Прозрение. Том 1 Кристиан Бэд
        Дурак космического масштаба #04
        Это последняя книга трилогии "Дурак космического масштаба"
        Рассказ ведётся от лица капитана специального имперского подразделения, пилота-стрелка (по образованию). Когда-то его звали Агжей, теперь он - капитан Гордон Пайел.
        Его любимая девушка лежит в коме, сам он едва оправился от "мясорубки", в которую попал на экзотианской Тэрре.
        Потому что - война. Между мирами Империи и Экзотики. Человечество ещё не может вырваться из своей галактики, потому и назрел передел подходящих для жизни планет.
        Но главный герой не принимает "ценностей" войны, не радуют его и собственные победы. Он хочет понять себя и Вселенную. А для этого нужно, чтобы бойня вокруг - прекратилась.
        Прозрение. Том 1
        Предисловие
        "Все войны на Земле начинаются с самых искренних
        заявлений о желании мира".
        Это не важно, кто я. Важно - зачем я всё это пишу.
        Сначала мне просто было интересно, как рождаются в голове истории. Действительно ли я что-то помню, мерещится ли мне? А теперь я начинаю понимать, что настоящий рассказчик, Агжей, отталкивается от нашей, родной реальности. Он хочет узнать, что же произошло с Землёй, почему её дети разбросаны на просторах Вселенной и позабыли непутёвую мать?
        Вот и мне хочется узнать, что же будет с нами, землянами, дальше? И «точка разрыва» времён - где-то очень близко, возможно, это как раз наше с вами недалёкое будущее…
        Меня много раз спрашивали, зачем я написал эту книгу? Просто потому, что выплывающие из небытия звездные корабли не давали спать?
        Часто чтобы понять настоящее, мы обращаемся к минувшим событиям, пытаясь найти аналогии в реконструкциях историков. Я предлагаю с этой же целью заглянуть вперед. Узнать, к чему придет человечество? Может, это прольет свет на лежащие перед нами пути?
        ДЛЯ ТЕХ, КТО НЕ ЧИТАЛ ПЕРВЫЕ ДВЕ КНИГИ:
        Рассказ ведётся от лица капитана специального имперского подразделения, пилота-стрелка (по образованию). Когда-то его звали Агжей, теперь он - капитан Гордон Пайел.
        Его любимая девушка лежит в коме, сам он едва оправился от «мясорубки», в которую попал на экзотианской Тэрре.
        Потому что - война. Между мирами Империи и Экзотики. Человечество ещё не может вырваться из своей галактики, потому и назрел передел подходящих для жизни планет.
        Но главный герой не принимает «ценностей» войны, не радуют его и собственные победы. Он хочет понять себя и Вселенную. А для этого нужно, чтобы бойня вокруг - прекратилась.
        История первая. «Сытый сытого не разумеет»
        КЬЯСНА, ПОЯС ДОЖДЕЙ, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Сытый и благостный, я дремал в открытом салоне клонверка. Раны мои ещё не зажили как следует, и мне подходила его скорость: вряд ли она превышала 50 километров в час, плюс - постоянные остановки и повороты.
        Клонверк, или коротко - кверк - круглая посудина на воздушной подушке. Он движется по городу, словно старинное морское судно с посадкой с обоих бортов. И остановки делает то поворачиваясь к тротуару слева, то справа. Устоять невозможно: каждый погружающийся в кувшинку клонверка тут же валится в амортизационное кресло. И кверк кружит, скользит в потоке ярких улиц, пестролистых гиолей, рессити, увешанных поздними бокастыми плодами,
        Такие вот смешные машинки я увидел только на Кьясне - с её карнавальными неспешными городами, плавающими над головой клумбами, нахальными мусоросборниками, клянчащими обёртки у прохожих возле виммаркетов. Мозг мой, адаптированный к перегрузкам, на повороты никак не реагировал. Однако полуприкрытые глаза фиксировали всех входивших и выходивших. Привычка.
        Двое сошли у голотеатра: парень и девушка. Она - с живыми бабочками в волосах, он - студент-психотехник, с татуировкой через весь лоб, демонстрирующей его специализацию: мол, не лезь ко мне, человечек, мозги по газонам разбегутся. Девушку, однако, предупреждение не смущало.
        Парочка спрыгнула на траву, вошла туристка. Кверк крутанулся - и она повалилась в кресло.
        Девушка была крепенькая, коротконогая, в забавных очках-локаторах. Я решил, что туристка, потому что ходить по улице и смотреть голо на Кьясне немодно. А вот сверяться на ходу с интерактивной картой - это для туристки вполне. А девушка явно была не местной: сила тяжести здесь 0,87 от эталонной, девицы - длинноногие как жеребята шемо-гистази. Я видел этих шайтановых лошадей на соседней Джанге. Экзофауна там богатейшая, поохотиться на Джанге - мечта любого, кто не охотился на людей. Я настрелялся в двуногих с избытком и за четвероногими предпочитаю наблюда…
        Девушка-туристка вдруг дернулась, запрокинула голову, радужные очки свалились, и я увидел посиневшие белки закатившихся глаз!
        Квэста Дадди амаи гата!
        Два года прошло, а не остыл я ещё от Плайты. Иначе не резануло бы так. Ведь это же… Нет, тут бы лучше ошибиться!
        Я схватился за соседнее кресло, перекинул тело к следующему. Кверк крутанулся, и инерция толкнула меня к девушке.
        Руки, сначала руки.
        Рванул сетчатый рукав, сшитый между средним и безымянным пальцем…
        Пятна были. Характерные, синеватые, слегка вдавленные.
        Приехали, квэста патэра. Где же мы прокололись?
        Кверк ткнулся в тротуарный газон, я подхватил девушку и спрыгнул на упругое дорожное покрытие. Оглянулся. Все восемь оставшихся пассажиров копались в коммуникаторах. Скажи, что они делали, если не полицию вызывали?
        Я стоял посреди проезжей части с полумёртвой девушкой на руках. И боялся шагнуть на тротуар.
        Борусы - жуткая зараза. Гибриды вирусов и бактерий, разлагающие гемоглобин. Наш «ответ» живому железу хаттов.
        Хаттам мы, конечно, ответили в своё время на полную катушку. А теперь, когда вспыхнула война внутри человеческого лагеря, наши противники решили, что это биологическое оружие и для людей сгодится, если чуть доработать. И они доработали. Два года назад я участвовал в уничтожении планеты, где были лаборатории по производству борусов. И я полагал, что мы сумели уничтожить всё.
        Однако девушка-туристка являлась доказательством иного развития событий. Но где она могла подцепить эту заразу? И почему опять я? Грата, будь она проклята. Раз я в курсе, я вроде как должен… Бросить бы эту девицу и бежать, пока не поздно…
        Рядом мягко опустился полицейский катер.
        Я стоял.
        Выскочившие было полисы поняли, что убегать не буду. Окружили, если вдвоём можно окружить. Третий полис, сержант, судя по красной полосе на кителе, оружия не достал. Кьясна - тихое место. Планета расположена в глубоком экзотианском тылу. Что он мог обо мне подумать? Маньяк? Без оружия, с тёткой на руках?
        Недоразумение - вот что решил этот парень. Потому и морда у него спокойная, и движения размеренные.
        - Абэ, сержант, - бросил я, размышляя, насколько ухудшится эпидемическая ситуация, если положить девицу на пенопрен дорожного покрытия. - Срочно передайте всем постам: запретить выезд из города муниципального транспорта. Технолинии - обесточить. Патрульным катерам - организовать контроль над вылетом частных машин до особого распоряжения губернатора. Приказ понятен?
        Сержант застыл в недоумении. В речи я использовал императивные формы, так здесь разговаривает знать. Да и как я ещё мог говорить, если выучили меня экзотианскому на флагмане эрцога Локьё, командующего ИХ эскадрой?
        - Я как-то неясно выразился? - холодная злость поднялась во мне, и один из бойцов выронил импульсник, сжав руками виски.
        Это была прямая демонстрация психической силы. Что мне ещё оставалось?
        Сержант решил, что он всё понял. Проявить волевое насилие на Кьясне мог исключительно человек знатный, других тут этому не учат. У эрцогов обычно куча побочных сыновей, всех в лицо не запомнишь. А костяк у меня подходящий.
        - Слушаюсь, мой лорд, - выдавил он, опуская глаза. Вряд ли здесь сильно любили эрцогов. В тылу не любят снабжать тех, кто воюет.
        - И передайте, чтобы задержали клонверк, следующий двенадцатым маршрутом, собственный номер А10806. Посадить, никого не выпускать и ждать дальнейших распоряжений!
        Сержант засуетился, закомандовал. Ещё минут пять-десять он будет подчиняться мне по инерции. Или дольше, если я продолжу ломать его психику. Он ошибся, управлять чужим эго я не умею, только ломать. Я не высокородный, а как раз наоборот…
        Но откуда же явилась туристка? Через космопорт или передвигается по грунту?
        - Срочно свяжите меня с губернатором провинции! - приказал я. - А труп нужно уничтожить.
        Девушка дернула безвольно висящей рукой, и глаза у сержанта округлились. Если облить её сейчас дезинфектантом, или сжечь на месте, он тут же и ублюётся. Да и нечем мне её сжечь. Из оружия - спецбраслет да природная наглость.
        - Детский сад, квэста пассейша, - выругался я. - Автокапсула есть на катере?
        - Так точно, мой лорд.
        - В капсулу её! Синие пятна видишь? Это инфекция, сержант! Живо! Потом вместе с капсулой - в автоклав!
        - А ре…анимация? - пробормотал парень, оторопело взирая на меня.
        - Какая тут, к Хэду, реанимация, белк И уже посинели.
        Я не знал, насколько опасно даже стоять посреди города с инфицированным телом. Не знал, сколько у меня времени и представляю ли я сам какую-либо опасность для местных. Борусы распространяются не воздушно-капельным путём, а информационным. И природа информационной заразы пока не изучена, не дали нам борусы этого шанса. Планету, где они вырвались из-под контроля, пришлось сжечь. До этого мы полностью потеряли экипаж «Коры» и две трети экипажа «Абигайль».
        Здесь, на Кьясне, иммунитет к борусам есть у меня и у эйнитов. Вот и останется на всей планете эйнитская община. В гордом одиночестве. Потому что мне тут, вообще-то, делать нечего. Я тут никто и звать меня никак. Потому что Кьясна - глубокий экзотианский тыл, а я вообще-то - имперский капитан. Хоть у нас сейчас и перемирие…
        Раненая рука затекла. Месяц назад я мог бы таскать эту туристку сколько угодно, но не сейчас. А ещё нужно суметь обыскать её на весу. Когда же эти нерасторопные бандаки выгрузят капсулу!
        - Сержант, - окликнул я полиса. - Нужно выяснить, как девушка попала на планету, и как перемещалась здесь. Документов у неё нет, только коммуникатор. Но в руки его брать нельзя. Я буду говорить номер - ты вводить.
        Сержант шагнул ко мне, доставая полицейский идентификатор, и мне пришлось рявкнуть на него:
        - Стой, где стоишь!
        Сержант застыл, зато двое его бойцов живенько заработали с автопогрузчиком.
        Я назвал номер, он ввёл, и я выдохнул: девушка ехала от космопорта. Значит, оцепим город, и этого может быть достаточно.
        - Что губернатор? - спросил я, швыряя коммуникатор в капсулу вслед за телом девушки.
        Сержант повернул экран, и я увидел: вызов идёт. Уже девяносто две секунды идёт.
        - У них там что, День обновления празднуют?
        День обновления, он же День колонизации сектора - самый значительный праздник в южной части галактики. У нас его ухитрялись отмечать даже в разгар боевых действий.
        Сержант замялся:
        - Сегодня выходной. В резиденции губернатора должен быть дежурный, но, возможно, он обедает. Я могу со службой безопасности связаться, у меня там знакомый…
        Я кивнул, давай, мол. И увидел сообщение, что клонверк остановили.
        Нужно было решать с ним что-то. Я мог связаться с эйнитами или выйти лично на Локьё, но мне очень не хотелось делать это через «браслет», а полицейская связь не годилась. Да и увидев имперское коммуникационное устройство на моём предплечье, полис совсем охренеет, а он и так не очень-то мне рад.
        Сержант заговорил по гражданской линии без имен и званий. Видимо, действительно с приятелем связался. Из разговора я понял: в резиденции губернатора - пьянка. Извиняюсь - большой семейный праздник - совершеннолетие дочери. Даже охрана навеселе.
        Ухватившись здоровой рукой за поручень, я забрался в полицейский катер. И скомандовал:
        - Полетели до губернатора!
        - Мне бы как-то ваши полномочия подтвердить, - растерялся сержант. Он уже почти оклемался от моего «скромного обаяния».
        - Завтра подтвердишь, если живой останешься, - усмехнулся я, но сжалился, видя, что парень действительно дезориентирован. - Просто вали потом всё на меня - психическое насилие, рекрогипноз и всё такое. Мол, не дал связаться с начальством, заставил силой… Или… - я изменил тональность голоса, - мне таки заставить?
        - Никак нет, - растерялся сержант.
        - Тем более, ты просто довезёшь меня до губернатора. Но полетим через автокрематорий. Там тоже свалишь потом на меня.
        И мы полетели. На полпути в коммуникаторе проснулось полицейское начальство моего сержанта и разразилось воплями на тему, откуда взялся переданный нашим патрулём приказ о запрете покидать город. Я велел сказать, что приказ губернатора. Вряд ли они сумеют проверить это в ближайшие двадцать минут.
        Пока летели, попавший в мои руки сержант запросил ориентировки на события, связанные с космодромом.
        Ни одной зацепки.
        Отчаявшись, я велел переключиться на общественное вещание. Журналисты - весьма пронырливые типы, а вдруг…
        В поисковике я выставил «космодром-событие-Луна-2». Вторая Луна называлась здесь Целеста. Девушка, как выяснилось, свалилась на нас именно оттуда.
        Запрос по словам «космодром-событие» меня не впечатлил, а вот на «Целесту» посыпались весьма странные заголовки. Я велел включить голо.
        И ударился больной рукой о кресло второго пилота. Потому что на Целесте потрошили останки нашей «Коры»!
        Что такое погибший звездолёт, оплавленный до бесформенности светочастотными противника? Если абстрагироваться от призраков погибшей команды - это глыба железа и хемопластиков. С включениями титана, рутения, иридия и иже с ними.
        «Кору», потерявшую экипаж на зараженной борусами Плайте, командующий нашим крылом намеренно подставил под удар экзотианского резерва. Нам тогда не нужна была огласка причин, по которым был уничтожен корабль. Изуродованный корпус отбуксировали в направлении астероидного пояса в секторе R-016, двойной рентгеновской звезды. Район сам по себе опасный из-за аккреции, и понятно, что закрытый для гражданских судов. Как случилось, что какой-то недоделанный разведчик нашёл «Кору» и доставил на Целесту - я потом разберусь. Сейчас нужно вводить карантинный режим на Луне-2, что в условиях разреженной атмосферы и отсутствия поселений не так уж сложно, и вводить карантин на самой Кьясне, где…
        И тут мы долетели до виллы губернатора. И я понял, что двадцать минут на губернаторскую реакцию было с моей стороны ну очень сильным преуменьшением…
        Праздновать на Кьясне умели с размахом. Уже на подлёте, даже при ярком дневном свете видно было, что вилла сияет. Иллюминировало так, что мои испорченные войной нервы требовали занять оборону уже в пределах видимости всей этой световой какофонии. Если бы я не знал, что там творится, предположил бы теракт с применением полиспектральных лазеров.
        Жаль, что это был не теракт, и действовать придётся не по привычным схемам.
        Но КАК мне действовать? Это над полисами я мог развлечься, продемонстрировав технику эмоционального «наката». Но я не эрцог, и мне не подмять под себя развесёлую толпу, орущую в тысячи глоток.
        Оставалось поговорить, как сумею, с губернатором. Благо он навеселе. А с психикой одного пьяного я, возможно, сумею что-то сотворить. Или не сумею?
        Нет, всё это было слабо, очень слабо даже для примерного плана действий. Но я уже проталкивался сквозь толпу, а трое полисов расчищали мне дорогу.
        Вот так стронешь камушек, и ты уже во главе лавины. И уже не важно, что ты делаешь и как - тебя просто несёт.
        Я вспрыгнул на импровизированную сцену, где расселось губернаторское семейство, выдернул у конферансье булавку микрофона, а на пульт управления механическим оркестром, который тот выронил, наступил ногой. И ещё секунд пять похрустывал пультом в разбегающейся тишине, созерцая не худое лицо губернатора, наливающееся кровью.
        - Приветствую всех присутствующих, - сказал я, убедившись, что с волей этой пьяной туши ничего сделать не смогу. И повернулся к власть предержащим спиной, обращаясь к толпе. - На планете эпидемия! Выезд из города временно закрыт. Я лично видел тело женщины, поражённой…(тут я соврал)… вирусом «синей болезни»!
        Толпа выдохнула.
        Скажи я правду - меня бы не поняли, но синяя болезнь не требовала особого представления. А информация о борусах - военная тайна и у них, и у нас. И это тайна не уровня чиновника средней руки.
        - Кто… ты такой! - взревел губернатор в полной тишине. На нём тоже был закреплён микрофон.
        Нашёл, что спрашивать. Ну скажу я, что имперский капитан, и что будет? Военный скандал и конец планете? Борусы работают с завидной скоростью.
        - Если потребуется, мои полномочия подтвердит командующий эскадрой, эрцог Локьё, - слегка соврал я.
        Кровь на физиономии губернатора пошла в отступление, сдавая уже захваченные территории.
        Испугался, надо же. А ведь не было у меня никаких полномочий. Но командующий при необходимости подтвердит даже то, что я эрихеонус невинномыслящий богомолообразный с Квалисити. Нам слишком много досталось в этой войне на двоих. Так вышло. И мы оба знали, что за зараза - борусы.
        - Оставьте эмоции, господин губернатор, - предложил я. - Вакцина есть в эйнитской общине. Думаю, вы как раз тот человек, чтобы незамедлительно обратиться к Проводящим эйи….
        Вот я сказанул. Станут они с ним разговаривать, как же. Власть имущие боятся эйнитов почище огня. Грата. Чаша личной ответственности губернатора давно переполнена на весах причинности. Даже простой контакт с Проводящим эйи может оборвать паутину его жизни, чего он, наверное, и заслуживает. Общение с эйнитами табу и у нас, и в Содружестве. И я лично видел, что может натворить одна маленькая эйнитская женщина с тремя линкорами резерва. Но с эйнитами я договорюсь. Только ради Беспамятных, - не по связи.
        Я коснулся прикрытого рукавом браслета. Больше всего мне хотелось сохранить в этой истории инкогнито. К скандалам мне не привыкать, но… А что у вас, господин губернатор, за экранчики на сцене? За госсчёт поздравляли дочку по межсистемному тарифу?
        Я присмотрелся: а ведь и вправду нелинейные экраны стоят! Неужели смогу связаться с кем-нибудь, наделённым властью?
        - Эйниты - закрытая ортодоксальная секта, - проблеял седенький советник или дэпмейкер. - Они не станут снисходить до просьб, даже если речь идёт о выживании всей планеты…
        Угадал старичок, именно о выживании речь и идёт, потому что Кьясна сейчас медленно накрывается медным тазом. Как до этого - Плайта. Но теперь у нас хотя бы есть привитые от борусов люди и вакцина.
        Губернатор бледнел, бледнел, и снова начал расцветать багровыми пятнами. Скоро он за меня возьмётся… Этого следовало ожидать, иначе он не был бы губернатором.
        Пора апеллировать к сильным.
        Кьясна в тылу, это территория, подчинённая генералу резерва Дегиру. После того, как Локьё обругал его в моём присутствии, трудно будет найти в Содружестве менее лояльного к моей персоне человека. Оставалось связаться через его голову с самим эрцогом. Командующий, пожалуй, единственный на их стороне человек, способный оценить всё происходящее в полном объёме. С ним мы и уничтожили Плайту. И проблема войны и непонимания между нашими народами и нами в процессе этой операции как - то отступила на второй план. Да Локьё и знает, что я на Кьясне. Вряд ли мне пока по силам его обыграть.
        Слава беспамятным, память на коды у меня хорошая.
        Я шагнул к одному из гигантских экранов, ослепших после моей шутки с оркестром, и переключил его в коммуникативный режим. И набрал личный код Локьё.
        Губернатор тем временем окончательно пришёл в себя, а вокруг паслось достаточно охранников. Я помассировал больное плечо. Стрелять они побоятся, слишком много вокруг высокопоставленных тушек, но рука, изнасилованная туристкой, болела всё сильнее. Сколько же мне потребуется ждать, пока эрцог отзовётся? По универсальному корабельному времени сейчас полдень, однако командующий - не будуарная девица, у него и без меня полно занятий.
        Я повернулся к охране лицом, размышляя, кого первым скинуть со сцены.
        Локьё спас меня. Вернее, спасло то, что по жизни эрцог был приличным занудой и всегда тянул одеяло на себя. У нашего комкрыла и личные вызовы первым принимает дежурный. Но эрцог дома Сиби не доверял никому. И меня изучил, как облупленного. Прошлый свой визит я начал с того, что взломал оборону Тэрры и загадил планету живыми кристаллами.
        Голограмма командующего появилась перед экраном, и губернатор, которому уже сунули сосуд с водой, икнул неожиданно громко и протяжно.
        - Повернись, - сказал я начальнику охраны.
        Тот мельком глянул через плечо и копыта его вросли в полимерное покрытие сцены.
        Раздражение оторванного от своих дел командующего эскадрой юга отлично передавалось и через голоизображение.
        - И что тут? - взревел он с места в карьер, уставившись на толпу возле сцены. - Бунт? Революция?
        Лысая голова Локьё завертелась на жилистой шее, он увидел меня и коротко кивнул.
        Я вернул кивок без расшаркиваний. Он сам приучил меня говорить с ним, как с равным.
        Губернатор подавился воздухом и перестал икать.
        - На Кьясне эпидемия, - сказал я. - Они спустили на Целесту остатки «Коры». И показывали туристам. Одну туристку я уже сегодня утилизировал.
        - Ба… Ба… - сказал губернатор.
        - Абэ, старый осёл, - согласился Локьё, брезгливо поджимая губы, словно губернатор был кучей дерьма. - Абэтодасмэ!
        Приветствие он произнёс, как ругательство.
        Я, под шумок и разлетающиеся губернаторские внутренности, спрыгнул со сцены. Плечо немилосердно ныло, но в основном мне удалось уйти в этот раз без особых потерь.
        Толпа была слишком увлечена отеческими порицаниями всеми любимого губернатора, который едва не угробил планету. По неведению, конечно, но кого это сейчас интересовало? А мне надо было ещё переговорить с Айяной и выяснить, сколько у эйнитов готовой вакцины. В крайнем случае - из меня снова выкачают всю кровь. Ладно, стерплю, в конце концов, Кьясна - слишком красивый мир, чтобы погибнуть от бездарной информационной заразы.
        У ближайшего выхода меня поджидал знакомый патрульный катер. Сержант помахал рукой, предлагая подвезти. Я не отказался, счёт, возможно, шёл на минуты.
        Прощаясь со мной у входа в храм, сержант всё-таки насмелился спросить: кто же я, раз сумел заварить такую кашу?
        Я знал, что он спросит. Он слышал, как мы говорили с Локьё. И понял, что никаких родственных связей между нами нет и быть не может. В мирах Экзотики формы личного обращения родственников прописаны весьма жёстко.
        - А какая тебе разница, парень? - я хлопнул его по плечу и скрылся в тёмном нутре эйнитского храма. Такого страшного для чужаков. С текущими по стенам линиями бытия, выворачивающими твоё мировосприятие наизнанку. Уж к эйнитам за мной никто не сунется. Для этого надо, чтобы тебя пару раз продавило сквозь острую сетку допричинности. Тогда в тебе, как и во мне, останется только самое простое. И ему уже нечего будет бояться.
        Что я мог сказать сержанту? Что я враг его государства, довольно скверный имперский капитан с длинным и нехорошим послужным списком? Тогда он бы обязательно спросил меня, зачем я всё это сделал? А ему ещё не понять моих причин, мал он для этого. Ведь и совесть - штука резиновая, и даже честь, что вроде бы разрешает воевать только с равными себе, легко отступает перед обстоятельствами тварного мира. Идёт наш брат военный и против совести, и против чести, уничтожая планеты, стреляя в детей и в женщин…
        Но моя причина - она только моя. Ей уже два с половиной года, этой забавной причине. Кьясна - её мир. И я бы бросился спасать его, даже если бы мне пришлось сегодня прокричать в толпу все мои прегрешения перед Вселенной.
        Красиво звучит, да? Вот только не всё, что красиво звучит, таковым же и является.
        Например, одна из старших Проводящих этого храма, Айяна, несмотря на свои двести - очень красивая женщина. Но лучше бы на глаза ей сейчас не попадаться. Я же где был? Я вообще-то пожрать в город ездил. Эйниты мяса не употребляют. Я и убегаю в город, когда озвереваю без привычной пищи. Уеду на пару часов, доберусь до какого-нибудь кафе, пообедаю за наличные, которые вполне здесь в ходу благодаря туристам, и тихонько обратно.
        И вот попался, наконец. Одно дело, когда все знают, чем ты втихую занят, другое - когда поймали на месте преступления. Ну что ж, будем делать невинный вид и дышать в сторону…
        Договариваться нужно сейчас и именно с Айяной: она занималась разработкой вакцины.
        Однако с Проводящей уже успели поговорить до меня. Летел я до храма минут двадцать. Если Локьё сразу вышел на Дьюпа…
        Похоже, так. Проводящая-то шла не ко мне! Она кивнула в ответ на моё «абэ» и повернула в сторону лаборатории. Это мне со страху померещилось, что эриния мчится лоб в лоб, хлопая крыльями.
        Я выдохнул. Процесс пошёл, можно заняться своими делами - зубы почистить, выпить травяного отвара, сменить городской прикид на храмовый и принять самый что ни на есть благолепный вид.
        Констатировав, что Айяна, у которой квартировал, действительно проследовала через чёрный ход в заднюю половину дома, где и располагалась лаборатория, я быстренько махнул в кухонное окно, умылся, заварил крепкий травяной чай, хорошо отбивающий посторонние запахи…
        И тут браслет буквально укусил меня за предплечье. После недавнего ранения, когда я практически остался без плеча, случайный импульс или прикосновение действуют на меня иногда словно удар током. (Не 240, конечно, но…)
        Я, ругнувшись, нажал не глядя «отзыв», параллельно отхлебнул чаю… с проецированного экранчика на меня взирал сегодняшний сержант.
        Ну и кто же меня слил? Локьё? Да зачем ему? Но тогда - КТО?
        История вторая. «…Твою мать!»
        КЬЯСНА, ПОЯС ДОЖДЕЙ, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Весь оставшийся вечер, всю ночь и последовавшее в конце концов утро я разгребал эту поганую историю с борусами. Мне пришлось возглавить временный штаб контроля за эпидемией. И я догадывался, какому гаду обязан таким своевременным уполномочиванием несчастного больного имперского ветерана.
        Я координировал обработку Целесты. Я же - распыление на прилегающих к городу территориях противоракового иммуностимулятора, дававшего нам возможность оттянуть время прививки. Ну и понятно, что пункты вакцинации тоже нуждались в охране от психически неуравновешенных.
        Да, забыл сказать, сам губернатор колонии этим никак не мог заняться, он уже сидел к тому времени в уютной индивидуальной камере. А вот я мотался по городу, как больная чумой крыса. Единственный плюс - храмовый рацион мне теперь совершенно не мешал жить, хоть и на бегу - но мясной пищей я был обеспечен.
        К началу третьих суток я понял, что с задачей, в общем-то, справляюсь. Ответственных людей на местах нашёл, полицейскую машину отладил, общее руководство передал самому вменяемому губернаторскому заму - тому самому седому старичку, что так испугался эйнитов. За собой я оставил только руководство нештатными ситуациями. На случай, если что-то ещё свалится вдруг.
        Можно бы отдохнуть, но не тут-то было. Стоило мне вернуться на территорию храма, обнять подходящий стул и закрыть в изнеможении глаза, как на меня свалился Колин.
        Лендслер вошёл в дом Айяны мрачный и сосредоточенный. От него ещё пахло озоном, как от остывающей шлюпки. И правый рукав был небрежно задран, оттого, что тянулся к соседнему пульту, а значит - опять прилетел без второго пилота.
        Брови командующего были сдвинуты, в руках он держал гельпласт - объёмный многоструктурный голоблок для чтения сложных проекционных схем. И я подумал, грешным делом, что где-то не досмотрел в своём борусном хозяйстве.
        Поднялся ему навстречу…
        Но, оказалось, лендслер не по ту часть моей души.
        - Смотри! - Колин плюхнул гельпласт на стол. - Из всех идиотистых идиотов - я самый тупой! Это ж надо было не догадаться!
        - Что это? - спросил я, вглядываясь в пульсирующее нутро схем и извивающихся как черви числовых последовательностей.
        - Это геноматрицы двух участков ДНК. Твоих. Тех самых, которые заинтересовали в своё время Гендепартамент!
        Колин был невероятно раздражён.
        Нет, он не суетился. И говорил на повышенных тонах только если судить по экзотианскому этикету. Но я и таким его никогда не видел.
        Эмоции сшибались внутри ленслера, и я, нахватавшись этой энергетической пляски, чувствовал, что поплыл и сейчас свалюсь.
        Пока озирался, куда бы рухнуть, пол становился всё ближе… Стул-то куда делся?
        Стул я нашёл непосредственно пятой точкой.
        - Слушай, - выдохнул, обретая равновесие. - Ты же знаешь, что гельсхемы я читаю только технические, корабельные, - голова у меня кружилась немилосердно.
        Колин заметил, что со мной творится, и шторм в ту же секунду стих, захлебнулся, словно кто-то переключил «вестник погоды» на головидео.
        - Эспо, - бросил он здешнее извинение. - Я помню, что ты не изучал генетику. Но тут же всё до отвращения просто. Вот… - гельпласт развернулся, повинуясь движениям его пальцев и глаз. - Вот участок генома, сохранный у большей части экзотианской аристократии. Тот самый, который позволил им в своё время немного оторваться в развитии от основной человеческой массы. Давай назовём его просто «участок А». А вот «участок Б», в чём-то способный дублировать функции «участка А». Так понятно? У людей, генетически пригодных для реомоложения, сохранен один из этих двух участков генома. Или - или. У тебя сохранны оба. Помнишь?
        Я кивнул. Мне льстило, что Колин говорит со мной, как с профессионально равным, хотя разницы в двух клубках разноцветных «червей» я не видел вообще.
        - Мы усиленно сравнивали твою генетическую карту с картами Дома Сапфира. Свою роль сыграли здесь и контакты с Локьё, и подаренный тебе на Гране родовой камень Дома Сиби… В общем, словно бы морок нашёл. И никому не пришло в голову покопаться в картах Дома Аметиста!
        Что-то вновь дрогнуло в воздухе, будто покачивали огромную колыбель. Я быстренько подпёр руками голову, только после этого помотав ею:
        - Неправда. Медик эрцога проверял мои гены на сходство со всеми Великими Домами.
        - Медик эрцога - похитрее хаттов. Локьё доверяет ему жизнь, и это, скорее всего, верно. Но он доверяет ему и информацию. А медик, похоже, играет в свои ворота.
        Сердце у меня приостановилось. Я знал, в чьи ворота играет Домато, личный врач эрцога Локьё.
        Дьюп посмотрел на меня пристально.
        Я покачал головой.
        - Белые люди, - констатировал он. - Сиречь - Уходящие.
        Я не кивнул, но ему это было уже не нужно.
        - Тебя прикрывали, поросёнок ты неблагодарный, все, кто мог, - он поднялся, скользнул ладонью по моему коротко стриженному затылку и стал разворачивать и настраивать гельпласт. - Тебя прикрыли, как смогли, эйниты, столкнувшись с феноменом первичного предопределения. Тебя прикрыл личный врач Локьё, потому что в тот момент, узнав правду, эрцог Сиби мог бы не удержаться и отправить тебя на фарш. Вот он, смотри! Это участок генетического кода, который должен был сразу насторожить медика! Домато далеко не дурак, и основные линии по долгу службы должен знать наизусть, в отличие от меня. Вот это - генкарта сегодняшнего наследника дома Аметиста, Агжелина Энека. А вот - генетическая кривая утраченной, как считается, линии Рика Эйбола, именно его наследник мог бы претендовать сейчас на роль главы Дома. Даже Эберхард Имэ, в жилах которого всего лишь кровь сводного брата Рика, наделал в доме Аметиста столько шума, что текущего наследника едва не отправили кормить шахтёров. А в жилах Имэ - нет ни капли подходящей крови!
        Он посмотрел на меня торжествующе.
        - И что? - у меня появились крайне нехорошие предчувствия. К Тёмной бы матери всех этих наследников!
        - Не бойся, ты не наследник ветви Рика Эйбола, ваши предки разошлись раньше. Ты как бы его родня по пра-пра-прадедушке. Но это - не главное. Важно, что крови в тебе подходящей до хрена, и все необходимые генетические участки присутствуют.
        - Подходящей для чего?
        Наверное, я открыл рот, потому что Дьюп рассмеялся.
        - Ага, вот для этого самого. Методом генной инженерии из тебя вполне можно выделить всё, что необходимо, чтобы создать некий конструкт наследника. Причём состряпать наследника можно довольно быстро. Подходящие клоны, скорее всего, в наличии уже есть. Нужный участок ДНК вводится с помощью вируса, вот тебе и готовый гомункул. Ну, кто бы мог удержаться? - глаза его смеялись.
        - Но это же будет тот малоустойчивый конструктивный урод, которого мы изучали на курсах генбезопасности? Проживёт от силы лет десять, даже если его переклонировать… Да и… Разве это не запрещено законом?
        - Законом? На таком уровне власти? Заканчивай меня смешить. Наследника извлекли бы, как зайца из шляпы фокусника. А откуда он взялся, и кто будет им управлять - эти вопросы имели бы право задать ровно полтора человека - Локьё да Симмелин.
        - Значит, за моей головой охотился Дом Аметиста?
        - Причём живой ты им был не нужен. Биоматериал они, скорее всего, достали, и собирались убрать носителя. Зачем им двойник? И я же мог догадаться! Еще тогда, когда выяснилось, что ты похож на Агжелина Энека Анемоосто, как две капли воды. Спецы, сопровождавшие юного эрцога на Ивери, сообразив, что дело нечисто, попытались тебя убрать. В игру вмешался Гендеп, который сам за тобой гонялся, и две разведки - планетарная и армейская. Разведки не знали ничего, по крайней мере, насколько мне удалось это выяснить. Но кипиш заметили и решили поучаствовать. Пока четыре спецслужбы делили между собой твою шкуру, ты и удрал. А я был так зол…
        Вот это я помнил. Да, Дьюп тогда просто взбесился.
        - А почему? Я-то чем виноват?
        Командующий нахмурился, резанул меня глазами, но ответил:
        - Я видел, что в тебе есть экзотская кровь. Боялся, что рано или поздно она выйдет тебе боком. А в Доме Аметиста даже стены пропитаны предательством.
        - Значит, на Аннхелле меня пытались убрать шпионы всё того же Энека? Ничего себе, благодарность. - Я качнул головой.
        - Нет, Агжей. На Аннхелле в дело вступил пятый игрок. Это я не догадался, в чём соль происшествия с Энеком. Но догадался один из кукловодов будущего наследника Дома Аметиста. Дядя Эберхарда, Ингвас Имэ. Тихушечная крыса! Боги уберегли тебя от встречи с ним. Но это он старательно толкал Аннхелл в яму гражданской войны, это его люди раз за разом пытались убрать тебя на Аннхелле. А потом к процессу подключился родной Гендепартамент, действуя руками фон Айвина, что окончательно сбило нас с толку.
        - А как ты всё-таки догадался?
        - Спецслужбы недаром едят свои пайки, - уклончиво ответил Дьюп. - А про гены твои я задумался, когда наш милейший несговорчивый регент дома Аметиста, свои называют его Реблек, а ты знаешь как Бгоро Тауэнгибера, вдруг отыграл на недавней встрече Домов назад. Как ты понимаешь, именно от дома Аметиста зависело в своё время, сойдёт ли нам с рук история с нападением на Тэрру и убийством эрцога дома Нарья. Они трепетно держали эту карту в рукаве больше двух лет, пристально наблюдая за Локьё…
        По моим округлившимся глазам Колин мог бы понять, что ничего такого я не знал, но он на меня и не глянул. Я прикусил губу, чтобы не брякнуть вдруг ничего лишнего. Столько лет меня не посвящали во все эти заковёрные игры…
        - Как только Реблек понял, куда клонит синий эрцог, он начал давить на Локьё, выжимая и себе от сделки с совестью лакомый кусок. И вдруг - кинулся на попятную. Локьё так обалдел, что решил посоветоваться со мной. Мы и посоветовались. По всему выходило, что кто-то из дома Аметиста сказал милейшему Бгоро нечто такое про Локьё, что Реблек тут же поджал хвост. Но что? Эрцог не знал, но подыграл, конечно. И я не знал. Но я понимал, Бгоро решил, что у Локьё есть некое оружие против дома Аметиста. Но какое? После смерти Эрзо Локьё здорово подзабросил дела Паска. Неужели всплыло что-то из старых грехов? Я поднял линию наследников Дома и опять наткнулся на этого Агжелина Энека, так похожего на тебя…
        Я хотел возразить, что это я на него похож, но Колин не согласился.
        - Нет, - сказал он. - Прототип как раз ты. Энек - твоя ухудшенная и слегка поломанная копия. Можешь на досуге сравнить ваши генетические карты. В общем, смотрел я на этого недоделанного наследника, смотрел, и тут меня осенило проверить, а не являлся ли всеми воспеваемый и невинно убиенный Рик Эйбол, внук которого был бы самым верным претендентом на наследство, носителем обоих участков здорового генома?
        Дьюп задумался и замолчал.
        - И? - рискнул я вернуть его к теме.
        - Нет, - он качнул обритой головой. - Носителем он, конечно, не был, но тогда я заметил некоторые другие совпадения в ваших картах. И понял, что если в каком-то банке генов хранится что-то от Рика… Но тут я вспомнил, что НЕ хранится. А вот от его дедушки или прадедушки - запросто. Я покопался и действительно нашёл какого-то двоюродного деда. Потом я добавил в его геном кое-что от тебя, и всё встало на свои места! У Аметиста есть заготовка под наследника. Фальшивый наследник линии Рика Эйбола. Возможно, это даже не клон, а вполне нормально зачатый пацан. Ты им - как кость в горле. Имея твою карту, самоделку спалить легче лёгкого.
        - А Локьё знает?
        - К сожалению, генкарту дедушки я добывал через него. Он или знает уже, или догадается в самое ближайшее время.
        Я покачал головой. Локьё был кем угодно, но не свиньёй, вроде фон Айвина, способной ради политики…
        Колин кивнул в такт моим мыслям.
        - Сейчас - нет, но тогда, когда он впервые заинтересовался тобой, соблазн был очень велик. Сейчас же, я думаю, что Локьё вообще планирует провести революцию в системе правления Содружеством. Вот только его сыну, Энреку, это совсем не нравится.
        - Локьё хочет передать власть сыну? - удивился я. Уж насколько я мало знал историю Содружества, но такого у них раньше точно не было. - Ведь говорили, что это блеф?
        - Думаю - нет, - качнул головой Дьюп. - Среди племянников он достойных наследников не видит, зато видит, что трёхвековая система наследования от дяди к племяннику превратила Великие Дома в одну большую кровавую яму. Не думаю, что он блефовал, объявив Энрека наследником. Он хочет этого. И когда военные действия возобновятся… а они возобновятся обязательно, формально передаст ему командование эскадрой (что допустимо по протоколу), а на деле - власть.
        Колин, видя, что я совершенно окосел уже от политики, похлопал меня по спине и сказал:
        - Ладно, забудь. Вряд ли нам стоит теперь бояться дома Аметиста. Там уверены, что Локьё знает всё, а значит, при его жизни провернуть ничего не удастся. Его жизнь - гарантия твоего покоя. А вот Гендепартамент не утрётся. Твой след потерян, но только на бумаге. Хоть ты у нас и погиб ещё раз…
        - А я погиб?
        - Ну да, хотелось бы, - усмехнулся Дьюп. - Вот тебе на погоны, - он пришлёпнул мне на здоровое плечо личную карточку. - Это временно. Личность тебе пока подыскивают, но не сидеть же на Кьясне совершенно безродным.
        Я распечатал карточку и сунул, чтобы посмотреть что там, в инфопрорезь спецбраслета: «Анджей. Импл-капитан спецона» - вот что значилось на личной номерной идентификационной карте!
        Никакой фамилии! Ни-че-го!
        Я расхохотался. Так поиздеваться над официальным документом!

* * *
        Исхудавший до черноты, с красными как у медицинской крысы глазами, Энрек Лоо всё-таки овладел уже зверем в себе.
        Он был небрит, мрачен и озлоблен. Полученный в горах Тайэ опыт был пока больше его самого, и иннеркрайта плющило и корёжило.
        - Садись куда-нибудь, - буркнул он. - С губернатором надо поговорить.
        - А я при чём? - спросил, игнорируя кресло и обнимая Энрека, несмотря на его шипение и ворчание.
        Иннеркрайт и на ощупь был словно комок нервов, так он зажал себя.
        - Ты же видишь, - буркнул он, отстраняясь. - Я же не могу с людьми. Он начнёт изворачиваться и врать. Я порву эту перекормленную свинью. А потом рвать будет меня!
        Энрек отстранился, глаза его лихорадочно блестели.
        - Ну, а я-то что сделаю?
        - Ты будешь держать меня, если что. Ты же удержишь?
        Я с сомнением потряс больной рукой:
        - Разве что вырубить сумею.
        - Ну хоть так. Не могу я. Рвёт потом от человечины.
        - Ладно, бить буду сильно, но аккуратно. Ты лучше скажи, за каким Хэдом ты меня сержанту здешнему сдал? Парень ходит теперь за мной, как привязанный. До туалета дойти не даёт.
        Энрек отмахнулся:
        - Надо же было кому-то торчать на связи, пока я не прилетел. Кому я мог доверять? Не губернатору же? Ты не бойся, я тебя сдал как нашего особиста, не вашего.
        - Да понял я, понял… После того, как Дегир мне начал докладывать. Он так морду кривил, так глаза закатывал…
        - Если тебя тяготит должность начальника штаба на время этой поганой эпидемии, я могу на себя взять… Да и положено мне… Раз я уже здесь… - Энрек уселся за приготовленный для него стол и обхватил голову руками.
        - Сиди, взиматель, - усмехнулся я. - Ничего меня не тяготит. Я же и есть особист, тем и занимаюсь, что дерьмо разгребаю. Какая разница - ваше или наше? Тем более, я тут так и эдак торчу. Да я и накопал это дерьмо… Хотя… Видят беспамятные, оно само меня накопало.
        Энрек тяжело вздохнул, поднимая горбом острые лопатки. Ну он и похудел!
        - Что там, на Тайэ? - спросил я.
        - На Тайэ - хорошо… - иннеркрайт улыбнулся мечтательно. - Но я-то тут. Отец сказал, что кроме тебя на Кьясне ни одной непорченой головы. А губернатор у нас не только на борусах провинился. Пойдём, шкуру будем снимать.
        - Пойдём, - я хлопнул его по фанерной спине. - Да не шарахайся ты от меня. А если проблемы какие, так Колин прилетел два часа назад, если что…
        Энрек кивнул. И я уловил на самой границе чувств, как внутри у него завибрировало.
        Были у парня проблемы, ой, были…
        Губернатор, завидев Энрека, попытался превратиться из хрюшки в табуретку. Видимо, иннеркрайт уже покушался на него. А потом чиновник опознал меня и совсем скис. Он понял, что как-то неправильно повёл себя во всей этой истории.
        Колонии в Содружестве пользуются правом независимого протектората. Умеренно независимого.
        Долгое время семнадцать провинций Кьясны (тут не самая большая колония, мир считается окраинным, и молодёжь тянется на столичную Джангу), подчинялись территориально удалённому Западному Альянсу. Это зона свободной торговли.
        Потом «зелёный» эрцог Симелин потребовал от губернатора колонии, нашего милейшего арестанта, перевести планету под протекторат торгового комитета Джанги. Хэд уж знает, зачем ему это было нужно.
        По документам, отосланным по традиции на Домус, Кьясна сменила протекторат. А на деле - всё осталось по-прежнему. Что до недавнего времени было всем глубоко фиолетово.
        И вдруг Локьё понадобился литий. На Кьясне очень удобные для разработки месторождения лития.
        Командующий обратился к куратору провинций на Джанге, и тут-то дельце и всплыло. Выяснилось, что Кьясна торговому комитету Джанги подчиняется только на бумаге, а чтобы обтяпать это, губернатор пошёл на прямой подкуп уполномоченного по колониям. И Энрека теперь, кроме лития, интересовали всякие неприятные вопросы. Например, кому это всё было выгодно и зачем.
        Энрек, общаясь с губернатором, срывался пару раз, но он поддавался тем же трюкам, что и наш дворовый пёс. Первый раз я аккуратно приподнял его, действуя сзади и исподтишка, так, что иннеркрайт не враз врубился, что за сила дёрнула его вверх. А потом просто заговаривал с ним по-лхасски. Тут не слова были важны, а интонация.
        - А ты изменился, - сказал Энрек после, когда мы покинули нервно рыдающие «останки» губернатора и вернулись во временный кабинет, оборудованный для иннеркрайта здесь же, в префектории. - Что-то в тебе, наконец, прорезалось на тему высшего командного состава. И голубой кровью теперь за парсек несёт.
        - Сплюнь. Нет во мне никакой голубой крови. Как был выродком, так выродком и помру.
        - Да ну вас с командующим вместе. Что вы с ним зациклились на этих выродках? Я что-то ему сказал про кровь, и он вот так же ощерился. Если ты не в курсе - и я не сам себе в вены ковшиком подливал.
        - Не знаю, Энрек, причём тут кровь, но и среди своих нам хреново. В меня ещё в школе пальцами тыкали. Рост спасал, и утилизация навоза. Машина не везде достанет, отец использовал нас с братом регулярно, и в школе меня руками трогать побаивались, только языками, да и то поначалу. Не то, чтобы я совсем другой, но у людей болит одно, а у меня… Я многое понимаю иначе и всё тут. Помню, какой-то классический стишок изучали, про то, что он умирает, а она нет, и вся природа плачет по нему - ветер, деревья. Училка спрашивает: о ком пишет автор, кого он любит? Я говорю - мать-природу любит. Она потом до выпускного на меня косилась, думала - издеваюсь. А я и сейчас так думаю…
        Я кончился, а ты жива
        И ветер, жалуясь и плача,
        Раскачивает лес и дачу,
        Не каждое отдельно,
        А вместе все дерева…
        При чём тут, скажи, бабы?
        Энрек пожал плечами:
        - Знаешь что, Агжей, ты зови меня наедине Рико, как отец. В Энреке слишком много церемоний.
        Он помолчал, видимо, поэзия никак не срасталась в его голове с реальностью:
        - Давай бумажки полистаем? Я должен принять у тебя дела. И… Попрошу если проблемами губернатора позаниматься - не откажешь? Литий отцу сейчас нужен, а там, кроме грязной сделки, ещё что-то есть, чую. И пустота эта странная… Похоже, губернатора обрабатывали специально. Словно… дыру в нём кто-то проел… Не из-за лития же заварили эту бодягу? Ты приглядись. Интуиция у тебя богатая, я знаю. А вдруг?
        Я вспомнил про свою новую идентификационную карточку и фыркнул, кивая.
        Энрек не заметил. Он что-то просматривал на экране и на пластике разом, да ещё и со мной говорил.
        - У местности дикое какое-то название, - бурчал он. - Цэрык. Литиевые озёра и гранитные выходы. Знаешь, давай даже так: я тут войду в курс дела и посплю. А ты - слетай на этот хэдов Цэрык?
        - Ну, если ты сначала поспишь…
        - А ты ведь тоже… - Энрек оглянулся, пытаясь оценить моё состояние.
        - А я в катере посплю. Пока лететь будем. Штабом сейчас старичок такой командует, Абрагам Игаристис, его суфейшество, советник губернатора по вопросам морали. Я на него вполне надеюсь. Дядька дотошный, аккуратный. Ты поспи.
        Энрек не очень уверенно кивнул.
        Сержант Летс дремал у дверей Префектории стоя, но меня не упустил, живенько проморгался и стал пожирать начальство глазами.
        - Ужинали, сержант? - Вот и день кончился…
        - Так точно!
        Врёт и не краснеет.
        - Ну, идёмте, компанию мне составите. Имя вам мама давала в детстве?
        - Так точно!
        - Ну и что оно обозначает, имя ваше?
        - Не могу знать.
        - Что, старинное, или новодел? Звучит-то как? - А ведь такой хороший собеседник был, пока не вбил себе в голову, что кровь у меня голубая.
        - Линн, господин капитан.
        - Не-ет, - протянул я. - Это, вроде, не земное?
        - Не могу знать.
        - А что можешь? - я рассмеялся. - Цэрык где, знаешь?
        - Так точно.
        - А про имя - не знаешь?
        - Никак нет.
        Ну чего я издеваюсь? Парень просто не в состоянии нормально со мной разговаривать. Думает: не дай бог он при мне чего…
        Энрек, свалившись на Кьясну вчера ближе к полудню, уже к ужину устроил всем здесь полный карачун и промывание мозгов.
        Я сначала не без удовольствия наблюдал, как чинуши от него разлетаются, а потом потихоньку перекрывать его начал.
        И это был вообще-то не злой Энрек - раздражённый и измученный - да, но не злой.
        Зашли в малоприметное кафе на соседней улице, я заказал выпить на двоих и поесть. Сержант Летс взирал с испугом.
        Пришлось включить звукоизолирующую завесу столика и честно ему сказать, что достал он меня за эти дни, таскаясь сзади, как хвост.
        И жрать в моём присутствии - это ему персональное наказание за все мои мучения. А то щас встану и просто пинка выпишу, если он и тут будет стоять, как коровой облизанный.
        Сержант вдохнул и неловко втиснулся за столик.
        - Вот-вот, - пробормотал я с набитым ртом. - И не вздумай сказать, что ты - вегетарианец.
        Я заставил парня немного выпить, и он поплыл. Спал, похоже, не больше меня, грешника. Но у меня в «не спать» - опыта-то поболее будет.
        Вот налью сержанту ещё граммов сто, и наступит ему цэрык. А сопровождать меня кому? Другого взять зануду?
        Я смилостивился. Решил больше не спаивать, подождать, пока мальчишка справится с едой и осоловелостью, но переоценил его навыки.
        Веки у бедняги потяжелели и всё время пытались придавить в нём искру служения. Придётся-таки брать другого… Опять взвизгивающего по-собачьи и преданно улыбающегося, но, может, уже не от глупости, а от страха, стягивающего мышцы лица…
        - А ведь это прямо военный клич какой-то: «На Цэрык!» - подбодрил я сержанта.
        Он в последний раз благодарно хлопнул ресницами и уснул с открытыми глазами.
        Вот ведь… твою мать!
        Ругаться на тему матери меня научили здесь, на Кьясне. Тут все поминали при случае эту самую мать. Не в общине, конечно, в городе. Но при малой я сдерживался, и Айяна пока ещё не знала о расширении нецензурной части моего словарного запаса.
        Я поругался ещё немного, выпуская пар, подозвал полицейский катер ко входу в кафе, взвалил на здоровое плечо сержанта Летса, решив, что лучшую компанию он составит мне именно в сонном виде, загрузил его в катер, объявил водителю «На Цэрык»!
        И уснул.
        История третья. «Полный Цэрык»
        КЬЯСНА, ПОЯС ДОЖДЕЙ, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Проснулся я резко и сразу. Катер стоял. Это меня и разбудило.
        Сержант Летс спал в реанимационной капсуле, куда я его засунул, место водителя пустовало.
        Я разблокировал дверцу и выбрался наружу.
        Круглая посадочная площадка, залитая текстурированным резинобетоном, заправка для водородных двигателей, ремонтный ангар, станция связи… Похоже - мы на КП. На автоКП.
        А вон и наш водитель - топает к кафешке за ангаром. И солнышко уже встает, мать его, забыл, как оно здесь называется, а в браслет лезть лень.
        Это мы что, всю ночь летели?
        Водитель утомился, несмотря на автопилота? А будить побоялся, что ли? Вообще-то безобразие. Хотя… это же не военный катер. Может, у них так допускается? А по мне - бардак!
        Ладно, пусть поест, потом буду воспитывать. Далеко нам ещё, интересно?
        Я глянул вчера по карте - на глаз расстояние было в три с половиной тысячи единиц. А у нас не шлюпка, у нас катер. На водороде… Цэрык, понимаешь. А я уже выспался.
        Надо было попросить у Энрека транспорт пошустрее. Не у Дегира же. Хотя… А почему вдруг и не у Дегира?
        Я потянулся было к браслету, но очень захотелось отлить. Туалет надо было ещё поискать, а вот кусты вокруг КП казались такими соблазнительными…
        Залез в кусты и стал удобрять природу, изучая параллельно макушки модифицированных сосен. Их вывели когда-то из земных семян специально для колонизации. Сосны хорошо удерживают сыпучий грунт, нетребовательны к почве и погодным условиям. Значит, грунт у нас тут сыпучий. Интересно, но непонятно, зачем я это вообще вчера читал…
        Хэд, Энрек же просил вникнуть в местную почву-экономику-минералы…
        На мысли об экономике мозг превентивно ударил меня в висок. Вот так подёргается-подёргается и сбежит…
        Я срастил молнию застежки, почесался. Бросил прощальный взгляд вверх. И только тут заметил яркое пятно на одном из стволов.
        Пригляделся - ики! То есть икинамус кариаторик, но Пуговица зовёт так.
        Время было, куда торопиться? А ики - очень редкое псевдорастение. Малая давно просила, чтобы я раздобыл ей этот «шарик с ножками и глазками».
        Не так-то просто, конечно, влезть на псевдососну. Тем более с больной рукой.
        Я вернулся к катеру, прихватил спасательный гравитрос, ну и полез.
        Забрался метра на три, когда эта гадина вспорхнула и перелепилась на соседнее дерево.
        Квэста Дадди амаи гата!
        Поставил импульсник в магнитный режим, на самый минимум. Если ещё раз трепыхнётся, она у меня получит.
        Слез. Подкрался со стороны разросшегося дрока. Съел три ягодки. Вкусно, но ведь пить захочется. Опять полез, прячась за стволом, чтобы не спугнуть.
        Спугнул. Понял, что бликуют полицейские наклейки на кителе. Скинул китель. Видит ики плохо, только яркие пятна. Опять полез…
        И вдруг услышал сочный забористый мат.
        Ругались на пайсаке. Я знаю на этом жаргоне сотню слов, но все они нецензурные. А мужской голос выругался и что-то осмысленное сказал.
        Вроде:
        - Абая рума затех?
        - Ишибо дага, - ответил второй, тоже мужской голос.
        Я уже нашёл мужиков глазами и понял сказанное без перевода. Потому что мужики смотрели из кустов на пятачок КП. И видели там нечто неприятное для них. Думаю, полицейский катер.
        Мужики были чистые, но слегка пожёванные, что ли. Конечно, Кьясна мир спокойный и мирный, тут полисы с нарушителями чаще цветочки нюхают и погоду костерят, но…
        Не понравились они мне, в общем. И я прилип к сосне не хуже ики.
        Сколько я здесь бывал - ни разу не слышал о громких криминальных историях. Но мужики напрягали. Лицами, энергетикой, ну и пайсаком. Пайсак сродни тюремному жаргону у нас, в Империи. Конечно, многие знают десяток-другой ругательств. Но говорить на пайсаке?
        - Дага! - повторил мужик и сплюнул.
        И стал пятиться. Видимо, приятели хотели заправиться водородом на автостанции, а тут - полицейский катер. И значит, совесть у них грязная.
        Я пополз по стволу вниз. Если я сейчас свалюсь, то попробую задержать обоих и проверить документы. Если не свалюсь - то пригляжусь к ним сначала. Может, дело не в совести? Может, это тоже какая-то секта, вроде эйнитов, и им просто с полисами якшаться не комильфо?
        Но я не свалился, а спрыгнул. И без особого шума. Потому раздвинул кусты и увидел, что на соседней полянке притулился не новый, но и не очень потрёпанный грузовик. Вроде на водороде, но какой-то уж слишком обтекаемый. И залитый поверх металла потрескавшимся от перепадов температур хемопластиком.
        Неужели на грузовике стоит реактор антивещества?
        Я подкрался к транспорту с тыла, готовый в любой момент выдать полицейское: «Ваши личные карточки, свободные граждане!» и поколупал ногтем швы багажного отсека, забитые герметиком.
        Ой, какая нехорошая была у нехороших мужиков машинка! Судя по закалённому герметику, она регулярно гуляла на орбите!
        Надо было вызывать полицию. Однако крышка багажника болталась на одном замке, а значит, в ближайшее время мужики не собирались покорять околопланетное пространство. Да и любопытно стало, что же они везут? Вроде же не идёт с Кьясны никакой контрабанды? Даже литием губернатор сам приторговывает, а это уже не контрабас, это уже коррупция. А коррупцией спецон не занимается…
        Я просунул в щель багажника лезвие виброножа. Замок не поддался. Это он зря, у меня есть режим перекодировки в спецбраслете. Не может в такой глуши на грузовике быть какого-то особо навороченного кода!
        Я склонился над полоской замка и…
        …и очнулся уже от голосов. Но ни глаз открыть, ни пошевелиться.
        Говорили по-экзотиански. С северным акцентом. Именно на Севере Империи и Экзотики шипят и плюются.
        - Вот хаттский абай! Убил?
        - Убьёшшь такого… Зенки твои где были, когда хвост ташил, мерзота поганая!
        Похоже, кому-то досталось на орехи, потому что второй голос заскулил и грязно заругался:
        - Сука ты! Чё ты по роже-то сразу? На куски разрежем сейчас и в багажник! Был абай - нет абая!
        - Резать, мурло, шем будешь? Шобы ошмётки полетели? Укровавимся с ним. Один он?
        - Кабина двойная. Ещё один, должно.
        - Ша мы грамм десять ему вольём, и на трое суток он поспит. А я его алайцам потом продам, красавшика. В ближайшей провинции карантин, пока раскошегарятся, и день к ноши. А ношью - кто его искать будет на Вязи? Баян, мурло, дай…
        Что-то коснулось шеи и я, кажется, снова уснул.
        Второй раз очнулся от тряски.
        Спина чесалась. Чуть меньше чесались руки и физиономия. Открыл глаза и улыбнулся: багажник, зараза, что же ещё?
        Я лежал на грязных мешках, руки стягивала электрическая удавка. Вся кожа чесалась и горела. Под головой колыхалось что-то мягкое и живое.
        Осмотрелся слегка. Понял, что шевелиться пока нежелательно: между кабиной пилотов и грузовым отсеком зияла неровная дыра, и я прекрасно видел две ненапряженные спины. Моего пробуждения никто не планировал, ну и не надо людей пугать.
        Вокруг топорщились слегка покореженные фиксаторы грузового отсека. Что-то возили здесь негабаритное и тяжелое. Что, интересно? Вряд ли литий…
        - Ты бы глянул, мурло, как он там, не сдох? - спросил знакомый голос, приглушенный гудением двигателя. - Сдохнет же, сволота.
        Второй встал, но не полез через отверстие, а стал разглядывать меня издали.
        - Пятнами пошёл, - констатировал он, возвращая зад в кресло второго пилота.
        «Два кресла! - отметил я про себя. У наземных грузовых - только один водитель, а тут два. Значит, реактор точно есть. А ведь грузовик - решето решетом…»
        - Заразный, поди. Ты же говорил - карантин? - второй брезгливо поплевал на руки и вытер их ветошкой.
        - С какого глузду абай заразный? Абаи - с прививочками, - отозвался первый. - Башаг у тебя грязный, вот што.
        «Бачаг? Дрянью-то какой меня накачали, гады. Это не наркотик, это, скорее, удар поленом по печени».
        - И щё теперь? Я его варил? - взвизгнул второй.
        Может, и прилетело ему от первого, я уже голову опустил и не увидел.
        - А не истери патамушто. Сдохнет - на орбите сбросим. А пока - полежит мала, попахнет. Не сумрёшь.
        Второй привстал и стал опять изучать меня.
        - Ну шо? Капец? - спросил первый.
        - Не-е, издох бы - побелел, как мама.
        - Нишо. Погрузимся шас и полетим до самой твоей мамы.
        - А ты забыл, что задница пропускает?
        - Е-биться сердце перестало! Так Сёшка ш чинил?
        - Чинил, но не герметизировал.
        - Вот ты, значит, и поползай. Ты ше не досмотрел!
        - Почему я-то не досмотрел? - и второй опять взвизгнул, как от боли.
        - Патамушта, - констатировал первый.
        Я улыбнулся. Всё стало ясным, как небо в День первого колониста: администраты городов на праздники всегда облака разгоняют…
        Траггеры. Контрабандисты. Хэд знает, что они тут забыли, но точно они.
        Спецбраслет спёрли, в храм не ходи. Маячок во мне есть, но слабенький, не найдут ведь меня по маячку. Чешется-то всё как, аллергия, похоже…
        Блин, малая плакать будет…
        Я вдруг, как на яву, увидел маленькое личико, дрожащие уголки губ…
        Спина тут же покрылась липким потом, но улыбка с губ не сходила. Что же я за зараза такая - мне ж чем хуже, тем лучше.
        Нет уж, надо выбираться. Не могу я здесь сдохнуть за просто так.

* * *
        Потом я узнал, что примерно в это время меня и хватились. Хватились бы раньше, но эпидемия выбила эйнитов из привычного им состояния напряженного внимания. Вся община работала сейчас на город - эйниты невосприимчивы к заразе, они и возились с больными, и прививали контактных. А гражданские и военные медики старались иметь дело только с условно здоровыми.
        Айяна рассказала, что первой заплакала малая. Проводящая стала успокаивать её, ощутила беспокойство и нашла Колина. И машина завертелась.
        Выяснили, что катер уже два часа стоит на автоКП в джунглях, водитель не отзывается…
        Колин прилетел на Кьясну на шлюпке, у неё другие скорости, и примерно через три с половиной часа катер нашли вместе с мирно спящим в реанимационной капсуле сержантом. И никаких следов, кроме моего кителя под сосной. И джунгли на тысячи единиц вокруг. Как искать?
        Спутников над сектором - ташип наплакал. Колония-то крошечная на Кьясне, мелочь, семнадцать провинций общей численностью в четыре миллиона жителей…
        Колин связался с Энреком, тот приказал Дегиру организовать поиск с привлечением космических сил резерва.
        Время, однако, шло. И лендслер прекрасно понимал, что стартовать с Кьясны незамеченным - проще простого, а Дегир пришлёт профессиональных поисковиков часов через шесть-восемь.
        Какое-то время меня пытались искать на шлюпке - с Колином было четверо местных полисов. Через час-другой бесплодных поисков мой друг оставил полисов в шлюпке, сбросил защиту и ушёл в дэль.

* * *
        Дэлем на Кьясне называют здешние джунгли. Он не похож на заливные леса Джанги или широколиственные рощи Паро, соседней, тоже курортной планеты.
        Дэль - деревья и кустарники, взбирающиеся по горным склонам. Передвижение на низкой высоте в дэле опасно: местность повышается и понижается внезапно, маскируемая буйной растительностью.
        Контрабандисты, видно, очень хорошо знали рельеф, потому что мы ни разу ни во что не воткнулись, хотя летели, едва приподнявшись над кронами. Впрочем, может быть катер даже нырял в заросли - мне трудно было следить за дорогой.
        Я лежал, изображая умирающего. Головой я, судя по всему, касался водителя нашего катера. Поскольку его здоровье таггеров не интересовало - он крепко спал, оглушенный наркотиком.
        Почему не спал я? Сияние, думаю, сыграло свою роль. Организм отреагировал на грязный наркотик, как на отраву, и начал активно бороться. Меня подташнивало, мышцы ныли, кожа чесалась - но восприятие становилось всё чётче. Вот только пить хотелось всё навязчивее.
        Наконец стали садиться. Катер завертелся, пытаясь втиснуться в самую гущу камней и деревьев. Куда же мы прорываемся?
        Прорвались. Каньон, однако. Сверху осталось зелёное буйство, а под нами был обширный каменный «карман» с песчаным дном и рекой, зашумевшей где-то рядом, когда грузовик сел и таггеры заглушили мотор.
        Я видел всё это, потому что первый и второй вылезли наружу, и я рискнул приподняться.
        Мягкое под моей головой действительно оказалось водителем.
        И ещё я увидел другие грузовые машины. Много. Не один десяток. И услышал разноязыкий мат…

* * *
        Спрыгнув, лендслер исчез в густом подлеске. Спустя полчаса он так же бесшумно появился из зарослей, забрался в шлюпку и махнул рукой на север. Единиц через триста - велел остановиться и опять исчез в дэле.
        Полицейские боялись даже заговорить с ним. Чужак-имперец пугал их и до этих странных поисков. Он был расслаблен и напряжён сразу, и лицо его всё больше становилось похожим на звериное…

* * *
        Обо мне забыли, и я начал размышлять, как освободиться. Это было не так уж и сложно, учитывая свободный подбородок и стандартный пульт управления грузовиком.
        В пультах я разбирался прилично. Делов-то - проползти в дыру и разрядить элекроудавку?
        Обмякшую удавку я сбрасывать не стал, бежать-то некуда. Мы были словно в гигантской яме: обрывистые склоны, поросшие по верху кустарником и деревьями, сбоку ощущалось холодное дыхание реки. Мрачно, серо… Небо не просматривалось из-за густой зелени.
        Грузовик был рассчитан на парное пилотирование: унылое гражданское безобразие без дубляжа функций второго пульта, как на военных. Чтобы поднять его в воздух, мне нужен был сварочный аппарат или две дополнительные ноги. Но даже тогда я вряд ли сумел бы выбраться - камни нависали над каньоном беспорядочно, зелень маскировала контуры скал…
        Однако, бегом проще.
        Я стал считать. В каньоне висело довольно плотно десятка три грузовых катеров. Два стартовали при мне, ещё один опустился. И все загружались вручную. Груз был негабаритным, бесформенным, плотно увязанным в мешковину.
        На наркотики не похоже. Какое-то органическое сырьё?
        Чувствительность к рукам возвращалась не самым приятным образом, но это был привычный дискомфорт. Как и жажда. А вот желание почесаться - доставало сильно. Но расчёсы заметят, и я терпел.
        Терпение - один из самых необходимых солдатских навыков. Отец говорил мне когда-то, что и главная добродетель человека - терпение. Может, он тоже служил?
        По терпению мы сдавали целую серию зачетов, а у десантников были ещё и итоговые испытания. Проще - пытки. Предполагалось, что нас могут взять в плен.
        Десантников приучали терпеть всякую дрянь, контролируя выброс кортизола. Но это были такие цветочки по сравнению с тем, что я увидел на Юге, что кортизол при слове «пытки» у меня, наверное, вообще уже не вырабатывается.
        Я воспринимаю боль, как поток сигналов от нервных клеток, пронизывающих тело. Просто сигналы. Как и эта чесотка. И ничего больше. А на сигналы можно и нужно иногда плевать.
        Задержал дыхание. И не дышал, пока желание почесаться не исчезло.
        Вот так.
        Наконец взялись загружать наш транспорт. Таскали мешки прямо через дыру между капсулой пилотов и грузовым отсеком. Нас со спящим водителем сдвинули в угол. Стали укладывать мешки, переслаивая их для верности тряпками. Хрупкое, что ли? Но что? Я весь мозг сломал, пока размещали этот проклятый груз. Но возможности поинтересоваться всё не было.
        Мужики мои быстро, но крепко отметили окончание погрузки и стали выползать на малой тяге из каньона. Неясно было, чего они торопились - некоторые грузовозы стояли, как приклеенные, а их экипаж пьяненько отдыхал себе. Неужто моё бренное тело так действовало таггерам на нервы, что они мечтали скорее избавиться от него?
        Наш грузовик почти выбрался из каньона, когда приборы таки донесли до первого бандита, что задница у них, как была дырявая, так и осталась.
        Он выругался и снова начал заходить на посадку. Неуклюжий транспорт развернуло, побарботировало маленько.
        Я тем временем тихо ковырял упаковку таинственного груза. На ощупь выходило что-то твердое.
        Зубы у человека не чета собачьим, но мешковина поддалась. И уж на что я был тупой в геологии, но опознал куски породы, с вкраплением металлических зёрен.
        Квазикристаллы! Удивительно крупные, чуть ли не с миллиметр. И кристаллы стишовита рядом, ровные, прозрачные…
        Значит, мы не в каньоне - в метеоритном кратере. Образуются эти редкие минералы при давлении свыше 100 тысяч атмосфер и температуре в 1,5 тысячи градусов.
        Вот ворюги! Сколько же этот груз может стоить на чёрном рынке?
        Грузовик скребанул боком, вызвав неподдельную панику второго бандита, но сел. Второй вылез, ругаясь, и побежал к речке явно не руки мыть. Опасная штука - водородный двигатель, если кругом такие скалы.
        Первый бандит пролез в дыру между отсеками и долго смотрел на меня. Думал, наверное.
        Я тоже думал. О том, что выбраться из ловушки метеоритного кратера при таком количестве вооруженных бандитов на квадратный метр невозможно, что груз стоит бешеных денег, и воровство тут идёт в государственных масштабах… Что если таггеры стартуют с планеты, то будут заклеивать изолятом и дыру между пилотным и грузовым отсеками, потому что в грузовом - теплоизоляции никакой, и мы тут просто сдохнем вместе с водителем от холода или перегрева - как повезёт. И что первый сейчас оценивает, стоим ли мы, как рабы, того, чтобы перетаскивать нас в отсек к пилотам, а в заплывших глазках застыли недовольство и брезгливость.
        У меня не было выбора. Он повернулся и полез в дыру, а я приложил его по башке куском породы общей стоимостью в два-три миллиона условных кредитных единиц. И подхватил тело, не давая ему заклинить проход.
        Второй успел отойти метров на двадцать, он мог услышать меня, но времени на варианты не было. Я активировал пульт грузовика, набрал на панели связи личный код Колина. Вообще-то я знаю на память около сотни кодов, мог бы связаться и с Энреком, но руки решили за меня.
        Автоотзыв загорелся сразу:
        - Колин, - сказал я, не дожидаясь его голоса и понимая, что координаты мои он уже видит на экране, но и бандиты тоже видят, что какая-то тварь включила автомаяк. - Тут траггеры в метеоритном кратере, воруют квазикристаллы и стишовит в промышленных масштабах. Около тридцати грузовых за час. Не знаю, как я отсюда выберусь, скорее - никак. Дегира вызывайте!
        Второй бандит подхватил штаны и кинулся к грузовику. Заметил меня, и рот у него стал округляться, как у мультяшного персонажа.
        - Держись… - кажется донеслось из динамиков, когда я выскочил и прыжками понёсся к соседнему грузовозу.
        Умирать мне сегодня всё ещё не хотелось.
        История четвертая. «Кольцо»
        КЬЯСНА, ПОЯС ДОЖДЕЙ, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Ринуться вверх по каменистому склону кратера означало издохнуть тут же. До кустарника, ярусами поднимающегося по обрывистым склонам, ещё нужно было долезть. Первые метров двадцать я был бы как на ладони.
        Решил спасаться между разномастными грузовиками и транспортными модулями.
        Почему машины прятались в кратере самые маленькие, класса бытовых перевозок - понятно. Нормальному грузовику стартовать втёмную трудно даже с малообжитой Кьясны. А мелочь сновала по орбите, что мухи. Груза брали по чуть-чуть, но цена-то у груза запредельная. Таггерство всегда оправдывает себя с головой. Или - на голову…
        Я проскочил под брюхом автопогрузчика, обогнул грузовик и услышал, как где-то забухала горнодобывающая машина.
        Метнулся туда. Зачем? А куда ещё-то?
        Вообще, нас учили, что проще всего погибнуть как раз вот так - глупо и бесславно. Растерявшись и заметавшись в незнакомом пространстве. Я читал про одного ветерана, без единой царапины прошедшего войну с хаттами и случайно раздавленного глюканувшим автопогрузчиком.
        Лучше бы знать, куда ты бежишь. Но я не знал. Всё, что сумел на бегу, в этом своём полуоглушённом состоянии - «качнуть» маятник, давая себе максимальный «удачливый» коридор для побега. Воздействовать на неорганизованную толпу или пытаться влиять на события - с моей подготовкой и в этих условиях было смерти подобно.
        Представь рваную рану кратера, голые склоны с начинающейся на приличной высоте бородой зелени. Сгрудившиеся машины. Кругом снуют вооруженные бандиты с мешками или без, которые ещё не поняли, что происходит, но секунд через пять поймут…
        И я бегу, никого не трогая, чтобы найти хоть какой-то путь к спасению за эти длинные пять секунд.
        Я без оружия (если не считать изъятый у первого бандита Си-12, но какое же это, к Хэду, оружие?), без пожалованного мне полицейского кителя, в грязной измятой футболке, и меня не очень-то принимают за чужого.
        Маятник несётся впереди меня, разгоняя события и зевак. Я вижу «коридор», но не знаю, куда бегу.
        Секунды тянутся.
        Второй бандит истошно орёт сзади. Скоро он добьётся понимания, и таггеры начнут стрелять. Четыре, три, два…
        Где-то рядом зашумела вода. Я увидел промоину в скале, которую раньше скрывал от меня транспорт, и уловил визг дробящегося камня.
        Мелькнула мысль: «Вдруг там не просто карьер, а подземная река?..» И я понёсся в дыру.
        В лицо дохнуло холодом. Хэд! Это был всё-таки вход в карьер.
        Навстречу валили обременённые мешками мужики. Они крыли меня на всех языках, ещё не понимая в полутьме пещеры, что за кретин прёт поперёк течения.
        Сзади раздались выстрелы. Посыпались камни. Встречные тоже начали бросать мешки, хватаясь за оружие.
        Я выдернул у одного особо сообразительного фирер и врезал ему же между глаз коротким литым прикладом. Двое менее сообразительных оружие достать не успели и получили залп в упор.
        А туннель всё расширялся. Таггеры прилично подгрызли скалу.
        Впереди возникла тёмная урчащая глыба горнодобывающей машины. Возле нее возилось с десяток бандитов, и я свернул с нахоженной дороги в какую-то дыру.
        Я всё ещё на что-то надеялся.
        Холод усилился, ноги стали скользить, несмотря на каменную крошку: кругом был лёд! Куда я бегу, хоть чья-то мать знает?
        Поворот, ещё… Меня пытается догнать визг кумулятивного заряда, коридор отзывается камнепадом. Что же так холодно-то?
        Сворачиваю последний раз, и обширный грот вдруг распахивается передо мной зубастой пастью - обледеневшей и необъятной. Потому что за пастью следует обрыв - сужающееся горло ручья, когда-то извергавшегося здесь водопадом в бездну.
        Валуны у края обледеневшей пропасти могут укрыть меня, и я бросаюсь к ним.
        Мне оставалось прыжка два до спасительных валунов, когда удар импульсного разряда швырнул меня под уклон. Правый бок обожгло.
        Стены грота закашляли огнём, я покатился вниз и влетел головой в булыжник.
        Отключился я вряд ли больше, чем на пару минут. Бок горел, но руки намертво вцепились в камень, и даже беспамятство не сумело оторвать меня и утащить в обледеневшую яму провала.
        Теперь я понял, куда угодил. Это было старое русло реки. Таггеры отвели воду, чтобы беспрепятственно рыться, но, видно, именно вода не давала гроту обледенеть, и теперь стены медленно обрастали грязной скользкой коркой.
        Я лежал, вцепившись в камень, и меня тянуло вниз.
        Бок начал неметь, и это было плохо. Импульсный не мог так обжечь. Чем же меня зацепило? Ну не яд же?
        Но сердце стукнуло: я хорошо знал цену холодной, неожиданно подступающей слабости.
        Если не яд, то внутреннее кровотечение. Возможно, с повреждением всего, что у меня в правом боку. Когда-то наступит и шок, значит - выползать надо сейчас, пока ещё болит.
        Я пытался подтянуться, но руки не слушались. Проклятая рука со свежевыращенным суставом! Что б ее, эту имперскую медицину!
        Закрыл глаза и задышал, успокаиваясь и сосредотачиваясь. Обледеневшее русло реки гигантским слаломом, с камнями и порогами тянуло вниз. Разжать пальцы означало разбиться насмерть или вроде того.
        Где-то рядом галдели таггеры, опасаясь спускаться за мной. Видимо, спорили вытянуть или добить издали. Я разобрал знакомый визг второго бандита, но не слова.
        Силы кончались, и в глазах постепенно темнело.
        А потом я оглох, потому что грохот стены пещеры отразили многократно. Руки почему-то не разжались даже когда кто-то ухватил меня за шиворот и потянул вверх.
        Я не заорал, но только потому, что просто не способен орать от боли, такая вот скотина уродилась. Разве что звук, вроде шипения, пробился таки между зубов…
        - Живой? - спросил Колин, втаскивая меня за огромный камень прямо перед обрывом. Он ощупал рану. - Больно?
        Больно уже не было.
        Слушая его шепот, я понял, что он был почти рядом, когда я спасался бегством по каменистому дну кратера. Нашёл бы он меня, если бы я не выбрался сам? Не знаю. Нюх у него звериный, может, и нашёл бы. Мне не хватило терпения совсем чуть-чуть.
        Заставил себя приподнять голову. У входа в грот окапывались таггеры.
        - Сколько их?
        - Не твоя проблема, - отозвался Дьюп.
        На шее у него висел АКОС-435, его ещё называют «зверёк», страшная хреновина, с виду похожая на ракетницу. (Действие таггеры как раз оценивали, но издалека, а мы были укрыты за камнем. Пока укрыты).
        - Вот так больно? - Колин надавил куда-то, и я ничего не смог ответить. - Потерпи, сейчас всё пройдёт, - он потащил меня, а я всё никак не терял сознания.
        - Ну, вот, - выдохнул он наконец. - Тут достаточно льда. - Сейчас всё пройдёт, мальчик.
        Колин погладил меня по голове, и ладонь его на миг загородила мне мир.
        А дальше - уже ничего не было.

* * *
        Я не видел, как Дьюп скользнул за соседний камень, как над плечом одного из таггеров возникла вдруг морда, круглоглазая, умная, но с неожиданно страшными челюстями…
        До подхода полицейских катеров и шлюпок генерала резерва Дегира оставалось ещё около часа.

* * *
        - …Вся пещера завалена изорванными трупами, господин генерал. Судя по многочисленным следам, там поработали местные падальщики. Пока ни одного живого не обнаружили, кроме вот этого, полузамороженного. Рана в живот была с применением малораспространённой группы токсинов на основе тропиоидов, но кто-то уложил его вертикально на лёд и аккуратно спустил лишнюю кровь, не дав яду распространиться по тканям. Возможно, тот самый имперский военный, который сотрудничает здесь с господином Лоо. Нет, его тела мы не нашли. Большая часть трупов изуродована животными до неузнаваемости. Да, генэкспертиза, конечно. Но судя по следам, часть тел звери растащили по норам, и вряд ли мы сможем опознать всех. Непонятно откуда столько зверья: местная фауна никогда не была агрессивна.
        - Ходят слухи, что у вас тут не «условный имперский военный» командовал, господин старший хирург, а кое-кто похуже. Хотел бы я проверить этот слух. И лучше бы кое-кому сейчас героически погибнуть! Да и этого капитана я бы с удовольствием тут прикопал, раз уж господин иннеркрайт не разрешают забрать его в госпиталь под вашу ответственность. Вы произвели на него неблагоприятное впечатление, господин хирург? - генерал рявкнул, как морской котик.
        Так это же Дегир! Старина командующий резервом!
        Я приподнялся.
        На меня тут же накинулись медбратья и стали дополнительно фиксировать к держателям капсулы. Врач в белом халате попытался, но не сумел попасть в вену.
        В белом халате. Это не наши военные медики, наши - в красных. Это экзотианские военные медики. Вот откуда тут генерал экзотианского резерва…
        Хэдова бездна… Надо мной было серое стерильное полотнище медпалатки, и я понимал, что штопают меня прямо в кратере или рядом с ним.
        - Да пустите же, идиоты! - я попытался оттолкнуть руку медика. - Колин не мог умереть! Надо искать его!
        - Во-от, - удовлетворённо воздел указательный палец Дегир. - И капитан полагает, что это был весьма интересный «условный имперский военный». - Генерал ухмыльнулся злорадно. - Поставьте пациенту успокоительное, господин старший хирург. Он бредит.
        - Вам нужно отдыхать, ранение несложное, но токсическое поражение… - подступил со своими ядами эскулап, как только Дегир удалился.
        Пришлось изображать вменяемого:
        - Я в курсе, доктор. Но мне нужно искать моего боевого товарища. Давайте вы всё-таки попробуете меня отпустить под мою личную ответственность?
        - Вы не понимаете, о чём просите. Я не отпущу вас даже в эйнитскую общину, что бы они о себе не мнили. Только в соответствующим образом оборудованный гражданский госпиталь. Я в курсе про ваши показатели клеточного метаболизма, мы наблюдали его агрессивность. Но в капсуле вы должны провести неделю. Это исключительный минимум, только с учётом вашей уникальной регенерации. Раньше, чем через неделю и не просите!
        Хирург оценил мой скептический вид и добавил:
        - И не вздумайте давить этими своими штуками на гражданских врачей. Я лично переговорю с господином Лоо, думаю, он сумеет вас удовлетворить и в плане медрежима, и в плане поисков.
        Энрек… Да, Энрек же, он же… Я уронил голову на гелевое покрытие капсулы. Энреку можно было доверить поиски Дьюпа.
        Как только я понял это, глаза сразу заволокло мутью - вкололи, наверное, что-то через репринтеры капсулы? Или так подействовало на меня осознание того, что всё может решиться и без меня?
        Но не решилось.
        Пять дней я промучился в гражданском госпитале, питаясь только ежевечерними отчетами Энрека. Надежда не пропала у меня даже после того, как обнаружили спецбраслет Дьюпа. В исправном, кстати, состоянии.
        У Энрека был прекрасный нюх, он лично облазил весь кратер, но спецбраслет был единственным предметом, на котором сохранился запах командующего.
        Поиски велись и в дэле - но тоже безрезультатно.
        На шестой день меня, озверевшего от невозможности хоть что-то сделать, со скандалом выписали из госпиталя.
        Скандал устроила Дара. Её визит был неожиданным, обычно с малой приходила нянька, а тут нагрянуло к ужину её змеиное величество.
        Красивая, высокомерная. Голова вздёрнута копной блестящих чёрных волос, скреплённых на затылке…
        Рос помахал мне из коридора. Дара явилась с полным боевым сопровождением - он и Джоб. Узнав о случившемся, Келли отрядил нескольких парней с «Персефоны» охранять меня, а Энрек дал добро на легальное нахождение имперского спецона на Кьясне.
        Пока я возился с Пуговицей, Дарайя сходила переговорить с главным врачом.
        Когда бедняга приплёлся меня выписывать, руки у него тряслись так, что не помешало бы и ему полежать недельку в палате.
        Потом Дара осмотрела меня сама и велела вставать. И я встал. И кроме головокружения, в общем-то, ничего особенного не последовало.
        Мы двинулись в моём темпе до полицейского катера - раскатывать по городу на боевых шлюпках Энрек не разрешил.
        И клинику, и подходы к ней охраняли мои парни. Они сдержанно улыбались при виде моей помятой от долгого лежания физиономии. За мной хвостом тянулись четыре медбрата с автоносилками.
        Сержант Летс тоже пасся у входа в клинику. Завидев меня, он кинулся ко мне, как к родному.
        Ну, квэста Дадди пассейша… Этот-то чего прицепился?
        Или, как тут говорят - мать твою ети. Что значит - ети? Знать бы.
        Сержанта прорвало. Он начал пересказывать мне всё, что я и без него уже знал. Что, когда над кратером зависли шлюпки Дегира, бандиты уже разлетелись, кто сумел, а по дну тянулась дорожка из полуобглоданных трупов. Что пролежал я на льду около часа, практически мёртвый, но всё-таки живой, потому всё с моим телом было рассчитано с математической точностью…
        Я бы зажал уши, чтобы не слышать восторженного блеяния мальчишки, но рядом шла Дара, снисходительно косясь на меня.
        Не выдержал Джоб. Он наклонился к сопровождающему «больного» медбрату, что-то спросил, тот порылся в носилках и достал… пластырь.
        Через минуту сержант стал тихим-тихим: пластыря хватило и руки к телу примотать, и рот заклеить. Крепкий такой пластырь попался.
        Дара вошла в дом Айяны вместе со мной.
        Вернее, было так: она первой поднялась на невысокий порог, потом вдруг отступила в сторону, пропуская меня.
        Что за честь?
        Но я отдернул занавеску, отделяющую кухню от коридорчика, и… остолбенел.
        Прихожая в доме Айяны символическая, только разуться. Слева, как войдёшь - большая кухня, где мы раньше купали малую. Там висят на стене связки лекарственных трав, окно выходит прямо на закат, и я смотрел на засыпающее солнце каждый вечер, установив на невысокий стол детскую ванночку и коротая время до купания на забавном деревянном табурете.
        Первое, что я увидел на кухне - эту самую ванночку, опять стоящую на столе у окна.
        Из ванночки шёл пар. Над ней склонилась Айяна, отжимая льняную простынь, а на моём любимом табурете сидел Колин. Голый, украшенный жуткими черно-зелёными синяками, но с лицом умиротворенным и спокойным.
        Айяна набросила на него простыню и повернулась к нам. Кивнула Даре, смерила меня оценивающим взглядом, поманила Роса, просунувшего башку в дверь.
        - Иди-ка, солдат, катер отгони полицейский. В кустах он, с южной стороны храма, - распорядилась Проводящая. - Поставь так, чтобы они увидели и забрали, но некому было задавать вопросы.
        Рос попятился, не сумев даже кивнуть. Когда Айяна смотрит вот так, в упор, это ещё надо выдержать. Эх, когда уже я вот так научусь? С таггерами могло пригодиться…
        Дарайя тем временем сполоснула руки, достала чистые полотенца и тоже взялась обтирать Колина травяным отваром.
        Грудь его размеренно вздымалась и опадала. Я тоже умел гасить сильную боль правильным дыханием. Но сейчас она вольно плескалась во мне: не телесная, а иная.
        Я знал! Чувствовал, что он живой! Это же мне говорил и Энрек. Но чтобы вот так…
        Вот зараза! Ну хоть бы полслова!
        Колин потянулся, взял что-то со стола и бросил мне:
        - Посмотри, что нашёл.
        Я повертел металлический ободок в руках. Это был старинный мужской браслет с вытравленной монограммой: извилистая линия, похожая на гарду клинка и две буквы «Р» и «о».
        Я уже видел эту эмблему в книгах по истории на корабле Локьё.
        - Ро… гард?
        - Думаю, они замучили его здесь, на Кьясне. Пытали и убили. Вряд ли он знал что-то об Уходящих, он был слишком молод для этого. Но поэты ловят эмоции, разлитые в пространстве. Что есть, было и будет - перемешано вовне нас. И они пьют эту смесь, забегая вместе с нею вперед. Он ничего не знал, просто видел - так будет. И потому его убили. Но потому и Уходящие вернулись сейчас. Эволюция мозга - это доступно им, а эволюция сердца - любому из нас. И это в людях - бесценно.
        Я открыл рот, но сформулировать вопроса никак не мог. Я хотел знать всё сразу: как Дьюп спасся, где нашёл браслет?
        Он глянул вдруг мне за плечо, и я обернулся.
        В дверях стоял Энрек. У него были бешеные, круглые, жёлтые, совершенно звериные глаза. Вот так смотрела бы на меня Кьё, будь она кобелём!
        Стоп, сказал я себе. Энрек никогда не был в захрамовом пределе. Вряд ли он знал о существовании маленькой калиточки на задах, которой пробирались в сад Рос и Джоб.
        Энрека подвезли к официальному входу в храм, он послал струсившую охрану по очередному адресу, и, пребывая в остром желании увидеть, наконец, финал всей этой истории, ввалился прямо в переплетение линий на стене внешнего храма.
        Думаю, он офорнарел от этого зрелища и пропахал через оба храма, как я когда-то…
        Да у него же вся шерсть дыбом, и из ушей пар идёт! Он же… Да? Нет?
        Дара, суровая и невозмутимая в своей вечной язвительности, захохотала вдруг и стала вытирать мокрым полотенцем побежавшие от смеха слёзы.
        Губы Айяны тоже дрогнули. Видно, Энрек думал сейчас о чём-то очень смешном для женщин.
        - Да, милый, да, - сказала Проводящая в ошарашенную морду иннеркрайта. - Ваша паутина - проекция, тень наших линий эйи, чуть более безопасный угол взгляда на мироздание. Ты думал, вы имеете дело с некой тренируемой абстракцией восприятия, верно?
        Дарайя всхлипнула от смеха совсем по-девчоночьи и уткнулась лицом в полотенце.
        - Ведь казалось бы, чего проще, - продолжала Айяна, словно бы размышляя вслух. - Проявленная сила пространства спорит с тёмной энергией, и вещество во Вселенной вытягивается в нити. Открой любую объемную карту, и ты увидишь эту вашу «паутину» - нити темной материи, узлы звезд и планет. Возьми учебник физики - и ты прочтёшь о ней. Неужели так сложно понять, что всё во Вселенной организовано по закону подобия? А ведь ты, кот, просто ошалел от этого нечаянного узнавания.
        Энрек зябко поёжился, и Айяна ответила на ещё один незаданный вопрос:
        - И Колин вот так же проходит через храм, не сливаясь чувствами с Матерью, но прячась за зверя в себе, глядя его глазами. Зверь не должен решать, принимать ли ему истинную картину мира. Он - часть сущего. Неразделённая часть. В нём не разрезаны пополам добро и зло. Потому зверь не боится линий.
        Она помедлила, сняла с Колина остывшую простыню и снова намочила её:
        - Раз уж все здесь - нужно подвести кое-какие итоги этой странной эпидемии. Иди-ка, Дара, позаботься о еде - голодные мужики, что ворлоки. А ты, Энрек, охране своей прикажи, чтобы ехали ужинать. Они прихожан пугают.
        Я вспомнил, кто такие ворлоки, и меня передёрнуло от отвращения. Это были те самые местные падальщики, что устроили обед в кратере. Жуткие твари, похожие на приматов. С ловкими пальцами обезьян и мощными челюстями гиен. У меня ещё стояли перед глазами голокартины их пиршества, которые привёз мне Энрек.
        - Не было там больше никого подходящего, - отозвался Дьюп. - А психика у них развитая, они откликнулись легко и подчинялись мне очень гибко. Похоже, сумей они организоваться сами - пиратам не поздоровилось бы раньше. В холодных пещерах у реки ворлоки исконно хранили остатки добычи. Таггеры нарушили пищевую цепочку и поплатились. Я всего лишь ускорил процесс.
        - А сам ты куда потом делся? Как только тебя не искали! - не выдержал я. Мне неосознанно, но хотелось устроить Колину воспитательную акцию, вроде тех, что учиняла мне Айяна.
        - Скатился туда, куда ты сам метил, - терпеливо улыбнулся лендслер. - С замерзшего водопада по старому руслу реки. Едва не разбился и чуть не замерз. Зато нашёл кое-что интересное в пещерах по соседству. Это меня и задержало. Потом угнал полицейский катер, район-то до сих пор оцеплен полицией. Ищут. Меня, наверное. - Он улыбнулся.
        - А браслет зачем выбросил? - продолжал я допрашивать, понимая, что со стороны моё хлопанье крыльями выглядит смешно.
        - Когда думаешь как зверь, от человеческого избавляешься, как от ошейника. Бывает, замерзаешь, а всё равно рвёшь на себе одежду. Запах…
        Дьюп так устал, что позволял мне задавать идиотские вопросы. Или он всё-таки ощущал вину, что никак не дал о себе знать? Мог он связаться с Энреком? Наверное, мог.
        Скатившись по руслу реки, Дьюп наверное не враз сумел вернуться в кратер. Но когда вернулся - понял, что меня спасли, свеженькие таггеры садятся прямо в объятья полиции, и ситуация, в общем-то, разрулилась уже. И он не стал светиться, а занялся тем, что заинтересовало его в пещерах у старого русла реки.
        Но это - если он ничего не сломал себе, пока падал вниз. Или не впечатался башкой так, что пролежал потом несколько суток. На льду или на холодных камнях…
        Как сказал этот медик? Агрессивный метаболизм?
        - Оладушки с майром, - объявила Дара, просовывая голову в дверь. Свежее масло и малосольная рыбка. И утренний хлеб. Пока едим, поспеет похлёбка с орехами и пророщенным зерном. Подтягивайтесь к столу!
        Я огляделся и увидел, что мы с Колином - вдвоем на кухне, а все остальные тихо смылись в столовую.
        Дьюп завернулся в сухую простыню и прошествовал туда же. Эх, мяса бы хоть кусочек….

* * *
        - Я внимательно просмотрел имперские отчёты по борусной инфекции, которые прислал мне Мерис. Но на Кьясне мы имеем немного иную картину, внешне больше схожую с эпидемией синей болезни, и это удивительно, - рассказывал Энрек.
        Похлёбка ему неожиданно понравилась, и он протянул для добавки деревянную миску.
        - Все болезни, даже инфекционные, имеют психогенную природу. Агжей перед большим скоплением людей провозгласил эпидемию синей болезни. И это повлияло частично, - кивнула Айяна.
        - Неужели до такой степени повлияло? - покачал головой Энрек. - Вкусно, - признался он. - А в резиденцию ко мне нельзя что-то подобное доставлять? Местная кухня для меня слишком острая.
        - Можно, - согласилась Айяна.
        - А всё-таки, Колин, где ты взял браслет? - спросил я, убедившись, что в ближайших ко мне тарелках ни рыбы, ни яиц больше нет.
        - Обжора, - сказала Дара но встала и вышла в сад - пищу в помещении здесь готовят только в плохую погоду.
        - Я выбрался по старому руслу реки на поверхность и почувствовал запах, - сказал Колин, отставляя тарелку и наливая йилан. - Запах был химический, очень неприятный для тогдашнего моего состояния. Я сильно устал, и только запаха мне не хватало для полноты картины. Подняться до кратера мне было не по силам, нужно было забиться куда-то и отлежаться. Человеческая моя половина рвалась на запах, животная - сопротивлялась. Борясь с собой, я оступился, свалился со свежей осыпи и почти упёрся в металлическую дверь.
        Айяна, заботясь, подвинула ему орехи и чёрный колотый сахар, Дьюп поблагодарил, хоть и не любил сладкого.
        - Дверь была очень старой, покрытой следами коррозии. Я не сумел открыть её и заполз в нору ворлока, их и там было, хоть отбавляй. Отлежавшись, я вылез и снова упёрся в эту проклятую дверь. Несколько ворлоков тем временем разыскали меня. У них очень ловкие пальцы, и вместе мы решили эту задачу: они раскопали замок, я сумел его открыть. За дверью, в естественных пещерах размещалась лаборатория. Там явно работали военные медики Содружества, там же держали и подопытных - и ворлоков, и людей. Мои спутники очень живо реагировали на эти пещеры - они боялись их. Я нашёл весьма интересные записи, безымянные, впрочем. Но «объект 'а» и «объект 'б» меня не смутили. Я и по вопросам догадался, кого там держали. Браслет был последней каплей.
        Энрек отставил миску и сцепил пальцы.
        - Я слышал, что дом Аметиста очень интересовали дважды перерожденные. Но пытать…
        - Не дом Аметиста, - усмехнулся Колин. - Это были люди зелёного эрцога.
        - Симелина? - удивился Энрек.
        - Этому достаточно подтверждений в пещерах. Позже ты сможешь убедиться сам.
        Пальцы Энрека побелели, так сильно он сжал их:
        - Дом Аметиста, дом Пепельного граната, дом Ильмариина… Проклятое ядовитое гнездо… - прошептал он. - Что с нами стряслось? Почему так вышло? Великие Дома всегда были нравственной опорой нашего мира!
        Я невесело усмехнулся. Радовался бы, что его вообще посвятили во всю эту историю.
        Бoльшая часть аристократии понятия не имела о том, что произошло на Тэрре. О грехах Кровавых братьев они могли узнать только из боргелианских инфовбросов. Их удаляли, им не верили. Ведь эрцог просто не мог быть скотиной, да?
        - Потому что страсть к наживе - сродни наркотической болезни, - тихо сказала Айяна. - Как и страсть к власти. Всё это подчиняет мозг гормонально и разрушает ткани души. Наркотикам может противостоять только дух, но он полностью расположен в области непознаваемого. Мы до сих пор не сумели понять, что мы из себя представляем на самом деле.
        История пятая. «Големы, клоны и другие родственники»
        КЬЯСНА, ПОЯС ДОЖДЕЙ, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Псевдорастение оставляло на одеяле слизистые зелёные пятна. Ики попалась-таки.
        Пуговице объяснили, что папа Агжей полез на дерево за этой зелёной дрянью, упал и его положили болеть в госпиталь.
        Как думаешь, что первым делом спросила малая? Правильно. Она спросила, где эта зелёная дрянь?
        На поиски преступницы-ики отрядили дядю Хьюмо и дядю Джоба. Три часа бойцы, матерясь, гоняли летучее псевдорастение по окрестному сосняку. Потом взяли шлюпку, и тварь попалась. Оставалось проколоть ей наполненные водородом полости, и игрушка для ребёнка была готова.
        Пуговица не расставалась с ики. Присматривался к ней и Кай, восьмимесячный отпрыск моей любвеобильной собаки. Глядел умильно, роняя слюну и облизываясь.
        Я предполагал, чем всё это кончится, и предупредил Пуговицу, что ики скоро накопит новый водород и улетит к деткам.
        Кай понимал, в чей огород булыжник, виновато прижимал уши и вилял пятнистым задом.
        После возвращения Дьюпа и моей скандальной «выписки» из госпиталя я проспал сутки, Дьюп - двое. Энрек посылал за нами пару раз. Вернее, за мной, потому что Дара сразу заявила иннеркрайту, что лендслер покинул Кьясну. И вообще его тут не было. И не надо нам политического скандала.
        Пока Дьюп спал, я отсиживался во внутреннем дворе храма Эйи, изображая примерного послушника, и ждал бури.
        В эфире всё, однако, было спокойно. Мерис не вызывал, по линии разведки тоже ничего интересного не передали.
        Генерал Дегир всё ещё висел над Кьясной, но ему было уже не до нас с Дьюпом.
        Эпидемия свирепствовала, и командующий резервом не имел полномочий ни на какие левые поиски и гипотезы о том, что по его собачьему мнению случилось в каньоне, где таггеры добывали квазикристаллы.
        Все решения на планете принимал Энрек, и он с удовольствием нашёл в Дегире крайнего. И за расконсервацию заражённого борусами корабля, и за контрабандистов, и за ворюгу-губернатора…
        Думаю, иннеркрайт с удовольствием устроил бы показательный процесс над генералом резерва, в депах такие версии высказывали, но он технически не мог этого сделать. Эпидемия - это вам не две шлюпки об ангар. Ему поесть-то некогда было, не то, что судить кого-то и вешать.
        Энрек страдал молча. Я сутки валялся в саду, загорал, листал страницы дэпов с его чёрной от усталости физиономией, а потом не выдержал и пошёл в префекторию «сдаваться».

* * *
        Иннеркрайт как раз устраивал разнос Дегиру.
        Это была судьба. Дегир и так точил на меня зуб по поводу неприкосновенности своего гештальта. И тут Энрек… Гораздо менее деликатный, чем отец, поскольку жизнь ещё мало тыкала его мордой в самодельных врагов.
        Дегиру попало и за таггеров, и за хитреца-губернатора, который явно имел процент с незаконной торговли квазикристаллами.
        Теперь я понимал, за что меня дёргали и пилили в эйнитском храме. Я был навроде Энрека, молодой, задорный. И если начинал кого-то жевать, то вкладывал в это нелёгкое дело весь свой молодой задор.
        Локьё при мне запустил в Дегира когти ровно настолько, чтобы встряхнуть как следует. Теперь от генерала пух летел во все стороны, а жалкие остатки сановных перьев сиротливо топорщились, обнажая старое пупыристое мясо.
        Энрек берегов не видел. Он рвал, душил, а потом начал заглатывать жертву, справедливо полагая, что если Дегир не выдержит трепки и сдохнет - то туда ему и дорога.
        Наблюдать, как опытный истник (так они это называют), расправляется с более слабым, да ещё и подчинённым соперником - удовольствие небольшое, если ты не законченный садист.
        Я мялся с ноги на ногу, не зная, что предпринять. Дегира я не жалел ни капли, но…
        Мне по десять раз на дню говорилось в храме, что эмоции на то и нужны, чтобы сажать их на цепь, что собака подсознания, один раз сорвавшись с поводка и начав всё крушить, уже не успокоится…
        И я решился.
        - А попить у тебя есть? - спросил я Энрека совершенно обыденным тоном, словно ничего и не происходило вообще. - Жарко у тебя. Представляешь, просыпаюсь утром, а на одеяле икинамус. Ну, я рассказывал тебе - дрянь летучая с ложнолистиками.
        Энрек уставился на меня, как на больного. Дегир сорвался с его взгляда, словно с крючка и обмяк в кресле, дыша со свистом, как полузадушенный.
        - Джоб с Росом её вчера полдня ловили, но что она ещё и гадит везде… - продолжал я, не замечая агрессивного недоумения иннеркрайта, у которого кусок мяса практически тянули за ниточку из желудка. - Малая носится с ней, а щенок спит и видит, как сожрать. Как думаешь, не отравится? Ты же лучше собак знаешь…
        Всё, я его выбил! Энрек захлопал глазами, перевёл взгляд с меня на генерала Дегира, потом обратно.
        - Ну? - спросил я. - Пошли, покажу?
        - Что? - нахмурился он.
        - Икинамус кариаторик! - выпалил я, даже не запнувшись, и встал.
        Энрек тоже поднялся из-за стола, побуждаемый моим движением, вышел, всё ещё недоуменно оглядываясь на Дегира. Ему уже что-то не нравилось в лежащем почти без чувств генерале, но он сам себя ещё не понял.
        - Ну? - спросил иннеркрайт в коридоре, отослав от дверей охрану. - Какой, на хрен, икинамус?
        - А ты забыл уже? Страсть к власти подчиняет мозг гормонально. Погавкал - и вроде как наркотик получил? Ты к этому себя приучаешь? Наследник Агескела, хэдова бездна!
        - Ты про Дегира?
        - Я про тебя. В гробу я твоего генерала видел.
        - О-о… - протянул Энрек и упал спиной на шлифованную каменную панель. Префектория была отделана натуральным камнем. - Отец бы слышал… Ты меня воспитываешь, да? Ты?
        - А тебе кого позвать?
        - Фантастика, - зевнул Энрек. Поискал что-то по карманам. Оказалось - магнитный ключ. - Пошли, выпьем? А то я свихнусь. Храм этот, паутина, линии, и… - он покосился на меня, примериваясь, куда пнуть. - И вражеский индивид в звании вражеского капитана тридцати лет от роду, который учит кровного наследника дома Сапфира, как ему разговаривать с подчинёнными. Это надо запить.
        - Ну, давай, - согласился я.
        Сустав мне в гражданском госпитале откорректировали, наконец. Оказалось, мучился я с рукой, потому что одну из мышц прирастили не туда. Но теперь я готов был побороться и с Энреком.
        С больной рукой не рискнул бы. Физика моя заточена не на борьбу - на быстрое эффективное убийство. Могу нечаянно покалечить, если соскользнет рука или…
        Энрек перехватил мой взгляд:
        - О, как, - сказал он, озадаченно. - А я тогда подумал, что ты боишься, потому и не хотел с больной рукой. - Что, спецон - это так плохо?
        - Хуже только лендслер - он ещё и творчески подходит, - сказал я честно. - Если бы не он, я бы погиб, конечно. Хотя… Хэд его знает. На шее у меня висел фирер. - Я же, даже не задумываясь, выхватил единственное оружие, способное нарушать стабильность атомарных связей. - Если бы не сумел подтянуться, повис бы на здоровой руке и начал стрелять по своду пещеры. Свод бы обрушился и завалил эту камарилью вместе с ее машиной.
        - А ты?
        - А я свалился бы вниз. Как Дьюп. Может, всё-таки не разбился бы, кто знает наверняка?
        - У нас есть только свободные профессионалы такого класса. Растить маньяков массово… - покачал головой Энрек. - Это как же надо купать в крови, чтобы человек, болтаясь между жизнью и смертью, думал о том, как прихватить с собой всех?
        - Так я ведь и не говорю, что я добрый и хороший. Я на работе, понимаешь? Вот когда ты ставишь задачу - тебе же неважно, какой ценой? И мне не важно. Но разве ты поставил задачу убить Дегира?
        - Зануда, - сказал Энрек, уже медленный и остывший. - Да, это своего рода удовольствие - придавить за горло и… - Он сглотнул. Нахмурился: - Ты это хотел услышать?
        - Ты всерьёз решил, что мне это ощущение незнакомо?
        - Ну и?
        - Меня воспитывал Колин. Он говорит - «я не ем падали».
        Энрек помолчал, кивнул.
        - Ладно, спасибо, - сказал он. - Пошли всё же запьём это. Я только Дегира отпущу и выйду. Подожди меня во дворе. Ты на работу вышел, как я понимаю?
        - Угу, - отозвался я.
        - Я говорил с отцом, он не против, чтобы ты поставил своих людей у пещеры, которую раскопал лендслер. Как только корабли Дегира уйдут с орбиты, число любопытных начнёт зашкаливать.
        - Слушаюсь, господин исполняющий обязанности губернатора, - Я изобразил внезапно накатившее служебное рвение.
        - Одобряешь, значит? - усмехнулся Энрек одной половиной рта. - Но сам туда не лезь пока. Эпидемическая ситуация на Кьясне всё ещё 7,1 по параметрам Медицинской Палаты. Проверь, мы не доделываем что-то, или проверяющие свинством страдают? Я занят литием и квазикристаллами, не разорваться же мне! Переговори. Не мне тебя учить, как. Если нам не дадут хотя бы пятую категорию, лития отец не получит. А как теперь контрабанду эту обеззараживать - я вообще ума не приложу. Да и продали они уже немало. Как искать? Где? В общем… - он махнул рукой и повернулся, чтобы уйти. Оглянулся. - А Дегира ты тоже жизни учил? Он на тебя зверем смотрит.
        - Присутствовал на разносе, учинённом ему Локьё, - признался я.
        Энрек фыркнул. Я махнул ему и двинулся к выходу.
        - И всё время хамит! - сказал он мне в спину, имитируя интонации отца.
        Я вышел из префектории и встал во дворе у фонтана, поджидая Энрека.
        Про эпидемию я как-то и позабыл. Спихнул на иннеркрайта… А ведь это хорошо, если медики наши лажают, а если борусы мутируют? С Айяной посоветоваться?
        От этой мысли зачесалась оперированная рука, но именно потому её и следовало «думать». Айяна за свои двести много чего видела. Она и в борусах лучше разбирается, и в ситуации на Кьясне.
        Из префектории ссутулившись вышел Дегир. Быстро подошёл к поджидающей его шлюпке. На меня даже не глянул.
        Понятно, кто я ему - плебей, которого эрцог из милости подпустил к корыту с кровью, чтобы в нём же после и утопить.
        Знаю я эти истории про прикормленных плебеев. Как зазнаются и зарвутся, так вот вам и готов виноватый в любом ЧП. Такими, как я, руки прикрывают, навроде перчаток. Ну, а такими, как он, что-то другое делают, да?
        Я усмехнулся, понимая, что скалюсь. Эйниты здорово натаскали меня в плане, как надо «смотреть на себя со стороны». И я вполне понимал себе цену. Кто я, если не игрушка во всей этой кровавой интрижке тётки со снайперкой?
        Но пока я жив - она хотя бы со снайперкой, а не с гранатой. Дегиру этого не понять, он…
        Генерал сунулся в шлюпку… И вдруг вылез.
        И зашагал ко мне.
        Хэд, от меня-то ему что надо?
        Я склонил голову вбок, ожидая шагающее на меня возмездие. Неужели ультиматумами будет кидаться? А в руках у него - что за пакет?
        Я посмотрел на браслет, но сигнализатор не загорелся. Ну, хоть не бомба, и то ладно.
        Дегир подошел на длину падающей от меня тени, это нормально по экзотианскому протоколу, поморщился, как от боли, протянул мне пакет и ушёл той же походкой выжатого досуха человека.
        Он не обернулся. Залез в шлюпку и сгинул вместе с ней.
        Я долго смотрел на дрожание воздуха, оставшееся от генеральской «марки» - иссиня-черной капли мрака, чуть больше нашей «двоечки». И только когда разогретый стартом воздух смешался с горячим ветром Кьясны, развернул пакет. И выругался.
        В пакете был китель Дьюпа. Чёрный китель без знаков различия. Плотная непромокаемая ткань, к такой не пристанет ни кровь, ни грязь. Хорошо хранит как тепло, так и холод. Визитная карточка нашего не терпящего регалий командующего.
        Спецбраслет Дьюпа нашел Энрек. Я думал, у генерала нет доказательств присутствия на Кьясне вражеского лендслера. Но доказательства, оказывается, были.
        Наверное, усадив меня на лёд, Дьюп завернул моё тело в собственный китель. Чтобы не замерз насмерть. И чтобы ворлоки не порвали. Звери знали только его запах.
        Дегир увидел китель и сразу сообразил, чей он. Тут всё было ясно даже без генетической экспертизы.
        Генерал резерва понимал, какой будет скандал, если он поймает на Кьясне имперского лендслера и успеет доложить совету Домов. У него на руках было верное доказательство того, что лендслер в пещере был, он сумел его утаить даже от Энрека.
        Я зажмурился и потёр лоб. Дара говорила мне: не надо думать о людях плохо. Пусть они сами несут этот крест. Ты в праве не верить кому-то, но не думай о нём плохо.
        Вздохнул и сунул подмышку пакет с кителем. Оставалось отдать, что тут ещё теперь сделаешь? Даже спасибо сказать не сообразил, ташип.
        Из здания префектории вышел Энрек, махнул мне рукой - пойдем?
        Я задумчиво почесал щёку: пить мне уже не хотелось. Отказывать Энреку было себе дороже, такие стычки сглаживаются только пьянкой, но меня «спас» медицинский электрокар.
        Медики явно прилетели по мою душу. Кто-то им доложил, что я покинул храм, где был обязан, как они полагали, лежать и страдать.
        Энрек всё понял. Он пошёл наперерез высыпавшей из кара медбригаде, а я кинулся в лабиринт гвелий, украшающих площадь перед префекторией.
        Кого я не выношу, так это медиков. Стоит им сцапать человека, и они заменяют ему весь мир - от командира и родителей до зубной щетки.
        Они достали меня и в доме Айяны, пришлось выйти к ним. И пока я воевал с этой несговорчивой братией перед входом во внешний храм, Колин исчез.
        Ещё пару минут назад я был успокоен его присутствием, но войдя в храмовый дворик, ощутил лишь тянущую пустоту под ложечкой. Мало того, что он смылся, ещё и давал повод беспокоиться о том, куда и зачем.
        Да, мне льстило, что Колин перестал смотреть на меня, как на зародыша рекс-формика, личинку гигантского рыжего муравья, так похожую на младенца. Но как же мне было тяжело находиться здесь рядом с ним.
        Он был мастером невозможных решений и комбинаций, и во всё предпочитал влезать лично. Я понимал теперь, почему Мерис больше всего мечтал посадить начальника на цепь. Как бы нам всем было спокойнее, если бы мы знали, что хотя бы Колин никуда не лезет. Но он, по обыкновению, лично инспектировал даже пекло.
        Понимал я и то, что на Колина покушаются гораздо качественнее и разнообразнее, чем на меня. Ведь и кровавый эрцог спал и видел, чтобы именно чучело лендслера набить соломой, и что именно привычка не предупреждать о своих визитах и находиться Хэд знает где, вместо своего кабинета, хранит моего друга лучше самой надёжной стражи. Но я научился волноваться.
        Видимо, дорос до этого ощущения. Раньше я понимал риск логически, злился, но сердце у меня при этом быстрее не билось.
        Что это? Возраст? Общение с малой? А ведь где-то у меня есть ещё и сын. Сколько ему сейчас? Год, полтора?
        И… Захочу ли я когда-нибудь подпустить так же близко к уму и сердцу другую женщину? Вдруг это всё во мне тоже созреет само? И что тогда делать? А как же Вланка?
        Я списался с городскими службами, назначил на утро встречу с главным медиком, но беспокойство не отпускало меня.
        Поныкался по саду и опомнился у порога учебного зала мастера Эйче. Ну и вошёл. И убил часть эмоций физическими упражнениями. Но спал всё равно еле-еле - с обрывистыми снами, переходящими в дрёму.
        Утром - еле глаза продрал. Нужно было лететь, выжимать из главного врача провинции положительное заключение о динамике эпидемии. Врачи, гады, так рано встают!
        Разговор с медиками встряхнул меня. Неприятные сны отступили, солнце снова стало ярким. Я выбил из главного медика обещание, что его сатрапы отвяжутся от меня!
        Доложить Энреку летел уже в приподнятом настроении. Документы переслал, но сказать пару слов нужно было глаза в глаза.
        Рос плюхнул катер совсем как Дьюп, явно выпендриваясь перед кем-то. Дара, что ли, по городу бродит?
        Я спрыгнул вниз и остолбенел: у входа в префекторию стоял Колин. Он изучал вспененный пластик крыльца, явно поджидая меня.
        Он же улетел? Нет, стоп. Похоже, он болтался где-то рядом, на орбите. Я психовал всю ночь, потом проснулся перед рассветом и… успокоился. И вот потом я уже отрубился так, что пришлось продирать глаза. Значит, утром лендслер был уже снова на Кьясне.
        - Ты меня искал? - я покосился на браслет - всё мигает, как положено. Пропущенных вызовов не было.
        - Хотел сначала поговорить с Энреком, но увидел, что снижается катер.
        - Что-то случилось?
        Он кивнул и пошёл впереди меня.

* * *
        Но отправился Дьюп не к Энреку, а вломился в какое-то канцелярское помещение, откуда тут же со свистом вылетел мелкий чиновник. Лендслер вытащил гап и стал обследовать кабинет на предмет прослушки, а я пошёл за иннеркрайтом.
        - Ты чего, - спросил тот, отрываясь от бумаг. - Лицо сдал в авточистку и не успел забрать?
        - Колин здесь, он чем-то встревожен.
        - Колин встревожен? Солнце коллапсирует? Ворлоки напали на соседнюю деревню?
        Энрек рад был переключиться, и мой мутный вид только развеселил его.
        Колин уже стоял в дверях. Кивнув иннеркрайту, он пересёк кабинет, распахнул окно, оборвав предварительно штапик сигнализации, и спрыгнул вниз.
        - Он чего?
        - Секретность не устроила, наверное, - я перекинул ногу. - Метра два тут, прыгай.
        Энрек прыгнул.
        Колин изучал сад. Сад ему тоже не нравился.
        - Пошли, - сказал иннеркрайт. - Я знаю одно место. Правда, сейчас советник явится… Ну, хрен с ним, с советником, подождёт.
        Место оказалось на задах общепита для сотрудников префектории.
        Дьюп осмотрелся и кивнул.
        - Я должен поставить тебя в известность, - сказал он Энреку. - В мои намерения входит обследовать пещеры немедленно.
        Энрек открыл рот. Закрыл. Оглянулся по сторонам и взвился вдруг:
        - Не надо на меня давить!
        - А кто давит-то? - удивился я.
        Энрек помотал головой, но ответил:
        - В моем кабинете - только отцовская прослушка. Он хочет, чтобы не знал даже отец! Я не могу так. Я не знаю, куда это всё может завести. Это решение - не моего уровня!
        Колин молчал.
        - Я не идиот, - продолжал препираться с ним Энрек. - Я понимаю, что ты имеешь право подвести корабли к Джанге и даже кинуть здесь десант! Но я не могу один… - он осекся.
        Так. Чего я не понимаю? Какой десант, почему, зачем?
        Я уставился на Энрека.
        - Когда таггеры захватили тебя, - неохотно пояснил он, - ты находился на Кьясне по моему прямому распоряжению. А значит - обладал дипломатической неприкосновенностью. Когда тебя похитили, вы имели право отреагировать на это как угодно. Как на предательство, провокацию. Но ты же знаешь, что я…
        - Знаю, - перебил я его. - Но ничего такого мы делать не собирались. И не собираемся. - Я обернулся к Колину. - Что случилось, ты скажешь, наконец?
        Может, это было делом давней привычки, может, эйниты всё-таки научили меня чему-то, но взгляд Дьюпа я выдержал.
        - Умер Агжелин Энек Анемоосто, наследник дома Аметиста, - одними губами сказал он.
        - Убили? - переспросил Энрек.
        - Умер. От инфекции, вроде гриппа.
        - Но эрцоги не подвержены ретроинфекциям, - брякнул я, и понял, что сморозил глупость.
        - Умер, - пробормотал Энрек. - Значит, всё-таки голем, клон, геномодификат… Что сейчас начнётся… Колин, три часа! Дай мне три часа. Я не могу не пойти с тобой - у меня есть личные причины. А сию минуту я физически не смогу принять участие в раскопках.
        - «Персефона» - на расстоянии одного прокола от Кьясны, - сказал Колин.
        - Да пусть хоть на орбите! Ты опасаешься нападения?
        - Корабль Анджея ценен не боевой мощью, хоть это и линкор высшего огневого класса. Мне нужны пилоты. Мы вряд ли будем иметь дело с открытой провокацией.
        - Делай, как полагаешь нужным, - сдался Энрек и скрестил руки на груди. Но не напоказ, а зябко, словно ладони замёрзли.
        - Аг, я заберу Роса, - предупредил Дьюп. - Не отпускай далеко охрану.
        - Есть, генерал.
        Колин исчез в кустах, а мы с Энреком посмотрели друг на друга, как два вытащенных из воды карпа.
        Значит, когда мы встретились с Энеком, наследник дома Аметиста был всё-таки уже не человеком, а конструктом, садистской шуткой генетиков.
        Бедный парень. Собранный из кусков, его иммунитет не держал положенных знати нагрузок. Не держала их и психика. Он, наверное, жутко испугался тогда на Крате.
        Я нахмурился. Получалось, что Дом Аметиста начал интересоваться мною раньше, чем я попал на «Аист». Кто знает, что стало бы со мной, не поступи я в закрытую Академию Космической Армады? Пацан из провинции легко мог заболеть… гриппом.
        - Почему всегда всё сразу? - выдохнул Энрек, морщась.
        - А что у тебя за личные причины? - поинтересовался я. - Родственные?
        - Не дай боги ещё и это всплывёт! - Иннеркрайт дёрнул плечами и быстро пошёл в префекторию.

* * *
        Я тоже хотел принять участие в раскопках. Нужно было вернуться в храм и собраться - теплая куртка, еда, ребят проинструктировать. И вообще - я хочу уже, наконец, лазить Хэд знает где, хоть с каким-то комфортом. Гамак возьму!
        Что Колин хочет там откопать? Чего так перепугался Энрек?
        Лендслеру, впрочем, виднее. Но раз это касается и меня…
        Вошла Айяна. Озабоченная, спиной ощутил.
        - Тоже проблемы? - поинтересовался я сдержанно.
        - Я зря отпустила Линиаену из общины.
        - А это кто?
        - Посвящённая, которая родила тебе сына.
        Так. Ещё до кучи. Куртка-то где?
        - А что с ней?
        - Она вышла замуж за уроженца Джанги, родила дочку. Нарушила запрет, предсказав кому-то из горожан судьбу.
        - Вы и судьбу умеете предсказывать? - не удержался я, продолжая копаться в своих вещах.
        - Линиаена опасно больна, нужно забрать обоих детей в общину. Твоему сыну - полтора года, девочке - около трех месяцев. Это наши дети, мы не можем их бросить.
        - Срочно нужно?
        - Несколько дней это подождёт.
        Уфффф…
        - Хорошо, в ближайшие три дня я выберу время.
        - Чем быстрее, тем будет лучше для тебя.
        Для меня? Иначе все нервы поцарапают?
        - Хорошо.
        Куртка, курточка… И только мелькнула мутная мысль на тему местонахождения блудливой одежды, как надсадно завыл, поставленный на вибровызов, браслет.
        Вызывал Мерис.
        - Слушаю, но пока не вижу, господин генерал, - начал я весело. Кто бы знал, как мне надоели все мешающие…
        Генерал развернулся до голо.
        Я изобразил истерическую радость. Мысль о том, где же я видел куртку, окончательно затерялась в окружающих мыследебрях.
        - А у меня для тебя документик один забавный, - сказал Мерис. - Танцуй, капитан! - вот он-то был настроен действительно благодушно.
        - Готов служить Империи, - фальшиво обрадовался я. - Танцевать не обучен, так как сержанта получил за участие в боевых действиях, и по этой причине школу сержантов не заканчивал!
        Мерис хихикнул. И тут к нему кто-то вошёл и сломал кайф. Изображение дёрнулось, загорелся сигнал принять сообщение, а генерал, не откланиваясь, исчез.
        Я облегченно вздохнул и вспомнил, что отдал куртку Росу. Холодно было прошлой ночью. А Рос улетел с Дьюпом. Вот ведь, квэста Дадди пассейша…
        Купить новую куртку я не успевал, а в общине на мою необъятную спину вряд ли что-то найдется.
        С горя я бухнулся на кровать так, что пружины взвыли, и открыл документ.
        «…Удовлетворить рапорт о переводе младшего сержанта…»
        Что за фигня, какой рапорт? Какое мне дело до младшего сержанта…
        «…Рапорт о переводе младшего сержанта Бренана Верена…»
        Кого???
        Всё. Сейчас я кого-нибудь убью. Того, кто зайдёт следующим.
        Экта не прэ дамита! Аплика та преаста! Я посажу этого щенка в почтовый контейнер! Я обклею контейнер печатями и отправлю домой в грузовом отсеке! Чтоб его мать…
        Мать… Мама. Боги беспамятные - мама.
        История шестая. «Родня или политика?»
        КЬЯСНА, ПОЯС ДОЖДЕЙ, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Полчаса ушли, как вода между пальцев. Просочились туда, где земные раскидистые клёны росли уже на месте аборигенных деревьев.
        Мы не голодали в детстве, но ели всё, что росло. Ошкуривали кленовую поросль, обтирали горьковатый сок, жевали, находя в голимой зелени какой-то вкус. Но животы не болели.
        Мы были погодками c Бреном. Я - младше. Он смотрел мне в рот и боялся делать, как я.
        Нет, его не пугали прыжки с обрыва или запекание в костре дохлой коровы. Только отцовский гнев.
        Брен был моей верной тенью. Его, как и меня, гипнотизировал огонь, в весенний разлив он тоже не мог спокойно смотреть на затопляемую пойму… Но лодку доставал из сарая я, и самовоспламеняющиеся спички я таскал из отцовских запасов. Мне и попадало.
        Отец полагал, что я дурно влияю на брата, чем ещё добавлял ему робости. Брен не мог не оправдать доверия родителей. И с возрастом мои проказы всё чаще проходили без него.
        Я не знал, что он иногда не мог уснуть, раздираемый пополам между долгом и любопытством. Сплю я, извиняюсь, будто кирпич. Как бы на меня ни орали - это не впечатляло меня настолько, чтобы тут же не провалиться в мир снов. Мне тогда часто снились сны.
        Не знал я и того, что Бренан, почтительный сын и продолжатель родительского бизнеса, выпрягся, когда в дом пришло извещение о моей смерти. Может, решил, что должен отомстить за меня и наглым ему теперь положено быть за двоих?
        После похоронки он провел в родном доме только одну бессонную ночь, забрал документы из высшего звена Академии гражданского управления и подался в Армаду. Из моих писем (из учебки я ещё писал письма, на которые он отвечал вяло и неохотно), Брен знал, куда нужно ехать.
        Отучился он легко. Соображал Бренан всегда лучше меня, был начитаннее и усидчивее. На Юг попросился сразу, но не прошёл по психотестам. Какое-то время прослужил в Северном крыле и всё-таки выбрался туда, где, по его мнению, погиб я.
        Кретин. Мальчишка! Я листал личное дело и не знал, чем занять руки - голоэкран позволяет не утруждаться прикосновениями.
        Брену нечего было делать на Юге. Ему и на Севере был не климат, но уволить его из Армады мне не по силам. А вот вышвырнуть с Юга…
        Какая зараза подписала ему перевод? Что это за каракули! Найду - посажу задницей в муравейник! На Джанге как раз водятся муравьи ростом с хорошую собаку…
        Нужно было выцарапать братишку до моего отъезда, и я набрал Келли. Закупками ещё с Аннхелла занимался он. Должен бы Гарман, но так сложилось.
        Однако сказать я ничего не успел - вернулся Дьюп.
        Попросил зампотеха, чтобы повисел на линии, мол, свяжусь через пару минут, вот сейчас выслушаю, когда летим и…
        - Что случилось? - поинтересовался Дьюп, изучив мои горящие глаза и сжатые губы.
        Я неохотно развернул перед ним копию личного дела Бренана, присланную Мерисом.
        Командующий глянул мельком.
        - Брат?
        Я выругался.
        - Что думаешь делать?
        Говорил Колин нарочито медленно, словно на ощупь отыскивая во мне какую-то слабину или кнопку.
        - Скажу Келли, чтобы перекупил мерзавца, - буркнул я. - Выпорол и отправил ближайшим транспортом обратно на Север.
        - Ну да, - кивнул Дьюп. Помолчал. - Интересно, когда Мерис имел глупость привезти сюда тебя, я тоже должен был «выпороть и отправить на 'Аист»? - Он сел рядом со мной и уставился в экран. - Нет, даже не я… Кто-то по моему поручению. Кто бы тебя устроил?
        Я растерялся. Спорить с Колином было себе дороже. Но…
        - Что тогда? - выдохнул я. - Пусть он сдохнет здесь?
        Дьюп не ответил, опять давая мне возможность помучиться самому.
        Что я вообще могу? Могу перекупить контракт, это раз. Попросить сделать это же самое кого-то из капитанов. Даже комкрыла не откажет… Мальчишка поболтается с ним хотя бы не в самом пекле и, упаси боги, не на грунте. Или…
        Или надо брать под свою руку и разбираться на месте - что там ему дома не хватило: науки или порки… И учить. И пороть.
        Я вздохнул, вывел на голо физиономию жующего что-то Келли, и, скинув ему копию личного дела Брена, велел срочно перекупить контракт. А потом прислать парня ко мне на Кьясну с ближайшей оказией.
        И отключился, пока зампотех не успел прочитать фамилию.
        Колин встал. Вещи я собрать не успел, может, хоть Рос вернулся вместе с Дьюпом?
        - Я взял твою куртку, - отозвался лендслер, правильно истолковав то, как я озирался. - И распорядился, чтобы вылетели вперёд с палатками и провиантом. Мы там прокопаемся, возможно, не одни сутки.
        - Значит, Рос…
        - Уже на месте, я думаю. Полчаса назад я говорил с Дегиром. Сюда идут «Морской конёк» и «Ирина».
        «Морской конёк» - эспилер Содружества под командованием Рюка Хилинга по прозвищу Бешеный Эльф, безбашенного незаконного сына кого-то там по линии Оникса, мужика скандально известного умением держать слово. Ну и капитан «Ирины» - тоже тот ещё гусь. На то, что он скажет - можно класть дом, как на фундамент.
        Ой, как нехорошо-то получается, что же там раскопал Колин, раз ему нужны надёжные и независимые свидетели?
        - А Локьё?
        - Локьё, надеюсь, пока не в курсе. Вслух было сказано мало, а лица моего он не видел.
        - Энрек?
        - Он промолчит. У него есть личные причины. Идём, пора.
        Лендслер встал и направился к дверям.
        - Колин, - позвал я.
        Он обернулся.
        - Скажи, я - сволочь?
        - Сволочью когда-то называли переселенцев. В каком-то роде - все мы тут сволочь. Оторваться от корней, забыть кто ты - дело несложное…
        Он не договорил. Командующий торопился, и вопрос не занимал его так, как меня.
        Почему я потерял родных? Я не любил их? А Землю? Почему мы потеряли Землю?
        Колин снова обернулся, терпеливо вздохнул:
        - В определённом возрасте дети склонны покидать и родителей, и дом, где они родились. Вырастая, они так же склонны возвращаться и расширять территорию обитания своей семьи. А твоя личная история вряд ли сопоставима напрямую с историей заселения Галактики. Но аналогии есть, ты верно подметил. Идём же!
        Я уловил тщательно замаскированную усмешку.
        Что я сделал не так? Что? Велел прислать сюда Бренана? Но что я мог сделать ещё?
        Первым забрался в шлюпку и хотел сесть на место второго пилота, но Колин покачал головой:
        - Садись слева, поведёшь, мне нужно подумать.
        Я подключился к генератору антивещества, шлюпка качнулась, реагируя на частичную потерю веса.
        А что если написать инспектору Джастину? Он где-то в метрополии, но письмо-то послать можно. Вдруг он сумел бы отозвать Брена?
        Колин фыркнул.
        - А ещё ты мог бы просто оставить парня в покое, - сказал он. - Дать ему проявить себя так, как он сам это понимает. Слабо?
        Я хотел огрызнуться, но мне и это было слабо. Дёрнул шлюпку вверх, словно она была виновата, с запозданием погасил перегрузку на правом маршевом двигателе…
        Рос рвёт с места ровно, меня же вечно переклинивает. Сижу на грунте… Хэд, летать уже разучился!
        Скорость нарастала. В грудь упёрлось полдюжины g, дыхание перехватило, и голова сразу очистилась от ненужных мыслей.
        Что сделано - то сделано. Вот посмотрю на Брена и решу, что будет лучше для него и меня. Захочет самостоятельности - тогда и поговорим об этом.

* * *
        Мои ребята уже расчистили в дэле площадку, разбили лагерь у стальной двери, почти скрытой под козырьком скального навеса.
        Слава беспамятным, здесь было не так уж и холодно. Полежав раненый на льду, я с каким-то мистическим ужасом вспоминал теперь холод. Телом.
        Встретили меня весело. Дьюп отозвал с «Персефоны» четыре десятка десантников и пилотов, самых опытных и проверенных. Понятно, что парни соскучились по блудному капитану, пытались наставить мне синяков - пришлось отбиваться.
        Порадовал Дерен. Когда он к нам перевёлся - драться шутя не умел совершенно. Кто-то с ним занимался активно. Чья же рука? Я никак не мог понять - мне не давали сосредоточиться.
        Колин нашим забавам не мешал, нырнул в дэль и там растворился. Энрек ещё не прибыл, и я, определив всем бездельникам боевые задачи, начал проверять сигнализацию.
        Посмотрел, как система анализирует данные спутников и снующих над нами шлюпок. Понял, что Дьюп по сути велел дублировать охранные системы, ведь в наших условиях группа из четырех двоек способна контролировать воздушное пространство в пределах ста десяти единиц. И дополнительная охрана нам не нужна. Но ведь и Дьюп не перестраховщик…
        Что же за этой дверью? Что-то очень важное и для нас, и для экзотов? Но что?
        Время тянулось невыносимо. Наконец, с неба явился Неджел и привёз Энрека. Теперь ждали Дьюпа.
        Энрек психовал, мерил шагами площадку у входа в пещеру. Что они все хотят тут найти? Скелет Рогарда?

* * *
        Дьюп возник так же неожиданно, как и исчез. Но Энрек повернул вдруг голову в сторону дэля, ноздри его расширились… Я отреагировал на иннеркрайта и тоже заметил лендслера в числе первых.
        Явился Дьюп не один. У кромки листвы маячили две приземистые лохматые фигуры.
        Командующий перешагнул незримый рубеж человеческой территории, выключил сигнализацию, посылавшую ещё и импульсы, отпугивающие биологические формы жизни, и гости двинулись в нашу сторону. Огромные, мощные, волосатые. Они передвигались на двух задних лапах, горбясь и приволакивая мощные передние. Головы - больше человеческих, слишком развитые для приматообразных челюсти, маленькие хитрые глазки…
        Я увидел, как подобрался Энрек. Сзади щёлкнул переключаемый в боевой режим гэт.
        - Айим, убери, - скомандовал я, не оборачиваясь.
        Знал, кто у меня за спиной напрочь лишён фантазии.
        - Знакомьтесь, - сказал Дьюп. - Это Боно, а это Скара, его подруга. Боно помогал мне обследовать пещеру. Он хочет убедиться, что вы не «Те-люди-с-неба». Нам не следует вступать в конфликт с местными обитателями.
        Лендслер демонстративно положил на траву тяжелый магнитный «слим».
        - Бросить оружие! - приказал он.
        Ребята повиновались молча: думать приказ, отданный в таком тоне, не давал.
        На поляне сразу стало зябко, многим начали мешать собственные пустые руки. Я давно уже по примеру Дьюпа оружие носил по минимуму, больше рассчитывая на голову и ноги. И сейчас мне это помогло - особого дискомфорта не ощутил.
        Боно, он был потемнее и покрупнее подруги, неуверенно двинулся вперед на задних лапах. Его передние конечности, здорово похожие на руки, немного подрагивали. Наверное, он нас тоже боялся.
        Приблизившись ко мне, ворлок шумно понюхал воздух и оскалился. Айим дернулся поднять гэт, но я удержал его за плечо.
        От Боно здорово воняло, его блестящая шерсть была покрыта каким-то жиром или секретом, похоже, он и издавал этот запах. Отмыть бы «собачку»…
        Айим расправил плечи, грудь его расширилась, и он словно бы стал крупнее. Раз уж оружие отобрали, он был готов схватиться со зверем врукопашную.
        Боно выпрямился во весь свой немалый рост, и стало понятно, что и по сложению, и комплекцией - он вылитый мой охранник.
        Неджел не удержался, фыркнул. Малопугливый Дерен протянул руку к нашему волосатому гостю.
        Боно принюхался - человек держал маленькую шоколадку из доппайка.
        Брови ворлока грозно сдвинулись, но Дерен, улыбаясь, развернул шебуршащую обертку.
        Боно засомневался в правильности выбранной тактики. Он сделал неуловимое движение к пилоту, отступил, опять качнулся вперед и… завладел коричневой долькой. Лакомство он взял рукой, но не удержал равновесия, плюхнулся на волосатый зад.
        Дерен присел на корточки, чтобы их лица снова были на одном уровне, но в глаза ворлоку не смотрел. Он как бы вообще никуда не смотрел, этакая динамическая расфокусировка.
        Боно поднёс к носу шоколад, распахнул жуткую пасть, куда поместилось бы полголовы пилота, и буквально вдохнул лакомство. И тут же по-собачьи потряс мордой - сладкое липнет к нёбу. Так же трясёт головой Кьё, а потом заглядывает в глаза, интересуясь, есть ли у меня ещё.
        Дерен засмеялся и коснулся остро пахнущей лоснящейся шерсти.
        Боно шумно фыркнул, обнюхал его. Потом шагнул к Айиму. Я сжал плечо бойца, позволяя зверю обнюхать и его тоже.
        Колин разрешил ворлокам исследовать весь наш небольшой лагерь. Звери скоро успокоились и начали проявлять любопытство, особенно самочка.
        Бойцы наблюдали уже за ними без особого напряжения. А меня и сразу больше волновали не ворлоки, а то, что Дьюп сигнализацию отключил. Шлюпки, конечно, защиту с воздуха обеспечат, но мало ли чего.
        Однако в отключении на кой-то Хэд смонтированной сигнализации, видно, и состоял особый замысел командующего.
        Потому что он и потом, когда Боно нанюхался и ушёл в дэль, а Скара, выпросив всё печенье, потянулась за ним, не разрешил её включать. Сказал, что ворлоки позаботятся о нашей безопасности лучше, чем сигнализация. Да и часовые будут меньше ушами хлопать. А вот наблюдению за воздушным пространством следует уделить больше внимания, чем положено. Вплоть до патрулирования.
        Пока я пересматривал график дежурств на земле и в небе согласно изменившейся задаче и просил у Келли подкрепление, Колин открыл дверь в пещеру. Энрек тут же скользнул внутрь, и лендслер пошёл следом.
        Никто не проинструктировал меня, брать ли кого-то с собой, и я прихватил на всякий случай Дерена и Неджела, как самых сообразительных. Ну, а Айима просто забыл отбить, и тот тоже затопал следом.
        В пещере было темно, но скоро Колин нашёл выключатель. Где-то рядом загудел генератор, нагревая цепи Векслера, и воздух у потолка матово засветился.
        - Красиво, - прошептал Дерен.
        - Это земные технологии, - отозвался я без энтузиазма.
        Система освещения была древней и малоэффективной. Что Дерен нашёл в ней красивого, я не понимал, пока не заметил скоплений мотыльков под потолком.
        Наверное, они проникали через вентиляцию. Подсвеченные крылышки ночных бабочек металлически переливались и словно бы трепетали.
        Дьюп и Энрек ушли далеко вперед по вырубленному в скале коридору, и я ускорил шаг. Дерен отстал, разглядывая что-то на полу. Я окликнул его.
        - Капитан! Тут схема! - отозвался пилот.
        Пришлось вернуться. Пусть Дьюп с Энреком ищут то, что им надо, но мне-то никаких конкретных приказов никто не отдавал.
        Я присел на корточки рядом с Дереном. На полу действительно был округлый рисунок - пилот старательно расчищал его широким лезвием армейского ножа.
        Я достал больше подходящий для такого дела грантский - узкий и тонкий, и прочертил забитый землёй контур.
        - Эфеспер! - обрадовался Дерен.
        - Чего? - не понял я.
        - Ну, пересечённый многоугольник, вписанный в круг. Значит, здесь должна быть и дверь!
        Я огляделся с сомнением, но Дерен стал что-то высчитывать, рисуя цифры на грязном полу, а потом уверенно указал на кусок стены.
        Стену мы едва не облизали - швов не было. Дерен стал пересчитывать. Айим тем временем привалился к стенке и… раздалось:
        - Ух!.. Твою мать!
        Заразное ругательство оказалось.
        Айим сидел на каменном полу, потирая затылок, а в стене появился полукруглый, как по циркулю, диаметром примерно в метр - провал.
        В провал я полез первым. Света в этом отнорке коридора не было, но спецбраслет заменяет при необходимости и фонарик.
        Метров через пять я снова уткнулся в стальную дверь. Вылез.
        - Иди, - сказал я Дерену. - Раз ты её нашёл, тебе и разбираться, как она открывается.
        Дерен серьёзно кивнул, установил Айима в центр найденного на полу рисунка, и дверь открылась.
        - Так просто? - я сунул морду в проём и тут же вспыхнул свет. Неожиданно яркий, режущий.
        - Это классический замок для архивных помещений, - пожал плечами Дерен. Только первая дверь почему-то круглая. У нас - арки. Я арку искал…
        Но я уже не слушал его. Перед нами действительно был старинный архив.
        Длинная комната, сухая и прохладная, была уставлена стеллажами с книгами, папками, ящиками с бумагами. Я шагнул вперёд, воздух колыхнулся, и запахло бумажной пылью.
        - Так нельзя, капитан, - возник за плечом вездесущий Дерен. - Архив давно не открывали, нужно сначала распылить консервирующий состав.
        - И где я его возьму?
        - Это должно быть предусмотрено конструкцией. У меня на родине примерно такие же архивы, - Дерен подошёл к небольшому пульту у стены, активировал его и стал читать инструкцию.
        - Ано, - позвал я заскучавшего Неджела. - Найди командующего. Сообщи, что мы обнаружили архив.

* * *
        Келли сверхисполнительный, это у него в крови. Я просил прислать десяток шлюпок для усиления охраны нашего маленького лагеря с воздуха, и ровно через два часа шлюпки с «Персефоны» повисли над поляной, сбросив ещё и полсотни десантников. В массе - совсем молодых парней, с лицами, не замутнёнными степенью риска.
        У одного на пальце я заметил узкий ободок голокольца - позволяет смотреть кино в любой обстановке. Келли решил, что у нас тут курорт?
        Я поймал взгляд мальчишки, зафиксировал и рявкнул:
        - Это у вас что, боец? С пальцем отрежу!
        И тут же наткнулся на другие, остекленевшие от напряжения зрачки.
        Ну, Келли, ну хаттов сын, успел! Или это Мерис подсуетился? Ну, нельзя же за два часа?..
        Я был в курсе, что мною в Содружестве пугают детей. У нас в крыле, видимо, и бойцов пугали.
        Крепкий кареглазый парень застыл в состоянии, близком к стрессовому шоку. Интересно, смог бы я его узнать, если бы не позаботился посмотреть, какой он теперь?
        Брен вырос, повзрослел и вообще здорово изменился. Но вежливая, сдержанная настороженность в нём сохранилась. В ней он и замер сейчас, испуганный непривычным психическим давлением.
        Да… И мои сержанты когда-то бледнели, если я на них повышал голос. Привыкли, керпи полосатые. Ничего, и Брен привыкнет.
        Я задержал взгляд на его лице чуть дольше положенного. Чего Келли молодёжи-то понагнал? Разве что вышки поставить и парней на них посадить, раз уж зверьё есть, а наземной сигнализации нет?
        - Вольно всем, - приказал я. - Лейтенант Неджел, подойдите!
        Неджел возник из-за плеча мгновенно, он тоже понимал, что пятьдесят голов нам занять нечем. Мы пошептались.
        Я открыл было рот, но Ано сделал «большие» глаза - только не меня, мол. Я оглянулся, поморщился. Дерен мне самому был нужен, Рос - тем более.
        Из палатки, зевая, выбрался Джоб, который через час должен был сменить Айима, он мне и показался крайним. Хотя Джоб и по сути подходил больше прочих - неплохо понимал лес.
        Я велел ему забрать молодёжь, распаковать запчасти для сбора вышек слежения и провести учения по разбивке лагеря и несению караула в условиях дэля без поддержки с воздуха и полном радиоподавлении. Пусть практикуются.
        Джоб кивнул по-уставному. Может, он тоже хотел поучаствовать в раскопках, но разочарования не показал - надо так надо.
        Я ещё раз взглянул на брата… И… Ничего не ощутил. Меня отпустило - я не хотел больше делать из него фарш.
        Кое-что в себе можно, оказывается, просто переждать. Брен не узнал меня, ну и пусть поболтается пока в неведении. После разберемся, кто кому ху.
        - Дерен! - позвал я. - Можно уже?
        - Пойдёмте, господин капитан, проверим.
        Архив всё ещё бальзамировался, чтоб его Хэд побрал. Мы успели пообедать, сунуться к Дьюпу с Энреком и вылететь с треском…
        На душе было неспокойно. Я всегда ощущал, что дэль живёт какой-то особенной жизнью, а сегодня неслышные шорохи и пересвисты птиц словно подключили к звукоусилителям.
        Отключение сигнализации обострило чувства. Мне казалось, что вокруг нас всё буквально бурлило и стояло на ушах.
        Дерен позвал, и я с облегчением удалился в тишину пещеры, хоть ментальный фон и в ней был не самым спокойным. Коснулся индикатора на двери архива… Красная полоса погасла, можно было входить.
        Сердце вдруг дёрнулось. Вот ведь проклятая человеческая природа! Архив меня волнует больше родного брата!
        Хотя… О мальчишке отлично позаботится сейчас именно Джоб, он умеет и со щенками, и в лесу.
        И вряд ли заподозрит чего. На морду лица мы с Бреном почти не похожи - я в маму, светловолосый и рослый, он шатен, в отца. А фамилия у меня была не такая уж и редкая…
        История седьмая. «Дьюп - это такая свинья»
        КЬЯСНА, ПОЯС ДОЖДЕЙ, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        «Ты должна понять меня, Рина, я не могу оставить семью на Земле. Если бы там было сейчас другое отношение к семьям учёных, я, может быть, как-то смирился бы с тем, что дочки останутся с женой. Но ты сама должна понимать, я рискую их судьбами, а может, и жизнями. Когда Гарди говорил об оглуплении общественного сознания, всё это казалось таким забавным. Но следовало учесть: мифическая часть 'стратегии эго» в обывателе гораздо сильнее, чем в просвещенной части общества. На Земле вот-вот вспыхнет война черни против физиологов и биологов. Религиозная война. Ведь ты же смотришь новости? Что там сейчас, если не охота на ведьм?
        Я очень люблю тебя, милая, но на Земле девочки погибнут для человечества. Они не нужны там такие. И ты должна понять, что первое время я не смогу оставить жену одну на ледяных просторах Домуса, мы сами выживаем здесь с трудом. Может быть, скованность космического быта заставляет тебя быть резкой, но поверь - на этих холодных землях ещё труднее. Ученый совет не справляется с упадническими настроениями среди отдельных сотрудников и всерьёз поговаривает о том, что лучшим решением для нас станет монархия. Да, я понимаю, что это смешно - монархия в конце XXI-го века. Но кто меня будет слушать?
        Я знаю, ты очень любишь меня. И я тебя люблю. Ты помнишь нашу первую встречу? Когда мы пытались поцеловаться в открытом космосе? Ты сказала, что шлем - это неважно. Важно то, что ты сейчас целуешь меня в своём сердце. Я помню. И знаю, что ты любишь именно меня, с моим болезненным самолюбием и оцифрованным чувством долга. Потому я верю, что ты сможешь меня понять…'
        Отложил пожелтевший лист тонкого пластика. Читать дальше было всё равно, что подглядывать в замочную скважину.
        Тысячи и тысячи писем лежали вокруг: экзотические бумажные прямоугольники, дешевые пластиковые, свернутые в трубки, бесценные кристаллокоды на природных камнях, там запись сохраняется максимально долго, дешевые чип-карты, где записанное уже разрушилось, скорее всего. Но чипов и кристаллов было совсем немного, а писем, самых дешевых, пластиковых - несколько стеллажей.
        - Дерен, - окликнул пилота, занятого тем же, что и я. - А почему они писали письма? Неужели не было более надёжных источников передачи информации?
        - Были, капитан, - отозвался Дерен. - Но как раз они и не сохранились. Ненужная информация тут же перелицовывалась. А письма остались. Кто-то писал, потому что это модно, мода на настоящие письма возвращается циклически. Кто-то писал, чтобы оставить себе через расстояния хоть что-то на память. Дети писали… Хотите взглянуть?
        Он протянул многоуровневый чип с системой «ред». Дети и сейчас пишут на подобных. Ведь умение писать развивает мозг.
        'Здравствуй, папа! - прочитал я первые выступившие на дешевом пластике строчки. - Поздравляю тебя с днем Великой Победы! Мама говорит, что я всё больше становлюсь похож на тебя, такой же умный. Я хорошо учусь. У меня высшие баллы по языкам и истории. Хочешь почитать моё последнее сочинение? Оно про тебя, потому что мы писали про начало космической эры. Я скопировал из учебного задания.
        ВЕК КОСМИЧЕСКИЙ И БУДУЩЕЕ ЗЕМЛИ
        После Третьей мировой войны люди узнали, что все ресурсы на Земле разделены между господствующими державами, но их осталось всего на пятьдесят лет.
        Тогда основные развитые страны: Атлантический блок, Китай, Европейский союз, Россия и Япония создали Единый Научный Центр, гигантский высокотехнологичный город учёных, чтобы опередить горизонт событий.
        В космосе, за лунной орбитой, был построен телескоп «Николай Коперник». Сейчас телескопом открыто 22 233 планеты и 86 326 неподтверждённых кандидатов в планеты. Первые две экзопланеты земного типа были открыты в созвездии Лебедя на расстоянии двух тысяч световых лет от Земли. Они вращались вокруг безымянных звёзд спектрального класса G2V и K1V - желтого и оранжевого карлика. Учёные установили, что среднегодовая температура на этих планетах всего на несколько градусов ниже земной. Планеты получили условные названия Дом и Тайна.
        Процесс изучения этих планет ускорился, когда изменения в магнитном поле Земли вызвали затопление некоторой части Японии. В скором времени был открыт непрерывный синтез, сделавший доступным сверхсветовые скорости. Несмотря на огромный риск первых межзвёздных путешествий, была предпринята попытка изучения планеты Дом, где была создана первая научная космическая колония. (Одним из астрофизиков-колонистов был мой папа!)
        Научный прорыв нельзя было тормозить, и первые учёные сразу же высадились и на второй планете. Они открыли в этом же скоплении звёзд третью пригодную для жизни экзопланету с гораздо более мягким климатом. Её колонизация проходила спонтанно, потому что её подтолкнуло полное затопление островов Японии, и надо было спасать жителей.
        Теперь перед человечеством лежит огромное космическое будущее.
        Когда я вырасту - я тоже буду работать учёным на космической станции или экзопланете, как мой папа…'
        Боги беспамятные… Это же и вправду Земля. «…в созвездии Лебедя!…желтого и оранжевого карлика!…Дом и Тайна!»
        Я понял, что держу в руках бомбу.
        Мне всё ещё не верилось до конца в то, какое сокровище мы нашли. Этим архивам не меньше двух тысяч лет, а может, и больше. Да, это частные письма, но учёные разберутся теперь как и почему Земля разорвала связь со своими колониями.
        - Если кого-то вообще интересует, что было на самом деле, - сказал рядом с моим ухом Дьюп.
        Я замечтался и не услышал, как он подошёл.
        К сожалению, Дьюп всегда знает, что говорит, но всё внутри меня взбунтовалось от его слов.
        - Тогда я сам тут всё прочту! Пусть я такой буду один на освоенную Галактику!
        - Пошли, поприсутствуешь, уникум, - усмехнулся лендслер, и, крепко взяв меня за плечо, повёл из архива.
        Я всё оглядывался на разложенное по стеллажам богатство.

* * *
        С Энреком мы столкнулись прямо на выходе из пещеры. Он сидел, утопив лицо в полумраке и высунув на солнышко ноги, словно они у него мёрзли.
        Услышав шаги, иннеркрайт вскинулся и сутулясь двинул за нами.
        - Иди-ка ты лучше поспи, - остановил его Дьюп.
        - Они не пойдут на переговоры с тобой, - возразил Энрек хрипло. Тень всё ещё падала на его лицо. - Посредник тебе так или иначе нужен!
        - Ты не отмоешься потом. Иди, отдыхай. Ты знаешь, я не имею права тебе приказывать, но в состоянии связать.
        Мне казалось, что Колин отвечает излишне резко, но Энрек этого не замечал. Вся его поза выражала предельную решимость делать так, как он это понимает.
        - Всё равно они знают, что я здесь. Я мог бы… - продолжал он настойчиво.
        - Ты мог бы лежать сейчас в палатке с кляпом во рту. Будь ты наш, ещё можно было бы как-то выкрутиться. Но я тебе не начальник, значит, ты должен сидеть и ни во что не вмешиваться! - Колин повысил-таки голос, и Энрека буквально пригнуло к земле.
        Он закашлялся и выдавил:
        - А отец?
        - Отца я постараюсь убедить. Иди! Ляг и постарайся уснуть!
        Мы пошли к палатке связистов, а иннеркрайт остался стоять в тени пещеры. Я так и не увидел его лица.

* * *
        - Тебе ещё папаша твой говорил, мне помнится, кто ты есть… - начал Локьё в лоб, не дав Колину и слова сказать. - Это ж надо было такую свинью подложить!
        Лендслер усмехнулся. Кличку «Дьюп» ему дал отец, старый лорд Михал, а дьюп - это такая «свинья» с Тайэ.
        - Все материалы ты, разумеется, обезопасил уже от возможных случайностей? Недаром там сволочь эта хромая над Кьясной зависла!
        - Под хромой сволочью понимается Рюк Хилинг, глава Торгового Альянса? - с улыбкой уточнил Дьюп. Я физически ощутил волну удовлетворения, идущую от него. - Да, это именно тот человек, который не побоится ни тебя, ни дома Паска. Есть такой и с нашей стороны. Капитаны пока не в курсе, что за документы переданы им на хранение, но они знают, что делать, если что-то пойдёт не так.
        - Значит, ты раскопал историю с наследником?
        - Хуже, я её документально подтвердил.
        - Ну так не тяни, что б на тебе Ако ездил по своим ледяным угодьям! Что там ещё было?
        - Ещё мы нашли историю эскгамской провокации. Если обнародовать её сейчас, возникнут серьёзные вопросы на тему, а из-за чего мы вообще воюем?
        - Ты про транспорт, уничтоженный над Кьясной якобы вашими воздушными силами? - переспросил Локьё.
        Колин кивнул.
        - Вот как ты надел на Рико намордник… - криво усмехнулся эрцог, умевший держать удар. - Что ещё?
        - А ещё нашли то, что вообще не искали. Гражданский архив.
        Локьё подался вперёд:
        - Хаго нашёл! - он утвердительно хлопнул ладонью по столу.
        - Не угадал. Архив нашёл внук Апло Дерена.
        - О-о… - выдохнул эрцог и откинулся в кресле. - За что вы меня, боги…
        Они замолчали. Время тикало, кредиты за выделенный канал дальней связи текли бойким ручейком, и никого это особо не волновало.
        - Прав был твой отец, - сказал, наконец, Локьё.
        Дьюп молчал.
        - Чего ты хочешь? - спросил эрцог одними губами.
        Дьюп продолжал молчать.
        - Чего-ты-хочешь? - на этот раз Локьё произнёс эту фразу громко, членораздельно и зло.
        Колин кивнул.
        - Хочу посмотреть, заставит ли тебя гнев действовать необдуманно.
        Локьё сжал и разжал пальцы.
        Они снова замолчали.
        Это были самые неинформативные переговоры за всю мою жизнь.
        Я совсем не хотел переговоров. Я хотел копаться в архиве. В той его части, где нашёл старые письма первых колонистов.
        Колин выдернул меня из пещеры, как морковку из земли. Всё моё тело зудело от желания снова закопаться в письма по шею.
        Я бросил на лендслера умоляющий взгляд, но он меня не замечал. Сколько же они могут вот так молчать по цене двести кредитных единиц за миллисекунду?
        Локьё вдруг вздрогнул и посмотрел на меня. Читает мысли через линию долгой связи?
        Губы эрцога изогнулись в отстранённой улыбке, и он сказал Колину:
        - Эйниты знали. И ты, мерзавец, тоже, поди, знал?
        - Нет, - сказал Колин, - я не знал, если это тебя утешит.
        - Эскгам. Двойная жертва. Это и была узловая точка на паутине, - прошептал Локьё. - Дерен не мог стать здесь тем, кто ничего не хочет, но сумел оказаться рядом с Хаго. С тем, кто всё равно попал бы в переделку на Кьясне. И ты всё равно нашёл бы пещеру. А уж Дерен был там, как дома. В союзе Борге архивы до сих пор строят по земным чертежам.
        - Да, похоже, что так, - согласился Дьюп. - И если бы я дал тебе возможность сосредоточиться…
        - Ну-у, - протянул Локьё. - Вот этого не надо - брать на себя чужие грехи. Это у тебя дурная привычка. Кстати, где мой любимый отпрыск?
        Колин молчал.
        Эрцог размял плечи и налил воды в бокал, искусно вырезанный из сияющего крошечными огоньками хирского хрусталя.
        - Ты их всех вместе кушать будешь? - осведомился Колин с неожиданным облегчением в голосе.
        - Он хоть пытался? - вздохнул Локьё и отхлебнул из бокала. Многоцветные отблески заскользили по его лицу.
        - Чрезвычайно, - заверил его лендслер. - Но не сообразил, что пещера может быть экранирована от любых сигналов.
        - Да уж, куда ему переиграть тебя… - Локьё прикрыл на секунду глаза, словно вспоминая что-то. - Кровавому эрцогу даже снилось, как он делает твоё чучело. Я просыпался, когда наши ментальные пути пересекались, и твоё окровавленное лицо ещё долго стояло потом перед моим внутренним взором… Грата…
        - Не облагораживай, - усмехнулся Дьюп. - Какая там грата? Сплошь индивидуальное свинство.
        - Я одного не понимаю, - Локьё поставил бокал и хрустнул костяшками пальцев. - Как гражданский архив мог попасть на Кьясну?
        - А вот и займись, - согласился Колин.
        - А ты?
        - А я поговорю с Домом Аметиста и зелёным эрцогом.
        - Один?
        - А зачем мне тебя подставлять?
        - А морда твоя свиная… нет? Не треснет? - эрцог был поражён, я видел. - И… Ты рискуешь не только собой. Если будет откат - потащит всех, мало не покажется.
        - А с чего он вдруг будет? - повёл плечами Колин. - Никого и ничего у меня нет, ты свидетель.
        - О, ты как… - Локьё отхлебнул ещё воды, откинулся на спинку кресла и накрыл глазницы ладонями. Убрал руки. Посмотрел в лицо Колину. - А ведь тогда НАС потащит!
        - А я его возьму, - кивнул на меня Дьюп. - У него привязки есть, но НЕ ТЕ привязки.
        Эрцог задумался.
        - Ну…. - сказал он, помолчав. - Ну… - покачал головой. Ещё помолчал. - Ну, твой выбор. А слаще ли хрен редьки? Вот так вот и задумаешься, может ли один человек испакостить всю историю Галактики?
        - Я по краешку хожу, Аний, - сказал Дьюп самую странную для меня фразу. - Если завтра меня снимут - сам знаешь, что будет. Пусть лучше так. В этом развитии событий есть линии, которые мне учесть не по мозгам.
        Локьё кивнул.
        Повисла тишина, потом шипение возвестило об угасании канала.
        Они поговорили.
        - Всё? - спросил я, выждав пять секунд для приличия.
        - Угу, - кивнул Колин. - Всё только начинается! Посты проверь! Лично! И в глаза каждому бойцу посмотри! Могут накатом.
        - Есть, генерал!
        Накатом, накатом… Техника психического наката, что ли? Ой, мама, у меня же там восемь совсем зелёных…
        Я поднёс к губам браслет:
        - Неджел! Из новичков - кто на посту? Проверь и поменяй срочно. Всех восьмерых разоружить и ко мне!
        Ой я дурак! Колин не зря сам отбирал моих парней. Я ведь обратил внимание, что он взял исключительно психически устойчивых.
        В небе… В небе всё более-менее, там Рос, Дерен и Тусекс, которого даже Дара в ученики не взяла. Парень - булыжник в плане контактности, у него к волевому насилию не иммунитет, а иммунитетище. Непробиваемый тюфяк, эпита а мате.
        На Роса можно положиться ещё и в плане стратегии. Дерен фокусник, конечно, но сегодня он будет на месте со своими боргелианскими навыками. Накат - это как раз по его части. Значит, в небе ребята справятся, а на грунте?
        Я бросил взгляд на плотную массу лиственного леса, с трёх строн окружающую наш скальный выступ. Где же у меня Джоб и те сорок два пацана, которых я отправил в дэль?
        Надо было гнать их отсюда. Это ж я, урод хэдов, в тридцатник что-то там из себя вдруг могу. Нормальный боец до сорока - ребёнок, мальчик!
        Теперь, пожив в эйнитской общине, я знал, почему «мальчик». Мастер Эйче валил с ног своих сорокалетних мальчишек-послушников простым взмахом руки, не поднимаясь из низенького кресла.
        Мои - мало кто владел техникой психического наката, но сопротивляться были научены долгой практикой службы со мной. Хоть слово «сопротивление» тут и не то совсем. Накат пускают сквозь, делая сознание пустым…
        - Капитан, - прорезался в наушнике голос Роса. Оказывается, я успел нажать отзыв на спецбраслете за миллисекунду до его сигнала. - Опять яблоки подвезли! Ну что за самодеятельность! Я же говорил - ни зелёных, ни красных не ем!
        - А как там лодочник? Помирился уже со своей девахой? - быстро спросил я, опасаясь, что Рос вступит в бой и отрубится.
        - А чего ей? Носом вон встала.
        «Лодочник» - это Келли с его умением лезть, куда не надо. Значит, «Персефона» тоже готовится к обороне.
        - Серединку-то выбрасываешь? - спросил я на всякий случай.
        Рос понял:
        - Незачем пока. Будет мешать - кину тебе.
        Значит, Дегир опять не вмешивается. Так он себе и карьеру сделает, отсиживая жопу!..
        Я набрал Джоба.
        - Слушаю, капитан, - отозвался тот сразу.
        - Сейчас будет жарко. Поднимай щенков, и с орбиты - в прокол. Келли будет не до того, чтобы вас подбирать, нужно просто затаиться и отсидеться.
        - Возвращаться в расположение крыла, капитан?
        - Просто уйдите с глаз, хотя бы в район Джанги.
        - Есть, капитан.
        Какого Хэда мне Джанга-то на язык навернулась! Эпитэ ма хэтэ! Алати дага!
        - Господин капитан, лейтенант Неджел срочно просил подойти!
        Кричал дежурный. Бежал ко мне и кричал.
        Началось. Простите, кого обидел.
        История восьмая. «Золотой век человечества»
        КЬЯСНА, ПОЯС ДОЖДЕЙ, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Накат он и есть накат. Мастер Эйче показывал, как это делается. «Качнуть» маятник, слиться в этом качании со вселенским движением, отстраниться, отпустив маятник вместе с набранной за момент слияния инерцией…
        Вот только масштабы…
        Небо стремительно темнело. Тяжёлые тени прижимали к скале наш маленький лагерь. Свинцовый холод пробирал до костей и грузом повисал на бухающем сердце.
        Неджел велел восьмерым неподготовленным к светопреставлению бойцам лечь на траву и расслабиться.
        Помогло это мало. Парни были бледными, глаза блуждали. Приказов они пока слушались, но что будет дальше?
        Я приказал их связать.
        И тут же увидел молнию, прорезавшую предгрозовое небо. Кто-то стрелял.
        И ещё раз, ещё.
        Полез на наблюдательную вышку, невысокую, срубленную из свежих сосновых стволов десантниками Джоба, и обнаружил наверху Дьюпа.
        Видно отсюда было немногим лучше, чем снизу. Средства технического наблюдения вроде работали, но картины почему-то не проясняли.
        - Да брось, - сказал Дьюп, заметив мою возню с приборами. - Машина не возьмёт - реальность двоится. Глазами смотри. Вон там, видишь?
        В небе снова сверкнула искра.
        - Вижу, но не пойму, что за стрельба. Ясно, что наша «двойка»…
        - Они думают, я один тут вменяемый остался, - улыбнулся Дьюп не размыкая губ. - Наивные. Хотели бросить десант. Но кто-то из твоих не спит. Кажется, один. Нет, уже двое, - поправился он. - Видимо, Рос и Дерен. Дерен сильно влияет на остальную команду. Сейчас бoльшая часть пилотов тоже «проснётся». А если десант всё-таки сбросят, ворлоки рядом. Накат им, как мать родная.
        - А светочастотное? - мне было жаль ворлоков. Сколько их погибнет, если звери кинутся нас защищать?
        - Сигнализацию надо будет своевременно включить, - кивнул Дьюп, как бы соглашаясь, что непорядок подставлять под удар ворлоков.
        - Сигнализацию?
        Если бы не тяжесть и тьма, повисшие на руках и ногах, я бы за голову схватился.
        У сигнализации три режима, один из них - поле, блокирующее электромагнитное излучение. При включённой сигнализации светочастотное оружие просто не сможет генерировать начальный импульс, разве что использовать его на манер дубины?
        - То есть мы впустим ворлоков на территорию лагеря, а потом включим сигнализацию? И десантники, попавшие в замкнутый силовой контур, превратятся из охотников в дичь?
        Дьюп кивнул.
        Я помотал головой, не желая соглашаться с таким раскладом. Командующий был жесток просто физиологически. Ворлок, судя по данным биологов, сильнее человека раза в полтора-два. Разве что такой, как Айим сможет схватиться со зверем в рукопашную, да и то не факт, что выиграет вчистую.
        - Надеюсь, до этого не дойдёт, - выдавил я. В горле пересохло - психическое давление не спадало. Каково же сейчас ребятам в небе? - А почему ты не хотел, чтобы вмешался Локьё?
        - Потому что разрушим мы, а строить нужно будет другим. Кто не замарает рук. Приказы отдаю я, значит, мне нужно будет уйти.
        - Куда? - не понял я.
        - Неважно. Сейчас цель - сломать.
        - Симелина?
        - Нет, - покачал головой Колин. - И эрцог Симелин, и дядя Эберхарда, Ингвас Имэ, всего лишь марионетки текущего энергетического процесса. Два года назад нам удалось остановить войну, но не удалось ментально переломить ситуацию. Мы пытались, но процесс не набрал нужной массы, не стал самопроизвольным. Грубо - нужно около десяти процентов активных членов сообщества заразить нужными идеями, чтобы движение стало необратимым. Но настоящих доказательств у меня тогда не было, и нам удалось убедить только Локьё и его ближайшее окружение. Да, эрцог Сиби пытается сейчас воспитать в своих идеях знатную молодежь своего дома, но этого мало. Пройдёт ещё двадцать лет, он состарится - нельзя растягивать жизнь вечно - и энергетика, и без того недостаточная, угаснет.
        - Но войны-то не будет. Главное - чтобы без войны?
        - Война - процесс, имеющий значительную историческую инерцию. Он основан на естественной агрессии людей. Это биология человека, против неё не попрёшь.
        - Как у ворлоков? - Я мотнул головой: неужели мы - не больше, чем звери? Но ведь должно же быть хоть что-то? Душа? Дух?
        - Сама по себе война вечна, мальчик. Её порождают инстинкты, - вздохнул Дьюп. - Мало кому под силу преодолеть это в себе. Мы пока не сумеем найти многих сторонников развития без войны. Такой тип мышления слишком редок для нашей популяции. Приходится играть теми персонажами, которые есть. Но я хочу разбить противостояние Империя-Содружество и вынудить Юг Империи вместе с Югом Содружества противостоять агрессии Имперского Севера. Смешанный Юг - на данный момент наиболее прогрессивное образование. Инженеры, такие, как Энрек, готовы сменить правление эрцогов. Если Империя победит, а у неё уже были шансы победить на Юге, нас ждёт глубокий генетический и функциональный регресс. Ты это хотел услышать?
        - Я только во время службы в Северном крыле понимал, на какой стороне воюю… - Тьма стала глубже и вышка жалобно задрожала. - Тут я уже… Я просто делаю, что мне прикажут. Видят Беспамятные, я надеюсь, что ты знаешь лучше. Я…
        Дьюп нахмурился, посмотрел мне прямо в глаза, и я выдохнул:
        - Делай. Я встану у тебя за спиной.
        Он улыбнулся. Грунт закачался под нами. Это было совершенно явственное физическое качание. Или раскачивалась вышка, или дэль, или у меня ехала крыша.
        - Что это? - спросил я шепотом.
        - В основе любого физического процесса лежит энергия.
        Дьюп говорил так спокойно, словно вообще ничего не происходило. Если бы не его пронзительный взгляд секундой раньше, мы могли бы вот так сидеть в баре за кружкой йилана.
        - Энергетический посыл первичен, - продолжал он. - Энергия идеи собирает вокруг себя группу людей, которая в свою очередь кормит эту идею своими мечтами, надеждами. Рождается синергетическое образование. Энергия перетекает в группу и в то же время питается от этой группы. Странный аттрактор, понимаешь?
        Я кивнул. Аттракторы, возникающие из хаотических систем, мы изучали. Странный аттрактор - как некая суета жизни, которая постоянно рождается и умирает. Перетекает из распада в рождение.
        - То есть люди создают группу, эта группа питает их энергией, чтобы они создавали группу?
        - Да. Это образование и противостоит нам сейчас. Энергия давно сложившейся группы, ее правильности, ее особенного мироустройства. Мы идем против устоявшегося миропорядка. Инерция набрасывается на нас. Разбив энергетику этой инерции, мы поставим новый посыл.
        - А понятнее можно?
        Он вздохнул.
        - Запомни, есть реальность в твоей голове и настоящая реальность этого мира. Если ты не способен видеть линии Эйи или паутину причинности - настоящей реальности для тебя нет. Твой мир - лишь то, что в твоей голове. Сон во сне.
        - Почему?
        - Потому что на самом деле ты лишь некий набор атомов и молекул. Твоё восприятие - только твоя иллюзия. Органы чувств обманывают тебя. Выстраивают для тебя картину мира. Но мир - иной. Даже те, кто понимает пляску линий, видят не тот мир, который существует независимо от нашего восприятия, а некую промежуточную, буферную картину, что лежит между настоящей явью и снами подсознания. И вот эту буферную реальность легко нарушить. Трудно заставить качаться деревья. Но тебе кажется, что деревья качаются, верно? Это не настоящее качание, это смещение реального мира относительно мира твоего сознания.
        И тут меня вывернуло вовнутрь. И ещё раз. И ещё. До тошноты и головокружения.
        - А это называется «листать», - Дьюп звонко хлопнул меня по спине, и тошнота прошла. - Тошнит из-за обилия вариантов. Правильно обученный человек видит не только текущее положение вещей, но и его промежуточные квантовые варианты. Сейчас наши враги ищут тот вариант реальности, где мы не сможем сопротивляться. Если у них хватит энергии самоконтроля, и они пролистают достаточно далеко, тогда пласты событий могут сместиться. Нас «потащит». Это грозит гибелью освоенной ветви реальности. Действительно глобальными катаклизмами. Вплоть до сворачивания пространства. Наше сознание коллапсирует вместе с ним. От страха. Мозг, убеждённый, что это конец, выбросит нужные гормоны. И ты умрёшь.
        - Но как такое возможно? - я пытался осмыслить всё это с таким усердием, что даже мир вокруг уже меньше качался в моих глазах.
        Раз это не настоящее качание, а моя иллюзия - к Хэду её!
        Дьюп улыбнулся мне ещё шире, он никогда на моей памяти не был ещё таким весёлым.
        - Возможно всё. Просто запомни это. Мир вне нас. Его гибель - лишь наша иллюзия. Нужно просто иметь силы это увидеть.
        Я помотал головой. Уже не очень-то и понятно было - это я башкой качнул, или качнулись деревья?
        - Так они просто пытаются нас убедить, что нам надо сдохнуть?
        - Пытаются. Но у Имэ - кишка тонка.
        Если бы кто-то, не знающий о нашей вселенной, смотрел бы на нас через камеры голотрансляции, картина не впечатлила бы его совершенно.
        Мы сидели на самодельной вышке из необтёсанных древесных стволов. Колин читал мне лекции, а над нами шёл совершенно непонятный и неконтролируемый бой: что-то мелькало в тяжелом мутном небе, иногда доносились и звуковые удары, а иногда они просто терялись в меняющихся пластах реальности. Звук легче запутать, чем свет.
        Однако посмотреть, что тут у нас происходит, сейчас не сумел бы никто. Связь словно взбесилась. Контрольные датчики то выбрасывали гирлянды целей, то обнуляли их. На экранах слежения мелькали непонятные картинки, и произвольно менялось время.
        Интересно, это я так воспринимал реальность, или связь - это волны, тот же странный аттрактор, существующий параллельно аттрактору мира в моём сознании?
        Связываться с Келли или Росом я даже не пытался. Не стоило их отвлекать. Реальная картина мира и без того натянулась и трепетала, словно гигантское полотнище. Мы были уже у входа в безвременье, испытанное мною когда-то на Гране.
        Никакой связи с Росом в «сейчас» - я бы и не получил. Но мог попасть на Роса во вчера, например. Или вообще не на «нашего» Роса.
        Небо вдруг натянулось, затрещало и лопнуло. Вниз потянулись полосы, словно ему выпустили сизые блестящие кишки.
        Эстеты, хэдова бездна… Кто-то пытался нас испугать, вызвав глупый и неопасный эффект. Ледяные твари тешили своё самолюбие.
        Дьюп замолчал, но не мешал им. Иначе реальность не выдержала бы, я ощущал.
        Она и сейчас стонала и прогибалась. Нас хотели вычистить тем или иным способом. Может быть, даже развести пласты событий так, чтобы наше существование провалилось в небытие.
        «На самом деле никаких событий не существует, - убеждал я себя. - Они только у меня в голове. Все наши войны, правители, вирусы, законы, администраты, префекты - всё это только в моей голове. Не будет меня - никто не узнает об этих войнах и вирусах».
        Мысли действовали на меня усыпляюще. Я всё глубже засыпал с открытыми глазами. Зато теперь видел в окружающем мраке гораздо лучше, чем в ясный день. А слышал то, чего не слышал никогда.
        Многие голоса - шепотом и чуть громче говорили вокруг меня. Звали провалиться с ними в бездумье, отправиться в иные, привлекательные для бестелесного места, где…
        Колин тряхнул меня за плечо:
        - Не спи. Возможно, придётся и нам вступить в эту игру. Если пласты реальности пойдут в разнос - выбора не будет.
        - А что это? Вот сейчас? Словно земля выползает из-под вышки?
        - Нас пытаются стереть из сегодняшнего момента. Изменить ход событий на уровне зарождения. Ты не родился, я - не родился.
        - Так можно?
        - Люди уже воевали так на Земле. Одни пошли по пути оружия, основанного на подавлении альфа-волн мозга. Другие - по пути разрушения причинных связей. Я не знаю, что было хуже.
        - Альфа-ритм - это воля?
        - Да, в высшем проявлении. В низшем - сама способность к осознанию себя в реальности. Видимо, поначалу население хотели чуть-чуть оглупить, чтобы лучше слушалось. Однако любое действие всегда несёт в себе и противоположный по задачам эффект. С одной стороны - нарушение способности к осознанному восприятию делало людей более внушаемыми. С другой - население легко заражалось теперь случайными идеями, проникающими прямо в мозг, лишённый естественного сторожа. Человеческая цивилизация стала похожа на стадо. С помощью доктрины потребления этому стаду давали смыслы для жизни. Не подумай, что всё это происходило быстро. Аппаратура изобреталась по ходу, степени и объемы воздействия зависели от неоткрытых ещё параметров. Экспериментаторам с ритмами мозга поначалу очень нравилась «игра в бога». Но когда потребление достигло естественного пика, в обществе наступил кризис смыслов. А потом и кризис материального обеспечения отраслей потребления. Революции и локальные войны стали вспыхивать, как бумажные цветы. Ведь критичность человеческих масс к тому времени достигла фатальных отметок. Массы увлекались любыми
идеями, вброшенными в толпу. Некоторой части власть имущих и это показалось забавным. Они давно мечтали о переделе мира. Началась война.
        - Но с кем они воевали? Это же была одна, единая планета?
        - Друг с другом. Люди не знали тогда, что устойчивые ритмы мозга имеет не более пяти процентов населения. И это качество не зависит от имущественного расслоения, почти не наследуется. Всего пять процентов. Богатые были так же некритичны, как и бедные. Просто игры в войну бедных - менее разрушительны.
        - Но это же хаос?
        - Тот же странный аттрактор, - повел плечами Дьюп. - Поначалу группа самых богатых воевала везде, где ощущала какую-то выгоду в экономическом, территориальном или политическом плане. Они покупали учёных, но учёные-то понимали, куда катится мир. Больше всего независимо мыслящих людей оказалось собрано в наукоградах. Они начали искать способы повлиять на своих в прямом смысле обезумевших сородичей. Я думаю, было использовано много стратегий. Одна из них - то, что мы видим сейчас. Воздействие на квантовую причинность событий. Отдельные особо опасные люди были вырезаны тогда из реальности или закрыты в ней, как в мешке. Вряд ли так чётко и организованно, как сейчас, но ход событий худо-бедно переломить удалось. Экономический передел территорий был завершен. И разрушено, как и в любой войне, было достаточно. Восстановление цивилизации вызвало всплеск человеческого энтузиазма и рывок науки. Первые поселенцы отправились покорять космос. А на Земле, я полагаю, прогресс двинулся дальше. Возможно, это был именно тот рывок, который так старательно замазывают в Империи - клонирование и искусственное сознание.
Это актуально после большой войны, когда много испорченного человеческого материала - покалеченных и пленных. Думаю, тогда и появился весь букет генетических нарушений, за которым гоняется сейчас генетический департамент. А параллельно этому процессу пошёл… Ну? Чему тебя учили эйниты?
        - Откат?
        - Да. События были глобальными для планеты, и откат затронул физические процессы. Настоящие. Ведь события с пластов реального и нереального - это на самом деле одно общее движение событий. Возможно, были серьёзные катастрофы или даже разрывы земной коры. И те, кто использовал тогда паутину, вряд ли понимали все последствия. А уж бороться с ними мы научились точно гораздо позже.
        - Подожди… Что-то тут не вяжется. А церковь при чём? В письме было про церковь.
        - А церковь? Думаю, что в начале войны церковь обвинила учёных в том, что это эксперименты над человеком вызвали божий гнев. Создание искусственных людей церковь запрещала всегда. Сам миф… - он задумался. - Скажи, ты знаешь, чему учит наша имперская Ортодоксальная Церковь?
        Он ошарашил меня этим вопросом. Ортодоксальная церковь достаточно влиятельна в Империи, но она не пропагандирует своё учение среди простых прихожан. Чтобы вступить в неё, нужно пройти специальное обучение.
        - Мама, кажется, говорила мне что-то… - пробормотал я. - Что мир был создан одним богом, и бог этот принёс искупительную жертву за всех живущих. Мы вроде как живы только потому, что он уже умер за нас? Так?
        - И это всё, что ты знаешь? - усмехнулся Дьюп. - Понимаю, что ты не виноват в этом. Церковный миф сейчас облачён в покровы тайны. Рискну предположить, что в те времена на Земле миф был доступен многим верующим. И разозленные преследованиями учёные разоблачили его в яркой и доступной форме. Они не учли, что последствия альфа-воздействия не заканчиваются тогда, когда выключают рубильник. На Земле были миллионы религиозных фанатиков. Началась война, захлестнувшая ослабевший мир. Космические колонии оказались заброшенными. Триста лет Содружество было предоставлено само себе. А потом Земля выплюнула в космос проигравших. Имперцев. Последователей Ортодоксальной Церкви и побеждённого религиозного мифа. Генетика имперцев убита окончательно. Вернее, если бы не ты - я бы думал, что окончательно.
        - Значит, люди и сейчас такие же внушаемые?
        - В Империи. Но на Экзотике внушаемость ниже, а ритмы мозга - более устойчивы. Там, я полагаю, маловнушаемых больше десяти процентов.
        - Так мало?
        - Так много. Содружеству тоже непросто было спасти хотя бы часть генотипа. Гендепартамент работает. И полагает, что занят важным делом. Но ты знаешь, что даже проблема реомоложения у нас стоит гораздо более остро.
        - А что было в колониях? В тех, первых, которые оказались лишены поддержки с Земли?
        - Там люди раскололись на два лагеря. Часть землян хотела строить новую жизнь по примеру старой. Но есть уроды, устойчивые даже к таким сильным наркотикам, как страсть к наживе и власти. Они и создали иное правительство, поначалу необременённое корыстными целями. В виде монархии, чтобы закрепить его статус в подсознательном своих граждан. Так появился императорский Дом и девять Домов камня. Кое-что от этой системы дотянуло до наших дней, несмотря на те же самые наркотики.
        Дьюп задумчиво посмотрел на небо. Там установилась тревожная тишина. Тучи висели всё так же низко, но «молнии» в них больше не вспыхивали.
        - А почему страсть к наживе - это наркотик? - спросил я. Мне объясняли это в общине, но уж больно сложно, с раскладками по инстинктам и гормонам, что меня дико путало.
        - Одинаковая химия мозга, - Дьюп прищурился, вглядываясь в самую вышину.
        - И сейчас?
        - А что изменилось в нас так радикально? Конечно, на биологические наркотики можно подсадить не каждого. Исключения редки, но они были всегда. И у этих исключений был опыт «игры в причинность», усвоенный ими на Земле. Они знали уже, что частота биоритмов мозга человека зависит от частоты резонанса Шумана. Ты помнишь, что это низкочастотные пульсации электромагнитного поля в слое Планета - ионосфера?
        Я кивнул.
        - Они стали экспериментировать с колебаниями и научились ощущать так называемую «паутину». Это не иллюзия, Анджей. Вселенная и физически и энергетически устроена по принципу узлов и нитей, собранных силами домагнитного напряжения в некую сеть. Помогло первым колонистам то, что они лишились поддержки исконных ритмов Земли. Они должны были или выжить людьми, или измениться до неузнаваемости, как те же алайцы. Позже, встраивая собственный колебательный контур в схему вселенской паутины, они научились воздействовать и на отдельные события. А так же перетаскивать события с одного пласта реальности на другой. Вариантов реальностей много, мальчик. Можно уйти с Кьясны, не делая ни одного шага. «Хождение по паутине» - это запретное оружие в Содружестве. Но у Имэ нет другого выхода. Идея всей его жизни в опасности. Два тысячелетия в Содружестве и Империи выстраивали барьер между двумя народами, чтобы столкнуть их. Имэ проиграет. У этой войны не будет будущего, если это в моей воле.
        - Но зачем? Какой в этом смысл? Покинуть одну войну на Земле, чтобы сразу начать планировать другую, здесь?
        - Инстинкты, мальчик. Сначала барьеры между Империей и Содружеством создавались якобы для конкуренции и увеличения торгового оборота. Ведь торговлю должно что-то двигать. А потом власть имущие забыли, что в сути процесса лежит обычный инстинкт. Мы питаем себя и группы сомышленников не только физически. Нам нужна психическая энергия для преддействий и волевых посылов. И мы добываем ее из крови, унижения и превосходства над другими. Прочие способы всё ещё требуют слишком больших энерговложений на входе.
        Я нахмурился. Картина нарисованного Дьюпом мира мне совсем не нравилась.
        - Подожди, - прервал я его. - Ты же говорил, что не знаешь точно, как это было на Земле? Это же только гипотеза?
        - Я разработал несколько версий. Последние дни кирпичики ровно ложатся в одну из них. Я озвучил её тебе. Зачем - поймёшь после.
        - Думаешь, это и есть правда?
        Дьюп рассмеялся.
        Я так давно не видел его смеющимся, но даже улыбнуться в ответ не смог. Как можно смеяться здесь, на кое-как срубленной вышке, в лесу, когда вокруг творится Хэд знает что?
        - Правды не существует, как чего-то постоянного, мальчик, - сказал командующий, глядя на мою вытянувшуюся физиономию. - Она рождается и умирает каждый миг ради истины. Но истина теряет цельность на уровне физического проявления. Стоит подставить единственную ладонь, и она рассыплется на легионы правд.
        Колин приподнялся и посмотрел вниз.
        - Легионы, - повторил он. - Имя им - легион… - и констатировал. - Всё! Струсили. Я надеялся, что Ингвас такой же трус, как и Симелин!
        Я ещё не ощущал ничего нового, кроме усилившегося головокружения.
        - Это и есть первый звоночек, - предупредил Дьюп. - Мобилизация организма становится не такой жесткой и проявляется усталость. Держись, это ещё не конец.
        Он подобрался и прыгнул вниз. Я предпочёл спуститься по лестнице. Хреново мне было, честно говоря. Не запредельно, но хреново.
        Мне нужно было переварить всё это. Я ждал чего-то волшебного от истории Земли. Мне казалось, они были лучше и мудрее нас, но…
        Дьюп тем временем успел связаться с Мерисом.
        - …действуй! - услышал я обрывок фразы. - Мы должны заставить Имэ пойти на переговоры. Любой ценой! Или все наши усилия - коту под хвост!
        Из палатки, пошатываясь, выбрался Энрек. Я хотел его окликнуть, но в этот момент в дэле вдруг что-то дрогнуло, словно бы воздух качнулся над жирными тяжёлыми листьями шагах в сорока от нас.
        Колин обернулся, на полном серьёзе кивнул переплетению веток и подозвал меня.
        - Возьми десяток ребят покрепче. Теперь Имэ уже не отвертится.
        История девятая. «Церковь человека - в самом человеке»
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС, ОКРЕСТНОСТИ КЬЯСНЫ, «ЭСКОРИАЛ»
        - Это невозможно, - шипел Ингвас Имэ, дядя очередного неудачливого кандидата в наследники дома Аметиста. - Между Содружеством и Империей стоит имперская ортодоксальная церковь! Её постулаты несовместимы со свободным проявлением религиозности на территориях Содружества! Даже Беспамятные хранят события тех времён, когда ортодоксы убивали за иное вероисповедание! Дуальность имперского мышления ведёт к дуальности сознания - это порок, который несовместим с восприятием естественной многомерности мира!
        Что он несёт? Какая, к Хэду, дуальность сознания? Дуальность - это два? Белое и чёрное, что ли? А при чём тут сознание? Дебил в рясе, эпитэ а мате!
        Будущий регент дома Аметиста и эрприор Содружества Ингвас Имэ был неожиданно невысок и смугл. Крючковатый нос делал его похожим на птицу. Не на орла - на филина. Модные голопанели гостевой каюты реагировали побежалостью на его резкие жесты, размывая руки в полоски, напоминающие крылья.
        Дядя орал, хлопал «крыльями». Дьюп смотрел куда-то в себя и был опасно весел. Особенно на фоне подобравшегося, как гончак, Мериса.
        Мерис был похож на Кьё, я - на ребёнка, которого по недоразумению сунули в армейскую душевую - гулкий ор, клубы пара да голые мужики.
        Дьюп и Имэ не стеснялись вести религиозно-философский диспут в самых оскорбительных тонах. Я пытался вникнуть, но то ловил нить беседы, то снова её терял, понимая только одно - эти двое поубивали бы друг друга, если бы не пара десятков военных кораблей Империи и Содружества, окруживших «Эскориал», и пара сотен десантников обеих держав в его коридорах.
        В тени дядюшки прятался высокий худощавый парень. Вот у этого - внешность и фигура соответствовали моим представлениям о ледяных эрцогах, но тупил он так же, как я. Рослый, белобрысый, ещё сохранивший подростковую нескладность, он даже не пытался поддакивать дяде и изображал восковую куклу.
        Я уже знал, что его застывшие в высокомерном презрении черты скрывают обычный человеческий страх. Парень подставил сегодня дядю, решив, что без него десант ну никак не высадится на Кьясну.
        Кое в чём он оказался прав. Без него десанту было бы ещё хуже. Потери составили бы ровно сто процентов, а так… (Я подсчитал в уме). Примерно 99, 97%.
        Когда мы с Колином отыскали в дэле этого высажденца, ворлоки уже переловили десантников Имэ и удалились на обеденный перерыв.
        Кровь жирно блестела на траве, из ближайших кустов доносились сопение и хруст. Парень стоял спиной к толстому стволу модифицированной сосны, прикрывая собой трёх десантников - больше у него не вышло.
        Эберхард один оказался в силах удерживать границу между собой и зверями. Он был бледен, но вполне вменяем, несмотря на чью-то рыжую голову, наблюдавшую за ним из травы облепленными летучими сосальщиками глазницами.
        А вот его дядя, мне кажется, был из тех, кто способен разделить трапезу хоть с ворлоками, лишь бы не с людьми неподходящих взглядов. Я не физически, но каким-то другим манером чуял исходящий от него запах падали.
        - Кто тебя информирует? - спросил Дьюп, разглядывая Ингваса Имэ с отеческим прищуром. - Покажи! - Лендслер кивнул в мою сторону. - В каком месте на его мировоззрение повлияла церковь? У тебя плохие шпионы, если ты не знаешь, что северяне прекрасно адаптируются на Юге. А пресловутая дуальность - лишь свойство твоего прогнившего мозга. Твои взгляды устарели лет на шестьдесят, Имэ. Последние три поколения имперцев склонны отрицать уже даже саму природу божественного. И можно бы догадаться, что таков будет информационный откат той самой религиозной войны, что ты вспомнил. Когда энергетические потоки постоянно используются с отрицательным значением, они угасают. Дело не в ошибочных или верных идеях ортодоксов, а в самом свойстве энергий обмана и насилия, на которых стоит эта церковь. А кого там будут считать богом, кого сатаной - уже не важно.
        Лицо Ингваса вспухло от гнева, но Колин предостерегающе поднял ладонь:
        - Имей ключ к своей ярости. Мне ли говорить с тобой, как с ребенком? Ты забыл, сколько раз божественные начала менялись местами в движении человеческой морали? Сколько раз боги становились демонами, а демоны - богами? Забыл, что демоны - всего лишь боги побеждённых? Хочешь достичь понимания, или желаешь, чтобы я лицемерил?
        - Ты… - выдохнул Имэ. - Ты…
        - Я. И я говорю тебе - мне плевать. Да, я отрезаю себе пути назад. Но тебе-то какое до этого дело? Я устал слушать молчание. Я хочу, чтобы ты узнал меня тем, что я есть. Мне плевать на ваших и наших богов! Но конгломерат народов, сложившийся здесь, на Юге, способен не выживать уже, а жить хоть в какой-то гармонии с мирозданием. Да, на его пути будут ещё поколения ортодоксальных уродов! Это я тебя имею в виду! Да, ты ещё зальёшь дом Аметиста кровью, если сумеешь. Ты знаешь, ублюдок ты недоношенный, что я уже четыре раза спасал Юг Содружества от поражения в войне с Империей? Я не друг тебе. И не предатель своим. Но я знаю, что будет, если на Юге победит Империя. Здесь не останется иной культуры, кроме порядка, навязанного генконтролем. И первыми погибнут ваши наследные земли на Домусе и мои на Тайэ. Империи не нужны все эти «третьи пути», дороги духа и прочая ересь. Вот здесь ты прав. Ортодоксальная церковь - окостеневшая в противостоянии добра и зла - сожрёт чужую культуру, выстроив на её костях свои интерактивные храмы!
        - Ты!..
        Горло подвело Имэ, и голос его оборвался.
        Дьюп чуть покачал головой. Так качает головой Айяна, когда я особенно туплю.
        Я оглянулся на Мериса - он-то хоть понимает, что тут происходит?
        Мерис сдвинул брови, не лезь, мол.
        Зачем же Колин взял меня сюда? Под ногами мешаться?
        На принадлежащий дому Аметиста «Эскориал» мы прилетели втроем: Дьюп, я и генерал Мерис. Ну и охрана была очень даже приличная. Пару сотен бойцов прислал нам Локьё - Имэ, кажется, вообще никто не доверял, даже свои.
        Говорил один лендслер. Вилим, умеющий быть разговорчивее стаи галок, молчал.
        Парень из дома Аметиста, Эберхард Имэ, тоже молчал. Боюсь, ему немного отшибло на Кьясне дар речи.
        Племянник полагал, что операция по захвату архива - яйца выеденного не стоит. Шлюпочки сядут, документики покинут убогую пещеру…
        А потом можно будет сделать большие и круглые глаза: «А? Что? Какие документики»?
        И вдруг имперские малотоннажные шлюпки возникли в небе, принадлежащем Содружеству, и начали стрелять.
        Часть десанта так и осталась в тропосфере. Она потом выпадет на Кьясну частями, с дождём.
        Прорваться к грунту удалось то ли двум, то ли трём большим десантным шлюпкам, но у всех росли пышные хвосты из «двоек» с «Персефоны».
        Более маневренные и лёгкие, «двойки» не могли расстрелять тяжелые десантные шлюпки «на раз», но много времени на раздумья тоже не давали.
        Экзотам пришлось сбрасывать бойцов не куда хотелось, а куда вышло. И ворлоки ждали их с нетерпением.
        Я, как выяснилось, зря переживал за зверей. Они прекрасно усвоили, чем боевые доспехи десанта отличаются от полицейских. То ли Дьюп объяснил, то ли научила охота на таггеров, но справлялись они с десантом легко.
        На бойца нужно было напасть со спины, заключить в тесные объятья, утащить в кусты или на дерево и медленно, с удовольствием съесть.
        Десантный доспех не подходит для встречи с инопланетным разумом. Он работает адекватно массе и ускорению нападающего, эффективнее защищая от камнепада, чем от атаки черепах. А вот у полисов имеются ещё и биологические пугалки - местные знают специфику фауны Кьясны.
        - Между нами - тёмная вода твоего!.. - взревел Имэ и осёкся.
        Он не мог сказать, как полагалось в арте Беспамятных - «невежества». Невежество и Колин - вещи несовместные.
        - Ты хуже незнающего! - взвыл он. - Ты извращенец! Ты - наследный лорд на стороне выродков и ублюдков!
        - Что ж, - усмехнулся Дьюп. - Быть извращенцем веселее, чем предателем, верно? Ты знаешь, сколько мне было лет, когда мой отец, купив земли на Аннхелле, принес присягу Империи? Но если бы, повзрослев, я перешёл на сторону Содружества, тогда ты обвинил бы меня и в этом? Дуализм - удобная штука. Он, если ты не понял, не только в делении между добром и злом, но в любом делении пополам. Между Империей и Содружеством. Между выродками и… предателями? Ты это хотел сказать?
        Похоже, Дьюп ковырнул дядю за самое мясо. Может, слово предательство было табу для Дома Аметиста? Скрывало какую-нибудь мерзкую историю?
        Имэ почернел лицом, а глаза вспыхнули так, словно будущего регента жёг огонь, затаившийся где-то под черепом.
        - Я убью тебя! - выдохнул он. - Сотру в порошок, развею…
        - Ну так убей, если это путь для решения нашего спора, - прервал его излияния Колин. - Надеюсь, моя смерть способна утолить твой религиозный гнев? Помнишь, как поступил в своё время Апло Дерен? Он не смог противостоять Локьё, но сумел склонить весы с помощью добровольной жертвы. Боргелиане воспитаны жертвовать собой ради сохранения общего пути. Недаром эта секта сумела пережить все имперские религиозные выверты.
        Как-то нехорошо он это сказал. Внутри у меня завозилось что-то тёмное и неприятное.
        - Ты предлагаешь мне жертву, как цену тому, что приорат Содружества не будет препятствовать объединению с ортодоксальной церковью Империи?
        - Зачем так сложно? - усмехнулся Дьюп одними губами. - Официальную церковь мы оставим северянам. На Юге - свобода вероисповедания. И ни одна из конфессий не должна быть ущемлена в правах. На Аннхелле и Мах-ми - ортодоксы давно уживаются с многочисленными религиями Содружества. Не думаю, что нужно нарушать это равновесие. Ортодоксальная церковь имеет право на такое же место в жизни общин, как и прочие. И не более того.
        - При большом притоке иноверцев религиозные проблемы будут неизбежны! - проблеял Имэ.
        - Не думаю, - качнул головой Дьюп. - За время войны мы привыкли решать проблемы и посерьёзней.
        Имэ задумался. Похоже, ему не хватало времени для анализа последствий, но он не в силах был признать свою слабость.
        - Гарантии тебе не нужны, - пробормотал он. - Раз ты хочешь связать меня жертвой…
        Колин кивнул.
        - В доме Аметиста и без нарушения данного мне слова будет достаточно проблем.
        - Но существуют ещё документы по наследнику!.. - прошипел Имэ.
        - Да? - удивился Колин. - А разве кто-то их видел?
        - Но… Я должен быть уверен…
        Лицо Ингваса Имэ стало неприятным и хищным. Он начал жевать слова. Похоже, в такой манере этот «дядя» и говорил, пока его не доводили до бешенства. Дали бы мне решать, я бы его сейчас же и пристрелил.
        - С врагами в своём доме ты разберёшься сам, - Дьюп оскалился, напоминая экзоту, что уж от хищника в нём точно больше. - Локьё и без тебя найдёт, чем заняться, если ты не станешь его дразнить. Мне плевать, кем вы объявите погибшего от мутаций Энека - уродом или мучеником, но я должен быть уверен, что ты не передумаешь. И что мои люди покинут тебя сегодня со всеми подобающими почестями!
        Да, я тоже уловил косой взгляд дяди в нашу с Мерисом сторону. Но что задумал Колин, чтобы его дакхи съело? Все эти странные разговоры о жертве?..
        - Скажи, - сощурился Имэ, вглядываясь в лицо лендслера, - ты знаешь, что по случайности на «Эскориале» есть волновая клетка?
        - По случайности? - удивился Дьюп.
        - Ты знаешь… - пробормотал Имэ. - Мне… плевать… с кем… будет… эта… война! - выдавил он, обсасывая и выплёвывая каждое слово. - Месть же я не разделю ни с кем!
        Он подался вперёд, становясь вдруг массивнее и выше ростом.
        - Вон, вы, все! Убирайтесь!
        Сначала я не понял, на кого это он орёт. Имэ таращился куда-то в пустоту, но обращался, похоже, к нам с Мерисом.
        Дьюп кивнул генералу, и Виллим потянул меня за рукав. Вот только вес у него был не тот, чтобы меня сдвинуть.
        Я набрал в грудь воздуха, собираясь сказать этому собачьему дяде всё, что я про него успел подумать.
        - Виллим, забери Анджея! - бросил сквозь зубы Дьюп.
        - Нам нельзя уходить! - взревел я. - Он!..
        - Он всегда делает то, что он делает! Идём!
        Уж чем-чем, а болевыми захватами генерал владел виртуозно. Он вывернул мне руку так, что следующие пять секунд говорить членораздельно я был не в состоянии.
        Только в дверях сумел перевести дыхание:
        - Да отпусти ты меня!
        - Агжей, не будь мальчишкой! - прошипел Мерис. - Для него никогда не было другого решения, кроме собственного. Если это твой друг - идём! Идём, мы теряем время!
        - Имэ, сволочь! - сумел выкрикнуть я. - Ты будешь иметь дело со мной!..
        Мерис вытолкал меня в коридор, ведущий к ангару.
        Десантники в черной форме «Персефоны» и белой, «Леденящего», плотно окружили нас, закрывая своими телами на случай возможных провокаций.
        И только увидев переходную камеру шлюзового отсека, я словно вынырнул из-под воды, хоть она ещё стекала с меня, застилая глаза пеленой нереальности происходящего.
        «Неужели мы бросим здесь Дьюпа?»
        Я рванулся обратно. Вывернулся-таки из генеральского захвата и… упёрся пузом в широкое дуло станера.
        - Уходим, Агжей, - спокойно сказал Мерис. - Нам приказали уйти, и мы покидаем «Эскориал».
        - А?..
        - А он остаётся. Идём!
        Я попятился. Мерис не шутил. Он вполне способен был превратить меня в мешок с костями. Дрогнут пальцы - зашивать будет нечего.
        Выбивать станер бессмысленно. Это именная хрень, положенная исключительно генералитету. В чужой руке он умрёт - настроен под биоизлучение.
        Однако генерал поступил по-свински. Как только пелена адреналина, закрывавшая от меня внешнее, окончательно спала, он убрал оружие.
        Спрятал с усмешкой: давай, мол, беги обратно, если щенок.
        И мне оставалось только пойти за ним.
        В ангаре я оглянулся, но ничего не увидел. Может, потому что пытался смотреть сквозь двойные двери шлюзовой камеры?
        - Что тут творится? - заорал я, и нас опять окружила толпа своей и чужой охраны.
        Сказать, что был зол - вообще ничего не сказать.
        - Успокойся. Начнёшь давить на причинность - до «Персефоны» не долетим, - скривился Мерис. - Знаю я вас - то двигатель сдохнет, то искин залагает.
        Он махнул рукой, приказывая десантникам пропустить нас, мы прошли сквозь строй бойцов и полезли в шлюпку. Нам никто не препятствовал.
        - Да ну и к Матери всё! - шипел я, ощущая бесприютную пустоту внутри. - Почему?
        - Дом Аметиста традиционно возглавляет приорат Содружества.
        - И что?
        - А то, что не ори. Сядь и пристегнись, - Мерис устало вздохнул. - Ты думаешь, мне весело?
        Я сел. Пристегнуть хотелось кого-нибудь другого. Да так, чтобы сразу и удавить.
        - При чём тут религия, Хэд бы её побрал?
        - Скорее всего, в ней и дело.
        - Ладно, - я сжал зубы и пристегнулся. - Ты объясняешь мне, чего я недопонял, потом будем решать, что дальше.
        Мерис кивнул и замолчал.
        - Ну? - не выдержал я. - Что там вообще произошло? Почему Колин остался? Что за разговоры о жертвах? И при чём там дед нашего Дерена?
        В шлюпке было тихо-тихо, хотя, кроме нас и пилотов, там были и порученцы Мериса, и два десятка бойцов.
        Но бойцы и порученцы были уже не в том состоянии, чтобы вникать в посторонние разговоры. Я был маловменяем. Это висело в воздухе.
        - Ну да, - согласился Мерис, разглядывая бледные лица охранников. - Дед. Во время Эскгама, когда произошла первая военная стычка между Империей и Содружеством, там болтался дед нашего Дерена. Апло Дерен. Та ещё боргелианская сволочь.
        Мерис покачал головой, вздохнул и щёлкнул по браслету, заставляя повернуться Роса.
        В большой десантной шлюпке пилоты сидят далеко от «пассажиров», но слышат-то они прекрасно.
        Пилоты, в отличие от охраны Мериса, и подписку дававшей, и деморализованной вспышкой моих эмоций почти до беспамятства, слушали нас с интересом. Даже по хитрым спинам было заметно.
        - Пусть второй пилот переключится на внутренний канал связи, - приказал Мерис. - А ты… Всё, что услышишь - забудь. Иначе…
        Рос кивнул и велел Эмору включить наушники на прослушку сектора.
        - Ладно, - генерал покивал сам себе. - Вникай, заслужил. На Юге война между Содружеством и Империей началась после Эскгамского конфликта, и пора бы тебе знать, что там было на самом деле.
        Я дёрнул плечами. Да что там могло быть? Раздолбаев с обеих сторон хватает.
        Мерис вздохнул.
        - Тупой ты всё-таки… Или наивный. Правильно я тебя в разведгруппу не взял. Вон, Рос твой, - и тот уже ржёт.
        Я пристально посмотрел в спину пилоту, и она сразу же прекратила вздрагивать от сдерживаемого смеха.
        - Ну, это-то ты мастер, - хмыкнул Мерис. - Ты в теме, что на Э-Лае контрабандисты твоим именем сделки скрепляют?
        - Это как? - я нахмурился. - Что ещё за бред?
        - Сам ты - бред, - осклабился генерал. - Обычно они говорят: «Клянусь Хэдом и всеми его порождениями», а сейчас вот докладывают, что с лёгкой руки Бризо начали клясться именем имперского капитана Пайела. - Он хмыкнул. - В общем, рассказываю специально для свирепых, но глупых ташипов. Полвека назад конфликт в районе Эскгама был сымитирован по распоряжению тогдашнего военного министра. - Он усмехнулся, глядя в мою вытянувшуюся рожу. - Не было никаких технических сбоев. Не было неподчинения приказам генерала Пештока и всей этой дэповской лабуды. Мы сами обстреляли Эскгам. А Пешток должен был купиться на провокацию и довершить начатое. Но возникла неожиданная проблема. Хэд принёс Локьё. И он прочитал нашу комбинацию на раз.
        - А дед?
        - Дед Дерена возглавлял тогда техническую защиту Эскгама. Метеориты, мусор и прочая хрень. Он решил, что экзотианцы действительно напали, и оказал просто зверское сопротивление Локьё, пытающемуся вывести нас на чистую воду. Дерен отдал приказ системным модулям, оснащенным противометеоритными пушками, выйти в район Кьясны. Как он это сделал - не спрашивай, может, потом расскажу, чтобы без ушастых. Но планетарная защита среагировать не сумела, модули повисли над Кьясной, и началась паника. Часть жителей побогаче, имевшая доступ к катерам класса земля-космос, решила бежать от греха подальше. А зелёный эрцог, как мы выяснили недавно, тщательно готовил на Кьясне операцию по уничтожению архива. Того самого, который вы откопали. Вернее, архивов было два - настоящий и фальшивый. Симелин планировал публично уничтожить фальшивый и законсервировать настоящий, что он и сделал. Ситуация с модулями показалась ему подходящей, и алайские боевики по его приказу расстреляли стартующие с Кьясны катера, уничтожив массу народа и фальшивый архив. Энрека, кстати, невеста бросила, когда ей рассказали, что во всём был
виноват Локьё. Это же он вступил в переговоры с дедом Дерена и якобы спровоцировал его на расстрел мирных жителей.
        Я вспомнил, с какой рожей бродил вокруг архива Энрек. Он знал теперь, что случилось над Кьясной на самом деле. И знал, что никогда не сможет рассказать это своей бывшей невесте.
        Проклятая война! Я сжал руками виски.
        - Девушку можно понять, - пожал плечами Мерис. - У неё почти вся семья там погибла.
        - Значит, по Кьясне начал стрелять не Дерен?
        - Нет. Но всё выглядело так, словно виноват был он. К чести Локьё - эрцог не стал открывать ответный огонь по Эскгамской колонии, когда узнал, что случилось на Кьясне. Он говорил, что приказ отдал капитан одного из патрульных крейсеров, и я ему верю. Дед Дерена погиб. Империя временно утёрлась. Но в вашем долбаном паутинном мире это событие оказало вдруг неожиданно сильное влияние. Локьё был ошарашен грандиозным откатом, мы тоже. Полностью эту шараду мы разгадали только сейчас. Дед Дерена оказался невинной жертвой…
        - Постой, - перебил я. - Но эрцог же должен был ощутить, что стрельбу над Кьясной открыли не имперские модули?
        - Нет, Агжей, - усмехнулся Мерис. - Чтобы точно оценивать события в этой вашей причинности, нервов нужно не иметь вообще. Организм человека - это не очень точный прибор. Любое эмоциональное воздействие первым делом бьёт по нервам, а значит, и по его настройкам. Одно дело, какой анализ провёл бы спокойный расслабленный эрцог, когда бы ему сообщили, что якобы силы Содружества зачем-то напали на Эскгам. Другое - когда дошло до массового убийства. Над Кьясной погибло семнадцать пассажирских судов разного класса, не считая частных и полицейских. Это около двенадцати тысяч человек. Женщины, дети. Кровь и мясо. Если бы ты знал, сколько раз Колин выигрывал в подобных комбинациях только потому, что нервы у него, похоже, давно уже не из головы растут, хотя он не имеет и половины опыта Локьё.
        Зря Мерис напомнил про Колина. На меня тут же опять накатила тяжесть не меньше 12 g.
        - Почему он остался на «Эскориале»? - выдохнул я и сжал зубы.
        - Не знаю, - генерал покачал головой. - Не я ему начальник - он мне. Успокойся уже. Не знаю я ничего. Видел то, что и ты, не больше. Ты хочешь, чтобы мы сдохли здесь?
        Он закашлялся и полез за водой.
        В голове у меня загудело от внутренней перегрузки. Кровь застучала в висках. Мерис был прав - надо собраться, успокоиться. Разнести шлюпку я всегда успею.
        - А как вышло, что он разрешил тебе диверсию на Эскгаме? - спросил я тихо. Где лендслер, а где диверсии?
        - Я тогда не под ним ходил, - развёл руками Мерис. - Под военным министром.
        - Как Душка?
        - Да, как фон Айвин.
        - А что такое волновая клетка?
        - Тюрьма для тебе подобных, глушит работу мозга.
        - Всё, - подскочил я, и ремни благоразумно отстегнулись сами. - Возвращаемся!
        - Ты понял, чего он хочет? - удивился Мерис.
        - Да мне по колено! Ты хочешь, чтобы эта тварь носатая убила Колина? - Я маякнул Росу. - Давай назад!
        - Не вздумай, лейтенант! - приказал Мерис пилоту и выпучился на меня, как варёная рыба, аж глаза побелели: - И ты ещё просишь, чтобы с тобой советовались, а не ставили перед фактом? Он доверяет тебе! Он взял тебя на переговоры! Я не знаю, что он задумал, но это не первая его выходка, и не двадцатая! Понимаешь, ты, дубина, выросшая на диком севере? Колин взял тебя с собой не для того, чтобы ты сейчас изображал помесь ташипа с хайбором!
        Я открыл рот, но он отмахнулся:
        - Сядь! Заткнись и думай! Не трать моё время на эти прыжки! Нам велели уйти, и мы уйдём!
        - А если он?..
        - Значит, так он и запланировал! А если нет - твоё дело эту шараду разгадать. Зачем-то же он решил и над тобой сегодня поиздеваться! Значит, он знает, что ты способен сделать правильный выбор. Все эти разговоры о жертвах вообще могли не иметь к происходящему никакого отношения! Думай! Я тем более не знаю, чего он от тебя хочет!
        Я сел. Пристегнулся. Зажмурился и потёр руками лицо, пытаясь успокоить ту бешеную тварь, что металась внутри меня.
        - Тогда давай ещё про религию, - я врезал кулаком по подлокотнику, но вообще ничего не ощутил. Шарада… Слово-то какое глупое… - Мы говорили с ним сегодня про это на Кьясне. Про религиозный миф. И жертву. Если бы я мог остаться там, вместо него, я бы…
        - Было бы легче, да? - съязвил Мерис.
        - Да! - рявкнул я. - Рассказывай, что за хрень, эта ваша дуальность!
        Мерис покосился на окаменевший затылок Роса, проверил зачем-то крепление кобуры. Похоже, в религии он не очень-то разбирался и просто не знал с чего начать.
        - Ты в теме, что у нас, вообще-то, одна религия? И в Империи, и в Содружестве? - Он предостерегающе поднял ладонь. - Не перебивай, дослушай. Обе культуры поклоняются одному божественному мифу, где есть бог и антибог. Но герои мифа… - он замялся. - Как бы меняются местами. Если в Империи некто бог, то в Содружестве этот же персонаж - его антагонист.
        - Да в Содружестве сотни религиозных культов! - Уж это-то я знал.
        - Но в основе, на момент колонизации, было именно так, - возразил генерал. - Ты пойми, я не теолог, чтобы правильно объяснить тебе всё это. Но суть примерно такая. Когда-то на Земле люди поклонялись некому богу. Бог этот создал себе соратников. И один из них взбунтовался против бога, стал ему вредить и в конце концов стал полным его врагом. Называли этого врага по-разному - дьявол, сатана, это неважно. Важно, что основой культа было то, что правильный бог зовёт человека к добру и послушанию, а неправильный - к бунту и насилию. В честь правильного бога велись религиозные войны…
        Тут у меня уже просто глаза на лоб полезли.
        - Они там что, спятили все? - спросил я. - Это они так к добру призывали? Через насилие?
        Мерис выругался, поискал глазами, кому бы спихнуть эту тему, но вменяемых рядом не было. Только бойцы да сомлевшие от моих вспышек порученцы.
        - Ну… - протянул он. - Ну, вот так. Верующие всегда агрессивны к другим культам. Ну, кроме эйнитов. А на Земле религиозные деятели постоянно вмешивались в светскую жизнь, выступали против развития науки. После третьей мировой они, например, активно выступали против клонирования. Учёных в какой-то момент достало всё это мифотворчество посреди научно-технического прогресса, и они подвергли религиозный миф серьёзному анализу. И выяснили, что в какой-то момент человеческой истории внутри мифа произошла подмена. Тот, кто изначально почитался как бог, был «превращён» в сатану, а церковь теперь таким образом оправдывает деяния нечистого. Они постебались, а вышло так, будто вся эта агрессия, нетерпимость - вроде как результаты божественной подмены.
        Я фыркнул. Меня пробило на истерический смех.
        - Вот-вот, - невесело усмехнулся генерал. - Учёным тоже вся эта история показалась жутко забавной. Поменяли, понимаешь, творца на врага человечества и сеют теперь неразумное, недоброе и тленное. Возможно, учёные рассчитывали на повышение критичности у обывателей и снижение авторитета религиозных деятелей. Но они не учли уровень интеллекта и внушаемость паствы…
        - Это кто?
        - Паства? От слова пасти. Это верующие серьёзно, те, кто соблюдает внешние признаки культа. Учёные не сумели сообразить, что для обывателя отрицание веры - отрицание самого носителя этой веры. Плоха твоя вера, значит, и ты плох… И мир разделился на последователей нового мифа и тех, кто отстаивал старый. Передрались, в общем, к чёртовой бабушке.
        Мерис вздохнул, допил воду и начал искать в багаже спиртное.
        - Это Имэ и понимал под дуальностью? - спросил я его спину, склонившуюся над баулом.
        - Нет, - Мерис нашёл бутылку и повеселел слегка.
        Мне даже не предложил, гад. Я бы отказался, но…
        - Ты и трезвый - хуже пьяного, - пояснил он и отхлебнул прямо из горлышка. - Мы о чём?
        - Про дуальность.
        - Те, кого обвинили в подмене бога, стали ортодоксами. Они замкнулись в своём культе. Жёстко разделяют добро и зло, грех и праведность, плохие и хорошие поступки. В религиях Содружества краски смазаны. Тут ты должен знать больше меня. Эйниты почитают тень, как то, что между добром и злом, так, вроде?
        - Тень - есть стихийное проявление, безразличное к нашим чувствам. Окрашивая мир в белое или тёмное, человек становится зависимым от тени. Эйниты же хранят равновесие, - довольно легко процитировал я.
        - Подковали, - мотнул головой Мерис и отхлебнул ещё. - Ну, вот оно и есть, это самое. Религии Содружества - тройственны чаще всего. Религия ортодоксов - дуальна, хотя они сами этого вроде бы и не признают…
        Я перебил:
        - А жертва?
        - Жертва? - Мерис задумался, хлебнул. - Бог ортодоксов посылает землянам сына, чтобы тот учил и проповедовал. Но в результате подмены мифа, сын оказывается не его. Потому что бог - на самом деле антибог. И он не может родить сына. Сын - это всегда порождение настоящего бога. В нём, в сыне, должна быть изначальная божественная искра. А фальшивый бог не в состоянии ничего создать сам. И люди убивают этого настоящего бога-сына по воле анти-бога… - он замолчал, кажется, запутавшись. Махнул рукой и припал к бутылке. - В общем, забудь. Бога нет. Если причинность ваша проклятая имеется, так мы и на практике это видим. А в чём бог на практике? В психованных приорах, вроде Имэ?
        Я покачал головой:
        - Будь я проклят, если понимаю хоть что-то.
        Мерис изобразил лицом, что и он понимает не больше.
        Он почти прикончил бутылку. Пил так, словно там была вода, но я видел на этикетке цифру 43. И надпись была какая-то экзотская. Локьё подарил?
        - Да, ещё вспомнил! - осенило Мериса. Питиё слегка определило его сознание. - Про жертву!
        Я насторожился.
        - Ну?
        - Люди не просто убили божьего сына. Они издевались над ним. А тот всё стерпел и простил людей. Понял, сын?
        - Не понял, - огрызнулся я и ещё раз врезал со всей дури по подлокотнику. - И не прощу.
        История десятая. «Дожить до весны»
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС - САА, СТОЛИЦА АННХЕЛЛА, ТЕРРИТОРИЯ ИМПЕРИИ
        - Капитан, разрешите поднять с грунта пилотов?
        Морда у Келли была красная, словно не воевал вчера, а праздновал.
        - На кой Хэд? - отозвался я, щёлкнув пальцем по спецбраслету. - Ты-то чего блажишь?
        «Персефона» висела над Кьясной. Основной пилотский состав помогал охранять архив, так было оговорено между Локьё и Дьюпом. И подчинялись мои ребята временно Энреку, а не Келли.
        Я только Роса забрал. Мы летели с Мерисом на основную базу спецона, на Аннхелл. Решил махнуть прямо на шлюпке: два раза уже пожалел, маячил третий. Генерал стал хуже переносить проколы и шкрябал теперь своим небравым видом по моей и без того исцарапанной совести.
        - Да, это… Психические твои нужны, - чутка расслабился Келли, увидев, что рядом со мной только Мерис.
        Психическими Келли называл тех пилотов, кто прошёл обучение у эйнитов. Я нахмурился.
        - Что случилось-то, скажешь ты мне или нет? Морда чего такая красная?
        - Да это, - сглотнул капитан, - ты просто дай этого… Ну Неджела, что ли, или Дерена?
        Врать зампотех никогда не умел: сначала у него краснела шея, потом морда шла пятнами. Однако вывести его на чистую воду было непросто - мешало усиливавшееся по ходу стресса косноязычие.
        - Келли, я злой. Я шуток не понимаю. Что случилось у тебя? Гармана к экрану подвинь?
        Замполич взволнованным или виноватым не выглядел:
        - Здравствуйте, капитан. Двенадцатую десантную потеряли в районе Джанги. Дегир не возражает, чтобы мы поискали, но техсредствами неделю ковырять будем. Если вы разрешите Дерена взять, он быстрее найдёт, у него получается.
        - Это какая у нас двенадцатая? - перебил я. - Которую я с Кьясны велел убрать? - Вот же квэста Дадди пассейша!
        - Так точно, капитан. В суматохе мы её не отследили, на запросы не отвечает. Судя по данным со спутников: ушла в прокол с минимального угла от планетарной массы. Есть малый шанс, что там и сгинула, но могли и обстрелять у Джанги. Дегир не отрицает, что вчера у него там сильно нервные стояли. Если стрельба была - наши могли на Джангу сесть, а могли прилипнуть к астероиду или к луне. Искать надо.
        - Берите Дерена, ищите!
        Я отключился и вспомнил: там же у меня Брен…
        Только этого не хватало. Перетянул мальчишку и тут же угробил. Говорил же Колин, оставь… Ой, какой я талант, что б меня дакхи съело!
        Ладно, Дерен найдёт, если парней не распараллелило при неудачном прыжке. А распараллелило вряд ли - я бы уже что-то почуял.

* * *
        Над столицей Аннхелла созревала осень. Побелевшие листья торопились покинуть ветви, но сочные ещё черешки из последних сил цеплялись за уходящую жизнь. И ветра не было, чтобы оборвать агонию.
        Я хотел увидеть Влану и увидел. Всё это время она тихо жила рядом с кабинетом Колина.
        Вошёл в смежную с его кабинетом комнату с установленной там аппаратурой для медицинской реанимации и понял, что он не выдержал - прорезал окно в стене, выходящей во двор.
        В спецоне не положены окна. Они есть только в парадной части резиденции, да и то после моей «диверсии» Мерис велел поставить там силовые щиты.
        Но Влане не хватало слишком многого, и мой друг впустил к ней солнце.
        Я склонился над приоткрывшейся капсулой реаниматора.
        Влана? Или уже не Влана, а белая восковая кукла застыла в переплетении трубок и проводов. Кукла… с обострившимися чертами неудачливого наследника дома Аметиста Эберхарда Имэ.
        Померещится же.
        Я зажмурился.
        Горло моё окаменело, и звук вовне - тоже умер. Мерис, стоящий справа, казалось, даже не дышал. Живое тоже может быть мертвее мертвого, ведь ему не оставили выбора. Только мне. Это я должен что-то сделать, чтобы разбить эту проклятую причинность!
        Мерису ещё хуже, чем мне. Он рождён лишь для того, чтобы выгнать меня пинками с «Эскориала», сам бы я не ушёл. И всем очень повезло, что я такой тормоз, иначе…
        Я опустился на колени и обнял Вланку.
        Я убил тебя, девочка. Убил тебя два раза. А сам - даже самоубиться не могу.
        От Вланы невыносимо пахло сосновой корой и морем. Душою она была там, где растут могучие сосны. Не модифицированные, как на Кьясне, а настоящие, с шершавой корой и потёками медовой смолы.
        - Знаешь, Виллим, - сказал я, поднимаясь. - Видимо, мне действительно надо что-то тут начудить, а ты должен присмотреть за мной. Раз мы оба… - Мерис дёрнул плечом. Я вымотал его. Нервы, проколы… - Ты иди, займись своими делами. Или отдохни. Обещаю, не предупредив - никуда не полезу. Мне надо побыть одному.
        Генерал кивнул и исчез.
        Я посмотрел в окно. Там тоже была осень, и она уставилась на меня верной собакой, готовой гонять по резинобетону сухие листья.
        Осень в этих широтах короткая, а зима - одно название. Но и здесь легче лёгкого не дожить до весны.
        Что же я должен сделать по замыслу Дьюпа?
        Он остался на «Эскориале» кем-то вроде заложника, но я не верил, что Ингвас Имэ сумеет быстро распорядиться его жизнью.
        Что-то маньячное в дяде ощущалось, но не кретин же он, в самом деле. Добровольная жертва нехорошо влияет на причинность. Имэ будет искать такой способ убить Колина, чтобы не всколыхнуть паутину. Судя по тому, что я успел узнать - это не так-то просто.
        Поговорить бы с кем-то? Но Мерис мне не советчик, а инспектор Джастин так и не вернулся из столичных миров. Оставались эйниты и… Локьё.
        Учитывая историю, рассказанную Мерисом про Эскгам, эрцог Сапфира уже имел дело с добровольной жертвой. У него есть какой-то личный опыт, возможно, подходящий и для меня.
        Но хотел ли я видеть сейчас Локьё? Не особенно.
        Он в курсе происходящего. Если сочтёт нужным - вызовет меня сам, или все мои просьбы бесполезны. Ну, или я всё ещё плаваю в экзотианском этикете, во что почти не верится.
        Значит, только Айяна.
        А ведь она хотела от меня что-то.
        Я собирался, искал куртку. Она вошла… И что? Что было-то?
        Амнезия, хэдова бездна.
        Посмотрел в желтовато-прозрачное лицо Вланы. Если человеку отрезать полголовы, его это не испортит и не украсит. Лицо будет лежать и смотреть в потолок, как живое.
        По телу прошла судорога - я боролся с собственными мышцами. Им нужно было срочно лететь на Кьясну, спросить Айяну…
        Или?.. Или я хочу под любым предлогом бежать отсюда, чтобы не видеть, что стало с моей девочкой?
        Я сел на удивительно широкий диванчик в изголовье медкапсулы. Неужели Колин тут спал? С него станется.
        Смог он, смогу и я.
        Нашёл в стенном шкафу подушку, приложился к ней и стал думать, что не усну. И уснул.
        Снились боги. И там, во сне, я понимал в происходящем всё. Но, проснувшись, ни слова не мог вспомнить из этого странного сна.
        Проснулся выжатым и опустевшим. Душа поросла деревьями, ветер бродил в ней. За грудиной скопилась тяжесть, голова ныла в том месте, где шея соединяется с черепом. Мне казалось, что ночью кто-то во мне кого-то убил.
        Долго смотрел на себя в зеркальную панель медицинского биоионизатора. Оторвался с трудом. Привёл морду в порядок, вышел, пошатываясь, как пьяный. Отчитал дежурного, что не разбудил.
        По словам дежурного, Мерис обо мне не справлялся. Два раза вызывали с «Персефоны», но боец по привычке перенаправлял сигнал на мой личный браслет. Было ли соединение - не отследил.
        Я что, сбрасывал вызов, не просыпаясь?
        Пришлось вернуться в кабинет Колина, рухнуть в кресло и набить Келли. Но прежде, чем цифры сложились в привычную цепочку, я понял вдруг, что набираю не Келли, а Мериса, а он мне не отвечает.
        Вбросил в сеть дополнительно код личного браслета генерала, поставил галочку, что вызов приватный, однако жёлтый сигнал оповестил, что адресат занят.
        Мать изначального, да хозяина браслета и на Аннхелле-то не было!
        Я потянулся к чайнику. Это надо было запить. Мерис никогда раньше не действовал вопреки приказу. Но он улетел из резиденции, не оставив для меня, опекаемого, никаких инструкций. И это означало только одно: генерал начал собственную игру. Наплевав и на приказы, и на причинность.
        Что же случилось, пока я продавливал диван?
        На запястье согрелся спецбраслет. Оказывается, я во сне переключил его в тепловой режим. Понятно, что никто не мог до меня достучаться. Не так уж сильно он и нагревается, чтобы разбудить мертвецки спящего.
        Сообщение было от Локьё. У него только и хватило ума понять, что раз вызовы бесполезны, можно оставить записку.
        «Свяжись с Дегиром!» - вот что он мне прислал.
        Келли… Джанга… Дегир. Ну, конечно. Келли опять что-то начудил.
        Вздохнул и набрал ставку резерва Содружества. Я не желал знать, что натворил Келли, просто хотел с кем-нибудь поцапаться.
        Но и тут опоздал. Экран был поделен на два окна - слева генерал резерва Содружества Дегир, справа командир Южного Крыла Империи генерал Абэлис.
        Дегир был зелёненький, как причинное место лягушки. Он сглупил - вышел на комкрыла, и тот успел поиметь его в извращённой форме.
        Уж этот-то расстарался: ласково и со всем комплексом полагающихся ощущений. Дегир был потен, дышал со свистом, а рядом чуть колебалась от помех связи ехидная и довольная физиономия Абэлиса.
        Меня, видимо, искали, и вахтенный сразу отдал сигнал на генеральский пульт. И я опять стал нечаянным свидетелем неприятного разговора.
        - О! - весело сказало голоизображение нашего генерала ихнему. - Ну, я вас тогда покидаю, раз виновник скандала проспался, наконец. - Смуглое лицо повернулось ко мне, качнулись косо срезанные волосы. - Много пили, капитан?
        Намёк про «много пили» я понял. Это означало, что Абэлис был в курсе махинаций, задуманных Колином. Он знал, что в секторе меня не было, и пытался прикрыть.
        Комкрыла лучше прочих знал моё отвращение к алкоголю, потому шутил именно на тему пьянки - с непроницаемым лицом и отеческой строгостью в голосе. Будь он серьёзен, это сигнализировало бы о неразрешённости конфликта с Дегиром. Но тут, видно, срослось.
        - Так точно, - вернул я ему мяч. - Третий день не просыхаю. Боюсь остаться без печени.
        Без печени - так похоже на «беспечный».
        Абэлис кивнул и отключился. Надеюсь, он понял, что беспечностью сейчас и не пахнет. Большего я ему сказать не мог.
        - Вы меня искали, генерал? - повернулся я к Дегиру, освежающемуся посредством графина.
        Он поперхнулся, закашлялся. Плюхнул графин в гравидержатель так, что часть воды рванулась вверх, была локализована полем и стекла обратно.
        Я ждал, терпеливо изучая доступную мне часть генеральской каюты. Весьма скудную и скучную часть. Служаки не любят лишнего в интерьере.
        - Дерена своего заткни, - сказал, прочистив глотку, Дегир. - Висит над Джангой, как хайпо лупоглазое!
        Он без энтузиазма выругался и опять потянулся за графином. Хайпо - какой-то мелкий экзотианский бес-пакостник?
        - Ну, висит, - согласился я, принимая предложенный тон. - Ты же и разрешил, чтобы мы поискали над Джангой своих. Передумал?
        Я похлопал в недоумении глазами, зевнул. Надо было отыгрывать похмелье. Абэлис, скорее всего, соврал, что отпустил меня на три дня напиться-проспаться.
        Дегир ещё больше остыл и буркнул уже почти дружелюбно.
        - Не передумал, но присмотреть приказал. Чтобы нашли всех, собрали. Мне там только вашего десанта и не хватало. Твои там сутки толклись. Патруль хотел обыскать шлюпку. Раз на планету садились - положено. Так твой щенок занял позицию над заселённой местностью, чтобы стрелять в него было чревато, и права качает. Недооценил гостеприимство или правда чего-то спёр? Ты разберись!
        - Тебя устроит, если я сам шлюпку проверю? - предложил я. - Всё-таки военные корабли не досматривают во время перемирия. И по вашей хартии - тоже. А Дерен у меня - мальчик законопослушный. Пунктик у него такой. Он и меня уже им достал.
        Сказанное было правдой, Дегир видел.
        - Ну… - протянул он, понимая, что свой яд водой частично уже залил. И изначально тоже был не совсем прав. - А на хрена мне такая радость?
        - А пусть твои конвоируют его на «Персефону». Прогуляются, осмотрятся. Под мою ответственность.
        О, а у Дегира зачесалось - зрачки дёрнулись. «Персефона» - новый корабль, разведчикам резерва небезынтересно будет взглянуть на него вблизи.
        Генерал не понял ещё, что раз Колин сказал: войны не будет - войны не будет. Да и Келли кому попало ничего лишнего не покажет.
        - Ладно, валяй, - якобы сдался Дегир, и скосил глаза в поисках какого-нибудь другого графина, не с водой. Дёрнул плечом: - Что там сопрёшь, в этой дыре…
        Сильно всё-таки наш комкрыла вырос за эти два года. Он молодой по меркам перерожденных, рьяный. Зубки, как у гикарби. Даже меня от него мутило, хотя я - тот ещё гад.
        - До встречи, командующий. - Поймал взгляд Дегира, чуть качнул генерала на себя, ощутив, что зацепил «маятником» даже через голоконтакт.
        «Покачал», пощупал. Вроде, без двойного смысла поговорили.
        Я расплылся в улыбке и попрощался по-экзотиански, концентрируясь на чистоте эмоции благодарности:
        - Спасибо за помощь!
        И отключился.
        Дегир задохнулся от возмущения, открыл рот… Но я уже не мог его слышать. Хотя было бы весело узнать, каких высот генерал достиг в матерщине.
        Со мной так любит шутить Дерен, у него я и научился. Ругаю мерзавца, а он искренне благодарит с полной эмоциональной отдачей. Стоишь потом, как оплёванный. Умом понимаешь - удавил бы, а физика рвётся обнять, не сразу её и сдержишь. Придумал же, поросёнок.
        Дерен…
        А что же у меня Дерен-то так бузит? Ну, досмотрели бы шлюпку, Хэд с ними. Что-то экспроприировал на Джанге?
        Келли вряд ли в курсе. Мальчишка ответственностью не поделится - зампотех меня боится, он не станет его подставлять…
        Ладно. Пообещал - значит, надо лететь, проверять… Всё время надо куда-то лететь…
        Я открыл медкапсулу. Поцеловал Влану в лоб.
        Только Колин мог два года терпеть за меня то, чего я не смог бы вынести сам. Убить. Но не признаться себе, что убил. Какая же я сволочь, всё-таки. Если бы до конца уже знать - какая?
        Ещё раз поцеловал Влану. В губы.
        Отключил системы жизнеобеспечения. Вызвал дежурного.
        У нас принята кремация, но эйниты хоронят своих в земле. Я знал, где на Аннхелле эйнитское кладбище. Велел подготовить церемонию. И чтобы всё - по высшему армейскому классу. С боевым построением и залпами.
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС, ОКРЕСТНОСТИ КЬЯСНЫ, «ПЕРСЕФОНА»
        Всё-таки космос противостоит хаосу внутри нас. Мертвенный холод вытягивает дурную часть огня.
        Подлетая к «Персефоне», я был уже рассудочен и спокоен, листал новостные ленты и размышлял о том, куда же отправился Мерис. Что, впрочем, не помешало мне по прибытии вытащить из душа полуголого Дерена.
        Я вернулся на корабль одним длинным прыжком - с Аннхелла на Кьясну, а Дерен с Келли долго препирались с патрулём, потом перемещались внутри системы, что очень затратно по времени. В итоге я прилетел всего через час после того, как Дерен со спасенными десантниками добрался до «Персефоны».
        В полёте я не очень-то думал про время, голова была забита другим. Мне казалось, что шлюпка с Дереном вернулась давно, и хватит уже отдыхать.
        Я ввалился в его каюту, врезал кулаком по стене и велел керпи сдаваться и выходить вместе с вертелом.
        Исполнительный Дерен тут же выскочил из душевой капсулы - в кое-как накинутом халате, с полотенцем в руках. Мокрый, хоть выжимай.
        Выглядел парень усталым и издёрганным, наверное, и вправду накладка вышла на Джанге.
        - Что случилось-то? - спросил я, сообразив, что попал во временную петлю из-за прокола. - Резерв из-за тебя на ушах стоит.
        Пилот коснулся полотенцем разбухших от воды корок на губах.
        - Может, тебя в медчасть сдать, мерзавца? - засомневался я. - Только говори сначала, что натворил?
        Дерен поморщился, поискал слова, хотя обычно красноречие из него так и лилось.
        - Пассажирку нам пришлось взять на Джанге, - выдавил он. - Женщину с двумя детьми. Женщина в медотсеке, у неё болотная лихарадка или летучий огонь. Я не разобрался, симптомы похожие. Температуру я в шлюпке ещё сбил, противовирусное вколол, сейчас ей лучше. Дети маленькие, капитан, поселение на отшибе, практически в джунглях. Хотели в соседнюю больницу доставить, а тут - патруль. Дебилы. Объяснить ничего не дают, требуют следовать за ними на базу резерва для досмотра. Это через два прокола. Мы бы её угробили, если бы согласились.
        Дерен промокнул влажный лоб.
        Я покачал головой: выглядел он неважно. И похудел - лопатки под тонкой тканью халата топорщились, как недоразвившиеся крылья.
        - Можно мне привести себя в порядок, капитан?
        - Да ты одевайся, я не стеснительный.
        - Идиоты, в общем, - пожаловался Дерен, вытирая волосы и натягивая комбинезон. - У меня человек умирает, а им… - Он сдвинул светлые брови и покачал головой. - Да ещё дурак этот под руку лезет! Я его в карцер на сутки отправил, достал он меня.
        - Кого? - не понял я.
        - Ну… бойца этого… - Дерен раздражённо тряхнул мокрой головой, но имени не вспомнил. - Раскидало наших по Джанге единиц на двести. Они вышли из зоны Метью, опросились, как положено, я проверял. Кто по ним стрельбу открыл - комкрыла сказал, разберётся. Я до вас достучаться не мог, капитан, пришлось напрямую к нему. Наши - стрельбы не ожидали, аварийно пошли вниз и сбросили по ходу десант. Я их по одному и собирал потом. Джунгли, нагрузка на радары и волновой контроль дикая, маячков не слышно. В общем… В висках уже стучит, почти на ощупь искали. Под финал сели на окраине леса, а там боец наш, и женщина эта умирает. И ребятишки совсем маленькие. Ну, что я должен был делать? Бросить?
        - А чего ты оправдываешься-то? - удивился я. - Пойдём, посмотрим на женщину. Там и решим. И парня этого прикажи из карцера привести. Ты сходи, проверь, может ли твоя спасеница говорить? Я с Келли перекинусь пока парой слов. Свистнешь.
        Дерен кивнул.
        В медотсек он меня вызвал не сразу, я успел обсудить кое-что с зампотехом.
        Келли не знал, конечно, куда подевался Мерис, но приказы и карты передислокаций он почитал свято. Я отследил последние перемещения в секторе, и пара-тройка зацепила меня вполне.
        Если попрошу комкрыла развеять мои сомнения - вряд ли он откажет. И не развеянным останется тогда только спецоновский след Мериса.
        И нечего от меня прятаться, вот так-то.
        В стабильном почти настроении я вломился в изолятор… и тут же понял, что это была за «женщина».
        Линиаена не очень-то изменилась. Родив двух детей, она осталась угловатой и нескладной, и даже губы не потеряли детскую пухлость. Телом я до сих пор помнил её всю.
        Она лежала на кровати, не в капсуле, а значит, угрозы жизни уже не было. Насупленный полуторагодовалый пацан стоял рядом с матерью, вцепившись в край её белой рубашки.
        Девочку Лиина держала на руках. Изголовье кровати было приподнято, а эйнитка вполне умеренно бледна, видно, Дерен у нас и в медицинском плане способный.
        Уставившись на девушку, слона я заметил лишь краем глаза, но мне хватило: за неширокую спину Вальтера Дерена прятался Брен.
        Причинность, говорите? Ну-ну.
        Это ж надо вот так переплести события. Линиаена должна была умереть в маленькой деревеньке посреди джунглей. Но Айяна подкинула причинности мои гены, и та не захотела расставаться с ними. В результате Брена потеряли над Джангой, а потом Дерен нашёл его вместе с девушкой.
        Айяна получила своё - живую послушницу, искупившую, наверное, какой-то свой грех, и моего прямого потомка по крови. Двойной бонус, как ни крути. Вот же хитрая, что б её дакхи съело.
        Стоп. Пацану полтора. Два года и три месяца назад… Я же видел на днях эту дату! Судя по документам, именно тогда Брен написал второй рапорт о переводе на Юг, и его почему-то не завернули, как первый. А ведь должны были завернуть. Ну какой из него «южанин»?
        Ну, Айяна, ну мать её, тёмную, вместе с её причинностью!..
        Я посмотрел на сына. Белобрысый, крепкий такой кабанчик взирал на блудного отца угрюмо и безо всякого пиетета. Попробуй сунуться к нему - тут же и заорёт.
        А вот в три месяца ребёнок ещё плохо различает своих и чужих. Я поулыбался малой, дождался ответной гримаски и протянул руки. Потом ещё поулыбался. Девочка поиграла-поиграла глазами и пошла. Мягкая, теплая, пахнущая молоком и медикаментами. И тут же потянулась обратно к матери. Я отдал.
        Губы у Лиины задрожали, и радужка стала влажной. Она держалась, но почти плакала.
        - Господин капитан! - закукарекал, выныривая из-за Дерена взволнованный слон. - Господин капитан, её нельзя возвращать на Джангу. Она родом с Кьясны, из эйнитской общины!
        То ли я не знаю.
        - Не ори, сержант. Тебе мало суток карцера? Заработаешь ещё, - бросил я, почти не глядя на братца. Вот уж у кого на лице шла война эмоций - хоть картину с него пиши…
        Лиина смотрела на меня, и я всё читал по её глазам. Она ласкала взглядом моё лицо, косилась на Брена. Она чувствовала. Сердце не обманывало её.
        Брен не понимал, что тут и без него тесно. У парня снесло крышу. Хоть и временно, но на этот момент - совершенно. Правильно говорил Мерис: гормональная фаза любви - страшная штука.
        - Господин капитан!..
        - Ещё на тон ниже… - оборвал я его.
        Кабанчик и так уже набычился. Вот если он заорёт - он нас точно перекричит.
        - Господин капитан… Мы… То есть я… То есть, мне сказали, что вы…
        - Что женщин и детей я глотаю живьём? Обманули. Варю. Что вы суетитесь, сержант? Девушка практически здорова, дальше без вас разберёмся. За вашу самодеятельность карцера, на мой взгляд, достаточно. Или есть возражения?
        - Я… Мы… Извините, господин капитан. Понимаете, когда-то у меня был брат. Он погиб здесь, на Юге. Вы немного… Извините, я…
        Похожи мы с ним, ага. С погибшим.
        Я посмотрел на Лиину. Она кивнула. Слёзы стекали тонкой струйкой и мочили подушку у щеки.
        Я тоже кивнул.
        Она поняла и протянула мне дочку.
        В коридоре я нагнал Дерена.
        - Закончишь эту историю. Женщину с детьми переправишь в эйнитскую общину на Кьясне. Бойцу добавишь от меня ещё сутки карцера. Потом отпустишь в увольнение на грунт на две недели, пусть пелёнки постирает.
        Дерен посмотрел на меня внимательно - он тоже мог уловить генетическое сходство, не опираясь на внешность. Родство крови читают иначе, чем по чертам лица.
        Пришлось уточнить:
        - Ты понял меня?
        - Да, господин капитан. У вас есть ко мне вопросы по сути инцидента?
        - В карцер бы тебя тоже, но ты мне нужен. Распорядись здесь и шагом марш спать! Через два часа полетишь со мной!
        - Я, господин капитан, если разрешите… - Дерен захлопал глазами: потерял мысль, но не от лишней вежливости, а от усталости.
        - Иди-ка ты спать прямо сейчас, я сам проинструктирую Гармана.
        - Ничего, господин капитан, это ерунда, сейчас пройдёт, - Дерен несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. - Должен вам сообщить, что предполагаю, куда улетел генерал Мерис.
        Я так и врос в палубу. Ой, что-то вырастет нехорошее из нашего Дерена, если и дальше так пойдёт. Мне, оказывается, ещё свезло, что я был тупой, хоть и ранний. А этот - ещё и догадливый. Надо смотреть, чтобы не пристрелили.
        - Он, скорее всего… - Дерен сделал ещё вдох, справился с головокружением и договорил. - Это моё предположение, но всё-таки посмотрите последние сводки по Э-лаю. Мне кажется, это важно.
        История одиннадцатая. «Алайский джокер»
        Э-ЛАЙ И ОКРЕСТНОСТИ
        Генерал Виллим Мерис любил казаться дотошным, но недалёким служакой. О том, что у него с изнанки, мог догадаться лишь тот, кто хоть раз пытался вытащить из старой запруды замшелое бревно.
        В цветущей нездоровой воде бревно срастается с соседними корягами густой бородой тины. Вот так и Мерис уже сотню лет обрастал агентами и на своей, и на вражеской территории. И сейчас ему не составляло труда дернуть за нити реальной, а не мифической паутины. Хоть поиски нужного человека и отняли у него несколько драгоценных часов.
        До инаугурации Ингваса Имэ оставалось около двух суток, когда безномерная спецоновская эмка состыковалась с красавцем-септимом Содружества - среднетоннажным торговым судном «Дайм», перевозившим йилан и пряности путями чаще всего неправедными.
        Хозяин судна, Лэмуэл Стокий, уже покинул корабль, доверив управление узаконенному сыну Элэму.
        Именно Элэм имел причудливые и странные связи с алайскими контрабандистами. Он же и угостил генерала Мериса роскошным квальти в пылающих чашах.
        А когда генерал покинул гостеприимный «Дайм», на борту по случайности остался один из его бойцов - высокий улыбчивый блондин по фамилии Шэн. Просто забывчивость, ничего личного.

* * *
        Когти побелели на закостеневших от ярости пальцах Хаджун-ама.
        Мерзавка! Невоспитанная тварь, избалованная разжиревшим отцом! В четырнадцать лет он разрешает ей посещать торм и жевать личи! А теперь хочет купить живую игрушку! Воистину дом Септа превращается в дом порока!
        Но что может сделать мать, отчуждённая от дочери ещё в минувшем сезоне?
        Чтобы твой яд излился в твою же печень, Эйгуй Юшен! Проклятый извращенец, заставляющий содрогаться воду и небо!
        «Проклятый извращенец», он же военный советник, Эйгуй Юшен, курил в этот час юю в сэппо - особой комнате торгового клана Чу, где ведут неспешные беседы самые почётные гости Дома Скорбящих Радостей.
        Он заказал здесь подарок к первому совершеннолетию дочки. Юная Агюй вошла в возраст Дракона У, ей сравнялось четырнадцать земных лет.
        Возраст первого совершеннолетия равнялся семи с половиной оборотам Э-лая вокруг голубой Сю и отмечался в память о потерянной Земле. Он не давал ребенку никаких особенных прав, но позволял делать любимым дочерям первые богатые подарки.
        Эйгуй заказал для Агюй красивого раба, чтобы она могла познать власть над мужским телом без детского страха поломать полезную в доме вещь.
        Малютке больше не нужно будет украдкой втыкать иголки в тело прислуги и выковыривать улики из неожиданно образовавшегося трупа.
        Эйгуй захихикал. Кто ж мог подумать, что антикварный дробовик стреляет вполне по-настоящему, и папе придётся лишить ребенка общения с друзьями на целую неделю? А что было делать? Воспитание девочек на Э-лае - процесс суровый и полный ограничений.
        Женщинам не положено участвовать в играх мужчин.
        Мужчин много, они мало ценны для крови Дракона. Они живут быстро, называя текущую жизнь смертью и стремясь к жизни иной.
        Женщинам полагается сначала продолжить род. Матери, тетки и прочие престарелые мегеры надзирают за молодыми свирепо, не разрешая им предаваться насилию и разврату в детородном возрасте.
        Но в доме Септа не было больше старух. Даже жену Эйгуй спровадил к родственникам, прикрываясь занятостью по службе. Он хотел, чтобы его дочь росла как мальчик. Бог-Дракон не дал ему других детей, но дал достаточно кредитов, чтобы завести в своём доме удобные законы.
        Эйгуй затянулся юей и велел привести рабов. Юкха отбирал их уже не первый месяц. Если и сегодня не будет ничего стoящего…
        Советник нахмурился, выпятил зелёные губы перевёрнутым месяцем.
        А может, взять для Агюй рабыню-наперсницу? Красивых рабынь в Доме Скорбящих Радостей много, а вот подходящего парня, свободного, а не выращенного на фермах Загшге, не темнокожего, а белого…
        Рабов Юкха привёл самолично. Да и чего бояться - раздавленные ужасом лица, стёртые эмоции…
        Психические машины калечат излишне слабых. Иные совсем ломаются, и их, пускающих слюни, продают на площадях за бесценок.
        Чтобы сохранить после обработки хотя бы часть личности - нужно сначала эту личность иметь. Или иметь слишком много личности. Вот тогда опытный хозяин может насладиться доведением раба до привычных ему реакций.
        Но здесь - не тот случай. Игрушка нужна дочери - красивая, надёжная, надломленная, но не испорченная до конца.
        - Пе-пе-пе, - затряс головой Эйгуй, разглядывая безвольные смуглые физиономии. - Это всё не то, Юкха! Мне нужен БЕЛЫЙ раб, молодой, здоровый, сильный! Понимаешь, ты, бревно, поросшее волосами?
        Юкха закивал и поднял в отрицательном жесте ладони. Но сделал это с едва уловимой заминкой.
        Эйгуй вопросительно поднял бровь.
        Юкха замахал руками ещё усерднее, слишком усердно для категорического отказа.
        Эйгуй приподнялся в раздражении: сколько же можно его морочить!
        - Стой-стой, - затрясся Юкха. - Есть белый, но не пойдёт он, нет!.. Нельзя покупать такого белого на подарок дочери!
        Эйгуй хлопнул открытой ладонью по низкому столику, и когти его металлически звякнули. Юкха подпрыгнул от испуга и засеменил, маня за собой.
        - В клетке держу, - бормотал он, подобострастно выплясывая перед идущим со степенным достоинством Эйгуем. Стук-стук - тащился по лестнице костистый детородный орган советника. - Из белых убийц раб, глаза белые, злые. Думаю - подержу на цепи месяц-другой. Вдруг да порченный он?
        «Нет, не просто так лебезит этот трус Юкха», - думал Эйгуй, разглядывая оглушенного психической машиной раба.
        Да, глаза у парня были безвольные, мутные, с поволокой, но при взгляде на него в душе почему-то просыпалась тревога. Во всём остальном пленник был хорош: высокий, крепко сложенный, спину держал прямо.
        «Порченный» - серьёзное обвинение. Не всякий дух можно сломать единичной психической обработкой, но на то и существует доведение до идеала вручную. Однако бывают случаи, когда машина не гасит, но пробуждает в человеке зверя. Такие сходят с ума, вцепляясь зубами в плеть. Но бешенство заметно сразу, сумасшедший раб совсем не подчиняется хозяину.
        - Покажи его! - приказал Эйгуй, и Юкха с оглядкой отпер железную клетку.
        Парень был скован, чего испугался-то?
        «Нет, это не бешенство, - Эйгуй разглядывал раба. - А вот от личности, похоже, кое-что уцелело. Неужели не враз сладили с мальчишкой? Бывший военный? Да и захвачен, поди, совсем не там, где протекают обычные пути охотников за рабами…»
        Юкха покрутил пленника за цепь, заставил нагнуться и продемонстрировать, что мужчин тот ещё не имел.
        Может, взять его для себя, а Агюй присмотреть-таки хорошенькую рабыню для её сексуальных экспериментов?
        Эйгуй предложил цену и засмеялся недовольству хозяина Дома Скорбящих Радостей.
        Юкха сам сомневался в ценности раба, чего ж он хочет теперь?
        Домашний раб-колокольчик хлопнул в ладоши. Вошла красавица Агюй. Высокая не по годам. С вызолоченной чешуёй на гордых открытых плечах. Надежда отцовского сердца.
        Девочки - благо семьи. Частота их рождений равна семидесяти к мальчишеским ста. Это последствие земных экспериментов с генами так и не удалось преодолеть.
        Оказавшись под жестокой звездой Сю, алайцы стали менять облик. Перемены приближали их к образу в веках почитаемого дракона, но не улучшили испорченные Землёй гены. Девочек всё ещё рождалось мало, слишком мало.
        Вся любовь в алайских семьях доставалась девочкам. Но наследовать состояние по закону Хэ они не могли, только родительский дом.
        Хорошо, что закон на Э-лае так любит деньги. Но всё-таки Агюй придётся рано взять низкого мужа, чтобы считаться хозяйкой и дома, и выделенного отцом состояния.
        - Ты обидел меня, папа! - громко сказала девочка, и глаза её позеленели от расширившихся в гневе сосудов.
        Эйгуй улыбнулся в воротник домашнего халата. Дочери всего четырнадцать, а гневается, как половозрелая.
        - Ты обещал мне раба, а купил какую-то куклу! И я знаю, что себе ты привёз игрушку получше!
        Ловкачка жалобно втянула когти и прикрыла глаза, изображая расстроенную малютку:
        - Ведь ты же обещал, па-почка…
        Агюй села отцу на колени, зная, что уже не первый год возбуждает его. И потерлась твёрдой молодой грудью о его плечо.
        - Ну покажи, кого ты привёз? Ведь я тоже хочу! Ну, неужели тебе жалко? Па-а-па?..
        - Юкха сказал мне, что раб может быть опасен. Я взял едва обработанного, возможно, с норовом. Пригляжусь, если он не будет чудить…
        Но упрямая, как он сам, дочь продолжала тереться о колени отца.
        - Ну мо-ожно? Мо-о-жно мне хотя бы посмотреть?
        Эйгуй вздохнул: как не пойти на поводу у единственного ребенка?
        Показал. И крепко запер, собираясь на заседание совета. И ласково поцеловал дочку в остренькую крепкую грудь.
        Новый раб сидел в специальной комнате для строптивых. Руки его были скованы наручниками, цепочка от них - продета в кольцо в стене.
        Отец думал, что запер его от дочки? Ха! Агюй приложила к замку искусно сделанную копию отцовского пальца и вошла.
        Раб поднялся. Машина заложила в него необходимый набор правил этикета.
        Ладони Агюй вспотели - раб был высок, с хорошо выраженной мускулатурой, с красивым загаром по всему телу.
        Мужские органы у него, наверное, мягкие и шелковистые, не то, что костяной вырост под пузом у соседского Вйинга, который зажал Агюй в клубе и попытался преодолеть её барьеры.
        Куда ему! Агюй так исцарапала и искусала министерского отпрыска, что он на месяц-сёку исчез из столицы, да и потом долго не смел показаться ей на глаза.
        Дурак! Думал, если девушка терпит поцелуи парня, так готова отдать ему целостность?
        А этот раб - мягкий и гладкий. Ему нечем проколоть упругую плеву девственности.
        Да и не позволит никто. Это она может лишить его мужского самомнения. И он будет плакать от боли, как кухонный мальчишка или раб-колокольчик.
        Или не будет? Уж очень крепкий на вид. Не всё же убила в нём эта ужасная машина подчинения?
        - На колени, раб! - приказала Агюй. - Помнишь ли ты своё имя?
        Парень кивнул и опустился на пол, покорно склонив голову.
        Агюй поморщилась и слегка стегнула его стеком.
        - Ты должен говорить: да, госпожа!
        - Да, госпожа, - механически отозвался раб.
        Как же это скучно! Такой здоровенный, опасный, скованный - и опять словно кукла!
        Злые слёзы выступили у Агюй, и она изо всей силы ударила парня стеком, так, чтобы на белой коже вспухла красивая алая полоса.
        Раб не вздрогнул, но поднял голову, и холодные синие глаза так обожгли Агюй, словно ударили по лицу плетью.
        На один маленький миг девочке стало страшно. Судорога прокатилась по её телу и сладко стянула живот.
        - Повернись-ка спиной, - сказала она, повеселев.
        В кармане её домашнего халатика лежала любимая игрушка-вибратор. Похоже, это всё-таки будет забавно. Вот только руки…
        Как же он будет умолять её со скованными руками? Да и в комнате для строптивых уж больно скучно - четыре голых стены. Стоя, она, что ли, смотреть на него должна?
        Агюй решительно отстегнула раба, сняла с него наручники и скомандовала:
        - А ну, марш за мной!
        Раб кивнул - приподнял и опустил голову, но потом опять ожёг её холодом синих продолговатых глаз.
        Растягивая удовольствие, девочка решила сначала поужинать и попугать нового раба.
        Когда юный Бай принёс ей ши, она заставила его сесть на скульптуру отцовского фаллоса, украшавшую столовую.
        Бай пялился на каменное острие, размазывая по чёрным щекам слёзы, а она хохотала сначала, пока не оглянулась на нового раба.
        Тот стоял, опустив глаза в пол, но вся его прямая спина выражала отвращение и презрение к ней. И Агюй стало вдруг не смешно. И ароматные кольца ши показались ей безвкусными.
        Она не успела осмыслить того, что произошло. Потому что позвонил отец.
        Домашний коммуникатор был предусмотрительно развёрнут так, чтобы папа не увидел выпущенной на волю игрушки.
        Советник сообщил, что не приедет к ужину, а возможно, задержится на всю ночь и пропустит завтрак.
        Любящая дочь капризно выпятила губки, но возликовала в душе. И с неожиданным трепетом скосила глаза на обнаженное тело нового раба. Почему он так волнует её?
        Агюй щёлкнула когтями, отсылая Бая.
        Не лучше ли снова запереть этого новичка? Но… Но ведь это не с ним, а с ней что-то не так? Может, она стала слишком взрослой, и теперь вот так горит и играет кровь?
        Ничего, она умеет контролировать себя. Ещё как умеет!
        Агюй направилась из общей столовой в собственные апартаменты. В зале ей показалось слишком помпезно, и она привела новую игрушку в малую спальню, где была и подходящая мебель, и коллекция плёток из колючей кожи боо и ха, и целая выставка вибраторов, которых так боится глупый Бай.
        Девочка взяла плётку и до боли сжала холодную рукоять.
        Сегодня знакомое движение почему-то не прибавило ей уверенности. Она смотрела на красивое загорелое тело раба и боялась, что он поднимет глаза.
        Нужно запретить ему смотреть на неё! Но… Не будет ли это слабостью?
        - Как тебя зовут, раб? - вырвалось у Агюй почти против воли.
        - Шэн, госпожа, - он не поднимал глаз, и девочка приободрилась.
        - Ты помнишь, откуда ты родом, Шеен? - имя пленника она растягивала и коверкала.
        - Нет, госпожа, не помню, - голос его не был ни испуганным, ни подобострастным. Он был грустным, словно зверь, как и человек, мог сожалеть о чём-то.
        - Тебе грустно? - вырвалось у Агюй такое, что принято только между подружками, и она испуганно закусила коготь на указательном пальце левой руки. Правая - ещё крепче вцепилась в плеть.
        - Да, мне грустно, - сказал Шэн. - Пленником быть плохо. Представь, что тебя разлучили с отцом и посадили в железную клетку.
        - Но я… - растерялась Агюй. - Меня нельзя посадить в клетку! Мой папа… - она замолчала.
        Агюй была уже всё-таки не семилетней девочкой, чтобы начать объяснять свои беды ручной мунгу или собаке.
        - Любого можно посадить в клетку, - сказал Шэн и поднял глаза. Они были нестерпимо синие. Раб смотрел и резал, резал её на куски! - Любому может быть больно. Даже таким, как ты, хоть чувства твои и вывернуты наизнанку.
        - По… почему? - растерялась Агюй. - Почему вывернуты?
        - Ты смеешься, когда другим больно.
        - Но Бай - животное! Раб - это зверь, а не человек! - в её голос вернулась уверенность.
        - Больно одинаково, - сказал Шэн. - Рабу, тебе, мне. Просто больно.
        - Ты… - рассердилась Агюй, - Ты не можешь так говорить!
        - Отчего это вдруг? - усмехнулся Шэн, и глаза его сузились от гнева, а Агюй потеряла дыхание. - Я вижу, что ты - тоже человек. Бывший. И худший, чем свободные люди. Когда-то алайцы были такими, как я. Но они выродились под лучами своего солнца. Мутировали. Ты больше похожа на крокодила, чем на девочку, бедная.
        И Агюй заплакала.
        Он был голый, со следами от наручников и цепей, но он был сильнее её. Это так нехорошо, так неправильно…
        - Не плачь, - сказал Шэн. - Слезами тут ничего не исправишь. Будем исправлять иначе, да? - Он наклонился к ней и мягкими белыми пальцами вытер слёзы. - Ну, маленькая, ну не плачь? Я не рассчитывал на такую помощницу, но ты мне пригодишься, хорошо?
        Агюй судорожно кивнула.
        Эйгуй Юшен церемонно развернул обёртку из золотой фольги и протянул табак хозяину дома, чтобы тот взял первую, самую ароматную щепоть.
        Советник по торговле Чеген наклонился, пошевелил носом, затряс от удовольствия головой и сложил в кольцо большой и указательный пальцы.
        Кто бы спорил, хорош был табак «Касуль Шаба» с горы Пеен, что на Абар Тере, самом тёплом материке Э-Лая.
        Хороша была и эта ночь для Эйгуя: большой контракт на поставки реакторного топлива для армии достался ему, осталось только скрепить сделку затяжкой лучшего табака с советником Чегеном. А дома ждёт молодой непокорный раб…
        Эйгуй затянулся, и мир раскрылся перед ним во всех своих красках.
        Легкое марево наркотика, подмешанного в табак, сделало желанным даже лицо несговорчивого Чегена. Эйгуй игриво хлопнул его по плечу: пусть его, дурака…
        Личный коммуникатор Эйгуя прямо-таки разрывался в это время в больших комнатах дома Чегена-сю. Но боязливый раб не смел заявиться к хозяину в курильню.
        О том, что стряслось в родном доме, Эйгуй узнал только через полтора хе, когда искать быстрокрылый катер было всё равно, что собирать песок в небе.
        Агюй, надежда отцовской белизны, сгинула в ночной черноте.
        Маленький Бай плакал и кричал под плетью, что за ужином она выпустила из-под замка нового раба и удалилась с ним в свою спальню.
        А ленивая охрана - так и вообще ничего не видела. Оно и понятно: Агюй поднялась на крышу, взяла припаркованный катер…
        Военный советник отложил плеть и ещё раз набрал номер коммуникатора дочери. И зарычал: комм заработал, его сигнал появился в сети. Может быть, девочка просто отключала его, забавляясь? Может, всё-таки детская шалость?
        Палец Эйгуя потянулся нажать полицейскую кнопку, но страх потерять лицо снова заставил его поджать пальцы.
        Видит Дракон У, он отстегает, наконец, мерзавку. Пусть она только нажмёт на отзыв, он ей устроит!
        Дворецкий тоже раз за разом набирал номер девочки. Хмурясь оглядывался на хозяина, сожалея, что Эйгуй разрешил ей снять свой комм с детского надзора, сейчас бы они видели, где её носит.
        Дворецкий пытался выслужиться, но Эйгуй не замечал стараний прислуги.
        Почему же Агюй не отвечает? Может, она полетела в клуб, и там сильно гремит музыка? Или…
        К сердцу советника снова подступила чёрная тень. Эйгуй переложил плеть в левую руку и уставился на побелевших охранников.
        И тут на очередную попытку дворецкого коммуникатор дочери отозвался. Слуга тут же протянул аппарат Эйгую.
        Ох, отведает кто-то сегодня плётки!
        - Привет, красавчик! - услышал военный советник Эйгуй наглый и незнакомый голос. - Дочка у тебя хороша, но уж больно костлявая. Если хочешь получить её обратно…
        История двенадцатая. «Спустить с цепи»
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС, ОКРЕСТНОСТИ КЬЯСНЫ, «ПЕРСЕФОНА»
        Никуда мы через два часа, конечно, не полетели. Дерен спал, как убитый, я изучал последний конфликт на Э-лае, связанный с нарушением моратория на испытание би-пространственного оружия. И убей меня яблоком не понимал, при чём тут Мерис.
        В конце концов я сгрёб со стола пластик с распечатками всего, что нашёл в сети и во внутренних документах спецона, и снова ввалился в каюту Дерена, намереваясь посыпать его всем этим добром.
        Остановило меня только то, что аккуратный обычно пилот лежал на нерасправленной постели прямо в комбинезоне. Это было слишком на него не похоже. Дерен из тех, кто соблюдает правила по собственной природе, а не из-за запретов и воспитания.
        Вторая кровать пустовала. Дерен потерял пaру и временно жил один.
        Что-то подсказывало мне, что он, по примеру Роса, и не возьмёт второго. Парнишка с ним летал молоденький, по этой причине и погиб, тупо не успев катапультироваться. И внутри Дерена закрылась какая-то дверь, через которую входят слабые и беспомощные. А все опытные пилоты - при деле.
        Ну что ж, значит, будем по графику ему второго сажать, тоже для желторотых нормальное развлечение.
        Вошёл я не так уж тихо, и Дерен проснулся, приподнялся. Лицо его мне не понравилось - под глазами синяки, глаза дикие.
        - Уже летим, капитан?
        Зря я его послушал и не сдал в медчасть.
        - Ты чего бледный такой, мать твою Тёмную? - поинтересовался, сваливая на его стол всё, что принёс.
        - Сон плохой, - отозвался Дерен. - Разрешите, умоюсь?
        - Валяй.
        Из санузла он вышел больше похожий на пилота, но за пульт я его сегодня не посажу, не дождётся.
        - Колись, - я кивнул на листы пластика с распечатками по алайскому мораторию. - Сам я сдурел уже.
        Дерен покопался в сводках:
        - Вот, капитан.
        Я взял.
        «…одной из возможных причин нарушения моратория эксперты МОИА называют прекращение поставок редкоземельных металлов, которые были одним из условий санации территории би-пространственных испытаний…»
        Понимания не прибавилось ни на гран, и мозг начал стремительно закипать.
        - Ну и при чём здесь МОИА? - я не выдержал и повысил голос. Орать на Дерена не хотелось, но как было на него не орать?
        Пилот посмотрел на меня, вздохнул, взял распечатку, покусал губу.
        - Дом Аметиста отвечал тогда за поставки редкоземельных металлов на Э-лай, - пояснил он. - И прекратил их после сообщения разведчиков о том, что в двенадцатом секторе якобы ведутся разгоны би-генераторов.
        - Ну и что? - рявкнул я. Ну, видит же, что ничего не понимаю!
        Дерен здорово доставал меня соблюдением формальностей: вежливостью, уставом, этикетом.
        Я знал, что бесит он меня не нарочно, а по глубоко въевшейся привычке. Но всё равно выбивало это хождение вокруг да около. На положенных по протоколу совещаниях я тоже зверел от официоза, но в «домашней» обстановке - особенно.
        Дерен снова вздохнул. Он понимал, что со мной творится, но сформулировать мысли нормально почему-то не мог.
        - Алайцы сначала согласились пустить в двенадцатый сектор комиссию МОИА, - сказал он тихо. - Но после отказа в поставках редкоземельных металлов заявили, что снимают мораторий в одностороннем порядке. Они очень обижены на дом Аметиста. Думаю, генерал Мерис понимает, как воспользоваться этим обстоятельством и получить информацию, компрометирующую Имэ… - Он посмотрел в пол, подумал и закончил: - Может быть.
        Пилот поднял глаза и беспомощно развёл руками.
        - Только не говори, что ты сам ничего не понимаешь! - сердито предупредил я.
        Дерен покачал головой. Глаз не опустил - привычки юлить у него не было.
        - Капитан, я вижу линии и узлы причинности, - сказал он тихо. - Я ещё слишком молод и плохо разбираюсь в политике, чтобы правильно всё это истолковать.
        - Твою мать!
        Ну а что я ещё мог сказать? Ясно было одно: вести переговоры с алайцами - это как сунуть руку в пасть гикарби и надеяться, что не откусит.
        - Генерал - опытный политик, - возразил Дерен, хотя вслух я не сказал ничего. - Да, он не играл раньше против Великих Домов, но наши, имперские, интриги не проще. Полагаю, он знает, в какое место бить.
        Я невесело усмехнулся:
        - С алайцами договариваться - это просто бред. Разве что…
        И тут меня осенило.
        Дерен оценил выражение моего лица и улыбнулся неуверенно. Вряд ли он догадался, о чём именно я подумал, но сообразил, что мысль попалась большая и жирная.
        - Ладно, - кивнул я ему. - Давай-ка ещё раз проговори мне, что ты ощущаешь точно, без домыслов?
        Дерен кивнул в ответ и задумался. Смотрел он чуть вверх, и кивок вышел короткий, высокомерный, как у Локьё. А взгляд вдруг остекленел, словно зрачки покрылись тоненькой корочкой льда.
        Я хмыкнул и покачал головой. У Вальтера, «созерцающего паутину», были сейчас такие же холодные злые глаза, как у эрцога дома Сиби. И в чертах вдруг проступило что-то неуловимо аристократическое.
        Откуда в нём это? Даже Энреку было ещё далеко до поистине ледяной манеры общаться, которую выдавал иногда мой пилот безо всяких усилий. Кто там у него в сановных экзотианских предках? Бабка?
        Но с воспитанием Дерена я легко боролся с помощью хамства.
        - Опять фразы свои выдумываешь идиотские? - спросил, ломая гладкий лёд его размышлений. - А теперь забудь всю эту муру и по-нормальному объясняй, что именно ощущаешь?
        Дерен покорно кивнул уже совсем по-другому: опустил глаза, подбродок по-уставному скользнул к ямочке на шее. Это он тоже умел - в секунды превратиться из эрцога в пилота.
        - Я просто знаю, чувствую: генерал Мерис улетел на Э-лай, - произнёс он задумчиво. - В объяснении я могу допустить неточность, в ощущениях - нет. Я уверен, что… Что нет других вариантов. Он там. И это связано с командующим и би-пространственными генераторами.
        - Чувствует он, - пошутил я. - Я, может, тоже чувствую, что по шее тебе врезать хочу, но алайскими испытаниями не прикрываюсь.
        Дерен виновато опустил голову, напрашиваясь на подзатыльник, но мне уже было не до него.
        Я вдруг увидел тонкую золотистую нить.
        Нить убегала от меня в сгущающийся вокруг мрак. И я знал! Не умом или сердцем, но как-то иначе знал, что где-то на другом конце этой нити дёргался, затягивая петлю, генерал Мерис!
        Моргнул, и видение пропало. Навалилась непонятная душная усталость. Эта блеснувшая золотом нить вытянула из меня все силы.
        Я потряс головой, борясь с головокружением, смахнул со стола пластик и сел на очистившееся место. И вспомнил, как на почти таком же столе сидела Влана.
        И оцепенел.
        Потолок крутанулся, и время остановилось. Я сидел и смотрел в Бездну.
        - Нельзя так, капитан, - сказал Дерен какое-то время спустя. Может, он и раньше что-то говорил, но достучался он до меня только сейчас. - Мертвым надо давать уйти. Иначе они мучаются здесь, среди живых.
        Голос прозвучал гулко, словно с каюты содрали панели и переоборудовали ее в ангар.
        - Это ты тоже «знаешь»? - нахмурился я, слушая, как звуки исчезают, так и не коснувшись таких близких, но ставших вдруг далёкими стен.
        - Видел. Как отделяется бессмертное. И уходит. Тут больших умений не нужно.
        - Сразу отделяется? - мне рассказывали об этом в храме.
        - На вторую ночь чаще всего.
        - А если… Если похоронить раньше или позже? - он испугал меня, этот щенок.
        - Сами по себе похороны - ничего не значат. Может быть сейчас, когда вы вздрогнули, она приходила к вам попрощаться.
        - Кто?
        - Не знаю. Я видел женщину в красном платье.
        Глаза у Дерена были похожи на вланкины - чуть вытянутые к вискам, только без золотистых эйнитских искр.
        Я сполз со столешницы на пол и закрыл лицо ладонями. Меня просто трясло.
        Кажется, я тоже кого-то видел. Только видел - не глазами. Зрение уже потом воссоздало какой-то размытый облик. После того как Дерен произнёс - женщина.
        Она и вправду была в красном платье! Я и не знал, что у неё есть такое.
        - Не надо, капитан, - пилот плюхнулся рядом со мной и заглянул в лицо. - Она ушла туда, где ей будет хорошо. А часть её души осталась в вашем сердце. И этого отнять уже никто не сможет. Все наши остаются с нами пока мы помним о них.
        Сжал зубы, чтобы не сказать ему какую-нибудь гадость. Мальчишка, блин. Что бы он понимал.
        - Она ушла, - повторил Дерен. - Значит, всё хорошо. Плохо, когда они не могут уйти. Если они остаются здесь, с нами, они мучают и нас, и себя. Страдают. У мёртвых - свои пути. Теперь ей будет хорошо, правда, я знаю.
        Дерен говорил что-то ещё. Мне не хотелось его слушать, но даже сам голос звучал успокаивающе, и меня помаленечку отпускало. Просто от ритма, в слова я не очень-то и вникал.
        - Вы раньше дыхательными упражнениями занимались, капитан? - спросил пилот, видя, что я уже немного вменяемый.
        - Угу.
        - Тогда можно подышать, - предложил Дерен. - Я покажу как.
        Губы мои сами собой изобразили усмешку: вот же вежливый хам. Уж дышать я и без него умею.
        Вдохнул носом, как учили в храме, раз, другой… И, опираясь на это дыхание, сбросил непривычное марево слабости. Оно утекло вместе со звоном в ушах, оставив пустое в груди.
        Сразу стало легче. Я встал, и Дерен с явным облегчением на лице поднялся следом за мной.
        - Скажи, что это было? - я уставился на него с подозрением. - Было же что-то?
        - Ничего необычного, капитан. - Пилот говорил уверенно, может, действительно что-то знал? - Так это и приходит. Вы просто острее чувствуете теперь. Пусть это будет её последний дар.
        Я уловил заминку в голосе Дерена и уточнил:
        - А на самом деле?
        - Возможно, просто время пришло. Возможно… - Пилот замолчал, то ли подбирая слова, то ли пытаясь что-то понять по ходу.
        - Ну?
        - Возможно… - выдавил Дерен. - Командующий близок вам, как отец. И никто не услышит теперь лучше вас, мёртв он или жив. Потому и чувства обострены. Вы понимаете, что никто кроме вас, хоть и не осознаете. Скажите, что конкретно вы чувствуете?
        Я тряхнул головой, отгоняя назойливую мысль, но она вернулась на свое место, словно видеопазл.
        - Жив, - сказал я уверенно. И смерил Дерена оценивающим взглядом: сказать ему или нет? Кивнул сам себе: ладно, пусть знает. - Только я думаю, что Мерис полетел на Э-лай не за интригами. Скорее, решил нанять алайский рейдер. Сами мы не можем напасть на «Эскориал» и отбить Дьюпа, слишком много было свидетелей. А вот алайцам закон не писан.
        - Может и так, - неуверенно согласился пилот. - Но тогда нам не надо за ним лететь. С этим он и сам справится. Вот спросите себя, разве вам хочется на Э-лай?
        Я покачал головой. Нет, на Э-лай мне не хотелось.
        - А чего вам хочется? - уставился на меня Дерен.
        Я нахмурился, не желая отвечать. Мне хотелось только крови Ингваса Имэ.
        Ведро крови. Руки помыть. Больше ничего. И Дерен, поросёнок такой, прочитал это по моему лицу.
        Физиономия у него вытянулась от удивления: раньше я кровожадностью не страдал.
        И когда уже я научусь скрывать движение мыслей!
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС, СЕКТОР ГНЕЗДОВАНИЯ ПАРАБОВ
        Параб поклонился, сгибаясь поочерёдно во всех сегментах своего овального тела и попарно поджимая руконоги. Все шесть. Я постарался повторить поклон. В невесомости это было сложно, но парабы чётко завязаны на ритуалы, и надо было соответствовать.
        Гигантское пупырчатое гнездо парабов тянулось в бархатной черноте космоса, словно соты или икра неведомой рыбы. Ну, или как многокилометровая сеть, закинутая в пустоту каким-нибудь древним божеством.
        Светящаяся. Сполохи света пробегали по вытянутым телам личинок.
        Каждая пара личинок сплеталась в ячейку, внутри которой пульсировало яйцо-икринка.
        Вдоль гнезда неспешно скользили парабы. То ли паслись, то ли патрулировали территорию. Их было около четырёх тысяч, так полагали приборы. Я бы не поручился - двигаясь, парабы создавали приличные магнитные помехи.
        Огромные, не меньше «двойки», они, конечно, заметили меня не все, но сотни две взрослых особей бросили свои непонятные дела и повисли вокруг незваного гостя, формируя магнитное поле довольно причудливой формы.
        Датчик поля - единственное, что я прихватил с собой в дополнение к приборам, что предусмотрены в лёгком скафандре. Парабы лучше всего контактируют с людьми, когда они без своих механических коробок, потому я больше ничего и не взял.
        Парабы повисли вокруг меня, как луны вокруг планеты, а потом засветились и понеслись «по орбитам» в странном многомерном хороводе.
        Скольжение их округлых блестящих тел завораживало. Они то собирались в переливающиеся узоры, то гасли и рассыпались, пропадая в черноте. Это было похоже на гигантский калейдоскоп.
        Пляски заменяли им речь. Мы уже знали, как читаются некоторые фигуры.
        Забавно, но все романисты древности были помешаны на войнах с внеземным разумом. А вышло, что с внеземным-то мы как раз уживаемся прекрасно. Даже с таким странным, как у парабов.
        Понимать парабов у нас пока получается с большой натяжкой. А вот ссориться с ними мы даже не пробовали.
        Парабы нам не конкуренты. Они не путешествуют в космосе в «скорлупе» кораблей. Им не нужны летающие гробы. Легчайшие споры-семена их будущих потомков, икринки могут скитаться в космосе миллионы лет, пока не найдут подходящую для жизни систему. Там парабы развиваются до личинок, а потом и до взрослых особей, строят гнезда, танцуют и снова отправляются на поиски мест для гнездовья.
        Взрослый параб не просто напоминает небольшую шлюпку, он ещё и скорость такую же развивает, и металлопластик жрёт. А магнитное поле, которое он генерирует, может сбить с курса корт или эмку.
        Военные корабли менее уязвимы для одиночных столкновений, но миграционные пути парабов представляют серьёзную опасность для любого флота.
        Когда сотни парабов единым потоком устремляются по своим «трассам», их тела, неуязвимые для космических излучений и перегрузок, способны пробить щит среднетоннажного КК и превратить корабль в решето.
        К счастью, комфортные зоны для жизни у нас разные. Нам не нужны нейтронные звёзды - места излюбленного роения парабов. Боюсь, в ином случае люди могли бы всё-таки попробовать проявить агрессию.
        Но пока мы просто не пересекаем парабьих путей, а они - наших. Тут нет никаких договоренностей. Так сложилось. Наши побаиваются. Что думают на этот счёт парабы - не знает никто.
        И потому с парабами мы уживаемся. Только с потомками землян не можем.
        Спросишь про хаттов? Так это тоже были потомки землян. Те из них, что пошли по пути глубокой модификации физического тела. Они полагали, что разум - это всё, а тело можно создать из чего удобно. И лучше - из своеобразного симбиоза плоти и стали.
        Хатты довольно успешно экспериментировали с физикой человека, превращая себя в биороботов. Вот только агрессия разума, запертого в модифицированном теле, оказалась не по вкусу остальному населению нашего рукава галактики.
        В итоге хатты так изменили себя, что людей за людей уже не считали, вот такой каламбур. И кое в чём они действительно были великолепны. В медицине, например.
        Мы их уничтожили, но не победили. Хатты умирали с верой в то, что они сверхлюди, их просто слишком мало, чтобы доказать это всем нам.
        Но у нас тоже не было выхода. Хаттам не хватало рабов, чтобы чувствовать не только моральное превосходство над немодифицированными людьми. А человечество наконец победило рабство.
        Почти. Потому что рабовладение и сейчас процветает на Э-лае. И на окраинах освоенной части Галактики тоже торгуют людьми. И даже едят людей.
        Колин говорил мне, что в человеке можно пробудить «ген» людоедства, он в нас вшит природой. А вот у парабов гена людоедства нет.
        Если они и выясняют взаимоотношения - то между собой, мы им неинтересны. А они для нас слишком опасны. И потому воевать нам с парабами бессмысленно. Да и не по силам пока, если честно.
        Никакой неприязни между нашими видами нет - мы испытываем друг к другу легкое любопытство. Пытаемся изучать на границах зон обитания.
        Вот только гнёзда с икрой - табу для наших кораблей. Рядом с гнездом лежат парабьи «трассы». Если «Персефона» попадёт в поток этих шлюпок-переростков, нам хана.
        Но я решил рискнуть и пройти сквозь сектор гнездования. И объявиться таким образом в самом сердце Содружества. Потому и пытался привлечь внимание парабов, заставить их заметить, пропустить «Персефону». Не со зла ж они нас таранят?
        Используя «парабьи» развязки мы могли выйти напрямую к скоплению Пьюмела, а потом замаскировать среди астероидов корабль и двинуть на шлюпках к Асконе, где окопался Ингвас Имэ.
        И вряд ли нас вычислят, шлюпку обнаружить трудно - это крайне малая магнитная помеха.
        - Красота, - сказал я, развёл руки и постарался хлопнуть ладонями.
        Параб повторил мой жест.
        Он был чуть-чуть похож на насекомое, чуть-чуть - на живую сферу из сплавов и хемопластиков. В его неуязвимой броне пряталось шесть маленьких ручек-ножек-щупалец.
        Парабы любят гармоничное сочетание движения и света. Красота - первое и единственное слово, которым мы пока обменялись.
        «Персефона» сияла как новогодняя ёлка. Мы нарядили корабль, разукрасив его смонтированной зампотехом подсветкой. Пытались дать понять соседям, что тоже хотим красиво перемещаться рядом с ними.
        - Красота! - я снова хлопнул неуклюжими перчатками скафандра, глядя, как маленькие ручки повторяют мой хлопок.
        Из шлюза меня буквально вытащили Неджел, Эмор и Келли. Пилоты были зелёные, как молоденькие огурчики, а капитан - краснее восходящего солнца. Прямо пейзаж.
        - Случилось что-то? - спросил я, скручивая шлем.
        - Это ты у нас случился, капитан! - На меня надвигался опоздавший к встрече навигатор Ивэн Млич. - На тебе даже не скафандр - одно название! Ты зачем туда полез! Тебе жить надоело? Дезертировать захотел?
        - Ага, в Бездну, - поддакнул Рос.
        Он стоял рядом и созерцал меня с довольно ехидным выражением загорелой морды, а потом вывел над спецбраслетом голограммку панели управления и стал там копаться.
        - Так, - сказал я, вынужденно подчиняясь рукам, стягивающим с меня разъёмные части скафандра. - Ну-ка, отставить воспитывать капитана! Я знаю, что делаю! Мне нужен был именно лёгкий скафандр! Мне же руками надо было хлопать!
        Млич быстро прилепил мне на лоб меданализатор, запищавший, как сигнализация. Келли от этого писка схватился за сердце, но перепутал лево и право.
        - Да успокойтесь вы! - взревел я. - Я здоров, как параб! Нам нужно пройти мимо гнездовий парабов, и мы пройдём. Объяснял же задачу? Келли, ты же подсветку монтировал! Вы что, только проснулись все?
        Капитан Келли лишь возмущённо потряс головой.
        - Ну, да, он монтировал, - поддакнул Млич. - Но он как-то иначе представлял себе контакт с парабами. Ему в голову не могло прийти, что ты полезешь в гнездо и будешь им руконоги пожимать!
        Эмор зажмурился, словно пытался развидеть мои танцы с парабами.
        - Не соскучишься с тобой! - выдавил Неджел, отбрасывая перчатку моего скафандра и стискивая кулаки. Будь я ему ровня, он бы мне врезал.
        Только Рос рассеянно улыбался, копаясь в настройках браслета. Домой, что ли, писал?
        Рос был последние дни не в себе. Я знал из личного дела, что у него на Форле семья - мать, жена и два младших брата. Форел - глубокий центр Империи. Но и с Дарой у них, похоже, что-то серьёзное. По крайней мере у него. А Дара… Кто знает, что у неё в голове?
        - Предлагаю собрать офицерский совет корабля и обязать капитана в приказном порядке не рисковать своей жизнью таким зверским образом! - прошипел Млич.
        - Ой, да заморачиваться-то зачем? - нехорошо усмехнулся Неджел. - Позвать Айима, чтобы подержал, и по башке ему настучать.
        - Айима нельзя, ему не по должности, - машинально отозвался Млич, приняв это идиотское предложение совершенно серьезно.
        - А кто ещё с ним справится? - дернул плечами лейтенант. - Это же бугаина зверская! Гикарби без зубов! Я сроду от страха не потел, пока он в гнездо к парабам не полез! Когда они его толпой окружили, я чуть не обделался. Ты, капитан, хоть чего-то боишься, а?
        - Боюсь, - я автоматически кивнул, размышляя, а где же у меня Дерен, и вспоминая, что сам сдал его медику. - Боюсь, что Вальтер заболел. А он мне нужен. Я же в этой геральдике проклятой вообще ничего не понимаю.
        - Неисправим, - подвёл итог Млич.
        Я поднял голову и посмотрел на ребят внимательно. Да, они могли собрать офицерский совет и выразить недоверие капитану, но это ли они хотели?
        Вздохнул:
        - Парни, парабы - это не страшно. Самый страшный зверь - человек. Я уже повторять вам это замаялся. Запишите уже, что ли? Нормально всё. Сейчас мы с вами спокойно минуем красивое гнездо парабов и полезем в змеиное гнездо Дома Аметиста. И вот там я так просто уже не выкручусь.
        Неджел сделал большие глаза, и я взорвался:
        - Всё! Отставить так на меня смотреть! Пойду с медиком поругаюсь. Потом попробую заручиться поддержкой Локьё. Если у кого-то есть дельные мысли - после обеда ко мне.
        - Ну да, - сказал мне в спину Келли. - Будет он обедать, ага. Видал я, как он обедает. Дарама на него нет!
        Я ощутил, как каменеют плечи. Влана, Дарам… Колин…
        Ну, нет! Этого - не будет!
        Потому что этого не будет никогда!
        Мои мертвые со мной. Но я - с живыми. И я камня не оставлю от Дома Аметиста за все его заморочки!
        Если Локьё не согласится мне помогать - ну и Хэд с ним. Один из Домов камня я уже сравнял с землёй, сравняю и второй.
        История тринадцатая. «Как карты лягут»
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС, ОКРЕСТНОСТИ АСКОНА, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Первый раз мне приходилось действовать не по приказу или вопреки ему, а как карты лягут.
        Военные лишены такой роскоши. Ты подчиняешься конкретной команде или связан боевой задачей, в рамках которой только и свободен в решениях.
        Но сейчас у меня не было рамок. Только сомнения.
        Для очистки совести я ещё раз попробовал достучаться до своего непосредственного начальника, генерала Мериса, но не преуспел.
        Виллим не желал выходить на связь. И пойми его - хотел ли он развязать мне руки или подставить меня же.
        Я отписался на всякий случай. Доложил, что нахожусь на «Персефоне» и жду его дальнейших распоряжений. Озвучивать то, что задумал, было никак нельзя. Иначе отвечать придётся не только мне.
        На Локьё я всё-таки побоялся выйти. Что я ему скажу? Что намерен вытрясти душу из очередного регента, пусть и официально не утверждённого ещё Советом Домов Содружества?
        Но без подсказки я сориентироваться не мог и вышел на комкрыла.
        Подозревал, что привычки родовитых экзотов он знает не хуже Дерена, а может, и лучше.
        Почему подозревал? Да из-за Дерена же. Генерал Абэлис был его крестным отцом. Если это подразумевало родственные связи, то не только бабка, но и вся семейка у моего пилота была та ещё. Юг это вам не Север.
        Здесь и традиции на флоте другие. Та же капитанская «Гойи» - не чета моей. И дело не в стоимости панелей или навороченности систем управления кораблём.
        Для меня капитанская - помещение рабочее, и посторонних рыл, кроме тех, кому там быть надлежит и дежурного, я не терплю. А у комкрыла постоянно тусуются бездельники всех мастей. Порученцы, ординарцы, посыльные, диппредставители, консультанты.
        Моё злобное небритое явление вызвало панику. Планктон заметался, как керпи, аж в глазах зарябило. Хорошо, что эту суету тут же перекрыло сосредоточенное лицо дежурного сержанта.
        - Господин генерал, - начал я официально, дождавшись, пока вышколенный дежурный организует доступ к телу. - Мне хотелось бы доложить вам обстановку, но доложить конфиденциально.
        Абэлис глядел на меня ехидно, подозревая какую-то каверзу. Я не обязан ему докладывать. Спецон вообще неподконтролен командованию крыла. Я мог, конечно, поставить его в известность о своих перемещениях, теоретически, но зачем через голову Мериса?
        Однако означал ли блеск в глазах генерала, что о планах Мериса он совершенно не осведомлён? Абэлис - змея вежливая, но ядовитая. И с каждым днём - яду всё больше.
        Генерал подержал паузу, потом кивнул, продолжая так же пристально изучать меня, как и я его.
        За его спиной смолкло всяческое шуршание. Бездельникам очень хотелось знать хоть что-нибудь свежее, чтобы перетирать его потом, пока мне не начнёт икаться.
        - Найду для вас пару минут, - разочаровал планктон Абэлис. - Переключитесь на личный канал в восемнадцать по секторальному. Я выпью кофе и выслушаю вас.
        Через четыре часа? Меня не то чтобы удивило такое решение - оно было не в духе комкрыла совершенно. Взрывной и импульсивный, он и пяти минут на размышления никому не давал.
        Я не ошибся. Ровно десять шагов сумел сделать в направлении «погулять по коридорам и подумать ногами, чтобы никого не убить», когда он вышел на меня через спецбраслет.
        Генерал ушёл из капитанской к себе в каюту, я увидел знакомый орнамент на стене за его спиной, но даже сесть не успел.
        - Ты что позволяешь себе? - взревел он.
        Ну да, Абэлис не тот генерал, которому нужно запрашивать навигаторскую, чтобы понять, откуда с ним говорят. Дежурный тоже понял, наверное, но дежурные у него дрессированные.
        Меня тряхнуло изнутри, но я не закрылся, напротив, - внутренне распрямился ему навстречу. Это был повод дать себе отыграться эмоционально на таком же, как я. Задолбался уже сдерживаться и беречь личный состав!
        - И что я должен был делать? - взвился с места в карьер. Дежурный шарахнулся от меня и с дробным топотом понёсся по гулкому корабельному коридору. - Колин остался заложником на «Эскориале»! Мерис к алайцам улетел! А я? Я должен сидеть на яйцах и птенцов выводить?
        - Ост-ост-надир от скопления Пьюмела? - Абэлис так же неожиданно отыграл на понижение, сменив гнев на милость. Вот такой он и был - шустрый на реакцию.
        - Да. Тут и висим, - буркнул я, слегка остывая.
        - А как ты туда попал за восемнадцать часов?
        Я в раздражении мотнул головой.
        - Ну-ну, - покивал генерал, записывая очередное моё прегрешение в какой-то собственный ментальный кондуит. - А от меня тебе чего надо? Чтобы благословил на каперство?
        Я поморщился. Как же не вовремя Дерен свалился. Терпеть этот ехидный взгляд у меня не было никаких сил, аж спина чесалась.
        - Мне некогда читать дэпы и разбираться, где торчит сейчас Имэ, - признался я. - У его семьи - три родовых гнезда, и все на расстоянии одного прыжка от Пьюмела. - Где будет инаугурация? На Асконе? Или там для отвода глаз копошатся?
        - Да, - кивнул комкрыла. - Инаугурация планируется на Асконе, в столичном мире Дома Паска. И Имэ сейчас где-то рядом, но я не поручусь. Перемещения будущего регента Дом держит в тайне. Хотя, учитывая, что переложение обязанностей проведут утром завтрашнего дня, вряд ли Имэ сейчас в Безумных Землях или в бабкиной резиденции на Суйе. Ему нужно подготовиться к церемонии принятия власти. Думаю, он висит непосредственно в тени Асконы. Соотношение масс на орбите даёт тень даже тяжёлому судну. Больше ничем помочь не могу. Не смотри на меня так. Зачем ты хочешь устроить резню? Я думал, ты симпатизируешь эрцогу дома Сапфира.
        Он смягчился и созерцал меня уже почти по-отечески.
        - Локьё не в курсе, - огрызнулся на автомате. Ну, не умел я так быстро менять маски, как многоопытный генерал.
        - Пока не утверждён регент дома Аметиста, Локьё формально отвечает за безопасность слабых, как глава самого старшего дома Содружества, - пояснил комкрыла. - Если ты сейчас дёрнешься, то меры принимать будет он.
        - Чудесно. Сутки до инаугурации я как-нибудь перетерплю. К концу завтрашней церемонии - как раз успею раздобыть кожаное ведро.
        - Ведро? - всё-таки мне удалось удивить Абэлиса. - Зачем?
        - Келли рассказывал, что у него на родине в крови врага принято мыть руки. Но ведро обязательно должно быть кожаное. Пойду распоряжусь.
        Комкрыла чуть качнул головой, но не отрицательно, а вроде как обалдевая от моей наглости.
        - До трибунала не доходись, кочевник недоделанный.
        - Вот только не надо меня сейчас воспитывать! - спина зудела. - Потом - делайте что хотите. Мне прийти и сдаться лично?
        - Ловлю на слове, - усмехнулся генерал.
        Я понял, что сморозил глупость, но отступать было поздно.
        - Как прикажете.
        - Прикажу. Хоть ты и не под моей рукой ходишь, но кто-то уже тебе по башке настучать должен?
        Угрозы в голосе я не услышал, и это было скверно. Абэлис не сердился на меня, а задумал какую-то гадость.
        - И да, - продолжил он. - Вот ещё что. Номера на шлюпках не забудь замазать.
        - Поздно замазывать, ребята с мясом уже снесли.
        - Эксплуатируешь ручной труд? А крестника моего зачем угробил? - генерал глянул на меня, чуть вскользь, расфокусировано.
        Точно что-то задумал, теперь достраивает. Ох, влечу я потом из-за этого разговора…Но откуда он про крестника знает? У меня что, крыса на корабле?
        Дерен и вправду лежал в медотсеке в состоянии искусственного сна. И он не мог сообщить о своей болезни. Но кто-то же слил?
        Генерал усмехнулся:
        - Я тебе потом расскажу кто. Не сейчас. Зачем тебе второе ведро крови? Что с Вальтером?
        - Медик говорит, парень переутомился.
        - Лечил кого-то? - спросил Абэлис. И добавил жестко: - Не давай ему лечить руками. Проснётся - привет передашь. Не забудь потом сдаться, как обещал! Отбой связи!
        Забудешь тут…
        Лечил? Что значит «лечил руками»? Ногами, что ли, он обычно лечит? И вообще - что значит «лечил»?
        Комкрыла меня встряхнул, но и успокоил. Умел он подчинённых на путь истинный наставлять. Вроде и поругает, а как отнёсся - понятно. И это немного примиряет с реальностью.
        Я его выбил, конечно, своей самодеятельностью.
        Мы, как я и планировал, легко и красиво миновали космическую икру парабьих гнезд и укрылись в скоплении Пьюмела.
        Отсюда было рукой подать до самого сердца Содружества - один прокол. Сорок минут со всеми разгонами и торможениями, получевыми корректировками и переполяризациями. Если повезёт - меньше.
        Всего сорок минут до столичного мира Дома Аметиста.
        Аскон… Белокаменная крепость, так называют его в Содружестве. Планета сказочных белых дворцов.
        После слов комкрыла, я изучил магнитное положение Аскона и понял, что и в самом деле можно попробовать не на шлюпках.
        Если дождаться окончания инаугурации (надо найти в сети, сколько длится эта проклятая церемония!), а потом свалиться на голову новоявленному регенту и сравнять его гнусное тело с чёрным телом его родовых земель… М-ммм…
        Класс и орбита солнца позволяли «Персефоне» вывалиться чуть ли не в стратосферу Аскона. Перехватить её не сможет никто.
        Мало того, я смогу нанести серию точечных ударов, и хватит скорости снова нырнуть в прокол и сдаться комкрыла, как он и предложил.
        Вот только зачем? Ну, разнесу я резиденцию Имэ и пущу кровь регенту, а толку? Мне нужен Дьюп, а не экзотский погром.
        Рос предлагал резких движений пока не делать. Проколоть на шлюпках, затаиться, использовать камеры слежения и контроль со спутников, чтобы вникнуть, а потом действовать по ситуации. Может, повезёт, и мы узнаем где Колин?
        А не узнаем - Имэ от нас не сбежать. Если прицепимся к трансляции церемонии введения регента в дом Паска, будем знать каждый его шаг. Дальше уж - как кривая вывезет. Не убьём, так покалечим.
        Что-то шутки у меня нехорошие, да?
        Я дал Росу добро на подготовку операции с прослушкой, а сам продолжал мерить ногами многострадальный коридор - от оранжереи до капитанской и обратно. Сто сорок два шага в один конец.
        Корабль жил повседневными заботами.
        Возле оранжереи старший техник ругался с палубными насчёт потребляемого растениями кислорода и нерентабельного использования площадей. Техник утверждал, что обрезку деревьев проводить рано, а палубные посылали его к Гарману.
        Техник был в теме, что милый и добрый с провинившимися замполич обсуждения своих приказов на дух не приемлет. Потому пытался усовестить его подчинённых. Впрочем, безуспешно.
        Поварa слили в общую сеть черновик обеденного меню, и автомат, вместо ежесуточного объявления корабельного и секторального времени, начал читать: «Компот из яблок сорта „Коринф“, триста граммчиков в одно наглое рыло…» Потом зачихал и объявил радостно: «Вы слышали сигналы точного времени».
        Я кривовато усмехнулся. Фразу про «наглое рыло» команда трепетно любила ещё с Граны. С первой моей эмки у парней начал формироваться собственный мир традиций, привычек, любимых приколов. Старичков на «Персефону» перекочевало достаточно, чтобы традиции расцвели здесь махровым цветом.
        А чего бы им не цвести? Корабль - это как маленькая планета. У каждого есть своё рабочее место, обязанности, понятные задачи, привычки, друзья и враги… Может, и капитан здесь не нужен? Отказались же мы от десятков устаревших земных рангов и моделей управления?
        Раньше на кораблях была бездна левого командного состава. Кто работал, интересно, если все командовали?
        Я и сейчас, в целях сохранения устоев, мог бы набрать под себя некоторую сумму бездельников - порученцев, ординарцев. Мог, но не обязан. Зачем мне бессмысленные понты?
        На Э-лае, впрочем, понты сохранились все. Тамошнюю корабельную «табель о рангах» я так до конца и не выучил. Есть там и капитан-командоры, и адмиралы.
        Кое-какой бред сохранился и в званиях Содружества, те же полковники, например. Но хаттская война показала, что многоступенчатое подчинение при таком количестве «лишних» командиров почти равно смерти. Хатты групповые решения принимали мгновенно.
        С той войны в имперском флоте очень короткие командные схемы и общение без лишних титулов. Только иногда всплывают из бездны какие-нибудь рейд-лейтенанты, вроде Лекуса. Но у нас с ними не цацкаются. И мне это нравится.
        И порученцев - тоже не завожу. Зачем они мне? Всю работу по распределению и хранению информации выполняют корабельный компьютер да спецбраслет, паучьими лапами обхвативший запястье.
        В режиме реального времени я могу видеть сейчас каждого человека, каждый реактор, каждую шлюпку. У меня есть готовые модели руководства любыми штатными и нештатными ситуациями. Даже рукой двигать не надо, чтобы сержант или боец получил все необходимые инструкции.
        Разгромить дом Аметиста - тут я на своём месте. А на корабле мои функции, кроме чисто психологических, вполне мог бы выполнять корабельный комп.
        Всей «вышки» на кораблях среднего класса: капитан, два зама - по технике и по личному составу, главный навигатор, вот, пожалуй, и всё. Иногда капитан берёт ещё зама по какой-то нужной ему специализации - карго или разведчика.
        Для локальных задач у меня только сержанты. Лейтенант - звание наградное, почётное, не дающее никаких особенных полномочий, кроме моральных.
        Даже офицерский совет я имею право не визировать. Но тогда лишенные власти сержанты могут создать профсоюз, а это уже головная боль.
        Во флоте вообще всё устроено максимально удобно. Когда-то было не так. Жаль только, что без капитана корабль всё-таки обходиться не может.
        Ну, ничего. Келли заменит меня, ему не привыкать. Золотая голова, золотые руки… Это моя дурная голова ему покоя не даёт.
        Я понял, что только пугаю дежурных, и свернул к навигаторской.
        Там сейчас шла основная работа. Техники развалили пульт и перепаивали в нём что-то холодной плазмой.
        Млич пил чай и играл сам с собой в шахматы. Рос помогал Келли копаться в пульте. Ему и раньше приходилось цепляться к спутникам.
        Лишённый реальной работы, я начал измерять теперь уже навигаторскую.
        Прав ли я? Не лучше ли было сидеть тихо и дожидаться Мериса?
        Но ведь он меня знал… Знал!
        - Иди, в шахматы, что ли, сыграем? - позвал Млич. - Не психуй, а? Дай людям тихо сломать мой пульт?
        - Да ну тебя.
        Я вздохнул. Понимал, что мои эмоции ощущают сейчас все. Ну… может быть, кроме Роса, этот вообще стал непробиваемый.
        Шлёпнулся к Мличу на диванчик, и он с готовностью разогнал по виртуальным полям чёрные и белые фигурки.
        В шахматы он меня безуспешно учил играть уже второй год. Я не вникал, не до того было. И обыгрывал он меня, собака, нещадно.
        - Тебе бы надо на Кьясну слетать, - бурчал Млич, обдумывая, какой мне учинить мат. - С дочкой бы повидался? А что если комкрыла тебя под трибунал отдаст?
        Келли засопел, но промолчал. Тема отдавания меня под трибунал была табуирована между старичками ещё на эмке.
        Но Млич был не в курсе большинства моих прегрешений и продолжал витийствовать, параллельно пожирая мои фигуры.
        - Ты ж нарываешься, - ворчал он. - Вот вернётся Мерис. Дождались бы и решили…
        - Ивэн, отвяжись лучше! - Я даже фигурок сейчас толком не видел, смысла было меня уговаривать?
        Рос высунул голову из пульта и посмотрел на нас обоих не по-доброму.
        - Оба вы нарываетесь, - выдохнул он и пошлёпал к кулеру.
        - Я-то чего? - удивился Млич.
        - А тебя капитан прибьёт!
        - А тебе плевать, что с ним потом будет? На фига он ещё Абэлиса в известность поставил? Жить надоело? Это ты во все его авантюры лезешь!.. - разозлился Млич и сожрал мою пешку.
        - А ты думаешь, на мозги капать полезнее? - огрызнулся Рос. - Я хоть за спиной стою. Он и так бесится второй день.
        - А я ему зла желаю, да? Зла? - Млич загнал меня в угол и объявил шах.
        Обо мне навигатор с лейтенантом говорили в третьем лице. Оно и правильно. После того, что я сотворю на Асконе, меня можно будет смело списать в грунт. В два его кубометра.
        - Мы готовы, капитан, - спас меня от проигрыша Неджел, засовывая коротко стриженую башку в навигаторскую. - Готовы начать действовать, согласно полученной задаче. Оборудованы четыре двойки и одна большая десантная. Большая - дистпост для вас!
        Ну конечно… Капитана если и берут, то, как ташипа на верёвочке. Мол, мы будем работать, а ты сиди, координируй. Ага, так я вам и дался - сидеть. Отвечать всё равно мне, мне надо и делать.
        - Вот и замечательно, - я еле сдержал оскал. - Координировать с дистпоста будет капитан Келли!
        И уставился на Неджела, предвкушая возражения. Я изорвался уже весь в поисках, кого бы порвать.
        Он понял. Мотнул башкой и отвалил резко, не по уставу.
        Но дверью не сумел хлопнуть. Тут ему не грунт. Мембранная дверь только шипит как гадюка.
        По-нашему планета называлась Аскон, а по-экзотски - Аскона. Чудо белокаменное, утопающее в зелени девственных лесов.
        Как любят эти мерзавцы-экзоты свои планеты: их влажное горячее тело и холодок звёзд над ним.
        Аскон застроен так, чтобы не сломать красоты очарованного неба, не смешать воды с грязью. Это единый огромный лес с декоративными фигурками человеческих жилищ, разбросанными в непролазной, но такой красивой чащобе.
        Я смотрел на Аскон глазами его коммуникационных спутников, бродил по столичной площади, нарядно украшенной для церемонии введения в дом Аметиста нового регента, заглядывал в близлежащие дворцы - вдруг удача улыбнётся мне, и я засеку Имэ до начала инаугурации?
        Больше всего меня раздражало то, что местонахождение «Эскориала» мы так и не засекли. Не на грунт же они его посадили!
        Вот поймаю тварь, выясню, где Дьюп… Кто ж из моих пытать умеет? Джоб?
        Да хоть и на Грану пошлю за помощью! Абио умеет! Он как раз спец по высокородным уродам!
        У моего левого плеча сердито засопел Рос. Переживал он за меня, понимаешь. Нервный я, понимаешь, стал!
        Даже Роса сумел завести обнаглевший навигатор. Расслабился у меня Млич, забронзовел.
        Хотя понятно, что он и Келли последние два года тащили на горбах львиную долю моих обязанностей по кораблю. Я был слишком занят то в госпитале, то на грунте, вот и огребал теперь по заслугам.
        С Мличем тяжело, Млич - не мальчик, и не наседка, как Келли. У него свои тараканы в башке и гробы в мешке…
        - Капитан, на 2, 875 гигагерц посмотри? - вклинился в мои мысли Рос. - Третий ряд!
        Я вскинул голову к верхнему монитору: Келли панельки напихал щедро, чтобы мы могли просматривать одновременно как можно больше каналов.
        - Это где? - спросил я, но уже нашёл глазами.
        И вздрогнул раньше, чем осмыслил увиденное.
        Рос совместил сигнал с картой:
        - Дворец какой-то. Понастроили дворцов, уроды!
        - Нет, Хьюмо, - я покачал головой. - Это не дворец. Это летняя резиденция будущего эрприора Дома Паска. Тут все гости сейчас собира…
        - Да хоть самого Хэда! Твою ж мать Тёмную!
        Я понимал, что имеет в виду лейтенант, поминая небезызвестную родственницу эйнитов. По беломраморным залам бегали мужички в грязно-серой форме с антикварным светочастотным оружием - в основном ЛК 9, но попадалась и десятая модификация, тоже старьё. От них убегали тонкие фигурки женщин и маленькие детские. Им и такого оружия было с избытком.
        В теракт, что ли, играют?
        Эх, мы бы этих ташипов сейчас локализовали полем… а потом их хоть голыми руками…
        - Это не художественный канал? - я остановил оборзевшее воображение. У меня к тварям, берущим заложников, давний пунктик.
        - Технический, - выдохнул Рос. Он тоже кинулся проверять.
        - А ну, подвигай меня по камерам, не с одной же камеры мы сигнал ловим?
        Рос покопался в настройках - безрезультатно. Пришлось постучать Келли. У него и мощностей было поболее.
        Сто восемь камер из ста тридцати, размещённых в здании, не работали, ещё десяток мы постоянно теряли, но три отозвались нормально.
        Я с двух ракурсов увидел залитый кровью церемониальный зал, поленницу трупов… Мм-ммм… Экземпляров на сорок. Толпу женщин и детей…
        Количество заложников я оценить не смог и обернулся к Росу:
        - Двести?
        - Больше. Келли пишет, что в районе двухсот тридцати. Подряд согнали, одежда разная.
        Рос имел в виду, что знать и прислугу никто не сортировал.
        - Мужики, наверно, в другом зале, - предположил я.
        Рос кивнул.
        Горка трупов на полу была разнополой, иначе мы бы решили, что в заложники берут только женщин.
        - Капитан, - прорезался голос Келли. - Сообщить бы кому, а?
        Рос глянул на меня искоса. Он не понимал, кому можно сообщить, чтобы это нас не демаскировало. Я тоже.
        Грязно-серые фигурки с оружием на плоском экране явно готовились к активным действиям. Руками махали, орали что-то. Звук, к сожалению, вытянуть не удалось.
        Ищут кого-то?
        - Келли, - попросил я. - Пробегись по соседним улицам и по крышам. Хотя бы через навигационные спутники дай картинку?
        Я хотел убедиться, что в городе суета, а к зданию уже спешат здешние полисы.
        - Это… - почти сразу отозвался зампотех, видно, и сам уже догадался проверить. - Дыра тут у них. Это… Сигнал от соседей цикличный.
        - Чё? - термина я не понял.
        - Сигнал завязан на заранее сделанное видео, - пояснил Рос. - С камер соседних зданий - вместо текущей - мы видим картинку, записанную несколько часов назад.
        - Келли, ты не ошибся? - нехорошее ощущение внутри меня разрасталось, как я его ни игнорировал.
        - Вижу часы на соседнем здании, - сказал Рос. - Разница - два часа.
        - Кто кроме нас контролирует то, что реально происходит во дворце? - спросил я Келли, давая себе на размышление ещё полминуты.
        - На выходе - четыре адресата. Один - здание полиции, два других сразу не расколешь, четвертый - на пару минут ковырять. Делать? - в боевой обстановке косноязычие у Келли постепенно пропадало.
        - Ковыряй! - выдохнул я и уставился в нижний правый экран, куда Рос для большего удобства уже перетащил проклятый сигнал, слив изображения с двух камер в плохонькую голограммку.
        - Сейчас заложников расстреливать начнут, - констатировал лейтенант, наблюдавший за суетой фигурок. Он вытащил из кармана пакетик с орехами. - Ну, чё? Бурить или курить?
        Это была фраза из анекдота про спасателей. Которые спасали-спасали кого-то с астероида, и сами провалились в ледяную яму. И теперь им, в общем-то, по барабану - бурить астероид или без лишней суеты помирать в яме - всё равно ведь не вылезти.
        Рос, не глядя на меня - внимание его было сосредоточено на происходящем во дворце - забросил в рот несколько орешков и ткнул упаковку мне в ухо.
        Орехи были домашние, с Кьясны. Я положил в рот хрусткий ароматный шарик.
        Что же делать? Сообщить Локьё и сворачивать операцию?
        Выжимание канала дальней связи в такой близости от планеты демаскирует нас сразу же. Но то, что внизу - это даже не захват заложников. Это зачистка наследников, запланированная, возможно, тем же милейшим Имэ.
        Где же он сам, гнида носатая? Поймай мы его на горячем!..
        Хуже всего, если пальбу устроил не будущий регент, а кто-то из его врагов. Вполне возможно, что «Эскориал» ещё на подходе, и расстреливают сейчас семейство Имэ, ищут его самого… То есть курочка наша в гнезде, и яичко у неё в…
        - Капитан? - привлёк моё внимание Рос.
        Келли разобрался, куда ведёт один из каналов наблюдения за дворцом.
        Если департамент юстиции в теме и в деле (а таков был адрес второго получателя сигнала), то история эта не всплывет никогда.
        Видно, резню всё же устроил Имэ. Завтра он торжественно придёт к власти и замазать сможет всё что угодно.
        Вот так и разбавляется на Юге истинная кровь…
        Вечно же меня угораздит влипнуть…
        Я велел Келли сжать фрагмент записи и отправить на личный номер Локьё. Разовый импульс вычислить сложнее, но счёт для нас всё равно пошёл на минуты.
        Возможно, эрцог Сиби тоже в курсе происходящего, а я - сентиментальный кретин…
        - Ого! - отвлек меня Рос. - Похоже, кого-то нужного не поймали. Иначе какой смысл - заложников мочить?
        Я повернул голову.
        Пока дискутировал сам с собой, бойцы в сером расстреляли троих, но, похоже, так и не нашли главную жертву.
        Звук мы наладить не сумели, но происходящее было вполне понятно и без слов.
        - Наверное, операция рассчитана на захват наследников определённой крови, - предположил я.
        - Зачем? - удивился Рос. - Имэ и так к власти придёт.
        Я покачал головой:
        - Этого мало. Он хочет убрать генетическую линию, которая может претендовать на руководство Домом в дальнейшем. Есть там у них какая-то опасная линия.
        - И что? Прямо вырезать надо? - хмыкнул Рос и протянул: - Экзотика… Такая экзотика.
        - А как ты хотел? Власть - это сродни болезни. Они больные, а мы примерно козлы отпущения.
        Браслет согрелся.
        Зачем я влез во всё это? Не моё это дело, разбираться, кто у них тут кого режет. Я пришёл сюда за головой очередного регента, и не…
        Сигнал терялся, и Рос перевёл его с браслета на экран.
        Мелькнула лысина. Я зашипел сквозь стиснутые зубы.
        - Не могу приказывать тебе, - сказал Локьё. Изображение рассыпалось, и конец фразы пропал. Рос пошаманил, и лицо эрцога снова развернулось над экраном.
        Сказанного было уже достаточно. Интуиция не обманула меня. Да, внизу действительно лилась кровь дома Аметиста.
        Локьё смотрел на меня пристально. То ли в глазах эрцога было что-то невиданное мною раньше, то ли он как-то по-особому надавил на меня?
        Я наклонил голову, как демонстрируют здесь подчинение старшему. И гнев мой умер. Сам не понял, как это случилось.
        - …в крайнем случае после я объявлю, что ты действовал здесь по моей личной просьбе, - продолжал Локьё. - Потом. Сейчас это не гарантирует тебе ничего. Ты должен продержаться около часа, пока подойдут те, кому я могу верить. Блокируй резиденцию. Постарайся не убивать этих неудачливых дураков. Никого не убивай. Не впускай и не выпускай переговорщиков, пока я с тобой не свяжусь. Абэ, мальчик.
        Я успел кивнуть.
        Рос уже выводил на одну панель каналы связи с Келли и двумя другими двойками.
        «Вот ты и поохотился на Имэ, бандак», - мелькнуло в сознании.
        - Парни, - предупредил я. - Помощи не будет. Рассчитывать мы можем только на скорость и на то, что нас там никто не ждёт. Надо захватить резиденцию и продержать её до прихода людей Локьё. Ориентировочно час или два. Корабль мы демаскировать не можем, но я - мертв и вы мертвы вместе со мной. Будем надеяться, что никто так и не узнает, кто мы. Вниз, ребята! За мной!
        - Сакыпэ! - отозвался Келли по-лхасски.
        Ну и правильно сделал. Нас уже вполне могли сейчас прослушивать.
        История четырнадцатая. «Алайские каникулы лейтенанта Шэна»
        АСКОН, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Единственное, что я ещё успел - отметить момент, когда Имэ стартовал с Аскона.
        Рос доложил мне, что группа шлюпок, очень похожая на регентский кортеж, ушла стайкой в прокол. Возможно - к висящему на безопасном расстоянии «Эскориалу».
        В общем, Имэ мы упустили ещё до начала операции на Асконе. И догонять его нам было некогда.
        Оставалось выругаться. Вспомнить, что Локьё наш союзник, а союзники - дороже, чем трупы врагов. И вступать в бой на грунте.
        Дворец мы, к сожалению, тоже захватили не на раз. Противокосмическую оборону «давить» нам было нечем, пришлось сбить два спутника и плясать в образовавшейся бреши с наземной обороной. Прямо парабы…
        Да и с заложниками возни хватило, хотя светочастотное оружие мы удачно задавили магниткой с одной единственной шлюпки Келли, повесив её над резиденцией.
        В общем, провозились мы больше часа, люди Локьё так и не появились, а потому речь о преследовании Имэ не могла идти ни при каком раскладе.
        Неджел занимался наведением порядка внутри, Рос - снаружи, Эмор торчал на орбите.
        Угрожая сравнять дворец с землёй, мы согнали бандитов и заложников в самый большой зал дворца. Развели по разным углам.
        Бойцов у меня было по пальцам пересчитать, потому действовать пришлось жёстко.
        Неджел, фокусник, для деморализации снёс в зале обе колонны, и заложники, припудренные мраморной крошкой, затихли в углу. В принципе он был прав - ор надо было как-то прекратить.
        Я массировал саднящее горло и изучал потолок дворцовой залы, разрисованный облаками, представляя, что смотрю в небо.
        Горло болело очень прилично. Отвык я в таком количестве отдавать команды.
        Обычно схемы действий пилотов и десанта заранее прописаны и разосланы личному составу. Остаётся только координировать операцию через голомодель, создаваемую тем же спецбраслетом.
        Но готовых схем у нас на такой случай не было, мы же не полисы и не спецы по антитеррору, связь в здании глушили качественно, и команды приходилось орать в браслет, как в рупор. Браслет хорошо усиливал звук, аж стены дрожали, но горло я всё равно сорвал.
        Дворец был очень красивый. Наверное. Я не мог сейчас этого оценить.
        Да и кровища темнела везде - на полу, на гобеленах, изображающих древнюю охоту с лошадками и собаками. Колонны опять же валялись кусками криво нарезанного торта.
        Снаружи здания было пугающе тихо. В кустах темнели выжженные светочастотными ударами проплешины. Всем, кто попытался прорваться из леса во дворец, пришлось объяснять субординацию в терминах, что обычно используют террористы: сидите тихо, или в здании положим всех. Рос с этим прекрасно справился, и нападавшие затаились.
        Потом опомнились планетарные службы, и я всё-таки допустил внутрь десяток медиков, не садист же я, в самом деле.
        Медики, как у них водится, сразу создали нам кучу дополнительных проблем. Потребовали развернуть прямо в зале походный госпиталь, подвести воду…
        Но время всё равно тянулось словно резиновое. Каждую минуту оно вырывало из себя с мясом, пока не прорезался сигнал от Локьё.
        Он вышел на связь чуть раньше, чем дежуривший на орбите Эмор сообщил мне о магнитных возмущениях в секторе.
        Значит, лично эрцог не пожаловал, решил было я. Но Эмор кинул мне на браслет рисунок магнитных помех, а потом и голограмму спешно поляризующегося «Леденящего».
        Локьё возник часа через полтора, когда я уже передал заложников его людям, объяснил обстановку и собирался откланяться.
        - Злишься? - спросил он, оценив мою мрачную морду.
        - А чего мне теперь, песни петь? Удрал ваш регент…
        - Какой он теперь, к Беспамятным, регент? - удивился эрцог. - Он это учинил или нет, но карьеру ты ему поломал. Тебя ж тут дэпы снимали. Ты же на всю галактику свою версию озвучил. Сейчас только больной не в курсе, какой из Тихушника выразитель интересов Дома Аметиста.
        «Тихушник» было, видимо, прозвищем Имэ.
        - Нашёл крайнего, - пожал я плечами.
        Эрцог фыркнул мне в лицо:
        - Спасибо я тебе потом скажу, на официальной встрече, сначала людей нужно успокоить. Кровищи-то напустили…
        - Тогда я откланяюсь временно?
        - Кланяйся. Но «Эскориал» тебе не догнать. Если это был Имэ, то сейчас он бежит, только копыта щёлкают.
        - Куда?
        - Лишь Бездна знает наверняка. Там, где ждёт. Со мной ему тоже сейчас встречаться не резон, сам понимаешь. Я ж его, мерзавца, под трибунал отдам, пусть там разбираются, кто виноват. Он даже регентство принять не успел: иммунитета - ноль.
        Эрцог задумчиво посмотрел на обломки водяных часов в центре зала: клепсидру перекосило от взрыва, и капли долбили мраморный пол с навязчивостью маньяка.
        Я кивнул ребятам - уходим. Щёлкнул по браслету, передавая приказ всей группе.
        Локьё тоже совершил какое-то официальное движение головой и направился к своей охране, которой велел отойти на время нашего разговора.
        Он говорил со мной один на один. Эрцоги могут вести себя как угодно, на то они и эрцоги.
        Мы поболтались несколько часов на орбите, прослушивая на Асконе всё, куда дотянулись. Поразмышляли, куда мог ломануться неудавшийся регент - тщетно. Искали бы и дальше, но окликнул Млич. Уже не скрываясь окликнул, по долгой связи.
        - Капитан, техобеспечение подвезли, нужны документы.
        В переводе с принятого между нами жаргона получалось, что вызывает, наконец, Мерис.
        Квэста Дадди Амаи гата…
        Теперь я и погоняться за Имэ не мог. Это был полный провал миссии.
        Интересно, неудавшийся регент делал мне ручкой в иллюминатор? Ведь понял, поди, скотина, что за имперцы объявились вдруг на Асконе и кого они на самом деле искали.
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС, СЕКТОР 72 - «НА СЕМИ ВЕТРАХ»
        Сектор семьдесят два.
        Координаты, заданные генералом Мерисом для встречи, не сказали мне ни о чём. Это был наш сектор, но самые окраины. Угрожающе близко маячили Э-лай с нашей стороны и скопление Альди - с экзотианской.
        Сектор семьдесят два называют иногда Змеиным гнездом за такое яркое соседство. Скопление Альди, напомню, родовые земли эрцогов Нарья.
        Мы вышли из прокола и опознались с «Пламенем заката», это корабль разведчиков. Генерал был у них на борту.
        Рядом висели две эмки. «Пламя» - легче «Персефоны», похоже, Мерис просто побоялся идти в такой опасный сектор без огневой поддержки.
        Мы выровняли скорости кораблей, приняли ещё одну сетку опорных точек и снова ушли в зону Метью с минимальным интервалом после разведчиков.
        Вышли у Клона - большой магнитной аномалии на границах обитаемого сектора. Прямо у опорного маяка.
        Ребята зовут этот ориентир «На семи ветрах» - слишком много там немаркированных путей в Бездну.
        Корабли переполяризовались, сбросили скорость и появилась возможность поговорить.
        Я прибыл на «Пламя заката» без приказа. И так было понятно, что он будет. Приказ и прилетел вдогонку, когда я уже выходил из ангара «Пламени».
        С собой я взял Келли, Млича и полдесятка десантников. Млича - на случай, если Мерис будет допытываться про Аскон. Навигатору со стороны было видней, что мы там натворили.
        Внутри корабль разведчиков казался скромнягой - стандартная отделка, все помещения - номерные, ни полназваньица, форма даже у дежурного без нашивок.
        Мерис стоял в капитанской напротив экрана и загораживал спиной какое-то головидео в тонах дальнего космоса. Самогo капитана «Пламени» в наличии не имелось. Да и дежурный вошёл вместе с нами.
        Он доложил - и генерал повернул голову. Лицо мне не понравилось. Виллим был озабочен сверх всякой меры.
        - Ну и зачем притащил в эту дыру? - спросил я, поздоровавшись и размышляя, в курсе ли Мерис про мою самодеятельность с Асконом и что мне за это будет?
        Генерал хмыкнул вместо приветствия и отошёл от экрана, где на фоне знакомых созвездий болталась в открытом космосе нелепо махающая руками фигурка в скафандре.
        Фигурку окружали тёмные округлые тела, похожие на двойки со щупальцами, фоном мерцала икряная лента гнезда.
        Млич не удержался и фыркнул. На экране был я, пытающийся наладить диалог с парабами.
        Фигурка побултыхалась ещё пару секунд, и чёрные пульсирующие тела парабов облепили её. Потом появилась моя улыбающаяся рожа с уже отвинченным шлемом. По экрану побежала серебристая надпись: «Капитан Пайел дирижирует миграциями парабов».
        Я от неожиданности икнул. Какая-то зараза не просто слила кадры в сеть, но ещё и подмонтировала и снабдила «ленточками» пояснений.
        - Наразвлекался? - рявкнул Мерис, давая понять, что он в курсе всех моих похождений. - Пора и поработать!
        - Служу Империи, - съехидничал я невесело. Судя по перекошенному лицу, Мерис не только знал, где меня носило, но и о том, что Имэ я упустил.
        - Магнитная помеха. Восьмая ось, надир-вест, капитан, - вклинился Млич. Он оставался на связи с навигаторской «Персефоны».
        - Кто-то ещё сюда ломится, - оповестил я Мериса.
        - Вижу, - согласился он, не глядя на пульт.
        - Ждём?
        - Нет, капусту выращиваем!
        - Точно, капусту, - пробормотал вездесущий Млич мне в ухо. - Зелёненькие прилетели.
        - Алайцы, что ли? - удивился я вслух.
        Мерис нахмурился. Дверная мембрана дрогнула, и ввалился капитан разведчиков, у него единственного была положенная нашивка на кителе. Следом вошли трое мрачных парней без знаков различия.
        Млич кинул мне на браслет картинку. Алайский военный корабль. Класс «Зет» или даже выше.
        Это кто же к нам такой жирненький прилетел?
        - Стрелять мала-мала будем, генерала? - поинтересовался я, делая глупое лицо. Мне хотелось шутить. Видимо, нервы наконец проснулись и начали охоту на печень.
        Если бы я убил Имэ, сейчас уже можно было бы и не думать, что дальше. Но я же не убил. И судить меня пока не за что.
        - Я те постреляю, - огрызнулся Мерис. Тона он не принял и, похоже, ему было не до шуток.
        Ну и ладно. Ну и я позлюсь, раз всем тут можно. Только на кого?
        Я обвел глазами напряжённые лица своих ребят и разведчиков Мериса. Ну, да, висим «На семи ветрах» - а это граница освоенного космоса. И здоровенный алаец, процентов на тридцать мощнее «Персефоны». Вон, Келли аж вспотел.
        - Всё нормально, парни, - пришлось выдавить мне так весело, как только сумел. Потом я примерился, изобразил ещё более натуральную улыбку и повторил: - Всё. Будет. Нормально. А вот когда выясню, кто из вас слил в сеть мои пляски с парабами, вот тогда вы у меня огребёте. Но это явно будет потом.
        Так и не поговорив толком, мы вернулись на «Персефону», а Мерис полетел общаться с алайцами.
        Разведчики нервно нарезали вокруг алайского корабля круги. Млич играл в пугалки - то прикажет кинуть энергию с генератора на щиты, то двигатели включить.
        Надеюсь, алайский капитан подскакивал на своём насесте. «Персефона» в своём классе очень достойный крейсер. То, что мы легче - так мы и маневренней. Тут не факт, кто кого раскрасит в цвета заката.
        Я тоже просчитывал параметры возможной стычки. Не люблю я алайцев. И не верю им.
        Но считаю я быстро, а переговоры затянулись.
        Млич первым поймал генеральский сигнал и кинул мне на браслет.
        - Готов стыковаться? - потёк с вражеского корабля мрачный Мерис.
        - Рад служить, генерал! - отозвался я подчёркнуто официально, злясь, что в итоги переговоров он меня не посвятил. - Прикажете начинать?
        «Персефона» была легче алайского корабля, но если провернуться с ускорением, мы навяжем им сначала момент вращения, а потом и волю.
        - Давай, командуй, - согласился Мерис.
        Дежурный связист уже стучался в навигаторскую алайского.
        Экран разделился пополам, и я увидел зелёненькую усатую харю. А Бризо-то красавчик, оказывается…
        - Полковник Пегус, - квакнул алаец.
        С усами я погорячился - по носогубным складкам спускалось с десяток толстых зелёных волосин.
        - Капитан Агжей, спецон, - представился я ехидно.
        Зеленые глаза алайца на миг затянула прозрачная пленка вроде дополнительного века. Боится меня? А с чего вдруг? Картинка с парабами была, конечно, шикарная. Но алайцев-то я вроде не трогал?
        - Примите координаты стыковки, - бросил я и кивнул Мличу. Но тот и сам знал свою работу.
        Я смотрел, как набухает у Пегуса мешок под горлом и понимал, что репутацию мне Бризо создал на Э-лае отменную. Узнал меня полковник. Любит и чтит, аж задыхается от восторга, жаба зелёная.
        - Включите маршевые в режиме обратной тяги, иначе закрутит, - предупредил алайцев Млич. - Ваша масса больше нашей на треть.
        Пегус опомнился и вызверился на своего навигатора.
        Когда он обернулся, чуть отклоняясь от вертикали, я уловил за его спиной чью-то фигуру. Пока пытался рассмотреть, кто же там прячется, завершение стыковки пропустил. Но по вибрации корабля было понятно, что приклеились мы успешно.
        Я не стал ничего спрашивать, понятно было, что мне придётся перейти на алайский корабль. Я должен был послужить Мерису очередным аргументом чего-нибудь малопонятного. А вот чего именно, он меня посвятить забыл.
        Ну, мне не привыкать с зелёненькими общаться. Правда, Мличу я велел смотреть за нами, как за родной мамой. Ну и пошутил кое-что нецензурное.
        Мерис всё это время оставался на связи со мной и всё слышал, но даже не поморщился. Плохо дело.
        Мы с Нежделом и двумя бойцами перешли на алайский корабль. Я по привычке стал искать название и девиз - не нашёл. Значит - зелёненькие у кого-то на службе. Продажные алайцы - ещё хуже алайцев обыкновенных, правда, на вид - и те, и эти - выглядят одинаково.
        Мерис ждал меня в капитанской алайца. Один, без охраны. Под глазами успели затаиться тени, а в глазах…
        Он сидел в помпезном зелёном кресле в такой же зелёной и помпезной каюте. Алайцы любят роскошь и зелёный цвет. Тут же торчал Пегус с двумя адъютантами.
        Провожавшая меня алайская охрана испарилась в момент, да и адъютанты нервничали. Полковник сжалился, отпустил.
        Я тоже велел Неджелу и бойцам вернуться на «Персефону».
        - Меня уполномочили вступить с вами в переговоры, - начал Пегус, пожирая меня взглядом.
        Что же опять наврал про меня генерал? Надо же как-то соответствовать?
        Я оскалился и отпустил эмоции. Корабль вздрогнул - реакторы на меня реагируют предсказуемо. Могу и разнести, если вспомню сейчас, как драпал Имэ, как скользили рифлёные магнитные ботинки по каше из мозгов и крови заложников…
        Я заводился. Мерис молчал.
        - Один наш общий друг предположил, что без вас мы не сможем уравновесить переговоры, учитывая некую трёхсмысленность ситуации… - проблеял Пегус, покосился на меня, и я вдруг ощутил идущий от него запах страха.
        Так вот, как это бывает. Человек пахнет слабо, и резкий запах пота струсившего чувствуют немногие одарённые, а вот алайцы и без того отлично воняют. И струсивший генерал вонял, как земной скунс.
        Чего ж он меня так боится, болезный?
        Я улыбнулся Пегусу. Тот завял с открытым ртом.
        - Я вижу, - зло начал Мерис, - что ты не выполнил условия нашего уговора! Виновника я привёз, а где обещанное мне?
        Та-ак, опять я крайний. Чего ж я опять натворил, а?
        - Мы пошли на значительные издержки по контракту… - сел Пегус на любимого зелёными конька и сразу приободрился.
        - Чушь! - перебил Мерис. - Лавры патриотизма и без меня перекроют вам все издержки! Вас кинули с поставками! Порвав контракт, вы только упрочили свою репутацию!
        Пегус поморщился, стрельнул глазками влево. Дверей там не было, но замаскировать их - раз плюнуть. Похоже, кто-то наблюдает сейчас за нами из их высших алайских чинов. Тот, кто стоял у полковника за спиной во время сеанса связи.
        - Проблемы возникли не по нашей вине, - выдохнул Пегус, исподтишка поджимая горловой мешок, чтобы он не раздувался. Полковник знал, что мы имеем опыт общения с алайцами. Он демонстрировал страх, но давил гнев. - Как только мы нашли понимание в вашем уважаемом лице, генерал, мы тут же… расторгли контракт в одностороннем порядке и обыскали указанное судно. Однако заявленного лица на нём не было - ни в волновой клетке, ни в карцере, ни в других, доступных осмотру помещениях…
        Уши у меня встали торчком, как у собаки. Пегус явно намекал, что они обыскали «Эскориал»!
        - Мы предполагали, что убедить вас в нашей лояльности и готовности сотрудничать будет непросто. Потому мы привезли свидетеля сложившегося положения вещей. На «Баскаре» есть машины правды, способные вскрыть любую волю. Наш высокородный пленник подтвердит, что указанное лицо отсутствовало на корабле его дяди.
        - Дяди? - переспросил Мерис.
        - К сожалению, старший этой высокородной семьи уже отправился в тот момент на столичную планету, именуемую Аскона. Времени вы дали нам ровно столько, что дожидаться его возвращения не было никакой возможности. Не было, полагаю, и смысла, потому как позже нам доложили, что некий высокородный так и не вернулся на «Эскориал», ожидающий его, как большая ловушка.
        Хэд! Значит, за Имэ стоило гнаться! Значит, он летел не на «Эскориал»! Его надо было хватать, а я упустил!
        Но КОГО не было ни в волновой клетке, ни… Неужели?
        - Давайте своего пленника, - поморщился Мерис.
        Пегус ожил.
        По его команде два медика пригнали капсулу, где лежал спелёнатый молодой человек, половина лица которого была закрыта сенсорным шлемом. Но я его узнал и в таком виде.
        Хэд, только мальчишки тут не хватало.
        - Можете допросить его, - лебезил перед Мерисом Пегус. - Устройство на его голове искажает звук таким образом, что он никогда не узнает, кто с ним разговаривал.
        Я подошёл к капсуле. Пацан выглядел не лучше, чем в дэле Кьясны.
        - Назови себя! - взвизгнул Пэгус.
        - Эберхард Ильям Имэ из дома Паска, - голос был слабым, но не дрожал.
        Пегус указал на шлем, засветившийся жёлтым.
        - Вы можете вызвать своих техников и проверить аппаратуру. Можете так же использовать для допроса любое своё устройство. Мы пробовали выбить из него, где искомое нами лицо разными… хм… средствами. Кроме реструктурирования мозга - это лишило бы нас свидетеля. Пока он вполне в разуме, как полагает медицинская машина. И, к сожалению, об интересующей нас проблеме ему ничего не известно.
        - Ясно, - сказал Мерис. - Но от меня-то вы что хотите? Мальчишка - шлак, он мне не нужен!
        - Мы можем на ваших глазах сканировать его мозг, чтобы вы убедились, что выполнить условия договора было бы нереально.
        - Условием был не поиск на «Эскориале», а обмен одного указанного лица или самого Имэ на другое лицо! - рявкнул Мерис.
        Мешок Пегуса сдулся и облепил шею.
        - Советник, - пробормотал он, - уполномочил меня предложить вам любой другой… выкуп. Указанный, к сожалению, невозможен. Объект в капсуле ничего не знает о нём. Он так же уверен, что это не известно и его дяде.
        - Даже так? - вскинулся Мерис. - Ты далековато зашёл в этом спектакле!
        Пегус понял, что ляпнул что-то не то.
        - Я, возможно, не так силён в имперском, - забормотал он. - Я имел в виду, что молодой из дома Паска…
        - Кончай врать, - устало сказал Мерис. - Дядю мы допросить не можем. А что думает племянник о том, что якобы знает или не знает дядя - не считается доказательством.
        - Но как насчёт обмена? - проблеял алаец и снова бросил косой взгляд на соседнюю стену.
        Нет, он боялся не меня или генерала, он боялся того, кто наблюдал за нами.
        - Я подумаю. Ждите, - буркнул Мерис и развернулся, чтобы уйти.
        - Может, вскроем на всякий случай мозг? - вклинился я, улыбаясь самым кровожадным образом.
        - Делай что хочешь, - Мерис шагнул в сторону шлюза, и я махнул людям Пегуса, чтобы капсулу с Эберхардом тоже двигали за нами.
        У шлюзового стыка нас ждали двое моих парней - наглый Неджел и всколоченный Дерен. Я кивнул им, чтобы поработали грузчиками.
        - Расстыковываемся? - ожил в браслете Млич.
        Мерис услышал и кивнул. Я отдал команду. А ещё велел Келли принести чего-нибудь покрепче - генерала пора было отпаивать.
        На «Персефоне» Мериса слегка отпустило.
        - Ещё раз допросить хочешь? - он кивнул на капсулу.
        - Можно, - согласился я. - Только давай без алайских фокусов? Разве что глаза можно завязать на всякий случай. А так… Враньё я умею отличать и без машины.
        Мерис закурил и кивнул. «Персефона» рыскнула - корабли расстыковывались.
        На лицах моих сержантов проявилось такое явное облегчение, что я рассмеялся. У Дерена вообще была такая физиономия, будто он сунул вместо себя в медкапсулу дежурного медика.
        Келли принёс ядовито-зелёную настойку.
        - В честь алайцев, что ли? - нахмурился Мерис, но налил.
        Стюард уже подсуетился с закусками. Даже пепельницу изобразил.
        Генерал остывал потихоньку, настойка, несмотря на цвет, вроде пошла ему в нужное горло. Он курил одну сигарету за другой и не говорил ничего, да и мне не хотелось. Я был всё ещё зол, что упустил Имэ.
        Минут через двадцать привели Эберхарда. Не принесли - и то ладно.
        Глаза у пацана были заклеены, руки-ноги - на месте. Всё остальное… Не мне судить, что ему пришлось вытерпеть.
        Я велел усадить наследника дома Аметиста в соседнее кресло.
        Мерис кивнул - спрашивай ты.
        Я налил воды, взял с подлокотника тонкую руку и вложил в неё стакан.
        Пацану было что-то в районе восемнадцати, но близкое знакомство с алайцами он вынес. Кровь…
        - Пей, - сказал я, - это вода.
        Эберхард узнал мой голос. Я видел, как пальцы сжали пластик.
        Мы с ним перекинулись парой фраз в дэле на Кьясне, да и на «Эскориале» он меня видел и слышал, а память у родовитых экзотов тренированная.
        - Пей, не бойся, - подбодрил я его.
        - Чего теперь бояться? - пацан улыбнулся одним ртом и поднёс стакан к губам.
        Я понял, о чём он. Раз мы больше не скрываемся - ему не жить.
        - Ты в курсе, кого мы ищем, - констатировал я. - Почему его не было в клетке?
        - Я не знаю, - покачал головой Эберхард. - Можете сделать из меня куклу - я всё равно не знаю.
        Он погрел в ладонях стакан и допил воду.
        Подходящей повязки мои ребята не нашли, и глаза пленника были заклеены черным скотчем для внутренних работ. Как плотно ни прижимали пластиковую ленту к лицу - у переносицы остались щели.
        Пацан вряд ли что-то видел, разве - узкую полоску света. А вот я видел. И отвернулся.
        Щелкнул по браслету:
        - Ано, уведи!
        Мерис помотал башкой и налил себе ещё.
        - Давай так, - сказал я. - Ты мне рассказываешь, что у тебя не вышло, я тебе - что у меня не вышло. Могу начать первым.
        - Я знаю, что у тебя не вышло, я говорил с Локьё. Ты хотел прибрать душу Имэ после инаугурации и стрясти с него, где Колин. Хотя мальчишка утверждает, что Имэ тоже не знает. Может, он сбежал? С него станется…
        - Дьюп мог проходить храм. Мог, наверное, и из клетки сбежать, - кивнул я.
        - Значит, мы оба с тобой сделали что-то не то.
        - Почему - не то? Имэ - свинья, каких мало. По заслугам огрёб. Его теперь свои на кол посадят. Пацана только жалко.
        - «Пацана» следовало оставить алайцам! Теперь убирать труп придётся тебе!
        Я поморщился.
        - Скажешь хоть, чего ты над Пегусом сотворил? Он чуть ласты от страха не склеил. Кто у него за спиной стоял?
        - Военный советник Эгуй.
        - Ого! - этого кабана зелёного и я знал. Весьма авторитетная тушка.
        - Ладно, вернём ему девчонку, - сказал Мерис и встал. - Полковник мне ещё пригодится живым. Пошли в навигаторскую, оттуда рулить проще!
        Изгнав из навигаторской посторонних, генерал кивнул мне на пульт. Я сам набрал алайцев.
        Мерис сел в кресло навигатора и не торопясь закурил. Дым закружился над гелиопластиком пульта, как новая космическая туманность.
        В капитанской «Баскара» торчал один Пегус. Бледно-бледно зелёный с белыми пятнами на костистых щеках. Эк его встряхнуло.
        Пожалуй, Мерис был прав - если Пегус не сумеет договориться с нами - ему не жить. Он должен был радоваться скорой смерти, но дух полковника оказался слаб, и радости я не наблюдал.
        - Зачинщика не просите… - начал генерал удушающе медленно. - Условия вы не выполнили. Но, что обещал - я…
        Мерис затянулся, выдохнул дым и отвернулся от экрана, глядя на электронное табло, показывающее время.
        Пегус не видел, что генерал просто считает секунды. Он кивал, как болванчик, ожидая его последнего слова.
        - Я возьму за неё душу твоего корабля!
        Пегус закивал так, что его лысая зелёная голова едва не соскочила с шеи.
        - Высокопризнанный так добр и верен своему слову, - залепетал этот дурак.
        - Клятву! - оборвал его Мерис.
        Полковник с готовностью собрал в навигаторской своих зелёных замов.
        Мерис рассмеялся:
        - Всех! - рявкнул он. - Я хочу видеть здесь всех, чей род выше простого чина!
        И вот тогда мы узрели, наконец, янтарно-бурого военного советника Эйгуя. Что ж, один ноль в пользу Мериса.
        Алайцы что-то забормотали, советуясь. Но Мерис, похоже, поймал их в какую-то национальную ловушку.
        Нестройно зазвучали слова клятвы. Мерис остановил и поправил. Он заучил и текст на алайском. Вот ведь хитрая сволочь.
        Приняв церемонию подчинения, Мерис коротко бросил:
        - Ждите!
        Я вырубил связь и уставился на него.
        - Чего стоишь? Разведчиков дай? - приказал он.
        Я набрал навигаторскую «Пламени».
        - Лейтенанта Шэна ко мне! - рявкнул генерал.
        На экране возникла весёлая белобрысая морда, очень похожая на мою. Я покосился на Мериса: вот зараза!
        - Отсылай! - приказал генерал.
        - Плакать будет, - отозвался белобрысый лейтенант. - Ей уже нравится с нами.
        - Поговори мне ещё, - буркнул Мерис. - Давай в темпе, устал я от этой бодяги.
        - Есть, генерал, - кивнул улыбчивый, и голова его исчезла с экрана.
        - Сперли кого-то на Э-лае, - констатировал я. - И хотели обменять. Да ещё и меня подставили, да? Морду похожую нашли… Неужели на Э-лай парень спускался?
        Мерис промолчал.
        Интересно, стал бы он менять меня на командующего?

* * *
        Лейтенант Шэн не соврал - в гостевой каюте рыдала страшненькая зеленокожая девушка, слегка похожая на крокодилицу. К отцу ей совсем не хотелось.
        У шлюза она уткнулась имперцу в грудь и едва слышно, чтобы не услыхали другие, зашептала:
        - Ты же найдёшь меня потом, да? Найдёшь? Я вышью твоё имя на нашем родовом флаге. Я спрячу буквы среди цветов коя, никто не найдёт их, кроме тебя. Никто не узнает от меня твоего имени…
        Разведчик невесело улыбался.
        Не было в Империи никакого лейтенанта Шэна, имя он получил ровно на одну операцию. Да и не нужна ему была зелёная девочка с изменённым метаболизмом и жестокая, как похоронная команда.
        История пятнадцатая. «Ничья»
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС - КЬЯСНА, ПОЯС ДОЖДЕЙ, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Мерис сыграл с алайцами и выиграл, я сыграл с Имэ и проиграл. Но результат мы получили один: Колина не нашли.
        Обременённый идеями, Мерис отправился рожать что-нибудь гениальное на Аннхелл. Меня отпустил на длинный поводок, и я привычно вышел в районе Кьясны и опросился с экзотианским резервом.
        Дежурные связисты вражеской эскадры нам уже ручкой делали, улыбались по-свойски и лишних вопросов задавать не стали.
        Я напоминал себе некое передаточное звено между нашей армадой и войсками Содружества - мотался туда-сюда, выполнял какие-то левые просьбы и приказы.
        Обещал сдаться комкрыла… Но кровью Имэ я руки пока не помыл, момент катарсиса оттягивался, и я решил сдаться эрцогу Сиби. Локьё обещал мне «спасибо», которое мог заткнуть себе куда угодно, а мог дать совет. И вот совет мне был сейчас, как вода в аду.
        Планируя визит, я уселся в капитанской, выгнал оттуда дежурного и поставил его с задней стороны двери, чтобы не пускал праздношатающихся. Потом разрезал на квадратики лист пластика и подписал - Локьё, Энрек, Айяна, мастер Эним, Абио.
        Все эти люди так или иначе могли мне помочь разобраться, куда исчез Дьюп. Если он действительно вошёл в волновую клетку и исчез, то… Что это могло означать?
        Что значит «исчез»? Куда?
        Я подумал и дописал ещё одно имя - Рогард. Хоть и мёртвый, он тоже мог дать мне кое-какие советы. Ведь есть же архив на Кьясне. И там тоже можно нарыть что-то полезное.
        На панели загорелся сигнал. Кто-то сильно хитрый и вежливый, прежде чем рискнуть постучать в дверь и пособачиться возле неё с дежурным, послал анонимный запрос на пульт. Типа, сбойнуло.
        Кто у нас сильно вежливый на корабле?
        - Заходи, Вальтер! - крикнул я так, чтобы меня услышали оба: и пилот через браслет, и дежурный через дверную мембрану.
        Пилот явился тут же. Значит, зараза, в коридоре стоял и видел, что бедный капитан мечтает уединиться.
        - Не нравится мне наш пленник, - ответил он на мой вопросительный взгляд. - Ничего не ест, реакции заторможенные.
        - Я же говорил - в медчасть его!
        Дерен отрицательно покачал головой:
        - Поверьте моему опыту - только хуже будет.
        - О-опыту, - протянул я. - Откуда у тебя опыт?
        Дерен на провокацию не поддался и не стал мне доказывать, что опыта у него бездна. Стоял и молча разглядывал меня, карточки на столе…
        Я бы сейчас любого послал, кроме этого полосатого чудика. Ведь и он знал много чего интересного. Вот только как его расспросить?
        Но если Дерен говорить не захочет, то где на него сядешь, там и слезешь, проверено. А если бы он хотел говорить, он бы уже сказал.
        Припёрся же, когда ему действительно захотелось. И старательно делал вид, что мне и так всё понятно, без его ответов.
        - Ну? - нахмурился я, не желая продолжать разговор без порции объяснений.
        - Я многих лечил раньше, в общине, пока старший не запретил, - Дерен опустил глаза.
        В этом он был весь: аккуратные обтекаемые формулировки…
        - Почему запретил?
        - Мне ещё год или два лечить… небезопасно.
        - А конкретней?
        Тяжёлый вздох.
        - Возраст такой. В каждом критическом возрасте человек карабкается на свою горку. Если перенапрягаться - горку можно не взять.
        Ну вот и что я понял, спрашивается? Хорошо, примем к сведению, что в двадцать пять лет у Дерена какой-то особенный хэдов «возраст».
        - А зачем тогда лечишь? - продолжал копать я. С Дереном копать выходило, как и в Армаде, - отсюда и до обеда.
        - Не могу смотреть, как кто-то мучается, господин капитан, - виновато улыбнулся он.
        Стоп. Что-то мне говорил про него интересное комкрыла? Про «лечить руками»?
        Ну-ну, забавно. То есть Дерену небезопасно сейчас лечить (руками?) от чего-то мне непонятного наследника дома Аметиста, но другого выхода он не видит? Ла-адно…
        А ведь наследник - тоже психически продвинутый, как и Дьюп…
        Я встал.
        - Хорошо, пошли, покажешь своего пациента.
        Пациент украшал своей эксклюзивно-бледной персоной офицерский карцер.
        Понятно, что к телу Дерен доступа не имел, но Гарман секретов от личного состава не любил, и трансляцию из камеры мог посмотреть любой сержант безо всяких запросов и спецдоступов.
        Я полистал виртуальный отчёт и выяснил, что пленник ничего не ест, но воды за неполные сутки выпил почти два литра. Жар у него, что ли?
        Камеру открыли, и я убедился, что Дерен был прав. Выглядел Эберхард ещё хуже, чем в день нашей встречи с алайцами. Прошли сутки - а регресс на физиономии…
        Спросишь, почему регресс, а не труп?
        Вообще-то, Мерис сам научил меня не провоцировать начальство на категорические приказы. Он сказал, что труп придётся убирать мне. Ладно.
        Но генерал не определил, кто должен произвести этот труп и когда. А я не стал уточнять и просто оставил парня на «Персефоне», чтобы не мозолил глаза тем, кто хотел его прикопать. Глядишь, и рассосётся когда-нибудь. Или пленник помрёт своей смертью. К чему, кстати, шло.
        Я разглядывал Эберхарда, он не отводил глаз. Удрал от меня в самый дальний угол семиметровой камеры - кровать, открытый санузел и скруглёные стены, подпёр спиной резинопластик, но изучал старательно. Наверное, строил в голове образ будущего врага.
        Сейчас мальчишка выглядел, как босяки на Мах-Ми. Если переодеть в обноски, то можно легко поверить, что никогда не ел досыта и доброго в жизни ничего не видел.
        Под глазами было синё, волосы слиплись. Что же с ним делали алайцы? Машину подчинения он перенёс, судя по речи, без особых потерь. Там же сначала язык заплетаться начинает, если мозг повреждён?
        Хэд… А может, они его?..
        Нет, нужно медика. Усыпить. И осмотреть, как следует.
        Эберхард что-то уловил в моих глазах и вжался в стену.
        Добрый Вальтер Дерен просто встал между нами, закрывая парня собой.
        - Не надо, капитан. Не надо его трогать.
        - Тогда осмотри его сам! Я не уверен, что обошлось без внутренних повреждений. Ты посмотри, он синий какой! Доиграемся, сдохнет от воспаления! По-моему, у него уже лихорадка!
        Про «осмотри сам» я брякнул автоматически, но пилот задумался.
        - Хорошо, - кивнул он. - Я попробую.
        Дерен медленно обернулся. Показал пленнику пустые раскрытые ладони.
        - Дотрагиваться я до тебя не буду, - предупредил он. - Просто стой смирно.
        Эберхард набычился, но отступать ему было некуда, сзади напирала стена.
        Дерен даже приближаться к нему не стал, провёл руками сантиметрах в двадцати от тела. Сверху вниз.
        Так вот, что имел в виду комкрыла… Что-то такое я видел в развлекательной программе про шарлатанов. И что? Это как-то работает? Или задача Дерена - обмануть пацана и успокоить?
        Эберхард, видя, что дотрагиваться до него и в самом деле никто не собирается, задышал ровнее. А пилот продолжал водить руками.
        Я ждал.
        Не знаю, что делал Дерен, но работал он сосредоточенно, до пота и тяжелого, сбивчивого дыхания.
        Живой сканер, однако? Вот прямо серьёзно? И вот так же лечит? И получается? Забавно.
        Я много читал про надувательство подобного рода, но если бывает в природе и не шарлатанство, значит, наш гендепартамент совсем мышей не ловит.
        - Нормально, - выдохнул Дерен. - Нет у него внутренних повреждений.
        - А не жрёт почему?
        - Шок.
        - Лечить чем-то можно?
        - Нейроблокаторами его напичкали так, что лучше не давать пока лишних лекарств. Нужно, чтобы вся химия вышла. Потом, может быть.
        - Химия, говоришь, вышла? - я задумался. - Ладно. Сегодня пусть отлёживается. Завтра сдашь его в хозблок часов на… - Я смерил пацана оценивающим взглядом. - На шесть. Пусть в оранжерее поработает. Что они там сейчас делают? Уход, обрезка, полив. Нужно двигаться, чтобы выходила всякая дрянь.
        Выдав этот оригинальный вердикт, я развернулся и ретировался из карцера.
        Дерен вышел следом за мной.
        - Ты уверен, что внутренних повреждений нет? - спросил я его, когда дверь закрылась.
        Я всё-таки сомневался. Ведь даже эйниты прикасаются к пациентам, когда лечат.
        - Уверен, - отозвался он. - Над парнем издевались, но до прямого насилия не дошло. - Он вскинул на меня глаза. - Да, было и то, что вы предполагаете. Но разрывов или чего-то вроде - нет. Мучили, думаю. Возможно, имитировали половой акт. Чисто психическое насилие он перенёс лучше, мозг у него гибкий, тренированный. Когда придёт в себя, не стоит бросать его на Гармана или кого-то из сержантов.
        - Я пока не уверен, что пацан вообще оклемается.
        - Оклемается. И очень быстро. Не смотрите, что полудохлый. Как бы он нам тут трупов потом не наделал… - Дерен вздохнул и нахмурился, словно перспектива выздоровления пленника огорчала его.
        - Я не пойму, жалеешь ты его или нет?
        - Как человека - жалею. Но мы сейчас спасаем себе врага. Сильного, дурного. У него такой возраст, что мстить он нам будет изо всех сил.
        - Дерен, ты такой умный, удавил бы! - рассмеялся я. - Вот тебе и карты в руки - воспитывай так, чтобы на людей потом не бросался. Скажи Гарману, что я разрешил тебе доступ в карцер.
        - А смысл? Мы же всё равно не сможем его отпустить. Он ненавидит нас. Значит, ненавидеть будет и так и этак. Сейчас он полагает, что это мы заплатили алайцам за его голову, и переубедить его невозможно.
        - Значит, воспитывать не будешь?
        - Буду.
        - Зачем?
        - Делай добро - бросай в воду.
        - Всплывёт?
        Дерен осуждающе покачал головой:
        - Зачем вы оставили его на корабле?
        - И ты был за «удавить»? Формально - парень ничего плохого нам не сделал.
        - Он участвовал во всём, что планировал его дядя.
        - А если он просто не имел выбора? Это ты у нас, может, и умел выбирать в восемнадцать… Или сколько там ему, лет?
        - Говорит, что восемнадцать, - доверия этому «факту» на физиономии Дерена не отразилось. - Я бы метрики посмотрел. Но документов мы вот так, запросто, не достанем.
        - Вот-вот… Какие там у него сверхспособности - это я не в курсе, но прогностического мышления ему ещё по возрасту не положено. Он не представляет последствий своего выбора.
        Дерен, не соглашаясь, покачал головой.
        - Предназначение мы ощущаем с детства.
        - Это тебе в семье мозги не сносили. - Уж на «пилотов в десятом поколении» и прочих дурно воспитанных болванов я в Академии насмотрелся. - Дети высокородных экзотов - заложники социальных программ, навязанных воспитанием. Судят о них по имени их родителей.
        - От воспитания зависит только половина того, что внутри. Другая половина - у каждого своя. - Дерен спорил без интереса, без удовольствия. Но спорил, тут его уже не исправишь.
        - Но ведь и неизвестно пока, что возьмёт в нём верх? За дядю с ним уже рассчитались алайцы. Ну что нам, из шлюза его выбрасывать? - решился я на последний аргумент.
        Дерен смотрел на меня и молчал. Неужели я его всё-таки переспорил?
        - Вальтер, - я положил руку пилоту на плечо. - Мне некому больше поручить этого щенка. Про Гармана ты сам понял. Повозись немного, потом, обещаю, я придумаю, куда его пристроить. Виноват он только в том, что фамилия у него - Имэ.
        - Только не забывайте, что он вас ненавидит, - покачал головой Дерен.
        - И?
        - Просто не забывайте, и всё.
        Дерен меня всё-таки зацепил немного. Эберхард у нас психически одарённый? Значит, первым я переговорю с Энреком. Он должен хотя бы примерно представлять, что в голове у такого, как этот.
        Энрек рассказывал мне, что знавал одного регента, Бгоро Тауэнгибера, которого я чуть не придушил на почве взаимного непонимания. Может, Энрек объяснит мне, что у этой недоделанной знати внутри?
        Как они мыслят? Чего хотят?

* * *
        Кьясна встретила успокаивающей зеленью. Роса я брать не стал, непонятно было, задержусь или нет. А то расслабится при храме, понимаешь.
        Лететь с дежурным пилотом мне тоже не захотелось, и я смылся один. Надо иногда отдыхать от корабельной суеты, наследников непонятно чьей крови и задач, которых не понимаешь.
        Спустился прямо к резиденции губернатора, где квартировал и правил, как умел, официальный наследник дома Сапфира, внебрачный сын эрцога Локьё, иннеркрайт (по-нашему инженер), Энрек Лоо. К счастью, он был на месте и даже рад меня видеть.
        Меня проводили к нему без доклада. И ради меня же разогнали очередь из пары десятков местных чиновников.
        Энрек выбрался из-за окружённого голографическими документами стола и сгрёб меня с непосредственностью хайбора.
        Непонимания с моей стороны он не боялся. Пробовать капитана на прочность иннеркрайта научили на «Персефоне», и он с удовольствием устроил мне диагностику рефлексов.
        - А поехали в бар? - рыкнул он, гася документы взмахом руки.
        Он был удивительно весел по сравнению с тем угнетённым состоянием, в котором я оставил его в дэле возле земного архива.
        Я был тоже рад его видеть, но сначала всё-таки вывалил неприятное, чтобы уж сразу.
        Энрек выслушал не перебивая.
        - Ну вот ты и пообщался с выродками, - рассмеялся он. - Так их у нас и зовут. Если кровь проявляется рано - с ними носятся и выращивают в моральных уродов. Там целая схема. Сначала это животное воспитывают вообще безо всяких запретов, а потом тех, кто доживёт до положенных сорока двух, очень жёстко вгоняют в рамки.
        - А зачем? - удивился я.
        - Наводят лоск на общую безнаказанность, - фыркнул Энрек.
        - Да ну тебя, - отмахнулся я. Шутник хэдов. - А если серьёзно?
        «Серьёзно» Энреку сегодня давалось с трудом, и он закусил губу, чтобы не ржать в голос.
        - Ну, ты сказал, - выдавил он, борясь со смехом. - Наследники и серьёзно!
        - Но зачем они такие нужны, ты можешь сказать? Поржать я над ними и сам могу.
        - Ну-у, - протянул Энрек. - Считается, что вседозволенность формирует психику наследника так, чтобы он не видел границ, только цели. Выродки не приучены понимать, что морально, а что нет. Вот ты с детства знаешь, что слабых обижать плохо, а выродку говорят - попробуй, может, тебе хорошо от этого будет?
        - А зачем?
        - Ну-у, чтобы он не думал о морали, когда будет ломать под себя причинность. В паутине ведь нет никаких правил, ничего морального или аморального. Есть узлы, есть нити, есть выбор пути. Если добился нужного решения, всегда кто-то пострадает или погибнет. От этого никуда не денешься. Любой выбор несёт в себе жертвы. Ты выиграл, но вокруг всё равно сотни, тысячи трупов. И надо это как-то перенести. Тут в сорок-то тяжело принимать такое, а выродков приучают рулить чужими смертями с детства.
        - Точно, уроды… - не выдержал я, представив себе перспективы подобного обучения. - Только не пацаны эти, а их воспитатели. Мало мы вас, экзотов, уродами называем. Паутина-то аморальна, но мы-то нет.
        - Ну, ты не тупи уж совсем, - закатил глаза Энрек. - Это ж не всех так воспитывают. Только тех, в ком дар проявляется рано. Ты же знаешь, что истник сильнее всего на пике взросления, лет в двадцать пять-тридцать. Когда у семьи есть надежда, что наследник будет решать такие задачи, которые больше никто никогда не сумеет, на этом она и ломается. Дом направляет все усилия на то, чтобы развить у пацана дар. Этика тут только мешает. Не до неё, понимаешь? Эти пацаны и без этики толком не выживают. Ломаются, с ума сходят. Если им ещё про трупы рассказывать, вообще ни один не дотянет до двадцати. А вот если наследник выжил, то в сорок два его подрихтуют, причешут, вобьют внешние правила приличия. Он будет знать все запреты, но внутренне будет от них свободен. И это будет очень сильный глава дома.
        - И что, многие выживают? - мне очень не понравилась вся эта история, но она кое-что объясняла в желании Мериса сразу оставить «подарок» в виде Эберхарда алайцам.
        - Иногда, - Энрек подумал немного и добавил. - Шансы примерно один к десяти. Отец был вот такой ранний. Может, тебе с Домато стоит перетереть? Отца воспитывал по большей части он.
        Иннеркрайт рассмеялся, словно просто не мог говорить серьёзно. На столе у него я заметил контейнер со стимулятором. Значит, ситуация не разрулилась, просто иннеркрайт допустил до себя медиков?
        - А помочь мне слабо? - поинтересовался я. - Может, развеешься? Слетаешь, посмотришь на него? Что делать-то с ним теперь?
        - Вряд ли я что-то особенное посоветую, - пожал плечами иннеркрайт, но улыбаться не перестал. - Наследники крови - вообще проблемные ребята. Зачем ты его не оставил алайцам - вот вопрос?
        - И ты туда же…
        Энрек развёл руками.
        - Ну вот как я тебе помогу? Парень несовершеннолетний, конечно… Давай, найду тебе приличного юриста из своих старых друзей? Надо бы оценить, что ему вообще светит. Дядя пойдёт под трибунал, вопрос решенный. Всякую пузатую мелочь отправляют обычно в ссылку на одну из родовых планет. Без права самостоятельных перемещений. Но, судя по тому, что ты мне рассказал, без присмотра пацана оставлять нельзя. Любишь же ты добавлять людям проблем, хаго! - Энрек опять рассмеялся.
        - Ты пьян, что ли? - осенило меня.
        Иннркрайт взял со стола контейнер и открыл, показывая, что он от микрокристалла, а не от стимулятора.
        - Я решил, что надо жить дальше, - пояснил он. - Что было - прошло. Делай что должно - и будь что будет.
        - И тем не менее ты мне рад, - констатировал я.
        - Ясен пень, рад. Одно твоё существование успокаивает. Раз тебя до сих пор не прибили, может, и я выживу?
        - Чё-то невесёлая перспектива - выжить, - усмехнулся я.
        - А когда жить? - расхохотался Энрек. - Ты видел эту очередь чинуш перед дверью? Я ж тут один зашиваюсь. - Он посмотрел на меня оценивающе. - Слушай, ты отлично справлялся тогда с медиками, может, ещё послужишь? Я как раз ломал голову, где взять безопасный транспорт для эпидемиологов, которые хотят тут у нас поработать. Ты мне прямо ну очень бы пригодился. Может, привезёшь? «Персефона» - самый чистый из возможных вариантов. Ты же у нас противоборусный инсургент. С тобой они лететь не побоятся.
        - Ну, если только юриста дашь… - Я сделал вид, что задумался. Где искать Имэ всё равно пока непонятно, почему бы и не помочь Энреку? - Если Мерис отпустит… Это не помешает мне встретиться с Домато, как я понимаю?
        - Даже поможет! - обрадовался иннеркайт. - Он сейчас как раз у отца, консультирует бригаду эпидемиологов. Чё бы тебя Мерис на «Леденящий»-то не отпустил?
        Я послал письменный запрос генералу прямо при Энреке. И Мерис действительно не стал возражать.
        Иннеркрайт тем временем связался с баром и велел накрыть для меня поляну.
        Чего же он такой радостный? Переломил в себе что-то?
        Бар был выше всяких похвал. Живая музыка, симпатичные танцовщицы.
        Выпили мы с Энреком немного, совсем по чуть-чуть. Но под коньяк разговор пошёл веселее.
        - Я тоже думаю, что лендслер сбежал с «Эскориала», - сказал иннеркрайт, отправляя в рот здоровенный кусок ветчины. - И отец предполагает то же самое.
        - Но где он тогда?
        - А вот это вопрос. На Асконе - так он сумел бы добраться до вас. Когда ты захватил дворец, история моментально обрела всепланетный резонанс. Или лендслер опять что-то раскопал, или - не имеет возможности с вами связаться. Ранен, может? Так или иначе - надо бы поймать Имэ и пощипать ему пёрышки из хвоста… - Энрек налил мне ещё. - Может, была вторая клетка? Прямо на личном катере у Тихушника? Или случилось что-то ещё, а пацан увидел только то, что ему дали увидеть?
        - Вот и я об этом думаю.
        Коньяк был терпкий, чуть сладковатый, пожалуй, но с хорошим ароматом. Энрек принёс его в бар с собой. Судя по бутылке, стоил коньяк, как электрокар.
        - Это откуда такой? Никогда не пробовал.
        - Губернатор вымаливает прощение. С Джанги. Жутко дорогой сорт. Из какого-то местного кактуса гонят. Плюс - сорок лет выдержки в бочках из чёрного ореха.
        Я отхлебнул, покатал во рту.
        - Нет, для Мериса сладковатый. Надо бы мне ему привезти что-то, а то я с этим наследником сильно себе совесть попортил.
        - У меня в резиденции белый коньяк есть, типа акватики. Крепость - аж шерсть дыбом встаёт. Хочешь?
        - Если дыбом - давай.
        - Лажанулся ты, конечно, с этим щенком, - Энрек вызвал в бар посыльного и вернулся к теме наследников. - Но Имэ-то покруче тебя лажанулся. Практически получить регентство и тут же просрать от жадности. Хотел зачистить кровь Рика Эйбола, не дожидаясь инаугурации, осёл.
        - Слушай, но Эберхард сейчас всё-таки продолжает оставаться наследником?
        - К сожалению, да. Парень остался без сильного покровителя, с кучей обременённых властью врагов… Выжить ему будет трудно.
        - Но он точно наследник? Сто процентов? Несмотря на историю с дядей?
        - А что ты сделаешь с кровью? Пока не предъявят пацана из линии Рика Эйбола - Эберхард наследник. А пацана пока прячут, если он вообще существует.
        - А… Э… Локьё как-нибудь заинтересован?.. Ну, в том, кто будет этим наследником - Эберхард или кто-то другой?
        В бар просочился посыльный. Молодой парень в синей форме заблудился в темноте бара и возник вдруг прямо на сцене. Танцовщицы обступили его, решив, что это тоже какой-нибудь заранее оговоренный сюжет.
        Энрек рассмеялся и отдал парню распоряжение привезти в бар бутылку для меня.
        - Отца не бойся. - Он хлопнул меня по плечу со всей своей дурацкой силы. - Нам наследство змеёнышей - лишние проблемы. Пусть скачут, пока скачется.
        Я вышел от Энрека слегка успокоенный. Раз он тоже полагает, что сбежать можно даже из волновой клетки, значит, Дьюп уж точно живой, а может, и на свободе.
        А вот весточку подать - тут уже могут быть свои сложности. Но это ничего. Если живой - я найду.
        Обратно на «Персефону» лететь не хотелось. Да и малую надо бы повидать. Мало ли что там будет завтра. До завтра ещё дожить надо.
        Я бросил шлюпку у резиденции губернатора и пешком пошёл к эйнитскому храму.
        Прилечу - так ведь все меня сразу увидят. А с Айяной я был пока не готов говорить. Вряд ли ей понравилось всё, что я натворил за последние три дня. Но по малой очень соскучился.
        Пешком от центра города до храма было прилично. Полуденная жара разогнала горожан с улиц. К тому же город всё ещё жил в режиме эпидемии - без праздников и туристических стад.
        Тишина и прогулка - именно то, чего у меня так долго не было. И я шагал себе, разглядывая дома и деревья.
        Город был красивый, невысокий, домашний такой, хоть и столичный.
        Я шёл, дышал, зависал временами совершенно без мыслей. Пожалуй, если у меня вообще есть дом, то он здесь, на Кьясне. И когда я поднимаю над головой лёгкое тельце Пуговицы, меня охватывает это же чувство. Что дом у меня здесь.
        Храм я обошёл по дуге, вышел к захрамовому поселению со стороны леса. Заборчик невысокий перелез там, где к нему вплотную подступали кусты юкки. Ну и двинул по знакомой тропиночке к дому Айяны.
        Услышав шум - затаился в кустах.
        Во дворе хозяйничали незваные гости. Лиина возилась с грудной девочкой, подмывая её прямо в дворовом фонтане. Брен, с повязанной косынкой башкой, развешивал пелёнки. Предоставленный сам себе кабанчик пытался привязать Кая к крыльцу. Щенок терпеливо взирал на него, разморенный полуденной жарой.
        Между модифицированными яблонями, растущими у крыльца, была натянута бельевая веревка. Скрываясь за бельём, я и проскользнул в дом.
        Только Кай меня и заметил. Встряхнулся и поскакал следом. Сзади раздался рассерженный рёв: малой не понял, куда делась собачка.
        Комнату мою занял этот же мерзавец в косынке. Слава Беспамятным, хоть Пуговица повисла именно на моей шее.
        Я взял её на руки и снова вышел во двор.
        Лиина увидела меня, тоже повисла на шее, спохватилась, сунула мне Камалу и убежала на кухню за свежим молоком.
        Я перехватил малявок поудобнее. Брен набычился.
        Я был в кителе без знаков различия, и он не сразу меня узнал. Явился, понимаешь, чужак. Грязный, небритый, и стоит с двумя куклами на руках.
        Крошечную Камалу ему даже на минуточку подержать не давали, не то что всучить и сбежать. Лиина-то знала, что я справлялся и с недоношенной Пуговицей, а Камала в свои три месяца уже почти сидит, чего там бояться? Но Брен был не в курсе моих захрамовых приключений.
        - Да ты кто такой?.. - взревел братец, но тут мозги у него включились, и он шарахнулся от начальства в неподдельном ужасе за едва не высказанные эпитеты.
        На его счастье, из глубины сада появилась Айяна. И вот она-то сразу заметила, что за незваного гостя принесло в этот мирный дом.
        - Ну и тяжёлый же ты пришёл, - нахмурилась Проводящая вместо приветствия и забрала у меня детей. - Иди-ка, душ с дороги прими!
        Пришлось тащиться в сад, где над деревянной будкой висел бак с водой.
        Пуговица скакала перед дверью, требуя, чтобы я выходил поскорее. Но, когда вышел, она взобралась на меня и уснула. Я и забыл, что днём дети спят.
        В доме Айяны мне теперь места не было. Невольные переселенцы - Брен и Лиина с детьми - не только заняли условно мою комнату, но и разобрали от хлама чулан. В чулане прорезали окошечко, устроили детскую.
        К счастью, Пуговица имела собственные апартаменты, туда я и направился. Уложил на большую, рассчитанную и на меня, кровать, поцеловал умеренно грязную босую ногу.
        Айяна вошла с полотенцем.
        - Плохо умылся, - констатировала она сердито. - Пошли, я умою!
        - Меня?
        - А кого ты тут ещё видишь грязного?
        - Вообще-то, вижу, - я пытался аккуратно сопротивляться, но меня вытолкали на кухню и стали умывать прямо с головой из кувшина над тазиком. Причём с текстом умывали, малоразборчивым, но отдельные слова я вычленял. Было похоже на заговор или молитву.
        Потом Проводящая стала вытирать меня, тоже сопровождая действие словами.
        За попытки слинять, мне досталось пару раз мокрым полотенцем так необыкновенно больно, что я даже замер от неожиданности.
        А Айяна всё вытирала меня, потом просто рисовала движениями рук какие-то фигуры на теле, потом снова наклонила мою физиономию над тазиком.
        - Стой так! - и ушла.
        Я упер руки в колени. Следы от полотенца на груди всё ещё горели огнем. Вот женщина - терминатор, мать её ети!
        Интересно, как оно, с такой женщиной? Ну… Это самое?
        Айяна принесла тёмную, резко пахнущую жидкость, разбавила водой и плеснула мне в лицо. Глаза защипало, потекли слёзы, но возмущаться я уже опасался.
        - Ладно, - сказала она устало. - Пусть хоть так. Носит же тебя! Где же крови-то столько набрал?
        Проводящая провела ладонью по моей груди, расстегнула рубашку и прижала руку к следу от удара полотенцем:
        - Прости меня, не сдержалась.
        - За что? - удивился я.
        - Ты хоть маленько-то на людей обижайся, - покачала головой Айяна. - Тяжелый ты, откат будет сильный, если кто-то обидит тебя, а ты простишь не глядя.
        - Кому откат?
        - Тому, кто обидит.
        - Я ещё и о нём должен думать?
        - А обычно кто-то думает за тебя?
        И тут я осознал, что идиот.
        Про наследника с Айяной надо советоваться. Если кто-то поймёт меня сейчас, то только она. Для остальных Эберхард - прежде всего кожаное ведро с голубой кровью. То самое, в котором я мечтал руки помыть.
        Но я-то спасал ребёнка, мальчишку. Мне всё равно, кто он. И не всё равно, что парень совсем не может ничего выбрать или решить для себя.
        - Можно мне поговорить с тобой? - спросил я, всё ещё испытывая возбуждение.
        Лучше, когда женщины умные и красивые - отдельно. И это странно, когда тебя заводит та, которой далеко за сотню. Ты не знаешь, как с ней себя вести, но кровь-то бьётся внутри.
        Айяна кивнула. Она ничем не показала, что понимает моё смущение, но я знал - понимает. И следы её рук так же горели теперь на моей груди, как следы от полотенца.
        - Как там мои голубкu? - спросил я, чтобы сменить тему. - Брен действительно её любит, или полгода без отпуска плюс гормоны?
        - А сам что видишь?
        - Думаю, любит. Как Лиина пацана назвала?
        - Энжелин.
        - То есть?..
        - Ну, да, в честь тебя и назвали.
        - Ну, пусть будет экзотский вариант меня, даже забавно.
        Я вздохнул, помялся, не зная, как начать разговор.
        Айяна поняла. Она села за столик на кухне, указав мне на табурет.
        Я откашлялся.
        - Ты же знаешь, что Колин остался на корабле, принадлежащем дому Аметиста?
        Она кивнула.
        - Мы все эти дни пытались правдами и неправдами достать его оттуда. В результате выяснили, что на «Эскориале» Колина уже нету, скорее всего. Ну и в мои руки случайно попал наследник дома Аметиста - Эберхард Имэ. Проблема в том, что живым он никому не нужен. Мы могли бы держать его на «Персефоне» как угодно долго, но он - наследник крови во всём объёме, понимаешь? Владеет какими-то малопонятными мне психотехниками, а ума в силу возраста - кот наплакал. Мало того - он меня ненавидит и думает, что это я похитил его руками алайцев. Можно его кому-то всучить, чтобы мне не мешал, но и не прибили? Ну, или на корабле как-то понадёжнее запереть?
        - Самое простое техническое решение - та же волновая клетка, - нахмурилась Айяна.
        - А мы не убьём его? Парень много чего перенёс у алайцев, а лет ему совсем немного, восемнадцать или девятнадцать.
        - Ему семнадцать, - сказала Айяна. - Он врёт про первый возраст совершеннолетия.
        - А зачем? - удивился я.
        - Боится казаться слабым.
        - Значит, на корабле его пока безопасно держать?
        Айяна покачала головой.
        - Очень опасно. Из страха показать слабость, он будет пытаться убить каждого, до кого дотянется. Вам нужно избавиться от него.
        - Дешевле повесить, да?
        - Дешевле отпустить. Если у него есть своя судьба - как-нибудь уцелеет.
        Отпустить… Да… Мерис мне башку оторвёт.
        - Думай сам, что тебе дороже. Зачем ты его спас?
        - Не знаю. Мне противна была сама мысль, что его потом за… замучают до смерти алайцы. Сама понимаешь, как замучают.
        - Понимаю. Не жалеешь, что спас?
        - Нет. Но…
        - Думай, мальчик, думай.
        - Он действительно так опасен?
        - Достаточно.
        Я покачал головой. Это было как-то неправильно: пытаться спасти из волновой клетки Дьюпа, и одновременно пихать в такую же ребёнка. Ну что за Хэдова бездна…
        - А Колин? - спросил я осторожно. - Ты понимаешь, куда он исчез?
        - Нет, - печально улыбнулась Айяна. - Я не знаю, милый. Я его совсем не слышу. Нет, не смотри на меня так. Если бы он умер - мы ощутили бы это. Иди-ка ты, поешь и отдохни с дороги. И поинтересуйся, что у тебя на корабле творится.
        - А что там вдруг? - удивился я, но не стал спорить и активировал браслет.
        Айяна, не желая мне мешать, вышла.
        - Келли, что у вас там? - спросил я покрытого красными пятнами зампотеха.
        Тот только рукой махнул и развернул запястье так, чтобы в голозахват попала и часть помещения.
        Я увидел разгромленную навигаторскую «Персефоны», привязанного к креслу Эберхарда, Дерена, нагнувшегося над кем-то из бойцов, лежащим прямо на полу.
        - Келли, выведи сигнал с моего браслета на экран, я плохо вижу, что у вас там! - приказал и не пожалел.
        В навигаторской царил форменный бардак. Одна из контрольных панелей была разбита, видимо, никто не ожидал удара, и домагнитное поле, защищающее приборы в полёте, было деактивировано. На полу лежал дежурный сержант, кажется, Эрли. Дерен положил руки ему на грудь и что-то объяснял запыхавшемуся медику.
        - Все целы? - спросил я.
        - Да целы-то целы, - Келли с неприязнью оглянулся на наследника дома Аметиста, изображавшего бешеную собаку очень маленького размера. Причём эта ядовитая чихуахуа всё ещё шипела и дёргалась. - Но, может, это?.. Выпихнуть пока это… из шлюза… от греха подальше?
        - Нет, - отрезал я. - Открывай справочник по волновым конструкциям. Так, чтобы я видел. Давай посмотрим с тобой частоты работы мозга и кое-что быстро прикинем. Чтобы до моего прилёта он всех не поубивал.
        Проинструктировав Келли, я выругался сам на себя и вызвал Мериса. Была надежда, что отпишется дежурный: «Генерал не в сети», или что-то вроде того, но Мерис ответил сразу.
        Ну да, чего мучиться и хвост кобелю по частям рубить? Лучше уж сразу.
        - Генерал, я…
        - Ты у дочки? - Мерис был настроен вполне благодушно.
        - Да, я на Кьясне. Я…
        - Помню. Ты собрался привезти медиков от Локьё. Валяй, вези.
        - Я не об этом. Эберхард Имэ… Он живой и на «Персефоне».
        Мерис почему-то не рассердился.
        - Ну, ты талант, что я тебе скажу. Значит, благодарности за алайскую операцию не получишь. Под трибунал не отдам, и не проси, и так работать некому. К твоему счастью, как наследник, парень для нас опасности сейчас не представляет. Имэ официально объявлен вне закона, так что мальчишку свои порвут и без нас. Но ты не представляешь, какая дрянь эти «наследники крови». Он там у тебя ещё никого не придушил?
        - Нет, - я не лукавил. Пытался. Но ведь не придушил же?
        - Ну, так передари эту медаль пока не поздно.
        - Я могу его отпустить?
        - А ты что, бордель уже не планируешь на корабле открывать? Только учти: спас этого дурака ты, и гоняться он потом будет за тобой.
        Пришлось кивнуть.
        - Не нужен пока?
        - Отчитаешься после Локьё. И поговори с ним насчёт Колина. Может, у Имэ есть какие-то дырки-норки? Так или иначе, в ближайшее время его достанут не свои, так наши. Лучше бы наши, я бы в нём гвоздиком поковырялся. А пацана можешь отдать родственникам. Только не на Аскон, там его на месте удавят. Раз уж спас, вдруг пригодится. Грата эта ваша…
        - Я понял. До связи, генерал.
        - До связи. Не забудь документы по эпидемии собрать. Всё, что сумеешь и не сумеешь. Энреком попользуйся, вы же друзья.
        - Слушаюсь.
        - Какой послушный стал, - усмехнулся Мерис. - Подрос, да? Одно дело приказы во время боя нарушать, победителям прощается. Другое - свиней подкладывать начальству. Хвалю, что признался. Остепенился маленько, значит. Но с ублюдком этим не сентиментальничай. Ты не представляешь, что за гадюку спас.
        Через полчаса, связавшись ещё раз с «Персефоной», я уже представлял, какая это зараза - наследник крови.
        Воспользовавшись моим отсутствием, мальчик вырубил двух бойцов, которые охраняли карцер, а дежурного в навигаторской довёл до помутнения рассудка и судорог.
        Если бы не Дерен и Рос, которым такие, как Эберхард, были уже как-то по барабану, неизвестно, чем бы всё закончилось.
        Мальчишка сидел пока связанный в навигаторской. Но нужные провода Келли уже нашёл, и клетка должна была появиться в считаные часы.
        Хотел было лететь помогать, но представил личико малой и остался.
        Я был ей должен сегодня хоть бы один вечер - катание на папе, катание на пони… Да и с сыном хотелось познакомиться поближе.
        Один вечер. И всем будет хорошо. И Пуговице, и Брену, который косится на меня как норовистая лошадь и мечтает, чтобы я побыстрее сгинул…
        Да и ребята до утра как-нибудь дотянут. А там мы перевезём медиков и отпустим этого дурака наследника.
        Вот ведь скотина неблагодарная!
        История шестнадцатая. «Прикладная магия»
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС В РАЙОНЕ КЬЯСНЫ, «ПЕРСЕФОНА»
        НАВИГАТОРСКАЯ. ВИДЕОЗАПИСЬ
        - Можешь верить, можешь не верить, но мы тебя алайцам не заказывали, - сказал Дерен наследнику дома Аметиста, Эберхарду Имэ, крепко привязанному скотчем к креслу в навигаторской. - Попал ты сюда случайно, капитан пожалел.
        Пацан уперся подбородком в грудину и созерцал собственные ноги. Русые волосы выбились из хвоста и прилипли к мокрому лбу, тени под глазами из синих стали почти чёрными, но спина была прямая.
        - Не верит, - констатировал Неджел. - По причине самодовольной тупости. Думает, что крутой.
        Подошёл Келли, закончивший переоборудовать карцер.
        - Развязывайте этого, и, это… пусть в карцере посидит. Моя бы воля - ещё и спиной ответил бы.
        - Так он же задницей отвечать привык, - усмехнулся Неджел. - Электробича ему не выдержать - голубая кровь, шёлковые нервы. Может, в оранжерею сходить?
        - Сходи, - кивнул Дерен.
        - А бить кто будет? Капитан узнает - мало не покажется. Пусть лучше посидит до его приезда.
        - Я, - сказал Дерен.
        - Чего - «я»? - изумился лейтенант. - В плане - я его не додушил, я и убью?
        И расхохотался.
        Действительно, насилие над наследником в навигаторской учинил Дерен.
        Млич ушёл спать, сдав смену Келли, тот всё равно был вынужден контролировать работу техников.
        Неджел от скуки составлял зампотеху компанию. Но то ли растерялись они, когда наследничек влетел в навигаторскую, то ли не сумели сразу преодолеть непривычное оцепенение, охватившее их, однако оба безропотно смотрели, как Эберхард расправляется с дежурным и сделать ничего не могли.
        Дежурный тоже оцепенел, но застыл-то он у Имэ на пути, загораживая собой пульт. Ему и досталось больше всех.
        Хотя и дежурному тоже повезло. Вообще-то, в такой поздний час в навигаторской дежурный остаётся один. Просто чтоб был. А тут столько народу.
        А потом в дверях возник Рос, и Эберхарда буквально впечатало в стену. И непонятно было: пилот ли его отшвырнул, сам ли парень кинулся спиной в…
        Много там всего было нужного и полезного. Единственный плюс, саму панель заменить несложно. Только осциллятор контроля превращения антивещества так просто не починишь. Ну так он и не нужен бывает, как правило.
        Что было дальше, присутствующие в навигаторской вообще не запомнили.
        Наследник барахтался в липких голографических крошках, куски навигационной панели летали под потолком…
        Только когда следом за Росом ввалился Дерен, Эберхарда связали-таки подручными материалами. Скотчем для наружных и внутренних работ. У Келли такой всегда при себе.
        Физически противник из пленника был символический.
        Худощавый, бледный, сложенный ещё совсем по-мальчишески, в слегка потрёпанных аристократических тряпках, он вызывал у собравшихся в навигаторской офицеров и брезгливую жалость, и недоумение. Бед-то ведь натворил почище иного взрослого.
        Вроде и снисхождения заслуживал за возраст и идиотское воспитание, не сам же себя воспитывал, но и давление на мозг от него тоже было приличное. Не капитанское, конечно, но…
        - Что, прямо бить будешь? - поинтересовался Неджел, не понимая, в чём подвох.
        Дерен в небоевой обстановке был человеком терпеливым и склонным прощать процентов семьдесят того, чего не прощают другие пилоты. А тут вдруг именно его реакция оказалась наиболее жёсткой.
        Чё психовать-то? Все целы. И капитан почти не ругался.
        Но Дерен был мрачен, и выражение лица у него сделалось нехорошее.
        - Ну, ради такого зрелища… Чего нести? - Лейтенант Неджел встал, выражая шутовскую готовность отправиться в оранжерею, на кухню за пивом или вообще устроить пробежку на месте.
        - В идеале - орешник, - сказал Дерен, едва разжимая зубы. - Не помню, есть он у нас?.. Не найдёшь - иву или березу.
        - Вот прямо орешник? - Неджела веселила серьёзность пилота и само задуманное предприятие. Рискованное, да, но риск - дело благородное.
        К тому же - офицерский карцер, считай, будет занят опасным выродком, а лишнее дежурство - дело не смертельное.
        - Орешник - растение, олицетворяющее справедливость, - пояснил Дерен.
        Эберхард вздрогнул.
        Это была его первая реакция на окружающих, хотя он сегодня словил столько матерных слов… Но задела его почему-то только справедливость.
        - Ну, говори? - предложил Дерен. - Скажи мне, что я неправ? И что я не могу говорить с тобой о справедливости?
        Пленник сглотнул и ничего не ответил. Но его гордый непокорный вид в пояснениях не нуждался.
        Судя по позе и надутой физиономии, Эберхард считал, что справедливость - удел слабых. Сильные устанавливают свои законы. И если он не сумел доказать это сейчас, докажет позднее. Нечего пугать его самодельными клетками.
        Логика в его надутости была: пацан прекрасно видел, кто может ему противостоять психически. И это он ещё ослаб после алайских машин.
        - Орешник используют также для ментальной защиты. Я виноват - мне следовало сделать это сразу, тогда он не причинил бы никому вреда, - продолжал Дерен задумчиво и отстранённо.
        Воззрения на мир наследника дома Аметиста его совершенно не занимали.
        - Вот ты это сейчас серьёзно? - поинтересовался Неджел.
        По выражению лица Вальтера Дерена трудно было понять: шутит, издевается или пошёл воспитательный процесс.
        - Совершенно, - словно бы издалека отозвался пилот. И тут же вскинул глаза, возвращаясь «на грешную землю». - Могу и тебе всыпать!
        - Ой, - развеселился лейтенант. Дерена он побаивался только в доведённом до кипения состоянии, а чаще тот пребывал в жидком или газообразном. - Я тогда за палками пошёл, пока ты не передумал? То есть за ёлками. Ёлка не пойдёт, нет?
        - Иди уже, - буркнул Келли. - Клоун, твою маму. - Он тоже был настроен совсем не юмористическим образом.
        Зампотех был плохо знаком с техникой психического насилия, но привычку к нему, благодаря капитану, имел немалую. И теперь злился: не сообразил вовремя, что происходит.
        Неджел хихикая удалился.
        Эберхарда тем временем развязали и препроводили в карцер.
        - Лежать до отбоя нельзя, только сидеть. Если войдёт дежурный - полагается встать смирно. Вернётся капитан - он решит, что с вами делать. Всё понятно? - проинструктировал пленника разбуженный поперёк смены, а потому мрачный Гарман.
        Эберхард смерил его надменным взглядом. Дураков, вроде замполича, он бы душил, как котят.
        Ничего, время вылечит, тогда не удержит и эта самодельная клетка.
        Гарман вошёл в разгромленную навигаторскую и заозирался в недоумении.
        Новый дежурный спешно наводил порядок. Двое наладчиков снимали с левого навигаторского пульта изувеченную панель. Келли мрачно писал что-то в журнале, хотя такое происшествие в журнал без художественной подготовки и не запишешь.
        - Что случилось-то? - спросил, окончательно просыпаясь, замполич.
        Ввалился Неджел с охапкой зелёных веток.
        - Праздник, что ли, какой-то? - спросил Гарман. - Пили? А кто буянил?
        - Угу, - сказал Неджел. - Щас будет праздник! Банный день! Там бойцы обрезку сегодня проводили. Так что просьба всем желающим записываться на процедуры.
        - На желающих я не договаривался, - сказал не в меру серьёзный Дерен. - Я вам кто, исповедник?
        - Испо-что? - зевая спросил из дверей разбуженный кем-то Млич.
        Он вошёл в навигаторскую и застыл в возмущении:
        - Это что за скотина тут осциллятор свернула! Я башку сейчас сверну кому-то за этот осциллятор!
        - Тихо ты! - Неджел свалил ветки посреди навигаторской. - ЧП у нас! Капитанский пленник напал на дежурного. Наверное, корабль хотел угнать. Думал, мы прогулочная яхта: захватил навигаторскую - лети куда хочешь. Поступило предложение применить домашние средства воспитания. Тебя разбудили? Где благодарности? Так бы и проспал всё на свете! Дерен! Давай, командуй! Куда его тащить, не сюда же?
        Пилот встал.
        - Во-первых, все, кто ждёт, что будет весело, пусть идут досыпать. Весело - не будет. Это нудная утомительная процедура. Во-вторых, помощники мне не нужны, я справлюсь один.
        - В-третьих, - перебил Неджел, - мы рассчитывали на порку, а ты что собираешься делать? Курить это с ним? - Он кивнул на ветки. - Я, между прочим, морду поцарапал, пока выбирал из общей кучи твой орешник!
        - Я буду делать то, что считаю нужным, - медленно и членораздельно произнёс Дерен тоном, не допускающим возражения. - Это я за ним не досмотрел, мне и исправлять.
        - О как, - растерялся Неджел. - Келли, ты что думаешь?
        Зампотех почесал шею и пожал плечами. К рукоприкладству, в отличие от капитана, он относился спокойно, но последствия, если до начальства дойдёт, могли быть самые неожиданные. Проверено. Тем более приказ капитана прозвучал вполне конкретно - посадить в карцер.
        - Если что - Дерену и влетит, - это была первая фраза, выданная Росом за текущий вечер. Бывали вечера и без фраз.
        - Ну, вообще-то, да, - согласился Неджел. - Распоряжение мы выполнили, карцер изготовили. Чур, я за сеном не ходил!
        - Да что тут у вас было-то! - взвился медленно охреневающий Млич.
        - Выродок экзотианский чуть не лишил нас трёх единиц личного состава. Трое - в медблоке, между прочим. Может, его сначала ногами попинать надо было, а?
        - А чего ты не попинал? - поинтересовался Дерен. - Возможность была. Или это у меня руки дрожали? - он обернулся, пристально посмотрел на лейтенанта, и тот заткнулся.
        Неуловимую грань между Дереном-нормальным и Дереном-которого-вывели-из-себя - Неджел знал до тонкостей.
        Причём выводился Вальтер всегда на необидных никому другому фразах, с места в карьер. Вот и сейчас он был уже близок к точке кипения. Но всё-таки отвернулся, наклонился, взял не глядя несколько веток и пошёл к дверям.
        Обернулся:
        - Можете смотреть отсюда. Будет неинтересно, предупреждаю. Мне - не мешать!
        Секунды три после его ухода было тихо. Но настроение у лейтенанта Неджела обновлялось быстро:
        - Хоть букетик пока поставлю, - сказал он, собирая с пола оставшиеся ветки и пристраивая в хозяйственное ведро. - Дежурный, водички принеси!
        Рос фыркнул и растянул на всю обзорную панель видеотрансляцию из карцера.
        Млич зевнул, сел в кресло. Нет, уж если разбудили, он досмотрит эту комедию до конца.
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС В РАЙОНЕ КЬЯСНЫ, «ПЕРСЕФОНА»
        ИЗ ДНЕВНИКА КАПИТАНА ПАЙЕЛА
        Когда я под утро (из-за разницы между корабельным временем и временем на грунте) вернулся на «Персефону», Келли и Неджел лихорадочно изображали в навигаторской выспавшихся.
        Им казалось, что все следы ночного бдения они успели замести, однако на маленьком контрольном экране всё ещё шло кино из карцера. Видно, большой монитор выключили, а про контрольку забыли.
        Изображение там достаточно чёткое, я разглядел даже красные полосы на голых плечах полуодетого наследника.
        Когда влетел в карцер, эти двое стояли и любовались друг на друга. Кругом - листья и обломки веток. Имэ голый по пояс, с полосатой спиной и опухшей от слёз мордой.
        Ну, Дерен, ну собачий сын! Медика к пацану не пускал, а сам поиздеваться - пожалуйста!
        Я молча поднял валявшийся на полу прут и кивнул пилоту: давай, мол, и ты. Тот, не говоря ни слова, стал расстегивать китель.
        Эберхард смотрел на меня круглыми от удивления глазами. Потом раскрыл рот:
        - Вы не имеете права вмешиваться, не разобравшись, в чём дело!.. - Парень встретился со мной взглядом и замолчал.
        Когда я злой - смотреть на меня вредно.
        Дерен с явным облегчением сбросил китель, рубашку и вытянулся на принесённой со склада кушетке.
        Дарамово наследство. А мне показалось сначала, что они кровать от стены отодрали.
        - Келли, зайди! - приказал я, понимая, что в навигаторской меня и видно, и слышно.
        - Ну вот, динамика какая-то в сюжете появилась! - прокомментировал Неджел и налил себе чаю. - Надо было сразу капитана вызывать.
        - Надо Дерена идти спасать, будет ему сейчас динамика! - Млич, обжигаясь, допивал кофе. - Гарман с Росом хоть слинять с места преступления успели!
        Зампотех нарисовался в карцере секунд через тридцать. Я отдал ему прут и прислонился к стене.
        Дерен даже не вздрогнул, вздрогнул я. И легче мне не стало.
        Я вылетел из карцера и был схвачен в коридоре лейтенантом и навигатором.
        - Капитан, прекрати это, - сказал Млич. - Никто твоего выродка не бил. Это вроде психотерапии.
        - Так Дарам умел, помнишь? - тряхнул меня Неджел, проходивший как-то по моей рассеянности через руки экзекутора.
        Мы разобрались потом - виноват был я, приказал Хэд знает что, а досталось Ано, тогда ещё сержанту.
        Выяснил это Дарам. Он был мастером вытягивать из человека душу в воспитательных целях. Когда бил - это уже был катарсис.
        - Прекрати, - вернул меня в реальность Млич. - За что ты его?
        - За нарушение субординации! Приказ был - посадить в карцер и ждать меня!
        - Тогда и меня наказывай, это я его подбил, - предложил Неджел. - А остальные, кстати, могли бы и доложить. Так что веток на всех хватит.
        - Гады вы все полосатые!
        Я вывернулся из держащих меня рук и вошёл в карцер.
        - Келли, хватит! Дерен, марш в каюту, чтоб я тебя не видел сегодня! Дежурный! Порядок наведите!
        Эберхард стоял, низко опустив голову.
        - А ты - к медику! Устроили тут…
        Я глянул мельком на спину Дерена, и чем-то она мне не понравилась. Но я не сразу сообразил чем.
        Вернулся в навигаторскую и уставился на ведро с ветками, как баран на новые ворота.
        - Вы что тут делали всю ночь!
        Хотел рявкнуть на Келли, но сбоку оказался вездесущий Неджел.
        - А ты почему всё время в навигаторской торчишь? - заорал я.
        - Так, благодаря вашим последним приобретениям, у нас на всё про всё теперь два дежурных офицера - я и Рос. Рос спать пошёл, он весь спектакль смотрел. А я вздремнул, меня только на финал разбудили.
        Опять я виноват, значит!
        - Какой к Хэду финал? Он его что, всю ночь бил?
        - Ну… сначала они долго мерились принципами. У кого… твёрже. Потом я задремал, честно говоря. В конце концов Дерен наследничка как-то уговорил. Сказал, что он будет с ним разговаривать всё время, и, если парень не станет врать, больно ему не будет.
        - И что?
        - Ничего. Визжал, как будто режут. Но за руки его никто не держал. Да ты запись можешь посмотреть. Рос всё писал. Если начало обрезать, довольно познавательно.
        - Потом посмотрю. Млич, координаты возьми с кристалла.
        Навигатор молча загрузил расчетную схему и вывел на экран проекцию навигационной карты.
        - А это так и нужно, чтобы мы вышли в расположение эскадры Содружества? - спросил он осторожно.
        - Да, - отрезал я. - Готовьтесь к разгону! Погружение не боевое, кто не на вахте - всем спать.
        - А выродка этого куда?
        - Какого выродка? - и тут я вспомнил, что отправил Эберхарда к медику, совершенно не приняв в расчёт того, что он натворил в навигаторской. Квэста патэра! - Я - в медотсек!
        - Да не волнуйся ты, - сказал Неджел. - Его величество наследник обещали Дерену больше так не свинячить. Насколько-то этого обещания хватит.
        Я всё-таки доскакал до медотсека.
        Приказ о подготовке к разгону уже прошёл и Эберхард спал после укола. Медик сказал, что проблем с ним не возникло. Парень дал себя осмотреть. Кроме синяков - других повреждений у него не было, но полосы - по всему телу, от шеи до пяток.
        - Надо как-то регламентировать наказания, - наябедничал медик. - Порка бывает и полезна бойцам, но для этого есть более безопасные участки тела. Шею и голени - лучше исключить.
        - Обязательно проинструктирую Дерена, - кивнул я ему. - Возможно, даже на практике. - Раздражение у меня так и не прошло. - Этого психа вы осматривали только на предмет телесных повреждений?
        Медик кивнул.
        - Проверьте, пожалуйста, были у него половые контакты с мужчинами? Если можно - прямо сейчас, пока спит.
        Я подождал, пока медик осмотрит парня. Да, досталось ему с головы до пяток, ровно и аккуратно. Уж что-что, а руки у Дерена никогда не дрожали. Признаков другого насилия или пыток медик не обнаружил. Похоже, прав был воспитатель поросячий.
        - Как себя чувствует сержант Эрли? - спросил я.
        - Удачно, что рядом оказался лейтенант Дерен, который правильно оказал первую помощь. У него несомненные медицинские способности.
        - Угу, - сказал я, и кровь опять побежала быстрее. Я бы этому способному Дерену…
        - Думаю, все трое пострадавших через десять часов будут на ногах. Я напишу рекомендации…
        - Это к Гарману, - отрезал я.
        Корабль начинал разгон. Я вернулся в навигаторскую, перебросил запись экзекуции на капитанский пульт и пошёл к себе.
        По пути заглянул к Дерену. Щёлкнул по дверной мембране его каюты, чтобы дверь стала прозрачной. Убедился, что пилот спит без задних ног.
        И вот тут только у меня перед глазами встала его ровная загорелая спина!
        Я ввалился, без церемоний сдернул одеяло и перевернул Дерена на живот. О-па, а на этом полосочек не было!
        - Келли, иди сюда! - рявкнул я в микрофон браслета.
        Дерен, может, и проснулся, но подниматься не торопился. Укололся, что ли?
        Я покопался у него на столе, нашёл пластиковую линейку.
        Пилот пошевелился и приподнял голову. Без укола, значит, спит, просто уработался за ночь. Ну-ну.
        - Лежи пока, - сказал я угрожающе.
        Вошёл зампотех.
        - Это что? - спросил я, кивая на кристально чистую спину Дерена.
        - Сам это… - сразу признался Келли. - Не понял. На нём следов это… Не остаётся почти.
        - Дерен, ты не спишь? - спросил я.
        Пилот сел, не открывая глаз.
        - Сейчас умоюсь, господин капитан.
        - Не нужно пока умываться, - предупредил я. - Ты же боли не боишься, насколько я помню, да? Можно, я проверю?
        Дерен пожал плечами и рухнул лицом в подушку.
        Зампотех вытащил из кармана моток изолированного провода и отнял у меня линейку.
        Я хмуро смотрел на него: или это заговор, или…
        След на спине Дерена остался, но еле заметный, розовый. Я ударил сильнее - ещё менее различимый результат. Потом, сомневаясь, стегнул по собственной руке и едва не взвыл.
        - Я же говорил, - сказал Келли. - Это… Ну не жалел я его. Он нас всю ночь это… мучил.
        Дерен задышал ровнее, засыпая.
        - Тот ещё овощ, - подытожил зампотех. - Этот… Экзотский.
        В капитанской я рухнул в кресло, включил эту проклятую запись и… Ну и уснул. На Кьясне-то уже глубокая ночь была.
        Долго спать не пришлось, выход из зоны Метью вытряхнул меня изнутри наружу, и глаза открылись сами.
        - Я вообще не собираюсь с тобой разговаривать! - сказал мне с экрана наследник дома Аметиста.
        - Ну и не надо, - ответил я ему и приостановил воспроизведение. И удачным пинком правой половины мозга в левую направил себя в душ.
        Сейчас будет переполяризация и второй прокол. Надо бы запить его чем-нибудь, что ли? Вроде йилан ещё есть…
        Мусор в навигаторской ликвидировали качественно, панель поменяли, но ветки никто убирать и не собирался. Парни что, планируют продолжение? Или ждут, что я тоже поучаствую? Провокаторы хреновы.
        Почему же эта история так меня раздражает?
        Что-то во мне всегда сопротивлялось плановому насилию над человеком.
        Да, в процессе решения боевой задачи я выбивал противников, как кегли. Но там всё происходит быстро - ты или тебя.
        Однако, имея время для размышлений, я всегда обходился с провинившимися малым. Если боец или пилот устраивали меня по рабочим качествам - пытался найти подход, не устраивали - после второй ошибки парень повисал на волоске. Ещё ошибка, и на вылет.
        Продать, поменять, списать провинившегося бойца легко. Сержанта заменить труднее, особенно если тот успел изучить людей и корабль. Приходилось и мне использовать нетрадиционные методы, вплоть до мордобоя.
        Пару раз. Но срывался я только с Тичем. В плане, выписал ему два раза по наглой рыжей морде. А потом понял, что и от этого толку не будет и продал контракт на другой корабль.
        Тичу насилие доставляло искреннюю радость. И даже сексуальное удовлетворение, по-моему.
        Несколько раз я ловил сержанта на издевательствах над новичками, а опыт и знания не могли спасать его вечно. На третий раз я набил Тичу морду и выкинул сержантский контракт в свободный торг, как делают только с безранговыми бойцами да с конкретными идиотами.
        Да, именно на третий… Я замечал в себе странную привычку - наступать на грабли три раза. Один проступок могу вообще оставить без наказания, поговорить, предупредить, что не понимаю такого. После второго аналогичного уже мысленно списываю человека. Жду третьего и…
        Но карцера мне, так или иначе, хватает для удовлетворения садистских потребностей. Бить-то зачем? Понятно, что идиот, но ведь мальчишка. Что он там мог натворить особенного, он же едва живой?
        В общем, запланированной жестокости я ожидал от кого угодно, но не от Дерена. И что б ещё всю ночь издеваться?
        Из второго прокола я вышел с лёгкой головной болью, но йилан помог.
        Млич вызвал «Леденящий», назвался дежурному.
        Тот ответил, что все службы в курсе. И прямо так рады, что готовы обнять.
        Прикола я не понял, но Млич тут же послал дежурному обнимающийся смайлик и сообщил, что готов «обменяться заложниками».
        Была такая древняя фишка времён хаттской войны, когда союзные флоты Империи и Содружества на всякий случай обменивались заложниками перед совместными операциями. Опасались предательства.
        - Ты чего? - спросил я Млича.
        - Да это шутка такая, они просто хотят с нами контакта. Эпидемия же. Медики пишут, что иммунитет от борусов передаётся так же, как и сам вирус, контактно. Ты что, не видишь, как к нам резерв воспылал?
        Я хмыкнул. С людьми Дегира мои парни и в самом деле почти сдружились.
        - Ну вот, - констатировал Млич, продолжая на автомате обмениваться координатами и паролями. Вернее, дежурный обменивался, он следил. - Вот так и шутим теперь. Ты иди. За тобой с «Леденящего» уже шлюпку прислали.
        - Типа, у нас своих нет?
        - Типа, контакт.
        РАСПОЛОЖЕНИЕ ЭСКАДРЫ СОДРУЖЕСТВА, «ЛЕДЕНЯЩИЙ»
        Желания лететь на «Леденящий» у меня не было, но в совете эрцога я нуждался. Прилетел и, как выяснилось, поторопился: командующий был занят.
        Прислал какого-то пугливого ординарца. Я выбил из него местонахождение Леса и нашёл мальчишку в компании полудюжины щенков его возраста.
        Впрочем - возраст был уже за двадцать, и мне активно это демонстрировали. Минут пять я не отвечал, потому что обрадовался встрече.
        - …а что, в Империи капитаны даже рубашек не носят? - этот вопрос до меня наконец допилил. На мне был китель на трикотажную фуфайку с коротким рукавом - ни воротник, ни манжеты не торчали, как тут принято.
        - В Империи варёных младенцев едят голыми руками, - я показал открытые ладони, мол, прямо вот так. - Манжеты пачкаются. Нам некогда с ними возиться. Вот на Э-лае - там младенцев сначала маринуют, чтобы не текло лишнего. Изогнутым ножом вынимают внутренности, отжимают кровь. Впрочем, селезёнку иногда оставляют, кому как нравится. Обескровленных младенцев связывают попарно за щиколотки, и провяливают около суток. Мясо должно остыть, у свеженины - совсем другой вкус и не каждый желудок её принимает, можно понос заработать. Кровь собирают отдельно. Из неё готовят неплохой напиток, кияр называется. Сбраживают кровь с местными бобами и рыбой. Я пробовал - та ещё дрянь. А вот младенцы - это уже совсем на любителя…
        Рассказывал я с улыбкой, сопровождая речь мысленной фиксацией на ярких фрагментах. Эффекта достиг быстро - мальчишки шарахнулись, как от прокаженного. Ну вот, а им казалось, что 20 лет - это возраст.
        Я ухмыльнулся кровожадно и кивнул Лесу - давай найдём какое-нибудь другое помещение?
        Лесу тоже было не очень комфортно со сверстниками: в гостевой он с облегчением выдохнул и расслабился.
        - Не передумал тут учиться? - спросил я.
        - Вот если бы пополам разорваться? - улыбнулся пацан. - А алайцы правда едят младенцев?
        - Правда.
        - Ты видел?
        - Нет, к счастью. Но это не шутки пропаганды. Обычное блюдо в меню. Как у нас - жаркое. Они же не своих младенцев едят, наших.
        - А ты и в самом деле одет гораздо проще, чем наш капитан, - сказал, разглядывая меня, Лес. - Мне нравится. Я скучаю по имперским нравам. И по трущобам скучаю. Сделали из меня невесть кого, - он дёрнул кружевной манжет и рассмеялся.
        Вот такие же манжеты, с тусклой золотой нитью, были у Эберхарда. Видно, мода пришла в Содружество на кружево с тёмным золотом. Странно, что алайцы наследника не раздели. Хотя зачем им наши тряпки? Не по фигурам…
        - Имперская простота порой хуже воровства, - отшутился я. - Не нужно вам равняться на нас, но и нам на вас - тоже не нужно. Нужно брать лучшее от тех и других. Так что старайся, учись. Пойдём, прогуляемся? Я бы ещё Домато хотел увидеть. И Элиера.
        Лес весело кивнул.
        - Чего мне на кого-то равняться? Я полукровка.
        - Не обижают тебя эти «соплеменники»?
        - Куда им, - улыбнулся Лес так, что я понял - слабо эрцогским выкидышам обидеть трущобную крыску. - Только тоскливо бывает. И накатывает почти всегда вдруг, неожиданно. Ещё утром было вроде бы ничего, а к ночи - хоть волком вой. Домато говорит, что это нехватка гормонов в организме. Но колоть их нельзя, нужно ждать, чтобы само. Он говорит, что я сильно недоедал в детстве. И выровняется у меня всё, но позднее, чем у других. Зато у меня психика - просто непомерно пластичная, так он сказал. Эти все, выродки благородные, нервные очень. Заводятся по любому пустяку. А я, - он фыркнул, - кремень! Мне с ними легко и просто. Настрой ведь перегорает, если психуешь. Тут есть и посильнее меня, но выдержкой я их легко делаю. Психи они недобитые. Как-то Домато их назвал, комок нервов, что ли? Или комок противоречий? А во мне никаких противоречий нет, я - крыса. Просто этой крысе чуть-чуть повезло в жизни. Не очень, конечно, я больше мечтал бы иметь семью, чем статус воспитанника дома Сиби, но пусть хоть что-то. Сумею добром отплатить - отплачу, я бы сдох, если бы не выходили здесь. Я - крыса добрая.
        Я смотрел на Леса и понимал, что ему просто бешено то везло, то не везло в его короткой жизни. На эмку мои бойцы притащили его едва живого, оглушённого близким светочастотным ударом, когда не только камни плавятся от излучения, но и мозг кипит, как в микроволновке.
        Думали, не выживет - выжил. И после истории с Душкой - выжил. Вот как, спрашивается? Он был практически мёртв, когда я привёз его на «Леденящий».
        - А каникулы у вас бывают? - спросил я.
        «Старички», что воевали тогда со мной на Аннхелле, тоже хотели посмотреть на подросшего Леса.
        - Не знаю пока, мож и бывают. Этим уродам - тоже домой хочется. Может, отпустят когда. Я прилечу, можно?
        - Если что - наберёшь меня, пришлю за тобой ребят. Хочешь, есть одно место, где легко устроить тебе каникулы?
        - Да я бы просто на корабле. Я и по Келли соскучился.
        - Мало он тебя порол?
        - Мало, - рассмеялся Лес. - Он же не со зла. Он и показывал мне потом, как что устроено. У тебя на меня времени не хватало. А мы с ним профилактику делали, навигационную машину тестировали. Он никогда не ругал зазря. Да и порол раза три всего. А ты - здорово ругался. Отругаешь, и опять куда-нибудь свалишь, до нового аврала. Лучше бы порол, чесслово. Я же хотел, чтобы меня тоже брали на операции. Я ж не понимал, что нельзя. И ты брал же один раз, да? Ты помнишь? Только меня там тоже все дёргали - чтобы тихо сидел. А чё сидеть? В ваших доспехах - мне вообще никакого риска. Ты бы босой полазил с моё по помойкам. И голодный. Жизнь кидает, блин, как лодочку, с волны на волну…
        Лес потихонечку переходил с рафинированного стиля на жаргон. Лес - мальчишка, и Эберхард - тоже мальчишка. Как-нибудь и с ним всё утрясётся.
        Да и чего я психую? Все целы, в конце концов. Если бы он кого-то убил, было бы гораздо хуже. Может, это и вывело из себя Дерена. Я же парня на него оставил.
        Элиер вывернул на нас из-за угла, и я его не заметил, задумавшись.
        И шутливый оклик: «Стоять, бояться», - едва не застал меня врасплох.
        А расплох у меня один - схватился за оружие. На «Леденящий» меня уже пускали как есть, набитого, чем положено.
        На полдороги сообразил, куда деть дёрнувшуюся руку, достал из кармана скоммунизденные у Энрека квазикристаллы (у него целая россыпь была на столе) и протянул по обломку породы с дорогущими вкраплениями Элиеру и Лесу.
        Элиер рассмеялся. Он понял, что я вывернулся.
        - Тебя ждёт господин эрцог, - предупредил он. - И господин главный доктор у него.
        - С комиссией?
        - Нет, комиссия будет отдельно.
        Я потрепал Леса по разросшейся шевелюре:
        - Если на «Персефону» прилетишь - заставлю стричься!
        Лес меня успокоил. Ничего не случится с наследником: да, псих, да, нервная система у него, может, и тонкая. Но если бы Дерен сделал что-то не то, и результат был бы соответственный. А так - парень даже успокоился вроде.
        Мне почему-то совсем не хотелось, чтобы дом Аметиста приобрёл такого же чокнутого идиота с покореженной головой, каким был Имэ.
        В конце концов, я же спас когда-то Анжелина Энека? Вот и этого «наследника», похоже, тоже спас. И дому Аметиста пора платить мне зарплату.
        История семнадцатая. «Монета с медвежьей мордой»
        РАСПОЛОЖЕНИЕ ЭСКАДРЫ СОДРУЖЕСТВА, «ЛЕДЕНЯЩИЙ»
        Видно, я здорово «развлёк» Локьё всей этой историей на Асконе. Когда меня проводили в капитанскую «Леденящего», рожа у эрцога дома Сиби была ехидная-приехидная.
        - Абэ, провокатор! - обрадовался он, вставая мне навстречу.
        Я даже испугался, что Локьё до меня дотронется, как до родственника или друга - так близко к моему виску мелькнула его рука.
        Но эрцог всего лишь указал на белые кресла вокруг подковообразного стола в центре огромной каюты.
        В одном из кресел уже сидел Домато. Больше в капитанской не было никого.
        Дремали, перемигиваясь, контрольные панели, тихонько «звенел» открытый канал связи. Есть у него такой едва уловимый специфический звук, сообщающий, что канал работает. Может, Локьё ждал звонка? Ну, не прослушивал же его кто-то? Не идиот же он, в самом деле.
        Капитанская на «Леденящем» была даже больше чем на «Гойе». Здоровенный стол намекал, что тут регулярно проводятся совещания, но в отличие от епархии Абэлиса, где бродили толпы народа, в логове эрцога было как-то даже пустынно. Единственный дежурный завёл меня и сразу ретировался в смежную с капитанской каюту.
        Я знал, что Локьё не выносит ни стоящих за спиной, ни сопящих над приборами. Знал, что вызовы он всегда принимает сам, если, конечно, хочет принять. Но я никогда не задумывался, почему у него такие порядки.
        А ведь в этом уединении действительно было что-то звериное. Ледяная белизна стен, датчики на пульте, мигающие, как далёкие звезды, и затаившийся в снегах хищник.
        Я видел уже внутренним зрением этот образ, когда в первый раз прибыл на «Леденящий». Но тогда он показался мне просто забавной ассоциацией.
        К тому же и Дьюп не выносил посторонних. И я привык, что есть вот такая модель поведения, когда командующий предпочитает уединение и лучше к нему лишний раз не лезть.
        Но сегодня меня позвали, и я был в своём праве вести себя как умею.
        - Абэ-абэ, - сказал я, усаживаясь и раскручиваясь в кресле. Хотелось повалять дурака, но столкнулся с пронизывающим до костей взглядом доктора, и в висках заломило.
        Не то чтобы он зла мне пожелал, нет, но это был очень глубокий ментальный контакт, а я за эти сутки опять поспал минут сорок.
        - Вот ведь пустая у тебя голова, - развеселился Локьё, оценив мой ошалелый вид. - На вашем Севере - серьёзный территориальный конфликт, алайцы что-то темнят со своим новым оружием, я уже не говорю про то, что эпидемию на Кьясне остановить не удаётся. А ты носишься со щенками, которых топить не перетопить.
        О, ему уже донесли и про Эберхарда. Ну, тем лучше.
        Я посмотрел эрцогу в лицо и натолкнулся на ментальную стену. Он не хотел обычного контакта глаза-в-глаза, и, судя по замигавшим светильникам, решил на меня надавить.
        Из-за такой мелочи, как несовершеннолетний пацан?
        И ведь непонятно, чем «мой» щенок отличается от тех, что он сам вызвал на «Леденящий». По моим сведениям, «в гостях» у Локьё маялось сейчас около двадцати наследников разных домов.
        Дому Сапфира другие дома доверяли. И собрал эрцог именно «ранних», проявивших способности ещё подростками.
        Эберхард мог бы стать одним из «гостей», но Локьё его почему-то видеть не захотел. Ему было достаточно попросить, и я бы сдал наследника с потрохами…
        Объяснением тут могла быть только «гнилая» кровь его дяди, Ингваса Имэ.
        - А что будет, если наследник дома Аметиста погибнет? - спросил я для затравки. Энрек мне всё прояснил, но надо же с чего-то начать?
        Да и потом, мало ли что думает иннеркрайт. Локьё зараза хитрая и скрытная. Говорить одно, а делать другое для него, как для иного хлеб и вода.
        - Первый раз, что ли? - хмыкнул Локьё, не переставая улыбаться и разглядывать меня с прищуром, надвигающим на нас стены. Иллюзия, конечно, но такая навязчивая… - Дом возьмёт паузу, и с год-два там будет тихо, пока не утвердят очередного ублюдка.
        Я хотел встряхнуться и сбросить морок, но не сумел. Прощупывая друг друга, давление мы с эрцогом породили приличное. Будь тут мухи - они бы уже попадали от всё возрастающей силы тяжести. Пожалуй, по косвенным признакам мы сейчас могли бы входить в зону Метью…
        Эрцог хочет, чтобы я заткнулся? Или озаботился навязыванием мне своего понимания ситуации?
        Ещё чего! Я резко выдохнул и приступил к более сложным вопросам.
        - А если он НЕ погибнет?
        Локьё смахнул невидимую пылинку с безукоризненно белой столешницы. Посмотрел на меня оценивающе, не прекращая давить на мозги.
        - Ты же понимаешь, регентом дяде не быть. Поймаем - осудим. Людей Имэ уже допросили, расследование идёт полным ходом. Похоже, ты был прав со своими прогнозами. Но медаль тебе не дадут, не жди. А парня, если доживёт, думаю, сумеют прибрать к рукам. Актиста или семейство Стоунов… Может, подойдёт время истинного совершеннолетия, и эта карта снова сыграет.
        - А если не сумеют прибрать? - Нужна мне его медаль. - Сам по себе мальчишка на что-то право имеет?
        - Ну… - Локьё задумался, не понимая, к чему я клоню. Стены вели себя всё более нагло, видимо, тема наследника дома Аметиста очень не нравилась эрцогу. - Прецедентов не было, но в теории парень может заявить о своей невиновности, обратиться к совету Домов с просьбой назначить ему другого опекуна, который и станет потом регентом. Через два года, когда пройдёт время отчуждения. Но я не думаю, что у наследника так мало спеси, чтобы последовать доброму совету, даже если кто-то осчастливит его таковым.
        Угу, юрист, например. Пусть позанимается.
        Но Локьё прав - чтобы заставить пацана последовать доброму совету, часть самомнения из него придётся изъять. Раз уж Дерен начал…
        - А тебе всё равно, кто будет следующим регентом? - аккуратно задал я следующий вопрос.
        Локьё покачал головой, и я услышал тщательно замаскированные вдох-выдох. Ему тоже нелегко давалась наша беседа.
        - Ты меня допрашиваешь, хаго? - спросил он, резко меняя тему.
        - Я не хотел бы сделать что-то такое, что подтолкнёт тебя к активным действиям, - признался как мог честно и чуть сбросил давление, показывая, что готов уступить.
        Эрцог посмотрел на меня с интересом.
        - Этак я доживу до момента, когда один мой знакомый ташип научится пользоваться лотком?
        - Угу. - Я стерпел и ташипа. Мне было важно, чтобы Локьё без полунамёков объяснил мне, насколько ему мешает наследник дома Аметиста. - Так тебе всё равно или нет?
        - Ну, не так, чтобы совсем… - нахмурился эрцог и стены вернулись на свои места. Один ноль в пользу ташипа. - Но если ты хочешь гарантий для этого щенка, то сильно он меня не беспокоит. Будет сидеть тихо - доживёт до сорока двух, а там можем привязать к столу и поговорить предметно.
        - К столу привязать? - Я вспомнил, что видел в поместье кровавого эрцога пыточные столы, к которым привязывали людей.
        - Нету! - рявкнул Локьё. Он привстал, и лысина у него сразу вспотела, но напряжения между нами так больше и не возникло. Эрцог увидел то, что я сейчас вспомнил, однако реагировал по остаточному принципу. - Нету какого-то отдельного стола для пыток и отдельного для медитаций! - Он говорил громко, но ментально был сейчас гораздо спокойнее. - Ты и у эйнитов такие можешь найти. Неофита кладут спиной на стол, завязывают глаза. Иногда для расслабления капают на лоб тёплое масло. Ты видел канавки для отвода масла, а не крови, хаго. Предмет - он и есть предмет. Это мы решаем, как этот предмет использовать.
        - Хорошо, я спрошу у Айяны, - в кои-то веки у меня будет к ней предметный, а не философский вопрос. - Значит, наследника я могу вернуть родственникам?
        - Верни, не трону я это твоё безобразие. Если свои не сожрут - пусть скачет. И наплюй уже на него. Перевоспитывать поздно, ничего у вас не получится.
        Эрцог сел, развернул папку с электронными бумагами, показывая, что эта часть разговора окончена. Я увидел перечень фамилий. Наверное, это были наши медики.
        - А Дерен сказал - получится, - не удержался я от реплики, щёлкая по браслету и вызывая свой список тех, кого мы планировали перевозить в первый перелёт до Кьясны.
        - Дерен? - Локьё воззрился на меня так, словно я только что съел его бабушку и ещё штук семь родственников.
        Я не поверил, что он рассержен. Ментальное насилие - вот что, оказывается, отличало его настоящий гнев. На своей шкуре убедился, что Эберхарда он не выносит, а вот Дерена ругает только на словах. И мне от этого ни жарко, ни холодно.
        - А что такого? - деланно удивился я.
        Не мог же Локьё знать, что за цирк устроил с наследником Дерен.
        - Валерия её звали, - выдохнул эрцог и задумчиво уставился в стену.
        Я ждал.
        Бабушку Дерена действительно звали Валерией. В личном деле эта информация была. Валерия Лагра, дико голубая кровь. Тоже наследница, не помню чего.
        «Мой» Дерен, родись он в Содружестве, тоже мог бы сейчас, наверное, быть наследником какой-нибудь «крови». Я не интересовался какой, но что-то мне подсказывало, что раскопать при желании можно.
        Эрцог побродил глазами по белоснежным стенам и сжалился надо мной.
        - Полвека назад, когда имперские лёгкие суда обстреляли Эскгам, где служил дед Дерена, Апло, его сын, будущий отец твоего Вальтера, был ещё в животе у Валерии. Из отца ничего путного не случилось - его линии были завязаны в узел ещё до рождения. Никто уже не смог выправить. Но это же даёт твоему Дерену некоторую свободу в плане определения чужой судьбы. То, что мог бы, но не сумел сделать его отец, оно осталось в резерве. Но стоит ли стараний мальчишка с ядовитой кровью Имэ? - эрцог поднялся, прошёлся по капитанской и обернулся ко мне. - Подумай об этом! И займись уже алайцами!
        Я с готовностью кивнул, подтверждая, что подумаю, разумеется. Потом. Когда время будет.
        Эрцог понял. Но он перегорел и больше на меня не давил.
        Труп из наследника доверили делать мне, значит, и решать его судьбу - тоже мне. Точка.
        Локьё неохотно кивнул.
        - А алайцами занимается Мерис, - сообщил я ему то, что он и без меня знал. - Пока генерал меня не построил, я из наследника буратину какую-нибудь построгаю. Неужели в нём вообще ничего здорового нету?
        - Не знаю, - пожал плечами Локьё. - То, что способности в парне проявились рано, в двенадцать или в тринадцать - это я слышал. Но по ушам щенка не определишь, кобель или сучка. Надо брать за шкирку, смотреть, что у него на пузе. Ладно. Бездна с тобой. Пробуй, хаго. Но помни, что эта карта наполовину отбита. Разве что подыскать ему правильного опекуна… Да и не о нём ты хотел поговорить…
        Эрцог дома Сапфира встал перед моим креслом и уставился на меня с высоты свого двухметрового роста. Острые глаза, длинный сухой нос… Блестящая лысина напоминала какой-то дикий урбанистический шлем.
        - Не о нём. - Я помедлил, собираясь с духом. Очень боялся услышать «нет». - Скажи, ты смог бы выбраться из волновой клетки?
        - Из новых модификаций - вряд ли. - Глаза Локьё потемнели, в них вспыхнул и погас страх. - Но твой лендслер моложе и обучен совсем иначе. Зная его достаточно давно, я скажу тебе так - рискует он обычно пятьдесят к другим пятидесяти. Значит, свои шансы оценивал достаточно хорошо. Свинья он та ещё, если между нами. На вот, возьми, - Локьё поднялся и достал из ящика стола что-что, похожее на монету. С одной стороны была морда зверя, вроде медвежьей, с другой - непонятный росчерк. И четыре отверстия. - Попробуй визуализацию. Смотри и думай о нём. Эту штуковину на Тайэ называют «клеймо зверя». Удобна она тем, что легко закрепляется на браслете, шнурок продевают в эти отверстия, видишь? А тайанцы пришивают «клеймо» прямо к коже, чтобы ещё и болело.
        - Но зачем эта штука? - я повертел в руках монетку с дырками.
        - Есть у меня одно смутное подозрение… - задумчиво сказал Локьё. - Не будем пока о нём. - Он помедлил. - А на Тайэ так вызывают обратно тех, кто ушёл со зверями в горы и не вернулся весной. Говорят, помогает. Ты пробуй.
        Я обвёл глазами каюту, споткнулся глазами о Домато, старым грифом, нахохлившимся в кресле. Что, мне прямо к коже эту хрень пришивать? Да меня медик убьёт!
        Домато, хоть и медик, не отреагировал. Всё это время врач эрцога молчал. Казалось, он дремлет с открытыми глазами.
        Хотел я и его поспрашивать про Эберхарда, но как-то не вышло. Да и не горели эти вопросы, если уж по уму. Я не обязан ещё и перевоспитывать наследников дома Аметиста. Если у Дерена получится - хорошо, нет - ну и Хэд с ним.
        Правильно Вальтер сказал: делай добро, бросай в воду. Может, кто-нибудь подберёт этого паршивца.
        Локьё чуть заметно покачал головой - то ли споря со мной, то ли наоборот, соглашаясь. Но промолчал.
        Если его и вправду воспитывал когда-то Домато теми же методами, что Дерен Эберхарда, то вряд ли он стал бы обсуждать это со мной. Разве что вот так, молча?
        На Гране говорят, что просто находиться рядом с такими «глубокими в мире» людьми, как Домато и эрцог Локьё - большой подарок. Они дают настоящее чувство жизни более молодым.
        Эрцог кивнул в такт моим мыслям, и мы немного посидели в тишине.
        Я вертел «монетку» в руках. Пришить-то не побоюсь и к коже, но зачем?
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС, «ПЕРСЕФОНА»
        Медиков нам пришлось взять, как десанта, на все возможные кровати.
        Только десантники сидят тихо и капитану жить не мешают, а медики - те ещё гады. Стоило Гарману прочитать им правила безопасности, как троих тут же выловили в реакторной зоне, а одного - вообще в огневом кармане.
        Я их даже в карцер посадить не мог - пассажиры. Пришлось усилить дежурства на основных узлах корабля.
        Кроме прочего, предстояло возвращаться за второй партией врачей, состоявшей в основном из остепенённых светил науки, которые, по-моему, просто побоялись лететь первыми.
        В какой-то момент, когда я был занят дежурствами и перетасовкой сержантов, ко мне подошел Дерен и попросил разрешения забрать Эберхарда из карцера к себе в каюту. Койка свободная там имелась.
        Когда мы вышли из прокола в районе эскадры Локьё и стали грузиться медиками, наследника отправили из медотсека в карцер. И я, в общем-то, планировал продержать его в клетке до конца этого сумасшедшего медицинского рейса.
        - Дерен, - предупредил я пилота, - ты же знаешь, что я на тебя ещё злой.
        - Знаю, господин капитан, - кивнул пилот. - Но одно к другому отношения не имеет.
        - Ты его ещё в пaру с собой посади!
        - Зачем? - удивился Дерен. - Я просто прошу вас проявить снисхождение к возрасту и специфическому воспитанию. И сократить срок наказания.
        Я покачал головой: такие вопросы в пять секунд не решаются. Но навстречу нам семенил по коридору начмед, круглая занудная скотина. Нужно было срочно линять.
        - Ладно, - сказал я. - Бери. Случится чего - голову оторву! Бить не смей.
        - Спасибо, господин капитан, - быстро кивнула планируемая к отрыванию голова.
        Я сбежал от начмеда в боковой коридор. Окольными путями добрался до капитанской и объявил дежурному, что меня нет и не будет.
        Чего вдруг Дерен завёлся? Да и Локьё… Когда я спросил его о волновой клетке, в глазах мелькнул страх.
        Я открыл технический справочник, но ничего опасного в этой конструкции не нашел. Да и Келли бы мне сказал…
        Не там смотрю?
        Полистал энциклопедию, чтобы понять, как забить в сеть запрос.
        Забил и выяснил, что медики активно не рекомендовали находиться в подобным образом изолированных помещениях больше суток. Последствия - от тошноты и головокружения до стойких психических растройств. Необратимых расстройств, если я правильно понял незнакомые термины.
        Сжал в кулаке подаренную Локьё монету. А что если Колин всё-таки в руках Имэ и сидит сейчас вот в такой клетке? Имэ - хитрая тварь. Не удивлюсь, если у него вообще какие-то свои планы на власть, а Эберхарда он использовал только для того, чтобы сбить нас со следа.
        Обманул мальчишку, дав ему «увидеть», что Дьюп куда-то исчез и бросил на «Эскориале». Почуял, что охота на него уже идёт.
        Где же теперь искать эту тварь? Что он задумал?
        С того момента, как мы с Мерисом оставили лендслера на «Эскориале» Ингваса Имэ, прошло полные пять суток. Медицинская энциклопедия утверждала, что это фатально.
        Если бы Имэ был нужен труп, я ощутил бы это давно. Но монета была живая и словно бы покалывала ладонь. Да и Айяна сказала мне, что лендслер жив.
        Но где он тогда?
        Я открыл голоблокнот, вызвал карту нашего сектора и трёх соседних и начал воспроизводить последовательность событий.
        Вот мы улетаем с «Эскориала», висящего у Кьясны (Сектор Дождей), а Дьюп остаётся в руках Имэ.
        Допустим, наследника как-то обманывают, и он «видит», что пленник исчез, а на самом деле дядя ухитряется загнать Дьюпа в волновую клетку.
        «Эскориал» направляется к Аскону, где через трое суток должна произойти инаугурация Ингваса Имэ. Путь от Кьясны до Аскона сложный, если прикинуть по развязкам, это минимум три прыжка с переходами. Около трёх суток он примерно и занимает.
        Тем временем мы с Мерисом прокалываем в шлюпке на Аннхелл, и ночь я провожу там. Мерис, возможно, срывается уже ночью и шантажирует алайцев, чтобы они напали на «Эскориал» и похитили командующего. Меньше двух суток там тоже не выйдет, если идти от развязок и скорости кораблей.
        Алайцы находят «Эскориал», когда он уже висит в тени Аскона. До инаугурации остаётся не более суток.
        Скорее всего, Имэ в этот момент уже вылетел на планету, чтобы лично проконтролировать зачистку наследников крови Рика Эйбола. Регенство на пару-тройку лет его не устраивает.
        Эберхарда он случайно или намеренно оставляет на «Эскориале», и алайцы похищают мальчишку.
        В этот момент на Асконе идёт кровавая баня, а потом из тени выходят мои шлюпки, и в атмосфере планеты начинается бой.
        Шлюпки Имэ кидаются с орбиты в прокол.
        В ситуацию вклинивается Локьё, и алайцы вынуждены отступить.
        Алайцы, как и я, находятся в секторе, принадлежащем Содружеству, незаконно. Они понимают, что регента им в этой мясорубке уже не поймать, а вот застукать их на месте преступления корабли Локьё могут вполне, и увозят похищенного наследника.
        Слиняв, они повисают где-то рядом, например, в том же скоплении Пьюмела, где прячется в этот момент «Персефона». Допрашивают наследника, но не узнают ничего нового. Они бы поиздевались над ним ещё, но вынуждены поспешить на встречу с Мерисом. Так что жизнь Эберхарду и здесь сохраняет случайность.
        А Имэ в это время удирает со всех ног в неизвестном нам направлении.
        Но где Дьюп?
        Варианта всего два. Первый - Имэ где-то прячет его ещё по пути на Аскон.
        Второй - готовит за это время вторую клетку - в шлюпке - и увозит пленника с собой.
        Есть у него время куда-то метнуться во время пути на Аскон или нету?
        Я развернул на браслете карту Юга Галактики.
        У меня была начальная точка движения «Эскориала» - сектор Дождей, и конечная - Аскон. «Эскориал» там точно висел, прибыв на кровавую инаугурацию. Ведь алайцы взяли Эберхарда именно там.
        И трое суток неизвестности между двумя точками.
        Я, теперь уже предметно, с вычислениями, просчитал возможные трассы из сектора Дождей до Аскона. Но меньше трёх суток у меня не выходило никак.
        Значит, захватив Дьюпа, Имэ сразу повёз его на Аскон. Он не успел бы никуда свернуть. Только послать шлюпку с Дьюпом и каким-то доверенным человеком.
        Но я видел Имэ. Вряд ли этот гусь доверял кому-то так, чтобы предпринять что-то подобное.
        Значит, скорее всего, он увёз Дьюпа к Аскону. А вот там у него уже было и время, чтобы спрятать пленника на планете, да и с собой его он забрать мог вполне.
        Думаю, Мерис это учёл, и разведчики ищут сейчас командующего именно на Асконе. Поднимают спящих агентов, опрашивают возможных свидетелей.
        А меня генерал не подключает, чтобы я опять там чего-нибудь не разнёс в своей мирной манере громить всё подряд.
        Допустим.
        Но тогда Дьюп сидит в волновой клетке уже пять суток. Он там живой вообще?
        А что если это действительно так опасно для мозга? Дерен тоже зря дёргаться не станет.
        Я посмотрел на монету. Вот и Локьё уже нервничает, раз подсунул мне эту штуку.
        Где Дьюп?
        Вот же хэдова бездна!..
        Сделать я пока не мог ничего. Только успокоиться и поспать.
        Завалился на диванчик прямо в капитанской, но уснуть не смог, хотя тело, разлучённое со стимулятором, уже мелко подёргивалось от недосыпания.
        А ещё я вспомнил, что хотел просмотреть запись того, что творилось ночью в карцере. Хотя бы в общих чертах. Раз уж не спится…
        Встал, заварил чаю.
        Чай не помог, и я по совету Айяны попробовал войти в глубокий транс.
        Транса тоже не получилось, но хоть уснул и проспал минут двадцать.
        Разбудил меня Млич, стукнувшись в личку и доложив, что с дежурствами всё утряслось. А ещё он предлагал провести для пассажиров расширенный инструктаж на предмет погружения в зону Метью.
        Я согласился. И сказал ему, что буду у себя. Но будить - только в случае чего-то совсем уже нештатного. А сам, промотав по совету Неджела часа три записи, вывел сигнал на голоадаптер, делающий из видеозаписи голографическую.
        Подремлю и кино посмотрю. И пусть их, этих медиков.
        Снова достал подаренную Локьё монетку, зажал в кулаке. И запустил головидео.
        ЗАПИСЬ
        - …это религиозный постулат!
        - А сам думать умеешь? Да, многие видят, как душа уходит от тела. Но она уходит, и больше мы не знаем о ней ничего.
        - Но я чувствую маму, говорю с ней!
        - Ты - может быть. Ведь ты знал её и говорил с ней раньше, когда она была жива. Но стороннее общение с умершими - шарлатанство. Умершие могут жить внутри близких. Но ты уходишь - и они уходят вместе с тобой. Они не самостоятельны. Это ловушка твоего сознания, его образы. Ещё ни один медиум не сумел рассказать о человеке, которого он действительно не знал, и информацию о котором не мог считать с сидящего рядом.
        - Значит, душа смертна, да? Ты так думаешь?
        - Ты почему так решил?
        - Но ты же говоришь, что…
        - Я говорю, что мы не в состоянии сейчас это постичь. Это мы несовершенны, как инструмент познания. И мы не знаем, что там, после смерти. Религиозное учение строится на бездоказательных догмах. Чтобы пустить его в себя - нужно принять несколько положений на веру. Всё остальное может быть сколько угодно логичным, но в основе религий лежит слепая алогичная вера в чудо. А вера - путь для страха перед неизведанным, который словно цемент связывает потом всё в твоей жизни. Верой ты сам впускаешь в себя страх, а потом борешься с ним с помощью религиозного канона.
        - И ты не веришь в бога? Совсем?
        - Верить можно. Нельзя выстраивать обман из не присущей вере логики. Не нужно объяснять веру. Не нужно заставлять бога пить и есть. Вера - личное миропознание человека. Выстраивание веры на кирпичах логики - ложь. В лучшем случае - самообман, в худшем - мошенничество и обман более глупых. Зачем ты меня об этом спрашиваешь?
        - Да потому что ты!.. - лицо наследника вспыхнуло. - Ты!.. Хоть что-нибудь ты не знаешь?
        - Ничего я не знаю, - невольно улыбнулся Дерен. - Всё, что ты сейчас слышишь, я считал с тебя самого, теми словами, которые ты поймёшь. Все принципы и веры человека - внутри этого человека. Нужно найти их и сонастроить с тем, что ты видишь вокруг. Всё остальное - маски, россыпь лжи на кирпиче слепой веры в чудо.
        Я зевнул. Ничего так себе парни принципами мерялись. Понятно, что Неджел просто уснул.
        Дерен на экране выдвинул кушетку на середину карцера.
        - Давай уже делом займёмся? - сказал он, и начал очищать от листьев ветки из оранжереи.
        - Ты не имеешь права меня бить, я наследник крови! - голос Эберхарда звучал неуверенно, но вычленить эту неуверенность смог бы не каждый.
        - Это на тебе в каком-то месте написано? - спросил Дерен. - Повернись, я почитаю?
        Наследник сделал шаг к стене.
        - Боишься спиной повернуться? Алайцы, видимо, были не в курсе - наследник ты или нет?
        Эберхард отступил ещё на шаг и упёрся лопатками в стену.
        - Я не знаю, для кого ты сейчас наследник, - пожал плечами Дерен. - Может быть, такие люди ещё где-то есть, но здесь - другие правила игры. Ты находишься на военном корабле. За то, что ты сделал, учитывая, что ты не член экипажа, тебя проще вышвырнуть в космос. Я пытаюсь привести ситуацию хоть к какому-то равновесию, иначе тебя придётся держать в карцере. А ты слишком много перенёс у алайцев. И я не уверен, что пребывание в клетке не сведёт тебя с ума окончательно.
        - Я ничего не чувствую здесь такого, - пожал плечами Эберхард, оглядываясь.
        Провода действительно не торчали.
        - Я вполне контролирую тебя, и питание пока отключил, - кивнул Дерен. - Не надо делать вид, что ты этого не заметил. За те полчаса, пока Неджел ходил за орешником, головную боль ты уже заработал. Дальше - будет гораздо хуже.
        - Что бы ты понимал в этом! - надулся наследник.
        - Учили, что низшее сословье тебе в подмётки не годится? - деланно удивился Дерен. - Сейчас проверять будем. Сам ляжешь, или мне придется бегать за тобой?
        - Да кто ты такой, чтобы условия мне ставить?
        - А хочешь, я объясню, почему одного могут захватить алайцы, а другого не могут?
        - Ну и почему?
        - Потому что ты сам этого хотел, - Дерена диалог веселил, но он сдерживал улыбку.
        - Я? Я что, чокнутый?
        - Вроде того. Вспомни, тебе было больно, страшно. Но было и чувство, что так нужно, верно?
        - Нет!
        - А чего ты тогда кричишь? Я же знаю, что ты умеешь себя слушать. Вас этому учат. И ты знаешь, что был момент, когда твоё тело готово было подчиняться тому, что с тобой делали.
        - Нет, - дёрнул головой Эберхард. - Ты не можешь этого знать!
        - Не могу? Повернись ко мне спиной, ну?
        Эберхард только плотнее впечатался в стену.
        - Ты сам стараешься себя наказать. Разорвать пополам. Часть тебя боится, другая часть - хочет насилия. Ты знаешь, что был неправ. И хочешь реакции мира на эту неправоту. Если ты не перешагнёшь это состояние - будешь мучиться в нём всю жизнь. И мучить других. Тебе нравится, когда кому-то больно, верно?
        Дерен сел на кушетку, продолжая чистить прутья. Интересно, где остальное «наследство» Дарама? Кто-то ещё в обитаемой Вселенной умеет так же, как он, пользоваться бичом?
        - Человек неравновесная сумма сознательного и бессознательного. Там, где ты себя не осознаешь, нет и вранья себе. Но сознательно ты врёшь себе каждую минуту. Ты думаешь, что ты - наследник дома Аметиста, на самом деле ты ничего не решающий мешок с голубой кровью. И тело твоё знает это. Хочешь, расскажу, что ты чувствовал на алайском корабле? Тебе было страшно, да? Но ты и хотел, чтобы…
        - Нет!
        - Зачем так орать?
        - Ты… Ты провокатор! Я прикажу тебя повесить за твой проклятый язык!
        - Я сильнее тебя, мальчишка. Мне повторить ещё раз? Или сам расскажешь? Дядя говорил с тобой о своих планах в отношении других наследников, да? Он говорил с тобой так, словно ты заранее с ним согласен. Восхищался твоим умом и зрелостью? Он говорил, что семя зла следует вырывать вовремя? Ведь так положено в постулатах вашей религии? И ты кивал, соглашаясь. Хотя ты сам был из того же семени, что вырвут другие неравнодушные к власти. Ты ничем не лучше других. И твоё тело знает это. В том, что случилось на Асконе, ты виноват так же, как и твой дядя. И ты знаешь это. Когда тебя захватили алайцы, тебе было больно, страшно… но и равнодушие к происходящему тоже появлялось, правда? В какой-то момент ты понимал, что с тобой делают то, что надо. То, что ты заслужил. Сознание сворачивалось от ужаса, а тело хотело ещё?
        - Не надо со мной так, пожалуйста, - тихо сказал Эберхард. Лицо он спрятал, опустив голову.
        - Не бойся того, что я говорю. Так бывает со всеми. Главная проблема человека - раздвоенность. Он всегда хочет и не хочет сразу. И действует не по своей воле, а по воле инстинктов, моральных запретов, шор, иллюзий закона. Когда эти шоры не совпадают с истинным положением вещей, которое спрятано глубоко в подсознании, человек начинает мучиться и страдать. Наказывать сам себя за то, что он не такой, каким должен быть. За ложь самому себе. Легче всего в такой игре - самым слабым. Слабый - не обучен понимать себя, не обучен выбирать. Он может довольно искренне верить в своё враньё. Солдатом быть легче, чем генералом, рабом - легче, чем господином. Хочешь ты или нет, но твое тело знает это. И заставляет тебя страдать. Оно хочет, чтобы тебе было больно. Наказывает тебя за враньё самому себе. И это легко доказать.
        Дерен закончил работу и встал.
        - Щас, разбежался, - отозвался Эберхард.
        - Думаешь, я не в состоянии с тобой справиться и потому уговариваю? Кто ты для меня? Давай смотреть правде в глаза? Наследника больше не существует. Он погиб, его похитили алайцы. Остался мальчишка. Я хочу узнать, в тебе есть какая-то собственная ценность? Если нет - ты сломаешься здесь, сдохнешь. Потому что социальное наполнение личности уже умерло. Ты сейчас никто. И я вожусь с тобой только потому, что вижу в тебе человеческое. Общее с нашей породой. Чтобы выпороть тебя, мне понадобилось бы минут пятнадцать. Понимаешь?
        - Нет! Я вообще не понимаю, чего ты от меня хочешь!
        - Во-первых, перестань меня бояться, я не алаец. Во-вторых, ложись на живот. Сам. Я буду с тобой разговаривать. Если не будешь врать самому себе - больно тебе тоже не будет. Ложись.
        Эберхард замер.
        - Страшно? - спросил Дерен. - Если не врешь себе - чего тебе бояться?
        - А если кто-то увидит?
        - Стыдно, что ли? Вряд ли тут кто-то способен смеяться над тобой. Мы все этот урок проходили, в той или иной степени. Смеяться никто не будет. Скорее наоборот, на корабле к тебе относятся, как к выродку, потому, что ты не способен к элементарному самоконтролю. Любой нормальный боец, совершая проступок, принимает наказание за него. И нет в этом ничего стыдного или смешного. Нельзя всё делать правильно. Если ты будешь вести себя не как наследник без наследства, а как мальчишка - относиться к тебе будут лучше.
        - Но мне же нужно будет раздеться?
        - Не раздевайся, если это имеет для тебя такое значение.
        - Я рубашку сниму, это настоящий шелк, жалко.
        - Хорошо.
        Всё. В этот момент я понял, что Дерен выиграл. Он заставил пацана принять игру всерьёз и навязал правила. Я вспомнил, как меня вот так же уложил на кушетку Дарам. Ты отдаешься в чужие руки, и дальше уже не тебе решать, что с тобой будут делать.
        - Расслабь мышцы. Больно не будет, не бойся. Ещё расслабь. Дыши ровно. Я буду спрашивать - ты отвечать.
        Дерен несильно стегнул наследника по напряженной спине.
        - Как твое имя?
        - Эберхард Ильям Имэ.
        - Как ты хочешь, чтобы я тебя называл?
        - Можно Вил, меня так зовут дома. Звали?
        - А тебе больно?
        - Нет.
        - Значит, дома есть те, кто тебя любит. И ты это знаешь.
        - Так просто?
        - Проще некуда. Попробуй сформулировать: кто ты? Кто?
        - Наследник… Ай, что ты делаешь!
        Я видел, что Дерен не изменял ни ритм, ни силу удара.
        - Кто ты?
        - Мешок с голубой кро… Ну больно же!
        - Кто ты?
        - Я человек, - сбивчивое дыхание.
        - Дыши ровно. Ты - человек. Это правда. Твоя ценность в мире, как наследника - относительна. А для себя ты в этом плане вообще никакой ценности не представляешь. Я прав?
        - Да, наверное.
        - Какой ты человек? Молодой?
        - Да.
        - Глупый?
        - С чего бы? Ай! Да, глупый, глупый! Идиот, каких мало!
        - Дыши ровно, не бойся.
        - Так ты опять дрянь какую-нибудь спросишь.
        - Я тебя для этого сюда и положил.
        - Может, хватит? Я всё уже понял.
        - Когда будет «хватит» - страх по большей мере уйдёт. Пока его слишком много.
        - Просто я боюсь, что ты ударишь сильнее.
        - Это ты кому-нибудь другому сказки рассказывай. Ты не меня боишься. А я не хочу, чтобы ты бросался здесь на людей.
        - А тебя мне как называть? - наследник пытался тянуть время.
        - Вальтер. Ненавидишь меня?
        - Да. Ой. Нет. Да! Я не знаю! Мне больно, хватит, уже!
        - Не торопись. Ненавидишь?
        - Ай!
        - Не торопись. Думай.
        - Ненавидел до сегодняшней ночи. Сейчас - не знаю. Дядя говорит, что вы, имперцы, хотите захватить власть в Содружестве. Что ваш капитан - генетический конструкт из крови нашего дома, искусственный клон. Его хотят поставить на моё место, для этого меня нужно убить. И одна из наших семей помогает вам. Помогала. Та, которую зачистили на Асконе. И Локьё - тоже помогает. Ему важно, чтобы дом Аметиста ослаб. Может, он и вырастил этого клона…
        - Не больно?
        - Пока нет. Почти нет. Хочется потянуться.
        - Тянись, я тебе не мешаю. Так легче?
        - Да.
        - Ты расслабился наконец. Веришь в то, что сказал?
        - Я не знаю. Немного верю. Немного нет. Незачем вам было меня спасать, если у вас такие вот цели. Перекупить у алайцев - да, это я понимаю. Алайцы - продажные твари, вдруг они не уничтожили бы меня? Захотели продать кому-то ещё? Но дальше не вяжется. Вам смысла нет возиться со мной. А с другой стороны, ваш капитан слишком похож на мертвого Агжелина Энека Анемоосто. Я плохо знал его, но я же вижу, что очень похож! Я… Я не понимаю, что происходит.
        - Тебя это пугает?
        - Да, пугает. Слушай, так не бывает. По-моему, ты обманываешь меня. Не бьёшь, а просто прикасаешься. А если я говорю что-то не то, тогда бьёшь.
        - Ну, давай поговорим о том, что меня в тебе интересовать не может? Понравился секс по-алайски?
        - Спятил? Конечно, нет! Ай, что ты…
        - Понравился, спрашиваю?
        - Я не знаю! Ай! Как ты это делаешь!
        - Это не я, ты сам. Не надо себе врать.
        - Ну, не надо про это! Вальтер! Пожалуйста!
        - Я спросил: тебе понравился секс по-алайски?
        И тут парень закричал по-настоящему, но встать даже не пытался. Он вел себя, как привязанный. Только вжимался в кушетку, даже руками не двигал.
        Боль терпеть его не учили. Сдался он быстро, минуты через две-три, когда красные полосы начали ложиться по уже пройденному телу.
        - Да! Да, было что-то такое. Было! Я извращенец, да?
        - Ты дурак. Психологически - напряжение и удовольствие лежат рядом. А страх - напрямую связан с напряжением. Тем более после того, что случилось на Асконе, у тебя был приступ мазохизма. Ты видел, как захватили заложников, да?
        - Это было совсем не так, как я себе представлял. Я думал, это как кино, но там была кровь. Они кричали. Мне было страшно. Но дядя сказал, что так надо. Что я - герой. Но я не смог полететь с ним на Аскону, остался на корабле. Я бы не смог войти в этот дворец, где… Ну больно же!.. А потом я сам стал заложником… Всё равно больно! Очень!
        - Терпи. Или копай глубже.
        - Меня пополам разрывало, когда мне завязали глаза и допрашивали. Мне очень хотелось быть героем. Я боялся, но иногда накатывало совсем другое. Я словно бы отстранялся сам от себя, и тогда кому-то во мне происходящее начинало казаться нормальным.
        - Чувства - условность. Человека можно научить радоваться боли, стесняться радости. Если дрессировать долго, естественные маркеры чувств исказятся, не достучишься потом. Тебе повезло, что воспитывался ты в более здоровой обстановке, чем общество дяди. Что-то неиспорченное в тебе ещё есть. Ты должен был чувствовать удовлетворение, когда убивали родственников, но ты чувствовал страх. И когда тебя похитили, чувство, что ты заслужил такую судьбу - тоже пробивалось. Так?
        - Наверное. Сейчас, когда ты говоришь, мне кажется, что так. Тогда казалось, что я слабак, раз меня не радует. Мне с рождения говорили, что я иной, чем все остальные. Что я должен чувствовать превосходство. А я не чувствовал его! И всё рухнуло! И когда тело стало откликаться на прикосновения, я испугался. Мне казалось, что так просто не может быть! Что я - ненормальный!
        - Ты нормальный. Тебя скорее всего даже не касались, только гипномашина. Но физику тела легко обмануть. Сломать человека психически, заставив откликаться его тело. Алайцы мастера сексуальной обработки. Плохо - что с тобой не говорили об этом.
        - Со мной говорили. Я знаю это по учебникам. Но я не ожидал, что это будет именно так.
        - Сейчас легче?
        - Да.
        - Не больно?
        - Почти.
        - Ну что, перейдем к собственно наказанию? Зачем в навигаторскую полез?
        - Капитан улетел. Тебя вызвали для разговора. У меня не было выбора. Я чувствовал, что с тобой справиться будет непросто. Думал, что успею там что-нибудь сделать. Я не знаю, что, но… Ай!
        - Вот сейчас буду просто бить!
        - Хотел подчинить тех, кто будет в рубке. И с их помощью сбежать. Или реактор взорвать. Но я добрался до пульта и запутался. У вас два реактора, что ли?
        - Четыре. Из них два - термоядерных. Да, их можно взорвать, но там столько степеней защиты, что смысла в твоих действиях я не вижу. Да и куда бы ты убежал? Тебе сейчас домой бежать - это тоже примерно в клетку. Ты дурак и придумал полную чушь. До двадцати считай. Понимаешь, за что?
        - Не очень.
        - Ты человека чуть не убил. Или дежурный для тебя не человек?
        - Нет.
        - Какая правда у тебя нехорошая.
        - Я так воспитан.
        - Ну, переучивать тогда будем. Договорились?
        - А я могу отказаться?
        - Попробуй. Думаю, капитан мне запретит тебя бить. Но сегодня - уже извини, ладно?
        - Лад… Ай!
        - Терпи. Если считаешь, что не виноват - вставай, я тебя не держу.
        - Ну, хватит, а? Ай, гад, садист!
        Дерен взял свежий прут. Наследник лежал, сжавшись в комок. Сейчас ему нельзя было дать и заявленных семнадцати.
        Я выключил видео. Очень хотелось спать, тело отяжелело так, словно били меня.
        Значит, вот почему Эберхард остался на «Эскориале». Не потянул великую миссию - пройтись по окровавленным залам дворца, попинать родственный труп носком ботинка.
        Смог бы - не попал бы к алайцам, а удрал вместе с Имэ. Грата…
        Я набрал навигаторскую. Дежурил Млич.
        - У нас всё в порядке, Ивэн?
        - Так точно, капитан. Входим во вторую фазу разгона. Скоро будем готовиться к входу в зону Метью. Потом придётся сделать передышку часов на восемь, медиков нельзя подвергать риску двойного прокола.
        - Тогда я посплю. Разбудишь, если чего?
        - Спокойной ночи, кэп, - ехидно улыбнулся Млич.
        И я вспомнил, что уже предупреждал его, будто собираюсь поспать.
        История восемнадцатая. «Если…»
        КЬЯСНА, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Выгрузив на Кьясну первую партию медиков и оказав Энреку посильную помощь в инструктаже недисциплинированного врачебного стада, я нашёл наконец время поинтересоваться юридическими аспектами судьбы наследника дома Аметиста.
        Иннеркрайт успел навести о мальчишке справки, вызвал, как и обещал, юриста, поставил ему задачу и даже получил кое-какие ответы.
        Он отдал мне распечатку рекомендаций. Здоровенную такую.
        Распечатку я просмотрел очень бегло, но по всему выходило, что Эберхарда безопаснее сдать в дом его покойной матери. Плюс нужна будет пара юридических процедур, чтобы обезопасить парня от расправы хотя бы на первых порах.
        Энрек сказал, что юристу задача понравилась, и он этим займётся. Об оплате я могу не беспокоиться, квазикристаллы нашёл я, а потому юриста оплатит администрат Кьясны. По-другому меня премировать можно только мешком кристаллов, экономические механизмы между Содружеством и Империей в войну почти не работали.
        Ещё Энрек рассказал, что прилетал Мерис. Тоже расспрашивал про наследника. Неужели опять что-то задумал?
        Действия генерала последние дни напрягали меня всё больше. На запросы он отвечал через раз, а когда я совершенно достал его вызовами, отписался: «Капитан Пайел официально мёртв, корабль на профилактике, и вообще вас всех сейчас временно не существует».
        Нет, ну не сволочь, а? Начальник, называется.
        Я посетовал на Мериса Энреку, чем обширно повеселил его и нарвался на отеческое предложение поспособствовать с работой, раз мне нечего делать.
        Пообещал натравить на этого кошака Кьё.
        Медики тоже очень хотели заполучить меня, чтобы выпить всю кровь и поизучать. Я сбежал от них на «Персефону».
        Нам нужно было сделать второй рейс в расположение эскадры Локьё за светилами экзотианской медицинской науки. И уже после него я планировал найти время для отдыха, для малой и для архива.
        Мысль об архиве занозой чесалась под кожей. Вся эта дрянь с волновыми клетками началась, когда Дьюп начитался чего-то в архиве. Я должен был выснить, что же он там нашёл, кроме так возмутившей Имэ подноготной несчастного Энека Анемоосто.
        Да, несчастного. В Империи его вообще бы на атомы разобрали. А так парень хоть немного пожил. В Содружестве хотя бы Генетического департамента нет.
        Ну, конструкт? И что? Ведь и способности у него были, и добрый он был, и контактный. Не то что сделанный исключительно матерью-природой Эберхард Имэ.
        ОКРЕСТНОСТИ КЬЯСНЫ, «ПЕРСЕФОНА»
        Вернувшись на «Персефону», я вошёл в каюту Вальтера, где обитал теперь и наш юный отморозок, и тут же оценил направленный мне в печень взгляд.
        Профессиональный такой взгляд, наработанный.
        Таким взглядом кого попроще можно было заставить попятиться.
        Как может пацан так грамотно воздействовать ментально и одновременно устроить совершенно детскую попытку захватить корабль?
        Дерен, убиравший со стола исчёрканные каракулями листы пластика, поднял голову и, оценив диспозицию, приказал Эберхарду:
        - Лицом к стене. Пока не разрешу повернуться. Добрый вечер, господин капитан.
        Я думал, парень не послушается, но он шагнул в ближайший угол и застыл там.
        - Это что за странное наказание? - удивился я.
        Дерен пожал плечами, сам же, мол, запретил трогать.
        - Ты и мысли читаешь? - пошутил я.
        - Мысли мы условились не читать. Я реагирую на эмоциональные реакции. Негативные - наказываю.
        - А дежуришь ты как?
        - В карцер сдам на восемь часов. По кораблю попросил меня пока не ставить в график, только боевые.
        - Можешь ко мне приводить на время дежурства. Раз уж я разрешил забрать из карцера, мне и мучиться.
        - Хорошо.
        Дерен отвечал коротко и как-то совсем невесело. Похоже, он вымотался.
        Эберхард - не подарок… Нужно бы отправить Вальтера в отпуск после того, как спровадим мальчишку.
        Я поймал взгляд пилота:
        - Ты извини, я погорячился вчера. Просто не ожидал от тебя такого. Где-то ведь научился?
        Извиняться меня когда-то научил инспектор Джастин. Обычно начальство полагает, что извинения - обязанность подчинённых, и к собственной священной персоне эта устаревшая традиция отношения не имеет.
        Я так не считаю. Вот только автоматизма добиться не смог, всё время ощущаю неловкость. Приходится резко менять тему.
        - В сороднениях учат всему, - пожал плечами Вальтер. - Мало ли что я люблю, уметь должен всё.
        Моё «извини» его не зацепило никак. Он вообще не из тех, кто цепляется к мотивам чужих поступков.
        Тем более что мотива я и сам не знал. Чисто формально - приказ он нарушил…
        - А вот эйниты не признают телесных наказаний…
        - Мы тоже не признаём. Но иногда их признают те, среди которых приходится жить. Не везде люди достаточно развиты, чтобы принимать свои поступки, которые делают «на эмоциях». Эмоции - путь к душе, но это ещё нужно в себе понять.
        - Это как? - Все эти штуки с душой так и остались для меня тёмным лесом.
        Дерен посмотрел на меня, как на наследника, но ответил.
        - Люди путают психику и душу. Психика может быть натренирована, а душа при этом не развита. Мы тогда получаем монстра, который обладает психической силой, а стыда или раскаяния не знает. И ладно бы этот монстр радовался своему внутреннему устройству, но ему и самому плохо. Здесь без разницы, понимает человек, какое зло творит, или нет - эмоционально поступок всё равно давит на него. С этим можно работать, но на первом этапе мы не в силах принять иное наказание, кроме физического. И только через боль уходит эмоциональная непереносимость проступка. Другие способы могут столкнуть наше сознание в бездну.
        Мне захотелось почесать затылок.
        - Ты думаешь, я понял?
        - Ну, это как соразмерность наказания возрасту, - улыбнулся Дерен. - Или - как с собаками. Одну придётся шлёпнуть, другой - сказать, третьей достаточно будет взгляда. А наказание они в результате получат одинаковое.
        Вот про собак, это он верно. Надо забрать Кьёшу из храма, скучно без неё.
        Я почесал челюсть - всё-таки очень хотелось хоть что-нибудь почесать.
        - То есть, несмотря на наличие психических способностей, Эберхарду до выговора ещё расти и расти? Проще его побить? - пошутил я, совершенно не боясь «задеть» и без того напряжённую спину наследника.
        Мне и по спине было видно, ЧТО он думает обо мне, позволившем себе обсуждать его поведение.
        - В общем-то, да, - кивнул Дерен. - Я мог бы что-то объяснить ему на словах, но последствия такого объяснения - похуже синяков будут. А синяки через неделю сойдут.
        - Ну, не знаю, - я поморщился, вспоминая собственный опыт. - Попробовал бы кто-то в семнадцать лет ударить меня в воспитательных целях.
        Я лукавил. Отец пробовал. Этим он меня от дома и отвадил. Если до этого мне чесалось поступить в Академию Армады, то после - и вариантов других не осталось.
        Мы «пообщались», я собрал вещи и улетел в столицу на пассажирском трилёте, даже электрокар брать не стал. Возвращаться мне было некуда.
        - Вы жили на ферме, - напомнил Дерен. - Близко общались с животными и растениями. Наблюдали за другими людьми. Ваша душа была достаточно развита для понимания другой души. Ударив - вас можно было лишь оскорбить. А с Вилом очень много занимались науками, но мира вокруг он не знает совсем. Мир его ума - это не мир его тела. Это особенность экзотианского воспитания в домах Камня.
        - Ну, тогда ему сильно повезло с тобой. Я бы не смог. Я и сейчас не очень понял, зачем ты всё это устроил. Зачем?
        - Капитан, это сложно.
        - А ты постарайся?
        Вальтер вздохнул.
        - Если в человеке поселилась наглая тварь, нужно успеть объяснить ему, что эта тварь тоже бывает беспомощной. Иначе сформируется доминанта поведения, и потом мы уже ничего не сумеем сделать. Чтобы убедить такого, как Локьё, нужно потратить на это жизнь. Вам просто повезло, что он сам пришёл примерно к таким же мыслям, какие вам хотелось до него донести. Имей он другое мнение, вы никогда бы не убедили его. Если бы Эберхард освоил безнаказанность, мы получили бы врага ещё лет на двести.
        - А сейчас?
        - А сейчас у него есть выбор. Захочет стать врагом - станет, не захочет - не станет. Он уже понимает, что хотеть непросто. И что на каждую силу можно найти силу ей противоположную. Для правды - будет другая точно такая же правда, но с обратным знаком. Для любого тела - своя клетка.
        - Для любого? - Дерен прямо-таки любил скользкие и провокационные темы. Я вспомнил про Дьюпа и понял, что меня бесит уже само слово «клетка».
        - Я сказал своя, капитан, - прочёл мои мысли Вальтер. - Своя клетка. Если вас пытаются запереть в чужую, не выйдет ничего.
        - Маньяк ты начинающий, вот что я тебе скажу.
        - Капитан, - Дерен вдруг рассмеялся по-детски живо и искренне. - Я маленький, глупый. Мир слишком велик для меня.
        - Вот-вот, - я тоже улыбнулся. - Так маньяки и отбояриваются…
        Пилот кивнул, прекращая этот странный разговор. И бросил косой взгляд на напряжённую спину наследника:
        - Разрешите личную просьбу?
        - Давай, - насторожился я.
        - Вил просил меня объяснить, что такое электробич, но я, к сожалению, только видел, испытывать на себе не захотелось. Говорят, у вас есть подходящие шрамы?
        - Это ты зря не захотел испытывать. Ощущения - выше средних! - рассмеялся я с облегчением. Есть просьбы, которые выполнить несложно. - Ну, пусть посмотрит, мне не жалко. Шрамы, правда, шлифовали, но полностью от таких не избавишься.
        Я расстегнулся. На Кьясне было жарко и под кителем у меня не было ничего, только фальшивый воротничок изображал видимость рубашки.
        - Вот тут, на рёбрах, это вообще была, можно сказать, шутка родного командования. А на спине - сволочь одна постаралась, чтоб у него глазки поросячьи полопались!
        Дерен разрешил наследнику повернуться, и тот взирал на меня с ужасом.
        К такому зрелищу надо готовить. Эйниты меня первый раз на пляже та-ак разглядывали…
        Дерен про мои шрамы ещё и кучу баек слышал. Он чуть приподнял бровь и покачал головой: «Я бы там сдох, наверное».
        Пожал плечами в ответ: «Я ж не один там был. Дoхнуть было нельзя, без вариантов».
        Дерен оглянулся на наследника, и я быстро подхватил брошенный на стол китель.
        Забыл, что Эберхард выучен считывать эмоции, а по выражению лица и психическому напряжению может достроить внутреннюю речь. Пришлось застегиваться и глушить воспоминания.
        Дерен невесело усмехнулся и сказал наследнику:
        - Ну вот примерно поэтому наш капитан и не любит телесных наказаний.
        - Ну, это очень примерно, - я привёл в порядок воротник. - Вообще-то, я и до этого не любил.
        Дальнейший разговор мне пересказал потом Дерен.
        - Он не конструкт! - взвился наследник, как только закрылась за мной дверь. - Тут и человеку столько не выдержать! На нём живого места нет! А ты говорил!..
        Дерен отреагировал сдержанно:
        - А я тут при чём?
        - Но ведь выходило, что я не врал тебе, когда рассказывал!
        - Ты мне рассказывал, что слышал. А слышал ты именно это, верно? Значит, рассказанное было правдой. А веришь ты в сказки или нет - я не спрашивал.
        - Но это же ставит всё с ног на голову!
        - Почему?
        - Потому что тогда ваш капитан - наследник дома Аметиста!
        - Чушь собачья.
        - Но он же похож на Энека! Очень сильно похож!
        - Мало ли похожих людей? Вполне возможно, вы даже родственники по какой-то отдалённой линии. Но к наследству и прочей ерунде это отношения не имеет.
        - Для тебя ЭТО ерунда?
        - Более чем. Я бы хотел даже, чтобы и ты не был наследником. Не такой уж ты скверный парень, чтобы желать тебе и дальше расти в этом дерьме. Я ясно выразился? Закрой рот, птица залетит. Иди почисти зубы и ложись спать. Скоро я уйду на дежурство, а с капитаном ты особенно не поспишь.
        Этот разговор Вальтер Дерен передал мне позже. А сейчас я покинул его каюту с чувством глубокого морального удовлетворения и отправился готовить корабль к следующей партии медиков.
        С наследником вроде бы как-то утряслось. Но не с врачами.
        Энрек предупредил меня, что именитые врачи очень любят пожрать, и я пошёл консультироваться у завхоза, какой докупать провиант.
        Про наследника я забыл, но поздно вечером мне вручили его, перевязанного синенькой ленточкой. То есть злобного, угрюмого, но уже не отзывающегося нервной дрожью на любой случайный звук.
        Нужно сказать, когда я говорю, что собеседник «вздрогнул» - часто физически это не проявляется никак. Но я научился замечать неожиданное замирание сердца, сбой дыхания, куда более незначительные, чем демонстрировал Эберхард во время своего пребывания на «Персефоне».
        Сейчас парень тоже был напряжён, но уже не шарахался от случайных движений в его сторону.
        Мне пришлось таскать его с собой по всему кораблю - боялся оставить. Дерен - на боевом дежурстве, Рос - на грунте (выпросился-таки у Келли, пока меня не было). А кто ещё мог удержать это «милое» дитя от необдуманных поступков - я не знал.
        Тем временем зараза Энрек написал мне, что планирует превратить «Персефону» в каботажное судно под парусами Содружества. Чтобы не лететь за медиками порожняком, он предложил мне взять груз квазикристаллов и забросить на «Леденящий».
        Кристаллы, разумеется, предстояло вывезти контрабандой, минуя и военный патруль, и таможню.
        «Персефона» подходила для этого идеально. Таможенники понадеются на резерв, а люди Дегира будут проверять, кого мы ВВЕЗЛИ на Кьясну - врачей или алайских террористов. Им и в голову не придёт выяснять, что мы ВЫВОЗИМ.
        Аргументы Энрека были железными. Пришлось построить техников, выяснить, что трюмы вполне готовы взять немного странный для боевого корабля груз, выругаться про себя, понимая, что никаких препятствий для погрузки действительно нет, зайти в шлюпочный ангар, чтобы спуститься на Кьясну и пособачиться с Противоэпидемическим Центром, опять не дающим нам пропуск на выход из сектора из-за подросшего процента вирулентности вируса…
        И только там вспомнить про пацана. А его куда? С собой?
        - Так карантин на Кьясне, - засомневался Келли, который по давней привычке тоже везде за мной таскался и дышал в спину.
        - Вообще-то парень там уже был, но можно и укольчик шлёпнуть на всякий случай. Ща я медика вызову.
        - Не надо мне укольчиков, - поморщился наследник. - Меня уже прививали по приказу вашего же командующего.
        Колин? Ну, с него станется…
        И тут меня как огнём обожгло. Боги Беспамятные, монета-то где? Я её не выронил, пока смотрел это проклятое видео?
        Пришлось шарить по карманам.
        Наследник взирал на меня с брезгливым недоумением. Видимо в его понимании капитанам не полагалось выворачивать карманы при подчиненных. Причём все подряд.
        Железячка отыскалась в нагрудном. Я зажал её в кулаке, и тут же стало легче.
        С ней я яснее ощущал - Колин жив.
        КЬЯСНА, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        На Кьясну мы снова выпали в полдень, и я понял, что вечером буду зевать. А ведь обещал малой сказку и купаться перед сном.
        Взгляд мой упёрся в Эберхарда. А его ночью куда? К Айяне тащить?
        Вёл он себя пока вроде бы адекватно, но в прихрамовом поселении женщины, дети. Мало ли что он там может выкинуть?
        А карцеров у эйнитов нету. Разве что привязать набедокурившего наследника к яблоне рядом с Каем?..
        - Вы меня слушаете? - ехидно поинтересовался главный врач Экстренного Противоэпидемического Центра. Грузноватый, много поживший дядька с выпученными усталыми глазами.
        Мы сидели в уютном беленьком кабинете, врач мне что-то втирал на тему борусов, а я думал то про малую, то про закрытые наглухо окна медцентра и перегруженную систему вентиляции. Сегодня на Кьясне было особенно жарко.
        Этот центр мы с Энреком создали в первые же дни эпидемии, как смогли, на коленке. А теперь медик чувствовал себя здоровенным прыщом на ровном месте и пытался командовать мной.
        - Да, конечно, - кивнул я.
        Браслет писал разговор. Не услышу, так распечатку гляну, когда понадобится.
        - Процент вирулентности колеблется в районе семи, и мы пока не можем эту ситуацию переломить. Нам нужны иммунные люди, и я знаю, что на борту у вас таковых достаточно. Давайте заключим с вами взаимовыгодное соглашение?
        Он уставился на меня круглыми икряными глазами, чем-то напомнив параба. А потом сунул руку в ящик стола, вытащил здоровенный «дедовский» плазменный пистолет и добавил буднично:
        - Конец вам, капитан.
        Пистолеты такие я только на голо и видел. Ржавое наследство первоколонистов. Наверное, медик его как память хранил.
        - Да мне-то что, - я откинулся в кресле. - Я в доспехе. Домагнитка плазму удержит. Конец или вам, или щенку вот этому. - Кивнул в сторону Эберхарда, затаившегося в соседнем кресле. - Вот кого из вас я своим телом успею закрыть, тот и выживет. Вы же в школе учились? Это как взрыв молнии в тесном помещении. Стены обуглятся, клочки горелого мяса везде налипнут, а уж вонища…
        Я вздохнул. Как всё-таки задолбали дураки и идиоты всех мастей, включая наследников…
        Да, я тоже виноват. Расслабился на Кьясне. Решил, что пацан научился башкой думать. Перестал следить за каждым всплеском его эмоций, а он только того и ждал.
        Вот же идиот форменный. Кьясна - планета Содружества, а не имперский боевой крейсер. Врагов у него здесь нет. Зачем мордовать своих?
        Медик растерянно заморгал, словно бы просыпаясь, и опустил оружие. Руки его дрожали.
        Я повернулся к Эберхарду:
        - Всего за десять секунд дошло? Прогре-есс…
        Тут и ташипу было понятно, что это милый ребёночек заставил бедного медика вытащить своё допотопное оружие. Сковал восприятие, навязал образ…
        Свинёнок. Бежать-то куда намылился? В дэль к ворлокам, что б его дакхи съело?
        Я протянул руку и приказал медику:
        - Дайте мне пистолет. Он старый, ещё развалится.
        Лицо медика побагровело, он выронил оружие и упал грудью на столешницу.
        Я подхватил пистолет и заблокировал. Может, и не стреляет уже, но чем Хэд не шутит?
        Повернулся к Эберхарду: что за дурацкие приколы?
        Пацан дёрнул плечами: мол, тут я уже ни при чём, это он сам.
        Медик продолжал лежать на столе.
        Я знал, что от ментального насилия могут быть головокружение и психические расстройства. А если воздействие длительное, такой вот умелец способен остановить сердце или прекратить дыхание.
        Но тут же секунды были? Конечно, медик - сильно в возрасте…
        Я встал, подошёл к врачу, нащупал пульс на волосатой руке с толстыми короткими пальцами.
        Сердце скакало, как бешеное. Это означало, что организм работает с перегрузкой. Но человек при этом лежал неподвижно, и это было нехорошо.
        Я распахнул дверь:
        - Врача! Срочно! Человеку плохо!
        И обернулся к Эберхарду:
        - Ты что с ним сделал, идиот?
        Тот равнодушно поморщился:
        - Не знаю. Как обычно всё делал. Сосуды, может, полопались?
        Виноватым наследник не выглядел, и меня осенило, что он не только имперцев за людей не считает, а вообще всех. Подумаешь, медик какой-то сломался?
        Из соседнего кабинета выглянула рыжая женщина в белом аккуратном халатике. Она вызвала медбригаду, а уже потом прижала к виску коллеги свой браслет. У врачей он работает и как портативный меддиагност.
        - Похоже на геморрагический инсульт, - сказала она. - Мы тут все перерабатываем очень, вы извините. Я к вам сейчас заместителя по логистике пришлю. Вы нам очень нужны, но тут всё серьёзно…
        Ввалилась реанимационная бригада.
        Медика быстренько упаковали в носилки и унесли. А нас попросили подождать, пока освободится его зам.
        Я обернулся и посмотрел на унылую физиономию наследника. Он был расстроен неудачей, но раскаяния на лице и не ночевало.
        А ведь он действительно не понимает своего свинства. Его учили, что так можно, хорошо, правильно. А Дерену он обещал не нападать на моих людей, а не на соплеменников.
        И вот такое никчёмное существо я таскаю с собой, как незачехлённое оружие, чтобы не сажать в волновую клетку. Ему там, понимаете ли, плохо. А Дьюпу там, видимо, хорошо…
        - Ну, я хоть понял теперь, за что Дерен тебя порол! - злость во мне как всегда взметнулась внезапно. Петлёй захлестнула восприятие и в комнате потемнело.
        - Ну, так бейте! - взвился наследник, выскакивая из кресла. Обороне его не учили, только нападению, и он попытался напасть.
        Сила тяжести начала расти безобразными рывками, словно реактор пошёл в разнос и сейчас рванёт.
        Это личное ощущение. Чужак, незнакомый с устройством космических кораблей, ощутил бы сейчас тяжесть, головокружение, помутнение рассудка. Но я видел алые пятна перегретого пространства, пляску петель причинности и черноту, как при проколах.
        Эберхард, наверное, тоже видел что-то своё. Он хлопал глазами и тяжело дышал. По моим прикидкам сила тяжести уже выросла вдвое. Волевое насилие - оружие сильных.
        Наследник барахтался в переплетении узлов и петель. Я ждал, не снижая, впрочем, давления.
        От активных действий меня удерживала откровенная беспомощность противника. Я видел это по цвету ответной ментальной «волны», не чёрно-фиолетовой, к которой я так привык, схватываясь с тем же Локьё, а бледно-сиреневой, мутной.
        Да и тяжесть наката была пока символической. Двойная сила тяжести - ещё даже не перегрузка. Для меня. Но не для щенков.
        Эберхард начал задыхаться. Я ощутил, как он попятился внутренне, а внешне - юркнул в кресло, забился поглубже и вжался в него.
        Добить мальчишку можно было одним ментальным движением, просто захлестнув петлёй, но я сбросил марево наката.
        - Кретин недоразвитый, - злость сменилась брезгливостью. - За что ты его? Он уже тысячи пациентов спас, а ты что сделал хорошего? Кто ты такой? Кому ты нужен? Только как дерьмо под ногами путаешься! На Кьясне и так врачей не хватает, а тут ещё ты!
        Я с усилием оборвал поток негатива, не хватало ещё с пацанами ругаться, и отвернулся к окну. Пейзаж меня всегда успокаивал.
        Дерен был прав: это чучело слишком непредсказуемо. Выпускать его опасно для окружающих. Тут уже не воспитывать, а запирать надо. И пусть сидит.
        Клетки тут не найти, да и Келли под рукой нету.
        Сунуть в средний храмовый предел, где во тьме только линии Эйи? Дверь там одна, если попросить Роса засов поставить, фиг пацан выберется. А свихнётся - так и Хэд уже с ним.
        Я обернулся к наследнику, прикидывая, куда мне ещё нужно сегодня попасть, и как бы исхитриться забросить его по пути в храм.
        Эберхард, впечатлённый моим гневом, смотрел испуганно.
        - Я же ему ничего не делал, - промямлил он. - Оно само так вышло!
        - Ну да, само. Понятно, что мужик и без тебя вымотался, он же лечить привык, а не с ублюдками воевать.
        - Но я не виноват, что он собою не занимался! - Оскорблённый наследник аж покраснел от злости. Ублюдок - это у экзотов страшное оскорбление. - Психику можно тренировать! Он же сам выбрал, что не будет как человек!
        - Это ты - не как человек, - выдохнул я, стараясь не заводиться. - Ну, умеешь ты на мозги давить, и что? У него есть профессия, он делает нужное дело. А с фокусами без смысла, без задачи - только в цирке выступать можно. Говорят, на окраине Галактики еще есть вот такие самопальные цирки. Вот куда тебя надо отправить.
        - Но он же мог, он не захотел! - Глаза Эберхарда стали дикими и беспомощными.
        - Потому что много других достойных занятий. На всё не разорвёшься. Если я лучше вас обоих людей убивать умею, мне что - ходить и всех подряд убивать? Вот ты его вылечить сможешь?
        - Не знаю, - растерялся наследник. - Я не пробовал.
        - Ну и зачем он нужен, твой дар? Для политических игр? Чтобы тобой манипулировали, а потом так же «зачистили», как вы с дядей наследников на Асконе?
        Эберхард надулся и закусил губу, но я не Дерен, чтобы на эти фокусы реагировать, и жалеть его не собирался.
        Один косяк - это косяк. Второй, однотипный - уже брак системы.
        С кораблей мы списываем не только вредителей, даже балласт, а этот ещё и гадит. И дурак, каких мало. Одна мысль - самоубиться.
        - Бежать-то ты куда хотел, идиот? - рыкнул я на него. - Ну, убил бы ты меня, и? Даже если сумел бы улететь на Аскону или в другое ваше гнездо, кому ты там нужен? Дядя пойдёт под суд. Я тут юристов ищу, чтобы вернуть тебя хоть с какой-то гарантией. Лучше б алайцам отдал!
        Он заплакал, а я вызвал на браслете голограмму рекомендаций юриста, сунул ему под нос и отвернулся к окну.
        Чем хороша Кьясна, так это пейзажами. Тут красиво. Говорят, что на Джанге не хуже, но…
        Вошёл зам главврача по логистике, что-то буркнул мне, представляясь. Я включил запись разговора и тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться на работе.
        Эберхард затаился в кресле. Он больше не мешал мне забивать голову медицинской терминологией.
        История девятнадцатая «Еще одно лекарство»
        КЬЯСНА, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Когда мы выбрались из медцентра на солнышко, воротник у Эберхарда промок весь.
        - Может, хватит уже? - спросил я. Лучше бы я ему всыпал. Попросил бы у медиков отдельный бокс минут на двадцать. - Прекрати это!
        Он помотал головой, пытаясь объяснить мне, что «это» само из него льётся.
        - И что мне теперь с тобой делать?
        Зря я спросил - слёзы побежали с удвоенной силой.
        - Ладно, - сдался я, мысленно уже списавший наследника в утиль. - Самый последний шанс. Заткнулся и успокоился. Молчишь, никуда не лезешь и не мешаешь мне работать. Может, Дерен потом разберётся, как тебя перевоспитывать.
        Парень вскинул на меня глаза:
        - Да что б вы все провалились со своим Дереном!..
        И тут я наконец узнал о себе много интересного. Наследник был оскорблён, оказывается, не собственным, а моим поведением, аж позеленел от моей наглости. Я не имел права ему указывать, не имел права воспитывать…
        - Да кто тебе сказал, что ты можешь что-то решать! - орал он. - Это тебя надо в клетку посадить! Ты - машина тупая имперская! Ты!..
        - Надо, - кивнул я. - Чтобы дураков пореже спасал.
        - Ну, так убей меня! - заорал Эберхард на всю улицу.
        - Дебил малолетний.
        Я пожал плечами, отвернулся и открыл почту в спецбраслете, возвращаясь к делам.
        С медиками я основные вопросы порешал, хотелось ещё попасть сегодня в архив. Копаться там снова не было времени, но хотя бы сборник Рогарда взять. И книжку по земной истории, как они сами её писали. Я видел опись разделов архива, там имелась древняя библиотека.
        А вот уже из архива я полечу мимо храма. Надо бы чиркнуть Росу, чтобы встретил, забрал у меня щенка…
        Запрос на посещение архива я отправил вчера, и сегодня пришлось рыться в куче спама. И там вдруг нашлось много интересного. По эпидемии, по моим знакомцам-таггерам. Я зачитался.
        Эберхард всё ещё что-то кричал. Редкие прохожие непуганой курортной планеты смотрели на нас с любопытством. Видимо, решили, что мы тут с театром гастролируем.
        Наследник был разодет в сомнительной чистоты кружева и атлас, я был очень примечательного бандитского вида: в непонятно чьей форме без знаков различия. Так что мы вполне могли бы сыграть сцену удушения малолетнего нахала в каком-нибудь дэп-сериале.
        Пацан наорался и осип. Я нашёл ответ на свой запрос и брови у меня поневоле двинулись вверх.
        В архив меня не пустили. И безо всяких вразумительных объяснений.
        Отказ был подписан электронной подписью Драгое, капитана «Ирины». Дьюп перед тем, как учинить это своё безобразие, передал охрану двум капитанам - нашему и экзотскому. И вот наш меня послал далеко-далеко.
        Я кинул вызов на дежурного навигатора «Ирины». С Драгое мы не были на короткой ноге, и номера его личного приватного канала я не знал.
        Дежурный тут же отписался, что капитан квартирует пока на Кьясне. И дал мне координаты для связи.
        По карте я нашёл очень симпатичный белый домик с бассейном. Похмыкал. Хорошо устроился Драгое. Понятно, что это - не на орбите торчать.
        Можно было сесть где-нибудь в кафе и поговорить с капитаном «Ирины» по видео, а можно было пройтись. Я видел, что это недалеко. И пройтись мне тоже было более чем необходимо.
        Я написал Драгое, что прошу короткого визита, и он отозвался, сообщив, что время для меня найдёт.
        Обернулся к Эберхарду.
        - Успокоился?
        - У-уб… - прошипел он и икнул.
        - Зря орал. Я принципиально не занимаюсь убийством малолеток, их и так достаточно гибнет во время боевых операций.
        Взял наследника за руку и потащил дворами, чтобы срезать часть пути. Драгое отписался, что окно для разговора найдёт через четверть часа, по карте до белого домика было километра четыре, если с углами, а опаздывать я не привык.
        Особенно срезать не вышло. Зато идти нужно было всё время вниз. Улица с невысокими особняками в стиле ранней колонизации террасами спускалась к реке.
        До особняка, где квартировал Драгое, наследника я дотащил мокрого уже не только от слёз.
        Эберхард не привык к марш-броскам. Минут через десять он стал переходить на бег, не поспевая за моим шагом. Но молчал и сбавить темп не просил.
        Дежурному, встретившему меня у декоративных ворот, пацана я сдавать не стал, медика мне на сегодня хватило. Потащил за собой. Никакой особой секретности от разговора с Драгое я не ждал.
        Домик был двухэтажный, с верандой на покатой крыше, очень уютный на вид. Между дворами имелись лесенки-переходы. Видно, соседей тут не боялись.
        Тут вообще никого не боялись. Дворы казались удивительно плоскими, охраны я не заметил, даже «следилок» было всего две: противопожарная и антитеррор, обычная городская система, без наворотов.
        Конечно, над резиденцией капитана висели шлюпки с «Ирины», вряд ли Драгое пренебрёг бы низкоорбитальным наблюдением. Но стрелять с орбиты по такой цели, как крошечный двор - это перебить хозяев вместе с гостями. А пока сбросят десант - пара минут у нападающего будет.
        Как только я ступил на лесенку, ведущую во двор, она пришла в движение и довезла нас аж до фонтана и беседки с предупредительно накрытым столом.
        Капитан Вроцлав Драгое вышел из беседки и приветливо махнул мне рукой.
        Ему было чуть больше сотни, но выглядел он едва на сорок. Иссиня-чёрные волосы собраны в хвост, в нижней губе - серьга на алайский манер, вместо форменного кителя - лёгкий гражданский костюм в духе местных ловеласов.
        Он был сух, подтянут, гибок и, судя по улыбке и тёплой волне эмоционального приятия, настроение у него было хорошее.
        Я бы тоже вот так отдохнул. В отдельном доме с бассейном, под охраной своих людей, прикрываясь опасной миссией.
        Что в ней было опасного? Имэ по зубам получил, а Локьё в архив не полезет, они с Дьюпом договорились.
        Драгое не сразу обратил внимание на наследника. Вернее, заметил-то пацана сразу, но не разглядел, кто это. А потом вдруг понял, кого я привёл, и нахмурился.
        Вопросительно посмотрел на меня.
        - Эберхард Имэ, - кивнул я. - В Содружестве числится пропавшим без вести. С «Эскориала» заявили о его похищении алайцами, а это обычно с концами. Купил по случаю. Дорого.
        Драгое кивнул, опуская в уставном жесте хорошо выбритый подбородок. Я давно замечал, что многие капитаны предпочитают не подавлять рост растительности на лице, а бриться.
        - А я-то хотел предложить тебе искупаться, - рассмеялся он немного натянуто.
        Встреча из неофициальной грозила перерасти в не понять что.
        - Мы вечером искупаемся, - вежливо отказался я. - У эйнитов. Если он, - я кивнул на наследника, - плавать умеет.
        Судя по вспышке негативных эмоций, наследник покраснел бы, не будь он уже краснючий от быстрого бега.
        - Тогда прошу немного передохнуть. - Драгое указал на беседку. - Чай? Йилан?
        - Йилан. - Я уселся на белую каменную скамейку, отделанную для мягкости белоснежной пенорезиной, и усадил рядом наследника. - Хотел покопаться в архиве, а твои люди меня куда-то послали. Может, пустишь в обход?
        Драгое сделал вид, что где-то в вышине пролетает сейчас интересная птичка - отвёл глаза, не желая встречаться со мной взглядом.
        - Лендслер приказал не пускать никого. И подчеркнул, что исключений не будет. Тебе вообще зачем?
        - Хотел взять сборник Рогарда и что-нибудь по истории. Я ж там уже был, ты же знаешь.
        - Знаю. - Драгое попытался изобразить на лице максимально вежливый отказ. - Но как раз про тебя он особо предупредил. И просил тебе передать, чтобы ответ ты искал сам, не в архиве. Потому я тебя и караулю на грунте. Побоялся, что если этот вопрос на кого-то из подчинённых оставлю - ты же вместе с архивом снесёшь.
        Что-то звякнуло, и я обернулся на звук.
        По каменной лестнице из соседнего двора, который был чуть выше и нависал над нами ступенькой, в наш двор спускался высокий рыжий мужчина с острыми голубыми глазами. Такими запоминающимися на смуглом, чуть зеленоватом лице, что я сразу узнал его.
        - Это Рюк, знакомься, - представил гостя Драгое. - Мы тут стоим рядом, не ссоримся. Делить нам нечего…
        Я уже понял, что это за Рюк.
        Скандальный глава торгового флота Содружества Рюк Хилинг внешность имел настолько непривычную - не спутаешь. Может, у него алайцы в роду были? Хотя генетики говорят, что мы не скрещиваемся, но всё-таки…
        Разодет вражеский капитан был в экзотских традициях: кожа и кружева. И кожа, судя по раскраске, была алайская.
        Ну да, алайцы нас едят, а мы пускаем их толстую шкуру на плащи и куртки. И очень ценим её непробиваемость - даже плазмой в упор надо шарахнуть, чтобы сделать в плаще из алайца дыру.
        - Пока мы здес-сь, в архив не пройдёт никто, - сказал он, протягивая мне руку для пожатия.
        Вроде, имперский жест, но такой плавный и с подвывертом кисти, словно боевой захват.
        Я понял, что Рюк пришёл подстраховать Драгое.
        Меня опасался? Ой, я стра-ашный, аж сбежались все, понимаешь.
        - Мне бы ещё хотелось знать, почему? - давить я на капитанов не хотел, но ситуация цепляла. Надо же, вдвоём тут меня караулят.
        - Причиннос-сть? - Рюк уставился на наследника. - У вас тоже имеютс-ся неожиданные ходы. Я и не надеялся встретить вас в подобной компании.
        По-имперски он говорил с акцентом, может, и слова путал? Почему «не надеялся»?
        - Плохо понимаю, о чём ты, Рюк, - усмехнулся Драгое. - Но на всякий случай предупреждаю… - Он смерил взглядом сначала экзотского капитана, потом меня. - Вашими игрушками меня не возьмёшь. Я иммунен к психическому насилию.
        Я тоже посмотрел на обоих капитанов оценивающе: «Ну, это ты думаешь, что иммунен, а я совсем невосприимчивых - тоже ещё не видел. Тут весь вопрос, с какой силой будут давить».
        Рюк, как более чуткий, оценил весомость угрозы и попятился.
        Психически и физически я был сильнее их обоих, вооружён, да и домагнитка тоже сколько-то выдержит.
        Реальным препятствием было слово Дьюпа. Не верить Драгое оснований у меня не имелось. Его репутация стоила больше, чем его крейсер.
        Я кивнул на столик:
        - Поить-то будете? Йилана со льдом или хотя бы минералки? А то жарко сегодня.
        Рюк шумно выдохнул, расслабляясь.
        - Можно и йилана, - согласился он. - Или покрепче чего?
        - А сборник Рогарда, если ты хотел, у меня есть, - Драгое щёлкнул по браслету, вызывая дежурного. И сказал извиняющимся тоном: - Я бы тебя пустил, если бы лендслер лично не сделал этот акцент. Я не знаю, зачем ему это.
        - А я вижу узел, - сказал Рюк, усаживаясь на одну из белых скамеек беседки и закидывая ногу на ногу. - Большой тяжёлый узел. И он мерцает.
        - А что это значит? - не понял я.
        Эберхард скривил губы, подозревая меня в самом махровом невежестве.
        - Значит, что ты думаешь, ищешь решение, - пояснил Рюк. - И от него с-сейчас очень много зависит. Архив мог бы тебе помочь, но ваш командующий пос-считал, что это будет тебе только мешать. Даст ложный путь, ложные надежды.
        У меня на браслете замигал анонимный сигнал, и Рюк поднял указательный палец, показывая, что стучится он.
        Я принял сообщение и определил его вручную - представители Содружества в имперской базе данных представлены не были.
        «Я буду очень невежлив, если предложу вашему спутнику помыться и переодеться? - писал Рюк Хилинг. - Наверное, он в стеснённых обстоятельствах или временно удалился от своего гардероба?»
        Я посмотрел на Эберхарда. Длинные русые волосы действительно давно нуждались в мытье, а про обвисшие кружева и говорить нечего.
        - Тут есть одна проблема, - сказал я вслух. - Он на людей бросается. Не могу вас поставить в столь затруднительное… - я завяз в куртуазности, забыв, как формулируются подобные фразы.
        - Ну, это-то как рас-з легко решаемо, - расплылся в улыбке Рюк.
        Он щёлкнул по браслету, коротко что-то кому-то сообщив по-алайски, и взял со стола бутылку неведомого мне спиртного.
        - Может, по 50 граммов? С-солнце ещё высоко для вечернего аперитива перед ужином, но мне хотелось бы с-сгладить первое впечатление. Я огорчён, что мы вот так не очень весело познакомились. Давно хотел на вас посмотреть поближе, но с-судьба разрешила не всё.
        - А если на ты? - спросил я.
        - Тогда нам тем более надо выпить.
        По каменной лесенке в наш двор из верхнего двора, где квартировал Рюк, спустились два разряженных алайских боевика. Тут им был не корабль, и они расслабились.
        Длинные камзолы, браслеты, набранные из вражьих зубов. На длинных воротниках - десятки платиновых колечек, так они отмечают свои победы. Внушительной длины костяные прибамбасы, изображающие половые органы, волочились за ними по ступенькам.
        Вот алайцы как раз иммунны к обычному психическому насилию. Тут Рюк был прав - сопроводят и присмотрят идеально.
        Иммунитет, конечно, абсолютным не бывает, но чтобы психически выпотрошить алайца - и обучение нужно иметь специальное. Ну, или мозговой имплантат, что строжайше запрещено после хаттской войны. С имплантатов и началась та часть истории человечества, что разделила людей на механизированных ублюдков и живое мясо, не имеющее права мычать.
        Повезло, что «мясом» были и такие, как Дьюп и Локьё. И хаттам это мясо оказалось не по зубам.
        Способность психически влиять на реальность столкнулась с механическим расчётом, кровь хлынула так, что человеческая вселенная могла захлебнуться…
        Алайцы почтительно замерли перед обоими капитанами, исподтишка разглядывая меня. Раскосые глаза налились зеленоватой кровью, и я уловил знакомый запах потеющего от страха Пегуса. Меня опознали.
        Насколько я разбирался в алайцах - это были молодые амбициозные крокодилы из младших сыновей. Таких в Содружестве берут иногда в телохранители. Очень хвалят. Доверять им в пределах их компетенции можно. К тому же Эберхард - карта отбитая. Кому он нужен?
        Я кивнул. Алайцы направились к наследнику, сидевшему на краю моей скамейки. Эберхард дёрнулся вскочить, и я поймал его за предплечье.
        - Погуляешь с ребятами полчасика. Помоешься и приведёшь одежду в нормальный вид.
        Я ненавязчиво выкрутил Эберхарду руку, вынуждая встать, и толкнул в объятья алайцев, пожирающих глазами «мёртвого капитана Пайела», так они меня называли.
        На мордах у крокодилов был неподдельный восторг. Страх прошёл - в этот раз я играл за условно «своих». И они уже дико меня любили.
        Я посмотрел на позеленевшего наследника и улыбнулся ему отечески. Могу ведь и не забрать.
        Оставшись втроём, мы выпили. Попытались поговорить.
        Общих тем для разговора хватало, но все они оказались ну очень скользкими.
        После двух-трёх фраз повисло неловкое молчание, и капитан «Ирины» поспешил похвалить погоду Кьясны. Вот эту самую дикую жару, которая напрягала даже под крышей беседки.
        Я рассмеялся:
        - Ну, где ещё быть хорошей погоде, если не на терроформанте, сделанном специально под туристов?
        - Жалко этот мир, - сказал вдруг Рюк Хиллинг. Он любовался карликовыми деревцами, украшавшими террасу.
        - Почему - жалко? - удивился я.
        - Причинность нес-стабильна последний год, - он налил мне ровно глоток, чтобы я не успел возмутиться. Спиртного в такую жару не хотелось. - Многие опасаются, что нас просто вывернет наизнанку. И мы с-снова откатимся к эре до начала космоса, да и то если повезёт.
        - Как это? Война опять, что ли?
        - Может, и в результате войны, - пожал плечами экзотианский капитан. - Для нас событие, в которое выльется всплеск причинности, вторично. Эпидемия - тоже вариант.
        - А что если на Земле тоже была эпидемия? - неприятно осенило меня.
        Может, поэтому Дьюп не хотел, чтобы эта версия меня сбила?
        - Есть мнение… - Рюк поднял глаза к солнцу и замолчал на середине фразы.
        Ещё час, и светило опустится достаточно, чтобы меня можно было вежливо пригласить на ужин. Он явно хотел посидеть-поболтать в хорошей компании.
        Драгое нервничал. Я не замечал это в его чертах, но ощущал, как энергия переливается в нём, как сила, запертая в сосуде.
        - …что Землю достаточно было переименовать, - закончил фразу Рюк.
        Драгое обеспокоенно посмотрел на него, потом на меня.
        - Да ну, никаких тайн я не раскрываю, - отмахнулся экзот. - Эта идея была высказана ещё лет триста назад. О том, что планету достаточно было переименовать, чтобы её больше никогда не нашли.
        - То есть Землёй в итоге может оказаться вообще, что угодно? Хоть та же Кьясна? А названия материков? Городов? Ведь кое-что до сих пор учат в школах.
        Рюк снисходительно улыбнулся.
        - Ты взял юного из дома Аметиста на Ас-сконе?
        - Нет, но родом он примерно оттуда.
        - В Империи планету зовут Аскон, верно? А в Содружестве?
        - Аскона.
        - А Крайну?
        - Грана.
        - А пояс-с Дождей?
        Я задумался. На Севере я как-то не интересовался, но….
        - Кажется, просто Сектор номер сто сорок семь.
        - А что означает название Кьяс-сна на староземном, ты знаешь?
        Я покачал головой.
        - Красная. Похожее слово? Но с-сумел бы ты догадаться?
        Я качнул головой.
        - Вот-вот. А теперь представь, что проходит триста лет, и названия уже произносятся немного иначе. А потом - ещё триста. И ещё…

* * *
        Наследника я, конечно, забрал. Эти же два алайца привели его отмытого, причёсанного и ещё более бледного. Я привычно взял пацана за руку и потащил со двора гостеприимного дома Драгое на узкую улочку.
        Разговора с капитанами не вышло. Я понимал и желание Рюка Хилинга прощупать меня в более доверительной атмосфере, и невроз Драгое на почве того, что будет, если я поведу себя так, как я себя обычно и веду, примерно как слон в посудной лавке.
        И я ретировался через обещанные полчаса, пообещав, что постараюсь выбрать время для совместного ужина - не здесь, так в ещё более гостеприимном месте, каких во Вселенной много.
        Причины для спешки у меня были вполне реальные. Хотелось ещё успеть глянуть на погрузку квазикристаллов, а остаток суток провести в Храме.
        Мы спустились по улочке вниз, к реке. Здесь Эмору проще было подобрать меня на шлюпке, чем в тесной застройке.
        Я посмотрел на время, потом на солнце. Щёлкнул по браслету, вызывая шлюпку. Дальше бродить пешком смысла уже не имело.
        Эберхард тоже задрал голову - прямо над нами не спеша летел на небольшой высоте туристический катер. Мест на сорок, наверное. Красивый такой, чем-то похожий на древние лодки. Почти прозрачный, но снизу было не видно, набит он туристами или нет.
        Катер вдруг повело, словно невидимые паруса рванул ветер, а потом накренило и, мотая туда-сюда, потащило вниз.
        Откажи у него двигатель, он стал бы снижаться ровно, пытаясь сесть на воду, при теракте машина бы просто рванула. Но катер дёргался, как припадочный, беспорядочно рыская, словно его пилот вдруг сошёл с ума.
        Я рванул Эберхарда за руку, разворачивая к себе.
        - А ну, прекрати это!
        - Да пошёл ты!..
        Замахнулся я на него на рефлексе. Не ударил, конечно. Оттолкнул.
        - Щенок!
        И стал набирать одну за другой службы администрата.
        Успеть было малореально. Катер быстро снижался, и мотало его так, что и пяти минут не продержится. Что б его, этого выродка…
        - Это не я! - крикнул Эберхард.
        Я его не слушал: оповещал аварийные службы.
        Может, кто-то успеет? До центра города тут не так уж и далеко. И падал катер всё-таки в воду. Я понятия не имел, тонут ли эти туристические посудины?
        Посмотрел, где сейчас Эмор, но, к сожалению, и шлюпка тоже была ещё минутах в восьми. Это атмосфера. Тут скорость конечна.
        Катер падал, и сделать нельзя было ничего. Только смотреть.
        А Эберхард где? Я опустил глаза, разыскивая мальчишку.
        Наследник отлетел на газон и сидел там, закрыв лицо руками.
        Поза не была иллюстрацией испуга. Прямая напряжённая спина, растопыренные в непонятном усилии пальцы…
        Я поднял взгляд.
        Катер начал выравниваться. До воды ему оставалось метров десять, когда чья-то уверенная рука перехватила штурвал, и маленькое неуклюжее судно стало медленно набирать высоту.
        Уже было видно, что к нему спешат два пожарных катера - они самые шустрые из городских служб.
        Хэд…
        Эберхард отнял руки от залитого пoтом лица и выдохнул:
        - Это не я! Они там пьяные все! Трое! Нажрались и решили на катере покататься! Ну, хотите, проверьте меня машиной! Я бы не стал целый катер! Зачем?
        Над нами закрутилась тёмная воронка. Эмор тоже оценил, что катер, похоже, справился и без нас, и шлюпка пошла на снижение, исходя жаром от быстро погашенной скорости.
        Пилот выпрыгнул и бросился ко мне, активируя домагнитку. Он решил, что у меня проблемы как раз с наследником.
        Эберхард посмотрел на шлюпку, на меня, обнял руками плечи и заплакал.
        Ну что за бредовое воспитание?

* * *
        «Я спросил у учителя: 'Как вышло так, что создaли вы мир над миром?» И он ответил мне: «Докучливость соплеменников твоих была тому виною». Я спросил: «Зачем же люди поддерживают культы самых докучливых богов?»
        И он ответил: «Люди молятся не богам. Они молятся книгам, где записаны слова власти над вещным. В молитвах они воссоздают существующее положение вещей. И мир остаётся таким, каким удобно предержащим власть. Это ярмо может быть сброшено. Но страшно разбивать намоленный мир, как бы жесток он ни был. Ведь только у намоленного мира есть стены».
        Ну вот, на этот раз я за один подход осилил два абзаца. Сволочь был всё-таки этот Рогард. Лучше бы только стихи писал.
        Наследник дремал в кресле, которое я принёс из кабинета Айяны. В кровать, которую я тоже раздобыл для него и втиснул в комнатушку малой, он ложиться не захотел. Сел, завернулся в плед и дремал, делая вид, что не спит.
        В дом Айяны мы явились на закате. Она согласилась приютить наследника на удивление легко, и я только в процессе сообразил, почему.
        Мы прошли через калитку на задах прихрамового поселения. Вырулили с совсем тонкой тропочки на главную тропинку, что ведет от невысоких учебных бараков к реке.
        Нам навстречу из тренировочного зала мастера Эйче вывалили разноцветной толпой старшие ученики. У них закончилась последняя лекция.
        Парни и девушки смеялись, шутили, собирались пойти купаться. Нас накрыло тёплой волной их живости и беспечной радости.
        Эберхард, увидев толпу, остановился в ужасе, и мне пришлось взять его за руку. Он сразу как-то обмяк, ментально спрятался за меня.
        Рука в моей ладони стала тёплой, безвольной. Обычной мальчишеской рукой. Дёргаться парень устал, алайцев, в плане воспитания вежливости, ему на сегодня хватило.
        Я только потом сообразил, что испугало наследника в эйнитском поселении. Он никогда не видел столько молодых людей, хорошо обученных в плане владения психикой. Никогда не видел такую толпу истников.
        Эйниты в плане психического продвинуты все. И тренированы они как надо, и с этикой поведения у них всё в норме - на гостей бросаться не будут.
        Нас заметили, меня ещё и узнали. Мысленно прикасались. Я ощущал любопытство, попытки пошутить со мной, приглашения размяться, искупаться вместе.
        Меня толкали тихонечко взглядами и тут же откатывались, мол, шутка, капитан, но… идём с нами, а?..
        Эберхард у эйнитской молодёжи вызвал сначала любопытство, потом недоумение, а после такую явную неприязнь, что мне пришлось быстрей загонять его в дом.
        Его тут «прочитали» на раз. Для эйнитов он был «грязным». Хотя алайская охрана честно сопроводила пацана до гостевой ванной комнаты в доме Рюка, дала возможность помыться и привести в порядок одежду.
        Я отметил, что наследник задремал в кресле, но он тут же вздрогнул и открыл глаза.
        - Может, ты всё-таки в постель ляжешь?
        Сам я читал полулёжа, пользуясь мягким светом шара с бактериями. Раньше я думал - инертный газ, оказалось, живые мелкие тварюшки.
        Эберхард не ответил, отвернулся. Тень упала на его лицо, и мне показалось, что на глазах у него снова блестят слёзы. Да сколько можно!
        Он понял мою реакцию и спрятал физиономию в ладонях.
        - Не кончились они ещё у тебя? - спросил я устало. - Хватит уже реветь. Договорились же, что я тебя простил, а ты больше не свинячишь.
        Он всхлипнул. Я вздохнул.
        - Давай, ты ляжешь, а я тебе почитаю?
        Таким манером я усыплял малую. Она давно спала рядом со мной, свернувшись у стены клубочком.
        Эберхард покачал головой:
        - Я не могу здесь спать. Здесь всё слишком живое. Стены смотрят.
        Он замолк, понимая, что стучится не в ту дверь, и такого сочувствия, какого бы ему хотелось, он от меня не дождётся.
        Кьёша, разбуженная разговором, вылезла из-под кровати и уселась, постукивая хвостом по деревянному полу.
        Я встал. Отложил книгу, подаренную мне Драгое. Сгреб Эберхарда вместе с пледом и перенёс в добытую специально для него кровать. Не раздевая накрыл простынёй.
        - Всё. Я сказал - спать! Ты закрываешь глаза, и никакие стены на тебя уже не смотрят!
        Ругался я шёпотом. Дом спал, я тоже слышал его сонное, размеренное биение.
        Сел рядом:
        - Слушай. Вот он пишет «Ведь только у намоленного мира есть стены». И ты говоришь: «Стены смотрят». Это стены нашего уклада, образа жизни?
        Наследник посмотрел на меня мокрыми глазами и кивнул.
        - Ты лучше стихи почитай? - попросил он.
        Я перелистал настоящий бумажный томик.
        Пить в одиночестве кофе. Молчать,
        Ради беседы с собой.
        Снега печаль. И тоски печать.
        Энио-экле… Не отвечать.
        Сдохнуть вместе с судьбой.
        Пытка соЗнания. Как поймёшь,
        Где сам себя терял?
        Снова забудешь, снова уйдёшь,
        Тайны рожденья укроет ложь -
        Знание - яда фиал.
        Страх самого себя не объять,
        Сколько себя не пей.
        Энио-экле… Закончить-начать.
        Зло и добро перестать различать -
        Что может быть больней?
        Не торопись тех, кто мёртв, любить,
        Верить - не торопись.
        Жизни как бусы нижи на нить.
        Паркам привет. Им над небом плыть.
        Нам же - направо и вниз.
        - Это раннее, - пробормотал Эберхард и закрыл глаза. - Он это в академии написал. Перелистни.
        - А что такое энио-экле?
        - Ноль и один. Эта пара символизирует начало и конец…
        Я перевернул две страницы.
        Кому бы сдать душу в аренду?
        Простаивает часами…
        К деньгам не радеет. И к бренду
        Не тянется. За небесами
        Всё ищет звезду, что сорвётся.
        Снежинку, что в такт закружило.
        Заплачу - душа улыбнется.
        Вот так нам: мне больно, ей живо.
        Иначе - всё ложь, да рассудок.
        Все только иллюзия веры.
        Да правды тупой закоулок.
        Да вбитые с детства примеры.
        Но…что мне примеры, коль окон
        Всё больше и больше открытых?
        Всё легче мой след… Не протоптан
        Тот путь, где обители срыты.
        Где стены вздымаются храмов,
        Что сердце увидеть страшится…
        Где солнце не мимо, а прямо…
        Сквозь сердце на спицу садится.
        - Такое ощущение, что он всё время думал о смерти, - сказал я, и голос вдруг прозвучал одиноко и гулко.
        Эберхард спал. Он словно бы ушёл от меня в ту дверь, которую искал в своих стихах совсем молодой парень, будущий великий поэт и философ, а в те годы - такой же мальчишка. Тот, которого назовут потом Рогард.
        Я сжал подарок Локьё, пристроенный на шнурке рядом со спецбраслетом. Звериная морда на бляшке была похожа на медвежью, металл - серебро с медью.
        Крови одной со смертью.
        Тихая поступь дней
        Лишь испугает тело,
        Душу не разорвешь.
        Но, обретая вечность,
        И принимая меч,
        Эту тоску по свету
        С обуви не стряхнешь.

* * *
        Это утро могло бы стать самым счастливым в моей жизни.
        Лиина куда-то отослала Брена, а сама занялась стиркой, вручив мне всех детей. Я едва достал себя из мира снов, сидел в трусах на кровати, но ей это не помешало.
        Энжелин тут же затеял войну с толстым хвостом Кьё. Пуговица скакала вокруг, требуя дать ей подержать крошечную Камалу. Та играла пальчиками, мягонькая и сосредоточенная.
        Последним пазлом был Эберхард, читающий в кресле у окна мою книгу. В ногах у него прятался от Энжелина Кай.
        Мне давно хотелось взять к Локьё дочку, но я всё не осмеливался попросить об этом Айяну. Майи-эль уже два с половиной года. Эта лягушка-путешественница была бы рада.
        Тем более, она отлично знает и Роса, и Джоба, и Дерена. И всё-таки…
        Космос - не прогулка по храмовому саду. Мы привыкаем к нему, как к наркотику, но ребёнок может быть слишком мал для этой вселенской иглы.
        К Энжелину мне не удалось пока подобрать ключик. На руки он не шёл. Камала же прижималась так, как не умела и Пуговица, согревая мне грудь и сердце.
        Десять минут назад я проснулся в холодном поту.
        Сон был из детства - оскаленная мумифицированная мордочка хомячка-хунгу. Маленького безобидного толстяка из тех, что дарят детям.
        Нам с братом презентовали парочку рыжих с белыми полосками, и взяли клятвенное обещание, что будем кормить и ухаживать сами. Мне было года четыре, и через пару недель забавные зверьки надоели, а ещё через неделю-другую - я и вовсе о них забыл.
        Не помню, сколько прошло дней, но в один из них Брен вытащил из-под стола пластиковый домик-клетку, заглянул туда, и я услышал его испуганный крик.
        Я был младше, но кровь моя была краснее. Подбежав, я сунул руку в домик и хотел схватить одного из зверьков. Я думал, хунгу укусил Брена.
        Испуганный хомяк подпрыгнул, словно в нем сработала механическая пружина, и вцепился мне в палец. Прокусить кожу не смог - голод лишил его челюсти и без того невеликих сил. Я потёр саднящий палец и наклонился, чтобы захватить хомяка половчее.
        Мир маленького домика раскрылся передо мной. Там, среди засохших травинок на пустой перевернутой мисочке лежало мумифицированное тельце второго зверька. На меня с укором смотрели чёрные ямки высохших глаз…
        Я прижал Камалу, и она благодарно обняла меня.
        Бляшка с мордой медведя вдавилась в руку, я чувствовал исходящий от неё жар. Неведомая струна натянулась, взгляд скользнул к оконному проёму… И я нечаянно встретился глазами с Эберхардом.
        Его глаза откровенно блестели. Наверное, мальчишек на Экзотике воспитывают иначе.
        - Ты чего опять? - спросил я.
        Он мотнул головой и опустил лицо.
        Псих. Чувствительный псих. Вряд ли он видел именно то, что вспоминал сейчас я, но, наверное, мои эмоции вызвали из его памяти свой, не менее жуткий образ.
        - Мне нужно работать, - сказал я, чтобы перебить душный летний день далёкого детства. - Нужно лично проконтролировать погрузку. Ты останешься здесь. Я договорился, Дарайя присмотрит за тобой. Не вздумай тут лезть со своими штучками - удавят. Заберу тебя позже.
        Наследник кивнул, не поднимая головы.
        Да, здесь он был один из многих. Такой же, как любой пацан его возраста, только дурно воспитанный.
        Никто его здесь не боится, но и обижать, в силу воспитания, тоже не станут. Нужно было сразу вести его в общину, вот только мне такой вариант даже в голову не пришёл. И вдруг он оказался самым разумным.
        К тому же Дара согласилась подержать пацана на «ментальном поводке». Да и Рос болтался при храме. Или при женщине, которая даже теоретически не могла бы стать его женщиной. Какие там отношения? У неё только карьера на уме.
        - А сказку про лошадиков? - Пуговица, отчаявшись выпросить у меня Камалу, решила устроиться рядом с ней и гнездилась на локоть. - Ты обещал, если быстро усну, рассказать потом про лошадиков.
        - Про лошадок, - автоматически поправил я. Эту сказку мы с ней читали уже сто раз, и я её выучил. - Лошадок было две - Конь Луна и Конь Солнце. Это были самые быстрые кони на Земле. Когда высохла почти вся вода, люди попросили коней найти последнюю реку. И кони поскакали искать. И скакали очень быстро. Но Конь Солнце был быстрее и первым добежал до последней реки. Он очень устал и решил выпить глоточек. Потом ещё глоточек. Воды в реке было мало, и он выпил её всю. И последняя река тоже иссякла. На Земле не стало больше воды. Конь Луна увидел это и заплакал. Слёзы его наполнили опустевшее русло. И с тех пор люди пьют не воду, а слёзы Коня Луны. Горькую грустную воду.
        - А мы пьём хорошую? - с сомнением поинтересовалась Пуговица.
        - А мы - хорошую, - согласился я. - Поднимайтесь, алайский табор, пойдём гулять перед завтраком!
        Я коснулся губами пуха на головке Камалы.
        Бляшка с мордой медведя уколола меня, словно была снабжена батарейкой.
        Пуговица вытянула пальчик и требовательно указала, куда я должен потом поцеловать её.
        Я поцеловал. Встал с обеими куклами на руках и опять споткнулся о лихорадочно блестящие глаза наследника.
        - Да не трусь ты, никто тебя здесь не тронет. Проверю погрузку и вернусь за тобой.
        - И за мной, - потребовала малая.
        Я засмеялся и велел в качестве пропуска в космос показать мне пуп.
        История двадцатая. «Одной крови»
        КЬЯСНА, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        - Всё, - сказал Локьё. - Допрыгались. Потащило.
        Голограмма его головы внезапно возникла перед зеркальной панелью в кабинете Энрека, отразилась в ней многократно, и отблески заплясали по стенам.
        Я догадывался, что в кабинете иннеркрайта есть не только блок связи, но и прослушка. Но не догадывался, что тот вообще не отключает связь с отцом. Что плебеям дорого и вредно, то для знати норма.
        Погрузка прошла успешно. Я привёз накладные на квазикристаллы - воровали-то мы у себя, потому соблюдали и протокол, - Энрек подписывал. И тут над столом появилась голова его отца.
        - Ну, и что изменилось? - спросил отца Энрек, нисколько не удивившись такому явлению. - Меня вторые сутки плющит, а особой угрозы не вижу. Тащит себе тихонько и тащит.
        - Ты не учитываешь, насколько серьёзна проявленная причинность! Имэ - как сквозь землю втянуло! Он же должен был начать двигаться! Торговаться! Хотя бы парламентёров прислать. Не в монастырь же он улетел! Если вдруг так… - Локьё заметил меня и кивнул. - …Тихушник сломает весь ход событийных связей, - продолжал он уже градусом ниже, но всё равно выходило громко. - Монастырь не в границах его натуры. Демонстративно обратиться за покровительством узколобых - куда ни шло. Но спрятаться тайком, не раструбив об этом на полгалактики?.. Это было бы острым решением… Сумевший переломить собственную косность… Но я не верю, что Имэ смирился. Церковник, смиряющий гнев? Тихушник за то и получил своё прозвище, что добропамятен, словно змея! ГДЕ этот мерзавец?
        Энрек прикрыл ладонями уши.
        - Пожалуйста, не кричи, отец. Мы делаем всё, что возможно. И в поисках, и в физическом преодолении кризиса. Линнервальд готов вступить в права наследования домом Аметиста. Это не самый сильный истник, но человек умный и с крепким сердцем. Осуждение Имэ - вопрос времени. Церемонии введения в дом Линнервальда это никак не помешает.
        - Меня не устраивает всего лишь двадцатилетняя стабильность, мальчик. Я скоро сдохну! - Локьё обернулся и нашёл глазами меня. - Утопи щенка, пока не поздно!
        Мы встретились взглядами, и напряжение вздулось между нами пузырём домагнитных искажений.
        Эрцог был далеко, но фактическое расстояние в психическом поединке значения не имеет. Сила его была точно такой же, если бы мы просто стояли глаза в глаза.
        Я понимал, что это бессмысленное противостояние.
        Что я уже не прогнусь ни под Локьё, ни под кого-то другого. Всё, что во мне гнулось, ушло вместе с Дьюпом в ту Бездну, куда он канул, проросло там стальными нитями и связало меня с Беспамятными.
        Во мне больше не было ни сомнений, ни нерешительности. Я мог быть неправ, но это было только моей мерой ответственности и гратой.
        Но понимал я и то, что сейчас нельзя было вызывать эрцога на прямое противостояние. Мы были союзниками. Я не мог прогнуться под него, но нельзя было и продавить.
        Пришлось уклониться, пуская накат вскользь.
        - Я сказал «нет» своему непосредственному начальнику.
        Пузырь тяжести лопнул.
        Энрек убрал ладони от ушей.
        - Отпустило, - сказал он. - Не до конца, но отпустило. Не дави на него, отец. Мерис прав - хаго делает то, что он делает. Наплюй на наследника, за двадцать лет он двадцать раз провалится в бездну. Нужно найти лендслера. Все остальные дёрганья - законсервировать. Иначе, ты сам понимаешь. Любая случайность может потянуть за нитку Хадраса. Лендслер предупреждал.
        - Мерис говорил с тобой? - Энреку удалось меня удивить.
        - Он держит руку под челюстью военного советника Эйгуя. Но любая случайность, каких предостаточно в военное время, может спровоцировать алайцев на демонстрацию силы. Нам меньше всего нужны сейчас би-пространственные испытания. Время виснет, сеть причинности набухает и может потечь в любой момент. События вырвутся из-под контроля, и нам останется только война не на жизнь, а на смерть. Добро и зло сплетутся в такой тугой клубок, что мы не сможем говорить с тобой так, как сейчас. Нас раскидает по разные стороны баррикады. Людские глупость и самомнение возведут непреодолимые рубежи между нашими сердцами. Ты ещё не понимаешь, Аг, - он качнул головой на моё невысказанное недоумение. - Ты ещё не хлебнул своей меры человеческой тупости. Не видел, как причинность играет людьми, а они с пеной у рта тонут в дерьме, но орут, что сами так решили. Грань между собственной волей и причинностью - вообще неуловима большинством из нас.
        Локьё молчал. То ли был согласен с сыном, то ли не хотел спорить при мне.
        - Нужно сохранять спокойствие, - подытожил Энрек. - Аг, если ты решил отпустить наследника - отпускай. Если что-то пойдёт не гладко - придержи у себя. Действовать следует по минимуму, чтобы не потревожить паутину.
        Эрцог глядел на нас с Энреком задумчиво.
        Нет, сын не убедил его. Но я видел - ему приятно слышать, как он спорит с отцом. Приятно осознавать, что у наследника есть свои убеждения и своя правда. Что не горячая кровь брызжет ему под мантию, а равновесие уже установило в нём древние весы граты.
        - Может, и дураки вы оба, а может, и нет, - вздохнул он. - Я ощущаю, что путь есть у обоих решений. - Эрцог помассировал виски, совершенно раскрытый и расслабленный с нами. - Но совет Призванных я соберу. Соберу в усечённом круге, поскольку не все в Содружестве посвящены в Имперскую данность игры. Ты, - он обернулся ко мне, - прибудешь сам и привезёшь своего Дерена. Мерис мне не нужен, его позиция не способна продавить нити. Я бы очень хотел видеть Адама, но полагаю, занят он чрезмерно, или навестил бы нас сам. Ещё я хочу видеть тех, кто унаследовал кровь Обсидиана. И… - он помедлил, - …того, на кого укажет мастер Эним, всё-таки Колин был родом с Тайэ.
        - А эйниты? - спросил я.
        - О ты как, - фыркнул Локьё. - Может, ещё инспектора генетического контроля пригласим?
        - А он нам нужен? - я умел задавать идиотские вопросы с самым серьёзным лицом.
        Энрек улыбнулся и отрицательно покачал головой.
        - Эйниты, - самая серьёзная сила на данный момент, - попытался настаивать я. - Они не растеряли того, что транжирили другие.
        Эрцог поморщился.
        - И ещё есть Союз Борге, - подытожил я.
        - В Союзе с меня снимут лысый скальп, - усмехнулся Локьё. - Нам будет достаточно твоего сумасшедшего Дерена.
        - Он ничего не решает в Союзе.
        Локьё потёр затылок.
        - Грузи камушки, - сказал он. - Я без тебя разберусь, кто тут чего решает.
        ОКРЕСТНОСТИ КЬЯСНЫ, «ПЕРСЕФОНА»
        Я дождался, пока уйдёт последний шаттл с грузом квазикристаллов, забрал Эберхарда и вернулся на «Персефону».
        Только в ангаре до меня дошло, что я опять лажанулся с наследником. Надо было его при храме оставить. А тут выходило, что мне придётся брать Дерена на «Леденящий», а медаль эту кому тогда на шею повесить?
        Наследник моё раздражение уловил сразу, и глаза у него привычно намокли. Не поить его, что ли?
        Дерен догадывался, что пацан достал меня капитально. Встретил в ангаре.
        Я ему не жаловался и ничего не сообщал, но пилоту было достаточно физиономии Эберхарда, чтобы догадаться, что развлекались мы много.
        Он взял это мокрое чучело за запястье и вместо приветствия спросил:
        - В оранжерею сам сходишь?
        - Да мы разобрались уже как-то, - буркнул я, не подумав.
        И протянул Вальтеру здоровенный квазикристалл. Надо ж было привезти в довесок к неподарку-наследнику какой-то нормальный подарок.
        - Ну, это вы, капитан, разобрались. А меня он теперь начнёт изводить самодельным комплексом неполноценности. Он же не знал, что в общине таких недообученных сопляков, как он, сотни. И у нас в сороднениях тоже. И нету в нем ничего особенного, кроме того, что рано способности начали проявляться. Да и таких ранних у нас тоже хватает.
        Фраза про оранжерею наконец раскрылась передо мной во всей своей красе и оттенках, и я нахмурился.
        - Дерен, я же запретил тебе его бить?
        - А разве я его бить собираюсь? - удивился пилот. - Вы же приказали, чтобы он в оранжерее шесть часов отработал. В воспитательных целях работа «для плебеев» будет сейчас самое то.
        Услышав про плебеев, наследник вспыхнул и вырвал у Дерена руку.
        Вернее, попытался. Рванулся изо всех сил, аж подпрыгнул, крутанулся в воздухе и шлёпнулся на жёсткий стальной пол с порожками из хемопластика, которые делили ангар на сектора.
        Врезался он неслабо. Вынес плечо и саданулся о порожек, но рука так и осталась у Дерена.
        Ну да, пилоты атлетами не выглядят. А Дерен ещё и полукровка. И телосложение у него «лёгкое», и вес меньше, чем у имперца такого же роста. Но хватка профессиональная, пацан мог бы и подумать сначала.
        - Ладно, - сдался я, глядя на собирающихся вокруг нас любопытных техников. - Решай сам. Если будет сильно борзеть, можешь и всыпать. Достал он меня уже своим воспитанием.
        Дерен поднял наследника, ощупал руку и дёрнул, вправляя.
        - Иди в медотсек, пусть повязку наложат, - приказал он и коснулся браслета, дублируя приказ дежурному медику.
        - Чего делать-то будем? Локьё просил взять тебя на «Леденящий». А чучело это? С собой тащить?
        Мы смотрели, как наследник хромает к выходу из ангара.
        - Я подумаю, - сказал Дерен. - Понаблюдаю, пока долетим. Вроде его отпустило слегка. Мягче стал. На стыках искрит, но это уже надолго.
        - Только по шее не бей, начмед ругается.
        - Угу, - отозвался пилот.
        РАСПОЛОЖЕНИЕ ЭСКАДРЫ СОДРУЖЕСТВА, «ЛЕДЕНЯЩИЙ»
        Светлые нескончаемые коридоры «Леденящего», казалось, вообще нигде не упирались в стены. Ощущение было тягостным и пугающим для тех, кто привык к пространственной замкнутости кораблей.
        «Леденящий» изменился вдруг для меня. Казалось, я знал его со всеми тупиками и закоулками, и вдруг он лёг под ноги словно бы новой, нехоженой палубой.
        Я почти заблудился: реконструировали? Расширили жилые помещения?
        В присутственный зал ворвался, когда совет Призванных уже сидел в полном составе. И Локьё ждал за кафедрой, чтобы объявить о начале.
        Первые его слова сквозанули у меня мимо ушей.
        Наверное, не я один пропустил вступление. Все взгляды сидящих были направлены сейчас на меня. Меня трогали глазами, касались мыслями, эмоциями. Кто-то доброжелательно, кто-то - едва сдерживая неприязнь.
        Стало трудно дышать. Облако эмоций стремительно пожирало кислород и заполняло агонизирующие лёгкие.
        В какой-то момент я захлебнулся в чужих ощущениях и почти утонул. Очнулся - на середине зала. И вопросы полетели в меня странные, не имеющие отношения ни к поиску Имэ, ни к моим профессиональным навыкам.
        - Сколько лет было вашим родителям на момент зачатия?
        - Как вы относитесь к теориям зарождения света и тьмы?
        - Сколько у тебя женщин?
        Меня продолжали касаться мысленно, ощупывать, дёргать…
        Истники, не наделённые властными полномочиями, особенно бесцеремонны.
        Они - «вещи в себе», вымороченные собственным взглядом на мир, далёким от обыденного, чужим, изломанным и непривычным. Посторонние их интересуют нечасто, но уж если интересуют…
        Отвечать хотелось агрессивно, но я терпел. Пока не сорвался уже на чисто технических моментах, когда перешли непосредственно к проблеме поиска Ингваса Имэ.
        Меня активно не поняли, поднялся шум, и эрцогу пришлось вмешаться.
        - Поясняю для тех, кто не сталкивался с системой управления в Содружестве, - сказал Локьё, покосившись на меня, и голос его в неожиданно установившейся тишине прозвучал глухо и устало. - Ты что, капитан, никогда не удивлялся, почему тебе гораздо легче выйти на меня, чем на собственного командующего?
        Эрцог не сказал «хаго», он сказал - капитан.
        Зал на миг провалился в недоумение, и только тут я сумел сосредоточиться и разглядеть одежду и лица.
        Сборище, на которое меня затащил Локьё, меньше всего напоминало совет. Направляясь на «Леденящий», я ожидал увидеть официальных лиц, профессионалов, людей, которые что-то решают в государственной системе управления Содружеством.
        Но в зале было дюжины две аристократов разной степени чистоты крови да подозрительные типы, державшие себя, впрочем, не менее «аристократически». То есть, по меркам Империи, карикатурно, а местами - хамски.
        Один, рыжеватый и тощий, сидел, забросив ноги на спинку впередистоящего кресла. Другой ел конфеты из здоровенной коробки, швыряя фантики на пол. Третий пытался закурить, и ему исподтишка мешали его соседи - то левый, то правый. Курильщик рассеянно совал в рот потухшую наркотическую палочку и снова пытался её разжечь.
        Такова была настоящая, «психическая» аристократия. Аристократия без имён и званий, те, кого в Содружестве называют истники, «чувствующие». Неужели император стал бы самым разболтанным, если бы дожил?
        Нормы морали тут у каждого были свои. Меня раздевали глазами. Мне почти физически, до боли были ощутимы щипки и поглаживания. Я мог «обнаружить» чужие пальцы под мышкой или во рту. Меня могли спросить, откровенно глядя в глаза, спал ли я сегодня с женщиной и ловить малейшую дрожь ответа.
        И это было всё-таки не наше, имперское, хамство.
        Вот Энрек, например, боится дотронуться до моей руки, чтобы не нарушить личную неприкосновенность, и в то же время он доброжелательно заявляет на официальном (!) приёме сухощавому парню в цветах зелёного эрцога: «Вот я и дождался твоего блеянья»!
        Экзотианцы чужие, у них другие обычаи. И я для них, не сумей сейчас собраться и раскрыть свою сущность «на белое», был бы ничем, человеческим мусором, навозом, будущей почвой для новых рождений.
        Но всё это не имело никакого отношения к поимке Ингваса Имэ, и я временно выкинул из головы чуждость незнакомых обычаев.
        Пожал плечами. Только что я озвучил, как на мой неискушенный взгляд следует локализовать опального мерзавца.
        Мне это представлялось делом простым и лёгким. Я не понимал отчего сыр-бор и зачем собирать совет психопатов.
        Чего проще - поймать чиновника, отследив его по связям? Каждый чиновник - глава некой цепи управленцев, но он же и её заложник.
        - Эрцоги - не чиновники, - поморщился Локьё. - Они не управляют относящимися к Великим Домам территориями. Это территории пользуются протекторатом Великих Домов.
        Я пожал плечами:
        - А в чём разница?
        Локьё посмотрел на меня неласково, но ташипом не обозвал, совет же.
        - Эрцоги не занимаются хозяйственными вопросами или разрешением конфликтов и споров внутри территорий. Только в случаях серьёзных психоэтических проблем обращаются к их авторитету. Или для эпидемий, как сейчас на Кьясне. Для остального у нас есть штат специалистов по ценностному и проектному управлению.
        Он снова посмотрел на меня и пресёк очередной вопрос.
        - Я НЕ командую эскадрой Содружества в имперском понимании этого термина. Я осуществляю энергетическое планирование процессов, определяю линии натяжения и удерживаю равновесие. Стратегию и тактику разрабатывают другие. Я только корректирую их работу, следуя причинности. И принимаю решения, когда их нужно принять.
        Он помолчал и подытожил:
        - Таким образом, управление домом Аметиста не имеет никакого отношения к управлению Ингвасом Имэ домом Аметиста. Нет у него никаких «чиновничьих» связей. А если и есть - они причудливы и малоинформативны.
        - Я сейчас свихнусь, - сказал я и сел на своё место. - Любого имперского чиновника можно в два счёта вылущить из его шкур - родственных и рабочих. Если у вас какие-то иные отношения, нужно ориентироваться на них. Объясните что и как? Тогда, возможно…
        - Невозможно, - обрезал Локьё. - Тихушник - это тебе не полуоперившийся юнец. А дом Аметиста уже пару столетий даёт фору в интригах любому другому дому.
        Я перевел взгляд на серьёзнейшее лицо Энрека: кожей чувствовал, что в душе он просто ржёт сейчас надо мной.
        Энрек, зараза, мог предупредить меня «на пороге», мы много общались, и уж он-то хорошо представлял, чего я знаю, а чего нет.
        - А что тогда делают эрцоги, если не управляют? - спросил я, желая хотя бы для себя расставить точки над «и».
        Тем более что никто и не пытался поддержать разговор.
        Присутствующие в зале изучали меня с интересом. Судя по прекратившимся тычкам, всё, что хотели, они уже пощупали, но череп вскрыть не сумели и теперь только слушали и разглядывали.
        Слушали, однако, не вникая в смысл слов, как песню на незнакомом языке.
        - Я не знаю, поймёшь ли ты… - Локьё медлил. - Имперцы пришли на всё готовое. Мы не очень… ценим их вмешательство в текущие процессы. Но ты у нас сообразительный. Ну-ка, давай, потянись мозгами? Да и Призванным не помешает вспомнить историю.
        Он вышел из-за председательской кафедры и уселся в кресло рядом со мной. Налил минеральной воды. Часть истников переключилась на него, часть продолжала разглядывать меня, но пожирание конфет и попытки прикурить почти прекратились. В присутственном зале «Леденящего» становилось всё тише.
        - Люди во все времена слишком жирно думали о себе, - начал Локьё задумчиво. - Когда первые поселенцы ушли с Земли, они полагали, что развитое научное мышление способно победить любые трудности. Новые трудности только подстегнут развитие науки, и вот тогда человечество достигнет бессмертия и ещё Беспамятные знают чего, - Локьё скупо махнул рукой и усмехнулся. - Это была эпоха расцвета разума и научного образа мыслей. Религия была осмеяна, её заменила наука о человеческой психике. Душа землян провисала тогда над бездной, ведь научная картина мира всегда тонка и неустойчива и живёт лишь до следующего фундаментального открытия. Хатты поставили точку в споре о материальном в человеке…
        Он помедлил, вспоминая.
        Невидимая «аура» в зале словно бы уплотнилась. Здесь разделяли воззрения эрцога дома Сиби. Дома, охраняющего память.
        - Недаром мысли о боге не отпускают учёных. Да и неверие - тоже своего рода вера. Смешная вера в то, что кого-то нет. Ведь если Его действительно нет, то это не нуждается в доказательствах и не тревожит химеры смыслов. Не заставляет оправдываться перед собой. Но мы, люди - это не только тело и разум. Да, на Земле можно было выживать, отрицая невыразимое, не вдаваясь в тонкие материи. Мы пользовались психической картиной мира, уже созданной нашими предками, выживали на объедках древних достижений духа, что, видимо, и доказала последовавшая на Земле война.
        Локьё вздохнул, сделал жест над виртуальной панелью стола, и в воздухе закружилась знакомая с детства модель Солнечной системы. Золотистое солнце, голубая планета в зоне обитаемости.
        - Мы, люди, щедро одарены чувствами. Мы видим многое. Еще больше слышим, обоняем, осязаем и ощущаем на вкус. Ещё мы ощущаем пространство и время, а это уже более сложно и менее явно в нас. Но воспринимаем мы без ужаса только знакомое нам. Именно потому эволюция разума на Земле длилась миллионы лет. Между сознанием человека и пространством бессознательного в нём же - всегда лежит ужас непознанного. И этот ужас нужно заполнить построениями человеческого ума. Выстроить обитаемую Вселенную внутри себя. Какая разница, будет ли она совпадать с настоящей? Зато в ней можно будет жить. Будешь водичку? - спросил он вдруг буднично.
        Но не обманул меня, не сбил с мыслей, и я лишь качнул головой. Истники внимали эрцогу, но то один, то другой смотрел на коммуникатор, обвивающий запястье. Словно бы параллельно они играли в какую-то игру.
        - Мы узнали об этом не сразу, - продолжал Локьё. - Первые колонисты не осознавали, чего им следует бояться на осваиваемых планетах. Они не ждали, что на количество и качество их мутаций повлияет не просто иное магнитное поле чужих планет и непривычное излучение чужих звёзд. Они не понимали главного - не каждому человеку под силу удержать вокруг знакомую картину мира.
        Он обвёл глазами затихший зал, обернулся ко мне.
        - Скажи, что это, капитан?
        По залу пробежал шёпот. Кто-то разочарованно вздохнул, а кто-то радостно выдохнул.
        На руке эрцога шевелила крыльями голограмма яркой южной бабочки.
        - Бабочка, - ответил я, чуя подвох. Уж больно странно вели себя члены совета.
        Насекомое расправило четыре пары крыльев и закружилось над нашими головами, сопровождаемое лучом света.
        - Нет, капитан, - покачал головой Локьё. - Вот она - бабочка.
        На ладони эрцога возникло маленькое блёклое насекомое с двумя…. Нет, с четырьмя совершенно плоскими крыльями и с длинным хищным хоботком, который был скручен под круглым глазастым рыльцем.
        «Наверное, ядовитая», - подумал я и покосился на спецбраслет. Вроде бы голограмма, но Хэд его разберёт, этого эрцога.
        - На Земле водились только такие бабочки, - сообщил мне Локьё. - Невзрачные, с четырьмя крыльями. Питались они цветочным нектаром, хоть и имели такой устрашающий хоботок.
        Он сунул руку в нагрудный карман и вынул небольшой плоский контейнер.
        - А теперь - смотри!
        Контейнер негромко щёлкнул, раскрываясь. Из него вырвалось что-то сияющее, перетекающее из формы в форму и мигающее с такой частотой, что завтрак ринулся из моего желудка!
        В зале зааплодировали.
        Локьё быстро захлопнул контейнер и протянул мне стакан с водой.
        - Я же говорил, - пожурил он меня, - возьми.
        Я выпил воду, не ощущая вкуса.
        - Что это было?
        - Тоже своего рода бабочка, - Локьё убрал контейнер. - Эргомер. Ты вряд ли видел их раньше. Иная, безобидная, но совершенно иная форма жизни. Если бы здесь не было меня, знающего, что это - всего лишь бабочка иного мира, ты мог бы испытать более сильные ощущения. Твоё сознание не готово было увидеть то, чего в твоём мире не существует. Вот так и первые колонисты: рвались к чужому и получили его. И когда разум их испытал шок, когда чужое перевалило за ограниченный нашей биологией предел, началась агония. Мир вокруг оказался настолько иным, что это разрушало и рассудок, и саму биологию человека. Новые религии полезли, как грибы, в попытке объяснить изменившуюся реальность, но ужаса вокруг было слишком много. А Земля уже не могла нам помочь. У Земли тогда были свои, более важные проблемы, тоже безжалостно ударившие по геному. И первые колонисты, те, кто теперь стали Содружеством, должны были спасать себя сами.
        Он налил мне ещё воды. Блестящее нечто всё ещё стояло у меня перед глазами и вызывало тошноту.
        Истники перешёптывались, наблюдая за мной. Похоже, они спорили, сумею ли я оправиться от такого зрелища?
        Локьё, однако, верил в меня достаточно, чтобы спокойно продолжить рассказ.
        - В первое десятилетие росло количество депрессивных состояний и мутаций, но биология наших тел ещё выдерживала напор изменившейся реальности. Потом сдалась и она. Начались регрессивные мутации. Сначала - в виде привычных эпидемий раковых и иммунных заболеваний, потом пошли вспышки уродств среди детей и… болезни. Болезни чужие, незнакомые. И мы ощутили, что вопрос только в том, вымрем ли мы или превратимся в монстров? Алайский пример доказал, что не вымрем, но цена была бы огромна. Мы не знали тогда, что запускает транспозицию генов, вызывающую сумасшедшую пляску мутаций. Этот механизм оказался психическим. Именно страх перед иными, непонятными мирами запустил тогда машину уничтожения. Мы сами, вернее, наше подсознание само нажало на спусковой крючок…
        Локьё помолчал, перехватил мой вопросительный взгляд. Налил мне ещё воды.
        - Откуда взялись мутации? Они заложены в нас эволюционно. Человеческий геном кипит мобильными генетическими элементами, транспозонами. Это фрагменты ДНК, которые могут прыгать с места на место, копируясь или перебираясь из одного участка ДНК в другой. Мы знали об этом. Не знали только, что запускает механизм таких путешествий. Да и не в них суть. Потому что не этот, так другой механизм сработал бы на самоуничтожение. Потому что мы не могли удержать гармонию привычной картины мира. Она разрушилась. И вопрос физического разрушения стал всего лишь вопросом времени.
        Он посмотрел мне в глаза, покачал головой.
        - Имперцы избежали давления чужой среды. Они прибыли на всё готовое. Мы уже сумели локализовать расширение картины реальности, справились с основной массой непродуктивных мутаций. Но и того, что увидела вторая волна колонистов, хватило, чтобы генконтроль надолго стал самой авторитетной вашей силой. Хотя вы так и не поняли, в чём была суть опасности. А мы, хоть и поневоле, оберегали и вас. И ваша цивилизация начала расти вокруг нашего восприятия мира, искажая, но не отвергая его.
        - Может быть, - я закашлялся и пришлось начать снова. - Может, нужно было тогда достучаться, объяснить?
        Кажется я понял. Понял, почему экзоты пренебрежительно относятся к имперцам. И это из них не вытравишь.
        - Не смеши меня! - перебил эрцог. - Чтобы объяснить что-то кому-то, нужно сначала воспитать из него Источник, научить чувствовать. Наши предки-земляне не дали такой возможности многим из нас. Виноваты они или это случайность, но мы строим своего человека на обломках земного генома. Нам не так много досталось целого и здорового. А вам… Вам, как мы полагали раньше, не досталось вообще ничего.
        Он помолчал.
        - Бросить вас мы не могли. Все мы стоим на мече граты. Это никогда не позволит нам не подать руку помощи даже тому, кто не просит. Все видели, что стало с эрцогом дома Нарья, который позабыл о личной ответственности и причинных нитях. Знание в свой срок открывает глаза в каждом. И тогда ответственность за сделанное и несделанное рубит голову открывшего глаза. Грата… - повторил он тихо, то ли с сожалением, то ли просто устало.
        Я огляделся. В наш разговор никто не собирался встревать.
        Сидевшие в зале вели себя так, словно смотрели спектакль. В главных ролях были я и Локьё.
        Все, кого собрал эрцог дома Сиби, знали эту историю. И знали, что нам, имперцам, это не объяснить. Созерцание эргомера просто убьёт неподготовленное сознание.
        - Война с Империей, - сказал вдруг Локьё, - была проиграна для нас, пока ты не влез в дела Плайты. Мы всегда знали, что победить вас невозможно. Имперцы должны были истребить нас, как более тупые, механистичные и жестокие. Таков закон инерции. Да, у нас был шанс уничтожить вас. Мы могли нарушить хартии, подняв из спячки оружие, изобретённое для войны с хаттами. И успеть первыми применить его, пока вы не расконсервируете своё. Это грозило страшным по своим последствиям откатом для нашей цивилизации. История с хаттами была ещё слишком свежа в нашей памяти, чтобы рискнуть. Хотя некоторые из нас требовали начать именно такую войну. И только с тобой, капитан, появилась хоть какая-то надежда на то, что имперцы всё-таки не тупая скотина, родственная человеку по матери.
        Локьё поглядел на меня требовательно, ожидая, возможно, что я буду возмущаться. Но я молчал.
        - Ты не понимаешь, как это тяжело осознавать каждый миг и всегда, что поражение ждёт нас со всех сторон, - продолжал он, всё-таки полемизируя с моим молчанием. - Или вы истребите нас, как более молодые и жестокие, или мы, истребив вас, нанесём непоправимый урон энергетическому равновесию в собственном мире. И это будет…
        Он замолчал. И я теперь точно знал, за что был уничтожен выводок кровавых эрцогов. Не мной. Я был только орудием.
        Эрцог Нарья и его брат хотели другой, запрещённой войны. И когда нити сложились подходящим образом, более миролюбивые взяли верх. А я послужил слепой силой, отражающей натяжение нитей.
        Нет, ты не думай, что я не слышал этого раньше. Я слышал. Но не задумывался.
        Мне с детства внушали - экзотианцы психи и мутанты. Они не считают нас, имперцев, людьми. А то, что внушается с детства, становится почти недоступным для анализа.
        Людей почти не раздражают пороки, которых у них нет. Если бы имперцы не были выродками, вряд ли это их так пугало бы в соплеменниках.
        Да. Мы тоже были выродками. Потому и поторопились приклеить этот ярлык на экзотов.
        Имперцы и экзотианцы - яблоки с одного дерева. Падалица. Некондиция. Шлак.
        Потому что человек - не только разумное существо. Его нельзя механически сложить из тела и памяти, записанной в компьютер, как рискнули сделать хатты.
        Человек - это непознанное. Его тело невидимыми нитями вплетено во вселенскую паутину связей. Мы не понимаем природы этих связей, но выживать без них не умеем.
        Когда Земля исчезла и связи оборвались, нужно было тянуть новые, чтобы люди смогли выжить в космосе.
        Я вдруг необыкновенно ясно вспомнил нашу первую встречу с Локьё, когда эрцог хотел раздавить меня с порога, словно букашку.
        И его неожиданное недоумение.
        И… не гнев или ярость, а усталое удивлённое облегчение, что я - именно такой, каким он совсем не ожидал меня увидеть.
        Локьё усмехнулся чуть-чуть, едва поднимая уголки губ:
        - Ну, хотя бы сейчас понял. Когда это случилось с тобой, Колин предположил, что и с вашими перерожденными всё не так уж запущено. Он предположил, что ваш с ним контакт повлиял на тебя раньше, чем вы оба это поняли.
        После Колин действительно сумел раскачать кое-кого из ваших. До этого… До этого вопрос был один: когда рухнет выстроенная нами система энергетических сдержек?
        Он сказал «нами». Я кивнул.
        По сути Локьё и Колин всегда были с одной стороны баррикады. Я ощущал это «спиной». Боюсь, что и Мерис знал, хоть до последнего времени плевался ядом.
        - Это нельзя понять, это не умственное знание, - не согласился с моими мыслями эрцог. - Можно лишь ощутить, увидеть внутренним зрением. Допустить до сознания образы, которых прежде не допускал. Как ты пытался увидеть сейчас эргомер. У вашего лендслера дар встряхивать закостеневшее сознание. Он чужой уже одним своим видом. Одна его нечеловеческая морда способна дать зазевавшемуся двуногому хорошего пинка в мозжечок. Жаль, что он так молод… Теперь о тебе, капитан. Смотри. Я собрал здесь истников, чтобы они посмотрели на тебя, сняли с тебя ощущения твоего контакта с Имэ. Не через меня, а вживую. Имперскими способами нам его не найти. Нашими - тоже не в раз. Освоенная часть Галактики слишком велика. Но мы будем искать. Они видели тебя и знают теперь всё. Иди, позови своего Дерена. Его тоже придётся кое о чём расспросить.
        Локьё упорно называл Дерена «моим». Наверное, потому, что у него тоже был свой Дерен, доставивший в прошлом немало хлопот.

* * *
        Вальтер и ещё полдюжины незнакомых мне людей, из них двое с Тайэ и один - с Граны - занимали гостевые каюты справа по дрейфу «Леденящего».
        Я через браслет приказал Дерену идти в зал. Провожать не стал. Знал, что уж он-то здесь не заблудится.
        А сам двинул взглянуть на разгрузку. Меня до сих пор трясло от нечеловеческой «бабочки» в руках Локьё. Мне нужно было увидеть знакомое, чтобы успокоиться и принять то, что изменилось внутри меня.
        Ну и на наследника глянуть.
        Пацана я пару часов назад навязал Росу. Тот поморщился, буркнул, что придушит в случае чего. И пора было проконтролировать, кто там кого придушил.
        Шлюпку я взял первую попавшуюся, из сопровождения. Тут было рядом, буквально десять-пятнадцать минут лёту.
        «Персефону» отогнали к ремонтной базе, и там люди Локьё тихо воровали сами у себя квазикристаллы. Даже с документами воровали, со строгой, понимаешь, отчётностью.
        И в Империи, и в Содружестве валюта одна - эрго. Она жёстко впаяна в экономику, привязана к личным параметрам, а левые деньги нужны. Вот экзоты и воровали сейчас собственные ресурсы, чтобы рассчитываться потом с теми же алайцами. Госбюждет этого не позволяет.
        Шлюпка отстрелилась от «Леденящего», и мы с Бо, одним из молодых пилотов, из пополнения, стали наблюдать, как вокруг «Персефоны» вяжут свои транспортные сети каботажники. Зрелище было нечастое и потому интересное.
        Ну и Роса я параллельно взял на браслет.
        К моему удивлению, пилот болтался тут же, помогал людям Локьё.
        Крутился на двойке рядом с теми, кто отслеживал магнитный дрейф и вносил коррективы в «момент качания». Это ускоряло разгрузку.
        Опыт у него был огромный. Техники сразу признали моего пилота за своего - так и вились вокруг шлюпки в своих жёлтых скафандрах.
        Эберхард сидел в кресле второго пилота и, открыв рот, смотрел на петли, выписываемые грузовыми шаттлами вокруг «Персефоны». Его, похоже, первый раз болтало в невесомости, и первый раз он был так близко к живому колючему вакууму.
        Левый пульт светился в режиме блокировки, но, скорее, просто по техправилам, а не из-за каких-то особенных опасений Роса. Потому что с таким лицом, какое было сейчас у наследника, преступлений не совершают.
        Я фыркнул и отключился, не сказав ни слова. Похоже, что Дерен и Рос таки подобрали к наследнику ключик. Обычный, мальчишеский. Сыграли в доброго и злого воспитателя.
        Какая разница, наш это пацан или экзотский, если в сути своей он прежде всего пацан? А какой пацан не мечтает летать?
        Мы - бездушные уроды, а они - психи и мутанты?.. Ну-ну…
        Был ли я бездушным уродом до встречи с Колином? Что изменилось во мне? Кто я?
        Хотелось высунуть голову в аварийный люк и заорать на всю Вселенную: «Кто я?»
        Бо удивлённо покосился на меня раз, другой.
        - Всё в порядке, капитан?
        Я рассмеялся. На этот раз всё было более чем в порядке.
        Ничего, Бо, я и тебя, дурака, научу отзываться на этот звенящий в ушах зов натяжения пространственных нитей вселенской паутины, которая проходит через любое сердце. Нужно всего лишь научиться слышать.
        История двадцать первая. «Фазовый переход»
        РАСПОЛОЖЕНИЕ ЭСКАДРЫ СОДРУЖЕСТВА, «ЛЕДЕНЯЩИЙ»
        За разгрузкой мы наблюдаем долго, а потом Дерен бросает мне на браслет развёрнутый голоканал ближней связи, я автоматически нажимаю «приём» и вижу, что Рос за каким-то Хэдом в ангаре не «Персефоны», а «Леденящего», и эрцог Локьё, видимо, провожающий Дерена, уставился на наследника дома Аметиста, как голодная акула. И что с мальчишки крупными каплями течёт пот. Собирается на висках и сбегает на шею, оставляя на щеках мокрые извилистые следы.
        А потом наследник истончается в воздухе, тает, словно взгляд Локьё пожирает его.
        Я ору какое-то ругательство. Что-то грязное из сленга таггеров, сам не понимая, из каких глубин подсознания лезет такая дрянь.
        Эрцог слышит меня - браслет Дерена активирован. Он медленно оборачивается, ухмыляется и делает знак рукой, чтобы мои люди убирались восвояси.
        Жест рвёт невидимые нити, удерживающие марионеток. Всё приходит в движение - Рос шарахается к шлюпке, Дерен хватает Эберхарда и тащит…
        Дальше я не вижу. Потому что голограмма Локьё вздувается перед моим лицом, смотрит, сковывая глазами, стучит согнутым пальцем по запястью, произносит: «Через 20 минут!» и рассеивается.
        - Господин капитан! - слышу я голос Бо. - Что с вами, господин капитан?
        Такого со мной ещё не было - отрубиться на пару секунд, увидеть сон, да ещё такой длинный и заковыристый.
        Может, я со стимуляторами перебрал?
        - Всё норм, - пытаюсь говорить как ни в чём не бывало, но и сам ошарашен не меньше пилота. - Ты чего? Испугался, что ли?
        - У вас такое лицо было, словно… - он задумывается, закладывает вираж.
        Парень у нас второй месяц, но сержанты уже ставят его в общий график без скидок на «освоиться» и «потупить».
        - …Словно вам привиделось что-то страшное.
        Щёлкаю по браслету, вызывая личное дело: «Себастиан Бо, 23 года, Академия Армады на Пайе, служил на „Береге“, сорок семь автономных боевых вылетов…»
        Я помнил эту историю. «Берег» получил повреждения при маневрах крыла. По неофициальной информации навигатор ужрался до полного опупения, и крейсер столкнулся с базой техобеспечения.
        «Берег» ушёл на верфи, часть пилотов попросила разрешения кинуть контракты в свободный аукцион. Капитан был против, но у пилотов основного состава такая привилегия есть.
        Келли купил мальчишку, соблазнившись тем, что это глазастое чучело сунули сразу после учебки в основной состав, а тот справился без нареканий и какой-то особой притирки.
        Основной состав - это не шутки, нагрузки там запредельные. Меня самого в основной вытащил Дьюп. Я тянулся за ним, мне очень хотелось летать с ним в паре, но мозг склеивался и кости ныли, не без этого. А тут вот так запросто?..
        Судя по ремаркам под личным делом, Бо и у нас себя ощущал как рыба в воде. Спокойный, доброжелательный, безотказный. Ни одного нарекания, несмотря на щенячий возраст. И самое удивительное - никаких проблем с той частью личного состава, что курит хинг, бегает в самоволки и далее по списку. Бо со всеми ухитрялся держаться ровно и доброжелательно.
        Вот и на меня он смотрел не так, как смотрят салаги и новички. Словно знал меня уже лет десять и привык ко всем моим вывертам.
        - Бо, а ты у нас часом не шпион? - спросил я полушуткой.
        Пилот посмотрел на меня, оценивая выражение лица. И это было тоже ну совсем не по-детски.
        - Шпион, - согласился он улыбаясь.
        - А чей?
        - Ну… - Бо замялся. - А чей нужен?
        Я задумался.
        - Мой нужен.
        - Ну, значит, ваш, - легко согласился пилот.
        Он в одно касание взял со мной нужную интонацию. Легко и красиво отшутился. Ему точно 23 года?
        Я снова открыл и начал листать дело. Бо не мог видеть, чем я занят, он смотрел вперёд, да и голограмму на чужом браслете сбоку уже почти не разглядишь.
        Мигнул сигнал ближней связи. Вызывал Локьё.
        - Через 20 минут у меня! - бросил он коротко.
        20 минут? Я застопорился. Но ведь и во сне было 20 минут!
        Бо, не дожидаясь приказа, вырулил к «Леденящему». Ну да, голос Локьё он слышал, но приказа-то не было. Хотя…
        Делов-то - ввести машину в ангар. Зачем тут лишний приказ? Если что, я успел бы его остановить.
        Покосился на пилота: какое у него всё-таки наивное мальчишеское лицо, очень доброе и… Сорок семь боевых вылетов? В 23 года? Автономок? Здесь, на Юге, где никаких военных «красивостей», куда ни глянь - кровь и кишки?
        Эрцог ждал меня в коридоре, у каюты, отведённой Дерену. Видимо, только что закончился ещё один раунд совета, и он сам привёл сюда пилота.
        - Скажи, я плохо обращался с тобой? Унижал, издевался? - спросил он в лоб.
        Ответить у меня не вышло. Я вдруг яснее ясного вспомнил свой странный сон и завис, хлопая глазами.
        Вот точно же было 20 минут! Во сне. И такое же разгневанное лицо эрцога!
        Я посмотрел на браслет: прошло ровно 20 минут.
        - Чего ж ты творишь? - продолжал сердиться Локьё. - Он же в состоянии фазового перехода! Ну сгорит мальчишка, тебе легче будет?
        - Кто? - выдавил я, уже вообще ничего не понимая.
        Какой мальчишка? Наследник?
        - Чего - кто? - нахмурился эрцог.
        - Кто сгорит?
        - Клиника, - поморщился Локьё. - Этот недоделанный Имэ вынес тебе весь мозг. Дерен твой сгорит. У него сейчас переходный этап от одного состояния сознания к другому. Ему психические нагрузки категорически противопоказаны. Идиот, - подытожил он. - Убери от него наследника. Щенок в той поре, когда только топить. У него ещё физиологически - ни стыда, ни совести.
        Эрцог покачал головой и мрачно, видимо, услышал что-то через наушник, растворился в белом коридоре «Леденящего».
        Дел у него сегодня и без меня хватало. «Допросить» успели только нас с Дереном, значит, совету дубы ещё пилить и пилить.
        Я вошёл в каюту, отведённую пилоту, но никого там не обнаружил. Лаконичное белое помещение выглядело нежилым. Может, Дерена уже в медблок забрали вместе с вещами?
        Щёлкнув по браслету, я выяснил, что эрцог действительно успел сдать пилота медикам.
        Это что, Локьё сам отвел его в медотсек, потом вернулся к каюте и ждал меня здесь? Своего личного времени он потратил достаточно, чтобы я, наконец, проникся.
        Но стоило мне шагнуть к выходу, как Дерен тут же нарисовался в дверях.
        - Вы о чём с Локьё говорили? - спросил я его в лоб. Запарило уже думать, искать какие-то подводные камни…
        - Много о чём, - осторожно ответил пилот. - Об алайцах, о наследнике.
        - Эрцог его добить предлагал?
        Дерен задумался.
        - Да, в общем-то, нет. Мы про физиологию говорили. Про мою, про его. Он убедился, что я в курсе, довёл меня до своего личного врача, познакомил.
        - И что врач?
        - Врач сказал, что я справляюсь. - Дерен чуть смутился.
        - С трудом справляешься? - уточнил я.
        - Ну, он не так выразился, но по сути вы правы.
        - А что сказал-то?
        Дерен вздохнул и процитировал:
        - Сказал: «Пока кое-как справляешься». Если дословно. Но жизнь - она вообще сложная, господин капитан.
        - Давай сядем? - предложил я.
        Глянул на браслет: мне пора было встречать первую группу сановных медиков.
        Да ну и Хэд с ними, Гарман встретит.
        - Может, не надо? - уточнил Дерен. - Вам и без меня есть чем заняться, господин капитан.
        - Надо, надо… - Не хватало, чтобы Локьё занимался здоровьем моих пилотов. - Рассказывай, что с тобой творится. Что значит «фазовый переход»?
        Дерен развернул крошечный белый столик в центре каюты в гостевую зону из стола и двух диванчиков. Я вспомнил, что он летал на торговых кораблях и сообразил, что возил, наверное, и пассажиров. Сам я даже не знал, что эта конструкция раскладывается.
        Пилот подождал, пока я сяду и угнездился напротив. Диванчик тут же превратился в кресло и обнял его.
        Дерен поднял на меня озабоченные глаза:
        - Капитан, тут очень много рассказывать.
        - А ты попроще и покороче.
        - Ну… Вот представьте такую техническую задачу. Вам дали шлюпку, и надо её в несколько этапов абгрейдить до крейсера. Корпус растет сам. А вот систему управления надо наращивать вручную, менять какие-то блоки, переподключать к другим системам. Понимаете?
        Я кивнул.
        - Вот так и человек. Есть периоды, когда рост тела и социальных функций требует абгрейда систем мозга. Это и есть фазовый переход. Мозг переподключает свои блоки, что-то апгрейдит. Но если корабль в момент реконструкции бросить в бой - воевать на нём будет трудно.
        - А почему у меня ничего такого не было?
        Дерен закусил губу, пряча улыбку. Не напоказ закусил, а изнутри, но я заметил.
        - Скажите, а… - он продолжал кусать губу. Глаза блестели - пилот с трудом сдерживал смех. - А… лет пять назад инспектор его Императорского величества Адам Джастин действительно был вашим официальным куратором? Или дэпы врут?
        - И что? - Да инспектор бы тебе за все эти хэдовы «фазовые переходы» давно весь мозг вынес!
        - Мне кажется, если оно выглядит, как ташип и так же цокает когтями по палубе, то ташипа вы и завели, - не удержался от шутки Дерен и таки расплылся в неположенной по уставу улыбке. Хоть разговор между нами был неформальным, субординацию Дерен соблюдал строго. - А чем ещё мог заниматься с вами истник его уровня, если не корректировать фазовый переход? А потом опять передал под начало генерала Мериса, да?
        Мне оставалось только выругаться про себя. Под этим углом я вообще не смотрел на свою карьеру.
        Да, инспектор меня тогда чуть не силой вытащил из-под Мериса, как тянут кусочек сала на верёвочке из собачьей пасти. И таскал за собой, заваливая какими-то странными поручениями: тупыми и никому не нужными. Годились они разве что для того, чтобы потом придраться на ровном месте.
        Адам Джастин не рассказывал мне ни про какие «фазовые переходы», но он вообще не любил досужих разговоров. Практиковал только воспитательные.
        Я невольно поёжился.
        Дерен смотрел понимающе.
        - Ты знаешь Адама? - я нарочно назвал инспектора Джастина по имени.
        Пилот кивнул.
        - Откуда?
        - Инспектор оказывал мне дипломатическую помощь при переводе из торгового флота в Армаду.
        Ну да, комкрыла вполне мог подтянуть инспектора, если крестник был ему нужен под своею рукой.
        Как всё запущено, сгори в Бездне все эти заморочки. Значит, Дерена реально надо с довольства снимать и отдавать под начало какого-то истника? И куда его? Эрцогу подарить?
        Пришлось уточнить:
        - Ты хочешь сказать, что тебя надо оставить сейчас на «Леденящем» под присмотром Локьё?
        - Да справлюсь я! - не выдержал лейтенант.
        Я удивился. Выбить из Дерена благородное негодование мне раньше не удавалось.
        - Попробуй только не справиться. - Я тяжело вздохнул. Вот же ещё головная боль. - А с наследником что?
        - Да там всё то же, только фаза другая. Если в моей голове из эмки делают крейсер, то в его - из шлюпки эмку. Проблемы иные немного, но… - Он задумался, подбирая слова. - Если мы его сейчас не согнём и не всунем в понятные нам рамки, то через год это уже ни у кого не получится. Острая фаза пройдёт, нужные отделы мозга закроются навсегда. Мы поспорили немного с Локьё. Он считает, что и сейчас уже поздно.
        - Ты и с Локьё спорил? - обалдел я.
        Дерен виновато развёл руками.
        - Ну, он-то пацана даже не видел. Это я с ним вожусь. Эрцог знает проблему в целом. А наш пациент… Он с задержками развития. Личный доктор Локьё со мной согласился, в общем-то. Он тоже за наследником наблюдает исподтишка. Сейчас вон это чучело в ангаре с линейки свалилось…
        Дерен кинул мне ссылку трансляции на браслет.
        - Рос ему сказал никуда не лезть. Но он же за ним бегать не будет.
        Эберхарда в этот момент уже отряхивала и материла обслуга ангара.
        Я с облегчением рассмеялся.
        - В общем, я не психотехник, - подвёл итог Дерен. - Но кое-чему учили. Вы не волнуйтесь, капитан, я справлюсь.
        То, что Дерена видел Домато - это меня обрадовало. Он бы мне сказал, если бы реально кранты.
        И всё-таки выглядел Дерен неважно. Бледный, осунувшийся. Это было заметно даже под пилотским загаром. На «Персефоне» я не присматривался, а тут, на белом диванчике среди белых стен…
        - Устал, - признался лейтенант, не дожидаясь вопроса. - Мне больно от того, что я делаю. Как хлеб: кусаю и выплёвываю.
        - То есть создаёшь контактные ситуации, но не приручаешь мальчишку, - сообразил я. - А почему?
        - Ему не нужна дружба с имперцами.
        - Потому что враги?
        - Капитан, а мы правда его вернём? - ответил он вопросом на вопрос.
        Я кивнул.
        - Родственникам?
        - Да.
        - А как он будет там жить, если мы его поломаем под наши правила?
        - А разве воспитание только ломает под правила? А характер какой-нибудь воспитать?
        - Характер… - Дерен вздохнул и с тоской посмотрел на кулер.
        - Ну, давай чаю, согласился я.
        Он поставил воду и заварил не чай, не йилан, а что-то незнакомое, но запах был фруктовый, приятный.
        Это хорошо, что у Дерена имелись какие-то привычные ему напитки, такое всегда успокаивает и напоминает о доме.
        - Вы трудные вопросы задаете, капитан, - признался пилот, наливая мне и себе свой «чай». - Если по уму, то я ему и ломаю этот «характер». То есть… Нет никаких «характеров». Есть то, что называется доминанта поведения. Привычка ходить уже освоенной когда-то дорогой. Я ломаю привычные схемы поведения и заставляю Вила заново перебирать все возможные варианты. Учу их осмысливать, выбирать менее проигрышные. Хороших у него сейчас просто нет. Но привязывать его к себе не хочу. Не нужен ему такой друг. А он - мальчишка, он привязывается, обижается. Приходится постоянно отталкивать. Иначе нельзя. Мы отдадим его в другой мир. Друзей ему нужно будет искать там.
        Дерен уткнулся в кружку.
        Я тоже сделал глоток. Напиток был сладко-кислый, ароматный. Больше похожий не на чай - на компот.
        - Что это?
        - Йоль.
        - А почему он сам выбирать не умеет?
        - Специальное воспитание, - пояснил Дерен. Сообразил, что я ничего не понял и добавил. - Ну… Ему постоянно показывали искусственный мир. Сделанный специально под него. Окружали охраной и заботой. Дворец, все тебе подчиняются. Вот вам показывали когда-то, что есть мир Локье, мир инспектора Джастина, мир лендслера Юга. Вы понимаете, что эти миры разные, учились что-то выбирать для себя. А его учили, что под него мир прогнётся.
        - То есть власти у пацана ещё не было, но его оттачивали под будущую власть? А если бы не вышло?
        - В мусор, - лейтенант допил йоль и налил ещё.
        - А ты сам почему не хочешь власти? Я не заметил, чтобы ты как-то по службе пытался двигаться.
        - Власть у меня есть, - Дерен не выдержал и снова разулыбался в ответ на моё удивлённое непонимание. - Судьбы мира решают внутренне свободные люди, капитан. Не правители или прочие марионетки граты. Иногда проще быть плотником.
        - Ну… Ты не прав. Если бы я остался сидеть на Севере…
        - А вы шли на Юг за властью, капитан? - легко перебил он.
        - Нет, но…
        Уж чего-чего, а власти я не хотел.
        Да я вообще ничего не хотел.
        То есть сначала хотел найти Дьюпа, а потом… Выжить, разве что. Да и то как-то не сильно. Пока не появилась Влана, инстинкт самосохранения меня подводил регулярно.
        - Вам генералу Мерису памятник надо поставить, - заявил Дерен, наблюдающий за сменой эмоций на моём лице. - Скорее всего, ему объяснили, что у вас шок и подчиняться вы временно никому не способны. То есть, как боец, вы были слишком конфликтны и самостоятельны, а поставить капитаном крейсера мальчишку нельзя. В двадцать лет кораблями не командуют. Каким бы ни был потенциал, нужны подготовка, опыт. Да и капитанское сообщество вас бы не приняло. Но генерал сказал себе что-то вроде: «У меня есть силовое подразделение в разведке, никакая особенная субординация там не важна». И он вырастил вас от сержанта до капитана крейсера в тепличных условиях, а потом выпустил в крыло уже такого, с каким приходится считаться.
        - Ты говорил с Мерисом? - Я даже растерялся слегка. Дерен просто не мог про меня этого знать.
        Пилот налил мне ещё йоля.
        - Капитан, ваша биография тайной ни для кого не является. В ней много странностей, и иначе их просто не объяснить. У вас и сейчас большие проблемы с субординацией. Вы берегов не видите.
        И он посмотрел на меня как на наследника, словно мне всё ещё было семнадцать.
        Зараза боргелианская… Я хлебнул йоль и чуть не подавился. Этот разговор надо было срочно сворачивать, а то я и не такое про себя узнаю.
        - Ладно! - Я сдался и даже ладони поднял. Хватит меня разбирать и анализировать! - Есть факты. По фактам мы все как-то справляемся. Просто пообещай мне: будет невмоготу - сам мне скажешь. Дам тебе отпуск.
        Дерен кивнул.
        - Вот почему я тебе не верю?
        - Потому что я справлюсь. Даже если будет невмоготу. Вариантов других у меня нет, - сказал лейтенант неожиданно серьёзно.
        - А что там ещё стряслось?
        - Мерис выходил на Локьё по Э-лаю, я захватил хвост разговора, когда вошёл.
        Я ощутил, что и у меня сейчас начнется в голове какой-нибудь фазовый переход. От одного бреда к другому.
        Мерис не стал бы говорить с Локьё. Это не его стиль, не его уровень. И означать такое могло только одно: дело очень плохо. А то, что мы ещё не знаем как, так скоро узнаем.
        Дерен кивнул. По лицу он мысли читал ну очень прилично.
        Я прямо понял сейчас, почему у Дьюпа такое невыразительное лицо. Это годы тренировок в общении вот с такими «читателями».
        - Ты думаешь, дело в би-пространственном оружии?
        - Я думаю, алайцы очень надеялись на войну между Империей и Содружеством здесь, на Юге. Им очень нужна война. Объединённые Империя и Содружество перекроют им кислород. И они понимают не хуже нас - обстановка меняется, время уходит. Нужно срочно, любым путём обострить ситуацию.
        - Значит, Мерис плюёт на предрассудки и субординацию и выходит на Локьё?
        Дерен кивнул.
        - А щенка куда денем? - спросил я обречённо. - По всему выходило, что от Эберхарда реально было бы проще избавиться. Он отнимал у нас силы и время. А в это время плод мальпы уже набух семенами и грозил лопнуть в любой момент.
        - Кода привезём медиков, можно оставить его в общине эйнитов, на Кьясне. Айяна поймёт. Наследник - тоже большой узел. Усыпить его на неделю медикаментозно - не выход. Нам нужен не просто очередной Имэ в доме Аметиста, а кто-то лояльный и договороспособный. Нужно, чтобы мальчик вырос не самым отвратительным человеком.
        - Хорошо, что Локьё тебя не слыши…
        Я поднял глаза к потолку, где камеры наблюдения на любом корабле - норма.
        - Слышит, - согласился Дерен. - Да и понимает он, к чему всё идёт. Просто ругается, ведь перекраивать картинку мира в своей голове - больно.
        Он так и сказал - картинку.
        Эйниты говорят: мир - это те реалии, которые мы создаём в нашей голове. И наши возможности в нём зависят только от нашей веры. Ведь этот мир - ирреален. Картинка в башке, неумелый рисунок. Но другого для нас нет.
        От Дерена я вышел, потирая мозг.
        Когда я чего-то не понимаю, беру для анализа только факты. А фактом было то, что Домато Дерена в медотсеке не запер.
        Но я вспоминал свои выбрыки в его возрасте, и если это тоже был «фазовый переход», то Дерен мог доиграться очень серьёзно.
        Верить и ему, и Локьё, как ташипам, заинтересованным в исходе ситуации, было нельзя. Мерис не в теме, Энрек на стороне отца. Айяна… Айяна мне по башке настучит, если это и вправду что-то серьёзное.
        Н?ьиго?..
        В районе старой Крайны была полночь, но мастер не спал. И выслушал без нерва.
        Он, как никто другой, умел слушать. Всё-таки по «гражданской» профессии Н?ьиго был психотехником.
        - Человек созревает не постепенно, а скачками, - пояснил он, выслушав меня. - Накапливая количественные изменения и переживая потом определенные этапы качественного перерождения сознания. Часто этот процесс протекает болезненно. Изменяется активность отдельных участков мозга, перераспределяется кровоток. Трансформация идёт в связке с гормональными изменениями. Опасность захлебнуться во всей этой каше возникает при стрессовых перегрузках. В момент перестройки мозга психика может «выгореть», умрёт излишне большое число нейронов, и человек потеряет интерес к реальности. Редко, но возможен летальный исход.
        - А что делать? В отпуск его отправить?
        - Нужно разгрузить стрессовые механизмы. Умеренные физические и психические нагрузки даже полезны, но ровные, без перепадов. Хорошее питание, доброжелательное окружение, иначе это может затянуться. Для фазовых перестроек мозга нужно не менее полугода. Ты говоришь со мной о ком-то из своих людей? - Н?ьиго потянулся к электронной панели. - Передай номер моего dlm-канала, пусть он поговорит со мной, если захочет.
        Я сомневался, что Дерен захочет поговорить с Н?ьиго, у него, наверное, есть наставники в Союзе Борге, но кивнул. Мне ничего не мешало предложить пилоту поступить вот таким образом. С чужими проблемы иногда обсуждать легче, чем со своими.
        - Благодарен, - произнёс я принятое на Гране прощание.
        Н?ьиго улыбнулся.
        - Сам ни о чём не хочешь спросить?
        Я отрицательно мотнул головой: спросить можно только тогда, когда уже знаешь не меньше половины ответа. А я в очередной раз не понимал ничего.
        Монета, время от времени обжигающая запястье. Сумасшедший наследник. Сон этот странный. И Бо с его двадцатью тремя годами и этим ненормальным для новичка поведением. Интуиция чесалась, но…
        - Сон был, - признался всё-таки я. - Даже не совсем сон. Я вырубился на пару секунд, и видел довольно длинный, похожий на сновидение бред. Последний фрагмент повторился потом наяву. Локьё меня и в самом деле вызвал. Главное, пилот со мной был такой молоденький, он не должен был заметить, как у меня мозг сбоит, но Бо почему-то… Да я тебе могу видео кинуть из шлюпки. Там реально около двух секунд.
        Видео было коротким. Н?ьиго прокрутил его раза три, размышляя о чём-то.
        - Бо Саймон? - вдруг спросил он.
        - Бо? Нет, Себастиан.
        - Бо ЭС, Боевое Оборудование системы ЭС. Идеальный напарник.
        - Что?..
        - Это мы по истории хаттской войны изучали. Просто прими к сведению.
        Я понимал сейчас только то, что всё это происходит на «Леденящем». Камеры фиксируют, и этот разговор тоже дойдет до Локьё.
        Хэд… Да что же творится вокруг?
        Отдал команду всем своим двигаться к «Персефоне», наплевав на медиков, которых по этикету полагалось забирать с «Леденящего» мне.
        Пусть Хэд их забирает, не сахарные, не расклеятся от перелёта между кораблями, подумаешь - полчаса невесомости со всеми посадками-пересадками.
        РАСПОЛОЖЕНИЕ ЭСКАДРЫ СОДРУЖЕСТВА, «ПЕРСЕФОНА»
        Я вернулся на «Персефону», вылез из шлюпки, к счастью, попался другой пилот, не шпионский, и, отмахнувшись от Келли, пошёл прямиком в каюту лейтенанта Дерена. Может, мне уже койку туда переставить?
        Зампотех что-то бубнил мне в спину, но это было делом обычным, и в суть проблемы я не вникал. Отмахнулся, занятый своими мыслями.
        Дерен уже вернулся с «Леденящего». По крайней мере, «маячок» его браслета висел над жилым сектором, и я, не приближая картинку, решил, что он у себя.
        Келли не отставал, продолжая общаться с моей спиной.
        - Где Дерен? - окликнул я вздрогнувшего Эберхарда.
        Хотя корабельная сеть запаролена, парень что-то читал с экрана. Обернулся, как дёрнулся.
        - Где Дерен? - повторил я.
        - В медотсеке, - медленно произнёс наследник, хмуро разглядывая меня. - Локьё просил его сделать какой-то тест, кажется, на гормоны.
        Он взирал на меня с вызовом, мол, Дерен мне разрешил тут сидеть.
        Но я его «вызовы» в гробу видел.
        - Идём!
        Пацан нехотя поднялся.
        Я глянул на экран - точно, сидел в сети. Сумел влезть? Ну, больше шанса у него не будет.
        - …двенадцатая, - продолжал о своём Келли. - Надо менять привод…
        - Ну так меняй!
        - На базу бы встать, - посетовал зампотех. - В невесомости под привод лезть… эта…
        - Ты как первый раз замужем! Залейте тритиевую присадку, закрутите в минус от качания!
        - Так дорого тритий-то лить. Там это… если бы без учёта момента вращения…
        Я вздохнул. И ведь не отвяжется, пока не сорвусь. Вот сорвусь я сегодня или нет? Вот в чём загвоздка…
        В медотсек Келли не успел за мной просочиться, его перехватил Гарман, и я вздохнул с облегчением.
        Дерен уже вышел из стационарного блока меддиагноста. Медик распечатывал сканограмму мозга. Ничего себе анализ на гормоны.
        - Что-то серьёзное? - спросил я.
        - Ну, однозначно могу диагностировать только нервное истощение, - замялся медик. - Тут снимки очень сложные. Мне бы проконсультироваться, господин капитан?
        - Отдай мне на кристалле, я перешлю на «Леденящий». Как ты? - Я повернулся к пилоту.
        Тот пожал плечами:
        - Я ничего особенного не чувствую, господин капитан. Просто немного устал.
        Мне хотелось сказать ему что-нибудь «ласковое», но я сдержался. Без стрессов, так без стрессов.
        - Наследник пока побудет со мной. Иди отдыхай!
        - Слушаюсь, господин капитан, - отозвался Дерен и посмотрел на меня пристально. - Только обозначьте, пожалуйста, рамки отдыха. Скоро прибудут медики, нужно будет инструктировать, размещать.
        - Ты на что намекаешь?
        - Думаю, там будут истники. Судя по списку - среди врачей есть и профессора медицины, и диссисменты. Двоих я видел на совете. Всё это предполагает определённое развитие событий при случайных конфликтах.
        Опять этот поросёнок был прав.
        - Я ещё не говорил с эрцогом насчёт таких крупных шишек. Они прибудут последними, я думаю. Часа три у тебя точно есть. Иди, поспи.
        Лейтенант кивнул, принимая приказ.
        Я вышел, не дожидаясь его, взял за руку Эберхарда - так было проще его контролировать. Потащил за собой по коридору.
        Дерен прав. Второй рейс будет не чета первому.
        Полный корабль выродков… Ничего себе развлечение. Кого бы придушить, чтобы морально подготовиться?
        Меня потряхивало изнутри, но не нервно, а на фоне приближающегося озверения.
        Мы с Эберхардом спустились на техническую палубу, но там, несмотря на минимум персонала, был относительный порядок. Пришлось пройти в ангар, где моего зверя ожидал ещё больший облом - здесь порядок был идеальный, Келли за кораблём следил показательно.
        Но должен же я на ком-то сегодня сорваться!
        Ах да, ещё же кристалл…
        Вставил носитель в инфокластер браслета и запросил медотсек «Леденящего».
        Ответил мне Элиер. Расслабленный, весёлый. И меня чуть откатило.
        Он забрал снимки, сказал, что свяжется позже, когда посмотрит внимательно. Но навскидку - ничего особенно страшного нет.
        А то, что Локьё был рассержен, так это его манера воспитывать. Взять за шиворот и встряхнуть. В высоких домах это обычный метод. Можно сказать, обошёлся как с родным сыном.
        Элиер меня рассмешил. Я, выходит, ещё и спасибо был должен сказать?
        Если бы наследник не сопел за моей спиной, мы бы ещё и о своём поговорили, но пришлось отделаться обтекаемыми фразами о всеобщем здоровье.
        Спросил, когда ждать самых остепенённых медиков, Элиер предположил, что сразу после совета, поскольку двое действительно принимали участие и в этом сомнительном удовольствии.
        Я попрощался и потащился к ремонтникам, куда прямо от шлюза пытался спровадить меня Келли. Эберхарда пришлось взять с собой. Он не возражал - светил любопытной мордой.
        Локьё мне успел-таки выговорить, когда мы уже швартовали малый корт с «Леденящего» - эрцог решил доставить медиков с помпой.
        Да, я их не сопроводил. Да, они мне хуже случайной мозоли. Да, понимаю, что надо соответствовать. Да в гробу я их видел! Что такое гроб? Я знаю, я хоронил Влану.
        Локьё ожёгся и отстал от меня.
        История двадцать вторая. «О нелюбви к медикам и полном эйнитском круге»
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС, «ПЕРСЕФОНА»
        Медицинское нашествие я встретил наклеенной улыбкой. Пригласил на инструктаж. Велел подать легкие закуски и напитки, потому как следовало готовиться к разгону и проколу, а гостей от перегрузок могло затошнить.
        Со мной пока милостиво соглашались.
        Меня успели обсудить за время перелёта и стыковки. Решили, что я - вроде говорящей обезьяны - забавен и безопасен.
        Ой, как мне хотелось бы стать такой обезьяной. Как многого не хотелось видеть и понимать. Вернуться на пару лет назад к родной непроходимой тупости.
        Последних двоих, самых остепенённых медиков, на «Персефону» доставили отдельно.
        Я встретил их сам. Эберхард маячил у меня за спиной, но на удивление молча и без эмоциональных атак-всплесков. Может, своих он знал и побаивался?
        Проводил гостей в кают-компанию, переоборудованную под залы, что мы видели на «Леденящем». Чтобы врачи хоть как-то ощущали себя «в своей тарелке».
        Я понимал, что они боятся с нами лететь, оттого и прёт столько агрессии. Имперский военный крейсер, вооружённые чужаки на каждом углу…
        - …Ашгад. Впрочем, это не алайское название…. - выхватил я из общего гула голосов.
        - Но, по слухам, именно там. И обратите внимание, непосредственно на грунте!
        - …Закладывается гипрореактор?
        - Словно бы Э-лай собирают отправить в космическое путешествие… - Сдавленный смешок.
        Угу. Словно бы. Или так, словно хотят вызвать пространственный сдвиг. Не тот, что бывает в воспаленных мозгах, а самый что ни на есть оноформальный, то есть возвращающий материю и время к состоянию «наизнанку». К тому, что было до образования сегодняшней Вселенной. Когда время имело три работающих измерения, а пространство менялось однонаправленно.
        Алайцам кажется, что это будет забавно. Это же такая прекрасная смерть.
        А ещё кое-кому кажется, что данный микроповорот цепной реакции не вызовет. Но с этим мало кто согласен.
        Медиков было сто тридцать два человека, я добавил в эту солянку ещё двоих, самых жирных. Привёл в без того набитый зал.
        Гарман только меня и ждал, он уже приготовил голопанораму с инструкциями.
        Включили воспроизведение, но медики в инструкции вникать не собирались. Они пили, закусывали, общались.
        Я стоял рядом с обоими истниками - директором академии физиологии Керманом Ишером и аномастезиологом Укко Сстерос-Марком. Оба были похожи на пожилых коней - только один белый, а другой лысый.
        Наследник притаился за моим левым локтем. Я не досмотрел за ним: пока шёл голопоказ приглушили свет, и пацан завладел бокалом с совсем недетским коктейлем.
        Впрочем, ему же почти восемнадцать? Да и пил он совсем по чуть-чуть, явно приученный к спиртному ещё до меня.
        Наконец свет вернулся к начальной яркости.
        - А теперь - внимание! - предупредил я, пользуясь браслетом, чтобы усилить звук. - Прокол - серьёзная нагрузка на мозг. Я понимаю, что все здесь знают о последствиях воздействия нериманова пространства на сознание лучше меня, но отвечаю за ваше здоровье я. И я лично проверю, чтобы все заняли соответствующее положение в приготовленных каютах и приняли необходимые препараты. Нарушителей препровожу в медотсек, где они отправятся в прокол в медкапсулах.
        - Скажите, сколько проколов подряд выдерживает хороший пилот? - перебил меня академик Ишер.
        Он глумливо оскалился и… ограничил моё восприятие, как это любил делать Локьё. И стал наблюдать мои попытки вывернуться, а не вырваться. (Вырвался бы я легко, до Локьё врачу было как до Э-лая пешком).
        К неудовольствию академика, я сумел высвободиться, не причинив ему вреда, и отрезал:
        - Пилоты проходят серьёзную подготовку.
        - Дорогой капитан, - наклонился ко мне желтокожий и улыбчивый Вэн Чим Ун. (Имена висели над гостями на голобейджах). - Мы тоже опытные путешественники, нельзя ли нам избежать этих глупых формальностей? Каждый из нас прекрасно знает свои уязвимые места и возможности собственного мозга. Я сам в состоянии решить для себя…
        Ишер перебил:
        - Капитан просто не компетентен, Вэн. Его осторожность была бы смешна и подозрительна, если бы мы не знали, что он просто удивительно далёк от нормального этикета…
        Академик опять попытался втянуть меня в ментальную связку, но я успел вывернуться. К несчастью, такие намерения были не у него одного.
        Что-что, а головная боль мне сегодня была обеспечена. Я видел, что остепененные медики не желают терять время на подготовку к прыжку и проводить его в беспамятном горизонтальном положении.
        Раз уж они решились лететь на Кьясну на боевом имперском крейсере, то планировали шаромыжиться по кораблю, пугать моих людей, пить спиртное и развлекать себя впечатлениями перед тяжёлой опасной работой. Полёт был для них стрессом, и бонусом они решили получить развлечение.
        - Я думаю, это тот случай, когда установленные правила только мешают качественному выполнению услуг по перевозке! - рявкнул второй истник, Укко Сстерос-Марк. - Я не нанимался болтаться здесь, как бревно! - Гнев нафабрил его усы и трансформировал их обладателя из лысой лошади в моржа.
        В зале зашумели и заголосили. Всем хотелось заявить о самостоятельности, но наплыв эмоций только подтвердил мои опасения о том, что любая нештатная ситуация превратит это научное сборище в неуправляемое стадо ослов.
        Нужно было как-то обуздать медбратию, но без скандалов и травм. Как?
        Я огляделся по сторонам. Плохо было то, что ни я, ни присутствующие не были специально обучены для поединков воли. Медики давили на меня как придётся, и точно так же мне приходилось сопротивляться этим атакам.
        А среди общей массы кретинов бултыхались два признанных истника, пока весело наблюдающие за энергетикой процесса, но тоже не настроенные принимать меня всерьёз, а уж тем более помогать.
        Я же не имел сейчас права даже на подобие ЧП. Мало того, что имперское судно будет перевозить медицинскую элиту Содружества, что само по себе путешествие по лезвию, но ещё и место действия - Кьясна. Планета, конфликт в атмосфере которой, чуть не стал началом войны.
        Война здесь могла вспыхнуть ещё сорок пять лет назад. Но мы сжали зубы. И эти сорок пять лет как-то прошли, чтобы в отголосках аукнуться сейчас.
        Я обязан доставить всех живыми и невредимыми, чтобы энергетически закрыть эту блуждающую дыру. Чтобы между нашими мирами больше не маячил Эскгам. Чтобы военная провокация сгладилась в памяти людей до недоразумения.
        - Господа, - начал я тихо, зная, что автомат сам сообразит, до какой степени усилить голос. - Вы понимаете, что прежде всего я на службе? Я дал обещание эрцогу Локьё доставить вас в целости и сохранности. Мы находимся в состоянии перемирия, и любая случайность с вашим здоровьем может обойтись нашим мирам крайне дорого…
        Похоже, я что-то не то сказал. Потому что отреагировали на мою фразу с точностью до наоборот.
        Гул недовольства усилился, пропорционально ему возросло и давление на меня.
        Медиков возмутило моё недоверие к их талантам попадать в неприятности?
        Я оглянулся на истников. Академик Ишер «поймал мой взгляд», расплылся в улыбке, слился чувственно с общемедицинским волевым посылом и развернул его передо мною единым фронтом.
        Я только и успел подумать: «Сволочь…» Но сказать ничего не смог, потому что из дыхания он меня выбил напрочь.
        Перед моими глазами раскручивалась воронка непроглядной черноты. Я мешкал, не желая агрессивно противостоять психическому насилию, но и не умея иначе.
        А воронка вращалась и бурлила, захватив уже добрых две трети зала. Я не знал, чем это может закончиться, но холодный пот по спине сигнализировал, что ничем хорошим.
        Хэд, это же корабль! А если реактор антивещества войдёт в резонанс с изменённым пространством?
        Внутри воронки калейдоскопом закрутились сотни пёстрых картинок возможного будущего: искажённые лица, коллапсирующее пространство…
        - Старый козёл! - прозвучало вдруг сбоку резкое, злое, словно пощёчина.
        И наваждение лопнуло.
        Вместо воронки я узрел возмущенные раскрасневшиеся лица медиков, в полной тишине разевавших рты. Это была ментальная пауза, тишина после перегрузок восприятия.
        Схватил наследника за плечо, но зажимать ему рот было поздно. Ишер понял, кто испортил ему спектакль.
        Академик зашевелил губами - я всё ещё тонул в тишине, не в силах вытащить себя до конца в физическую проявленность мира.
        На этой гротескной аквариумной сцене раскрылась дверная мембрана, и в общий зал шагнул лейтенант Дерен. Как всегда подтянутый, аккуратный, улыбающийся так, что хотелось улыбаться ему в ответ.
        Он был само спокойствие. Неожиданное сейчас, но единственно верное и правильное.
        - Господин капитан, - сказал он с полагающимся по уставу кивком. - Помещения для гостей готовы.
        Кажется, я тоже кивнул, но движения не ощутил. Слух, однако, вернулся, и это уже было неплохо.
        - Уважаемые господа! - обратился лейтенант к гостям. - Меня зовут Вальтер Дерен. Как дежурный офицер я хочу предупредить, что формально вы сейчас находитесь на службе Объединённой Империи.
        Звонкий голос пилота сломал последние миражи наката, и они осыпались осколками дымчатого стекла.
        Если те, кто пытался устроить здесь геноцид до него, шли через накат, Дерен устроил иное. Наведённое им оцепенение зацепило и меня. Но было оно не тяжёлое, а клейкое, сладкое, завораживающее.
        Медики завязли в нём, как мухи в сахарном сиропе.
        - Надеюсь, вы помните, что Объединённая Империя просуществовала всего двести двадцать четыре стандартных дня хаттской кампании, - вещал Дерен таким же сладким голосом, как и этот ментальный сироп. - Давайте дадим нам всем шанс продлить золотое время взаимопонимания? Мы ответственны сейчас за ваши жизни перед Содружеством и Империей, чего не было уже много лет. Вы сможете рассказать потом близким, какая значительная страница истории открылась сегодня нам всем. Я полагаю, это новое веяние времени - обращаться к настоящей, а не прошлой истории. Ваша безопасность для нас - залог благополучия всей освоенной части Галактики. Господин капитан, - обратился он ко мне с такой ледяной вежливостью, что спина снова покрылась холодным потом. - Инструктаж закончен, я хотел бы приступить к размещению наших гостей.
        Академик захлопал глазами, избавляясь от липкого наваждения, разлитого лейтенантом по залу, посмотрел на меня, на наследника, открыл было рот…
        Но Дерен, при всей его внешней «лёгкости», действовал быстрее и жёстче, чем эрцог Локьё. Сковать восприятие, дезориентировать, подчинить ошеломлённую жертву. Три десятых секунды на всё про всё. Как на светочастотный удар по цели.
        Академик сглотнул, поморщился и непонимающе уставился на Эберхарда. Он забыл, что хотел сказать и сделать.
        Истник некуртуазно дёрнулся, пытаясь сообразить, кто он и где.
        Пауза затягивалась, и Дерен бросил на него косой взгляд, милостиво возвращая врача в реальность.
        Реальность была нехорошей. Все видели позор медицинского светила, которого переиграл сначала несовершеннолетний пацан, а потом вообще какой-то левый имперец.
        - Я хотел бы прояснить тут один вопрос, - пробормотал Ишер, уставившись на Эберхарда, как на кучу мусора. - На каких основаниях этот мальчишка?..
        Не знает, кто такой Эберхард? Это вряд ли.
        Хочет избежать скандала? Или потребовать быстрой расправы? Типа, раз его оскорбил не понять кто, значит - вышвырнуть за борт, и дело с концом?
        - Позвольте, я заменю вас в проблемах регулировки поведения личного состава? - огрызаться меня никогда не надо было учить. - Приношу вам самые искренние извинения. А для наказаний в армии существует устав.
        - Хорошо бы… - пробурчал академик с сомнением.
        - Можете мне поверить, все необходимые меры будут приняты.
        Он поморщился. Понял, что сам себя обманул. Раз он «не узнал» Эберхарда, мне ничего не стоило объявить его членом экипажа «Персефоны». И теперь Ишер в праве только пожаловаться мне на мальчишку.
        Хитрюга Дерен вошёл в академика через глаза, воспользовавшись его секундной растерянностью, поймал и…
        Этого я не наблюдал и у Локьё. Тот тряс жертву и бросал. Дерен - придавил и потащил за собой. В дверь вывел!
        Вот же зараза хэдова! Я даже не подозревал за ним таких талантов.
        Вывел чётко, красиво, как и всё, что он делал в воздухе. Про таких говорят - школа. Потому что таланта тут мало, тут надо себя пахать, пахать и пахать.
        Прочие жертвы самомнения тоже засуетились, увидев, что академик покорно отправился за «дежурным офицером» в свою каюту.
        Далеко не все успели вникнуть, что Дерен не просто «дежурный» офицер, но и истник, каких мало. В его-то двадцать пять и с имперскими генами…
        Я быстренько подключил к процессу Гармана и Неджела, а сам «объял» и потащил Сстерос-Марка и Чима.
        Эберхард потянутся было за мной, но я велел ему отправляться с дежурным бойцом в карцер.
        - Сутки посидишь и подумаешь о своём поведении.
        Наследник уставился на меня испуганно. Он был не в курсе, что волновую клетку я ещё вчера приказал размонтировать.
        Секунду он смотрел на меня, кусая губу и пытаясь что-то ответить, а потом надулся обиженно и… пошёл.
        Один ноль в мою пользу. Хамить гостям ему не разрешал никто. Даже в самых благих целях.
        Шоковое состояние от знакомства с алайцами у пацана прошло. Так что хватит с ним нянчиться, пора наследнику ощутить себя частью коллектива боевого крейсера, посидеть, подумать, а Дерену отоспаться.
        Бросил Гарману на браслет приказ держать видео из карцера на контрольной панели, но это была уже перестраховка.
        Я был уверен, что пацан больше не побежит ночью захватывать навигаторскую. А вот поразмышлять за что наказали ему будет полезно. Особенно когда догадается, что вместо клетки для психически нездоровых отморозков угодил просто в запертую каюту.
        КЬЯСНА, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Эйниты очеловечивают меня. Кто я вне территории храма? Охамевшая от обилия власти двуногая обезьяна?
        Я ещё помню о своей значимости, когда делаю первые шаги от калитки к дому Айяны, когда случайный луч Ареды, местного солнца, пробивается сквозь листву, и я жмурюсь…
        А потом открываю дверь в мягкий полумрак веранды, а мне вручают с порога мокрую тряпку и направляют на мытьё посуды. Меня, импл-капитана спецона, который подчиняется только непосредственно генералу Мерису и лендслеру наземных войск Юга…
        Лиина, зевая, уходит к детям спать. Брен тоже где-то дрыхнет. В полдень на Кьясне - самая жара.
        Я покорно снимаю китель, разуваюсь. Касаюсь босой ногой некрашеного соснового пола, нащупываю монету с мордой медведя на браслете, и… спесь сходит полностью.
        Тоже мне, важная персона. Якобы истник, что на деле вообще ничего путёвого не умеет. Вот сломать что-нибудь, распустив нервы - это я пожалуйста. А найти - ни хрена!
        Что же я за бездарность такая, чтоб меня дакхи съело!
        Задумавшись, я почти роняю уже намыленную тарелку. Она словно в замедленной съёмке планирует на пол, и я так же медленно наклоняюсь, успевая поймать её у самого «звяк».
        И почти тут же меня отпускает совсем, и сходит благодать размеренной домашней возни. Мне кажется, я уже испытывал всё это когда-то давно, в отдалённом горном монастыре: на Тебе… на Тибе…
        Незнакомое слово вертится у самого языка, но родиться не может. Если бы здесь был Колин, он бы понял меня.
        Но Колина нет.
        Почему он так поступил? На глазах у меня и Мериса - он сделал… Что?
        Может быть, это, конечно, и жертва, но почему я в это не верю?
        И где торжествующий Имэ? Почему он не объявится и не потребует от нас миллион уступок в обмен на командующего?
        Беспамятные знают, ему есть что просить.
        Идут седьмые сутки с момента исчезновения лендслера.
        Мы высадили на Кьясну сто тридцать четыре остепенённых экзотских медика. Дегир, имевший неудовольствие пообщаться с одним из них, до сих пор бьётся в патриотическом экстазе и пишет мне в личку, какой я молодец и герой.
        Когда патрульный крейсер попытался досмотреть «Персефону», а потом и личный багаж наших «гостей», академик Ишер вышел через браслет на командующего резервом генерала Дегира и истекая благодатью попросил его проявить понимание. Врачи, мол, устали, хотят побыстрее на грунт…
        Как Дегир в ящик не сыграл - не знаю. Лицо у него в процессе этого куртуазного разговора то бледнело, то наливалось кровью.
        Медиков десантники из резерва выгрузили с такой помпой, что разве что на руках не носили. При этом по репликам «голубых гусей», так иногда называют в Содружестве элиту, я понял, что Ишер даже личного канала Дегира не знал. «Угадал», понимаешь. Набрал первые симпатичные цифры!
        Монстры…
        Эберхард, наследник дома Аметиста, досиживал на «Персефоне» стандартное корабельное наказание - «сутки карцера». Гарман отписался, что вечером мальчишка пытался устроить в каюте потоп, но успокоился сам, а сегодня выспался и больше не рыдает. Попросил доступ к библиотеке, и я разрешил.
        Энрек за эти семь дней подкопался под регентство дома Аметиста так плотно, что его человек готов был пройти процедуру введения в дом. Есть там у них в документах лазейка для регентства «без наследника».
        Эберхард, даже если мы вернём его прямо сейчас, будет вынужден взять паузу на два года. И только по истечении этого срока он имеет право обратиться или за покровительством к этому временному регенту, или требовать переиграть всю процедуру.
        Энрек знает. Но за два года может произойти ещё больше интересного, чем за семь дней. Меня он, наверное, Хэд знает в чём подозревает в плане влияния на дом Аметиста, но молчит. Может, даже и опасается.
        Когда я привёз медиков и махал перед ними хвостом, сдавая ему с рук на руки, кот почуял, что и над истниками мы сумели поглумиться. Насторожился. Но тоже махал хвостом, намекая, что и на грунте примет мою помощь… (На кого я работаю, в конце концов?)
        Потом он начал меня расхваливать Ишеру, и я из вежливости заткнул уши. Лесть - это то, от чего меня коробит, особенно лесть протокольная.
        Энрек знал, но ему доставляло удовольствие меня мучить.
        Я сунул ему в пасть Дерена, чтобы помочь разместить медиков на грунте, и бежал.
        Бежал, чтобы мыть кружки-тарелки и ждать, пока зашлёпают по полу маленькие босые ступни. Детсад ещё наслаждался послеобеденным сном.
        Энреку я не сдался. Хотя тот озвучил дельное предложение: прокачать зависающий магнитный привод «Персефоны» на ремонтной базе у Джанги.
        «Если Дегир откроет свой беззубый рот…» - сказал иннеркрайт, мечтательно улыбаясь.
        И я понял, что не откроет. Что Дегира совсем поломали. А Энрек не зря сидит второй месяц на периферийной планете якобы по уши в борусах.
        Враги, наверное, списали его со счёта, а у кота развязаны руки. И он исподтишка, шутя, творит то, что потребовало бы многомесячных соглашений и дипмиссий.
        Ещё и морду наел с тех пор, как из храма стали присылать молоко и пророщенные орехи. Сейчас он полностью свалит эпидемические вопросы на привезенных мною врачей, всё-таки там два титулованных истника, и…
        И оформит своему человечку регентство в доме Аметиста.
        А может, и ещё что-то выкинет, что я пока не просёк.
        А я? Что я сделал за это время?
        Надо хотя бы мальчишку домой отвезти. Хотя как раз сейчас жизнь на корабле уже пошла бы ему на пользу. Башку, наверное, ломает, чего я от него хочу.
        Судя по кадрам, которые мне прислал Гарман, пацан был временно выбит из понимания логики своих взаимоотношений с окружающим миром. Его вроде бы наказали, но не как «наследника», а как одного из членов экипажа. И вряд ли он пока мог это переварить.
        Зато в таком состоянии подросток способен гордо страдать хотя бы сутки, вот пусть и страдает.
        - Милый, пойдём-ка со мной, - на пороге кухни стояла Айяна и смотрела на меня непривычно ласково. Её темный контур светился в дверях - у эйнитов окна даже в коридорах.
        Я не спеша сполоснул руки от мыльной воды.
        Знаешь, когда фермер говорит со свиньёй ласково? Когда он готов пустить её на колбасу.
        А ведь ничего не предвещало.
        Скелеты, позвякивая, зашевелились в посудном ящике.
        Время пришло. Я ощутил это, и на груди загорелись следы от мокрого полотенца.
        - Я должен лететь, а не ты! - Тоо возвышался над хмурым темноволосым пареньком раза в два моложе его. - У нас общая кровь! Если кто-то должен рискнуть, то я! Смерть не выбирает, но кровь выбирать может!
        Темноволосый сопел и крутил в руках изгрызенную веточку юммы.
        Тоо был выше и шире в плечах, но здесь это не было аргументом. А вот кровь…
        Я знал эту полянку в плотных зарослях евгеники. Даже бывал здесь во время моей недолгой учёбы при храме, хоть и не существовало конкретной тропы, чтобы пробраться в это тайное место. Приходилось протискиваться между стволов.
        Евгеника растет, заглушая всякую жизнь вокруг корней. Рано или поздно несколько сильных деревьев давят растущие между ними слабые. И образуется такой вот танцпол в зарослях. Место тайных тусовок храмовой молодёжи.
        Знал я и кое-кого из тех двух десятков парней и девушек, кто прижимался сейчас к губчатой коре толстых стволов. Знал умника Майлэ и красавицу Кераи, знал заносчивого языкастого Авэля.
        Ну и Тоо, конечно. Он был тут из самых старших.
        А вот из совершеннолетних «на танцполе» сегодня не было никого. Совершеннолетние носят более длинную одежду и черные браслеты, вроде переплетения кожаных шнурков.
        Нас заметили.
        Айяна вышла из-за моей спины и уселась на толстый выступающий из земли корень.
        - Ну, - спросила она молодых. - Чего молчите? Уж если у кого и спрашивать - то у него. Старших вы, я знаю, слушать не желаете.
        - Мы свободны в выборе до совершеннолетия. Мы не хотим, чтобы!.. - выдохнул хмурый и закусил веточку.
        Меня он знал шапочно, только по занятиям с мастером Эйче. Но этого было как раз достаточно, чтобы оценить и моё настороженное молчание, и нарочито расслабленную позу.
        Да, при необходимости я сгребу их тут всех, как щенков. Мастера Эйче здесь нет, пожаловаться будет некому.
        Мальчишкам было привычно ставить условия взрослым, которые даже голос не в раз поднимут на слабого. Но я - не местный, я могу и помять. А ментальное насилие они применять ко мне не решатся. Мы не враги.
        - Это я уже слышала, - перебила мои мысли Айяна. - И Нискья слышала, о чем вас тоже уведомили. Запретить вам не может никто. Но думать… - она помедлила. - Думать-то вы должны?
        - О чём мы должны думать? - вспыхнула совсем юная девочка, похожая на лисичку. - О том, сколько столетий будем сидеть при храме и беречь свои задницы? - Она фыркнула и сжала губы, пытаясь не выпускать улыбку, которая в разговоре со старшими считалась не очень приличной. - Ну доживу я до двухсот лет, а задница моя обрастёт мхом. И что мне от этого? Я хочу, чтобы мы жили в мире, вы понимаете? - говорила она с Айяной, но догадывалась, что в её лице рядом присутствуют сейчас и другие старшие храма.
        Проводящая покачала головой. Я задавил смех. Девочка была худенькая, и никакой задницы у неё пока что не наросло. Вот самоубьётся и останется вообще без мягкого места. Так и не узнает, что ощущает девица с формами.
        Это было смешно, но не было аргументом. Я знал: понятия мира/не мира и прочую людскую суету эйниты полагают делом весьма относительным. Случись чего на Кьясне - они исчезнут заранее, вот и всё. Дело эйнитов - сторона.
        - Мы не хотим больше оставаться в стороне, - пробормотал хмурый, уставившись в землю. - Мы не хотим, чтобы погиб этот парень, и всё вернулось к исходной точке.
        - Ну, да, - кивнула Айяна. - Ты мечтаешь красиво погибнуть сам. Ты знаешь, Каэ, что жертвы в этом узле избежать трудно. И ты неблагодарен к тем, кто растил и учил тебя столько лет!
        - Так! - не выдержал я. - Ну-ка отставить эти чумные разговоры! Если дело касается меня, сначала рассказывайте! Иначе я прямо тут кого-нибудь красиво закопаю!
        Злость накатила неожиданно, и справиться с чувствами я не успел. Кое-кто сумел закрыться, но девочка-лисичка побледнела, и я выругался про себя.
        - Вот-вот, - усмехнулась Айяна, которой этикет не мешал над нами смеяться. - Тоже мне, вояки. Вы не видели ничего и не знаете ничего. Вы будете болеть после первого же прокола, и на этом закончится вся ваша личная война. Вы просто не способны ничего сделать, как бы у вас ни чесалось.
        - Но совершеннолетним не позволит причинность, - покачал головой Тоо. - А с проколами - совсем не факт. Да, кто-то переносит первый прокол плохо, но кто-то - совершенно обычно. И капитан мог бы разрешить нам попробовать ещё здесь, вблизи Кьясны, чтобы выяснить, кто из нас сможет. Тогда и мы сможем решить, кто должен лететь.
        Хмурый задумался, и лицо его чуть посветлело и разгладилось.
        - И куда вы собираетесь лететь? - спросил я.
        Тоо открыл рот и закрыл. Покосился на мать, но она молчала.
        - Эти вещи нельзя называть конкретно, - выдавил он мучительно подбирая слова. Я знал, что предсказание будущего - штука опасная, тут всегда ходят кругами, даже если знают наверняка. - Мы опасаемся, что в ближайшее время вам будет нужен человек, который умеет работать с пластами вариантов реальностей. У вас есть такой человек, но он, скорее всего, не выдержит таких нагрузок. Дело это для одного почти всегда заканчивается полным истощением. И тогда события вернутся к некой изначальной узловой точке, которая уже была полсотни лет назад.
        - Ясно, - кивнул я. - «Человек» - это Дерен, события - провокация над Кьясной, окончательно испортившая отношения между Империей и Содружеством, так?
        - Не я это сказал, - пробормотал Тоо.
        - И вы предлагаете мне заменить Дерена кем-то из вас двоих? Чтобы погиб другой? - я сдержал эмоции, хоть и хотелось мне взять обоих бандаков и слегка стукнуть друг об друга. - И что это даст?
        - Многое, - поднял глаза Тоо. - Ваш Дерен не умеет работать с пластами. Он просто застопорит движение и вернёт его к равновесной точке. Любой из здесь сидящих сумеет снять напряжение пластов, свести его к аварии или фарсу. События, таким образом, пойдут дальше по уже сложившейся ветке. Многое будет зависеть от вас, но мы вам верим. Мы давно наблюдаем за вами, вы можете противостоять и страху, и корысти.
        Тоо использовал множественное число, но смотрел на меня одного. Кому же он ещё верит, отцу?
        Запястье обожгло. Я глянул на монету, потом на код вызова - Мерис. Айяна понимающе улыбнулась.
        - Слушаю, господин генерал!
        - Срочно ко мне, - бросил Мерис не здороваясь. - Сколько тебе надо, чтобы выйти к джангарской развязке?
        - У меня один из приводов виснет.
        - Серьёзно?
        - Риск размагничивания 1 к 17 или к 18.
        - Терпит. Четыре часа тебе на сборы. Координаты получите по кодированному каналу.
        - Что-то случилось?
        - Газеты посмотри! - рявкнул Мерис и отключился.
        Я щелкнул по браслету и пробежал глазами заголовки новостей.
        «Небывалый урожай кишьяма собрали фермеры Загшге…»
        «Метеоритный дождь смыл новейший бурильный комплекс производства торгового холдинга Лёсса Фингера. Теперь индексы продаж горного оборудования…»
        «Империя озабочена масштабами контрабанды в районе Э-Лая…»
        Я коснулся заголовка.
        Вертлявый диктор включился с середины фразы:
        - …и угрожает патрульными санкциями, для которых уже приготовлено четыре новейших боевых корабля класса EX-7. В высших кругах поговаривают, что полицейский конфликт на территории алайского влияния не досадная случайность, а спланированная необходимость. Партии хинга и кристаллического сахара перехватываются в последнее время не только в шахтёрских секторах, но и в благополучных мирах Центральной части Империи. Алайская контрабанда давно уже не удел изгоев и одиночек. Ходят слухи, что даже на уровне правительства…
        Я заткнул вертящейся голове её поганый ротик.
        Хэд и все его перерождения. Пока мы страховали алайский конфликт от санкций Содружества…
        - Вот-вот, - сказал Айяна. - Не всегда нужно думать головой, иногда и тремя органами вместе.
        - Какими тремя? - пробормотал я машинально, размышляя, где у меня Дерен и кто ещё отпросился на Кьясну. Если новость успела просочиться в дэпы, то имперские полицейские корабли уже в районе полигона, где сроду не контрабас гоняют, а испытывают оружие, сворачивающее пространство!
        - Мыслительный процесс - сумма работы разума, эмоций и интуиции. Только тогда он на что-то годен. Иначе остается только периодическое самопожертвование.
        За спиной шушукалось сборище начинающих истников.
        - Хэд! - выдохнул я и ломанулся через кусты.
        - Агжей! - окликнул меня Тоо.
        Я обернулся:
        - После договорим! - оборвал я его, не дав больше открыть рот. - Сейчас нет времени.
        К Хэду этот детсад. Дерен хотя бы взрослый нормальный парень и понимает, что делает. Да и меня так просто не убьёшь.
        Пробовали. Обломаются.
        Монета снова нагрелась на запястье, и рука непроизвольно сжалась в кулак. Шли бы они дэлем со своими жертвами!
        Дерена я вытащил из бассейна, иннеркрайта из-под массажистки - мальчики расселили медиков и отдыхали.
        Энрека я ещё и с новостями ознакомил и, испортив ему настроение, гордо вознёсся на «Персефону».
        Подъём вместе со сборами на грунте занял около двух часов - механика она и есть механика.
        Пока летели, с браслета вызвал Роса. Нужно было срочно отвезти наследника в дом Айяны. Эберхарда видели на «Персефоне», а быть его персональным могильщиком в глазах дома Аметиста я не нанимался.
        Рос выслушал меня молча, кивнул. Задача по количеству проколов предстояла серьёзная, но ему не привыкать.
        Ждать мы его не станем. Он заберёт Эберхарда и привезёт в храм, а потом будет догонять «Персефону». Координаты я ему сброшу, как только Млич сделает корректировку курса под крейсер.
        Крейсер тяжелее, но поправку Рос способен рассчитать сам.
        Параллельно, вторым окном, мы с Келли тестировали подшаманенный привод, а в третье Млич писал мне гадости насчёт курса и идиотской четырёхчасовой готовности.
        Всё это было в такой неразберихе, что только гнусящий зампотех являлся для меня в этот момент некоторым островком стабильности. Я хотя бы понимал, что ему от меня надо. И знал, что с этим реально можно справиться.
        Мы должны были уложиться в четыре часа, и мы уложились.
        Когда корабль задышал, перебрасывая энергию с резервных генераторов на щиты, стало понятно, что привод кое-как держит, и можно начинать разгон.
        Разогнавшись в Секторе Дождей, мы ушли к Джанге, где центр вращающихся масс даёт бoльшую свободу для манёвра, оттуда внахлёст прошли двойную систему и точку с тройной массой. И с опережением в полчаса (время маленько резиновое, ага), вышли в обозначенный Мерисом район на границах влияния Э-Лая.
        От Джанги уходили без потерь на снижение скорости, потому почти все спали, даже Млич, а вот я вывалился из капитанской потный и красный.
        Двигаясь к медотсеку, чтобы хапнуть там стимулятора, набрал Мериса.
        Он ждал. Велел срочно опроситься с экзотианским «Райотом» (торговым судном, которое в пожарном порядке вывели с соседней гражданской линии) и ожидать прибытия патрульных судов.
        Больше генерал ничего не объяснил. Скорее всего, боялся прослушки.
        Я выругался и вернулся в капитанскую. Так и не заглянул к медикам. А хотелось.
        История двадцать третья. «Полигон»
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС, АЛАЙСКИЙ ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ ПОЛИГОН
        Капитан «Райота» смотрел в экран стеклянными от напряжения глазами. Десять минут назад он был здесь один. На расстоянии качания от десятка среднетоннажных алайских крейсеров. Полувоенных, как они это называют. Шакалов, как называем их мы.
        - Агжей, импл-капитан спецона, - представился я уже привычно.
        Скоро буду бесфамильным, как Рогард или Домато. Надо хотя бы узнать, что это за традиция такая - когда у человека только одно имя?
        - Сакихаял Амит, капитан первого ранга торгового флота Содружества, - не сказал - выжал из себя капитан.
        Он был коричнево-серый от страха и напряжения, но лицо постепенно бронзовело. Спецон - слово говорящее, да и огневой класс «Персефоны» можно оценить даже по навигационной сетке.
        - Ну, вот и отлично. - Я улыбался ему самым дружелюбным образом. - Надеюсь, если нам придётся сотрудничать - сотрудничество будет плодотворным.
        Капитан сдержанно кивнул, но в глазах засветилась надежда. Сейчас он готов был подарить мне весь груз «Райота», даже вместе с командой, лишь бы я сказал ему, что к Хэду это сотрудничество и он тут больше не нужен.
        Млич окликнул меня из навигаторской. В пределах качания из зоны Метью вышло ещё одно наше судно, похоже, патрульное, из пограничного сектора.
        Десять секунд, и на экранах появился, лихорадочно сбрасывая скорость, второй патрульный. Оба среднетоннажные.
        Мы с навигатором переглянулись, его рожа зависла прямо у меня над командной панелью. На стадо алайских шакалов - вот такой вот жалкий патруль?
        Млич послал запрос, корабли опознались - «Оппенгейм» и «Верона», старые, не особо маневренные работяги. И гражданский экзотианский «Райот». От Рюка, что ли, подарочек?
        Прорезался Мерис. Рта не дал раскрыть.
        - Сейчас Дегир отдаст два своих патрульных. Больше помощи не получишь. Формально конфликта нет, и его нельзя допускать. Делай, что хочешь, но не давай вывезти би-пространственные модули за условные границы полигона.
        Я молчал. Ну и как я, по его мнению, должен гоняться за алайскими полутяжёлыми крейсерами - бегом в скафандре?
        Мерис поморщился и жестом велел выключить из разговора Млича.
        Я повиновался.
        - Контрабанда - информационное прикрытие. Столичным идиотам кто-то слил историю про алайский испытательный полигон, - скупо пояснил генерал. - Только эти идиоты не знают, что по случайности оказались не на полигоне, а в соседнем с ним секторе. Сейчас они его усиленно инспектируют. Мы им активно помогаем. Алайцы просекли подставу и хотят устроить из неё военный конфликт. Переместить настоящие диггерные модули туда, где проходит фальшивая инспекция. Сейчас я скину тебе карту полигона. Твоё дело не выпустить модули. В крайнем случае - стреляй по ним.
        - Если по модулям стрелять, пространство тоже свернётся?
        - Я тебе кто, эксперт? Связывайся, консультируйся. Я сообщил Локьё. Он тебе поможет, но не сразу. У нас дипломатические сложности.
        - А «Райот» здесь на кой Хэд?
        - «Райот» на контрабанде поймали. Капитан раскаивается и готов изобразить захваченный алайцами торговый корабль. При необходимости. Если министр всё-таки выяснит, что основное поле действия - здесь. Тогда ты будешь показательно спасать «Райот» и параллельно уничтожать модули.
        Я всмотрелся в навигационную сетку.
        Модулей было двадцать два. Если бы они имели собственные двигатели, пригодные для прыжка, их давно бы уже перегнали в сектор, где бродит инспекция. Следовательно, серьёзных двигателей нет. Скорее всего, модули планируют цеплять к кораблям. Дело это небыстрое, и сначала алайцам придётся убрать из сектора нас. Иначе мы начнём стрелять по кораблям, цепляющим модули, и это будет очень результативная стрельба.
        - Не майся, всё равно не поймёшь, - хмыкнул Мерис.
        Ага, не пойму. Разбежался.
        Детали, может, и не пойму, не знаю я их. Но суть проблемы была как на ладони.
        Пока Мерис и Локьё страховали алайский полигон от акций Содружества, им на голову свалилось родное имперское министерство.
        Алайцы возликовали. Этим сгодился бы сейчас любой конфликт, хоть с Империей, хоть с экзотами. Главное - спровоцировать драку и нарушить перемирие.
        Перемирие - отвратительная штука, если ты зарабатываешь торговлей оружием, наркотой и наёмниками. А уж если перемирие навяжут на двадцать лет…
        Мерис подсуетился, дезинформировал военного министра и отправил комиссию в другой сектор, где тоже был, наверное, какой-нибудь алайский испытательный полигон. Давно заброшенный или не из самых опасных.
        «Хорошо, - сказали алайцы. - Если гора не идёт к полигону…» И решили перетащить модули поближе к охотникам.
        А я должен был их каким-то манером не выпустить. На пару с «Райотом».
        Красота.
        Я посмотрел на Мериса, как идиот на идиота.
        Уточнил:
        - Испытательную аппаратуру не выпускать любой ценой. Помощи не будет. Я правильно понял приказ?
        - Правильно. Развлекайся.
        - Слушаюсь, господин генерал.
        На навигационном экране родился из небытия экзотианский патрульный. Для разнообразия крейсер-экс, хотя бы не уступающий «Персефоне» в скорости разгона. Второй был того же класса, что и наши, патрульные. Середнячок, но поновее.
        Ещё один детский сад на выпасе. Второй за четыре с половиной часа.
        В висках заломило. На десять шакалов у нас имелся один корабль превосходящий их по скорости и огневой мощи, два - сопоставимых по количеству реакторов, они хотя бы маневрировать смогут, и ещё два тихохода. И один грузовик, который придётся защищать. Ситуёвина - веселее не придумаешь.
        Когда в капитанскую вошёл Млич, я уже улыбался во весь рот. Ну не рыдать же? Мне рыдать не положено, я не наследник.
        КЬЯСНА, ТЕРРИТОРИЯ СОДРУЖЕСТВА
        Эйнитская молодёжь с интересом разглядывала огромную шлюпку. К «двойкам» в храме уже привыкли, но этот матово-чёрный «кит» был больше учебного дома, а жар от него шёл такой, что не подойти и на десять шагов.
        Когда Рос выбрался и помог спрыгнуть на песок Эберхарду, облачённому в текучий компрессионный костюм, вокруг шлюпки на безопасном расстоянии уже собрались почти все старшие ученики.
        Шлюпка «припарковалась» на песчаном пляже, повиснув одним боком над водой. А в большой обеденный перерыв все как раз бежали на пляж, чтобы успеть искупаться.
        Рос разрешил наследнику сесть на место второго пилота, и полётное возбуждение всё ещё заставляло мальчишку дрожать, как воздух над остывающей шлюпкой.
        Ученики перешёптывались, с интересом заглядывали внутрь, через распахнутый шлюз. Эберхарда особо не замечали, и он был рад уже этому. Нравы в эйнитской общине строгие, тут праздник, если откровенно не презирают.
        Подошла Айяна. От одного её вскользь брошенного взгляда наследник спрятался за спину Роса.
        - Сам так решил? - спросила Проводящая пилота.
        Тот молча кивнул.
        Айяна уставилась на молодёжь:
        - Ну, он-то даже карьерой не особо рискует. А вы?
        - Мы тоже рискуем только своими жизнями. Храм не встанет за несовершеннолетними. - Тоо не привык спорить с матерью, но выбора не было, больше Айяне здесь не мог возразить никто.
        Она была не только матерью Тоо, но и Проводящей храма. Если не разрешит лететь…
        - Вы решили истребить целое поколение тех, кого мы растили здесь тридцать лет? - произнесла Проводящая с горечью в голосе. - И ради чего? Война людей закончится только вместе с людьми.
        - Но на Юге наступит мир!
        Молодые сбились вокруг Тоо неровной группкой. Отступать они не собирались.
        Проводящая Эйи смотрела устало и остро. Наверное, в её зрачках можно было прочитать сейчас будущее, но даже сын не решался встретиться с ней глазами.
        - А нельзя так, чтобы никем не жертвовать? - спросил Рос. - Может, пусть не один летит, а двое или трое? Легче же будет? Может, тогда обойдётся без жертв?
        Он уже думал об этом, потому и пригнал не четырёхместную двойку, а десантную полутяжёлую.
        - Двоих мало, - отмахнулся Тоо. - Погибнут двое, только и всего. Тут разве что полный круг.
        - Сколько?
        - Полный круг - девять. Замещённый - двенадцать.
        - Войдут, - Рос хлопнул остывшую шлюпку по зеркально-чёрной броне.
        Молодёжь загомонила, советуясь.
        Полный эйнитский круг - это серьёзно. И старшие ученики уже вполне могли работать в круге, хотя и не прошли ещё процедуру введения во внутренний храм. А значит - они ещё вне причинности, их воля свободна и не подчинена линиям.
        - Не всем безопасно идти в прокол, - покачала головой Айяна и обернулась со вздохом.
        По тропинке от главного храмового здания, замаскированного под неброский белый кирпичный дом, шла девушка.
        Босая, гибкая, с длинными светлыми волосами, с глазами на пол-лица - небо и золото. Она шла, почти не касаясь земли. Казалось, взлететь ей не давали расшитый бисером сарафан да большая пёстрая сумка через плечо.
        - Даньку проспали, - огорчился красавчик Кае. - Обещали ведь встретить.
        Лисичка взвизгнула и побежала навстречу гостье, повисла на шее.
        За ней устремились другие - кто со смехом и криками, кто более сдержанно, но обнимались все.
        - Это кто? - удивлённо спросил Рос. При храме он бывал часто, но эту девушку видел впервые.
        - Это Данuни, - Тоо шагнул вперёд последним и крепко обнял гостью.
        - Она из джангарской общины, - пояснила лисичка. - Сводная сестричка Линниаeны. Ну, той, что ваши пилоты эвакуировали с Джанги.
        Данини всучила сумку одному из парней и с наслаждением плюхнулась на песок.
        - Пешком шла! - оповестила она. - Туфли убиты в хлам. Выкинула.
        - Мы забыли тебя встретить, - извинился за всех Тоо. - Это очень важно, ты понимаешь? Нужно отступить или лететь с ним. - Он кивнул на Роса и шлюпку.
        Данини внимательно посмотрела на пилота, потом на наследника.
        Эберхард зябко обхватил руками плечи, но глаз не отвёл. Уж какой есть, теперь не исправишь.
        - Этого брать нельзя, - Данини кивком указала на наследника. - Никто не вернётся.
        Айяна поморщилась, как от боли, но положила руку Эберхарду на плечо, притянула к себе, показывая, что его-то наоборот привезли, чтобы сдать в храм.
        - Так никто и не собирается брать, - отозвался Тоо. Он не видел, что сделала мать.
        - А в чём тогда спор? - Данини посмотрела на Проводящую. - Полечу я, вот и всё. Долг платежом красен.
        - Мы тоже полетим! - Тоо указал Данини на шлюпку. - Сюда поместятся все, кто сможет перенести прокол.
        - То есть, никто? - уточнила Айяна.
        - Почему? - Данини поднялась на ноги, чтобы встать вровень с Проводящей.
        Гостья и хозяйка встретились глазами. Айяна знала, что Данини три последних года провела во внутреннем храме, занимаясь упражнениями и медитацией перед итоговыми испытаниями. Запертая в келье, она не смогла принять участия в судьбе сводной сестры. Но как только вернулась в мир, чтобы срастись с ним после длительного отрешения, отодвинула процедуру вхождения в храм и вылетела на Кьясну.
        Сомнения Проводящей Данини прочла без слов.
        - Ты видишь - я прилетела сама, не в капсуле медиков, - сказала она. - Мы много работали над подготовкой тела и разума к перемещению между звёздами. Я дам необходимый настрой и покажу нужные упражнения. Проводящий Аскеароми будет доволен, что мы не просто обменяемся знаниями, а сумеем их проверить на практике.
        Айяна чуть склонила голову вбок. Это был жест приятия.
        - Аскеароми благословил меня, - подтвердила Данини. - В нашей общине считают, что отрешённые имеют право вмешаться, если у них есть воля и силы.
        - Конечно! - вклинился Тоо. - Тех, кто не прошёл процедуру отрешения, брать мы не будем. Только тех, чьё сознание уже готово к процедуре введения в Храм.
        Лисичка обиженно шмыгнула носом, но промолчала.
        Эберхард тоже открыл рот в попытке что-то сказать, но Проводящая Эйи потрепала его по волосам и крепко взяла за тут же ослабшую руку.
        Молодёжь зашевелилась, переглядываясь. Одно дело пожертвовать жизнью, другое - совершить опасную, но небезынтересную миссию. К звёздам.
        - Вам нужно будет собраться очень быстро, - предупредила Айяна.
        И было непонятно, сердится она или нет.
        ОТКРЫТЫЙ КОСМОС, АЛАЙСКИЙ ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ ПОЛИГОН
        - …восьмой, - сообщил навигатор, когда у меня на браслете появился сигнал от Роса.
        Я нажал голосовую связь.
        Лейтенант сообщал, что наследник успешно доставлен, а шлюпка уже у Джанги, и он ждёт координат для прыжка.
        - Млич, кинь, - приказал я и засёк время.
        Вряд ли Рос уложится меньше чем в два-три часа, даже с учётом зеркальности секторов и отката по временной оси. А мне так не хватало его фатализма и невозмутимости дочерна загорелой морды.
        Уже пять минут мы с Мличем шифровали в навигаторской план полигона и считали алайские крейсеры, проявляющиеся в секторе с запаздыванием в сорок секунд. И уже по запаздыванию было понятно, что суда к нам идут тяжёлые.
        Теперь весело стало нам обоим. Восемь боевых кораблей, не считая шакалов, не оставляли мeста для грусти.
        - Последний, что ли? - изобразил удивление Млич, глядя на секундомер.
        Пятьдесят секунд, пятьдесят пять…
        - Вроде, - выдохнул я.
        Мы переглянулись и расхохотались. Два-три тяжелых крейсера - гибель, а восемь на одну несчастную «Персефону» - просто комедия какая-то.
        - Ты знаешь, - сказал Млич. - А ты мне всегда нравился. Ещё когда я на «Выплеске» ходил. Про тебя говорили - чумной. А к чумным никакая зараза не липнет.
        - Думаешь, и она - зараза? - слово «смерть» я произносить не стал. Не принято поминать старушку перед боем.
        - А как же. Вроде борусов, но справиться можно. Нет ничего такого, с чем нельзя справиться.
        Я посмотрел на навигатора оценивающе. Похоже, у него возникла какая-то сумасшедшая идея.
        - Ну, давай, - сказал я. - Колись, справляйся.
        - Бродит мыслишка… - сузил глаза Млич. Он работал с полем навигационного экрана, гоняя туда-сюда условные точки кораблей противника. - Мне твои руки нужны. В навигаторской группе я пока такого чумного не вырастил. Объяснять - времени нет, но ты по ходу сообразишь. Я в тебя верю. Я ж кем порченный, я тобою пор… - его пальцы носились над панелью, формируя задания для пилотов. - …ченный. Разрешишь?
        Млич опасался прослушки и не хотел раньше времени раскрывать замысел.
        - Командуй, - согласился я. - Если что - бац по башке, и приму бразды правления. Не боись, бить буду сильно, но аккуратно.
        - Угу, - Млич сделал вид, что согласился. - Знаю я твоё «аккуратно». - И включил связь с пилотами.
        Я слушал его команды и никак не мог сообразить, что же он задумал.
        И вдруг Тусекс уточнил в ответ на приказ о полном слиянии с ложементом:
        - Ось вращения, что ли, менять будем?
        Тусекс не любил работать в полном слиянии. Кроме перегрузок и собственного немалого веса, на него тогда начинало давить ещё и кресло.
        Дерен, которого Млич сунул с Бо в третий карман, тут же вклинился:
        - И активировать АОК через один, в шахматном порядке.
        Я посмотрел на радостную физиономию Бо. Ему ничуть не жало место второго пилота, и до меня тоже начало кое-что доходить.
        На «Персефоне» двадцать четыре пилота основного состава и столько же сменного. Плюс бегунки, но это уже самый крайний резерв.
        Первый пилот выше по квалификации, чем второй, первому навыки позволяют летать и стрелять в одно рыло. Шлюпки ведь выполняют и роль корабельных орудий. Встают в АОК - автономный огневой карман - и носятся под обшивкой корабля, изображая подвижные светочастотные пушки. Мощность их такова, какую могут дать корабельные генераторы.
        Первые корабли ходили по воде, им нужны были для боя катера, самолёты, дальнобойные орудия, ракетные установки. Сейчас основная ударная сила - АОК. Этакое подвижное универсальное орудие из шлюпки и огневого привода. Плюс шлюпка способна отстрелиться и вступить в бой автономно.
        Неподвижных орудий у нас нет. Неподвижного на корабле вообще мало. Только реакторы, вокруг которых «плавают» и жилые, и огневые блоки. Ну и капитан тоже условно неподвижен, как бродящий кругами ташип.
        Внутренняя часть корабля и его обшивка постоянно меняют форму, в зависимости от задач. Мы не поворачиваем корабль во время манёвра, но разворачиваем его нутро. Двигатели уходят из носа в корму - это называется переполяризацией.
        Выхлоп нам не мешает, там другой принцип. А у антивещества вообще нет выхлопа в исторически понятном смысле. Он уходит на формирование туннеля, искажая пространство в зонах Метью.
        Судя по тому, что в огневых карманах находились сейчас только первые пилоты, Млич планировал за каким-то Хэдом создать на корабле дикий хаос. Раскрутить «Персефону» и стрелять? Куда?
        Я велел патрульным кораблям отойти от нас максимально и угнать на самый край полигона неуклюжий «Райот».
        На подробности времени не было. Алайцы сжимали вокруг «Персефоны» кольцо, демонстрируя нам всю полноту природного миролюбия.
        То, что мы сами попадём в окружение, Млича, судя по всему, не пугало. Наоборот, он быстро просчитывал возможные траектории, инструктировал пилотов.
        Я внимал ему, как пилот, чтобы не осмыслить, так вжиться в стратегию. Но увидеть замысел целиком не получалось, всё-таки навигаторские мозги другие.
        Удавка вражеских кораблей ещё не сомкнулась, когда нам начали угрожать.
        Млич хлопнул меня по спине, предлагая вступить в игру и порулить боевой частью задачи. Я упал в активированный ложемент, залился гелем, но на алайское мяуканье не ответил, жирно им будет.
        А через секунду и не смог бы уже. Мало того, что ударно включились маршевые двигатели, ещё и техники вывели на полную мощность диагональные магнитные приводы!
        Корабль задёргался, как припадочный. Его разрывало от несовместимых задач и векторов движения.
        Барахлящий привод, конечно, тут же «поплыл», и «Персефона», рыская и вращаясь, понеслась с боковым креном по такой невообразимой траектории, что мои кишки тут же устремились навстречу горизонту событий.
        Пилотам было хуже. Пилоты должны были параллельно вращению корабля и собственному движению под обшивкой ещё и куда-то стрелять. Предположительно по окружающим нас алайцам.
        - Восемь карманов из двенадцати работает, - пробился через головокружение голос Млича.
        Моя вестибулярка кое-как приспособилась, и я увидел пульт. Но тут же ось вращения корабля сменилась, и меня снова по самый мозг вдавило в гелевый наполнитель ложемента.
        Крутило так, что внести свою долю бедлама в решение задачи я не мог. Только следил за нагрузкой реакторов, чтобы вразнос не ушли.
        Да… Отвык я летать… Вот так и теряют квалификацию. Хоть дежурства себе пиши.
        - Девять! Молодцы, парни! Ингоф, Ливериц! Просыпаемся! Как на тренировочных стрельбах, по метроному! На мой счёт! Приготовились! Один… два… Огонь!
        - Куда стреляем? - спросил я, кое-как растопыривая веки в кровавую пелену перегрузок.
        Глазел я тщетно. Навигационная сетка не успевала подстраиваться, и экраны отражали только прерывистые полосы траекторий.
        - А без разницы, - пробормотал Млич. - Нас же окружили? У шакалья переполяризация сто сорок секунд, им хватит. А кривую я прописал. Плюс привод. Сейчас сам Хэд не рассчитает, как мы движемся. Но в заданных мною любимом рамках. Значит - по противнику лупим автоматически. Ребята - молодцы!
        Экран наконец поймал один из алайских среднетоннажных кораблей. Судя по смещению оси вращения, ему от нас уже неплохо досталось.
        - …некоторые даже понимают, куда стреляют. Хоть какая-то польза… - Млич сглотнул, борясь с тошнотой. - …от твоих эйнитов. Цены им нет. Только Симон без сознания. Но второй раз нам такое не провернуть. Сменный состав слабее, а этим уже по горло… Всё! Уходим с линии отражения огня! - скомандовал он техбригаде, бессильно обвис в ложементе, но переборол себя и выпрямился.
        Потолок всё чаще становился потолком. Навигационные экраны прозрели. Из восьми крупнотоннажных алайских крейсеров серьёзно не пострадал ни один, зато шакалам досталось так, что или временное перемирие и эвакуация экипажей, или половину кораблей зелёненькие потеряют вместе с людьми.
        Алайцы нервно переговаривались. Они, конечно, звери, но не до такой же степени.
        Млич благостно озирал сотворённый им хаос. По сути, он смоделировал аварийную ситуацию со стрельбой в плотной смыкающейся сфере вражеских кораблей.
        Я больше думал о том, что у меня с пилотами. Вызывал на экран один карман за другим - большинству парней досталось здорово, но кое-кто улыбался. Живучая зараза - человек.
        Млич выбрался из ложемента и только тогда позеленел лицом и, спотыкаясь, поскакал в санузел.
        Меня опять не затошнило, и по возвращении я показал ему средний палец.
        Первым мой жест оценил не навигатор, а командующий группой алайских крейсеров. Его песочно-серая морда прорезалась сама. Видно, Млич поставил пульт на автосоединение.
        Генерал - я видел старомодные, расшитые алмазами погончики - взирал на мой немалых размеров палец и постепенно вскипал. Будь он огнедышащим - испепелил бы меня. Но на дракона алаец походил сугубо внешне.
        - Чё надо? - спросил я нарочито грубо. Мне терять было нечего. Я болтался в пространстве один против восьми тяжёлых кораблей противника. И вести себя можно было только так, словно за спиной - армада.
        - Генерал Варигой Гхэгэн, - квакнул алаец, и палец мой увял, словно высохший куст.
        Легендарный алайский генерал, жёлтый от седины, сделавший себе имя в хаттской кампании, смотрел на меня с брезгливостью и презрением.
        - Импл-капитан Агжей, спецон, - ехидно представился я, усилием воли возвращая себе самообладаньческую наглость.
        Ну, герой? И что?
        В мозгах загудело, и пришлось откинуться в ложементе. Верх хамства - ведь генерал стоял.
        Я видел кончики зубов между его губами. У алайцев к старости губы сохнут и перестают закрывать зубы. Генерал против воли скалился, словно собака. А я, наверное, улыбался - судорога стянула рот в ответный оскал.
        - Убирайся! - рявкнул он, и я увидел его глотку.
        И со второй попытки ощутил свои губы, они действительно улыбались.
        - В обитаемой Вселенной развелось слишком много зверья с пакостными лапчонками, - сказал я ему, и подсознание вдруг нашарило за спиной неожиданную стену вместо ожидаемой пустоты. Ментально рядом со мной были Дерен, Неджел и кто-то ещё, не знакомый, но плотный. Это кто же из моих так подрос? - Если ты хоть чего-то стоишь - убирайся сам. Время марионеток прошло. Кто там у тебя за креслом? Пусть выйдет!
        Ноздри Варигоя Гхэгэна расширились, и в углах рта выступила пена. Похоже, я оценил диспозицию правильно.
        - Ну? - рявкнул я. - Где твой кукловод! Сюда его!
        Для него за моей спиной была только ослепительно белая тьма.
        ПРОЗРЕНИЕ. ТОМ 2