Кукла Александр Варго
        # На околице глухого, заброшенного селения есть древняя шахта, в которой, по преданьям, дремлет могущественная потусторонняя сила. В деревне всего один жилой дом, и в нем влачат полунищее существование старуха с внучкой. Внезапно девочка умирает под колесами случайного автомобиля. У старухи помутился разум, и она спускается в шахту с любимой внучкиной куклой. Там, в темном сыром подземелье, в игрушку вселяется сила, призванная отомстить водителю-убийце и всей его семье. И Кукла, словно бы случайно, объявляется в доме мужчины, который был за рулем в тот роковой день…
        Алпександр Варго
        Кукла
        Часть 1
        Гюльчатай, открой личико!
        Петруха. «Белое солнце пустыни»
        Abyssus abyssum vocat.[Бездна призывает бездну (лат.).]
        Номо errans fera errante pejor.[Бродячий человек страшнее бродячего зверя (лат.).]
        Грузный, широкоплечий мужчина неторопливо вылез из-за стола и поймал вопросительный взгляд дочери. Она явно беспокоилась, гадая, понравилась ли ему приготовленная ею стряпня.
        - Обед был вкусный, - похвалил мужчина, и дочь робко улыбнулась. Несмотря на то что лицо ее было плотно замотано черным платком, он видел, что она улыбнулась. За то время, пока она носила платок, он быстро научился определять настроение Инги по глазам. Иначе и быть не могло, справедливо полагал он, ведь она его дочь.
        - Схожу за водой, - сказал он, и Инга согласно кивнула, давая понять, что это было бы в самый раз. Однако в какой-то момент ее некогда гладкий и нежный лоб, теперь испещренный бугристыми пятнами, прорезала тревожная морщинка.
        Он взял ведра и вышел из дома, с грустью думая про себя, что влачить такое существование он больше не в силах. И ладно он, ему все равно ничего не светит. Ингу жаль, жаль до того, что иногда хочется выть от бессилия и вцепиться кому-нибудь в глотку, чтобы выпустить из себя накопившуюся боль и горечь. Но и выхода из сложившейся ситуации он не видел. Ладно, пытался он успокоить себя, по крайней мере все невзгоды уже позади, и он обязательно что-нибудь придумает.
        Неслышно ступая задубевшими ступнями по земле (ни он, ни Инга не носили обуви - в лесу в ней не было необходимости, а зимой им хватало одной пары старых валенок), мужчина направился к ручью. Невзирая на внешнюю неуклюжесть и кряжистость, двигался он достаточно проворно и легко. Солнечные лучи еще пробивались сквозь кроны могучих деревьев, но вокруг уже сгущалась духота, воздух становился терпким и сухим, как вата, и мужчина знал, что скоро начнется дождь. Нужно будет сказать Инге, чтобы убрала белье со двора…
        Он взошел на пологий холм, обогнул знакомый громадный валун, покрытый темно-зеленым мхом, на котором что-то старательно выискивала белка, и впереди блеснул ручей. Он был узким, но вполне глубоким, для того чтобы разом набрать целое ведро. Мужчина встал на колени, решив сначала сполоснуть лицо и выпить воды. Прозрачная и чистая как хрусталь, она была до того холодной, что у него моментально заныли зубы, но в этом было что-то приятное. Ощущение свободы, что ли. Пофыркивая и крякая, он умыл лицо, после чего опустил руки в воду, зачерпнул воды и замер.
        Медведь. Громадный, старый монстр с грязной клочковатой шерстью, он неподвижно застыл по другую сторону ручья, пытливо наблюдая за мужчиной своими крохотными злобными глазками. Мужчина узнал его. Старый знакомый. Год назад или чуть больше он чуть не убил зверя, всадив в него два заряда картечи, а тому хоть бы хны. Тогда с ним было две собаки, и, пока ослепленный болью и яростью медведь рвал на куски самоотверженно бросившихся на него псов, он ушел, проклиная себя за промах.
        Теперь медведь вернулся, и мужчине казалось, что он видит на морде пожилого, но все еще очень опасного зверя зловещую ухмылку.

«Я все помню, Человек, - говорили его поблескивающие глаза. - И, будь покоен, ты вспомнишь каждый свой выстрел, сделанный тобой год назад…»
        Мужчина даже не пытался бежать - несмотря на солидный возраст медведя, он знал, что животное догонит его в два счета и убьет, прежде чем тот успеет крикнуть. Но он также знал, что медведи пасуют перед теми, кто выше их. Конечно, можно было бы попробовать вытянуться во весь рост, подняв над головой ведро, хотя где-то в глубине души он слабо верил в это, - медведь был опытным бойцом, да и выглядел так, будто видел насквозь его, Человека, в том числе и хаотично снующие мысли в его черепе, и номер с ведром тут явно не пройдет. Впрочем, другого выбора не было, решать нужно было немедленно, так как медведь начал движение. Из глотки послышалось утробное ворчание, звук был словно из преисподней. Мужчина стал медленно подниматься на ноги. Медведь неторопливо ступил в ручей, начинающая облезать шерсть моментально потемнела от воды, глаза зверя неотрывно сверлили мужчину. И в тот момент, когда мужчина уже мысленно прощался с жизнью, медведь внезапно застыл как вкопанный. Фыркнул, недоуменно повертел огромной как котел головой, будто пытался согнать с себя насекомых. Страх мужчины сменился удивлением. Между
тем животное проворно выбралось назад, энергично встряхнулось и, бросив встревоженный взгляд в сторону ручья, поспешно засеменило прочь. Из груди мужчины вырвался вздох облегчения. Он не мог поверить своим глазам, пытаясь понять, что же могло напугать зверя.

«Набирай воды и иди домой, - приказал он себе. - Какая разница, что его вспугнуло…
        И все равно какое-то время он не сводил глаз с кустов, где скрылся медведь, пока окончательно не убедился, что опасность миновала. Он наполнил одно ведро, за ним второе, пока вдруг не понял, что что-то вокруг изменилось. Ослепляющая тишина. Все вдруг замерло, птицы перестали щебетать, на ветвях ни единый листик не дрожал, казалось, даже ручей перестал журчать. Холодный пот неожиданно пробрал мужчину. Он посмотрел на ручей. Внимание его привлек странный предмет, плывший вниз по течению прямо посередине. Издалека его можно было принять за корягу, но отчего-то мужчине подумалось, что никакая это не коряга. Через мгновенье, когда предмет был уже совсем рядом, он вдруг отшатнулся, словно увидел перед собой ядовитую змею. Не удержавшись, он приземлился на ягодицы, босые ноги заскользили по влажной земле, локтем он сбил одно ведро, оно свалилось прямо в ручей. Предмет медленно плыл по течению и неожиданно остановился напротив ошеломленного мужчины, как если бы наткнулся на невидимую преграду. Ручей нес мелкие листья, а предмет, вопреки всем законам физики, продолжал оставаться на одном месте, как
гротескный кораблик, бросивший якорь.
        Мужчина закричал. Теперь он узнал предмет. Теперь он понял, чего так испугался старый медведь.
        И когда Она вдруг плавно повернулась по часовой стрелке, описав полный круг, и стала медленно подниматься, он закричал еще громче. Капли воды как слезы срывались с Нее, сверкая бриллиантами в полуденном солнце, и падали обратно в ручей, который как ни в чем не бывало продолжал нести воды, как и нес не один десяток лет, будто бы и не подозревая, какую страшную вещь он принес на этот раз.
        Ему показалось, что он сидит на берегу миллион лет, хотя на самом деле прошло не больше минуты. В ушах звенело, в глотке стало сухо как в пустыне, глаза, не мигая, смотрели на предмет, который как ни в чем не бывало, плавно покачивался в ручье. Травинки и мелкие веточки, которые плыли по течению, торопливо и будто даже испуганно огибали странный предмет, а он все смотрел и смотрел. Он не заметил потерю одного ведра, которое тоже медленно уносило течение (ведро? какая ерунда!), пытаясь привести в порядок мысли.
        Как это случилось? Неужели опять? Может, это сон, и сейчас он проснется, пусть с диким воплем, скатившись с кровати, но одновременно испытывая ни с чем не сравнимое облегчение, что увиденное им - всего лишь ночной кошмар? Он же прекрасно помнил, что уничтожил эту штуку!

«Инга, - пронзила его мозг мысль. - Все, что угодно, только не Инга».
        - Неужели все сначала? - он с трудом разлепил побелевшие губы. - Нет!
        Он поднялся на ноги, колени предательски подгибались, будто он прошел не один десяток километров без отдыха.
        - НЕТ!!! - хрипло крикнул он, в бессильной ярости сжимая кулаки. Она безмолвно плавала на поверхности, всем своим видом выражая ленивое безразличие. Она будто говорила:

«Мне плевать на твои вопли, глупец. Я ЕСТЬ. Так что тебе придется принять это как факт, как данность. А твои эмоции меня не интересуют».
        Едва осознавая что он делает, мужчина вошел в ручей, намочив истрепавшиеся штаны. Все его естество противилось этому, но он не мог ничего с собой поделать - словно загипнотизированный, он протянул дрожащую руку с узловатыми пальцами и осторожно взял Ее в руки. В ту же секунду с ним произошла кардинальная перемена - по всему телу пошло волнующее тепло, сухость в горле куда-то исчезла, улетучился и непереносимый звон в ушах. Он с удивлением смотрел на невзрачный предмет, недоумевая, что же его могло так напугать. Одновременно с этим возобновились все знакомые ему звуки - лес как будто ожил, стряхнув с себя дремоту, и воздух наполнился переливчатым пением птиц, шелестом листвы, ручей успокаивающе журчал, и все было замечательно.
        Он повертел предмет в руках, поскреб затылок и вышел на берег. Сердце уже не стучало как попавшийся в капкан зверек, в душе царило спокойствие и умиротворение.
        К тому времени, когда он подходил к дому, начался дождь. Инги дома не оказалось, но он не очень удивился - она часто уходила в лес и подолгу бродила в одиночестве.
        Предмет, который он держал в руке, был небрежно швырнут в угол. Если бы перед ним было зеркало, то он увидел бы, что в его волосах, не знающих расчески, добавилось седых прядей.

* * *
        Инга ушла из дома сразу в тот момент, как ее отец наткнулся на странный предмет в ручье. Она ощутила легкий, но болезненный укольчик где-то под сердцем, и шумно выдохнула. Давно забытое ощущение, о котором остались далекие, покрытые пылью обрывочные воспоминания, в большинстве своем не совсем приятные (некоторые не просто неприятные, а кошмарные), и девушка вздрогнула. Разум отказывался принимать, что то, что БЫЛО, еще живет в ее памяти, но от этого никуда не деться. Память о происшедшем была равносильна старой, подслеповатой рептилии, которая сонно заворочалась где-то глубоко внутри, обнажая стершиеся, но все еще острые зубы. Этот укол разбудил дремлющую тварь, и девушка опрометью выскочила наружу.
        Ее не смутили ни надвигающиеся тучи, ни приближающийся вечер, она просто бежала, почти летела, едва касаясь земли своими загорелыми маленькими ступнями. Слезы скапливались в уголках глаз, оставляя блестящие дорожки на висках. Она бежала, даже не зная толком, куда направляется. И это пугало ее. Пугало, потому что она чувствовала, что тело не очень-то и повинуется командам ее мозга.
        Кто-то управлял ею.
        Через двадцать минут она шла обратно, за ней брели четверо заблудившихся мальчишек, испуганных и продрогших. Инга шла прямо, привыкшие ко всему ноги равнодушно ступали по острым камням и обломкам веток, она шла, чувствуя, что они послушно идут за нею, негромко переговариваясь. Она была нема, но слух у нее был превосходный. Вон тот, крепкий и невысокий с выпирающим животом, предположил, что она беженка из Абхазии. Ему возразил юноша с поврежденной ногой, сказав, что у нее европейский разрез глаз. Она горько усмехнулась про себя. Грузия, Абхазия… какая разница?
        Она шла и раздумывала о чувстве, какое испытала, увидев этих молодых людей. Она не помнила, когда в последний раз видела кого-то, кроме своего отца. Зато в памяти крепко отпечаталось, как у нее заколотилось сердце, когда она смотрела на них.
        Она шла и чувствовала, что сердцебиение усилилось. Ей стало жарко, дыхание стало учащенным, она с силой сжала свои крошечные, детские кулачки, острые ноготки прорвали кожу, оставив по четыре кровавых полумесяца на каждой ладошке. Низ живота сладко заныл, соски набухли и стали твердыми, как пули. Девушку передернуло - что с ней? Кровь прилила к лицу, она усиленно пыталась отбиться от назойливых, не слишком скромных мыслей, но ответ напрашивался сам собой: она была возбуждена. В самом низу вдруг стало влажно, и с губ девушки сорвался едва слышный стон, больше похожий на мычание какого-то животного.
        К счастью, никто из ребят его не слышал. Зато почти все обратили внимание, что походка их проводницы стала плавной и грациозной, она словно не шла, а парила по воздуху, а взгляды, которые она периодически бросала на молодых людей, становились все более странными. С этого момента ее сознание утонуло в темной, вязкой пелене безмолвия.

* * *
        Она вынырнула на поверхность реальности, и первое, что ей бросилось в глаза, была кровь на одеяле. За исключением платка, закрывающего ее лицо, она была абсолютно голой (она не сняла его, несмотря на настойчивые уговоры того нескладного высокого парня).
        Немного крови было на внутренней стороне бедра. Ее крови. Печать сорвана со священного сосуда, сорвана грубо, неумело, но факт остается фактом - сегодня она лишилась девственности. Похоже, этот юноша с субтильной фигурой даже не осознал, что он наделал.
        Вместе с тем приходило протрезвление - медленное, мучительное, выворачивающее наизнанку все внутренности. Ей хотелось кричать. Она была ненавистна сама себе. Инга осознала, что означали те ощущения, когда она убежала в лес, где и нашла этих промокших, насмерть перепуганных мальчишек.
        Она вернулась. Она рядом. Инга всегда подозревала, что Она бессмертна. Инга сразу не поверила, когда отец сказал, что с Ней покончено, и скоро у них начнется новая жизнь, только нужно немного прийти в себя.
        Похоже, отец знает, что Она здесь. Но неужели Инга настолько провинилась перед Ней, что Она решила таким образом наказать ее, уже всеми проклятую, лишением целомудрия?! Отнять у нее то единственное, что осталось в этой никчемной жизни?
        Ладно, это все лирика. Мозг девушки лихорадочно заработал. Теперь нужно найти выход из ситуации, она (точнее, Она через тело Инги) сама дала первый оборот страшному маховику, и теперь от нее зависело, сможет ли она его остановить, пока дело не зашло слишком далеко. На отца она не рассчитывала.
        В комнату вошел следующий парень, на лице блуждала плотоядная ухмылка, и Инга замычала от ужаса.

* * *
        Мужчина рубил дрова, не переставая ни на секунду. Сердце колотилось так сильно, что вот-вот выскочит через глотку и повиснет на мокрых от крови артериях, на мозолистых, темных ладонях появились трещины, сквозь которые выступил гной, пот заливал окаменевшее лицо, а он все рубил и рубил. Крошечный сарай был уже по колено завален расколотыми дровами, но он как с цепи сорвался. И когда он ставил очередное полено, его взгляд фокусировался не на нем, а на темнеющем в углу предмете. Плохое освещение не позволяло хорошо разглядеть его, но он прекрасно знал, что это такое.
        Два глаза-льдинки с бесстрастным любопытством наблюдали, как он, изнемогая от усталости, колол дрова.
        Его снова стала одолевать смутная тревога, она укутывала его как густой едкий туман, пробираясь своими холодными пальцами к горлу. Полено вдруг раздвоилось, приняв расплывчатые очертания, и он не сразу понял, что из глаз текут слезы.
        - Ты была там! - безмерно уставшим голосом проговорил он, вытирая глаза. Он начал задыхаться, кружилась голова. - Какого черта, я бросил тебя НЕ здесь! Как ты очутилась тут, стерва?!
        Глаза-льдинки таинственно блестели в темноте, как два крохотных бриллиантика на дне бархатной коробочки.
        Хрясь! Хрясь!
        Преданный раб и безмолвный страж, одно целое.
        Отлетевшая щепка задела бровь мужчины, оставив узкую царапину.
        Очередное полено, пятидесятое, сотое по счету, не важно. Пальцы уже не слушались, топор валился из рук, выгоревшая дырявая рубашка намокла так, что ее впору выжимать, но он продолжал исступленно рубить.
        Хрясь!
        В доме что-то происходило. Что-то не совсем хорошее, он понимал это. Собственно, он знал, что ЧТО-ТО должно произойти с того момента, как только Инга привела этих молокососов. Он хотел броситься в дом, что-то прочно держало его здесь, в этом тесном сарае, заставляя до изнеможения рубить эти проклятые дрова.
        Тихая, ослепляющая ярость медленно поднималась наверх, словно кипящее варево, требуя выхода. Топор мелькал в руках, глаза неотрывно глядели на Нее. Может, еще не все потеряно? Ведь не может быть, чтобы Ее ничего не брало?!

«Может», - прошептал внутренний голос, но он отмахнулся от него, как от зудевшего над ухом комара. Огромным усилием воли он заставил себя шагнуть в сторону. Туда, к мерцающим во мраке глазам-льдинкам. Еще один шаг. Глаза из темноты ухмылялись, предрекая несчастье. Где-то глухо звякнуло, что-то вроде колокольчика.

«Остановись!» - завопил голос в голове, и он заскрежетал зубами - боль в висках была невыносимой. Не обращай внимания, это все ерунда. Как те щепки, которые устилали пол сарая, жалкие и бесполезные. Еще один шаг. Пальцы с такой силой сжали топорище, что стали белыми.
        Он занес топор, молясь про себя. Один удар - и все кончено.
        Лезвие рассекло спертый воздух, описало кривую дугу, благополучно миновав прислоненный к стене сарая предмет, после чего с хрустом вгрызлось в его левую ступню. Он не кричал. Боли, в общем-то, и не было. А должна быть, ведь он только что топором отсек себе два пальца. Пузырясь, из раны стала выплескиваться кровь, впитываясь в земляной пол.
        - Ты довольна? - прошептал сухими губами он. Дыхание с хрипом вырывалось из легких, округлившиеся глаза неотрывно смотрели на отрубленный кусок ступни с двумя пальцами. После ампутации они шевельнулись, словно сожалея, что их разъединяют с телом, пусть не таким новым и сильным, каким хотелось бы, но они принадлежали этому телу, они были его неотъемлемой частью.
        - Ну? - прошептал он, подняв глаза. Тихо. Глаза-льдинки потухли, и сейчас он видел только очертания предмета. Будто там ничего и не было, просто какой-то полусгнивший чурбак, от которого исходил тихий тоскливый звон.
        - Убей меня, - произнес мужчина с нарастающей ненавистью. - Что же ты медлишь, тварь?!
        Наконец пришла боль в ноге, но ослепленный яростью мужчина не обратил на нее внимания.
        - Если с Ингой… с Ингой что-то случится, - хрипло сказал он, поднимая топор. С лезвия сорвалась капля крови, оставив на срезе разрубленного полена красную кляксу.

«Уже, старый идиот. Уже случилось, - прошелестел внутренний голос. - Или ты думал, что она с этой четверкой в крестики-нолики играет?»
        В сознание прокралась мысль, что медлить нельзя, тем более Она больше не держала его. Мужчина дико закричал и, прихрамывая, заковылял из сарая, оставляя за собой ярко-красные следы.

* * *
        Через пятнадцать минут все было кончено. В сыром, темном сарае догорала свеча. Однако когда она окончательно потухла, в темноте холодно замерцали глаза-льдинки. Она все еще была прислонена к стене, но это до поры до времени. Сейчас Она сыта, и пришло время вздремнуть.
        Часть 2

…Нам нечего бояться, кроме самого страха.
        Ф. Рузвельт
        Санкт-Петербург, двенадцатьлет спустя
        Несмотря на усталость, Ирина пересилила желание залезть в горячую ванну и принялась разбирать чемоданы. Поездка в Италию была прекрасной, но дома, как она лишний раз убедилась, было лучше. Их дети Олеся с Андреем с восторгом носились по комнатам как угорелые, горланя песенку «Чипа и Дейла», Вадим, как только переступил через порог, сломя голову ринулся к запылившемуся компьютеру, и она поняла, что осталась одна с этими огромными баулами. Она расстегнула «молнию» на самом громадном чемодане и со вздохом начала выгружать вещи. Белье и полотенца она складывала в пластиковый тазик, чтобы потом постирать, косметику и ванные причиндалы Вадима она выложила отдельно. Так, теперь пакеты с игрушками детей.
        На пол посыпались солдатики, несколько ярко раскрашенных машинок, набор фломастеров. Из второго пакета она достала игрушки Олеси: несколько кукол, набор мозаики и пенал с цветными карандашами. Одна кукла привлекла внимание женщины, и она взяла ее в руки, озабоченно вертя в руках. Кукла была нелепой, с глупыми выцветшими глазами и грязноватыми волосами, простенькое платьице было словно изжеванным и в каких-то желтых пятнах. Ирина не могла припомнить, чтобы она или Вадим покупали дочери подобную дешевку. Да и никто другой ей не мог подарить такую ужасную неряху, их гости в основном люди состоятельные.
        - Андрюша, Олеся! - позвала она детей. Может, Олеся обменялась куклами с кем-то из девочек на пляже?
        - Что, мама? - в один голос спросили запыхавшиеся малыши, подбежав к матери. Увидев куклу, Олеся замерла на месте, как испуганный олененок.
        - Олеся, откуда у тебя это? - Ирина указала притихшей дочке на куклу. Девочка завороженно глядела на игрушку, затем молча вырвала ее из рук оторопевшей женщины и прижала к себе. От матери не ускользнуло, с каким жадным выражением лица она это проделала.
        - Она моя, - сказала Олеся, и в голосе ее прозвучала воинственность, даже злость.
        - Да на здоровье, - немного удивленно промолвила Ирина. - Просто я никогда не видела у тебя такой куклы.
        - Потому что тебе неинтересно, как мы живем, - выпалила Олеся. - Вот ты ничего и не замечаешь!
        Ирина плотно сжала губы, сдерживая себя от того, чтобы не накричать на дочь.
        - Ты не права, Олеся, - ровно произнесла она. Помолчав немного и видя, что дочь не настроена продолжать разговор, она сухо сказала:
        - Забирайте свои игрушки и отнесите их к себе в комнату.
        Однако, к ее изумлению, Олеся, эта улыбчивая и послушная девочка, всегда беспрекословно подчиняющаяся родителям, с демонстративным видом пнула носочком туфельки пенал, после чего развернулась и невозмутимо зашагала к себе в комнату. Блеклую куклу она продолжала прижимать к своей тоненькой груди с каким-то истеричным остервенением.
        Ошеломленная Ирина даже не нашлась что сказать. Андрей тем временем добросовестно собрал свои игрушки и неожиданно сказал, не глядя на мать:
        - Какая-то она странная, эта кукла, ма. Я даже не помню, где Олеська ее взяла. Мне она не нравится, ма.

«Мне тоже», - хотела сказать женщина, но вовремя спохватилась. Поведение дочери ей не понравилось, но она решила не устраивать показательных сцен воспитания. В конце концов, долгая дорога, перелет - они все устали. Ирина подняла таз с бельем и пошла в ванную.
        С этого дня в жизни этой семьи начались большие перемены.
        Соединенные Штаты Америки, Калифорния, Лос-Анджелес, 2010 год, сентябрь
        Еще стояло раннее утро, но песок уже достаточно прогрелся, чего нельзя было сказать о море. Вернее, океане. Вода в Тихом была еще достаточно прохладной, и Кристине позволялось пока лишь играть у берега и изредка (естественно, под неусыпным контролем родителей) заходить в воду по щиколотку. Но холодная вода - пустяки по сравнению с другим преимуществом - пляж был практически пуст, не считая пары серфингистов, которые с фанатичным упорством пытались оседлать очередную волну. Впрочем, очень скоро на океане воцарился полный штиль, и раздосадованные парни ушли, волоча за собой свои размалеванные яркими цветами доски.
        Женя открыла бутылку с минеральной водой, сделала глоточек и протянула ее блаженно растянувшемуся на песке мужчине. Тот приоткрыл глаза и лениво покачал головой.
        - Искупаемся? - предложила женщина, поднимаясь на ноги.
        - Позже, - ответил мужчина, с нескрываемым удовольствием разглядывая супругу.
        - Смотри за Кристи, - бросила напоследок женщина и пошла к воде. Он откровенно любовался ее точеной фигуркой. Прямые плечи, ровная спина, крепкие стройные ноги, восхитительный изгиб бедер заставляли мужчин оборачиваться ей вслед, и все в ней дышало такой яростной, всепоглощающей свежестью и молодостью, что он желал ее почти все время.
        Видя, что мама заходит в воду, Кристина умильно захлопала ресницами и зашлепала вслед.
        - Кристи! - строго крикнул мужчина. Девочка обернулась.
        - Иди сюда, - позвал он. - Мама сейчас вернется, не ходи за ней.
        Кристина обиженно вывернула нижнюю губу, что являлось ее козырной фишкой - он просто млел от этого. Тем не менее она зашагала к отцу, круглое личико было недовольным.
        - На, смотри, что у меня есть для тебя.
        С этими словами мужчина открыл небольшой переносной холодильник и выудил оттуда мороженое. Глаза девочки радостно вспыхнули, она потянулась к мороженому ручонками.
        - Только не ешь большими кусками, - наставлял отец. - Что нужно сказать? А, Кристи?
        - Пасибо, - быстро проговорила Кристина и, получив вожделенный рожок, тут же перемазала всю мордашку.
        Он улыбался, глядя на дочь. Всего пять годков, но они с женой общаются с ней на равных. Хотя, может, это просто обычное родительское чувство - любой ребенок для своих родителей и самый смышленый, и самый умный, и самый талантливый…
        Когда вернулась Женя, мороженое было уничтожено, и о его существовании напоминали лишь подсыхающие потеки на пухлых щечках Кристины. Собственно, рукам тоже досталось, и девочка старательно облизывала каждый пальчик.
        - Когда у тебя еще будет выходной? - спросила Женя, выжимая волосы.
        - Не знаю, - рассеянно ответил мужчина, разрыхляя руками теплый песок. - У нас все меняется в секунды. То срочное совещание, то еще какой-нибудь форс-мажор. И никто не гарантирует, что сейчас я кому-то срочно не понадоблюсь.
        - Но ты же, надеюсь, не взял с собой телефон? - с надеждой спросила Женя и, поймав извиняющийся взгляд мужа, надула губки, ну точь-в-точь Кристина!
        - Я когда-нибудь выкину эту проклятую трубку, - проворчала она. - Ни секунды покоя. Чувствую себя как на бочке с порохом, пока телефон при тебе.
        - Ну ладно тебе. Иди сюда, Бука-Бяка.
        - Мама Бяка, - подтвердила Кристина, с интересом следившая за разговором. - Бука-Пука.
        - Вот-вот, сейчас научишь ребенка… Это наш папа Пука, - сказала Женя, присаживаясь рядом с мужем.
        Внезапно из сложенных брюк донеслось слабое попискивание, которое постепенно становилось громче. Мужчина потянулся за телефоном, стараясь не смотреть в окаменевшее лицо супруги.

«Если бы все зависело от меня», - говорили его глаза. Он прислонил к уху телефон.
        - Руслан Александрович? - послышался в трубке мужской голос.
        - Я слушаю.
        - Это Стив, менеджер.
        - Да, я само внимание, Стив, - вздохнув, произнес мужчина. Пока он говорил, губы Жени становились все плотнее.
        - Хорошо, - после некоторой паузы сказал Руслан. - О’кей, я буду через час.
        - Только не говори мне, что ты действительно собираешься ехать на работу, - голос жены был приторно-сладким, что никак не вязалось с ее метавшими молнии глазами. - Черт подери, Руслан…
        - Не ругайся при ребенке.
        - Плевать! - воскликнула Женя, и Кристина, вопросительно посмотревшая на маму, фыркнула и плюнула, причем большая часть слюны повисла у нее на подбородке.
        - Ну вот, видишь, какой ты пример подаешь Кристи, - с сожалением покачал головой Руслан, просовывая ногу в брючину.
        - Выдался один выходной, и тот обломали, - продолжала неистовствовать Женя. - Они что там, с ума посходили?! Или они считают, что ты робот с вечной батарейкой?
        Руслан сокрушенно кивал головой, всем видом давая понять, что полностью разделяет мнение жены, не переставая, однако, одеваться.
        - Когда ты освободишься? - с обреченным видом спросила Женя, хотя давно знала, что на этот вопрос ответа не существовало. Он мог вернуться через час, а мог приехать под утро.
        - Я позвоню, - Руслан поцеловал супругу, потрепал по головке Кристину и быстрым пружинистым шагом пошел по пляжу.
        Женя вздохнула. Услышав смех дочери, она обернулась. То, что она увидела, навсегда запечатлелось в ее памяти, и на какое-то время она просто лишилась дара речи. Кристи, эта пятилетняя девочка, бросала на песок мячик. Затем она мягко сжимала кулачки, поднимая их на уровне груди, и… мячик послушно катился к ней, словно был привязан невидимой веревкой! Когда мяч оказывался у ног девочки, та заливалась счастливым смехом и бросала его вновь.
        - Кристи? - наконец смогла выговорить Женя, и девочка хитро подмигнула матери. Мячик неподвижно лежал возле ее загорелой ножки.

«Неужели я действительно ЭТО видела?» - потрясенно подумала Женя.
        Солнце было уже высоко, его жаркие огненные пальцы мягко, но настойчиво поглаживали город, раскаляя асфальт и крыши домов, и Руслан, усевшись в изумрудный
«Понтиак», включил кондиционер. Повернул ключ зажигания, двигатель послушно заработал.
        В 2002 году его отцу предложили повышение в Министерстве иностранных дел, и они перебрались в Санкт-Петербург. Не прошло и года, как отца неожиданно направили в командировку, в США. Причем вопрос стоял о переезде всей семьи. Руслан, поупрямившись для виду (как же так, ведь до конца института оставалось всего лишь полтора года), согласился. На самом же деле его куда больше расстраивал тот факт, что в России остаются его друзья, а сколько придется жить в гостях у янки, никто не знал, отца об этом в известность не ставили. Надо - значит надо.
        В Америке он блестяще закончил престижный университет плюс ко всему получил дополнительное образование в сфере банковской деятельности. Получив диплом, он устроился в небольшую компанию юристом.
        Через три года на свет появилась Кристина, пушистый ангел с длинными ресницами и орущий во все горло. Когда встал вопрос о возвращении на историческую родину, Руслан неожиданно заявил, что ему и здесь хорошо. Женя, к тому времени уже получившая американское гражданство, тоже была не против.
        Дела у него шли как никогда лучше - его назначили управляющим одного из крупнейших банков, а спустя еще пару лет он занял одну из руководящих должностей в международной ассоциации финансового мониторинга. Они с Женей приобрели чудесный домик в двух шагах от океана, в окружении высоких пальм, и очень любили свое гнездышко. Отец с матерью вышли на пенсию, и теперь уже Руслан позвал их к себе. Пока оформлялись визы и прочие необходимые документы, он приобрел для них уютный домик, который, правда, располагался отнюдь не рядом с их собственным.
        Большие расстояния между родными только скрепляют чувства, любил повторять он.
        Что касается друзей, то здесь их у Руслана почти не было. Деловые партнеры с дежурными улыбками и постоянным «How are you?»[Как поживаете? (англ.)] и ничего более. Но, как ни странно, его это абсолютно устраивало. Престижная, высокооплачиваемая работа, замечательная жена и маленькая Кристина, небесное создание, что еще нужно для того, чтобы, как говорил Абдула в легендарной киноленте «Белое солнце пустыни», встретить старость?
        Время шло, и Руслан все реже и реже вспоминал Россию. Правда, поначалу он переписывался с Вадимом, но это продолжалось очень недолго, и Вадим неожиданно замолк, и их общение как-то само увяло. Трям-трям, очень приятно, до свидания, вы очень любезны.
        И каково же было удивление Руслана, когда, прибыв в офис, он услышал о конференции, которую планируется проводить в России (и где бы вы думали? В старом милом Санкт-Петербурге!), и он единственный в их компании, кто удостоен такой почести. Руслан, в общем, подозревал, что причина его поездки достаточно прозаична - просто никому из верхушки их команды неохота тащиться в промозглую, равнодушную Россию. Но делать нечего, как говаривал его закадычный друг Клепа, «назвался клизмой - полезай в задницу». Единственный минус - ехать придется одному, в данном случае на его настойчивые просьбы взять с собой семью последовал вежливый, но твердый отказ. Что ж, и это понятно, экономия средств… Билеты в оба конца были уже куплены, вопрос с гостиницей тоже решен, осталось только собрать кое-какие вещи и вперед. Когда подняли тему гостиницы, Руслан вспомнил, что у его родителей осталась неплохая трешка с окнами прямо на Неву, и в настоящее время она сдавалась каким-то дальним родственникам матери за символическую плату. И если бы не эти родственники, он с большим удовольствием пожил бы в старой квартире, так как
гостиницы не особенно жаловал.
        К его облегчению, новость о предстоящей командировке в Россию Женя восприняла спокойно, даже с некоторой прохладцей. Зато в аэропорту дала волю чувствам и чуть не расплакалась, и это обстоятельство повергло Руслана в шок - его жена была далеко не из неженок и плакс. В конце концов, он что, на войну уезжает?!
        Она отвернулась от мужа, но лишь затем, чтобы он не мог видеть ее заблестевшие от слез глаза. Нервно вытащила платок и, глядя куда-то в сторону, она спросила:
        - Ты будешь нам звонить?
        - Конечно, лапуля, - нежно сказал Руслан, поднял на руки Кристину. Та хихикнула. Он крепко прижал дочь к себе, другой рукой обнял Женю, после чего опустил Кристи и, не оборачиваясь, пошел в зал регистрации.
        - Я люблю тебя, - прошептала Женя. Она уже собиралась уходить, как вдруг увидела, что Руслан поскользнулся и чуть не сшиб оградительную стойку. Однако он быстро сориентировался (даже галстук набок не съехал) и вот уже шел дальше. Будто и не оступился сейчас, но Женя вдруг затосковала с удвоенной силой.
        Она не знала, в чем дело, но на душе было тяжело, будто внутрь затолкали огромные булыжники.

«Споткнулся на ровном месте, - резонировала у нее мысль. - Плохая примета…» Женя прекрасно понимала, что дело вовсе не в приметах (она была реалистом до кончиков ногтей и всегда насмехалась над астрологическими прогнозами, сонниками и прочей подобной чепухой), но почему-то сейчас предчувствие и в самом деле было не из лучших.
        - Поехали домой, котенок? - грустно улыбнулась она. Кристина с готовностью ухватилась за мамину руку:
        - Домой. Папа потом плиедет домой?
        - Да, Кристи, папа потом.
        Они пошли - молодая красивая женщина и крошечная девочка со смешными хвостиками.

* * *
        Питер встретил их группу неласково. Северная столица и так в силу своего географического расположения нечасто радует погодой своих жителей, а тут еще конец сентября. Свинцовые тучи тяжелым одеялом накрыли город, изредка, с небольшими перерывами моросил мелкий дождик, образовывая на асфальте зеркальные овалы и круги.
        Три дня пролетели незаметно, хоть и однообразно. К исходу третьего семинара Руслан, уже слегка одуревший от постоянного сидения, окончательно уверился в бесполезности своего нахождения здесь - обсуждаемые на конференции вопросы были обычными прописными истинами, не нуждавшимися в дополнительном освещении.
        Чтобы как-то разбавить свое пребывание и побороть скуку, Руслан разыскал телефон Вадима, но линия была отключена. Собственно, он даже помнил его адрес, но из-за этих гребаных семинаров свободного времени оставалось совсем ничего.
        На четвертый день, когда все занятия были окончены, он, наспех перекусив в
«Ростиксе», решил заглянуть к себе на квартиру, тем более мать тоже просила проведать ее родственников.
        Они были дома. Юркий старичок, троюродный брат матери, и его жена, расплывшаяся тетка с ярко накрашенными ногтями, которой запросто можно было дать и сорок пять, и все семьдесят.
        Руслан вежливо отказался от предложенного кофе теткой и смородиновой наливочки - старичком и, перебросившись ничего не значащими дежурными фразами, уже собирался покинуть квартиру, как вдруг раздался телефонный звонок. Руслан уже стоял практически в дверях, прощаясь со старичком, который раз в двадцатый просил передать привет его родителям и раз, наверное, в пятидесятый уламывал составить ему компанию и «хлопнуть хоть две капли».
        - Руслан! - позвала его из комнаты женщина (из-за своего чрезмерного веса она даже не выходила из комнаты, и телефон был у нее под боком). - Кажется, это вас, - немного растерянно сказала она. Впрочем, Руслан был растерян не меньше - кто его мог искать в этой квартире? Все, с кем он худо-бедно поддерживал отношения, были в курсе, что он давно живет в Штатах…
        - Не разувайтесь, не разувайтесь, - суетливо протараторил старичок, видя, что он нагнулся, чтобы расшнуровать ботинки. Помедлив, Руслан прошел в комнату и взял трубку.
        - Слушаю! - громко произнес он, все еще гадая, кто бы это мог быть.
        В трубке что-то слабо похрустывало, такой звук получается от сминаемого пакетика с чипсами, и Руслан, решив, что тетка просто ошиблась, уже намеревался положить трубку, как с того конца провода донеслось до боли знакомое и вместе с тем ошеломляющее:
        - Рус?!
        Рус? Так его называли, если ему не изменяет память, еще в студенческие годы, и то лишь старые друзья-приятели. Клепа, Серый, Вадим… Череда смутных воспоминаний с неимоверной скоростью пронеслась в мозгу, но даже спустя двенадцать с лишним лет Руслан узнал этот голос. Вадим! Чертов son of a bitch![Сукин сын (англ.).] Вот ведь совпадение!
        - Вадик? - все еще не веря, что разговаривает со старым другом, которого не видел со студенческой скамьи, спросил Руслан.
        - Он самый, - подтвердила трубка, после чего последовал приступ глубокого кашля, будто говоривший страдал бронхиальной астмой.
        - Тебе крупно повезло, что застал меня здесь, - сказал Руслан, не зная, что еще следует говорить в таких случаях. Несомненно, нужно договориться о встрече, как-никак столько воды утекло!
        Опережая его мысли, Вадим предложил пересечься. Руслан взглянул на часы:
        - Знаешь что, давай не сегодня, старина. Завтра… скажем, часов в семь вечера, устроит?
        - Угу, созвонимся, - отозвалось в трубке сквозь кашель.
        - Я не мог тебе дозвониться.
        - У меня нет те… (снова раздирающий кашель) …фона, я сам тебе звякну. Только номер скажи.
        - Вадик, у тебя все нормально? - с беспокойством спросил Руслан после того, как продиктовал ему номер своего мобильного. Уж очень не нравились ему эти болезненные, даже старческие, звуки, которые издавал его друг.
        - Лучше всех… Рус, ты помнишь свой мальчишник?
        - Мальчишник? - переспросил Руслан, напрягая память.
        - Рука, посмотри на свою ладонь.
        Ему вдруг стало жарко, и он вопреки совету старого друга не стал смотреть на свою левую ладонь. Потому что он и так знал, что там. Узенький, едва виднеющийся шрам.
        - Что-то случилось? - спросил он у Вадика, стараясь ничем не выдать своего волнения.
        - Ты не забыл клятву? - прошептал Вадим. - Тогда, двадцать лет назад? Ну? Ты же сам резал!
        Руслана словно мешком по голове огрели. Ему сразу стало душно, и он расслабил узел галстука.
        - Завтра я тебе позвоню… - прошелестел голос Вадима.
        Руслан задумчиво повесил трубку, торопливо распрощался с родственниками и ушел.

* * *
        Рулик повесился ночью, и Никто видел это. Видел, и не сделал ничего, чтобы предотвратить трагедию. Хотя, если вдуматься - трагедия ли? Никто всегда считал, что в этом отношении были правы древние, утверждая, что смерть - это освобождение. Душа на небо, черви жрут стынущие бренные останки, кости рассыпаются от времени, их сушит ветер, поливает дождь, выжигает солнце, от них остается пыль, шелуха, их разносит ветер - пуффф! И все, прах к праху, от телесной оболочки ничего не остается.
        Рулик был неудачником (как, впрочем, и все остальные в этом заведении). Настоящего имени его никто не знал, да это и никого не интересовало. Истинные имена оставались за порогом этого дома, они слезали, как старая змеиная кожа. Как только Рулика принесли сюда впервые, напичканного лошадиными дозами каких-то нейролептиков, Никто сразу отметил, что ему здесь не выжить. Рулик что-то кричал про несправедливый суд, про какой-то аффект, временное помутнение рассудка, а ночью безудержно плакал, мешая спать другим и вызывая только раздражение. Слезы здесь были роскошью - естественная влага организма очень ценилась, и плачущий объект здесь не вызвал никаких чувств и эмоций. Позже Никто узнал, что Рулик изнасиловал собственную шестилетнюю дочь, после чего задушил и распилил тело, спрятав останки на балконе. Дело было зимой, девочку объявили в розыск, вечерами он, обнявшись с женой, плакал (как сейчас), а ночью, вероятно, выглядывал на балкон, мол, все ли там в порядке, не шевелятся ли в сумке обрубки? Поиски несчастной крохи продолжались вплоть до весенней капели, пока спортивная сумка с расчлененным телом
не начала благоухать. На суде вмиг поседевшая жена, рыдая, прокляла его.
        Рулик смастерил из пододеяльника петлю, грубую и неуклюжую, как и его собственная жизнь. Перед тем как надеть ее на шею, он поймал блестящий взгляд Никто.
        - Ты… ты не спишь? - дрогнувшим голосом спросил он. Никто безмолвно смотрел на него, и Рулик хрипло хихикнул:
        - Да, я забыл, ты у нас немой. Немой, глупый старик, что ты тут делаешь? Что вы все тут делаете? Не хочешь ли последовать за мной, а? Никто, так ведь тебя все зовут?
        Во сне заворочался Груша - толстый рыхлый псих, вечно расковыривающий себе нос до кровавых соплей, отчего его речь была гундосой, как у хронически простуженного. Рулик бросил испуганный взгляд на постель Груши, но тот повернулся на другой бок и уже сладко храпел.
        - Прощай, Никто, - тихо сказал он, забираясь на подоконник. - И простите меня.
        Он закрепил другой конец импровизированной веревки на самой верхней части решетки и еще раз посмотрел на Никто. Лицо старика было словно гранит, только глубоко запавшие глаза поблескивали, как серебряные монетки. И Рулик понял, что никто его в этой жизни не простит. Готовься к встрече с Иисусом, дружище. Он затянул петлю и прыгнул вниз, поджав ноги. Раздался хруст ломаемых шейных позвонков, и тело обмякло. Груша плямкал губами, выдувая слюнные пузыри, а Никто бесстрастно глядел на неподвижный силуэт у окна, неестественно раскоряченный. Лунный свет мягко засеребрил контуры безжизненного тела.
        Утром он проснулся раньше всех и сделал зарядку. Он всегда делал ее, не изменяя своим привычкам - приседания, отжимания, подъем ног, наклоны тела… Санитары долгое время прикалывались над спятившим стариком, который с маниакальным упорством каждое утро занимался гимнастикой, но оставили его в покое - в конце концов, он представлял наименьшую опасность из здешнего контингента. Никто отжимался, и взгляд его то и дело натыкался на скрюченные пальцы ног Рулика. Никто не обращал на него внимания. Он открыл учебник латыни. Он не мог объяснить самому себе, но его очень увлек этот язык, который, по его мнению, совершенно несправедливо нарекли «мертвым». Что вы знаете о мертвых, идиоты, хотелось ему спросить. У них можно многому поучиться, и Никто знал это.
        Потом проснулся Груша и, конечно же, закричал, увидев труп. Тонким, пронзительным, как ментовский свисток, голосом.
        Никто боялся только одного. Рулик выбрал неудачное место свести счеты со своей никчемной жизнью - буквально в нескольких сантиметрах слева, под потемневшей от времени половицей, была спрятана чайная ложечка, величайшее богатство Никто. Он умудрился стянуть ее пару месяцев назад, и с того момента раз в день, но обязательно находил хоть несколько минут, чтобы поточить черенок. Точилом выступал край старой чугунной батареи советских времен, и он с покорным лицом садился к окну, таким образом, чтобы его манипуляции с ложкой не были заметны. Меланхолично глядя в окно, он бережно, с неизъяснимой любовью водил черенком о холодную шероховатую поверхность, тайком пробуя огрубевшим пальцем остроту металла. И никто из персонала больницы не обращал внимание на смирно сидевшего у окна дедушку. Один санитар даже выдвинул версию, что Никто просто дрочит, но это предположение хоть и вызвало ироничные улыбки, но не нашло поддержки у других санитаров, поскольку в качестве возражения было высказано напоминание о возрасте Никто.
        Действительно, кому может причинить вред почти семидесятилетний старик? Но подобную лояльность людей в белых халатах нужно было заслужить, и Никто приложил к этому немало титанических усилий. Вот и сейчас он был вынужден принимать столь беспрецедентные меры конспирации, так как ему во что бы то ни стало нужно было покинуть эти «желтые» стены. Дрочит так дрочит, ему фиолетово, пусть думают что хотят. Но если бы врачи узнали истинные намерения этого вполне благопристойного с виду «дедушки», ответная реакция не заставила бы себя ждать, и в лучшем случае ему бы переломали все кости, а потом до самой смерти пичкали всякой дрянью.
        Никто волновался напрасно. Тело Рулика бесцеремонно выволокли из комнаты как мешок, даже толком не осмотрев место суицида. И он торопился, потому что видел сон, а снам он истово верил. Всегда.
        Он точил ложку и бесшумно шевелил губами. Скоро. Очень скоро.

* * *
        Руслан ввалился в номер в дурном настроении. Слова Вадима насчет шрамов не выходили у него из головы. А ведь эти метки он собственноручно оставил еще Клепе и Серому!
        Он без аппетита поел и сел на диван. По телу прошла легкая дрожь, теперь он вспомнил. Мрачный дом, странная девушка…

* * *
        Мальчишник близился к завершению. Большинство ребят уже разошлись, и их осталось четверо - Руслан (виновник торжества), Дима, которого почему-то все, включая родителей, называли Клепой, Вадим и Серый. Примечательно, что Серого звали вовсе не Сергей, нет, развалившегося в траве спортивного телосложения парня звали Виктор, а кличка «Серый» приклеилась к нему из-за фамилии Серков. Три дня назад он вернулся из армии, оттрубив положенный срок, и, судя по внешнему виду, стадия отмечания его долгожданной демобилизации явно затянулась - отекшее лицо с красными утомленными глазами, исцарапанные руки с черной каймой под ногтями, расквашенный где-то нос плюс мощный перегар говорили сами за себя. Настроение у него было препаршивейшим, что было вызвано не только похмельным синдромом - Серый был крайне недоволен контингентом компании, если быть точнее, отсутствием особ противоположного пола. И напрасно Вадим с Русланом убеждали его, что на то он и мальчишник, Серый только мрачно сопел, изредка прикладываясь к пиву.
        - Надо было со всеми уходить, - раз, наверное, в десятый хмуро говорил Серый. - Скукотища тут с вами…
        - А чего тогда не ушел? - миролюбиво спросил Клепа, лениво жуя травинку. Он лежал на пледе, заложив руки за голову, и жмурился, отчего напоминал сытого кота.
        - Я к братану пришел, понял? Полтора года не видел Руса, и теперь хрен когда увижу, - огрызнулся Серый.
        Руслан мысленно улыбнулся, решив про себя, что не очень-то и обиделся бы, если бы
«братан» Серый не пришел бы на мальчишник.
        - А чегой-то ты вообще жениться решил, а, Рус? - вдруг спросил Серый с таким видом, словно у всех людей, намеревающихся связать себя узами Гименея, не все в порядке с мозгами. - Это ж на всю жизнь канитель!
        - Зачем вообще люди женятся? - рассеянно ответил Руслан, взглянув на часы. Ваграм уже должен был отвезти ребят в город и отзвониться.
        - А, ну да, - закивал головой Серый, в глазах промелькнуло пренебрежение. - Семья там, ячейка общества, дети, типа, голозадые.
        - Это уж как воспитаешь, - ответил Руслан, и Вадим прыснул. Серый, однако, не понял подтекста, сделал глоток из банки и хмыкнул:
        - А если она тебе надоест? Что, на стороне трахаться будешь?
        - Серый, прекрати, - поморщился Вадим. Это был высокий, но чрезвычайно худой, почти тощий молодой человек с усталыми глазами, прятавшимися за толстыми линзами очков. Он был неплохим товарищем, но, по мнению Руслана, уж слишком много проводил времени за компьютером, из-за чего бесповоротно «убил» свое зрение.
        Руслан задрал голову. Небо постепенно заволакивало густыми тучами, в воздухе стояла влажная духота. Клепа проследил за его взглядом.
        - Никак польет скоро, - сказал он, поднимаясь на ноги. - Пора идти, хотя и лень после такого обеда, - словно в подтверждение своей фразы Клепа с ухмылкой похлопал себя по намечающемуся брюшку. В противовес Вадиму он был невысокого роста, зато компенсировал этот недостаток шириной плеч. Эдакий мальчик-шкафчик, как его за глаза называли приятели. У него было круглое лицо, причем всегда румяное, будто он постоянно натирал себе щеки вафельным полотенцем.
        Руслан тоже встал.
        - Кто-нибудь помнит расписание автобуса? - спросил он. - До остановки идти минут двадцать.
        - Обойдемся без автобуса, - сказал Серый, и тон его исключал какие-либо компромиссы. - Я знаю короткую дорогу. Чем там мокнуть, сейчас быстренько домой долетим.
        - Да? - недоверчиво спросил Клепа.
        - Да! - резко сказал Серый. Его еще немного пошатывало от похмелья, но в целом он уже пришел в себя. Он отыскал взглядом раскрытую упаковку с пивом, выудил одну банку, сорвал крышку и жадно сделал пару глотков.
        - Это вы, городские, привыкли к машинам и ресторанам, - не скрывая пренебрежения, проворчал он. - А я здесь пацаном бегал, каждый куст… ик! знаю, - закончил Серый. Вытер губы и обвел насупившихся друзей трезвеющим взглядом. - Ну, че умолкли, девчонки?
        - Я бы пошел к остановке, - наконец сказал Руслан.
        - Ссышь? Или не веришь, что я путь знаю? - прищурился Серый.
        Руслан замешкался, из его уст чуть не вырвалось, как у Вини-Пуха, когда тот был с Пятачком в гостях у Кролика, - «и то и другое». Во всяком случае, потрепанный вид Серого не внушал особого доверия, хотя внутренний голос пытался его успокоить, что он действительно вырос в этих краях и должен хорошо ориентироваться на местности.
        Начался дождь, и это решило спор. Серый демонстративно развернулся и вразвалочку зашагал вниз по тропинке, Клепа поглубже нахлобучил на голову капюшон и засеменил следом.
        Какое-то время они шли молча, потом Серый оглянулся и бросил:
        - Вы как хотите, а я как в город придем, пойду Натку искать. Уже три дня здесь, а так и не дозвонился, едрить ее за ногу.
        Клепа многозначительно хмыкнул, и это не ускользнуло от Серого. Он остановился и подозрительно уставился на друга:
        - Че это ты хрюкать начал, а, Клепа?
        - А ты с понтом не знаешь? - изобразил на лице удивление Клепа.
        - Ну? - потребовал объяснений Серый, не двигаясь с места.
        - Потом разберетесь, - вмешался Руслан. Ему не понравилась тема, поднятая Клепой, да еще в таком неподходящем месте, так как не понаслышке знал, что Натка, то бишь Наташа, одно время встречалась с Серым, но после того как тот укатил в армию исполнять свой гражданский долг перед родиной, быстренько подобрала себе альтернативу в виде какого-то водителя. И сейчас он меньше всего хотел, чтобы эту неприглядную правду Серый узнал в сложившейся ситуации.
        Но Клепа, ничуть не смущаясь, выложил как на духу все, что знал, не замечая знаков, которые ему отчаянно делал Рус. Лицо Серого побагровело, став еще более непривлекательным. Он шагнул вперед, сжав кулаки.
        - Повтори, - хрипло сказал он, и Клепа, с некоторой опаской шагнув назад, сказал:
        - Серый, зачем мне врать? Да вон и Рус скажет.
        - Гонишь! - тяжело задышал Серый. Покрасневшие глаза налились злобой.
        - Оно мне надо? - резонно возразил Клепа. - Рус, ну скажи ты ему!
        - Да, - глухо произнес Руслан, стараясь не встречаться взглядом с Серым. Он понимал, что поступает не совсем хорошо, подтверждая столь пикантную и нелицеприятную новость своему другу детства, но раз уж сказано «а», следовало бы продолжить алфавит. Недосказанность только еще больше разъярит вспыльчивого дембеля, он это тоже хорошо понимал.
        Казалось, целую минуту Серый сопел, как готовящийся к атаке бык, с ненавистью переводя взгляд с Клепы на Руса, после чего лицо его обмякло и он разбито проговорил:
        - Сука… Найду - закопаю обоих.
        - Конечно, закопаешь, - торопливо сказал Клепа, чувствуя, что опасность миновала. - Пошли, Серый, а то скоро темнеть начнет.
        Словно зомби, Серый развернулся и молча зашагал дальше.
        - Доволен? - тихо, не скрывая неприязни спросил Рус. Клепа виновато моргнул. - На хрена ты его заводишь? Ты же видишь, он как бочка с порохом.
        - Он рано или поздно узнал бы, - оправдывался Клепа, с трудом поспевая за другом. - И уж тогда точно бы закатил истерику, типа, почему мы ему не сказали, понимаешь?
        - Зачем ты его вообще с собой потащил?
        - Так все знали, что ты жениться собрался, - удивленно сказал Клепа. - Куда ж я его дену?
        - Действительно, куда его девать, - пробормотал Рус. - Надеюсь, он не ошибся с дорогой.
        Вадим молча шагал рядом, плотно сжав губы.
        Они шли уже минут двадцать, и Руслану только оставалось удивляться, каким образом Серый определяет, куда идти. Лес как лес, никаких отличительных признаков, все деревья выглядели как близнецы, но Серый уверенно шел вперед, периодически отхлебывая пиво. Он был мрачнее туч, которые полностью закрыли небо, не в силах отделаться от мысли, что Натка ему изменила. Ну ладно, пусть только он найдет ее, мигом сиськи на спине узлом завяжет. А заодно ее хахалю яйца оторвет и яичницу из них сварганит.
        Клепа, видя, что волею случая явился косвенным виновником испортившегося настроения Серого, решил втянуть его в беседу:
        - Серый, а у вас в армии дедовщина была?
        Парень какое-то время продолжал хранить упорное молчание, затем нехотя процедил:
        - А то.
        - Ну а поконкретнее? - не отставал Клепа, мелко семеня рядом с приятелем.
        - Да много чего, - Серый наконец немного «оттаял». - Знаешь, как крокодила сушат?
        Клепа отрицательно покачал головой.
        - Ставятся рядом две кровати, между ними салага ложится. Ну, он типа лежит только на руках и ногах, а туловище внизу болтается, - начал объяснять Серый Клепе.
        Рус снисходительно улыбнулся. Он прекрасно понимал, что Клепе совершенно по барабану, что там было у Серого в армии, но тот не без успеха делал крайне заинтересованное лицо, словно ничего более захватывающего он в своей жизни не слышал.
        - Как ты думаешь, он точно знает дорогу? Или просто выпендривается? - вполголоса спросил Вадим у Руса. Тот немного подумал и ответил:
        - Не знаю. Хотелось бы верить, что знает, все-таки он рос тут. В любом случае, возвращаться уже поздно. Так что выбора нет.
        - Завидую я вам, - улыбнулся Вадим. - В Египет махнете… Красота! Море, пляж, пирамиды…
        - До пирамид пилить семь часов на автобусе, - машинально ответил Руслан. - Я узнавал. Но съездить все-таки надо - как-никак одно из чудес света.
        - Ага, - согласился Вадим и вздохнул.
        - Ты чего загрустил? - Руслан пихнул в плечо друга. - С Алинкой проблемы?
        - Ммм, - что-то невнятно промычал Вадим и неожиданно густо покраснел. Руслан знал, что Алина, миниатюрная, но эффектная и немного вульгарная брюнетка как-то незаметно вскружила Вадику голову и вот уже почти год со снисходительным видом позволяла за собой ухаживать. Руслану было немного жаль друга - он заслуживал куда большего.
        - Ну, рассказывай, - подтолкнул он друга.
        - Да тут… это… - глядя куда-то в сторону, Вадим спросил как можно беззаботнее: - Помнишь, ты говорил, что у твоего отца куча знакомых врачей? Он ведь сам у тебя в больнице работал?
        - Ну да, - подтвердил Руслан, не понимая, к чему ведет Вадим. При чем тут Алина и отцовская работа?
        - Тут такое дело, - Вадим запнулся и смущенно взглянул на Руса:
        - В общем, пару раз это… мы, короче, попробовали, и…
        - Облом? - догадался Руслан.
        - Ну да, - Вадим от напряжения даже вспотел - так тяжело ему давались слова на столь щекотливую тему. Более того, Руслан был первым, кому он отважился открыть свою сокровенную тайну.
        - Может, ты зря паникуешь? Всего пару раз - это не показатель, - убедительно сказал Руслан. - Слишком перенервничал - это бывает.
        - Да, но только как это объяснить ЕЙ? - с мукой в голосе сказал Вадим, вытирая мокрое от дождя лицо.
        - А до этого у тебя… ну, был опыт? - как можно деликатней спросил Руслан.
        - Да нет же, - нервно потер виски Вадим.
        - Я поговорю с батей, - пообещал Руслан. - А ты все-таки сделай еще одну попытку. Музыка, бокал вина, интимный полумрак, ну, ты понял, все как в кино…
        Они нагнали Серого с Клепой. Первый с увлечением рассказывал об очередной армейской «шутке» - спящему бойцу осторожно вкладывали в руку ложку, затем насыпали на лоб соль. После этого что есть дури лупили по лбу другой ложкой и моментально прятались. Ошалевший солдат подскакивал на кровати, потирая саднящий лоб (а от соли на месте удара моментально выскакивала гигантская шишка), после чего в недоумении смотрел на зажатую в кулаке ложку.
        - Сидит, типа, зенки таращит на ложку, с понтом сам себе в лобешник врезал, - хихикал Серый. Глядя на него, с трудом верилось, что этот человек несколько минут назад получил известие, что его девушка спит с другим.
        Вдруг он остановился и достал из внутреннего кармана куртки початую бутылку водки. Подмигнул Русу, отвинчивая крышку.
        - Может, не сейчас? - недовольно спросил Рус, но Серый уже сделал длинный глоток.
        - Заодно согреемся, - отдышавшись, сказал он, протягивая бутылку Клепе. Тот глотнул, передал Вадиму. Некоторое время тот молча глядел на водку, затем тоже сделал пару глотков, после чего долго кашлял. Рус пить не стал, он с нетерпением поглядывал на часы - еще немного, и начнет темнеть.
        - Трахаться хочу, - объявил ни с того ни с сего Серый. Лицо его снова стало угрюмым. - Натка, падла…
        - А правда, что вам в воду бром добавляли? - спросил Вадим. Серый вяло пожал плечами. Следующие минут десять они прошли в полном молчании. Дождь не утихал.
        Наконец Руслан не вытерпел. Он догнал Серого:
        - Слушай, ты точно не заблудился? Что-то наша прогулка затянулась.
        Тот что-то буркнул невнятно, но от Руслана не ускользнуло, что лицо их «Сусанина» на мгновение стало растерянным.
        - Ну? - Руслан затормошил Серого. - Говори!
        - Немного заплутал, - признался Серый и икнул, обдав Руса перегаром. - Ниче, не ссыте, ща быстро выберемся.
        - Ага, - не скрывая отвращения, произнес Руслан, размышляя, как поступить. На Серого он уже не полагался - тот едва держался на ногах, и Руслан подозревал, что последние полчаса он брел наугад.
        - Серый, ты что, в натуре? Или прикалываешься? - криво улыбнулся Клепа, но в глазах его метался страх.
        - Можно вернуться назад, к остановке, - предложил Вадим.
        - Это минут сорок пешком, скоро темнеть начнет, - сказал Руслан.
        - И что ты предлагаешь? - спросил Клепа.
        - Ша! За мной, - заплетающимся языком проговорил Серый. Пошатываясь и спотыкаясь на каждом шагу, он направился куда-то влево. Остальные ребята после непродолжительной паузы последовали за ним. Вскоре перед ними возник здоровенный склон, и Серый, не останавливаясь, принялся карабкаться наверх. Троице ничего не оставалось, как лезть за ним. Из-под ботинок сыпалась влажная земля, чтобы не оступиться, приходилось хвататься руками за мелкие кустарники, из горла вырывалось натужное дыхание, но четверо парней упорно ползли вперед.
        Наконец они оказались наверху. Как им показалось, дождь тут лил еще сильнее, вдобавок подул сильный ветер. Серый тупо всматривался куда-то в сторону, пьяно помаргивая помутневшими глазами. Ничего такого, что бы указывало на то, что они приближаются к цивилизации, не было, это видели все. Бесконечный лес и горы. А впереди, ко всему прочему, довольно крутой спуск, почти обрыв. Да еще сгущающиеся сумерки.
        - А теперь куда? - стараясь перекричать шум ветра, спросил Вадим, зябко ежась.
        - Хрен его знает, - выдал Серый и, к всеобщему удивлению, сел на корточки с таким выражением, словно намеревался заняться медитацией, вот только коврик для сего действия куда-то запропастился.
        - Э, ты чего?! - раздраженно крикнул Руслан. - Нашел время рассиживаться! Поднимайся!
        Он схватил Серого за воротник, пытаясь поднять его на ноги, но тот стал яростно отбиваться. Затрещала материя.
        - Скажите… скажите, вы правду про Натку сказали? - брызгая слюной, вопил он. - Я вас кастрирую, если это брехня!
        - Прекрати истерику, - едва сдерживаясь, рявкнул Руслан. Ему все же удалось поднять на ноги Серого, но тот, как капризный ребенок, поджимал колени, заваливаясь куда-то вбок. Затем неожиданно вскочил на ноги и, поскользнувшись на мокрой земле, навалился на Руслана, и тот, не удержавшись, покатился вниз с обрыва. Клепа испуганно закричал.
        - Ты что наделал, идиот? - закричал Клепа. Вадим со страхом вглядывался вниз, где виднелась распластавшаяся фигура Руслана. К ужасу мальчишек, она не двигалась.
        - Я нечаянно, - пробормотал Серый, вытирая лоб. И добавил уже совсем нелепо:
        - Я… больше не буду.
        Вадим с Клепой начали медленно спускаться.
        - Только был бы жив, черт возьми, - вполголоса произнес Вадим. Вскоре они очутились внизу, причем Клепа заметил, как неподалеку заколыхались кусты, словно там кто-то был. Он не придал этому значения, сейчас главное - Руслан.
        - Рус, - позвал дрожащим голосом Вадим, боязливо дотронувшись ладонью до лица друга. Руслан застонал и открыл глаза.
        - Фуу, - выдохнули одновременно ребята. - Ты как? Цел?
        - Не знаю, - выдавил Руслан, приподняв голову. - Нога болит. Отметили мальчишник, мать вашу.
        - У тебя кровь на голове, - озабоченно проговорил Клепа.
        Руслан дотронулся до раны и покачал головой:
        - Царапина. А вот нога болит.
        - Эй, ну что там? - послышался сверху голос Серого. Он в замешательстве топтался на самом краю обрыва, не решаясь спускаться.
        - Можешь встать? - спросил Вадим, и Руслан, опершись на руки друзей, попытался приподняться на ноги, но тут же охнул, и лицо его исказила гримаса:
        - Парни, не могу. В лодыжку будто крюк вогнали.
        - Дай посмотреть, - приказал Вадим, деловито засучил брючину на ноге Руса и присвистнул.
        - Эй, вы долго там? - не унимался Серый. Любопытство все же взяло вверх, и он, ежеминутно чертыхаясь, начал спуск.
        - Что там? - спросил Руслан, хотя уже и сам видел - ниже щиколотки нога была распухшей, чуть ли не вдвое толще другой.
        - Надеюсь, что это всего лишь вывих, - сказал Вадим. - Идти сможешь?
        - Не знаю. Ползти - да, идти - вряд ли.
        - И что теперь? - кусая губы, задал вопрос Клепа.
        - Надо сделать носилки, - подумав, сказал Вадим. - Иначе мы его будем нести несколько дней.
        - Из чего тут делать носилки? - уныло спросил Клепа. Его не покидало чувство, что рядом кто-то есть посторонний, который в данный момент наблюдает за ними, но сейчас он был так напуган, что не стал делиться своими мыслями с друзьями.
        - Из веток. Сделаем шесты, порвем рубашки, ими свяжем, - сказал Вадим.
        - Не нужно таких геморроев, - возразил Руслан. - Достаточно одной палки… типа костыля. Который час?
        - Восемь вечера, - сказал Вадим, бросив взгляд на свой «Маяк».
        - Нужно поторапливаться, - сказал Руслан.
        - Рус, прости меня, мудилу, - проблеял Серый, полусъехав-полускатившись с холма. - Я же не специально, ты же понимаешь.
        - Проехали, - без каких-либо эмоций сказал Руслан. Неожиданно он обратил внимание на Клепу. Тот застыл как вкопанный, глаза неотрывно смотрели куда-то в сторону. Руслан проследил за его взглядом и вздрогнул - метрах в десяти от них стояла фигура, замотанная во все черное. Судя по всему, женщина.
        - Рус, ну прости меня, - продолжал ныть Серый. Трясущимися руками он извлек наружу недопитую бутылку водки и принялся совать слюнявое горлышко Руслану в рот:
        - На, выпей… Будет лучше, по себе знаю.
        Видя, что на него никто не обращает внимания, он поднял голову и тоже увидел женщину. Она медленно шла к ним. Черный балахон до самой земли, открывающий только узкую щелочку для глаз, да перепачканные землей пальцы ног.
        - Во, - крякнул Серый, моргнув. - Бэтмэн, бля. Собственной персоной.
        - Заткнись, - прикрикнул Руслан. Он не мог поверить своим глазам - откуда в такую мерзкую погоду, в глухом лесу женщина? Да еще так странно одета? Прямо как привидение какое-то! Может, у него галлюцинации? Впрочем, нет, глюков у всех четверых одновременно не бывает.
        Между тем женщина подошла вплотную к ребятам. И хотя тело ее было плотно укутано бесформенной накидкой, Русу почему-то подумалось, что перед ними девушка, возможно, даже их сверстница.
        - Э-э, - Вадим яростно потер переносицу и покраснел. - Добрый день.
        Девушка молча кивнула.
        - Вы здесь живете? - взял инициативу в свои руки Руслан. Снова кивок. Она шагнула вперед, присела на корточки и вопросительно посмотрела на ногу Руслана.
        - Как вас зовут? - задал очередной вопрос Руслан, и девушка в черном посмотрела прямо ему в глаза. Затем медленно поднесла ладони к лицу, к тому месту, где у нее должен был находиться рот, и качнула головой. Жест был преисполнен грусти.

«Немая. Причем не так давно», - промелькнула у Руслана догадка, одновременно он поймал себя на мысли, что руки девушки, несмотря на царапины и грязные разводы, были красивыми и изящными.
        - Офигеть, - снова подал голос Серый. Он немного протрезвел и теперь бесцеремонно разглядывал невесть откуда взявшуюся девушку. - Ты откуда, чувырла? Из Грузии, что ли?
        - Помолчи, - толкнул его в бок Вадим. Он кашлянул и виновато посмотрел на девушку, словно брал на себя ответственность за грубость приятеля.
        - Ты можешь ненадолго пустить нас к себе? - вмешался Клепа. - Мы заблудились.
        Девушка выпрямилась и снова кивнула. Указала на ногу Руслана, после чего сделала в воздухе несколько движений, словно что-то забинтовывала.
        - Долго идти-то? - недоверчиво спросил Серый. - Что-то я не помню здесь никаких домиков…
        - Да ты вообще ничего уже не помнишь. Все мозги в спирте растворились, - бросил Рус, но Серый почему-то совсем не обиделся, а, наоборот, хохотнул, продемонстрировав пожелтевшие от никотина зубы:
        - Точно говоришь, Рус. А на хрен они вообще нужны, мозги? Руки-ноги есть и хер чтоб стоял - вот и все. А мозги пусть останутся для ботаников и профессоров, у них все равно не стоит как надо.
        - Серый! - зашипел на него Вадим, снова залившись краской, но девушка уже шла вперед. Оглянувшись, она поманила ребят. Это было сигналом к действию. На носилки уже не осталось времени, но тут Серый, чувствуя свою вину за случившееся, проявил настоящее благородство - наклонившись, он приказал, чтобы ребята помогли Руслану вскарабкаться ему на закорки. Так он и пошел, покачиваясь, отдуваясь, матерясь вполголоса, едва поспевая за странной девушкой.
        Мужчина сидел за столом, когда они пришли. Он сидел так почти полчаса, сцепив перед собой пальцы в замок. Девушка бесшумно прошла в дом и, не глядя на отца, встала в дверях спальни. Серый, к тому времени совершенно обессилевший от ноши, чуть не упав, буквально ввалился внутрь и не особо церемонясь, скинул Руслана на грубо сколоченную табуретку.
        - Уф… Ну ты и толстяк, Рус, - тяжело дыша, проговорил Серый. Он окинул плотоядным взглядом девушку, остановив взгляд на двух небольших выпуклостях, которые даже среди ее бесформенного одеяния выделялись выпуклыми островками.
        - А почему бы тебе не снять свою вуаль? - ничтоже сумняшеся поинтересовался он.
        - Она никогда не снимает платок, парень, - раздался низкий голос мужчины. Он исподлобья разглядывал вошедших. Взгляд был тяжелым и пристальным, он словно приказывал сознаться вошедшим ребятам во всех смертных грехах. Клепа с Вадимом робко жались к стене, в отличие от Серого, который, похоже, чувствовал себя как дома.
        - Да? - Он глупо улыбнулся. Очевидно, ему очень хотелось спросить, что заставляет такую стройную девушку кутаться в эти тряпки подобно женщинам Востока, но что-то заставило его удержаться. - Ну и ладно.
        Руслан мельком оглядел убранство дома. Сказать, что обстановка была нищенской, значило бы не сказать ничего. Такого убогого интерьера ему еще не доводилось видеть, разве что в деревнях, которые показывали в старых отечественных фильмах про Гражданскую войну. Покосившийся стол, рассохшаяся лавка, на которой мрачно восседал кряжистый мужчина, наполовину сгнившие половицы, скрипевшие даже не тогда, когда по ним ступали, а просто сами по себе, они словно стонали от боли, груда закопченной посуды валялась прямо в углу, в мятом тазу тускло блестела вода с плавающей паутиной. И иконы. Огромное количество икон, всех размеров, от маленьких до громадных, которые были под самым потолком. Лики святых хмуро взирали на уставших путников.
        Электричества в доме, судя по всему, не было - помещение освещалось керосиновой лампой на столе, отчего в углах царил полумрак. Впрочем, Инга зажгла несколько свечей, в комнате стало светлей. Стоял резкий запах прогорклого жира и чеснока, он словно намертво въелся в почерневшие от времени стены дома. При всем при этом Руслан не мог не заметить, что дом не просто выглядел старым. Он вспомнил дом своего деда, тот с любовью складывал его по бревнышку еще в 30-е годы, и этот дом стоит и по сей день, хотя деда с бабкой уже давно нет в живых. Изба была старой, но добротной, это была благородная старость. Эта же хижина выглядела неизлечимо больной, дряхлой, от этой старости за версту несло чем-то нехорошим, протухшим.
        - Кто вы? - спросил мужчина. Он даже не расцепил пальцы, голос его был напряженным.
        - Хм… - кашлянул Вадим и, будто ища поддержки, посмотрел на Клепу, но тот стоял истуканом, словно язык проглотил. На помощь Вадиму решил прийти Руслан:
        - Мы заблудились и случайно встретили… - он запнулся и бросил взгляд на девушку, неподвижно стоящую в дверном проеме.
        - Это моя дочь. Ее зовут Инга. Она нема, - слова мужчины были сухи и отрывисты, они сыпались как крошащийся мел.
        - Гм… Это мы уже поняли, - сказал Руслан, немного освоившись. Он в двух словах изложил мужчине их приключения.
        - Если вас не затруднит, мы дождались бы, когда закончится дождь, - добавил он в заключение. - И сразу уйдем.
        - Ты сломал ногу? - спросил мужчина, думая о чем-то другом.
        Руслан выдавил болезненную улыбку:
        - Надеюсь, что нет. Возможно, вывих.
        - Через полчаса лес накроет ночь, - сказал бородач, потеряв интерес к ноге Руслана. - Вы не выберетесь самостоятельно. Утром я покажу дорогу. А сейчас снимайте ваши тряпки, я согрею баню.
        У Руслана сложилось впечатление, что слова сами вылетали изо рта мужчины и что тот сам с трудом успевал ловить смысл сказанного им же. На лицо легла тень обреченности.
        Руслан негромко рассмеялся.
        - Я сказал что-то смешное? - сдвинул кустистые брови бородач.
        - Извините, - проговорил Руслан. - Просто у меня завтра свадьба, в шесть утра я планировал выехать в Сочи.
        - До города идти километров десять, - сказал мужчина. - С твоей ногой это будет трудно.
        - Ясно, - Руслан вздохнул. - Вот Женька-то обрадуется. У вас есть телефон? - спросил он с надеждой у мужчины.
        Тот молча указал куда-то в угол. Вадим шагнул к видавшему виду трельяжу и поднял донельзя пыльную трубку допотопного телефона. Никаких гудков. Он стал вертеть корпус телефона, и был неприятно поражен, обнаружив, что в нем вовсе не было начинки как таковой - просто пластмассовая коробка, треснувшая во многих местах. Перекрученный шнур болтался, как дохлый червь.
        - Вы же сказали, что у вас есть телефон, - дрогнувшим голосом произнес Вадим, но мужчина ничуть не смутился и ухмыльнулся в ответ:
        - Я сказал правду. Телефон есть. Правда, он сломан. Ты же не спрашивал, работает ли он?
        Вадим застыл с трубкой в руках, немного ошалев от такой простой и вместе с тем немного идиотской логики. В воздухе повисла напряженная пауза.
        - Ладно, - мужчина стал вылезать из-за стола. - Располагайтесь, я скоро приду. Затоплю баню.
        Когда он ушел, Серый покрутил у виска пальцем и присвистнул.
        - Может, все-таки лучше уйти? - нарушил тишину Вадим. Он боязливо вглядывался в мутное окно, обратив внимание, что весь подоконник завален трупиками всевозможных летающих насекомых - от комаров до оводов и пчел.
        - Нет, - сказал Руслан. - В такую темень мы не пройдем и ста метров, не свалившись еще куда-нибудь. Раздевайтесь, ее отец правильно сказал. Обсушимся, а там видно будет.
        - Я есть хочу, - сказал Клепа, стаскивая с себя рубашку. Обнажилось бледноватое тело с множеством родинок. - Штаны тоже снимать? - спросил он, неизвестно к кому обращаясь.
        Инга кивнула, блеснув своими большими серыми глазами, и, что-то промычав, указала на Руса, потом на дверь в спальню, завершив все это жестом, имитирующим процесс перевязки.
        - Ладно, я сам дойду, - сказал Руслан, осторожно слезая с колченогой табуретки. Припадая на больную ногу, он заковылял в комнату. Инга проследовала за ним и захлопнула дверь.
        - Как вам девка, а? - плотоядно ухмыльнувшись, спросил Серый, поглядывая с сожалением в сторону двери. - Не поверите, но я хотел бы оказаться на месте Руса. Может, впердолить ей удастся. Я ж как из армии пришел, так ни-ни…
        - Дурак ты, Серый, - сказал Вадим.
        - Дурак у тебя в штанах, вниз головой висит, - вмиг среагировал Серый, не заметив, как щеки Вадима вспыхнули красным.
        - Интересно, грузинки хорошо трахаются? - продолжал Серый. - Я бы помял ей сиськи. Они, наверное, такие… - он задумался, подбирая нужные слова, - ну… сладенькие.
        - Почему ты уверен, что она грузинка? - спросил Вадим. - Ее отец, кстати, славянин, это явно.
        Однако Серый со знающим видом махнул рукой:
        - В любом случае, она из этих… как их… азиаток. Вон, видали, с ног до головы в черном. И чего она себе рожу замотала… наверняка симпотная, как думаете?
        Клепа пожал плечами, а Вадим сказал:
        - Может, обычай такой. Например, в мусульманских странах женщины вообще никогда не снимают паранджу. Были случаи, когда жена уходила от мужа, который решил посмотреть на ее лицо после десяти лет брака вслепую.
        - Да ну? - не поверил Серый, стягивая с себя куртку. - Он что, кретин? Как же он женился и не видел ее физиономию?
        - Так и женился, у них так положено, - невозмутимо продолжал Вадим. - В Персидском заливе, кстати, некоторые мусульманки живут всю жизнь с закрытым лицом, и даже дети не имеют понятия, как они выглядят.
        - Идиотизм какой-то, - фыркнул Клепа.
        Раздеваясь, Серый тем временем наткнулся на бутылку и заметно оживился:
        - Пацаны, тут еще полпузыря есть. Налетай, пока не подорожало!
        - Мне здесь не нравится, - неожиданно сказал Вадим. Он еще какое-то время продолжал пристально вглядываться во мглу за окном, потом повернул к ребятам блестевшее от пота лицо и повторил:
        - Не нравится. Знаете, вы будете смеяться, но я вспомнил старую арабскую поговорку: «Прежде чем войти в дом, подумай, как ты будешь оттуда выходить».
        - Посмотри на эту проблему с другой стороны, - сказал Клепа, закончив с джинсами, теперь он был в одних трусах и носках. - У нас есть другой выход?
        - Во, Клепыч правду говорит, - воскликнул Серый, тоже скидывая с себя одежду.
        Инга показала жестом, чтобы Руслан сел на топчан, очевидно, служивший Инге или ее отцу кроватью. Он был покрыт старым покрывалом, неопределенного цвета от бесконечных стирок. Он сел, вытянув больную ногу. Девушка стала медленно водить прохладными пальцами по коже, не сводя при этом своих огромных глаз с юноши. Руслан почувствовал себя неловко. Нет, ему было приятно прикосновение женских рук, но, во-первых, он не мог понять, каким образом простые поглаживания смогут облегчить его ноющую боль, а во-вторых, он отчасти ощущал себя беззащитным от того, что лицо этой странной незнакомки было скрыто платком.
        - Почему ты не открываешь лицо? Вам не позволяет обычай? - спросил он. Глаза девушки сузились, и Руслан мог только догадываться, что это означает. Возможно, улыбку. Рука ее поползла вверх по джинсам молодого человека, приближаясь к ширинке. Руслан опешил, расширенными глазами наблюдая за происходящим.
        - Инга… - только и смог промолвить он, но мягкая и вместе с тем сильная ладонь девушки накрыла его промежность, пальцы ласково гладили выпирающий бугорок, который становился все больше. Она ловко раскрыла «молнию», и, прежде чем Руслан успел что-то сказать или сделать, пальцы коснулись его члена, набухающего с каждой секундой. Парень попытался отодвинуться, но, наткнувшись на смеющийся взгляд из прорези глухой паранджи, замолк. Эта девица явно знала толк в ласках.

«Женя. Женька. Женечка… что ты позволяешь с собой делать, ублюдок проклятый?» - прошипел в мозгу внутренний голос, возможно, голос его совести, но Руслан, откинувшись назад, уже не мог совладать с собой.
        Он кончил неожиданно, с трудом подавив вскрик. Громадные серые глаза девушки сверкали, будто за тонированными стеклами пылали два костра. Она поднялась с топчана и стала медленно снимать с себя платье. Руслан торопливо спустил ноги вниз:
        - Нет, с меня хватит. Инга, у меня есть невеста, понимаешь?

«Понимаю, - смеялись ее пронзительные глаза. - А еще я понимаю, что есть ты и я, и тебе понравилось то, что я делаю…»
        Руслан неожиданно вспомнил про Вадима, и ему в голову пришла сумасшедшая мысль. Если эта девушка такая профи, то почему… почему бы не попробовать? По крайней мере, Вадим потренируется.
        - Я так тебе понравился? - спросил он, торопливо застегивая ширинку. - Или тебе все равно? У нас есть друг… - Он на секунду замолк, испугавшись своих слов, потому что никогда бы в обычной жизни не поверил, если бы ему сообщили, что он будет предлагать незнакомой девушке, которая минуту назад довела его до оргазма, обслужить его приятеля. Но вот он снова заговорил, с трудом поспевая уловить смысл своих же слов:
        - Он отличный парень, просто очень стесняется. Понимаешь?
        Инга молча смотрела на него, в глазах плясали искорки, отображаемые дрожащим пламенем свечи.
        Приволакивая больную ногу, Руслан вышел из комнаты. Инга не шелохнулась.
        - Она обычная шлюха, - выдохнул юноша, плюхнувшись за стол. Он глотнул водки, и взгляд его устремился на Вадима.
        - Это твой шанс, братан. Она много чего умеет, поверь, - Руслан снова глотнул. Горло немного обожгло, затем внутри стала разливаться успокаивающая теплота.
        - Да ну? - не поверил Серый. - А папаня ее, значит, сутенер? Ах он старый пердун, едреныть!
        Вадим внимательно смотрел на Руслана.
        - Ты серьезно?
        - Абсолютно.
        Вадим облизал пересохшие губы.
        - А ее отец? - Он все еще сомневался.
        - Он дрова рубит, - с усмешкой сказал Клепа. Снаружи действительно был слышен гулкий стук топора. - Давай, иди. Или пойду я!
        Ноздри Клепы возбужденно подрагивали, как у хищника, почуявшего дичь. Он чувствовал нарастающее возбуждение.
        - Нет уж! - разгорячился Серый. - Она мне первому понравилась!
        Они спорили, почти кричали, мало замечая, как воздух в доме стал более плотным, почти осязаемым. Контуры предметов стали подрагивать, свет стал ярче, желтые огненные пятнышки свечей стали трепетать как живые, словно в доме гулял сквозняк. Серый закрыл дверь на засов. Вдруг отец Инги решит проверить, чем они тут собираются заняться?
        Когда Вадим скрылся в комнате, они выпили еще. Руслан с удивлением сделал вывод, что боль в ноге куда-то исчезла. И с еще большим удивлением он понял… что хочет эту чертовку во всем черном. Когда она намеревалась снять с себя свой балахон, он мельком видел, как матово блеснула кожа на ее восхитительных, ровных ногах, и теперь это приводило его в исступление.
        Серый допил остатки водки и теперь вожделенно поглядывал на дверь, тяжело дыша. Он смахивал на быка-осеменителя, которого привели в коровник.
        Стук снаружи не прекращался ни на минуту, словно этот бородатый мужик решил нарубить дров сразу на три года вперед. Они молчали, каждый думая о своем и при этом боясь взглянуть друг другу в лицо.
        - Не дрейфь, Рус, - нарушил паузу Серый. - Вот это я называю настоящим мальчишником!
        Дверь открылась, из комнаты вышел Вадим. Его немного шатало, на лице дикий симбиоз наслаждения и затаенного страха.
        - Рус, у нее кровь, - озабоченно сказал он, и в то же мгновенье лицо его засияло как начищенный пятак. Он заговорщически произнес:
        - У меня получилось! Представляешь? Получилось!
        Руслан не верил своим глазам - он никогда еще не видел такого выражения лица у Вадима. Всегда сдержанный, элегантный, вежливый, стесняющийся собственной тени, сейчас его прямо распирало от удовлетворенной похоти, глаза возбужденно поблескивали, и больше всего в этот момент он напоминал самца орангутанга в период случки.
        - Получилось, - тупо повторил Вадим, и широкая улыбка, циничная и жесткая, так не свойственная ему, заиграла на его губах.
        - Ну, герой, - деловито бормотал Серый, снимая с себя трусы прямо в комнате. Воздух постепенно сгущался, как прокисшее молоко, становясь липким, уши закладывало, как в самолете, попавшем в воздушную яму, и их приглушенные голоса звучали как из закрытого гроба.
        Девушка хотела встать с кровати, когда в комнату вошел Серый. Его член бесстыдно торчал, как затейливый сук на дереве, и он без слов полез к ней.
        Инга затрясла головой, пятясь назад, но Серого это еще больше раззадорило.
        - Ты целка? - удивился он, заметив кровь на одеяле. Он брезгливо поморщился, собираясь скинуть одеяло на пол, но под ним обнажилась солома, и Серый, выругавшись, просто перевернул одеяло наизнанку.
        - Или у тебя месячные? - спросил он. - А, ладно, какая, хрен, разница.
        Инга яростно отбивалась ногами, что-то нечленораздельно мыча, попав пяткой в грудь Серому, и тот разозлился. Хлесткий удар по лицу, и голова девушки беспомощно дернулась назад. В комнату зашел Клепа, глаза, не мигая, наблюдали за происходящим.
        - Сними свою маску! - заорал Серый, потянув на себя край платка. Однако он не поддавался, так как был намертво закреплен сзади замысловатыми булавками.
        - А впрочем, ладно, - вслух сказал Серый, входя в девушку, - так будет даже интересней. Типа как кот в мешке.
        Инга застонала, пальцы в бессилии сжали одеяло. Он был мерзок, этот юноша. От него резко пахло потом и перегаром, и она зажмурила глаза, не в состоянии поверить, что все происходящее было явью, а не плодом ее воображения.
        После Серого был Клепа. Потом снова Серый. Потом… Руслан.
        Они словно поголовно посходили с ума, превратившись в диких зверей, особенно Серый. Они совершенно забыли о том, что находятся в глухом лесу, что их уже давно начали искать, что родители с ног сбились, разыскивая их, что за окном глубокая ночь, Руслан и думать забыл о предстоящей свадьбе, и меньше всего его сейчас заботила сходящая с ума от тревоги Женя. Единственное, что они видели перед собой, - обнаженное, мокрое от пота тело Инги, извивающееся на топчане.
        Она мычала не переставая, пытаясь сопротивляться, но противостоять четверым парням, дрожащим от вожделения, в выражениях лиц которых уже не было ничего человеческого, она не могла. Клепе она расцарапала щеку, и тот, разозлившись, надавал ей таких оплеух, что Инга на некоторое время потеряла сознание. Оглушенная болью и ужасом, она пришла в себя только затем, чтобы понять, что этот кошмар продолжается. Разум подсказывал ей, что на сопротивление лучше не тратить силы, тем более это еще сильнее распаляло обезумевших парней. Обессилев, она теперь просто лежала, с унизительной покорностью позволяя осквернять свое тело, и лишь тихонько всхлипывала, когда кто-либо из них делал ей слишком больно. Они с такой жадностью накидывались на нее, словно Инга была первой женщиной, которую они встретили за всю жизнь. Когда ее «пропускали» по кругу, первый, к тому времени, как заканчивал последний, уже полностью восстанавливал свои силы и был снова готов к соитию, нетерпеливо топчась у кровати, и эти чудовищные круги следовали один за другим.
        Она чувствовала, как сзади, на затылке ослабился узел платка. Ее грубо вертели и трясли, как куклу, и если она не поправит узел, платок спадет.
        Над ней нависло лицо одного из них, багровое от прилившей крови:
        - Гюльчатай, может, откроешь личико? Мне все-таки интересно, какая должна быть мордашка при таких формах.

«Нет!» - закричала мысленно Инга, отчаянно тряся головой, еще больше ослабляя узел.
        Серый подбежал к Клепе, который в этот момент был на Инге, и сорвал платок. Полностью. В комнате наступила оглушительная тишина. Только слышалось: кап-кап-кап… где-то подтекала дырявая крыша.
        Четыре пар глаз уставились на Ингу, на ее лицо. Точнее, на то место, что когда-то было лицом.
        Вадим отвернулся первым, сгорбившись, он нетвердой походкой вышел из комнаты, Серый, побледнев, последовал за ним. Руслан не шелохнулся, хотя внутри у него все визжало и вопило от ужаса. Затем послышались недвусмысленные звуки - Клепу вырвало прямо на Ингу. Она вяло повернулась на бок, приподнявшись на топчане. Она даже не предприняла попытку закрыть лицо, и теперь ее мокрые от слез глаза загорелись мстительным огнем - эти щенки были явно не готовы к такому повороту событий. Клепа, поскуливая, слез с девушки, зацепившись ногой за одеяло, он свалился на пол, там его скрутил спазм, и он изверг из своей глотки новый поток желчи.
        Теперь, когда голова девушки была повернута в сторону притихших молодых людей, стало ясно, почему она носила платок. Судя по всему, когда-то с ней произошло несчастье, возможно, сильный ожог. Лицо как застывший воск, сплошь в буграх и шрамах.
        Она что-то промычала, безгубый рот разъехался в стороны, став похожим на оскал диковинного зверя. Вадим закричал, пятясь к двери. Его боевой друг, которым он еще несколько минут назад так гордился, теперь беспомощно поник, будто разделял испуг хозяина. Собственно, возбуждение пропало и у всех остальных. Клепа, что-то нечленораздельно бормоча, на четвереньках выполз из комнаты, размазывая коленками рвотную жижу.
        Руслан сделал шаг назад, стыдливо прикрыв руками свои гениталии. Ему стало дурно. Боже, что они натворили?!
        Он шел, не сводя глаз с лица несчастной. Она перестала всхлипывать, и теперь пыталась завернуться в свое черное одеяние. Между тем воздух медленно разрежался, их голоса вновь стали звучать по-прежнему, исчезло неприятное ощущение в ушах.
        - Что с ней? - проблеял Клепа, все еще отплевываясь.
        - А фиг его знает, - глухо сказал Серый. - Пацаны, нужно уходить.
        Он быстро натянул джинсы, и, видя, что на его слова никто не отреагировал, повторил уже громче:
        - Вы что, не слышите?! Надо валить отсюда! Сейчас ее батя придет, тогда будет нам такая баня, что до самой смерти не отмоемся!
        Клепа отыскал на полу свои мокрые брюки и, дрожа всем телом, стал напяливать. Проклятая штанина завернулась внутрь, и нога никак не хотела пролезать туда, куда ей следовало.
        В этот момент входную дверь сильно дернули. Вадим пригнулся, словно от удара плетью, лицо его стало белым:
        - Это он!
        - Откройте! - послышался снаружи голос мужчины. Голос безмерно уставшего человека.
        - Что будем делать? - пролепетал Клепа, застегивая рубашку трясущимися руками. Он увидел, что Инга, кое-как одевшись, встала с кровати. Платок она так и не надела. Она стояла вся черная и молчаливо-торжественная, и падавший свет от горящих свечей придавал ей какую-то зловещую неотвратимость. Словно перед ними материализовалась сама Смерть.
        Вскрикнув, Клепа бросился к двери и с хлопком закрыл ее прямо перед Ингой, подперев лавкой.
        - Инга? - спросил за дверью мужчина и снова дернул дверь. - Ребятки, откройте, у меня топор.
        Руслан почувствовал, как по коже поползли мурашки. Теперь они были похожи на наложивших в штаны школьников, которых застукали за разглядыванием неприличных журналов. Вадим надел очки и с опаской приблизился к окну, пытаясь что-то разглядеть в темноте. В следующее мгновенье он с воплем отшатнулся - к стеклу прилипло перекошенное злобой лицо бородача.
        - Я вас предупреждал, - сказал он и размахнулся. Внутрь дома брызнули осколки стекла, в комнату ворвался ветер, неся с собой прохладу. Еще один удар - и рама повисла на одном шурупе, битое стекло со звоном падало на пол.
        Вадим бросился к двери, Серый лихорадочно оглядывался в поисках какого-либо оружия. В окне снова показалось лицо мужчины.
        - Начинайте молиться. Вы все… останетесь здесь, - прохрипел он. Потом лицо исчезло. Вадим все еще возился с дверью, сдирая до крови пальцы, пытаясь открыть засов.
        - Нет, не открывай! - закричал Руслан, словно очнувшись от сна. - Он убьет нас всех!

«И правильно сделает», - добавил он угрюмо про себя. Однако было уже поздно, дверь открылась, и отец Инги ворвался внутрь, размахивая топором. Он сильно хромал, и даже скудного освещения хватило, чтобы разглядеть следы крови, которые он оставлял босой ногой. Серому где-то удалось отыскать большой нож, и теперь он крепко держал его в руке, собираясь дорого продать свою жизнь.
        Бородач взмахнул топором, обухом попав Клепе в плечо. Тот тонко взвыл и отлетел в сторону, как мячик от пинг-понга. Вадим бросился на пол плашмя, увернувшись от предназначенного ему удара, и, перекатившись на бок, оказался в дверях, после чего скрылся в темноте. Отец Инги не стал его догонять и все свое внимание сосредоточил на Сером и Руслане. Клепа, жалобно хныкая, спрятался под стол.
        Внезапно в комнате, где осталась Инга, раздался животный крик, перешедший в захлебывающийся хохот, будто бы там за дверью находилось не живое существо, а взбесившаяся гиена. Все, включая отца девушки, вздрогнули, и мужчина непроизвольно посмотрел на дверь. Руслан понял, что если и есть шанс, то воспользоваться им можно только сейчас. Забыв о боли в ноге, он бросился под ноги мужчине. Бородач от неожиданности выронил топор и осел на пол.
        - Бегите! - проревел Рус, пытаясь удержать его. Топор лежал прямо перед ним, и он отпихнул его ногой как можно дальше. Краем глаза Руслан видел, как из дома выбежал Клепа. Мужчина с легкостью отшвырнул Руслана в сторону, но тут на его пути возник Серый. Мужчина медленно поднялся на ноги, Руслан обратил внимание на его изувеченную ступню, и к горлу моментально подкатил теплый комок - как он вообще передвигается с такой ногой?
        Он шел на Серого, опустив руки, только спрятанные глубоко глаза сверлили побледневшего, но готового на все юношу.
        - Ты с дружками осквернил мой дом, - едва слышно сказал мужчина, остановившись в полуметре от Серого. - Надругались над моей дочерью. В этом есть и моя, и ее вина… но сейчас ты не понимаешь, что делаешь. Убери нож. Вы себя и так наказали, можете мне поверить.
        - Серый, не трогай его! - крикнул Руслан, но крик его потонул в раскатах грома. За дверью снова взвыла Инга.
        - Отдай нож, - приказал мужчина, но Серый, бешено сверкнув глазами, неожиданно вонзил лезвие в живот бородача. Ни единый мускул не дрогнул на лице мужчины. Он просто протянул руки вперед и сграбастал Серого. Однако силы быстро покидали его, и он медленно опустился на колени. Под изуродованной ногой образовалась уже целая лужа крови. Пальцы бородача нащупали горло Серого и стали сжиматься, сужая смертельный обруч, глаза парня выпучились.
        - Р…Рус, - заклокотал он, пытаясь отцепить мощные руки мужика, но все было тщетно.
        - Отпустите его, - пробормотал Руслан, дотронувшись до плеча мужчины. - Пожалуйста.
        - И настигнет их кара божья… - бормотал мужчина, продолжая душить Серого. Новый крик за дверью, вновь сменившийся смехом, безжизненным, как суховей. Лицо Серого приобрело синюшный оттенок, глаза закатились, хрипы становились все тише и тише, и Руслан понял, что сейчас он удавит его приятеля.
        Как во сне, он поднял топор и, зажмурившись, ударил обухом мужчину по затылку. Первое время ему почудилось, что он и вовсе не ударил его, так как бородач продолжал сжимать горло Серого. Но вот мужчина покачнулся, из горла вырвался сдавленный рык, и он повалился на пол.
        Руслан с трудом поднял Серого.
        - Идти можешь? - закричал он ему в ухо, пугаясь собственного голоса. Серый неопределенно кивнул. В дверях показался Вадим, остервенело сжимая в руках лопату.
        - Чуть не задушил, - сипло сказал Серый, растирая распухшее горло. Вадим, увидев лежащее тело мужчины, выронил лопату:
        - Что с ним?
        Ему никто не ответил. Наконец Руслан разбито проговорил:
        - Зачем ты ударил его ножом?
        Серый посмотрел на друга как на полоумного:
        - Он бы убил меня, если бы я стоял как столб. Ты что, Рус, опомнись! Сам же все видел!
        Руслан ощущал, как его обволакивает чувство иррациональности происходящего. Господи, неужели он стал убийцей? Может, он его просто оглушил? Ведь первый удар нанес Серый… Он осторожно дотронулся до кисти бородача. Она была теплой, но пульс не прощупывался.
        Серый внимательно следил за Русом и, когда он выпрямился, проговорил:
        - Уходим, Рус. И чем быстрее, тем лучше.
        - Где Клепа? - проскрипел Руслан и не узнал собственный голос - будто по батарее рашпилем водили.
        - Снаружи. У него плечо, кажется, сломано, - сказал Вадим.
        Руслан расхохотался. Серый с испугом отодвинулся от друга:
        - Ты что?
        Руслан поднялся на ноги и, тщательно выговаривая каждое слово, произнес:
        - Мы изнасиловали девушку. Девственницу. Избили ее. А затем убили ее отца. А ты говоришь про какое-то задрипанное плечо?
        - Рус… - взял его за локоть Серый, но тот рывком сбросил руку.
        - Ты сможешь идти? - примирительно спросил Вадим.
        - Мне нужно будет на кого-то облокотиться, - сквозь зубы сказал Руслан. - Я хочу, чтобы мы все поклялись, - тихо сказал он, когда они вышли наружу. - Поклялись, что никто и никогда не расскажет о том, что здесь произошло.
        Он вытащил перочинный ножик.
        - Рус, ты что? - вытаращил глаза Вадим, и прежде чем все успели опомниться, схватил его за руку и сделал надрез на ладони.
        - Ваши руки! - прикрикнул он остальным. Клепа безропотно протянул ладонь, отвернувшись. Когда все было готово, они скрестили руки и крепко сжали пальцы, позволяя смешаться крови.
        - По крови нас могут найти, - неуверенно сказал Клепа, старательно зализывая рану.
        - Дождь смоет, - сплюнул Серый. Он покосился на покосившийся дом:
        - Я бы сжег дом.
        - Ты с ума сошел! - пискнул Клепа. - Может, этот мужик еще жив?
        Ему никто не ответил, все боялись узнать ответ на этот страшный вопрос. Руслан вроде бы и щупал пульс, но он же не эксперт. К тому же, учитывая обстоятельства…
        - А я бы и девчонку… того, - сказал Серый. Он поймал ненавидящий взгляд Руслана и пояснил с ужасающим спокойствием:
        - Она хоть и немая, но, видать, далеко не дура. Так что опознать нас легко сумеет.
        - Ты не сделаешь этого, - сказал Руслан. - Хватит и того, что мы натворили.
        Они быстро удалялись от дома, но, даже когда отошли на добрую сотню метров, им казалось, что они слышат непрекращающийся вой девушки.
        Теперь Серый шел уверенно, и ребята даже не спрашивали, откуда он вспомнил дорогу. Почему-то никто не сомневался, что сейчас они идут правильно.
        Они вышли на трассу около четырех утра, едва держась на ногах от усталости. К тому времени Руслану начало казаться, что девушка с обезображенным лицом, ее отец, странный дом - все это было ночным кошмаром. Мозг прокручивал в памяти происшедшее, и с каждым разом те события ему представлялись все более неправдоподобными.
        - Рус… - тихо позвал его Вадим.
        - ?
        - Что с нами было?
        Руслан помолчал, обдумывая вопрос, после чего признался:
        - Не знаю. Там, в доме… когда все происходило, ты ничего не почувствовал?
        Вадим чуть слышно сказал:
        - Да. Словно у меня произошло раздвоение личности. Будто мое я было где-то под потолком этой хижины и наблюдало, как второе я бесится и сходит с ума. Будто бы в оборотня превратился. И я не ошибусь, если скажу, что мы все были под каким-то воздействием… Не знаю, гипноза, что ли. Не могу поверить, что я был способен на такое. А ее лицо…
        - Вы забыли еще об одной вещи, пацаны, - услышали они голос Клепы. Он кисло улыбнулся:
        - Кто-нибудь из вас вспомнил про гондоны?
        Руслан схватился за голову, но потом спохватился:
        - Она была девственницей. Так что вряд ли мы что-то подцепим.
        Серый многозначительно хмыкнул и засунул руки в карманы.
        Четыре фигурки брели по обочине, не обращая внимания на дождь. Автобусы и маршрутные такси еще не ходили, но вскоре им повезло - водитель какой-то длиннющей фуры сжалился и притормозил у продрогших ребят. Они быстро вскарабкались в кузов и уютно расположились среди каких-то тюков.
        Грузовик быстро ехал по серпантину, и Рус стал верить, что еще успеет на свадьбу. Женька, наверное, места себе не находит… Он старался думать о своей невесте, но перед глазами, как назло, висело лицо изнасилованной девушки, кошмарный блин с дырками вместо носа, и ему стало страшно. Он не знал, как будет теперь смотреть в глаза Женьке…

* * *
        Что же могло произойти? Почему Вадим вспомнил про этот дикий случай?! События той ночи Руслан давно задвинул в самую дальнюю кладовку своей памяти, ключ от которой выбросил. А теперь вот снова… Неужели что-то всплыло?
        Когда Вадим позвонил на следующий день, Руслан предложил встретиться в каком-нибудь ресторане, однако Вадим наотрез отказался куда-то ехать, сославшись на плохое самочувствие.
        - Ты лучше ко мне приезжай, - сказал он. - Только… гм… у меня угостить тебя нечем.
        - Я все возьму, - успокоил друга Руслан, немного удивившись. Когда он последний раз общался с другом, дела у него шли в гору. Вадим обзавелся семьей, имел свой бизнес в сфере интернет-услуг и был довольно преуспевающим человеком.
        Затарившись в одном из супермаркетов, он поймал частника и полетел к Вадиму. В лифте пахло псиной и застоявшимся потом, и Руслан даже набрал в легкие воздуха, стараясь задержать дыхание. После стольких лет, проведенных на берегу океана, он совсем отвык от этих полуразваливающихся «бараков» с их неизменным подъездно-лифтовым «амбре».
        Когда Руслан вышел из лифта, он чуть не столкнулся с каким-то сгорбленным пожилым мужчиной в мятом халате. Пробормотав «извините», он, перекладывая пакеты, потянулся к звонку квартиры Вадима, представлявшему собой болтающуюся на гвозде кнопку, как вдруг сзади услышал тихое:
        - У него звонок не работает, стучите.
        - Благодарю, - не оборачиваясь, сказал Руслан.
        - Я так изменился? - Все тот же тихий, дребезжащий голос, как волочащийся по асфальту оторванный бампер.
        Руслан замер и медленно развернулся. Освещение в подъезде было под стать лифту и запахам в нем, но все же света было достаточно, чтобы в худом, испещренном морщинами лице прислонившегося к стене старика он сумел уловить что-то знакомое.
        - Вадик?!
        - Если какой-то кретин не влез в мой халат, тогда я Вадик, - мужчина улыбнулся, но эта кривая улыбка скорее омрачила его лицо. - Пошли внутрь, тут холодно.
        Вадим (он почему-то был в носках) мелкими шажочками прошаркал в квартиру; Руслан, все еще находясь в состоянии легкого ступора (он даже не успел подумать о том, что гостей вроде бы принято пропускать в дом первыми), последовал за ним.
        - Осторожно, не споткнись, - предупредил Вадим, но было поздно - Руслан со всего маху влетел в ведро с помоями, расплескав на и без того грязный пол какую-то темную мерзость, похожую на ту, что скапливается годами в водопроводных трубах.

«Сдается мне, тут не принято разуваться», - рассматривая пятно на брюках, подумал Руслан. И то верно - было не очень похоже, чтобы в этой квартире вообще держали домашнюю обувь для гостей.
        Когда они прошли в комнату, до Руслана только тогда дошло, как все тут изменилось. Он отлично помнил, как они еще на первом курсе отжигали здесь Новый год, как
«разводили» двух капризных подружек из параллельной группы, да и вообще частенько заходили в гости. Тогда квартира была с шикарным ремонтом, со вкусом обставленная, напичканная дорогостоящей техникой… Но во что она превратилась сейчас? Создавалось впечатление, что на протяжении многих лет ее использовала целая орава бомжей в качестве притона.
        Засаленные, отслаивающиеся обои в порослях паутины, паркет потемнел и потрескался, в некоторых местах даже вздулся, словно пол под ним пошел фурункулами. Засиженные сонными мухами окна практически не просматривались, под оранжевыми от ржавчины чугунными батареями стояла шеренга мисок и грязных тарелок, собирая воду с подтекающих труб. Из мебели - кровать без ножек, на которой бесформенным комком валялось рваное одеяло, покосившийся стол (вместо скатерти, естественно, газеты) и три стула, один из которых был смертельно ранен - без двух ножек, третья небрежно примотана изолентой, и то скорее для видимости.
        Несмотря на гнетущее впечатление, Руслан быстро взял себя в руки и, выгружая из пакетов продукты, словно между прочим, поинтересовался у Вадима, где у него холодильник.
        - Нет у меня холодильника. На хер он вообще нужен, - несколько вызывающе сказал Вадим, будто ничего необычного в том, что человек живет без холодильника, нет. С какой-то холодной недоверчивостью он наблюдал, как Руслан разгружал сумки. Помидоры «Черри», голландский сыр, две палки сырокопченой колбасы, буженина, семга, балык, консервированные ананасы, две банки с красной икрой, пакеты с соками и в довершение ко всему - пузатая бутылка «Джек Дэниелз».
        - Где можно руки помыть? - осведомился Руслан, закончив раскладывать продукты.
        Вадим махнул рукой куда-то в сторону ванной.
        - Я смотрю, ты неплохо устроился, - сказал он, когда Руслан вернулся из ванной с мокрыми руками (он просто сполоснул их водой, так как ни мыла, ни полотенца в ванной не обнаружил). - Вижу, акцент уже появился. Скоро вообще русский забудешь.
        Руслан промолчал. Вскрыв упаковку салфеток, он промокнул руки и осторожно присел на стул. Тот протяжно заныл, словно больная собака.
        - Можешь сесть на диван, - бесцветно сказал Вадим, начиная резать колбасу. Очевидно, он прочитал в глазах Руслана озабоченность по поводу устойчивости умирающего стула. - Давай, двигай сюда кровать, а то, в натуре, стул сломаешь. Я же не знал, что ты стал таким толстым.
        Зато ты стал похож на высушенный стручок, хотел подколоть его Руслан, но, взглянув в слезящиеся глаза друга, понял, что шутка будет неуместна, и стал двигать кровать к столу.
        Вадим сначала пытался резать колбасу как полагается - тоненькими колесиками, но то ли нож был тупой, то ли зрение уже было не то (а может, и все вместе), но лезвие все время соскальзывало, а если резало, то криво. Вадим вполголоса чертыхнулся и стал кромсать громадными, неуклюжими кусищами.
        - Что, не узнал меня? - не поднимая глаз, спросил он.
        - Ты чем-то болен? - неожиданно вырвалось у Руса, хотя жалеть о своем вопросе ему не пришлось - Вадим лишь невесело усмехнулся, и только.
        - Рак, - коротко бросил он. - Только не тот, который к пиву подают, а другой. Рак желудка.
        Руслан оторопел.
        - Тогда you must’t,[Ты не должен (англ.).] то есть, тьфу, ты не должен есть все это, - сказал он, показывая на разложенную закуску, но Вадим сделал беспечный жест рукой (этот жест не изменило ни время, ни страшный диагноз) и стал разливать виски в чайные чашки. Руслан смотрел во все глаза, и волей-неволей его глаза замечали все мелочи - и мелко дрожащие руки Вадима, и его согбенную, как у больного спинным менингитом, фигуру, и его поредевшие волосы, и эти, чтоб они провалились, fucking, Fucking - ругательное определение (англ.).] чашки с коричневыми разводами, словно там заваривали shit, то бишь дерьмо…
        - Ну, за встречу? - произнес Вадим и, не чокаясь, жадно выпил. Закусывать он не стал, и сразу же налил себе еще. Руслан отпил совсем немного и потянулся к банке с ананасами. Вадим распечатал пакет с томатным соком и хитро подмигнул Руслану:
        - Ну че, хряпнем по сто грамм крови мертвых помидоров?
        Руслан вежливо улыбнулся, гадая про себя, считает ли сам Вадим сказанное шуткой. Если да, то юмор его друга стал чересчур специфичен. А может, он слишком долго жил в Америке и отстал от здешней жизни с ее jokes?[Jokes - шутки (англ.).]
        Его так и подмывало спросить, почему Вадим спросил его вчера про шрамы, но что-то подсказывало мужчине, что время откровенничать еще не пришло, и он терпеливо ждал.
        - А где твои родители? - поинтересовался он. - Они живут отдельно?
        - Нет родителей. Погибли в аварии шесть лет назад, - равнодушно сказал Вадим. - Батя жевал зубочистку - он жить без них не мог - и не заметил открытого люка. Может, все бы обошлось, но зубочистка от удара попала в глотку, он стал кашлять, выпустил руль, и нас вынесло на встречку. Он вылетел через лобовое, и при ударе ему оторвало башку, ее потом нашли в канаве с этой дурацкой зубочисткой в глотке. Мать умерла в больнице. Жена, Иринка, сломала позвоночник, в больнице до сих пор лежит. Представляешь, Рус, все всмятку, и только мне хоть бы хны… Хотя иногда мне кажется, что лучше бы я сдох вместе с ними…
        - Ты не должен так говорить.
        Вадим снова усмехнулся, кольнув друга недоверчивым взглядом.
        - Узнаю тебя, Рус. «Должен», «не должен», «следует», «не следует»… ты всегда был такой правильный и хороший, верно?
        Руслан не нашелся что ответить, и в прокуренной комнате повисла пауза. Руслану почему-то впервые стало неудобно за свой новенький костюм, за недавно приобретенный золотой перстень, за безукоризненно завязанный галстук.
        Вадим же, напротив, ничуть не стеснялся своего драного халата и выцветших
«адидасовских» треников с отвисшими пузырями на коленях и снисходительно поглядывал на своего школьного друга.
        - Как ты догадался, что я в Питере? - задал вопрос Руслан, когда молчание уж слишком затянулось и становилось откровенно неприличным.
        - А никак. Интуиция, если хочешь. Последний раз я звонил тебе… наверное, года три назад. А тут прямо как по яйцам получил: ни о чем не могу думать, только ты перед глазами. Хорошо, соседка дома оказалась - мой телефон уж полгода как отключили.
        Пока друг говорил, Руслана все еще одолевали сомнения - неужели такое возможно? Неужели можно так деградировать и скатиться вниз? И если им сейчас под сорок, то Вадик тянул никак не меньше чем на шестьдесят, а то и больше.
        - Ну, как живешь? - спросил Вадим, сооружая себе бутерброд, по мнению Руслана, из совершенно несовместимых компонентов - на хлеб положил колбасу, сверху кусок семги и завершил эту конструкцию двумя «Черри». После этого он обильно посыпал свой
«гамбургер» солью и с жадностью вонзил в него желтые зубы.
        - Я? - спросил Руслан, чувствуя, что рассказывать о своей нынешней жизни Вадику, учитывая его недавнее признание, просто кощунство. - Да так. Нормально. В фирме одной работаю.
        - Ну-ну, - закивал с набитым ртом Вадим. - Оно и видно.
        В комнате снова наступила тишина. Разговор однозначно не хотел клеиться, Вадим словно забыл о вчерашнем разговоре про клятву двадцатилетней давности, и Руслан все чаще поглядывал на часы. Вадим потянулся к бутылке, но Руслан знаком показал, что больше пить не будет. Произнеся «как хочешь», Вадим с напускным равнодушием наплескал себе почти до краев. Выпил, отставил чашку в сторону, тыльной стороной ладони вытер шелушащиеся губы.
        - Ты сигареты случаем не купил, Рус?
        - Нет, извини. Сам не курю, вот и не подумал.
        Вадим со вздохом полез в карман облезлых штанов.
        - Придется свои курить, - провозгласил он с видом утомившегося мудреца и задымил
«Явой».
        - А где твоя семья? У тебя вроде сын с дочкой были? - спросил Руслан, и Вадим понятливо закивал головой - ну ни дать ни взять старый дедушка поучает своего не в меру расшалившегося внучка.
        - Ага, вспомнил наконец. Вот мы и пришли к главной теме нашего разговора.
        Он внезапно резко наклонился к Руслану и показал ему свою сухую ладонь, испещренную глубокими линиями, ткнув грязным ногтем в едва виднеющийся шрам:
        - Ты вспомнил, Рус?
        - При чем тут твоя семья? - спросил изумленно Руслан.
        - Она погибла, и к этому имеют прямое отношение те события.
        Руслану показалось, что его мешком огрели. Ничего себе заявление!
        - Налей, - хрипло сказал он, и Вадим, будто ожидая эту просьбу, быстро налил другу почти полную чашку. Руслан выпил, желудок сразу подскочил куда-то к горлу, но он намеренно не стал закусывать.
        - Может, пояснишь? - наконец выдавил Руслан.
        Однако Вадим не торопился с ответом. Докурив, он раздавил окурок прямо об стол и пристально посмотрел на Руслана:
        - Ты никуда не торопишься, братишка? Ничего, что я так обращаюсь к тебе, Рус? Не брезгуешь? Я ведь уже не ровня тебе.
        - Перестань, Вадик.
        - Ладно-ладно, что я, слепой, что ли, и так все вижу… Только я не всегда такой был. Ладно, я отвлекся. Хочешь послушать одну занимательную байку? - неожиданно предложил Вадим. - Только прежде я покажу тебе кое-что.
        Неожиданно на кухне что-то звякнуло. Лицо Руслана вытянулось:
        - Ты не один?
        Вадим выглядел совершенно спокойно, даже немного раздраженно, мол, не перебивай. Он сказал равнодушно:
        - Со мной живет мой пес, но сейчас он болен. Хочешь взглянуть?
        Руслан замотал головой. Благодарим покорно, но любоваться на собак, да еще больных неизвестно чем, не входило в его планы. Он лишь уточнил:
        - Он привязан?
        Вадим кивнул и, не без труда встав со стула, вышел из комнаты и вскоре вернулся, неся в руках фотографию. Он протянул ее Руслану и медленно заходил по комнате.
        Руслан взглянул на фото. На ней была изображена улыбающаяся девчушка лет двенадцати, довольно симпатичная, с открытым, жизнерадостным личиком. Перед собой она держала большую куклу с розовыми бантами. Казалось, и девочка, и кукла смотрят прямо в объектив.
        - Это твоя дочь? - Руслан поднял глаза на Вадима, и тот болезненно скривился:
        - Нет… но об этом потом. Хорошо посмотрел? Итак, слушай историю. Жил-был один мужик. У него была прекрасная жена-красавица. И родились у этого мужика два мальчика, а потом девочка. Чудо-девочка. Красавица, пером не описать. Как в сказке.
        Руслан во все глаза смотрел на Вадима, который как ни в чем не бывало шаркал носками по комнате. Уж не тронулся ли умом его друг детства?
        - Все у него было замечательно, у этого мужика. Да, кстати, его звали Роман Викторович Агейко. У него был свой процветающий бизнес. Милая, верная жена, умные, подающие надежды дети, особенно дочка, так что все в ажуре. А жил он… - Вадим на секунду наморщил лоб и бросил быстрый взгляд на Руслана: - Хотя пока это не важно. Далеко жил. Тебе интересно?
        Руслан кивнул с несчастным видом. Ему становилось дурно в этой убогой комнатенке, спертый воздух давил на виски, сигаретный дым жег глаза, но он понимал, что не может вот так просто встать и уйти.
        - Затем в какой-то момент все перевернулось с ног на голову. Будто в их жизни заклинило какую-то важную шестеренку, и весь механизм стал медленно рассыпаться, превращаясь в хлам. Сначала при странных обстоятельствах погибает жена. Роман Викторович в шоке, но держится. Далее погибают сыновья.
        Вадим замолк, но только для того, чтобы прикурить новую сигарету. Его руки так сильно тряслись, что он никак не мог зажечь спичку. К тому же его снова скрутил приступ кашля. Руслан терпеливо ждал, прекрасно понимая, что желание помочь другу и прикурить за него сигарету тот может расценить как сочувствие или даже жалость, а он в силу своего характера в этом не нуждался. Наконец сигарета раскурилась, пых-пых, грязная чашка вновь полна виски, бульк-бульк, и рассказ продолжался.
        - Бизнес катится под откос, они разоряются, продают все имущество, и перебираются жить в какое-то захолустье. Но несчастья не покидают их, все, кто хоть как-то поддерживал с ними отношения, или тяжело болели, или умирали. Словно их род прокляли. Тогда Роман Викторович стал жить в лесу. Вместе со своей дочкой. И в один прекрасный день, когда пошел дождь, в этом лесу случайно оказались четверо мальчиков, которые заблудились… - Вадим прервал свой рассказ и резко повернулся к Руслану: - Думаю, дальше ты в состоянии продолжить сам.
        Лоб Руслана покрылся испариной, страшная догадка, как лохматый паук, неуклюже барахталась в закоулках сознания, и он спросил, не поднимая глаз:
        - Ты думаешь, что этот мужчина с дочерью… это они и есть?
        Вадим без сил опустился на стул, глаза запали еще больше.
        - Да. Не думаю. Я ЗНАЮ. Отец той девушки, он и есть Агейко. Я был там, в доме, - добавил он. В глазах выступили слезы. - Был после того, как… погибла моя семья.
        На кухне снова что-то звякнуло, после чего стало слышно низкое ворчание.
        - Я сейчас, - отрывисто бросил Вадим.
        Опрокинув стул, он зашаркал из комнаты. Пока его не было, Руслан с трудом боролся с искушением улизнуть из квартиры. Он слышал приглушенный голос Вадима, успокаивающий и почти нежный. Наверно, гладит несчастное животное. Руслану стало жаль друга. Вадим скоро вернулся, лицо было пепельным, как грязный подтаявший снег.
        - Я, судя по всему, сбил тебя с толку, - сказал он. - Начну по порядку. Надеюсь, ты вспомнил, о чем идет речь? Этот мужик, которого вы завалили с Серым, и есть Агейко.
        Руслан хотел о чем-то спросить, но Вадим взмахнул рукой:
        - Не перебивай. Просто слушай. Помнишь, у меня была подруга Алинка? У меня еще с ней были проблемы по мужской части.
        Руслан кивнул.
        - Так вот, как ты помнишь, там, в доме, с той девушкой, Ингой, все было чики-пуки. Но когда я вернулся домой, обломы повторялись. Сечешь? Мы с Алинкой расстались. У меня был жуткий депрессняк, я чуть ли не в петлю лез. Врачи разводили руками - никакой патологии, нервы, молодой человек, и прочие сопли. Тогда я направил все силы на карьеру, и твой мальчишник стал понемногу забываться. Я неплохо зарабатывал, познакомился с девушкой, но долго боялся лечь с ней в кровать. Не буду вдаваться в подробности, но у нас все получилось, и спустя какое-то время мы поженились. У нас родился сын, потом дочь, и все было как в сказке, я жил, наслаждаясь всеми прелестями жизни. Но потом все покатилось вниз, как у этого Агейко.
        Вадим снова заходил по комнате, глаза его возбужденно блестели, впалая грудь ходила ходуном.
        - Все началось с работы. Ни один контракт не клеился, везде косяки сплошные, проблемы с налоговой, долги, банкротство и так далее. Потом проблемы со здоровьем. И, наконец, авария. Я упустил одну деталь, когда рассказывал тебе о ней. Рус, тебе снились какие-нибудь необычные сны в последнее время?
        Руслан, подумав, пожал плечами. Сны ему снились нечасто и в большинстве своем тут же забывались. По крайней мере, ничего особенного он припомнить не мог.
        - Она снилась мне за день до катастрофы, - сказал медленно Вадим. - Эта девушка, Инга. И я наврал тебе, что батя налетел на люк. За рулем был я. И я вывернул руль, чтобы не врезаться в НЕЕ.
        - Что?! - обалдело уставился на друга Руслан. - В кого?
        - Что слышал, - зло сказал Вадим. - Она появилась неожиданно, как ведьма, снова во всем черном, я дал по тормозам, и мы перевернулись. Когда я выполз из машины, ее и след пропал.
        Руслан боялся пошевелиться, настолько он был оглушен тем, что только сейчас услышал.
        - С тех пор сны стали постоянными. Мне казалось, что я уже не отличаю реальность от сновидений, я постоянно пил таблетки, я боялся прилечь хоть на минуту, потому что в следующую минуту приходила эта страшная женщина без лица, молча подходила к моей кровати и смотрела на меня, смотрела, смотрела…
        Голос Вадима сорвался, теперь слезы бежали по его дряблому лицу не переставая.
        - Так что с твоей семьей? - как можно мягче напомнил Руслан, и Вадим на мгновенье замешкался.
        - Она сгорела, - сказал он, глядя в сторону. - Вместе с дачей, они сгорели дотла. Неисправная электрика.
        - Соболезную, - выдавил из себя Руслан, но Вадим сделал безразличный жест рукой и продолжил:
        - Я не находил себе места. В каждой женщине в темной одежде я видел Ингу. И когда у меня нашли рак, я принял решение. У меня еще оставалось немного денег, кое-какие связи, и я поехал в Горячий Ключ. Я хотел найти кого-то из вас, но ты уже давно жил в Штатах, Серый к тому времени сидел в тюрьме, и я разыскал только Клепу. Ты помнишь их? Кстати, Клепа сейчас в местной ментовке начальником работает. Смешно, правда? Клепа - и начальник милиции. Дмитрий Егорович, с брюхом до колен. Но он даже не захотел меня слушать, решил, что у меня крыша поехала. И тогда я пошел сам. Я искал этот чертов дом почти неделю, ты не поверишь. Похудел на десять килограммов, высох, как щепка, но продолжал искать. И я нашел его, Рус, потому что где-то внутри чувствовал, что корни моих бед нужно искать там.
        - И… что ты там нашел? - Голос Руслана задрожал.
        - Ничего, у меня вообще сложилось впечатление, что этот дом будто законсервировали с тех пор, как мы там побывали. Все было так, как в тот проклятый вечер. На полу валялся топор и нож, на них даже осталась засохшая кровь. Весь пол тоже в черной крови. Но внутри никого не было!
        - Может, этого э-э… Агейко похоронили? - предположил Руслан, но Вадим покачал головой:
        - Я все узнал. Клепа, слава богу, согласился помочь хоть в этом. Агейко не хоронили. И никого похожего на него вообще никто не видел. Он словно испарился вместе со своей страшной дочерью.
        - С чего ты вообще взял, что это Агейко? - осведомился Руслан, налив себе в чашку сок. Он не верил, что тот заросший мужик некогда был преуспевающим бизнесменом.
        - В доме я нашел кое-какие документы, - ответил Вадим с такой уверенностью, будто сомневаться в его словах мог только полный кретин. - А его биографию узнать было делом техники - Интернет, нужные связи, слухи и так далее.
        Руслан скептически оглядел Вадима с ног до головы. Не вязался как-то Интернет с внешним обликом его друга.
        - Еще одна деталь. По официальной версии, он исчез без вести, Рус. Он и его дочь. Кстати, тогда она была совершенно иной. Бог мой, я не поверил, когда увидел ее фотографию, там, в доме! Она была красивой, как ангел! А ее лицо! Чистое, невинное, будто роза! Не могу представить, что случилось потом с ее лицом. Кстати, это ее фото ты держал в руках только сейчас.
        Руслан недоверчиво перевел взгляд на карточку. Нет, не может быть, чтобы этот счастливый ребенок потом превратился в то кошмарное создание!
        - Но самое главное впереди, - после паузы продолжил Вадим. - Я обошел дом и наткнулся на огромную сумку, Рус. Она была закрыта, и я, естественно, посмотрел, что там внутри. Там был труп какого-то мужика, вот так. А через минуту я увидел в лесу фигуру, она шаталась и шла прямо к дому! Никогда в жизни я не бегал так быстро, Рус!
        Вадим перевел дыхание и с надеждой посмотрел на Руслана:
        - Я снова пошел к Клепе, но он только поржал надо мной и посоветовал подлечить мозги.
        - Ладно, допустим, ты прав, - Руслан вытянул ноги, стараясь не сломать стул. - И к каким выводам ты пришел?
        - Я много думал. И меня посетила одна простая мысль - что случилось с семьей Агейко? В смысле, не что, а почему? За что ему достались все эти напасти? Ведь фактически я повторяю его судьбу.
        Вадим вдруг замолчал. Он перестал ходить, остановившись перед старым сервантом, обшарпанным, с облезлым лаком и без стекол. Внутри была расставлена какая-то мелочь вроде пыльных фарфоровых фигурок, но внимание Вадима было приковано к невзрачной кукле.
        - Это единственное, что осталось в память от Олеси, моей дочки, - прошептал он и смахнул слезу.
        Руслан мельком взглянул на куклу. Старомодная дешевка, к тому же в неряшливой одежде, лицо в каких-то разводах. Кудрявые волосы, которые, очевидно, в незапамятные времена были светлыми, теперь повисли серой паклей и лоснились, кончики пальцев были тоже черны от грязи. На одной руке что-то вроде браслетика с блестящей побрякушкой. Кукла сидела таким образом, что задралось ее платье, и Руслан поймал себя на мысли, что его взгляд непроизвольно задержался на ее трусиках. Он торопливо отвернулся. Он не знал почему, но у него возникло не слишком приятное чувство - эта кукла словно исподтишка разглядывала его своими синими глазами сквозь пластмассовые ресницы.
        - Она очень любила ее, - нежно говорил тем временем Вадим.
        - Вадик, пожалуй, я пойду, - сказал Руслан, и Вадим повернулся к нему. Он был поражен, увидев, как переменилось лицо мужчины - оно было почти счастливым. В уголках глаз дрожали слезы.
        - Не правда ли, она прекрасна? - произнес он. - Посмотри, какое на ней красивое платье, какие блестки, - хрипло бубнил Вадим, поглаживая куклу по голове. - А эта прическа… у моей Олеськи была такая же прическа, когда она погибла. А эти туфельки!
        У Руслана отвисла челюсть. Точно, Вадик съехал с катушек. Какие блестки, какие туфельки? Он что, ослеп? Ничего этого на кукле не было, ни блесток, ни туфелек, но Вадим выглядел так, словно истово верил в свои слова.
        - Она похожа на мою дочь. Скажи, что она красива! - настаивал Вадим.
        - Нет, - без обиняков заявил Рус. К черту это воспитание и этикет. К черту эту квартиру, он и так засиделся здесь. - Она отвратительна. Я бы на твоем месте выбросил эту пакость. Чем больше ты будешь смотреть на нее, тем дольше будешь страдать о потере близких…
        И тут Вадим сделал то, чего Руслан меньше всего ожидал, - попытался ударить его. Руслан без труда перехватил кисть друга, чуть сжал ее, их взгляды встретились. Покраснев, Руслан отпустил Вадима. Тот, отступив назад, потер запястье и с ненавистью поглядел на друга детства.
        - Мы все виновны. И наши шрамы - тому доказательство, - прошипел он. - Но почему-то только я тяну за вас лямку. Я потерял все. И все из-за твоего е…го мальчишника. Посмотри на меня, мне ведь прямая дорога на свалку! Работы у меня нет, жилья, скорее всего, тоже скоро не будет - отселят за неуплату. Друзей тоже нет - все шугаются от меня как от прокаженного. Но ничего. Подождите - придет и ваше время. Просто я был первым тогда, первым и расплачиваюсь.
        - Бога ради, Вадим, ты о чем?! - закричал Руслан, уже не владея собой. - Ты болен, тебе нужно в больницу, у тебя проблемы с психикой!
        - Она жива, Рус, - зловеще проговорил Вадим, сверля Руслана взглядом. Тот поежился - это было все равно, что пялиться в бойницы, из которых веет смертью. Теперь перед ним стоял не его друг, а некое существо, злой гоблин с искаженным лицом и дикими глазами.
        К изумлению Руслана, Вадим стал баюкать куклу, прижав ее к своей костлявой груди как самое драгоценное в своей жизни. Побрякушка на грязной руке куклы тихо позвякивала.
        - Эта стерва без рожи жива, точно тебе говорю, - скрипучим голосом проговорил он. - Может, ее папаня и отдал концы, не знаю, но Инга точно еще на белом свете. И она жаждет мести.
        - Ты сошел с ума, - решительно сказал Руслан. - Я ухожу.
        - Она жаждет мести, - с каким-то неизъяснимым удовольствием подтвердил Вадим, будто упиваясь звуком собственного голоса. Глаза его недобро искрились. Он приблизился к застывшему Руслану, тот инстинктивно отодвинулся назад, будто бы Вадим и эта грязная кукла были заразными. Вадим засмеялся, обнажая щербатый рот, и этот глухой, безрадостный смех только усилил тревогу Руслана. В этот момент он отчетливо почувствовал исходящее от Вадима зловоние, какая-то безумная смесь тухлого мяса с канализационными отходами.
        Он выскочил в прихожую, Вадим зашаркал вслед, продолжая укачивать куклу, словно она была живая, напевая ей какую-то колыбельную песенку. Пока Руслан предпринимал отчаянные попытки открыть расшатавшийся дверной замок, он снисходительно наблюдал за ним.
        - Она доберется до вас, - прокаркал он, видя, что Руслан наконец справился с замком.
        - Счастливо оставаться, - бросил Руслан, выскакивая на лестницу.
        Вадим посмотрел на куклу. Она улыбнулась ему пластмассовыми губами с полустершейся краской. Иссушенные губы Вадима, сами того не замечая, тоже раздвинулись в счастливой улыбке.
        Руслан уже был на полпути домой, как вспомнил о непростительной халатности - там, в квартире Вадима, он забыл свой мобильный телефон. Вот растяпа! Он был готов рвать на себе волосы. Ему не был дорог сам телефон, но в записной книжке были координаты важных персон, которые он не знал на память, и эти самые персоны могли позвонить ему в любую минуту!
        Он уговорил таксиста вернуться. Бегом взбежав на нужный этаж, он заколотил в дверь. Ему долго не открывали, и Руслан уже подумывал, не вынести ли дверь плечом, как внутри звякнул замок, и сквозь щель просунулось бледное лицо Вадима.
        - Чего тебе? - недружелюбно спросил он, словно его отвлекали от чрезвычайно важного дела.
        Руслан объяснил, и Вадим пошел за мобильником. Дверь немного приоткрылась, и Руслан снова почувствовал, как его окатывает смрад давно не проветриваемого помещения.
        - На, - сказал Вадим, чуть ли не швыряя телефон в лицо Руслану.
        - Спасибо, - пробормотал мужчина, не отрывая взгляда от Вадима, - весь низ его рубашки был заляпан чем-то ярко-красным.
        - Ты что, порезался? - спросил он.
        - Нет, сок томатный пролил, - раздраженно буркнул Вадим, захлопывая перед носом друга хлипкую дверь. Руслан задумчиво зашагал вниз по ступенькам.

* * *
        Никакого разбирательства по факту самоубийства Рулика не было. К вечеру следующего дня (то есть почти через двое суток!) приехал какой-то сонный, постоянно зевающий мент, без интереса осмотрел решетку, кусок пододеяльника, из которого покойный Рулик соорудил петлю, смачно выматерился, достал из папки мятый протокол, что-то начеркал, заставил внизу расписаться двух санитаров (надо полагать, как понятых) и укатил прочь.
        Никто бесстрастно наблюдал за этой дурацкой суетой. Все шло своим чередом: утром процедуры, уколы, таблетки, у кого-то приступ, Груша снова раскровил себе нос, солнце вставало и садилось, уступая место луне, и так все сначала по кругу. Последние дни Никто приходилось быть еще более осторожным - ему очень не нравилось, как на него поглядывает один медбрат. Ни для кого не было загадкой, что работающие в психушках люди не отличаются сентиментальностью и души их огрубевшие, как конские копыта, но Резо был самым жестоким. Огромный, под два метра ростом, он имел такой густой волосяной покров, что ему позавидовал бы снежный человек. Волосы росли отовсюду - на лице, на шее, на груди, из ушей, из ноздрей и даже у самых оснований ногтей. Никто не удивился бы, если бы Резо открыл рот, и оттуда показался бы мохнатый язык.
        Он и раньше частенько задевал Никто, в основном из-за его клички - в больницу Никто привезли без каких-либо документов, и все потуги, направленные на установление его личности, ничего не принесли. Ему предлагали написать про себя на бумаге, но он только простодушно улыбался, показывая крепкие желтые зубы, слишком крепкие для старика, и обескураженно качал головой, давая понять, что не имеет представления, чего от него добиваются. Он словно материализовался из дыма, человек без имени и прошлого. Правда, были у него и особые приметы - на правой ступне отсутствовало два пальца, несколько глубоких шрамов на костлявом теле, но это не прояснило ситуации для эскулапов. В графе «Ф.И.О.» врачом было в сердцах написано «Иванов Петр Петрович». Самое смешное, что никто к нему так не обращался, и все по привычке продолжали его называть Никто. Только не Резо. Эта заросшая двухметровая горилла обращалась к нему по-всякому, и наименее обидное обращение было «дерьмо». Что ж, дерьмо так дерьмо, пожимал плечами Никто. Как поется, называйте хоть горшком, только срать не садитесь.
        Вот и сегодня после завтрака Резо поймал его на прогулке, сильно схватил его за предплечье и, заглядывая своими бешеными глазами в лицо Никто, приторно-сладким голосом спросил:
        - Что тебе известно о смерти Рулика? Он что-то говорил перед тем, как сдохнуть?
        Никто попытался вырваться, выдавив из себя вымученную улыбку праведника, но хватка у Резо была крепче тисков.
        - Что, язык в задницу уполз?
        Никто отчаянно замотал головой.
        Резо презрительно фыркнул:
        - Ты мне только мухомора здесь не включай. Я не верю, что ты глухонемой, понял, старая плесень?
        Никто смиренно молчал, терпеливо ожидая, когда медбрату надоест издеваться и он оставит его в покое. Но Резо, вероятно, было нечем заняться, и он не намеревался просто так отпускать от себя старика и лишать себя удовольствия.
        - Твоя кровать стоит ближе всего к окну, - рассуждал он. - И ты меня хочешь убедить, что ничего не слышал и не видел, - так я должен тебя понимать?
        Никто с прискорбным видом кивнул, стараясь, чтобы кивок вышел как можно убедительнее.
        - Че ты мне тут башкой своей качаешь? - оскалился Резо, и его пальцы впились в руку Никто. Тот заскрипел зубами - боль становилась невыносимой. Лишь бы он только не сломал ее, молился про себя старик. Резо, поняв, что причиняет пациенту боль, злобно ухмыльнулся:
        - Что, боишься за свою руку? А, понимаю, если я тебе сломаю, как же ты будешь теребить свой стручок?! Что ж, - с глубокомысленным видом произнес он, - придется тренироваться левой. Или я не прав? Насчет дрочки? Вот коллеги мне говорят, что ты уже старый и кончить вряд ли сможешь, но мне почему-то кажется, что в твоей обвислой заднице еще есть немного пороха. Вот только у меня один вопрос. И не смей трясти своей идиотской башкой!
        Он вплотную приблизил к Никто свое лицо, неся с собой затхлый перегар.
        - Я сегодня утром внимательно осмотрел батарею в вашей комнате, старик. Врубаешься? Там, где ты просиживаешь сутками. И заметил одну интересную деталь - с правой стороны имеется небольшой участок, и он прямо блестит! Сечешь, старый пердун? Батарея ржавая, а в этом месте по ней словно напильником прошлись! Интересно, как это получилось?
        Налитые кровью глаза Резо буравили Никто, и тому стоило неземных усилий ничем не выдать панику, охватившую его после этой фразы. Значит, Резо уже подозревает его. Плохо, очень плохо.
        Он бесшумно зашевелил губами, потом закашлялся (нужно заметить, весьма натурально) и, сделав страдальческое лицо, показал на руку, в которую вцепился санитар.
        - Я сейчас обыщу тебя, - сказал нежно Резо, словно признавался ему в своих симпатиях, после чего, пыхтя и ругаясь, ощупал Никто с ног до головы. Ничего не обнаружив, он, красный от злости, потребовал, чтобы Никто снял тапочки, и долго вертел их по очереди, разве что не принюхиваясь.
        - Я все равно не верю тебе, - заключил Резо, швыряя тапочки на землю. Он достал из нагрудного кармана пачку сигарет, ногтем выбил одну и неторопливо прикурил.
        - Пошел отсюда, - великодушно разрешил он, затягиваясь. - Но помни, я теперь буду следить за тобой, хитрый пердун. И будь покоен. Если я найду штуку, которую ты там натачиваешь втихомолку, я затолкаю ее тебе в задницу вместе с твоими яйцами в придачу. Иди, меня тошнит от тебя.

«Меня тоже от тебя. Хоть в чем-то мы сходимся во мнениях», - подумал Никто. Он одарил на прощание Резо заискивающей улыбкой и заторопился прочь. Они оба пока не знали, что Резо осталось жить меньше пяти часов.

* * *
        Лишь только в отеле, приняв контрастный душ и выпив две чашки кофе, Руслан немного пришел в себя. Визит к закадычному другу казался каким-то ночным кошмаром, вполне претендующим на рассказ и даже на экранизацию в стиле триллера. Его друг (уже точно бывший) превратился в свихнувшегося старика, алкоголика, преследуемого навязчивыми идеями. Может, все дело в его болезни? Рак желудка, с пустой безнадежностью сказал Вадим. Как это зловеще звучит: рак желудка. Руслан помимо своей воли представил себе сжираемый мертвыми клетками несчастный желудок Антона, и ему стало дурно. А этот смрад! У него изо рта воняло, как stinky ass-hole! Ругательное название ягодиц (англ.).]
        Он посмотрел на шрам на своей ладони. Черт, а ведь они действительно тогда дали клятву! Его передернуло, когда он вспомнил ту жуткую ночь в старом доме. Но ведь с тех пор прошло почти двадцать лет! Конечно, жаль Вадима, но у него явно не все в порядке с головой. Руслан был уверен, что ни Инги, ни ее отца давно уж нет в живых.
        Без интереса посмотрев вечерние новости, он мгновенно уснул.

* * *
        Вадим позвонил ему вечером, когда Руслан разбирал бумаги и собирался идти на ужин. И когда мобильный телефон весело затренькал, он вздрогнул - каким-то шестым чувством он понял, что разговор с Вадимом не завершен. На этот раз голос бывшего сокурсника звучал как выработавшая свой ресурс бензопила, которая вот-вот взорвется от напряжения, и половину слов Руслан, как ни напрягал слух, вообще не понял. Единственное, что он разобрал, это что Вадим вновь настаивает на встрече.
        - Вадик, если ты собираешься рассказать мне очередную сказку, ничего не выйдет, - прокричал в трубку Руслан.
        - При… жай, - слабо донеслось из трубки.
        - Нет, я очень занят, извини. Если можешь, я встречу тебя у гостиницы, «Идальго», знаешь?
        В трубке долго молчали, потом Руслан услышал, как Вадим с кем-то ругается, ему огрызнулись в ответ.
        - Я приеду, - сказал он задыхающимся голосом. - Только это последний звонок. И если… не выйдешь…
        - Через час я буду ждать тебя у ворот, - четко и раздельно произнес Руслан и отключил телефон. Посмотрел на кипу документов и вздохнул. Право, эта командировка войдет в список самых неординарных в его жизни.
        Он вышел на улицу через час пятнадцать, нарочно опоздав, втайне мечтая, что Вадим покрутится здесь и уйдет восвояси, хотя и понимал, что поступает не совсем хорошо. Пусть Вадик так опустился, но в свое время их многое связывало.
        На улице было пусто, небо темнело и набухало, как мокрая губка, что указывало на предстоящий дождь. Жаль, он не взял зонта.
        К черту. Нужно быть последним stupid,[Идиот, дурак (англ.).] чтобы после вчерашнего снова согласиться на встречу. Сейчас он развернется, откроет эту массивную дверь, поднимется к себе в номер, выпьет стакан вишневого сока, включит те…
        - Рус!
        Вадим, как больной призрак, стоял возле шлагбаума, у въезда на территорию гостиницы.
        С огромной неохотой Руслан спустился по ступенькам и направился к нескладной фигуре. В небе уже чертили зигзаги обжигающе-голубоватой молнии.
        Швейцар с удивлением смотрел, как Руслан в своем безупречном костюме шел к какому-то зачуханному бродяге.
        - Ну, говори, - потребовал Руслан и вдруг остолбенел, увидев, что Вадим пришел без обуви - на его ногах были только носки, и он часто переступал от холода.
        - Ты почему босиком?! Сейчас дождь польет!
        - Нет у меня обуви, Рус, поэтому я тебя к себе звал… но дело не в этом, - Вадим потянул за рукав Руслана. - Ты должен выслушать…
        - Так, не тяни, - грубо сказал Руслан, вырывая руку. Интересно, видно ли его из окон гостиницы? Он очень хотел верить, что нет, иначе потом разговоров за спиной не оберешься.
        - Я… хочу, чтобы ты пошел со мной домой, - умоляюще сказал Вадим. - И я все расскажу тебе.
        Лицо Руслана исказила гримаса.
        - Извини, Вадик, но твоя квартира не располагает к уютной компании, - не стал лукавить Рус. - К тому же у меня много дел. Как-нибудь в другой раз.
        Он развернулся и быстрым шагом пошел по дорожке, ведущей к центральному входу. Вадим дернулся было последовать за ним, но резкий окрик бдительного охранника - и он замер в нерешительности. Однако и сдаваться не намеревался - пытаясь поспеть за Русланом, он мелко засеменил вдоль высокого забора.
        - Постой, Рус, пожалуйста. Я… не все рассказал тебе, - задыхаясь и кашляя, выдавил из себя он, и Руслан остановился. С неба упали первые крупные капли. Где-то вдалеке пророкотал раскат грома.
        - Говори здесь, домой к тебе я не пойду. Ну же, я слушаю, - раздраженно поторопил Рус.
        - Моя дочь… она жива, - Вадим говорил скороговоркой, будто Руслан не дослушает его до конца и уйдет в гостиницу. - Он жива, но и человеком ее назвать нельзя.
        Услышав последнюю фразу, Руслан окончательно убедился, что Вадим сошел с ума.
        - Что значит - «нельзя назвать человеком»? - полупрезрительно-полунастороженно спросил он. - Что ты имеешь в виду?
        - Олеся… - сказал Вадим, и слезы заструились по его рыхлому лицу.
        - Что - Олеся?! Ты можешь толком сказать, что происходит?!! - вышел из себя Руслан. Внезапно лицо Вадима изменилось - из униженно-плаксивого оно превратилось в жестокую маску с опасно вспыхнувшими глазами. Он с удивительной быстротой просунул руки сквозь прутья забора и вцепился в Руслана.
        - Послушай меня, наконец, ублюдок расфуфыренный. Я неспроста звонил тебе, потому что боялся, что с тобой происходит то же самое. Но ты как огурчик, и я не стал тебе рассказывать всего вчера.
        - От… пусти, - хрипло выговорил Руслан, пытаясь вырваться из объятий Вадима, но тот держал его мертвой хваткой.
        - Ты будешь слушать меня? - рявкнул Вадим.
        - Да, черт бы тебя подрал! - заорал Руслан, и его крик слился с оглушающим раскатом грома. Из будки выглянул охранник и встревоженно смотрел на странную пару, которая общалась через решетку столь своеобразным способом.
        - Моя семья не сгорела, я соврал тебе. Но лучше бы она сгорела, клянусь, - свистящим голосом начал говорить Вадим. - С Олесей стало происходить что-то нехорошее сразу после того, как я вернулся из Горячего Ключа, когда был в том доме, помнишь? Ей становилось хуже с каждым днем. Она начала грызть ногти, жаловалась, что они чешутся, те чернели, а потом просто отваливались.
        Внезапно на них обрушился целый ливень, ледяные капли с силой замолотили по незащищенным участкам кожи.
        - Они просто отваливались. Мы перестали выпускать ее на улицу. Она говорила, что у нее ничего не болело, только все чесалось… Затем она стала лысеть. Мы с женой были в шоке и не могли понять, что происходит. Олесю положили в больницу, но никто не мог определить причину. К тому времени, пока ей делали долбаные анализы, у нее полностью выпали зубы. Но на этом все не закончилось, Рус…
        Голос Вадима потонул в новом, куда более громком раскате грома, и некоторое время он просто беззвучно шевелил губами, не сводя с насмерть перепуганного Руслана своих жгучих глаз.
        - … на кухне. Я уже не верил врачам. К кому только не обращались, все бесполезно… Ее руки и ноги истончались с каждым днем, как тает сосулька на солнце - сначала пальцы, слипаясь в какой-то отросток, они постепенно превращались в бесцветные нити, потом просто исчезли, затем сами руки и ноги. Ее бедные ножки… Они становились тоньше и меньше, словно усыхали, понимаешь? А потом просто исчезли. Ты слушаешь меня, Рус?!
        Да, Руслан слушал, не в силах даже пошевелиться от ужаса. Под ногами Вадима образовались глубокие лужи, но он словно не замечал холодной воды и даже перестал переминаться.
        - Ее шея стала длинной, и тело тоже вытянулось, как кокон. Она перестала говорить - язык тоже отвалился. Зато потом вылезли новые зубы - острые, кривые, как у щуки. Сечешь, Рус? Она превратилась в гигантскую гусеницу или червя! Только тело у нее стало дряблым, мешковатым. Я никому этого не рассказывал. Я никого не пускаю к ней. Ее глаза сместились на голову, а на лице, если это, конечно, можно назвать лицом, остался только рот, вернее, пасть. А вчера у нее провалился нос. Чтобы она не сбежала, я посадил ее на цепь. Тогда я тебе сказал, что это собака, но это была моя дочь…
        - Я не верю тебе, - с трудом проговорил Рус.
        - Я не договорил!! - завизжал Вадим. - Ты обещал выслушать! Не веришь? Пошли со мной, трус! Слабо?!
        Руслан в ужасе смотрел на трясущееся за железным забором существо.
        - Она убила Андрюшку, нашего сына, - шептал Вадим, раскачиваясь взад-вперед как в трансе. - Загрызла до смерти, объела все лицо. У нас тогда действительно была собака, овчарка. Я убил ее, вымазал морду кровью Андрея и вызвал милицию. Те поверили, что это она загрызла моего сына. А Олесю я спрятал на балконе. Ты понимаешь? Ей было нужно мясо! Сырое мясо!
        Этого Руслан уже вынести не мог.
        - Shut up![Заткнись (англ.).] Ты псих!! - закричал он, пятясь назад. Вадим снова ухватился за него. Пытаясь освободиться от хватки, Руслан несколько раз сильно дернулся назад, и Вадим по инерции впечатался лбом в металлические прутья забора. Он охнул, но скорее от удивления, чем от боли, и пальцы разжались, выпуская Руслана на свободу. Вадим бессильно опустился прямо в лужу, лоб был в крови, которую непрекращающийся ливень быстро обесцвечивал.
        - Если ты еще раз появишься, я позвоню в полицию! - крикнул Руслан, переводя дыхание. К нему уже несся охранник, но Руслан знаком дал понять, что ситуация под контролем. Пока под контролем.
        - Я боюсь, что скоро все вскроется, - сипло произнес Вадим и зарыдал. Он рыдал, обхватив виски руками. - Сначала я кормил ее бродячими кошками и собаками. Но дело зашло слишком далеко. Она умрет без мяса. А в тюрьме я не проживу и дня. Слышишь?
        Руслан провел рукой по волосам, пытаясь собраться с мыслями. Может, действительно стоит вызвать полицейского, то есть, тьфу, милиционера?! Он ведь не отвяжется от него, это очевидно.
        - Рус, ее нужно найти. Ингу. Мы совершили грех, и время расплаты пришло, - голос у Вадима был плавающий, словно внутри его кто-то беспорядочно регулировал настройки. - Свяжись с Клепой, найди ее…
        Он что-то еще сказал, но Руслан уже не слышал - он повернулся и побежал к спасительным ступенькам гостиницы.
        Охранник что-то зло прокричал Вадиму, сидящему в холодной луже. Только когда он достал дубинку и угрожающе замахнулся, тот медленно поднялся на ноги и, спотыкаясь, побрел прочь, и скоро его сгорбленная фигура скрылась в серой пелене.

* * *
        Сон не шел. Руслан выпил снотворное, поприседал, сделал кое-какие дыхательные упражнения, способствующие релаксации, но все без толку. Как только он закрывал глаза, в голову снова и снова лезли мысли о последней встрече с Вадимом, его горящие безумством глаза и этот бред про дочь.
        Как он сказал? Отвалились руки и ноги? Чушь собачья! Bull shit[Дословно: бычье дерьмо (англ.).] - вот как это называется! Бред сумасшедшего, нонсенс, белиберда, дырка от жопы! Олеся превратилась в червяка? Да он сам сошел с ума, позволяя Вадиму лить себе в уши эту ахинею!
        Он ворочался на кровати, беззвучно шевеля губами. Скорее бы домой! Но до вылета в США еще три дня.
        (…держу ее на кухне… посадил на цепь…)
        Он уснул почти под утро, и буквально за несколько секунд до пробуждения ему приснился сон. Словно к нему в номер вместо горничной притащился Вадим, на нем был окровавленный фартук, как у мясника, и здоровенный тесак в руке. Шамкая, он рассказывает, что у него закончились запасы и он просит пойти к нему домой. Руслан отнекивается, но Вадим настойчив, он загадочно ухмыляется беззубым ртом с розовыми, как у младенца, деснами. От запачканного кровью фартука несет бойней, Руслан пытается бежать, но спотыкается и падает, слыша позади учащенное дыхание Вадима, вокруг все темнеет, и он начинает кричать.
        Проснувшись, он прошлепал в ванную и взглянул в зеркало. Отвратительно. Опухшая, небритая, с темными кругами под глазами. Мистер, с таким face[Лицо (англ.).] не то что идти на семинар, стыдно даже на улицу выйти.
        Без особого удовольствия выпив крепкого кофе, Руслан уже точно знал - на семинар он сегодня не пойдет. Но и в бар он не спешил. История Вадима занозой засела глубоко в его мозгу.
        После завтрака он позвонил Жене. Она была дома и несказанно обрадовалась, услышав его голос.
        - Мы очень скучаем с Кристи, - сказала она, когда они обменялись «пуськи-мапуськи, я тебя люблю, я тоже…» - Что тебе приготовить к приезду?
        - Что-нибудь. Полагаюсь на твой вкус, - глядя на свое отражение в зеркале, сказал Руслан. Он высунул язык и подмигнул. Как ни странно, это его развеселило.
        - У тебя все нормально? - спросила Женя, и Рус уловил в ее голосе нотки беспокойства.
        - Все супер, - ответил Руслан. - Как в самолете - тошнит, а блевануть не могу.
        - Хочешь поговорить с Кристи?
        - Давай ее сюда.
        Минуту в трубке была слышна какая-то возня, и в отдалении он услышал, как Женя говорит дочери: «Сейчас ты услышишь папин голос. Скажи ему „ПРИВЕТ!“.
        - Папа, пливет! - пролепетала Кристи. - Пливет, я люблю тебя.
        - Я тоже люблю тебя, малышка, - сказал Рус, невольно улыбаясь.
        - Пасибо. Папа, пока, - Кристи исчезла, и он снова услышал голос Жени:
        - Она нарисовала нас с тобой. Здорово получилось!
        Они еще немного поговорили, и Руслан повесил трубку.
        Есть не хотелось. Собирался принять душ, но раздумал. Включил телевизор и тут же выключил. Посидев в кресле минут пять, он решительно поднялся. Нет, эту тему необходимо закрыть. Сейчас он поедет к Вадиму и поговорит с ним начистоту, и если он снова будет плести ему басни про отваливающиеся конечности, он вызовет «Скорую» - пусть лучше остаток дней его бывший друг проведет на лечебной койке, чем будет заживо гнить в своем захолустье.

* * *
        Никто пытался выкинуть из головы утренний разговор (ха-ха, как забавно - разговор с немым!) с Резо, но это неприятное событие никак не выветривалось из его седой головы. Как теперь ему быть? Этот волосатый ублюдок теперь будет следовать за ним по пятам, пока не поймает с поличным. Хотя, по большому счету, его волшебная ложечка, на которую он возлагал огромные надежды, уже достаточно хорошо наточена… да-да, пусть не сомневаются, достаточно для того, чтобы погрузить черенок в глаз и дотянуться до мозговой мякоти. Поэтому он больше не будет доставать ее без особой надобности.
        После обеда они находились в так называемой «комнате отдыха» - крохотном, провонявшем потом и пылью помещении, девять квадратных метров, которое, наверное, проветривали в последний раз с момента постройки. К нему подвалил Груша. Громадное бледное пузо свисало, будто мешок с дынями, под носом свежие потеки крови. Улыбаясь детской улыбкой, он протянул Никто влажный от пота тетрадный листок:
        - Видишь ага видишь Никто ты только посмотри Никто это мне прислала письмо моя девушка Никто ты ведь грамотный ага? Пожалуйста прошу прочитай мне ага ну не будь паршивой гнидой Никто не издевайся я же не знаю как это читать Никто…
        Он выпалил всю тираду на одном дыхании и с тревогой заглянул в глаза Никто, словно боясь, что тот его не до конца понял. Никто взял в руки лист. На лице не дрогнул ни один мускул - он был девственно лист, если не считать грязноватых разводов, оставленных жирными пальцами Груши.
        - Ну ты прочтешь мне Никто мы же никогда не были врагами ага Никто ну так как? - забормотал Груша, но Никто вернул ему «письмо» и развел руками - мол, ты что, забыл, что я немой?!
        - Ну да. Ага ты же не можешь говорить, - грустно сказал Груша, машинально засовывая в нос указательный палец. - Вот дак всегда болучается, - прогундосил он. В носу что-то чавкнуло, и по ладони побежал ручеек крови. Никто с едва скрытым отвращением увидел, что все ногти Груши были в запекшейся крови. Пара капель упали на листок, но Груша не заметил этого.
        Что-то рассеянно бормоча, Груша направился к Варфоломею, плешивому мужичку неопределенного возраста с зелеными от уколов венами. Он был алкоголиком и перепробовал, наверное, все, что только можно. Особым смаком его было рассказывать, какое удовольствие есть хлеб с гуталином. «Мажешь гуталин на хлеб, кладешь на батарею. Утром верхушку убираешь, а спиртик-то в хлебушек впитался!» - заливаясь счастливым смехом, говорил он. Однако Груше не везло - Варфоломей только тупо смотрел на него, помаргивая красными, как стоп-сигнал, глазами, и явно не собирался «читать» письмо.
        Никто решил пройти к дежурному санитару и знаками попроситься выйти на улицу, так как духота стояла неимоверная. На выходе он неожиданно столкнулся с Резо. Тот ощерил в улыбке свои нуждающиеся в помощи дантиста зубы:
        - Ну что, дрочила, вот я и нашел твою штуку. Нашелся, мля, точильщик-дрочильщик. А я тебя предупреждал, старик. Сейчас я покурю, а когда вернусь, мы с тобой поиграем в бокс.
        Он подмигнул Никто и вышел. Никто почувствовал, как у него подгибаются ноги. Все кончено. Неужели он нашел ложку?! Он клял себя за то, что не нашел для своего оружия более надежного места.
        В окно он увидел макушку Резо и поднимающиеся над ней кольца дыма. Ноги сами понесли его в спальню. Может, он просто взял его на понт? Сердце колотилось, как пойманный в капкан зверек, и он, оглядываясь, проскользнул в спальню, к тому месту, где спрятана ложка. Присел на корточки, пальцы быстро сковырнули знакомую паркетину.
        - Так-так, - раздалось сзади. Никто резко обернулся, издав тихий стон, - как он мог попасться на этот трюк? Резо стоял, покачиваясь с пятки на носок, презрительно глядя на седого старика, который сидел на корточках и бережно прижимал к груди ложку.
        - Пошли, дерьмовый старик, - сказал Резо и сплюнул, попав слюной на кровать Никто. - Я преподам тебе урок.
        Видя, что Никто и не думает подниматься на ноги, он схватил его за шиворот и потянул с такой силой, что раздался треск рвущейся материи. Никто жалобно замычал.
        - Мычи, мычи, - пыхтел Резо. - Щас я твою мычалку укорочу твоей же игрушкой.
        И Никто принял решение. Внутри громадной волной поднялась ненависть, и это придало ему силы. Резкий взмах - и черенок почти полностью распахал кадык Резо. Никто по-собачьи прыгнул вбок, и вовремя - из разверстой раны ударила тугая струя крови, заливая батарею и истершийся линолеум.
        - Нн. Наа! Кхх, - проговорил удивленно Резо, кончиками пальцев касаясь торчащей ложки.
        Никто встал на ноги, с изумлением отметив, что они больше не дрожат. В комнату заглянул Варфоломей.
        - Я хочу кушать, - капризно сказал он, почесываясь. При виде Резо, шея которого плевалась красными кляксами, брови любителя бутербродов с гуталином превратились в две маленькие радуги.
        - Резо? Никто? - заскулил он. Резо шел к нему, вытянув руки, как лунатик. Варфоломей попятился назад и, споткнувшись о порог, упал на пол. Ослабевший Резо встал на колени и пополз к нему, что-то вопросительно булькая. Его толстые пальцы ухватились за ложку и рванули. Напор струи увеличился, превратившись в небольшой фонтан, и теперь пурпурным дождем поливал Варфоломея. Тот завизжал, и Никто, не веря своей удаче, бросился к двери, насколько ему позволяли силы. Перепрыгнув через два скрюченных тела, он понесся по коридору, затем направо, минуя «комнату отдыха», и вот наконец он у выхода, где дремал бритый наголо дежурный санитар.
        - ММММ!!! - замахал Никто руками.
        - Чего надо? - недружелюбно спросил санитар.
        Никто зажестикулировал еще отчаянней, но это только взбесило дежурного:
        - Что ты тут, б…дь, мычишь?! Возьми бумагу и пиши, чего случилось!!
        В этот момент из спальни донеслись новые вопли, и лицо санитара изменилось. Он и еще один медбрат побежали к спальне, а Никто остался у входа. Нет, бежать он не собирался. Еще не время. Настроение у него было преотличным. Правда, он потерял оружие и подставил Варфоломея, но это стоило того, чтобы увидеть изумленное лицо Резо с вспоротой глоткой.
        Он внимательно оглядел свою одежду. Ничего, ни единой капли крови. На изрытом морщинами лице старика заиграла торжествующая улыбка.

«Non timebo millia pjpuli circumdantis me. Exsurge, Domine, salvum me fac, Deus! Не убоюся полчищ, обступающих меня! Услышь меня, господи, спаси меня, боже мой! (лат.)] » - беззвучно прошептали его сухие губы.

* * *
        Однако Руслан опоздал. Вылезая из такси, он увидел, как во двор, опередив его, въехала милицейская машина с включенными проблесковыми маячками. У подъезда стояла
«Скорая» и небольшая толпа любопытных.
        Он с усилием протиснулся сквозь живую стену. Его взору предстал крупный санитар, накрывавший лежащее на асфальте тело черным полиэтиленом, при этом осталась открытая левая нога. Нога была желтоватого цвета с редкими волосами, в старом носке с дыркой на пятке. Руслан сглотнул, не в силах отвести взгляда от этого серого, заскорузлого носка.
        Нет у меня обуви, Рус…
        Если до этого у Руслана и были какие-то сомнения, то при виде этой костлявой ноги все они развеялись - это был он, Вадик. Где-то в районе головы трупа на асфальте медленно расплывалось бесформенное багровое озеро. Что случилось? Неудачно покурил и выпал из окна? Или выбросился?!
        Возле трупа ютились два милиционера, тщетно пытаясь убедить разойтись собравшихся зевак.
        - Тут не «Скорая» нужна, а труповозка, - пробасил санитар неизвестно зачем, хотя и пню было ясно, что врачам тут делать нечего.
        Два милиционера, устав препираться с толпой, вошли в подъезд, и Руслан чуть ли не бегом бросился за ними.
        - Кто вы? - бросив неприветливый взгляд на него, процедил один из них, с коротко стриженными волосами. Руслан совершенно некстати заметил, что у второго сотрудника волосы волнистые и походили на женские.
        - Я… знал его, - выпалил он, будто боясь, что ему не поверят.
        - Документы, - потребовал Стриженый, пока они ждали лифт. Руслан послушно полез за паспортом.
        - Ты что, американец? - удивился с волнистыми волосами, заглянув в паспорт. У него был высокий голос и женоподобная фигура, и Руслан окрестил его про себя Гомиком.
        - Нет, то есть… я русский, но живу в Америке, а родился здесь, - сбивчиво сказал Руслан. - Я тут проездом, живу в гостинице, - добавил он.
        Стриженый вернул ему паспорт и критически осмотрел Руслана с головы до ног.
        - Странные знакомства, вы не находите? Что у вас общего с этим бомжом-пропойцей?
        - Он не бомж, - возразил Руслан, чувствуя обиду за друга.
        Милиционеры лишь цинично хмыкнули.
        - Это был вопрос времени - он уже два года как за квартиру не платил, - обронил Стриженый, и Руслан понял, что он, скорее всего, участковый. Двери лифта открылись, и они вышли на площадку. На ней тоже толпились соседи, взволнованно обсуждая случившееся.
        - Нам нужен еще один понятой, - пропищал Гомик. Желание оказать следствию помощь изъявила скукоженная как чернослив старушка в ветхом платке, поясняя всем, что Вадик от нее часто звонил.
        - У него вчера сгорело чевой-то, - не преминула сообщить она. - Видать, готовил чего-то, да забыл с плиты снять.
        Дверь вскрывать не пришлось - легкий толчок - и замок, о который Рус еще позавчера содрал заусенец, слетел в одно мгновенье, с лязгом покатившись по выщербленному паркету.
        Стриженый прикрыл дверь и пошел осматривать квартиру. Гомик тут же влез в ведро с помоями, брезгливо наморщив нос. В помещении действительно чувствовался стойкий запах горелого.
        Пока Стриженый расспрашивал бабку, Руслан прошел в комнату, где они сидели в тот день. Такое ощущение, что после его ухода ничего не изменилось - бутылка виски (уже, разумеется, пустая), недоеденная палка заветрившейся колбасы, открытая банка с ананасами (только вместо ананасов в ней дрейфовали скуренные до основания бычки). Даже его пакет, в котором он тогда принес покупки, все еще лежал на кровати. Вадик что, вообще не спал с тех пор?
        Гомик присел на краешек стула, с глуповатым видом прислушиваясь к скрипу, и достал из папки бланк протокола и замусоленную ручку.

«Понеслось-поехало», - с горечью подумал Рус.
        Гомик вначале объяснил Руслану разницу между допросом и дачей объяснений, после чего начал нудно расспрашивать о его взаимоотношениях с Вадимом. Руслан отвечал машинально, теряясь в догадках. Зачем Вадик покончил самоубийством? Неужели из-за рака? А может, ему «помогли» уйти в мир иной? Однако он быстро отверг эту версию - он, конечно, уже давно не живет в России и ничего не знал о жизни своего друга, но почему-то версия об убийстве казалась ему наименее вероятной. Да и, положа руку на сердце, кому был нужен Вадим? «Бомж-пропойца», вспомнил он слова Стриженого и вздохнул. Как ни печально, но это правда.
        Он расправил на кровати пакет и присел. Гомик продолжал задавать вопросы, быстро строча в протоколе.
        Руслан машинально оглядывал комнату. Внезапно взгляд его остановился на серванте. Точнее, на кукле.

«Она так похожа на мою дочь», - вспомнил он слова Вадима.
        Руслан разглядывал игрушку и не верил своим глазам - она преобразилась. Он даже поначалу решил, что это другая кукла, но, приглядевшись внимательнее, убедился, что нет, та же самая. Только на этот раз вместо задрипанной грязной неряхи перед ним сидела чистенькая, блестящая красавица с задорным носиком-кнопкой и широко распахнутыми наивными глазами, золотистые кудри волос обрамляли улыбающуюся мордашку. Платье сверкало от блесток, на ногах изящные туфельки… Неужели Вадим специально наряжал этот кусок пластмассы?
        В комнату вошел Стриженый, на лице выражение крайней озабоченности. Он сказал, обращаясь к Гомику:
        - Кое-какие вопросы. Пойдем-ка на кухню.
        Гомик бросил писанину и проворно вылез из-за стола. Руслан молча последовал за ними. В коридоре маячила встревоженная старушка, прижав к груди птичьи руки.
        - Он не говорил, зачем ему это было нужно? - спросил Стриженый, указывая на пол. Руслан посмотрел и вздрогнул - это была цепь. Толстая, с массивными звеньями, она была закреплена на батарее. Весь пол в грязных разводах подсыхающей слизи, словно здесь недавно разлили крахмал. И кровь. Весь пол был заляпан крупными засохшими каплями, будто у Вадима носом шла кровь. Рядом с плитой грязная донельзя миска. В воздухе витал отвратительный запах.
        - Он что-то готовил в духовке, - сказал Стриженый. Внутренняя сторона дверцы плиты была вся закопчена. - И это «что-то» явно пригорело.
        Он открыл духовку и стал осторожно принюхиваться.
        - Фу, ну и вонь, - он брезгливо закрыл дверцу. - Там какие-то угли, наверное, от курицы.
        - Кстати, ты не знаешь, у него были домашние животные? - задал вопрос Гомик.
        - Н-не знаю, - холодея, ответил Рус.
        - У него все руки искусаны, прямо куски мяса вырваны, некоторые пальцы до костей обглоданы, - невозмутимо продолжал Стриженый. - Я, конечно, не эксперт, но вряд ли он своими зубами это мог проделать. А вот собака или еще какое животное с зубами вполне могло.
        Старушка ахнула и перекрестилась.
        - Он говорил, что у него была собака, она чем-то болела, и он держал ее на кухне, - не глядя на ментов, сказал Руслан. - Но я лично не видел.
        - Тогда ясно, - сказал Гомик, носком ботинка пнув цепь. - Она его искусала, вот он и сжег ее в духовке. Что-то еще? - спросил он у напарника.
        - Да, там еще комната есть, заперта на замок, - ответил Стриженый. - Не очень мне нравится запах оттуда.
        - Да тут везде вонь стоит, - проворчал Гомик.
        Они пошли по коридору и оказались у облезлой двери. Гомик посмотрел в замочную скважину.
        - Будем слесаря вызывать?
        - Ага, и жди его потом полдня, - сказал Стриженый и вдруг со всей силы ударил по двери ногой. Та с треском влетела внутрь. - Думаю, понятые не будут против, - он окинул равнодушным взглядом Руса и притихшую старушку.
        Они успели только зайти в комнату. В следующий момент старушка заголосила не своим голосом. Не переставая креститься, она, вереща от ужаса, вылетела в коридор и, быстро-быстро перебирая маленькими ножками, выбежала из квартиры.
        Руслан чувствовал, как проглоченный завтрак требует выхода. Он отвернулся.
        - Звони в управление, - севшим голосом сказал Стриженый Гомику. - Б…дь, а я в отпуск через три дня собрался. Теперь точно не отпустят.
        Шатаясь, Руслан вошел в ванную, плеснул на лицо отдающей хлоркой водой. Краем уха он слышал сбивчивый голос Гомика, который разговаривал по рации.

«Я боюсь, что скоро все вскроется», - всплыл в его памяти хриплый голос Вадима. Значит, вот что он имел в виду! Руслан зашел в комнату, где они сидели с Вадимом, в висках стучало. Боже, что натворил Вадим?!
        - Эй, как там тебя… Американец, иди сюда! - крикнул Стриженый.
        - Иду, - ответил Руслан, понимая про себя, что не в состоянии снова зайти в комнату. Одновременно его охватывало странное чувство, что в этой комнате что-то изменилось. Что-то такое произошло, но он пока не мог понять, что именно. На одной из полок серванта он вдруг заметил заклеенный скотчем конверт. Края конверта испачканы следами пальцев бурого цвета. Едва ли сознавая, что он делает, Руслан засунул конверт во внутренний карман куртки.
        - Где ты там, янки?! - раздался злой голос Стриженого. Бледный, с потным лицом, он появился в комнате.
        - Пошли на кухню, еще раз все расскажешь, что да как…

* * *

«Вырезка из газеты „Московский комсомолец“, рубрика „Срочно в номер“
        Самоубийца своей смертью открыл страшную тайну.
        Как стало известно, вчера в первой половине дня у дома № 16 по улице Цветаевой произошел несчастный случай, расследование которого привело к обнаружению шокирующего преступления. Тридцатидевятилетний Вадим Стуков (фамилия изменена в интересах следствия) покончил жизнь самоубийством, шагнув из окна восьмого этажа. По утверждению соседей, Стуков вел замкнутый образ жизни, ни с кем не общался. Поднявшимся в квартиру после самоубийства Стукова милиционерам и понятым предстала жуткая картина - в одной из комнат находился труп женщины, причем нижняя ее часть, верхняя была полностью скелетирована. Возле страшной находки лежали орудия преступления - пила, топор и молоток. Стуков предусмотрительно подстелил под труп два слоя полиэтилена, чтобы кровь не просачивалась в паркет. По словам представителей правоохранительных органов, смерть несчастной наступила буквально пару дней назад. Установить личность пока не представляется возможным, хотя следствие не исключает, что погибшая являлась женой Стукова. Установлено, что долгое время женщина была прикована к кровати - у нее был сломан позвоночник в результате
автокатастрофы. Примечательно, что ранее у Стуковых уже было несчастье - их годовалого сына загрызла собака, причем их собственная. Выяснилось также, что в семье проживала восьмилетняя дочь, но установить ее местонахождение пока не удалось. Соседям Стуков говорил, что отправил ее к родственникам. Сейчас сыщики пытаются разыскать девочку».
* * *
        В тот момент, когда Вадим Стуков сделал свой последний шаг из окна, на расстоянии тысячи километров от этого места, в забытом богом городке поселкового типа, в психиатрической больнице посреди ночи проснулся Никто. Точнее, подскочил на месте, глядя в окно и комкая простыню. Ему приснился Резо. Он сидел на его койке, с торчащей ложкой в свой бычьей шее и что-то пытался сказать.
        Как он и предполагал, все стрелки сошлись на бедном Варфоломее. И напрасно тот бился в истерике, пытаясь доказать, что даже не притрагивался к Резо, с таким же успехом он мог бы втолковывать что-либо чугунной батарее, об которую Никто точил свою ложку. Его обкололи слоновьими дозами какой-то дряни, измордовали до кровавого фарша, спеленали в кокон и отволокли в блок «Д», специальный блок для особо буйных, расположенный на заднем дворе. Истории об этом блоке рассказывались пониженным тоном, и, судя по сведениям, возвратиться оттуда живым было равносильно тому, чтобы остаться невредимым при игре в русскую рулетку с полным барабаном.
        Сегодня полнолуние. Луна глядела на него чуть насмешливо, набухше-оранжевого цвета, как спелый апельсин. Медленно, стараясь не нарушить сон других обитателей палаты, Никто подошел к окну. Пожилого мужчину трясло, он беззвучно плакал. Плакал, наверное, впервые за двадцать лет, последний раз слезы в его глазах стояли в ту дождливую ночь, когда он в неистовстве рубил дрова в сарае. Мучительно заныли застарелые шрамы, особенно ступня с отсутствующими пальцами.
        Память. Тончайшая нить, прервавшаяся двадцать лет назад, восстановилась сегодня ночью. Это было похоже на плотную завесу, которая разорвалась, выпуская его память на волю. Он вспомнил все. В особенности события того дня, вплоть до самой секунды. Правда, он до сих пор не знал, почему решил убежать отсюда, и когда именно ему в голову пришла идея точить ложку, он лишь слышал собственный внутренний голос, который уверял его, что он все делал правильно. Но сейчас все встало на свои места.
        Прошлое вернулось к нему наподобие шквального урагана, и он был ошеломлен, раздавлен, испуган и разъярен одновременно. Все подробности той ночи, яркие, четкие, трепещущие, проносились перед его глазами заново. Как? Как он мог забыть? ЗАБЫТЬ ТАКОЕ?!
        Его семья. Жена, дети… Инга. Горячий Ключ. Лес. Четверо подонков, надругавшиеся над Ингой.

«Трое, Никто. Уже трое,- сладко промурлыкал в сознании детский голосок, и старик вздрогнул. - Первый - это аванс, мы уже с ним поиграли. Теперь все в твоих руках. Ты хочешь поиграть? Поторопись, нас ждет интересная игра…»
        - Но как? - прошептал он, настолько пораженный звуком этого приторного голоса, что даже не обратил внимания, как сам заговорил. Звук собственного голоса показался ему настолько необычным, что немного напугал его, хотя отчасти это было самообманом, - где-то в глубине души он знал, что не является глухонемым, но зачем давать санитарам лишний повод для повышенного внимания к своей персоне? Пускай считают тебя жалким и убогим, к таким обычно относятся несерьезно.

«Просто смотри…» - продолжал голос, и Никто смотрел. Луна внезапно стала быстро менять очертания, превратившись в объемную картину, на которой отчетливо было видно тело одного из Четырех. Тело было мертвым, мертвее некуда, и выглядело куда хуже, чем многие из тех, кого хоронили здесь, за оградой.
        Затем тело исчезло, и он увидел Ингу. Она была без платка, ее уродливое, но доброе лицо улыбалось. Слезы вновь закапали из глаз старика, но это были слезы облегчения, и он ловил их языком. Как бы то ни было, в свое время Она наказала его и Ингу. Теперь Она накажет ИХ. А он сделает все возможное, чтобы месть была вкусной.

«Поторопись, нас ждет интересная игра…»
        Никто улегся обратно в кровать. Одного дня для сборов хватит, а завтра ночью он уйдет. Он верил в это. И никакие ложки ему не нужны. Мысль о том, что у него появился шанс вновь встретиться с двуногими зверьми, которые изнасиловали его дочь, грела его сердце. Он уснул быстро и спал крепко до самого утра, как ребенок.

* * *
        Возле городского Управления внутренних дел города Горячий Ключ остановился новенький «Пежо». В машине сидел крепко сбитый мужчина лет тридцати пяти - сорока с короткой стрижкой, в которой явственно пробивалась седина. Его левая рука полностью покрыта тюремной татуировкой. Второй была худенькая девочка с рыжими волосами и серьезным личиком.
        - Я скоро, - улыбнувшись, сказал мужчина, выходя из машины. Девочка кивнула.
        Мужчина прошел мимо дежурной части, бросив поинтересовавшемуся сержанту, что идет к начальству, после чего поднялся на третий этаж и зашел в кабинет, слева которого блестела латунная табличка: «Начальник УВД г. Горячий Ключ Жданов Дмитрий Егорович».
        - Вы к Дмитрию Егоровичу? - спросила молодая секретарша, миловидная девушка, которую портила разве что россыпь угрей на лбу, что придавало ей образ подростка. - Он занят.
        - Замечательно, - подарил ей улыбку мужчина и, к удивлению девушки, как ни в чем не бывало толкнул дверь и вошел в кабинет.
        Жданов разговаривал по телефону и недовольно взглянул на непрошеного посетителя, однако, узнав его, буркнул в трубку, что перезвонит.
        - Ты как всегда, без предупреждения, - проворчал он, пожимая крепкую руку мужчины. - Садись.
        - Присаживайся, а не «садись», - поправил милиционера мужчина, подняв указательный палец. Почти на всех пальцах были наколоты синие перстни.
        - Нет, именно «садись», - возразил Жданов, откидываясь на кресле назад. У него было круглое, мясистое лицо и глубокие залысины. Ему было жарко - несмотря на работающий кондиционер, он отчаянно потел и постоянно обмахивался мятой тетрадью. - Присаживаться - значит садиться на краешек стула, так, на пять секунд, так что садись и располагайся. А то, о чем ты подумал, неправда - туда не садятся, туда сажают. Не мне тебе об этом рассказывать… Серый.
        Губы мужчины тронула холодная улыбка.
        - Чем обязан? - Он сел на стул, вперив в располневшего начальника милиции пронзительный взгляд - странный и немного жутковатый, - каждый глаз словно жил отдельной жизнью, и только лишь при пристальном рассмотрении становилось ясно, что левый глаз искусственный.
        - Твои ребята вчера комиссию из Краснодара пощипали? - спросил Жданов, вороша какие-то бумаги на своем огромном столе.
        Серый пожал плечами:
        - Я не в курсе. А что случилось-то?
        Жданов поморщился:
        - На дегустации минералки с одной дуры из администрации мобилу срезали, у другого лоха бумажник прямо из борсетки стянули, у него там кредитки и зелени на тридцать штук. И мобила у тетки не из дешевых, косарей на двадцать потянет.
        Серый ухмыльнулся:
        - С каких это пор государственные служащие зарабатывают в иностранной валюте? Да еще такие дорогие телефоны покупают?
        - Это не нашего ума дело, - отмахнулся Клепа. - Сам все знаешь, небось не пальцем деланный.
        - Что ж она такая лохушка, на шее трубу носит? - спокойно сказал Серый, доставая из кармана сигареты. - Сама виновата.
        - Ладно, Серый, ты мне только целку тут из себя не строй. Все знают, что здесь ни один щипач без твоего благоволения и перднуть не посмеет.
        - Благодарю за комплимент, Клепа, - усмехнулся Серый, закуривая.
        - Для кого Клепа, а для кого Дмитрий Егорович, это раз, - пробурчал Жданов и косо поглядел на зажженную сигарету. - У нас не курят - это два.
        - Да ладно тебе, - отмахнулся Серый, разгоняя рукой дым. - Не так часто к тебе приходит старый друг, верно ведь? А что касается погоняла, так ты меня тоже тогда зови по всем гражданским правилам - Виктор Николаевич.
        Жданов засмеялся, Серый тоже улыбнулся, и это немного разрядило обстановку.
        - Как живет дочка? - спросил Клепа, вставая из-за стола. Служебный китель расстегнулся, и рубашка вылезла из брюк, открывая на обозрение внушительное пузо.
        - Нормально, - ответил Серый. - Сегодня у Лиды день рождения, хотел на рынок заехать, шашлыка взять, потом к речке смотаемся. Не желаешь присоединиться?
        - Ха-ха! - залился смехом Клепа, закрывая на ключ кабинет. Подойдя к шкафу, он достал с полки начатую бутылку рома. - Начальник милиции и вор-рецидивист Серков отдыхают на природе. Самому не смешно?
        - Смешно, - согласился Серый, ничуть не обидевшись за напоминание о своем прошлом. - Репутация твоя, конечно, замарается.
        - Выпьешь? - Клепа налил себе почти полный стакан.
        - Ты бы водки предложил, - заметил Серый. - А то пьешь всякую шнягу буржуйскую.
        - Ну извини, - картинно развел руками Клепа и налил во второй стакан.
        Они, не чокаясь, выпили.
        - Сегодня выясню насчет вашей комиссии. Вечером отзвонюсь, на крайняк завтра утром, - сказал Серый, раздавив окурок в массивной пепельнице.
        - Ага, - рассеянно сказал Клепа, вытирая со лба пот. Нос его покраснел, как зрелый помидор, глаза заблестели, и Серый понял, что кража имущества у работников краснодарской администрации отошла у его друга детства на второй план.
        - Да, еще, Серый, - проговорил Клепа. - Ты все-таки аккуратнее. У тебя еще два года до окончания условного, помнишь?
        Серый жестко улыбнулся:
        - Такие вещи, Клепа, не забываются. Все, пиши письма.
        Он сам открыл дверь и вышел из кабинета. Клепа покачал головой и, подумав, снова наполнил стакан.

* * *
        Через десять минут Серый с Лидой были на рынке.
        - Посидишь в машине или пойдем вместе? - обернулся к дочке Серый.
        - Я с тобой, - сказала девочка торопливо. В машине было душно и скучно, и она не хотела оставаться в ней одна.
        - Конечно, пошли, - Серый помог выбраться дочери из машины, и они направились к рядам, где было выложено мясо. Для шашлыка он всегда брал только самую нежную шейку, и упаси бог, чтобы он купил уже маринованное мясо! В этом плане он не доверял никому и мариновал мясо лично.
        Он взял немного зелени, черного перца, репчатого лука и уже собирался возвращаться к машине, как вдруг заметил, что Лиды рядом нет. Он чертыхнулся. Вот несносная девчонка, опять куда-то запропастилась!
        - Лида! - громко крикнул он, ничуть не стесняясь толпы, испугав при этом какого-то сгорбленного дедка. - Лида!!! - заорал он, бесцеремонно расталкивая людей.
        Он нашел ее в так называемых «блошиных» рядах, ее прекрасные каштановые волосы непривычно выделялись на серо-унылом фоне подержанных вещей и прочего тряпья. И чего тут только не было: ржавые гаечные ключи, стоптанные женские туфли, потрепанные журналы и книжки 60-х годов, виниловые пластинки, обшарпанные банки из-под леденцов, пряжки от ремней, ложки, вилки и прочий хлам. Один мужик ничтоже сумняшеся выложил поржавевшие детские коньки с дырявыми носами, словно ими недавно пользовался Волк из «Ну, погоди!».
        Лида стояла напротив какого-то заросшего мужчины неопределенного возраста. На грязной тряпке у его ног был аккуратно разложен весь его товар - обломанные рога косули, древний телефон с обмотанной изолентой трубкой, несколько оловянных солдатиков, замусоленная колода карт и кукла, неизвестно какого происхождения. На ней-то и было сосредоточено внимание девочки.
        - Лида, - строго сказал Серый, взяв дочь за руку. Та не шелохнулась. - Я что тебе говорил? Никогда не отходи от меня, когда мы на улице.
        Девочка молчала, не отрывая взгляда от куклы.
        - Лида! - повысил голос Серый.
        - Купи мне ее, - наконец произнесла Лида и подняла голову. Серый был поражен выражением лица дочери. В нем было не просто желание иметь эту куклу. В глазах пряталось вожделение, Лида выглядела голодной, словно эта несчастная кукла была пределом всех ее детских мечтаний.
        - Сейчас я отвезу тебя к маме, и вы пойдете в магазин, где ты сможешь выбрать себе любую куклу, - как можно спокойней сказал Серый, пытаясь увести дочь. Тщетно, Лида, эта всегда послушная девочка, неожиданно заупрямилась и вырвала руку:
        - Я хочу! Я хочу эту куклу! - вскрикнула она. - У меня день рождения, и ты обещал мне что-нибудь подарить!
        Она наклонилась и взяла куклу в руки, при этом лицо ее озарилось неземным блаженством.
        Серый наконец соизволил внимательней посмотреть на требуемый подарок. Беглый осмотр не впечатлил его - какое-то пластмассовое фуфло еще доперестроечных времен. К тому же игрушка была, мягко говоря, не совсем чистая, будто ее только что вытащили из помойки. В спине торчал согнутый ключ.
        - Дай посмотреть, - сказал Серый, и Лида с огромной неохотой протянула ему куклу.
        - Она что, заводная? - недоверчиво спросил Серый у продавца, не без труда пытаясь повернуть ключ. Внутри что-то неприятно звякнуло, словно вилкой царапнули по стеклу. Кукла не шелохнулась.
        - Ага. Только щас не работает. Там что-то сломалось. Но починить можно, - с видом заправского мастера по ремонту кукол сообщил продавец, ковыряясь в ухе.
        Серый присел на корточки перед дочерью.
        - Лида, это плохая кукла, - сказал убежденно, но с таким же успехом он мог пытаться заставить Ромео отказаться от Джульетты и полюбить другую девушку. - Посмотри, какая она чумазая. Она вшивая и больная.
        - Ничего она не вшивая, - обиженно выпятил нижнюю губу продавец. - Наговаривают тут всякие… а потом никто не покупает. Рекламу портют.
        - Пошел ты со своей рекламой, - процедил Серый, не глядя на мужика.
        - Я ХОЧУ ЭТУ КУКЛУ! - взвизгнула девочка. Она начала всхлипывать, и на них стали обращать внимание. Серый чуть ли не с ненавистью посмотрел на заросшего продавца, который со злорадным любопытством наблюдал за выяснением семейных отношений. Потом еще раз взглянул на куклу. Она ему определенно не нравилась. Было в ней что-то отталкивающее. Игрушка, в свою очередь, смотрела на него тяжелым взглядом своих искусственных глаз, полных какого-то идиотского удовольствия, будто бы догадывалась, что его дочь безумно хочет иметь ее, а вот противный папа почему-то возражает, но это всего лишь вопрос времени, и рано или поздно он пойдет на уступку.
        Внезапно Лида села на асфальт, не переставая хныкать.
        - Я никуда не пойду, пока ты мне не купишь ее! - заявила она громко.
        Терпение Серого лопнуло. Не обращая внимания на плач Лиды, он схватил ее за руку и потащил к выходу.

«Я лучше сдохну, чем позволю своей дочери покупать на день рождения этот кусок дерьма», - ожесточенно думал он, волоча за собой орущую дочь.
        В машине Лида разревелась еще больше, и Серый не на шутку встревожился. Уж не больна ли она?
        - Успокойся. Иначе не поедем на речку, - сказал он, выруливая на дорогу.
        - Не хочу-у-у на речку, - скулила Лида, размазывая слезы по личику. - Хочу куклу-у-у!!
        - Будет тебе кукла! - взорвался Серый, утопив в пол педаль газа. Лида тихо плакала.

* * *
        Руслан не помнил, как добрался домой. Из квартиры Вадима его забрали в отделение, причем при выходе из подъезда его глаза, как назло, наткнулись на подсыхающую лужу крови, которую дворник смывал грязной водой из ведра, - все, что осталось от Вадима. Зеваки постепенно расходились, все еще продолжая судачить о возможных причинах самоубийства, а Руслан забрался в милицейский «бобик». В отделении еще битых три часа у него пытались вытрясти из него хоть что-либо, проливающее свет на ужасную находку в комнате. Руслан честно и откровенно отвечал на все вопросы, опустив разве что подробности двадцатилетней давности, тайну которых он с Вадимом и еще двумя друзьями скрепил кровью. Пусть это было так давно (а Руслан слышал, что по некоторым уголовным статьям, даже по тяжким, существуют свои сроки давности), но даже на смертном одре он не признался бы в том, что произошло в ту ночь.
        Зайдя в номер, он заказал себе виски. Еще никогда он не чувствовал себя таким разбитым. Когда бутылка была доставлена, он залпом осушил стакан, после чего плюхнулся в кресло.
        (Тогда я тебе сказал, что это собака, но это была моя дочь…)
        Он старался гнать от себя страшные мысли, но они возвращались снова и снова, как сотня злых бумерангов. Если там, на кухне, Вадим держал не собаку, тогда кто там был? Кто, во имя всего святого? Кого он сжег в духовке?
        Менты сказали, что у Вадика были искусаны руки. Значит, это ЧТО-ТО отчаянно сопротивлялось, когда Вадим пытался запихнуть его в печку.
        (Сначала я кормил ее бродячими кошками и собаками. Но дело зашло слишком далеко. Она умрет без мяса.)
        По всему выходило, что Вадим кормил какое-то существо человеческим мясом. И уже не важно, его ли это жена или кто другой, сам этот факт повергал Руслана в такой шок, что он на некоторое время даже лишился способности логически мыслить. Он подумал, что бы произошло, если бы он согласился и пошел с Вадимом к нему домой.
        (Не веришь? Пошли со мной, трус! Слабо?!)
        От этой мысли ему стало дурно. Возможно, тем отказом он спас себе жизнь.

* * *
        Оставшееся время пролетело незаметно, и он оглянуться не успел, как уже спускался по трапу вниз, и вот через пару минут он уже крепко обнимал Женю. Кристи вертелась тут же, обхватив его за коленку, весело лопоча: «Папа домой, папа домой!»
        - А ты переживала… сны какие-то рассказывала, - легонько кусая супругу за мочку уха, прошептал Руслан. - Видишь, как все быстро, и я снова с вами.
        Женя звонко смеялась, глаза ее светились от радости, и все они втроем были счастливы, и все было прекрасно.
        Потом они сели в машину и поехали домой. Вечером был восхитительный ужин c шампанским при свечах, а когда Кристи уснула, они занялись любовью и занимались этим почти целый час, доведя друг друга до полного изнеможения, пока задыхающиеся, блестящие от пота и усталые, но безмерно довольные, не распластались на кровати.
        - Я люблю тебя, - Руслан нежно провел пальцами по щеке Жени. Она была мягкой и бархатистой, как у ребенка. Женщина улыбнулась и повернула лицо к нему:
        - Я тоже люблю тебя… пупсик.
        Руслан вздрогнул. Голос Жени изменился, ей словно что-то мешало говорить, а тембр стал ниже обычного. Он вгляделся в лицо жены и обомлел - рот быстро превращался в уродливую щель, и эта щель ширилась на лице, деля его пополам, а зубы, ее великолепные зубы, которыми она так гордилась, сыпались на простыню один за другим, как черепица с обветшалого дома под порывом ветра. Изо рта повеяло зловонием свежевырытой могилы.
        - Мы совершили грех. Найди ее, Рус … - прохрипело существо голосом Вадима, и он…
…проснулся, закусив до крови губы. Крик рвался из ходящей ходуном груди, сдавливая легкие. За окном бесстрастно поблескивала луна, напоминая потухший глаз умирающего мастодонта. Рядом раздавалось какое-то нудное, непрекращающееся гудение, показавшееся ему знакомым. Несмотря на прохладный воздух, вся простыня была влажной от пота. Гудение продолжалось, и Рус не сразу понял, что оно означает, - кто-то звонил ему на мобильник. Он вздохнул, потянувшись за телефоном. Интересно, кто бы это мог быть, в четыре часа утра? Может, Женя снова забыла, что они находятся в разных часовых поясах? Правда, его смущал вид звукового сигнала - он не помнил, чтобы устанавливал себе на телефон подобную мелодию. Было в ней что-то заунывное.
        - Да, я слушаю, - хрипловатым со сна голосом сказал он, поднеся трубку к уху.
        Тишина. Абсолютнейшая тишина.
        - Алло! - немного раздраженно сказал Руслан и уже собирался отключиться, как вдруг нахмурился - в трубку кто-то учащенно дышал.
        - Кто это? - приглушенно спросил он. Никакого ответа, только тяжелое, хрипловатое дыхание, сквозь которое пробивалось постанывание. Может, какой-то извращенец?
        - Поцелуйте себя в зад! - чеканя каждое слово, произнес Руслан, как вдруг застыл на месте - из трубки послышалось нечленораздельное мычание. Оно было настолько громким, что Рус непроизвольно убрал телефон от уха. В этих животных, клокочущих звуках было что-то такое жуткое и вместе с тем знакомое, что Руслан моментально покрылся ледяным потом. Он приказывал себе выключить мобильный, бросить его на пол, в окно, растоптать, лишь бы не слышать этот загробный вой, но все его конечности словно парализовало, и он просто слушал с искаженным от страха лицом. Перед глазами, как мимолетная тень, мелькнуло кошмарное лицо девушки из леса. Точно так же она мычала там, на топчане, покрытом соломой, когда они по очереди входили в нее. Наконец Руслан вышел из оцепенения и швырнул телефон, словно это была разлагающаяся крыса.

«Она жива», - вспомнил он слова Вадима.
        Руслан сполз с кровати и шатающейся походкой направился в туалет. Там он сначала с тупым недоумением взирал на унитаз, выдраенный до сверкающей белизны, после чего его внутренности словно кто-то стиснул безжалостной клешней, и его вывернуло прямо на собственные босые ноги. Упав на колени, он склонился над унитазом и, содрогаясь от спазмов, исторгал из себя проглоченный ужин.
        Кто это был? Он не переставал думать об этом. Когда он вернулся в комнату, то долгое время даже не решался приближаться к сиротливо валявшемуся мобильнику, как если бы звонивший ему пару минут назад выскочит прямо из трубки, как злой джинн из сосуда. Наконец, пересилив себя, он проверил входящие звонки и не поверил своим глазам. Последний вызов был часов в пять вечера, ему звонили коллеги по семинару. И все. После этого, судя по данным памяти телефона, ему никто не звонил.
        Руслан задумался. Неужели после всей этой истории с Вадимом у него начались галлюцинации? Так и до сумасшедшего дома недалеко, он скоро как Вадим станет. Он вдруг подскочил на месте - конверт! Руслан взял его из квартиры Вадима и совсем забыл о нем!
        Руслан достал конверт из куртки и дрожащими руками распечатал его, вывалив содержимое на журнальный столик. Несколько фотографий, какие-то записи, распечатки из Интернета, причем, судя по обтрепанным краям, сделаны достаточно давно. Он быстро просмотрел их. Ничего особенного, там просто говорилось о странном исчезновении Романа Агейко и его дочери. Последующие статьи и вырезки из газет сообщали о тщетности их поисков. Правоохранительными органами даже было возбуждено уголовное дело. Впрочем, «досье», собранное Вадимом, завершалось заметкой о приостановлении дела. Руслан подумал о том, что едва ли можно было жить в лесу, как тот бородач с дочерью, и при этом не быть замеченным. В конце концов, они же должны хоть изредка показываться на людях!
        Руслан уныло отложил записи в сторону. Он не нашел в них хоть что-то, что могло бы объяснить причину всех бед Агейко, а также происшедшее с Вадимом. Он стал разглядывать фотографии. Вот на одной изображен высокий, широкоплечий мужчина лет сорока. Он был без бороды, и если между ним и тем заросшим мужиком в лесу было какое-то сходство, то весьма отдаленное. Дальше были фотографии девушки, Инги. Руслан в очередной раз был поражен ее красотой, разум отказывался верить, что та бесформенная маска в шрамах и эта пышущая здоровьем красавица - одно лицо. При взгляде на следующее фото брови его нахмурились. Этот снимок ему показывал Вадим - Инга сидела на диване, крепко прижимая к себе куклу. Что-то показалось ему в этой фотографии странным. Он потер глаза, и вдруг его осенило.

«Она так похожа на мою дочь», - зазвенел в ушах голос Вадима. Кукла. Вот в чем дело. У Руслана перехватило дыхание - кукла, которую держала в руках Инга, была точно такой же, которую он видел в квартире Вадима!
        Теперь он вспомнил, что ему показалось таким необычным в комнате, когда он зашел туда после того, как в спальне был обнаружен труп. Перед тем как пойти на кухню с милиционерами, он обратил внимание, что сидящая в серванте кукла немного изменилась - стала нарядней и чище, но он не придал этому особого значения, так как был подавлен смертью Вадима. Кукла сидела на том же самом месте, где была и пару дней назад. Когда он прятал в куртку конверт, ее уже не было, мозг автоматически зафиксировал эту деталь, сохранив ее, как сохраняют документ на компьютере и помещают в отдельную папку. Только сейчас он осмыслил этот факт, и ему стало не по себе. Он перевел взгляд на фотографию. Конечно, он не исключал самые невероятные совпадения, но в том, что кукла в руках Инги была точной копией той, что он видел на серванте Вадима, он не сомневался.

«А копией ли? Может, это была та самая кукла?» - прошептал в мозгу чей-то холодный голос.
        - Возможно, когда Вадик был в доме во второй раз, то забрал эту куклу с собой. Машинально, - вслух сказал Руслан и с надеждой поглядел на люстру, словно ожидая от нее подтверждения своей версии.
        Да, но только куда она делась? Маловероятно, что ее могли взять менты. Тем более соседка-старушка. Тогда кто? В квартире больше никого не было.
        Отчасти он осознавал, что занимается напрасной тратой времени, так как не верил в сверхъестественное, и в конечном итоге прекратил попытки объяснить самому себе таинственное исчезновение игрушки. Но и оставлять все как есть он не намеревался. Если у него и были какие-то сомнения, то они исчезли, как только он вспомнил лихорадочно блестевшие глаза Вадима и его ужасный рассказ.
        (Я боялся, что с тобой происходит то же самое. Но ты как огурчик, и я не стал тебе рассказывать всего вчера…)
        Он решил поговорить с Клепой или Серым. Правда, Вадим сказал, что Серый в тюрьме. Немудрено, учитывая его характер. Остается Клепа. Руслан не видел друга детства бог знает сколько лет и, конечно, потерял все его координаты. Но Вадим обмолвился, что Клепа работает начальником местной милиции.
        На то, чтобы загрузить ноутбук и войти в Интернет, ушло не более трех минут. Еще через минуту Руслан переписывал телефон дежурной части. Он уже хотел набрать заветные цифры, как вспомнил о времени. Полпятого утра. Нет, придется подождать.
        Руслан надел халат и поплелся на кухню, чтобы выпить кофе.

* * *
        Следующий день был самым длинным в жизни Никто. Ему казалось, что теперь за ним следят более пристально, причем даже не только врачи, но и те, с кем он находился в одной палате. Глаза, о да, эти бесчисленные глаза, они были всюду!
        Часов у него, разумеется, не было, и он в ожидании ночи каждые пять минут с надеждой выглядывал в окно, с трепетом следя за медленным, но неуклонным ходом солнца. Параллельно его не оставляла мысль, что пытаться бежать из этих стен с голыми руками весьма легкомысленно, и он надеялся найти что-то, что могло бы оказаться полезным для реализации его рискованного плана. И Никто повезло.
        Когда после обеда их вывели на прогулку, он стал свидетелем, как Нюра, старая, неуклюжая повариха, несла трехлитровую банку с компотом. Неожиданно оступившись, она всей своей стокилограммовой тушей брякнулась вниз, разбив банку вдребезги и глубоко пропоров стеклом руку. Пока она визжала, барахтаясь на выложенной плиткой дорожке и пытаясь зализать кровь, Никто незаметно стянул небольшой кусочек стекла. На помощь поварихе уже спешил медбрат, и Никто торопливо сунул прозрачный треугольник в рот, спрятав за щеку. Он был сладковатым на вкус, с прилипшими песчинками.
        - Че стоишь как пень? - зло крикнул медбрат и, не сдержавшись, сильно толкнул Никто в грудь. Тот удержался на ногах и только чудом не проглотил стекляшку. Медбрат помог подняться Нюре и повел ее в санчасть.
        В эту ночь луна не появлялась, но Никто даже радовался этому - легче будет скрыться.
        Тихо, стараясь никого не разбудить, он вылез из кровати, сунул ноги в тапочки и крадущимися шагами направился к двери. Внезапно он услышал звук льющейся воды и с недоумением оглядел ряды кроватей. Звук доносился с кровати Груши, и Никто облегченно вздохнул - его гундосый сосед всего лишь обмочился во сне.
        Он потянул на себя ручку двери. Заперто, как он и предполагал. Он знал, что каждые два часа дежуривший санитар патрулировал этот коридор. Последний раз он проходил, по подсчетам Никто, часа полтора назад. Затаив дыхание, Никто неподвижно стоял у двери. Осколок стекла был прочно зажат между указательным и средним пальцем. Он закрыл глаза, пытаясь представить себе образ жены. Потом сыновей. Наконец, Инги. Ничего не получилось, лишь какие-то серые, бесформенные пятна, как клочья тумана, гонимые ветром. Но ничего, это временно, он верил в это.
        Скоро послышались мерные шаги. Никто подобрался. И вдруг случилось непредвиденное.
        - Эй Никто ты чего там стоишь ты не хочешь спать Никто? - как всегда на одном дыхании выпалил Груша. Никто заскрежетал зубами - он не хотел убивать Грушу, но если тот заверещит, то разбудит все живое вокруг, а шаги охранника были уже совсем близко.
        - Груша, молчи. Заклинаю всеми святыми, МОЛЧИ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ, - процедил Никто, и Груша вмиг заткнулся, ошарашенный тем, что у Никто прорезался голос. Никто заскреб в дверь, как кошка.
        - В чем дело? - незамедлительно поинтересовался грубый голос, и Никто ухмыльнулся - этот был тот самый сопляк, ударивший его сегодня.
        - Помогите, - едва слышно заскулил он и снова заскребся в дверь, - он истекает кровью. Кажется, умирает.
        - Кто умирает, б…дь? - недоверчиво спросили за дверью, и Никто услышал звук, от которого чуть не взвыл от счастья, - скрежет ключа. - Кто здесь?
        - Дикто ды куда? - тихо спросил Груша, и Никто понял, что толстяк снова погрузил свои пальцы в несчастные израненные ноздри.
        - В рай, Груша, - ответил он не оборачиваясь.
        Дверь открылась. Темная фигура охранника, освещаемая скудными лампами коридора, была отличной мишенью, и Никто с ловкостью, не уступающей рыси, полосонул его по запястью, в которой была дубинка. Мужчина вскрикнул, и Никто, ловко закрыв ему рот своей широкой ладонью, чиркнул его по шее. Затем, схватив охранника за волосы, откинул голову, разрез на шее увеличился, как страшная улыбка. Еще один росчерк. Медбрат упал на колени, он уже не кричал, а что-то булькал. Интересно, услышал ли его второй охранник? Нужно торопиться. Никто втащил издыхающее тело в палату, стараясь не запачкаться кровью, и, перед тем как закрыть дверь, посмотрел на Грушу, чьи круглые глаза слабо поблескивали в темноте:
        - Удачи, Груша. Тебе и твоей девушке.
        Лицо Груши засияло:
        - Она любит меня Никто ага а тебе тоже всего лучшего не забывай Грушу ага пока-пока.
        Никто прикрыл за собой дверь, поднял дубинку и направился к выходу.
        Со вторым сторожем было еще проще - он дремал, уткнувшись лицом в книжку. На затылке светлела пробивающаяся плешь.

«Полянка глупости», - сказал про себя Никто, опуская на плешь дубинку изо всей силы. Звук оказался на удивление громким, но Никто не волновался - соседний корпус отсюда метрах в тридцати и, насколько он был осведомлен, охранялся еще хуже - вся охрана наверняка давно дрыхла. Санитар мешком свалился на пол. На всякий случай Никто нанес ему еще пару ударов, после чего быстро его раздел. Облачившись в одежду сторожа, он с удовлетворением кивнул - в карманах было немного денег и перочинный нож. Что ж, хватит и этого. Он связал бесчувственное тело ремешком от халата и затолкнул в рот скомканную газету.
        Старик задвинул оглушенного мужчину под стол, взял со стола связку ключей и тенью выскочил на улицу. Свежий ветерок лизнул его разгоряченную кожу, пахло цветами и сеном, небо усеивали хрусталики поблескивающих звезд.
        Он не ощущал себя на семьдесят лет. Максимум - на сорок. Сердце работало ровно, как насос, ритмично качая кровь, легкие напоминали кузнечные мехи, глаза сверкали, и первого, кто встал бы сейчас у него на пути, он разорвал бы на части.
        Прокравшись к основному выходу, Никто без труда подобрал нужный ключ, открыл тяжелую дверь и растворился в темноте.
        - Te Deum,[Слава богу (лат.).] - вне себя от счастья шептали его губы.

«Нас ждет игра… ты ведь хочешь поиграть?»
        Да, Никто очень хотел поиграть. И он принимал правила игры. В сущности, все мужчины до самой смерти остаются детьми, разница лишь в стоимости игрушек.

* * *
        После пикника Серый поехал в город - он решил заняться просьбой Клепы насчет тех
«общипанных» лохов из комиссии. Жена Алла с Лидочкой и другие гости остались на полянке, шашлык получился отменный, и все было замечательно, за исключением лишь испорченного настроения именинницы - она так и не простила отцу отказ купить ей ту куклу. Вокруг нее были горы подарков, но она едва ли обращала на них внимание.
        Лида была растеряна и раздражена одновременно. Больше всего ее поразили слова папы, что та волшебная кукла «вшивая и больная». Он что, с ума сошел?! Разве он не видел, как сверкали на солнце ее золотые локоны? Как блестело ее роскошное платье, мягко шурша кружевами? Разве он не заметил серебряный колокольчик на изящном браслетике, который был на ее руке? Губы девочки задрожали, и глаза снова стали влажными.
        Алла не могла не заметить состояние дочери и твердо пообещала ей после пикника поехать в детский магазин. Она сдержала свое слово, и Лида возвращалась домой с сияющими от счастья глазами, прижимая к себе самую красивую куклу. Только на этот раз растерянные глаза были у Аллы.
        Серый ввалился только под вечер, уставший, но чрезвычайно довольный. Ему удалось выйти на нужных людей, которые как по ступенькам спустили «вниз» указание выяснить информацию об украденных вещах, и буквально через час ему так же по иерархической лестнице пришел положительный ответ, а еще спустя два часа «гонец» принес искомые предметы. Наказывать вора не стали - их ведь никто не предупреждал заранее, тем более, все имущество оказалось в целости и сохранности.
        - Будешь есть? - спросила Алла, но Серый покачал головой:
        - В кабаке от пуза наелся.
        Алла задумчиво смотрела на мужа. Она знала о его прошлом, о его трех судимостях, но ее не сильно волновало общественное мнение, поскольку сама знала о «той» стороне жизни не понаслышке - ее собственный отец мотал срок на зоне за убийство. Она любила Виктора всем сердцем, хотя иногда он бывал жесток, и в такие моменты ее пугал искусственный глаз, который, казалось, жил своей собственной жизнью и холодно глядел на нее.
        Он закурил. К его ногам подошла домашняя любимица Мася - роскошная персидская кошка, просительно мурлыкая.
        - Лиде подобрала что-то? - спросил Серый, выпуская кольцо дыма.
        - Да, - Алла разогнала рукой дым. - Тебе врачи запретили курить.
        Серый усмехнулся, глубоко затягиваясь:
        - Мне всю жизнь кто-то что-то запрещает. Если бы я выполнял эти запреты, то давно бы сыграл в ящик. Что она выбрала?
        - Куклу, - сказала Алла, и Серый уловил в ее голосе замешательство. Он стряхнул пепел с сигареты и спросил:
        - Ей правда понравилось?
        Алла кивнула.
        - Лида не выпускает ее из рук.
        - Ну и хорошо. А то сегодня на рынке какую-то рвань захотела, так мне такой шухер устроила, думал, у нее с головой не все в порядке, - сказал Серый.
        - Мда, - неопределенно промолвила Алла. - Только знаешь, так интересно получилось… даже странно.
        - Что? - насторожился Серый.
        - Она выбрала совсем не то, что я предполагала, - призналась Алла. - Какую-то ерунду, и как я ни убеждала ее, она хотела только эту куклу.
        Серый напрягся, вспомнив реакцию дочери на рынке, когда он отказал ей в покупке.
        - Во-первых, она сильно выделялась на фоне других игрушек, - говорила Алла. - Представь себе, стоят такие «конфетки» за три, четыре и пять тысяч, ростом с саму Лиду, и вдруг между ними какая-то мелкая сявка в поношенном платье. И Лида к ней, как собака за костью.
        Глаза Серого потемнели.
        - Я ей говорю, давай, посмотри другие, а она ни в какую, стоит, глаза на мокром месте и на меня так умоляюще смотрит: «Мама, хочу только ее!» Ладно, не стала я с ней спорить, понесли эту куклу на кассу. Кстати, ни ценника, ни страны-производителя я нигде не обнаружила, - продолжала Алла. - На кассе тоже сделали круглые глаза - игрушка не проходила через компьютер, у нее не было штрих-кода. Они вообще не могли понять, как эта кукла попала в магазин, понимаешь, Витя?
        - Ну, и что дальше? - спросил Серый, затушив окурок. Все это ему определенно не нравилось.
        - Сначала они вообще не хотели ее продавать, так как сами не знали, откуда она и сколько стоит, - устало произнесла Алла. - Но тут Лида закатила такую истерику, думала, сейчас отлуплю. Я стала предлагать им деньги, они не берут, тогда кассир вместе с куклой пошла к администратору. Картина маслом - Лидка вопит, очередь на меня шипит, я вся красная стою, не знаю, куда деваться, короче, с ума сойти. Наконец кассир вернулась, и сказала, мол, забирайте куклу так.
        - Что значит «так»? - недоверчиво спросил Серый. - На халяву, что ли?
        - Именно. Двигает она, значит, куклу в сторону Лиды, та к ней ручки тянет, как вдруг кукла вся задергалась и давай маршировать, представляешь? Она, оказывается, еще заводная была! На руке какой-то колокольчик звенит, она рот разевает, оттуда какая-то музыка играет!
        - Музыка, - машинально повторил Серый, вспомнив про согнутый ключ в спине куклы, которую он видел сегодня на рынке. Он поднялся со стула:
        - Я хочу посмотреть на эту замечательную куклу. Как она марширует.
        - Лида, наверное, уже спит, - неуверенно сказала Алла и посмотрела в сторону комнаты дочери.
        - Ничего, - сказал Серый и направился в детскую комнату.
        Алла только покачала головой.
        В комнате было темно. На мгновенье Серого посетила мысль оставить свою затею, но, сравнив еще раз рассказ супруги с сегодняшним походом на рынок, он на цыпочках подошел к спящей дочери. Он просто взглянет разок на это чудо-игрушку, и все дела. Рядом с головой Лиды на подушке покоилась голова куклы. В темноте было сложно разобрать, как она выглядит, и Серый решил посмотреть на нее при свете. Почему-то в нем крепло убеждение, что эта кукла окажется точно такой же, которую они видели сегодня на «блошином» рынке.
        Слабый свет, льющийся из коридора, отразился на пластмассовых глазах куклы двумя желтыми мерцающими звездочками. Серый осторожно потянул куклу за волосы, моля бога, чтобы Лида не проснулась. Бог не услышал его.
        Девочка проснулась как после страшного сна, резко подскочив в кровати, растрепанная, напуганная и злая одновременно. Секунду ее распахнутые глаза изумленно глядели на отца, затем она с непостижимой быстротой впилась зубами Серому в руку. Серый вырвал руку, потрясенно глядя на дочь. Руку саднило.
        - Ты разбудил ее, - раздался в темноте злобный шепот Лиды. Глухо звякнул колокольчик. - Уходи.
        Серый был настолько шокирован происшедшим, что не нашелся, что сказать в ответ, и молча вышел, потирая укушенную руку.
        - Я выброшу эту дрянь в помойку, - сказал он, едва сдерживаясь от гнева, пока Алла протирала ему ранку ватой. Зубки у Лиды оказались на удивление острыми.
        - Ложись спать, - посоветовала Алла, поцеловав мужа в лоб. - У нас и так сегодня достаточно событий. Не хватало еще из-за игрушки переругаться.
        Алла проснулась глубокой ночью от тихих, крадущихся шагов. Она спала чутко и сразу поднялась с кровати. Мазнула полусонным взглядом по часам на DVD-проигрывателе - второй час ночи. Рядом, разметавшись в постели, сопел Серый. Алла тихонько встала, прислушиваясь. Шагов больше не было слышно, и женщина решила, что они ей приснились. Она уже хотела ложиться обратно, как вдруг услышала долгий вздох. Сонливость как рукой сняло, она открыла дверь и замерла - прямо перед ней стояла Лида, босая, в одной пижаме. Руки ее были плотно прижаты к бокам, словно она готовилась к броску, в правой руке что-то зажато, что-то продолговатое. Алла присела на корточки перед дочерью, пытаясь рассмотреть предмет в руках Лиды. А увидев, почувствовала, что сердце ее сковывает страх. Спица. Как она могла посреди ночи добраться до спицы?!
        - Лида, - тихо позвала она дочь, с тревогой вглядываясь в ее лицо. Оно напоминало маску - бледную и неподвижную, в которой жизни было не больше, чем в горсти песка. Глаза подернуты мутной пленкой, рот приоткрыт, на подбородке блестящие дорожки от слюны. Вдруг челюсти медленно задвигались, словно жуя что-то невидимое, изо рта выглянул узкий язык, и Алле стало не по себе.
        - Лида! - затрясла она дочь. Девочка сделала всасывающий звук, будто бы допивала сок, и вдруг взгляд ее прояснился. Спица выпала из пальцев.
        - В чем дело? - раздался хриплый голос проснувшегося Серого.
        Черты лица Лиды разгладились, словно очистившееся от туч небо, на котором снова засияло солнце, и она слабо улыбнулась женщине:
        - Мамочка?
        - Лидочка, - Алла обняла дочь, чувствуя, как по телу девочки прошла легкая дрожь.

«Неужели лунатизм?» - пронзила ее мысль.
        - Мамочка… - повторила Лида, вцепившись в женщину.
        - Тебе плохой сон приснился? - ласково спросила Алла, поглаживая дочь.
        Девочка открыла рот, чтобы ответить, но тут же закрыла - из детской комнаты доносились какие-то звуки, среди которых отчетливо слышался звон колокольчика.
        - Что здесь происходит? - В дверях показался Серый, сердито глядя на жену с дочерью.
        Лида заплакала, Алла гладила ее, что-то успокаивающе нашептывая ей в ушко. Внезапно в детской что-то упало, послышался звон стекла. Лида вздрогнула и, вырвавшись из рук матери, ринулась в комнату.
        - Если это Мася что-то уронила, я с нее шкуру спущу, - мрачно пообещал Серый.
        - Где она? - взвизгнула Лида, в ужасе глядя на пустую кровать. Девочка сжала кулачки и со злостью уставилась на отца: - Ты забрал ее?
        - Замолчи! - приказал Серый, включая свет. Теперь он видел причину шума. Кукла была на шкафу, она лежала на спине, руки и ноги ее двигались, из яркого ротика лилась какая-то незамысловатая мелодия. С хаотично дергающимися конечностями она напомнила Серому раненого паука, который не может подняться на лапы. При этом, не переставая, гремел крошечный колокольчик. Дурдом какой-то! Серый шагнул к шкафу, наступив на что-то острое. Он посмотрел вниз. Так вот что упало! Их фотография, заключенная в посеребренную рамку, теперь была разбита вдребезги. В комнату заглянула испуганная Алла.
        Кукла продолжала дергаться, не переставая звенеть колокольчиком, как цыганка своими монистами. Серый снял ее со шкафа, и она мгновенно затихла.
        - Лида, это ты ее туда положила? - грозно спросил он и поразился, с какой ненавистью дочь глядела на него. Она молчала, сжимая и разжимая свои маленькие кулачки.

«Она была в кровати. Кукла была в кровати, вместе с Лидой», - эта мысль повторялась в мозгу Серого, как слова на пластинке, застрявшие в испорченной канавке.
        - Как она оказалась на шкафу? - уже менее уверенно спросил он, оглядываясь.
        Вдруг с какой-то обреченной беспомощностью он понял, что при всем своем желании Лида не могла бы дотянуться до полки, откуда он снял куклу. Можно, конечно, встать на кресло, но оно стояло на своем месте, да и не смогла бы их дочь сдвинуть эту махину даже на сантиметр. Правда, куклу можно было забросить на полку, но для шестилетней девочки эта задача, мягко говоря, трудновыполнимая. Кроме того, если бы куклу кинули, она бы повалила и другие фотографии, а также кучу сувенирных безделушек.
        Лида протянула руки:
        - Отдай мне ее.
        - Не торопись, - ответил Серый, внимательно изучая игрушку.
        По мере ее исследования он чувствовал некоторое облегчение - она была не похожа на ту рухлядь, что была на «блошином» рынке. У этой волосы заплетены в косы, аккуратное платье, она, по крайней мере, чистая, а та… Серый нахмурился. Черт, он даже не мог вспомнить, какое платье было на той образине! В памяти лишь отпечаталось, что оно было чумазое (но ведь его можно и выстирать), торчащие волосы (но их можно заплести в косы) и ключ в спине. Серый торопливо перевернул куклу. Ключ был там, прямо посредине. Правда, не согнутый. Ровненький, хромированный ключик.
        - Марш в постель, - скомандовал Серый дочери, вытаскивая ключ из куклы. Ключ вышел неохотно, будто в пластмассовом теле ему было намного комфортнее.
        - А Нома?
        - Нома? - переспросила Алла.
        - Нома, моя кукла. Моя любимая кукла, - подчеркнула Лида, не сводя своих обжигающих глаз с отца.
        Серый хотел резко ответить, чтобы Лида перестала валять дурака, что она уже достаточно взрослая и пора бы отвыкать от детских привычек спать с куклами и что он еще поговорит утром с ней по поводу укуса на руке, но… он встретился с молящими глазами Аллы, и сердце его дрогнуло.
        - Держи свою Ному, - грубовато сказал он, швыряя куклу на постель дочери. Ключ он зажал в руке, гадая про себя, как все-таки она могла сама по себе завестись. Лида прижала к себе куклу и молча забралась в постель.
        Они вернулись в спальню. Никто из них не проронил ни слова, каждый думал о своем. Алла - о том, что Лиду нужно показать врачу, Серый - каким образом кукла оказалась на шкафу - раз, как она могла завестись - два. И, пожалуй, было еще третье. Он злился на самого себя, что почти не помнил, как выглядела кукла, которую они с дочерью видели на рынке. Он засыпал, и во сне он слышал мягкий перезвон колокольчиков.

* * *

…Уши разрывало от непрерывной трели. Она была раздражающе-высокой, как визг бензопилы, цепь которой наткнулась на чрезвычайно крепкий сучок. Руслан медленно поднял голову, словно выплывая из какого-то фантастического сна, - окружающие предметы были плоскими, будто нарисованные детской рукой, но проклятые трели все продолжались и продолжались. В руках он сжимал слегка измятую фотографию Инги.
        Только спустя какое-то время до него дошло, что уже вторую минуту надрывается телефон. Если он снова услышит в трубке мычание, то он сошел с ума. Или весь мир свихнулся.
        - Добрый день, Лос-Анджелес на проводе, - скороговоркой проворковал приятный женский голос, и тут же в ухо ворвался голос Жени:
        - Руслан?!
        Она говорила с облегчением, но в голосе слышалось волнение.
        - Ты почему не подходишь? Я уже трубку хотела класть…
        - Что-то случилось? - спросил Руслан и не узнал свой голос - как шорох битого стекла.
        - С тобой все в порядке?
        - Да, - быстро ответил Руслан. Даже слишком быстро, отметил его мозг. - Почему ты спрашиваешь?
        На том конце провода воцарилось некое замешательство, и Руслан неожиданно открыл для себя, что испытывает неприязнь - нашла время, когда звонить и отвлекать его!
        - Знаешь, я просто подумала… Я очень волнуюсь за тебя.
        - Тебе не о чем беспокоиться, - излишне резко сказал он, поглядывая в комнату. Туда, где на журнальном столике лежали другие фотографии, в том числе и дочери Вадима. Ноги так и просились в комнату, и это еще больше поразило его.
        - … давно. У тебя ведь послезавтра вылет? Почему ты молчишь? Руслан!
        - Да, я слышу, - раздельно, чуть ли не по слогам проговорил Рус. - У меня все нормально. Как Кристи?
        - Хорошо… только сегодня она сама не своя. Плачет, капризничает. Алло? Ты слышишь?
        - Ага, - сказал Руслан.
        - Ты подумаешь, что я сошла с ума, но она думает, что ты опоздаешь на самолет. Смешно, да?
        Однако, судя по тому, каким тоном это было произнесено, Жене было далеко не до смеха.
        - Глупости. Тебе опять что-то приснилось?
        - При чем тут сны? Кристи всю неделю готовилась к твоему приезду, а сегодня в нее словно кто-то вселился - кричит, что ты не прилетишь. Русик, мне почему-то страшно. У тебя правда все хорошо?
        - Да, любимая, - сказал Руслан, чувствуя, как у него пересохло горло, о язык можно было зажигать спички. - Успокой Кристи. Где она?
        - Спит, - немного удивленно ответила Женя и спохватилась: - Я забыла, у нас же разница во времени.
        - Ладно, дорогая, у меня тут кое-какие дела.
        - Ты любишь меня?
        - Конечно, солнышко, - торопливо сказал Рус.
        Сказав привычные друг другу слова прощания, он медленно положил трубку на рычаг. Затем прошел в комнату и посмотрел на часы. Он просидел с фотографией Инги почти целый час! Подул сквозняк, и фотография упала на пол. Руслан потер щеку, которая уже успела покрыться щетиной. Что за ерунду несла Женя? Как он может опоздать на самолет? Смех, да и только… Его в любом случае вытурят из гостиницы…
        Внезапно Руслан встрепенулся, он ведь собирался позвонить Клепе!
        Он быстро заказал разговор с Горячим Ключом, и через пять минут его соединили с приемной начальника.
        - Да, - отрывисто ответили в трубке, и Руслан испытал странное чувство ностальгии - когда он последний раз слышал голос друга?
        - Клепа… То есть Дмитрий, здравствуй. Это я, Руслан.
        В трубке долго пыхтели, и Руслану казалось, что он воочию видит мыслительный процесс Клепы, как скрипят его мозги, словно несмазанные шестеренки.
        - Рус? - с недоверием переспросил Клепа. - Е…ть-колотить, это правда ты?
        - Он самый, - улыбнулся Руслан, но улыбка вышла напряженной. Уж слишком был печален повод, по которому он звонил. Клепа продолжал как ни в чем не бывало расспрашивать его о жизни, пока Руслан не выдержал:
        - Ты слышал о Вадиме? Помнишь его?
        - Конечно, помню. Приезжал тут ко мне несколько лет назад. Что-то случилось?
        Руслан вздохнул.
        - Он умер. Вчера.
        - Да ну?! Что с ним?
        - Долгая история. Долгая и хреновая, Клепа. Ничего, что я так тебя называю? - на всякий случай спросил Руслан.
        Клепа уверил его, что все в порядке. И тогда Руслан рассказал ему все, хотя в душе понимал, что подобные сведения лучше передавать с глазу на глаз. Но выхода у него не было. Клепа внимательно его выслушал, ни разу не перебив. Потом поинтересовался:
        - У тебя с местными ментами осложнений не возникло?
        - Нет, все нормально. Клепа, а у вас как?
        - В смысле? - не понял Клепа.
        - Понимаешь, Вадик был убежден, что с нами будет то же самое, - признался Руслан. - За себя-то я уверен, но ничего не знаю про тебя с Серым. Он вроде на зоне?
        - Освободился недавно, - проворчал Клепа. - Как заноза у меня в заднице, местный авторитет, понимаешь.
        - С ним все в норме? - уточнил Рус, чувствуя, что у него словно гора с плеч свалилась.
        - Ну да. Дочка растет, симпатяшка, хорошая жена, дом построил, баней сейчас занимается. В общем, - словно подводя итог, сказал Клепа, - все у нас прекрасно. Как в Париже, только дома пониже, да асфальт пожиже, - засмеялся он, и Руслан тоже невольно улыбнулся.
        - А насчет Вадика я тебе вот что скажу, - вдруг серьезно сказал Клепа. - Он, еще когда в тот раз приезжал, показался мне того… с приветом. Черепица у него с крыши немного обвалилась. Он мне тоже втулял, что та девка жива. Но даже если это и так, то как она завела в гроб всю его семью, скажи мне на милость? Нет, он просто на почве своей болезни превратился в окончательного шизика.
        Руслан перекинулся еще несколькими фразами с другом детства, они обменялись номерами мобильников, и он повесил трубку.

* * *
        Возможно, если бы Никто и не провел бы в психушке столько времени, он бы серьезно задумался о целесообразности своей затеи, и его нервы были бы похожи на натянутые струны, готовые лопнуть в любую секунду. Но в этом-то и заключался нюанс - Никто было абсолютно плевать, что его начали искать, что ориентировки с его данными были моментально разосланы во все линейные отделы внутренних дел, что по телевидению и в прессе неоднократно указывалось на то, что из психбольницы сбежал опасный сумасшедший. Никто не смотрел телевизор и не читал газет, учебник латыни - все, что было у него под боком последние годы. У него была цель, и он пер к ней как танк. Горячий Ключ. Вот что ему было нужно. А посему его душевное состояние можно было сравнить с младенцем, который, напившись материнского молока, уютно устраивается у нее на груди, готовясь ко сну. Полное умиротворение и предвкушение эйфории.
        Спустя некоторое время, когда на горизонте брезжил розоватый рассвет, он решил подстраховаться и повторно сменить свой гардероб. На его пути попалась загулявшая молодая парочка. Студенты были настолько ошарашены внезапным появлением растрепанного Никто, что девушка от страха упала в обморок, а парень на несколько минут впал в ступор. Впоследствии ни он, ни она не смогли дать внятных описаний Никто, а возмутитель спокойствия в обновке и с заметно потяжелевшим кошельком, получив фору во времени, уже спешил на первую электричку.
        Есть особенно не хотелось, но Никто понимал, что ему нужно что-то кидать в желудок, иначе он рискует опоздать на самое интересное, поэтому он заставлял себя проглотить пару безвкусных пирожков с клейкой начинкой.
        Где-то на попутках, где-то на товарных поездах, где-то пешком, но он приближался к Краснодарскому краю. В одной забегаловке он умудрился сбрить свою бороду найденной где-то облезлой бритвой. На какой-то из пересадочных станций он купил дешевые солнцезащитные очки, берет и томик Библии.

«Я всего лишь одинокий старик, помешавшийся на боге, который и мухи не обидит. Уступите место, премного благодарен, молодые люди».
        Ему несказанно везло, и никто не обращал на пожилого мужчину в смешном берете никакого внимания. Контролеры в электричке шли мимо него, словно его и не существовало. Правда, однажды произошел небольшой конфликт. Как-то вечером он ехал в одном вагоне с подвыпившей компанией. Один мужик с отекшим испитым лицом всю дорогу зло смотрел в его сторону, и когда Никто вышел в провонявший дымом тамбур, он шаткой походкой последовал за ним.

«Ты мне не нравишься, старик», - прямо заявил он, намереваясь ударить Никто. Драки, собственно не было. Никто клещами сжал его горло, подтащил к дверям (они не были закрыты, кто-то заботливо положил вниз бутылку), с легкостью отжал дверь и вышвырнул мужика во тьму. Затем прошел в другой вагон и на следующей станции вышел. Компания вспомнила о своем друге лишь через две станции, когда Никто уже пересел в автобус.
        Он приехал в Горячий Ключ под вечер. Какая-то сердобольная бабулька, ехавшая в Адлер, угостила его яблоком. Никто шел по улице, но взгляд его помимо воли возвращался назад, на горы. Туда, где он жил. Боже, это ведь совсем рядом, каких-то десять-двенадцать километров. Но как бы он ни хотел сейчас там оказаться, в настоящий момент у него дела важнее. Во всяком случае, Она так хотела.
        Он вспомнил, как увидел Ее в ручье тогда, двадцать лет назад, и криво усмехнулся. Бессмертная Чертовка, исчадие ада, а он ведь несколько раз пытался покончить с Ней, да-да, вот только все было бесполезно. Она возвращалась, и каждый раз заставляла умыться кровавыми слезами за то, что от Нее хотели избавиться.
        Никто устало присел на ступеньки городской библиотеки. Достал из кармана яблоко, которым его угостила старушка, и с сосредоточенным видом принялся его грызть.
        Горе. Сказка про Горе, он все время вспоминал эту сказку, когда имел дело с Ней. Потому что если на свете и существовало Горе, то оно было заключено в этом пластмассовом теле с полуприкрытыми глазами из синих стекляшек. Еще в детстве мать читала ему эту сказку. Никто даже помнил картинку - Горе было изображено в виде крохотной, сложенной пополам старушки в бесформенном балахоне (как у Инги), и она восседала с выражением дьявольского восторга на шее бедного мужика. Почему-то в тот миг она вызвала у Никто образ смерти, разве что маленькой косы не хватало.
        Его горе, горе его семьи оказалось куда хуже. Сначала Инга была без ума от Нее, играла с Ней сутками напролет. Она ходила с Ней в школу, дети смеялись над его дочерью, обзывая ее «малявкой», но Инга не обращала на уколы одноклассников внимания. Один озорник на перемене выхватил Ее у Инги и под хохот мальчишек окунул Ее в унитаз, потом вышвырнул на улицу с третьего этажа.
        Через неделю этот парень гулял с дедом в парке, и на него упало дерево. На старике ни царапины, только от страха штаны заметно отвисли и потяжелели, а вот мальчишку расплющило, как лягушку катком. Вечером того же дня Она сидела на письменном столе Инги, румяная и сияющая, ее синие глаза были похожи на два сапфира, а рот, слишком большой для куклы, был растянут в ухмылке.
        Fatum. Не горе, нет, fatum,[Рок, судьба (лат.).] вот точное Ее определение. За каждый проступок Никто следовало наказание, жестокое и неотвратимое.
        Он не хотел вспоминать тот день, когда погибла его жена, но ее расширенные от ужаса глаза уж очень долго преследовали его во снах. В тот день Ольга была дома одна. Никто оставалось только догадываться, что там произошло. Но плохое предчувствие нахлынуло на него сразу, как он выехал из офиса, и он приказал водителю поддать газу.
        В доме повсюду была кровь. Входная дверь в крови, в холле, на кухне, в детской все было заляпано подсыхающей коркой. Ольга была в спальне, еще теплая. Обе ее кисти были практически отделены от рук и болтались на одних сухожилиях. Побелевшие пальцы женщины лежали на телефоне. Окно в спальне было разбито, и зазубренные нижние края (створки опускались вниз) окрашены красным, как клыки Дракулы. Как такое могло случиться? Она решила помыть окна? Так на это есть прислуга. И где деревянное основание створки? Стекло не перерубило бы кисти, будь оно на месте.
        Деревяшка нашлась на кухне, возле мусорного ведра. Рядом сидела Она, бесстыдно расставив свои пластмассовые ноги, и нахально улыбалась. На веселеньком платье в горошек виднелось крохотное пятнышко крови.
        До сих пор сердце Никто сжималось от боли, когда он представлял себе Ольгу, в панике мечущуюся по дому - пальцы не слушаются, остановить кровь невозможно, позвонить кому-либо тоже. Возможно, она звала на помощь, но их сосед, как назло, весь день подстригал лужайку, и вряд ли слышал крики несчастной.
        В этот же день Никто выбросил Ее. Вечером, когда Инга уже спала, он завернул Ее в кусок брезента, отнес к заброшенному колодцу и швырнул вниз. Пускай Она гниет там, а пауки ткут в Ее дьявольском механизме паутину.
        Через два года Она вернулась и убила его сыновей. Автокатастрофа. Они возвращались с какого-то банкета и врезались в бензовоз. Тела обуглились настолько, что узнать их можно было только по серебряным медальонам. С Ингой Она обошлась мягче, хотя иногда Никто посещали мысли, что лучше бы его дочь умерла. Он как сейчас помнит картину - Инга подходит к кипящей кастрюле и спокойно окунает туда лицо, как если бы там была прохладная вода, и она решила таким образом освежиться. Никто страшно закричал, кинувшись к ней, и если бы он не отшвырнул ее в сторону, Инга стояла бы до тех пор, пока мясо с ее лица не слезло бы полностью. Каким-то чудом ей удалось сохранить зрение, но от шока она потеряла речь.
        Тогда он сжег Ее, бросив остатки в яму. Око за око, зуб за зуб, закон древних. Lex duri carminis.[Суровый закон (лат.).] Но даже обуглившийся фантом, мерзко воняющий жженой пластмассой, продолжал пялиться на него своими синими кляксами - все, что осталось от Ее глаз.
        И вот ручей снова принес Ее. А потом к ним в гости пришла эта странная четверка парней.
        Никто понимал, что все было специально подстроено. Иначе и быть не могло, поэтому он особенно не держал на Нее зла. В сущности, это ведь самое настоящее божество, бессмертное и вечное, как воздух, как вода, как Белое Безмолвие в Антарктиде. Она наказала его с Ингой, теперь накажет этих парней. Впрочем, они уже далеко не парни, тем лучше. Теперь им есть что терять.
        Он машинально жевал яблоко и не сразу заметил, что оно червивое. Он расковырял подгнившее место, из обнажившейся канавки выпал бледно-желтый червяк. Вырванный из привычной среды и обдуваемый вечерним ветерком, он сердито извивался на прохладной ступеньке, выражая явное недовольство сменой обстановки. Большим пальцем руки Никто раздавил его, после чего вытер палец об куртку. С задумчивым видом доедая яблоко, он краем глаза увидел, что его обступила группа подростков. Пять мальчишек, с еще детскими, но уже наглыми, усыпанными прыщами лицами, некоторые курили, с пафосом сплевывая на асфальт.
        - Ты кто, дед? - спросил один из них. У него были сальные волосы, торчащие из-под красной бейсболки.
        - Никто, - миролюбиво ответил Никто, аккуратно кинув огрызок прямо в урну.
        - Никто? - искренне удивился Бейсболка. - П…дишь. Ты Дед Пихто в резиновом пальто.
        - Х…ло он, Стас, - заржал другой подросток, надувая шар из жевательной резинки. - Бомжара, не видишь разве?
        - Сматывай отсюда, козел, - потребовал Бейсболка, и Никто удивленно вскинул брови:
        - Я занял ваше место, ребята?
        - Оглох, что ли? Пшел отсюда, - разозлился тот, кто жевал резинку.
        Никто скорбно улыбнулся, решая про себя, как поступить. Просто так они его не оставят. Вступать в открытый конфликт он тоже не хотел, хотя с легкостью передушил бы каждого из них.
        Видя, что старик не реагирует на них, разъяренный Бейсболка пнул носком облезлого гриндерса по ноге Никто.
        - Тебя не учили в школе вежливости? - осведомился Никто.
        - Срал я на школу, - ощерил в ухмылке мелкие зубы Жевательная резинка.
        - Вали отсюда, пердун. От тебя несет как из сортира, - поддержал друзей третий юноша, с тонким, ломающимся голосом.
        Кто-то сзади сорвал с Никто берет. Он продолжал улыбаться. В него кинули камнем, плюнули, а он улыбался. Он думал про то, как сложилась бы судьба каждого из них, окажись у них такой подарок, как Она. Каждое сотворенное ими зло возвратилось бы к ним бумерангом в десятки раз сильнее.
        Наконец, когда один из камней рассек старику губу, ему все надоело. Он медленно выпрямился и вдруг с неожиданной быстротой схватил за нос Жевательную резинку.
        Подростки замерли. Никто сжал пальцы, из ноздрей мальчишки потекли алые струйки. Жевательная резинка загундосил, почти как Груша.
        - От… бусти, - задыхаясь, ныл он, и Никто с усмешкой оглядел ребят.
        - Подойди сюда, - поманил он другой рукой Бейсболку. Тот испуганно шагнул назад, готовый в любой момент дать деру.
        - Ближе или я оторву нос твоему другу, - ласково пообещал Никто и повернул пальцы, выворачивая Жевательной резинке голову. Тот взвыл, топчась на месте, на носки его ботинок капала кровь.
        Бейсболка сделал еще один шаг назад. Что-то во взгляде Никто пугало его. Такой не просто нос сломает, но убьет, даже не чихнув при этом, было написано на его побледневшем лице. Он развернулся и побежал. Растерянные товарищи тоже пустились наутек.
        - Неважные у тебя друзья, - с укоризной заметил Никто, не ослабевая цепкую хватку. - Придется тебе оторвать нос.
        Парень уже не выл, он тихонько скулил, из глаз градом катились слезы, смешиваясь с кровью и соплями.
        Впереди показалась машина. Она остановилась неподалеку, освещая фарами Никто и мальчишку. Никто прищурился. К ним направлялись двое, на головах фуражки, у одного автомат на плече. Хм, милиция. Что ж, оно и к лучшему.
        Он мягко разжал пальцы, освобождая многострадальный нос подростка, и тот, всхлипывая, тут же ринулся в кусты. Странно, но милиционеры спокойно отнеслись к этому, казалось, их интересовал только Никто.
        - Документы, - не представившись, сухо приказал один из них.
        - Нет документов, - вздохнул Никто.
        Милиционеры брезгливо оглядели его с ног до головы.
        - Сам в машину сядешь или помочь? - поинтересовался тот, что был с автоматом.
        Никто с покорностью кивнул и не спеша, даже торжественно направился к бело-синему автомобилю.

* * *
        Утро не задалось с самого начала, хотя было воскресенье и в окно весело заглядывало солнце. За завтраком Лида хмуро молчала, апатично ковыряясь в омлете вилкой, потом объявила, что наелась, и, отодвинув от себя тарелку, ушла к себе в комнату.
        - Уж не заболела ли она? - с тревогой спросила Алла, моя посуду. - Нужно ей температуру измерить.
        С губ Серого уже было готово сорваться, что если их дочь в чем-то и нуждается, то в хорошей взбучке, так как в последнее время уж слишком она стала капризной (да и Алла позволяла вить из себя веревки), но тут раздался телефонный звонок.
        Звонил Гия - один из авторитетов Краснодарского края. Серый даже удивился - чем он мог заинтересовать Гию, поскольку все разногласия на предыдущей сходке были урегулированы. Голос у грузинского вора в законе был отрывистым, он сообщил, что в отношении Серого появилась нехорошая информация и в интересах самого же Серого опровергнуть ее как можно скорее, предложив встретиться в Краснодаре через два часа.
        - Я буду, - коротко ответил Серый, который даже не поинтересовался, какого рода информация и из каких источников она родилась, потому что отлично знал, что Гия по пустякам звонить не стал бы. Оставалось только догадываться, что они могли накопать на него. В какой-то момент сердце Серого болезненно сжалось - неужели?.. Но он тут же отогнал эту мысль в сторону. Все было сработано чисто, лишние свидетели умолкли навсегда, и ни одному фраеру не удастся загнать его в угол. Но ехать нужно в любом случае, отказ в данной ситуации был равнозначен признанию поражения.
        Пока он собирался, Алла уговаривала Лиду съесть сливу, но та упрямо вертела головой, не выпуская из рук свою куклу. Серый внутренне порадовался, что дочь забыла о ключе, - по неизвестной причине его бесила музыка этой дурацкой куклы и еще более этот нудный звон колокольчика, который скорее наводил тоску, чем поднимал настроение.
        Он уже стоял в дверях, когда раздался второй звонок. Чертыхаясь, мужчина взял трубку и, к своему неудовольствию, услышал голос Клепы.
        - Как дела, дружок? - с наигранной вежливостью осведомился друг детства.
        - Дела в прокуратуре, у меня делишки, - не слишком приветливо буркнул в ответ Серый. - Чего хотел?
        - Мне звонил Рус, - сразу перешел к делу Клепа. - Помнишь его? И я подумал, ты должен знать. Надеюсь, Вадика ты тоже помнишь? Очкарик, он в Питере жил.
        - Разумеется, помню, - ответил Серый. - Чего случилось-то?
        - Умер Вадик. С собой покончил, из окна прыгнул, - после секундной паузы сказал Клепа. И хотя голос его звучал как обычно - с грубоватой беспечностью, присущей подавляющему большинству милицейских руководителей, все же Серый уловил в нем тревожные нотки.
        - Царство ему небесное, - сказал он безо всякого сочувствия. - Что-то еще?
        В трубке молчали, только слышалось натужное дыхание.
        - Просто что-то на сердце неспокойно, - признался он и затем, словно спохватившись, будто его могут уличить в излишней сентиментальности, быстро произнес: - Ладно, забудь. Ты-то как?
        - Клепа, все в ажуре. К тебе у меня все?
        Клепа сказал, что все, и Серый кинул трубку. Вадима, конечно, жаль, но у него своих забот хватает выше крыши. Он крикнул Алле, что вернется как можно скорее, и выскочил на улицу.

* * *
        Отчаявшись накормить завтраком Лиду, Алла подумала, что они могут перекусить на улице в каком-нибудь кафе. Лида немного оживилась и стала собираться. К удивлению Аллы, девочка не взяла с собою куклу, хотя до этого момента она не расставалась с ней ни на секунду.
        - Ты оставляешь Ному дома? - спросила она.
        - Она сказала, что хочет побыть одна, - ответила Лида, стоя перед зеркалом. Она показала отражению язык, затем наморщила нос, сузила глаза и разинула рот.
        Алла хихикнула, но, откровенно говоря, в этот момент гримаса девочки была отнюдь не смешная. Она была похожа на озлобленного зверька, было что-то крысиное в этом недобром оскале.
        - Ну все, хватит, - сказала Алла нервно, беря Лиду за руку.
        Девочка засмеялась:
        - Не нравится? А вы все время с такими лицами ходите, когда я не вижу. А при мне улыбаетесь. Нома мне все рассказала.
        - Она умеет разговаривать? - попыталась пошутить Алла, но голос ее дрогнул - ее дочь была явно не настроена шутить. - Разве такое бывает, Лида?
        - Конечно, бывает, - убежденно сказала девочка. Она оторвалась от зеркала и промолвила:
        - Ладно, пошли.
        В полном молчании они дошли до детской площадки. Однако, как только Лида направилась к детям, резвившимся на горке, Аллу ждал неприятный сюрприз - через какое-то время все малыши как-то незаметно разбрелись, и ее дочь осталась в полном одиночестве. Лида пошла к песочнице, и там все повторилось. Одна крошечная девочка, завидев Лиду, даже разревелась и, спотыкаясь, поспешила к матери. Алла была шокирована, она силилась понять причину происходящего, но в голову лезла какая-то ерунда. Вон Алена, она всегда играла с Лидой, а это Игорек, они вообще давние друзья с Лидой, а сейчас он даже не смотрит в ее сторону… что происходит?
        Еще более ее пугала реакция Лиды. Девочка выглядела абсолютно спокойной, будто все так и должно быть. Ее глаза насмешливо искрились, на лице все чаще появлялось доселе ей неизвестное выражение ироничной надменности. Женщина не знала, куда ей деваться, и когда косые взгляды родителей детишек стали откровенно враждебными, она взяла дочь за руку:
        - Пойдем в парк. Тут слишком шумно.
        - Тут не шумно, - возразила Лида и окинула напоследок детскую площадку оценивающим взглядом. - Просто они не знают.
        - Не знают ЧЕГО? - едва не срываясь на крик, спросила Алла, и дочь подняла на нее воспаленные от недосыпания глаза:
        - Они не знают про Долину Теней.
        В голове Аллы была полнейшая сумятица. Что еще за долина такая? Может, ей Виктор какую-нибудь сказку рассказал?
        - Они не знают про нее, а если бы узнали бы, испугались, - как ни в чем не бывало развивала свою версию Лида, шагая рядом с матерью. - Потому что они глупые. Они подумали бы, что мертвые - это страшно. А это совсем не страшно.
        Алле пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы выглядеть безмятежно, но слова дочери намертво впечатались в ее сознание:
        - И кто тебе рассказал про долину теней? - как можно равнодушнее поинтересовалась она. - Уж не Нома ли?
        Лида озадаченно взглянула на мать, затем пожала худенькими плечами:
        - Я знаю, она вам никогда не понравится.
        - Ну почему же, - нерешительно проговорила женщина, совершенно не зная, что сказать, как следующим вопросом Лида сразила ее наповал:
        - Мама, а когда я умру?
        Алла закашлялась и непроизвольно сжала руку дочери. Та громко вскрикнула, Алла наклонилась, разглядывая пальцы дочери. Теперь уже она едва сдержала крик - кончики пальцев Лиды были распухшие, под ногтями синели зловещие полоски, на подушечках виднелась запекшаяся кровь. Будто бы следы от иголок. Боже, как она раньше не заметила?!
        - Лида, что у тебя с рукой?
        Девочка резко вырвала руку:
        - Скажи, когда я умру, и я расскажу тебе про руку.
        Алла словно впала в ступор, ей казалось, что она беседует с каким-то незнакомым человеком. Все - начиная от манеры говорить, интонации, выражения лица и глаз, - все было другим, чужим. Будто от дочери осталась только болезненная оболочка, а внутри жил кто-то другой, который злобно нажимал на нужные рычаги, заставляя Лиду вести себя подобным образом.
        - Ты скажешь мне? - повторила девочка.
        - Лида, что случилось с твоими пальцами? - В голосе Аллы чувствовался страх.
        Лида неожиданно отскочила назад, пригнувшись, как если бы готовилась к прыжку, и завизжала:
        - Скажи! Скажи, скажи мне!!! СКАЖИ!!!
        - Ты не умрешь, - проговорила Алла с тоской. - Что тебе взбрело в голову?
        - Ты врешь! Все умирают! И ты умрешь, и папа умрет, и Мася умрет! - кричала Лида.
        На них стали обращать внимание прохожие. Алла схватила дочь в охапку и направилась в сторону дома. Она ожидала новой вспышки гнева, но, к ее изумлению, Лида моментально успокоилась. Она прижалась к груди Аллы, тихонько всхлипывая. Протянув к лицу матери исколотые пальцы, она прошептала:
        - Нома сказала, что так будет лучше.
        Аллу словно обдало холодом.
        Подушечка с иголками нашлась за занавеской. Это была старая подушечка, которая каким-то чудом сохранилась от матери Виктора. Только как Лида добралась до нее? Насколько Алла помнила, эту подушечку вместе с другими ненужными безделушками они держали в подвале, и она все собиралась выкинуть этот хлам. Пожалуй, более важным ей казался другой вопрос: зачем Лида «пытала» себя? Зачем? И как она могла делать это незаметно, ведь это жуткая боль?!
        (Нома сказала, что так будет лучше…)
        Алла решила показать дочь врачу. Она только дождется Виктора, и…
        Впрочем, Лида вела себя тише воды ниже травы. Она позволила матери обработать распухшие пальцы, накормить себя рассольником, а потом они решили порисовать. Алла достала чистый альбом, Лида принесла цветные карандаши, ластик и точилку, и они принялись за дело.

* * *
        Встреча была намечена в ресторане «Синьор Помидор». Серый опоздал всего на пару минут, но оправдываться не стал. Не прокатывало это в таких кругах. За столом, ломившимся от яств и напитков, сидел Гия, огромный грузин в темных очках и черном костюме - он всегда одевался как на собственную свадьбу. По обе стороны авторитета сидели Жало и Цахир, Серый тоже хорошо их знал. На Жало гавайская рубашка крикливой расцветки, на волосатой груди поблескивал массивный золотой крест. У него почти не было своих зубов - вышибли в СИЗО, и когда он улыбался, во рту у него блестело так же, как и на груди. Цахир, ровесник Серого, сидел и с мрачной сосредоточенностью вертел в руках самодельную зажигалку.
        Серый молча поздоровался с ворами, Гия кивком головы показал, чтобы он сел за стол. Мужчина сел, обратив внимание, что больше в ресторане никого не было.
        - Мир твоему дому, Серый. Водки не предлагаю, потому что ты за рулем, - сказал Гия, снимая очки. Глаза у него были чернее ночи, они внимательно и недоверчиво изучали Серого из-под нависших бровей.
        Серый попытался улыбнуться, хотя внутри у него все ходуном ходило:
        - Мир и вашим домам. Ты прав, Гия, я за рулем, но легавых у себя в крае я знаю, и они меня. Но и водки я не хочу. Говори, зачем звал.
        Гия молчал, продолжая сверлить Серого своим немигающим, как у змеи, взглядом. Молчали и Жало с Цахиром, и это не нравилось Серому.
        - Ты меня знаешь, Гия. Я надеюсь, что предъявы ко мне серьезные, раз ты дернул меня из дома в воскресенье, когда я был с семьей. Так что не тяни.
        При упоминании о семье в глазах Гии промелькнуло что-то отдаленно напоминающее пренебрежение - он был вором старой закалки и не признавал брачных уз. Он положил свои узловатые, искривленные артритом ладони на стол и посмотрел прямо в глаза Серому:
        - Мне очень неприятно говорить тебе, Серый, но я должен это сказать. Во время твоей последней ходки отдал богу душу Сима, пусть ему земля будет пухом. Вспоминаешь? Он ведь с тобой срок мотал, ему всего год оставался.
        Серый медленно кивнул, пытаясь понять, какую ловушку расставил ему Гия. Сима был олицетворением «отрицалова», торговал наркотой, устраивал драки с «активом», подстрекал к бунту молодняк и тому подобное. Еще бы не помнить, ведь он сам сдал его куму,[Кум - оперативный сотрудник в местах лишения свободы (жарг.).] и Сима после «пресс-хаты» был застрелен при попытке к бегству. Но единственный человек, знающий об этом, уже давно кормит червей в могиле.
        - Ты знал Колуна? - внезапно резко спросил Цахир.
        - Слышал, - осторожно сказал Серый.
        - Ты знал его, Серый, - утвердительно сказал Цахир.
        - Слышал, что его убили.
        Цахир рассмеялся лающим смехом.
        - Все так думали. Вот только убили не его, а какого-то опущенного, а слух пустили, что вальнули Колуна, - чуть ли не с ненавистью произнес Цахир. - Колун бежал. Он сейчас объявился в Ейске и завтра будет здесь. И его первые слова касались тебя, Серый, - Цахир ткнул своим толстым пальцем в застывшего мужчину.

«Как?! - металась в голове Серого мысль. - Колун жив?»
        - Колун говорит, что это ты настучал на Симу, - скучающим голосом промолвил Гия.
        Несмотря на всю выдержку, Серый побледнел, и воры, кажется, это заметили.
        - Это серьезная предъява, Гия, - сказал он с расстановкой. - Я бы хотел взглянуть на него и услышать это от него самого.
        - У тебя будет такая возможность, - сказал Гия. - Но пока его нет, мы бы хотели выслушать твои возражения. Пока так, неофициально.
        Серый лихорадочно соображал. Если завтра сюда приедет Колун, ему хана. И с этой сходки его вынесут вперед ногами. Убить их прямо сейчас? У него с собой был самодельный складной нож, и владел он им мастерски, но даже если он перережет их всех, ему и его семье останется жить считаные часы. Нужно хотя бы как-то оттянуть время.
        - Ты, Гия, пока еще не прокурор, чтобы я тебе душу свою изливал да в грехах признавался, - сказал Серый, тщательно выговаривая слова. Глаза грузина опасно блеснули, но Серый знал, что по воровским понятиям сейчас он прав, поэтому решил идти до конца.
        - Не мне тебе говорить, что светит за стукачество, - сказал он. - Так что пусть будет по закону. Лично я срал на этого Колуна с Эйфелевой башни, он сам был фуфлыжником и ссученным, и слова его не стоят плевка туберкулезника. Поэтому сейчас я уезжаю и буду разговаривать только в присутствии всей сходки. Я все сказал. Жаль потраченного времени. Пишите письма.
        Жало что-то пробормотал на ухо Гии, тот мрачно улыбнулся, и лишь Цахир с неприкрытой яростью глядел вслед уходящему Серому. Он буквально чувствовал кожей их обжигающие взгляды.

* * *
        - Что это? - удивленно спросила Алла.
        Лида отстраненно глядела куда-то в угол, рисовать ей уже надоело. Зато Алла с большим интересом изучала творение дочери. На одной картинке были изображены они всей семьей, смеющиеся, с веселыми рожицами. Над головами светило солнце, летали птицы. На обороте тоже они втроем, только и она, и Виктор в горизонтальном положении, а вместо солнца - луна.
        - Почему мы c папой здесь лежим? - спросила Алла, на что последовал незамедлительный ответ:
        - Вы заболели.
        Алла хмыкнула про себя, принявшись рассматривать другой рисунок. На нем была нарисована равнина, больше похожая на пустыню, заходящее солнце бордового цвета. Картину завершали нечетко прорисованные фигурки людей, прямо на фоне заката, в нелепых позах зависшие на самом горизонте, словно висельники. Лида заштриховала их полностью, не вырисовывая детали, будто бы люди были в тени от падающего света.
        - А это что?
        - Как что? - раздраженно воззрилась на мать девочка. - Это и есть Долина Теней.
        Это было произнесено таким тоном, словно Алла была непроходимой тупицей. Лида выудила из коробки простой карандаш и принялась его старательно точить, изредка пробуя указательным пальцем грифель. Она точила долго и упорно, высунув от напряжения кончик языка, и Алла невольно улыбнулась. Кукла сидела рядом с девочкой, со стороны казалось, что она с огромным увлечением наблюдает, как Лида точит карандаш.
        Мозг Аллы машинально отметил, что волосы куклы были распущены и золотыми локонами лежали на ее плечах. Неужели Лида сама расплела косы? Да еще так расчесала волосы? Вот молодец!
        Третья картинка, нарисованная дочерью, была тоже малопонятной, и она решила не докучать расспросами Лиде. Вдобавок у нее началась мигрень, и женщина решила прилечь. Она посмотрела на часы. Где это, интересно, Виктора носит?
        Она скинула тапки и прилегла на диван, уютно поджав ноги. Засыпая, она слышала, как поет Лида. Она пела нескладно, но все равно ее голос звучал счастливо. Потом сквозь дрему ей почудилось, она слышит какой-то грубый, животный голос, будто бы у говорившего была каша во рту, и этот неразборчивый голос о чем-то упрашивал, упрашивал… а потом приказывал…
        Ее вырвала из цепких объятий сна нечеловеческая боль в левом ухе. Она охнула, пытаясь встать с кровати. Очертания привычных предметов в комнате были расплывчатыми, она усиленно моргала, думая, что же могло вызвать такую боль, которая быстро распространялась куда-то вглубь, прямо в мозг.
        - Лида! - простонала Алла, скатываясь с кровати.

* * *
        Серого так и подмывало утопить педаль газа до упора, но он пересилил себя. Не мигая, глядел на уносящуюся под колеса дорогу, на мелькающую разметку. Как быть? У него срок до завтрашнего дня. Сегодня они вряд ли что будут предпринимать, никто не посмеет чинить самосуд. Он постарался взять себя в руки.
        А, собственно, какие козыри могли быть у Колуна? И вообще, кто такой Колун? Борсеточник, алкоголик, так, шелуха помойная. Но его могли послушать, раз уж Гия решил провести с ним предварительную беседу. Может, он и был излишне резок, но в такой ситуации это был единственный выход.
        Он набрал номер Аллы, но она не брала трубку. Серый позвонил через десять минут, то же самое. Мужчина сдвинул брови. Алла никогда не расставалась с мобильным телефоном, даже в ванну шла с ним. Может, она спит?
        Он позвонил на городской номер, но в ответ, как и прежде, раздавались издевательско-нудные гудки. Это уже, как говорится, ни в какие ворота. «Пежо» теперь не быстро ехал, а низко летел.
        Примчавшись домой, он вставил ключ в скважину, но открыть дверь не смог - она была заперта изнутри. Серый принялся ожесточенно жать на кнопку звонка, пока не заболел палец. Раздававшиеся внутри дома трели могли бы разбудить мертвого, но ему никто не открыл. Серый, изрыгая всевозможные ругательства, выбежал наружу. На первых этажах были установлены решетки, и он начал карабкаться на второй этаж по сточной трубе, скоро оказавшись на балконе. Дверь была прикрыта на ограничитель, и он сломал его ударом ноги, ворвавшись внутрь.
        Первое, что он услышал, - звуки работающего телевизора. Затем - звон колокольчика и лишь после этого - тихий смех Лиды. Дочь сидела в гостиной, она смотрела телевизор и ела шоколадные конфеты. Кукла, смешно размахивая руками, сидела на коленях Лиды, ее платье, как и платье девочки, было все в пятнах растаявшего шоколада. По телевизору шел мультфильм «Ледниковый период», Лида его просто обожала.
        - Что случилось?! - рявкнул Серый. Он боролся с искушением схватить дочь и надавать ей затрещин. - Лида, в чем дело?!! Почему дверь не открывали?! Почему телефон никто не брал? Где мама?
        - Мама купается, - не глядя на него, сказала Лида, разворачивая липкими пальцами очередную конфету. Ее губы были коричневыми от шоколада, как у негра. - Она в ванне.
        Кукла махнула своей игрушечной рукой с колокольчиком, словно подтверждала слова своей хозяйки. Серый бросил взгляд на игрушку, на скулах заиграли желваки:
        - Лида, ты сама взяла ключ от куклы?
        Лида холодно посмотрела на отца и ничего не сказала.
        Серый, выругавшись про себя, вышел из комнаты. И тут же замер - ковер был заляпан чем-то темно-красным. Кровь. Точно, кровь, уж ее он ни с чем не спутает. Перед глазами все поплыло. Шатаясь, как пьяный, он заглянул в спальню. Аллы там не было, зато крови было больше всего, особенно у кровати. Из спальни дорожка вела к ванной. Сама ванная комната была заперта изнутри. Вне себя от ужаса, Серый навалился плечом на дверь. Дерево жалобно застонало.
        - Алла!!! - закричал обезумевший от страха мужчина, нанося удар за ударом в дверь. Наконец там что-то хрустнуло, он влетел вместе с дверью внутрь.
        Алла лежала на полу. Халат сбился, обнажая упругую грудь, такую красивую и соблазнительную, но здесь, в брызгах крови смотревшуюся так непривычно и страшно. Волосы слиплись, ухо перемазано кровью, в щеке дыра. И лихорадочный блеск в тускнеющих глазах. Серый осторожно приподнял голову жены, взгляд наткнулся на испачканный кровью карандаш. Грифеля не было.
        - Аллочка, - прошептал он.
        Женщина открыла глаза и облизнула губы.
        - Кто?! Кто это сделал?!! - зашипел Серый, чувствуя, как тихая ярость поднимается откуда-то из самой глубины.
        - Лида. Только… не бей ее… - прошептала Алла.
        - Почему ты закрылась?!
        - От нее… колола карандашами… извини, в глазах темно…
        Она попыталась улыбнуться, но лицо ее исказила болезненная гримаса:
        - Не давала… позвонить, вызвать «Скорую»… доползла сюда.
        Но Серый и сам видел. Оставалось только надеяться, что карандаш проник не слишком глубоко и не задел мозг.
        Он вынес Аллу и осторожно положил ее на кровать. Затем разыскал телефонную трубку и набрал чей-то номер.
        - Нужна помощь, срочно, - хрипло сказал он. - Нет, не мне, Алле. У нее кровь из уха. Что?! Конечно, серьезно! Я бы не стал из-за какой-нибудь херни звонить. Нет, не могу, приезжай сам. Сережа, ты должен помочь. Ты помнишь, что должен мне?
        Минуту он неподвижно стоял, с каменным лицом слушая голос в трубке, затем черты его лица разгладились:
        - Вот и отлично. Я жду тебя.
        Затем зашел в комнату, где так же безмятежно смотрела телевизор Лида. В глазах девочки застыло какое-то отупение, нижняя губа отвисла. Все конфеты были съедены, и теперь она облизывала фольгу. Теперь уже не только пальцы, но и руки девочки по локоть были в шоколаде. Кукла сидела у нее между ног и плотоядно ухмылялась.
        - Иди сюда, - процедил Серый.
        Ноль реакции. С таким же успехом можно было обратиться к телевизору. Серый подошел к дочери.
        - Встань! - крикнул он.
        - Отсоси, - ровно сказала девочка, смяла из фольги шарик и швырнула его на пол.
        - ЧТО?!! - задыхаясь от гнева, заревел Серый.
        Он дал ей пощечину, и голова девочки мотнулась в сторону. Лида засмеялась, верхняя губа ее поползла вверх, обнажая десны и маленькие острые зубы, будто бы она готовилась укусить.
        Крепко сжав запястье дочери, Серый потащил ее к спальне. Дверь закрывалась на замок, потому что там у него находился сейф. Девочка не сопротивлялась, хотя у Серого руки чесались избить ее до полусмерти. Неужели это она сделала?! Боже, что с ней происходит?
        Он швырнул ее на пол и молча запер дверь.
        - Жди меня. А потом мы поговорим.
        Он вернулся в комнату, закрыл балконную дверь, по дороге дал хорошего пинка кукле, испытав странное злорадство, когда та, недовольно звякнув колокольчиком, отлетела в угол. От удара ее платьице задралось, обнажая пластмассовые ноги и трусики.
        Он подошел к Алле. Она снова впала в забытье.
        Отсоси? Охренеть можно. И это ему сказала собственная дочь?
        Через полчаса приехал Роман, и Серый к тому времени был готов убить его, таким долгим показалось ожидание. Сергей, ничего не спрашивая, внимательно осмотрел карандаш, потом надел очки, достал чемоданчик с инструментами. Закончив осмотр, он вколол женщине обезболивающее, после чего сказал, что Алле нужна срочная госпитализация.
        - Ты сможешь договориться? - Серый стоял прямо перед ним и тяжело дышал, как побитая собака. - Заплачу сколько нужно.
        - Не в деньгах дело, - пряча глаза, сказал Сергей. - Я не знаю, насколько глубокая рана, здесь нет подходящих условий. Как я понял, грифель все еще внутри. Возможно, потребуется операция, а для этого нужно соответствующее оборудование. Я договорюсь, но ты сам повезешь ее.
        - О чем речь.

* * *
        Никто привезли в отделение и сразу же обыскали. При себе у него были лишь словарь латыни и перочинный нож, которые незамедлительно изъяли, после чего его втолкнули в камеру.
        Внутри стоял резкий запах немытых тел, мочи и дешевого табака, тусклая лампочка едва освещала середину душного помещения, оставляя углы в потемках. На липкой скамье в углу притулилась сгорбленная фигура. Завидев Никто, она приоткрыла глаза и закашлялась:
        - Здорово, бродяга.
        Никто молча кивнул и присел рядом. Он пребывал в олимпийском спокойствии и совершенно не волновался по поводу своего будущего. Одно он знал точно - обратно в дурку он не вернется.
        Человек (хотя назвать человеком существо с землистым лицом и в загаженных лохмотьях можно было с большой натяжкой) снова зашелся в глубоком кашле и хрипло поинтересовался:
        - Курить есть?
        Никто помотал головой. Говорить не хотелось, а с этой человеческой пародией и подавно.
        - А если я проверю? - настойчиво продолжало существо, приглаживая свои сальные вихры неопределенного цвета. - Покажь карманы, дед.
        Никто смерил его оценивающим взглядом. Ему ничего не стоило свернуть шею этому смердящему козлу, но он понимал, что это будет лишнее в его ситуации. Достаточно того, что он здесь.
        - Чего молчишь? - допытывалось существо. Оно пододвинулось ближе к Никто, и его окатило жуткой вонью.
        - У меня ВИЧ, дед, - прошептало существо, дыша на Никто разлагающим мясом. - Я сейчас тебя укушу, и тебе п…ц. Ты слышишь меня, дед?
        Никто протянул ему руку, закатав на ней рукав, и улыбнулся, показывая пальцем на вену. Глаза бродяги округлились:
        - Ты что, того?
        - Ага, - закивал Никто. - На всю башку, говнюк. Кусай давай.
        Существо отшатнулось, изумленное от такой наглости:
        - Ты… сраный дед! Я загрызу тебя!
        - Грызи, - спокойно сказал Никто и сунул ему руку чуть ли не под нос. - Хоть всю отгрызи, говнюк.
        - Псих, - сплюнул бродяга.
        Минуту он молчал, мрачно поглядывая на Никто, затем спросил:
        - Тебя за что сюда?
        Никто повернул к нему лицо и сказал серьезно:
        - Я убил мента. А после этого трахнул труп и съел.
        Существо отодвинулось от Никто подальше, а Никто продолжал все тем же размеренным голосом:
        - Знаешь что? У тебя есть семья?
        Существо замотало головой.
        - Родители, дети? Дом? Работа?
        Снова мотание головой.
        - Тогда зачем ты еще здесь? - удивился Никто. - В смысле, не здесь со мной, а на земле?
        Существо молчало, озадаченное вопросом и напрягая все свои остатки умственных способностей, чтобы дать достойный ответ.
        - Ты наверняка скоро выйдешь отсюда, - произнес Никто. - Менты не будут заниматься таким дерьмом. Найди веревку покрепче и повесься. Это самый лучший выход. Nec Deus intersit.[И бог пусть не вмешивается (лат.).] Я бы одолжил тебе ремень, но у меня его забрали.
        Существо сползло с лавки и попятилось к двери. Его пугало выражение глаз этого странного старика - в них не было ничего человеческого.
        Больше они не разговаривали, а через пятнадцать минут дверь камеры распахнулась и бомжа выволокли наружу.
        Никто с наслаждением облокотился на стену, закрыв глаза. Вскоре он задремал, и ему снилось ласковое, теплое море, сверкающее в солнечных лучах.
        Спустя полчаса прекрасный сон был нарушен лязгом ключей и ненормативной лексикой помощника дежурного, из речи которого Никто сделал вывод, что его ждут в каком-то кабинете.

* * *
        Дмитрий Егорович Жданов пребывал в прекрасном расположении духа. Ну, во-первых, с понедельника он уходил в свой законный отпуск, в котором не был уже три года. Во-вторых, он спешил домой - Лена приготовила что-то особенное, что-что, а покушать он любил. И, в-третьих, за окном стояла прекрасная погода, а он только сейчас пропустил рюмку хорошего коньяка, и на душе у него все пело.
        Он спускался по лестнице, когда увидел, как наверх вели какого-то пожилого мужчину. Так случилось, что они почти столкнулись нос к носу на лестничном пролете. Жданов, он же Клепа, брезгливо оттолкнул старика и прикрикнул на помощника дежурного:
        - Подождать никак нельзя, Афанасьев? Или не учили старших пропускать?!
        - Извините, товарищ полковник, - пролепетал испуганно милиционер, подталкивая старика, но тот вдруг встал как вкопанный.
        - Через полчаса город накроет ночь. Я могу показать дорогу, - сказал он вслед уходящему Клепе, и тот резко обернулся:
        - Что? Это ты кому?
        - Тебе.
        Клепа перевел взгляд на Афанасьева, тот виновато пожал плечами - мол, я за него не в ответе.
        - Кто это? - спросил Клепа, словно Никто был пустым местом. Впрочем, Никто это не смутило, и он не преминул подмигнуть начальнику милиции.
        - Хулиганил, товарищ полковник. Подростков задирал, - отрапортовал молодой милиционер.
        Никто улыбнулся краем рта. Он сразу узнал Клепу. Он узнал бы его хоть еще через тридцать лет.
        Ужин и в самом деле оказался замечательным - Лена приготовила спагетти по-итальянски, с соусом и пармезаном, все как положено, и Клепа наелся до отвала.
        Он быстро уснул, но проснулся буквально через пару часов от кошмара. Он сел в кровати, закрыв кулаком рвущийся из глотки вопль. К счастью, он не разбудил Лену, она продолжала мирно спать.
        Ему приснилась та далекая ночь, о которой он предпочитал больше никогда не вспоминать. Девушка с сожженным лицом и ее странный отец с топором.
        У Клепы было много недостатков, куда больше, чем достоинств. Но одним из его неплохих качеств окружающие не без оснований считали его феноменальную память. В том числе и на голоса.
        (Через полчаса город накроет ночь.)
        Странная фраза, брошенная тем седым хрычом в отделении, занозой засела в его мозгу, и он думал над ней весь вечер. Голос этого старика еще тогда показался ему странно знакомым. Теперь он вспомнил. Вспомнил слова того бородатого мужчины, как только они переступили порог полуразвалившейся избушки:

«Через полчаса лес накроет ночь. Вы не выберетесь самостоятельно. Утром я покажу дорогу».
        Что это, совпадение? Клепа попытался вспомнить лицо того бородача и сопоставил его с образом старика, с которым он сегодня столкнулся на лестнице. Опыт бывшего оперативника здесь оказался бесценным, но это едва ли принесло облегчение Дмитрию Егоровичу, теперь он сидел, потея, как баран, которого с минуты на минуту собираются зарезать. Неужели такое возможно?..
        Неопределенность становилась невыносимой, он тихонько встал с постели и вышел из спальни.
        Когда он появился в отделении в полвторого ночи, в джинсах и клетчатой ковбойке, у дежурного лейтенанта на лоб полезли глаза.
        - Привет. Все в порядке, так, кое-какие дела забыл доделать, - отрывисто бросил Клепа лейтенанту, и тот понятливо закивал головой.
        - В камере есть кто? - с замиранием сердца спросил Клепа.
        - Есть, товарищ полковник. Сегодня только задержали, ммм… Данные пока уточняются. Игнатов им занимался.
        - Больше никого?
        - Нет.
        - В каком кабинете сейчас Игнатов?
        - В 217-м, - посмотрев в журнал, ответил дежурный и с трудом подавил зевок.
        Клепа поднялся на второй этаж и вошел в кабинет. Дознаватель Игнатов, добродушный увалень с простым лицом и вечно удивленными глазами, сладко спал, положив голову на сложенную куртку, и Клепа яростно затормошил его:
        - А ну, подъем!
        Милиционер подскочил на месте, протирая заспанные глаза:
        - Виноват, товарищ полковник!
        - Ты сегодня допрашивал этого… седого такого? За хулиганку его забрали, кажется.
        - Так точно, товарищ полковник, - тараща сонные глаза, проговорил Игнатов. На припухшем от сна лице краснели следы от складок куртки.
        - Чего узнал? - спросил Клепа, подозрительно взглянув на бланк «Объяснения» - там было всего несколько строчек. Не дожидаясь, пока Игнатов что-то скажет, он взял его в руки и пробежал глазами по написанному.

«Постоянно страдаю расстройством памяти. Недавно упал с забора, состояние ухудшилось. Ни своего имени, ни адреса проживания не помню. Где и кем работаю тоже, насчет семьи тоже ничего не знаю».
        - И это ВСЕ?! - заорал Клепа, едва сдерживаясь, чтобы не порвать злосчастный бланк и швырнуть клочья в лицо Игнатова. - Это все, что ты вытянул из него за три часа, е… твою мать?!
        - Товарищ полковник, - побледнел Игнатов, - но ведь он и правда ничего не помнит. И не притворяется вроде.
        - Вроде у бабки в огороде, - буркнул Клепа, слегка остыв. - Ориентировки смотрел? Запрос в Краснодар сделал? В ЗИЦ? По отпечаткам пальцев проверил? Чему вас, б…дь, в академиях учат, девкам под юбки заглядывать?!
        Раздосадованный, он хлопнул дверью и направился к себе в кабинет. Выпив коньяка, он немного успокоился.
        Сюда он ехал гонимый одной-единственной мыслью - схватить этого старика, сорвать с него одежду и посмотреть, есть ли у него шрам на животе. А заодно взглянуть на ногу, Рус утверждал, что у него была изуродована ступня. Теперь же его охватила странная, необъяснимая робость (это Клепу-то!), и он даже не знал, с чего начинать. Он и так был излишне эмоционален с этим Игнатовым, да и дежурный наверняка разболтает сослуживцам, что начальник милиции по ночам совершает наезды в родные пенаты.
        Наконец он, решившись, спустился в дежурку.
        - Возможно, у нас скоро прокурорская проверка, - сказал он дежурному. - Дай мне ключи от камеры, я хочу сам посмотреть, что там и к чему.
        - Товарищ полковник, но там ведь этот… - попытался возразить милиционер, но Клепа так посмотрел на него, что тот безропотно протянул начальнику тяжелую связку ключей.
        - Чтобы меня какой-то бомж на понт взял, - попытался отшутиться он, но было видно, что шутка не удалась - губы дежурного раздвинулись лишь для видимости. Он впервые видел своего начальника в таком состоянии и не смел ему перечить.
        - А впрочем, - сказал Клепа, озабоченно поглядев в сторону «обезьянника», - скажи помдежу, пусть на этого кренделя браслеты нацепит.
        Помощник вытащил из стола наручники и бросился к камере. Он, как и дежурный, терялся в догадках - зачем мог понадобиться их шефу какой-то бомжеватый старик?
        Прежде чем войти в камеру, Клепа прислушался. Тихо, как в склепе. Вздохнув, он открыл дверь и вошел внутрь.

* * *
        Серый вернулся уже ночью, совершенно опустошенный и разбитый. Аллу оставили в клинике. Дырка в щеке оказалась пустяковой, но вот рана в ухе оказалась серьезной, и ей провели операцию. Грифель пробил барабанную перепонку и все-таки задел мозг. Пару миллиметров глубже - и все, можно было бы заказывать панихиду. По лицам эскулапов Серый видел, что их так и подмывало задать вопрос о том, кому могло прийти в голову сотворить такое, но ему было наплевать на их домыслы. Главное - здоровье Аллы.
        Как он ни настаивал, ему не позволили оставаться с ней. Собственно, он и при всем желании не смог бы этого себе позволить - дома под замком оставалась Лида.
        Теперь ему некуда было торопиться. Их дочь вряд ли голодна - она сожрала целую коробку конфет, и на этот счет он не переживал. Он ехал и размышлял. Какая муха ее укусила? Неужели у нее произошел какой-то сдвиг по фазе? И самое главное - как себя теперь вести с ней? Он отказывался верить, что их шестилетняя дочь способна нанести удар такой силы, но факт был налицо - в доме никого, кроме них, не было, да и Алла не отрицала, что это дело рук Лиды.
        Он неожиданно поймал себя на мысли, что ему совершенно не хочется возвращаться домой. Теперь дом, в который он вложил столько сил, казался ему чужим и холодным. И самое главное - пустым.
        Когда он приехал, он не сразу вылез из машины. Он задумчиво курил, стряхивая пепел прямо на сиденье, изредка поглядывая на дом. Потом со вздохом вышел из машины и поднялся наверх. По комнатам гулял ветер, балконная дверь, не удерживаемая сломанным ограничителем, снова открылась. Он не без труда отыскал ключ, на который запер Лиду, и, соблюдая осторожность, тихонько приоткрыл дверь. Тихо. Он вошел внутрь, сквозняк с грохотом захлопнул дверь за ним.
        Лиды в комнате не было. Окно в спальню было разбито, и ветер гневно трепал итальянские занавески, которые так нравились Алле. Не было нужды заглядывать под кровать и в шкаф, Серый и так понял, что она убежала. Внезапно он замер - его глаза наткнулись на скомканную кучу одежды, валяющуюся у батареи. Одежда Лиды, ее перепачканное шоколадом платье, гольфы, голубые туфельки и… даже трусики. Лицо Серого покрылось пятнами, и он непроизвольно сжал кулаки, ощущая ладонями впившиеся ногти. Она что, вот так голышом выпрыгнула на улицу? Это было уже чересчур.
        Он взял фонарь и вышел наружу. Под окном тускло блестели осколки стекла. Лиды нигде не было. Зато он нашел труп кошки. Не веря своим глазам, он молча стоял и светил фонариком на неестественно выгнутое тельце любимицы. Бедная Мася. У кого поднялась рука на несчастное животное? Ответ напрашивался сам собой.
        Серый истерично хохотнул. Что теперь делать? Звонить Клепе, чтобы подключил ментов? Идти искать Лиду самому? К чертям собачьим.
        Ему как никогда захотелось выпить, и он поднялся наверх. Однако, прежде чем осуществить задуманное, он достал из тайника пистолет, старенький, но в неплохом состоянии «ТТ». О нем не знала даже Алла. Где-то внутри он пытался убедить себя, что оружие нужно ему на случай непредвиденного визита Гии, Колуна и прочих, но перед глазами все маячил образ остро заточенного карандаша и бедное ухо Аллы, из которого тоненькой струйкой вытекала кровь.
        Серый проверил обойму, после чего, не разуваясь, прошел на кухню и достал из морозильной камеры литровую бутылку водки. Это пусть Клепа хлещет всякое заморское пойло, а он будет пить водку. Он потянулся к полке за стаканом, как вдруг услышал звук, от которого у него зашевелились волосы. Стакан выскользнул из рук и со звоном разбился о кафельный пол. Звон колокольчика - это был он. Какой-то приглушенный, и он звучал где-то здесь, на кухне.

«Дзинь-дзынь, Серый. Как дела?» - пропищал в его сознании мерзкий голосок.
        Хрустя подошвами туфель по осколкам стекла, он подошел к кухонной стенке и рывком открыл дверцы. Кукла вывалилась прямо на него, растрепанная и размалеванная помадой как шлюха, с улыбкой ужасного клоуна, и Серый заорал что было сил. Пятясь назад, он задел стол, бутылка завалилась набок и чудом не свалилась на пол.
        - Сс-ука, - выдохнул с ненавистью Серый, переводя дыхание. Он был зол сам на себя, за свой испуг.
        Кукла лежала на плите, пару раз дернула рукой и замерла. Серый осторожно приблизился к ней, так приближаются к клетке с опасным хищником. Взял куклу в руки и осмотрел ее, чувствуя, как к горлу подступил комок, - ключа в ее гладкой спине не было и в помине. Но сегодня днем она работала, он точно помнил, как Лида сидела с ней перед телевизором, и та размахивала руками и ногами.
        На негнущихся ногах он вышел из кухни и открыл шкаф-купе в коридоре, где хранилась одежда. Там, на самой верхней полке, он оставил ключ от этой чертовой куклы.
        Ключ был на месте. Серый неверяще уставился на него, быстро моргая, словно ключ был миражом и от этих морганий он сейчас рассеется как дым.
        Быстрым шагом он возвратился на кухню. Кукла сидела, прислонившись к электрическому чайнику, глядя на Серого своими ярко-синими искусственными глазами.

«А может, не искусственными?» - закралась Серому мысль, и он чуть не расхохотался. Он налил себе почти полный стакан водки и залпом выпил его, даже не скривившись. Затем взял куклу в руки, обратив внимание, что все ее лицо покрыто неумелым макияжем.
        - Интересно… - пробормотал он.
        Он вспомнил, что, закрывая Лиду в спальне, куклу оставил в гостиной, он еще пнул ее ногой. Если Лида не выходила из комнаты и покинула квартиру через окно, то кто разрисовал куклу? И кто положил ее на полку?!
        - Ты чертова шлюха, - объявил он, вновь наполняя стакан.
        Кукла молча смотрела на него, в золотистых волосах пробегали искорки, как от бенгальских огней, ресницы подрагивали.
        - Сейчас я тебя сам заведу, шлюха, - сказал Серый, опустошив стакан. - Потрясешь своими пластмассовыми сиськами.
        Он вытер рукавом рот и вставил ключ в спину кукле. Попытался повернуть, но ключ намертво застрял в механизме. Раздался лишь тоненький скрип, и все. Пальцы мужчины побелели от напряжения, еще чуть-чуть и… но все бесполезно, он лишь согнул ключ.
        - Не хочешь работать? Да? Говори, шлюха, - ожесточенно пыхтел Серый, напрасно пытаясь повернуть ключ. - Я тебя заставлю… заставлю.
        После пяти минут бесплодных попыток он швырнул куклу на пол, прямо в осколки разбитого стакана. От падения ключ выпал, и конечности куклы, словно издеваясь, принялись вертеться во все стороны, будто бы игрушка пыталась станцевать брейк-данс.
        - Зашибись, - сказал Серый устало. Он хотел снова пнуть ее ногой, но передумал. - Ты работаешь не от ключа, да? От чего же, шлюха? От батареек?
        Кукла дернула рукой с колокольчиком, указывая в сторону гостиной. Серый ухмыльнулся и снова потянулся за бутылкой. Кукла махнула еще раз. И еще раз. Ее настойчивость одновременно веселила и пугала Серого.
        - Ты хочешь, чтобы я пошел в комнату? А зачем, скажи на милость? - спросил он.
        Его лицо стало красным - от спиртного у него всегда приливала кровь. В голове стало легко, он быстро пьянел, так как не ел с самого утра.
        - Ладно, пойду, посмотрю, - сказал он и поплелся в комнату, посмеиваясь над собой, хотя поводов для смеха, в общем-то, не было.
        Он оглядел комнату, слегка покачиваясь. Поймал себя на непроизвольной мысли, что ковру, безнадежно запачканному кровью, прямая дорога на свалку. На полу валялись карандаши, разорванный альбом, конфетные обертки, весь диван измазан шоколадными пятнами. Несколько карандашей были темно-бурого цвета, и он торопливо загнал их ногой под кровать. Кроме этого, по всей комнате были разбросаны рисунки.
        На кухне снова зазвенел колокольчик, и Серый вздрогнул. Ему стало казаться, что он сходит с ума, но один рисунок намертво приковал его внимание. Он взял его в руки, с отвращением заметив, как дрожат его пальцы, и вряд ли это от выпитого. Не сводя глаз с рисунка, он вернулся на кухню и тяжело плюхнулся на стул.
        - Давай выпьем, шлюха. Точнее, помянем. Помянем одну девушку. И ее отца, царство им небесное, - сказал Серый и выпил прямо из бутылки.
        Кукла снисходительно улыбалась улыбкой мудрого родителя, наблюдающего за возней своего ребенка.
        Серый поперхнулся и закашлялся, в глазах показались слезы.
        - Ну, чего же ты молчишь? - отдышавшись, спросил он. - Знаешь, мне тут пришло в голову, что мы раньше виделись. Да-да, там, на бомжовском рынке, где одно чмо пыталось втюхать Лиде пластмассовую срань в юбке. И ключ на спине у нее был, как у тебя, шлюха. Это ты была?
        Кукла деликатно молчала, как если бы предоставляла Серому самому строить версии и делать из них выводы.
        - Только вот как объяснить ЭТО?!! - закричал страшным голосом Серый, тряся перед куклой мятым рисунком. - Как?! Ты хочешь сказать, что это нарисовала Лида? Или моя жена? Отвечай, б…дь!
        Немного успокоившись, он разгладил рисунок и уставился в него пьяным взглядом, в надежде на то, что в первый раз что-то напутал, ошибся. Но нет. На рисунке был изображен лес, посреди него - дом, даже не дом, а покосившаяся избушка. Возле избушки четыре фигурки, одна на полусогнутых ногах опиралась на другую. У входа в избушку еще одна фигура во всем черном - Лида явно не скупилась на этот цвет. Лицо фигуры не видно, Лида оставила только глаза.
        - Все так… - прошептал Серый, с каким-то безумным благоговением водя указательным пальцем по рисунку. - Все точно, так это и было… Вот этот, спотыкающийся, Рус - он тогда из-за меня чуть ногу не сломал. Это наверняка Клепа - вон жирный какой. А это Вадик, длинный очкарик. Это, конечно же, я. А это…
        Ему вдруг стало плохо, к горлу подкатила тошнота, и он разорвал рисунок и швырнул клочья в сторону куклы. Выпил снова.
        - Знаешь, я, кажется, начинаю понимать, - медленно начал он, повернув голову к кукле, и застыл.
        Она менялась на глазах. Пластмассовая игрушка с глупыми синими глазами исчезла, будто растаяла в воздухе, теперь перед ним сидело грубо выструганное из потемневшего дерева некое существо с пугающими глазами-угольками и оскаленной пастью. Руки и ноги превратились в кривые паучьи лапы, тело утолщалось внизу, словно кокон, волосы выцвели и стали похожими на обрывки грязной паутины. Глаза, как два зубастых крота, ввинчивались Серому в самое сердце.
        - Как… какого черта, - пробормотал Серый, икнув от неожиданности. Он потер глаза, так, что стало больно, и вновь открыл их, но уродливое создание не исчезло, напротив, ему показалось, что оно подобралось ближе.
        - Нет! - крикнул Серый.
        Он метнулся из-за стола, бросился к балкону, туда, где у него хранились инструменты, и через минуту был на кухне, сжимая в руках большой гвоздодер.
        - Сейчас-сейчас, шлюха, - прохрипел он, кладя куклу на стол.
        Глаза-угольки насмешливо изучали обезумевшего мужчину, и он, дико вскрикнув, принялся бить ее молотком. Лицо (морда?!) куклы тут же лопнуло, смялось, съежилось, как горящая фотография, во все стороны полетели (щепки) куски пластмассы, колокольчик недоуменно звякнул, будто протестуя, и тут же расплющился, синий глаз вылетел, как пробка из бутылки, и откатился к кормушке Маси. Спустя минуту кукла превратилась в искореженную, бесформенную кучу пластмассы, а Серый все продолжал и продолжал лупить по ней молотком, не переставая вопить. Один раз он попал себе по пальцу, расплющив ноготь. Брызнула кровь, но он даже не заметил этого.
        Он остановился лишь тогда, когда от куклы вообще ничего не осталось. По лицу градом катился ледяной пот, волосы слиплись на лбу, искалеченный палец невыносимо болел, дыхание со свистом выходило изо рта. Он выронил молоток и почти упал на стул. Выпил, размазав на гладкой поверхности бутылки кровь. Только сейчас он заметил, что раскрошил всю поверхность стола, теперь его только на дрова использовать.
        Так он и сидел, прикладываясь к бутылке и глядя невидящими глазами в никуда.
        Было почти три утра, когда в дверь настойчиво зацарапали и Серый медленно повернул голову.

* * *
        Старик неподвижно сидел на лавке, держа перед собой закованные в наручники руки. Глаза его были закрыты, и в какое-то мгновение Клепа даже решил, что он умер.
        - Эй, - позвал он, делая шаг вперед. Старик открыл глаза.
        - Меня зовут Дмитрий Егорович, я начальник отделения. Кто вы? - спросил Клепа, встав напротив Никто.
        - Ты не узнал меня? - вместо ответа задал вопрос Никто.
        Клепа замешкался.
        - Вижу, что узнал, только виду не подаешь, - с удовлетворением сказал Никто. - А может, все еще сомневаешься?
        И, прежде чем Клепа смог что-то возразить, он расстегнул рубашку, продемонстрировав белеющий наискосок шрам на впалом животе.
        - Ваш друг тогда чуть не пришил меня, - сказал он, застегивая пуговицы. - Как он, кстати, поживает?
        Клепа молчал как громом пораженный. Все его приготовленные слова как-то слиплись, застряли под языком, подобно кислой и липкой массе. При этом в его голове, как у человека практичного и расчетливого, насквозь проперченного «ментовской» жизнью, тут же закрутилась мысль, касающаяся возможных неблагоприятных последствий в связи с этим шокирующим открытием. Конкретно для него.
        Никто засмеялся, искренне и счастливо, он словно читал все мысли Клепы.
        - Когда-то мне приходилось притворяться немым, я отчасти хотел испытать на себе то, что несла на себе моя дочь. Ты потерял дар речи? Понимаю, ты удивлен.
        - Как тебя зовут? - наконец хрипло спросил Клепа. - Кто ты?
        - Никто. У меня нет имени. Нет прошлого. Нет будущего, - спокойно сказал старик. - Я потерял все это около двадцати лет назад, но почти не жалею об этом. Каждый должен расплачиваться за содеянное, просто у всех разный срок возврата долга. Но расплата неизбежна.
        - Так ты пришел за долгом? - уточнил Клепа, чувствуя некоторое облегчение. Наверное, этот дед сейчас будет выклянчивать у него денег. К этому времени он уже успел произвести в мозгу некоторые расчеты и пришел к выводу, что сроки давности за их «подвиги» уже истекли. Даже если этот старый пердун будет строчить жалобы, всегда можно свалить на Вадика, с мертвых спросу меньше…
        Никто внимательно наблюдал за Клепой, как профессиональный энтомолог следит за редкой бабочкой.
        - Мне не нужно от тебя ничего, - сказал он, почесав кончик носа. - Ни от тебя, ни от твоих дружков.
        Клепа немного растерялся.

«А дедок-то с приветом», - проскользнула у него мысль.
        - Тогда чего ты хочешь? - спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно.
        Никто снова залился смехом, скрипучим и безрадостным, и Клепе вдруг поскорее захотелось выйти отсюда.
        - У тебя есть дети? - неожиданно поинтересовался Никто, и этот вопрос скорее прозвучал как утверждение.
        - Тебе-то какое дело? - грубо сказал Клепа.
        - Есть, я знаю. Кто? Мальчик, девочка? Или и то и другое?
        - Заткнись! - взвился Клепа. Он наклонился поближе к старику, соблюдая, однако, безопасную дистанцию, и негромко произнес: - Ни одна живая душа ничего не подтвердит, понял? Ты ничего не докажешь, дед. Прошло двадцать лет. А если будешь тявкать, я сгною тебя в этой камере. Будешь дерьмо жрать и молить, чтобы я пристрелил тебя.
        Старик никак не отреагировал на данную угрозу, лицо Никто выглядело спокойным и умиротворенным. Он прикрыл глаза и откинулся назад, всем своим видом показывая, что больше не намерен вести разговор. Клепа чувствовал закипающую внутри ярость, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не сорваться. Он плюнул на пол и выскочил наружу.
        Поднявшись к себе в кабинет, он принялся ходить из угла в угол. С ума сойти! Неужели такое возможно? Неужели сейчас, когда он имеет все, к чему стремился, какой-то сумасшедший старикашка может все испортить? Интересно, а где сейчас его дочь? Неужто тоже где-то здесь околачивается?
        Клепу прошиб холодный пот. Если та женщина жива, то вкупе со своим папаней они смогут нехило попортить ему жизнь. В тюрьму он, конечно, не загремит (Клепа даже не допускал подобного развития событий), но проблемы у него будут офигенные, об этом даже не хотелось думать. Его взгляд упал на желтый бумажный квадратик, на котором он недавно записал номер телефона Руслана. Недолго думая, он набрал номер. Трубку сняли почти сразу, и Клепа не мог не отметить, что голос его друга детства звучал тревожно.
        - Извини, что разбудил, - сказал Клепа. - Но у меня срочные новости.
        - Все в порядке, говори, - послышалось в трубке.
        - Я по поводу наших шрамов на руках. Ты слышишь меня?
        - Да, - глухо ответил Рус. - Я так и знал.
        - У меня гость, наш общий знакомый. Батя той девки, помнишь? Сейчас у меня в
«обезьяннике» сидит.
        - В обезьяннике?
        - В камере, - раздраженно пояснил Клепа. - Ты понял, о ком речь, Рус?
        В трубке наступило молчание, затем Клепа услышал:
        - Конечно. Ты уверен?
        - Стал бы я будить тебя, - хмыкнул Клепа.
        - Я не спал. Что он хочет? Денег?
        - Хер его знает, - в сердцах ответил Клепа. - Несет какой-то бред. Похоже, у него не все в порядке с башкой.
        - И что ты думаешь?
        - Пока ничего, просто информирую, - сказал Клепа, как вдруг Руслан сказал:
        - Я приеду. Не обещаю прямо сейчас, нужно формальности в посольстве уладить.
        - Рус, я не думаю… - начал Клепа, изумленный решением друга, но тот оборвал его:
        - Никаких обсуждений. Я позвоню из аэропорта.
        - Хорошо, - сказал Клепа и услышал гудки в трубке.
        Он озадаченно поскреб затылок и решил позвонить Серому. Однако тот не выходил на связь, и Клепа отключил телефон. Спит, скорее всего. Мужчина посмотрел на сейф, где стоял коньяк. Нет, сейчас ему нужна светлая голова.
        В дверь робко постучали.
        - Войдите! - гаркнул Клепа.
        - Разрешите, товарищ полковник? - заискивающе проговорил Игнатов, осторожно закрывая за собой дверь, и Клепа нетерпеливо кивнул. Круглое лицо Игнатова было возбужденным, и начальник милиции понял, что он что-то накопал.
        - Смотрите, товарищ полковник, - с едва скрываемой радостью проговорил дознаватель. - Одно лицо, правда?
        Он с гордостью выложил перед Клепой разыскную ориентировку.
        Дрожа от волнения, Клепа схватил бумагу обеими руками и впился в изображение. Сомнений не было - разыскиваемым был тот самый старик. Черт! Он вчитывался в текст, чувствуя, как у него неприятно засосало под ложечкой.

«Бежал из психиатрической клиники… Страдает вялотекущей шизофренией. При побеге убил двух санитаров. Особые приметы: немой, на правой ступне отсутствуют два пальца, на груди шрам. Физически хорошо развит, представляет особую опасность…»
        Мозг Клепы лихорадочно заработал. Как лучше поступить? Пустить все на самотек? Тогда этого старика в течение суток вернут в психушку, и он навсегда забудет о нем. Только забудет ли? А вдруг этот неугомонный дед снова сбежит? И в один прекрасный день снова объявится в Горячем Ключе?
        Клепа мельком взглянул на застывшего в подобострастной позе Игнатова, и решение пришло само собой.
        - Игнатов… ммм?
        - Иван Васильевич, товарищ полковник, - подсказал дознаватель.
        - Иван, дело очень важное. Мне уже позвонили по поводу этого человека, буквально сейчас. Поэтому я здесь. Ты на меня не злись, что я наорал на тебя, это, так сказать, тебе только на пользу будет. Мне, кстати, сегодня из краевого управления звонили. Хочешь пойти на следака?
        Брови Игнатова поползли вверх. Работать следователем, да еще в краснодарском УВД? Человек, вроде простого дознавателя Игнатова, без году неделя работающего в районном отделе милиции, мог об этом лишь мечтать!
        - На следующей неделе договоришься о встрече. Я дам тебе телефон, - продолжал Клепа, делая себе в мозгу пометку о предупреждении знакомого человека в УВД о протекции этого несчастного дознавателя.
        - Огромное спасибо, товарищ полковник! - выпалил Игнатов, вне себя от счастья.
        - Не за что, - отмахнулся Клепа. - Неси мне все материалы на этого бомжа и отдыхай.
        Игнатов пулей вылетел из кабинета и через минуту принес папку с документами. Клепа вздохнул. Вроде все прошло гладко. Теперь осталось решить вопрос с дежурным.
        Было уже около четырех утра, когда он осторожно заглянул в кабинет Игнатова. Тот снова спал на своей куртке, чему-то глупо улыбаясь во сне, из уголка рта текла слюна. Наверное, ему снилась новая должность, подумал Клепа и спустился в дежурку.
        - Перед тем как будешь сдавать смену, выпустишь старика, - приказал он. Дежурный молча кивнул, слегка пожав плечами. Выпустить так выпустить, было написано на его утомленном лице.
        - Завтра может быть проверка, а этот хлыщ у нас без всяких оснований сидит, - сказал Клепа для пущей убедительности. - Пусть катится отсюда подальше. Понял?
        - Так точно, товарищ полковник.
        Клепа вышел на улицу, с удовольствием вдыхая предрассветный воздух. Сейчас он был особенно свеж.
        Никто выпустили ровно в восемь утра. А в восемь часов двадцать пять минут, когда он брел по трассе, возле него остановилась фиолетовая «Ауди». Из машины вышло двое рослых парней, которые ловко запихнули Никто на заднее сиденье, и машина рванула с места.

* * *
        Внезапно пронзительный детский крик разорвал ночную тишину, и Женя подскочила на кровати как от удара. На часах с подсвечивающимися цифрами пульсировало три утра. Она быстро встала и поспешила к дочери. Это был уже второй раз за ночь, и она терялась в догадках - что с ней? Может, она заболела?!
        Когда она склонилась над кроваткой, Кристи уже успокоилась и только судорожно всхлипывала. Ее тоненькие ручки крепко прижали к себе плюшевую игрушку, которую незадолго до командировки подарил ей Руслан, - пузатого умильного кота с удивленно вытаращенными глазами.
        - Кристи, девочка моя, - Женя убрала со лба прядь волос. - Это я, мама, все хорошо. Тебе что-то приснилось?
        Кристи молчала, только пристально смотрела на мать своими большими блестящими глазами. Всхлипывания постепенно затихли, и теперь она только слегка вздрагивала.
        Женя взяла дочь на руки, заметив, что та продолжает в каком-то исступлении сжимать подарок отца.
        - Любимая, - прошептала она Кристи в ушко. Ноздри уловили запах волос девочки - смесь детского шампуня и крема для кожи.
        - Папа, - шепнула в ответ Кристи. Женя почувствовала, как у нее нестерпимо заныло где-то под сердцем.
        - Что с папой, малышка? - спросила она, не замечая, как задрожал ее голос. - Что, Кристи?
        - Очень валко. Папу валко, - сказала Кристи и уткнулась в шею женщины. - Ему стлашно.
        Женя ощутила горячие слезы дочери и похолодела. Во имя всего святого, что это все означает?!
        Она стала убаюкивать Кристи, и та незаметно уснула. Однако когда Женя осторожно положила дочку обратно в кроватку и попыталась вытащить из ее ручонок кота, та вздохнула и только сильнее стиснула любимую игрушку. Женщина решила не тревожить дочку и медленно пошла на кухню. Она знала, что больше не заснет сегодня. Она знала, что вообще не будет чувствовать себя спокойно, пока точно не будет уверена, что Руслан сядет в самолет.
        Она старалась не думать об этом, но назойливые мысли вновь и вновь таранили ее мозг - Кристи, этот крошечный ребенок, обладает какой-то необъяснимой сверхинтуицией, и это пугало ее не на шутку. Как только вернется Руслан, они обязательно покажут ее психологу.

«Папу… жалко».
        Может, стоит еще раз позвонить Руслану? Поразмыслив, она решила не делать этого. Женя сварила себе кофе и еще раз заглянула к дочери. Кристи мирно спала, но даже во сне ее лицо было не по-детски серьезным.

* * *
        Серый еще долго прислушивался к тому, что происходит внизу, но все было тихо. Он устало вздохнул, шаркающими шагами поднялся в дом, думая о том, сможет ли кто-нибудь c улицы услышать крики, если она будет снова бесноваться. Хотя, по большому счету, уже все равно. У него ужасно болела спина и ладони с содранной кожей. Да, давненько он так много не копал…
        Мужчина зашел в ванную. Запекшаяся кровь Аллы на кафельном полу превратилась в почерневшую корку, и он старался не наступать в нее ногой. Взглянул в зеркало. На него смотрело бледное исступленное лицо безумца с дергающимся веком, стеклянный глаз выглядел особенно страшно. Он вспомнил, что когда боролся с нею, пытаясь связать, она ударила его с такой силой, что искусственный глаз даже выскользнул из своего привычного места. Он вставил его обратно, но неумело, и теперь глаз выпукло торчал, как у изумленного рака.
        Серый смутно помнил, что, пока он был занят, несколько раз звонил телефон, но тогда ему было не до этого. А сейчас нужно ехать к Алле… да-да, вот только он умоется…
        Он сполоснул лицо холодной водой и вышел к машине. Бросил взгляд на брошенную у ступенек лопату с налипшей землей. Он покачал головой - бедняга. Но у него не было другого выхода.
        От него все еще разило водкой, но Серый все равно принял решение ехать на машине. Пока грелся двигатель, он просмотрел входящие звонки на мобильном. Два раза звонил Клепа, и один звонок от Гии. Хм, началось. И, судя по всему, самое интересное еще впереди.
        В коридоре больницы он столкнулся с Сергеем. Серый спросил, как чувствует себя Алла, но тот был хмур и все время отводил глаза в сторону. Тогда Серый, невзирая на персонал и посетителей, схватил за шиворот перепуганного врача и заорал ему прямо в лицо:
        - Сережа, что с ней?!! Не вынуждай меня принимать крайние меры!
        - У нее… кома. Ночью случился приступ, - выдавил из себя Сергей. - За ней все время наблюдали, нашей вины в этом нет. Сначала парализовало конечности, потом…
        - Где она? Я хочу ее видеть!!! - кричал вне себя от горя Серый, тряся мужчину так, что у того голова болталась из стороны в сторону. Врача обуял страх - бледный, с отросшей щетиной, вывороченным стеклянным глазом и пропахший потом, Серый напоминал ему ожившего мертвеца.
        - Нельзя сейчас к ней, она в реанимации. Вопрос жизни и смерти, - прохрипел он, пытаясь вырваться из цепких объятий Серого.
        - Что-о-о??? - яростно зашептал Серый. - Что ты сказал, сука? Ты врубаешься, что ты несешь?!!
        Проходившая по коридору медсестра с ужасом глядела на эту сцену. Между тем Сергею удалось выскользнуть из рук Серого, и он прижался к стене. Тяжело дыша, он произнес:
        - Я никогда не врал тебе. Дело действительно плохо. И сейчас от нас уже ничего не зависит.
        Неимоверным усилием воли Серый сумел взять себя в руки. Скрипнув зубами, он спросил:
        - Что? Что вам нужно, лепилы хреновы, чтобы она вернулась ко мне? Я отдам тебе свой дом, тачку, бери что хочешь, но только верни мне Алку!
        - Перестань, - устало сказал Сергей. Серый не сводил с него горящего глаза, дыша с присвистом. Врач вздохнул и проговорил:
        - Ладно, думаю, на минутку тебя пустят к ней. Но предупреждаю, не больше. И не вздумай психовать в палате.
        Серый с покорностью кивнул.
        Сергей куда-то ушел, и за это время Серый обгрыз все ногти до мяса. Потом Сергей вернулся в сопровождении какого-то врача в очках, и они пошли в реанимационную.
        Увиденное потрясло Серого. Черты лица его любимой Аллочки заострились, лицо стало отталкивающе худым и отдавало желтизной. Издалека ее можно было принять за мумию, и Серый почувствовал страх. Только сейчас он осознал, как дорога ему эта женщина.

«Возможно, она останется инвалидом на всю жизнь…» - эта зловещая фраза прозвучала в миллион раз страшнее, чем когда он слушал свой первый приговор в суде. Ему захотелось убить этого врача, тощего фраера с прыщавой рожей, а заодно и Сергея, разнести тут все к чертовой матери, но разве это принесло бы облегчение Алле? У него возникло ощущение полной безысходности, наверное, нечто подобное чувствует зверь, загнанный охотниками в нору. Если Аллы не станет, он тоже не будет жить. Ради чего, Лиды? Она для него уже умерла.
        На улице его неожиданно вырвало. Вытирая платком рот, он вспомнил прошедшую ночь, дикие глаза дочери и безвольно поникшую головку ребенка, и по телу прошел озноб. Что теперь делать? Может, позвонить Клепе?
        Он быстро набрал номер старого друга.
        - Я звонил тебе, - с упреком произнес Клепа.
        - Знаю, - с раздражением сказал Серый. - Клепа, у меня сплошные косяки. Надо бы пересечься, обмозговать кое-что.
        - У меня тоже для тебя есть новость, не по телефону. Когда ты сможешь приехать?
        - Как с делами закончу, - ответил Серый, думая, какой же сюрприз подготовил для него начальник милиции.
        - Это касается нас и Руслана с Вадимом, - продолжал Клепа. - Помнишь мальчишник Руса? Двадцать лет назад?
        Серый вяло покопался в памяти. В сознании тут же всплыл рисунок - четверо фигурок в лесу, избушка.
        - И… что? - хрипло спросил он.
        - Вот приедешь - и поговорим, - сказал Клепа. - Рус обещал быть к вечеру.
        Закончив разговор, Серый увидел, что ему пришло смс-сообщение. У него не было желания читать его, но палец уже машинально нажал на нужную клавишу. «В 18.00 на том же месте. Будут все. Гия».
        Вот так. Значит, при любом раскладе жить ему осталось максимум сутки. Если он не слиняет куда-нибудь. Вот только куда? Тем более он никогда не оставит Аллу.

* * *
        Руслан никогда бы не мог подумать, что ему придется столкнуться с такими трудностями при продлении визы. Сначала ему казалось, что основная проблема у него будет со своим руководством, но как раз там все прошло гладко - ему без всяких проблем разрешили остаться в России столько, сколько нужно. Потом начались бюрократические проволочки с продлением разрешения. В конце концов, благодаря настырному характеру Руслана и нескольким купюрам с портретами президентов США ему был открыт зеленый свет.
        Его терзал только один вопрос: как сообщить о принятом решении Жене? У него из головы не выходили слова супруги:

«Кристи думает, что ты опоздаешь на самолет. Смешно, да?»
        Да уж, обхохочешься. Евгения была прекрасной женой, но сейчас он даже не хотел представлять себе ее реакцию, узнай она о событиях тех дней, из-за которых он вынужден лететь к своим друзьям детства.
        В итоге он ограничился лишь тем, что сообщил ей о некоем форс-мажоре, и дополнительно известит о дате прилета, хотя на душе у него кошки скребли, когда он почувствовал, как дрогнул голос Жени после его известия. Она хотела что-то спросить, но Руслан торопливо замял разговор, понимая, что еще немного - и у него начнется истерика.
        Только усевшись в кресло и пристегнув ремень, он вздохнул с облегчением. Через два часа он будет на месте, Клепа обещал прислать машину. Он прикрыл глаза, обдумывая ситуацию. Самое интересное, что никакого страха он не испытывал. Наоборот, он отчаянно желал этой встречи. Возможно, она прольет свет на загадочную смерть Вадима. Хотя, с другой стороны, априори ничего хорошего эта встреча ему (и Клепе с Серым) не сулила, но к возможным проблемам Руслан был морально готов.
        Огромный «Боинг» плавно рассекал небо, мерный рокот двигателей убаюкивал. Руслан спал, и ему снился Вадим. Он сидел рядом с ним, в соседнем кресле, шея вывернута под невообразимым углом. Кожа на его лице отслаивалась, как кора с больного дерева, из живота торчали обломки ребер. Он медленно раскачивался в кресле, словно сектант в процессе чтения какой-нибудь мантры, и повторял без умолку:
        - Жива, Рус. Она жива, понимаешь? Жива…
        Руслан вздрогнул, проснувшись. Рядом сидел полный мужчина, промокающий лысину носовым платком. Он подозрительно покосился на вымученно улыбнувшегося Руслана и сделал вид, что усиленно разгадывает кроссворд. За иллюминатором замигали огни аэропорта, самолет пошел на снижение, и Руслан почувствовал, как к горлу подкатил комок. Неужели сейчас он увидит своих друзей?

* * *
        - Может, ты все-таки объяснишь, что все это значит? - спросил Клепу юноша лет шестнадцати с пробивающимся пушком на верхней губе. Рядом с ним стоял еще один парень, и вместе они похожи друг на друга как две капли воды - рослые, широкоплечие, с вьющимися светлыми волосами. Разве что второй был в очках.
        - Обязательно, Саша, - отрывисто бросил сыну Клепа, запирая на ключ сарай. - Чуть позже.
        Он обошел его, тщательно осмотрев со всех сторон, остановившись у окна.
        - Позже, - пробурчал тот, кого Клепа назвал Сашей, и пихнул локтем своего ровесника:
        - Слышь, Игорь, нас будят в пять утра, заставляют забирать какого-то старого хрыча, везут к нам на дачу да еще играют в молчанку. Супер.
        Произнеся эту обвиняющую тираду, Саша широко зевнул. Игорь же вопросительно смотрел на отца. Таким он видел его впервые - нервно-суетливым, чье поведение выдавало волнение, перерастающее в неприкрытый страх.
        - Я скоро вернусь. Вечером поговорим, - негромко проговорил Клепа, зная, что Никто его слышит. В ответ он услышал тихий, как шелест, смех. Клепу передернуло - точно, псих.
        Он подошел к сыновьям и, увлекая их за плечи, повел к веранде.
        - Пойдем внутрь. Там и поговорим.
        Они уселись на крепкие дубовые лавки. Игорь продолжал молча изучать отца, Саша раздраженно зевал, тер глаза и всем своим видом показывал свое полное «фи» происходящему.
        Клепа тоже не торопился начинать столь непростой разговор, хотя понимал, что говорить нужно в любом случае. Коль уж он втянул в это дело своих сыновей, то придется дать кое-какие объяснения. Не привлекать же для этого своих подчиненных!
        - Надеюсь, мы ничего не нарушили? - наконец подал голос Игорь, хотя по его лицу было видно, что он сам не верил в то, о чем спрашивает.
        - Это долгая и запутанная история, - сказал Клепа. Ему отчаянно хотелось выпить, но он поборол это искушение. - Поэтому скажу только одно. Когда-то у нас с этим человеком был серьезный конфликт. И теперь он пришел, чтобы поквитаться со мной.
        - Что за конфликт? - осторожно поинтересовался Игорь, и Клепа нетерпеливо забарабанил толстыми пальцами по столу.
        - Это было очень давно, конфликт был обоюдным, каждый виноват по-своему. Сейчас у этого человека не все в порядке с головой, и некоторое время он побудет здесь. Потом я его отпущу. Ничего криминального я с ним делать не собираюсь. Достаточно? Или вы не верите своему отцу? - Он повысил голос.
        - Верим, - поспешно сказал Саша, скорее только для того, чтобы отец поскорее отвязался, - ему, в отличие от брата, было совершенно неинтересно слушать эти подробности.
        - Почему бы не сдать его в милицию? - резонно предположил Игорь. - Ведь ты сам там работаешь, так ведь было бы правильнее. Или в психушку, раз он не в себе.
        Клепа мысленно сосчитал до десяти, всеми силами удерживая себя, чтобы не наорать на проявляющего излишнее любопытство сына. Ну почему он не сидит спокойно, как Александр, а все лезет со своими вопросами? Клепа давно заметил, что, несмотря на внешнее сходство сыновей, их внутренние качества отличались как небо и земля.
        - Если бы я это сделал, и у меня и у него начались бы проблемы, - промолвил он. - Куда серьезней, чем проблемы с психикой. На данный момент это невыгодно нам обоим.
        - Что, в сарае лучше, чем в ваших камерах? - недоверчиво спросил Саша и машинально посмотрел в сторону сарая.
        - Поверь, да, - серьезно сказал Клепа. Он помолчал немного и произнес:
        - Я хочу вас попросить ничего не говорить матери. С ней я уж как-нибудь сам объяснюсь.
        Саша равнодушно пожал плечами, Игорь молча кивнул. У Клепы чуть было не вырвался вздох облегчения.
        - Я отвезу вас, - сказал он, вставая.
        - Да уж, будь столь любезен, - проворчал Саша.
        После того как Клепа отвез сыновей домой, он вернулся на дачу. В машине к нему внезапно с пугающей беспомощностью пришло осознание содеянного. Ведь, по сути, он совершил еще одно преступление. Этого психа разыскивают за убийство по всей стране, а он, Клепа, вернее, Жданов Дмитрий Егорович, не просто гражданин, а (заметьте!) начальник милиции в это время прячет его у себя в сарае! Как вам это?! Вместе с тем что-то подсказывало ему, что старика ни в коем случае нельзя было оставлять в отделении.
        Он уже подъезжал к воротам, как сердце его отчаянно забилось - а вдруг этот сумасшедший старикан все же сбежал? Смог ведь он совершить побег из психушки… Но его опасения были напрасны, Никто продолжал тихо сидеть внутри. Он сидел на корточках, в полной неподвижности, и при этом глаза его были прикрыты наполовину, отчего создавалось впечатление, что он либо находился в состоянии гипноза, либо обкурился какой-нибудь дряни. Одна его рука была прикована наручниками к огромным тискам. Клепа побеспокоился, чтобы в пределах досягаемости старика не было никаких предметов, которые тот мог бы использовать для нападения или побега.
        Клепа залил кипятком лапшу быстрого приготовления, брезгливо вдохнул идущий от дешевой стряпни пар, после чего зашел в сарай.
        - Ты это… поешь, - сказал он, ставя на пол еду.
        - Tempus edax, homo edacior,[Время прожорливо, человек еще прожорливей (лат.).] - пробормотал сквозь дрему Никто и открыл глаза, оскалившись в улыбке.
        - Чего? - насторожился Клепа, и пальцы легли на рукоятку «ПМ». - По-русски говори!
        - Знаешь, зачем я здесь? - неожиданно задал вопрос Никто. Он даже не взглянул на дымящуюся лапшу, хотя в последний раз ел сутки назад червивое яблоко.
        - Ну? Я добиваюсь у тебя этого уже последние десять часов, - сказал Клепа.
        - Я пришел посмотреть, как вы будете умирать, - прошептал Никто и с блаженством потянулся. Как кот на подоконнике, нежась на солнышке.
        - Мудак, - сплюнул Клепа. У него было огромное желание перевернуть ногой «обед» этого старого пердуна, но он взял себя в руки. Затем вышел наружу и повесил на дверь замок.
        - Мудак, - повторил Клепа, словно успокаивая самого себя, после чего зашагал к дому.
        Клепа во всем любил комфорт и ничуть этого не стеснялся. Если уж иметь машину, так не какую-нибудь задрипанную «Хендай», а «Ленд Крузер» со всеми наворотами. Если бассейн - то не яму посреди двора с мутной лужей, а нормальный водоем, где можно не только пердеть и пузыри ловить, но и плавать, и даже нырять с вышки. Если дачу - так не «хижину дяди Тома», а добротный дом со всеми удобствами. Он не боялся слухов, хоть Горячий Ключ и был небольшим городом, где его знала каждая собака. У него были прекрасные отношения с мэром, прокурором и другими высокопоставленными лицами города и даже с губернатором края, поэтому проверять источники его благосостояния никто не спешил.
        Дача Клепы была универсальной - там было все, что необходимо для автономной жизни, - газ, электричество, вода, необходимый набор продовольственных запасов, баня, бассейн и… сарай. В нем он решил подержать Никто, по крайней мере, до тех пор, пока не обсудит возникшую проблему с Русланом и Серым.
        Вспоминая Серого, Клепа поджал свои полные губы - в последние дни бывший зэк вел себя как-то странно. Вот и сегодня позвонил ему с утра, про какие-то проблемы плел… Странно уже то, что Серый решил обратиться к нему за помощью.
        Ладно, пока Рус дрыхнет в самолете, а Серый «улаживает» свои дела, у него есть время. Он решил позвонить Рите. Лена, конечно, великолепная жена и замечательная мать, но иногда мужчине требуется немного разнообразия…
        Впрочем, тут Клепу ждало разочарование - телефон любовницы молчал. А он как раз хотел ей сказать, что приготовил подарок ее сынишке.

«Не ее, - поправил его внутренний голос, - не ЕЕ, а ВАШЕМУ сынишке».
        Клепа почесал затылок. Рита действительно уверяла его, что Мишка отчаянно похож на него (хотя о каком сходстве может идти речь, когда ребенку недавно только десять месяцев исполнилось?), и он даже сам был готов поверить в это, но… возможно, он просто не готов был снова почувствовать себя в роли папаши. Хватит с него и Сашки с Игорем, у него и так забот по горло. Кроме того, у его Лены, второй жены, была шестилетняя дочка от первого брака, и относился он к ней со всей теплотой и нежностью, как к собственному ребенку. Но и бросать Риту с Мишкой он не намеревался.

* * *
        Определить среди встречающих человека Клепы не составило труда - Руслан узнал его по милицейской форме. Однако, прежде чем сесть в машину, он попросил сержанта подождать, а сам метнулся в расположенный на территории аэропорта детский магазин, где выбрал в подарок детям Клепы и Серого две роскошные куклы. Для самих друзей детства он приготовил кожаные чемоданчики с походными наборами: компасом, многофункциональным ножом с широким лезвием и серебряной фляжкой с пятью стопками.
        Они ехали в служебной машине с завывающей сиреной, сержант лихо объезжал
«путавшиеся» на дороге машины, ежеминутно вылетая на встречную полосу, и в эти моменты у Руслана сердце проваливалось куда-то в район паховой области и он мысленно читал молитвы.
        Встреча была теплой, даже Руслан не ожидал от старого друга подобного проявления чувств. Растроганный Клепа через каждые пять минут хлопал его по плечу и спине, улыбаясь во все свои тридцать два зуба (семь из которых уже сверкали золотыми коронками), смахивал слезу и просил рассказать «как там в проклятой Америке?».
        На столе в гостиной была разложена наскоро собранная закуска, посередине высилась запотевшая бутылка водки. Руслан тактично поставил рядом бутылку коньяка.
        - Ты здесь живешь? - спросил Руслан, откусывая от бутерброда с красной икрой. Клепа покачал головой, разливая водку:
        - Тут мой ЗПУ.
        - ЗПУ? - удивился Руслан.
        - Запасной пункт управления, - ухмыльнулся Клепа. Они чокнулись, Клепа осушил рюмку полностью, Руслан лишь пригубил - пить не хотелось вовсе. Клепа же, наоборот, на спиртное налегал вовсю. Он был так рад увидеть друга детства, что на какое-то время даже забыл, по какому поводу они встретились.
        - А жена твоя где? - поинтересовался Руслан.
        - Ленка-то? Дома. Звонила, может, позже подъедет, - сказал Клепа и нахмурился - отказать Лене было никак нельзя, так как она сразу заподозрила бы неладное. Лишь бы сыновья не проболтались.
        - А Серый?
        - Сказал, что уже едет. Может, через полчаса будет, - ответил Клепа, поглядев на старинные настенные часы.
        - Как он?
        - Нормально. Только чего-то в последнее время какой-то заторможенный, будто его мешком цемента по балде огрели, - сказал Клепа и закудахтал, восторгаясь собственным чувством юмора.
        - За что он был в тюрьме? - задал вопрос Руслан.
        - На зоне, - поправил его Клепа. - Помнишь, у него давно девка была, Натка? Она еще изменила ему, пока он в армии плац драил?
        - Ну да, - неуверенно проговорил Руслан, копаясь в памяти. Наконец он вспомнил. Точно, как раз на его мальчишнике сам Клепа и сказал Серому про измену!
        - Так вот, он все хотел набить морду этому хахалю, но тот его сам отдубасил будь здрав боярин. Серый не успокоился и как-то подкараулил его в подворотне, взял железный дрын да так его отхерачил, что тот прямиком на небеса отправился. После пошел Натку искать, но родители ее подсуетились и от греха подальше к родственникам увезли.
        - Да уж, - протянул Руслан, немного ошарашенный новостью. Впрочем, Серый всегда был неуравновешенным, можно сказать, эдакой гранатой без запала. Но убить человека…
        - Он и на зоне в авторитете ходил. Правда, сначала опустить его хотели, по кругу, так он одному пидору болт чуть не оторвал, ему за это по зенкам цепью дали, один вышибли, - невозмутимо продолжал Клепа, уплетая между делом маринованные грибы. - Но трахнуть не трахнули, очко его в целости и сохранности осталось.
        - Зенки что, глаза, что ли? - спросил Руслан. Он с трудом понимал речь Клепы - годы, проведенные в США, значительно затрудняли осознание смысла сказанного его другом.
        - Они самые. Так что при Сером ты особо темы его прошлого не касайся, я имею в виду его ходки. Он ведь после опять сел, правда, за кражу, потом за угрозу убийством, - сказал Клепа. - Усек?
        - Конечно. А где… - Руслан выдержал многозначительную паузу, глядя прямо в глаза Клепе, и тот понятливо закивал головой:
        - Он здесь, под замком. Не волнуйся, ни одна живая душа, кроме нас с тобой, не знает, кто он и откуда, я проверил.
        Руслан почувствовал себя немного спокойней.
        - Если я правильно понимаю, ты хочешь дождаться Серого? - уточнил он, и Клепа утвердительно кивнул, снова хлопнув мужчину по плечу. Руслан кисло улыбнулся - хлопки друга больше напоминали нехилые затрещины, которыми можно было свалить с ног подростка, но воспитание не позволяло ему заявить об этой бестактности другу.
        - Ты классно выглядишь, Рус, - заметил Клепа, нацепляя на вилку кусок семги.
        - Ты тоже, - сказал Руслан, критически оглядывая Клепу, но тот лишь усмехнулся:
        - Ладно, не п…ди, что я, в зеркало себя не видел?
        Он обхватил руками свисающий живот и подмигнул Руслану:
        - Что, подрос мой амортизатор любви, а?
        Руслан вежливо улыбнулся.

* * *
        Серый приехал одновременно с супругой Клепы. Лена была с дочкой, и она пропустила Серого вперед в дом. Она старалась выглядеть милой и веселой, хотя в душе испытывала неприязнь к этому человеку, боясь за репутацию мужа, и всегда негодовала, когда Клепа, то есть Дима, заводил разговор об их дружбе в детстве. К тому же она обратила внимание на неровную походку бывшего зэка. Пьяный, наверное, подумала она не без отвращения.
        Серый, не разуваясь, развязно вошел в гостиную. Лицо покрыто щетиной, осунувшееся, глаза закрывали темные очки. Изобразив на лице улыбку, он обнял Руслана.
        - С тобой, толстяк, обниматься не буду, - сказал он, посмотрев на Клепу. - Еще целоваться полезешь…
        Руслан поморщился - от Серого непередаваемо разило перегаром.
        - Ты что, на машине сюда приехал? - подозрительно спросил Клепа. - В своем уме? Да тебя первый же патруль без вазелина натянет! А я добавлю!
        В комнату вошла Лена с дочкой. Малютка с любопытством глядела на собравшихся людей, засунув указательный пальчик в рот.
        После приветствия Лена с укором спросила Клепу:
        - Дима, что ж ты раньше не сказал, что к тебе Руслан приедет?! Чего вы здесь-то собрались, поехали бы к нам домой, как нормальные люди…
        - Все нормально, Лена, - мягко, но решительно прервал ее Клепа, - мы приедем. Но не сейчас.
        Женщина пожала плечами:
        - Странные вы. Я холодца принесла, пирожков свежих…
        - Давай, - оживился Клепа, помогая выгружать жене из сумки продукты. Руслан не отрывал глаз от девочки - она так напомнила ему Кристи. Неожиданно он вспомнил о подарках.
        - Я сейчас, - сказал он, вышел в прихожую и вернулся с большой коробкой. Присев на корточки перед девочкой, он протянул ей подарок:
        - Это тебе. Как тебя зовут?
        Малышка несколько секунд испуганно жалась к маме, тараща на Руслана глазенки, потом выдавила:
        - Снежана.
        Девочка робко взяла подарок из рук Руслана и затеребила упаковочную ленту. Руслан не мог не улыбнуться - она так трогательно смотрелась с этой громадной коробкой!
        - Что нужно сказать дяде Руслану? - обратилась Лена к дочке.
        - Спасибо, - пролепетала кроха, прижимая к себе коробку.
        - Иди, посмотри, что там внутри, - сказала женщина и легонько подтолкнула девочку. Та помчалась на второй этаж, волоча за собой подарок.
        - Лена, не обижайся, но у нас сейчас один разговор есть, - сказал Клепа, видя, что Лена не торопится уходить.
        - Знаю, мы сейчас уйдем, - сказала она, вдруг ее лоб прорезала морщина, словно она что-то вспомнила, и улыбка исчезла:
        - Тебе еще не звонили из отдела?
        - А в чем дело? - насупился Клепа. - Я всех предупредил, что в отпуске, там Шаповалов сейчас всем рулит, мой зам.
        - Просто сегодня в магазине была, думала, ты знаешь.
        - Да что случилось?! - В голосе Клепы проскальзывали нотки раздражения.
        - Говорят, ночью убийство было, на Комсомольской улице. Какую-то женщину прямо на веранде дома убили, и ребенок ее исчез. Вроде маньяк какой-то, - добавила Лена и боязливо повела плечом. - Я думала, тебя вызовут, хоть ты и в отпуске.
        Клепа с шумом выпустил из сжатых губ воздух.
        - Почему ты решила, что это маньяк? - спросил он раздраженно. Ему начинало надоедать это общение - за окном уже смеркалось, в сарае сидит старый псих, у них предстоит такой разговор, а они стоят тут и слушают какие-то дурацкие сплетни!
        - Говорят, ей всю грудь разворотили, - тихо сказала Лена. - И горло выгрызли.
        Серый неожиданно прыснул и покачнулся, скрестив на груди руки. Лена чуть ли не с ненавистью посмотрела на него, а Клепа жестко сказал:
        - Ты, Серый, заткнись. А тебе, Леночка, вот что я скажу. Поменьше слушай всякую брехню на базарах. Говорят, горло выгрызли? Знаешь, говорят, что член до колена, а он в ладошке умещается.
        - Кле… Дима, - попробовал урезонить друга Руслан, но тот даже не посмотрел на него, сейчас он вел себя как в своем кабинете:
        - А теперь бери Снежанку и езжай домой. Хорошо? И не бойся никаких маньяков. Все, пока, любимая.
        Он заставил себя подойти к жене и поцеловать ее. Лена обняла мужа, попрощалась с остальными и пошла за дочкой. - Надо же, - сказал Руслан, когда Лена наконец уехала. - Не успел я приехать, а у вас уже трагедия в городе. Маньяк какой-то объявился.
        - Не бери в голову, - махнул рукой Клепа. - Бабы много чего треплют. Потом позвоню, выясню, как там и что.
        - Кстати, у меня для твоей девочки тоже есть подарок, - обратился Руслан к Серому. Он старался подавить внезапно возникшее чувство тревоги, но оно разливалось у него внутри, как кислота из треснутой пробирки. Только сейчас он заметил, как ужасно тот выглядел - Серый снял темные очки, и мертвый глаз тупо уставился в никуда. Лицо худое, почти костлявое, сухие губы искусаны и в запекшихся болячках. Взгляд Руслана упал на руки друга детства - они все были в мелких порезах, левая ладонь была замотана грязной тряпкой.
        - Ты поранился? - спросил он, указывая на тряпку, но Серый лишь вяло мотнул головой.
        Руслан молча протянул Серому коробку:
        - Это для твоей дочери. А это тебе, кстати, - с этими словами подвинул в сторону друга походный чемоданчик.
        Серый равнодушно поблагодарил за подарок и с непонимающим видом посмотрел на коробку, после чего разлепил губы:
        - Что там?
        - Кукла, - ответил Руслан. - Сколько лет твоей дочери? Надеюсь, она все еще любит играть в куклы?
        - Ага, - издал смешок Серый. - Очень. Она крутит задницей, эта куколка? Марширует?
        - Не знаю, - неуверенно ответил Рус. - Не успел проверить, извини.
        Повисла напряженная пауза, слышался только шорох картона - Серый вскрывал коробку. Клепа перехватил удивленный взгляд Руслана и пожал плечами.
        Серый вытащил куклу наружу и небрежно завертел ее в исцарапанных руках.
        - Где ты купил ее, Рус? - скучным голосом спросил он. - Уж не на «блошином» рынке у нас в городе, случаем?
        - Нет, - растерянно ответил Руслан. - Какая разница, где я приобрел ее? Тебе не нравится?
        - Ну почему же, - рассеянно проговорил Серый. Он повернул куклу и бесцеремонно задрал платье, будто что-то искал на спине. - Хорошая куколка, симпатюлечка прямо. А ключ где?
        - Что ты делаешь? - удивленно спросил Руслан. - Какой ключ?
        - Что она все-таки умеет делать? Петь, танцевать? Задницей крутить? - Серый усмехнулся, оправляя кукле платье. Внезапно лицо его посерьезнело, и он с гримасой отвращения бросил игрушку на пол, как если бы стряхивал с одежды мерзкое насекомое.
        - Не держи на меня обиду, Рус. Но моей дочери не нужны куклы. Хочешь - забери ее обратно, а лучше выброси. Это самый лучший совет.
        Руслан глубоко вздохнул, подавляя закипающую внутри злость. Клепа это заметил и попытался разрядить обстановку:
        - Серый, ты не прав. Тебе нужно прийти в себя, а то чушь городишь. Я сделаю кофе. Рус, не хочешь после дороги в душе сполоснуться?
        - Было бы неплохо.
        Когда они собрались через двадцать минут, Руслан почувствовал себя значительно свежее, да и Серый начал понемногу трезветь.
        Минуту они молчали, потом Клепа сказал вполголоса:
        - Я очень рад, что вы приехали, особенно ты, Рус. Не буду спрашивать, чего тебе это стоило, но ты здесь, а это главное. Жаль, Вадика с нами нет.
        Пока Серый меланхолично отхлебывал кофе, Клепа в нескольких словах рассказал приятелям о внезапной встрече с Никто в отделении милиции.
        - Да уж, - протянул Серый. Он снова нацепил очки, чему Руслан был втайне рад - постоянно натыкаться на его безжизненный глаз удовольствие малоприятное. - Что-то начинаю вспоминать… Хорошая вечеринка получилась, а, Рус?
        Руслан промолчал. Воспоминания о той ночи были сродни ковырянию в застарелой ране, и ему вообще не хотелось думать о тех событиях, которые он уже давно похоронил в своей памяти.
        - Это не все, парни, - сказал Клепа и вытащил из кожаной папки несколько листов. - Этот черт был в психушке, его разыскивают за убийство - двух санитаров завалил при побеге. Может, кого-то еще по дороге на тот свет отправил, так, между делом. Я как в его глаза взглянул, понял - такой на все способен. Вот все документы.
        - Тогда в чем загвоздка? - спросил Серый. - Кто психу поверит? Пусть трындит что хочет, ради бога… На хер ты его домой приволок?!
        Клепа наклонился к Серому и, чеканя каждое слово, произнес:
        - Потому что я не хочу, чтобы в один солнечный денек мне позвонили и сказали, что какой-то старый шизик что-то сотворил с моей женой или детьми. Скажу больше. Я буду уверенным в безопасности своей семьи только в одном случае.
        И Клепа как бы невзначай провел ребром ладони по своей мясистой шее. Руслан ошеломленно смотрел на Клепу, бесстрастно развалившегося в кресле:
        - Ты не сделаешь это! Ты crazy,[Сумасшедший (англ.).] то есть… сошел с ума!
        Серый нехорошо улыбнулся, и Клепа сказал:
        - Не волнуйся, это пока просто размышления. Пока я ничего не буду с ним делать, мы должны принять общее решение.
        - Я бы тоже избавился от него, - подумав, сказал Серый. Руслан почувствовал, что у него двоится в глазах. Они что, обезумели тут все, в России?!
        - Я не пойду на это, - медленно сказал Руслан. - И не дам вам погубить этого человека. Вам мало того, что мы натворили тогда?! Да мы в ногах у него валяться должны, чтобы он простил нас!
        Клепа заерзал в кресле и сказал, ни на кого не глядя:
        - Знаешь, после одной из его фраз ты бы изменил свое мнение.
        - Что же он сказал?
        - Он хочет посмотреть, как мы умрем.
        Серый засмеялся, однако потом закашлялся, согнувшись пополам.
        - Тебе смешно? - процедил Руслан, которого Серый уже начинал откровенно бесить. - Странно, мне почему-то не очень.
        Приступ кашля прошел, и Серый приподнял очки. Уцелевший глаз холодно буровил Руслана:
        - Ты многого не знаешь, братишка. И мне далеко не смешно, можешь верить.
        - Кстати, ты что-то хотел обсудить? - обратился к нему Клепа. Серый замялся. Когда он ехал сюда, ему не терпелось попросить совета у Клепы, но сейчас ему казалось неуместным посвящать этих людей (пусть даже это твои друзья детства) в свои проблемы. Он посмотрел на часы. Семь вечера. Сходка уже идет полным ходом, но он отключил телефон, и для того, чтобы найти его дом, потребуется время.
        - Так, ерунда. Потом, Клепа. Сейчас у нас другое дело, верно? Может, пора познакомиться поближе с нашим мстителем? - предложил Серый.
        - Подождите, - сказал Руслан. - Почему-то никто из вас даже не поинтересовался, как и при каких обстоятельствах умер Вадим. А ведь он был уверен, что его судьба напрямую связана с теми событиями.
        - Ты о чем? - На круглом, красном от выпитого лице Клепы отразилось непонимание.
        И Руслан рассказал все, что знал. Однако, к его большому удивлению, на его друзей его рассказ не произвел особого впечатления. Даже после того, как он поведал им о том, какая картина открылась ему и милиционерам, когда они вошли в спальную комнату Вадима.
        - Дорогой мой Русик, - проникновенно, по-отечески сказал Клепа, внимательно выслушав повествование друга, - если бы ты знал, что в свое время довелось повидать мне, когда я трудился обычным опером. Ну съехал парень с катушек, что тут сказать?
        - До такой степени, что разрезал свою жену? - горячился Руслан. - Боже, не могу поверить, что вы так спокойно на все реагируете! Тем более его дочь официально считается без вести пропавшей! С какой стати ему врать? Да, на первой нашей встрече он не был откровенен, но потом он приехал ко мне и все рассказал! Он был уверен, что это месть, понимаете, месть!
        - Как?! - неожиданно заорал Клепа, даже подскочив на месте. - Как та девка может мстить?! У Вадика на работе были проблемы, говоришь? Она что, подделывала его подписи на договорах и звонила в налоговую от его имени, посылая всех на х..? Заразила Вадика раком желудка? Рус, не городи чепухи!
        - Тогда как все это объяснить? - безнадежным голосом спросил Руслан.
        - Самовнушение, - уверенно сказал Клепа. - Бедняга всегда был излишне впечатлительным. Вот и втемяшил себе в башку, что виноватый, а самовнушение - серьезная вещь, уж можешь поверить моему опыту.
        - Вадим рассказал, что кое-что накопал на этого мужика, как его… Агейко?
        - Он не признает имен, - усмехнулся Клепа. - Сказал, что его зовут «Никто».
        - Но ведь Вадим обращался к тебе за помощью! - почти закричал Руслан. - И ты даже не поинтересовался, что происходило с твоим другом!
        - Времена меняются, Рус, - философски заметил Клепа. - Да, когда-то мы были друзьями, и я ему даже помог кое в чем. Но я уже тогда понял, что Вадик немного того…
        - Серый, ты чего молчишь? - Руслан, словно ища поддержки, повернулся к приятелю. Тот неподвижно сидел в кресле, и от Руслана не ускользнуло, как подрагивали его пальцы.
        - Мне нечего сказать, - тихо сказал Серый и облизнул губы. - Давайте уже закончим с этим делом. Мне домой нужно.
        - Всем нужно домой, - проворчал Клепа, наливая себе рюмку. - Тебе тут ехать пять минут, а Рус вон вообще из самой Америки прилетел. Вам хорошо, а мне что с этим болваном в сарае делать? Один плачет: «Не убивайте!», второй вообще сидит как контуженый!
        - Ты закрыл его в сарае? - потрясенно спросил Руслан, и Клепа расхохотался:
        - Рус, у тебя что, тоже жбан перекосило? А куда его прикажешь девать? Сюда к нам за стол посадить да еще стопку налить? За встречу?
        - Но… так нельзя, - прошептал Рус. У него не укладывалось в голове, что Клепа, олицетворяющий в здешних местах закон, решился на такой шаг.
        - Все, ша! - крикнул Серый, поднимаясь с кресла. - Идем к нему.
        Мужчины молча поднялись с кресел.
        Город медленно накрывал прохладный вечер. На темнеющем небе слабым пятнышком робко замерцал серпик месяца, это при том, что малиновое солнце только-только начало лениво тонуть за горизонтом, увлекая за собой день. Клепа подошел к сараю и загремел ключами. Звякнув, замок открылся, и троица зашла внутрь. Клепа щелкнул выключателем, и в помещении вспыхнул свет.
        Мужчины застыли на месте, разглядывая скрючившуюся у верстака фигуру.
        - Сними с него наручники, - тихо, но решительно сказал Руслан, и Клепа, что-то пробурчав, не без опаски приблизился к Никто. Он ловко снял с мужчины тюремные
«браслеты» и тут же сделал шаг назад. В следующее мгновенье в его руке тускло блеснул ствол пистолета, но Руслан покачал головой.
        Старик поднял голову, глубоко запавшие глаза, окруженные сеткой морщин, сощурились.
        - Привет, - сказал он как ни в чем не бывало.
        Мужчины молчали. Руслан испытывал странное двойственное чувство - с одной стороны, он ощущал острую жалость к этому несчастному человеку, который не без их помощи докатился до такого состояния, с другой - в нем зрела глухая неприязнь, причиной которой было осознание того, что вот этот сгорбленный старикан так неожиданно (и некстати) влез в его размеренную и, в общем-то, счастливую жизнь, смешав все его планы, заставив волноваться его семью
        (Кристи говорит, что ты опоздаешь на самолет…)
        и его самого - одни сны чего стоят!
        Руслан сделал шаг ближе, пристально всматриваясь в лицо старика, губы Никто разъехались в широкой улыбке:
        - Узнал меня? Вот твой толстый друг не сразу меня вспомнил. А где ваш Четвертый?
        Улыбка исчезла с лица Никто, но его глаза продолжали ухмыляться, и Руслан вдруг с ужасом понял, что этот безумный старик знает, что Вадима нет в живых.
        - Я узнал вас, - сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал ровно и уверенно. - У вас есть имя, чтобы мы могли поговорить?
        - Нет, - просто сказал Никто, потирая запястья. Руслан неосознанно отметил, что руки у этого деда еще хоть куда, собаку спокойно задушит и не поморщится. - И вообще, давайте на «ты». Мы же почти родственники, да? - Он подмигнул Клепе, и тот вздрогнул. Он хотел что-то сказать, но Руслан его опередил:
        - Хорошо, будем на «ты». Прежде всего я прошу прощения за то, что ты находишься здесь, но, учитывая, откуда ты сбежал, условия тут получше, согласен?
        - Совершенно верно, - радостно закивал головой Никто. - Как в номере люкс.
        Руслан делано улыбнулся, пропуская шпильку Никто мимо ушей, и проговорил:
        - Я понимаю, что это прозвучит глупо… Но всем нам искренне жаль, что так все получилось. Я имею в виду ту ночь. Поверь, мы раскаиваемся в том, что совершили. И просим прощения.
        Никто даже и ухом не повел, продолжая с каким-то идиотским весельем разглядывать интерьер сарая, словно стоявшая в углу швабра занимала его внимание куда больше, чем признание вины этими людьми.
        - Ты можешь ничего не говорить, - продолжал Рус, наблюдая за Никто. - Я и сам не знаю, как поступил бы на твоем месте. Да, мы были молоды, в головах у нас был мусор, мы совершили ужасный поступок и теперь хотим услышать, чего хочешь ТЫ.
        Лицо Клепы при этом приняло скептическое выражение, Серый словно врос в пол и напоминал каменное изваяние. Но Никто даже не смотрел в их сторону.
        - Осмелюсь высказать одну деталь, она касается того случая. Твоя дочь, Инга, сама предложила мне близость, когда позвала меня сделать перевязку, - хрипло сказал Руслан. - Какой бы скверный поступок мы ни совершили, она сама спровоцировала насилие.
        Наконец Никто соизволил взглянуть на Руслана.
        - Сколько патетики, парень, - хихикнул он. - «Скверный»… «насилие»… ты не адвокат?
        Руслан отрицательно качнул головой.
        - У тебя хороший талант убеждать людей, - сказал Никто и чихнул. - Salus cum sola non cogitabuntur orare «Pater noster».[Мужчина с женщиной наедине никогда не прочтут Отче наш (лат.).] Ты должен помнить эту непреложную истину.
        - Опять ты свою тарабарщину несешь! - обозлился Клепа. - Давай, выкладывай, зачем ты здесь!
        - Вы не ответили на вопрос, где ваш Четвертый? И как его зовут? - спросил Никто, он даже не посмотрел в сторону Клепы, который со своим пистолетом и торчащим из расстегнутой рубашки пузом выглядел совершенно нелепо.
        - Его звали Вадим. Он умер, Никто, - сказал спокойно Руслан. - Ты доволен? Ты рад? Кстати, также умерла вся его семья.
        Никто удивленно пожал плечами:
        - Чему я должен радоваться? Ты радуешься, когда зимой вода замерзает? Когда подброшенный камень падает вниз?
        - При чем тут камень? - поморщился Клепа.
        - Это закон природы, - объяснил терпеливо Никто, будто Клепа был несообразительным ребенком. - Когда меч правосудия настигает грешника, это тоже закон. Так что все в порядке вещей.
        Руслан вздохнул и посмотрел на друзей.
        - Ты знал это? - спросил ошарашенно Клепа, рука с пистолетом вытянулась в сторону старика. - Ты знал, что Вадим умрет?!
        - Постой! - Руслан торопливо отвел ствол от Никто.
        - Зло всегда будет наказано. Через минуту или через сто лет, неважно, - сказал Никто. - Оно вернется к тебе, к твоим близким и дальним родственникам. Оно вернется уничтожить все то, что тебе дорого, сынок.
        - Я тебе не сынок! - завопил Клепа, топнув ногой. - В гробу я видал такого папаню!
        - Ты знаешь, почему умер Вадим? - подал голос до этого молчавший Серый.
        - Он искупил свою вину, - просто ответил Никто. Теперь его заинтересовал паучок, деловито укутывающий какое-то насекомое в кокон над самым потолком. - И, кажется, перед тем как покинуть эту грешную землю, он понял, что наказал сам себя.
        - Ты хочешь сказать… - Руслан с трудом подбирал слова - ему вдруг стало неуютно, - что то же самое ждет нас? Но мы ведь просим прощения! Чего ты хочешь? Посадить нас в тюрьму? Денег? Сколько тебе нужно?
        Никто прыснул.
        - Ребята, что вам мое прощение? Что до меня, так я давно вас простил, бог вам судья. Точнее, не бог, а вы сами себе судьи. Вы и так уже достаточно наказали себя, мне даже жаль вас. А деньги меня уже давно не интересуют, так что оставьте их себе. Закажите на них красивые гробы.
        Руслан почувствовал, как по спине побежал морозный ручеек.
        - Я пришью эту старую рухлядь прямо здесь, - зашипел Клепа. - Слышишь, как там тебя, если с моей семьей что-то случится…
        Никто перестал изучать паука и с интересом взглянул на разъяренного Клепу.
        - Бог мой, вы так ничего и не поняли, - пробормотал он. Он уселся на корточки и сварливо проговорил:
        - Вот вы сейчас просите прощения. За что? За то, что надругались над моей дочерью? А кто-либо из вас спросил, что с ней стало? Где она, как живет?
        - Она жива? - взволнованно спросил Руслан.
        Никто помолчал и обронил небрежно, словно речь шла о погоде:
        - Нет. Она повесилась на следующее утро после вашего ухода.
        Руслан переступил ногами и вздохнул.
        - Я сожалею, - выдавил он.
        - Ничего. Но вы можете посмотреть на то, что от нее осталось. Я специально не стал снимать труп с дерева, - произнес старик и хитро посмотрел на мужчин. Серый хрипло выругался, и Никто махнул рукой:
        - Ладно, я пошутил. Она жива и здравствует.
        Друзья переглянулись.
        - Где она? - быстро спросил Клепа.
        Единственный глаз Серого заблестел, он непроизвольно подался вперед.
        - Она понравилась тебе? - поинтересовался Никто. - Или хочешь извиниться лично перед ней?
        - Я хочу извиниться, - медленно сказал Руслан.
        Клепа покрутил пальцем у виска и присвистнул.
        - Она живет там же, - невозмутимо сказал Никто. - В маленьком, скромном домике, в самой глуши.
        - Этого не может быть, - растерялся Руслан. - Вадим сказал, что был там и никого не обнаружил…
        - Давайте уже не будем тревожить Вадима! - снова разозлился Клепа. Он достал из кармана брюк платок и промокнул вспотевшую лысину. - Затрахали уже, честное слово!
        Сопровождаемый насмешливым взглядом Никто, он почти насильно вытолкал Серого и Руслана наружу.
        - Рус, очнись! - зашипел он, вплотную приблизившись к другу. - Ты не в Америке, дружок, а в России. Куда ты собрался идти извиняться? В лес? Вперед, попутного ветра тебе. Купи еще тортик с шампанским. Так, мол, и так, простите, мадам, что двадцать лет назад мы вам тут по очереди впердолили, и все такое. А теперь позвольте тост… Только не забудь одну деталь. Этот дед - сумасшедший, опасный псих. Он наверняка знает этот лес как своих вшей. Бог знает, куда он может завести нас, да еще ночью! А если через пять минут он тебе скажет, что его дочь на Северном полюсе, тогда что?
        Руслан молчал.
        - Второй момент, - Клепа перевел дыхание. - За наши выкрутасы уже прошли все мыслимые и немыслимые сроки давности, вон, Серый тебе подтвердит, он Уголовный кодекс лучше меня знает, хе-хе… Так что если даже что-то всплывет, никто нас на Колыму не отправит. К тому же, - тон его постепенно выравнивался, - на дворе уже ночь. А топать туда ого-го! И я тебе в этом деле не помощник.
        И вдруг хранивший до этого молчание Серый выдал фразу, от которой челюсть Клепы отвисла:
        - Я пойду с ним. А ты сиди, грей свою жопу. Знаток кодексов.
        - Серый, ты что? От тебя вроде водкой несет, а не мухоморами!
        - Не трынди, Клепа, - сказал Серый. - Так надо.
        Клепа в бессильной ярости смотрел на друзей.
        - Вы что, не понимаете, что это может быть ловушка?! Подумайте своими башками! Зачем этому хрычу бежать из психушки, ехать через всю страну?! Да я больше чем уверен, что там, в лесу, никого нет! Наверняка его дочь далеко отсюда или вообще мертва! Или вы верите в какой-то высший суд справедливости? Брехня это все! Суд вершит человек, из мяса и костей, а не меч правосудия!
        - Дело не в суде и не в том, псих он или нормальный. Мне он показался вполне адекватным, - сказал Руслан. - Я тоже прилетел сюда не только для того, чтобы с тобой водочки выпить, Клепа. Не обижайся, но я хочу узнать все до конца. Вадик был стопроцентно уверен, что все дело в этой девушке.
        - Девушке… - буркнул Клепа. - Ей уже лет сорок, этой девушке.
        - У тебя есть фонари? - спросил Серый. Казалось, он даже не слушал, что говорил Клепа, и теперь был озабочен только одним - поскорее добраться до того дома. Кроме того, он постоянно поглядывал на часы, и это не могли не заметить друзья.
        - Давайте хоть с утра поедем, - сдался наконец Клепа. - Поспим и пойдем. Куда сейчас-то, в такую темень? Да и что я Ленке скажу?!
        К его изумлению, Руслан аккуратно взял его за воротник и с необычайной силой притянул к себе:
        - Сейчас, Клепа. Когда ты залезал на ту девчонку двадцать лет назад, никто ничего не ждал. И мы пойдем с этим стариком и попросим прощения, понял? И если надо, предложим ей помощь. Может, денег.
        - Вот теперь я вижу перед собой прежнего Руса, - негромко сказал Серый.
        Тяжело дыша, Клепа убрал руку Руслана, проворчав:
        - Вы все тут психи. Один я нормальный, едрить вас за ногу.
        Он пошел переодеваться, Серый снова задрал рукав на рубашке, вглядываясь в циферблат.
        - Ты куда-то спешишь? - не вытерпел Руслан.
        - Уже нет.
        - С тобой все в порядке, Серый?
        - Просто я живу на пять часов больше, чем мне отмерено, - осклабился Серый. Стеклянный глаз слабо поблескивал, как кусочек слюды, и Руслан заставил себя смотреть в другую сторону. О чем это он? Какие еще пять часов? От огромного массива малопонятной информации у него заболела голова.

* * *
        Никто совершенно не удивился, когда его вывели из сарая и препроводили в джип Клепы.
        - Смотри, дед, - предупредил его Клепа, поворачивая ключ зажигания. - Если ты нас в яму с кольями заведешь, я из тебя воблу сделаю. Давай-ка наденем на тебя
«браслетики». Попробуй выкинуть какой-нибудь фокус - и ты узнаешь, кто такой Дима Жданов. Съем и даже не пропоносюсь.
        - Я знаю короткую дорогу, - сказал Никто. - Сорок минут - и мы на месте. Я скажу, где остановить машину.
        Клепа расхохотался.
        - Ну, дед, ты даешь. Кто бы увидел, не поверил - начальник милиции, бывший зэк и американец едут ночью в лес, а дорогу показывает псих. Полнейший п…ц.
        - Я не американец, - резковато проговорил Руслан. - Поехали уже!
        - Щас едем, только в отдел позвоню, - сказал Клепа, набирая номер дежурной части. - Узнаем, че там за маньяк выискался… Алле! - гаркнул он. - Это Жданов!! Какие происшествия за сутки? Гм… Почему мне не доложили?! Ну и что, что в отпуске! Шаповалов в курсе? Злодея[В среде сотрудников правоохранительных органов под
«злодеем» подразумевается преступник.] установили? А? Где произошло? Точно на Комсомольской? Хм…
        Руслану показалось, что голос его друга дрогнул. Минуту Клепа напряженно слушал, с нетерпением выбивая пальцами дробь на приборной доске, потом заговорил, не скрывая раздражения:
        - Кто терпила?[На милицейском сленге «потерпевший».] Фамилия?! Че ты мычишь, будто корова, кто выезжал на осмотр? Срочно узнай, кто она, и доложить!
        - Вот еще геморрой, - процедил он, выезжая со двора. - И вправду какой-то ублюдок тетку зарезал. И ребенок исчез.
        Руслан хотел выразить свое сожаление, но глянул в белое лицо Серого, перевел взгляд на бесстрастную физиономию «а-ля Будда» Никто, и прикусил язык. Точно сказал Клепа, он в России.
        Желтый свет мощных фар внедорожника скальпелем распарывал тьму, Клепа гнал на полной скорости (правила дорожного движения наверняка существовали для него лишь в теории), не забывая при этом вести диалог с друзьями. Впрочем, общался он в основном с Русланом, так как Серый снова замкнулся и тупо смотрел в окно, хотя разглядеть что-либо при полной темноте и бешеной скорости было невозможно. Никто сидел рядом, снова в наручниках - как ни настаивал Руслан, Клепа был непоколебим.
«Если этот хрыч решит проверить на прочность мою шею во время движения, подохнем все», - заявил он безапелляционно.
        Несколько минут Никто в упор смотрел на Серого, после чего внезапно заявил:
        - Твои мысли пахнут кладбищем, парень. Смирись, все равно ты ничего не изменишь.
        Серый оскалился:
        - Заткни хлебало.
        Наконец Никто сказал, чтобы Клепа остановился.
        - Вы посидите, мы с Русом сейчас, - бросил Клепа, вылезая из машины. Удивленный Руслан последовал за ним. Клепа бросил на него внимательный взгляд.
        - Рус, оружием пользовался когда-нибудь?
        - Ну, пару раз стрелял.
        - Держи, - с этими словами Клепа протянул мужчине пистолет. - Спрячь за пояс. Смотри, только яйца не отстрели, штучка очень нежная. Серому я не доверяю. Не бойся, у меня тоже есть.
        Руслан хотел возразить, но наткнулся на тяжелый, не терпящий компромиссов взгляд друга и снова промолчал. Внезапно ему стало страшно. Луну закрыли тучи, и подул холодный ветер. Из машины вылезли Серый с Никто.
        - Прямо как в тот день, - пробормотал Серый. - Тучи, дождь…
        С Никто сняли наручники. Получив от Клепы фонарь, он сошел с трассы и шагнул прямо в лес.
        - Вы не передумали? - раздался его спокойный голос.
        - Я иду за тобой, дед, - бодрым голосом прокричал Клепа, хотя Руслан прекрасно видел, что того всего трясет, и уж точно не от холода. Серый плелся сзади словно зомби, спотыкаясь на каждом шагу. Закапал дождь.
        - Точно, как в тот день, - сказал задумчиво Клепа. - Пьяный Серый, дождь… Еще Руса со сломанной ходулей не хватает, и Вадика, царство ему небесное. Смотри, Рус, под ноги. За что ты попал в дурку, дед? - обратился он к Никто. Они едва поспевали за стариком - несмотря на свои годы, тот с легкостью продирался сквозь густые заросли, словно был моложе этих мужчин лет на двадцать.
        - Не помню, - равнодушно ответил Никто. - У меня проблемы с памятью. Ты же читал протокол.
        - Откуда ты знаешь? - подозрительно спросил Клепа.
        - А разве это не так? - не оборачиваясь, сказал Никто.
        - Просто эти олухи не умеют допрашивать, - не без самодовольства сказал Клепа. - Со мной ты бы через час заговорил, соловьем запел бы.
        Никто никак не отреагировал на провокационную реплику мужчины, продолжая быстро перебирать ногами.
        - Проклятый старик, - вполголоса проговорил Клепа. Он вытащил пистолет. - Рус, ты все еще считаешь, что это хорошая идея?
        - Не знаю, - глухо ответил Руслан. Он слышал позади натужное сопение Серого. С ним явно творилось что-то плохое.
        Туфли Руслана быстро намокли, в них набились сосновые иглы и всякая труха, и он с завистью глядел на Клепу, который уверенно топал в резиновых сапогах.
        - Сам не знаю, какого хера я согласился идти с вами, - бормотал Клепа, внимательно следя за тем, чтобы не получить удар веткой по лицу. - Эй, дед, сбавь темп! - заорал он.
        - Осталось немного, - послышался голос Никто.
        Они спустились в какой-то овраг, перешли ручей по раскисшему бревну, поднялись на небольшой пригорок и снова углубились в заросли. Дождь то едва моросил, то вдруг превращался в неистовый ливень, и скоро все путники вымокли до нитки.
        Внезапно Никто резко остановился и повернулся к мужчинам лицом:
        - Мы пришли. Дом впереди, метров пятнадцать отсюда.
        - И чего ты встал? - рявкнул Клепа. Несмотря на дождевик с капюшоном, он весь дрожал от холода, фонарь в его руке плясал как живой.
        - Помолимся, - едва слышно сказал Никто. - Tu ora.[Молись (лат.).]
        - Да пошел ты, - бросил Клепа и крикнул Руслану:
        - Смотри за ним!
        Серый, качаясь из стороны в сторону, пошел вперед за Клепой. Руслан посветил фонарем. Пальцы его задрожали - луч уперся в полуразвалившуюся избушку. Ту самую, где они провели ночь, когда им было по двадцать лет. Крыша просела, стены покосились, окна зияли пустыми глазницами. Сразу было видно, что она необитаема уже много лет.
        - Страшно, парень? - проскрипел Никто. Руслан обернулся, его всего лихорадило и постепенно охватывало необъяснимое чувство дежавю, будто они совершили прыжок во времени, снова оказавшись юношами, он даже почувствовал, как ноет ушибленная в тот день нога.
        - Где твоя дочь, Никто? - спросил он. - Ты солгал нам?
        - Ты знаешь какую-нибудь молитву, парень?
        - Ты слышал вопрос. Ты сказал, что твоя дочь жива. Где она? - У Руслана начало иссякать терпение.
        - Но я не сказал, что она здесь, - ухмыльнулся старик, сделав шаг к Руслану. Рука Руслана машинально потянулась к пистолету.
        - Не бойся, я ничего вам не сделаю, - успокаивающе сказал Никто. Он скрестил на груди руки, с интересом наблюдая, как Клепа, отчаянно матерясь, бродил вокруг жалкой лачуги. Серый стоял неподвижно.
        - Веди эту развалину сюда! - закричал Клепа, задыхаясь от злости. - Нет тут ни хера!
        - Пошли, - разлепил губы Рус.
        - Где она? - брызжа слюной, завопил Клепа, когда они приблизились.
        Никто молча указал куда-то в сторону.
        - В земле, - сказал он.
        Клепа шагнул вперед и ударил Никто. Удар был сильный, и старик повалился в грязь. Он не вскрикнул, не охнул, вообще не издал никакого звука, а просто медленно поднялся, сплевывая кровь.
        - Ты… ты… - пунцовое лицо распираемого от ярости Клепы было похоже на воздушный шар, того и гляди лопнет. - Ты, сучий выродок, шутить со мной вздумал?!
        - Прекрати, - сказал Руслан, вставая между разгневанным другом и Никто. - Что значит в земле? Она мертва?
        Никто кивнул.
        - Она повесилась, как я и говорил.
        - Тогда зачем ты привел нас сюда? - изумился Руслан.
        - Я? - в свою очередь, удивился Никто. - Я вас сюда не приводил. Вы сами захотели побывать на месте вашего греха.
        - Да, но… - Руслан пребывал в замешательстве, он ровным счетом ничего не понимал. - Ты же знал, зачем мы сюда шли.
        - Извиниться? - полюбопытствовал Никто. Руслан подумал, что сейчас сам ударит этого человека.
        - Не вижу препятствий. Вон могила, извиняйтесь, - Никто сделал приглашающий жест рукой. - Могу отвернуться, если вы стесняетесь.
        Клепа, выкрикнув ругательство, снова бросился к старику, но Руслан вовремя сдержал его.
        - Где ее могила? - бесцветным голосом произнес Серый. Это были его первые слова с тех пор, как они вошли в лес.
        Никто подошел к дереву с раздвоенным стволом и показал на небольшой холмик. Серый молча заковылял к избушке.
        - Ты куда, Серый? - крикнул Клепа, но тот даже не обернулся.
        - Кажется, я догадываюсь, чего он хочет, - сказал Никто, слизнув с губ каплю дождя. Где-то на востоке гулко пророкотал гром.
        Вскоре Серый вернулся, сжимая в руках лопату. Лицо его было похоже на сморщенный кусок воска.
        - В земле, - сказал он, словно пробуя слово на вкус. - Ага, в земле, в земле… маленькие ручки, пальчики… все в земле, грязненькие.
        - Ты что, Серый? - в ужасе спросил Рус, видя, что Серый, сняв с себя рубашку, принялся раскапывать холмик.
        - Совсем спятил, - растерянно проговорил Клепа, вытирая мокрый лоб.
        Один лишь Никто безучастно смотрел, как лопата все глубже и глубже вгрызается в землю. Копать было тяжело - земля была влажной, и Серый быстро устал, однако продолжал с упорством копать. Руслан дернулся было остановить друга, но Никто ровно сказал:
        - Не трогайте его. Разве вы не видите?
        - Что? - прохрипел Клепа, направив фонарь прямо в лицо старика. Тот даже не зажмурился.
        - Он умирает.
        Руслан вдруг почувствовал, что отдал бы все сокровища за то, чтобы оказаться в своем уютном номере гостиницы, а еще лучше улететь к Жене с Кристи…
        Дождь не утихал, Серый продолжал копать с каким-то фанатичным ожесточением, будто раскопка могилы была смыслом всей его жизни, не переставая что-то бубнить про какие-то пальчики. Порезы на его руках открылись, и теперь по черенку лопаты бежала кровь, которую моментально смывали струи дождя.
        В конце концов нервы у Руслана сдали, и он срывающимся голосом крикнул:
        - Нужно остановить его! Клепа, мы что, так и будем на это смотреть?!
        Клепа что-то проговорил, но прозвучавший раскат грома заглушил его слова. Сверкнула молния, на мгновение озарив крошечную полянку. Серый замер, пристально вглядываясь вниз. С ладоней капала обесцвеченная дождем кровь.
        - Давай помогу, - предложил Никто и, подойдя к яме, взял в руки лопату. Ловко повертел ее в руках, как заправский землекоп.
        - Хотели попросить прощения? - спросил он, неизвестно к кому обращаясь. - Потерпите, друзья. Еще немного.
        - Прекрати, - просипел Рус.
        - Маленькие ножки, глазки… - как в трансе повторял Серый, сжимая и разжимая кровоточащие кулаки. На осунувшемся лице змеилась нечеловеческая ухмылка. Он глядел на размахивающего лопатой Никто, словно ничего более увлекательного в своей жизни не видел.
        Никто уже был почти по пояс в яме, как мужчины услышали его торжествующий голос:
        - Ну вот и мы. Вы готовы?
        - Стой на месте, дед, - процедил Клепа. - И не делай резких движений.
        - Парни, вы что, боитесь меня? - удивился Никто, отряхивая руки. - Трое сильных мужиков боятся немощного старика?
        Руслана бил озноб, разум отказывался верить, что он стоит посреди леса и смотрит, как двое сумасшедших по очереди копают могилу. Он хотел броситься к яме, но на его плечо легла тяжелая рука Клепы.
        - Нет уж, досмотрим до конца, - сквозь зубы произнес он. - Ты ведь сам этого хотел, Рус.
        Никто наклонился, словно что-то выискивал, затем выпрямился и поднялся из ямы. В руках его был какой-то предмет округлой формы, сплошь покрытый мокрой землей.
        - Смерть уравнивает всех. Бродяга ты или император, бомж или банкир, черви равнодушны к чинам, они более демократичны, чем люди, - сказал старик, с нескрываемой любовью очищая предмет от налипшей грязи. И хотя фонарь дергался туда-сюда в дрожащей руке Руслана, он уже не сомневался, что сей предмет - не что иное, как человеческий череп.
        - Ее лицо было обезображено при жизни. Но сейчас она выглядит так же, как и выглядели бы ваши черепа. Как и мой. Возможно, скоро настанет время для сравнения, - продолжал Никто. Внезапно голос его изменился, он задергал челюсть черепа и запищал: - Папа, как ты думаешь, они достойны прощения?
        И ответил нормальным голосом, скорбно наклонив голову:
        - Конечно, Инга, каждый грешник достоин прощения. Но наказание в данном случае не кара, а очищение. Просто эти молодые люди пока не понимают этого… да-да, но это скоро пройдет, и они придут к истине.
        - Чего ты хочешь?!! - зарычал Клепа.
        Никто двинулся в его сторону, держа перед собой страшный предмет, и Клепа попятился назад.
        - Что вы чувствуете? - прошептал Никто. Его узловатые пальцы машинально выковыривали комки земли из пустых глазниц черепа. - О чем вы сейчас думаете?
        - Я бы убил тебя, старик. Пристрелил бы, как крысу, - со злостью сказал Клепа. - Но, видит бог, - он ткнул пальцем в сторону Руслана, - мой друг не позволит этого. Так что выкладывай, чего тебе надо, и закончим с этим. Пока я добрый. Сколько тебе нужно денег, чтобы ты навсегда исчез из нашей жизни?
        Никто запрокинул голову и рассмеялся. Череп в его руке трясся в такт, словно разделял радость старика.
        - Я сделал вам одолжение, когда привел вас сюда, - проговорил он, закончив смеяться. - Ты спрашиваешь, чего я хочу? У вас есть пистолеты. Большие пистолеты у больших сильных мужчин. Застрелитесь. Поверьте, это будет самый лучший выход из ситуации.
        - Что?? - Клепа, казалось, был настолько ошарашен фразой Никто, что даже стал заикаться. - Чт… что ты сказал, дерьмо?
        - Покончите с собой. В этом месте вы совершили грех, в этом же месте и искупите вину. Так будет лучше, - сказал Никто и швырнул череп обратно в яму и вытер руки об штаны. - Иначе потом вы будете проклинать день, когда не послушались моего совета. Ваш четвертый друг это понял.
        С необычайной ловкостью Клепа подскочил к Никто и, размахнувшись, ударил его рукояткой пистолета в голову. Старик рухнул как подкошенный, седые волосы окрасились кровью. Серый хихикнул и сел прямо в жидкую грязь, поджав под себя ноги. Пока он копал, его искусственный глаз выпал, и теперь вместо него на лице мужчины зияла бесформенная дыра.
        - Ты убил его? - спросил Руслан, испугавшись своего голоса - чужого, каркающего.
        - Нет, - с отвращением ответил Клепа, пнув ногой бесчувственное тело Никто. - Просто оглушил.
        Руслан стоял в полной растерянности. Дождь уменьшился, раскаты грома уже слышались где-то за горами.
        - Как все глупо, - пробормотал он, ежась от холода. - Клепа, прости, я полный идиот. Не знаю, что на меня нашло. Это была самая плохая идея - идти сюда.
        - Я предупреждал, - лаконично заметил Клепа. Он быстро пришел в прежнее расположение духа и деловито подошел к яме. Серый сидел прямо на земле с отсутствующим взглядом. Руслан хотел сказать, что он может простудиться, но, увидев его застывшее лицо, осекся. Похоже, возможность схватить простуду в данном случае для Серого не самое страшное.

«Он умирает», - вспомнил Рус слова Никто. Что он имел в виду?
        Тем временем Клепа цепким взглядом изучал могилу. Было видно, что его внимание что-то привлекло, но ему явно не хотелось спускаться вниз. В конце концов любопытство оказалось сильнее, и он, нацепив на руки строительные перчатки, кряхтя, слез вниз.
        - Серый, что с тобой? - тихо спросил Руслан. Тот молчал, обхватив колени перемазанными грязью и кровью руками.
        Из ямы донесся изумленный вопль Клепы:
        - Рус, быстрее сюда!
        На негнущихся ногах Руслан подошел ближе, чувствуя тяжелый смрад мертвечины. Снизу на него глянуло возбужденное лицо друга:
        - Смотри. Да не сюда, вот, видишь? А вон еще. Ну-ка, дай лопату.
        Руслан потянулся за лопатой, не сводя глаз с могилы. Кости, ребра… позвонки, лохмотья одежды, череп. И… еще один череп. А вот и еще один. Он ощутил тошноту.
        - Что и требовалось доказать, - пыхтя, сказал Клепа. Он взял лопату и сковырнул большой кусок земли со стенки ямы. Лопата противно скрипнула по обнажившимся костям. Клепа снял еще пласт чернозема, расколов очередную черепную коробку.
        - Тут их целая куча. Братская могила, мать его, - отдуваясь, проговорил Клепа. - Я сразу понял, что тут дело нечисто, веришь? Та черепушка, которую этот пердун держал в руках, слишком крупная для женщины. А теперь оно видишь как… Интересно, сколько их тут? Давай, свети мне.
        Увлеченный работой, Клепа стал копать дальше, и Руслану оставалось только держать в руке фонарь и наблюдать за его работой.
        - Почему бы тебе не позвонить своим подчиненным? - спросил он. - Пусть они занимаются этим.
        - Всему свое время, - отозвался Клепа.
        - Думаю, этого сумасшедшего придется вернуть в больницу, Клепа, - подумав, сказал Руслан. - Держать его дальше в твоем доме опасно.
        - А я вот думаю, - засопел Клепа, - может, его тут и похоронить? Зае…л он меня уже своими библейскими сказками.
        - Делай как знаешь, - разозлился Руслан. - Только поехали домой.
        - Щас поедем, Рус, погоди. Приедем, я баньку затоплю, Лена борща сварит… по сто грамм долбанем. Опа! Че-то нашел…
        Клепа что-то поднял с земли и протянул руку Руслану:
        - Посвети!
        Руслан направил фонарь. В кулаке Клепы была зажата поблескивающая цепь, с которой свисал длинный коготь, похожий на медвежий.
        - Лучше свети, - сказал он, расчищая цепочку. Он поплевал на окантовку, в которую был заключен коготь, и смыл с него грязь. На нем была отчетливо видна выгравированная буква «м».
        - Чтоб я сдох, - протянул Клепа. - Если это вещичка не Мишки-Лома, то я папуас.
        - Какой еще Мишка? - с безграничной усталостью спросил Руслан.
        - Мишка-Лом, я его еще оперативником разрабатывал, лет десять назад, - пояснил Клепа, вертя цепочку из стороны в сторону. - Коноплей приторговывал, воровал, магнитолы из машин таскал. Постоянно на шее эту хрень носил. Цепь изымают, возвращают родным, самого в зону. Он выйдет, и снова за старое, его снова берут, цепь опять изымают, и так все заново. Очень он этой цепочкой дорожил, говорил, от отца досталась. А потом он исчез.
        Клепа погрузился в размышления.
        - Конечно, не факт, что здесь его труп, нужна экспертиза. Но что-то мне говорит, что тут не только он один лежит, кто имел проблемы с нашим братом, - промолвил он.
        - Ты хочешь сказать, - медленно проговорил Руслан, начиная понимать, на что намекал Клепа, - что он специально убивал преступников?!
        - Не знаю, - отрезал Клепа. Он отряхнул штаны и вылез из ямы. - Но все это мне не нравится. Нужно выяснить, за что этот старый пень загремел в психушку. Но для этого я должен попасть к себе в кабинет.
        - Пистолет, - раздался сзади хрип Серого.
        - Поднимайся, корефан, - сказал Клепа. - Хватит, наигрались, и будет. Собирайся.
        - Дай… пистолет, - настойчиво повторил Серый. Он кое-как встал на ноги, его пошатывало.
        - Ты слышал? - повысил голос Клепа. - Пора домой. Тебе и так сейчас от Алки влетит.
        - Алка в больнице, - прошептал Серый. Он протянул вперед трясущуюся руку, с которой свисали обрывки окровавленной тряпки: - Дай пистолет!
        - Да ты что, Серый? - вытаращил глаза Клепа. - Очнись! Совесть проснулась, решил гордо уйти из жизни?! Поехали, уже светает!
        Серый бессильно прислонился к дереву. Из единственного глаза выкатилась слеза.
        - Я не хочу ехать домой, - тихо сказал он. - Не хочу. Меня там никто не ждет. И там очень холодно.
        Руслан обменялся недоуменными взглядами с Клепой. Серый закрыл лицо руками. Глядя на испещренные порезами руки друга, Руслан неожиданно вспомнил слова милиционера, который разговаривал с ним на кухне Вадима: «У него все руки искусаны, прямо куски мяса вырваны…»
        - Серый, - позвал он.
        - Уходите, оставьте меня, - глухо отозвался тот, не убирая руки от лица.
        - Что с твоей женой? - как можно мягче спросил Руслан. - Может, сейчас ты ей нужен больше всего. Едем домой.
        Внезапно зазвонил мобильный телефон Клепы, и тот торопливо прислонил его к уху:
        - Жданов!
        - Товарищ полковник, извините за ранний зво…
        - Личность убитой установили? - перебил говорившего Клепа.
        - Так точно. Фролова Маргарита…
        - ЧТО?! - закричал Клепа. Ему вдруг стало трудно дышать. - Повтори!
        - Фролова Маргарита Сергеевна, - испуганно залепетал дежурный, - тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения, разведена, имеет новорожденного сына, Михаила… Его местонахождение до сих пор не установлено. Товарищ полковник? - обеспокоенно спросил дежурный.
        - Я понял, - упавшим голосом произнес Клепа, пытаясь осмыслить услышанное. - Передай в оперчасть, что я через час-полтора подъеду. Докладывать мне о каждом шаге.
        Он машинально выключил телефон и уставился невидящим взглядом в начинающее светлеть небо. Боже, бедная Рита! Не зря у него было дурное предчувствие еще с тех пор, как новость об убийстве сообщила ему собственная жена… Кому она могла помешать, тихая, спокойная женщина?!
        Он заскрежетал зубами, хотелось выть от распирающего горя. Масла в огонь добавило известие об исчезновении Мишки. Его сына.
        - Ты знал ее? - отважился задать вопрос Руслан.
        Клепа молча кивнул. Он стянул с рук грязные перчатки и бросил их в яму.
        - Пожалуй, я с тобой согласен. Вернем его обратно в дурку, - сказал он, думая совершенно о другом. Он вытащил из кармана наручники.
        - Давай с этим закончим, и побыстрее. Где он там?
        В лесу уже стало светлеть, но Руслан все равно направил фонарь в сторону, где лежало тело Никто. Рука дрогнула - там никого не было.
        - Е… вашу мать, - заскрежетал зубами Клепа. - Этого еще не хватало.
        Поиски Никто были безуспешны - он словно испарился. Только небольшая лужица крови из разбитой головы напоминала о его недавнем присутствии.
        - Ладно, хер с ним, - сплюнул Клепа. - Надеюсь, наши пути с ним больше не пересекутся. Идем!
        Это прозвучало как приказ, и Серый послушно зашагал за друзьями.

* * *
        - Да уж… ночка просто ох…ная, - кисло выговорил Клепа, когда они, измученные и продрогшие, выбрались из леса. Потом спросил, залезая в джип: - Серый, рубашку бы хоть надел. Куда тебя подбросить?
        Тот ничего не ответил. Клепа взглянул на Руслана, в глазах глухая тоска:
        - Мне нужно на работу. Могу отвезти тебя на свою дачу. Ты как?
        - Отвези меня домой, - подал голос Серый.
        - Ладно. Рус, ты что решил?
        - Пожалуй, я побуду с Серым. Приезжай к нам, как освободишься. Там и решим, что делать.
        - Ладно, - со вздохом проговорил Клепа, заводя машину. - Так что с твоей женой? - поинтересовался он. - Ты ничего не говорил, что она больна.
        Серый промолчал. Клепа, поняв бесполезность расспросов, сосредоточился на дороге. Обратный путь прошел в полном молчании. Когда джип остановился возле ворот дома Серого, тот вздрогнул, будто очнувшись от сна:
        - Рус, поезжай к Клепе. Я сейчас не в лучшей форме.
        - Да? - спросил Руслан, бросив на друга быстрый взгляд. - А мне кажется, нам есть о чем поговорить.
        - Как знаешь, - пожал плечами Серый и вылез из машины.
        - Когда ты собираешься лететь обратно? - задал вопрос Клепа, прежде чем Руслан последовал за Серым.
        - Не знаю, - признался Руслан. - Приезжай, тогда все и обсудим. Сейчас я никуда не поеду.
        - Тогда до связи, - бросил Клепа и вдавил педаль газа в пол. Джип рванул с места, выбросив из-под колес горсть щебенки.
        На душе было мерзко и муторно. Со смертью Риты у Клепы внутри словно умерла какая-то важная частичка, которая еще не успела зачерстветь от ментовской жизни, частичка, которая отвечала за теплоту и радость и просто за хорошее настроение. Но это дело так не оставит. Хрен с ним, с отпуском, он в лепешку разобьется, но найдет этого урода, разделавшегося с Ритой, и собственноручно пристрелит.
        Он уже подъезжал к отделу, как снова зазвонил мобильный. Это был дежурный, на этот раз его голос звучал куда бодрее. Разыскная собака взяла след, прямо от дома Риты. Клепа плотно сжал губы, глаза, не мигая, смотрели на пустынную дорогу.

* * *
        - Чего ты от меня хочешь? - спросил Серый, доставая ключи. - Ты неплохой парень, Рус, но сейчас не время лясы точить.
        Он открыл ворота, и они вошли внутрь. Руслан чуть не присвистнул - он не ожидал, что бывшие заключенные могут позволить себе такую роскошь. Аккуратно подстриженные газоны с фонтанчиками, ровные дорожки из гладких плиток, по бокам которых стояли затейливые фонарики, просторная веранда, баня, громадный дом… Правда, он не мог не отметить, что при всей своей помпезности от этого трехэтажного особняка веяло какой-то безнадегой.
        - Выпить хочешь? - предложил Серый. Он стал подниматься по ступенькам.
        - У тебя какие-то проблемы? - спросил Руслан, глядя в его худую спину - Серый так и не надел рубашку.
        - Я не сплю вторые сутки, - усмехнулся Серый.
        Они прошли по коридору на кухню, и Руслан застыл, пораженный. Везде царил полный разгром, словно прошлую ночь тут проводились бои без правил. Под ногами хрустело битое стекло, стулья и стол перевернуты, в настенном зеркале огромная дыра, шкафы-купе в глубоких царапинах, будто по ним водили вилами, жидкокристаллический телевизор валялся на полу с пробитым экраном, весь ковер в каких-то темно-бордовых пятнах, о происхождении которых Руслану почему-то совсем не хотелось думать.
        Серый принес бутылку водки и отхлебнул прямо из горлышка. Потом пошел в одну из комнат и вернулся, держа в руке какой-то матерчатый сверток.
        - Мой дом - моя крепость, - объявил он, плюхнувшись на уцелевший стул. Он развернул сверток, и на глазах изумленного Руслана стал меланхолично собирать древнюю двустволку. - От деда осталась, - пояснил он. - Еще на медведя ходил в наших краях.
        - Что с твоей женой? - спросил Руслан. - И где дочь?
        - Жена в реанимации, ей мозг проткнули, - как ни в чем не бывало ответил Серый, прикрепляя цевье.
        - Мозг? - переспросил Руслан. - Кто это сделал?
        Серый полностью собрал ружье, откинул стволы и критично осмотрел патронники.
        - Дочка.
        Он взглянул на замершего Руслана и сказал:
        - Валил бы отсюда, Рус. Меня все равно с минуты на минуту убивать придут.
        Руслану показалось, что он ослышался.
        - Может, объяснишь?
        - Зачем, Рус? - махнул рукой Серый. Он выпил еще водки и закашлялся.
        - За последние два дня я потерял самое дорогое, что у меня есть. Этот старик был прав, и скоро я отправлюсь за Вадиком.
        Страшная догадка осенила Руса.
        - Почему ты ничего не рассказал?! - закричал он. - Где твоя дочь?!! Что с ней?!
        - Она в гараже, - сказал Серый. Он с трудом поднялся со стула и поманил Руслана: - Иди сюда.
        Они вышли в коридор, и Серый показал на потолок, ухмыляясь:
        - Только не думай, что я спятил. Как ты считаешь, люди могут ходить по потолку?
        Руслан задрал голову. Весь потолок был в царапинах и смазанных разводах слякоти, сквозь которые явно проглядывали очертания маленьких ладошек.
        Серый схватил Руслана за шиворот и зашептал, обдавая перегаром:
        - Она выглядит как монстр. Чудовище из ужастиков. Приползло вчера ночью, я открываю дверь, а оно по потолку - шлеп-шлеп. И знаешь, что самое стремное, Рус? У нее тело, как у какого-то паука, внизу что-то вроде яйца, ни рук, ни ног, одни лапы. А вот лицо осталось прежним, только все в волосах. Она на меня прыгнула. Еле скрутил, все руки изгрызла. Бросил ее в гараж, в подвале она.
        Руслан освободился от объятий друга.
        - Почему ты молчал?! - едва сдерживая ярость, повторил он. - Я же специально прилетел из-за этого!
        - Зачем? - равнодушно отозвался Серый. - Клепа бы не поверил, а ты бы только охал и ахал, что толку?
        - Но ведь если все правда, мы с Клепой на очереди, - прошипел Рус. - Понимаешь, придурок?! Этот старик проклял нас!
        - Я не верю ни в какие проклятия, - сказал Серый, возвращаясь на кухню. - Хотя…
        Он замялся, и Руслан это заметил.
        - Что?
        - Рус, сукой буду, но все косяки начались с куклы. Не хочу говорить об этом, ты точно решишь, что я псих.
        - С какой куклы? - насторожился Руслан.
        И Серый все рассказал. Как на рынке Лида устроила истерику, требуя купить невзрачную куклу. Как он ей отказал, но все равно эта кукла оказалась в их доме. Как ночью она завелась сама собой, разбила их семейную фотографию. Как неизвестно по какой причине оказалась на кухне, когда Серый вернулся из больницы. Как она изменялась. Как он ее разбил молотком.
        - Сечешь, Рус? - заплетающимся языком говорил он. - Я раздолбал ее на хрен, от нее вообще ничего не осталось. А утром смотрю - она на кровати сидит, улыбается, сука. На роже трещины, и, не поверишь, они прямо на глазах пропадали! Будто бы их жидким пластиком заливали! Сейчас как целехонькая, будто с конвейера, ни единой царапинки!
        - Где она? - срывающимся голосом спросил Руслан.
        - В детской, на кровати Лиды, - невнятно пробормотал Серый, и по его небритым щекам побежали слезы. - Вон, в той комнате. Иди, сам смотри, я не пойду.
        Руслан почти бегом влетел в детскую. Там было тоже все кувырком, будто смерч прошелся. Взгляд Руслана упал на кровать. Скомканная простыня, одеяло и подушки на полу. Никакой куклы на кровати не было.
        - Серый, ты не ошибся? - крикнул он, оглядывая комнату.
        В коридоре послышалось шарканье, и в детскую проковылял Серый. Тупо посмотрел на неряшливую постель. Его единственный глаз стал круглым, как монета.
        - Она… с утра была здесь. Рус, чтоб я сдох, я сам видел, как она сидела прямо на подушке!!! - завыл он, потрясая чумазыми кулаками.
        - Я верю, - тихо сказал Руслан и вытащил из внутреннего кармана конверт с фотографиями, тот, который он забрал из комнаты Вадима. Выбрав фото, где Инга сидит с куклой, он протянул его Серому.
        - Это она?
        Серый мельком взглянул на фото.
        - Н-наверное. Очень похожа.
        Он без сил свалился на кровать.
        - Надо позвонить, узнать насчет Аллы, - пробормотал он, проводя рукой по засаленным волосам. Достал телефон, долго набирал номер, сбиваясь и чертыхаясь, потом стал с напряжением слушать.
        - Неужели все дело в кукле?! - пораженно сказал Руслан. Он вспомнил квартиру Вадима и странное исчезновение куклы и теперь чувствовал, как все его сосуды смерзаются в крохотные сосульки ужаса.
        - Сережа, это я, - проскрипел Серый. - Что с Аллой? А?
        Через минуту он вдруг изо всей силы швырнул телефон в стену, тот разлетелся вдребезги.
        - Ей хуже, - мертвым голосом сказал Серый. - Она уже на искусственной вентиляции легких.
        Он поднял мутный взгляд на Руса:
        - Поможешь ей? Когда меня не станет? Хотя да, я забыл, ты у нас теперь в Америке живешь…
        - Нам нужно найти этого Никто. Найти и вытрясти из него, при чем тут кукла, - сказал Руслан. - Иначе все передохнем, как тараканы. Хватит валяться, вставай.
        - Хочешь посмотреть на нее, Рус? - вдруг жутко улыбнулся Серый. - На то, во что превратилась моя дочь? Моя Лида?
        Руслану пришлось призвать все свое самообладание, чтобы выдержать полубезумный взгляд Серого.
        - Хорошо, идем.
        В этот момент зазвонил его телефон. На определителе высветилось: «КЛЕПА».
        - Слушаю, - сказал он.
        - Рус, где Серый? - ворвался в ухо вопль друга.
        - Тут, рядом. Он не в себе, Клепа, - вполголоса сказал Рус, стараясь, чтобы его не услышал Серый.
        - Что с его телефоном?!
        - Он разбил его.
        Клепа издал какой-то хрюкающий звук и медленно, по слогам произнес:
        - Скажи ему, что собака привела моих ребят к его дому.
        - Какая собака? - не понял Руслан.
        - Собака с кинологом, из милиции, тормоз, - разозлился Клепа. - Передай ему, что если все подтвердится, пусть он лучше сам себе вены вскроет. Или я задушу его своими руками.
        - Я ничего не понимаю, - сказал Руслан.
        - А тебе и не надо понимать!!! - заорал на другом конце провода Клепа. - Вчера ночью кто-то распотрошил женщину! А ее ребенок пропал! А теперь мои люди у ворот Серого! Открывайте, или я вызову МЧС!
        В трубке раздались гудки.
        - Я знаю, о чем базар, - сказал неожиданно Серый. - Бедный пацан… Я закопал его в саду, прямо во дворе.
        - Ты убил его? - хрипло спросил Руслан, но Серый помотал головой:
        - Нет.
        - Лида? - догадался Руслан.
        Серый встал и направился на кухню. Только сейчас Руслан понял, что с улицы уже давно доносятся какие-то удары. Кто-то настойчиво колотил в ворота.
        - Она притащила его, как тряпку, в зубах. Представляешь? - сказал Серый. Он взял ружье и поплелся к выходу. - Как кость, - бормотал он. - Как добычу своему хозяину… Ставлю что хочешь, что и тетку она разделала. Не знаешь, почему так Клепа об убитой печется?
        Руслан не знал. Удары с улицы стали громче, послышались крики.

* * *
        Пока Серый с Русланом спускались к гаражу, озверевший Цахир продолжал в неистовстве колотить большим камнем в ворота. Гия, как всегда в дорогом изысканном костюме, стоял неподалеку, с задумчивым видом дымя сигарой. Позади него стояли Жало, Колун и Мох, готовые броситься на штурм по первой его команде.
        - Мальчик положил на сходку, - протянул Гия, стряхивая пепел. - Рыльце-то в пушку, значит.
        Колун, худой и высохший мужчина со старческим лицом, злобно смотрел на высившийся дом Серого.
        - Задушу падлу, - просипел он, обнажая гнилые зубы.
        - Я помогу, - успокоил его Мох, коренастый крепыш с узкими, как лезвия бритвы, губами. - Гия, а может, его вообще тут нет?
        - Он здесь, - уверенно сказал Гия.
        Взмокший от пота Цахир с бешенством отшвырнул камень и крикнул:
        - Давайте взорвем дверь!
        Внезапно через дорогу к дому метнулась крупная овчарка. Скалясь, она зарычала на Цахира, тот испуганно отпрянул.
        Вскоре к дому подошли двое - милиционер с «калашниковым» наперевес и мужчина в штатском, с цепким взглядом. Милиционер достал рацию и что-то торопливо говорил. После чего подошел к воротам и нажал на звонок.
        - Кто такие? - хмуро спросил мужчина в штатском, пока собака отчаянно лаяла, прыгая у ворот.
        К воротам подъехала служебная милицейская машина, и из нее вышел еще один милиционер.
        - Командир, все в порядке, - расплылся в улыбке Гия. Он бросил сигарету в пыль и растоптал ее свеженачищенным ботинком. - Так, друга решили навестить.
        - В семь утра? Документы, - потребовал мужчина, и глаза Гии опасно сощурились:
        - Мил-человек, тогда и ты будь любезен, представься. Вот твой приятель в форме, и то ладно, хотя я такую же на базаре купить могу, а вот ты, как мы, в гражданке.
        Мужчина с явной неохотой достал удостоверение.
        - «Уголовный розыск», - вслух прочитал Гия, и Жало демонстративно сплюнул. Колун нервно хихикнул и почесал под мышкой.
        - Покажем гражданину начальнику наши ксивы, а? - повернулся Гия к своей бригаде. Он был абсолютно спокоен и, казалось, совершенно не удивился появлению милиции.
        Цахир ощерил в улыбке поломанные зубы и задрал рукав рубашки, обнажая мускулистый бицепс, изобилующий тюремными татуировками:
        - Сойдет за паспорт, товарищ мент?
        Милиционер подошел ближе, автомат был направлен в сторону бандитов. Рука оперативника потянулась к внутреннему карману, и благостная улыбка сошла с лица Гии:
        - А ты руку-то убери, кум. А то ненароком пупок продырявишь.
        Обстановка накалилась до предела, и неизвестно, чем бы все закончилось, как из-за поворота на полной скорости вылетел запыленный джип. Автомобиль резко затормозил, взвизгнув покрышками и чуть не врезавшись в забор. Из машины буквально вывалился взъерошенный Клепа. Лицо свекольного цвета, резиновые сапоги до колен забрызганы грязью, мокрая от пота рубашка расстегнулась, и волосатое пузо тряслось, словно желе. Со стороны он смахивал на разъяренного грибника, которому вместо съедобных грибов постоянно попадались поганки с мухоморами. В руках он сжимал мобильный телефон и орал, брызгая слюной:
        - А тебе и не надо понимать!!! Вчера ночью кто-то распотрошил женщину! А ее ребенок пропал! А теперь мои люди у ворот Серого! Открывайте, или я вызову МЧС!
        Закончив вопить, он уставился на Гию. Его и без того воспаленные глаза налились кровью, как у быка, заметившего матадора.
        - Вы какого хера тут делаете? - процедил он. - Чего тебе тут надо, Гия?
        Гия вынужденно улыбнулся - он хорошо знал Клепу. Еще бы - в свое время тот самолично отправил его за решетку за наркотики.
        - Разговор один есть, Дмитрий…
        - Егорович, - подсказал с ехидством Клепа.
        - Точно. Должок за Серым.
        - Должок? - снова начал заводиться Клепа. - Знаю я ваши должки. А ну, ломайте дверь! - крикнул он милиционерам.
        Овчарка продолжала оглушительно лаять.
        - Как ломать? - глупо спросил молоденький милиционер.
        - Как-как… стреляй по замку, - решил Клепа.
        - Дмитрий Егорович, не нужно, - вполголоса сказал оперативник. - Будет рикошет, опасно. К тому же ворота крепкие, их даже «калаш» вряд ли возьмет. Да и потом, надо бы свидетелей, а эти, - он небрежно повел плечом в сторону сгрудившихся уголовников, - точно из другого разряда.
        Клепа тяжело дышал, как выброшенный на берег кит. Казалось, он с трудом соображал, что происходит вокруг, и подчиненные на всякий случай держались от него подальше.
        - Вызывай МЧС! - бросил он оперативнику и повернулся к Гии: - А вы убирайтесь.
        Толстые губы Гии снова растянулись в елейной улыбке:
        - Дмитрий Егорович, один момент. Ты человек опытный, знаешь наши законы. К Серому серьезные предъявы. Нам бы перетереть с ним одну тему, а потом берите его.
        - Что за предъявы? - пробурчал Клепа.
        Гия шумно вздохнул. Он слишком хорошо знал Клепу, чтобы врать людям, подобным ему. К тому же они все равно все засветились.
        - Стукачом он был, - твердо сказал Гия. - Вон, Колун все знает.
        Клепа поморщился:
        - Ох уж эти ваши зэковские разборки…
        Колун, о котором зашла речь, вдруг подошел к Гии сказал несколько заискивающе:
        - Гия, если помнишь, у меня кое-какой опыт в замках имеется. Да и инструментик всегда при мне.
        - Что раньше молчал? - накинулся на него Гия. Потом повернулся к Клепе и сказал: - Давай так, начальник. Мы вскрываем дверь, ты нам даешь Серого на десять минут.
        Клепа чуть не задохнулся от возмущения, услышав условия сделки, но Гия торопливо добавил:
        - Сам знаешь, время дорого. Может, твой клиент сейчас уже с другой стороны подкоп делает.
        - Пять, - отрезал Клепа. - Пять минут, Гия. Да заткните вы псину! - гаркнул он подчиненным, застегивая рубашку.
        Гия молча кивнул, и Колун вразвалочку направился к воротам. Милиционеры с открытыми ртами следили, как он бережно извлекал из кармана набор отмычек.

* * *
        Никто быстро продирался сквозь заросли. Голова немного болела, но он не придавал этому пустяку значения. Череп цел, и то хорошо. Когда этот толстяк ударил его, он был без сознания всего пару минут. Наверное, это даже хорошо, что он его ударил. Мог бы и убить.
        Никто был немного раздосадован тем обстоятельством, что ему так и не поверили. Хотя вот этот вежливый парень, с манерами иностранца, как-то уж слишком внимательно смотрел на него. Одноглазый уже труп, Никто даже чувствовал исходящие от него тошнотворные миазмы смерти. Жаль, он не увидит его лицо, когда тот будет подыхать.
        Никто вышел из леса и вдохнул полной грудью. Он не ощущал никакой усталости, наоборот, был полон сил. Единственное, что его удручало, это роль простого наблюдателя. А Никто хотел принять активное участие в игре. Пусть даже правила диктует не он.

«Как дела, Никто?» - неожиданно раздался в его голове знакомый голосок, и старик остановился словно оглушенный.

«Все идет как надо, Третий на грани, только ты должен сделать одно дело», - продолжал голос, убаюкивая, и Никто слушал с полуоткрытым ртом, как идиот.
        Теперь он понял, для чего он был нужен Ей, и его это немного покоробило. Но и ослушаться он не смел. Вместе с тем ему в голову пришла одна шальная мысль. Конечно, он сделает, что Она хочет, и при этом внесет свою маленькую лепту… Так, скажем, для приправы к основному блюду.
        Он принял решение. Горячий Ключ он знал как свои пять пальцев и помнил, где расположена дача Клепы. В ближайшей луже он смыл с себя кровь, и быстро зашагал по дороге. Вскоре его подобрала попутка, потом он сел в автобус и через час был возле ворот дачи. Рядом стояла машина Серого, и Никто не без удовлетворения увидел, что Третий (так он окрестил Серого) даже не удосужился вынуть ключи из замка зажигания. Впрочем, машина теперь ему не понадобится, трупам не нужны автомобили. В том, что Третий уже умер или умирает, Никто не сомневался. Он уже хотел залезть в салон, как вдруг увидел приближающуюся машину. Он юркнул в кусты, внимательно следя за ней. Автомобиль остановился, из него вышла миловидная женщина, с ней крошечная девочка. Лицо женщины было озабоченно. Они открыли ворота и зашли на участок. Никто улыбнулся. Какая непростительная халатность. Он неслышно вышел из-за кустов и направился к воротам.

* * *
        - К тебе пожаловали гости, - сказал Руслан, озабоченно глядя на ворота.
        - Это по мою душу, - проговорил Серый. - Кореша с зоны, мать их за ногу. Давай-ка, Рус, уноси отсюда ноги, сейчас тут горячо будет.
        - Я хочу увидеть твою дочь, - твердо сказал Руслан.
        - Серый! - раздался дикий крик Клепы. - Открой по-хорошему!
        - Пошел ты, Клепа, - сплюнул Серый.
        Они подошли к гаражу, и Серый достал ключи. Выбрав нужный, он вдруг замер и прислушался. В дверь кто-то скребся.
        - Она выбралась из подвала, - шепотом сказал Серый. Оглянулся на Руслана, лицо его обмякло, словно сырое тесто. - Беги отсюда, Рус. У меня на первом этаже в коридоре лаз, выйдешь с другой стороны забора. Тебе они ничего не сделают. Если останешься - попадешь под замес, сто пудов.
        - Я не уйду, - ответил Руслан решительно, хотя внутри у него все ходило ходуном.
        Пожав плечами, Серый пошел к дому и вскоре вернулся с канистрой.
        - Хочешь - оставайся. Только не мешай мне. Или мне придется пристрелить тебя, - безо всяких эмоций сказал он, опустошая канистру. Он облил гараж, веранду, а остатки вылил на траву. В нос тут же ударил резкий запах бензина. Руслан расширенными глазами смотрел на Серого. Все это время за дверью гаража не переставали скрестись.
        - Мой тебе совет, Рус, - словно между делом промолвил Серый. - Никогда не дари своей дочке - у тебя ведь тоже дочь? - никаких кукол. А те, которые есть, выкинь. Или сожги. Хотя если эта тварь воскресла после того, как я ее молотком расхерачил…
        В дверь стукнули, и Серый вздрогнул. Удар был сильный, явно не ребенка. Он приблизился к гаражу. Существо, притаившееся внутри, словно знало об этом и издало утробное ворчание. Потом последовал второй удар.
        - Сейчас я тебя выпущу. Потерпи, - мягко сказал Серый.
        В ответ раздался звериный рев, настолько мощный, что у Руслана на голове зашевелились волосы.
        Серый бросил пустую канистру в сторону и поднял ружье. Бамм! Еще один удар. Руслан не верил своим глазам - железная дверь гаража лязгнула и слегка выгнулась наружу, словно была сделана из пластилина.
        - Видишь, какая сильная у меня дочка, - измученно выдавил Серый, заряжая ружье. Единственный глаз неотрывно смотрел на выпуклую часть двери. - Она набирает силу с каждой минутой, сейчас я бы даже не справился с ней.
        В этот момент неожиданно открылись входные ворота. Первой влетела овчарка, она опрометью метнулась к свежевскопанной клумбе и принялась разрывать землю. Затем вошел Клепа, сжимая в руке пистолет, по обе стороны милиционеры. Через мгновение внутри оказалась другая группа людей, лица их были злобные, мрачные, с сощуренными глазами.
        Гия потянул носом:
        - Ты что, Серый, керосин стал нюхать?
        - Попался, сс-сука, - зашипел Колун, его крючковатые пальцы зашевелились, как паучьи лапы, словно уже пытались дотянуться до шеи Серого. - Давненько не виделись!
        - Стоп! - рявкнул Клепа. Его опухшие от бессонной ночи глаза заметили Руслана. - Ты какого хрена тут ошиваешься? Мало неприятностей? Уйди по-хорошему, Рус!
        Но Руслан только ближе придвинулся к Серому. Клепа посмотрел на служебную собаку, которая увлеченно раскапывала яму.
        - Ритка Фролова… Твоих рук дело? - с присвистом спросил он. - Положи ружье! Где пацан? Только не говори, что в земле!
        - В земле, Клепа, в земле, - спокойно проговорил Серый. - Только закапывал я уже жмурика. И убил его не я.
        - Врешь!
        - Егорыч, ты обещал нам дать время, - напомнил Гия Клепе.
        Колун в нетерпении топтался рядом, испепеляя ненавистным взглядом Серого.
        Клепа хотел одернуть вора, как в ворота гаража снова ударили, на этот раз с такой силой, что внутри что-то упало, раздался скрежет, и железная дверь выгнулась еще больше.
        - Кто там у тебя? - спросил Клепа, настороженно уставившись на гараж.
        - Лида, - улыбаясь, ответил Серый.
        Снова удар, и за ним - душераздирающий животный вопль. Руслан обратил внимание, что одна из петель, на которых висел замок, от сильных толчков начала заворачиваться прямо по шву сварки, как фольга. Какой же силой нужно обладать, чтобы наносить такие удары?!
        - Ты псих, Серый, - не слишком уверенно сказал Клепа.
        Притихшая к тому времени собака вдруг разразилась торжествующим лаем. Все как по команде повернули головы в ее сторону. Из неглубокой ямы высовывалась крошечная детская ручка, неестественно белая даже при дневном свете. Испачканные землей пальчики сжаты в кулачок.
        Клепа на негнущихся ногах подошел к могиле сына.
        - Мишка, - прошептал он. Глаза заблестели от слез, он закусил губу. Отвел взгляд, стараясь унять рвотный позыв - все тело младенца было изжевано, как мочалка.
        В дверь снова ударили, надорванная петля завернулась еще больше. Руслан подумал, что следующий удар будет последним.
        - Кого ты там держишь, Серый? Уж не быка ли? - с усмешкой спросил Гия, хотя лицо его побледнело. Он отошел на несколько шагов назад, рука потянулась к внутреннему карману.
        - Мне по х…, кого он там держит! - внезапно завизжал Колун. В его руке блеснула заточка. - Ползи сюда, фраер недотраханный, и спой всем, как ты Симу сдал мусорам!
        - Руки за голову, - ровно сказал оперативник, молниеносно направив пистолет на Колуна. И кивнул Серому: - А ты - ружье на землю.
        Милиционер снял с предохранителя автомат, повернув его дуло в сторону Серого.
        - Мы так не договаривались, граждане начальнички, - сквозь зубы проговорил Гия. - Вы дали слово, что у нас будет пять минут на базар с этим ссученным.
        - Пошел ты на х… Гия, - ласково сказал Серый, доставая из кармана зажигалку. Щелкнул колесиком, выплескивая крохотное пламя.
        - Серый, нет! - воскликнул Руслан.
        Колун, издав гортанный вопль, взмахнул рукой, и в следующее мгновение заточка вонзилась в живот Серого. Зажигалка, погаснув, упала на траву. Не проронив и слова, Серый покачнулся и нажал на спусковой крючок. Выстрелы прогремели оглушительным дуплетом, как раскаты грома. Заряд картечи угодил Колуну в горло, отбросив его на пару метров с почти оторванной головой.
        - Всем стоять! - страшно заорал Клепа, беря на прицел Серого. - Всех убью, суки!!!
        За дверью гаража послышался хриплый смех, перерастающий в заунывный вой. По воротам снова ударили, и петля вылетела из обшивки вместе с замком, со стуком покатившись по дорожке.
        Все замерли. Лишь Серый с отсутствующим видом перезаряжал ружье. Он словно не замечал торчащего куска железа из живота, его брюки быстро пропитывались кровью.
        Дверь со скрипом приоткрылась, и в образовавшееся отверстие просунулась костлявая лапа, сплошь покрытая волосами. Она нервно шарила по двери, ощупывая поверхность. Серый застонал и выстрелил. Картечь оставила на мятом железе россыпь крупных вмятин, задев лапу, которая тут же убралась обратно. Неожиданно все услышали детский, срывающийся на плач голос:
        - Папочка, не надо! Я люблю тебя, папочка! Мне больно!!
        Лицо Серого перекосилось, он бросил ружье и кинулся к гаражу. Дорогу ему преградил Руслан.
        - Нет! Она убьет тебя!
        - Она моя дочь! - проревел Серый.
        - Она уже не человек!
        Прогремел выстрел, и Серый упал на колени, недоуменно обернувшись. В худой спине, под лопаткой, зияло пулевое отверстие. Сама пуля прошла навылет через грудь и, чиркнув по воротам гаража, срикошетила в газон.
        - Не стреляйте! - закричал Руслан, закрывая своим телом Серого.
        Цахир, мерзко улыбаясь, развел руками, в одной из которых был «ТТ»:
        - Зуб за зуб, фраер.
        В этот же момент загрохотал пистолет Клепы, и улыбка бандита погасла. Пуля вошла ему в щеку, вторая прошила грудь, вор выронил пистолет и повалился на спину. В следующую секунду ворота гаража распахнулись, выпуская наружу нечто блекло-серое, с коленчатыми суставами и множеством лап. Существо, отчаянно заверещав, вцепилось лапами в горло Серого, отбросив Руслана в сторону, как котенка. Тот покатился по траве, чувствуя обжигающую боль в боку.
        В руках бандитов как по мановению волшебной палочки появились пистолеты. Милиционер от неожиданности нажал на спусковой крючок, послышалась автоматная очередь. Кто-то закричал, кто-то выматерился. Овчарка, не дожидаясь команды, бросилась к катающемуся клубку из Серого и членистоногой твари, но тут же отлетела назад, жалобно воя, - нос собаки был распорот когтистой лапой. Гия несколько раз выстрелил в эту массу, после чего зачем-то направил ствол на милиционера с автоматом.
        Мох откуда-то вытащил «Ф-1» и, выругавшись, выдернул чеку. Жало, присев, выстрелил в Клепу, попав ему в руку. Оперативник, почти не целясь, произвел два выстрела. Первая пуля смертоносной осой вошла Жалу в переносицу. Второй выстрел ранил Гию в бедро, и тот присел, зарычав от боли.
        - Суки, щас взорву всех!! - взвыл Мох, потрясая гранатой.
        Его никто не слышал.
        Гию атаковала собака, вцепившись в раненую ногу, и теперь он неуклюже подпрыгивал, выкрикивая ругательства. Его тщательно отутюженные брюки быстро превратились в кровавые лохмотья. Двумя выстрелами он разворотил овчарке голову.
        Клепа трясущимися руками менял обойму, морщась от боли. Увидев, что милиционер целится в Моха, он хотел вмешаться, но было поздно - очередь «калаша» срезала бандита, как острый нож сорняк, и тот кулем свалился прямо в разрытую яму, из которой виднелось испачканное землей детское личико.
        Раздался взрыв. Мох умер мгновенно, даже не осознав, что произошло. Гие осколком рассекло живот, высвобождая мокрый клубок внутренностей. Погибли второй милиционер и оперативник - один из осколков вошел ему в глаз. Милиционеру, стрелявшему в Моха, оторвало ступню, и он с воплями катался по траве. Все стекла в доме Серого вылетели в один момент, накрыв враждующих дождем из сверкающих осколков. От взрыва загорелась облитая бензином трава, и через несколько минут пламя добралось до дома. Извивающийся на земле милиционер с оторванной ногой тоже горел, теперь он выл не переставая, тщетно пытаясь сбить с себя огонь.
        Руслан медленно поднялся на ноги и подошел к Серому. С заточкой в животе и развороченной грудью, он был еще жив, и это было самое ужасное. Рядом с ним лежала обнаженная девочка, изрешеченная пулями. Редкие волоски, покрывающее ее худенькое тельце, исчезали прямо на глазах, непомерно длинные конечности выравнивались, постепенно принимая очертания человеческих рук и ног. Она была мертва.
        - Ли…да, - прохрипел Серый, пытаясь повернуться на живот. Он потянулся к дочери.
        - Я вызову «Скорую», - с трудом ворочая языком, проговорил Руслан. Глаза резало от дыма, в горле саднило, будто туда насыпали битого стекла. Вдруг он увидел нечто такое, от чего на мгновение лишился дара речи - из ноздрей, ушей, рта и глаз умершей девочки курился слабый желтоватый дымок, как от «благовонных» палочек. Струйки дыма скапливались над застывшим лицом Лиды, образовав что-то вроде небольшого облачка. Оно быстро темнело, из грязно-желтого превратившись в серое, пока не стало угольно-черным. Потом облачко исчезло.
        - Лида, - отчетливо повторил Серый, и его округлившийся глаз уставился на холодеющий труп дочери. Он всхлипнул, перекатившись на бок.
        - А-а-а-а-а, - изумленно выдавил он из себя и куда-то показывал пальцем.
        Руслан проследил и обомлел - на входных воротах сидела кукла. Маленькая, неряшливая кукла, она сидела, как нашкодивший ребенок, свесив ноги по обе стороны забора. Ветер трепал ее светлые кудри, и она озорно улыбалась, широко открыв рот.
        Руслан посмотрел вниз. Серый лежал без движения, глаз медленно затягивала пленка. Рот приоткрыт, словно мужчина о чем-то хотел спросить, но внезапно передумал.
        - Рус! - послышалось где-то сзади.
        Сквозь пламя к Руслану брел Клепа.
        - Нужно уходить отсюда! - прокричал Руслан. Его взгляд упал на милиционера. Он уже превратился в пылающий факел и больше не кричал. В раскаленном воздухе плыл сладкий запах горелого мяса. Кроме них, в живых оставался лишь Гия. Он стоял в своем безупречном строгом костюме и со свисающими петлями кишок.
        - Помоги, - пробулькал он, пытаясь самостоятельно удержать внутренности в руках.
        Клепа выстрелил, и Гия упал замертво.
        Они доплелись до машины. Прежде чем забраться внутрь, Руслан еще раз посмотрел на забор. И ничуть не удивился, когда увидел, что куклы на нем уже не было.

* * *
        Женя не находила себе места. Руслан не выходил на связь уже вторые сутки, и она не знала, что и думать. В гостинице ей вежливо сообщили, что он «убыл в неизвестном направлении». Хотя он что-то говорил про форс-мажор на работе…
        Ее тревожила Кристи. Девочка стала плохо спать, ей часто снились кошмары, и почти каждую ночь она с плачем прибегала к ней в постель. На все вопросы Кристи упорно отмалчивалась, и Женя, глядя на темные круги под глазами и бледное лицо дочери, понимала, что это каким-то образом связано с мужем.
        Утром она машинально выпила кофе, предприняла еще одну бесплодную попытку дозвониться до Руслана, после чего предложила Кристи прогуляться.
        На улице светило солнце, погода была прекрасной, но на душе женщины словно камень лежал. Рассеянно слушая дочь, она что-то отвечала ей, чаще всего невпопад, пока на их пути не встретился небольшой магазинчик антиквариата. От нечего делать Женя решила туда заглянуть, Кристи неохотно зашла следом.
        Чего там только не было! Старинные картины, иконы, древние монеты, фигурки животных из хрусталя, потемневшие от времени подсвечники, ожерелья, серебряные браслеты и украшения… Женя задумчиво остановилась у одной из полок. Среди резных фигурок из слоновой кости ее внимание привлекла изящная кукла ручной работы, выполненная в восточном стиле. Настоящее произведение искусства - каждая черточка, складочка была так тщательно проработана, что Женя на какое-то время даже забыла о своих переживаниях. Дело в том, что она давно испытывала слабость к восточным изделиям, ее всегда поражали совершенство линий и изысканность ручной работы. Она осторожно взяла куклу в руки, любуясь ее красотой. На полке, где она стояла, была приклеена квадратная табличка: «IX век, Япония. Мастер неизвестен».
        - Сколько стоит эта кукла? - обратилась Женя к продавцу. Тот, подумав, назвал вполне приемлемую цену. Женя, не раздумывая, полезла в сумку за кредитной карточкой, как вдруг почувствовала, как Кристи теребит ее за джинсы:
        - Мамочка, не надо. Идем домой.
        Женя присела на корточки перед дочерью, поразившись внезапной перемене, - Кристи буквально трясло, глаза блестели от слез.
        - Что случилось, Кристи?! Почему ты испугалась?
        - Плохая кукла. Очень плохая, - прошептала Кристи, с опаской взглянув на куклу.
        - Тебе не понравилась? - разочарованно спросила Женя. - Посмотри, какой красивый у нее зонтик. А прическа, смотри, как блестят заколки!
        Кристи с ужасом смотрела на мать.
        - Нет зонтика. И заколок тоже нет, - всхлипнула девочка. - Она стлашная. Разве ты не видишь?
        Женя хотела снова взять куклу в руки, но Кристи внезапно разрыдалась. Женщина испуганно подхватила дочь.
        - Хорошо, я не буду ее покупать, - успокаивающе сказала она ей на ушко.
        - Плавда? - Кристи подняла на мать широко раскрытые глазенки.
        - Правда.
        Она опустила Кристи на пол, и они пошли дальше. Ей не хотелось портить настроение дочери, хотя ее неудержимо тянуло снова подержать эту необыкновенную куклу. Может, она как-нибудь зайдет сюда без Кристи.
        Больше ничего интересного в магазине не было. Какие-то покрытые пылью африканские маски и свисающие с потолка ловцы снов. И вообще, Жене почему-то захотелось оказаться на улице, подальше от этого полутемного магазина, снова увидеть солнце… Она развернулась и зашагала к выходу. Кристи бежала рядом. Когда Женя поравнялась с полкой, на которой стояла заинтересовавшая ее кукла, она неосознанно повернула туда голову. И застыла, будто громом пораженная. Куклы там не было, точнее, той, которую она держала в руках. Вместо утонченной восточной фигурки со стилизованным зонтиком на полке небрежно развалилась какая-то пластмассовая неряха в грязном платье с растрепанными волосами. Ноги раздвинуты до неприличия, руки разведены в стороны, будто кукла приготовилась заключить кого-то в свои игрушечные объятия, лицо выпачкано не то сажей, не то гарью. На лице тупая улыбка, которая вызывала лишь неприязнь. От нее слегка тянуло дымом и… бензином, что ли?
        - Мама, идем домой! - нетерпеливо задергала ее за рукав Кристи. Она намеренно не глядела в сторону куклы, устремив взгляд на носочки своих туфелек.

«Нет зонтика. И заколок тоже нет», - вспомнила Женя слова дочери. Точно, ни заколок, ни зонтика. Зато на руке игрушки болтался какой-то тусклый колокольчик.
        Женя перевела взор на надпись и поежилась. Таблички с надписью:«IX век, Япония. Мастер неизвестен» не было и в помине. Она что, сходит с ума?
        Она открыла рот, чтобы задать продавцу вопрос, куда подевалась японская кукла, но что-то сдержало ее. Она точно знала, что тот все время оставался за прилавком, а, кроме них с Кристи, в магазине никого не было. Значит, у нее галлюцинации. Она еще раз внимательно посмотрела на игрушку и вздрогнула - ей показалось, что она подмигнула ей, улыбка немного поблекла, теперь на пластмассовой физиономии появилось что-то вроде глухой досады.
        - Мама, домой, - вовсю хныкала Кристи.
        Женя взяла дочь за руку, и они торопливо вышли из магазина.
        Несколько минут они молчали, потом Женя осторожно спросила:
        - Кристи, когда мы первый раз видели куклу, у нее лицо было испачкано? И грязное платье?
        Кристи кивнула. Она немного успокоилась, но при упоминании о кукле ее личико снова стало напряженным.
        - А на руке ты видела колокольчик? - продолжала допытываться Женя.
        - Да. Плохая кукла.
        - Почему?!
        Кристи вздохнула.
        - Она не хочет, чтобы ты ее видела по-настоящему. Зонтика не было. Она все влемя стлашная. Она хотела, чтобы ты ее купила. Очень хотела. И в ней внутли вивет очень стлашный.
        - Кто? Кто живет? - спросила Женя, стараясь держать себя в руках. Ей было не по себе.
        - Плохой. Стлашный и плохой. Он хочет папу наказать.
        - Наказать? Папу? - Женя не верила своим ушам. Откуда у пятилетнего ребенка такая фантазия?

«А может, не фантазия», - одернула она себя. Она вспомнила, как на пляже к ее дочери подкатывался мяч.
        - Что ты знаешь о папе?
        - Он не на лаботе, - после некоторой паузы ответила Кристи. - Он, - она нахмурилась, словно напрягая память, - в маленьком голодке с длугом. Им сейчас стлашно. Папе стлашно, что их длуг умел.
        - Умер? Кто умер? - У Женя внезапно сел голос.
        - Не знаю, - призналась Кристи. Она помолчала немного и сказала: - Надо ехать.
        - Куда, Кристи?
        - Папе. Ему плохо.
        Женя трясущимися руками полезла в сумочку за сигаретами. Курить она начала сразу после звонка Руслана, когда он сообщил ей, что задерживается.
        Надо ехать. Папе плохо. Вот так.
        Она стала искать телефон, чтобы еще раз позвонить мужу, но вся сумка была уже по три раза перерыта, а трубка все никак не находилась, и женщина вполголоса выругалась.
        - Телефон дома, - каким-то безразличным голосом сказала Кристи. - Ты класила губы и забыла его на зелкале.
        Женя нервно выпустила дым. Точно, когда она последний раз набирала Руслана, то находилась в ванной комнате.
        - Ты видела, как я его забыла?
        - Нет, - удивленно ответила девочка. - Плосто я знаю. Мовем не успеть. Надо ехать, мамотька, - сказала Кристи серьезно.
        Женя крепко обняла дочь.
        - Ты поможешь найти дорогу? - тихо спросила она.
        Кристи кивнула.
        - Тогда мы поедем. Поедем к папе, - сказала решительно женщина. - Я покажу тебе карту, а ты покажешь, как нам найти папу, ладно?
        Кристи с готовностью кивнула, они зашагали домой.
        В маленьком антикварном магазинчике тоже было тихо. На полке, возле которой несколько минут назад остановилась женщина с ребенком, за исключением нескольких фигурок из слоновой кости, было пусто. Ни куклы, ни табличек, полка была покрыта толстым слоем пыли. Продавец дремал, склонившись над какой-то книжкой. В его магазине вообще никогда не продавались куклы. Да он уже и не помнил, о чем его спрашивала эта женщина.

* * *
        - Ты видел? Ты видел эту штуковину? - кашляя, спросил Клепа, умудряясь при этом на сумасшедшей скорости вести машину.
        - Кого? - спросил Руслан, гадая, кого имел в виду Клепа - дочь Серого или куклу.
        - Эту мерзость, что выскочила из гаража! - воскликнул Клепа. - Я думал, что обосрусь от страха! Что это было?
        - Лида, - выговорил Руслан. Он с трудом унял дрожь в руках. - Дочка Серого.
        - Не знал, что малолетние девочки похожи на упырей, - с отвращением сказал Клепа. Он вытер лысину, оставив на ней грязный след. - Да и на маскарад не похоже… Видел, как она в дверь долбилась?
        - Куда мы едем?
        - Я отвезу тебя в аэропорт. У тебя есть обратный билет?
        - Никакого аэропорта, - отрезал Руслан. - Нужно найти этого гребаного Никто.
        - Рус, дела хуже некуда. Ты видел, сколько там трупов? Через час вся пресса края будет здесь. Это все, конец. Меня однозначно выпрут с работы, понимаешь?
        - Выпрут с работы? - медленно повторил Руслан. - Это самое для тебя страшное, да, Клепа? Как насчет того, чтобы сдохнуть?
        - Ты о чем?
        - Я в том смысле, что ты ни хрена не понял. Мы с тобой следующие, - сказал Руслан. - Ты прекрасно видишь, что происходит, но усиленно делаешь вид, что это не имеет к тебе отношения. Сначала Вадим, потом Серый. Не слишком ли много совпадений?
        - Пока я видел только одно, чему не могу дать объяснение, - раздраженно сказал Клепа. - Эта дрянь из гаража, которая потом превратилась в девчонку.
        - Здесь как-то замешана кукла. В ней какая-то сила, - продолжал Руслан. - Этот старик, скорее всего, как-то отравил ее. И теперь все те, к кому она попадает домой, погибают.
        - Что за бред, Рус! - скривил губы Клепа.
        - Выглядит как бред. Но Серый мне все рассказал, пока мы были вместе.
        И Руслан поведал ошарашенному Клепе историю, услышанную от Серого.
        - Ладно, - произнес Клепа, когда Руслан закончил. - Допустим, что-то в этой истории есть. Вопрос тебе: а если бы у нас не было детей? Каким образом тогда кукла появилась бы у тебя или, скажем, у меня?
        - Не знаю, - честно сказал Руслан. - Возможно, на эту странную закономерность и было рассчитано, поскольку у нас у всех дети - девочки…
        - Не верю, - упрямо сказал Клепа. Он резко крутанул руль, объезжая разбитый участок дороги, и сморщился от боли в простреленной руке.
        - Тебя надо перевязать, - заметил Руслан.
        - Потом.
        Они помолчали, потом Клепа с ненавистью сказал:
        - Никогда не прощу этого Серому.
        - Он не убивал ребенка. И ту женщину тоже.
        - Тогда как ребенок оказался в его огороде?! - взвился Клепа, стукнув кулаком по рулю.
        - Его принесла дочь Серого, - тихо сказал Рус. - Она же и убила женщину. А Серый просто закопал его, он побоялся рассказать об этом тебе. Он боялся за дочь.
        - Шестилетняя девочка загрызла женщину? - не поверил Клепа. - Рус, ты хоть сам-то в это веришь?
        - Эта шестилетняя девочка выбила железные ворота. Придется поверить, Клепа. Нам придется в это поверить.
        Клепа стиснул зубы, мысленно отдавая себе приказ держать себя в руках.
        - Клепа, это не мое дело, но эта женщина, вы… - Руслан испытующе глянул на Клепу, и тот кивнул с каменным лицом.
        - Пацан был моим сыном.
        - Можешь не продолжать, - прервал его Руслан, видя, что Клепа того и гляди расплачется.
        Несколько минут они ехали в молчании.
        - Ты знаешь, Рус, - как-то нехотя промолвил Клепа. - Может, ты мне и не поверишь, но я вот что тебе скажу. Не хотел я этой бойни. Понимаешь? И этого грузина я валить не хотел… Ты не думай, я, конечно, нервный слегка, но сейчас будто кто-то управлял мною. Рука словно сама пушку достала и давай шмалять. Просто психоз какой-то. А сейчас я думаю, этим зэкам какой резон был при нас стволы доставать? Ну захотели бы они грохнуть Серого за свои делишки, так это для них как два пальца обоссать. Зачем им эта показуха? Это не просто шестерки сраные, Гия - авторитетный вор. И Серого бы на зоне в первый же день в сортире вальнули, да так, что комар носа не подточил бы.
        - Может, ты прав, - проговорил Руслан.
        - Ладно, это все лирика. Отвезу тебя на дачу, поешь, отоспишься. Я Ленку пришлю, она все устроит. А я на работу заскочу кое-что утрясти - и к тебе, - сказал Клепа. Руслан промолчал. Думать не хотелось, спорить тоже. Только сейчас он почувствовал, что смертельно устал и безумно хочет спать.
        Вскоре они были на даче.
        - Интересно, а куда тачка Серого подевалась? - подозрительно спросил Клепа. Он вышел из машины и увидел поодаль машину супруги. - О, Ленка уже здесь.
        Он подошел к воротам и нахмурился - они были раскрыты нараспашку. Чуя неладное, Клепа, спотыкаясь, поковылял внутрь. Через секунду Руслан услышал его агонизирующий вопль и поспешил к другу. Клепа стоял на коленях, склонившись над лежащим телом жены. Ее платье задралось, обнажая разбросанные ноги, все еще стройные и соблазнительные, и Клепа торопливо поправил складки платья. Руслан присел рядом и взял руку женщины, нащупывая пульс.
        - Она жива, Клепа, - сказал он. - Не ори.
        - Ее нужно отнести в дом, - запричитал Клепа.
        Руслан осторожно осмотрел Лену и обнаружил на затылке большую шишку с запекшейся кровью.
        - Ее оглушили, только и всего, - произнес он. - Но в «Скорую» я бы позвонил.
        Лена застонала и приоткрыла глаза. Клепа облегченно вздохнул и стиснул узкую ладонь жены в своей чумазой лапе:
        - Леночка, кто?! Скажи, кто это сделал?!
        - Не знаю… я никогда его раньше не видела… Дима, где Снежана?
        - Снежана? - переспросил Клепа и посмотрел на Руслана, будто ответ на этот вопрос должен был знать только он.
        - Где она?! - слабо вскрикнула Лена, пытаясь подняться.
        - Рус, побудь с ней, - попросил Клепа, выпрямляясь.
        Он обошел весь дом, проверил все комнаты, но девочки нигде не было.
        - Как он выглядел, Лена? - спросил Руслан, помогая женщине принять сидячее положение.
        - Седой. Пожилой. Очень сильный, - облизывая пересохшие губы, сказала женщина. - Вошел сразу за нами. Я думала, это знакомый Димы. А потом он меня ударил, и все темно стало…
        Руслан заскрипел зубами.
        - Нет ее нигде, - срывающимся голосом известил их Клепа. - Наверное, этот пень с собой утащил. Хорошо же, раз так! - Клепа со злостью погрозил внушительным кулаком. - Я сам выну из тебя кишки, вонючий ублюдок!
        Устав ругаться, он позвонил сыновьям и приказал им срочно приехать. Затем вызвал врача, после чего они с Русланом помогли подняться Лене в дом. Затем он связался с начальником районного ГИБДД и сообщил данные машины Серого. Вскоре приехали Саша с Игорем, Клепа к тому времени наскоро перевязал себе руку.
        - Парни, плохие новости. Лену кто-то избил, и Снежанка пропала, - без всяких прелюдий начал Клепа. - Сейчас придет врач, потом отвезете ее домой. Дверь никому не открывать. Из дому - ни шагу, пока я не приеду или не позвоню. Если что - ружье в кладовке, патроны на полке, в синей банке.
        Братья с изумлением смотрели на отца.
        - Я не шучу, - продолжал Клепа. - Времени на треп нет, так что полагаюсь на вас.
        Он стоял, перемазанный кровью и гарью, с осунувшимся, вмиг похудевшим лицом, в грязной одежде, и с надеждой смотрел на сыновей. Но если лицо Игоря было бесстрастным, то глаза Саши вспыхнули нехорошим блеском:
        - Это связано с тем седым типом?
        Клепа, помявшись, кивнул.
        - Ты говорил, что все под контролем, - напомнил отцу Саша. - А теперь какой-то старый хер хозяйничает тут как у себя дома!
        - Александр, - оборвал его Клепа. - Поверь, все будет в порядке.
        Саша ничего не ответил и пошел в дом.
        - Ты останешься? - спросил Клепа у Руслана, но тот отрицательно покачал головой.
        - Тогда поехали, - со вздохом сказал Клепа. - Заедем на работу, потом рванем искать Снежану. И этого психа. Только ума не приложу, где они могут быть.
        Он замолчал, видя, что Руслан его не слушает, а смотрит куда-то на забор. Нахмурился.
        - Вроде этого у тебя раньше не было, а? - спросил Руслан.
        Они подошли ближе. Клепа провел рукой по словам, нацарапанным на заборе. Надпись была свежей, он чувствовал подушечками пальцев стружку краски, которая опадала под его движениями:

«Сегодня в Долине Теней».

* * *
        Никто быстро разобрался, как пользоваться магнитолой, установленной в «Пежо» Третьего. В конце концов, он тоже не лаптем щи хлебает. Однако музыка, доносящаяся из динамиков, его быстро утомляла. Какое-то однообразное «туц-туц-туц», изредка сменяющееся на «дынц-дынц-дынц». Он всегда любил старый добрый рок, «Дип Перпл»,
«Юрай Хип», но выбирать не приходилось, и в результате он нашел какую-то нейтральную волну.
        Несмотря на то что в последний раз он сидел за рулем лет эдак двадцать пять назад, Никто быстро освоил автомобиль. Он приспустил окно, ветер лохматил его белые волосы, бак был заполнен почти под завязку, играла ненавязчивая музыка, и настроение у него было просто прекрасным.
        Девочка сидела сзади, в ужасе глядя на него. Ее и без того большие глаза стали просто огромными, они словно заполонили все ее заплаканное личико. Перед собой Снежана наподобие щита держала куклу, ту самую, которую ей подарил Руслан. Она служила ей пусть хрупким, но все же неким мостиком в ее прежнюю жизнь, где рядом всегда мама, папа и братики. А теперь ее забрал этот ужасный дед, и она даже не знает, куда он ее везет. Глаза вновь наполнились слезами.
        - Не плачь, конфетка, - мягко сказал Никто, глянув в зеркало заднего вида. - Это будет самое увлекательное путешествие в твоей жизни. Но если ты будешь шалить, я откушу тебе пальчик.
        - Хочу к маме, - прошептала девочка.
        - Ты скоро увидишь ее, - уверенно сказал Никто, хитро подмигнул и сосредоточился на дороге.
        - Concordia victoriam gignit,[Согласие порождает победу (лат.).] - пробормотал он.
        Его беспокоили только две вещи. Первая - как бы ненароком не наткнуться на ментов, этот жирный Второй наверняка оповестил все посты. Хотя у него на этот случай был припасен небольшой сюрприз - на полу на коврике лежал узкий кинжал, он снял его со стены в комнате Второго. Куда больше его беспокоила вторая проблема - сможет ли он найти дорогу? Священный путь, путь к Святыне, Божеству. Откуда все и началось…
        Старческое, но все еще крепкое тело Никто внезапно дернулось, словно по нему пустили несколько сот вольт. Снежана в испуге закричала, когда машину резко бросило в сторону.
        - Все в порядке, конфетка. Положись на дедушку.
        В висках глухо стучало, сердце билось беспрерывно, как игла в швейной машинке. Всеми порами кожи он чувствовал незримую связь с Ней. Он знал, что Она совсем рядом… Интересно только, смогут ли Второй и Первый догадаться по его записке, о чем идет речь? Он очень на это надеялся.
        Машина летела вперед, проглатывая километр за километром, удаляясь все дальше и дальше от цивилизации.

* * *
        - Тебе что-нибудь говорит эта надпись? - спросил Руслан. Они снова были в машине, которая неслась к отделению милиции. - Что за «Долина Теней» такая?
        - Понятия не имею, - поразмыслив, ответил Клепа. Он выматерился и зло добавил: - Рус, не забывай, что он шизик. И бог знает, что ему в башку пришло, когда он царапал на моем заборе эти слова. Может, он имел в виду загробный мир?
        - Нет, Клепа, он еще на этом свете свои дела не закончил, - не согласился с ним Руслан.
        - Если он уехал на машине Серого, мы его быстро поймаем, - сказал Клепа. - Один со Снежаной он не может далеко уйти.
        Он говорил с надеждой в голосе, но Руслан только покачал головой. Этот Никто с самого начала показался ему крепким орешком.
        Они подъехали к зданию отделения, и Клепа, как был в резиновых сапогах, так и помчался внутрь. Руслан остался в машине. Он был голоден и чертовски хотел спать, а еще больше хотел в душ, поскольку осознавал, что начинает выглядеть как бродяга.
        Его внимание привлек стройный юноша лет восемнадцати-двадцати, стоявший возле информационного стенда с ориентировками разыскиваемых преступников. Одет неброско, но в облике чувствовалась уверенность в себе. Когда Клепа побежал к ступенькам, парень проводил его пытливым взором, будто ждал его.
        Наконец Клепа вышел обратно, на плече громадная сумка.
        - Становится жарко, - тоскливо сказал он, залезая в салон.
        - Что нового?
        - Сюда едет опергруппа из края. О нашем подвиге у Серого уже знают в Москве. Так что вот такую кашу мы заварили. По мою душу будут проводить служебную проверку. Хорошо, хоть посольство твое не в курсе, чем ты тут занимаешься. Американский бизнесмен, понимаешь.
        - Плевать.
        Клепа вздохнул.
        - Один мой сотрудник, Игнатов, черт бы его подрал… получил распечатки звонков на телефон Ритки. Ну, та самая…
        - Я понял, - сказал Руслан, видя, что Клепа смущается.
        - Так вот, пара звонков были из моего кабинета. И если следаки из краевого управления увидят эти распечатки, моей семейной жизни придет хана. Ленка не простит мне этого. В Горячем Ключе ничего не утаишь.
        Руслан деликатно промолчал. Он считал, что Клепа сам виноват, раз допустил такую неосмотрительность.
        Они стали выезжать со двора, как вдруг дорогу джипу перегородил тот самый юноша, которого заметил Руслан.
        - Это еще что за п…дюк? - Клепа с силой нажал на клаксон. - А ну, пошел на хер!
        Парень достал из кармана сложенный вдвое конверт и поднял его вверх. Клепа высунулся в окно и закричал:
        - Че ты мне тут своей бумажкой машешь?! Че надо?
        Тот неторопливо подошел к Клепе и протянул ему конверт.
        - Прочтите, - только и сказал он.
        - Почему я должен читать всякую срань? - кипятился Клепа, тем не менее вырвал из рук парня конверт и разорвал его.
        Молодой человек не уходил, он всего лишь шагнул назад, изучая Клепу чуть насмешливыми глазами. Затем он перевел взгляд на Руслана, и черты лица его затвердели. Но Руслан этого не видел, он не отрывал глаз от письма.
        - «Приезжайте в 17.00 в кафе „Лотос“, в трех километрах от Туапсе, от центра. Это в ваших интересах», - прочитал вслух Клепа. Почерк был ровным и красивым, почти каллиграфическим.
        - Кто ты такой? - грозно спросил Клепа, убирая письмо.
        Парень пожал плечами:
        - Человек.
        - Залезай в машину, человек. Быстрее, - прикрикнул на него Клепа, видя, что юноша все еще раздумывает.
        - От кого это послание? - потребовал Клепа объяснений, когда тот оказался в машине.
        - От одного человека.
        - Что ты мне тут заладил, «человек», «человек»?! - закричал Клепа. Он вдавил педаль газа, и джип резко рвануло вперед. - Что за человек? Ты от этого психа, Никто? Где моя дочь?
        На лице парня отразилось удивление.
        - Я ничего об этом не знаю, - спокойно ответил он, и было видно, что он говорит правду. - Меня попросили передать вам письмо, я это сделал.
        - Час от часу не легче, - прорычал Клепа. - Слушай, ты вообще знаешь, с кем разговариваешь?
        - Знаю, - ничуть не смутился парень.
        - Я ведь сейчас могу тебя взять за яйца и запихнуть в камеру, и ты мне через десять минут явку с повинной…
        - Перестань, - одернул друга Руслан. - Думаю, тебе лучше поехать с нами, - негромко, но жестко сказал он юноше.
        Снова равнодушное пожатие плечами.
        - У тебя есть имя?
        - Юрий.
        - Что будем делать? - обратился Клепа к Руслану.
        Тот взглянул на часы:
        - Сколько у нас времени?
        - До Туапсе часа два ехать, - сказал Клепа. - Но кто тогда будет Снежану искать?
        - Ты сейчас все равно ничего не сделаешь, - произнес Руслан. - Только навредишь. Может, старика уже на трассе остановили.
        - Твои бы слова да в уши прокурору, - проворчал Клепа.
        - Поехали, - сказал Рус. - Едем в этот «Лотос». А почерк, кстати, женский, - прибавил он.
        Как только они выехали на основную трассу, мобильник Клепы словно взбесился и трезвонил не переставая. Сначала позвонил Игнатов и жалобно спросил, что ему делать с распечатками звонков. Клепа в недвусмысленной форме посоветовал подчиненному использовать вышеуказанные документы в качестве туалетной бумаги. Потом позвонил его заместитель, потом из прокуратуры… Наконец одуревший Клепа отключил телефон.
        - А если будет звонить Лена? - спросил Руслан.
        - Для своих у меня отдельная трубка, - ответил Клепа. - Рус, там в сумке жрачка. Возьми что-нибудь себе и мне дай бутерброд. Нет, не этот, с котлетой давай.
        Руслан протянул другу бутерброд, и Клепа жадно зачавкал.
        - Там не только жрачка, - заметил Руслан.
        - Ну да, - согласился Клепа с набитым ртом. Сумка была под завязку забита всевозможными боеприпасами, словно Клепа намеревался в одиночку брать Берлин. Два пистолета «ПМ» с шестью дополнительными обоймами, несколько гранат, охотничий нож, небольшой топорик, складная саперная лопатка, веревка, фонари с батарейками, и еще много чего.
        - Нам долго ехать, Юра, - сказал Руслан. - Может, все-таки поделишься, зачем и к кому мы направляемся? Вот у этого человека похитили дочь. И вместо того, чтобы ее искать, мы летим в какое-то кафе.
        - Вы все узнаете, - лениво отозвался юноша. Он без особого интереса глядел на проносящийся мимо пейзаж и со стороны казался самим Спокойствием. Клепа хмыкнул. Если бы не Рус, он давно схватил бы этого молокососа и вытряхнул из него нужную информацию. Но обстоятельства сейчас были не на его стороне.
        В Туапсе они приехали на полчаса раньше.
        - Где твое долбаное кафе? - спросил Клепа.
        - Поезжайте вперед. Оно с левой стороны, сразу после заправочной станции. Там есть разворот, - сказал Юра.
        Вскоре они были на месте.
        - Мне можно идти? - вежливо поинтересовался парень. - Спасибо, что подвезли.
        - Нет, ты останешься, - не терпящим возражения тоном проговорил Клепа.
        Юра засмеялся, и Руслан вздрогнул. Что-то ему в этом смехе показалось знакомым. Клепа тоже как-то странно поглядывал на этого мальчишку.
        - А если я попытаюсь уйти, вы пристрелите меня? - спросил он, сморщив нос.
        - Нет. Но я дам тебе по морде, - без обиняков заявил Клепа.
        Снова бесстрастное пожатие плечами. Складывалось впечатление, что слова вообще никоим образом не действовали на этого странного юношу.
        Оставшиеся полчаса прошли в невероятном напряжении. В кафе было мало посетителей, работал кондиционер, Руслан пил минералку, Клепа выдул две кружки холодного пива, но нервозность только усиливалась.

16.50.
        - Твой человек пунктуален? - спросил Руслан. Юра снова пожал плечами, и почему-то мужчине захотелось ударить его.

16.54.
        - Если это какая-нибудь шутка, то я не завидую тебе, мальчик, - свирепо сказал Клепа. Он заказал еще пива.

16.59.
        - Поехали, - вдруг сказал Клепа, отставляя в сторону наполовину опорожненную кружку. Он выругался. - Не придет сюда никто. Я сразу подумал, что это фуфло.
        Руслан взглянул на часы. 17.00.
        Он хотел сказать, что есть смысл подождать несколько минут, как краем глаза увидел, что в кафе кто-то вошел.
        Юра заскрипел стулом, отодвинувшись назад. Руслан смотрел во все глаза, в мыслях убеждая себя, что то, что они фиксируют, не что иное, как мираж. Клепа тоже застыл с открытым ртом. Они скорее бы поверили, если бы сам Всевышний в своей колеснице спустился с небес в это несчастное придорожное кафе.

* * *
        Ночью Жене приснился кошмар. Она словно оказалась в огромном магазине детских игрушек. Исполинские люстры освещали необъятных размеров зал, и она была здесь единственной живой душой. По обеим сторонам высились гигантские стеллажи, до самого верха заваленные куклами. Самыми всевозможными, от крошечных, размером с сигаретную пачку, до громадных, в половину человеческого роста, от дешевеньких пластмассовых до роскошных красавиц ручной работы (как та, из антикварного магазинчика), к которым даже пальцем было боязно прикоснуться; плюшевые, пластиковые, резиновые, фарфоровые, керамические и даже деревянные, тут было все, что только можно себе вообразить. И все они безмолвно смотрели на нее, буровя своими искусственными глазами.
        Женя бежит вперед, пытаясь отыскать выход из этого бесконечного лабиринта игрушек, но все бесполезно - она будто мчится по кругу. И эта оглушительная тишина, липкая, как сироп. Вдруг она чувствует легкий толчок в спину и вслед за этим - язвительный смех. Она оборачивается. Глаза кукол хитрые, они словно предлагают женщине поиграть в угадайку и определить, кто дотронулся до нее. И снова толчок, на этот раз с другой стороны. Женя пытается кричать, но горло будто сдавил жгут. Она снова бежит, но вдруг спотыкается и падает. Поднимаясь, она с ужасом видит, что ее ноги вместо обычных человеческих превращаются в две пластмассовые культи. За спиной смеются куклы. Она поднимает голову и разражается воплем - у кукол человеческие лица. Вот ее отец, умерший несколько лет назад от лейкемии, вот сестра матери, погибшая в авиакатастрофе… У нее перехватило дыхание - на нее, ухмыляясь, глядело лицо Руслана. Гротескная фигурка в белоснежном смокинге и цилиндре злобно улыбалась и трясла своими игрушечными кулачками.
        Ее тело медленно, но неуклонно сковывало пластиком, руки укорачивались, она поморгала глазами, с ужасом чувствуя щелчки искусственных век.
        - Оставайся с нами-и-и-и-и!.. - нестройным хором запели куклы. Изо рта куклы-Руслана потекла зеленая пена, и Женя проснулась, задыхаясь от вопля.
        В темноте блестели испуганные глаза Кристины. Женя обняла дочь.
        - Мамочка, мне стлашно. Ты кличала, и я испугалась.
        - Иди ко мне, котенок.
        Кристина проворно юркнула в постель, и Женя почувствовала ее теплое дрожащее тельце.
        - Не бойся, малыш. Маме просто приснился плохой сон.
        Совсем неожиданно она подумала о той японской кукле в магазинчике. По какой-то необъяснимой причине она страстно захотела взглянуть на нее, а еще лучше прижать, сильно прижать, прямо к сердцу… Воспоминания об этой «японке» с зонтиком действовали на нее странно успокаивающе.
        Кристина вздрогнула.
        - Что, малыш? - ласково спросила Женя.
        - Не ходи больше в этот магазин. Она будет вдать тебя. Телпи, не ходи.
        - Кто будет ждать, Кристи?
        - Кукла. Она будет вдать только тебя, длугие не видят ее.
        Несмотря на согретую постель, Женя ощутила, как кожа покрылась холодным потом.
        - Телпи, мама. Я знаю, ты хочешь пойти и купить ее. Не надо.
        Последние слова Кристи проговорила уже сквозь сон. Через секунду она уже крепко спала, ухватившись своим кулачком за палец матери. Женя вздохнула. Сегодня она моталась как белка в колесе, пытаясь пробить себе «зеленый свет» в Россию. Благодаря связям Руслана после изматывающей нервотрепки, слез и уговоров вопрос был решен в ее пользу. Послезавтра они с Кристиной покинут США.

* * *
        Руслан и Клепа сидели как каменные истуканы, не в состоянии пошевелиться. Юра снисходительно наблюдал за ними, перекатывая во рту зубочистку.
        - Здравствуйте, - поздоровалась женщина, присаживаясь на стул.
        - П…привет, - выдавил из себя Клепа. Он побагровел и все время отводил глаза, Руслан же, напротив, смотрел прямо в лицо вошедшей, голова и лицо которой были наглухо закрыты голубым платком. Громадные серые глаза слегка сузились, как у кошки. Она была одета в рубашку и выцветшие джинсы, на ногах поношенные кроссовки. Ее руки, хоть и привыкшие к нелегкому труду, все еще хранили красоту, аккуратно подстриженные ногти покрыты обесцвеченным лаком.
        - Ты… вы - Инга? - хрипло спросил Руслан, и женщина кивнула.
        - Можно на «ты». Юра, выйди, - она говорила тихим, плавным голосом, и юноша беспрекословно подчинился.
        С трудом соображая что делает, Руслан вылез из-за стола и встал на колени.
        - Прости, - прошептал он.
        Глаза Инги стали еще больше, и она испуганно проговорила:
        - Встань, сейчас же!
        Немногочисленные посетители и официант с разинутыми ртами глазели на эту сцену.
        Руслан с видом побитой собаки сел на стул.
        - Ты это… как там… Инга, - неуклюже проговорил Клепа, нервно барабаня пальцами по столу. - Прости нас. Честное слово, мы…
        - Я давно простила вас, - мягко перебила его женщина. Она заметила посторонние взгляды и сказала: - Мы привлекаем внимание. Может, поговорим в другом месте?
        - Пошли ко мне в машину? - предложил Клепа.
        Они вышли на улицу и сели в джип. Юра стоял неподалеку, делая вид, что происходящее никоим образом его не касается.
        - Не извиняйтесь, мы все виноваты в равной степени, - сказала Инга. - Я и мой отец должны были предупредить вас, пусть даже вы и не поверили бы. Но произошло то, что произошло.
        Она говорила, а Руслан не мог оторвать глаз от этой женщины, пытаясь понять, что ему кажется странным. Наконец он хлопнул себя по лбу:
        - Ты стала говорить? Инга, ты ведь была немая!
        Женщина усмехнулась.
        - У меня прорезался голос сразу после родов, - сказала она.
        - Поздравляю, - брякнул Клепа, и Руслан толкнул его в бок.
        - Спасибо, - сухо ответила Инга.
        От Руслана не ускользнуло, как она, время от времени, искоса бросала на него оценивающие взгляды.
        - Ты что-нибудь знаешь о моей дочери? Где она? Где твой отец? - забросал ее вопросами Клепа.
        - Я давно не видела отца, - проговорила Инга. - Но об этом после. Я узнала по телевизору, что его разыскивают. Он сбежал из психиатрической клиники, так?
        - Он сейчас находится здесь, - мрачно сказал Клепа. - И у него моя дочь.
        - Зачем ты искала встречи, Инга? - спросил Руслан.
        - Думаю, я смогу помочь вам, - после некоторой паузы сказала она.
        Клепа издал нервный смешок:
        - За что? За наши подвиги двадцать лет назад?
        Инга промолчала.
        - Тебе о чем-то говорит «Долина Теней»? - продолжал допытываться Клепа. - Твой отец оставил сообщение.
        Инга нахмурилась:
        - Нет, не могу припомнить что-то похожее.
        Руслан и Клепа разочарованно вздохнули.
        - Но я могу рассказать вам всю историю. Как все начиналось. Возможно, это как-то поможет вам, - произнесла женщина.
        - Как ты узнала, что у нас беда? - задал вопрос Руслан.
        Глаза Инги загадочно блеснули:
        - Я видела сон. Но это, - Инга немного замешкалась, - часть моего рассказа.
        - Так давай быстрее, - раздраженно сказал Клепа. Он словно забыл, что находится не у себя в кабинете, и требовательно смотрел на женщину.
        - Скоро стемнеет. Вы измучены, устали, - сказала она. - Я живу неподалеку. Переночуете у меня, а наутро решите, как вам поступать.
        - Моя дочь в руках психа, а ты предлагаешь ждать, - вновь завелся Клепа, но Руслан неожиданно рявкнул:
        - Заткнись! Только о себе и думаешь! Все равно сейчас мы ничего не добьемся!
        Клепа угрюмо замолчал.
        - Извини, Клепа, но сейчас не мы контролируем ситуацию, - примирительно сказал Руслан. - Поехали.
        - У меня своя машина, - сказала Инга. - Езжайте за мной.
        Она помахала рукой Юре и открыла дверь джипа.
        - Подожди, - сказал Руслан. У него вдруг пересохло горло. - Юра - твой сын?
        - Да, - ответила женщина, не глядя на Руслана.
        - Он… - Руслан облизал губы. - Он…
        - Ему девятнадцать лет. Еще вопросы?
        Инга вышла из машины и направилась к запыленной «девятке». Юра сел на водительское сиденье, и машина тронулась с места.
        - Не доперло, Рус? - грустно улыбнулся Клепа. - Эх ты, американец хренов. Да вы похожи с ним как две капли воды. И нос он морщит, как это только у тебя получается.
        Руслан откинулся на сиденье словно оглушенный. Мозг со скрежетом переваривал неожиданное известие, в которое разум пока отказывался верить. У него есть сын?

* * *
        Когда врач уехал, Саша с Игорем зашли в комнату матери. Она сидела на диване, сложив перед собой руки, и пристально смотрела в одну точку.
        - Лена, - позвал мачеху Саша, - надо ехать. Отец сказал, здесь небезопасно. Там на улице милиционер с машиной, нас проводят.
        - Где Снежана? - прошептала женщина.
        Братья переглянулись.
        - Папа найдет ее, - отважился сказать Игорь. - Пойдем, а?
        Лена с трудом встала на ноги, и близнецы помогли ей выйти на улицу.
        Пока они шли к машине, ноздри Саши неожиданно уловили запах духов, и он вздрогнул. У него было прекрасное обоняние, и он редко забывал запахи. Этот он помнил очень хорошо.
        Он помог мачехе сесть в машину и махнул скучавшему неподалеку старшине, что они готовы. Тот сел в служебный «бобик».
        В машину ввалился Игорь. В руке он держал за волосы перемазанную грязью куклу. Он положил ее на заднее сиденье и сказал:
        - Наверное, Снежана оставила. Валялась на траве, прямо у ступенек.
        Поймав молящий взгляд Лены, он осекся и замолчал. Машина тронулась с места, и Саша вновь почувствовал, как салон заполняет до боли знакомый запах духов. Тех самых, которые он подарил Тане на свои собственные деньги, в день ее рождения. Это были редкие духи, и еще нигде в Горячем Ключе он не встречал подобного аромата. И моментально в сознании возник образ Тани - изумительной девушки с огненно-рыжими волосами, соблазнительной фигуркой и звонким заразительным смехом. Месяц назад они серьезно поссорились, и Саша в силу своего характера не желал первым идти на примирение, хотя и очень страдал от этого. Откуда здесь, в машине мачехи, запах Тани?!
        И в этот момент, как назло, Игорь повертел носом и сказал:
        - Че-то дымом воняет. От куклы, что ли?
        Саша только крепче сжал руль. Он что, дурак? Какой дым? Не может отличить дым от элитных духов, придурок?
        - Это чужая кукла, - вдруг сказала Лена, бросив взгляд на куклу. - У Снежаны была другая.
        - Ну не выкидывать же ее, - заметил Игорь.
        Саша сглотнул. Слюна была вязкой и кисловатой, как наутро после того, когда он однажды смешал на своем дне рождения мартини и водку. Запах духов становился резче, он казался осязаемым и щекотал ноздри юноши.
        - Нам чужого не надо, - резко произнесла Лена. - От нее действительно несет гарью.
        - Не буду же я ее на ходу выкидывать? - сказал Игорь.
        Запах духов становился таким плотным, что еще немного, и его можно было отщипывать кусочками, как лаваш. Саша взглянул в зеркало заднего вида и чуть не выпустил руль - между мачехой и братом сидела… Таня. С распущенными рыжими волосами, она дерзко улыбалась Саше, ее маленькие, но крепкие груди глядели на него, набухшие от возбуждения соски торчали как пули, майка слегка задралась, показывая татуировку в виде змейки на плоском животе девушки. Он дал по тормозам, шины завизжали, Игорь от неожиданности ткнулся носом в переднее сиденье, Лена охнула в испуге, а кукла по инерции полетела вниз и свалилась на коврик вверх ногами, выставив на всеобщее обозрение свой пластмассовый зад в трусиках сомнительной чистоты.
        - Ты что?! - крикнул Игорь, потирая ушибленный нос. - Водить разучился, идиот?
        Саша обернулся назад. Естественно, никакой Тани там не было. Да и не могло быть.
        Ведь через три дня после их ссоры Таня утонула. Но тело ее не нашли, и Саша отказывался верить в ее смерть.
        Когда они приехали домой, у Лены снова разболелась голова, и она пошла к себе в спальню. Игорь бросил куклу на веранду:
        - Пусть проветрится. Может, это все-таки Снежанка обронила.
        Он ушел, а Саша, загнав машину в гараж, приблизился к кукле. У него все еще кружилась голова, сердце бешено колотилось, он никак не мог вытеснить из сознания образ Тани на заднем сиденье автомобиля. Он будто снова увидел ее бесподобную улыбку, ее томные зовущие глаза, ее бархатистую кожу, сексуальную татуировку справа от пупка… Парень осторожно взял куклу в руки. Запах духов еще присутствовал, но становился все легче и легче, пока не исчез вовсе. Саша стоял, старательно обнюхивая куклу, неожиданно отметив про себя, что выглядит как полный кретин. Спохватившись, он торопливо бросил куклу на пол и вошел в дом.
        Наверное, все дело в таблетках. Вчера вечером Витек из параллельного класса подкинул ему еще несколько штук. Саша никогда бы не признался брату в том, что балуется наркотой, а уж отцу и подавно, тот мигом его в бараний рог согнет, и поэтому хранил крошечные кругляшки «кайфа» в специальной коробке. Впрочем, таблетки таблетками, но таких глюков у Саши еще никогда не было. И этот запах…
        Он запер ворота, снял цепь с собаки, закрыл за собой дверь и поднялся к себе в комнату.
        Весь вечер он хандрил. Повздорил с Игорем, наорал на мачеху, которая достала его своим нытьем по поводу Снежаны, после чего заперся в своей комнате и уселся перед телевизором. Правда, его мало занимало происходящее на экране, на коленях у него лежал альбом с фотографиями, и он вот уже почти час пялился на изображение Тани. Он смотрел до тех пор, пока у него не заслезились глаза.
        Настроение становилось все хуже, и Саша полез за своей потайной коробочкой. Он слабо верил, что ему станет лучше, но ему просто было необходимо как-то разрядиться, потому что образ любимой девушки упорно не желал исчезать из его памяти.
        Спустя несколько минут наступило привычное состояние легкого пофигизма. Одновременно с этим он снова захотел вдохнуть аромат знакомых духов. Расслабленный наркотиками мозг вяло возразил, мол, сделать это можно, только попав домой к родителям Тани, наверняка они оставили эти духи в память о дочери. И в этот момент его словно ударили плетью: кукла. Она пахла точно так же, как и Таня.
        Не раздумывая, Саша спустился вниз. Прислушался. Лена уже наверняка в постели, Игорь тоже у себя в комнате. Он просто возьмет эту куклу… возьмет и еще раз внимательно осмотрит, ведь не может это оказаться простым совпадением.
        Пока он успокаивал сам себя, на цыпочках подходя к двери, неожиданно раздался настойчивый стук. Саша вздрогнул - стучали в дверь. Кто бы это мог быть?
        Он посмотрел вниз и увидел, как через щель по полу стлался голубоватый туман.
        - Кто там? - шепотом спросил он.
        За дверью рассмеялись, и на лице Саши помимо его воли растянулась улыбка. Конечно, он так и знал. Он всегда знал, что это неправда. Но ему никто не верил.
        Он открыл дверь и впустил Таню внутрь.
        Саша ошибался - Игорь был не у себя в комнате, а на улице. Он выглянул из окна и увидел, как просяще затявкал Джанго - их пес, и решил спуститься его покормить. На крыльце его взгляд упал на сиротливо валяющуюся куклу, которую он сегодня нашел на даче. Она вызывала у него скрытую неприязнь. Парень подумал, что завтра он все-таки избавится от нее.
        Он покормил собаку и уже собрался возвращаться, как вдруг услышал звук открывающейся двери. На крыльцо, оглядываясь, выглянул Саша. Судорожно схватив куклу, он принялся ее жадно обнюхивать, напоминая дрессированную собаку, учуявшую какой-то подозрительный предмет. Затем, воровато оглядываясь, он исчез в доме, прихватив с собой куклу. Игорь скривился - он что, чокнулся? Впрочем, он давно подозревал, что его родной брат в последнее время балуется всякой дрянью, за хранение которой полагается немалый срок, и все хотел поговорить с ним. Потому что если он сразу скажет о своих подозрениях отцу, Сашина голова окажется на месте его задницы.
        Он потрепал Джанго за ушами и направился к дому. Перед тем как подняться по ступенькам, он увидел, что в комнате брата погас свет. - Я всегда знал, - захлебывался от счастья Саша. - Я всегда знал, что ты жива…
        Он осыпал поцелуями лицо Тани, увлекая девушку к себе в комнату.
        - Мне холодно, - проговорила она.
        - Сейчас, сейчас, моя Пушишка, - бормотал Саша. - Я согрею тебя, моя любовь.
        - Ты больше не сердишься на меня?
        - Нет, конечно! - торопливо сказал парень. - И мы больше никогда не поссоримся!
        Тело любимой было мокрым и пахло морем вперемешку с духами. Ее лицо и губы вообще казались ледяными. Они упали в постель, и Саша, сходя с ума от возбуждения, принялся срывать с Тани одежду. Он вспомнил тот день, когда они впервые были близки, и это заставило его сердце колотиться как сумасшедшее.
        Оргазм наступил практически одновременно, и в этот же момент неожиданно включился свет. Саша зажмурился, выкрикнув ругательство. Когда глаза привыкли к свету, он увидел стоявшего в дверях брата.
        Он поднимался по лестнице, когда услышал доносящиеся из комнаты брата странные звуки. Игорь нахмурился. Если бы он не знал, что в комнате находится Саша, то решил бы, что там кто-то занимается любовными утехами. Но… в доме, кроме них и Лены, никого нет! Снедаемый любопытством, он приоткрыл дверь. В комнате было темно, на кровати кто-то страстно стонал, извиваясь. Рука Игоря сама потянулась к включателю. Щелк!
        Увиденное настолько потрясло его, что поначалу он даже отказывался верить своим глазам. Саша полуголый лежал на кровати, крепко прижимая к себе эту злосчастную грязную куклу, остервенело мастурбируя при этом другой рукой. На лице застыло выражение неземного наслаждения. На полу лежал открытый фотоальбом и стопка измятых фотографий.
        - Ну ты мудак, - выдохнул ошарашенно Игорь. Он брезгливо сплюнул, попав на одну из фотографий.
        - Пошел на х… отсюда! - завизжал Саша, чей бешеный взгляд наконец сфокусировался на брате.
        - Опять обожрался своих колес? Наркоман чертов. Доиграешься, Саня, - с отвращением проговорил Игорь. Саша вскочил с кровати и заорал прямо в лицо брату:
        - Я сказал, убирайся отсюда!!! - Он повернулся к кукле и, резко сменив тон, с нежностью произнес: - Не бойся, Пушишка. Он тебя не тронет.
        Игорь присвистнул и покрутил у виска пальцем. Он обратил внимание, что голый живот и ширинка джинсов Саши покрыты жемчужно-серой жидкостью, и ему стало вдвойне противнее. Похоже, его брательнику пора в больницу. Охваченный внезапным порывом негодования, он оттолкнул в сторону Сашу, схватил куклу и швырнул ее в распахнутое окно. Саша завыл как смертельно раненный зверь и кинулся к окну.
        - Лети за своей возлюбленной, онанист, - бросил Игорь и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
        Саша в ужасе глядел на распластавшееся тело любимой. Оно казалось таким хрупким и беззащитным, что слезы градом покатились из его глаз.
        - Таня! - крикнул он. Рука девушки слабо шевельнулась. Из горла Саши вырвался вздох облегчения. Жива! Однако радость на его лице быстро сменилась глухой ненавистью. Игорек, сучий выблядок, сейчас ты получишь свою пилюлю!
        Как был, в полуспущенных штанах, с подсыхающей спермой на животе, босиком, он помчался к кладовке. Как там сказал папа? Ружье в кладовке? Что ж, просто замечательно.

* * *
        Инга и Юра жили в нескольких километрах от кафе, где прошла встреча. Старенькая
«девятка» свернула с дороги направо и вскоре остановилась у небольшого, но ухоженного домика, почти полностью скрытого яблонями.
        - Как ты думаешь, она не будет раскапывать могилы, как свой папаша? - вполголоса спросил Клепа, заглушив двигатель. Руслан ничего не ответил. Он все еще пытался свыкнуться с мыслью, что у него есть сын, которому уже девятнадцать лет, и совершенно не мог представить, как теперь смотреть в глаза этому парню, почти мужчине.
        Инга перевязала руку Клепе, заодно взглянула на бок Руслана, который зацепила Лида. Края раны были покрасневшие и немного распухли, и Инга наложила на поврежденное место какие-то мази. Руслан быстро ощутил облегчение.
        - Теперь мы тебя внимательно слушаем, - сказал он. Клепа вопросительно посмотрел на Юру, но Инга спокойно сказала:
        - Он все знает. Секретов никаких нет, и говорить я буду при нем.
        Клепа пожал плечами.
        Помедлив, Инга приступила к рассказу.
        - Собственно, наша с отцом история не очень отличается от вашей, - начала она. Глаза ее снова сузились, словно она возвращалась к воспоминаниям тех лет.
        - Мы возвращались с моря, точно не помню откуда. Мне было что-то около пяти лет. Мамы тогда с нами не было - она уехала к родителям. Отец крепко выпил с друзьями, и те уговаривали его остаться на ночь, но он никого не слушал. По дороге мы сбили девочку примерно моего возраста.
        Руслан не отрываясь смотрел на Ингу. Она держала в руках платок, нервно комкая его.
        - Я в этот момент спала, проснулась от удара и только помню, как отец ругался. Потом выглянула в окно, вижу - он на руках несет тело девочки. Она не двигалась. Я еще тогда обратила внимание, что в руке девочки была зажата кукла. Не знаю, зачем, но отец спрятал тело в багажник. Когда он открыл дверь, мне стало так страшно, что я притворилась, будто сплю. От отца пахло спиртным. Помню, он все повторял, что никогда не сядет в тюрьму, и проверял, не сплю ли я.
        Потом, когда уже стемнело, мы сбились с пути. Мы остановились возле какого-то заброшенного поселка. Отец сказал, чтобы я вела себя тихо, а сам вышел из машины. Я не смотрела в его сторону, но знала, что он открыл багажник и вытащил девочку. Потом он куда-то ушел и вернулся уже без нее. Он о чем-то говорил, отвлекая меня разговором, но я-то знаю, что он делал - мыл багажник. Потом мы попытались уехать, но машина не заводилась.
        Инга говорила, и Руслан чувствовал, как постепенно менялся тон ее голоса, становясь все более бесцветным и отрешенным, словно женщина была под гипнозом и ее заставили повторять таблицу умножения.
        - Отец долго ругался, но поделать ничего не мог - он не умел чинить машины. Поэтому мы вышли на улицу. Куда и сколько мы шли - один бог знает, в итоге набрели на какой-то дом. Как только я там оказалась, то сразу ощутила, что что-то там не так. Наверное, то же самое чувствовали вы, когда переступили порог нашей избушки? - грустно усмехнулась Инга и, не дожидаясь ответа, продолжила: - Там сидела древняя старуха. Настолько древняя, что, кажется, того и гляди рассыплется в пыль и прах, я ее тогда сильно испугалась, она мне напомнила детские сказки про Бабу-ягу. Она сидела прямо на полу и вырезала из дерева куклу. И эти куклы были повсюду, они были везде: на полу, на столе, на табуретках, на кровати, на печке, на кухне, они были прибиты гвоздями к стенкам дома, к дверям, даже к потолку. Каких там только не было! И она разговаривала с ними. Постоянно. И каждую называла своим именем. Отец спросил про телефон, она только хихикала, продолжая вырезать куклу. Потом поинтересовалась, не видели ли мы девочки с белыми волосами, ее правнучки. Отец сказал, что нет. Потом он спросил, кто еще живет в этом поселке.
Старуха ответила, что здесь давно никто не живет. Потом она увидела кровь на одежде отца и задала вопрос, откуда она у него. Отец сказал, что помогал другу перевязывать руку, которую тот порезал.
        - Инга, можно короче? - спросил Клепа, нетерпеливо ерзая на стуле.
        Женщина пропустила вопрос мимо ушей, продолжив тем же невыразительным голосом:
        - У меня была своя кукла, мне подарил ее один из друзей отца, там, на море. Старуха увидела ее и предложила мне обменять ее на одну из своих. Я испугалась и стала отказываться, отец тоже вступился за меня, сказал, чтобы она не трогала меня.
        Когда наступила ночь, старуха вспомнила, что в доме нет воды, и собралась идти к колодцу. Отец предложил ей помощь, но она отказалась. Взяла два ведра и поплелась куда-то в темноту. Ее очень долго не было, и я уже думала, что она не вернется. Отец к тому времени уже спал. Мне постелили на печке, но я не спала. Мне казалось, что со всех сторон на меня глазеют куклы, они будто бы знали, что мы совершили. Наконец старуха пришла. Она стала выливать воду в корыто, как вдруг застыла. Вода была какого-то странно темного цвета, а под конец из ведра выпала кукла. Та самая, которую держала в руке несчастная девочка со светлыми волосами.
        - Как меня уже затрахали эти куклы, - пробормотал Клепа, но Инга снова не обратила на его реплику внимания.
        - Мне показалось, что она несильно удивилась. Будто бы знала, что так и случится. Я была на печке и все видела. Она взяла кружку, набрала воды из второго ведра и медленно выпила. Потом высушила куклу, разгладила на ней платье, расчесала волосы и усадила ее перед собой, будто бы готовила ее к какому-то важному событию. Я потихоньку заснула. И мне приснился кошмар, который я помню до сих пор. Будто эта старуха взяла нож, вырезала себе глаз, нос, кусок губы, отрезала палец с руки, ноги, лоскут кожи с шеи, бедра, живота и так далее. Она облепила куклу кусками своего тела, и та стала как живая, мокрая и красная от крови. И она стала двигаться, вертеть ногами и руками. Напоследок старуха повесила на руку куклы крошечный колокольчик. Она склонилась надо мной и сказала одну вещь, которую я запомнила на всю жизнь: «Я все знаю. Она будет с вами. Всегда. Когда будешь слышать колокольчик, молись - это расплата». Потом она покачала головой и сказала:
«Бедная девочка».
        Инга перевела дух и сказала:
        - И знаете, я до сих пор не знаю, кого она имела в виду - свою внучку или меня. Наверное, все-таки меня.
        Она замолчала.
        - Что дальше? - с нажимом спросил Руслан.
        - Утром мы ушли, старухи дома уже не было. На столе лежала та самая девочка, она была вся в белом. Отец побледнел, он все время закрывал мне глаза, но я очень хорошо помню ее открытый рот и глаза. Мы вышли к дороге, отец поймал попутку, и мы уехали. Уже позже он спросил, куда делась кукла, которую мне подарили. Я ответила, что вот она, папа, смотри. Но он не поверил, нахмурился и ушел. Я ничего не поняла. По мне, так это была именно та кукла, которую мне подарили на море, но отец не поверил.
        - Ну и что? - спросил Клепа.
        - Я думала, вы поняли. Я видела именно то, что хотела Она, что нужно было видеть. Отец видел то, что было на самом деле. То есть моя кукла осталась в том доме, а я забрала ту, которую старуха вытащила из колодца. Но все постепенно забылось. Уже много позже я призналась ему, что все знаю насчет девочки. Он сильно испугался, но потом обнял меня, я даже расплакалась, и мы решили, что это будет нашим секретом. Страшным секретом.
        - Так что насчет куклы? - задал вопрос Руслан.
        - Эта старуха что-то сделала с ней. В ней кто-то живет. Она была в нашей семье больше десяти лет, и вы видите, чем все закончилось. Отец это понял, но намного позже. Не знаю, как бы сложилось дальше, если бы вы тогда не зашли в лес.
        - Инга, прости за вопрос, но твое лицо - это… - начал Руслан, и Инга кивнула:
        - Я сунула голову в кипяток.
        - Сама? - не поверил Клепа.
        - Да, - последовал ответ. - Потому что так захотела Она.
        Все погрузились в тягостное молчание.
        - Эта кукла что-то вроде возмездия, - тщательно подбирая слова, проговорила Инга. - Только возмездие это страшное, несоразмерное, - шепотом закончила она. - Может, она и на вас переключилась потому, что ей просто надоело с нами возиться. Хотя… иногда я ловлю себя на мысли, что постоянно жду ее появления. Мне кажется, что я открою дверь, а она сидит на пороге. Я лягу в постель, а она под одеялом, сидит, и смотрит на меня, и улыбается…
        Клепа отодвинул стул и с кряхтеньем поднялся на ноги.
        - Ты куда? - схватил его за руку Руслан.
        - Искать Снежану, - бросил Клепа. - Послушать сказки я могу и по телевизору, в
«Спокойной ночи, малыши!». Незачем для этого было тащиться черт-те куда.
        - Ты ничего не понял! - заорал Руслан. Он тоже вскочил из-за стола. - Ведешь себя как упрямый осел! Тебе мало совпадений? Забыл, что произошло с Лидой?
        - С Лидой? - спросила Инга.
        Руслан рассказал ей вкратце все, что произошло с Вадимом и Серым. Клепа стоял, насупившись, впрочем, и уходить уже не спешил.
        - От нее невозможно избавиться по своей воле, - сказала Инга. - Как бы вам объяснить… Поймите, когда она выбирает человека, тот очень сильно меняется. И внешне, и внутренне. Он привыкает к Ней. Ему кажется, что, не будь рядом с ним этой куклы, он будет несчастен. Так, по крайне мере, считала я все эти годы. Весь мир был сосредоточен только на Ней. Я ложилась с Ней спать, я просыпалась с Нею. Она была моим богом. Это как наркотик, очень сильнодействующий, от которого нет никакого лекарства. То, что у вас у всех дочки, просто совпадение, не более. И что она начала именно с них, ничего удивительного нет - дети, девочки в особенности, наиболее эмоциональны, доверчивы, восприимчивы… Но даже если бы ты, - она кивнула в сторону Руслана, - был холостым, поверь, Она нашла бы способ, чтобы заставить тебя страдать. И то, что та ведьма вдохнула жизнь в обычную куклу, - тоже просто случайность. Она могла таким же способом вселить демона в любой другой предмет.
        - Что, даже в чайник? - недоверчиво спросил Клепа, глядя на плиту, где закипал большой чайник.
        - Хоть в швабру. Или рулон туалетной бумаги, - без тени улыбки ответила Инга.
        Клепа сел на место с несчастным видом, словно не выучивший урок школьник, схвативший «банан».
        - Но при чем тут твой отец? - спросил он. - Зачем он забрал Снежану? Тем более что она мне не родная. У меня сыновья. И в куклы они, кстати, не играют, они не педерасты.
        - Это не имеет значения, - сказала Инга. - Хоть ребенок, хоть старик, хоть юноша, хоть девушка, Она придет к тебе и погубит все, что тебе дорого. Она насыщается местью, как пиявка. И уйдет только тогда, когда тебе станет нечего терять. Или одновременно со смертью.
        - Но должен же быть какой-то способ остановить ее? - спросил в отчаянии Руслан.
        - Рус, ты серьезно считаешь, что все это правда? - спросил Клепа. - Черт, меня убивает сам факт того, что мы, взрослые люди, сидим и обсуждаем какие-то детские страшилки!
        - Я не буду тебя уговаривать поверить в то, что и так происходит у тебя на глазах, - сказала Инга.
        - Позволь я скажу, - вмешался Руслан. - Клепа, давай уже определимся. Или мы вместе, или иди куда хочешь. Только прежде чем мы разбежимся, вспомни Риту. Почему Лида выбрала именно ее? Почему именно ее сына? У тебя сейчас серьезные неприятности на работе, на твою жену напали, а приемную дочь похитили… сколько еще нужно доказательств?
        - Ладно, - уныло сказал Клепа. - Что будем делать?
        - Вы говорили про какую-то долину теней, - напомнила Инга. - Может, отец имел в виду именно тот заброшенный поселок?
        - Почему бы и нет? - сказал Руслан.
        - Ты вспомнишь туда дорогу? - обратился Клепа к Инге.
        Женщина неуверенно пожала плечами:
        - Не забывайте, это было очень давно.
        - Может, этот поселок имеет какое-то название, связанное со страной? Или тенью? - предположил Руслан, и Клепа подскочил на месте:
        - Как я раньше не додумался!
        Он включил служебный телефон и удалился в другую комнату.
        - Пойду на улицу, - сказал Юра и вышел на улицу.
        Руслан, улучив момент, смущенно спросил:
        - Инга, я не мог не заметить сходство.
        И хотя лицо женщины было скрыто платком, он чувствовал, что она покраснела.
        - Я больше чем уверена, что Юра от тебя, - прошептала она.
        - Я помогу вам, - сказал Руслан, внутренне осознавая, что говорит глупости, - куплю вам нормальное жилье, сделаем тебе операцию…
        - Нам ничего не надо. Все, в чем мы нуждаемся, у нас есть, - твердо сказала Инга, и Руслан не успел ничего ей возразить, потому что в комнату вернулся Клепа, на лице светилась надежда.
        - Дал команду своим бойцам старые карты найти. Еле уговорил, там сейчас такое творится!
        Он шумно выдохнул и сел на заскрипевший стул.
        - Все, кончилась моя власть. Еще пара дней - и я безработный. Отдохнул, называется, в отпуске, - сказал он мрачно. - Инга, ты знала о том, что на том месте, где вы жили, теперь целое кладбище?
        - Да. Поэтому я и убежала, - сказала она.
        - Кто эти люди?
        - Не знаю, но отец говорил, что они заслужили это.
        Клепа многозначительно хмыкнул.
        - Когда вы ушли, я думала, что он умрет. Он был холодный и не двигался. Я принесла воды, хотела сделать перевязку и только тогда увидела, что рядом сидит Она, прямо возле уха. Словно что-то нашептывала ему. Потом отец зашевелился, я промыла рану и кое-как ее зашила. Он выжил, но я думаю, не из-за меня. Она вытащила его с того света, и он стал совершенно другим. А потом начался кошмар. Он притаскивал домой труп чуть ли не каждый месяц. Уходил на несколько дней и возвращался с огромной сумкой. Я не выдержала и ушла. К тому времени я была уже на четвертом или пятом месяце беременности. По-моему, он даже не понял, что я исчезла из его жизни. И лишь недавно я узнала, что он был в психбольнице.
        Она печально покачала головой:
        - Кукла спасла ему жизнь только для того, чтобы его руками убивать людей, которые смогли избежать справедливого наказания.
        - Значит, Вадим был прав, - сказал Руслан, вспомнив, как тот рассказывал ему о сумке с человеческими останками. - Так все-таки как ты узнала, что мы здесь? - спросил он.
        - Я же говорила, что видела сон. Мне кажется, отец тоже сбежал из больницы, потому что увидел знак от Нее. Понимаете, после стольких лет я чувствую некую связь, скажем, такую незримую нить, которая все еще связывает меня с Ней. И поэтому я не сомневалась, что вы в беде. И Она сейчас здесь.
        - Интересно, где? - спросил Клепа внезапно охрипшим голосом.
        - Где угодно. Может, в багажнике твоей машины. Может, у твоей жены под подушкой, - сказала Инга. - Может, Ее подарили твоей дочери на праздник, - она указала на Руслана.
        - Тогда я не понимаю, зачем было столько ждать? - все еще упирался Клепа. - Ведь прошло двадцать лет.
        - Разве вы не знаете, что месть, как блюдо, подают холодным? - удивилась Инга. - Тогда вы бы ничего не потеряли, кроме своих жизней. Ей было неинтересно играть с вами. А сейчас совсем другое дело.
        - Игра? - переспросил Клепа. - Значит, то, что происходит, называется игрой?
        - Для Нее - да. Она наказывает, играя, как бы между прочим.
        - Как ее уничтожить? Можно ли остановить этот процесс? - снова спросил Руслан.
        - Наверное, как-то можно. Но просто ломать или жечь бесполезно. Мы пытались это делать неоднократно, и каждый раз Она возвращалась.
        У Клепы запищал мобильник.
        - Да! Алло! Слушаю. Ага. Понял, - он несколько минут внимательно слушал, после чего отключил телефон. Глаза его возбужденно засверкали: - Есть! В пятидесятых годах существовало село Тени, потом его переименовали в Теменки, а потом и вовсе перестали обозначать на картах, там никто не живет. И находится как раз в здешних местах!

* * *
        Ружье все никак не находилось. Странно, Саша прекрасно слышал, что отец сказал про кладовку. И патроны куда-то запропастились… Синенькая баночка с патрончиками, хе-хе. Саша не особенно утруждал себя поисками - он просто сметал все с полок на пол, но все тщетно - ни ружья, ни патронов. Парень усмехнулся - ох уж этот папаша, склеротик. В натуре, Клепа. Он где-то слышал, что его отца так называли в детстве. Прямо как мопса какого-то.
        Он не переставал думать о Тане и очень надеялся, что она ничего не повредила при падении.
        Ладно, хрен с этим ружьем. Он разберется с Игорем и без ружья. Прихватив по дороге здоровенные ножницы мачехи (в свободное время она с удовольствием занималась кройкой), Саша направился к комнате брата. Заперся, наверное, трус несчастный. Как он его обозвал? Онанистом? Сейчас он ему покажет онаниста. Отрежет письку к едрене фене, будет знать.
        - Игорек! - рявкнул он. - Иди-ка сюда, гондон.
        Он толкнул дверь ногой, и, к его удивлению, она открылась. Посреди комнаты стоял брат. Лицо Игоря было бледным, хотя он и старался казаться спокойным. В руках он держал ружье, направив ствол прямо в Сашу.
        - Я знал, что ты придешь, - сказал он. Посмотрел на ножницы, и голос его дрогнул:
        - Саша, убери эту штуку. Это не шутки. Надеюсь, ты пришел с ножницами, только чтобы попугать меня.
        - Ага. Знаешь, так сейчас испугаю, штаны обделаешь, - прошипел Саша и шагнул вперед.
        - Стой! - крикнул Игорь. - Ты что, с ума сошел?!
        Саша, продолжая улыбаться, прыгнул на брата. Раздался выстрел, заряд дроби задел Саше плечо, но это не остановило его. Он навалился на Игоря, кромсая его ножницами. Игорь выронил ружье и закричал, пытаясь уползти от обезумевшего брата, но тот держал его бульдожьей хваткой, нанося удар за ударом. Остановился он только тогда, когда Игорь перестал вскрикивать. Тяжело дыша, он поднялся на ноги.
        - Боже, Саша… - услышал он голос Лены. Он поднял голову. Мачеха стояла в ночной рубашке, спутанные волосы наполовину закрывали ее насмерть перепуганное лицо. - Что… что ты наделал?!
        Саша разжал пальцы, и ножницы со стуком упали на пол. Ноздри снова защекотал знакомый запах духов, и он почувствовал растущее возбуждение, которое быстро сменила ненависть. Она с ними заодно, эта сука мачеха. Легла под их папашу только из-за его денег и положения. Да и Таня никогда ей не нравилась.
        Он неспешно поднял ружье.
        - Саша, нет, - забормотала женщина, делая шаг назад.
        Прозвучал выстрел. Заряд дроби попал Лене в лицо, и она с грохотом упала на пол. Саша поднялся на ноги. Аромат духов опьянял, глаза защипало, и на секунду наступило протрезвление. Тут же заныло простреленное плечо. Смысл содеянного впился в мозг как ржавый серп, и он даже затряс головой, как мокрый пес, словно от этого устрашающая картина могла исчезнуть.
        - Все, мне конец, - помертвевшим голосом проговорил он, роняя ружье. И тут же вздрогнул - на улице кричала Таня. Он опрометью выскочил наружу и увидел свою любимую. Она стояла прямо посреди цветов, которые так заботливо выращивала Лена, низко опустив голову.
        - Как ты, моя Пушишка? - Он обнял девушку.
        - Нам нужно ехать, - глухо сказала Таня. Ее восхитительные рыжие волосы издавали непередаваемый аромат лесных трав.
        - К…куда?
        - Я покажу дорогу.
        Саша ровным счетом ничего не понимал.
        - Но зачем?
        - Хочешь, чтобы я была рядом? - закричала она. - Тогда не задавай вопросов!
        - Но… Там, наверху…
        - Я все знаю. Если ты останешься, мы никогда не увидимся.
        - Сейчас уже ночь, я ранен, - попробовал возразить Саша, и вдруг, к его ужасу, Таня повернула лицо так, что на него падал свет. Оно стало плыть, как мороженое на солнцепеке, глаза потекли, как две тягучие капли, рот обвис, щеки стали дряблыми тряпками. Изумительный запах духов сменился вонью разложившегося мяса.
        - Саша, времени нет.
        - Таня! Танечка!!
        - Или ты едешь, или мы расстанемся навсегда.
        - Я поеду! - закричал вне себя от горя и страха Саша. - Куда угодно, куда скажешь!
        - Заводи машину. И захвати с собой ружье.
        Саша бегом поднялся наверх и вернулся с ружьем. Карманы были набиты патронами и тянули вниз джинсы. К его безмерному облегчению, Таня снова была в порядке, и ее прекрасное лицо было как всегда самым красивым на свете.
        Он с величайшей нежностью поднял валяющуюся среди цветов куклу и сел с ней в машину. Щелкнул ключ зажигания, мотор послушно заурчал, загорелись фары, и машина выехала со двора.
        - Моя Пушишка, - шептали губы юноши. Кукла сидела рядом и молча смотрела вперед своими блестящими глазами.

* * *
        Они нашли нужный поворот лишь с седьмого раза. Уже смеркалось, и Никто торопился. Где-то в глубоких, темных катакомбах подсознания он подозревал, что ввязался не в свое дело, но ничего не мог с собой поделать - его гордость, подвергавшаяся издевательствам столько лет, требовала реванша. У Нее для него есть дело? Плевать, он самолично отомстит этим сосункам. Хотя они уже давно не сосунки, но для него, для Никто, они всегда будут сопливыми мальчишками. Он не хотел чувствовать себя как в театре. Не для этого он ждал двадцать лет, торчал в психушке и терпел столько унижений.
        Снежана, казалось, смирилась со своей участью. Она больше не хныкала, но на ее красивые глаза все чаще наворачивались слезы. Вскоре она начала испытывать жажду.
        - Я хочу пить, дедушка, - сказала она.
        - Терпи, - только и сказал старик.
        Вскоре машина остановилась - дальнейшая дорога представляла собой развороченную ямами и колдобинами узкую колею, по которой едва проехал бы внедорожный мотоцикл. Как ни жаль, но колымагу придется бросить. Никто вышел из машины и, взяв девочку за руку, потащил ее за собой. Глаза Снежаны снова увлажнились. Где ее мама? Почему она не приходит? Почему ее не спасает папа? Ведь он такой сильный!
        Он шли долго, и туфельки девочки покрылись толстым слоем пыли, она постоянно спотыкалась и натерла мозоль. Снежана задыхалась от быстрой ходьбы, в туфли набился песок с мелкими камушками, ветки хлестали по ее лицу, но она молчала, продолжая в руках крепко сжимать куклу. Ту самую, которую ей подарил дядя Руслан. По обе стороны высились густые заросли ежевики с бузиной, вскоре так называемая дорога закончилась, и они шли по пояс в траве.
        Они шли, шли и шли, и Снежана уже начала думать, что они будут так шагать вечно, как вдруг листва раздвинулась будто по мановению волшебной палочки, и они стали спускаться вниз. Несмотря на подавленное состояние, девочка невольно залюбовалась пейзажем. Внизу располагалась долина, крошечная, как в интересной сказке, которую со всех сторон окружали громадные величественные горы. Клонившееся к горизонту солнце окрашивало горы и деревья в изумительный пурпурный цвет. Приглядевшись, она смогла рассмотреть выглядывающую сквозь кроны деревьев крышу какого-то дома. Значит, они идут в дом! Может, ей смогут там помочь!
        Но Никто и не думал идти к дому. Вместо этого он свернул куда-то влево, и, пройдя пару сотен метров, они оказались на небольшой лужайке. Никто уселся прямо на землю и уставился на закат. Словно весь этот путь он проделал только для того, чтобы насладиться экзотикой дикой природы.
        - Я хочу пить, - хрипло сказала Снежана раз, наверное, в десятый.
        Старик равнодушно махнул рукой куда-то в сторону:
        - Колодец там. Только я не советую тебе пить оттуда воду.
        - Почему? - шепотом спросила девочка.
        - Потому что однажды в этом колодце умерла девочка. Такая же, как ты.
        Снежана заплакала, но Никто даже бровью не повел.
        - Терпи, конфетка. Скоро все закончится. Ты знаешь, что твой папа - плохой человек?
        - Он не плохой, - возразила Снежана, размазывая кулачком по лицу слезы.
        - Плохой, - повторил Никто упрямо и вздохнул. - Бедное дитя. Но ты в этом не виновата.
        - Он мне не настоящий папа, - вдруг сказала Снежана, перестав плакать. - Мой папа… Он просто не живет с моей мамой.
        - Да? - спросил Никто. Его брови взметнулись вверх, пожалуй, в этот раз он был впервые по-настоящему удивлен с тех пор, как бежал из больницы. - А эти мальчики, близнецы?
        - Они не мои братья. Они папины.
        Никто был удручен. Он-то рассчитывал на другое! Оставалась надежда, что в этом толстяке все же проснется совесть, и он соизволит оторвать свой зад и начнет поиски приемной дочери. Он быстро успокоился. С толстяком был Первый, сентиментальный слюнтяй, он наверняка будет «за», чтобы поучаствовать в спасении девочки. Поучаствовать в игре. Ее игре…
        - Я хочу писать, - сказала Снежана. Лицо ее было спокойно, глаза блестели, и Никто без труда догадался, что задумала эта наивная кроха.
        - Давай. Писай, - смилостивился он.
        - Я не могу здесь, - напряженно сказала девочка. - Я… я вас стесняюсь.
        - Хорошо, - с легкостью согласился старик. - Иди вон туда, там я тебя не увижу.
        Снежана посмотрела в сторону, куда указал Никто, и тот заметил промелькнувшую на ее личике надежду. Господи, несчастное создание.
        Она медленно, шаг за шагом стала отдаляться, не сводя глаз со старика. Тот словно и забыл о ее существовании. Когда она была уже на расстоянии двадцати метров от него и собиралась дать деру, где-то сзади послышалось ворчание. Снежана вскрикнула, чуть не выронив куклу. Из-за кустов вылез пес, здоровенное животное с пригнувшейся головой. Шерсть свалявшаяся, в грязных колтунах, из узкой пасти вывалился грязно-розовый язык, с клыков свисала липкая слюна.
        Снежана завизжала и стрелой бросилась обратно к Никто.
        - По-помогите! - Она без сил упала к нему прямо на колени, от ужаса зажмурив глаза. Никто лишь грустно улыбнулся. Пес недовольно тявкнул и бесшумно, как тень, исчез в зарослях. Он ушел так, будто страстно хотел броситься вслед за ребенком, но какая-то неведомая сила остановила его. На лице Снежаны застыла гримаса всепоглощающего страха, словно все происходящее было плохим сном.
        - Не бойся, - шепотом сказал Никто, гладя своими огрубевшими пальцами лоб девочки.
        Опять Она. После прошествии стольких лет эти псы все еще здесь. Значит, игра действительно будет захватывающей.
        Он окунулся в воспоминания. Голод и жажда спрятались где-то глубоко, и теперь перед собой он видел лишь белокурую голову маленькой девочки, красную от крови. Девочки, которую он, полупьяный, шатаясь, нес к колодцу. И он вспомнил силуэты псов, которые безмолвными призраками наблюдали за ним, как хмурые стражи.
        - Дедушка, что мы тут делаем? - прошептала Снежана.
        - Ждем, - так же тихо ответил ей Никто. Ветер взлохматил его седые засаленные волосы. - Ждем, - повторил он.

* * *
        - Ну-с, какие будут мысли? - спросил Клепа, подтягивая ремень.
        - Едем. Какие еще могут быть мысли? - произнес Руслан. Клепа многозначительно посмотрел на Ингу.
        - Я поеду с вами, - сказала она, правильно истолковав взгляд. - Попробую вспомнить дорогу.
        - Это слишком опасно, - возразил Руслан.
        - Ну и что? - пожала плечами женщина. - Во всяком случае, решение я приняла. Юра останется здесь.
        - Когда едем? - осведомился Клепа, взглянув в окно. - Конечно же, Рус скажет, что сейчас, на ночь глядя, да?
        - Совершенно верно.
        - Дайте мне пять минут на сборы, - сказала Инга, поднимаясь из-за стола.
        Мужчины вышли на улицу.
        - Рус, я чувствую себя не в своей тарелке, - признался Клепа другу. - Не поверишь, но… я впервые действительно понял, что мы были подонками.
        - Наконец-то, - криво усмехнулся Руслан. Он вздохнул и сказал: - И все же я не хотел бы, чтобы она рисковала.
        Клепа сухо бросил:
        - Без нее мы не найдем дорогу.
        Руслану было нечего возразить. Его друг был прав.
        Инга быстро переоделась, сунула узкие ступни в мокасины из толстой кожи и напоследок заскочила в ванную. Побрызгалась дезодорантом и мельком взглянула в зеркало. И тут же замерла, как кролик, ослепленный фарами приближающегося автомобиля. В отражении была она… только стояла она не лицом, а спиной. Она видела свой затылок, смешной хвостик волос, перехваченный резинкой, платок, с которым она не расставалась уже более двадцати лет… Вдруг отражение повернулось, и Инга с трудом сдержала рвущийся из глотки крик. Инга-двойник медленно сняла с лица платок, и женщина до крови закусила губу. На нее смотрела она, только с нормальным лицом, без этих кошмарных ожогов и шрамов. Отражение раздвинуло губы в улыбке, показав ряд великолепных жемчужных зубов. Она улыбалась, но все равно от этой улыбки хотелось вопить от ужаса, было в ней что-то ледяное, жуткое, обещающее беду.
        - Ты хочешь свое лицо обратно? - спросила Инга-двойник. У нее был нежный, приятный голос, который обычно возбуждает мужчин. - Знаю, хочешь. Ты будешь полной дурой, если скажешь «нет».
        - Что… что тебе надо? - севшим голосом спросила Инга.
        - Сиди дома, Инга. Не надо никуда ехать. Твоя игра закончилась, - ласково проговорило существо в зеркале. - И, может быть, я верну тебе твою прежнюю внешность.
        Инга-двойник стала уменьшаться в размере, руки и ноги быстро укорачивались, лицо стало круглым и каким-то неестественным, глаза из серых стали ярко-голубыми, рот раскрылся, обнажая ряд кинжалообразных зубов. Теперь в отражении перед Ингой в воздухе парила кукла, лениво болтая ногами в крошечных сандаликах. Губы куклы были в чем-то влажном и красном.
        - Отпусти их. Пусть едут. Это их игра. Но не твоя, - проскрежетала кукла, и вдруг из ее пасти, прямо из зеркала на Ингу выплеснулась багровая жидкость. Инга закричала, схватившись за лицо. Оно было сухим. Она со страхом посмотрела в зеркало. На нее смотрело ее обычное отражение, в платке, с широко раскрытыми глазами.
        - Все нормально, - сказала она громко, пытаясь унять охватившую ее дрожь. - Нормально.
        Она выбежала на улицу. Юра увлеченно ковырялся в двигателе «девятки».
        - Я скоро вернусь, - бросила Инга сыну и прыгнула в джип Клепы. Она решила пока не рассказывать о происшедшем в ванной. Юра вытер лоб и проводил автомобиль пристальным взглядом. - Чем ты занимаешься, Инга? - спросил Руслан, когда они выехали на главную дорогу.
        - У меня есть торговая точка на рынке. Фрукты, овощи.
        - А Юра?
        - Ему скоро в армию.
        - Гм… - Руслан замолчал. Он видел, что Инга стесняется с ним разговаривать, тем более при Клепе.
        Между тем Клепа пытался безуспешно дозвониться домой. Но все телефоны упорно молчали, и он с каждой минутой становился все мрачнее.
        - Надеюсь, твой папаша ничего не сделает со Снежаной, - проговорил он, обращаясь к Инге. - Не хотелось бы мне марать о него руки.
        - Думаю, это было спонтанное решение, - сказала Инга. - Только не пойму, зачем он решил ехать именно туда. В здешних окрестностях хватает глухих мест. А может, Она захотела, чтобы он поехал туда. Хотя вряд ли.
        - Почему? - спросил Руслан.
        - Она появилась оттуда, скажем, родилась. Возможно, в этой же долине хранится ключ к Ее смерти?
        Руслан ничего не ответил. Вскоре они свернули с основной трассы и уже полчаса тряслись по разбитой дороге, усыпанной кусками сланца и щебня. Солнце уже село, и Клепа зажег фары. С того момента, как они сделали поворот, им не повстречалась ни одна машина.
        - Кажется, сейчас направо, - сказала Инга озабоченно.
        - Кажется или точно? - резковато спросил Клепа.
        - Я не помню, - призналась Инга.
        - Ладно, - со вздохом сказал Клепа, вывернув руль вправо.
        - Если я правильно понял, эта кукла может попасть к кому угодно? За какой угодно проступок? - обратился Руслан к Инге.
        - Наверное. Иногда она сама исчезала, однажды ее не было два месяца. Но она всегда возвращалась.
        - Хоп! Тупик, ребятки, - перебил их Клепа. Впереди был обрыв, и Клепа начал осторожно сдавать назад.
        - Попробуем еще раз. Поворот могли просто пропустить, - промолвил Руслан.
        - Может, сядешь за руль? - предложил Клепа. - Рука, зараза, разболелась.
        Они поменялись местами. К тому времени, когда они вернулись к развилке, стемнело окончательно.
        - А ты не пробовала сделать себе операцию? - как ни в чем не бывало поинтересовался Клепа.
        - Клепа, перестань, - сказал Руслан.
        - Пробовала. Но… врачи смогли убрать только самое основное, так, сгладить немножко, - ответила Инга. Было видно, что ей тяжело давались эти слова. - А на нормальную операцию нужны деньги.
        - Когда все закончится, будут тебе деньги, - важно ответил Клепа. Он еще раз набрал номер своего дома, и, к его удивлению, трубку сняли почти сразу же.
        - Алло! - закричал Клепа. - Кто это, Игорь? Где мама?
        - Дима? - поинтересовались на том конце провода. - Это Шаповалов.
        - Шаповалов? - Удивлению Клепы не было предела. Что мог делать его заместитель у него дома, да еще в такой час? - Ты какого черта там торчишь?
        - Плохие новости, - тихо проговорил Шаповалов. - Даже не знаю, говорить сейчас, или тебе лучше прие…
        - Что случилось?! - рыкнул Клепа. - Где Лена? Мои сыновья?!!
        - Один из них убит, - прошелестело в трубке. - Пока не опознали, кто именно… Лена, к сожалению, тоже. Больше в доме никого не было. Второго твоего пацана еще не нашли. Ворота открыты, двери гаража тоже.
        - Как это произошло?!
        - Дима, может, не…
        - Говори!!!
        - Парня зарезали ножницами. Жена убита из ружья. Дима…
        - Кто??? - страшно выдохнул Клепа. - Кто???
        - Не знаю. Наши ребята рыщут по всему городу. Дима, приезжай.
        Клепа выронил телефон. Перед глазами нависла серая пелена, казалось, она разъедала глаза, добираясь до мозгового вещества. Он слышал встревоженный голос Руслана, Инга тоже что-то спрашивала, но в ушах все еще звенели слова его заместителя. Убита Лена и один из его сыновей. Кто именно? Саша или Игорь? И где второй? Неужели этот е…ный пердун Никто их снова обдурил и вернулся, чтобы отомстить?!
        - Все, - мертвым голосом сказал он. - Разворачиваемся, ребятишки. Только что мне сообщили, что мою жену и сына убили.
        Руслан открыл рот, но тут же закрыл его. Что тут можно было сказать? Выпытывать подробности? Он молчал, вцепившись в руль, а Инга вдруг крикнула:
        - Вон! Смотри, левее, видишь? Тропа!
        Джип остановился возле уходящей в заросли тропинки.
        - Я уверена, что это именно то, что нам нужно, - сказала Инга.
        - Рус, разворачивайся, - холодно приказал Клепа. - Я не поеду в вашу сраную долину. Хотите, идите пешком, тачка все равно дальше не проедет.
        - Там твоя дочь, - напомнил Руслан.
        - Она не моя дочь, - отрезал Клепа.
        - Послушай, - начал Руслан, но его перебила Инга:
        - Ты сделаешь еще хуже. Она на это и рассчитывает. Она не хочет, чтобы мы ехали сюда, все корни зла отсюда, из долины.
        - Зае…ли вы меня своими долинами! - дико завопил Клепа. Его всего трясло, он был буквально на грани безумия. - Я устал от вас! Выметайтесь из машины!
        Руслан не стал спорить с другом, Инга, помедлив, последовала за ним.
        - Дай бог, увидимся, - бросил на прощание Руслан.
        - Нету никакого бога, - прошептал Клепа, бессильно упав на руль, раненая рука мгновенно отреагировала пульсирующей болью, - никакого бога. Что это за бог, который разрешает творить такой беспредел?!
        Темные фигурки Руслана и Инги медленно исчезали в темноте, и вдруг Клепу словно тряхнуло, и он почувствовал безысходное одиночество. Его взгляд упал на сумку с провизией и снаряжением. Он торопливо открыл дверь машины и крикнул в темноту:
        - Подождите! Я с вами!

* * *
        В самолете было душно, и Женя усердно обмахивалась журналом. Кристи была бледной и неразговорчивой. К счастью, когда лайнер поднялся в небо, девочка уснула. Женя глядела в темный иллюминатор и думала о странных способностях дочери. Но если раньше это вызывало восхищение и гордость, то теперь к ней в душу заползал страх, мерзкий и холодный, как толстый слизень. Как встретит ее жизнь? Не отразится ли это на ее общении с другими детьми? Женя давно обратила внимание, что Кристи зачастую откровенно скучала в обществе своих ровесников. Что будет дальше?
        Пока она размышляла, возле нее остановился стюард. Высокий, с ровной осанкой и холеным лицом. От него завораживающе пахло каким-то дорогим одеколоном.
        - Что желаете? - приятным баритоном полюбопытствовал он.
        - Ой… а что у вас есть? - немного растерялась Женя. Ее взгляд уперся в руки стюарда - они были в резиновых перчатках.
        - Вино, водка, коньяк, виски, - галантно произнес мужчина.
        - Нет, спасибо, - отказалась Женя, не отрывая глаз от перчаток. - Минеральная вода без газа есть?
        Мужчина сморщился, будто услышал какую-то непристойность, затем улыбнулся во весь рот, к немалому удивлению Жени продемонстрировав ужасные зубы - темные и кривые, как штакетины гнилого забора:
        - Я бы не советовал, но для вас - обязательно найду. Красного цвета подойдет?
        Он заговорщически подмигнул опешившей Жене и, не дожидаясь от нее ответа, ретировался.
        Женя откинулась в кресле. Как все странно. Эти зубы… Неужели в компании «Аэрофлот» не обращают внимание на такие детали? Такой улыбкой только детей пугать. И вообще, она еще ни разу не встречала в салонах самолетов среди обслуживающего персонала мужчин. И потом, какие-то резиновые перчатки.
        Брюнет вскоре вернулся, неся перед собой поднос. Подойдя к Жене, он с внезапной злостью опустил его на ее колени. На подносе стоял грязный стакан, доверху наполненный красной жидкостью, от нее исходило зловоние. Мужчина наклонился к Жене так близко, что их носы почти соприкасались:
        - Пей, шлюха, - прошептал с ненавистью он. - И возвращайся назад со своей маленькой мандой. Пока не поздно. Не лезьте не в свое дело.
        Это было так неожиданно, что Женя даже не нашлась, что ответить, слова застряли где-то в легких. Пока она собиралась с мыслями, мужчина быстро ушел.
        Опомнившись, Женя решительно встала с кресла и поставила поднос с ненавистным стаканом на пол, расплескав по подносу мерзкую жидкость. Она прошла в носовую часть самолета, где беседовали две стюардессы, и потребовала объяснений. Однако девушки сделали круглые глаза и сообщили, что на их борту никогда не было мужчин, схожих по описанию Жени.
        - Но я видела его! - настаивала Женя. - Вы можете посмотреть, там, возле кресла, стоит поднос со стаканом!
        Они прошли к ее месту. Никакого подноса там не было.
        - Но… только что… он был тут, - неуверенно произнесла Женя, чувствуя, что оказалась в глупом положении. Стюардессы обменялись многозначительными взглядами.
        - Попробуйте отдохнуть. Перелет сложный, вы устали, - успокаивающе сказала одна из них, и Женя почти упала в свое кресло. Во имя всего святого, что это было?!
        Заворочалась Кристи. Она приоткрыла заспанные глазенки и посмотрела на маму.
        - Мне снились часы.
        - Часы? Что за часы, Кристи?
        Девочка растеряно пожала плечами:
        - Большие часы.
        Женя вздохнула. Скорее бы они приземлились!
        К тому времени как они добрались до Краснодарского края, Женя вымоталась окончательно. Еще бы, два дня перелета, бесконечное просиживание в залах ожидания, перекусы на скорую руку… Кристи заметно осунулась, но внешне держалась превосходно.
        Женя знала, что у Руслана в Горячем Ключе были друзья. Кристи говорила про маленький городок. Когда она спросила дочь про Горячий Ключ, та замялась. Тогда Женя решила действовать по-другому.

«Мы просто поедем туда, хорошо, малыш? - сказала она Кристи. - А если ты будешь чувствовать, что мы ошибаемся и едем не туда, ты мне сразу скажешь, хорошо?»
        Кристи с готовностью кивнула. Женя поймала частника, и они прямо из аэропорта рванули на южную трассу.
        - Куда конкретно ехать, адрес знаете? - пробасил грузный водитель, ловко управляя видавшей виды «шестеркой».
        - Пока просто езжайте, - уклончиво сказала Женя, взяв в ладони руку Кристи. - А потом мы вам скажем.
        Водитель презрительно хмыкнул, но ничего не сказал. Скажут так скажут, главное, чтобы денег заплатили.

* * *
        В салоне машины было холодно. Саша закрыл все окна, врубил на полную печку, но все равно его зубы выбивали отчаянную дробь. Кровь, текущая из раны на плече, быстро свернулась и превратилась в мерзлую корку.
        - Держи крепче руль, - сказала Таня, видя, что машина стала вилять.
        - Сколько нам еще ехать?
        Таня хрипло рассмеялась. Волосы почти полностью закрывали ее лицо, и Саша был готов поклясться, что в момент смеха ее губы даже не улыбнулись.
        - Для тебя важно время? Ты ведь со мной?
        Саша был полностью согласен с девушкой. Изредка остатки здравомыслия подсказывали ему, что ему нужно немедленно прекратить все это, остановиться и сообщить о происшедшем отцу. В такие периоды на него ударной волной накатывала волна дикого страха за содеянное, страха за последствия, ведь его точно упекут за решетку, а ему всего семнадцать. Однако когда волна сходила, за ней следовало состояние умиротворенной расслабухи, как часто бывало после его любимых «кругляшек». Словно им кто-то управлял, кто-то огромный, неуклюжий, он с силой врывался к нему в сознание и регулировал настройки, как диджей на дискотеке.
        Его рука неосознанно потянулась к колену возлюбленной. Она была холоднее льда и липкая на ощупь. Будто бы он гладил брюхо дохлой рыбы. Но почему-то это было приятно, и Саша не убрал руку.
        Впереди показался пост ДПС.
        - Езжай спокойно, не дергайся, - металлическим голосом произнесла Таня.
        - Да, моя Пушишка, - покорно прошептал Саша. Но было поздно - постовой, видимо, давно обратил внимание на одинокую машину, мчавшуюся ночью на большой скорости, и выбежал на трассу, приказывая остановиться.
        - Я могу сбить его, - сказал Саша и вопросительно посмотрел на Таню.
        - Не нужно, - покачала головой девушка. - Остановись.
        Саша убрал руку с колена девушки, не заметив, как к пальцам прилипла слизь. В следующее мгновенье он почувствовал, как Таня вложила ему в руки ружье. Он аккуратно припарковался в нескольких метрах от поста. Полноватый сержант неторопливо приближался к автомобилю, лениво помахивая жезлом.
        - Ты меня любишь? - спросила Таня, и у Саши перехватило дыхание. Любил ли он свою нежную рыжую Пушишку? Конечно, больше всего на свете!
        Он опустил окно, и тут же увидел настороженное лицо милиционера.
        - Добрый вечер. Дежурный инспек…
        Договорить он не успел - выстрел снес ему верхушку черепа вместе с фуражкой - Саша специально зарядил ружье крупной картечью, с которой его папаня охотился на кабанов. Милиционер рухнул на асфальт как подкошенный, продолжая сжимать в руке свой полосатый жезл.
        - Упс! - сказал Саша, закидывая ружье на заднее сиденье. Таня наклонилась к нему и поцеловала его в самые губы. Кроме духов, от нее исходил запах водорослей, которые давно выбросил на берег прилив, но парню этот запах показался изумительным, и он снова почувствовал растущее возбуждение.
        - Поехали. Осталось совсем немного, - услышал он голос Тани.
        И они поехали. Саша крутил руль, стараясь не смотреть в зеркало заднего вида. Потому что когда он взглянул на него в последний раз, то чуть не закричал от ужаса, увидев, как изменилось его лицо.
        Они приехали к нужному повороту глубокой ночью.
        - Езжай вперед. Там обрыв, скинешь машину и вернешься назад пешком, - инструктировала Сашу девушка.
        - Что значит «вернешься»? - не понял юноша. - Ты разве не со мной?
        - Делай как я говорю.
        Саша проглотил подступивший к горлу комок и осторожно поехал вперед. Вскоре свет фар уперся в черную пустоту. Дороги дальше не было.
        - Теперь слушай, - сказала Таня. Она повернулась к Саше лицом. - После того как ты сбросишь машину, нам ненадолго придется расстаться. Насколько скоро мы после этого увидимся - зависит только от тебя. В этих местах есть люди, они желают мне зла.
        - Кто? - вскрикнул Саша. Руки машинально сжались в кулаки. - Я разорву всех в клочья!
        - Я верю, - успокоила его Таня. Ее лицо было в тени, и лишь глаза как два подсвечивающихся изнутри алмаза неотрывно смотрели на парня. - Мне не хотелось говорить об этом, но среди них твой отец.
        - Я всегда его ненавидел, - сквозь зубы проговорил Саша. - Я убью их всех.
        - Но самое главное - это девчонка, - продолжала Таня. - Сюда едет женщина с маленькой девчонкой. Из-за нее у меня могут быть большие неприятности.
        Саша ровным счетом ничего не понимал, но продолжал с видом влюбленного идиота смотреть на девушку. Она ведь не может ошибаться, нет!
        - Если ты меня любишь и хочешь, чтобы мы всегда были вместе, ты должен остановить ее. Понял? - прошептала Таня. Она провела своей чернеющей рукой по промежности Саши, и тот вздрогнул от нахлынувших чувств. Он хотел обнять девушку, но она мягко отстранила его:
        - Потом. Сейчас нет времени.
        Саша со вздохом вылез из машины. На то, чтобы столкнуть автомобиль вниз, ушло менее пяти минут. Когда он обернулся, тяжело дыша, Тани поблизости не было. Ружье висело на ветке старого дерева. Он снял его и зашагал к нужной тропе. В воздухе стоял легкий запах знакомых духов, который указывал ему нужный путь.
        Он быстро спустился в долину. Ночной воздух был замечательный, настолько свежий и густой, что у него кружилась голова. Звезды хрусталиками поблескивали на угольном одеяле неба, будто бы подмигивали парню. Через несколько метров у него возникло ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Насвистывая какую-то знакомую мелодию, боковым зрением он замечал, что время от времени впереди мелькали черные тени, которые так же незаметно исчезали, как сгорающие звезды. Он не утруждал себя мыслями об этих странностях - у него были задачи поважнее. Вскоре он поравнялся со спящими людьми. Это были старик с необычайно белыми волосами и крошечная девочка. Последняя, судя по всему, сильно мерзла, так как свернулась клубочком и тесно прижалась к старику, вздрагивая во сне. Минуту он стоял прямо перед ними, переводя ствол ружья то на девочку, то на пожилого мужчину.

«Это не те, кто тебе нужен», - промурлыкал в его мозгу знакомый голос, и юноша поспешил дальше. Изо рта вырывались облачка пара. Ночь действительно будет холодной. Но ему было все равно. Таня, милая рыженькая Пушишка, они скоро снова встретятся и будут навеки вместе - вот что придавало ему сил.

* * *
        Она была раздосадована. Все шло не совсем так, как того требовал Путь. Путь искупления.
        Странные двуногие существа. Глупые, несчастные твари. Они рождались в грехе, болели, любили, смеялись, рыдали, совокуплялись, рожали, изменяли и убивали друг друга, но в конечном счете заканчивали одним и тем же - уходом в Долину Теней. Но они были нужны Ей. Нужны для того, чтобы Она смогла питаться и набраться сил. Хотя бы до того момента, когда щелкнут шестерни и начнут идти Священные Часы. И тогда у Нее снова будет достаточно времени.
        Ее часто пытались уничтожить. Глупцы, они не знают, что Она старше самой вечности. Египетские фараоны только начинали задумываться о пирамидах, да что там пирамиды, сама Дева Мария еще не подозревала, что в ее духовке печется пирожок, которого потом нарекут Иисусом, а Она уже была. Она была всегда. Как Высший разум, и Она бессмертна.
        Глаза вдруг окрасились в лимонный цвет, потом стали мягко-изумрудными. Она могла без труда менять как цвет глаз, так и вообще все обличье.
        Прежде чем выбрать этого несдержанного глупца, Ее невидимые щупальца плавно развернулись и, словно прогорклые миазмы, вползли в это двуногое существо. Она, наподобие совершенного сканера, без труда проникла в его мозг, тщательно и скрупулезно обследуя каждую ямочку и извилинку, пока не наткнулась на то, что Ей было нужно. Вот! Она даже удивилась - так легко все оказалось. Щупальца мелко-мелко задрожали, и Она уже знала об этом смертном все. Его что-то тяготило, какие-то переживания… связанные с другим смертным, душа которого уже давно в Долине Теней. Глупые, глупые эгоистичные люди. Существо переживало не за другого смертного, а за себя, ему было плохо и тоскливо без того, кто ушел ранее отпущенного ему срока. И эта двуногая тварь поможет Ей. Поможет выполнить миссию.
        Она не зря потребовала остановить маленькое существо. Было что-то в нем… Она сразу насторожилась, когда исследовала этих двух особей. Со взрослой проблем не было, она сходила с ума по одному из приговоренных. А вот со второй… В какой-то момент Ей показалось… нет, это невозможно! Разве такое может быть? Она была готова поклясться, что на этом слабом, едва держащемся на ногах существе Ее щупальца словно наткнулись на непреодолимое препятствие. Все было бесполезно, этот смертный был несколько другим, нежели остальные. Это не напугало Ее, разве что вызвало удивление, к которому примешивалось легкое раздражение. Такого еще не было. Может, двуногие твари изменились? И сам мир стал другим? Впрочем, Она скоро все узнает. Тем более среди других, похожих на эту мелюзгу, подобных ей больше не было, и это Ее немного успокоило.
        Вокруг пластмассового тела куклы, в которой Она пряталась, медленно закрутились спиралевидные волны, вспыхивая радужными всполохами. Она мысленно облизнулась. Близилось сытное пиршество.
        Часть 3
        Дети Индиго инкарнировались со священной целью: возвестить о приходе нового общества, основанного на честности, сотрудничестве и любви. Они являют собой новый шаг в эволюции человечества.
        Ли Кэрролл, Джен Тоубер
        Auferte malum ех vobis.[Искорените зло из среды вашей (лат.).]
        Клепе стоило огромного труда догнать Руслана с Ингой, особенно с тяжелой сумкой. Руслан молча обнял его.
        - Только ничего не говори мне, - проговорил запыхавшийся Клепа. Он дышал, как пробитая камера, слезы бежали по его рыхлому лицу. - Просто ничего не говорите, ладно? Пожалуйста.
        Инга развернулась и продолжила путь. Она шла первой, за ней поплелся Клепа, спотыкаясь на каждом шагу. Руслан, взяв у Клепы сумку, замыкал шествие.
        Облака, плотной завесой облепившие небо, медленно, с ленцой расходились в стороны, и вскоре над головами путников замерцала прохладная луна. Под порывами ветра зашелестела трава.
        Инга вдруг остановилась, пристально вглядываясь вперед.
        - Кажется, дом там, - произнесла она и повернула к Руслану побелевшее лицо. - Господи, он до сих пор там.
        - Ты можешь остаться здесь.
        Инга отрицательно покачала головой. Внезапно сзади раздалось глухое ворчание, где-то хрустнула ветка. Инга вздрогнула и непроизвольно прильнула к Руслану.
        - Кто это? - замотал головой Клепа.
        - Собака. Бродячая, наверное, - предположил Руслан, но тем не менее достал из сумки пистолет. - Идем к дому.
        Только они начали движение, послышался треск ломаемых кустов, сопровождаемый злобным воем.
        - Бежим! Быстрее, вперед! - закричал Руслан. Он оглянулся, похолодев, - со всех сторон к ним огромными скачками приближались костлявые тени с горящими углями вместо глаз. Кто это, волки?!
        Толкаясь и оступаясь на рытвинах, троица помчалась к дому. Но до него было метров семьдесят, а дикие псы двигались в десятки раз быстрее измученных людей, в считаные секунды сокращая расстояние. Тяжелее всего пришлось Клепе - годы, проведенные в служебных машинах и чиновничьих креслах, сделали свое дело, и он был на последнем издыхании. Вскоре первая собака, со вздыбленной шерстью, рявкнув, прыгнула к нему на спину. Не удержавшись, Клепа упал. Пес рычал, пытаясь добраться до горла мужчины.
        - Рус! - отчаянно заверещал Клепа, катаясь по траве. - Рус, помоги!
        - Инга, беги в дом! - крикнул Руслан женщине, а сам кинулся к другу.
        Пес прокусил ему предплечье, но Клепа изловчился и схватил животное за шею. От собаки несло мертвечиной. Напрягая все силы, он отодвинул голову собаки как можно дальше от себя.
        - Стреляй! - не своим голосом заорал он, и Руслан нажал на спусковой крючок. Затем еще раз. Тело пса обмякло, и Клепа с отвращением скинул его с себя, вытирая об одежду руки. Выхватил из-за пояса пистолет и тут же выпустил еще две пули в появившихся из-за кустов собак. Одну он убил сразу, вторую ранил, и та трусливо пригнулась с перебитой лапой, жалобно скуля. Руслан тоже выстрелил, пуля нагнала очередного пса в момент прыжка, и его тело отбросило назад как рваный мешок.
        Они медленно продвигались к дому, отстреливаясь, но собаки все прибывали. Их черные тени мелькали повсюду, словно огни в калейдоскопе, яростный лай пронзал барабанные перепонки, вгрызаясь в мозг. У Клепы закончились патроны, и он, чертыхнувшись, полез в сумку за новой обоймой.
        - Я прикрою, беги в дом! - прокричал Руслан, убив четвертую тварь.
        Дом был уже в двух шагах, накренившаяся хижина, чьи окна как сонные глаза почти сровнялись с землей. Клепа вбежал внутрь. Неожиданно на фоне злобного лая и воя стало отчетливо слышно, как закричал ребенок:
        - Па-па-а-а-а-а!!!
        Руслан выпустил последнюю пулю, но промахнулся. Впрочем, он был уже на пороге, и быстро захлопнул за собой дверь.
        - Там Снежана, - выдавил из себя Клепа. Он без сил облокотился о стену и жадно хватал ртом воздух, словно пойманный сом. - Это она кричала.
        Переводя дыхание, Руслан взглянул в грязное окно. Псы расселись перед домом полукругом и, похоже, уходить не торопились.
        - Я видел в твоей сумке гранаты, - сказал он, вытирая мокрый от пота лоб. Несмотря на внезапное нападение животных, что-то ему показалось странноватым, и он уже догадывался, что именно.
        - С девочкой ничего не будет, - вдруг сказала Инга. Она о чем-то сосредоточенно думала. - Снежана здесь как приманка, и Ей невыгодно сейчас убивать твою дочь, - проговорила она после паузы.
        - Ты что, хочешь сказать, что эти собаки тоже неспроста? - не поверил Клепа.
        - Конечно.
        - Я уверен, что они специально дали нам возможность спрятаться в доме. Они могли бы с легкостью растерзать нас там, в долине, - выговорил Руслан.
        - Я не могу сидеть здесь и ждать! - взорвался Клепа. - Снежана - единственное, что у меня осталось!
        Руслан хотел напомнить другу, что еще пятнадцать минут назад Клепа отказался от дочери, но сдержался. Нервы были напряжены до предела, и ему стоило немалых усилий хранить самообладание.
        - Если ты выйдешь, то умрешь, - сказал Руслан. Идея с гранатой уже не казалась ему такой заманчивой. К тому же, израсходовав боеприпасы, они станут бессильными перед собаками, кто знает, сколько их там?
        - Нам остается только ждать, - сказала Инга. - Она сама даст нам знак.
        - Правда? - скептически спросил Клепа, выуживая из сумки новый фонарь - прежний потерялся во время борьбы с псом.
        - Это тот самый дом? - спросил Руслан Ингу.
        - Да. Он почти не изменился. Дай фонарь.
        Клепа передал Инге фонарь, и та пошла в другую комнату.
        Руслан вздрогнул, как от удара плетью, - через минуту раздался ее крик.

* * *

…Он был уверен, что старуха раскусила его. Он сразу понял, что сбитая им девочка приходится ей какой-то родней. И теперь с нетерпением ждал рассвета, чтобы убраться из этого курятника с Ингой, которая тоже была порядком напугана. Интересно, она видела что-нибудь? Он очень надеялся, что нет.
        Он, как и дочь, не спал, когда старуха вернулась с ведрами. И краем глаза видел, как она нашла куклу. Он решил, что, если эта карга начнет буянить, ему придется делать нелегкий выбор. Может, даже придется ее убить. Он клял себя за то, что сел за руль пьяным, но что было, то прошло, теперь нужно было искать выход из ситуации.
        Но старуха не стала устраивать никакой истерики, хотя даже ему было видно, что вода из ведра темная от крови. Потом она долго возилась с этой несчастной куклой, наряжала ее, расчесывала волосы. Никто уже начал засыпать, как старуха вдруг заволновалась. Она долго бесцельно бродила по дому, иногда бросая ненавистные взгляды то на спящую Ингу, то на него, и каждый раз в эти моменты мышцы Никто напрягались до предела, а лоб покрывала противная липкая испарина. Кто знает, вдруг эта ведьма сейчас вытащит тесак и набросится на них?!
        Ожидание становилось нестерпимым, и он уже хотел перестать играть комедию и притворяться спящим, встать и забрать Ингу, как вдруг старуха, накинув на плечи драную, как решето, шаль, вышла наружу, прихватив с собою керосиновую лампу. В другой руке она крепко держала куклу.

«Куда ее понесло? - заметалась у Никто мысль. - Может, она наплела им про то, что поселок пустует и сейчас пойдет за помощью? Тогда нам с Ингой точно крышка… Я и машину-то толком не успел вымыть, и рубашка в крови».
        Хлопнула дверь, и мужчина, не раздумывая, поднялся с тряпок, которые ему постелила старуха. Посмотрел на Ингу - вроде спит.
        Он осторожно вышел наружу, стараясь идти бесшумно. Керосинка горела метрах в двадцати, мерно покачиваясь в руке старухи. Никто не раздумывая направился вслед за ней. Что задумала эта сморщенная карга? На улице далеко за полночь, а она поперлась черт-те куда…
        Где-то в глубине подсознания у него гнездилась мысль, что вместо того, чтобы следить за этой ополоумевшей бабкой, ему следовало бы хватать в охапку дочь и делать ноги из этого мрачного места. Но что-то внутри его противилось рациональному подходу к возникшей проблеме, это было сильнее его воли, и он просто шел за старухой, не забывая соблюдать нужную дистанцию.
        Тропинка вскоре закончилась, и ноги увязли в густых зарослях. Ступни быстро промокли, становилось холодно, но Никто упорно шел вслед за сгорбленной фигурой, стараясь не упустить из виду огонек лампы, светлячком мелькающий в темноте.
        Они спустились в небольшой овраг, обошли его слева и поднялись на холм, поросший громадными папоротниками. Неожиданно огонек застыл на месте, и Никто понял, что старуха остановилась. Он притаился, стараясь не дышать. Ветер донес до его ушей горестный вздох, и… огонек исчез. Никто озадаченно вглядывался вперед, считая про себя секунды. Огонек больше не появлялся. Может, у этой развалины закончился керосин? Немудрено, где его тут достать-то, в этой глухомани.
        Он подождал еще немного, раздумывая, как поступить. Идти обратно? Или посмотреть, что там впереди? А вдруг эта ведьма догадалась, что он следил за ней, и сейчас готовит для него ловушку? Любопытство все же оказалось сильнее, и мужчина, затаив дыхание, направился в сторону, где еще несколько минут назад видел свет. Дорога пошла резко вниз, и он едва не грохнулся, чудом удержавшись на ногах. Когда он осмотрелся, то брови его поползли вверх - перед ним был лаз, полузаваленный всяки м хламом. Что это, заброшенная шахта? И какого черта этой бабке понадобилось лезть в эту дыру?
        Словно отвечая на его вопросы, снизу донеслись глухие звуки. Там что-то скрипело и скрежетало, будто старуха разбудила какое-то мистическое чудовище, и теперь оно сонно ползло наружу.
        И снова страх отошел на второе место. Подошвами ботинок он нащупал стертые ступеньки и начал медленно спускаться вниз, скоро оказавшись в просторном коридоре. Переведя дыхание, он на цыпочках двинулся вперед. Спустя некоторое время он увидел, что впереди светлеет. Слева от тоннеля был узкий проход, откуда шел свет, и он осторожно заглянул в помещение…
        Из дремоты воспоминаний его вырвало чувство, что на него кто-то уже долго и пристально смотрит. Даже не смотрит, а сверлит взглядом. Он разлепил веки, вспоминая, где он и зачем здесь находится, и тут же столкнулся с Ее взглядом.
        Кукла сидела прямо напротив него, в своей излюбленной позе с широко расставленными ногами. Рядом посапывала девочка, что-то бормоча сквозь сон.
        Он хотел что-то сказать, но в следующую секунду его мозг пронзила жуткая боль, вызвавшая у него сдавленный стон.

«Зачем ты приволок сюда девку, идиот?» - прозвучал у него в голове детский голос. Голос, хоть и детский, был деловитым и спокойным, голос человека, который не привык размениваться по мелочам и тратить свое время понапрасну.
        - Я… я… - начал говорить Никто, но следующий приступ боли, куда сильнее чем в прошлый раз, прервал его, и старик грузно повалился в траву. Он ушиб плечо, прикусил до крови язык, чувствуя во рту солоноватость, ему казалось, что его череп сдавливают огромные тиски, выдавливая мозговое вещество через нос и уши.

«Я не закончила, - мягко прозвучал голос. - А ты меня перебиваешь. Ты так ничему не научился за столько лет, старый осел».
        - Что?! Что мне нужно было делать? - проблеял насмерть перепуганный Никто. Еще никогда ему не было так больно и страшно. От внутреннего давления у него из носа уже текла кровь. От его криков проснулась Снежана и с недоумением смотрела на этого странного дедушку, нервно разговаривающего с самим собой.

«Верни им девку. Пусть убираются. А потом спускайся вниз. Скоро подходит срок. Ведь ты хочешь, чтобы все было закончено?»
        Никто торопливо закивал.

«Тогда действуй».
        После того как прозвучала последняя фраза, боль понемногу утихла и Никто смог подняться на ноги. Его болтало из стороны в сторону, как пьянчужку, глаза слезились, а из ноздрей тек красный ручеек, скапливаясь на подбородке. Он слизнул кровь и огляделся. Ее уже не было, перед ним сидела испуганная девочка, сжимая в руках свою куклу.
        - Послушай, конфетка, - начал Никто, вытирая кровь, как вдруг за спиной донеслись какие-то крики, к которым примешивался злобный лай. Снежана взволнованно выпрямилась, крутя головкой.
        Крик повторился, и губы девочки задрожали:
        - Это мой папа! Дедушка, отпусти меня к нему!
        - Отпущу, - выдохнул Никто. Его все еще трясло. Конечно, надо спуститься вниз. Если Она ослабнет, кто тогда отомстит за Ингу и за него? Спуститься вниз, вот в чем дело…
        - Дедушка, там мой папа, - хныкала Снежана, дергая Никто за рукав.
        - С ним ничего не случится, - строго ответил Никто. «По крайней мере, пока Она этого не захочет», - добавил он про себя. Старик снова высунул язык, ловя кончиком капли крови с верхней губы. Неожиданно страх и ужас перед божеством куда-то отступили, и его обуяла дикая, первобытная ярость. Как?! После всего того, что он пережил, это пластмассовое дерьмо продолжает ставить на нем свои опыты? Неужели он не отработал сполна все свои грехи перед Ней???
        Он медленно вытащил из-за пояса кинжал, который снял со стены в доме Второго.
        - Homo homini monstrum.[Человек человеку зверь (лат.).] Поди-ка сюда, конфетка, - вкрадчиво сказал он, держа руку так, чтобы Снежана не видела поблескивающую сталь. Девочка посмотрела на старика, губы ее мелко дрожали:
        - Дедушка, мне очень страшно! Там пришел мой папа, пойдем к нему! Я боюсь этих собак!
        - Иди сюда! - прикрикнул Никто, хватая Снежану за волосы, она закричала.

* * *
        В аэропорту Женя успела купить каких-то горячих бутербродов, но пока она ловила машину, договаривалась с водителем, то совершенно о них забыла. К тому времени, когда женщина вспомнила о еде, бутерброды остыли, но это не смутило ее с Кристи.
        Водитель изредка бросал косые взгляды на Женю, его маленькие сальные глазки задерживались на ее коленях, обтянутых узкими джинсами, и тоненькой блузке, точнее, на двух выпирающих бугорках. Женя это заметила, но старалась делать вид, что ей по барабану столь недвусмысленное внимание.
        - Сейчас туда, - сказала Кристи, махнув ручкой направо. Шофер громко рассмеялся и даже не сбавил скорость.
        - Вы слышали? - вежливо сказала Женя, доев бутерброд и вытирая руки бумажной салфеткой. - Поворачивайте.
        - Ты уверена, что девчонка не ошибается? - удивился водитель. - Я думал, ты знаешь дорогу…
        - Во-первых, давайте все-таки останемся на «вы». Во-вторых, это моя дочь, а не какая-нибудь девчонка. И в-третьих. Я плачу вам за то, что бы нас доставили в нужное место, и больше никаких вопросов, хорошо?
        - Ладно, - пробурчал недовольно водитель, бросив напоследок еще один алчный взгляд на грудь Жени. Неожиданно Кристи, дожевывая бутерброд, спросила:
        - Мама, а что такое титьки? И мохнатка?
        Женя сначала возмутилась, затем ее осенила догадка, и женщине стало смешно.
        - Я потом тебе расскажу, - пообещала она, видя, как смущенный водитель усердно делал вид, что следит за дорогой.
        - Плосто этот дядя хочет посмотлеть на твои титьки, - серьезно сказала Кристи, и Женя ее одернула:
        - Все, замолчи!
        Водитель покраснел до самых ушей и сделал громче радио. Кристи безразлично смотрела вперед. Солнце уже давно село, и они ехали в кромешной темноте.
        Прошло минут сорок, когда девочка встрепенулась:
        - Сколо плиедем!
        - Зачем вам этот Горячий Ключ? - все-таки не выдержал водитель. - Вы не слышали, что там недавно произошло?
        - Нет. А что случилось? - удивленно спросила Женя.
        - Дык об этом даже в газетах писали, - увлеченно стал рассказывать мужчина. - Одну тетку какой-то псих…
        Когда он закончил, лицо Жени было бледным и задумчивым. Неужели происшедшие события имеют отношение к Руслану? Почему бы и нет? Не зря же Кристи так волнуется. Ее дочь, кстати, напротив, была самой Невозмутимостью и практически никак не отреагировала на рассказ словоохотливого шофера. Вскоре она показала пальчиком куда-то в сторону:
        - Там. Туда идет долога, нам туда!
        - Поворачивайте, - сказала Женя.
        - Но там гравийка, - возразил изумленный мужчина, тем не менее притормаживая. - Вон, разве не видите, сплошные заросли, вон, даже отсюда видно. Машина может не проехать.
        - Я сказала, поворачивайте! - повысила голос Женя, и окончательно сбитый с толку водитель закрутил рулевым колесом.
        Несколько сотен метров они тащились по разбитой тропе, автомобиль то и дело чертил неподтянутым глушителем по кускам щебня, и по рассерженному лицу шофера было видно, что он думает об этих странных и неугомонных пассажирах.
        - Завезли хрен знает куда, - вполголоса проговорил он. - Самому бы теперь выбраться…
        - Все, мамочка, - тихо сказала Кристи и крепко сжала кисть матери своей крошечной ладошкой. - Мы плиехали.
        Женя сказала мужчине, чтобы он остановился.
        - Э, вы куда? - обалдело спросил шофер, видя, что женщина с девочкой выбираются из машины. - Там же ничего нет! Тут одна глушь, куда вы на ночь глядя?!
        Женя сунула ему две стодолларовые купюры и молча захлопнула дверь. Водитель торопливо спрятал деньги, покачал головой и дал задний ход.

* * *
        - Боже, - шептала Инга, обхватив лицо руками. - Боже, не могу в это поверить… Все как в тот день!
        Руслан мягко взял из рук женщины фонарь и осветил соседнюю комнату. Интерьер был довольно скудный - лишь один стол. Он стоял в самом центре комнаты, и на нем чернело что-то бесформенное. При ближайшем осмотре стало видно, что это горка костей, пожелтевших от времени. Кое-где виднелись истлевшие лоскутья какой-то одежды.
        - Это… она, - прошептала Инга. - Боже, прошло столько лет! Бедная!
        Руслан положил руку на хрупкое плечо Инги, с удивлением для себя обнаружив, что ему доставляет какое-то странное удовольствие находиться рядом с этой женщиной.
        - Вернемся, - сказал он, увлекая ее за собой.
        Они вернулись в комнату, где на скамье сидел Клепа. Он разорвал рукав рубашки и с озабоченным видом разглядывал рану.
        - Рус, бля буду, но эти шавки наверняка бешеные, - криво усмехнулся он, шмыгнув носом. Руслан ничего не ответил.
        - А хотя, - продолжал Клепа, заматывая укус тряпкой, - какой смысл мне сейчас жить?!
        - Прекрати! - резко сказал Руслан и посмотрел в окно. Там царила странная, гнетущая тишина. - Инга, посвети, - попросил он. Инга подошла к окну, направив луч на улицу. Руслан присвистнул - собак не было.
        - Может, рискнем? - предложил он.
        Инга молчала, Клепа вообще, казалось, выпал из обоймы реальности.
        Руслан взял из рук женщины фонарь, вглядываясь в темноту. Губы его плотно сдвинулись - к дому кто-то приближался твердым, уверенным шагом. Кто бы это мог быть?
        - Сюда кто-то направляется, - вполголоса сказал он.
        - Да и хер с ним. У меня рука болит, - вяло сообщил Клепа. Дыхание со свистом вырывалось из его рта, и Руслан с беспокойством посмотрел на друга - он не знал, насколько серьезно ранен Клепа, но ему явно становилось хуже.
        Возле двери послышалась какая-то возня, и Руслан до хруста в костяшках пальцев обхватил рукоятку пистолета. Хорошо, что он успел заменить свежую обойму. Интересно, сколько еще запасов осталось у Клепы?
        - Кто там? - громко спросил он.
        - Дядя Руслан, это вы? Это Саша, - прозвучало за дверью. Голос был глухой и какой-то заискивающий, словно говоривший пытался скрыть своим лицемерным тоном какую-то пакость. - Впустите меня, пожалуйста. Мне холодно.
        Рука Руслана потянулась к засову, как вдруг его локоть обхватила рука Инги.
        - Не спеши, - холодно сказала она. - Ты уверен, что знаешь этого человека?
        - Саша?! - закричал Клепа. Задыхаясь, он поднялся со скамьи и засеменил к выходу. - Саша, это ты? Откройте ему дверь, падлы!
        - Папа?! - тонко вскрикнули за дверью.
        Руслан нервно повел плечом - ему явно не нравился этот писклявый голос. Было в нем что-то кривляющееся, ненастоящее…
        - Клепа, подожди, - остановил он друга. - Пускай он выйдет на свет.
        - Уйди, янки хренов! - вскричал Клепа, вытаскивая пистолет. Он направил ствол в лицо Руслану. Тот спокойно смотрел в черное дуло. Оно пахло едким дымом.
        - Давай, стреляй, дружок, - чуть слышно выговорил Руслан.
        Рука Клепы дрогнула, и он крикнул:
        - Саша?
        - Папочка, я здесь! - радостно отозвался Саша.
        - Подойди к окну. Там, немного левее от тебя.
        - Ты не веришь мне? - издав смешок, поинтересовался тот, кто был снаружи, но Руслан уловил в вопросе легкое раздражение. - Иду, иду.
        - Что случилось с мамой, Саша? - взволнованно спросил Клепа, подходя к окну.
        Руслан посветил фонарем. Их взору предстала сгорбившаяся фигура, стоявшая боком. Лица человека не было видно, он старательно отворачивал его от света. Почему-то при виде этой фигуры Руслан подумал о выкарабкивающемся из пещеры гоблине.
        - Их было трое, - сказала фигура, не поворачиваясь, - они набросились и убили маму с Игорем. Я убежал.
        Это прозвучало автоматически, будто говоривший репетировал эти слова десятки раз, перед тем как озвучить.
        - Маму, - прошептал Клепа. - Убили маму.
        - Ты впустишь меня? - настойчиво прозвучал вопрос, и Клепа, истерично хихикнув, посмотрел на Руслана.
        - Он никогда не называл Лену мамой, - выплевывая слова, проговорил он. - Только мачехой или Ленкой.
        - Откройте дверь, е…е уроды! - взвилось стоявшее за окном существо. - Тут полно собак, вы что, не видите?
        Словно услышав команду, к фигуре метнулась сухопарая тень с тлеющими угольками-глазами и потерлась ушами о ее колено. Сгорбленное существо ласково погладило пса.
        - Это не он, - в ужасе просипел Клепа. - Это…Это…
        - Повернись лицом! - крикнул Руслан, хотя уже давно понял, что это не сын Клепы. Во всяком случае, если даже стоявшее на улице существо и было Сашей, то сейчас с ним явно происходило что-то не то. Что-то очень хреновое, как сказал бы покойный Серый.
        - Я-то повернусь. А в штаны не наложишь? - с тихой угрозой поинтересовалась темная фигура. - Говорю: откройте дверь.
        Она повернулась, и Руслан отшатнулся назад, Клепа глухо вскрикнул.
        - Знаешь, а она просила не стрелять, Клепа, - прошипело существо, вскидывая ружье. - Твоя сморщенная дырка Ленка. А я ей в еб…ник заряд дроби зафигачил. Ой-ой, умирает зайчик мой. А Игоря покромсал как капусту.
        Выстрел прозвучал настолько неожиданно, что Руслан лишь успел оттолкнуть от окна Ингу. Стекло разлетелось вдребезги, один большой осколок рассек Руслану лоб. Клепа застонал, схватившись за глаза. Руслан в испуге подумал, что его друга тоже ранило, и лишь потом понял, что у Клепы началась самая настоящая истерика.
        - Мама… Лена!!! Господи, как это… ха, кха… Игорь, боже, тварь, неужели у тебя поднялась рука на брата, ты, мразь, ты…
        Руслан выстрелил, промахнувшись. Пригнувшееся во дворе нечто перезарядило ружье и выстрелило снова. Пуля вошла в пустое окно и вонзилась в рассохшуюся доску стены.
        - Давай, Рус! Убей моего сына! - хрипел Клепа, смеясь и рыдая одновременно.
        Инга в ужасе сидела на полу, зажмурив глаза. Руслан вытер заливающую лоб кровь и снова выстрелил. Пуля оторвала существу безымянный палец и, оставив царапину на затворе ружья, с визгом ушла в темноту. На холодную траву закапала кровь, от нее струился легкий пар.
        Существо зашипело и выронило ружье. Пес, крутившийся у его ног, словно почувствовал неладное и бросился в заросли.
        - Никто из вас не доживет до восхода солнца, - процедила фигура, облизывая кровоточащий обрубок. - Я вернусь за вами. Чуть позже.
        Руслан прицелился, но существо метнулось в ночь, и он медленно опустил пистолет. Клепа беззвучно плакал.

* * *
        Саша был в смятении. Он был настолько ошеломлен отпором, что забыл о ране, уже второй за сегодняшнюю ночь. Но если пробитое Игорем плечо немного утихло, то культя отстреленного пальца болела невыносимо, и он машинально посасывал ее, как ребенок леденец, и рот его скоро стал алым, как улыбка клоуна. Он шел, не замечая, что к нему присоединились попутчики - несколько костлявых псов бесшумно семенили рядом, вывалив наружу длинные языки.

«Но самое главное - это девчонка. Сюда едет женщина с маленькой девчонкой. Из-за нее у меня могут быть большие неприятности», - вспомнил он слова Тани. Хорошо, сейчас он займется девчонкой, а со своим папаней и его другом-ублюдком он разберется позже.
        Когда он подошел к развилке, то увидел сидящую на камне фигуру, очертания которой ему показались знакомыми. Улыбка засияла на его вытянутом, посеревшем лице:
        - Таня… Пушишка, любимая…
        - Ты не любишь меня, Саша, - печально сказала Таня. Парень виновато подошел ближе, ощущая запах разложения вперемешку с духами. Она завела прядь волос за ухо, часть из них осталась на пальцах девушки.
        - Но, Таня, я старался…
        - Заткнись. Ты оставил там ружье. У меня мало времени. Девка уже близко.
        Она встала с камня и подошла вплотную к Саше. У него заслезились глаза от смрада, дикого букета из духов и запаха гниющего мяса, но он все равно продолжал улыбаться. Послышалось тихое шипение, и из-за шеи девушки показался силуэт змеи. Тварь медленно сползла с тела Тани и обвилась вокруг ног Саши.
        - Я даю тебе еще один шанс, - хрипло сказала Таня, и юноша почувствовал, как она вложила в его руки продолговатый липкий предмет. Он поднес его к глазам и перестал улыбаться. Ножницы, те самые, которыми он заколол Игоря, на них даже еще не остыла кровь.
        - А что… - начал он, поднимая голову, но осекся - Тани уже не было. Только знакомый запах. И змеи. Много змей, шипя, они лениво расползались по траве, их черные спины поблескивали в ярком свете луны.
        Еще один шанс. Ну что ж…

* * *
        Руслан безуспешно пытался успокоить Клепу. Тот ревел как белуга, метался по комнате, хватался за сумку с оружием, падал на пол, лупил кулаками в стену, и Руслан оставил его в покое. Словно ожидая этого, Клепа сам неожиданно успокоился. Он сел прямо на пол, на осколки разбитого окна и сипло произнес:
        - Все, Инга. Теперь я готов поверить в самого черта или дьявола. Что нам сделать, чтобы прекратить этот ад? Убить Сашу? Себя? Я сделаю это с удовольствием.
        - Надо найти твоего отца, - сказал Руслан. - Уверен, он знает больше, чем мы думаем. Он послушает тебя, как ты считаешь? - обратился он к Инге.
        - Не знаю, - честно призналась она.
        В дверь раздался стук. Робкий и слабый, но Клепа дернулся, словно ему влепили пощечину. Он передернул затвор «ПМ» и пробормотал:
        - Если это Саша, я сам убью эту гадину. Как Тарас Бульба.
        Он проковылял к двери, и крикнул:
        - Кто?!
        Снаружи всхлипнули, потом раздался детский голос:
        - Папочка, это я! Папочка, не пугай меня, папочка!
        - О боже, - выдохнул Клепа и распахнул дверь. Снежана стояла на пороге, ветер колыхал ее волосы и легкое платье.
        - Больно, - прошептала Снежана и вдруг села на пол. Вскрикнув, Клепа подхватил дочь, Руслан закрыл дверь.
        - Где? Где больно? Рус, да посвети ты, черт тебя дери! - горячился Клепа.
        Руслан поднес ближе фонарь, и стало видно, что на шее Снежаны действительно был неглубокий порез, но крови было немного.
        - Ей бы перевязку, - оглядываясь вокруг, проговорил Клепа. Но в доме не было ничего, что можно было бы использовать в качестве бинта, а их одежда была вся в грязи. За исключением платка, закрывающего лицо Инги.
        Она быстро поняла это, молча сняла его с себя и передала Клепе. Снежана, несмотря на страх и боль, с изумлением уставилась на лицо женщины. Руслан, чувствуя неловкость, тоже бросил мимолетный взгляд на Ингу, с некоторым удовлетворением про себя отметив, что врачи действительно неплохо постарались, убрав часть ужасных шрамов.
        - Успокойся, - ласково сказал Клепа, целуя дочь. - Скажи, ты была с этим… седым дедушкой? Это он тебя забрал?
        - Да. Где мама, папочка?
        На скулах Клепы заиграли желваки, и он отвел глаза в сторону:
        - Мама… она…
        - Я хочу к маме, - испуганным голосом произнесла девочка.
        - Расскажи, где этот дед? - сменил тему Клепа, хотя голос его предательски дрожал.
        - Я не знаю. Он с кем-то говорил, а потом взял ножик и хотел резать меня. Взял за волосы, а потом вдруг как закричит, бросил ножик и побежал.
        - Куда? - в один голос спросили Руслан с Ингой. Снежана боязливо покосилась на Ингу и крепче обхватила руками плечо Клепы.
        - Не знаю. Просто побежал.
        Клепа вздохнул:
        - Кажется, нам пора выбираться отсюда. Снежана нашлась, все мы целы, так что поехали. С собаками как-нибудь разберемся.
        - Уверен? - спросил Руслан.
        - Да, - крикнул Клепа. - Инга, прости, но у меня нет желания искать твоего папашу.
        Инга подошла к окну и тихо сказала:
        - Если мы решим уйти, собаки не тронут нас. Скорее всего, они что-то стерегут. Только что?
        Они присела на корточки перед Снежаной, девочка испуганно отпрянула.
        - Не бойся меня, - ласково сказала Инга, стараясь выглядеть спокойно, но Руслан с болью видел, какого труда ей стоило выдержать реакцию девочки - та смотрела на Ингу как на монстра.
        Инга показала знаками Руслану, что хочет ему что-то сказать, и они прошли в комнату, где стоял стол с костями.
        - Мне кажется, с девочкой все в порядке.
        Руслан дотронулся до руки женщины:
        - Ты думала…
        - Да. Почему бы нет? Но сейчас Она играет по другим правилам, действовать старыми методами было бы для Нее слишком очевидно.
        - Что ты предлагаешь?
        - Нужно все закончить.
        Руслан хохотнул:
        - То есть мы должны с Клепой умереть?!
        Инга испуганно взглянула на него:
        - Нет, что ты! Я имела в виду совсем другое! Мы должны попробовать покончить с Ней. А для этого нам нужно найти моего отца.
        - Клепа не согласится.
        - Он должен нам помочь. Он в одной связке с тобой, втроем мы, может, справимся, - проговорила Инга. Руслан рассеянно шагал из угла в угол.
        - Ладно, все равно выхода нет. Пошли…
        Они собирались покинуть комнату, как вдруг услышали какой-то шорох, доносящийся со стола. Руслан направил фонарь. Рука мужчины дрогнула. Когда они были в комнате час назад, на столе была горка костей и обрывки одежды. Сейчас там лежала скрюченная фигурка, закутанная в грязные тряпки. Будто детская мумия. Костей не было.
        - Господи, - едва слышно произнесла Инга.

* * *
        Он ждал. Становилось холоднее, но Саша уже давно перестал чувствовать разницу в температурах. Он спрятался за камнем, завороженно глядя на ножницы, покрытые чернеющей коркой крови. В блеклом свете луны они казались ему каким-то загадочным орудием пыток времен Средневековья. Юноша сковырнул ногтем кусочек застывшей крови и с безразличным видом стал его сосать.
        Вокруг примостилось несколько псин, они дремали, изредка позевывая, и, лязгая клыками, ловили блох. В траве тихо шелестели змеи, и парень время от времени поглаживал их скользкие ледяные тела, удивляясь, почему эти удивительные существа всегда вызывали у людей отвращение - они ведь такие красивые…
        Где-то вдалеке послышались голоса, и юноша встрепенулся. Один из псов вопросительно тявкнул, Саша поднялся на ноги, стряхнув с колен спящую змею, и огляделся. Вскоре на тропу вышли две фигурки, лунный свет четко прорисовал их силуэты. Первая фигура высокая, стройная, судя по всему, женщина, а вторая - совсем крошечная, ребенок.
        (Но самое главное…)
        Шанс. Вот он, шанс.
        Девочка споткнулась, и женщина подхватила ее на руки.
        Псы поднялись с травы, отряхиваясь и ворча. Змеи черными лентами устремились к идущей женщине. Саша прыжками понесся вслед за ними, псы послушно бежали рядом.
        Женя старалась не показывать Кристи своего состояния, хотя от страха у нее уже давно поджилки тряслись, особенно когда они свернули с дороги и начали спуск в долину. Если бы не луна, то им пришлось бы идти в кромешной тьме. Кристи была молчалива и сосредоточенна.
        Она услышала какие-то звуки позади себя и быстро обернулась, закрывая телом дочь. На них, переваливаясь из стороны в сторону, надвигалась какая-то бесформенная фигура, чуть позади неслись собаки. Ухнув, «нечто» прыгнуло на нее. Удар был настолько силен, что Женя полетела в траву вместе с Кристи. Девочка ударилась головой о выступающий из земли камень и замерла, и существо кинулось к ней.
        Взвизгнув, Женя схватила нападающего за ногу. Тот дернул ступней, разбив ботинком женщине губу, но та вцепилась в него намертво, при этом умудрившись укусить за лодыжку. Он попытался снова ударить Женю, но та не отпускала его.
        Саша был в ярости. Он не ожидал, что разделаться с этими двумя окажется такой серьезной задачей. Ему было плевать на эту бабу, главное - ребенок. Но эта сучка в облегающих джинсах оказалась сильнее, чем он предполагал. Пока они кувыркались в траве, награждая друг друга укусами и царапинами, собаки несмело приблизились к неподвижно лежащей девочке. Между их лап мелькали змеиные тела. Псы старательно обнюхали Кристи и в смятении переглянулись. Прекратилось и шипение в траве.
        Между тем Женя, изловчившись, ударила ногой в живот Сашу, после чего сама прыгнула на него. Тот, защищаясь, выставил вперед руки, попав раненой ладонью в рот женщине. Она сомкнула зубы, задев ампутированный обрубок, и Саша взвыл от раздирающей боли. Женя продолжала стискивать зубы, чувствуя, как в горло льется чужая кровь, и она почему-то казалась ей холодной и горькой.
        Тщетно пытаясь вырвать руку, обезумевший от боли Саша извивался как угорь, но Женя не выпускала его. Ухватившись пальцами за уголки его рта, она, с криком выплюнув отвратительную, пахнущую отбросами ладонь, резко дернула руками. Саша снова взвыл, одна сторона рта лопнула, черная ухмылка стала шире, как разрез, и из нее побежала кровь, липкая и темная, как сырая нефть. Здоровая рука Саши нащупала оброненные ножницы, и он с наслаждением воткнул их в бок женщины.
        Женя тихо ахнула, хватка ее ослабла. Саша, высвободившись от нее, с трудом поднялся на ноги. Боже, что она с ним сделала?! Языком он чувствовал, что его рот теперь стал на несколько сантиметров шире, горло першило от попавшей крови, там все булькало, как в закипающем чайнике. Женя сидела на траве, прижимая к боку руку, и тяжело дышала.
        - Я разрежу тебя на кружочки, сука, - с ненавистью проговорил Саша, щелкнув ножницами в воздухе. - Или на квадратики. Выбирай.
        - Уходи, - услышал он вдруг сзади отчетливый и спокойный голос.
        Саша изумленно повернулся. Девочка стояла прямо перед ним, в глазах не было даже намека на страх, лишь безмерная усталость и даже сочувствие. Кроме того, Саша увидел еще кое-что, что потрясло его еще больше. Псы, эти трусливые твари улепетывали, будто спасались от пожара! И змеи куда-то подевались.
        - Ты-то мне и нужна, шмакодявка, - ощерился в ухмылке Саша и шагнул вперед. Поднял ногу для второго шага и вдруг замер. Он хотел схватить эту мелюзгу за волосы и погрузить в ее глазницу ножницы, со сладострастием ощутить, как лезвие дойдет до мозга, но… все его тело словно покрылось толстой коркой льда, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже рот не открывался, будто его челюсти зафиксировали болтами. Только расширенные зрачки бешено вращались в запавших глазницах.
        Кряхтя, медленно поднялась Женя. Весь бок ее недавно купленной блузки был влажно-красным.
        - Не мешай нам, - шепотом сказала девочка.

«Я убью вас», - глазами сказал Саша.
        - Нет. Ты не понял. Если ты будешь мешать нам, ты умлешь.
        Женя с суеверным ужасом смотрела, как застывшая до этого фигура этого странного существа внезапно встряхнулась, потом рука с ножницами потянулась ко рту. Разорванная дыра раскрылась еще больше, как незаживающая рана, и ножницы целенаправленно потянулись внутрь, прямо в глотку.
        - Кристи, нет! - закричала Женя, схватив дочь. - Перестань!
        - Я ничего ему не сделаю, - серьезно сказала девочка. - Ему сколо будет лучше.
        Рука Саши замерла, потом медленно, словно с огромной неохотой вернулась в исходное положение, окровавленная пасть захлопнулась, как сундук.
        - Мало время, мама, - промолвила Кристи. Она скривилась, как от сильной боли. Женя, прихрамывая, сжала ее хрупкую руку, и они пошли дальше, стараясь не оглядываться. Уродливая фигура продолжала неподвижно стоять в траве.
        Женя была настолько шокирована увиденным, что даже забыла о ране. Боже, если она кому-то расскажет, что видела, то ей прямая дорога в психушку.
        - Как тебе это удалось, малыш? - шепотом спросила она.
        - Не знаю, - пожала плечами Кристи и взглянула на мать. - Телпи, мама. Сколо все кончится.
        Злобные глаза окаменевшего парня с нескрываемой яростью провожали взглядом женщину и девочку.

* * *
        Никто медленно брел, что-то бессвязно бормоча себе под нос, мешая латынь с русским языком. Он в очередной раз проиграл, и теперь Она, разъяренная его неповиновением, гнала его к заброшенной шахте. Идти было трудно, и не только потому, что Никто был совершенно измотан и голоден. Все же ему скоро семьдесят - это раз. Во-вторых, Она что-то сделала с его глазами, и теперь он почти ничего не видел.
        Он только успел прикоснуться кинжалом к горлу девчонки, но та начала верещать и брыкаться, и он нечаянно поранил ее. В следующий момент он почувствовал такую невыносимую боль, по сравнению с которой предыдущие приступы были сродни комариному укусу. Теряя сознание, он выронил кинжал, и девчонка бросилась бежать со всех ног. Он тоже побежал, только в другую сторону, вскоре перейдя на шаг.

«Еще один подобный финт - и я сделаю так, что ты будешь умолять меня убить тебя», - услышал он спокойный детский голос.
        Он провел ладонью по глазам и ничуть не удивился, что они мокрые. Он лизнул. Соленое.
        Никто криво усмехнулся. Кровь, снова кровь…
        Она практична. Могла бы вырвать ему кишки или сломать ноги, но тогда он стал бы совершенно бесполезным хламом. А он Ей нужен.
        - Я тебе нужен, сука?! - заорал в темноту старик. - Скажи, что это так!
        Ответом был лишь сильный порыв ветра, неприятным холодом обдав раздавленные глазные яблоки. Он шел, ничего не видя, изможденный и смертельно уставший старик, но поступь его была уверенной, пожалуй, самой уверенной за последние тридцать лет. С тех самых пор, как он сшиб эту несчастную девчонку с беленькими волосами…
…Когда он заглянул в помещение, все уже подходило к концу. От старухи почти ничего не осталось - она буквально таяла на глазах, но из последних сил налегала своей дряблой грудью на рычаг. Кожа слезала с нее, как кора с изъеденного червями дерева, седые волосы грязной копной валялись под ногами, прохудившийся живот разрывали ребра. Зрелище было ужасное и завораживающее одновременно. Перед старухой был поросший мхом и корнями какой-то плоский круглый предмет, от которого шел невыносимый скрежет, подобный звук получается от царапанья стамеской по дну кастрюли. И с каждым поворотом рычага жизнь из несчастной старухи перетекала в это круглое «нечто», в центре которого сидела кукла. Она насмешливо глядела на Никто, будто давно подозревала, что тот отправится вслед за старухой, и теперь приглашала его полюбоваться на бесплатное представление. Переплетенные корни шевелились и вздрагивали, как толстые удавы, ковер мха вспучивался словно от нарывов, со стен стал осыпаться щебень.
        Из рваной старческой глотки старухи вылетел последний хриплый стон, помещение неожиданно озарилось яркой вспышкой света, и глаза куклы блеснули красным, как если бы были рубинами. Трясущиеся ноги старухи надломились, обнажая кости, из разрывов вылезло мясо, вся земля вокруг была забрызгана алым. Щелкнув в последний раз, рычаг замер, а старуха, вернее, то, что от нее осталось, мокрой грудой свалилась вниз. От смрадных останков шел густой желтоватый дым, окутывая плотной пеленой куклу. Глаза игрушки уже не просто были красными, они пламенели, как два факела в ночи, а рот распахнулся в злобной ухмылке, и Никто даже издалека видел, что он полон зубов, длинных и острых, как штыки. Ему было так страшно, что он не сразу почувствовал, как обмочил брюки.
        Вскоре свет стал медленно меркнуть, дым от останков старухи бледнел, пока не исчез вовсе, и глаза куклы потухли. В конце концов все погрузилось во тьму, лишь керосиновая лампа, принесенная старухой, сиротливо светила в углу пещеры. Потом раздался отчетливый, четкий щелчок. Потом еще один. И еще… Часы начали свой ход.
        Никто не помнил, как он выбрался наружу. Обламывая ногти и раздирая в кровь пальцы об острый щебень, он выкарабкался наверх. Потом побежал к дому ведьмы, моля бога, чтобы с Ингой все было в порядке. Он старался не смотреть по сторонам, призывая все свое самообладание, но зрение не обманешь, он потом долго с дрожью вспоминал, как ему навстречу неспешно бежали здоровенные собаки со свалявшейся шерстью. Их было много, очень много, особей сто, может, больше. Он бежал, чувствуя шипение и легкий шелест по ногам, но глаза его были устремлены вперед. Он знал, что если взглянет вниз, то останется навсегда в этом страшном месте, потому что всю жизнь боялся змей. Плечи задевали летучие мыши, они тоже нескончаемым потоком неслись к заброшенной шахте. Но ни одна из тварей не заинтересовалась Никто, ни одна из мышей не задела его своим крылом, ни одна из собак не рявкнула на него…
        Часы, вот в чем дело. Священные часы, теперь он все понял. Ей нужна зарядка, всего-то. А он думал, что это божество, вечное и неизменное, как само время. Оказывается, как раз времени Ей и не хватало…
        Он шел, зная, что через каких-то тридцать-сорок минут его уже не будет в живых. Но почему-то это уже не волновало измученного мужчину. Он сделал свой выбор.

* * *
        Вскоре перед ними показался дом. Сидящие неподалеку собаки бросились врассыпную, и Жене оставалось только гадать, что могло вызвать такую реакцию. Впрочем, она уже давно догадывалась. Кристи - вот и весь ответ, твари явно страшились ее дочери.
        - Нам нувно туда, - сказала Кристина, показав пальчиком куда-то в темноту. Ее лобик нахмурился, и она перевела взгляд на дом.
        - Может, постучим в дом? Вдруг там кто-то есть?
        - Давай постучим, - согласилась девочка.
        Встреча была неописуемой. Руслану казалось, что он сошел с ума. Он неверяще щупал жену, поднимал на руки Кристину, целовал, опускал, обнимал Женю, покрывал ее лицо жаркими поцелуями, начинал что-то говорить, сбивался… Клепа с грустной улыбкой наблюдал за ними. Когда наконец все успокоились, он повернулся к Жене:
        - Все это, конечно, хорошо, только как вы нас нашли?
        - Это все Кристи, - не стала скрывать Женя. - Она… в общем, у нее необычная интуиция. Русик, что происходит?
        И тут до этого сияющий от радости Руслан запнулся. Он понял, что влип, так влип, что теперь вряд ли отмоется до самой смерти, которая, возможно, уже за порогом. Как быть? Тем более Инга рядом. Рассказать все как есть или отложить щекотливый разговор на потом? Но Женя все равно рано или поздно узнает о случившемся, шила в мешке не утаишь, как говаривал его отец.
        И тут его выручил Клепа.
        - Женя, это очень запутанная история, - сказал он проникновенно. - У меня похитили дочь, сейчас мы нашли ее и теперь можем ехать домой.
        - Кто похитил? - недоверчиво спросила Женя.
        - Неважно, сейчас все равно мы ничего не сделаем, - терпеливо сказал Клепа. - Утром я направлю сюда своих бойцов, а сейчас поехали.
        - Несколько минут назад нас с Кристи хотели убить, - произнесла Женя оторопевшему Руслану и наскоро пересказала случившееся.
        - Это наверняка Сашка, - разбито произнес Клепа, когда она закончила.
        - Это уже не твой сын, - подала голос Инга.
        Женя с интересом посмотрела на нее, и на лице ее не дрогнул ни один мускул, когда она увидела покрытую шрамами кожу женщины. Вот что значит американское воспитание, подумал про себя Руслан.
        - Мы едем домой, - решительно сказал Клепа. - Хватит с меня приключений. За одну ночь я потерял почти всю семью.
        Женя подошла к Руслану. Не выдержав пристального взгляда жены, он отвернулся.
        - Руслан, - тихо позвала она.
        - Что? - не оборачиваясь, спросил Руслан.
        Она мягко обняла его, и Руслан, вначале прижавшись к супруге, вдруг дернулся, глядя на ее блузку:
        - Ты ранена?
        - Этот парень, - слабо улыбнулась Женя, только сейчас вспомнив про рану, и почувствовала тошноту. - Ударил чем-то острым.
        - Дайте я посмотрю, - сказала Инга.
        Несколько минут ушло на перевязку. В ход пошла половина платья Кристи, и Руслан отдал дочери свой свитер, чтобы она не замерзла.
        - Я должна знать, что произошло, иначе я не вижу смысла в нашей поездке, - вернулась к начатому разговору Женя. - Ты не представляешь, что мне пришлось пережить, пока ехала сюда.
        И она рассказала ему все. Про странные сны, про стюарда в самолете, про куклу в антикварном магазине. Когда она закончила, Руслан вздохнул. Инга, словно поняв, что от нее ждали, вышла из комнаты, и Руслан, выдавливая из себя слова, поведал ей всю историю.
        Женя выглядела подавленной.
        - Ты меня ненавидишь? - хрипло спросил Руслан. В этот момент он ненавидел себя.
        - Нет, - не без труда ответила Женя. - Но… я ожидала что угодно, но только не это, и мне нужно время, чтобы все осознать. А его сейчас у нас нет. Так что давайте решать, как нам быть.
        - Решать нечего, - вмешался Клепа. Он надел куртку, проверил обойму в пистолете и поставил его на предохранитель. - Хотите - оставайтесь.
        Вернулась Инга, лицо ее было бледнее обычного.
        - Нам нельзя ехать, - неожиданно сказала Кристи. Она сидела у окна, с огромным вниманием прислушиваясь к разговору взрослых. - Мы долвны быть вместе. Мама, скавы им.
        - Я понимаю, что это звучит странно, но… наша Кристи обладает необычайным даром, - промолвила Женя. Она справилась с первым потоком чувств, вызванных рассказом мужа, и теперь говорила быстро и торопливо, стараясь казаться как можно убедительнее.
        - Женя, не обижайся, но сейчас мне плевать на таланты твоей дочери, - уставшим голосом изрек Клепа. Он взял на руки сонную Снежану и подошел к двери. - Что ты предлагаешь? Говори короче.
        - Не я. Я ничего не предлагаю. Послушайте мою дочь, - сказала Женя.
        Руслан попытался взять ее руку в свою, но женщина резко вырвала ладонь. Даже излишне резко. Лицо Руслана залила краска, но он ничего не сказал.
        - Мы долвны пойти на улицу. Там… - Кристи нахмурилась, - есть доложка. Мы пойдем и плидем к яме.
        Клепа нервно расхохотался.
        - А в яме сидит Дед Молоз, болода из ваты, - передразнил он девочку.
        Та удивленно посмотрела на мужчину.
        - Клепа, заткнись! - взъярился Руслан.
        - Пошел ты на хер, Рус, - четко и внятно сказал Клепа.
        В комнате повисла гнетущая тишина.
        - Не понял, - медленно произнес Руслан, сжав кулаки.
        - Не понял? Объясню для непонятливых. Снежана - единственное, что у меня осталось, Рус. В отличие от тебя. Все твое семейство в сборе. Это раз. А во-вторых, если бы ты не напряг нас с Серым тащиться в лес, этот разъебай Никто не сбежал бы. И не украл бы у меня дочь. А я бы не оставил свою семью, и, может, все были бы живы.
        - Клепа, ты что? - в ужасе спросил Руслан. - Ты что, действительно считаешь, что я играю какую-то роль в этой игре? Ты с ума сошел?
        - Наверное, да, - мрачно сказал Клепа и открыл дверь. - Я сошел с ума, но еще в силах управлять машиной. У меня в джипе много места. Кто хочет - милости просим.
        - Подождите, - вдруг сказала Инга. - Руслан, помнишь, в последний раз мы заходили в комнату? Ну, там на столе…
        - Снова что-то изменилось? - спросил, изменившись в лице, Руслан.
        - Да. Боюсь, что да.
        В комнате наступила тишина.

* * *
        Ему показалось, что он стоял в такой позе целую вечность, хотя прошло всего несколько минут. Но этих минут хватило, чтобы проклятая девчонка с ее заступницей свиноматкой свалили, черт бы их подрал!
        В конечностях начало легонько покалывать, как бывало, если они затекали от неподвижности, и он наконец смог пошевелить рукой. На спине хрустнули позвонки, разорванный рот беззвучно открылся, как у вытащенной из воды рыбы, ноги его подкосились, и Саша грузно свалился в траву, чуть не распоров себе ножницами живот.
        - Твою мать!!! - заорал он, погрозив кулаком равнодушной луне. Интересно, где Таня? Опять он облажался перед ней!
        Сзади фыркнули, и он обернулся. Подле него стоял пес, униженно пригнувшись, словно сознавал свою вину и своих собратьев за то, что стушевался и не помог ему.
        Саша протянул раненую руку, и пес преданно стал лизать испачканную землей ладонь. Улыбаясь, Саша со всего размаха воткнул ножницы в шею собаки. Бедное животное отскочило, ошеломленно тряся головой, потом разразилось жалобным воем. Саша выдернул ножницы, ударив пса ногой, потом еще. Он остановился только тогда, когда собака перестала вздрагивать. И только сейчас обратил внимание, что «коллеги» убитой твари сидят вокруг угрюмым кольцом, не осмеливаясь вмешиваться.
        - Вы не нужны мне, шавки! - крикнул Саша, смахивая с грязного лба пот. - Я сам все сделаю!!!
        Псы задрали вытянутые головы к луне и протяжно завыли. Переминаясь, они постепенно разошлись, и Саша остался один. Совершенно упавший духом, израненный, уставший, он почувствовал безысходное одиночество. Ему так не хватало его Пушишки! Боже, он так соскучился по Тане! Когда же она придет?!

«Мы больше не увидимся, - внезапно раздался в его мозгу голос любимой. - По крайней мере, пока ты все не исправишь».
        - Что? - с мукой в голосе выкрикнул Саша, задрав голову. На него безразлично взирали далекие звезды, такие же холодные и равнодушные, как ножницы в его руках. - Что мне сделать?

«Сюда идет твой отец. Соскучился?»
        - Таня, подожди! Скажи, когда я увижу тебя?!
        Однако ответа больше не последовало, и парень, потоптавшись, побрел к тропе. Его воспаленный мозг практически не контролировался сознанием, ограничившись лишь отдачей самых примитивных команд изнуренному телу - шагать, поднимать руки, вертеть головой.
        Скоро он вышел на дорогу, где стояли две машины - джип его отца и красный «Пежо».

«То, что нужно», - подумал Саша, направляясь к машине отца.

* * *
        - Так что там в комнате? - спросила Женя.
        - Там… труп, - выдавила из себя Инга.
        Руслан взял со стола фонарь, и все зашли в комнату. Даже Клепа, уже стоявший в дверях, не смог пересилить любопытство.
        - Кто-нибудь сможет объяснить это? - спросил Руслан, чувствуя, что еще немного - и его вывернет наизнанку. В прошлый раз на столе лежало скрюченное тельце, похожее на мумифицированного ребенка. Сейчас взору вошедших предстало тело девочки с вполне ясными чертами лица. Голова неестественно вывернута вбок, будто бы она пыталась разглядеть нежданных гостей, и если бы не эта деталь, то ребенка можно было назвать спящим. На ней было белое платье, кое-где рваное. Волосы тоже были светлыми.
        - Это… это та самая, - зажав рот руками, проговорила Инга. - Та самая девочка!
        - Но как?! - спросил Клепа, не в силах оторваться от картины.
        - Смотрите! - воскликнула Женя.
        На волосах девочки медленно проступала кровь, пятно разрасталось, пока не скрыло естественный цвет волос бедняжки.
        Руслан осторожно коснулся платья.
        - Оно мокрое, - прошептал он. - Как будто ее только что вытащили из воды…
        - Я ухожу, - бросил Клепа. Он держал Снежану на руках так, чтобы она не имела возможности видеть происходящее. - Кто не передумал, идемте со мной.
        И, прежде чем кто-то успел что-то сказать, он хлопнул дверью.
        - А он трусоват, твой друг, - не выдержала Инга.
        - Не нужно винить его, - с трудом проговорил Руслан. - Он полностью искупил перед тобой свою вину. Даже если останется жив.
        Они вышли из комнаты, плотно закрыв дверь.
        - Что будет дальше? - спросила Женя.
        - Надо идти, - сказала Кристи. Она стояла посреди комнаты, поза ее была как у взрослого человека, и пытливо смотрела в глаза людям.
        Женя присела рядом с дочерью:
        - Что нас там ждет, малыш?
        - Не знаю. У меня болит голова, мне стлашно, но нам надо идти.

* * *
        Клепа торопливо выскочил на крыльцо, держа наготове пистолет. Он сразу заметил собак. Их бесформенные тени маячили в темноте, как зловещие миражи. Он сделал несколько шагов в сторону дороги, как вдруг, несмотря на всю опасность, его охватила шальная мысль. Инга что-то говорила, будто эти твари кого-то стерегут и дадут им спокойно уйти. Он решил провести эксперимент.
        Сделал еще несколько шагов, собаки не шелохнулись, в темноте он видел лишь их сверкающие глаза. Тогда Клепа развернулся и пошел прямо на них. Пройдя с десяток метров, псы заволновались. Будто бы предупреждая Клепу, одна собака издала угрожающий рык, но он упрямо шел вперед, сжимая скользкий от пота пистолет. Еще пару метров. Еще…
        Словно по команде, псы вскочили плотной стеной. Они материализовались из ночи как призраки, за ними появилась еще одна живая стена.
        - Мать моя, сколько же вас? - пробормотал Клепа, мгновенно вспотев.
        Спины животных выгнулись, шерсть поднялась дыбом, как у волков, из десятков пастей вырвалось оглушительное рычание, и последние сомнения отпали. Клепа, поняв, что время столь рискованных опытов прошло, почти бегом понесся обратно.
        Снежана то засыпала, то просыпалась, когда Клепа наступал в выбоину или спотыкался о камень, и жалобно хныкала, просясь к маме. Мужчина как мог утешал приемную дочь, кляня себя в душе за то, что совершенно не имеет никакого представления, как сообщить ей о смерти Елены.
        Он был настолько озабочен, как бы не сбиться с пути, что не обратил внимания на то, как резко потемнело небо. Если бы он посмотрел наверх, то увидел бы черную шевелящуюся массу. Летучие мыши, казалось, слетались со всего юга в эту богом забытую долину, и исполинская масса из тысяч крылатых тварей мрачной тучей направлялась к дому.
        Только лишь когда Клепа достиг дороги и увидел свой джип, он немного успокоился. Вид его надежной машины придал ему уверенности, и он убыстрил шаг. Он аккуратно положил заснувшую Снежану на заднее сиденье, а сам уселся за руль. Включил зажигание, с наслаждением слушая звук заурчавшего двигателя. Нахмурился, вспомнив Руслана. Угрызений совести он не испытывал. Хороший парень этот Рус, но излишне правильный, что ли… Сейчас главное - унести ноги отсюда, а не выдумывать, как уничтожить какую-то сраную куклу.
        Даже сейчас, после всего происшедшего, просоленное и зачерствевшее от специфики службы сознание Клепы отказывалось верить в сверхъестественное, хотя он готов был от страха в штаны наложить, когда увидел пропитывающиеся кровью волосы той девчонки на столе.
        Ему показалось, что слева от него мелькнула какая-то тень. Клепа сдвинул брови. Опять эти говенные кобели? Сбоку что-то гулко стукнуло, и Клепа, поразмыслив, вышел из машины, снимая пистолет с предохранителя. Сейчас он пристрелит эту поганую тварь.
        Он осторожно обошел джип. Пусто. Он уже хотел возвращаться, как вдруг увидел, как из-за зарослей к машине с неимоверной быстротой метнулась какая-то сгорбленная фигура. В ее руках был какой-то большой прямоугольный предмет, похожий на кейс.
        - Стой, куда! - закричал Клепа, выстрелив. Он промахнулся, а человек уже забирался в салон. Клепа, матерясь, кинулся к дверям, но Саша (а это был он) с фантастической скоростью закрылся и нажал на блокировки дверей. Клепа напрасно дергал на себя ручки, только пальцы все ободрал.
        - Вылезай, сука! - вне себя от ужаса вопил Клепа. Спотыкаясь, он бегал вокруг своего джипа, тряся пистолетом. Ключ зажигания остался внутри, и теперь этот псих мог спокойно уехать, забрав с собой Снежану! Тонированные окна не позволяли видеть то, что происходило внутри машины, и он боялся стрелять из-за страха задеть дочь. Впрочем, от выстрела девочка уже проснулась, и теперь из машины доносился ее плач.
        - Где Таня, жирный мудак? - услышал Клепа издевающийся голос сына.
        - Какая Таня?!
        - Какая, какая… сам знаешь. Моя невеста.
        Клепа был настолько потрясен, что даже остановился. Он что, свихнулся?
        - Саша, вылезай из машины. Давай поговорим, - стараясь унять дрожь в голосе, сказал он.
        - Где Таня? - взвизгнули за окном джипа.
        - Таня умерла. Она утонула, ты сам все прекрасно знаешь, - членораздельно произнес Клепа. Он подошел к окну со стороны водительского сиденья, пристально вглядываясь в салон. Все, что ему удалось разглядеть, было лишь какое-то двигающееся бесформенное пятно. Черт, и фонарь внутри остался!
        Послышался звук льющейся воды, и Клепа вздрогнул.
        - Что ты там делаешь?
        - Что я делаю? Ссу, батя. Прямо на пол твоей гребаной тачки.
        - Выходи. Или я начну стрелять.
        Саша расхохотался. Клепа услышал звук падающих капель и присел на корточки. Жидкость просочилась сквозь щели в дверях, и он осторожно дотронулся пальцем до мокрой дорожки, поднес к носу. И отпрянул как от прокаженного. Бензин.
        - Папочка! - визжала Снежана. - Папочка, вытащи меня!
        - Слышишь, батя? - осведомился Саша. - Кажется, это к тебе адресовано.
        Клепа прильнул к лобовому стеклу, но так ничего и не смог разглядеть. Придется рискнуть.
        - Саша, открой дверь. Я не трону тебя.
        - Пошел на х…, Клепа.
        Глубоко вздохнув, мужчина выстрелил в стекло со стороны водителя. Никакого результата, на стекле появилась лишь крошечная аккуратная вмятинка. Клепа выругался. Конечно, как он мог забыть, он специально заказывал бронированные стекла!
        - Батя, неужели ты будешь стрелять в собственного сына? - засмеялся Саша.
        Снежана кричала не переставая, Клепа произвел еще один выстрел, но эффект был тот же. Пока он раздумывал, как поступить, в салоне автомобиля вспыхнул огонек зажигалки, и в следующий момент все внутреннее пространство джипа вспыхнуло и заискрилось как от фейерверка. Сквозь пламя он увидел растянутое в нечеловеческой улыбке лицо своего сына.

* * *
        - Сколо будет поздно, - настойчиво повторила Кристина. В голосе ее скрежетали краями тонкие стеклышки. Она поморщилась, обхватив виски ладошками.
        - Женя, я не хочу, чтобы ты шла с нами, - сказал Руслан. - Мы заварили эту кашу, поэтому прошу, останься дома. К тому же ты ранена.
        - Ты предлагаешь мне остаться, а Кристи будет показывать вам дорогу?! - воскликнула Женя. - За кого ты меня принимаешь? Я прилетела с другого континента, чтобы посидеть в доме, пока моя семья пойдет к какой-то яме?!
        - Послушай, но это действит…
        - Тихо! - прервала спор Инга. - Слышите?!
        Руслан замолчал. На улице что-то происходило, они слышали низкий гул, который нарастал октава за октавой, и этот гул приближался. Руслан выглянул в окно и побледнел. Все окружающее пространство, куда мог добраться его взгляд, шевелилось, словно живое. Псы выстроились в колонны, как послушные солдаты, хмурые и безмолвные, в ожидании некой команды. Под их лапами кишмя кишели переплетенные клубки змей. По воздуху, рассекая крыльями ночь, шныряли летучие мыши, издавая душераздирающий писк. Все деревья были усижены ими, так, что даже не было видно листвы, а ветки прогнулись под весом тварей. Неожиданно животные и пресмыкающиеся затихли, будто прислушиваясь к чему-то.
        - Все, нам крышка, - сказал Руслан, обернувшись. - Клепа оставил нам какое-нибудь оружие?
        - Сумка там, - произнесла Инга, показав куда-то в сторону.
        В сумке нашлась лишь одна граната и запасная обойма от «ПМ». Руслан зарядил ею свой пистолет, поймав себя на мысли, что на улице вдруг стало непривычно тихо.
        - Мы не долвны их бояться, - сказала Кристина, морщась. Создавалось впечатление, что ребенок испытывал сильные боли. - Они… они сами нас боятся. Они не хотят идти к нам. Но их заставляют.
        - Давайте закроем окно чем-нибудь, - предложил Руслан. Вместе с Ингой они подтащили старый шкаф, окно в другой комнате, где находился стол с мертвой девочкой, закрыли столом.
        Внезапно в комнате стало светло как днем. Руслан с удивлением смотрел на керосиновые лампы, в которых весело плясали язычки пламени.
        - Откуда они взялись?
        - Посмотри лучше на это, - сказала Инга, указывая куда-то вниз. Это были ведра, два ведра, наполненные водой. Было видно, что принесли их недавно, даже на полу остались небольшие лужицы, так всегда бывает, когда расплескиваешь воду, резко ставя доверху наполненное ведро.
        - Не удивлюсь, что вода разбавлена кровью, - глухо сказала Инга.
        - Но как? - закричал Руслан. Зловещая тишина за окном становилась невыносимой.
        - Не знаю, но Ей удается вернуть прежнюю обстановку. Потрогай печь, она теплая. Посмотри на стены и вообще вокруг себя.
        Руслан с Женей закрутили головами. Куклы. Куклы были везде, прибитые гвоздями к стенкам, к потолку, на столе, под столом, на полу.
        За окном раздался мелодичный звон колокольчика и сразу вслед за этим - раздирающая уши какофония из рычания сотен глоток, шипения и пронзительного писка. Огромная армия из разъяренных собак, змей и летучих мышей перешла в наступление.

* * *
        Клепа понимал, что счет пошел на тысячные доли секунды, ему было хорошо известно, что человек может очень быстро задохнуться от дыма, чего уж тут говорить о ребенке! Теряя рассудок, он выстрелил еще два раза, но все было бесполезно. Мужчина задрал вверх голову и дико завыл в бессильной ярости.
        - Ди-и-ма… - прошелестело где-то в зарослях. Он поднял голову, оглушенный этим голосом. Потому что это была… Рита.
        - Ритка?! - прохрипел он. - Ты жива?
        - Да, - сказала она, выходя из кустов. Она была в ночной рубашке и босиком, ее некогда прекрасная грудь разворочена, из горла тоже был вырван огромный кусок, - но ты должен спасти нашего Мишеньку.
        Она подняла руку, и обезумевший Клепа увидел, как на указательном пальце его любовницы покачиваются ключи от замка зажигания.
        - Я отдам тебе ключи, а ты поможешь мне, - нараспев продолжала Рита.
        - Да!!! ДА, Я СОГЛАСЕН!!! - срывая глотку, вопил Клепа, и Рита кинула ему ключи. Клепа опрометью метнулся к задним дверям. Железо уже накалилось от адской температуры в салоне, и краска снаружи пошла пузырями. Не помня себя от ужаса, он открыл дверь, и его обдало нестерпимым жаром, в нос сразу ворвался резкий запах бензина. Саша безумно хохотал, раскачиваясь из стороны в сторону, волосы на его голове трещали от огня. Снежана была на полу, ее платье горело, но девочка даже не пыталась сбить пламя, она лишь жалобно всхлипывала, закрывая голову руками. Клепа схватил ее в охапку и отнес от машины на безопасное расстояние, после чего начал тушить тлеющее платье. Она беспрестанно кашляла, но Клепа с облегчением вздохнул - видимых ожогов на ней не было, очевидно, этот ублюдок поливал бензином только салон автомобиля.
        Из джипа, шатаясь, вышел Саша, прибивая пламя на джинсах. Он беспрестанно кашлял, от него шел дым, но черное лицо светилось торжеством, белки глаз вылезли наружу, и сейчас он походил на вылезшего из преисподней мертвеца. В руках он держал пустую канистру, которую швырнул в отца, но промахнулся.
        Клепа, укрыв дочь курткой, навалился на сына. Первый удар свалил парня, он стукнулся об капот, но Клепа схватил его за шиворот и бросил на землю, после чего стал бить его рукояткой пистолета. Он бил, плача и ругаясь одновременно, превращая лицо сына в фарш, а тот только гнусно смеялся, плюясь кровью. Вскоре он потерял сознание, и Клепа остановился. С рукоятки «ПМ» капала кровь, и даже в темноте он видел, что теперь ни одна девушка не посмотрит на его сына без содрогания.

«Не посмотрит», - угрюмо подумал Клепа, приставив ствол к виску бесчувственного Саши. Он еще дышал, тихо и прерывисто. «Сейчас я все закончу».
        - Дима-а… - услышал он знакомый голос и поднял голову. Рита выжидательно смотрела на него. - Ты обещал.
        - Как тебе удалось выжить? - кашляя, спросил Клепа. Рита грустно покачала головой. Она скрестила руки на груди, контуры ее тела стали размываться и бледнеть.
        - Я покажу дорогу. Торопись, - услышал он, прежде чем призрак погибшей любовницы исчез, но Клепа еще несколько минут смотрел на то место, где она стояла. Потом подошел к Снежане и поднял дочь.
        - Моя любимая малышка, - прошептал он, прижимая ее к себе. От девочки пахло гарью. - Прости, но мы действительно должны вернуться. И закончить то, что начали.
        - Ладно, папочка, - прошептала Снежана, крепче прижимаясь к отцу. Клепа поковылял к тропе, перешагнув через неподвижное тело сына.

«Ритка. О боже, она жива. И Мишка, мой сын, он тоже жив!» - крутилась в его голове мысль, и это придавало изможденному Клепе сил.

* * *
        Никто спустился в знакомый овраг, обошел его с южной стороны и поднялся на небольшой пригорок. Тот самый пригорок. И хотя глаза не видели, Она направляла его. А он специально старался идти быстро, напролом, с мазохистским удовольствием чувствуя, как ветки хлещут по лицу, а корни больно цепляют ступни. Ей жаль его? Как бы не так! Он нужен этой твари только лишь для последнего дела.
        Внезапно он остановился и сел в траву.
        Голову немедленно сдавило, из ноздрей показалась свежая кровь, но старик не поднимался. Он даже улыбнулся. Ведь эта боль даже приятна.

«Ты испытываешь мое терпение?» - едва скрывая раздражение, поинтересовался детский голос.
        - Нет, не испытываю, - просто сказал Никто. - Дело в том, что мне все надоело. Я ничего не хочу. НИЧЕГО.
        Черепную коробку снова сдавило невидимыми клещами, но старик со злорадством отметил, что боли стали слабее. Значит, все верно. Она теряла силы. И теперь только от него зависело, сможет ли Она и дальше быть мечом возмездия последующие тридцать лет?!

«Я могу сделать так, что ты снова увидишь солнце», - вкрадчиво проворковала Она, решив сменить тактику. В следующее мгновение Никто, к немалому своему удивлению, разлепил веки. Оставалось немного неприятное ощущение, будто в глазах застряли соринки, но в целом он все видел.

«Смотри, Никто».
        И он смотрел. Перед ним стояла его машина. Та самая, «Нива», на которой он сбил девочку. Никто поднялся на ноги и недоверчиво подошел к автомобилю. Открыл дверь, сразу уловив резкий запах перегара. В замке зажигания торчал ключ с брелоком в виде футбольного мяча - этот брелок он самолично прицепил на ключ. На заднем сиденье валялась кукла Инги. Никто захлопнул дверь и присел возле бампера. Он был мятым, заляпанным еще теплой кровью.

«Она в машине, Никто. И она жива. Тебе остается только выпустить ссыкуху и проваливать домой», - ласково продолжал детский голос. Стало слышно, как в багажнике кто-то кричит, похоже, девочка.

«И ничего не будет. Не будет никакого колодца, никаких кукол, ты просто поедешь домой со своей дочерью, и вы будете жить, как все, у тебя будут внуки, и ты спокойно встретишь старость…»
        Неожиданно Никто почувствовал какое-то изменение в облике. Он оглядел себя и чуть не закричал. Бесформенное тряпье, рваное и грязное, в котором он был, исчезло, и теперь на нем сидел его любимый иссиня-черный костюм, шелковая рубашка с золотым зажимом, начищенные туфли…

«Я верну тебе все, Никто. Твою молодость, дочь, жену… Я верну тебе имя», - шептал голос.
        - Рома?! - раздался женский голос, и Никто тряхнуло, как от удара током. В машине сидела Ольга, его жена. Улыбаясь, она обхватила руль руками. Полуотрезанные кисти держались лишь на одних мышцах. В волосах застряли осколки стекла. - Рома, поехали домой. Мне холодно… Только ты должен закончить одно дело…

«Ты получишь ее, - голос, словно липкий мед, вливался в его старческие уши. - Только иди вперед и ни о чем не думай. Я буду думать за тебя…»
        Никто хотел открыть дверь, чтобы обнять Ольгу, но внезапно все исчезло - и машина, и Ольга. Исчез и его костюм. Она оставила ему только глаза, как аванс.

«Сначала дело», - напомнил голос.
        Губы старика раздвинулись в ухмылке.
        - Давно бы так, - сказал он, зашагав дальше.

* * *
        Снаружи стоял такой гвалт, что, казалось, начался апокалипсис. В дверь сильно ударили. Руслан опомнился первым и закричал:
        - Женя, прячь Кристи! Будем сдерживать сколько сможем, потом полезем на чердак! Там, в комнате, я видел какие-то одеяла и тряпки, укрывайтесь! Давайте!
        Инга где-то отыскала топор и, белая как мел, встала возле Руслана. Послышался звук разбитого стекла - летучие мыши атаковали окно. В дверь снова ударили.
        - Плячьтесь, - тихо сказала Кристи. Она тряхнула головой и добавила: - Они боятся нас.
        - Женя, забирай ее отсюда! - проревел Руслан.
        Мыши продолжали лететь в окно, бездумно разбиваясь насмерть, но их место в считаные секунды занимали следующие твари. Они раскрошили всю оконную раму, не оставив и маленького стеклышка, погибая при этом, и расплющивались о следующую преграду - громадный шкаф. Они падали замертво, как миниатюрные камикадзе, им на смену прилетали новые и с таким же ожесточением бросались на преграду. Дверь уже давно ходила ходуном - ее облюбовали собаки. Яростный вой изредка разбавлял скулеж, какой-нибудь пес ударялся слишком больно. Уже слышался треск старых досок, щепки откалывались и летели в стороны.
        Руслан взял из сумки Клепы гранату и встал возле двери.
        - Нет! - закричала Инга. - Ты погибнешь!!
        - Уйди, Инга, - гаркнул Руслан.
        Где-то сверху послышалось шипение, и змеи одна за другой стали падать на пол. Каким-то образом им удалось найти дыры в крыше, и теперь комната постепенно наполнялась шипящими гадами. Инга взвизгнула, махнула топором, разрубив одну змею надвое. Две половинки конвульсивно задергались, выплескивая мутную жижу. Вторая змея упала женщине на голову, и она, вскрикнув, отбросила ее в сторону.
        - Беги! Идите на чердак! - заорал Руслан. Он наступил очередной змее на голову, с хрустом раздавив, другую отбросил ногой. Удары в многострадальную дверь сыпались беспрестанно, и она жалобно стонала, скрипя и потрескивая.
        Летучие мыши удвоили напор, и визг за окном заполонил другие звуки. Руслан с ужасом увидел, как шкаф начал качаться, не выдерживая нагрузки. Затрещали стены - псы стали бросаться не только на дверь. Руслан кинулся к шкафу, удерживая его руками. Змеи продолжали падать с потолка, одна из них поползла под штанину Руслана, и он едва успел схватить длинное скользкое тело за хвост. Размахнувшись, он размозжил змею об стену. Дом ходил ходуном, кряхтя, словно в предсмертных судорогах.
        Шкаф накренился, и сквозь образовавшиеся отверстия стали влетать мыши, оглушая все вокруг яростным клекотом. Одна запуталась у Руслана в волосах, раздирая в кровь кожу, вторая повисла на плече, больно укусив в ухо, третья вцепилась мертвой хваткой в левую руку.
        Крича нечеловеческим голосом, мужчина стряхивал тварей, однако хватка той, которая уцепилась за руку, была ничуть не слабее питбультерьера, и Руслан, недолго думая, впился в мохнатое, вонючее тельце зубами. Рванул на себя, оторвав ей крыло, покалеченная мышь пронзительно заверещала.
        Дверь затрещала, одна расщепленная доска выпала внутрь, в проеме показались две оскаленные морды, с клыков хлопьями падала пена. Еще один удар.
        Руслан, сбросив с плеча мышь, на лету сбил очередную тварь. Все же собаки опаснее мышей, и он встал возле двери.
        Из комнаты выглянула преисполненная ужаса Женя.
        - Руслан! - закричала она.
        Псы как по команде ударили разом, и сразу две доски отлетели напрочь. Теперь образовавшееся отверстие было достаточным для того, чтобы впустить обезумевших животных. Руслан выстрелил, размозжив голову самой смелой собаке, затем схватил топор. Собаки торопились, толкаясь и мешая друг другу, и пока одна из них пыталась протиснуться в дыру, Руслан хладнокровно опускал на ее голову топор.
        Одна из мышей неожиданно врезалась ему прямо в лицо, раздирая щеки и нос. Руслан закричал, выронив топор. Он схватил эту летучую пакость и разорвал ее пополам, почувствовав, как на лицо брызнула зловонная жидкость.
        Псы ударили снова, и дверь, издав предсмертный хрип, вывалилась внутрь. Руслан беспомощно посмотрел на дверь, ведущую в другую комнату, туда, где спрятались Женя и другие. Вокруг было полно змей, они живым ковром покрывали пол.
        Один из псов, которому первому удалось пролезть внутрь, впился Руслану в лодыжку, мужчина выстрелил, ранив животное. Вторая собака взвилась в прыжке, метя ему в шею, но Руслан сумел увернуться. Он выстрелил, покончив с первым псом, и побежал к комнате, давя ногами змей. Подошвы туфель чувствовали упругие тела, они яростно дергались, когда он наступал на них, но ни одна не добралась до него.
        Он открыл дверь и влетел в комнату. Вслед за ним успели влететь две мыши и проскользнуть змея. Злобно шипя, она приготовилась к нападению. Прицелившись, Руслан выстрелил. Черное тело затрепыхалось, и он раздавил голову твари каблуком. Мыши метались по комнате, что-то вереща на своем языке, но воинственность в их голосах явно поубавилась.
        - Что, не такие смелые? Когда вас мало? - завопил Руслан. Он нажал на спусковой крючок, но в ответ услышал лишь сухой щелчок. Все. Патронов больше нет. И топор остался в комнате.
        В дверь ударили.
        - Руслан! - услышал он голос Жени и поднял голову. Она стояла на лестнице, у самой дверцы, ведущей на чердак.
        - Если мы запремся там, у нас не будет никаких шансов, - сказал Руслан, переводя дыхание. Он вытащил из кармана гранату, последнее, что у них осталось из оружия.
        В дверь снова грохнули, так, что Руслан покачнулся. Обе мыши, успокоившись, повисли на балке, разведя в стороны перепончатые крылья.
        Руслан направился к лестнице, Женя уже поднялась наверх. Из чердачной дыры на него смотрело сосредоточенное лицо Кристины. Лоб девочки покрывали крупные капли пота.
        - Все хорошо, малыш, - проскрипел Руслан, карабкаясь наверх.
        Он взобрался на чердак, пытаясь отдышаться. Из многочисленных ран сочилась кровь, но он не обращал на это внимания. Его больше заботило то, как спасти дочь и женщин.
        - Женя! - позвал он. Уставший, израненный, он не придал значения, что Кристи как-то уж слишком близко села к выходу, и когда он отвернулся, ища глазами супругу, она с необычайной ловкостью скользнула вниз. Руслан не успел оглянуться, как его дочь уже была внизу и засеменила к двери.
        - КРИСТИ!!! - закричал он, срывая голосовые связки.
        Девочка подняла голову.
        - Папочка, все холошо, - сказала она серьезно. Лицо ее было напряжено, уголки глаз поблескивали от слез, но она была полна решимости. - Заклойте двель. Я вас люблю.
        И, прежде чем Руслан успел что-то сделать, она не без усилий открыла выгибающуюся под ударами дверь, и закрыла ее за собой.
        - Неееееееееееееееееееет!!! - застонал Руслан.

* * *

«Встава-а-ай…»
        Какой мягкий голосок. Словно тебя кто-то ласково гладит по щеке, кто-то родной. Но вставать почему-то не хотелось. Он и глаза-то с трудом смог открыть…

«Вставай, дурак», - настаивал голос. В нем чувствовалось нетерпение, к которому примешивался страх.
        Саша полностью открыл глаза. Небо угольным одеялом, казалось, висело прямо у него над изуродованным лицом, а звезды были так близко, что он мог пощупать их руками.

«Поднимайся!» - закричал в его мозгу голос, и парень, издав хриплый стон, перевернулся на бок. В висках стучало как от жуткого похмелья, все лицо болело, превратившись в сплошную рану. Оно и было раной - от носа остался только оголенный хрящ, скулы разбиты, осколки выбитых зубов прилипли к подбородку, часть их попала в глотку, и он долго откашливался, чтобы выплюнуть остатки. Волос на голове не осталось - они все сгорели, клейкой массой облепив чумазый череп. Он присел, боясь дотронуться до того, что раньше было его лицом.

«Надо идти, Саша, - услышал он тоскливый голос Тани. - Поспеши. Я умираю».
        - Нет, - пискнул шепеляво Саша. Что за чушь? Его Пушишка никогда не умрет!

«Вставай и иди. Времени не осталось. Если ты будешь тут сидеть, я умру».
        Глухо застонав, юноша поднялся на ноги. Его качало, голова кружилась, от напряжения открылась рана на плече, его бил озноб, но он стоял. Покачиваясь, как соломинка на ветру, сделал первый шаг.
        - Мне плохо, Пушишка, - едва ворочая языком, проговорил он. - Я не продержусь долго.

«ИДИ».
        - А если я умру?
        Саша облизнул разорванные губы, но ответа не дождался. Где-то вдалеке завыла собака, и он учуял знакомый запах духов. Изувеченный рот разъехался в счастливой улыбке, как надрез. Конечно, он пойдет. Он пойдет, даже если сдохнет при этом.

* * *
        Руслан скатился с лестницы, и бросился к двери. Кристи, словно догадываясь об этом, негромко сказала:
        - Папа, не входи. И мама пусть тове не входит.
        Руслан дернул на себя дверь, еще раз. Дверь не поддавалась. Он ошеломленно смотрел на ручку - дверь запиралась изнутри, то есть Кристи никак не могла сдерживать его. Тогда почему он не может открыть ее?!
        - Кристи, открой! - закричал он.
        Висящие в углу комнаты две мыши испуганно наблюдали за ним.
        С лестницы буквально свалилась Женя, лицо искажено от ужаса.
        - Зачем ты отпустил ее? - срываясь на крик, бросилась она к Руслану.
        - Почему ты ее не спрятала?! - проорал в ответ он, тщетно дергая ручку. Попытки его становились все слабее и слабее, пока не прекратились вовсе, и он сел на пол, прямо на останки змеи, которые все еще вяло шевелились.
        За дверью наступила тишина.
        - Кристи? - осторожно спросила Женя.
        Молчание.
        Из чердака показалась Инга.
        - Они хотели добраться именно до нее. Неужели вы не поняли? Но ваша дочь оказалась сильнее, - сказала она, спускаясь вниз.
        - Кристи! - забарабанила кулаками по рассохшейся двери Женя. - Что ты сидишь, твой ребенок там один! - накинулась она на Руслана.
        Неожиданно все возобновилось - вой, рычание, верещание… Только на этот раз куда громче и озлобленней. Женя зарыдала, в кровь сбивая руки, пытаясь вырваться из комнаты. Руслан вскочил и ударил в дверь плечом. Она хрустнула, но выдержала удар.
        Дьявольские вопли возрастали, слышались какие-то удары, грохот, свист, хрипы, писк… Руслан снова бросился на дверь и наконец сломал ее. Он стоял, потирая плечо, округлившимися глазами глядя на происходящее. Женя тоже смотрела не отрываясь.
        Кристи стояла посреди комнаты, слегка наклонив голову. Ее маленькие ладошки были сложены вместе, будто бы девочка молилась. А вокруг шла мясорубка. Перемешались все - собачьи, мышиные и змеиные тела, и этот кошмарный, невообразимый клубок пожирал самого себя, время от времени выплевывая в сторону очередной труп животного или пресмыкающегося. Все дрались друг против друга, каждый сам за себя, в ход шли зубы, когти и лапы, весь пол в комнате был залит кровью, и никто не собирался уступать друг другу. Собаки грызли змей, хватая их зубами и встряхивая, ломая позвонки, змеи, в свою очередь, смертоносными пружинами бросались на них, метя в самое чувствительное место - носы, мыши вцеплялись в псов, пытаясь добраться до глаз, кидались на змей, те зажимали их в стальные обручи, сдавливая и кроша хрупкие кости, и конца этому не было. В дом каждую секунду прибывали новые твари, которые тут же присоединялись к схватке, и вскоре внутри негде было яблоку упасть. Но ни одна собака или змея даже не притронулась к людям.
        - Уходим, - выдохнул Руслан. Он дотронулся до руки дочери, вздрогнув, - она была горячей, как раскаленная конфорка. Девочка подняла на отца глаза - глубокие, наполненные болью и страданием. По подбородку текла тоненькая струйка крови.
        - Кристи, - заорал Руслан, стараясь перекричать шум, и девочка нехотя пошла за ним.
        Они прошли в дальнюю комнату, Руслан разбил окно, и они вылезли наружу.
        - С тобой все в порядке? - затрясла дочь Женя, и та подняла на мать преисполненные горечью глаза.
        - Мне очень валко их, - прошептала девочка. - Я не хотела, чтобы им было больно. Они ведь не плохие. Их заставили на нас напасть.
        Руслан осмотрел кровоточащую губу девочки. Маленькая царапинка, и все.
        - Одна мышка меня укусила. Нечаянно. Надо идти. Влемени почти нет.
        - Идем, - решительно сказа Руслан.
        Дряхлый дом продолжало трясти, и путники торопливо удалялись от него. За горами стало светлеть, и розовая полоска, предвестник просыпающегося солнца, ширилась с каждой минутой.
        Руслан шагал первым, держа в руках Кристину. Через некоторое время трава под ногами начала редеть, вскоре исчезнув совсем. Руслан поднял голову и застыл на месте. Женя с Ингой тоже стояли ошарашенные. Даже после нападения животных то, что они увидели, не укладывалось в рамки разумного.

* * *
        Никто стоял перед лазом, перебирая в памяти события той далекой ночи. Он не волновался по поводу того, хватит ли у него сил справиться с задачей (возможно, последней задачей в его жизни), он даже не думал о том, что каждый, кто помогал Ей завести Часы, погибал, так как, в общем-то, сам давно уже умер.
        Никто рассмеялся. Так хотелось посмотреть в последний раз на восход солнца, на блестевшие капельки росы на травинках, на радостно щебечущих птиц, встречающих рассвет…
        Как Она сказала? Вернет ему все? Он не сомневался в возможностях этой пластмассовой ведьмы, но, задав себе вопрос, хочет ли он сам вернуться к прошлому, вдруг растерялся.

«Спускайся, - поторопил его детский голосок. - Когда ты выйдешь обратно, твоя жена и дети будут ждать тебя наверху».
        Никто стал спускаться. Первое, что он почувствовал, оказавшись в темноте, - запах. Так, наверное, пахнет сама Вечность.
        Под ногами тихо хрустел щебень, скоро лаз пошел круто вниз, и старик, не удержавшись, упал на ягодицы, и покатился вниз, раздирая в кровь руки и колени. И без того ветхая одежда превратилась в лохмотья. Наконец он оказался в знакомом коридоре и, покачиваясь, направился к пещере.
        Он даже не обратил внимания, что внутри царила тьма, но видел он при этом прекрасно, лучше всякой кошки.
        Через минуту он стоял у рычага. С благоговением дотронулся до него заскорузлым пальцем, по ржавой поверхности пошли голубоватые всполохи, как рябь по воде. Подушечку пальца стало покалывать, как если после зимней прогулки сунуть руку под горячую воду, и Никто, глубоко вздохнув, ухватился за рычаг. Потянул на себя, но он словно врос в скалу. Старик напряг все свои силы, раздался глухой скрежет, на голову посыпалась земляная крошка, и рычаг сдвинулся с места.
        Сбоку, в паре метров от него, замерцали глаза-льдинки.
        Никто стал медленно крутить рычаг. Раздался первый отчетливый щелчок.

* * *
        Саша плелся, вяло разговаривая сам с собой. Он не замечал резкой смены обстановки и пейзажа, он не обратил внимания, как солнце в считаные минуты достигло зенита, и теперь раскаленные лучи плавили его запекшиеся раны. Трава куда-то исчезла, и он брел по щиколотки в песке, с трудом волоча ноги.
        - Таня… - шептали его потрескавшиеся губы. - Моя Пушишка… Моя…
        Вскоре он спустился с холма, чуть не упав при этом, и остановился, прищурившись. Только сейчас до него дошло, как все изменилось вокруг. Черт возьми, тут же были горы, лес! Где все это?

«Не твоя забота, - услышал он злой голос Тани. - Иди».
        - Куда? - тупо прошепелявил Саша.
        Где-то рядом хрипло каркнул ворон. Саша повернул голову и увидел какое-то отверстие в земле.
        - Ага, понял, - парень закивал с идиотским видом и заковылял к лазу.

* * *
        - Что это? - пораженно спросил Руслан. - Мы все сошли с ума?!
        Ему никто не ответил. Даже Кристи, которую в последнее время, казалось, было невозможно чем-либо удивить, изумленно оглядывалась вокруг.
        Травы под ногами не было. Деревьев и леса как такового тоже. Горы куда-то исчезли. Не было вообще ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Голая, выжженная добела пустыня с растрескавшейся землей, по которой суховей нес перекати-поле и мелкие песчинки, которые неприятно царапали кожу, вот что открылось взору ошарашенных людей. И солнце. Гигантский огнедышащий шар, который настолько ослеплял небо, что затмил собою его природную голубизну.
        - Боже, г-где мы? - заикаясь, спросила Женя.
        - Все там же, - проговорила Инга. - Долина Теней. Только теперь мы у Нее дома. Добро пожаловать, ужин готов.
        - Нам туда, - неуверенно сказала Кристи, показав куда-то пальчиком.
        - Откуда ты знаешь? - удивился Руслан. Он повернулся к Жене:
        - Тут нет никаких ориентиров. Мы в пустыне, у нас нет ни воды, ничего, куда мы пойдем?
        Кристи зашагала вперед, Женя за ней, и Руслану ничего не оставалось, как последовать их примеру. Рубашка моментально взмокла от пота, прилипнув к телу, он начал испытывать жажду.
        - Что это? - спросила Инга, глядя под ноги. Руслан взглянул, и лицо его изменилось - земля под ногами слегка подрагивала, как при легком землетрясении, трещины углублялись и расширялись.
        - Вон! - вдруг закричала Кристи. - Смотрите, нам туда!
        Она побежала.
        Трещины становились глубже, и путникам приходилось перепрыгивать их. Вскоре образовавшиеся щели стали настолько глубокими, что в них можно было с легкостью упасть. В какой-то момент Инга оступилась, и в последнюю секунду Руслан поймал ее за руку.
        Земля уже не подрагивала наподобие желе, теперь ее трясло, и из ям вырвались столбы песка с едким дымом.
        Кристи остановилась возле какого-то отверстия, которое было намного глубже других. С трудом удерживая равновесие, она прокричала:
        - Сюда! Все сюда!
        Когда ее родители и Инга добрались до входа, девочка устало сказала:
        - Мы плишли.

* * *
        Клепа тоже сразу заметил перемены, но у него не было времени удивляться. Он был на последнем издыхании, Снежана, хоть и маленькая девочка, казалась ему самым тяжелым ребенком на свете.
        - Только бы успеть, - шептали сухие губы мужчины.
        Он спотыкался, один раз упал, чудом не раздавив Снежану, снова вскакивал и несся вперед. Куда? Он и сам не знал.
        Однажды он остановился, будто наткнувшись на невидимую преграду. Следы. Чьи-то следы, и такие странные, будто кто-то полз на четвереньках, кто-то очень маленький.

«Дима», - услышал он до боли знакомый голос и чуть не выронил Снежану. Боже, да ведь это…

«Поспеши. Наш Мишенька уже там», - нежно сказала Рита.
        - Где?! - квакающим голосом проговорил Клепа.

«Поспеши», - повторила Рита, повысив голос. И Клепа помчался, помчался, как никогда до этого не бегал, ноги напоминали набитые песком чулки, воздух с шумом вырывался из его глотки, как у раненого кита, горячий пот заливал лицо, но он бежал и бежал… Пока не увидел ребенка. Господи, какой он крошечный и беззащитный!
        Малыш торопливо полз к какой-то дыре, поминутно оглядываясь и улыбаясь Клепе беззубой улыбкой, от которой мужчине хотелось плакать.
        Снежана уже несколько минут угнетенно молчала, но Клепе было не до нее. Боже, Мишка, его сын, он жив!!!
        Ребенок, хихикнув, скрылся в отверстии, Клепа, не раздумывая, кинулся следом.

* * *
        Никто чувствовал огромный прилив сил, словно ему снова было тридцать лет и все будущее было впереди, как безбрежный океан. Он крутил рычаг, равномерные гулкие щелчки с одинаковым интервалом ласкали слух. Несмотря на грубые ладони, кожа вскоре лопнула, и рычаг окрасился кровью. Никто счастливо улыбался, сквозь туман он видел смеющееся лицо Ольги и Инги, о боже, она еще совсем малышка, и ее прекрасное нежное личико в полном порядке! И скоро он будет с ними, ведь Она обещала… обещала ему.
        Пещера озарилась несколькими ослепительными вспышками, и внутри стало светло. Она сидела в центре Циферблата, среди полусгнивших корней и мха. И призывно улыбалась Никто, невинно хлопая искусственными ресницами.
        Никто крутил рычаг, щелчки убыстрили темп, кровь, не переставая, капала с ладоней. Он умирал, но пока не знал этого.

* * *
        - Это там, - возбужденно крикнула Кристи.
        Они осторожно шли по узкому коридору, плечи и головы изредка задевали летучие мыши, но твари совершенно не интересовались путниками. Послышался скрежет, за ним какой-то гул. И смех. Руслан сжал кулаки - это был тот старик. Они повернули за угол и увидели льющийся из какого-то помещения яркий свет. Кристина со всех ног бросилась туда.
        - Кристи, подожди! - закричала Женя, пустившись вдогонку.
        Вскоре они были в пещере.

* * *
        Клепа словно забыл о дочери. Он нес ее, как пакет с продуктами, иногда задевая плечом или рукой о выступ скалы, он видел перед собой только худенькое тельце сына, который неутомимо полз вперед. Странно, почему он никак его не догонит?! Иногда Миша оборачивался, и на его умильном, крошечном личике появлялось несвойственное ребенку взрослое выражение.

* * *
        Щелчки слились в однообразный шум, как звук электрической дрели, вызывая головную боль. Никто, роняя пену изо рта, продолжал как взбешенный крутить рычаг. Костяшки пальцев побелели, потом почернели, кожа треснула, от рычага пошел сладковатый дым горелого мяса.
        Никто передавал свои последние силы Часам. Волосы слезли вместе со скальпом, влажной тряпкой упав ему на ботинок, в щеках образовались язвы, они быстро ширились, соединяясь с ртом, подбородок исчез, и вскоре ниже носа старика образовалась бездонная дыра. Ноги надломились, но все еще держали умирающее тело, от которого шел густой желтый дым. Глаза куклы, восседающей на Циферблате, горели триумфальным огнем.
        - Стой, - тихо, но решительно сказала Кристи. Она вырвалась из рук Жени и подошла вплотную к старику.
        Никто видел, что в пещере появились посторонние. Плевать, главное, чтобы не мешали. Ведь у него столько работы…
        Он закашлял, язык вывалился изо рта и шлепнулся на землю, как пиявка, подбородок куда-то опустился, отделяясь от лица, и теперь он мог только мычать. Сквозь пурпурную пелену он увидел, как к нему подошла маленькая девочка, чрезвычайно изможденная, но уверенная и полная решимости.
        - Стой, - сказала она. Никто поднял трясущуюся голову. Поморгал, словно освобождаясь от соринки. Кто там, справа от Первого? Господи…
        - И…га, - замычал он удивленно. Его дочь, это она.
        Лицо Инги изменилось, она сделала движение вперед, но Руслан крепко держал ее за локоть.
        - Это не твои глаза, - промолвила Кристи. - Плости.
        Никто хотел засмеяться, но дыра, которая раньше была его ртом, издала только что-то отдаленно похожее на булькающий хрип. Как это не его глаза? Ведь сама Она вернула ему зрение…
        Чтобы проверить это, он дотронулся обгорелыми пальцами до глаз, и завыл - даже сквозь сожженную кожу он почувствовал пластик. Резким движением вырвал один, затем второй глаз. Два синих прозрачных кружочка с нарисованными зрачками покатились по земле.

* * *
        Клепа увидел, как ребенок исчез в каком-то помещении, и рванул туда. Он не заметил, что прошел всего в нескольких сантиметрах от Саши, который, затаив дыхание, неподвижно стоял в углублении стены. Щербатый рот парня ухмыльнулся - батя ему уже был не нужен. Он приготовил им кое-что интереснее.
        Клепа влетел в пещеру и застыл. Снежана притихла, намертво вцепившись в отца.

* * *
        Никто с огромным трудом удалось отлепить руки от рычага. Куски расплавленной кожи с мясом остались на металлической поверхности. Он снова ничего не видел, но это, наоборот, принесло ему странное облегчение.

«НЕЕЕЕЕТ! - ворвался в мозг писклявый, надрывный голос. - Еще не все закончено, ублюдок!»

«Пошла к е…ной матери», - мысленно посоветовал Никто. Он споткнулся и упал - ноги не выдержали нагрузки, и кости сломались. Старик остался без ног. Но он все равно полз на культях. Полз к своей дочери.
        Инга плакала, не в силах отвести взгляд от ужасного зрелища.
        - И…а, - прохрипел Никто.
        Женщина опустилась перед отцом на колени. Старик почувствовал прикосновение прохладной ладони и вздохнул. Вот оно, счастье… Милая Инга.
        Он не Никто. Он Роман Агейко. Вот так. И всегда им был.
        Он снова вздохнул и замер. Инга тихо плакала.

* * *
        Клепа мельком взглянул на существо, над которым склонилась эта, с обезображенным лицом. Он отпустил Снежану, и та тихо легла на землю.
        Клепа беззвучно шевелил губами, будто с кем-то разговаривал, немигающий взгляд был устремлен куда-то в сторону.

* * *
        Кукла начала преображаться. От Циферблата вверх поползли серые спирали, как щупальца, и Она превратилась в тряпичную игрушку со смешными хвостиками и кнопкой вместо носа. Потом вместо нее оказалась высокая нарядная красавица в пышном розовом платье, которую тут же сменила японская кукла с зонтиком, которую видела Женя. Спиралевидные волны окрасились ядовито-зеленым, потом снова почернели. Своды пещеры затряслись, стены стали бугриться и лопаться, из дыр текла густая масса, похожая на лаву, заполняя все пространство. Наконец Она стала обычной неряхой в грязном платье и с сальными волосами, один бант развязался.
        Пасть раздвинулась в злорадном оскале, на руке звякнул колокольчик. Кристи залезла на Циферблат и взяла ее в руки. Волны, похожие на щупальца, стали бледнеть, между пальцев девочки стал просачиваться дым. Кристи закричала. Руслан хотел броситься к ней, но с ужасом почувствовал, что не в силах сделать и шага. Женя, тоже предприняв бесплодную попытку кинуться на помощь к дочери, словно натолкнулась на стеклянную стенку. Их дочь будто оградила пещеру невидимой оградой, не допуская внутрь посторонних.
        Кристина, вдруг поникнув, отшвырнула куклу в сторону. Голова игрушки медленно приподнялась, из надрыва в пластмассовой шее вылезли две мохнатые лапы. Разрыв увеличивался, конечности быстро расширяли себе проход. За ними появилась еще пара лап, намного толще первой пары. Из куклы кто-то торопливо выбирался, игрушку всю трясло и дергало, будто бы ею управлял пьяный марионеточник. Голова отвалилась, руки и ноги тоже, платье, затрещав, слезло лоскутьями, тело захрустело, и куски пластика упали на Циферблат. Теперь перед шокированными людьми сидело нечто совсем уж невообразимое, эдакая помесь скорпиона с лангустом, вытянутая морда принюхивалась, шевеля усиками. Восемь выпуклых глаз с ледяным спокойствием разглядывали человеческие существа, из пасти капала дымящаяся слюна.
        Кристина сползла вниз и встала напротив Нее.
        Тварь заклокотала, поднявшись на задние лапы, угрожающе выставив вперед кривые когти. Кристина не сдвинулась ни на шаг, в упор смотря на Нее. Медленно, миллиметр за миллиметром, одна из лап начала сворачиваться, послышался хруст ломаемого сустава. Она широко разинула пасть, демонстрируя ряд акульих зубов, и пронзительно заверещала. Кристина пошатнулась, из ушей девочки показалась кровь. Лицо ее побелело как снег, она зажмурилась и что-то крикнула. Вторая лапа твари загнулась назад и, лопнув, повисла на сухожилиях. Кристина сделала шаг вперед, обхватив виски ладонями. Тварь, замерев, сидела не двигаясь. Из оторванной конечности лениво сползала коричневая жижа. Кристи снова что-то выкрикнула, и глаза ее распахнулись. В следующее мгновение все восемь глаз твари наполнились черным и неожиданно лопнули, наполнив пещеру зловонием. Покачнувшись, Она попыталась кинуться на Кристину, но завалилась вбок, суча лапами.
        Хрум! Еще одна конечность выгнулась под невообразимым углом, на Ее толстом брюхе стали проявляться трещинки, которые быстро росли, из них лезли потроха твари, смердящий мешок внутренностей. Морда существа на секунду застыла в недоумении, потом, к ужасу присутствующих, на ней стали появляться их лица - Руслана, Жени, Никто, Инги, Клепы, потом Саши, Елены, Серого, Лиды… За минуту в этом кошмарном калейдоскопе со сверхъестественной скоростью промелькнули несколько сотен лиц. Не было только лица Кристины.
        Ее тело стало уменьшаться в размерах, скручиваясь, словно липкий кокон, из разломов тянулись струйки дыма, которые, скапливаясь у свода пещеры, образовали сероватое облачко. Вскоре от твари осталась лишь горка угольков. Ноги Кристины подкосились, и она упала, потеряв сознание.
        Легкая дымка, закрывающая картину, постепенно исчезала, и Руслан, ковыляя, упал на колени перед дочерью. Инга сняла с себя куртку и укрыла то, что осталось от отца.
        - Наверх, - прохрипел Руслан, взяв на руки Кристину.
        Она открыла глаза, все белки были залиты кровью от полопавшихся сосудов.
        - Я сама, - шепотом сказала она, и Руслан не посмел ей возразить.
        Женя, плача, обняла дочь, и они пошли к выходу.
        Инга перекрестила останки отца и тоже вышла из пещеры. Прежде чем тоже уйти, Руслан неожиданно посмотрел наверх. Серое облачко, оно было там, как наполненный гелием воздушный шарик, и от этой субстанции доносилось странное гудение. Он нахмурился. Столкнулся взглядом с Клепой, который неподвижно стоял у Часов. Снежана безвольно висела у него на плече. Лицо Клепы было похоже на восковую маску.
        - Спасибо, что пришел, - трескучим голосом произнес Руслан. Клепа не удостоил его ответом.
        - Что с тобой? Пошли, - сказал Руслан, но Клепа не двигался, и это ему не нравилось. Еще больше ему не нравилась поза Снежаны - так лежат или находясь в бессознательном состоянии, или… он даже боялся думать об этом.
        Вдруг в коридорах послышался какой-то шум, за которым последовал крик. Кричала Женя.
        - Руслан!! - звала она, рыдая.
        Руслан понесся к выходу. Клепа ухмыльнулся.
        Саша прыгнул на них, оказавшись прямо перед Кристиной. Взмахнул рукой, издав торжествующий вопль. Девочка без звука упала наземь, волосы моментально залила кровь.
        Размахивая камнем, Саша кинулся к Жене, но в него мертвой хваткой вцепилась Инга. Они повалились вниз, рыча как раненые звери. Инга без труда отобрала у Саши камень и крича стала в неистовстве кромсать его голову.
        Саша ничего не понимал. Он просто ждал, что рано или поздно увидит свою Таню, он ведь делал все правильно, как она и хотела, и убил эту мелкую козявку, но внезапно все погрузилось в холодную темноту. Он умер после третьего удара, даже не осознав толком, что произошло. Последнее, что зафиксировало его сознание, был образ Пушишки. Только неожиданно прекрасное личико, обрамленное прекрасными рыжими волосами, сменило какое-то размытое грязное пятно… - Кристи!!! - Руслан подхватил безжизненное тело дочери и поспешил наружу. Бросил мимолетный взгляд на то, что осталось от головы сына Клепы. Боже, этот кошмар никогда не закончится!
        Они поднялись из пещеры. Рассвет только зарождался, и окружающий их мир был таким же, какой был, когда они сюда приехали, - сочная трава, деревья с шелестящей листвой, окружающие долину горы… И никаких псов, летучих мышей со змеями.
        - Насколько сильно она ранена? - спросила Инга. Она подняла веки девочки, пощупала пульс.
        - Она жива, но нам нужно как можно скорее довезти ее до врачей, - сказала она. Оторвала от рубашки кусок материи и приложила к ране.
        - Держи, вот так, - сказала она Жене.
        Руслан осторожно подхватил тело дочери.
        - А где твой друг? - спросила Инга у Руслана.
        Тот вздрогнул - Клепа все еще находился внизу.
        - Возьмите ее. И идите вперед, я догоню, - приказал Руслан.
        Женя быстро пошла вперед, прижимая к себе Кристи, а Руслан снова стал спускаться.
        - Клепа!! - закричал он.
        Он вышел из темноты, как призрак. Тело Снежаны болталось на плече, как перекинутая куртка.
        - Уходи, Рус, - глухо произнес Клепа. Он выглядел исхудавшим и осунувшимся как никогда. - Я остаюсь.
        - Но как?! Зачем, все кончено! Клепа, у нас нет времени, Кристи ранена, ей нужна помощь! Пошли наверх!
        - Нет, - покачал головой Клепа. В руках его показалась граната. Он выдернул чеку и спокойно сказал: - Это моя раненая рука, и долго я держать не смогу. Так что уходи. Я взорву проход, чтобы никто сюда больше не пришел.
        - Ты что?! - Руслан в ужасе глядел на друга, но что-то подсказывало ему, что переубеждать его бесполезно. Он развернулся и ринулся наверх. Скорее, к чистому воздуху, наверх, к Жене, Кристине…
        Спустя пять секунд внизу прогрохотал взрыв. Инга вопросительно посмотрела на Руслана, но тот уныло молчал. Они шли, не обмолвившись и словом, и каждый из них молил бога, чтобы Кристи выжила.

* * *
        Клепа неспешно вернулся в пещеру, ведя пальцем по прохладным стенкам. Он вовремя спрятался за угол, метнув «Ф-1» в коридор. Там, куда попала граната, щебень был более рыхлый, и от взрыва проход завалило почти полностью. Осколками разметало и труп Саши, но Клепа уже давно похоронил его для себя. Он с нежностью положил на землю мертвое тело Снежаны. Она умерла еще в горящей машине, задохнувшись дымом, но Клепа не понимал этого. Ему казалось, что девочка просто утомилась и задремала.
        - Подождешь меня, Снежана? - заискивающе сказал он. - Я сделаю одно дело… и познакомлю тебя с твоим братиком. Его зовут Миша.
        Снежана молча смотрела на него своими потухшими глазами, но Клепа уже забыл о приемной дочери. Теперь он волновался только по одному поводу.
        Рита. Мишка и Рита - вот что его волновало. Он скоро увидит их. А может, даже Лену.
        На негнущихся ногах он подошел к Циферблату. Достал из кармана предмет, который он обнаружил возле изувеченного тела сына. Ему не было жаль Сашу, тот сам сделал свой выбор.
        С благоговением Клепа положил предмет на Циферблат и подошел к рычагу. Он уже остыл, к его поверхности прилипли потемневшие частички кожи старика. От грязно-серого облачка шло непрерывное гудение.

«Поспеши. Еще есть время».
        Конечно, он поспешит. Вздохнув, Клепа взялся руками за рычаг.

* * *
        - Ближайший травмпункт в часе езды от моего дома, - сказала Инга, когда они все вместе неслись в «Пежо» Серого в город.
        - И что ты предлагаешь? - отрывисто спросил Руслан. Он управлял машиной, разогнав ее до запредельной скорости, и Женя жмурилась, когда она с трудом вписывалась в очередной поворот.
        - Скоро мы будем у меня. У меня есть кое-какие инструменты, думаю, я помогу твоей дочери.
        - Поехали, - после недолгого раздумья сказал он.

* * *
        Юра сидел на ступеньках дома. В эту ночь он не ложился спать. Он прекрасно знал, куда и зачем отправилась его мать с этими мужчинами. Он также знал, что один из них приходится ему отцом, хотя мать и не говорила ему об этом. Просто… он знал об этом, и все.
        Он совсем недавно открыл в себе эти способности. Где-то он даже читал об этом. Дети Индиго, вот как это называется. Иногда он ловил себя на мысли, что мог спокойно рассказать, о чем думает стоящий перед ним человек. Иногда он мог видеть, что его ожидало в будущем.
        Он специально не поехал с матерью, потому что сердце подсказывало ему, что с ней все будет в порядке. Поэтому он просто ждал ее, меланхолично вертя в руках гаечный ключ. Скоро. Скоро они приедут.
        Он подбросил ключ вверх, и черты лица его затвердели. Ключ, сделав несколько кувырков в воздухе, полетел вниз, мелькая хромом. Юра задержал дыхание, плотно сжав губы, вытянув руку. Ключ завис над ладонью, не долетев до нее всего каких-то пять сантиметров. Он плавно висел в воздухе, ничем не сдерживаемый.
        Юра выдохнул воздух. Ключ упал ему в ладонь.
        Вырезка из газеты «Криминальный мир», 12 октября 2010 года

«Судьбу главного милиционера г. Горячий Ключ преследует злой рок?
        Как стало известно спецкору «КМ», история с убийством дежурного инспектора ППС Соловьева В.М., совершенным несколько дней назад, получила неожиданное продолжение. Сегодня представители следственных органов сообщили, что камера видеонаблюдения зафиксировала машину, из которой был застрелен постовой Соловьев. Впоследствии было установлено, что автомобиль принадлежит супруге Жданова, то есть начальника УВД города Горячий Ключ! Напомним, что в этот же день Елена Жданова и один из ее сыновей, Игорь, были обнаружены убитыми в собственном доме. Второй сын начальника милиции, Александр, бесследно исчез и не найден до сих пор. Без вести пропали также сам Жданов и его приемная дочь Снежана. Органы предварительного расследования не исключают, что исчезновение Жданова связано с криминальными разборками, о которых на прошлой неделе писал «КМ», в результате которых погибли несколько человек и сгорел особняк одного из воровских авторитетов - Виктора Серкова.
        Теперь сыщикам предстоит выяснить, кто управлял в день убийства злополучной машиной… Поиски Жданова и его сына продолжаются».
        Часть 4
        Спустя десять лет
        Они сидели на берегу океана. Стояла прекрасная погода, августовское солнце, благосклонное ко всем без исключения, грело спины отдыхающих, на море стоял полный штиль, вода была прозрачной как слеза, и все было замечательно.
        Руслан принес прохладительные напитки. Несколько седых волос на висках и еще одна складка на лбу - вот и все, что свидетельствовало о том, что минуло десять лет, фигура его была такой же поджарой и стройной, как у молодого человека.
        - Ты так галантен, - сказала, улыбаясь, Женя, забирая у супруга прохладную бутылку с водой. Руслан чмокнул ее в щеку и сел рядом. Она тоже мало изменилась, лишь добавилась пара морщин на шее.
        Инга плавала неподалеку - даже несмотря на клятвенные заверения в том, что акул в прибрежных водах не бывает, она боялась заплывать далеко. Ее лицо теперь было совсем иным, чем было прежде. Руслан позаботился об этом, и Инге сделали операцию в Германии. Теперь кожа на ее лице почти не отличалась от других женщин.
        Кристина и Юра сидели на берегу и о чем-то тихо беседовали. Руслан не мог не отметить, что они сильно привязались друг к другу с первых минут, как только он внес бесчувственное тело дочери в дом Инги, и с тех пор постоянно поддерживали отношения. Юра и Кристи сразу нашли общий язык и, пока они были у Инги, почти все свободное время проводили вместе. Руслану оставалось только удивляться, гадая, что может быть общего у маленькой девочки и здоровенного пацана, которому скоро в армию.
        Теперь Юре было двадцать девять, и через две недели у него намечалась свадьба. Руслан вздохнул. Кристи уже пятнадцать, сейчас это уже не та кроха, едва достающая ему до пояса, а роскошная девушка, бутон распустился, высвобождая на свет прекрасные лепестки, и он видел перед собой роскошную девушку с изумительной фигуркой, которой позавидовал бы самый привередливый скульптор, ее прекрасные волнистые волосы падали струящимся водопадом по загорелой спине.
        Женя оттаяла не сразу. Парадоксально, она с легкостью простила Руслану тот злосчастный мальчишник, но весь ее разум противился тому факту, что у Руслана есть взрослый сын. Но она не могла долго держать в себе обиду, и вскоре их жизнь потекла в обычном размеренном русле.
        Они пригласили на несколько дней в гости Ингу с Юрой, все расходы взял на себя Руслан. И она, и Юра были ошеломлены. Еще бы, за всю свою жизнь далее юга России они никогда не выбирались.
        Они никогда не обсуждали события того дня. Клепа, Снежана и Саша до сих пор числились среди пропавших без вести, и о заброшенной деревушке никто не вспоминал. Алла, жена Серого, выжила, но осталась парализованной на всю жизнь, и ее забрали к себе родители.
        У Кристины на голове остался заметный шрам, который, к счастью, скрывали густые волосы. Она быстро поправилась, и через месяц они уже вылетели в США.
        Единственное, что угнетало Руслана, - это то, что он так и не сблизился с сыном, хотя он с первых минут старался вести себя как и подобает внимательному отцу. Юра с присущей ему снисходительностью наблюдал за потугами Руслана, соблюдая вежливо-прохладную дистанцию, и когда тот порывался наладить какие-то отношения, он замыкался в себе как прячущаяся в панцирь улитка.
        Так совпало, что на следующий день они собирались отмечать день рождения Кристины.
        - Ты уже знаешь, что тебе подарят родители? - спросил Юра, пересыпая песок из ладони в ладонь. Вопрос был риторический - и он, и она прекрасно знали все о своих родителях, и их намерения не были для молодых людей исключением.
        - Он хочет, чтобы у меня была машина, - жмурясь на солнце, сказала Кристина. Она взяла резинку и затянула волосы в хвост.
        - А ты?
        - А мне не хочется, - весело сказала Кристина. - У меня есть велосипед, и мне этого достаточно.
        Они помолчали. Небольшие волны ласкали их стройные ноги.
        - Знаешь, в последнее время ты часто становишься задумчивой, - осторожно сказал Юра.
        Кристина нахмурилась, она смотрела прямо на нависшее жаркое солнце, даже не щурясь при этом. Юра подумал, что сестра может повредить сетчатку глаз, и сказал об этом девушке. Кристина серьезно посмотрела на него.
        - Я боюсь, Юра.
        - Боишься? Но чего?
        Помедлив, девушка сказала, глядя куда-то в сторону:
        - За родителей.
        Юра не торопился с комментариями. Они с Кристиной понимали друг друга с полувзгляда. Даже в тот день, когда ее внесли на кухню с окровавленной головой, он сразу понял, что они с ней родня. И с этой минуты полюбил эту маленькую, не по годам развитую девочку.
        - Я чувствую, - вдруг резко сказала Кристи и вытянула перед собой красивые руки с безупречным маникюром. - Чувствую: что-то не так.
        - Я не могу ничем помочь тебе, - признался Юра. - Меня не было тогда с вами, и сейчас я ничего не ощущаю.
        - Я очень надеюсь, что это просто перестраховка, - подавленно сказала девушка, опуская руки.
        Они пошли одеваться.
        Перед тем как покинуть пляж, Юра заметил, что к солнцу с непостижимой быстротой движется туча, и вскоре небо потемнело.

* * *
        День рождения прошел тихо и спокойно. Они не звали гостей, ограничившись узким кругом. Кристи была одета в великолепное платье, она счастливо смеялась и шутила, ее золотистые волосы искрились, но глаза девушки были полны тоски.
        - Завтра вы уезжаете, - сказала она Юре, когда они остались в мансарде одни.
        - Да. Но ведь ты тоже можешь приехать к нам? - спросил молодой человек, отпив вина из бокала. - Конечно, океана я вам не обещаю…
        Девушка рассмеялась, но Юра видел, что ее что-то гложет.
        - Кристи…
        - Мне кажется, вам нужно уезжать сегодня, - тихо сказала она и посмотрела в окно.
        - Но почему? - с тревогой спросил Юра.
        - Так надо, - отрезала Кристина.
        Юра хотел повернуть сестру к себе лицом, но девушка вдруг закричала:
        - Убирайтесь! Разве ты не понимаешь, что ничего просто так не бывает?!
        Юра молча проглотил обиду. - Мы переночуем в аэропорту, - сказал он матери. - Собирайся.
        Инга, вызвавшись помочь Жене резать торт, внимательно посмотрела на сына. Его глаза блестели лихорадочным блеском, и женщина все поняла без слов.
        - Стойте, куда вы? - изумилась Женя, видя, как Инга молча кинула нож в раковину и пошла одеваться.
        Она вышла в коридор и столкнулась с Кристиной. Она переоделась, и теперь вместо праздничного платья на ней были потертые джинсы и футболка.
        - Пусть едут, - вымолвила она, и в ее голосе чувствовалась боль.
        - Но… как же так, - беспомощно проговорила Женя, посмотрев на Руслана, будто ища поддержки. Тот, как и супруга, ровным счетом ничего не понимал.
        Юра с Ингой уехали, несмотря на уговоры.
        Настроение было бесповоротно испорчено. Кристина отказалась объяснять свой поступок, хлопнув дверью. Женя с Русланом тоже повздорили и, надувшись, разошлись по своим комнатам.
        Женя решила посмотреть на подарки дочери, которые утром принесли их знакомые. Одна коробка была перевязана блестящей красной лентой, и, как ни силилась женщина, она никак не могла распутать узел. Выругавшись про себя, она пошла за ножницами.
        Они стояли на специальной подставке, высокие ножницы с поблескивающими лезвиями. Однако когда она вытащила их, брови ее удивленно поползли вверх. Это были не совсем те ножницы, которыми она обычно пользовалась. Ее были покороче, и на кольцах для удобства была специальная обмотка, чтобы не скользили пальцы.
        Эти же ножницы были намного длинней, лезвия в каких-то пятнах и зазубринах, словно ими пытались резать проволоку, да и кольца были без обмотки. Откуда они взялись? Может, Руслан принес? Женя покачала головой, вернулась в комнату и начала резать ленту на упаковке. Неожиданно лезвие соскочило с упаковки, и она глубоко порезала палец. Женщина вполголоса чертыхнулась, прислонив ранку ко рту. Она снова бросила беглый взгляд на ножницы, и ее тело словно встряхнуло - она вспомнила, как болел ее бок, который ей распорол тот самый псих, сын друга Руслана. На этом месте у нее остался ужасный шрам. Внезапно ножницы самопроизвольно сдвинули лезвия, с лязгом выбросив искру. Лицо Жени покрылось мертвенной бледностью.
        За окном начало стремительно темнеть.
        Кристина ходила из угла в угол, сжимая кулаки, что-то тихо бормоча.
        - Только когда в тебе, - вдруг едва слышно сказала она. - Только когда в тебе, - повторяла она как заклинание. - Как же я сразу не догадалась…
        Небо темнело прямо на глазах, хотя до заката было еще далеко. Подул пронизывающий ветер, настежь распахнув окна, стекла тревожно зазвенели.
        - Только… когда… - шептала девушка. В голове слышались какие-то щелчки, которые больше напоминали звук сдвигаемых лезвий ножниц. Она побледнела, шрам на голове невыносимо заныл, как гнилой зуб, и она, шатаясь, пробралась в комнату, где находилась мать. Она увидела Кристину и напряженно улыбнулась, показывая на перевязанный палец:
        - Вот, порезалась, - сказала Женя и переменилась в лице, увидев расширенные зрачки дочери. - Боже, Кристи, чт…
        - Он все-таки успел, - перебив ее, выдавила Кристи. - Успел… Друг папы, Клепа, мать его…
        С выражением суеверного ужаса она уставилась на громадные ножницы. Они елозили на полу как живые, лезвия звонко клацали, как челюсти. - Остановитесь! - вдруг крикнул Юра водителю. Тот с недоумением оглянулся на пассажиров.
        - Кристи в беде, - шепотом сказал Юра, когда Инга взяла его за локоть. Волнение сына передалось и ей.
        - Поехали обратно! - приказала она, и водитель, пожав плечами, стал разворачиваться.
        Кристина медленно взяла ножницы и прислонила их к груди, прямо к сердцу. Веки ее прикрылись. Женя, закусив губу, смотрела на дочь. Происходило что-то страшное, необъяснимое, но она понятия не имела, что именно, и главное, как ей помочь. В гостиную вошел Руслан.
        - Кристи, что ты делаешь? - воскликнул он встревоженно.
        - Часы. Они идут, - чеканя каждую букву, выговорила Кристина, не поднимая век. - Тик-так… тик-так… А мы-то думали, все позади. Кто следующий, а?
        Она с такой силой прижала ножницы к груди, что Руслан подумал, что еще немного - и она вдавит их внутрь, разорвав кожу.
        - Только когда в тебе… - шептали красивые губы девушки. Внезапно ножницы приобрели темно-фиолетовый цвет, потом стали ярко-красными.
        Снаружи загрохотал гром.
        Потом пальцы девушки разжались, и ножницы, лязгнув, тяжело упали на пол. Они были вымазаны спекшейся кровью. На лице Кристины жуткой дугой изогнулась улыбка:
        - Вот мы и собрались, - басом сказала она. - Сучка и кобель, правда, еще одна сучка и щенок уехали, но ничего страшного. Никто никуда не денется.
        - Кристи? - обалдело произнес Руслан. Он не отрывал глаз от громадных ножниц. От лезвий исходило мерное зеленоватое сияние, будто они были покрыты фосфором. Руслан дернулся как от удара, его осенила ужасная догадка.
        - Она в ней, - разбито произнес он. - Боже, Она вернулась…
        Он боялся приблизиться к дочери, которая стояла, наклонив голову, исподтишка разглядывая застывших в страхе родителей.
        - Помолимся, - предложила Кристина и глухо расхохоталась. Изо рта девушки потянуло кладбищенским смрадом. Затем она издала такой рык, что в доме зазвенели стекла. Существо медленно наклонилось за ножницами.
        Юра выскочил из машины и сломя голову понесся к дому Кристины. К счастью, дверь была не заперта, и он как ураган ворвался внутрь. Встретившись глазами с сестрой, он все понял.
        - Уходите! - закричала Кристина срывающимся голосом, и на этот раз это был ее голос, а не тот грубый бас. - Быстрее!
        В гостиную неслышно зашла Инга.
        - Юра, что с ней?! - простонала Женя.
        - Только когда в тебе, - прохрипела Кристи, поднеся ножницы к сердцу.
        Юра сглотнул подступивший комок.
        - Только в тебе? - спокойно переспросил он и подошел к сестре. От нее непередаваемо пахло мертвечиной, глаза закатились, губы подрагивали как у раненой волчицы, тягучая слюна свисала до самой груди.
        Он уже знал, что нужно делать. Но, господи, как ему жаль мать! И Кристинку!
        - Пусть будет только во мне, - прошептал Юра и мягко обнял сестру, с силой прильнув губами к ее рту. Он старался не причинять ей боль, в то же время не выпуская девушку из объятий. Тело Кристины яростно задергалось, изгибаясь дугой, но Юра крепко держал ее.
        Заламывая руки, Женя повернулась к Руслану:
        - Сделай же что-нибудь!
        Со стороны казалось, что Юра страстно целует Кристину, потом он вдруг отпустил ее, и девушка без чувств упала на пол. Пошатываясь, он подобрал выпавшие ножницы. Он мгновенно ощутил, как внутри стало как-то тяжело, будто в желудок напихали камней, и в мозг ударила первая стрела острой боли. Ему вдруг сразу захотелось сорвать с себя одежду, дико захохотать и уничтожить этих глупых людишек, что собрались вокруг, покрошить их как салат, разнести в пыль и прах…
        От напряжения у него пошла носом кровь. Конечности словно заковали в кандалы, мозг мысленно отдавал команды телу, которое отказывалось слушаться, и это приводило Юру в отчаяние. Ножницы в руках стали горячими, выжигая кожу. Вместе с тем он пытался упорно сопротивляться, осознавая, что у него есть все шансы выйти победителем. Мужчина поймал молящий взгляд матери, и на его глазах показались слезы отчаяния. Он знал, что она все поняла. Наконец он почувствовал, что руки его слушаются. Это был единственный шанс.
        - Прости, мама… - сказал он и, вздохнув, вогнал зазубренные лезвия ножниц себе в шею. Закашлялся, припал на колено.
        Руслан и Женя от неожиданности потеряли дар речи. Инга закрыла лицо руками, но даже не предприняла попытки помочь сыну. Юра опустился на пол, продолжая натужно кашлять. Лужа крови быстро разрасталась, коснувшись щеки Кристины. Она встрепенулась и испуганно поднялась на ноги, с изумлением глядя на Юру.
        - Кри… Кристинка, - Юра попытался изобразить на лице улыбку и спустя секунду испустил дух. По его телу пошла рябь, конечности встряхивало, внутри что-то нетерпеливо клокотало и дрожало, будто отчаянно пыталось выкарабкаться наружу, потом все стихло. Торчащие в шее Юры ножницы потемнели и вяло поникли, будто расплавившись под воздействием высокой температуры. Скоро от них осталась лишь грязноватая лужица.
        - О господи… Кто-нибудь знает, что сейчас произошло? - благоговейным шепотом спросила Женя.
        Инга убрала руки от лица и присела над сыном, закрыв ему глаза.
        - Я думала, вы поняли… - едва сдерживая рыдания, произнесла она. - Она вернулась… и на этот раз была в ножницах. Кристина сумела удержать Ее в себе и собиралась покончить с собой. Но Юра это понял. Он уничтожил Ее в себе. Теперь точно конец.
        - Часы больше не идут, - немного удивленно произнесла Кристина. - Они остановились.
        Инга с нежностью поцеловала стынущий лоб Юры и беззвучно заплакала.
        И тогда зарыдала Кристина. Громко, во весь голос, она упала перед Юрой, теребя его за пышную шевелюру, которая постепенно намокала от крови, трясла и просила, чтобы он ее не бросал.
        - Я не могу на это смотреть, - срывающимся голосом произнесла Женя. - Боже, не могу поверить…
        Инга поднялась на ноги.
        - Все кончено, - сухо сказала она.
        Руслан подошел и молча обнял женщину. К ним присоединились Кристина и Женя. Так они стояли, обнявшись и ничего не говоря.
        Из-за туч робко выглянуло солнце.
        notes
        Примечания

1
        Бездна призывает бездну (лат.).

2
        Бродячий человек страшнее бродячего зверя (лат.).

3
        Как поживаете? (англ.)

4
        Сукин сын (англ.).

5
        Ты не должен (англ.).

6
        Fucking - ругательное определение (англ.).

7
        Jokes - шутки (англ.).

8
        Ругательное название ягодиц (англ.).

9
        Идиот, дурак (англ.).

10
        Заткнись (англ.).

11
        Дословно: бычье дерьмо (англ.).

12
        Лицо (англ.).

13
        Не убоюся полчищ, обступающих меня! Услышь меня, господи, спаси меня, боже мой! (лат.)

14
        Слава богу (лат.).

15
        Рок, судьба (лат.).

16
        Суровый закон (лат.).

17
        Кум - оперативный сотрудник в местах лишения свободы (жарг.).

18
        И бог пусть не вмешивается (лат.).

19
        Время прожорливо, человек еще прожорливей (лат.).

20
        Сумасшедший (англ.).

21
        Мужчина с женщиной наедине никогда не прочтут Отче наш (лат.).

22
        В среде сотрудников правоохранительных органов под «злодеем» подразумевается преступник.

23
        На милицейском сленге «потерпевший».

24
        Молись (лат.).

25
        Согласие порождает победу (лат.).

26
        Искорените зло из среды вашей (лат.).

27
        Человек человеку зверь (лат.).