Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Варго Александр : " В Моей Смерти Прошу Винить " - читать онлайн

Сохранить .
В моей смерти прошу винить… (сборник) Александр Варго
        MYST. Черная книга 18+
        Офисный работник Максим устанавливает у себя дома спутниковую антенну, после чего его телевизор начинает принимать новый канал «Террор ТВ». По этому каналу в режиме реального времени показывают, как террористы расправляются с заложниками. Максим с ужасом узнает в заложниках… своих коллег по работе. Очень скоро Максим сам становится участником этого кровавого телевизионного шоу…
        Александр Варго
        В моей смерти прошу винить…
        Ванечка
        Аня подошла к зеркалу и задрала халат, обнажив круглый живот. C абортом припозднилась, а искусственные роды просто убили бы ребенка. Аня не хотела становиться убийцей, но и матерью в семнадцать тоже, да еще без мужа… Было решено рожать и оставить его в роддоме. Немного осталось. Девушка погладила себя по животу, ребенок отозвался, зашевелился. Еще два месяца.
        Когда раздался телефонный звонок, Аня вздрогнула, быстро прикрыла живот и забегала по комнате, будто мужчина застал ее обнаженной. Потом все-таки сообразила, что это всего лишь телефон, подошла и сняла трубку.
        - Алло,- чуть слышно проговорила девушка.
        - Привет, сеструха!
        - Привет,- все так же невнятно пробормотала Аня, но когда поняла, кто с ней говорит, на всякий случай спросила: - Борька?
        - А что, у тебя появился еще один брат?
        - Братишка! Как ты? Как?..
        - Подожди ты, болтушка,- остановил ее Борис.- Вот приеду и все тебе расскажу.
        - Приедешь?- В животе кольнуло.
        - Ну да. Встречай в субботу.
        - Это же через три дня!
        - Что-то я не пойму, ты рада или нет?
        - Конечно, рада.- Ребенок, будто наказывая за ложь, больно ударил под ребра.
        Положив трубку, Аня едва не потеряла сознание.
        Надо что-то делать. С приездом брата срок до родов уменьшился с двух месяцев до двух дней. И теперь плевать ей, что искусственные роды станут убийством. В сложившейся ситуации если Аня не убьет нежеланного ребенка, то брат убьет ее. Она снова сняла трубку и набрала номер гинеколога. Какого, к чертям, гинеколога? Коравье работал дворником на Ферганской улице. Люди, знавшие его, говорили, что он был шаманом, там, на Малой земле. Аню это пугало, но выбора у нее не было. Борис не оставил ей его. До звонка брата расчет был другим. Дождаться срока и лечь в платную клинику. Сейчас же мало кто захочет стать соучастником убийства, даже за деньги. Коравье был ее надеждой.
        - Алло.
        Размышления Ани прервал грубый голос с акцентом.
        - Коравье?
        - Хто эта?
        - Это Анна Миронова. Мы приходили к вам с подружкой. Вы делали ей аборт.
        - Тиха, тиха. Записывай адрес.
        В девять вечера Аня стояла у дверей подъезда дома номер 14 по Ферганскому проезду. Она набрала код и вошла в грязное нутро дома. В лифте едва сдержала позывы рвоты. Кабина пропахла мочой. Лужа в углу наверняка не успевала высыхать. У дверей квартиры Аню ждала женщина в платке.
        Она кивнула и пропустила Аню внутрь. Сотни запахов ударили нос. Пахло шашлыком, выпечкой и жженой травой. Навстречу ей вышла девушка ее возраста с еще дымящимся ковшиком. Аня снова зажала нос; комок рвоты подступил к горлу. Люди сновали туда-сюда. Двухкомнатная квартира была похожа на общежитие.
        - Вам сюда,- женщина в платке указала на грязную дверь справа и куда-то ушла.
        Аня помедлила, постучала и, не дождавшись приглашения, вошла. Мужчина в свитере с надписью «Boys» на груди встал из-за стола.
        - Здравствуйте,- сказала девушка.
        - Еттык. Мин’кэмил гыт варкын?
        - Что?- не поняла Аня.
        - Я спрашиваю, как у тэбе здоровья?
        - Все хорошо, но… Видите ли…
        - Вижу-вижу, ты беременен.
        - Да. Семь месяцев.
        - Не пазнавата аборт?
        - Видите ли, через два дня приезжает мой брат.
        - Это, конечно, меняет твой дел. Но надо было по телефона сказать свой срок. Я родами не заниматься.
        - Но как же быть?- На глазах девушки выступили слезы.
        - Сейчас.
        Мужчина достал сотовый телефон, набрал номер и после небольшой паузы заговорил:
        - Еттык, Вера Павловна. Извини, что так поздна. Дел к вам имею. Девочка, семь месяцев… Нада, очен нада. Записывай адрес,- обратился Коравье к Ане и начал диктовать.- Ну все, девочка, завтра в семь вечера Вера Павловна ждет тебя вот по этому адресу.
        - Спасибо.- Аня улыбнулась.
        - Я надеюсь, у него нет имени. Атау!
        Анна ничего не поняла из сказанного, но переспрашивать не стала. Она просто вышла из комнаты.
        Вера Павловна Быкова оказалась очень грубой женщиной. На вид ей было лет сорок пять, но Аня поняла, что она скрывает свой настоящий возраст. И это у нее получается.
        - Раздевайся!- приказала Быкова, как только Аня переступила порог.
        Ни тебе «здрасте», ни «как ваше здоровье». Девушка замешкалась и медленно начала расстегивать куртку.
        - Шевелись! Когда с мужиками кувыркалась, поди, порасторопней была!
        Ане стало обидно; слезы наполнили глаза. Ей вдруг захотелось убежать. Но приезд брата заставил ее трезво оценить ситуацию. Она вытерла слезы и быстро разделась.
        - Почему не выбрита?! Черт знает что! Развели здесь…- Женщина не договорила. Вышла из кабинета, хлопнув дверью.
        Несмотря на то что Аня осталась абсолютно одна, девушка схватила одежду и прикрылась. Долго ждать не пришлось. Быкова заорала на кого-то в коридоре. Аня напряглась, а когда дверь открылась и крик Веры Павловны ворвался в кабинет, попыталась вжаться в кушетку, на которой сидела.
        - Тамара,- обратилась Быкова к полной женщине, вошедшей за ней,- подготовь роженицу.- Глянула из-под нарисованных бровей на Аню и вышла в коридор.
        - Ну, давай, девочка…
        - А можно я сама?- Аня схватила одежду и прижала к себе.
        - Вчера было можно. Сейчас, боюсь, нет времени.
        Тамара взяла ее под руку и подвела к гинекологическому креслу. Аня залезла, но вещи так и продолжала прижимать к промежности.
        - Милая, я же говорю, у нас нет времени. Ты думаешь, я не видела, что у тебя там?- Женщина улыбнулась.
        «Ну почему она не гинеколог?» - подумала Анна, бросила на пол одежду и зажмурила глаза.
        Аня думала о Паше. Какая же он все-таки сволочь! А как все начиналось! Цветы, ухаживания, ежедневные провожания до общежития… Да и после ночи, проведенной вместе, казалось, ничего не изменилось. Цветы, ухаживания… До тех пор, пока Аня не поделилась с любимым своими подозрениями. Причин задержки могло быть несколько, но одна из них была беременность, что и подтвердил тест.
        Нет, Аня не ждала от Паши предложения выйти за него замуж. Она и сама не была готова так резко входить во взрослую жизнь. Анна понимала, что надо доучиться и ей и Паше. Но она почему-то по простоте душевной думала, что Пашка (он все-таки тоже причастен!) не бросит ее в беде и обязательно что-нибудь придумает. Вот он и придумал - он просто исчез, оставив молодую мамашу один на один со своими проблемами.
        И на почве всего этого Аня подумывала о таких вещах, какие, будь она в спокойном расположении духа, никогда не пришли бы ей в голову. Первое, что она задумала, это побрить голову наголо, под «ноль». Но, взяв в руки ножницы, разрыдалась - до стрижки дело так и не дошло. Были и мысли оставить ребенка. Да-да, оставить. Аня думала, что обязательно родится мальчик и он будет очень похож на папу. Она даже имя ему придумала - Ванечка. Иван Павлович… Но потом ее снова накрывала истерика, Аня хватала фотографию Павла и рвала в десятый, а может, в тысячный раз. Склеивала снимок, а потом при случае снова рвала.
        К семимесячному сроку Аня успокоилась, фотография когда-то любимого человека, похожая на творение доктора Франкенштейна, куда-то задевалась, и девушка твердо решила родить и оставить дитя на попечение государства. Если бы не приезд брата, все непременно так бы и вышло. И никто бы ничего не узнал. Из общежития она съехала, сняла небольшую квартирку на окраине. У Ани была подруга, но она уехала на Новый год домой, в Тамбов, да так и не вернулась. Аня созванивалась с ней пару раз (в минуты, когда ножницы так и просились в руки). Поговорив ни о чем с подругой из Тамбова, она поняла, что никому не нужна.
        Весь срок Аня успешно скрывала беременность от сокурсников, преподавателей и даже от врачей. Благо ее беременность попала на холодное время года. Она ходила в мешковатом свитере и широкой юбке, да и живот был небольшим.
        - Ну, вот и все, девочка.
        Аня встала с кресла, подняла одежду и начала одеваться.
        - Не спеши,- улыбнулась Тамара.- Ты же сюда не бриться пришла. Давай назад.
        Девушка послушно сняла трусики и снова залезла на кресло. Тамара села за второй стол и начала что-то писать. Через минут пять в кабинет, словно ураган, ворвалась Быкова, наполнив помещение негативом.
        - Так, Тамара, будем стимулировать роды.- Вера Павловна не сводила глаз с Ани.
        - На ультразвук…
        - Мы будем стимулировать роды,- медленно проговорила Быкова.
        Ане очень хотелось помыться. Она лежала голая на кушетке в кабинете Быковой.
        «Тужься! Тужься, тварь!» - слова Веры Павловны звенели в голове.
        «Мне больно! Мамочка, как больно!»
        «Трахаться тебе не больно было, шлюха?! Тужься!»
        Аня услышала, что в кабинет кто-то вошел. Встала. Осмотрела себя и только потом взглянула на вошедшего. К ней подошла Тамара и подала маленький сверток.
        - Что это?- спросила Аня, но сверток приняла.
        - Сынок,- прошептала женщина.- Живой.
        «Ванечка»,- подумала Аня и, будто испугавшись, сунула сверток назад акушерке.
        - Я не поняла.- В кабинет вошла Быкова.- А что мы тут сидим?- Ласковый тон хозяйки кабинета пугал еще больше.- Это тебе не постоялый двор, милочка. Одевайся и убирайся отсюда. Тамара, проводи ее.
        - Может, пусть до утра? У нас и свободная палата есть,- попыталась заступиться за девушку Тамара.
        - У нас здесь не постоялый двор,- повторила Быкова, села за свой стол и начала что-то писать.
        Аня оделась, едва не упав, встала и пошла к двери. Шаги давались с трудом. Больно… или нет? Она не могла понять.
        «Трахаться тебе не больно было, шлюха?!»
        Аня обернулась и посмотрела на Быкову. Для Веры Павловны кабинет уже был пуст. Тамара проводила Аню до запасного выхода, отдала сверток и поспешно закрыла дверь. Девушка посмотрела на пеленку, в которую завернули ребенка. Плохо выстиранная, выцветшая тряпка.
        «А что ты хотела? Чтоб они тебе голубенький конверт купили для Ванечки?»
        Ей вдруг захотелось посмотреть на ребенка, откинуть уголок пеленки и поцеловать в сморщенное крохотное личико. Но Аня быстро одернула себя. Она боялась, что в ней проснутся материнские чувства и она не сможет оставить Ванечку. Но они не проснулись.
        Аня оставила младенца у подъезда девятиэтажного дома. Прошла несколько кварталов. Без мыслей, без эмоций. Свернула к парку, и тут внезапно ее посетила одна мысль, породившая череду тревог.
        «А что, если меня поймают: найдут ребенка и вычислят?! Меня же посадят!»
        Аня стремглав побежала к тому самому подъезду. Сверток лежал там, где она его оставила. Аня схватила младенца, забежала за угол и начала разворачивать. Даже когда она увидела маленький комочек с черным пушком на голове, в ней ничего не дрогнуло, не заставило признать себя матерью.
        Младенец зашевелился. Аня испугалась, что ребенок закричит, поэтому схватила его за тоненькую шею. Мальчик захрипел. Аня встряхнула тельце, что-то хрустнуло, и ребенок затих. Девушка поспешно завернула трупик…
        Ванечки
        … в пеленку и побежала к мусорным бакам.
        Уже в такси Аня заплакала. Слезы стекали по щекам и капали на тонкий шелковый шарф.
        «Вот теперь ты убийца. Ты убийца, Аня!»
        Аня проснулась от телефонного звонка. Вчера, приехав домой, она приняла ванну, но легче не стало. Долго не могла уснуть, плакала и корила себя. Корила и плакала. Она ненавидела Пашку, из-за которого попала в эту ситуацию, ненавидела себя, брата (зачем он сюда едет?), ну и конечно, Веру Павловну. Ее за что? Все очень просто - Вера Павловна Быкова всей своей грубостью показала Ане и ей подобным, кто они на самом деле.
        «Трахаться тебе не больно было, шлюха?! Шлюха! Шлюха!»
        Безмозглые шлюхи, убивающие своих детей,- вот кто они такие. И таких как она, много. Много! Аня была в этом уверена, но легче ей от этого не становилось.
        - Алло…- Рука, сжимавшая трубку, тряслась.
        - Привет, сестренка!- Радостный голос Бориса вернул девушку к реальности.
        - Привет, Борька.
        - Ну что, сеструха, встречай завтра.
        - Ага.- Аня вдруг поняла, что рада приезду брата. Ей очень тяжело одной. Если бы она осталась одна, то что-нибудь с собой сделала бы.- Ты на какой вокзал приезжаешь?
        - На Ярославский в 17:40. До встречи, сестренка.
        - До встречи, братик.- Аня едва не расплакалась от нахлынувших на нее чувств. И одним из них было чувство вины.
        Был ли виноват в чем-то Паша? Этот вопрос, как и множество других, Павел Королев себе никогда не задавал. Единственный вопрос, который волновал его на данный момент,- с кем он сегодня уйдет из клуба. Пашка вел ночной образ жизни только потому, что именно ночью он мог испытать все удовольствия - танцы, алкоголь, наркотики, ну и, конечно же, девушки.
        Единственный ребенок в семье, он привык получать все самое лучшее и по первому же требованию. Велосипед, компьютер, скутер - эти вещи появились у Пашки, когда ни один из его одноклассников о них и мечтать не мог. Дальше - больше. Мальчонка рос. Ему нужны были новые игрушки, которые он должен был покупать сам. И он покупал. Кого-то за деньги (благо папаша мог позволить себе побаловать сынка наличностью), а кого-то добрым словом и дешевым букетом.
        Паша любил дорогих, ухоженных и не отличающихся сообразительностью девушек. Но не чурался Павел и простушек, без запинки цитирующих Канта и Ницше. Это случалось в те дни, когда он оставался без гроша, а новых поступлений от отца еще не предвиделось. Тогда-то Паша включал все свое обаяние, отправлялся в студенческий городок к друзьям и находил милую девушку, согласную слушать его бред.
        Об одной Пашка вспоминал иногда. Такое с ним случалось редко. Год назад или около того, как раз в один из дней «застоя», Королев познакомился с девушкой. Аня… Имя он запомнил, а фамилия вылетела из головы.
        Аня ему очень нравилась. Раскосые глаза, высокие скулы, черные волосы, завязанные в конский хвост. Время, проведенное с ней, было своего рода отдыхом от пропахших дорогим алкоголем, табаком и духами женщин. Его тянуло к ней. Противоположные полюса притягиваются. Вот что происходило между ними тогда, почти год назад. Было ли это любовью? Вряд ли. Павел Королев не мог влюбиться в принципе, потому что его сердце уже было занято. Танцы, алкоголь, наркотики, девушки… Весь этот цветной мир он не хотел менять на приятный, но черно-белый. Когда Аня сказала, что беременна, Паша без каких-либо объяснений вернулся туда, откуда пришел,- в свой ночной мир.
        Королев вышел из такси без пятнадцати час и направился к «Пропаганде». Несмотря на позднее время, у клуба было многолюдно. Пашка увидел, что на фейсконтроле стоит Серега, бывший чемпион России по кикбоксингу, так что шутки с ним заканчивались плохо. Но тем не менее это было лучше, чем встреча с Равилем. Вчера Королев вел себя не очень тактично, поэтому сменщик Сереги пообещал переломать Пашке все конечности, если он еще раз появится на пороге «Пропки».
        Паша улыбнулся Сереге и снял темные очки. Охранник кивнул и отошел в сторону, пропуская гостя. Королев, обрадованный тем, что его конечностям ничего не угрожает, направился прямиком к бару. Заказал «Текилу Санрайз» и повернулся к танцевальной площадке в поисках жертвы. И тут он увидел его. В ногах танцующих лежал сверток сантиметров сорок в длину. Люди, дергающиеся в такт музыки, не замечали его. По какому-то волшебству ни один из танцоров не наступил на кулек.
        - «Текила Санрайз»,- услышал Паша голос бармена.
        Когда он снова взглянул на площадку, свертка не было.
        - Неужели после вчерашнего еще «вставляет»?- проговорил Королев, ни к кому конкретно не обращаясь.
        - Что ты сказал?- Блондинка в красном платье с глубоким декольте сидела на соседнем стуле и со скучающим видом крутила зонтик из коктейля.
        - Я не…- Паша хотел нагрубить, но вовремя остановился. Декольте и все такое.- Я говорю: вчера так «мультиков» насмотрелся, что до сих пор титры идут.
        - А-а. Ты на «кислоте» сидишь.- Девушке осталось зевнуть, чтобы заразить скукой и Пашку.
        - А что, есть какие-то предложения?- Королев отпил «Текилы».
        - Кокс.
        То, что девушка была немногословна, напрягало. Либо она полная дура, либо очень умная. И то и другое мало устраивало, но волшебное слово уже было сказано. Пашка думал так: если чика готова поделиться с тобой наркотой, то впердолить ей можно задолго до выхода из клуба.
        - Ага.- Паша сделал еще глоток.
        - Пошли.- Блондинка встала и направилась к туалетам.
        Королев залпом допил остатки коктейля и пошел за своей новой знакомой. Девушка остановилась у двери с буквой «Ж», махнула Пашке и вошла внутрь. Павел вошел следом за ней. Ему было наплевать, какая буква стоит на двери помещения, в котором ему было обещано наслаждение.
        В туалете никого не было, все кабинки были открыты. Его знакомая стояла у зеркала и поправляла прическу.
        - Ну, малыш, ты готов?- спросила девушка, так и не повернувшись к Павлу.
        - Всегда готов!
        Девица хохотнула и пошла к кабинкам. У двери поманила пальчиком.
        - Иду, милая.
        Он вошел в кабинку и закрыл за собой дверь. Блондинка оголила грудь и посыпала ее белым порошком. Пашка, не дожидаясь приглашения, прильнул лицом к белоснежным холмикам и шумно втянул носом. Девушка застонала. Королев практически сразу почувствовал прилив сил; мозг рисовал события еще не произошедшие, но, по мнению Паши, неизбежные. Он быстро расстегнул ремень, молнию и, опустив брюки с трусами, сел на унитаз. Блондинка задрала платье, села на член Павла и, словно наездница, начала двигать бедрами.
        Они кончили одновременно. Девушка встала и вышла, а Пашка остался сидеть. Он закрыл глаза и блаженно улыбался.
        Когда он вышел из кабинки, у умывальников никого не было. До Королева только дошло, что он даже не знает, как зовут девушку в красном. Такой секс у него был впервые. Он подошел к раковинам, открыл кран и посмотрел в зеркало. И тут он снова увидел его. Кулек лежал на полу у кабинки, из которой Королев только что вышел.
        «Чертовщина! Откуда он взялся?!»
        Павел подошел, медленно, будто рассчитывая на то, что сверток исчезнет, уберется туда, откуда появился. Но он остался там, где и лежал. Паша нагнулся и откинул свободный уголок. Этого он никак не ожидал. В пеленку был завернут ребенок. Мертвый, черт возьми, младенец! Павел резко выпрямился и сделал шаг назад. Поскользнулся и упал.
        Сверток зашевелился, и пеленка, будто живая, начала разворачиваться. Павел пополз к раковинам. Кайф от наркотика прошел, и Пашка запаниковал. Он молил Бога, чтобы вошла какая-нибудь безмозглая курица (да хоть сам Равиль - сломанные конечности ничто по сравнению с тем, что могло с ним сделать чудовище из пеленки) и вытащила его из этого кошмара. Но никто не входил, никто, черт возьми, не хотел «попудрить носик»!
        Младенец вылез из простынки и двинулся на Королева.
        «Это мальчишка»,- подумал Королев, будто это как-то могло ему помочь.
        Пашка вжался в стену и судорожно соображал. Познаний о новорожденных у него было мало, но их хватило, чтобы понять - это невозможно! Ребенок заверещал, как крыса, недовольная появлением кота. И тут Павла ждал еще один сюрприз - у младенца были зубы. Два ряда острых клыков.
        «Это все кокс! Этого не может быть! Младенцы не ходят, и во рту у них не может находиться два ножовочных полотна вместо зубов!»
        Паша закрыл глаза, но этого ему показалось мало, он прикрыл их еще и руками.
        «Сейчас все пройдет. Обязательно все пройдет».
        Ужасная боль пронзила сначала левую руку, а потом и все тело. Паша закричал, вскочил и только потом понял причину боли. Младенец, уцепившись зубами, висел у него на запястье. Королев забегал по туалету, размахивая руками. От этого стало еще больнее. Паша подбежал к раковинам и начал бить о них ребенка. Все вокруг было залито кровью (не то младенца, не то самого Пашки). Королев замахнулся и со всей силой ударил тварь о зеркало. Звон стекла - осколки зеркала разлетелись по кафельному полу, а за ними с мокрым шлепком в раковину упал младенец.
        Пашка плохо соображал. Боль пульсировала в голове, руке, во всем теле. Королев схватил большой осколок зеркала и посмотрел на мертвого мальчика. Младенец вылез из раковины и спрыгнул на пол. Под маленькими ножками осколки хрустели, будто по ним шел мужчина в тяжелых армейских ботинках. С каждым маленьким шажком монстра Павел терял самообладание. Вместо того чтобы выбежать из туалета, из гребаного клуба, он отходил к кабинкам.
        Тварь заверещала и прыгнула на Королева. Пашка попытался прикрыться рукой, но не успел - мертвец впился зубами ему в горло. Павел поднял руку с осколком, но силы оставили его и рука безвольно повисла. Парень сполз по двери кабинки на пол. С каждым выбросом крови из разорванной артерии сознание покидало его. Последним, что он услышал в своей жизни, был шепот мертвого пацана:
        - Папа, папочка.
        Аня приехала на площадь трех вокзалов в 17:00. До прихода поезда Тюмень - Москва еще было сорок минут, поэтому он зашла в небольшое кафе и заказала себе кофе с тостом. Дома поесть не удавалось - Аня была вся на нервах. Ей чудились какие-то шорохи, шаги. Вчера ночью она отчетливо слышала топот
        Ванечка?
        маленьких ножек. Конечно, всему виной пережитый стресс, но Аня все равно боялась находиться в квартире одна.
        - Я сделаю погромче?- спросил бармен и поставил перед Аней чашку кофе и пластиковую тарелку с тостом.
        Аня кивнула, хотя не совсем поняла, о чем он. И только когда прозвучала заставка «Чрезвычайного положения» на НТВ, она сообразила, что парень спрашивал о звуке телевизора.
        - Всегда смотрю эту передачу,- протирая стакан, произнес бармен.- Будто и так дерьма мало.
        Аня снова кивнула и повернулась к экрану. Она тоже любила смотреть эту программу. Ведь всегда лучше смотреть на чужие неудачи, чем переживать свои. Девушка глотнула ароматного кофе и вслушалась в то, что говорит ведущий.
        - Череде внеплановых проверок подверглось большинство столичных ночных клубов. Сотрудники УФСКН подозревают руководство одного из клубов в продаже наркотиков своим посетителям. Клуб «Пропаганда» попал в поле зрения наркоконтроля после ночной трагедии. Молодой человек под воздействием наркотиков покончил жизнь самоубийством в женском туалете клуба.
        Аня увидела окровавленный труп, взятый крупным планом.
        «Пашка?!»
        Она вскочила, опрокинув чашку с кофе. Лицо парня показали крупным планом. Аня задрожала всем телом. Самоубийцей действительно оказался Павел Королев, но не это так напугало девушку. Ане вдруг показалось, что она видит кровавый след от маленькой ладошки на щеке Паши.
        - Эй, девушка, с вами все в порядке?
        Аня повернулась на голос.
        - Может, «Скорую» вызвать?
        - Нет. Все нормально.- Аня села на стул.- Сколько я должна?
        Расплатившись, Аня пошла к платформам. Она не могла поверить в то, что видела собственными глазами. След от маленькой ладошки на щеке. А был ли он на самом деле? Топот ног, шорохи, следы от ладошек… Аня вдруг поняла, что все-таки очень рада приезду брата. Как только она увидела Борьку, подбежала и кинулась ему на шею.
        - Вот теперь я вижу: рада.
        Аня и Борис просидели на кухне допоздна. Разговоры о маме, папе, младшей сестренке и о многочисленной родне успокоили Анну.
        - Ну что, сестренка?- Борька зевнул.- Будем ложиться?
        - Да ну, Борь, еще же только два часа…
        - Ого! Это у нас сейчас четыре утра!
        - Ну, хорошо, если хочешь, я постелю…- Аня заметно погрустнела. Она боялась ночи, наполненной шорохами и топотом.
        - Что с тобой, сестренка?- Борис забеспокоился.
        - Все нормально.- Аня улыбнулась.
        Все нормально, кроме того, что я стала убийцей. И, похоже, скоро сойду с ума.
        - Я просто хотела еще поговорить.
        - Сестричка,- Борис обнял Аню,- да мы с тобой еще вдоволь наговоримся. Я сюда надолго.
        - Ага. Ладно, пойду стелить.
        Аня вошла в комнату и остановилась. Ей показалось, что кто-то маленький пробежал от дивана к окну. Девушка включила свет и посмотрела на теневую штору. Никого. Аня подошла и отдернула занавеску. Точно никого. Девушка вздохнула, зашторила окно и пошла к шкафу за постельным бельем.
        Проснулись они около десяти. Воскресный день радовал солнечной погодой. Аня потянулась, встала и начала убирать постель.
        - Доброе утро, сестренка.- Боря сел на раздвижном кресле, служившем ему кроватью.
        - Доброе утро. А ты чего не спишь?
        - Да ну. У нас ведь уже двенадцать.
        Аня улыбнулась:
        - Через пару недель ты забудешь, сколько времени «у нас».
        Боря встал и пошел ванную. Аня услышала, как полилась вода.
        - Анют!
        - Что?
        - А у вас в доме дети есть?
        Аню передернуло.
        - Не знаю. Я здесь недавно живу.- Пауза.- А почему ты спрашиваешь?
        Боря зашел в комнату с полотенцем в руках.
        - Всю ночь какой-то малыш бегал, по-моему, по соседней квартире и плакал.
        Ванечка? Какой, к чертям собачьим, Ванечка?! Нет никакого Ванечки!
        - Наверное, есть.- Аня пожала плечами и продолжила складывать постельное белье внутрь дивана. Она с трудом сдерживала волнение.
        Следующей ночью Аня долго не могла уснуть. Тихо лежала и вслушивалась в ночные звуки. Где-то залаяла собака, взвыла сигнализация чьей-то машины, заплакал ребенок… Ребенок?! Аня приподнялась на локтях. Плач доносился из кухни, по крайней мере, так казалось Ане. Она встала и пошла на звук. Борька посмотрел ей вслед, перевернулся на другой бок и снова заснул.
        Ванечка лежал на кухонном столе. Он больше не плакал. Ане показалось, что с того момента, как она…
        убила его
        … видела его, мальчик подрос. Теперь он выглядел как двухмесячный малыш.
        «Бред! Бред! Этого не может быть! Он умер тогда и сейчас никак не может оказаться здесь! Не может!»
        Аня медленно подошла к столу и, искренне надеясь, что это всего лишь галлюцинация, дотронулась до ребенка. Девушку передернуло - перед ней лежал младенец! Чтобы не потерять сознание, Аня схватилась за стол. И тут Ванечка открыл глаза, угукнул и протянул ручки к маме.
        Аня проснулась от боли в груди. Соски горели, будто ночью их кто-то выкручивал. Аня посмотрела на кресло, где спал брат,- Борьки не было. Девушка встала, ощупала грудь и пошла в ванную.
        Боря сидел за столом в кухне и нажимал кнопки телефона. Аня подошла и встала в дверях.
        - Что ты там ищешь?- Она поняла, что в руках брата ее телефон.
        Борис дернулся, но, взяв себя в руки, положил телефон на стол и повернулся к сестре.
        - Почему ты скрывала его от меня?
        - Ты это о ком?- Аня напряглась.
        - «Не знаю. Я здесь недавно живу»,- передразнил Боря Аню.
        - Что ты несешь?
        - Да перестань! Перестань уже!- Боря встал.- Вот почему ты не слишком обрадовалась моему приезду!
        - Что ты несешь?- только и смогла повторить Аня.
        - Ребенок за стеной твой!- выпалил Борис и снова сел.
        - Ха. Ха-ха-ха,- нервный смех вырвался изо рта девушки.- Ты с ума сошел,- успокоившись, произнесла Анна.
        - Я сошел с ума?! Это я сошел с ума?!- Боря снова вскочил с места.- Аня, я же не зверь. Ну почему ты мне не сказала, что у тебя ребенок?
        - Ну с чего ты, черт возьми, взял, что у меня есть ребенок?!
        - Ты кормила его ночью грудью…
        Аня едва не упала в обморок. Она на негнущихся ногах подошла к столу и села.
        - Кто отец?- спросил Борис.
        Мертвец!
        - Паша Королев,- ответила Аня и закрыла глаза.
        Когда Боря, хлопнув дверью, вышел из квартиры, Аня заплакала навзрыд.
        Борис быстро нашел нужный адрес, обнаруженный им в телефоне сестры. Посидел на детской площадке у дома. Надо было подумать. Если бы Боря приехал на пару месяцев раньше, то обязательно наказал бы и распутную сестру, и этого папашу, сующего свою кочерыжку куда попало. Пару месяцев… Нет, сейчас он не мог просто забежать и избить. Ребенку нужен отец. Поэтому Боря хотел поговорить. Поэтому он выкурил пять сигарет, взвесил каждое слово, которое он скажет будущему родственнику, и пошел к подъезду.
        - Ты не к Пашке?- спросила старушка, держащая в руках маленькую собачонку.
        - Наверное,- неуверенно произнес Борис.- Мне нужен Павел Королев.
        - Помер он,- просто сказала женщина, а собачка радостно тявкнула.
        - Как?
        - Кусок зеркала себе в горло загнал.
        Собачка снова тявкнула.
        - Наркоман он был,- продолжила старушка.- А ты, поди, не знал?
        - Нет.
        Я тут, как оказалось, много чего не знал.
        - Спасибо,- выдавил из себя Боря и пошел к остановке.
        Наркоман. Черт возьми! Как эта шлюха могла связаться с наркоманом?! Моя сестра шлюха!
        Боря захотел напиться. На остановке купил бутылку пива и осушил ее в несколько глотков. Нет. Надо что-нибудь покрепче. Вернулся к ларьку, взял водки, стаканчик и бутылку «Спрайта». Примостился тут же на скамейке и начал «заливать горе». А было ли горе? Вот об этом-то Борька и думал.
        Район, в котором он оказался, не понравился ему сразу. Людей мало, да и те какие-то неприветливые. Поэтому появление свертка на другом конце лавки Бориса не удивило. В кульке могло оказаться что угодно, но Боря склонялся к мысли, что это все-таки ребенок. Какая-нибудь наркоманка забыла, а то, может, и выбросила. Что за нравы?!
        Борис в свои двадцать пять верил в добро и жизненную справедливость, но тем не менее он догадывался, что не все люди святые. А что еще противней, так это то, что те, которые о святости даже и не помышляют, хотят склонить на свою сторону хороших людей. Вот именно поэтому Борька и наблюдал за младшими сестренками. Он понимал год назад, что нельзя Анну одну отправлять в Москву, но мама его переубедила. Как теперь видно - зря.
        Боря подсел ближе к кульку и откинул уголок. На него смотрели два больших глаза. Личико ребенка было все в язвах и струпьях, поэтому живыми в свертке были только глаза. Боря соскочил с лавки и попятился к ларьку.
        Черт знает что! Наркоманы, шлюхи и мертвые дети… Одним словом, столица Греха.
        Чудовище выбралось из пеленки и двинулось на него.
        Возможно ли, что Борис видел то же, что и я? Но тогда получается - Ванечка был здесь! Но как?! Каким образом мертвый ребенок мог оказаться в квартире?! И куда он потом делся?
        Множество вопросов крутились в голове, словно дьявольский водоворот, готовый затянуть ее в омут ирреальности. Аня включила ноутбук, подождала загрузки системы, вышла в Интернет и набрала в поисковике «младенцы-призраки».
        Цикл анекдотов о мертвых младенцах.
        Каноническая коллекция шуток про дохлых младенцев.
        Мертвые младенцы по-украински.
        Все не то!
        Если убить такого младенца, то он становится ангъяком…
        Вот оно! Аня открыла страницу и начала читать.
        По верованиям северных народов, ребенок, получивший имя, обретает душу. Если убить такого младенца, то он становится ангъяком, который приходит к своей матери и сосет ее молоко, чтобы получать силы для мести. Тело такого существа разлагается, но продолжает жить. Этот монстр может успокоиться только после того, как истребит виновных в своей смерти.
        Вдруг Аня дернулась и вскочила.
        А что, если ребенок никуда не делся? Он здесь! Где-то здесь!
        Анна схватила нож. Ей все время казалось, что за ней кто-то наблюдает. Размахивая огромным тесаком, пошла в комнату. Ванечка сидел спиной к ней и чем-то игрался. Аня напряглась. Мальчик заметно подрос; теперь он походил на годовалого малыша.
        - Мама, мамочка,- прозвучал детский голос, но ребенок так и не повернулся.
        Анна медленно приближалась.
        - Ванечка?
        Какой на хрен Ванечка?! Это монстр! И он хочет убить меня!
        Она подходила. Теперь Аня увидела, с чем играет ребенок. Она вскрикнула и выронила нож. Ванечка встал и выставил когтистую лапу с окровавленной головой Бориса. Аня завизжала и побежала в коридор.
        - Мама, мамочка…
        Аня схватила связку ключей и попыталась подобрать нужный. Руки тряслись. Ключи противно звенели. Первый ключ. Не тот. Второй. Нет. Аня то и дело оборачивалась. Третий… Ванечка стоял в метре от Ани. Она повернулась, все еще продолжая манипуляции с ключами. Голова брата в руке чудовища была повернута лицом к Ане. Когда четвертый или пятый ключ с долгожданным щелчком вошел в скважину, голова открыла глаза и мерзким голосом произнесла:
        - Шевелись! Когда с мужиками кувыркалась, поди, порасторопней была!
        Аня повернула ключ, открыла дверь и выбежала из квартиры.
        Дом 14 по Ферганскому проезду Аня нашла сразу, несмотря на то, что она здесь была всего лишь второй раз. Все было как прежде. Лифт, больше похожий на общественный туалет, квартира-муравейник, заляпанная дверь, за которой было ее спасение. Возможное спасение.
        - Еттык! А эта ты?! Пащему без званка?
        - Понимаете…
        - Што, апять?
        Аня рассказала Коравье все. Даже свои предположения по поводу Паши. Через двадцать минут вся мебель в комнате была сдвинута к стенам, люди, до этого снующие без дела по квартире, сидели вокруг пляшущего Коравье. Шаман подпрыгивал, бил в бубен, от звука которого закладывало уши, и напевал что-то на своем языке.
        Вдруг шаман замер, последний раз ударил в бубен и осел на пол. Коравье прошептал какие-то слова и закрыл глаза. Снова прогромыхал бубен, но шаман даже не дотронулся до него. Теперь Ане стало по-настоящему страшно. Она зажмурилась. Когда Миронова открыла глаза, на нее смотрел шаман.
        - Имя ангъяка.
        - Кого?
        - Имя!
        - Ванечка.
        - Иван!- Удар в бубен.- Иван!- Удар.- Иван!!!- Казалось, что от гула после удара в бубен завибрировала вся комната.- Духи тундры призывают тебя уйти из мира живых! Уходи!
        Шаман снова обмяк; бубен выпал из его рук и покатился к Ане. Она взяла его. Странная вибрация сотрясла все тело, будто вместо кожи на бубен натянули ее и ударили. Из оцепенения Аню вырвал шаман Коравье.
        - Все, девочка.- Он взял у нее бубен.- Атау!
        - Атау,- повторила Аня и посмотрела вокруг. Люди ушли; кроме нее и шамана в комнате никого не было.
        - Атау.- Коравье указал ей на дверь.
        - Это все? Он не вернется?- спросила Аня уже в коридоре.
        - Не вернется. Духи тундры его не выпустят,- уверенно произнес шаман и закрыл дверь перед девушкой.
        - Идиотка,- произнес Коравье, как только остался один.
        Он лечил головную и зубную боль, делал аборты и обрабатывал раны народными средствами. Люди верили ему. А куда им деваться? Человек, придумывающий себе проблемы, только и вылечится благодаря внушениям. Сегодняшняя пациентка навыдумывала себе такого, что подорожником не обойтись.
        Шаман улыбнулся и погладил тугую кожу бубна. Дешевая подделка обошлась ему в четыре тысячи рублей; так, купил как аксессуар - шаман без бубна, что доктор без диплома. Вот покупка и принесла первую прибыль. Коравье даже и не рассчитывал из этой безделушки извлечь более или менее приличный звук. Обечайка вырезана не то из тополя, не то из липы; кожа, скорее всего, бычья. Одним словом, аксессуар. В его родном селении для бубна брали кожу желудка моржа, выделывали и, чтобы бубен звучал по-особому, коптили ее на огне. Обечайку вырезали из твердых пород древесины. Но здесь это ни к чему.
        - Духи тундры призывают…- Коравье едва сдержался, чтобы не рассмеяться вслух.
        Он и дома-то не очень верил во всех этих духов, ангъяков, а здесь в Москве каждый подросток - ангъяк. Смотрит стеклянными мертвыми глазами и думает, кого бы зарезать за мобильник.
        Это ж надо как девку послеродовая депрессия приперла. Ангъяка выдумала. Да, действительно, существует легенда о душе младенца, мстящего за свою смерть. Но это же миф!
        Вдруг шаман услышал какое-то шуршание в старом шкафу. Он прислушался. Шорох стих, но раздался новый звук. Коравье слышал такой у себя в селении, когда кот загнал в угол огромную крысу. Тварь верещала как…
        …как сейчас.
        Шаман подошел к шкафу и резко открыл дверь. На каком-то тюке сидел годовалый мальчик.
        Ванечка встал, заверещал, как атакующая крыса, и прыгнул на шамана. Последнее, что вспомнил Коравье перед смертью, так это концовку легенды.
        «Ангъяку ничего не оставалось, как повиноваться шаману и уйти из мира живых»,- гласила она.
        Но это была одна из версий.
        Аня вернулась в квартиру. Медленно прошлась по ней в поисках следов пребывания Ванечки. Но не найдя ничего, вздохнула и пошла к шкафу собирать вещи. В метре от гардероба остановилась - ей вдруг показалось, что там кто-то есть. Несмотря на уверения колдуна, Аня очень боялась, что это ангъяк.
        «Да нет! Нет, конечно же!» - отмахнулась Аня, но дверь открывать не спешила.
        Когда внутри шифоньера кто-то заверещал, Миронова отпрыгнула, схватила сумку и выбежала в коридор.
        «Вещи можно забрать и потом».
        Даже если это всего лишь крыса, встреча с ней была не запланирована.
        В начале апреля дефицита билетов не предвиделось, поэтому один билет в купе Анна приобрела без труда. Поезд отходил в 16:30, у Ани был час свободного времени. Очень хотелось есть. С этими ангъяками, шаманами и изгонениями дьявола она совсем забыла о еде…
        … и о брате…
        Она совсем забыла о Боре. Неужели монстр убил его? В это верилось с трудом. Сейчас вообще во все, что с ней произошло, верилось с трудом. Беременность, роды, убийство Ванечки, смерть Пашки, голова Бори в руке призрака, шаман с бубном… Все это элементы не ее, чужой жизни. Все это произошло, но не с ней. С кем угодно, но только не с ней.
        В кафе негромко играла музыка. За столиком у окна сидел пожилой мужчина и очень быстро ел. Аня подошла к стойке, посмотрела на меню, написанное от руки. Рис и тефтели, гречка и гуляш, макароны и котлеты. Обилие пищи вызвало невольное урчание в животе. Аня определилась с выбором и уже собралась его озвучить, когда поняла, что она здесь совершенно одна. Ни посетителя, жадно поедающего свою порцию, ни продавца за прилавком, даже само кафе стало каким-то странным. Вместо прилавка стоял ресепшен, точно такой же, как в клинике Веры Павловны, меню осталось, но вместо котлет, гречки и тефтелей в нем были написаны виды услуг:
        Аборт - 6000руб.
        Роды в срок - 12000руб.
        Искусственные роды - 15000руб.
        Роды с умерщвлением младенца - 20000руб.
        Изгнание ангъяка - 25000руб.
        Аня попятилась. Удар в бубен заставил девушку подпрыгнуть. Она посмотрела в сторону, откуда исходил звук. Ванечка вышел из комнаты за ресепшн-стойкой. Он держал в руке бубен и бил по нему колотушкой. Аня поняла - шаман ее обманул: ангъяк никуда не ушел, и, похоже, Коравье узнал об этом первым. Она не была уверена, но ей показалось, что кожа, натянутая на обечайку бубна, когда-то была лицом горе-шамана.
        С каждым ударом бубна Анна вздрагивала и делала шаг назад. Удар. Шаг. Удар. Шаг. Аня отходила, пока во что-то не уперлась. Ангъяк приближался; растянутое лицо Коравье вибрировало. Аня повернулась. За спиной стояло гинекологическое кресло. Вдруг какая-то неимоверная сила подняла девушку и швырнула на него. Ноги Анны самопроизвольно раскинулись и легли на опоры. Она попыталась встать, но тело не слушалось ее; ободы на опорах сомкнулись на лодыжках и развели ноги еще шире. Мертвое дитя подошло совсем близко, но Анна видела его. Ванечка перестал бить в бубен, улыбнулся и развернул атрибут шамана к девушке лицевой стороной.
        - Духи тундры призывают тебя…- произнес бубен голосом Коравье.
        Аня видела, как шевелится растянутый рот.
        - Тужься! Тужься, тварь!- Голос искаженный, но все-таки Аня его узнала. Он принадлежал Вере Павловне Быковой.
        Ванечка засмеялся. И практически сразу же Аню скрутила жуткая боль. Ребра, внутренности, низ живота - все будто выворачивало наизнанку. Ей было больно. Очень больно!
        - Мне больно! Мамочка, как больно!- закричала Миронова.
        - Трахаться тебе не больно было, шлюха?!- загудел бубен.
        Чьему голосу он подражал, Ане было все равно. Девушка почувствовала ужасную боль в промежности, будто туда засунули раскаленную кочергу. Кричать не было сил, поэтому Аня застонала. Боль стала нестерпимой. Миронова посмотрела помутневшим взглядом себе между ног. Там на табуретке стоял ангъяк. Его руки по плечи были в ней. Мертвец заверещал и засунул голову вслед за руками. Аня вскрикнула и тут же замолчала. Ванечка рвал внутренности матери и лез вперед. Аня уже ничего не чувствовала. Весь мир вокруг помутнел.
        Монстр может успокоиться только после того, как истребит всех виновных в своей смерти. Я - последняя.
        - Я - последняя!..- протяжный крик утонул в городском шуме.
        В моей смерти прошу винить…
        Светлана Алексеевна подошла к школе, посмотрела на окна, где учился ее мальчик, ее Сашенька. Женщина поправила одной рукой седую прядь, выбившуюся из-под синего платка, а другой запахнула полы серого плаща. Мелкий осенний дождь хлестал по изможденному лицу. Капли собирались в морщинках и стекали, будто слезы, к уголкам губ, к подбородку. Светлана Алексеевна уже года два не плакала, и вот сейчас ей хотелось, но она не могла. Она не могла предать Сашеньку и показаться перед ними в таком виде.
        Женщина вошла в просторный вестибюль, осмотрелась - за столом прямо у входа сидел работник ЧОПа и, придерживая рукой голову, дремал.
        - Поспи, сынок, поспи,- прошептала Светлана Алексеевна и пошла к лестнице.
        На втором этаже женщина подошла к кабинету химии и посмотрела по сторонам - слева, в конце коридора, уборщица в синем переднике мыла полы. Светлана Алексеевна резко открыла дверь и вошла в кабинет.
        - Сдаем работы. Санников…- Вера Федоровна, учительница химии, замолчала, увидев гостью.
        Светлана Алексеевна подошла к кафедре и остановилась в метре от учительницы. Дети сидели молча - они прекрасно знали вошедшую. Особенно Санников. Он медленно встал.
        - Сядь на место,- не поворачиваясь к подростку, произнесла Светлана Алексеевна. Тихо, но властно.
        - Что вы себе позволяете?- еле выдавила из себя Вера Федоровна.- У нас здесь урок…
        - Заткнись!- прошипела Светлана Алексеевна и, откинув полу плаща, достала обрез охотничьего ружья. Одна из девочек взвизгнула; Светлана не была уверена, но ей показалось, что это Лейла Сидорова - она сидела за одной партой с Сашенькой.
        Учительница попятилась, пока не уперлась в подоконник.
        - Зачем вы это делаете?- дрожащим голосом спросила Вера.
        Ответом был выстрел. Вера Федоровна ударилась о раму и упала лицом к ногам убийцы. Светлана развернулась к классу и, еще оглушенная выстрелом, скорее рефлекторно, нажала на спусковой крючок. Санников отлетел на парты и затих. Женщина уронила оружие и осела на пол. Она не видела ни разбегающихся детей, ни орущего в телефон взъерошенного охранника, ни убитых людей. Ее глаза застилали слезы. Впервые с того дня, когда умер сын, впервые с того момента, когда она пообещала отомстить.
        Сашка Мартынов не любил химию, но очень старался, чтобы Вера Федоровна этого не заметила. И причин тому несколько. Во-первых, если он завалит химию - не видать ему одиннадцатого класса как своих ушей, а вместе с тем и мечты всей своей еще пока коротенькой жизни: стать художником. Во-вторых, Вера Федоровна (Верочка, как он называл ее только в своих мечтах) Саше очень нравилась. Да что там, он был в нее влюблен, к сожалению, без каких-либо намеков на взаимность.
        Когда тебе пятнадцать и ты влюблен, когда предмет твоего обожания в метре от тебя, трудно думать о щелочах и кислотах, о пробирках и колбах, о соединениях… В эти короткие сорок пять минут Саша думал только об одном соединении, которое было ближе скорее к урокам анатомии. Но потом он мысленно одергивал себя, мол, уроки анатомии только в одиннадцатом классе, а до него еще надо как минимум получить четверку по химии в году. Единственным уроком, где он мог по-настоящему предаться своим мечтам, был урок физкультуры. У Саши было плохое зрение, которое с каждым годом ухудшалось. Как он иногда подшучивал сам над собой: «С каждым годом линзы на моих очках становятся толще на один миллиметр». Окулист каждые полгода выписывал лекарства, упражнения и освобождение от физкультуры. В общем, когда весь класс подтягивался, сдавал кроссы и прыжки в длину, Саша тихонько сидел на скамейке и рисовал.
        Портреты Веры Федоровны занимали большую часть альбома. И почти все они изображали любимую учительницу в обнаженном виде. Саша рассматривал каждое из них и чувствовал, как возбуждение наполняет его, грозя вырваться наружу. Чтобы хоть как-то уменьшить желание, Саша закрыл глаза, но Вера была и там - у него в голове.
        - Дрочишь, четырехглазый?
        Одновременно с этими словами Саша открыл глаза и захлопнул альбом. Перед ним стояли Леша Санников и Игорек Ларин.
        - Леха, да у ботана стояк!- произнес Ларин так, будто увидел Эйфелеву башню из окна своей общаги.
        И тогда Саша вскочил и побежал к выходу; ребята засмеялись.
        - Ты видел?- успокоившись, спросил Игорь.- У него там голые тетки.
        - Да не тетки, дурак!- Леша усмехнулся.- Там наша Верочка.
        Они ждали Сашу после уроков у заброшенной котельной. Мартынов увидел ребят, только когда они окружили его.
        - Ну, очкарик, показывай, что у тебя там.- Геворг Мурадов, самый маленький из одноклассников, подошел к Саше и дернул папку с рисунками. Сашка знал, что потеряй он даже очки, все равно, на ощупь, смог бы побить этого недоростка, но у него за спиной стояли Санников и Ларин. Геворг еще раз дернул папку - уже сильнее, настойчивей. Сашка обеими руками прижал ее к груди.
        - Ты че, лохозавр?!- Хулигану явно не нравились попытки жертвы сохранить свое имущество.
        - Ребята, оставьте меня в покое,- пробормотал Саша.
        К нему подошел Санников и обнял за плечо.
        - Ребята, оставьте меня,- передразнил он Мартынова.- А то меня маменька заругает.
        Упоминание о маме в таком тоне у Саши, мягко говоря, вызывало гнев. Он еще крепче сжал папку.
        - Кстати, Мартын, а где она сейчас полы моет? На автобазе?
        - О, да ее повысили,- включился в разговор Ларин.- В прошлом месяце она в моей общаге сортиры драила.
        Ребята засмеялись, и Сашка, не совсем соображая, что происходит, ударил Игоря. Не сильно, так, вскользь, но лица хулиганов перекосило до неузнаваемости.
        - Ах ты, сука четырехглазая!- заорал Геворг и прыгнул Сашке в ноги. Когда Мартынов упал, его волновало только одно - чтобы очки не сломались.
        Сашка зашел домой, когда мамы еще не было. Она уходила рано, а приходила поздно. Утром она мыла полы (Ларин был прав - она убиралась у них в общежитии), потом шла на основное место работы, а вечером - на автобазу. Сашка бы и рад был помочь, но для этого ему пришлось бы перейти на вечернее, и тогда до свидания карьера художника. Да и мама этого никогда не допустит.
        С того момента, как погиб отец - его завалило на шахте, она все взвалила на себя. Мама стойко перенесла невосполнимую потерю - она не плакала на похоронах, она не плачет и не жалуется сейчас. Саша иногда думал, что он не такой, как мама. Он - нюня, ботан, лохозавр. Ему всегда хотелось плакать. Он не мог, как мама, держать удар. Вот и сейчас, стирая грязные вещи, Сашке хотелось разрыдаться. Он не мог понять - за что?
        Очки не разбили, но одно ушко отломилось. Закончив с бельем, Саша пошел к себе в комнату. Сел за стол, включил настольную лампу и принялся за починку очков.
        «Даже если придется замотать ушко изолентой,- решил Саша,- я ни за что не скажу маме о поломке».
        Ему снова захотелось плакать.
        «За что? Ведь я им ничего не сделал!»
        Он вспомнил, как Мурадов тянул папку, как Санников издевался, как Ларин говорил плохие слова о маме, как… У него встал перед глазами образ маленького наглого Мурадова.
        «Ну, очкарик, показывай, что у тебя там»,- вспомнил Саша слова Геворга.
        Саша надел очки и осмотрел стол.
        «Дрочишь, четырехглазый?»
        Они видели, что у него в папке, и ждали после школы, чтобы отобрать.
        «Леха, да у ботана стояк!»
        Отобрать и показать всему классу! Сашка похолодел. Он заметался по комнате. На кровати папки не было, на столе тоже. Саша выбежал в коридор. На кухне, в ванной, в прихожей и в комнате мамы рисунков не было. Либо папка у Санникова и его приятелей, либо она еще там… Точно, у котельной.
        Саша накинул старенькую куртку и выбежал из квартиры. Навстречу шла мама.
        - Ты куда, сынок?
        - Я сейчас, мама. Я скоро,- уже выбегая из подъезда, произнес Саша.
        Женщина с улыбкой посмотрела вслед сыну, вздохнула и вошла в квартиру. В прихожей села на тумбочку - устала. Светлана Алексеевна очень устала, но никому об этом не говорила.
        «Ничего, отучится Сашенька, тогда и отдохну».
        Женщина улыбнулась, разделась и пошла на кухню готовить ужин своему Сашеньке.
        Саше первый раз с того момента, как он начал учиться, не хотелось идти в школу. У заброшенной котельной он нашел пустую папку. Конечно, рисунки могло разметать ветром или их могли унести какие-нибудь мальчишки, даже и понятия не имеющие о существовании Сашки Мартынова. Но могло быть и по-другому. Вот это-то и пугало.
        Его опасения подтвердились, как только он вошел в кабинет. Первым уроком была алгебра. Самый любимый урок Саши, но сейчас он не чувствовал былого восторга, а лишь сухость во рту и дрожь в коленях. Он шел по проходу между партами под пристальными взглядами одноклассников.
        «Они всем рассказали».- Сашке снова захотелось плакать.
        Кто-то за спиной крикнул:
        - Очкарик - дрочун!
        Саша на негнущихся ногах добрался до своего места. Сел за парту. Лейла улыбнулась ему:
        - Привет. Чего это они?
        Саша не ответил. Украдкой посмотрел на Санникова. Тот что-то рассказывал девочкам. Они захихикали и посмотрели на Мартынова. Ох, как сейчас Саше хотелось сказать по-детски «Чур, я в домике», и все - никто тебя не тронет.
        Положение спасла Ангелина Валерьяновна - учительница алгебры. Она вошла в кабинет, водрузила на массивный нос очки в роговой оправе и зычным голосом произнесла:
        - Санников, урок начался.
        - А я что?..
        - Слезь с парты и перестань пудрить мозги отличницам.
        Девочки снова захихикали, но на Сашу не посмотрели - не было повода.
        Когда-то любимый урок алгебры стал самым длинным. Саша ловил на себе презрительные и насмешливые взгляды одноклассников. После звонка Саша остался сидеть за партой. Он опустил голову и собирал рюкзак.
        - Сашка, ну ты идешь?- Неугомонная Лейла стояла у парты и улыбалась.
        «Чур, я в домике».
        Лейла пожала плечами и выпорхнула из класса.
        Саша всю перемену прятался от одноклассников. Теперь ему казалось, что о рисунках знает вся школа и все хихикают и шепчутся за его спиной. В кабинет химии он вошел за пару секунд до звонка. Веры Федоровны еще не было. Саша медленно пошел к своему месту, окружающие, казалось, его не замечали.
        «Неужели все?- подумал Саша.- Они оставили меня в покое».
        Он сел на свое место, и тут же ему на парту упал бумажный самолетик. Саша, не поднимая головы, развернул его. Это был один из его рисунков.
        «Нет, они не оставят меня в покое».
        Он посмотрел туда, откуда мог прилететь самолет. На него, ухмыляясь, смотрели Леша, Игорь и Геворг. Только теперь он заметил, что все вокруг смеются и указывают на доску. Саша встал. Класс стих, когда в кабинет вошла учительница химии. Саша, продолжая сжимать в руках один из рисунков, повернулся к доске. Она вся была усеяна его творениями.
        - Что это за…- Вера Федоровна не нашлась, как назвать то, что увидела. Она подошла и сняла один рисунок.- Что это за… Кто это сделал?!
        И тут Сашка заплакал. Громко, навзрыд. И еще до того, как Вера Федоровна начала кричать, выбежал из класса.
        Светлана Алексеевна вышла из кабинета директора. Села на скамейку - она едва держалась на ногах. В принципе ничего криминального и аморального в этом не было. Голые девки заполонили все рекламные щиты и ролики. Мальчик влюбился в свою учительницу, вот и изобразил ее так, как видел. Уж действительно как видел. Светлане Алексеевне при встрече с Верой Федоровной показалось, что на молодой женщине только одна блузка, едва прикрывавшая нижнее белье. Что за нравы? Дети одеты, как… А учителя? Общественная организация, которая должна поддерживать дисциплину, разлагает ее.
        Нет, Светлана Алексеевна не оправдывала сына. Он поступил скверно, и она с ним поговорит. Все верно: дисциплина должна прививаться в первую очередь в семье. Но какой толк от этого, если придя в школу, ребенок видит учительницу или одноклассницу практически в нижнем белье.
        Светлана вспомнила свое детство. Да, им тоже хотелось выглядеть красиво, но все попытки пресекались. Ее лично один раз даже водили умывать. А делов-то - подкрасила чуть-чуть глаза. Школьная форма уравнивала всех. Сейчас модно говорить об индивидуальности, мол, не было ее тогда. Может быть. Но тогда не было унижений и избиений одноклассников. Тогда была дисциплина.
        Из кабинета директора вышла Вера Федоровна, посмотрела сверху вниз на мать Мартынова и пошла к своему кабинету. В такую можно влюбиться. Вертихвостка. Только одно смущало Светлану Алексеевну - не мог Сашенька развесить свои рисунки по всему классу.
        - Мартынов, к доске,- не поднимая взгляда от журнала, произнесла Вера Федоровна.
        Санников с ехидной улыбкой посмотрел на Сашу. Тот шел молча, как агнец на заклание. После случая с рисунками Вера Федоровна обратила на него внимание, да так, что теперь он рад бы был и тройке в четверти.
        - Итак, Мартынов,- женщина подняла на мальчика, как ему когда-то казалось, красивые глаза,- поведай нам о применении неорганических веществ.
        Уф, это-то Сашка знал. Он заговорил:
        - Первое.- Подросток загнул один палец так, чтобы никто не видел.- Способность металлов проводить электрический ток используется в электробытовых приборах, комп…
        - Давай дальше.- Женщина не сводила с ученика глаз.
        - Второе.- Другой палец загнулся.- Высокая теплопроводность металлов используется в быту - из…
        - Дальше.
        - Третье.- Еще один палец лег к другим.- Высокая отражательная способность металлов…
        - Дальше. И перестань загибать свои кривые пальцы!
        Кто-то хохотнул. Саша подумал, что Геворг.
        «Она все видела! Она видит меня насквозь!»
        - Кислород.- Ему хотелось плакать, поэтому ответы были уже не такими четкими.- В больнице кислород используют для поддержания дыхания больных.- Голос дрожал.- В быту постоянно используется поваренная соль; стиральная сода входит в состав стиральных порошков; питьевая сода…
        - Что ты мямлишь?! «Питьевая сода»,- передразнила Сашу Вера Федоровна.- Садись, два. Ты совершенно не готов.
        Саша шел и старался не заплакать. Кто-то, скорее всего Ларин, прошептал ему вслед:
        - Дрочун.
        Когда Саша сел, то увидел, что Вера Федоровна смотрит на него. Смотрит и улыбается. Она слышала, как назвал его Игорь, и не сделала замечание хулигану. Мало того, она радовалась его унижениям. Прозвенел звонок, Вера Федоровна встала и, все еще улыбаясь, сказала:
        - Все свободны.
        «Черта с два свободны!» - таких мыслей Саша от себя не ожидал. Он даже покраснел.
        Саша набрался храбрости и решил поговорить с учителем химии. Две недели он был центром внимания. Учителя как сговорились - где он был силен и проявлял активность, его будто не замечали, а где слаб, наоборот, спрашивали каждый урок и топили, топили. Топили, черт возьми! Даже всегда веселый и приветливый учитель истории Александр Анатольевич осуждающе смотрел на Мартынова.
        - Чего тебе?
        Презрительный тон стал более заметен, как только Саша остался наедине с Верой Федоровной.
        - Вера Федоровна, мне нужно с вами поговорить.
        - Так говори быстрее - у меня мало времени.
        - Вера Федоровна, я этого не делал,- на одном дыхании проговорил Саша.
        - Что именно, Сашенька?
        Ласковое обращение сбило с толку мальчика.
        - Вера…
        - Ты не рисовал эту порнографию?
        Парень не знал, что ответить. Женщина продолжала улыбаться, но задавала такие вопросы, которые никак не вязались с ее внешним видом. Вдруг женщина перестала кривляться и, посерьезнев, сказала:
        - Ты, подонок, еще ответишь.
        - Вера Федоровна, мне нужно попасть в десятый класс…
        - А зачем? Зачем?! Полы можно мыть и без высшего образования.
        - Я хочу стать художником…
        - Вот мне где твои художества!- крикнула женщина, проведя большим пальцем по горлу.- Ты у меня будешь всю жизнь полы мыть вместе со своей мамашей,- прошипела Вера.- Пошел вон отсюда!
        Саша, словно оплеванный, поплелся к двери.
        - Да, и готовься к следующему уроку!- крикнула Вера Федоровна, когда Саша вышел из кабинета.
        Они снова ждали его у заброшенной котельной. К неразлучной троице прибавился Семен Бугров - здоровенный прыщавый парень. Если бы не прыщи и не детское выражение лица, он вполне мог сойти за взрослого мужчину. Саша, как и в первый раз, заметил их слишком поздно.
        - Привет, очкозавр!- Геворг выглядел довольным.
        - Мы что подумали, Мартын.- К Саше подошел Леша Санников.- А может, ну ее, эту Верочку? Она не ценит тебя. То ли дело Ангелина. Она не так молода, да и голая наверняка представляет собой плачевное зрелище…
        - А пусть он ее в одежде рисует,- предложил Ларин.
        - Ты рисуй ее в шинели и кирзачах,- вставил Бугров.
        - Дело говоришь, Сема,- похвалил Леша.
        - Да нет же, пацаны, он Верочку любит.- Геворг подошел ближе и посмотрел на Сашу снизу вверх.- Любишь Верочку, очкозавр?
        Они снова его избили. В этот раз ему и очкам досталось больше. Линзы уцелели, а вот оправа лопнула. Саша шел домой и плакал.
        «За что? За что все это? Я ведь никому ничего плохого не делал».
        Он вошел в ванную, снял одежду и бросил на пол. Слезы, не переставая, лились из глаз. Он постоял перед зеркалом, по сути, не видя собственного отражения. Поднес одну из линз к глазу и осмотрел полку у зеркала. Кремы и мази - это ему не подходило.
        «Я не хочу это терпеть! Я не буду…»
        Стакан с бритвой стоял за каким-то кремом. Он схватил его и вытряхнул содержимое в раковину. Лезвие лежало под отцовским помазком. Саша попытался выудить его, но не смог - руки тряслись.
        - Сынок, а что ты тут делаешь?
        - Ничего, мама.- Саша дернулся слишком резко и порезался.
        - Ты что это задумал?- Женщина повернула сына лицом к себе.- Тебя побили? Тебя побили!
        - Мама, нет, нет. Все нормально. Я просто поскользнулся.
        - А кровь? Откуда в раковине столько крови?
        - Мама, да правда, все нормально. Я палец порезал.- Саша попытался улыбнуться.- Пойдем лучше ужинать.
        «Не сегодня. Может быть, завтра».
        Неделя прошла без каких-либо происшествий, Саша немного успокоился. Либо насмешки за спиной прекратились и одноклассники нашли новую жертву, либо Мартынов перестал их замечать. С ним никто не общался, впрочем, как и раньше. Урок химии начался в привычном режиме.
        - Итак, средняя масса атомов серы равна…
        Учительница читала условие задачи, одновременно записывая его на доске: дано, определить. Весь класс знал, кто будет решать задачу, поэтому ученики спокойно взирали на короткую юбку Веры Федоровны.
        - К доске пойдет Мартынов,- поставив точку, произнесла женщина.
        Саша подошел к доске и молча начал писать.
        - Озвучивай свой бред,- сказала учительница и спустилась из-за кафедры.
        - В соответствии с определением относительной атомной массой…
        Он знал решение. Саша знал даже то, что Вера Федоровна плевать хотела на его знания. Не переставая говорить, Мартынов записывал решение.
        - Ну, вот видишь, Сашенька!
        Саша насторожился - неужели все закончилось? Вера Федоровна его простила, и теперь он сможет исправить оценки.
        - Видишь? Ты ничтожество, и место твое рядом с мамой. Будете вместе мыть унитазы.
        Все засмеялись; Вера Федоровна улыбнулась, довольная происходящим.
        - Не говорите о ней так!- крикнул Саша и выбежал из класса.
        - Соплежуй,- сказала ему вслед учительница.- Итак, двойка сегодня уже есть, можно изучить новую тему. Тема сегодняшнего урока: «Химическое строение предельных углеводородов».
        Саша достал страховочный трос из кладовой, спрятал под куртку и пошел к котельной.
        Большие ворота давно были распилены на части и сданы в чермет, поэтому полуразрушенное здание не закрывалось. Саша прошел внутрь - крюк он присмотрел, еще когда в очередной раз прятался здесь от Санникова и его дружков. Когда-то ржавый кусок арматуры держал короб с кабелями, а теперь мог сгодиться и для веревки.
        Саша подкатил пустую бочку и перевернул ее вверх дном. Взобрался наверх и начал завязывать веревку.
        - Саша, а я увидела, что ты сюда пошел…
        Мартынов едва не свалился с бочки - он качнулся, но благодаря тросу удержался. Сидорова подошла к бочке.
        - Саш, а что это ты делаешь?
        - Трос проверяю,- пробубнил парень.
        - А я вот…- Лейла подняла Сашин рюкзак.
        - Спасибо, но я не просил,- сказал Мартынов и спрыгнул с бочки.
        - Зачем ты так?- обиженно спросила Лейла.
        - Ладно, мне некогда.- Саша взял рюкзак и, не оборачиваясь, вышел из котельной. Веревка осталась висеть на крюку.
        Следующая неделя была спокойной.
        После встречи в котельной Лейла отдалилась. Она пересела за другую парту, при этом извинившись. Саша извинил и отпустил, будто ничего не заметил. Это был новый этап по его уничтожению, но ему было наплевать. Он уже все решил. Еще раз - и…
        Урок химии начался не так, как все планировали. Вера Федоровна вызвала к доске Санникова, потом Белову. Каждый получал заслуженные оценки, но ни один из них не получил двойку. Урок на удивление закончился быстро.
        - Мартынов, задержись.- Учительница подошла к доске и начала стирать задачу, решенную Беловой.
        Санников и Ларин переглянулись. Геворг, проходя мимо Саши, хлопнул его по плечу. Через три минуты в кабинете никого не было. Вера Федоровна подошла к двери и закрыла на ключ. Мартынов, боясь пошевелиться, сидел за партой.
        - Ну что, Сашенька?- Вера присела на край парты. Короткая юбка задралась, обнажив бедро. Саша вжался в стул и отвел взгляд от голых ног учительницы.- Так ты влюблен, мой мальчик?
        Саша затаил дыхание.
        - Ну что ты, дружок?- Женщина провела рукой по волосам подростка.- Ты что, не мог мне сказать об этом?
        - Я вас не понимаю,- проблеял Саша.
        Женщина улыбнулась и положила перед ним сотовый телефон. Саша не разбирался в них, но понял, что сейчас будет. Вера Федоровна нажала на какие-то кнопки, и еще до того, как учительница передала телефон Саше, он услышал искаженный слабеньким динамиком голос Геворга:
        - Любишь Верочку, очкозавр?
        Саша досмотрел ролик молча. Мартынов помнил все - как подонки избивали его и заставляли произнести…
        - Да! Да! Да! Я люблю Верочку!- сдался Саша.
        - Нет, не так,- сказал Санников и ударил Мартынова по лицу.- Скажи: я люблю Веру Федоровну.
        - Я люблю Веру Федоровну,- сказал Саша на экране мобильника.
        - А хочешь меня потрогать?- вдруг спросила женщина и забрала телефон.
        Саша боялся поднять глаза. Женщина задрала юбку еще выше. Мартынов не выдержал и взглянул. Ему были видны ажурные трусики.
        - Потрогай меня, Сашенька,- выдохнула Вера Федоровна.
        Она взяла руку мальчика и засунула себе под юбку. Подросток попытался вырваться, но женщина была сильнее. Саша почувствовал, как его ладонь легла на тонкую ткань, а под ней… Он дернулся и все-таки вырвал руку.
        - Ну что ты, мой хороший?- Женщина нагнулась к нему и поцеловала в щеку.- А ты красивый. Тебе кто-нибудь говорил, что ты красивый?
        Саша громко сглотнул и мотнул головой.
        - Сними.- Вера взяла его очки, перемотанные на переносице изолентой, и положила на парту.- Тебе так лучше.
        Саша почувствовал себя некомфортно - без очков его видела только мама, и то, когда он спал.
        - Ну что ты, расслабься.- Вера сняла с Саши свитер.- Нам будет хорошо.- Следующей упала рубаха.- Очень хорошо.
        На секунду, когда женщина начала расстегивать ремень, Саша дернулся и схватил Веру за руку. Но потом расслабился; голова кружилась от запаха духов, от близости с женщиной. Вера засунула руку в штаны Мартынову. Когда она дотронулась до его разгоряченной плоти, Саша застонал.
        - Я сейчас,- вдруг прошептала Вера и слезла с парты.
        Саша ликовал. У него будет секс! Секс с женщиной, которую он любил!
        Вдруг щелчок. Второй. Саша напрягся, пошарил по столу в поисках очков. Смех мальчик услышал раньше, чем понял, откуда он исходит. Когда Саша водрузил в спешке очки, увидел искаженные смехом лица одноклассников. Мартынов вскочил, потом, сообразив, что без штанов, снова сел. Чем вызвал новый приступ хохота. Он схватил с пола свои вещи и прикрылся.
        «Дрочун, дрочун, дрочун!» - неслось отовсюду.
        Саша заплакал и, прижимая к груди вещи, выбежал из кабинета.
        «Дрочун!»
        Он бежал и одевался на ходу. Без куртки выскочил на улицу и пустился прямиком домой.
        Саша прошелся по квартире, заглянул в каждый уголок - прощался. Сел за свой стол, провел по полированной крышке. Открыл верхний ящик, там лежал рисунок - один из тех, злополучных. Посмотрел на изображение и тут же вспомнил, как женщина, которую он боготворил, стояла за кафедрой и наблюдала за его унижениями. Саша перевернул лист и начал писать:
        «Мама, я не смог быть таким, как ты. Я очень слабый. В моей смерти прошу винить Веру Федоровну Толмачеву. Я не могу поверить, какая она жестокая. Так больше нельзя жить. Прощай, мама, и прости. Я тебя очень люблю. Как жаль, что я не стану художником».
        Придавил лист стеклянным шаром и пошел к двери. Еще раз осмотрел квартиру и, так и не надев куртку, вышел на улицу.
        Саша залез на полуразрушенный забор из красного кирпича, пристроенный к котельной, перебрался на одноэтажное здание. Подбежал к трубе и полез по скобам вверх. Минуты за три он добрался до первой площадки и тут увидел, что к котельной бегут. Санников, Ларин, Геворг, Вера Федоровна…
        «Что им еще от меня надо?!- с ужасом подумал мальчик.- Я же ничего не сделал!- Слезы ручьем лились по лицу.- Они хотят меня унизить! Побить и унизить!»
        Саша опрометью бросился к скобам, ведущим вверх. Добравшись до второй площадки, он увидел, что кто-то из ребят поднимается за ним.
        «Я не успею!»
        Он посмотрел вверх - до третьей площадки далеко. Саша перелез через перила, посмотрел на людей, собравшихся у подножия трубы.
        «Теперь вы не смеетесь»,- подумал Мартынов и, за секунду до того, как к нему подбежал Санников, шагнул вниз.
        Нити вьются
        Света остановила машину у часовни, выкрашенной в небесно-голубой цвет. Сейчас она была просто серой. Федотова не понимала, почему надо идти на кладбище именно ночью, ей и днем-то здесь было не по себе. Свете предстояло совершить обряд, от которого зависела ее дальнейшая судьба, ее никчемная и одинокая жизнь.
        Она устала врать соседям, коллегам и единственной подруге. Устала сама себе покупать цветы и со счастливым лицом возвращаться домой. Устала плакать в подушку и ждать, ждать, ждать! Ведь должен же он появиться, должен.
        Светлана Федотова не верила в чудеса, но, дожив до тридцати лет, поняла - ей очень нужно чудо. Она была недурна собой, имела квартиру, машину и небольшой, но приносящий постоянную прибыль бизнес. У нее не было мужчины. Не в смысле постоянного, а вообще никакого, ни хромого, ни старого. Ни-ка-ко-го! Не замечали Федотову мужчины. Будто невидимка она.
        Иногда, конечно, с какой-то обидной периодичностью судьба подбрасывала ей какого-нибудь мужичонку. Почему обидной? Да потому, что не до них Светке тогда, когда они появляются. Нет, секс и все, что с ним связано, в эти самые периоды произойти успевают, но не более. До серьезных отношений дело не доходит, то есть второй раз Света не видела ни одного из ухажеров.
        «Может, от меня плохо пахнет?» - думала Света в двадцать лет.
        Шампуни, мыло, духи… В общем, всяческие средства личной гигиены творили чудеса. И из Золушки получалась очень даже хорошо пахнущая принцесса. Принцесса, которая не исчезнет в полночь.
        «Может, я плохо одеваюсь?» - задавала себе вопрос Федотова в двадцать пять лет.
        Но приобретенные и подобранные со вкусом вещи из последних коллекций мировых брендов говорили об обратном. Милая принцесса никуда не делась даже через пять лет. Но она была так же одинока.
        «Меня прокляли!» - с уверенностью думала Светлана в тридцать лет.
        И в этом ее было трудно разуверить. Ей нужна была помощь. И она ее нашла. Открыв первую попавшуюся на глаза газету, Света сразу же увидела то, что ей было нужно. Среди маленьких невзрачных блоков объявлений о предложении работы и продаже стройматериалов красовался большой блок:
        ВОРОЖЕЯ! РЕАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ НА РАССТОЯНИИ!
        ДАМ СОВЕТ! ПОМОГУ РАЗОБРАТЬСЯ В СИТУАЦИИ!
        ГАДАНИЯ И ПРЕДСКАЗАНИЯ ПО ТЕЛЕФОНУ!
        Время до 30 минут, цена 3000 рублей.
        БЕСКОНТАКТНАЯ ПОМОЩЬ! ОБРАЩАТЬСЯ В КРАЙНЕМ СЛУЧАЕ!
        Я действительно помогаю людям в решении сложных проблем, а не занимаюсь развлечениями!
        Вот оно, черт бы меня побрал! Это то что надо!
        Каждая буква в объявлении обещала исполнить любое желание Федотовой. А желание у Светы было одно.
        - …привлечь к себе любовь мужчины,- прочитала вслух Светлана.- Женатого мужчины или того, который вас просто не замечает.
        Это мой шанс! Мой долгожданный шанс!
        «Привязать к себе мужчину так, что он, кроме Вас, никого другого замечать не будет».- Федотова ликовала.
        Сейчас, пробираясь через черные кусты к примеченной еще при свете дня могиле, Света как-то не очень радовалась. Ей было страшно. Очень страшно. Но тогда…
        Света позабыла о собственном проклятии. Ее мысли занимало только одно - у нее будет тот, о ком она мечтает уже два года. Она не будет больше бояться смотреть ему в глаза, убегать домой под различными предлогами при первом его появлении. Она больше не будет плакать от безысходности.
        Созвонившись с ворожеей (на удивление, ее голос не походил на старушечий), Света договорилась о встрече. Здесь ее ждало еще одно разочарование. Вместо темной комнаты со склянками и порошками на полках, она вошла в светлый просторный офис. Даже хрустального шара с голубыми молниями внутри на столе у ворожеи не было. Если возраст колдуньи Свете был безразличен (ей, конечно, хотелось, чтобы она была немного постарше, но не принципиально - отсутствие крючковатого носа и бородавки на нем не говорит об отсутствии дара), то атрибуты любой ведьмы должны буквально бросаться в глаза. Впервые с того момента, как она прочитала объявление, Света засомневалась. Но, как потом оказалось, зря. Ведьма знала свое дело.
        - Этот приворот,- как-то зловеще прошептала ворожея,- относится к очень сильным…
        - Я согласна,- перебила ее Света. Ей очень было нужно чудо. И чем сильнее и быстрее, тем лучше.
        Волшебница (Свете теперь только так и хотелось ее называть) кивнула и продолжила:
        - Для его исполнения вам нужно будет фото объекта…
        Что может быть проще? У Светы множество фотографий с празднования Нового года, где Олег и один, и с Ленкой, да и со Светкой тоже есть.
        - …Еще надо вытащить из его одежды нитку, желательно из трусов.
        Света призадумалась. С трусами будет сложнее, но… Она вспомнила. У нее лежала Олежкина рубаха. Как раз с того же Нового года. Он ее облил шампанским, а Света кинула в машинку, постирала, да так и не отдала. Сгодилась.
        - …Ночью закройтесь в комнате, чтобы вас никто не тревожил…
        Этого добра у Светки сколько хочешь, хоть закрывайся, хоть нет - тревожить ее как-то никто и не собирается.
        - …достаньте эту нитку, зажгите свечку из церкви. Потом вырвите нитку из своих трусиков, скрутите обе нити вместе и шесть раз прошепчите на них следующее…- Женщина подвинула к Свете листок с текстом, написанным красивым почерком.- В ночь на новолуние придите на свежую могилу человека с таким же именем. Возьмите фотографию и обе нитки и закопайте прямо перед крестом. Пока будете зарывать вещи, прочитайте следующий заговор четыре раза.- Поверх первого лег второй листок с текстом.- После этого обряда, не оглядываясь и ни с кем не заговаривая, идите домой. Будет трудно, но попробуйте поспать. Приготовьтесь к ожиданию. Как только пройдет сорок дней со дня похорон покойника, в чью могилку вы закопали фото и связанные ниточки…- Ворожея сделала паузу.- Ваш любимый придет к вам, где бы он ни был.
        От ворожеи Света ушла в приподнятом настроении. Аккуратно сложенные листы с заговорами легли в кошелек на место пятитысячной купюры. И ничего, пять тысяч - это не цена за счастье. По дороге домой зашла в церковь и приобрела несколько свечей. В киоске у дома купила лунный календарь. Света всегда смеялась над людьми, сажающими что-то на даче исключительно по фазам Луны. Может, они снимки любимых зарывали на могилах?
        Света пролистала календарь, нашла раздел «Новолуния в 2010 году» и выбрала месяц. В ноябре начало лунного месяца приходилось на шестое число. Света наморщила лоб в попытках вспомнить, какое сегодня число.
        «Так, вчера Лена с Олегом меня звали на дачу. Значит, вчера был первый день выходных, а именно четвертое ноября. Во как! Молодец, девочка!»
        Сегодня пятое, а это значило только одно - до новолуния у Светы есть несколько часов. Она развернула машину и понеслась к кладбищу. Побродив по погосту, Света начала сомневаться в положительном исходе своего дела. Несмотря на обилие свежих могил, захоронения с именем Олег ей не попадались. Разнообразие имен подтолкнуло Свету к предательской мысли: «Может, не того я в женихи себе приписала?»
        Три Сергея, два Василия, даже Пантелея - два, а Олега - ни одного. Нет, можно было и Сережку Фомина приворожить, но она не виделась с ним уже года четыре. Можно и Ваську Рудовского, но он, кажется, умер от передозировки год назад. Нет, Олег Суханов - единственный верный вариант на сегодняшний день. Да и на завтрашний тоже. Веселый, жизнерадостный, не пьет, не курит, не гуляет. Список достоинств можно было продолжать бесконечно, но он в упор не замечал Свету. Конечно, можно все это свалить на то, что он женат. Но Света не хотела так. Почему другим все, а ей ничего? И пусть даже эта другая ее подруга! Единственная подруга. Пусть! А что в этом случае делать таким, как Светка? Что?! Плакать в подушку или брать свое. Брать свое, даже если придется переночевать на чьей-нибудь могиле.
        Света дошла до последней могилы в ряду. Присмотрелась. Нет. Калинина Юлия Семеновна.
        - Черт! Хоть убивай какого-нибудь Олега…
        И тут она увидела еще одну могилу, обзор которой до этого скрывало заваленное венками надгробие последнего пристанища Юлии Семеновны. Света подошла к холмику с небольшим крестом и единственным венком. От могилы, прихрамывая, отходила неопрятно одетая женщина. Света еле сдержалась, чтобы не начать копать рыхлую землю.
        - Олежке от супруги,- прочитала девушка на черной ленте венка, когда женщина скрылась из вида.
        Света едва не упала на колени и не начала целовать могилу. Потом опомнилась и, приметив для себя ориентиры, пошла к машине.
        На улице уже стемнело. Света решила все-таки исполнять все, как говорила ворожея. Закрылась в спальне, зажгла приготовленную ранее свечу, положила на туалетный столик фотографию Олега и нитку из его сорочки. Вспомнив, что не хватает ее нитки, Света забегала по комнате в поисках нижнего белья. Вывалила все на пол с полок шифоньера и, выхватив из кучи белые трусики, судорожно начала их резать.
        Света взяла две приготовленные нити и начала их связывать между собой. Руки тряслись, узел не получался. Светлана даже шумно выдохнула, едва не затушив свечу, когда нитки крепко соединились. Девушка еще раз вздохнула и начала читать первое заклинание:
        Нити вьются, обовьются,
        Судьбы вместе обретутся,
        Мой Олег, любимый нежно,
        Связан нитью из одежды.
        Я и он навек сольемся,
        Никогда не разорвемся.
        Крепким словом все скрепляю,
        В помощь мертвых призываю.
        В шестой раз Света прочитала стишок наизусть и без запинки. Довольная проделанными действиями, Светлана затушила свечу, завернула фотографию и нитки в платок и положила в сумочку.
        Теперь, стоя у той самой могилы Олежки, Света знала, что ее отделяет от счастья сорок дней и пять минут. Она упала на колени и начала руками копать ямку. Положила фотографию, нитки и быстро зарыла. Достала текст второго заклинания и начала читать:
        Ты, Олег, лежишь в земле сырой,
        А мой Олег ходит с другой.
        Дай мне свое благословление,
        На его ко мне притяжение.
        Пусть он будет со мной,
        Пусть забудет о другой.
        Если поможешь мне с судьбой,
        Отплачу своей душой.
        Домой она вернулась далеко за полночь. Вымыла руки, потом подумала и решила принять душ. Было такое ощущение, будто она вся вымазана кладбищенской землей. Света прошла в спальню, посмотрела на огарок свечи на туалетном столике и без каких-либо мыслей легла на кровать. Как только затылок погрузился в прохладную мягкость подушки, Федотова отключилась.
        Ей снилось, что она снова сидит на могиле и роет яму. Света сломала ногти и поранила пальцы, кровь перемешалась с землей, а она все рыла. Федотова копала до тех пор, пока израненные пальцы не начали скрести по крышке гроба. Но тут Света услышала еще какой-то звук, будто кто-то царапал крышку изнутри. Девушка отдернула руки. Вдруг гроб начал покрываться мелкими трещинами, в следующий момент из многочисленных щелей выскочило по тоненькой нитке. Они обвили все тело Светы. Она попыталась закричать, но тут же клубок размером с кулак заткнул ей рот. Федотова дернулась и затихла - она не могла пошевелить и пальцем, а нитки все ползли и ползли по ее телу. Крышка гроба рассыпалась, и девушка оказалась на покойнике. Света почувствовала, как нитки из черного костюма усопшего переплетаются с теми нитками, что обвили ее.
        - Нити вьются, обовьются,- произнес мертвец.
        Когда он открыл глаза, Света проснулась.
        Она лежала у кровати в одежде, на туалетном столике горела свеча. Света медленно встала, осмотрела себя. Кровь вперемешку с кладбищенской землей была на руках, а все ее тело обвивали обрывки ниток из гроба. Федотову обуяла паника. Она не знала, что делать. Сон, превратившийся в реальность,- это было слишком. Не обращая внимания на боль, Света начала сдирать с себя остатки ниток.
        - Судьбы вместе обретутся…
        Федотова подскочила и посмотрела на постель. Там, сложив руки на груди, лежал покойник. В руках у него горел огарок церковной свечи. Вдруг мертвец перевернулся на бок, подпер левой рукой голову и задул свечу.
        - Если поможешь мне с судьбой,- мужчина улыбнулся,- отплачу своей душой.
        Света закричала…
        … и снова проснулась.
        На улице рассвело. Света села в кровати. Ничего. Руки целы, грязи и не должно быть - она вспомнила, что перед сном приняла душ. Света облегченно вздохнула и снова легла.
        «Нити вьются, обовьются, судьбы вместе обретутся…»
        Тьфу, ты! Чертов стишок! Привязался.
        Света встала и подошла к окну. Кошмарный сон тяготил, но она быстро нашла этому оправдание.
        «Провела ночь на кладбище, да и в могилах я роюсь не каждый день. Причина в этом. Если это плата за счастье, я готова смотреть такие сны».
        «Не торопись,- одернул ее внутренний голос,- так можно сойти с ума».
        Действительно, видеть каждую ночь кладбище и мертвецов - это уж слишком.
        «Я надеюсь, это было в первый и последний раз».
        Дни тянулись; ничего не происходило. Снов больше не было, вообще. Обычно Света спала очень чутко, а тут засыпала, едва касалась постели. На тридцать девятый день Федотова как обычно приехала в салон красоты «Золушка» и незаметно проскользнула к себе в кабинет. Света села за стол, перевернула настольный календарь и удовлетворенно хмыкнула - на сегодня никаких дел не было. Походы по инстанциям в основном приходились на начало месяца, а сейчас уже была середина декабря, и поэтому к ней в салон мог заскочить только какой-нибудь зарвавшийся пожарный с внеочередной проверкой. Все эти проверки у Федотовой в печенках сидели. Каждому отстегни, каждого подмажь. Порой ей казалось, что она лучше кормит всех этих проверяльщиков, чем себя любимую. Дешевле было бы продолжать стричь и завивать в парикмахерской. Но потом одумывалась (нет, горбатиться на какого-то дядю - ни за что), и все возвращалось на круги своя.
        Вдруг дверь открылась и в кабинет вошла Елена Суханова. Это было что-то новенькое. Без стука до сегодняшнего дня в кабинет Федотовой никто не входил. Даже Лена, несмотря на то, что они были подругами. Субординация, так сказать,- подруга подругой, а здесь они начальник и подчиненный.
        - Что случилось?- вырвавшийся вопрос прозвучал как-то холодно.
        За последний месяц…
        тридцать девять дней
        …Света отдалилась от подруги и…
        Федотова боялась произносить имя Олега даже про себя. Она не хотела спугнуть удачу. Один день, всего лишь один день отделял ее от счастья. Заслуженного счастья.
        - Вот,- сказала Лена и положила перед начальницей лист бумаги.
        - Что это?- спросила Света и, не дождавшись ответа, принялась читать.
        - Что случилось?- повторила свой первый вопрос Федотова после того, как прочитала заявление об увольнении.
        - А ты не знаешь?!
        Света посмотрела на бывшую подругу.
        - А должна?
        «Должна, Светочка, должна. Должна и знаешь. По крайней мере, тебе очень хочется верить в то, что ты знаешь причину недовольства своей соперницы».
        Света поймала себя на мысли, что впервые за тридцать девять дней ожидания она подумала о ней как о сопернице.
        - Ну и сука же ты, Светка!- выпалила Лена и сделала шаг к столу.
        На короткий миг Федотовой показалось, что Суханова кинется на нее, но Лена заплакала и выбежала из кабинета.
        - Никакая ты мне не соперница,- со злорадной улыбкой на лице произнесла Света и подписала заявление.
        Не сказать, что это было для нее сюрпризом, но… Да она едва не описалась от счастья. Перед ее дверью, запрокинув назад голову и закрыв глаза, на спортивной сумке сидел Олег Суханов. Света взяла себя и мочевой пузырь в руки, подошла к мужчине и присела к нему.
        «Он теперь мой. Мой Олежка… Стоп! Я еще поломаюсь для приличия».
        - Думал, не дождусь тебя,- произнес Олег.
        Желание побыть недотрогой быстро улетучилось, когда Суханов открыл глаза и улыбнулся.
        - Главное, что я тебя дождалась.- Света нежно поцеловала его в нос, потом в губы.
        Они вошли в квартиру и тут же направились в спальню.
        Ночью, когда Олег тихо посапывал, отвернувшись к стене, Света лежала на спине, улыбалась и смотрела в потолок. Ее переполняли чувства. Наконец-то у нее есть тот, кто будет любить ее, ждать с работы, переживать, когда она задержится у подруги.
        «Какая, к чертям собачьим, подруга?! Ты у одной-единственной только что отобрала мужа! Забудь, Лена для тебя потеряна».
        «А почему подругой должна быть именно она?!» - попыталась возразить сама себе Федотова.
        «А кто? Много у тебя подруг было в школе? А в институте? Да если хочешь, Суханова с тобой дружила только из-за каких-то своих интересов!»
        Лена пришла устраиваться к ней в салон года два назад. Да, как раз перед Восьмым марта. Как они начали дружить, Света не помнила. Наверное, Лена с Олегом пригласили ее на дачу. Потом каждый праздник вместе. Да что там праздник, практически каждые выходные. Она стала членом их семьи. А что взамен?
        Теперь, лежа в постели, Света понимала, что должна была давать что-то взамен.
        «Светик, можно я пару дней отлежусь? Что-то перебрали мы с тобой вчера»,- вспомнила Федотова.
        И еще:
        «Свет, а почему это Лидке только богатенькие достаются, а я в «Экономе» все время горбачусь? Я ведь тоже мастер не хуже ее, а то и лучше».
        И еще:
        «Светик, я там премию не заработала?»
        «Черт, да она мной пользовалась! Ну что ж, подруга, попользовалась - и хватит! Значит, правильно я у тебя мужа увела».
        Правильно или нет, но Федотовой было немного не по себе.
        - Не надо,- прошептал Олег.
        Света повернулась к нему. Он так же лежал, отвернувшись к стене.
        - Пожалуйста,- снова шепот.
        - Олег,- тихо позвала Света.
        - Я не хочу!- вскрикнул мужчина и подпрыгнул на кровати.
        Он осмотрелся и, поняв, где находится, облегченно вздохнул.
        - Что-то приснилось?- обеспокоенно спросила Света.
        Вдруг ей отчетливо увиделся покойник с мертвыми глазами, приснившийся ей в ночь после похода на кладбище.
        - Да,- ответил Олег.
        Света ждала, что он расскажет о своем сне, но он молчал.
        - Хочешь, я сделаю тебе чаю?
        - Нет. Давай спать,- сказал Суханов и отвернулся к стене.
        Они так и не уснули до рассвета, но друг другу не сказали ни слова.
        Развод Олега и Лены не затянулся. Лена поступила благоразумно - дала бывшему мужу развод и уехала к родителям куда-то под Тамбов.
        - А давай распишемся,- предложил как-то за ужином Олег.- Сыграем небольшую свадебку персон на восемьсот,- продолжал он гнуть свое, не обращая внимания на смех Светы.- Закатимся на Гавайи на целый месяц.
        - А это мысль,- успокоившись, проговорила Федотова.- Только нам придется ограничиться десятью приглашенными и медовой неделей в «Искре» под Звенигородом.
        - Ну, «Искра» так «Искра». Главное, мы вместе - ты и я.
        И тут впервые за два месяца совместного проживания Свете вдруг показалось, что это его «ты и я» звучит как-то навязчиво. Нет-нет! Она очень хотела всего этого, и говорил он очень искренно, но было в этом что-то… что-то… Будто тебе предлагают очень вкусное блюдо (пальчики оближешь и все такое), но ты съел уже шесть порций. Нет, ты все еще хочешь и, возможно, даже съешь еще после слоновьей дозы слабительного, но сейчас ты уже не можешь и поэтому вежливо отказываешься.
        «Черта с два я от него откажусь! Ты и я! Навеки!»
        В ту же ночь она увидела кошмарный сон. Она снова раскапывала могилу, снова ломала ногти и слушала жуткий стишок-заклинание. Снова нитки, гроб и глаза мертвеца. Только теперь покойником был ее Олежек. И заклинание говорил не он. Олег вообще ничего не смог бы сказать потому, что его рот был зашит. Стишок читал кто-то сверху. Света вывернулась. Из-за обмотавших все тело ниток это ей удалось с трудом. В сером прямоугольнике над головой она увидела черный силуэт.
        - Если поможешь мне с судьбой,- человек зачерпнул в лопату земли,- отплачу своей душой.
        Федотова вскочила с кровати и начала стряхивать с себя воображаемую землю.
        - Не надо!- закричала она.- Я не хочу! Пожалуйста!
        - Света, что с тобой?- Олег сел на кровати и обеспокоенно посмотрел на подругу.
        «Я дома!» - Федотова опомнилась и села рядом с Олегом.
        - Что-то приснилось?- Суханов обнял ее.
        - Да. Кошмар. Просто кошмар,- сказала Света и вздохнула.
        - Моя ты бедненькая. Ну, иди ко мне.- Слащавый тон мужчины немного раздражал, но Света прильнула к нему и поцеловала.
        После занятия любовью, лежа без сна, Федотова второй раз за сутки подумала о «вкусном блюде» и поняла, что у нее «от переедания» скоро начнется изжога. Настоящая изжога.
        Свадьбу назначили на третье февраля. Двадцать седьмого января Олег напился. Света вернулась из салона в семь вечера и с порога поняла, что у них гости. Олег очень шумно кому-то рассказывал о том, что он скоро женится на «любви всей своей жизни». Света стояла в коридоре и улыбалась. Мысли об изжоге от вкусного блюда больше не приходили к ней в голову. Она снова обожала его и не могла без него жить. Один момент ее все-таки сейчас огорчил - ее Олежка оказался пьющим.
        «Но ведь это можно списать на радость от предстоящего мероприятия»,- попыталась успокоить себя Света.
        Мероприятие, которое она никак не хотела называть свадьбой (чтобы не сглазить), должно было состояться только через неделю. Стоп! Света попыталась вспомнить, видела ли она его когда-нибудь пьяным. Не только пьяным, но даже пьющим пиво Света его не видела - это точно.
        «Может, он с Ленкой не радовался? Нечему было. Да что я привязалась к нему? Ну, выпил мужик, с кем не бывает».
        А будущий муж все расхваливал Федотову. Света, все еще улыбаясь, вошла в кухню и едва устояла на ногах, когда увидела, кто у них в гостях. Она схватилась за наличник кухонной двери и выпрямилась. На шатком табурете у окна сидел покойник в черном костюме.
        Ты, Олег, лежишь в земле сырой…
        Она перевела взгляд на своего суженого.
        А мой Олег ходит…
        Ни с кем он не ходит. Он и сидит-то еле-еле. Когда Света снова посмотрела на «гостя», мертвец исчез - на его месте оказался мужичонка неприглядного вида, но живой. Она выдохнула, села на свободную табуретку у стола, взяла полную рюмку и выпила. Все это время мужчины молчали. Олег, казалось, даже протрезвел.
        - Света, с тобой все нормально?- спросил Суханов.
        Федотова еще раз посмотрела на мужчину у окна, перевела взгляд на Олега, вымученно улыбнулась и произнесла:
        - Все нормально, просто умаялась на работе.- Она встала.- Пойду прилягу.- И вышла.
        Она не солгала, что устала. За последние два месяца из салона ушли четыре отличных мастера. Света взяла новых, но те едва справлялись. Чтобы в ближайшее время из салона, в который запись на процедуры производится за месяц, не переквалифицироваться в парикмахерскую эконом-класса, Света периодически брала в руки инструмент. Какое-то странное чувство, что ее бизнес вот-вот разрушится, не покидало ее.
        «Зато в личной жизни у тебя все нормально»,- успокоила себя Федотова.
        Салон красоты «Золушка» сгорел в субботу двадцать девятого января. Свету разбудил телефонный звонок. Ее поразило то, что кто-то звонил на домашний - в последнее время это было такой редкостью. Света перелезла через Олега. Он застонал и снова затих; Суханов вчера снова напился. Федотова поморщилась от запаха перегара и вышла в коридор. Когда она сняла трубку, в квартире стало так тихо, что кожа Светы покрылась мурашками в предчувствии беды.
        - Алло,- пересохшими губами произнесла девушка.
        - Светка, «Золушка» сгорела!- выпалила без каких-либо предисловий Люська.
        Когда Света поняла, что звонит администратор, она закричала:
        - Какого черта, Люся?! Ты на часы смотрела?! В четыре часа утра ты мне про какие-то сгоревшие…
        Беда! Она ведь чувствовала! Чувствовала, черт возьми!
        - Люся, что случилось?- Света села на пол рядом со шкафом-купе.
        - Мне позвонил Сережка… Ну, пожарный инспектор. Им, наверное, сообщают… когда… ну… происходит пожар… Ты можешь приехать?
        - Да,- поспешила ответить Федотова.- Я сейчас буду.
        Света остановила машину за милицейским «Фордом». Некоторое время посидела, потом вышла и направилась к тлеющему зданию. «Золушка» и продуктовый магазин находились в отдельно стоящем строении, поэтому сгорели только они. Больше всего досталось салону красоты; судя по всему, именно с него и начался пожар. Об этом ей сказал следователь.
        - Вы хоть застраховались?- участливо спросил мужчина.
        - А? Нет, я ни от чего не застрахована…
        Домой Света вернулась около полудня. Олега не было, она знала, что он напьется. Он напьется! Почему он так поступает с ней? Почему, черт возьми?! И это все за четыре дня до свадьбы!
        «У вас есть недоброжелатели, завистники?!» - вспомнила Света вопрос следователя.
        «А правда, есть они у меня или… Я ведь ответила, что нет. А как же Леночка? Неужели я думала, что она отступится? Как я сразу не сообразила?! Это же все она! Тварь подколодная!»
        Света заплакала.
        Она проплакала до прихода Олега. Приходом это, конечно, трудно было назвать. Он скорее заполз в квартиру. Весь грязный, вонючий. Грязь была не только на куртке, но и на черном пиджаке.
        - Ты что, раздевался, а потом валялся по земле?- крикнула Света.
        «А где он нашел землю?» - коварный вопрос прозвучал в голове. Свете даже показалось, что это ее Лена, змея подколодная, спрашивает.
        Действительно, на улице январь месяц, снег, мороз минус двадцать, сугробы по колено. Она бы поняла, если бы его одежда была просто грязной, но на ней ведь была свежая земля. Будто он упал в свежевырытую (могилу?) яму. Приглядевшись, Света поняла, что это обычная грязь, которой полно вокруг.
        - Где тебя носило?- Ее голос дрогнул.- Иди в ванну…- Она отвернулась и заплакала.
        «Черт знает что! Неужели так будет всегда?! Неужели?!»
        Но что-то ей подсказывало, что так будет не всегда, будет еще хуже.
        Света долго не могла уснуть. Ей все время мерещились какие-то тени, всполохи. Она встала и вышла на кухню. При свете электрической лампы она почувствовала себя спокойней. Открыла холодильник и достала бутылку водки. Олежек принес. Как кстати, очень даже вовремя.
        Света выпила третью рюмку, алкоголь начал разливаться по организму теплом, когда Олег заорал. Именно заорал, к ежедневным стонам и слабым выкрикам она привыкла. Света встала; крик затих, поэтому она решила выпить еще одну рюмку, для храбрости. Войдя в спальню, она пошатнулась и остановилась. Олежек лежал в черном костюме в позе покойника, а в его руках горела церковная свеча. Тени от пламени плясали на потолке и стенах. И если бы Света не видела горящую свечу, то подумала бы, что у них пожар.
        Захмелевший мозг не мог в полной мере оценить нелепость ситуации, поэтому она подошла и села рядом.
        - Ты чей-то вырядился? Ты где взял свечу?
        Когда покойник открыл глаза, она поняла, что это не ее Олежек. Мертвец и Света встали одновременно. Девушка попятилась к двери.
        - Ну что, сыграем свадебку?
        Нитки на одежде зашевелились.
        - Нити вьются, обовьются…
        Света выбежала из комнаты, влетела на кухню и подперла дверь столом. Преследовать ее никто не стал. А может, ей все показалось? Нервы, водка, все такое. Она села напротив двери, налила водки и залпом выпила. Всю ночь Света провела на кухне, прикончила одну бутылку и достала вторую.
        «Как хорошо, что Олежка пьет, а то откуда бы взялась водка»,- странная мысль шевельнулась в захмелевшем мозгу.
        В кухню так никто и не вошел. Ни живой, ни мертвый. Под утро Света увидела через узорчатое стекло в кухонной двери промелькнувший огонек, будто кто-то (покойник) расхаживал по темному коридору со свечей в руке. Но очередная доза алкоголя приглушила все опасения по поводу странного соседства.
        На рассвете Света уснула, уронив рюмку и едва не опрокинув бутылку с остатками водки. Ей снилось кладбище. Она снова лежала в могиле, только теперь лицом к прямоугольнику неба. Кто-то был наверху. Тень пробежала сначала по одному краю, затем по другому. Комья земли упали Свете на грудь, но она их не чувствовала, будто тело одеревенело или она умерла.
        - Эй!- крикнула девушка.- Кто здесь?
        В проеме показалась голова и снова исчезла.
        - Эй!
        Через миг к ней на грудь вместо земли упал конец веревки, и над ней снова появился темный силуэт человека.
        - Держись за веревку,- прошептал Олежек. Ее Олежек!
        Она взялась, и ее потянуло вверх. Света вывернулась и посмотрела на дно могилы. От ее ног и до дна было метров десять, не меньше. Оттуда ей улыбался мертвец. Он вскочил и словно таракан пополз по стене ямы за ней. Федотовой показалось, что могила бесконечна.
        Ей оставалось только уцепиться за протянутую руку Олега, когда хозяин могилы схватил ее и потянул вниз. Света не отбивалась, она просто смотрела на происходящие метаморфозы с веревкой и рукой. Они теперь были одним целым, продолжением друг друга. Вдруг веревка натянулась, как струна, и произошло то, что в нормальной ситуации здоровый мозг не мог воспринять без ущерба для психики. Веревка потянулась, рука, а затем и все тело Светы, словно старый свитер, полезло единой нитью вслед за веревкой. Ряд за рядом. Света закричала и проснулась.
        Кухонный стол, на котором она уснула, стоял на своем месте, а напротив нее сидел Олежек.
        - Ты их тоже видишь?- Он поставил перед ней стопку и налил водки.
        - Кого?- не поняла Света.
        - Плохие сны,- как-то зловеще произнес Олег.
        Света взяла рюмку и выпила. Если сейчас придется что-нибудь рассказывать, то она расскажет все, от начала и до конца. От похода к ворожее до его появления в ее квартире. Но ей не дал Олег - как только она открыла рот, он заговорил:
        - Я почти каждую ночь… Да, наверное. Просто, когда пьяный, я не уверен, что вообще хоть что-нибудь вижу. Каждую ночь я вижу себя в могиле. Ну, понимаешь? Будто я лежу в гробу без крышки и вижу прямоугольник ночного неба. Почему ночного?
        Света подумала, что он спрашивает ее, и пожала плечами. Но Олег не обращался ни к кому, он повертел в руках наполненную рюмку, потом выпил и продолжил:
        - Почему ночного? Ведь хоронят же до обеда. И почему без крышки? И почему я? Почему я?!- Он налил Свете и себе. Руки заметно дрожали.- Я, наверно, скоро умру. Я скоро умру?
        Теперь он спрашивал у Светы. Олег смотрел ей в глаза и ждал ответа. А что она могла сказать? Я, эгоистичная сука, захотела тебя? Или прочитай ему стишок, а, Света? Прочитай.
        Мой Олег, любимый нежно,
        Связан нитью из одежды.
        - Я лежу в гробу,- не дождавшись ответа, снова заговорил Олег.- И вдруг на мне начинают шевелиться, словно черви, нитки. Представляешь? Каждая ниточка, будто мои одежды свиты из сотен тысяч червей, поднимая свою крохотную головку, тянется к прямоугольнику наверху. Потом появляется воронка… Она появляется всегда. Понимаешь? Воронка затягивает меня. Каждый раз она затягивает.
        Он замолчал, налил еще водки, теперь только себе, и выпил.
        - Да,- только и смогла сказать Света.- Может, пойдем куда-нибудь сходим?
        - А зачем?- Олег поднял на нее мокрые от слез глаза.- У нас ведь все есть.- И разлил по рюмкам.
        Свадьбу по причинам, от них не зависящим (так успокаивала себя Света), перенесли на июль. Сны прекратились, и вроде бы началась нормальная жизнь. «Золушку» все-таки подожгли, и Свете мало того что ни черта не заплатили по страховке, так еще и обвинили в мошенничестве. Суды, слезы, и снова процессы… Впервые за все время ей было не до Олега.
        Апелляционный суд оставил приговор без изменения, то есть Света должна была выплатить восемьсот шестьдесят шесть тысяч рублей государству и двести тысяч страховой компании. Неплохой повод напиться, не правда ли? Что она и собиралась сделать. Заехала по дороге домой в супермаркет и взяла все, что для этого требуется.
        Но выпить ей так и не удалось. По крайней мере, в этот раз. Как только она вошла в квартиру, сразу же поняла - что-то случилось. Света, не разуваясь, прошла в спальню. Олег лежал у кровати в позе эмбриона и всхлипывал. Она не понимала, что могло довести ее суженого до такого состояния, подбежала к нему. И тут началось. На потолке над ними появилось черное влажное пятно; Света завороженно смотрела на разрастающуюся лужу. Потом черная жижа колыхнулась, будто в нее кинули камень, и тут же круги замерли. Света не отрывала глаз от чуда. Иначе как нарушением законов физики это назвать было нельзя. Лужа снова колыхнулась, и круги, вместо того чтобы расходиться, закрутились. Олег снова вскрикнул и потерял сознание.
        «Вот что он видит каждый день,- подумала Света.- Это та самая чертова воронка».
        Воронка исчезла так же быстро, как и появилась. Когда все закончилось, Света вскочила и начала бегать по квартире в поисках телефона. Потом сообразила, что он у нее в руке, быстро набрала 112 и вызвала «Скорую».
        Дни без Олега тянулись бесконечно. Единственной отдушиной был алкоголь. Кошмары если и снились, то Света не помнила ничего из увиденного. Олега забрали в психиатрическую больницу №2, он не разговаривал. Его обкалывали успокоительным. Света пару раз приходила к нему, но видела своего Олежика только через небольшое пуленепробиваемое окошко. Жизнь закончилась.
        - Ну что, Золушка?- спросила сама у себя Света и налила очередную рюмку.- Теперь от тебя и плохо пахнет, и ты…- она осмотрела свои вещи, в которых уже неделю ходила и спала,- и ты плохо одеваешься.
        Она выпила и снова налила.
        - Пробили твои двенадцать часов, и чары улетучились…- Света хмыкнула и заглотнула содержимое рюмки.
        «А может, меня прокляли?!»
        Мысль, не лишенная смысла, как ей тогда показалось, словно ураган ворвалась в ее не обремененный светлыми раздумьями мозг. Света вскочила и в чем была отправилась к ворожее.
        - Что это?!- с порога спросила Света.
        - Извините? Я вас не совсем понимаю.- Ведьма встала.
        - Я тебя спрашиваю: что ты сделала со мной?!
        - Кладбищенский приворот?- спросила колдунья, хотя уже знала ответ.
        Света кивнула, хозяйка кабинета села и предложила присесть гостье.
        - Некогда мне здесь с тобой рассиживаться…
        «А куда ты спешишь, Золушка? Залить глаза?»
        - Присаживайтесь,- произнесла ворожея тоном, не терпящим отказа.
        Когда Света упала в кожаное кресло, ведунья начала говорить. Тихо и ласково, будто она беседовала с несмышленым ребенком или сумасшедшей.
        - В общем, вы не стали исключением.
        - Что это?- как попугай повторила Света.
        - Дело в том, что вы, как и большинство страждущих большой и чистой любви, слышите только то, что вам нужно. А ведь я вначале каждой встречи говорю о серьезности этого ритуала.
        - И что же это?
        - Приворот - это риск. Кладбищенский приворот - это риск в кубе. Главное, чтобы игра стоила свеч!
        Наступила тишина. Света посмотрела на ворожею. На миг ей показалось, что перед ней сидит действительно ведьма, старая, злая ведьма, пожирающая детей между приворотами и отворотами. Но наваждение прошло, как только женщина заговорила вновь:
        - Приворот может ударить по здоровью как вашему, так и суженого. Причем не всегда человек страдает физически, возможны психические расстройства.
        «Олежка сошел с ума».
        - Осуществляя приворот, вы часто не только привязываете человека к себе, но и себя к нему. Между вами возникает связь, которая ощущается на физическом уровне. То есть ему плохо - вам плохо. Ему хорошо… Хотя это не ваш случай.
        Ворожея замолчала, но потом, посмотрев на потрепанный вид клиентки, добавила:
        - Побочным эффектом приворота является алкоголизм. Поскольку объект привязывают насильно и держат при себе без его собственного желания, он ищет способ отвлечься и заглушить тоску, которая его гнетет. Часто спасение от этого состояния он находит в алкоголе.
        «Но почему же я пью, гребаная ты волшебница?! Почему я жру водку как проклятая?!- хотела спросить Света, но тут же вспомнила.- Ему плохо - вам плохо».
        - Приворот может пошатнуть финансовое положение…
        «Еще как пошатнуть. Вмиг рассыпать, как песочный замок».
        - Ну и, конечно же, сделать невозможной встречу с человеком, который мог бы подойти вам гораздо больше. И не только вам, но и жертве.
        - Как ты сказала? Жертве?
        - По сути, вы оба жертвы, но виновата в этом только ты.
        Свете снова показалось, что перед ней Баба яга. Федотова встала.
        - Изменить реальность,- произнесла старуха,- не испытав на себе ее сопротивления, нелегко.- Баба яга встала.- Беря себе что-то одно, порой приходится отдать взамен другое.- Последние слова уже произнесла нормальная женщина.
        Федотова вытерла слезы и спросила:
        - Как нам выбраться из этого?
        - Смерть одного из вас вполне сойдет за цену.
        Света посмотрела на женщину. Она не изменилась, только на столе лежала отрубленная человеческая голова.
        - Смерть,- произнесли бескровные губы.
        Света, закрыв лицо руками, выбежала из кабинета.
        Смерть все расставит на свои места. Смерть. Она же так не хотела. Не хотела ни пьянок, ни болезней, ни тем более смерти.
        «Черт возьми, я не хочу смерти!»
        Она не помнила, как добралась до дома, но то, что сказала ворожея, Света запомнила хорошо. Она снова сидела на кухне и занималась уже привычным делом. Света взяла рюмку и выпила. Как воду. Налила еще, подняла. Вдруг зазвенел телефон, Федотова уронила рюмку. Выругалась и пошла в коридор. Ноги плохо слушались, поэтому Света шла медленно, то и дело ударяясь о стены и мебель. Пока добралась до телефона, он замолчал.
        - Чертовы придурки!
        Когда она развернулась и собиралась вернуться в кухню, телефон снова зазвонил.
        - Кому-то я очень нужна. Чертовы придурки!- проговорила Света и сняла трубку.- Алло.
        - Светлана Федотова?- ответил приятный мужской голос.
        - Да.- Ох, как хотелось пококетничать, но что-то подсказывало - ей звонят неспроста.
        - Кем вам приходится Олег Федорович Суханов?
        Что-то случилось! Смерть одного из…
        - Что с ним?- едва выдавила из себя женщина.
        - Он умер,- сухо, без каких-либо эмоций, будто говорит о сраном вывихе, сказал мужчина.
        Дальше Света ничего не слышала, будто и не было этого разговора, не было судов, долгов и запоев, не было никаких приворотов и не было… Неважно, совсем неважно, был ли Олежек. Теперь его не было. Смерть расставила все по своим местам.
        Она стояла у могилы любимого человека и не сдерживала слез.
        Ты, Олег, лежишь в земле сырой…
        Как же так-то? Если бы все знать наперед, если бы видеть все…
        Пусть он будет со мной…
        Да, лучше б он с ней остался. С Ленкой, еще с кем-нибудь, но лишь бы был жив.
        Отплачу своей душой…
        Внутри было пусто, будто выскребли ее, оставив вот это, одетое в пропахшие потом и мочой одежды, тело. Тяжесть от утраты приутихла, но слезы все равно продолжали течь. Света отошла от могилы и вдруг поняла, что она уже здесь была. Она видела эту чертову могилу! Во сне? Может быть, но… Мозг молниеносно вернул ее в день новолуния. Того проклятого новолуния, когда она бегала по кладбищу.
        Федотова медленно подошла к могиле, заваленной венками. Калинина Юлия Семеновна. Фамилию она не запомнила, но в памяти быстро всплыло обилие венков, закрывающих обзор. Она вернулась и посмотрела на единственный венок.
        - Олежке от супруги,- прочитала Света и заплакала навзрыд.
        Она была здесь! Она видела эту самую могилу и отходящую от нее женщину.
        «Я видела себя?! Себя и могилу Олежки?!»
        Этого не могло быть! Но…
        Чем бы то видение ни было, тогда, в день новолуния, она не воспользовалась им. Она была слишком занята устройством собственной судьбы. Света провела рукой по кресту, резко развернулась и, прихрамывая, пошла к выходу с кладбища.
        Нити вьются, обовьются.
        Судьбы вместе обретутся.
        Подарок
        Женщина в бюстгальтере и трусиках выбрасывала вещи из шкафа. Если бы не ее вид, то можно было подумать, что она грабит квартиру - настолько небрежно выбрасывала вещи.
        Она достала из шкафа сарафан - когда-то яркий, в оранжевых больших цветах, теперь - больше похожий на половую тряпку в тускло-желтых разводах.
        «Почему я его не выбросила? Почему?»
        Да потому, что ей ходить не в чем было! Сарафан да зеленое вечернее платье. Нет, были, конечно, джинсы и юбки, но таких вещей, как у Тамары Васильевны, жены Сережкиного начальника, ей не видать как своих ушей.
        «Устала! Устала я!»
        Она со злостью отбросила тряпку-сарафан. Прожить пять лет с этим ничтожеством, отдать ему, может, самые лучшие годы?! Ради чего? Ради того, чтобы, надевая на каждый праздник свое старое платье, слышать: «О, милочка, вы так чудесно сегодня выглядите, и это платье просто чудесно, и еще зеленое вам так идет».
        Хватит!
        Антошку жалко. Ну, ничего, пусть пока у бабушки поживет. Надо будет ей позвонить, чтобы забрала ребенка из садика.
        Ира услышала, как кто-то вошел в квартиру. Она достала старенькие джинсы и надела их. В комнату вошел молодой человек.
        - Ну, ты хоть что-нибудь ему оставь.
        - Очень смешно.- Ира пнула вещи под ногами и подошла к парню.- А я оставлю все это дерьмо ему. Возьмешь меня без приданого?- Она улыбнулась.
        - Легко.
        - Тогда в путь?
        - Как скажешь…
        - А вот так и скажу.- Она прильнула к парню и поцеловала его в губы. Он ответил на поцелуй.
        - Ну, так я пойду машину прогрею?
        - А я еще тебе не сказала?- Ира улыбалась.
        - Нет.
        - Ну, так иди.
        Когда Олег ушел, Ира еще раз осмотрела комнату. Все. Прощай, старая квартира, старый муж и все остальное. К чертям собачьим. Улыбаясь, Ира выбежала из подъезда и направилась к «БМВ», где ее ждала новая жизнь. Уже выезжая из города, Ира вспомнила, что не закрыла дверь. Махнула рукой. К чертям собачьим!

* * *
        Вера Спиридоновна Тихая была не совсем тихой. Можно было сказать - даже буйной. Сейчас ею как раз овладел приступ буйства. Женщина небольшого роста со всклоченными, крашенными в черный цвет волосами бегала по двухкомнатной квартире. Пояс халата развязался, и полы обнажили обрюзгший живот и висящие как уши спаниеля груди шестидесятилетней женщины.
        Она докурила сигарету. Выбросила. Подошла к столу и вытряхнула из пачки еще одну. Руки тряслись.
        Ну надо же, какая мерзавка! Она устраивает свою жизнь! А о матери она подумала? Вера Спиридоновна погладила себя по животу. Мама когда устроит свою жизнь? Только у Веры появляется мало-мальски подходящий претендент в супруги, ну, или хотя бы в сожители, как эта вертихвостка подсовывает ей своего сопливого выродка. И бегут тогда от Веры Спиридоновны и без того немногочисленные поклонники.
        А вот хрен тебе! Женщина остановилась и достала из кармана зажигалку. Подкурила. Хрен тебе! В конце концов, у него есть отец. Никчемное недоразумение, но отец. Зятек Веры Спиридоновны был личностью заурядной и вызывал интерес разве что у ссущейся под себя старой маразматички. Коими ни Вера Спиридоновна, ни ее сучка-дочь Ирина себя не считали. Возникал резонный вопрос: какого хера Ирка столько жила с этим пожизненным охранником? У людей незнающих возник бы еще один вопрос, не менее резонный. Зачем Ира родила ребенка нелюбимому человеку? Но Вера Спиридоновна к незнающим не относилась.
        Ирка тогда работала на Колхозном рынке. Сколько мужиков через нее прошло, Веру Спиридоновну мало беспокоило. Куда больше ее волновал вопрос, что им делать, когда Ира поняла - беременна. Не то от мясника Джамала, не то от Сашки-повара. Вот тут-то им и подвернулся охранник Сергей Андреевич Троекуров. Никчемное недоразумение. Ну, а в то время, конечно, для Веры Спиридоновны он был не меньше, чем Сергей Андреевич. Просто она знала: если не сбагрит этому недотепе свою дочурку, то меньше чем через девять месяцев на территорию ее жилплощади не зайдет ни один мужик. И покатится жизнь (и не только сексуальная) Веры Спиридоновны под откос. А вот хрен вам всем!
        - Верунчик, пивка принеси,- раздался мужской голос из спальни.
        - Хрен тебе,- прошептала Вера и подпоясала халат. Она не хотела, чтобы ухажер видел ее обвисший живот. Ночью - это одно, когда его поршень уже не остановить, а средь бела дня увидеть такое… Вера могла потерять возможность трахаться с тридцатилетним мужиком. Поэтому она нацепила маску услужливой дамы и понесла бутылку и бокал в спальню.

* * *
        Что-то не так! Что-то совсем не так! Что именно, Сергей не мог сказать. Какое-то чувство тревоги внутри то приливало, то отливало. Но уходить совсем не хотело.
        Сергей сидел в кресле перед столом, из-за которого только что выпорхнула миниатюрная женщина лет тридцати пяти. Его клонило в сон. Он не думал, что так надолго задержится в «Елках-палках». «Елки-палки» - название фирмы по предоставлению праздничных услуг. Проведение свадеб, дней рождения и корпоративов. А вот под Новый год они не отказываются от подработки Дедами Морозами и Снегурочками. Сергей даже подумал, что из его собеседницы получилась бы неплохая Снегурочка.
        Снегурочка вернулась на свое место.
        - Ну, так на чем мы остановились?- Она улыбнулась и поправила белую блузку.
        «Скорее, открыла шире ворот»,- подумал Сергей. Когда она убрала руку, ложбинка между грудей начала пялиться на мужчину. А он - на нее.
        - Э-э… Подарок,- напомнил Сергей и отвел взгляд от грудей.
        - Ах, подарок! И что бы вы хотели в подарок?- Слово «подарок» она выдохнула так, будто предлагала себя.
        - А что вы могли бы мне предложить?
        Снегурочка подняла руку к груди.
        «Если она так часто будет трогать свою блузку, то ее грудь обнажится еще до моего ухода».
        - Вы знаете, это все будет зависеть от того, сколько вы готовы потратить на праздник.
        - А во сколько это может мне обойтись?
        «Во сколько б ни обошлось, Снегурочка не забудет добавить процентов десять за показ сисек».
        - А давайте прикинем.- Она взяла какой-то бланк и авторучку.- Так, раз вы пришли к нам, значит, доставка курьером подарка вам не подходит.- Она посмотрела на Сергея и снова поправила разрез на груди.- Дед Мороз,- она записала в бланк,- пятьсот рублей. Со Снегурочкой - тысяча. Снегурочку брать будете?
        - А?- Сергей оторвал взгляд от разреза блузки.
        «Даже если бы пришла ты…»
        - Нет, я женат.
        - Ну да,- понимающе кивнула женщина.- Тогда за Деда Мороза пятьсот и за подарок ровно столько, сколько он стоит.
        - Ну и…
        - Да-да.- Она открыла ящик стола и достала цветной буклетик.- Вот быстренько пробегите, а я могу вам предложить робота-динозавра. Мы всего пять штук из Москвы заказали.- Она перегнулась через стол, тем самым оторвав его внимание от буклета с подарками, и прошептала:
        - Привезли только три. Представляете?
        Он представлял. Только он представлял обнаженную Снегурочку, танцующую вокруг елки.
        «Нет, я женат»,- одернул себя Сергей.
        - И сколько он стоит?- просипел Троекуров.
        - Четыре тысячи.
        Ого-го. Сергей рассчитывал куда как на меньшую сумму. С его зарплатой в шесть тысяч только роботов и покупать. Если бы не тринадцатая зарплата… Химобъединение «Азот» было единственным предприятием в городе, где еще платили тринадцатую зарплату. Вот благодаря этому приработку Сергей и собирался устроить праздник своей семье.
        «Детям - мороженое, бабе - цветы»,- вспомнил Сергей и улыбнулся.
        - Ну, судя по улыбке, вы согласны,- услышал он голос и поднял взгляд от грудей Снегурочки.
        «Как магнит!»
        - Да, пожалуй, что бы ни случилось, я не собираюсь лишать ребенка праздника.
        - Вот и правильно.- Она что-то там подсчитала и повернула бланк к Троекурову.- С вас пять тысяч триста десять рублей.
        «Опаньки! «Елки-палки» - это не название, а реакция на цены этих работников сервиса.- Сергей округлил глаза.- Не до хрена ли за две сиськи?!»
        - Четыре тысячи - робот,- начала объяснять Снегурочка.- Пятьсот за Деда Мороза и восемьсот десять - НДС. Мы сами недовольны этими восемнадцатью процентами, ну вы же понимаете?
        Сергей не хотел понимать, но… что бы ни случилось, у ребенка будет праздник. Он улыбнулся и встал.
        - Заворачивайте.- И, прежде чем выйти, еще раз оценил груди Снегурочки.

* * *
        НДС… Сергей не был обременен знаниями о финансах, налогах и всякой бухгалтерии, но то, что эти восемнадцать процентов высосаны из пальца, он знал. Своего рода новогодний подарок работникам фирмы «Елки-палки». Ладно, пусть пользуются. Тем более это намного лучше, чем если Сергей наденет красный халат Иры и с торчащей клочьями ватой на подбородке выбежит к Антошке перед роботом-динозавром. Еще неизвестно, кого после этого назвали бы динозавром. Так и ребенка напугать можно.
        Сергей натянул на голову норковую шапку и вышел из теплого холла в морозный день.
        Тревога нахлынула с новой волной. Он вынул из кармана свою старенькую доисторическую «Моторолу» и набрал домашний номер. Сергей знал, что Ира должна быть дома. Где же еще ей быть? Работать она не умела и не хотела, подруг у нее не было. Копия ее мама. Вера Спиридоновна - такое ядовитое имя должно принадлежать той еще гадине. На деле так оно и было. Только шесть лет назад эта змея была ручной. Казалась ручной. Сергей и познакомился первой не с Ирой, а с ее мамой - Верой Спиридоновной. Забавный случай. Сергей был после смены (он, как и сейчас, работал в охране «Азота») и чертовски хотел спать. Но пустой холодильник заставил его сделать вылазку на Колхозный рынок. Вот там-то Сергей и столкнулся с этой милой змеей. И она не преминула обвить его кольцами и отвести к своей дочурке. Тогда он просто влюбился. С первой женой он развелся еще пять лет назад (на тот момент), так что был абсолютно свободен. Детей у них не было, да и вообще каких-нибудь связей Сергей с ней не поддерживал. Короче, к хренам собачим церемонии, у Сереги все эти пять лет не было бабы. И поэтому он рад был бы тогда приласкать и Веру
Спиридоновну, и Иру, и даже тушку свиньи, висевшую за спиной будущей невесты, будь она немного расторопней (свинья, разумеется). Но в тот день самой расторопной была будущая теща. Она пригласила Сергея на следующий день к себе, где он и заночевал с Ириной. А дальше пошло-поехало. Свадьба, беременность, сынок.
        Сынок! Может, что с Антошкой? Черт, почему она не берет трубку? Он нажал сброс и убрал телефон в карман.
        Сергей всячески пытался успокоить разбушевавшееся чувство тревоги, которое вскоре сменилось чувством гнева. Она, скорее всего, сидит сейчас и смотрит что-нибудь типа «Модного приговора» или «Снимите это немедленно». Да и смотрит-то она их лишь для того, чтобы закатить Сергею истерику. А узнай она, что Сергей купил Антошке подарок за пять тысяч, так это будет похлеще «Бури в пустыне».
        Нет. Даже если бы она смотрела «Дом-2», она бы оторвала задницу от дивана и взяла трубку. Телефон ведь единственный ее собеседник. Сергей заметил, что Ира как-то изменилась. Да нет же. Ведь это ничего не значит, если вечно сонная женщина в последнее время начала ставить возле себя телефон, да и мобильник всегда у нее под рукой. Нет, это, скорее всего, ничего не значило. А вот то, что она сейчас не брала трубку, значило только одно. ЧТО-то СЛУЧИЛОСЬ!!!
        Он ускорил шаг. Вдруг раздался телефонный звонок. Сергей выхватил трубку и приложил к уху.
        - Алло, алло!- заорал он. Потом понял, что не нажал зеленую кнопку. Нажал.
        - Але, але,- услышал он хрипловатый женский голос.
        Теща, черт бы ее побрал! Сергей ясно представил себе собеседницу на другом конце провода. Змея в расстегнутом халате, пьяная и без нижнего белья. Откуда он знает? Эта кобра на следующий день после того, как он переспал с Ирой, приползла к нему в постель. Иры, естественно, уже не было - она ушла на работу, а Сергей остался досыпать. Доспишь тут. Когда по тебе ползают пусть и потерявшие былую упругость, но женские груди, трудно держать себя в руках. Тем более что этим самым рукам можно найти другое применение. У него же пять лет не было женщины, а тут так поперло. Слава богу, хоть женился он не по тому же принципу.
        - Где Ира?- спросил Сергей.
        - Здрасссте!
        Змея.
        - Мы что, здороваться разучились?
        Сергей понял - Вера Спиридоновна пьяна.
        - Здравствуйте. Где Ира?
        - Вот так-то лучше. Ира попросила, чтобы ты забрал Антона.
        - А где она?
        - Почем мне знать, это же твоя жена.- Женщину явно развеселило сказанное.
        Сергей с дрожью вспомнил, как может улыбаться этот человек.
        - Она сказала хоть что-нибудь?- взмолился Сергей.
        - Нет, просто чтобы ты забрал Антона.
        - Ну…- Сергей не успел договорить. Теща повесила трубку.
        «Сука, сука, сука!»
        Теща соврала - это было очевидно. Она знает, где ее дочь. Только почему Ира сама не позвонила?

* * *
        Через два часа после побега Иры к счастливой жизни Сергей и Антон вошли в подъезд своего дома. Сергей немного успокоился - с Антошкой все в порядке. Мальчишка пяти лет с завязанным шарфом ртом семенил за папой.
        Подойдя к двери, Сергей толкнул ее. Она оказалась не заперта. Значит, все-таки дома. Сергей едва заметно улыбнулся. Он неспешно вошел в прихожую, Антошка вошел следом и с облегчением стянул с лица колючий шарф. В квартире было тихо.
        - Папа…
        - Ира,- позвал Сергей, проигнорировав сына.
        - Папа, раздень меня.
        Сергей вошел в комнату и замер. Сердце рвалось из груди. На полу, на диване, везде были вещи. «Ограбление!» - закралась в его голову ужасная мысль.
        - Пап, ну ты разденешь меня?..
        - Да-да, сейчас, сынок.
        Сергей достал телефон и набрал сотовый жены.
        «Абонент недоступен или находится вне зоны действия». Набрал тещу. Как бы ни хотелось, но надо.
        - Але…
        У, змеюка.
        - Вера Спиридоновна, избавьте меня от общения с милицией и расскажите, что вы знаете о моей жене.
        - А ты не знаешь?
        «Вот сука, еще издевается».
        - Вы знаете, как-то я пропустил этот момент.
        - Ну, она укатила с Олегом…
        Сергей не стал дослушивать бывшую тещу. Теперь уж наверняка бывшую. Любил он Иру или нет - надо признать, это никогда не приходило ему в голову. Не приходило, а теперь пришло. Любил. Оказывается - любил. Она была младше его на тринадцать лет, она была красивой, она была… Для него она теперь была. К тому все и шло. Все ее частые разговоры о красивой жизни, о том, как она устала, как ей тесно в однокомнатной квартире, все это вело к ее побегу. Разве мог Сергей ей дать больше того, что имел? Не мог. А вот Олег мог.
        Кто такой Олег? А черт его знает! Сергею его представила теща как двоюродного брата Иры еще пару лет назад. Сергей тогда подумал - лжет старушка, по всему было видно, что у нее отношения с молодцом. Оказалось - с ним у Иры отношения. А может, и с Ирой, и с Верой Спиридоновной. Может, у Олежки тоже пять лет бабы не было?
        - Папа!
        - А?
        - Ну ты поможешь мне?
        - Иди сюда, сынок.
        Сергей помог раздеться Антошке. Включил ему телевизор и вышел из комнаты.
        Что бы ни случилось, ребенок не лишится праздника.

* * *
        Сергей вошел в кухню. В голове не укладывалось. Эта вертихвостка сбежала с двоюродным братом! Да какой, к чертям собачьим, он ей брат?! Это ж они для меня разыграли этот спектакль. Спектакль длиною в два года.
        Он закрыл дверь. В холодильнике была водка. Единственное утешение было под рукой, и Сергей решил воспользоваться им. Он достал холодную бутылку. Пробежал взглядом по полкам в поисках быстрой закуски, но потом понял, что закуска - для праздников. К тому же кроме пары яиц в холодильнике ничего больше не было. Да впрочем, спонтанная пьянка, вызванная побегом жены с любовником, может обойтись и без закуски. Иначе какой смысл пить? Сергей закрыл холодильник. Взял с подоконника чистый стакан, вытряхнул из него муху. Движения были медленными, но они всех устраивали. Тем более кроме Сергея в кухне никого не было.
        Он отвинтил крышку и налил прозрачную жидкость в стакан.
        «А ведь это же я во всем виноват»,- подумал Сережа и выпил.
        Мысли одна страшнее другой приходили в голову. Он думал, что застань он их здесь - убил бы обоих. Не пил бы он сейчас водку. Потом пришла мысль, что надо бежать за ними. Пока не поздно. Догнать! Догнать и убить! Он непременно так бы и поступил, но Антошка… Походив по кухне, он снова сел и налил себе водки.
        Антошка… Как эта бл…ь может поступать с ним так? Где ее мозги?
        «Ты же знаешь прекрасно, что ее мозги скрываются под полоской «танго». Вот именно ими она и думает. Похотливая сука!»
        «А в чем я-то виноват? Да ни хрена ни в чем! Я просто болван, который связался с этой потаскухой! Потаскухой и ее долбанутой мамашей!»

* * *
        Он проснулся в кухне. На часах над столом замерли стрелки: маленькая - на девяти, а большая - на двенадцати.
        «Черт! Утра или вечера?» - Сергей повернулся к окну. Утреннее солнце бликовало на снегу.
        - Черт!- снова вырвалось у Сергея.
        Антошку надо было отвести в садик, а он здесь развалился. Сергей вскочил, но понял, что резкие движения вызывают боль. Утихомирился. Медленно вышел из-за стола. Потом из кухни. Зашел в зал. Антошка лежал на диване, укрывшись с головой. На мгновение Сергею показалось, что ребенок не дышит. Он бросился к нему. Сдернул одеяло и… Мальчик открыл глаза.
        - Папа, ты чего?
        - Сыночек, Антошка,- начал приговаривать Сергей, то и дело поглаживая непослушный чуб сынишки.
        - Папа, а скоро Новый год?
        Невинный вопрос, а в это время года еще и уместный, поставил Сергея в тупик, в неловкое положение. Ребенок все знал! Он знал, что его мать сбежит, еще задолго до того, как это случилось! Иначе почему он не спросил, где она? Новый год ему нужен?! А мать - нет?
        - Папа, а Дед Мороз придет?
        Что бы ни случилось, у парня должен быть праздник!
        - Да, конечно, сынок.- Сергею стало стыдно за то, что он только что мысленно обвинял пятилетнего ребенка в сговоре против себя.- И принесет он тебе… Вот что ты хочешь?
        - Самолет на пульте управления, клюшку…- Ребенок продолжал бы перечислять, если бы его не остановил отец.
        - Погоди, погоди.- Сергей улыбнулся.- Я думаю, Дед Мороз нас сейчас слышит и обязательно принесет то, что ты хочешь. А мы сейчас с тобой пойдем позавтракаем.
        - Пап, а что ты хочешь?- Мальчишка смотрел в глаза отцу.
        «Нажраться»,- подумал Сергей.
        - Даже и не знаю, сынок. У меня ведь уже есть ты.- Сергей обнял сына. Антошка засмеялся.
        «Что бы ни случилось, я не лишу ребенка подарка!»

* * *
        Завтрак не удался. Яичница подгорела и отправилась в мусорное ведро. Из еды в холодильнике осталась луковица и красная повядшая перчинка. Не самое лучшее меню для ребенка. Сергей решил пойти в магазин - спиртное тоже закончилось.
        Через час он накормил ребенка. Закрыл дверь в кухню. И снова размышления и выпивка. Что еще нужно одинокому мужчине?
        Очухался Сергей часов в одиннадцать. Он судорожно начал соображать, что сейчас - утро или вечер. Потом зашел в зал - Антошка спал в кресле. Сергей переложил его на диван и укрыл плюшевым одеялом. Он вспомнил, что купил это одеяло на первый день рождения сына. Троекуров улыбнулся и, пошатываясь, вышел из комнаты. Допил бутылку водки, стоявшую на столе.
        Надо что-то делать. Завтра на работу, а Антона не с кем оставить. Вот когда в полной мере ощущаешь себя одиноким. У Антошки ни дядек, ни теток, ни бабушек, ни дедушек не было. Бабушка-змея не в счет. Сергей детдомовский, а Иркина мать жила для себя. Хотя… может, и получится? В любом случае надо попробовать. Сергей набрал тещин номер и замер. Он поймал себя на мысли, что боится ее.
        - Але,- раздался голос Веры Спиридоновны.
        А ведь есть чего бояться, а?
        - Добрый вечер…
        - Для кого как. Чего хотел?
        - Вера Спиридоновна, вы не могли бы завтра забрать Антошку к себе? Я ухожу на работу…
        - Детей понарожают, а потом бабушкам спихнуть норовят, а?
        Вот сука! У нее еще язык поворачивается такое говорить!
        - Так да или нет?
        - Завтра что у нас? Вторник? Ладно, волоки своего сына.
        - Спасибо,- выдавил из себя Сергей и нажал отбой.
        Хотелось напиться, но нельзя. На работу. Утренний осмотр у заводского врача был формальным, но с перегаром прийти - это одно, а пьяным в стельку - совсем другое. Так что Сергей решил, что ему хватит. Выпил еще сто грамм и пошел в душ.
        После душа должно было полегчать, но так происходит только в позитивных кинолентах и фантастических книгах. В жизни же так не бывает. Сергей чувствовал себя отвратительно. Мозги словно горячая манная каша. Поясницу ломило. Он не выдержал и вернулся в кухню. Достал бутылку водки. Рюмка стояла на столе. Ждала. Но Сергей взял двухсотграммовый стакан. Вдруг у него появилось чувство дежавю. Стакан из тонкого стекла стоял на подоконнике, и в нем снова лежала мертвая (или пьяная?) муха. Сергей вытряхнул насекомое и наполнил стакан до краев водкой.
        «Должно подействовать как снотворное»,- подумал Сергей и выпил.
        В эту ночь он спал хорошо.
        До пяти утра.

* * *
        Телефонный звонок вырвал Сергея из хмельного сна. Он медленно поднял голову. Потом, сообразив, что это телефон и он может разбудить ребенка, подпрыгнул и побежал в прихожую. Серега даже думал, что снова услышит пьяное «Але», но…
        - Что, не спится?- улышал он голос жены. Пьяный голос бывшей жены.
        - Алло,- будто не узнал ее, произнес Сергей.
        - Алло, алло,- передразнила его Ира.- Неудачник, ты хоть заметил, что от тебя ушла жена?
        - Сука! Ты еще издеваешься?
        - Дерьмо, да ты так все время и живешь. Либо над тобой издеваются, либо ты на работе, где над тобой тоже издеваются. Ты у Гришки Тиунова спроси, как ему со мной было?
        - Сука, да я тебя…
        - Что ты меня? Что может быть хуже, чем жить с тобой? Ты смешон, Троекуров.- Она положила трубку.
        «Положила! Вот мразь! Зачем она звонила?! Чтобы поиздеваться над тобой, придурок! Сука!»
        Сергей пошел в кухню. На часах над столом было пять пятнадцать. Ну не сука, а? Решила, что не достаточно насолила? Оставалось только в пять утра дерьмом обозвать. И с этим она справилась замечательно.
        Троекуров достал из холодильника недопитую вчера бутылку. Поставил на стол. Рядом стакан. Тот, из тонкого стекла, он разбил вечером, поэтому достал такой же с черной надписью «таверна». Через два часа вставать, а он… Он налил чуть больше половины. Как раз по надписи. Посмотрел на стакан. На работу ведь надо. Эх, работа не волк… Он выпил содержимое «таверны». Отрыгнул и пошел принять душ. Который, как уже стало обычным делом, ни хрена не облегчал его нелегкую жизнь. А кому нужно такое облегчение? Лучше хмельного затмения еще никто не придумал.
        Не пьяный и не трезвый к семи часам Сергей стоял одетый и будил Антона.
        - Антошка, сынок. Вставай.
        Мальчик открыл глаза.
        - Папа, а Новый год скоро?
        Черт! Черт! Черт! Ему не нужна мать, ему не нужен отец! Ему нужен гребаный Новый год! Как будто новый будет лучше, чем старый. То же самое дерьмо в праздничной обертке.
        Сергей еле сдержался, чтобы не закричать на сына. Он вспомнил… вспомнил, что и сам, уже будучи взрослым, всегда ждал от Нового года чего-то необычного. Чего-то, что изменит его жизнь. Он ждал перемен. Но с каждым Новым годом единственное, что менялось, так это его возраст. Причем не в меньшую сторону.
        Сергей присел рядом с сыном. Погладил его по светлым, как у жены, волосам.
        - Скоро, сынок, скоро.
        Что бы ни случилось, у парня будет подарок!

* * *
        Он не хотел себе признаться, но почувствовал себя лучше, когда отвел Антошку Вере-змее-Спиридоновне. Будто мешал он Сергею. Может, и мешал, но Троекуров предпочитал молчать об этом. Он любил малыша, и это значило, что он никак не мог быть обузой. Должно было значить, но Сергей, избавившись от сына, облегченно вздохнул. Теперь, кроме похмелья, о предательстве жены никто и ничто не напоминало.
        Проверка на допинг была пройдена успешно. Сергей пообещал Марине Алексеевне - милой медсестре - бутылку шампанского на праздник, если она скроет от руководства его слегка завышенные промилле. Получил оружие и отправился досыпать на дальний пост, через который даже насекомые не летают, не то что люди.
        Поспать ему не удалось. Часа в два пополудни телефон внутренней связи разбудил его. Сережа соображал, где находится. На мгновение ему даже показалось, что он дома и звонит его телефон. Сука, опять издеваться будет. Но потом зрение пришло в норму и передало достаточно четкий зрительный образ в мозг-манную кашу, чтобы понять: он не дома! Телефон, трезвонивший на всю округу, был без диска и кнопок для набора номера.
        Он поднял трубку.
        - Да.
        - Троекуров, мать твою!- заорал начальник караула.- Ты что, спишь? Давай мухой на КПП.
        КПП на заводе было три. Для людей, для автотранспорта и для ж/д. Поэтому у Сергея возник резонный вопрос:
        - На какой?
        - На первый, мать твою!
        Сергей положил трубку и вышел из будки. Повесил навесной замок, будто там было что взять. Спустился по обледеневшей лестнице. Начавшийся с утра снег закончился, мороз начал крепчать. Сергей сунул руки в карманы и пошел по заснеженной дорожке.
        Он шел к проходной и думал. Он был практически уверен в том, что его сдала сисястая сучка в белом халате. Хер ей теперь какое шампанское! Когда он подошел к проходной, мысли о том, что он не даст ей бутылку «Советского», уже не утешали. Его могли выгнать с работы! А он в свои сорок лет ни хрена больше не умел! И самое удивительное, что и не хотел. Нет. Не сейчас, хотя учиться никогда не поздно. Сразу после армии дружок его подсуетился, и Серега пошел во вневедомственную охрану. Ключевое слово - охрана. Оно тогда стало ключевым и оставалось по сей день. Вневедомственная, потом охрана Цемзавода, охрана «Резинотехники», и вот, последние семь лет, «Азот». Пожизненный охранник, как его называли коллеги. Они-то все мастера. Леха - бывший электрик. Серега - бывший повар. В общем, сплошные бывшие слесаря, токаря и сантехники. Люди, имеющие крепкий тыл, вот кто посмел его назвать пожизненным охранником. Сергей и не был против до тех пор… А вот до этих самых пор, когда ему скажут, мол, Сереженька, умеешь пить - умей и на хер уходить.
        Он вошел в кабинет начальника караула. К изумлению Сергея, тот был рад ему.
        - Сереженька, давай быстрее. На вот.- Он достал клочок бумаги с номером телефона.- Звонила соседка твоей тещи. Мол, не знает что делать. Позвони.
        Сергей, молча снял трубку и набрал номер. Через три гудка трубку подняли.
        - Алло.
        - Вы звонили,- позабыв о приличии, произнес Сергей.- Что вы хотели?
        - Сережа? Сережа. Это Тамара Эмзаровна - соседка вашей тещи. Она уехала и оставила Антошку у меня. А он… А он плачет и хочет к… Он все время зовет вас, Сережа.
        - Я сейчас буду,- сказал Троекуров и положил трубку.
        - Что случилось?- спросил начальник караула.
        - От меня ушла жена.
        Сергей рассказал ему все. Начальник выслушал.
        - Иди, конечно. Семен тебя отвезет. И пока не устроишь парнишку - не приходи. Не волнуйся, здесь все будет в порядке.
        Когда Сергей с Антоном зашел домой, он буквально замер. Наган тысяча девятьсот тридцать седьмого года выпуска все еще висел на поясе. Черт знает, что за времена настали? Он впопыхах забыл сдать оружие. А куда смотрел начальник? Ладно, надежда, что к нему не приедет отряд ОМОНа, была. Сейчас позвоню и все улажу. Но он так и не позвонил. Напился. Как только усадил Антошку у телевизора, пошел в кухню.
        Там была водка.

* * *
        Сергей проснулся с мыслью о подарке сыну. Он резко поднял голову и выпрямил руку. Стакан (скорее всего, это был с надписью «таверна») упал на пол. Он напряг извилины. Сергей точно помнил, что заходил в фирму. «Елки-палки», кажется. Снегурочка. Груди! Он вспомнил, что был в фирме и заказал Деда Мороза и подарок. Но какой, он так и не смог вспомнить.
        Сергей встал. В висках кольнуло. Он поднял голову и посмотрел на часы. Восемь. То, что сейчас утро, он понял по скребущему звуку лопат дворников. Он посмотрел на стол. Кроме пустых бутылок - ничего. Троекуров встал. Подошел к холодильнику. На полках было пусто. Выход в магазин неминуем. Ребенку надо что-то купить, да и в «Елки-палки» заскочить.
        Он заглянул в комнату - Антошка еще спал.
        Что бы ни случилось, у парня будет подарок. Сергей оделся и вышел в морозное утро.
        Троекуров буквально вывалился из перекошенного автобуса желтого цвета. Фирма «Елки-палки» располагалась в подвальном помещении бывшей обувной фабрики. Когда Сергей ехал в автобусе, твердо решил не похмеляться, пока не поговорит с грудастой Снегурочкой. Но как только он вышел из автобуса, его решение поколебалось. Будто кусочек льда, попавший на горячую сковороду, оно превратилось в лужицу. А когда взгляд Троекурова уперся в потрескавшуюся надпись «Вино-Водка» над магазином, эта лужица и вовсе испарилась.
        Он дождался зеленого сигнала светофора и перешел через дорогу. Он знал это заведение - пару раз с мужиками они заходили сюда после работы. Сергей подошел к прилавку. Обернулся - осмотрел зал. За столиком у окна сидел одинокий посетитель с обрюзгшим лицом. Кружка пива стояла так же одиноко, как и человек. Она будто и не принадлежала ему. Человек смотрел в окно.
        - Что будете?
        Троекуров повернулся на голос. Перед ним стояла толстая женщина. Лицо на фоне белого халата было пурпурным.
        - Пиво.- Сергей еле разлепил губы.- Бокал.
        Женщина со звоном поставила бокал под кран. Струя пива тоже как-то особенно громко ударила о стеклянное дно сосуда. Сергею хотелось закрыть уши, но он решил не привлекать к себе внимания большего, чем это уже сделал его вид. Трехдневный запой изрядно помял его лицо. И если перед выходом он оделся в выглаженные чистые вещи, то лицо так и осталось помятым.
        Наконец издевательство над нервами Сергея закончилось, и он, расплатившись, взял кружку и побрел к столику в дальнем углу, напротив входа. Сел на лоснящийся от тысячи задниц стул и сделал два больших глотка из кружки. Мысли путались. Начинал думать о суке-жене, переключался на змею-тещу, закончил Антошкой. Вот кто пострадал больше всего. И снова: сука-жена, змея-теща, Антошка. Сука, змея, Антошка. Нет. Этому конца не будет. Пивом душу не обманешь. Он допил пиво. Встал и пошел к прилавку.
        - У вас водка есть?
        В том, как Троекуров наклонился к продавщице и прошептал свой вопрос, было что-то интимное. Но женщину с пунцовым лицом пучило от ежедневного интима, поэтому она хмыкнула и с расстановкой произнесла:
        - Нет, бля. Здесь же кинотеатр. Вывеску только забыли сменить.
        Сергей туго соображал. Он хлопал ресницами и молчал.
        - Сколько?- спросила продавщица.
        - Чего сколько?
        - Билетов, бля, на места для поцелуев,- продолжала резвиться женщина. Потом поняла, что они так долго беседовать будут. Добавила: - Тебе водки сколько?
        - Двести.
        Она налила водки. Достала из-под прилавка тарелку с вялыми огурцами.
        - На, закуси,- с пониманием произнесла продавщица.
        Когда он выпил и закусил, в его голове осталась только одна мысль.
        Что бы ни случилось, у ребенка будет праздник.
        С этой мыслью он вышел из забегаловки.
        Он вошел в кабинет к Снегурочке. Сергей все вспомнил. Когда он заказывал Деда Мороза. Сколько заплатил и сколько раз посмотрел на сиськи этой милой дамы. А вот вспомнить, какой выбрал подарок, он так и не смог. Судя по тому, что он заплатил почти шесть тысяч, либо подарок дорогой, либо он купил Деда Мороза в рабство (по крайней мере, на месяц).
        - Проходите,- предложила женщина, но с места так и не встала.
        «В первый раз,- подумал Троекуров,- она подскочила ко мне и готова была занести меня на руках».
        - Что вас привело к нам?- не скрывая отвращения, произнесла Снегурочка. Теперь она больше походила на злую ведьму.
        Сергей подошел к столу и плюхнулся на единственный стул. Посмотрел на нее. На ее груди. Он даже вспомнил, что в тот день она была именно в этой блузке. Женщина подняла руку к разрезу, только теперь чтобы прикрыть его. Троекуров пьяно усмехнулся.
        - Чего вы хотите?- Отвращение сменил страх.
        - Я заплатил шесть тысяч,- произнес Сергей и снова уставился на разрез блузки.
        - За что?
        - Вот и я бы хотел узнать, за что.- Идиотская улыбка не сходила с лица Троекурова.
        И тут она вспомнила. Это же тот симпатичный мужик! Что с ним случилось за три дня? Репетиция перед основным выступлением? До чего же мужики себя могут довести! Он даже не помнит, что заказал для ребенка. Она достала журнал заказов. Открыла его. Женщина даже вспомнила число, когда он приходил. Двадцать седьмого декабря. На это число было записано шесть человек. Как ни пыталась, она не смогла вспомнить фамилию мужчины.
        - Подскажите фамилию.- Снегурочка подняла взгляд на помятую физиономию посетителя.
        - Троекуров.
        Она нашла фамилию и, проводя пальцем по строке, начала читать.
        - Дед Мороз без Снегурочки, тридцать первого декабря в одиннадцать часов. Утра, разумеется. Подарок - робот.
        Робот! Черт возьми, как он мог забыть? Это должно порадовать Антошку.
        - Спа-си-бо,- произнес Сергей на манер объевшегося волка из мультфильма «Жил-был пес…». Это был любимый мультфильм Антошки.
        Он встал и пошел к выходу.
        - Мы еще проводим дни рождения и свадьбы!- крикнула ему вслед хозяйка кабинета.
        Но Сергей даже не обернулся. Махнул рукой и вышел из логова Снегурочки.
        Троекуров был удовлетворен. Он узнал, что хотел. Да и что не хотел - тоже. Мы проводим дни рождения и свадьбы. Оно мне нужно? Когда он вышел из подвала «Елки-палки», его взгляд упал на вывеску «Вино-Водка». Нет. Лучше запастись в магазине. Ведь завтра Новый год.
        Антошка сидел перед телевизором, когда Сергей вошел в квартиру. Мальчик поднял мокрые от слез глаза на Троекурова.
        - Сынок, ты чего?
        Сергей поставил сумки в прихожей и прошел в комнату. Мальчик вскочил и побежал навстречу отцу. Прижался к нему и зарыдал.
        - Сынок, ты чего?- то и дело повторял Сергей до тех пор, пока сам не заплакал. И тогда уже вместо слов выходило только мычание.
        - Папа, я думал, что ты меня тоже бросил.
        И уже начавший затихать плач возобновился с новой силой. Мальчик уже перестал всхлипывать, а Сергей все еще содрогался в рыданиях. Потом немного успокоившись, Троекуров произнес:
        - Сынок, что бы ни случилось, у тебя будет подарок.

* * *
        Алена Сергеевна Новикова сидела за столом, когда в ее кабинет ворвался Дед Мороз.
        - Аленка! Ты прикинь! Двух роботов всего привезли!
        Алена поднесла руку к груди. Дурацкая привычка.
        - Как два робота? Но деньги же уже взяты!
        - С кого взяты?
        Алена открыла журнал заказов. Савельев, Трифонова и Троекуров. Три человека заказали на тридцать первое декабря трех роботов. Вот теперь как хочешь, Алена Сергеевна, но выложи подарки людям.
        - Савельев, Трифонова и Троекуров,- выдавила из себя Новикова.
        - Вот и реши, кому из них подарить что-нибудь другое.- Дед Мороз, а в свободные дни от новогодних праздников просто Славка - муж Алены, одарил ее суровым взглядом из-под ватных бровей и вышел из кабинета.
        Мудак! Первая мысль и самая правильная. Алена ненавидела своего мужа. Алкаш херов! Актер он хороший, конечно. По крайней мере, для детей. Каждый Новый год он в дрова. Напивается - как последний день живет.
        Алена встала из-за стола.
        «Савельев,- думала Новикова,- предприниматель. Баллотировался в мэры. Не прошел, но все-таки… Нужный человек. Трифонова - тоже предприниматель. Никуда не баллотировалась, но… Но у нее брат. Бывший борец, бывший депутат. В общем, если он бывший там, то здесь он даже очень настоящий, а то и будущий. Остается Троекуров. Кто он? Просто милый человек? Нет, для нашего бизнеса этого недостаточно».
        Решение пришло само собой. И это несмотря на то, что для него она была Снегурочкой.

* * *
        Звонок в дверь разбудил его. Все тело затекло. Сергей снова уснул, сидя за столом. Троекуров встал, тяжело соображая, что его разбудило. Потом понял и направился ко входной двери. Каждый шаг давался с трудом.
        За дверью стоял Дед Мороз. Пьяный!
        Сергей его впустил.
        - Я веселый Дед Мороз!- зычно произнес Вячеслав Новиков.- Я подарки вам принес.
        - Что ты орешь, «борода из ваты»?- Сергей взялся за голову.
        - А где ребенок?- немного сбавив голос, произнес актер.
        - Спит, наверное.- Сергей повернулся и посмотрел на дверь зала.
        - Выпить что есть?- уже шепотом спросил Слава.
        - Заходи.
        Они прошли на кухню. Троекуров достал из холодильника бутылку и апельсин. Пока он разливал водку по рюмкам, Дед Мороз нарезал фрукт.
        - Ну, давай за Новый год?- Актер поднял наполненную рюмку.
        - Ага, давай.
        Они выпили, закусили.
        - А что, хозяйка тоже спит?
        Сергей сфокусировал взгляд на красно-белом наглеце. От чего тот как-то съежился, стал меньше.
        - Ты не забываешься, дедушка?
        - Молчу, молчу.- Новиков приложил руку к губам.
        - Вот и давай займись своим делом.
        Дед Мороз взглянул на бутылку. Вздохнул и встал.
        - Я веселый Дед Мороз!- выкрикнул он.- Я подарки вам принес!
        Дверь в кухню открылась. На пороге стоял Антошка. Заспанное личико вмиг стало счастливым при виде Деда Мороза.
        Мужчина обернулся.
        - Ну-ка, кто у нас здесь?
        - Это я, Антоша.- Мальчика переполняло счастье.
        - Ну, иди сюда.- Дед Мороз сел.- Хорошо ты себя вел целый год?
        - Да.
        - Ну, тогда у меня для тебя есть подарок.- Он нагнулся к своему красному мешку. Пошарил там и достал… У Сергея челюсть отвисла. Дед Мороз вместо робота достал заводной танк, которому цена рублей триста.
        - Спасибо,- выдохнул мальчик и, повернувшись к отцу, спросил: - Папа, я пойду поиграю?
        - Иди, сынок.- Сергей встал и закрыл дверь за Антоном.
        - Ну что, хозяин, плесни соточку за артистизм…
        - Вы что там в своих «Елках-палках» охерели, что ли?- Сергей ринулся на Деда Мороза. Сорвал с него бороду. Актер понял, что его поздравление в этой квартире затянулось и пора бы и честь знать, вскочил и наотмашь ударил хозяина мешком. Сергей падая, прорычал:
        - Где мой робот, сука?
        Дед Мороз подхватил бороду и мешок и побежал к выходу. Сергей понял, что не успеет его догнать. На глаза навернулись слезы. Что бы ни случилось, у моего Антошки будет подарок! Он выбежал в коридор.
        Дед Мороз возился с замками входной двери. Сергей знал, что голыми руками не заберет подарки у представителя увеселительной фирмы. Его взгляд уперся в портупею с кобурой, висевшую на вешалке. Вот оно! У моего сына будет подарок!
        Сергей подбежал к вешалке. Выхватил наган. Артист услышал шум за спиной и резко развернулся, замахнувшись мешком. Слишком резко. Раздался выстрел.
        «Он так и не нацепил свою гребаную бороду из ваты,- подумал Сергей, опуская пистолет. И тут же вторая мысль. Словно пушечный выстрел: - Что же я наделал?»
        Он сел на пол. Схватился за голову и заплакал.
        «Так нельзя жить! Там нельзя жить!- судорожно размышлял Сергей.- У меня теперь заберут Антошку. Я так не смогу!»
        Он медленно встал. Вложил наган в кобуру. Подошел к трупу. Посмотрел на дырку в груди. Перевел взгляд на искаженное лицо.
        Дед Мороз не подавал признаков жизни. Сергей вытер слезы и нагнулся. Перевернул тело и достал из-под него мешок с подарками. Все мои! Но он, в конце концов, хотел только справедливости. Сергей дернул за золотые тесемки и вывернул содержимое на пол. Куклы, солдатики и мягкие игрушки вывалились к его ногам. Последним выпал динозавр. Робот, обещанный ему, точь-в-точь как он видел в каталоге. Сергей поднял его и с блаженной улыбкой пошел в комнату.
        Сергей нашел сына под столом.
        - Антошка.
        Ребенок молчал.
        - Сынок, вот твой подарок.- Сергей протянул робота сыну. Мальчик медленно принял игрушку. Троекуров вытащил мальчика из его укрытия и обнял. Такая скорбь выплеснулась из груди, глаз, рта - Сергей завопил, словно раненый медведь.
        - Сынок, я только хотел, чтобы у тебя был подарок…
        Мальчишка молчал. Он держал в руках динозавра и молчал.
        - …чтобы был подарок, и все!
        Вдруг Сергей за стеной собственных рыданий услышал приближающийся вой сирен. Он резко прекратил плач, как и начал. Это все! Одной рукой вытер слезы, второй продолжал держать сына - Сергей боялся, что Антон опять спрячется и он не сможет проститься с ним.
        - Сынок, что бы ни говорили тебе… знай… я очень люблю тебя. Прощай.- Он поцеловал ребенка и встал с колена.- Прощай.- И поспешно вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
        Раздалась трель звонка. В дверь постучали. Сергей знал, кто это, но открывать не собирался. Подошел к вешалке. Вынул наган и пошел в ванную. Чтоб не напугать ребенка. Будто «борода из ваты» с дыркой в груди его не напугает?! Но все-таки… Когда он вошел в ванную комнату, услышал - дверь начали ломать.
        Сергей сел в эмалированную ванну. Вставил ствол нагана в рот и медленно придавил спусковой крючок. Мысли покинули голову. Нет, одна промелькнула. Быстро. Будто чтобы он не успел за нее зацепиться и, возможно, передумать.
        И все-таки у Антошки есть подарок…
        …раздался выстрел…

* * *
        Выстрел вывел мальчишку из оцепенения. Он встрепенулся, будто ото сна. Посмотрел на игрушку в своих руках и улыбнулся. Ведь он и мечтать о таком не мог! Антон включил динозавра и поставил на пол. Тот выгнулся, зарычал и пошел по комнате. Таких Антошка видел в «Прогулках с динозаврами». Тираннозавр, а то, что это именно он, Антон знал, снова выгнулся и зарычал. Антошка восхищенно посмотрел на закрытую дверь, сел на пол и закричал:
        - Пап, иди посмотри, что он вытворяет.
        Папа не пришел. Антон еще раз с улыбкой посмотрел на дверь и… Она распахнулась. В комнату ввалились люди в масках и с автоматами. «Как мои солдатики»,- подумал Антошка. Солдатики бегали по комнате. Дед Мороз лежал у двери. Около него люди в белых халатах. А папы нигде не было.
        Антошка взял своего динозавра. Прижал к себе и сел на кровать. Люди ходили по квартире как по своей. Папа так к нему и не подошел. Подошла какая-то тетя в милицейской форме. Красивая, как мама. Что-то говорила, но Антошка ее не слушал. Он смотрел на своего тираннозавра и улыбался.
        Папы нет, но у меня есть ты. Мой подарок.
        Робот зарычал в ответ.
        ТеррорТВ
        Максим любил проводить досуг у «ящика». Вечера напролет он пролеживал на диване напротив телевизора. «Давай поженимся», «Пусть говорят», потом фильм по ТНТ и, конечно же, его любимый «Дом-2». О своей любви к этому телешоу он никому никогда не говорил. На работе во время обеденного перерыва было модно, мягко говоря, критиковать участников этого шоу. И Максим поддакивал. Максим критиковал. Мало того, он был уверен, что среди критиков есть такие же, как он. Маскируются, суки. Если шоу показывают, значит, его смотрят. И надо полагать, не он один. Но кто ж признается, все ж брутальные мачо. «Крепкие орешки» сетевого маркетинга, способные разве что «ВКонтакте» писать о политике да дома в одиночестве плакать над песенкой мамонтенка.
        Что ж, Макс был одним из них. Прилюдно ненавидел «Дом-2», а в душе обожал все телешоу без исключения. Ведь только в них люди открываются по-настоящему. Сволочь будет сволочью, шалава - шалавой. Вся человеческая грязь, дерьмо из душ студентов и ученых, полицейских и врачей, политиков и алкоголиков льется через камеры на таких же, как они сами. С одним отличием: те сидят на виду перед всей страной, а эти - только на виду у своей семьи. А Макс так вообще жил один. И даже если он ковыряет в носу и вытирает козюли об обивку дивана или сидит перед телевизором со спущенными штанами при просмотре «Дома-2» и поглаживает свою «штуковину», то об этом никто, кроме него и кота Барсика, никогда не узнает.
        Кто-то смотрит «Дом-2» из-за Собчак, кто-то - из-за Бородиной, а кто-то и из-за Венцеслава. Но Максим смотрел его только из-за возможных скандалов и драк. Его возбуждали грубость и жестокость людей. Он просто мечтал увидеть по телевизору настоящее насилие.
        Его старенький «GoldStar» отказался сначала воспроизводить звук, и Макс какое-то время смотрел на мерцающие картинки. А сегодня пропали и они, эти самые картинки. Именно это его и подтолкнуло к покупке нового телевизора. Точнее, не только это. Тут, скорее, несколько фактов вкупе. Была бы у него надлежащая сумма раньше, стал бы он пялиться в выпуклое стекло двадцатидюймового экрана? Нет. Сорокадюймовая плазма (это как минимум) и «тарелка» «Триколор» были его мечтой. Как теперь оказалось, мечта была не такой уж и несбыточной.
        Плазменную панель «Samsung» привезли еще полтора часа назад. Настроили на обычной антенне и, получив положенную сумму, уехали. Максим попереключал, наслаждаясь картинкой и звуком. Объемный звук позволял почувствовать себя если не в кинотеатре, то хотя бы обладателем оборудования «5.1.» Единственное, что напрягало, это наличие всего двадцати восьми каналов.
        Специалист из «Триколор» должен был прийти в три. Уже было без четверти четыре. Этот факт заставлял нервничать Максима Маркелова. Он сам был ужасно пунктуальным и не терпел подобной необязательности. На самом деле ему не терпелось быстрее взять в руки пульт и «попрыгать» по каналам. «Боец», «Монстры»… Уж там-то насилия хоть отбавляй. Сплошные шоу, замешенные на крови и сексе. Он уже даже думал, что перепалки в «Пусть говорят» и «Прямом эфире» будут казаться шепотом монашки по сравнению с тем, что ему предложат по прайсу. В прайс входило девяносто девять каналов, тридцать из которых были о сексе и кровище.
        Звонок в дверь вернул его в реальную жизнь. В жизнь непунктуальных «триколоровцев» и спутниковых, еще, мать их, не установленных тарелок. Максим подошел к двери и, не посмотрев в глазок (явление в этой квартире необычное), сразу открыл.
        - Что-то вы долго,- начал Маркелов.
        - Не шуми, хозяин.- Перед ним стоял небритый мужчина в бейсболке и комбинезоне с логотипом «Триколор» с двумя коробками в руках.- Мы же не на вертолете.
        Схожесть специалиста с бандитом слегка обескураживала. Ему бы автомат вместо коробок, один в один - боевик, спустившийся с гор. Нет, черная борода и смуглая кожа не повод думать о человеке плохо, но Макс почему-то думал. Он пропустил в квартиру «боевика» и закрыл дверь.
        - Простите, а документы ваши можно посмотреть?- с некоторым опозданием спросил Маркелов.
        Бородач повернулся, улыбнулся и поставил коробки на пол. Улыбка показалась очень далекой от проявления веселья. Улыбка охотника. Максим выронил связку ключей, но нагибаться за ней не стал. Уж очень ему не хотелось оказаться перед потенциальным убийцей в невыгодной для себя позе.
        - Нервный, да?- спросил специалист и достал бейджик.
        Маркелов пробежал глазами по пластиковому прямоугольнику, потом по улыбающемуся лицу «бандита». Что ему мешало подделать документы? А что ему мешает убить тебя прямо сейчас, придурок? Что за паранойя? Он вернул карточку специалисту, но некоторое недоверие у него осталось. Маркелов увидел удостоверение, а это значило, что либо мастер настоящий, либо он пришел убивать не его. Какая бы высокая самооценка ни была у Макса, он прекрасно понимал, что из-за его шкуры убийца так заморачиваться не стал бы. Подделывать именной магнитный пропуск или устраиваться в фирму, чтобы убрать его? Нет. Это паранойя.
        - Все нормально?
        - Да. Извините,- промямлил Максим.
        - Ничего. Я и сам уже собирался побриться, но все никак. Работа,- пояснил бородач и склонился над коробками.- Ну, хозяин, показывай, куда устанавливать будем.
        Через час с небольшим мастер ушел, и Максим Дмитриевич, в который раз уже выругав себя за больную подозрительность, сел на диван напротив своей превосходной плазмы. Все работало как часы.
        Он пролистал каналы, задерживаясь на каждом не более трех секунд. На канале «Телешоу» остановился немного дольше, но там была какая-то тягомотина наподобие «Часа суда» или «Зала присяжных». Постановочные шоу были интересны, только когда не было ничего другого. Ему нужно было что-то спонтанное, непредсказуемое, не поддающееся логике. Издевательства, драки, пытки и убийства. В глубине души он понимал, что до убийств дело ни в одном телешоу не дойдет. Но все может быть.
        Он продолжил нажимать. 97, 98, 99, 100. На сотом картинки не было. Высветилась табличка «закодированный канал». Он брал полный пакет. «Базовый», «Оптимум», «Супер-Оптимум» и «Ночной». То есть никаких закодированных каналов не должно быть и в помине. Да и по прайсу он насчитал девяносто девять. Так что все верно. Сотый канал должен быть чистым. Максим собирался переключиться, когда табличка с черного фона пропала и вместо нее появилась заставка какого-то канала. Это произошло настолько быстро, что Маркелов не успел разглядеть название. Снова появился черный экран. Макс даже подумал, что кроме надписи «закодированный канал» он больше ничего не увидит. На экране появилась очень слабая запись, словно кто-то снимал на сотовый телефон. Такие записи показывали в новостях. Послания от всяких Доку Умаровых или Саидов Бурятских были записаны в подобном формате.
        Сейчас перед камерой сидел человек во всем черном. Лицо было закрыто вязаной маской. Глаза - черные миндалины - смотрели прямо на Маркелова. Максу от этого взгляда стало не по себе, и только когда человек заговорил, он смог перевести взгляд в угол экрана и увидеть название канала. «ТеррорТВ». Они что, решили сделать нарезку из обращений террористов и протолкнуть на телевидение? Странный ход, заставляющий ужаснуться большинство телезрителей. Но Максим, слава богу, к большинству не относился. По сути своей, треп пусть даже очень страшных людей и оставался бы трепом обиженных пацанов, если бы не взрывы аэропортов и захват школ и роддомов, последовавшие за ним. Максим сел поудобней. Он чувствовал пятой точкой, что после гундежа человека в маске о Великом Аллахе и Священной войне против гяуров ему покажут что-нибудь эдакое. Что-то, от чего кровь будет стыть в жилах.
        Глядя на бородача (Макс был просто уверен, что под маской борода), Маркелов ловил себя на мысли, что боится его. Боится буквально сверлящего взгляда. Ох, как ему не хотелось попасться ему на пути. Да и на его стороне оказаться тоже было бы себе дороже. К ним наверняка рубль вход, а десять - выход. Максим предпочитал быть сторонним наблюдателем. Ведь куда приятней смотреть на унижения и смерть других с мягкого дивана в собственной квартире, чем в сыром лесу, пусть и на стороне этого обозленного на иноверцев человека.
        Боевик закончил свою пламенную речь выкриком «Аллах Акбар!» и поднял руку с выставленным указательным пальцем. Экран снова стал черным, но логотип «ТеррорТВ» в углу не пропал. Следующая картинка слегка разочаровала Маркелова. Ему показывали заложников, но ни избиений, ни тем более убийств в кадре не было. Макс очень надеялся, что пока.
        Заложники - испуганные люди - сидели в каком-то зале. Максиму это напомнило «Норд-Ост», хотя зал был раза в четыре меньше. Актовый зал какого-нибудь завода или… Их офис располагался в Доме культуры Донской чулочной фабрики. И у них была точно такая же комната. Они использовали ее - утром для планерки, в обед, собственно, для принятия пищи, а вечером… Максим на вечер не оставался ни разу. У него был просмотр телепередач.
        В общем, террористы использовали подобное помещение для своих грязных дел. Маркелову на время показалось, что это их актовый зал и люди, сбившиеся в угол,- его сослуживцы. Но это только показалось. Затравленность людей делала их похожими на овец и в то же время друг на друга. И где-то в глубине души Максим мечтал, чтобы заложниками в шоу оказались его коллеги.
        Камера выхватывала из темноты лица испуганных людей. Почему темнота? Макс посмотрел в окно. Сейчас было около пяти вечера и солнце все еще стояло над горизонтом. Оно и понятно, ему же никто прямой эфир не обещал. Люди сделали запись, а потом выложили на канал. Непрофессиональное оборудование, отсутствие естественного источника света обманывало зрение Маркелова. Он сначала думал, что знает этих людей, потом они казались ему просто похожими на его коллег, а через минуту и вовсе были незнакомцами.
        В кадре появилось милое лицо девушки. Глаза - словно начищенные пятаки, какая-то покойницкая бледность растеклась по щекам. Но тем не менее, девушка показалась ему привлекательной. Так, ничего выдающегося. Таких привлекательных по сотне на каждый квадратный метр офиса суетится. Девушка попыталась отвернуться, но рука в камуфляже резким движением вернула ее голову назад. Заложница заплакала. Человека в камуфляже это, казалось, разозлило окончательно. Он ударил ее, голова дернулась и снова скрылась из кадра. Боевик вернул ее на место. Нос девушки был разбит, и кровь, словно нарисованные усы, обогнула верхнюю губу и побежала к подбородку. Девушка попыталась закрыть нос рукой, но зверь, почувствовавший кровь и слабость жертвы, бил. Уже сильнее, с замахом. С каждым ударом Макс понимал, что знает эту непокорную девицу. Анжела - офис-менеджер, а в простонародье - завхоз. Тряпки, швабры, стулья, кофе, чай, сахар… Она нравилась ему всегда. Миниатюрненькая, с хорошей фигурой и милым личиком. Она всегда корчила из себя недотрогу. По крайней мере, для него. После одного из вечерних застольев в актовом зале
Димка - курьер на полставки - «впердолил ей в кладовке». Трахнул сучку в ее же обители швабр и тряпок. Он знал это со слов прыщавого ублюдка, но сомнений быть не могло. Все было написано на ее лице, когда она вошла в актовый зал на обед. Макс возненавидел ее. Тогда. Сейчас же, видя ее унижения (ну, или девушки, похожей на нее), он на секунду задумался. Да. Он не хотел, чтобы эти звери убили ее. Он хотел, чтобы они трахнули ее. Все до одного. По очереди, а потом все вместе. Как угодно, лишь бы только унизить.
        Террорист будто прочитал его мысли, ударил девушку сильнее, и она завалилась на спину. Человек с камерой отошел немного назад, чтобы картинка была более полной. Они насиловали ее по очереди. Потом начали заставлять заложников насиловать ее. У кого не получалось (в подобной ситуации все чувствовали себя немного импотентами), того заставляли бить ее по голой груди и промежности, по животу и лицу. Люди, испугавшиеся за собственную шкуру, лупили девушку почем зря. Последний (Максу показалось, что это херов курьер на полставки) сначала отказался избивать подругу, но удар прикладом в грудь стал веским аргументом, и курьер ударил ногой по окровавленному лицу Анжелы (или кем бы она ни была). Что-то хрустнуло. Девушка хрюкнула и, потеряв сознание, раскинула ноги. Промежность представляла собой кровавое месиво, как, впрочем, и все тело. Возбуждающего в этом было ровно столько же, сколько и в свиной отбивной. Но у Маркелова встал. И не у одного него. Дима, мать его, «отпердоливатель офис-менеджеров в кладовке», снял штаны и залез на девушку. Она застонала, но он тут же ударил ее. Кулаком, сверху вниз. Анжела
снова отключилась и не приходила в себя до тех пор, пока насильник не кончил. Двое в камуфляже подошли, стянули курьера с девушки и отбросили его к основной массе заложников, будто на растерзание голодным псам. Макс даже удивился, когда кто-то из них подал ему какую-то тряпку, чтобы прикрыть все еще торчащий хер.
        Камера переместилась на замученную девушку. Она попыталась встать, и у нее даже как-то неуклюже, но получилось. Анжела села, привалившись на левый бок. Голова слегка наклонена, будто девушка прислушивалась. Волосы превратились в кровавые сосульки и прилипли к щекам и лбу. Нос свернут вправо. Девушка хрюкнула и начала смеяться. Звонко, противно. Макс понял: если ей не дать пощечину, то у девушки начнется истерика. Выстрел в затылок прекратил мучения заложницы. И только когда на черном экране появилась табличка «закодированный канал», Маркелов понял, что кончил вместе со звуком выстрела.
        Всю ночь Максим не мог заснуть. Он вспоминал, как насилуют Анжелу. Теперь он был просто уверен, что между заложниками и менеджерами из его фирмы не было ничего общего. А ведь он именно о таком реалити-шоу и мечтал. Возбуждение нарастало с каждым движением курьера на девушке без чувств. Максим улыбнулся своим мыслям, но тут же почувствовал, что проваливается в сон. Его воспоминания плавно перешли в сновидение. Теперь Маркелов был там, в актовом зале, среди заложников и террористов. Причем он не относил себя ни к тем, ни к другим. Он оставался сторонним наблюдателем, телерепортером, не принимающим чью-либо сторону. У него даже был в руке микрофон. Он поднял его к губам и уже собирался вести репортаж, когда понял, что в руке вовсе не микрофон, а нож с начищенным до блеска лезвием и кровотоком. В нож, как известно, каким бы красивым он ни был, много не поговоришь. Зато им можно убить.
        «К херам слова!» - подзадорил сам себя мысленно Максим и пошел к насильнику, копошащемуся на жертве.
        Курьер кончил и уже вставал, когда Маркелов набросился на него и, повалив на спину, залез сверху. Он бил ножом в грудь, живот, руки до тех пор, пока парень не затих. Максим запыхался. Нож, одежда - все было в крови. Рубашка и брюки неприятно липли к телу. Маркелов отбросил нож и собирался уйти. Его взгляд остановился на теле только что убитого им человека. Раны - рты с кроваво-красными губами - были разбросаны по всему телу. Они сочились кровью, словно вагины влагой желания и страсти.
        Макс проснулся от трели звонка на мобильном. Он откинул простыню и встал. Первый же шаг дал понять, что в трусах сюрприз. Максим оттянул широкую резинку и заглянул внутрь. Волосы слиплись с тканью. Давненько у него не было самопроизвольной эякуляции во сне. Наверное, в классе восьмом в последний раз.
        Маркелов кинул трусы в корзину для грязного белья, включил воду и встал под теплые струйки душа. Несмотря на кратковременный и беспокойный сон, он не выглядел разбитым. А наоборот - бодрым и выспавшимся. Он вспомнил некоторые детали кошмара. Кошмара? Для него это было удивительным продолжением дневного шоу на канале «ТеррорТВ». Единственное, чего он не помнил, так это конец сна. Сопоставил факты - семяизвержение, раны на теле курьера… Раны напомнили ему женские «пилотки». Черт! Черт-черт-черт! Он трахнул во сне труп в одну из дырок в его херовом пузе!
        Не сказать, чтобы Макс чувствовал какие-то угрызения совести, но все-таки ему было не по себе. Хотя… курьер никому уже ничего не расскажет.
        Макс улыбнулся своему отражению, затянул узел синего галстука, надел пиджак, посмотрелся еще раз в зеркало и, прихватив с обувной полки сумку с ноутбуком, вышел из квартиры. День предполагался замечательный. Но он ошибся. День был более чем замечательный.
        Анжелу, их незаменимого офис-менеджера, нашли с проломленным черепом на пустыре, недалеко от ее дома. Даже если ее и изнасиловали, Максу не хотелось верить в то, что увиденная им вчера смерть похожей на их завхоза девушки как-то связана с реальной гибелью Анжелы. Не хотелось, но эта мысль не покидала его до конца рабочего дня. В пять пятнадцать он уже ехал по Рязанскому проспекту в сторону дома. Ему не терпелось включить свой большой телевизор и еще раз увидеть заставку «ТеррорТВ».
        В четверть седьмого он влетел в квартиру и, не раздеваясь, прошел в зал. Включил плазму, подождал несколько секунд, ослабил узел галстука и набрал сначала один, потом два нуля. Шоу было в разгаре. Он просидел, открыв рот, до самого финала. Сегодняшняя серия была не столь возбуждающей, как вчерашняя, но не менее кровавой. Террористы отрезали голову лысому мужику, похожему на их менеджера по подбору персонала. Когда ему полоснули по горлу и эта тварь захрипела, Максим подумал, что ублюдку поделом. Что-то вид у него растерянный (еще бы, он же вот-вот может голову потерять), не то что тогда.
        - Вы нам не подходите,- сказало тогда это мурло.
        Пришлось подключать родственников и небольшие финансовые сбережения. Оказывается, как много надо, чтобы «подойти». И если у тебя нет именно этого, плевать таким, как он, что у тебя диплом престижного вуза и приличный стаж на аналогичной должности.
        Когда камера выхватывала из темноты уставшие лица заложников, Макс заметил самого колоритного страдальца. Что убиенный в шоу, что менеджер по подбору «кто подойдет, а кто нет» были похожи на Кису Воробьянинова в исполнении Филиппова. Лысый череп, вытянутое лицо и большой нос, на фоне которого глазки казались пуговками, пришитыми наспех. Маркелов едва не зааплодировал от восторга, когда люди в масках схватили этого «вы нам, мать его, не подходите». Он хотел заорать: разрежьте его на куски, разбейте его лысый череп о пол, но так вслух ничего и не сказал. Да это и не важно. Это замечательное шоу, и его устроители прекрасно знают, что нужно их аудитории.
        Максим заснул быстро и проспал без сновидений до самого утра. По дороге на работу он думал о сегодняшнем дне. Если шоу связано как-то с его работой, то Кисы сегодня не станет. Но Киса столкнулся с ним на пороге офиса, живой и здоровый. И голова его была на месте.
        - А, Маркелов, опаздываем?- спросил менеджер и, спустившись с крыльца, пошел к автостоянке.
        Макс был немного разочарован. Лучше б эту гниду в расход, чем Анжелку. А с другой стороны - ведь так оно и должно быть. Шоу никоим образом не должно было быть связано с реальной жизнью. У них там своя реальность, а у Маркелова, Кисы и Анжелы - своя. Вот так-то.
        - Где этот раздолбай?!- Из своего кабинета выскочил Артем Холодов. Начальник и просто мудак.
        Макс подумал, что Артем ищет его. Ублюдок никогда не стеснялся в выражениях, особенно в тех, которые характеризуют его подчиненных.
        - О, Маркелов, ты курьера не видел?
        Макс отрицательно помотал головой. Даже если бы и видел, не сказал.
        - Он в больнице.
        Макс и Артем повернулись на голос. Надя Бородина - менеджер по развитию - промокала платочком покрасневший нос.
        - Дима в больнице,- повторила она и всхлипнула.
        - Нашел время болеть,- огрызнулся Артем.
        - Как вы можете так говорить?!- взвилась девушка. И судя по этому возгласу, красавец курьер и ей «впердолил». Где? В кладовке, в сортире или прямо у нее на столе?- Как вы можете?- уже тише спросила девушка.- На нем тридцать ножевых ран.
        Маркелов выронил сумку с ноутбуком, тут же поднял ее и пошел к своему столу. Новость, неприятная новость, несла какой-то оттенок позитива. Для Макса, разумеется. Один раз - случайность, два раза - совпадение… Это могло быть и совпадением. Он видит изнасилование и убийство девушки, похожей на коллегу, на следующий день ее труп находят на пустыре. Он видит (он режет его сам), как убивают курьера, и оп-ля - «курьер-трахатель-менеджеров» в больнице с тридцатью ножевыми ранами. Совпадение? Возможно. Тем более что он видел это во сне. Только третий раз делает все это закономерностью. Что ж, оставалось ждать. Максим включил ноутбук и попытался сосредоточиться на работе.
        Ждать пришлось недолго. Часам к одиннадцати, когда Макс собирался выпить вторую кружку кофе со сливками, в офис влетел охранник со стоянки и первому же попавшемуся на глаза начал рассказывать, «как все это было». Он рассказывал несвязно, все время глотая окончания слов. Люди начали собираться вокруг. Никто толком не понимал, что произошло. Ясно было одно - что-то случилось на стоянке. Холодов, заметив излишнюю активность подчиненных вокруг человека в черной форме, вышел из кабинета и направился к несогласованному митингу.
        - Какого черта вы все здесь собрались?- раздраженно спросил он.
        - Артем Иванович,- к нему навстречу вышел жополиз Антохин,- там, на стоянке, кого-то убили.
        - Кого?- недоверчиво спросил Холодов.
        - Бобрышева,- ответил кто-то из толпы.
        - Как?- выдохнул Артем. Он даже побелел.
        И тут в разговор снова включился охранник. Только теперь он поведал обо всем очень доходчиво. На стоянку залетела «девятка» с тонированными стеклами как раз тогда, когда по ней шел «ваш лысый». Машина на полном ходу сбила его и, не останавливаясь, скрылась.
        - Пьяный, наверное,- подытожил страж.
        - Ну а что с Матвеичем?- спросил Артем.
        - А куда он денется? Лежит себе там. Башка отдельно, он - отдельно.
        Даже те, кто перешептывался, теперь замолчали. Макс не мог понять, что их так насторожило. Беспардонность рассказчика или развязка истории?
        - А что с его головой?- осторожно спросил Артем.
        - Отрезало подчистую,- сказал охранник и вскользь ударил правой ладонью по кулаку левой руки.
        Вот тебе и третий раз.
        Максим приехал домой около десяти вечера. Он ездил по городу и думал. Много думал. Шоу, террористы и заложники, Анжела, Димка и Киса. Что это? Звенья одной цепи или бред, засевший глубоко в его голове? Впервые за долгое время его не тянуло к телевизору. Выкатав весь бензин, Макс поставил машину во дворе. Лампочка «поплавка» в баке уже не мигала. Она горела, прожигая дыру в его голове. Он заглушил двигатель и вышел из машины. Какое-то время постоял, глядя на окна своей квартиры, на тарелку между ними. Вдруг он мысленно представил, как в его квартире что-то взрывается и их дом складывается, как карточный домик. Огонь и копоть, стоны и крики. Он видел, как его соседка по этажу бегала и искала свою дочь. У женщины не было руки. Наверное, оторвало взрывом. Одежда и обрубок все еще дымились. Сосед дядя Толик стоял на коленях, схватившись за уши. Из-под ладоней, из глаз и носа текла кровь. Старик что-то шептал. Скорее всего, молился.
        Максим встряхнулся, и видения ушли. Все стихло. Окна безмолвно смотрели на него. Маркелов трижды сплюнул через левое плечо и пошел к подъезду. Он любил подобные шоу, но только смотреть. Участие не было предусмотрено. После развала Союза участником реалити-шоу «Террористы и заложники» мог стать кто угодно, причем без предварительной записи. И собственного участия в роли жертвы он боялся больше всего. И он очень надеялся, что не станет заложником ни в жизни, ни в шоу.
        Максим принял душ, налил кружку какао и вошел в зал. Сел напротив телевизора, не решаясь включить его. Что бы в шоу ни произошло сегодня, он его просмотрел. И завтрашняя смерть будет полной неожиданностью. Точнее, сама гибель кого-то из сослуживцев признавалась сейчас им как факт, но вот имя жертвы он затруднялся назвать.
        Вдруг Маркелова осенило. А что, если ему показывают, кто умрет, и ему нужно это остановить? Ага. Вечером подрочить, глядя на изнасилование завхоза, а утром облачиться в комбинезон Супермена и спасать ее хер знает от чего. Если первая часть его устраивала как проведение досуга с пользой, то вторая категорически отвергалась как бесполезная. Он не Супермен, и никакого сраного костюма у него нет. Он любит унижать и смотреть на то, как унижают. И если в этом мире люди делятся на террористов и заложников, то он не кто иной, как террорист.
        Максим включил телевизор и, не задумываясь, переключил на «ТеррорТВ». Они были там. Каждый был занят своим делом. Кто-то мучил, а кто-то мучился. Такова жизнь. Жизнь и реалити-шоу.
        Бандиты вытащили в центр какого-то придурка в широких штанах со множеством карманов. Максим не видел лица, но знал, что этот дохляк работает в отделе строительства региональным менеджером проекта.
        - Пожалуйста, не бейте меня!- взмолился парень.
        - Почему?- задал вопрос один из убийц.
        - У меня гемофилия.
        Бандиты на какое-то время зависли. Они переваривали услышанное.
        - Ты пидор, что ли?- прозрел один из них.
        - Нет,- поспешил ответить заложник.
        - Тогда какого хера ты мне здесь ссышь в уши?
        Парень сообразил, что его не поняли, и быстро произнес:
        - Гемофилия - это плохая свертываемость крови. Я могу умереть от потери крови.
        Макс чуть с дивана не упал. Это ж надо быть таким придурком! Это то же самое, если бы жертва изнасилования сказала насильнику: а у меня сегодня месячные, так что извини, у нас, наверное, ни хрена не получится. Придурок! Людям, способным на убийства, не свойственно чувство брезгливости и уж тем более сострадания.
        Кто-то ударил его ногой по лицу. Парень упал. Кровь хлынула из разбитого носа. Заложник задергался так, будто находился в открытом море среди голодных акул и при всем при этом не умел плавать. Хотя в его случае, пожалуй, это самое верное сравнение. Кровь лилась действительно сильно. Об этом дохляке поговаривали, что он может сам себя убить степлером, но Макс никогда не понимал, о чем это они. Теперь все встало на свои места. Он мог пораниться чем угодно и умереть от потери крови, если ему вовремя не оказать помощи. А помощь ему здесь оказывать никто не собирался.
        - Ты что, гнида, вечно жить собрался?
        Сильный удар по лицу откинул голову, и она со звоном врезалась в бетонный пол. Звук, сочный, будто на пол уронили огромный крепкий арбуз, заставил сморщиться Максима.
        - Ты покойник!- закричал один из террористов.- Вы все здесь покойники! Мы вас будем убивать до тех пор, пока не будут выполнены наши требования.
        Черт! Требования! Что-то Макс их пропустил. Или они не были озвучены в прямом эфире? Тем не менее он просто жаждал узнать их.
        Бандиты продолжили избиение безымянного менеджера проекта. Последствия для него будут в любом случае плачевные. Похоже, что этот проект для него последний.
        Маркелова привлекла бегущая строка внизу экрана. Реклама - двигатель торговли, бляха. Обычно он не читал бред, отвлекающий от основного действа. Что там могло быть? Дешевая реклама? Или не менее дешевые объяснения в любви? Но здесь было что-то другое. Макс с неохотой оторвал свой взгляд от подрыгивающего ногами в предсмертных конвульсиях парня и начал читать.
        Требования:
        Начало неплохое. Как условия для приема на работу. Вы нам не подходите. Максим усмехнулся.
        Требования: Мы прекратим убивать только тогда, когда вы перестанете смотреть наше шоу.
        Макс подождал еще какое-то время, но бегущая строка больше не появлялась. Это все их требования? То есть просто нажать на кнопку «выкл» и прекратить убийства ни в чем не повинных людей. Ни в чем не повинных? Он посмотрел в черный экран. Закодированный канал. А так ли уж они не виноваты? Тварь Анжела не дала, Дима, ублюдок, опередил его и трахнул эту сучку, Киса не хотел брать его на работу. Ладно, эти в чем-то, может, и виноваты, но как быть с этим придурком в широких штанах? Что он тебе сделал? Не дал степлер? Занял денег и не отдал? Что? Он не смог ответить, но знал, что наверняка что-то есть.
        «Даже если и есть, за это не убивают,- говорил ему здравый смысл.- Не убивают за отказ заняться сексом, не убивают за то, что кто-то тебя опередил, не убивают за отказ в приеме на работу. Нормальные люди никого ни за что не убивают».
        Мы прекратим убивать только тогда, когда вы перестанете смотреть наше шоу.
        Они ненормальные.
        Макс почувствовал, что начал погружаться в сон. У него было единственное желание - проспать до утра без всего этого дерьма. Никаких шоу, никаких кошмаров. Просто спать.
        Впервые за три года работы в этой фирме Маркелов опоздал. Сегодня он не услышал будильника, не почистил зубы, не завязал галстук и, как ни странно, не выспался. Обозленный на весь мир, а в большей степени - на себя, он вбежал по лестнице и, едва не столкнувшись с Холодовым, ввалился в помещение, разбитое на ячейки. Макс приготовился отражать выпады начальника по поводу опоздания и его внешнего вида, но Артем кивнул ему и спросил:
        - Что, тоже плохо спишь?
        Максим кивнул и собирался обойти начальника. Артем взял его за плечо.
        - Зайдешь?
        Это был вопрос. Не вызов к начальству «на ковер», а именно вопрос. Дружеский, ну, или приятельский. Эдакое приглашение на чай, от которого можно отказаться. Но Макс не отказался.
        - Почему бы и нет?- пожал плечами Маркелов и только сейчас заметил, что вид у Холодова немногим лучше его.
        Они сели за стол для совещаний, друг напротив друга. Початая бутылка коньяка уже стояла между ними, нарезанный лимон рядом на блюдце, а вот рюмка была одна. Хозяин кабинета спохватился, встал и пошел за второй. Но Максим развернул его на полпути.
        - Артем, я воздержусь.
        - Что так?- Холодов явно был разочарован.
        - На рабочем месте и все такое,- не найдя более веской аргументации, ответил Маркелов.
        Артем возражать не стал. Сел, налил в рюмку и выпил.
        - Хреновые времена настали, не так ли, коллега?
        О-о! Это наверняка уже вторая бутылка.
        - Сначала эта дрянь… Ну скажи мне, кому понадобилось насиловать эту блядь, если она давала всем направо и налево?
        Макс едва не вскочил с места. Это было для него новостью. Признаться, он и Димкиному рассказу не очень-то верил. Оказывается…
        - Она бы даже горбатому уроду с хером вместо носа дала. Только попроси.
        Артем снова наполнил рюмку и выпил. Закинул дольку лимона в рот и, скривившись, начал, чавкая, жевать.
        - Артем Дмитрич, я, наверное, пойду,- сказал Маркелов и встал.
        - А этот хорек? Тридцать ножевых ран! Тридцать! Не две или три, а тридцать. Это ж как надо разозлиться на ушлепка, чтоб сделать из него сито, дуршлаг для макарошек.
        Максим снова сел.
        - А это лысое недоразумение. Кому на хер понадобилось сбивать этого старого осла? Не понимаю.- Он наполнил рюмку, взял в руку и покрутил.- Ну не принял он кого-то на работу, ну и что?- Артем выпил, скривился.- Ведь за это же не убивают. Черт! Заговор какой-то.
        Нормальные люди вообще никого не убивают.
        Роль слушателя Маркелова мало чем прельщала. Максим снова собирался встать, когда в кабинет влетела Маша. Девушка не из запоминающихся, но так как она была первой, с кем сталкивался работник с утра (Маша сидела на ресепшене), то она стала самым популярным персонажем их реалити-шоу под названием «Я работаю в офисе».
        - Чего тебе?- спросил Холодов и снова налил в рюмку. Он был уже достаточно пьян, чтобы не смотреть в сторону собеседников.
        - Артем Дмитриевич, мама Тришина звонила.
        Макс не был уверен, но ему показалось, что эта фамилия принадлежит дрищу, болеющему гемофилией.
        - Господи, что ей-то надо?- взмолился Холодов, даже не подняв головы на Машу.
        - Сашка умер,- сказала девушка и разрыдалась.
        - Вот видишь.- Артем посмотрел на Максима и развел руками.- А я о чем? Заговор.
        - Мне надо работать,- сделал еще одну попытку Маркелов и встал.
        - А кому сейчас не надо? Мертвым? Этому… как его? Тришкину?
        Холодов махнул рукой и выпил.
        Маркелов пребывал в глубочайшем шоке. Ему было наплевать на Сашку Тришина. Удивительно, что такое недоразумение дожило до двадцати двух лет. С такой болезнью жить - только мучиться. В шок его повергли слова Холодова об Анжеле. Она бы дала даже горбатому уроду с хером вместо носа. У Макса не было горба и хер лежал в штанах, а не между глаз. Может, причина в этом? В том, что он слишком хорош для этой потаскушки? Он поймал себя на мысли, что будь она сейчас жива, он бы изнасиловал ее. Изнасиловал и убил. Дважды. А может, и трижды. Эту суку не трахал разве что Федорыч - вахтер с первого этажа. Ну и Максим, разумеется. Он ненавидел эту тварь даже сейчас, когда ее нет в живых. Да что там… Он ненавидел всех этих ушлепков, снующих между перегородками, пьющими кофе из кружек с сердечками и говорящими, говорящими… О сексе, о пьянках, о лайках в соцсетях. Макс ненавидел их всех.
        Когда вы перестанете смотреть наше шоу…
        Хер вам, суки! The Show Must Go On, как говорится. Шоу должно продолжаться.
        Маркелов вошел в квартиру, закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Шоу должно продолжаться, и оно будет продолжаться. Максим глубоко вдохнул, поставил сумку на обувную полку и, не разуваясь, пошел в зал. Взял пульт, повертел в руке. Он словно оттягивал момент, когда насладится еще одной смертью. То, что у шоу нет определенного времени, он понял еще вчера, поэтому включать телевизор не спешил. Шоу начнется в ту самую секунду, когда он включит сотый канал.
        Ненависть и злоба еще не дали ему понять свое могущество. Когда вы перестанете смотреть наше шоу… В его руках были жизни этих насекомых, хвастающихся друг перед другом количеством друзей «ВКонтакте». Нажатием кнопки на пульте он мог убить любого из них. Лю-бо-го. Макс выставил пульт как пистолет и нажал на кнопку.
        - Пиф-паф, кто-то сегодня умрет,- с улыбкой на губах произнес Максим.
        Камера снова выхватывала измученные лица заложников. В их жестах, взглядах не было того страха, который был в первый день. Они устали. Устали бояться, устали жить. А вот хер вам. Шоу будет продолжаться. А чтобы оно продолжалось, ему просто нужно смотреть его. Уж это-то он может. Вот здесь на Макса можно было положиться.
        Ему показали главбуха. Вздорная старушенция, наряжающаяся, как шлюха. Макс не удивился бы, узнай, что дама, подвыпив на одном из вечерних корпоративов, закрывалась у себя в кабинете с каким-нибудь курьером, чтобы «свести дебет с кредитом».
        Нет, не сегодня.
        Маша с ресепшена. Ее Максу хотелось убить меньше всех. Тролль с немытыми волосами из IT-отдела. А почему бы и нет? Он даже имя его вспомнил. Богдан Орлов. У Маркелова был его телефон. Как-то пару лет назад этот компьютерный гений колдовал над его ноутом. Да, наверное, его. К тому же ноутбук навернулся через месяц. Пожалуй, ублюдок должен умереть.
        Бандиты схватили Богдана и вытащили на середину комнаты. Он не бился, не вырывался, не кричал и не умолял. Хотя Максим был почему-то уверен, что этот клоп будет визжать, как баба. Но покорность заложника не разочаровала его, даже наоборот. Он видел во всем одни только плюсы. Разумеется, если быть на стороне наблюдателя или террориста.
        - Пусть споет что-нибудь,- сказал один из злодеев в камуфляже.
        Второй ударил Богдана в грудь ногой и приказал:
        - Пой!
        - А что петь-то?- проблеял Орлов.
        - Катюшу,- сказал Максим и криво усмехнулся.
        - Катюшу,- повторил за ним террорист.
        Маркелов не обольщался по поводу вокальных данных Богдана, но он его приятно удивил. Баритональный голос Орлова разливался по всему помещению. Макс посмотрел на лица заложников, сидящих у стен. Они воспряли, сбросили с лиц маски усталости и страха. Макс не знал, что на них так подействовало - громкий голос певца или мотив героической песни, но он был уверен, что они в любую минуту могут пойти за солистом, словно дети Гаммельна за Крысоловом.
        - Стоп!- выкрикнул Маркелов.
        В тот же момент бандит сбил с ног Орлова. Песня оборвалась, и лица заложников покрыла вуаль уныния и безнадежности. Так Максу нравилось больше. Он не хотел неожиданностей в своем шоу. Раз уж жизни заложников были в его руках (он посмотрел на пульт), значит, это его шоу и оно должно идти по сценарию. А сценарий у них один - замучить как можно больше офисных насекомых.
        Здоровенный боевик схватил Богдана за сальные волосы, выгнул голову и полоснул ножом по горлу. Парень захрипел и задергал ногами. Кровь хлынула на камуфляж. Фонтан пульсировал и затихал. Богдан дернулся в последний раз и затих. Головорез встал с колена и подошел вплотную к камере. Он был весь в крови. Она попала даже на маску и в одну из прорезей для глаз. Кровавая слеза сбежала вниз к черной бороде (террорист, по мнению Маркелова, все-таки должен быть с бородой).
        - Вы не смотрите шоу - больше никто не умирает,- с легким акцентом произнес террорист.
        Очень простое правило, которое так и хотелось нарушить. Макс улыбнулся и нажал на красную кнопку. Плачущего кровью боевика поглотила тьма. Сегодня Маркелов был более или менее удовлетворен. Ненависть поутихла, и Макс даже захотел есть. Он прошел на кухню, достал из холодильника банку шпрот и банку оливок. Он не знал, чего хочет. Вроде бы не мешало поесть, а вроде… Ему захотелось вдруг совершенно другого.
        Он ощупал карманы пиджака, джинсов. Развернулся и побежал в зал. Мобильник лежал на журнальном столике у дивана. Максим схватил его, открыл телефонную книгу, выбрал номер Орлова (он у него был записан как Богдан Комп) и нажал зеленую трубку. Долго никто не отвечал. Маркелов привык к этому - ушлепок с сальными волосами часто игнорировал его, раза с третьего, наверное, брал трубку. Ну а сейчас… Может, его уже? Может - да, а может - нет.
        - Да,- сонный голос Богдана раздался в трубке.
        - Богдан, друг мой.- Шутливый тон Максима наверняка сбил с толку собеседника. И пока тот не очухался, Маркелов продолжил паясничать: - Как семья? Как сам?
        - Слушай, чего тебе надо?- Вместо «здравствуйте» Орлов огрызнулся.
        - Да так. Думаю, дай-ка другу позвоню. Пока он жив еще.
        На другом конце молчали. Пауза уже начала раздражать, когда Богдан сказал:
        - Отсоси у пьяной обезьяны, придурок.
        Макс не сразу понял смысл этого предложения и только поэтому продолжал улыбаться. Он даже собирался что-то сказать в шутку, но Орлов отключился.
        «Отсоси у пьяной…»
        - Ах ты, сука!
        Макс снова набрал номер Богдана, но он не взял трубку, ни в третий раз, ни в двадцать третий.
        - Сука!- выругался Маркелов и пошел на кухню есть шпроты с оливками.
        Пьяный начальник был уже нормой. Он что-то орал, потом переходил на шепот. Вел беседу с собой любимым. Максим Маркелов, несмотря на помятый вид, был в приподнятом настроении и чувствовал себя бодро. Но благая весть о гибели Богдана была омрачена появлением полицейских.
        Максим складывал «косынку», когда к нему за перегородку заглянуло не очень приятное лицо. Точнее, оно было вообще неприятным.
        - Максим Маркелов?
        - Он самый,- сдержанно ответил Макс и снова принялся выискивать подходящие карты.- Может, все-таки войдете? Раз вы уже здесь,- сказал он, увидев, что мерзкая рожа все еще нависает над перегородкой.
        Второй уже стоял в проходе. После предложения Маркелова он подошел к его столу и присел на угол. Показал «корочку» в развернутом виде. Слишком быстро, чтобы Макс смог рассмотреть хотя бы фотографию. Но ему было наплевать на то, кто они и чего от него хотят.
        - Нас интересует, где вы были вчера с полуночи до часу ночи,- спросил полицейский с мерзкой рожей.
        - Могу я узнать, с какой целью интересуетесь?
        Тот, что сидел на столе, чуть из штанов не выпрыгнул.
        - Можешь,- прошипел он.- Но только у нас в кабинете. Хочешь?
        Макс подумал, прежде чем сказать. Вот что ему нравилось в полиции, так это то, что общение с ними заставляет обдумывать каждую букву тех немногочисленных слов, которые приходится им сказать.
        - Нет, пожалуй,- отказался Маркелов.- Давайте здесь.
        - Где вы были с полуночи до часу?
        - Дома, разумеется.
        - Кто это может подтвердить?
        - Вы знаете…- начал Макс и осекся. Он знал, что они имеют в виду. Орлова убили. Они пробили все звонки перед его смертью, и - оп-ля, придурок Маркелов как раз решил поиздеваться над потенциальной жертвой.
        - Я. Я могу подтвердить.
        Макс узнал голос, но еще не совсем понимал, что Маша спасла его.
        - А вы, собственно, кто?- спросил мерзкий.
        - Я - Маша,- просто ответила девушка.- Мы с Максимом были у него.
        - И что, он никуда не отлучался?- недоверчиво спросил второй.
        - А вы бы отлучились, когда по вам ползает обнаженная девушка?
        Полицейские «зависли». «Милая девушка вполне может заставить представителя власти взвешивать каждое слово»,- подумал Маркелов.
        - Думаю, нет,- ответил и улыбнулся тот, что поселился на столе Макса.- То есть вы подтверждаете, что находились в квартире Маркелова всю ночь и он никуда не отлучался?
        - Да,- уверенно ответила Маша.
        - Что ж, тогда у нас вопросов больше нет. Извините за беспокойство.
        Полицейские направились к выходу, но тут вдруг один с мерзким лицом остановился и пристально посмотрел в глаза Маркелову.
        - А о чем вы разговаривали с Орловым по телефону?
        Он едва не признался, не рассказал ментам о телеканале «ТеррорТВ». Надо же, выкрутился. Ни хрена ты не выкрутился, мудак. Тебя спасла девица-ресепшеонистка. Серая мышка, которую ты бы и не заметил, если бы не сталкивался с ней каждое утро. Она была неотъемлемой частью каждого утра, как чашечка кофе или собственное отражение в зеркале.
        «Она тебя спасла. Придется ее отпустить».
        Максим задумался. Нет. Это его заложники, и он не собирается делать никому поблажек. С его шоу выход только один. Он с нетерпением ждал вечера, чтобы замучить еще одно насекомое. Он хотел убить всех, прежде чем… Вот об этом-то он и не думал. Любому шоу приходит конец. И даже если к названию приставлять циферки 2, 3, 4, это уже будет другое шоу. Он боялся, что и его шоу закончится. Одно дело, если оно закончится с падением на пол отрезанной головы последнего заложника. А другое - если произойдет освобождение. Спецоперация, мать их! Уж тогда-то террористов никто не пожалеет. Попадаться в руки живым нельзя. Он и не собирался. Макс просто хотел досмотреть шоу.
        Когда камера выхватила испуганное лицо Маши, он задумался. Максим не любил быть в долгу. Он улыбнулся. Выставил перед собой кулак с выставленным большим пальцем вверх. Макс себя чувствовал Цезарем на гладиаторских боях. Улыбнулся еще шире и перевернул кулак пальцем вниз.
        Все закончилось быстро. Девушка даже не вскрикнула. Но вот только Маркелову показалось, что взгляд даже у отрезанной головы был осуждающим. Наплевать. Это его шоу. Его! И оно должно продолжаться!
        Он выключил телевизор и уставился в черный экран. Макс заметил, что ничего не смотрит, кроме «ТеррорТВ». Даже его любимый «Дом-2» стал неинтересен. Просмотр новостей также отошел на задний план. Тем более большинство каналов - подконтрольные и правду показывать не хотят. Нет, может, и хотят, но кто же им даст? «ТеррорТВ» единственный канал, подконтрольный только ему.
        Утро выдалось, мягко говоря, неудачным. Максим встал с ужасной головной болью, прошел в ванную и взглянул в зеркало. Вид абсолютно разбитого человека. Складывалось такое ощущение, что он не спал неделю. Он себя так и чувствовал. Макс умылся и, вытираясь, пошел на кухню. Погода просто добила его. Дождь забарабанил по карнизу, ветер срывал листву с раскачивающейся березы.
        На работу было решено не ходить. Звонить он никому не стал. Холодов все равно пьет. Серая Машка с ресепшена мертва. Он усмехнулся. Она точно мертва. Сомнений быть не могло. Он вернул долг. Максим сегодня хотел досмотреть шоу. До победного, так сказать, конца.
        Он сел на диван, поставил на столик кружку чая с лимоном и тарелку с бутербродами. Поискал пульт. Он, как всегда, лежал где-то на виду, но только не для Максима. Маркелов чертыхнулся, встал и включил телевизор. Он включился на том же канале, на котором вчера и выключился. «ТеррорТВ» - высветилось в левом верхнем углу.
        - Ну-ка, кого мы сегодня «отпустим»?
        Оператор сразу понял задор зрителя и направился к заложникам. Макс всматривался в жуткие лица, черепа, обтянутые кожей. Он теперь мало кого узнавал, они все были для него на одно лицо. Они его заложники, узники. Они его мясо, из которого он делает полуфабрикаты для утоления собственного голода. Но сегодня он жаждал особого угощения. Куропатку с трюфелями. Поднявшийся за окном ветер стучался, просился на его шоу. Но Макс знал, что никого не пустит, никому не даст заглянуть в телевизор. В телевизор и в свою душу.
        Камера остановилась у трясущегося человека, сидящего особняком. Он отвернулся к стене и все время вздрагивал. Что-то было знакомое в этом недочеловеке. И от этого внутри разливалась сладостная нега. Ожидание, что это окажется кто-то, с кем он, возможно, выходил на перекур или пил кофе в комнате отдыха, приносило удовольствие. Когда один из здоровяков в маске схватил заложника за волосы, Макс даже привстал. Террорист повернул узника лицом к камере. Максим сел. Он продолжал вдавливать собственное тело в диван, будто хотел укрыться от нависшей над ним угрозы. Он еще раз посмотрел на человека с осунувшимся лицом. Максиму не надо было идти в прихожую и играть в «найдите десять отличий» перед зеркалом. Отличий практически не было. Перед камерой сидел его двойник. Единственное отличие было в том, что человек на телеэкране выглядел так, будто с цветного оригинала сделали черно-белую ксерокопию.
        - Нет,- прошептал Маркелов.- Не надо.
        Он хотел поскорее проснуться, чтобы этот кошмар исчез, улетучился. Ведь так не должно быть по-настоящему, в реальной жизни. Это его шоу и с ним ничего не должно случиться. Ничего. Он вспомнил эпиграф к книге Пронина «Террористы и заложники». Он говорил о том, что люди делятся на террористов и заложников, но один и тот же человек может быть и заложником по отношению к одним людям, и террористом по отношению к другим. Что сейчас и происходит. Но как? Когда? Когда, мать вашу, произошла смена декораций? Когда он успел стать заложником? Вот оно в чем дело! Неожиданно для себя он все понял, но только от этого легче не становилось. Кто-то еще смотрел это шоу. Какая-то сука сейчас смотрела, как его убивают!
        - Нет,- сначала шепотом.- Нет!- Максим закричал во все горло.
        Ветер ударил в окно. Что-то затрещало, и экран покрылся снегом. Маркелов все еще продолжал смотреть на рябь, хотя понимал, что больше уже ничего не увидит. Никогда. Шоу закончилось. Он не знал, как это происходит, как они убивают в реальности, но знал, что не доживет до следующего утра. Он не хотел так. Он не хотел подыхать, как безвольная овца. Он не заложник, он террорист.
        Решение пришло, когда из прихожей раздалась трель звонка. Максим вскочил с дивана и начал метаться по квартире.
        - Откройте, милиция!- выкрикнул из-за двери мужчина и тут же выругался: - Тьфу ты, полиция! Откройте, полиция! Маркелов, мы знаем, что вы дома!
        Они пришли за ним. Они пришли, чтобы отрезать ему голову. Максим забежал на кухню и вывернул до максимума все конфорки. Газ с шипением начал заполнять помещение.
        - Давай ломай,- приказал кому-то мужчина за дверью.
        - Я не заложник!- выкрикнул Маркелов, прижавшись лицом к металлической двери.
        Дверь затряслась в ответ. Макс отступил. Запах газа уже распространился по всей квартире. Он где-то читал, что смесь газа с воздухом примерно 30 на 70 процентов является гремучей смесью, сравнимой разве что с двадцатью килограммами тротила. Но тут главное - не ошибиться. Если поджечь раньше, то можно только брови опалить. Если чуть замешкаться, можно потерять сознание. Ему нужна была золотая середина. 30 на 70.
        Голова кружилась, и его начало подташнивать. Максима бросало в пот. Время растянулось. Он уже решил, что как только они ворвутся в квартиру, он чиркнет зажигалкой. Но гэбээровцы что-то завозились. В кино они так складно врываются в квартиры с сейфовыми замками, что диву даешься. А здесь… И тут ему в голову пришла страшная мысль. Его обманули. Они учуяли запах газа и побежали перекрывать его. Он больше не раздумывал. Откинул крышку «Zippo» и положил подушечку большого пальца на шершавое колесико. Все происходило так медленно. Даже мысли плыли не спеша, словно пенка на киселе.
        - Я - террорист!- крикнул Маркелов и надавил пальцем на колесико.
        Сноп искр отделился от кремня и полетел к фитилю, пропитанному бензином. Очень медленно. Макс даже успел подумать, что ублюдки все-таки успели перекрыть газ. Но вдруг каждая искра, не долетев до фитиля, начала превращаться в огненные горошины, которые в свою очередь разрослись до размеров мячей. Потом был хлопок. Вспышка и сильный удар в горло, чуть ниже подбородка. Последнее, что он увидел перед тем, как его оторванная голова закатилась под телефонную тумбочку, было собственно горящее тело. Когда перекрытия начали рушиться, хороня под собой десятки человек, мозг Маркелова уже был мертв.
        Стас Шевченко любил фильмы и книги ужасов. Особенно те, в которых полно кровавых подробностей. Но со временем он начал понимать, что подобные вещи - обман, что кровь - это кетчуп или вишневый джем, а мозги, скорее всего, телячьи. В книгах и так все понятно, сплошной вымысел. Он мечтал достать документальный фильм, а еще лучше посмотреть реалити-шоу, где все по-настоящему, в реальном времени. Никаких пищевых продуктов, только натуральные человеческие части тел. Вчера он натолкнулся на такое. Как он понял, целый канал был посвящен этой херне. Шевченко запомнил время начала шоу и теперь с нетерпением ждал. Вчера обезглавили заложника, уж очень похожего на ублюдка, который вечно ставит машину на его место. Стоянка перед офисом даже к одиннадцати часам заполняется не полностью, ставь где хочешь. Нет же! Этому упырю надо именно на шестнадцатое место. Сука! Станислав едва не зааплодировал, когда представил себе, что именно этому грубияну отрезают башку. Что-то Стасу подсказывало, шоу будет то что надо. Он даже мысленно представил, кого бы хотел замучить следующим. Может получиться что-то типа передачи по
заявкам телезрителей.
        Станислав улыбнулся и включил телевизор. Переключил на сотый канал. В углу красовалась надпись: «ТеррорТВ-2». Шевченко устроился поудобней и принялся наслаждаться своим шоу.
        The Show Must Go On, так сказать.
        Сапрофиты
        - Здравствуйте. Меня зовут Антон.
        Молодой человек небольшого роста протянул Алексею руку и включил дежурную улыбку. Алексей все-таки подал руку улыбающемуся парню. Из темноты подъезда к ним вышла высокая девушка с желтой листовкой в руке.
        - Здравствуйте, я Людмила,- произнесла девушка и снова зашла в тень.
        - Мы представляем американскую компанию «Скавинжер». Вы что-нибудь слышали о нас?- Улыбка Антона стала еще шире.
        - О вас лично?- Алексею не по душе был разговор с людьми, звонящими ему в дверь после тяжелого трудового дня. Он уже трижды пожалел, что открыл этим коммивояжерам. Бродячие торговцы, а именно ими Леша и считал коммивояжеров, чем-то ему напоминали Свидетелей Иеговы. Наверное, своей добродушной навязчивостью. Вообще, люди, улыбающиеся без особых на то причин, у Алексея не вызывали доверия.
        - Нет-нет. Не о нас, конечно же. О нашей компании. Мы на российском рынке более восьми лет.
        - Надо же!- Алексей попытался показать удивление; унего получалось плохо, но Антона это не трогало.
        - Да, да,- обрадовался торговец.- Поэтому нас удивляет, когда люди говорят…
        - Удивляет компанию?- язвительно спросил хозяин квартиры.
        - Нет, это удивляет нас, лично.- Антон продолжал улыбаться.
        «Интересно,- подумал Алексей,- если ему наложить за шиворот, он продолжит скалиться?»
        - Вы так и не сказали, чего хотите.- Алексей терял терпение.
        Из темноты снова появилась долговязая Людмила и протянула желтую листовку.
        - Мы производим совершенно бесплатно демонстрационную чистку ковров и мягкой мебели,- будто по написанному протараторила девушка.
        - Дело в том, что нам очень нужно ваше мнение,- произнес улыбчивый Антон.
        Неплохо бы было, если бы эти торговцы убрались на халяву, но Леша вспомнил о докладе, который должен подготовить к понедельнику.
        - Ребят, давайте я вам напишу какой хотите отзыв, и мы ничего демонстрировать не будем. У меня на это нет времени.
        - Что вы! Это займет всего десять минут.- Антон поставил коробку в квартиру.- Тем более у нас все с собой.
        Черт с вами! Все равно я собирался передохнуть.
        - Ладно. Заходите.- Алексей отступил в сторону, пропуская гостей в квартиру.
        - Людмила вам все покажет, а я подойду позже.- Антон развернулся и пошел к лестнице.
        Девушка затащила коробку в комнату. Алексей остался в дверях. Он скрестил руки на груди и наблюдал за отлаженными движениями Людмилы. Она открыла коробку; Алексей увидел множество хромированных частей. Леша улыбнулся, когда девушка, подобно супергерою из дешевого боевика, начала собирать свой агрегат. С каждым щелчком из бесполезных в одиночку частей в руках Людмилы аппарат приобретал свою истинную форму.
        - На что похоже?- спросила девушка, когда последняя деталь защелкнулась в своем пазу.
        «На блестящую хрень с ручкой»,- подумал Леша, а в слух сказал:
        - На пылесос.
        - Вы неоригинальны. Это и есть пылесос. Но посмотрите,- Людмила взяла аппарат и повернула сначала вправо, потом влево.- Ну? Видите? Он похож на автомобиль.
        - Бог ты мой!- взмолился Леша.- А почему не на ракету?
        - Ну, это как посмотреть…
        - Девушка,- произнес Алексей.
        - Людмила.
        - Да, конечно, Людмила. Может, начнем?
        - А мы уже начали.
        - Дев… Людмила. У меня куча работы. Не могли бы вы мне вкратце поведать о вашем чуде техники?
        Через пять минут Леша забыл о докладе и об опыляющих насекомых, описанных в этом докладе. Он слушал девушку и ровный шум двигателя блестящего монстра.
        - Вы говорите, жена вчера убиралась?- язвительно спросила Людмила.
        - Да,- солгал Алексей.
        - А вот посмотрите.- Девушка поднесла Леше демонстрационный фильтр.- Глядите, сколько грязи осталось внутри.
        Алексей наблюдал, как девушка один за другим меняла фильтры, а старые складывала в углу.
        - Видите разницу?
        Он видел. Еще как видел.
        - И мы этим дышим, представляете?- Людмила продолжала улыбаться.
        Леша посмотрел на часы. Он не заметил, как пролетело сорок минут. Черт! Доклад!
        - Людмила, я все понял, техника очень хорошая. Давайте ваши бумаги, я напишу отзыв, и мы расстанемся.- Алексей улыбнулся на манер коммивояжеров.
        - Нет. Что вы, так нельзя. Тем более осталось еще минут на пять.
        Девушка быстро сменила насадку, достала из коробки брошюрку и подала Алексею.
        - Полистайте пока.
        Людмила показывала насадки и производила ими всевозможные манипуляции, при этом не забывая играть в «на что похоже». Пылесос был действительно хорош. Он и жидкость собирал, и пузыри пускал, чистил ковры и мягкую мебель, но когда Леша дошел до страницы с ценой за агрегат, он даже удивленно присвистнул. Девушка замерла.
        - Что-то не так?
        - Да эта игрушка как моя «пятнашка» стоит.
        - «Пятнашка»?- не поняла девушка.
        - «ВАЗ-2115»,- пояснил Алексей.
        - Да. Стоит он сто пятьдесят девять тысяч, но оплатить можно в рассрочку.
        - Нет уж, я лучше немного пыль поглотаю,- хмыкнул Алексей.
        - Вы можете еще передумать.- Люда поставила новую насадку.- Брошюра остается у вас. Там есть телефоны…
        - Людмила, а вы давно занимаетесь этим?- спросил Леша.
        - Наша компания на российском рынке более восьми лет…
        - Вы не поняли,- перебил ее Алексей и подумал: «Все она поняла. Это же надо так людей зомбировать».
        - Я имел в виду вас лично. Сколько вы на российском рынке?
        Девушка улыбнулась. Нет, она все время улыбалась, но сейчас это было по-настоящему, от души.
        - Год с небольшим.
        - А до этого где работали?
        - Продавцом в «Электросети».- Девушка пожала плечами.- Ко мне вот так же пришли и объяснили.
        - Простите?- Алексей не понял ее.- Что объяснили?
        - Здоровье на первом месте,- и снова эта искусственная улыбка.
        - Это само собой. Зарплата побольше, наверное.- Алексей потешался.
        - Здоровье на первом месте,- повторила девушка.
        Вот это им промыли мозги!
        Людмила сняла с хромированного основания, так похожего на автомобиль, длинную ручку и поставила маленькую.
        - А это что мы будем делать?
        - А это мы будем чистить диван. Вы же на диване спите?
        Глупый вопрос. На чем он мог еще спать в однокомнатной квартире?
        - Нет. На антресоли,- пошутил Алексей. Девушка улыбалась, но той, настоящей улыбки так и не появилось.
        Люда поставила пылесос на диван и начала водить им от подлокотника к подлокотнику. Она никуда не спешила, и это раздражало Лешу. Девушка выключила аппарат и достала фильтр.
        - Как вы думаете, что это?
        Алексей всмотрелся в грязь на белом круге, взял щепотку и растер между пальцами. Пыль, не больше. К тому же она была того же цвета, что и обивка дивана.
        - Ворс от ткани.
        - И она тоже, но не только.- Девушка нагнулась к коробке и достала зеленую папку.- Вот.- Она подала Леше лист с изображением какого-то насекомого.
        Черт! Доклад!- снова вспомнил Алексей.
        - Что это?
        - Это сапрофиты. Их можно увидеть только под микроскопом. То, что на фильтре,- их трупы.
        Трупы? Девчонка мистики начиталась. Алексей, а как тебе спится на трупах?
        Леша улыбнулся. Такую чушь он слышал впервые. А почему бы ей не показать ему снимок лох-несского чудовища и не сказать, что такие каждое утро в его кружке с кофе плавают?
        - Вы зря смеетесь. Это очень серьезно. Эти жучки поедают отмершую кожу. В какой-то степени они даже полезны.- Девушка сделала паузу.
        Наверное, сболтнула лишнего, а теперь задумалась, как впарить эту блестящую хреновину.
        - Но если у вас имеются какие-нибудь кожные заболевания, жучки только ухудшают ваше положение.
        Вот оно в чем дело. Сейчас побегу продам машину и въеду в квартиру на чудо-пылесосе, так похожем на… На мечту параноика эта хрень похожа. Надо заканчивать эту увлекательную демонстрацию и…
        - Ну что ж. Вот и все, собственно,- сказала девушка и начала разбирать хромированный аппарат.- Сейчас мы заполним с вами небольшую анкету. Брошюрка остается вам, если надумаете - звоните. Кстати, вы можете стать одним из нас.
        - В каком смысле?
        - Работать у нас,- пояснила Людмила.
        Упаси господь!
        - Я подумаю.
        После заполнения анкеты девушка распрощалась и, подхватив коробку со спасителем всего человечества от злобных падальщиков, вышла в темноту коридора.
        Леша посмотрел на часы - вечер пятницы был бесповоротно загублен. Он перечитал доклад. Саша - его сын - учился в четвертом классе, и несмотря на развод с его матерью, Алексей всячески проявлял себя как любящий отец. Одним из проявлений и был доклад под гордым названием «Опыляющие насекомые».
        В голову ничего не лезло, кроме жуков, пожирающих человека ночью. Алексей включил телевизор, посмотрел какую-то бредовую передачу и улегся спать.
        Ему приснился жук-падальщик. Но не такой, каким его описывала Людмила,- чтобы увидеть жука, Леше не потребовался микроскоп. Тварь была размером с журнальный столик, собственно говоря, на его месте жук и сидел, потирая свои волосатые лапки. Леша даже слышал хруст трущихся друг о друга ворсинок.
        Алексей посмотрел на кресло. Там сидел Саша. Он, как показалось Леше, даже и не замечал монстра в пяти сантиметрах от себя.
        - Сынок, убегай!- хотел закричать Алексей, но осекся. В другом кресле сидел он сам. Теперь Леша наблюдал за происходящим со стороны. Огромный жук повернулся и откусил от Алексея, сидящего в кресле, как будто это был шоколадный заяц.
        Леша всмотрелся в собственное лицо и ужаснулся - его обглоданный двойник улыбался. Ну чем не коммивояжер?
        - Нет ничего, что бы не могла исправить улыбка,- сквозь зубы произнес двойник.- С пылесосом «Скавинжер» вы будете улыбаться…
        Жук откусил говорящую голову, и слова новоиспеченного коммивояжера заглушило смачное чавканье.
        Леша закричал… и проснулся. Никаких жуков в комнате не было. По крайней мере, в темноте журнальный столик выглядел вполне миролюбиво. Алексей встал и пошел в туалет. Наткнулся в коридоре на ботинки, выругался и включил свет.
        В ванной посмотрелся в зеркало. Его двойник не улыбался. Это уже хорошо. Леша нагнулся к крану, чтобы попить.
        «Здоровье на первом месте»,- вдруг всплыли в голове слова Людмилы.
        Пошел на кухню и взял кружку.
        - Черт знает что!- возмутился Алексей.- Сорок минут бесплатной демонстрации хромированного пылесборника из меня сделали параноика. Привычка облизывать кран, как говорила его мама, сохраненная им до тридцати двух лет, была сломлена какой-то торговкой пылесосами.
        Леша пошел в комнату. Потянулся к выключателю и замер. Он готов был поклясться, что увидел нескольких насекомых, пробежавших по простыне. Леша подбежал к дивану, скинул простыню и подушку. Света из коридора не хватало, поэтому он включил торшер у дивана. И снова ему показалось, что кто-то пробежал по дивану и скрылся между подлокотником и стеной.
        - Черт знает что!- повторил уже вслух Алексей.
        Если это сапрофит, то либо девушка заблуждается в размерах насекомого, либо вместо глаз у меня линзы от самых мощных микроскопов. Конечно, это чушь. Но он хотел проверить. И почему только не сделал этого сразу? Алексей сел за кухонный стол и открыл ноутбук.
        Информация о сапрофитах тесно переплеталась с продажей пылесосов «Скавинжер». Было такое ощущение, что только эта фирма обнаружила беспощадных паразитов. Или, того хуже, запустила их для успешной реализации своего товара. А почему бы и нет?
        Но это еще не все, что поразило Алексея. Как он узнал из статьи, за год от человека отшелушивается около двух килограмм омертвевшей кожи. Больше всего чешуи человек теряет во сне. И как только она оказывается на подушке, на матрасе и одеяле, со всех сторон на нее набрасываются полчища жадных тварей (около четырехсот миллионов на одной кровати). В матрасах сапрофиты чувствуют себя лучше всего и размножаются с максимальной скоростью.
        Вот так-так! Мало того что эти твари жрут тебя, так они еще и гадят в твоей постели.
        «Сапрофит живет четыре месяца,- прочитал Леша.- В течение этого времени клещ производит экскрементов в двести раз больше собственного веса и откладывает до трехсот яиц.
        Матрас без специальной обработки, используемый более трех лет, может состоять до десяти процентов своего веса из сапрофитов и их помета! Идеальные условия для жизни клещей - тепло, влажность и темнота, то есть в матрасах они чувствуют себя лучше всего и размножаются с максимальной скоростью».
        Алексей вздохнул. Перед глазами встал клещ из сна, жующий его голову. Ну это же надо, как бесплатная демонстрация какой-то хрени с хромированным корпусом может выбить землю из-под ног. До прихода улыбчивой Людмилы Леша ни сном ни духом не знал о тварях размером в одну десятую пылинки. Ни сном ни духом.
        Выходные пролетели как… Да точно так же, как и предыдущие выходные. В субботу, после бессонной ночи, Алексей ходил как вареный, но сына отвезти в бассейн согласился. Вечер субботы и весь следующий день Алексей смотрел телевизор. На диван он ложился только спать.
        Об опыляющих насекомых Алексей вспомнил в понедельник.
        - Папа, ты не забыл? Доклад.- Саша позвонил отцу в семь тридцать утра.
        Леша протер глаза. Доклад, доклад. Черт! Единственные насекомые, которыми была забита его голова, это сапрофиты. Черт!
        - Сынок, во сколько у нас выступление?
        - Пап, доклад перенесли на пятницу.
        - Очень хорошо. Я еще раз все перепроверю.- Алексей облегченно вздохнул.
        - Пап, у тебя все нормально?
        Почему он спросил? Черт! Я же в бассейне задал трепку этим якобы санитарным врачам.
        - Да, сынок, все хорошо.
        - Ну, тогда до пятницы?
        - До пятницы.
        В субботу произошло то, что давно должно было произойти. Алексея просто поразила грязь в мужской раздевалке. Сколы керамической плитки буквально цвели плесенью. Шкафы изъедены ржавчиной. Леша подумал, что каким-то образом оказался в параллельном постапокалиптическом мире, а не в современном спортивном комплексе. И он высказал все первому попавшемуся на глаза человеку в белом халате. После недолгого пререкания санврач вызвал охрану, и два дюжих парня любезно согласились проводить Алексея до выхода, где он и дождался сына. Лешу переполняли эмоции даже после того, как он отвез Сашу домой. Если еще в ночь перед походом в бассейн он винил в своей паранойе Людмилу и всех продавцов пылесосов, то сейчас Леша склонялся к мысли, что коммивояжеры открыли ему глаза на антисанитарные условия окружающей среды.
        На работу идти не хотелось, но и слушать постоянное шуршание паразитов в диване Леша больше не мог. Он прошел в ванную, умылся, взял с полки пластиковый стаканчик и поднес к крану. Посмотрел на воду в стакане.
        Нет, надо купить фильтр. Вода может содержать еще больше паразитов, чем диван.
        Алексей вылил воду.
        Всю неделю его преследовали паразиты. Он подпрыгивал от малейшего шороха. Спал с включенным светом. Ночью падальщики становились наиболее активными. Теперь им не хватало той чешуи, что Алексей сбрасывал за ночь, клещи жрали его живьем. В ночь со среды на четверг Леша не выдержал, выбежал из комнаты, закрылся на кухне и просидел там до утра.
        В четверг Алексей уволился. Он пришел к начальнику за пять минут до обеда. Как Леша рассчитал, с десяти до часу в общественном транспорте будет меньше народа, а значит, и заразиться чем-нибудь шанс будет тоже минимален. Несмотря на конец сентября, погода стояла теплая. Но Алексею было не до бабьего лета, он три дня не снимал перчаток. В среду он купил марлевую повязку - здоровье должно быть на первом месте.
        - А, Сафронов, заходи.- Савелий Павлович сидел во вращающемся кресле и играл в дартс.- Чей-то у тебя на лице? Заболел, что ли?- Мужчина отложил дротики и указал на стул.
        - Нет. Это чтобы не заболеть.- Алексей не сел.
        - Ясно. Так ты бы противогаз надел. Ни одна болезнь не проскочит - верняк. Ладно, чего хотел?- Худой болезненный человек принял серьезный вид.
        - Вот.- Алексей положил перед начальником лист бумаги.
        - Что это?
        - Заявление об уходе по собственному желанию.
        - Могу я узнать, что тебя не устраивает?
        - Здесь слишком пыльно,- ответил Леша.
        - А-а-а,- с пониманием закивал Савелий Павлович.- Черта с два, ты не больной! На улице плюс двадцать, а ты вырядился как на Северный полюс.- Савелий смял заявление и кинул в урну.- У тебя неделя - отлеживайся. Если желание уволиться не пропадет, держать не стану.- Он взял со стола дротики и, практически не целясь, кинул в мишень.- Все, Леша, свободен.
        Весь вечер четверга Алексей просидел за докладом. Под скрежет челюстей сапрофитов он закончил к одиннадцати часам. Аккуратно сложил распечатанные листы в файлы и удовлетворенно хмыкнул. В полночь он улегся на линолеум у кухонного стола и уснул. Марлевая повязка и перчатки так и остались на нем. Здоровье - на первом месте.
        В пятницу Алексей зашел в аптеку и скупил все марлевые повязки, которые были в наличии. Набралась сорок одна штука. Довольный правильно выбранным планом дня, он направился к школе сына.
        К назначенному часу собрались одноклассники Саши и их родители. Классный кабинет оказался мал, поэтому решено было перейти в актовый зал. Уже там Алексей раздал повязки собравшимся. Он подходил к каждому, клал на колени повязку и приговаривал:
        - Здоровье - на первом месте.
        Если сначала люди смотрели на него с легким непониманием, то к середине лекции они открыто выказывали нежелание слушать и уходили из зала. Доклад Алексей заканчивал в присутствии сына и его учительницы. Саша тихо плакал на последнем ряду. Женщина молча рассматривала фотографии сапрофитов.
        - Отправляя регулярно на помойку матрас и подушки, вы делаете свою жизнь чище! Помните, здоровье на первом месте,- закончил Алексей.
        - Вы знаете, все это очень хорошо, но кто из них опыляющее насекомое?
        - Вы не понимаете?! Они же едят нас!- закричал Леша.
        - А вы, пожалуйста, не кричите на меня,- мягко попросила женщина.- Только из жалости к вашему сыну, Алексей Петрович, я поставлю ему тройку.
        - Как тройку?!- возмутился Леша.
        Саша вскочил с места и выбежал из зала. Леша, не скрывая злости, посмотрел на учительницу и сказал:
        - Пусть тройка, здоровье должно быть на первом месте.
        Он собрал все бумаги и, не попрощавшись, ушел.
        Дома Леша набрал номер Саши. Тот не захотел разговаривать с ним. Ничего, отойдет и поймет. Он должен понять…
        Скрежет из комнаты был невыносимым. В десять часов вечера Алексей умылся водой из фильтра, постелил на пол новую простыню и лег спать.
        Ему приснился огромный клещ-сапрофит. Теперь он сидел в кресле и доедал Сашу. Алексей не мог пошевелиться; его поразило собственное спокойствие, бездействие по отношению к происходящему.
        - Вот! А кто-то не хотел слушать мой доклад,- с укором произнес Алексей. Поднял руки, показать, что они в перчатках, и тут же спрятал их за спину. Он не помнил, когда их снял, но руки были голыми. Вдруг Леша заметил свое отражение в полированном шкафу. Опустил голову - ни носков, ни трусов. Алексей стоял обнаженный, исключением были две марлевые повязки. Одна на лице, другая прикрывала член. Размышления о том, за что она там держится, заставили его отвлечься на некоторое время от своей незащищенности перед монстром.
        Клещ тем временем доел Сашу и пополз к хозяину квартиры. Алексей выбежал из комнаты и столкнулся с точно такой же тварью, как и та, что преследовала его. Леша почувствовал, как его повязки сползают, а затем и падают к ногам. И тогда Леша закричал.
        Он продолжил кричать, когда вскочил с пола, на котором спал. Алексей ощупал себя. Убедившись, что стоит в одежде, сел на табурет у стола.
        Надо что-то делать. Он совершенно не чувствовал себя защищенным перед этими беспощадными тварями, буквально витающими в воздухе.
        Черт знает что! Если бы не коммив…
        Теперь у Алексея не поворачивался язык назвать этих милых людей бродячими торговцами. Они словно пророки ходили по квартирам и открывали глаза на происходящее в мире, давали шанс людям обрести веру. Веру в Чистоту. И если бы не они, Алексея уничтожили сапрофиты.
        Его привлекло движение справа. Леша посмотрел на дверь и тут же, опрокинув табурет, вскочил. На дверном стекле сидели тысячи, сотни тысяч клещей-сапрофитов. Алексей слышал, как работают их крохотные челюсти.
        Что они там жрут?
        Через несколько секунд он понял что. Стекло покрылось морщинами трещин и водопадом упало в кухню. Леша запрыгнул на стол. Спасения не было. Кроме…
        И Алексей взвизгнул от восторга. Спасение было рядом, но для этого ему пришлось бы пройтись по жукам-людоедам. Он хищно оскалился и спрыгнул со стола. Быстро прошел в комнату, с наслаждением слушая, как под его ногами хрустят маленькие тельца паразитов. Но те, кто не погибал под тяжелыми ботинками, перебирались на брюки. Вскоре Алексей весь был облеплен ими. Леша схватил с полки желтый листок и телефон. Попытался стряхнуть с себя сапрофитов, но они не сдавались. Если Алексею удавалось скинуть десяток, на их месте появлялось в два раза больше. Он вбежал в ванную и закрылся на щеколду. Тут же в щель под дверью хлынула волна падальщиков. Только теперь им было нужно живое мясо.
        Леша лихорадочно вспоминал, как их можно убить. Кроме пылесоса «Скавинжер» на ум ничего не приходило. Леша самопроизвольно включил холодную воду. Он услышал слабый писк. Алексей посмотрел на себя: там, куда попадали брызги холодной воды, насекомые отпадали подобно отмершей коже.
        Вот!
        Алексей положил телефон и листовку на крышку унитаза и залез в ванну. Включил холодную воду и ступил под струю. Не обращая внимания на холод, Леша выстоял до конца. Осмотрелся - на нем и в помещении насекомых не было. Он выключил воду и вылез из ванны. Во всей квартире была тишина.
        Дрожащей рукой он набрал номер с желтой листовки. Через долгих пять секунд на другом конце провода ответили.
        - Алло,- сказал Алексей, стуча зубами от холода.- Это фирма «Скавинжер»?
        - Да.- Даже не видя собеседника, Леша понял, что тот улыбается.
        - Мне нужен ваш пылесос!
        - Очень хорошо. Наша фирма на российском рынке…
        - Да-да. Я знаю! Я все о вас знаю,- выдохнул Алексей.- Я хочу стать одним из вас.
        - Простите?- не понял представитель фирмы.
        - Мне нужна работа.
        Закончив разговор, Алексей вышел из ванной. Прошел в комнату и, не раздеваясь, лег на диван.
        В эту ночь он спал крепко.
        - Здравствуйте.- Высокий парень улыбнулся и протянул хозяину квартиры руку в черной перчатке.- Меня зовут Алексей. Мы представляем американскую компанию «Скавинжер»,- после небольшой паузы продолжил парень и улыбнулся еще шире.- Нет ничего, что не могла бы исправить улыбка, не правда ли? Только с пылесосом «Скавинжер» вы будете, улыбаясь, идти по жизни.
        Ночь без конца
        «Вот здорово!- подумала Наташа.- Мало того что меня занесло в это богом забытое место, так про меня еще и забыли!»
        Наташа приехала на последней девятичасовой электричке. Если бы она прибыла раньше, была бы возможность уехать отсюда. А сейчас, хочешь не хочешь, придется ждать этих «гостеприимных».
        Наташа прошлась по перрону. Потом села на спортивную сумку и уставилась на тропинку, уходящую в небольшую рощу. Судя по карте Светки, сразу за рощей и был поселок Будда.
        «Это на случай, если мы тебя не встретим»,- мысленно передразнила подругу Наташа.
        - Накаркала!
        Так, за рощей будет поселок. Вопрос: на сколько километров протянется эта роща. Из Светки картограф никакой, поэтому до пункта назначения вполне может оказаться километров пять. А то и десять. И Наташе мало улыбалась перспектива брести одной по темному лесу. Но и сидеть здесь, на перроне, в сгущавшихся сумерках тоже не хотелось.
        Ната встала. Откинула черные длинные волосы назад. Подхватила сумку и пошла к тропинке. Промедление смерти подобно. Она где-то это услышала, а сейчас просто всплыло. Поправив сумку на плече, девушка пошла по вытоптанной дорожке.
        «Ну и устрою я Светке нагоняй!- думала Наталья.- Вот только доберусь до ее избушки и…»
        Наташа уже видела первые дома у леса, когда на тропинке появились три парня. Она даже не заметила, откуда они взялись. Может, они здесь и стояли?
        Парни молчали. Никаких улюлюканий и свиста. Ничего. Вот это-то больше всего и пугало Наташу. Но она все равно пошла на них.
        «Если что, у меня КМС по легкой атлетике. Судя опять же по Светкиной карте, ее дом - четвертый от рощи. Меньше стометровки».
        Легко!
        Но этого она совсем не ожидала. Вместо того чтобы дождаться, когда девушка сама к ним подойдет, парни побежали навстречу. Они были похожи на зверей.
        «Волки»,- первое, что пришло Наташе в голову.
        Раздумывать было некогда. Она бросила сумку и побежала влево. На пустынный полустанок возвращаться не хотелось - она там была бы как на ладони. По другую сторону платформы тянулись колхозные поля. А здесь, в роще, если уж не удастся сбежать от этих наркоманов, то хоть можно спрятаться.
        Наташа, не оглядываясь, бежала сквозь заросли. Ветки больно хлестали по лицу и телу. Она знала, что уже достаточно далеко оторвалась от преследователей. Но обернуться и убедиться в этом все-таки боялась. Наташа хорошо запомнила лица парней. Перед тем как побежать, она увидела злые глаза. И слюни… Точно, слюни! Да им бы позавидовали даже собаки Павлова! У хулиганов (то, что это хулиганы, Наташа не сомневалась) текли слюни, будто в предвкушении обильного ужина. Нет, Наталье, конечно, говорили, что она аппетитная. Но это метафора. Метафора, о которой эти три придурка не слышали. И если бы она не побежала, то они бы ее сожрали.
        Ничего себе приехала отдохнуть от городской суеты!
        Ну, может, сожрать не сожрали бы, но быть покусанной обкуренными маньяками как-то тоже не входило в ее планы.

* * *
        Наташа все-таки решила остановиться и перевести дыхание. Она даже и не заметила, когда стемнело. Девушка присела за дерево и выглянула из-за толстого ствола. Никого. Никаких слюнявых парней там не было. Наташа прислушалась. Кроме легкого шуршания листвы в кронах деревьев она ничего не услышала.
        Может, они нашли себе другое развлечение? Другого поросенка. Ну, я устрою Светке! Да она мне вещи новые купит!
        Даже если сумка все еще лежит на тропинке и они с Сашкой, мужем Светы, отыщут ее, она ей уже не нужна. Наташу передернуло, когда она представила, как один из парней шарит в ее сумке, как он подносит к мокрым губам и подбородку ее трусики и нюхает их. Нет! Ей сумка не нужна!
        Мне нужны новые вещи!
        Наташа снова выглянула из-за дерева. Никого. Черт! Никого сзади, никого спереди! Она одна! Одна в темном лесу! За что боролись, на то и напоролись.
        На! Получай, Наташенька! Ты же хотела отдохнуть на лоне природы? Так получи! Природы хоть отбавляй.
        Наташа встала. Конечно же, она знала, что все страхи она придумывает сама, что, возможно, и парней не было. И чем больше она будет находиться одна в темном лесу, тем больше будет страхов. На самом деле - все прекрасно. Ну, или почти прекрасно. Если, конечно, не брать в расчет то, что Наташа потеряла вещи и сидит уставшая и грязная в дремучем лесу.
        Стоп! Почему, собственно говоря, дремучем? Я побежала влево… Солнце село…
        Она мысленно переместилась на платформу и повернулась лицом к роще. Посмотрела направо. Налево. Солнце село слева. Значит, она бежала на запад. Наташа достала карту Светы. Развернула и поцеловала ее. Хоть какая-то польза от подруги. Поселок сужался к западу. Поэтому Наташа сейчас и не видела домов. Но если идти на север, то можно обязательно наткнуться на чей-нибудь дом.
        «А ты уверена, что строго бежала на запад?- спросила сама у себя Наташа.- Или, может, у тебя компас есть?»
        Компаса нет, но… Телефон!
        Наташа судорожно начала шарить по собственным карманам. По закону жанра так оно и должно было быть. Но Наташа надеялась, что хотя бы дело дойдет до разряженной батареи или отсутствия сети. На отсутствие самого телефона она не рассчитывала. Он мог быть где угодно. Да хоть в той самой сумке под ее трусиками. Но скорее всего телефон лежал под какой-нибудь корягой. Он выпал, когда Наташа выполняла норматив по бегу с препятствиями.
        Ладно, черт с ним! На чем я там остановилась? Компас! Пора вспомнить уроки по природоведению начальной школы. Север можно определить по Полярной звезде.
        Наташа подняла голову вверх. Сплошная чернота. Тут и днем-то неба не видно - не то что ночью.
        Полярная звезда не годится. На церквях… Точно, что-то с церквями. Кресты как-то располагаются на куполах. Нет! Она не могла вспомнить. Не так уж и часто она бывала там. Да и вспомни она сейчас, что да как там с этими крестами, поблизости все равно ни одной церкви не было.
        «Разве только те три молодчика с вечерней службы возвращались,- подумала Наташа.- Неудачная шутка, Наташенька, неудачная. Да и место для шуток тоже ни к черту!»
        Еще что-то! Должно быть что-то еще! Наташа переступила с ноги на ногу и споткнулась о какой-то корень. Чтобы удержать равновесие, схватилась за ствол дерева. Вот оно! Мох! Он растет только с северной стороны.
        Ох, какая ты молодчина, Наташенька. Давай, милая, строго на север.
        Наташа переступила через корень и пошла по направлению к деревне. Через пару минут от густого мрака отделились три тени и пошли за ней.

* * *
        Дома находились не так уж и далеко. В деревне не горело ни одного огонька, поэтому-то она и сливалась с темнотой. Наташа решила постучаться в первый же дом и выяснить адрес Сашки и Светки Антоновых.
        Она подошла к калитке.
        - Эй! Есть кто дома?!
        Наташа сделала шаг назад. После ее выкриков должна была залаять собака. Вернее, она должна была залаять еще раньше, когда учуяла чужака. Но было так же тихо. Наташа прислушалась. Сзади, метрах в двадцати хрустнула ветка. Она обернулась. Никого. Снова наступила мертвая тишина. Наташа вдруг поняла, что не слышит привычных для деревни звуков. Если в этом конкретном дворе могли не иметь собаки, то хоть с десяток во всей деревне должно было набраться. Но не одна из них не издавала ни звука.
        Похоже, кроме тех трех придурков в деревне из живых никого нет.
        Наташа открыла калитку и вошла в захламленный двор. Справа у сарая стоял остов какого-то автомобиля. Всюду валялись железки, бутылки. Наташа подошла к крыльцу, переступив через них. Постучала в дверь. Подождала. Она вслушивалась в каждый шорох. Снова постучала. Тишина.
        Черт! Умерли здесь все, что ли?
        Она вошла за дом. Запах разложения ударил в нос, как только Наташа ступила на задний двор. У пенька для колки дров лежал труп собаки. Наташа закрыла рот и нос рукой. Обошла стороной и направилась ко второй двери, выходящей на задний двор. Наташа постучала костяшками пальцев о наличник.
        - Эй,- она почти шептала.- Есть кто дома?
        Наталья была не совсем уверена: хочет ли она вообще кого-нибудь увидеть в этом доме. В доме, во дворе которого лежит разложившийся труп собаки. Нет, она не хотела никого видеть! Она хотела домой! Очень хотела домой. А еще она была очень зла. На Светку - овцу паршивую, что пригласила ее сюда. На Сашку - козла ленивого, что не захотел поднять свой тощий зад и встретить ее на платформе. А в первую очередь Наташа злилась на себя. На себя - дуру ненормальную! За город ей захотелось! Свежий воздух ей нужен! Дыши теперь! Полной грудью! В городе небось такого аромата нету?! Вот так запросто во дворах гниющие животные не валяются?!
        Скрип двери отвлек ее от самоистязания, и она посмотрела в темный зев открывшейся двери. На пороге стоял тучный человек в майке и трусах.
        - Послушайте, вы меня извините…
        «А что, если он маньяк?!- вдруг подумала Наташа.- Что, если он убил собаку, жену и детей?!»
        Она отступила назад. Ей снова захотелось домой. Очень захотелось.

* * *
        Толстяк схватил Наташу за руку. Она взвизгнула и отпрянула. Несмотря на недостаток света, Наташа разглядела, что у толстяка течет слюна.
        Да что здесь с ними такое?! Им что, зарплату маковой соломкой выдали?!
        Она отступила назад. И тут толстяк с ревом прыгнул на нее. От неожиданности Наташа сделала слишком большой шаг назад и споткнулась о… труп собаки! Но на отвращение не было времени. Она попыталась встать. Рука с чавканьем вошла во что-то мокрое и волосатое. За доли секунды Наташа поняла, во что она вляпалась. Волосатая масса шевелилась. Наташа изо всех сил пыталась сохранить самообладание и не отключиться во дворе с обдолбленным насильником. Почему-то у нее не было никаких сомнений, что и те трое, и этот толстяк хотят ее изнасиловать.
        В следующий миг ее предположения обманулись (по крайней мере, в отношении толстяка). Он набросился на нее и придавил к земле своим весом. Вместо того чтобы срывать с нее одежду, он сдавил ей горло и попытался… укусить! Наташа вцепилась ему в глаза. Толстяк завизжал. И только когда мужчина, схватившись за кровоточащие раны вместо глаз, покатился по утоптанной траве, Наталья поняла, что кричит не он. Визжала она сама.
        Она быстро вскочила на ноги. Оглянулась по сторонам. Новая опасность долго не заставила себя ждать. Трое ее старых знакомых перепрыгнули через забор и побежали к ней. Наташа знала, что без оружия ей с ними не справиться. Она, конечно, не собиралась вступать с ними в бой. Как говорится, ноги в руки и…
        «А что, если они меня догонят?»
        Наташа быстро развернулась, схватила топор, лежавший у пенька, и побежала к калитке. Она выбежала на гравийную дорожку и на мгновение замерла. У выхода, преграждая ей путь, стояла женщина в ночной сорочке. Голова безвольно свисала к груди. Распущенные волосы были нечесаны недели две. Женщина вдруг подняла голову и побежала навстречу Наташе. Наталья увернулась от выпада твари. Сзади уже было слышно шуршание гравия под ногами преследователей. Раздумывать некогда. Наташа наотмашь ударила топором женщину. Волосы взметнулись, на миг открыв мокрый подбородок и безумные глаза, и снова опали. Наташа ударила еще раз и, отбросив топор, побежала к калитке.
        Выбежав на улицу, девушка услышала шум. Он доносился со стороны деревни. Ее крик мог привлечь жителей. А мог и таких же слюнявых. Наташа не захотела выяснять, кто к ней спешит, и побежала в противоположную сторону от приближающейся толпы. Наташа бежала не оглядываясь. Когда ей показалось, что она оторвалась от гостеприимных сельчан, она остановилась перевести дух. Присела у покосившегося забора и достала карту Светы. Прикинула, где она находится сейчас. Днем бы это получилось лучше. Если карту она могла рассмотреть в тусклом свете зажигалки, то местность, в которой она сейчас находилась, с помощью этого нехитрого осветительного прибора рассмотреть не представлялось возможным.
        Наташа положила зажигалку и карту в карман куртки. Два раза глубоко вздохнула и пошла дальше, как ей казалось, на запад.

* * *
        Вместо леса Наташа снова вошла в деревню. Либо она шла на север, либо деревня разделена пролеском. Она посмотрела в черное небо. Кое-где появились звезды. Полярной среди них не было. Да даже если бы и была, Наташе от нее толку как от Светкиной карты. Невинная бумажка снова разочаровала девушку. Хотя…
        Наташа достала ее. Единственное, что понимала Наталья, так это то, что она находится далеко от дома Светы и чертовски далеко от собственного. Она взглянула на карту. До моста через Сумку - маленькую речушку - было ближе, чем до Светки.
        «А вдруг со Светкой то же самое, что и с остальными?- подумала Наташа.- В любом случае, я ей ничем уже не помогу. Надо идти к мосту».
        Там за речкой (это она уже без карты знала) проходила трасса Калуга - Брянск. Но как добраться до моста, когда всюду рыщут эти слюнявые?!
        Прижавшись к забору, Наташа начала пробираться к самой широкой улице поселка. Глаза привыкли к темноте. Она увидела у одного из домов автомобиль. Ее порадовала мысль, что до моста она доберется раньше, чем рассчитывала. Она убрала карту и подошла к углу.
        Наташа выглянула. На единственной асфальтированной дороге в поселке стояло с десяток машин. Они все расположились кто поперек дороги, кто, съехав в кювет. В общем, это не было запланированной остановкой людей, приехавших на ночлег. Все это больше походило на кадры из какого-нибудь фильма-катастрофы. Что их заставило остановиться и убежать? Не зарплата маковой соломкой - это точно.
        То, что здесь что-то не так, Наташа уже поняла. Ладно если б те три придурка слюни распустили. Так нет же! Ее преследовали как минимум человек двадцать. А люди ли они?!
        «Перестань!- одернула сама себя девушка.- Вбиваешь себе в голову невесть что. Мертвецов не бывает. Точнее, бегающих мертвецов не бывает. Бывают только лежащие под землей на глубине двух метров».
        Стоп! Надо отбросить эти жуткие мысли. Наташа собиралась не только прожить еще как минимум лет сорок, но и сохранить при этом здравый ум. Надо признать, последнее ей удавалось с трудом. Свихнувшиеся вмиг все сельчане, мертвые псы. Пока она бежала, наткнулась еще на три полуразложившихся трупа. Да и от рук несло так, как будто и она начала разлагаться. Как ни старалась, Наташа не смогла их оттереть. Напоминание о первой встрече с мертвым псом въелось в кожу.
        Наташа вышла из проулка. Достала карту.
        «Что я там ищу?»
        Светкин дом был так же недосягаем, как и ее собственный. И тут ее поразила странная мысль. Кстати, как и все происходящее.
        «Зачем Света дала мне карту всего поселка?! Она ведь знала, что я приеду на электричке! Или нет?»
        Наташа попыталась вспомнить последний разговор с подругой.

* * *
        Света приехала на работу с опозданием. Их офис находился в деловой части города, куда с утра, по вполне понятным причинам, желали попасть очень многие. Поэтому если твоя электричка приходит с небольшим опозданием, то ты непременно попадаешь в «пробку». Исключение составляли пешие прогулки.
        У Светки утро не задалось. Электричка пришла на пятнадцать минут позже. Час в автобусе. И вот он, результат. Небольшое опоздание электрички вылилось во взбучку от руководства.
        Наташа встретила Свету, когда та уже выходила от шефа.
        - Свет, все нормально?
        - А? Да, конечно.- Света улыбнулась.- Заходи на обед, поболтаем.
        До обеда время пролетело быстро. Наташа спустилась на первый этаж. Купила печенье и поднялась к Свете. Ее кабинет располагался на втором этаже. Это помещение и кабинетом-то не было. Скорее склад. Стеллажи с канцелярскими принадлежностями и картриджами для принтеров стояли в три ряда. Сразу у входа за старенькой партой сидела Света. Это было ее рабочее место. Еще года три назад девушка устраивалась на должность завхоза. Сейчас же ее на американский манер называли офис-менеджер.
        «Красиво,- бурчала Света.- А парта-то все та же».
        Действительно, всех перевели на третий этаж в новые чистые кабинеты, усадили за новые столы, а Светка так и осталась на втором за своей партой.
        Когда Наташа прошла в кабинет, Света закрыла дверь. Они прошли за стеллажи к окну. Света села на диван и включила чайник. Посмотрела на подругу.
        - Ну что ты там встала?
        - Свет, все нормально?
        - Да! Садись ты уже.
        Что-то было не так. Наташа это поняла, как только вошла. Что этот козел старый наговорил ей там?
        Когда Наташа озвучила свои подозрения, Света засмеялась.
        - Ты что, подумала, что я из-за него?
        Ее смех затих, и Наташа увидела, что подруга плачет.
        - Ты что, Светик? Ну, успокойся.- Наташа села рядом и обняла ее.
        - Понимаешь,- сквозь немые рыдания проговорила девушка,- с Лордом что-то случилось. Сашка говорит, что он взбесился.
        Лорд - это их огромный ротвейлер. Саша и Света в нем души не чаяли.
        - Я вчера игралась с ним, и он… Ты понимаешь, он… он меня укусил.
        Света задрала рукав блузки и показала забинтованное запястье.
        - Ну что ты, Светочка. Ничего страшного.
        Светлана отстранилась и с недоумением посмотрела на Наташу.
        - Я же его маленьким комочком принесла. Он же как ребенок. А ты говоришь - ничего страшного. Его же усыпят теперь!- последние слова девушка выкрикнула и снова зарыдала.
        Наташа не нашлась что сказать. Света, немного успокоившись, заговорила:
        - Наташ, а что, бешенство правда неизлечимо?
        Наташа пожала плечами:
        - Говорят, что нет.
        Света вытерла слезы. Опустила рукав.
        - Откуда он подцепил это бешенство?- скорее у самой себя спросила Светлана.
        - Да хоть от соседской собаки. Или белки, крысы. Да от кого угодно. Это же животное.
        - Я же его вот таким комочком принесла.- Света сложила перед собой руки, будто держала небольшой шар.- А он понес его к ветеринару. Старому козлу, который вместо кастрации усыпляет.- Девушка улыбнулась своей шутке, но уже не как в первый раз.
        Сейчас ее улыбка была веселой. Наташа улыбнулась в ответ:
        - Давай чай пить.
        - Давай.
        Наташа отдала Свете печенье.
        - Я тут тебе карту нарисовала.
        - Какую карту?- не поняла Наташа.
        Света достала из сумочки сложенный вчетверо лист. Вот тогда Наташа и увидела впервые эту карту. Она взяла ее и положила в задний карман джинсов.
        - А ты не передумала?
        - Нет, конечно! Я же тебе сказала: приезжай в пятницу. Я с этим убийцей, конечно, до пятницы разговаривать не буду. А ты приедешь - мне веселее станет.
        Наташа не совсем поняла, кого подруга назвала убийцей, но подумала, что, скорее всего, Сашку. Он же повез Лорда усыплять.
        - Я там нарисовала карту всей деревни. Так, от нечего делать. А дорогу от платформы до моего дома отметила красным маркером. Ну, это на всякий случай. Вдруг мы тебя не придем встречать.
        Не пришли. А карта пригодилась, если б ты, Светочка, знала.

* * *
        Тогда Наташа развернула эту карту впервые, ни секунды не сомневаясь в том, что ее подруга - никудышный картограф.
        Как теперь оказалось - зря. Наташа была благодарна Свете. Девушка смахнула слезу и посмотрела на карту.
        Дорога, на которой она стояла, шла до самого леса. Начиналась от трассы Калуга - Брянск, шла через всю деревню и упиралась в лес. Значит, точно, надо идти налево к мосту. А почему, собственно, я должна идти? Единственное, что ей нравилось в фильмах-катастрофах, так это свобода выбора последних оставшихся в живых. Не понравилась желтая машина - садись в зеленую и в путь. У нее особого выбора не было. Поэтому она подошла к самой ближней.
        Наташа заглянула в открытую форточку. Не годится. Ключей в замке зажигания не было. Героиня какого-нибудь боевика легко бы справилась с этим недоразумением. Вырвала бы провода, соединила нужные. Искра. И хеппи-энд. Но в реальной жизни не все так просто. По крайней мере, так думала Наташа. Она не была уверена, что поедет, даже если сможет завести машину. Вот в чем беда. Она за свои двадцать три года ни разу за рулем не сидела. Как-то не нужно было. А сейчас приперло. Край как приперло.
        Наташа подошла ко второй машине. Ключа нет. В третьей тоже. В конце концов, его могло вообще нигде не оказаться. Но с пятой машиной ей повезло. Только из-за наличия ключей в замке зажигания предполагалось, что старенькие «Жигули» передвигаются с помощью собственного двигателя. Она села в салон. Внутри чем-то воняло. Может, и здесь собака сдохла? Но сейчас это ее мало беспокоило. Методом проб и ошибок, проще говоря, методом тыка, Наташа завела машину. Рев двигателя разорвал ночную тишину. Здесь это никого не потревожит. Но ведь может привлечь! Да и черт с ними! Пусть бегут, а я им ручкой помашу. Уже привычным методом ей удалось сдвинуть автомобиль с места.
        Наташа ехала с выключенными фарами. Но не для того, чтобы не привлекать к себе внимание. Она просто не знала, как их включать.
        Но и без фар она увидела - впереди на дороге стояли люди. Они стояли, опустив головы и не шевелясь. Наташа очень хотела домой. И чтобы попасть туда, нужно было сбить людей. Пусть психованных, но людей. Убить она не могла.
        Да?! А как же старуха, которой ты грудь как минимум надвое разрубила?!
        «Но я сделала это неосознанно»,- попыталась оправдаться сама перед собой Наташа.
        Осознанно или нет - старуха умерла! А у нее могли быть дети…
        Хватит!
        Наташа чуть притормозила и надавила на сигнал. Люди подняли головы. Среди них были ее друзья. Света и Саша стояли рядом. Они выглядели точно так же, как и остальные. Но все-таки это были Антоновы! Наташа остановила машину, но двигатель оставила работать. Люди смотрели на нее, а она - на них. Очень долго, как показалось Наташе, ничего не происходило. Но когда они побежали к машине, Наташа напрочь забыла, куда нажимать. Она ткнула пару раз в какую-то педаль. Машина не трогалась. Двигатель заглох.
        Паника раненой птицей забилась внутри. Сохранение рассудка встало на второй план. Сейчас ей очень нужно было выжить! Нет, у нее не было детей. У нее была мама. Был парень. Почему «была-был»?! Они у меня есть! И будут! Обязательно будут! Просто она не понимала тех же героев боевиков. Мол, я должен выжить ради детей, жены и начальника. Наташа хотела выжить ради себя любимой. Она очень любила жизнь. Да и, в конце концов, она привыкла к ней.
        Внутренняя паника превратила ее в раненое животное, которому нечего терять. Наташа со всей силы ударила по двери. Дверь отфутболила одного из нападающих. Наташа выскочила из машины и лицом к лицу столкнулась со Светой. От былой красоты подруги не осталось и следа. Бледное вытянувшееся лицо, под глазами черные мешки и слюни, свисающие с подбородка. Ну, ни дать ни взять статистка из фильма «Земля мертвых». Может, они здесь кино снимают? Просто меня забыли предупредить?
        Света схватила Наташу за горло и начала сдавливать. Нет, это не кино! Наташа наотмашь ударила подругу. Света не ослабила хватки. Наташа схватила ее за растрепанные волосы. Девушки, визжа, начали кружить у машины. Наконец Света отпустила Наташу. А вот Наташа, разгоряченная схваткой, продолжала терзать подругу. Она развернула ее лицом к машине и ударила головой о крышу. И еще раз, и еще. Наташа била до тех пор, пока Света не потеряла сознание. Остальные твари замерли. Они бездействовали секунды три, но этого Наташе хватило, чтобы перепрыгнуть через капот и побежать к ферме. Твари понеслись следом.

* * *
        Перед тем как ей преградили путь, Наташа успела проехать километра два. Ферма, на которой она сейчас пряталась, была последним строением в селе. Это была скорее даже не ферма, а больница для животных. То, что было когда-то больницей, теперь напоминало большую братскую могилу. Ну и вонь там стояла! В каждом загоне лежал разложившийся труп.
        Нет. Здесь я долго не пробуду.
        Она прошла до конца здания. Там был самый большой загон, служивший кабинетом ветеринара. Старый стол-парта наподобие того, в Светкином кабинете, стоял в углу. Старый полумягкий стул был задвинут под парту. На столе лежали шприцы и общая тетрадь. Чуть поодаль, слева, на какой-то подставке стояли микроскоп и несколько пробирок. Справа - графин с водой и стакан.
        Наташа взяла тетрадь. Стряхнула с нее соломинки. Открыла. Без света разобрать, что там написано, она не смогла. Наташа полезла в карман и достала зажигалку. Она зажглась только с третьего раза. Наташа, позабыв о безопасности, села за стол и начала читать.
        Пламя зажигалки плясало. То вспыхивало ярче, то опадало до минимума, пока совсем не потухло. Наташа закрыла тетрадь. Она успела прочитать то, что хоть как-то объясняло происходящее.
        Светкин Лорд был не первой взбесившейся собакой. Оно и понятно: деревня находилась в окружении леса. Белки и крысы - самые первые распространители этой заразы. В общем, местный Кулибин решил, что сможет лечить домашних питомцев. Не усыплять, а лечить до полного выздоровления. Люди несколько веков бьются и не могут победить эту заразу, а ветеринар-самоучка решил, что это ему под силу. Нет, конечно, Россия полна самородков, но для таких экспериментов нужны исследования. А он просто вкалывал вакцину «зараженной особи» и ждал пару дней. Бешеным собакам на какое-то время становилось лучше. Они не проявляли никакой агрессии. Но еще через пару дней умирали, при этом заразив еще кого-нибудь. Наташа теперь даже знала кого.
        Она еще раз чиркнула зажигалкой. Пока она читала записи доктора Айболита, откуда-то выпали вырезки из газет.
        В 2006 году, 12 марта, в д. Назарьево Думиничского района Калужской области 27-летняя студентка Ж. Л. была укушена за кисть левой руки дворовой собакой. Эта собака в начале марта загрызла лисицу, забежавшую в деревню. В этот же день обратилась в участковую больницу, где из-за беременности по настоянию врача антирабические прививки не назначены. Экстренное извещение не подано. Через 60 дней женщина заболела и умерла на 9-й день заболевания.
        Жуть. Наташа и не подозревала, как опасны дворовые псы. Их около десятка собирается в ее дворе в Калуге. Она продолжила читать.
        В 2007 году, 30 сентября, в г. Калуга 31-летний мужчина Ш. Р. был укушен за нижнюю губу и подбородок домашней собакой. 2октября мужчина обратился в городскую клиническую больницу, откуда был направлен в городской травматологический пункт, где получил первую хирургическую помощь. Ему было начато антирабическое лечение КОКАВ, антирабический иммуноглобулин не был назначен. Через 17 дней мужчина был госпитализирован с пневмонией. На фоне пневмонии 27 октября появились признаки гидрофобии, умер на 8-й день заболевания.
        В 2008 году, 8 июля, в с. Заозерское Малоярославецкого района Калужской области 43-летний мужчина Н. А. был покусан забежавшим в село волком (множественные укусы лица, шеи, верхних и нижних конечностей). Госпитализирован в Центральную районную больницу, после оказания хирургической помощи начато лечение антирабическим иммуноглобулином и вакциной КОКАВ. Через 27 дней у него появились признаки гидрофобии, и на 4-й день заболевания он умер. Этот же волк покусал еще 5 человек, их судьба неизвестна.
        Судя по этим статьям, в Калужской области началась эпидемия. Собаки, волки, лисы. Люди. Но в вырезках ясно сказано - люди умирают. На девятый, на восьмой день - не важно. Они умирают! И ничего не сказано о том, что они бегают по деревне и кусают соседей. Если только… Да, либо эта информация умалчивалась, либо в этой деревне другой случай. Местный Айболит придумал сыворотку для людей. И при первой же возможности ввел ее в «зараженную особь» вместо вакцины КОКАВ. Наташа не знала, что такое КОКАВ, но звучало это обнадеживающе.
        Зажигалку Наташа потушила и теперь сидела в полной темноте. Она уже привыкла к состоянию напряжения, но за чтением мемуаров звериного доктора, проливающих свет на происходящее, расслабилась. Расслабилась и уже не замечала ни запаха разложения, ни крадущихся сзади тварей.

* * *
        Наташа встала. Ход времени был потерян окончательно. Она даже примерно не знала, сколько сейчас времени и как долго она просидела здесь. Если она выживет, то эта ночь будет самой долгой из прошлых и (она очень надеялась на это) будущих ночей. Ночь без конца.
        Она встала. Тетрадь засунула за пояс джинсов. Мало ли вдруг кому придется рассказать. На слово могут и не поверить. И тут ее кто-то схватил сзади. Наташа за доли секунды окинула взглядом стол в поисках оружия. Выбор был невелик, да и время поджимало. Ее вот-вот мог укусить человек, зараженный бешенством. Девушка схватила за горлышко графин с водой и со всего размаха ударила нападающего. То, что с ним начало твориться в следующий момент, Наташа видела только в кино. В каком-то фильме ужасов так выворачивало не то демона, не то вампира, когда на него попала святая вода. То, что в графине была святая вода, а перед ней - вампир, Наташа сомневалась. Но тварь скрутили судороги, изо рта пошла пена. Его мучения продлились недолго. Человек закатил глаза и затих. Конечности так и остались вывернутыми под невообразимым углом.
        Расслабляться было некогда. Визг твари привлек внимание полчища зараженных. Они неслись по проходу между загонами к Наташе. Девушка не стала ждать, пока они доберутся до нее, и юркнула в единственную боковую дверь. Сердце бешено колотилось в груди. Наташа подумала, что даже если твари не заметили, куда она скрылась, то барабанный бой сердца выдаст ее с потрохами.
        Наташа буквально вжалась в стену и начала передвигаться по периметру. Задумка была проста: так она могла, не наделав много шума, найти еще одну дверь и выйти незамеченной. Она слышала, как твари рыскали по звериной больнице. Хлопали дверцы в стойла. Парта (больше ничего увесистого Наташа там не заметила) ударилась о бревенчатую стену. Они были от нее в паре метров. Их разделяла, надо признать, не очень крепкая дверь. К тому же она была открыта! Черт! Наташа в суматохе забыла подпереть дверь. Оставалось надеяться, что она найдет вторую дверь раньше, чем зараженные наткнутся на первую.
        Наташа ощупала третью стену и ничего не нашла. Ни окна, ни двери. Вот почему здесь темнее, чем в основном помещении. Странно было еще и то, что она не наткнулась ни на один предмет мебели. Комната была пуста. Возле четвертой стены ее ждал сюрприз. И сюрприз, возможно, даже был приятным. Она наткнулась на какую-то трубу, торчащую из пола. Но уже через пару минут детального ощупывания Наташа поняла, что это приспособление не что иное, как ручной насос. Увлеченная находкой, она даже и не заметила, что за дверью стало тихо.
        Скрип открываемой двери ударил по натянутым нервам девушки. Наташа не раздумывая начала качать. Ручка скрипела, поршень ходил в трубе. Некоторое время ничего не происходило. Наташа даже подумала, что насос не работает. Но через несколько секунд первые брызги, отлетавшие от желоба, попали на вошедших. Наташа ждала, что и этих вывернет, но они только громко закричали и попятились из комнаты.
        Наташа уже порядком устала. Нет, ей так не выбраться. Как только она перестанет качать, они ворвутся. В любой момент могло случиться все, что угодно. Судорогой свести руку, или насос мог забиться. И тогда все.
        «Я не хочу - все! Я хочу домой! Я хочу, чтобы наступило утро и никогда не заканчивалось!»
        Все-таки мысль о том, что вода перестанет течь, напугала ее. Единственное, чего боялись твари, была вода. Надо что-нибудь придумать.
        И она придумала. Не переставая одной рукой качать, другой она сняла с себя джинсы и олимпийку. Положила их в желоб. Сняла футболку. Это было самым трудным, но она справилась, и футболка тоже легла под струю холодной воды. Когда все вещи были мокрыми, она очень бережно надела их. Потом намочила голову и ноги.
        Когда все было готово, Наташа, издавая чавкающие звуки при каждом шаге, пошла к двери.

* * *
        Твари вжимались в стойла и даже не пытались подойти к Наташе. Они боялись воды! А Наташа боялась их. Когда же это все закончится?! Она знала, что они все равно будут ее преследовать. Но пока она не высохнет, твари ее не тронут. Надо найти источник воды и никогда не высыхать.
        Точно! И подхватить пневмонию…
        «И умереть на седьмой день болезни,- сама себе проговорила Наташа.- Мне бы дождаться утра. Хоть бы еще разочек увидеть солнце. Ведь при солнечном свете даже самые кошмарные вещи не так страшны, как ночью».
        На дорогу, где она бросила машину, возвращаться не имело смысла. К тому же там могли крутиться зараженные. Первым делом надо найти источник воды. Какой-нибудь колодец или озеро. Или… Река! Сумка должна протекать где-то рядом.
        У меня же есть карта Светки!
        Она пошарила по карманам. Выудила размокший лист бумаги. Карта была испорчена. Наташа попыталась вспомнить примерное месторасположение реки. Сумка располагалась дальше на север. Наташа стояла на небольшом поле. Скорее всего, река была за ним. Небольшое оно было по сравнению с колхозными полями, а если сравнить его с городскими дачами в шесть соток, то этот надел был огромен. Наташа побежала в сторону реки.
        Когда она вышла на берег, едва не заплакала. Реки не было! Русло было сухим, как песчаная дорога в знойный день. Наташа спустилась вниз и начала бегать по руслу в поисках воды. Не могла же река взять и высохнуть?! Не могла!
        Ей не было видно, как по полю от дома ветеринара бежали твари. Они-то знали, что река ушла по другому руслу.
        Когда обезумевшие люди начали спрыгивать с берега в высохшую реку, Наташу буквально парализовало. Она не могла пошевелиться. Люди окружили ее. Пока она бегала, одежда высохла. Мокрыми были только глаза от слез.
        «Это конец»,- подумала Наташа и упала на колени.
        Твари накинулись на беспомощную жертву. Они тянули ее за волосы. Кто-то схватил за руку. Чьи-то ногти больно впились в кожу.
        Наташа сопротивлялась, но уже не так отчаянно. Кто-то больно сдавил правую грудь. Наташа начала брыкаться.
        Она даже не сразу поняла, что происходит. Девушка подумала, что ей это показалось. Что-то сверкнуло над головой. Затем она снова увидела тоненький волосок, блеснувший в черноте неба. Следующий звук не мог не порадовать. Громкие раскаты грома пронеслись над землей. Когда первые тяжелые капли дождя забарабанили по сухому руслу, твари побежали в сторону деревни.
        Наташа села и посмотрела на убегающих.
        - Ну, и кому теперь конец?!- крикнула она и засмеялась. Истерический хохот сменился плачем. Потом Наташа подняла голову вверх. Дождь смывал с лица слезы облегчения.
        - Спасибо, Господи!

* * *
        Дождь закончился. Небо прояснилось. Рассвет порадовал Наташу не меньше, чем избавление от тварей. Она сидела на остановке и смотрела прямо перед собой. Тоненькие ручейки убегали с дороги в кювет. Машины проезжали редко. Ни одна из них не остановилась. Людей отталкивал вид Наташи. Первый автобус на Калугу будет в семь. Ничего. Главное, что та бесконечная ночь позади. А при свете дня Наташа готова ждать хоть сутки. Погорячилась. Сутки она не готова ждать. Ей очень хотелось домой и спать.
        Наташа дрожала от напряжения и холода. Где-то запела ранняя птица. Мысли путались, спотыкались друг о друга. Воспоминания об этой ужасной ночи бесконечно прокручивались в голове.
        В 7:00 подъехал автобус. «Пазик» с шипением открыл двери. Наташа на автомате поднялась по ступенькам и села сразу у входа.
        Кроме нее в автобусе было еще три пассажира. Две женщины и старик с палочкой. Автобус тронулся. Наташа села удобней и закрыла глаза.
        Мне никто не поверит! Потому что я сама себе не верю! Такое не может произойти с человеком!
        Вдруг Наташа вспомнила о тетради ветеринара. Пощупала пояс. Так и есть! Либо тетради никогда не было, либо…
        Я могла ее потерять, когда раздевалась. Даже если все это и было, доказательств у тебя нет.
        Автобус качнулся и остановился. Что-то капнуло Наташе на руку. Она открыла глаза. До этого дремавшие пассажиры смотрели на нее. Водитель тоже повернул голову. У всех четверых из уголков рта текла слюна.
        Громкий вопль нарушил тишину утра. Еще сонная сорока вспорхнула с ветки.
        Блокнот
        Костя заметил девушку с блокнотом еще на «Рязанском проспекте». Она не спеша шла по вагону, вглядывалась в лица людей, около некоторых останавливалась, что-то записывала в огромную записную книжку, потом снова продолжала свой путь. Худая девушка была одета в какой-то балахон, который смотрелся на ней уж очень зловеще. Бледное лицо и выступающие скулы дорисовывали образ приведения, прилетевшего с того света, чтобы напугать людей.
        Костя улыбнулся собственным мыслям. Если бы девушка и его мысли пришли к нему в ночное время, он не был бы так весел. По мере того как девушка с блокнотом продвигалась по вагону, улыбка на лице Кости меркла.
        «Она идет ко мне»,- подумал Егоров.
        Мурашки пробежали по спине. Девушка-привидение приближалась. Костя вжался в стенку между вагоном и кабиной машиниста и закрыл глаза. Он попытался отвлечься на другие мысли, но это выходило плохо. Егоров подумал о предстоящем собеседовании, о свидании с Ксюшей.
        «Она красивая. Немного худощавая… Худая! Черт!»
        Девушка в балахоне была худой. Костя открыл глаза. На него без всякого стеснения смотрела странная пассажирка. Очерченные синими кругами глаза на бледном худом лице казались просто огромными.
        Девушка посмотрела сквозь Костю. Он, словно под взглядом удава, боялся пошевелиться. Пассажирка записала что-то в блокнот, снова взглянула на Егорова, кивнула и повернулась к выходу. Испуг, сковавший Костю, постепенно отступал. И уже когда из динамиков объявили станцию «Таганская», Костя смог отлепиться от стены и посмотреть вслед выходящей девице.
        «Что она там писала?»
        Девушка скрылась в толпе, и только теперь Костя понял, что непременно хочет выяснить все о содержимом зловещего блокнота. Даже жуткий вид владелицы теперь не пугал. Егоров был зол на себя за то, что позволил что-то там писать о себе, и на девушку, так нагло ведущую себя. Он выскочил из вагона перед самым закрытием дверей.
        Костя осмотрелся - девицы нигде не было. Он прошелся до эскалатора и тут увидел внизу серый балахон. Пробиваясь сквозь толпу, Костя побежал вниз. Только ему казалось, что он в метре от девушки, как она вдруг куда-то девалась. Потом снова появлялась, и Костя бежал за ней. Девушка перешла с Таганско-Краснопресненской линии на кольцевую. С кольцевой пошла на станцию «Марксистская», а оттуда уже на улицу. Егоров запыхался, перед лестницей остановился, перевел дух и снова побежал. Несмотря на то что девушка с блокнотом шла, она всегда была на пару метров впереди Кости.
        Поднявшись наверх, Егоров увидел девушку, стоящую немного дальше троллейбусной остановки. Он побежал к ней. И тут случилось то, чего он добивался последние минут пятнадцать, она заметила его. Девушка посмотрела на него своими страшными глазами, почти так же, как и в вагоне метро, но сейчас Костя не увидел той бесцеремонности. Сейчас в ее бездонных глазах читался страх.
        Егоров подбежал к ней и схватился тетрадь.
        - Покажи, что ты там пишешь.
        - Что вам нужно?! Я буду кричать!
        - Покажи!
        Костя потянул блокнот на себя. Девушка, несмотря на худобу, не уступала в силе Егорову. В пылу борьбы они не заметили, как оказались на проезжей части. Машины сигналили и объезжали их. Костя еще раз дернул, и девушка осталась без записной книжки. Вдруг Егорову показалось, что девица облегченно вздохнула, улыбнулась и… Огромный черный «Хаммер» подмял ее под себя и выбросил сзади, словно тряпичную куклу. Кто-то завизжал. Костя, прижав к груди блокнот, поспешил к спуску в метро.
        На собеседование Егоров опоздал. Он сидел в небольшом коридорчике перед переговорной комнатой. Будущий работодатель уже с кем-то разговаривал, поэтому Косте оставалось только ждать. Он провел рукой по обложке, осмотрел крепежную пружину. Блокнот как блокнот. Егоров открыл тетрадь на первой странице.
        Сидорова Елена Федоровна, 17 августа 2010 года, утонет на Белом озере.
        Еременко Сергей Анатольевич, 3 сентября 2010 года, умрет от болевого шока после аварии на Садовом кольце.
        Гаркалина Светлана Ильинична, 2 августа 2010 года, умрет во сне - остановка сердца.
        Костя все понял - несчастная возомнила себя провидицей. Писала в своей записной книжке все, что в голову придет. Кстати, это объясняло, почему она так пристально смотрела на людей - девушка была сумасшедшей. Он закрыл блокнот.
        Черт возьми! Он гнался за сумасшедшей! Девушка погибла из-за него. Если бы он не повел себя как параноик, то она была бы жива. Параноик…
        «А что она обо мне написала?»
        Костя снова открыл тетрадь. Пролистал, остановился на последней записи.
        «Она не сумасшедшая»,- с ужасом подумал Егоров и прочитал вслух:
        - Егоров Константин Юрьевич, 22 июля 2010 года, умрет под колесами «Хаммера» на улице Марксистской.
        - Да-да. Завтра со всеми документами в отдел кадров.- Из переговорной вышел мужчина лет тридцати в белой сорочке. За ним - милая блондинка.- Вы нам подходите.
        Проводив взглядом девушку, парень повернулся к Егорову.
        - Вы по какому вопросу?- стерев с лица улыбку, спросил менеджер.
        - Я - Егоров. Мы вчера созванивались.
        - Вам на какое время назначено?
        - Видите ли, я опоздал…
        - Да ничего страшного,- снова засиял мужчина.- Проходите.
        Егоров вошел вслед за менеджером и присел на предложенный стул. Все его мысли занимала погибшая девушка. Откуда она узнала его имя? Если предположить, что она все-таки сумасшедшая, а его фамилию где-то подслушала (проверить другие имена не представлялось возможным), то…
        «22 июля 2010 года, умрет под колесами «Хаммера» на улице Марксистской»,- вспомнил последнюю запись Костя.
        Сегодняшняя дата, да и происшествие описано тоже недавнее. Только умер не Костя, а сама провидица. Как так?!
        - Константин Юрьевич?!
        - А? Извините…
        - У меня такое ощущение, что у вас есть дела поважней, чем поиск работы.- Улыбка стала еще шире.
        - Нет-нет. Что вы?!
        - Итак…- прежде чем он продолжил, зазвонил телефон. Менеджер извинился и, все еще улыбаясь, поднял трубку.- Алло. Да.
        С каждым коротеньким словом, произнесенным мужчиной, улыбка меркла. Когда он нажал отбой, его лицо было бледным, а губы плотно сжаты.
        - К сожалению…- менеджер открывал рот чуть-чуть, только для того, чтобы хоть что-то из сказанного можно было разобрать, поэтому звуки, произносимые им, больше походили на шипение.- К сожалению, мы вынуждены вам отказать.
        - Могу я узнать причину?- Егоров встал.
        - Не сейчас,- ответил менеджер и, крутанувшись на вращающемся кресле, отвернулся к стене.
        Костя прижал к груди блокнот и вышел из кабинета.
        Через полчаса Костя стоял на злополучной троллейбусной остановке на улице Марксистской. Люди спешили по своим делам, троллейбусы и автобусы ходили по привычным маршрутам. Все было так, будто час назад здесь никого не убили. Костя сел на скамейку и открыл записную книжку на своей странице. Он уже стал считать ее своей.
        Егоров Константин Юрьевич, 22 июля 2010 года…
        Он хорошо помнил, что было написано дальше, но сейчас эта надпись отсутствовала. Да и сам блокнот стал каким-то холодным, что ли. Костя открыл первую страницу.
        Сидорова Елена Федоровна, Еременко Сергей, Гаркалина Светлана Ильинична.
        Записи о смертях этих людей никуда не делись. Костя резко закрыл тетрадь. Вдруг ему стало противно, будто он держит в руках мертвую крысу. Он встал и бросил блокнот в ржавую урну. Легче не стало. Ему хотелось вымыть руки, помыться, принять ванну.
        Подошел троллейбус. Костя долго не думал и вошел в него. В метро быстрее, но там темно. А темнота только усугубила бы его и без того плачевное положение. Всю дорогу до дома Костю не покидали мысли о девушке, о записной книжке. Кто она такая? Что это за блокнот такой? Куда делась запись о его смерти? И вообще, откуда эта полоумная решила, что он должен умереть?
        Домой Костя зашел уверенный в том, что это всего лишь дурной сон, наваждение. Жара и все такое. Наполнил ванну, разделся и лег в теплую воду. Вопросы никуда не делись, но уже были не такими актуальными. Перед тем как заснуть, Костя подумал: «Если должен был умереть я, почему умерла девушка?»
        Ему снился большой светлый вестибюль, вдоль стен которого стояли стулья. На них сидели худые люди с блокнотами в руках. Синие круги под глазами, серые балахоны, записные книжки… Все одинаковые, будто были клонами одного и того же человека. Косте стало как-то не по себе среди них, но он решил найти девушку, погибшую утром, чего бы это ему ни стоило. Он начал вглядываться в лица и… проснулся, едва не захлебнувшись. Костя плохо соображал, где он. Встал из ванны, вытерся и подошел к зеркалу. Протер его и уставился на собственное отражение.
        «Слава богу, это всего лишь сон»,- подумал Костя.
        Страх от происходившего во сне ушел, но кожа Егорова все равно покрылась мурашками, когда он вспомнил, что увидел перед тем, как проснуться. Костя увидел, что все люди с блокнотами - это он сам.
        К десяти вечера Костя забыл о своих злоключениях и под «Глухаря» заснул. Около двенадцати проснулся, нажал кнопку «вкл/выкл» на пульте и снова забылся сном младенца.
        Блокнот он нашел утром, на кухонном столе.
        Костя встал за десять минут до того, как его телефон пропел «Просыпайся, мой хозяин». Прошел в ванную, умылся, посмотрел на свое отражение, так и не вспомнив о вчерашнем сне. На кухне поставил чайник на огонь, включил телевизор и сел у стола. Тут он увидел записную книжку. Костя с ужасом смотрел на нее, боясь прикоснуться. Потом резко схватил и открыл на первой странице. Никаких сомнений - это та самая книжка. Медленно пролистал и остановился на последней записи.
        Сырцова Оксана Владимировна, 22 июля 2010 года, умрет под колесами «Хаммера» на улице Марксистской.
        Все то же самое, что он читал о себе, теперь относилось к какой-то девушке. Какой-то девушке?! Черт! Владелица этого блокнота вчера погибла под колесами «Хаммера»!
        Егоров попытался успокоиться. Это выходило с трудом.
        «Далась мне эта полоумная с гребаным блокнотом! Какого черта я поперся за ней?! Лучше б поспешил на собеседование! Нет же! Мы легких путей не ищем! В результате ни работы, ни душевного спокойствия».
        Костя хорошо помнил, как выбрасывал тетрадь. Поэтому присутствие этой бумажки на столе не на шутку напугало его. На самом деле Костю повергло в ужас появление злосчастного блокнота.
        «Может, мне причудилось, что я его выкинул?»
        Он, не раздумывая, схватил тетрадку и бросил ее в открытое окно. Проследил за падением, удовлетворенно кивнул и пошел ванную. Он хотел принять душ. Чувство отвращения от прикосновения к блокноту стало невыносимым. Костя, не раздеваясь, залез в ванну и включил воду. Постепенно, по мере того как омерзение отходило на второй план, Егоров начал снимать одежду. Он вытерся, выжал вещи и развесил их на веревках над ванной. Повернулся, чтобы выйти и… Костя едва не упал. Сердце бешено забилось в груди. Блокнот, который пятнадцать минут назад приземлился под кустом сирени, лежал на крышке унитаза.
        Костя как сумасшедший схватил проклятую тетрадь, начал рвать листы и запихивать их в унитаз. Нажал на слив, сел на край ванны и стал ждать. Когда исчез последний кусочек, Егоров вздохнул. Все-таки была надежда, что блокнот не вернется.
        Но он вернулся. Потом.
        Константин подошел к зданию ЦМТ за десять минут до назначенного времени. Сообщив белокурой девушке, едва выглядывающей из-за ресепшена, куда идет, Костя взял разовый пропуск и поднялся на восьмой этаж. Там его ждал крепкий парень с бейджиком на груди.
        - Меня зовут Кирилл,- представился парень и словно в подтверждение своих слов постучал указательным пальцем по карточке на груди.
        - Очень приятно. Я…
        - Следуйте за мной,- перебил Костю парень и пошел к стеклянной двери.
        Они прошли еще один ресепшен, затем узкий коридор со множеством закрытых дверей, свернули налево и вошли в небольшой вестибюль с единственным стулом у двери, обитой кожзаменителем.
        - Ждите,- указал Кирилл на одинокий стул и ушел.
        Костя сел и приготовился ждать. Он вспомнил вчерашнее собеседование, которого, по сути, и не было. Но тем не менее его не взяли. Егоров пытался проанализировать поведение свое и потенциального работодателя. В себе он ни черта не нашел, а вот смазливый менеджер вел себя как-то странно. Не обратив внимания на опоздание Кости, он улыбался. Сначала. Но после звонка посерьезнел и отвернулся, будто обиженный ребенок. Да он, черт возьми, даже отказ не смог обосновать!
        - Константин Юрьевич?
        Костя повернулся на голос. В дверях стояла женщина лет сорока пяти в сером деловом костюме.
        - Да.- Костя встал.
        - Идемте.- Женщина развернулась на месте и вошла в кабинет. Егоров последовал за ней. У полированного стола была еще одна дверь.
        - Вам сюда,- женщина указала на дверь, села за стол и с умным видом уставилась в монитор.
        «Пасьянс. А что еще так может увлечь офисного работника? Пасьянс или «Одноклассники».
        Костя с улыбкой посмотрел на женщину и вошел в помещение за второй дверью. Как только переступил порог большого светлого кабинета, Егоров понял - его не возьмут. Не видать ему работы как своих ушей.
        - Константин Юрьевич.- Лысый мужчина в черной сорочке встал из-за стола.- Присаживайтесь.
        Костя сел и уставился на будущего возможного начальника.
        - Константин Юрьевич, к сожалению, мы вам ничего предложить не можем, но…
        - Как не можете?!- Костя вскочил с места.- Час назад я звонил, и все было нормально! Что могло случиться за час?!
        - Очень многое,- как-то отрешенно сказал мужчина.
        - Ну и черт с вами!- Костя отбросил стул и пошел к двери.
        - Одну минуту, Константин Юрьевич!- окликнул его мужчина.
        Костя обернулся.
        - Мне поручено вам передать.
        Егоров не был уверен, но предмет, который ему протягивал хозяин кабинета, очень смахивал на бессмертный блокнот. Костя на негнущихся ногах подошел и взял его. Пролистал. Так и есть, это был тот самый, выброшенный в урну, из окна пятого этажа, разорванный и смытый в унитаз, чертов блокнот!
        - Кем поручено?- Костя едва разлепил губы.
        - Не смею вас задерживать,- сказал мужчина в черной сорочке и отвернулся к окну.
        Костя вышел из кабинета с блокнотом под мышкой. У лифта Егоров стоял один. Он решил воспользоваться моментом и избавиться от записной книжки. Подъехал лифт. Костя вошел внутрь, быстро присел и сунул тетрадь в щель между кабиной и полом. Уже слабо надеясь на то, что блокнот не вернется, Егоров спустился вниз, сдал пропуск и вышел на улицу.
        «Хаммер» он заметил не сразу. Костя прошел вверх по улице 1905 года, свернул на Шмитовский проезд и тут, выйдя на улицу Трехгорный Вал, заметил, что рядом едет, сбавив скорость, черный «Хаммер». Если к блокноту он уже привык и тот его почти не пугал, то появление автомобиля, под колесами которого ему предсказано умереть, Костю напугало до боли в сердце. Он непроизвольно схватился за грудь и прибавил шагу.
        «Может, девушка ошиблась и это должно произойти сегодня?»
        «Хаммер» прибавил скорость и, заскочив на тротуар, преградил путь Егорову. Костя замер. Из автомобиля вышли двое мужчин в черных костюмах. Обычно сочетание крепких мужчин с черными костюмами наталкивало на мысль о мафии, но сейчас Костя почему-то подумал о похоронном бюро. Один из мужчин, самый высокий, открыл заднюю дверь и кивком головы предложил Косте сесть. Он послушался.
        «Если и умру, то, по крайней мере, не под колесами».
        В машине было прохладно. Кожаное сиденье скрипнуло, когда Костя уселся поудобней. Как только закрылась дверь, «Хаммер» поехал.
        - Константин Юрьевич Егоров.- Мужчина, севший рядом, не спрашивал. Он констатировал факт.
        Костя кивнул.
        - Во-первых, это ваше.
        Егоров бы удивился, если бы собеседник передал ему что-либо другое. Костя взял блокнот и положил на колени.
        - Постарайтесь не терять его впредь. Во-вторых, вам нужна работа,- и снова это прозвучало как утверждение.- А нам нужен работник.- Мужчина подал Косте визитку. Егоров взял прямоугольник картона и вложил в записную книжку.
        «Хаммер» остановился. Костя вышел, не сказав ни слова. Когда машина скрылась из вида, Егоров понял, что стоит у собственного дома. Посмотрел на блокнот и, не раздумывая, бросил в урну у подъезда.
        «Черта с два это мое! Не нужна мне ваша работа! Все, чего я хочу, это выспаться».
        Но выспаться он так и не смог.
        Едва он вошел в квартиру, увидел блокнот, лежащий на телефонной полке. Егоров взбесился - схватил проклятую тетрадь и побежал в кухню. Включил духовку и кинул записную книжку в горящее нутро.
        Блокнот появился снова. Костя топил его, резал ножницами, сжигал, но все бесполезно. К утру, обессиленный, он подошел к зеркалу в ванной. Тетрадь с отрывными листами лежала на стеклянной полочке под зеркалом. Костя безумно улыбнулся и посмотрел на свое отражение. Торчащие скулы, чрезмерная бледность и синие круги под глазами выдавали усталость. Егоров вспомнил недавний сон. Ведь именно таким он себя там и видел. Устал.
        «Нужно быстрее искать работу, иначе я сойду с ума».
        Костя взглянул на блокнот, из него торчал уголок визитки.
        «Вам нужна работа, а нам работник. А почему бы и нет? Раз уж действительно это моя вещь».
        Егоров хмыкнул и достал картонный прямоугольник.
        Через час Костя вошел в похоронное бюро «Мир Аида». Его встретила худая девица, очень похожая на… Костя забыл, как зовут погибшую девушку. Открыл блокнот.
        Сырцова Оксана Владимировна…
        Оксана.
        «Сейчас и я на них похож»,- подумал Егоров и пошел за девушкой.
        Они подошли к двери с табличкой из нержавейки. То, что там было написано, Костя разглядеть не успел. Как только они подошли к двери, она открылась и на пороге появилась стройная красивая блондинка в красном облегающем платье.
        - Константин,- произнесла девушка.- Я вас давно жду. Проходите.
        Костя прошел за блондинкой, не без удовольствия наблюдая за ее виляющим задом. Устроившись во главе стола в кожаном кресле, девушка улыбнулась, но сесть Косте так и не предложила.
        - Итак, Константин, вам нужна работа…
        - А вам работник,- перебил ее Костя.
        - Нам нужен писарь.- Девушка больше не улыбалась.
        - Что я должен делать?
        - Приходить утром сюда, брать маршрут…
        - Что я буду писать?
        - … ездить по маршруту,- будто не услышав вопроса, продолжила хозяйка кабинета,- и записывать в свой блокнот людей, которые умрут в ближайшее время.
        - Но как?! Как я узнаю их имена? Да и вообще, откуда мне знать, кто и когда умрет?
        Девушка встала из-за стола. Костя ахнул - она была одета в кожаные брюки и топик. Вещи подчеркивали ее прелести. Когда она заговорила, Егоров заметил еще одно изменение во внешности. Девушка теперь не была блондинкой. Каштановые волосы водопадом ниспадали на обнаженные плечи.
        - Всегда смотрите в лицо, и вы увидите изменения, происходящие с людьми.
        - А имена?
        - Что имена?- Девушка обошла вокруг Егорова. И когда она вновь попала в поле зрения, Костя увидел новые изменения. Перед ним стояла брюнетка в белой блузе и синей юбке чуть выше колен.
        - Как я узнаю их имена?
        - Узнаете,- просто ответила девушка и села на свое место.- Есть еще вопросы?
        - Да. Один.
        - Я вас слушаю.
        - Могу я узнать, как вас зовут?
        - В каждой стране по-разному. Но вам, я думаю, ближе имя Мара.
        - Кто вы?- спросил охрипшим голосом Костя.
        Девушка встала. Она показалась. Она не была ни блондинкой, ни брюнеткой. Она была старухой в черном балахоне.
        Катя Левина увидела худого парня с блокнотом на «Китай-городе». Он медленно шел по вагону, останавливался у какого-нибудь пассажира, что-то записывал и шел дальше.
        «Писатель, наверное»,- подумала Катя и, откинувшись на спинку сиденья, попыталась заснуть.
        Когда она открыла глаза, парень стоял напротив нее и что-то писал в блокноте. От такой наглости Катя даже потеряла дар речи. Мужчина еще раз посмотрел на нее. Девушку передернуло. Взгляд сумасшедшего буквально пронзил ее. Катя встала и пошла к выходу.
        «Придурок какой-то!» - мысленно возмутилась девушка.
        На удивление Кати парень вышел за ней и направился на противоположную платформу. Левина посмотрела ему вслед. Она вдруг захотела узнать, что в блокноте у этого полоумного.
        - Эй!- окликнула она парня, как только подошла ближе.
        Парень обернулся. Катя практически налетела на него.
        - Покажи, что у тебя там,- она ткнула в блокнот. Мужчина двумя руками схватился за тетрадь.
        - Дай его сюда, придурок!
        Левина не ожидала от себя такого напора, но ей очень хотелось узнать, что в этой долбаной записной книжке. Девушка схватилась за тетрадь и потянула на себя. Мужчина не хотел уступать, но споткнулся. Катя поздно поняла, что происходит. Парень, чтобы удержать равновесие, отпустил блокнот и за долю секунды до того, как из черного туннеля на станцию влетел поезд, упал на рельсы. Кто-то завизжал. Только через некоторое время Катя поняла, что кричит она. Левина замолчала и посмотрела на свои руки. Блокнот был открыт на последней записи.
        Левина Екатерина Борисовна, 26 июля 2010 года, прыгнет под поезд метро, скончается от полученных многочисленных ран.
        Катя почувствовала головокружение; перед глазами поплыло, но она устояла на ногах. Левина еще раз посмотрела на запись, сделанную погибшим. И тут произошло то, чего она ну никак не могла ожидать. То есть Катя практически смирилась с тем, что незнакомый человек предрекает ей смерть и погибает сам, но в то, что сейчас видела собственными глазами, она отказывалась верить. Литеры, из которых состояли ее фамилия, имя и отчество, стали, извиваясь, меняться, и уже через минуту Катя прочитала: «Егоров Константин Юрьевич, 26 июля 2010 года, прыгнет под поезд метро, скончается от полученных многочисленных ран».
        Катя снова взвизгнула и отбросила блокнот в толпу снующих людей. Быстро развернулась и пошла к эскалатору. Жуткое липкое ощущение от прикосновения к записной книжке погибшего немного утихло. Катя попыталась сосредоточиться на предстоящем собеседовании (ведь ей очень была нужна работа). Но как она ни старалась, перед глазами всплывал худой, болезненного вида человек и выброшенный блокнот. Шокированная произошедшим, Катя хотела обзвонить всех: родственников, подруг, а еще лучше выпить чего-нибудь крепкого и уснуть. Постепенно дрожь в руках прошла, и Левина Екатерина Борисовна успокоилась. Но это ненадолго.
        Она еще не знала, что записная книжка… теперь уже ее записная книжка лежит у нее в сумочке.
        Время умирать
        Игорь выругался и снова включил компьютер. После выбора «последней удачной конфигурации» операционная система начала грузиться, но уже через тридцать секунд появилось синее окно с кучей непонятных слов на английском языке. Игорь был неуверенным пользователем ПК, но тем не менее был убежден, что комп поймал какой-то вирус.
        Игорь достал установочный диск и вставил в DVD-привод. В процессе установки операционной системы не было ничего сложного, практически все происходило без вмешательства горе-пользователя. Игорь уже проделывал подобное, поэтому был спокоен. Прошел на кухню, налил кофе.
        Через минут сорок все было готово. Игорь осмотрел «Рабочий стол» - иконки аккуратно расположились в левом углу. Он клацнул на «Мои документы». Попробовал «Мой компьютер». Все работало и открывалось. И тут он увидел иконку, которой до этого не было. Она изображала череп. Под ним значилось «Your Death Pro 5.1.3.».
        Игорь открыл программу. «Мы рады вас приветствовать в демо-версии программы «Your Death Pro 5.1.3» - белые буквы на черном фоне. Под надписью появился танцующий скелет с табличкой «Далее» в руках. Игорь нажал на табличку. Появился все тот же темный фон с танцующим скелетом.
        «Напоминаем, что вы находитесь в демо-версии программы «Your Death», у вас есть 15 дней, чтобы узнать дату смерти всех своих родственников, соседей и врагов. Приятного вам осознания, что все не вечно».
        Игорь нажал «Далее». «Введите данные». Ниже шли графы «Фамилия», «Имя» и «Отчество».
        Игорь долго не думал и ввел данные соседа.
        Сальников Федор Дмитриевич, пол: мужской, группа крови: не знаю, рост: 190см, вес: 90кг, место рождения: Курск, место жительства: Москва, год рождения отца: 1946, год рождения матери: 1948. Откуда он знал года рождения родителей этого алкоголика? С их надгробной плиты. Они умерли больше года назад. Хоронили их всем миром.
        Дата рождения. Игорь задумался. Кажется, 01.01.1970 года. Ниже появилась текущая дата и «Кстати, вы прожили уже 14637 дней».
        Прожил. Просуществовал! Этот алкаш задолбал всех, никому прохода не давал. Вот и родителей довел до могилы. Паскуда!
        Игорь продолжил отвечать на вопросы от имени Федьки. Обычные вопросы о здоровье и образе жизни, ничего не значащие по отдельности, а вместе говорящие о плачевном состоянии Федора. Через десять минут Игорь дошел до последней страницы.
        «Хотите узнать дату вашей смерти?»
        Естественно. Игорь нажал клавишу «Enter» и, довольный уставился в экран.
        «Вы умрете в возрасте 40 лет. Точная дата смерти - 18 марта 2010 года».
        Во как!
        Игорь откатился на стуле и еще раз посмотрел на сообщение.
        Чушь! Бред! Сегодня 15 марта. Алкашу осталось жить три дня. Да нет! Бред! Век пропойцы не долог, но тем не менее никакая программа не сможет подсчитать дату его смерти.
        Игорь выключил компьютер и пошел спать.
        Сальникова Федора нашли за гаражами с проломленным черепом 18 марта в шесть вечера. Игорь узнал об этом только через два дня. Подбежал к компьютеру, нашел текстовый файл со всеми данными о дне смерти Федьки и прочитал вслух:
        - Точная дата смерти - 18 марта 2010 года.
        Этого не может быть!
        Он прошелся по комнате, постоял у окна, зашел на кухню и попил воды. Откуда эта программа могла знать точный день? Он хотел проверить… Его привлекла музыка - «Похоронный марш» Фредерика Шопена. Игорь вошел в комнату и глянул на монитор: «Мы рады вас приветствовать в демо-версии программы «Your Death Pro 5.1.3» Надпись приглашала. Игорь колебался. Потом быстро сел за стол и нажал на кнопку «Далее».
        Антонине Семеновне - соседке Игоря - 8 марта исполнилось 78 лет. Прожила старушка долгую и… какая бы для нее ни была жизнь, но для тех, кто окружал ее, жизнь была несчастливой точно. Старуха обозлилась на весь мир. Ни один человек, попадавшийся женщине на пути, не оставался без упрека. Однажды (Игорь запомнил это очень четко, он тогда только въехал в свою однушку из детдома) Антонина Семеновна постучала в его дверь часа в три ночи.
        - Когда это закончится?!- завизжала она.
        - Вы знаете, который час?- вопросом на вопрос ответил Игорь.
        - Вот и я говорю, прекращай сверлить стены! Люди спят!- старушка развернулась и пошла к себе. В ту ночь Игорь не смог уснуть до утра. И так почти каждую ночь вот уже семь лет. Бабка Тоня с одной стороны, алкоголик Федька - с другой. Если «сверлил» не Игорь, так кто-нибудь из соседей. Старуха и алкаш достали всех, поэтому их смерти никого не тронули. Соседи облегченно вздохнули. Антонина Семеновна утонула в собственной ванне. Наверное, уснула и захлебнулась.
        Игорь наблюдал в окно, как гроб с телом загрузили в автобус, туда же сели немногочисленные провожающие. Заглядывать в текстовый файл необходимости не было, Игорь и так прекрасно помнил дату смерти Антонины Семеновны. Реальная дата смерти полностью совпадала с датой, предложенной программой. Компьютер он решил не включать. Пораньше лег спать, но так и не уснул до утра. Он думал о бабке Тоне и соседе Федьке. А еще о своей всемогущей программе. Конечно, все могло быть простым совпадением. А могло и… От одной мысли, что это он, вводя данные людей в программу, обрекал их на скорую смерть, Игорь почувствовал возбуждение, очень близкое к сексуальному. Под утро, довольный собой и программой, Игорь уснул.
        Проснулся он от «Похоронного марша» Шопена. Игорь встал, протер глаза и посмотрел на монитор. «Your Death» предлагала ввести новое имя. Игорь улыбнулся.
        - Не сейчас, дружок.
        Парень посмотрел на циферблат наручных часов. Улыбка тут же исчезла с лица.
        - Черт!
        Он проспал. Уже третий раз за этот месяц. Игорь забегал по квартире, словно таракан под нависшей над ним тапкой. Сегодня эта самая тапка может размазать его, причем с удовольствием. Олег Андреевич, начальник отдела обслуживания торговых точек, был на лет пять моложе Игоря. Хамоватый ублюдок, возомнивший себя царем и богом над людьми, ну или всемогущей «тапкой» над тараканами, коими Олег считал всех своих подчиненных.
        Игорь запрыгнул в джинсы, влез в свитер. На ходу обулся, схватил ветровку и тут вдруг вспомнил о компьютере. Подошел и выключил. Игорь задумался. Вчера он не включал его! Если самопроизвольный запуск программы хоть как-то можно было объяснить, то…
        «Да черт с ним!- он махнул рукой.- Поломка компьютера это не самое плохое, что может произойти сегодня».
        Игорь выбежал из квартиры, едва не забыв запереть дверь. Через час с небольшим он шагал по отполированному кафельному полу к кабинету, на двери которого висела табличка с цифрой пять. Помещение, в которое он попадал каждое утро, представляло собой комнату размерами с футбольное поле, разделенную перегородками. Этакий улей для рабочих пчел. Каждая пчела залетала в ячейку. Игорь «впорхнул» в свою, разделся и быстро включил компьютер.
        Может, пронесет?
        - Яковлев, ко мне,- услышал Игорь голос начальника-трутня.
        Не пронесло.
        У себя в ячейке, раза в четыре большей, чем у подчиненных, Олег Андреевич сел за стол, Игорю даже не предложил.
        - Ну что, Яковлев, будем прощаться.- Он не спрашивал.
        - Олег Андреевич…- попытался оправдаться Игорь.
        - Я тебе больше скажу: я тебя не вижу в нашей фирме. Ни монтажником, ни даже курьером.
        Игорь понял, что это конец. С наступлением кризиса увольнения в их фирме стали обычным делом, но он почему-то думал, что его это не коснется. Коснулось. В отделе осталось три с половиной монтажника, а этот придурок, отрывающий задницу от кресла только для того, чтобы пролежни не образовались, разбрасывается ценными кадрами. То, что он один из ценных, Игорь знал наверняка. И только исключительно поэтому он выбрал тактику нападения вместо защиты.
        - Это кто решил?!- заорал Игорь.- Ты, что ли, слизняк малолетний?!
        Яковлев в свои двадцать пять был убежден, что пятилетняя разница в возрасте давала ему право называть двадцатилетнего начальника молокососом.
        - Послушай…- начал Олег, но Яковлев его перебил:
        - Это ты послушай! Что ты можешь знать?! Ты до сих пор думаешь, что электричество в доме вырабатывает счетчик в щитке! И ты мне говоришь: видишь ты меня или нет?! И где это видано, чтобы увольняли за опоздание на…- он посмотрел на часы над головой начальника.- … на четыре часа?!
        Олег даже не удивился. Он улыбнулся, достал из стола какие-то бумаги и подвинул их к Игорю.
        - Вот, просмотри. Особое внимание обрати на пункт 7.8.
        Игорь обратил. Это был договор о приеме на работу, подписанный им лично. Пункт 7.8 данного договора гласил, что «сотрудника, отсутствующего на рабочем месте более двух часов без уважительной причины (уважительной причиной являются: больничный лист, повестка в суд и свидетельство о смерти), надлежит уволить по статье…». Игорь глазам своим не верил. Он подписал эту хренотень, не прочитав ни строчки, поэтому подводный камень под номером 7.8 не сильно удивил его. Игоря поразила одна из уважительных причин, в частности свидетельство о смерти. Смерть! Death! Your Death!
        Игорь положил бумаги на стол и тихо сказал:
        - Сегодня я узнаю дату твоей смерти.
        Игорь даже не удивился «Похоронному маршу», зазвучавшему, едва он переступил порог. Компьютер снова был включен, и на мониторе танцующий скелет предлагал узнать дату смерти.
        - О, да. Конечно, дружок.
        И он ввел: Серов Олег Андреевич, пол - мужской…
        Олег Андреевич Серов погиб через два дня. На выходные он поехал на дачу. Взрыв газового баллона буквально снес его избушку, оставшуюся от деда.
        В понедельник Игорь как ни в чем не бывало вышел на работу. Он очень надеялся, что Серов в пятницу не успел дать ход его увольнению. К полудню коллеги начали обсуждать смерть начальника. Игорь прислушивался к мнениям людей из «ячеек», но был уверен: смерть заносчивого молокососа - дело его рук. Обычно Игорь не любил понедельники, но сегодняшний радовал его.
        Вечером, довольный собой, удачным днем и еще много чем, Игорь вернулся домой. Поужинал, посмотрел телевизор и лег спать. К компьютеру он не подходил ни в понедельник, ни в последующие три дня. Он работал, смотрел телевизор и ложился спать. С его лица не сходила блаженная улыбка. Игорь чувствовал себя всемогущим.
        Марш заиграл тридцатого марта в шесть утра. Игорь подумал, что это будильник на мобильном. Попытался его выключить, но потом перевел свое внимание на монитор. Таблички в руках скелета-танцора изменились. В правой руке он держал «Enter Product key», а в левой «Exit». Внизу появилась еще одна новая надпись: «Acquire a legal copy!»
        Знание английского языка Игоря было на уровне hi-bye, но все же он понял, о чем здесь идет речь. Скелет предлагал ему выйти либо ввести ключ, а вот нижняя надпись - купить лицензию. Ключа у него не было, да и покупать он пока ничего не собирался, поэтому Игорь нажал кнопку «Exit». Некоторое время ничего не происходило. Игорь встал и прошел на кухню. Сварил кофе и вернулся в комнату с чашечкой ароматного напитка.
        «Введите данные».
        Яковлев не понял, что произошло, но, похоже, программа разрешила ему узнать еще о чьей-нибудь смерти. Он подумал и начал писать в графе «Фамилия».
        Г, р, е, к, о, в.
        Собака этого недоноска постоянно гадила в лифте. А человек, сделавший замечание, мог нарваться на кулак подонка.
        Игорь ввел фамилию и посмотрел на монитор. Ему вдруг стало холодно, будто он сидел в пахнущем плесенью склепе. В графе «Фамилия» значилось: Яковлев.
        Черт! Каким образом?!
        Он попытался удалить буквы из белого окошка, но безрезультатно. Игорь перевел курсор на графу «Имя» и начал вдавливать клавиши с простыми буквами. Пять букв. «С», «Е», «М», «Е» и «Н». Но вместо них он прочитал: Игорь.
        Он оцепенел. Когда в графе «Отчество» начали появляться буквы, Игорь резко отдернул руки. Литеры появлялись сами собой, в конечном итоге образуя определенные слова и даты, так хорошо знакомые Игорю. Программа заполняла сама себя, ставила галочки, вводила диагнозы и даты.
        На последней странице, будто издеваясь, программа замерла на графе: «Хотите узнать дату вашей смерти?» Игорь закрыл глаза и замотал головой. Он не хотел! Очень не хотел. Через минуту все закончилось. Компьютер выключился, а Игорь встал, прошел к дивану и лег. Он не знал, как он умрет - свалится ли ему на голову плита перекрытия, захлебнется ли он в унитазе… Да мало ли еще как - смерть очень изобретательна, но Игорь знал одно.
        Он знал, что умрет точно в предсказанную дату.
        Игра
        Юра просто ахнул, когда увидел ее. Высокая, стройная. Он, открыв рот, разглядывал девушку. Она сделала вид, что не заметила его, задрала свой хорошенький нос и прошла мимо.
        «Ох, как бы я сейчас тебя…» - как-то вдруг вырвалось у Юрки. Нет, не вслух. Хоть это-то он мог контролировать. Вот руки в переполненном транспорте Юрка не мог удержать при себе. Он прокрадывался к хорошенькой девушке и становился сзади нее. Всегда можно сослаться на давку, ведь правда?
        Кто-то обзывал его извращенцем, а кто-то спокойно доезжал до своей станции и, не оглядываясь, выходил. Вот так и жили руки. Язык же был пока ему подвластен. Сказать такое вслух Юрка просто не посмел бы.
        «Эх, как бы я тебя сейчас трахнул!»
        «А в чем, собственно, дело?» - нежный женский голосок зазвенел у него в ушах. Юрка повернулся и посмотрел вслед девушке, которой и были адресованы его извращенные мысленные послания. Ее обтянутые джинсами ягодицы двигались в такт движению.
        «Неужели это она сказала?» У Юрки дух захватило, словно он взметнулся ввысь на качелях.
        «Вот дурашка! Конечно же, я! Ну давай же! Долго ты еще будешь стоять и пялиться на мою задницу? Сорвал бы с меня джинсы и…»
        Юрка прекрасно знал, что «и».
        Много раз он фантазировал в ванной, как ласкает нежные груди и ягодицы дамочек из потрепанных журналов. Все фантазии заканчивались банально - стуком бабушкиного костыля в дверь.
        «Давай-давай, дружок».
        Юра пошел за девушкой. Он старался не задерживать надолго взгляд на прелестях своей новой знакомой, а то еще подумают, что он извращенец. Девушка вошла в вагон. Юра следом.
        В вагоне девушка молчала, но как-то странно поглядывала на Юру. Он прошел вглубь и сел на свободное место с краю. Откинул голову к стене и закрыл глаза. Юра знал - девушка его предупредит, когда будет выходить. Он даже и не заметил, как уснул. Ему снилась кухня с тумбочкой, покрытой изрезанной выцветшей клеенкой. Он помнил - она заменяла им обеденный стол. Между этой тумбочкой и облезшей батареей сидела голая девушка. Та самая, за которой он шел. Она подмигнула ему и раздвинула ноги. Юра почувствовал возбуждение и… проснулся. Проснулся, почти съехав с сиденья. Он поправил очки и осмотрел вагон. Напротив сидел и дремал старик. Точнее, он усадил свой пузатый рюкзак, а сам висел на лямках. Юра улыбнулся, но, вспомнив, зачем он в этом поезде, посерьезнел и посмотрел в дальнюю часть вагона, туда, где сидела девушка. Она уже встала и подошла к дверям.
        «Пора, дружок».

* * *
        Юра не знал, где они находятся. Он вообще редко куда выезжал. Только по работе. Его путь занимал минут тридцать. Утром - «Выхино» - «Китай-город», вечером - «Китай-город» - «Выхино». Вот и вся дорога. Сегодня же Юра проделал огромный путь. Он увязался за девчонкой на «Китай-городе», а очутился на станции метро «Битцевский парк». Вот так путешествие, но девочка того стоила. Даже если бы битцевского маньяка не поймали… Да даже если бы эта самая девочка с аппетитными формами оказалась этим маньяком, Юрка все равно бы пошел за ней. За ней в темный дремучий лес.
        «Давай, дружок, давай. Сейчас мы с тобой зайдем поглубже в парк и сможем начать нашу игру. Ох, как я возбуждена».
        - А как я возбужден,- прошептал Юра. Джинсы спереди разбухли. Боль отдавалась в паху с каждым шагом.
        «Ничего, дружок, потерпи, за это ты мне сделаешь больно».
        Юра был от девушки метрах в пятнадцати. Он недоумевал, почему бы ей не остановиться, а потом не пойти с ним вместе до места их будущих игр. Ах да, игра же уже началась! Юра обернулся. Дома скрылись за деревьями, на узкой тропинке никого. Девушка тоже обернулась. На лице читался страх. Ну, это же игра!
        «Давай, дружок, догоняй». И девушка понеслась не по извилистой тропинке, а куда-то наперерез небольшой полянки. Юра сорвался следом.
        Странная игра какая-то. Пока Юрка бежал за ней, девушка продолжала шептать ласковые (возбуждающие) слова, но вслух она кричала совсем другое. Совсем! Но Юре уже начало это нравиться. «Дружок, сделай мне больно…»
        - Не надо! Помогите!
        «Давай разорви мою хорошенькую попку…»
        - Ну пожалуйста, не трогайте меня!
        Он не слушал ее вопли, а затем плаксивый голосок. Он слушал ее нежный шепот, шуршащий в его голове. Слушал и делал, как она того просила. Юрка начал душить ее (она так хотела). Они кончили вместе. На лице девушки застыла гримаса ужаса. Но Юра знал: все, что он с ней сделал,- ей понравилось. Ведь перед тем как замолчать навсегда, она ему сказала об этом. Юрка встал, надел штаны и пошел к тропинке, ведущей к метро.
        Он был счастлив.

* * *
        Юра закрылся у себя в комнате. Как только он услышал грубый смех матери, тут же решил скрыться от нее и отчима. От греха подальше. Оба пьяные, они такое вытворяют, что Юрка, только вспоминая это, становился пунцовым от стыда. «Хоть бы в школе не узнали»,- думал мальчик. Над ним и так насмехаются все - от первоклассника до директора школы. Нет, учителя, конечно, жалеют его. Но кому нужна их жалость? Юрке уж точно не нужна. Тем более что стоило ему отвернуться, и сострадание превращалось в насмешки.
        Сидя в собственной комнате, Юра чувствовал себя в безопасности. Он сидел за столом и разглядывал журнал, найденный у мусоропровода в подъезде. На каждой странице - голая женщина. Юра пролистал журнал, затем начал просмотр заново, внимательней вглядываясь в каждую складочку на нежной коже.
        Юра представлял себе, как ему будет хорошо с ними, с женщинами. Они не будут на него орать и обзывать недоделанным мудаком, как мать. Ему будет хорошо! Обязательно!
        За дверью мать кому-то говорила:
        - Ничего, девочка. Поживешь у нас немного, а там видно будет, что делать.
        Точно не с отчимом. Хоть его и мужиком-то не назовешь, но и на девочку он не походил.
        Юра встал, спрятал журнал под матрас и подошел к двери. Прислушался. Он старался не дышать, чтобы хоть что-то расслышать. Слов он не мог разобрать, но в квартире точно была девушка. Раздавался каркающий голос матери (наверняка задавала вопросы, пьяная сука), в ответ слышался нежный щебет девушки. Точно так и должны разговаривать девушки. Юрка даже представил себе, что на кухне с матерью сейчас сидит голая девушка из его журнала. Он почувствовал возбуждение. Вот черт! Только хотел пойти в туалет, а заодно и посмотреть, кого это мать привела. А теперь нельзя.
        Мать, когда видит набухшие штаны, все время хватает и приговаривает: «Растет мальчонка, растет!» А потом ржут с отчимом.
        Не хотел Юрка, чтобы она его схватила при чужом человеке. Он вернулся за стол.
        Красивая она, наверное. Так ничего не выйдет! Надо перестать думать о ней. Иначе мне придется мочиться в бутылку от газировки. Благо их в комнате много. Бутылки были по всей квартире. Мать с отчимом, словно муравьи, натаскивали их в дом.
        Вот и славно. Вроде отвлекся, можно выходить.
        Юра встал. Сильный удар в стену. Мальчик упал на стул. Сердце гулко билось о ребра.
        - Не надо, пожалуйста!- услышал Юра с кухни.
        «Что-то с девушкой!»
        Какая-то возня… Юра поднялся. Ноги тряслись. Он подошел к двери, прислушался. Возня не прекращалась. Что-то нехорошее происходило на кухне!
        Юра отодвинул шпингалет. Мальчику показалось, что звук, производимый этим небольшим приспособлением для запирания дверей, получился ничуть не слабее, чем от танка на полигоне.
        Он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Звуки, доносившиеся из кухни, напомнили…
        «Не надо, пожалуйста!» Девушка! Они что-то делали с девушкой.
        Юра медленно приближался к кухне.
        Выглянул из-за обсыпавшегося угла. Голая девушка! Она действительно была голая. Девушка лежала на полу, широко раскинув ноги. Между ног у нее копошился голый отчим. Его тощий зад то поднимался, то опадал. Руки девушки были закинуты за голову. Мать сидела на ее руках и зажимала рот. Мать тоже была голой. Юра почувствовал возбуждение. Хоть бы они меня не заметили. Он собирался уйти, когда услышал:
        - Федька, да у него встал!
        Юра медленно повернулся к ним.
        - Иди, слюнтяй, стань, наконец, мужиком.- Мать закатилась хриплым смехом. Отчим смотрел на Юрку и продолжал пыхтеть. Потом вскрикнул и закатил глаза. Слез с девушки и, даже не прикрыв свой блестящий красный дрын, подошел к Юре.
        - Иди, попробуй,- сказал отчим и пошел в ванную.
        У мальчика закружилась голова.
        Мать отпустила девушку, но та и не думала кричать или убегать. Она начала ползать по кухне, собирая свои вещи. Девушка, скомкав одежду, прижала ее к груди. Озираясь на своих обидчиков, она подползла к батарее и прижалась к ней, словно для того, чтобы согреться.
        Возбуждение не ушло, а, казалось, даже усилилось. Головокружение и тошнота тоже остались. Мать с отчимом Юра, конечно, заставал за этим делом. Да они и не прятались. Напьются, подерутся, а потом и… Но перед ним была такая же девушка, как там, в журнале. Только живая. До которой можно дотронуться. Дотронуться и…
        Пока Юра смотрел на девушку, мать подошла вплотную к нему.
        - Хочешь ее?
        Мальчик отступил к стене и замотал головой.
        - Не-ет? А вот он хочет!- Она схватила его. Юра сжал челюсти, чтобы не закричать. Она подошла еще ближе, ее правый сосок был напротив подбородка мальчика. Он закрыл глаза. Тошнота усилилась.
        Где-то в своем укрытии всхлипнула девушка. Под шум воды что-то завывал отчим.
        - А меня хочешь?- услышал Юра хриплый голос матери. Он открыл глаза. Женщина взяла правую руку сына и положила себе на лобок. Мальчик почувствовал, как рука прошла сквозь заросли волос, жестких, как проволока, и вошла во что-то влажное и теплое. Женщина вздохнула.
        Юра потерял сознание.

* * *
        Когда он открыл глаза, уже рассвело. Юра встал, потянулся. Опустил голову. Член торчал как флагшток. Двенадцать лет ему снится этот сон. Не кошмар и не эротическая фантазия. Ему снились события того дня, когда эти ублюдки приволокли в квартиру приезжую девочку. Они изнасиловали ее. И еще неизвестно, что бы они делали с ней и дальше, если б не соседи. Отчим забыл, где находится, и помочился на соседскую дверь. Может быть, он и раньше так делал, но уходил незамеченным. А тут соседка мусор решила вынести.
        Милиция забрала банду похитителей, а бабушка - Юру. Только вот девушку из его снов никто и никогда не заберет.
        Бабушка два года назад умерла. Юрка остался один со своими «задастыми девками». Не любила бабушка его журналы. Ему было двадцать четыре года, а у него, кроме потрепанных порножурналов и неудачного сексуального опыта с такой же потрепанной проституткой около года назад, ничего не было. Ничего! То, что Юра проделал со старой шлюхой, и опытом-то никаким не назовешь. Но сейчас он думал, что ему все-таки понравилось. Она попросила избить ее. Юрка испугался тогда и всячески отказывался бить женщину. Ей не надо было делать этого! Она схватила его за вставший член и сдавила его. Тупая боль пронзила пах и… он ударил. Сильно, наотмашь.
        «Ах ты, сука!»
        Кровь хлынула из разбитого носа. Юру тогда удивило, что возбуждение не спало, а, наоборот, усилилось. Он продолжил ее бить. Бил, бил, пока она не потеряла сознание. Когда он с улыбкой на лице вышел из подъезда, то заметил, что кончил. Неудавшийся опыт все-таки тоже опыт.
        Юра прошел в ванную. Возбуждение спало, и неприятные ощущения от сна прошли. Открыл холодную воду, умылся. Мужчина посмотрел на себя в грязное зеркало. Небольшая царапина у правого виска напомнила о вчерашнем знакомстве. Юрка сделал с девушкой то, чего она сама и хотела. Кроме того, ему тоже понравилось. Единственное - Юра не хотел ее убивать, но она умоляла его. Она очень была похожа на ту девушку из его детства.
        Не надо, пожалуйста!- Убей меня! Задуши меня! Я хочу этого…

* * *
        Почти целый день Юрка проездил в метро, и ни черта! Ни одна девушка не заговорила с ним. Ни одна!
        Юрка вернулся домой ни с чем. Схватил журнал с полки в прихожей и, не снимая обуви, помчался в ванную. Ему нужно было срочно снять напряжение. Долго не выходило. Даже рука устала. Он попробовал левой. Она устала еще быстрее. И вдруг:
        «Ударь меня!»
        Юра оглянулся, продолжая мастурбировать. Никого. Он снова посмотрел на обложку журнала. Обнаженная звезда какого-то порнофильма одной рукой держала себя за правую грудь и пыталась лизнуть сосок, а второй гладила свою выбритую киску. Но это было тогда, до того, как чей-то голос сказал: «Ударь меня!» Теперь же она была испугана. Лицо в крови, одной рукой она закрывала грудь, а другой - промежность.
        «Ну зачем эти игры, детка?»
        Юра блаженно улыбнулся.
        «Чтоб тебе было хорошо…»
        «Мне хорошо, очень хорошо… Давай, дружок, давай…»
        Теперь девушка с обложки подняла руку к лицу, защищаясь от ударов. Она больше не беспокоилась, что Юра увидит ее прелести. Грудь и живот девушки были изрезаны.
        - Как мне нравится эта игра!- выкрикнул Юра и кончил.
        Вымыл руки и прибор в раковине. Вышел в кухню. После вчерашних игр даже дрочка приносила не чувство опустошения, как обычно, а чувство глубокого удовлетворения. Вот с этим самым чувством на лице Юра и сидел за кухонным столом, уставившись на кипящий чайник.
        «Завтра я обязательно кого-нибудь найду. Найду, и мы поиграем».
        Хоть дрочка и удалась, но с живыми лучше.

* * *
        Юрка проснулся в семь тридцать. Сегодня простой эрекцией не обошлось. Он прошел в ванную. Снял трусы и бросил в эмалированный таз под раковиной. Попытался вспомнить, что приснилось, пока принимал душ. Ничего не приходило в голову. Юра выключил воду и вытерся.
        Потом он выпил чаю, оделся и вышел из квартиры. Как говорится, кто рано встает… Нет, Юрка решил перефразировать народную мудрость. У кого рано встает, тому любая дает. Сегодня именно так и будет.
        Через тридцать минут Юра вышел на «Китай-городе». Перешел по переходу. Сел на электричку в сторону Битцевского парка. Мало того что никто с ним не заговорил, так еще и ни одной красивой Юра не встретил. Еще через сорок минут он поднялся из метро на улицу. Посмотрел на строительный рынок. Перевел взгляд на тропинку, уходящую в парк. А вдруг та девушка ждет его там? Сидит и ждет. И вчера ждала.
        «Какой же я дурак, ей понравилась наша игра, и она ждет меня там».
        Юрка пошел к тропинке.
        - Эй, зажигалки не будет?
        Юрка сначала подумал, что этот грубоватый женский голос говорит с ним как обычно у него в голове. Он обернулся и так же мысленно собирался ответить.
        - Ты че, оглох?
        Перед ним стояла симпатичная девушка. На ней был синий спортивный костюм. Длинные черные волосы распущенны. В одной руке она держала незажженную сигарету. А вторую прятала в кармане куртки. Красивое лицо перекосила наглая улыбка.
        - Ой-ей. Кто есть дома?- Девушка приблизилась на шаг.
        - Да, да. Конечно.- Он протянул ей зажигалку.
        «Почему она говорит вслух? Неужели я перестал слышать их?»
        Девушка взяла сигарету и слегка наклонилась вперед. Не сразу, но все-таки сообразив, чего от него хотят, Юра поджег сигарету. Она затянулась, выдохнула дым.
        - А ты, паря, не слишком сообразителен, а?- Девушка посмотрела Юрке в глаза.
        Он стеснительно улыбнулся и пожал плечами. Не привык он вот так вслух разговаривать с женщинами. В последнее время они его часто просили издеваться над ними, насиловать, унижать. А вот такого простого разговора у него никогда не было. Но тем не менее у него встал.
        - Ну ладно, мне некогда.- Она затянулась и выдохнула дым ему в лицо. Юрка отмахнулся. В следующий миг все тело пронзила адская боль. Как будто его ударили… ножом?
        Девушка ударила его, еще раз и еще.
        Ноги ослабли, и Юрка завалился на спину.
        Так вот почему она прятала руку в кармане! В глазах стало темно, боль куда-то ушла. Юрка понял, что кончил. Стало вдруг легко. Вместе с легкостью пришла смерть.
        Девушка подошла к неподвижному телу, ударила ногой.
        «Да умер он, умер,- раздалось у нее в голове.- Что-то ты завозилась с ним. Давай бери лаве и к Селе, а то тебя через полчаса колотить начнет. Да так, что даже я тебе не помогу».
        - Сейчас, сейчас.- Девушка обшаривала карманы Юры. Кошелька нигде не было. Она разогнулась и уставилась пустыми глазами на труп. Нет денег - нет дозы. А нет дозы…
        «Дура, что ты замерла, как могильный камень? Переверни его. Кошелек в заднем кармане»,- не унимался голос.
        Девушка нагнулась и перевернула Юрку на живот. Кошелек лежал там, где и говорил голос.
        - А ты знаешь, что говоришь!- произнесла девушка, вытаскивая портмоне.
        «Еще бы! Ты ж у меня не первая! А теперь давай, милая, бегом к общаге - Селя еще там. Сегодня у него первоклассный товар. Башню снесет».
        Девушка вынула купюры из кошелька и засунула в карман куртки. Бросила пустой кошелек на спину бывшему владельцу и с улыбкой пошла искать Селю.
        Кошелек или жизнь
        Сергей Иванович Середа - заслуженный учитель, вот уже четвертый год находился на пенсии. Но только в этом году он согласился уйти из школы на покой. Мужчина очень любил детей. Раз уж своих не нажил, Сергей Иванович решил отдать всего себя без остатка чужим. Надо признать, что и дети любили своего преподавателя и наставника. С его легкой руки образовывались кружки и секции; он основал лагерь, был инициатором многочисленных походов. В общем, все для деток.
        Сергей Иванович достал альбом с фотографиями и открыл первую страницу. Походы, летние лагеря, внеклассные занятия - все это было запечатлено на века. Он любил пересматривать эти снимки. Именно тогда, когда воспоминания обволакивали его, унося из этой халупы с низкими потолками, он и чувствовал себя счастливым.
        Когда в его грезы ворвался грубый стук, Середа подпрыгнул, альбом глухо ударился об пол. Стук в дверь повторился, теперь он был настойчивым, будто незваный гость знал, что дома кто-то есть. Сергей Иванович выругался одними губами, встал и пошел открывать. Теперь в дверь колотили ногами. Паника обуяла пожилого человека. Может, не открывать? А вдруг это грабители или убийцы? Сергей Иванович остановился в коридорчике у входной двери.
        Потом Сергей решился. К чертям собачьим! Откуда в нашем поселке грабители? Подошел и открыл дверь. У порога стояли трое подростков, одетых в костюмы чертей.
        - Напугали, черти,- выдохнул пенсионер.- Чего вам?
        Несмотря на все еще клокочущую злость за то, что его так напугали какие-то мальцы, Середа ликовал. Пацанов, скорее всего, прислала Валентина Федоровна, директриса школы, которой Сергей Иванович отдал лучшие годы своей жизни. Валюша, как он нежно называл ее, с начала учебного года уже присылала к нему представителей молодежных организаций. Черти - это что-то новенькое.
        - Кошелек или жизнь!- потребовал тот, что повыше, и сделал шаг вперед.
        Если бы мальчики не улыбались, то мужчина подумал бы, что его все-таки пришли грабить.
        - Чего?- переспросил Середа.
        - Кошелек или жизнь!- повторил подросток и выставил перед собой открытый пакет с логотипом «Связной».
        Потом парни переглянулись, один что-то шепнул на ухо высокому. Тот кивнул.
        - Ну, это…- неуверенно произнес заводила.- Сегодня это… Ну, как бы праздник, что ли.
        - Какой?- не сдавался старик.
        - Хэллоуин,- сказал один из мальцов и спрятался за спину товарища.
        - Хэллоуин?
        - Ну да,- как-то вдруг осмелев, произнес парень с пакетом. Он наверняка решил быстренько все разъяснить старику, чтобы не тратить понапрасну время. Ведь надо успеть обойти как можно больше домов.- Мы говорим: кошелек или жизнь, а вы выносите нам сладости…
        - Очень интересно. А если нет?- Старик, раздосадованный тем, что это не Валюшины послы, явно издевался над детьми.
        - Тогда мы возьмем вашу жизнь,- уж очень по-простому сказал третий.
        От этих слов пенсионеру и заслуженному учителю в одном лице стало как-то не по себе. Сергей Иванович испугался. Черт возьми, он едва не обделался перед наглыми юнцами! Сергей на негнущихся ногах начал пятиться назад, в коридор, за железную дверь, которая его скроет от распоясавшихся подростков. Но на его удивление на него никто не бросился. Высокий зло скомкал пустой пакет, развернулся и пошел к калитке. Два его друга засеменили следом. Один, тот, который пообещал взять жизнь, обернулся и произнес:
        - Старый жмот!
        На мгновение пенсионеру показалось, что он уже видел где-то этого мальчишку. Вздернутый курносый нос, тонкая линия губ и шрам на левой щеке. Сергей определенно знал этого паренька, но он точно не учился у него. Мало того, эти мальчики не из их поселка! Да и черт с ними! Сергей закрыл дверь и пошел на кухню. Ему надо выпить, стабилизировать, так сказать, душевную гармонию. Не удалось. Как только он плеснул в рот водки, в дверь снова постучали. От неожиданности Сергей выплюнул спиртное.
        Черт знает что! Что сегодня за день-то такой?!
        Хэллоуин. Забыл?
        В этот раз у дома стояли дети помладше первых посетителей. Эти четыре постреленка подошли к своей маскировке с большим энтузиазмом, чем их старшие «подельники». На них были маски, полностью скрывающие лица. Даже если это были дети из поселка и учились у него, Сергей бы все равно их не узнал. Разве что по голосу.
        - Кошелек или жизнь!
        Ничего нового.
        - Жизнь!- крикнул Середа и захлопнул дверь.
        Надо выпить. Срочно!
        Сергей налил водки и быстро выпил. Кошелек или жизнь! Надо же такое придумать. И что это вообще за праздник такой? Хэллоуин. Тьфу! Сергей Иванович признавал и по-настоящему любил только два праздника. Новый год и День учителя. Самыми нелюбимыми были, как ни странно, Восьмое марта и Двадцать третье февраля. И все из-за обилия женщин. В женском коллективе мужчин было всего три человека. Физрук, трудовик и он - Сергей Иванович Середа, учитель истории. Ему были чужды слюнявые поцелуи подвыпивших дам, поэтому он часто уходил раньше, чем те успевали дойти «до кондиции».
        Сергей Иванович сел за стол, налил еще водки и, не раздумывая, выпил. Когда раздался стук в дверь, включил телевизор и сделал звук громче. Стук тоже усилился. Чертовы дети, Хэллоуин у них! Пенсионер встал и пошел к двери. Почему он так злился? Во-первых, он был на заслуженном отдыхе. Ну и, во-вторых, Середа привык быть лидером. Это он должен был кричать: «Кошелек или жизнь!» Это за ним должны были идти все эти дети. Это с ним должны делиться собранными сладостями, да если на то пошло, то кошельками и жизнями.
        Сергей открыл дверь и ахнул. Подростков во дворе было не меньше десяти.
        - Кошелек или жизнь!- хором произнесли дети.
        Странная мысль посетила старика.
        «Они не дети. Дети так себя не ведут».
        Они действительно вели себя странно. Не толкались, не перешептывались, а просто стояли и смотрели. За сорок лет работы Сергей впервые видел такую слаженность и организованность в кругах учащихся. Они напоминали единый механизм. Неодушевленный предмет с кучей винтиков и шарниров.
        Сергей Иванович схватился за перила, чтобы не упасть. Глубоко вздохнул и сделал шаг назад. Дети стояли молча, маски зло пялились на заслуженного учителя.
        «А что, если они мертвецы?»
        Вдруг один мальчик снял маску и обнажил свое истинное лицо, тем самым подтвердив предположение старика. Середа вскрикнул и забежал в дом. Постоял у двери, ожидая стука, потом прошел в комнату и посмотрел в окно, выходящее во двор. Дети, или кто они там были, ушли. Сергей вздохнул и сел на диван. Увиденное пять минут назад уже так не пугало, но чувство отвращения осталось. Под маской прятался мертвец. Ввалившийся нос, пустые глазницы, наполненные шевелящимися червями, и оскаленный рот явно принадлежали покойнику. Да нет же! Теперь он понял - это была всего лишь еще одна маска. Это все чтобы напугать его.
        «Надо же, паршивцы! А им почти удалось.- Он улыбнулся.- Удалось!»
        Сергей поднял с пола альбом и снова открыл первую страницу. Черно-белые снимки напомнили ему о былом величии. Да, его почитали родители, его уважали коллеги, его любили дети. А уж как он их любил.
        Он вынул из уголков начавший желтеть снимок. Человек, впервые видящий эти фотографии, с трудом различил бы людей, изображенных на ней, но Сергей Иванович знал, кто стоит у реки. Это был он сам сорок лет назад в окружении своих учеников. Мальчишкам тогда было лет по двенадцать. Середа закрыл глаза и предался приятным воспоминаниям. Прекрасное было время.
        Стук в дверь выбил его из мира, полного щебетания птиц, запахов травы и цветов. Он, все еще улыбаясь, открыл глаза.
        - Славные были деньки,- произнес старик и пошел открывать.
        Во дворе стояли дети. На них не было масок. Ни пластмассовых, ни тех, что так были похожи на лица покойников.
        «Паршивцы. Милые паршивцы».- Середа улыбнулся еще шире.
        Они молчали и, не моргая, смотрели на улыбающегося старика. Сергей Иванович увидел, что ни у одного ребенка в руках не было никакого пакета. Но его больше удивила тишина, повисшая над ними. Ни птички, ни машины, даже бесконечно лающие бродячие собаки вдруг затихли.
        «Куда делось их «кошелек или жизнь»? Наверное, им нужна только моя жизнь»,- подумал в шутку старик, но улыбка с лица начала сходить.
        - Я знаю: кошелек?- начал разговор бывший преподаватель.
        Последующее повергло его в шок. Все десять (или двенадцать?) как один замотали головой, не соглашаясь с предложением учителя.
        - Жизнь?- плохо соображая, что делает, спросил пенсионер.
        Вместо ответа на бледных лицах появились улыбки.
        Сергей Иванович сидел, закутавшись в стеганое одеяло, и затравленно смотрел на окно, выходящее во двор. На улице уже начало темнеть, тем самым ухудшая и без того хреновое состояние заслуженного учителя.
        Пустая бутылка валялась у кресла. Сергей взял еще одну. Старик не пил, так, иногда на Новый год да на День учителя, но спиртное в доме держал. На всякий случай. Похоже, что сейчас как раз тот самый случай. Он налил и выпил. Дрожь не уходила.
        Сергей прекрасно понимал, что расплата ждет любого, кто нарушит закон, но это должно было произойти не так. Не так, черт возьми! Его должны были арестовать, а он стал бы требовать адвоката. Ему должны были предъявить обвинение, а он хранил бы молчание. Его судили бы, даже, может быть, посадили на пожизненный срок, но не было бы всего этого. Не было бы мертвых детей вокруг дома.
        Первой жертвой был Миша Кудрин. Тот курносый малец, который назвал его старым жмотом. Сергей Иванович затянул его к себе домой под предлогом обмена марками. Середа с детства увлекался филателией, вот и сгодилось.
        Сейчас, дрожащий и пьяный, он не походил на того самца, изнасиловавшего наглого подростка. Когда Сергей Иванович отказался менять непогашенную марку 1925 года выпуска на шесть вполне неплохих, Миша улыбнулся и, попрощавшись, пошел к двери. Все бы этим и закончилось, но пацан прошептал эти два слова. «Старый жмот!» Сергей не считал себя старым ни сейчас, ни уж тем более тогда, в двадцать семь лет. Старик уже не помнил, как это произошло. Он пришел в себя, когда кончил и его член бесполезно обмяк. Мальчишка лежал перед ним голый и мертвый.
        «Старый жмот?! Старый трахнутый насильник и убийца, вот кто ты!»
        Старик посмотрел на черно-белые снимки, рассыпанные у ног. Сергей нашел ту самую фотографию, где был он, Мишка и еще несколько ребят. Здесь Кудрин выглядел точно так же, как и еще час назад, когда он с друзьями произносил: «кошелек или жизнь». Середа знал, что это невозможно. Пацан мертв! И зарыт в его огороде около тридцати лет назад.
        Сергей Иванович больше никого из своего поселка не убивал. Он выезжал в соседнюю область. Приманкой для подростков были все те же марки. Дальнейшее происходило по одному и тому же сценарию. Чертовому сценарию, в котором хеппи-энд был только для Сергея Ивановича Середы. Так оно и было до сегодняшнего дня.
        Сколько их было? Он знал точную цифру, но сейчас не смог ее вспомнить. Десять? Пятнадцать? Нет.
        Сергей привозил их сюда, в этот небольшой домик на окраине поселка. Тут и днем-то было не особо людно, а ночью и вовсе ни души. Ему все сходило с рук. Черт возьми, все! Ничто так не дарует вседозволенность, как безнаказанность. Долбаная свобода, подаренная халатными стражами порядка, безразличными прохожими, видевшими, как он усаживает в свою машину подростков. А ведь он на своей «копейке» проездил до самой старости (и своей, и машины). Ее «полуразложившийся труп» до сих пор гнил на заднем дворе.
        Сергей Иванович хмыкнул и опустошил вновь наполненную рюмку. Он где-то услышал фразу и пользовался ею в удобные для себя моменты.
        - Это не я такой, это жизнь такая,- прошептал старик.
        А если говорить о конкретном случае, то эта фраза полностью оправдывала его деяния за все эти годы. Мол, если бы не попустительство со стороны властей, если бы не доступность детей (за марку залезать в машину к чужому дядьке?!), то поживал бы себе Сергей Иванович Середа вполне законопослушно. Ну а так… Раз нет, так нет.
        Несмотря на то что дрожь ушла, ему все равно было страшно. В первую очередь, потому, что он начал вспоминать свои злоключения. Сергей Иванович «завязал», когда его старушка «копейка» встала на запасные пути. В последние годы у него вообще пропало всякое сексуальное влечение. Нет, детей он любить не перестал. Он просто перестал их убивать, при этом испытывая оргазм. И именно тогда он понял, что все, пора на покой. Но еще (по привычке, что ли?) проработал четыре года, прежде чем уйти на пенсию официально.
        Сергей еще раз посмотрел на фото с Мишкой. И вдруг что-то почувствовал. Слабая волна пробежала по паху. Он попытался сосредоточиться на воспоминаниях тридцатилетней давности. Несмотря на довольно приличный срок, Сергей Иванович помнил каждое движение, каждое слово… У него встал! Он почувствовал мощную эрекцию.
        Сергей поднялся из кресла. Каждое движение дарило боль и наслаждение. Теперь привидевшийся ему Мишка Кудрин, дети, пришедшие забрать его жизнь, казались каким-то наваждением, кошмарным сном. Это все оставило, конечно, неприятный осадок, но не более того. На фоне здоровой эрекции все это можно было бы сравнить с досадным разговором с грубой продавщицей.
        Сергей Иванович прошел в ванную и расстегнул ширинку. Как он давно не видел своего «дружка» в такой форме.
        - Сейчас,- прошептал старик,- сейчас я тебе помогу.
        Он взял член в руку и начал водить взад-вперед. Кончил он довольно-таки быстро. Вымыл руки и пошел допивать водку. «Кошелек или жизнь» осталось на заднем плане. Но когда Сергей Иванович только вошел в комнату, он понял - что-то случилось. Пока он дрочил, в его дом кто-то проник. Пенсионер схватил пустую бутылку и пошел ко входной двери. Все замки на месте. Но Сергей буквально шкурой чувствовал присутствие кого-то опасного.
        - Эй! Кто здесь?
        Он почему-то был уверен, что сейчас услышит:
        - Кошелек или жизнь!
        Чертов праздник! Но ничего подобного не прозвучало. В доме было настолько тихо, пенсионер даже подумал, что оглох.
        - Эй!
        Он обошел весь дом, но так никого и не нашел. Чувство тревоги никуда не делось, немного поутихло, но только он вошел в зал, оно вспыхнуло с новой силой. Сергей Иванович выронил бутылку и едва не упал сам.
        - Двадцать три!- воскликнул старик.
        Он всегда помнил, сколько их было, но старался не думать об этом. Сейчас, когда он увидел детей в своем доме, эта цифра вырвалась сама собой. Подростки от восьми до четырнадцати лет заполнили небольшую комнату. Они сидели, стояли и все как один смотрели на преподавателя. И только когда из толпы вышел Мишка Кудрин, Середа понял, что все дети обнажены. Двадцать три удушенных им ребенка.
        - Кошелек или жизнь,- прошептал мертвый мальчик.
        Сергей Иванович почувствовал возбуждение. Он мог только мечтать о таком. Двадцать три бледных обнаженных тела обвили его. У старика снова встал.
        - Кошелек или жизнь,- повторяли дети.
        - Жизнь, жизнь! Возьмите мою жизнь.
        Мертвецы начали рвать плоть заслуженного учителя. Старик кончил. Еще раз прошептал:
        - Жизнь.
        И умер с улыбкой на устах. Мертвецы исчезли, как только его рука с окровавленной «розочкой» упала на пол.
        Мальчик с румяными щечками
        Саша сидел в саду в полном одиночестве. Вере Павловне иногда казалось, что у мальчишки есть какая-то тайна. Может, он помнил что-нибудь о своих родителях? Вряд ли. Саша попал в их детдом совсем крохой. Женщина подошла и присела на скамейку рядом с мальчиком.
        - Ну что, малыш? Чем занимаешься?- Вера улыбнулась.
        Саша повернул к воспитательнице свое округлое личико с румяными щечками и улыбнулся в ответ. Вера едва удержалась, чтобы по-матерински не потрепать ребенка за щеку.
        «Какой он славненький,- подумала Вера Павловна.- Но почему ему так не везет с усыновителями?»
        - Мама Вера, за мной больше никто не придет?- спросил мальчик и тут же посерьезнел.
        В груди женщины защемило. Она быстро взяла себя в руки и как можно мягче произнесла:
        - Ну почему же, Сашенька?- Вера взяла пухлую руку ребенка в свою ладонь и нежно погладила.- Тебя обязательно кто-нибудь усыновит.
        Мальчик вдруг дернулся, вырвал руку и вскочил с места.
        - Все вы врете!- закричал Саша. Вера Павловна увидела, как его глаза наполняют слезы.- Почему вы мне все время врете?!- Мальчик развернулся и побежал в глубь парка.
        - Саша!- попыталась остановить его женщина, но он уже скрылся за кустом боярышника.
        «Бедный мальчик».
        Вера снова села на скамейку. Она не знала, невезение это или еще что, но что бы это ни было, оно преследовало мальчугана. Кем бы ни были его родители (раз Саша здесь, значит, точно не святые), он не мог их помнить, но это не мешало ему чувствовать себя одиноким, всеми покинутым. Хотя, видит бог, Вера уделяла ему больше внимания, чем остальным воспитанникам. Сами стены общественного здания не могли заменить домашнего уюта.
        Сашу брали дважды. Брали! Слово-то какое! Но раз он снова оказывался здесь, то другого и не подобрать. Усыновить - это совсем другое, чем просто взять приемного ребенка. По крайней мере, для Веры Павловны понятие усыновления было сродни рождению ребенка. Собственного ребенка!
        «Какой он славный,- снова подумала Вера.- Почему же все так несправедливо?»
        Первый раз мальчика взяла пожилая пара из соседнего Воскресенска. Когда они вернули Сашеньку… Вернула женщина. Муж умер, и все такое. В общем, ее нельзя было винить. Неизвестно, что каждый из нас сделал бы в трудную минуту. Потом Вера узнала, что и женщина умерла на сороковой день после мужа.
        Второй случай вообще стал вопиющим. Мальчика взяла многодетная семья. Молодые люди (им едва исполнилось по тридцать лет) все время улыбались… Что могло произойти? Что перевернулось в их головах? За что они убили своих детей? Выжил только Сашенька. Его нашли в трех километрах от дома. Он спал под скамейкой в городском парке. Остальные детки лежали в своих кроватях с перерезанными глотками. Родителей признали невменяемыми. Ублюдки! Да их разорвать надо было! Они же хуже, чем родные родители, которые бросают детей.
        «Что за жизнь-то такая?- вздохнула Вера Павловна и встала.- Надо как-то помочь малышу».
        Вера еще раз посмотрела на куст боярышника, за которым скрылся Саша, развернулась и пошла к жилому корпусу.
        Вера сидела у себя в кабинете и листала дело Саши Апрелева. Это она дала ему имя и фамилию. Сашей звали ее первую любовь, вот она и решила во что бы то ни стало назвать этим именем своего сына. Но ни сына, ни семьи у Веры к сорока годам так и не появилось. А появился в один прекрасный апрельский вечер небольшой сверток с розовощеким чудом.
        Дверь с грохотом врезалась в шкаф, стоявший справа от входа. В кабинет вбежала тетя Нюра - нянечка второго отряда. Отряда, в котором жил Саша. Лицо полной женщины стало пунцовым, рот перекосило так, что казалось - это огромный багровый шрам.
        - Вера Павловна!- произнесла старушка своим шрамом.- Беда! У нас беда!
        - Успокойтесь.- Вера встала и вышла из-за стола навстречу нянечке.- Присаживайтесь и рассказывайте.
        Тетя Нюра села и всхлипнула. Вера Павловна пыталась себя успокоить, но это давалось с трудом. Она буквально упала на стул рядом с подчиненной. Вере почему-то казалось, что с Сашенькой… с ее розовощеким чудом что-то случилось.
        - Они вот только играли… на моих глазах играли…- Женщина снова всхлипнула.- Верочка Павловна, вы не думайте…- Тетя Нюра на мгновение замолчала, посмотрела мокрыми от слез глазами на начальницу, и снова из ее рта-шрама полился бессвязный поток слов: - Я только на секундочку… на минутку отвернулась…
        - Что случилось?- не сдержалась Вера.
        - Стасик и Вадик побили Сашу,- выпалила няня.
        - Как?!- Вера подскочила с места и выбежала из кабинета.
        Саши нигде не было.
        Станислава и Вадима она нашла в кабинете медсестры. Они плакали. Обычное дело. Вера Павловна за семь лет работы в этом детдоме насмотрелась на подобных артистов. Чтобы им не досталось, они будут изображать из себя жертв. Ей даже стало интересно, что они расскажут о Саше. Как их двоих, двенадцатилетних лоботрясов, побил шестилетний мальчишка?
        - Это он… Это он сделал…- перебивая друг друга, хныкали подростки.
        Вера их еще не видела, но была уверена, что мальчишки показывают сейчас Светлане Кирилловне уже пожелтевшие синяки. Но когда она вошла в кабинет, то на мгновение даже замерла. Вадим сидел на кушетке с забинтованной рукой, а Стасик у стола. Светлана обрабатывала ему рану на шее. Вера подошла ближе.
        - Кто тебя укусил?- сухо спросила женщина.
        Вера Павловна, прикидывая в уме, кто из персонала посмел нарушить внутренние правила и привести с собой животное, нагнулась и осмотрела рану.
        - Кто?- повторила вопрос Вера.
        Мальчишки молчали.
        - Это Апрелев,- произнесла медсестра.
        - Светлана Кирилловна, вы в своем уме?!
        - Так говорят мальчики,- зная о теплом отношении директрисы к Саше, попыталась оправдаться Светлана.- Но укус и впрямь похож на человеческий.
        - Кто тебя укусил?!- Вера нагнулась к Стасу и дернула его за руку.- Не ври мне, я хочу тебе помочь,- уже не так жестко произнесла женщина.- Я просто хочу помочь.
        - Это Сашка…- Мальчик заплакал.
        - Он набросился на Стаса, когда…- заговорил Вадик и тут же замолчал, будто решая, стоит все выкладывать взрослым или нет.
        Вера села на кушетку рядом с ним и нежно взяла за руку.
        - Когда…- подсказала она мальчику.
        - Я уже плохо помню… По-моему, когда мы подрались со Стасом.
        - Ты хочешь сказать, что вы дрались, а Саша на вас набросился?
        Она не верила ему, им, медсестре, никому. Вере вдруг захотелось сдавить забинтованную руку мальчишки… Нет! Лучше шею. Чтобы он замолчал. Заткнулся и не нес эту чушь о милом мальчике с румяными щечками.
        - Нет, мы уже не дрались,- всхлипнул Стасик.- Когда Вадька мне разбил нос, я упал. Вот тогда-то Апрель и набросился на меня.
        - Ага,- согласился Вадим и, будто почувствовав намерения Веры, аккуратно вынул руку из ее ладони.
        Вера Павловна встала и направилась к двери. Потом обернулась и посмотрела на Вадима.
        - Рука - это тоже он?
        - Не, это мы…
        Но Вера, не дослушав, вышла из кабинета. И тут же столкнулась с няней Нюрой.
        «Подслушивала старая карга»,- подумала Вера.
        - Верочка Павловна, вы не думайте… Я это… Они не дрались… Они врут…
        «А что ж они все в ранах у тебя?!» - хотела закричать директриса, но передумала.
        - Завтра разберемся. Анна Львовна, лучше Сашеньку найдите.
        - Верочка Павловна, а он уже нашелся. Я, главное, захожу… а он уже спит в своей кроватке…
        - Все, до завтра.- Грубый тон начальницы остановил словесный поток тети Нюры.
        Вера, воспользовавшись замешательством женщины, пошла к спальням.
        Ему было всего шесть лет, и он не относился к тому типу детей, которые могут запросто ввязаться в драку. Это был вежливый, аккуратный, спокойный и умный ребенок, но его никто не любил. Почему-то никто не любил. Дети сторонились его, будто он мог их укусить. Укусить!
        «Он меня первый укусил! Укусил вот сюда!»
        Вера сидела на стуле у двухъярусной кровати. На нижнем ярусе спал Сашенька. Во сне он был еще прекрасней. Женщина улыбнулась и погладила мальчика по черным волосам. Вдруг ей показалось, что мальчик не дышит и совсем холодный. Она отдернула руку. Ей едва хватило самообладания, чтобы взять себя в руки и не начать голосить, вскочив со стула. Она нагнулась к лицу Саши. Дышит. Дотронулась до лба, потом до розовых щечек. Все нормально. Вера вздохнула, встала и пошла к выходу.
        Когда дверь бесшумно закрылась за посетительницей, глаза мальчика открылись. Зрачки превратились в тонкие голубые полоски, рот скривила ухмылка, на начавших бледнеть восковых щечках ямочки так и не появились.
        Вера не могла долго уснуть. Она думала о Сашеньке. И под утро, перед тем как уснуть, она все-таки приняла решение, пожалуй, самое твердое в своей жизни. Вера очень хотела усыновить малыша, буквально выросшего на ее глазах, но была некоторая трудность. Она сводилась к отсутствию второго усыновителя, то есть мужа. Но Вера Павловна все-таки директор детского дома и комитет по усыновлениям непременно пойдет ей навстречу. Пока же она собиралась взять ребенка пожить к себе неофициально, так сказать.
        Вера застала Сашу за его любимым занятием - сидением на скамейке в полном одиночестве. Она присела рядом и начала рассказывать про свой дом, расположенный в пяти километрах отсюда, о речушке Овечке, протекающей в пятистах метрах от ее участка. Саша сидел и внимательно слушал, иногда смущенно улыбался, демонстрируя чудесные ямочки на румяных щечках.
        Вера выпалила все на одном дыхании, и только когда она внезапно остановила свой рассказ, поняла, что так и не сказала главного. Не сказала того, что так важно для них обоих.
        - Саша, а ты хотел бы пожить у меня?
        После этого вопроса от мальчика она могла ожидать чего угодно, только не этого холодного взгляда, пронзающего ледяными иглами. Вере стало страшно, и она отвела глаза. Но Саша продолжил ее удивлять. Он спрыгнул со скамьи и заплясал от радости, все время выкрикивая: «Мама, мамочка, мама!..» Вере с трудом удалось успокоить его.
        - Я так понимаю, ты согласен?- Женщина улыбнулась.
        Саша остановился возле урны, сначала дернулся в сторону Веры, остановился, но потом, все-таки решившись, подбежал и обнял ее. Женщина, все еще улыбаясь, нежно отстранила его и посмотрела на его черные как смола волосы, тонкую шейку, розовые пухлые щечки, и ей вдруг, на какой-то короткий миг, показалось, что Сашенька не тот, за кого себя выдает. И будто в подтверждение этого мальчик поднял на нее свои глаза. Вера Павловна отшатнулась. Глаза Саши превратились в звериные, они словно два шила пронзали Веру. На губах мальчика при этом появилась слабая ухмылка. Не детская улыбка радостного мальчугана, а жестокая ухмылка злого человека. Вера не без усилия вышла из оцепенения и буквально заставила себя произнести хоть что-нибудь в дружелюбном тоне:
        - Ну, малыш, иди собирать вещи.
        Он словно ждал этого, радостно рассмеялся и запел:
        - Пусть мама услышит, пусть мама придет, пусть мама меня непременно найдет…
        На его щечках то появлялись, то исчезали ямочки.
        «Нет, он обычный мальчик. Несчастный, потерянный ребенок. И я его нашла».
        - Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети,- продолжила песню Вера.
        Он обычный мальчик. Нет! Он слишком хорош для обычного мальчика. А все остальное ей всего лишь померещилось.
        Три дня до Вериных выходных пролетели как один миг. Она купила два билета на «Союз зверей» и собиралась сходить на мультфильм со своим мальчиком. Но вечером в пятницу она заметила, что Саше нездоровится. Щечки втянулись и приобрели цвет восковой свечи. Вера перепугалась не на шутку. Стоило с ним чему-нибудь случиться, как ее попрут с работы.
        Черт!
        Она выругала себя за эгоизм и предательство. С ним ничего не должно случиться! Не должно и не случится! И не только из-за потери работы. Даже вообще не из-за этого, просто с таким малышом ничего не может случиться. Ни-че-го!
        - Сашенька, что с тобой? Что у тебя болит?
        Вера дотронулась до бледного лба мальчика. И тут же отдернула руку, будто коснулась ледяной глыбы. Нет. Ей наверняка показалось. Женщина, преодолев внутренний страх, еще раз провела тыльной стороной ладони по неприятной на ощупь коже мальчика.
        «Как лягушка,- подумала Вера и тут же снова выругала себя.- Здорово же ты начинаешь, мамаша».
        - Нет, мама… Вера, у меня ничего не болит. Я хочу спать.
        - Ну, пойдем, малыш, я уложу тебя,- как можно нежнее произнесла новоиспеченная мамаша и поймала себя на мысли, что боится дотрагиваться до открытых участков кожи Саши.
        Когда мальчик улегся, Вера прикрыла за собой дверь и решила позвонить участковому врачу. Мало ли что Саша мог подцепить. Созвонившись с врачом, Вера пошла на кухню и поставила чайник. Впервые с того момента, как в ее доме поселился ребенок, ей стало как-то неспокойно. Какое-то странное чувство тревоги не покидало ее. Подобное чувство у Веры было однажды. Она не любила фильмы ужасов, но как-то раз подружке удалось затащить ее на один из них. Вот там-то она и испытала подобное. Ожидание того, что вот-вот кто-нибудь откуда-нибудь выскочит, держало ее костлявой рукой за горло на протяжении всего фильма. Вот и сейчас Вера передвигалась по дому, как по декорациям того фильма. Может, дело в мальчике? Нет, конечно же! Он никакой не монстр, а просто милый мальчик…
        с лягушачьей кожей
        … с румяными щечками.
        После смерти мамы в их доме никто не оставался на ночь, Вера всегда была одна. Поэтому теперь ей было как-то не по себе. Если дело в этом, то она привыкнет. Обязательно привыкнет.
        Вера посмотрела на часы над столом. Врача не было около часа. Она набрала еще раз номер регистратуры. После того как ей ответили, что врач на участке, Вера пошла в спальню к мальчику. Саша сидел за столом и раскрашивал картинки.
        - Сашенька, ты почему встал?
        Но она уже знала ответ. Даже в тусклом свете настольной лампы Вера увидела, что щеки ребенка пылают.
        - Тебе стало лучше?
        - Да, мама, все хорошо,- улыбнулся малыш.
        Чудесное выздоровление удивило Веру Павловну не меньше, чем внезапная хворь.
        «Может, ему нужно было поспать и капельку свежего воздуха».
        Только теперь она заметила, что окно в спальне приоткрыто и вечерний ветерок играет с занавеской. Она не помнила, когда открывала его, но тем лучше. Самое главное, что с Сашенькой все хорошо.
        Врач так и не пришел.
        Вера вспомнила о вызове доктора только через неделю, когда Сашеньке снова стало плохо. Она набрала номер регистратуры и после нескольких противных гудков и не менее противного «Регистратура, слушаю» произнесла:
        - Девушка подскажите, пожалуйста, когда Никифоров принимает?
        - Никогда.
        - Я могу узнать причину?
        - Он умер.- Девушка оживилась. Было видно, что разговоры о смерти коллеги не умолкали со дня трагедии.- Представляете? Неделю назад его укусило какое-то животное. Он пошел на вызов… Его там и нашли,- без умолку тараторила девушка.
        - Кого нашли?- не поняла Вера.- Животное?
        - Да нет же! Федора Ильича. Он лежал на пустыре за четырнадцатым домом по Школьной улице.
        Только когда Вера Павловна положила трубку, поняла, что пустырь, где погиб доктор, в квартале от нее. Она вздохнула, разные глупости лезли в голову. Нет, нет и нет. Глупости не касаются ее Сашеньки. Не должны и не касаются. В конце концов, это могли сделать бродячие собаки, облюбовавшие пустырь.
        Вера вошла в спальню к Саше. Он спал. Она потрогала лоб, провела рукой по румяной щечке. Похоже, ему опять стало лучше. Вера обернулась - окно, как и в первый раз, было открытым. Она подошла и, стараясь не шуметь, закрыла его. Либо у нее что-то с памятью, либо малыш открывает его сам.
        «Того и гляди еще вывалится из окна»,- подумала Вера и вышла из спальни.
        Отвертку она нашла под ванной в пластиковой коробке от торта с кусочками обмылков. Снова вошла в комнату Саши. Он спал в той же позе. Ей показалось, что он улыбнулся во сне.
        Вера быстро открутила ручки с рамы. Улыбнулась, еще раз посмотрела на мальчика и пошла спать.
        Весь следующий день Вера не находила себе места. Из головы не выходили навалившиеся вдруг на мальчика болезни и последующее чудесное выздоровление. С мальчишкой было что-то не так. Его же надо отвести к врачу, а она тут сидит. Вера Павловна дала распоряжения Сергею Ивановичу - своему заму - и пошла домой. Какое-то странное чувство, что ее малышу стало хуже, не покидало ни на миг. Но как только она вошла в дом, поняла, что все ее переживания напрасны. Саша сидел на полу в окружении разноцветных рисунков. Вера улыбнулась, присела на корточки и подняла один лист. Улыбка слетела с губ. На белой поверхности был нарисован черный зверь. Что-то одновременно похожее и на человека и на неведомое животное. Тварь придавила к земле человека и склонила страшную морду над закрашенным красным карандашом лицом.
        «Лицо в крови!- моментальная мысль пронеслась в голове ошарашенной женщины.- У человека на рисунке все лицо в крови!»
        Она взяла еще один шедевр ребенка. Та же тварь теперь гналась за девушкой по темным улицам. Вера потеряла дар речи. Третий рисунок изображал тварь, выпрыгивающую из разбитого окна. Несмотря на несхожесть, переданную детской рукой, Вера поняла, что это окно спальни Сашеньки. Она молча встала, ноги не слушались, но она кое-как добралась до двери в комнату. Как только она открыла дверь, зубастый зев разбитого окна заглотил штору и тут же выплюнул. Сердце женщины гулко билось о грудную клетку. Она медленно подошла к окну. Четыре глубоких царапины разрезали гладкую поверхность подоконника.
        «Тварь была здесь!»
        Вера подбежала к мальчику и поставила его на ноги.
        - Сашенька, Саша. Это…- Вдруг она поняла, что не знает, как назвать существо, проникшее к ним в дом. На ум пришло только одно животное, способное бегать по многолюдному городу.
        - Эта собака была у тебя в комнате?
        - Да,- очень бодро ответил мальчик, будто воспоминания о визитере были самыми приятными.
        - Она напугала тебя?- спросила Вера, хотя уже видела ответ в глазах Саши.
        - Мама, со мной все нормально.
        Ей очень хотелось в это верить. Мальчик действительно выглядел замечательно. Щечки как два спелых персика.
        Через час с небольшим к Вере Павловне в дом вошел слесарь. Он провозился часа два. Когда все окна были зашиты листами фанеры, мужчина облегченно вздохнул и, решившись, все-таки задал мучавший его вопрос:
        - Что, сбегает?
        - Кто?- не поняла Вера.
        - Моему пацану тринадцать,- будто не расслышав вопрос хозяйки дома, начал рассказ мужчина.- Так его никакая фанера, приколоченная к раме, не удержит.
        «Его укусило какое-то животное…» - вспомнила Вера.
        Затем словно калейдоскоп из обрывков статей и сообщений.
        «Потерпевшую отправили в больницу на обследование… Она не могла ходить от страха».
        «На девятиклассницу одной из школ Северо-Задонска это страшилище приземлилось, спрыгнув с дерева…»
        «Все, что твари было нужно, так это кровь жертв, которую она выпивала через две дырочки…»
        «…именно ваше сообщение поможет как можно быстрее найти и обезвредить это животное…»
        «…люди рассказывают, что этот зверь душит в городе Северо-Задонске домашних животных и выпивает из них кровь…»
        «Тварь взялась за людей…»
        - Хозяйка. Хозяйка,- откуда-то издалека донесся голос мужчины.
        - Что?
        - Я говорю, надо бы расплатиться.
        - Да, конечно.- Женщина достала заготовленную заранее тысячную купюру и передала ее работнику.
        Проводив слесаря до двери, Вера вдруг спросила:
        - А как вы удерживаете его?
        - Крепкая цепь и батарея,- неуверенно произнес мужчина, ожидая от директора детдома осуждения. Но она лишь кивнула и отстраненно произнесла:
        - Тоже метод. По крайней мере, он не хуже избиения ремнем,- и не дав сказать ни слова собеседнику, закрыла за ним дверь.
        Если тварь повадилась к ним в дом, то она непременно вернется еще раз. Заколоченные окна сдержат чудовище. Вера посмотрела на Сашу. Он сидел на стуле, болтая ногами, и наблюдал за Верой. Рисунки все еще лежали на полу.
        - Саша, с тобой все нормально?- Вера подошла к мальчику и поцеловала в лобик. И вновь ей показалось, что она дотронулась губами до чего-то мерзкого.- Тебя точно не напугала эта собака?
        - Нет, мамочка, все нормально.
        - Ну и хорошо, сынок.- Она снова нехотя поцеловала его в лоб, но кожа была шелковистой на ощупь и от волос приятно пахло детским шампунем.- Пойдем ужинать.
        Саша так ничего и не съел.
        «Все-таки тварь напугала его»,- подумала Вера.
        - Ну что, малыш, давай ложиться спать?
        Саша как-то замученно улыбнулся и встал из-за стола.
        - Мама Вера, а ты мне почитаешь на ночь?
        - Конечно, Сашенька.
        Не дочитав даже и трети первого приключения Мюнхгаузена, Вера увидела, что Саша уснул. Она отложила книгу, купленную еще лет семь назад, и подтянула одеяло под подбородок мальчику. Встала и в последний раз взглянула на Сашеньку.
        «Он меня первый укусил»,- вдруг всплыло в голове.
        «Саша все время кусает детей. Это не первый случай».
        Ей вдруг показалось, что из-под верхней губы ребенка торчат два клыка. Она нагнулась и присмотрелась. Два жемчужных зуба едва виднелись. Ей могло и показаться. Вера хотела засунуть палец в рот мальчику и проверить. Но как только она поднесла руку к лицу Саши, он причмокнул и отвернулся к стене.
        «Чушь. Ну и дура же ты, Вера Павловна. Саша просто маленький и испуганный мальчишка. Даже если у него во рту и окажутся клыки… Дура! Человек - хищное существо, и наличие клыков предусмотрено природой».
        Вера развернулась и вышла из комнаты, еще раз выругав себя за глупые мысли.
        Дело с усыновлением совсем не двигалось с места. Вера позвонила председателю комитета, но ее не оказалось на месте, а номер мобильного никто не давал. Вера Павловна вздохнула, сложила бумаги в стол и выключила настольную лампу. Какое-то время посидела в темноте. Только сейчас она поняла, что наслаждается тьмой. Вера привыкла к заколоченным окнам и темноте, поглотившей ее дом. К чему она так и не смогла привыкнуть, так это к Сашиным недугам. Он словно привидение бродил по дому. Вчера Вера купила ему щенка. Мальчик немного оживился, но щечки так и не порозовели.
        «Ничего, завтра отвезу его в Тулу и покажу Михаилу Ильичу. Доктор от бога. Уж он наверняка скажет, что с мальцом».
        Она еще не знала, что ровно через тридцать две минуты узнает, чем болеет розовощекий мальчик.
        Вера вошла в дом, когда Саша высасывал кровь из обезглавленного тельца дворняжки. Голова щенка лежала на табурете и смотрела стеклянными глазками на открывшую рот Веру. Женщина отказывалась верить в увиденное, ноги подогнулись, и она упала на пол. Она сидела на коврике, широко раскинув ноги, и словно рыба открывала и закрывала рот.
        «Он меня первый укусил».
        «Его укусило какое-то животное…»
        «Саша все время кусает детей. Это не первый случай».
        «…зверь душит домашних животных и выпивает из них кровь…»
        «Сашенька… Мой Сашенька - этот зверь!»
        Она не хотела в это верить, но факты - упрямая штука.
        «Крепкая цепь и батарея»,- вспомнила Вера слова слесаря.
        - По крайней мере, он не хуже избиения ремнем,- произнесла женщина и попыталась встать.
        Саша вытер рот рукой, положил обескровленное тельце собаки рядом с головой и улыбнулся. Он знал, что самое позднее завтра снова окажется в детдоме. Всего лишь два человека будут знать, что здесь произошло на самом деле. Но Вере Павловне никто не поверит, а Саша никому ничего не скажет.
        На следующий день Вера Павловна купила поросенка. Она заметила, что ее мальчик хочет кушать. Ведь он еще маленький. Маленький, несчастный мальчик с румяными щечками.
        Поди, бука…
        12 марта, вечер
        - Папа, папочка. Ну, расскажи еще что-нибудь. Ну, пожалуйста.- Мальчик лежал на кровати и держал мужчину за руку.
        - Ну, хорошо. Последняя история, и баиньки.- Отец присел на кровать. Малыш так и не отпустил руку папы.
        - Значит, так. Жили-были медвежонок и поросенок. Медвежонка звали Винни-Пух, а поросенка Пятачок. Жили они, жили, скучно им стало. Говорит Винни-Пух: «Пойдем, Пятачок, к кому-нибудь в гости…» - Мужчина запнулся. Стыдно, но сказку эту он не читал. Так, вспомнил мультик из детства, вот и решил рассказать сыну.
        - Папа, ну ты что, забыл? Они к Кролику собрались…
        - Ну да, к Кролику. Вот идут они, идут, а навстречу им серый волк…
        - Папа, ты что, совсем не помнишь?
        - А ты не мешай: это же моя сказка.- Мужчина улыбнулся.- Ну вот, подходит к ним волк и спрашивает: «И куда же вы идете, вкусненькие мои?» А для себя он уже решил, что медвежонка он отпустит, а поросенка съест. Волк посмотрел на Пятачка и облизнулся. Винни-Пух, можно сказать, вообще не испугался и, почти не заикаясь, ответил: «Мммы и-иддем к К-кроли-лику».
        Мальчик засмеялся - хороший знак. В последние дни он был сам не свой. Причиной тому была детская впечатлительность. Ему казалось, что кто-то приходит к нему в спальню по ночам. Сидит в ногах и смотрит на него.
        «Мерзкий карлик. У него сморщенное лицо и большой рот. Папочка, а иногда,- сквозь слезы рассказывал малыш,- иногда он подходит ко мне так близко, что я чувствую, как он дышит. От него воняет, как… Помнишь, когда мы ждали бабушку на вокзале, к нам подошел дядя весь грязный? Так от этого уродца так же воняет. Один раз он попытался меня лизнуть. У него язык как у змеи. Он специально так делает. Он хочет, чтобы я открыл глаза, и тогда… Тогда он меня утащит в кладовку, в которой живет».
        Сергей посмотрел на сына. Тот спал. Причудливая смесь из множества сказок утешила Алешу. Мужчина улыбнулся и убрал руку мальчика под одеяло. Осторожно встал и пошел к двери. Сергей потянулся к выключателю и замер. Он вдруг почувствовал себя маленьким и беззащитным, будто очутился в собственном детстве. Словно кто-то невидимый сыграл с ним злую шутку и мановением руки вернул его в ту ночь, когда он в последний раз видел карлика из кладовки. Точно такого же, какого теперь видит его сын. Он медленно направился к стенному шкафу. Сердце бешено билось в груди. Резким движением дернул за ручку, от страха забыв, что ребенок спит и надо бы вести себя тише. Сергей заглянул внутрь. Ничего. Глупости. Разыгравшееся воображение.
        Уже выходя из спальни, Сергей еще раз обернулся и бросил взгляд на кладовую. Хотя он убедился, что внутри никого нет, чувство тревоги не ушло. Мужчина прикрыл за собой дверь и спустился вниз на кухню.
        Как только шаги в коридоре стихли, чулан с грохотом открылся.

* * *
        Рита стояла у раковины и мыла посуду. Сергей встал в двери, скрестив руки. Он наблюдал за женой.
        - Ну, как он?- не оборачиваясь, спросила Рита.
        Огорченный тем, что она обнаружила его присутствие, Сергей прошел и сел за стол в центре кухни.
        - Сегодня лучше.- Мужчина крутил в руках салфетку. Он нервничал и этими незамысловатыми движениями пытался унять дрожь в руках. Рита повернулась и, вытирая руки о полотенце, пошла к столу. Она присела рядом и взяла мужа за руку. Сережа посмотрел ей в глаза.
        - Знаешь, мне сегодня на мгновение показалось, что в шкафу действительно кто-то есть,- сказал Сергей.
        - И что?
        - В том-то и дело, что ничего. Я проверил. Ни-че-го.
        - Сереж, ты же знаешь, что это все выдумки. Малыш фантазирует.
        - Да, но, может быть, все это неспроста? Алеша действительно напуган.- Они оба молча смотрели на скатерть в подсолнухах. В ночной тишине едва различимо слышался шум машин с автострады.
        - Пойду посмотрю, как он.- Рита встала и пошла к двери. Уже из коридора она крикнула: - А ты и не думай: сегодня не отвертишься. Поднимайся в спальню. Я скоро буду.
        Сергей попытался улыбнуться. Улыбка вышла больше похожей на гримасу. Его беспокоил малыш. Точнее, то, что он видит. Видит, не открывая глаз. Как? Хороший вопрос. На хороший вопрос должен быть достойный ответ. И он был. Он видит карлика точно так же, как Сергей видел его двадцать пять лет назад. Кухня поплыла перед глазами, и он оказался в своей детской.
        Мама встала с кровати и направилась к двери. Она остановилась и, помедлив, все-таки подошла к чулану. Женщина заглянула в него. Как она и думала: кроме пустых плечиков… Вдруг ей показалось, что в дальнем углу что-то есть. Она нагнулась и достала скомканную кофту. Женщина закрыла дверь и улыбнулась.
        - Солнышко, почему ты не спишь?
        Сережа привстал с кровати.
        - Мама, а что, если Он сегодня опять придет?
        - Сереженька, маленький мой, там никого нет.- Женщина, словно в доказательство, показала ребенку кофту.
        - Я знаю, мамочка. Но когда ты уходишь, Он появляется.
        - А знаешь что,- женщина вспомнила, как еще в детстве бабушка учила ее спроваживать нечисть,- когда оно появится, ты скажи: «Поди, бука, под сарай, коням корму надавай…»
        Сережа улыбнулся:
        - Мама, у нас же нет сарая и коней!
        - В этом-то все и дело.- Женщина не сдержала улыбки. Ее радовало, что и малыш развеселился. В последнее время мальчик стал задумчивым. Улыбался редко, а смеялся… Она даже и не помнит, когда последний раз слышала его задорный смех.- Пока бука найдет сарай. Да непременно такой сарай, где живут кони. Пока накормит их. Вернется. А тут ты уже взрослый. Мы его скрутим и в унитаз.
        Сережа залился смехом.
        - Ага,- сквозь смех проговорил мальчик,- и смоем.
        Сергей улыбнулся. Как же он забыл? Ведь именно это мамино «поди, бука…» и прогнало чудище в ту ночь.
        Оно пришло, как он и говорил. Едва мамины шаги затихли, дверь шкафа начала приоткрываться. Сережа накрылся одеялом с головой. Но даже через одеяло он чувствовал запах, исходящий от существа, появившегося в комнате.
        Сережа не понимал как, но он видел карлика через одеяло. Старик смотрел на него, растянув в улыбке и без того огромный рот. Между тонкими губами торчал раздвоенный кончик языка. Он то высовывался, то прятался за множеством клыков.
        Карлик постоял у изголовья, корча жуткие гримасы, а затем уселся в ногах. Сережа почувствовал его тяжесть. Несмотря на маленький рост, ночной гость весил как здоровенный мужчина.
        Мальчик почувствовал, что одеяло поползло к ногам. Он крепче ухватился за него. Когда Сережа понял, что у него не хватит сил противостоять карлику, он во все горло начал кричать: «Поди, бука, под сарай, коням корма надавай… подибукаподсарайконямкорманадавай».
        Даже громкий звук - подобие свиста - не заставил замолчать напуганного ребенка.
        Потом раздался другой звук. Будто в комнату со скоростью пули влетел теннисный мяч и начал бешено биться о стены, ища выход. Пол-потолок-стена, стена-пол-потолок. Мальчик услышал, как «мяч» влетел в чулан. Через мгновение дверь в кладовую с силой захлопнулась.
        Мама, прибежавшая на шум, остолбенела от увиденного.
        Сережа стоял в углу с закрытыми глазами и что-то шептал. Кровать… Этого не мог сделать ребенок! Кровать была перевернута. Штукатурка со стен местами осыпалась.
        Теперь он и не помнил, как он все это ей объяснил, но она так и не поверила в его ночного карлика. Рита тоже не верит Алеше. Может, женщины не способны это понять? Кто знает?
        В том, что карлик исчезнет после этого заклинания, мама была права. Не веря сыну, она все-таки помогла Сереже избавиться от него. Но она оказалась права и еще в одном: он вернулся, когда Сергей стал взрослым.
        - Ты что, уснул, Сережа?- Голос Риты доносился из спальни.
        - Иду, любимая.- Сергей встал и пошел наверх. Если Алеша завтра пожалуется, расскажу ему об этом заклинании.
        12 марта, позже
        Они занимались любовью. Ему хотелось в разных позах и много. Ей тоже.
        Потом, утомленные, они лежали без сна.
        - О чем думаешь?- Рита положила голову ему на грудь. Сергей улыбнулся.
        - В детстве я часто лежал ночью и думал: скорее бы вырасти и жениться.
        - Неужели ты и в детстве думал об этом?- Ее рука сползла ему на живот, затем ниже, пока не встретилась с обмякшей плотью.
        - Нет, конечно. Мне хотелось вот так вот лечь в обнимку с женой и заснуть.- Он поцеловал ее. Плоть начала оживать. Они оба это почувствовали. Он перевернулся и лег на нее.- Я очень боялся темноты.
        - А теперь?- Рита обняла его за шею и притянула к себе.
        - А теперь я наслаждаюсь ею,- проговорил Сергей и поцеловал жену в губы. Сергей не мог понять, что с ним происходит. Такого нестерпимого желания он не испытывал даже в студенческие годы.
        Ему хотелось. Она позволяла.
        Под утро они уснули, уставшие и довольные. О буке никто из них и не вспомнил.
        Солнце пыталось ворваться в комнату сквозь щель между шторами. Рита потянулась и положила руку на то место, где спал Сергей. Его не было. Она обвела комнату взглядом. Он стоял у шифоньера и смотрелся в зеркало на дверце.
        - Да хорош, хорош.
        - Я знаю, милая. Но все равно спасибо.- Он подошел и сел рядом с Ритой.
        - Нет, ты действительно сегодня ночью показал класс.- Рита взяла его за шею и прильнула к нему. Он поцеловал ее. Она ответила. И снова… Ему захотелось скинуть с себя одежду. Но он и так уже опаздывал на работу. Сергей еще раз поцеловал ее и встал. Он посмотрел на жену.
        - Рита, ты ночью ничего не слышала?- спросил он.
        - Сереж, ты что, опять?
        - Нет. Мне послышалось, что дверь в чулан открывалась.
        - Да ну тебя. Похоже, не к Алешке приходит бука, а к тебе.
        - Мне тоже так кажется.
        - Ладно. Хоть забей эти двери.- Он посмотрел на дверь, окрашенную в тон стенам. В каждой комнате были такие чуланы. Будто специально сделаны для страшил, пугающих детей.
        - Поди, бука, под сарай, коням корма надавай,- уже выходя из дома, шептал Сергей.
        18 марта, ночь
        Она обняла его ногами и рывком повалила на спину. Теперь она, подобно наезднице, сидела сверху и интенсивно двигала бедрами. Несмотря на то что Сергей не ожидал от Риты такой чувственности, ему это нравилось. Она змеей извивалась на нем. Кровать под ними ходила ходуном, ударяясь в такт движениям о стену. Вдруг Сергей услышал, что к монотонным ударам прибавился другой звук. Словно кто-то бил по ножке кровати.
        Когда Рита в очередной раз изогнулась назад, Сергей увидел, откуда шел звук. За спиной жены сидел карлик и мотал своими маленькими ножками. Бука смотрел на Сергея. Его большой рот был растянут в улыбке.
        Это был его страшила! Его ночной карлик!
        Он вернулся за мной!
        Сережа снова почувствовал себя маленьким. Он резко сел, чуть не столкнув жену с кровати. Желание улетучилось. Кроме Риты и Сергея, на кровати никого не было. Он сидел, обхватив голову руками, и шептал свое заклинание. Она, закутавшись в простыню, смотрела на мужа как на помешанного.
        Позже Сергей лежал без сна и вслушивался в каждый звук. Он услышал, как плачет Рита. Сергей не знал, как ее успокоить. Да и честно сказать, ему и не хотелось никого успокаивать. Его больше беспокоил ночной посетитель.
        «Может, это просто паранойя? Может, сходить к психиатру? И рассказать ему… Что? Что я ему расскажу? Как в шестилетнем возрасте прогнал домового какой-то считалочкой? И что через двадцать пять лет он вернулся, обозленный на меня? Да после этого меня надолго упрячут в психушку. Нет уж, я разберусь сам».
        Уже засыпая, Сергей даже не осознавал, что шепчет свое заклинание. «Поди бука под сарай, коням корма надавай».
        23 марта, утро
        Сергей почти не спал. Пятый день он жил в гостиной. Рита с ним не разговаривала. Сергей подошел к телефону и набрал номер начальника. Солгал, что к ним сегодня придет сантехник. И как только Рита вышла с Алешей из дома, принялся за дело. Он обошел все комнаты и забил длинными гвоздями двери в кладовки. Все! Вот так-то!
        Когда все было закончено, Сергей плюхнулся в кресло. Молоток и оставшиеся гвозди он положил рядом на столик. Устало посмотрел на дверь чулана и улыбнулся. Сегодня оттуда никто не выйдет.
        Сергей закрыл глаза. Очень хотелось выпить. Голова болела, будто с похмелья. Но он улыбался. Он встал и пошел на кухню. Где-то должна быть бутылка водки. Покупали две на 8 Марта, хотели со свояком женский праздник отметить, да не рассчитали силы. Вот и пылилась где-то родная.
        Поиски не затянулись. Бутылка стояла в буфете за пакетом муки. Сергей открыл ее и попытался выпить из горла. Но технологический прогресс не дал ему сделать и глотка. И кто-то ж за это деньги получает! Что они еще в горлышко бутылки запихнут? Степени защиты, блин! Сергей взял стакан и нацедил полный. Пока водка тонкой струйкой лилась в стакан, Сергей вспомнил всех родственников изобретателей степеней защиты от подделки народного напитка. Взял стакан, выдохнул и в четыре глотка осилил зелье.
        «Лучше б они придумали степень защиты от Буки»,- гнул свое Сергей, слегка захмелев.- Я уже сам придумал,- улыбнулся Сережа и налил водки в стакан. Поставил бутылку и прислушался. Он услышал грохот в собственной спальне. В бывшей собственной спальне. Сергей вскочил и побежал.
        Он вбежал в спальню. Посмотрел на чулан. Доски были на месте. Могло и показаться. Могло.
        30 марта, утро
        Сергей шел по проходу между рядами железных ящиков. Здесь переодевались рабочие. Он подошел к серому ящику с номером двадцать семь. Серая краска кое-где полопалась и вздулась. Номер был выведен зеленым. Обгоревший труп с выведенным зеленкой номером на лбу. Жуткое зрелище.
        Каждое утро Сергей подходил, открывал шкаф и начинал переодеваться. Каждое утро, но не сегодня. Для него каждый шкаф таил опасность. Неделю отпуска за свой счет он провел в напряжении и в злоупотреблении алкоголем. Несмотря на то что Сергей забил все чуланы, он ждал карлика. Ждал, что тварь выскочит из буфета, из шкафчика. Даже мимо почтовых ящиков Сергей проходил с опаской.
        Вчера приходил свояк с другом. Как же, суки?! Друг! Видал я таких друзей. Психиатр, точно. Вопросы такие задавал. Все меня обступили. Все. Складывалось такое впечатление, что все заодно с Букой. Он сел на скамейку и тихо заплакал. Надо искать выход. Выход!
        15 апреля, вечер
        Сергей сидел на кухне. Перед ним лежала открытая книга. Но он не смотрел в нее. Ему не хотелось ни читать, ни спать. Он проснулся от какого-то шороха. Теперь ими был заполнен весь дом. Кладовки-то он забил! Вот и мечется нечисть в поисках выхода. Опять шорох. Он взглянул туда, откуда шел звук. На мгновение ему показалось, что стена за мойкой как-то странно изогнулась. Кафель начал трескаться и отваливаться. Ничего не выйдет - стены крепкие. Сергей улыбался.
        Вдруг в кухню влетела Рита. Она подбежала к раковине и набрала воды. Осушив стакан, она, не оборачиваясь, выпалила:
        - Он только что был у нас в спальне! Он сидел у меня в ногах.
        Сергей, продолжая улыбаться, спросил:
        - Ты о ком, дорогая?
        - Не корчи из себя идиота!- Она резко развернулась, уперла руки в стол и зло посмотрела на мужа.
        - Это ты! Это все ты!- Она была напугана.- Ты нас всех заразил своим Букой. Наслушалась тебя и - пожалуйста!- Она сделала неопределенный жест.- У меня галлюцинации!
        Ему хотелось возразить, что это все не галлюцинации, это все на самом деле. Но Рита уже вышла. Сергей встал из-за стола, взял бутылку водки и пошел наверх. Он прошел по коридору, подергал доски, которыми заколотил дверь в кладовку. Все на месте. Осталось проверить спальню сына и собственную комнату. Сергей отхлебнул водки прямо из горла и рыгнул (он все-таки нашел водку, разлитую по старинке). Затем направился к Алешиной комнате.
        Пить он стал много. В таком состоянии напряжение никуда не девалось, но уже не было таким сильным. С работы его попросили. Вернее, ему предложили: либо вызывают санитаров и он остаток дней проводит в обществе Наполеонов и Цезарей, либо он пишет заявление по собственному желанию и остаток дней проводит в обществе… Начальника цеха абсолютно не волновало, в чьем обществе будет находиться этот пришибленный, лишь бы не в его цехе.
        Когда Сергей забегал в раздевалку и захлопывал открытые шкафчики, поначалу это вызывало только веселый смех сослуживцев. Но со временем Сергея в раздевалку было просто не затянуть. Вот тут-то и началось. Те, кто раньше считал его немного странным, теперь сторонились, будто он был заразным. Кто-то жалел его, кто-то ненавидел, а кто-то и боялся. С ним перестали общаться.
        Сергей теперь понимал, что донесли на него начальнику, причем исказив факты, как раз те, кто боялся его. Что факты были искажены, Сергей понял уже в кабинете Михаила Сергеича.
        Начальник цеха знать не знал о том, что Бука выходит в наш мир только через открытые двери шкафов и чуланов!!! Сергей ему рассказал. Михаил Сергеич слушал молча, а в тех местах, где того требовал рассказ, даже согласно кивал или, цокая языком, мотал головой - мол, ничего себе. Монолог подчиненного был завершен.
        Начальник цеха сидел и смотрел на свои руки. Сергей ждал. И вдруг в тишине кабинета раздался скрип открываемой двери. Двери шкафа. Скрип, подобный крику какой-нибудь хищной птицы в ночной тиши, резанул слух Сергея.
        «Он нашел меня»,- пронеслось в голове Сережи, когда он как полоумный соскочил со стула. Михаил Сергеич словно ожидал чего-то подобного. Он встал с вращающегося кресла, повернулся к шкафу и, презрительно усмехнувшись, поднял стул и подпер им злополучную дверь. Вот тогда начальник и предложил Сергею выбрать свое будущее.
        Уже выходя из кабинета начальника, Сергей понял, что обмочил штаны.
        15 апреля, позже
        Он шел, пошатываясь и прикладываясь к бутылке. Сергей подошел к двери детской и замер. В комнате разговаривали. Он прислушался - четко различимы только слова Алеши. Мальчик слезно умолял кого-то больше не приходить, оставить его в покое. И тут раздался второй голос, до сих пор едва различимый:
        - Я пришел не за тобой. Мне нужен твой отец.
        Сергей никогда не слышал голоса ночного карлика, но теперь был уверен, что эти слова принадлежали именно ему. Пальцы разжались, и бутылка выпала. Но еще до того, как она разлетелась на множество осколков, Сергей рывком открыл дверь. И снова замер, но теперь в замешательстве: в комнате никого не было, кроме спящего Алеши. Шум, с которым он ворвался, разбудил ребенка и спугнул… Да! Сергей был больше чем уверен: он спугнул Буку.
        Мужчина подбежал к чулану и начал отрывать бесполезные доски - они не сдерживали страшилу! Пока он возился с дверью в кладовку, Рита забежала и забрала Алешу. Последняя доска с треском отлетела в сторону. Сергей не заметил, как поранил руки. Они были все в крови.
        Он распахнул дверь. Никаких следов. Хитрая тварь. Сергей осмотрелся. Потолки в кладовке были такими же высокими, как и в спальне. Справа располагались полки, поднимающиеся к потолку, словно ступени. Он осмотрел каждую полку, как будто мысленно поднимаясь по ним. Его взгляд остановился на большом крюке, торчащем из стены под самым потолком. Странно, но он раньше никакого крюка здесь не видел. Сергей еще раз огляделся. Нет, ничего.
        Не закрыв двери, Сергей пошел к их с Ритой спальне. Его там не ждали. Или же, наоборот, ждали. Сережа толкнул дверь. Безрезультатно. Заперто на ключ.
        - Рита, открой!
        - Сереж, оставь нас в покое!
        - Милая, я только проверю чулан и уйду,- пытался как можно спокойнее произнести Сергей. Внутри все кипело и клокотало.
        - Сережа, пожалуйста, уходи. Ты пугаешь Алешу.
        - Меня вы испугались?!- заорал Сергей.- Ну и пусть вас сожрет этот херов карлик!- Он резко развернулся и, пошатнувшись, пошел на кухню. Там где-то оставалась еще бутылка водки. Правильной водки.
        16 апреля, ночь
        Он сидел на кровати у себя в спальне. Вокруг темнота. Лишь небольшой островок - там, где сидел Сергей,- был освещен тусклой лампой, стоявшей на прикроватной тумбочке. Вдруг лампочка замигала и потухла. Но он продолжал все видеть. Все. Он видел, как из чулана вышел карлик и сел в метре от него.
        «Лишь бы не сойти с ума»,- подумал Сергей. Из шкафа один за другим выходили маленькие уродцы. Все на одно лицо. Выходили и усаживались рядом с первым на кровати, на полу. Через пару минут вся комната кишела карликами. Сергей попытался пошевелиться, но не смог. Его словно парализовало. Он смотрел на них - они на него.
        Вышел последний и жестом пригласил Сергея подойти. Он, будто под гипнозом, встал с кровати и направился к шкафу. Ему показали на чулан, и он вошел внутрь. Посмотрел наверх. Крюк, как и в спальне сына, торчал из стены в пяти сантиметрах от потолка. Только с этого свисала петля. Сергей стоял и смотрел на нее. Подошел, взял веревку в руку, потеребил, будто хотел понять, из чего она сделана. Дверь в чулан захлопнулась. Сергей почувствовал, как намокают его штаны. Он закричал и… проснулся.
        Он сидел на кухне за столом. Перед ним лежала пустая бутылка. Видимо, он во сне опрокинул ее. Сергей взглянул на пятно, расплывшееся между ног. Он с ужасом вспомнил ночной кошмар. Надо что-то делать! Иначе его доконает этот низкорослый урод.
        Сергей перевел взгляд с пятна на стол. На книге, которую он вчера пытался читать (до того, как напился), лежал лист бумаги. Дрожащей рукой он поднес записку к лицу. Минуты две он пытался сфокусировать взгляд на одном-единственном слове. Перед глазами все плыло, боль пульсировала в голове. Наконец он с трудом прочитал: «лечись!!!» Никаких тебе: «прощай, наша встреча была ошибкой!» Или же: «я ухожу и забираю сына. Пожалуйста, оставь нас в покое и не ищи». В том, что она забрала Алешку, не было никаких сомнений.
        Сука! Это ей надо лечиться! Кто теперь позаботится о сыне? Она, что ли? Да она даже и не верила в Буку с самого начала! С самого начала!
        Сергей как заведенный ходил по кухне от стены к стене, вокруг стола.
        Надо что-то делать. Даже если она увезет Алешу в другой город, карлик найдет его и там. Он не оставит ребенка, пока…
        «Мне нужен твой отец».
        Вот оно! Сергей даже остановился. Только тогда эта тварь успокоится. Сон был подсказкой. Теперь он знал, что делать.
        Он снова забегал по кухне. Только теперь в поисках веревки.
        Через десять минут он вошел в чулан в своей спальне и закрыл за собой дверь.
        Его нашла Рита через три дня.
        Она пришла забрать вещи. Когда она увидела его висящим на крюке, первой мыслью было: «хорошо, что Алеша остался с бабушкой. Он очень хотел увидеть отца». Вторая поразила ее и не давала покоя долгое время даже после похорон Сережи.
        Никакого крюка в чулане у них никогда не было!
        … Карлик больше не приходил. Алеша спал спокойно. Иногда дверь чулана открывалась, и оттуда выходил Сережа посмотреть, как тут его малыш.
        Сезон охоты
        Старенькая «семерка» остановилась у столба, щедро покрытого объявлениями. Из машины вышел молодой человек в кожаной куртке, осмотрелся - дорога была пуста. Парень подошел к столбу и сорвал один листок, под тусклым светом фонаря всмотрелся в содержимое, кивнул и положил в карман куртки.
        Парень сел в машину, взял с приборной панели пачку «Кента», вынул сигарету. Пошарил по карманам - зажигалки не было. Надавил на прикуриватель.
        Листовки и объявления о пропаже людей говорили только об одном - Граф здесь, в этом городе. Охотник достал из бардачка карту, открыл ее на нужной странице и отметил этот город крестиком. Он очень надеялся, что этот город станет последним и ему все-таки удастся уничтожить самого хитрого вампира.
        Прикуриватель щелкнул, и парень подкурил.
        Кем он может работать? Последнее время Граф работал в ночных заведениях. Бары, ночные клубы. Месяц назад Граф даже работал уборщиком в Московском метрополитене. Охотник едва не убил его тогда. Слишком многолюдно там, даже ночью. Черт бы их побрал, этих людей, ведь для них же и стараешься.
        Охотник докурил сигарету и выбросил окурок в форточку. Закрыл окно. На улице не выше минус пятнадцати. Начался снег. Мелкие крупинки забарабанили по стеклу. Ветер, будто прогоняя незваного гостя, с силой швырял их на машину.
        Охотник знал, что Граф направится сюда. Полярная ночь продлится чуть больше месяца, и это значило…
        «Семерка» тронулась с места. У Охотника был месяц, чтобы убить Графа.

* * *
        Граф вышел из подъезда дома на 2-й Мурманской, где он проживал уже второй день. Постоял под козырьком, поднял воротник дорогого пальто и пошел к остановке. Он улыбался. Как жаль, что он пробудет здесь всего месяц. Ему нравилось здесь. День начинался точно так же, как и заканчивался - во тьме. Неоновые вывески немного омрачали превосходные дни, наступившие специально для Графа, но не настолько, чтобы отказаться от предложенной ему работы. Именно туда Граф и направлялся.
        Автобус подошел почти сразу же. Через две остановки Граф вышел и двинулся к одноэтажному зданию с красным крестом на крыше.
        Работу ему предложил сосед по лестничной площадке. Он работал водителем в «Скорой помощи» и был очень осведомленным человеком. Вот он и поведал Графу, что на станции переливания крови есть несколько вакансий.
        Граф даже не поверил своим ушам. Вот он, рай для вампира - ночь длиною в месяц и работа, от которой получаешь удовольствие. Хе-хе. Граф знал, что непременно получит работу в этом заведении. И не только из-за банка крови. Хотя и из-за этого тоже. Что может быть чище донорской крови?
        Последние лет пять Граф питался как попало. В ночных клубах в крови малолеток чего только не было. В таблице Менделеева элементов меньше. Тьфу, химия!
        В метрополитене продукты также не отличались чистотой. Граф нападал на пьяниц и бомжей. Утром страшное похмелье. Если бы не Охотник и его мания убить вампира, то стал бы Граф алкоголиком.
        Вампир улыбнулся своим мыслям, но с воспоминанием об Охотнике пришла тревога. Неглупый малый, этот убийца вампиров. Кого-кого, а его Граф боялся. Хорошего противника сейчас не найти. Этот, пожалуй, со времен Ван Хельсинга самый лучший будет.
        Нет, ничто не может испортить сегодняшний день. Граф шел на собеседование в царство экологически чистого продукта.

* * *
        Охотник снял небольшую комнатку в трехкомнатной квартире. Окно выходило на проезжую часть, вдоль которой тянулись мириады неоновых вывесок. Бутики и кафе, казалось, работали круглосуточно. Охотник приметил среди неонового зарева одну рекламу, гласящую, что под ней находится ночной клуб «Стрекоза».
        Стрекоза так стрекоза. Только завтра. Охотник устал. Он установил камеру и включил запись. Теперь можно ложиться спать. Кто бы ни вошел в «Стрекозу», Охотник будет об этом знать. Он подошел к застеленной кровати и, не раздеваясь, упал на нее.
        Ветер бесшумно открыл форточку, крупинки снега забились о занавеску и, поняв, что не смогут прорваться в комнату, обессиленные, падали на подоконник. Обычно чутко спящий Охотник даже не пошевелился. Вдруг занавеска вздулась, и из-за нее вышел Граф. Его бледное лицо резко контрастировало с темнотой в комнате, но одежда практически слилась с ней. Поэтому стороннему наблюдателю (если бы он был, разумеется) могло показаться, что голова вампира плывет по комнате одна, отдельно от тела.
        Охотник пошевелился, голова Графа замерла. Губы на бледном лице распухли и покраснели. Граф приоткрыл рот. Два жемчужных клыка белели на бархате алых губ. Еще секунда - и обращение произойдет. Это было мечтой Графа и фобией Охотника.
        Граф уже склонился над спящим, когда тот перевернулся и выстрелил из обреза. Пуля вошла в грудь. Граф отшатнулся. Рана засветилась, и от нее в разные стороны побежали трещины. Вампир с улыбкой на губах разлетелся на куски. Охотник встал. Неужели так все просто?
        Ветер снова колыхнул штору, и из-за нее вышел Граф. Охотник, не целясь, выстрелил. Вампир взорвался. Через минуту из-за занавески вышел еще один Граф. Снова выстрел. А Граф все выходил и выходил. У Охотника закончились патроны. Граф улыбнулся и склонился к горлу Охотника.
        - Нет,- прошептал парень.
        - Нет!- закричал Охотник и вскочил с постели.
        В комнате никого не было, только развевалась занавеска. Охотник поежился и подошел к окну.
        - Это сон. Всего лишь кошмарный сон,- прошептал он.

* * *
        Замок стоял на фоне кровавого заката. Солнце умирало, и в его последних лучах были видны все сколы и трещины на зубчатых стенах замка. Замок был построен на краю большой скалы, так, что с трех сторон он представлял из себя неприступную крепость. На западе виднелась большая долина, а за ней, вдали, возвышались, словно зубы дракона, утесы. Горные цветы и терновник, будто скалолазы, цеплялись за трещины и расселины.
        Граф просыпался, когда на полу его комнаты появлялся призрачный свет луны. Просыпался и выходил на охоту. К началу двадцатого века стало затруднительно найти чистую кровь. Да и люди научились защищаться от вампиров. Спасали Графа кровопролитные войны, захлестнувшие Европу в двадцатом веке. Он любил свои земли, буквально пропитанные кровью, и очень скучал по своему дому.
        Теперь ему все чаще снился родной замок и скалы, поросшие терновником. Но он не мог вернуться туда, Граф вынужден скитаться по земле в поисках пищи. Да и что тут скрывать - Граф хотел сохранить собственную шкуру. Охотник уже трижды подходил очень близко, Граф едва успевал унести ноги. Последний раз в Питере Граф слишком заигрался и не заметил, когда Охотник устроился в тот же ночной клуб, что и он.
        Нет, здесь, под Мурманском, он вряд ли будет искать. По крайней мере, Графу хотелось в это верить.
        Он посмотрел на часы. Через час ему заступать на смену. Как он и предполагал, его взяли, а он еще и уговорил их не брать напарников. Мол, все равно бессонница замучила. Они согласились. Еще бы! Вместо трех окладов платить полтора. Экономисты хреновы! Но Графу деньги не нужны.
        Он надел пальто и вышел из квартиры.

* * *
        Он включил камеру. Люди сновали туда-сюда, но ни одного знакомого лица Охотник не увидел.
        С чего он вообще решил, что Граф снова пойдет в ночной клуб, кстати, единственный в этом городе. Может, он сторожит какую-нибудь стоянку? Нет, ему нужна кровь и поэтому он будет там, где ее много. А много ее в большом количестве людей или… Как сказал кто-то из великих полководцев, величайший враг прячется там, где ты меньше всего будешь его искать. Граф был величайшим.
        Охотник достал телефонный справочник, купленный в киоске на автовокзале. Открыл на букве «П». Провел пальцем по куче всевозможных «Пунктов». Не то. Он задумался, открыл на букве «С». Станции две, а ему была нужна только одна. Он вырвал страницу и аккуратно убрал в бумажник.
        Охотник улыбнулся и откинулся на спинку стула. Что может быть проще? Оставался один вопрос: куда пропали три человека? Охотник был уверен - когда он найдет Графа, то поймет, где пропавшие люди.

* * *
        Первая рабочая ночь прошла спокойно. Граф оскалился. Он напился вдоволь, да еще и прихватил пару контейнеров с собой. Граф даже не предполагал, что это будет так просто. В его распоряжении была связка ключей от всех дверей на станции. Даже от хранилища. За ночь он проверил все помещения, кроме одного. Он не смог подобрать ключ. Ну, ничего, сегодняшней ночью, если не получится открыть дверь, придется воспользоваться одной из своих способностей - просочиться в любую щель.
        Автобуса долго не было, и Граф решил пройтись пешком. Постоянная ночь вливала в него бодрость. Здесь, конечно, не было лунного света, как у него на родине, но все-таки его состояние было близко к эйфории. Ему вдруг захотелось взлететь, воспарить над этими людишками. Граф сдержался - нельзя привлекать к себе внимания. Он чувствовал - Охотник где-то рядом.

* * *
        Охотник проснулся в семь утра. Утро. Что утро, что день, что ночь - одна хрень. Охотник зевнул, оделся и пошел в ванную. Хозяйка не обманула - в квартире кроме него никого не было. Он умылся и взглянул в зеркало. На него смотрел уставший мужчина. Охотник. Он не всегда был убийцей вампиров, не всегда догонял. Было время, когда он был Константином Рониным. Костиком, Костяном, студентом энергостроительного факультета. Тогда его не переполняла ненависть, тогда его сердце было занято любовью. Охотник с силой ударил в кафельную стену.
        «Я уже близко, Граф».
        Он надел куртку, извлек из-под кровати спортивную сумку, пошарил в ней рукой и достал пистолет. Заложил за пояс. Осмотрел комнату, выключил свет и вышел из квартиры.
        Станцию переливания крови Охотник нашел сразу. Машину оставил на противоположной стороне и пошел к одноэтажному зданию. В коридоре, как и в обычной поликлинике, сидели люди. Охотник протиснулся через толпу жаждущих сдать свою кровь и направился к кабинету заведующего. Постучал и сразу же вошел. За столом сидел лысый мужчина в белом халате. Чрезмерная худоба и бледность лица говорили о том, что заведующий отдается делу целиком и полностью. А может, даже был примерным донором и сам ежедневно скачивал с себя по поллитра. Чушь, но вид у медработника был плачевный.
        - Чем могу служить?- проскрежетал заведующий.
        Охотник достал поддельное удостоверение капитана УБОП.
        - Капитан Ронин. Управление по борьбе с организованной преступностью.
        - Очень приятно. Присаживайтесь.
        Несмотря на улыбку, появившуюся на бескровном лице, Охотник заметил, что заведующий нервничает. Возможно, какие-то махинации с плазмой. Его это не интересовало. Ему нужен Граф.
        - У меня к вам несколько вопросов.
        - Да, да, пожалуйста.
        - Меня интересует вот этот человек.
        Охотник достал из бумажника сложенный вчетверо листок, развернул его и положил перед доктором.
        - И что я должен о нем сказать?
        - Не приходил ли он к вам за последнюю неделю?
        - Ну, вы знаете, к нам приходит уйма людей. Мы могли его и не заметить среди всех прочих.
        - Да, конечно. Но я говорю не о донорах. Он мог устраиваться к вам на работу.
        - Да бог с вами. К нам работников присылают из Мурманска. Начиная от уборщицы и заканчивая вашим покорным слугой.
        Какие манеры. Покорный слуга. Охотника начало подташнивать от слащавого тона собеседника.
        Если будет такая возможность, я убью его вместе с Графом.
        Охотник встал, достал из кармана клочок бумаги со своим телефонным номером и положил перед заведующим.
        - Если что-нибудь вспомните, дайте знать.
        - Непременно.- Доктор тоже встал.- А что он натворил?
        Охотник остановился у двери. Улыбнулся. На мгновение он стал прежним Костиком.
        - Алименты не платит, паршивец.

* * *
        Граф лежал с открытыми глазами на застеленной кровати. Он пытался уснуть. На столе-тумбе загудел телефон. Граф не любил всех этих новшеств, но чтобы не прослыть старомодным и тем самым не привлечь к себе внимания, он купил аппарат. Вибрацию сменила мелодия из кинофильма «Омен». Граф сел на кровати. Он чувствовал, что-то случилось. Взял трубку.
        - Да.
        - Владимир Ильич?
        - Да.
        - Владимир Ильич, это Светлана Федоровна. Вы не могли бы подъехать на станцию?
        - А что случилось?
        - Обычное собрание. У нас так всегда. Шеф решил…
        Граф не стал дослушивать тираду Светланы Федоровны.
        - Через час буду,- сказал он и нажал «отбой».
        Неужели они обнаружили недостачу? Так-то, Владимир Ильич, придется загипнотизировать их снова. Раз без документов получилось устроиться, да еще и под именем Владимир Ильич Ульянов, то и в непричастности к пропаже он убедит их легко.
        Но все-таки тревога не уходила.
        Он оделся и вышел в морозную темноту.
        Ждали только его. Когда он вошел в кабинет заведующего, все уже сидели за длинным столом. Не было только Лиды - весьма недалекой дамочки, и Дениса - долговязого парня, так и не вышедшего из подросткового возраста. Скорее всего, они сидели на приеме крови.
        - Присаживайтесь, Владимир Ильич,- сказал заведующий и указал на свободный стул.
        Граф сел и сложил перед собой руки. Пальто он так и не снял. Собравшимся было наплевать, кто в этом кабинете во что одет. Все плакаты в коридорах станции, гласившие о немедленной сдаче верхней одежды в гардероб, касались исключительно граждан доноров.
        - Ну что ж, дорогие мои. Собрал я вас по одному щепетильному дельцу.
        Пауза предполагала выявить виновника этого дельца, но ничего подобного не произошло. Граф всмотрелся в черты лица заведующего станции Александра Ивановича Широкова. Если бы Граф не знал, кто здесь на самом деле вампир, то решил бы, что это Широков. Пронзительный гипнотизирующий взгляд, бледное лицо и манера говорить…
        - Владимир Ильич, что вы думаете по этому поводу?
        Граф слишком поздно оторвался от размышлений, поэтому практически ничего не слышал.
        - Прошу прощения?- переспросил он.
        - Мы хотели бы услышать ваши размышления по поводу визита к нам капитана УБОП.
        - Что? Какого капитана?
        Краем глаза Граф увидел, что у двери встали два детины - они работали охранниками в дневное время.
        - Светлана Федоровна,- обратился Широков к полной женщине в рыжем парике,- выпроводите, пожалуйста, людей из помещения.
        - А что я им скажу?- Женщина растерянно смотрела на начальника.
        - Скажи, что у нас санитарный день.- Александр Иванович терял терпение.
        Граф встал. Десять пар глаз следили за ним. Впервые он почувствовал себя жертвой.
        - Что здесь происходит?
        - А происходит здесь следующее.- Широков оскалился.- В нашем обществе нет места одиночкам вроде тебя. Мы принимаем тебя как своего, даем работу, пищу.
        - Да о чем ты говоришь, черт тебя возьми!- выкрикнул Граф и тут же почувствовал, как сильные руки усадили его на место.
        - Имей терпение, Нетопырь. Мы многие годы адаптировались под мир людей, налаживали бизнес, кстати, мы кормим и таких, как ты. И заметь, мы еще никого не убили. И тут приходишь ты…
        Широков уперся костяшками пальцев в крышку стола, изогнулся. Все тело начало вздуваться и опадать, будто пульсирующее сердце. Одежда разорвалась и опала к ногам твари. Собравшиеся с восхищением наблюдали за превращениями шефа. Тем временем Широков с шумом расправил огромные крылья. Его морда теперь была похожа на крысиную с двумя желтыми клыками. Тварь запрыгнула на столы и, шурша лысым хвостом, пошла к Графу. Он попытался встать, но две крепких лапы усадили его на место. Граф посмотрел на собравшихся в кабинете - теперь они выглядели точно так же, как и их шеф.
        - Кто вы такие?- Граф понял, что это представление может закончиться не только показом превосходящих сил. Он чувствовал себя в стае этих монстров действительно обычным нетопырем.
        - Мы новая раса, мы будущее, а ты - прошлое.
        Хвост чудовища, словно змея, обвил шею Графа. Крыса-Широков пристально смотрел в глаза.
        «Он меня гипнотизирует»,- подумал Граф.
        Он почувствовал головокружение, а потом полетел в темноту.

* * *
        Охотник вышел из здания и направился к «семерке». Сел, включил печку и стал ждать. Он не поверил чудовищу в белом халате. Что-то у них не так. Манипуляции с кровью наверняка приносят большие деньги. Чем эти суки не вампиры? Хрен с ними, не пойман - не вор. К тому же ему нужен Граф. И он здесь, Охотник чувствовал.
        Он еще раз взглянул на вход станции переливания крови. Граф появится здесь. Охотник опустил козырек - в глаза бил свет уличного фонаря - и посмотрел на торчащую из кармашка фотографию. Он вынул ее. Со снимка на него смотрела красивая брюнетка. Девушка улыбалась. Настя всегда улыбалась. Иногда Косте казалось, что не существует проблем, способных омрачить жизнь его девушки. Он ошибся.
        Проблемы появились, когда Настя со своей группой поехала в путешествие по старой Европе. Замки и вся эта чушь Старого Света привлекали его девушку. Она вернулась другой. В одном из замков ее укусила летучая мышь. Гребаная свиномордая тварь!
        Настя не ходила в институт, перестала видеться с подругами, избегала встреч с Костей. Однажды он не выдержал и, проигнорировав протест матери Насти, вошел в комнату своей девушки. Ее там не было, точнее, то, что сидело в темноте комнаты, уже не было той девушкой, которую любил Костя Ронин. Там сидела сгорбленная тварь, больше похожая на порождение тьмы, чем на человеческое существо. Она подняла голову, и Костя увидел бледное, словно у покойника, лицо. Тварь оскалилась и в следующую секунду бросилась на парня.
        Это была их последняя встреча. Настя умерла через месяц в Психиатрической клинической больнице №4. Ей никто не смог помочь. Вот тогда-то Костя и стал Охотником. Он не поверил в бред, озвученный лечащим доктором Насти. Охотник знал - всему виной вампиры. Только тогда он и не мог предположить, что их так много.
        Он обнаруживал их везде: в ночных клубах, в метро и в подвалах. Ночные сторожа, бармены и уборщики - все эти профессии были в черном списке Охотника.
        Три года назад он впервые столкнулся с Графом. Изворотливая тварь с аристократическими замашками.
        Странно, но сейчас Охотник не испытывал к Графу той ненависти, что три года назад. Тогда рана была свежа. А что сейчас?
        Телефонный звонок отвлек его от размышлений. Охотник положил снимок назад в кармашек и поднял козырек. Мелодия не прекращалась. Он взял трубку и нажал на зеленую кнопку.
        - Я слушаю.
        - Товарищ капитан?
        Охотник сначала не понял, кто звонит, потом узнал скрежещущий голос заведующего.
        - Да.
        - Это Широков, заведующий станцией переливания крови.
        Кто бы мог подумать?
        - Да, я вас слушаю.
        - Дело в том…- заикаясь, начал Широков.- В общем, ваш алиментщик объявился.
        - Хорошо, задержите его. Я скоро буду.
        - Уже. Мы его заперли в одном из кабинетов.
        Молодец, Широков. А я хотел тебя убить.
        Охотник проверил пистолет за поясом. Подумал. Взял сумку с заднего сиденья. Мало ли что. Солдат всегда должен быть готов к войне.

* * *
        Охотника впустил здоровенный охранник. Молча показал на кабинет заведующего и замер, подобно британскому королевскому гвардейцу. Охотник вошел в кабинет. Весь коллектив станции был в сборе. Граф лежал связанный на столе. Если бы Охотник не видел, кто лежит на столе, то он бы подумал, что люди собираются пообедать фаршированным поросенком. Их взгляды пожирали связанного вампира.
        - Вот ваш никудышний отец,- произнес Широков и осуждающе пощелкал языком.
        Граф приподнял голову и попытался что-то сказать.
        - Что-то чересчур сильно вы его спеленали. Не так уж много он должен.
        Охотник подошел к Графу, достал нож и разрезал веревки, связывающие ноги.
        - Ну, пойдем, Семен Андреич,- сказал Охотник и поднял Графа.
        - Надо же, а нам Владимиром Ильичом представился.- Широков оскалился, и Костя в который уже раз решил, что заведующий похож на крысу.
        - Конспирируется, гад.
        Охотнику в этом помещении нравилось все меньше и меньше.
        - Ну, все нам пора. Спасибо за проявленную сознательность, так сказать, за исполненный гражданский долг.
        Охотник попытался протиснуть Графа к двери, но дружный коллектив обступил их плотным кольцом.
        - Они нас не выпустят,- прошептал Граф.- Они не люди.
        - Граждане медработники, я настоятельно рекомендую выпустить нас из помещения,- произнес Охотник, будто и не услышав вампира.- Иначе я буду вынужден задержать вас по обвинению в пособничестве особо опасному преступнику.
        Когда договорил, Костя увидел - большинство из собравшихся выглядели несколько иначе, чем пять минут назад. В круг вошел Широков. Из человеческого в нем осталась только фамилия. Он передвигался на четвереньках. Передние лапы были раза в три длиннее задних, поэтому, несмотря на то что он опирался на костяшки узловатых пальцев, Широков стоял в полный рост.
        - Если медведь сожрал твоего врага, это еще не значит, что он стал твоим другом.
        Охотник не был уверен, но ему показалось, что эти слова произнесла уродливая крыса Широков. Костя достал пистолет и направил в облезшую голову.
        - Кто вы?
        Во рту пересохло. Наждачный язык теранулся о наждачное небо, причинив тем самым боль их хозяину.
        - Это уже не важно,- прорычал Крыс.
        - Эти твари еще хуже меня,- продолжал подстрекать Граф.
        - Разберемся.- Костя выстрелил, тварь дернулась и упала. Охотник шел к выходу, тащил за собой Графа и стрелял. Королевский гвардеец, охранявший вход, не разочаровал их. Он выглядел точно так же, как и его начальник, только был раза в два больше.
        - Хорошо стреляешь, Охотник.
        Беглецы обернулись. В коридоре стоял Крыс Широков и вся его свита. Совершенно невредимые.
        - Ты их не убил?- спросил Граф у Охотника.
        - Видимо, нет.
        - Давай сюда,- предложил вампир и показал на железную дверь справа от них. Они забежали в помещение, залитое белым светом, и тут же Охотник закрыл дверь на засов. Если бы они замешкались хоть на секунду, крысообразные твари разорвали бы их на куски. А так обошлось все руганью из-за двери.

* * *
        Костя прошел в центр комнаты и сел в донорское кресло. Граф сполз по стене на пол.
        - Может, развяжешь мне руки?- спросил вампир.
        - Ты куда-то собрался?
        Граф промолчал.
        - Граф, ты знаешь, кто это?
        - Этот, главный, что-то говорил о новой расе…
        - Неплохо они здесь устроились. Крови хоть залейся, и убивать никого не надо.
        - Ага, кроме нас.
        - Граф, учись у сородичей. Наладили, бля, бизнес…
        - Я никого не убивал,- сказал Граф.
        Охотник посмотрел на Графа. Он вспомнил бледное лицо Насти.
        - Да, ты никого не убивал. Люди умирали сами… после того, как ты у них выжрал всю кровь!
        - Я никого не убивал,- повторил вампир.
        За дверью не прекращался шум. Твари жаждали расправы над непрошеными гостями. Охотник осмотрел помещение в надежде найти хоть какой-нибудь путь к спасению. У дальней стены он заметил три точно таких же кресла, как и под ним. Там кто-то был. Он встал, достал из сумки новый магазин и перезарядил пистолет.
        - Что ты там увидел?- Граф тоже встал на ноги.
        Охотник пошел к креслам. То, что было на креслах под простынями, напоминало силуэты людей. Костя сдернул простынь с ближнего кресла, прицелился и, увидев, что там, опустил пистолет. Он сдернул оставшиеся простыни. Несмотря на то что тела были полностью обескровлены, Охотник понял, кто это.
        Граф подошел к Косте и заглянул ему через плечо.
        - Ты их знаешь?- спросил вампир.
        Охотник молча достал из кармана листовки с изображением пропавших людей и дал их Графу. Со связанными руками было затруднительно просматривать объявления, но Граф больше не попросил развязать его. Он всматривался в черно-белые портреты, переводил взгляд на высохшие трупы.
        - Это они?
        Охотник кивнул.
        Вдруг их привлек шипящий звук. Они обернулись. От двери шел дым.
        - Автоген,- сказал Костя.
        - Скажи честно, Константин.
        Охотник посмотрел на Графа. Он уже забыл, когда в последний раз его так называли.
        - Ты действительно собирался меня убить из этого?- Вампир кивнул на пистолет.
        - Нет, для тебя у меня есть кол и святая вода.
        - Самое время все это достать. Когда они сюда ворвутся, будет поздно.
        Охотник скинул куртку. Под ней был кожаный жилет с шестью колами. Вампир присвистнул.
        - Да ты во всеоружии. Вот только одному трудновато придется.- Граф поднял перед собой связанные руки.
        - Ничего, управлюсь,- сказал Костя и пошел к двери.
        Шипение прекратилось, и оплавленный кусок двери упал к ногам Охотника. Первая же тварь, вбежавшая в образовавшийся проем, получила пулю в лоб. Костя знал, что пистолет малоэффективен, но на некоторое время выводил нечисть из строя. Второго он ударил ногой в промежность. У крысообразных вряд ли в том месте имелись хоть какие-нибудь признаки половой принадлежности, но существо замешкалось, и Костя не преминул воспользоваться этим. Он выхватил из кармана в жилетке кол и воткнул в грудь твари. Уродливое тело рассыпалось в прах еще до того, как коснулось бетонного пола, словно гриб дождевик.
        Еще пятерых Костя убил точно так же. Охотник похлопал себя по карманам - пусто. Колья, приготовленные для Графа, лежали вокруг в сером прахе. В проеме появилось еще одно чудовище. Охотник навел на него пистолет и нажал на спусковой крючок. Раздался сухой щелчок.
        - Развяжи мне руки,- услышал Костя хриплый голос Графа.
        Охотник отбросил пистолет и посмотрел под ноги. В двух шагах от него лежал кол. Раздумывать было некогда. Он одним прыжком преодолел это расстояние и уже взял кол в руку, но слишком поздно понял, что допустил ошибку - когда нагибался, отвел взгляд от монстра.
        - Осторожно!- крикнул Граф.
        Сильный удар… Костя даже успел подумать, что так, наверное, бывает, когда тебя сбивает машина. Охотник отлетел метра на три, кол так и остался лежать на прежнем месте. В голове шумело, перед глазами летали мошки - множество черных точек. Окружающий мир он видел словно через черные хлопья снега. Но все же он разглядел - твари друг за другом входили в комнату. Неспешно. Теперь им некуда спешить.
        - Костя,- снова голос Графа.- Костя, сумка рядом. Только протяни руку.
        Охотник нащупал сумку, запустил туда руку и выудил полуторалитровую бутылку со святой водой. Костя почувствовал, как сильные руки, протыкая кинжалами-когтями кожу, оторвали его от пола. Секунду спустя он уже летел через всю комнату к донорским креслам-шезлонгам. Охотник упал на высушенный труп, но бутыль не выпустил. Тело в кресле хрустнуло и рассыпалось подобно тварям с колами в груди.
        Он вскочил. Все тело болело. Костя отвинтил крышку и брызнул на самую ближнюю тварь. Крылатая крыса завизжала и начала оплывать, будто свеча. Охотник не стал ждать, когда она издохнет, оттолкнул вязкую субстанцию ногой и пошел навстречу остальным с блаженной улыбкой на устах. Он щедро поливал тварей. Остановился только тогда, когда закончилась вода. Перед ним стояла одна (ох, как ему хотелось, чтоб последняя) крысообразная тварь. Она нервничала - ее хвост щелкал о бетон, словно кожаный кнут. Костя попытался выудить хоть что-нибудь из спасительной бутылки, но из горлышка выскочила одна-единственная капля. Она попала на перепончатое крыло крысы и с шипением прожгла дырочку с десятирублевую монету. Тварь оскалилась и медленно пошла на Охотника. Костя отбросил бутылку, достал из ножен охотничий нож и пошел навстречу.
        - Развяжи меня!- крикнул Граф.
        Противники прыгнули друг на друга одновременно. Несмотря на явное превосходство Крыса, Костя дрался как разъяренный лев. Он забрался на спину твари и колол ножом. Крыс визжал и пытался ухватить человека. Наконец ему это удалось, и Костя полетел к ногам Графа. Охотник посмотрел одним глазом (второй заплыл) на вампира. Сейчас Граф виделся ему более человечным существом, чем Широков.
        - Развяжи мне руки,- попросил Граф.
        Костя молча встал, пошатнулся, отбросил бесполезный нож и с голыми руками бросился на тварь. Уже через пару секунд, сползая по стене, он понял - так машина не сбивает, так переезжает поезд.
        - Костя, развяжи мне руки. Неужели тебе так важно убить меня самому? Развяжи, кто-нибудь из двух вампиров сегодня умрет точно. Давай быстрей, он приближается. Если ты не развяжешь, Широков убьет нас обоих.
        Костя встал. Голова кружилась, перед глазами стояла красная пелена. Он нащупал узлы на протянутых руках Графа.
        - Поторопись…
        Косте даже показалось, что он чувствует дыхание твари за спиной. Наконец веревки поддались и упали к ногам Графа. Охотник, обессиленный, сел в свободное кресло. Зрение понемногу начало возвращаться. Он увидел, как Граф расправил плечи и стал изменяться. Через несколько секунд он ничем не отличался от крыса Широкова. Но все равно Косте показалось, что Граф человечней этой твари.
        Вампиры сошлись в схватке. Ни один не уступал другому. Твари убивали друг друга. Вдруг Широков вывернулся и ударил Графа. Тот отлетел к ногам Кости.
        - Я сейчас помогу,- сказал Охотник и попытался встать.
        Широков поднял один из кольев (в его огромной двупалой лапе кол выглядел словно зубочистка) и пошел на Графа.
        - Уходи.
        Граф встал, прыгнул на стену над головой Охотника и словно паук побежал по потолку к выходу. Крыс бросился за ним. Костя встал, взял сумку и, прихрамывая, пошел к двери. По дороге собрал колья и воткнул на свои места в жилете. Он не знал, сколько у него еще есть времени до того, как Крыс вернется, но все равно медлил. Поднял пистолет, пустую бутылку и нож. Все сложил в сумку.
        У выхода из станции Охотник вдруг остановился. Не мог он так уйти. Костя нашел их в кабинете заведующего. Крыс одерживал верх. Он обвил Графа хвостом и пытался воткнуть в него кол. Охотник, не раздумывая, выхватил орудие против вампиров и прыгнул на спину Широкова. Странный звук вырвался из пасти Крыса. Он явно не рассчитывал умирать. Все его тело содрогнулось и начало осыпаться, но не от места ранения, как у других. Он начал осыпаться с хвоста, будто бикфордов шнур, подбираясь к заложенной бомбе. Так оно и вышло. Как только осыпался хвост, Широков взорвался, и его горящие куски разлетелись по всему кабинету, чудом не зацепив ни Охотника, ни Графа. Загорелись занавески, мебель.
        - Надо уносить ноги.- Граф уже принял вид человека, но одежда на нем висела лохмотьями.
        По дороге к выходу Граф забежал в комнату охраны.
        - Давай быстрее!- крикнул Костя.
        Он выбежал на улицу. Что сейчас - ночь или день? Ему было все равно. Они выжили, и это главное. Они? Ведь он шел убивать Графа, а теперь радуется, что тот жив.
        Костя сел в машину, завел двигатель. Граф вышел в форме охранника с голубым ящиком в руке. Сел на заднее сиденье.
        - Нам надо уезжать отсюда. Сейчас здесь будут все, включая мэра города.

* * *
        Костя остановил машину у пяти бетонных букв «Шанск».
        - Это ж надо так город назвать,- проговорил Граф.
        Охотник молчал.
        - Послушай, Костя. Если все еще хочешь меня убить, убивай прямо сейчас.
        - Что в ящике?- спросил Костя.
        - Это контейнер для перевозки крови… Там кровь.
        Парень кивнул. Оба молчали. Первым нарушил тишину Костя:
        - Если медведь сожрал твоего врага, это еще не значит, что он стал твоим другом.
        - Умные слова, сказанные к месту…
        - Граф, не убивай никого.- Костя повернулся и посмотрел в голубые глаза вампира.- Если не хочешь, чтобы тебя травили как зверя, никого не убивай.
        Вампир коротко кивнул и вышел из машины. Костя еще посидел немного, глядя на уходящего в темноту полярной ночи Графа. Все кончено. Охотник ничего к нему не чувствовал. Ничего, кроме… благодарности. Теперь Костя понял, что им двигала жажда мести, и в этом бою с крысообразными тварями он полностью утолил ее. Теперь все это не имело никакого значения.
        Костя развернул машину и направился к трассе. По М-18 он собирался добраться до Петрозаводска, а потом и до Санкт-Петербурга. Дорога не ближняя, будет время подумать. В голову лезли кошмарные видения. Но Костя одергивал себя и пытался думать о чем-нибудь другом: о предстоящем пути длиной почти в полторы тысячи километров и небольшой уютной квартирке на Бакунина, борще и рыбе под белым соусом, горячей ванне и мягкой постели… Он думал о возвращении к прежней жизни.
        Сезон охоты закрыт.
        Смертельный чат
        Лена вышла на балкон. Странная тишина давила на слух. Так тихо бывает только первого января к вечеру, когда все, изрядно набравшись, ложились спать. Сейчас же было первое апреля и до отхода ко сну как минимум еще часа четыре. От размышлений ее отвлекло звуковое оповещение о входящем сообщении. Она взяла трость и, прихрамывая, пошла в комнату. Села за стол и посмотрела в окошко мгновенных сообщений. Там было написано:
        «Давай общаться».
        Она набрала:
        «Давай».
        «Как тебя зовут?»
        «Лена».
        Дальше в окошке ничего не происходило. Лене надоело ждать, и она ввела:
        «А как тебя зовут?»
        «Борис».
        Странный ты, Борис, но все-таки лучше, чем сидеть на балконе и пялиться на пустынный двор.
        «Борис, мы раньше не встречались?»
        «Думаю, что нет. К тому же я сейчас не в городе».
        «А где?»
        «Очень далеко…»
        «Как грустно. А я сейчас одна. Родители уехали к бабушке».
        «А почему тебя не взяли?»
        «Я вывихнула ногу, вот теперь умираю от скуки».
        «Бедненькая».
        «Угу. Но ты же мне не дашь умереть?»
        В окошке пусто.
        «Борис?»
        «Да, Лена. Я тут отлучился ненадолго. Ты знаешь, я тут тоже один».
        Как ей хотелось пригласить Борю к себе, но… Но девушка должна быть приличной.
        «Боря, ты извини, мне надо приготовить себе ужин. Я отключаюсь».
        И добавив краснеющий смайлик, Лена отправила сообщение.
        «Хорошо. Как освободишься, стучись».
        Стучись. Да Лена была готова бить больной ногой в стену, лишь бы увидеть Бориса живьем. Ей было одиноко. Она взяла трость и вышла на балкон. Начало темнеть, людей во дворе так и не прибавилось. Свежий ветер ласкал ее разгоряченное лицо. Про ужин она солгала - есть совсем не хотелось. Единственное, что ей было сейчас нужно, так это общение с Борисом.
        Она вернулась в комнату, села за стол. Потянулась к клавиатуре, но тут же передумала, вспомнив о приличиях. Пусть первым напишет.
        Шли минуты, очень долгие минуты, но Борис не написал и строчки. Лена включила телевизор, попереключала каналы. На региональном шли криминальные новости.
        - На юге Москвы участились случаи гибели молодых девушек. Ведется следствие.
        Опять какой-нибудь маньяк. Лена выключила телевизор - ей не хотелось портить настроение из-за всяких уродов. Тем более с ней ничего не может случиться, пока она дома.
        К чертям приличия! Лена подвинула к себе клавиатуру, и тут раздался звук о получении нового сообщения.
        «Поужинала?»
        Лена улыбнулась.
        «Как ты узнал, что я села за компьютер?»
        «Пусть это будет моим секретом».
        «Ну, чем займемся?»
        «Расскажи мне о себе. Сколько тебе лет?»
        «А это пусть будет моим секретом».
        Улыбающийся смайлик. Отправка.
        «Ух ты, недотрога».
        «Да, я такая».
        Краснеющая рожица. Отправка.
        «А если серьезно? А то статью за совращение малолетних еще никто не отменял».
        Улыбающийся смайлик.
        «У-у-у, мне уже столько лет, что это скорее меня обвинят в совращении».
        Смайлик с бородой. Отправка.
        «Сколько?»
        «Двадцать один».
        «Да, ты действительно стара для меня».
        Улыбающийся смайлик.
        «Я сейчас обижусь».
        Нахмуренная рожица. Отправка.
        «Лена, а вышли свою фотографию».
        «А не боишься?»
        «Я очень смелый».
        Лена нашла в папке самый удачный снимок и отправила.
        «Держи. И не надо выискивать морщины».
        «А ты ничего. Даже и не выглядишь на свой возраст».
        Смайлик улыбнулся.
        «Спасибо».
        Рожица покраснела.
        Борис не ответил. Может, выбирает свой лучший снимок?
        «А вот и я».
        Лена открыла файл и посмотрела фотографию. А парень весельчак.
        «Боря, а тебе никто не говорил, что ты похож на Диму Билана?»
        «Постоянно».
        Краснеющий смайлик.
        «Особенно майка. Боря, ты не хочешь высылать свое фото?»
        Смайлик со сдвинутыми бровями.
        «Лена, это мой снимок!»
        Девушка всмотрелась в черты парня. Теперь ей вдруг показалось, что действительно кроме майки у человека на снимке нет ничего общего с Биланом.
        «Борис, ты не обиделся?»
        Тишина.
        «Ну, извини. Ты очень похож на Диму».
        Окошко оставалось пустым. Лена вздохнула. Странный ты, Боря. Девушка вздрогнула от звука оповещения.
        «Ну, хорошо. Я вообще-то могу выслать тебе свою последнюю фотку».
        «Давай».
        Лена улыбалась в ожидании виртуальной встречи. Когда она открыла присланный файл, то улыбка слетела с губ. Она быстро закрыла фотографию.
        «Зачем ты так?!»
        Ну правда, зачем он так?! Тех пяти секунд, что она видела изображение, ей хватило, чтобы разглядеть его. На снимке без сомнения был тот же человек, что и на первом, где он так похож на популярного певца. Только на последнем… парень лежал в гробу.
        «Лена, ты о чем?»
        Девушка не решалась что-нибудь написать - Боря разозлил ее.
        «Зачем ты меня пугаешь такими фотографиями?»
        Вдруг Лену осенило. А что, если парень актер и показал фото с последних съемок? Она быстро набрала:
        «Ты актер?»
        Окно пустовало.
        «Борис?»
        «Это моя последняя фотография! Девять дней назад я покончил с собой!»
        Лена откатилась от стола. Ладно когда маленький кривоногий представляется двухметровым атлетом, но когда живой - мертвым… Такое Лена видела впервые. Девушка поежилась, ей вдруг стало страшно в пустой квартире. Оповещение заставило подпрыгнуть девушку.
        «Ты мне не веришь?!»
        Смайлик чертенка.
        «Ты мне не веришь! Они все мне не верили! Пока я не пришел и не показал…»
        Лена выключила монитор. Теперь она дрожала от ужаса. Это маньяк, убивший тех девчонок. Она встала. За спиной раздалось: дзинь. Лена обернулась. Монитор был включен.
        «Я вошел в твой подъезд».
        Смайлик подмигнул Лене.
        «Я поднимаюсь по лестнице».
        Девушка выдернула шнуры из розетки, но монитор не потух.
        «Я стою у твоей двери».
        Лена схватила трость и как можно быстрее проковыляла к входной двери. Посмотрела в глазок и едва не потеряла сознание. В коридоре стоял парень. Тот, из гроба. Восковое осунувшееся лицо выдавало его болезненность, или… он не врал - человек в черном костюме был мертв.
        Дзинь.
        Лена, не обращая внимания на боль в ноге, вбежала в комнату.
        «Я пришел».
        Смайлик смеялся.
        Дзинь.
        «Я уже в квартире».
        Дзинь.
        «Скоро мы будем вместе».
        Лена выбежала на балкон и закрыла дверь на шпингалет. Мертвец вошел в комнату, и каждый его шаг сопровождался звуком о приходе нового сообщения.
        Шаг.
        Дзинь.
        Шаг.
        Дзинь.
        Его бледное лицо смотрело через стекло на Лену.
        Вика вернулась с похорон разбитая. Ее подруге было всего семнадцать. Они собирались вместе поступать в МГУ на юрфак, но Лена ее бросила, оставила одну. Компьютер и виртуальные друзья были неплохой отдушиной, но сегодня Вике не хотелось общества. Она не понимала, что могло заставить Лену прыгнуть с балкона. Не понимала.
        Дзинь.
        Она хорошо знала этот звук. Очень хорошо. На ее удивление компьютер был включен. Может, брат оставил? Уже не важно. Звук входящего сообщения манил к себе, как магнит.
        Вика села в кресло и открыла окошко мгновенных сообщений.
        «Привет».
        Смайлик с поднятой рукой.
        Вика подумала (все-таки ей нужно общение) и написала:
        «Привет».
        «Поболтаем?»
        «Давай. Мы встречались?»
        «Нет. Я не в городе».
        «А как тебя зовут?»
        «Борис…»
        Тринадцатый раздел
        Адвокат Сергей Морозов любил свою работу. Но в последнее время из-за обрушившегося на него множества процессов Сергей Анатольевич не находил себе места. Вроде бы сбылось то, о чем только можно мечтать любому мало-мальски приличному адвокату - работы было столько, что Сергей не успевал чашку кофе выпить. Была возобновлена смертная казнь только исключительно для осужденных по статьям из тринадцатого раздела.
        Адвокатом Морозов был хорошим, но, несмотря на это, все процессы с его участием заканчивались расстрельным приговором. Проигранные процессы, конечно, жестоко били по авторитету, но никак не по карману. Общественности были выгодны смерти монстров, сидящих за пуленепробиваемым стеклом. Морозов получал новое дело, немаленький гонорар и шанс вытащить ненавистных людям чудовищ. За первые дела он брался с неохотой и неприязнью. Он фактически был на стороне обвинения. Сергей ненавидел своих подопечных. Ненавидел и защищал. Защищал, выкладываясь изо всех сил. Но уж очень сильна ненависть людская к нелюдям.
        Это было тогда, сейчас же кроме сострадания Сергей Морозов к своим клиентам ничего не чувствовал. Именно поэтому он и попросил перерыв, именно поэтому скорбь сдавливала его сердце. Сергей включил воду и посмотрел на свое отражение в зеркале. Устал. На него смотрели глаза человека, постаревшего лет на десять. Сергей вспомнил затравленный взгляд своего клиента.
        Трель телефонного звонка вырвала его из размышлений. Морозов посмотрел на дисплей. Разговаривать ни с кем не хотелось, но… Сергей нажал кнопку вызова.
        - Да,- прохрипел адвокат.
        - Здравствуйте, Сергей Анатольевич.
        - Здравствуйте.
        - Меня зовут Ильин Федор Алексеевич. Я - менеджер фирмы «КриоРосс». Я хотел бы вам напомнить, что сегодня тело вашей матери будет подготавливаться к репродуктивному клонированию.
        - Да, я помню. У меня сейчас процесс. Я вам перезвоню.
        - Окей.
        - Окей,- передразнил Сергей менеджера, как только нажал «отбой».
        Мама умерла десять лет назад. Множество криокомпаний предлагали свои услуги. Сергей хорошо помнил ажиотаж вокруг возможного оживления мертвых в будущем. Но годы шли, и единственным оживлением стало клонирование. Два года назад Морозов поддался искушению и забронировал морозильную камеру для себя.
        «Возможно, когда-нибудь меня клонируют и вот так же будут судить черт знает за что».
        Морозов печально улыбнулся. Дверь открылась, и в туалет вошел высокий мужчина в синей форме.
        - Ну что, Морозов, давай заканчивать? Что ты уперся?
        Прокурор Михаил Седов подошел к писсуарам и расстегнул ширинку.
        - Упирайся, не упирайся, я вас дожму, ха.- Михаил хохотнул.
        Сергей посмотрел на него в зеркало.
        - Смотри в ширинке хер свой не дожми.
        - Что?- не понял прокурор.
        - Я говорю: посмотрим.- Сергей умылся и закрыл воду.
        - А что тут смотреть?- Молния взвизгнула, и улыбающаяся морда Седова появилась в зеркале.- Я вас дожму. Присяжные уже мои.
        Морозов подошел к полотенцам, оторвал несколько и вытерся.
        - Слышал о новом деле?- спросил прокурор.
        - Нет.- Сергей скомкал влажные полотенца и бросил в урну.- Что за дело?
        - Тринадцатый раздел, статья триста шестьдесят шестая. «Зеленые» обвинили древнего человека в истреблении мамонтов.
        - Совсем охренели!
        - Да брось ты, Морозов! Весело же!
        - Ты это древнему человеку скажи.
        - О-о, дружок, да тебе надоело проигрывать? Тогда давай к нам.- Седов выключил воду.
        - Нет, каждому свое,- сказал Сергей и вышел.
        - Встать, суд идет!- громогласно проговорил пожилой мужчина.
        Морозов встал и посмотрел на скамью подсудимых. Его клиент стоял, опустив голову.
        - Прошу садиться, господа.- Судья ударил молотком по облезшей скатерти.- Итак, слушается дело номер 1725/2048. Обвиняется Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин по статье триста шестьдесят пятой УК РФ. Адвокат Морозов, у вас есть еще свидетели?
        Морозов встал.
        - Нет, ваша честь.
        Судья кивнул, мол, я так и знал.
        - Приступаем к судебным прениям. Прошу вас, господин прокурор.
        Седов встал. Морозову на мгновение показалось, что он видит расплывающееся темное пятно на отглаженных брюках прокурора.
        «Ссыт от радости»,- подумал Сергей и отвернулся к своему клиенту за стеклом. Иосиф Виссарионович затравленно поглядывал то на прокурора, то на судью.
        - Ни для кого из присутствующих не секрет, что Сталин - один из величайших преступников всех времен, принесший многим народам трагические горести.- Седов сделал драматическую паузу и посмотрел на присяжных.- Знаете, я думаю, нам никогда уже не оправиться от этого. Никогда.
        Морозов внимательно смотрел на своего оппонента. У Седова дрожал подбородок, будто он собирался заплакать. Сергею вдруг захотелось закончить этот цирк - подойти и врезать прокурору по его трясущемуся подбородку.
        - Я не скрою, у меня есть личная причина для ненависти к этому человеку,- он ткнул пальцем в сторону старика за стеклом.- Моего предка расстреляли в 39-м году, но я как представитель закона отбрасываю все эмоции. Какое-то время многие из вас, да и я тоже, считали Сталина гениальнейшим правителем великой страны, но это не более чем заблуждение. Сталин кроме невероятной жестокости не обладал ничем. Да посмотрите на него сами.- Седов подошел к скамье подсудимых и постучал по пуленепробиваемому стеклу. Человек, сидящий в «аквариуме», поднял на прокурора влажные от слез глаза.- Этот жестокий человек вызывает в лучшем случае жалость, а в худшем…
        - Четвертовать его!- выкрикнул толстяк в черной бейсболке. Зал загудел.
        - К порядку!- Молоточек судьи трижды ударил по столу. Когда все стихло, судья обратился к Седову:
        - Продолжайте.
        - Прошлый век изобиловал такими деятелями. Жалкими, никчемными людишками, вымещавшими свои обиды на всем живом. Ульянов-Ленин, Сталин, Берия, Гитлер… Да, я ставлю всех этих монстров в один ряд. Господин Морозов помнит дело номер 1710/2047.- Прокурор повернулся к Морозову: - Мы осудили и казнили Гитлера. Этого нелюдя осудили по всем статьям раздела тринадцать.
        - Я протестую,- еле проговорил Сергей.
        - Поясните,- предложил судья.
        - Дело номер 1710/2047 не относится к нашему делу.
        - Протест принимается.- Стук молотка отозвался колокольным звоном в голове Морозова.
        «Когда же это все закончится?»
        - Извините, ваша честь, увлекся.- Седов снова подошел к присяжным.- Давайте вспомним так называемый национальный вопрос. Этот человек почему-то возомнил себя спецом в этом деле. Все, кто мало-мальски знает историю, легко вспомнят, к чему привел раздел страны. Приведу лишь два примера - Нагорный Карабах и Южную Осетию.- Седов был мастер делать паузы, но эта слишком затянулась.
        - Михаил Ефремович, у вас все?- Судья терял терпение.
        - Еще минутку, ваша честь.
        Судья кивнул, и Седов продолжил:
        - Множественные репрессии.- Снова пауза. Морозов схватился за голову.- Этот жалкий человек вел неестественный отбор - уничтожал лучших.
        - Протестую.- Сергей развязал тугой узел галстука.
        - Михаил Ефремович, не переходите на личности.- Судью явно не устраивал затянувшийся процесс, но он поддержал протест.
        - Прошу прощения, ваша честь. Этот упырь…- Седов опомнился и словно скромная девица прикрыл ладошкой рот.- Сталин Иосиф Виссарионович, параноидально гоняясь за врагами народа, сам стал врагом народа номер один,- как-то быстро закончил Михаил.- И напоследок еще один кровавый пример.- Прокурор размеренно прошелся вдоль перегородки, за которой сидели присяжные. Остановился напротив человека в черкеске с закрученными усами.- В 37-м году прошлого века по некоторым данным на Кубани проживало около пяти миллионов казаков. К концу 39-го их осталось около двух миллионов. То есть все здоровое мужское население было уничтожено. Поэтому, ваша честь, господа присяжные, я прошу для этого монстра тройной смертной казни!
        - Я протестую!- Сергей вскочил с места.
        - Протест отклонен!- Удар молотка.
        - Если того потребует общественность, мы сделаем это снова и снова. У меня все, ваша честь.- Седов, словно гусь с гордо поднятой головой, прошел к своему месту.
        - Господин адвокат, прошу,- предложил судья Морозову.- И, если можно, побыстрее.
        Сергей встал со своего места. Рубаха прилипла к телу, в горле пересохло. Он отпил из своего стакана и пошел к присяжным. Обвел всех взглядом…
        «Идиоты».
        … и начал:
        - Да, Сталин - убийца, тиран и параноик.
        Зал загудел.
        - Четвертовать его!- снова выкрикнул толстяк в бейсболке.
        - Но все не так просто! Не так просто, господа.- Как только Морозов заговорил, зал стих.- Господа хорошие, не так просто все это. Репрессии и депортации, расстрелы и аресты не делаются в одиночку. Каким бы ни был кровожадным Сталин, он не смог бы так насолить миллионам один.
        - Четвертовать его!
        Зал молчал. Люди задумались.
        - Ответьте мне, можно ли винить одного человека в беде целого народа?- Он снова обвел взглядом присяжных.- Виноваты все мы!
        - У вас все?..- начал судья.
        - Нет!- слишком резко ответил адвокат.- Простите, ваша честь, у меня есть еще что сказать.
        - Продолжайте.
        - Я мог бы долго распинаться и о хороших качествах этого, как говорит уважаемый прокурор, монстра. Я могу напомнить только некоторые его заслуги. Восстановление исторических архитектурных памятников, храмов и церквей. Воссоединение по крупицам страны, создание Империи.
        - Империи на костях?!- крикнул Седов.
        - Ни одна Империя еще не выстраивалась в ромашковом поле.
        Удар молотка.
        - Сергей Анатольевич, ближе к делу.
        - Но эти добрые дела никоим образом не умаляют его кровавых деяний. Сталин - убийца, тиран и параноик. Но ответьте мне, каким боком это все относится к моему клиенту?!- Сергей не заметил, как перешел на крик.- Посмотрите на человека за стеклом! И посмотрите на это!- Он подошел к «аквариуму», достал сложенный вчетверо портрет генералиссимуса Сталина и с силой прилепил его к стеклу.- Несмотря на сходство, вы все прекрасно знаете, что этот испуганный человек за стеклом - клон умершего сто лет назад Сталина!
        - К порядку!- закричал судья.- Господин Морозов, прекратите этот цирк!
        - Я его не начинал!- огрызнулся Сергей.- Вы посмотрите на себя, на мир, в котором мы живем! Сейчас любой менеджер может заказать себе клон Гитлера, чтобы тот подвозил его до офиса! Вы осуждаете насильников и убийц на смехотворные сроки! А людей… Да-да, людей!- Он ткнул в человека за стеклом.- А людей, ни хрена не помнящих о деяниях своего оригинала, вы убиваете для собственного развлечения…
        - Морозов, если вы сейчас же не прекратите, я прикажу вас арестовать!
        - У меня все,- тихо произнес Сергей. Статья триста шестьдесят седьмая - пособничество преступнику из прошлого - не дала ему закончить. Долбаный тринадцатый расстрельный раздел!
        - Вот и хорошо, а то уж я думал…
        - Нет. Прошу прощения, ваша честь.- Морозов поник. Опустил голову и пошел к своему месту.
        Присяжные ушли совещаться. Сергей медленно складывал бумаги в портфель. Адвокат ни разу не взглянул на клон Сталина. Морозов знал, что проиграл этот процесс еще до начала. Присяжные вернулись. Сергей видел их словно в тумане. Встал усач в черкеске.
        - Виновен!
        - Кто бы сомневался,- прошептал Морозов.
        - Верховным судом, рассматривающим дела тринадцатого раздела - преступления против мира и безопасности человечества, совершенные в прошлом, Джугашвили-Сталин Иосиф Виссарионович признан виновным по статье триста шестьдесят пять - геноцид в прошлом - и приговорен к тройному расстрелу. Приговор обжалованию не подлежит.
        Сергей схватился за голову. Тройной расстрел! В его практике подобный приговор звучал впервые, но Морозов знал, что, убив человека однажды, они клонируют его и убьют еще раз, и еще, и еще…
        «Если того потребует общественность…» - вспомнил Сергей слова прокурора.
        А общественность потребует. Нет твари кровожадней человека.
        Морозов встал и на ватных ногах пошел к выходу из зала. Он явственно чувствовал запах крови, будто находился на бойне. На своего клиента Сергей так и не взглянул. Пробившись через толпу журналистов, он вышел на улицу.
        «Все кончено»,- подумал Сергей, положил портфель на ступеньки и сел на него.
        Набрал номер «КриоРосс».
        - Надо что-то менять,- проговорил сам себе Морозов.
        - Что?- не понял собеседник на другом конце.
        - Извините, это я не вам,- сказал Сергей и встал.
        Морозов представился и назвал номер договора.
        - Я хочу, чтобы тело мамы кремировали,- коротко сказал он.
        - У нас есть такая услуга, но так как в договоре были обговорены другие процедуры…
        - Сколько?- перебил монолог менеджера Сергей.
        - Составление нового договора, экстренное кремирование…
        - Сколько?!- потеряв терпение, еще раз спросил Сергей.
        - Тридцать тысяч долларов.
        - Хорошо. Только одно условие - я должен видеть, как сгорит тело.
        - Любой каприз за ваши деньги.- Менеджер отключился.
        Сергей стоял у конвейера перед топкой крематория. Тело, когда-то бывшее его матерью, медленно двигалось к огненному зеву. Сергей шел рядом и держал мать за руку. Он думал. Час назад он расторг договор о криосохранении собственного тела после смерти. Но это не значило ровным счетом ничего. Служители раздела XIII могли клонировать его и осудить… А почему бы и нет? Может, через сто лет впаяют ему статью триста шестьдесят шесть - экоцид в прошлом, за преследование тараканов в тридцать седьмом.
        Если того потребует общественность…
        Морозов влез на конвейер и в последний момент, перед тем как створки топки автоматически закрылись, прыгнул в пламя.
        Черта с два теперь общественность что-либо потребует. По крайней мере, от Морозова.
        Черная королева
        Алеша не любил темноту. Даже если в комнате горела добрая сотня ламп, но на улице была ночь, мальчик никогда не смотрел в окно. Он знал - там, за окном, кто-то есть. И этот кто-то ждет не дождется, когда Леша посмотрит в черный квадрат. Со временем нелюбовь к темному времени суток переросла в боязнь, в фобию, которая с возрастом только усиливалась. По счастливой случайности (наверняка это было делом рук мамы) в последний год эта хворь отступила. Шторы в его доме были плотно закрыты, в его спальне постоянно горел ночник с бегающими огоньками, а по всему дому были натыканы датчики движения. Практически каждый его шаг и он сам были надежно защищены светом люминесцентных ламп. В свои тринадцать лет Алеша наконец-то почувствовал себя счастливым (настолько, насколько мог почувствовать мальчик его возраста). И что вполне понятно, он решил пожить как нормальный ребенок.
        Лагерь, в который его родителям удалось раздобыть путевку, располагался в окружении соснового бора на берегу реки Камы. Оформление и прощание с родителями не заняло более часа. Несмотря на то что Леша оставался без родителей впервые, он держался бодро и даже пытался улыбаться (все-таки недавнее упоминание папой, что ему тринадцать, а не пять, принесло свои плоды). После отъезда предков Алеша прошелся вдоль реки, постоял на пирсе, посмотрел на качающиеся лодки. Ему начинало здесь нравиться. Леша прошел мимо кинотеатра, заглянул в открытую дверь и тут же отпрянул. Темнота была настолько осязаемой, что Леша готов был бежать за родителями со слезами на глазах.
        «Тринадцать лет, черт возьми,- вспомнил он слова отца.- А ты рассусоливаешь с ним как с пятилетним».
        Алеша боялся отца, а порой и ненавидел за подобные высказывания, но здесь он был с ним солидарен. Ну не может пугать одно и то же (к примеру, темнота) подростка и маленького ребенка. Он еще раз подошел к черному дверному проему и всмотрелся в зал. Теперь он мог различить ряды откидных кресел и небольшую сцену. Алеша сделал шаг вперед. Сердце замерло. Но ничего не произошло. За ним не захлопнулась дверь, на него никто не набросился, и еще около сотни «не». Неужели так просто победить собственные страхи? Он прошел к сцене. Белое полотно экрана приятно радовало глаз. Алеша прошел вдоль полотна, поглаживая его ладонью.
        «Вот видишь, совсем не страшно»,- слова мамы.
        А ведь она права. Тут нет ничего, что могло бы напугать.
        Леша спрыгнул со сцены и осмотрел весь зал. Темнота будто отступила, увидев, что здесь ее никто не боится. Отступила туда, за последние ряды, поднялась по стене к окошкам для кинопроекторов. Нет, он наверняка не знал, что это за проемы под потолком - Леша никогда не был в кинотеатре, он просто догадался.
        Тьма заползла в прямоугольники и, подрагивая, замерла там. Леша всмотрелся в черноту проемов, и на него нахлынула паника. Снова вернулось чувство, что из темноты за ним наблюдают. Алеша не стал дожидаться, когда в зал кто-нибудь войдет и застанет его тут в жутком состоянии, и выбежал на улицу. Он побежал к своему отряду, так ни разу не обернувшись.
        Дни летели. Алеша совсем забыл о своей болезни. Летний день был длинным, а ночи… Он их не замечал. В одной комнате спали пятнадцать мальчиков, а в другой - десять девочек, так что шуму было столько - не до страха. И тут даже дело не в том, что Леша был занят играми и просмотром детских фильмов в том самом, как оказалось, безопасном кинотеатре. Бывало, он просыпался среди ночи и молча лежал, спрятавшись с головой под одеяло. Ему было очень страшно. Он все так же боялся посмотреть в черный квадрат окна. Лешу от паники отвлекало только одно - мнение девочек из соседней комнаты. И он засыпал, думая, что ни в коем случае не допустит, чтобы оно изменилось в худшую сторону.
        Нет, все-таки в лагере было весело. У Алеши появились друзья, с которыми он мог дни напролет обсуждать «R2» и «Point Blank». Обсуждать, а не выкаблучиваться друг перед другом в Сети, не видя своего оппонента в реале. Погода выдалась хорошая, поэтому практически каждый день они купались, играли в пионербол и ходили в лес. Но к концу срока пребывания в лагере Леша да и все его друзья заскучали. По родителям, по «R2» и «Point Blank», по своим уютным миркам.
        Алеша представил, как лежит в своей комнате, а по потолку бегут цветные дорожки от светильника. И нет никаких пятнадцати сопящих носов рядом, только едва уловимый звук вращающейся пленки в ночнике. Но Леша знал, что дома он тоже будет скучать, только по ребятам, по лесу и реке, а самое главное - по Олесе. Девочка все время проводила в компании с ними и за пару недель влюбила в себя всех мальчишек. Предложение вызвать кого-нибудь жуткого поступило именно от нее.
        - Ребят, а давайте кого-нибудь вызовем.
        - Кого? Девочек по вызову, что ли?- сострил Миша.
        - Нет же, болван. Духов или…
        - Пиковую даму,- сказал Костя и зашел за спину Леши.
        - А давайте гнома или жвачного короля,- предложил Ваня.
        - Тогда уж давайте вызовем матерного короля,- снова высказался Миша.
        - Что ты со своими пошлостями.- Олеся надула губки и отвернулась.
        - Это не пошлости,- под осуждающими взглядами друзей попытался оправдаться мальчик.- Надо просто натянуть между ножками кровати нитку, выключить свет и три раза повторить: «Матерный король, приходи!» Матерный король появится, споткнется о нитку и будет долго материться.
        Ребята засмеялись.
        - Молодец, Миша,- похвалила Олеся,- но нам это не подходит. Ваня, а что жвачный король?
        - Да ничего там такого нет. То же самое, что и матерный, только вместо мата он оставляет жвачки.
        Все снова рассмеялись.
        - Тогда остается Пиковая дама?- спросила Олеся, хотя знала, что никто и слова не скажет против.- Вот и хорошо. Есть три способа вызова Черной королевы…
        - Не понял. Мы же Пиковую даму вызывать собрались.- Костя вообще все со второго раза только понимал.
        - Костенька, Пиковая дама и Черная королева это одно и то же,- объяснила Олеся.- Итак, три способа вызова Черной королевы. Первый способ вызвать королеву такой. Стакан, из которого пила некрещеная женщина, наполнить игристым вином, шампанским например, обязательно из новой бутылки. Сверху положить карту дамы пик, все это поставить перед зеркалом, после чего произнести тринадцать раз: «Госпожа Темного Царства, явись! Мне покажись! Проявись! Отзовись!»
        Второй. Нужно зайти в темную комнату, нарисовать на зеркале губнушкой лесенку, а наверху - дверку. Потом надо сказать три раза: «Пиковая дама, приходи!» - и наблюдать за зеркалом. Как только Пиковая дама начнет спускаться, надо тут же стереть лесенку, а то Пиковая дама спустится до конца, выйдет из зеркала и задушит нас.
        И третий. Надо повесить белую простыню на стену, в середине прикрепить черный квадрат, изготовленный из ткани или бумаги. Выключается свет, и произносится заклинание: «Черная королева, приди». И так три раза. Когда Пиковая дама появится внутри черного квадрата, то станет приближаться к вызывающему. Пока она подходит к черному квадрату, надо загадывать желания. Когда дама приблизится вплотную, надо говорить: «Черная королева, уходи!» Если вызывающий не успеет произнести эту фразу, тогда Пиковая дама задушит его.
        Олеся замолчала. Ребята стояли и рассматривали носки своих кроссовок.
        - Ну? Что скажете?
        - Мы как ты,- произнес Ваня.- Что ты думаешь?
        - Эх, мальчишки.- Олеся улыбнулась.- Первый вариант нам не подходит вообще. Второй попроще, но тоже не дает того, что может дать третий способ. А именно…
        - Исполнения желаний,- предположил Алеша.
        - Именно, Лешенька,- прощебетала Олеся и чмокнула мальчика в щечку.
        Как он мог после такого отказаться участвовать в ритуале? Даже если бы она затащила его в самое темное место на планете и заставила вызвать самого дьявола, он бы сделал это не задумываясь. Собственно, что сейчас и произошло. Леша был готов на все. Он ловил на себе завистливые взгляды приятелей и совсем не думал, что может случиться потом, там, в темноте.
        Когда они шли к отряду, Костя спросил у Леши:
        - А хочешь знать, как проверить, в доме Черная королева или нет?
        У Леши мурашки побежали по спине. Хотел ли он? Ни черта он не хотел! Но Леша ничего не сказал, только кивнул.
        - Надо поставить под кровать стакан с водой, а сверху положить кусок черного хлеба. Ночью в стакане должен загореться голубой огонек - это будет значить, что пришла Пиковая дама. Наутро ты обнаружишь, что под кроватью полстакана воды и половинка хлеба.
        Леша ждал ночи с особым трепетом, почти как каждую ночь до тех пор, пока мама не создала тот уют, который присутствовал в его доме до сих пор. Его боязнь темноты стала ничтожной перед боязнью, что его тайна откроется Олесе.
        «Тебе же уже тринадцать,- громкий голос отца всегда возвращал его с небес на землю.- Я в тринадцать уже на заводе работал!- кричал он.- А ты боишься каких-то чудовищ в собственной голове».
        «Нет никаких чудовищ в темноте,- успокаивал себя Леша.- Темнота - это просто огромный черный лист бумаги».
        Слышал бы его папа - начал бы снова про работу на заводе, то да се. А если он узнает, что его «взрослый» сын ночью участвовал в мистическом ритуале (Леша слабо представлял, в чем он точно будет участвовать, но то, что это нечто мистическое, был уверен), то наверняка заткнется и Алеша никогда больше не услышит об этом чертовом заводе, где работали дети.
        - Эй, соня, вставай,- услышал Леша.
        В проходе между кроватями стояли Миша, Ваня, Костик и Олеся. Леша скинул одеяло и встал перед друзьями. Он был уже одет, поэтому они, не задерживаясь, вышли из домика. Путь их был недолгим. Под трели цикад и огоньки светлячков темнота не казалась такой уж страшной. Но она и не была просто черным листом, она была живой. Леша понял, что если он не прекратит думать о тьме как о живом существе, то о его причуде узнает милая девочка Олеся. «Причуда» - это слово, произнесенное папой однажды,- так глубоко засело в памяти мальчика, что он использовал его каждый раз, когда думал о своей болезни.
        Откуда взялись ключи от кинозала у Мишки, Алеша выяснять не стал. Его охватило странное чувство, что сегодня ночью здесь произойдет что-то страшное. Это было предчувствие, основанное на воспоминаниях о его первом визите в этот зал. Его пугала не темнота во всем зале, а только в трех прямоугольных окошках, расположенных под потолком.
        Леша прошел к сцене, стараясь не смотреть на злополучные окна. Ну почему нужно было приходить именно сюда?! Практически сразу же он нашел ответ на свой вопрос. Олеся расставила свечи у экрана и одну за другой начала поджигать. Конечно же, это все из-за экрана! Даже если бы они и достали белую простыню, где бы они ее повесили? На стену их домика? В лесу? Или на причале? Вот то-то и оно. Кинозал был идеальным местом для вызова Черной королевы. От мысли об этом мистическом ритуале (все-таки он был просто уверен в мистицизме данного процесса) Леша почувствовал страх. Небольшая крупица его зарождалась где-то в глубине сознания и грозила вырасти, словно снежный ком.
        «Надо отвлечься»,- подумал Леша и подошел к Олесе.
        - Давай помогу.
        Она улыбнулась и передала ему еще одну зажигалку. Леша взял ее, с трудом сдерживая дрожь в руках, и начал поджигать свечи. Неровные подрагивающие огоньки успокоили, и Алеша даже выругал себя за недавнюю трусость.
        Ничего не случится, ничего. Но вдруг он поймал себя на мысли, что если бы они сейчас вызывали жвачного короля, а еще лучше - матерного, ему было бы куда как спокойней. Его пугал черный квадрат, приклеенный скотчем к белому экрану. Пугал больше, чем мгла в оконцах для кинопроекторов. Леше казалось, что за ним теперь наблюдают именно через этот квадрат. Тьма внутри него ожила и подрагивала в неровном свете.
        - Ну что, кто будет первым?- Олеся улыбалась, будто предлагала им попробовать невиданный фрукт, о вкусовых качествах которого они знали понаслышке.
        - А что, всем вместе нельзя?- Костя снова прятался за спиной Леши.
        - Мы и так будем вместе. Только желание будем загадывать по очереди.- Теперь Олеся улыбалась скорее из жалости к мальчишкам. Она была уверена - все они трусишки, что, собственно, Костик и подтвердил.
        - То есть ты хочешь сказать, что мы ее будем вызывать пять раз?- спросил Миша.
        У Леши сложилось впечатление, что Мишка намеренно не произносит имени Пиковой дамы вслух. Он тоже боится. Они все боятся. Одна Олеся не выказывала никаких признаков страха.
        «Давай, малыш, пока не поздно,- мамин голос,- откажись. Ты же видишь, они все боятся. Так что над тобой никто смеяться не будет. Давай, малыш, послушай мамочку».
        - Ну, есть желающие?- Олеся злилась.
        «Черт возьми, тебе тринадцать!- зануда-отец.- Я в твои годы на заводе работал!»
        - Я попробую,- едва слышно произнес Алеша.
        - Я знала, что среди вас один Леша нормальный.- Олеся снова улыбнулась, но поцелуя (на который Алеша очень рассчитывал) так и не последовало.- Ладно, начинаем.- Она посмотрела на часы и взяла за руки Алешу и Костю.- Миша, берись за Ваню и Лешу. Слова помните?- Ребята кивнули.- Тогда поехали.
        Черная королева, приходи!- начали они сбивчиво, но слово «приходи» произнесли хором.- Черная королева, приходи! Черная королева, приходи!
        После громогласного заклинания (как они еще не разбудили весь лагерь?) наступила давящая тишина. По приказу Олеси все разошлись, оставив Лешу перед черным квадратом на белом экране. Сначала ничего не происходило. Совсем ничего, будто время остановилось. Алеше начало нравиться чувствовать себя героем, тем более для этого ему ничего не приходилось делать. Он даже перестал бояться смотреть в черный проем. Но темнота внутри колыхнулась, будто там кто-то очень быстро пробежал. У Алеши сложилось впечатление, что он действительно смотрит в окно, в темноту ночи. Он даже начал различать силуэты кустарников и небольших деревьев. Все точь-в-точь как за его окном (это был вид, увиденный им, разумеется, в дневное время суток). Снова быстрое движение за «окном». Теперь он увидел пробежавшую мимо старуху. Ведьма высоко задрала подол черного платья и пробежала, выбрасывая вперед костлявые ноги. Она будто не замечала их. Резвилась на своих просторах. Леша не знал, что ему делать дальше. Стоять и ждать или подойти и выманить эту чертову старуху.
        «Что-то ты расхрабрился, пацан,- это старший брат-лоботряс, от которого вместо поддержки Леша слышал только насмешки.- Может, лучше закончишь строить из себя крутого парня и свалишь из этого логова чудовищ?»
        И правда, что-то он почувствовал себя безосновательно храбрым, когда вокруг темнота, особенно черны были три глазницы под потолком. Он их не видел, он их чувствовал.
        - Леша, загадывай желание!- крикнула мальчику Олеся.
        Только теперь он увидел, что из «окна» на экране на него смотрит ужасная старуха. Она стояла, сложив свои когтистые лапы на раму окна, и наблюдала за ним. Несмотря на черную вуаль, скрывающую верхнюю часть лица, мальчик чувствовал, как глаза королевы буравят его. Старуха будто и не замечала присутствия других ребят. Леша от страха тоже перестал замечать окружающий его мир. Окно и старуха были настолько реалистичны, что мальчик забыл, что делать дальше. Ведьма оскалилась и полезла в окно.
        - Загадывай!- крикнул кто-то. Миша или Костя, Леша не понял.
        Он, словно лягушка перед удавом, не мог пошевелить ни одним членом. Старуха выпала из окна на сцену и резко выпрямилась. Слишком резко, чтобы это было реальностью.
        - Загадывай!- снова Олеся, но он уже не понимал, говорила ли она на самом деле или ее голос звучал у него в голове.
        «Малыш, еще не поздно отказаться»,- успокаивал мамин голос.
        «Я в твои годы…» - отец со своим заводом. Только для того чтобы никогда не слышать этих слов, он готов был подпустить к себе старуху. Подпустить и почувствовать на своей шее ее одеревеневшие пальцы.
        «Да ты сегодня прямо супер-пупермэн,- поддразнивал брат-лоботряс.- А я-то думал, ты плаксивая девчонка».
        Черная королева стояла на расстоянии вытянутой руки и улыбалась.
        «Я хочу никогда больше не бояться темноты»,- проговорил про себя мальчик, и его никто не перебивал.
        Когда старуха потянулась к нему, Алеша вдруг вспомнил, что ее надо выгнать.
        - Черная королева, уходи!- выкрикнул он и закрыл глаза.- Черная королева, уходи! Черная королева, уходи!
        Зловещая тишина окутала весь кинозал. Даже взглядов из кинопроекторной, сверливших его спину, он больше не чувствовал. Но все равно было что-то не так. Он медленно открыл глаза. Черная королева никуда не делась. Запах сырой земли и гнили обволакивал чудовище. В следующий момент старуха схватила мальчика за горло. Алеша вцепился в ее руки и попытался закричать, но из его горла вырвался только слабый хрип. Мальчику стало трудно дышать.
        «Почему она не ушла?! Почему?!» - мысль судорожно билась в голове.
        В глазах потемнело, голова закружилась и…
        «Малыш, еще не поздно отказаться…»
        «Я в твои годы…»
        «Супер-пупермэн…»
        «Черная королева, уходи!»
        «Черная королева, уходи!»
        «Черная королева, уходи!»
        Алеша глубоко вздохнул и открыл глаза. Рядом стояли папа, мама и брат. Солнечный свет едва пробивался в зашторенное окно.
        - Ну, как ты?- спросила мама.
        - Где я?
        - В больнице. Как ты себя чувствуешь? Нам ребята рассказали…
        - А что ему сделается? Он же у нас супер-пупермэн,- хохотнул брат и отошел за спину отца.
        Мужчина исподлобья посмотрел на сына. Леша приготовился услышать заученную фразу, но папа подмигнул ему и улыбнулся.
        - Ты молодец, сынок.
        Все, что угодно. Могло произойти все, что угодно. Даже появление Черной королевы прямо сейчас, здесь, в этой самой палате не поразило бы его так, как сказанное отцом. Леша посмотрел на мужчину. Отец снова стал суровым, но во взгляде явно читалось уважение. Алеша понял, что никогда в своей жизни больше не услышит от этого человека: «Я в твои годы…» Никогда.
        Семен Мухачев откатился от стола, закинул руки за голову и улыбнулся. Рассказ был готов. За вечер был написан неплохой (разумеется, по мнению Семена) рассказ для одного из популярных журналов. Работа на заказ, так сказать. Если начистоту, Семен давно хотел написать эту историю. Она буквально просилась на белый лист. Тяжелые воспоминания о собственном детстве не давали покоя писателю. И вот сегодня наконец он решился (не без подачи главреда, конечно) и излил душу.
        Мухачев сохранил файл и выключил компьютер. То, что на улице уже темно, он понял по включенным бра. На крыше стоял датчик света, который и включал множество светильников в доме. Мама все так же создавала уют теперь уже в его доме. Дело в том, что несмотря на произошедший с ним случай, идентичный рассказанному, Семен ни черта не избавился от боязни темноты.
        Семен вырос, и единственное, что он сделал для избавления от страха, так это ввел некоторые изменения в обустройство своего жилища. А именно заменил датчики движения датчиками света, а вместо штор повесил жалюзи. Занавеска могла открыться сквозняком и обнажить ночную мглу, а жалюзи, если их не трогать, надежно защищали от нее. Трогать особенно было некому. Мама заходила, но она на его стороне. Кстати, она что-то сказала ему перед уходом. Что-то сделать или не сделать? Наверняка сделать. Ну, про это Семен никогда не забывал. Это было одним из его нововведений, принятым сразу после возвращения из лагеря.
        Каждую ночь Семен ставил под кровать стакан воды и клал сверху кусочек черного хлеба. Каждое утро проверял его, но все было на месте и никакого света не было. Где-то в глубине души он знал, что так оно всегда и будет. И что его не преследует никакая Черная королева. Но так ему было спокойней. Теперь, по прошествии двадцати лет, он не был уверен, приходила в ту ночь мертвая старуха или нет. Но как говорится, береженого бог бережет.
        Семен, прихватив свой «оберег» - стакан воды и кусок хлеба, прошел в спальню и сразу с порога понял - что-то не так. Что-то изменилось! Может быть, мама сделала перестановку? Мухачев посмотрел на письменный стол. На месте. Платяной шкаф. Там, где и был. Его внимание привлекло какое-то движение справа. Семен повернулся к окну и замер. Он смотрел на собственное отражение в черном стекле.
        «Малыш, поспи сегодня в кабинете,- вот что сказала мама.- Я в спальне сняла жалюзи».
        Он подходил к черному прямоугольнику, словно его кто-то тянул на веревке. К его отражению прибавились силуэты кустарников и разросшихся деревьев. Снова какое-то движение. Семен не видел, но знал, что это королева пробежала мимо, задрав подол платья. Пока мимо. Он был уверен - ведьма скоро учует его.
        Когда загорелся синий огонек в стакане с водой, Черная королева вошла в спальню.
        Чужая квартира
        Стас Петренко открыл глаза. Квартира, в которой он находился, определенно ему не нравилась. Стас осмотрел себя. Он лежал на голой металлической сетке в верхней одежде и грязных ботинках. Петренко резко перевел взгляд на обстановку комнаты, в которой, как он понял, ему посчастливилось переночевать. В голове что-то стрельнуло, и он рефлекторно закрыл глаза. Когда головная боль поутихла, Стас смог в полной мере оценить уют гостеприимной квартиры.
        Стены представляли собой плачевную картину. Обои лоскутами свисали, подобно струпьям мертвого существа. Проплешины заляпаны чем-то мерзким. Окна закрашены черной краской, поэтому сквозь стекла что-либо разглядеть не представлялось возможным.
        Какого хрена я здесь делаю?
        Он ничего не мог вспомнить о вчерашнем дне. Да и атмосфера не способствовала размышлению. Стас сел. Кровать скрипнула, выказав недовольство. Что-то в этой комнате не так, и дело было не только в грязи. Станислав в свои тридцать шесть не остепенился, вел, так сказать, разгульный образ жизни, поэтому (в основном поэтому) почти каждое пробуждение несло загадку его появления в том или ином месте. Одно он знал наверняка: квартиры, готовые приютить гуляку, конечно, не отличались чистотой, но в них была жизнь. Пропитанная потом, экскрементами, дешевым табаком и паленой водкой, но жизнь.
        Стас встал, пошатнулся и подошел к окну. Попытался сцарапать краску, но безрезультатно.
        Черт знает что! И кому взбрело в голову покрасить стекла?!
        В свете тусклой лампочки, болтающейся под закопченным потолком, помещение выглядело зловеще. Петренко определенно не узнавал квартиру. Точно, он здесь впервые.
        Стас подошел к стене в бурых пятнах. Его внимание привлекла картина, на которой изображалась дверь. В темноте какого-то помещения ярким светом сиял дверной проем. Из темноты к двери тянулся кровавый след, будто кого-то затянули в белое сияние. Петренко заворожила дьявольская картина. Он слишком долго всматривался в дверной проем, пока ему не начало казаться, что в темноте на картине кто-то шевелится. Он отвернулся, слишком поспешно, так, что в голове снова стрельнуло. Стас пошатнулся, схватился за край стола.
        Черт знает что!
        По утрам ему часто вспоминались слова героя Мягкова из народного кинофильма «Ирония судьбы, или С легким паром», но сегодня они были особенно актуальны. В такую задницу за свой почти пятнадцатилетний алкогольный стаж Станислав Петренко еще не попадал.
        - Надо меньше пить,- прошептал Стас.
        Голова шла кругом, и не только с похмелья. Никогда еще Стасу так не приходилось напрягать серое вещество в черепной коробке. А все для того, чтобы вспомнить, как он здесь очутился. Нет, планировка квартиры, что вполне понятно, походила на многие, в которых ему довелось побывать. Он прошелся по комнате. Напротив кровати, в которой Стас проснулся, стоял стол-тумба, а на нем возвышался огромный телевизор. Ну, тут как у всех. У кого-то стоял большой, у кого-то маленький, у кого-то цветной, у кого-то черно-белый. Но у всех он был и, как ни странно, ни хрена не показывал. Так, предмет мебели.
        Справа от стола-тумбы стояла обувная этажерка, на верхней полке расположился видавший виды музыкальный центр.
        Это что-то новенькое.
        Только теперь Стас увидел провода от аппарата, тянущиеся в противоположные углы, к колонкам. Присутствие этого предмета поразило Петренко. Даже в лучшие времена, когда у него и его собутыльников получалось выпить дорогой водки, обстановка в помещениях подобного рода не менялась. Растревоженная хмельным застольем душа лилась из пропойц, со временем вся эта тягомотина требовала музыкального сопровождения, вот тогда и находилась старенькая «Электроника» с рваным динамиком. И все! В лучшем случае на хромом табурете могла появиться «Весна» с треснутой крышкой деки.
        Стас потер руки. Несмотря на несоответствие некоторых предметов с общим видом квартиры, Станислав Петренко рассчитывал здесь отыскать еще что-нибудь более ценное. А если и нет, музыкальный центр сгодится. На пятихатку вполне сменять можно. Опохмелиться бы уже не помешало.
        Стас вышел в коридор, который не блистал особо изысканным интерьером, но все же не наводил такую тоску, как комната. Подошел к входной двери. Подергал за ручку - заперта. Туфли, стоящие у двери, были подходящего размера, да и выглядели лучше и дороже долларов на сто, чем его гряземеры. Стас, не задумываясь о том, откуда могла в этом клоповнике взяться дорогая обувь, скинул свои ботинки и аккуратно обул почти новые, никому не нужные туфли. Прошелся по коридору, подгоняя обувь под себя.
        «Годится»,- удовлетворенно хмыкнул Стас и пошел на кухню.
        Он открыл перепачканную дверь холодильника. Полки были пусты. Стас шумно выдохнул и захлопнул дверцу. Осмотрел кухню. Грязные стены заляпаны жиром, над газовой плитой обрезана и заглушена труба. Хозяева этой помойки не только о чистоте не беспокоились, но и о своевременной оплате по счетам забывали.
        Беглый взгляд не выявил ничего стоящего в кухне, и Стас решил проверить ванную комнату и кладовку. Его ждал неприятный сюрприз. Двери в ванную и в чулан не открывались, будто они были нарисованы на грязной стене. Стас снова подошел к входной двери, дернул за ручку. Теперь он понял, что и эта дверь такая же, будто срослась со стеной.
        Стас отступил. Мысли о продаже музыкального центра отошли на второй план. Он судорожно соображал.
        «Как-то же я сюда попал? Если был вход, то должен быть и выход. Не через стену же я сюда просочился? Окна!»
        Стас побежал в комнату к окну. Ручек на раме не было. Да даже если бы и были, что с того? Перед ним была ровная стена с нарисованным на ней окном. Громкий звук, будто кто в ладоши хлопнул, заставил вздрогнуть Петренко. Он резко обернулся и, не обращая внимания на боль в голове, пошел к упавшей картине. Внимание Стаса привлекло странное пятно на стене. Черную кляксу размерами с баскетбольный мяч до этого скрывала картина.
        Стас протянул руку и ткнул пальцем в пятно. Палец погрузился во что-то вязкое и холодное. На стене была лужа; пренебрегая законами физики, черная жижа не стекала вниз, а спокойно колыхалась в отведенных ей границах. Станислав отдернул руку, снова щелчок в голове.
        «Если я не перестану резко двигаться, то моя башка взорвется!»
        Жижа на стене покачнулась, покрылась рябью, будто по ней пробежал легкий ветерок.
        - Надо меньше пить,- прошептал Стас и на пару секунд закрыл глаза. Когда он открыл их, из лужи в стене на него смотрела голова мертвеца. Мертвые глаза, казалось, сканировали Станислава. Оживший труп открыл рот, и Стас закричал. Мертвец закричал вместе с ним и полез из своей берлоги.
        Стас проснулся на полу, потряс головой. Наваждение уходить не спешило. Кошмар тяжелым грузом засел в гудящей голове, но то, что это был сон, всего лишь дурной сон, Стаса не могло не порадовать. Теперь квартира была его. Пусть она мало отличалась чистотой от той, что ему приснилась, но имела вполне жилой вид. По крайней мере, двери-то здесь точно открываются.
        Петренко вспомнил, как вчера выпивал после работы с… Черт возьми, работа! Стас не любил работать. Скорее, работа не любила его, раз не могла притянуть к себе, увлечь. Череда гребаных увольнений буквально преследовала Станислава. У людей его возраста в трудовой книжке максимум по пять записей: ПТУ, армия и пара-тройка смененных должностей. У Петренко она по объему уже сейчас напоминала «Тихий Дон», а через пару лет может и переплюнуть «Войну и мир».
        «Черт с ними! Одной записью больше, одной меньше. К тому же в таком неопохмеленном состоянии я вряд ли смогу работать».
        Он встал, поднял пальто, лежавшее на кресле, пошарил по карманам. Что-то зашелестело. Это была купюра, и от ее достоинства сейчас зависело очень многое. Стас едва не завизжал от разочарования - в руках была клочок бумаги с телефонным номером.
        Может, у абонента выпить что найдется?
        Петренко подошел к телефону. Телефон не работал - в трубке он кроме тишины ничего не услышал. Отключили за неуплату. Стас вспомнил кошмар и обрезанную газовую трубу. Что ж, вот он, один из минусов разгульной жизни. Ведь на пузырь наскрести всегда проще, чем на оплату коммунальных услуг. Стас положил трубку и пошел к окну.
        У подъезда дома напротив Петренко увидел мальчика в ковбойской шляпе. Нет, это был не ребенок. Когда человек поднял голову и посмотрел на окно, за которым стоял Петренко, Стас увидел, что это лилипут со сморщенным лицом. Станислав готов был поклясться, что из-под широких полей сверкнули звериные глаза. Карлик улыбнулся и показал на окна соседней квартиры, потом развернулся и вошел в подъезд.
        Хрень какая-то!
        Стас мотнул головой и пошел в ванную комнату. Холодный душ смыл остатки кошмарного сна. Но карлик в шляпе не выходил из головы. Что он хотел сказать, когда показывал на окна соседней квартиры?
        Вдруг грохот заставил подпрыгнуть Стаса. Кладовка! Что-то упало с полки. Сердце рвалось из груди. Петренко направился к чулану. Открыл дверь, включил свет - в помещении метр на два клубилась пыль. Станислав всмотрелся… В стене зияла огромная дыра - складывалось впечатление, что кто-то подорвал заложенный заряд. Стас подошел ближе. Дыра диаметром в полметра могла привести в соседнюю квартиру. Только беда была в том, что квартира принадлежала красивой, но стервозной сучке. Она и так во всех бедах винила Стаса, а теперь и вовсе сожрет.
        Стас вернулся в коридор и прислушался. За дверью что-то упало. Петренко посмотрел в глазок - его соседка, симпатичная стерва, собирала рассыпавшиеся вещи в сумочку и негромко материлась. Собрав все, она огляделась и, ничего не обнаружив, спустилась по лестнице.
        Ушла. Стас задумался. А что, если?..
        Он поспешил в чулан и, не раздумывая, полез в дыру.
        Выхода, видимо, не было, и Стас почувствовал приступ клаустрофобии, как только понял, что не сможет развернуться. Петренко даже и не представлял, что между квартирами такие толстые перегородки. Вокруг было темно, как в… Ассоциации по поводу его местонахождения вызвали улыбку, и он пополз дальше.
        Стас ввалился в соседскую квартиру. Секунду назад перед глазами была только темнота. Петренко поднялся с пола и осмотрел квартиру. Он узнал помещение. Эта квартира не принадлежала взбалмошной девушке, эта квартира была из его сна. Картина, упавшая со стены, лежала на круглом столе. Та же железная кровать у нарисованного окна, тот же телевизор… Музыкальный центр! Стас повернулся туда, где, как он помнил, стояла обувная полка. Центр был там. Он, не раздумывая, схватил его, запихнул в дыру и еще раз осмотрелся. Стас вспомнил о новеньких туфлях. Если квартира та же, то и туфли должны быть на месте.
        Он пошел в коридор. Туфель нигде не было. Глупости! Почему он решил, что именно эта квартира ему снилась? И совсем не обязательно, что здесь будут стоять те же предметы. Музыкальный центр, кровать и картина - всего лишь совпадения.
        Надо возвращаться. Не ровен час вернется соседка, и тогда… Стас боялся, что обычными язвительными выпадами в его сторону не обойдется. Может закончиться все куда плачевней.
        Петренко поспешил к дыре, запрыгнул в нее и, двигая перед собой музыкальный центр, пополз в свою квартиру.
        Стас вылез, центр поставил на полку, осмотрел кладовую. В углу лежала сложенная коробка от телевизора, который давно был заложен, а деньги пропиты. Коробка лежала так, на всякий пожарный. Вот он и настал, этот случай.
        Стас взял коробку и прикрыл дыру. Отошел. Вроде в глаза не бросается, так - просто картонка, засунутая за стеллажи.
        В коридоре Стас подошел к входной двери и посмотрел в глазок. Как вовремя! Он увидел, как соседка открывает дверь и входит в свою квартиру. Петренко облегченно вздохнул и пошел к кладовой. Надо, пока девушка не опомнилась, пойти и продать музыкальный центр.
        Музыка заставила остановиться мужчину. Последним, что издавало хоть какие-то звуки, был кассетник «Маяк», а его Стас продал за четыреста рублей еще два месяца назад. Музыка определенно играла в его квартире. Петренко прислушался. Звуки доносились из чулана. Стас подошел к двери в кладовку. Так и есть! Кроме музыкального центра там нечему больше играть. Он резко открыл дверь и включил свет. Несмотря на то что сетевой шнур свисал с полки и не мог быть подключен к сети из-за отсутствия розеток в помещении, аппарат играл. Стас подошел к нему и осторожно дотронулся до центра. Тут же отдернул руку - музыкальный центр был горячий, будто только из печи.
        Вдруг звуки из колонки начали ломаться и тянуться - так обычно происходило с его кассетником, когда он зажевывал пленку. Центр вспыхнул и замолчал. Петренко побежал в ванную, набрал воды в ковш и понесся назад. Когда он вбежал в кладовую, огонь уже потух, а вместо украденного центра стоял оплавленный кусок пластмассы. Стас попил из ковша, а остатки вылил себе на голову.
        Чертовщина какая-то! Что я теперь продам?
        Стас пошел в комнату. Посмотрел на телефон, прикинул, сколько за него можно выручить. Нет. Не годится. В лучшем случае Наташка из зеленой палатки нальет сто грамм. А душа требовала праздника. Поправиться, конечно, можно, а потом уже и сообразить, где взять пузырек. Стас взглянул в окно и тут же отшатнулся. У подъезда здания напротив стоял карлик в шляпе и показывал на окна соседней квартиры. Потом перевел взгляд на Стаса, провел большим пальцем по горлу и снова показал на окна соседки.
        Соседка?!
        Стас подбежал к входной двери и, прежде чем выйти в коридор, посмотрел в глазок. Карлик в шляпе уже стоял у двери соседки. Он повернулся к двери Петренко, подмигнул ему и снова провел большим пальцем по горлу. Стас медленно отошел от двери.
        Надо спешить!
        И он побежал к кладовке. Откинул самодельную заслонку и запрыгнул в дыру. Через пару секунд он с грохотом выпал в квартиру соседки. Вскочил и сразу же наткнулся на лилипута в шляпе. Девушка лежала у его ног в центре комнаты вся в крови.
        Я опоздал! Неужели все зря?!
        Пока Стас разглядывал тело соседки, карлик выбежал из квартиры. Петренко нагнулся над девушкой. Она еле дышала. Стас взял ее запястье, пульс едва прощупывался. Рядом в луже крови лежала сумка. Стас взял ее, высыпал содержимое на стол. Телефон лежал снизу. Петренко набрал 112. Через несколько секунд ему ответил оператор.
        Стас вернулся в свою квартиру тем же путем, каким и попал сюда.
        «Скорая помощь» приехала быстро. Петренко видел в глазок, как люди в белых халатах выносили соседку, как милиционеры опечатывали квартиру. Он даже подумал, что сейчас навестят его, но этого почему-то не произошло. Люди в милицейской форме постояли у его двери, потом развернулись и пошли вниз по лестнице.
        Стас походил по квартире. Желание похмелиться отошло на второй план. Он хотел вернуться в опечатанную квартиру и выяснить, в чем дело.
        Стас снова выпал из дыры, поднялся и пошел в кухню. Осмотрелся, заглянул в холодильник. Кроме мерзкого запаха там ничего не было. Стас не мог понять, почему милиционеры не опросили соседей. Но тогда бы они обнаружили лаз. Лаз! В голове Стаса вообще перепуталось - почему они его не заметили, когда забирали тело девушки? Он вбежал в зал и всмотрелся в стену, где еще пять минут назад был проход в его кладовую. Отверстия не было! Стас провел рукой по неровной поверхности стены, ощущая подушечками пальцев все сколы и царапины. Нет. Все верно - дыра исчезла. Даже если бы какой-то шутник заложил проход, должны остаться следы, но их не было.
        Вдруг в дверь позвонили. Стас вздрогнул и медленно пошел к двери. Посмотрел в глазок, в коридоре - никого. Петренко отошел к стене, и практически сразу замок щелкнул. Дверь со скрипом открылась. На пороге стояли…
        Клото, Лахесис и Атропос,- вдруг всплыло в памяти Стаса. Он не помнил, откуда это. У Кинга что-то было о маленьких человечках, решающих судьбы. Или из мифологии? Все перемешалось в голове.
        Один из карликов, самый злобный, подмигнул Стасу и протянул огромные ножницы.
        Милиционер подошел к мужчине в белом халате и, показав в сторону носилок, спросил:
        - Что скажите?
        - Delirium tremens,- произнес врач.
        - Чего?- не понял следователь.
        - Алкогольный делирий.
        - А-а. По пьянке, что ли?- Милиционер понимающе кивнул.
        - Люди ошибочно считают, что белая горячка случается у пациентов, находящихся в сильном алкогольном опьянении. На самом же деле делирий развивается после прекращения привычного употребления алкоголя.
        - Так у него что, белочка? Вот те раз!- Следователь снял фуражку, вытер пот со лба и водрузил головной убор на место.- А девку он?
        - Судя по проникающим ранам - да. Но подробный отчет я представлю только после обследования. Пока что предварительно могу сказать: мужчина на вид лет пятидесяти… Повторюсь: на вид. Ему вполне может быть лет тридцать - тридцать пять. Итак, мужчина на вид лет пятидесяти напал на девушку. Орудие убийства вы не нашли?
        Милиционер показал пакет с окровавленными портняжными ножницами.
        - Я так и думал, но склонялся больше в сторону садовых.
        - Судя по всему, он убил девушку, а потом и себя порешил.
        - Подробный отчет…
        - Я понял. А откуда вы узнали, что у него белая горячка?
        - А это, молодой человек, скорее из личных наблюдений. Посмотрите на его лицо. Отечность, цвет кожи, вылезшие капилляры на носу и щеках. Внешние признаки алкоголика. То есть ничего общего с жертвой.
        - Но он же мог и по пьянке ее убить.
        - Я же говорю, из личных наблюдений. Посмотрите на соседнюю дверь, квартира явно принадлежит… Кстати, советую проверить ее. Возможно, в ней жил наш герой.- Медэксперт замолчал.- Алкоголик во время белой горячки чувствует себя незащищенным, подвержен панике. У него пропадает сон, и ему все время кажется, что его преследуют и хотят убить. Зрительные и слуховые галлюцинации - неотъемлемые части этой болезни. Алкоголику мерещатся маленькие существа…
        - И люди?- спросил милиционер и показал на подъезд дома напротив. Там стояли три карлика в абсолютно одинаковых ковбойских шляпах.
        - И люди. И даже мифические персонажи. Я даже не удивлюсь, если выяснится, что он спасал девушку.
        Я боюсь
        Яркий круг луны повис над погостом. Кресты и памятники отбрасывали мрачные тени. Ветерок игрался с фантиком, небрежно оброненным ребенком. Ночь после «родительского дня» была особенно тихой, будто кладбище отдыхало от дневного наплыва посетителей.
        - Маша, я боюсь,- все время хныкала маленькая белокурая девочка, пока они пробирались между могилами к дороге в деревню.
        - Да не хнычь ты!- одернула сестру девочка постарше.- Мне и самой страшно.
        Они прошли через ворота, остановились и двинулись вниз по дороге.
        - Маша, Машенька, может, давай спрячемся где-нибудь?
        - Не говори глупостей, Ирина!- строго, уж очень по-взрослому сказала Маша и крепче сжала ладошку сестры.- Мы уже почти пришли.
        Они прошли по небольшому мостику над пахнущим тиной ручьем. Камыши зашумели в метре от них. Маша вскрикнула, чем нагнала на младшую сестренку еще больше ужаса. Кто-то или что-то громко плюхнулось в воду. Ира закрыла рот свободной ладошкой и посмотрела на отражение луны, извивающееся в грязной воде. Маша дернула ее за руку и поволокла по полю.
        - Маша, кто это был?
        Лягушка или рыба, да хоть черт с рогами, какая теперь разница?! Несмотря на страх, сковывающий ее движения, Маша спешила домой. И ее никто не остановит, ни собственный страх, ни хныканье сестры, ни уж тем более какие-то там вымышленные черти.
        - Лягушка,- ответила она.
        Где-то завыла собака. Потом еще одна.
        - Машенька, миленькая, ну давай больше никуда не пойдем,- начала умолять Ира.
        - Ты что, хочешь остаться здесь, в поле?- Маша не без удовольствия заметила, что сестра передумала. Помолчала, а потом добавила (ну, чтоб наверняка): - Или ты хочешь, чтобы нас съели волки?- Она показала на лес за погостом.
        - Нет.- Ира всхлипнула и вцепилась в Машу обеими руками.- Машенька, пойдем быстрей, а?
        Собаки завыли с утроенной силой. Близость деревни почему-то не успокаивала девочек. Они подошли к дому Седельниковых. Покосившаяся изба проводила их угрюмым взглядом пустых окон-глазниц. Хозяева умерли года три назад, оставив дом доживать за себя. Выпили и угорели. Забыли открыть заслонку. Маше было четырнадцать, и поэтому она знала о «подобных вещах», как говорила ее подруга Нелька, все. «Подобные вещи» происходили часто. Удивительно, что их деревня еще не вымерла вся.
        Маша еще раз посмотрела на дом Седельниковых. Мертвее мертвого (так тоже иногда выражалась Нелька). Маша посмотрела вдаль. Луна щедро поливала крыши домов, дорогу, едва пригодную для передвижения. Деревня в лунном свете выглядела не намного привлекательней кладбища. А дом Седельниковых был жутким склепом, в котором могли водиться…
        - Ты думаешь, они дома?- вдруг спросила Ира.
        Маша остановилась и округлила глаза.
        - Мама с папой,- пояснила девочка.
        Маша выдохнула:
        - А где им еще быть?
        - Ну, не знаю. Раз уж они нас забыли…
        - Они нас не забыли!- закричала Маша, но когда увидела слезы, набухающие в уголках глаз младшей сестры, опомнилась, обняла ее и тихо заговорила: - Ирочка, они нас не забыли. Это мы заигрались и не заметили…
        - Я боюсь,- просто сказала Ира и заплакала.
        Ее безмолвный плач рвал сердце Маши. Боль нарастала в груди, будто кто-то невидимый пробрался к ней внутрь и жевал ее, потом поднялся изжеванным комком к горлу и грозил вырваться наружу слезами. И у нее вряд ли получится так тихо, по-взрослому, плакать и идти вперед, как у семилетней сестры. Маше хотелось упасть прямо здесь на грунтовой дороге и забиться в истерике. От обиды на родителей, от страха, окутавшего ее, словно саван.
        «Я боюсь, я боюсь,- вдруг начала вторить Ире Маша, но не вслух, а там, где ее никто не услышит, где-то у себя в голове.- Я боюсь».
        Причина ее страха была особенной, ничего общего с опасностью быть съеденными волками, собаками или чертями. Она боялась, что родители…
        - Они нас ждут!- вскрикнула Ира и потянула за собой Машу.
        Они вбежали на крыльцо. Дверь оказалась открытой. Маша остановилась и не выпустила руки сестры.
        - Маша, ну ты чего? Они же нас ждут.
        Маша не могла объяснить, но ее что-то тревожило. Вместо объяснений ей хотелось закричать во все горло:
        - Я боюсь!
        Она едва сдержалась от воплей и шагнула в темные сени первой. Маша ничего не видела, она знала. Три шага вперед, один шаг влево - ведро, два шага от него - скамейка со всяким хламом, пять шагов вдоль нее, и вот она - дверь. Этот путь был не самым коротким, но самым безопасным. Так девочка научилась сама и научила Иру бесшумно пробираться в дом, не разбудив родителей.
        Маша дрожала всем телом, но шла вперед, ведя за собой сестру. Она очень переживала, что вдруг затрясутся руки и выдадут ее страх. У входа в кухню остановилась, перевела дыхание и открыла дверь.
        - Машенька, что там?- спросила Ира и попыталась выйти из-за спины сестры.
        - Ничего,- ответила Маша и посмотрела на сидевшую за столом мать.
        - Кто здесь?- Женщина подняла помутневший взгляд от стола и зафиксировала его на входной двери.
        В сенях загремело ведро, упала лавка. В кухню вошел отец, посмотрел на девочек, но, не найдя там ничего интересного, перевел взгляд на жену.
        - Что сидишь, сука?- Гнусавый голос отца заставил сморщиться Машу.
        - Принес?- вопросом на вопрос ответила женщина.
        - Принес,- кивнул отец и достал из-за пояса две бутылки. Маша от двери не видела этикеток, но была уверена, что это водка.
        - Маша, что там?- Ира все-таки выглянула из-за сестры.
        - Они действительно нас забыли,- ответила Маша.- Пошли спать.
        Вопль отца заставил их вздрогнуть:
        - Не кури здесь!
        Девочки обернулись.
        - Сука, девок спалила и нас хочешь?!
        Маша впервые за ночь отпустила руку Иры и подошла к столу. Родители орали друг на друга, но она их не слышала. Она слышала треск. Так трещит костер. Запах дыма был повсюду. Маша осмотрела кухню. Языки пламени лизали деревянные стены.
        - Мама,- прошептала Маша,- мама, проснись.
        Мать тогда была пьяна.
        - Мама, проснись, мы горим!
        Женщина открыла сначала один глаз. Маша дернула маму за рукав. Второй глаз смотрел на нее сквозь узкую щелку.
        - Мы горим!- кричала девочка. За ее спиной, как и сейчас, стояла Ира и все время хныкала:
        - Я боюсь, Машенька, я боюсь.
        Женщина в грязном халате на голом теле подскочила и забегала по дому. Жар становился все невыносимей, как и хныканье младшей сестренки:
        - Я боюсь, я боюсь, я боюсь.
        - Мама, надо уходить,- подсказала Маша.
        Женщина кивнула, схватила со стола недопитую бутылку водки и выбежала из дома.
        «Они нас забыли,- снова подумала Маша.- Как и в тот день, когда…»
        Наверное, мама сильно хлопнула дверью. Когда девочки подбежали к выходу, горящая балка упала к их ногам.
        - Маша, они что, нас не видят?- Ира подошла к сестре.
        - Они нас никогда и не видели,- произнесла Маша и подбежала к столу. Схватила бутылку и бросила на пол.- Хватит!
        Она с удовольствием смотрела на ошарашенных родителей. Отец крестился, мать что-то шептала. Маша взяла стул и со всей силой опустила его на стол. Мать отскочила и упала на пол. Девочка успокоилась и посмотрела на младшую сестру.
        - Машенька, зачем ты так? Я ведь боюсь.- На глазах Иры начали проступать слезы.
        «Чтобы помнили и никогда не забывали»,- хотела крикнуть Маша (все-таки злость не прошла), но ее остановили слезы. Она подошла к Ире и обняла ее.
        - Не бойся, сестричка,- произнесла она, всхлипнув.- Нам теперь бояться нечего.
        - Мама с папой нас так и не увидят?- Девочка тоже всхлипнула.
        Маша обернулась и зло посмотрела на родителей.
        «Нет, не увидят».- Она не была уверена, вспомнят ли они их имена еще через год.
        Но она не могла так сказать Ире. Возможно, потом, а сейчас…
        - Мы будем приходить к ним и напоминать о себе. А теперь пойдем домой.
        - Машенька, но мы же дома.
        - У нас теперь другой дом,- произнесла Маша и еще раз посмотрела на отца и мать. Они, все еще крестясь, сидели на полу.
        - Пошли,- кивнула Ира и взяла старшую сестру за руку.
        Маша обрадовалась, что Ира не начала долгих расспросов (может, и она все поняла), и улыбнулась сестричке. Они, взявшись за руки, пошли к кладбищу. Улыбки не сходили с их бледных лиц.
        Мужчина посмотрел по сторонам, еще раз перекрестился (пусть он не знал, как при этом складывать пальцы и слева направо или справа налево нужно креститься, но был уверен, что это поможет отогнать нечисть) и сел за стол.
        - Что это было?- Женщина встала на ноги, пошатнулась и села рядом.
        - Ептать!- Мужчина ударил ладонью себя по лбу, покрытому испариной.- Сегодня же «провода»,- сказал он, будто это объясняло появление летающих предметов в доме.
        - И что?- не поняла женщина.
        - Мы же девок не помянули!- вскрикнул мужчина и поставил на стол еще одну бутылку водки.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к