Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Бушмакина Анастасия : " Поезд Приходит В Город N " - читать онлайн

Сохранить .
Поезд приходит в город N Алиса-Наталия Логинова
        Дина Идрисова
        Анастасия Бушмакина
        Анна Раднева
        Юлия Митина
        Алёна Гапак
        Полина Одинцова
        Этот сборник рассказов понравится тем, кто развлекает себя вдороге, придумывая истории про случайных попутчиков. Здесь эти истории записаны аккуратно итщательно. Нокажется, герои ктакой документалистике небыли готовы - никто неуспел припрятать свои странности ивыглядеть солидно ипонятно.
        Фрагменты жизни совершенно разных людей мелькают как населенные пункты заокном. Может быть, наодной изстанций вы увидите исебя.
        Поезд приходит в город N
        Сборник рассказов
        Авторы: ЛогиноваАлиса-Наталия, ИдрисоваДина, БушмакинаАнастасия, РадневаАнна, МитинаЮлия, ГапакАлёна, ОдинцоваПолина
        Редактор Алиса-Наталия Логинова
        Дизайнер Анастасия Бушмакина
        
                
        Сам этот сборник - поезд. Тот самый поезд, вкоторый садятся герои произведений, аон едет, едет, едет… Так, как нам изавещали: куда нам надо икуда проложен путь.
        Можно войти водин вагон-историю, пожить внём иотправиться дальше, вдругой вагон идругой мир. Аможно представить себе, что нет никаких героев, что всё это просто случается впути, навокзале, вочередном городе - носодним итемже человеком. Происшествия накаждой изстанций меняют его, иедва вы успели познакомиться иузнать его поближе, как, намгновение прикрыв глаза или отвернувшись, вновь видите перед собой незнакомца.
        Или, быть может, это всё происходит свами?
        Главный герой сборника - поезд. Конечно, поезд, анепассажиры, их попутчики или те, кто истории записал. Поезд собирает всех, доставляет, ждёт исобирает вновь. Нет конца этому пути, есть только станции, где можно навремя сойти, апоезд постоит ипокатит дальше. Возможно, ровно туда, откуда начал следование…
        Письма Монтане
        Алиса-Наталия Логинова
        Здравствуй, Монтана! Пишу тебе, дружище, изсамого купейного изкупейных вагонов - итем более купейного, что я внём совершенно один, был дедок, сидел, потел, грыз курицу изфольги, исошёл, представляешь, сошёл прямо через четыре споловиной часа вкакой-то Пежме, ну то есть я, конечно, шучу, какая Пежма, вней целых пять сотен человек населения, ноэто я просто чтобы ты имел представление, хоть, наверное, итак имеешь. Ну недуракли! Эти глупые поездки напару часов оскорбительны для поезда: его создавали, чтобы неспешно ехать сутки, таращиться вокно доостервенения, адля всего остального есть электрички, автобусы, такси, имашины.
        - Чегобы ему непоехать намашине?
        Ты скажешь, что унего нет своей, однакоже деньги ехать четыре часа вкупе унего есть, ипопробуй только сомной спорить, что это неглупо - нет, приятель, это непросто глупо, это страшный идиотизм, даже если ему иупёрлась эта Пежма, могбы уж пересидеть вплацкарте, верно? Да ты знаешь, что я прав; помнишь, мы двое героических суток тащились вобщем вагоне иничего, выжили, атут - купе начетыре часа, чтобы вмоей компании поесть курицу, нет, ну вы посмотрите! Ладно, перехожу кделу - еду, еду, идаже скоро приеду, акуда - неслишком понятно, авлюбом случае хорошо, что подальше отМэри. Мэри тебе незвонила? Писала? Влюбом случаеневерь ей, врёт она напропалую. Сочинила мне любовницу, тайную квартиру, только внебрачных детей ещё нет, видимо, дальше посписку, ну или почувствовала, что перебор, новэто я слабо верю. Кчерту Мэри! Заокнами шикарные ёлки, тыбы видел, исугробы, анапереездах мёрзнут женщины воранжевом - почему-то всё женщины - знак вподнятой руке, взгляд разом напоезд инашлагбаум, закоторым смирно торчат машины, ачаще никого неторчит. Еду вновую жизнь! Старую выбросилбы целиком, ножаль лет пьянства -
почести сказать, самых весёлых лет, апотом пошло ОФИС-ОФИС-ОФИС-КОРПОРАТИВ - болото, болото, болото, истыдно, что ввязался, ивывязаться нехватает характера, ну ничего, это мы сейчас исправим. Еду сосвоим старым верным другом насто литров, утрамбовал туда всю жизнь - прекрасно поместилась, иблокноты, ифотоаппарат, иплёнки, икадр из«Обители разврата» - Сюзанна Сунь сприкушенной губой иголой грудью - накоторую мы тогда… Ностальгия! Ещё, конечно, необходимое - компас, спирт, томик нечитаемой философии спредложениями натри страницы, китайская поэзия, японская поэзия, паспорт, спички, банка растворимого кофе, рыбные консервы, венгерский разговорник, нэцкэ, семечки, адресная книга, очки отсолнца, браслет изракушек, нечётное количество носков. Акогда их было чётное? Помнишь такое? Думаю, никогда.
        Напишу, как устроюсь, аможет быть инет. Жги рукописи!
        ***
        Монтана! Живли ты ещё, мерзавец? Я вот - да, ипишу тебе, сидя начемодане: остановился устрастной женщины Лолы, скоторой когда-то крутили незабываемые амуры, асейчас всё вокруг вдетях, имуж зыркает недобро, подозревает; ноэто всё ерунда, потому что нашёлся целый дом наберегу озера, правда, нуждающийся времонте, но - труд облагораживает! Вконце концов, можно будет исбежать, номне так живописали тут местные красоты, природа, погода, колодезный воздух, свежесть дров - дружище, только тебя нехватает для полной картины Репина, однако - неприглашаю, сначала оценю сам. Погода холодная, небо низкое, состояние депрессивное, ноя полон энергии, ктомуже уменя есть бутылка медовухи, которую мне успели всучить торгаши. Это меня потащили окультуриваться поцентру, сувениры, сувениры, матрёшки, лапти… Тебе нужны лапти? Могу выслать!
        Ладно, заканчиваю. Напишу издома (если таковым окажется).
        ***
        Непишу! Да, виноват, подлец: ничерта непишу, ношусь как проклятый, заделываю дыры, налаживаю связи, пью набрудершафт сместной Белоснежкой, словом - жизнь кипит! Белоснежка брутальна как бурый медведь, даром что блондинка, командует своими гномами, пока те таскают мне надвор стройматериалы. Ей заполтинник, короткая стрижка, меховая шуба, правит себе лесом железной рукой, водит джип, курит «Беломор» - моглили мы, дружище, предположить, что его досих пор выпускают? Выпили сней медовухи вечерком, нобаба такая, что я навсякий случай убираю гвозди, молотки, ножи, пилы, вилы ивилки куда подальше, держусь вмеру трепетно, почём зря небешу. Гномы все наодно лицо, невысокие, коренастые, шапки надвинуты налицо, работают, даже песни иногда поют, благо нет мороза. Да, погода оттаяла! Чёрт его знает, что сней, ноя ирад - всем легче работать, главное, чтобы весна неначалась, ато мы тут утопнем вгрязи - вернее, лично я. Для жилья тут пока пригодна одна комната, там всё иразложил. Спальник - вернейшая вещь, спасает отдубака, актеплу, как ты видишь, я пока только иду. Бывай!
        ***
        Дружище Монтана! Ты спрашиваешь про принца; так вот, специально для тебя выяснил иотписываюсь вовсех подробностях: принц вналичии. Заметь иоцени мою тактичность - неспрашиваю, накой оно тебе сдалось! Итак, недалее как вчера имел удовольствие лицезреть Принца, который притащился вместо Белоснежки. Гномы его неуважают, Ворчун - особенно (они все ворчуны, ноэтого всё равно неспутать). Работать они, ксчастью, всё равно работали идаже ненапились, ноя выслушал биографию Принца вподробностях ипообщался лично, - исообщаю, что постаревшие принцы - довольно убогое зрелище. Все мы превращаемся вчёрти что свозрастом, что уж тут скрывать, ипечальнее всего это записным красавцам икрасоткам, страшнее идля них, идля окружающих; красота вообще, брат мой Монтана, обманчивая тварь: выдаёт себя зановогодний подарок, апотом оказывается, что тебе лишь дали попользоваться инужно отдавать обратно. Ещё вчера все любили тебя, потому что тебя нельзя было нелюбить, асегодня всё, концерт окончен, инужно брать чем-то другим. УБелоснежки, как ты верно заметил, врождённые организаторские способности, аПринц… он, ну, Принц.
Видно, что был вмолодости хорош, даже стареет, собака, красиво, нелысеет, как некоторые, алишь вседине, нобестолковый дожути. Аначиналось романтично! Приехал, очаровал, спас изунылого деревенского существования, забрал вгород (былли замок - незнаю), апозже Белоснежка триумфально вернулась натракторе (тракторист одолжил) побездорожью, собрала обратно вокруг себя покачивающихся гномов иналадила тут новую жизнь под «Беломорканал». Потом иПринц кней припёрся, пришибленный итоскливый; гномы уж рассчитывали, что вышвырнет, ан нет, приняла. Ну ивот сидит седовласый Принц втелогрейке, потирает пальцами щёку, смотрит вокно, делает вид, что незнает, как гномы его презирают. Драма, приятель! Шекспир отдыхает. Пиши!
        ***
        Друже Монтанелло! Дом официально починен настолько, что довесны достоит, вовсяком случае, так мне все тут божатся; апотом, если я сэтим несоглашусь, то Белоснежка проткнёт мне что-нибудь сигаретой, поэтому гномы, наконец, убрались, я затопил печь иразделся аж досвитера. Красота! Хочется что-нибудь писать, ачто - непонятно, вот полдня шарахался вдоль озера, перезнакомился сместными, скем ещё небыл, авголове так ничего инесложилось, одни обрывки, ите сплошь чужие! Думаешь - вот, мол, зима, природа, лёд, ветки, снег - поэзия! Аничего, решительно ничего неидёт вголову, уже все, кто мог, всё это описали, итак талантливо, скоты, что добавить нечего! «Ночь, улица, фонарь, аптека», а, брат? Ну вот куда теперь соваться? Всё, всё уже занято; скука смертная! Развлекаюсь тем, что навожу порядок вдоме - соорудил книжную полку изподручных досок - и, как написал выше, разговорами. Ко мне пока ещё приглядываются, прицениваются, нопосле визитов Белоснежки дело пошло налад - наднях заходил Серый Волк, предложил ему медовухи, ноон отказался идостал бутылку шикарного виски. Как тебе такое? Конечно, тутже проникся
кнему симпатией, нарезал закуски, возжаждал повторения. Наутро - сам представляешь, поэтому иписьма долгого небудет.
        P.S.Ичто, Мэри незвонит? Неклеишьли ты сам кней часом ласты?
        ***
        Да неиздеваюсь я! Зачем! Закого ты меня принимаешь, бесценный Монтана? Без Мэри тут совершенно чудесно. Рад, что ей тоже есть чем (искем) заняться. Ей хорошо, мне хорошо, всем замечательно! Волку неслишком; он повадился ко мне ходить сбутылкой (что плюс) ижалуется наКрасную Шапку (что минус). Витоге я пью, хмелею, потом сутра пытаюсь протрезветь, помере сил добиваюсь вэтом успеха, сажусь писать, ничего немогу изсебя родить иобречённо иду гулять, сегодня вот снова описывал круг мимо озера, амне навстречу шла Матушка Гусыня вкапоре свыводком маленьких галдящих гусят мал мала меньше. Вернулся, снова засел - непишется, ладно, протёр стол, сделал чаю. Сварил кофе. Выпил кофе. Думаю завязать списаниной иначать снимать - хоть что-то можно выразить без слов. Тут стук вдверь - пришла Красная Шапочка, совсем малышка, лицо сердечком, сурово посмотрела прямо спорога: Волку ненадо столько пить, унего печень. Азнаюли я, как алкоголизм влияет насердечно-сосудистые заболевания ивероятность раннего инсультоинфаркта? Честное слово, неуспел я хоть что-нибудь сообразить, как уже сидел засвоим неслишком творческим
столом ислушал лекцию опоследствиях неумеренных возлияний, и, скажу тебе, перебить Шапочку практически невозможно. Впрочем, инеслишком хотелось - чудо как хороша, даже когда сердита! Ай да Волк, ай да старый хрен, икак ухитрился! Нефутболкойже сDark Side ofthe Moon!
        Эх, зависть, зависть, дурное чувство! Пойду дальше знакомиться, может, принцессу какую найду… Хотя нет, отних, небось, тоже одни проблемы.
        Аты там пишешь? После работы? Титан!
        ***
        Товарищ Монтана! Роняя тапки, спешу доложить: водиннадцать утра сего дня имел непередаваемое счастье познакомиться сКолобком. Идаже несомневайся - форма унего восхитительно круглая настолько, что всю нашу беседу я задавался вопросом, как его маленькие ножки вообще выдерживают насебе такое шарообразное туловище.
        Колобок лыс, румян, икрайне предсказуемо женат наЛисе Патрикеевне, женщине хитрой исообразительной, благодаря чему хозяйство, включающее игусей, икур, икроликов, существует сразмахом иприносит доход. Я, собственно, всего лишь вочередной раз прогуливался мимо озера, выискивая удачный ракурс, как меня выцепила дама вмуфте исрыжей гривой из-под шапки, ивот уже я обеспечен яйцами имолоком наближайшую неделю, иклятвенно обещаю закупаться только уних спятипроцентной скидкой. Хозяйственный Колобок потирает маленькие ручки иулыбается: он простодушен, доброжелателен ичистосердечно любит поесть. Меня там накормили оладьями так, что ия сам подороге домой больше перекатывался, иникак нечувствовал желания творить, авсё больше желание улечься идеградировать, удома меж тем уже поджидал Волк, ноя, чувствуя некоторую вину перед Шапкой, сослался нанесоответствующее возлияниямсамочувствие, иуговорил выпить чаю, тем болеечто нашёлся старый проигрыватель идаже пластинка Led Zeppelin. Отпластинки Волк расчувствовался, нообэтом вследующийраз.
        P.S.Может, начать рисовать?
        ***
        Мэри что? Скем? Чертова баба, немогла найти кого получше! Я вообще думал, что он гей… Монтана, ничего нескажешь, умеешь ты удивить.
        Я решил дать ещё шанс фотографии, сутра зарядил плёнку вфотоаппарат ипошёл гулять поближайшему лесу впоисках видов. Снимаютже люди художественно кору дерева или мох, чем я хуже, верно? Новот хочешь верь, хочешь неверь, нозимой влесу можно снимать только чёрные стволы, белый снег иёлки. После пятой они мне надоели, ачто ещё-то? Тишину? Так её инеснимешь, это надо там стоять, наслаждаться. Это надо навидео, чтобы извук был, иснежинки падали вslow motion.
        Пока шарахался, наткнулся надом бабы Яги. Оказалось, баба Яга сдала пост, теперь там три бабки Ёжки - всем лет потридцать, хохотушки, вбусах, амулетах, оберегах, спотолка травы свешиваются, впечи отвары подходят. Сказали, что для доброго молодца я староват, ноесли увижу кого симпатичного ипомоложе, то чтоб направлял, они сним разберутся. Выпил чего-то антипростудного, ушёл, завидуя доброму молодцу. Эх, Монтана, вот так исписывают нас сосчетов человечества! Уж неКощейли я здесь?
        Невольно выступаю вроли посредника вотдельно взятой ячейке общества: объясняю Волку, начто сердится Шапочка, объясняю Шапке, отчего тот пьёт. Люблю этих придурков - силнет.
        Рад, что ты закончил рукопись, но, надеюсь, ты понимаешь, под какой плинтус оттаких новостей забивается моя самооценка. Как ты вообще дружишь стакой разом завистливой иленивой скотиной?
        ***
        Внеочередное сообщение: видел царевну Лебедь. Рост под два метра, телосложение внушительное, налицо - русская красавица, коса допояса, взгляд - царский, когда танцует - плывёт. Это меня Колобок зазвал напраздник: столы ломились, икра чёрная, икра красная, икра заморская, баклажанная, Лебедь танцевала сплаточком вруке, поводила плечами, Серый стоически пил малоградусное винцо, Шапочка радовалась, хлопала иуминала гуся, Белоснежка ушла заВорчуном накрыльцо дымить «Беломором», Ёжки обхаживали Емелю, который пригнал набелоснежных жигулях навестить прабабку, последняя, кстати, живёт уколодца. Принц скучал ипоглядывал нанесовершеннолетнюю блондинку - та сидела сбоку отменя иуже успела сообщить, что мачеха хочет, чтобы та вышла замуж, ноона после школы уедет вуниверситет истанет астрофизиком. Вроли феи-крёстной выступает сельская библиотека. Непохоже, что Золушке нужен принцб/у.
        Подумываю писать мюзикл, идаже набросал уже пару куплетов. Холодает.
        ***
        Прощай, Монтана! Прощай, авскором времени здравствуй: как видишь, твоё последнее письмо так вправило мне мозги, что я уже устроился впоезде, плацкарт, боковушка утуалета, всё, как встарые дни, инеотбольшой ностальгии, аоттого, что какие-то люди несутся внаш стобой город счемоданами наперевес, покупают билеты засорок пять дней попаспорту, приходят загодя итолько ввагоне, наконец, выдыхают иначинают верить, что скоро, уже скоро всё будет. Удивительные люди! Впрочем, чем я лучше, хуже, или хотябы отличаюсь? Только отсутствием предусмотрительности. Однако кое-что я всёже сообразил, нопризнаюсь вэтом лишь сейчас - надеюсь, мой терпеливый Монтана, ты мне иэто простишь, аможет, итак знаешь, исейчас веселишься, читая мои запоздалые признания: я, конечно, писал Мэри. Слаб человек, признаюсь, слаб ижалок, авлюбви ивовсе беззащитная овца, сколькобы этому человеку небыло лет, морщин изнаний; адресат, ксчастью, сжалился, приехал, обнял, нашёл скрытый смысл вфотографиях иуговаривает меня теперь сделать выставку, ноуменя, дружище, уже другие планы, помнишь мюзикл? Я понял, что слова лишь мешают передать суть,
достаточно музыки, номузыка должна быть такой, чтобы надуше отнеё становилось легко, чтобы она пробуждала вчеловеке желание фантазировать, творить, играть, делать глупости, теряться инаходиться, путешествовать ивлюбляться - вчеловека, внебо над головой, вцелый мир, иещё, друг мой Монтана, я пока незнаю, как это выразить, ноона должна быть ироничной и - может быть - даже самоироничной, иотгонять отчеловека весь этот невыносимо серьёзныймир.
        P.S.Встретимся вечером вовторник? Ночью унас поезд обратно, амне ещё надо заехать вкнижный заучебником посольфеджио.
        P.P.S.Есть губная гармошка?
        Затого парня
        Дина Идрисова
        - Вы собрались, наконец? Станция через десять минут!
        Парень закатил глаза, девушка покачала головой. Арина сделала вид, что незамечает этих жестов. Ей было всё равно.
        Она ехала почти неделю. Неделю водном купе сразными посторонними людьми, ни один изкоторых непровёл столько времени вэтом поезде. Телефон молчал (никто недёргал, как она ипросила), нозаряжать его приходилось часто. Книги, песни, список.
        Список Арина перечитала примерно миллионраз:
        - коньяк,
        - бокалы,
        - непромокаемый плед,
        - плащ-палатка,
        - крем отсолнца,
        - мазь откомаров.
        Дверь купе стукнула, Арина показала язык своему отражению идостала косметичку. Главное - замазать синяки. Набрякшее веко уже никуда недеть, да ичёрт сним.
        - Переживёшь?
        Задверью зашептались:
        - Ненормальная как есть! Ночью, ты слышала, что-то по-латыни говорила! Древний язык, исама она такаяже древняя. Ивредная жутко. Всё зыркала.
        - Мёртвый язык, анедревний. Ноэто нелатынь, это группа такая, Era. Вот эту песню пела:
        Ameno
        Omenare imperavi ameno
        Dimere Dimere matiro
        Matiremo
        Ameno
        - Откуда ты знаешь?!
        Арина фыркнула. Парень непонравился ей сразу. Девушка была милой ивежливой, новпланы Арины невходили отношения спопутчиками, все эти «вагонные споры последнее дело, когда больше нечего пить».
        Арина наносила косметику быстро иумело. Консилер. Замазать синяки, оттенить нос игубы. Потом брови - немного подрисовать ираспушить. Тушь для ресниц пусть будет зелёной, она струдом нашла этот оттенок - хаки. Красная помада былабы лишней, адругой нет. Обойдёмсябез.
        Сейчас надо будет привести впорядок голову ипереодеться. Она сняла сволос сложно замотанный тюрбан, помотала головой, помассировала кожу, приподняла волосы.
        Когда она распахнула дверь вкупе исказала: «Можно», глупый парень сказал: «Здрасте». Девушка улыбнулась:
        - Вам помочь свещами?
        - Спасибо. Уменя нет вещей.
        Молодой человек пялился наАрину молча, иона слышала, как он формулирует вопрос про то, кудаже делась старуха. Девушка даже ткнула его локтем. Надо было игубы накрасить, ноАрина небыла уверена, что ему понравится.
        Намже нецеловаться, сказал голос веё голове.
        Ноона сомневалась.
        Арина быстро сложила все вещи, собрала постельное бельё исама отнесла его проводнице.
        - Рано вы, - проворчалата.
        Арине было всё равно; она прошла втамбур изакурила.
        - Потерпелибы, - сказала проводница. - Уж почти наместе.
        Арина хотела выйти самой первой - она спешила. «Так мало времени, чтобы успеть так много», - привычно подумала она фразой измультика про жёлтую подводную лодку.
        Вокзал встретил её запахом моря. Арина зажмурилась, быстро улыбнулась, открыла глаза, собрала налице выражение полного равнодушия ипоспешила всторону автобусной остановки.
        Перед витриной магазина Арина замерла. Какой режим сработает лучше? Поездное занудство? Милая беспомощность? Работает она вообще валкомаркетах, когда тебе почти сорок? А, черт! Надо быстрее.
        - Добрый день! Мне бутылку Камю идва хрустальных бокала. Или богемских. Есть?
        Кассирша выразительно фыркнула:
        - Стаканчиками одноразовыми необойдётесь?
        Надо было включать режим повышенной агрессии ираздражительности, подумала Арина исделала специальное лицо.
        - Нужны проблемы? - ласково спросила она. - Хотите «звонок другу»?
        Изподсобного помещения выскочил молодой человек.
        - Ненадо никаких звонков, уКлавдии просто аллергическая реакция!
        - Нахрусталь?
        Арина поняла, что победила, носнова переключаться нехотелось.
        - Подарочный набор! Только для вас сколоссальной скидкой, - почти пропел молодой человек. - Настоящая кожа, самый наивыдержанный коньяк ичудесные коньячные бокалы! Гарантийный талон!
        - Вас продажам учили влихие девяностые?
        Молодой человек слегка пригасил улыбку ипродолжил:
        - Талон главным образом набокалы! Небьющиеся!
        Арина натянуто улыбнулась:
        - Остались отпрежнего владельца?
        Торговаться ей нехотелось, она оставила достаточно денег наконьяк ибокалы, нохотелось ещё закуску. Онбы предпочёл пельмени или печёночный торт, ногде она найдёт торт или пельмени? Вчужом городе? Почти ночью?
        Пляж был пустынным. Она ехала сюда набольшом внедорожнике, водителя она помнила прекрасно, хотя последний раз видела его двадцать лет назад. Он её невспомнил, ностарательно изображал узнавание.
        - Когда вас забрать? Утром? Точно? Хорошо, нонавсякий случай я небуду вырубать мобильник,да?
        Опять сней заигрывал - точно также, как тогда. Они снова заехали кнему домой, ион вынес ей миску креветок: вчера поймали имамаша нажарила, надоже вам там что-то есть, что вы там могли купить вэтом магазине, уних ирыба-то неместная.
        Надо было выбирать место ближе кгороду игостинице. Нокакбы она могла гарантировать пустынность? Цвет уморя был зелёный ссиневой. Возле вокзала имагазина - серый скоричневым. Арина начала было думать про то, что всё это люди. Чем меньше людей, тем чище цвет.
        Надо было проверить, сохраниласьли уних связь; она сняла обувь, закатала брючины ипошла кводе. Вода обожгла её итутже утешительно лизнула. Между камней шевелились трепанги. Они всё ещё дружили сморем.
        - Затебя!
        Арина чокнулась сполным бокалом иотпила изсвоего.
        Солнце бликовало вморских волнах. Море шумело, больше ничего небыло слышно. Заспиной уАрины начинался лес и«сопки Маньчжурии», водитель помог ей спуститься. Идаже расстелить непромокаемый плед. Оставил свою огромную куртку ирезиновые сапоги, проверил, занеслали она номер всписок быстрых вызовов иуехал. Наконец.
        - Надо было накрасить губы, - сказала Арина. - Чтобы пометить бокал. Можно мне хлебнуть изтвоего? Я так долго сюда ехала, чтобы показать тебе море. Моё любимое.
        Арина закрыла глаза. Шевелиться нехотелось, коньяк приятно грел сначала вгорле, атеперь ивживоте. Вголове начинала образовываться пустота.
        - Помнишь, как мы стобой пели? Разлука - вот извечный враг российских грёз? Я теперь всё это пою затебя тоже. Иногда рыдаю. Черт, опять.
        Арина сглотнула иоткрыла глаза. Вних стояли слёзы.
        - Надо что-то весёлое, сейчас!
        Она достала плеер, сунула наушники вуши ивключила музыку. Закрыла глаза истала покачивать головой втакт.
        Он появился изтого самого марева, которое бывает только наморе итолько всумерки. Нанём был блестящий костюм встиле диско - ровно втакомже вфильме пел Колин Фёрт.
        Арина открыла глаза. Ноон неисчез.
        - Чтоэто?
        - Костюмчик летний, что? - процитировал он, сымитировав голосом интонацию актёра.
        - Блестящий костюм?! Вы там что, все - фанаты фильма «Кто убил Виктора Фокса»?
        Он рассмеялся, иАрина зарыдала вголос. Это смех она забыла, хотя была уверена, что помнит. Он остался веё голове формулировками изромана «Замиллиард лет доконца света». Он жил вней, зафиксированный вфотографии. Отузнавания, иоттого, что несмотря навсе усилия, она забыла, Арина заплакала ещё громче.
        Он её неутешал. Он никогда неутешал, давал ей плакать.
        Сначала Арина пыталась успокоиться усилием воли, ноничего неполучалось.
        - Унас нет никаких строгих временных ограничений. Мы сами решаем, когда пора уходить, - сказалон.
        Он просто сидел рядом сней ипил коньяк. Она чувствовала его запах, видела его кожу. Она даже подсела кнему ближе ипотыкала пальцем вего грудь инемного вплечо. Там, где была татуировка.
        - Она осталась?
        - О,да!
        Арина улыбнулась:
        - Тебя можно трогать?
        - Женщина, ты замужем имать скольких-то там детей!
        Она рассмеялась.
        - Как тебя вообще угораздило напялить этот костюм?
        - Во-первых, я хотел тебя порадовать. Яже знал, что ты притащишь сюда этот мюзикл. Возможно, станешь петь. Ты, кстати, собиралась? Во-вторых, унас там столько времени, что можно делать что угодно, хоть разыгрывать днями иночами сцены изкино. Спереодеваниями. Я могу постоянно перечитывать «Обитаемый остров», например.
        - Перечитывать?!
        - Аты думала, как это работает? Я теперь заперт навечно сосвоими любимыми произведениями, я могу смотреть их бесконечно. При этом я могу читать книгу, слушать песни иещё фильм смотреть ивсё-всё будет отдельными потоками входить вменя. Попробуешь потом, тебе понравится.
        - Ичто ты пересматриваешь иперечитываешь?
        - Все подряд, если честно. Потому что теперь уменя вообще совсем нет секса. Еслибы я писал вблог, ябы написал именно это: нетратьте время наперечитывание, трахайтесь чаще! Ивообще ничего непроисходит кроме разговоров.
        - Кстати!
        Арина оживилась ипридвинулась чуть ближе. Отнего исходил знакомый, нопочти стёршийся изпамяти запах; костюм забавно шелестел при каждом его движении, он смотрел вморе иглотал коньяк.
        - Кстати! Одна женщина писала своему вфейсбуке! Вроде как он читает. Он читает?
        - Читает, - кивнулон.
        - Серьёзно?!
        - Да, нотолько когда она обращается кнему. Так что я понятия неимею, сколько утебя детей. Ты про меня недумаешь, когда пишешь проних.
        Он сидел вбиблиотеке, которая очень напоминала его квартиру. Наодной стене - фотография папоротника. Портрет, шутил он. Напротив висела картина, где была неслишком художественно изображена сцена явления немолодого супруга вспальню невесты засупружеским долгом. История женщин моей семьи, шутилон.
        Любовь кперестановкам вминуты печали осталась сним - только вчера его комната была главным обеденным залом вХогвартсе. Под потолком точно также парили свечи, вдоль стен летали киношные призраки.
        Иногда он устраивал себе пентхауз свидом нагород. Город он собирал попамяти изнескольких фильмов ифотографий. Можно было совместить Гранд-парк, Эйфелеву башню иТемзу сколесом. Его это веселило примерно сутки, потом надоедало.
        Теперь вдоль всех стен тянулись стеллажи скнигами, вместо люстры кпотолку крепился огромный телеэкран.
        Вдверь постучали.
        - Новый роман!
        Разносчик улыбался слишком слащаво, нозахорошую новость его можно было простить.
        - Роулинг!
        Разносчик улыбнулся ещё шире.
        - Там ещё новый альбом вашего нью-эйджа. Нести?
        - Спрашиваешь!
        Разносчик исчез, он подпрыгнул, хлопнул владоши истукнул себя побёдрам.
        - Моя девочка! Я тебя люблю!
        Он сидел, обняв Арину заплечи, они почти синхронно подносили ко рту коньячные бокалы.
        - Так это иработает. Каждый раз, когда ты читаешь что-то. Или смотришь.
        - Идумаю отебе? Тебе приносят новый фильм или книгу?!
        - Да. Ноя немогу ничего никому пересказывать изнаших.
        - То есть… Еслидед…
        - Надо каждого упоминать отдельно, кузя.
        - Интересно, асживыми так можно? Передавать мои воспоминания кому-то другому?
        - Акак, по-твоему, работает дежавю?
        Глаза были сухими, сна небыло, новсе тело ныло.
        - Давай уже. Тыже неможешь остаться здесь жить!
        - Игде теперь?
        - Тыже помнишь про мою египетскую мечту?
        - Ты вьёшь изменя верёвки!
        Они помолчали.
        - Я люблю тебя, - сказала Арина.
        - Я знаю, кузя.
        Вкупе она вошла последней.
        - Добрый день, - поздоровалась Арина иулыбнулась попутчикам. Молодая пара ималенький мальчик вытаскивали изсумок планшеты иноутбук. Она достала телефон ивключилаего.
        - Привет, - сказала она втрубку, отвернувшись отвсех. - Как вы там? Как дети? Прошло хорошо, я просто отдала документы, ивсё. Слушай, я незнаю, почему лично. Тыже знаешь, самолётами пока невыходит. Вследующий раз. Да, я тоже соскучилась.
        Арина выключила телефон. Ещё раз улыбнулась семейству, ноони все уже смотрели вноутбук.
        - Уменя двое детей, слышишь? - подумалаона.
        Ярославль - Швейцария
        Анна Раднева
        Допоследнего Виктор откладывал эту командировку. Уходил вотпуск, брал больничный, обменивался сзаказчиками длинными уважительными и-мейлами. Нобольше тянуть было нельзя. Брёвна напилены, склад забит, машины загружены, апродаж почти никаких. Пришлось сесть напоезд идоехать самому доЯрославля. Он нелюбил поезда сдетства завынужденное многочасовое заточение вместе сжареной курицей вфольге иварёными яйцами, номашина была времонте, акомпания неспешила раздавать корпоративные фордики сотрудникам наиспытательном сроке.
        Заокном поезда менялись осенние заставки. Кроме двух девочек, никто необращал внимания нато, что показывают заокнами. Они встречали каждое яркое дерево или маленький ручеёк радостными криками: «Смотри мам, смотри!». Так продолжалось примерно час, апотом как взрослые они уткнулись каждая всвой айпэд иперестали реагировать навнешние раздражители. Виктор насвоём экране смотрел тренинги попрокачке навыков успешного человека и, ставя напаузу особенно уморительные места, сканировал окружающих впоисках невербальных признаков лидера. Наконец, поезд выпустил всех пассажиров наплатформу вЯрославле, нодаже втолпе Виктору казалось, что неего несёт людской поток квыходу, аэто он ведёт засобой целое войско. Он представлял, как его встретит водитель, откроет двери машины представительского класса иувезёт наважные переговоры - именно так ивыглядит хорошая работа успешного человека. Новстречали изабирали каких-то других людей, аВиктор так истоял стелефоном исумкой, поправлял галстук, рассматривал своё отражение ввитрине киоска, встряхивал плечами, взъерошивал волосы, смотрел начасы втелефоне. «Надо хоть
электронную сигарету завести для таких случаев», - подумал он, глядя нарасслабленных курильщиков. Один изних свнешностью имимикой мэра, докурив, подошёл кВиктору ипредставился:
        - Володя, водитель «Яртауна».
        - Виктор Сергеевич - менеджер «Надёжного леса».
        Володя без всякого злого умысла громко заржал.
        - Лесник чтоли?
        - Деревообработка.
        Доотеля ехали неловко. Володя пытался рассказывать про город, аВиктор думал, какбы снова непопасть ванекдот. Всё-таки навизитках ивподписи его должность выглядит солидно, внушает уважение, анесмех.
        Вотеле всё оставшееся время довстречи склиентами Виктор репетировал приветствие ипервое впечатление. Насобеседовании ему сказали, что надо избавляться отвялых интонаций, длинных, вежливых, соединяющих мысли фраз, терпеливого, подбадривающего тона. Вобщем, всего того, что характеризовало его как средненького репетитора, анекак успешного менеджера попродажам. Атеперь нужно стать мужиком, такимже надёжным, как вот этот лес изназвания фирмы.
        Встреча прошла отлично. «Яртаун» приехал вполном составе: директор, финансовый директор, менеджер проекта, менеджер потранспорту, секретарь директора. Каждый что-то говорил, доброжелательное ипустое. Вперерывах между ответами Виктор отметил, что внешность иманера этой упитанной гвардии года этак из1975всочетании сназваниями должностей повсем правилам современного HR создавала эффект нето Хеллоуина, нето маскарада. Никакой Мосфильм невоспроизвёлбы эпоху так точно, как эти люди, пытающиеся перед москвичом непутать слова «стартап» и«фидбэк». Виктор, убедившись, что никто больше несобирается шутить над ним, расслабился, ипрезентация его стала похожа нахороший актёрский монолог. «Ну почти Камбербэтч», - подумал он, обратив внимание, как эффектно его рука застыла вжесте из«Сотворения Адама».
        Когда переговоры уже подходили коптимистичному концу, яртанцы разом как-то выключились изпроцесса. Налицах покоманде оказались маски невероятной утомлённости. Директор Шашкин предложил продолжить общение вечером внеформальной обстановке ипригласил всех вресторан кдевяти. Оставалось три часа.
        Провинциальные улицы внушали Виктору ужас. Они вызывали многосерийные дежавю помотивам собственного детства, ощущение чугунной, равномерной безысходности, вкоторой отменили время ещё задолго дорождения маленького Витеньки. Нотем неменее надо было прогуляться хотябы для галочки, поскольку любая деловая встреча начинается снепринуждённой болтовни натему: как вам наш город.
        Неутомимый взгляд пессимиста способен увидеть тысячи нелепых мелочей, портящих любой город, новЯрославле происходит автоматическая замена оптики, иволей-неволей турист оказывается вмире «Бесприданницы», где уюту, размеренности ипокою есть только одна альтернатива - любовные страсти под мохнатого шмеля. Последний вариант был полностью вычеркнут изжизненной парадигмы Виктора, ион смело вышел наулицы своей временной командировочной родины. Ну и, конечноже, его внутренний нытик полностью капитулировал, едва оказавшись один наодин сгородом. Набережная открыточного вида пела шансон ипахла листьями, вуютных ротондах студенты делали селфи, потротуару неспешно прогуливались старички смаленькими собачками. Река гипнотизировала каждого, кто нечаянно застывал уберега, иотпускала, невыдерживая конкуренции спродавцами мороженого. Виктору всё это показалось даже чересчур. Ну тут подул ветер, ималенькие листья закружились словно золотые конфетти, привлекая толпу стелефонами. Виктор лениво достал свой телефон, чтобы тоже сделать пару осенних кадров. Итолько, казалось, сказочный аттракцион закончился, как экран
телефона осветила яркая вспышка, искра. Он, непонимая, чего ищет, стал оглядываться. Сердце танцевало, отяркости осенних красок болели глаза, толпа превратилось водно плавно колеблющееся пятно, игде-то там, напериферии людского потока, искрила исмеялась Машка. Может быть, секунда прошла, аможет, минут десять, прежде чем он оказался рядом сней ипоздоровался.
        - Искринская,ты?
        - Да, мы знакомы?
        - Маша, это я, Витя, мы вместе учились. Инязже!Ну!
        - Викус? Вот это да! Неплохо ты проапргрейдился. Ты как тут унас оказался?
        - Да бизнес, аты?
        - Квартиру бабушкину продаю.
        Икак-то стало непонятно, очём дальше говорить. Всегда сней такое. Лёгкая, весёлая, ноблизко несойтись. Много раз Виктор пытался заговорить сней вобщих компаниях. Устроился писать курсовую кеё научному руководителю, ходил надни рождения кподругам. Каждый раз строил планы, икаждый раз гордо уходил, потому что она совсем его незамечала, смотрела как намебель, обсуждала сдругими людьми какую-то бесполезную ненужную ерунду. Апотом он долго готовился кследующей встрече: выбирал повод, одежду, истории. Итак три года. Впоследний раз перед самым выпускным, он пригласил её обсудить диплом, иони проговорили целых два часа итринадцать минут. Апотом он заболел отсчастья. Когда прошла неделя, Машка уже встречалась скаким-то немцем.
        - Пойдём выпьем кофе!
        - Знаешь, давай лучше пиво! Вот как раньше - избутылки налавочке, исухариков купим.
        Когда они сели налавочку совсем своим студенческим реквизитом, уже почти стемнело.
        - Какой ты стал важный, как-то неудобно тебя поимени инаты называть. Прямо Виктор, как тебя поотчеству?..
        - Виктор Сергеевич!
        - Ая Мария Петровна тогда.
        - Искра Петровна!
        - Да. Носкоро буду Марией Цоттер. Квартиру продам, ипрощай, немытая Россия! Уеду вШвейцарию!
        - Да ладно?! Чем тебе немытая Россия вдруг разонравилась? Или увас там типа любовь?
        - Да, такая, знаешь, спокойная, понятная. Словно мы женаты уже лет тридцать.
        - Это ты просто невстретила своего человека. Возможно, я последний романтик, ноя считаю, что брак нужен, только когда искры летят, да-да, ну или что там ещё летает обычно.
        - Бабочки вживоте. Надо знать классику.
        - Когда вот она там где-то замаячила, аты её уже чувствуешь поэлектричеству ввоздухе, понаправлению ветра, пошуму деревьев, вкоторых внезапно различимы слова, неважно какие, несмейся ты. Авот спокойствие, планы совместные - это всё равно что модель чувства, напечатанная на3D-принтере. Смотришь - вроде оно. Авыкинешь введро - ничего инеизменится.
        - Да это я просто выбирать неумею. Потебе сразу видно, что ты - умеешь. Вот уеду итоже научусь, аздесь ведь болото, ну ничего непроисходит, совсем. Работу я нелюблю, причём ни одну. Пока устраиваешься, едешь туда подва часа водин конец - ещё ничего так. Акак доедешь, посмотришь наних навсех, ивокошко хочется. Они говорили, что я плохо старалась: начальник, коллеги идаже родители. Ну я иповерила. Действительно. Людям нужна самоотдача, огонь вглазах. Даже если ты после иняза сдвумя языками устраиваешься переводить документацию постандартам резьбы вшурупах, нужно себя проявить так, словно фраза «крестообразный шпиц» значит для тебя что-то большее, чем маленькая собачка состранной геометрией тела.
        - Ну этоже инфантилизм чистой воды, ты уж извини. Устройте меня так, чтобы мне нравилось иплатите много денег. Небывает такого. Вот уменя прекрасная работа, да, невсё нравится, ноя умею держать баланс. Это тоже искусство. Для взрослых людей. Так что никакая ты неМария Петровна, апросто Машка.
        - Ивовсе нет, я тебе сейчас объясню всё напальцах, как это работает.
        При слове «пальцы», Виктор посмотрел наеё руки, атам были часы. Иначасах было почти девять. Он подумал, что самое правильное сейчас - позвонить клиенту исказать, что отравился, или заболел, или ещё что-нибудь стандартное. Потому что Маша уже здесь, рядом, ненадо больше ничего изобретать, возможно, это его самый последний шанс. Носдругой стороны, как это будет выглядеть? Словно он ненадёжен, неценит своё дело?
        - Подожди, мне, ксожалению, уже пора идти напереговоры. Ты когда уезжаешь?
        - Послезавтра. Априходи ко мне после своих переговоров. Это надолго?
        - Да нет, ну час-два максимум. Я вырвусь иприду. Говори адрес.
        Она долго рылась вмаленькой сумочке, почти скрылась там сама попояс. Достала помаду, кошелёк, какие-то корочки сдокументами, две связки ключей, телефон, шарфик, солнечные очки, капли для глаз, билет навыставку, скомканные вшарик ненужные чеки, конфету, камушек, разорванный браслет и, наконец, маленький карандаш. Набилете она написала адрес ителефон. Ивручила этот билет Вите.
        Расстались быстро. Ведь два часа уже начались.
        Виктор спешил вресторан, размышляя подороге, что он должен быть полон сил иэнергии, как котёнок врекламе. Новместо этого внутри была только ноющая тревога. Он хотел было позвонить яртанцам, предупредить, что задерживается, ноунего немного тряслись руки. Акогда начал говорить, то понял, что иголос тоже повреждён любовным Альцгеймером.
        В«Дальней хижине» уже гудело застолье. Шашкин сидел воглаве стола ипоглощал свиные рёбра, смеялся, брал жирными толстыми пальцами бокал спивом, громогласно что-то рассказывал снабитым ртом. Рядом сидела секретарша Ольга Александровна, женщина лет пятидесяти сгромким прокуренным голосом исжёлтыми волосами. Она вульгарно смеялась вответ нашутку соседки постолу, красивой женщины сточёной фигурой, длинными волосами идекольте. Справа отженщин располагался ряд одинаковых чиновников вкостюмах исзалысинами, азаними ещё одна компания, которую Виктор разглядел сразу - трое деляг вджинсах ирубашках скороткими рукавами. Всё это шумело, смеялось, звенели бокалы после тостов, выкрикивались ёмкие матерные эпитеты. Вобщем, всё располагало ктому, чтобы уйти незаметно итихо. Еслибы застолом небыло женщин. Ноони, как выяснилось позже, нетолько его сразу заметили, узнали, ноипоняли как-то, что он был нанабережной, ичто вотеле неработает фен, что унего вМоскве есть собака, ичто он нелюбит футбол.
        Шашкин встал срюмкой иначал говорить приветственный пост, обрисовывая светлое будущее Яртауна - уникальной зоны отдыха скоттеджами. Объявил старт проекта, перечислил уважаемых гостей, без которых ничегобы неначалось, предложил выпить зауспешное сотрудничество под развесёлое «Ура». Виктор тоже открыл рот, изображая ликование исчастье. Следующие полчаса он потратил напопытки начать разговор оценах. Наконец Шашкин наелся, отсмеялся изаговорщически подсел кВиктору Сергеевичу.
        - Витя, дорогой мой! Понимаешь, вчём дело? Хороший утебя лес, вот такой! Ноцены! Нам наэтом этапе нужно максимально быстро заложить пять первых коттеджей, итвоё дерево никак непроходит побюджету, адругих причин купить утебя нет. Мы стобой ведь нормальные люди, всегда найдём общий интерес. Ты пей, Витя.
        Виктор выпил. Он осознал, что всё зря. Инвестор «Надёжного леса», швед Ларс, вРоссии всего два года, ему ни накаком языке необъяснить, что такое откат, икак это всё работает. Через двадцать два года шансы есть, новот два - это срок, закоторой Ларс едва привык ксемимесячной зиме, грязи идорогам. Специфика российского бизнеса - это всё-таки уровень advanced. Нонадо было выкручиваться.
        - Конечно, Игорь Борисович, я свами абсолютно согласен, вэтом сложном деле важна солидарность иобщие цели. Мы обязательно поставим ваши дополнения нарассмотрение, первым делом. Вот хотите, я прямо сейчас позвоню.
        - Ну неспеши, Витенька, неспеши. Я вижу, ты нормальный парень, наш. Скажи, абаба утебя есть?
        - Всмысле? Девушка? Есть,да.
        - Нет, я имею ввиду невообще, аунас здесь, ты позвал кого-нибудь навечер? Вижу, что нет. Эх, Москва, Москва, всему учить надо.
        Тут Шашкин расхохотался, иостальная компания подхватила этот смех навсякий случай.
        Шашкин кликнул Володю, водителя, который встречал Виктора, ивелел ему привести Маринку. Виктор понимал, что наэтой стадии надо валить, вот прямо сейчас. Исделал то, чего неделал никогда - стрельнул сигарету ивышел под предлогом покурить.
        Стоя уресторана насвежем ночном воздухе, он вытащил билет садресом Маши, сфотографировал его нателефон ивыбросил. Собирался уже было вызвать такси, как рядом сним оказались ребята врубашках скороткими рукавами. Обменялись визитками. Слово заслово, ивыяснилось, что они строят лодочную станцию скоттеджем ибаней рядом сЯртауном, ноникак немогут найти нормальное дерево: всё, что есть нарынке, годится только для сарая, ауних будут отдыхать олигархи. Архитектор сделал проект встиле минимализм, итеперь они ищут повсей России идеально обработанную древесину. Обе стороны пришли квыводу, что эта встреча удвери - невероятное везение, инадо срочно подписывать договор иделать поставку. Назначили переговоры назавтра, ивернулись вресторан отметить начало сотрудничества.
        Виктор посмотрел навремя. Два часа уже прошли. Ещё поодной инадо уходить. Давно ему так невезло. Вмелочах бывало, ночтобы оптом: илюбовь, иденьги - да ему самому уже хотелось плясок сцыганами. Ещё после двух водок он решил, что надо позвонить Маше ипривезти её в«хижину». Ещё через одну стопку Виктор обнаружил себя перетаптывающимся наимпровизированном танцполе сОльгой Александровной; она прилипала своим гусеничным телом кего безупречному прессу ипыталась нащупать сигнал готовности продолжать отношения. Внезапно Ольга Александровна превратилась всимпатичную девушку, потом они куда-то все вместе ехали впереполненном такси, кто-то изженщин сел кнему наколени для экономии места. Идальше сложно было зафиксировать события: что-то курили, кальян или траву, голый Шашкин согромным упругим пузом рассказывал анекдот, Маринка танцевала стриптиз, так, что невозможно было несмотреть надве её свисающие авоськи сгрушами. Виктор долго идослёз ржал, пошёл попить иуснул втуалете.
        Очнулся он совершенно трезвым. Начасах было шесть утра. Впервый раз вжизни он плакал. Нелепо лежал икорчился. Вспоминал, как его избили, когда он приехал вМоскву, аон держался. Как мама стала слепнуть, как она нечаянно задела его утюгом, пытаясь быть полезной ипогладить наощупь рубашку, аон дышал вокно, чтобы мама незаметила, как ему её жалко. Вспомнил итот случай, когда привёл вдом девушку, аона украла любимые мамины серёжки итраурный кружевной платок, который связала его прабабушка. Икак мама молчала неделю. Увидел день своего знакомства сМашей - тогда его обозвали жирным педиком игромко распевали это навсе лады, аМаша даже незаметила или сделала вид. Услышал отца, который вответ нановость озачислении ввуз велел приходить, когда будет бабло. Стех пор они невиделись лет десять. Всё это он перешагивал инесчитал себя героем. Нозато сейчас Виктор ощущал себя одной изгрязных потрескавшихся плиток наполу этого гостиничного туалета. Даже говном былобы жить проще, унего хоть есть определение, архетип, вконце концов, ачто можно ждать отобоссанной туалетной плитки, серого квадрата, который даже недождался
своего звёздного часа - полёта измешка сотходами вмусорной контейнер?
        Вкомнате пахло перегаром, храпели тела накровати инаполу. Виктор подошёл кокну, желая понять, откуда идёт этот невыносимый, равномерный звонкий треск, что заперекличка сотни назойливых будильников. Оказалось, заокном были трамваи. Словно какой-то невидимый ребёнок проложил игрушечные рельсы исамозабвенно играл скаждым трамвайчиком, заставляя его звенеть, останавливаться, открывать дверцы иусаживать уокошек аккуратненьких человечков.
        «Ещё невсё потеряно, всё можно исправить», - несколько раз нарепите пробубнил Виктор. Выбежал вутро испустя полчаса стоял уже уквартиры Маши ибарабанил вдверь квартиры. Он был готов клюбой реакции Маши. Нореакции небыло. Она буднично пропустила его и, продолжая упаковывать коробки, спросила, нехочетли он кофе. Он очень хотел кофе. Новместо этого вызвался помогать скоробками. Иещё час примерно они делали это почти молча, обмениваясь редкими репликами: «Книги ещё есть? Спицы снитками, впакет?».
        Когда скоробками было закончено иони переместились накухню, Витя сидел инаблюдал, как Маша суетится скофе, слушал её щебетание опогоде иклимате ипытался углядеть вней неидеальности. Вот, например, наруках её тёмные волосы выглядели некрасиво, апричёска «пучок» илицо без макияжа, длинная серая футболка превращали Машу всерого мышонка. Ипрофиль унеё был толи птичий, толи беличий, алицо анфас ивовсе кривое - уголки губ всегда ползли вниз, придавая лицу выражение недовольного клоуна. Пальцы Машиных ног тоже расстроили: где это видано, чтобы учеловека наногах росли грибы-опята. Нозато глаза были такими, как он любил. Без изюминки. Без загадочного разреза, без густых огромных ресниц иневероятного цвета радужки, невыдающиеся большие инещёлочки - просто два светлых окна вбесконечность.
        - Витя, если тебе кажется, что уменя наголове кальмар или шея ввиде пружины, - это нетак. Прекрати смотреть ипо-дебильному улыбаться. Незнаю, что ты там вчера курил, ноя явно невыгляжу так, как ты наменя смотришь.
        - Прости, это я просто тобой любуюсь.
        - Насвой манер. Ну понятно, небуду мешать. Чтоже ты только утром притащился наменя любоваться?
        - Потому что я идиот. Вместо того чтобы идти ктебе, я пошёл вчера вкабак кклиентам, стал сними пить, апотом поехал нагрупповую оргию стётками вгостиницу.
        - Нозачем? Это как-то отражает твои оригинальные пристрастия?
        - Я исам непонял, зачем, потому что был рад, что наконец продам эти чертовы грузовики сбрёвнами. Именя повысят.
        - О, это важно,да.
        - Это кажется важным. Понимаешь, сэтими людьми нельзя по-другому. Нельзя просто прийти исказать: «Вот вам договор, давайте деньги». Обязательно приходится сними пить, иначе они ведь просто отказываются стобой работать.
        - Нохоть удачно сходил?
        - Да, всё продал. Сегодня еду насделку ктрём, апотом полностью свободен. Дождусь бонуса иуволюсь. Потому что невозможно оскотиниваться ещё больше.
        Маша молчала, пила кофе.
        - Маша, адавай притворимся, что ты никуда неуезжаешь, ая неработаю продавцом леса. Ичто мы вот просто так встретились без всех этих историй. Иживём какую-то другую жизнь. Будем гулять, болтать. Сколько утебя дней доотъезда?
        - Ещё два. Ну какой вэтом смысл? Уменя уже билеты наруках. Ивмыслях я уже жду такси вЦюрихе. Аты мне предлагаешь отмотать заново ипрожить какую-то дополнительную жизнь вгороде, скоторым я уже распрощалась неделю назад?
        - Да. Ведь там, куда ты едешь, всё работает почасам. Утебя небудет времени что-то делать без цели, без смысла, просто так, для себя.
        - Знаешь, я думала отомже. Самое страшное впеременах - это отмена неизвестности. Пока она утебя есть, эта дыра всудьбе, живётся проще ирадостней. Каждая надёжная заплатка убивает мечту.
        - Акакая утебя мечта?
        - Уменя? Нет никакой конкретно. Я нелюблю формулировать мечту, потому что одна определённость отменяет другие неизвестности. Ая хочу, чтобы они уменя всегда гипотетически были.Вот.
        - Ну аесли ты ценишь неизвестность, какого чёрта ты едешь вШвейцарию ивыходишь там замуж?
        - Когда я приехала кМарку впервый раз, знаешь, что меня больше всего удивило? То, что он приготовил мне ланч-бокс вдорогу отаэропорта додома - коробочку сфруктами, орешками, шоколадкой исвежевыжатым соком. Сложено это было всё видеальный пазл, даже доставать нехотелось. Когда мы доехали, ия пошла вдуш, там были специально подобранные для меня полотенца имыло сшипровым ароматом. Это я Марку рассказывала, что мой дедушка после ванны всегда щедро обливался одеколоном «Шипр», ипоэтому ванна всегда пахла лесом. Аспустя несколько дней вдоме уМарка сломался замочек двери втуалете. Дело было ерундовое, я пошла вспециальный магазин синструментами, купила маленькую отвёртку исобиралась починить замок. Марк это, конечно, увидел ипришёл вужас. Словно я собиралась разминировать бомбу или снести стену. Отвёртку отобрал. Вызвал мастера позамкам нужной фирмы. Приехал человек вкрасивом фирменном автофургончике. Достал чемодан сдесятком отделений, раскладных полочек икармашков. Попросил гарантию назамок, пономеру нагарантии подобрал нужную отвёртку ишурупчики. Сам ремонт занял минут тридцать ито больше потому, что
движения иритуал напоминали действия хирурга воперационной. Марк остался доволен. Аменя попросил нетрогать инструменты, ведь для этого существуют профессионалы иони долго учатся, чтобы безопасно ибыстро делать свою работу. Аещё унего есть сбережения для школы нашего будущего ребёнка, намою страховку инанаш общий домик вАльпах. Он нехотел его покупать для себя одного, нотеперь-то обязательно купит. Имне это всё очень-очень нравится. Неизвестность я действительно люблю, нокогда твою жизнь целиком оккупирует неизвестность, приходится бежать вэвакуацию.
        Витя смотрел наМашу абсолютно покорённым взглядом. Теперь-то уж точно она никуда неуедет.
        Додвух дня они болтали, собирали коробки, отгадывали ребусы встарых выпусках «Науки ижизни» ипытались поинструкции избутылки ипроволоки собрать приспособление для сбора яблок. Вместе поехали подписывать Витин договор, апотом долго искали подходящую яблоню, чтобы опробовать прибор. Вечером пришли кМаше, Витя прилёг надиван среди коробок иуснул. Проснулся около двух ночи. Идальше время никак неучаствовало втом, что произошло сним исМашей. Оба понимали, что это важное иединственное правильное событие, инадо вцепиться вдруг друга, обмотаться скотчем, наручниками - как угодно, лишьбы снова неразойтись посвоим рельсам, вкоторые играет какой-то рассеянный, грустный ребёнок.
        Наследующий день они купили билеты вМоскву, где собирались пожениться. Задва часа доотъезда сели вмаленькой кафешке. Впромогазете рядом сих столиком была реклама прыжков спарашюта. Маша читала вслух ирадовалась.
        - Атыбы хотел прыгнуть спарашютом?
        - Нет, даже вмыслях.
        - Почему, этоже так классно - ощущение полёта, свобода?
        - Это ни разу неклассно. Вот представь, допустим, ты верующий человек, ну втвоём случае без «допустим», ладно. Ну или утебя есть какие-то свои теории поустройству мироздания.Так?
        - Нуи.
        - Ивот ты такой живёшь под колпаком глобального величия религии, науки, собственного эго. Итут водну секунду все мыслимые инемыслимые божества сводятся кодному кольцу. Итебе приходится сним общаться, доверять ему, доказывать, что ты достоин. Такое вот внеплановое, добровольное чистилище.
        - Аты нехочешь сним общаться, чтоли?
        - Нет, конечно, уменя много планов, мой жизненный проект ещё неготов для такой глобальной презентации.
        - Ну аесли готов проект. Тогда полетишь?
        - Нет. Итогда неполечу. Скорее всего, мне просто незахочется этот проект никому показывать, вдруг отнимут.
        Маша почему-то засмеялась, хотя разговор был совсем несмешным. Виктору это так непонравилось, что он включил телефон, хотя они договорились сМашей, что выйдут насвязь смиром только изМосквы. Автелефоне было десять пропущенных ивеер смсок.
        Начальник требовал немедленно явиться наместо выгрузки брёвен илично проконтролировать наличие документов.
        - Маша, мне нужно быстро съездить насклад. Это недолго, правда. Только документы заберу, ивсё. Чтобы вМоскве непришлось ждать их почтой.
        - Нотыже сказал, что отключил телефон ибудешь увольняться независимо отсостояниядел?
        - Ну конечно. Просто документы сменя всё равно спросят перед увольнением. Одна нога здесь, другая там. Всё, нескучай.
        Таксист оказался очень дружелюбным, несколько раз посмотрел наадрес, крутился вдоль бесконечных гаражей ишиномонтажа, пытаясь определить, где именно находятся складские помещения, указанные навизитке. Наконец, они подъехали кангару, который был закрыт набольшой ржавый замок. Водитель пожелал успехов иуехал, иВиктор остался один. Дверь ангара была живописно состарена, синяя краска отслаивалась как кусочки пострадавшей отзагара кожи. «Надо будет показать Маше», - подумал Витя исфоткал нателефон. Потом обошёл гаражи, испачкал впыли брюки, почистил их. Почистил заодно иботинки. Достал изпапки ручку ипроверил, пишетли она, просмотрел договор. Собирался пройти чуть дальше, чтобы убедиться, сможетли заехать фура, ипонял, что заедут даже две. Итут, проклятая физиология, унего скрутило живот, точнее, живот начал склеиваться спозвоночником. Виктор прислонился кстене исел наземлю. Лучше нестало - закружилась голова. Он пытался себя успокоить, что ничего страшного непроисходит, носердце неповерило ирешило дать дёру, пульс зашкаливал. Виктор сделал попытку достать телефон ивызвать скорую, нонесмог определить
габариты своего тела иположение впространстве. Он, повсей видимости, лежал нанебе, аземля была где-то сбоку, или наоборот. Ноисэтим он неуспел разобраться.
        Очнулся он оттого, что кто-то шарил поего карманам.
        - Гляди-ка, живой. Слышь, мужик, мне просто полтинник нужен, дашь?
        - Сколько времени?
        - Почти восемь.
        - Где мой телефон?
        - Ая откуда знаю! Вкарманах его точно нет, всё проверилуже.
        Вкарманах небыло вообще ничего.
        - Амашина неприезжала, грузовая? Сбрёвнами?
        - Да, была утром. Перегрузили всё надругую машину иуехали. Тут никогда столько народу небыло. Все такие водинаковых костюмчиках, прям повысшему разряду. Я ещё им помочь хотел, думал, может, подкинут чего, - послали, да ещё иугрожали.
        Как ни странно, схема обмана, которая развернулась сейчас подробным сценарием аферы, оживила Виктора. Он понял, что ссамого начала нанего вышли мошенники ион легко, даже срадостью, отозвался навсе их предложения. Кроме того, ему необычайно повезло, что были проблемы странспортом ион отправил только одну машину вместо трёх. Оставался один вопрос: Маша была тоже элементом схемы или встреча сней была совпадением?
        Чем ближе Виктор приближался кМашиной квартире, тем взрослее исильнее была его злость наМашу. Ведь это она его сопровождала кюристам ипускала солнечные зайчики вокно переговорной. Она отговаривала его приехать наразгрузку, она перед адским псевдобанкетом вХижине отключила его мозг каким-то невидимым, одной ей доступным тумблером. Ион пришёл наважные переговоры всостоянии белого ходока, дистанционно управляемым красивым маленьким чудовищем.
        Надежда, что квартира окажется ненастоящей, что про Машу там никто знать незнает, вернула ему осанку иуверенную походку. Да, он ошибся, ноон понял, кто тому виной, ибольше наэту романтику неповедётся никогда. Асначальством всё уладится, иденьги он вернёт, обязательно. Иправильно бабушка говорила: «Уроки жизни надо принимать». Он поднялся налестничную площадку, постучал вдверь, позвонил взвонок, снова постучал. Никого.
        - Ну конечно, ктобы сомневался
        Довольный вышел он наулицу. Насвистывая песенку, направился всторону вокзала. Пора было уезжать. Обернулся наМашин дом впоследний раз ипочувствовал ввоздухе резкий запах дерева, леса икакой-то травы. Мимо шли две женщины, оглянулись наВиктора, иодна другой сказала: «Вроде нормальный мужик, аодеколоном разит заверсту, „Шипр“ - он иесть, уотца такой был». Запах неотпускал, он немог сделать ни шага дальше. Нозато обратно, кквартире, бежать было легко. Дверь несдавалась. Раз - плечо, два - нога, три - плечо. Коридор, кухня. Маша.
        Маша лежала наполу калачиком, как мышка или как белочка. Всё втойже серой футболке. Настоле стояла бутылка вина иприслонённый кней таблеточный блистер. Вуглу дожидался своего путешествия новенький Машин чемодан. Итак он весело стоял, подмигивал ипритопывал колёсиком, что Витя сразу всё понял. Он обнял этот чемодан ивынес, как ребёнка:
        - Машка, ая инезнал, что ты волшебница. Ты, главное, теперь неразговаривай, ато сговорящим чемоданом я недалеко уеду.
        Они вместе сели напоезд. Поездка была тяжёлой. Как-то так совпало, что все пассажиры впоезде были изкомпании «Яртаун», Виктору пришлось много инервно здороваться. Шашкин икакой-то тип врубашке скоротким рукавом смотрели наМашин чемодан, смеялись иперешёптывались. Новте моменты, когда они отвлекались напоедание свиных рёбер, Витя наклонялся кчемодану, гладил его нежно ишептал: «Милая, небойся, этот поезд довезёт нас досамой Швейцарии».
        Шёпот старого города
        Юлия Митина
        Если предположить, что угородов, как иулюдей, есть душа, то уэтого города она скрыта втумане. Поэтому приезжать сюда лучше рано-рано утром, перед рассветом - тогда утебя есть шанс её рассмотреть. Душа города всё время спит. Нестоит её будить - тебе непонравится то, что ты увидишь. Знакомство сэтим старым городом начинается сприступа удушья. Он нераспахивает дружелюбно свои объятия, нет. Уже здесь, навокзале, он точным движением хватает тебя загорло. Ты чувствуешь себя марионеткой, давишься слезами инепонимаешь, незнаешь, чтоже делать дальше.
        Тише, тише. Небойся. Сейчас я научу тебя, как услышать, очём говорит этот старый город. Сначала нужно лечь впостель ипритвориться крепко спящим. Потом, когда всё ивсе вокруг тебя начнут думать, что ты уже где-то далеко - нездесь - нужно встать итихо-тихо, едва касаясь ногами холодного пола, подойти коткрытому окну. Вначале тебе будет казаться, что ты слышишь лишь мягкий шелест листьев, нопотом - потом всё это сольётся лишь вотдалённую мелодию фона… игород начнёт говорить стобой.
        Он будет шептать тебе наухо оветрах, которые каждый день пересекают его площади. Ветрах, которые шумно врываются вмаленькие кафе, невежливо хлопая дверями, которые проносятся над шелушащимися зданиями изавывают вдворах-колодцах. Эти ветра мучают его, терзают его душу уже неодну сотню лет; они сделали её холодной изакрытой. Вот почему старый город никого неподпускает кней. Вот почему встаром городе нет деревьев. Апотом он расскажет тебе одождях: слушай, слушай. Дожди омывают его постоянным, бесконечным потоком.
        Они как тонкие струи бесцветной крови, которую впитывает старый город, чтобы продолжать жить. Вода струится поего жилам, тёмная, зловонная. Она недаёт жизни; она просто есть наповерхности. Иногда под водой оказываются люди. Они похожи намаленьких испуганных рыбок. Люди думали, что город примет их всебя, что он поможет им. Что он сможет понять их одиночество. Они так старались быть нанего похожими - прятали эмоции вглубь себя, подставляли лицо дождю… ноуних ничего неполучилось.
        Дождь так долго стекал поих лицам, что унего появлялся солёный привкус. Вэтом городе ввоздухе парят бесконечные мысли. Мысли перелетают отодного здания кдругому, застенчиво огибают купол собора, аиногда попадают вразные головы. Внекоторых головах они незадерживаются, поэтому тутже выпархивают обратно, чтобы запутаться вволосах: вот почему встаром городе волосы умногих вьются колечками. Ноиногда, прежде чем они выпорхнут, человек успевает их ухватить - итогда они проливаются краской набумагу, растекаясь иявляя себя всему миру.
        Я приехал как раз заними. Ощущать себя ловцом мыслей очень приятно; целый день я бродил погороду, прислушиваясь кразговорам людей. Важно суметь ухватить эти мысли - иногда они появляются ввоздухе так неожиданно, что ты чувствуешь себя растерянным. Аони взлетают вверх иподнимаются все выше, выше… там мне их уже недостать, нестоит ипытаться. Обычно мне удается ухватить лишь парочку, ноиэтого бывает достаточно. Потом - вкафе. Там нужно долго-долго пить чай инанизывать слова друг надруга. Ещё, ещё. Небойся это делать. Ведь если ты незахочешь, никто оних неузнает. Ты всегда сможешь оставить их при себе, если они покажутся тебе слишком дорогими. Слишком твоими.
        Нотолько незадерживайся вэтом городе надолго. Ты сразу почувствуешь, когда надо уезжать. Дождь будет идти день иночь, он будет шелестеть втвоих снах, словах, мыслях. Если город проник втебя так глубоко - беги. Беги так быстро, как только можешь. Иначе он неотпустит тебя, иначе ты заблудишься вего тумане…
        …раздался гудок поезда. Незнакомец быстро кивнул мне изапрыгнул ввагон. Поезд удалялся как будтобы взамедленной съёмке, постепенно исчезая всумерках. Я закурил иподумал отом, что Петербург вкоторый раз играет сомной встранные игры.
        Девочка ипопугай
        Анастасия Бушмакина
        Иринка опустила ресницы, вслушиваясь вперестук колёс, подёргала себя завечно лохматую каштановую косицу. Солнце посылаловпыльное окно поезда последние горячие лучи, почти касаясь горизонта. Иринка зажмурилась ипредставила себя принцессой ввысокой башне, под стенами которой грохочет шум битвы. Или лучше нетак - пусть это рокочут барабаны горных гоблинов. Интересно, как там мама, вбольнице, совсем одна?.. Нет, ненадо думать обэтом. Девочка открыла глаза, скосила их накончик носа, потом наподстаканник. Потрогала пальцем горячий металл - скоро он остынет иможно будет пить чай. Дверь вкупе открылась, ивошла тётя Света, мамина сестра.
        - Скучаешь, Ириночка?
        Девочка качнула головой, снова зажмурилась. Волшебство неисчезло, азатаилось вперестуке колёс, вбыстром мелькании тени исвета насомкнутых веках, горячем металле подстаканника. Почудился чей-то крик, потом щебет.
        - Поутрам кзамку принцессы прилетали птицы, чтобы спеть самые прекрасные песни, - она мечтала дальше. - Мама-королева была здорова иприходила разбудить принцессу нарассвете…
        - Ириночка, - тётка осторожно тронула племянницу заплечо. - Ты спишь?
        - Нет, - девочка открыла глаза инадулась. - Я думаю. Зовите меня, пожалуйста, Ирина.
        - Хорошо, Ирина, - тётя Света робко улыбнулась. - Ты слышишь щебет? Я сейчас говорила спроводницей - оказывается, вкупе рядом снами едет артист. Толи фокусник, толи дрессировщик исним самый настоящий попугай. Он ищебечет, идаже говорит. Может, сходим посмотрим?
        - Нехочу, - буркнула девочка. Солнце уже перестало мелькать алым изолотым ипросто бледно светило из-за деревьев. Поезд въехал влес, ивкупе сразу стало темно.
        - Ну как хочешь, - тётя Света постояла немного внерешительности. - Я, пожалуй, посплю. Ты хочешь?..
        - Нет. Буду смотреть вокно.
        - Да, я втвоём возрасте тоже любила смотреть вокно…
        Иринка передёрнула плечами, поправила вечно сползающую лямку джинсового комбинезона иотвернулась кпочти уже ушедшему загоризонт солнцу итёмному лесу. Попыталась представить, как мелькает задеревьями огонёк - маленький костёр, который развела мама, чтобы Иринка нашла её втёмном лесу испасла. Новдохновение пропало. Девочка вздохнула ипосмотрела натётку. Та уже легла, уставилась впланшет.
        - Я втуалет, - сказала Иринка ивыскользнула изкупе, прикрыв дверь. Развернулась кокну изамерла. Здесь, сдругой стороны поезда, небо по-прежнему полыхало алым, розовым илиловым. Облака тянулись, словно далёкие острова, увенчанные волшебными замками. Изприоткрытого окна пахло железной дорогой ивечерней прохладой. Девочка взялась ладонями закрай оконной рамы, встала нацыпочки исделала вдох. Захотелось улететь наоблачные острова или раствориться взапахах леса.
        Раздался щебет, затем резкий крик. Кто-то произнёс, странно выговаривая слова:
        - Куда ты пошёл?
        Иринка обернулась. Нанеё внимательно инедовольно смотрел высокий худощавый мужчина стонкими усиками испадающими наскуластое лицо светлыми, давно нестриженными волосами.
        - Что ты здесь делаешь? - резко спросил он хриплым голосом изакашлялся. Нотутже поправился:
        - Извините, я, кажется, ошибся. Перепутал вас содной знакомой.
        Изсоседнего купе донёсся раскатистый хохот ивыкрик:
        - Невинное дитя! Синие глаза! Чистая душа! Хватай её, хватай!
        Иринка вздрогнула, обернулась, попыталась увидеть, кто кричал, нодверь была плотно закрыта. Она помедлила, нолюбопытство пересилило.
        - Увас там попугай? - спросила девочка. - Вы фокусник,да?
        - Да, - мужчина слабо улыбнулся. - Что-то вроде. Можете посмотреть.
        Он приоткрыл дверь. Постолу вкупе важно расхаживал большой серый попугай. Иринка заметила, что налапке унего было кожаное кольцо, откоторого тянулась куда-то под стол тонкая блестящая цепочка. Птица покосилась надевочку ярко-жёлтым глазом, чирикнула и, резко замахав крыльями, закричала петухом так, что зазвенело вушах.
        Мужчина подскочил кдвери, закрыл, прижался кней спиной, нервно улыбнулся Иринке:
        - Извините, он перевозбуждён - слишком долго путешествуем.
        - Вы отстали отцирка?
        - Отцирка? - переспросил мужчина иоблизнул губы. Попугай задверью бешено захохотал, что-то упало иразбилось. - Да, отстал. Болел. Теперь вот догоняю. Извините, номне пора.
        Он приоткрыл дверь июркнул вузкую щель. Иринка вернулась кзакату: облачные острова всё ещё плыли поалому морю. Она пошла покоридору вдоль окна, представляя, что шагает поузкому мосту над горной рекой. Дошла дотуалета, подёргала ручку. Заперто. Увидела надпись «Отсебя», налегла надверь всем телом иввалилась втуалет. Заокном проплывала чёрная осенняя ночь.
        Иринка замерла. Посмотрела вкоридор. Заокнами по-прежнему пылал закат. Посмотрела вокно туалета. Там была ночь.
        Она развернулась ипобежала обратно. Зачем-то остановилась возле купе Фокусника, прислушиваясь. Колёса теперь звучали как-то иначе, приглушённо, словно восне. Поезд дёрнулся, идверь приоткрылась.
        - Ты ведь всё это нарочно подстроил, признайся? - зло выговаривал кому-то Фокусник. - Девчонка здесь. Такое неможет быть совпадением!
        - Ты мне льстишь, - отвечающий насмешливо хохотнул. - Я вэтом облике мало что могу.
        - Я знаю, как ты можешь лгать, нечистый! - взвизгнул артист. - Необманывай меня! Мы вчера были вбольнице ивидели её там, рядом сматерью. Атеперь она едет снами! Дитя может почувствовать, что мы везём. Может помешатьнам.
        - Аможет ипомочь! Дети июные девушки - всегда были отличными ключами. Если ты, конечно, захочешь воспользоваться.
        - Уменя уже есть один ключ! Я нехочу тащить ещё иеё! Онаже может всё испортить!
        - Ну что ты запаникёр! - собеседник Фокусника изумлённо присвистнул. - Угораздиложе связаться. Влюбом случае она несможет помешать - мы уже скоро приедем. Скорее всего, она спит всвоём купе, как иостальные.
        Иринка невыдержала изаглянула вщель. Фокусник стоял кней спиной, склонившись над столом. Больше вкупе никого небыло.
        Наверное, спопугаем разговаривает.
        Тут поезд снова дёрнулся - так сильно, что она неудержалась иупала начетвереньки. Дверь вкупе распахнулась, Фокусник резко обернулся.
        - Ой, - шёпотом сказала Иринка. - Я запнулась иупала. Авы вбольнице умамы были, да? Вы её знаете?
        Мужчина застонал исел, закрыв лицо руками. Попугай расхохотался. Иринка заметила, что один глаз унего стал чёрным, авторой - алым, как закат заокнами.
        - Тыже сказал, что все уснули! - прошипел Фокусник сквозь сомкнутые ладони.
        - Вкупе - да, - ответил невозмутимо попугай. - Аона была вкоридоре. Придётся взять ссобой.
        - Ты прав.
        Фокусник выпрямился, подошёл кИринке, рывком вздёрнул наноги, взял жёсткими пальцами заподбородок, заставляя поднять лицо:
        - Девочка, хочешь помочь маме?
        Глаза унего оказались блекло-голубые, взгляд - пристальным. Иринка сглотнула ипрошептала:
        - Да, хочу. Что сней? Она поправится? Я смогу найти вволшебной стране лекарство, чтобы её вылечить?
        - Вволшебной стране?
        - Да! Вы ведь волшебник?
        Фокусник отпустил её, отвернулся:
        - Ты всё узнаешь. Пока я немогу тебе сказать. Пойдёшь снами.
        Иринка посмотрела напопугая. Тот подмигнул ей жутким чёрным глазом из-под крыла ипритворился спящим. Фокусник незаметил этого: он мрачно смотрел вугол купе.
        - Ачто стётей Светой ипроводницей?
        - Спят, - рассеянно ответил мужчина, - амы скоро выйдем. Можешь сесть.
        Она села. Заокном по-прежнему было темно. Фокусник нервно постукивал пальцами постолу, потом стал обкусывать ногти, нопоймал её взгляд, спохватился, кашлянул, убрал руку.
        - Прости, я очень взволнован.
        - Почему?
        - Твоё присутствие - большой риск для меня. Для всех нас. Там, куда мы едем, людей нежалуют.
        - Новыже человек?
        - Несовсем. Обычно я выгляжу иначе… - тут Фокусник щёлкнул пальцами. - Понял! Нужно превратить тебя, скажем… вкролика или белую мышь!
        Попугай вытащил голову из-под крыла исинтересом уставился нафокусника.
        - Ноя нехочу быть кроликом или мышью! - нахмурилась Иринка. - Я хочу быть собой!
        - Амаме ты помочь хочешь? - Фокусник зло уставился нанеё.
        - Хочу! - Иринка отвернулась кокну, пытаясь справиться сослезами. - Я всё сделаю. Номожно мне тогда стать лисичкой? Кофейной?
        - Какой ещё кофейной лисичкой?!
        - Меня мама так называла, - девочка отвернулась, шмыгнула носом. - Лисичкой. Она кофе любит, аей нельзя вбольнице. Ия всё равно покупала вавтомате напервом этаже иносила. Полестнице, напятый этаж, чтобы хоть запах был. Асейчас она там одна. Ибез кофе.
        - Ладно, - Фокусник ссутулился, мрачно махнул рукой. - Пусть будет кофейная лисичка. Ну, Жако, давай.
        - Дава-а-ай? - протянул попугай, наклонил голову набок. Фокусник резко дёрнул зацепочку, привязанную клапке, вынуждая Жако захлопать крыльями, чтобы сохранить равновесие.
        - Непритворяйся безмозглым! Делай, что тебе говорят! - он схватил попугая руками закрылья, приподнял…
        - Прекратите! Емуже больно! - Иринка подскочила кФокуснику идёрнула его зарукав. Артист выпустил птицу, угрюмо посмотрел нанеё:
        - Ты незнаешь, кого ты защищаешь. Он-то точно невступится затебя.
        - Ну ичто! - девочка сжала кулаки, упрямо уставилась намужчину. - Он птица, амы люди, так нельзя!
        Попугай расхохотался. Спорщики уставились нанего.
        - Амалышка-то непроста! - Жако, отсмеявшись, сел настоле, осторожно выпрямил исложил крылья, проверяя, всёли впорядке. - Хорошо, пусть будет кофейная лисичка. Закрой глаза, девочка.
        - Меня Ирина зовут!
        - Хорошо, Ирина, - попугай серьёзно посмотрел нанеё. - Я запомню. Закрой, пожалуйста, глаза ипомолчи немного. Немешаймне.
        Иринка послушно закрыла глаза. Ей было страшно. Она вспомнила мамино бледное лицо, слабую улыбку, руку спостоянной трубкой капельницы вней… исжала кулаки, зажмурилась ещё сильнее. Пусть мама выздоровеет, пусть вернётся домой инепридётся жить утёти Светы.
        - Ну-ну, ненужно слёз, - произнёс чей-то голос сверху, иона открыла глаза. Попугай смотрел нанеё состола, свесив вниз голову. Иринка посмотрела наруки - их небыло. Вместо них были две мохнатые тёмно-коричневые лапы, откоторых едва ощутимо пахло свежесваренным кофе. Посмотрела насвоих попутчиков, осторожно понюхала носом воздух. Отфокусника тянуло дымом идешёвым одеколоном. Отпопугая - перьями инемного землёй.
        - Совсем неплохо, - попугай довольно присвистнул. - Вставай осторожно, тебе нужно привыкнуть кновому облику.
        - Некогда привыкать, - Фокусник встал, выглянул задверь. - Поезд останавливается. Мы почти приехали.
        Иринка прислушалась. Иправда, колёса замедляли свой перестук. Посмотрела вниз, напол.
        - Недумай, - посоветовал попугай. - Прыгай сразу. Тело знает лучше, чем голова.
        Иринка зажмурилась испрыгнула. Лапы её поджались ивыпрямились, коснувшись пола. Втуже секунду поезд завибрировал изамер, остановившись. Лисичка потрусила вкоридор и, встав назадние лапы, посмотрела вокно.
        Заокном по-прежнему пылал закат иплыли облака-корабли. Поезд стоял набольшом лугу, вдали виднелся лес. Фокусник вышел изкупе, держа вруках цепочку, следом заним спристёгнутой клапке цепочкой вылетел попугай. Он уселся Иринке наспину исказал:
        - Я поеду натебе. Так надо.
        Фокусник усмехнулся, глядя нанего:
        - Аты, лукавый, всё-таки хитер. Вот почему она оказалась впоезде. Печёшься особственной шкуре? Знаешь, что чистая душа нетолько проводник, ноиключ?
        - Никому нехочется застрять влимбе, - огрызнулся попугай. - Утебя есть проводник-ключ, ачто делатьмне?
        Фокусник равнодушно пожал плечами изашагал втамбур. Иринка торопливо побежала следом.
        Втамбуре мужчина развернулся кдвери назакат, положил руку нагрудь, прислушался кчему-то, распахнул дверь испрыгнул ввысокую траву, которой поросла насыпь. Попугай крепче вцепился вшерсть Иринки, звеня цепочкой. Девочка-лисичка заколебалась: земля казалась далеко. Лисьим нюхом она острее, чем прежде, чувствовала запахи - железной дороги, прогретой солнцем земли, полыни инезнакомых ей маленьких голубых цветов. Фокусник заметил её колебания, вытащил извагона ипоставил наземлю, бросив коротко:
        - Держись рядом.
        Лисичка переступила лапами, разглядывая траву. Попугай взлетел соспины, сделал круг над головой Фокусника, опустился обратно, позвякивая тоненькой серебряной цепочкой. Прошептал:
        - Неотставай отнас. Потеряешься.
        - Что вы там шепчетесь? - Фокусник оглянулся наних идёрнул цепочку. - Жако, пересядь ко мне наплечо.
        Попугай молча послушался. Налугу Жако стал больше иоперение его теперь отливало голубым. Фокусникже перестал сутулиться, резкие морщины налице разгладились, исчезла желчная складка возле рта. Он даже робко ей улыбнулся, нопотом снова поджал губы.
        - Икуда мы теперь? - проворчал попугай, ероша перья. Лисичке показалось, что поним скользнули красные искорки.
        - Искать вход, аточнее, выход отсюда, - пожал плечами Фокусник. Приложил руку кгруди, осмотрелся, пробурчал:
        - Пойдёмте, нечего тут стоять, - и, необорачиваясь напоезд, двинулся всторону леса.
        Иринка поспешила следом - ступать погустой траве было неожиданно легко. Накраю луга Фокусник дёрнул зацепочку:
        - Жако, посмотри.
        Попугай послушно поднялся ввоздух, сделал круг над головой Фокусника испустился обратно.
        - Вон там есть тропинка, - он указал клювом влево.
        - Отлично!
        Тропинка ивправду была. Узкая, похожая скорее нарусло высохшего ручья, чем натропинку. Фокусник ступил нанеё ивошёл влес. Осмотрелся, снова приложил руку кгруди иуверенно зашагал вперёд. Иринка потрусила следом, озираясь посторонам. Ей ненравился этот лес - внём было тихо идушно. Она принюхалась, ночуткий лисий нос неуловил запахов цветов или сосновой хвои, которой была усыпана земля. Все ароматы остались налугу, возле поезда. Звуки остались тамже - ни пения птиц, ни жужжания насекомых. Нешелестели листьями сосны инизкие кусты сгладкими, блестящими, словно лакированными, листочками. Ей казалось, что они идут так уже целую вечность. Наверное, почувствовал это ипопугай - он встрепенулся исказал:
        - Нам надо сделать остановку. Отдохнуть.
        Фокусник молча кивнул, привычным жестом положил руку нагрудь, осмотрелся:
        - Я чувствую, что скоро стемнеет. Остановимсятут.
        Он вытащил изкармана складной нож сшироким лезвием, срезал несколько толстых веток сближайшего куста ивоткнул их вземлю, чтобы получилась перекладина ввиде буквы П. Ссадил наперекладину попугая, кинул цепочку наземлю ивстал нанеё ногой. Затем стянул сплеч куртку, оставшись встёганом войлочном жилете, тоже бросил её наземлю исел сверху. Широкими ладонями сгрёб вкучу сухие сосновые иглы иподжёг их щелчком пальцев. Получился маленький дымный костёр.
        Тутже, словно поневидимому сигналу, закат сменился густым синим полумраком. Звёзд внебе небыло, ноИринка лисьим зрением прекрасно видела иФокусника, иЖако. Она устроилась напротив мужчины сдругой стороны костра, положив мордочку налапы иукрыв нос хвостом, стоской втянула аромат кофе иподумала:
        - Какже там мама? - нодаже эта мысль неранила как прежде, алишь скользнула покраю сознания.
        - Спи, - шепнул попугай, перелетев ей наспину изарывшись лапами вшерсть, иИринка тутже провалилась вглубокийсон.
        Проснулась она неожиданно. Просто вдруг поняла, что неспит, аслышит разговор Фокусника иЖако.
        - Ваш Господь инаш Князь давно уж пропали куда-то, аможет, их ивовсе небыло.
        - Да как ты смеешь!
        - Ну незлись, Светлый, - насмешливо сказал Жако. - Тебе неположено. Оставим впокое Князей, поговорим отебе. Ты ведь сам полез клюдям. Хотя вашим наЗемлю вход заказан - только зверем-птицей или сны изнамения посылать. Аты схитрил, пролез человеком и, конечно, забыл дорогу обратно.
        - Это несправедливо, - Иринка слышала еле сдерживаемую злость вголосе фокусника. - Вы можете приходить клюдям влюбом обличье именять его, когда пожелаете, амы - нет.
        - Авот изависть сгордыней, - вздохнул попугай. - Мы можем, да. Нотолько вы ограничены ввыборе облика, амы - вовремени. Четыре часа, максимум пять. Потом или обратно, или вничто.
        - Ноты нашёл способ задержаться.
        - Как иты.
        - Зачем ты остался?
        - Уменя были причины… Нотеперь это уже неважно. Аты? Зачем ты спустился?
        - Я хотел помогать людям. Хотел жить наЗемле.
        - Ачегож возвращаешься?
        - Устал. Понял, что людям непоможешь. Они всё равно поступят вопреки всему.
        - Гордыня, - резюмировал попугай. - Одно дело смотреть сверху исудить, когда ты обладаешь неограниченными возможностями, адругое - оказаться наравных стеми, кому хотел помочь.
        - Возможно, - усмехнулся Фокусник. - Зато теперь я смогу уходить ивозвращаться, когда захочу. Уменя есть ты. Иствоей помощью я всегда смогу отыскать чистую душу, которая ключ-проводник сначала сюда, апотом выше.
        - Я несобачка наповодке!
        - Конечно нет. Ты попугай нацепочке.
        - Это ты сделал меня таким!
        - Ну разумеется! Я всё обдумал. Это идеальная форма. Ты можешь говорить, иникто неудивится. Тебя непримут всерьёз даже дети. Ивслучае чего тебе легко можно свернутьшею.
        Раздался звон цепочки. Тихий смех Фокусника.
        - Нестарайся. Я заговорил её. Тыже знаешь, против нечистых мы можем применять свою силу даже наЗемле. Мне повезло: я узнал тебя среди людей, обратил вптицу иубедил показать чистую душу. Надеюсь, что завтра я уже буду наверху. Девчонка всё-таки оказалась полезна. Я смог взять тебя ссобой, итебе непришлось оставаться награнице Лимба. Большая удача, правда?
        Попугай неответил.
        - Спокойной ночи, Жако, - насмешливо сказал Фокусник. - Завтра унас будет важный день.
        Иринка уснула иснова проснулась оттого, что кто-то осторожно потрогал её залапу. Она открыла глаза иувидела Жако. Поймав её взгляд, он поднял лапу иприложил кклюву, призывая молчать, подкрался куху ипрошептал:
        - Если хочешь помочь маме, себе имне, делай, как я скажу. Тебе нужно будет укусить его. Поняла?
        Иринка молча прикрыла глаза взнак согласия. Попугай кивнул и, осторожно взяв вклюв цепочку, вернулся насвою жёрдочку. Уснуть снова она больше несмогла.
        Когда начало светать, проснулся Фокусник. Первым делом он приложил руку кгруди, потом нашёл взглядом Жако иоблегчённо вздохнул.
        - Ну раз все наместе, можно двигаться дальше, - он поднялся наноги, ещё раз прижал ладонь кгруди, потянул зацепочку попугая имотнул головой Иринке. - Пойдёмте.
        Утренний лес по-прежнему был тих испокоен. Внём непели птицы, недул ветер, небыло видно насекомых.
        - Почему тут никого нет? - прошептала девочка.
        - Место такое, - мрачно ответил попугай. - Оно само решает, что кому показать. Мы можем тут ходить идень, идва, имесяц. Аможет, придём кобеду. Тут всё недлянас.
        - Адля кого?
        - Ну-ка, помолчи, - прикрикнул наоткрывшего было клюв Жако Фокусник идёрнул цепочку. - Раз мы здесь, оно идля нас. Мы скоро придём.
        Он поколебался, потрогал снова ладонью грудь, новсё-таки решился, засунул руку запазуху идостал квадратный флакончик. Внём размеренно бился оплотное стекло маленький белый мотылёк. Девочке показалось, что лес, окружавший их, вздохнул, задвигался, задышал втакт взмахам крошечных крыльев.
        - Ей нужно вернуться! - выкрикнул Фокусник втишину. - Мне нужно вернуться!
        Ветер зашумел вкронах сосен, чирикнула вответ какая-то птица. Фокусник завертел головой, пытаясь увидеть её, новсё стихло. Он сжал флакончик вруке, намотал наладонь цепочку сЖако, сказал:
        - Идёмте, - изашагал туда, куда пытался улететь мотылёк.
        Иринке намгновение показалось, что заспиной Фокусника колышутся бледно-серые крылья, нотут лес кончился. Перед ними был большой луг. Кофейная лисичка зажмурилась, помотала головой.
        Они вернулись туда, откуда ушли. Вдалеке стоял их поезд.
        Раздался далёкий рокот, будто кто-то ударил вбольшой барабан. Иринка обернулась назвук. Слева отпоезда возник клубящийся туман, иФокусник побежал туда, сжимая владони флакончик. Попугай летел следом. Лисичка бросилась заними. Занесколько шагов дотумана Фокусник остановился, словно наткнулся наневидимую стену. Запрокинул голову, закричал:
        - Я хочу вернуться!
        Попугай спикировал наголову Иринке, прошептал:
        - Как только он откроет флакон, кусай его заруку сцепочкой, изови свою маму, громко зови!
        - Смотрите! - вёл диалог скем-то невидимым Фокусник. - Уменя есть чистая душа, я один извас. Вы должны пустить меня обратно!
        Фокусник дрожащими пальцами открутил пробку уфлакона, имотылёк устремился втуман. Иринка подпрыгнула иукусила Фокусника заруку - рот обожгло как огнём. Он отбросил её всторону. Втотже момент Жако рванулся вверх, зарычал по-звериному, вырывая цепочку изрук Фокусника. Его крик слился скриком девочки:
        - Мама! Мама, вернись! - запах кофе усилился, мотылёк замер ввоздухе. - Мамочка, ты нужнамне.
        Иринка почувствовала, как слёзы текут полицу. Она опять стала человеком.
        - Неулетай отменя, пожалуйста.
        Мотылёк скользнул кней, лёгкие крылышки коснулись лица. Рокот барабанов усилился. Повернувшийся было кней фокусник замер.
        Попугай прокричал откуда-то сверху:
        - Беги кпоезду, я задержуих!
        Иринка развернулась икинулась бежать. Мотылёк летел рядом.
        Она проснулась оттого, что кто-то ласково касался её лица.
        - Неплачь, Ирочка, - услышала она шёпот, прошептала вответ:
        - Мамочка? - открыла глаза.
        Нанеё ласково смотрела тётя Света. Вруке она держала телефон.
        - Ириночка, случилось настоящее чудо! Мне только что звонили избольницы: похоже, мама выздоровела. Мы сейчасже возвращаемся.
        - Возвращаемся? Ура-а-а-а! - девочка села накровати, нащупала что-то под одеялом. - Амне такой сон приснился!
        Она вытащила руку: владони лежал деревянный серый попугай согромным клювом.
        - Надоже, какой утебя щелкунчик! - заинтересовалась тётя Света.
        - Щелкунчик?
        - Онже щёлкает орехи. Смотри, - она протянула руку, чтобы взять попугая. НоИринка сжала его вкулак испрятала заспину.
        - Извините, я немогу его дать.
        - Хорошо, Ириночка, - тётя Света ласково посмотрела нанеё. - Собирайся, нам пора выходить. Нужно ехать обратно.
        - Ачто смамой? Что сказали врачи, тётя Света?
        - Я незнаю, Ириночка, - тётя Света пожала плечами. - Я ведь неврач. Сказали, что опухоль исчезла. Анализы стали нормальными. Просто чудо какое-то… Давай собираться.
        Иринка вскочила, посмотрела ещё раз нафигурку попугая, подумала немного изасунула её вовнутренний карман куртки, насекунду приложив руку кгруди. Вспомнила Фокусника ивыскочила вкоридор затётей Светой. Поезд уже замедлялход.
        Тётя Света, узнав, что мама поправилась, преобразилась. Командовала Иринкой иносильщиками навокзале, вызвала такси, сказав девочке:
        - Небудем ждать другого поезда, да? Нужно скорее вернуться кАне!
        Она даже ухитрилась немного сбить цену, названную таксистом, ипопутно купила Иринке впривокзальном киоске сок ипару хот-догов, строго сказав:
        - Только впорядке исключения.
        Иринка ошарашенно кивала. Она хотела поскорей увидеть маму и, как ни странно, волновалась заЖако. Один раз ей показалось, что попугай шелохнулся под курткой, иона украдкой потрогала его ладонью, ноон по-прежнему был неживым. Деревянным.
        Спустя шесть часов такси остановилось возле больницы. Иринка выскочила изнего первая ирванула знакомыми лестницами икоридорами кмаминой палате, кинулась маме нашею:
        - Мама, мамочка!
        Мама, смеясь, обнялаеё.
        - Лисичка моя кофейная! Я так скучала! Ты мне даже снилась! Акогда проснулась, врачи сказали, что опухоль исчезла.
        Девочка всмотрелась вмамино лицо. Нащеках появился румянец, губы тоже стали ярче.
        - Мама, мамочка! - неожиданно расплакалась она. - Пойдём, пожалуйста, домой.
        - Лисичка моя, - мамина рука гладила её поголове. - Мне придётся побыть вбольнице ещё неделю - доктора хотят провести дополнительные обследования иещё немного понаблюдать меня. Ноты будешь приходить ко мне каждый день, да? Я попрошу тётю Свету пока пожить унас.
        - Конечно, я поживу, Анечка, - тётя Света, только-только вошедшая впалату, кивнула. - Я такрада. Очень-очень.
        Иона, порывшись всумочке, достала белый носовой платок ивытерла глаза.
        Домой они пришли только вечером. Иринка так устала задень, что даже ужинать нестала, выпила залпом стакан кефира, быстро помылась, упала накровать иуснула, незабыв сунуть попугая под подушку.
        Ночью она неожиданно проснулась. Вкомнате было темно, постенам гуляли тени. Девочка приподнялась налокте, сунув руку под подушку. Жако там небыло. Наокне что-то шевельнулось. Иринка резко села, повернулась кокну, прошептала:
        - Жако? Жако, этоты?
        - Да, я был Жако, - тень, сидевшая наподоконнике, снова пошевелилась. Она была намного больше попугая. Иринка втянула воздух: пахло сыростью иземлёй. Ей почему-то стало грустно.
        - Ты улетаешь? - прошептала она. - Спасибо. Ты спас маму именя.
        - Это вышло случайно, - хмыкнула тень. - Мне неповезло. Вам тоже. Номы выбрались. Атеперь мне пора.
        - Подожди! - крикнула девочка исама испугалась своего крика, зашептала торопливо. - Расскажи мне, кто ты? АФокусник? Он ведь был ангел,да?
        - Ты всё знаешь сама, - тень пожала плечами, поудобнее устроилась наподоконнике, шевельнув тёмными крыльями. - Ноя отвечу. Натри вопроса.
        - Как всказке? - улыбнулась Иринка.
        - Ну типа того, - голос тени повеселел. - Просто потом мне надоест. Нелюблю делать то, что неинтересно.
        - Хорошо, я поняла! - девочка задумалась ненадолго, Жако ждал. - Почему Фокусник был такой?
        - Ну ты спросила! - фыркнул бывший попугай. - Он был напуган, он устал, он злился, он разочаровался.
        - Внас?
        - Всебе.
        - Ты чёрт? - Иринка затаила дыхание.
        - Если невдаваться вподробности, то да, - сухо ответила тень.
        - Почему ты остался наЗемле?
        - Потойже причине, что иФокусник. Твои три вопроса кончились.
        - Можно ещё, пожалуйста!
        - Давай скорей, - Жако вскочил наноги, напомнив Иринке взъерошенного тонконого мальчишку, зачем-то нацепившего большие крылья.
        - Где сейчас Фокусник?
        - Незнаю, - огромная тень Жако настене пожала плечами. - Может, застрял навечно вЛимбе; может, его всё-таки пустили обратно. Ноздесь его большенет.
        - Ачто такое чистая душа?
        - Это душа, которая может подняться наверх ипровести засобой кого-нибудь. Мы их видим, аони - нет. Они могут поймать их, амы - нет.
        - Куда ты сейчас?
        - Куда-нибудь, - он снова беззаботно пожал плечами. - Мне всё нравится. Я неразочарован.
        - Досвиданья, Жако, - Иринке вдруг захотелось, чтобы он остался.
        - Прощай! - Жако развернулся кокну, глянул нанеё через плечо. - Хотя нет. Может, ещё иувидимся. Довстречи, девочка Ирина!
        Письма
        Полина Одинцова
        Привет, котик.
        Пишу изпоезда. Непривычно. Ты ведь знаешь, я неезжу поездами. Наперекладных добираюсь куда угодно. Изаночёвку платить ненадо. Делаешь лицо посерьёзней, помашешь техникой перед вочером иедешь дальше. Новот пришлось. Тоска, скажу тебе. Раньше впоездах всё качалось ипостукивало, тык-дык, тык-дык. Поезд был железным животным, переваривающим вбрюхе недовольных верхними местами. Теперь ничто нигде нешелохнётся, сверхних полок даже пыль нелетит. Повезло, что вкупе одна, могу просто смотреть вокно, ато щёлкалбы кто-нибудь каналами постеклу вместо моего бесконечного любования кое-где даже нестриженными зелёными зарослями. Передавай маме привет. И, пожалуйста, я предпочитаю бумагу. Очевидно, что проще написать (молодец) отруки икинуть мне скан. Но, деточка, тыже художник, неленись. Я любуюсь твоей прелестью даже вмежбуквенных расстояниях. Тяжело, нонадо. Любить всегда тяжело. Твоя.
        ***
        Привет. Сегодня солнышко.
        Иты уменя солнышко. Начём мы стобой впрошлый раз? Неуверена, что всё, что ты уже знаешь иузнаешь обо мне позже, будет соответствовать реальному положению дел. Ба утебя маргинал (красиво пишется, да?), живёт уже несколько лет (ого) вшерингах. Очень удобно, кстати - едешь куда-нибудь ипишешь, читаешь, думаешь очём-нибудь неспеша. Отебе, например. Выходишь внужном месте, работу выполняешь иследуешь дальше. Подсаживаются другие потомуже направлению - иплата меньше, иистории людей слушаешь подороге. Весёлых, правда, мало. Жить вшеринге, намой вкус, тоже, что вхостеле каком-нибудь, только наколёсах. Раньше, даже непомню сколько лет назад, их звали машинами или автомобилями. Только управлять ими нужно было самостоятельно. Имногие умели, представь себе. Ещё иимели зачастую поодной-две машины. Те воняли безбожно. Можешь себе представить? Ая любила этот запах. Ноневчас пик, конечно. Что такое час пик, я тебе необъясню, сама поищи послучаю. Аещё задолго доэтого люди ездили налошадях. Несмейся, я вижу. Ибыло это нетак давно, как ты пытаешься представить. Лошадью, кстати, тоже нужно уметь управлять, да-да.
Многим внашей жизни нужно было управлять. «Източки АвточкуБ…». Если хочешь что-то познать вэтой жизни, иди накурсы вождения старых автомобилей. Ибери обязательно наручке. Там тебе объяснят. Целую.
        ***
        Привет, цыплёнок.
        Приехала вСочи. Слава богу, море невозможно изменить. Всё остальное претерпело. Бедолаги наберегу потеют вволонтёрской форме, дробят гальку впесок. Роботы теперь навсех рабочих местах, алюди поголовно ударились внародные промыслы, озеленение ихор. Чем ближе кприроде, тем лучше. Сидят, дробят гальку каменным ножом, вручную, аутентично. Радуются, что делают этот мир чище икомфортнее. Крошка, я хочу, чтобы ты знала: грязь - это красиво. Ихаос - это красиво. Природа непризнаёт чистоты иупорядоченности. Ите, кто так упорно воссоздаёт её накаждом квадратном миллиметре, недумают, что посадочный план природы много хитрее. А, может, инет его вовсе. Ирододендроны неторчат так точно из-под пальмы, выдавая победителя тендера напроектирование - программуL.E.S.2.0. Началось-то, чёрт побери (зачёркнуто), сэлектрокаров. Запять лет сих появления везде воцарилась гробовая тишина. Даже птиц начали включать вкустах, чтобы люди сума несходили. Ашум - это прекрасно. Мы-то внутри наполнены шумом. Сердце стучит, кишечник урчит, суставы скрипят. Ну, положим, скрипят они только утаких идиотов, как я. Ноя имею пока (?)
право насобственную глупость исобственный шум? Как чудесно, что они немогут заглушить море.
        ***
        Очём рассказать тебе сегодня, зайчик?
        Впрошлый раз была грязь. Это то, дорогая, счем ты столкнёшься, если будешь работать руками. Руки грязные - вмукели, вкраскели. Вголове немного грязи - налисте немного грязи. Насамых лучших фотографиях всегда есть грязь. Называется, кстати, шум. Так что небойся ни шума, ни грязи. Людей небойся грязных, шумных, несовершенных. (Мы сдедом твоим познакомились вАбхазии, лет сто назад. Был какой-то ужин случайных туристов. Он встал воглаве длинного, уставленного едой стола, закрыл глаза, приложил свою огромную ладонь кгруди вразрезе мятой широкой рубахи изапел, поднимая другой рукой бокал счем-то крепким домашним. Даже местные притихли оттакого порыва. Огромный, лохматый игрязный, как Зевс. Как тут устоишь?) Теперь кругом все идеальные. Без морщин отэмоций, без узловатых прожилок наруках, стоптанных пяток. Лишили себя «недостатков» нанороботами. Апомне так лишили себя красоты. Что может быть прекрасней исполосованного временем лица? Мир мой перевернулся, дорогая, сног наголову. Всю жизнь я стремилась кнезаметности, аоказалась вцентре внимания. Дети показывают наменя пальцем, как нанеприличное место
устатуи вмузее. Хотя кто теперь ходит вмузеи? Чудаки… Но, знаешьли, быть чудачкой удобно! Я остриглась, почти вноль (ещё короче, чем ты видела впоследний раз). Вымачиваю кончики пальцев втуши, мне нравится такой градиент наруках. Мочки забавно отвисают, волосами неприкрыты, сиротки. Хотя серьги давно неношу. Свои я оставила тебе напамять, спроси потом умамы. Мне их подарила бабушка, давно. Она приезжала вгости, торжественно были вручены серьги дутыми колечками, аматушке моей - отрез шерстяной ткани клетчатой. Сшила мама потом изнего широкое платье набольшой живот, ждала братика младшего. Очень красивая была внём. Аубабушки руки были шершавые, когда она меня обнимала.
        ***
        Здравствуй, золотце.
        Хожу, снимаю старые места. Хочу оставить тебе. Научишься проявлять, сама напечатаешь иповесишь рядом смоими старыми карточками - было истало. Найди умамы вкабинете, вжёлтой коробке одно фото. Я там втвоём возрасте примерно, стою стёткой нанабережной, держу её заруку. Намне ещё юбка такая нелепая доколен игольф один убежал. Иочки наносу такие круглые. Смешная, правда? Я, мамочка моя, тётка, бабушка, прабабушка. Мы все были дотебя, солнышко. Нас было много. Стоим теперь рядом, обнимая одна другую.
        ***
        Дорогая моя, любимая, здравствуй.
        Спасибо записьмо. Оно чудесное. Оно замечательное. Ты очень старалась, я вижу. Самое прекрасное письмо насвете. Сегодня уменя поплану поход наморе. Я буду плыть, плыть, пока совсем неустану. Скажи мамочке, что я её очень люблю. Я знаю, она читает эти письма тоже. Нет, я сама. Моя дорогая, моя ненаглядная (как уПаустовского, помнишь?), ты - лучшая дочь, которая только могла мне достаться. Был один шанс, ион случился. Неэтоли счастье? Я жила невсегда так, как тебе хотелось. Ноя мать, ты дочь, матерей непеределывают. Береги нашего цыплёночка. Недавай ей становиться кем-то другим. Других итак - целый мир. Ивот ещё. Купи мне вазу какую-нибудь керамическую набарахолке. Нелюблю пластик, ты знаешь. Земля кземле. Прощай. Ведь это отслова «прости». Прощай меня. Прощай.
        Поезд неслышно подошёл кперрону. Дверь отъехала. Женщина спокрасневшими глазами вмятом сером плаще осторожно переложила изодной руки вдругую старую вазу, всю впрожилках итрещинах, затем стала всумочке искать билет. Рядом сней стояла коротко стриженная девочка лет пяти, вкруглых очках без стёкол, спогнутой правой дужкой. Шейку девочки оттягивала плёночная камера враскрытом кофре. Женщина нашла, наконец, билет икоснулась им глазка сканера. Затем снова переложила вправую руку вазу, левой тронула девочку заплечо. Та напоследок повернула головку квокзалу, словно ища кого-то глазами, затем плечи её поникли, иона послушно вошла заматерью ввагон.
        Я кое-что потеряла
        Алёна Гапак
        Поезд прибыл навокзал Роттердама, дёрнулся иостановился. Магда открыла глаза после краткого мутного сна. Огляделась посторонам, почему-то зацепилась взглядом запарня всиней рубашке. Итут наконец поняла, что проснулась. То есть поняла, что спала. Спала! Черт! Ейже нельзя сейчас спать, нельзя ни вкоем случае.
        - Я что, спала?! - заорала Магда.
        - Да… Хотя сначала я подумал, что вы вобмороке, - настороженно сказал парень напротив инавсякий случай улыбнулся.
        - Лучшебы вобмороке, - прошипела Магда, запихивая всумку огромный шарф ивытаскивая зонт, закатившийся под сидение.
        Несколько шагов поплатформе - ивеё сознание начало закрадываться липкое ледяное подозрение. Кажется, она таки уснула впоезде. Икажется, она кое-что потеряла.
        Она вздохнула исела налавку. Старушка рядом проверяла самое ценное - кошелёк, документы, зонтик. Магда тоже стала проверять самое ценное - сон, который везла всобственной голове. Это первое правило Перевозчика - смомента сборки окончательного сюжета сна домомента доставки сна заказчику спать нельзя. Это очевидно, это основы, она надёжно запомнила их семь лет назад ещё напервом заказе. Ивот - уснула.
        Впоезде.
        Вовремя перевозки.
        Она уснула. Семь лет опыта. Такое возможно вообще?!
        Магда уткнулась неподвижным взглядом вогромный баннер, растянутый возле входа вздание вокзала. «MindMovies - лидеры снографии с2020года».
        - Двадцать лет толкаем фуфло, - мысленно дописала Магда. - Мейнстрим ифуфло.
        MindMovies были первой компанией, которая сделала извыгрузки снов индустрию издорово прищемила хвост киношникам. Пока медики улучшали свои МРТ-аппараты ради исследований мозга, предприимчивые ребята изMindMovies придумали кое-что поинтереснее: улучшенный высокоточный МРТ позволял создать полноценную цифровую копию того, что творится ввоображении человека, того, что показывает его память или фантазия вданный момент, - то есть создать кино просто изскана мозга. Сны стали полноценным киноматериалом. Выгружались вHDR-качестве. Появились популярные авторы, распустили хвосты мэтры, надули губы непризнанные гении, потекли волны примитива «для широких масс», взнак протеста отщепились независимые художники.
        Полусумасшедшие истерики избогемы, озолотившиеся напаре удачно проданных снов, спивались втусклых лучах былой славы. Они немогли смириться скрадущейся старостью искорым забвением. Пытались создать новые сюжеты. Трепыхались изпоследних сил. Отчаивались. Искали способы скупить сюжеты настороне, запихать их всвоё гаснущее сознание ивыгрузить через МРТ-скан под собственным именем. Этот невротический поиск создал новую профессию - перевозчиков.
        Магду.
        Она занималась этим последние семь лет. Искала назакрытых форумах ипознакомым. Умела разговорить незнакомцев.
        Магда искала самое тяжёлое, самое безумное, самое путаное, бесконечно слушала иподслушивала, покупала истории запару сотен, перепридумывала, добавляла своё, нагнетала иусложняла, пока веё голове нескладывался идеальный триллер. Вязкий, тяжкий, захватывающий, поглощающий сголовой, как тёмная ночная река. Она носила его вголове несколько бессонных дней, полировала доблеска - ипотом перепродавала затысячи, если повезёт - задесятки тысяч. Перепродавала тем, укого были деньги навысокоточный МРТ-скан, тем, кому надо было поддерживать рассыпающееся творческое имя, тем, кто цеплялся заславу изапрошлое. Тем, кто больше немог вытащить ничего достойного изпропитанного выпивкой инаркотой собственного подсознания.
        Магда везла новый сюжет вРоттердам: её ждал Альфред Тенцзини. Постоянный заказчик. Уже, вобщем-то, друг. Пятидесятилетний лысеющий толстяк, посчастливой случайности выгрузивший изсебя назаре индустрии, лет пятнадцать назад, дарк-нуар-винтаж-триллер (как он это называл) сидиотским названием «Несмотри». Впрочем, зрители невосприняли название как совет. Альфред Тенцзини продержалсябы инароялти от«Несмотри», ноему помогали ведра вермута икупленные уПеревозчиков сюжеты, благодаря которым он добавил всвою снографию ещё сдесяток названий (менее идиотских, чем «Несмотри», спасибо коллегам-перевозчикам запрофессионализм). Магда везла ему пятый сон завремя их «плодотворного сотрудничества» - естественно, строго секретного.
        Скаждым разом Тенцзини становился всё менее восприимчивым. Вермут, старость. Когда-то он входил втранс засчитанные минуты, впитывал сон спервого пересказа. Теперь передача занимала мучительные часы. Шесть, семь часов подряд Магда навсе лады рассказывала новый сюжет погруженному втранс Альфреду. Шептала, напевала, меняла тембр голоса, проговаривала ключевые сцены. Повторяла кульминацию, пока саму незатошнит. Передавала, пока неубеждалась покосвенным признакам - дыханию, движению закрытых глаз, дрожи, - что сюжет вошёл изакрепился вего сознании. Наутро бледный иизмученный Альфред, заправившись вермутом (сколько раз просила непить перед выгрузкой!), отправлялся влабораторию вытаскивать через МРТ-скан очередной «авторский» шедевр. Магда ложилась спать прямо вего гостиной, необращая внимания наприходящих, уходящих иуснувших наогромных красных подушках под стеной. Впросторных апартаментах Тенцзини всегда кто-то болтался и«подавал надежды» - хотя преимущественно простопил.
        После недельной депривации (привычный расклад для Перевозчиков) право выспаться само посебе было наградой. Дополнительной наградой оказывалась сумка наличных. Через пару месяцев выгруженный, обработанный ипрошедший пост-продакшн сон выходил наэкраны, Тенцзини давал пресс-конференции как Прославленный Мэтр Нуар-Триллера («Полная конфиденциальность, абсолютная передача авторских прав» было написано насайте Магды - инезря). Магда улыбалась стареющему Альфреду соснисходительной нежностью.
        Время шло. Приходили новые клиенты. Раз впару лет приходилось покупать сумку побольше. Сюжеты попадались сложнее ижёстче. Магда знала, где искать. Магда знала, как возить. Магда знала, как передавать сон клиенту. Магда была профессионалом.
        Ивот наплатформе Роттердама, прямо под баннером халтурщиков изMindMovies, Магда поняла: она потеряла. Нескольких минут отключки впоезде хватило, чтобы затереть важную часть сна. Она потеряла сюжет.
        Он обрывался.
        Магда полезла всумку, словно надеялась найти его там. Тенцзини уже подписал контракты. Пресс-релизы уже разослали. Он непростит. Это конец её карьеры, конец всего. Магда заметила, как трясутся руки, принялатаблетку. Она пересобирала ивезла сюжет пятые сутки. Без сна. Без таблеток так долго непротянешь, конечно. Искусство требует жертв.
        Прикрыла глаза, попыталась собрать раскадровку ссамого начала: вот семья приезжает внебольшой городок, покупает новый дом. Переезд. Странные соседи. Мёртвая птица нагазоне. Странный звук вечером. Шла завязка, картинки менялись - точные, тревожные, изящная композиция, отличный тайминг. Идеальный триллер. Главная героиня смотрит насоседский дом вокно кухни. Смотрит вокно кухни… Соседский сад очень близко. Смотрит вокно кухни… Что она видит там? Что, блин, она видит?!
        Сюжет обрывался. Обрывался намертво. Пустота, белый шум. Всё. Магда попыталась отвлечься отвизуального ряда ивосстановить поэмоциям. Индустрия снографии работала мощнее кино - символизм, чувства, мощные подсознательные крючки. Сценаристы так ненапишут, недодумаются. Часто сюжеты собирались отэмоций, ещё допоявления кадров игероев. Иногда росли измифов исимволов. Тонкие материи. Так просто необъяснить.
        Магда залезла наскамейку сногами, обхватила колени. Поезд зашипел иуехал. Так, она попробует сначала. Теперь поэмоциям. Главная героиня смотрит вокно. Тоска, страх, сильный страх, сложный, необычный, мутный, холодный. Западня. Безысходность. Страх. Уже ближе.
        Идея! Надо испугаться. Ей просто надо испугаться по-настоящему, поймать ту самую эмоцию изсна, только вреальности, насобственной шкуре - икартинка придёт, зацепится заэту эмоцию ипроступит изподсознания. Сюжет вернётся.
        Магда фыркнула. Ну нетак-то это просто - испугаться - после семи лет Перевозчиком. Ноэто хоть какой-то выход. Тенцзини сума сойдёт, если она недоставит сюжет. Браслет завибрировал напоминанием - она подтвердила встречу сТенцзини наутро, встала соскамейки ипотащилась вотель.
        Зарегистрировалась, захлопнула дверь вномер и, раздеваясь находу, отправилась вдуш. Прислонилась плечом квлажной плитке, включила максимальный напор. Молодая семья приезжает вновый город. Дом. Мёртвая птица. Кадры. Кадры. Кадры. Отлично. Главная героиня смотрит вокно насоседский сад, она видит,что…
        Чертовщина какая-то. Пустота. Белыйшум.
        Так, испугаться. Хорошо, надо испугаться. Нокак испугаться-то?
        Магда вылезла издуша, покружила покомнате. Замерла, кивнула сама себе. Открыла окна, выкопала салфетки изажигалку изглубин пустой сумки (аесли она невосстановит сюжет, сумка так иостанется пустой!), запрыгнула накровать, подожгла салфетку, помахала ею прямо перед датчиком дыма (метр восемьдесят роста выручали невпервый раз), убедилась, что дым пошёл, - и, вдва прыжка добежав дованной, быстро смыла салфетку вунитаз.
        Взвыла пожарная сирена. Отлично! То, что надо! Магда села напол, закрыла глаза иглубоко вдохнула, сливаясь своем пожарной сирены. «Уважаемые гости, вотеле обнаружен очаг пожарной опасности. [Опасности, да! - порадовалась Магда.] Просим вас спокойно покинуть номера исобраться вхолле. Пожалуйста, непользуйтесь лифтами!» - заговорил голос изневидимого динамика.
        - Вииииу-виииииу, - заорала сирена.
        Опасность. Страх. Полестнице кто-то побежал. Тааак.
        - Виииииуууу… - повторила сирена.
        ВМагде шевельнулся страх. Ну? Давайже! Неужели этого мало? Пугайся! Магда легла напол, раскинула руки, сжала кулаки ипопыталась усилить чувство. Опасность. Вииииу. Смотрит вокно насоседский сад. Главная героиня. Там что-то такое… Истрах. Липкий тоскливый страх. Тоска истрах. Неопасность? Тоска? Виииу. Главная героиня боится… Чего? Чего боится-то эта чертова дура?! Ну давайже!!!
        Нет, неидёт. Пусто. Магда перевернулась наживот, потёрлась лбом околючий ковёр, сжала зубы иглухо зарычала.
        Зазвонил телефон. Сресепшена. Пилик-пилик. Только зря весь отель всполошила. Надоже было так умудриться. Пилик-пилик.
        - Да. Все нормально. Я принимала душ и, наверно, слишком много пара… Исработало. Ага, отпара. Ну я другого объяснения невижу. Да, все хорошо. Какой открытый огонь, да вы что? Конечно, я спущусь! Можете подняться проверить номер, я невозражаю, - сказала Магда трубке вслух.
        «Черт, черт, черт!» - сказала Магда про себя, натягивая кеды ивыходя изномера.
        Вхолле толпились люди, наресепшене пытались отменить выехавшую поавтоматическому вызову пожарную команду. Магда навсе лады повторила «Да, отпара, конечно, можете проверить», поставила подпись накаких-то документах ивышла наулицу. Моросил дождь.
        Ну окей. Испугаться. Магда покрутилась наперекрёстке, выбрала улицу потемнее ибыстро пошла. Минут через двадцать она оказалась наабсолютно пустой итёмной улице несамого респектабельного района. Навстречу, покачиваясь, шёл бомж. «Ага…», - подумала Магда. Он её заметил, гыкнул инаправился кней, слегка прихрамывая. «Кошелёк остался вотеле, аесли унего нож, я убегу, он хромой, недогонит, нормально. Испугаться! Шансы есть», - пронеслось вголове Магды. Она отошла напару шагов, встала возле скамейки, прикинувшись, что смотрит вдругую сторону, ссутулилась, чтобы казаться ниже иуязвимее. Поймала бомжа боковым зрением инавсякий случай быстро дофантазировала ему клыки. Втемноте это было несложно. Есть шансы, есть. Испугаться. Давайже!
        Бомж двигался нанеё, перекошено скалясь. ВМагде слегка шевельнулся страх. Какой-то детский. Нетот, нетакой. Ноещё может получиться. Она ухватилась зазарождающееся беспокойство ипостаралась усилить. Запару шагов доМагды бомж споткнулся, неуклюже схватился залавку изаныл: «Дето-о-онька, дай копеечку». Магду захлестнуло презрительное отвращение. Испугалась, блин. Она шёпотом выругалась, сунула ему горсть монет изкармана куртки ипошла прочь под жалкое «Благодарю», доносящееся сзади.
        Метров через двести Магду повело, голова закружилась, мир качнулся, задрожал иникак нежелал выровняться. Она присела накаменные ступени какого-то бара. Вбаре играли фолк пятидесятилетней давности ихохотали. Магда положила голову наколени ипопыталась унять тошноту иголовокружение. Дверь хлопнула, перед Магдой скользнула иисчезла полоска света, весёлая компания вывалилась избара. Она необорачивалась.
        - Навсякий случай отмечу, что сейчас вы неспите. Я заметил, что для вас это критически важно, - сказал голос сзади. Её бывший попутчик всиней рубашке присел наступеньку рядом.
        - Нихрена несмешно, - сказала Магда, неповорачивая головы.
        - Вы что тут делаете-то одна?
        - Я кое-что потеряла…
        - Тут врядли можно найти что-то, кроме проблем.
        - Именно. Хотя их уменя достаточно. Нонужны другие.
        - Расскажете?
        - Профессиональная этика, немогу, простите.
        - Да ладно. Если что, увас ещё будет шанс меня убить. Хотите, я посоветую, где спрятать труп?
        Магда повернула голову. Ирассказала всё попорядку. Просто взяла ирассказала всё парню всиней рубашке.
        «Да ладно! Вы правда Перевозчик?! Ничего себе! То есть вы существуете?», «Неделю неспать… Ужас какой!», «Хорошо, я небуду обэтом спрашивать», «Ха-ха, гениальноже про сирену! Ничем вас ненапугать! Ой, простите…», «Идеальное место, чтобы испугаться, отличный выбор!», «Тенцзини?! Серьёзно?! Ая так люблю его сюжеты… Вот старый брехун!», «Ага, всюжете семья переезжает, апотом что? А-а, я понял», «Ну непреувеличивайте, прям-таки конец карьеры, вы профессионал мирового уровня. Вам простят», «Слушайте, ну только неплачьте», «Да чтож вы рыдаете опять»…
        Ввоздухе повис туман, закрышами протянулась тусклая полоска рассвета, вбаре притихли.
        - Знаете, Магда, аможет, это знак? Может, это клучшему?
        - Всмысле? - кашлянула Магда ипосмотрела насвои дрожащие руки. Таблетки всумке, сумка вотеле. Дура.
        - Ну вот этот конец карьеры, как вы говорите… Может, это незря. Выже изводите себя. Вы уже многое сделали. Один только Тенцзини. Идругие ваши клиенты. Это много. Это достойно. Может, вам пора остановиться?
        - Вы очём? - Магде это совсем ненравилось.
        - Ну остановиться. Вы моглибы купить дом. Увас былбы сад, спокойная жизнь. Вы поправилибы здоровье, - он показал взглядом наеё руки. - Простите, еслия…
        - Нет-нет, продолжайте, - Магда представила дом, который она моглабы снять, представила сад ипочувствовала, как что-то поднимается ирастёт внутри.
        - Увас былбы дом исад. Выбы смотрели утром вокно накусты роз ипонималибы, что всё это закончилось. Закончилось всё. Ибольше никуда ненужно ехать, ничего искать, ничего везти, никуда опаздывать, ни очём волноваться. Спалибы каждую ночь. Ивыбы смотрели насвой сад,и…
        - Ужас какой. Какой-то ад вы описываете, - Магда сжалась оттоски ибезысходности.
        - Разве так плохо остановиться, смотреть утром насад ивести спокойную жизнь?
        Так. Внутри Магды что-то дрогнуло. Главная героиня Луиза смотрит вокно. Ей виден соседский сад. Соседка подрезает розы: «Здравствуйте, Луиза. Вы ведь Луиза? Добро пожаловать внаш городок. Заходите начай, поболтаем. Я-то тут всю жизнь прожила». Главную героиню Луизу передёргивает. Она взападне вэтом маленьком городе, ей невыбраться отсюда. Нанеё накатывает страх. Липкий, безысходный. Тоска. Вдверь звонят, она оборачивается ивидит сквозь стекло почтальона согромной коробкой вруках. Ей невыбраться изэтого чертового города, её тошнит отэтого цветочного запаха под окнами. Луиза хочет движения, она нехочет тут жить. Вдверь опять звонят. Нооткуда посылка? Кто знает её адрес? Онаже только переехала! Аможет, это… Луиза идёт кдвери…
        Сюжет защёлкнулся, собрался ипокатился дальше, сцены выстроились ипотянулись. Безысходность маленького городка. Посылка. Сэтого всё начиналось. Точно! Изящная композиция, вязкий, полный ужаса, цепляющий… Аведь Луиза иправда невыберется изэтого города живой. Идеальный триллер.
        - Вы мне очень, очень, очень помогли, - сказала Магда, пытаясь угомонить дрожь, которая теперь расходилась отрук повсему телу.
        - Уверены?
        - Абсолютно. Ноэто сложно объяснить. Я, пожалуй, пойду. Спасибо вам огромное. Правда. Серьёзно.
        - Вы подумайте просад.
        - Ооо… Обязательно! Про сад я уже незабуду!
        Через сутки отоспавшаяся Магда сусилием забросила дорожную сумку набагажную полку поезда, увозившего её изРоттердама. Сумка потяжелела насорок тысяч наличными иколлекционную бутылку сухого белого отдовольного Тенцзини. Магда расположилась вкресле, размотала шарф иполезла проверять входящие. Внутренняя рассылка немногочисленной Гильдии перевозчиков сообщала отом, что новый специалист успешно завершил полугодовую стажировку иприсоединяется кГильдии. Магда нажала «Подробнее…» Сфотографии улыбался парень всиней рубашке.
        - Ага, Даниэль, значит. Будем знакомы, - подумала Магда иулыбнулась. - Присоединяется кГильдии после полугодовой стажировки. Ну вы видали. Какже ты догадался-то просад?
        «Добро пожаловать вГильдию ихорошего дня. Спасибо засад. Вы далеко пойдёте стакой-то интуицией!» - наклацала Магда личное сообщение инажала «Отправить». Поезд дёрнулся ипоплыл. Магда приготовилась спать.
        Ока
        Анна Раднева
        Если есть наземле репетиция конца света, тест-драйв котлов, эволюционные механизмы попревращению человека встрашную, тихую ибессмертную тихоходку - то это, безусловно, летняя электричка. Люди, которые заходят внеё, мгновенно погружаются врежим экономии мыслей ивыдыхаемого воздуха, слуховой изрительной невосприимчивости ко всему происходящему. Наверняка где-то существуют секретные лаборатории, которые работают над синтезом души электрички. Всего-то инадо соединить вместе запах железа, пота, пива, жвачки «Орбит», нестираного неделю нижнего белья, духов Armani игрязных носков, запах помидорной рассады, табачного дыма исухарей совкусом бекона. Апотом нагреть допятидесяти примерно градусов ивыпустить этот газ ввагоны. Ивсё - люди замирают, засыпают, почти недышат инешевелятся.
        Казалось, уочередного певуна нет никаких шансов привлечь внимание. Ноон инестарался. Видно - для себяпел:
        - Глядя налуч пурпууурного заката стояли вы наберегу Невы. Вы руку жали мне, промчаааался без возврата тот сладкий миг, его забыыыливы.
        Мужчина выглядел странно: длинный плащ из90-х, шорты, элегантная рубашечка своротничком небесного цвета, глаза такогоже ровно оттенка неба «летний безоблачный день», соломенные волосы, брови домиком, игде-то должна была быть гитара - насамом деле её небыло, новсем почему-то слышались аккорды. Он прошёл поузкой тропе меж сидений иостановился усвободного места.
        - Мадам, вы позволите?
        Мадам, дачница впарике исвеером, недовольно подвинула сумку.
        Мужчина повернулся кней лицом ипродолжил выступление:
        - Носмерть близка, близка моя могила,
        Когда умру, как тихий шум травы
        Мой голос позвучит искажет вам уныло -
        Он вами жил, его забыливы.
        Парень, сидевший напротив внаушниках, недовольно встал иушёл втамбур. Имужчина тутже пристроил наего место свой плащ.
        - Пусть здесь полежит. Вам немешает, авам ивам?
        Все молчали. Мадам закрыла глаза, дедок вкепке читал детектив, полная женщина полностью ушла втелефон. ВЦарицыно кним подошла девушка, встала напротив места сплащиком. Голубоглазый певец сразу убрал вещь игалантно пригласил девушку сесть.
        - Как вас зовут, позволите узнать?
        - Мара.
        - Мара? Что заимя такое, иностранное поди?
        - Вы что-то хотели?
        - О, да увас плохое настроение? Всё, отстал. Я, кстати, Иван Иваныч, легко очень запомнить.
        Мара ничего неответила, только пристроила взгляд награнице серого плаща иголубой рубашки исмотрела внутри себя какое-то своё кино. Иван Иваныч сидел прямо игордо, понимая, что любое его движение потревожит мысли попутчицы. Дама впарике спрятала веер, так как воздух изокна рассеял зловонный дурман электрички. Дедок скнижкой накинул куртку, полная дама пробубнила: «Ну наконец-то окно открыли» Оторвалась оттелефона, чтобы посмотреть насколько широко. Ноих окно, ко всеобщему удивлению, было закрыто. Ветерок непонятно как был настроен индивидуально накаждого пассажира. Искоро всем захотелось поговорить, посмотреть друг надруга, понаблюдать, что происходит заокном. Однако все помнили, что человек вплаще несовсем нормальный. Истрадает внезапным громким пением. Поэтому ожила инемного повеселела только одна Мара. Так как мужчина вплаще был единственным, кто неотводил глаз иприятно улыбался, Мара решила возобновить разговор:
        - Я Маруся, Марой меня зовут вИталии. Я там живу последние 20лет.
        - Асюда, значит, погостить собралась?
        - Поделу. Дом продать надо. Адокументы все вдоме остались. Авы - надачу?
        - Нет, я вот тоже поделу. Командировка. Инспектор я, речной.
        - Какэто?
        - Ну кто-то должен зареками следить, вот мы иследим. Воду проверяем, состояние берега, рыбу ловим, исследуем, так сказать.
        Мара улыбалась. Рассказ выходил неочень убедительным.
        - Мой папа тоже, получается, инспектор. Он рыбу ловит, апотом тоже её исследует, правда, вжареном виде иочень-очень быстро.
        - Я неем рыбу, это поработе неположено. Сейчас реки обновляться начинают, инадо заэтим следить. Сама понимаешь, хоть мирная, астихия.
        - Вкаком смысле «обновляться»?
        - Влюбой реке, Марочка, заложен механизм обновления. Только произойти он должен был ещё очень иочень нескоро. Может быть через тысячу лет или больше - смотря какая река.
        Потом накакое-то время он ушёл всебя, лицо его при этом издобродушно-мужицкого превратилось втрагическую маску, словно он собирался декламировать что-то вроде: «Гул затих, я вышел наподмостки». Идальше раскрытие темы пошло уже втеатральном стиле:
        - Нолюди перестали заботиться ореках очень давно. Сливают туда свои отходы, строят уистоков огромные бетонные небоскрёбы, все прибрежные зоны превращаются всвалку. Давно прошли времена, когда мусор был натуральным. Асейчас - каждая оставленная бутылка наберегу превращается внезаживающий шрам наповерхности реки. Если реки необновятся, мы все погибнем. Каждый месяц количество утопленников растёт, вода вырабатывает мёртвое вещество, которое спокойно проходит через все фильтры ипопадает нанаши кухни. Ты думаешь, почему столько онкологии? Реки мстят.
        Дама впарике прицелилась взглядом вМарины зелёные удивлённые глаза: «Ачто ты ожидала отпсиха».
        Полная женщина уокна кинула визящные руки своей соседки: «Получай, Мара-шмара».
        Дедок хихикнул: «Адевка-то разговорчивая».
        АМаре вэтой осуждающей тишине стало неуютно. Пытаясь закончить разговор, она достала книжку. Инспектор нестал настаивать.
        Настанции Ока девушка иинспектор вышли. Иван Иваныч сначала обогнал её быстрым шагом ипоспешил посвоим делам, апотом вернулся кстоявшей растерянно Маре исказал:
        - Вы, кажется, незнаете дорогу, вам подсказать?
        - Вы правы, ноя кажется, ижизнь свою незнаю.
        - О, непереживайте, успеете ещё, ваша жизнь будет долгой.
        Мара кивнула ипошла запотоком дачников Ачерез минуту она идумать забыла обэтом разговорчивом дяденьке, потому что впереди было много дел имного решений.
        После смерти бабушки Нюры прошло уже пять лет. Дом позавещанию перешёл «Марусеньке», ноуМарусеньки впланах была Индия, Китай, Армения, стажировка вШтатах ивесенний Амстердам. Сама мысль, что какой-то дом, пускай родной, издалёкого детства, привяжет её крусскому захолустью, казалась ей началом депрессивного артхауса, ккоторому она, несмотря накорни, была совершенно равнодушна.
        Однакоже дом всё время где-то маячил, звал, укорял, снился. Попадался надетских фотографиях. Ивот настал день, когдаМара решительно купила билет иуехала оформлять собственность изатем, конечноже, продажу. Поиск документов встаром деревенском доме, где уже почти семь лет никто непоявлялся, представлялся Маре приключением, схожим сдобыванием ключа встарых добрых квестах Форт Боярда: мышки, паутины, тёмные сени, сарай, чердак. Баба Нюра допенсии работала вбухгалтерии. Идаже когда она переехала сдедом Гришей вдеревню крадости всех родственников смаленькими детьми, настоящее счастье иумиротворение ей доставляло только ведение счетов. Она заполняла их отруки, аккуратным красивым почерком, раскладывала постопочкам, убирала вкоробки. Но, как происходит почти совсеми пожилыми людьми, квосьмидесяти годам веё памяти оставалось только самое важное: рецепт оладий изкартофельных очисток, огромная крыса вих комнате вбараке, которую все боялись, нопотом привыкли идаже кормили, избранные цитаты В.И.Ленина ицены намолоко ихлеб впериод с1959по1989год. Онахождении документов: счетов, свидетельств, трудовых книжек,
она совсем ничего непомнила. Нопопривычке заверяла, что они наместах итам «полный порядок». Вот этот полный порядок ипредстояло Маре отыскать ипередать нотариусу.
        Счётким планом исроками, попутно обдумывая маршрут поездки поИталии сдрузьями, Мара подошла кдому. Маленькая кривая калиточка, покосившееся крыльцо, сорняки выше головы - всё это она воспринимала как кадры изстарого фотоальбома: ну да, было время - давайте уже следующую страницу. Всё испортила дурацкая дедушкина удочка, оставленная накрыльце, видимо, споследней его рыбалки. Изтого дня, когда он ещё был добрым, смешливым мужичком - анаследующее утро слёг иневставал слежанки ещё два года, наблюдая ежедневно, как симпатичная сиделка меняет ему памперс. Ивот эта ржавая палочка впаутине оказалось самой что ни наесть волшебной. Мара постепенно погружалась вмир предметов иисторий ичувствовала себя последним кусочком пазла, который впустил жизнь вобиженный изабытый всеми дом. Японская женщина скалендаря кокетливо приглашала насвой райский пляж. Как ираньше, Маре снова стало казаться, что воздух рядом скалендарём чуть теплее - даже сейчас, когда сырость изапах лекарств прогоняли любой признак радости. Книжки, первые рисунки, поплавки вкоробочках, стопка журналов «Новый мир», будильник, деревенский сервант,
тканные полосатые тропинки, указывающие путь когромным кроватям сжелезными круглыми набалдашниками. Вкуртках, висящих накрючках увхода, узнавались очертания семьи: дедушкины тулупы, бабушкина длинная синяя куртка, Марина косуха срезинками для волос покарманам. Шкафы хранили аккуратно сложенное чистое постельное бельё, скатерти иполотенца. Мара взяла самую верхнюю тряпочку, нелепые занавески свыцветшими диснеевскими гномиками, ивдохнула такой родной запах парного молока истирального порошка «Ариэль», что сразу вспомнились трехлитровые банки молока, которые стояли уокна иотдавали свой запах всем тканям врадиусе трёх метров, икак бабушка впервые изменила привычному порошку впользу сильно ароматизированного, иэто неспасло ни одного гномика отзапаха коров.
        Насерванте стояла фотография. Марусе шесть лет. Широкая улыбка скривыми смешными зубами, волосы, всегда нарушавшие бабушкины планы нааккуратную причёсанную девочку, огромный папин пиджак итонкая шея. Веснушки нащеках, счастье вглазах.
        Мара посмотрела взеркало серванта иотметила, как красиво всё вылепилось витоге. Идеальные пропорции лица, ровные, аккуратные линии. Длинные, тяжёлые волосы. Только глаза казались уставшими иравнодушными.
        Затри дня дом удалось отмыть, проветрить, завести вновь часовые механизмы, настроить два канала настареньком JVC, выгнать случайных мышек ижучков. Документы нашлись вкоробках встаром сундуке вчулане. Ещё несколько дней Мара дала себе нато, чтобы добраться догорода ипередать документы риелторам, покосить траву, починить калитку. Нокак-то так вышло, что дни превратились внедели, аона инезаметила. Задачи оказались настолько сложными, неразбиваемыми намаленькие этапы, что она проплыла мимо всех планов, изацепить хоть что-то вэтом потоке одинаковых дней никак неполучалось.
        Как-то утром она взяла бумагу икарандаши исобралась креке. Пешком идти было далеко, идевушка решила спросить удвух мужиков, громогласно обсуждающих разные типы гаражных ворот, нетли какого автобуса доОки. Вразговор их было никак невклиниться. Знание трёх языков, научная степень, собственное дело - никакое подобное достижение недавало права женщине прервать беседу этих атлантов сельского мироздания. Неловкость длилась недолго. Навстречу Маре устремилась острогрудая большая тётушка вцветастом халате ссамыми недоброжелательными навид намерениями - но, как это часто бывает вэтих краях, расставались они уже добрыми знакомыми. Маре удалось избежать приглашения начай, ноотвелосипеда она отказываться нестала. Деловито отъехав метров двести отлюдей, она завизжала, прокричала полностью приветствие радостных обезьянок ибог весть что ещё, слышное только встречному ветру идороге.
        ДоОки Мара добралась часам кодиннадцати. Исвысоты берега ей показалась, что она попала квсевышнему наприём исейчас вот-вот услышит голос. Облака-гиганты всех возможных форм исюжетов касались воды, чтобы обрести дыхание итрепет веё отражении. Спустившись, Мара заметила, что между слоями купающихся облаков проступали песчаные языки, накоторых дети понаделали озёра, искаждой новой волной они уменьшались доразмера маленьких креслиц сводой, апотом иисчезали вовсе. Усамого берега, под прозрачной речной витриной, волнами стелились золотые волосы изпеска, украшенные заколками измидий исолнечными блёстками.
        Нопорисовать так инеполучилось. Наберегу происходило нечто, что полностью отвлекло её отсозерцания природы. Сначала это были только крики: «Давайте наостров! Ребят, несите пиво». Затем из-за низкорослых кудрявых кустов вылетел квадроцикл, наполненный людьми, ипод громкую музыку направился креке. Какая-то девушка изколонок много раз уверенно пела, что она знает пароль ивидит ориентир. Вероятно, понадеявшись нанеё, вездеход рванул вцентр реки изастрял. Люди, вышедшие измашины, начали выполнять обряды: закапывали бутылки вречной песок идолго ходили кругами вокруг машины, постоянно заглядывая вколёса. Иногда мужчины проверяли объект напрочность ипытались толкать его. Сразных сторон пляжа стали стягиваться люди, садились напригорок инаблюдали, некоторые фотографировали, изчего Мара сделала вывод, что это какой-то местный перфоманс. Оказалось, что взастрявшей технике была еда имангал, илюди выгружали пакеты ишли сними наберег. Пока девушка пыталась себе объяснить, какой символический смысл несёт отказ выполнить эти нехитрые разгрузочные работы наберегу, кней подсела женщина сдлинными седыми волосами
ивзелёных навид дизайнерских лохмотьях. Женщина что-то бубнила неразборчивое, апотом обратилась кМаре:
        - Это кочевники. Застрявшая машина игромкая музыка должна привлечь ещё две такиеже машины. Они вместе будут друг друга вытаскивать довечера, потом разожгут огонь, амашины оставят наберегу. Хоть лошадьми никто непользуется давно, амашинам ненужно пить воду, нотрадиции надо соблюдать: поэтому весь транспорт непременно ставят кводе, ато ивсаму реку. Будут танцевать, подерутся, да иуснут друг надруге. Аутром уедут, оставив после себя гору мусора, чтобы другие племена понимали, кто хозяева данной стоянки. Впрочем, раньше вещи оставляли осмысленно: скелеты животных, рисунки накамнях. Носейчас - чистая формальность, дань традициям.
        - Вы, наверное, здесь очень давно, раз все про всех знаете?
        Мара старалась быть вежливой, тем более что женщина казалась ей знакомой, нонавсякий случай начала собирать карандаши икартон.
        - Ода, так давно, что уже считаю дни вожидании конца. Аты сними чтоль?
        - Да вы что! Я просто порисовать зашла.
        - Так ты невто время зашла. Приходи сегодня кдевяти, будем платья шить.
        - Какие платья, вы что? Тутже ничего нет кроме тины ипеска!
        - Абольше ничего иненужно.
        Девушка кивнула, убрала бумагу. Ну платья - так платья, кдевяти - так кдевяти. Всю дорогу додома она пыталась вспомнить, как зовут эту женщину. Конечноже, она её видела вдетстве, скорее всего, наферме, или это была бабушка одной изподружек. Посовету личного психотерапевта когда Мара что-то забывала инемогла вспомнить, она рисовала мысли набумаге, ипотеря всегда проявлялась. Вот исейчас она решила рассортировать образы истала искать что-то, начём это можно сделать. Как раз кстати ей попался наглаза блокнот «Тверь-Калинин» спростенькими орнаментами накаждой страничке. Ей исейчас эта вещица показалась девической, ауж много лет назад канцелярское чудо за90ктак восхитило Марусю, что она внесла туда тексты двух песен Татьяны Булановой, старательно вывела слово «дневник» идаже описала один свой день - набольшее нехватило терпения.
        Едва разобрав собственный детский почерк, Мара прочитала, как рыбаки нашли наберегу женщину сдлинными волосами иприняли её заутопленницу. Втот день вся детская банда напросилась крыбакам впомощники, нодосетей они так инедобрались. Наберегу лежала женщина. Волосы иодежда её были впеске. Детей тутже загнали встаренькую Ниву ивелели невылезать, пока неприедет скорая. Какже они все удивились, когда утопленница пришла всебя, села, стала что-то говорить! Рыбаки быстро развели костёр, ипотом они все вместе сидели уогня иразговаривали. Больше всего девочку восхитило то, что навопрос, каково это - считаться утонувшей, хоть наодну минуточку, женщина ответила: «Неволнуйся, ты неутонешь». Тогда Маруся была горда собой, так как ходила вбассейн идовольно хорошо научилась плавать, настолько хорошо, что это было понятно даже постороннему человеку. Новзрослая Мара, конечно, удивилась другим вещам вэтой истории. Утренняя знакомая среки уже неказалась безобидной; девушка решила, что повсем признакам выходит, что эта женщина изпрошлого несохранила рассудок инадо держаться отнеё подальше. «Кто эта женщина, ипочему я
встретила её опять?» - написала Мара. Зачеркнула. Апотом написала: «Завтра уеду». Иподумала: «Ну теперь точно уеду». Новвосемь вечера уже выводила велосипед изсарая, чтобы успеть кзакату.
        Сложно небежать заисчезающим вреке солнечным шаром. Особенно когда он играет стобой вколобка, аутебя преимущество перед всеми остальными участниками вдва колеса идолгий скоростной спуск. Кажется, что это вопрос жизни исмерти - немедленно догнать, проводить, убедиться, что река окрасилась впурпурный цвет откупания миллионов тонн красной солнечной гуаши. Мара приехала наберег около девяти. Небо встречало её вкрасивой пышной юбке, сомножеством подъюбников, синих ирозовых, жёлтые воланы гирляндами тянулись поподолу, все оттенки фиолетовых сложились внежном шёлковом поясе.
        - Ну как, нравится наряд?
        Женщина сидела натомже месте, втомже платье. Маре показалось, что она даже инезаметила её отсутствия.
        - Да, такое иненарисовать даже.
        - Такое носить надо!
        - Вы ведь меня узнали?
        - Узнала. Я тебя тут уже месяцжду.
        - Зачем? Сказать мне, что я хорошо плаваю? Как втотраз.
        - Сказать, что теперь это всё твоё. Моё время закончилось намного раньше, чем я хотела.
        - Спасибо. Номне завтра уже уезжать.
        Женщина заволновалась, засуетилась, хотела встать, нонесмогла, хотела что-то сказать, нополучалось тихое шипение. Нужно было найти рыбаков, спрятаться вмашину иждать, как втот раз, пока она оживёт. Мара побежала попеску, наступая нараскрытые мидии, потине, мимо пустых бутылок изамков, что понастроили дети днём. И, наконец, дошла допалатки. Стала объяснять ситуацию - женщине плохо, нужно позвонить вскорую. Её долго непонимали, думая, что помощь нужна ей самой. Акогда она указала наместо, где оставила велосипед итолько что беседовала сдамой взелёном платье, один изпарней сообщил, что велосипед видел, Мару он тоже видел, нобольше там никого небыло. Он ещё хотел пригласить её ккостру, нонерешился. Когда компания подошла кместу, где Мара оставила свою знакомую, там была только тина имокрые карандаши.
        Первым делом, оказавшись дома, Мара включила телевизор. Срекламой было спокойней. Собрала вещи илегла вкровать ждать утра. Завтра всё это закончится. Очень скоро она снова окажется вшумном весёлом мире, среди друзей, где предсказуемо квыходным выбирают бар, где ракушки громко падают введро, когда все едят спагетти сморепродуктами. Где смеются над её арбузным шлемом для скутера, анастоле остались баклажаны, так инеубранные вхолодильник, где главный оберег отвсех неприятностей - огромный Везувий дынного мороженого нарожке. Новэтом радостном калейдоскопе воспоминаний всё уже казалось безразличным, будто она листала скучную инстаграм ленту незнакомых людей. Утром девушка отдала велосипед ипошла наостановку. Дойдя дореки, она неудержалась изаглянула, чтобы убедиться, что фантом женщины взелёном больше непоявится.
        - Аведь так инеискупалась.
        Идея была так себе. Погода портилась. Небо сливалось срекой, ивсё вокруг было неуютных серо-коричневых оттенков.
        Вдетстве они больше всего любили кататься нареке. Нужно было только лечь наспину, закрыть глаза идовериться течению, акогда кто-то сберега закричит «стой» - встать наноги ипытаться идти обратно. Мара сняла джинсы ифутболку ипобежала вводу. Она непочувствовала ни холода, ни силы течения. Словно сверху наблюдала, как длинные волосы постепенно исчезают вводе. Ладони, бёдра, ступни становятся прозрачными, Мара хотела поднять руку, нопотом вспомнила, что унеё нет рук, иэта мысль одновременно её испугала ипоказалось такой настоящей. Когда Мара сделала последний вдох, течение насекунду замерло, апотом река снова побежала, иребёнок наберегу, упустивший изрук бумажный кораблик, кричал ему: «Стой, стой!»
        Шёл дождь. Уставшие походники срюкзаками, котелками игитарами безразлично мокли наперроне вожидании электрички. Кним подошёл человек вплаще, шортах иголубой рубашке.
        - Ну что, ребят, рыба есть?
        - Есть немного, норека обмелела совсем. Больше непоедем сюда.
        - Это вы зря, через год здесь будет много воды! Всем хватит, ирыбам, илюдям.
        Все вместе зашли впочти пустой вагон. Новому компаньону вплаще одна издевушек приветливо протянула гитару:
        - Спойте мне что-нибудь! Про походы знаете песни, апро реки?
        - Авы любите реки?
        - Да, яже сама родилась наВолге!
        - Ну слушайте тогда, ваша песня будет долгой.
        Cон накраю тумана
        Юлия Митина
        Туман начинает приходить ко мне ещё восне. Неслышно вползает, проникает он всновидения, переплетаясь вних сдеревьями, дорогами, ветрами. Тумана становится всё больше ибольше, и, вконце концов, я понимаю, что весь мой сон - это один сплошной туман. Ивот тогда приходит сон настоящий. Тот самый. Давно забытый, нонеисчезнувший.
        Сквозь густую сероватую пелену я слышу гудок поезда. Он только что прибыл настанцию маленького городка. Вэтом поезде - я. Быстрыми крохотными шагами я сбегаю вниз, наплатформу. Я ещё втом возрасте, когда всё мне кажется большим - отбродячей собаки допирожков упривокзальных старушек. Прыгать поплатформе очень весело, нонеочень безопасно, поэтому я стараюсь нетолько засобой наблюдать, ноинемного себя подстраховывать. Затем мы медленно входим встарый город; моё дитя быстро устаёт, поэтому я бережно несу её наруках.
        Наступление ночи я ожидаю сострахом изатаённым нетерпением. Это похоже наощущения перед праздником - нопраздником жутковатым. Я долго готовлюсь. Слоняюсь погородским улочкам, разглядываю кирпичики намостовых, высматриваю людей вокнах. Вздыхаю. Пью чай вмаленьком кафе, азатем начинаю дремать застоликом. И… ничего непроисходит. Я даже успеваю удивиться иобрадоваться восне.
        Азатем я всегда оказываюсь водном итомже месте. Это город-лабиринт. Существуют такие заманчивые лабиринты, они словно шепчут: «Заходи, заходи, спокойный отдых ждёт тебя втени наших ветвей… после того, как тебя поглотит мокрая, тяжёлая земля».
        Я слышу этот шёпот. Так хочется убежать, нобежать некуда. Я словно вбольшой картине, где напервом плане изображена девочка соспины. Поэтому я делаю шаг вперёд.
        Ивот оно… начинается. Сначала я иду помягко освещённой дорожке - так тепло иприятно ступать посвежей зелёной траве. Нестрашно, совсем нестрашно… вот только если обернуться, то дорожки уже небудет.
        Я знаю это. Однажды я обернулась.
        Поэтому я иду дальше. Поворот, ещё один поворот… земля под моими ногами становится все более мягкой… я погружаюсь внеё пощиколотку… поколено…я…
        Всказках люди часто попадают под землю. Кажется, что всё происходит водно мгновенье - ты проваливаешься иловко выныриваешь вдругом мире. Насамом деле всё совсем нетак. Земля затягивает тебя медленно, неторопливо. Она смакует каждую часть твоего дрожащего тела. Она наслаждается твоим страхом, она впитывает его, ведь изсамого сильного страха вырастает самая сочная игустая трава. Земля медленно сжирает тебя, пока ты ощущаешь спазмы иприступы страха.
        Апотом наступает пробуждение. Я опять ненашла его… ненашла выхода измоего города-лабиринта. Значит, снова напоезд. Значит, завтра я попаду туда вновь…
        ***
        Нелюблю, когда она несёт меня наруках. Давно пора отпустить меня, ноона неможет, я знаю, неможет… я ей нужна.
        Я умерла прошлой осенью. Многие думают, что смерти предшествует множество вещей. Тоска, страдания, мучения… агония. Нонет. Ничего этого нет. Есть только странное предвкушение. Это как впоследний день уходящего года - вы бродите поулицам, задумчиво смотрите налюдей, наснег ипостоянно чего-то ждёте. Вы уверены, что где-то заповоротом вас поджидает нечто особенное - по-другому ибыть неможет. Вот исосмертью тоже самое.
        Я долго лежала всвоей постели. Заокном мелькали времена года, проносились дни икакие-то люди. Ия всё ждала - ну когдаже? Когдаже наступит оно, СОБЫТИЕ?
        Анаступило оно совсем неожиданно. Вначале мне показалось, что моя правая рука стала удивительно лёгкой - я взмахнула иощутила чудесную невесомость. Потом я неожиданно почувствовала себя очень-очень счастливой; я вскочила скровати ипобежала скриками подому - мне хотелось всем рассказать отом, как хорошо, как чудесно я себя чувствую! Новдоме никого небыло. Все мои близкие были заняты важным делом - они прятали деревянный ящик смоим телом под землю. Какие странные. Разве непонятно, что мы остаёмся навсегда здесь, свами? Мы ведь являемся частью вас - неужели вы думаете, что мы можем бросить вас одних? Так что зря вы приходите сцветами нанаши могилы. Нас там нет, мы по-прежнему тамже, где ивсегда - дома.
        Мне нравятся новые качества, которые я приобрела после смерти. Нет, разумеется, я ненаучилась летать или проходить через стену - всё это чушь - ноя перестала чувствовать холод ижару. Перестала испытывать страх. Да ивообще, мне кажется, что я постоянно нахожусь вполусне - настолько призрачна моя новая реальность. Внашем загробном мире мы действительно видим то, чего невидитевы.
        Правоже, выбы очень удивились, какое количество народа окружает вас даже тогда, когда, как вам кажется, вы одиноко сидите вкомнате. Порой бывает действительно непротолкнуться, нобольшинство изнас необращает наэто никакого внимания. Каждый занят исключительно одним итемже делом - ревнивым наблюдением засвоими родственниками. Вчера я своими собственными глазами видела, как одна старушка расплакалась из-за того, что муж пошёл вгости ксоседке.
        Пожалуй, я должна пояснить, что значит слово «расплакалась» наязыке призраков. Вначале она долго щурилась исжимала глаза, но, поняв, что сие действо невозымеет результата, отвесила подзатыльник пробегавшему мимо мальчишке. Потом она вошла враж ипринялась раздавать всем тумаки направо иналево, пока, наконец, даже её живой муж, почувствовав неладное, несбежал отсоседки домой. После этого он долго вёл покаянный разговор сеё фотографией, абабуля-призрак умильно взирала нанего, удобно устроившись рядом сбуфетом.
        Конечно, тут довольно скучновато… Основная проблема втом, что мы друг друга неслышим. Дело втом, что хоть загробный мир для всех иедин, каждый воспринимает его по-своему. Поэтому я могу сколько угодно пытаться докричаться достоящего намоей ноге человека - он иухом неповедёт, ведь я представляюсь ему всего-навсего негромко шелестящим деревом или старым скрипучим забором.
        Забавно, что лично мне наш потусторонний мир видится бесконечно гудящим городом. При жизни я нелюбила шумных мест, предпочитая сидеть вкаком-нибудь уголке одна. Атеперь, неожиданно, город. Вероятно, он всё-таки жил где-то глубоко вомне - большой, старинный, смаленькими кривыми улочками иостроверхими крышами, сразноцветной брусчаткой и«пряничными» домиками. Ябы хотела показать его вам. Мне кажется, именно вы смоглибы его увидеть. Я вас жду. Поезд приходит каждый день, вдвенадцать пополудни.
        Краснопуповск черновик
        Алиса-Наталия Логинова
        Есть насвете такие города, как книжки… Или нет, лучше нетак.
        Покачивался пол, звенели ложечки встаканах, заокном ночь медленно пятилась открасно-оранжевого блина нагоризонте - аЛюсе Прищепкиной всё никак неспалось.
        Можно былобы сказать, что спать ей мешал мощный храп соседа поверхней полке или удушливый аромат плацкарта (всмеси запахов отчётливо пробивались ноты водки иизрядно пропотевших носков), однако это былобы ложью. Ктаким вещам Люся привыкла: веё активе имелся долгий ивмеру страстный роман с - предсказуемо - обманщиком ибабником Архипом, накоторый была истрачена неодна сотня рублей инамотана побескрайним просторам родины неодна сотня километров. Навокзал Люся приезжала сподготовкой бывалого туриста, чай непокупала, стелефоном возила два заряженных аккумулятора. Поэтому телефон несадился, иона могла сколько угодно включать экран исмотреть навремя: два часа ночи, три, четыре. Пять.
        Впять было уже совсем светло. Сон потерял всякий смысл. Через три часа поезд приезжал вКраснопуповск.
        Именно это Люсю иволновало.
        Краснопуповск возник наеё жизненном пути совершенно внезапно и, что самое подлое, повине доблестной коллеги Матильды. Матильда изначально задумывалась своими родителями Машенькой Смирновой, однако смириться стакой пошлой ординарностью невозжелала, итеперь приземлённая Прищепкина исправляла «симпотичный» и«ниочем» всочинениях Матильды Мальдив. Почему Матильда выбрала родительный падеж - оставалось загадкой, как ибольшая часть её действий; именно она, взявшись написать главу ославном городе Краснопуповске для путеводителя посибирско-карельской части России, дотянула допоследнего, азатем улетела вЛос-Анджелес наяхту пожилого юноши вбелоснежных зубах имногослойных морщинах. Последнее выяснили окольными путями через инстаграм: Матильда предусмотрительно небрала трубку. Краснопуповск ждал.
        - Люся, утебя появился уникальный шанс проявить себя!
        Странным образом эта многообещающая фраза ещё ни разу несулила Люсе ничего хорошего. Впрочем, Люся приободрилась - городу хотябы посвящена статья ввикипедии; откуда ей было знать, что статья эта появилась благодаря очередному викимарафону «Сто статей погеографии России» иавтор её, добросовестно перерыв источники впопытке найти вгороде что-нибудь выдающееся, стоски запихнул целую пачку разноцветных графиков естественной убыли населения, загрязнения воздуха ирейтинг криминогенной обстановки. «Всентябре 2013года нацентральной площади города снимали сто тридцать пятую серию „Тайных разборок“» - тушевался одинокий абзац вразделе «Интересные факты». Это Люся сочла хорошим знаком.
        Однако неспалось! Бессмысленная ночь под стук колёс перешла вхмурое утро, запах варёных яиц, шуршание фольги иочередь втуалет сполотенцем наперевес. Когда Люся была готова кпокорению нестолицы, поезд замедлил ход, изаокном поплыли заборы воднообразных надписях, среди которых настойчиво повторялось предложение позвонить Алёне. Наконец поезд чихнул, остановился, дёрнулся, остановился окончательно, иЛюся потащилась навыход под вопли истерически причитающего навесь вагон младенца.
        Вокзал был ничем непримечателен. Люся уже заготовила фразу обисторическом облике, претерпевшем или непретерпевшем перемены, новокзал кпеременамнеотносился, поскольку был самой обычной коробкой советских времён содной работающей кассой иплатным туалетом. Сувениров непродавали; впечати небыло магнитов - дурной знак. Путеводителей, конечно, тоже небыло; Люся смирилась скартой автомобильных дорог.
        Поуверениям сайта букинг ком, ближайшая гостиница вгороде Краснопуповске находилась nearby - рядом - вкаких-то ста тридцати километрах ибыла туристическим кемпингом. Несмотря навнутреннюю закалённость, Люся желания заниматься туризмом вострой форме неощутила; расспросы наместе дали целых две гостиницы, между которым можно было делать сложный выбор: «Советская» и«Юность». Ближайшая квокзалу, «Советская», внезапно оказалась занята какими-то деловыми людьми; приятно поразившись, что вгород приезжают деловые люди, Люся поселилась в«Юности», где зацену вдвое выше московской ей досталась пахнущая пылью комнатка сзамотанной синей изолентой ручкой унитаза.
        Было скучно идушно. Переодевшись, Люся отправилась покорятьмир.
        Примерно двух споловиной часов Люсе хватило. Она уселась вкофейне - официантка нестала ради такого отрываться отпереживаний густо накрашенной женщины вток-шоу - исобралась сдухом.
        Легче всего далось первое предложение, вкотором кратко описывалось географическое положение города Краснопуповска. Люся стащила его извикипедии. Кнему чуть тяжелее, нохудо-бедно пристраивалось второе - околичестве населения.
        Однако где-то дальше, чувствовала Прищепкина, должны идти какие-то художественные слова. Взглянув направо, перед нашими глазами встаёт красочная панорама центра города, вот этовсё.
        «Удивительные красоты открываются посетившему Краснопуповск», - напечатала Люся ипокраснела. Застеклом открывался вид назалитую лужами дорогу, плавно переходящую вотсутствующий тротуар иподъезды облупившегося панельного дома, ровно такогоже, как ив100% других городов «нашей огромной, поражающей своим архитектурным многообразием страны». Последнюю строчку уже утвердили впредисловии путеводителя. Нужно было выкручиваться.
        Люся встала иуговорила официантку сделать ей невкусный кофе.
        Заследующие три дня она продвинулась только вкофе. Втом, первом месте был ещёсравнительно вкусный. Асамый вкусный был вмакдональдс. Внём вообще было хорошо: чистые туалеты, бесплатный вай-фай, принимали кредитные карты иникто несмотрел «Семью Кулебякиных» или «Потерянную страсть» наполной громкости. Единственная проблема была втом, что нельзя впутеводителе писать панегирик американской сети фастфуда.
        Ачто ещёписать - Люся незнала.
        Время, меж тем, поджимало.
        Могла выручить историческая справка, новгороде, как назло, непроизошло ничего исторического. Основали его вчесть завода, который развалился вдевяностые; эта трагическая, хоть инеслишком оригинальная история дала Люсе два ценных абзаца. Больше вгороде непроисходило ничего. Его разом обошли землетрясения, наводнения, цунами ивоенные действия. Дореволюционная архитектура немогла спасти Люсю, поскольку неспаслась сама.
        Люся обратилась кприроде. Природа была глуха кеё мольбам: ёлки, берёзки, клёны, неопознанные кусты икрапива. Трава. Ржавые мусорки. Гор или сколько-нибудь примечательных холмов ненаблюдалось. Была целая одна большая река Покрышка - ширина её составляла метров двадцать, издостопримечательностей - прибрежные валуны, накоторых подростки пили градусные напитки ицеловались взасос. Под мостом валялись упаковки отчипсов ибелела надпись олюбви LENUSIKK 2005кДимасу. Оттуда Люся вфилософском настроении ушла впарк; парк оказался культуры иотдыха, разумеется, имени Горького (какое печальное имя для парка, внезапно подумалось Люсе), внём был работающий аттракцион «Орбита», мороженое ипалатки скитайскими игрушками ядовитых цветов. Люся купила себе шоколадный рожок иповеселела. Парк растянулся надва абзаца благодаря скульптуре самого Горького, сурового взирающего наюные поколения, которые развлекались тем, что, окружив, пинали мусорку. Про мусорку Люся писать нестала.
        Ещёнесколько абзацев набралось изпривычного набора: памятник Ленину, дом культуры, дом местного правления, дом, вкотором выступал Ленин, дом, вкотором останавливался Пушкин, пережившая все лишения последних времён советская столовая.
        Поломав голову исъев беляш, Люся вернулась вгостиницу ипереписала все накопившиеся абзацы винтонациях жизнерадостной идиотки издалёких зарубежных пампасов. Однообразные ряды панельных домов завораживали своими рядами. Дом Культуры радовал душой, которую вложили работники всоздание самодельных афиш «дискотеки 90-х». Река Покрышка обладала скромным обаянием инепугала водными просторами, откоторых так устаёшь после Волги или Днепра. Люся даже расщедрилась ивключила кофейню «Элега», где её поили сравнительно вкусным кофе; стоит зайти вместные заведения, строчила она, чтобы отдохнуть отназойливого внимания персонала ипочувствовать себя как дома.
        Тут, вобщем, Люся некривила душой. Её соседи тоже смотрели «Кулебякиных».
        Оставался один день ипара абзацев, когда Люся, скучая, забрела водвор, размахивающий бельевыми верёвками иразноцветными детскими колготками наветру, иувидела коричневую деревянную дверь стабличкой «Бюро потуризму». Ниже было приписано: «Экскурсии погороду для гостей ижителей, звонить тел.». Ещёниже синим маркером, размашисто: СТУЧАТЬ!!!
        Призыв подействовал наЛюсю: она постучала. Потом постучала сильнее. Потом собралась уходить, нотут дверь, наконец, скрипнула иприоткрылась; изтемноты наЛюсю уставился чей-тонос.
        - Добрдень - бодро сказала ему Люся. - Аможно мне экскурсию?
        - Ну-ну, - ответил владелец носа, приоткрывая дверь чуть шире, так что теперь был виден иглаз. Глаз моргал. - Сейчас?
        - Сегодня, - ответила Люся, - уменя вечером поезд.
        - Хм! - нос помолчал.
        Затем дверь открылась сильнее, изаней объявился человек, напомнивший Прищепкиной льва Бонифация измультфильма: голова унего была вся вшарике изчёрных кудрявых волос, вкоторые слица уходили такиеже кудрявые бакенбарды. Вруке он держал деревянную трубку.
        - Хм, - снова сказал он неопределённо. - Неожиданно. Туристы тут редкость.
        - Да, - согласилась Люся иобъяснила подоплёку приезда.
        - Однако! - мужчина-Бонифаций повертел трубку владони, озвучил цену, забрал люсины деньги иисчез взадверной тьме, однако вскоре появился вновь, щегольски одетый всветло-коричневый костюм сжёлтым галстуком всиний горох. Наголове унего была чёрная мушкетёрская шляпа, из-под которой вовсе стороны торчали завитки; вруке - трость-зонт.
        - Когда увас поезд? Небойтесь, успеем, - тутже махнул он рукой, ибодро зашагал, помахивая зонтом, через двор идалее наулицу, полную луж иочереди избабушек вместное отделение сбербанка. Люся, оббегая лужи, прыгала заним; таким макаром они прошли буквой Zнесколько улиц ивышли через арку вокружённый малоэтажными домами дворик.
        - Китайцы! - провозгласил Бонифаций, махнув посторонам зонтом. Двор действительно был заполнен китайцами, преимущественно китаянками, которые загудели, завидев экскурсантов, ипритащили Люсе тарелку седой.
        - Это манты, - пояснила Люсе жизнерадостная китаянка лет шестнадцати вкружевном красном передничке. Вокруг китайцев вовсём дворе прямо настенах были развешаны драматических цветовых сочетаний картины, анабельевой верёвке наприщепках свисали фотографии.
        - Арт-объект! Художественное пространство! Креатив! - важно сказал Бонифаций истащил уЛюси мант. Второй Люся съела сама, разглядывая фотографию, накоторой было что-то среднее между марсианским пейзажем икожей наноге вмакросъемке.
        Доев, Люся попыталась что-то понять впроисходящем, нокитайцы широко улыбались иговорили по-китайски, аБонифаций, наевшись, снова призывно махнул зонтом:
        - Труба зовёт!
        Труба, оказывается, звала впрямом смысле: побегав заБонифацием ещёминут тридцать поулицам иулочкам, Люся поднялась внепримечательный внешне дом навосьмой этаж ичерез такуюже непримечательную дверь попала в«Музей Трубы», онже - тайныйбар.
        - Позвольте! - поднялуказательный палец владелец «Трубы», мужчина лет сорока сбородой вформе лопаты, вкоторую были симметрично вплетены три ромашки. Он стоял застойкой, накоторой было дизайнерски написано «Всем труба», ипротирал стаканы. - Позвольте! Мы небар! Здесь происходят дегустации лучшего алкоголя мира исвежайшего крафтового пива, домашнего идикого - только для тех, кто понимает! Абар - что такое, всущности, бар? Место пьянки, попойки, пошлости…
        - А-а-а, - понятливо кивала Люся, присевшая набарный стул ввиде дымохода истратегически пригнувшаяся отраструба трубы, свисавшей спотолка. Такаяже труба упиралась Бонифацию вшляпу, нотот, необращая наэто внимания, дегустировал что-то сназванием «Пропажа 757». Люся сделала глубокий вдох иприсоединилась ктем, кто понимает.
        Часа через два она поняла очень многое иготова была понимать дальше, ноБонифаций, залив всебя очередное нечто сназванием «Горячая страстная улитка», решительно поднялся состула ибесцеремонно сдёрнул Люсю засобой:
        - Экскурсия!
        - Ох, - вздохнула Люся, нопослушно выползла насвежий воздух. Надуше унеё было весело ипьяно, город Краснопуповск резко набирал очки.
        - Еда! - перечислял Бонифаций, хаотично размахивая зонтом одной рукой, авторой придерживая норовящую уйти вклумбу Люсю. - Вода! Всмысле - питье! Да. Теперьчто?
        - Что? - пискнула Люся, обходившая лужу покуску сохранившегося бордюра.
        - Культура!
        - Культура была, - поправила его Люся, - арт-объект.
        Он остановился. Затем продолжил:
        - Тем более! Значит, что? Архитектура!
        Ещё через неизвестно сколько времени солнце начало подумывать озакате, Люся начала трезветь, аБонифаций вывел её кзаброшенному зданию вкрапивных кустах. Понять изначальную сущность его уже было нельзя - все три этажа изнутри иснаружи выглядели так, словно именно тут проходил финал налучшее граффити мира. Снаружи зеленоволосый Джокер, оскалившись, смотрел наогромного Чеширского Кота, плывущего над игральными картами, которые напроверку оказались оконными проёмами третьего этажа. Ниже вор смешком денег забирался вокно, спасаясь отразъярённого Скруджа. Внутри одну изстен полностью занимала балерина вполумаске, перламутровой пачке искатаной, аодна изкомнат была настолько чёрно-белая, что было неясно, где кончаются стены иначинается пол или потолок. Это была обманка, иллюзия, игра созрением ивосприятием, как ипол среалистичными трещинами ипровалами - реалистичными настолько, что Люся, всё понимая умом, всёже обошла глубокую яму, надне которой поблескивали жестяные банки колы, постеночке.
        - Как книжки! - неожиданно сказал Бонифаций, тыкая зонтом воконный проём, где виднелся кусок мусорки уберезки. - Раньше были популярны. Если долго смотреть водинаковые узоры, увидишь картинку.
        - Стереокартинки, - подсказала Люся. Унеё тоже были такие, нокчему он это сказал, она непоняла. Из-за этого она немного почувствовала себя глупой, аей это ненравилось. Аиз-за остатков спиртного ворганизме непонравилось ещё сильнее, так что она повернула навыход - ну или туда, где, поеё представлениям, онбыл.
        Там играла гармонь. Люся похлопала ресницами.
        - Пляшут! - настиг её Бонифаций ипоправил шляпу так, что она слегка съехала наодноухо.
        Действительно, плясали. Всамом неподходящем для этого месте, назарастающем травой пустыре перед заброшенным зданием, состены которого таращился Ленин вкостюме киборга исджедайским мечом наперевес. Плясали бабушки, их внуки ивнучки ипара бодрых дедушек; конец пустыря отвоевали подростки наскейтбордах. Солнце кралось, кралось и, наконец, стало забираться заветки деревьев, отчего вся сцена перед люсиными глазами окрасилась вярко-оранжевые тона. Гармошка смолкла, бабки, уморившись, разошлись; итут стоявший сбоку паренёк, похожий настарательного студента-первокурсника, вытащил саксофон изаиграл, медленно икрасиво, словно выступал насцене вкаком-нибудь ресторане вофраке игалстуке, аперед ним под медовым светом люстр вобъятиях кавалеров изысканно покачивались дамы, поблескивая втакт украшениями.
        Эта картина так заворожила Люсю, что ей стало обидно возвращаться креальности: танцевали толстые тётечки вцветастых блузах, редкие лысеюще-плешивенькие дядечки пропитого вида, танцевали дети, подпрыгивая бодрыми козликами, бабушки, покачиваясь вобъятиях друг друга, авещё одних объятиях перетоптывался сноги наногу дед ввидавшем виды пиджаке. Навсё это падали полосы оранжевого света, пока деревья неначинали шевелиться, шелестеть, итогда полосы начинали виновато путаться под ногами илезть вчужие причёски. Пахло весной инемного лаком для волос - это рядом сЛюсей остановилась отдышаться дамочка лет пятидесяти спричёской измодного лет тридцать назад журнала «Работница».
        - Хорошо! - счувством сказала она, когда саксофон замолк, изахлопала. Люсе были видны пятна пота унеёпод мышками ипоехавшая петля начулке. Чулкиктомужебыли чёрными инадеты под босоножки; нонеуспела Люся проникнуться собственным превосходством вобласти стиля, как дамочка деловито потопала вцентр и, выхватив плюгавенького мужичка скозлиной бородкой, стала покачиваться изстороны всторону. Снова плавно, тягуче заиграл саксофон.
        - Ерунда какая-то, - пробурчала под нос себе Люся. Бонифаций глянул нанеё из-под шляпы:
        - Да?
        - Да, - отрезала Люся. - Где «Бухгалтер, милый мой бухгалтер»? «Три кусо-че-ка колбаски»? Откуда тут саксофон?
        Бонифаций наэто лишь хмыкнул. Лицо унего было довольное.
        - Знаете, я, наверное, пойду, - сказала Люся. - Ивремени много.
        - Как скажете, - согласился Бонифаций иповёл её костановке. Солнце поблескивало наего кудрях, пока он раскланивался совсеми попути через пустырь. Люся хмуро обогнула дамочку спричёской истрелкой начулки; вспину неслись бархатные, завораживающие звуки.
        Наостановке Бонифаций джентельменски предлагал её проводить, Люся вежливо отказывалась; наконец приехал вздрагивающий ипропахший бензином автобус иЛюся забралась внего. Кондуктор отсчитывала ей сдачу иотрывала билет отсвязки напоясе, аБонифаций уходил обратно, где всё никак неначинала играть гармошка. Тоска невнятного происхождения окутала Люсю иникак нежелала исчезать, хотелось нето найти снова «Трубу» инапиться, нето задружиться скитайцами иснимать «арт-объекты», нето выскочить, вернуться…
        Ногде она, агде причёски времён«Работницы», вздохнула Люся про себя, вышла напочти что правильной остановке, доползла догостиницы, собралась ибодрым шагом потащилась навокзал. Впоезде ближайшие соседи её необъявились - отлично, доследующей остановки есть целый час, чтобы закончить статью ославном городе Краснопуповске.
        Заследующий час она ненаписала ни слова.
        Ночью снова лежала без сна, заокном пролетали деревья, дома, переезды, фонари истанции; вголове часам кчетырём начал возникать текст, сам, изниоткуда: «Есть насвете такие города, как книжки…». Она достала телефон, стала лихорадочно записывать, пытаясь непромахнуться пальцем втемноте, неупустить ни одного слова. Когда записала, поезд остановился настанции, иона отодвинула кусок занавески, уткнулась взглядом всовершенно пустой пейзаж изтемноты, платформы, жёлтого света фонарей итемноты заней.
        Это будет мой текст, подумалось словно где-то извне. Как будто голова Люси была всего лишь приёмником, ккоторому пробился инопланетный сигнал. Это будет мой текст, ия никому его неотдам, разве что когда-нибудь приеду ипрочитаю Бонифацию, хотя даже незнаю, где он икак его зовут. Внём, вэтом тексте я буду танцевать под саксофон напустыре; буду фотографировать лужи, смотреть наволосы Бонифация, учить китайский, сидя надымоходе ирисовать музыку насвободном куске стены сразмашистой подписью Pokryschkina вуглу.
        Апутеводителю обэтом знать нечего.
        Иутром - уже после закрытия туалетов, после того как отнесла постель проводнице, когда поезд плавно притормаживал накаких-то лишних Москвах вроде Товарной иСортировочной, Люся спешно дописывала в«Краснопуповск черновик» ещёодин, последний абзац.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к