Сохранить .

        Новелла по мотивам серии «Армагеддон». Игрок Юрий Бурносов
        
        Юрий Бурносов
        Новелла по мотивам серии «Армагеддон». Игрок
                ПРОЛОГ
        Ростислав Шибанов лежал, укрывшись за толстым стволом упавшего бука. Он не мог поднять головы, потому что на малейшее движение стрелок, засевший в охотничьем домике, реагировал моментально. Последняя пуля вспорола кору совсем недалеко от его головы, и теперь хоккеист вжимался в землю, чтобы спрятаться от снайпера.
        Рядом, у вывороченного корневища, свернулся клубком Манчини. Коп был ранен - собственно, с его ранения и начался обстрел, когда они осторожно пробирались по тропинке. Втягивая сквозь зубы холодный воздух, полицейский пытался определить, насколько опасна полученная рана. Весь бок его темно-зеленого свитера стал черным от крови.
        - По-моему, сквозное... - прошипел Манчини, глядя на окровавленные пальцы. - Надеюсь, внутренности не задеты... только почему же так больно, черт его подери?! Кровь темная... по-моему, это означает, что повреждена печень...
        - Держись, Рик... Может, это кто-то из твоих любителей пикников?
        Полицейский помотал головой.
        - Я не знаю...
        - Эй, там! - заорал Шибанов, надеясь, что в домике его слышно. - Это Рик Манчини из управления полиции Лас-Вегаса!
        Ответом ему был еще один выстрел, на этот раз не прицельный, осыпавший их сбитой хвоей.
        - Перестань, Расти, - прохрипел коп. - Я не полицейский...
        Шибанов опешил.
        - Не полицейский?! Но форма...
        - Все наоборот, Расти. Я карточный шулер и преступник. Меня вез в участок коп по имени Рик Манчини после того, как поймал меня во время ограбления бутика «Тиффани»... Но потом в машину врезался грузовик, копа выбросило наружу, он свернул шею... Я открыл наручники, надел его одежду, влез в другую полицейскую машину и поехал к границе, слушая переговоры по рации...
        Он тяжело дышал, на губах показалась кровь.
        - Мое настоящее имя - Джерри Романо... Но коп из меня получился неплохой, правда? Отец был бы рад, он всегда хотел видеть меня в форме, но увидел только в хлопчатобумажном костюме исправительной колонии для мальчиков...
        Романо закрыл глаза.
        - Джерри! - позвал хоккеист.
        Романо молчал. Потянувшись к его руке, Ростислав попытался нащупать пульс, но пульса не было.
        Рик Манчини, он же Джерри Романо, соврал даже перед смертью. Потому что звали его совершенно не так, а своего отца он вовсе не помнил.
        Не Рик и не Джерри, нет. На самом деле его звали Антонио Альбиони и никакой бутик «Тиффани» он не грабил. Все было иначе.
        * * *

* * *
        - Ни с места! Всем лечь на пол! Это ограбление! - закричал Мактирнан и в качестве иллюстрации выстрелил в потолок из своей «беретты». Сверху посыпались куски пластика и штукатурка, посетители банка загомонили и послушно улеглись на плиточный бежевый пол.
        И сразу же все пошло наперекосяк, потому что нашелся герой. Куда же без героя.
        Это был толстый охранник, который вышел из-за стойки и принялся палить в грабителей из своего блестящего «смит-энд-вессона». Из шести выстрелов он не попал ни разу, а седьмая пуля угодила в плечо Билла Свантессона.
        - Твою мать! - заорал Билл, падая на пол.
        Мактирнан аккуратно пристрелил охранника, лихорадочно пытавшегося перезарядить барабан револьвера, и наклонился к товарищу.
        - Сука, он меня ранил! - стонал Свантессон, зажимая рукой рану. Сквозь пальцы сочилась кровь, капая на плитки.
        - Ничего страшного, - заметил Антонио, быстро осмотрев рану. - Потом заштопаем тебя у какого-нибудь дока. Потерпи.
        - Больно же!
        - Потерпи! - повторил Антонио. - Кость, по-моему, не задета, а значит, все в порядке. Просто дырка.
        Повернувшись к кассам, он крикнул:
        - Эй, дамы! У вас есть аспирин?
        - Есть, - из-за перегородки поднялась миловидная белокурая девушка. - Вот, возьмите, сэр...
        Она протянула Антонио аптечку, в которой тот обнаружил и аспирин, и стерильный бинт. Пока Мактирнан высказывал свои требования, Антонио быстро перебинтовал плечо Билла и сыпанул ему в ладонь горсть таблеток. Из кулера набрал стаканчик холодной воды. Мертвый охранник лежал рядом с кулером, разбросав руки.
        - Черт, черт, черт! - бормотал Мактирнан, глядя, как кассирша ссыпает в пластиковый пакет пачки долларов. - Копы вот-вот будут здесь! Кто-нибудь нажал кнопку тревоги? Признавайтесь?!
        Все молчали.
        - Еще бы, скажете вы, как же... Ур-роды... А ты пошевеливайся, тварь! Не волнуйтесь, парни, сейчас мы отсюда свалим!!!
        Всхлипывающая кассирша продолжала бросать в пакет деньги, и в этот момент снаружи раздался усиленный мегафоном властный голос:
        - Внимание! С вами говорит полиция Лас-Вегаса! Сдавайтесь! Выходите по одному с поднятыми руками!
        Билл Свантессон глубоко вздохнул, потрогал намокшую кровью повязку и, хрустя аспирином, сказал:
        - Я так и думал, что все это плохо кончится. Лучше бы я поехал с кузеном на рыбалку, ловил бы форель в горном ручье, пил ледяное пивко... Мак, какого хрена я тебя послушал, а?!
        - Заткнись, - сердито велел Мактирнан, вставляя новую обойму. - У нас куча заложников. Свиньи будут делать все, что мы скажем, и выполнят все наши требования. Они тоже не дураки, им лишняя кровь не нужна.
        - И что ты хочешь у них попросить? - сухо осведомился Антонио. - Самолет до Кубы? Я думаю, что Кастро с радостью нас примет и с не меньшей радостью расстреляет прямо в аэропорту Гаваны. Коммунисты не любят грабителей точно так же, как и капиталисты.
        - Пошел ты в задницу со своей гребаной политикой и философией! - окрысился Мактирнан. - Я читал, что один хрен ограбил банк, сел в вертолет, а потом выпрыгнул с парашютом где-то в Канзасе, и копы остались с носом. Или у тебя есть иные варианты?
        - Нет, нет. Ты - босс, - примирительно сказал Антонио. - К тому же затея с вертолетом мне в принципе нравится.
        - А мне нет! - крикнул сидевший на полу Свантессон. - Мой папаша работал на аэродроме механиком, и я видел, как у одного чувака не раскрылся парашют! Когда он упал, то напоминал отбивную. А кишки вылетели и валялись футах в десяти от него.
        - Если хочешь, можешь сдаться, - пожал плечами Мактирнан, забирая пакет с деньгами у кассирши. - Мы поделим добычу на двоих, не вопрос.
        Билл умолк. Антонио подошел к автомату, бросил в щель монетку и вытащил из лотка банку холодной колы.
        Все шло наперекосяк. Когда Мактирнан в баре «Лепрекон» подошел к нему и предложил без шума и пыли взять банк, Антонио согласился, потому что сидел на мели. Ограбления банков не были его коньком - совсем другое дело угоны машин, маленькие магазинчики, которые держат китайцы и вьетнамцы... Но он все равно согласился. Судя по всему, зря, но сожалеть об этом было уже слишком поздно.
        Отбросив в сторону сорванное с банки колечко, Антонио прислушался к доносящимся с улицы уговорам полицейских. Они вещали все о том же: сдавайтесь, выходите с поднятыми руками... Штурмовать пока не начинали, но кто знает, что у них на уме. Возможно, сотрудники SWAT уже пытаются проникнуть в здание банка через крышу или через канализацию. Хотя вряд ли: вначале копы попробуют договориться миром, здесь ведь не террористы, а простые грабители... Черт, зря Мак застрелил охранника.
        Антонио на всякий случай проверил пульс у лежащего толстяка. Увы, мертв. Окончательно и бесповоротно.
        - Надо было нам взять казино, - сердито пробормотал Свантессон.
        - Ты насмотрелся фильмов про друзей Оушена, - сказал Мактирнан, поспешно закрывая все жалюзи и осторожно выглядывая в окно из-за колонны. Он опасался снайперов. Вполне разумно. - В настоящей жизни казино не грабят. Это нереально, Билли. А вот банки грабят со времени их основания, и в половине случаев - а то и больше - вполне успешно.
        - Вы, ребята, лучше вообще занялись бы чем-­нибудь другим, - глухо произнес один из заложников, лежащий на полу. Здоровяк с короткой стрижкой, как у морского пехотинца. Говорил он со странным акцентом, и Мактирнан не преминул обратить на это внимание.
        - Ты кто?! Чертов поляк?
        - Нет, я русский, - с достоинством ответил здоровяк, продолжая прикрывать руками голову, словно это могло спасти его от пули.
        - Русский?! Гребаный комми, только тебя мне тут не хватало...
        - Постой, Джерри, - вмешался Свантессон. - Я вроде бы знаю этого перца. Эй, парень, покажись-ка! Где я мог видеть твою рожу?
        - Я хоккеист. Вратарь «Лас-Вегас Рэнглерс», Жуков, - сказал русский.
        - Опа! А Шибанова ты знаешь?!
        - Ростика? Конечно.
        - Чува-ак! Ты реально крут! Слушай, - обратился Свантессон к Мактирнану, - может, мы его отпустим? Это нормальный хрен, хоккеист.
        - Сдурел?! Это отличный заложник! - тут же обрадовался Мактирнан. - С ним нас точно не начнут травить газом или какие там еще штучки есть в запасе у местного спецназа... Это золотой заложник! Такого еще поискать! Эй, русский, у тебя есть телефон?
        - Конечно, есть. Русские умеют пользоваться мобильниками, прикинь, - с достоинством сказал Жуков.
        - Ты не остри, а набирай девять один один, - сказал Мактирнан. - Давай, быстро!
        Русский сел по-турецки и набрал номер на телефоне.
        - Алло, - сказал он. - Мы тут сидим в банке, нас держат в заложниках. Надеюсь, вы знаете, о чем речь... Главного? Сейчас дам главного.
        - Дай сюда! - рявкнул Мактирнан и выхватил трубку у русского. - Эй, вы меня слышите? Короче, я не собираюсь с вами устраивать переговоры, мои требования простые - вертолет на крышу, и не мешайте нам улететь, потому что я с собой возьму пять человек и стану сбрасывать их вниз, если только вы попытаетесь мне как-то помешать! Кстати, тут у нас русский вратарь «Рэнглерс», за него я хочу миллион долларов!
        - Ох, твою мать... - пробормотал Жуков. - Не знал, что я так дорого стою. Наверное, мне нужно гордиться.
        - Заткнитесь, - посоветовала русскому толстая старуха. - Не выводите их из себя.
        - Мы уже убили одного человека, охранника. Он вздумал стрелять, жирный придурок... Короче, даю вам полчаса. Этого за глаза хватит, чтобы пригнать сюда вертолет. И не вздумайте устраивать штучки с мечеными купюрами или взрывающейся капсулой с краской!
        Некоторое время Мактирнан слушал, а потом заметил:
        - Вот, так-то лучше... Русскому? Хорошо, но болтать долго я не разрешу!
        Жуков взял телефон.
        - Это я... Да, в самом деле, охранник убит. Больше пострадавших нет, хотя... Один из налетчиков ранен. Остальные двое в порядке...
        - Хватит! - Мактирнан ударил русского по руке. Телефон полетел на пол и скользнул куда-то под кресло. - Спасибо, что сказал им, сколько нас.
        - Вообще-то им неплохо бы это знать. Вас трое, да пятеро заложников плюс пилот - это девять человек. Вам нужен большой вертолет. Прикинь, если бы они прислали четырехместный «Белл»?
        Мактирнан злобно уставился на русского, но тот был совершенно прав.
        * * *

* * *
        Антонио сел на крутящийся стул с зеленой обивкой. Все летело к чертовой матери, в ад, и он не знал, что делать. Схема ограбления, которую представил ему Мактирнан, казалась простой и действенной, но она не сработала.
        Да что там говорить, он с самого начала не верил в план Мактирнана. Но повелся. Когда они вместе сидели в колонии для подростков Уошо-Каунти, Мактирнан казался Антонио сверхчеловеком, героем комиксов, который все умеет и всех побеждает. Потом он понял, что Мактирнан совсем не такой, но пара ограблений бензоколонок показала Антонио, что он скорее на правильном пути, а главное - чрезвычайно везучий сукин сын. Однако они никогда не убивали. А сегодня... Антонио взглянул на труп охранника, лежащего вверх животом. Бедный толстяк... И чего, спрашивается, вылез со своим револьвером? Полежал бы на полу вместе со всеми, остался бы живой. Как будто это его личные деньги, а не банковские.
        Антонио вздохнул.
        Зазвонил телефон. Музыка играла где-то под креслом, и Мактирнан кивнул русскому:
        - Найди и глянь, кто это.
        Тот нашарил трубку.
        - Видимо, полиция...
        - Дай сюда!.. Алло? Я же ясно сказал! - Мактирнан мрачно зыркнул на русского. - Да, нас восемь человек, из них пятеро заложников. Вертолет должен сесть прямо перед входом, на улицу... Места там достаточно, и не надо ничего выдумывать! Мы выйдем и сядем в него, и пусть ваши снайперы уберутся подальше. Время, кстати, уходит, поэтому лучше бы вам поторопиться... Да, и вот еще что, совсем забыл: нам нужны три парашюта! Нет, стоп! Четыре парашюта. Я думаю, вы поняли, зачем!
        - А зачем нам четыре парашюта, Мак, когда нас трое? - поинтересовался Свантессон. Кровотечение из раны уже остановилось, и он выглядел малость бодрее.
        - Идиот. Они могут подсунуть нам испорченные. Хочешь брякнуться с высоты с нераскрытым парашютом? А так мы прихватим с собой одного заложника, и они побоятся устраивать лотерею - откуда копам знать, что за парашют ему попадется?
        - По-моему, перебор, - сказал Антонио. - Копы на такое не пойдут, это же незаконно.
        - Никогда не знаешь, что у свиньи в голове. Притом я уверен, что они попробуют нас подстрелить, когда мы будем садиться в вертолет. Поэтому на голове у каждого будет бумажный пакет с дырками для глаз, чтобы копы не могли понять, где заложник, а где - кто-то из нас.
        - Сэр, может быть, в таком случае вы отпустите лишних? - вмешалась в разговор толстая старуха, которая недавно советовала русскому заткнуться и не раздражать Мактирнана.
        - В смысле? - уставился на нее Мак.
        - Ну, вам ведь нужно пять человек, не правда ли? Притом мужчин. Меня с вами полиции будет довольно сложно перепутать, правда?
        Жуков засмеялся, хихикнул и другой заложник, парнишка-негр в ярко-оранжевом балахоне с рожей какого-то популярного рэп-исполнителя.
        Мактирнан молчал, что-то прикидывая, и даже не стал пресекать неуместный смех.
        Старуха была права - лишний раз продемонстрировать свои благие намерения им не помешает, да и лишние люди - это лишние хлопоты. Хорошо, что они сидят тихо, а если вдруг попытаются удрать? Антонио только сейчас пересчитал заложников: оказалось, пять женщин и семеро мужчин.
        - Бабка дело говорит, - подал голос Свантессон. - Давай отпустим всех женщин, Мак.
        - Хорошо, - неожиданно согласился Мактирнан, хотя Антонио был уверен, что он откажется. - Вставайте, мэм, - обратился он к старухе. Та с кряхтением поднялась и принялась расправлять оборки старомодного розового платья. В руке у нее болталась такая же розовая лаковая сумочка. - Остальные женщины тоже могут встать с пола. Идите вот сюда, - стволом пистолета Мактирнан указал на центр банковского зала.
        Три кассирши и две посетительницы заняли указанное место, испуганно переглядываясь, только старуха выглядела абсолютно спокойной. Она открыла свою сумочку и принялась смотреться в зеркало. Мактирнан покачал головой и сказал:
        - Нашла время... Тони, встань у двери, откроешь ее, когда я скажу. Русский, звони копам. Скажи, что мы выпускаем женщин. А то еще начнут палить...
        Жуков пожал плечами и набрал номер.
        - Алло? Да, это снова я. Главный сказал, что хочет выпустить женщин. Их пятеро. Да, все выйдут с поднятыми руками, разумеется... Хорошо, сейчас они выйдут.
        Русский положил телефон на пол рядом с собой и сообщил:
        - Представитель департамента полиции очень обрадовался вашему поступку. Сказал, пусть выходят с поднятыми руками.
        - Тони, открывай, - велел Мактирнан.
        Антонио осторожно подошел к дверям, за ним потянулись освобождаемые заложницы. Банк был старый, двери - обычными, а не автоматическими, которые срабатывают от фотоэлемента. Чертовы традиции, подумал он, и потянул на себя тяжелую створку, ухватившись за большую медную рукоять. И в этот момент ему в висок уткнулся револьверный ствол.
        - Что, милок, не ожидал? - ехидно спросила старуха.
        * * *

* * *
        Антонио стоял, боясь пошевельнуться.
        - Это «Кольт детектив спешиал», пятая модель, - сказала старая леди. - Если я выстрелю, твоя глупая башка разлетится, как арбуз, поэтому лучше брось свой пистолет на пол, пни его ногой подальше и не дури.
        Антонио выполнил все, как было приказано. Заложницы таращились то на него, то на старуху, то на застывшего с поднятой стволом вверх «береттой» Мактирнана. Русский присвистнул и что-то сказал по-своему. Мактирнан тут же направил пистолет на него.
        - Убирайтесь отсюда поскорее, девочки! - велела старуха, благо Антонио так и держал створку двери открытой. Заложницы быстро выбежали на улицу, подняв руки, как и было велено полицейскими. Когда последняя - та самая блондинка, что дала Билли аспирин - оказалась снаружи, Антонио выпустил рукоять, и дверь медленно закрылась. Но старуха, казалось, никуда не спешила.
        - Что дальше, мэм? - поинтересовался Мактирнан.
        - Меня зовут Сара Джейн Кастер, мне семьдесят восемь лет. Я родственница того самого генерала Джорджа Кастера, командира Седьмого кавалерийского полка, которого убили индейцы в битве при Литл-Бигхорн, - с гордостью произнесла старуха. - Мой покойный муж был шерифом в графстве Першинг, именно он подарил мне этот «детектив спешиал» в девяносто втором. Я, к слову сказать, двадцать с лишним лет была помощником шерифа. Мои сыновья Эрл и Захария служат в лос-анджелесской полиции, а Майкл - агент ФБР в Пенсильвании. Поэтому, как ты понимаешь, я могла бы уйти вместе с остальными, но я не стала этого делать.
        - Я глубоко поражен деталями вашей биографии, - учтиво сказал Мактирнан, продолжая целиться в русского, - но не понимаю, какое отношение она имеет к происходящему.
        - Самое прямое. Бросай пистолет и будь хорошим мальчиком, или я пристрелю твоего приятеля.
        - Боюсь, мэм, я не могу исполнить вашу просьбу. К тому же, если ваше зрение позволяет это видеть, у меня в руке армейская «беретта». Стоит вам выстрелить в моего товарища, как я сразу же выстрелю в этого господина. Полагаю, вас ведь такой вариант развития событий не устроит?
        Антонио чувствовал, как по спине сбегают колючие и холодные струйки пота. Сумасшедшая старуха при желании прикончит его в любой момент. Ей-то что, может, она хочет, чтобы ее ублюдочные свинские сыновья запомнили ее героиней, а не пациенткой дома престарелых, загнувшейся от болезни Альцгеймера.
        Отсюда он не видел Свантессона. Интересно, что делает Билли? Только бы он не затеял какую-нибудь глупость.
        - Давай, давай, - подбодрила Сара Джейн Мактирнана. - И все закончится. Может, тебе даже не дадут пожизненное. А остальные двое могут отделаться еще легче.
        - Нет, мэм, - Мактирнан покачал головой. - В мои планы отсидка в тюрьме не входит, уж простите. И ты прости, Тони.
        С этими словами он быстро повернулся и выстрелил в Антонио, лишая старуху козыря. За миг до этого Антонио бросился на пол, даже не бросился, а буквально осыпался, обрушился в надежде, что старуха не успеет нажать на курок. Она и не успела, а может, и не собиралась. Выстрелил Мак.
        Девятимиллиметровая пуля срикошетила от толстого пуленепробиваемого стекла, вставленного в дверную раму. Старуха с завидным даже для более молодой женщины проворством упала на одно колено и несколько раз выстрелила в Мактирнана. Откуда-то из-за колонны выскочил Билли Свантессон и открыл ураганный огонь из своего «узи». Тяжелое тело старухи упало на продолжавшего лежать Антонио, он уткнулся лицом в пол и не видел, как русский хватает кресло и опускает его на голову Свантессона. Мактирнан, скорчившись, лежал у стойки и не шевелился.
        - Кажется, все, - сказал Жуков, поднимая «узи» Свантессона и вертя его в руках. Потом он подошел к лежащей на распростертом Антонио Саре Джейн и оттащил ее в сторону, попытавшись усадить у стены. Ему помогали чернокожий подросток и перепуганный клерк.
        - Померла вроде, - сказал подросток уныло.
        Антонио попытался сесть, упираясь руками в пол, но поскользнулся в старухиной крови и шлепнулся обратно. Русский подошел к нему, и на какое-то мгновение Антонио подумал, что тот хочет помочь ему встать, но Жуков презрительно посмотрел на грабителя и коротко, без замаха, ударил его ногой в лицо.
        ...Очнулся Антонио в полицейской машине, прикованный наручниками к отчаянно потевшему белобрысому копу.
        - Очухался, - с удовлетворением произнес коп. - Я же говорил - притворяется...
        - Зачитай ему права, - сказал кто-то с переднего сиденья.
        - Вы имеете право хранить молчание, - заученно принялся вещать коп. - Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Если вы не гражданин США, вы можете связаться с консулом своей страны, прежде чем отвечать на любые вопросы. Вам ясны ваши права?
        - А то, как же... - Антонио проверил языком зубы. Два передних, кажется, шатались. Чертов хоккеист, бьет, словно игрок в соккер...
        - Если тебе интересно, - продолжал белобрысый, - старушка мертва. Твой приятель тоже, второй ранен. Ты из них самый целый, вот ведь как.
        - Думаю, это ненадолго, - отозвался его напарник, и оба заржали.
        Антонио попросил вызвать адвоката Менендеса, того самого кубинца, которого так хвалил Мактирнан. Его уверили, что адвокат скоро будет здесь, после чего водворили в камеру, где молчаливый врач осмотрел его, залепил пластырем ссадины и дал пару болеутоляющих таблеток. Затем Антонио остался один.
        Он сел на койку, застеленную тонким одеялом, и заплакал.
        * * *

* * *
        В последний раз Антонио плакал в колонии Уошо-Каунти, когда его избили ублюдки из «Арийского братства». Они приняли Антонио за еврея, и никто не вступился. Никто, кроме Джерри Мактирнана. Мак держался сам по себе, ни к каким группировкам не примыкал, но выглядел чересчур уверенно для того, чтобы его задевать. Потому на него просто не обращали внимания.
        Но когда Антонио плакал, вытирая текущую из разбитой брови кровь, Джерри подошел к нему, присел рядом на корточки и спросил:
        - Ты откуда, пацан?
        Антонио сказал адрес, по которому проживал со своей матерью до того, как увидел ее в последний раз. Гленда Альбиони исчезла в один прекрасный день вместе с проезжим водителем рефрижератора.
        - Ты еврей?
        - Нет, я итальянец... Антонио Альбиони. Они сказали... сказали, что убьют меня...
        - Итальянец, еврей - какая разница, - пробормотал Мак, закуривая и, казалось, не обратив внимания на сказанное. - Мой дед Барни говорил, что всех создал господь, а если уж создал, то все равны. Даже какой-нибудь папуас. И лишать его жизни может только господь, а не кто-то другой. Это, мол, самый громадный грех, который только можно придумать.
        - А где сейчас твой дед Барни? - осторожно поинтересовался Антонио.
        - Сидел за тройное убийство в Мичигане, так и сдох в тюрьме штата.
        Пока Антонио переваривал эту парадоксальную информацию, Мактирнан докурил, затоптал окурок (хотя согласно правилам должен был отнести его в специальную урну) и сказал:
        - Поднимайся, пойдем наваляем этим обезьянам со свастиками.
        Антонио испуганно уставился на приятеля из-под распухшей брови.
        - Ты серьезно?!
        - А что такого? Пацан, то есть Тони, ты усвой простую вещь: такие ослы тусуются вместе, потому что поодиночке ничего не стоят. Они давят массой. Но в этой массе всегда есть слабое звено. А если это слабое звено еще и главарь - вообще чума. Понял?
        - Я понял, но они же сильнее. И их больше.
        - Да и хрен с ними, - добродушно сказал Джерри Мактирнан и похлопал нового приятеля по плечу.
        Парни из «Братства» тусовались на спортплощадке. Одни курили, сидя на скамье, другие качались, в том числе их лидер - Курт Финни. Настоящее имя Курта было Кертис, но немецкий вариант ему нравился больше. У них даже имелся переносной магнитофон, из которого грохотала сейчас группа «Скрюдрайвер».
        Курт заметил пришельцев и установил штангу на держатели. Он был голым по пояс и довольно тощим, но большое количество татуировок - свастики, нацистские флаги, солдаты в стальных шлемах, викинги - делали Курта устрашающим.
        - Кто к нам пришел... - протянул Финни. - Маленький жиденок.
        - Я итальянец, - решительно произнес Антонио.
        - Кстати, всю эту вашу фашистскую хрень тоже придумал итальянец. Его звали Бенито Муссолини, - заметил Мактирнан. - Но мне, собственно, без разницы.
        Далее он рассказал удивленным скинхедам историю про своего деда Барни, который так и помер в мичиганской тюрьме. Те переглянулись.
        - Я не понял, чего ты сюда вообще приперся, - нахмурившись, сказал Курт. - Еще и притащил за собой этого урода.
        Пузатый Фред Бин поднялся со скамейки и встал рядом с Куртом, широко улыбаясь. На месте выбитых передних зубов чернела пустота.
        - Послушай, что я хочу тебе сказать, мой фюрер... - дружелюбно начал Мактирнан, подходя к главарю скинхедов. Курт склонил голову набок, словно прислушивающаяся собака, ожидая продолжения. Но его не было, потому что Мактирнан почти без замаха ударил его правой снизу в челюсть.
        Антонио своими глазами видел, как ноги Курта Финни оторвались от земли. Он взлетел в воздух и грохнулся на вытоптанную траву спортивной площадки, причем падение выбило из его легких остатки воздуха. Корчась, Курт пытался подняться. Пузатый Фред Бин что-то угрожающе забубнил и двинулся к Маку, но тот наступил ему на ногу и сильно толкнул.
        Толстяк потерял равновесие и упал прямо на Курта. Финни взвыл.
        Остальные в недоумении пялились на происходящее, не предпринимая никаких действий для спасения главаря. Мактирнан, потирая ободранные костяшки пальцев, оглядел их и сказал, показав на Антонио:
        - Этого пацана больше никто не трогает. И вообще, парни, ведите себя потише. Что-то вы уж больно распустились.
        Сказав так, Джерри дернул нового приятеля за рукав, и они ушли. Никто не пытался их остановить или преследовать, только Курт крикнул вслед:
        - Все, вы оба покойники!
        ...Несколько дней жизнь была спокойной. Джерри переселился в камеру Антонио, изгнав с верхней койки унылого очкарика Уиллоуби, который поджег школьный автобус и придорожную забегаловку. Чаще всего Мак лежал на постели и читал все подряд, от детских книжек до каких-то справочников. Теперь Антонио уже не удивлялся, откуда он знает про того же Муссолини.
        Потом на Мактирнана напали. Произошло это вечером в библиотеке, незадолго до отбоя. Нападавшие использовали популярное в местах заключения оружие, изготовленное из зубной щетки, в которую на место щетины вплавлялись два куска обычного бритвенного лезвия на расстоянии в пару миллиметров друг от друга. Таким образом, лезвия наносили параллельные глубокие раны, которые очень долго и трудно залечивались - если жертва оставалась живой, разумеется.
        Мак рылся на книжной полке, когда один из «киллеров» попытался сбить его с ног, а второй - порезать бритвами. Уцепившись за полку, Мак обрушил ее вместе с книгами, и в образовавшейся суматохе ухитрился откусить одному противнику кусок уха, а у второго вырвать оружие и полоснуть его им по руке.
        На следующий день из колонии были отправлены в соответствующее учреждение с более строгим режимом двое из «Братства» - Крыса и Рэд Ай, у которых были забинтованы ухо и рука.
        Этим противостояние не закончилось. Пузатый Фред Бин отловил Антонио в прачечной и избил так, что его уложили в медчасть. Провалявшись там почти неделю с треснутыми ребрами и вывихнутой челюстью, Антонио наконец, вернулся в свою камеру, боясь увидеть, что Мактирнана там нет.
        Черта с два. Мак был тут как тут: лежал на своей верхней койке, читал «Властелина Колец» и курил самокрутку. Он вяло приветствовал Антонио, словно тот выходил куда-то на пару минут, и сообщил последние новости.
        После того, как Фред Бин измолотил Антонио, Мактирнан снова пришел на спортплощадку и без лишних слов врезал Курту. Финни попытался сопротивляться, в драку полезли другие члены «Братства», и тогда Мак схватил магнитофон и разбил его на голове у одного из нападавших. Потом оторвал какую-то железяку от силового тренажера и принялся отмахиваться. Набежавшие охранники еле утихомирили Мака, вокруг которого валялись стенающие скинхеды. У двоих обнаружили переломы; их тут же отправили в городскую больницу, а Финни, Фреда Бина и еще нескольких руководство отослало вслед за Крысой и Рэд Аем в колонию строгого режима. Остальные, оставшись без заводил, тут же присмирели.
        Мактирнан вышел сухим из воды - один из охранников, мистер Келп, видел, как «эти чертовы наци напали на паренька, и он был вынужден обороняться, чем мог».
        - Прочитали мне лекцию о том, что драться нехорошо, - завершил свой рассказ Джерри, - а я впарил им заветы деда Барни. Директор Баффет едва не прослезился от умиления.
        - Ты из-за меня это сделал? - спросил Антонио.
        - Что именно?
        - Ну, пошел драться с Куртом и «Арийским братством»...
        - А, это... Нет, дружище. Просто мне было скучно. Так что не надо считать меня своим другом и братом на все времена, или придумать, что ты мне теперь обязан по гроб жизни... Мне было скучно, я и поразвлекся, как умел. Поэтому принеси-ка мне баночку колы из автомата, и мы в расчете.
        С этими словами Мактирнан подмигнул и вновь углубился в творение профессора Толкиена.
        * * *

* * *
        Антонио Альбиони выпустили из колонии спустя три месяца. Что он делал дальше, где жил и чем занимался - не суть важно, главное, что он не видел Джерри Мактирнана больше пяти лет.
        Хотя нет - важно. Важно не то, чем занимался Антонио, а то, что он научился быть разным. Наверное, он сделал бы неплохую актерскую карьеру, потому что представляться другими людьми стало его хобби. Он по-разному представлялся девушкам, деловым партнерам, собутыльникам, придумывал себе имена и фамилии, адреса и родственников, сочинял биографии и мелкие факты из личной жизни...
        Зачем он все это делал - Антонио вряд ли смог бы объяснить. Тем более что арестовывали и судили его именно как Антонио Альбиони - сделать себе хотя бы фальшивые права или номер социального страхования он так и не озаботился.
        А с Джерри Мактирнаном они встретились совершенно случайно - в итальянском ресторанчике, где Антонио ждал человека, для которого угнал новенький «Феррари». Заказчик опаздывал, и Антонио решил перекусить. Он попросил принести ему спагетти с дарами моря в остром соусе; парнишка-официант оказался довольно неуклюжим, и ужин Антонио оказался на спине у человека, сидевшего за соседним столиком. Человек вскочил, заехал официанту в ухо, и Антонио с изумлением узнал в злобно очищающем с пиджака макаронины типе Джерри Мактирнана.
        Хозяин ресторанчика извинился перед Маком, принес в дар отличное вино (которое Мак тут же потребовал заменить на односолодовый виски) и сказал, что ужин Мактирнану ничего стоить не будет.
        - И моему другу, - мрачно добавил Мак, указывая на Антонио.
        - И вашему другу, - со вздохом согласился хозяин, черноволосый коротышка, смахивающий на киноактера Дэнни Де Вито.
        Как выяснилось, Мактирнан все эти годы удачно чередовал различные нарушения действующего законодательства с судами и отсидками в исправительных учреждениях Соединенных Штатов.
        - У меня отличный адвокат, - с гордостью поведал он. - Говорят, что все хорошие адвокаты - евреи, но этот тип, прикинь, кубинец. Пару раз вытащил меня из совершенно провальных ситуаций.
        Антонио ел салат, кивал и украдкой рассматривал старого знакомца. Мактирнан сильно изменился. Несмотря на то, что он был старше Антонио всего на пару лет, на его лице появилось несколько глубоких морщин, запавшие глаза странно блестели, а руки подрагивали. Антонио прекрасно знал, что это означает. Наркотики.
        Сам он всегда старался держаться от них подальше, потому что насмотрелся на людей, забивших с помощью наркоты свои жизни в самую глубокую задницу, которую только можно придумать.
        - Заметно? - понимающе спросил Мактирнан, отхлебывая из стакана янтарный напиток. - Да, Тони, я колюсь. Два раза бросал, думал, что завязал накрепко... Но все равно оно меня находит. Не знаю, что и делать. Нет, пока еще все не так плохо, я даже консультировался у одного ученого жука, который вроде бы соображает в таких вопросах... Но мне нужно лечиться. Серьезно лечиться. А для этого нужна куча бабок.
        - Есть же какие-то социальные проекты. Метадоновая программа...
        - Это все чушь, Тони. Ерунда.
        Мактирнан допил виски и налил еще. К еде он почти не притрагивался, только отламывал кусочки чесночного хлеба.
        - Ладно, не будем обо мне. Ты-то как? Что здесь делаешь, просто заскочил пожрать и выпить, или решаешь какие-то свои проблемы, а я тебе мешаю?
        В чем в чем, а уж в проницательности Маку нельзя было отказать.
        - Да, жду одного барыгу. Я угнал для него «Феррари».
        - Круто. Этим и занимаешься?
        - Когда как, - уклончиво сказал Антонио. - С машинами стало трудно - в них ставят разные жучки и прочие прибамбасы, которые потом легко отследить со спутника... Конечно, нормальные технари с этим справляются, но я-то не технарь. Я простой угонщик.
        - Времена меняются, - согласился Мактирнан. - Судя по старым фильмам, раньше работать было значительно легче. Жучки, чипы, чертовы мобильники... Все напихано электроникой. А раньше было просто: взял банк и помчался, копы гонятся за тобой, а ты палишь в них. Все честно.
        - Любишь старые фильмы? А как же книги? Ты раньше много читал, в колонии, - припомнил Антонио. Мактирнан сунул в рот новый кусок чесночного хлеба, запил виски и хмыкнул:
        - Книги... Нет, Тони, книги я больше не читаю. Видишь ли, когда читаешь их много, то рано или поздно начинаешь понимать, что писатели начинают повторяться. Как будто ты это уже читал - те же истории, те же герои, та же хренова мораль... Нет, с книжками я завязал. Если бы так легко можно было завязать с наркотой... - Мактирнан помолчал и неожиданно расцвел:
        - А помнишь этого придурка Карла Финни? Фашистика из «Арийского братства»?
        - Не Карла, Мак. Курта.
        - Один хрен.
        - Конечно, помню.
        - Я тут его год назад встретил в Оклахоме. Накачался, по-прежнему бритый... Он такой сделал вид, будто мы - офигенные приятели по отсидке. «Как ты, Джерри?! Где ты сейчас, Джерри? Где мотал срок в последний раз?!». Ублюдок. Думал, я брошусь ему в объятия и расплачусь о славных деньках в колонии Уошо-Каунти.
        - А что ты сделал? - поинтересовался Антонио, оглядываясь по сторонам, потому что его заказчик непростительно запаздывал.
        - Я его пришил, - улыбаясь, ответил Мактирнан.
        ...Заказчик тогда на встречу так и не пришел (позже выяснилось, что его накрыли копы с тремястами граммами героина), а Мактирнан взял у Антонио номер мобильника и пообещал, если что, позвонить. «Если что» - подразумевалось, если появится какое-нибудь взаимовыгодное дельце.
        После этого Мак снова пропал и не появлялся пару лет. Антонио иногда вспоминал о нем, но решил, что Мактирнан или крупно попался и сел на длительный срок, или не угадал с очередной дозой... Но не тут-то было.
        Телефон зазвонил, когда Антонио обсуждал со своим новым приятелем Кифером возможность ограбления вьетнамского магазинчика, не так давно открывшегося на окраине. Так уж вышло, что Кифер подрабатывал в конторе, занимающейся установкой сигнализационных систем, и знал, что вьетнамская семья, владеющая магазином, на сигнализации сэкономила. Он даже пронюхал, где именно под прилавком укреплен дробовик, и то, что дробовик этот не заряжен и небоеспособен, дабы не иметь неприятностей с законом за его хранение.
        И вот, когда они уже почти договорились о деталях, позвонил Мактирнан.
        - Надо встретиться, - сказал он, даже не поздоровавшись. - Через пятнадцать минут возле Фонтанов Белладжио.
        - Мак, я не успею. Через полчаса, - ответил Антонио, прикинув время на дорогу.
        - Ч-черт... Ладно, пусть будет через полчаса.
        Фонтаны Белладжио, как и основную массу различных туристических приманок Лас-Вегаса, Антонио не любил. Хотя зрелище, конечно, потрясающее. Гигантские струи воды, поднимающиеся до ста пятидесяти метров в высоту, точно попадающие в такт звучащей музыке - это красиво. Обычно звучали Паваротти, Андреа Бочелли или Фрэнк Синатра. Все они были итальянцами, и это тоже немного грело душу Антонио. Но все равно, толпы туристов и излишняя помпезность его почему-то бесили.
        Сейчас туристов было, как всегда, полным-полно.
        - Фонтаны Белладжио, - говорил в мегафон экскурсовод, - это сложнейшее техническое сооружение, состоящее из тысячи ста семидесяти пяти струй воды, которые бьют из специальных установок, расположенных в искусственном озере. Это четыре с половиной тысячи ламп, обеспечивающих подсветку, сто миллионов литров воды, прошедшей химическую обработку, и сорок миллионов долларов, затраченных на создание!
        Туристы, преимущественно пожилые японцы, качали головами и беспрестанно фотографировали. Тут же стояла группка азиатов помоложе, у одного из сверкающего стразами бумбокса горлопанил известный рэп-исполнитель Профессор Джей-Ти. Антонио спокойно относился к рэпу - была в нем какая-то уличная сила, бесшабашная удаль, другим музыкальным стилям не свойственная.
        - Привет, Тони.
        Мактирнан вывернулся из толпы, случайно толкнув седенького японца в яркой футболке. Тот заулыбался и что-то извинительно зашипел, словно был сам виноват в столкновении.
        - Отойдем вон туда, там потише, а то эта чертова обезьяна бормочет во всю глотку, - сказал Мак, имея в виду звучащую из бумбокса рэп-композицию.
        Они отошли в сторонку.
        Мактирнан выглядел хуже, чем в прошлый раз. Лет на сорок, наверное... Ну, как минимум близко к сорока. Одет в запачканную то ли кофе, то ли соусом рубашку, небрит...
        - Что ты хотел предложить, Мак? - с ходу спросил Антонио.
        - Секунду... - Мактирнан похлопал себя по карманам. - Черт, сигареты... У тебя есть сигареты?
        - Я не курю, - пожал плечами Антонио. - Уже больше года.
        - Ладно, переживу. Слушай, Тони, есть хорошенькое дельце. Отделение банка... - тут Мак произнес совершенно незнакомое Антонио название. Впрочем, мало ли в Неваде банков. - Предлагаю его выставить на хорошенькую сумму.
        - Ты с ума сошел. Это же банк. Его охраняют.
        - Там сидит всего один охранник, толстый чувак, который не успеет оторвать свою задницу от кресла, как мы уже умчимся оттуда.
        - Мак, ты что, продолжаешь смотреть старые фильмы? Или уже совсем старые, типа истории Бонни и Клайда или Деллинджера? На дворе двадцать первый век, если ты вдруг случайно этого не заметил.
        - Все будет в порядке, пацан, - Мактирнан в первый раз назвал его так, как называл в колонии Уошо. - Если я берусь за дело, всегда все в порядке. А если что-то не в порядке, то я его быстро навожу.
        - А еще у тебя есть отличный адвокат-кубинец, лучше любого еврея, который нас отмажет в самом нехорошем случае, - в тон Мактирнану сказал Антонио.
        - Точно! - Мак расплылся в улыбке, обнажив полусгнившие пеньки зубов. А ведь он еще плотнее сел на иглу, подумал Антонио. Состояние зубов обычно о многом говорит... А сейчас скажет, что ему требуются деньги на лечение.
        - Я боюсь за себя, Тони, - сказал Мактирнан. - Мне надо лечиться. Я слишком далеко зашел и хочу завязать, пока не поздно. Не хочется подыхать, хочется лежать где-нибудь в Ки-Уэсте на пляже и потягивать холодный коктейль... Ты поможешь мне, Тони? Мне больше никто сейчас не поможет, кроме тебя.
        Антонио отвернулся, глядя на пульсирующую струю фонтана.
        «...Не надо считать меня своим другом и братом на все времена, или придумать, что ты мне теперь обязан по гроб жизни... Мне было скучно, я и поразвлекся, как умел. Поэтому принеси-ка мне баночку колы из автомата, и мы в расчете», - вспомнил он.
        - Помогу.
        - Класс! - Мактирнан хлопнул в ладоши, чем привлек внимание все тех же японцев. Кто-то даже его сфотографировал. - Отлично! У меня есть еще один парень, Билли. Думаю, больше никого не надо.
        - А водила?
        - То есть?
        - Обычно, если грабишь банк, или даже магазин, да что угодно, нужен водила, который ждет снаружи.
        - Тони, оставь. Какие водилы. Мы спокойно войдем, спокойно выйдем, сядем в нашу тачку и поедем. Для чего нужен отдельный человек, который будет вертеть руль и дергать рычаг коробки передач, если это может сделать кто угодно из нас? Любая сумма гораздо лучше делится на три, чем на четыре. Ну, так что, по рукам?
        - По рукам, - сказал Тони.
        Струя фонтана взмыла вверх, когда голос Паваротти достиг своей высшей ноты в «Rondine al nido».
        ...Билли Свантессон оказался, в общем-то, симпатичным пареньком с волосами цвета сливочного масла. Типичный потомок тех шведов, которые в середине семнадцатого века вступили на землю Нового Света, будучи посланы шведской короной, дабы основать колонию на месте современного штата Делавэр.
        Билли доверительно поведал Антонио, что это его первое крупное дело, а раньше он в основном занимался непыльными кражами.
        - В последний раз спер две газогенераторных установки со склада, - гордо сказал он. - Но это все скучно. Хорошо, что мне встретился Мак... Тут, правда, кузен меня зовет в его лесной домик, ловить форель... Но это можно и на потом отложить. Поедешь со мной? Мой кузен - отличный парень, он риэлтор, и домик у него - высший класс! Слушай, а как ты к хоккею? Конечно, наши «Рэнглерз» фуфло, я болею за «Кингз», хоть это и непатриотично... Но Вегас ведь не мой родной город, я сам из Монтаны. Почти вся семья там, ага.
        Билли тараторил без устали, пока Антонио ел булочку с сосиской, луком и сладкой горчицей. Они ждали Мактирнана, который должен был приехать и привезти оружие. Разумеется, у Антонио был свой собственный небольшой арсенал, но если можно воспользоваться чужим стволом, значит, нужно им воспользоваться. Разумеется, проверив перед этим. Впрочем, Мактирнан - не дурак, и вряд ли притащит какие-нибудь ржавые раритеты. К тому же они вроде бы не собираются устраивать в банке пальбу, оружие нужно в основном для устрашения, а значит, должно выглядеть соответственно. Блестящие пистолеты, какой-нибудь автомат...
        Мактирнан прибыл на белом «додже джорни», Антонио доводилось такие угонять, неплохая тачка. На заднем сиденье «доджа» лежала спортивная сумка, а в ней - автоматический «узи» с удлиненным магазином на шестьдесят два патрона, армейская «беретта» и серебристый «браунинг хай пауэр».
        - «Беретта» моя, - предупредил Мак. - Я к ней привык.
        Билли тут же схватил «узи» и принялся щелкать переводчиком режимов огня. Антонио достался «браунинг», и это было хорошо - против этого большого военного пистолета он ничего не имел.
        - Надеюсь, стрелять не придется, - сказал Антонио.
        - Для устрашения неплохо бы. Ничто так не придает скорости человеку, как пара выстрелов, - философски заметил Мактирнан. Сегодня он выглядел лучше, чем вчера: побрился, в чистой футболке «Маркс & Спенсер», благоухающий лосьоном. А главное - судя по всему, он не кололся. И это хорошо, подумал Антонио, потому что нет ничего опаснее, чем идти на дело с наркоманом под кайфом. Никогда не знаешь, что взбредет ему в голову и чем все это закончится.
        - Ну, с богом, - сказал Мак, садясь за руль. - Надеюсь, все пройдет, как задумано.
        * * *

* * *
        ...К решетке подошел полицейский - крупный негр с круглой и лысой, словно шар для боулинга, головой. Нагрудная табличка информировала, что его зовут Коди.
        - К тебе адвокат, парень, - сказал он, открывая замок ключом из связки, висящей на поясе. В камеру вошел Менендес - стройный, похожий на спортсмена-легкоатлета, с безукоризненным пробором в угольно-черных волосах. Очки в тонкой золотой оправе придавали адвокату особенный шарм. Наверное, женщины вешаются на него сотнями, подумал Антонио.
        Адвокат поздоровался, присел рядом и, подождав, пока коп уберется восвояси, сообщил:
        - Прежде всего, о ваших друзьях, мистер Альбиони. Мистер Мактирнан убит. Мистер Свантессон тяжело ранен - перелом основания черепа, врачи не знают, выживет ли он... А ваши дела, насколько я могу судить по имеющейся информации, не так уж и плохи. Особо активного участия в ограблении вы не принимали, ни в кого не стреляли... Думаю, мы постараемся снизить срок заключения настолько, насколько это возможно при вашей биографии. Ну и, надеюсь, вы понимаете, что речь о залоге вести бессмысленно - даже если судья и согласится, то назначит астрономическую сумму.
        - Спасибо, сэр, - с чувством произнес Антонио. - Я все понимаю.
        - Вы можете звать меня просто Рамон, - белозубо улыбнулся адвокат. - Я навещу вас завтра, но уже сейчас могу сказать, что вы не должны особенно волноваться. У вас имеются какие-то жалобы на то, как с вами обошлись сотрудники полиции?
        - Нет, - покачал головой Антонио.
        - Хорошо. Если таковые вдруг появятся, немедленно сообщите мне.
        Почти сразу после ухода Менендеса принесли обед: гамбургер, жареную картошку, кетчуп в пакетике и пластиковый стакан кофе с молоком. Все было еще теплым и довольно вкусным, да и Антонио успел проголодаться.
        Лысый коп выглядел довольно добродушным и любезно сообщил, что у Антонио скоро появится сосед. И действительно, минут через двадцать после обеда он привел в камеру напротив оборванного чернокожего парня. Парень огрызался и дергался, а когда коп ушел, прижал лицо к решетке и тихо спросил:
        - А ты за что тут, мужик?
        - Пытался ограбить банк, - не стал скрывать Антонио. Парень пришел в восторг:
        - О, так это вы хотели свалить на вертолете?! Круто, мужик! Жаль, что у вас не вышло. Представляю рожи легавых, если бы вы упорхнули.
        - Что, про нас пишут в газетах?
        - Конечно! И по телику показывали постоянно, я как раз хавал в одной мексиканской забегаловке и видел сюжет по CNN...
        Антонио неожиданно для себя почувствовал что-то вроде гордости. CNN, поди ж ты... Хотя гордиться, если подумать, было вовсе нечем. Это не «Оскар», и, несмотря на ободряющие слова адвоката Менендеса, вовсе не факт, что ему не придется провести в тюряге лет десять.
        - А ты-то за что угодил за решетку? - поинтересовался он в свою очередь.
        - А, - махнул рукой негр, - пытался подрезать сумочку у одной дуры. Уже почти удрал, и надо же - коп! Я за угол свернул и прямо в него врезался, а он меня скрутил, сволочь. Не везет, что поделать...
        Чернокожий уселся на свою койку и некоторое время сидел спокойно, потом вскочил и принялся колотить по решетке, вопя:
        - Эй, брат! Я хочу жрать! Если вы меня посадили в кутузку, это не значит, что меня не надо кормить! Я свои права знаю!
        Лысый коп не заставил себя долго ждать. Он подошел к камере, и некоторое время стоял, слушая угрозы и увещевания задержанного, а потом вручил ему шоколадный батончик «Хершиз» и сказал:
        - Вот. Еда. И запомни: во-первых, я тебе не брат, а во-вторых, ужин будет именно тогда, когда положено. Усвоил?
        - Идет, брат, - миролюбиво сказал воришка, разворачивая обертку батончика. Коп покачал головой и неторопливо удалился.
        - Совсем забыл, - чавкая, промямлил воришка. - Меня зовут Джокер. Ну, это кличка, ты понял, на самом-то деле я Джордж Вашингтон Хейвуд. Батя с мамашей зачем-то назвали меня в честь первого президента Штатов, отца-основателя. Но мне этот чувак в парике, как у барана, пофиг, так что зови меня Джокер, ага.
        - А я - Тони.
        - Тоже ничего, - сказал Джокер, облизывая с пальцев растаявший шоколад и начинку. - Слушай, мужик, а сколько вы взяли в банке? Ну, то есть, сколько лежало в мешке, или что там у вас было с собой?
        - А хрен его знает, - честно сказал Антонио.
        Он ведь и в самом деле не знал. Наверное, об этом напишут в газетах и расскажут по тому же CNN... Сколько же там было, в самом деле? Сто тысяч? Двести? А может, какая-то мелочь? И ради этого погибли охранник, Мактирнан, храбрая старуха... Да и с Билли еще неизвестно, чем все кончится.
        Антонио лег на койку, заложил руки за голову и незаметно для себя уснул.
        Разбудил его все тот же лысый коп, который принес ужин. Отбивная с картофельным пюре, салат из шинкованной капусты, кофе и пончик. Да здесь неплохо кормят, подумал Антонио. Его сосед рассуждал так же и, запихивая в рот мясо прямо руками, бормотал:
        - А чо, толково...
        После ужина Антонио подумал, что зря вырубился днем - теперь всю ночь его будет мучить бессонница, но не тут-то было. Стоило прилечь, как сон снова навалился, укрыл его мягким пуховым покрывалом, и последнее, что слышал Антонио, была какая-то песенка, которую фальшиво напевал Джокер. Кажется, старый хит Майкла Джексона.
        ...Адвокат Менендес пришел на следующий день, как и обещал. Сразу после завтрака, состоявшего из блинчиков с кленовым сиропом, сока и опять кофе. На сей раз еду приносил молодой полицейский, которого звали Манчини. Он в разговоры с задержанными не вступал, хотя Джокер пытался вытянуть из него результаты вчерашних бейсбольных матчей. Коп выглядел весьма озабоченным, и, казалось, был полностью погружен в собственные мысли.
        Адвокат тоже был встревожен.
        - В городе происходит черт знает что, - сказал он, поправляя очки. - Вот, смотрите сами.
        Адвокат подал Антонио свежий номер «Лас Вегас Ревью Джорнал».
        Антонио прочел первую новость:
        «Автомобиль «додж-караван» под управлением Курта Делано Ломакса, бывшего профессора истории и археологии университета Джона Хопкинса, на полной скорости врезался в школьный автобус. Ранены шестеро подростков, двое пострадавших находятся в крайне тяжелом состоянии. Профессор Ломакс погиб.
        Инцидент произошел около 14:00 по местному времени на Фримонт-стрит. Все раненые - учащиеся средних и старших классов.
        Представитель полиции Гордон Валентайн заявил, что Курт Ломакс мог находиться под действием наркотических веществ. В данный момент проводится медицинская экспертиза останков».
        - Что такого? - спросил он недоуменно. - Очередной идиот. Такое случается сплошь и рядом. Это же Америка!
        - Читайте дальше, - сказал адвокат, страдальчески морщась.
        «Бывший морской пехотинец, герой войны в Ираке Лафонсо Абрахам ДаМаркус Ченнинг, известный также как «Хьюстонский автоматчик», покончил с собой, взорвав бензозаправочную станцию «Амоко» на Уилкрест-стрит сегодня около 11:30.
        До этого в течение двух суток Лафонсо Ченнинг терроризировал Хьюстон, обстреливая общественные места из автоматической винтовки FN FAL бельгийского производства. В результате обстрелов погибло девятнадцать человек, среди которых двое детей, ранено семнадцать, в том числе шестеро сотрудников департамента полиции, двое из которых находятся в реанимации. Попытки задержать «Хьюстонского автоматчика» к успеху не приводили - имеющий большой опыт боевых действий в городских условиях, Лафонсо Ченнинг успешно скрывался, чтобы затем нанести новый удар».
        - Про этого урода я слыхал, - прервав чтение, прокомментировал Антонио.
        «Однако сегодня офицер Прайс заметил подозреваемого, когда тот пытался заправить автомобиль бензином. Вызвав подкрепление, офицер Прайс вступил в перестрелку с укрывшимся в здании бензозаправки Ченнингом, которую вел до прибытия подразделения спецназа. В результате попытки штурма преступник произвел подрыв бензоколонки. Никто из полицейских не пострадал.
        37-летний Лафонсо Абрахам ДаМаркус Ченнинг уволился из Корпуса морской пехоты США в звании мастер-сержанта. Принимал участие в Войне в заливе, а также в боевых действиях в Ираке. Награжден Бронзовой звездой и медалью «Пурпурное сердце». Чем занимался Лафонсо Ченнинг после увольнения из Корпуса морской пехоты и почему устроил бойню на улицах Хьюстона - на данный момент неизвестно. Полицейское управление Хьюстона ведет расследование».
        - И что? Еще один идиот. Да еще и с военным синдромом, или как там называется эта штука...
        - Такое происходит по всем соседним штатам, мистер Альбиони, - сказал Менендес. - Уже второй день. Вы не представляете, что творится на новостных каналах... Когда я сюда ехал, несколько раз слышал звуки перестрелки, пару раз кто-то бросался через дорогу прямо у меня под колесами... Кого-то били, несколько человек... Я не понимаю, что происходит.
        - Демократия в действии, - невесело улыбнулся Антонио. - На том страна и держится. Пока кто-то не докажет, что ты нарушил закон, можно делать все, что угодно.
        - Не тот случай, - задумчиво пробормотал адвокат. - Это совсем не тот случай, мистер Альбиони... Послушайте, что-то я плохо себя чувствую. Как-то... Как-то странно. Возможно, какой-то вирус подцепил, я ведь где только не верчусь, работа такая...
        Менендес и в самом деле выглядел все хуже. По смуглому лицу катились крупные капли пота, которые он принялся вытирать тонким платком с вышитой монограммой.
        - Идите к доктору, - посоветовал Антонио. - Плюс минус день погоды не делают, к тому же тут довольно сносно.
        - Это хорошо... - сказал адвокат, причем Антонио даже не был уверен, слышал ли тот его слова. - Это очень хорошо...
        Менендес поднялся и блуждающим взглядом оглядел тесную камеру.
        - Я, пожалуй, пойду. До свидания, мистер Альбиони.
        - До свидания, Рамон.
        Адвокат позвал полицейского. Пришел молодой Манчини, выпустил его, и Менендес ушел.
        Больше Антонио никогда его не видел.
        Джокер тем временем оживился и принялся выспрашивать подробности ограбления банка. Его интересовало все - что за стволы у них были, на какой тачке они приехали, сколько народу было в банке, сколько из них женщин и красивые ли, в каком штате они собирались выпрыгнуть с вертолета на парашютах и что планировали предпринять дальше. Особенный восторг у Джокера вызвала храбрая старуха Сара Джейн Кастер.
        - Таких бабулек на Юге полно, и среди белых, и среди черных... Мой троюродный братишка Эйб - тот еще был придурок, даром, что о покойниках плохо не говорят, - залез как-то в один дом в Джорджии со своими такими же придурочными дружками. На дозу им не хватало, видал? А там вот такая же старуха, правда, черная, как начала палить в них из дробовика! Эйбу сразу снесла башку, потом положила еще двоих, четвертый кинулся удирать, но и его она достала, когда перелезал через забор. И ей ничего не было, прикинь?! А ты, наверное, чуть в штаны не наделал, когда бабка сунула тебе в ухо ствол своего «детектив спешиал», да?
        - Типа того, - не стал спорить Антонио. Он не все рассказал Джокеру. То, как стрелял в него Мактирнан, рассказывать не стал. Он не знал, почему - в принципе, какая разница? Но в версии, рассказанной Антонио, Мак стрелял в старуху, пытаясь спасти друга. А может, именно так и было? Но нет, Антонио очень хорошо помнил, куда Мак направил свою любимую армейскую «беретту».
        Ему в грудь.
        * * *

* * *
        Обед явно запаздывал.
        Нервный Джокер вскочил и принялся молотить по решетке, вновь напоминая о своем незыблемом гражданском праве хорошенько пожрать за счет налогоплательщиков. Однако никто не приходил.
        - Видал, что делают, сволочи?! - возмущался воришка, прыгая по камере, словно бешеный орангутанг. - Видал, что творится?! Нет, я же не против того, что меня посадили - попался, так попался, хрен с ним! Но зачем меня голодом морить?!
        Антонио тоже заволновался, хотя виду не подавал. Его изрядный опыт пребывания в подобных местах говорил, что кормить тут могут и хорошо, и плохо, и даже отвратительно, но всегда - в строго определенное время. А обеда не было уже больше часа. И главное, никто не реагировал на истошные вопли Джокера.
        Все это очень не нравилось Антонио. Он напился воды из-под крана и окликнул соседа:
        - Эй, Джокер! Ты слышал, что говорил мой адвокат?
        - Этот мекс в дорогом костюме и золотых очках?
        - Он не мексиканец, а кубинец.
        - Какая разница! Ничего я не слышал, видел только, что он вроде как больной.
        - Не в этом дело. Он показал мне газету и сказал, что в городе происходят какие-то беспорядки.
        - Как в Лос-Анджелесе в девяносто втором, когда оправдали тех белых легавых, что избили Родни Кинга?!
        Джокер имел в виду так называемый Лос-Анджелесский бунт. Причиной его и в самом деле стало оправдание четверых полицейских, которые избили чернокожего водителя. Чернокожее население взбунтовалось, беспорядки продолжались несколько дней, в итоге полсотни человек было убито и две тысячи - ранено, сгорело больше пяти тысяч зданий. Потом в город ввели армейские подразделения и ситуация успокоилась - после того, как арестовали более десяти тысяч бунтовщиков и погромщиков.
        - Черт его знает. Может быть, что и так.
        Антонио прислушался, но снаружи не доносилось никаких звуков. Впрочем, их камеры располагались в подвальном этаже, не было даже окон - их заменяли светильники. Нет, точно, никаких звуков.
        Или...
        - Ты что-нибудь слышишь?
        Джокер приложил ладонь к уху.
        - Ничего... Хотя погоди, мужик. Вроде собака рычит.
        - Откуда тут взяться собаке? - усомнился Антонио.
        - Ну, не знаю... Вот, слушай, снова!
        В самом деле, откуда-то слева, от входа в коридор, доносилось еле слышное рычание... Такие звуки могла бы издавать крупная собака - овчарка или сенбернар. Затем упало и со звоном покатилось по полу что-то металлическое.
        - Эй! - пуще прежнего завопил Джокер. - Что за фигня?! Нам пора жрать, мы хотим жрать, несите нам сейчас же жрать!
        Антонио предостерегающе поднял руку, но воришка не унимался:
        - Я напишу чертову президенту Соединенных Штатов! Я в ООН напишу! Эй вы, придурки! Немедленно несите мой обед!
        По коридору затопали тяжелые шаги. Джокер обрадовался и с победоносным видом отступил от решетки. Это его спасло, потому что через пару секунд лысый полицейский Коди бросился на него и с грохотом врезался в металлические прутья.
        - Ты охренел, брат?! - испуганно воскликнул Джокер. - Я всего-то жрать просил, не надо так нервничать... Что с тобой, мужик?! Чего ты так на меня смотришь?!
        Антонио не видел лица Коди, но и без того понимал, что с ним не все в порядке. Форменная рубашка была разорвана на спине, обнажая белую майку, на затылке сочилась кровью глубокая царапина.
        Полицейский принялся бить кулаками по прутьям и нечленораздельно заревел. Антонио с ужасом понял, что рычала не собака, а коп Коди. Но что с ним? Сошел с ума? Буйное помешательство?
        - Убирайся! - продолжал кричать перепуганный Джокер, забившись в дальний угол камеры. Он даже встал на металлический унитаз. Полицейский не обращал внимания на его вопли, продолжая наносить сильные удары. Решетке, впрочем, они никак не вредили, а вот с разбитых кулаков Коди во все стороны брызгала кровь. Только сейчас Антонио заметил, что на ремне у полицейского болтается связка с ключами. Почему он ими не воспользуется?! Значит, в самом деле, коп ничего не соображает...
        - Коди! - позвал Антонио. - Сэр!
        Полицейский перестал стучать по прутьям и обернулся через плечо. Глаза были налиты кровью, из приоткрытого рта стекала вязкая слюна.
        - Тони, мужик, что с ним?! - дрожащим голосом спросил Джокер.
        - Не знаю. Но дело плохо.
        Антонио наблюдал за копом. Тот так и стоял, глядя через плечо, потом медленно повернулся и бросился вперед. На сей раз его остановила решетка камеры Антонио. Перекошенное лицо Коди было всего в нескольких сантиметрах, и Антонио едва успел отшатнуться, когда полицейский протянул к нему руки между прутьев.
        - Эй, Джокер! - крикнул Антонио. - Давай его попробуем загонять. Пусть он немного поколотится, а потом зови его.
        - Черт, мужик, мне не нравится все это дерьмо! А если он начнет стрелять?!
        - У него нет пистолета, разве не видишь? И с мозгами беда, раз он до сих пор не догадался открыть камеры ключом!
        - Ы-ы-ы... - рычал Коди, пуская слюни и дергая прутья.
        - Ну ладно... - нерешительно согласился Джокер. - Эй, ты! Я здесь!
        Казалось, это длилось несколько часов, хотя Антонио понимал, что прошло минут двадцать, максимум - тридцать. Полицейский послушно метался на их крики, бросался на решетку, бился об нее головой и всем телом, пытался выдрать прутья... Похоже, он сломал себе несколько пальцев, но даже не обращал внимания, что они неестественно торчат под разными углами. Он что, не чувствует боли?! И почему никто не приходит на шум?
        Бэнг!
        Коди, тяжело дыша, снова врезался в решетку камеры Джокера. На этот раз он ударился головой особенно сильно, потому что зашатался, сделал несколько неуклюжих шагов вбок и упал. Антонио с отвращением услышал, как череп хрустнул от удара о бетонный пол. Ноги полицейского задергались, он захрипел, вытянулся и затих.
        - Мужик, похоже, он помер... - испуганно сказал Джокер и осторожно подошел к решетке. - Да, точно. Не дышит... И кровища изо рта течет. Твою мать, это что же получается, мы замочили копа?! Это ж электрический стул!
        - Он сам себя замочил, - уточнил Антонио. - И вообще, нам сейчас не об этом надо думать. Ты обратил внимание, что на шум никто не явился? А мы ведь тут орали, словно целый стадион.
        - Если там и вправду беспорядки, всех копов могли отправить на улицы, - предположил Джокер, все еще с опаской поглядывая на лежащее тело полицейского.
        - И никого не оставили, кроме этого? Вряд ли, друг. Там что-то другое... А главное, почему он сошел с ума?
        - Не знаю, мужик... Мне страшно, - признался Джокер и сел на койку, обхватив руками колени. - И пожрать никто не принес...
        - Боюсь, что это и станет нашей проблемой. Хорошо хоть вода есть. Я где-то читал, что без еды человек может прожить дней тридцать, а без воды не протянет и четырех.
        - Ты охренел?! Думаешь, за нами никто не придет?!
        - Всякое может быть. Мне очень не нравится то, что происходит, Джокер. И поэтому я хотел бы забрать у старины Коди его волшебные ключи.
        Забрать-то забрать, но как это сделать, озадачился Антонио. Мертвый полицейский лежал как раз посередине коридора, на равном расстоянии от его камеры и от камеры Джокера. Рукой дотянуться нереально, нужен какой-то инструмент, чтобы ее удлинить, но где его взять?
        Унитаз за невысокой перегородкой отпадает, начинка бачка из тонкой пластмассы. Трубы, подающие воду к крану, утоплены в стену. Койка - кусок металла, прикрепленный одной стороной к стене, а другой - опирающийся на две привинченные к полу ножки. Ножки... Пожалуй, их длины вполне хватило бы. Но как ее отвинтить?
        Антонио упал на колени и принялся рассматривать винты. Обычные шестигранники, с гаечным ключом - на полминуты труда. А что делать без него? К тому же привинчивали койку довольно давно, все забито грязью, приржавело...
        Джокер с любопытством наблюдал за действиями Антонио.
        - Ищешь, чем дотянуться до покойника?
        - Твоя койка крепко прикручена к полу? Ну-ка посмотри.
        Джокер посмотрел и сообщил:
        - Крепче не бывает.
        - Черт...
        Антонио вскочил с пола и злобно пнул койку, но только ушиб ногу. Попил воды из крана, чтобы успокоиться, и обратил внимание, что струйка едва бежит. Давление в системе упало? С чего бы?
        - Эй! Вытащите нас отсюда! Мы все здесь умрем! - заорал Джокер. - Меня кто-нибудь слышит?! Народ!
        - Не кричи! - сердито велел ему Антонио. - Думать мешаешь. Ты же видишь, никто сюда не придет... Там что-то происходит, что-то очень нехорошее.
        Некстати вспомнился роман Стивена Кинга, который однажды попался Антонио в автобусе. Рваная книжка в мягкой обложке не имела конца и начала, но в том куске, что сохранился и который от скуки Антонио пролистал, рассказывалось об эпидемии супергриппа, поразившей Америку. Несколько человек оказались запертыми в тюремных камерах, полицейские умерли, они сами тоже начали умирать один за другим, и в результате остался всего один. Кажется, он съел сначала крысу, а потом объел ногу своего соседа, до которой сумел дотянуться... Кончилась история появлением какого-то типа в черном - это был вроде как дьявол, Антонио толком не понял - который спас бедолагу.
        Но до Антонио и Джокера пока не было дела ни людям, ни адской нечисти.
        Мигнул светильник. На пару секунд погас, затем снова включился. Не хватало еще остаться в темноте... Антонио задумчиво посмотрел на пластиковую панель. Встал на койку, попытался достать до светильника - у него получилось. Тогда Антонио оторвал кусок футболки и, обмотав им кулак, с силой ударил по пластику. Тот выдержал. Антонио ударил еще и еще, пока не появились трещины. Отломив несколько кусков, он ухитрился выдернуть весь разбитый плафон и с радостью обнаружил, что он имеет металлический ободок из тонкой полоски, сделанной из какого-то легкого и гибкого металла.
        Ободрав ободок, он распрямил его - получилась металлическая палочка длиной примерно с руку. Именно то, что нужно!
        - Эй, Джокер! - крикнул он воришке, чтобы ободрить. - Скоро мы отсюда выберемся, брат! Дай мне только добраться до волшебных ключей старины Коди!
        Негр не отвечал - он лежал на койке, обняв себя за плечи. Перенервничал, наверное, и задремал... Ладно, пусть спит, зато не мешает, а то еще возьмется снова вопить и звать на помощь...
        Антонио сделал на конце своего импровизированного инструмента крючок и сел на корточки возле решетки.
        Полицейский никуда не делся - валялся на полу. Антонио прикинул - нужно зацепить его за брючину или ботинок, подтащить ногу так, чтобы ухватиться за нее рукой, а потом уже подтащить к прутьям само тело и снять с пояса связку с ключами. Но сделать это оказалось не так-то просто: металл был очень непрочным, и крючок разгибался, упорно отказываясь цепляться.
        Антонио пыхтел и ругался. Со лба стекал пот, глаза щипало и казалось, что мертвец нарочно дергается и шевелит ногой, чтобы помешать.
        Когда Антонио уже собирался плюнуть и бросить свою затею, крючок зацепился за петлю ботиночного шнурка. Антонио не поверил своим глазам и осторожно, очень осторожно потащил ногу мертвого полицейского к себе. Он тянул дюйм за дюймом, боясь, что крючок сорвется. Но он не сорвался. Антонио протянул руку и ухватился за каблук.
        - Вставай, Джокер! - позвал он. - Сейчас мы отсюда выберемся!
        Чернокожий воришка не отвечал, все так же лежа на койке. Антонио пожал плечами и поволок тяжелый труп копа к себе. Вот и связка... Отцепив кольцо с карабина, Антонио вскочил и принялся подбирать ключ к замку камеры. Как удачно, что здесь старая система, а не модные нынче электронные блокираторы, включающиеся с центрального пульта!
        Замок сухо щелкнул - уже второй ключ подошел.
        Антонио, перешагнув через покойника, вышел в коридор и со словами: - Все в порядке, Джокер, сейчас я тебя выпущу! - завозился с замком второй камеры. Связка ключей выскользнула из пальцев и со звоном упала на пол. Антонио нагнулся и в воздух в том месте, где только что были его волосы, вцепились скрюченные пальцы Джокера.
        От испуга и неожиданности Антонио шлепнулся на задницу, прямо в лужу подсохшей крови, натекшей из разбитой головы Коди. Джокер зашипел, присел и снова махнул рукой, пытаясь его достать. Антонио откатился в сторону.
        - Что с тобой, парень?!
        Джокер щелкал зубами, на губах пузырилась пена. Похоже, и этот съехал, точно так же, как полицейский, подумал Антонио. Матерь божья, что же с ними со всеми творится?! И что теперь делать? Выпустить его? Бросится... Оставить здесь, пока не придет помощь?
        - Джокер, послушай, - миролюбивым тоном заговорил Антонио, - я пойду и найду кого-нибудь. Ты пока посиди здесь, а я поищу. Не волнуйся, я обязательно вернусь.
        Джокер ничем не показывал, что понял хоть слово из сказанного. Щелкал зубами и скалился, глухо ворча. Не сводя с него глаз, Антонио поднялся и попятился к выходу из коридора, сжимая в руке связку ключей.
        * * *

* * *
        В глубине души Антонио надеялся, что встретит наверху кого-то из полицейских, но ни в одной из комнат с распахнутыми дверями не было ни души. Только возле туалета на полу лежал молодой полицейский Манчини, удивленно глядя в пустоту. Кто-то - а скорее всего, ныне покойный Коди - свернул ему шею, словно цыпленку.
        Антонио прошел было мимо, но остановился. Вернулся к туалету, вошел внутрь и посмотрел на себя в зеркало. Мда... Футболка разорвана, весь в кровище... А ведь Манчини примерно его роста и комплекции. Неприятно, конечно, надевать одежду мертвеца, но что поделать... Опять же форма полицейского - не самый плохой вариант, что бы там снаружи ни происходило.
        Через несколько минут переодетый Антонио уже умывался и причесывался. Одежда Манчини действительно пришлась ему впору, только ботинки оказались немного великоваты, но велики - это не малы. В наследство от копа ему также достался мощный револьвер с запасными патронами плюс вся полицейская сбруя - наручники, дубинка, значок...
        - Что ж, снова пришло время поиграть, - сказал своему отражению Антонио. - Здравствуйте, офицер Манчини. А я неплохо смотрюсь в форме... Нужно было идти в полицию.
        И Антонио подмигнул зеркалу.
        Снаружи было тихо и пустынно, только где-то в отдалении сухо потрескивали одиночные выстрелы и периодически слышались истошные вопли. В северном направлении пронесся армейский вертолет. Боже, подумал Антонио, если они задействовали военных, значит, дело совсем плохо...
        Он подошел к трем полицейским «шевроле», припаркованным на стоянке. Дверь ближней машины оказалась распахнута, а ключ торчал в замке зажигания.
        - Спасибо тебе, Господи, за то, что ты помогаешь мне хотя бы в этот день! - с чувством произнес Антонио, посмотрев в небеса. Религиозным он никогда не был, но кто знает, вдруг там и в самом деле что-то есть. И тогда лучше с ним не ссориться.
        Осмотрев машину, он нашел в держателях дробовик, а в бардачке - початую пачку печенья «Орео». Несколько штук он сразу же запихал в рот и, жуя, вывел машину со стоянки. Куда ехать, он даже не представлял, а потому просто поехал вперед по улице.
        Первое впечатление о ее пустынности оказалось ошибочным. В окнах домов мелькали перепуганные лица, из ресторанчика «Тако Белл» махали руками какие-то люди. Антонио обратил внимание, что они забаррикадировали дверь изнутри, словно это могло им помочь с такими-то огромными окнами-витринами. Помочь он им ничем не мог, только обнадеживающе помахал в ответ и прибавил газу. За что едва не поплатился на первом же перекрестке, когда огромный «тахо» вылетел из-за угла и, визжа тормозами и оставляя черные полосы горелой резины, пронесся перед самым носом его автомобиля.
        - Твою мать... - только и успел выдохнуть Антонио, после чего сразу же сбил человека.
        Точнее сказать, тот сам бросился под колеса. Капот ударил его, человек подлетел в воздух и упал на асфальт. Антонио выскочил из машины, и сунулся было к пострадавшему, но тут же отшатнулся. Тот, со сломанными ногами, полз к нему, утробно подвывая. Уже знакомый остановившийся взгляд дал понять Антонио, что перед ним очередной опасный сумасшедший. Отступив, он забрался в «шеви» и дал задний ход. Аккуратно объехал ползущего и двинулся дальше, на этот раз не особенно разгоняясь.
        Несколько раз он слышал мольбы о помощи, но не останавливался. То и дело на улице попадались брошенные или столкнувшиеся машины, из одной выскочила женщина в дорогом деловом костюме и некоторое время гналась за Антонио. Потом с крыши закусочной кто-то открыл по автомобилю огонь из автомата. Блок мигалок разлетелся в стороны цветными осколками пластика, и Антонио поспешно свернул за угол.
        Он уже понял, что из города нужно выбираться. Нужно было лишь затариться едой и водой в одном из магазинчиков, благо все они выглядели брошенными. Вот, к примеру, здесь, подумал Антонио, заметив аляповатую вывеску с надписью «Деликатесы Бартлби», и в эту секунду заметил девочку.
        Девочка сидела на краешке тротуара, на бордюре. Она была одета в джинсовый комбинезончик с вышитым спереди медведем Йоги, а в руках держала баночку колы. В детях Антонио совершенно не разбирался, и потому даже не мог сказать, сколько ей лет. Примерно пять-шесть, решил он и остановил машину.
        Девочка посмотрела на приближающегося полицейского и сказала:
        - Привет!
        - Привет. Ты что здесь делаешь совсем одна?! - спросил Антонио, опускаясь на корточки.
        - Я была не одна, сэр, - с достоинством произнесла девочка. - Я была с папой. Но потом на папу набросились какие-то люди и хотели его съесть. Папа стал с ними драться, а мне велел бежать. Я побежала и прибежала сюда.
        - Где это случилось?
        - Вон там, - девочка махнула рукой туда, откуда он только что приехал.
        - Садись в мою машину.
        - Папа и мама не разрешают мне садиться в машину к незнакомым людям.
        - Я же полицейский. Полицейские всем помогают.
        Боже, какую чушь я несу, подумал Антонио. И зачем мне девчонка?! Куда я ее дену?
        Однако он открыл дверцу и помог девочке забраться на переднее сиденье.
        - Сиди здесь и никому не открывай. Что тебе принести поесть?
        - Ничего, сэр. Только попить. Кола уже кончилась, - сказала девочка. - Вы можете называть меня Полли, сэр.
        - Никому не открывай дверь, Полли. И вообще, спрячься, чтобы тебя не было видно. Я скоро вернусь.
        Магазинчик был пуст. Точнее, не совсем пуст: на полу у холодильников с напитками лежал пузатый человек в фартуке, видимо, хозяин. Из его груди торчал большой кухонный нож, второй нож, поменьше, вонзился в левый глаз. На прилавке лежал надрезанный кусок ветчины.
        - Что ж за чертовщина творится... - пробормотал Антонио, осторожно пробираясь мимо трупа и прислушиваясь. В руке он держал револьвер.
        Однако из подсобки никто не бросался. Немного успокоившись, Антонио взял несколько пластиковых пакетов и напихал в них минеральную воду, сэндвичи, несколько банок с разными консервированными деликатесами и блок жевательной резинки. На первое время достаточно, решил он.
        Полли послушно ждала его в машине, свернувшись на полу возле сидений.
        - А разве можно ездить без детского сиденья? - спросила она строго, когда Антонио завел мотор.
        - В полицейской машине можно. А теперь ляг на сиденье и не мешай мне, - сказал Антонио.
        - Хорошо, сэр, - ответила девочка.
        Из города они выбрались без особых приключений. Снова махали из окон и с крыш с просьбой о помощи, снова пытались догнать автомобиль, несколько раз бросались наперерез, но Антонио резко маневрировал, избегая столкновения. Машин попадалось немного, и почти все, как и Антонио, ехали прочь из города. Из того, на что Антонио обратил особое внимание, запомнились сгоревший бронетранспортер Национальной гвардии и разбившийся вертолет, дымно горевший прямо посередине улицы. Рядом с вертолетом лежал на боку экскурсионный автобус, возле которого ползало несколько человек. Останавливаться Антонио не стал - скорее всего, это были сумасшедшие, а от них добра не жди.
        Девочка, как ни странно, мирно спала на заднем сиденье. Это была обычная патрульная машина без решетки между передними и задними сиденьями, поэтому Антонио перегнулся через спинку и накрыл Полли курткой, валявшейся в углу. Надо бы сплавить девчонку кому-нибудь, он же совершенно не умеет возиться с детишками. Ладно, подумал Антонио, за городом должны быть какие-то лагеря спасателей... Туда и сдам. А потом смоюсь - тут-то как нельзя, кстати, пригодится полицейская форма. Главное - не наткнуться ни на кого, кто мог бы знать офицера Манчини в лицо.
        Остановившись ненадолго, Антонио съел сэндвич с копченой колбасой и запил несколькими глотками воды. На мгновение его начали мучить угрызения совести по поводу Джокера, который так и остался запертым в камере, но Антонио решительно их подавил. Если бы он открыл дверь, чернокожий воришка обязательно на него бросился бы. И, не исключено, его все равно пришлось бы убить. А так он просидит в камере, пока не наведут порядок. Несколько дней выдержит, а потом им займутся медики.
        Что происходит вокруг, Антонио понимал в самых общих чертах: люди сходят с ума и бросаются на других. Иногда даже пытаются сожрать - Антонио видел, как мужчина в спортивном костюме для бега с упоением глодал руку лежащей на тротуаре пожилой мексиканки. Наверное, какая-то утечка химикатов, влияющих на мозги, решил он сначала, но потом сообразил, что в таком случае досталось бы всем подряд. А значит, это эпидемия. Но психические расстройства ведь не бывают заразными?
        - Главное, что я здоров, - прошептал Антонио. - Кажется, это называется иммунитет... Или я еще могу заразиться? Черт, не хотелось бы...
        Сзади завозилась Полли. Антонио хотел повернуться и спросить, не хочет ли девочка есть, но в этот момент ему в шею впились мелкие острые зубы.
        * * *

* * *
        Антонио успел резко наклониться вперед, и зубы соскользнули. Открыв дверцу, он боком вывалился из машины и увидел, как Полли резво перебирается через спинку сиденья, чтобы добраться до него.
        Антонио хотел захлопнуть дверцу, но ремень безопасности свесился наружу и блокировал ее. Полли сползла на водительское кресло и прыгнула, целясь вцепиться в горло. Это ей удалось, но Антонио без труда оттолкнул тонкие ручонки и отшвырнул девочку прочь. Она покатилась по асфальту и осталась лежать, очевидно, оглушенная падением.
        Тяжело дыша, Антонио сел и вытащил револьвер.
        Он понимал, что не сможет выстрелить в ребенка, но в любую секунду на него мог броситься кто-то еще.
        Полли так и лежала. Потом маленькая ладошка сжалась в кулак. Снова разжалась, пальцы заскребли по асфальту.
        - Твою мать! - выругался Антонио, поспешно забрался в машину и газанул. Маленькое тельце осталось лежать посередине улицы, потом медленно встало на четвереньки и зарычало.
        Ничего этого Антонио, слава господу, уже не видел.
        Никакого лагеря спасателей он не обнаружил. Переночевал прямо в машине, съехав с трассы и отогнав ее подальше за холмы, чтобы не было видно с дороги. Антонио надеялся, что безумцы вряд ли станут бродить по пустынным и безлюдным местам - у них ведь, похоже, совсем другие цели... Уснуть было страшно, все время казалось, что едва он уснет, сразу же кто-нибудь разобьет стекло и вытащит его, спящего и беззащитного, наружу. Конечно, в полицейском автомобиле стояли специальные усиленные стекла, но Антонио все равно сидел с дробовиком на коленях и лишь задремывал на несколько минут, дергаясь от любого шума.
        А их хватало. То завывал койот, то кто-то шуршал под днищем машины - ящерицы, что ли... Ближе к трем часам зашумел ветер, поднял тучи песчаной пыли. А потом Антонио стало казаться, что вокруг машины кто-то бродит. Бормочет, тихонько хихикает, словно сам себе рассказывая забавные шутки, осторожно трогает капот и багажник... Антонио вглядывался в темноту, где кружились песчинки, но ничего не мог разглядеть, а выйти наружу не решался. Даже помочиться ему пришлось в пустую бутылку из-под минеральной воды.
        Тем не менее, вломиться в автомобиль никто не пытался, и бормотание с хихиканьем Антонио отнес на счет своего уставшего от передряг и бессонницы мозга. Под утро, когда солнце уже начало вставать, он все-таки уснул по-настоящему и проспал чуть больше часа. Потом вышел из машины, обошел вокруг в поисках следов ночного гостя. Ничего не увидел, покачал головой. Умылся, съел сэндвич и поехал к трассе, временами увязая в наметенном ветром песке.
        Как только он выехал на трассу, то увидел сползший на обочину длинный «Кадиллак». Фасонистый, розового цвета, с откидным верхом (сейчас он был закрыт). Обычно на таких ездят наркодилеры, сутенеры или просто богатые идиоты с отсутствием какого-либо вкуса. Возле «Кадиллака» стоял человек и махал руками.
        Подкатив поближе и остановившись, Антонио попытался его рассмотреть. Точно, криминальный тип - солнцезащитные очки, широкополая мягкая шляпа, несмотря на жару - модная в среде сутенеров шуба из какого-то диковинного зверя, толстая золотая цепь с огромным кулоном. Вроде бы незнакомый, хотя кое-кого из этих парней Антонио хорошо знал.
        Сумасшедший или нормальный?
        Степень сумасшествия оценить Антонио пока не научился. Тем более все безумцы вели себя по-разному. Одни - совсем как дикие звери, другие сохранили зачатки интеллекта и могли, скажем, самостоятельно открыть дверь или даже пользоваться оружием. Вдруг этот субъект его заманивает?
        Антонио опустил стекло и высунул голову.
        - Что вам нужно? - крикнул он.
        - Сэр, помогите! Сэр! - умоляюще попросил человек в шубе. - У меня здесь женщина... Она рожает! Вы полицейский, вас учили это делать, а я ни черта не соображаю... В городе творится жуткая хрень, больницы не работают, я еле оттуда удрал!
        Только этого мне не хватало, подумал Антонио. Роды принимать он, естественно, не умел и даже не представлял, чем может помочь этому типу. Однако подъехал ближе, остановил машину возле «Кадиллака» и выбрался наружу.
        - Спасибо, сэр! - тип, с виду латиноамериканец, схватил его за руку и потащил к задним сиденьям. - Вот, моя жена.
        Антонио заглянул внутрь и отшатнулся.
        Там лежала связанная женщина. Беременная, несомненно, но явно не собиравшаяся пока рожать - даже Антонио понимал, что живот у нее для этого маловат. Зато она была безумной. Она громко клацала и скрипела зубами, из прокушенной губы сбегала струйка крови. При виде Антонио она задергалась еще сильнее и попыталась встать.
        - Э-э... - начал Антонио, и тут ему в бок уперлось что-то твердое. Покосившись, он увидел ствол дробовика «ремингтон», который латинос, вероятно, прятал под шубой.
        - Ей никто не хочет помогать, сэр, - объяснил он. - Но я знаю, Присцилла не сошла с ума, как все остальные. Это предродовой синдром, или как оно называется у врачей... Вы должны ей помочь.
        - Приятель, я не умею, - как можно более миролюбиво сказал Антонио. - Я даже не коп. Эта форма с машиной вместе достались мне совершенно случайно.
        - Ты мне врешь, - пробормотал латинос, и Антонио понял, что перед ним - сумасшедший. Обычный, настоящий сумасшедший, а не из этих новых. Что, в целом, не меняло ситуации.
        Объяснять ему, что с женой дела плохи и дело не в скорых родах, а совсем в другом, было бессмысленно. Надо было выкручиваться. И Антонио не стал тянуть.
        - Хорошо, - сказал он. - Мне нужна вода, много воды. И спирт. Для обеззараживания.
        - В машине, в холодильнике, есть виски, возьми сам, - не повелся на уловку человек в шубе.
        - А вода?
        - Вода в багажнике. Открой.
        Антонио подошел к багажнику. «Ремингтон» все так же впивался ему в бок. Открыл, увидел десятилитровую прозрачную канистру.
        - Думаю, этого достаточно, - сказал он.
        Женщина на заднем сиденье все так же билась и скрежетала зубами, будучи не в силах дотянуться до своей добычи. Антонио нашел в портативном холодильнике бутылку хорошего бурбона, сделал большой глоток и стал тщательно протирать руки, плеснув на них. Нужно было как-то отвлечь латиноса и выбить у него дробовик. Иначе беда.
        Неожиданно детали увиденного сложились в его голове в некий причудливый паззл. Розовый «Кадиллак». Присцилла.
        Розовый «Кадиллак» Элвис Пресли подарил своей любимой матери.
        Жену Элвиса звали Присцилла.
        Может быть, это тот самый шанс.
        - Если будет девочка, назовешь ее Лиза-Мария, как Король? - небрежно спросил он, продолжая тереть ладони. Латинос оживился.
        - Ты врубаешься?! Сейчас мало кто по-настоящему врубается в Элвиса...
        - Парень, я с детства его слушаю. На свете нет ничего лучше, уж поверь.
        И Антонио просвистел несколько тактов из «Биг Босс Мэн». Латинос притопнул ногой в остроносой туфле на высоком каблуке и воскликнул:
        - Как здорово, что я встретил именно тебя! Это провидение, слышите, сэр?! Это само провидение!
        «Ремингтон», однако, никуда не девался, разве что перестал давить на ребра так сильно. Антонио отряхнул руки и выпрямился.
        - Что ж, пора приступать, - сказал он. - Я хотел бы, чтобы ты...
        И тут он замер, уставившись куда-то вдаль, на уходящую за горизонт дорогу, над которой плыло зыбкое марево. Латинос забеспокоился.
        - Что? Что я, сэр?! Что вы там увидели?!
        - Элвис, - пробормотал Антонио, словно не веря своим глазам.
        Ствол «ремингтона» дрогнул.
        - Что?! - дрожащим голосом переспросил латинос.
        - Элвис... Ты видишь его?!
        - Где?! - завертел головой латинос. - Что вы говорите, сэр?!
        - Вон! Вон он идет по дороге, в синих замшевых туфлях... Машет нам рукой, ты видишь?!
        Антонио говорил так горячо и убедительно, что едва сам не увидел в колеблющемся горячем воздухе фигуру в знакомой кожаной куртке, с гитарой на плече.
        - Король?!
        Латинос замер.
        Ствол «ремингтона» убрался.
        Антонио резко развернулся и ударил латиноса локтем в лицо. Тот выронил дробовик, закатившийся под машину, и схватился за разбитый нос. Антонио в несколько прыжков отказался возле своего «шеви» и, расшвыривая в стороны колесами песок, рванул с места. Вслед ему раздались несколько выстрелов - поклонник Пресли оказался шустрым и быстро подобрал дробовик - но Антонио был уже далеко.
        В следующий раз он остановился, когда увидел дом на колесах «виннебаго». Это была хорошая машина, полезная, и неплохо бы в нее пересесть, подумал Антонио. Но «виннебаго» уже был занят, в чем он убедился, заметив в нем человека.
        - Вряд ли это снова чокнутый, - сказал сам себе Антонио и, вытащив из кобуры револьвер, вылез из салона. Он просто больше не мог быть один.
        - Все в порядке, офицер! - крикнул человек, прячущийся за высоким бортом дома на колесах. - Вы, в самом деле, полицейский?
        - Офицер Манчини! - крикнул в ответ Антонио. - Вы нормальный, надеюсь?
        - Э-э... Да, а вы?
        - Я тоже. Чем докажете?
        Возле «виннебаго» возникла пауза. Кажется, человек с кем-то советовался, стало быть, он там не один. Ерунда, если бы у них были дурные намерения, они его попросту пристрелили бы. Неожиданно из-за машины вышел чернокожий и громко сказал:
        - Мы тут все нормальные, офицер. Ненормальные с вами не стали бы разговаривать.
        - Ерунда, - возразил Антонио, держа револьвер стволом вверх. Именно так держал свою любимую армейскую «беретту» Мактирнан перед тем, как стрелять в него в банке... - Со мной с утра один болтал-болтал, а потом стал палить из дробовика.
        - Ты его прикончил, надеюсь? - осведомился негр.
        Антонио выразительно хмыкнул.
        - Хотите перекусить? - доброжелательно спросил второй. - Мы как раз собирались. Заодно расскажете, что у вас тут происходит. Я - Ростислав Шибанов.
        Снова русский? Везет мне на русских, подумал Антонио. Кажется, он где-то слышал эту фамилию... Что-то говорил Билли Свантессон, да. Какой-то хоккеист. Боже, еще один русский, еще один хоккеист. Что ж, как говорил сумасшедший фанат Элвиса, это провидение.
        - Если бы я сам знал, мистер Шибанофф, - грустно произнес Антонио. Он засунул револьвер в кобуру, забрал из автомобиля укрепленный в держателе дробовик и обошел «виннебаго».
        Возле дома на колесах стояли еще двое: смуглая девушка, красивая, словно фотомодель, и девочка-японка.
        - О, да у вас тут целая компания! - добродушно сказал Антонио. - Это ваш «виннебаго»?
        - Нет, нашли на трассе. Решили немного здесь задержаться... Хотя это выглядит не совсем законно, понимаю...
        - Законы, похоже, несколько видоизменились. По крайней мере, в академии меня учили совсем другому, - входя в новую роль, сказал Антонио, он же теперь офицер Манчини.
        Однако эти люди ему почему-то сразу понравились, а потому понравилась и роль.
        Он еще не знал, что играет в последний раз, и играть ему осталось совсем недолго...

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к