Мир богов - 2 Светлана Александровна Борисова
        Фандора #2
        Смертной дочери Золотого императора приходится нелегко, но ничто не может её остановить - даже Тартар, древнегреческий ад.
        Мир богов - 2

* * *
        Глава 1
        Когда Сирин сбежала, Вифания, как стоглазый Аргус, следила за второй дочерью. Тем не менее, несмотря на боязнь, что Алконост тоже сбежит, она не давала ей никаких поблажек. Стоило избалованной принцессе провиниться - что происходило по нескольку раз на дню - и наказание следовало незамедлительно. Как правило, Вифания ограничивалась нотацией о том, как должны вести себя воспитанные девушки, но иногда она выходила из себя и тогда Алконост запирали в комнате, а в особо злостных случаях оставляли без питья и еды.
        Около года мать и дочь испытывали друг друга на прочность. И вот однажды, когда за один лишь косой взгляд Алконост избила девушку-служанку, а затем в одном платье выгнала её на мороз, Вифания залепила дочери пощёчину, и приказала слугам запереть её в сарае, чтобы она на собственной шкуре прочувствовала, что такое холод.
        Наутро Алконост, по-прежнему находящаяся в смертном теле, окоченела настолько, что не на шутку испугалась. Но когда Вифания потребовала, чтобы она попросила прощения у служанки, она снова взбеленилась. Обуреваемая обидой и гордостью (мать не хотела слушать, что она всего лишь выгнала служанку, а не убила) Алконост в порыве ярости обрушила на голову Вифании страшнейшее проклятие и сама до смерти испугалась, когда та исчезла. Спасаясь от гнева отца, она наобум переместилась.
        Стража Золотого императора обыскала Небеса и Фандору, но поиски ничего не дали: Алконост будто в воду канула.
        Спустя четыре месяца, когда Вифания уже потеряла надежду увидеть дочь, та вернулась сама, целая и невредимая. Когда Алконост появилась на пороге гостиной, она скользнула по ней отсутствующим взглядом и снова опустила глаза к вышивке, лежащей у неё на коленях, но тут же вскинула голову и замерла. «Алконост! Хвала Небесам ты вернулась!» - наконец вымолвила она дрожащим голосом и её пальцы судорожно стиснули пяльцы.
        При виде лица матери злость своенравной девчонки вдруг бесследно испарилась. Алконост бросилась к женщине, которая перестала быть для неё чужой и, упав на колени, уткнулась лбом в её колени. «Мама!» - всхлипнула она, чувствуя, как её душит и рвётся наружу нечто, чему у неё нет названия.
        «Слава Небесам, ты жива!» - произнесла Вифания окрепшим голосом и, протянув руку, пригладила растрёпанные волосы дочери, которую уже не чаяла увидеть живой. Заметив соломинку, застрявшую в выгоревших до бела прядях, она осторожно вытащила её и спрятала в носовом платке, после чего приподняла лицо Алконост и внимательно его оглядела.
        - Кажется, по наследству тебе достались только мои веснушки, - улыбнулась она, при этом отложив в памяти следы царапин разнообразной свежести на сильно загоревшей коже и заметную желтизну от синяка под правым глазом дочери.
        - Неправда! Отец сказал, что мы с Сирин унаследовали твою красоту, - запротестовала Алконост.
        Распираемая беспричинной радостью она вскочила на ноги и потянула мать за собой.
        - Идём в столовую! Я умираю от голода!
        - Идём, дорогая! - обрадовалась Вифания её аппетиту.
        Поднявшись с кушетки, она не выдержала и порывисто обняла дочь. «Слава Создателю!.. Девочка моя, ты даже не представляешь, сколько я пролила слёз, думая, что потеряла тебя навсегда», - подумала она, одновременно испытывая радость и раскаяние.
        Не зная что делать, смущённая Алконост старалась не шевелиться. Порыв иссяк, и она никак не могла заставить себя обнять мать; для неё она вновь превратилась в строгую элегантную незнакомку, окружённую ароматом изысканных духов. И всё же, в глубине её души по-прежнему горел тёплый огонёк. Вспомнив Немезиду, свою бессменную гувернантку, Алконост презрительно фыркнула: «Эта стерва может сколько угодно пыжиться, строя из себя невесть что, но ей никогда не сравниться с настоящей матерью!»
        - Прости, дорогая! - спохватилась Вифания. - Ты голодна, а я лезу к тебе со своими нежностями…
        - Мама, я люблю тебя! - вырвалось у Алконост и она, испугавшись собственных слов, поспешно зажмурилась.
        «Святые Небеса! Что за глупости я болтаю! - обескураженно подумала девушка. - Если она сейчас засмеётся, я её возненавижу!»
        - Дорогая, мне сообщили, что стол уже накрыт, так что давай поторопимся. Ничего не делай, я сама перенесу нас в столовую, - донёсся до неё спокойный голос, после чего мелькнула вспышка переносного портала и хватка пальцев, сомкнутых на её запястье, ослабела. - Хватит уже жмуриться, глупышка! Я тоже люблю тебя.
        - Это правда? - Алконост живо открыла глаза и повернулась к матери.
        - Конечно, - усмехнулась Вифания. Подхватив подол утреннего светло-зелёного платья, расшитого серебром, она с достоинством королевы опустилась на стул, услужливо отодвинутый лакеем. - Я же твоя мать. Разве может быть иначе? Всё, дорогая, больше никаких разговоров! Садись и поешь, а после служанки приведут тебя в порядок. Не знаю, где ты взяла эти скверные обноски, но в них ты похожа на нищенку.
        Алконост глянула на обтрёпанные рукава и подол ветхого грязного платья, которое было на ней, затем посмотрела на свои руки с траурной каймой под ногтями, обгрызенными в кровь, и на её лице отразилось растерянность.
        - Ничего не понимаю! - пробормотала она и подняла глаза на мать. - В чём на этот раз я провинилась, что ты выгнала меня из дома?
        - Не говори глупостей! - Вифания внимательно посмотрела на дочь, проверяя не обман ли это, и покачала головой. - Я так понимаю, ты ничего не помнишь?
        - Нет, - наморщила лоб Алконост. - А что я должна помнить?
        - Потом поговорим, садись ешь, - ответила Вифания и Алконост, позабыв обо всём, схватила булочку со стола и тут же отправила её в рот.
        Глядя на то, как она жадно ест, Вифания всё больше расстраивалась, но внешне не показывала виду и вообще вела себя так, будто ничего не случилось. Впоследствии сколько они ни расспрашивала, Алконост твёрдо стояла на том, что не помнит ни своих похитителей, ни того, что отсутствовала целых четыре месяца.
        О злосчастном побеге можно было бы забыть, если бы не одно обстоятельство. Спустя шесть месяцев после появления в родительском доме Алконост родила мальчика. Первое что она спросила после его появления на свет это смертный он или бог. Узнав, что смертный, она встала и, не оглядываясь на плачущего малыша, вышла из родильной.
        Чантико, которая служила ей повивальной бабкой, лишь покачала головой, видя такое равнодушие; она была готова пожертвовать своим бессмертием лишь бы у них с Лиландом родился ребёнок.
        К сыну Алконост даже близко не подходила и, вообще, делала вид, что не знает о его существовании. Поскольку после рождения она отказалась взять мальчика на руки, то формально у него не было ни отца, ни матери; так что имя ему пришлось дать Вифании, и она по подсказке мужа назвала его Кемом[1].
        Спустя три месяца малыш исчез, причём среди бела дня и прямо на глазах у тех, кто был рядом с ним. Кормилица зашлась в истошном крике - сначала по причине исчезновения ребёнка, а затем от испуга, когда рядом с ней материализовались жуткие существа в огненно-красных доспехах. Когда они с рычанием стали требовать ответа, кто похититель, бедная женщина не выдержала и упала в обморок. Правда, это не помешало допросу, который, к разочарованию Огненной стражи, показал её непричастность к похищению.
        Советник Гуань Чжун бросил лучшие силы на поиски внука Золотого императора, но мальчик будто канул в воду. Если верить донесениям шпионов, то его не было ни у олимпийцев, ни у индийского пантеона.
        Спустя какое-то время от Тримурти пришло сообщение, в котором говорилось, что они ничего не знали о похищении Алконост (они действительно не знали, пока не зашевелилась шпионская сеть). Вдобавок могущественная троица ручалась, что никто из индийских богов не замешан в похищении принцессы. В конце послания говорилось, что мальчика нет ни на Фандоре, ни на Небесах, мол, от их всевидящего ока невозможно укрыться. Это утверждение вызвало ироничную улыбку у Золотого императора, но он вежливо поблагодарил Тримурти за искреннее беспокойство о его семействе.
        Алконост было всё равно, что с сыном. Вифиния не успела привязаться к внуку, поэтому испытывала лишь сожаление по поводу его исчезновения. Ну а чувства Золотого императора вообще лежали за семью печатями. После безуспешных поисков он больше ни разу не вспомнил о мальчике, во всяком случае, в кругу семьи.
        Единственно, кто по-настоящему расстроился из-за пропажи Кэма это была Чантико, которая, по сути, заменила ему мать. Правда, она целыми днями пропадала у бывших хозяев, поэтому её не покидало чувство вины перед мужем, которому, естественно, не нравились её частые отлучки. Так что мудрая богиня не стала выговаривать Лиланду, когда тот откровенно обрадовался, узнав, что вновь безраздельно завладел её вниманием.
        Тем не менее поиски мальчика продолжались до тех пор, пока Золотой император не приказал их прекратить. На тот момент его куда больше волновала судьба дочери, чем внука.
        Сирин пожертвовала собой ради матери, но этого было мало. Чтобы завершить процесс превращения Вифании в богиню, она должна была умереть - таков был обет, данный Золотым императором. Все его попытки сохранить жизнь дочери привели к тому, что он начал терять власть над созданным миром - тот начал терять стабильность, что могло привести к исчезновению Фандоры.
        ***
        Советник Гуань Чжун ждал его в зале заседаний, причём с очень важным сообщением, но Золотой император всё расхаживал по тайной комнате и его взгляд будто магнитом притягивало трёхметровое овальное зеркало. Заключённое в чудесную золотую оправу, оно свободно парило в воздухе. Стоило Золотому императору обратить к нему свой взор, и оно услужливо поворачивалось к нему.
        Настроенное исключительно на Сирин, магическое зеркало показывало, что она по-прежнему стоит у загона с лошадьми и, облокотившись на изгородь, с отстранённым видом смотрит на величественный закат.
        Золотой император тоже глянул на пылающее багровое око, которое погружалось в грозовую синеву на горизонте, и в его душе проснулась застарелая боль. Он любил новый мир, в создание которого вложил всю душу, но ещё больше он любил землю своих предков, которая медленно умирала, и остатки веры смертных лишь продлевали её мучительную агонию.
        «О мудрая Тонанцин! - Золотой император опустился на колени. - Мать, ты знаешь, я не хотел причинить тебе зло, но боги судьбы не оставили мне иного выхода. Так прими мою искупительную жертву. Я отдаю тебе лучшее, что есть у меня, свою прекрасную дочь», - воскликнул он в порыве раскаяния.
        Багровое око мигнуло и, будто слеза на щеке, на прояснившемся небе заблестела ранняя звезда; затем тучи снова сгустились и поверхность магического зеркала пронзила гигантская молния. С шипением она ударила в сердце Золотого императора, и он зарычал от нестерпимой боли. Сожалеть о содеянном было уже поздно: Тонанцин подловила его на слове и приняла его жертву. Теперь Сирин была во власти древней богини и к чему это приведёт не знал даже он, самый могущественный из богов Фандоры.
        ***
        Обстановка на Небесах осложнилась. Виной тому был Зевс, почуявший, что настал благоприятный момент. Громовержец перестал осторожничать и, подзуживаемый олимпийцами, объявил открытую войну азиатскому пантеону богов.
        Хотя советники Золотого императора рассматривали такой сценарий развития событий, Зевс преподнёс им несколько неприятных сюрпризов. Во-первых, он сумел договориться с братом, и Аид выступил на его стороне. Во-вторых, он помирился с титанами, своими закоренелыми врагами, и привлёк на свою сторону большинство узников Тартара. Поскольку там находились далеко не последние из богов, то это была более чем серьёзная сила. В-третьих, громовержец не забыл о своих бывших союзниках, могущественных великанах гекатонхейрах; Котт и Гиес перешли на его сторону; лишь Эгеон остался верен Золотому императору. В общем, Лотико, сидя в Тартаре, не терял времени даром и провёл там успешную вербовку. К тому же в распоряжении олимпийцев находились полчища душ прославленных воинов, которые горели желанием вырваться из небытия и вновь ступить на земли реального мира.
        Вдобавок к прочим неприятностям в небесных владениях Золотого императора обреталась обширная «пятая колонна», которая лишь на словах признавала его власть. И первой, кто пострадал от перебежчиков, оказалась Алконост. Перед тем как покинуть дворец, Немезида вознамерилась её убить. Момент был благоприятен ещё и тем, что у принцессы было всего лишь двое паладинов, и она не могла воспользоваться всей мощью кэма, чтобы дать ей достойный отпор.
        С той поры как дезертировали Лижен Крид из дома Синего дракона и Артур Крид из дома Белого тигра, прошло три с лишним года, но Алконост никак не могла найти им достойную замену; да и претендентов на престижную службу было не так уж много, как можно было бы ожидать. Виной тому была дурная слава принцессы. Раньше, отбирая себе паладинов, она, в зависимости от настроения, либо убивала проигравших ей бой, либо сильно калечила, да и потом обращалась со своими защитниками не лучше, чем со слугами. Правда, пожив с матерью и сестрой, Алконост всё же изменилась; особо мягче она не стала, но теперь она искала не просто паладинов, а нечто большее. Не признаваясь в том самой себе, она хотела, чтобы они были такими же, как у Сирин, чтобы защищали её не из-за чувства долга, а по велению души, как это делали смертные мальчик и девочка, преданные её сестре до последнего вздоха.
        Завидев богиню возмездия, горящую праведным гневом, Алконост закричала, зовя паладинов, но предатели из слуг сделали так, что никто из них её не услышал. Во всяком случае, Лиу[2] Лун из дома Красного феникса и Кат Чен из дома Чёрной черепахи утверждали впоследствии, что не слышали зова принцессы.
        Без помощи паладинов Алконост продержалась недолго, хотя сражалась не на жизнь, а на смерть; вот только бой без поблажек (которые она воспринимала, как сами собой разумеющееся) был для неё в новинку; к тому же противница была слишком могущественна и опытна для неё, ведь Немезида справлялась даже с изначальными богами. Дело кончилось тем, что плеть древнегреческой богини вырвала кэм из её рук.
        Лишившись оружия, Алконост попыталась сбежать, но и здесь её поджидало предательство. Тьма, выступившая из стен, как упругий матрас, отбросила её внутрь комнаты. Несмотря на магические ухищрения, ей было не вырваться из чёрных полос, прижимающих её к полу. Поняв, что все усилия тщетны, Алконост яростно завопила, а затем приподняла голову и с ненавистью посмотрела на богиню, которая с холодным безразличием взирала на неё.
        В душе Немезиды по-прежнему клокотала ярость, но, как истинный судия, она не показывала свои эмоции. И хотя у неё чесались ладони, так ей хотелось выпороть заносчивую девчонку, которая всю свою сознательную жизнь попирала её гордость, тем не менее она не давала гневу взять верх над собой.
        Древнегреческая богиня монотонным голосом зачитала список прегрешений подсудимой и вынесла приговор. Он был суров. «Смерть через отсечение головы», - гласила кроваво-красная надпись на почерневшем свитке.
        Когда в руках Немезиды появился карающий меч, лишь тогда Алконост испугалась по-настоящему; до этого ей не верилось, что та способна её убить, - ведь сколько она себя помнила, Немезида всегда была рядом с ней. Конечно, до матери ей было далеко, и всё же худо-бедно, но она заботилась о её благополучии.
        - Мерзавка! Ты ещё пожалеешь о том, что посмела поднять на меня руку!
        Пылающая обидой Алконост с такой силой рванулась из пут, что содрала кожу, и щупальца тьмы жадно присосались к выступившей крови.
        - Клянусь, я устрою тебе такое, что ты позавидуешь участи Прометея!
        - Сила и Власть[3] всегда идут рука об руку. В своей гордыне они считают, что им всё дозволено, пока их не настигает заслуженное наказание, - последовал спокойный ответ.
        Немезида опустила меч; она явно медлила с казнью. Несмотря на сильнейший гнев и чувство оскорблённого достоинства, она была справедливой богиней и знала, что далека от беспристрастности в отношении подсудимой. Ведь она была её воспитанницей и в том, что она стала такой, была немалая доля её вины.
        - Что, совесть проснулась? - усмехнулась Алконост, уловив её колебания. - Теперь я понимаю, ты намеренно поощряла во мне всё самое плохое. Боялась, что привяжешься ко мне и не сможешь убить, когда тебе прикажут?
        - Да… я боялась полюбить тебя, - призналась Немезида и, помедлив, добавила: - Но я убила бы тебя в любом случае. Моим долгом является предотвращение грядущих преступлений.
        - Ты лжёшь! Я не патологическая преступница! Если бы ты добросовестно выполняла свои обязанности, я бы стала такой, как Сирин! - запальчиво выкрикнула Алконост.
        - Вы обе жестоки, но Сирин сильна духом и справедлива, а у тебя нет ни того ни другого, поэтому тебе никогда не стать такой, как твоя сестра.
        К удивлению Немезиды, её слова задели Алконост, куда сильней, чем она ожидала. Богиня снова заколебалась, чувствуя, что не права в своём приговоре, а когда она превозмогла минутную слабость, у её воспитанницы появились защитники. На её пути встали Артур и Лижен Крид, в полном боевом облачении. Немезиду тоже облекли сияющие белые доспехи, и она пошла в наступление.
        Бой был коротким, но жестоким. Артур остался без руки, а Лижен поплатилась ногами, но они сумели продержаться до появления стражи, привлечённой магическим всплеском во дворце принцессы.
        Немезида воевала до последнего; лишь чудом ей удалось ускользнуть от Золотого императора, который не замедлил с появлением, как только узнал о нападении на дочь.
        С лебединым криком древнегреческая богиня выпрыгнула в окно и её колесница, запряжённая грифонами, мгновенно растворилась в непроницаемой живой тьме, окутавшей дворец принцессы и его окрестности. На помощь Немезиде пришла богиня ночи Ньюкта; ради дочери она отринула нейтралитет, которого придерживалось большинство изначальных богов.
        Пока стража прочёсывала дворец на предмет неприятных магических сюрпризов и отлавливала предателей, Алконост подошла к беглым паладинам. Глядя в бледное обескровленное лицо Артура, сидящего рядом с сестрой, она небрежно пнула отрубленные ноги Лижен.
        - Вам обоим стоило бы отрубить головы, - «порадовала» она своих спасителей.
        - Ваше высочество, нам арестовать предателей или сразу убить? - поинтересовался капитан стражи после её слов.
        - Пошёл вон! - рыкнула Алконост.
        Не обращая внимания на усердного служаку, который моментально ретировался, она бросила беглый взгляд на Лижен, которая была без сознания, а затем пытливо заглянула в глаза воина-тигра.
        - Скажи, почему вы вернулись? - требовательно спросила она и предупредила: - Солжёшь, и я без промедления убью твою сестру.
        - Не знаю, - честно ответил Артур. - Наверное, дело в клятве верности, что мы вам принесли.
        - Вызовите лекаря, - распорядилась Алконост. - Спасибо, - неохотно уронила она, прежде чем исчезнуть.
        - Святые Небеса! - окровавленные губы Лижен скривились в слабой улыбке. - Неужели это правда, она действительно нас поблагодарила?
        - Сам бы не поверил, если бы ни услышал собственными ушами, - отозвался Артур и облегчённо глянул на лекаря, который материализовался рядом с ними. - Я остановил кровотечение, но ноги Лижен…
        - С ними будет всё в порядке; будут бегать, как новенькие, - успокоил его мистер Тофус. - Давайте я сначала восстановлю вашу руку, - предложил он, но Артур покачал головой.
        - Нет! Я справлюсь сам. Прошу вас, сначала вылечите Лижен.
        - Как скажете, юноша, - пожал плечами мистер Тофус, и девушку-дракона окутало целебное магическое облако, из которого фейерверком брызнули разноцветные искры.
        ______________________________
        [1] Кем - тайна, в переводе с индейского языка.
        [2] Лиу - текущая, в переводе с китайского языка.
        [3] Слуги Зевса Сила и Власть заставили Гефеста, который был другом Прометею, приковать его к скале.
        Глава 2
        Пока его дочь разбиралась со своими защитниками, Золотой император тем временем разбирался с теми, кто её предал. Первой, кто попал под его удар, была богиня ночи Ньюкта, которая задержалась, прикрывая побег дочери, а потом было уже поздно. Не давая ей сбежать, Золотой император заставил её принять человеческий облик и теперь она заранее трепетала, не зная, что её ждёт. Ну а то, что её не ждёт ничего хорошего, Ньюкта чуяла по настрою Золотого императора - от него исходила такая тёмная злоба, что растения в самом дворце и окрест него чернели и сохли на корню, а птицы и животные замертво падали на землю.
        Оправдывая страхи провинившейся богини, в руках всесильного владыки вспыхнул карающий огонь. Перепуганная Ньюкта упала на колени, но взбешённый Золотой император был глух к её униженным мольбам. К богине ночи ринулись золотые цепи и распяли её на жертвеннике, который начал нагреваться, пока не раскалился добела.
        Извиваясь как уж на сковороде, Ньюкта закричала от невыносимой боли. Но это было лишь началом её мук: огонь в руках Золотого императора превратился в огненный бич, секущий не хуже меча. Собравшись с силами, богиня ночи призвала защитную магию и охладила жертвенник. Ожоги и страшные раны тут же затянулись, и она облегчённо всхлипнула. Вот только её венценосный палач, как никто другой, был искусен в истязании себе подобных.
        Огненный бич не давал ни секунды передышки и вскоре Ньюкта, потеряв всякое достоинство, завывала на все голоса - это были голоса боли и ужаса всех живых существ, что когда-либо звучали в ночной темноте.
        Когда реальность поплыла, разорванная несогласованным временем, Золотой император яростно сверкнул глазами. Разозлённый тем, что ему помешали, он занёс пылающую огнём руку, чтобы вырвать сердце богини ночи, лишь тогда незваный посетитель соизволил заявить о своём присутствии.
        «Хватит, Чак! Ты переходишь всякие границы!» - раздался бесцветный скрипучий голос, при звуках которого Ньюкта встрепенулась и приподняла голову, а затем снова уронила её на жертвенник. Прося о помощи, она жалобно заскулила; на большее у неё не хватило сил.
        Хаос, обретший материальную форму, внимательно глянул на Золотого императора и подавил тяжёлый вздох. Он не любил брать на себя роль судьи, - ведь по большому счёту все боги были ему родными, в той или иной степени. И вообще, его абсолютно не волновало творят они добро или зло, но, как у всякого родителя, у него были свои любимчики. Слабостью демиурга были олимпийцы, да и Ньюкта была одной из его первых детей. Он до сих пор помнил, как черноволосая красавица открыла глаза и просияла радостью при его виде.
        Поскольку в человеческом облике Хаосу были свойственны человеческие чувства, он, чтобы гнев не затуманил ему голову, старался не смотреть на истерзанную дочь. Тем не менее он не оставил её в бедственном положении и слегка повёл ладонью. Цепи и жертвенник тут же исчезли и Ньюкта, плача от облегчения, забилась в тёмный угол. Уйти она не посмела, боясь гнева уже двоих - отца и Золотого императора.
        - Давай поговорим.
        Хаос уселся в кресло, созданное Золотым императором, и бросил на него насмешливый взгляд: подушка под его задом не уступала по жёсткости камню.
        - Вижу, ты ещё не до конца освоил магию созидания, - заметил он.
        - Тебе показалось, - буркнул Золотой император и, сев в кресло, внутренне поморщился. Когда он пребывал в раздражённом состоянии, ему действительно плохо давалась магия созидания.
        - Тебя что-то беспокоит? - забавляясь, поинтересовался Хаос, который не остался в долгу и постарался, чтобы сиденье под императорским задом было не просто каменным, но и крайне неудобным.
        - Ничего такого, с чем бы я ни справился, - процедил сквозь зубы Золотой император, чувствуя, как каменный шип, который упирался ему в самое уязвимое место мужского организма, с каждым мгновением становится всё острей. Взяв себя в руки, он убрал неровности кресла и мрачно воззрился на могущественного гостя.
        - Так о чём ты хочешь поговорить? - он поднял руку в упреждающем жесте. - Прото, даже не начинай! Я достаточно прощал твою олимпийскую банду, но они воспринимают моё миролюбие как слабость. На этот раз твои любимчики получат сполна. Кто глух к доводам разума, тот всегда получает по зубам.
        Хаос внутренне поморщился: дела обстояли хуже, чем он ожидал. Судя по настрою, Золотой император не собирался идти на уступки, и просить его о снисхождении было бесполезно.
        - В таком случае, давай поговорим о тебе, - демиург слегка подался к властителю Фандоры и вперил острый взгляд в его каменно-неподвижное лицо. - Чак, что тебя беспокоит? И давай без отговорок! Моя дочь тебе не собака, чтобы вымещать на ней свою злобу.
        - Пусть скажет спасибо, что осталась жива! - Золотой император с глухим рычанием оскалил зубы. - Я уничтожу любого, кто тронет мою семью, так и передай подлым выродкам, что кусают руку, которая их кормит. Знал бы, что с олимпийцами будет столько проблем, оставил бы их на Земле. Пусть бы загнулись от людского неверия.
        Под влиянием гнева Золотой император не вполне владел собой, и Хаосу удалось проникнуть внутрь его сознания. Эпизод со смертной дочерью, отданной богине земли Тонанцин, открыл ему истинную причину его дурного настроения: «Вот оно что! Чак хочет, но не может вырвать девчонку из сердца. Странно! Раньше он не отличался сентиментальностью».
        Хоос пытливо глянул на своего непростого собеседника: он искал скрытые мотивы за его поступком, но ничего не увидел, кроме яростного желания спасти дочь. Именно это обстоятельство вызвало у него тревогу. Слишком уж могущественным существом был Золотой император, чтобы безнаказанно нарушать собственный обет, который, вплетясь в основу созданного им мироздания, стал одним из его непреложных законов.
        Сам Хаос, как один из изначальных богов, не зависел от людских верований; просто ему нравилось на Фандоре, к тому же он не хотел терять Аэллу и Лотико, которые исчезли бы вместе с Фандорой. «Жаль, что Кецалькоатлю не удалось убить девчонку, это было бы решением всех проблем», - вздохнул демиург, одновременно стараясь придумать, как уговорить Золотого императора до конца исполнить обет. Он не входил в его близкий круг, тем не менее тот всегда прислушивался к его советам, во всяком случае, так было раньше. «Послушает ли он меня сейчас? Боюсь, что нет. Слишком уж сильна и удачлива его смертная дочь, чтобы Чак остался равнодушным к её судьбе. Что ж, тогда придётся действовать через Тонанцин…»
        - Нет! - сразу же отреагировал Золотой император, догадавшийся, какое направление приняли его мысли. - Тронешь Сирин, и я уничтожу твоих олимпийцев! - прорычал он и вокруг него разлилось кровавое сияние. - Прото, я не желаю тебе зла. Уходи, пока цел!
        Это переполнило чашу терпения Хаоса, которого и так уже порядочно раздражала роль миротворца, заставляющая его лавировать между враждующими сторонами.
        - Вы, творцы, слишком высокого мнения о себе, - сухо проговорил демиург. Он встал, и вокруг него заклубилась тьма первородного хаоса. - Имей в виду, тронешь олимпийцев, и я уничтожу тебя самого.
        Угроза лишь раззадорила Золотого императора.
        - Ну давай! Покажи, чего ты стоишь в бою!
        - Ну, если тебе так неймётся…
        Хаос, преобразившийся до неузнаваемости, перешёл к делу; в его руке возник витой чёрный жезл, на верхушке которого вспыхнула белая звезда. Она взорвалась ослепительно ярким светом и Золотого императора вынесло в безвоздушное пространство, где не было ничего, кроме звёзд. На своё счастье он инстинктивно принял форму дракона, и это спасло ему жизнь; многомерные деструкционные иглы, выпущенные Хаосом, были страшной силой. И всё же, несмотря на неуязвимую драконью шкуру, боль всё равно была такая, что у Золотого императора потемнело в глазах. С яростным рёвом он рванулся к демиургу, который хладнокровно ожидал, когда он придёт в себя, и тогда с руки Хаоса сорвались сдвоенные чёрно-белые змейки; они несли в себе энтропию, губительную для всего живого.
        На этот раз Золотого императора спас щит, но это была его лебединая песня. Огненные письмена на его поверхности потускнели, и он превратился в обычную деревянную кругляшку, обтянутую человеческой кожей. Верный друг, который служил ему даже после своей смерти[1], оставил его навсегда, и это был самый чувствительный удар, нанесённый ему Хаосом.
        Охваченный гневом и печалью, Золотой император пустил в ход такоту. Это был его основной козырь в борьбе с Хаосом, который по своей сути был олицетворением разрушения, поэтому бороться с ним его же методами было бесполезно.
        Заключённый в Круг Созидания Хаос зарычал так, что взорвались несколько ближайших звёзд. От его человеческого облика остался только громадный череп, в глазницах которого горели жуткие красные огни. На руке Золотого императора возникла специальная перчатка-ловушка и он, не дожидаясь, когда монстр вырвется на свободу, швырнул череп в зев ближайшей чёрной дыры.
        Несмотря на предосторожность, Хаос всё же успел добраться до его руки, и Золотой император, не колеблясь, обрубил её по самое плечо. Остановка кровотечения окончательно истощила его внутренние резервы. Лишь несгибаемая сила воли позволила ему отогнать подступающее беспамятство, и он переместился на Фандору. Потоки сырой магии позволили ему восстановить физические силы, и он без промедления связался с советником Гуань Чжуном, но тот сказал, что на Небесах всё тихо, мол, войска Зевса пребывают на своих позициях, а он сам восседает на Олимпе и, по слухам, пирует в преддверии будущей победы.
        ***
        Вечером за ужином в кругу семьи Золотой император упорно молчал. Он даже не принял облик мистера Вейса и это было странное зрелище, когда еда проваливалась сквозь драконью маску.
        Все мысли самодержца Фандоры занимала предстоящая война с олимпийцами. У него больше не было уверенности в победе. Слишком уж большой урон нанёс ему Великий Хаос, уничтожив его такоту и защиту, которую он привык считать непробиваемой. Главное, после массового предательства в Золотом дворце, нападения Немезиды на Алконост и Хаоса на него самого, он начал сомневаться в верности советника Гуань Чжуна, своей правой руки, - ведь за его личиной скрывался не кто-нибудь, а сам Арес, древнегреческий бог войны, прославившийся коварством и жестокостью. «Зевс ему отец, а кровь, как говорят смертные, не водица. Если Гуань Джун предаст меня и ударит в спину, Золотой город будет не удержать. Не спасёт даже Огненная стража. Конечно, каждый шолоицкуинтли стоит десяти тысяч, но их мало, а врагов много и это всё могущественные боги. На этот раз нам не поможет численное превосходство, - Золотой император окончательно помрачнел, вспомнив о соглашении, заключённом с Кецалькоатлем. - А тут ещё брат-предатель, который спит и видит, как бы занять мой трон». Расстроенный он потянулся к бутылке с вином и, не заморачиваясь с
бокалами, приложился к её горлышку.
        Вифания озабоченно посматривала на мужа, но не спешила с вопросами. К тому же с ними ужинала Алконост. Как и было обещано, после двух лет смертной жизни ей вернули статус богини, но она не забыла дорогу к матери, которая категорически отказывалась переселяться в Небесный дворец.
        Судя по лицу, настроение у мужа было далеко не радостное; Вифания вопросительно посмотрела на дочь, но та пожала плечами, мол, не имею понятия, что на него нашло.
        «Дорогой, что случилось?» - наконец не выдержала она.
        Золотой император замер, соображая, где находится, а затем принял облик мистера Вейса и сказал, что занят обдумыванием брака принцессы, поскольку ему надоели бесконечные просьбы об освобождении Лотико Фьюстера, и вообще, в преддверии грядущей войны с олимпийцами это предательство с её стороны. Алконост запротестовала, но Золотой император выразительно глянул на неё и пообещал отдать её замуж за небезызвестного ей смертного - мол, ему ничего не стоит вернуть его к жизни. К удивлению Вифании, Алконост не на шутку испугалась и, воткнувшись в тарелку, промолчала весь ужин. Видя, что жена умирает от любопытства, Золотой император заговорил о том, что намерен встретить с Тримурти, в частности с Вишну, чтобы обсудить кое-какие вопросы совместной политики. После этих слов уже напряглась Вифания и постаралась перевести разговор в более безопасное русло.
        Естественно, во время ужина Золотой император ни словом не обмолвился о своих трудностях и недавнем нападении на Алконост, которая тоже предпочитала помалкивать. Во-первых, ей не хотелось отвечать на расспросы матери; во-вторых, она побаивалась отца. Он злился, когда Вифанию вовлекали в дела богов, небезосновательно полагая, что это опасно для неё.
        Действительно, Вифания ещё не полностью освоила новую для себя магию и частенько совершала ошибки. Причём одна из них, которую она совершила в самом начале своей карьеры богини, поставила её в крайне щекотливое положение, но она, несмотря на беспокойство, которое испытывала до сих пор, не решалась рассказать мужу о постигшей её неприятности.
        Вышло так, что Вифания промахнулась при перемещении и вместо дворца мужа оказалась во дворце Вишну, да не где-нибудь, а прямиком на его ложе. Как назло, именно в это время он развлекался с наложницей. Обнаружив, что на спине у него сидит ещё одна красотка, любвеобильный индийский творец, недолго думая, присовокупил её к страстно стонущей наложнице.
        Не слушая бурных протестов, Вишну рванул платье на груди незнакомки и, придя в восторг от её великолепной пышной фигуры, пустил в ход всё своё мужское обаяние, которого у него было хоть отбавляй. Он так очаровал Вифанию, что она перестала сопротивляться, а затем и вовсе потеряла счёт времени.
        В общем, когда недоразумение разрешилось - к немалому конфузу с обеих сторон - прошло немало времени. Выпутавшись из шёлковых покрывал, Вифания с достоинством поблагодарила нечаянного любовника за великолепный секс, а затем взяла с него слово, что он никому ничего не расскажет о том, что здесь произошло.
        Давясь смехом, Вишну пообещал молчать, хотя это был настоящий подвиг с его стороны. Он умирал от желания поделиться впечатлениями с Шивой и сравнить кто лучше: мать или дочь; его удерживало лишь опасение, что слух дойдёт до того, кому он наставил рога. В отличие от олимпийцев, верховные индийские боги отдавали себе отчёт, с кем имеют дело, и не собирались нарываться на конфликт с Золотым императором, во всяком случае, без веского на то повода. Потому наложница, которая присутствовала при появлении нежданной гостьи, бесследно исчезла и больше никто её не видел.
        Первым порывом Вифании было рассказать мужу о нечаянном адюльтере. В конце концов, в происшедшем не было её вины, но она не знала, как он воспримет их с Вишну многочасовой марафон в постели. Что-то ей подсказывало, что Золотому императору это не понравится, и даже больше, он будет в бешенстве. Вифания быстро усвоила, что он и мистер Вейс - это далеко не одно и то же. Мистеру Вейсу она рассказала бы всё без утайки, да вот беда почти всегда это был Золотой император. Вдобавок она боялась, что происшествие выплывет наружу, и тогда над ней будут смеяться все, кому не лень, - ведь боги не люди, они живут долго и ничего не забывают. К тому же Вифания была разумной женщиной и понимала, что этот случай может спровоцировать конфликт между Небесами. В общем, она подумала и решила оставить всё, как есть. Тем не менее временами её охватывала тревога, - ведь стоило Золотому императору заподозрить её в чём-то серьёзном и тщательно скрываемый секрет прикажет долго жить. «И хорошо, если не со мной вместе», - всё чаще мелькала у неё обескураживающая мысль.
        В результате Вифания резко полюбила поместье на Фандоре; дома она чувствовала себя комфортно и не особо опасалась угрозы разоблачения. Чтобы окончательно обезопасить себя, она, на всякий случай, потребовала, чтобы муж являлся к ней только в образе мистера Вейса.
        Видя, что она не хочет переселяться в его небесный дворец, Золотой император не стал настаивать, ему тоже хотелось сохранить хотя бы видимость прежней и, как оказалось, счастливой и беззаботной жизни.
        _______________________________________________
        [1] Тлалок, названный брат Шолотля, заплатил жизнью, чтобы освободить его из плена потустороннего мира. Не желая расставаться с другом даже после смерти, Тлалок попросил снять с него кожу и обтянуть ею щит Шолотля.
        Глава 3
        ***
        Золотой император недолго пробыл в Вечерней Звезде. Отговорившись делами, он засобирался в свои небесные владения, и Алконост последовала за ним.
        - Говорят, ты оставила прежних паладинов. Смотри, кто предал однажды, может предать вновь, - предупредил он, когда они поднимались по лестнице Золотого дворца.
        Алконост усмехнулась.
        - Знаешь, отец, я бы на их месте бежала куда подальше, а они вернулись и спасли меня от верной смерти. Так что не думай плохо о Лижен и Артуре. Они - не предатели. Конечно, они нарушили долг и ещё поплатятся за это, но родственные узы есть родственные узы. От них сложно отрешиться…
        Она вопросительно глянула на Золотого императора.
        - Как там Сирин? - спросила она, не удержавшись от любопытства.
        На лицо Золотого императора набежала тень.
        - Жива и здорова, - последовал краткий ответ.
        К разочарованию Алконост это было единственное, что она услышала о сестре. «Надо же, какая живучая дрянь! Сумела уйти даже от Огненной стражи», - подумала она, но без особого расстройства.
        - О Кеме по-прежнему нет известий? - неожиданно вырвалось у Алконост.
        Золотой император бросил на дочь изучающий взгляд: это было впервые, когда она назвала сына по имени и, вообще, заговорила о нём.
        Ответить он не успел, над их головами вдруг возникла громадная туча, и на них обрушился шквал смертоносных молний, а затем хлынул проливной ливень. Вот только дождевая вода была не простой; коснувшись земли, она обретала форму вооружённых людей, которые тут же набрасывались на Золотого императора и его дочь, стоящих спина к спине. Правда, в одиночестве они пробыли считанные минуты. Рядом с ними один за другим возникали воины дворцовой стражи и вступали в ожесточённый бой с нападающими.
        Алконост дралась в полную силу, но при этом не лезла на рожон. Дождавшись паладинов, она перешла от защиты к нападению, и тогда быстро растущая толпа воинов разделила её с отцом.
        В ходе сражения принцесса прибегла к такоте, и полный Круг Мироздания дал ей такой приток магии, что кэм, как разъярённый зверь на поводке, рвался из её рук. Ища подходящего противника, она огляделась по сторонам и поняла, что ей некуда приложить его магическую мощь - бой на ступенях Золотого дворца распался на множество отдельных поединков, причём чужие воины настолько перемешались с дворцовой стражей, что она, орудуя кэмом, поубивала бы и тех и других. «Примерно в равных пропорциях», - насмешливо подумала Алконост и направила кэм в небо, заметив, что там формируется новая туча. Когда воронка магического излучения коснулась её пуза, раздался такой жуткий рёв, что сражение на лестнице затихло, правда, лишь на мгновение, а затем вспыхнуло с новой силой. Тем временем туча, охваченная огнём кэма, корчилась в преждевременных родах. Из неё посыпались мечи, копья и прочая воинская амуниция - вперемежку с не до конца сформировавшиеся телами, и среди этого изобилия калечной плоти подобно кровожадным бабочкам беззаботно порхали ярко-красные плащи. Греко-римское воинство, вырвавшееся из царства Аида, так и
не успело вкусить радостей бытия.
        Когда туча бесследно испарилась, Алконост, довольная победой, бросила взгляд вокруг себя и огорчённо вскрикнула. Дела были плохи. Пока она воевала с тучей, паладины с трудом удерживали многочисленных врагов, наседающих на них со всех сторон. Воины и сторонники Зевса прибывали не только с тучами, они просачивались сквозь землю и даже возникали из воздуха. На лестнице и в окрестностях Золотого дворца было уже так тесно, что битва постепенно перемещалась в воздух. Поскольку нападающие беспрепятственно пользовались магией, это говорило о том, что её ограничители не работают, что, в свою очередь, говорило уже о массовом предательстве.
        Встревоженная Алконост подняла голову и поискала глазами отца. По яростным багрово-красным всплескам кэма она догадалась, что тот находится в центре самого крупного вражеского скопления. Первым её порывом было броситься ему на выручку, но два года в шкуре смертной не прошли для неё даром - она научилась ценить жизнь. К тому же ей не давало покоя какое-то неясное опасение. «Уходим!» - выкрикнула Алконост, и паладины вслед за ней нырнули в жерло открывшегося портала. Вражеские воины толпой бросились следом за ними, но Артур, который шёл последним, развернулся и с силой швырнул копьё. Незадачливые преследователи, нанизанные на него, связкой вылетели наружу, а Лижен схватила брата за руку и устремилась вперёд, боясь, что они застрянут в переходе.
        ***
        После криков, зубодробительного лязга металла и змеиного шипения магического оружия, беглецов оглушила мирная тишина Вечерней Звезды. Стоя посреди зелёной лужайки и глядя на безмятежный мир, покоящийся в полуденной дрёме, Алконост вдруг поняла, что её беспокоит. «Мама!» - выкрикнула она и со всех ног бросилась к дому. Паладины быстро переглянулись и последовали за ней.
        «Мама!.. Мама, ты где?» - завопила Алконост. Ворвавшись в прохладу холла, увешанного охотничьими трофеями, она молнией промчалась по всем комнатам, но, кроме двух шустрых поварят в кухне, трёх сплетничающих служанок в гардеробной, дворецкого в лакейской и одного спящего рыжего кота, в доме никого больше не было.
        - Ваше высочество, может, миссис Вейс у соседей? - решилась сказать Лижен.
        - Верно! Нужно заглянуть в конюшню. Если Мушки нет, возможно, она в Лягушачьей Заводи.
        Дракона в конюшне не было, и в руках Алконост появился кэм. Прежде чем создать портал, она повернулась к Артуру.
        - Оставайся здесь! Если мама вернётся, и ей будет грозить опасность, сделай всё, чтобы защитить её, понял? И не приведи Создатель, если с ней что-нибудь случится; тогда я с вас с обоих сдеру шкуру.
        - С меня-то за что? - тихонько проворчала девушка-дракон и, получив увесистую затрещину, поспешно опустилась на колени. И всё равно, в душе Лижен ликовала; раньше за такую вольность с неё вполне могли содрать кожу.
        Артур укоризненно посмотрел на сестру, но, когда принцесса отвернулась, он ей подмигнул. «Выскочки!» - прошипела девушка-феникс. Выждав момент, она пнула Лижен по лодыжке, но та не осталась в долгу и ответила ей тем же.
        - Чем вы тут занимаетесь?» - рявкнула Алконост, заметившая стычку девушек.
        - Отрабатываем совместные приёмы. Мы слишком долго были врозь, - нашлась Лижен и с улыбкой обняла завистницу за плечи. - Вот Лиу не даст соврать.
        - Это правда, ваше высочество, - неохотно подтвердила девушка-феникс, стараясь при этом не гримасничать. Подкованный металлом сапог Лижен заставил её прочувствовать на собственной шкуре, насколько это больно, когда им бьют по незащищённым ногам.
        - Прекращайте свои глупости!
        Создав портал, ведущий в Лягушачью Заводь, Алконост пропустила вперёд двух паладинов, а Лижен велела следовать за ней.
        Гордая оказанным доверием, девушка-дракон решила не останавливаться на достигнутом.
        - Простите мою дерзость, ваше высочество. Это всё последствия ранения. Мистер Тофус сказал, что после лечебной магии многие ведут себя неадекватно, но это быстро проходит, - сказала она, продолжая наводить мосты дружбы со своенравной повелительницей; к тому же ей не хотелось, чтобы та подумала, что она относится к ней без должного почтения.
        Алконост раздражённо дёрнула плечом, и Лижен облегчённо перевела дух. «Слава Создателю! Обошлось даже без пощёчин. Хорошо, что Артур уговорил меня вернуться, а то рано или поздно нас бы изловили и развеяли прахом», - порадовалась она.
        Перед знаменательным появлением беглецов ищейки буквально наступали им на пятки. Тогда Артур выдвинул безумную идею, он предложил не ждать поимки и самим вернуться к принцессе. Лижен, как могла, отговаривала брата, но он упорно стоял на своём - мол, так у них будет хоть какой-то шанс на выживание. Поскольку положение было аховым, ей не оставалось ничего другого, кроме как согласиться на предложение брата и надеяться на чудо. И оно свершилось. Принцесса не только приняла их обратно, они сумели войти к ней в доверие. «Судьба к нам благосклонна», - порадовалась Лижен, когда они остались наедине после стычки с Немезидой. «Судьба здесь ни при чём, - усмехнулся Артур. - Главное, всё точно рассчитать, чтобы оказаться в нужном месте в нужный час». Лижен изумлённо посмотрела на брата: «Ты знал наперёд, что произойдёт?» - «Естественно!» - последовал самодовольный ответ, и она с улыбкой покачала головой.
        Когда портал закрылся, Артур подошёл к коттеджу и сел в тени кирпично-красной стены, увитой плющом. Умиротворяющий стрёкот насекомых, мелодичное пение птиц и шум деревьев, колеблемых летним ветерком, который дарил прохладу его разгорячённому усталому телу - всё это привело к тому, что юноша незаметно для себя уснул.
        Сначала бог сна повернул время вспять, и Артур вновь оказался в гуще недавней битвы. Перед его глазами засверкали клинки; по ушам ударил рёв специально натасканных боевых тварей. Ожидание магических сюрпризов и тройной поток ситуационной информации, - ведь ему было нужно защищать принцессу, сестру и себя - держали его в неимоверном напряжении. Он едва успевал отражать яростные атаки нападающих, и тут принцесса вызвала магическую дрянь, которую он ненавидел всей душой. Круг Мироздания не только высасывал физическую энергию тела, он воздействовал на психику, причём с такой силой, что без должной подготовки можно было запросто свалиться в пропасть безумия.[1]Так что ему лишь чудом удалось отбить атаку очередного древнегреческого героя и уничтожить щетинистую тварь, что набросилась на Лижен.
        К счастью, тут бог сна сжалился над юношей и перенёс его в более приятное место. Артур оказался у небесного дворца Бабочки-однодневки; у него там было потайное местечко, откуда он время от времени наблюдал за тренировками Сирин и её паладинов.
        Вначале его коробила та вольность, с которой четвёрка обращалась со своей повелительницей. Видя, что воин-дракон может запросто наорать на неё, а мистер Вейс заставить делать то, что ей явно делать не хочется, он решил, что она бесхарактерная слабачка, но со временем понял, что поторопился с выводами. Да, Сирин никогда не наказывала своих паладинов; они до хрипоты могли с ней спорить, но это не было признаком слабости: когда она приказывала, ей беспрекословно подчинялись. «Похоже, смертная умней нашей госпожи. Она прислушивается к советам своих паладинов, что идёт ей только на пользу. Принцесса на её фоне просто вздорная девчонка, которая сама не знает, чего хочет», - с грустью подумал Артур, но тут же постарался избавиться от крамольной мысли и снова занялся делом. Целью его шпионажа было поиск недостатков в обороне паладинов Сирин, правда, единственно, кого он воспринимал серьёзно, были мистер Вейс и воин-дракон. В парнишке-фениксе и девчонке-тигре он не видел угрозы; несмотря на все старания, они не слишком хорошо управлялись со своим даром.
        Вот и на этот раз Артур со снисходительной насмешкой наблюдал за действиями юной тигрицы, которая очень старалась, но у неё никак не получался показанный мистером Вейсом приём. Она делала разворот, взмахивала мечом, и, обнаружив у носа клинок противника, начинала кричать, что это не честно. Когда на семнадцатый раз её попытка не увенчалась успехом, Артур уже умирал от желания выйти из своего укрытия и объяснить девчонке, в чём именно её ошибка.
        Понимая, что это сон, он не стал осторожничать и, убрав завесу невидимости, направился к паладинам Сирин. При его появлении они остановились, но резкий голос мистера Вейса вернул их к прерванной тренировке. По его знаку воин-дракон заменил его в поединке с Сирин, и он воззрился на Артура. Во взгляде воина-черепахи было нечто такое, отчего юноше стало не по себе, и тут он вспомнил, кто такой мистер Вейс. «Ваше величество! - растеряно пробормотал он и, упав на колени, поспешно добавил: - Просто я хотел показать этой неумехе, как правильно выполнять разворот!» Волнение разбудило его и он, открыв глаза, натолкнулся всё на тот же пытливо-сумрачный взгляд.
        До Артура не сразу дошло, что это не Золотой император, а затем было уже поздно. Последовал ослепительный росчерк молнии и свет перед его глазами померк.
        ***
        Вифиния разминулась с дочерью, но, в отличие от воина-тигра, ей повезло - от смерти её спасла стрела Лотико, который на своём волшебном коне проносился мимо их поместья. Он заметил лазутчика, притаившегося за завесой невидимости, и, зная о начавшейся войне, на всякий случай выстрелил в него. Поскольку бог любви спешил, он счёл свою миссию выполненной и полетел дальше.
        Кецалькоатль рванул стрелу, угодившую точно в сердце, но было уже поздно.
        Занятый внутренней борьбой он не заметил, что завеса невидимости рассеялась, и Вифания, принявшая его за мужа, направила Мушку в его сторону. Когда дракон приземлился, она спешилась и вежливо поприветствовала нежданного гостя. Золотой император не любил брата и никогда не приглашал его к себе домой, поэтому это была их первая встреча, и она старалась не слишком явно его разглядывать. Молчание Кецалькоатля и его явно страдальческий вид, вызвали у неё тревогу, и она спросила, не случилось ли чего с Золотым императором.
        Не в силах что-либо сказать Кецалькоатль отрицательно мотнул головой и, спасая остатки гордости, заставил себя развернуться и зашагал прочь от той, что навсегда поселилась в его сердце.
        Вифания посмотрела ему вслед и направилась к дому. Удивлённая странным визитом, она проанализировала свои впечатления и озадаченно хмыкнула. «Неужели?.. Нет, не может быть! - она тряхнула головой, отгоняя навязчивую мысль. - С другой стороны, когда мы впервые встретились, у Чака был такой же вид, будто его стукнули обухом по голове». Дракончик на её запястье поднял головёнку, и она улыбнулась. «Дорогой, побольше доверия! Я ни на кого тебя не променяю, даже на того, с кем вы будете похожи как две капли воды. А тут даже путать нечего. Кецалькоатль совершенно не похож на тебя».
        Сильнейший удар грома заставил её вздрогнуть. Вифания поднялась на въездную эстакаду и с потемневшего неба хлынул проливной дождь. Кровавые ручьи, стекающие с черепичной крыши, вызвали у неё оторопь, но не успела она испугаться, как Алконост появилась, живая и здоровая, и она облегчённо перевела дух.
        Сообщение о войне и, в частности, о нападении на Золотой город не слишком её огорчило; уверенная во всемогуществе мужа, Вифания не сомневалась, что победа останется за ним.
        Куда больший переполох вызвало исчезновение паладина Алконост, в основном из-за того, что его сестра заливалась слезами, почему-то уверенная, что он погиб. Сначала поместье обыскали слуги, затем Алконост с тройкой паладинов, но воина-тигра так и не нашли.
        Время шло, а Золотой император всё не возвращался. Вещее сердце нашёптывало Вифании, что случилась беда, но она не верила и гнала от себя тревожные думы. Когда Чантико сообщила ей, что Золотой император пропал, и его место занял Кецалькоатль, она без раздумий перенеслась на Небеса.
        ______________________________________________________
        [1]Примечание автора. Все четверо паладинов Алконост боги, но это не избавляет их от ограничений человеческой плоти, удобной в плане вместилища мыслящей материи, но слабой по конструкции. Конечно, их способности несравнимы со способностями смертных, и всё же они не беспредельны. Телесную оболочку богов тоже можно заставить страдать или на время вывести из строя, но убить её может только расчленение. И всё равно, поскольку это духи, то они бессмертны, и после блужданий в бестелесном виде со временем возродятся в новой форме.
        Глава 4
        ГЛАВА 24
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
        Журчат ручьи,
        Кричат грачи,
        И тает снег, и сердце тает.
        И даже пень
        В апрельский день
        Березкой снова стать мечтает.
        Чудесная песня и фильм отличный. «Веселый шмель гудит весеннюю тревогу, кричат задорные весёлые скворцы, кричат скворцы во все концы: “Весна идёт - весне дорогу!”», - промурлыкала я себе под нос и, борясь со скукой, пнула подвернувшуюся под ноги ледышку. Она упала в ручей, берущий начало в огромном сугробе у забора. Зима в этом году была очень снежная; как бы ни пришлось обзаводиться лодками, когда окончательно потеплеет.
        Держа воображаемый меч, я сделала несколько выпадов. Когда весна на дворе и ярко светит солнце, то организм выпадает из зимней спячки и требует движения. Впрочем, с той поры, как близнецы научились ходить, я круглый год пребываю в непрерывном движении, вдобавок постоянно приходится быть начеку.
        Вот поганцы! Я метнулась к ближайшему гномику, вознамерившемуся искупаться в стылой луже, и ухватила его за оранжевый комбинезон; затем бросилась ко второму, который собрался прыгнуть с двухметровой верхушки сугроба.
        Чадо, пойманное в полёте, подняло дикий рев, и второй тут же составил компанию брату, хотя до этого помалкивал и, сидя у меня под мышкой, мирно таращил глаза. У Ильюшки с Егоркой солидарность в крови, они даже болеют за компанию, причём не всегда заразными болезнями. Однажды Егорка расцарапал ранку на левой ручке, и она воспалилась; в тот же день точно такое же покраснение появилось у Ильюшки, на том же самом месте, что у брата. Затем Ильюшка, большой любитель полётов, вывихнул ногу, прыгнув с крыши павильона, так у Егорки тоже опухла лодыжка и появилась температура. Вот такая между ними тесная связь, что даже страшно. Конечно, я стараюсь не думать о плохом, но иной раз так накроет, что я не нахожу себе места от беспокойства.
        Дело в том, что мои сыновья - это живые ракеты, у которых начисто отсутствует инстинкт самосохранения. В детстве я тоже была активным ребёнком и часто лезла туда, куда не надо, но всё познаётся в сравнении. Ильюшка с Егоркой это какой-то родительский кошмар: стоит отвлечься хоть на мгновение и всё - получай фашист гранату. Конечно, можно снова завести речь о психологе, тогда Алекс гарантированно разорётся, мол, у мужчин риск в крови, так что нечего кудахтать, как наседка. По его мнению, разодранные в кровь коленки, разбитые носы и вывихи, а также несчётное количество ушибов, ссадин и царапин - это нормально для мальчишек. Ну, а я так не считаю; вот только папочке близнецов плевать на моё мнение. Оно и понятно; не он же с ними сидит, а я - во всяком случае, большую часть времени.
        Ничего! Скоро конец моей каторге. У нас с Алексом уговор, как только близнецам исполнится полтора года, я выхожу на работу. Естественно, дракон был против, и спел мне любимую песню всех обеспеченных мужиков, мол, место женщины у домашнего очага; так что пришлось закатить полномасштабный скандал.
        В общем, после ожесточённой словесной баталии Алекс капитулировал и пообещал найти няньку, которая вместо меня будет присматривать за близнецами. Заранее сочувствую бедной женщине: чтобы угнаться за нашими мальчишками, нужно быть олимпийской чемпионкой по спринтерскому забегу. Надеюсь, Алекс не рассчитывает нанять Мэри Поппинс и положит няньке хорошее жалованье, иначе она у нас долго не задержится и сбежит, как только поймёт, что ей светит двенадцатичасовой рабский труд.
        Сквозь рёв близнецов я услышала гул самолёта. Очень обнадёживающий гул, судя по нарастающему шуму…
        Слава богу! самолёт пошёл на снижение, значит, это наш отец семейства. Отлично, он вовремя!
        Я подхватила на руки близнецов - примечательно, что они тут же замолчали - и направилась к приземлившейся «Сесне». Алекс тем временем выбрался из самолёта, и побежал нам навстречу. Правильно, любимый, моё терпение на исходе, тебе лучше поспешить!
        После приветственного поцелуя я передала мальчишек Алексу и, чувствуя, как за спиной разворачиваются крылья свободы, со всех ног рванула к гаражу.
        - Ирка, стой!
        Ага, сейчас! Я плюхнулась на сиденье мерседеса и, стараясь не обращать внимания на возобновившийся рёв близнецов, повернула ключ зажигания.
        - Хоть скажи, где тебя искать! - выкрикнул Алекс.
        - Я в город! Хочу пройтись по магазинам, затем напьюсь в баре у Рудика и, может, схожу в кино, - изложила я благоверному свою программу и быстро добавила: - Не беспокойся! Ты же знаешь, пьяной я за руль не сажусь; так что сегодня не жди: я заночую в нашей городской квартире.
        - Будь осторожна, на дороге очень скользко, - сказал Алекс ровным тоном, после чего улыбнулся притихшим мальчишкам и, больше не обращая на меня внимания, зашагал к дому.
        Вот гадство! Вроде бы всё нормально, а настроение испорчено. Совесть - страшная штука. Я вздохнула и нажала на газ. Хотя желание куда-либо ехать пропало начисто, назад пути нет: сказала еду в город, значит, еду. Могу я хоть на вечер забыть о домашней рутине? В конце концов, Алекс ездит, куда хочет, я тоже хочу почувствовать себя свободным человеком и пропади всё пропадом!
        На полпути я спохватилась, что у меня нет ключей от городской квартиры. Печально, но факт. Что ж, тогда пьянка отменяется. Впрочем, можно переночевать в гостинице. Как бы то ни было, но нужно позвонить Алексу и сообщить, что у меня изменения в программе, чтобы в случае чего он не заподозрил меня в измене. Я порылась по карманам. Увы, мне! мобильника тоже не было; кажется, я оставила его в зимней куртке. Ладно, тогда бар и ночёвка отменяются; просто пройдусь по магазинам и домой.
        Но если не везёт, то уже во всём. На подъезде к городу, когда я решила заправить машину, выяснилось, что у меня нет ни карточек, ни наличных и виновата в этом всё та же зимняя куртка, которую я так не вовремя поменяла на демисезонную. В общем, деньги на бензин пришлось просить у знакомых, которые тоже остановились заправиться. Спасибо, хоть с этим повезло.
        Когда я притормозила у ворот, Алекс вышел мне навстречу и постучал по стеклу. «Держи, Маша-растеряша!» - на его ладони лежали ключи, мобильник и портмоне. Видя, что он изо всех сил старается не показывать, что обижен моим поспешным бегством, я ухватила его за воротник лётной куртки и, притянув к себе, поцеловала, а затем выбралась из машины и обняла.
        - Так ты едешь в город? - осведомился зловредный дракон, стоя в позе оловянного солдатика.
        - К чёрту поездку! - я заглянула Алексу в лицо. - Но если ты сейчас не обнимешь меня, то я уеду.
        - Хочешь - езжай, я тебя не держу.
        - Ах, так! Тогда давай!
        Алекс сунул руку в карман, куда он сложил всё, что я забыла, но затем передумал.
        - Фиг тебе!
        Сдавшись, он с такой силой стиснул меня в объятиях, что у меня заныли рёбра, но я не стала жаловаться и с готовностью подставила ему губы. Господи, как же я соскучилась по своему дракону!
        Окончательному примирению поспособствовал бурный секс и разговор по душам. Как только наметилось охлаждение чувств, последнее стало необходимой частью нашей супружеской жизни - не хочу однажды проснуться и понять, что у нас нет ничего общего, кроме наших детей. Поначалу Алекс артачился, но постепенно привык и теперь уже без моих понуканий рассказывает о делах и впечатлениях. Конечно же, больше всего рассказов о поездках. Особенно хорошо ему удаются характеристики новых знакомых; они настолько хлёсткие и меткие, что во время визитов некоторых из них я сразу же узнаю, кто есть кто ещё до того, как Алекс представит их мне. Примечательно, что в последнее время он требует взаимности и мне приходится рассказывать о всяких домашних глупостях. Я попыталась уклониться от повинности - под предлогом, что сижу дома и мне нечего рассказывать, но он настаивал и с таким интересом слушал о моей ежедневной рутине, что я сдалась. Думаю, дело в том, что Алекс заметил, что я стала замыкаться в себе, и тоже начал наводить мосты. Значит, ему не всё равно, и он тоже не хочет, чтобы любовь забыла дорогу к нашим сердцам.
        После рассказа об успешной поездке за новым сортом винограда и возмущения очередным неудачным кандидатом на место агронома, Алекс взбил подушку и, улегшись повыше, бросил на меня испытующий взгляд.
        - Слушай, если тебе невмоготу сидеть дома, то давай куда-нибудь съездим, - предложил он.
        - Давай, - согласилась я, угнездившись у него под мышкой.
        - Куда ты хочешь?
        - Мне всё равно.
        Действительно мне было всё равно. Единственно, куда рвалась моя душа, это Фандора, но Алексу знать об этом не обязательно.
        - Можем снова съездим в Аббатство на Сардинии? Там шикарно.
        Шикарно! Господи, когда он только избавится от жаргона уличной шпаны!
        - Давай, - снова согласилась я.
        - Ирка, ты давай прекращай это дело! - рассердился Алекс, и я поспешно заткнула ему рот ладонью, упреждая поток нецензурной брани.
        Он отпихнул меня от себя, да только фиг ему! Так просто меня не прогонишь.
        - Ну, чего ты разошёлся? - миролюбиво вопросила я и, вернувшись на прежнее место, положила голову ему на грудь.
        - Не мужское это дело - молоть языком!
        - А! - понимающе протянула я. - Так никто тебя не заставляет.
        - Хочешь сказать, что это я лезу в бочку? - рявкнул раздражённый дракон.
        - Ну не я же, - я бросила на Алекса выразительный взгляд. - Между прочим, у тебя не жена, а сама покладистость. Другие мужья обычно это ценят.
        - Хочешь сказать, что мне на тебя наплевать? - рыкнул он, и я вздохнула, видя, как раздуваются крылья его носа.
        Кажется, мне ещё не простили попытку сегодняшнего бегства и не только. Судя по всему, я попала под подозрение.
        - Слушай, вот только давай без сцен ревности. Я действительно хотела прогуляться и больше ничего.
        - Поклянись! - потребовал Алекс.
        Вспомнив о судьбе злосчастной Дездемоны, я вздохнула и кротко процитировала:
        - Что миновало, то забыть пора и с сердца сразу свалится гора.
        Увы, совет Шекспира не проканал, только окончательно разозлил дракона.
        - Твою ж мать!.. Я больше не ревную, но я тебя хочу, и сам себя несу я, как жертву палачу, - неожиданно выдал он.
        Господи, что творится! Неужели мне не послышалось? Донельзя изумлённая я повернулась так, чтобы видеть лицо Савенкова.
        - Ну-ка скажи, чьи это стихи! - потребовала я.
        Алекс фыркнул.
        - Оськи Мандельштама, - процедил он с угрюмой миной на физиономии. - А что, это такое диво, что я знаю стихи?
        Перед глазами промелькнул томик в тёмно-зелёной обложке и то, как Алекс поспешно кинул его в ящик письменного стола, когда я вошла к нему в кабинет. Грешным делом, я тогда подумала, что это подарок какой-то стервы, что сохнет по нему.
        Если уж на то пошло, то у меня не меньше оснований для ревности, чем у Савенкова. Алекс красив до безобразия, к тому же он богат; неудивительно, что женщины вешаются ему на шею.
        Не знаю, донесли ему или нет, но тут уже побывало несколько ушлых дамочек, которые пытались убедить меня, что лучше ему подходят, чем я.
        Причём совсем недавно ко мне заявилась тонконогая девица неопределённого возраста - судя по прыщам и гнусной розовой куртке вроде бы молодая, но слишком уж потрёпанная на личико. И вот, сия трепетная лань, заикаясь и краснея, полчаса объяснялась в любви к моему мужу. В конце своей тирады она пообещала покончить с собой и, ломая руки, разразилась бурными рыданиями. Нелепые жесты и неестественные позы заставили меня заподозрить, что мамзель не чужда театру, но я ошиблась. Как бы то ни было, мне же пришлось её успокаивать.
        Чтобы отвлечь дурёху, я сказала, что на Савенкове свет клином не сошелся, и в мире существуют другие мужчины; например, Крис Хемсворт[1] очень даже симпатичный. Если ничего не путаю, то именно этого актёра боготворят все девицы пубертатного периода.
        Увы, мой расчёт не оправдался. «Ну, так забирайте своего Хемсворта, а мне отдайте Алексея!» - воскликнула старообразная девочка и с такой надеждой посмотрела на меня, будто я прямо сейчас заверну ей Алекса в подарочную упаковку и передам его с рук на руки. Ага, держи карман шире!
        Самое забавное, что придурочная девица на полном серьёзе стала уговаривать меня заняться Крисом Хемсвортом; мол, с моей внешностью мне обольстить его, как раз плюнуть; и вообще, что я забыла в их глуши (из чего я сделала вывод, что она местная), когда моё место на подиуме.
        Войдя в раж, она окинула меня оценивающим взглядом и, обойдя вокруг, с энтузиазмом заявила, что, несмотря на мой преклонный возраст, у меня есть все шансы выйти на лидирующие позиции в модельном бизнесе. Я поблагодарила её за столь лестное мнение и попыталась выпроводить из дома, но не тут-то было.
        Жертва чар Савенкова сделала вид, что ей резко поплохело и, рухнув на стул, сняла куртку и попросила горячего чаю, мол, у неё першит в горле, и она боится заболеть. «Пожалуйста, добавьте в чай мяту! После таких треволнений мне необходимо успокоиться!» - крикнула она мне вслед, когда я отправилась в кухню.
        И ладно бы только это. Спустя некоторое время я вдруг обнаружила, что стою посреди гостиной и Василиса - так представилась моя нахальная гостья - с деловитым видом снимает с меня мерки. Как выяснилось из её непрерывной трескотни, она модельер и недавно открыла небольшое ателье по пошиву одежды. Явно забывшая о своих любовных терзаниях девица со скоростью метеора носилась вокруг меня и с радостным воодушевлением на лице строила наполеоновские планы, в которых мне отводилась роль её главной модели. В общем, еле отделалась от неё.
        Припомнив, с каким восхищением Василиса посматривала на меня к концу своего визита, я насмешливо фыркнула.
        - Скажи, тебе знакома Василиса Соломатина?
        - Это ты к чему? - сразу же насторожился Алекс.
        - Недавно она была у меня.
        - И что?
        - Да ничего! - я свела брови к переносице. - Это ты мне скажи, что было между вами.
        - Ир, честное слово, у нас с Васькой ничего не было! Эта дура ещё в первом классе вообразила, что влюблена в меня, и всю школу не давала мне прохода…
        - Можешь больше не беспокоиться о ней, - перебила я его зловещим тоном.
        Алекс пытливо глянул на меня, а затем привлёк к себе и поцеловал.
        - Не переживай! Если ты того… малость вышла из берегов, то ничего страшного. Я отвезу труп туда, где его никто не найдёт.
        Момент был… ну, очень драматичный! Ведь речь шла об убийстве, которое в цивилизованном обществе сурово карается, и я, чтобы не выдать себя, уткнулась носом в грудь Алекса. Поначалу он гладил меня по волосам и уговаривал не плакать; затем до него дошло, что меня трясёт не от слёз, а от беззвучного смеха, и из него как из рога изобилия посыпались ругательства. Чтобы успокоить разбушевавшегося дракона, пришлось пустить в ход сексуальные фокусы, которым я научилась у Шивы. Как все нормальные мужчины, Алекс считает Камасутру извращением, но любит, когда я его ублажаю. Когда мы стояли под душем, он всё же не выдержал и спросил, что я имела в виду, говоря, что о Василисе можно больше не беспокоиться. Я ещё немного поизмывалась над ним, обещая рассказать, где именно её прикопала, а затем призналась, что увела у него верную поклонницу. Алекс мне не поверил - мол, Васька не такая, но события следующего дня подтвердили мою правоту, правда, не в том смысле, который я имела в виду.
        Чтобы отделаться от новоявленной модельерши, я пообещала сшить у неё парочку платьев, и она не преминула воспользоваться моей слабиной.
        ________________________
        [1] Крис Хемсворт, австралийский актёр.
        Глава 5
        С утра пораньше Василиса уже стояла у ворот и нетерпеливо приплясывала, ожидая, когда её пустят в дом. С собой она приволокла громадный баул - обычно с таким ходят продавцы по вагонам пригородных электричек. При виде нас она радостно просияла и, всучив Алексу свою ношу, схватила меня под руку и с радостным щебетом потащила к дому.
        Спустя пять минут я уже стояла на вчерашнем месте в гостиной, окружённая морем тканей. По-моему, в бездонных недрах Василисиного баула поместился весь наличный запас, какой имелся в её ателье, причём расцветки были из разряда «вырви-глаз». Для Африки самое то, жаль, что мне туда не надо; я бы запросто очаровала какого-нибудь чернокожего царька-людоеда.
        Я не стала таить свои соображения по месту выгула будущих нарядов, но Василиса, вопреки ожиданиям, не обиделась и миролюбиво заметила, что я ни черта не понимаю в моде.
        Она промурыжила меня до полудня, так что пришлось пригласить её за стол.
        Примечательно, что за обедом гостья нисколько не тушевалась в присутствии Алекса. Василиса спокойно болтала о всякой ерунде, смеялась, вспоминая, как он бегал от неё во время учёбы в школе, и никаких тебе влюблённых взглядов. В общем, абсолютно приятельское отношение. Само собой, я заподозрила, что вчерашний спектакль был устроен исключительно ради знакомства со мной.
        Поймав насмешливый взгляд Алекса, я, чтобы проверить своё предположение, будто невзначай положила ладонь на руку Василисы и тут же пожалела об этом. Она так мучительно покраснела, что мне самой стало неловко. Алекс недовольно дёрнул плечом, и я опустила голову, пряча улыбку. Так-то, дружок! А ты говорил, что не может быть. С другой стороны, его школьная приятельница - это такой клубок лукавства и робости, густо замешанный на честолюбии, что рано делать выводы. Вполне возможно, что я давлю ей на психику, и она просто теряется в моём присутствии; так со многими бывает, особенно при первом знакомстве.
        После обеда Василиса снова взяла меня в оборот. Чтобы побыстрей отделаться от неё, я терпеливо сносила многочисленные примерки. Нужно отдать ей должное, она работала с потрясающей скоростью. Не знаю, все ли портные так умеют, но она кроила материал без всяких лекал и линеек; при этом меловые линии, проводимые исключительно на глазок, были идеально ровными.
        Когда наряды начали обретать завершённый вид, мой скепсис резко пошёл на убыль. Конечно, я далека от высокой моды, но, похоже, у Василисы талант от бога; она не какая-то там доморощенная портниха, а настоящий дизайнер. Платья были необыкновенной красоты и стиль такой, что ни с кем другим не перепутаешь. Сначала я примерила голубое с серебром, а затем огненно-красное с чёрным, причём Василиса успела соорудить к нему чудной головной убор, напоминающий шлем из перьев. И тут, глядя на себя в зеркало, я неожиданно поняла, что она каким-то чудом вписалась в моду, принятую у небожителей Фандоры, и сердце стиснуло такой тоской, что хоть волком вой.
        «Может, закончим на сегодня?» - предложила я. «Да-да, конечно!» - закивала Василиса и бросилась собирать в баул свою галантерейную лавку. Нужно заметить, она могла быть напористой, но в ней не чувствовалось наглости; к тому же житейский опыт говорил мне, что за невзрачной внешностью кроется незаурядная натура, и это разбудило мой интерес. В общем, я решила продолжить неожиданное знакомство.
        Пока Василиса ползала по полу, собирая обрезки тканей, я исподволь её оглядела. Судя по жуткой одежде и тому, что она пришла пешком, с финансами у неё не очень. Когда она застегнула баул и выпрямилась, я приняла решение.
        - Подожди минутку!
        Я нашла Алекса - он, как примерный папаша, возился с близнецами - и стребовала с него ключи от нашего старого мерседеса, после чего вернулась в гостиную.
        - Идём, я подвезу тебя.
        Первым делом я отобрала у гостьи баул, а то было жутко смотреть, как её скособочило под его весом, и направилась к выходу.
        - Нет-нет, я донесу сама! - запротестовала Василиса, но я не отдала ей сумку и на её лице промелькнуло облегчение. - Давай понесём вместе, - предложила она.
        Я усмехнулась. Для меня её сумка почти ничего не весила.
        - Не переживай, мне не трудно. Ничего, что я на «ты»? - спросила я ради приличия.
        - Нормально! Ко мне никто не обращается на «вы». Видимо, из-за хлипкого телосложения не воспринимают всерьёз, - Василиса немного помолчала. - Можешь звать меня Васькой. Меня все так зовут.
        - Ладно, Васька так Васька. Скажи, ты давно занимаешься шитьём?
        - Класса с третьего. У нас по домоводству была хорошая учительница. Марья Дмитриевна, она наша сельская. У неё в роду отец и дед по матери были портными, поэтому о шитье она знает всё. Я прихожусь ей двоюродной племянницей, поэтому мне тоже нравится шить. Между прочим, Алёшка тоже нам сродственник, только дальний.
        Разговор о деревенской родне Алекса занял у нас всю дорогу до гаража.
        - Ну а как с твоим ателье? Приносит прибыль? - спросила я, когда мы сели в машину.
        - Нет, - вздохнула Василиса. - Ростовский бомонд игнорирует мои модели, а простому люду они не по карману. Если честно, мне нет смысла продавать случайному народу, - призналась она.
        - Понятно, на рознице не сделаешь себе имя.
        - Да, не сделаешь.
        - А чтобы стартовать в сферу высокой моды тебе не хватает средств, так?
        Василиса хмыкнула.
        - Не хватает не то слово! У меня их просто нет.
        - Что ж, твой расчёт оправдался, тебе удалось заинтересовать меня, - я усмехнулась. - Ведь именно это привело тебя ко мне, а не любовь к Алексу.
        - Извини, - Василиса покосилась на меня и завздыхала. - Скажу как на духу, я сама не ожидала, что так спокойно отнесусь к Алёшке. Кстати, я видела, как вы ухмылялись. Ир, ты не подумай чего лишнего, я не такая! Просто ты производишь такое впечатление… и дело даже не в твоей красоте, - она заёрзала на сиденье и смущённо улыбнулась. - Нечто подобное я испытала, когда увидела рассвет в горах. Знаешь, у меня такое ощущение, что ты не человек, а природное явление… бог знает, что я болтаю! - воскликнула она и прижала ладони к щекам, полыхающим кумачовым цветом.
        - Круто! Природным явлением меня ещё никто не называл. Даже не знаю, гордиться или обижаться.
        - Честное слово, я не хотела тебя обидеть!
        - Успокойся, я пошутила. Да что б тебя!
        Я крутанула руль, объезжая собаку, которая с лаем выскочила на дорогу. Чёрная, крупная, с уродливой мордой она явно была из породистых. Странно. Поблизости нет жилья, а собака без хозяина - не иначе животина потерялась.
        Некоторое время пёс бежал за машиной, а затем куда-то исчез.
        Минут через двадцать мы въехали в поселок, и я с любопытством огляделась по сторонам. Судя по добротным постройкам, народ здесь не бедствует. Между прочим, где-то здесь обитают родители Алекса, которых я ни разу не видела, во всяком случае, живьём. Алекс сказал, что они живут не в самом посёлке, а на хуторе; у них там мощное виноградарское хозяйство. Не знаю почему, но старшие Савенковы встали в позу и отказались признавать меня. Поначалу я порывалась съездить к ним, но Алекс был категорически против, мол, родители цацкаться с тобой не будут, а ты беременна, не дай бог что-нибудь случится. Затем, когда родились Егорка с Ильюшкой, и родители Алекса не приехали проведать внуков, я поставила на них крест. Если старым драконам не нужны родные внуки, значит, нам не о чем разговаривать.
        Василисин дом, в отличие от соседских домов, был старенький, но ухоженный; чем-то он напоминал приземистого бодрого старичка, который с лукавой гордостью поглядывал на прохожих из-под новой красной крыши.
        Я затормозила у калитки и, заглушив мотор, протянула Василисе ключи от машины.
        - Это тебе. Надеюсь, к завтрашнему дню удастся оформить доверенность.
        - Нет-нет! Мне чужого не надо! - всполошилась она.
        Гляди-ка, какая щепетильная! Между прочим, муж у меня тоже не общественный, но я не стала поминать ей прошлое.
        - Считай это моим капиталовложением в твой модельный бизнес. Если ты не против, я хочу войти в долю… - я порылась в карманах и достала пачку стодолларовых купюр; это были мои личные средства. - Здесь немного, конкретную сумму обговорим во время подписания договора.
        Василиса нерешительно глянула на меня, а затем, взяв ключи и доллары, с молитвенным восторгом прижала их к груди.
        - Спасибо Тебе, Господи!
        - Всегда, пожалуйста, - выйдя из мерседеса, я направилась к багажнику и вытащила из него баул. - Поскольку я сегодня у тебя за грузчика, то с тебя причитается.
        Судя по тому, что с Василисиного лица сразу же пропало восторженное выражение, она стреляный воробей.
        - Что именно ты хочешь? - насторожилась она.
        - Для начала я хочу, чтобы ты открыла калитку и отогнала вашего кабысдоха, а затем отвезла меня к родителям Алекса. Я не знаю, где они живут. Да, ведь ты умеешь водить?
        Родители Василисы были дома. Ничего примечательного в них не было, обычные деревенские старики; разве что меня удивил их солидный возраст. Но мама Василисы, словоохотливая суетливая старушка, сказала, что дочь - поздний ребёнок и старшему брату Василисы уже полтинник.
        Как ни уговаривали меня Саломатины, на ужин я не осталась, и мы с Василисой направились к родителям Алекса.
        Водить новоявленная партнёрша по бизнесу умела, правда, как выяснилось, не слишком хорошо; к тому же к вечеру температура упала, и дорога местами превратилась в каток. Короче, мы съехали в кювет и прочно там застряли. Думаю, мне бы хватило силы вытащить мерседес, но не хотелось наводить тень на плетень. Представляю, какие дикие сплетни пойдут гулять по окрестностям. Нет уж! Мне этого добра хватило в детстве, так что повторения не будет.
        На мой звонок о помощи Алекс прислал трактор; он бы сам приехал, но я предупредила, что оторву ему голову, если с близнецами что-нибудь случится. Естественно, я ни словом не обмолвилась, что еду к его родителям - пока ему незачем знать - посмотрим, что выйдет из этой встречи.
        После аварии я сама села за руль, так что не прошло и четверти часа, как мы домчались до хутора Савенковых. Когда мы остановились у въездных ворот усадьбы, Василиса предупредила, что родители Алекса очень упёртые, и вряд ли мне будут рады, но я это знаю и без неё.
        Прогноз оправдался; раз за разом я давила на кнопку звонка; до нас доносилась его трель, приглушённая расстоянием, но хозяева продолжали безмолвствовать.
        Тогда я повернулась к камере слежения и сказала, глядя в её глазок: «Либо вы пустите меня, и мы поговорим, либо я приеду вместе с Алексом. Как бы то ни было, но вам придётся встретиться со мной, хотите вы этого или нет».
        После моих слов раздалось жужжание электропривода, и створ ворот поехал в бок. Вместо родителей Алекса в образовавшемся проёме стоял мальчишка лет десяти, одетый в нарядный белый свитер ручной вязки, дорогие джинсы и мокасины, опушённые лисьим мехом. Да, примечательный ребёнок, даже очень. Ухоженный, со стильной стрижкой, он явно принадлежал к семейке Савенковых. Это подтверждалось ещё и тем, что он с решительным видом целился в меня из охотничьего ружья.
        Со стороны дома к нам бежала молодая женщина; судя по панике, это была мать мальчика. Вслед за ней спешили высокий мужчина спортивного телосложения, похожий на стареющего льва-альбиноса, и очень красивая моложавая женщина, в тапочках на босу ногу и наспех наброшенной собольей шубе.
        Я оглядела четвёрку в целом, затем ещё раз посмотрела на мальчика. Знакомый прищур голубых глаз, светлые волосы и чеканные черты лица, вкупе с вызывающим смущением на лицах старших Савенковых, сказали мне всё, что я хотела знать. На мать мальчика я старалась не смотреть, поэтому в памяти отложился только белеющий овал лица с открытым в крике ртом и вытаращенными от страха глазами.
        Донельзя взбешённая открывшейся правдой, я повернулась к Василисе, которая стояла у мерседеса, и с трудом удержалась от пощёчины: на её лице был написан восторг сплетницы, дорвавшейся до чужой тайны. «Живо в машину!» - рявкнула я и она, бросив на меня испуганный взгляд, схватилась за ручку дверцы.
        Не сказать, что выстрел застал меня врасплох; лицо мальчишки излучало такую ненависть, что меня удивило бы, если бы он не попытался меня убить.
        Стремительный уход и пуля, вместо того чтобы ударить в позвоночник, слегка царапнула левый бок. Рана была пустяковая, но демон ярости, живущий во мне, воспользовался этим, чтобы вырваться на волю.
        Налёт цивилизации слишком тонок, чтобы заглушить животные инстинкты, а они велят уничтожить конкурирующее потомство. Я схватила юного убийцу за шиворот и пальцы левой руки сжались на тонкой детской шее. Одно движение и с мальчишкой будет покончено.
        Его спасла мать. «Алекс!!! Не-е-т!!!!» - ударил по ушам тонкий воющий голос, но привёл меня в чувство не этот заячий визг, полный ужаса, а знакомое имя.
        Я поставила мальчика на землю и, глядя в его побелевшие от страха глаза, застегнула на нём курточку. Затем я подняла ружьё, и, завязав дуло узлом, вложила оружие в его руки. «Держи его крепче, Алекс младший! Ещё ничего не кончено. Однажды я вернусь, и тогда берегись! Мать тебе уже не поможет. Дружок, тебе не поможет никто. Так или иначе, но ты ответишь за содеянное сегодня, так что будь готов и рассчитывай только на себя», - предупредила я. На глазах перепуганного мальчишки показались слёзы, и я стиснула его плечо. «Не реветь! Не смей позорить отца, Алекс младший, или я убью тебя прямо сейчас! Ты понял?» - гневно прошипела я и мальчишка, вняв моей угрозе, поспешно вытер слёзы.
        Судя тому, что в голубых глазах сверкнуло знакомое упрямство, щенок опомнился и снова был готов вцепиться мне в глотку. Вот и славно!
        Отшвырнув мать мальчишки, которая по бабьей привычке вознамерилась вцепиться мне в волосы, я спокойным шагом прошла мимо четы Савенковых-старших. Свекровь дёрнулась было подойти ко мне, но свёкор удержал её от опрометчивого шага. Он всё правильно понял. Поздно, дорогуши! Поезд уже ушёл. Я ждала вас почти два года. Сегодня, не выйдя ко мне, вы упустили последний шанс на примирение.
        И тут рядом с мерседесом затормозил «ягуар» Алекса. Когда я села к нему в машину, он бросил на меня изучающий взгляд.
        - Я же говорил, тебе нечего делать у моих родителей. Так нет, всё равно попёрлась, - проворчал он.
        - Заткнись, Савенков!.. - я немного помолчала. - Между прочим, я чуть было не убила твоего старшего сына.
        - Знаю. Мать уже доложила мне.
        - И что ты думаешь об этом?
        - Но ведь не убила же, - отозвался он индифферентным тоном и дал задний ход, выбираясь из тупика.
        Алекс молчал, и я была благодарна ему за это. Ярость улеглась, и на смену ей пришло облегчение, с оттенком раскаяния. Оставалось лишь благодарить высшие силы, что не дали мне убить ребёнка. Причём не просто ребёнка, а сына Алекса. Не знаю, что было бы, случись это несчастье. Вряд ли наш брак уцелел бы после такого.
        Видя, что меня трясёт, Алекс включил подогрев, и я закрыла глаза. Пропади всё пропадом! Несмотря на происшедшее, я ни о чём не жалела. Теперь чёрта с два внебрачный сын Алекса вырастет избалованным маменькиным сынком.
        Ночью сон перенёс меня на Фандору. Я, Чантико и Лиланд сидели в гостиной Лягушачьей Заводи и играли в подкидного дурака. Затем Лиланд ушёл в лабораторию, и Чантико подсела ко мне. Взяв меня за руку, она что-то говорила, причём что-то очень важное. Увы, стоило мне проснуться и её слова тут же улетучились из моей памяти. Осталось лишь ощущение, что она расстраивалась из-за Золотого императора, но тогда это ерунда. Уж кто другой, а отец не из тех, кто даст себя в обиду.
        Глава 6
        ГЛАВА 25
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
        Ирина ошибалась. Золотой император находился более чем в бедственном положении. По роковому стечению обстоятельств враги застали его в тот момент, когда он лишился львиной доли магических сил и от него отвернулась удача.
        И не только удача. Золотого императора не предупредили о готовящемся нападении и он, памятуя, кем был Гуань Джун, естественно, предположил худшее.
        Как бы то ни было, вторжение греческого воинства застало его врасплох, и он, беспокоясь за дочь, отправил её к матери, рассудив, что вдвоём они будут в большей безопасности. Так что душевный порыв Алконост возник не на пустом месте, и она ушла не совсем по своей воле. Не зная об этом, принцесса потом корила себя, что бросила отца, когда он нуждался в её помощи. Просто она не знала, какой ад начался после её ухода и того, какой обузой она была бы для него.
        Золотой император воевал как одержимый, но без щита и такоты, ещё не набравшей прежнюю силу, ему приходилось туго, - ведь основную массу его многочисленных противников составляли изначальные боги. Причём бывшие узники Тартара, полыхающие злобой, набрасывались на него так, будто это он отправил их в ад, а не собственные дети.
        Защитникам Золотого города приходилось так же туго, как его правителю, и по той же причине - их было мало, а врагов много.
        Положение совсем осложнилось, когда пришли высшие олимпийские боги. Зевс, Посейдон, Аид, Афина, сочетавшие в себе силу древнегреческих и римских божеств, были более чем могущественными противниками.
        Особенно бесчинствовали Посейдон, властитель морей, и Аид, властитель подземного мира. Под ногами сражающихся то и дело змеились трещины; разверзались бездонные ямы; из-под земли взметались фонтаны шипящей лавы, навстречу которым неслись полчища ледяных игл. С небес обрушивался то водопад воды, то падал град камней. Невиданные твари, вырвавшиеся из подземного царства, плевались ядом и рвали клыками и когтями всех, кто оказывался поблизости.
        Золотой город превратился в сплошное пожарище, но его защитники не сдавались, хотя улицы были забиты убитыми, а на площадях высились целые горы истерзанных тел. Земля была уже не в силах впитать пролитую кровь, и та дождём просачивалась в реальный мир.
        Костяк ополчения составляли дворцовый гарнизон и Небесная Жуцзя,[1]ученики которой не уступали взрослым и показывали чудеса храбрости. Наставники юных воинов, глядя на то, с какой скоростью тают их ряды, приходили в отчаяние, но надеялись, что вот-вот появится Гуань Джун с войском или Огненная стража. На это надеялись все жители Золотого города, но первыми на помощь им пришли обитатели вассальных Небесных домов.
        В багровом дымном небе выгнулась громадная радуга и фениксы, воины света, взяли в осаду армию монстров Аида. Они создали вращающееся кольцо в небе, и кошмарные твари, ослеплённые потоками чистейшего света, с рычанием попрятались во тьме, но и там им не было спасения. Отряды фениксов прочёсывали уцелевшие дома и завалы и, находя их, безжалостно уничтожали.
        Чуть позже появилась громадная Мать-Черепаха и поглотила воду, которую Посейдон обрушил на Золотой город. Созданные им морские чудовища оказались на суше, и отряды воинов-черепах вступили с ними в схватку. Тогда Посейдон попробовал устроить землетрясение, но Мать-Черепаха была на чеку и заковала землю ледяным панцирем.
        На долю воинам-тиграм и воинам-драконам, которые появились одновременно, достались Афина и прочее греческое войско. Дом драконов схватился с грифонами, гарпиями и прочей летучей нечистью, а Дом тигров - с циклопами, ехиднами и многочисленными греческими героями, полубогами и богами.
        Зевс стоял на площади перед Золотым дворцом и, не вмешиваясь в битву, зорко следил за своим могущественным противником.
        Измотанный безумными титанами, среди которых особенно отличался Кронос-Сатурн, Золотой император был уже на пределе своих возможностей. Он уже ни на что не надеялся, как вдруг на помощь ему пришёл гекатонхейр Эгеон.
        Один вид бессменного тюремщика привёл титанов в такое замешательство, что стоило гекатонхейру прикрикнуть на них, мол, нечего здесь болтаться, как их будто ветром сдуло.
        Безумцы бросились обратно в Тартар и вновь расселись по своим камерам. Довольно покряхтывая, Кронос-Сатурн растянулся на лежанке из соломы и погладил себя по впалому животу.
        - Эй! Как думаете, что сегодня будет на обед? - поинтересовался он у остальных.
        - Шиш с маслом! - проворчал Иапет-Яфет. - Сам знаешь, Эгеон предан Золотому императору и ещё припомнит нам, что мы выступили против него.
        - И правильно сделает, - откликнулся сам Тартар и сердито добавил: - Дураки набитые! Вот чего вам не сиделось на всё готовом? Учтите, сбежите ещё раз и обратно я вас не пущу.
        - Не злись! Если бы не мальчишка Хаоса, нам бы даже в голову не пришло покинуть тебя, - заискивающе проговорил Криос, который уже настолько одичал, что не мыслил себя вне стен своей тюрьмы.
        - А я вас предупреждал, что они оба проходимцы: что внук, что дед! - прогудел Тартар. По натуре он был ретроградом и недолюбливал старшего брата за его беспокойный характер и пристрастие к сомнительным экспериментам.
        Титаны поклялись, что больше ни ногой из своей тюрьмы и Тартар, смягчившись, выдал им не только обед, но и вино. Перепившиеся боги заспорили, кто сильней Золотой император или Зевс, и, разругавшись в пух и прах, подрались между собой. Между тем, если бы они вернулись, то могли бы воочию лицезреть ответ на свой вопрос.
        Когда титаны исчезли, Золотой император признательно глянул на гекатонхейра Эгеона и ринулся к Зевсу. На полпути он завяз в плотной толпе воинов и вызвал такоту. Из всех стихий элементаль огня был единственным, кто подчинялся ему в прежней мере, и он придал ему форму шолоицкуинтли. Пока помощник воевал с желающими лично подраться с Золотым императором, он сам пробился к греческому громовержцу и вызвал его на поединок. Хотя к тому времени сражение уже вошло в ту фазу, когда его участники не обращают внимания на то, что творится вокруг, но умопомрачительный грохот и ослепительный блеск молний, которыми обменивались властители пантеонов, были таковы, что не заметить их было невозможно.
        Поединок между Золотым императором и Зевсом был слишком важен, поэтому вокруг них то там, то тут возникало спонтанное перемирие. Храня свирепое выражение на лицах, воины стояли плечом к плечу, зачастую с недавним врагом, и ждали чем закончится их побоище.
        Битва постепенно стихала, но тут появились богиня раздора Эрида и неистовая богиня ярости Энио. Где насмешками, где похвалами они начали подымать угасший боевой дух воинов, при этом не делая особых различий между своими и чужими.
        Призывы богинь не остались безответными. Чтобы поддержать Зевса, греки начали колотить по щитам. Китайцы этого не стерпели. После дружного воинственного клича они ринулись к грекам, и утихшая было битва закипела с новой силой.
        Сцепившиеся не на жизнь, а на смерть Золотой император и Зевс ничего не замечали. Когда магические приёмы исчерпали себя, они вооружились церемониальным оружием - один мечом Ущербной луны,[2] другой лабрисом[3] - и закружились в смертельном танце.
        Поскольку предки индейцев взялись за оружие на тысячелетия раньше, чем предки европейцев, то преимущество было на стороне Золотого императора. Зевс держался как мог, но удары сыпались один за другим и он, не выдержав, рухнул на колени.
        Быть бы громовержцу без головы[4], но тут появился воин в чёрно-белых доспехах.
        - Фьюстер! Выстрелишь, и я уничтожу тебя! - прорычал Золотой император. Несмотря на маску, он догадался кто перед ним, ведь сафами[5] владели лишь боги любви.
        - Не переживайте, государь! Я не одарю вас нечестивой любовью, хоть вы были несправедливы ко мне.
        Лотико особо не целился, тем не менее стрела с совиным оперением, как и в случае с Кецалькоатлем, угодила точно в сердце.
        Золотой император замер, равнодушный ко всему, и преданный ему элементаль огня с горестным рёвом ушёл в землю.
        Зевс пришёл в себя и в его руке засверкала молния, но бог любви заслонил собой властителя Фандоры. «Отойди! Если не хочешь обратно в Тартар!» - рявкнул громовержец. «Тейлеос[6], прошу простить мою дерзость, но вы должны пообещать, что сохраните жизнь Золотому императору», - почтительно проговорил Лотико и вместо лука в его руках возник кэм. Чёрный жезл с ослепительно белой звездой на верхушке был точно таким же, как у Хаоса. «На всякий случай дедушка одолжил мне свой атрибут, чтобы вы поняли, что это не моя прихоть, а его… просьба», - добавил он всё тем же почтительным тоном.
        Зевс гневно глянул на юного бога, но не захотел ссориться с всесильным Хаосом. «Что ж, пусть будет по-твоему», - процедил он сквозь зубы, и на Золотого императора упало грозовое облако, которое спустя мгновение исчезло вместе с ним.
        Обрадованные греки издали победный клич, но в ответ им прилетело такое жуткое рычание, что бывалые воины побледнели от испуга.
        Китайские небожители, воодушевлённые появлением Огненной стражи, сразу же приободрились, но и они рано обрадовались. Грозные адские псы пришли не воевать, они сопровождали властителя царства мёртвых.
        Облачённый в парадные одежды Кецалькоатль с торжественным видом ступил на лестницу Золотого дворца и её беломраморные ступени, щедро залитые кровью и заваленные телами убитых, обрели первозданную чистоту.
        Пока вероломный союзник поднимался наверх, Зевс, наблюдающий за его неспешным шествием, всё больше мрачнел. Появление Кецалькоатля, да ещё на глазах у всех, низводило его до роли пособника узурпатора власти Золотого императора.
        Не зная, что делать, Афина опустилась рядом с Зевсом и бросила на него вопросительный взгляд. На его каменном лице не отразилось никаких чувств, тем не менее она ощутила его гнев и желание победить любой ценой. Хотя благоразумие говорило ей, что это самоубийственная затея, она повиновалась безмолвному приказу отца.
        После некоторого замешательства греческое войско набросилось на Огненную стражу и шолоицкуинтли подобно смерчу над пустыней понеслись по его рядам.
        Первыми побежали союзники греков, которые потеряли боевой запал ещё тогда, когда увидели Кецалькоатля и поняли, что вместо богатой добычи им светит немилость нового хозяина Золотого города. Дольше всех продержались амазонки, но и они ретировались с поля боя, не выдержав ужасающего воя и издевательских ухмылок, которыми адские псы сопровождали свои нападения на храбрых воительниц.
        Появление припозднившегося Гуань Джуна лишило Зевса последней надежды на победу. Прославленный китайский полководец привёл такое большое войско, что его летучие полки закрыли собой небо.
        С приходом подкрепления к Золотому городу битва между пантеонами сразу же обрела эпический размах. Не считаясь с потерями, Гуань Джун устроил такую бойню, что кровь лилась уже целыми реками и образовывала озёра.
        Прославленные греческие боги и герои гибли один за другим и Афина, пылающая жаждой мести, набросилась на Кецалькоатля. Вот только у него, в отличие от брата, было всё в порядке с защитой и такотой.
        Сначала дева-воительница пыталась одолеть противника при помощи магии и, когда он отбил все её атаки, в ярости схватила громадный камень. Бросок был удачным, не уклонись Кецалькоатль, и быть бы ему расплющенным, а так камень задел его лишь по виску. Вот только ацтекский бог вышел из себя и с такой силой швырнул копьё, что оно, невзирая на прославленную эгиду[7], пронзило щит и грудь Афины и пришпилило её к земле. Не желая сдаваться, воительница вызывающе посмотрела на Кецалькоатля, но встретилась взглядом с непроглядной тьмой его глаз и заметно поникла. Смерть для богов была временным явлением, а вот срок пребывания в загробном мире зависел от его хозяина.
        В руке Кецалькоатля зазмеилась молния и Афина невольно закрыла глаза. Она опасалась, что он не только её убьёт, но и отправит её душу в потусторонний мир ацтеков, откуда ей будет уже не выбраться.
        - Стой! - не выдержал Зевс. - Я сделаю всё, что хочешь, только отпусти мою дочь!
        - Признай своё поражение! - потребовал Кецалькоатль.
        Зевс заколебался, хотя большая часть его войска уже отправилась на переправу к Харону, а те, кто остался в живых, вот-вот должны были последовать за товарищами.
        - Признаю, - негромко сказал он, но был услышан всеми, кто участвовал в битве, даже теми, кто уже спустился в царство мёртвых.
        - Уходи, пока я не передумал, - сказал Кецалькоатль и, подняв копьё вместе с Афиной, швырнул его под ноги Зевсу.
        - Будь ты проклят! Ты даже пальцем не пошевелил, чтобы завоевать трон Золотого императора! - выкрикнула дева-воительница. Она ткнула пальцем в Кецалькоатля и оглядела притихших китайских воинов. - Это наше вам отмщение! Попомните моё слово! Тот, кто предал брата и союзников, тот предаст и вас!
        С кэма Кецалькоатля сорвалась лавина огня, но олимпийцы уже исчезли и Афина вместе с ними.
        Китайские небожители, понявшие что за нападением греков кроется дворцовый переворот, растеряно переглянулись, а затем повернулись к Гуань Джуну, который, в свою очередь, бесстрастно взирал на узурпатора.
        Всё решила Огненная стража. Раздалась отрывистая команда и шолоицкуинтли дружно преклонили колена. Китайские небожители помедлили, а затем последовали их примеру.
        Остались стоять только самые близкие к Золотому императору сановники. Они сгруппировались вокруг советника Гуань Чжуна, как вдруг он выкрикнул приветствие Кецалькоатлю и тоже встал на колени. Члены намечающейся оппозиции переглянулись и после некоторого промедления тоже опустились на колени.
        Единственным, кто не сдался, был рыжеволосый зеленоглазый подросток, в чьей изодранной одежде, заляпанной грязью, угадывалась ученическая форма Жуцзя. Не обращая внимания на уговоры худенького мальчика, похожего на девочку, он стоял, задрав подбородок, и с вызовом глядел на Кецалькоатля.
        К счастью для бунтаря, юноша в чёрных доспехах ударил его под коленки, и когда мальчишка упал на колени, схватил его за шкирку и, как нашкодившего щенка, ткнул носом в землю. «Слушай ты, демонское отродье! Даже если вместо истинного императора мы получили его жалкое подобие, то это не твоё дело», - чуть слышно сказал он, не давая мальчишке подняться.
        Кецалькоатль оглядел греческих и китайских небожителей, после чего выбросил вперёд руку со сжатым кулаком и издал победный клич. Китайские небожители прокричали положенный в таких случаях: «Ваньсуй![8]» и вслед за греками отправились по домам - на розыски родных и того, что осталось от их имущества.
        Последними, кто покинул окрестности Золотого дворца, были гекатонхейры Котт и Гиес. Брошенные олимпийцами, гиганты топтались на месте, не зная, куда им податься, но тут появился Эгеон и увёл их к себе. Несмотря на смену власти, гекатонхейр надеялся, что братьям будет даровано прощение.
        Так оно и вышло. Кецалькоатль простил Котта и Гиеса и вновь приставил сторожить узников Тартара, который пополнялся с каждым днём. Причём старожилы возвращались сами. «Привыкнуть можно ко всему, даже к каждодневным мукам. В них есть определённая стабильность, которая придаёт уверенность в завтрашнем дне», - сказал Сизиф и, прежде чем катить камень в гору, с энтузиазмом поплевал на ладони.
        Спустя час в Золотом городе не осталось даже следов недавнего ожесточённого сражения. Могильщики позаботились о трупах; останки своих они передали семьям, вражеские - съели. Уборщики смыли кровь и заново наполнили водоёмы, в которых вода приобрела стойкий красный цвет. Садовники вернули на место вздыбленную землю и камни, после чего восстановили сожжённые деревья и уничтоженные цветники.
        Всё и вся вернулось на круги своя, за исключением того, что в Золотом городе всем теперь заправлял Кецалькоатль.
        [1] Конфуцианство (жуцзя): правитель и его чиновники должны управлять страной по принципам справедливости, честности и любви. Изучались этические правила, социальные нормы и регулирование управления деспотическим централизованным государством. Представители: Конфуций, Цзэн-цзы, Цзы Сы, Ю Жо, Цзы-гао, Мэн-цзы, Сюнь-цзы.
        [2] Меч Ущербной луны (гуань дао) - китайское холодное оружие, которое можно классифицировать как глефу или алебарду, состоит из длинного древка с боевой частью в виде широкого изогнутого клинка.
        [3] Л?брис (др. - греч. ??????) - древнегреческий двусторонний боевой топор, атрибут Зевса.
        [4] Это не убило бы громовержца, но отправило бы его в длительную прогулку по миру мёртвых.
        [5]Сафа, иногда Сапфа (греч. "причина страстей") - золотой лук греческого бога любви Эроса.
        [6] Телейос (???????, вершитель, всемогущий). Эпитет Зевса.
        [7] Эг?да (др. - греч. ?????) - мифическая накидка из козьей шкуры, принадлежавшая Зевсу и обладавшая волшебными защитными свойствами.
        [8]Ваньсуй! (кит. яз.) - Да здравствует император!
        Глава 7
        ***
        Поначалу затянувшееся отсутствие Золотого императора будоражило умы небожителей. Периодически возникали слухи, что его видели то на землях Фандоры, то на Небесах. Как правило, слухи были изначально ложными, а всё потому, что народ, боясь перемен, выдавал желаемое за действительное.
        Вот только Кецалькоатль был опытным правителем и не спешил менять ранее заведённые порядки. Он не только не тронул приближённых брата, он даже не принял титул императора и объявил себя регентом на время его отсутствия. Более того, когда Вифания появилась в Золотом дворце - с намерением потребовать с него ответ за мужа - он устроил пышный приём в её честь и публично предложил принять корону правящей императрицы.
        Вифания не ожидавшая, что ей воздадут царские почести, не подала виду, что обескуражена, и с достоинством истинной императрицы приняла почёт и уважение, оказываемые ей Кецалькоатлем. Когда он предложил ей остаться в Золотом дворце, она ответила отказом, но согласилась немного погостить; при этом она потребовала, чтобы вместе с ней поселили Чантико и Лиланда. Кецалькоатль не стал противиться и чете Бонов отвели покои по соседству с её покоями.
        В течение двух недель, что Вифания находилась на Небесах, шпионы ни днём ни ночью не спускали с неё глаз, но она ни с кем не встречалась, кроме самого Кецалькоатля, который ежевечерне заходил за ней, чтобы пригласить на прогулку по Золотому городу. Вифания не отказывалась, но, во избежание слухов, обязательно брала с собой Чантико.
        Первые дни Кецалькоатль во время таких прогулок шёл молча и с таким видом будто не замечает присутствия женщин, но стоило им на чём-либо задержать взгляд в многочисленных лавочках, что встречались им на пути, и наутро это вещи оказывались в их покоях. Затем он начал делать замечания по поводу увиденного и это были очень меткие и остроумные замечания. Вифания не выдерживала и смеялась, после чего ей уже было неудобно молчать, и она поддерживала беседу. Вот тогда выяснилось, что Кецалькоатль прекрасно образован и с ним можно поговорить буквально обо всём - от политики до сонетов, причём он сам был талантливым поэтом и на ходу сочинял целые поэмы. Правда, слушая его стихи, декламируемые со сдержанной страстью, Вифания каждый раз чувствовала себя неловко. Как правило, Кецалькоатль начинал с баллад о битвах, прославляющих воинскую доблесть, а затем переходил к любовной лирике, где жаловался на жестокость и невнимание любимой женщины. Намёки были столь прозрачны, что Вифания поспешно переводила разговор на безопасную тему. В общем, хитрый Пернатый Змей сумел развеять если не её насторожённость, то
неприязненный настрой.
        С Чантико таких сложностей не было, - как нянька обоих братьев, она любила того и другого, хоть не в равной мере.
        Когда ацтекской богине принесли чудесную жертвенную чашу, доверху наполненную кровью, она восприняла это как приглашение и появилась в покоях Кецалькоатля. Одетый в одни лишь белые замшевые брюки, тот сидел на шкуре диковинного зверя, расстеленной на полу, и с отрешённым видом курил трубку.
        При появлении гостьи Кецалькоатль повернул к ней голову и, демонстрируя удивление, слегка приподнял бровь.
        - Ну, как тебе моя кровь? - осведомился он, и выпустил клуб дыма, который превратился в стаю крохотных цапель, плавно машущих крыльями.
        - Выпороть бы тебя как в детстве. Глядишь бы, дури поубавилось, - Чантико села напротив бывшего воспитанника и с укоризненным видом покачала головой. - Вот зачем ты снова влез в дела брата?
        - Влез в дела брата? - ленивым эхом повторил Кецалькоатль и протянул ей свою трубку. - С чего ты так решила?.. А, шолоицкуинтли! Так я нашёл способ подчинить их своей воле.
        - Не обманывай! Шолоицкуинтли никогда не изменят своему создателю.
        Чантико с удовольствием затянулась и клуб её дыма превратился в гористую долину, в которой суетились человечки размером с ноготь младенца. Стая крохотных цапель сразу же перестала бесцельно кружиться и, развернувшись, устремилась к озерцу.
        Кецалькоатль посмотрел на мир, навевающий ему воспоминания о прошлом, и взмахом руки развеял его дымом.
        - Разве ты забыла, что я с рождения обманщик и предатель? - вопросил он бесстрастным тоном.
        - Глупый мальчишка! - Чантико подошла к воспитаннику и, положив ладони ему на плечи, склонилась и поцеловала его в щёку. - Оба вы глупые мальчишки: что ты, что Шолотль. Столько времени прошло, а вы всё никак не поймёте, что ваша сила в единстве.
        Перед глазами Кецалькоатля промелькнули картины потустороннего мира и его передёрнуло от омерзения.
        - Нет, нянька! Нам с братом не быть единомышленниками. Судьба распорядилась так, что мы свет и тьма, и значит, вечные соперники, - на его лицо легла тень печали и он тоскливо добавил: - Знаешь, я бы смирился со своим жребием, но как же я ненавижу склад костей, доставшийся мне в наследство! С тех пор, как Шолотль отправил меня в мир мёртвых, я больше не живу, а медленно умираю. Вот только никак не могу умереть. Нянька, ты не представляешь, что значит постоянно находиться во тьме, среди теней былого и запаха тлена. Счастливы смертные! Для них всё рано или поздно кончается, но не для нас, богов.
        Кецалькоатль взял трубку у Чантико и выпустил клуб дыма, который превратился в ожесточённо сражающихся воинов, которые не столько старались убить друг друга, сколько захватить в плен, чтобы потом вырезать сердца у пленников и съесть их плоть.
        - Скажи, неужели моё предназначение лишь в том, чтобы ублажать кровожадных тварей, которые пролили реки крови своих же сородичей? Почему я должен дарить им рай, который они не заслужили?!
        - Такова их вера, - мягко проговорила Чантико. - Не забывай, они были настоящими воинами и храбро сражались; их доблесть и самопожертвование не знали границ, и всё это ради нас, своих богов.
        - Ну да, таких же кровожадных чудовищ, как они, - тоскливо проговорил Кецалькоатль. - Невежественные идиоты! Им дали милосердного бога и первое, что они сделали, это устроили братоубийственную резню его именем. Чудовища всегда порождают чудовищ.
        Чантико с сочувствием глянула на воспитанника, который, не желая мириться с несправедливостью создавшего их мира, взбунтовался ещё в утробе матери. «Вот только сам он не придумал ничего лучшего, кроме как преумножить эту несправедливость», - подумала она, а вслух сказала:
        - Смертные есть смертные, их нужно принимать такими, каковы они есть. Погоди, я сейчас!
        Она исчезла, но вскоре вернулась, держа в руках большой поднос, накрытый куском златотканого полотна.
        - Вот поешь.
        Перед Кецалькоатлем возник низенький деревянный столик, и Чантико поставила на него плоское блюдо с горкой свежевыпеченной тортильи, чашку с горячим шоколадом и множество других плошек с любимыми лакомствами своего питомца. Оглядев стол, она обругала себя за забывчивость и достала из воздуха глубокую чашу, доверху наполненную медовым попкорном.
        - Не хочу! Я тебе не ребёнок! - сердито буркнул Кецалькоатль, который заметил её оплошность и обиделся, что она забыла его вкусы.
        - Полно тебе! Сласти - самый верный способ избавления от печалей, - сказала Чантико и сняла крышку с чашки. - Ну, даже шоколад не будешь? - осведомилась она.
        Кецалькоатль глянул на напиток, который в своё время дорого ему обошёлся и, не удержавшись, потянулся к блюду с тортильей. Свернув горячую лепёшку в трубочку, он обмакнул её в шоколад и, прожевав, восхищённо прищёлкнул языком.
        - Нянька, никто не умеет так вкусно готовить, как ты, - сказал он и польщённая богиня улыбнулась.
        Когда с шоколадом и тортильей было покончено, Кецалькоатль взял кособокий глиняный кувшинчик и принюхался к его содержимому.
        - А это что такое?
        - Взбитые сливки с сахаром, полуденной земляникой и ванилью. Попробуй, это очень вкусно. Сирин, когда жила у нас с Лягушонком, всегда просила добавки.
        Кецалькоатль сразу же отставил кувшинчик. Напоминание о смертной дочери брата испортило ему настроение.
        - Так что привело тебя ко мне?
        Чантико взяла в руки чашечку с кофе и подвинула к себе кувшинчик со сливками, которые он отверг.
        - Мне показалось, ты сам пригласил меня, - сказала она, после того как слизнула с ложки нежную розовую массу.
        - Ты ошиблась. Это был жест уважения к той, что воспитала меня, - солгал Кецалькоатль и Чантико, которая знала его как облупленного, внутренне усмехнулась.
        - Тогда скажи, где сейчас Шолотль, и я уйду.
        - Мне нечего тебе сказать.
        - Ответь, ты причастен к исчезновению брата? - не отступала Чантико, и Кецалькоатль смерил её испытующим взглядом.
        - Как ты отнесёшься к тому, если я скажу «да»? - решил он прощупать почву.
        - Ты знаешь, вы оба дороги мне. Будет лучше, если так оно и останется, - Чантико поставила чашку на стол и вздохнула. - Пойми меня правильно. Я тебе не враг и никогда им не буду, но ты уже не ребёнок. Если ты снова предал Шолотля, на этот раз я тебя не прощу.
        - Что бы ты себе ни думала, я не имею отношения к его исчезновению. Во всяком случае, прямого, - сказал Кецалькоатль, задетый тем, что Чантико готова от него отказаться, и, уловив её недоверие, раздражённо добавил: - Шолотль понимал, что без защиты и такоты ему не выстоять против греческих титанов, к тому же он не доверял Гуань Джуну и хотел подстраховаться на случай поражения.
        Кецалькоатль едко усмехнулся.
        - Чтобы сохранить свои позиции на Небесах, он обратился ко мне за помощью. Думаю, посчитал, что я не устою, если мне снова выпадет шанс занять его место. Впрочем, так оно и вышло. Как положено матёрому предателю, я не устоял и пошёл ему навстречу.
        - Что ты пообещал Зевсу? - спросила Чантико.
        - Ты видела, я придержал Огненную стражу. Это была идея Шолотля. Он знал, что Олимп обрушится на нас всей своей мощью и хотел сберечь шолоицкуинтли и их славу непобедимых. На самом деле их уже не тысяча, почти четверть погибла.
        Несмотря на показное спокойствие Кецалькоатля, Чантико, как встарь, почуяла его внутреннее смятение. «Вот поросёнок! Опять что-то натворил и теперь будет мучиться, но из упрямства не признается даже себе, что совершил ошибку», - огорчилась она.
        - Скажи, чего на самом деле хотел Зевс! - потребовала она.
        - Уничтожить Огненную стражу, - рискнул признаться Кецалькоатль и из груди ацтекской богини вырвался негромкий, но жуткий рык. Она начала было превращаться в того изначального монстра, каким когда-то была, но взяла себя в руки и сохранила человеческий облик.
        - И ты ему рассказал?
        - Можешь меня ненавидеть, но я от своего не отступлю, - ответил Кецалькоатль и опустил ресницы, пряча смятение. Одна из тех немногих, с кем он был связан узами привязанности, только что выбросила его из сердца, и это было куда больней, чем он ожидал.
        Чантико встала и с холодным сожалением глянула на бывшего воспитанника.
        - Зря ты это затеял. У тебя раньше ничего не вышло и сейчас не получится. Так что не спеши занимать трон Золотого императора, - сказала она, прежде чем уйти.
        Кецалькоатль машинально протянул руку и бросил в рот горсть воздушной кукурузы, но зёрнышки были страшно горькими и твёрдыми. Обнаружив, что еда, приготовленная Чантико, превратилась в нечто непотребное, он с расстройства стукнул кулаком по столу и содержимое плошек, взлетев, просыпалось ему на голову дождём гнилых листьев и мерзких насекомых. Как ни странно, это его успокоило и он, обдумав сложившуюся ситуацию, снова впал в состояние равнодушной меланхолии.
        ***
        По истечении двух недель Вифания появилась в зале Императорского Совета и объявила во всеуслышание, что отказывается от каких-либо притязаний на корону и возвращается в своё имение на Фандоре. В заключение она добавила, что на время отсутствия Золотого императора его брат - лучшая кандидатура на роль регента.
        Поддержка императрицы, за которой закрепилась слава благоразумной женщины, заметно укрепила позиции Кецалькоатля. Зная, что она любит мужа, и просто так не будет бросать слов на ветер, преданные сторонники Золотого императора заняли выжидательную позицию. Во всяком случае, главы Небесных домов резко снизили градус неприязни к регенту и во время совещаний уже не принимали в штыки любое его предложение.
        ***
        Стихи и пламенные взгляды Кецалькоатля не подкупили Вифанию; она надеялась отыскать Золотого императора до того, как регент займёт его место.
        По возвращении домой она взяла Вещее Око и ещё раз попыталась отправить посланника на поиски мужа, но тот по-прежнему кружил по поместью, не выходя за его пределы. Карты Судьбы тоже не сказали ей ничего вразумительного, и тогда Вифания пошла на отчаянный шаг, она переместилась к Вишну.
        Первое, что её встретило в Вайкунтхе[1], это мощный хор творений индийского бога. «Тот, чья форма похожа на цветущую зелёную гору, чьи губы как красные кораллы и глаза, как лотос… Ачьюта, божественный Ачьюта, жемчужина Ядавов… есть ли кто-то подобный во всей Индралоке… Тот, кто величайший правитель высшего царства… нет никого, похожего на тебя, нет никого, кто сильнее… обнажи свои лотосные стопы…О, Господь, Высший образ всего…»[2] - выводили в унисон множество ликующих голосов.
        На этот раз Всеобъемлющий[3] был в божественном облике, приданном ему людской фантазией. Синекожий и четверорукий, с лотосом, растущим из его собственного пупка, он возлежал на гигантском змее Ан?нта-ш?ше, который, в свою очередь, плавал посреди Молочного океана, при этом змей вместе с остальными тварями пел осанну своему создателю. Правда, стоило появиться незваной гостье, и многочисленные змеиные головы повернулись к ней и дружно зашипели. Вифания переместилась подальше от мостра и, не спускаясь вниз, поклонилась хозяину Вайкунтхи.
        - Приветствую вас, бхагаван Вишну, - сказала она, несколько раздосадованная тем, что индийский бог не один, а с женой. Лакшми занималась тем, что сидела у его ног и усердно разминала ему ступни, умащивая их благовониями. Судя по тому, что её божественный супруг, как сытый кот, жмурился от удовольствия, Вифания пришла к выводу, что Лакшми занимается этим не в первый раз, и фыркнула про себя. Она, конечно, любила мужа, но не представляла себя на месте Лакшми, которая вдобавок оказалась не ревнивой и одарила её благожелательной улыбкой.
        - О, ишвари[4] Вифания! Какой приятный сюрприз! - в тот же миг Вишну оказался рядом с Вифанией и, взяв её за руки, с улыбкой заглянул в лицо. - Не ожидал, что прекраснейшая шакти снова посетит меня, - пропел он, глядя на неё с такой страстью, что она невольно покраснела.
        - Прошу прощения за неожиданный визит, - проговорила гостья с натянутой улыбкой.
        - Не нужно извиняться, я вас ждал, - сказал Вишну и потянул её за собой.
        - Спускайтесь, не бойтесь! Ананта-шеша вас не тронет, - снисходительно добавил он, видя, что Вифания с некоторой опаской посматривает на гигантского змея.
        Догадливая Лакшми исчезла и Вифания, оказавшись на её месте, с недоумением посмотрела на ноги Вишну, который снова разлёгся на спине змея. Поколебавшись, она провела пальцем по голубой пятке, которая оказалась мягкой и нежной, как у младенца. «Ой, щекотно!» - хихикнул Вишну, и отдёрнул было ногу, но Вифания положила её себе на колени и, смочив пальцы в кувшинчике с ароматным маслом, со всей серьёзностью взялась за дело. Когда индийский бог застонал от удовольствия, она решила, что достаточно его ублажила и тщательно вытерла руки.
        - Бхагаван Вишну, я всего лишь слабая женщина, а вы всесильны и мудры, поэтому я хочу попросить вас помочь мне в поисках мужа, - сказала Вифания, и по непреклонному выражению на её лице Вишну понял, что пришла пора платить по счетам. Вздохнув, он сел и обхватил колени нижней парой рук.
        - Спасибо, ишвари! Всё больше прихожу к выводу, что вы великолепны во всём… Нет-нет! Это не то, что вы подумали. Я веду речи советчика, а не мужчины.
        - И что же вы мне посоветуете? - последовал сдержанный вопрос.
        - Ничего не предпринимать по поиску мужа.
        Вифания нахмурилась.
        - И это весь ваш совет?
        - Да, - ответил Вишну, которого не смутил её ледяной взгляд. - Не сердитесь, ишвари! Я уверен, что Золотой император выберется из ловушки без вашего участия, - добавил он и укоризненно покачал головой. - Нет, вы не правы! Тримурти не всё равно, что будет с Золотым императором, ведь он - сердце всей Фандоры.
        - Вы можете прямо сказать, а не ходить вокруг да около?! - нетерпеливо воскликнула Вифания.
        - Дело в том, что ишвара[5] нашего мира нарушил им же созданную дхарму[6], отсюда все его бедствия. Чтобы всё вернулось на круги своя, он должен завершить начатое, и ваш долг помочь ему в этом, - сказал индийский бог и сочувственно улыбнулся, когда Вифания изменилась в лице, поняв, о чём он ведёт речь.
        [1] Вайк?нтха (санскр. ???, vaiku??ha IAST) - духовный мир в вайшнавской традиции индуизма, вечная обитель Вишну и его бесчисленных аватар и эманаций. Место вечного блаженства, в котором Вишну обитает вместе со своей вечной супругой Лакшми и бесчисленным множеством богинь процветания, возлежа на змее Шеша.
        [2]Песнопение «Pachai Ma Malai Pol Meni» (сборник «Naalayira Divya Prabhandham»)
        [3] В?шну (санскр. ????, vi??u IAST - «проникающий во всё», «всеобъемлющий» [1]) - верховное божество в вишнуизме. В индуистской мифологии наряду с Брахмой и Шивой является одним из богов Тримурти (триады божеств), где выполняет функции охранителя мироздания.
        [4] ?швари (санскрит) - форма женского рода, которая употребляется в отношении женского божества, особенно в шактизме.
        [5] ?швара (санскр. ????, Isvara IAST - «господь, повелитель») - философская концепция в индуизме, означает «повелитель» или «верховный повелитель».
        [6] Дх?рма, дх?мма (санскр. ??? dharma IAST, пали ??? dhamma IAST «учение», «закон» и др.) - одно из важнейших понятий в индийской философии и индийских религиях. Дхарму можно описать как совокупность установленных норм и правил, соблюдение которых необходимо для поддержания космического порядка.
        Глава 8
        - Если вы имеете в виду завершение обета, данного Золотым императором, то это невозможно, - твёрдо сказала она и встала, собираясь уходить, но Вишну преградил ей дорогу.
        - Ишвари, вдовья доля - горькая доля, даже для богинь, - мягко предостерёг он, держа её за руки. - Поймите, это плохо кончится не только для Золотого императора, это плохо кончится для всей Фандоры.
        - Всё равно нет. Я не убийца собственной дочери.
        - Даже если я скажу, что Сирин вскоре умрёт, и не важно будет она на Земле или на Фандоре?
        - Она не умрёт. Я этого не допущу! - Вифания нетерпеливо глянула на Вишну. - Если вам больше нечего сказать, то я пойду…
        - Хорошо! - сдался индийский бог. - Так и быть, я вам помогу… - он вопросительно посмотрел на Вифанию, и она согласно кивнула:
        - Да, я знаю, что за услугу нужно платить.
        - Хорошо, - улыбнулся Вишну. - Цену я назову потом. Не бойтесь! Это не так дорого, как за исполнение желания. Клянусь, вам не придётся расплачиваться жизнями своих близких.
        - Слава Небесам! И всё же будьте милосердны, назначая плату.
        - Я постараюсь, - пообещал Вишну, глядя на прекрасную гостью всё с той же ласковой усмешкой.
        Намерения божественного ловеласа были ясны, как божий день, но Вифания сделала вид, что не понимает к чему он ведёт, и ответила ему нетерпеливым взглядом. Индийский бог картинно вздохнул и перешёл к делу. Она внимательно выслушала его указания и даже больше, она запомнила от слова до слова всё, что он сказал.
        На прощание Вишну преподнёс ей бесценный подарок, она получила от него кувшинчик с амритой,[1]волшебным напитком, дарующим бессмертие.
        Вернувшись домой, Вифания тщательно обдумала предложение Вишну и, решившись, через Волшебное Око вызвала дочь-богиню. Когда Алконост появилась, она пересказала ей подробности своего визита к Вишну, умолчав лишь о том, как она познакомилась с индийским богом.
        - То же мне проблема - убить смертную! - фыркнула Алконост после рассказа матери.
        Вифания, ожидавшая такой реакции, неслышно вздохнула:
        - Дорогая, хочешь ты того или нет, но Сирин твоя единственная сестра. Вот ты так легко говоришь о её смерти, а ведь вы не просто сёстры, вы - близнецы и то, что ты её не любишь, ничего не значит. Вы изначально крепко связаны и что будет, когда эта связь порвётся, никому неизвестно. Уверена, смерть Сирин обязательно коснётся тебя, так что будь осторожней в желаниях.
        - Ладно, уговорила, - не стала спорить Алконост. - Если тебе нужна Сирин, то нам к Бонам. Вдруг им под силу то, чего не можем мы. Нам самим, я так понимаю, до неё не добраться? - добавила она, глядя на Вифанию, и та согласно кивнула.
        - Я пробовала связаться, но ничего не вышло.
        - Тогда нам к Бонам…
        - Погоди, Алконост! Неудобно их снова беспокоить.
        - Мама, не выдумывай! Ты императрица, а они твои подданные. Это их долг помогать тебе, - Алконост хитро прищурилась. - Или ты хочешь, чтобы я приволокла их к тебе?
        - Не говори ерунды! На сегодня это единственные наши друзья, на которых мы можем положиться, - вздохнула Вифания, и обе богини, не мешкая, переместились в Лягушачью Заводь.
        ГЛАВА 26
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
        Вифания посмотрела на супругов Бон - своего бывшего любовника и кухарку, и поняла, что их снова постигла неудача.
        - Извините, миледи!.. - Чантико покосилась на Алконост, которая после её слов скорчила недовольную мину. Вставать и кланяться высокопоставленным гостьям ацтекская богиня сочла ниже своего достоинства, и напустила на себя чопорный вид.
        - Ваше императорское величество, ваше высочество, вы требуете от нас невозможного. Мы с Лиландом уже перепробовали всё, что в наших силах, но, сколько мы ни старались, Сирин нас не слышит. Канал связи крайне неустойчив; такое ощущение, что нам кто-то препятствует. Надежда только на проводника. Правда, я не уверена, что из-за своей формы он сумеет передать послание, но попытаться всё же стоит.
        - Бедная девочка! - вздохнула Вифания и её глаза увлажнились слезами. - Надеюсь, наши неприятности не коснулись Сирин и у неё всё в порядке.
        - Так, да? - Алконост вскочила со стула. - Я тут переживаю за неё, мчусь со всех ног, а она думает лишь о Бабочке-однодневке!
        - Алконост, ты ведёшь себя неподобающе званию принцессы. Святые Небеса! Сядь немедленно! У меня от тебя мигрень, сейчас же прекрати мельтешить перед глазами! - потребовала Вифания, неодобрительно глядя дочь, которая в приступе ревности носилась по главной гостиной Лягушачьей Заводи и, не вписавшись в стены, периодически пропадала из поля зрения.
        - Ладно! Будь по-твоему! - Алконост скользнула за стол и снова плюхнулась на стул. - Мам, у меня предложение. Пусть эта парочка недоумков… Извини-извини! Я была не права, только ради всего святого не начинай читать свои нотации!.. Кридов камень! О чём это я? Ах, да! Пусть Головастик отправит меня к Сирин, и я притащу её живой или мёртвой.
        - Вот мёртвой не надо! - Вифания вопросительно посмотрела на мага, который с момента появления Алконост ещё ни разу не открыл рот. - Лиланд, что скажешь? Такое возможно?
        - Ой! - маг взбрыкнул, и чуть было не упал со стула. - Дорогая, я, между прочим, делом занят, а не витаю в облаках, - обиделся он, получив под столом пинок от благоверной.
        - Прости, дорогой, я не знала, - сладким голосом пропела Чантико; незаметно для остальных она сняла туфельку и погладила мужа по пострадавшей коленке. - Пожалуйста, ответь нам и можешь снова гулять в своих эмпиреях.
        - Вы это о чём?
        Чантико возвела очи горе и, демонстрируя супружеское долготерпение, мягко проговорила:
        - О том, чтобы отправить принцессу к сестре.
        - А она согласна? - оживился маг и с подозрением покосился на паладинов Алконост, которые с неподвижностью статуй торчали у входа в гостиную. Особенно ему не понравилась девица, облачённая в сине-зелёные доспехи: отчего-то его не покидало ощущение, что она питает в его отношении недобрые намерения, а именно, горит желанием дать ему оплеуху.
        - Головастик, ау! - помахала руками Алконост. - Услышу ещё раз, что ты говоришь так, будто меня здесь нет, сдеру с тебя шкуру.
        - Совершенно невоспитанная девица! - вздохнул маг и, поймав многообещающий взгляд юной богини, вместе со стулом подвинулся к жене. - Ну, не знаю… - он наморщил лоб. - А знаете, это не такая уж плохая идея! Ведь принцесса и Сирин - единоутробные сёстры. Родная кровь - мощный усилитель. Магия перемещения, настроенная на Сирин, даст такой мощный импульс, что принцесса сможет преодолеть установленный барьер. Вдобавок она попадёт прямо к сестре, что тоже не маловажно.
        - Глупости! - фыркнула Алконост. - Главное, добраться до этой вашей земли обетованной, а там уж я её найду.
        - Не скажите, ваше высочество! - возразил маг. - На старых землях жуткое количество людей и вы можете до старости её искать…
        - Какой ещё старости? - нахмурилась Алконост, которой очень не понравилось время, проведённое в шкуре смертной.
        - Извините, ваше высочество! Видимо, я забыл упомянуть, что на Земле практически нет магии. Всё, что вам останется, это человеческая оболочка, которая сама по себе недолговечна. Конечно, кое-какие способности у вас останутся, но крайне мало, так что вы практически не будете отличаться от простых смертных. И ещё одно… - маг торжествующе глянул на девицу-дракона, - вам придётся оставить стражу; у вас не хватит сил на перемещение ваших громил.
        Огорчённая Алконост переглянулась с Лижен.
        - Головастик, а ты не преувеличиваешь? Сделай так, чтобы я могла взять хотя бы одного воина.
        С трудом удержавшись от торжествующей улыбки, маг с огорчённым видом развёл руками.
        - Увы, ваше высочество! Боюсь, это невозможно. Взяв паладина, вы рискуете застрять в Междумирье. Может так случиться, что вам не хватит сил ни на преодоление барьера Земли, ни на возврат домой.
        - Кстати о барьере! Если ты говоришь, что там нет магии, тогда откуда он взялся?
        - Я не говорил, что её там нет, я сказал, что почти нет. Природная магия есть везде, в том числе на Земле, но существ, называемых богами, которые способны к её концентрации, там больше нет, поэтому ни о каких потоках магической энергии там нет и речи.
        Алконост хотела возразить, но Лиланд Бон её опередил.
        - Не трудитесь, ваше высочество! Я знаю, что у нас всё устроено иначе. Золотой император, ваш отец, создал Фандору в магической линзе. Это крайне редкая природная аномалия, где напряжённость магического поля на порядок выше, чем в остальном мироздании, - маг язвительно усмехнулся. - Благодаря этой магической линзе вы, боги, можете существовать отдельно от нас, простых смертных, которые для вас то же самое, что рабочие пчёлы для матки в улье. Теперь вам хватает мёда, то есть магии, помимо наших микроскопических взяток в форме веры.
        - Всё верно, Фандора для нас земля обетованная. Дорогой, ты у меня такой умный! Вы не поверите, Лиланд знает о магии куда больше, чем я, хотя по возрасту он сущий младенец, - сказала Чантико, с гордостью глядя на своего красавца-мужа.
        От дверей гостиной раздался сдавленный смешок, но стоило ей посмотреть в ту сторону и на физиономиях паладинов вновь застыло невозмутимое спокойствие.
        - Кстати, дорогой, что ты скажешь о новом поколении, которое возникло уже здесь, на Фандоре? Они на что-нибудь способны или так, одна видимость, что боги? - вопросила Чантико с иронией в голосе.
        Судя по напряжённым позам паладинов, их встревожило внимание ацтекской богини, поэтому они облегчённо выдохнули, когда она вновь обратила свой взор к императрице.
        - Люсиль[2], прекрати запугивать детей! У меня муж попал в беду, а ты занимаешься всякой ерундой, - с укором проговорила Вифания. Поскольку она совсем недавно вошла в пантеон богов, то ей тоже пришлось не по вкусу замечание Чантико.
        - Не ссорьтесь, девочки! - обуреваемый желанием проверить родившуюся формулу магического переноса, Лиланд Бон вскочил со своего места и подошёл к жене. - Дорогая, не составишь мне компанию в лаборатории? Я набросал в уме список необходимых компонентов, но без тебя я с зельем не справлюсь.
        - Ах ты, мой сладкий лягушонок! Ну, конечно же, я тебе помогу, - нежно пропела Чантико и, встав, обвила рукой стройный стан мужа.
        Гости, давясь смехом, дружно закашляли, но даже Алконост удержалась от бестактного замечания в адрес любящей парочки. Благодаря природе и заботам жены маг благородных кровей был необычайно хорош собой и как магнитом притягивал взгляды женщин. С гордо посаженной головой и золотым венцом, который пришёл на смену его островерхой шляпе и пыльному парику, облачённый в роскошную тёмно-синюю мантию, отделанную горностаем, он смотрелся настоящим небожителем. Поэтому даже Алконост, невзирая на всё своё презрение к умнице-магу, слегка завидовала Чантико, сумевшей прибрать к рукам такого великолепного мужчину.
        Вифания и Алконост, естественно, не остались в стороне и вслед за супругами Бон переместились в лабораторию замка. Паладины последовали за своей повелительницей и, оказавшись в плотном вонючем дыме, схватились за оружие.
        С жалобным криком Лиланд рванулся вглубь лаборатории.
        Пожар был необычным. Громадная огненная змея ползала по помещению и методично уничтожала всё, что попадалось на её пути. Встревожено переглянувшись, Вифания с Чантико бросились следом за Лиландом, уговаривая его уйти, но он их не послушал.
        Маг вскочил на лабораторный стол и, сосредоточившись, начал работать. Сначала он призвал дождь. Видя, что вода не помогает, он поставил купола над самыми крупными очагами пожара и убирал из-под них воздух, но и это не помогло. Несмотря на все его ухищрения, искусно сплетённая магическая тварь не давала затушить пылающий огонь.
        Когда огненная змея подобралась к полкам с зельями, многие из которых были бесценны, Лиланд рассвирепел. Вооружившись дубиной, он с яростным криком набросился на элементаля огня и, что удивительно, тот отступил под его напором. Ободрённый успехом маг бросился вперёд и начал колотить огненного змея по голове.
        Теперь уже оскорблённый элементаль взревел так, что у его противников заложило уши, и ринулся на обидчика, но Чантико, которая, наконец, разгадала его природу, заслонила собой мужа и выкрикнула слова древнего заклинания. Огненный змей отпрянул, а затем с жалобным шипением стал постепенно скукоживаться. Когда он уменьшился до маленькой змейки, Чантико с брезгливой миной растёрла его туфелькой.
        От грозного элементаля осталась только полоска сажи, и Лиланд, смерив жену благодарным взглядом, бросился к своим драгоценным зельям. Он несколько раз прошёлся вдоль стеллажей и, найдя нужный флакон или коробочку, передавал их Чантико и Вифании, которые неотступно следовали за ним.
        Тем временем Лижен, которая в свою очередь, ни на шаг не отходила от принцессы, зорко оглядела опалённую лабораторию. Отчего-то её не покидало ощущение, что за ними кто-то наблюдает. Наконец, у громадного чана она заметила лёгкое шевеление пыли и вопросительно глянула на Алконост; когда та согласно опустила ресницы, девушка-дракон с воинственным криком бросилась к лазутчику. Правда, тот оказался не один, а с товарищами. Это были мистер Тофус, Лунный заяц Юйту и карп Кои. Малыши пустились наутёк, но Лижен догнала их и, держа всех троих, с торжествующим видом направилась к принцессе.
        - Что прикажете с ними делать, ваше высочество? - поинтересовалась девушка-дракон.
        - Убей, и все дела.
        - Неблагодарные девчонки! - рыкнул мистер Тофус, схваченный за шкирку. - Как у них приключится беда, так сразу бегут: «Спасите мистер Тофус! Помогите мистер Тофус!», а стоит мне попасть в беду и сразу: «Убей, и все дела!»
        Алконост пригляделась к божку.
        - Я тебя знаю. Ты тот лекарь, что лечил меня и моих паладинов, когда на нас напала Немезида, - узнала она.
        - Вот именно! - фыркнул мистер Тофус и девушка-дракон, повинуясь жесту принцессы, аккуратно поставила малышей на почерневший пол.
        - Извините, мистер Тофус! - шепнула она, прежде чем разогнуться, и тот бросил на неё обиженный взгляд, мол, как тебе не стыдно?
        - Как ноги? - не утерпев, поинтересовался маленький лекарь.
        - Очень хорошо, - улыбнулась Лижен. - Спасибо, что выручили, и мне не пришлось ждать, когда отрастут новые ноги.
        - Всегда, пожалуйста, - проворчал мистер Тофус и одёрнул неизменный серый пиджачок, украшенный вышивкой из розовых цветочков.
        - И нечего смотреть на нас с подозрением! - сказал он с вызовом. - Мы тут, можно сказать, спасали имущество мистера Бона.
        - Оно и видно, как вы его спасали, - усмехнулась Алконост.
        - Это правда, ваше высочество, - поддержал товарища Юйту.
        Выпрямившись после поклона принцессе, он глянул на мага, который, занятый своими поисками, не обращал внимания на божков.
        - Конечно, мы нехорошо поступили, что без ведома мистера Бона прятались в его замке. Если бы нам было ещё куда податься, мы бы никогда не нарушили границы его владений…
        Лунный заяц вздохнул и попытался изобразить раскаяние на лице.
        - Полно врать, косой! - Алконост пытливо глянула на божков. - Я же вижу, вы специально сюда забрались. Ну-ка, рассказывайте, что вам здесь нужно!
        Божки пробовали было запираться, но принцесса, несмотря на повышенную вредность, дурой не была. Поняв, что её не обмануть, они признались, что хотели переместиться на Землю.
        ______________________________________
        [1] Амр?та (санскр. ???, am?ta IAST, «бессмертный») - в индуистской мифологии - напиток богов, делающий их бессмертными.
        [2] Кто забыл предысторию, Чантико под именем Люсиль Кром работала кухаркой у четы Вейсов.
        Глава 9
        Удивлённая Алконост спросила, зачем им это нужно; божки немного помялись, а затем признались, что хотели сами отправиться за Сирин. Маг, чьё внимание им наконец удалось привлечь, подошёл к незваным гостям и поинтересовался, что именно они искали в его лаборатории. Божки переглянулись, а затем Юйту запустил руку за пазуху и показал ему тёмно-коричневый пузырёк с притёртой стеклянной пробкой.
        - Желчь речного дракона? - удивился Лиланд, прочитав полустёртую этикетку. - Зачем она вам? Насколько я знаю, у неё нет особых свойств. Я хранил её лишь потому, что она досталась мне в наследство от мамы.
        Божки снова переглянулись, и карп Кои выступил вперёд.
        - Юноша, вы ничего не смыслите в магии; иначе вы бы знали о ценности моей желчи, - произнёс он напыщенным тоном.
        - Селёдка, кончай темнить! - нетерпеливо воскликнула Алконост.
        - Я не селёдка! - надулся карп Кои.
        - Сейчас будешь! - рявкнула Алконост и божок, закрыв нос ладонью, отшатнулся от неё.
        - Противные девчонки! Никакого уважения к старшим, что у одной, что у другой, - булькнул разобиженный рыбий патриарх.
        - Что ты там бормочешь? - зловеще вопросила принцесса, и в её руках возник кэм.
        Юйту поспешно шагнул вперёд и заслонил собой товарища.
        - Ваше высочество, мы поможем вам попасть на Землю.
        - Это не опасно? - спросила подошедшая Вифания, и Лунный заяц согнулся в очередном поклоне.
        - Нет, ваше величество. Рецепт этого зелья нам дал хранитель Рух. Если бы не обстоятельства, он бы сам переместил нас на Землю, но он боится вашего деверя. С тех пор как Кецалькоатль занял место Золотого императора, он открыл на него настоящую охоту.
        На лице Вифании появилось вопросительное выражение, но Алконост не дала ей расспросить божков, в чём там дело.
        - Мама, давай не сейчас! Какое тебе дело до замшелого хранителя, когда нужно выручать отца! - нетерпеливо воскликнула она и развернулась к магу.
        - Ты, Сладкий Лягушонок! Живо проверь их зелье. Если оно действительно поможет мне попасть к Сирин, начинай его готовить. Быстрей, время не ждёт!
        - Как скажете, ваше высочество, - прохладно отозвался маг, и Чантико бросила на мужа быстрый взгляд.
        - Тебе помочь? - мягко спросила она, и тот отрицательно покачал головой.
        - Нет, дорогая, я справлюсь сам. Будет лучше, если ты с Вифанией и принцессой посидите в гостиной, пока я и многоуважаемые гости… - маг кивнул в сторону троицы божков, - разбираемся с зельем. Так будет гораздо быстрей.
        Когда Чантико и гостьи исчезли, Лиланд подошёл к громадному ржавому котлу с остатками чёрной краски по бокам и рельефной надписью «Магик Грозолинь Инкорпорейтед».
        - Слазь! - приказал он, и материализовавшаяся девушка-дракон спрыгнула с крышки котла.
        - Как ты догадался? - не утерпела Лижен.
        - Не ты, а вы! - рявкнул маг и указал на двери лаборатории. - Пошла вон! И чтобы я тебя здесь больше не видел. Вернёшься, пеняй на себя.
        - Ой-ой, какие мы все из себя грозные! - фыркнула Лижен.
        Юная богиня попробовала было переместиться при помощи заклинания, но оно не сработало, и она с независимым видом направилась к выходу из лаборатории.
        - Воображала! Ведёт себя как бог, а на деле смертная букашка, - проговорила она, стоя в дверях. Увесистый шлепок по заду застал её врасплох, и она пулей вылетела в коридор.
        Горящая желанием отомстить обидчику, девушка-дракон попробовала было вернуться обратно, но не тут-то было. Заклинание перемещения по-прежнему не работало, а невидимый упругий барьер в двери лаборатории раз за разом отбрасывал её прочь. Самое обидное, она слышала смешки божков, свидетелей её унижения, и голос мага, призывающий не обращать внимания на надоедливую девчонку, но ничего не могла с этим поделать.
        Донельзя злая Лижен переместилась в гостиную, где находилась её госпожа, и застыла на своём посту. «Ну что, выскочка, ничего не вышло? Плохой из тебя паладин, если ты не смогла перехитрить какого-то жалкого смертного», - не преминула уколоть её девушка-феникс и Лижен бросила на неё ненавидящий взгляд.
        Кат Чен, воин-черепаха, исподтишка наблюдал за девушками. Видя, что они вновь поцапались, он внутренне усмехнулся. Второй сын владетеля дома Чёрной черепахи был высокого мнения о себе и презирал обеих девушек, считая, что им не место в свите принцессы. Обе занимали низкое положение и пробились наверх лишь благодаря своим талантам.
        Если девушек Кат лишь презирал, то Артура люто ненавидел. Воин-тигр был старшим сыном и наследником главы рода, поэтому занимал более высокое положение, чем воин-черепаха. Вдобавок Артур превосходил Ката в искусстве боя и магии, поэтому он до сих пор радовался гибели товарища, павшего от руки неизвестного врага.
        Благодетель Ката постарался на совесть и оставил от Артура лишь кучку пепла, отчего его возрождение было теперь делом отдалённого будущего. Воин-черепаха с удовольствием вспоминал, как Лижен заливалась слезами над останками брата. Что его неприятно удивило, так это то, что принцесса проявила сочувствие к её горю и даже попыталась утешить.
        - Кат! - хлестанул его голос Алконост.
        - Ваше высочество?! - встрепенулся юноша.
        - Ты там уснул, что ли?
        - Никак нет!
        - Узнай, как там дела у Сладкого Лягушонка и его банды.
        - Так точно!
        Воин-черепаха слегка поклонился и переместился в лабораторию.
        - Принцесса теряет терпение. Поторопись! - сказал он, брезгливо глядя на мага и троицу божков, что толпилась около смертного.
        - Ничего, подождёт!
        Не обращая внимания на паладина, маг пристально изучал содержимое мензурки, которую держал на уровне глаз. Кат тоже посмотрел на неё и поморщился. Дрянь, что вихрилась за стеклом, имела зеленовато-белый цвет и до омерзения напоминала гной.
        Наконец, на лице мага появилось удовлетворённое выражение.
        - Мистер Тофус, если вы ничего не напутали, то это то, что нужно.
        - Молодой человек! - фыркнул маленький лекарь. - Усвойте раз и навсегда, я никогда не забываю однажды увиденные или услышанные рецепты.
        - Это хорошо! Тогда пора звать принцессу, - маг повернулся к воину-черепахе. - Ну, чего застыл? Иди, зови свою госпожу, ей пора отправляться в путь. Сейчас самое благоприятное время для этого.
        - Правильно! - подтвердил Юйту Лунный заяц. - Ближе к ночи нагрузка на магические потоки резко падает, и они более отзывчивы к заклинаниям. Перемещение принцессы должно пройти благополучно.
        «Плевать мне на это и на принцессу тоже», - подумал Кат. Вообще-то, он пришёл в свиту Алконост исключительно для того, чтобы завоевать её сердце. Правда, любовью здесь и не пахло.
        Узнав поближе характер принцессы, Кат отказался от честолюбивых планов и, будь это возможно, давно бы отказался от сомнительной чести быть её паладином. Отчасти поэтому он так ненавидел Артура, которому хватило храбрости сбежать; он не понимал, почему брат и сестра вернулись, когда их никто не мог найти, и оттого презирал их ещё больше.
        - Ваше высочество, всё готово, - доложил воин-черепаха, переместившись в гостиную.
        «Надеюсь, ты сдохнешь от той дряни, которую человечишка приготовил для тебя, а если нет, то тебя прикончит Сирин», - мысленно напутствовал он Алконост и вздрогнул, поймав пристальный взгляд Чантико. В глазах ацтекской богини таилось нечто такое, что он мгновенно покрылся холодным потом: «Не может быть, чтобы старая карга прочитала мои мысли!» Охваченный подозрениями, воин-черепаха медлил и не спешил перемещаться вслед за принцессой, которая в сопровождении матери и девушек-паладинов перенеслась в лабораторию мага.
        Когда Чантико и он остались в гостиной вдвоём, юный бог понял, что ему не грозит немедленное разоблачение, и облегчённо перевёл дух. «Нужно убить старую каргу, пока она не сболтнула чего-нибудь лишнего принцессе или императрице», - озабоченно подумал Кат и, внутренне возликовал, глядя на приближающуюся ацтекскую богиню. Как только они остались наедине, Чантико сменила элегантный наряд фандорийской леди на пёстрое одеяние индейской скво и чёрные гладкие волосы, выскользнув из затейливой причёски, рассыпались по обнажённым плечам. «Прекрасно! Карга сама облегчает мне задачу!» - ухмыльнулся Кат, не спуская жадных глаз с прекрасной дикарки, в чьих плавных движениях сквозила хищная грация пантеры.
        Чантико была неотразима, но стоило ей приблизиться, и воин-черепаха тут же злобно оскалился.
        - Не подходи! - прорычал он и в его руке появился меч.
        При виде оружия в глазах богини, чёрных как ночь, засветились зелёные огоньки.
        - Спокойно, мальчик! Не нужно нервничать; будь умницей, и я тебя не обижу, - сказала она по-змеиному шипящим голосом.
        На мгновение у Ката мелькнула мысль, а не стоит ли поддаться чарам Чантико и попробовать её приручить, но затем взяла верх осторожность. При этом его ни на мгновение не покидала уверенность, что он справится с богиней домашнего очага.
        - Убирайся, старуха! Тебе не соблазнить меня! - сказал он пренебрежительным тоном.
        - А вдруг ты ошибаешься? - вкрадчиво пропела Чантико и безбоязненно шагнула к воину-черепахе.
        Меч вошёл в её грудь, но богиня даже не поморщилась. Как ни в чём не бывало она встала вплотную к юноше и, приподнявшись на цыпочки, с нежной страстью шепнула ему на ухо:
        - Ну давай, малыш! Покажи мне, что ты умеешь, а то я могу подумать, что ты горазд только хвастать.
        - Я сказал, убирайся! Пусть тебя ублажает твоё смертное ничтожество, а меня уволь.
        В своей надменной самоуверенности юный бог не замечал, что струйка крови, текущая из раны на груди у Чантико, алой змейкой ползёт по лезвию его меча и, миновав латную перчатку, поднимается по рукаву его одеяния.
        На губах богини зазмеилась улыбка.
        - Боишься, что сравнение будет не в твою пользу?
        Меч полыхнул тёмным огнём, и Чантико отбросило с такой силой, что она ударилась о стену гостиной и со стоном распласталась на полу. В следующее мгновение воин-черепаха оказался рядом с древней богиней и занёс меч, собираясь отрубить ей голову, но она обернулась красной змеёй и молнией метнулась в сторону.
        «Не уйдёшь, ведьма!» - преисполненный охотничьего азарта, воин-черепаха переместился туда, где только что находилась беглянка, и тут его встретил град зелёных игл, острых как сталь. Пока её противник избавлялся от паралича, вызванного ядовитым кактусом, Чантико снова превратилась в человека, и в её протянутую руку лёг кончик кровавой пряжи, которой она опутала воина-черепаху.
        Сорвав с пояса бутылочку с прахом Артура Крида, богиня высыпала пепел на ладонь. Он растворился в кровавой нити и под напевный речитатив заклинания устремился к Кату Чену, который догадался о коварном замысле богини, но не мог уже ничего поделать. Обездвиженный волшебным ядом, он лишь яростно сверкал глазами.
        Воин-тигр, обретший жизнь призрака благодаря крови Чантико, всей своей мощью обрушился на душу воина-черепахи и, вышиб его из тела, хотя тот сопротивлялся, как мог.
        Ожесточённая схватка юных богов, воплотившихся в фантомах, закончилась победой Артура, хотя далась ему нелегко. После пребывания вне своего тела воин-тигр начал терять мышечную память и потому едва успевал отбивать ожесточённые удары Ката, который находился в своей лучшей форме. Лишь сила духа и мысли о сестре заставили Артура преодолеть собственную немощь.
        Пока обессиленный воин-тигр лежал на полу, приходя в себя, Чантико пропела очередное заклинание, и в заклубившейся тьме портала возник шолоицкуинтли. Проводник в царство мёртвых направился было к Артуру, но после ожесточённой словесной перепалки всё же повиновался приказу Чантико и за факелом в его руке, последовала душа воина-черепахи. Проходя мимо Артура, Кат открыл глаза и напоследок смерил его ненавидящим взглядом.
        - Зачем вы это сделали? - спросил Артур, охваченный угрызениями совести.
        - Затем, что ты нужен принцессе, - ответила Чантико и повелительно ткнула в направлении тела воина-черепахи. - Занимай его, пока не поздно! Иначе мозг умрёт и тебе придётся обретаться в шкуре живого мертвеца. Артур Крид! - нетерпеливо воскликнула она, видя, что юный бог упрямится и не желает вселяться в тело бывшего товарища. - Я знаю, ты любишь сестру, и знаю, как тебя огорчил её уход из Дома Белого тигра, когда выяснилось, что она дракон по своим способностям. Вас с сестрой разделили, но ты нашёл способ быть рядом с ней, ведь ты любишь её не только братской любовью. А теперь я предлагаю тебе стряхнуть узы крови, стоящие между вами, так чего же ты медлишь?
        Время поджимало и Артур, принявший правоту слов ацтекской богини, перестал колебаться. Собравшись с силами, он вселился в тело Ката. Чантико тут же вытянула яд из него, и воин-тигр, вернувшись к жизни, судорожно вздохнул. Несмотря на предостережения богини, он поднялся на ноги, но тут же упал на колени и его скрутили сильнейшие рвотные позывы. «Ну, как ты? Живой?» - сочувственно поинтересовалась Чантико, когда он полностью опорожнил желудок. «Кажется, да», - ответил юный бог и смачно плюнул на пол. «Извините», - сказал он, виновато глядя на свою спасительницу. «Ничего, слуги приберут, а сейчас давай поспешим».
        Вслед за хозяйкой дома Артур переместился в лабораторию, и Лижен насторожилась, почувствовав его пристальный взгляд, - она с трудом переносила Ката Чена. Заносчивый воин-черепаха не упускал случая поиздеваться над ней и напомнить, что она перевёртыш - так называли тех, кто наследовал способности чужого дома, а не своего. Причём его выходки были куда опасней, чем у Лиу, которая больше жалила языком, чем строила ей подлянки.
        Как правило, внимание Ката не сулило ей ничего хорошего и у девушки в преддверии грядущих неприятностей засосало под ложечкой, - ведь больше не было того, кто мог её защитить. Сделав вид, что не замечает воина-черепаху, Лижен отвернулась к окну и беззвучно всхлипнула. «Артур! Пожалуйста, вернись! Братик, мне очень плохо без тебя!» Когда подошедший Кат коснулся её плеча, она стряхнула его руку и, резко обернувшись, с вызовом посмотрела ему в глаза. Тогда он взял её за руку, и его пальцы нарисовали на её ладони знак, который знали только они с братом. «Ты!..» - начала было опешившая девушка, но Кат приложил палец к губам, призывая её к молчанию, а затем направился к Лиу Лин и как ни в чём не бывало заговорил с ней. По манере разговора и интонациям голоса это был Кат Чен, и девушка-дракон с подозрением прищурилась. «Видимо, на этот раз гадёныш решил поиздеваться надо мной, прикинувшись Артуром», - решила она.
        ГЛАВА 27
        После моего приснопамятного визита к его родителям Алекс три дня безвылазно сидел дома и объяснялся со мной на предмет, почему он всё это время молчал о том, что у него есть ещё один сын. Я не особо лезла в бутылку; в конце концов, до нашей женитьбы он имел полное право спать с кем угодно. И ребёнка ему нельзя вменить в вину. Наши женщины не имеют привычки спрашивать мужчин по поводу потомства. Как правило, залетела, посоветовалась с мамой и родила, а затем: «Получи и распишись, дорогой!», уверенная, что теперь-то «дорогой» никуда не денется, даже если женитьба не входила в его планы, о чём он неоднократно предупреждал.
        Короче, Савенкова пытались подловить на ребёнка. Не знаю, на что рассчитывала девица, - ведь ясно, что он не из тех, кого можно к чему-либо принудить.
        Алекс, несмотря на молодость лет и давление родителей, отказался не только жениться, но и не признал ребёнка. Когда ему надоело видеть укоризненные взгляды отца и слушать попрёки матери, причитающей как ему хватает совести бросить родную кровиночку, он ушёл с родительского подворья и начал самостоятельную жизнь. Естественно, при его характере и деловой хватке он быстро пошёл в гору. Так что благодаря ему родители катались как сыр в масле. Вот только они не отказались от мысли женить его на матери старшего внука - даже после того, как у Алекса появилась семья и родились Егорка с Ильюшкой. В общем, рассказ мужа вбил ещё один гвоздь в гроб моих отношений со старшими Савенковыми.
        Глава 10
        Убедившись, что со мной всё в порядке, Алекс вновь уехал по делам, и я осталась одна с детьми; на этот раз он клятвенно обещал найти нам няньку.
        На следующий день после его отъезда выяснилось, что не только я, но и Фандора не позабыла обо мне. Открылось это поздно вечером, когда я легла спать и даже успела задремать.
        Не знаю, что именно заставило меня открыть глаза, но уверена, что не чувство опасности. Хочу заметить, я ни мгновения не сомневалась в реальности Алконост: физически здоровый человек никогда не путает сон и явь. Так что при виде двойняшки, стоящей у кровати, столько разом всколыхнулось в душе, что не передать словами! Там была даже радость, как бы это глупо ни звучало. Правда, при воспоминании о близнецах, спящих по соседству, сантименты тут же испарились, и я пытливо глянула на незваную гостью.
        - Какого чёрта ты здесь забыла?
        - Вставай! - двойняшка сорвала с меня одеяло и швырнула его на пол. - Живо собирайся!
        Что ж, здесь ничего не изменилось, сволочная сестрица была в своём репертуаре.
        - Ага! Уже бегу и падаю, - проворчала я и, сев, притворно зевнула.
        Двойняшка не обманула моих ожиданий. Вознамерившись вцепиться мне волосы, она ринулась вперёд, но напоролась на мой кулак и отлетела прочь, после чего мы как встарь схватились в рукопашной, и где-то минут десять мутузили друг друга. К счастью, везение было на моей стороне. Вывернувшись из удушающего захвата, я оседлала двойняшку и с силой сжала пальцы на её горле. Она хрипела и цеплялась за мои руки, но я не ослабляла хватки, - ведь я с самого начала настроилась её убить. Плевать мне, что мы сёстры, она угроза для моих детей.
        Время шло, а я всё никак не могла задушить Алконост. У меня самой застучала кровь в висках, а пальцы онемели от неимоверного напряжения, но она по-прежнему билась в судорогах; и вообще, меня не покидало ощущение, что я сжимаю шею не человека, а пластмассовой куклы. Я уж было запаниковала, но, слава богу, двойняшка потеряла сознание и обмякла. Чтобы она не отжила, я вознамерилась свернуть ей шею, и тут раздалось предупреждающее рычание.
        Преисполненная недобрых предчувствий я медленно обернулась.
        Это был тот самый чёрный пёс, который повстречался нам с Василисой по дороге к родителям Алекса. Он стоял над Егоркой и с негромким рычанием скалил зубы. Самое неприятное заключалось в том, что в глазах пса, устремлённых на меня, горели красные огоньки.
        Понятно, сволочная сестрица подстраховалась и привела с собой дьявольскую тварь. Если я её убью, пёс убьёт моего сына. Я с ненавистью глянула на двойняшку, лежащую без сознания.
        «Пошёл вон!» - прорычала я, но пёс не сдвинулся с места. Тогда я схватила Алконост за волосы, и когда он снова зарычал, добавила: «Если ты причинишь хоть малейший вред моему сыну, я порву её на кусочки, ты понял?»
        Пёс кивнул. Он аккуратно поднял спящего малыша и, приблизившись ко мне, положил его у моих ног; а затем, как ни в чём не бывало, уселся на задницу и уставился на меня вопросительным взглядом. Я отшвырнула двойняшку и, схватив сына, прижала его к груди. Тем временем сволочная сестрица успела отжить и, горя местью, бросилась ко мне, но пёс был начеку и со злобным рычанием преградил ей путь.
        Понятно, это не враг, а посредник. Немного успокоившись, я положила спящего Егорку на кровать и, накрыв его одеялом, повернулась к двойняшке - болезненно морщась, она массировала покрасневшую шею. «Так тебе и надо, сучка! А то привыкла, что все стелются перед тобой», - со злобным удовлетворением подумала я, видя, что она больше не рвётся в бой. Видимо, сеанс удушения заставил её образумиться.
        - Даже не думай! Тронешь его и тебе не жить, - предупредила я, заметив, что она смотрит на Егорку, хотя мне показалось, что это было просто любопытство, и она ничего не злоумышляла против моего сына.
        - Не убьёшь! Я тебя сильней! - попробовала блефовать двойняшка, да только меня не проведёшь.
        - На Земле нет магии. Здесь ты простая смертная. Хочешь убедиться в этом? - я прищурила глаза, и двойняшка напряжённо сглотнула. Гляди-ка до чего дошло! Кажется, мне удалось запугать сволочную сестрицу. Чёрт! Аж совесть стала заедать. Ну нет, меня на жалость не купишь!
        - Я так понимаю, вашей семейке снова что-то нужно от меня. Что молчишь? Говори!
        Двойняшка плюхнулась на пуф у трюмо, и устало сгорбилась.
        - Зачем? Тебе же наплевать на нас! - с неожиданной горечью выпалила она.
        Гляди, как заговорила! Не иначе у них действительно что-то произошло, причём из ряда вон, если им понадобилась моя помощь.
        - Не ори! Разбудишь мне сына, - сказала я ровным тоном.
        - Извини.
        Извини? И это после того, как я чуть её не убила? Сев на прикроватную скамью, я смерила двойняшку внимательным взглядом. Не знаю, что произошло, но она действительно расстроена.
        - Золотой император не рассчитал силы, и война пошла не так, как он планировал? Никак олимпийцы накостыляли ему по шее? - предположила я.
        Алконост вскинула голову и бросила на меня насторожённый взгляд.
        - Откуда ты знаешь?
        - Тоже мне, откровение волхвам! - фыркнула я. - Перед тем как я счастливо убралась от вас, на Фандоре уже сложилась взрывоопасная обстановка. Лишь дурак не понял бы, что олимпийцы рано или поздно объявят вам войну.
        - Я не знала.
        Ну и дура, хотела я сказать, но промолчала. К тому же не хотелось снова драться с этой ненормальной. Не дай бог, в пылу нашей схватки Егорка повторит судьбу злосчастной хохотушки. Я этого себе никогда не прощу.
        - Как там мама? - спросила я, преодолев внутреннее сопротивление.
        - Переживает за отца, - буркнула Алконост.
        - Ладно, спрошу ещё раз: что вам нужно?
        - Чтобы ты вернулась на Фандору, - последовал неохотный ответ.
        - Переформулирую вопрос: какую жертву вы ждёте от меня на этот раз? - я глянула на пса, который внимательно нас слушал, и по спине прошёл холодок. - Сразу же предупреждаю, больше вы не запихаете меня в Тартар. Ни под каким предлогом.
        Оклемавшаяся двойняшка смерила меня злорадным взглядом.
        - Трусишь, да?
        - Посиди там, и узнаешь.
        - Чего-то не хочется, - поскучнела она.
        - Ах, да! Теперь вы враги Аиду. Так что он с удовольствием выделит тебе местечко в своём привилегированном аду, и вряд ли это будут царские хоромы, как у меня.
        - Нашла чем хвастаться.
        - Ближе к делу! - рыкнула я и склонилась над на Егоркой, который захныкал во сне. «Тихо, котёнок! Мама на тебя не сердится», - мысленно сказала я сынишке и, чтобы ему было теплей, подоткнула одеяло. Егорка успокоился и, выпростав ручки, снова спокойно задышал. Вот и славно! Спи, моё сокровище, и ни о чём не беспокойся; так или иначе, но я избавлюсь от твоей тётки.
        Когда я выпрямилась, то снова перехватила взгляд Алконост. Она смотрела на моего сына со смесью брезгливости и… вины? Причём у меня сложилось впечатление, что это чувство у неё вызывает не мой Егорка, а кто-то другой. На мгновение перед глазами возникли: голая двойняшка с залитыми кровью бёдрами, новорожденный младенец, ревущий во всё горло, и Чантико, которая держала его на руках; затем всё исчезло.
        Я пристально глянула на Алконост. У неё есть ребёнок? Интересно, от кого он? Неужели от Лотико?
        Стоило только вспомнить о боге любви и в сердце вновь шевельнулся осколок льда и вслед за тем зазвучала бессмертная Сицилиана. Лотико Фьюстер - моя любовь и моё наказание. Мой рогатый принц с печальными глазами; несбыточная мечта, что до сих пор приносит боль. Конечно, можно по-прежнему обманывать себя, но это ничего не изменит. Любовь к Лотико по-прежнему жива и, думаю, мне не избавиться от неё до самой смерти.
        Увидев, что Алконост смотрит на меня, я сморгнула набежавшие слёзы.
        - Пошла вон. Я не вернусь.
        Вот сказала и с души будто камень свалился. В самом деле, с какой стати я должна беспокоиться о тех, кто вспоминает о моём существовании лишь тогда, когда им что-то нужно? Всё, хватит! Как говаривала моя бабка, отрезанный ломоть обратно к хлебу не приставишь.
        Двойняшка по-прежнему не сводила с меня глаз и умиротворение, снизошедшее на меня во время возни с сынишкой, снова сменилось раздражением.
        - Ты ещё здесь? Кажется, я ясно выразилась, решайте сами свои проблемы.
        - Не злись, это не сын Лотико. Тогда я была смертной и родила от смертного…
        С легкостью, удивительной для того, кто совсем недавно корчился в предсмертных муках, Алконост поднялась с пуфа и подошла к окну; причём она встала так, что я видела только её профиль. Красивая зараза. Никому даже в голову не придёт, что за ангельским обликом скрывается редкостная стерва.
        И тут я испытала чувство, близкое к головокружению. Возникло ощущение, будто я раздвоилась и нахожусь в двух местах одновременно. Одна «я» стояла у окна и зябко ёжилась, глядя на бушующую непогоду за окном; раннее весеннее тепло закончилось, и поднявшаяся вьюга с душераздирающими завываниями швыряла в стекло пригоршни рыхлого мокрого снега. Под стать погоде у этой «я» было тоскливо и одиноко на душе. Она беспокоилась о матери и переживала за отца, но сейчас все её мысли занимала та, что сидела на кровати и взглядом тигрицы зорко следила за каждым её движением. Отправляясь за ней, она не подумала, что Сирин могла выйти замуж и родить детей…
        Какая ещё Сирин?.. Господи! Я тряхнула головой, приходя в себя.
        - Брр! Холодно-то как! - пробормотала двойняшка.
        Обернувшись ко мне, она зябко поёжилась и обхватила себя руками. Поймав мой ироничный взгляд, градусник в спальне показывал плюс двадцать пять по Цельсию, она тут же выпрямилась и с надменным видом вздёрнула подбородок.
        - Я не притворяюсь! Просто после похищения не переношу холод.
        - Похищения?
        - Да… - не сразу ответила двойняшка. - Через два месяца, после того как ты от нас сбежала, я поругалась с мамой и тоже сбежала. Тогда-то Клавис меня и подловил. Когда я залезла к нему в дом, чтобы украсть еды и что-нибудь из тёплой одежды, он поймал меня и как собаку посадил на цепь, а затем взял палку и бил до тех пор, пока я не потеряла сознание. После месяца ежедневных избиений, естественно, я перестала кидаться на него.
        - Ты была смертной, но ведь ты владела магией…
        - У Клависа стоял подавитель, так что от моих умений не было толку.
        - Что потом?
        - Потом? - Алконост горько усмехнулась. - Потом было то, что лучше не вспоминать. Клавис свалил на меня всю самую грязную работу. Я убирала дерьмо за коровами и свиньями, чистила курятник и выгребную яму в уборной, топила печь, стирала его вонючие тряпки, готовила еду… - глаза двойняшки наполнились слезами, и она отвернулась к окну. - В благодарность за это он бил меня, а затем насиловал. Хуже всего было тогда, когда Клавис напивался. Тогда он вышвыривал меня из дома; была зима и я, чтобы не замёрзнуть, ночевала в коровнике, под боком у коровы.
        Я пожала плечами. Страдания сволочной сестрицы не вызвали у меня особого сочувствия.
        - Если подумать, ты вела жизнь обычной крестьянки.
        Двойняшка резко развернулась ко мне.
        - Вот как? Хочешь сказать, что я это заслужила? - сверкнула она глазами.
        - Такого никто не заслуживает, надеюсь, ты это поняла, - сказала я наставительным тоном, каким привыкла разговаривать с учениками.
        - Говоришь совсем как отец, - погасла она и, отойдя от окна, со вздохом плюхнулась на пуф. - Между прочим, это ты виновата, что я оказалась в шкуре смертной, так что ты ещё заплатишь за мои мучения.
        Подавитель магии, да? И четыре месяца её не могли найти? Это при том, что папочка у нас Золотой император, в чьём ведении куча богов? Ну-ну, просто какие-то чудеса. Я смерила двойняшку взглядом, проверяя догадывается ли она, кто ей устроил собачью жизнь. Похоже, что нет. Ну да, папочка у нас большой оригинал; одну из дочерей пустил в расход; вторую поучил жизни тем, что запихал в шкуру смертной и выдал ей на полную катушку кузькину мать.
        - Как тебе удалось сбежать? - спросила я ради интереса.
        - Три месяца я искала подавитель магии и однажды нашла его.
        - Ясно. Я так понимаю, от Клависа остались одни только рожки да ножки.
        - Ничего от него не осталось, - ответила двойняшка с кровожадной улыбкой.
        Минута слабости прошла, и это вновь была не знающая ни в чём отказа, избалованная сумасбродная девчонка.
        - Мама знает о том, что с тобой произошло?
        - Нет. Она думает, что я ничего не помню.
        - Чья это была идея о беспамятстве: твоя или отца?
        - Отца, - помедлив, ответила двойняшка и по её лицу пробежала тень.
        Кажется, до этой дурынды стало доходить, кто истинная причина её каторги у Клависа.
        - Ты же не думаешь?.. - начала она и замолчала.
        - Понимаю, винить отца в своих бедах куда сложней, чем меня, - съязвила я.
        - Ты лжёшь! Отец никогда бы на такое не пошёл! - крикнула Алконост, злобно глядя на меня.
        - Неужели?.. Тсс, маленький! Всё хорошо, - я погладила Егорку по спинке. - Твоя тётка слишком громогласная, да? Ничего, скоро она уйдёт и больше нас не побеспокоит.
        - Размечталась! Если понадобится, я силой притащу тебя на Фандору.
        - Смотри не надорвись… В чём дело? - спросила я, увидев, что дверь в спальню слегка приоткрылась.
        - Ирина Феликсовна, там какая-то ненормальная уже полчаса стоит у ворот; требует, чтобы её пустили, говорит, что её прислал ваш муж, - сообщила Марина, наша экономка, и добавила в ответ на мой вопросительный взгляд: - Приличная одетая, похожа на таджичку, лет сорок на вид. Не знаю, кто такая, она не местная. Охранник говорит, что приехала на такси с городскими номерами.
        Скорей всего, это обещанная Алексом нянька. Тоже мне, нашла время для визита!
        - Сначала уложи Егорку, затем приведи женщину ко мне, - распорядилась я.
        Войдя, Марина с удивлением посмотрела на нас с Алконост, а затем, опасливо косясь на пса, подошла к кровати и взяла Егорку на руки.
        - Ирина Феликсовна, вам чаю принести? - спросила она, стараясь не слишком пялиться на мою двойняшку. Я кивнула, и она направилась к двери, по широкой дуге обходя пса, который совершенно индифферентно отнёсся к её визиту.
        Слава богу! Егорке больше не грозит непосредственная опасность. Конечно, сейчас сволочная сестричка притихла, но кто знает, что стукнет ей в голову в следующий момент.
        Молча мы ждали, когда вернётся экономка. Спустя некоторое время Марина принесла поднос и поставила на стол дымящийся чайник и блюдо с плюшками. Разлив чай по чашкам, она сказала, что нянька попросилась в туалет с дороги.
        Не успели мы допить чай, как Марина с до смерти перепуганным лицом ворвалась обратно и закричала, что нянька пропала и вместе с ней Егорка с Ильюшкой. Я вцепилась в горло Алконост, и тут пёс каким-то образом умудрился протиснуться между нами. Встав на задние лапы, он оскалил пасть мне в лицо и зарычал. Я не сразу поняла, что это речь и попыталась его отбросить, но тут его передние лапы превратились в руки и он схватил меня за запястья. «Это Тонанцин!» - довольно членораздельно прорычал оборотень; его морда мучительно задёргалась, претерпевая изменения, но ему так и не удалось принять человеческий облик.
        Пока я разбиралась с непонятной тварью, Алконост уже не было в спальне. Я догнала её уже у выхода из дома. Опередив меня, она вылетела на улицу и, быстро оглядевшись, бросилась бежать в сторону гаража.
        - Кто такая Тонанцин? - выкрикнула я, несясь следом за ней.
        - Богиня земли! - выкрикнула двойняшка. - Это она забрала твоих детей!
        У меня оборвалось сердце.
        - Зачем? - в отчаянии выкрикнула я.
        - Затем, что отец принёс тебя в жертву Тонанцин!
        - Что?!
        - Что слышала! Давай быстрей, пока она не переместилась! Иначе можешь попрощаться со своими недомерками!
        После её слов у меня словно крылья выросли за спиной, и всё же пёс оказался быстрей. Он проскочил мимо меня и с яростным рычанием вцепился в кого-то невидимого у нас на пути.
        Неожиданно Алконост схватила меня за руку.
        - Пой, Сирин, иначе будет поздно! - выкрикнула она и я, не раздумывая, запела.
        Чтобы вернуть сыновей я была готова вырвать себе сердце, не то что запеть.
        Поначалу мой рыдающий голос срывался и дрожал, но постепенно он набрал силу и окреп. Я пела о своей любви к детям и мужу и о счастье, которое они мне дарят одним лишь своим существованием, и что ради них я готова продать душу дьяволу. Пела о том, что без сыновей мне нет жизни, и я сделаю всё, чтобы найти и покарать того, кто посмел отнять их у меня. Пела о том, в какой ад я превращу жизнь похитителя; и мне плевать человек это или бог; я обязательно его найду и убью, чего бы мне это ни стоило. Чтобы дать до конца прочувствовать мои страдания, я на глазах виновника моих бед убью всех его близких, а затем живьём вырву его сердце и брошу его собакам, и их дерьмо будет ему единственным памятником в этом и потустороннем мире.
        Под воздействием моего пения вокруг пса, который мёртвой хваткой держал невидимку, вспыхнуло неяркое сияние, и в его свете проступил силуэт женщины и двух малышей, которых она держала за руки.
        При виде сыновей моё горло перехватил нервный спазм, но я сдержала порыв и не бросилась к ним; интуиция говорила, что нельзя спешить; нужно чтобы Егорка и Ильюшка окончательно материализовались, только тогда они вернутся в реальный мир.
        Видимо, Алконост тоже это знала. Как только наступил нужный момент, она бросилась к женщине и положила ей руку на голову, и та закричала так, что у меня волосы встали дыбом. Не теряя времени, я схватила сыновей и отскочила прочь.
        Не знаю, что двойняшка сделала с Тонанцин, но зрелище было не из приятных. Богиня явно страдала; вскоре она выгнулась дугой и, не переставая кричать, рухнула на колени.
        Обуреваемая разноречивыми чувствами, я смотрела на похитительницу моих детей и, несмотря на ненависть к ней, едва удерживалась от того, чтобы не броситься ей на выручку. И тут я заметила ещё кое-что. Воздух ощутимо похолодел, и им стало трудно дышать, к тому же сосны, растущие поблизости, стали прямо на глазах жухнуть и осыпаться. Бог ты мой! Судя по стремительной экологической катастрофе, двойняшка выкачивает жизнь не только из Тонанцин, но и изо всей планеты.
        Чёрт, чёрт, чёрт! Нет, так дело не пойдёт! С этим нужно что-то делать и быстро, а я по рукам и ногам связана детьми…
        «Госпожа, не беспокойтесь! Я присмотрю за малышами», - прорычал у меня голос за спиной, и я резко обернулась.
        Оборотню всё же удалась трансформация. Это был шолоицкуинтли, но несколько мельче, чем его сородичи из Огненной стражи, с которыми я повстречалась в башне Руха. И этот шолоицкуинтли внушал мне доверие.
        - Как тебя зовут?
        - Нэхуель[1]
        - Чего? - не поняла я, решив, что это ругательство. Всё же сказывается дурное влияние Алекса.
        - Нэхуель, - сдержанным тоном повторил шолоицкуинтли.
        Надо же, какое оригинальное имечко! В другое время я бы посмеялась, но сейчас мне было не до смеха.
        - Нэхуель, если ты ещё раз посмеешь тронуть моих детей, я тебя изничтожу. А сейчас будь добр присмотри за ними.
        Оставив Егорку и Ильюшку на попечение адского пса, я бросилась спасать Тонанцин.
        - Прекрати немедленно! Ты её убьёшь! - я оттолкнула двойняшку, и она с возмущением посмотрела на меня.
        - Тонанцин украла твоих детей, и ты заступаешься за неё?
        - Ты посмотри, что творится! Если ты дальше будешь выкачивать её силу, мы попросту умрём!
        К счастью, двойняшка вняла моим словам и не стала петушиться. В тусклом свете гаражного фонаря я особо не разглядела, но, кажется, она сама подрастерялась: видимо, не ожидала такого эффекта. Правда, когда я потребовала, чтобы она вернула Тонанцин украденную силу, она отказалась, причём исключительно из вредности. Тогда я схватила её за руку и, подтащив к стонущей богине, положила ладонь ей на лоб.
        Да, туго здесь приходится богам! Магия, что струилась к Тонанцин через меня, была совсем жиденькой; даже не знаю, сколько ею нужно заряжаться, чтобы с её помощью создать что-нибудь путное.
        Тут ещё снег повалил крупными мокрыми хлопьями; его слой на земле рос прямо на глазах, грозя утопить нас в своей холодной глубине.
        Решение пришло спонтанно. Я сплела свои пальцы с пальцами двойняшки. Она вопросительно посмотрела на меня и, помедлив, согласно кивнула. «Эллирэу, торадо-ци!» - выкрикнули мы хором и воздели руки к мутной черноте неба, слегка затронутой рассветом. «Эллирэу, заф-ци!» - донёсся до нас ответный крик, но такой слабенький, что мы скорей догадались, чем услышали.
        Не знаю, что нашло на двойняшку. Она вскочила на ноги и, не выпуская моей руки, потянула за собой. «Ратуй, Хорс! Ратуй, Ярило! Ратуй, Даждьбог! Ратуй, Сварог! Ратуйте, сыны Ра[2]!» - закричала она так громко, что у меня заложило уши. Не успело отзвучать эхо её призыва, как солнце выкатилось из-за горизонта, и на нас обрушился столб яркого света, прорвавшийся сквозь пелену мрачных туч; причём центр золотого круга приходился на Тонанцин, недвижно лежащую на земле.
        Тогда Алконост, протянув руки к солнцу, запела. И как запела! Я сразу вспомнила, что в мифологии её тёзку зовут птицей радости. Так оно и было. Голос сестры звучал песней весеннего ручейка, пробивающегося сквозь кружево подтаявшего льда. Такой хрустально-прозрачный и чистый, что наворачивались слёзы на глаза; и при этом душа полнилась таким восторгом, что, казалось, за моей спиной вновь развернулись крылья.
        Завороженная волшебным пением я не сразу заметила, что Тонанцин очнулась и встала рядом с нами. Я покосилась на неё, и она с молящим выражением прижала палец к губам. Вопреки словам экономки, богиня выглядела значительно старше сорока лет. Это была хорошо одетая худощавая женщина, которой далеко за пятьдесят; на лицо ничего особенного, обычная индейская скво в возрасте; разве что глаза необычайно хороши - карие, с зелёными крапинками они были чисты и невинны, как глаза младенца. «Или как воровские глазки Альхена,[3] - с холодной иронией подумала я, стараясь подавить симпатию к богине.
        [1] Нэхуель - ягуар, в переводе с индейского.
        [2] Хорс, Ярило, Даждьбог и Сварог - все четверо олицетворяют солнце в различные времена года; это сыновья бога Ра, чьи владения они разделили между собой.
        [3] Альхен, голубой воришка, персонаж Ильфа и Петрова в «Двенадцати стульях».
        Глава 11
        ***
        Пытки не кончались и следовали одна за другой. Чужая воля отказала ему в благодати беспамятства. Боль рвала душу и тело, от неё не было спасения; она накатывала волнами раскалённой магмы, и краткие мгновения между их приходами были его единственными передышками.
        Но даже самые неутомимые палачи нуждаются в отдыхе, и уход истязателя был подобен величайшему счастью.
        «Вифания!» - позвал Золотой император, придя в себя. Он попытался открыть глаза, но у него больше не было глаз, как не было ушей и языка; на их месте остались только чёрные ямы с осколками опалённых костей. Тогда он, собрав волю в кулак, снова попытался вырваться из плена.
        Страшно изуродованное тело всесильного властителя Фандоры воспарило вверх; цепи загремели и до отказа натянулись, но не порвались. Хромоногий Гефест знал своё дело, его не зря прославляли как искуснейшего из кузнецов.
        Охваченный отчаянием, Золотой император взревел на всю Вселенную, но магические подавители и здесь заглушили его крик, полный боли и беспредельной ярости.
        Палач поёжился. Он чувствовал себя немногим лучше, чем пленник. Ведь гнев, как ни старайся, не вечен; стоит ему иссякнуть и совесть тут как тут, а она - справедливый судия и спрашивает строго. «За что ты с ним так?» - задаёт она свой беспощадный вопрос. «Это страх», - шепчут губы Зевса, но так тихо, что он сам себя не слышит.
        Глава 12
        ГЛАВА 28
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
        Удар церковного колокола оборвал песню Алконост, и скуластое лицо богини, преисполненное благоговения, отразило такую глубокую печаль, что я ощутила неловкость при мысли о предстоящем разбирательстве с ней. И всё же, жалость жалостью, а она должна ответить за содеянное.
        - Зачем вы похитили моих детей? - резко спросила я.
        Вытерев слёзы, Тонанцин тепло посмотрела на мою двойняшку, и лишь затем перевела взгляд на меня, что вызвало дополнительный прилив раздражения. Нет, здесь не было ревности к сестре. В поведении богини я усмотрела то же отношение, каким потчевал меня Золотой император. К чёрту! Я больше никому не позволю относиться ко мне с пренебрежением!
        - Не гневайся, дитя! - проговорила Тонанцин слабым голосом и бросила на меня молящий взгляд. - Я всего лишь хотела удержать тебя от опрометчивого шага. Нельзя тебе возвращаться на Фандору. Поверь, никого ты там не спасёшь, только сама погибнешь, на горе мужу и малым деткам.
        Надо же, прямо-таки добрая фея, озабоченная благополучием крестницы. Вот только я ни на грош не верила в добрые намерения Тонанцин.
        Проверяя, не обманывает ли меня внутреннее чувство, я заглянула в глаза древней богини, и меня передёрнуло от недоброго предчувствия. Нет, я не ошиблась, она не оставит в покое мою семью. Плохо! Можно защититься от людей, но от высших сил спасения нет. К тому же богиня земли может устроить что угодно, начиная с землетрясения и заканчивая потопом; или просто устроит нашествие ядовитых тварей в наш дом.
        Вместе с тревогой в душе полыхнула неприязнь к Золотому императору. Не дочь я ему, а всего лишь жертвенная овца; пора принять эту истину и не строить иллюзий на его счёт. Самое сволочное заключается в том, что он, судя по всему, не успокоится, пока не отправит меня на тот свет… Значит, нужно найти способ избавиться от его влияния. Вопрос лишь в том, как это сделать… Ну, ничего! Что-нибудь да придумаю, а сейчас нужно избавиться от непосредственной опасности.
        Тонанцин, которая со спокойствием удава наблюдала за моими душевными метаниями, слегка приподняла брови.
        - Дитя, я тебе не враг.
        - Пока я вижу обратное! - рявкнула я и тут до меня дошло, как избавиться от её власти. - Эллирэу, торадо-ци, Тонатиу[1]! - я вздёрнула руки к солнцу, и на этот раз оно обрушило столб света уже на меня.
        - Не смей! - прошипела Тонанцин.
        Превратившись в жуткую тварь, богиня набросилась на меня, но свет защищал меня не хуже каменной стены; сколько она ни тянула ко мне когтистые лапы, ей было меня не схватить. В свете солнца она была не более чем бесплотным призраком.
        Ободрённая увиденным, я вновь обратилась к солнцу:
        - Будь моим свидетелем, лучезарный! Подтверди, что я спасла жизнь Тонанцин, и мы с ней больше не связаны!
        - Эллирэу, заф-ци, Сирин! Да будет так, как ты сказала! - донёсся голос с небес и там появился огненный силуэт мужчины-индейца в перьевом головном уборе. Он размахнулся и между мной и Тонанцин в землю вонзился массивный топор; видимо, это символизировало разрыв связей между мной и Тонанцин.
        В отличие от пера феникса топор едва светился, но я без промедления схватилась за длинную рукоять. Боль была терпимой, и когда он исчез, я посмотрела на свои руки. Как и ожидалось, на ладонях осталось огненное тату солнечного томагавка.
        Столб света погас, солнце вновь затянули тучи, и меня затрясло от холода. Всё же тапочки на босу ногу и шёлковая пижама - не особо тёплая одежда при минусе на улице. Ощутив, что замёрзла как цуцик, я повернулась к шолоицкуинтли. Удивительно, что ни Егорка, ни Ильюшка не боялись свою страшноватую няньку и спокойно сидели у оборотня на руках. «Идёмте в дом!» - бросила я Нэхуелю и схватила двойняшку за руку. Не стоит оставлять её наедине со старой ведьмой, а то они ещё сговорятся за моей спиной.
        - Сирин! - позвала богиня земли; на этот раз в её голосе не было притворной слабости.
        - Да? - отозвалась я, не оборачиваясь.
        - Возьми меня нянькой к своим детям.
        Изумлённая просьбой, которую иначе как наглой не назовёшь, я повернулась к Тонанцин и окинула её быстрым взглядом. Сейчас это была не индейская скво, а натуральная русская баба, светловолосая и белолицая, вдобавок низенькая, полная и… сильно себе на уме, если судить по холодному изучающему взгляду. Ко всему прочему теперь богиня смотрелась моей ровесницей. Правда, старушечий платок и тёмное долгополое платье из грубой шерсти, чей покрой был мне знаком по одеяниям старообрядцев, старило её и вызывало во мне дополнительную неприязнь. Из образа кержачки выбивался лишь венок, криво надетый на платок. Очень скромный такой веночек; по виду обычный вьюнок с розовыми цветами-граммофончиками. Казалось, что растение выдернули и оно, как это бывает, случайно зацепилось за платок полольщицы. Вот только для вьюнков сейчас ещё не время.
        - И какого ответа вы от меня ждёте? - спросила я, гадая, с чем имею дело: с попыткой примирения или с завуалированной угрозой. Как-то больше смахивало на последнее, мол, я всё равно не оставлю тебя в покое и так или иначе доберусь до твоей семьи.
        - Согласия, детка.
        Яркие полные губы богини, обведённые тёмной каймой, изобразили скупую улыбку.
        - Я тебя не неволю, но постарайся принять правильное решение. И учти, я дважды не предлагаю свою дружбу, - предупредила она.
        Да, дилемма! Я было призадумалась, но тут во мне взыграла гордость.
        - А я не от всякого её принимаю, - ответила я и посмотрела на шолоицкуинтли. - К тому же место няньки уже занято.
        Тонанцин тоже посмотрела на оборотня и усмехнулась.
        - Мальчишке недолго ходить на двух ногах. Скоро он снова превратится в собаку.
        - Ну и пусть! - отмахнулась я. - Прощайте и помните, отныне вы здесь незваная гостья.
        Скорее всего, я совершила ошибку, когда отвергла дружбу богини земли… а может, и нет. Интуиция говорила, что ей нельзя верить: есть ощущение, что она что-то задумала и, несмотря ни на что, хочет использовать меня для осуществления своей задумки. Вот только я ей больше не марионетка - это чувствуется даже физически. С той поры как Тонатиу принял мою сторону, с плеч будто упал незримый груз. Вот и как после этого идти на выручку отцу? Вдруг он снова принесёт меня кому-нибудь в жертву?..
        Господи, о чём я только думаю! Ведь решила, что мне нет больше дела до Фандоры и Золотого императора!
        С другой стороны, нет смысла себя обманывать. Душа-то, как ни верти, всё равно не на месте. Ведь родителей не выбирают. Обида обидой, но если он в беде, я обязана ему помочь, конечно, если это в моих силах. Да и миссис… маму жаль. Думаю, она страшно переживает за отца и не находит себе места от беспокойства.
        Дома я приняла душ и, отогревшись, вернулась в гостиную, где оставила двойняшку. Вопреки опасениям, она вела себя на удивление прилично. Когда Марина спросила, хочет ли она чаю, Алконост лишь кивнула, а затем, когда экономка заново накрыла на стол и разлила чай по чашкам, даже её поблагодарила. Похоже, мамина дрессура не прошла даром, и она перестала по любому поводу кидаться на людей, как это сплошь и рядом происходило у родителей в Вечерней Звезде.
        Стоило только вспомнить о Фандоре и перед глазами сразу же замелькали картинки моего краткого, но бурного проживания на её землях и Небесах. Я вздохнула. Несмотря на постоянный риск, это было здоровское время.
        - Соскучилась? - сразу же отреагировала Алконост и, подняв голову, посмотрела на меня. - Да, скучаешь, - констатировала она и предложила, причём без всякой издёвки: - Так возвращайся. Всё равно Тонанцин не даст тебе здесь жизни.
        - Знаю, - я пригубила чашку с чаем и на всякий случай закинула удочку: - А ты дашь мне спокойно жить на Фандоре или по-прежнему будешь цепляться из-за всякой ерунды?
        Двойняшка впала в раздумье, что уже обнадёживало само по себе. Раньше она без задержки вылепила бы всё, что она обо мне думает.
        - Ничего не могу обещать. Я по-прежнему терпеть тебя не могу, но ты больше не вызываешь во мне той нестерпимой злости, что была раньше, - наконец выдала она и вроде как сама удивилась.
        - Что у тебя с Лотико? - осторожно поинтересовалась я.
        - Ничего! - буркнула Алконост и, взяв слойку в форме звезды, добавила: - И ты о нём забудь. Мы с Фьюстерами теперь враги. Узнаю, что ты общаешься с этими предателями, лично тебя прибью.
        - Это мы ещё посмотрим, кто кого прибьёт, - фыркнула я и перешла к главному: - Какой помощи ты ждёшь от меня?
        Прежде чем ответить двойняшка утянула из корзинки ещё одно печенье в форме звезды и отправила его в рот.
        - Вкуснятина! Не хуже, чем у Чантико, - сообщила она и смерила меня оценивающим взглядом. - Если честно, то никакой. Да и чем ты можешь помочь, если ты смертная? На самой Фандоре ты ещё чего-то стоишь; а вот на Небесах прибить тебя не составит особого труда, стоит только вытолкнуть в зону действия подавителей магии. Ну, ты сама это знаешь, - заявила она и снова протянула руку к корзинке с печеньем.
        - Тогда чего припёрлась? - сдержанно спросила я, понадеявшись, что двойняшка не заметила, как меня расстроили её слова.
        - Думаешь, я песни пела, чтобы поразвлечь вас с Тонанцин?
        Ну да, именно так я и подумала. Кстати, уже давно чесался язык: хотелось спросить, чего это она разливалась соловьём и сначала вызвала древнеславянских богов, а затем Тонатиу; но она опередила меня, и сама завела речь.
        - А для чего ещё? - я увела у двойняшки слоёную звёздочку, на которую она нацелилась, но она, вопреки ожиданиям, не стала скандалить. Неужели действительно поумнела?
        - Сама дура! - последовала незамедлительная реплика.
        - Хватит сверкать глазами! Собралась говорить, так говори, - сказала я и положила уведённое печенье двойняшке на тарелку. Она смерила меня негодующим взглядом, но всё же приняла подношение.
        - Дело сделано, осталось лишь найти отца и передать ему Темах.[2]
        - Ты имеешь в виду подарок Тонатиу? - уточнила я.
        - Естественно! - фыркнула двойняшка. - Слава Небесам, до тебя дошло, что нужно делать.
        - Могла бы подсказать.
        - Стоило намекнуть на истинную цель и Тонанцин, пробудившись, без промедления убила бы нас обеих.
        - Пробудилась? Ты это о чём?
        Двойняшка ухмыльнулась.
        - Макошь, одна из ипостасей богини земли; тоже та ещё стерва, но она хотя бы не такая кровожадная и подозрительная, как Тонанцин.
        - Значит, ты специально вызвала славянских богов?
        - Ну да! Тонанцин так обрадовалась дармовщинке, что тут же приняла образ Макошь. Иначе сыновья Ра не поделились бы с ней магической силой.
        - Выходит, Макошь в ней теперь сильней, чем Тонанцин?
        Когда двойняшка согласно кивнула, я поинтересовалась, почему именно Тонанцин центральная богиня земли.
        - Потому что так захотел Золотой император. Смертные, которые здесь называют индейцами, до сих пор верят в Тонанцин и приносят ей жертвы. Вот она и держится, - пояснила она и нетерпеливо глянула на меня. - Сирин, нам надо успеть убраться отсюда, пока Тонанцин не поборола в себе славянскую богиню.
        Алконост перехватила мой взгляд, брошенный в сторону детей. Малыши спали на руках Нэхуеля, который в позе фараоновской статуи сидел на диване.
        - Ты можешь положиться на него, шолоицкуинтли очень верные. Он присмотрит за детьми, пока ты отсутствуешь.
        - Тонанцин сказала, что он скоро превратится в собаку и тогда от него будет мало толку, - возразила я.
        - Ну, так отдай своих недомерков родителям мужа! - досадливо воскликнула двойняшка, чем сразу же насторожила меня. Я не забыла, что в первый раз паладины вслед за мной перенеслись на Фандору.
        - Хочешь сказать, что Алекс…
        - С кем это ты разговариваешь? У нас гости? - раздался за дверью бодрый голос мужа.
        У меня ёкнуло сердце. Сейчас Алекс увидит Алконост и начнётся ор. Главное, он ни за что не отпустит меня на Фандору.
        Вопреки ожиданиям, Алекс кипятиться не стал, лишь смерил двойняшку неприязненным взглядом и, взяв стул, сел напротив неё.
        - Что она здесь делает? - спросил он, не поворачивая ко мне головы.
        Неожиданно у меня поплыло перед глазами, и я вдруг обнаружила, что гляжу на него глазами Алконост.
        - Да вот, явилась, не запылилась, - вздохнула я и, оглядываясь в теле двойняшки, подметила, что у неё нет моего шрама на левой руке, оставшегося от сильного ожога. Я получила его, когда мне не было ещё и года. Во всяком случае, так сказала бабушка. Чёрт! Вот почему я эту мерзкую старуху до сих пор зову бабушкой?
        Алекс как-то странно дёрнулся, а затем подался ко мне.
        - Ир? - позвал он, не спуская с меня глаз, и я улыбнулась. Гляди-ка, узнал!
        В следующее мгновение дракон грохнул кулаком по столу и начал матерно ругаться. Тут я вернулась в своё тело и, подскочив к нему, обняла.
        - Хватит-хватит! Успокойся, родной! Это я, честное слово, - шепнула я, прижавшись щекой к щеке Алекса. От него пахло морозом, французским одеколоном и перегаром. Оно не удивительно. Россия-матушка; у нас редкие переговоры обходятся без застолья.
        Развернувшись вместе со стулом, Алекс пристально посмотрел мне в лицо, а затем вскочил и стиснул в объятиях.
        - Ирк!.. Больше не пугай меня так! Я уж было подумал, что она это ты, - выдохнул он со смешком.
        - И ты не ошибся. Я была в теле Алконост, но ты всё равно меня узнал. Тсс! Не вырывайся, дурачок! Всё равно не отпущу. Просто прислушайся к своему сердцу. Оно тебя не обманет.
        - Очень на то надеюсь, - пробормотал притихший дракон.
        - Устал? - спросила я, когда поняла, что он поверил мне, и вгляделась в его лицо. Тогда-то я и увидела морщинки, залегшие у его глаз, и впервые испугалась будущего.
        Счастливы те, что живут и не знают, что ждёт их впереди, но мы-то были на Небесах Фандоры, так что нам ведома наша судьба. Мы не только состаримся и умрём; после смерти мы забудем друг друга, а это значит, что вместе с нами умрёт наша любовь…
        Нет, не бывать этому! Я позвала экономку и велела ей одевать близнецов, а сама бросилась в гардеробную, не обращая внимания на растерянный взгляд Алекса. Когда я вернулась в гостиную, он и двойняшка, судя по выражению лиц, уже успели поцапаться и теперь делали вид, что в упор не замечают друг друга. Ладно, ничего страшного. Думаю, эти два поганца не успеют передраться, пока мы вместе.
        Марина тоже быстро управилась и близнецы, укутанные в тёплые одежды, снова сидели на руках у шолоицкуинтли и сонными совятами хлопали глазками. Надо же! Алекс тоже нормально отнёсся к оборотню и, похоже, ему доверяет.
        «Ты знаешь? Ты согласен?» - спросила я взглядом у своего дракона и тот после некоторого промедления согласно кивнул.
        Алекс взялся за мобильник и вышел из комнаты, а я повернулась к экономке, и та полезла за блокнотом, в котором записывала мои распоряжения по хозяйству. Когда Марина ушла, я прислушалась к голосу Алекса, доносящемуся из-за коридора. Отлично! Он сам связался с ребятами и, кажется, Эдик с Дашей не возражают против экскурсии на Фандору, что, в общем-то, ожидаемо.
        Я набрала Кэт и заколебалась, не зная как сказать, что ей придётся оставить семью. Двойняшка сказала, что паладины в любом случае последуют за мной, и не важно хотят они того или нет. Конечно, свинство с моей стороны, и решение не из лучших, но нам теперь нигде не безопасно; чует моя душа, что только на родине я смогу найти защиту для моих близких. И вообще, есть у меня далеко идущая мечта, но о об этом ещё рано говорить. Если получится… Нет, не буду ничего загадывать наперёд, боюсь сглазить.
        _______________________
        [1] Тонатиу - ацтекский бог неба и солнца, властитель мира на настоящий период.
        [2] Temah, протоалгонский индейский язык - отрезать.
        Глава 13
        - Привет, Кэт! - сказала я, услышав, что есть соединение.
        - Привет, Ирка! - донёсся голос подруги, хрипловатый спросонья. - Чего звонишь ни свет ни заря?
        Я вздохнула.
        - У меня для тебя не слишком приятные новости.
        В трубке прозвучало характерное фырканье.
        - Ты же знаешь, я не из пугливых. Давай выкладывай! Нечего тянуть кота за я…, то есть за хвост. Как говорит Серый, раньше сядем - раньше выйдем.
        - О нём и речь. Я ухожу на Фандору и тебе, как моему паладину, тоже придётся прогуляться в страну магии и волшебства.
        - Слушай, если ты так прикалываешься… - Кэт замолчала, видимо, осознала, что я не шучу. - Ирк, ты это серьёзно?
        - Серьёзней некуда. Прости.
        - Что-то случилось?
        - Да, случилось. Ради безопасности семьи я вынуждена уйти.
        - Сколько у меня времени на сборы? - спросила Кэт напряжённым голосом.
        Я выразительно глянула на двойняшку, и та вытащила из сумки фигурку. Синяя трёхглазая кракозябра что-то задушено пискнула, и она сообщила, что у нас час на всё про всё.
        - У тебя полчаса, от силы час, - сказала я в трубку. - Успеешь?
        - Постараюсь, - последовал сухой ответ и раздался сигнал отбоя.
        Понятно, Кэт злится, и я её понимаю; если бы меня выдернули из семьи и поволокли чёрт знает куда, я бы тоже рвала и метала. Хорошо, что у них с Пименовым ещё нет детей.
        Пока я разговаривала с Кэт, Алекс куда-то исчез, и я снова взяла в руки айфон, который было положила на стол. На Фандоре мобильник мне без надобности, там другие средства связи. Например, у мамы и миссис Фьюстер мобильники модели «Свет мой зеркальце, скажи да всю правду доложи», а у Лиланда Бона ту же роль исполняет хрустальный шар; правда, он размером с тележное колесо, так что его не особо потаскаешь с собой, но есть миниатюрные модели, только у них недоработана передача изображения, слишком велики искажения… Чёрт! Чего-то я занервничала. Может, я зря паникую и Тонанцин ничего мне не сделает?.. А вдруг сделает и не мне, а детям и Алексу? Нет, нужно уходить, пока не поздно.
        - Алекс! Где тебя носит? - рявкнула я, готовая прибить двойняшку, которая, лёжа на диване, с ленивым любопытством наблюдала за нашими сборами.
        - Не ори, сейчас буду, - заявил муженёк и тут же отключился.
        Минут через десять Алекс появился, да не один, а с магазинной тележкой. Судя по следам на паркете, в ней лежало что-то очень тяжёлое.
        Золото? Господи, только его нам не хватало!
        - Даже не заикайся! - предупредил Алекс и вытащил широкий кожаный пояс, похожий на корсет. - Ну как? - спросил он, когда килограмм двадцать золота отяготило мою талию.
        Я прошлась из угла в угол.
        - Если меня убьют из-за твоей жадности, готовься к еженощной встрече со злобным привидением.
        - Нет, чтобы порадоваться, какой у тебя предусмотрительный муж, - проворчал Алекс и, вручив мне меч и кинжал, подошёл к двойняшке. - Подъём, свояченица! Раз мы тебе нужны, изволь помочь нам с перевозкой капитала. Ну, я кому сказал?
        Алконост фыркнула, но всё же встала и даже подняла руки, чтобы Алексу было удобней надевать на неё пояс, набитый золотом.
        Самый тяжёлый груз достался Нэхуелю; по моим прикидкам, на него навесили килограмм сто, но он как истинный стоик, даже не шелохнулся. Да, с таким золотым запасом мы точно не будем нищенствовать. Довольный Алекс хлопнул шолоицкуинтли по плечу, и хотел было забрать у него близнецов, но тот попятился от него и зарычал. Естественно, дракон сразу же полез в драку, и я бросилась разнимать парней. После бурных переговоров, во время которых шолоицкуинтли был говорлив, как камень, мы пришли к соглашению, что Алекс понесёт сыновей, а шолоицкуинтли будет нас охранять; я не доверяла богине земли и готовилась к худшему. Что-то мне подсказывало, что стоит нам выйти на улицу и она даст о себе знать.
        Помимо меча я вручила шолоицкуинтли пистолет и тот, скептически глянув на него[1], сунул его за пояс с золотом, который был его единственной одеждой. От штанов, позаимствованных из гардероба Алекса, он с презрением отказался. Ну и ладно. С моей стороны это был исключительно жест вежливости: шолоицкуинтли в них просто не влезет.
        «Если вы закончили, то нам пора выходить», - сладко потянувшись, сообщила двойняшка.
        Пояса с золотом на ней не было, он валялся на диване, и я, видя, что Алекс сейчас поднимет бучу, потянула его за собой. «Угомонись! Она не обязана думать о нашем благополучии. Да и того, что есть, хватит нам за глаза и за уши». Дракон не стал лезть в бутылку, но всё же не преминул заметить, что золота много не бывает. Окончательно он успокоился, когда шолоицкуинтли взял пояс двойняшки и повесил его себе на плечо.
        Вооружившись мечом, я первой выскользнула из дома и, стоя на террасе, огляделась по сторонам. Вроде бы нет ничего необычного, и всё же меня не покидало тревожное чувство.
        Держа в руке всё ту же синюю кракозябру, двойняшка привела нас к небольшой горке у озера и заявила, что придётся ждать, пока нас не заберут. По дороге было всё спокойно, и я не сказать, что успокоилась, но в душе проклюнулась надежда на благополучный исход.
        Увы! Когда мы поднялись на вершину горки, раздался глухой гул, и земля под ногами заходила как норовистая лошадь. Раскисшая под утренним солнцем почва покрылась трещинами и вздыбилась холмиками, которых было особенно много около подножия нашей горки. Когда из нор, рассчитанных на гигантских кротов, полезли какие-то твари, стало окончательно ясно, что предчувствия меня не обманули.
        В качестве прощального подарка Тонанцин прислала нам каменных баб. Выбравшись наружу, они взяли нашу горку в кольцо и поползли наверх. Двойняшка посмотрела на необычное войско и повернулась ко мне.
        - Этот болван Лиланд Бон говорил, что здесь нет магии. Правда, я не могу её призвать, а ты?
        - Пробовала, тоже не получается, - ответила я, наблюдая, как она роется в сумке и один за другим перебирает пузырьки. Судя по тому, что некоторые из них надписаны моим почерком, это добро из запасов Лиланда.
        - Может, Тонанцин использует силу Единого?
        - Думаю, она сумела поднять каменных баб из-за того, что люди использовали их для поклонения силам земли, и они сохранили в себе остаточный заряд магии, - авторитетно заявил Алекс. Он поставил близнецов на землю и, расстегнув на мне куртку, снял пояс с золотом. - Ты тоже снимай, - сказал он, не глядя шолоицкуинтли, и тот мгновенно освободился от лишнего груза.
        - Как думаешь, их надолго хватит? - спросила я и Алекс пожал плечами.
        - Кто знает.
        Он крутанул меч и бросил через плечо, чтобы я не лезла в драку, а смотрела за детьми. Конечно, его слова пришлись мне не по вкусу, но делать было нечего. Как боец Алекс на порядок превосходит меня, так что выбирать не приходится.
        Я посмотрела на шолоицкуинтли и забеспокоилась; мне показалось, что он как-то усох и сгорбатился. Такое ощущение, что он вот-вот превратится в пса. Чёрт, как не вовремя! Ведь я так рассчитывала на него.
        - Нэхуель! - окликнула я шолоицкуинтли, и тот вопросительно посмотрел на меня.
        - Если ты снова превратишься в пса, пожалуйста, присмотри за мальчиками. Я должна быть уверена, что с ними ничего не случится. Могу я положиться на тебя?
        В глубине чёрных глаз мелькнул кровавый огонёк, и шолоицкуинтли согласно кивнул. Вот и славно! Надеюсь, тылы будут надёжно прикрыты и в случае чего мне не придётся воевать на два фронта.
        - Ну-ка, дай! - я выхватила у двойняшки сумку и быстро перебрала её содержимое.
        Ритрум, аделиз, жед, акора, зум-там, абедор… стоп! Лиланд говорил, что соединение жеда и абедора способно испарить даже камни. Одна беда, я не знаю, в каких пропорциях берутся компоненты и, вообще, как готовить зелье. Ладно, не беда! Я сунула пузырьки в карман. Если припечёт, солью их вместе, а там будь, что будет.
        Менгиры продолжали приближаться, и тогда у меня возник вопрос, каким образом отбиваться от них, - ведь это были даже не статуи, а грубо отёсанные каменные столбы с едва намеченными анатомическими подробностями мужчины или женщины. Рубить каменных баб мечом, тем более обычным, глупо по определению, только сломаешь клинок и все дела. Похоже, Тонанцин не собирается с нами воевать; ей это не за чем, она просто задавит нас каменными бабами, громоздя их одну на другую. Мы с Алексом переглянулись. Видимо, та же мысль пришла и ему в голову.
        Я с надеждой глянула на двойняшку - она была совершенно спокойна. Похоже, её совершенно не интересует ожидающая нас участь. Ну, конечно! Ей-то чего беспокоиться! Она же богиня. В бесплотном виде она упорхнёт на Фандору и там возродится вновь. А вот мы, превратившись в раздавленную лепёшку, отправимся в загробный мир и больше белого света нам не видать.
        Нет, я не дам восторжествовать ни Тонанцин, ни Алконост! Невзирая на крик Алекса, я не столько спустилась, сколько скатилась вниз и, вспарывая землю мечом, замкнула горку в круг. Немного выше я нарисовала второй круг, а затем третий. Алекс втащил меня на верхушку горки и, встав рядом с ним, я запела.
        Окружающий мир вибрировал от моей песни без слов. Переливы звуков - от глубокого рычания до невыносимо высоких нот вызывали боль даже у меня. Для тех, кто находился рядом, мой голос был настоящей пыткой. Шолоицкуинтли держал Алконост, не давая ей приблизиться ко мне; близнецы заходились от плача; скорчившийся над ними Алекс, прижимал мальчиков к себе, стараясь закрыть им ушки; я видела его искажённое болью лицо и сверкающий яростью взгляд, что ранил меня не хуже ножа, но останавливаться было нельзя. Простите, мои дорогие, вы должны потерпеть! Ещё немного! Ещё чуть-чуть, и скоро это кончится!
        Когда воздух заледенел и сгустился настолько, что им стало трудно дышать, я покрепче утвердилась на земле и направила меч в небо. Ну давай, мой хороший, вернись ко мне! Хватит уже вредничать! Я прогнала тебе не со зла, а по детскому недомыслию. Ну?! Дай мне прежнюю силу или я прокляну тебя!
        Магический поток, пройдя по мечу, ударил с такой силой, что у меня клацнули зубы. Ощущения были точно такие же, как в детстве, когда я съехала с верхушки трёхметрового стога и, оказавшись в свободном полёте, с размаху приземлилась на задницу.
        В общем, боль была настолько адская, что на какое-то время я потеряла сознание, но это такая ерунда! Утерянное волшебство наконец-то вернулось, и радость от осознания этого ударила мне в голову не хуже шампанского. Это было чистое, ничем не замутнённое счастье, какое посещает нас только в раннем детстве.
        Всё ещё в состоянии блаженства я повернула голову и с благодарностью глянула на Алекса - он не дал мне упасть, когда мне поплохело, да и сейчас крепко держал за локоть; другой рукой он придерживал капюшоны близнецов, не давая им разбрестись. Слава богу! С Егоркой и Ильюшкой всё было в порядке. На мой признательный взгляд Алекс ответил скупой улыбкой и сердце без остатка затопила нежность. Муж мой, моя опора и надёжа! Как же я люблю тебя!
        - Ты как? - пробился к сознанию озабоченный голос Алекса.
        - Как в сказке! Теперь нам сам чёрт не брат.
        С превеликими трудами я вынырнула из состояния эйфории и, высвободившись из руки Алекса, глянула на приближающихся каменных баб. Так, пора действовать! Скоро они ступят на черту, которая должна стать нашей первой линией обороны.
        Меч вошёл в землю, и я стиснула зубы, чувствуя сопротивление стихии. Оно и понятно, - ведь земля находится в ведении Тонанцин.
        Борьба шла не на жизнь, а на смерть и всё же, как я ни старалась, мне не удавалось взять верх над старой ведьмой. Самое неприятное, вскоре я заметила, что Тонанцин тянет из меня магическую энергию, а это уже никуда не годится. К счастью, тут вмешалась двойняшка. Она подошла и после некоторой заминки положила ладонь на моё плечо.
        Наша объединённая сила вызвала такую яркую вспышку защитных барьеров, что их свет затмил свет утреннего солнца, но Алконост этим не ограничилась. На её лице появилось сосредоточенное выражение и тройное кольцо огня, расширяясь, поползло в сторону каменных баб. Увы! Они падали и замедляли ход, но всё равно продолжали ползти в нашу сторону. Когда они добрались до второй линии, я вспомнила о зельях Лиланда и, пошарив в кармане, достала пузырьки.
        В ответ на мой вопросительный взгляд двойняшка лишь пожала плечами. Ладно, придётся импровизировать. От жеда, вылитого на меч, пламя тройного барьера приобрело синеватый оттенок, а когда я добавила абедор, древние менгиры, преодолевшие препятствие, беззвучно рассыпались. Ура! Получилось!
        После проведённой акции устрашения уцелевшие каменные бабы замерли и больше не двигались. Мы с двойняшкой переглянулись и расплылись в злорадных улыбках. Видимо, Тонанцин не захотела терять последние источники своего могущества, и решила отстать от нас.
        Поднявшись, я выдернула меч из земли и оглядела своих спутников. Во взглядах всех троих моих мальчишек светилось восхищение. Чёрт, до чего же приятно, когда близкие гордятся тобой!
        А вот неприкрытое обожание на лице шолоицкуинтли застало меня врасплох и несколько выбило из колеи. Правда, ироническая мина на физиономии двойняшки быстро вернула мне присутствие духа.
        - Чего скалишься? - рассердилась я. - Ты можешь сказать, когда нас отсюда заберут? Лично у меня такое ощущение, что уже прошёл не час, а целая вечность…
        Не успела я договорить, как перед глазами потемнело, и мы оказались на Фандоре. Кстати, здесь тоже было утро, только совсем ещё раннее, солнце только-только выкатилось из-за горизонта. Клубился туман, не слишком густой, но дальше десятка метров всё утопало в его молочной мгле, поэтому было не разглядеть, где именно мы находимся и ещё, здесь было гораздо теплей, чем у нас дома, на Земле.
        Первыми из моих паладинов появились Эдик и Даша, причём оба донельзя довольные и вооружённые до зубов. Вслед за ребятишками возникла заплаканная Кэт в траурно-чёрном одеянии. Господи, прямо-таки неутешная вдова! К счастью, расстройство Кэт длилось недолго. При виде Пименова она радостно вскрикнула и повисла у мужа на шее. Но главным сюрпризом оказался даже не наш супершпион, а Василиса, моя партнёрша по модельному бизнесу. Наша законодательница моды была в линялой фланелевой рубашке до пят и бесформенных тапочках на босу ногу. Судя по отсутствующему выражению на лице, она спала на ходу и не отдавала себе отчёт, где находится.
        Василиса была беспримесной «совой», поэтому пик её работоспособности приходился на глубокую ночь. Под утро она засыпала и беспробудно дрыхла до обеда, из-за чего мы постоянно опаздывали на встречи, назначенные на первую половину дня.
        - Что это? - спросила я у Алекса.
        - А я знаю? - фыркнул он и добавил: - Думаю, Сергей и Васька попали сюда также, как и мы, они - паладины.
        Настал мой черёд фыркать. Ладно, Пименов, но Василиса абсолютно не боец. Она же редкостная трусиха и с писком удирает от всего, что движется. Мама Васьки каждый раз выходит её встречать, чтобы оборонить от петухов; эти инкубаторские выкормыши специально караулят её у калитки, развлечение у них такое.
        Неужели это проделки двойняшки?.. Нет, не думаю. Алконост слишком заносчива, и она богиня; смертные паладины ей не нужны, так что объяснение только одно.
        Я перевела взгляд на сонные рожицы близнецов, угнездившихся на отцовских руках, и вздохнула. Вот зачем им такие великовозрастные паладины, тем более Васька? Да её тут вмиг ухлопают, а я потом отвечай перед Алексом, почему не уберегла его школьную любовь. Он хоть и бегал от неё, как чёрт от ладана, но я уверена, что она ему дорога - естественно, как воспоминание детства, а не как женщина. Хотя кто их, мужиков, разберёт. Порой они влюбляются в такое, что просто диву даёшься.
        - Где это мы? - захлопала глазами Василиса и заполошно закудахтала, поняв, что единственная из всех в неглиже. При виде шолоицкуинтли её глаза полезли из орбит и она, позабыв о смущении, с писком спряталась за меня.
        - Вот именно, где это мы? - поинтересовалась я у двойняшки. Поднявшийся ветерок разогнал туман, и стало ясно, что нас занесло в незнакомое место.
        - Какая разница? - отозвалась она и шагнула в туннель созданного портала.
        Василиса, впервые столкнувшаяся с магией, охнула и с обморочным видом приложила ладонь ко лбу. Ну, нет! Никаких падений, голубушка!
        Насколько я помнила, порталы существовали недолго, так что уговаривать трусишку было некогда. Я покрепче ухватила Ваську за локоть и, не обращая внимания на вопли и заполошный визг, потащила её в клубящуюся тьму, жутковатую даже для меня.
        _______________________________
        [1] Скептицизм шолоицкуинтли вполне оправдан. В войне с нечистью от обычного огнестрельного оружия мало толку, дырки от пуль затягиваются почти мгновенно, то есть практически не наносят ущерба.
        Глава 14
        ГЛАВА 29
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
        Ученики поспешно расступались, давая дорогу наставнику, и после поклона провожали его изумлёнными взглядами.
        Как и положено мудрецу и чиновнику высокого ранга, советник Гуань Чжун был ярым апологетом дворцовых условностей и наказывал учеников за малейшие ошибки в этикете. И вот, вопреки собственным поучениям, Гуань Чжун бежал - что было предосудительно уже само по себе - но он бежал не просто так, а с неприлично высоко задранными полами чаофу. Вдобавок степенный и церемонный до ханжества советник сверкал голыми пятками, как какой-нибудь ничтожный смертный мальчишка, что уже грозило потерей доброй репутации.
        Юные шалопаи не преминули бы посмеяться над уважаемым наставником, позабывшем о всяком достоинстве и приличиях, кабы не выражение его лица. Оно отражало такую степень отчаяния, что они тревожно переглянулись, а затем, не сговариваясь, гурьбой устремились за учителем, который мчался во всю прыть в направлении хозяйственных построек Золотого дворца.
        Когда Небесная Жуцзя прибыла на место, Гуань Чжун уже оседлал волшебного коня и тот со скоростью стрелы вылетел из ворот конюшни.
        «Эй! Вам не кажется, что это Пламя[1], конь Ареса?» - раздался звонкий голос. Он принадлежал зеленоглазому вертлявому живчику, тому самому, что отказался кланяться Кецалькоатлю. В отмытом виде ему было лет четырнадцать.
        Высокий стройный юноша, облачённый в чёрный шеньи[2], а не в светло-синий ханьфу, как остальные ученики, сразу же развернулся в его сторону и скривил губы. «А! Всё ясно. Только в уме демонского отродья могла зародиться такая чушь», - процедил он с надменным выражением на лице.
        «Это не чушь! Я знаю, что это Пламя!» - воскликнул мальчишка и тут же получил зуботычину за непочтительное обращение к старшему по возрасту. Не вытирая разбитый рот, он склонился в низком поклоне, а затем поблагодарил юношу в чёрном одеянии за преподанную науку; вот только его глаза противоречили показному смирению и, прячась за длинными ресницами, сверкали как два раскалённых уголька.
        Худенький как тростинка мальчик, которого отличали тонкие девичьи черты лица, подбежал к пострадавшему товарищу и участливо коснулся его руки.
        - Тебе очень больно?
        - Получи по зубам и узнаешь, - усмехнулся зеленоглазый живчик и сплюнул на землю выбитый зуб. - Не переживай, Лей![3] - смягчился он, видя, что глаза друга заблестели слезами. - Попомни моё слово, я обязательно отомщу этому зазнайке Фа[4] Юну.[5]
        - Ксиабо,[6]не глупи! - Лей опасливо покосился на юношу, окружённого льстивыми приспешниками. - Вдруг Фа Юн тебя услышит, он превратит твою жизнь в настоящий ад.
        Мальчик хотел напомнить другу, что Фа Юн спас ему жизнь, когда войска приветствовали узурпатора, но знал, что это бесполезно: тот видел в поступке юноши не благодеяние, а ещё одно унижение.
        - Как будто я сейчас в раю, - буркнул Ксиабо, но довольно тихо, чтобы его не услышали другие ученики и не донесли его недругу.
        Глаза Лея заискрились весельем.
        - Позволь тебе напомнить, место, где мы находимся, смертные называют раем, - с улыбкой заметил мальчик и, склонившись к уху Ксиабо, чуть слышно выдохнул: - Хочешь узнать, куда направляется наставник?
        - Ну-ка, идём отсюда!
        Ксиабо ухватил друга за тонкое запястье и потянул его за собой.
        Мальчики не обратили внимания на кружащегося поблизости крошечного мотылька и, как оказалось, зря. Маленький шпион последовал за ними, а затем, подслушав их разговор, вернулся к хозяину.
        Когда юные маги создали портал, рядом с ними материализовался Фа Юн и преградил им путь.
        - Куда это вы собрались? - поинтересовался он зловещим тоном.
        - Не твоё дело! - буркнул Ксиабо.
        - Ах ты, демонское отродье! Ты снова смеешь мне дерзить? - прошипел Фа Юн и на его ладони загорелся магический огонь. Он уже давно горел желанием проучить юного зазнайку, который, по его мнению, слишком высоко задирал свой безродный нос.
        Несмотря на все нападки и издевательства из-за примеси демонской крови, Ксиабо держался независимо и не перед кем не склонял голову. Вдобавок он был одним из лучших учеников и открыто гордился этим.
        - Старший соученик! Это моя вина! Прошу вас, не наказывайте Ксиабо, он всего лишь последовал за мной! - в отчаянии закричал Лей и, чтобы упредить удар, схватил юношу за руку.
        Фа Юн не желал Лею зла, но он был зол и не сумел вовремя остановиться. Магический кулак с такой силой ударил хрупкого мальчика, что он как подрубленное деревце рухнул на землю.
        Из горла Ксиабо вырвалось нечто среднее между рычанием и воплем отчаяния, и он набросился на своего давнего обидчика.
        Видя такое дело, тут же набежали любопытные, но их ждало разочарование. Фа Юн не столько дрался, сколько сдерживал напор взбесившегося подростка, и этому была своя причина.
        Как только юноша почувствовал приближение императорской стражи, он сразу же схватил обоих мальчиков и вместе с ними шагнул в портал, созданный Леем. Вопреки обыкновению, он почему-то не закрылся, хотя обычные порталы держались не более трёх-пяти минут.
        ***
        Кецалькоатль, занявший трон после исчезновения Золотого императора, старался показать себя мягким и мудрым правителем. При нём Императорский Совет перестал быть декорацией и главы вассальных домов воспользовались случаем; они подали прошение о расширении списка, по которому они имели право пользоваться магией в Золотом городе. Ходатайство было удовлетворено, что, естественно, усилило позиции Кецалькоатля.
        Крупные сановники по-прежнему осторожничали, тем не менее кое-кто начал поговаривать, что регент ничем не хуже Золотого императора, а в чём-то даже лучше его, - мол, он не настолько подвержен настроениям и, в отличие от прежнего правителя, прислушивается к словам не только Гуань Джуна. Впрочем, последний редко появлялся на заседаниях Императорского Совета и почти всё время проводил с учениками в Жуцзя.
        Правда, придворные быстро подметили, что регент не переносит любых упоминаний о брате - ни хвалебных, ни ругательных. Табу было негласным, но лишь последний глупец не сделал бы нужных выводов, когда неосторожные болтуны стали исчезать один за другим.
        ***
        Между тем война продолжалась. Зевс признал своё поражение, но не оставил попыток захватить Золотой город, причём довольно успешных. Виной тому был тот, кого знали как великого полководца Гуань Чжуна.
        Несмотря на китайскую личину Арес оставался самим собой, то есть сыном Зевса и греческим богом войны. Раздираемый сыновним долгом и присягой, данной Золотому императору, тем не менее он добросовестно делал своё дело, и всё же проигрыши следовали один за другим. В действиях Ареса не было явного предательства. Беда была в том, что он в своих планах невольно учитывал потери греческих войск и строил их таким образом, чтобы они были минимальными. Рано или поздно такая тактика привело бы его к полному разгрому и Арес, понимая это, с облегчением сложил с себя обязанности главнокомандующего, стоило Кецалькоатлю лишь заикнуться об этом. Полководец из того был средний, тем не менее защитники Золотого города с большими или меньшими потерями продолжали отбивать нападения греческих войск.
        Так было, пока Олимп не сговорился с Асгардом.
        Буйные обитатели Вальхаллы, соскучившиеся по битве, устроили китайцам такую кровавую баню, что те не выдержали и побежали.
        Наметившийся передел сфер влияния не понравился Тримурти. Впервые за всю историю существования Фандоры они отказались от нейтралитета и выступили на стороне китайских богов.
        Войско индийского пантеона оказалось настолько огромным, а многорукие божества, крушащие всё на своём пути, настолько грозными, что олимпийцы не выдержали и запросили пощады.
        После долгих и унизительных переговоров Олимп согласился на все условия Тримурти и заплатил громадную контрибуцию в золоте, которая почти полностью исчерпала казну Зевса. Но самой большой потерей греческого пантеона была уступка части земель, богатых потоками природной магии.
        Помимо прочего Тримурти потребовали освободить Золотого императора, но Зевс заявил, что не знает где он. Тогда пчёлы, птицы, рыбы и прочие крошечные шпионы, посланные Вишну, исследовали каждую пядь земель Олимпа - в реальности и на Небесах, но тщетно: Золотого императора нигде не было. После этого Вишну в витиеватых выражениях извинился перед хозяином Олимпа и выразил надежду, что тот не держит на него зла.
        Конечно же, Зевс был зол, да только ничего не мог поделать. Проигрыш в войне отрезал обитателей Олимпа от основных источников магической энергии, чем низвёл их до состояния малозначительных божков, и это обстоятельство, как ничто другое, выводило из себя самолюбивого громовержца. Поэтому ярость и неспособность что-либо изменить он вымещал на том, кого считал причиной всех своих бед. Некоторое время это давало иллюзию собственной значимости, а затем, по мере осознания, на кого он поднял руку, в его сердце закрался страх.
        Мысль об ожидающем возмездии не покидала Зевса ни днём ни ночью, и он начал искать способ, как уничтожить могущественного пленника, причём так, чтобы никто по-прежнему не знал о его местонахождении. До него дошли слухи о том, как Золотой император обошёлся с богиней ночи Ньюктой, и он понял, что его желание осуществимо. Над мойрами[7] никто не имел власти, но они были дочерями богини ночи, а ещё они были теми единственными, кто мог не только уничтожить Золотого императора, но и стереть саму память о нём.
        Тем временем Огненная стража, несмотря на запрет Кецалькоатля, продолжала поиски своего создателя.
        Арес тоже не переставал искать Золотого императора и тщательно изучал донесения обширной сети шпионов. Круг постепенно сужался, но это не принесло ему радости: след вёл на Олимп. Как только до него дошло известие, что Зевс послал богатые подарки богиням судьбы, Арес понял, что дни Золотого императора сочтены. Он больше не колебался. Презрев привитую ему азиатскую осторожность, он бросился на выручку тому единственному, кого он уважал и чью власть признавал без всяких оговорок.
        ***
        Поскольку Фа Юн был тем самым шпионом, который принёс греческому богу, прячущемуся под личиной Гуань Чжуна, недобрую весть, то юноша счёл за благо скрыться от императорской стражи. Мальчишек он прихватил с собой ради осторожности; ему не понравилось, что Ксиабо узнал коня Ареса, а Лей способен найти их наставника. По длительному сроку существования портала он понял, что мальчик интуитив, то есть тот, кто умеет привязывать переход не к определённому месту, а к предметам и живым существам, что было большой редкостью даже среди богов.
        «Где это мы?» - боязливо спросил Лей, когда они оказались в кромешной тьме, и, найдя руку товарища, сжал его ладонь. «Тебе видней!» - отозвался Ксиабо, озадаченный тем, что создатель портала не знает, куда они попали.
        «Тише, вы!» - шикнул на них Фа Юн. «Настройтесь на ночное зрение, - распорядился юноша и крохотный огонёк, видимый лишь им, троим, осветил его ладонь. - Идите за мной, и чтобы ни звука!» - предупредил он грозным шёпотом.
        Мальчики согласно кивнули и, хотя в темноте их лиц было не разглядеть, юноша без труда считал их эмоции. Его спутники порядочно трусили, что вызвало у него невольную улыбку, но он тут же озабоченно нахмурился. Тем не менее, сколько он ни прислушивался, до него доносилось только безобидное шуршание камешков под ногами мальчишек и стук редких капель воды, падающих с влажных стен.
        То и дело спотыкаясь о неровности каменистой почвы, мальчики брели за Фа Юном, который был у них за предводителя.
        - Кажется, это пещера, - шепнул Лей, прижавшись к плечу товарища.
        - Скорей тоннель в горе, - отозвался Ксиабо и, принюхавшись, добавил: - Пахнет мочой и коровьим навозом.
        - Да, пахнет, как в коровнике, - подтвердил Лей и боязливо огляделся по сторонам, - а ещё пахнет страхом, тленом и кровью. Очень много крови и ужаса, - добавил он дрожащим голоском.
        Ксиабо сжал хрупкие пальчики друга.
        - Не бойся! Ты здесь не один, - постарался он приободрить трусишку. - Скажи, ты действительно не знаешь, где мы?
        - Не-а…
        - Это лабиринт Минотавра, - вмешался Фа Юн в разговор мальчиков. - И если он сожрёт нас, то вам будет некого в этом винить, кроме самих себя.
        - Что ты хочешь сказать, старший соученик? - произнёс Ксиабо, со всей вежливостью, на какую был способен. Отчего-то у него пропало желание задирать давнего врага, и он поймал себя на том, что, как Лей жмётся к нему, ища защиты, точно так же он старается держаться поближе к Фа Юну.
        - Что вы слишком много болтаете. Минотавр нас услышал, - негромко ответил юноша и в его руке появился меч. - Лей, открывай портал! - приказал он, зорко глядя перед собой.
        - Куда портал? - спросил до смерти перепуганный мальчик.
        - Настрой его на Золотого императора. Быстро! - выкрикнул Фа Юн.
        - Хорошо!
        Издалека донёсся жуткий рёв и Лей, бормотавший заклинания, испуганно замер, но быстро опомнился и снова взялся за дело.
        - Готово! - чуть слышно пискнул мальчик и все трое с похвальной скоростью нырнули в жерло портала, который в слабом свете магического светильника был виден как круг непроглядной тьмы.
        Выскочившее из туннеля чудовище бросилось следом за незваными гостями, но троице повезло. Наспех сооружённый портал схлопнулся до того, как оно успело переместиться вслед за ними.
        Минотавр яростно взревел и с расстройства боднул шёлковую ленту, потерянную Леем, а затем взял её в руки и принюхался. Аромат корицы и молока вызвал у него обильное слюноотделение, но тут он учуял запах пота, отдающий нежным мускусом, и в бычьих глазах чудовища загорелись похотливые огоньки.
        ***
        В сказках смертных храбрецы запросто убивали или пленили чудовище, таща его за собой, как глупую скотину. Вот только жители Небес точно знали, что никто из хвастунов даже близко не подходил к Лабиринту Минотавра, а тот, кто имел несчастье попасть в его катакомбы, уже ничего не мог рассказать.
        Даже боги не рисковали связываться с чудовищем, имеющим вид человека с головой быка. Минотавр был злопамятен, свиреп и крайне кровожаден, несмотря на родство с травоядными; главное, он был бессмертен и убить его не могли даже первоначальные боги, во всяком случае, надолго. Начисто сожжённый, он снова воскресал и его Лабиринт продолжал наводить ужас на людей.
        В соблюдение древнего уговора, жители окрестных земель раз в девять лет отправляли Минотавру семерых юношей и семерых девушек. Кто селился совсем близко к Лабиринту, те перестраховывались и, чтобы задобрить чудовище, ежегодно отправляли ему семерых детей; как правило, это были дети рабов. Конечно, Минотавру этого было мало, но он придерживался правил, и не трогал окрестные селения, что не мешало ему охотиться на тех, кто не платил ему дань.
        Зевс был единственным, кто мог безбоязненно заходить в Лабиринт и встречаться с его хозяином. Поэтому прошёл слушок, что он и есть истинный отец Минотавра; мол, это он поимел Пасифаю под видом быка, якобы посланного Посейдоном, что очень походило на правду. Ведь Зевсу было не впервой соблазнять женщин в образе какой-нибудь скотины. Вот только отпрыск оказался настолько уродлив и бесталанен, что он его не признал и за шалости Зевса пришлось отдуваться критскому быку, который, как всякая нормальная скотина, не питал никаких нежных чувств к двуногой самке, хоть век она сиди в своей деревянной корове. Он же не дурак, чтобы не отличить поганое чучело от симпатичной рогатой подружки.
        ______________________________________________
        [1] Для тех, кто забыл предыдущую сноску. По легенде кони в боевой колеснице Ареса носили имена: Пламя, Ужас, Шум и Блеск, они были детьми Борея и одной из эриний, богинь мести.
        [2] Шеньи и ханьфу - традиционная одежда китайцев.
        [3] Лей (кит. яз.) - гром.
        [4] Фа (кит. яз.) - выдающийся.
        [5] Юн (кит. яз.) - храбрый.
        [6] Ксиаобо (кит. яз.) - маленький борец.
        [7] Мойры - это древнегреческие богини судьбы, неподвластные ни людям, ни богам. В диалоге Платона «Государство» мойры изображены сидящими на высоких стульях, в белых одеждах, с венками на головах; все они прядут на веретене Ананки (необходимости), сопровождая небесную музыку сфер своим пением: Клото поёт о настоящем, Лахесис - о прошедшем, Атропос - о будущем.
        Глава 15
        ***
        Как бы то ни было, Минотавр не угомонился, и когда дичь сбежала, пустился по её следу. Он знал, что мальчишки из бессмертных, но это его не остановило: он едал и богов. Правда, недавний посетитель набил ему морду, а не желудок, что до сих пор бесило недалёкое, но самолюбивое чудовище. Он жалел, что струсил и выложил китайскому божку всё, что знал о Зевсе; вот поэтому он не просто хотел догнать беглецов, он горел желанием отомстить, если не самому Гуань Джуну, то хотя бы его ученикам.
        В предвкушении нежного детского мяса, сдобренного Небесной магией, Минотавр взревел от нетерпения и настроился на Лабиринт, который служил ему не только жилищем; он был его ищейкой и персональным ездовым средством. Древние катакомбы переместились в пространстве и там, где они только что были, земля дрогнула и осыпалась, обнажив глубокие ямы. Лента Лея привела Лабиринт на Олимп.
        ***
        «Фу, пронесло!» - выдохнули Ксиабо и Лей, оказавшись в безопасности. Фа Юн промолчал, но был согласен с мальчиками. Им действительно повезло, но он знал, что Минотавр обязательно пустится в погоню за ними и был настороже.
        Портал Лея снова привёл их в пещеру, и она тоже была обитаемой; об этом говорили медные лампы, стоящие на полу и стенных выступах. Свет, который они излучали, имел голубоватый оттенок и едва справлялся с темнотой.
        Предельно сосредоточившись, Фа Юн исследовал окружающее пространство и пришёл к выводу, что обитатели пещеры, кем бы они ни были, не несут в себе зла.
        Появление незваных гостей встревожило летучих мышей и они, сорвавшись с места, бесшумно запорхали в воздухе. Фа Юн змеиным броском поймал одну из мышей и, стараясь не помять малышку, посадил её на ладонь. По всем признакам это были обычные летуны, но он на всякий случай решил не ссориться с обитателями пещеры и отпустил пленницу на свободу. Как только он это сделал, тьма в дальних углах пещеры, расцветившаяся было цепочками дружно мигающих голубых огоньков, вновь обрела первозданную черноту.
        - Что это было? - прошептал Лей.
        - Не имею понятия, - пожал плечами Ксиабо. - Откуда вонь? Ты что, наложил в штаны? - ухмыльнулся он, уловив характерный запашок.
        - Что? - подпрыгнул Лей, покрасневший как варёный рак, и бросил на него возмущённый взгляд. - Это не я!
        - Не ври! Уж точно это не я, значит, остаёшься только ты.
        Сжав кулаки, Лей подступил к товарищу; его карие глаза пылали гневом.
        - Сейчас же возьми свои слова обратно!
        - Вот ещё! - фыркнул Ксиабо, не склонный извиняться перед кем-либо, даже если был не прав. - Кроме тебя здесь некому портить воздух.
        - Тогда ты мне больше не друг! - выкрикнул Лей дрожащим от негодования голосом.
        - Друзья? - скривился Ксиабо. - С чего ты взял, что мы друзья? Просто ты хвостом ходишь за мной, но это не значит, что мы друзья.
        - Вот, значит, как? - Лей подался вперёд, пристально глядя в зелёные глаза, горящие потусторонним светом; затем он потупился, и на его лицо легло отстранённое выражение. - Ты прав, я действительно надоеда. Прости. Больше я тебе не побеспокою.
        - Да ладно тебе! Дуешься, как девчонка, - забеспокоился Ксиабо. - Лей, прекращай! Уж и пошутить нельзя.
        С улыбкой на лице он хотел хлопнуть Лея по плечу, но тот предугадал его намерение и шагнул назад, а затем развернулся и бросился следом за Фа Юном. Пока они выясняли отношения, юноша взял лампу и ушёл в дальний угол пещеры. Он стоял у тоннеля, который почти полностью засыпало, и смотрел наверх; там было сквозное отверстие, через которое пробивался свет, похожий на всполохи пламени. Именно эта дыра и была тем самым источником зловония, из-за которого пострадала дружба мальчишек.
        - Ну-ка, полезай мне на плечи и посмотри, что там такое, - распорядился Фа Юн.
        Лей согласно кивнул, хотя ему совсем не хотелось лезть в неизвестность. Взобравшись на плечи юноши, он прополз по узкому лазу и свесился вниз.
        - Здесь ещё одна пещера, - сообщил он, стараясь пореже дышать. Зловоние усилилось настолько, что его затошнило.
        - Что там? - донёсся до него нетерпеливый возглас Ксиабо.
        - Человек… его пытают. Святые Небеса, какой ужас!
        - Кто это? - спросил Фа Юн каким-то странным голосом.
        - Не знаю… - Лей испуганно вскрикнул. - Можете мне не верить, но мне кажется, что это Золотой император!
        В то же мгновение Ксиабо ужом скользнул в отверстие и Фа Юн, на мгновение заколебавшись, отправился следом за ним. Как он и предвидел, его плечи застряли в узком лазе. К счастью, это случилось почти у самого выхода, и мальчики, поднатужившись, вытащили его из каменной ловушки.
        Вылетевший из лаза как пробка из бутылки юноша упал, но тут же вскочил и насторожённо огляделся.
        Пещера, где они оказались, была копией той, что они покинули; только пламя ламп, что здесь горели, имело кровавую окраску. А ещё здесь было нечем дышать из-за запаха горелого мяса, разлагающейся плоти и вони экскрементов.
        Троица уставились на каменный постамент со страшно изуродованным телом, закованным в золотые цепи. Рядом с постаментом стояла тренога, где пылал огонь, и высилась стойка с пыточными инструментами, при виде которых Лей не выдержал и отвёл глаза. Судя по кровоточащим кускам мяса, вырванным из тела пленника, палач совсем недавно прекратил свою работу.
        «Думаешь, это Золотой император?» - спросил Ксиабо с сомнением глядя на то, что уже мало напоминало человеческое тело, и, чтобы привлечь внимание Лея, пихнул его локтем. Лицо мальчика отражало сильнейшее потрясение, и даже в полутьме было видно, как сильно бьётся жилка на его шее. «Да, это он, - шепнул Лей. В волнении он позабыл о ссоре и схватил Ксиабо за руку. - Император несколько раз приходил к дедушке. Я узнал его по ауре».
        Пока мальчики, потрясённые увиденным, пребывали в шоке, Фа Юн бросился к постаменту и схватил щипцы, но все его попытки освободить Золотого императора от цепей закончились ничем. В отчаянии юноша упал на колени. «Ваше величество! - позвал он, глядя на ужасное, обугленное до костей лицо. - Пожалуйста, скажите вашему ничтожному слуге, как он может вам помочь!»
        - Старший соученик, он не скажет, даже если слышит, ведь у их величества нет языка, - сказал подошедший Ксиабо.
        - Чтобы помочь их величеству мы должны найти и уничтожить подавители магии, - сказал Лей и, отбежав, согнулся в рвотном позыве.
        На лицо юноши легла тень смирения и безнадёжности.
        - Мы не сможем их найти. И вообще, вряд ли они здесь.
        - Нам не нужны подавители магии, - заявил Ксиабо и, что-то разыскивая, поднял голову вверх. - Золотой император слишком могущественен. Чтобы с ним справиться, нужно отрезать не только внешний доступ магии, нужно откачать его собственную магическую энергию. Ищите поглотители внутренней магии; они должны быть поблизости. Наставник говорил, что радиус действия самого мощного артефакта не больше двадцати метров.
        - Поглотители внутренней магии? Не помню, чтобы наставник упоминал о таких устройствах, - засомневался Фа Юн.
        - Наставник и не говорил. Я это услышал, когда он беседовал с мистером Вейсом.
        - Короче, ты подслушивал, - прокомментировал Фа Юн, встрепенувшийся при имени мистера Вейса.
        - Ну и что? - пожал плечами Ксиабо. - Сейчас это имеет какое-то значение?
        - Демонская порода! Никакого понятия о благородстве, - проворчал юноша. - Ты уверен, что это был мистер Вейс, а не кто-то другой? - уточнил он.
        - Уверен, а что? - хмыкнув, отозвался Ксиабо.
        - Может, начнём поиски? - робко заметил Лей, опасающийся, что их поймают, и отмерил в пространстве над постаментом сферу радиусом в двадцать метров. - В точках экто-силы что-то есть! - радостно сообщил он.
        - Точно! - подтвердил Фа Юн и с досадой глянул наверх. - Слишком высоко, нам не достать…
        - Это тебе не достать, а у нашей демонской породы длинные ноги и руки, - заявил Ксиабо и начал расти вверх. При этом его тело утончилось настолько, что Лей, испугавшись, что он переломится, обнял его за ноги. Стоило ему коснуться Ксиабо, и он тоже начал вытягиваться в длину. Сообразив, что происходит, Фа Юн подскочил к мальчикам и, прежде чем начал расти сам, поставил их себе на плечи.
        Следуя указаниям Ксиабо, юноша осторожными шагами перемещался по кругу. Поглотители магии оказались прозрачными шариками размером с перепелиное яйцо. Даже с ночным зрением их было сложно найти, но чутьё Лея, которое также передалось всем троим, вело их в нужном направлении.
        Они успели собрать и сложить в полотняную сумку Ксиабо двадцать шариков, когда вернулся Зевс. При виде юных лазутчиков он рыкнул с такой силой, что пирамида тут же рухнула и мальчишки, вернувшись к нормальному росту, как мячики, покатились по дну пещеры.
        В руке разъярённого Зевса засверкала молния. В ожидании неминуемой гибели Лей испуганно вскрикнул и зажмурился; Ксиабо, злобно оскалившись, попятился к постаменту, и только Фа Юн не потерял присутствия духа и, держа меч, приготовился воевать до последнего.
        На счастье троицы, тут появился советник Гуань Чжун и с ходу напал на громовержца.
        Поначалу Зевс не принял противника всерьёз: в китайских богах было слишком много человеческого и в поединках они всегда проигрывали олимпийцам. Но лёгкость, с которой Гуань Чжун парировал его удары и молниеносные ответы стёрли презрительную мину с лица Зевса. Ну а затем он начал замечать, что ему знакома манера ведения боя, ведь он сам учил сыновей и знал все их приёмы.
        - Арес! - вскричал Зевс, догадавшись, кто перед ним. - Негодяй! Как смел ты поднять на меня руку?
        - Вижу, ты мне не рад, - усмехнулся бог войны. - Впрочем, не удивительно, ведь ты всегда меня ненавидел.
        - Да, ты был нелюбимым сыном, но я не испытывал к тебе ненависти, - ответил Зевс и, отбив коварный финт сына, добавил с искренним сожалением: - Жаль, что ты жив. Я надеялся, что больше не увижу тебя.
        Ареса больно царапнули слова отца, но он не показал виду.
        - Понимаю твоё огорчение, но ты не переживай. В продолжение нашей семейной традиции, я отправлю тебя в Тартар, и ты больше меня не увидишь.
        После слов проблемного отпрыска Зевс взревел как бык и с такой яростью набросился на Ареса, что тот едва успевал уворачиваться от его молниеносных атак.
        Пока отец и сын, как положено богам их уровня, с грохотом и молниями выясняли отношения, Ксиабо схватил сумку и бросился к постаменту. Он вытряхнул собранные поглотители, и шарики тут же растворились в полуразложившимся, но всё ещё живом теле властителя Фандоры. Постамент полыхнул невыносимо ярким светом и восставший Золотой император с такой лёгкостью разорвал цепи, будто они были бумажными. К несчастью, один из обрывков с такой силой ударил Ксиабо, что он отлетел к стене пещеры и, ударившись, бездыханный распластался на полу.
        С отчаянным криком Лей подбежал к другу и упал на колени. При виде сгущающейся тени Мрачного Жнеца, глаза мальчика испуганно расширились, и он с мольбой посмотрел на старшего товарища.
        - Господин Фа, спасите Ксиабо! Ну, пожалуйста!.. Если хотите, я стану вашей наложницей, только помогите ему! - сбивчиво проговорил Лей и по его щекам градом покатились слёзы.
        - Что?! - вытаращился Фа Юн. - Я с мужчинами не сплю! - заявил он оскорблённым тоном.
        - А я не мужчина, я - Ки, дочь советника Чжао Ли, - всхлипывая, признался мнимый мальчик.
        Подойдя ближе, Фа Юн пристально посмотрел на залитое слезами личико и тихо выругался. Девушка нанесла чувствительный удар по его самолюбию, ведь он, как всякий умник, мнил себя крайне проницательным. Припомнив, как он вёл себя в её присутствии, думая, что это мальчик, Фа Юн внутренне застонал: «Проклятая девчонка! Убить тебя мало за твои проделки!.. Кстати, так оно и будет, когда наставник узнает, что Ки обманула его и прикинулась учеником».
        Юноша глянул на Гуань Чжуна, ожесточённо сражающегося с Зевсом, затем на Золотого императора, сидящего с закрытыми глазами. Судя по мелькающим шарикам, то и дело липнущим к его телу, он уже самостоятельно собирал остатки поглотителей магии. Главное, он больше не походил на обгорелый полуразложившийся труп, и всё больше обретал свой прежний облик.
        «Подожди, я сейчас!» - сказал Фа Юн девушке и бросился к постаменту с Золотым императором. «Ваше величество!.. - осмелился он позвать. - Только прикажите, и мы сделаем всё возможное, чтобы выполнить вашу волю». Сомкнутые ресницы дрогнули, и юноша упал на колени - глазами Золотого императора смотрела сама смерть, неотвратимая и беспощадная. «Вы сделали достаточно, теперь уходите», - раздался глухой голос.
        «Слушаю и повинуюсь!» - поднявшись с колен, Фа Юн склонился в низком поклоне и попятился прочь от постамента. Вернувшись к спутникам, он на мгновение заколебался; ему страшно не хотелось тратить бесценное лекарство на того, кого он терпеть не мог, но он отдавал себе отчёт, что без помощи зловредного мальчишки они не спасли бы Золотого императора. К тому же он чувствовал, что Ки не уйдёт без своего друга.
        Юноша присел на корточки и вложил в рот умирающего коричневый шарик, от которого исходил сильный коричный дух. Он буквально на мгновение опередил Мрачного Жнеца, который уже протянул руку, чтобы забрать душу Ксиабо, но тот, как только чудодейственное лекарство оказалось во рту, сразу же начал подавать признаки жизни.
        Видя, что Мрачный Жнец исчез, девушка облегчённо перевела дух и благодарно посмотрела на Фан Юна, но тот не обратил на неё внимания. Озабоченно хмурясь, юноша подхватил Ксиабо на руки, который хоть и подавал признаки жизни, но в сознание не пришёл. «Не отставай!» - бросил он девушке через плечо и быстрым шагом направился к лазу, через который они пробрались в пыточную Зевса.
        Остаточная эластичность тела, подаренная Ксиабо, позволила им без особых усилий протиснуться в тесное отверстие. Как только они оказались в пещере с голубыми светильниками, Ки без промедления создала портал, ведущий в Небесную школу Золотого города.
        Прежде чем уйти, Фан Юн обернулся. Когда из лаза ударил ярчайший золотой свет и донёсся нарастающий грозный гул, его губы тронула улыбка. «Давайте, ваше величество! Вдарьте олимпийцам так, чтобы впредь они даже думать не смели о нападении на наше царство», - напутствовал он Золотого императора. Оглушительный взрыв и град каменных осколков заставили его поспешить.
        Стоило порталу схлопнуться, и пещера с голубыми светильниками взлетела на воздух. Так что Минотавру, который наконец-то взял след юных шпионов, крупно не повезло; умереть он не умер, но собирать свои клочки по закоулочкам ему пришлось несколько столетий.
        Естественно, после общения с Зевсом Золотой император был сильно не в духе, поэтому локальным погромом дело не ограничилось. Громадный золотой дракон, увенчанный короной из огненных самоцветов, буйствовал до тех пор, пока не снёс святилище олимпийцев до основания.
        ***
        Портал привёл освободителей Золотого императора на то же место в школьном дворе, с которого началось их путешествие на Олимп. Поскольку Ксиабо по-прежнему был без сознания, Фа Юн понёс его к лекарю. Девушка помедлила, а затем пошла следом за ними.
        - Большое спасибо, господин Фа, что спасли Ксиабо, - сказала она.
        - И это всё? Насколько помнится, ты обещала стать моей наложницей, - усмехнулся Фа Юн. - Я спас твоего поганого дружка, так в чём дело?
        Взгляд Ки скользнул по спине юноши, по его широким плечам и узкой талии, и она поспешно отвела глаза.
        - Я не выйду за вас замуж, - сказала она и неслышно вздохнула.
        - Разве речь шла о замужестве? - последовал едкий ответ.
        - Знаю-знаю! Дочь скромного архивариуса никогда не войдёт в вашу семью, но вашей наложницей я тоже не стану. Семья Чжао Ли не богата, но и не нищая, да и по части магии мы не обделены талантами. Так что мне ни к чему идти в служанки, когда я сама могу быть госпожой в доме мужа.
        - Наложница не служанка, - заметил Фа Юн.
        - Но и не хозяйка, - возразила девушка. - Если уж на то пошло, прислуживать вашей жене то же самое, что быть служанкой.
        - Зря отказываешься. Роди мне сына, и я, быть может, предложу тебе руку и сердце.
        Ки саркастически хмыкнула.
        - Шутить изволите, мой господин? А то я не знаю, о какой невестке мечтает ваш многоуважаемый отец.
        - И то верно! Зачем мне демонская подстилка? - рассердился юноша. - К твоему сведению, чтобы стать моей наложницей ещё нужно заслужить эту честь.
        - Может, не будем кидаться оскорблениями и просто прекратим дурацкий разговор? - миролюбиво проговорила девушка.
        Она не хотела ссориться с Фа Юном, чей клан был одним из самых знатных и влиятельных. Вдобавок Фа Ченг, отец юноши, был не только прославленным генералом, но и владел самым большим месторождением золота на Фандоре. Нажить такого врага, значило испортить жизнь не только себе, но и близким, а этого Ки хотела меньше всего. Она была единственным ребёнком, и отец с матерью очень её любили и баловали. Девочку это не испортило, но она была свободолюбива и честолюбива. Ки хотела стать такой дочерью, чтобы отец гордился ею не меньше, чем сыном, поэтому она пошла на рискованный шаг. Правда, она была очень осторожна, и родители даже не подозревали, что их дочь выдаёт себя за мальчика и учится воинскому искусству у прославленного полководца.
        Злясь на девушку, Фа Юн решил, что сделал уже достаточно для того, кого он терпеть не мог, и положил Ксиабо на землю - мол, раз так, то справляйся сама - и зашагал домой. В отличие от других учеников, у него была не комната в общежитии, а собственный дом на территории школы.
        Оскорблённый тем, что Ки отказалась стать его наложницей, юноша старался не думать, как она дотащит Ксиабо до лекаря. С магией на территории школы было строго, её разрешалось использовать только с ведома наставников. По пути к дому он всё же не выдержал и, вернувшись, загородил дорогу девушке, сгибающейся под тяжестью своей ноши.
        - Дай его сюда! - Фа Юн отобрал у неё Ксиабо и вновь устремился к подворью лекаря. - Вот что ты здесь забыла? - проворчал он, имея в виду школу, и оглянулся через плечо. - Если тебе не дают покоя лавры Мулан, то забудь! У тебя нет задатков воительницы, а махать мечом и без тебя кому найдётся.
        - Я хочу изучить технику и магию боя в большем объёме, чем её преподают женщинам, - не сразу ответила Ки.
        - Зачем тебе это нужно?
        - Хочу принять участие в отборочных турнирах стражи, проводимых в доме Золотого императора.
        Юноша остановился так резко, что Ки, шедшая следом за ним, ткнулась ему в спину.
        - С ума сошла? - осведомился он, глядя на неё как на полоумную. - Ты хоть представляешь, что это такое? Во время отборочных турниров, гибнут такие прославленные воины, что ты им в подмётки не годишься. Да тебя убьют, не успеешь глазом моргнуть.
        - Что ж, значит, такова моя судьба, - хладнокровно ответила Ки и, обойдя юношу, подошла к воротам и постучала.
        - Господин лекарь! Пожалуйста, откройте! У нас здесь больной, который нуждается в вашей помощи! - выкрикнула она, а затем повернула голову к спутнику и, кротко улыбнувшись, мелодично пропела:
        - Благодарю вас, старший соученик. Поверьте, я очень тронута тем, что вам не безразлична моя судьба.
        «Глупая девчонка! - вздохнул Фа Юн. - И даже не мечтай! Я не позволю тебе участвовать в отборочных турнирах. Если ты думаешь, что можно дать мне обещание, а затем отказаться от него, то ты глубоко ошибаешься. Так или иначе, но ты будешь моей наложницей, а это значит, ты будешь полностью покорна моей воле».
        - Почему вы смотрите на меня? - насторожилась Ки, которой очень не понравился оценивающий взгляд Фа Юна. - Я вам не товар на рынке! - не сдержавшись, выпалила она, и юноша в удивлении вздёрнул брови.
        - Я знаю, кто ты такая, и ты смеешь мне дерзить?
        У Ки упало сердце.
        - Хотите сказать, что выдадите меня наставнику? - спросила она, основательно струхнув.
        - Это моя обязанность, - последовал сдержанный ответ и юноша, приветствуя лекаря, склонил голову. - Господин Лу, извините за беспокойство, но тут один ничтожный мальчишка свалился со скалы и до сих пор не приходит в сознание. В общем, мне нет до него дела, но я буду признателен, если вы позаботитесь о нём.
        - Заходите, заходите! - заулыбался старичок, который, как две капли воды, походил на небезызвестного Юйту Лунного зайца.
        Лекарь отступил в сторону, давая дорогу юным посетителям, и украдкой подмигнул Ки - мол, не бойся, всё будет в порядке - и у девушки отлегло от сердца. «Спасибо, дедушка!» - шепнула она одними губами, проходя мимо своего предка.
        Когда Фа Юн ушёл, а Ки осталась - под предлогом, что хочет присмотреть за другом, Юйту увёл её в жилую часть дома и велел служанке подавать обед. Выслушав подробный отчёт о том, что произошло на Олимпе, он покачал головой.
        - Конечно, вы спасли Золотого императора, но это не значит, что Гуань Чжун простит тебя и оставит в школе.
        - Но почему? Разве я не заслужила хоть немного снисхождения? - возмутилась девушка.
        - Не в этом случае. Ты не только нарушила правила школы. Самое главное, ты обманула своего наставника и этим поставила под удар его репутацию. Думаешь, Гуань Чжуну понравится, когда над ним начнут смеяться и говорить, что совсем юная девчушка обвела его вокруг пальца?
        Понимая, что дед прав, Ки поникла.
        - Прости, я об этом не подумала.
        Юйту перебрал в уме способы выхода из неприятной ситуации.
        - Самое лучшее - это незамедлительно найти Гуань Джуна и во всём ему признаться.
        Девушка состроила жалостливую мину.
        - Дедуль, а вдруг наставник разъярится настолько, что испепелит меня на месте?
        - Не бойся, зайчонок, - улыбнулся Юйту. - В тебе столько корицы бессмертия, что убить тебя практически невозможно.
        - Только это и обнадёживает, - вздохнула Ки, и старик с ласковой улыбкой коснулся её руки.
        - Не того боишься, девочка, - проговорил Юйту с любопытством глядя на внучку.
        - Дедушка, ты это о чём? - непонимающе захлопала глазами Ки.
        - Разве ты не заметила, как Фа Юн смотрит на тебя? Насколько я слышал, он не только очень находчивый, но и крайне упрямый юноша. Похоже, он не отступится, пока ты не станешь его наложницей.
        «Может, оно и к лучшему», - подумал Юйту. Обманчиво скромная и покладистая Ки в случае нужды по решительности не уступала бывалым воинам, впрочем, как и по умению в воинских искусствах. Лей, под именем которого она выступала, числился одним из лучших наездников и стрелков из лука[1]. Правда, Юйту хоть и потакал во всём любимой внучке, но не слишком приветствовал её затею с участием в отборочных турнирах; он предпочитал, чтобы упрямица забыла о своих честолюбивых планах и, выйдя замуж, зажила спокойно и счастливо.
        - И даже не мечтай, - улыбнулась Ки, для которой не составляло большого труда догадаться, какое направление приняли мысли деда. - Если я когда-нибудь надумаю принять руку и сердце Фан Юна, то только в качестве его жены; на меньшее я не соглашусь, - твёрдо проговорила девушка.
        Юйту согласно кивнул.
        - Тут ты права. Пусть Фа Юн докажет, что им движет не упрямство, а веление сердца.
        - А поскольку это не так, то нам не быть вместе, - заключила Ки и взяла в руки чашечку, поданную Юйту.
        Ощутив аромат любимого чая, девушка блаженно зажмурилась. Но это было ещё не всё; служанка поставила перед ней блюдо с махуа,[2] и она радостно вскрикнула.
        - Дедушка, я тебя люблю! - с умильной миной пропела сладкоежка и, взяв палочками румяную косичку, щедро посыпанную корицей, с аппетитом захрустела любимым лакомством. - Не беспокойся, я справлюсь с Фа Юном, - с самодовольным видом заявила Ки и Юйту, пряча улыбку, поднёс к губам чашечку с чудесным напитком, что даровал не только радость, но и бессмертие.
        Любвеобильный властитель луны был слишком опытен в сердечных делах и видел то, чего не видели ни его самонадеянная внучка, ни надменный наследник знаменитого генерала, а именно ту незримую нить, что уже связала их сердца. Единственно, что его беспокоило, это ослиное упрямство парочки, но он положился на прозорливость бога любви, что связал молодых людей, - ведь в мире бессмертных ничто не делалось без причины.
        ______________________________
        [1] Умения, обязательные для средневековой китайской аристократии.
        [2] Махуа - разновидность хвороста, то есть тесто, сплетённое в форме косичек и обжаренное в арахисовом масле.
        Глава 16
        ГЛАВА 30
        ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
        Портал Алконост привёл нас в Вечернюю Звезду, причём прямиком в дом.
        Нужно было видеть лицо мамы, когда мы всем табором нарисовались в её любимой гостиной, которую почему-то называли Зелёной, хотя из зелёного там был только горшок с каким-то фандорийским фикусом.
        Первым делом мама бросилась ко мне, что, естественно, не вызвало радости у двойняшки, но она промолчала, хотя было видно, что злится. Впрочем, когда она обняла Алконост и начала её нахваливать, мол, умница-разумница, что сумела найти сестру, я тоже скривилась. Короче, тут ничего не изменилось, мы по-прежнему ревновали её друг к другу. К тому же мне не понравилось, что мама не обратила внимания ни на Алекса, хотя я представила его как своего мужа, ни на Егорку с Ильюшкой и вела себя с ними, как с чужими. Впрочем, я и раньше замечала, что она заносчива и признает только тех, кто равен ей по положению. Ну, ничего! Так или иначе, она признает мою семью или я не я буду!
        После переполоха среди слуг, вызванного нашим появлением, нас распределили по гостевым комнатам и мама тоном, не допускающим возражений, сказала, что ровно в двенадцать пополудни она ждёт нас в столовой. Не знаю, свойственна пунктуальность всей фандорианской знати или только моей родительнице, но в этом что-то есть. Размеренный образ жизни, как ежедневный восход и заход солнца, создаёт ощущение незыблемости окружающего мира. Конечно, это иллюзия, но всё равно, приключения приключениями, а человеку, особенно семейному, свойственно стремление к стабильности.
        Только я переоделась к полднику, как ко мне примчалась Василиса. Она была в своём репертуаре; на смену линялой ночной рубашке пришло ядерно-розовое платье, вульгарное до невозможности. При всех своих портновских талантах и бездне вкуса наша законодательница моды была слепа, когда дело касалось её самой.
        - Боже мой! Сними это немедленно!
        - Что, настолько плохо? - огорчилась Василиса, знающая о своём недостатке.
        - А ты как думаешь? - я подвела её к зеркалу. - Ну, с чем гармонирует твоё платье? Сама догадаешься или подсказать?
        - С прыщами, - последовал унылый ответ.
        - Вот именно.
        С этими словами я выставила Василису переодеваться. Не хватало, чтобы мамаотправила её к слугам, как это было с шолоицкуинтли; правда, я настояла, чтобы он остался с мальчиками. Так мне спокойней. Конечно, поместье охраняется, но бережёного бог бережёт. Кстати, почему-то у меня ощущение, что Нэхуель не из отцовской Огненной стражи; тогда тем более не стоит упускать его из виду: с таким охранником при близнецах мне сам чёрт не страшен.
        Так вот, моя родительница, верная снобистским замашкам, при распределении гостевых апартаментов то и дело поглядывала на Василису: видимо, не могла решить к какой категории её отнести, поэтому я поспешила сказать, что она моя подруга. Между прочим, со статусом Пименова и Кэт таких проблем не было. Судя по внимательному взгляду и сопутствующему вздоху, мама сразу же узнала Кэт. Ну да, трудно забыть, как в прошлый раз отец снёс ей голову. Сама Кэт ничего не помнила, и слава богу! На Тигрёнка мама не обратила внимания, а вот Эдик сразу же стал её любимчиком. Насколько я знаю, ему отвели лучшие гостевые комнаты. Судя по всему, у нас с родительницей общая любовь к фениксам.
        В общем, мама нормально ко всем отнеслась; во всяком случае, она была благожелательна ко всем гостям, чего не скажешь о новых членах семьи.
        К счастью, Алекс делал вид, что ничего не замечает. Правда, я видела, что он злится, причём не столько из-за прохладного отношения к себе, сколько из-за детей, но я улучила момент и покачала головой - мол, не начинай - и он кивнул, отдавая семейные разборки мне на откуп. Нет, с мужем мне точно повезло: дракон у меня умница, каких поискать.
        После ленча мама позвала нас с Алконост к себе в кабинет; я видела, что ей не терпится что-то рассказать, но она дождалась, когда мы сядем. Судя по сияющему лицу, это была не просто хорошая новость, думаю, у неё есть вести об отце.
        Я не ошиблась. Насколько мы поняли из сбивчивого объяснения, с ним всё хорошо. Ну и слава богу! Несмотря на все наши тёрки, я отцу не враг.
        Когда мама говорила, я обратила внимание, что она постоянно касается браслета на левой руке. Приметный такой браслет, в форме золотого дракона. Не иначе это подарок отца. Кстати, не покидает ощущение, что дракончик живой. Ну вот! Совершенно точно он глянул на меня и шевельнул хвостом! Выходит, это не просто браслет, а отцовский шпион. Нужно будет предупредить ребят, чтобы не болтали при миссис Вейс… маме лишнего, особенно о Золотом императоре.
        Пока жила на Земле, я довольно часто думала об отце; вспоминала наши встречи и анализировала его поведение, стараясь понять, что он собой представляет. Странно, но отчего-то у меня сложилось двойственное впечатление. Такое ощущение, что в образе мистера Вейса он куда человечней, чем в образе золотого истукана. Нет, мистер Вейс тоже не подарок и может вспылить, да так, что мало не покажется, примером тому Кэт. При этом он отходчив и не держит зла на провинившегося, чего не скажешь о Золотом императоре. Когда отец прячется под его маской, он безжалостен; уверена, когда он на троне, взывать о снисхождении бесполезно. И вообще, не могу себе представить, чтобы этот золотой истукан однажды расхохотался, хлопая себя по ляжкам, или до хрипоты спорил бы с Алексом, какое вино лучше… или утешал Тигрёнка, когда девчонка ревёт от огорчения, что у неё не получается очередной приём. На этот случай мистер Вейс держал в кармане горсть конфет. Кстати, конфетки перепадали не только Дашке. Конечно, детский сад, но его угощение и искреннее сопереживание здорово поднимали мой дух и вскоре неудача оборачивалось победой,
и больше всех ей радовался не кто иной, а мистер Вейс…
        Проклятье! Ну, почему?! Отец, чем на этот раз я насолила тебе, что ты снова пустил меня в расход?
        В гневе я стукнула кулаком по подлокотнику дивана.
        - Сирин! Что случилось?
        Мамин голос привёл меня в чувство, и тут я увидела, что она и двойняшка не спускают с меня глаз.
        - Ничего такого, с чем бы я ни справилась! - резко ответила я, недовольная их разглядыванием, а больше всего тем общим, что было в их лицах и позах.
        Короче, во мне снова взыграла ревность.
        - Извини! Ночь без сна… - я покосилась на двойняшку, но не стала на неё наезжать. В конце концов, она явилась ко мне не по своей воле. - И тут с самого утра сплошная нервотрёпка, - буркнула я в качестве оправдания.
        Двойняшка насмешливо фыркнула, но промолчала, к моему удивлению. Никак действительно повзрослела; правда, не настолько, чтобы уйти и не развешивать уши; видит же, что я хочу поговорить с мамой. Ну и ладно! Чёрт с ней, пусть сидит; мне всё равно.
        Мама вздохнула и, накрыв браслет ладонью, подняла на меня озабоченный взгляд.
        - Дорогая, что тебя огорчает? - мягко вопросила она.
        - Не что, а кто. Меня огорчаешь ты.
        - Сирин, я тебя не понимаю.
        У меня вырвался смешок. Вот ведь притворщица! Я же по лицу вижу, что она знает, о чём пойдёт речь.
        - Неужели? А мне кажется, всё ты понимаешь, - я взяла стул и села напротив мамы. - Скажи, что тебе не нравится в моём муже и детях?
        Естественно, мама была в своём репертуаре. Она тут же включила великосветскую даму и вполне правдоподобно изобразила удивление.
        - Дорогая, о чём ты говоришь? Твоему мужу и детям предоставлены одни из лучших гостевых комнат…
        - Да-да! - перебила я родительницу. - О том и спрашиваю, почему они в гостевом флигеле, а не рядом со мной?
        На мамином лице промелькнула тень неудовольствия.
        - Потому что ты член семьи и твои покои находятся в хозяйском крыле, а там тесновато и лишних комнат нет. Не могу же я прогнать родную дочь и поселить её вместе с гостями, - нашла она отговорку.
        - Хорошо, если у тебя не хватает духу выставить меня, я сама переселюсь.
        - Скажи спасибо, что вас всех не поселили вместе со слугами, - съехидничала двойняшка.
        - Заткнись! - посоветовала я и с любопытством глянула на неё. - Кстати, а где твои паладины? Неужели уже угробила бедолаг?
        Прямо в полотне двери возникло знакомое женское лицо, и голубые глаза стрельнули в мою сторону.
        - Нет, госпожа, мы ещё живы, - сообщила живая маска и погрустнела. - Погиб только мой брат Артур.
        - Лижен! - рявкнула двойняшка, и лицо на двери мгновенно испарилось.
        Знакомое имечко. Память отправила меня во времена шестилетней давности и перед внутренним взором возникла клетка, в которой я и двойняшка вместе с паладинами возносились на Небеса. Это была девушка-дракон, которую ранили и за которую очень переживал высокий светловолосый парень. Затем случилось то, за что я до сих пор не могу простить двойняшку - она убила Эдика и Тигрёнка, при воспоминании об этом у меня до сих пор горит душа. Тогда я убила бы Алконост (оболочка богов смертна, в отличие от их души), но её спасла девушка-дракон. Она приняла на себя смертельный удар и брат, спасая её, скрылся с поля боя. Помнится, двойняшка распорядилась их убить, но, видимо, сменила гнев на милость.
        - Что случилось с твоим воином-тигром? - поинтересовалась я у неё.
        - Не твоё дело, - фыркнула она, и я ответила ей тем же. Действительно, как будто мне есть дело до её паладинов, со своими хватает мороки.
        - Бедный мальчик защищал наш дом от врага, так что честь ему и слава, - сообщила мама со скорбным видом.
        Двойняшка, судя по лицу, хотела ей возразить, но передумала.
        - Когда это было? - поинтересовалась я.
        - О, это случилось в самом начале войны! Тогда вероломный Зевс проник во дворец Золотого императора, и Алконост поспешила мне на помощь, - сказала мама и с признательностью посмотрела на двойняшку, которая не преминула задрать нос.
        - Смотри не лопни от важности, - посоветовала я, пряча досаду.
        - Я же не ты, которой паладины дороже тех, кто дал тебе жизнь, - поддела меня сволочная сестрица. Я выразительно глянула на статуэтку, которая изображала пасторальную пастушку с ягнёнком на руках; по-моему, она достаточно увесистая и сгодится в качестве метательного снаряда, вот только не было настроения драться.
        - Каким образом погиб твой паладин? - спросила я, ощущая подспудное беспокойство.
        - Кто-то сжёг его дотла, - не стала запираться двойняшка. - На западной стене дома до сих пор остался след от его тела… такой характерный след.
        После её слов мне сразу же вспомнилось бегство через Грозолинскую башню Руха и то, как любящий дядюшка пытался прибить меня при помощи молний.
        - Это Кецалькоатль! - уверенно сказала я.
        - Вот и мне так кажется. А ещё мне кажется, что этот гадёныш причастен к исчезновению отца, - сказала двойняшка и искоса глянула на маму.
        «Так! Это ещё что такое?» - насторожилась я.
        - Алконост! Опять ты за своё, - мама укоризненно покачала головой. - Девочки, ваши домыслы ничем не обоснованы, так что будьте добры, говорите о дяде вежливо.
        В общем, я её понимаю. За исключением цвета волос Кецалькоатль копия отца; сложно ненавидеть того, у кого лицо того, кого ты любишь.
        Когда мама потянулась к вышивке, давая понять, что аудиенция закончена, я не стала задерживаться; потом выясню, чего она взъелась на мою семейку. Сейчас необходимо поговорить с двойняшкой, и я вслед за ней переместилась в парк.
        - Что ты имела в виду, говоря про характерный след на стене? - спросила я.
        - Идём, покажу, - отозвалась двойняшка, и мы завернули за угол дома. - Видишь? Судя по отпечатку на стене, распроклятый мальчишка спал, хотя я поручила ему охранять маму. Счастье, что она была у Бонов, и с ней не случилось ничего плохого, - возмущённо проговорила она, но не слишком громко; видимо, не хотела, чтобы её услышала девушка-дракон, которая на некотором отдалении шла за нами. Гляди-ка, что творится! Никак она научилась ценить тех, кто её защищает.
        - Думаю, ты права, - кивнула я.
        Мы пошли по дорожке, окружённой весенними цветами; на Фандоре тоже была весна. Вспомнив о князе Фонге, - жаль, что мы пропустили его полёт, я посмотрела в небо, а затем на свои ладони, на которых, наряду с пером феникса, красовалось огненное тату томагавка.
        - Темах. Интересно, зачем он отцу?
        Двойняшка дёрнула плечом.
        - Не имею понятия!
        - Тогда зачем я вам понадобилась? - удивилась я, до этого свято уверенная, что именно из-за этого подарочка лучезарного Тонатиу меня вытащили с Земли. Ведь Алконост тогда сказала, что Темах нужен отцу.
        Так! Нюхом чую, сволочная сестрица что-то скрывает от меня. Ну, ничего! Сейчас я выведу её на чистую воду!
        Но не успела я приступить к допросу, как с неба обрушился настоящий потоп. Пустившись наперегонки, мы одновременно влетели на подъездную аллею у дома и… оказались носом к носу с Кецалькоатлем.
        Под драконьей маской он был неотличим от Золотого императора, но в этот раз я сразу же поняла, что это не отец.
        - Доброго вам здравия, племянницы! - прогудел он добродушным голосом и предстал перед нами в образе белобрысого мистера Вейса.
        - Здравствуйте, коль не шутите, - отозвалась я, насторожённо глядя на гостя.
        В белых замшевых штанах с бахромой по бокам и такой же белой безрукавке, расшитой изумрудами, он выглядел очень импозантно. Красивый стервец! И сам прекрасно это знает. Я внутренне усмехнулась. Судя по изучающему взгляду, имеющему специфическому окраску, дядька у нас шалун и, похоже, не прочь покрутить шуры-муры с красивыми девицами и не важно, что это родные племянницы, только фиг ему!
        С физиономии Кецалькоатля пропало задумчивое выражение. Похоже, он прочитал мои мысли, и они пришлись ему не по вкусу.
        - Нам нужно поговорить! - заявил он раздражённым тоном и ухватил меня за локоть.
        - Постойте! - воскликнула двойняшка, держа меня за другую руку. - Вы должны сказать, куда её забираете.
        - Должен? - рявкнул Кецалькоатль, но тут же примирительно улыбнулся. - Передай Вифании, чтобы она не переживала. Мы будем в Небесном дворце. Сирин некоторое время погостит у меня.
        - А с моей стороны возражения принимаются или как? - осведомилась я, только кто бы меня слушал!
        Перед глазами потемнело и в следующее мгновение мы с Кецалькоатлем оказались у подножия парадной лестницы. Интересно, почему всегда здесь, а не внутри самого Золотого дворца?
        - Потому что так настроена система безопасности, - последовал ответ на мой невысказанный вопрос.
        - Понятно, - я покосилась на Кецалькоатля, который не выпускал моей руки во время подъёма по лестнице. - Куда вы тащите меня?
        Он бросил на меня сумрачный взгляд.
        - Я же сказал, некоторое время ты погостишь у меня.
        - Как долго? - не унималась я.
        Кецалькоатль вроде как поскучнел и отвернулся.
        - Это зависит от твоего отца, - сдержанно ответил он.
        Плохо дело! Кажется, мне отводится роль яблока раздора в их разборках.
        Во дворце меня передали под присмотр полуголой смуглой девицы с чешуйчатым зверем на поводке. Судя по рыбьим глазам и плавниковому забору на хребтинах, обе твари были выходцами из морской стихии.
        Несколько комнат, что мне отвели, блистали роскошью, но тюрьма есть тюрьма. Помимо уже знакомого по Тартару магического барьера, ко мне приставили дворцовую стражу. Несколько раз заглядывала девица со своей зверюгой, видимо, не доверяла моему спокойствию; затем она же принесла обед. У меня создалось впечатление, что она не прочь поговорить, но я устала как собака собачья и была не в состоянии вести словесную битву.
        Глава 17
        После обеда я прилегла отдохнуть, а когда проснулась, был уже вечер и, как выяснилось, уже другого дня. После ванны и ужина я исследовала свою темницу. Увы, мне! барьер был непроницаем. Поскольку не в моих правилах было биться лбом, то ради интереса я исследовала гардеробную и, выяснив, что там нет ни одного подходящего для бегства наряда, решила остаться в том, что есть. Кстати, это оказалось очень предусмотрительно с моей стороны.
        Делать было абсолютно нечего. За окном быстро темнело, а затем на небе высыпали первые звёзды. Наконец, я поняла, что меня подспудно тревожило с момента появления на Фандоре. Самого заката я не видела, но должна была слышать крик феникса. Вот только я ещё ни разу его не слышала, хотя солнце уже несколько раз прокатилось по небу. У меня ёкнуло сердце; Лин Гуан был мне как старший брат и даже больше, он был мне как отец, а ещё он олицетворение незыблемости мироздания на Фандоре.
        Я распахнула двери и, вылетев в коридор, схватила за грудки одного из стражей. «Живо отвечай, что случилось с князем Фонгом!» - прорычала я, глядя в растерянное лицо парня. Почему магический барьер не удержал меня, я задумалась уже гораздо позже, а на тот момент даже не вспомнила о нём. К тому же императорская стража, бегущая на подмогу караульным, не оставила мне времени на раздумья.
        Видимо, на случай моего бегства у парней был приказ убить меня, и они без промедления пустили в ход оружие. Я понимала, что долго не продержусь, несмотря на всю свою выучку и изворотливость. Эх, будь у меня хоть какое оружие, я бы прорвалась, а так рано или поздно, но меня укокошат.
        Когда явился старший стражи и задействовал нешуточную магию, я поняла, что это конец и… ощутила в руках тяжесть кэма. Не знаю, кто дал мне доступ к магии, но этот неведомый благодетель спас мне жизнь.
        Так! Вот теперь мне сам чёрт не брат! Сначала ставим щит, а затем переходим в наступление!
        Уже с совсем другим настроением я крутанула кэм и ринулась в бой. Ну погоди, дядюшка, скотина ты эдакая! Вот, значит, как ты со мной? Дай только срок, я пропишу тебе такую ижицу, что мало не покажется!
        ***
        Лотико Фьюстеру, призванному Зевсом ко двору, необычайно повезло. Незадолго до освобождения Золотого императора он получил письмо от матери, в котором говорилось, что дед срочно хочет его видеть, и поспешил домой.
        Когда Василевс, волшебный конь бога любви, покинул пределы Олимпа и коснулся копытами земли, небо внезапно потемнело, а затем разразилась страшная буря. Это был не дождь, а настоящий потоп; вдобавок непрерывно гремел гром, а молнии били с такой частотой, что оглохший и ослепший Лотико отпустил поводья и отдался на волю Василевса. Бросаясь из стороны в сторону, конь умудрялся уходить от частокола огненных стрел, неожиданно преграждающих путь, и его хозяину оставалось лишь удивляться, что они до сих пор живы и невредимы.
        Всадник и конь призраками летели сквозь бушующую воду, в которую превратились земля и воздух, и когда Василевс с радостным ржанием встал на дыбы, Лотико понял, что чудо свершилось; он добрался до дома целым и невредимым. Насколько позволял хлещущий дождь, он оглядел родные пенаты, и тут кое-что подпортило ему радость возвращения. Первое что бросилось ему в глаза это мощный защитный купол, полностью закрывающий Расомское поместье, причём не временный, а стационарный, судя по количеству закачанной в него магии и сложному плетению. Обычно такой купол использовали не для укрытия от бури, а для защиты от неприятеля.
        Ерунда! Война закончилась, нам не с кем воевать, подумалось Лотико, но тревога не унималась, и его мысли закружились вокруг срочного вызова деда и странной бури, чья мощь указывала на божественное происхождение. Распахнувшиеся ворота отвлекли его от неприятных дум, и он вместе с Василевсом порадовался островку безопасности, тишины и сухости.
        При виде сына миссис Фьюстер всплеснула руками и бросилась ему навстречу. Помимо неё Лотико встречали отец и дед, и он подметил, что на их хмурых лицах тоже отразилось облегчение. Но это было ещё не всё. Когда Лотико спрыгнул с коня, миссис Фьюстер обняла его и заплакала, что окончательно выбило его из колеи: до этого он никогда не видел материнских слёз. Обеспокоенный происходящим, он вопросительно глянул на отца и деда. Пан качнул рогатой головой, и Лотико понял, что не ошибся насчёт ожидающих его неприятностей.
        Стараясь успокоить мать, он с ласковой улыбкой заглянул ей в лицо.
        - Мамочка, перестань уже расстраиваться. А то я могу подумать, что ты мне не рада. Причём, настолько не рада, что даже плачешь, - шутливо заметил он.
        - Глупый мальчишка! - всхлипнула миссис Фьюстер и, покосившись на мужа, поспешно вытерла мокрые глаза. - Святые Небеса! Наверное, я выгляжу как самое настоящее чудовище, - забеспокоилась она и при помощи магии привела в порядок растрепавшуюся причёску.
        - Родная, ты для меня самая красивая из женщин, - с искренним убеждением произнёс Лотико и, наклонившись, поцеловал мать в щёку.
        «Льстец! Весь в отца», - улыбнулась миссис Фьюстер.
        - Не обращай внимания, моя радость. Сама себе удивляюсь, что реву из-за всяких пустяков. Просто с той поры, как ты связался с Зевсом, у меня сердце не на месте, - призналась она и, взяв сына под руку, бросила на него озабоченный взгляд. - Скорей идём домой, а то ты промок до нитки.
        - Ничего страшного! Я же не смертный, простуда мне точно не грозит, - усмехнулся Лотико и перед его глазами тут же возникло лицо Сирин, причём так отчётливо, что у него ёкнуло сердце. Он тосковал по ней, смертной дочери Золотого императора, и ни на мгновение не забывал, хотя прошло четыре года с той поры, когда они виделись в последний раз.
        Пряча грусть, бог любви улыбнулся матери, которая, идя рядом, озабоченно поглядывала на него.
        - Мой дорогой, слуги говорят, что Сирин вернулась и сейчас она у Вифании в Вечерней Звезде, - решившись, сообщила миссис Фьюстер.
        Она не хотела бередить сердечную рану сына, но ей хотелось хоть чем-нибудь его порадовать. После проигрыша олимпийцев Лотико снова впал в привычную для себя меланхолию и без всякого удовольствия принимал почести, которые ему оказывал Зевс. Несмотря на провал, тот был благодарен юному богу, чья поддержка во многом способствовала успеху его авантюры; Зевс не сомневался, если бы не вмешательство Тримурти, выигрыш был бы на его стороне. Лотико было всё равно, кто победит; он не искал расположения громовержца, им двигало лишь одно желание - он хотел любой ценой выбраться из Тартара.
        Огорошенный неожиданным известием, Лотико замер.
        - Это правда? - наконец спросил он, глядя на мать сияющими глазами.
        - Да, - ответила миссис Фьюстер и вздохнула. - Только ты не очень радуйся, она там вместе с мужем и детьми.
        - Мне всё равно!
        Миссис Фьюстер поймала сына за рукав и укоризненно покачала головой.
        - Мой мальчик, смертные не боги. Они не столь беспечны в отношении семей.
        - Я знаю! Как и то, что Сирин любит только меня. Родная, пусти! Я должен её увидеть! - взмолился Лотико.
        «Бедный мой ребёнок! Надо же, какая ирония судьбы; богу любви и так не везёт в любви», - подумала миссис Фьюстер и согласно кивнула.
        - Иди, моя радость, - разрешила она, с любовью глядя на сына, и предупредила: - Только смотри, не наломай дров. Я не хотела бы рассориться с Вифанией.
        - Не беспокойся, родная! Клянусь, с миссис Вейс я буду само очарование.
        Заслышав призывный свист, Василевс устремился к хозяину, но Хаос посмотрел на коня и тот, превратившись в вихрь, растаял в воздухе.
        - Никуда ты не поедешь, - сказал он внуку и что-то такое было в его голосе, что Лотико постарался взять себя в руки, но не смирился.
        - Мама, ты иди! Мы скоро тебя догоним, - попросил он.
        Привычная к тому, что мужчины выставляют её всякий раз, когда у них намечается серьёзный разговор, миссис Фьюстер и на этот раз не стала протестовать и поспешила домой, к своему волшебному зеркалу. В конце концов, ничто не мешало ей подслушивать, о чём они говорят.
        Ожидая, когда она уйдёт, все трое молчали. Лотико глянул на отца, затем на деда и, досадуя на задержку, перевёл взгляд на реку. В самом поместье, накрытом магическим куполом, было тихо и сухо, но Расомка, которая протекала по его территории, вздулась и почернела. В её глубине крутились злобные водяные смерчи и с рычанием набрасывались на прибрежные скалы. Вышедшие из повиновения водяные демоны, ища себе жертвы, рвались к домам крестьян. К счастью для жителей поместья, миссис Фьюстер была хорошей хозяйкой и вдоль берегов тянулась магическая дамба, которая не давала демонам разгуляться.
        - Дедушка, я догадываюсь, что происходит. Золотой император вернулся, и ты хочешь уберечь меня от его гнева. Я прав?
        Хаос промолчал, ответил за него Пан.
        - Малыш, мне жаль, - он удручённо глянул на сына. - Боюсь, мы приняли не ту сторону.
        - Не говори ерунды! - раздражённо проскрипел Хаос. - Наша семья выше всех этих игр во власть.
        Озадаченный Пан поскрёб кудрявую макушку.
        - Отец, не забывай, Лотико выступил на стороне Зевса, - заметил он.
        Хаос резко развернулся к зятю и его глаза гневно сверкнули.
        - Лотико выступил на своей стороне. Золотой император посмел заключить его в Тартар и поплатился за это, - отчеканил он ледяным голосом.
        Пан в изумлении уставился на сына.
        - Надеюсь, ты не причастен к исчезновению Золотого императора, - нерешительно проговорил он.
        Губы Лотико тронула слабая улыбка.
        - Прости, папа! Тогда мне казалось, что это хорошая идея и Золотой император, находясь во власти Зевса, скорей пойдёт нам на уступки.
        - Святые Небеса! - прошептал потрясённый Пан и, не удержавшись на ослабевших ногах, плюхнулся на задницу. - Глупый мальчишка! Ты хоть понимаешь, на кого ты поднял руку?
        - Хватит паниковать! - рыкнул Хаос, и разъярённый Пан, вскочив, ткнул его пальцем в грудь.
        - Это всё вы! Вы погубили моего сына! - прорычал он, наступая на своего могущественного тестя. - Говорите, что вы вне игры во власть? Ложь! Вы постоянно втягивали Лотико в свои дела и вот вам результат! Золотой император полностью уничтожил Олимп. Думаете, он оставит в покое того, кто передал его в руки палача?
        Лотико в удивлении посмотрел на отца.
        - О чём ты говоришь? Какой палач?
        - Святые Небеса! - Пан схватился за голову и, стеная, заходил кругами. - Ты же был на Олимпе! Неужели ничего не слышал? Говорят, что Зевс с такой жестокостью пытал Золотого императора, что даже мойры отказались ему помогать, хотя были страшно злы на него.
        - Нет, не слышал, - ответил Лотико и черты его лица ужесточились, показывая, что верх в нём взял Антерос. - Да, неприятная ситуация, - сказал он после некоторого раздумья и, не обращая внимания на жутко расстроенного отца, глянул на деда, хранящего холодное спокойствие. - Как думаешь, у меня есть шанс выкрутиться?
        Хаос слегка поморщился.
        - Обычно император прислушивается к моему мнению, но сейчас не тот случай. Боюсь, единственное, что может нам помочь это чудо.
        «Не может быть! Лотико не виноват! Мой мальчик просто не знал, во что он ввязывается!» - потрясённая до глубины души миссис Фьюстер положила волшебное зеркало на мраморную столешницу и с бессильным видом уронила руки на колени. Подслушанный разговор вызвал у неё такое отчаяние, что она едва удержалась от превращения в гарпию. Наружу рвался вопль горя, но она переборола себя и раненой птицей заметалась по комнате.
        Немного успокоившись, миссис Фьюстер села и начала искать выход. Вот только его не было. Она понимала, что Лотико слишком уж насолил Золотому императору и на прощение даже нечего надеяться. «На этот раз не будет Тартара, он полностью уничтожит моего мальчика, - горестно подумала она. - Отец прав, нам поможет только чудо… Сирин!»
        При виде дочери, которая взлетела на спину Василевса и тут же исчезла, демиург облегчённо вздохнул. «Слава Создателю! Может, Аэлла сумеет вымолить прощение у Золотого императора».
        Пан, который не видел отъезда жены, тем не менее почувствовал перемену в настроении Хаоса.
        - Отец, вы нашли выход? - спросил он с робкой надеждой на лице.
        Приступ гнева прошёл, и Пан вновь превратился в того, кем он был всегда, а именно в наивного мечтателя, далёкого от житейских бурь и семейных треволнений.
        - Поживём-увидим, - холодно отозвался Хаос и взял внука под руку. - Идём, малыш, нам нужно составить план дальнейших действий, - взгляд демиурга потеплел. - Особенно не переживай! Мы обязательно что-нибудь придумаем. Золотому императору будет не просто уничтожить нашу семью.
        - Что?! - подпрыгнул Пан, не ожидавший такого поворота судьбы. - Думаете, Золотой император способен убить всю нашу семью?
        - На его месте я бы поступил именно так, - демиург повернулся к козлоногому красавцу, идущему позади, и с ледяной насмешкой глянул на его растерянное лицо. - Не расстраивайся, Пан! Твоя жена, как всегда, примет удар на себя и прикроет твою задницу.
        Осознав, что несправедлив к зятю, он несколько мягче добавил:
        - Сейчас вся надежда на Аэллу. Если она не утихомирит Золотого императора, то да, тогда нам всем крышка.
        - Понятно.
        С расстройства Пан потянулся было к флейте, но передумал и снова положил её в холщовую котомку, висящую у него на плече. Извечный бродяга, он всё своё носил с собой и в любое время был готов пуститься в путь.
        Когда Хаос и Лотико ушли вперёд, Пан развернулся и побрёл в противоположную сторону. Это не было бегством. Бог дикой природы и покровитель пастухов не был воином, но и трусом он тоже не был. Если такое случалось, то Пан встречал опасность лицом к лицу и, как правило, ему удавалось утихомирить противника, не прибегая к грубой силе. Вот только сейчас был не тот случай. Пан уже имел дело с Золотым императором и знал, что с ним шутки плохи. Однажды Аэлла уже вымолила ему прощение, но его собственная провинность не шла ни в какое сравнение с тем, что сделал Лотико.
        Терзаемый страхом и виной за своё бессилие Пан побрёл куда глаза глядят. Несмотря ни на что он не верил, что Золотой император настолько кровожаден и мстителен, что способен убить их за компанию с Лотико; тем не менее он не исключал такой вариант. Вопреки мнению Хаоса, собственная судьба волновала Пана куда меньше, чем судьба сына и жены.
        Ноги сами привели его к любимой скале, расположенной на границе поместья, и он, взобравшись наверх, сел на каменный выступ, похожий на громадный стул. Раньше это был трон короля троллей и располагался на макушке самой высокой горы, пока миссис Фьюстер в гневе не метнула её в мужа.
        Некоторое время Пан с грустью смотрел на бушующую реку, а затем достал флейту и с нежностью прижал её к щеке. «Радуйся, Сиринга,[1] скоро я умру, и ты навсегда избавишься от меня», - шепнул он возлюбленной, чья душа до сих пор жила в пожелтевших тростниковых трубочках. Отчего-то нимфа не обрадовалась его предстоящей кончине и заплакала так горько, что довела до слёз самого музыканта.
        Пока Пан музицировал, находясь в тоске и печали, а демиург и Лотико разрабатывали планы по обороне поместья, миссис Фьюстер тем временем добралась до Вечерней Звезды. Благо, что буря стихла, небо посветлело, и вскоре солнце с весёлым изумлением рассматривало себя в громадной луже, в которую превратилась подвластная ему земля.
        В нарушение правил приличия, которые предписывали входить через ворота поместья, миссис Фьюстер соскочила с коня прямо у лестницы, ведущей ко входу в коттедж Вейсов. Пока она поднималась по ступенькам, ей показалось, что стены из красного кирпича, пламенеющие в свете заходящего солнца, блестят свежепролитой кровью. Отгоняя наваждение, она тряхнула головой и на всякий случай сложила пальцы в охранный знак.
        [1] Согласно древнегреческому мифу, нимфа Сиринга, спасаясь от преследования влюблённого в неё бога Пана, попросила помощи у речного бога, и он превратил её в тростник. Из него Пан сделал себе флейту и назвал её именем возлюбленной.
        Глава 18
        ГЛАВА 31
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
        Готовая к битве не на жизнь, а на смерть, миссис Фьюстер подошла к дверям и протянула руку к колокольчику, но створки распахнулись сами собой. «Входи, Аэлла!» - пригласила её миссис Вейс, с недоумением глядя на редкую гостью. Они были знакомы по Магической академии Грозолиня, в которой практиковалось совместное обучение смертных и бессмертных[1], но дружеских отношений у них не сложилось. Виной тому был Пан Фьюстер, преподававший магию природы и врачевание животных. Одно время он бегал за Вифанией, которая числилась первой красавицей Грозолиня, и совсем не обращал внимания на робкие авансы её не слишком привлекательной сокурсницы.
        За чаем миссис Фьюстер извинилась за внезапный визит, а затем изложила суть дела. И хотя она всячески подчёркивала, что Лотико втянули в игры на Олимпе помимо его воли, Вифания указала ей на дверь, как только уяснила, что он принимал участие в похищении Золотого императора. Она даже слушать не захотела, когда миссис Фьюстер попросила её о встрече с Сирин. «Не думаю, что это хорошая идея. Мои девочки уже достаточно настрадались из-за твоего сына», - заявила она с ледяным выражением на лице.
        Заметив, что зрачки в глазах хозяйки дома начали приобретать змеиную форму, миссис Фьюстер поспешила откланяться. Даже в те времена, когда Вифания была человеком, её побаивались и старались лишний раз не злить. В форме василиска она была опасна для всех. Никому из бессмертных не хотелось стоять веками в виде статуи и ждать, когда камень разрушится, чтобы заново переродиться. Ну а теперь, когда Вифания занимала высокое положение на Небесах, у неё и вовсе не было отбоя от поклонников и подхалимов. Поговаривали, что даже Кецалькоатль не равнодушен к невестке и поэтому постарался убрать брата руками олимпийцев. Вот только миссис Фьюстер и в страшном сне не могло присниться, что в этом деле будет замешан её единственный и любимый сын.
        Жутко расстроенная она шла по парку Вечерней Звезды, не замечая его великолепия; она не видела ни фонтанов, ни изящных павильончиков, ни прекрасных скульптур, ни редких цветов, ни причудливых растений, ни волшебных существ, которые то и дело увязывались за ней.
        Миссис Фьюстер не замечала даже Василевса, который брёл следом за ней, и чтобы привлечь к себе внимание время от времени негромко фыркал. «Святые Небеса! Что же мне теперь делать? Как спасти моего бедного мальчика?» - крутилась одна и та же мысль в её голове, но она никак не могла найти на неё ответ. И тут её затуманенный взор остановился на препятствии, возникшем на пути. Она радостно вскрикнула.
        - Сирин! Я как раз искала тебя!
        - А нашли меня, - скривилась девушка, и миссис Фьюстер остро глянула на неё, стараясь понять друг это или враг.
        - Извините, ваше высочество, я обозналась, - сдержано проговорила она.
        Алконост усмехнулась.
        - Ничего, я уже привыкла, что мне не рады или принимают за Бабочку-однодневку, - сказала она и кивнула на открывшийся портал. - Я знаю, что вам нужно, и хочу предложить способ спасти Лотико.
        Они перенеслись в Небесный дворец принцессы и она, прежде чем начать разговор, тщательно проверила комнату и установленные в ней магические поглотители. Миссис Фьюстер не осталась в стороне и деятельно помогала. Совместными усилиями они нашли семь штук подслушивающих устройств, имеющих не магическое устройство, и одного крошечного лопоухого карлика, прячущегося в пузатой напольной вазе. Вместе с ней неудачливый слухач полетел в окно и улепетнул в кусты, до того, как Алконост попыталась его испепелить. «Зря вы его отпустили», - сказала она гостье, но та лишь улыбнулась.
        Они сели за стол и, прежде чем приступить к битве характеров, испытующе посмотрели друг на друга. Миссис Фьюстер первой начала разговор:
        - Принцесса, почему я должна вам верить? Я слышала, вы позиционируете себя как враг нашей семьи.
        - А что? У вас есть выбор? - язвительно парировала Алконост.
        - Нет, иначе я бы здесь не сидела.
        - Вам настолько противно моё общество?
        - Ну, что вы! - спохватилась миссис Фьюстер. - Просто сейчас сложные времена и трудно понять, кто на чьей стороне.
        «Лгунья!» - чтобы справиться с приступом гнева, Алконост встала и подошла к окну, но сгущающаяся тьма напомнила ей о нападении Немезиды. Унизительная беспомощность перед судом греческой богини и незатухающая обида лишь подлили масла в огонь. Задёрнув шторы, она вернулась к гостье.
        - Я всегда на стороне Лотико! - резко сказала она. - Понимаете, всегда! Так что ему не удастся избавиться от меня, сколько бы он ни старался.
        - Скажи, что ты чувствуешь к моему сыну! - потребовала миссис Фьюстер и её глаза потемнели. Ей было не до полемических споров. Непреходящее чувство тревоги за жизнь сына заставляло её спешить.
        - Только не лги мне, девочка, а то пожалеешь! Малейшая фальшь и я разорву тебя на мелкие кусочки! - прорычала она, сначала превратившись в гарпию, а затем в ту, кем была на самом деле и чей облик впервые прорвался наружу.
        Атмосфера мгновенно накалилась. Выдержать тёмную ярость Девы Ада, которая горой нависала над ней, было нелегко; Алконост с такой силой стиснула край стола, что на нём остались вмятины от её пальцев, но она не дрогнула.
        - И не собираюсь! Я люблю Лотико и никогда его не предам! - выкрикнула она.
        - Неужели? - прорычала Дева Ада и Алконост, проклиная всё на свете, приготовилась к битве не на жизнь, а на смерть.
        На её счастье жуткий монстр исчез и миссис Фьюстер, приняв человеческий облик, как ни в чём не бывало, подхватила юбку и с изяществом истинной аристократки опустилась на стул.
        - Хорошо, принцесса, я вам верю, - миролюбиво проговорила она, снова перейдя на «вы». - Но вы же знаете, что Лотико любит не вас, а Сирин, - добавила она, зорко глядя на юную богиню, но от той не укрылось грустное выражение, промелькнувшее на её лице. - Дорогая, я понимаю ваши чувства. Очень хорошо понимаю, но… видите ли, далеко не всякий способен выдержать груз неразделённой любви, уж мне это известно, как никому другому.
        - Я выдержу! - страстно воскликнула Алконост.
        «Самонадеянная девчонка! Будто я не знаю, на что ты надеешься. А вдруг Золотой император подарит Сирин бессмертие, что тогда ты будешь делать?» Миссис Фьюстер обдумала этот вариант, но затем пришла к выводу, что он не реален. Она знала, если Сирин обретёт бессмертие, то её жертва потеряет смысл, и Вифания снова станет человеком. Таков был один из законов, заложенных в основу мироздания. «Вообще удивительно, что Сирин до сих пор жива. Видимо, у Золотого императора не хватает духу убить родную дочь, и он ждёт, когда та умрёт естественной смертью», - мелькнула мысль у миссис Фьюстер и она вопросительно глянула на собеседницу.
        - Принцесса, вы сказали, что знаете способ как спасти Лотико, - напомнила она вежливым тоном.
        - Да, - сказала Алконост. - Лотико должен жениться на мне, если не хочет, чтобы Сирин отправилась в загробный мир.
        «Бедная девочка!», - огорчилась миссис Фьюстер; ей нравилась смертная дочь Золотого императора; во всяком случае, она не желала ей зла.
        - Вы притащили сестру на Фандору, чтобы шантажировать моего сына? - спросила она напрямик.
        Алконост усмехнулась.
        - И это тоже. Теперь Лотико либо женится на мне, либо Сирин будет мертва. Пусть выбирает и поскорей. Когда отец узнает о его предательстве, будет поздно, а зятя он не тронет.
        Миссис Фьюстер внутренне поёжилась; её надежда, что никто ещё не знает о сговоре Лотико с громовержцем, развеялась как дым. Она боялась даже подумать, что будет, когда Золотой император узнает подробности заговора и ополчится на их семью. Отрешившись от панических мыслей, она перевела взгляд на принцессу.
        - От кого вы узнали об участии Лотико?
        - Слухами земля полнится, - уклончиво ответила Алконост и жёстко добавила: - Так что поторопитесь! Ступайте домой и поговорите с ним. Пусть приезжает немедленно. Чем быстрей мы поженимся, тем лучше.
        - Вы уверены, что император его не тронет? - каркающим голосом проговорила миссис Фьюстер. Из-за страха потерять сына ей хотелось рвать и метать и она, балансируя на грани нервного срыва, с трудом удерживала человеческую форму.
        Алконост перестала расхаживать по комнате и раздражённо фыркнула.
        - Естественно! Ведь речь идёт о моём счастье. И вообще, что бы ни говорила Сирин, отец меня любит и никогда не причинит вреда. Он не посмеет! - выкрикнула она и исчезла из комнаты.
        «Понятно. Не уверена», - окончательно расстроилась миссис Фьюстер. Оставшись в одиночестве, она не выдержала и с яростным воплем обернулась Девой Ада и полыхнула огнём. После того как обстановка комнаты превратилась в пепел, а стены и пол почернели от дьявольского жара, она приняла человеческий облик и опустилась на единственный уцелевший стул.
        Отведя душу, миссис Фьюстер призвала на помощь холодный рационализм, доставшийся ей в наследство от Хаоса, и тщательно обдумала авантюру с женитьбой сына на принцессе. Она знала, что сердцем Алконост ей не солгала и действительно любит Лотико; и всё же ей претило коварство юной богини, особенно то, с какой лёгкостью она была готова убить родную сестру. В общем, не такую жену миссис Фьюстер хотела для своего любимого сына, да и план принцессы казался ей более чем сомнительным. «Нет, Золотой император не допустит этого брака, нужно искать другие пути спасения, - пришла она к выводу и черты её лица ужесточились. - В любом случае, без боя я не сдамся».
        Перед хозяйкой Расомского поместья возникла чёрная зеркальная поверхность, прорезаемая багровыми вспышками пламени. Это было её пробное колдовство в новом образе. Миссис Фьюстер заглянула в Адскую Бездну и её узкие алые губы растянулись в недоброй улыбке: «Что ж, если Золотой император не внемлет голосу разума, тогда он на своей шкуре испытает, что такое ярость настоящего воинства Преисподней. Боги Эквилибриума это ему не бледные призраки Аида».
        Неожиданно в зеркале возник молодой мужчина, имеющий необычайно колоритную внешность. Волосы ему заменяли языки живого пламени, и оно же горело в его глазах, устремлённых на миссис Фьюстер. «Святые Небеса! Никак меня почтил присутствием сам лорд Ваатор!» - с испугом подумала она и поспешно вскочила на ноги.
        - Ваша светлость! Ваш визит большая честь для меня, - пробормотала она, склонившись в низком поклоне.
        - Прими свой настоящий облик! - потребовал трескучий голос, и миссис Фьюстер не посмела ослушаться.
        Властитель Адской Бездны придирчиво оглядел новорожденную Деву Ада. Она была из породы крылатых и на фоне его массивных демонесс, выглядела слишком изящной и хрупкой, но он сразу же почуял, что это обманчивое впечатление. Сила, живущая в крылатой Деве Ада, ничем не уступала силе его элитного воинства.
        - Жди приглашения на отборочные турниры Сияющего двора, - прогрохотал властитель Адской Бездны и чёрное зеркало исчезло.
        - Слушаюсь и повинуюсь!
        Несмотря на оказанную ей честь, миссис Фьюстер не горела желанием попасть ко двору Повелителя Всего Сущего. Пребывая в растрёпанных чувствах, она плюхнулась на стул, но тот не выдержал её тяжести в образе Девы Ада и рухнул на пол. Она взмахнула крыльями и оказалась носом к носу с зубастым кошмаром, вознамерившимся напасть на неё с потолка. «Да что б тебя!» - рявкнула миссис Фьюстер и несколькими ударами прибила вертлявую тварь. Это был кассена - чрезвычайно редкий и опасный зверь, обитающий в Междумирье. На самом деле ей очень повезло. Кассена был совсем молодым и недавно покинул родительское гнездо. Будь это взрослый экземпляр ещё неизвестно, кто вышел бы победителем, а так, поскольку миссис Фьюстер не знала с кем имеет дело, то ей даже не пришло в голову, что она подверглась нешуточному нападению.
        Лорд Ваатор, который скрытно наблюдал за своей протеже, довольно кивнул: «Беру! Хорошая девочка». Он отправился по своим делам, а миссис Фьюстер присела на корточки и провела ладонью по голове кассены. «Прости, дорогой! Я бы предпочла не убивать тебя, но ты не оставил мне выбора», - проговорила она с искренним сожалением в голосе.
        Неожиданно кассена приподнял голову и мутными от боли глазами уставился на неё. Миссис Фьюстер замерла, не зная, что ей делать. Раненый зверь вдвойне опасен, и самым целесообразным было бы добить его, но у неё не поднималась рука. Она видела, что кассена беспомощен, а ещё космическая барракуда по-своему была необычайно красива. Особенно хорош был мех кассены, сине-чёрный с алмазным отливом, причём его шелковистые длинные пряди плавали в воздухе так, будто на них не действовали законы гравитации.
        Сострадание чуть было не стоило жизни её человеческой оболочке, но она вовремя отпрянула от зубастой пасти и после секундного колебания всё же призвала лечебную магию. Когда кассена активно зашевелился, и тройная цепочка его разнокалиберных оранжевых глаз заблестела яростной злобой, она заключила его в силовую оболочку и выбросила в Междумирье - мир, что пролегал между Фандорой и обиталищем богов Эквилибриума, самыми могущественными существами данного временного континуума.
        «Ступай домой, милый, и больше мне не попадайся», - напутствовала миссис Фьюстер свирепую зверюгу и отряхнула руки; тем не менее блестящие волоски, выпавшие из шкуры кассены, по-прежнему липли к её ладоням. Поддавшись неясному чувству, она собрала их и завернула в носовой платок. «Ладно, пусть будут на память», - подумала она и сунула находку в карман одеяния, которое пришло на смену её платью фандорианской аристократки. Это был элегантный брючный костюм из алого шёлка, чей свободный покрой абсолютно не стеснял движения своей хозяйки. Носить такую одежду осмеливались лишь немногие из женщин. Прочно связанные жесткими сословными рамками и традициями фандорианки одевались по моде, близкой к временам английской королевы Виктории, а богини по правилам, принятом в их пантеоне, которые были ещё стороже, чем у смертных. В любом случае, брюки в женском гардеробе были редким аксессуаром и, как правило, относились к разряду нижнего белья, поэтому на модниц, нарушающих правила приличия, смотрели с превеликим неодобрением. Вот только истинная дочь Хаоса следовала правилам лишь в том случае, когда они не шли
вразрез с её свободолюбивой натурой или по необходимости.
        Сделав доброе дело, миссис Фьюстер, оглянулась перед уходом. «Надеюсь, принцесса не хранила здесь что-либо ценное и потому не слишком расстроится, когда обнаружит кардинальные изменения в интерьере», - подумала она. Комната представляла собой чёрный куб, чьи строгие линии нарушали закопчённые проёмы окон и дверей, да ещё сиротливые обломки стула. Она посмотрела на них посмотрела, а затем из её ладони ударила струя слепящего пламени и она удовлетворённо кивнула: «Вот теперь полный порядок!»
        Выйдя из дворца принцессы, миссис Фьюстер направилась к парадной лестнице императорского двора. Поскольку та служила для приёма многочисленных посетителей, то от её подножия было легче всего переместиться в материальный мир Фандоры.
        Подойдя ближе, она обратила внимание на суету императорской стражи, и замедлила шаг. Воины в красных доспехах со всех ног бежали к центральным дверям дворца Золотого императора; судя по их взволнованным хмурым лицам, там что-то приключилось. Миссис Фьюстер остановилась, наблюдая за происходящим, и её любопытство было вознаграждено. Раздался яростный вопль, створки узорчатых золотых дверей резко распахнулись и Ирина, вырвавшаяся из круга преследователей, свечой взмыла вверх.
        [1] Таково было пожелание первого герцога Грозолиня, её основателя и попечителя. Примечание автора.
        Глава 19
        Стража вскинула луки, целясь в девушку, и миссис Фьюстер поспешила ей на помощь. Чтобы дать себе фору во времени, она вновь воспользовалась мощью Девы Ада. С её когтистой длани сорвались огненные змейки и с умопомрачительной скоростью закружили вокруг Ирины. Их стремительное вращение образовало прозрачную красноватую сферу[1], при приближении к которой стрелы стражей бесследно исчезали, а магические заряды теряли свою разрушительную энергию. Обезопасив девушку, - а миссис Фьюстер была уверена, что это Сирин, смертная дочь Золотого императора, - она пронзительно свистнула. Подлетевший к ней вихрь превратился в Василевса. Чтобы соответствовать могучей всаднице конь сильно подрос в размерах, и она одним махом взлетела на его спину. «Быстрей, малыш! Ради твоего хозяина мы должны спасти эту девочку», - сказала она, и Василевс в тоже мгновение оказался рядом с Ириной, которая каким-то чудом признала мать Лотико. «Миссис Фьюстер!» - радостно воскликнула она. «Держитесь крепче, такота-дота!» - предупредила грозная крылатая воительница, и огромный чёрный конь с громоподобным ржанием помчался к землям
реального мира Фандоры.
        Императорская стража пустилась в погоню за беглянками и тогда с ладони Девы Ада вновь сорвались огненные змейки и вырвавшиеся вперёд воины, столкнувшись с ними, исчезли в беззвучных вспышках прозрачного красноватого пламени.
        - Что это такое? - спросила Ирина, впечатлённая возможностями своей спасительницы, и та, обернувшись к ней, прохладно улыбнулась.
        - Это оружие, против которого бессильны даже боги.
        - Что вы имеете в виду?
        - Оно убивает даже бессмертных, - пояснила Дева Ада и бесстрастно добавила: - Поэтому я надеюсь, что вы, такота-дота, сумеете уладить разногласия, возникшие между нашими семьями, и желательно до того, как дело дойдёт до битвы.
        ***
        Возвращение в Расомское поместье принесло бы мне гораздо больше радости, если бы не напряжение, возникшее между мной и миссис Фьюстер. Естественно, я прекрасно поняла её намёк: чай, не вчера родилась. Она намеренно уничтожила часть императорской стражи, так сказать, в качестве наглядного пособия - мол, посмотри, что будет, если ты не справишься со своей задачей - и я вняла её предупреждению. Стопроцентно уверена, что миссис Фьюстер не блефует. Радует лишь одно: точно также я уверена, что она пустит в ход своё жуткое оружие только в случае крайней необходимости. Несмотря ни на что, я по-прежнему верила в её доброту и порядочность.
        Видимо, миссис Фьюстер почувствовала моё отношение к ней и напряжение между нами пошло на убыль. Беседа слово за слово перетекла в дружеское русло, и пока мы пили чай в знакомой гостиной, которая навевала на меня ностальгические воспоминания, она пересказала мне фандорианские новости.
        Как оказалось, за время моего отсутствия случилось немало перемен. Самая главная заключалась в том, что сейчас у руля власти на Небесах находился Кецалькоатль, но это для меня уже не новость. К тому же дядюшка без промедления дал мне понять, кто теперь главный в семье и не скажу, что я от этого в восторге. Слава богу, что отец нашёлся! Думаю, скоро всё вернётся на круги своя и Небесный престол обретёт прежнего хозяина.
        При всей моей неприязни к Кецалькоатлю нужно отдать ему должное - он не тронул семью брата, как можно было бы ожидать. Он оставил маме и Алконост их прежнее состояние и положение, да и со мной держался более или менее вежливо, а это уже прогресс по сравнению с временем моего бегства на Землю. Естественно, сейчас наши отношения вновь испортились, и я до сих пор не понимаю, отчего он горит желанием прибить меня - вроде бы я ничем ему не насолила.
        Заметив, что миссис Фьюстер с выжидательным выражением смотрит на меня, я поняла, что несколько отвлеклась и упустила нить разговора. После моей извиняющейся улыбки она наконец-то приступила к делу и рассказала о том, что именно заставило её искать моего общества.
        Когда я узнала об участии Лотико в заговоре против Золотого императора, у меня упало сердце.
        Интуиция говорила мне, что отец в бешенстве и не станет слушать меня. Хорошо если не прибьёт за компанию с Лотико, если я выступлю в качестве его парламентёра.
        Я вскочила на ноги и заметалась по гостиной. Плохо дело! Нужно что-то предпринимать и срочно!
        Как назло, мысли путались и ничего путного в голову не приходило.
        - Уверены, что женитьба на Алконост не спасёт положение? - спросила я, отчаявшись найти выход.
        Миссис Фьюстер грустно глянула на меня.
        - Конечно, есть небольшая надежда, но…
        - Но слишком мизерная, чтобы ей можно было довериться и поставить на кон жизнь Лотико!.. Не стоит! - упредила я не высказанную мысль собеседницы. - Просить бесполезно! Вы не вымолите прощения у Золотого императора, только ещё больше его обозлите, а это чревато последствиями уже для вас. Да-да, я верю, что в случае чего вы сможете за себя постоять и дать достойный отпор и всё же, вам не кажется, что создатель Фандоры всё же не обычное божество? Кто знает, какими возможностями располагает Золотой император.
        Видя, что миссис Фьюстер собирается возразить, я села рядом и взяла её за руки; она явно волновалась, пальцы были сухими и холодными как лёд.
        - Миссис Фьюстер, - сказала я, как можно проникновенней, - давайте не будем пороть горячку. Доверьтесь мне! Я обещаю, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы спасти Лотико.
        Я поднялась, собираясь домой, и тут меня окликнул мягкий мужской голос и моё сердце заколотилось как сумасшедшее. Не в силах что-либо сказать, я обернулась и оказалась в объятиях Лотико. Чувства нахлынули с такой силой, что я не выдержала и, закрыв глаза, уткнулась лбом в его плечо. Меня душили слёзы; я не видела лица Лотико, но от него исходила такая радость, что даже слепой догадался бы, что он меня любит.
        Решимость противостоять чувству стремительно таяла, а тут ещё поцелуй Лотико. Долгий, страстный, наполненный нестерпимой нежностью, он вызвал такое смятение в душе, что я едва удержалась на ногах.
        Спасла положение миссис Фьюстер. Лишь мысль о ней, свидетельнице нашего свидания, не дала мне окончательно потерять голову. Не знаю, откуда взялись силы, но я оторвалась от Лотико и, отступив, попыталась улыбнуться.
        - Извини, но мне пора. Дома, наверное, волнуются и гадают, куда я запропала.
        - Сирин, останься! Ведь мы так долго не виделись! - взмолился Лотико, и я едва не дала слабину. Спасибо миссис Фьюстер, которая поддержала меня.
        - Дорогой, пожалуйста, не дави на нашу гостью, - она вопросительно посмотрела на меня. - Такота-дота, я не смею настаивать, но время действительно позднее. Может, вы заночуете у нас? Я буду только рада, если вы останетесь.
        - Нет, не могу! - с отчаянием воскликнула я и позорно сбежала.
        «Осторожней, такота-дота!», «Сирин!» - донеслись мне вслед тревожные голоса, но было уже поздно: я шагнула в зев наспех созданного портала.
        К счастью, всё обошлось, и я попала в Вечернюю Звезду, а не в какие-нибудь неизведанные дали, что вполне могло случиться, - ведь я совершенно не помнила, как задавала параметры для перемещения.
        Стоя на клумбе с первоцветами, которые слегка светились, я поняла, что время и в самом деле позднее. В поместье, куда ни кинь взгляд, ни огонька ни искорки - в общем, сплошное сонное царство. Вдобавок тьма-тьмущая; на небе только тонкий серп луны и звёзды; от светлячков и то больше света, чем от них. Тем не менее я догадалась, что нахожусь рядом с драконьей конюшней. Видимо, сработала привычка. Пока я жила у мамы, то довольно часто здесь болталась, заинтригованная существованием сказочных зверей. Драконов в поместье было три, но мне хотелось подружиться с Мушкой, любимцем мамы. Жаль, что не успела. Правда, сейчас мне было не до драконов, к тому же ночью они дрыхнут.
        Да, далековато от дома, но ничего! Конечно, можно было бы не бить ноги и сразу переместиться в коттедж, но я хотела немного пройтись перед тем, как поднимется суета, и меня начнут терзать расспросами. К тому же было жизненно необходимо прийти в себя и привести в порядок растрёпанные чувства.
        Окружённая роем светлячков я направилась к центральной аллее, которая прямиком вела к дому. Радость возвращения к семье портили воспоминания о краткой встрече с Лотико. Вспоминая её подробности, я умирала от досады и смущения. Позорище! Взрослая тётка, а вела себя как школьница на первом свидании! Вместо того, чтобы расспросить Лотико о деталях заговора, до смерти испугалась и дала дёру. С досады я стукнула кулаком по стволу тюльпанного дерева, и оно отозвалось протяжным музыкальным стоном.
        - Простите, что разбудила вас, - сказала я, вспомнив, что это обиталище эоловой арфы.
        - О, не извиняйтесь, такота-дота! Я уже привыкла, что для таких, как мы, нет покоя ни днём ни ночью, - отозвался обиженный хрустальный голосок. - Хотите я спою вам красивую песню о любви? - добавил он с надеждой.
        - Нет! - рыкнула я и спешно зашагала к аллее. В состоянии душевного раздрая мне только песен о любви не хватало!
        Моими мыслями вновь завладел Лотико. Более того он стоял перед внутренним взором и никакие ругательства и воззвания к здравому смыслу не могли изгнать его образ.
        Самое печальное заключалось в том, что, вопреки моей самонадеянности, ещё ничего не было кончено. Свобода от бога любви оказалась фикцией. Проклятущая любовь никуда не делась; она по-прежнему держала меня в своих тисках, причём держала так крепко, что хоть волком вой.
        Будто в тумане я добралась до дверей дома и проскользнула внутрь. На моё счастье по пути мне никто не встретился, но на пороге отведённых мне покоев везение кончилось. Хотя я вошла совсем бесшумно, Алекс, стоящий у окна центрального зала, сразу же обернулся. Насколько я видела в неярком свете настенных бра, первым его порывом было броситься ко мне, но всплеск его радости тут же сменился насторожённым ожиданием. Тем не менее он подошёл ко мне и обнял. «Слава богу, ты жива!» - пробормотал он, гладя меня по волосам, а затем отстранился и пытливо заглянул в лицо. «Ты встречалась с Лотико», - сказал он утвердительным тоном, и я кивнула не в силах отрицать очевидное.
        К моему удивлению, Алекс не разозлился. Он взял меня на руки, отнёс в спальню и, уложив на кровать, с заботливостью няньки укрыл одеялом. «Спи!» - сказал он и хотел было уйти, но я схватила его за руку.
        - Алекс! Не уходи так! Честное слово, я не сделала ничего плохого, просто это выше моих сил!
        - Я знаю, - Алекс осторожно высвободился из моих пальцев. - Потом поговорим. Сначала отдохни, а то на тебе лица нет.
        Отчуждение стремительно росло; каждой клеточкой тела я ощущала, как между нами ширится пропасть, грозящая развести нас раз и навсегда. Ну нет, я этого не допущу!
        - Эти два дня я была не с Лотико! Точней, я была с ним, но совсем недолго, причём в присутствии миссис Фьюстер! Всё это время я была у Кецалькоатля! Он уволок меня в Золотой город и запер там! Если мне не веришь, спроси у миссис Фьюстер! Это она помогла мне сбежать с Небес, а затем отвезла к ним, в поместье, и попросила о помощи! Я не искала Лотико!
        - Тсс! Не нужно так кричать, я тебе верю, - Алекс прижал меня к себе и я, ощутив, что всё вернулось на круги своя, разрыдалась от облегчения.
        Пропади всё пропадом! Алекса я любила ничуть не меньше, чем Лотико, и совершенно не намерена его терять! Если понадобится, то я умру, но вырву бога любви из своего сердца!
        - Держи, пока не утопила меня в слезах.
        Алекс протянул свой носовой платок, и когда я трубно высморкалась, его губы тронула усмешка, но я и ухом не повела. Подумаешь, Мороз - Красный нос и наверняка страшная как чёрт. В конце концов, при ком ещё мне распускать сопли, как ни при родном муже?
        - Ну-ка, рёва-корова, давай рассказывай по порядку, что с тобой приключилось, - потребовал Алекс, видя, что я обеими руками вцепилась в него и не собираюсь отпускать.
        - С самого начала? - осведомилась я, и он утвердительно кивнул.
        Ну ладно! С самого начала, так с самого начала. И я поведала ему обо всём, что приключилось со мной с того момента, как мы с Алконост попали под дождь, и по дороге к дому нас перехватил Кецалькоатль. Когда я стала рассказывать о сражении с императорской стражей, Алекс придирчиво расспросил меня, какими приёмами я пользовалась, кто именно мне противостоял, и какое именно оружие шло в ход с моей стороны и со стороны противника. Не удовольствовавшись этим, он принёс блокнот, и я набросала на бумаге основные диспозиции. Глядя на них, Алекс призадумался - видимо, проигрывал в уме перипетии проведённого боя, а затем одобрительно кивнул. «Молодец, Ирка! Ты сделала всё правильно. Конечно, кое-какие промахи были, но не смертельные. Если по чесноку, то даже я не смог бы драться лучше». Ха! После двух лёт почти ежедневных измывательств, он ещё сомневается в моих способностях! На первых порах после тренировок с личным извергом я выползала из нашего домашнего спортзала вся в синяках и чуть живая от усталости - тут поневоле научишься драться. Мы посмеялись, вспоминая забавные моменты в наших сражениях, но Алекс
не дал мне отвертеться от основной части рассказа. Узнав, зачем я понадобилась миссис Фьюстер, он, естественно, не проявил восторга.
        - Не вздумай просить императора о помиловании, - предупредил Алекс и резко добавил: - Лотико - предатель, ему нет прощения! Будь моя воля, я бы сам его убил.
        Чёрт! Алекс и мой отец очень хорошо ладили, поэтому я надеялась, что он поможет нам в спасении Лотико, но, судя по непреклонному виду, его не переубедить. И всё же стоит попытаться.
        - Но…
        - Никаких «но»! Спи давай! - рявкнул супружник и я, вздохнув, послушно заткнулась. Когда он в таком настроении, то лучше не спорить. Всё равно толку не будет, лишь ещё больше разозлится.
        - Куда это ты? - поинтересовалась я, видя, что он снова пытается слинять.
        - Весь сон перебила, пойду погуляю, - проворчал Алекс.
        Ага, сейчас! Фиг тебе, а не прогулка! Вскочив, я броском через бедро отправила его в кровать и для верности навалилась сверху. «Лежать!» - приказала я, и дракон с такой силой стиснул мои несчастные рёбра, что я чуть не завопила, задохнувшись от резкой боли. Алекс тут же содрал с меня одежду и с пристрастием обследовал карту синяков на моём теле, которое, в общем-то, представляло собой один большой синяк, имеющий градацию по степени затемнения на различных участках кожи. Убедившись, что я цела и у меня ничего не сломано, он без лишних разговоров перевернул меня на спину. Несмотря на боль и ломоту в теле, оргазм был мощным и я, расслабившись, сразу же уснула.
        Под утро Алекс устроил мне ещё один сеанс бурного секса, а затем поднялся и ушёл. Ну а я решила, что имею полное право ещё немного поспать и перебралась на середину кровати - люблю, когда постель в моём единоличном пользовании.
        _________________________
        [1] Деструкционная сфера, создано на основе деструкционного поля, которое любую упорядоченную структуру возвращает в инертное состояние, то есть в состояние первородного хаоса.
        Глава 20
        ГЛАВА 32
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
        Когда экономка без стука влетела в будуар и выпалила, что вернулась не только Сирин, но и хозяин дома, Вифания радостно вскрикнула, а затем, борясь с волнением, закрыла глаза и камеристка, что делала ей причёску, замерла в ожидании.
        «Слава Небесам! Мои молитвы услышаны!» - благодарно подумала Вифания, нисколько не смущаясь тем обстоятельством, что теперь она и есть те самые Небеса, что определяют судьбы смертных и бессмертных. Справившись с волнением, она придирчиво оглядела себя в зеркале и знаком велела камеристке продолжать работу.
        - Быстрей! Что ты возишься? - нетерпеливо воскликнула она и, не выдержав, вскочила с банкетки. - Всё, хватит!
        - Миледи, ещё чуть-чуть! - деловито проговорила камеристка. Она привстала на цыпочки и по-дирижёрски взмахнула руками, чтобы уже при помощи магии внести последние штрихи в причёску. - Вот теперь всё! - сказала она с довольным видом, когда пряди хозяйских волос свернулись в затейливые витки и улеглись так, как было задумано.
        - Спасибо, Лара! - привычно проговорила Вифания и в тот же миг исчезла, но затем вернулась и укоризненно посмотрела на камеристку, которая тотчас напустила на себя виноватый вид. - Лара, я же предупреждала: никакой магии! Чтобы это было в первый и последний раз!
        - Да, миледи! - пропела камеристка, кланяясь вслед исчезнувшей хозяйке. Слугам в поместье было запрещено пользоваться магией, но она, как доверенная служанка Вифании, временами позволяла себе небольшие вольности, не боясь при этом, что её прогонят.
        Во время всех этих событий горничная, которой на вид было около двенадцати лет, с похвальным усердием протирала безделушки на камине. Закончив работу, она покосилась на камеристку, которая с неприступным видом расставляла флаконы и баночки на мраморной столешнице туалетного столика. Тогда девочка прошлась тряпкой по каминному экрану и так начищенному до блеска, а затем взяла ведро с принадлежностями для уборки и, подойдя к камеристке, робко улыбнулась:
        - Миссис Тиль, можно я пойду?
        Приподняв брови, камеристка строго поглядела на юную горничную.
        - А это ты Джейн. Я тебя и не заметила. Разве ты уже всё убрала?
        - Да, миссис Тиль.
        Камеристка орлиным взглядом прошлась по комнате и удовлетворённо кивнула.
        - Вижу, ты потрудилась на совесть. Что ж, тогда ступай, - сказала она, но стоило горничной направиться к выходу из будуара, как она окликнула девочку и предложила ей вместе попить чаю.
        Обрадованная расположением старшей служанки, горничная охотно согласилась. За чашкой чая камеристка вытянула из бесхитростной девчонки всё, что та видела и слышала этим утром. Слуги всегда шпионят за хозяевами и особо рьяно, когда им за это платят.
        - Говоришь, что Золотой император и его смертная дочь живы и здоровы? - задумчиво проговорила камеристка, когда горничная замолчала.
        - Да, миссис Тиль, - последовал почтительный ответ. - Они точно были живы, а вот здоровы… - Джейн замялась, не смея сплетничать о хозяевах, но камеристка поощрительно посмотрела на неё, и она продолжала: - Если уж начистоту, то вид у обоих был не очень. Младшая госпожа избита настолько, что смотреть страшно, а господин… вид у него такой, что я не сразу его признала; худой как палка и сильно хромает, а глаза! Как вспомню, так до сих пор трясутся поджилки.
        В подтверждение сказанного горничная зябко передёрнула плечами.
        - В общем, ужас, да и только, - прошептала она и, прижав руки к груди, боязливо огляделась.
        На лице камеристки промелькнула тревога.
        - Ладно, ступай! И чтобы никому о нашем разговоре, поняла? - предупредила она и положила на стол серебряную монетку. - Это тебе за труды.
        - Спасибо, миссис Тиль! - монетка исчезла в кармане не слишком чистого фартука и горничная, потупившись, встала. - Ну, я пойду?
        - Иди! - раздражённо отозвалась камеристка, и обрадованная девчонка тут же выскользнула за дверь людской.
        Через несколько шагов горничная вспомнила, что во время своего поспешного бегства забыла взять своё ведро и повернула обратно. Стоя у двери людской, она подняла руку, чтобы постучать, но тут услышала голоса и замерла в нерешительности.
        Девочка была робкой, но не глупой и понимала, что камеристка не обрадуется, увидев, что она вернулась. Набравшись смелости, она слегка приоткрыла дверь - этим утром она самолично смазала петли маслом - и превратилась в слух.
        «Это всё, что ты узнала?» - раздался недовольный мужской голос и горничная, опознав его обладателя, едва не описалась со страху. Но затем до неё дошло, что вряд ли хозяин будет расспрашивать камеристку, что творится в поместье. Набравшись храбрости, горничная снова приникла к двери. «Простите, ваше величество, ваша недостойная служанка старалась, как могла… Ваше величество! Только прикажите, и я умру, но выполню любое ваше приказание!» - услышала она дрожащий голос камеристки. «Просто умри!» - раздался грозный рык, и перепуганная горничная прижалась к стене. В следующее мгновение она оказалась внутри людской и не в силах что-либо произнести прижала ладонь ко рту. Тело мёртвой камеристки стремительно разлагалось - сначала проступили трупные пятна, затем плоть размягчилась и начала расплываться. Увидев на теле копошащихся могильных червей, горничная вскрикнула и закрыла лицо руками.
        Взяв за запястья, Кецалькоатль отвёл руки девочки и её тёмные, полные страха глаза уставились ему в лицо.
        - Не бойся, Джейн, я тебя не убью, - усмехнулся бог. - Ведь ты тиха и незаметна как мышь и в то же время можешь войти в любую комнату, и никто не обратит на тебя внимания. Ты мне куда полезней, чем та продажная тварь, что заживо гниёт на полу.
        - Что? - пролепетала несчастная горничная.
        При виде глаз камеристки, которые с ненавистью следили за ней, девочка задохнулась от ужаса, но жёсткая ладонь намертво запечатала ей рот, и она лишь задушено пискнула.
        - Издашь хоть звук, и я сверну тебе шею, - пригрозил Кецалькоатль, и она обмякла, а затем задергалась в безуспешной попытке освободиться из его хватки.
        - Ну что, будешь работать на меня? - спросил бог, и горничная с готовностью закивала. Она согласилась бы на что угодно, лишь бы сбежать от него и страшного зрелища на полу. Тело камеристки к тому времени превратилось в скелет, обтянутый почерневшей кожей, но глаза мумии всё ещё были целы и с прежней ненавистью следили за каждым её движением.
        Получив свободу, горничная как птица из клетки вылетела из комнаты и Кецалькоатль беззвучно рассмеялся: «Представляю, в каком расстройстве была бы Вифания, узнай, кто ты такая на самом деле». Звонкий детский смех - это Егорка и Ильюшка спустились вниз и устроили игру в прятки - стёр добродушное выражение с лица правителя Небес. «Конечно, сейчас не самое подходящее время, но пора действовать. Шолотль может сколько угодно нянчиться со смертной девчонкой, но лично я не намерен терять Вифанию из-за его дурацкой сентиментальности», - подумал он с глухой яростью.
        Возвращение Шолотля лишь усилило ненависть, которую он испытывал к единоутробному брату, и не только потому, что теперь ему предстояла борьба за власть. Молва не ошиблась, говоря, что он неравнодушен к жене Золотого императора.
        Поначалу Кецалькоатль презирал брата за привязанность к Вифании и чувствовал себя отомщённым, видя, что тот влюбился в ту, которая в его глазах была всего лишь смертным ничтожеством. Просто убить Вифанию ему было недостаточно и он, чтобы сполна насладиться местью, стал под видом Шолотля являться к ней. Вифания не замечала подмены до тех пор, пока муж не вытеснил из её сердца Лилинда Бона, а любящее сердце прозорливо. Хотя Кецалькоатль стирал их встречи в её памяти, она стала всё чаще присматриваться к нему. Некоторая небрежность в подмене воспоминаний Вифании, которую он допускал в самом начале своих проказ, привела к тому, что в них возникла путаница и он, опасаясь разоблачения, прекратил свои визиты. Тем более что Шолотль что-то почуял и, ревнуя жену к неуловимому сопернику, приставил к ней верную ему Огненную стражу, которая незримо следила за каждым её шагом.
        Когда стрела бога любви пронзила его сердце, Кецалькоатль поначалу взбеленился, а затем вдруг понял, что уже давно неравнодушен к Вифании и его чувства возникли ещё в ту пору, когда она была обычной смертной женщиной, но он в своей гордыне не хотел этого признавать. С той поры он всеми силами рвался к власти на Небесах, - ведь только так он мог быть вместе с той, кому принадлежало его сердце.
        Вифания, которая отличалась незаурядным умом, естественно, догадывалась, что движет новым правителем Небес и почему он относится к ней более чем доброжелательно, но ценила его доброе отношение к себе и дочери. К тому же она скучала по мужу, и это поневоле вызывало у неё расположение к деверю, который был его точной копией.
        Несмотря на всю свою любовь к жене брата, Кецалькоатль не спешил объявлять ей о своих чувствах. Пользуясь неопытностью Вифании в божественной магии, он постепенно пробуждал в ней стёртые ранее воспоминания. Увидев их очередную встречу во сне, она терялась в его присутствии и каждый раз вздрагивала, когда он как бы нечаянно прикасался к ней. Через некоторое время впечатление сглаживалось, Вифания брала себя в руки и снова видела в нём лишь брата мужа, но приходил новый сон, и всё повторялось сначала - к великому удовольствию Кецалькоатля. В общем, бог воинственных индейцев знал толк в охоте; боясь упустить вожделенную дичь, он избрал тактику приручения и был само терпение.
        Крики расшалившихся детей вернули размечтавшегося Кецалькоатля к действительности, и он ещё раз пересмотрел насущные дела, после чего как обычный человек отворил дверь, ведущую в коридор. Здесь он преградил путь бегущим малышам и, когда они с размаху налетели на него, подхватил их на руки.
        - Опаньки! Вот вы и попались! - воскликнул он тоном доброго дядюшки и укоризненно покачал головой. - Дети, передайте вашей маме, чтобы она лучше присматривала за вами.
        Кецалькоатлю не пришлось искать смертную дочь брата: она явилась сама.
        Подлетев к ацтекскому богу, Ирина выхватила у него сыновей и передала их подоспевшей няньке. «Пеняй на себя! Если ещё раз не усмотришь за детьми, я сверну тебе шею», - предупредила она и перепуганная женщина, низко кланяясь, забормотала извинения, а затем, крепко держа малышей за ручки, бросилась прочь от разгневанной хозяйской дочери.
        Когда нянька и дети скрылись за поворотом, Ирина повернулась к Кецалькоатлю и в её руках появился кэм; концентратор энергии на его верхушке, похожий на глаз, мигнул недобрым красным светом.
        - Никогда, слышите никогда, не прикасайтесь к моим сыновьям и даже не смейте смотреть в их сторону! - отчеканила она.
        Лицо Кецалькоатля потемнело от гнева.
        - Смеешь угрожать мне, смертное ничтожество? - прорычал он, и в его руках тоже появилось оружие.
        Кэм ацтекского бога по всем параметрам превосходил кэм Ирины - как по длине, так и по размерам концентратора, тем не менее демонстрация силы её не устрашила. Она отпрыгнула на безопасное расстояние, чтобы из-за разницы в длине оружия её не достали первым же ударом, а затем и вовсе переместилась за пределы дома.
        ***
        Проклятье! Намерения дядюшки не вызывали сомнений - его глаза смотрели как дула пистолетов. Он настроился на убийство, это было ясно, как божий день. Когда нянька увела Егорку с Ильюшкой, меня немного отпустило; я боялась, что Кецалькоатль не даст им уйти, но он, слава богу, оказался не настолько подл, чтобы за компанию со мной убить ещё моих детей. И всё же, ради их безопасности, нужно было увести его из дома.
        Времени на раздумья не было. Я представила первое, что пришло на ум, и оказалась у развалин Грозолинской башни Руха.
        М-да, не лучшее место! Слишком близко к Огненной страже, верной Кецалькоатлю, но сожалеть было уже поздно. Враг стоял напротив и, судя по выражению на суровом лице, на пощаду даже нечего рассчитывать.
        Смерть подошла совсем близко, и на сердце стало тоскливо. Никто не хочет умирать, тем более во цвете лет.
        - Почему ты хочешь меня убить? - спросила я, заметив, что Кецалькоатль медлит с нападением.
        - Чтобы довершить превращение Вифании в богиню, - последовал ответ; причём сказано было таким тоном, что у меня не возникло сомнений в истинности названного им побудительного мотива.
        Не успела я спросить, какое ему дело до моей матери, как Кецалькоатль направил на меня кэм и из него вырвался ослепительно яркий красный луч. Магический удар был такой силы, что на какое-то мгновение я отключилась. Спас меня щит, который принял на себя основную мощь смертельного заряда; остальную его энергию погасили боевые доспехи, которые закрыли моё тело с головы до пят. Щит и доспехи имели непривычную форму и расцветку, но я сразу же оценила их удобство и прочность. Откуда они взялись, я не раздумывала, но уверена, что не обошлось без моего детского волшебства, того сгустка личной магии, который я успела прихватить с собой, прежде чем ушла с Земли.
        Кецалькоатль был страшен. От его молниеносных ударов, сопровождаемых жутким грохотом и слепящим светом, я почти полностью оглохла и ослепла. Ни о какой тактике или стратегии не шло даже речи - я выживала на чистом инстинкте.
        По большей части наше сражение протекало в небе. Мы летали на таких скоростях, что я, получив очередной удар, не всегда понимала, в каком направлении лечу: вверх, вниз или куда-то вбок. Но затем наступил перелом. Первоначальная растерянность уступила место холодной ярости, и я от глухой обороны готовилась перейти к контратакам. Плевать, на риск! Пусть Кецалькоатль не надеется, я не буду праздновать труса!
        За неимением магии на Земле мы с Алексом воевали друг с другом с помощью симуляторов. За основу были взяты воздушные дуэли новейших истребителей, и сейчас мне это пригодилось, а ещё я вспомнила уроки Лиланда Бона. К тому же я подметила, что Кецалькоатль в воинском искусстве уступает моему отцу, который хоть недолго, но был моим наставником, и это тоже подбодрило меня. Думаю, в сражении с Золотым императором я бы не имела ни единого шанса на выживание, а тут стоило попробовать.
        Ожидание было недолгим. Кецалькоатль выстрелил из кэма и заложил крутой вираж, уходя от ответного залпа. Пора! Пан или пропал! В спешке я вбухала столько магии в фантом, что камень на верхушке кэма основательно потускнел. Вид магического двойника удивил меня: никогда не думала, что со стороны выгляжу настолько… грозно. В общем-то, это не диво при таком фантастическом облачении. Клювастый шлем и броня состояли из раскалённых по краям чёрных перьев, а крылья за спиной вообще чистое пламя. Правда, взгляд у двойника такой, что аж самой не по себе.
        Всё, хватит играть в гляделки, пора браться за дело! Я кивнула, и мы с двойником синхронно сорвались с места, чтобы затем резко разойтись в стороны. Переждав магический залп, мы взяли Кецалькоатля в клещи и пошли параллельным курсом. Моё раздвоение пришлось ему не по вкусу, и он выдал серию головокружительных финтов, чтобы оторваться от сопровождения, чреватого ловушкой. Что ж, не стоит его разочаровывать! Я и фантом одновременно выстрелили ловчими сетями и Кецалькоатль, не сумевший прорваться сквозь двойной кордон, закувыркался в воздухе. Так-то, дорогой дядюшка, не всё коту масленица!
        Опьянение успехом быстро прошло. Разъярённый Кецалькоатль прибил мой фантом, что не лучшим образом сказалось на моём самочувствии, так скребануло по нервам, что я едва удержалась от крика, а затем с удвоенной силой набросился на меня. Видимо, задетое самолюбие привело его в состояние полного озверения.
        Серия за серией на меня сыпались такие удары, что я уже физически не выдерживала их мощи. Отдача была такая, что, несмотря на защитные доспехи, у меня темнело в глазах. Движения замедлились; если я падала на землю, меня шатало как пьяную, но каждый раз я поднималась и расправляла крылья.
        И всё же, упорство упорством, а у всего есть предел. Человек не бог, его силы не бесконечны.
        Рывок к противнику; с кэма сорвался магический заряд и… ушёл мимо цели. Всё. Я исчерпала свой запас до самого дна.
        Кецалькоатль понял, что это моя лебединая песня и в его руках появился лук. Мелькнула ослепительно яркая молния, и я рухнула на землю. Всё, Икар приказал долго жить! Невзирая на страшную боль от ожога, я собрала волю в кулак и перевернулась на спину. «Прощай, Фандора, моя негостеприимная родина!» - мысленно сказала я, глядя в безмятежно-синее небо.
        Для меня всё было кончено. Вечный холод уже студил конечности и исподволь подбирался к сердцу; оно билось всё реже и реже. Но это было ничто по сравнению с тем холодом, что поселился в моей душе. На пороге вечности меня вдруг посетило озарение, и было оно горше горького. Я вдруг поняла, насколько мелочны и суетны мои дела и чувства.
        Всё тлен и пустота. Любовь, мечты… какая глупость! Мы слепцы, тешащие себя обманом. Друзья, семья - всё ложь. А главная ложь кроется в самой жизни. Мы восхваляем её, цепляемся за неё, не понимая при этом, что она и есть тот самый жуткий вампир, который год за годом высасывает наши соки. Жизнь отбирает у нас всё: молодость, красоту, ум и даже надежду, которую мы тщимся сохранить при помощи веры. Эта дрянь втихую обирает нас до нитки, а затем выбрасывает на помойку. Что есть история человечества? Всего лишь музей при бойне. Множество сморщенных сухих шкурок с безразличными датами и надписями. Зачем? Кому они нужны - все эти бесчисленные герои прошлого? Если вдуматься, то никому. Прошлогодний снег - вот что такое их посмертная слава.
        Кецалькоатль! Тварь ты эдакая! Сколько можно тянуть?! Убей меня, наконец!
        Лёд металла, вонзившегося в сердце, рвёт ещё живую плоть. Вот теперь действительно всё кончено. Я глотаю кровь, заполнившую рот, и благословенная тьма облекает душу саваном вечности.
        Глава 21
        ***
        Чтобы никто не вмешался в сражение Ирины с Кецалькоатлем, Золотой император закрыл поместье магической сферой, которая позволяла видеть всё, что происходило в его окрестностях, но не давала выбраться за его пределы.
        Алекс сходил с ума, но ничто не помогало. Ни в человеческом облике, ни в личине дракона он не мог вырваться из тюрьмы, в которую для него превратилась Вечерняя Звезда. Эдик и Даша пытались его успокоить, но у них плохо получалось, они сами были на грани срыва. Действуя вместе и поодиночке, паладины Ирины перепробовали все способы, чтобы вырваться наружу и прийти ей на помощь, но магическая преграда не поддавалась никаким их ухищрениям.
        Первой сдалась Кэт, поняв, что ничего не умеет и не помощник друзьям. Она встала рядом с мужем и, вцепившись в него, неотрывно смотрела в небо, где Ирина вела неравный бой. «Держись, подруга! Только держись! Я знаю, ты победишь. Ведь ты не из тех, кто даст себя убить!» - бормотала она как заклинание, не замечая при этом, что по щекам непрерывным потоком струятся слёзы.
        Судя по позе изваяния и застывшему взгляду, устремлённому в даль, Вифания была спокойна, во всяком случае, внешне. Лишь её пальцы с такой силой сжимали браслет на запястье, что на золотом дракончике остались вмятины. Вот только тот, к кому она мысленно взывала, не откликался ни на её мольбы, ни на её проклятия. Золотой император заглянул к ней буквально на минуту и, сообщив, что жив и здоров, тут же исчез.
        Снедаемая тревогой Вифания воззвала к Вишну и перед её внутренним взором возник смуглый полуголый красавец, благоденствующий в своём райском саду. В образе человека Вишну был совершенно неотразим, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы вырваться из-под его чар. «Ишвари Вифания! - улыбнулся индийский бог. - Рад видеть вас снова. О, не нужно так волноваться! Уверен, Золотой император знает, что делает», - сказал он, и у Вифании немного отлегло от сердца, но не настолько, чтобы перестать волноваться.
        Помимо обитателей Вечерней Звезды в заключении также оказались Чантико и Лиланд Бон со всеми чадами и домочадцами, а также мистер Тофус, Лунный заяц Юйту и карп Кои, которые довольно часто заглядывали в Лягушачью Заводь. Та же участь постигла хозяев и гостей Расомского поместья, причём одной из них оказалась Алконост, правда, она там была незваной гостьей. В общем, Лягушачью Заводь и Расомское поместье накрыли такие же магические сферы, что и Вечернюю Звезду.
        Лотико тоже наблюдал за тем, как Ирина сражается с Кецалькоатлем, и вёл себе ничем не лучше Алекса. Разве что у него, как у бога, было куда больше возможностей для выражения своей ярости. Если бы не родители, он разгромил бы родное поместье.
        После того как были перепробованы все способы выбраться из ловушки, Лотико бросился за помощью к деду.
        Хаос сидел в библиотеке и с интересом изучал новейший гримуар, над которым работал один величайший из магов всех времён и народов. «О, смертный даже это сумел понять!» - одобрительно проговорил он, когда внук ворвался к нему и, упав на колени перед его креслом, поднял молящий взгляд.
        - Нет! - сказал демиург и добавил: - Я в это дело не полезу и тебе не советую.
        - Дедушка! Кецалькоатль убьёт Сирин!
        - Думаю, да, - последовал спокойный ответ.
        Лотико вскочил на ноги.
        - И ты так спокойно об этом говоришь?! - воскликнул он, сверкая глазами.
        Глянув на взбешённого внука, Хаос со вздохом закрыл гримуар.
        - Мой мальчик, Золотой император хорошо относится к дочери. Если он решил, что она должна умереть, значит, у него есть на то веская причина.
        - А мне плевать на его причины! Я не дам ему убить Сирин!
        - Попробуй! - ответствовал Хаос и снова открыл заинтересовавший его труд. На новенькой кожаной обложке, тиснённой золотом, значилось имя Лилинда Бона.
        Видя, что от деда нет никакого проку, Лотико помчался к матери.
        Миссис Фьюстер и Алконост сидели на открытой веранде и вели ни к чему не обязывающую светскую беседу.
        При виде гостьи Лотико взял себя в руки и, подойдя к женщинам, наклонил голову.
        - Приветствую вас, принцесса, - сдержанно проговорил он, стараясь не смотреть на ту, что своей похожестью на Ирину, терзала ему сердце.
        Алконост с благонравным видом выпрямилась на стуле.
        - Здравствуйте, мистер Фьюстер.
        Удивлённый её церемонным тоном Лотико бросил быстрый взгляд на мать, и та опустила ресницы, призывая его выслушать гостью.
        Видя, что Лотико заартачился и собирается уйти, Алконост преградила ему дорогу.
        - Не спешите, мистер Фьюстер! Иначе пожалеете! - с угрозой проговорила она и её губы скривились в ироничной улыбке. - Если вы так рвётесь спасти мою сестру, то мне есть что предложить.
        - Тогда я весь внимание, - ответил Лотико и смерил Алконост нетерпеливым взглядом. - Не тяните, принцесса! Я вас слушаю.
        - А мне спешить некуда, - последовал насмешливый ответ.
        Неожиданно бог любви схватился за сердце, и его лицо исказила нечеловеческая мука. Он повернулся к матери, и она в тот же миг оказалась рядом с ним. Обняв сына, она прижалась щекой к его груди. Вместо ровного биения она слышала, как его сердце то несётся вскачь, то настолько замедляет свой бег, что у неё возникало впечатление его полной остановки.
        - Тихо-тихо, мой мальчик! Всё будет хорошо! - пробормотала испуганная миссис Фьюстер.
        - Нет, мама! Уже не будет. Сирин мертва! Родная, как же мне теперь жить? - потерянно проговорил Лотико, глядя перед собой невидящими глазами.
        Миссис Фьюстер бросила красноречивый взгляд на гостью, но та не спешила выкладывать свои козыри.
        Видя, в каком отчаянии находится тот, кого она любила, Алконост помрачнела, тем не менее не отступила от задуманного.
        - Лотико! - негромко позвала она. - Я могу вернуть Сирин к жизни.
        Поняв, что полностью завладела вниманием бога любви, она горько усмехнулась.
        - Вот только ты заплатишь мне за это.
        Лицо Лотико, до этого убитое горем, осветилось надеждой.
        - Говорите, принцесса! Ради Сирин я сделаю всё, что вам заблагорассудится! - воскликнул он, боясь поверить в чудо.
        - Не сомневаюсь, что сделаешь! Хотя именно за эту готовность очень хочется тебя убить!.. Ладно, это всегда успеется. Сначала поклянись, что ты женишься на мне, - потребовала Алконост, и когда Лотико дал ей нужную клятву, добавила: - И ещё одно, ты должен пообещать, что ни под каким предлогом не будешь искать встреч с Сирин. Как только я узнаю, что ты нарушил клятву, я её убью.
        Она заметила тень скептицизма на лице бога любви и ядовито улыбнулась.
        - О нет! Я не Кецалькоатль, я не дам ей шанса победить меня в бою. Смертные, знаешь ли, очень уязвимы. Гораздо проще отравить их или подстроить несчастный случай.
        - Даю слово! Но Сирин не в ответе, если мы встретимся случайно, - предупредил Лотико и нетерпеливо глянул на ту, что ставила ему условия, ещё не имея никаких прав на него. - Принцесса, верните Сирин к жизни или нам больше не о чем разговаривать! - потребовал он и в его голосе прозвучали стальные нотки, присущие Антеросу.
        - Немного терпения! - сказала Алконост; она протянула руку и сжала его ладонь. - Идём! Думаю, преграды больше нет.
        Действительно, обитателей Расомского поместья больше ничто не держало на месте, и они беспрепятственно переместились за его пределы.
        При виде Ирины, недвижно лежащей на земле, Лотико рванулся к ней, не обращая внимания на гневный вскрик Алконост. Вот только та, что он любил, по-прежнему была недостижима для него. Чья-то воля заключила Ирину в магический саркофаг, потому богу любви, как и всем остальным, кто её окружал, оставалась лишь смотреть и ждать дальнейшего развития событий.
        Когда рядом с ними возник Кецалькоатль, Алекс молча накинулся на него, но Нэхуель опередил Огненную стражу и, скрутив, прижал его к земле. Спасая его от сородичей, он злобно зарычал, и шолоицкуинтли отступили, повинуясь знаку Золотого императора, который явился вслед за братом.
        Не доверяя никому, Нэхуель оттеснил Алекса к Эдику и Даше, которые, защищая товарища, тотчас обзавелись доспехами и ощенились оружием. «Твою ж мать!» - обескуражено пробормотал Сергей Пименов. Несмотря на сомнения в здравости своей головы (что не удивительно для человека, не верящего в сверхъестественные вещи), он задвинул жену себе за спину и, подозрительно глядя на ожившие ночные ужасы, попятился к друзьям.
        Паладины Алконост тоже не замедлили с появлением. Вооружённые до зубов они возникли рядом с принцессой и взяли её под плотную опеку.
        Последними явились супруги Бон, в сопровождении троицы неразлучных божков. Чантико блистала недоступной красотой и манерами истинной аристократки. Она приподняла брови, раскланиваясь с императорской четой, но сделала вид, что не заметила разлада в их отношениях. По возвращении к мужу Чантико встала позади него, зорко охраняя своё смертное сокровище.
        Лиланд Бон был в парадном облачении гильдии магов и выглядел необычайно внушительно. В руках он держал большой деревянный ларец, чья огненная роспись на чёрной лаковой поверхности роднила её с хохломой.
        Преисполненный важностью момента маг поставил свою ношу на землю и отступил, давая место Золотому императору, но тот кивнул Алконост, и она склонилась над сестрой, глядящей в небо широко распахнутыми мёртвыми глазами. Она взяла её за запястье правой руки и сложила их ладони вместе. Как только она это сделала, полыхнул яркий свет и в воздухе возник Телемах.
        С торжествующим вскриком Алконост ухватила рукоять волшебного топора и кинула его отцу. Кецалькоатль дёрнулся было перехватить символ верховной власти ацтекских богов, но передумал и остался на месте.
        Золотой император поймал волшебный топор и когда зрители отошли на безопасное расстояние, размахнулся и со всей силы ударил остриём по крышке ларца.
        Во все стороны брызнули деревянные щепки и по поверхности чёрного алмазного яйца, лежащего внутри ларца, зазмеилась тонкая трещина, а затем из него вырвался столь ослепительный свет, что даже боги не смогли его вынести и зажмурили глаза.
        Когда новорожденный феникс подлетел к Ирине и его пылающие крылья заключили её в огненный кокон, Алекс снова рванулся к ней, но на этот раз на его пути возник Лотико и оба без промедления схватились за оружие.
        Вифания хотела было остановить неравный бой, зная, что смертному не выстоять против бога, но Золотой император велел ей не вмешиваться и поставил магический купол над местом поединка. «Лучше посмотри туда», - сказал он жене, и она радостно вскрикнула. В объятьях феникса Ирина сгорела дотла, чтобы затем возродиться из собственного пепла.
        Принявший человеческий облик князь Фонг коснулся губами лба девушки. «Живи, моё дитя! И будь счастлива!» - напутствовал он первый вздох той, что была ему как дочь.
        И тут рождённая в огне открыла глаза и с нежностью коснулась его щеки. «Лин Гуан! Эци тим! Луань! Кас марен, люциера тея!» - прошептала она. «Луань!» - вскрикнул князь Фонг, и его лицо осветилось счастьем, но огонь в глазах девушки сменился синевой, и он сразу же поник. Свидание было окончено - та, что он любил, снова ушла туда, куда не было хода даже богам.
        Опечаленный феникс бережно опустил Ирину на землю и, вознесшись в небесную синеву, взмахнул громадными крыльями. Он с гортанным криком устремился к солнцу и с его появлением всё живое и неживое на Фандоре радостно встрепенулось.
        Удивлённая поспешным бегством князя Фонга, Вифания посмотрела на Золотого императора, пребывающего в образе мистера Вейса.
        - Что это с ним?
        - До сих пор тоскует по любимой, - ответил он и, видя её любопытство, добавил: - Помнишь легенду о Луань?
        - О смертной девушке и фениксе, что полюбили друг друга? Насколько я помню, Луань сгорела в его объятьях.
        - Так оно и было, - подтвердил Золотой император. - Чтобы Луань стала бессмертной, им нужно было принести жертву. Девчонка уверила Лин Гуана, что ей достаточно его видеть, и она выдержит испытание. Но она нарушила клятву и сгорела, бросившись в его объятия.
        - Бедный князь Фонг! - вздохнула Вифания и склонилась над дочерью. - Сирин! Ты меня слышишь?.. Дорогой, почему она не просыпается?
        Золотой император пожал плечами, а затем успокоительно улыбнулся, мол, не спеши, проснётся.
        Ирина действительно открыла глаза - они были ярко-синими и пустыми, как у куклы.
        - Святые Небеса! - пробормотала Вифания, и её взор обратился к мужу. - Что с ней?
        «Проклятье!» - Золотой император подхватил дочь на руки и без промедления перенёсся в Небесные чертоги.
        - Постой! Ты куда? - запоздало воскликнула Вифания, но отвечать ей было уже некому.
        - Миссис Вэйс! - подскочила к ней Даша. - Почему мистер Вейс забрал Иру?
        - Сирин жива, значит, нет ничего такого, о чём стоило бы беспокоиться, - последовал хладнокровный ответ и Вифания с решительным видом направилась к сражающимся.
        - Хватит! - сказала она и достала из рукава платок, щедро украшенный кружевами и искусной вышивкой.
        Квадратик батиста порхнул между мелькающими лезвиями мечей и в целости и сохранности опустился на землю.
        - Прекратите сию же минуту, иначе я превращу вас в камень! - возвысила голос Вифания.
        На этот раз её призыв был услышан. Хоть и с неохотой, но Алекс и Лотико отступили друг от друга и опустили мечи.
        «Вот и молодцы!» - усмехнулась Вифания, сохраняя при этом вежливо-отстранённое выражение.
        - Господа! - обратилась она ко всем присутствующим. - Я рада, что у моей дочери столько хороших друзей…
        Взгляд Вифании скользнул по лицам пятёрки гостей из Лягушачьей Заводи - это были трое божков и чета Бонов. Затем её взгляд остановился на лице дочери-богини; Алконост с торжествующим видом встала рядом с Лотико, который всем своим видом излучал вселенскую грусть. В последнюю очередь она посмотрела на Алекса и впервые ощутила симпатию к зятю. Уж очень ей было знакомо это выражение, где перемешались непомерная гордость, бьющая через край энергия и готовность идти напролом. «Дракон, одним словом», - резюмировала Вифания и, подойдя, взяла Алекса под руку.
        - Посему я прошу вас разделить нашу радость по поводу воскресения Сирин и приглашаю вас к столу. Кстати, деверь, - обратилась она к Кецалькоатлю, - вас это тоже касается.
        - Нет! - взвился Алекс и Вифания, чтобы привести его в чувство, втихомолку ущипнула его, да так, что он едва удержался от крика.
        - Не слушайте глупого мальчишку! - пропела она с улыбкой на лице. - Просто он не понимает, что без вас не было бы сегодняшнего воскресения Сирин, а значит, и надежды на её дальнейшее счастливое будущее.
        Кецалькоатль поблагодарил за приглашение и, не обращая внимания на зверские взгляды Алекса, пошёл рядом с ними.
        Глава 22
        ГЛАВА 33
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
        Во время битвы Ирины с Кецалькоатлем Пан был за пределами дома, поэтому его не коснулось заключение, постигшее его близких. Опечаленный наказанием за предательство, грозящим его семье, он в поисках уединения взобрался на скалу.
        Скорчившись на троне короля троллей, рогатый бог некоторое время составлял планы по спасению сына и жены от гнева Золотого императора, но затем осознал, что они либо никуда не годятся, либо не осуществимы и с тоской уставился на реку. Он завидовал той беззаботности, с какой она катила свои воды; ему тоже хотелось жить так, чтобы ни о чём не думать и ни о чём не переживать.
        Неожиданно на него нахлынуло чувство беспричинной радости. Встрепенувшись, он глянул в небо. Феникса он не увидел, но по воцарившейся в мире гармонии ощутил его присутствие, - ведь Пан был богом дикой природы, к тому же он был поэтом и музыкантом, потому тонко чувствовал настроение окружающего мира.
        Как бы то ни было, с возвращением феникса на его душу снизошло умиротворение, и он достал из сумки флейту.
        Счастливая тем, что возлюбленный перестал хандрить и к нему вернулось хорошее настроение, Сиринга прильнула к губам Пана и наконец отважилась сказать ему о своей любви.
        Как только она это сделала, заклятие речного бога спало, и нимфа предстала в своём прежнем обличье.
        Потрясённый произошедшим чудом Пан долго смотрел на хрупкую прекрасную девушку, которую уже не чаял увидеть и ощутил, что по его щекам текут невольные слёзы. Когда-то он хотел стать простым смертным и мечтал умереть у ног отвергнувшей его нимфы, чтобы доказать ей насколько сильна его любовь.
        Он и сейчас был рад видеть свою робкую возлюбленную, и в тоже время его печалило её запоздалое признание - слишком уж много воды утекло с той поры, когда он сходил с ума по Сиринге.
        Поставленный перед выбором, Пан наконец признался себе, что его любовь к ней не более чем приятное воспоминание. А ещё ветреный бог вдруг испугался, что слишком долго испытывал терпение той, что уже давно поселилась в его сердце. Он вскочил на ноги и с тревогой глянул в сторону дома. «Вот дурак! Я тут прохлаждаюсь, а Элла тем временем не находит себе место от беспокойства!» Пан глянул на нимфу, трепещущую в ожидании его ответа, и, попятившись, виновато улыбнулся: «Прости, Сиринга, я должен идти!» - сказал он и, спускаясь вниз, с козлиной ловкостью заскакал по крутым каменным уступам.
        Нимфа проводила беглеца растерянным взглядом и жалобно вскрикнула. Поняв, что упустила своё счастье, она с печальным видом прислонилась к стволу могучей сосны и слилась с ней в одно целое.
        Хуже всех пришлось тростниковой флейте, верной спутнице Пана. Забытая всеми, она пожелтевшей трухой осыпалась на трон короля троллей. Тогда по влажному тёмно-зелёному мху, устилающему каменное сиденье, прошла дрожь, и сам властитель горных троллей с кряхтением распрямил затекшие члены. Под влиянием его колдовства, флейта обрела прежний вид и он, стараясь не раздавить хрупкий инструмент, поднёс её к лицу, которое походило на грубо вытесанную каменную маску. «Сыграй мне, девочка, порадуй старика», - попросил король горных троллей и благодарная ему флейта впервые в жизни запела самостоятельно. Поначалу её голосок срывался и дрожал, но она знала столько мелодий и песен Пана, что вскоре к ней вернулась уверенность, и она запела в полную силу.
        Мелодия, застигшая его на полпути к дому, была столь чудесна, что поражённый Пан замер на месте, а затем, устыдившись своего поспешного бегства, поспешил обратно. Вернувшись, он не нашёл ни нимфы, ни флейты и обескураженный повернул обратно. Когда бог дикой природы спустился к подножию скалы, горный король ухмыльнулся и распрямил каменную ладонь, на которой лежала флейта, и она снова заиграла.
        Так продолжалось несколько раз, пока Пан не понял, что его дразнят и, махнув на очередной призыв, побрёл домой.
        Стоило ему увидеть родные крыши и он, позабыв об угрызениях совести, с радостным нетерпением устремился к въездным воротам.
        Миссис Фьюстер сидела в той же гостиной, в которой беседовала с Алконост и сыном, и старалась не думать о том, что будет, если план принцессы провалится и ей не удастся защитить Лотико. «Элла!» - позвал её радостный голос. «Святые Небеса! Неужели удалось?» - подумала она и, вскочив, с надеждой посмотрела на мужа, возникшего на пороге. «Дорогой! У тебя хорошие новости о нашем мальчике? Золотой император его простил?» - волнуясь, воскликнула миссис Фьюстер. «Простит, куда он денется! - отмахнулся Пан и привлёк её к себе. - Элла… знаю, это глупо, особенно после стольких лет, но я люблю тебя». Миссис Фьюстер посмотрела на его взволнованное лицо и, пряча удивление, мягко улыбнулась: «Нет, дорогой, это совсем не глупо. Ведь я тоже люблю тебя».
        ***
        После праздничного застолья, Вифания сообщила Алексу, что он и близнецы переселяются на хозяйскую половину, и была настолько любезна, что сама показала отведённые им комнаты.
        Подойдя к тому, что очень напоминало сейф, она открыла дверцу, и Алекс перестал озабоченно хмуриться. Это и в самом деле был сейф, причём не пустой. На полках лежало золото, которое он принёс с Земли и припрятал его в гостевых комнатах.
        Вифания показала ему, как действует магический замок, и, прежде чем уйти, протянула зелёный бархатный мешочек, украшенный золотой монограммой семейства Вейсов. «Извините, что с опозданием, но это наш с мужем подарок на вашу свадьбу», - сказала она, и Алекс рассыпался в благодарностях. Оставшись один, он заглянул внутрь мешочка и, прикинув его вес, протяжно присвистнул. «Вот это да! Судя по количеству камешков, здесь целое состояние», - обрадовался он, но вспомнил недвижную позу и пустые глаза той, что была ему дороже жизни, и с его лица пропало оживление. «А вдруг она останется такой навсегда? - мелькнула у него паническая мысль, и он упрямо стиснул зубы. - Нет, моя Ирка не из тех, кто сдаётся! Чего бы это ни стоило, она обязательно вернётся!»
        Стараясь не думать о плохом, Алекс глянул на полки сейфа, ища свободное место для мешочка с самоцветами и, не найдя такового, примостил его поверх «колбасок» с золотыми монетами. После чего он прикрыл дверцу сокровищницы и, начертав нужные символы, пробормотал магическое заклинание.
        Была ли это его ошибка или ошиблась Вифания, давшая ему ключ, но замок не сработал и сейф остался открытым, что впоследствии привело к большой суматохе в поместье.
        Если с мужем и детьми смертной дочери Вифания была сама любезность, то с женихом дочери-богини она держалась так, что на её фоне Снежная королева показалась бы образцом теплоты и добросердечия. Алконост бесилась, но не смела скандалить с матерью, боясь, что она уже открыто выступит против их брака и тогда ей придётся самой отстаивать право на любовь и в одиночку молить отца о снисхождении к её избраннику.
        Лотико терпеливо сносил пренебрежение одной и болтовню другой. После праздничного застолья Алконост потащила его в парк и, пока они гуляли, изложила ему свои планы относительно их свадьбы и дальнейшей жизни. Лотико рассеяно улыбался и в нужных местах согласно кивал; при этом он не помнил ни единого слова, сказанного спутницей - все его мысли занимала одна лишь Сирин. Если бы не беспокойство за неё, он уже давно бы сбежал.
        Томительный день уже близился к концу, а от Золотого императора по-прежнему не было вестей. По ледяным взглядам хозяйки дома бог любви понял, что слишком задержался и, откланявшись, отправился в Расомское поместье.
        Оказавшись дома, Лотико первым делом зашёл к деду, и на лице Хаоса промелькнуло облегчение. Родители тоже обрадовались его возвращению. Правда, будь он менее занят своими переживаниями, он заметил бы перемену в их отношениях, хотя бы по тому, как они поглядывали друг на друга.
        За ужином миссис Фьюстер спросила сына, знает ли Золотой император о его намерении жениться на Алконост.
        Во время пребывания в Вечерней Звезде Лотико несколько раз ловил на себе взгляд императора, но не смог что-либо прочесть на его лице: своей бесстрастностью оно не уступало его обычной маске. Он не стал лгать, и миссис Фьюстер беспомощно глянула на мужа. Чтобы её утешить, Пан взял её за руку и с нежностью коснулся губами. При виде этого Хаос презрительно фыркнул и Лотико с недоумением посмотрел сначала на деда, а затем на смущённые лица родителей. Наконец до него дошло, что происходит, и его губы тронула улыбка. «Браво, папа! Наконец-то до тебя дошло, что лучшая из женщин уже рядом с тобой. Что ж, лучше поздно, чем никогда», - подумал он и подмигнул отцу. Это переполнило чашу терпения Хаоса и он, распорядившись принести ему десерт в кабинет, встал из-за стола.
        После ухода демиурга в столовой некоторое время царила благонравная тишина.
        Первым не выдержал Пан:
        - Вот ведь! Уверен, если раньше он пилил Аэллу за то, что её муж постоянно сбегает от неё, то теперь он будет ворчать, что я целыми днями таскаюсь за ней.
        - А ты действительно собираешься ходить за мной по пятам? - осведомилась миссис Фьюстер со счастливым блеском в глазах.
        - Во всяком случае, пока тебе не надоест, и ты не прогонишь меня, - последовал обтекаемый ответ.
        «Понятно, горбатого только могила исправит», - усмехнулся Лотико и попросил мать передать ему смородиновый мармелад.
        - Вот нечего фыркать! - рассердился Пан и миссис Фьюстер поспешно закрыла ему рот.
        - Тихо-тихо! Только не кричи, дорогой![1] Ребёнок не имел в виду ничего дурного. Это в нём говорит юношеский максимализм. В молодости всем кажется, что тот, кого ты любишь, непременно должен находиться рядом.
        - Разве это плохо? - Лотико слизнул мармелад с ложки и мечтательно добавил: - Будь Сирин моей женой, я был бы только счастлив.
        Старшие Фьюстеры переглянулись и дружно вздохнули. Лотико с иронией глянул на родителей и отправил в рот ещё одну ложку любимого лакомства.
        - Вот только не нужно жалеть меня! Спорим, что Алконост не выдержит общества Антероса и вскоре потребует развод?
        - Не будь таким самонадеянным, - Пан с улыбкой покосился на жену. - Если Алконост любит тебя по-настоящему, то ты сдашься. Рано или поздно. И вообще, вряд ли тебя надолго хватит. Слишком уж сестрички похожи и, между прочим, не только внешне.
        - Нет! В моём сердце только Сирин, - заупрямился Лотико и миссис Фьюстер при виде непреклонной мины на его лице, знакомой ей по отцу, снова вздохнула.
        - Не спорьте, мои дорогие! Время всё расставит по своим местам, - сказала она и взяла поднос, принесённый служанкой.
        ***
        Подойдя к отцовскому кабинету, миссис Фьюстер постучала.
        - Папа, можно к тебе? Я принесла десерт.
        Изнутри донеслось невнятное ворчание и она, сочтя это за согласие, толкнула дверь.
        Хаос внимательно глянул на дочь и, уловив её смутное настроение, жестом пригласил сесть.
        - Тебе как обычно? Эту твою гадость вишнёвый ликёр? - осведомился он и, не дожидаясь ответа, взял ещё один бокал.
        - Спасибо, - кивнула миссис Фьюстер.
        - Аэлла, что тебя беспокоит? - спросил Хаос, видя, что дочь не решается заговорить.
        - Я долго думала, есть ли смысл говорить, но… - миссис Фьюстер выпила ликёр и, собравшись с духом, быстро проговорила: - Принцесса хотела со мной поговорить насчёт Лотико, и мы перенеслись в её Небесный дворец. Проклятая девчонка, у которой самолюбия больше, чем ума, вывела меня из себя, и тут я обнаружила, что обзавелась новой формой.
        - Ну? - подстегнул её Хаос. - Что за форма?
        - Дева Ада, - чуть слышно уронила миссис Фьюстер.
        Пальцы Хаоса, держащие кубок, самопроизвольно сжались, и по кружевной манжете его рубашки расплылось тёмно-красное винное пятно.
        - Я так понимаю, это ещё не всё, - произнёс Хаос каким-то каркающим голосом.
        - Да, - миссис Фьюстер бросила на отца виноватый взгляд. - Я хотела проверить свои новые возможности и, видимо, привлекла внимание лорда Ваатора.
        - Святые Небеса! - вырвалось у Хаоса. - Ты хоть понимаешь, что ты натворила? Теперь Эквилибриум[2] знает о нашем существовании и вряд ли Литу понравится, что мы поселились в его кладовой магической силы.
        Миссис Фьюстер растеряно захлопала глазами.
        - Хочешь сказать, что Фандора никакая не природная линза, как нас учили в МАГе, а мы воруем запасы магической силы у властителя Эквилибриума?
        - Вот именно! - вздохнул Хаос. - Кстати, что было нужно повелителю Адской Бездны?
        - Лорд Ваатор сказал, что пришлёт мне приглашение к Сияющему Двору, - сказала ошарашенная миссис Фьюстер. - Папа, что теперь будет?
        - Сам хотел бы знать! - ответил Хаос и махнул рукой. - Иди, Аэлла, я должен подумать.
        Оставшись один, он взял первую попавшуюся бутылку с вином и надолго приложился к её горлышку.
        ***
        Стоило Золотому императору увидеть глаза Ирины, и он понял, что в её теле нет души. Это был голем - живая кукла без разума и воли.
        Шолоицкуинтли, отправленные на поиски, понеслись по мирам мёртвых, но, сколько они ни искали, души Ирины нигде не было. Тогда Золотой император поместил её тело в стасис-поле и вернулся на Фандору. Повинуясь ему, время повернуло вспять, и он исследовал каждое мгновение времени, которое прошло с момента смерти Ирины и до момента её воскресения.
        Золотой император искал того, кто похитил душу его дочери, ради которой он столь многим пожертвовал. По характерному рисунку силовых линий, ещё не успевших сгладиться, он нашёл следы портала, ведущего в Междумирье, и, вычислив вектор направления, открыл его вновь. Не успел он шагнуть внутрь, как в небе возник всадник на чёрном коне.
        «Стой, Чак! Ты идёшь на верную гибель!» - прогремел Хаос. Не удовольствовавшись словами, он, спустившись вниз, схватил его за плечо.
        Первым желанием Золотого императора было как следует врезать ему (так сказать, за всё хорошее), но в обычно бесстрастном лице демиурга было нечто такое, что он решил не горячиться и выслушать своего извечного оппонента.
        Хаос спешился и первым делом погасил портал.
        - Даже так? - усмехнулся Золотой император. - Здесь поговорим или на Небесах? - осведомился он, заинтригованный тем, что портал почему-то не хотел закрываться, и Хаосу для этого пришлось приложить немалые усилия.
        - Лучше в Расомском поместье.
        Золотой император нахмурился.
        - Если ты намерен просить за внука, то напрасно…
        - Он здесь ни при чём! - перебил его Хаос и кивнул на ещё одного коня, который возник из вихря. - Садись! Пока лучше не пользоваться пространственной транспортировкой.
        Это заявление встревожило Золотого императора, который никогда не видел, чтобы Хаос так волновался.
        - Прото, что происходит? - перешёл он на дружеский тон.
        - Эквилибриум, - уронил Хаос и пришпорил коня.
        «Да что б всех вас! Только этого мне не хватало!» - Золотой император взлетел в седло и бросился его догонять.
        При виде гостя, едущего рядом с отцом, миссис Фьюстер остолбенела, но быстро пришла в себя и сначала бросилась в кухонную пристройку, чтобы отдать приказания слугам, а затем поспешила навстречу всадникам.
        - Добро пожаловать, ваше величество! - склонилась она в низком поклоне, после чего подняла голову и, заглянув в лицо Золотого императора, упавшим голосом добавила: - Прошу прощения, если мы принимаем вас неподобающим образом.
        - Не суетись, Аэлла! Мы здесь по делу… - Хаос вопросительно глянул на гостя. - Застолья не нужно, а вот кофе будет не лишним.
        - Хорошо, я прикажу накрыть стол в павильоне Счастья.
        - Павильон Счастья? - проявил интерес Золотой император, когда они оказались перед небольшим белокаменным строением с дорическими колоннами.
        - Не напоминай! - поморщился Хаос. - Здесь Пан сделал предложение Аэлле, и эта дурочка до сих пор сходит с ума от счастья.
        _______________
        [1] Когда Пан сердится, его крики вызывают панику у тех, кто его слышит.
        [2] Эквилибриум (Equilibrium от лат. aequus - равный, libra - весы) - равновесие.
        Глава 23
        Золотой император хмыкнул и, войдя внутрь павильона, сел за стол. Расторопные слуги уже успели накрыть его снежно-белой скатертью и сервировать золотой посудой.
        - Эквилибриум, - перешёл он к делу.
        - Думаю, Лит уже знает о Фандоре.
        - С чего ты так решил?
        - Аэлла обрела форму Девы Ада и на днях получила приглашение Ваатора, - нехотя сообщил Хаос.
        - Понятно, - мрачно процедил Золотой император. - Этого следовало ожидать, ведь все мои неприятности проистекают из вашей семейки. И когда это случилось?
        - В тот день, когда твоя смертная дочь сбежала из Золотого дворца. Аэлла случайно оказалась рядом и сочла своим долгом ей помочь и, заметь, уже не в первый раз, так что нечего наговаривать на мою семью. Если уж кто виноват в случившемся, так это принцесса. Не липни она к Лотико, ничего бы не случилось: ни войны, ни Эквилибриума, - рассердился Хаос.
        Золотой император лишь вздохнул и повернул разговор в нужное русло. В данной ситуации ему было не с руки конфликтовать с Хаосом, к тому же в том, что он сказал, была определённая доля правды: Алконост действительно много сделала, чтобы рассорить их семьи.
        Эквилибриум, вызвавший беспокойство у могущественных богов, был главенствующим пантеоном богов в совокупности вселенных, обозначенных как Двенадцатый континуум; ещё их называли богами равновесия. Казус крылся в том, что Фандора находилась в зоне их юрисдикции, но до недавнего времени они о ней не знали.
        Виной всему была неопытность Золотого императора в роли творца. Наткнувшись на область, чрезвычайно богатую магической энергией, он счёл её даром провидения и создал там свою вселенную. Лишь потом до него дошло, что это такое. В общем, Золотой император знал, что создал свою вселенную в минивселенной, которая служила Эквилибриуму кладовой магической энергии. На его счастье их было несчётное количество и о самых древних забыли. Вот на такую заброшенную кладовую, чьи хранители по какой-то причине погибли, он и наткнулся. Поскольку Фандора находилась на задворках Сияющего двора, обители всесильного лорда Хаоса, он понадеялся, что кража сойдёт ему с рук.
        «Увы! - вздохнул Золотой император. - Всё тайное рано или поздно выходит наружу», - подумал он с досадой и со смешанными чувствами посмотрел на того, кто был частью властителя Эквилибриума, созданного ограниченным людским воображением. Древнегреческий бог не обладал даже тысячной частью возможностей оригинала, тем не менее он был более чем серьёзным противником, в чём Золотой император убедился на собственной шкуре. Правда, на настоящий момент его куда больше интересовал ум собеседника, чем его умение драться. «В конце концов, я ни разу не пожалел, что последовал совету Хаоса» - подумал он и, проглотив обиду, настроился на диалог.
        Разговор был долгим, но, к разочарованию Золотого императора, не принёс ему сколь-нибудь важных сведений. О Сияющем Дворе он знал куда больше, чем Хаос, к тому же в последнее время он часто туда наведывался. Желая пощекотать себе нервы, он даже принял участие в отборочных турнирах Сияющего Двора и потом сожалел, что не может пройти их до конца: слишком велик был риск, что в нём заподозрят самозванца и разоблачат. В состязаниях Истинной крови[1] из-за большого количества участников ещё можно было затеряться, но стоило ему сунуться на арену боёв среди богов[2] и его сразу же заприметили. Осторожничая, он не вышел во втором туре, и тут же появилась стража, которая явно его искала. Так что ему пришлось менять внешность и три дня прятаться у знакомой богини, прежде чем он решился выйти в Междумирье и, всячески заметая следы, переместился к себе на Фандору.
        Во время одной из вылазок ему довелось увидеть Лита, и он понял, что его чувства к нему не изменились, он по-прежнему его ненавидел. Ненавидел и боялся.
        - Судя по твоим замечаниям, ты знаешь больше моего, - вмешался Хаос в ход его мыслей.
        - В общем, да, - признался Золотой император. - Но в таком деле одна голова хорошо, а две лучше. С другой стороны, думай не думай, всё едино. Нам конец, если Лит вознамерится прихлопнуть нашу лавочку.
        Он глянул на служанку, держащую наготове кофейник, и она налила ему кофе. Угроза близкой гибели не испортила ему аппетит, и он подналёг на печенье с апельсиновой начинкой, которое особенно пришлось ему по вкусу.
        - Вкусно! Не хуже, чем у Люси, - одобрительно заметил властитель Фандоры, когда его тарелка опустела.
        Хаос поднял на него глаза.
        - Рад, что тебе пришлась по вкусу стряпня Аэллы.
        - И кофе замечательный. Похоже, миссис Фьюстер просто кладезь всевозможных достоинств.
        - Спасибо! - улыбнулась хозяйка Расомкого поместья, возникшая на пороге павильона. Она укоризненно глянула на служанку и взяла с подноса изящный белый кувшинчик.
        - Ваше величество, если я не ошибаюсь, вы пьёте кофе со сливками…
        - Давайте без церемоний, миссис Фьюстер, - Золотой император забрал у неё кувшинчик и сам налил в чашку сливки. - Пожалуйста, присядьте. Нам есть о чём поговорить. Ты тоже выходи, нечего вздыхать и болтаться вокруг, - сказал он, и возникший бог любви преклонил колени.
        - Простите, ваше величество, - пропел Лотико, без особого раскаяния в его голосе.
        - Чего уж! Всё равно разговор касается тебя.
        Как только речь зашла о сыне, миссис Фьюстер вскочила из-за стола и упала на колени рядом с ним.
        - Ваше величество! Умоляю, простите Лотико! Ведь он ещё совсем мальчишка и не всегда понимает, что творит!
        - Поверю вам на слово, - сказал Золотой император и бросил на провинившегося бога оценивающий взгляд. - По идее нужно было бы убить тебя и развеять прах по ветру, чтобы твоя душа, прежде чем возродиться, подольше мучилась в аду, - проговорил он зловещим тоном и после выдержанной паузы добавил: - Но на ваше счастье с отцом у вас есть замечательнейшая из женщин.
        Он встал и, подойдя к миссис Фьюстер, поднял её с колен и, подведя к столу, усадил на стул. Не удовольствовавшись этим, он сел рядом и, взяв её руку, галантно поцеловал.
        - Аэлла, пользуясь случаем, хочу сказать, что безмерно благодарен вам за Сирин. И это совершенно искренне. Вы действительно одна из немногих бескорыстных душ. Так что пока вы не отвернулись от них, ваши мужчины могут спать спокойно.
        - С-спасибо, - пробормотала миссис Фьюстер, смущённая тем, что Золотой император назвал её по имени.
        - Ну а теперь давайте решим, что нам делать с вашим сыном, благодаря которому я угодил в плен к Зевсу.
        - Ваше величество!
        - Тсс! Не волнуйтесь, Аэлла! Я придумал ему такое наказание, которое, думаю, устроит нас всех.
        Молящие глаза миссис Фьюстер заставили его смилостивиться, Золотой император прервал молчание и вынес свой приговор:
        - Пусть будет так, как вы договорились с Алконост. Я разрешаю им пожениться. Думаю, это будет достаточным наказанием вашему сыну.
        Он посмотрел на будущего зятя и при виде рожек на его голове внутренне ухмыльнулся: «Ну вот, ещё не муж, а уже с рогами! Хотя кто их кому наставит - это ещё большой вопрос!»
        - Слава Небесам! - выдохнула миссис Фьюстер и после многословных благодарностей попыталась накормить гостя чем-нибудь существенней, чем кофе и сладости, но тот заторопился домой.
        В соответствии с правилами гостеприимства она пошла провожать его до ворот, и Лотико, который всё это время простоял на коленях, наконец-то смог встать.
        Прежде чем попрощаться с хозяйкой Расомского поместья, Золотой император повернулся к ней и лукаво улыбнулся.
        - А вы знаете, что в МАГе я был в вас влюблён?
        - Что?.. Ах, вы шутите! - улыбнулась миссис Фьюстер.
        - Ничуть! Аэлла, вы должны знать, что вы удивительно обаятельны. Если бы мне не встретилась Вифания, я бы обязательно отбил вас у Пана.
        - Ваше величество, не смущайте меня! Я же порядочная женщина! - шутливо воскликнула миссис Фьюстер и при этом так густо покраснела, что Золотой император ощутил угрызения совести.
        Впрочем, сказанное им было, скорей, преувеличением, чем ложью: ему всегда нравилась эта угловатая стеснительная женщина, которая без оглядки бросалась на защиту друзей и семьи. Поэтому он не лукавил, говоря, что прощал её близких исключительно ради неё самой.
        Комплименты и пышный букет цветов, преподнесённый Золотым императором, доконали миссис Фьюстер. Когда он выехал из ворот, она с улыбкой облегчения помахала своему неожиданному поклоннику и направилась к дому. Не успела она сделать несколько шагов, как из кустов выступил Пан, мрачный как туча.
        - Это что было? - рявкнул он и у миссис Фьюстер мелькнула мысль, что раньше муж был куда обходительней и читал ей стихи, а не рычал так, что волосы вставали дыбом.
        «Истинные чувства говорят куда прямолинейней и грубей, чем их лживые товарки!» - вздохнула она и протянула букет Пану.
        - Просто съешь его и успокойся.
        - Вот ещё! - фыркнул Пан, после чего схватил букет и яростно заработал челюстями. - Редкостная дрянь! Как и твой поклонник! - заключил он после того, как дочиста сжевал цветы.
        В насмешливом удивлении миссис Фьюстер приподняла бровь.
        - Судя по последнему высказыванию, ты увлёкся софизмом.[3]
        - И кто здесь кого путает, с целью показать своё умственное превосходство? - проворчал Пан.
        - Вот дурачок! - миссис Фьюстер ухватила мужа за кучерявую козлиную бородку, которой он обзавёлся, пока жевал букет, и чмокнула его в нос. - Золотой император любезничает со мной не просто так, ему нужна моя помощь. Как Дева Ада, я владею арсеналом оружия, который ему незнаком. Думаю, он хочет его изучить, прежде чем властитель Эквилибриума призовёт его к ответу.
        - Даже не вздумай!
        - Не глупи! - посерьёзнела миссис Фьюстер. - Наш мир под большой угрозой. Лорду Хаоса стереть нас так же просто, как смахнуть пыль с рукава. Золотой император единственный, кто может ему противостоять, во всяком случае, более или менее на равных. Так что я окажу ему любую поддержку, лишь бы он сумел сохранить Фандору.
        - Да что он может, тем более один! - презрительно скривился Пан.
        - Например, пройти через испытания, что ждут его при Сияющем Дворе и доказать Эквилибриуму, что мы заслуживаем право на жизнь.
        В сознании ветреного бога измена и его жена были настолько несовместимы, что он убрал козью рожу и примирительно проговорил:
        - Ладно, если ты так ставишь вопрос, то я не возражаю.
        - Вот и умница! - обрадовалась миссис Фьюстер, ей совершенно не хотелось ссориться с мужем, тем более сейчас, когда между ними возникло нечто большее, чем просто супружеская привычка.
        Когда Пан для успокоения нервов отправился музицировать, и она осталась одна, рядом с ней возник Лотико. Некоторое время они молчали, затем он обогнал мать и с мольбой заглянул ей в лицо.
        - Мама! Я не женюсь на Алконост! Я её не люблю! - выпалил он в отчаянии.
        - Мой мальчик, ещё как женишься! - сказала миссис Фьюстер с непривычно жёсткими нотками в голосе. - Или ты думаешь, я буду вечно унижаться перед Золотым императором, вымаливая тебе прощение?
        - Прости! - вымолвил Лотико с горестной миной и растаял в воздухе.
        «Святые Небеса!» - миссис Фьюстер возвела очи горе, и тут появился Хаос.
        - Они оба когда-нибудь повзрослеют?! - в сердцах воскликнула она.
        - Не обращай внимания! - прокаркал демиург, похожий на ворона не только цветом одеяния, но и заострившейся физиономией. - Мальчишка запаниковал, когда понял, что женитьба на принцессе неотвратима. Ничего, немного побегает и успокоится.
        - Хорошо, если так, - засомневалась миссис Фьюстер, но понадеялась на благоразумие сына.
        - Ну? - вопросила она, сердито глядя на отца. - Чего молчишь? Выкладывай, что тебе нужно.
        - Да ничего мне не нужно, - усмехнулся Хаос. - Вот пришёл тебя поддержать, а ты накинулась на меня с попрёками; совсем как твоя злюка-мать, которая ни капли не верит в мои добрые намерения.
        - Интересно, с чего бы ей тебе верить? - миссис Фьюстер взяла отца под руку. - Ну-ка, скажи, когда ты последний раз был у неё?
        - Не задавай глупых вопросов! Лучше послушай, что я тебе скажу. Пан, конечно, не бог весть что, но, как говорят смертные, лучше синица в руках, чем журавль в небе.
        - Ты это к чему? - вопросила миссис Фьюстер и её глаза округлились. - Святые Небеса! Ты считаешь, что я способна увлечься Золотым императором?
        - Почему бы нет? Подожди, не возмущайся! Так или иначе, но Чак вынудит тебя показать ему все твои возможности в форме Девы Ада, и я знаю, как это бывает. Симпатия неизбежна, когда мужчина и женщина проводят вместе время. К тому же контактный бой основательно её подогревает, особенно, когда мужчина не урод и обладает властью, а женщина стеснительная фантазёрка, и к тому же не красавица.
        - Папа! - возмущённая миссис Фьюстер приложила ладони к горящим щекам. - Я знаю, ты ни во что меня не ставишь, но думать, что я слабовольная дура, готовая вешаться на шею первому встречному, это слишком даже для тебя!
        - Детка, я не думаю, что ты слабовольная дура, но не сомневаюсь в том, что после твоего безалаберного муженька Чак покажется тебе кладезем тех качеств, которые вы, женщины, так любите идеализировать в мужчинах.
        - Всё, хватит! Я больше не намерена выслушивать твои измышления!
        Глядя вслед убегающей дочери, Хаос покачал головой и, окончательно превратившись в ворона, взмахнул крыльями. Правда, птичка в его исполнении получилась несколько крупноватой и по размерам больше смахивала на орла.
        Несколько прыжков и ворон набрал высоту, а затем плавно закружился в чистой небесной синеве, ожидая ту, что всегда отзывалась на его призывный танец. После третьего круга на горизонте возникла быстро растущая чёрная точка.
        На подлёте гарпия атаковала ворона, и тот крутанул «бочку» уходя из-под удара. Тогда с её крыльев сорвались перья, острые как стрелы, и устремились следом за ним.
        На этот раз ворону не удалось увернуться и в воздухе закружились блестящие чёрные перья и алые капельки крови. Гарпия разразилась резким хохотом, после чего бросилась к нему и схватила за шею. Хаосу это не понравилось и во тьме вороньих глаз загорелись кровавые огоньки, но полуженщина-полуптица не обратила на это внимания; она никогда не считалась с его желаниями и руководствовалась лишь своими капризами. «Ну что, Прото, сразу свернуть тебе шею или прежде помучить?» - поинтересовалась она и, поддразнивая своенравного любовника, прижала его голову к груди. При виде идеальных полушарий, полных и белых, украшенных сочными вишенками сосков, в вороньих глазах загорелся уже другой огонь. «Лучше помучить», - придушенно каркнул Хаос.
        Миссис Фьюстер, наблюдавшая за встречей родителей, поспешно опустила глаза. «И так каждый раз! - подосадовала она. - Ладно, у мамы ни стыда ни совести, но папа мог бы не заниматься на виду у всех тем, чем приличные птицы, то есть люди, занимаются в спальне».
        Тут ей вспомнилось отцовское предостережение, и она по памяти воссоздала образ Золотого императора. Обойдя фантом, она придирчиво его оглядела. «Ничего особенного, мужчина как мужчина», - решила она и уничтожила своё создание.
        ***
        Вернувшись в свой Небесный дворец, Золотой император обнаружил, что тело Сирин пропало, но не нашёл следов похитителей. Алекс тем временем обнаружил пропажу своих золотых запасов и в Вечерней Звезде поднялся страшный переполох. Задетая тем, что воровство произошло в её поместье, Вифания вызвала мистера Яму, который взял на вооружение дедуктивный метод своего не менее известного земного коллеги, и прославленный фандорианский сыщик с присущей ему обстоятельностью приступил к тщательному расследованию.
        [1] Состязания для избранных среди смертных (так называемая Истинная кровь) - тот, кто уничтожит всех соперников, становится богом.
        [2] Состязания богов это не кровавая бойня, а, скорей, олимпиада. Самый ценный приз победителю это одна из вакантных должностей при Сияющем Дворе.
        [3] Соф?зм (от греч. ???????, «мастерство, умение, хитрая выдумка, уловка») - можно подразделить на:
        - Сложное рассуждение, иногда намеренно запутанное с целью показать умственное превосходство или ввести в заблуждение;
        - Нестандартная задача, как правило, имеющая несколько решений;
        - Приём обучения и метод исследования, введённый древнегреческими софистами; широко практиковался в средневековых университетах (sophismata), послужил прообразом современных сборников задач и упражнений;
        - Ошибочное рассуждение, неправильный аргумент. Софизм основан на преднамеренном, сознательном нарушении правил логики. Это отличает его от паралогизма и апории, которые могут содержать непреднамеренную ошибку, либо вообще не иметь логических ошибок, но приводить к явно неверному выводу.
        Глава 24
        ГЛАВА 34
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
        Охваченная вселенским спокойствием я тонула в вязкой тьме; тонула красиво, окутанная торжественными песнопениями и волшебной музыкой. Ксилофон ронял чистые до слёз звуки, вызывающие дрожь по телу и душевную тоску по несбыточному.
        Мне было хорошо. Очень хорошо. Душа рвалась на волю, и я была готова её отпустить.
        Неожиданно в музыку вплёлся тревожный тон, и вслед за тем тьма мигнула горящими глазами. Я попыталась поднять руку, но смогла лишь пошевелить пальцами, да и то с большим трудом. Понятно. Нить между душой и телом настолько тонка, что они уже готовы расстаться. Ну и ладно! Подумаешь, светятся чьи-то глаза, да плевать на них! Думаю, в загробном мире такого добра дофига и больше.
        Я снова попыталась погрузиться в нирвану, и тут музыкальный ритм участился. «Чёрт знает что! Даже умереть спокойно не дадут», - мелькнула ленивая мысль.
        Раздражение родилось не сразу. Сначала оно было как ласковая волна, накатывающая на песочный пляж, в тихую солнечную погоду. Затем ветер усилился и волны пошли круче. И тут, мало мне было жутких глаз, как начали орать какую-то бессмыслицу, причём прямо в ухо. Вот тогда пошёл девятый вал - не хуже, чем у Айвазовского.
        «Заткнись, скотина!» - рявкнула я и выбросила вперёд кулак. Откуда только силы взялись!
        Неведомый крикун моментально заткнулся, и даже глазки куда-то смылись, но я недолго радовалась их исчезновению. Окружающую тьму начали вспарывать клинки яркого света. Судя по тому, что удары ложились всё ближе и ближе, скоро я на собственной шкуре опробую, насколько они безобидны. Поначалу я уговаривала себя, что клинки света не причинят мне вреда, но подлая интуиция не хотела верить и включила сигнал опасности. Мне страшно не хотелось двигаться, но выхода не было. Откуда-то я знала, если сейчас меня убьют, то умрёт не только тело. Я исчезну полностью.
        Смертные оковы держали крепко, но душа оказалась жизнелюбивей тела. Последний рывок и я, закрывшись щитом, отшатнулась назад. Как оказалось, вовремя. Удар был такой силы, что у меня перехватило дыхание, а затем тьма отступила.
        Даже сквозь сомкнутые веки по глазам ударил яркий солнечный свет; а ещё я услышала шум прибоя и заодно ощутила, что нахожусь в воде. Судя по тому, что она солёная, это океан. Мне не хватало воздуха, и я рванулась к поверхности, благо, она оказалась недалеко.
        Насколько видел глаз, вокруг простиралась зеркальная бирюзовая гладь и кругом тебе ни «белеет парус одинокий», ни суши, причём нет даже малейшего намёка ни на то, ни на другое.
        Ну, ничего! Судя по щиту, который по-прежнему при мне, с магией здесь всё в порядке, а это значит, что я при крыльях. Надеюсь, это не водный мир и хоть один островок да найдётся. Я не сомневалась, что это не Фандора: родину не перепутаешь ни с каким другим миром.
        Мои надежды оправдались. Правда, после того как я устала настолько, что начала подумывать о том, чтобы присоединиться к водным жителям, и тут на горизонте показалась чёрная гряда. Не знаю, сколько ещё пришлось махать крыльями, но, к счастью, всё однажды кончается.
        Из последних сил я преодолела линию прибоя и рухнула на галечный берег. Наверное, евреи, умученные Моисеем, так не радовались своей земле обетованной, как я этому клочку суши. Вот только особо разлёживаться было нельзя, бог знает куда меня занесло. Вдруг здесь водятся плотоядные твари, да ещё, не приведи господи, магические!
        Отдышавшись, я встала и осмотрелась.
        М-да, terra incognita[1] не блистала гостеприимством. Кругом ни травинки и даже нет вездесущего мха. Плохо! Такое ощущение, что мир мёртвый, точней, у него всё ещё впереди. Вот только у меня нет пары-тройки миллиардов лет, чтобы я могла дождаться, когда здесь возникнет жизнь.
        Незадача! Я потянулась к затылку. Ну и как здесь выживать? Конечно, есть вода и магия, поэтому можно попробовать себя в роли творца, но не гарант, что удастся создать что-нибудь съедобное и, вообще, творение - это особая песня. Когда мистер Бон меня учил, он сказал, что в этом деле нужно начинать с азов, поскольку творение в магии относится к разряду высшей математики. Кстати, об азах. Кто бы их ещё помнил! В конце концов, вся моя учёба - это месяц с небольшим, а затем я свалила на Землю и пробыла в академическом отпуске несколько лет.
        Тем не менее голод - не тётка. Я зачерпнула в ладони воду и, закрыв глаза, представила себе овсянку - жиденькую такую, без всяких изысков вроде фруктовых наполнителей и молока. Выждав время, я приоткрыла правый глаз. Увы, мне! Вода ни капли не изменилась и осталась всё той же водой. И тут в поле моего зрения попали чьи-то босые ноги, чёрные аж до радужных отливов на гладкой коже. Причём ступни были само совершенство - изящные, чистенькие, с ухоженными перламутровыми ноготками, но, судя по размеру, вряд ли они принадлежали женщине.
        Открыв оба глаза, я подняла голову и мысленно присвистнула. На Фандоре я уже привыкла, что боги в человеческой личине превосходят ростом обычных людей. Лотико как-то сказал, что это не из-за чувства превосходства, просто они не вмещаются в меньшие размеры. Впрочем, фандорианцы более низкорослые, чем земляне, так что я и мои паладины не слишком выделялись на фоне богов, разве что Дашка, но она маломерок по причине возраста.
        Этот же тип был выше мистера Вейса, человеческой личины моего отца, в котором примерно два с половиной. Выходит, в этом гиганте метра три. Очень надеюсь, что он не людоед, к тому же владеющий магией; если оно так, то моя песенка спета.
        - Привет! - сказала я, стараясь разглядеть лицо аборигена.
        Он стоял так, что из-за его плеча солнце светило мне прямо в глаза. Предусмотрительный гад! Уверена, что это не случайно.
        В ответ на моё приветствие абориген сверкнул двумя рядами белейших зубок, среди которых отчётливо выделялись дракуловские клыки. Твою ж мать! Только упырей мне не хватало! Впрочем, ерунда. Может, парень просто дикий и регулярно питается сырым мясом.
        - Привет, - отозвался предполагаемый упырь и переместился так, чтобы я могла рассмотреть его.
        Ничего парень. Сложён как бог и на физиономию далеко не урод. Странно, что кожа у него чернее чёрного, а глаза синие; кажется, такой оттенок называют бирюзовым. А какой необычный разрез! Прямо-таки глаза настоящего эльфийского принца. И волосы у парня не кучерявые, как у негров, а совершенно прямые, длинные и отливают на солнце алмазным блеском, впрочем, как всё его тело. М-да! Что-то этот тип слишком уж хорош собой. Правда, если он из мифических вампиров, то ничего удивительного. Если верить любовным байкам романтических дурёх, то упыри все поголовно красавцы. Так что подозрения в вампиризме пока не снимаются. Слава богу, что эта нечисть не водится на Земле, да и на Фандоре тоже, конечно, за исключением веталов, да и те предпочитают мясо своих жертв; на кровь, как таковую, им наплевать.
        Каково бы ни было происхождение чернокожего Давида, он действовал мне на нервы. К тому же парень был совершенно голый, что раздражало не меньше, чем его беззастенчивое разглядывание. Даже странно, что такой красивый мужик, а мне наплевать на него.
        Ладно, поиграли в гляделки и хватит!
        - Можешь не надевать плавки, я сейчас уйду, - сказала я, прикидывая, в каком направлении лететь.
        Вопреки интуиции, меня не оставляла надежда, что это обычный абориген, который как попугай повторил моё приветствие.
        - Спасибо, - поблагодарил он.
        Значит, парень из богов. Что ж, тем хуже для меня. Если он явился по мою душу, то так просто не отвяжется. Впрочем, не стоит спешить с выводами; может быть, всё ещё обойдётся, и мы разойдёмся как в море корабли, без обмена прощальными залпами.
        - Всегда пожалуйста, - буркнула я, но решила не особо лезть в бутылку: - Извини, если вторглась на ваш нудистский пляж.
        От меня не убудет, а вежливость она и в Африке вежливость.
        - Да я не в обиде, - усмехнулся чернокожий Давид.
        - Тогда привет семье и детям, - сказала я и попыталась подняться в воздух, но не тут-то было. Как в известной песенке министра-администратора, птичка крылышками «бяк-бяк!» и ни с места.
        - Твои проделки? - рыкнула я, выведенная из себя, и трёхметровый гад отрицательно замотал головой, а затем ткнул пальцем в сторону моря-океана, мол, это всё он. Вот сволочь! Нашёл на кого свалить!
        Не знаю, что конкретно выражала моя физиономия, но на его лице появилась выжидательная мина - такое ощущение, будто он ждал, что я сейчас выкину какой-нибудь фортель, например, запулю в него магическим зарядом. Тоже мне, нашёл дуру! В преддверии разборок чувства обострились, и я смогла увидеть его ауру; кстати, со мной это впервые, хотя о так называемой «тонкой материи» даже на Земле болтают все, кому не лень. Конечно, мне не с чем сравнить, но если судить по размеру и яркости, то и магический потенциал у него соответствующий. С учётом того, что этот тип помещается только в трехметровую форму, я ему точно не соперник.
        Ну и ладно! Думаю, непосредственная опасность мне не грозит, а раз такое дело, то нужно отдохнуть - пока есть такая возможность. Я вновь растянулась на гальке и закрыла глаза. Безмерная усталость тут же взяла свое, и я впала в забытьё. Нет, я понимала, что веду себя неадекватно, но инстинкт самосохранения отключился полностью. Думаю, виной тому вселенское равнодушие, которое вновь накатило на меня.
        Очнулась я уже не на берегу моря, а в чьём-то доме, о чём свидетельствовали подушка и одеяло.
        На этот раз я увидела не чёрного парня, а благообразного старика в причудливом сине-зелёном наряде. Белые как снег волосы волнистыми прядями падали ему на лицо, не давая рассмотреть его черты. Старик сидел за большим письменным столом, заваленным бумагами, и что-то сосредоточенно рассматривал, сверяясь со свитком, который держал в левой руке. Кстати, свитков было превеликое множество. В футлярах и без них они лежали везде и всюду, в том числе на спинке дивана, на котором я спала.
        Давая знать о себе, я кашлянула, и старик живо поднял голову. Мужественное лицо античной лепки дышало силой, ощутимой даже на расстоянии. Да и глаза у него были совсем молодыми - ясными и голубыми как море в хорошую погоду.
        - Как ваше самочувствие, юная леди? - поинтересовался мой гостеприимный хозяин, и что-то такое было в его лице и интонациях приятного рокочущего голоса, что сразу же расположило меня к нему.
        - Благодарю вас, я в порядке, - сказала я и замолчала, ожидая ответной реплики.
        Старик с недоумением глянул на меня, а затем улыбнулся.
        - Прошу прощения, я так давно не был в мире смертных, что не сразу понимаю новые для меня идиомы.
        Настал мой черёд хлопать глазами.
        - Извините, мистер…
        - Океан, - представился старик с церемонным поклоном и снова опустился в кресло.
        - Очень приятно, а я Ирина Боголюбова. Извините за любопытство, мистер Океан, не подскажете, что именно резануло вам слух? - спросила я, заедаемая неожиданно проснувшимся любопытством.
        - Видите ли, в моё время краткость была не в почёте, и обычно на вопрос о самочувствии следовал подробнейший отчёт о здоровье, как самой особы, так и её ближайших родственников.
        - Надо же! Не знала, что предки были настолько болтливы.
        - О, не берите в голову! Это всё преданья старины глубокой. Я знаю, что вы, молодые, живёте уже совсем по другим законам, - сказал мистер Океан, испытующе глядя на меня.
        Судя по молчанию, он оставил беседу мне на откуп, и я слегка подвисла, не зная, куда её направить, но затем решила не мудрствовать лукаво.
        - В наше время считается неприличным грузить… О, простите! Отнимать время бесполезной болтовнёй. Особенно, когда интерес собеседника продиктован исключительно любезностью.
        - Вот оно что! - мистер Океан вежливо улыбнулся. - Вы с Земли? - неожиданно спросил он.
        - Да… - несколько замялась я; отчего-то мне не хотелось упоминать Фандору.
        Мистер Океан свернул рукопись в рулончик и вложил её в деревянный футляр, после чего запечатал крышку синим сургучом и, поставив на нём оттиск своего кольца, взял бразды разговора в свои руки:
        - Я слышал, что смертные на Земле теперь спешат везде и повсюду. Мой воспитанник говорит, что они изобрели самодвижущиеся машины, которые летают быстрее птиц, и лодки, которые могут передвигаться даже под водой. А по земле они ездят в самодельных жуках на колёсах, которые бегают быстрее лошадей. Самое удивительное, смертные построили такие машины, которые позволяют им перелетать с планеты на планету. Я не слишком этому верю, но, кто знает, а вдруг? Так что, мисс, будьте милостивы, не держите старика в неведении и поскорей опровергнете или подтвердите слова моего воспитанника. Скажите, это правда или нет?
        - Это правда, - улыбнулась я, отметив при этом, что у старика сменился цвет глаз, из голубых они стали дымчато-серыми.
        - Какие негодники! - мистер Океан с укоризненным видом покачал головой. - Если они будут продолжать в том же духе, то однажды превзойдут даже нас, богов. Да, Николс говорит, что вы отказались от своих богов и заменили их единым богом… - он надел очки и вопрошающе глянул на меня, - а кое-кто из смертных и вовсе считает, что жизнь возникла сама по себе, так сказать, путём естественного отбора.
        - И это правда, - подтвердила я.
        Я не чувствовала в старике угрозы, тем не менее разговор о богах почему-то меня настораживал. Не знаю почему, но было такое чувство, что он не поверил мне насчёт того, что я с Земли, и вдобавок знает, что я с Фандоры. Впрочем, это не удивительно, если он сам из богов.
        - Вижу, я вас заболтал, юная леди, вместо того чтобы позаботиться о вас. Для начала давайте проверим состояние вашего здоровья.
        Не успела я моргнуть глазом, как мистер Океан оказался рядом и, убрав хлам с ближайшего стула, сел рядом и взял меня за запястье.
        - Судя по пульсу, ваше телесное здоровье в полном порядке, а вот душевное оставляет желать лучшего. К сожалению, душа смертного, даже временно разлучённая с телом, крайне неохотно возвращается к прежним обязанностям.
        - Понятно, - сказала я, чтобы что-нибудь сказать.
        Естественно, я ни черта не поняла, но спрашивать, думаю, бесполезно: есть вещи, которые доступны лишь уму богов. В своё время на Фандоре я обижалась, когда мистер Вейс игнорировал некоторые мои вопросы. Потом уже мистер Бон объяснил мне, что у богов восприятие мира куда богаче, чем у нас, простых смертных, - в отличие от нас, он для них не ограничивается тремя измерениями. Попробуйте объяснить двумерному человечку, который слыхом не слыхивал о третьем измерении, что такое шар и чем он отличается от окружности. Так что трудности богов при общении с нами, смертными, вполне понятны, но всё равно обидно…
        Обидно, да? Я прислушалась к себе. Мне действительно обидно?.. Если бы! Мистер Океан прав, со мной что-то не так, и крепко.
        Я старалась не обращать внимания, но с момента пробуждения единственно, что я действительно испытываю, это вселенское безразличие. Всё остальное наносное. Я говорю, улыбаюсь, но это всё притворство: мои чувства - лишь призраки былых чувств или их временные вспышки. В сердце выжженная пустыня; если честно, там нет ничего, даже любви к детям. Пора посмотреть правде в лицо - внутри я мертва.
        Перед глазами пронеслись отрывки боя с Кецалькоатлем. Он меня убил, я это точно знаю. Моё сердце помнит холод его клинка. Пламя жизни угасло. Я умерла. Не удивительно, что я ничего не испытываю, ведь чувства - это удел живых.
        Тогда встаёт вопрос, кто же я?
        __________________________
        [1] Terra incognita - неизвестная земля, в переводе с латинского языка.
        [2] Реме - уважительная форма обращения.
        Глава 25
        Мистер Бон как-то сказал, что душу можно поместить в искусственное тело, только это будет не человек, а голем - раб, послушный воле хозяина. Кусок плоти, равнодушный ко всему, совсем как я. Что воля, что неволя…
        Выходит, я зомби? Ну да, живой мертвец! Я закуталась в одеяло, но меня по-прежнему трясло. К чувству безысходности добавился всепоглощающий страх, который сводил меня с ума.
        Не гоношись! Что воля, что неволя… Нет! Я не хочу быть безвольной куклой!
        Собственный крик ударил по нервам, и в то же время мне стало чуть легче.
        Неимоверным усилием воли я заставила себя замолчать и потянулась к магическому потоку. Что воля, что неволя… Всё! Пора прекращать эту пародию на жизнь! Не хочу быть зомби!
        Я рычала и выла, но не могла вырваться из железной хватки старика. На какой-то миг безумие отступило, и наши взгляды встретились. Голубые глаза налились грозовой синевой, в которой то и дело проскакивали вспышки молний, и тогда до меня дошло, с кем я имею дело. Это действительно был океан, колыбель всего живого во Вселенной, точней его дух, заключённый в человеческую форму.
        «Юная леди, успокойтесь! Вы настоящий человек!» - воскликнул прародитель всего живого, и я опустила руки. Как ни странно, я ему поверила. Да и как тут не поверить? Ведь все мы дети океана.
        Старик протянул мне стакан с каким-то лекарством, и я без колебаний его взяла. Горьковатый напиток сильно отдавал валерьянкой, и этот знакомый с детства запах сам по себе подействовал на меня как мощнейшее успокоительное.
        Стыдясь своей истерики, я поставила стакан на свободный краешек этажерки, стоящей рядом с диваном, и виновато глянула на мистера Океана.
        - Простите! Даже не знаю, что на меня нашло, - пробормотала я, избегая всё понимающего мудрого взгляда.
        - Ничего страшного. Просто знайте, что вы не голем. У вас есть тело и душа и они настоящие, данные вам при рождении. Единственно, нужно подождать, пока они окончательно воссоединятся.
        Надеюсь, это не ложь во спасение. Я взяла себя в руки и прямо глянула в лицо мистеру Океану. Буря в его глазах улеглась, и они вновь приобрели спокойный голубой цвет. Это хорошо. Голем я или нет, но отчего-то не хочется, чтобы меня прибили как бешеную собаку. Да и мне показалось, что пустота в сердце понемногу уходит.
        Напиток ли тому виной или действительно дела пошли на лад, но безразличие отступило и я, обнадёженная этим обстоятельством, решила узнать, кто меня воскресил и зачем.
        Только я собралась приступить к расспросам, как возникло напряжение, предшествующее пространственному переносу, и в комнате возник такой красавец, что впору было падать в обморок, и это несмотря на всю мою остаточную хандру.
        Когда ошеломление от лицезрения божественного красавца несколько схлынуло, отчего-то мне вспомнился чернокожий тумба-юмба, который встретился мне на пляже и который, судя по всему, притащил меня к мистеру Океану. Почему вспомнился? Трудно сказать… хотя бы потому, что оба типа со своим радужным отливом выглядели как ярые поклонники ЛГБТ. Правда, мистер тумба-юмба выглядел так, будто с головой искупался в нефтяной луже, в то время как у божественного красавца отливали радугой лишь грива роскошных чёрных волос и ногти… Э, нет! У него не ногти, а самые настоящие когти на руках. Так-так! У одного вампирские клыки, у другого когти, да и в лицах есть что-то схожее. Тут я увидела ауру вновь прибывшего и все сомнения отпали. Тумба-юмба и умопомрачительный красавец были двумя сторонами одной и той же медали.
        - Ну как тут наша гостья? - поинтересовался двуличный приверженец ЛГБТ, облачённый в причудливый наряд. Несмотря на подавленное состояние, я обратила внимание, что здесь, как на Небесах Фандоры, тоже в ходу световой шёлк.
        - Она в порядке, - ответил мистер Океан и, повернув ко мне голову, улыбнулся.
        Нет, славный старик! Нужно будет держаться его, пока не выясню, куда я попала и что здесь происходит. Красавец чего-то не вызывает особого доверия. Есть ощущение, что он - редкостная шельма.
        - Скажите, наставник, неужели у меня на лбу написано, что я проходимец? - возмутился преобразившийся тумба-юмба, обращаясь к мистеру Океану.
        «Написано, написано! - мысленно подтвердила я. - А ещё там написано, что ты воспитанник мистера Океана и зовут тебя Николс. Впрочем, последнее под вопросом и если ты будешь настаивать, что тебя зовут как-то иначе, то я не буду упорствовать». Стоило так подумать и поступило предупреждение, что нужно быть осторожней.
        Я присмотрелась к гостю мистера Океана и поняла, что внутренний советчик прав, впрочем, как всегда. Неограниченная власть накладывает свой отпечаток - и на смертных, и на богов. Вдобавок Николс, или кто он там, был не просто птицей высокого полёта, он был из той же породы, что и Золотой император.
        Вот ведь чёртов тумба-юмба! Конечно, не стоило с ним фамильярничать, но кто же знал?
        - Ты права, я Николс, - подтвердил когтявый красавчик.
        - Ирина, - представилась я.
        - Сирин мне больше нравится, - проявил он осведомлённость, видимо, извлёк информацию из моих мозгов, и добавил, обращаясь к мистеру Океану: - Как она себя вела? Не безобразничала?
        Несмотря на подавленное состояние, сразу же захотелось съездить ему по кумполу. Вот только с высокопоставленными говнюками битьё это не метод - по той простой причине, что может прилететь в ответ, причём куда сильней, чем ожидаешь.
        - Ваше высочество, в юной леди столько экспрессии, что я с большим трудом удержал её от опрометчивого шага, - пожаловался мистер Океан.
        Ваше высочество, значит? Вот и подтверждение тому, что Николс из высшего эшелона знати. Интересно, что ему нужно от меня? Чует моя душа, что это как-то связано с Золотым императором. Впрочем, не стоит спешить с выводами.
        - Извините, реме,[1] что заставил поволноваться. Кто же знал, что наша гостья верит в сказки, - сказал высочество и, усевшись в кресло, смерил меня насмешливым взглядом. - Живой мертвец? Зомби? Ну да, пока мертвец свежий, его можно заставить двигаться, но зачем? От него же нет никакой пользы. Разве что использовать в качестве вонючего сюрприза. В юности мы развлекались тем, что ради смеха подкладывали друг другу мёртвых красоток. Это были такие перлы красноречия, когда в самый ответственный момент девица превращалась в кучу гниющей плоти. А у вас на Фандоре зомби водятся?
        Надо же какие своеобразные развлечения у местных богов!
        - Лично я не видела. Знаю лишь, что ракшасы поднимают мертвецов, чтобы выдать себя за людей.
        - Это нечисть из индийской мифологии?
        - Да, их ещё называют веталами.
        - Слышал, что твой отец приютил у себя земных божеств. Верно?
        Прежде чем ответить, я помедлила.
        - Во всяком случае, мне так говорили.
        - Интернациональная бригада богов, придуманных смертными… должно быть, это забавный мир. Ну и как вам живётся в их обществе?
        - Нормально.
        - А ты не слишком разговорчива, - заметил Николс. - Чего ты опасаешься?
        - Я не знаю, кто вы такой, и с какой целью интересуетесь Фандорой, - довольно резко ответила я.
        На физиономии местного принца промелькнула высокомерная усмешка.
        - Мы - боги Эквилибриума.
        - Мне это ничего не говорит, - сказала я, и это было правдой. Я впервые слышала о богах какого-то там Эквилибриума.
        - Вот как? Вообще-то, как дочь Чака, ты должна бы знать о нас.
        Видимо, боги Эквилибриума на что-то рассчитывали, воскресив меня. Что ж, вынуждена их огорчить, они поставили не на ту лошадку.
        - Для Золотого императора я побочный продукт, бесплатное приложение к его дочери-богине, - сказала я ровным тоном.
        Понимаю, от богов ничего не скроешь, но это не значит, что я буду распускать нюни лишь потому, что при попустительстве отца меня убил его родной брат.
        Мистер Океан хотел что-то сказать, но Николс жестом остановил его.
        - Почему ты не хотела, чтобы мы знали о Фандоре? - спросил он.
        Действительно, почему? Я задумалась.
        - Судя по тому, что на Фандоре о вас не знали, следовательно, вы о нас тоже. Поскольку сейчас вы зашевелились, есть ощущение, что в чём-то мы перешли вам дорожку.
        На лице Николса ничего не отразилось, но, судя по расчётливому выражению глаз, он не оставил мысль использовать меня в игре против отца. Ну и ладно. Это их проблемы, а не мои.
        - Правильно мыслишь, - последовал холодный ответ. - Твой отец влез в чужие владения и ему придётся ответить за это. Не переживай, ты свою роль уже отыграла. Чак знает, что ты у нас, и обязательно придёт за тобой. Так что зря ты на него обижаешься. Как отец, он сделал для тебя всё, что мог.
        Нет, я не настолько наивна, чтобы верить первому встречному, но слова Николса о том, что я заманила отца в ловушку, были для меня как острый нож в сердце. И в тоже время я хотела ему верить. Господи! Но почему меня воскресили боги Эквилибриума? Не будь этого, я бы с чистым сердцем послала их лесом…
        Так! А с чего я взяла, что меня воскресили именно они? Ведь мама присутствовала при моём убийстве, а это значит…
        Ой, дура! Естественно, это Золотой император придумал, как принести меня в жертву и в то же время вернуть из мира мёртвых. Лишь так он мог оправдать своё бездействие перед мамой.
        Фу-х! Будто пудовый камень с души свалился!
        Не успела я порадоваться возвращению к нормальному состоянию, как высочество смерил меня оценивающим взглядом и повернулся к мистеру Океану.
        - По моим ощущениям не похоже, что она отличается от прочей Истинной крови.
        Истинная кровь? Не знаю, что он имеет в виду, но, судя по лёгкому оттенку презрения, прозвучавшему в его голосе, думаю, звание не из почётных.
        - Трудно сказать, ваше высочество, - отозвался мистер Океан. - Она смертная, пока это всё, что мне доподлинно известно.
        - Отличается или нет, но лучше отправить её туда, где её присутствие не вызовет ни у кого вопросов.
        Мистер Океан бросил на меня озабоченный взгляд.
        - Юная леди мне не в тягость. Думаю, стоит дать ей ещё немного времени, чтобы она полностью пришла в себя.
        На лице Николса отразилась сложная гамма чувств, в которых превалировали привязанность и уважение к старику, из-за чего он сразу же вырос в моих глазах.
        - Нет, наставник! - твёрдо сказал высочество. - Я и так подверг вас опасности. Кто знает, что взбредёт отцу в голову. Это же дочь Чака. Вдруг он решит, что девчонка интересна мне на предмет сговора с её отцом. Это будет катастрофа, особенно для Лозана…
        Дальнейшего разговора я уже не услышала. Пространственный перенос выбросил меня среди длинных приземистых зданий, похожих на складские ангары. Среди них бродили люди, одетые в мешковатые чёрные штаны и светло-серые блузы, причём на мне была точно такая же одежда. Судя по выражению обречённости на лицах окружающих, это была тюрьма.
        Ну, высочество, ну п…ла! Вот за что терпеть не могу власть предержащих! Ни с того ни с сего эти суки могут запихать тебя в такую жопу, что диву даёшься!
        В голове закрутились планы мести, но я взяла себя в руки. Нечего расходиться раньше времени, сначала нужно разобраться в обстановке и найти способ как отсюда выбраться. Потом можно будет подумать, как ущучить Николса; правда, вряд ли это возможно, но отчего бы не помечтать? Когда противник недостижим, тем более нужно сбросить негатив, чтобы не портить себе нервную систему. С другой стороны, вдруг не всё так безнадёжно и есть способ навешать люлей высочеству… Стоп! Мечты побоку, сначала свобода.
        Чёрт! Магия не действует! Плохо, но это ещё не повод отчаиваться. Будем искать другие пути к свободе. Итак, приступим. Главное в любом деле это что? Это информация. Значит, нужен «язык». Я оглядела товарищей по несчастью. Не знаю, чем мне приглянулся кудлатый огненно-рыжий мужчина - скорей всего, отсутствием печати уныния на лице; к тому же он явно наблюдал за мной. Короче, я подошла к нему и состроила вежливую мину:
        - Сэр, не подскажете, куда я попала?
        Прежде чем ответить, рыжий нахально оглядел меня, но не с тем мужским интересом, а так, будто приценивался к товару, что, естественно, насторожило меня.
        - Насколько мне известно, это Сияющий двор. Конечно, если вам это что-нибудь говорит, - сказал он и выжидающе уставился на меня.
        Естественно, словосочетание «Сияющий двор» ничего мне не говорило, вот только у меня начисто пропала охота разговаривать с этим типом. От него шли такие эманации, что я чуть было не отшатнулась, когда встретилась с ним взглядом. И дело было даже не в том, что в его глазах пылал огонь сумасшествия, я вдруг поняла, что рыжий не просто убийца, а один из тех, кто получает удовольствие от мучений своих жертв.
        - Спасибо, - сказала я на автомате и, больше не желая разговаривать с маньяком, направилась к ближайшему ангару. Нужно посмотреть, что они собой представляют, к тому же яркий свет, заливающий всё вокруг, раздражал глаза.
        _________________
        [1] Реме - уважительная форма обращения.
        Глава 26
        ГЛАВА 35
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
        Мистер Яма оказался низеньким, полноватым мужчиной. Вдобавок он был метисом, если судить по светлой веснушчатой коже, азиатскому разрезу глаз и меланхоличной улыбке на губах. Правда, последняя больше свидетельствовала о свойстве характера, чем о национальной принадлежности.
        По виду знаменитому фандорийскому сыщику было лет пятьдесят; вполне возможно, он был моложе, но его старили обширная лысина и венчик жидких волос, будто посыпанных пеплом. Единственно, что роднило мистера Яму с худощавым и энергичным Шерлоком Холмсом[1] это пристрастие к трубке и то, что оба были джентльменами с головы до пят.
        Войдя в дом, мистер Яма снял крылатку и вместе с кепи и перчатками передал их слуге, после чего учтиво поклонился хозяйке дома и Алексу, который её сопровождал. Вифания предложила сыщику чаю с дороги, но он отказался и попросил показать ему место преступления.
        После осмотра внутренностей сейфа, больше не обременённых золотом и драгоценностями, мистер Яма исследовал комнату, после этого излазил весь дом, а затем пожелал допросить прислугу.
        Когда многочисленные обитатели поместья собрались в холле дома, сыщик тщательно выколотил трубку и, сунув её в карман, приступил к делу. Он сел на складной стульчик и со всем тщанием и долготерпением, присущим азиатскому племени, допросил всех и каждого.
        Естественно, никто из прислуги не сознался в краже золота и драгоценностей, тогда мистер Яма встал, сложил стульчик и, взяв его под мышку, достал трубку, заново набил её табаком и, выпустив устрашающий клуб дыма, вышел на улицу.
        Для начала он обыскал хозяйственные постройки. Когда там ничего не нашлось, он взялся исследовать территорию поместья.
        Алекс, преисполненный уважения к коллеге Шерлока Холмса, поначалу бродил за сыщиком как привязанный, но, когда тот начал с глубокомысленным видом тыркать тростью в дно пруда, покрытого толстым слоем тины, он окончательно разочаровался в профессионале сыска и сам взялся за дело.
        С согласия Вифании он снова допросил прислугу. Если мистер Яма был вежлив и даже с простым народом вёл себя по-джентльменски, то Алекс был груб до безобразия и не стеснялся пускать в ход угрозы и запугивание. В результате он быстро продвинулся в расследовании и выяснил, что в доме пропали две служанки; экономка клялась, что ни одна из них не приходила к ней за расчётом.
        «Значит, это они украли моё золото, а затем сбежали», - подумал Алекс, в переводе с матерного, и взялся выяснять, кто такие эти беглянки.
        С миссис Тиль, камеристкой миссис Вейс, было всё просто: она была из местных, и Алексу не составило большого труда выяснить, кто она и откуда родом. И вообще, исчезновение камеристки наделало много шуму, поэтому ему выдали несколько версий того, что с ней могло случиться. Большинство местных миссис Марпл и Эркюлей Пуаро склонялись к мысли, что она сбежала с любовником, не вынеся колотушек своего благоверного - мол, он жуткий скупердяй и если обнаруживал, что жена припрятала хоть монетку из своего жалованья, то бил её смертным боем.
        Когда выяснилось, что миссис Тиль пропала до того, как исчезло золото из сейфа, Алекс потерял интерес к камеристке.
        Как только он взялся за выяснение личности второй кандидатки в воровки, то сразу же столкнулся с трудностями. Служанка была подёнщицей, то есть временной горничной, работающей за еду и одежду, поэтому о ней не было записи в книге учёта экономки. Мало того, никто из слуг не знал, как её зовут и что ещё удивительней, никто не помнил её лица и, вообще, как она выглядит. Заядлые сплетницы, которые знали всё и всех, морщили лоб, закатывали глаза, а затем выдавали совершенно разные описания злополучной горничной. Единственно, в чём сходились их показания, так это в том, что она была очень молодой, очень исполнительной и тихой как мышь. Лишь экономка смутно помнила, что миссис Тиль называла её Джейн. В общем, служанка оказалась самой настоящей невидимкой.
        Поскольку в поместье помимо прислуги обреталась ещё и Огненная стража, невидимая для его обитателей, Алекс обратился к Нэхуелю, няньке близнецов, чтобы тот поговорил с сородичами. Он надеялся, что шолоицкуинтли известно где его золото или, на худой конец, куда убежала служанка.
        Нэхуель после конфронтации с сородичами был не в восторге от хозяйской идеи, но обещал помочь - насколько можно было понять из его невнятного рыка.
        Появился он лишь на следующий день. Шолоицкуинтли заметно прихрамывал и двигался как-то боком, но его глаза горели победным блеском. Из отрывистых фраз Алекс понял, что никто из Огненной стражи не видел, кто своровал золото, зато они видели служанку. На рассвете следующего дня, когда пропало золото, она вышла из Вечерней Звезды и направилась к Грозолинской башне Руха. В руках у девчонки был лишь небольшой узелок. Судя по запаху, там лежала чёрствая лепёшка с куском плесневелого сыра. Чего у девчонки не было, так это ни крупинки золота - Огненная стража ручалась за это.
        Таким образом, расследование не продвинулось ни на йоту, тем не менее Алекс был благодарен Нэхуелю, понимая, что информация, добытая им, далась ему нелегко. Огненная стража, прежде чем сообщить нужные сведения, явно проверила его бойцовские качества.
        Желая отблагодарить шолоицкуинтли, он спросил, как тот смотрит на то, чтобы выпить в «Магистре и болване», лучшем питейном заведении Грозолиня. Нэхуель согласно кивнул, и Алекс отправился на поиски Вифании, чтобы она разрешила им взять лошадей.
        С помощью пространственного портала в Грозолинь было не попасть, причиной тому было отсутствие магии в самом городе и окрест него.
        По средневековым меркам Грозолинь был крупным городом. Естественно, где деньги, там и криминал - с убийствами, воровством и прочими прелестями, присущими ранней цивилизации. Вдобавок поблизости находилась Магическая Академия Грозолиня или сокращённо МАГ. Со временем постоянные пьяные дебоши студентов вкупе с делишками фандорийских крёстных отцов, как правило, отмеченных многочисленными убийствами, настолько достали добропорядочных граждан, что они взбунтовались и… накатали слёзную петицию Руперту Грозолиню.
        Могущественный герцог был в хорошем настроении и, проникшись сочувствием к страданиям народа, велел закупить партию подавителей магии. С той поры, зорко охраняемые стражей, они стояли по всему периметру крепостной стены. Причём помимо видимой линии обороны была ещё невидимая. Часть подавителей припрятали в укромных местах на подходах к городу и тоже постоянно инспектировали. Как только стражники при помощи специального приспособления обнаруживали брешь, начальник гарнизона посылал весточку Верховному магу и тот, как лицо, заинтересованное в благополучии города, тут же восстанавливал защиту.
        Конечно, Алексу было чем угостить шолоицкуинтли, никуда не летая; но ему хотелось сменить обстановку, чтобы хоть немного отвлечься от мыслей об Ирине. Когда он спрашивал о ней Золотого императора, тот отвечал, что всё в порядке и нужно лишь подождать - мол, на её полное восстановление требуется некоторое время. Алекс хотел бы ему верить, вот только его не покидала тревога, а по ночам мучили кошмары. Снова и снова ему снилось, как Кецалькоатль убивает Ирину. Это каждый раз сводило его с ума, и он с воплями вскакивал с кровати. Самым худшим были именно эти пробуждения; в его голову сразу же лезли мысли о худшем, причём небезосновательно; ведь сколько он ни просил, Золотой император ни разу не разрешил ему навестить Ирину. Он и Эдик с Дашей пытались тайком прорваться в Золотой город, но у них ничего не вышло, они попадали куда угодно, но только не на Небеса.
        Расспросы привели его в парк, где Вифания, как примерная бабушка, гуляла с внуками. Алекс глянул на сыновей и скептически хмыкнул. Обряженные в шелка и кружева Ильюшка и Егорка напомнили ему дорогих кукол, которых ему доводилось видеть в престижных магазинах стран Европы. Самое удивительное, что мальчики чинно шагали рядом с нянькой, которая держала их за ручки, и даже не делали попыток вырваться и убежать. Правда, при виде отца их личики просияли надеждой, но он покачал головой, и они сразу же поскучнели. Сердясь, они отвернулись от него, и Алекс вновь подивился тому, как быстро Вифания нашла на них управу. При ней они были сама воспитанность и не смели озорничать, хотя не слушались ни его, ни Нэхуеля, который обычно присматривал за ними. Правда, шолоицкуинтли ни в чём их не ограничивал и мальчишки вытворяли всё что хотели.
        К досаде Алекса, Вифания была столь любезна, что для поездки в столицу герцогства одолжила ему не лошадей, а своего любимца Мушку. Он с превеликим удовольствием отказался бы от зловредного дракона, который при каждом удобном случае норовил его цапнуть, и настоял бы на своём, но тут, как назло, появился Золотой император. Сложив руки на груди, он с насмешливым интересом ожидал, что он ответит. Так что ему пришлось натянуть подходящую случаю мину и поблагодарить тёщу за великодушие. Вдобавок к дракону Вифания попыталась вручить ему мешочек с золотом и он, оскорбившись, заявил, что он не нищий.
        На всякий случай Алекс посмотрел на Золотого императора, пребывающего в образе мистера Вейса, но лишь вздохнул, натолкнувшись на его непроницаемый взгляд. Попрощавшись с теми, кто стал его новой роднёй, он переместился к драконьей конюшне. Нэхуель был уже там и терпеливо ждал, прислонившись к створке ворот.
        Само собой, Мушка не упустил своего и продемонстрировал пассажирам весь запас трюков, которых, благодаря полётам с хозяином, он изобрёл превеликое множество. Как заправский истребитель дракон крутил «бочки», с рёвом устремлялся к земле и свечой взмывал в небо, а в дополнение к фигурам высшего пилотажа шли кувырки, внезапные остановки и обстрел из природного огнемёта. Алекс матерился, но терпел, поскольку ему было любопытно, на что ещё он способен. Когда Мушка окончательно его допёк, он перекинулся в дракона.
        Нэхуель во время драконьей войны держал нейтралитет и, спустившись вниз, ожидал, чем она закончится.
        Победа осталась за Алексом. Он устроил природному собрату такое воздушное шоу, что Мушка присмирел, и остаток пути до Грозолиня они пролетели без приключений.
        ***
        Пока сыщик-дилетант развлекался в «Магистре и болване», сыщик-профессионал делал своё дело. Как только Алекс ушёл, мистер Яма бросил распугивать лягушек с пиявками и достал из-за пазухи глиняную фигурку, похожую на ту синюю кракозябру, что была у Алконост. У этой тоже было три глаза - два, где положено, а третий на лбу. Только общий окрас фигурки был коричневый и по форме она походила на умудрённого опытом Чебурашку, а не на карликовую Василису Премудрую, какая была у принцессы.
        Мистер Яма щёлкнул фигурку по носу и она, открыв глаза, бросила на него укоризненный взгляд.
        - Хозяин? - вопросительно пискнула она.
        - Терим, я в затруднительном положении. Нет ни малейшего следа того, кто украл золото и кошель с драгоценными камнями. Ты должен мне помочь, иначе моя безупречная репутация будет запятнана, - заявил мистер Яма с неизменной меланхоличной улыбкой, что крайне редко покидала его лицо.
        - Да, хозяин!
        Ожившая фигурка спрыгнула с ладони сыщика и, увеличившись в размерах, нырнула в заросли декоративного камыша. Терим заменял своему хозяину инспектора Лейстрейда и вдобавок служил собакой-ищейкой, поэтому основная тяжесть по расследованию ложилась на его хрупкие глиняные плечи. Он обошёл пруд кругом, затем вернулся на прежнее место и с громким всплеском бултыхнулся в воду, что вызвало законное возмущение лягушек.
        Мистер Яма, который до этого смотрел, куда ведёт извилистый след, проложенный помощником, раскурил трубку и поставил раскладной стульчик. Сев, он достал из кармана блокнот с карандашом и с сосредоточенным видом начал что-то быстро строчить. Ватсон знаменитому фандорийскому сыщику был не нужен: восторженные статьи в газеты он писал сам.
        - Хозяин! - пробасил подросший Терим и мистер Яма досадливо поморщился; он не любил, когда его отрывали от литературных трудов.
        - Нашёл? - поинтересовался он отстранённым голосом.
        - Да, хозяин! - ответил немногословный помощник.
        Подняв, он продемонстрировал сыщику золотой фаллос, щедро изукрашенный драгоценными камнями. На его кончик был надет зелёный бархатный мешочек с золотой монограммой семейства Вейсов.
        При виде находки Тарима мистер Яма выпал из писательского транса и когда осознал увиденное, то свалился со стула и с беззвучным смехом покатился по земле.
        Отсмеявшись, сыщик встал, отряхнул пиджак и вместе с найденным золотом переместился в холл дома Вейсов. Там он как ни в чём не бывало поклонился хозяевам, которые как раз только что вошли.
        При виде золотого фаллоса губы Вифании сами собой образовали удивлённую букву «О!», а Золотой император, пребывающий в образе мистера Вейса, закрыл глаза рукой и задушено хрюкнул.
        «Мистер Вейс, миссис Вейс, - невозмутимо проговорил мистер Яма. - Поскольку мне не дали описи пропавшего имущества, то я не могу судить, оно ли это, и если даже оно, то всё ли найдено. Так что прошу вас взвесить мою находку и перечислить в описи к нашему договору найденные камни. Если вы будете настаивать на продолжении поисков, то я их продолжу. Тем не менее я буду вынужден просить вас о вознаграждении за сей найденный ценный предмет, хоть вы не поручали мне его поиски.
        - Не беспокойтесь, мистер Яма! Список есть, просто в суматохе мы забыли про него, - сказала Вифания, и в её руках возник небольшой запечатанный футляр.
        Она тщательно осмотрела камни, украшающие золотой фаллос, и сверила их со списком. Потом слуги взвесили золото и она, услышав цифру, удовлетворённо кивнула.
        - Всё на месте. За вычетом веса камней, золото грамм в грамм.
        Черты мистера Ямы расслабились, отчего его лицо сразу же утратило хищное выражение, и на его губах вновь заиграла меланхоличная улыбка.
        - В таком случае, не смею больше вас беспокоить… - сыщик с выжидательной миной посмотрел на Золотого императора и тот с готовностью протянул ему мешочек с оговорённым вознаграждением.
        - Большое спасибо, мистер Яма! Молва не ошиблась, вы действительно мастер сыска, - сказал он и вручил сыщику ещё один мешочек с золотом. - Надеюсь, вы будете столь любезны, что выполните мою просьбу и не будете писать об этой истории, хорошо?
        - Хорошо, мистер Вейс, - согласился сыщик. - Конечно, живущая во мне душа писателя яростно протестует. Слишком уж интересен материал расследования. К сожалению, звон монет способен заглушить любой протест. Не смею больше вас задерживать. Мистер Вейс! Миссис Вейс! Разрешите откланяться.
        Приятно удивлённый щедростью хозяев дома мистер Яма отвесил ещё один вежливый поклон. Слуга помог ему одеть крылатку и он, выйдя за дверь, шагнул в зев переносного портала.
        После ухода сыщика Вифания и Золотой император дружно посмотрели на золотой фаллос и, отсмеявшись, стали ждать появления зятя.
        ***
        Не подозревающий о том, что его золото нашлось, Алекс тем временем основательно напился и плакался Нэхуелю на свою судьбу. По части выпивки тот не отставал от собутыльника, но, пьянея, становился всё молчаливее, пока окончательно не перестал реагировать на речи Алекса и, будто одеревенев, уставился перед собой осоловелым взглядом.
        _______________________________
        [1] Для автора существует лишь один экранный Шерлок Холмс - тот, который предстал в образе великолепнейшего Василия Ливанова.
        Глава 27
        И тут к их столу подошёл красивый парень с лютней за плечами. Он уже давно поглядывал на шолоицкуинтли.
        - Эй, ты! Здесь пьют только люди и боги, - заявил он, с вызовом глядя на Нэхуеля, и в поисках поддержки оглянулся на зал. - Братцы, скажите, что здесь не место всякой нечисти!
        Когда раздался одобрительный гул, бузотёр поискал глазами хозяина.
        - Эй! Кто пустил сюда эту уродливую собачью морду?
        - Я пустила, - ответил женский голос, и к столу подошла хозяйка «Магистра и болвана». Это была энергичная брюнетка лет тридцати пяти, затянутая в корсет так туго, что казалось будто она вот-вот переломится в тонкой талии.
        Парень с лютней окинул взглядом её стройную фигуру, выгодно подчёркнутую чёрным шёлковым платьем, и одобрительно присвистнул.
        - Я уж было подумал, что ты такая же уродливая, как он, если пускаешь к себе кого попало.
        - Любезнейший, я не пускаю кого попало, а только тех, кто умеет прилично себя вести и способен заплатить за свой заказ. Поскольку деньги водятся у умников и таких болванов, как вы, то моя ресторация именно так и называется, - холодно сказала хозяйка.
        Действительно, её заведение было не столько таверной, сколько дорогим рестораном, о чём говорил пышный интерьер зала и цены в меню.
        - Тогда скажи, кто он: магистр или болван, - потребовал парень с лютней и ткнул пальцем в шолоицкуинтли.
        Хозяйка бросила беглый взгляд на Алекса, а затем довольно долго смотрела на Нэхуеля. После чего она отступила и низко поклонилась.
        - Простите, господин! Больше вас никто не побеспокоит, - сказала она, уважительно глядя на шолоицкуинтли, и рядом с ней выросли двое вышибал.
        - Пустите, сволочи! Я вам не кто-нибудь, а настоящий бог! - заорал парень с лютней, когда вышибалы подхватили его под руки.
        - Вы забыли про первую часть моего манифеста, где говорится об умении прилично себя вести, - пропела хозяйка и, повернувшись к посетителям, с извиняющейся улыбкой прижала руки к груди. - Господа, в качестве компенсации за доставленное беспокойство разрешите угостить вас вином из моих погребов.
        Зал ответил ей благосклонным гулом, и вышколенные слуги заскользили между столов, разнося глиняные бутылки с эмблемой ресторации, на которой был оттиснут профиль мага в островерхой шляпе, который очень напоминал профиль Лиланда Бона. Это и в самом деле было его изображение. В своё время хозяйка «Магистра и болвана» тоже училась в МАГе и без памяти влюбилась в ветреного красавца. До сих пор никто не мог потеснить в её сердце Лиланда Бона, но оно дрогнуло при появлении громадного темнокожего парня со страшноватым лицом.
        Видя, с каким почтением хозяйка суетится вокруг шолоицкуинтли, и даже сама наливает ему вино, Алекс нахмурился. Он окинул взглядом смену блюд, которые принесли по её распоряжению, и прикинул их стоимость.
        - Мы это не заказывали, так что учтите, я платить не буду.
        - О, не беспокойтесь! Вам и не придётся! - прощебетала хозяйка, по-прежнему обихаживая шолоицкуинтли, который воспринимал её суету как должное, то есть послушно открывал рот, когда она подносила к его рту вилку с очередным куском мяса.
        - Миссис! - возвысил Алекс голос. - Я не из тех, кто нуждается в подачках…
        - Мисс Вулфман, с вашего разрешения, - перебила его хозяйка и кокетливо улыбнулась шолоицкуинтли, - но вы можете называть меня мисс Агата.
        Алекс посмотрел на оживлённое лицо хозяйки, а затем перевёл взгляд на окончательно осоловевшего приятеля (шолоицкуинтли был для него равным, а не слугой) и понимающе ухмыльнулся. Конечно, Нэхуель был далеко не красавец, но и уродом его было не назвать; к тому же от него не исходило той потусторонней жути, какая сопровождала его сородичей из Огненной стражи.
        В общем, Алекс мог понять заинтересованность мисс Агаты. Он поднялся из-за стола и положил на стол золотую монету, которая основательно превышала стоимость их заказа.
        - Мисс Вулфман, у меня к вам просьба. Нэхуель слишком пьян, чтобы лететь на драконе, а я слышал, что вы сдаёте комнаты. Пусть мой друг переночует у вас. Надеюсь, здесь достаточно, чтобы оплатить его ночлег и лошадь, на которой он сможет добраться до границы подавителей.
        - Ну конечно, пусть остаётся! - воскликнула мисс Агата и полезла в карман фартука за сдачей, но Алекс её остановил.
        - Не нужно, оставьте себе. Нэхуель спас мне жизнь и, вообще, он верный друг. Так что я не хочу, чтобы он хоть в чём-нибудь нуждался. Если остатка не хватает на завтрак, то я добавлю.
        Алекс полез было за деньгами, но мисс Агата отчаянно замотала головой.
        - О нет! Того, что вы дали, хватает на всё. Можете не беспокоиться мистер… - она вопросительно посмотрела на Алекса.
        - Савенков, - представился Алекс и перед уходом добавил; - Если мой друг пожелает остаться, то передайте ему, что я не в обиде. И да, Нэхуель не нищий. Я обязательно верну ему то, что должен.
        - Хорошо, я передам, - пообещала мисс Агата, глядя на него с куда большим расположением, чем раньше.
        На улице Алекса развезло, но он собрался с силами и всё же припомнил, где драконья конюшня, в которой оставил Мушку. Пошатываясь, он добрёл до нужного места и кинул монетку выскочившему ему навстречу мальчишке. Несмотря на темноту, тот ловко её поймал и бросился открывать ворота. Мушка, который уже не чаял попасть домой, радостно взревел, и стоило Алексу взобраться в седло, как он со всех лап устремился к выходу.
        Оказавшись на воле, дракон взмахнул крыльями и резко пошёл вверх. «Но-но, брат, не так активно! Я слишком много выпил. Если не хочешь, чтобы я тебя облевал, лети аккуратнее… - пробормотал Алекс и, зевнув, добавил: - Кстати, не забывай, что без магии я летать не умею… Что ж такое? О…, как холодно!» Жилет и рубашка не спасали его от ночной прохлады и он, выбравшись из седла, улёгся на драконьей спине, которая была тёплой как печка. В отличие от остальных рептилий у драконов была постоянная температура тела.
        Когда раздалось лёгкое похрапывание, Мушка повернул голову и посмотрел на Алекса, лежащего на его спине, как у себя дома. Некоторое время он раздумывал, не сбросить ли ему зловредного пассажира, но вместо этого полетел так плавно и ровно, как летал только тогда, когда возил свою обожаемую хозяйку.
        Убедившись, что дракон не будет безобразничать, Алекс улыбнулся и посмотрел в ночное небо. К его разочарованию, очертания звёздных групп были ему не знакомы и он, убаюканный мерным шумом драконьих крыльев, не заметил, как уснул по-настоящему.
        Впервые за всё время ему снилась не Ирина, а родной дом. Он увидел родителей такими, какими они были в молодости. Отец был босой и с подвёрнутыми штанинами, мать держала тряпку, которой мыла пол, и со смехом пыталась увернуться от его губ. В детстве он часто видел, как они целуются или просто с нежностью глядят друг на друга, но не придавал этому значения, считая в порядке вещей. Лишь потом он понял, что вырос в атмосфере родительской любви и согласия, редкой для других семей. А ещё родители страшно баловали его. Алекс ни в чём не знал отказа, хотя мать работала медсестрой, а отец преподавал историю в школе и достаток в их семье был более чем скромный. Вдобавок родители не считали нужным ограничивать его свободу, и он делал, что хотел. При непомерных амбициях Алекса и его бешеном характере это могло печально кончиться. К счастью, он очень любил родителей и, не желая их огорчать, никогда не доходил до крайностей в своих довольно жестоких забавах. Тем не менее именно родители послужили причиной того, что он связался с криминалом, а всё потому, что ещё подростком он дал себе слово, что сделает всё,
чтобы они ни в чём не нуждались. И он сдержал данное слово.
        В погоне за большими деньгами Алекс вышел на тех, кому законы не писаны, и быть бы ему очередным «крёстным отцом», если бы не увлечение восточными единоборствами; поучения Конфуция и прочих китайских философов не дали ему скатиться до банального бандитизма.
        Девушку, что чёрной кошкой пробежала между ним и родителями, Алекс встретил в публичном доме. На тот момент Татьяне едва исполнилось пятнадцать лет. Она была детдомовской и оказалась в злачном месте не по своей воле. Нет, девчонка не плакалась ему на свою судьбу. В ожидании своего первого клиента - им «повезло» оказаться Алексу - она надела петлю на шею и пнула спинку стула, когда он вошёл. Поддавшись жалости, он выкупил её у сутенёра и привёз домой, о чём впоследствии не раз пожалел.
        Девушка пришлась по сердцу его родителям, особенно матери, и они даже слышать не хотели о её переезде.
        Алекс принял бы Татьяну в качестве сестры, но она влюбилась в него, причём насмерть и, когда он приезжал к родителям, тенью следовала за ним. Естественно, они потребовали, чтобы он женился, когда она забеременела и он, наверное, дал бы себя уговорить, если бы не пример тех же родителей. Татьяна ему нравилась, но такой любви, какая была между отцом и матерью, он к ней не чувствовал. К тому же ему самому было двадцать лет.
        «В моём распоряжении был целый мир и меньше всего я хотел связать себя семьёй с той, без которой мог прекрасно обойтись, - усмехнулся он воспоминаниям, которые пришли на смену дрёме. - Вот Ирка совсем другое дело. Стоило мне её увидеть, и я сразу понял, что влип». Картины знакомства с Ириной сменились картинами её боя с Кецалькоатлем, а затем Алекс вновь увидел, как она лежит на земле и мёртвым взглядом смотрит в небо.
        Отгоняя тревожащее видение, он сел и ожесточённо потёр лицо. «Даже не думай! Она жива! Феникс её воскресил, ты сам это видел. Похоже, Ирка всё забыла, но это не важно. Даже если она вновь положит глаз на этого рогатого недоумка и будет бесноваться, я её не отпущу. Когда перебесится, она поймёт, что любит только меня».
        Тем не менее из-за предполагаемой измены Ирины настроение Алекса резко поехало вниз, и он даже обрадовался, когда рядом с ним возникло несколько тёмных силуэтов, которые, судя по слабо отблескивающим лезвиям мечей, явились не за тем, чтобы пожелать ему доброй ночи.
        Они уже влетели в ту область, где не действовали подавители магии, и Алекс спрыгнул со спины Мушки. Он не хотел подвергать опасности любимца тёщи, с которой у него только начали налаживаться отношения. Вот только Мушка не остался в стороне и ринулся следом за ним. Когда на Алекса основательно насели, дракон, спасая его от метательного оружия, прикрыл его своим телом. Чешуя драконов отличалась необычайной крепостью, но, к несчастью, один из нападающих угодил мечом Мушке в глаз, и он и с жалобным рёвом закувыркался в воздухе.
        Ездовой дракон был всего лишь умной лошадью с крыльями, и магические штучки были не в его власти. Алекс ринулся к Мушке и, чтобы замедлить его падение, нырнул ему под брюхо. Планируя вниз, он практически нёс его на спине и в то же время отбивался от наседающих на него врагов.
        Всё бы ничего, но парень с лютней оказался злопамятным, и он действительно был богом, причём не кем-нибудь, а самим Аполлоном.
        - Смертный, ты поплатишься за то, что посмел оскорбить меня! - прогремел светозарный и натянул свой знаменитый серебряный лук.
        Пришедший в себя Мушка дохнул огнём, но тот не причинил греческому богу ни малейшего вреда. Разозлённый Аполлон выпустил целый град стрел, но Алексу было незачем беспокоиться о действенности магический защиты. Перед ним промелькнул чей-то смазанный огненный силуэт, и все стрелы оказались в латной перчатке Нэхуеля, облачённого в доспехи Огненной стражи.
        - Поплатишься ты, а не он! - прорычал шолоицкуинтли.
        Он поднял руку и собранные им стрелы хрустнули как горсть сухих прутьев.
        - Жалкая шавка! Ты смеешь угрожать мне, сыну Зевса?! - взбеленился Аполлон.
        Щит Нэхуеля отразил лавину золотого огня, сорвавшегося с кэма греческого бога, но его основательно отбросило назад. Вернувшись на прежнюю позицию, шолоицкуинтли с презрением посмотрел на Аполлона.
        - Позор не в том, что твои предки собаки. Позор в том, что ты ведёшь себя как собака.
        С появлением шолоицкуинтли остальных противников как ветром сдуло и Алекс, видя, что в битве с греческим богом товарищу ни к чему его помощь, спокойно спустил Мушку на землю и, когда тот попытался взлететь, прижал его крылом. «Не дури, брат! С одним глазом, да ещё ночью, ты далеко не улетишь. Подожди, сейчас я смотаюсь домой и приведу кого-нибудь, кто сможет тебе помочь. Хорошо?»
        Мушка согласно кивнул и Алекс, принявший человеческую форму, переместился в Вечернюю Звезду. Поскольку он ещё не слишком хорошо помнил свои новые покои, то выбрал в качестве привязки холл дома. В темноте он налетел на упругую стену, которая сработала как батут и с силой швырнула его на пол. Вслед за тем поднялся такой жуткий вой и визг, что он поспешно зажал уши. Не успел он встать, как на него упала сеть и вздёрнула его к потолку. В довершение ко всему включились подавители магии, и он разразился матерной тирадой, поняв, что не сможет самостоятельно выбраться из ловушки.
        - Судя по лексикону, вор не отличается интеллигентностью, - раздался голос Эдика и в громадной хрустальной люстре, висящей в холле, одновременно вспыхнули свечи.
        Даша задрала голову и озабоченно посмотрела на Алекса.
        - Так и знала, что вор кто-то из своих.
        - Почему ты так решила? - зевая, поинтересовался Сергей.
        - Тупишь, Серый! Потому что фандорианцы не так помешаны на фаллосах, как земляне, - ответила ему Кэт.
        Кутаясь в платок, Василиса подняла голову и с жалостью посмотрела на свою школьную любовь.
        - Ребят, может, прекратите издеваться над Алексом и снимете его оттуда?
        - Сначала пусть сознается, зачем он это сделал, - строго проговорил Сергей. - Товарищ, ты не захотел делиться золотом со своими товарищами? Это не честно. Настоящие товарищи так не поступают.
        - Ты это о чём?
        - Вот об этом.
        Алекс завозился в сети, чтобы посмотреть, на что ему показывает Сергей. При виде сияющего золотого фаллоса, водружённого на постамент, он изумлённо присвистнул.
        - Всё же мистер Яма его нашёл! - обрадовался он и тут же озабоченно нахмурился. - Надеюсь, ничего не пропало…
        - Не переживай! - перебил его Эдик. - Миссис Вейс всё проверила. Неведомый шутник ничего не прикарманил. Камешки и золото - всё на месте. Давай выбирайся оттуда, - сказал он и отключил подавители магии.
        «Слава богу!» - Алекс переместился вниз и, обойдя кругом, критически оглядел своё сокровище, обретшее сакральную форму.
        - Где мистер Яма его нашёл?
        - Я слышала, что в пруду. Садовник сказал, что эту штуку вытащил коричневый зверёк и что это не простой зверь, а личный оберег, который служит своему хозяину, - охотно сообщила Василиса.
        Как все деревенские, она была большой любительницей сплетен и быстро свела знакомство со слугами.
        - Надо же! А мне показалось, что мистер Яма просто мается дурью у пруда и для видимости бурной деятельности изображает из себя Дуремара, - сказал Алекс и с заинтересованным видом обошёл вокруг постамента. - Интересно, какая сволочь это сделала? И главное, как мне эту дуру снова запихнуть в сейф?
        - Ну ты думай, а мы пошли досыпать, - сказала Кэт и взяла мужа под руку. - Серый, угомонись! Уверена, в этом деле нет политической подоплёки, так что тебе здесь нечего делать.
        - Нюхом старого оперативника чую, здесь что-то не чисто и за хулиганством кроется серьёзная фича.
        Судя по азартному блеску в глазах, Пименов был не прочь подключиться к расследованию.
        - Пофиг на твои фичи! - заявила Кэт и сонно зевнула. - Алекс получил своё добро. Это главное. Остальное - домыслы, которые могут подождать до утра.
        - Ах ты!.. - Алекс выругался. - С вашими дурацкими шуточками я отвлёкся от дела!
        Прежде чем переместиться, он посмотрел на друзей.
        - Народ, присмотрите за моим золотым членом, а я по-быстрому смотаюсь к тёще!
        - Ты там осторожней! - хихикнула Даша. - Вдруг Золотой император что-нибудь не то подумает и, не разобравшись, прихлопнет тебя.
        - Он-то мне и нужен! - обрадовался Алекс и в тот же миг исчез.
        «Господи! Вот ведь нечистая сила!» - пробормотала Кэт и перекрестилась, хотя не верила ни в бога, ни в чёрта. Она до сих пор не могла привыкнуть к магии, которой то и дело пользовались окружающие. Особенно её напрягали перемещения в пространстве, которые она и Сергей пока что совершали при помощи друзей и которые постоянно заставляли её нервничать.
        Эдик и Даша переглянулись и со вздохом взялись за порученное дело, то есть восстановили магический барьер вокруг постамента и снова настроили ловушки. Сергей, балующийся сочинительством[1], посмотрел на живописную скульптуру и, припомнив «Махабхарату»[2] сказал, что ей не хватает цветов, курильниц и женщин в сари с молитвенно сложенными ладошками. «Сначала нужно создать культ его обладателя», - резонно заметил Эдик, понявший, что он имеет в виду. «Представляю, на что будут похожи молитвы в этой секте», - усмехнулся Сергей.
        Не понимая, о чём они говорят и чему смеются, девушки сонно таращили глаза. Первой не выдержала Василиса; она на удивление быстро освоила магию и самостоятельно переместилась в свою комнату, где с блаженным стоном повалилась на кровать и мгновенно уснула. Когда парни, увлекшись разговором, вышли на улицу, под предлогом перекура, Кэт и Даша последовали примеру Василисы. Тигрёнок переместила старшую подругу в её комнату и отправилась к себе.
        [1] В пику Ирине, после приснопамятной флешки с её данными, он начал много читать, а затем даже сам начал пописывать романы, нечто из разряда ЛитРПГ.))
        [2] Махабхарата - древнеиндийский эпос. Для лентяев замечу, что он экранизирован, причём очень даже недурственно.
        Глава 28
        ГЛАВА 36
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
        Появление Алекса в спальне Вифании не прошло незамеченным, но, вопреки его опасениям, репрессий не последовало. Золотой император, пребывающий в образе мистера Вейса, лишь сердито рыкнул и вопросил, что ему здесь нужно. Когда он узнал в чём дело, то без промедления выбрался из постели, и они переместились к Мушке.
        Пока Золотой император занимался драконом, стараясь вырастить ему глаз и при этом не разнести на клочки любимую животину Вифании, Алекс тем временем раздумывал стоит ли ему вмешиваться в драку Нэхуеля и Аполлона, которая была в самом разгаре.
        Шолоицкуинтли и олимпиец молниями проносились в небе; сверкали мечи, летели копья и стрелы, но на чьей стороне перевес понять было невозможно.
        Когда глаза Алекса попривыкли к темноте, он заметил, что Нэхуель пропустил удар, и уже без раздумий ринулся другу на помощь. Его вмешательство пришлось Аполлону не по вкусу, и он снова призвал своих подручных.
        На Золотого императора олимпиец не обратил внимания, посчитав его обычным человеком. Правда, когда один из убийц сунулся к «лекарю драконов», то так быстро расстался с головой, что перед смертью успел увидеть, как его обезглавленное туловище оседает на землю.
        Справившись с нелёгкой для него задачей по мелкому созиданию, Золотой император облегчённо выдохнул и, не слушая протестующего рёва Мушки, создал портал и отправил его прямиком в стойло родной конюшни. Некоторое время он наблюдал за дракой в небе, а затем вслед за драконом переместился домой.
        - Ну, как там Мушка? - поинтересовалась Вифания, когда он лёг рядом.
        - Жив, здоров и водворён в конюшню, - коротко сообщил Золотой император и, обняв её, сочно зевнул. - Давай ещё немного поспим, хорошо?
        - Хорошо, - согласилась Вифания и закрыла глаза. - А как там Алекс? Он и шолоицкуинтли точно справятся с Аполлоном?
        - Куда они денутся? Захотят жить, справятся. И больше никаких вопросов, скоро утро на дворе.
        «Оптимист! - вздохнула Вифания. - А вдруг Алекс погибнет? Представляю, что тогда нам скажет Сирин! Конечно, если вообще заговорит с нами», - она поёжилась, припомнив, какими глазами дочь смотрела на них перед своим побегом. «Возьмёт и снова заявит, что мы ей не семья», - обеспокоенно подумала она.
        - Успокойся, не заявит, - сонно пробормотал Золотой император и чмокнул её в макушку. - Сирин - умная девочка и понимает, что они оба смертны, и ты постарайся привыкнуть к этой мысли.
        - Чак, почему ты…
        - Давай не сейчас, а? Бессмертие - непростая тема, потом поговорим.
        - Извини, - Вифания закрыла глаза и не без помощи мужа мгновенно уснула.
        При этом сам Золотой император спать уже расхотел и, повертевшись с боку на бок, решил не терять времени даром. Видя, что за окнами посветлело, он приставил фею Ма-гу[1] сторожить сон Вифании и отправился к Фьюстерам.
        Прежде чем переместиться в Расомское поместье, он посмотрел, как обстоят дела у Алекса и новоявленного шолоицкуинтли. Измотанные Аполлоном парни начали выдыхаться, но пока держались молодцами.
        Фьюстеры были ранними пташками и вставали рано; они уже завтракали и, само собой, пригласили Золотого императора к столу. Он не стал ломаться и присоединился к их компании. Чем больше он узнавал новых родственников, тем больше они ему нравились.
        По знаку миссис Фьюстер служанки первым делом принесли тортилью и шоколад, его любимый напиток. Прежде чем приступить к завтраку, он посмотрел на хмурую Алконост, которая недавно переселилась к мужу. Делая вид, что не замечает внимания отца, она без особого аппетита жевала бутерброд и периодически прикладывалась к чашке с кофе.
        «Как говорит Сирин, за что боролась на то и напоролась, - подумал Золотой император и перевёл взгляд на зятя, пребывающего в образе Антероса. Судя по напряжённому выражению лица и раздувающимся ноздрям, он был не просто зол, а в бешенстве. - Понятно! Уже успела довести парня». Он свернул тортилью в трубочку и обмакнул её в шоколад.
        - Не знаю, как у вас, греков, а у нас, ацтеков, принято приходить на помощь родственникам.
        Лотико бросил быстрый взгляд на Алконост.
        - Неужели Сирин вернулась? - не выдержал он.
        - Нет, Алекс и Нэхуель воюют с Аполлоном, - усмехнулся Золотой император. - Шолоицкуинтли с ним не справится, он слишком молод и неопытен; Алекс не выстоит, потому что он смертный и не сможет до бесконечности сдерживать натиск вашего светозарного. Поскольку они дерутся уже довольно долго, Сирин, того и гляди, останется вдовой.
        - У нас тоже принято выручать родственников, - проговорил Лотико и поднялся из-за стола. - Итак, где сейчас тот родственник, которому я должен помочь? - сдержанно осведомился он.
        - Насколько мне известно, они у Волчьей Пади, - последовал ответ, и бог любви шагнул к арке возникшего портала.
        - Постарайся не задерживаться! - обеспокоенно проговорила миссис Фьюстер.
        - Ни в коем случае! - обернувшись, Лотико с нежностью улыбнулся матери. - Ведь на обед ты обещала мой любимый бризолес и питу с медовой начинкой.
        - Да, дорогой! Всё будет так, как я обещала.
        - Маменькин сынок! - буркнула Алконост и, затребовав себе шоколаду, потянулась к отцовской тарелке с тортильей, но не тут-то было.
        - Не твоё, не трогай! - Золотой император шлёпнул её по руке и, придвинув к себе тарелку, проворчал: - Одна морока с этими детьми! Вовремя не прогонишь, так они тебе даже поесть спокойно не дадут, не говоря уж о том, чтобы поспать.
        - Очень надо было, есть твою кукурузную дрянь, - фыркнула Алконост и взяла пирожок с овечьим сыром и зеленью. - Вот чего жадничать? Всё равно тортилья скоро остынет и станет деревянной, - не удержалась она от упрёка.
        - Во-первых, она не остынет, а во-вторых, даже если остынет, это ещё не повод делиться ею с тобой, - спокойно заметил Золотой император и ради принципа опустошил тарелку с тортильей, после чего попросил себе мясо.
        Кухарка Фьюстеров уже выучила его вкусы, и расторопная служанка поставила перед ним тарелку с громадным куском слегка обжаренной сочной свинины.
        По окончании завтрака миссис Фьюстер и её могущественный ученик, прежде чем приступить к занятиям, пошли прогуляться вдоль реки, чтобы дать время пище улечься в желудке.
        В отличие от Пана, терзаемого ревностью, Хаос проводил дочь и гостя благодушным взглядом, после чего взял отложенный трактат и потянулся к кубку с вином, которое было завершающим аккордом любой его трапезы.
        Когда деревья и кусты скрыли их от семейства, миссис Фьюстер, больше не чувствуя обиженного взгляда мужа, облегчённо выдохнула и взяла Золотого императора под руку.
        - Спасибо, что дали сыну возможность выпустить пар, - проговорила она с признательностью в голосе.
        - Ну… - Золотой император почесал нос. - Аэлла, вы же понимаете, что у меня был свой интерес. Вмешайся я в драку и ваши снова подняли бы вой, что я хочу уничтожить олимпийцев.
        - А это не так?
        - Естественно, нет, - ответил Золотой император после некоторого промедления. - Конечно, ваш пантеон та ещё заноза в заднице, но, если честно, без вас будет скучно. Временами бывает так паршиво, что хочется набить кому-нибудь морду и тут единственные достойные противники это вы, - он усмехнулся. - Знаю, о ком вы подумали. Индийцы хитрые, им лень драться, поэтому они чуть что и сразу задирают лапки. К тому же уничтожь я вас и на Фандоре пропадёт целый пласт самобытной культуры, а это уже не дело. Потом у меня есть друзья из вашего пантеона, а теперь ещё и родственники. В общем, мы уже настолько повязаны друг с другом, что можете не волноваться, я не собираюсь вас уничтожать.
        - Я рада, что вы не держите на нас зла. Скажите, что будет с Зевсом? - рискнула спросить миссис Фьюстер; рука Золотого императора сразу же напряглась, и она обругала себя за бестактность. - Простите за дурацкий вопрос… О, только не подумайте, что я собираюсь просить за Зевса! За то, что он посмел сотворить с вами, ему любого наказания мало, - мягко проговорила она, не замечая, что её пальцы успокоительно поглаживают его по запястью.
        - Думаете? - Золотой император покосился на неё и, поняв, что она искренна в своём сочувствии, заметно смягчился. - А знаете, Аэлла, какое наказание вы выберете Зевсу, то он и получит, - предложил он неожиданно для себя.
        - Что?! - подпрыгнула миссис Фьюстер. - Нет, ваше велич…
        - Аэлла! - перебил её Золотой император и, остановившись, поднёс её руку к губам. - Мы же договорились, для вас я - Чак.
        - О простите! Я ещё не привыкла… - окончательно смешалась миссис Фьюстер. - Скажите, почему Чак, а не Шолотль? - нашлась она.
        - С этим именем связано слишком много такого, что я хотел бы забыть, - признался Золотой император в порыве откровенности.
        Вопреки предсказанию Хаоса, первым не выстоял небесный самодержец. Эта некрасивая, но необычайно притягательная женщина разбудила его сердце и он, не удержавшись, привлёк её к себе.
        Миссис Фьюстер замерла в его объятиях, а затем с извиняющейся улыбкой упёрлась ладонями ему в грудь.
        - Чак, я люблю мужа.
        - Я знаю, - вздохнул Золотой император и заглянул ей в лицо, - поэтому я не лезу к вам с поцелуями. Но нам же ничего не мешает обняться; так сказать, чисто по-дружески. Верно?
        - Верно, - согласилась миссис Фьюстер и её глаза засияли смехом. - Действительно, отчего бы нам не обняться чисто по-дружески? Особенно после всех тех тесных объятий в пылу драки?
        - Вот именно! - воскликнул Золотой император и, заразившись её бесшабашным настроением, нежно поцеловал в губы. - Давай перейдём на «ты», - предложил он и ухмыльнулся. - И да! Не подумай чего лишнего, это был чисто дружеский поцелуй.
        - О, даже в мыслях не было! - пропела миссис Фьюстер и, преобразившись в Деву Ада, приставила ему кинжал к животу. - Мой венценосный друг, сейчас я разделаю тебя под орех, но ты должен знать, что это будет чисто по-дружески. Понял?
        - Чего ж тут непонятного? Дружба она всегда такая, особенно между мужчиной и женщиной! - отозвался Золотой император, уходя от стремительной атаки. - Друг, только не прибей меня раньше времени! Помни, что мне ещё нужно выручить дочь из плена.
        - За это можешь не волноваться! - прорычала Дева Ада и, запустив в него деструкционными иглами, одновременно выстрелила многомерной сетью. - Клянусь, как друг, я из тебя все жилы вытяну и на катушку намотаю, но ты у меня выстоишь в схватке с Эквилибриумом, - пообещала она и оскалила в улыбке жуткие зубы.
        На своё счастье, Пан припозднился и не видел, как обнимаются его жена и Золотой император. После их ухода он, как всегда, взобрался на верхушки своей персональной скалы, с которой обычно наблюдал за их сражениями, но после третьей сшибки у него не выдержали нервы. «Создатель! Какой кошмар!» - воскликнул он и осенил себя охранным знаком. Чтобы не изводить себя тревогой за жену, он взобрался на трон короля троллей и закрыл глаза. Сидеть просто так ему было скучно и он, чтобы скоротать время, потянулся за свирелью, но это была не Сиринга, к тому же грохот идущего сражения заглушал его музыку.
        Тогда греческий бог-поэт начал сочинять героическую балладу - благо, обстановка была более чем подходящая. Увы, и здесь у него не пошло. Тогда он подставил лицо весеннему ветру, несущему пьянящие запахи земли, и, гоня от себя дух бродяжничества, отдался на волю того, к чему у него лежала душа.
        Стихи рождались легко, строчка за строчкой, и он с чувством продекламировал:
        Мы шепчем всем ненужные признанья,
        От милых рук бежим к обманным снам,
        Не видим лиц и верим именам,
        Томясь в путях напрасного скитанья.
        Со всех сторон из мглы глядят на нас
        Зрачки чужих, всегда враждебных глаз.
        Ни светом звезд, ни солнцем не согреты,
        Стремим свой путь в пространствах вечной тьмы,
        В себе несём свое изгнанье мы -
        В мирах любви неверные кометы[2]!
        В нас тлеет боль внежизненных обид,
        Томит печаль и глухо точит пламя,
        И всех скорбей развернутое знамя
        В ветрах тоски уныло шелестит.
        Но пусть огонь и жалит, и язвит
        Певучий дух, задушенный телами, -
        Лаокоон, опутанный узлами
        Горючих змей, напрягся… и молчит.
        И никогда - ни счастье этой боли,
        Ни гордость уз, ни радости неволи,
        Ни наш экстаз безвыходной тюрьмы
        Не отдадим за все забвенья Леты!
        Грааль скорбей несем по миру мы -
        Изгнанники, скитальцы и поэты!
        С замиранием сердца Пан прислушался к неутихающему эху голосов, что разносили его стихи по всем окрестностям, а может, и по всей Фандоре. Довольный сверх всякой меры он спрыгнул с трона короля троллей и, спустившись вниз, дошёл до перекрёстка. Одна из дорог вела к дому, другая была той, по которой он обычно удирал из него.
        Стоя на перепутье, он заколебался. Пан любил Аэллу - любил всем сердцем, но его душа, охваченная жаждой странствий, рвалась на волю.
        Молния, ударившая ему под ноги, заставила его подпрыгнуть. Он поднял голову и увидел, что Золотой император, парящий в воздухе, смотрит на него. Аэлла, которая в пылу схватки не обращала внимания на то, что творится внизу, тут же воспользовалась заминкой противника и перешла в ближний бой. По-прежнему не спуская с него глаз, Золотой император уклонился от её удара и резким рывком привлёк её к себе. Когда она замерла, прижавшись к его груди, Пан зажмурился, чтобы не видеть их объятий, а затем с решимостью на лице свернул на ту дорогу, что вела прочь из дома.
        ***
        Алекс тяжело взмахивал крыльями и, как мог, старался прикрыть товарища. Стрелы Аполлона были таковы, что пробивали даже драконью чешую, и словил их он немало.
        И всё же основной мишенью был не он, а Нэхуель, в котором Аполлон видел одного из Огненной стражи. Поскольку светозарный уже встречался с его сородичами, то он, развлекаясь в «Магистре и болване», сразу же заподозрил в Нэхуеле шолоицкуинтли, хотя не знал, как они выглядят без своих доспехов.
        Аполлон напал бы сразу, если бы не подавители магии, а так ему пришлось ждать в засаде, что лишь подогрело его жажду мести.
        Дела Нэхуеля были совсем плохи. У олимпийца был большой счёт к Огненной страже. Мстя за погибших товарищей, Аполлон с неиссякаемой яростью наносил ему удар за ударом. Для начала он разбил щит шолоицкуинтли, что для бога его уровня было несложным делом, а затем взялся за его броню. К рассвету Нэхуель был утыкан стрелами, как ёж иголками, и держался исключительно на силе воли. Когда он потерял сознание и рухнул на землю, в руках Аполлона появился меч. Спланировав на землю, он направился к поверженному шолоицкуинтли.
        Истекающий кровью Нэхуель нашёл в себе силы подняться и в его руках тоже появился меч. Он едва держался на ногах, но было ясно, что он будет биться до последнего.
        «Ладно, пора спасать мальчишку», - подумал Звёздный Ветер. Огненная стража не бросала своих, поэтому он неотступно следовал за юным сородичем. Но не успел он вмешаться, как Алекс и Лотико встали на пути у Аполлона.
        Звёздный Ветер некоторое время смотрел, как сражается троица, и, прежде чем уйти, бросил одобрительный взгляд на Нэхуеля: «Всё верно, щенок! Дружба в нашем деле превыше всего. Когда товарищи стоят за тебя горой, то никакой враг не страшен».
        ________________________________________________________________________________
        [1] Ма-гу (кит. ?? - «Конопляная дева») - легендарная даосская бессмертная (кит. ? «бессмертный; трансцендентный»), фея, связанная с эликсиром жизни, является символической покровительницей женщин в китайской мифологии.
        [2] «Corona Astralis», стихи Максимилиана Волошина.
        Глава 29
        Матёрый шолоицкуинтли не ошибся. Хоть и с трудом, но троица одолела Аполлона. Правда, Алекс и Нэхуель были уже настолько плохи, что по большей части отбивали атаки помощников олимпийца.
        Основная тяжесть сражения легла на плечи Лотико. Это была его первая стычка с Аполлоном, но он сразу понял, что тот великолепный воин и виртуоз по части владения магическими приёмами. К тому же олимпиец, памятуя о его детских шалостях, явно затаил на него обиду. Хотя это было немыслимо, но он каким-то образом исхитрился разбить сафу[1] Лотико - атрибут, присущий ему от рождения, - чем поставил его в крайне невыгодное положение. Лишившись лука, бог любви потерял не только своё главное оружие, но и магический щит. Аполлон был верен себе и первым делом уничтожал защиту противника. В результате Лотико пришлось рассчитывать лишь на то, чему его научил Арес. Как выяснилось по ходу сражения, бог войны был хорошим учителем, он научил его многому, да и ученик был не бесталанен.
        Первое время, ошеломлённый потерей, Лотико с большим трудом отбивал удары Аполлона, но затем он успокоился и Антерос, живущий в нём, взял бразды правления в свои руки. Расчётливый и хладнокровный он был невосприимчив к ложным выпадам олимпийца и быстро вычислил его слабые места.
        В отличие от своего противника, Аполлон был далеко не столь хладнокровен и, как творческая натура, временами увлекался.
        Дело кончилось тем, что бог любви разыграл интермедию с тем, что пойман на контратаке, а затем применил финт, которому его научил Арес, и Аполлон, лёжа с мечом у горла, со злостью посмотрел на ненавистного мальчишку, который снова его опозорил. Тем не менее он не стал геройствовать и согласился признать своё поражение. Тогда Лотико убрал меч и в тот же миг светозарный и его подручные растворились в утренней мгле.
        «Слава богу!» - обрадовался Алекс. Стоило ему расслабиться, и на него навалилась такая непомерная усталость, что он с трудом удержался на ногах. Обеспокоенный состоянием Нэхуеля он поискал его взглядом. Вопреки его опасениям, шолоицкуинтли был не только жив, он даже стоял, правда, опираясь на копьё, как на палку. При этом спина у него была прямой, а плечи расправлены, хотя по лицу было видно, что он в полуобморочном состоянии и даже хуже: судя по тому, как периодически стекленели его глаза, он то и дело выпадал из сознания. «Вот ведь героический дурак!» - вздохнул Алекс и нетерпеливо глянул на Лотико.
        - Ну что, мужики, разбегаемся по домам? Потом разберёмся, кто кому должен, хорошо?
        - Сами доберётесь или помочь? - поинтересовался Лотико и, получив отказ, взобрался на спину вороного коня, который возник из спустившегося к нему вихря. - Да, вы мне ничего не должны. Я пришёл по просьбе Золотого императора, - сказал он на прощание.
        Повинуясь мысленному посылу хозяина, конь присел, молотя воздух передними копытами, а затем оттолкнулся от земли и ушёл вверх.
        Алекс поднял голову и покачал головой. «Вот ведь заносчивый говнюк! - беззлобно подумал он и, глядя как Василевс несётся по бескрайней небесной дороге, завистливо вздохнул: - Эх, мне бы такого коня! С таким красавцем никакого автомобиля не надо».
        От созерцания его отвлёк глухой грохот - Нэхуель всё же не выдержал и плашмя рухнул на землю. «Мать твою!..» - выругался Алекс. Он спешно создал портал, ведущий в Вечернюю Звезду, и взгромоздил шолоицкуинтли себе на плечи. Так они и появились в холле дома, где их уже ждали, причём не кто-нибудь, а именно тот, кто был им жизненно необходим.
        - Мистер Тофус! - радостно вскричал Алекс и бросился к лекарю. - Пожалуйста, скорей! У меня ощущение, что Нэхуель уже не дышит!
        - Не дышит и что из того? - спокойно отозвался мистер Тофус и, склонившись над шолоицкуинтли, оттянул закрытое веко.
        - Верно, умер, - констатировал он. - Давай сюда свою корицу, пока душа парня не удрала из тела.
        Мистер Тофус протянул лапку в направлении Лунного зайца и тот положил на его круглую ладошку нефритовую ступку, точную копию той, что когда-то подарил Ирине.
        Лекарь сыпанул корицу на шолоицкуинтли; после этой манипуляции на физиономии Нэхуеля проступили было черты собачьей морды, но тут же исчезли. Воскресший из мёртвых глубоко вздохнул и, сев, разразился целой серией оглушительных чихов.
        - Будь здоров! - расплылся Алекс в улыбке, когда шолоицкуинтли прочихался и с недоумением посмотрел на кружок нависающих над ним лиц.
        - Спасибо! - буркнул Нэхуель. Он попытался встать, но закатил глаза и снова рухнул на пол.
        - Спокойно, не паниковать! - сказал мистер Тофус и вновь оттянул веко шолоицкуинтли.
        - Ты учти, у меня больше нет корицы бессмертия, - предупредил Лунный заяц.
        - Нам и не понадобится. Это банальный обморок, вызванный большой кровопотерей, - авторитетным тоном сообщил мистер Туфус и насмешливо фыркнул. - На счастье собачьего парня, у него не просто крепкий, а прямо-таки каменный череп. Когда он придёт в себя, не забудьте дать ему кусок сырого мяса и да, при этом отойдите подальше, чтобы он не сгрыз вас за компанию.
        Карп Кои покосился на Лунного зайца.
        - Юйту, я бы на твоём месте не рисковал находиться рядом с ним. Вдруг собачий парень настолько оголодал, что, почуяв зайчатину, очнётся и без промедления набросится на тебя? А оно тебе надо, возрождаться из его дерьма?
        - Не болтай ерунду, - сказал Лунный заяц, но на всякий случай попятился прочь.
        - Вот именно! Хватит болтать всякую ерунду, - сказал мистер Тофус и нетерпеливо взмахнул руками. - Все прочь! Вы мне мешаете! Помимо истощения, у собачьего парня полно других болячек и мне нужно сосредоточиться, чтобы полностью его вылечить.
        Над ладошками маленького лекаря вырос сияющий белый шар, искрящийся радужными искрами, и божки попятились прочь. Алекс тоже отступил.
        - Ладно, в таком случае я сам схожу к кухарке и возьму у неё кусок мяса, - сказал он и развернулся к двери.
        Лунный заяц склонил голову набок и с задумчивым видом прислушался к себе.
        - Такое чувство, что я тоже проголодался, - заявил он, и на его физиономии нарисовалось шкодное выражение. - Думаю, нам тоже не мешает подкрепиться, ведь здесь так вкусно кормят.
        - Твоя правда! - булькнул карп Кои и мечтательно добавил: - Таких вкусных личинок и сочных стеблей я нигде не едал, кроме как в здешних прудах.
        - Да и травка здесь выше всяких похвал, - поддержал его Лунный заяц и, взяв приятеля под руку, с чинным видом повёл его к выходу из дома.
        Поскольку божки уже не первый раз безобразничали в Вечерней Звезде, то спустя полчаса в поместье поднялась уже привычная суматоха. Садовник и его помощники с улюлюканьем гонялись за белым зайцем, который с беззаботным видом скакал по начисто обглоданным газонам, а дети с хохотом и визгом ловили громадного карпа, который с легкостью дельфина прыгал из водоёма в водоём и при этом пускал фонтаны воды как заправский кит.
        Завидуя развлекающимся друзьям, мистер Тофус прислушался к шуму, доносящемуся из-за окна. «Бездельники!» - проворчал он и подул на облако, висящее над его руками. Оно переместилось к шолоицкуинтли и, раздувшись до его размеров, медленно спланировало вниз. В лечебном облаке засверкали крошечные молнии, и оно понемногу начало таять, пока окончательно не впиталось в жилистое, будто свитое из канатов тело.
        Пришедший в себя Нэхуель сел и уставился на непонятное создание, подозрительно напоминающее домашнюю кошку. «Враг, мясо, еда», - подумал он и напружинился.
        - Но-но! - мистер Тофус попятился к двери. - Собачий парень, не забывай, что ты обязан мне жизнью! - возмутился он и в глазах шолоицкуинтли сразу же погас кровожадный огонёк.
        - Спасибо, доктор! - вежливо сказал Нэхуель и, стараясь не делать резких движений, поднялся с пола.
        Подойдя, он протянул божку руку. В отличие от своих сородичей, он перенял привычки цивилизованной части земного человечества; так что в плане поведения он придерживался тех же моральных норм, что и окружающие его люди.
        Поначалу мистер Тофус прижал уши, тем не менее у него хватило духу, и он обеими руками тряхнул громадную ладонь. Правда, решимость божка тут же иссякла; он отпрыгнул на безопасное расстояние, и Нэхуель с трудом удержался от улыбки.
        - Доктор, честное слово, я вас не съем, - сказал шолоицкуинтли, чтобы успокоить своего спасителя. Вдруг перед его носом возник громадный кусок мяса и он, позабыв обо всём, с рычанием впился в него зубами.
        - Вот теперь с гарантией, что он вас не съест, - сказал Алекс и, порывшись в карманах, достал оттуда жирную белую мышь. Держа извивающуюся красноглазку за хвост, он протянул её мистеру Тофусу.
        - Доктор, примите этот отборный экземпляр мышиных в качестве моей глубокой признательности… - Алекс вновь порылся в карманах, - а это плата за лечение Нэхуеля, - и он протянул божку золотую монету.
        - Премного благодарен, - степенно проговорил мистер Тофус, приняв подарок и плату.
        Пряча монету, божок подумал, что такота-дота куда щедрей платила ему за услуги. Правда, это тоже были очень большие деньги, поэтому он не стал привередничать, к тому же преподнесённая мышь основательно подмаслила его.
        Так что Алекс не прогадал, уповая на то, что внимание ценится дороже денег. Когда мистер Тофус, вожделенно поглядывающий на мышь, испарился из холла, он повернулся к Нэхуелю.
        - Ого! Ты уже съел? Хочешь ещё мяса? - спросил он.
        - Хочу, - сознался шолоицкуинтли.
        - Жди, сейчас принесу…
        И тут в холле возник сухощавый мужчина в ливрее дворецкого. С той поры, как Вифания выяснила, что замужем за Золотым императором, в доме значительно прибавилось прислуги. При виде пола, заляпанного кровью, и без того желчное лицо дворецкого приобрело совсем уж неприятное выражение.
        - Мистер Савенков, здесь вам не столовая! И вообще, по вашей милости в доме вторые сутки творится сплошное безобразие. Миледи старается быть с вами любезной, но пора уже перестать испытывать её терпение! - возмущённо выкрикнул он, то и дело срываясь на фальцет.
        Застигнутый врасплох Алекс поначалу попятился от рассерженного дворецкого, но тут же шагнул обратно.
        - Любезнейший, я тебе не лакей! Откроешь ещё раз на меня свою поганую варежку, и я вырву тебе язык, - пообещал он таким тоном, от которого, в его криминальную бытность, даже рецидивистам-уголовникам становилось не по себе. Леголас, такова была кличка Алекса, держал слово и по два раза свои угрозы не повторял.
        - Извините, мистер Савенков, больше такое не повторится! - пролепетал основательно струхнувший дворецкий и, попятившись, низко поклонился. - С вашего разрешения я хотел бы спросить, не нужно ли вам чем-нибудь помочь?
        Алекс смерил взглядом присмиревшего дворецкого.
        - Вот с этого нужно было и начинать, - едко сказал он и вопросительно посмотрел на шолоицкуинтли. - Ну что, брат? Мясо принести или по нижайшей просьбе этого дундука переберёмся в столовую?
        - В столовую, - ответил Нэхуель. В отличие от товарища, он был не конфликтным по натуре.
        Когда они переместились на второй этаж, дворецкий последовал за ними. Нэхуель отодвинул стул и сел напротив Алекса, и лакей, худенький русоволосый парнишка лет семнадцати, растерянно посмотрел на своё непосредственное начальство. Шолоицкуинтли причислили к прислуге, и ему было не положено сидеть за одним столом с хозяевами. Поскольку дворецкий молчал как рыба и не подавал ему никаких знаков, лакей решился и на свой страх и риск поставил приборы на двоих и начал подавать на стол.
        От Алекса не укрылся театр лакейский пантомимы, но на этот раз он промолчал. Правда, перед тем как покинуть столовую, он по-приятельски хлопнул парнишку по плечу.
        - Если этот дундук будет тебя обижать, только скажи, и я живо его окорочу. ОК?
        - Спасибо, милорд! - лакей с опаской глянул на дворецкого. - Вы не подумайте, на самом деле мистер Джонс - справедливый человек и просто так никого не наказывает.
        - Очень на то надеюсь.
        Оставив разборки с прислугой, Алекс догнал шолоицкуинтли.
        - Нэхуель, ты сейчас куда? - поинтересовался он.
        - В детскую, - последовал ответ, и он хлопнул себя по лбу.
        - Чёрт! Совсем забыл, что мальчишки остались без присмотра! Ирка меня убьёт, если с пацанами что-нибудь случится!
        Встревоженный, что уже давно не видел детей, Алекс прибавил шаг. Стоило ему распахнуть дверь и близнецы с дружным воплем: «папа!» влетели в его объятия. Чувствуя, как у него свалился камень с души, он подхватил сыновей на руки, после чего выслушал их рассказы, где они были и что делали, а когда появилась нянька, с сообщением что завтрак готов, с лёгким сердцем перепоручил их Нэхуелю. В сопровождении личного охранника мальчики пошли в столовую, а он отправился к себе, намереваясь хоть немного поспать.
        Поскольку Вифания не приветствовала магию в доме, Алекс пошёл пешком. На лестнице, ведущей на третий этаж, где располагались его покои, он случайно глянул в окно. Грозолинская башня Руха была перед ним как на ладони и первое, что он увидел, это девчонку, крадущуюся вдоль полуразрушенной стены. «Ага, попалась!» - обрадовался он, уверенный, что это и есть та самая сбежавшая служанка. Хотя золото нашлось, с ним была одна загвоздка и он по-прежнему горел желанием найти вора.
        Недолго думая, Алекс переместился в окрестности Грозолинской башни Руха. Хотя Вифания грозилась, но в поместье пока не использовали подавители магии, во всяком случае, массово. Он неслышно подкрался к девочке и схватил её за шиворот.
        - Снова к моему золоту подбираешься? - ласково поинтересовался он.
        Девочка обернулась, и он проглотил матерную тираду. Несмотря на довольно взрослый вид и крепкую комплекцию, у неё были глаза маленького ребёнка.
        - Милорд, я не трогала ваше золото! - пролепетала служанка, и почему-то Алекс ей поверил.
        - Тогда почему ты сбежала? - спросил он для очистки совести и тёмные глаза девчонки до краёв наполнились слезами.
        - Мне страшно! - выдавила она дрожащими губами и это не было притворство.
        - Чего же ты боишься?
        - Я боюсь… его!
        - Кто к тебе пристаёт? Ну! Скажи кто это, и ему не поздоровится! - нахмурился Алекс, готовый убить наглого ухажёра, который до такой степени напугал девчонку-малолетку. Правда, по крестьянским меркам она уже была невестой.
        - Нет!.. Это не то, что вы подумали! - девочка закрыла лицо руками и её плечи затряслись от неслышного плача.
        Пряча досаду, Алекс усадил её на камень и, порывшись в карманах, извлёк оттуда конфету, которую ему дал Егорка.
        - На вот, съешь, - сказал он, и девочка сразу же перестала плакать.
        - Это мне? - спросила она, не смея взять господское лакомство.
        - Бери-бери! Конечно, тебе, - Алекс взял девочку за руку и положил конфету ей на ладонь. - Ты давно ела? - догадался он спросить, видя с какой жадностью она проглотила его угощение.
        - Вчера я залезла на дерево и нашла там гнездо малиновки, - призналась она и вскинула на Алекса испуганный взгляд. - Нет-нет! Я разбила только два яйца, остальные я не трогала!
        - Понятно! Ну-ка, идём, - он потянул девочку за собой. - Да не бойся ты! Я хочу тебя покормить.
        - Я вас не боюсь, вы хороший, - тихо сказала она.
        Алекс внимательно посмотрел на неё. «Может, она дурочка?» - мелькнула у него мысль, но он тут же её отмёл. Девочка была наивна, но, судя по взгляду, отнюдь не глупа.
        - Как тебя зовут?
        - Джейн.
        - Будем знакомы, а я Алекс, - он пожал шершавую крепкую ладонь девочки. - Джейн, вижу, ты еле держишься на ногах, поэтому я перенесу тебя прямо в дом, хорошо?
        На осунувшемся личике промелькнула целая гамма чувств, главным из которых был страх, но она преодолела себя и согласно кивнула.
        - Вот и умница! Главное, ничего не бойся. Обещаю, никто тебя не тронет, - уверенно сказал Алекс и, поощрительно улыбнувшись, перенёс девочку прямо в столовую, где завтракали близнецы. - Садись, - сказал он ей и отодвинул стул.
        - Нет, я не могу! - попятилась Джейн от стола. - Слугам нельзя сидеть вместе с господами.
        - Думаю, господа будут не против, если ты составишь им компанию. Правда, парни? - сказал Алекс и подмигнул сыновьям.
        Мальчики некоторое время смотрели на смущённую гостью.
        - Она ничего, - пришёл к выводу Егорка.
        - Ага, красивая, - подтвердил Ильюшка тоном эксперта.
        Придя к согласию, юные ценители женской красоты подскочили к Джейн и, невзирая на её сопротивление, подтащили её к столу и усадили на стул.
        Глядя на сыновей, Алексу оставалось лишь удивляться. Близнецам было по полтора года, но они, попав на Фандору, моментально вытянулись и сразу же заговорили, причём их словарный запас рос не по дням, а по часам. По виду и поведению им вполне можно было дать пять лет, если не больше. «Видимо, сказалась порода матери, - мелькнула у него мысль, и он посмотрел на девочку. - Ирка говорила, что в детстве тоже выглядела старше своих сверстников и, судя по изысканиям Пименова, была на порядок их умней».
        - Ешь! - Егорка подвинул к Джейн свою тарелку с овсяной кашей. - Гадость, но есть можно.
        - Вот держи! - Ильюшка свеликодушничал и поделился с гостьей половинкой пудинга.
        - Спасибо, - чуть слышно сказала она.
        От сильнейшего приступа голода у Джейн потемнело в глазах и она, не в силах отказаться от еды, взяла ложку. Ела она с устрашающей быстротой, но при этом аккуратно и не смущалась любопытных взглядов, которые на неё то и дело бросали присутствующие в столовой.
        Видя, что Джейн сильно оголодала, да и каши ей на один зуб, Алекс выразительно посмотрел на няньку. Сердобольная женщина тут же схватила судок и вывалила на её тарелку все, что там ещё оставалось, и сверх того добавила краюшку хлеба. Джейн благодарно кивнула и снова заработала ложкой. Аппетит у неё был отменный, и она вмиг подмела всё до крошки.
        Пока девочка ела, Алекс, чуя какую-то несуразность в её облике, исподволь её разглядывал. Судя по виду, Джейн было лет одиннадцать-двенадцать. Несмотря на худобу, она выглядела крепкой и сильной, лишь выражение лица противоречило её возрасту. Алекс ещё при встрече обратил внимание, что у неё глаза маленького ребёнка и бросил невольный взгляд на сыновей. «Такое ощущение, что девчонка ненамного старше близнецов», - родилась у него неожиданная мысль.
        - Джейн, сколько тебе лет? - не выдержал Алекс.
        На лице девочки проступило растерянное выражение.
        - Я не знаю, - сказала она.
        - Ну а где ты родилась, это ты знаешь?
        - Нет, - не сразу ответила она.
        - Ты помнишь, кто твои родители? - не отступал Алекс.
        - Нет, не помню, - девочка потупилась и в волнении затеребила фартук. - Я помню себя лишь с той поры, как оказалась у кухонной пристройки. Какая-то женщина спросила, что я там делаю. Я сказала, что хочу есть, и она велела зайти внутрь и попроситься на работу. Я так и сделала. Кухарка дала мне еды, а затем сказала, что в доме не хватает служанок и отвела меня к экономке; та сказала, что я могу остаться, если согласна выполнять чёрную работу: чистить камины, носить воду, мыть полы, выносить ночные горшки. Я согласилась.
        - Как давно это было?
        Джейн наморщила лоб, вспоминая.
        - Не помню, - она беспомощно посмотрела на Алекса. - Поначалу я была как в тумане, постоянно забывала про поручения. Экономка даже грозилась меня выгнать, но потом сжалилась и разрешила остаться.
        - Понятно. А как сейчас у тебя с памятью?
        - Хорошо. Я уже ничего не забываю.
        Видя, что Джейн окончательно разволновалась, Алекс прекратил допрос и, предоставив девочку заботам няньки, в задумчивости посмотрел на шолоицкуинтли, который с интересом прислушивался к их разговору. Нэхуель понял адресованный ему взгляд и слегка кивнул, давая понять, что расспросит Огненную стражу о Джейн.
        ___________________________
        [1] Напоминаю, сафа, иногда Сапфа (греч. "причина страстей") - золотой лук греческого бога любви Эроса.
        Глава 30
        ГЛАВА 37
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
        У ангара не было ни дверей, ни ворот, их заменяли проёмы в торцевых стенах. Я вошла внутрь. Смотреть было абсолютно не на что. Внутри помещения не было ни перегородок, ни мебели, только голые стены и такое же блестящее белое покрытие вместо полов. Да, здесь тоже были люди. Если бы не одинаковая одежда, их можно было бы принять за несчастных пассажиров, которые всё ждут, но никак не могут дождаться объявления, что опаздывающий транспорт наконец-то подан под посадку.
        Судя по безделью окружающих, здесь было не принято привлекать заключённых к общественно-полезному труду, и я села у стены.
        Увы, маньяк не отстал от меня; не иначе наметил себе в качестве следующей жертвы.
        Подойдя, рыжий растянулся на полу и, подложив руки под голову, повернулся ко мне.
        - Чего сбежала? Рожей что ли не вышел? - спросил он с ленивым любопытством.
        - Да нет, с ней как раз всё в порядке, - усмехнулась я.
        - Тогда в чём дело?
        - Вряд ли тебе не понравится, то что я скажу.
        - Ничего, переживу! Говори, как есть.
        Вот ведь гнида! По роже видно, что привык к тому, что все его боятся, да только не на ту напал. Мы ещё посмотрим, кто из нас жертва, а кто убийца.
        Я села так, чтобы видеть лицо рыжего и внутренне подобралась.
        - Видишь ли, мой навязчивый друг, я не то что бы чураюсь маньяков-убийц, просто они вызывают у меня гадливое чувство. Ну а ты просто нечто, судя по тому, что меня аж подташнивает от тебя. Так что катись куда подальше и не отравляй мне воздух.
        К моему удивлению, рыжий не разозлился, а расхохотался. Он всё ржал, и я уже начала надеяться, что он лопнет со смеху, но тут он сел и, вытерев выступившие слёзы, бросил на меня расчётливый взгляд, совсем как тот говнюк, их высочество Николс, который запихал меня в эту стерильную жопу мира.
        Неожиданно рыжий змеиным броском приблизил ко мне голову, и мы оказались носом к носу. Не знаю, чего он добивался, но я не дрогнула, лишь прищурила глаза, почуяв, что он пытается взять меня под контроль.
        - Ну, как успехи? - поинтересовалась я. - Уже загипнотизировал или как?
        Рыжий вновь рассмеялся, и я слегка смягчилась. Конечно, он - та ещё гадина, но что-то в нём есть, помимо маниакальной жажды к мучительству.
        - Ты кто? - спросила я напрямик и предупредила: - Только не ври, что ты такой же узник, как я.
        - Я такой же узник, как ты, - ухмыльнулся рыжий и вновь растянулся на полу.
        - И за что тебе такая немилость? - вопросила я и тоже улеглась на пол. Не мешает расслабиться, пока есть такая возможность.
        - Что ты имеешь в виду? - вполне натурально удивился он.
        - Да так, ничего особенного, - я покосилась на стрёмного соседа. - Кроме того, что ты единственный бог среди смертных, - высказала я догадку.
        Или это нечто большее, чем догадка? Повернувшись на бок, я вперилась в рыжего. Как говорится, зрите и вам откроется: стоило поднапрячься, и я увидела его ауру. Конечно, аура рыжего значительно уступала ауре говнистого высочества, и всё же была покруче, чем у мистера… нет, реме[1] Океана, наставника… принца Хаоса. Я вздохнула. Это значит, что мне придётся туго, если дело с рыжим дойдёт до драки. Что не удивительно, ведь это… сам сатана. Чёрт! Что-то у меня разыгралась фантазия…
        - Обычно меня называют не «эта подлюка», а ваша светлость или лорд Ваатор, - заявил рыжий, слишком уж в тему, чтобы это было случайностью.
        - Как будто есть разница, - фыркнула я и, подумав, добавила: - Извините, ваша светлость, видимо, ваше присутствие дурно влияет на мои манеры.
        Рыжий тоже повернулся на бок и, подперев рукой голову, смерил меня задумчивым взглядом.
        - Зря стараетесь! Принц Хаоса решил, что я бесперспективна, ввиду своего полного ничтожества, - сказала я, удивляясь собственным словам.
        Впрочем, то же самое было со мной, когда я попала на Фандору. Не иначе и здесь у меня есть свой переводчик-информатор, хотя меня уже берёт сомнение. Я всё больше склоняюсь к мысли, что это нечто такое, что присуще мне самой, а не просто подключение к неизвестному внешнему источнику.
        - Серьёзно? Николс посчитал тебя бесполезной? - ухмыльнулся сатана, конечно, если он действительно сатана, а не мои выдумки. В конце концов, рыжий сказал лишь, что он лорд Ваатор и ничего больше, а я с какого-то перепугу присвоила ему титул князя ада, точней, Адской Бездны.
        Господи! Какая ещё Адская Бездна?.. Нет, лучше не думать об этом!
        Паника отступила на удивление легко.
        - Откуда мне знать? Я могу лишь догадываться, - сказала я с ледяным спокойствием.
        - Что ж, сейчас мы проверим, кто из нас двоих ошибается.
        После этих слов рыжий исчез, и я пожала плечами. Ушёл и слава богу!
        К сожалению, я рано обрадовалась. Что ни говори, а сатана всегда не к добру.
        Сокамерники, до того безразличные ко мне, вдруг начали поглядывать в мою сторону - кто с явным недоброжелательством, кто с гнусными улыбочками.
        Судя по словам сатаны и нездоровому интересу окружающих, он приготовил мне испытание. Я встала и быстро огляделась, ища место, откуда удобней обороняться. Увы! В ангаре такого места не было: он сам по себе был одной большой ловушкой. Как только прижмут к стене или загонят в угол, мне хана.
        Не мешкая, я бросилась наружу и, как оказалось, вовремя. Вряд ли народ успел сговориться, думаю, ими кто-то управлял; в любом случае они действовали слаженно. Я вывела из строя тех, кто первыми сунулись ко мне, но радоваться было нечему. Во время прыжка, которым я срубила здоровенного детину, меня вынесло наверх, и открывшаяся картинка, мягко говоря, удручала. К тем зэкам, что выскочили за мной из барака, присоединялись те, кто до этого бесцельно шлялся между ангарами.
        Я дралась, убегала и снова дралась, причём дралась грязно. Точней, не столько дралась, сколько убивала, при этом экономно тратя силы. Ломала позвоночники, сворачивала шеи, кулаком превращала переносицы в кровавое месиво. Некоторое время убитую миниатюрную девицу я использовала вместо дубинки; когда опомнилась, отбросила её прочь. В общем, жуть! И во время всего этого безумия меня не покидала мысль, что мне не справиться с таким количеством народа, какие чудеса храбрости и упорства я бы здесь ни демонстрировала. К тому же мне противостояли отнюдь не беспомощные люди; большинство были явно обученными бойцами, и лишь небывалое везение позволяло мне выходить невредимой из схваток с ними. Вот только фортуна капризна и не славится постоянством, так что малейший промах и всё - моя песенка будет спета.
        Может быть, безнадёжность ситуации заставила бы меня сдаться, но мой взгляд периодически натыкался на публику, что находилась за силовым барьером, где явно действовала магия. К моей зависти, несколько мужчин и женщин легко взмывали в воздух, при этом на ходу меняя оружие и доспехи. Большинство из них отрабатывали приёмы боя, причём это были именно тренировки, а не схватки на жизнь или на смерть. Во время отдыха кое-кто из них подходил к барьеру, и они с ленивым интересом наблюдали за моими метаниями. Каждый раз, как я видела их равнодушные лица, во мне вспыхивала ледяная ярость; именно она давала мне силы продолжать заведомо проигрышную битву. Скоты! Я покажу вам смертную букашку!
        Отбиваясь от нападающих, я начала продвигаться к богам. И то верно, единственно, что могло меня выручить - это доступ к магии. Каким образом преодолеть энергетический барьер, я не думала, до него сначала нужно добраться. Как только противник сообразил, куда я стремлюсь, на моём пути выросли целые полчища его марионеток.
        Не знаю, каким чудом, но я сумела пробиться к барьеру и при этом уцелеть.
        Стремительный марш-бросок позволил мне на несколько мгновений оторваться от преследователей. Я влетела в невидимую, но упругую стену и замерла, давая себе передышку, и лишь тогда почувствовала, как безмерно я устала. Нужно было развернуться, чтобы не смяли, но тело не хотело слушаться.
        Удар сердца, другой…
        Всё! Время вышло! Пора снова умирать. Обессиленная я рухнула на колени и, смалодушничав, закрыла глаза. Смерть, подаренная Кецалькоатлем, была куда чище и благородней, чем та, на которую меня обрёк сатана Эквилибриума. Одно дело, клинок в сердце, и совсем другое, когда озверевшая толпа рвёт тебя на клочки.
        Тут кто-то схватил меня за руку и резким рывком выдернул на другую сторону барьера. Этот кто-то, не давая мне упасть, бережно обнял меня и я, не смея поверить чуду, зажмурилась ещё крепче. Спаситель был мне знаком: я помнила эти руки и этот запах, причём помнила с младенчества. «Отец!» - выдохнула я и заревела бы, будь у меня хоть немного сил.
        Золотой император молчал, лишь как маленькую гладил меня по волосам. Чувствуя себя неловко в его объятиях, я отстранилась и виновато улыбнулась. Вопреки ожиданиям, он был в образе мистера Вейса и моё сердце затопила нежность. Золотого императора я побаивалась, а вот мистер Вейс совсем другое дело, он уже такой родной и привычный!
        - Спасибо, что выручил, - сказала я и замолчала, не зная, что ещё сказать.
        - И это вся твоя благодарность? - удивился мистер Вейс. - Вот ведь глупая девчонка! Неужели думала, что я брошу тебя на произвол судьбы? - сказал он и как во время совместных тренировок, протянул руку, чтобы заправить мне за ухо прядь растрепавшихся волос, но я поцеловала его ладонь и прижала её к щеке.
        - Раньше бросал и ничего, - не удержалась я от упрёка.
        - Кто старое помянет, тому глаз вон.
        - Договорились!
        Нет, всё же здорово иметь такого отца, который может прийти на помощь даже тогда, когда кажется, что уже никто и ничто тебя не спасёт, тем более в этой заднице мира. Не удержавшись, я всё же всхлипнула.
        - Но-но, не реветь! - добродушно пробасил мой замечательный родитель, и я почувствовала, как от его ладони идёт мощнейший поток энергии.
        Подарок отца не только вернул мне прежнюю физическую форму и бодрость духа, вдобавок возникло такое ощущение, что я вот-вот взорвусь от переполнявшей меня энергии.
        - Похоже, я перестарался, - улыбнулся мистер Вейс, - на радостях не учёл, что смертная оболочка имеет ограниченную ёмкость.
        - Ничего, много не мало! - успокоила я его, и, увидев рыжего, нарисовавшегося поблизости, прищурила глаза. - Тем более скоро я избавлюсь от излишков.
        - Не вмешивайся! - последовал приказ, и мистер Вейс исчез, уступив место Золотому императору.
        Я невольно шагнула назад. В этой ипостаси отец не уступал ростом принцу Хаоса в личине тумбы-юмбы, к тому же в нём бурлила такая мощь, что находиться рядом с ним было невозможно. Облачённый в сияющие золотые доспехи, он был как атомная бомба, готовая к взрыву, а может, и чего похуже.
        Видимо, так думала не я одна - судя по кислому взгляду рыжего. А ещё я заметила, что ему очень не понравилась корона, венчающая голову отца. Кстати, я тоже впервые её видела. Красотища неописуемая! Скорей, это даже не корона, а высокий венец из огненно-красных самоцветов. Кажется, это называется ритом. Господи, откуда я всё это взяла?.. Ладно, не суть! Кэм отца тоже изменился, теперь он золотой лишь наполовину, другая его часть чёрная; камень-концентратор раздвоился: один горит ослепительно белой звездой, другой - грозное багровое око.
        - Лорд Вечерняя Звезда! - сдержанно проговорил рыжий.
        - Лорд Ваатор! - сказал отец, видимо, в качестве ответного приветствия сатане Эквилибриума.
        Принц Хаоса, возникший рядом с рыжим, окинул Золотого императора неприязненным взглядом.
        - О! В нашей кладовой завелась непростая крыса, - сказал он холодным тоном.
        Я почувствовала, как от отца волнами исходит ярость, но он не дал ей прорваться наружу.
        - Мы ещё посмотрим, кто здесь крыса, а кто хозяин, - прогремел его спокойный голос.
        Поняв, что переговоры вряд ли будут мирными; я облачилась в доспехи и встала рядом с Золотым императором… нет, рядом с отцом. Теперь он не был для меня чужим в любой своей личине. Кстати, кэм, возникший в моих руках, был точно таким же, как у него.
        Судя по изумлённым взглядам, моё магическое оснащение вызвало у богов даже больший фурор, чем вид отца.
        - Надо же, руноа-файфа! А я думал, их уже давно истребили, - сказал один из богов, и мне стало как-то не по себе.
        - Не обращай внимания! - сразу же отреагировал отец. - Эти недоумки сами не понимают, о чём болтают. Будь ты руноа-файфой, я бы с ними сейчас по-другому разговаривал.
        Сквозь золотую драконью маску проступило озабоченное лицо мистера Вейса.
        - Сирин, не увлекайся и будь настороже! Хорошо? Имей в виду, возможно, нам придётся срочно драпать. Я дам тебе знать, когда наступит такой момент, - предупредил он (мысленно, судя по тому, что его губы не двигались), и я согласно кивнула.
        С одной стороны, я почувствовала облечение, что не имею отношения к руноа-файфам, кто бы это ни был, с другой - разочарование. Думаю, было бы здорово, как следует, надавать этой заносчивой божественной братии. Надеюсь, неизвестная тварь способна на это. Правда, ещё не всё потеряно. Вдруг отец скрыл правду, чтобы до поры до времени держать врага в неведении? Так что пока не стоит сбрасывать с весов, что я всё же руноа-файфа. В принципе, мне пофиг, главное, чтобы по ошибке не прибили.
        Пока все чего-то ждали, я решила изучить обстановку и поднялась вверх.
        Место, где мы находились, оказалось громадным куполом, разбитым на пять секторов. Что там, за его границами, мешала рассмотреть мерцающая завеса, и я переключилась на внутренности этого цирка шапито. Лишь там, откуда мне повезло вырваться, царила спартанская простота - так что не удивительно, что я приняла это место за тюрьму. Остальные четыре сектора, судя по стадионам, тренажёрам, бассейнам и прочему спортивному оснащению, представляли собой спортивные комплексы. Причём жилые корпуса богов (в отличие от унылых бараков Истинной крови, которые язык не поворачивается назвать жильём) представляли собой причудливые, но красивые конструкции, утопающие в зелени и цветах.
        Главное, судя по свободным перемещениям, боги не были узниками, как их смертные соседи.
        Почему-то моё внимание привлёк высокий тощий тип, похожий на рогатую крысу. Он спокойно преодолел барьер, отделяющий смертных от богов, и опустился у одного из ангаров. К нему сразу же потянулись люди и, судя по выражению лиц, они шли не по своей воле.
        Рогатая крыса прошлась вдоль шеренги отобранных людей, а затем разинула зубастую пасть и откусила мужчине голову, после чего уселась на задницу и начала со смаком грызть его тело. Криков было не слышно, зато было видно, как те, кому повезло, в панике бросились бежать. Люди в шеренге по-прежнему стояли на месте и даже не шевельнулись.
        Если бы не нападение и бойня, устроенная мной самой, я бы посочувствовала недавним товарищам по несчастью.
        Покончив с мужчиной, причём довольно быстро, рогатая крыса снова пошла вдоль отобранной ею обеденной шеренги. Когда она остановилась напротив темноволосого парнишки, совсем ещё мальчика, один из мужчин задёргался, как муха в паутине. Удалось ли ему самому вырваться из-под влияния твари или та решила поразвлечься, но мужчина схватил мальчика за руку и потащил его в моём направлении.
        Они подбежали к барьеру, но все их усилия были бесполезны - физической силой магию не одолеть. Мальчик сел и, скорчившись, закрыл лицо руками. Судя по мелко вздрагивающим плечам, он плакал. Поняв тщетность своих усилий, мужчина поднял голову и с мольбой посмотрел на меня. Я его узнала; это был один из самых ярых моих преследователей.
        _________________
        [1] Реме - уважительная форма обращения.
        Глава 31
        Прочитав отказ на моём лице, мужчина ожёг меня яростным взглядом и повернулся к приближающейся твари. В преддверии предстоящей схватки мышцы на его спине и руках заметно взбугрились. Во время недавней погони он основательно вымотал меня, но я так и не сумела его прикончить. Судя по его реакции и стремительным движениям, он не просто хороший боец, а это природные данные.
        Я посмотрела на рогатую крысу. Тварь шла не спеша и хотя её морда была лишена выражения, я знала, что она наслаждается ужасом мальчика. Думаю, именно это подвигло меня на действие. Я невольно представила близнецов на месте несчастного мальчишки и меня затопила ярость. Правда, не настолько, чтобы подставить под удар отца. Наши взгляды встретились и он, давая разрешение, слегка кивнул.
        При наличии магии прорваться через барьер не составило никакого труда - благо, перед глазами вспыхнула нужная формула.
        Спланировав вниз, я преградила дорогу рогатой крысе.
        - Вали отсюда! - заявила я без лишних экивоков и направила на неё кэм.
        Тварюга посмотрела на меня неожиданно красивыми глазами, в которых горел самый настоящий огонь.
        - Ты хоть знаешь, кому ты осмелилась угрожать? - осведомилась она интеллигентным и, что примечательно, мужским голосом.
        - Плевать мне, кто ты! Не уйдёшь, останешься без головы.
        - Не велика потеря, - вздохнул крыс и, подняв руки, оторвал собственную голову и сунул её себе подмышку. - Ну? Я без головы. Что ещё тебе нужно? - спросил он, хотя из шеи и головы фонтаном хлестала кровь.
        Конечно, зрелище было не для слабонервных, но если он надеялся этим поразить меня, то фиг ему! На Небесах Фандоры я и не такие фокусы видела.
        - Ты не свалил, а это был первый пункт моего требования, - сказала я и кэм, приведённый в боевое положение, загудел как рассерженный шмель.
        На морде крыса, обретшей некоторые человеческие черты, появилось укоризненное выражение. Он приставил голову на место и повёл шеей, видимо, проверяя крепость крепления.
        - Нет, этот мир точно сходит с ума! Где это слыхано, чтобы смертная букашка оставила меня без обеда, и к тому же смела диктовать свои условия? - проговорил он и в его тонких когтистых лапках возникла крупная ромашка. Во всяком случае, здесь тоже было жёлтое блюдце тычинок, окружённое множеством узких белых лепестков, и узловатый стебель с резными листьями.
        Крыс понюхал цветок.
        - К счастью для тебя, я не злопамятный, - сказал он и оскалил устрашающий набор зубов. - Возьми, это тебе!
        - Пошёл к чёрту! - попятилась я от его подношения.
        Заметив, что лепестки цветка распрямились и напряглись, как псы на сворке, я поняла, что медлить больше нельзя. Белая стая с тонким визгом рванулась ко мне, но угодила под огонь кэма и бесследно исчезла.
        - Какая невоспитанная девица! - вздохнул крыс и поднёс к носу оставшуюся жёлтую серединку. - Изумительный аромат! - закатил он в восторге глаза.
        Ромашка вновь обзавелась лепестками, и он сунул её в петельку чёрной фрачной пары, облачившей его тощее тело.
        «Осторожней, Сирин! - предупредил мысленный голос отца. - Это лорд Ваатор, сатана Эквилибриума. Он любит строить из себя шута, но не покупайся на его репризы, какими забавными они тебе ни казались, иначе он подловит тебя на чём-нибудь. Просто постарайся отвлечь его, но не подпускай слишком близко». - «Хорошо!» - откликнулась я, довольная тем, что хоть чем-то могу помочь отцу в его непростых переговорах с лордом Хаоса…
        Переговоры? Лорд Хаоса? Стоило задаться этим вопросом и по мозгам так шибануло, что я едва устояла на ногах.
        Хуже всего, что мерзкий крыс воспользовался моим отрывом от реальности, и я оказалась распятой на чём-то похожем на распроклятую полевую ромашку, только гигантского размера. Во всяком случае, пахло именно ею, вдобавок около лица торчали громадные жёлтые тычинки, с которых сыпалась внушительные шарики пыльцы.
        - Опля! Вот она и попалась! - выкрикнул крыс и, сняв с головы цилиндр, поклонился публике, аплодирующей ему из-за барьера.
        Ну конечно, держи карман шире! К счастью, ошеломление и острая головная боль пошли на убыль. Сосредоточиваясь, я прикрыла глаза и на этот раз уже с предосторожностями погрузилась в информационное пространство, в которое меня выкинуло, когда я задалась вопросом, кто такой лорд Хаоса.
        «Покажи, как освободиться из плена», - сформулировала я задачу. В ответ на моё требование нечто выбросило щупальце, которое змеиными движениями устремилось в мою сторону. Его размеры я оценила лишь тогда, когда оно приблизилось, и я целиком утонула в его теле. Правда, особого страха не было. Щупальце по виду было сродни щупальцу дыма, причём не особо густого. Вслед за тем в голове наступило небывалое просветление, и перед глазами возникла густая вязь формул. Поскольку большая их часть осталась за гранью моего понимания (удивительно, что некоторые из них я всё же поняла!), нечто прокрутило мне наглядную инструкцию, в которой доходчиво показало, что и в какой последовательности нужно сделать, чтобы освободиться.
        «Спасибо за помощь!» - поблагодарила я и, прежде чем уйти, посмотрела на пространство, наполненное разнокалиберными нитями и сгустками. Конечно, сходство было отдалённое, но это походило на картинку в учебнике биологии, изображающую нейроны и их связи в головном мозге. «Скажи, как мне к тебе обращаться?» - спросила я, уверенная, что имею дело с живым существом. «Можешь называть меня вионет», - донёсся бесплотный голос. «Спасибо, вионет!» - воскликнула я и, чуя неладное, поспешила вернуться к реальности, в которой пребывало моё тело.
        Интуиция меня не подвела. Пока я общалась с вионетом, крыс успел поиздеваться надо мной. Во-первых, обнаружилось, что из меня сделали вертушку, а во-вторых, что я густо утыкана лепестками ромашки, острыми как нож, и, вообще, нахожусь при последнем издыхании от чудовищной кровопотери. Главное, пока я мысленно отсутствовала, этот мерзавец успел вытянуть из меня большую часть магической энергии, подаренной отцом.
        С трудом удерживаясь в сознании, я выстроила нужную энергетическую структуру, позаимствованную у вионета, и приступила к делу. Чтобы не заморачиваться и в кратчайшие сроки вернуться к норме, я потянула к себе собственную кровь.
        Думаю, зрелище было что надо, когда струйки крови потекли ко мне обратно. Самой себе я напоминала вампиршу Кармиллу[1] в одном из просмотренных в детстве японских мультиков.
        Естественно, я не стала медлить и первым делом вернула украденную у меня магическую энергию.
        Нужно было видеть морду крыса, когда он обнаружил, что уже не он владеет ситуацией. Особенно, когда я послала ему ответный подарочек из лепесточков его любимой ромашки. Собранные в стаю, повторяющую его фигуру, они с реактивным воем прошили его насквозь, а затем мгновенно развернулись и проделали то же самое, только сверху вниз. Причём в каждой точке пересечения кровавых линий засветилась октаграмма.
        Крыса перекосило от злобы, и я возликовала. Как он ни дёргался, кристалл Звезды Хаоса его не отпускал. И это было ещё не всё. Хоть с трудом, но я вырвалась из цветика-ловушки и, подойдя к нему, ударом латной перчатки пробила тощую грудь. Когда мои пальцы сжали сердце Ваатора, в его глазах промелькнул страх и в них замельтешили язычки пламени. Вот оно как! Кажется, этого тварюгу настолько проняло, что с него слазит всё наносное, включая крысиную личину.
        - Ну, как? Вспомнил, каково это: бояться и быть беспомощным? - вопросила я с тихой яростью.
        На мгновение мелькнуло диковинное существо, но Ваатор, сатана Эквилибриума, оказался крепким орешком и всё же сумел удержать крысиную форму.
        - Я тебя не просто уничтожу, я порву тебя и всех твоих близких на атомы! - прошипел он, оскалив зубы.
        Ладно! Маскарад окончен, пришла пора сбросить маску.
        Чтобы Ваатор не питал иллюзий и понял, что это не пустая угроза, я заставила его принять истинную форму. Как и ожидалось, это оказался огненный фейри - порождение фантазии смертных. Вообще-то, они довольно редкие птицы при Сияющем дворе; лорд Хаоса предпочитал брать себе на службу только создания реальности. Видать, обретший жизнь выдуманный персонаж - редкий мерзавец, если он сделал для него исключение.
        Схватив фейри за длинное ухо, я притянула его к себе и на всякий случай шепнула так тихо, чтобы слышал только он:
        - Баш на баш, дружок! Тронешь моих близких, и я убью Ризу, которая тебе далеко не безразлична… Нет, я пойду дальше и уничтожу весь ваш Эквилибриум! - я заглянула в глаза, полыхающие яростным огнём. - Смотри! Смотри внимательно, ожившая выдумка! Ведь ты знаешь, кто я такая, не правда ли?
        Взгляд Ваатора остекленел от напряжения, а затем он неохотно кивнул.
        - Слышал о тебе… Прости! Сказанное со зла не считается, верно? - пошёл он на попятный.
        - Верно! - подтвердила я.
        Мои пальцы сжались и его лицо, как он ни крепился, исказилось болью.
        - Запомни это ощущение, сатана Эквилибриума! На тот случай, если в твою голову вдруг взбредёт фантазия обмануть меня.
        - Я не дурак! - прохрипел Ваатор, и я убрала руку.
        - В таком случае, остаётся лишь одно. Сейчас мы воочию продолжим кино, которое видят окружающие, чтобы они не догадались о нашей милой беседе. К тому же властитель Двенадцатого континуума уже на подходе, а ему сложно внушить иллюзию. В принципе мне всё равно, скажешь ты ему или нет о том, что здесь произошло, но, думаю, ты сам в этом не заинтересован, - встав в боевую позицию, я крутанула кэм. - При маниакальной подозрительности Лита кто знает, как он воспримет твоё унижение перед какой-то смертной, пусть она носительница руноа-файфы. Я это говорю к тому, что мне тоже нет нужды отсвечивать перед ним кое-какими своими способностями.
        - По рукам! - согласился Ваатор и вопросительно глянул на меня.
        Тогда я выпустила его из ловушки и показала, что видят окружающие. Позиционно он был в невыгодной ситуации, так что, судя по кислой физиономии, ему не понравилось увиденное, но мне было по барабану его недовольство. Не в моих интересах затягивать бой: я хотела быть рядом с отцом, когда появится лорд Хаоса.
        Ваатор облачился в броню и мы, примерившись к идущему кино, заняли нужные позы, после чего я убрала обманку, и он с яростью набросился на меня. Клинок его меча замелькал с такой молниеносной быстротой, что я, опасаясь превратиться в нашинкованную капусту, перешла в глухую оборону.
        Печально, но факт, противник из сатаны Эквилибриума был просто страшный. Если бы не открывшиеся у меня способности, я бы погибла на первых же секундах.
        Несколько мощнейших ударов, которые можно было блокировать только в божественной форме, чуть не выбили из меня дух и я, плюнув на честность, полностью подключилась к ресурсам вионета. Судя по результатам, это было даже лучше, чем обретение божественности, а может, это она и была.
        Благодаря вионету я превратилась в идеальную машину для убийства. Ну а Ваатор изначально был таким, поэтому наша битва шла на таких скоростях и в таких измерениях, что в моей памяти мало что отложилось - всё же человеческое тело накладывает слишком много ограничений, даже если это аватара, способная вместить божество. В этом отношении Ваатор изначально превосходил меня. У него, как у истинного фейри, было гораздо больше преимуществ. Например, губительный для меня огонь лишь подпитывал его силы. Да и с магией он управлялся искусней, чем я. Спасал лишь вионет, способный на несколько ходов просчитать его действия и выдать наилучший ответный ход.
        Чтобы описать в подробностях нашу схватку, у меня не хватает слов. Да, приёмы нападения и обороны походили на сражение мечами, предназначенными только резать и протыкать, но это было только внешнее сходство. Принцип действия магических мечей куда сложней и учиться владению ими нужно иначе, чем обычными мечами. Слава богу, что Золотой император, то есть отец, всё же заложил в меня основы, поэтому я не слишком тормозила, когда вионет заставлял меня выполнять незнакомые приёмы. Да и доспехи у меня были такие, что обязательно нужно поблагодарить князя Фонга. Именно они гасили большую часть атак Ваатора, привыкшего пускать в ход огненную стихию.
        Между прочим, я заметила, что этот гад перестал злиться и начал получать удовольствие от нашей схватки. Мне она тоже была не в тягость. Тем более что физическое истощение мне больше не грозило, вдобавок я освоила скоростную регенерацию и теперь, чтобы меня убить, желающим нужно очень сильно постараться. Поэтому, если сатане Эквилибриума так уж приспичило, мы можем развлекаться личной войнушкой хоть целую вечность. Вот только лорд Хаоса, вряд ли позволит ему манкировать своими обязанностями. Кстати, он уже появился, но пока не вмешивается и вместе с остальными наблюдает за нашей схваткой.
        Пусть смотрит. Я так понимаю, расчёт Золотого императора строился на том, чтобы показать ему возможности руноа-файфы. Если это не проймёт Эквилибриум, и они от нас не отстанут, тогда он пустит в ход тяжёлую артиллерию - в лице себя самого. Правда, я очень надеюсь, что до этого дело не дойдёт, поскольку выступление отца будет уже открытым объявлением войны между Фандорой и Эквилибриумом. Конечно, руноа-файфа, заключённая в моём теле, сильный аргумент, но я-то всего лишь смертная. Если очень постараться, то меня всё же можно убить, и тогда наше преимущество в виде прямого доступа к вионету сразу же исчезнет.
        Ну, наконец-то! Видимо, лорд Хаоса приказал заканчивать представление и Ваатор подал знак, призывающий меня к перемирию. Я ответила согласием, но на всякий случай сплела в альфа-пространстве многомерную бартианскую сеть, которая позволила бы мне дать временной откат, если дела примут плохой оборот.
        Мы зависли в эфире и Ваатор, облачившийся в голубой мушкетёрский наряд, снял шляпу и отвесил мне галантный поклон.
        - Спасибо за честь, руноа-файфа! Сражаться с вами было для меня истинным удовольствием.
        Вот ведь фигляр! Тем не менее дружеское выражение на его физиономии соответствовало его эмоциональному фону, и я ответила ему полупоклоном. К тому же я больше не испытывала к нему неприязни.
        Да, сатана Эквилибриума был злом, но злом контролируемым, причём контролируемым не извне, а им самим. Как любой бог Эквилибриума, Ваатор балансировал на тонкой грани между добром и злом. Я знала, стоит одной из сторон вытеснить другую, и Лит без всякой жалости уничтожит его, впрочем, как любого из своих подданных. Ведь Эквилибриум - это страж равновесия, который обеспечивает сопряжение истинной вселенной и её двенадцати воплощений первого порядка. Так сказал вионет. Кто он сам? Я не знаю. Этого не знает даже он сам - так сказал вионет, и я ему верю. Верю не потому, что он не лжёт. Я знаю, вионет вполне может солгать, так сказать, для пользы дела. Вот поэтому, когда он говорит, что не знает, кто он такой, я ему верю. Софистика. Доказательство веры путём неверия.
        Между прочим, после нашей войнушки от сектора Истинной крови остались только рожки да ножки, и то в переносном смысле. На самом деле от него не осталось ничего, кроме огораживающего энергетического барьера.
        - Эй, ваша светлость! - окликнула я Ваатора, пока он не успел смыться. - Мы тут малость разнесли сектор Истинной крови. Не хотите его восстановить? И да, не забудьте о его обитателях!
        - Желание дамы для меня закон, - усмехнулся сатана Эквилибриума и будто древняя фотография в проявителе возникли прежние постройки, а вслед за тем и их обитатели, включая шеренгу бедолаг, которых он отобрал себе на съедение.
        Поначалу я хотела потребовать, чтобы он вернул и сгрызенного мужчину, но затем решила не лезть в чужой монастырь. Все, кто здесь находился, уже умерли в своём мире, а шанс на вечную жизнь, который им после смерти предоставляли боги Эквилибриума, был слишком ничтожен. Тем более что мальчик и его отец, из-за которых начался весь сыр-бор, были целы и невредимы. Правда, я бы на их месте этому не радовалась. Даже если отцу и сыну повезёт, и они дойдут до финала, то один из них должен будет убить другого. Таковы условия игры по обретению божественного статуса; из всей собранной здесь массы народа выживет лишь сильнейший - тот, кто убьёт всех остальных. Лично мне нафиг не нужно такое бессмертие, причём, как подсказывает вионет, этим испытания не ограничиваются.
        - Идёмте, Сирин, их божественность ждёт нас, - сказал Ваатор… нет, лорд Ваатор. Что-то во мне противилось фамильярности в обращении с сатаной Эквилибриума: по-своему он был не менее страшен, чем лорд Хаоса.
        - Надеюсь, вместе с мушкетёрским костюмом вы обрели благородство д’Артаньяна, - понадеялась я.
        - На службе я не занимаюсь глупостями, - просто ответил он и я ему, как ни странно, поверила.
        К владыке Эквилибриума всё же не стоило идти в доспехах, и я постаралась вспомнить огненно-чёрное платье, которое Василиса сшила мне ещё на Земле. Фокус удался и лорд Ваатор, подстраиваясь под мою цветовую гамму, тут же сменил мушкетёрский костюм на пурпурное облачение гвардейцев кардинала.
        - Красивое платье, - заметил он, прежде чем предложить мне руку.
        - Да, - согласилась я. - У меня очень талантливая портниха.
        Возможно, не стоило упоминать Василису, но что сделано, то сделано. Я положила ладонь на обшлаг щегольской перчатки лорда Ваатора и в тот же миг мы оказались в уютной комнате, правда, несколько великоватой по человеческим меркам.
        [1] «D: Жажда крови», в Японии просто Vampire Hunter D (яп. ?????????D бампаиа ханта: ди) - полнометражный аниме-фильм 2001 года производства США, Гонконг, Япония.
        Глава 32
        ГЛАВА 38
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
        К моему удивлению, отец и лорд Хаоса сидели друг напротив друга и мирно беседовали. Приветствуя последнего, я склонила голову, хотя вионет сказал, что я должна упасть ниц и ждать соизволения подняться; именно так и поступил лорд Ваатор.
        К чёрту! Пусть другие ползают у его ног, а меня увольте!
        Конечно, я понимала, что ступаю по тонкому льду, но волков бояться в лес не ходить.
        - Ничтожество, а гордячка, - сухо заметил лорд Хаоса, не глядя на меня. Он и отец сидели боком ко мне, и я лицезрела лишь их донельзя благородные профили.
        - Что есть, то есть, ваша божественность, но это не вина Сирин, а моя. По ряду причин мне пришлось держать её вдали от дома, поэтому она выросла дикаркой и не имеет понятия о хороших манерах, - проговорил отец, и мне поплохело от его заискивающих интонаций в голосе.
        Чтобы всесильный Золотой император да перед кем-то лебезил?.. А вот поди ж ты, и на него нашлась управа!
        Я уже жалела, что не послушалась совета вионета и не прилегла рядом с лордом Ваатором, но было уже поздно. Падать сейчас на пузо означило окончательно опозорить отца, а ему и так, судя по всему, приходится не сладко.
        Лорд Хаоса всё же соизволил глянуть на меня; мы встретились глазами, и я едва устояла на ногах. Это было больше, чем страх, это был какой-то животный ужас! Каждая клеточка моего тела кричала: «Беги! Беги немедленно!», но я не сдвинулась с места. В этом деянии не было ничего героического, меня элементарно парализовало от ужаса. Лишь потом я немного пришла в себя и тогда началась война не на жизнь, а на смерть. Не думаю, что выстояла бы в одиночку. Когда дела приняли совсем плохой оборот, на плечо легла незримая рука отца. Его поддержка позволила мне вырваться из сетей подступающего безумия, хотя для этого пришлось буквально по капле выдавливать из себя тот запредельный ужас, который внушал мне лорд Хаоса.
        До предела измотанная я потянулась к вионету и… наткнулась на пустоту. Доступ к моей палочке-выручалочке был закрыт. Тем не менее бдительности я не теряла и, упреждая нападение лорда Ваатора, воткнула кэм ему между лопаток. «Лежать! Иначе убью!» - прорычала я и он, послушавшись, перестал рыпаться. Вот и умница!
        Давление внезапно исчезло - видимо, лорд Хаоса отпустил мою душу на покаяние - и я, дрожа от пережитого ужаса, с ненавистью взглянула на него, а затем подошла к ним с отцом и, не дожидаясь приглашения, села в свободное кресло, точней упала без сил. На лице лорда Хаоса промелькнуло странное выражение, хотя откуда мне знать, что для него странно, а что нет; лишившись поддержки вионета, я могла ориентироваться лишь на собственные ощущения. Страшно хотелось пить, но лучше я удавлюсь, чем попрошу воды в доме врага!
        - Сирин, ты ошибаешься, я тебе не враг, - произнёс лорд Хаоса неожиданно мягким голосом.
        Понятно, сейчас вместо кнута в ход пойдёт пряник. Усилием воли я открыла глаза - вот ведь! даже не отложилось в памяти, когда я их закрыла - и сфокусировала взгляд на белеющем передо мной овале лица. Симпатичная сволочь, только глаза сумасшедшие.
        - Спасибо, - отозвался лорд Хаоса на мой не слишком лестный комплимент, и в его руках появилась крошечная прозрачная чашечка, наполненная чем-то белым и искристым, как свежевыпавший снег на солнце. - Пожалуй, я был чрезмерно суров с тобой. Это подарок, прими его в качестве моего извинения.
        Первым моим порывом было послать его куда подальше, вместе с подозрительным подарком, но я глянула на отца и взяла предложенное питьё. «Что это такое?» - спросила я вионет и он - о чудо! - отозвался.
        По словам вионета, это было молоко ОРУЭЛЕЙ, звёздных кобылиц, а ещё бесценный энергетик, который довелось попробовать лишь считанным единицам из богов. Что ж, если мне оказали такую высокую честь, то негоже отказываться и придётся пить. Руки дрожали и я, стараясь не расплескать чудодейственное средство, поднесла чашечку к губам.
        Перед глазами пронеслись все те редкие мгновенья прекрасных чувств, что за тридцать три года выпали на мою долю, и спрессовались в единый непрекращающийся миг. Это была квинтэссенция любви и безоблачного счастья, переварить которую оказалось не так-то просто. Всё же человеку легче вынести страдания, чем затяжное счастье. Это как хлеб и пирожные. Чёрствым хлебом можно давиться всю жизнь, а вот от большого количества пирожных обязательно стошнит.
        Очнулась я вся в слезах и соплях, но нисколько не стыдилась своего состояния. Прилив сил был настолько мощным, что от усталости и угнетённого состояния не осталось и следа. Во мне бурлила такая жажда деятельности, что я едва усидела на месте.
        - Ну как ощущения? - улыбнулся лорд Хаоса и я, найдя, что он теперь гораздо симпатичней, чем в начале нашего знакомства, просияла ответной улыбкой.
        - Спасибо, ваша божественность! - взмахнула я ресницами. - Даже не знаю, как вас благодарить за оказанную честь.
        Бог ты мой! С чего вдруг из меня полезло кокетство? Ну, нет! Никаких амуров!
        - Твоя искренняя благодарность - награда уже сама по себе, - с доброжелательной миной пропел белоголовый змей-искуситель.
        «Само собой! - внутренне усмехнулась я. - Если не брать во внимание, из-за кого я оказалась в столь плачевном состоянии». И тут я поймала себя на том, что снова строю глазки лорду Хаоса. Твою ж мать! Только этого не хватало! Нужно избавиться от усиливающегося влечения и срочно! «Никакого, значит, воспитания, к тому же гордячка и ничтожество?», - подумала я, накручивая себя.
        - Увы, это единственное, что я могу вам предложить, - сказала я тоном благовоспитанной институтки и, съехав к краю сиденья, выпрямилась так, будто в спину мне воткнули кол.
        Судя по выражению лица, лорду Хаоса моя поза показалась забавной.
        - Вообще-то, кол втыкают в другое место, - поведал он заговорщицким тоном.
        Тоже мне, откровение волхвов! Я смерила его мрачным взглядом, но не стала лезть в бутылку и нейтрально заметила:
        - Не думаю, что у меня настолько большие проблемы с осанкой.
        Кажется, этим я окончательно расположила его к себе.
        - Сирин, не злись, я пошутил, - сказал лорд Хаоса и одарил меня лёгкой улыбкой.
        - Ваша божественность, я тоже прошу вас больше не сердиться на меня. Извините, если я вас чем-нибудь оскорбила, но вы же знаете, это не со зла, а по незнанию, - сказала я и, радуясь тому, что неожиданное влечение отступило, пошла напролом:
        - Возможно, я снова испытываю ваше терпение, но могу я спросить вас кое о чём?
        Лорд Хаоса кивнул, и я собралась с духом.
        - Ваша божественность, вы можете простить, что мы без разрешения вторглись в ваши личные владения?.. Прошу прощения, что перебиваю! И главное, вы можете дать Фаноре жить как прежде, то есть, не ставя ей никаких условий и не вмешиваясь в её дела?
        - Не могу, - обломал меня лорд Хаоса. - Вот Чак подтвердит, стоит правителю дать слабину и ему тут же сядут на голову.
        - Так оно и есть, - вздохнул отец и посмотрел на меня. - Сирин, будь добра, больше не вмешивайся в то, что ты не понимаешь.
        Он бросил на меня предостерегающий взгляд и я, естественно, заткнулась. Тем не менее вины за собой я не чувствовала: ясность всегда лучше неопределённости.
        Итак, Фандору обязательно накажут - это даже к бабке не ходи - весь вопрос в том, как именно. Надеюсь, до полного уничтожения всё же не дойдёт, иначе властитель Эквилибриума сейчас не разговаривал бы с отцом. Да и я по-прежнему довольно весомый аргумент в их переговорах, несмотря на то что лорд Хаоса наглядно показал, что при желании может с лёгкостью манипулировать мною.
        Руноа-файфа… Моя волшебная палочка. Оказывается, в детстве это она исполняла мои желания. Интересно, она у меня от рождения или благодаря предусмотрительности родителя? Почему-то мне кажется, что последнее, хотя вионет молчит на эту тему. Также интересно, почему для руноа-файфы выбрали смертную оболочку… А-а! Потому что ключ доступа носит временный характер и наличие смертной оболочки обязательно, как соизволил пояснить вионет.
        Похоже, я для отца не такой уж ненужный ребёнок, во всяком случае, он извлёк максимальную пользу из моего появления.
        Ладно, к чёрту грустные мысли! Природа безжалостна. В мире нет бескорыстных чувств. Даже такое вроде бы чистейшее чувство как любовь маленького ребёнка к матери - это всего лишь инстинктивное желание обеспечить себе её защиту; а когда она состарится, и сама будет нуждаться в защите, вот тогда и выясняется, сколь малого стоит эта любовь.
        «Прости! Я знаю, корысть не отменяет любви и самопожертвования», - улыбнулась я отцу. «Ты права, такова наша природа: и смертных, и богов», - ответил он, при этом не прерывая беседу с лордом Хаосом. Оставалось лишь позавидовать его возможности работать на несколько фронтов.
        «Главное, ты знай, я горжусь тем, что ты мой отец», - добавила я, чтобы поддержать его. И это не пустые слова. Я могла злиться на отца и даже ненавидеть, тем не менее я всегда любила и уважала его - даже в личине Золотого императора, который, по правде, такой же поганец, как его собеседник лорд Хаоса.
        Лорд Хаоса, центральная фигура Эквилибриума. Что же он представляет собой? Любит ли он своего сына Николса? Эй, вионет! Так любит или нет?..
        Молчит гад! Вот нафига такая информационная сеть, которая если хочет, то отвечает, а если не хочет, то молчит как рыба?
        Эй, вионет! Может, ты действительно рыба?
        Вионет в долгу не остался, и перед глазами возникла шкодная золотая рыбка - крупная такая, размером с приличного сома. Она прижала плавники к сердцу, которого у неё не было, и, кокетливо хлопая ресницами, состроила мне глазки. Я фыркнула и она, давая понять, как сильно огорчена моим неверием, сначала обижено захлопала ресницами, а затем устроила целый спектакль. Золотая поганка трагически закатывала глаза и заламывала плавники за неимением рук, что в сферическом зеркале аквариума выглядело настолько уморительно, что я не выдержала и засмеялась.
        - Нет, это невозможно! - рассердился лорд Хаоса, и я снова оказалась в гостях у мистера Океана и его воспитанника, который, похоже, не вылезал от своего наставника.
        - Ба! Кого я вижу! - осклабился Николс, правда, улыбочка у него была несколько натянутой.
        - Ага, это снова я! Надеюсь, я не слишком долго пробыла в тюремном заключении и ваше высочество не успели соскучиться по мне, - выразила я надежду и вопросительно посмотрела на мистера Океана. - Сэр, я не стесняю вас? Если да…
        - О нет! - воскликнул славный старик и, несмотря на неловкость, которую вызвал мой внезапный визит, поспешил отодвинуть для меня стул.
        - Спасибо, - поблагодарила я его и села на предложенное место.
        В комнате воцарилась тишина - слишком тягостная, чтобы её можно было долго выдержать. Я встала.
        - Пожалуй, я пойду. Извините, что побеспокоила. Вообще-то, я не своей воле, меня сюда отправил их божественность.
        - Что же ты сразу не сказала? - посветлел высочество и щёлкнул пальцами.
        В тот же миг мы все трое оказались за небольшим столом, накрытым на три персоны. Судя по изысканной серебряно-голубой гамме, роскошному интерьеру и полному отсутствию рукописного хлама, это были его личные владения.
        - Так вы не спрашивали, - ответила я на его риторический вопрос.
        Высочество тяжко вздохнул.
        - Сирин, поверь! Будь у меня выбор, я бы не отправил тебя в казармы Истинной крови.
        - Верю, - кивнула я, примеряясь с какого блюда начать.
        Бодрость, подаренная молоком оруэлей, звёздных кобылиц, никуда не делась, но есть хотелось зверски. Вот только содержимое тарелок походило на разноцветный пластик, чей вид абсолютно не будил аппетит. Да и на вкус это дело мало чем отличалось от туалетной бумаги.
        - Прошу прощения, а у вас тут нет нормальной еды? - не выдержала я.
        - Что? - удивлённо моргнул высочество. - А! Я забыл, что ты из века, когда земляне ещё ели натуральную, а не синтетическую пищу.
        - Это что, пища потомков? - содрогнулась я.
        - Редкая гадость, - согласился высочество и на смену пластмассовой дряни пришли супница с борщом, котелок с пельменями и куча разнообразных закусок и салатов.
        - Умереть - не встать!.. Пахнет просто умопомрачительно! - простонала я на грани голодного обморока и, схватив ложку, для ускорения процесса переместила борщ в тарелку при помощи магии.
        - Ну как, вкусно? - с весёлым изумлением поинтересовался высочество.
        - Ага! В жизни не едала ничего вкусней! - пробормотала я с набитым ртом.
        Видя, с каким аппетитом я уплетаю предложенное угощение, сотрапезники не выдержали и перед ними тоже возникли тарелки с борщом.
        - Сметана!.. Сметану и укропчик не забудьте! - я переместила к ним поближе глиняную запотевшую крынку и тарелку со свежей зеленью. - Смелей! Для желудка нет ничего полезней, чем натуральная пища.
        - Истины ради должен заметить, это тоже не совсем натуральные ингредиенты… - начал было говорить мистер Океан.
        - Ошибаетесь, реме! - перебил его Николс. - Здесь всё натуральное, причём не только выращенное, но и приготовленное на Земле.
        - Подтверждаю! - поддержала я высочество.
        Эх! Оторвавшись от борща, я ностальгически вздохнула. Чантико готовит так, что язык проглотишь! Это она научила меня как отличить блюдо из натуральных продуктов от тех, что созданы с применением магии. Кстати, да! Кто спец в еде, тот никогда не перепутает блюда, которые из тех же ингредиентов, но приготовлены на разных планетах. Например, лично я никогда не перепутаю фандорианский борщ и земной. У последних всё же присутствует химический оттенок, а вот в фандорианских овощах и фруктах сразу чувствуется, что в них нет ни грамма искусственных удобрений. А мясо! Это же просто объедение! Особенно после того, как оно побывает в руках такой кудесницы, как Чантико.
        И тут тоска по дому и моим мальчишкам накрыла с такой силой, что даже пропал аппетит.
        Отчего-то я припомнила, с какой неприязнью Николс отнёсся к Золотому императору и, поковырявшись в пельменях, отложила вилку. Попутно мелькнула мысль, что золото - слишком тяжёлый материал для столовых приборов.
        - Ваше высочество, почему вы не любите моего отца?
        Николс с таким сожалением посмотрел на свою порцию пельменей, что даже усовестил меня. Тем не менее он тоже положил вилку и поднял на меня глаза.
        - Сложно хорошо относиться к тому, кто в детстве нещадно издевался над тобой.
        - Хотите сказать, что вы знакомы с детства?
        - Не могу утверждать, что знаком со всеми своими братьями и сёстрами, но Чак мне не только брат, он ещё претендент на титул наследного принца Эквилибриума.
        Неожиданная новость! С другой стороны, теперь понятно, отчего лорд Хаоса так себя ведёт. Судя по тому, что рассказал и показал вионет, он гневлив и скор на расправу. Короче, полнейший самодур, но с Золотым императором ведёт себя нормально. Чёрт! Всё бы ничего, но сам отец… нет, он не боится лорда Хаоса, но видно, что опасается его и сильно. Опасается настолько, что готов идти на уступки.
        Интересно, что нужно лорду Хаоса и, главное, как надолго хватит терпения? Что-то мне подсказывает, что лимит уже исчерпан, и он вот-вот взорвётся.
        Обеспокоенная, я взглянула на мистера Океана, и когда тот со смущённой миной отвёл глаза, перевела взгляд на Николса.
        - Чего именно добивается его божественность от моего отца?
        - Возвращения блудного сына домой, - усмехнулся принц Хаоса. - Его божественность не теряет надежды, что именно Чак займёт его трон, когда придёт пора пуститься в Большое Странствие.
        - Почему он, а не Кецалькоатль? - помолчав, спросила я.
        - Кецалькоатль? - приподнял бровь Николс и понимающе ухмыльнулся: - А, этот! Двойник по перерождению! Нет, о выдумке ацтеков не может быть и речи, - проявил он осведомлённость в земной мифологии. - Трон Эквилибриума может занять только тот, кто связан с лордом Хаосом кровным родством, - пояснил он.
        - Выходит, Земля - это ваши владения? - спросила я, чтобы поддержать беседу.
        - Она входит в созданную мной вселенную, - не стал скромничать Николс и неожиданно сердито добавил: - К твоему сведению, твой отец разрушитель по натуре и ни черта не смыслит в творении! Я уже привык к тому, что у меня появилась туча подражателей среди творцов, но чтобы сперли не только идею мира, но и богов, созданных моими творениями, это уже не лезет ни в какие ворота!
        Вот это да! Неужели отец действительно спёр у Николса богов?.. Ну а что? Вполне возможно! В общем, братцы стоят друг друга, оба те ещё пройдохи. Прикрывшись рукой, я задушено хрюкнула, а затем не выдержала и рассмеялась.
        Глава 33
        - Простите!
        - Чего уж там, - проворчал Николс и добавил: - Ладно уж, хватит мне выкать. Всё же мы не чужие.
        - Хорошо, - улыбнулась я, довольная тем, что он сменил гнев на милость и перестал относиться ко мне как к врагу народа; ну или как к дочери врага народа.
        - Кстати, как мне тебя звать: по имени, высочеством или дядюшкой? - поинтересовалась я.
        - Зови как хочешь! - отмахнулся новоявленный родственник.
        - Если отцу светило стать наследником Эквилибриума, то почему он дал дёру?
        - Поживи здесь и узнаешь! - с чувством сказал Николс и воткнул вилку в пельмень. - Ведь ты жила в России, следовательно, знаешь кто такой Иван Грозный. Так вот, на фоне их божественности этот душегуб сущий ангел.
        - Вы же бессмертные…
        - Не смеши! - перебил меня высочество. - Лорду Хаоса ничего не стоит убить любого из богов.
        - Ну так я слышала, что спустя некоторое время вы всё равно воскресаете.
        - Если бы! Отец, если разозлится, то так пристукнет, что развоплотится не только тело, но и душа, а без неё будет нечему воскресать, - пригорюнился мой синеглазый красавец-дядюшка. Хоть вызывай дух Врубеля, чтобы он написал с него очередного печального демона. Вот только с аппетитом поедаемые пельмени портят всю трагическую малину.
        - Бедняги! - посочувствовала я. - Выходит, мы, смертные, счастливей вас, богов. Кроме жизни нам, в общем-то, терять нечего.
        - Это да, - согласился Николс и его глаза заискрились смехом. - Думаешь, из меня получится хорошая натура для демона?
        - Даже не сомневайся! Правда, ты слишком хорош для демона, а для ангела в твоей внешности слишком много чёрного цвета, - сказала я и оглядела стол в поисках десерта. - Неужели у вас тоже пошла мода на тощих или вы здесь по каким-то другим причинам не едите сладкого?
        - С ума сошла?! Чтобы при нашей поганой жизни и ещё остаться без сладкого? - возмутился Николс и вопросительно глянул на мистера Океана. - Реме, вы с нами?
        - Нет, ступайте без меня. Нам, старикам, сладкое уже не так притягательно, как вам, молодым. С вашего разрешения, я вернусь к своим книгам.
        Поклонившись, мистер Океан растворился в эфире, который здесь заменяет воздух, и я вопросительно воззрилась на дядюшку.
        - Я так понимаю, сладкий стол накрыт где-то в другом месте?
        - Верно, моя догадливая племянница!
        Взяв меня за руку, Николс заговорщицки подмигнул мне и жестом фокусника щёлкнул пальцами. Опля!.. И мы оказались в кромешной тьме.
        - Опля? - фыркнула я, не выпуская руки дядюшки; не хватало, чтобы он смылся, бросив меня чёрт знает где. Я выкрутила ему кисть. - Высочество, если это твоя очередная подлянка…
        Не успела я договорить, как вспыхнул яркий свет, и я растерянно заморгала, глядя на оживлённых нарядных людей, сидящих в зале. Судя по всему, это был ресторан, причём не где-нибудь, а на Земле, и, кажется, мы с Алексом здесь уже были. Ну, конечно! Вон тот столик у окна, где мы сидели!
        - Весь эффект мне испортила! Ещё и руку повредила, - укоризненно шепнул Николс и с галантной улыбкой преподнёс мне в белую розу. Я фыркнула, но приняла подарок.
        Он подвёл меня к тому же самому столику, за которым я когда-то сидела с мужем, и посадил на тот же самый стул. Я глянула в окно - там царили синие вечерние сумерки, разбавленные золотом фонарей и подсветкой элегантных витрин магазинов.
        Созерцательное настроение перебил официант; судя по располагающей улыбке и приметному кольцу с насекомым в камне, которое смахивало на таракана, это тот же самый, что прислуживал нам с Алексом. Он поставил розу в предусмотрительно захваченную с собой вазу и выдал нам меню, заключённое в солидные кожаные «корочки» с логотипом ресторана.
        - Тебе помочь с выбором? - поинтересовался Николс, но я отказалась от его помощи и заказала всё то, что заказывала раньше.
        Моя душа рвалась к Алексу и тактильно-вкусовые воспоминания о тех, не таких уж давних днях создавали иллюзию близости к нему. Меня не покидало ощущение, что мы не виделись целую вечность; впрочем, так оно и было, с учётом моей смерти.
        Николс помалкивал, не мешая мне предаваться воспоминаниям. Правда, пока ему не принесли какой-то заковыристый чай и фирменные пирожные. Чай он выпил сразу, а затем где-то минут десять потрошил внутренности бисквитных изысков. Когда пирожные превратились в бесформенную кашу, он полил её шампанским и, не обращая внимания на смешки и изумлённые взгляды, с наслаждением съел всё это безобразие.
        - Вкусно? - спросила я, заинтригованная его вкусовыми пристрастиями.
        - Очень вкусно, - улыбнулся Николс. - Хочешь попробовать? Я закажу ещё одну порцию.
        Посчитав, что две хрюшки за столом это уже перебор, я отказалась, и тогда он пригласил меня танцевать. Я согласилась. Оркестр заиграл вальс, и мы поплыли по залу. Замечательно! По-моему, Николс танцевал ничуть не хуже Шивы, хотя сравнить их можно было лишь по тому, с какой уверенностью тот и другой вели меня в танце. Затем мы вернулись к столу, и допили шампанское, после чего снова танцевали и снова пили шампанское. Потом вдруг я обнаружила, что мы смеёмся, гуляя по улице, и, судя по Эйфелевой башне, это Париж, хотя ресторан был в Вене.
        Когда Николс спросил, чего я хочу, я подумала и сказала, что зиму. В следующее мгновение я уже стояла посреди заснеженной поляны, окружённой гигантскими елями. Заботливый дядюшка не забыл упаковать меня в шубу из белой норки и щегольские сапожки на меху. Единственно, что мне не понравилось, так это то, что я оказалась в одиночестве. Не успела я обругать Николса, что он бросил меня посреди леса, как на поляну вылетела тройка вороных, запряжённая в расписные сани-розвальни. Кто там был за возничего, думаю, нет нужды говорить. Невзирая на глубокий снег, кони подлетели ко мне и чин чинарём затормозили. Ну, просто «Морозко» в одном флаконе со «Снегурочкой»!
        Да, чуть не забыла! На дворе была ночь и с неба светила полная луна, яркая до невозможности. Обстановка - сплошная романтика, сладкая как сон на заре; так что не мудрено, что мы с Николсом поцеловались. Нет, никакой измены Алексу! Это был чисто родственный поцелуй - только нежность и никакого сексуального подтекста. А затем мы вернулись в Эквилибриум, и Николс снова сплавил меня мистеру Океану, и я отправилась спать на уже знакомый диван, который за время моего отсутствия успел обзавестись горой бумаг.
        Такой странный день! Событий столько, сколько иным за всю жизнь не выпадет.
        Вначале я мечтала открутить высочеству голову, а при расставании мы уже целовались. И это не считая побоища с лордом Ваатором, сатаной Эквилибриума, с которым, в общем-то, мы тоже расстались на дружеской ноте.
        Затем было знакомство с вионетом - загадочной сущностью, с которой я неразрывно связана. Руноа-файфа. Если честно, я так и не поняла мы вместе или каждая сама по себе?.. Не знаю.
        И вишенкой на торте знакомство с лордом Хаосом, который, как оказалось, мой дед по отцу. Кстати, вионет устроил клоунаду с рыбкой, но так и не ответил на мой вопрос, любит ли он Николса. Судя по моим ощущением, властитель Эквилибриум одинаково безжалостен ко всем без исключения. Интересно, сумел отец договориться с ним? Если нет, то что теперь будет?
        Вряд ли что-нибудь хорошее. Властитель Эквилибриума прикажет и Фандору разнесут к чёртовой матери. Чтобы этого не произошло, придётся вмешаться. Весь вопрос в том, как это сделать, чтобы зазря не сложить голову? Руноа-файфа, живущая во мне, уверена в своём всемогуществе, а вот я чего-то нет.
        Ладно, спать! Утро вечера мудренее!
        ***
        Ирина закрыла глаза, и свет в комнате медленно погас; осталась гореть лишь настольная лампа на письменном столе. Океан склонился над своими бумагами, но он недолго пробыл в уединении. Возникший Николс сел на своё излюбленное место и бросил взгляд в направлении дивана.
        - Уснула наша непоседа?
        - Да, уснула, - улыбнулся Океан.
        - Вижу, девчонка пришлась тебе по душе, - заметил Николс. Оставшись с наставником наедине, он перешёл с ним на «ты».
        Взяв круглые очки, чьи стёкла давали возможность читать потаённые желания, Океан, в свою очередь, воззрился на воспитанника.
        - Ну и что ты там увидел? - полюбопытствовал Николс. - Что мне она тоже нравится?
        - Я бы определил твои чувства несколько иначе, - ответил Океан, сняв очки.
        - Пожалуй, ты прав, я слегка влюблён, - признался Николс и, закинув ноги на стол, со счастливым вздохом прикрыл глаза. - Старик, это так здорово: снова кого-то любить!
        - Ники, не забывай, кто отец девочки. Вздумаешь поиграть её чувствами, и Чак в стороне не останется, - предостерёг Океан воспитанника. - Не думай, если Сирин смертная, то он не слишком её ценит. Скорей, наоборот. Да ты и сам это знаешь. Лишь любовь к дочери заставила его вернуться туда, куда он поклялся никогда не возвращаться, причём бросил это в лицо лорду Хаоса. Его счастье, что их божественность имеет на него виды, а то бы не сносить ему головы.
        - Кстати, о видах, - нахмурился принц Хаоса. - Появление Чака сильно угрожает положению Лозана?
        - Трудно сказать… - вздохнул Океан и озабоченно глянул на гостью; по комнате пронёсся порыв свежего ветра, и она что-то сердито пробормотала. - Конечно, Чак будет упираться всеми силами, - понизил он голос, - но теперь ему тоже есть что терять. Я тут кое-что выяснил; говорят, он без ума от своей жены.
        - Досужие сплетни! Чак по натуре кронайн,[1] а после того, как погибла Валерия, больше ни одна женщина не смогла даже близко подобраться к его сердцу.
        - Дело в том, что его жена практически копия Валерии.
        - Чёрт! - расстроился Николс.
        После его возгласа на полу возникла яма, из которой пахнуло серой и нестерпимым жаром.
        - Ваше высочество! - с готовностью отозвался сатана Эквилибриума.
        - Сгинь, Ваатор! - с досадой воскликнул Николс. С некоторых пор стоило ему помянуть чёрта, и тот был тут как тут.
        - Это вы зря! Между прочим, я слышал, что его жена смертная, - заявил лорд Ваатор, не теряющий надежды завоевать его расположение, правда, без особого успеха.
        Поняв, что завладел вниманием принца Хаоса, он выбрался из Адской Бездны, и Океан сердито поджал губы.
        Действительно, вид у сатаны Эквилибриума был не слишком презентабельный, но дело было не в этом. С головы до ног забрызганный кровью, он держал в руке громадную секиру, к лезвию которой прилип окровавленный клок тёмных волос, отливающих радугой.
        - Смертная, говоришь? - хмуро переспросил Николс, накручивая на палец точно такой же локон волос, что был на секире палача.
        - Уже нет, - сказал появившийся Золотой император. - У вас устаревшие сведения.
        Он глянул на спящую дочь, а затем сел напротив Николса и его наставника.
        - Ну что, мои преданные недруги, по-прежнему плетёте свои интриги? Ну и как, есть успехи? - вопросил он саркастическим тоном. - Что молчим? Неужели нечем похвастаться?
        - Ждём, когда ты поведаешь нам о своих, - парировал Николс, насторожённо глядя на незваного гостя.
        Сводные братья с детства были на ножах. Практически они были ровесниками, разве что Чак был немного старше Николса.
        Возможно, при других обстоятельствах они бы подружились, но при Сияющем дворе была строгая иерархия.
        Николса родила Лилит - единственная женщина, которую любил властитель Эквилибриума. Само собой, что её отпрыск с рождения получил титул принца и всю ту роскошь, что к нему прилагалась. Вдобавок Лилит души не чаяла в сыне. Неудивительно, что он рос избалованным маменькиным сынком, которому многое прощалось.
        Чака родила безвестная рабыня. Властитель Эквилибриума признал сына, но и только. Мальчик рос среди рабов, причём чуть ли ни с рождения ему пришлось бороться за жизнь. Зная, чей он сын, его неоднократно пытались убить. Мать недолго его защищала; однажды она исчезла - о её судьбе до сих пор никто ничего не знал - и тогда он сбежал из дома.
        Вынужденный скрываться, Чак превратился в волка-одиночку - расчётливого, умного и мстительного, к печали его отцовских родственников. Когда он набрал силу и один за другим начали пропадать его враги, лорд Хаоса сделал правильные выводы. Сочтя отпрыска перспективным, он приставил его к Николсу… в качестве мальчика для битья.
        Властитель Эквилибриума решил, что таким образом его сын-плебей быстрей впитает знания, необходимые для его нового положения.
        Гордый мальчишка, тогда Чаку исполнился один круг Перерождения, не оценил отцовскую заботу. После первой же порки, полученной от Океана, он отловил Николса и задал ему такую взбучку, что тот поклялся, что в следующий раз выучит всё, что ему задано. Правда, избалованный и ленивый маменькин сынок не сдержал слово, и Чаку вновь досталось. Тогда он без лишних слов взял клещи и выдрал Николсу десять зубов - по числу вопросов, на которые он не ответил, и соответственно полученных им ударов. Это сработало. Зубы у юных богов росли мгновенно, а вот боль так быстро не забывалась.
        Так что своими достижениями в науках Николс в немалой степени был обязан брату. Вот и сейчас, глядя на Чака, у него сразу же заныли зубы.
        - Слушай, какого… - он покосился на лорда Ваатора, с любопытством наблюдающего за ними. - Если ты пришёл за своей девчонкой, то забирай её и убирайся!
        - Не командуй! Я пришёл не к тебе, - Чак остро глянул на Океана. - Учитель, как Сирин? С ней точно всё в порядке?
        - Да… - поколебавшись, ответил его бывший экзекутор. - Конечно, последствия ещё будут сказываться, но, думаю, с ней всё в порядке.
        - Спасибо, - Золотой император встал. - Учитель, вы зря опасаетесь, мести не будет.
        - Чак!.. Ваше высочество! - заволновался старик. - Я рад, что вы не сердитесь на меня!
        - Это глупо, обижаться на того, кто действовал не по собственной воле.
        Золотой император посмотрел на Николса и прохладно улыбнулся.
        - В общем-то, мне доставалось за дело. Если бы вы знали, что терпел от меня ваш любимчик, думаю, вы были бы менее снисходительны.
        - Ники… их высочество не рассказывал мне об этом, - удивился Океан.
        - Значит, я хорошо его запугал.
        - Дурак! - Николс возмущённо фыркнул. - Да стоило мне пожаловаться, и твои дни были бы сочтены. Мама не потерпела бы издевательств надо мной.
        - Думаешь, убила бы? Это вряд ли… - Золотой император внимательно глянул на сводного брата, - хотя, кто знает. На свой лад Лилит не менее жестока, чем отец.
        - Не наговаривай на маму! - обиделся Николс за мать. - Между прочим, она заступалась за нас обоих. Если бы не она, ты уже давно познакомился бы с Ваатором, - сказал он и, помолчав, добавил: - Думаешь, почему тебе сошло с рук, когда ты из-за Валерии набросился на отца?
        - Почему?
        Лицо Золотого императора превратилось в бесстрастную маску. Зная, что задел собеседника за живое, Николс прищурил глаза.
        - Самому не догадаться? - вопросил он обманчиво мягким тоном.
        - Нет! - отрезал Золотой император и гневно рыкнул: - Хватит изворачиваться! Говори!
        Николс с удовольствием помучил бы брата, но отчего-то у него резко заныли зубы, причём все разом.
        - Ладно, не ори! Чтобы спасти тебя, мама умолила отца заменить Адскую Бездну на вечную ссылку.
        - Умно! - Золотой император холодно усмехнулся. - В Адской Бездне я по-прежнему был бы тебе соперником, ведь ситуация могла измениться, да и отцовский гнев не вечен. Ссылка в этом плане куда эффективней, особенно если изгнанника предварительно уничтожить и как следует развеять его прах, чтобы он не сразу возродился.
        - Ты прав, - подтвердил Николс. - Мама учла всё, кроме одного: я не хотел наследовать отцу, я хотел быть творцом.
        - Да, несколько неожиданно. Представляю, в каком бешенстве был отец.
        Золотой император подошёл к дивану и, прежде чем присесть на его краешек, поправил на дочери сбившееся одеяло.
        Этот заботливый жест настолько не вязался с характером прежнего Чака, что Николс на всякий случай провёл идентификацию брата и сверил отпечаток его детской ауры с той, что есть сейчас. К его разочарованию, характеристики совпали на всех уровнях.
        «Он? - мысленно спросил Ваатор и слегка кивнул. - Он! Значит, избавиться от него будет не так-то просто».
        - Слышал, что сейчас твой сын его наследник, - сказал Золотой император, который тоже заметил проверку.
        - Да… - Николс бросил красноречивый взгляд на Ваатора. - В настоящий момент Лозан проходит закалку в Адской Бездне.
        «Плохо дело! - поморщился Золотой император. - Мальчишка не соответствует требованиям лорда Хаоса, если он прогоняет его через руки палача».
        - Закалка дала результаты? - требовательно спросил он Ваатора и тот без раздумий ответил ему:
        - Да, ваше высочество! Правда, прогресс невелик… - Ваатор заколебался. - Боюсь, это предел. Большего я сделать не в силах, - признался он.
        - Уверен, что ничего нельзя сделать с мальчишкой? - спросил Золотой император, без особой надежды на положительный ответ. Сатана Эквилибриума был знатоком душ, и его словам можно было доверять. Если он сказал, что претендент не годится на роль будущего лорда Хаоса, значит, так оно и есть.
        - Увы! - развёл руками Ваатор и посмотрел на Николса. - Извините, ваше высочество, но я должен сказать правду. Ваш сын чрезвычайно артистичен, чем ввёл в заблуждение даже меня. На самом деле он слабохарактерный трусливый юнец, который, чтобы избежать боли, легко поддаётся давлению. К тому же по натуре он мечтатель и фантазёр, а ещё у него очень сильно развита творческая жилка, он постоянно что-нибудь рисует или мастерит. Само собой, эти не те качества, которые их божественность хотел бы видеть в своём преемнике. И главное. При всей своей податливости мальчишка чрезвычайно упрям. Рано или поздно, но он пойдёт по вашим стопам, так что нет смысла его ломать. Мой приговор: Лозан - демиург от рождения.
        - Значит, лордом Хаосом ему не быть, - резюмировал Золотой император и посмотрел на сводного брата. - Может, у тебя есть другой, более подходящий сын? - спросил он и добавил, не получив ответа: - Жаль. Это упростило бы жизнь нам обоим.
        Золотой император взял дочь на руки, и они исчезли.
        - Куда это он? - спросил Николс, выпав из раздумий.
        - Принцу Чаку предоставили покои в Чертогах их божественности, - охотно сообщил Ваатор и, бросив свиток, который безрезультатно пытался прочесть, со значением добавил: - Те самые, где раньше жили вы, а затем ваш сын.
        - Куда переселили Лозана?
        Сатана Эквилибриума глянул на секиру.
        - Пока он в Адской Бездне.
        - Бедный мальчик! - вырвалось у Океана, который не понаслышке знал о том, каково приходится тем, кто угодил в лапы сатаны Эквилибриума.
        Старик возник рядом с воспитанником и положил руку ему на плечо.
        - Не переживай, Ники! На мой взгляд Лозан не так уж безнадёжен, как это представляется лорду Ваатору. При желании он сумеет стать достойным наследником лорду Хаоса.
        - Старый дурак! - буркнул Ваатор, уязвлённый словами Океана, который тоже занимался воспитанием Лозана. - У мальчишки нет к этому желания, и никогда не будет! - заявил он и исчез, не прощаясь.
        - Крысы побежали, значит, наши дела действительно плохи, - заметил Николс, пряча досаду, и Океан сжал пальцы на его плече.
        - Не унывай! Крысы есть крысы. Они бегут при малейшем крене судна.
        Тем не менее, в предвидении грядущих неприятностей, у обоих окончательно испортилось настроение.
        __________________________
        [1]Кронайн - аналог выражению «волк-одиночка».
        Глава 34
        ГЛАВА 39
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
        Оказавшись в отведённых ему покоях, Золотой император замер. Комната прямо на его глазах начала меняться. На смену светлой мебели с закруглёнными изящными обводами пришла тёмная и угловатая, по-своему тоже очень красивая, но не имеющая ничего общего с той, что была раньше. Обои и драпировки тоже поменяли цвет и узор. Если раньше преобладали белый, голубой и зелёный цвета, то теперь это были золотой, красный и чёрный.
        «Проклятье!» - пробормотал он и, подойдя к кровати, которая по своим размерам подходила великану, осторожно положил на неё спящую дочь. Поручив заботу о ней безмолвной рабыне, что тенью следовала за ними, он ещё раз оглядел комнату и, решившись, переместился в кабинет отца.
        ***
        Лорд Хаоса стоял у окна и наблюдал за резвящимися придворными дамами, которые знали об этой его привычке и потому всячески старались привлечь его внимание. С той поры, как он дал отставку миледи Баастет, у него не было постоянной фаворитки. Некоторое время он уделял внимание новой богине смерти, синеглазой красавице Ризе, но та, поглощённая личной войной со своим мужем лордом Ваатором была не слишком внимательна к его авансам. Вскоре ему это надоело, и он начал благосклонно поглядывать на прочих красавиц, но пока ни одна из них не зацепила его настолько, чтобы отдать ей хотя бы пальму первенства. Порой лорд Хаоса жалел, что расправился со своенравной богиней, покровительницей кошек, но не настолько, чтобы простить ей покушение на свою жену великолепную Лилит Радужнокрылую богиню счастья.
        Правда, в последнее время Лит начал поглядывать на Еву, оставшуюся вдовой после гибели Этана, её мужа и создателя. Чем-то она напоминала ему миледи Баастет. Вот только Ева по-прежнему скорбела по мужу и крайне прохладно отнеслась к его знакам внимания. В общем, женщины, которые его привлекали, не горели желанием скрашивать его досуг, а он не настолько ими увлёкся, чтобы настаивать на своём.
        Наконец его внимание привлекла томная темнокожая красавица, восседающая на цветке лотоса, чьи лепестки были её единственной одеждой, но тут открылся пространственный переход и появился посетитель, которого он ждал.
        Лорд Хаоса посмотрел на сына, распростёршегося на полу.
        - Вставай и можешь больше не падать ниц, - смилостивился он.
        - Это будет нарушением этикета, - возразил Золотой император, пряча досаду.
        Он знал, к чему ведут даруемые ему послабления.
        - Не строй из себя идиота, - подтвердил его опасения лорд Хаоса. - Отныне ты мой преемник, следовательно, на тебя распространяются льготы, положенные тебе по титулу, и привилегия не валяться у меня в ногах это как раз одна из таких льгот.
        - Ваша божественность…
        - Зови меня отцом.
        - Да, отец, - кивнул Золотой император. - Я как раз хотел поговорить с вами именно об этом. Думаю, вы поспешили со сменой наследника…
        - Замолчи! - рыкнул лорд Хаоса и, справившись с приступом гнева, холодно добавил: - Чак, я знаю, ты зол на меня из-за детства, поэтому прощу тебя снова, но предупреждаю, это в последний раз. Впредь даже мысленно не смей мне возражать.
        - Да, отец! - ответил Золотой император с бесстрастным выражением на лице.
        - Устроился на новом месте? - прервал затянувшееся молчание лорд Хаоса.
        - Да.
        - Тогда ступай.
        Уверенный, что сын так просто не сдастся и попытается поступить по-своему, лорд Хаоса после его ухода вызвал доверенного подручного.
        После полученных указаний лорд Ваатор похвалил себя за предусмотрительность по отношению к новому претенденту на трон. Тем не менее он не спешил скидывать со счетов Николса. В его уходе в творцы он видел не более чем попытку избалованного принца отстоять свою независимость, но отнюдь не отказ от отцовского трона.
        К тому же сатана Эквилибриума не слишком верил, что лорд Хаоса всерьёз намеревается сделать бастарда своим наследником. Использовать его в игре против законного наследника - в расчёте на то, что в Николсе взыграет самолюбие - это да.
        Размышляя подобным образом, Ваатор был не так уж далёк от истины, вот только неучтённые факторы вносят коррективы даже в планы богов.
        ***
        - Сирин! - негромко позвал Золотой император, и она тут же открыла глаза. - Вставай, нам пора.
        - Уходим?
        - Да, - в руках Золотого императора появился кэм. - Сейчас попробую создать пространственно-временной портал на Фандору. Правда, не уверен, что получится.
        Сдвоенные концентраторы, красный и белый, ярко полыхнули, а затем их свет распался на тонкие шнуры, которые начали сплетаться между собой, образуя тоннель.
        «Фух!» - облегчённо выдохнул Золотой император и тут стенки тоннеля начали гаснуть.
        - Проклятье! Всё же придётся тащиться через Междумирье.
        - Подожди, я помогу тебе! - воскликнула Ирина, и в её руках тоже возник кэм.
        Она вызвала в памяти Грозолинскую башню Руха и потянулась к вионету. «Рассчитай прямой портал до Фандоры. Не спорь! Нюхом чую, нам нужно убраться отсюда и чем быстрей, тем лучше… Вот умница!»
        Направив кэм на тоннель, Ирина внесла нужные коррективы и его световые ячейки, ярко засветившись, создали упорядоченный рисунок. Мало того, на другом конце тоннеля появился чей-то едва видимый силуэт, и она радостно вскрикнула, опознав в нём Руха.
        - Готово, идём!
        - Проклятье! - Золотой император коснулся багрового знака, высветившегося у него за левым ухом.
        - Что случилось? - обернулась к нему Ирина.
        - Уже не имеет значения! Уходи, не жди меня!
        Он втолкнул дочь в тоннель и закачал в него всю имеющуюся у него магическую силу. Вспышка была такой силы, что стража, ворвавшаяся в его покои, на мгновение ослепла.
        Вслед за стражей появился сам лорд Хаоса. По остаткам возмущений в энергетических полях он прочёл структуру разрушенного портала и повернулся к Золотому императору, который насторожённо смотрел на него.
        - Неплохо. Оказывается, ты успел кое-чего нахвататься у Николса, а не только служил ему задницей для порки. Сын, не нужно скрипеть зубами, у тебя кишка тонка против меня. Да и предсказуем ты как младенец. Думаешь, я не принял мер, чтобы удержать тебя от опрометчивого шага? Это Николс своим побегом мог испытывать моё терпение, а у тебя такой привилегии нет. Только попробуй сбежать и поймешь, каково это - сидеть на рабской цепи.
        После этого сообщения на шее Золотого императора напряглись жилы, но он сдержался и промолчал.
        - Всё же ты изменился, - заметил лорд Хаоса. - Скажи я раньше такое, ты накинулся бы на меня с кулаками.
        - В угоду жене вы убили того непокорного мальчишку; осталась только его душа, а она, видимо, не настолько безрассудна, - спокойно ответил Золотой император.
        В нарушение этикета он сел в присутствии лорда Хаоса и бросил на него вопросительный взгляд.
        - Поговорим?
        - Поговорим, - неожиданно согласился лорд Хаоса, хотя до этого намеревался отправить непокорного отпрыска в Адскую Бездну. Его не покидало ощущение, что он что-то упустил в своей интриге с сыновьями.
        Повинуясь нетерпеливому движению его руки, стража исчезла, и он сел в кресло, возникшее напротив кресла Золотого императора.
        - Ну? О чём ты хотел поговорить?
        - О престолонаследовании в Эквилибриуме и той роли, что вы мне отвели, - сказал Золотой император и добавил, заметив в глазах родителя разгорающиеся красные огоньки: - Не спешите, ваша божественность! Адская Бездна никуда не денется. Сначала давайте поговорим. Поговорим, как отец и сын. Кто знает? Может, нам больше не выпадет такого шанса.
        - Хорошо, говори, - процедил лорд Хаоса, удивляясь самому себе.
        - Понимаю, вы не слишком высокого мнения о моих умственных способностях, если прибегли к старому трюку с ослом и морковкой. И всё же, больше я не тот глупый мальчишка, который когда-то поверил вашим словам, будто нам с Николсом предстоит честная борьба за титул наследника. На самом деле вас беспокоило лишь то, что я сумел задать жару своим обидчикам. Вы дальновидны, и, на всякий случай, решили обезопасить Николса, своего истинного наследника, от притязаний амбициозного бастарда. Должен признать, вы нашли остроумный способ, как из угрозы вашему любимчику сделать полезное орудие. По недомыслию я своими руками превратил лентяя и бездельника в выдающегося учёного. Теперь Николс защищён не только своим положением, но и магическими умениями. Некоторое время вы держали его сына Лозана в качестве ширмы, при этом зная, что он не годится на роль вашего наследника. И вот, решили вы, пришла пора разыграть припасённую карту, чтобы подтолкнуть Николса к нужному вам решению.
        Пряча горечь, Золотой император посмотрел на бесстрастное лицо лорда Хаоса.
        - Нисколько не сомневаюсь, что это была ваша идея - возродить меня на планете, да ещё созданной моим соперником. Вы не дали мне возможности предстать перед Сияющим двором в качестве Истинной крови: из-за опасения, что я, став богом Эквилибриума, снова обрету свои способности и начну претендовать на ваш трон. Нет, вы запихали меня в шкуру придуманного земного божка, причём полного неудачника. Вот только, когда с рождения тебя преследуют неприятности, поневоле начинаешь думать, что это неспроста. Вы были очень осторожны в своих действиях, но я не настолько плох, как вам кажется. Следы вмешательства привели меня к вашим соглядатаям, а уж вытряхнуть из них нужную информацию не такая уж большая проблема.
        Золотой император замолчал, внутренне готовый ко всему - вплоть до немедленной схватки не на жизнь, а на смерть, но лорд Хаоса откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
        - Это всё, что ты хотел сказать? - спросил он после длительной паузы.
        - Да.
        - Тогда ты зря потратил время: моё и своё. Зачем пересказывать то, что и так известно нам обоим?
        - Всегда есть место сомнениям, - пробормотал обескураженный Золотой император.
        - Тогда ты не настолько хорош, как воображаешь. Настоящий правитель не должен знать сомнений. Как только он приходит к определённому решению, оно становится единственной правдой, даже если факты противоречат этому. Николс это понимает, а ты - нет, - лорд Хаоса с сожалением посмотрел на сына. - Что не удивительно, ведь Николс господин от рождения, а ты наполовину раб, вот поэтому ты всегда будешь проигрывать ему. Смирись, Чак! Как бы ты ни бесновался, тебе никогда не избавиться от рабских привычек, они у тебя в крови.
        - Не старайтесь, вам не унизить меня! - прорычал Золотой император.
        Он приложил ладонь к знаку на шее, и его пальцы вспыхнули пламенем.
        - Я уничтожил вашу рабскую привязку и уничтожу ваш Эквилибриум, если вы по-прежнему будете вмешиваться в мою жизнь!
        На лице лорда Хаоса промелькнуло напряжённое выражение и знак, исчезнувший было на шее Золотого императора, появился вновь.
        - От моей крови тебе тоже не избавиться. Пока я жив, ты всегда будешь в моей власти.
        - Оставьте меня в покое! - разгневанного Золотого императора полностью охватил огонь. - У вас есть Николс, так зачем вам я? - донёсся его голос из ревущего пламени.
        Освободившись от оков плоти, Золотой император устремился к Междумирью, но рабская привязка сделала своё чёрное дело. Он превратился в кронайна, громадного чёрного пса,[1]и когда серебряная цепь, прикреплённая к ошейнику, рванула его назад, из его пасти вырвался такой ужасный рык, что придворные, казалось, уже привычные ко всему, невольно вздрогнули.
        Лорд Хаоса уловил нотку всеобщего страха в атмосфере Сияющего двора и его губы скривились в усмешке. «Так их, мой мальчик! Пусть привыкают к твоему рыку, а уж кем ты будешь: хозяином или хозяйским псом, решай сам».
        Когда Ваатор распростёрся у его ног, он передал ему цепь, на которую посадил непокорного сына, и предупредил:
        - Знаю, Чак тебе симпатичен, но не смей миндальничать с ним. Если он по-прежнему будет мне перечить, я спущу шкуру с тебя самого.
        - Ваша божественность, можете быть уверены, я не дам ему спуску! Но какую степень обработки я могу применить?
        Не слыша ответа, палач приподнял голову и вопросительно глянул на лорда Хаоса. В этот момент снова раздался жуткий вой, и цепь рвануло с такой силой, что он не удержался на месте и, проехавшись на животе, пробил стену и пропал из виду.
        Всё же Ваатор сумел перебороть кронайна и змеиными движениями вполз обратно. По перекосившемуся от усилий лицу и чудовищно вздувшимся мышцам было видно, что он на пределе возможностей, тем не менее медленно, но верно он начал вытягивать цепь на себя. Как только образовался довольно длинный конец, он сбросил его в Адскую Бездну и демонессы тут же пришли ему на помощь; они схватили цепь и с воинственными криками потащили упрямца к месту предстоящей расправы. Освободившись, Ваатор вернул пострадавшую шею на место, то есть выдернул голову из плеч, и облегчённо выдохнул. «Силён, бродяга! - уважительно подумал он, а вслух проговорил:
        - По обработке вопросов нет! Не сомневайтесь, ваша божественность! Я из этого поганца всю душу вытрясу, но он будет как шёлковый!
        «Что ж, остаётся лишь надеяться, что Ваатору действительно удастся привести Чака если не к покорности, то хотя бы к послушанию», - подумал лорд Хаоса, невидяще глядя перед собой.
        Несмотря на принятое решение, его не отпускали сомнения в правильности сделанного выбора.
        «Чак или Николс? - спросил он себя снова. - По-своему они оба хороши, и всё же Николс лучше подготовлен к роли правителя Эквилибриума, - ведь он с детства варится в интригах Сияющего двора и знает, кто чего стоит. Между тем как у Чака нет нужных связей, да и сторонников, как таковых, тоже нет. Первое время ему будет не на кого опереться, что чревато ослаблением наших позиций в Коллегии Двенадцати, а это уже опасно. Стоит остальным лордам Хаоса почуять слабость моего преемника и вторжение неизбежно. К тому же Чак - совершеннейший дикарь и слишком часто идёт на поводу у своих чувств, что тоже опасно для правителя».
        Лорд Хаоса так и не решил ставить ему крест на непокорном сыне или нет. Раздражённый собственной нерешительностью он переместился в кабинет и вызвал темника[2] Легиона убийц. Отдав приказ об уничтожении Фандоры, он послал приглашение приглянувшейся ему чернокожей красавице на лотосе, а затем, подойдя к окну, с равнодушием наблюдал за поднявшимся переполохом среди придворных.
        Кавалеры, как всегда, бились о заклад, как долго продержится новая фаворитка, и дело постепенно переходило к взаимным оскорблениям и потасовкам. Сгорающие от зависти дамы тоже были в своём репертуаре; они сразу же приняли самые выгодные для них позы и начали прихорашиваться, не забывая при этом бросать на счастливицу ненавидящие взгляды. Перешёптываясь друг с другом, они предрекали ей скорую отставку.
        Спокойна была лишь виновница поднявшегося переполоха. Женщина-змея выпрямила гибкий стан и с томной улыбкой послала лорду Хаоса воздушный поцелуй. Не удовольствовавшись этим, она приоткрыла рот и, подавшись к нему, продемонстрировала ему беззубую розовую пасть с ядовитым жалом, чем сразу же подогрела интерес повелителя Эквилибриума.
        ***
        Новости при Сияющем дворе распространялись быстро и вскоре даже рабы знали о том, что лорд Хаоса посадил сына-бастарда на цепь и отправил его в Адскую Бездну.
        У Николса новость вызвала смешанные чувства. С одной стороны, он был рад, что его давний мучитель угодил в переделку, с другой - понимал, к чему это ведёт. Пораскинув мозгами, он отправился к наставнику.
        - Реме Океан, я не знаю, что мне делать, - признался он после того, как они обсудили положение Лозана и пришли к выводу, что наследником лорда Хаоса ему не быть. - Если слухи не врут, и отец действительно дал разрешение на высшую степень обработки Чака, следовательно, его выкинули из списка наследников и следующий на очереди я. Впрочем, я знал, что рано или поздно он поставит меня перед выбором, но всё же надеялся, что Лозан сумеет приспособиться: ведь мальчик ещё так молод.
        - К сожалению, Ваатор прав. У Лозана нет задатков, нужных будущему лорду Хаоса - помедлив, сказал Океан. - Думаю, их божественность с самого начала знали об этом, но решили дать вам время на раздумья.
        ___________________________
        [1] Кронайн, именно та зверюга, по чьему образу и подобию были созданы шолоицкуинтли.
        [2] Командные чины по примеру Золотой Орды - десятник, сотник, тысячник, темник; последний руководит десятью тысячами воинов.
        Глава 35
        Разрываемый противоречивыми чувствами принц Хаоса покачал головой.
        - Если вы правы, то отец сделал неверный выбор. Дело в том, что я тоже не гожусь в его преемники. Ум и связи - это хорошо, но это не главное для авторитарного правителя. Прежде всего, тот должен обладать природным чутьём на правильные решения и быть жёстким, чтобы воплотить их в жизнь, и не важно, если окружающие воспримут их как самодурство. Да, в случае нужды я справлюсь с навязанной ролью. Весь вопрос в том, какой ценой. Как ни крути, я - творческая натура и не мыслю своё существование без свободы. А какая может быть свобода у того, кто прикован к трону? Правитель - заложник собственных амбиций. Он - раб, который, не зная отдыха ни днём ни ночью, постоянно просчитывает свои и чужие шаги, чтобы упредить врагов и нанести удар первым. Как ни крути, это не моё…
        Николс поморщился как от зубной боли.
        - Досадно, но вынужден признать, Чак - единственная подходящая кандидатура на роль отцовского наследника. Конечно, я не очень хорошо его знаю, но почему-то мне кажется, что он просто создан для роли правителя. Конечно, он жесток и мстителен, но при этом справедлив и наказывает исключительно за дело. Помню, в детстве я несколько раз так его подводил, что другой на его месте избил бы меня до полусмерти, а Чак ограничивался лишь взглядом, - припомнив, как это было, Николс невольно вздохнул. - Вот только взгляд у него был такой, что со стыда я был готов провалиться сквозь землю. В общем, Чак и без кулаков умеет внушить уважение к себе, а это уже качество истинного правителя. Да и то, что он держит в узде уйму земных богов, уже говорит о многом.
        - То есть вас не слишком беспокоит, что он может занять трон лорда Хаоса? - осведомился Океан.
        - Беспокоит, - Николс вздохнул ещё тяжелей. - Особенно при том, что отец приказал уничтожить любимую игрушку Чака. Не хотел бы я быть тем, кто принесёт ему известие о гибели Фандоры. Соглядатаи говорят, что он очень привязан к жене и дочерям. Впрочем, вы сами видели, как он носится со своей смертной девчонкой. Представляете, что будет, когда этот безумный кронайн сядет на трон или того хуже в качестве моего подданного будет находиться при Сияющем дворе? Да он будет хуже, чем все внешние враги вместе взятые.
        - Тогда что вы предлагаете?
        - Для начала нужно помешать уничтожению Фандоры, а для этого нужно освободить её самого могущественного защитника.
        - Ваше высочество! - встревожился Океан. - Вы понимаете, что очень рискуете?
        - Кто знает, наставник! Кто знает! - Николс беспечно улыбнулся. - Может, именно этого отец и ждёт от меня? Связать Чака благодарностью - очень неплохой ход. В любом случае, Фандора мне нужна в качестве залога его хорошего поведения, поэтому буду чрезвычайно благодарен, если вы дадите знать Аресу, что я жду его в условленном месте.
        ***
        Золотой император впервые попал в руки Ваатора, поэтому самонадеянно решил, что выдержит любые испытания. Конечно, он знал, что тот искусный палач и умеет так истязать своих подопечных, что даже самые ярые гордецы превращаются в кротких овечек, но был уверен, что с ним этот фокус не пройдёт.
        Вот только вскоре выяснилось, что Зевс в искусстве пыток - сущий младенец.
        «Физическая боль - ничто», - это была из первых истин, что постиг Золотой император после общения с сатаной Эквилибриума. Он выяснил, что куда страшней, когда терзают не тело, а душу.
        Пользуясь возможностью проникать в его воспоминания, Ваатор один за другим нащупывал поворотные моменты, сформировавшие его мировоззрение, и постепенно расшатывал фундамент его характера, исподволь вызывая сомнения в правильности принятых решений и последующих поступков. Первым делом подверглись нападению чувство собственного достоинства и уверенность в себе, затем пришёл черёд гордости, чести, совести и даже любви.
        Золотой император бешено сопротивлялся вторжению в святая святых своей души и тогда, чтобы ослабить его оборону, в ход шла физическая боль - сильная, на пределе терпимости, и при том изматывающе долгая. Стоило ему хоть на мгновение отключиться, и Ваатор тут взламывал его защиту и вновь делал своё чёрное дело. Когда появились Николс и Арес Ягуар, он был уже на пределе.
        Поскольку охрана принца Хаоса вошла у него в привычку, бог-убийца первым делом исследовал окружающее пространство и, не найдя поблизости угрозы, лишь тогда зажёг магические светильники и посмотрел на громадного чёрного пса, который ответил ему затравленным взглядом.
        - Ты уверен, что это наш брат, а не обычная адская псина? - вопросил он.
        - Ваатор холит и лелеет своих адских псов, - ответил Николс.
        Арес Ягуар скептически хмыкнул.
        - Тогда, да. Не похоже, что этого пса холили и лелеяли.
        - Зато сразу видно, что его много били и морили голодом.
        Стараясь не делать резких движений - сейчас в Чаке было больше звериного, чем человеческого - Николс протянул руку к кронайну, намереваясь снять с него ошейник, но тот поджал хвост и с низким рычанием попятился от него.
        - Чак, успокойся! Я пришёл освободить тебя.
        Глаза кронайна полыхнули багровым пламенем, тем не менее он дал приблизиться к себе и без единого звука вытерпел болезненную процедуру снятия рабской привязки.
        Освободившись, Золотой император принял человеческую форму и опёрся спиной о стену пещеры, что служила ему камерой. Выглядел он куда хуже, чем после пыток Зевса - телесные повреждения были не столь ужасны, но сразу чувствовалось, что пострадал его дух.
        Николсу не понравился подавленный вид Чака, и он отругал себя за то, что из-за старой обиды затянул с его освобождением.
        - Подожди, сейчас я подлечу тебя…
        - Не нужно, - глухо отозвался Золотой император и шагнул в направлении сталагмита в центре пещеры; его образовала вода, что миллиарды лет просачивалась сквозь микроскопическую трещину в потолке и падала оттуда с частотой одной капли за круг Перерождения.
        По пути к своей цели он, несмотря на человеческий облик, по-звериному горбился и шатался как пьяный, тем не менее он ни разу не упал, хотя изрезанное трещинами дно пещеры было серьёзным препятствием даже для того, кто здоров телом.
        Добравшись до окаменевшей воды, Золотой император вытянул принесённую ею магическую энергию и, облачённый в доспехи, так стремительно развернулся к своим визитёрам, что уже они отпрянули от него.
        - Что тебе нужно? - прорычал он, направив кэм на Николса и тот, поняв, что от правильности и быстроты ответа зависит его будущее, не стал изворачиваться и лгать.
        - Я хочу, чтобы именно ты стал следующим лордом Хаосом.
        - Почему? - последовал вопрос, и принц Хаоса привёл все те же доводы, что ранее изложил в своей беседе с наставником.
        Чистосердечное признание не смягчило Золотого императора.
        - Твой расчёт не сработал: тебе не удастся связать меня благодарностью, - он швырнул Николсу сломанный ошейник и тот, гремя цепью, упал около его ног. - Твоя заслуга не велика. Со дня на день я бы освободился сам.
        Николс подал знак Аресу, чтобы тот не вмешивался и, подняв ошейник, внимательно его изучил.
        - Верно, - признал он правоту Золотого императора, - ещё пара дней и он бы не выдержал.
        С брезгливой миной на лице принц Хаоса отбросил ошейник, испачканный запёкшейся кровью, рвотой и прочими дурно пахнущими выделениями страдающего от пыток тела, и кисти его холёных рук окружило голубоватое сияние - оно заменяло используемый в таких случаях носовой платок. Отчистившись, он отряхнул широкие рукава, возвращая их на прежнее место.
        - Одна беда, у тебя нет в запасе этих двух дней. Конечно, если ты хочешь спасти свою Фандору.
        - О чём ты? - прокаркал Золотой император каким-то не своим голосом.
        - О том, что твоя Фандора в состоянии войны с Эквилибриумом. Если ты не поспешишь, скоро у тебя не будет ни твоей вселенной, ни твоей семьи. Не рычи! Уходи и побыстрей! - резко сказал Николс, видя, что он злобно оскалился. - Я пытался урезонить отца, но он не хочет меня слушать. На самом деле тебе очень повезло. Отец и Ваатор сейчас воюют с отлоками, заполонившими Акридановы полости; иначе я не рискнул бы освободить тебя, - принц Хаоса холодно улыбнулся. - Конечно, ты самонадеян, но ставлю на кон свой ритом[1], когда они вернутся, ты уже не сможешь выбраться отсюда.
        Прежде чем шагнуть в пространственно-временной портал, Золотой император обернулся и посмотрел на сводных братьев.
        - Мы ещё встретимся и поговорим! - сказал он и исчез в световом тоннеле.
        - Как думаешь, что это было? Угроза или обещание диалога? - усмехнулся Николс.
        Арес Ягуар пожал плечами.
        - Нашёл кого спрашивать! Это ты у нас мастер по части интриг, - проворчал он.
        - Да ладно тебе, кошак! Сколько можно злиться? - Николс попытался обнять брата за плечи, но тот оттолкнул его руку.
        - Не лезь, а то получишь в морду, - предупредил бог-убийца, правда, без особой злости, а затем добавил: - Если думаешь, что я простил тебе подлянку с Землёй, то глубоко ошибаешься.
        - Был неправ! Считаю своё поведение безобразной ошибкой. Раскаиваюсь. Прошу дать возможность загладить. Так сказать, искупить! - почти дословно процитировал Николс министра-администратора, который был его любимым персонажем в сказке Евгения Шварца.
        С некоторых пор принц Хаоса увлёкся земной культурой, находя выдумки своих созданий довольно забавными.
        - Как думаешь, у фандориан есть шанс выстоять в войне с нами? - поинтересовался он у бога-убийцы.
        - Нет, - без промедления ответил Арес Ягуар. - Вечерняя Звезда слишком много о себе воображает, ему не выстоять против Гончих псов.
        - Проклятье! - не на шутку расстроился Николс. - Знал бы, что отец отправил к Фандоре свою гвардию, я бы не вмешивался!
        - Что сделано, то сделано, - усмехнулся бог-убийца. - Зато теперь мы наверняка узнаем, чего стоит наш братец в пёсьей шкуре. Кстати, он действительно зверь по Истинной крови?
        - Нет. Мать Чака даже не оборотень; в истинной форме у неё человеческий облик. Судя по тому, как Чака тянет к драконьей форме, в нём сильна кровь териев, наших предков по отцу, которым принять облик любого существа было проще простого. Так что наш братец вряд ли отдаёт себе отчёт, что его маски - это вовсе не маски, а полное перевоплощение.
        - Что ж, в таком случае потеха затянется, - резюмировал Арес Ягуар, разочарованный тем обстоятельством, что из них троих лишь у него мать изначально бегала в звериной шкуре; свирепая кошка стала богиней лишь потому, что беспощадно убивала дикарей, и тогда они стали ей поклоняться.
        - Очень на то надеюсь, - отозвался Николс.
        Он искоса глянул на брата, прикидывая, каким образом вынудить его помочь Чаку: прямо попросить или прибегнуть к хитрости.
        - Как думаешь, отец сильно разозлится, если мы хоть немного уравняем шансы?
        - Хочешь, чтобы я помог Чаку? - встрепенулся Арес Ягуар, который и сам хотел поучаствовать в развернувшейся битве, только не знал на какой стороне ему выступить.
        - Я хочу сохранить Фандору. Во-первых, там живут земные боги, а они, если помнишь, наши создания. Во-вторых, кроме Эквилибриума, это единственный мир, где выдумки смертных обрели плоть и ведут самостоятельное существование. Поэтому крайне любопытно сравнить, в каком направлении будут развиваться они и мы.
        - Ясно! - фыркнул Арес Ягуар. - Ничего не изменилось. Мне вся грязная работа, а ты, как всегда, придёшь на всё готовенькое.
        Николс укоризненно глянул на брата.
        - Я же не заставляю тебя делать то, что противно твоей природе. Каждый устраивается сообразно своим способностям. Кто-то планирует дорогу, а кто-то её прокладывает.
        - Ну, конечно! - вздохнул Арес Ягуар. - Я, по-твоему, способен только кулаками махать.
        - Во всяком случае, ты это делаешь лучше, чем я, - улыбнулся Николс и подумал, что с той поры, как они впервые встретились, погасло уже немало звёзд. А ещё он подумал, что успел привязаться к своенравному богу-убийце, когда-то приставленному к нему отцом в качестве охранника. Впрочем, родственные чувства нисколько не мешали ему использовать сводного брата в опасных аферах.
        Что касается Ареса Ягуара, то он был горд тем обстоятельством, что могущественный принц Хаоса открыто признал его своим братом, хотя это не только подняло его престиж в глазах Сияющего двора, но и увеличило число недоброжелателей, отчего ему периодически приходилось отбиваться от подосланных убийц.
        Не так давно бог-убийца едва сумел вырваться из страстных объятий случайной подружки. Сначала она попыталась отравить его при помощи яда, который ни запахом, ни вкусом не отличался от обычного кофе, а затем, когда фокус не удался, она растворилась в боге-убийце, вознамерившись изнутри разорвать его на атомы. Лишь чудом ему удалось вышвырнуть её вон и заключить в наспех созданное мини-пространство.
        Несмотря на надёжный барьер, девица так эффектно аннигилировала, что при воспоминании об этом бога-убийцу до сих пор пробирал озноб.
        Схлопнувшееся мини-пространство основательно тряхнуло казармы Легиона убийц, и к нему тут же ворвалась Внутренняя стража. На его счастье, лорд Хаоса был в хорошем настроении и не стал его наказывать.
        Самое досадное, что злосчастная девица до сих пор давала о себе знать. В спешке богу-убийце не удалось извлечь все её частицы, которые, как оказалось, не только обладали инстинктом самосохранения, но и продолжали выполнять заложенную программу. Молекулы-диверсанты профессионально прятались, не давая возможности их отыскать, и он периодически морщился, чувствуя, как внутри наиболее уязвимых точек его организма то и дело раздаются крохотные взрывы. Вот и сейчас перед его глазами высветился целый фейерверк, и он едва удержал стон.
        «Что с тобой?» - сразу же насторожился Николс, и бог-убийца, опасаясь за предстоящую миссию, рассказал ему о покушении и его последствиях. «Пробовал перерождение?» - спросил Николс. Узнав, что не помогли ни возрождение в другом теле, ни специальные уничтожители, составленные опытным врачевателем, он озабоченно покачал головой, и они переместились в его личную лабораторию.
        Поначалу у Николса тоже ничего не выходило, но затем бог-убийца принёс ему сохранённые остатки кофе, которым его пытались убить, и тогда он сумел расшифровать исходный код вещества, из которого состояла смертоносная девица. Спустя два дня он появился у Ареса Ягуара и без промедления сунул ему в руку стакан. «Пей! Сейчас же!» - приказал он.
        Лечебная микстура не имела ни цвета, ни запаха, тем не менее бог-убийца, как и в случае с кофе, ощутил характерное щекотание в затылке, предупреждающее об опасности, но собрался с духом и поднёс стакан ко рту. Он гордился родством с принцем Хаоса, но ни на йоту не доверял ему. «Интересно, что на этот раз он подмешал в питьё?» - с опаской подумал он и прислушался к своим ощущениям.
        Поначалу ничего не происходило, а потом…
        Это было как удар кулаком в желудке. Бог-убийца упал и, скрючившись, покатился по полу. Его внутренности рвало от невыносимой боли, вдобавок кто-то визжал так, что ему казалось, что у него вот-вот лопнет голова. Когда он уже простился с жизнью, внезапно всё закончилось.
        Перестав извиваться, Арес Ягуар в полном изнеможении распластался на полу - он настолько обессилел, что ему не хватало сил даже ругаться.
        - Скотина! - наконец прохрипел он. - Что такого я тебе сделал, что ты устроил мне такое?
        - Дурак ты, братец, - Николс протянул руку, помогая ему подняться. - Я тут дни и ночи напролёт работал, чтобы успеть вовремя. Рицатская морфа уже почти полностью восстановилась. Опоздай я хоть немного и тебе был бы каюк.
        - Так это она визжала?
        - Я не слышал, - буркнул Николс, и бог-убийца только сейчас обратил внимание, что у него крайне усталый вид.
        Действительно, принц Хаоса выглядел не лучшим образом: глаза потускнели и покраснели, кожа приобрела нездоровый серый оттенок, у рта залегли суровые морщины. В общем, это был уже не тот весельчак и красавец, который с первого взгляда покорял и мужчин, и женщин. Это принесло богу-убийце некоторое удовлетворение, наряду с раскаянием.
        - Извини! Вижу, тебе тоже пришлось туго.
        - Не без этого, - Николс оглядел спартанскую обстановку жилища бога-убийцы и, создав диван, с довольным стоном растянулся на нём. - А теперь давай поговорим о твоей миссии, - сказал он и, повернувшись на бок, подложил себе под голову подушку.
        - Давай, - согласился бог-убийца, страшно завидуя своему гостю. Ему такие вольности, как мягкие диваны, не полагались по званию, хотя он был уже близок к тому, чтобы занять командную должность, а это был совсем иной уровень удобств и привилегий, чем у рядовых, несмотря на все их заслуги. «Конечно, если после авантюры с Фандорой меня не разжалуют до уборщика в казармах», - мрачно подумал он.
        - Только не забывай, что отпуск у меня не вечный и скоро мне будет нужно явиться на службу, - решил напомнить он о своём подневольном положении.
        Николс поднял на него глаза.
        - Забудь! - сказал он и, яростно зевнув, добавил: - С сегодняшнего дня ты снова числишься моим охранником.
        Это была хорошая новость, но бог-убийца не показал виду и лишь кивнул.
        - Надеюсь, миссия удастся и у тебя будет время разведать обстановку у Чака.
        В комнате возникло объёмное изображение Фандоры и Николс ткнул в направлении приметной горки.
        - Это Вечерняя Звезда, поместье Чака в реальном мире, а вот его владения на Небесах, - сказал он и на смену скромному коттеджу из красного кирпича пришёл помпезный дворец, сияющий золотом. - А теперь смотри и запоминай, где посты Огненной стражи, чтобы не тратить время на выяснение с ними отношений. Не кривись! Шолоицкуинтли - серьёзные ребята. По своим способностям они не уступают вашему Легиону убийц.
        - Понял! - подобрался бог-убийца, чувствуя, как радостное возбуждение, вызванное предстоящей дракой, выгоняет слабость и нахлынувшую было хандру.
        Николс смерил его оценивающим взглядом.
        - Для маскировки и, главное, для ускорения процесса вживания в обстановку, думаю, тебе не помешает чужая личина. Самым подходящим типажом будет Арес Пироэйс[2], твой тёзка из греческого пантеона богов. Впрочем, не такой уж он тебе чужой. Похоже, его культ - это отголоски твоего собственного культа, созданного эреями[3]. Только учти, что он полководец и правая рука Чака. Если вдруг что-то пойдёт не так, и ты застрянешь в его шкуре, тебе придётся взять на себя его обязанности. Надеюсь, ты не подведёшь братишку. Да! Имей в виду, что Арес Пироэйс, в свою очередь, скрывается под личиной китайского полководца Гуань Чжуна.
        - Понял! Это всё? - наученный опытом, бог-убийца подозрительно глянул на брата. - Ники, если ты снова приготовил мне очередную подлянку, клянусь, я тебя убью! И мне плевать, что будет потом.
        - Арес! Ну, как ты мог подумать? - возмутился тот и, видя, что с лица бога-убийцы не сходит недоверчивое выражение, картинно вздохнул. - Не бойся, всё чисто. Клянусь мамой! Давай иди! Спасай Фандору, пока она не приказала долго жить.
        Когда бог-убийца шагнул в пространственно-временной тоннель, Николс сладко потянулся и, свернувшись калачиком, закрыл глаза.
        - Надеюсь, Арес не слишком расстроится, когда обнаружит мой подарочек, - сонно пробормотал он.
        [1] Ритом - венец бога Эквилибриума, дающий ему возможность концентрировать свою силу.
        [2] Пироэйс - название звезды Ареса (планета Марс). Названа так от страстной любви Ареса к Афродите.
        [3] Эреи - выдуманная раса, якобы существовавшая на Земле до появления современного человечества.
        Глава 36
        ГЛАВА 40
        ГЛАВА СОРОКОВАЯ
        Пространственно-временной тоннель в Междумирье был внове для бога-убийцы - как правило, здесь передвигались пешком и в звёздной форме. Не успел он подивиться новому способу передвижения, как тоннель закончился, и он оказался в шкуре Гуань Джуна, который находился в самой гуще сражения.
        Кэмы для него тоже были внове, поэтому смертельный заряд магии бог-убийца отбил на чистом инстинкте. Обругав себя за самонадеянность, он поставил защиту и попробовал оценить обстановку.
        Справа и слева от него кипела битва между богами индийского пантеона и его товарищами по Легиону убийц. Китайский и греческий пантеоны богов, позабыв о раздорах, дрались с Гончими псами.
        Бой шёл за пределами реальности и окружающий мир, подчиняясь воле тех или иных богов, непрерывно менялся. Порой тропики соседствовали с пустынями и ледяными торосами, чтобы тут же уступить место бушующим водам, горам, узким улочкам средневекового города или широким проспектам фантастического мегаполиса. Периодически мешанина из разнообразных миров вовсе пропадала и тогда сражающихся выбрасывало в черноту космического пространства.
        К счастью, бог-убийца был опытным воином и такие пустяки, как непрерывно изменяющийся пейзаж и масса убийственной магии, летящей в различных направлениях, нисколько его не смущали. Сориентировавшись в обстановке, он вычленил наиболее слабые участки в обороне фандориан, но сумасшедшая боль в голове и, главное, перекрытые каналы связи не позволили ему отдать соответствующие приказы.
        - Убирайся вон! - прорычал греческий бог войны и попытался уничтожить захватчика, но его предтеча был сильней и опытней и, загнав его сознание в угол, вновь вернул себе главенствующее положение.
        - Не нервничай, тёзка! Я тебе друг, а не враг, - миролюбиво проговорил бог-убийца. - Поверь, без меня вам с Чаком не победить. Я знаю вашего врага, а ты - нет. С другой стороны, я плохо знаю возможности фандориан, поэтому твоя помощь была бы не лишней. Ну как, поработаем вместе? Если не веришь, то смотри, сейчас по левому флангу индийцев ударят Ледяными лепестками. Знаешь, что это такое?.. Думаю, нет. Ледяные лепестки - это коконы с дамрианским излучением. По остроте их грани сравнимы с молекулярными резаками. Попадая внутрь живого организма, они ведут себя как буры и с бешеной скоростью вращаются вокруг своей оси, перемалывая внутренности в фарш. Если это духовная субстанция, тогда они раскрываются, и в ход идёт излучение, которое уничтожает любую упорядоченную структуру - раз и навсегда. Понимаешь, к чему я веду?
        - Хочешь сказать, что после этого излучения возрождение невозможно? - поёжился греческий бог.
        - Схватываешь на лету, - одобрительно отозвался бог-убийца. - Ну, что ты решил? Будем сотрудничать или нет?
        В подтверждение его слов о Ледяных лепестках, там, где сражались многорукие и синекожие индийские боги, возникло свечение, внутри которого что-то мельтешило; издалека это походило на снежную круговерть, высвечиваемую фонарём в ночной темноте.
        - Помоги им, и я тебе поверю! - быстро проговорил греческий бог.
        - Договорились!
        В руках бога-убийцы возник светящийся лук, и с его тетивы сорвалась стрела, которая из-за массивного наконечника больше походила на небольшую ракету. Она влетела в облако коконов и замерла.
        Греческий бог, ожидавший большего, скептически хмыкнул. «И это всё?» - вопросил он. «Не спеши с выводами», - ответил бог-убийца. Как именно «ракета» расправилась с Ледяными лепестками, им не довелось увидеть: было не до этого.
        Пока Аресы заключали союз, яростная атака, направленная на Гуань Джуна, в чьём теле они находились, не прекращалась ни на мгновение.
        Видя, что неказистый желтокожий человечек не только отдаёт разумные приказы, но раз за разом отбивает удары его элитных воинов, тысячник Гончих псов, заинтересовавшись, сам направился к нему. Заметив это, бог-убийца выругался и начал смещаться в сторону Золотого императора, хотя там творилось нечто невообразимое - накал сражения был таков, что кое-кто не выдерживал и бросался в бой, уже не разбирая где свои, а где чужие.
        Внося посильную сумятицу во всеобщее безумие, между сражающимися богами носился Дионис со свитой хохочущих менад, которым всё было нипочём, хотя пьяное счастье было не вечно, и их толпа постепенно редела. Да и сам вечно пьяный бог то и дело оказывался в таких передрягах, что любой другой уже давно бы погиб, но он, не иначе хранимый самим мирозданием, пока был абсолютно цел и невредим. Периодически Дионис впадал в ярость и начинал швыряться бочками с вином, а затем его тянуло на сексуальные подвиги, и он задирал юбку одной из менад, и они оглашали окрестности страстными стонами, нимало не смущаясь перекрестным огнём воюющих сторон.
        «Сумасшедший дом!» - пробормотал бог-убийца, с некоторой оторопью глядя на окружающее его безумие. Вокруг полыхал такой магический пожар, что даже его органы чувств не справлялись с идентификацией того, кто с кем конкретно воюет. Единственно, что он ощущал, это возмущения в ноосфере Фандоры, которые возникали из-за гибели её богов. Судя по частоте таких возмущений, их ряды быстро редели. «Проклятье!» - расстроился бог-убийца. Благодаря Николсу он тоже приложил руку к созданию Земли и теперь ощущал себя как любой родитель, который видит, что его дети гибнут. С этого момента он больше не колебался и безоговорочно встал на сторону Фандоры.
        Прежде чем окунуться в битву, он поймал пролетавшую мимо бочку с вином. Возникшая невесомость выбила у него почву из-под ног, но не лишила самообладания. Он вытащил дубовую затычку, но увы! Не успел он приложиться к ленивой хмельной струе, как бочку разнесло ударом шального магического заряда.
        «Эй, косоглазый! Не расстраивайся! Вот держи ещё!» - выкрикнул Дионис и с пьяной ухмылкой швырнул в бога-убийцу ещё одну бочку с вином и тот закрыл его своим щитом, спасая от волны смертельного излучения. «Кажется, я знаю причину везения этого типа», - насмешливо подумал бог-убийца. Когда бочка основательно потеряла в весе, он отшвырнул её от себя и вновь устремился к Золотому императору и тут на его пути вырос тысячник Гончих псов.
        - Стой, жалкий червь! - раздался жуткий рык и бог-убийца, покинув слабое человеческое тело, без промедления принял боевую форму Легиона убийц.
        - Предатель! - прорычал тысячник и всей своей мощью обрушился на противника.
        Тем временем Арес, наконец-то получивший Гуань Джуна в единоличное владение, тоже предстал в первичной форме, а именно в форме греческого бога войны. Поскольку его целью тоже был Золотой император, то он рванулся было к нему, но затем развернулся и набросился на тысячника Гончих псов.
        Помощь недавно обретённого союзника пришлась как нельзя кстати. Бог-убийца был силён, но не настолько, чтобы в одиночку противостоять такому опытному бойцу как тысячник Гончих псов. Даже вдвоём они с трудом отбивали яростные атаки десятиметрового чудовища, закованного в серебристо-чёрную броню. Несмотря на свои размеры, тысячник был подвижен как змея и успевал воевать на два фронта, не давая своим противникам ни секунды передышки.
        Особенно туго приходилось греческому богу. Большинство приёмов, которыми обменивались боги Эквилибриума, были ему незнакомы, а главное, та магическая мощь, которой они оперировали по ходу боя, не шла ни в какое сравнение с той, что была подвластна лично ему, хотя он был далеко не последним по силе среди земных богов.
        Некоторое время Ареса выручала способность схватывать военную науку на лету, но потом везение кончилось; страшно обожжённый и наполовину ослепший он ушёл в глухую оборону. Тем не менее он не отступал, хотя видел, что ему светит скорое свидание с Аидом.
        «Уходи! Ты мне обуза!» - рявкнул бог-убийца. Вместо ответа греческий бог собрался с силами и метнул в тысячника копьё. На этот раз фортуна была на его стороне. Пока тысячник пытался справиться с дестабилизирующим излучением, бог-убийца воспользовался случаем и всадил в него меч, до отказа заряженный энтропией. Защита тысячника не выдержала; он полыхнул невыносимо ярким белым светом и исчез.
        - Слава Создателю! - выдохнул греческий бог и зашипел от боли, когда бог-убийца, довольный одержанной победой, хлопнул его по плечу.
        - Передохнём? - предложил бог-убийца, видя, что напарник еле держится на ногах. - Мы это заслужили. Вывести из строя Савора Рваную Глотку дорогого стоит. Он лучший в Гончих псах.
        - Но… - Арес озабоченно глянул туда, где Золотой император и его верная Огненная стража бились с многочисленными врагами.
        - Не переживай! - бог-убийца ступил в созданный эдем. - Здесь свой отчёт времени. По меркам Фандоры мы будем отсутствовать минут пять. Думаю, ничего фатального за это время не случится.
        - Тогда ладно, - сдался греческий бог, понимая, что сейчас он не помощник Золотому императору.
        Вслед за богом-убийцей он шагнул в эдем и, позабыв об осторожности, с блаженным стоном повалился на сочную зелёную травку, пестрящую яркими цветами. «Создатель! Как же хорошо!» - восторженно пробормотал он, чувствуя, как по телу струится мощный поток живительной энергии, уносящий боль и усталость. Благодарный, он повернул голову к богу-убийце, который тоже лежал на земле, впитывая её целительную благодать.
        - Глядя, как ты дерёшься, никогда бы не подумал, что ты творец.
        - Сам себе удивляюсь, - отозвался бог-убийца и вздохнул, припомнив, во что ему обошлось это умение.
        Восстановление шло полным ходом и греческий бог, сев, обнаружил, что снова находится в образе Гуань Джуна. Он усмехнулся: «Гляди-ка, шкура китайского мальчишки так плотно приросла ко мне, что уже ощущается как своя».
        - Тебе повезло, - сказал бог-убийца, отслеживающий ход его мыслей. - Лишь те из нас по-настоящему бессмертны, у кого есть или когда-то было смертное тело. В Эквилибриуме это называется Истинной кровью. Что бы ни произошло, однажды ты возродишься. Истинная кровь не даст забыть душе, кто она такая, как бы долго она ни находилась в безвременье смерти.
        - Так вот почему боги, которые появились уже на Фандоре, возникли не из людских верований, а родились как простые смертные, - заметил греческий бог.
        - Что ж, тогда им стоит поблагодарить Чака за дарованное бессмертие. Конечно, он не такой учёный, как Николс, но тоже кое-что умеет.
        Мешанина в эмоциональном фоне собеседника насторожила греческого бога.
        - Скажи правду, ты друг Золотому императору? - спросил он напрямик.
        - Не друг и не враг, ведь я почти не знаю Чака, - также прямо ответил бог-убийца и, помолчав, добавил: - Это Николс попросил меня ему помочь.
        - Почему?
        - Потому что мы братья. По отцу.
        - Я думал, что Золотой император ацтекский бог.
        - Чак стал им после перерождения, как ты Гуань Джуном.
        - Вот оно что, - кивнул греческий бог и с любопытством глянул на собеседника. - Скажешь, как тебя зовут? - спросил он.
        - Так же как тебя. Ну, или Арес Ягуар, если быть более точным, - усмехнулся бог-убийца. - Упреждая твой вопрос, отвечаю: когда я появился, тебя ещё в помине не было.
        Греческий бог смерил его подозрительным взглядом. «Пожалуй, не врёт», - пришёл он к выводу.
        - Выходит, из нас двоих младший это я. Интересно… Слушай, а почему у нас одинаковые имена?
        - Возможно, твой культ отголоски моего культа. А может, просто совпадение.
        - Выходит, ты тоже земной бог?
        - Отчасти. Люди мне поклонялись, но сам я родился в другом месте, - бог-убийца действительно приложил руку к созданию жизни на Земле, но не хотел вдаваться в подробности, да и время подходило к концу. - Ну как самочувствие? - поинтересовался он.
        - Отлично! - Арес встал, поняв, что передышка закончилась. - Спасибо, что помог восстановиться.
        - Долг платежом красен. Да, когда эдем схлопнется, нас может выкинуть не в том месте, где мы первоначально находились, - предупредил бог-убийца, держа наготове меч.
        В отличие от фандориан с их кэмами, по принципу действия схожими с огнестрельным оружием, боги Эквилибриума предпочитали оружие ближнего боя. Это было более опасно, но и более действенно. Когда меч пробивал защитные доспехи, противник получал полный магический заряд. У кэмов были свои преимущества, такие как скорострельность и дальность боя, но, как правило, защита успевала рассеять часть смертельного заряда, поэтому убить при помощи кэма было довольно сложно. Зная об этом, фандорианцы первым делом старались уничтожить защиту противника, что было целым искусством, которым владели немногие.
        Как бог войны, Арес сразу же оценил тактическое преимущество мечей в идущем сражении, и в выборе оружия без колебаний последовал примеру своего нового знакомого.
        Предупреждение бога-убийцы оказалось не лишним. Когда пространственно-временная складка, использованная для создания эдема, разгладилась, их выбросило неподалёку от богов Эквилибриума, и они с ходу подключились к идущему сражению.
        Координируя действия своих войск, греческий бог медленно, но верно продвигался в направлении Золотого императора. В этом плане богу-убийце не повезло, он застрял на месте, сцепившись с двумя мощными бронированными девицами. Из-за жутких зверообразных масок их лиц было не разглядеть, но, судя по одинаковым фигурам, проволочно-серым шевелюрам и, главное, необычайной согласованности движений, они были близнецами.
        Используя обманные манёвры, сёстры носились с такой скоростью, что бог-убийца на мгновение потерял одну из них из виду, за что немедля поплатился. Противница использовала приём, известный как фауч-бэр, и он, задетый парализующим полем, едва удержал меч. Вознамерившись добить его, зверообразные красотки синхронно рванулись к нему, и тут дал о себе знать сюрприз принца Хаоса.
        С воплем, которому позавидовала бы банши,[1] рицатская морфа вырвалась из тела бога-убийцы и с такой яростью набросилась на близняшек, что они не выдержали её напора и отступили. Правда, их растерянность длилась недолго; опомнившись, они слаженно набросились на нового врага. Но как только сёстры поняли, с кем имеют дело, лишь гордость не позволила им сбежать.
        В Эквилибриуме рицатские морфы славились как самые искусные убийцы, чему немало способствовали их необычные способности, данные им от природы. Они были хамелеонами, умеющими полностью копировать любую сущность, поэтому никакая защита не была им преградой. При первой возможности они проникали внутрь жертвы и вытаскивали сведения о её слабых местах прямо из первоисточника. К тому же умные, хитрые и изворотливые они были безжалостны и без колебаний пускали в ход самые грязные трюки.
        Видимо, рицатская морфа знала, что представляют собой сёстры и… приняла их обличье. При виде своей копии бесстрашные воительницы жалобно взвыли и попытались дать дёру, но будто увязли в густом клее, когда рицатская морфа в молящем жесте протянула к ним руки. Затем она выгнулась дугой и на её груди разверзлась дыра, из которой ударило мощное излучение.
        Расправившись с сёстрами, рицатская морфа издала ещё один ужасающий вопль и повернулась к богу-убийце. Оскалившись, она щёлкнула острыми зубами.
        - О, как мило! Ты ещё здесь!
        В боевой форме она выглядела настоящим монстром, и бог-убийца пожалел, что поддался любопытству. О рицатских морфах ходило много слухов, но мало кто видел их в действии. Ну а мёртвые, как правило, не болтливы.
        - Да я бы сбежал, но ты так резко оборвала наши связи, что я только что очухался, - признался он.
        Действительно, прежде чем его покинуть, рицатская морфа ударила его по нервным окончаниям, которыми была соединена с ним в единое целое, и он, пойманный врасплох, едва не умер от болевого шока.
        - Знаю, милый! Именно на это я рассчитывала, - пропела рицатская морфа и плотоядно облизнулась. - Очень хочется распотрошить тебя до состояния первичной материи, но тогда будет некому передать моё послание многоуважаемой скотине, которая зовётся принцем Хаоса.
        - Какое ещё послание? - рыкнул бог-убийца, готовый взорваться действием.
        - Не напрягайся! Сказала же, что не убью. До встречи, милый!
        В знак прощания рицатская морфа подняла левую руку со сжатым кулаком, как это было принято в Легионе убийц, и после этого исчезла. Бога-убийцу слегка отпустило напряжение и он, не слишком надеясь на успех, провёл экспресс-анализ организма - на предмет посторонних включений. Поиски не увенчались успехом, к тому же ему мешал юнец из Гончих псов; своими наскоками он не давал ему сосредоточиться на внутренних проблемах. С досады он ударил по нему гравитационным молотом, который был ничем иным как миниатюрной чёрной дырой. Будь мальчишка опытным бойцом, он успел бы поставить антигравитационный щит, а так обрушившаяся тяжесть чуть было не превратила его в блин. На его счастье твердь снова сменилась космосом, и он всего лишь улетел в неизведанные дали.
        Воспользовавшись передышкой, бог-убийца провёл разведку и первым делом определил местонахождение Золотого императора и Ареса Пироэйса. Сделать это было не сложно: они находились в эпицентре идущей битвы. Собранные сведения позволили ему определить общее состояние дел. Они не радовали. Положение не изменилось, фандорианцы проигрывали по всем фронтам. Причина крылась в том, что их основная масса относилась к земным богам, которые в своих действиях руководствовались понятиями средневековых войн, в то время как боги Эквилибриума активно использовали тактику и вооружение технологических цивилизаций будущего. Спасти фандориан могло лишь чудо.
        ___________________________________
        [1] Б?нш?, или б?нши - в ирландском фольклоре и у жителей горной Шотландии, особая разновидность фей, опекающих старинные роды. Принимает различные облики: от уродливой старухи до бледной красавицы. Обычно ходит крадучись среди деревьев, либо летает. Издаёт пронзительные вопли, в которых будто сливаются крики диких гусей, рыдания ребёнка и волчий вой, оплакивая смерть кого-либо из членов рода.
        Глава 37
        ГЛАВА 41
        ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
        Я подошла к окну и с надеждой посмотрела на небо. Нет, ничего не изменилось. Ни единого просвета, сплошь свинцовые тучи. Не давая высунуть нос наружу, по-прежнему лил дождь - мутный и нескончаемый, как вдовьи слёзы…
        В общем, скверный дождь. И настроение, как погода, тоже ни к чёрту.
        Вроде бы нужно радоваться, что вернулась домой жива и здорова, да вот чего-то не радуется. На сердце тревожно. Что-то нехорошее творится на Небесах. Очень-очень нехорошее, хотя на самой Фандоре тихо; нет даже мелких междоусобиц, какие обычно не утихают в её средневековом мирке. Да и люди какие-то притихшие, ходят с такими лицами, будто у всех по покойнику в доме.
        Нет, я так больше не могу! Я должна знать, как там дела у отца!.. Спросить маму? Нет, не стоит - всё равно она ничего толком не знает, только лишний раз разнервничается.
        Поскольку вионет не отзывался на мои запросы, а Небеса перекрыты и туда не попасть, остаётся лишь один источник информации. Я переместилась к драконьей конюшне и вывела Мушку из стойла.
        Тишком удрать не удалось: появился Алекс и, перехватив поводья дракона, смерил меня сердитым взглядом. Естественно, вслед за ним нарисовались остальная братия. С той поры, как я вернулась домой, все шестеро повсюду таскаются за мной. Нет, я понимаю, после приснопамятного воскресения ребята до сих пор переживают за меня, но всему есть предел, в том числе моему терпению. И вообще, ладно Пименов, но Василиса мне зачем?
        - Не прогонишь! Я имею такие же права, как и все, - обиделась Василиса, правильно расценившая мой взгляд. И поскольку магическая наука давалась ей необычайно легко, она взлетела и, усевшись позади меня, обеими руками вцепилась в луку сдвоенного седла и зажмурила глаза. Вообще-то, это был подвиг с её стороны: Васька страшно боялась высоты.
        - Ну, всё! Я готова. Полетели, - пролепетала она дрожащим голосом.
        - Слушайте, может, не надо, а? Я лечу не куда-нибудь, а в Лягушачью Заводь. Уверена, там мне ничто не грозит, - попыталась я воззвать к здравому смыслу своего коллективного разума.
        - И не будет! - непреклонно заявила Кэт и выразительно глянула на Алекса. - Савенков, не кочевряжься! Если не брать вас с Эдом, всё равно мы все на Мушке не поместимся.
        Естественно, Алекс разорался, что он нам не лошадь, но затем всё же принял драконью форму и Сергей под его зверским взглядом взгромоздил ему на спину седло, позаимствованное у Мушки.
        Пименов и Кэт устроились на Алексе, Дашка уселась впереди меня, Эдик превратился в феникса и мы, наконец-то, отправились в путь.
        При подлёте к Лягушачьей Заводи моё внимание сразу же привлекла расчищенная площадка, ради которой Чантико пожертвовала своим роскошным цветником.
        На возникшей проплешине стояло непонятное сооружение, вокруг которого с деловитостью муравьёв суетился многочисленный рабочий люд. И вообще, в поместье Бонов царила совсем иная атмосфера. Вопреки всеобщему кладбищенскому унынию здесь кипела жизнь - стучали молотки, вжикали пилы и над всем этим стоял гул многочисленных голосов: кто-то ругался, кто-то смеялся, кто-то отдавал указания. От этой рабочей какофонии у меня даже поднялось настроение.
        - Ир, это что такое? - преодолевая шум драконьих крыльев, выкрикнула Тигрёнок.
        Я пожала плечами. Мне-то откуда знать, что там задумал мистер Бон? Вообще-то, возводимое сооружение сильно смахивало на параболическую антенну, при помощи которых на Земле или передают, или ловят сигналы из космоса.
        - Никак мистер Бон хочет пообщаться с зелёными человечками, - подтвердила Василиса мою догадку. Причём это было сказано с таким восхищением, что я обернулась и она, смутившись, потупила глазки. Понятно. Кажется, наша портняжка втрескалась в красавца-мага. Нужно будет её предупредить, чтобы не слишком демонстрировала свою влюблённость: если Чантико приревнует, мало ей не покажется. Как показала практика, бодаться с богами себе дороже. К тому же ради школьной любви Савенкова я не намерена с ней ссориться. Когда я ходила в ученицах у мистера Бона, она отнеслась ко мне как к родной, да и сейчас всегда мне рада. К тому же Чантико воспитала моего отца. В общем, я воспринимаю её как часть семьи. Так что без вариантов, Васька в пролёте. Пусть кому-нибудь другому строит глазки, например, садовнику. Судя по тому, как он постоянно крутится вокруг неё, она ему нравится.
        Чтобы не мешать ведущимся работам, мы приземлились на аллее, которая находилась неподалёку от строительной площадки. Я отпустила Мушку в свободный полёт, и мы направились к мистеру Бону, который, стоя на скалистом возвышении, осуществлял общее руководство стройкой. Чантико тоже была здесь, правда, не в человеческом облике, а в образе змеи. Приподнявшись над землёй, она зорко смотрела за мужем, который с возмущёнными криками то и дело срывался с места. Упреждая его поползновения, Чантико каждый раз стремительно бросалась к нему и, обвив, удерживала его на месте. «Дорогой, они справятся, только будь добр объясни им ещё раз», - терпеливо приговаривала она. Мистер Бон вздыхал, но подчинялся её ласковому диктату и повторял последовательность необходимых действий.
        Когда мы подошли, рабочие опять что-то запороли, и маг яростно подпрыгнул. «Тупицы! Сколько раз нужно объяснять, чтобы до вас наконец-то дошло?!» - взревел он и взмахом руки разметал собранную конструкцию. «Спокойно, дорогой!» - снова воззвала Чантико к мужу, а затем, приняв человеческий облик, повернулась ко мне и раскрыла объятия. «Здравствуй, девочка!» - проговорила она, и от её ласковой улыбки у меня потеплело на сердце. Слегка отстранившись, я поцеловала её в щёку, а затем ответила на приветственный полупоклон мистера Бона.
        Чантико воспользовалась поводом и, мотивируя тем, что у них гости, заявила мужу, что пора отдохнуть и что-нибудь перекусить. Мистер Бон поморщился, но не стал возражать. Я тоже не стала отказываться, хотя в Вечерней Звезде мы совсем недавно полдничали.
        Поскольку Лягушачья Заводь была мне вторым домом, то моя свита, оказавшись в столовой, без особых церемоний расселась за столом. Заметив, что все до единого с умильным видом воззрились на Чантико, я усмехнулась. Подозреваю, на этот раз они увязались за мной именно из-за неё. Ведь Чантико божественная повариха и ни в одном ресторане не накормят так вкусно, как она.
        Чтобы не отвлекать народ, балдеющий от волшебной еды, я приступила к расспросам лишь после последней перемены блюд.
        Прежде чем ответить, что такое он строит, мистер Бон пригласил нас в свою лабораторию и первым делом подвёл к вещему оку, которое изменило форму и теперь походило не на шар, а на сорокадюймовую плазму.
        Поначалу мне показалось, что он поймал передачу с Земли и это какой-то фэнтезийный боевик. Когда кадр сместился, я увидела Шиву и Вишну; они сражались с теми, в ком я сразу же признала богов Эквилибриума. От умиротворения, снизошедшего на меня после обильного застолья, не осталось и следа. Нет, это было не кино, а реальная битва!
        Я отшвырнула Василису, сунувшуюся было между мной и вещим оком, и впилась взглядом в разворачивающееся действо. Насколько я могла судить по разрозненным картинам, индийские боги дрались как одержимые, но преимущество было на стороне Эквилибриума. Тримурти гнали на поле боя полчища своих сателлитов; демоны, аватары, люди, волшебные звери - все они погибали и возрождались, но недостаточно быстро, чтобы противостоять своим убийцам. К сожалению, личная храбрость и слоны в броне - этого слишком мало, когда противник вооружён механическими чудовищами и облачён в фантастическую броню.
        Интуиция говорила мне, что боги Эквилибриума явились не за тем, чтобы наказать нас за самоуправство. На кону стояло нечто большее, а именно вопрос существования Фандоры. Господи! Очень надеюсь, что это не так и я ошибаюсь!
        - Золотой император жив? - спросила я с замиранием сердца.
        - Во всяком случае, я недавно его видел, - отозвался мистер Бон.
        Добрая весть! Я взбодрилась, но тут маг встал рядом и с каким-то безнадёжным видом глянул на батальные сцены, демонстрируемые вещим оком.
        - Что? Всё настолько плохо? - не выдержала я.
        - Ну… - протянул мистер Бон. - Кто знает, это же боги. Их пути неисповедимы, - неопределённо ответил он.
        - В болото их пути! - я нетерпеливо глянула на мага. - Мистер Бон, ваша стройка… думаю, вы нашли способ спасти Фандору! Да или нет? Отвечайте!
        Видимо, у меня был такой кровожадный вид, что он слегка попятился.
        - Не буду утверждать, что всё получится, но я делаю всё, что в моих силах.
        - Тогда поспешите, чёрт вас побери! - взорвалась я.
        - Не кричите, такота-дота! Я и так уже забыл, что такое сон, - утомлённо проворчал мистер Бон, и Чантико придержала его за локоть, когда он пошатнулся.
        Она бросила на меня укоризненный взгляд.
        - Извините, учитель! Я не хотела на вас кричать, - проговорила я с раскаянием и, опередив Алекса, подхватила мага с другой стороны.
        Не сговариваясь, мы переместились в столовую и подвели мистера Бона к дивану, на котором он любил отдыхать.
        - Лиланд, поспи хоть немного, - с беспокойством проговорила Чантико.
        Судя по красным глазам и бледному осунувшемуся лицу, ему действительно было необходимо отдохнуть.
        - Да, нужно хоть немного поспать, а то уже голова ничего не соображает… - маг закрыл глаза, но тут же вскинулся: - Только через час разбудите меня. Обязательно!.. Нужно спешить, иначе будет поздно, - чуть слышно пробормотал и тут же уснул.
        - Что он имел в виду, говоря, что будет поздно? - спросила я и Чантико тяжело вздохнула.
        - Эквилибриум отрезает нас от источников магической энергии. По расчётам Лиланда на это у них уйдёт около суток.
        У меня упало сердце. Когда нас изолируют от магии, на Фандоре можно ставить крест.
        - Что именно он задумал? - услышала я свой голос, похожий на воронье карканье.
        - Устройство, которое вы видели, разделит мир смертных и Небеса. Подробностей я не знаю, но по задумке Лиланда это должно защитить Фандору от полного уничтожения, - с грустью проговорила Чантико.
        - Мир без магии! - догадалась я. - Он хочет превратить Фандору в подобие Земли!
        - Твою ж мать! Выходит, мы не сможем вернуться домой, - удручённо произнёс Пименов.
        Судя по всеобщему унынию на лицах, коллективный разум разделял его пессимизм. Ладно! У меня есть способ спасти ребят.
        - Думаю, хранитель Рух не откажет мне в просьбе и отправит вас на Землю. Время ещё есть. По коням! Возвращаемся в Вечернюю Звезду.
        - Нет! - хором воскликнул народ, за исключением Пименова и Василисы. Правда, наша храбрая портняжка испуганно таращила глаза и, похоже, не понимала, что происходит.
        - Ир, что случилось-то? - спросила Василиса чуть не плача.
        - Скоро Фадоре каюк и нам вместе с ней, - не стала я скрывать истинное положение дел. - Максимум сутки, и этот мир накроется медным тазом. В том случае если мистеру Бону не удастся его затея.
        Окончательно перепуганная Василиса пискнула что-то неразборчивое. Пименов посмотрел на Кэт и, подойдя к магу, с решительным видом тряхнул его за плечо.
        - Мистер Бон! Просыпайтесь!.. Мы вам поможем. Только объясните, что нужно делать, - сказал он, когда маг разлепил веки и глянул на него непонимающими глазами.
        Дети промышленной цивилизации с ходу поняли, чего именно добивается маг, и сразу же подключились к руководству стройкой. Причём даже девушки оказались не бесталанными в роли бригадиров. Особенно меня удивила Василиса: она быстрей всех наладила процесс производства на порученном ей участке. Вопреки моим опасениям, рабочие слушались её беспрекословно. Да и попробуй тут ослушаться, когда распоряжения разумны и понятны и отдаются таким приказным тоном, что сразу понятно - человек знает, что делает. Похоже, Василиса не только талантливый модельер, но и талантливый руководитель. На Земле из неё получилась бы настоящая бизнесвумэн.
        Чантико и я помогали мистеру Бону в создании излучателя, который позволил бы откачать магическую энергию вокруг Фандоры. Правда, моё участие ограничивалось операциями типа: «подай вон ту штуку», «подержи тут и там», «принеси из лаборатории амулеты, лежащие на таких-то полках». В общем, я была на подхвате. И всё равно, при нашем участии дела пошли куда быстрей, это было видно по довольному виду мистера Бона. Всё же толковые помощники - это сила!
        Поздно вечером работы были полностью завершены. Я посмотрела на готовое сооружение и отвела нашу гостеприимную хозяйку в сторонку.
        - Чантико, что будет с тобой и вообще с богами, когда на Фандоре не станет магии? - спросила я так, чтобы мистер Бон не услышал.
        - Думаю, мы перейдём в разряд мифов и легенд, как это случилось на старых землях, - ответила она.
        Я быстро глянула на мага. Слава богу, он занят последними приготовлениями и не обращает на нас внимания.
        - Почему мистер Бон об этом не подумал?
        - Он говорит, что мы лишь потеряем своё бессмертие, и в какой-то мере он прав. Боги, рождённые на Фандоре, имеют смертную оболочку, поэтому им не грозит полное исчезновение. Но мы старые боги; по большей части нас создали верования смертных, - ответила Чантико и грустно улыбнулась. - Во всяком случае, лично у меня никогда не было материального вместилища духа.
        - Дорогая, я не такой болван, как ты думаешь! - воскликнул мистер Бон, возникший рядом с нами. - Откачать магическую энергию - пара пустяков, а вот сохранить её уникальных обитателей задача куда сложней, но я справился. Поэтому не переживай, всё будет хорошо. На всякий случай я подстраховался и сохраню магическую энергию в сконцентрированном виде. Благо, что не пришлось изобретать ничего особо нового; я просто усовершенствовал принцип действия домашних резервуаров, придуманных ещё отцом. Так что даже не думай, ты не исчезнешь, - с этими словами он привлёк Чантико к себе и нежно поцеловал.
        К моей зависти, оба лучились такой любовью, что я не выдержала и отвернулась. Проклятье! Я любила Алекса, вот только сердце тосковало по Лотико, и с этим было ничего не поделать. Даже его женитьба на Алконост ничего не изменила, - ведь я знаю, что он любит только меня.
        «Сирин!» - позвал Алекс; он обнял меня за талию и, дипломатично улыбнувшись хозяевам, потащил меня в сторонку. Когда мы оказались за массивной садовой скульптурой, он поднял руку и указал на небо. «Посмотри!» - сказал он каким-то странным голосом. Я подняла голову и увидела в небе вихрящиеся воронки тьмы, приближающиеся к земле. «Скорей к мистеру Бону!» - выкрикнула я, но переместиться не удалось; Эквилибриум окончательно отрезал нас от источников магии. Тогда я схватила Алекса за руку и бросилась обратно. «Мистер Бон! Включайте!» - завопила я на ходу. Маг меня услышал и в свою очередь бросился бежать к своему сооружению. Я устремилась было за ним, но Алекс поймал меня и прижал к себе.
        - Стой!.. Уже всё, больше спешить некуда, - он с печальной улыбкой заглянул мне в лицо. - Сирин, давай прощаться.
        - Прекрати! Ещё ничего не кончено!
        - Смертный необычайно умён, но предотвратить Армагеддон ему не под силу, - отстранённо проговорил Алекс, не давая мне вырваться из его объятий.
        Да что это с ним? И тут до меня дошло, как он меня зовёт. Для Алекса я была только Ириной, он никогда не называл меня Сирин. Творилось нечто странное не только с окружающим миром, но и с нами. Я замерла, вглядываясь в ясную голубизну глаз того, кто теперь казался мне незнакомцем. И тут перед глазами промелькнул сон, в котором Алекс и Лотико в яростном танце объяснялись друг другу в любви. Нет, не может быть!
        - Лотико? - нерешительно проговорила я.
        - Догадалась! - улыбнулся Алекс улыбкой Лотико.
        Я была рада и в то же время не рада. В том, что происходило, мне виделось что-то неправильное.
        - Тебе не кажется, что это не честно - в такой момент вытеснять Алекса из его собственного тела? - наконец сформулировала я то, из-за чего чувствовала себя предательницей по отношению к мужу.
        - Прежде чем уйти, я хотел попрощаться с тобой. Прости, что отнимаю у вас время.
        - Что значит, ты уходишь? - вскинулась я. Слова Лотико заставили меня позабыть об угрызениях совести.
        Вместо ответа он прильнул к моим губам, а затем ушёл. Ушёл навсегда. Шестое чувство сказало мне, что Лотико погиб в битве с Эквилибриумом и это его душа попрощалась со мной.
        У меня подогнулись колени, и я повисла на руках у Алекса. Будто сквозь вату я слышала его встревоженный голос, но комок, вставший в горле, не давал мне ответить. Затем, переполненная яростью и болью, я вырвалась из его рук и каким-то образом оказалась около сооружения мистера Бона. Лотико сказал, что оно нас не спасёт, но будь я проклята, если не сохраню Фандору!
        Мистер Бон отчаянно размахивал руками и что-то кричал, но я взлетела вверх, и в меня всей своей мощью ударил сконцентрированный поток магической энергии. Он разложил меня не просто на атомы, а до той субстанции, до которой людям никогда не додуматься.
        Это можно было бы счесть смертью, но дух, именуемый душой, непобедим.
        В бесплотном состоянии для меня не существовало расстояний, и я потянулась к вионету. Есть контакт! На мой вопрос, что с Фандорой, пришёл неутешительный ответ. Значит, Лотико не ошибся. Тем не менее известие о гибели всех, кто был мне д?рог, не ввергло меня в пучину отчаяния, а лишь подстегнуло к действию.
        Нет, ещё ничего не кончено!
        «Вхождение в систему!» - приказала я. Теперь всё зависело от того, впустит меня вионет или нет. «Ключ!» - раздался бесстрастный голос, и я без колебаний рассталась с волшебством, что с детства считала частью себя. Откуда оно взялось, я не задавалась вопросом; просто есть и всё. В следующий момент меня будто всосало в трубу гигантского пылесоса.
        Глава 38
        ГЛАВА 42
        ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
        Золотой император и Арес Ягуар, пришедший ему на помощь, несмотря на всю свою мощь, не смогли переломить ситуацию. Боги Фандоры не просто проиграли битву - их практически уничтожили. Со временем Гончие псы выбили Огненную стражу, защищавшую Золотого императора, и, пленив его, отвезли к Сияющему двору, где сдали с рук на руки лорду Ваатору.
        Арес Ягуар успел покинуть поле боя до того, как его схватили. Правда, это не сильно ему помогло; стоило ему появиться в своей казарме и его тут же арестовали.
        Приговор, вынесенный на двоих, был краток. «Смерть», - гласил он, начертанный рукой лорда Хаоса. Чёрный свиток и буквы, горящие неугасимым огнём, говорили сатане Эквилибриума, что его божественность в сильнейшем гневе, тем не менее ему было приказано не трогать провинившихся принцев. И даже больше, он должен был содержать их в обстановке, соответствующей их высокому положению.
        Арес Ягуар, увидев свою камеру, ещё больше помрачнел. Когда его оставили одного, он аккуратно сел на краешек мягкого дивана, о котором раньше мог только мечтать, и, выпрямившись, стиснул челюсти так, что скрипнули зубы.
        Золотой император реагировал менее остро. Он лишь вздохнул при виде окружающей его роскоши и сразу же вспомнил, как запер дочь в похожей золотой клетке, только в греческом аду. Правда, об этом он подумал вскользь, мимоходом. Вымотанный до предела, он ничком рухнул на кровать и мгновенно уснул.
        В ожидании приговора ни тот ни другой не сидели сложа руки, оба тщательно искали лазейки для побега, но безуспешно. У сатаны Эквилибриума с этим делом было строго, без его разрешения даже призрак почившего микроба не смог бы проскочить мимо Дев Ада.
        ***
        В день казни трибуны громадного амфитеатра были забиты до отказа. Над ареной плавали целые флотилии затейливых разноцветных судёнышек, как правило, рассчитанных на одного пассажира. В них сидела знать Сияющего двора, и за первыми красавицами тянулся длинный хвост из верных и не очень верных поклонников. Причём кавалеры, томные изящные красавцы, разодетые в пух и прах, порой были таковы, что их было не отличить от дам, с которыми они флиртовали. Певучими голосами они болтали о всяких пустяках и с удовольствием перемывали косточки общим знакомым; но стоило кого-нибудь из них задеть, и их голоса тут же теряли свою напевность, становясь резкими и отрывистыми, а прежде томный взгляд приобретал твёрдость стали. Когда обстановка накалялась настолько, что дело шло к дуэли, тогда кавалеры раскланивались и исчезали, а дамы бились о заклад, кто из них выйдет победителем в поединке.
        В отличие от знати Сияющего двора, парящей в воздухе, разношёрстная публика на трибунах была гораздо проще в одежде и манерах. Как правило, это были мелкие божки и прочие сверхъестественные сущности. Особенно живописно смотрелись провинциалы, пришедшие издалека. Они не считали нужным скрывать настоящий облик и порой из-за громадных размеров занимали слишком много места на сиденьях, к неудовольствию своих более мелких соседей.
        В общем, когда дело касалось хлеба и зрелищ, боги Эквилибриума не особо отличались от простых смертных.
        Оживлённо глядя по сторонам, зрители возбуждённо переговаривались. Большинство из них гадали, насколько верны слухи о том, что лорд Хаоса скоро уходит в Большое Странствие и что он, чтобы заручиться поддержкой леди Света и лорда Тьмы, хочет почтить их достойной жертвой. Кое-кто даже считал, что это будет Николс, законный принц Хаоса. Правда, так думала лишь публика, совсем уж далёкая от реалий Сияющего двора. Кто был в курсе его новостей, не сомневались, что казнят Чака Вечернюю Звезду, известного также под именем Золотого императора. О том, что вместе с ним казнят Ареса Ягуара, знали немногие из его товарищей и командная верхушка Легиона убийц. Во всяком случае, Николс постарался, чтобы об этом знало как можно меньше народу. Он не бросил брата на произвол судьбы и делал всё возможное для его спасения.
        Отчаявшись пробиться к отцу, который отказывал ему в аудиенции, Николс обратился к его новой фаворитке, чернокожей красавице-змее, восседающей на лотосе. Она благосклонно выслушала его просьбу, и даже согласилась помочь, но за это потребовала, чтобы ей отдали на съедение того, кто выйдет победителем в следующих играх Истинной крови. Николс пообещал, и она сдержала своё слово. Лорд Хаоса согласился его принять, и он пустил в ход всё своё красноречие, чтобы убедить его не наказывать Ареса Ягуара. Насчёт Чака он даже не заикался, боясь потерять обоих братьев.
        Видя, что ему никак не уговорить отца, Николс пошёл ва-банк и заявил, что тогда он должен казнить и его тоже, поскольку это он уговорил брата помочь Чаку. Лорд Хаоса пообещал именно так и сделать, но перед самой казнью велел отпустить Ареса Ягуара и, вызвав к себе любовницу, наградил её жезлом силы. Николс не обольщался относительно её роли: он знал, что, не будь у неё разрешения отца, она никогда бы не согласилась ему помогать. Тем не менее красавица-змея облегчённо перевела дух, когда поняла, что рискованная авантюра благополучно закончилась. Она боялась, что уже наскучила лорду Хаоса, и тот, используя благовидный предлог, хочет от неё избавиться. Чтобы окончательно прийти в себя, она отправилась в сектор Истинной крови и устроила себе скромное пиршество. Она выбрала двух юных девушек и, сполна насладившись их страхом, медленно проглотила.
        ***
        Обычно лорд Хаоса не знал сомнений. Правильное или нет, но однажды принятое решение было законом - даже для него самого. Вот только ситуация была такова, что ошибка с выбором наследника могла слишком дорого обойтись Двенадцатому континууму.
        До казни оставалось меньше суток, а он по-прежнему колебался, не зная, кого ему предпочесть. Находясь в раздумьях, он прокручивал в голове сценарий вероятностного будущего - сначала под управлением Николса, затем Чака. Ни тот ни другой ему не нравились, правда, по разным причинам.
        Так и не придя к какому-либо определённому решению, властитель Эквилибриума подошёл к окну и в лицо ему ударил порыв холодного ветра с дождём. Серая хмарь на небе отражала его настроение, и он с раздражением захлопнул створки окна.
        Чтобы отвлечься, лорд Хаоса вернулся к письменному столу и взял первый попавшийся свиток, но все его мысли были о предстоящей казни. Он ни разу не пожалел о том, что вынес сыну смертный приговор. Стоило ему узнать, что Чак сбежал из Адской Бездны и вдобавок посмел пойти на него войной, и его участь была решена.
        Вот только правда не всегда лежит на поверхности. Дерзкий мальчишка должен быть наказан, говорил себе лорд Хаоса, но, сколько он себя ни уговаривал, в душе он знал, что Чак в роли его преемника будет лучше, чем Николс. И вот, чтобы положить конец собственным колебаниям, всесильный властитель специально загнал себя в ловушку и поставил ограничитель, не дающий повернуть время вспять. Ему казалось, что, казнив Чака, он смирится с тем, что у него больше нет выбора.
        «Что ж, посмотрим, так ли это», - мрачно подумал лорд Хаоса. «Время!» - напомнил он себе и переместился в Адскую Бездну. Чака он нашёл в одной из комнат, превращённой в вигвам; тот сидел на корточках и, сложив руки на коленях, невидяще смотрел на костёр. Лорд Хаоса окинул взглядом его наряд индейского вождя и внутренне усмехнулся. «Как был дикарём, так им и остался», - подумал он.
        - Чак! - позвал он, видя, что сын настолько ушёл в себя, что не обращает на него внимания.
        - Да, отец! - рассеянно отозвался Золотой император и, подняв глаза, недобро прищурился. - Что тебе нужно? - спросил он без капли почтения в голосе.
        Обращение и тон были из разряда наказуемых, но лорд Хаоса не рассердился. Он сел на пол, и в его руках возникла индейская трубка мира. После затяжки он протянул её сыну.
        - Давай поговорим.
        - Не вижу смысла, - сказал Золотой император, тем не менее трубку взял. - Ты зря пришёл, мне нечего тебе сказать.
        Трубка мира перекочевала к лорду Хаоса, и он выпустил несколько клубов дыма.
        - Зато мне есть что, - отозвался он, и на его лицо легла тень печали. - Прости, сын!
        С языка Золотого императора рвался совсем уж непочтительный ответ, вот только слушать его было уже некому. С гневным рычанием он посмотрел на трубку мира, возникшую в его руке, и, внезапно успокоившись, поднёс её к губам. Выдохнув дым, он закрыл глаза и запел песню без слов. Пламя костра заплясало в такт низкому музыкальному гудению, которое постепенно набирало силу; затем оно отделилось от кострища и обрело собственную жизнь. Уменьшившись, элементаль огня в виде саламандры свернулся на хозяйском запястье.
        ***
        Когда за ним пришли, Золотой император тут же поднялся и шагнул в открывшийся портал. Девы Ада, его конвоиры, шагнули следом за ним. Одна из них была с бурой морщинистой кожей и зелёными волосами, похожими на осоку, что говорило о её принадлежности к растительным демонам; другая относилась к крылатым демонам и во время ходьбы неловко подпрыгивала.
        По прибытии на место Девы Ада забрали у него внутреннюю магию и он, оставшись голым, призвал всё своё терпение, чтобы не сорваться, пока его будут обыскивать на предмет тайников.
        При виде облика, данного Золотому императору его Истинной кровью, крылатая демонесса удивлённо воззрилась на него, но её зелёная товарка повелительно рыкнула, и она спешно принялась за дело. После тщательно проведённого обыска крылатая протянула ему одежду, созданную без участия магии: чёрную шерстяную рубашку, такого же цвета кожаный жилет, брюки и высокие сапоги с металлическими накладками. За исключением рубашки, это было именно то, что он обычно носил на Фандоре.
        Ощутив прикосновение огненной нити, вплетённой в рукав с изнанки, Золотой император улучил момент и в знак признательности опустил ресницы. Тогда крылатая демонесса облегчённо перевела дух и немного расслабилась. Блестящий синий волосок, спрятанный под воротом рубашки, он, естественно, не заметил. Крылатая демонесса приготовилась дать ему знать ещё об одном подарке, но не успела. Появилась процессия судей в красных балахонах и со всеми церемониями, положенными принцу крови, заключила Золотого императора в клетку из столь любимого им металла.
        ***
        Преступник, приговорённый к смерти самим лордом Хаосом, к тому же его родной сын, имел право на зрелищную казнь. Арена амфитеатра, куда должны были его доставить, представляла собой идеально круглое озеро, чей молочно-голубой цвет и выпуклая поверхность делали его похожим на огромную жемчужину. Оправой своеобразной драгоценности служил склон кратера, сложенный из чёрного столбчатого базальта, который при помощи магии превратили в ряды сидений для зрителей. Питали озеро четыре реки, строго ориентированные по сторонам света; несмотря на всю их полноводность и прозрачность, уровень и цвет озера из Перерождения в Перерождение оставались неизменными. В общем, это было не обычное озеро, как и окружающий его пейзаж, который при виде сверху представлял собой четыре геральдических знака и который при всей своей симметрии был природным, а не рукотворным образованием.
        Ожидания зрителей не были обмануты. Поверхность озера заволновалась и из его вод поднялась платформа с заключённым в клетку преступником. Поскольку многие впервые видели Чака Вечернюю Звезду, то по трибунам прокатился удивлённый возглас и тут же смолк, уступив место насторожённой тишине.
        Всё же это были не простые зрители, и кто не верил, что казнят именно сына лорда Хаоса, больше не сомневались в этом. Ведь аура приговорённого к смерти говорила сама за себя; такая мощь была только у Николса, законного наследника лорда Хаоса. К тому же, лишённый возможности использовать магические личины, бастард предстал в облике Истинной крови, данным ему от природы, и своим видом удивил даже лорда Хаоса. Как по-настоящему выглядит Чак, тот видел лишь в раннем детстве, когда ещё была жива его мать-рабыня. С той поры, как она погибла, защищая сына от убийц, мальчик больше никому не доверял и, прячась, скрывался под различными магическими личинами; поэтому для лорда Хаоса стало откровением, что внешне они настолько сильно похожи. Только волосы у Чака были не белыми, как у него, а чёрными с багровым отливом. Вместе с чёрными глазами, в которых горел зловещий красный огонёк, и чёрными одеждами это производило более чем сильное впечатление, - ведь высокомерия и непомерной гордости у его сына было ничуть не меньше, чем у него самого.
        «Надо же, как похож! Неужели их божественность позволит его казнить?» - подумал лорд Ваатор и вопросительно глянул на воздушный корабль, который своими размерами и хищными обводами походил на акулу в стайке тропических рыбок. Вопреки его ожиданиям, лорд Хаоса не подал условного знака, который означал бы отмену приговора, и продолжал равнодушно смотреть на сына, заключённого в золотую клетку.
        «Жаль!» - искренне огорчился сатана Эквилибриума, которому всё больше нравился бастард. Будь его воля, он предпочёл бы его в качестве своего сюзерена.
        И тут на его корабле появилась женщина такой потрясающей красоты, что мысли лорда Ваатора сразу же приняли иное направление. Это была Риза, богиня смерти и, ко всему прочему, его жена. Вопреки требованиям официального этикета, предписывающего в таких случаях тёмные длинные одежды, на красавице было обтягивающее ярко-синее платье - правда, длинное, но с минимумом материала. Несмотря на скудное одеяние, она смотрелась по-царски, и лорд Ваатор скрепя сердце простил жене нарушение дворцового этикета. Его стараниями кресло превратилось в диванчик на двоих, и она изящным движением опустилась на отведённое ей сиденье.
        - Я тоже думаю, что он больше подходит на роль будущего лорда Хаоса, - негромко сказала она.
        - Если ты о принце Николсе, то я полностью с тобой согласен.
        - О ком же ещё? Естественно, об их высочестве, - невозмутимо отозвалась синеглазая красавица и смерила мужа изучающим взглядом. - Кстати, как поживает твоя новая протеже?
        Лорд Ваатор насмешливо покосился на неё.
        - Ты же знаешь, у меня их несколько, так что уточни, которая из них тебя интересует.
        Губы Ризы тронула лёгкая улыбка.
        - Конечно же, та смертная, что задала тебе перцу, когда ты решил подзакусить в секторе Истинной крови.
        «Ах ты!..» - ругнулся лорд Ваатор и спешно поставил ментальный экран, который отрезал их разговор от окружающих. «Попридержи язык, дорогая! Это дочь Чака. Хочешь, чтобы нас обвинили в сговоре с ним?» - мысленно прошипел он и с такой силой стиснул руку жены, что тонкая кость не выдержала и треснула. «Прости, дорогой! Я же не знала», - смиренно проговорила Риза. И тут её другая рука превратилась в острейший тесак, и она молниеносным движением отсекла ему кисть руки. «И всё же, впредь будь лапочкой и старайся не распускать руки», - добавила она всё тем же мирным тоном.
        Правила Сияющего двора запрещали использование ментальных экранов во время публичных собраний, поэтому не успел лорд Ваатор высказать жене всё, что он о ней думает, как рядом с ними возник церемониймейстер и, поклонившись, состроил огорчённую мину.
        - Ваша светлость, к моему прискорбию, вы и ваша уважаемая супруга…
        - Знаю, нарушили этикет. Извини, дружище! Не хотелось материть жену при всех. Вот любит она покрасоваться, а я страдаю, - сердито проговорил лорд Ваатор и, прирастив на место кисть пострадавшей руки, заплатил положенный штраф, причём в двойном размере. - Вот держи! Половина тебе лично. Если этого мало, я добавлю ещё один жезл силы.
        - Ну что вы, ваша светлость! Вы и так слишком щедры! - воскликнул довольный церемониймейстер и, отвесив прощальный поклон, тут же исчез.
        Глава 39
        Лорд Ваатор повернулся к жене и бросил на неё укоризненный взгляд.
        - Между прочим, дорогая, с моей стороны это всего лишь второе повреждение за декаду, да и то нечаянное, а вот ты калечишь меня уже в пятый раз.
        - Да? - удивилась Риза и смерила его задумчивым взглядом. - Что ж, тогда сегодняшняя ночь полностью твоя. Ты же знаешь, я не люблю быть должной.
        - Благодарю, дорогая! Ты необыкновенно щедра.
        «Вся ночь?.. О да!» - возликовал лорд Ваатор.
        - Только не передумай, хорошо? - попросил он, и Риза согласно опустила ресницы.
        - Ни в коем случае, дорогой! - пропела она в ответ.
        - Вот и славно, дорогая!
        Лаская жену взглядом, лорд Ваатор с учтивостью поцеловал её пальчики, с удовольствием отметив, что они холодны как лёд и слегка подрагивают от нервного напряжения. «Боишься, моя ненаглядная лицемерка? Правильно делаешь! Сегодня я тебе такую ночь устрою, что ты не скоро её забудешь», - пообещал он и, не удержавшись, погрузился в сладостные картины предстоящего ночного развлечения, сценарий которого он всегда продумывал заранее.
        - Дорогой, не увлекайся! До ночи ещё далеко, так что побереги свой пыл, - иронично проговорила Риза и устремила взгляд на арену. - О, смотри! Кажется, начинается! - оживилась она.
        - Да? - лорд Ваатор неохотно вынырнул из соблазнительных видений и бросил алчущий взгляд на лебединую шею жены. Невзирая на всё свое искусство палача, ему никак не удавалось её сломить. Причём с каждым разом Риза всё успешней противостояла ему, а её месть принимала всё более изощрённый характер.
        Чтобы не поддаться искушению, он спешно перевёл взгляд на арену, где злосчастный бастард доживал свои последние минуты. Над его клеткой уже разгоралось прозрачное алое марево деструкционного поля; чьё наличие свидетельствовало о том, что лорд Хаоса намеревается не просто убить непокорного сына, а хочет развеять его до первичной материи. Это была смерть для бессмертных, - ведь деструкционное поле уничтожало не только тело, оно уничтожало душу, лишая её обладателя возможности последующего воскресения.
        Деструкционное поле достигло нужной величины, но не двигалось с места. Обычно ради зрелищности ему придавали форму какой-нибудь хищной твари из Междумирья и, судя по оживлённым лицам судей, на этот раз зрителей ожидало нечто экстраординарное.
        Пока шла подготовка, трибуны, вопреки обыкновению, не шумели, причём кое у кого из зрителей были такие лица, будто их самих вот-вот развеют первичным прахом.
        - Что это с ними? Почему они молчат? - спросила Риза и, повернувшись к мужу, с заботливым видом поправила тонкое кружево на его груди.
        - Не знают, как реагировать, - ответил лорд Ваатор, с интересом наблюдая за её поползновениями.
        Она бросила взгляд на бастарда и понимающе кивнула.
        - Принц слишком похож на отца. У меня тоже такое чувство, будто казнят…
        - Риза! - прошипел лорд Ваатор и она, спохватившись, прижала пальцы к губам.
        - Извини-извини! У меня до сих пор не укладывается в голове, что кое-кого нельзя критиковать даже в мыслях.
        Поначалу лорд Ваатор присовокупил этот промах к длинному списку прегрешений жены, но затем передумал. Всё же по-своему он её любил и довольно многое спускал ей с рук, хотя она, по его мнению, совсем не ценила его доброты и при случае бессовестно ею пользовалась. Вот и сейчас, нарушив его умиротворённый настрой, она вдруг начала выяснять, что он хочет на ужин, хотя прекрасно знала, что она и есть то самое лакомое блюдо, которого он жаждет, причём в собственной готовке.
        - На твоё усмотрение, дорогая, - снисходительно проговорил лорд Ваатор и бросил острый взгляд на жену.
        Внешне она была спокойна, тем не менее ему не нравился её эмоциональный фон и особенно непроницаемый мыслещит, не дающий ему добраться до внутреннего слоя её воспоминаний. Проанализировав её поведение, он снова установил ментальный экран, призванный защитить их от подслушивания. «Девочка моя, ты что задумала? Учти, мне плевать, что ты путаешься с Шиамитой, но я затравлю тебя адскими псами, а затем распну в Адской Бездне и буду по кусочкам сдирать с тебя кожу и мясо, если ты замешана в интриге с принцами».
        Риза удивлённо приподняла брови: «Дорогой, откуда такие фантазии?»
        Лорд Ваатор для верности заглянул ей в глаза. Зеркала души его не подвели - она трусила, и он, маскируя ярость, лениво улыбнулся: «Дорогая, против меня ты слабовата в искусстве лжи. Я же вижу, ты хочешь отвлечь меня от происходящего на арене. Этому может быть только одно объяснение: ты играешь на стороне бастарда».
        В мысленном голосе мужа проскользнули характерные нотки, и Риза поняла, что он в сильнейшем раздражении. В другое время она сочла бы это победой, но сейчас у неё была другая задача. Во-первых, Шиамита хотела, чтобы лорд Ваатор выступил на их стороне; во-вторых, она устала от постоянной конфронтации в семье.
        Да, она могла взять верх над мужем, вот только он не давал ей спуску, и её победа в конечном итоге всегда оборачивалась поражением. Ведь у него было куда больше рычагов давления, чем у неё. В любой момент он мог ограничить её в жезлах силы, которые при Сияющем дворе были больше чем деньги, и этим посадить её на голодный паёк по части магии. Правда, такое случалось редко. Как мастер манипуляций, сатана Эквилибриума предпочитал действовать тоньше. Он мог настроить против неё окружающих, и тогда она нигде не могла появиться, без риска подвергнуться оскорблениям, а мог лично изводить её насмешками и розыгрышами. Например, во время прогулки он мог приделать ей второе лицо, страшное как грех, которое, кривляясь, постоянно её передразнивало, или поутру она могла проснуться и обнаружить, что не может встать, поскольку у неё нет скелета.
        Причём нападки Ваатора Риза воспринимала куда болезненней, чем общественный остракизм, хотя желающих затравить одну из первых красавиц Сияющего двора было предостаточно. И всё же, от остальных она могла укрыться дома, а вот от преследования мужа ей было никуда не деться. Откупиться от него она могла лишь одним способом - через постель, и это было самым худшим наказанием из всех, что он мог придумать для неё.
        Стоило ей представить, что её ожидает ночью, и у неё засосало под ложечкой. Сексуальные забавы сатаны Эквилибриума были таковы, что маркиз де Сад на его фоне выглядел безвинным младенцем. Перед внутренним взором Ризы всплыли кое-какие фантазии его извращённого ума, и её передёрнуло от омерзения. Она хоть и была богиней смерти, к тому же садисткой по натуре, но до него ей было далеко. К тому же роль жертвы давалась ей крайне тяжело - как выяснилось, она плохо переносила боль.
        Чувствуя, что ей вот-вот откажет самообладание, Риза вздёрнула подбородок и бесстрашно посмотрела на мужа, который неотступно наблюдал за ней. «Ред, а тебе не приходило в голову, что я могу действовать в наших общих интересах?» - спросила она с мягким вызовом в голосе. «Вот как? Это уже что-то новенькое». Не отводя от неё взгляда, лорд Ваатор заплатил возникшему церемониймейстеру очередной штраф и щедрые отступные.
        - Пошёл вон! - рыкнул он, видя, что тот не уходит.
        - Ваша светлость, это уже во второй раз. Прошу прощения, но я вынужден сообщить в Канцелярию наказаний…
        - Убирайся!
        - Как прикажете, - вздохнул церемониймейстер и исчез, чтобы не испытывать судьбу.
        Когда они остались в относительном одиночестве, Риза попыталась притушить гнев мужа.
        - Дорогой, не злись! Знаю, ты мне не веришь, но это правда. Я действительно хочу тебе помочь.
        - Почему же? Верю. И даже догадываюсь как именно. Конечно, рога положены мне по штату, но что-то они чересчур уж ветвистые, не находишь?
        - Ред!
        - Хватит! Дома поговорим, - лорд Ваатор смерил жену сумрачным взглядом, который, как правило, не предвещал ничего хорошего. - Дорогая, ты какая-то бледная. Зря ты так легко оделась, - сказал он и с заботливым видом набросил ей на плечи свой камзол.
        Красная шёлковая подкладка обожгла её как раскалённая лава, и Риза едва удержалась от крика.
        - О! Да ты вся дрожишь! - услышала она сквозь туман боли его озабоченный голос.
        Не сумев погасить огонь, она попыталась сбросить камзол, но лорд Ваатор всё с тем же заботливым видом застегнул его на все пуговицы.
        - Не снимай, дорогая! Тебе обязательно нужно согреться, - сказал он и мысленно добавил: «Улыбайся, сука! Если не хочешь, чтобы я убил тебя прямо здесь… Ну же! Улыбайся! На нас смотрят!»
        - Прекрати или я закричу! - не выдержала Риза, и её затрясло от облегчения, когда пытка кончилась, и жар пошёл на убыль.
        Она устало улыбнулась и, прижавшись лбом к плечу мужа, с лёгким упрёком посмотрела на него.
        - Знаешь, дорогой, перегрев при беременности тоже не идёт на пользу.
        Уловка была древней как мир, но даже князь Тьмы на неё попался и она, ощутив его мгновенно одеревеневшее плечо, почувствовала себя если не отомщённой, то хотя бы не в полном проигрыше.
        Помедлив, лорд Ваатор повернул голову и, убедившись, что она солгала, с нежностью поцеловал её в лоб.
        - Дорогая, что-то ты совсем плохо выглядишь. Иди-ка ты домой и отдохни.
        - Как скажешь, дорогой! Только я прошу, ты тоже не задерживайся, хорошо? - играя на публику, Риза умоляюще посмотрела на него. - С тобой мне как-то спокойней.
        - Хорошо. Если не возникнет ничего экстраординарного, я сразу же приду, - пообещал лорд Ваатор и, когда она исчезла, подивился собственной доверчивости.
        На мгновение ему показалось, что жена действительно хочет прекратить затянувшуюся войну и как раз беременность была бы достойным предлогом для её капитуляции. В общем-то, он был готов вести нормальную семейную жизнь, насколько это возможно при их характерах. Как опытный психолог, он видел, что они уже подошли к черте, за которой будет уже ничего не исправить, но не хотел уступать первым, считая это бесполезным.
        Досадуя, что Риза снова обманула его ожидания, лорд Ваатор пополнил счёт к ней, занеся туда обман с ребёнком. О том, что она впутала его в заговор с принцами, он старался не думать. Как никто другой он знал, что всё тайное рано или поздно становится явным, особенно заговоры. «Вот дура! - вздохнул он. - Видите ли, она действует и в моих интересах тоже! Как будто она знает, в чём именно они заключаются. Ну, ничего! Сегодня ночью она мне за всё заплатит». Чтобы избавиться от беспокойных мыслей о том, что будет, когда заговор вскроется и удастся ли ему оправдаться, когда его притянут к ответу за жену, он перевёл взгляд на арену. В любом случае тот, кто сейчас там стоял, находился в худшей ситуации, чем он, и это немного его утешало.
        Глава 40
        ГЛАВА 43
        ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
        Вопреки ожиданиям, я оказалась не в пространстве, похожем на мозг под микроскопом, как это было в Эквилибриуме, а на пустынной улице сумеречного города. Судя по архитектуре, он принадлежал инопланетной цивилизации, не имеющей понятия об этой самой архитектуре. В зданиях не было даже намёка на оригинальность; мрачные и тяжёлые они походили на грубо отлитые бетонные кубы, нагромождённые друг на друга. Вдоль слепых фасадов змеились разнокалиберные трубы; их было так много, что поневоле возникала мысль, что они служат для того, чтобы дома не развалились на части, а может, так оно и было. На фоне местной зелени, чья нежная листва походила на волшебное кружево, все эти сооружения выглядели особенно уродливыми. В общем, отвратное местечко и, главное, этот гадёныш вионет никак не реагирует на мои вызовы.
        Итак, нужен гид по городу. Я огляделась по сторонам - нет, не видно ни единой живой души. М-да, какое-то всё здесь не настоящее; такое ощущение, что меня занесло в компьютерную игру. «Ау! Есть кто живой?» - выкрикнула я и прислушалась. Ни ответа ни привета. Тишина, как в морге.
        Ладно, игровой это мир или настоящий, но нужно найти пристанище. Что-то мне не хочется оставаться на улице, когда окончательно стемнеет. Я подошла к ближайшему зданию и, ища вход, пошла вдоль стены.
        Входа не было - это выяснилось, когда я вернулась на прежнее место. Ну и что теперь делать? Ни магии, ни воды, ни еды и даже жилья нет - хоть ложись и помирай! Я подняла голову и с отвращением посмотрела на мутное серое небо, подозрительно напоминающее всё тот же бетон, из которого отлиты стены здания.
        - Эй, вионет! Ты что, решил меня здесь уморить?
        - Согласно требованию, пользователь должен войти в систему, - наконец раздался долгожданный глас.
        - И как это сделать?
        - В соответствии с инструкцией.
        - Ну и где она?
        - Чтобы ознакомиться с инструкцией, пользователь должен войти в систему.
        Понятно. Придётся самостоятельно искать вход в чёртову систему. Знать бы ещё, что она представляет собой! Я глянула вдоль улицы, затем обернулась. Что вперёд, что назад - никакой разницы. Абсолютно одинаковые концы, теряющиеся в подступающих сумерках, причём ни сзади, ни спереди нет ни малейшей искры света.
        Хорошо, что я не Буриданов осёл, мелькнула дурацкая мысль, и вдруг поняла, что зря осторожничаю. В городе нет ничего живого: он мёртв, причём давно. Мой взгляд упал на деревце, растущее поблизости. Стоило его коснуться, и оно превратилось в пыль. Выходит, мёртв не только город, мёртв весь этот мир.
        - Неправда! Я жив! - заявил вионет и вроде как с обидой.
        - Слушай, чего ты добиваешься? Может, скажешь наконец?
        - Ты должна доказать, что заслуживаешь моей помощи.
        - Каким образом? - осведомилась я, пряча раздражение. Нельзя, чтобы вионет отвернулся от меня; от него зависит быть или не быть Фандоре.
        - Войди в систему.
        Опять двадцать пять!.. Я медленно выдохнула. Спокойствие, только спокойствие! Рано или поздно, но я найду чёртового невидимку и, если он обманет мои ожидания, откручу ему голову, если таковая имеется.
        - Мой незримый друг, если я правильно поняла, чтобы войти в то, что ты называешь системой, мне нужна инструкция. Инструкцию, в свою очередь, я получу лишь тогда, когда войду в эту самую систему. Так?
        - Так, - подтвердил вионет.
        - Тебе не кажется, что в данной логической цепочке одно не вяжется с другим?
        - Ошибки нет. Войди в систему.
        Вот поганец! Заладил как попугай: «Войди в систему! Войди в систему!», а где находится чёртов вход и как он выглядит, не говорит!
        - Ладно! - покладисто сказала я. - Хочешь, чтобы я вошла в систему? Так я войду, можешь не сомневаться! Мне спешить некуда.
        Положившись на интуицию, я дошла до угла дома, который до того обследовала на предмет входа, и свернула на боковую улочку, мощённую плиткой всё из того же серого бетона. Она вывела меня к перекрёстку, и тут выяснилось, что этот мир не так уж мёртв. Конечно, если искусственных тварей можно отнести к живым существам. Впрочем, приглядевшись, я засомневалась, что это роботы. При их создании промышленная цивилизация идёт по пути наименьшего сопротивления и пренебрегает индивидуальностью, а тут у каждой твари свой цвет, рисунок и даже размеры несколько различаются. Хотя кто знает. Может, у тех, кто их создал, именно так принято выражать свои эстетические принципы.
        - Народ, вам что нужно? - спросила я от безысходности.
        При отсутствии оружия и магии у меня не было ни единого шанса справиться с четвёркой непонятных созданий, похожих на гигантских кузнечиков, причём каждая из тварей была примерно с меня ростом, и это только в холке.
        Самый крупный из «кузнечиков» неожиданно прыгнул ко мне, и я мгновенно покрылась потом. Расстояние метров в пятьдесят он преодолел одним прыжком. Слава богу, что у меня хватило ума не дёргаться.
        - Ключ! - потребовал он и протянул переднюю лапу.
        Чёрт! Ведь я уже его отдала!
        - Ключ! - повторил «кузнечик».
        Делать нечего, придётся блефовать.
        - Вот! - я протянула пустую ладонь.
        Фокус не прошёл. «Кузнечик» щёлкнул жвалами и его глаза угрожающе сверкнули, во всяком случае, мне так показалось…
        Нет, не показалось!
        Тварь напружинилась, и я приготовилась к отражению атаки. И тут на моей ладони возник белый сгусток холодного огня.
        - В следующий раз не тяните, руноа-файфа, предъявляйте ключ сразу, иначе вас уничтожат, - предупредил «кузнечик».
        - Обязательно!
        Страх провалить миссию и этим окончательно погубить Фандору был столь велик, что меня затрясло.
        - Что теперь? - спросила я непослушными губами.
        Вместо ответа «кузнечик» присел и я, сочтя это за приглашение, с горем пополам вскарабкалась ему на шею. Предвидя способ передвижения, я обеими руками вцепилась в выступ хитинового воротника и мои ожидания не были обмануты. «Кузнечик» с такой силой оттолкнулся задними лапами, что мы ракетой взлетели вверх и приземлились на крыше здания.
        Нет, это были не здания. Верхняя грань куба была прозрачной, и его слегка подсвеченная начинка наводила на мысль, что это своеобразные интегральные чипы.
        Нагромождения кубов торчали до самого горизонта, так что вполне возможно, что устройство, в которое они входят, охватывает всю планету. Думаю, Эквилибриум создала технологическая цивилизация, которая ушла так далеко вперёд, что обрела могущество богов.
        Пока я глазела по сторонам, гадая, кто и с какой целью испоганил планету, и куда делись её жители, мой ездовой «кузнечик» резво прыгал с куба на куб. Конец пути ознаменовался резким торможением и я, кувыркнувшись через голову, шлёпнулась вниз. Причём свалилась как куль, да так что потемнело в глазах. Чёрт знает что! Куда только подевались мои боевые навыки? Даже сгруппироваться не успела; такое ощущение, будто мне отказала мышечная память. Не иначе сказывается шок перерождения, а может, неподъёмная ответственность, свалившаяся на мои плечи. В общем, я никак не могу прийти в себя. Впрочем, оно не мудрено, ведь я, что ни говори, всего лишь человек, а тут такое творится - то саму убьют, то всех родных и близких: моих мальчиков, родителей, ребят…
        Нет, не сметь думать о них как о мёртвых! Морщась от боли, я встала и обернулась. «Кузнечики» всё же оказались роботами; они приняли яйцевидную форму и начали плавно погружаться внутрь куба.
        «Стойте! Вы куда?» - держась за ушибленное бедро, я похромала к удирающему сопровождению. Стоило встать посреди четверки овоидов, и я тоже начала погружаться внутрь прозрачной густой массы.
        Тонуть в том, что походило на расплавленное стекло, было страшно - как-то не хотелось разделить судьбу мошек, угодивших в смолу, но я старалась не паниковать, памятуя, как много теперь зависит от моей выдержки и присутствия духа. Так что либо пан, либо пропал.
        Самый волнительный момент наступил тогда, когда масса достигла подбородка и стала подбираться к носу. Я судорожно вдохнула и, не выдержав, закрыла глаза. Масса заползла в ноздри и перекрыла дыхание. Чуда не случилось. Видимо, я выбрала неверный путь для вхождения в систему.
        Голова плыла от недостатка воздуха, ещё немного и я снова сыграю в ящик. Меня охватило отчаяние, а затем потихоньку зазвучал знакомый рефрен: «что воля, что неволя…»
        Ну, нет! Так просто меня не возьмёшь! Я забарахталась в вязкой массе, стремясь выбраться наружу, как вдруг кто-то ухватил меня за ноги и резко дёрнул вниз.
        ***
        Оказавшись в свободном полёте, я судорожно вдохнула. Слава богу! Больше мне не грозит смерть от удушья. «Кузнечик» водворил меня на прежнее место, и я одной рукой вцепилась в край хитинового воротника, а другой попыталась очистить лицо от налипшей дряни. Стеклянистая масса постепенно твердела и вот-вот грозила превратиться в маску. Густая и вязкая по консистенции она напоминала эпоксидную смолу, в которую я однажды вляпалась, когда Алекс шпаклевал днище лодки. «Хорошо если удастся её отодрать», - мелькнуло у меня опасение, но я постаралась не зацикливаться: и так хватает поводов для беспокойства. Когда удалось открыть глаза, я увидела, что мы летим в громадной трубе, которая, судя по стенам, отлита всё из того же шершавого материала, похожего на бетон. Здесь тоже царили серые сумерки, хотя не было ни единого источника света.
        «Кузнечики», распустив крылья, по спирали спускались вниз. Мы всё летели и летели, и вскоре мне стало казаться, что труба бесконечна - совсем как та, что ведёт в Тартар.
        При воспоминании о привилегированном греческом аде у меня засосало под ложечкой, но твердеющая масса, которая всё больше ограничивала меня в движениях, заставила думать о более насущных делах. С трудом подняв руку, я постучала «кузнечика» по голове.
        - Эй! Не подскажешь, как избавиться от липкой дряни?
        - Достаточно пожелать, - последовал стрекочущий ответ.
        До меня дошло, что это означает, и я с радостным воплем сорвалась в самостоятельный полёт. Магия! Я люблю тебя!
        Вот теперь мне сам чёрт не брат! Охваченная радостным возбуждением, я с максимально возможной скоростью понеслась вперёд. Скорей! Ещё скорей!
        Меня вёл внутренний указатель, и когда труба раздвоилась, я без колебаний нырнула в левый рукав, а затем в правый. Ещё несколько поворотов и я на всех парах вылетела под открытое небо.
        Ура! Солнце и цивилизация! Я подождала «кузнечиков», но они не появились. Ладно, обойдусь без них. Магия и живой мир при мне, остальное уже не столь критично.
        Во избежание конфликта с аборигенами - не исключено, что у них предвзятое отношение к магии - я опустилась на землю и пошла к дому, утопающему в ажурной зелени, знакомой мне по сумеречному миру; только здесь она была живой и её листва чуть слышно шелестела под утренним ветерком. Когда я ступила на подъездную аллею, ведущую к воротам ограды, неприметные бульбочки на деревьях вдруг с треском раскрылись. Из них вылетели насекомые, похожие на золотых бабочек с прозрачными ярко-синими крылышками, и закружились в воздухе. Это было так красиво, что я остановилась, наблюдая за их хаотичным полётом.
        - Когда юджисы роятся, это означает, что созрел сапойс, их любимая еда. Вызревший сайпос - редкий деликатес, но если не поторопиться и не собрать его в течение часа, то он будет страшно горчить, - сказал ломкий мальчишеский голос.
        - Чем плох незрелый сайпос? - спросила я, по-прежнему любуясь порхающими юджисами, похожими на волшебных фей.
        - Тем, что он так сильно вяжет, что его не взять в рот.
        - Понятно, - сказала я и обернулась.
        Мой собеседник действительно был молод, но не настолько, как я ожидала. Судя по виду, ему лет шестнадцать. Правда, не исключено, что он просто рослый и выглядит старше своих лет. Я бросила на парнишку оценивающий взгляд. Классические черты лица, чистая слегка смугловатая кожа, тёмно-рыжие кудрявые волосы и почти такого же цвета глаза. Плюс к этому пропорциональное телосложение. Одежда незамысловатая: прямая рубашка кремового цвета, свободные тёмно-зелёные штаны и коричневые кожаные сандалии; в общем, ничего особенного, но ему идёт. Впрочем, таким симпатягам, как он, идёт всё, что они ни наденут. А ещё я подметила, что, в отличие от своей одежды, парень далеко не прост, и дело даже не в уме, что светится в его глазах. Учительский опыт говорил мне, что он - сложная натура, а такие склонны к неожиданным решениям и поступкам. В общем, несмотря на приветливое выражение лица, с ним будет сложно найти общий язык.
        - Нейто, - представился юноша.
        - Очень, приятно, а я Сирин, - сказала я, почему-то выбрав не Ирину, а имя, данное при рождении.
        - Идём, Сирин! - сказал мой новый знакомый, с ходу перейдя на «ты», и, нимало не смущаясь, взял меня под руку. - Я напою тебя майю и угощу сайпосом, чтобы ты сама оценила его несравненный вкус. Уверен, ты такой вкуснятины ещё не пробовала.
        Естественно, я не стала отнекиваться. К тому же организм будто ждал этого приглашения. Стоило Нейто напомнить о еде и питье, и он всеми возможными способами заявил мне, что умирает от голода и жажды. В общем, в желудке начался такой бурлеск, что мне стало неудобно.
        Когда Нейто открыл двери дома - кстати, они были не заперты - я притормозила, сообразив, что в его возрасте ещё живут с родителями, ну или с какими-то другими взрослыми родственниками.
        - Тебя не будут ругать, что ты без спросу привёл меня в дом? - поинтересовалась я.
        - Не переживай! Я живу один, - ответил Нейто.
        В выражении его лица было нечто такое, что предостерегало от расспросов и я, промолчав, переступила порог дома.
        Внушительные размеры холла наводили на мысль, что дом изнутри значительно больше, чем снаружи. Впрочем, не исключено, что это не магические ухищрения, а ложное впечатление, вызванное тем, что холл абсолютно пуст. Из мебели разве что деревянные панели на стенах, и пологая железная лестница с ажурными перилами, ведущая на второй этаж, причём всё это в белом цвете, в том числе блестящий мраморный пол и куполообразный потолок. Единственное цветовое пятно - это люстра, чьи многочисленные плоскости и грани переливались всеми цветами радуги. Выполненная в стиле хай-тек она явно диссонировала с общим оформлением холла, чей архитектурный стиль тяготел к средневековью.
        Я перестала рассматривать люстру и повернулась к Нейто.
        - Нам туда, - ответил он на мой невысказанный вопрос и подвёл к стене справа.
        Панель ушла в сторону и открыла вход в просторное помещение, залитое ярким солнечным светом; он падал через окно, которое принято называть французским. Створки с витражными стёклами были распахнуты настежь и несколько юджисов кружились около солидного криволапого буфета. Кроме местной экзотики кухня Нейто мало чем отличалась от кухни в Вечерней Звезде. Справа высилась большущая изразцовая печь с множеством конфорок и несколькими духовками. Слева камин с горкой дров и мойка из нескольких корыт. По стенам развешаны кастрюли и прочие приспособления для готовки; помимо этого, стеллажи для хранения мелкого рабочего инвентаря и лари для продуктов. Видимо, изначальные хозяева дома были фанатами средневековья, а может, именно тогда его и построили.
        Нейто усадил меня за длинный разделочный стол, немало претерпевший от кухонных ножей, и взялся хозяйничать. Прежде чем открыть дверки буфета, он замахал руками, отгоняя юджисов. «Кыш, сладкоежки! Ума не приложу, как вы сюда проникаете», - проворчал он себе под нос. Действительно, стайка юджисов попыталась влететь в окно, но их не пустила силовая завеса.
        Глава 41
        После обильного завтрака Нейто выдал мне обещанные майю и сайпос. Майю по вкусу походил на апельсиновый сок с пряностями, а вот сайпос, похожий на крохотные бледные розочки, сравнить было не с чем. Нейто был прав, такого я не пробовала, хотя Чантико основательно избаловала меня деликатесами. Скажу без преувеличения, сайпос это гениальная симфония, предназначенная для вкусовых рецепторов, и я, позабыв обо всём, с наслаждением ждала, когда на языке растает очередной шарик волшебного лакомства.
        Сытость способствовала довольству собой, а оно, в свою очередь, влекло к философским сентенциям и мне подумалось, что любовь, музыка, танцы - всё это прекрасно, но самое безоблачное наслаждение дарит нам еда. Нейто одобрительно посмотрел на меня, и я догадалась, что снова выбалтываю мысли вслух.
        - Согласен, - проговорил он и протянул мне бокал, наполненный чем-то ярко-синим, с золотыми вкраплениями.
        Меня насторожил цвет напитка: слишком уж он походил на раскраску юджисов.
        - Что это? - спросила я, чувствуя, как уходит эйфория, вызванная сайпосом.
        - Настойка из юджисов, - подтвердил Нейто мои опасения.
        - Извини, чего-то не хочется, - попыталась я отвертеться от его угощения, но не тут-то было.
        Взяв поставленный мной бокал, Нейто вновь протянул его мне.
        - Сирин, хочешь ты или нет, но тебе придётся это выпить, - настойчиво произнёс он и в качестве весомого аргумента добавил: - Это привязка. Иначе ты не сможешь удержаться в данном временном потоке, и тебя вынесет туда, откуда ты явилась.
        - Так бы сразу и сказал, - вздохнула я и, преодолевая отвращение, поднесла бокал к губам.
        Напиток сильно отдавал сайпосом, тем не менее не вызвал у меня ни малейшего удовольствия. Его убило чувство вины перед прекрасными созданиями.
        - Давай ближе к делу! - потребовала я. - Я так понимаю, нам снова нужно куда-то тащиться.
        Не отвечая, Нейто допил свою порцию вина из несчастных юджисов.
        - Совсем не обязательно, - буркнул он и со стуком поставил бокал, после чего выскользнул из-за стола и вышел наружу через французское окно.
        Такое чувство, что мальчишка рассердился. Когда я выскочила следом за ним, он уже был под деревом, которое росло довольно далеко от дома.
        Лёжа на животе, Нейто с меланхоличным видом грыз травинку. Подойдя, я села рядом и хотела вытащить застрявший лист в его волосах, но он уклонился от моей руки.
        - Нейто, - позвала я, охваченная жалостью. - Пожалуйста, не злись!
        Если раньше я ещё сомневалась относительно того, кто он, то теперь уже нет. Всё же я протянула руку и провела по его волосам. Они были упругими и шелковистыми, на ощупь почти такие же, как у моих близнецов.
        - Жалость… - задумчиво проговорил Нейто. - Это было так давно, что я уже забыл, что это такое.
        - Тогда вспоминай!
        Нейто повернул голову и пристально посмотрел на меня.
        - Зачем?
        - Потому что мне нечего тебе дать, - призналась я. - Всё, на что я могу рассчитывать, это на твою жалость.
        - Нечего дать? - отстранённо проговорил он. - То есть услуга за услугу?
        - Да.
        - Почему именно обмен?
        Я пожала плечами.
        - Так уж сложилось. Не понимаю, что тебя смущает.
        - Раньше, когда смертные обращались к помощи высших сил, они использовали принцип жертвенности.
        Ну да, насколько я помню библейские сказки. Бог велел, и Авраам без раздумий связал своего единственного сына и поволок мальчишку на гору, собираясь прирезать его для жертвоприношения, а затем сжечь. Натуральный псих или в данном случае религиозный фанатик, что, в принципе, одно и то же.
        - Ты прав, на заре своего существования мы были простодушны и искренне верили в вас, своих богов, пока Каин не схитрил и не убил своего брата Авеля. С той поры у него множество последователей, готовых всеми правдами и неправдами присвоить то, что им не принадлежит. Сильные по-прежнему убивали, слабые придумали торговлю. Поскольку слабых куда больше, чем сильных, то священная мантра торговли: «ты - мне, я - тебе», позволяющая безнаказанно обирать ближних, перекочевала во все сферы нашей жизни, в том числе в религию. Люди молятся и соблюдают ритуалы, указанные в священных книгах, в твёрдой уверенности, что этим покупают себе место в раю.
        На лице Нейто появилось заинтересованное выражение.
        - А ты? Веришь ли ты в загробный мир? - спросил он, и я вспомнила своё пребывание в Тартаре.
        - Мне нет нужды верить или не верить. Не знаю, каково в раю, а вот в аду я уже побывала.
        - Ты ошибаешься. В истинной вселенной нет ничего потустороннего; она предельно материальна и от начала до конца подчиняется заложенным в неё законам, - сказал Нейто, чем сильно меня озадачил.
        - Тогда как ты объяснишь существование богов Фандоры и Эквилибриума? Да и законы истинной вселенной, я так понимаю, не свалились с потолка.
        - Миры, о которых ты говоришь, возникли благодаря мыслящей материи.
        - Не понимаю.
        - Таким образом истинная вселенная познаёт самоё себя.
        Я попыталась осознать сказанное Нейто.
        - Истинная вселенная разумна?
        - В определённой степени.
        - Выходит, боги - это её выдумки, а не смертных?
        - Не совсем.
        - Совместное творчество?
        - Нет!.. Впрочем, в какой-то мере, да, - последовал очередной уклончивый ответ и это меня отрезвило. Если уж богов невозможно понять, тем более бесполезно пытаться понять Нейто.
        - Давай вернёмся к жалости, - попыталась я повернуть разговор в нужную сторону.
        - Нет.
        - Нет? - не поверила я своим ушам. - Ведь ты можешь повернуть время вспять! Так почему нет?
        - Потому что нет, - последовал безапелляционный ответ.
        Нейто встал и пошёл к дому.
        - Стой!.. Нейто! Я умоляю, дай Фандоре ещё один шанс! - выкрикнула я, но он даже не замедлил шаг.
        На смену отчаянию пришло ледяное спокойствие. Если надежды нет, тогда мне больше незачем жить. В руке возник нож, и я без раздумий полоснула лезвием по горлу.
        Глава 42
        ***
        «Ир, ты чего?» - услышала я голос Алекса и, обнаружив себя в его объятьях, всем телом прижалась к нему. Слава богу! Нейто всё же внял моей просьбе и воскресил Фандору!
        Увы! Радость оказалась преждевременной. Я услышала голоса ребят, шум стройки и последние распоряжения мистера Бона перед запуском его изобретения. Отпихнув Алекса, я с криками помчалась к магу: «Мистер Бон!.. Беда! Ваша задумка не сработала!»
        Мистер Бон озадаченно посмотрел на меня и, хлопнув себя по лбу, кинулся к резервуарам с концентрированной магической энергией.
        Поздно! Окружающий мир ослепительно вспыхнул, и Фандора снова приказала долго жить.
        Глава 43
        ГЛАВА 44
        ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЁРТАЯ
        Казнь шла своим чередом. Чтобы дать простор предстоящему сражению, золотую клетку сменил магический силовой барьер, охватывающий озеро целиком. Приговорённому к смерти бастарду дали жезл силы, который позволил бы ему какое-то время побороться за жизнь. Правда, заключённой в нём магической энергии было слишком мало, чтобы оказать серьёзное сопротивление опасной твари. Тем не менее публика рассчитывала на красочное зрелище, ведь это же был сын самого лорда Хаоса.
        Видя, что принц-смертник не делает попытки взять жезл силы и сгусток магического огня висит там, где он появился, трибуны сдержанно зашумели. «Трус!» - выкрикнул чей-то женский голос, и множество голов повернулось к его обладательнице. Это была новая фаворитка лорда Хаоса, змеевидная чернокожая девица на лотосе. Нимало не смутившись всеобщим вниманием, она привстала и бросила в бастарда камень. Он не шевельнулся и тот со всей силы ударил его в плечо. Незаметная на чёрной рубашке кровь просочилась сквозь ткань и, стекая с пальцев, алым пятном расплылась у него под ногами.
        - Бедняга! - пожалела бастарда совсем юная богиня.
        Пышные белые волосы, торчащие в разные стороны, и хрупкая фигурка в затейливом зелёном платьице делали её похожей на оживший одуванчик. Она с досадой стукнула кулачком по коленке.
        - Такой красивый и должен умереть. Это не справедливо!
        - Да, очень жаль, - поддержала её соседка, по-крестьянски крепенькая и румяная.
        Она посмотрела на бастарда через магическое око и удивлённо присвистнула.
        - Ого! На моей памяти это впервые, когда отбирают даже внутреннюю магию.
        - Он же сын самого лорда Хаоса. Думаю, там такой запас, что палачи не захотели рисковать. Вдруг он выйдет победителем? Тогда лорд Хаоса казнит их самих.
        - Думаю, ты права…
        - Нет, ты только посмотри! И чего этой дряни неймётся? Она опять кинула в него камень! Вот змея!
        И в самом деле, фаворитка лорда Хаоса снова кинула камень и на этот он раз попал бастарду в висок. «Дерись! Или тебя забьют как бешеного кронана! - выкрикнула она и повелительно оглядела трибуны. - Что смотрите? Своим поведением он позорит нас, богов Эквилибриума! Разве такой, как он, достоин порядочной казни? Убейте его! Трусливой собаке - собачья смерть!
        В ответ на её призыв множество глаз устремилось к лорду Хаоса, который, являя собой статую ледяного величия, продолжал смотреть на арену и зрители, вняв призыву подстрекательницы, вооружились камнями.
        Богиня-одуванчик создала камень одной из первых. Держа его на ладони, она придирчиво его осмотрела и, поцеловав на прощание, отправила в полёт. Вместе с остальными, пока ещё редкими товарищами, брошенными такими же торопыгами, как она, камень преодолел магическую преграду и на подлёте превратился в лимонно-жёлтую бабочку и она, часто взмахивая крылышками, заспешила к своей цели. Диверсантка укрылась от всех, кроме всевидящих глаз лорда Хаоса, но он лишь усмехнулся. У его сына и так было слишком мало сторонников, поэтому ему не хотелось наказывать пустоголовую, но храбрую девчонку, которая знала, на что идёт, но всё равно ему помогала.
        Когда бабочка вознамерилась сесть ему на плечо, первым порывом Золотого императора было её прихлопнуть, но тут он ощутил сильнейший заряд целительной магии и, спасая крохотную лекарку от летящих в него камней, накрыл её ладонью. Благодарный он нашёл на трибунах её посланницу и богиня-одуванчик, заёрзав, сконфуженно хихикнула, когда он ей улыбнулся. Перепуганная подруга, догадавшаяся, что она выкинула какой-то фортель, незаметно просканировала окружающих, проверяя, не видел ли ещё кто-нибудь их переглядывание. Знай она, что натворила её подружка, она бежала бы от неё как от чумной, - ведь передача магии преступнику расценивалась как заговор против Повелителя Всего Сущего, а государственная измена всегда влечёт за собой высшую меру наказания.
        Знать, опытная в дворцовых интригах, не спешила присоединяться к экзекуции, в отличие от трибун, быстро поддавшихся на провокацию фаворитки. Стоило нескольким зачинщикам подать пример, и к арене устремилась целая туча камней. Причём кое-кто из подхалимов сотворил такие громадины, что они не долетели до озера и упали в передних рядах. Это вызвало бурное возмущение тех, кто там сидел, и породило обратную волну камней, что, само собой, привело к увеличению количества пострадавших на трибунах.
        Начавшаяся потеха грозила перейти в массовое побоище, но тут появилась Внутренняя стража и со свойственной ей бескомпромиссностью призвала зрителей к порядку. Стражники, закованные в усиленную броню, десантировались в передних рядах и с ходу взялись за дело. Поскольку отрубленные конечности и вдрызг разбитые головы не возымели нужного действия, они вооружились жезлами. Показательное испепеление нескольких бедолаг утихомирило даже самых буйных забияк и Внутренняя стража, сочтя свою миссию выполненной, покинула трибуны.
        Зрители на трибунах, разгорячённые стихийно возникшим побоищем, ещё немного поволновались, а затем вспомнили об основном развлечении и с куда большим энтузиазмом взялись за дело. В результате не прошло пяти минут, как выросла целая гора камней, которая похоронила под собой не только бастарда, но и само озеро.
        Тогда камнепад резко пошёл на убыль, и множество глаз вновь обратилось к лорду Хаоса, причём с опаской. На трибунах заметили, что знать, за редким исключением, не вняла призыву фаворитки и не участвовала в самосуде. Всеобщие опасения высказал четырёхметровый толстяк, занимающий несколько передних сидений. «Проклятый бастард! Вдруг их божественность подумает, что мы кидались в него камнями из-за того, что они похожи?» - пробасил он во всеуслышание, и в амфитеатре повисла мёртвая тишина.
        Не ожидавший, что его речь, обращённая к землякам, сидящим поблизости, обретёт столь широкий общественный резонанс, толстяк с недоумением посмотрел на опустевшие поблизости сиденья. «Эй, ребят, вы чего?» - пробормотал он, но недавние друзья делали вид, что не видят и не слышат его. Обескураженный толстяк наконец понял, что дал маху и, встав, натужно выкрикнул: «Слава Повелителю Всего Сущего!», чем вызвал ещё большее замешательство.
        Зрители вверху и внизу растерянно переглядывалась, не зная, что именно вызовет больший гнев лорда Хаоса - поддержка славословия толстого дурня или его игнорирование. Пауза затянулась и лорд Ваатор, почуяв грозу, встал и громко выкрикнул: «Слава Повелителю Всего Сущего! Величайшего из величайших!» В следующее мгновение его оглушил гром аплодисментов и приветственных криков в адрес повелителя Эквилибриума. Правда, тот никак не отреагировал на бурный восторг подданных и продолжал с прежним равнодушием смотреть перед собой.
        Не переставая аплодировать, лорд Ваатор переместился на трибуны и, сев рядом с толстяком, дружески похлопал его по чудовищному колену.
        - Сиди, парень, сиди! - сказал он, когда несчастный выпучил все четыре глаза и попытался вскочить. - Нам ведь с тобой церемонии ни к чему. Верно? Скоро мы будем проводить так много времени вместе, что обязательно станем друзьями. Не так ли, мой милый Хрюшон?
        - Да, ваша светлость! - обречённо пробормотал незадачливый толстяк и с воплем рухнул в огненную яму, разверзшуюся под его обширным седалищем.
        - Девочки, вот вам свининка к ужину. Наслаждайтесь, - лорд Ваатор подмигнул Девам Ада. - Тут такой чудовищный отросток, что хватит вам на всех, - добавил он и демонессы с хохотом потащили несчастного божка к месту предстоящей экзекуции.
        Стоило лорду Хаоса слегка поморщиться и знать на воздушных корабликах, чуткая к его настроению, тут же смолкла. Аплодисменты с радостными криками на трибунах тоже пошли на убыль. Хлопки звучали всё тише и неуверенней, пока окончательно не стихли.
        Сочтя, что казнь закончилось, публика замерла в ожидании, но повелитель Эквилибриума не спешил покинуть арену. С меланхоличным выражением на лице он откинулся на спинку рогатого трона и прикрыл глаза. Восприняв это как скорбь по сыну, присутствующие переглянулись и в небо один за другим начали подниматься поминальные фонарики. Вслед за тем зазвучала величественная музыка и под её печальные аккорды рукотворная гора начала тонуть в озере, пока волшебные воды не поглотили её полностью.
        Гора исчезла, а вот приговорённый к смерти - нет, хотя лишённый магии он должен был превратиться в кровавую лепёшку. Мало того, он больше не был беззащитной Истинной кровью, в унизительных для бога материальных одеждах. На арене стоял воин, облачённый в магические чёрно-золотые доспехи, и кроваво-красный камень на верхушке его золотого жезла пылал так ярко, что на него было невозможно смотреть.
        По трибу нам прокатился поражённый шум. Зрители, понявшие, что слишком рано похоронили бастарда, заметно оживились и по рядам вновь засновали подручные богов удачи, принимая ставки на то, сколько именно он продержится.
        - Ну вот, а ты говорила, что у него забрали внутреннюю магию! - восторженно воскликнула богиня-одуванчик. Она захлопала было в ладоши, но подруга предусмотрительно откачала воздух между её ладонями. Тогда богиня-одуванчик подозвала к себе крылатого мальчишку - прислужника могущественной богини удачи, и, когда тот подлетел к ней, протянула ему три жезла силы, которые составляли всё её богатство.
        - Любезнейший, я ставлю на бастарда, - весело прощебетала она, и практичная подруга схватила её за руку, стремясь удержать от опрометчивого шага.
        - Лилейна, не дури! Ещё никто не выживал в схватке со Зверем.
        - Он победит! - уверенно заявила богиня-одуванчик и с лукавой улыбкой подмигнула мальчишке. - Дружок, я жду тебя с моим выигрышем.
        - Обязательно, госпожа! Но если вы выиграете, я один не справлюсь, - серьёзно ответил мальчишка и помчался к следующему игроку, желающему испытать удачу.
        Жезл силы, предоставленный в распоряжение бастарда, никак не мог придать ему такую магическую мощь и лорд Ваатор, готовый к действию, вопросительно глянул на повелителя Эквилибриума. К его удивлению, тот подал ему знак, чтобы он не вмешивался и оставил всё, как есть. Тогда сатана опустился на место и, судя по потускневшему пламени в глазах, глубоко задумался. Затем он переместился домой, а чтобы никто ничего не заподозрил, оставил вместо себя фантом.
        Судьи наконец пришли к решению, кто именно возьмёт на себя роль Зверя, который убьёт приговорённого к смерти. Круговерть в деструкционном поле закончилась, и оно породило чудовище, при виде которой трибуны взорвались восторженными криками, а немногие доброжелатели Золотого императора постарались скрыть огорчение. В противники ему выбрали кассену - очень редкого и, как гласили легенды, очень умного и крайне свирепого зверя, способного расправиться даже с сильными богами.
        Преодолев магический барьер, гроза Междумирья неторопливо вплыл на арену. Кассена не спешил с нападением: он понимал, что в ограниченном пространстве жертва никуда от него не денется.
        Будто красуясь великолепным мехом, о котором мечтали все модницы Сияющего двора, зверь сделал несколько неторопливых кругов, а затем молниеносно развернулся.
        И всё же нападение не застало Золотого императора врасплох. Драконью маску исказила свирепая гримаса, и он с яростным криком устремился навстречу смертельно опасному врагу.
        ***
        Стоило Золотому императору предстать в магическом облачении, и Девы Ада сразу же бросились на поиски предательниц. Зелёную демонессу схватили сразу. Несмотря на жестокие пытки, она до последнего отрицала свою причастность к заговору. Крылатую предательницу так и не нашли, хотя демонессы тщательно обыскали каждый закоулок Сияющего Двора.
        Зная, что последует за их оплошностью, Девы Ада решились на неслыханную дерзость и явились во владения самого лорда Ваатора. К их удивлению, навстречу им вышла сама хозяйка дома, которой полагалось быть на дворцовом мероприятии, и вежливым тоном поинтересовалась, какого чёрта они здесь забыли.
        Поскольку жена лорда Ваатора на дух не переносила их племя, то роль парламентёра взяла на себя тысячница Шиамита, единственная Дева Ада, к которой она благоволила. В свою бытность Истинной кровью ныне могущественная богиня смерти была её любовницей, поэтому при Сияющем дворе считали, что эта парочка до сих пор наставляет рога лорду Ваатору.
        Тысячница Шиамита вышла вперёд и склонилась в поклоне.
        - Ваша светлость, прошу простить наше вторжение. Мы бы никогда вас не побеспокоили, если бы не служебные обязанности. Мы ищем предательницу, которая посмела оставить магию Чаку Вечерней Звезде, которого сегодня казнят.
        - О! - Риза в удивлении приподняла брови. - Я думала, ваше племя не способно предать моего мужа, а тут такой афронт. Видимо, ему придётся пересмотреть своё отношение к любимым зверушкам.
        - Кошечка уже забыла, как мы её трахали. Может, повторим? - сказал кто-то, и демонессы захохотали.
        - Молчать! - рявкнула Шиамита, видя, что прекрасное лицо подруги приобрело пергаментный оттенок и сквозь усыхающую кожу всё явственней проступает лик смерти. - Госпожа, пожалуйста, не сердитесь! Тут уж ничего не поделаешь; у моих подчинённых доблести куда больше, чем ума. Дайте нам сделать наше дело, и мы уйдём.
        Воевать с Девами Ада было себе дороже, и Риза прислушалась к словам тысячницы.
        - Входите! - сказала она и, сняв магический барьер, отступила от высоченных кованых дверей, которые были бы украшением любого ада.
        Одна из демонесс, проходя мимо, вдруг подалась к ней и рявкнула: «бу!», а затем сделала вид, что хочет её схватить, и Риза невольно отшатнулась. Шиамита, идущая последней, дала подчинённой пинка и та, влетев в дом, с грохотом растянулась на полу.
        - Эх ты! Одно слово Тормознутая. Нужно было не букать, а сразу её хватать и кидать нам. Пусть бы вспомнила, как мы играли ею в мяч, - сказали товарки пострадавшей демонессе.
        - Суки, вы меня плохо слышите? Ещё слово и я откручу вам рога, а затем вставлю туда, где у вас постоянно чешется! - пригрозила Шиамита и, подмигнув Ризе, вежливо добавила: - Не беспокойтесь, ваша светлость, мы быстро. Поместье мы уже обыскали, остался только дом.
        - Надеюсь, он переживёт нашествие вашей банды, - вздохнула Риза и, не доверяя незваным гостьям, пошла следом за ними.
        Несмотря на то, что это был дом лорда Ваатора, Девы Ада перевернули всё вверх дном и тщательно проверили прислугу. В личные покои Ризы тысячница никого не пустила и обыскала их сама, под смешки Дев Ада, которые не преминули заметить ей, чтобы она тщательней искала под юбкой у хозяйки. В комнатах никого не было, кроме светловолосой голубоглазой рабыни, которая, по словам Ризы, прислуживала ей уже целую вечность. Тысячница смерила женщину придирчивым взглядом и, не найдя в ней ничего необычного, вышла. В рабыне действительно не было ничего необычного. Разве что напарница крылатой предательницы обратила бы внимание на её странную подпрыгивающую походку, но зелёную демонессу уже сбросили в неугасимое пламя Адской Бездны, и оно превратило её в первичный прах.
        Глава 44
        ГЛАВА 45
        ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
        В следующий раз я очнулась уже у Нейто; судя по потолку и люстре, это был холл его дома.
        Почему-то я лежала в узком ящике с низкими бортами, обтянутыми белым шёлком. Вкупе с онемевшим телом и букетиком в руках, которые, в свою очередь, были характерным образом сложены на груди, всё это наводило на определённые подозрения.
        Чёрт знает что! Ящик действительно оказался гробельником, вдобавок на мне было белое подвенечное платье с пышной юбкой, к которому прилагались белые тапочки и веночек на голову. Прямо-таки вила[1] из балета «Жизель»; правда, веночек был чересчур уж колючий. Терновый, что ли? Я подняла руку и, уколов палец, понадеялась, что не усну на ближайшие сто лет, а то с некоторых станется.
        Нейто стоял рядом и, скрестив руки на груди, без улыбки смотрел на меня. Вот поросёнок! Первым моим порывом было надрать ему уши, но удержало соображение, что ему, несмотря на юный вид, возможно, миллиарды лет, а старших нужно уважать, даже если они выжили из ума, и творят всякие глупости.
        - Ну? И к чему весь этот маскарад? - поинтересовалась я.
        - Не нравится? - усмехнулся Нейто.
        - А должно? - я отшвырнула букет и следом отправила венок. Он был из цветов, похожих на белые розы, но шипы у них были такие, что пришлись бы по душе самому привередливому палачу. Удивительно, что они не так уж сильно искололи меня.
        - В следующий раз, когда надумаешь перерезать себе горло, оставляй завещание, как это принято у вас, смертных. Тогда похороню, в чём пожелаешь.
        На это мне было нечего возразить.
        - Договорились, - вздохнула я, и Нейто протянул руки, помогая мне выбраться из гроба.
        Конечно, шутка дурацкая, но я её заслужила. Теперь, когда порыв отчаяния иссяк, я удивлялась самой себе; не в моих правилах было так легко сдаваться, тем более бегать от проблем, да ещё на тот свет.
        Ладно, что было, то было. Спишем случившееся на временное затмение в мозгах.
        На этот раз Нейто повёл меня не в кухню, а к лестнице. Мы поднялись по белой ковровой дорожке, затканной белыми шёлковыми цветами, - вот ведь любитель непорочного цвета! - и на втором этаже свернули налево. По словам Нейто здесь располагались гостевые комнаты и он, расщедрившись, отдал в моё распоряжение всё крыло целиком. Когда он исчез, я присмотрела себе комнату - там, в отличие от прочих, представляющих собой различные вариации покоев Снежной королевы, кровать почему-то была застелена голубым покрывалом с розовыми цветочками. Оно-то меня и подкупило.
        Подойдя к зеркалу, я полюбовалась на синяки под глазами и, найдя, что моя осунувшаяся физиономия чересчур уж гармонирует с обстановкой и похоронным нарядом, сменила его на спортивный костюм. В пику окружающим сугробам я выбрала самую ядерную расцветку, какую только смогла себе вообразить. От нечего делать я нырнула под одеяло и, пригревшись, незаметно для себя уснула.
        Разбудили меня голоса, доносящиеся из-за двери. Поскольку разговор вёлся на непонятном языке, я ничего не поняла; судя по тону, Николс в чём-то пытался убедить Нейто, а тот упорно не соглашался с ним.
        Не знаю, до чего они там договорились, но Нейто, прежде чем уйти, заглянул ко мне, то есть без всяких околичностей нарисовался рядом с моей кроватью. Я выразительно посмотрела на него и он, состроив извиняющуюся мину, тут же исчез. Спустя пару минут он постучал в дверь и вежливо спросил можно ли войти. Я разрешила и, когда он заинтересовался моим самочувствием, сообщила, что оно на уровне, мол, хвост ломит и шерсть клоками вываливается, а так всё замечательно. Нейто похлопал глазами, а затем понимающе ухмыльнулся - видимо, вытащил мультик из моей памяти. Миллиарды ему там или нет, но порой он ведёт себя как самый обычный мальчишка.
        Он подождал, пока я выйду из ванной, и спросил, хочу ли я есть. Я хотела, и мы переместились в кухню. Видимо, в их культуре не признавали столовых.
        Николс уже сидел за столом и с блаженным видом лопал сайпос, причём не по штучке, как я, а целыми столовыми ложками. Правда, мой вид подпортил ему аппетит. С его неприлично красивой физиономии пропало выражение довольства и он, положив ложку, вперился в меня крайне неприятным взглядом.
        Ладно, сейчас выясним, чего он злится.
        - В чём дело? - не стала я ходить вокруг да около.
        - Да вот переживаю, нет ли шрама на шейке дорогой племянницы, - проворчал Николс и, потеряв ко мне интерес, запустил ложку в чашку с сайпосом.
        - Не переживай! Фирма «Нейто и вионет» веников не вяжет, воскресили в лучшем виде, - сказала я высочеству в утешение и подмигнула Нейто. Вместо ожидаемой улыбки тот ответил мне хмурым взглядом.
        М-да, сложно с этими божественными поганцами; никогда не угадаешь, что им придётся по вкусу, а что нет. Ладно! Чёрт с ними, с обоими! Пусть себе дуются. Я потянулась к пирогам с луком и яйцом, а затем к блюду с ветчиной. Слава богу, что здесь нет слуг и можно есть, что хочешь, а не то, что подают. После пары пирогов я с чистой совестью перешла к десерту. Конечно, сайпос был вне конкуренции, но, после того как Нейто заставил меня выпить вино, настоянное на юджисах, меня не слишком тянуло к волшебному лакомству. В общем, я положила на тарелку кусок торта и подвинула к себе заварочный чайник; судя по запаху, в нём настоящий мятный чай, сдобренный лимоном и мёдом.
        Если бы не задумчивые взгляды Николса, которые я периодически ловила на себе, моё удовольствие от еды было бы полным.
        - Если есть что сказать, давай выкладывай! - потребовала я.
        - Да нет, просто любуюсь тобой, - соврал высочество.
        Я скептически глянула на него.
        - Врёшь!
        - Вру! - признался он. - Вот думаю, стоит ли помогать тебе в воскресении Фандоры или оставить всё как есть? - подложил он бомбу и, воспользовавшись моментом, увёл мой заварочный чайник.
        Он вылил остатки мятного чая, и образовавшаяся зеленовато-жёлтая лужица зависла в воздухе, а затем самостоятельно эмигрировала в ближайшее моечное корыто. Я проводила её взглядом и уставилась на Николса, который - вот гад! - со всех сторон обложился травами и с ужимками японской гейши начал заваривать себе чай. Первая порция чем-то его не устроила, и он начал всё по новой. С пятой попытки он наконец соизволил налить свою бурду в чашечку и, сморщившись, снова собрался её выплеснуть.
        - Николс! - грохнула я кулаком по столу, и он удивлённо посмотрел на меня. - Хватит испытывать моё терпение!
        - Вот чего кричать? - вздохнул он и протянул мне свою чашку. - Сама попробуй! Это невозможно пить.
        Не знаю, какого чёрта я послушалась, - скорей всего, сработало любопытство, но дрянь, которую он мне всучил, была всем отравам отрава. Отхлебнув из чашки, я застыла с раскрытым ртом. Николс и Нейто, сидящие напротив, переглянулись и шустро рванули из-за стола, а жаль! Такой фонтан пропал даром. Пока я хрипела от невыносимой горечи, эти гады с интересом наблюдали за мной, и даже поспорили, какой именно компонент гнусного пойла вызвал столь бурную реакцию моего несчастного организма.
        Наконец я собралась с силами и, призвав магию, избавилась от огня, полыхающего во внутренностях.
        Поскольку наши танки быстры, а я не из тех, кто безропотно сносит издёвки, в моих руках возник меч и я без промедления набросилась на обидчиков.
        Нейто не выказал желания драться со мной и сразу же ушёл в глухую оборону. Закрывшись непробиваемым куполом, он в медитативной позе уселся на пол и закрыл глаза. Я сплясала вокруг него воинственный танец и, видя, что всё без толку, переключилась на Николса. Вопреки титулу, он оказался более либеральным и мы, переместившись за пределы дома, основательно размялись.
        Дрался высочество великолепно, так что смотреть на него было одно удовольствие. Благо, что он не зверствовал и больше защищался, чем нападал. Немудрено, что моя обида бесследно испарилась. И вообще, когда дядька такой красавец, то злиться на него совершенно невозможно. В результате я не столько дралась, сколько разевала рот, глядя как он искусно парирует мои приёмы.
        Кончилось дело тем, что Николс, польщённый моим восхищением, взял на себя роль учителя и объяснил, в чём мои основные ошибки, а затем показал, какие именно ухищрения идут в ход при различных тактиках противника. После чего я припомнила недавний бой с лордом Ваатором и содрогнулась от запоздалого страха, поняв, что меня спасли самонадеянность и вионет, без руководства которого сатана Эквилибриума в ноль минут превратил бы меня в мелко нашинкованную капустку. Так что, когда мы вернулись в дом, я с благодарностью посмотрела на Нейто. Правда, тот и ухом не повёл, хотя, думаю, прекрасно понял, что именно означал мой взгляд.
        Как предписывал этикет, который мама успешно внедрила в моё сознание, я раскланялась с Николсом и, поблагодарив за преподанную науку, переместилась к себе, чтобы принять душ и привести себя в порядок, хотя это не совсем то слово. Отражение в зеркале ванной комнаты привело меня в состояние тихого ужаса. Ещё бы! Встрёпанная, потная, красная как синьор Помидор - короче говоря, отворотясь не наглядишься. И это при том, что у Николса причёска волосок к волоску и физиономия без каких-либо признаков усталости. Да, хорошо быть богом! Я повздыхала и после душа убила массу времени на макияж и причёску. С одеждой не стала заморачиваться и скопировала один из тех брючных костюмов, что сшила мне Василиса. Зеркало отразило стервозу, упакованную во всё чёрное, как это любят киношные агенты секретных служб, но я осталась довольна.
        Видимо, из-за беспокойства, как парни воспримут моё преображение, я слегка промахнулась и оказалась в помещении, которое даже близко не подходило к средневековому стилю дома Нейто. Разве что люстра в холле вписывалась в этот фантастический интерьер. Кстати, здесь тоже была такая же, только на порядок превосходила её размерами.
        Не успела я засомневаться, как заслышала знакомые голоса. Ну и замечательно! Выходит, я не ошиблась при вычислении вектора перемещения; остаётся лишь подождать, когда Нейто и Николс закончат свою трепотню и соизволят меня заметить.
        В ожидании их появления я пошла по проходам между разнокалиберными прозрачными кубами. Уверена, это те же самые, что на поверхности планеты, только без своей псевдобетонной оболочки.
        Смотреть особо было не на что, хотя в кубах что-то непрерывно извивалось, клубилось и перемещалось. В общем, они жили своей, непонятной мне жизнью. Когда я проходила мимо одного из кубов, он вдруг полыхнул с такой силой, что я шарахнулась назад и со всего маху налетела на грань другого куба и оказалась внутри него. Вырвавшись из плена, я обернулась и увидела свою копию, застывшую в стеклянистой массе. Вроде бы кукла куклой, без признака жизни на застывшем лице, как вдруг она с грацией Щелкунчика сделала разворот и деревянной походкой зашагала внутрь куба. Брр! Надеюсь, мы никогда не встретимся, во всяком случае, я очень на это надеюсь.
        Пока я бродила между кубами, Нейто и Николс продолжали разговаривать. Слов было не разобрать, и до меня доносился лишь невнятный бубнёж, отчего мне казалось, что они снова разговаривают на незнакомом языке.
        - Это не я, а ты её обнадёжил! - вдруг прозвучало так отчётливо, будто Нейто находился рядом.
        Превратившись в слух, я замерла на месте.
        - Ошибаешься! Я ничего ей не обещал, - возразил невидимый Николс.
        Он прав, подумалось мне, сначала был чай, затем урок фехтования, а вот обещания помочь с Фандорой точно не было, лишь раздумья стоит ли помочь в её воскресении или оставить всё как есть.
        - Не смотри так! - продолжил Николс. - У меня даже в мыслях не было издеваться над девчонкой. Кто же знал, что отец не только уничтожит Фандору, но и поставит блокировку на основной временной поток.
        Отец? Это он о лорде Хаосе? От недоброго предчувствия у меня сжалось сердце.
        - Блокировка? Вот оно что! - понимающе проговорил Нейто. - Тогда ясно, почему Сирин не удалось погрузиться глубже, чтобы предотвратить катастрофу.
        - И не удастся! - заявил Николс. - Поэтому больше не провоцируй её на жертвенное самоубийство. Всё равно она ничего не сможет сделать.
        - Она же не отстанет и будет постоянно доставать меня со своей Фандорой! - возмутился Нейто.
        Правильно, мальчики, понимаете, не отстану!
        - Не отстанет, - согласился Николс, - а ты держись. И ещё, больше никаких самоубийств. Иначе её душа завязнет в череде перерождений, - он вздохнул. - Самое разумное было бы отправить её в Эквилибриум прямо сейчас, да рука не поднимается.
        - Да ну вас всех! Делайте, что хотите, я в ваши дела больше не полезу! - возмущённо воскликнул Нейто.
        - Вот и молодец, - сказал Николс и мягко добавил: - Пойми, я тебя не осуждаю! Сирин есть Сирин. И всё же постарайся не поддаваться её напору, хорошо?
        - Хорошо, - буркнул Нейто.
        Судя по тому, что голоса замолчали и надолго, радиопередача закончилась.
        Стоило подумать, что хорошо бы на что-нибудь сесть, и рядом возникло любимое кожаное кресло, которое стояло в моём домашнем кабинете на Земле. Я плюхнулась в него и, упершись затылком в подушку-изголовье, закрыла глаза.
        Итак, что это было? Настоящий разговор или постановка? Не важно! Главное, мне со всей ясностью дали понять, что возвращение Фандоры невозможно, а ещё намекнули, что пора собираться на тот свет - под предлогом борьбы за звание богини. Если высочество передумает, то что это будет? Кирпич на голову или изберут более оригинальный способ, чтобы прикончить меня?
        Плевать на перерождения, что бы это ни значило, а вот умирать я не хотела - хватит с меня двух раз. Или смертей было уже три? С учётом того, как я попала к Нейто.
        М-да. Не слишком ли часто меня заносит на тот свет?.. Ладно, не суть! Главное, жива.
        Итак, что же теперь делать? Я прикинула так и эдак, но ничего стоящего не надумала. Возможно, выход был, но я его не видела. А раз так, то нужно действовать по обстоятельствам. Поэтому нефиг рассиживаться, пора приниматься за дело. Я встала и направилась к штуке в центре помещения, которая была копией люстры в холле, только громадная, на глазок метров сорок в диаметре. Вряд ли та и другая были люстрами, тем более здешняя висела не под потолком, а парила над полом, правда, довольно высоко; зазор был такой, что я, не сгибаясь, могла под ней пройти. Зачем я туда шла? Вполне возможно, что не по своей воле. И всё же, несмотря на опасения, я шаг за шагом приближалась к сооружению, похожему на гигантский музыкальный мобиль.
        - Не ходи туда, это опасно, - сказал Нейто и принуждение исчезло.
        На этот раз к голосу прилагался он сам.
        - Ты прав, пожалуй, не стоит облегчать вам задачу, - сказала я, не сводя с него насторожённого взгляда. Больше я ему не верила - ни ему, ни Николсу. Впрочем, к высочеству и раньше не было доверия.
        Нейто по-мальчишески шмыгнул носом.
        - Злишься, да? - спросил он примирительным тоном.
        Вот поганец! Заставил перерезать горло, а теперь строит из себя невинную овечку… Так, спокойно! Не заводись! Он хотел как лучше.
        Обратившись к учительской выдержке, я строго глянула на юного провокатора. Была ли это искусная игра или Нейто действительно молод, но я всё больше видела в нём подростка.
        - С чего бы мне злиться? Не подскажешь? - сухо спросила я.
        - Ну… - протянул Нейто, состроив виноватую рожицу. - Теперь ты знаешь, что это я подтолкнул тебя к самоубийству.
        Вот и выяснилось, кто инициатор радиопостановки. Знать бы ещё, какую цель он преследует.
        _________________________________________
        [1]На западнославянских территориях вилы описываются как умершие девушки, которые не могут упокоиться и способны причинить зло тем, кто их обидел при жизни. Выглядят как стройные очаровательные (редко - безобразные) девушки с длинными (иногда до земли) распущенными волосами и крыльями. Одеты в длинные волшебные платья или покрывала, под которыми они скрывают ноги с копытами.
        Глава 45
        - Это правда, что лорд Хаоса заблокировал временной поток, и ты не можешь помочь мне с Фандорой? - решила я уточнить.
        - Правда, - ответил Нейто и, помолчав, добавил: - Как и то, что ты пришлась Николсу по душе, и он загорелся идеей сделать из тебя богиню.
        - А ты, значит, нет?
        - Нет.
        - Почему?
        - Если ты станешь богиней, ты потеряешь права руноа-файфы, и мы больше не встретимся, - ответил он и его губы дрогнули в улыбке. - И не нужно вздыхать!
        - Я не вздыхаю, тебе показалось, - попыталась я отпереться от очевидного.
        На этот раз Нейто ухмыльнулся уже во весь рот.
        - Сирин, я же знаю, что ты думаешь, и ты абсолютно права. В конце концов, хоть я всего лишь видимость человека, правила игры нужно соблюдать. А они гласят, что ни один половозрелый юнец твоего вида не сможет пройти мимо такой женщины, как ты, и не влюбиться.
        - Вот врёшь и не краснеешь, - усмехнулась я. - Скажи уж честно, что руноа-файфа для тебя как вирусная программа…
        - Дура! - выпалил Нейто, прежде чем исчезнуть.
        Твою ж дивизию! Навела контакты, называется! С расстройства я была готова откусить себе язык, да только сказанного не вернёшь.
        Вот с чего мне втемяшилось, что Нейто - эдакая Сири, только в приложении к вионету? «С того, что именно так ты его и воспринимаешь», - ответил внутренний голос и он абсолютно прав.
        Наука Земли приучила меня думать, что искусственный интеллект - это унифицированный набор машинных реакций, чьё якобы «разумное» поведение основано на данных досье, которое тишком собирается на каждого интернет-пользователя через систему его запросов. Очерчен круг интересов и предпочтений человека, выведен его психотип - значит, машине не сложно подобрать нужный ответ. Чем больше собрано информации, тем точней будет попадание в тему запроса. По идее тот же принцип, что в древних арифмометрах или в механических музыкальных автоматах, просто вариантов больше.
        Настоящий искусственный интеллект - это свобода воли и никак иначе. Лишь тогда можно говорить о нём как о личности. Таков ли Нейто? Да! Уверена на все сто. Он - личность, хотя, думаю, в нём сильно рациональное начало, но это ерунда. В конце концов, у всех своя наследственность. Способен ли он на нелогичные поступки? Почему нет? Личность тем и примечательна, что может творить вещи, правильные лишь с её точки зрения.
        Всё это хорошо, но есть небольшая загвоздка, Нейто может быть кем угодно; совсем не обязательно, что он - бог из машины.
        - Нейто!.. Прости! - выкрикнула я, не особо надеясь на его возвращение, но он появился, причём в каком виде! Высоченный, седобородый, из белоснежной хламиды выпирает солидное брюшко, в общем, величественный до невозможности.
        - Прощаю, дщерь моя! - прогремел Нейто и, взяв меня за руки, знакомо улыбнулся. - Ну, как я тебе?
        - Хорош! Для полного антуража только облака не хватает.
        - Что, совсем дурак дураком? - огорчился он.
        - Совсем нет.
        Не говорить же ему, что внешность седобородого Саваофа, от которой аж дрожь пробирает, не соответствует его мальчишеским замашкам.
        - Вот кто из нас врёт и не краснеет? - проворчал Нейто. - Так нормально? - поинтересовался он, вернувшись к прежнему облику.
        - Нормально. Во всяком случае, мне привычней, - сказала я и поняла, что действительно чувствовала себя не в своей тарелке. Нейто в возрасте суров; когда он в таком виде, к нему так просто не подступишься. Хотя некоторая неловкость и сейчас никуда не делась. Виной тому его демонстрация. Вот и что это было? Подтверждение того, что он действительно бог из машины или просто удачная инсталляция?
        - И не надейся! Я не всемогущ, - ухмыльнулся Нейто и посерьёзнел. - Так что не жди от меня чудес с Фандорой, а вот встретиться с отцом я могу тебе помочь. Только учти, скоро его казнят…
        - Казнят? - я непонимающе воззрилась на него. - Кто и за что?
        - Лорд Хаоса; за неповиновение его воле, - сказал появившийся Николс.
        - А на самом деле за что? - что-то сподобило меня спросить.
        Высочество так долго молчал, что я уж подумала, что он не ответит.
        - Чака казнят за то, что он лучший из претендентов на трон правителя Эквилибриума, - наконец соизволил он сказать.
        - Понятно! - процедила я, чувствуя, как подступающий гнев затмевает разум.
        Будь это возможно, я убила бы Николса. Почему он откровенен со мной, я в этот момент не думала.
        - Сирин! - мягко проговорил Николс и попытался взять меня за руки, но я отпрянула от него.
        Сочувствие на его лице не притушило гнев, наоборот, меня чуть было не сорвало с катушек. Я бы не сдерживалась, пусть это чистейшей воды самоубийство - не думаю, чтобы Нейто выступил против будущего лорда Хаоса - я бы всё равно набросилась на него, но меня удержала мысль о Фандоре. Пока есть хоть малейшая надежда её вернуть, я не дам себя убить и буду бороться до конца.
        - Поздравляю, дядюшка! Теперь ты единственный претендент на престол.
        Не знаю, как выглядел мой оскал со стороны, но, видимо, его было трудно принять за улыбку. Короче, я сумела достать Николса. Он создал переносной туннель - кажется, нашу с отцом новацию Эквилибриум уже взял на вооружение и пользуется ею как своей - и с мрачной решимостью схватил меня за руку.
        - Идём, не упирайся! - рявкнул он. - Ты же хотела видеть казнь отца! Так ты её увидишь!
        Вообще-то, я хотела пойти туда с Нейто, но этот предатель виновато развёл руками - мол, прости. Ладно! Раз уж выбора нет, придётся взять Николса в проводники; пока наши цели совпадают, нет смысла кочевряжиться.
        Возможно, высочество чего-то напортачил при создании тоннеля или выход из царства Нейто всегда сопровождается такими сложностями, но переход был долгим и трудным. Пару раз мы выпадали из тоннеля и оказывались в космических саргассах. Причём было полнейшее ощущение, что нас выбросило в открытый космос. Вся атрибутика была на месте - звёзды, галактики, туманности и прочее на фоне кромешной тьмы; всё как на снимках НАСА, если бы не одно существенное дополнение. Вокруг нас колыхались гигантские прозрачные водоросли. Николс сказал, что это Междумирье, а «водоросли» - это дороги, связывающие между собой миры, сотворённые богами. Это было всё, что я от него узнала. Я не особо приставала к нему с расспросами, видя, что ему не до лекций по местному мироустройству. Ничего страшного поблизости не наблюдалось, но, думаю, ему видней, если он весь как взведённая пружина.
        Некоторое время мы тащились по странному космосу, причём Николс предупредил, чтобы я ни в коем случае не сходила с ленты, по которой мы шли, иначе, мол, улетишь в неизвестном направлении. Затем он снова создавал тоннель, и мы шли уже по нему.
        На последнем отрезке пути на нас напали призрачные твари, похожие… да чёрт их знает на что они похожи! Я видела лишь мелькающие размытые силуэты, которые как сумасшедшие скакали вокруг нас. Самая их пакость состояла в том, что кэм их не брал, а только отпугивал, в отличие от меча Николса. Нужно отдать должное высочеству, если бы не он, мне пришлось бы совсем туго. Твари были необычайно увёртливыми и живучими; стоило им прорваться поближе и я, скрученная неведомой силой, начинала задыхаться. В конце пути я зазевалась и одна из них всё же цапнула меня, а когда очнулась, обнаружила себя на руках у Николса. Встретившись со мной взглядом, он поставил меня на ноги и ушёл вперёд. Благодарности я не испытывала, тем не менее догнала его и сказала всё то, что положено говорить, когда тебе спасают жизнь. Правда, без особого пафоса. В общем, это было банальное «спасибо». Николс обернулся и посмотрел на меня, а затем шагнул за пределы тоннеля. Я пожала плечами и вышла вслед за ним. Слава богу, наконец-то добрались!
        Выход пришёлся на верхотуру, и я распахнула крылья; вот только в небе оказалось несколько тесновато. Со всех четырёх сторон меня окружали воздушные кораблики. Один из них, похожий на двухместный самолёт фантастической формы, подплыл поближе, и Николс протянул мне руку, предлагая присоединиться к нему. Вся наша жизнь - сплошные компромиссы, кто этого не понимает, тот долго не живёт… ну или живёт, но плохо. Я спланировала прямо в псевдосамолёт и, сев, глянула вниз.
        Эквилибриум был в своём репертуаре. Если Христу была уготована Голгофа - какая-никакая, но горка, в смысле кусок твёрдой земли, то моему отцу приготовили большую лужу воды. Вот свинство! Они что, собираются его утопить?
        - Это необычное озеро, - сказал Николс, глядя на меня. Что-то он не сводит с меня глаз в последнее время. К чему бы это?
        - Я догадалась. Не думаю, чтобы вам удалось утопить его в обычной воде.
        - Сирин…
        - Тихо! - прервала я его и привстала, чтобы лучше видеть отца.
        Вот сволочи! Держат его в клетке, будто зверя!.. Нет, это был не отец. Я не знала этого типа в чёрном. Слава богу! Может, лорд Хаоса передумал…
        - Нет, это Чак, присмотрись к ауре.
        Николс был прав, у типа в клетке была аура моего отца. Заинтригованная, я с помощью магии настроила зрение, чтобы рассмотреть его. Ух, ты! Несмотря на трагичность ситуации, я восхитилась. Если до этого я считала высочество самым красивым из мужчин, то теперь пальма первенства перешла к мрачному гордецу, который необычайно походил на лорда Хаоса. Вот только я никак не могла соотнести его с мистером Вейсом, который был единственным, кто безоговорочно ассоциировался у меня с отцом. Но тут наши глаза встретились, и моё сердце затопила радость узнавания. Отец! Нет сомнений! Это его глаза и его улыбка!
        Так, пора действовать! Сейчас я им такое устрою, что мало не покажется. Я попыталась взлететь, но Николс не дал мне покинуть корабль.
        - Пусти! - я вцепилась в его руку, удерживающую меня на месте. - Да пусти же, наконец! Я должна помочь отцу!
        - Даже не думай, если тебе дорога жизнь. И он не нуждается в твоей помощи, - сказал он, и во мне вспыхнула надежда.
        - Так это не по-настоящему? - обрадовалась я, но последовавший ответ убил мою надежду.
        - По-настоящему. Чака действительно казнят.
        Глядя на медальный профиль высочества, я решила прозондировать почву. Ведь он ещё тот темнила.
        - Может, у тебя самого есть план, как помочь отцу?
        - Тому, кто стоит на арене Вечности, уже ничем нельзя помочь, - последовал прохладный ответ, но я не сдавалась.
        Уговоры привели к тому, что взгляд Николса заледенел.
        - Сирин, не забывайся! Ты говоришь с принцем Хаоса. Склонять его к измене - преступление, наказуемое смертью.
        Ясно! И всё же попытка - не пытка. Союзник мне бы не помешал. Я хотела отодвинуться от высочества, но его рука на моей талии будто превратилась в железный обруч.
        - Сиди спокойно! Пока всё не кончится, я не отпущу тебя.
        Это мы ещё посмотрим! «Нейто!» - мысленно позвала я, и когда он не откликнулся, попыталась самостоятельно войти в вионет.
        - Я же сказал, сиди спокойно! - довольно резко сказал Николс и его глаза слегка сузились. - Моя радость, как думаешь, почему я тратил время на тебя? Не догадываешься? Тогда даю подсказку: руноа-файфа. Видишь? - он поднёс к моему лицу ладонь и на ней вспыхнул знакомый белый сгусток.
        Моё волшебство! Он забрал мой ключ доступа к вионету! Я попыталась взять его у Николса. Увы! Моя палочка-выручалочка тоже предала меня.
        Теперь понятно, почему Нейто не откликнулся, а я так надеялась, что сумею его уговорить, и он поможет мне спасти отца… Я судорожно вздохнула. Спокойно! Пока отец жив, ещё ничего не кончено.
        - Что ж, отдаю тебе должное, сумел-таки объегорить смертную букашку.
        Напрасный труд! От собственного яда мне самой свело скулы, но Николс даже ухом не повёл. Я с ненавистью посмотрела на него. Мерзавец! В этот момент он был для меня хуже, чем лорд Ваатор; тому по штату положено быть лживой тварью, готовой на любую подлость, а вот от принца сказочной наружности этого как-то не ждёшь.
        На ум пришли слова Нейто о том, что я пришлась Николсу по душе. Самое мерзкое, что я сама этому поверила. Вот дура! Стоило высочеству распустить хвост и куда только делось моё здравомыслие! Единственно, что меня оправдывает, так это то, что бабы все лохушки, когда дело касается мужиков. Особенно когда двуногие хищники начинают наворачивать круги вокруг них.
        - Сирин, ты не права, я тебя не обманывал, - пропел Николс любимую песню всех лгунов.
        - Заткнись! - процедила я сквозь зубы и двинула его локтем в бок. - Отцепись уже! Я не самоубийца и знаю, что без помощи вионета меня сразу же прикончат.
        - Потерпи! Клянусь, как только всё закончится, ты меня больше не увидишь, - сказал высочество и состроил мне глазки: - Конечно, если ты сама захочешь встретиться, я буду рад тебя видеть.
        - Не сомневайся, захочу! - с чувством сказала я, и он удивлённо вытаращился на меня, но, похоже, прочитал мои мысли и надулся.
        - Глупая девчонка! - вздохнул Николс и отвернулся от меня.
        Я тоже посмотрела на озеро, и тут началось такое, что я не забуду даже на смертном одре, а может быть и дольше. Если вдруг мне суждена жизнь после смерти, как кое-кто утверждает, то я не забуду и тогда - во всяком случае, пока не отомщу.
        Как оказалось, мне не зря вспомнилась Голгофа. Богам Эквилибриума было мало убить моего отца, они вознамерились помучить его перед смертью.
        ***
        Когда отца начали закидывать камнями, я забилась в руках Николса, и тогда он упаковал меня в подобие смирительной рубашки. С виду это было нарядное платье, на деле - каменный саркофаг. Сколько я ни старалась избавиться от него, всё бесполезно. Треклятая магия не действовала, хотя я перепробовала все способы, какие только знала.
        Моего отца убивали, а я была беспомощна как новорожденный котёнок. А затем беспредельное отчаяние выкристаллизовалась в ледяное спокойствие, и я узнала, что такое настоящая ненависть. Настоящая ненависть черна, как душа сатаны, и жаждет крови, как голодный вампир. Всё, что я испытывала до этого, было её бледным подобием. Я даже к Алконост, когда она убила Эдика с Дашей, не испытывала такой ненависти, как к тем, кто закидывал моего отца камнями.
        Насколько позволяло платье, я подалась вперёд и постаралась запомнить самых ярых его гонителей. Клянусь! Однажды они пожалеют об этом. И первой, кому я оторву голову, будет черномазая тварь, поганящая собой прекрасный цветок!
        Глава 46
        ГЛАВА 46
        ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
        Боже, как я обрадовалась, когда увидела, что отец не погиб! Наверное, висельник, в последнюю минуту получивший помилование, так не радуется, как радовалась я. Золотой император, явившийся во всеоружии своего магического могущества, олицетворял все мои надежды и чаяния. Жив он, значит, жива Фандора и вместе с ней все те, кто мне дорог и кого я люблю.
        В общем, давненько я не испытывала чувство такого всеобъемлющего счастья. Душа пела. Плевать на мохнатую гусеницу, что выпустили против него. Чтобы Золотой император да не справился с какой-то зверюгой?! Такого просто не может быть!
        Уверенная, что он её прибьет и глазом не моргнёт, я прикрыла глаза и по привычке прочитала благодарственную молитву, которую сумасшедшая старуха с младенчества вбила мне в голову. К какому именно богу она обращена, мне было без разницы - да хоть ко всем сразу!
        Вот только не зря говорят, что цыплят по осени считают. Очень скоро выяснилось, что я недооценила зверя. Быстрый, как торпеда, и увёртливый, как вьюн, он оказался более чем серьёзным противником. Правда, схватка протекала столь стремительно, что я видела лишь смазанную круговерть двух полос, чёрно-золотой и искристо-синей, в которую временами вплеталась огненно-красная. К тому же рёв стоял такой, что, того и гляди, барабанные перепонки лопнут. Уши было не закрыть, спасибо высочеству за неподъемные рукава, магия не отзывалась. «Может, это из-за того, что Николс забрал моё волшебство?» - подумала я с беспокойством. Судя по недавнему опыту общения с богами Эквилибриума остаться здесь без магии примерно то же самое что кролику залезть в клетку к голодным тиграм - вмиг сожрут и косточек не оставят.
        Глава 47
        - Ключ доступа здесь ни при чём. Управление магией в Эквилибриуме имеет свои особенности, поэтому у тебя не всегда получается. И вообще, мы не такие кровожадные, как тебе кажется! - прокричал Николс мне прямо в ухо и я, оглушённая его голосом, заткнула уши.
        О, никак смирительная рубашка исчезла! Что ж, воспримем это как шаг к примирению.
        - Что это за тварь? - спросила я, впрочем, без особой надежды, что Николс меня услышит.
        - Кассена, - ответил он и, войдя в моё положение, убавил звук. Рёв в ушах стал значительно тише; к тому же он что-то сделал с моими глазами и я, наконец, смогла увидеть детали схватки отца с кассеной.
        - Спасибо, - сказала я практически мысленно, но Николс, судя по усмешке, и это услышал. Боги они такие, всевидящие и всё слышащие, а кое-кто, не буду показывать пальцем, ещё и хитрож… сильно себе на уме.
        Несмотря ни на что, я уже не особо злилась на высочество. В конце концов, он не виноват, что лорд Хаоса выбрал его, а не моего отца. Ну а то, что он спёр мой ключ доступа к вионету, это наши личные разборки. Конечно, я постараюсь вернуть своё, но это подождёт. Сейчас у меня в приоритете Золотой император и кассена.
        По мере наблюдения за схваткой на арене Вечности, моя уверенность в победе отца уступила место тревоге. Судя по финтам и грамотно организованным атакам, нарядная гусеница необычайно умна для зверя. Впрочем, у твари шесть лап и все они вооружены когтями, так что кассена - никакое не насекомое. Вдобавок зверь молниеносно передвигается, и, что печально, непробиваем для магических снарядов. Во всяком случае, что-то не заметно, чтобы они ему вредили, разве что отец, экономит магическую энергию. Ну да, так оно и есть! Он не слишком её расходует, вон Багровое Око на его кэме светится вполнакала, во всяком случае, мне так кажется.
        Всё бы ничего, но у меня почему-то ощущение, что отец слишком уж осторожничает, но это же полнейшая ерунда! Чтобы Золотой император, да боялся какого-то зверя, пусть даже очень умного! Такого просто не может быть!
        Потом я заметила, что он больше обороняется, чем нападает. Отдать инициативу противнику - не лучшая тактика в бою; значит, он действительно не может переломить ситуацию в свою пользу. Ладно, не паниковать! Будем надеяться, что он бережёт силы для решающего удара. Вот только чем дольше он тянет, тем хуже; так можно и опоздать, а это… нет, не хочу даже думать! Он справится!
        А ещё я заметила, что отец старается держать кассену на расстоянии и, как вскоре выяснилось, не без причины. Когда зверь винтом ушёл вверх, а затем мгновенно атаковал его снизу, он переместился, но недостаточно быстро. Кассена задел его вскользь, мне показалось, вообще коснулся только мехом, но этого хватило, чтобы отец остался без кисти левой руки.
        Неяркое алое свечение в момент соприкосновения подсказало мне, в чём дело. Когда я вырвалась из плена в Золотом дворце, куда меня заточил Кецалькоатль, на помощь мне пришла миссис Фьюстер. Прежде чем заключить меня в пузырь, похожий на воздушный красный шар, она предупредила, чтобы я оставалась на месте и ни в коем случае не двигалась. Чем бы это ни было, магические снаряды и стрелы стражи бесследно исчезали, коснувшись его стенок. Миссис Фьюстер говорила, как это называется, но я забыла…
        - Деструкционное поле, - подсказал Николс.
        - Что это такое?
        - Излучение первородного хаоса. Его свойства таковы, что оно способно разрушить любую упорядоченную структуру, включая то, что вы, смертные, относите к области нематериального. Кассена, которого ты видишь, не настоящий. Это деструкционное поле, которому придана форма Зверя, в данном случае это синоним палача. Упреждая твой следующий вопрос, отвечаю: от него нет защиты. Во всяком случае, я такой не знаю.
        Меня затопило отчаяние.
        - Неужели у отца совсем нет шансов?
        Николс отвернулся; видимо, счёл ответ излишним.
        - Пожалуйста, скажи! - взмолилась я, неизвестно на что надеясь.
        - Конечно, шанс есть, - обнадёжил меня тот, кого я меньше всего хотела видеть, а затем, как водится за сатаной, он добавил: - Вот только, если ваш достопочтенный батюшка сумеет победить Зверя, это будет первый случай в истории Эквилибриума.
        Жуткий, как его хозяин, воздушный корабль поравнялся с нашим, и лорд Ваатор, приподняв широкополую шляпу, добросердечно улыбнулся.
        - Сирин! Рад вас снова видеть.
        - Хотела бы я сказать то же самое, но не могу, - попыталась я его отшить.
        Ага, сейчас! У меня не было желания с ним болтать, а вот у лорда Ваатора, видимо, оно было. В ответ на мою грубость он лишь доброжелательно покачал головой.
        - Вы слишком прямолинейны, моя дорогая, - поведал он и с заговорщицким видом добавил: - Давайте я познакомлю вас с моей женой. У неё есть чему поучиться. Конечно, она несколько своеобразная по натуре, но настоящая леди. Думаю, вы знаете, что настоящим леди свойственно лгать во всём и всегда. Смертные в таких случаях говорят, что они лгут, как дышат. Поскольку моя жена не только леди, но также принцесса в смертной жизни, то она не просто лгунья, она виртуоз по части лжи. Вы не поверите, но по этой части она даже меня заткнула за пояс. Так что смело можете брать у неё уроки. Нет-нет, не отказывайтесь, моя дорогая! Я же пекусь о вашем благополучии. Кто не умеет приспосабливаться, тому приходится очень туго при Сияющем дворе; вот их высочество не дадут мне солгать. Дорогая, вы же знаете, что рано или поздно, вы всё равно окажетесь в Эквилибриуме. Конечно, вам, как смертной, придётся пройти через отбор, но я готов хоть сейчас поставить на вас. О, не смотрите на меня так! Я не желаю вам зла. Такова судьба тех, в ком есть частица крови богов, и, кстати, завидная судьба. Даже при наличии крови богов,
вашему брату далеко не всем дают шанс на жизнь после смерти, да ещё бессмертную.
        - Ваша светлость, давайте подождём, когда я сыграю в ящик, тогда и поговорим, - предложила я, но заткнуть поток красноречия лорда Ваатора было не так-то просто.
        Он всё говорил и говорил и я, вынужденная его слушать, внутренне кипела, но, памятуя, кто он, помалкивала и периодически кивала или хмыкала, надеюсь, в нужных местах его многословной речи.
        Конечно же, адский Цицерон знал, что я его не слушаю, - ведь от богов ничего не скроешь, и всё же продолжал говорить, причём рассказывал интересные вещи и этим иногда цеплял моё внимание. После очередной сентенции, не помню уже о чём, он кивнул в сторону озера, превращённого в лобное место.
        - Вот возьмём вашего батюшку, дорогая. Как и вы, он надеется победить то, что в принципе непобедимо. К сожалению, он боец, поэтому даже не ищет иных путей, кроме убийства. Взгляни он на поставленную задачу с другой стороны, глядишь, ему удалось бы её решить. Ведь в данном случае выйти из передряги целым и невредимым - уже победа.
        «Выйти из передряги целым и невредимым…» - повторила я про себя. Как только лорд Ваатор завёл речь на животрепещущую тему, я сразу же навострила уши, но он лишь намекнул, что способ спасения есть и на этом всё.
        Медлить было нельзя, кто знает, как долго продержится отец, и я повернулась к Николсу.
        - Прошу, верни ключ доступа! - взмолилась я и протянула руку. - Пожалуйста!
        Николс глянул на лорда Ваатора - пока тот трепался, он делал вид, что не замечает его - и у меня возникло ощущение, что они переговорили и пришли к какому-то соглашению.
        - Не отдам, - сказал Николс. - Подожди возмущаться! - быстро добавил он. - Сирин, я подскажу Чаку как справиться с кассеной. Нет, Нейто знает не больше моего. Да, уверен. Только заранее предупреждаю, у Чака может не получиться. Если честно, шансы невелики, поэтому многого не жди.
        Не велики шансы! Главное, что они есть!
        - Почему ты передумал? - я заглянула в глаза Николса, потемневшие до вечерней синевы, и согласно кивнула. - Делай, я тебе верю.
        Естественно, верю. Что ещё мне остаётся?
        Судя по заминке, чуть было не стоившей жизни отцу, высочество сдержал слово и передал ему информацию как победить кассену, точней, как выйти из передряги живым.
        Вот так, помощь может прийти от того, от кого совершенно не ждёшь. Я повернулась к лорду Ваатору, но он, как пресловутый мавр, сделал своё дело и отчалил в неизвестном направлении. Что ж, на нет и суда нет. Конечно, не мешало бы его поблагодарить, но, во-первых, благодарить сатану всё же не по-божески; во-вторых, я уверена, что он ничего не делает без выгоды для себя.
        Я покосилась на Николса. Такое чувство, что лорд Ваатор сделал ставку на отца. Интересно, как он воспринял такой альянс? И ещё интересней, почему он его поддержал?
        Воспрянув духом, я ждала, что именно предпримет отец для своего спасения, но пока ничего особенного не происходило. Кассена по-прежнему атаковал, он уходил от его атак и всё реже применял кэм. Значит, я права, у него ограниченный запас магической энергии. Плохо! К тому же ему приходится действовать одной рукой; кисть левой руки не восстановилась, хотя богам ничего не стоит обзавестись новой конечностью. Видимо, таково действие деструкционного поля.
        После очередной стычки отец при помощи кэма отшвырнул кассену к барьеру, а сам переместился в противоположную сторону. Дальше начался сюр. Магические доспехи исчезли и он, оставшись в обычной одежде, схватился за шею. Проклятье! Неужели кассена успел достать его ещё раз?.. Нет, не похоже. Такое ощущение, что он что-то ищет. Я закричала. Несмотря на максимально возможное расстояние, которое их разделяло, кассена преодолел его в мгновение ока.
        К моему великому облегчению, в руке отца возник кэм и он выстрелил. Фу! Слава богу! Я уж думала, что у него закончилась магическая энергия… Господи! Да что ж такое творится?! Вместо огненного снаряда из кэма вылетела какая-то дрянь. В первое мгновение мне показалось, что это ещё один кассена, но нет. Эта было что-то бесформенное, похожее на облако. Оно облепило кассену и… ничего! Движения зверя даже не замедлились!
        Теперь у отца нет даже доспехов, а в обычной одежде он долго не протянет. Будь всё проклято! Ведь было же время, когда я его ненавидела! Ну и продолжала бы в том же духе, сейчас не было бы так больно!
        Не в силах больше выносить эту пытку, я закрыла глаза. Не хочу видеть, как касенна убивает отца и вместе с ним мою надежду на возвращение к прежней жизни.
        К глазам подступили слёзы. В детстве у меня не было ничего, и вот я вновь у разбитого корыта. От чего ушла, к тому же пришла. Злодейка-судьба опять обобрала меня до нитки. Скоро у меня не будет ни семьи, ни друзей, ни родителей; не будет даже места, куда бы я могла прийти, чтобы поплакать на родных могилах.
        Господи, вот за что мне всё это? Ну почему я не родилась обычным человеком с обычными родителями?
        Тёплая ладонь Николса легла на мои пальцы и слегка сжала их.
        - Тихо, девочка! Не нужно отчаиваться! Может быть, всё ещё будет хорошо.
        От ласковых ноток в его голосе у меня окончательно перехватило горло.
        - Всё в порядке, - выдавила я и сквозь пелену слёз посмотрела на него.
        Не знаю, что именно меня насторожило, физиономия прохиндейского высочества или реакция трибун. Я смахнула слёзы и посмотрела на арену. Отец по-прежнему был в обычной одежде и даже кэмом почти не пользовался, тем не менее ситуация переменилась в корне, но я не спешила радоваться и всё же… Уже не кассена гонял его, а он кассену, да так, что любо-дорого посмотреть!
        Зверь ревел, как турбины самолёта на взлёте, ему вторил восторженный рёв трибун. Браво! Так его!
        Я боялась поверить в чудо, и всё же оно свершилось! Судя по той безнаказанности, с которой отец прикасался к кассене, ему удалось изолировать деструкционное поле.
        Надежда вновь подняла голову и я, более или менее успокоившись, поискала глазами лорда Хаоса, чтобы посмотреть, как он реагирует на происходящее. Змеюка на лотосе, что призывала закидать отца камнями, сидела рядом с ним и с томной улыбкой что-то говорила ему. Неприятное открытие! Когда подлая тварь глянула в мою сторону, в сердце вновь проснулась ненависть. Никогда её не прощу! Даже на смертном одре! Если мне суждена жизнь после смерти, я обязательно её убью. Клянусь! Ладони обожгло жаром, и я увидела тающие следы такоты. Клятва обрела силу обета, обязывая меня убить женщину-змею. Вот и славно! Прикончу её с превеликим удовольствием!
        - Сирин, прекрати! - вмешался Николс в поток моих мстительных мыслей. - Хоть ты Истинная кровь, божественный статус получить нелегко. Сильных игроков много, поэтому выигрыш в какой-то мере рулетка. И даже если ты выйдешь победительницей, божественный статус не особо тебя защитит. Неужели пример отца ничему тебя не научил? Кстати, умения в магии к бессмертию не прилагаются. Молодые боги, победившие в соревнованиях Истинной крови, как правило, ничего не умеют и их некому учить. Они вынуждены идти в услужение к более сильным богам и им сильно повезёт, если хозяин не убьёт их, чтобы забрать те крохи магии, что у них есть, - ведь жезлы силы достать непросто. Что такое жезлы силы? Это автономные источники магии; они служат у нас деньгами. Их количеством определяется могущество того или иного бога, а леди Карейда, что попала у тебя в немилость, очень богата. Вдобавок она сильная богиня и, что немаловажно, фаворитка моего отца. Косо глянешь в её сторону и тебе не жить.
        Николс отстранился и холодно добавил:
        - Так что не стоит разбрасываться угрозами, особенно сейчас, когда ты меньше, чем ничто. И вообще, если хочешь выжить при Сияющем дворе, научись ставить ментальный щит, то есть экранировать свои мысли. Я же не всегда буду рядом, чтобы скрывать их от окружающих.
        М-да! Реалии загробной жизни чего-то не особо радуют. Если Николс не преувеличивает, Сияющий двор больше похож на ад, чем на рай.
        - Спасибо, что выручаешь, - вздохнула я. Интересно, это какое по счёту «спасибо», обращённое к нему?
        - Не так уж много, как я заслуживаю. И заметь, ты ни разу не поблагодарила меня искренне, - завредничал высочество.
        - Извини, - я искоса глянула на него. - С тобой трудно быть искренним.
        - Это ещё почему? - вроде как удивился он.
        - Ну, не знаю… Такое чувство, что ты патологический лжец, - брякнула я не подумавши.
        - В чём именно я тебе солгал? - сразу же выпятил челюсть высочество.
        К счастью, взревевшие трибуны не дали нам окончательно разругаться.
        Слава богу, дело шло к концу! Я это видела по напору, с которым действовал отец. На всех скоростях он навернул спираль, после чего оседлал зверюгу и с размаху вонзил ей в череп клинок. Кассена уронил голову, и он, приняв образ Золотого императора, с яростным криком взметнулся вверх и раскинул руки. Класс! Великолепная концовка! Без своей драконьей маски, с распущенными волнистыми волосами и в золотой хламиде ну просто Христос Победитель! И красив как бог! Хорошо, что мама не видит, с каким восторгом на него пялятся местные дамочки, а то сошла бы с ума от ревности. Вот и цветы к его ногам полетели! Особенно старается какая-то худосочная белобрысая девица, которая подлетела к куполу и с таким счастливым видом машет ему руками и что-то кричит, что так и хочется дать ей по голове, чтобы утихомирилась. Ладно, при таком папе поневоле придётся терпеть его фанаток.
        Сидящие в воздушных корабликах, я так понимаю сливки местного общества, на победу отца отреагировали вяло, в отличие от трибун, ревевших от восторга. Уязвлённая их прохладным отношением я встала и демонстративно захлопала в ладоши. Николс и лорд Ваатор, вновь нарисовавшийся поблизости, поддержали меня и публика, болтающаяся в воздухе, соизволила присоединиться к нам - правда, с оглядкой на лорда Хаоса. Вот ведь чёртовы подхалимы!
        Кстати, на этот раз лорд Ваатор был не один; рядом с ним сидела женщина такой потрясающей красоты, что я ей даже позавидовала. Видимо, это была его лгунья-жена. Заметив, что она смотрит на меня, я слегка кивнула и она, облив меня презрением, отвернулась. Выходит, она не только лгунья, но и порядочная стерва. Николс, который, я так понимаю, постоянно пасся в моих мыслях, задушено хрюкнул, а я, переполненная радостью, засмеялась. И тут в довершение счастья появился отец. На этот раз он был в образе мистера Вейса, и я без колебаний повисла у него на шее.
        - Идём, Сирин! Нам пора домой, - сказал он, и моё сердце дало перебой.
        - Домой? Ты не шутишь?
        - Сама увидишь, - усмехнулся отец.
        - Подожди минуточку!
        Я обняла Николса. «Спасибо, высочество! И за то, что поддержал в трудную минуту, и за то, что спас отца. Пожалуйста, передай привет Нейто. Скажи ему, что я всегда буду помнить его доброту». Затем я повернулась к лорду Ваатору и благодарно улыбнулась. «Спасибо, ваша светлость», - сказала я, и он слегка кивнул в ответ.
        Поколебавшись, я развернулась к лорду Хаоса и поклонилась - низко, в пояс, как это было принято на Руси, со всем уважением и признательностью к тому, к кому обращён поклон. «Простите, ваша божественность, что была непочтительна с вами. Спасибо, что помиловали отца и вернули Фандору».
        Вынести взгляд лорда Хаоса было нелегко. «Прощаю», - наконец ответил он, и я облегчённо выдохнула. Видя, что он отвернулся и больше не смотрит на меня, я переместилась к отцу.
        Всё, домой! И забыть Эквилибриум как страшный сон!
        Глава 48
        ГЛАВА 47
        ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
        Возрождённая Фандора утопала в ярком солнечном свете, буйной зелени и всеобщей лени.
        Хлопотливая весна с её посевными заботами закончилась, и наступило лето - время относительного безделья после напряжённых крестьянских трудов. Господа их тоже не чурались, хотя подчас имели о них крайне смутное представление. Например, миссис Вейс узнавала об окончании весенних работ только из отчёта управляющего, где он обстоятельно перечислял, сколько полей и чем именно было засеяно.
        Поскольку хозяйку интересовала только денежная сторона вопроса, то управляющий, тот ещё шельма, год от года увеличивал сумму, потраченную на приведение поместья в порядок после зимы. Правда, он знал меру, и приписки были умеренными, но всё равно Ирина хохотала, увидев в графе работ смену полозьев саней на тележные колёса и покупку пятидесяти бутылок вина для полировки садовых скульптур. Она не стала расстраивать мать, которая, занятая внуками, поручила ей проверку отчёта, и сказала, что всё в порядке.
        Отчитывать управляющего Ирина тоже не стала, лишь предупредила, что если он и впредь будет зарываться, то она лично сменит ему ноги на колёса и отполирует всеми пятьюдесятью бутылками с вином - как снаружи, так и изнутри.
        Перепуганный управляющий, красный как рак, взял у неё отчёт и, бормоча извинения, с поклонами попятился прочь. Хозяйская дочь, несмотря на потрясающую красоту, внушала ему страх, хотя, выговаривая ему, она ни разу не повысила голос. И он был не одинок в своих страхах. Слуги тоже её боялись, хотя она редко обращала на них внимание. В общем-то, они не давали ей для этого повода и добросовестно выполняли свою работу.
        И всё же, когда речь заходила о старшей дочери хозяев (Ирину считали старшей, хотя она и Алконост были близнецами), экономка тут же трагически закатывала глаза - мол, ужас-ужас! так посмотрит, что сердце сразу же уходит в пятки, и это при том, что Ирина практически с ней не общалась. Вот у няньки Егорки и Ильюшки хотя бы был реальный повод её бояться. Бедняжка до сих пор не могла забыть, какое лицо было у хозяйской дочери, когда она пообещала оторвать ей голову, если она ещё раз не уследит за детьми.
        «И ведь оторвёт», - сходились слуги во мнении. Слыша это, нянька каждый раз бледнела и испуганно сжималась, а затем вытаскивала из кармана носовой платок и, громко сморкаясь, начинала плакать, чем неизменно вызывала поток всеобщего сочувствия. О том, что за свою работу она получает королевское жалованье, она предпочитала помалкивать.
        А ещё слуги говорили, что старшая дочь - любимица хозяина и хозяйки и это вызывает страшную ревность у её младшей сестры. «Ещё бы она не ревновала! - заявил конюх во время очередных посиделок в людской и, округлив глаза, понизил голос: - Видели бы вы, как эта сумасшедшая кричала на своего мужа мистера Фюстера! Ты такой-сякой, ты же обещал, что не будешь даже смотреть на Сирин, а весь вечер пялился на неё и вздыхал!» Когда служанки разохались, конюх, редкостный болтун, подбоченился: «Ну, чего раскудахтались, курицы? Наша-то куда видней, чем сестра. Ну и что, что они похожи! Да только орлицу с индюшкой не перепутаешь, хотя та и другая с крыльями. Вот мистер Фьюстер и сохнет по нашей барышне и чуть что сразу же к нам летит. Само собой, что её мужу это не нравится. Цыц, курицы! Не собираюсь я его хаять! Мистер Савенков - хороший господин и с нами нос не задирает, но!.. Видно же, что барышня хоть всячески ублажает мужа, да только шила в мешке не утаишь. Вон Силон из драконьей конюшни рассказывал намедни, что она летала к Фьюстерам, а ведь знает, что мужу это не понравится, и с сестрой она на ножах.
Спрашивается, чего её туда понесло? Да и хозяин чего-то зачастил в Расомское поместье. Я откуда знаю, чего он там забыл? Это вы у него спросите, а не у меня».
        ***
        Не подозревая, что служит предметом постоянных пересудов прислуги, Ирина отдыхала телом и душой. Порой ей казалось, что все её приключения в Эквилибриуме не более чем сон - пока не появлялся Золотой император, в образе мистера Вейса. Стоило ей увидеть отца, и память, как лента кино, начинала прокручивать перед ней череду событий, которые ей пришлось пережить в удивительном мире, населённом богами.
        Правда, Золотой император не часто баловал семью посещениями, отговариваясь крайней занятостью в своих Небесных владениях. Действительно, уязвлённый тем, что Фандора вчистую проиграла Эквилибриуму, он решил провести глобальную реорганизацию.
        Огненная стража, выступившая в качестве вестников, облетела все пантеоны богов и от его имени вручила приглашения на Императорский Совет.
        Прежде чем приступить к делу, Золотой император показал собравшимся богам занимательное кино. Поскольку в исходной временной параллели Фандора погибла, возрождённые заново боги с изумлением смотрели на то, как они же бьются с богами Эквилибриума, о которых большинство из них впервые слышали.
        «Клянусь своим глазом, это был настоящий Рагнарёк!» - воскликнул Один, впечатлённый грандиозной битвой, и с уважением посмотрел на властителя Фандоры, которого до этого не слишком жаловал. Доблестные скандинавы, привычные к разбою, частенько вторгались в пределы восточных соседей и, хотя они неизменно получали по рогатым шлемам, неотъемлемым частям их голов, это ничему их не учило. Очередной разгром лишь подстёгивал желание бессмертных варягов взять реванш над несокрушимым противником.
        После недельного метания громов и молний и запредельного ора боги Фандоры постановили, что будут проводить совместные учения, и чтобы догнать Эквилибриум по части вооружений, в МАГе будет создана военная кафедра, где молодёжь будет изучать материальные науки, прежде находящиеся в загоне. Старых богов решили не трогать. Переучивать их не имело смысла и в какой-то мере было даже опасно, - ведь само их существование было завязано на древность. Отказ от традиционных атрибутов, которыми люди средневековья наделили своих богов, могло привести к их развоплощению. Тем не менее Олимп и Тримурти обещали подумать над магическими приёмами, которые нивелировали бы превосходство Эквилибриума в выборе приёмов боя и вооружения.
        И всё же, несмотря на предельную занятость, Золотой император довольно часто находил время для той, что спасла ему жизнь.
        Миссис Фьюстер не бросала друзей в беде. Благодаря отцу, который в какой-то мере был двойником лорда Хаоса, она знала о многом, что происходило в Эквилибриуме. И когда возникла угрозы казни опального принца, которым оказался тот, кого она знала как Золотого императора, она без раздумий бросилась ему на помощь. Под видом Девы Ада она проникла в Эквилибриум и устроила так, чтобы попасть в число его конвоиров. Чего ей это стоило, это уже отдельный рассказ. Как бы то ни было, её рискованная авантюра удалась; она сумела передать Золотому императору элементаля огня, который во время казни послужил ему магическим источником, и шерстинку настоящей кассены, которая защитила его от деструкционного поля.
        Причём на сведения о кассенах миссис Фьюстер наткнулась совершенно случайно. Зайдя в кабинет отца, чтобы навести там порядок - он не любил, когда в его святилище хозяйничали служанки - она хотела закрыть и поставить на место книгу, лежащую на пюпитре, но увидела, что в ней говорится о зверях Междумирья и, заинтересовавшись, начала читать.
        Миссис Фьюстер не поощряла визиты Золотого императора, наоборот, всячески давала ему понять, что они не желательны, но он пропускал её слова мимо ушей. Благо, что Пан снова бродяжничал, и никто не мог ему помешать. Под каким-нибудь благовидным предлогом он уводил её из дома, и они подолгу гуляли, беседуя о всякой всячине.
        Живой ум и обаяние добрейшей по натуре женщины всё больше пленяли Золотого императора. Симпатия грозила перерасти в нечто большее, точней, уже переросла. Любовь подступила так близко, что он начал подумывать, что ему пора что-нибудь поменять в жизни. Нет, он не собирался отказываться от Вифании, а вот взять себе любовницу, как это делают даже порядочные монархи, он бы не отказался, да только знал, что Аэлла никогда на это не согласится.
        Поэтому Золотому императору, как просто смертному, оставалось лишь вздыхать, глядя на спутницу и предаваться несбыточным мечтам - например, об учреждении института фавориток. Правда, без той единственной, что шла рядом и даже не подозревала (как ему казалось), о его далеко идущих планах, институт фавориток был ему нужен как рыбе зонтик.
        Миссис Фьюстер была умной женщиной. Естественно, она догадывалась о чувствах Золотого императора. Внимание такого поклонника льстило ей и в то же время пугало. «Не теряй голову, Аэлла! - говорила она себе. - Такая дурнушка, как ты, может лишь мечтать о таком мужчине, как он. Вспомни, кто он и кто ты! Однажды он станет лордом Хаоса, самым могущественным существом в нашем мироздании, а ты по-прежнему будешь ничтожеством, которому нет места даже в нарождающемся пантеоне фандорийских богов». При этом она старательно игнорировала тот факт, что власть и могущество идут рядом с ней и смотрят на неё влюблёнными глазами. И всё же соблазн был чрезвычайно велик. Золотой император ей нравился, но, как всякой порядочной женщине, к тому же женщине замужней, ей было крайне трудно перешагнуть черту, за которой на неё обрушился бы вал общественного осуждения.
        В общем, миссис Фьюстер загнала себя в непростое положение. Боясь дать волю чувствам, она говорила себе, что это всего лишь благодарность со стороны Золотого императора и ничего больше, и при этом изо всех сил цеплялась за любовь к мужу. Вот только Пан был слишком далеко, а он, воплощение всех женских грёз, слишком близко - так близко, что с каждым разом ей было всё трудней отказаться от него, но она держалась. Правда, из последних сил.
        Неизвестно, чем бы закончились эти встречи, если бы о них не узнала Вифания. После Золотой император искал доносчика, но тщетно. Из чего он сделал вывод, что это бог, к тому же могущественный, и вдобавок тайный поклонник его жены: уж очень не вовремя появилась Вифания, чтобы это могло быть случайностью.
        Именно в этот раз Золотой император собирался вручить Аэлле подарок, за которым долгое время охотился в Междумирье. Он собирался преподнести ей накидку из меха кассены, и ему повезло выследить логово зверя. Сидя в засаде, он вдруг увидел, что из дыры в астероиде выбрался крошечный кассена и, повертев головёнкой, направился к нему. Соблюдая необходимую предосторожность, он взял малыша за шкирку, но тот повёл себя на редкость дружелюбно. Ластясь, как щенок, он попытался его облизать и явно расстроился, когда ему это не удалось.
        Золотой император подивился природе кассен, у которых малыши оказались само очарование, а затем рассудил, что такой подарок ничем не хуже накидки. Посадив малыша за пазуху, он нырнул в переносной тоннель, и, как казалось, очень вовремя. Взрослый кассена, родитель малыша, опоздал лишь на мгновение. В ярости он стёр опустевший астероид в пыль, а затем вытянулся во всю свою пятидесятиметровую длину и, горюя о потере, беззвучно завыл. На тройной цепочке его глаз то и дело возникали розовые шарики; в невесомости они не разлетались и липли к его морде. Это было то, что в Эквилибриуме называли розовым жемчугом Междумирья. Он был настолько редок, что каждая такая жемчужина стоила целое состояние.
        Так что самый ценный подарок Золотой император всё же упустил. Впрочем, если бы он знал, что розовый жемчуг - это слёзы кассены, то не стал бы дарить его любимой женщине.
        Растроганная подарком Аэлла поцеловала дарителя, и так вышло, что метила она в щёку, а угодила в губы. Тем не менее поцелуй был чисто дружеский, во всяком случае, с её стороны; правда, чего не скажешь о Золотом императоре. В общем, для стороннего наблюдателя они выглядели как пара влюблённых голубков.
        Скандал разразился страшнейший.
        Уязвлённая в самое сердце Вифания рвала и метала - мужа в буквальном, соперницу в переносном смысле.
        Аэлла поначалу оправдывалась, а затем не выдержала оскорблений и тоже вышла из себя.
        Золотой император, как водится в таких случаях, чувствовал себя полнейшим кретином. Держа испуганно скулящего кассену, который бросился к нему, ища защиты, он растерянно смотрел на скандалящих женщин, не зная как к ним подступиться.
        Когда Вифания превратилась в василиска, вознамерившись присовокупить Аэллу к галерее статуй своих соперниц, а та, в свою очередь, превратилась в Деву Ада, он понял, что дело приняло серьёзный оборот и больше медлить нельзя.
        «Да чтоб вас!» - потеряно пробормотал властитель Фандоры и, собравшись с духом, вклинился между женщинами. Виновато улыбнувшись Аэлле, он схватил разгневанную жену и перенёсся домой.
        Дома Вифания, естественно, не унялась. Шум и грохот стояли такие, что Ирина, посчитав, что это вражеское нападение, ворвалась к родителям с кэмом наперевес. Вслед за ней в комнату вбежали её паладины, в число которых затесался Нэхуель. Застыв у порога, все шестеро дружно раскрыли рты, глядя, как миссис Вейс без всяких затей, вооружившись одной лишь домашней туфлёй, лупит их обожаемого мистера Вейса.
        «Ну-ка, все на выход!» - опомнившись, скомандовала Ирина. Оказавшись в коридоре, Эдик и Даша скорчились от беззвучного смеха. «Мелюзга! - фыркнула Кэт. - Вот чего ржём? Супружеских скандалов что ли не видели?» - сказала она, осуждающе глядя на юную парочку. «Не-а, не видели!» - отозвался Эдик, и оба расхохотались. «Реально недоумки!» - вздохнула Кэт. На её долю выпало столько родительских скандалов, что ей было абсолютно не смешно. «А ну кыш! У себя поржёте!» - прикрикнул Алекс на ребят. Парочка тут же испарилась, и он озабоченно глянул на двери, из-за которых раздалось совсем уж жуткое рычание. «Девчонки, давайте тоже по домам! Пока нам не перепало за компанию», - сказал он и, взяв Ирину за руку, тут же испарился вместе с ней. «Да нет проблем!» - вздохнула Кэт и, собравшись с духом, призвала магию. Хотя она выучила формулу переноса, но по-прежнему боялась ею пользоваться.
        Алекс и Ирина, вернувшись в свои комнаты, дружно повалились на диван и расхохотались. «Нет, ты это видела? Мистера Вейса и тапком по голове! Нет у вас баб ничего святого!» - утирая слёзы, сказал Алекс, и Ирина в знак женской солидарности кинула в него подушкой.
        Кэт, благополучно переместившись к себе, рассказала мужу о скандале у хозяев и Пименов, выспросив у неё подробности, с задумчивым видом покачал головой: «Миссис Вейс, конечно, женщина взрывного темперамента, да только я нюхом чую, что здесь дело серьёзное. Попомни моё слово!». Кэт заявила, что это обычный семейный скандал, но он остался при своём мнении.
        Забытый всеми Нэхуель постоял в коридоре, а затем, памятуя, что хозяйка не разрешает пользоваться в доме магией, пошёл в свою комнату пешком. Запершись, он сел на стул и горестным взглядом уставился на стенку. Как все шолоицкуинтли, он был чрезвычайно предан Золотому императору и его обиду воспринимал как свою. Вот только обидчица была его женой и имела полное право наказать неверного супруга. Так что всё, что он мог сделать, это вместе со своим кумиром переживать его позор. «Нет, я всё понимаю! Но зачем же бить башмаком? Это же так унизительно!» - вскричал несчастный шолоицкуинтли и, подняв голову, тихонечко завыл.
        «Глупый мальчишка! - ухмыльнулся Звёздный ветер, незримо наблюдающий за юным собратом. - Вот погоди, женишься, тогда узнаешь, что получить башмаком от своей скво, это далеко не самое худшее наказание».
        Глава 49
        ***
        Ближе к вечеру, узнав в чём дело, Ирина как могла утешила мать, и на следующий день помчалась утешать миссис Фьюстер. «Вот поганец!» - возмутилась она, обнаружив в Расомском поместье не кого-нибудь, а виновника разразившегося скандала.
        Действительно, расположившись как у себя дома, Золотой император пил любимый шоколад и, судя по расслабленной позе и довольному выражению лица, совершенно ни в чём не раскаивался.
        Подняв голову, Алконост хмуро посмотрела на приближающуюся сестру.
        - Что тебе здесь нужно? Убирайся! Видеть тебя не хочу! - раздражённо выкрикнула она, когда Ирина подошла к павильону, в котором завтракала семья Фьюстеров.
        - С добрым утром! - поприветствовала она сидящих за столом и улыбнулась Лотико, который отодвинул для неё стул. - Спасибо!
        - Не обращай внимания на мою жену. Она сегодня не в настроении, - сказал он, лаская взглядом дорогую его сердцу гостью.
        - А что, бывают дни, когда она в настроении? - поинтересовалась Ирина и Алконост наставила на неё кэм.
        - Убирайся, пока цела!
        - Ну-ка, прекрати! - рыкнул Золотой император и выразительно посмотрел на дочь, когда она не послушалась. - Забыла, каково быть смертной? Так я быстро напомню!
        - Извини! - кэм исчез, и Алконост опустила голову.
        Видя, что сестра молча роняет слёзы, Ирина встала.
        - Извините, что побеспокоила. Вообще-то, я уже позавтракала, - она посмотрела на хозяйку дома. - Миссис Фьюстер, если вы не возражаете, я хотела бы поговорить с вами.
        - Да, давай прогуляемся! - подскочила миссис Фьюстер, обрадовавшись, что есть повод сбежать от постоянно раздражённой невестки и взглядов мужчин: ласковых одного и обвиняющих другого. Укоризненные взгляды отца она уже не брала в расчёт, ей было не до них.
        Пан вернулся домой именно тогда, когда Вифания застукала её с Золотым императором. Будто нарочно он свернул на дорогу, по которой раньше не ходил, а дальше, привлечённый женскими голосами, которые были ему хорошо знакомы, вышел на живописную полянку.
        Поскольку Пан увидел достаточно, то дома досталось не только Золотому императору. Аэлла впервые видела мужа в таком гневе. И хотя до тапок дело не дошло, ей хватило его криков, от которых у неё до сих пор болела голова.
        - Какой-то кошмар! Твоя сестра необычайно возбудимая девочка. Она постоянно кричит на Лотико, по делу и без дела, - пожаловалась она Ирине, когда они отошли на достаточное расстояние.
        - Это да, сестрица у меня шумная. Она всегда орёт, если что не по ней.
        - Дорогая, так о чём ты хотела со мной поговорить? - спросила миссис Фьюстер, но затем, обоснованно полагая, что речь пойдёт о ней и Золотом императоре, она остановилась и взяла гостью за руки.
        - Нет, подожди! Сначала послушай меня! Сирин, я пойму, если после вчерашнего ты возненавидишь меня… - взволнованно начала она, но Ирина не дала ей договорить.
        - Миссис Фюстер, мне не за что вас ненавидеть, - твёрдо сказала она.
        - Но…
        - Никаких «но»! Я знаю, вы не способны на подлость, а любить никому не возбраняется. Как говорится, сердцу не прикажешь.
        - О!.. Клянусь, у нас с Золотым императором ничего не было!
        - Правда, что ли? - Ирина с иронией посмотрела в сторону оставленного ими павильона. - Ну вот, а столько шуму было, что даже обидно за него.
        Миссис Фьюстер собралась с духом.
        - Это не значит, что не могло быть, но… он слишком хорош для меня.
        - Господи! Вы это серьёзно? - Ирина с изумлением посмотрела на старшую подругу. - Да это вы слишком хороши для него! - с горячностью воскликнула она.
        - Ах, моя дорогая, не говори ерунды! - отмахнулась миссис Фьюстер. - Я отдаю себе отчёт, что отнюдь не красавица. В юности меня дразнили хромой уродиной из преисподней и это правда. Разве в такую, как я, можно серьёзно влюбиться? Если только из-за жалости, - с горечью добавила она, вспомнив, как любила мужа, который не отвечал ей взаимностью.
        - Аэлла, ты не права! - воскликнул Золотой император, возникший рядом с ней. - Неужели ты думаешь, что внешняя красота для меня важней, чем красота души? Тогда ты плохого мнения обо мне. Понимаю, было ошибкой смущать твоё сердце, но ты всегда мне нравилась, и я клянусь, в моём чувстве к тебе нет и никогда не было ни капли жалости.
        - Это в ней говорит неуверенность, заложенная отцом, - вмешался Пан, присоединившийся к их компании. - Она и мне не верит, когда я говорю ей о своей любви. Всё думает, что я её обманываю или говорю из-за жалости, хотя это совершенно не так. Поверь, Аэлла, для меня ты самая добрая, умная и верная из женщин… Нет! Я люблю тебя потому, что ты это ты и никто другой!
        - Пан!.. Ваше величество!.. Нет, это выше моих сил! - покрасневшая до слёз миссис Фьюстер попятилась прочь, а затем подхватила юбку и со всех ног бросилась бежать.
        - Ведь настоящая красавица! И почему я раньше этого не видел? - пробормотал Пан, умилённо глядя на удирающую жену. - Аэлла, мои песни не лгут! Я докажу, что люблю тебя! Люблю безумно! Всем сердцем! - выкрикнул он.
        Стараясь не злиться, Золотой император хлопнул соперника по плечу.
        - Ещё раз, извини, брат! Но ты смотри, будешь часто бросать её одну, пеняй на себя. Вот держи! - он залез за пазуху и вручил ему детёныша касенны. - Передай Аэлле мой подарок и не ревнуй. Я дарю от чистого сердца. Ведь она спасла мне жизнь.
        - Не беспокойся, я передам, - пообещал Пан и его взгляд затуманился; так бывало, когда он погружался во внутренний мир, ища там слова и мелодии, созвучные обуревающим его чувствам.
        Пан направился к дому, а гости, решившие немного прогуляться пешком, к воротам, ведущим за пределы Расомского поместья.
        - Что ты здесь делаешь, да ещё спозаранок? - не утерпев, спросила Ирина.
        - Хотел увидеться с любимой, - ответил Золотой император, и она скептически хмыкнула.
        - А как же мама? Она для тебя уже ничего не значит?
        - Я по-прежнему люблю Вифанию. Вот нечего смотреть на меня как на обманщика. Я говорю правду.
        - Тогда ладно, - успокоилась Ирина. - Итак, ты у нас на положении кота с двумя мисками сметаны. Действительно, зачем отказываться от одной, когда можно поесть из обеих?
        - Если следовать логике, то да, - вздохнул Золотой император и озадаченно потянулся к затылку. - Но это со мной впервые, чтобы я разом влюбился в двух женщин.
        - Хорошо, что миссис Фьюстер замужем. Иначе Фандоре грозило бы многожёнство.
        - Кто бы говорил! Сама не можешь определиться, кто тебе нужен, Лотико или Алекс.
        Настал черёд Ирины страдальчески морщиться.
        - Видимо, дурная наследственность: я люблю их обоих, - призналась она и взгляд Золотого императора, в котором до этого светилась мягкая насмешка, сразу же посерьёзнел.
        - В таком случае как же твоя сестра? Ведь она любит Лотико с детства.
        - А я как ты! - парировала Ирина. - Ведь мистер Фьюстер тоже любит свою жену, а ты продолжаешь ухаживать за ней.
        - Ты ошибаешься. Я пришёл, чтобы рассказать Пану, как на самом деле обстоят дела. И я рассказал.
        - Спорим, что он взял с тебя слово, что ты не будешь вмешиваться в их семейную идиллию, пока миссис Фьюстер не определится, кто ей больше по сердцу.
        - Ну да, так оно и было, - Золотой император посмотрел на дочь. - Что, не нужно было соглашаться?
        - Да нет, ты правильно поступил. Просто у тебя нет шансов победить мистера Фьюстера. Я слышала, он великолепный музыкант и пишет стихи, а ещё он очень красив. Так что все карты у него на руках. Спорим, что он так её очарует, что она скоро забудет о тебе.
        - Возможно. Но как бы ни обернулось дело, мне это не помешает её любить. К тому же я знаю, что мы в любом случае останемся друзьями.
        - Скажи, когда ты ухаживал за мамой, ты был столь же рассудителен? - с досадой проговорила Ирина. В душе она хотела, чтобы он любил только её мать.
        - Нет, - не сразу ответил Золотой император. - Я думал, что сойду с ума, если вздорная девчонка не примет моё предложение и откажется выходить за меня замуж. А ещё я подумывал, что было бы неплохо прибить этого распроклятого мальчишку Лиланда Бона, в которого она в то время была влюблена. Это не значит, что я меньше люблю Аэллу, но с возрастом, знаешь ли, эмоции бушуют уже не столь сильно.
        - Что ж, тебе видней, - неопределённо проговорила Ирина.
        Начальная часть сказанного понравилась ей куда больше, чем окончание. И всё же она считала, что не вправе вмешиваться в сердечные дела отца.
        Поскольку Золотой император любил дочерей, и, как все родители, считал себя вправе распоряжаться их судьбой, то за ними он такого права не оставлял.
        - Сирин, как долго ты собираешься дразнить Алконост? - вернулся он к прежней теме их разговора.
        - Я её не дразню. Просто не могу отказаться от Лотико, - Ирина с упрёком посмотрела на отца. - Вот зачем ты спрашиваешь, если и так всё знаешь?
        - Фандора не Эквилибриум. Наша вселенная так устроена, что ни смертные, ни боги не могут читать мысли. Так что я могу лишь догадываться, о чём ты думаешь, но точно не знаю.
        - Ладно, люди, нам не привыкать, а за что ты так с богами? Им же по штату полагается быть всезнающими и всеведущими.
        - Для вас же смертных старался, - усмехнулся Золотой император. - Впрочем боги есть боги и мысли смертных им ведомы без всяких дополнительных ухищрений, а до мыслей друг друга им в любом случае не добраться, так что можешь за них не беспокоиться.
        - Верно, Николс что-то такое говорил. Ментальный щит, кажется?
        - Да, ментальный щит. И давай больше не будем вспоминать Эквилибриум, - попросил Золотой император.
        - Извини! - сказала Ирина, видя, что он помрачнел.
        Некоторое время отец и дочь шли молча. Несмотря на уговор, оба вспоминали Эквилибриум: Ирина удивлялась его странным обычаям, у Золотого императора до сих пор сводило челюсти от гнева. В юности, чтобы выжить при Сияющем дворе ему пришлось пройти через такие трудности и унижения, от которых у него до сих пор горела душа. И хотя он уничтожил часть своих врагов, это не слишком облегчило груз его воспоминаний, - ведь те, кого он считал своими основными врагами, были для него недостижимы. И всё же, при всей ненависти к отцу и брату, в нём жила частичка восхищения ими.
        В свою бытность мальчиком для битья Чак, страстно ненавидел Николса и всеми способами искал его слабые места. Чтобы быть с ним на одном уровне, он начал штурмовать те же науки, которым учили брата. Он просиживал ночи напролёт, но, несмотря на все старания, знания, которые давались ему лишь трудом, этот лентяй и бездельник схватывал на лету. Ну а когда Николс взялся за ум, разрыв в знаниях, за исключением мироустройства, политики и воинских дисциплин, начал расти с угрожающей быстротой. Чак скрежетал зубами, но не мог догнать брата, как ни старался. И всё же, благодаря этому соперничеству, он приобрёл немалый багаж знаний, которые впоследствии ни единожды ему пригодились и которые он никогда не стал бы изучать по собственной воле, тем более проявлять такое невиданное усердие.
        С делами отца Чак столкнулся, когда его перевели в Департамент жалоб и расследований. Должность была ничтожной, но через его руки проходило множество документов, в том числе с резолюциями лорда Хаоса по спорным вопросам. Ища к чему придраться, он внимательно изучал все детали дела и, придя к выводу, что вынес бы точно такое же решение, сердито хмурился.
        Спустя некоторое время у него забрезжило понимание, что всё это делается неспроста, но ему всё равно не верилось, что отец готовит его на роль дублёра Николса. А затем он встретил Валерию, и его наладившая было жизнь полетела кувырком.
        Лорд Хаоса счёл юную богиню неподходящей партией для сына, но тот заупрямился, не желая расставаться с любимой, и в результате Валерии не стало. В горе Чак такого наговорил отцу, что до сих пор удивлялся, что это безумство сошло ему с рук. Лорду Хаоса было наплевать на родственные связи; он убивал своих многочисленных отпрысков за куда меньшие проступки.
        «И всё же чего он хотел, приговорив меня к смертной казни? Проверял себя или меня?» - угрюмо подумал Золотой император, не замечая чудесного солнечного дня, которому радовалось всё живое. «Впрочем, с него станется столь своеобразным образом представить меня будущим подданым. Или проверить, каковы мои шансы, и кто готов взять мою сторону… Всё, хватит! Больше не хочу думать об этом!» - он ожесточённо потёр лицо и расчётливо глянул на дочь, которая шла рядом, но мыслями витала где-то далеко и, судя по безрадостному выражению, они тоже были не из весёлых.
        «Прости, малышка! Так уж повелось, кому много дано, с того и много взыщется», - с раскаянием подумал Золотой император.
        - Да, хотел спросить, твой муж нашёл того, кто над ним подшутил? - проговорил он, чтобы отвлечь дочь от грустных дум.
        - Что ты имеешь в виду? - рассеяно спросила она.
        - Золотой член, - усмехнулся Золотой император.
        - Золотой член? - с недоумением переспросила Ирина.
        - Ну да, золотой член, то есть мужской детородный орган, он же фаллос, лингам, нефритовый жезл…
        - Стоп! Я въехала, о чём ты! - Ирина призадумалась, вспоминая. - Алекс ничего не говорил, значит, не нашёл.
        - Так поинтересуйся!
        - Зачем?
        - Чтобы муж знал, что он тебе не безразличен.
        Ирина воззрилась на отца.
        - Ты это серьёзно?
        - Как ты любишь приговаривать, серьёзней не бывает. Думаешь, твоя мать просто так закатывает мне скандалы? Этим она показывает, что я ей не безразличен.
        - Да? А я думала она скандалит по причине банальной ревности.
        - Что такое ревность, как не выражение любви? - наставительно проговорил Золотой император и Ирина, скрыв улыбку, попыталась его разубедить:
        - На мой взгляд, любовь здесь ни при чём. Ревность - это чувство собственника, но!..
        Она с предупреждающим видом подняла палец.
        - Так и быть, я учту твой совет и поищу повод для скандала. А вот ты больше не давай его маме. Конечно, если не хочешь, чтобы она променяла тебя на Кецалькоатля.
        - Причём здесь Кецалькоатль? - нахмурился Золотой император.
        Удивлённая его реакцией, Ирина внимательно посмотрела на отца.
        - Неужели ты не знаешь, что он сохнет по ней?.. Вижу, что не знаешь.
        - Доказательства! - потребовал Золотой император.
        - Перед тем, как Кецалькоатль убил меня, я спросила почему. Что такого я ему сделала, что он постоянно преследует меня? И он ответил, что это из-за того, что он хочет довершить превращение мамы в богиню. Да-да, я знаю, что без твоего участия здесь не обошлось и всё же думаю…
        - Хватит! Я понял! Возвращайся домой и скажи матери, что к ужину я буду.
        Оставшись одна, Ирина покачала головой. «Чёрт! Хорошо, если я заложила только Кецалькоатля!» - встревожилась она и без промедления переместилась домой.
        Глава 50
        ГЛАВА 48
        ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
        Маму я нашла в саду, на скамейке под тюльпанным деревом. Выпрямившись, она глядела вдаль и по привычке накручивала дракончика на запястье. Судя по грустному пению эоловой арфы настроение у неё не очень. Ясно! Сама же закатила скандал, и сама же теперь переживает.
        Я присела рядом и взяла её за руку.
        - Перестань заниматься самоедством. Несмотря на знатный дебош, который ты устроила, отец по-прежнему любит тебя. Он сам об этом сказал, если мне не веришь.
        - Скоро разлюбит! - сказала мама с какой-то нехорошей уверенностью.
        Так! Кажется, предстоит вторая часть Марлезонского балета. Чёрт! А я надеялась, что семейный кризис благополучно разрешился.
        - Что случилось? - спросила я, когда её невидящий взгляд переместился ко мне.
        - Вот думаю, кто ваш отец, - отстранённо проговорила она, как вдруг с неё слетела меланхолия и туманно-печальный взгляд обрёл орлиную ясность и, видимо, зоркость. - Молчи! - она взяла моё лицо в ладони и придирчиво его изучила. - Голубые глаза и светлые волосы! Почему я раньше об этом не подумала? - воскликнула она и нервно засмеялась.
        М-да! Судя по состоянию, она на грани истерики.
        - О чём ты не подумала? - осторожно спросила я.
        - Что вашим отцом может быть Кецалькоатль! - оборвав смех, сказала мама и с горестной миной закрыла глаза. - Иди, Сирин! Сейчас я не в силах что-либо объяснять!
        Глава 51
        Да прям! Никуда я не пойду, пока всё не выясню!
        - Выходит, Кецалькоатль действительно тебе любовник, - сказала я несколько резче, чем собиралась.
        - Нет!.. - выдохнула мама и потеряно добавила: - Во всяком случае, я не знала!
        - Что? - захлопала я глазами. - Как можно такое не знать?
        - Очень просто! - истерически хохотнула мама. - Когда ты смертная, бог может прийти к тебе под личиной кого угодно, а затем стереть воспоминания, и ты даже не будешь знать, что переспала с другим. Это сейчас я вижу ауру и уже не перепутаю Чака ни с кем другим, а тогда… К тому же они так похожи! Святые Небеса! Чак никогда меня не простит! И поделом мне! Ведь мама постоянно твердила, что настоящая леди никогда не повышает голос на мужа, но разве я её слушала! Уверена, теперь он бросит меня и уйдёт к этой разлучнице Аэлле Фьюстер! Будь она проклята!
        Похоже, бабушка была умной женщиной, подумалось мне. Кончилось дело тем, что мама закрыла лицо руками и в голос разрыдалась. Кроме дурацких слов, что всё будет хорошо, мне ничего не приходило на ум и я, не зная, как её утешить, попыталась вручить ей воду, но она оттолкнула стакан.
        Господи! Вот кто меня тянул за язык? Не сказала бы отцу про Кецалькоатля, он бы не бредил, а теперь от него уже ничего не скроешь!
        Сама расстроившись до чёртиков, я обняла маму.
        - Не плачь, а? - жалобно попросила я. - Клянусь, отец никогда тебя не бросит, не такой он человек! И вообще, можешь не сомневаться, мы с Алконост дети своего отца, Кецалькоатль здесь абсолютно ни при чём.
        - Не выдумывай! - прорыдала мама. - Сирин, прости, но что ты можешь знать о таких вещах? Они подвластны лишь богам.
        - Я тоже вижу ауру.
        Мама подняла голову и с недоверием глянула на меня.
        - Ты по-прежнему смертная! - пролепетала она сквозь слёзы и заревела ещё пуще.
        Господи, какой-то детский сад!
        - Мама, перестань! Ну, что ты как маленькая!
        - Я было обрадовалась, что ты на самом деле видишь ауру! А ты мне солгала, плохая девчонка!
        - Вифания, в тебе упрямства больше, чем здравого смысла. Если девочка говорит, что видит ауру, значит, так оно и есть. Между прочим, я тоже её вижу, хотя не бог, - произнёс знакомый голос, и я облегчённо выдохнула.
        Слава богу, явилась подмога!
        - О да! Мой милый лягушонок может многое, что недоступно простым смертным, - с гордостью заявила Чантико.
        - Ах, моя дорогая хлопотунья! Хотел бы я любить тебя ещё сильней, но вряд ли это возможно! - сказал мистер Бон и, лучась самодовольством, страстно расцеловал женины ручки, сначала одну, затем другую.
        Засмущавшаяся Чантико шутливо оттолкнула его.
        - Лиланд, перестань! Неудобно же! - она бегло глянула на маму, по-прежнему заливающуюся слезами, и тепло улыбнулась мне: - Ничего, что мы без предупреждения?
        - О, вы даже не представляете, насколько вы вовремя! - с энтузиазмом воскликнула я и, обняв Чантико, расцеловала её в обе щёки.
        Знаю, она не слишком любит такого рода приветствия, но от меня терпит. Оно и понятно. Я так часто болтаюсь в Лягушачьей Заводи, что Боны мне как родные. Впрочем, Чантико была кормилицей у отца, так что она действительно нам не чужая. Ну а Лиланд мне учитель, а хороший учитель - это всегда семья.
        Вслед за Бонами не преминули появиться мистер Тофус, Юйту Лунный заяц и карп Кои. Зная, чем кончаются визиты шкодных божков, мама тут же взяла себя в руки и, вспомнив о хороших манерах, пригласила гостей в дом.
        Расслабившиеся было слуги, не ожидавшие, что хозяйка так скоро придёт в себя, заполошно забегали и спустя какие-то полчаса стол уже ломился от множества яств.
        Визит друзей действительно пришёлся как нельзя кстати. Естественно, все уже были в курсе измены отца и родительница получила от Чантико и Лиланда такую мощную прививку сочувствия, что поневоле воспряла духом. Заодно и я узнала, почему она только сейчас заподозрила, что Кецалькоатль ходил у неё в любовниках.
        Оказалось, что новорожденные фандорийские боги, как и боги Эквилибриума, не сразу набирают силу. Идущая перестройка организма, который адаптировался к новым условиям, привела к тому, что мама стала вспоминать давно забытые события. Поначалу она не обратила внимания на странные провалы в памяти, а затем ей стали сниться сны, в которых фигурировал Кецалькоатль, причём в таком качестве, что она оторопела от собственных фантазий. И вот сегодня блокировка слетела окончательно; она всё вспомнила и, сопоставив с поведением деверя, поняла, что это были далеко не сны.
        Выслушав маму, Чантико вздохнула.
        - Бедный мальчик! Похоже, Кецалькоатль хотел отомстить брату, да только себе же сделал хуже.
        - Чем же это? - осведомилась мама таким ледяным тоном, что от желания дать ей подзатыльник у меня аж зачесались руки. Вот любит она строить из себя королеву, причём к месту и не к месту! Видит же, что Чантико не по нраву её высокомерие, но, памятуя её прошлое, всё равно не может удержаться и ведёт себя с ней, как с прислугой. Хорошо, что мистер Бон, как правило, успевает разрядить атмосферу.
        - Вифания, не тупи! Кецалькоатль влюбился в тебя. Это даже я заметил, - заявил он, оторвавшись от поедания любимого бланманже, рецепт которого наша кухарка, между прочим, выпросила у Чантико.
        Мама не стала оспаривать слова друга детства, значит, тоже заметила. В общем-то, было сложно не увидеть, что Кецалькоатль к ней неровно дышит. На это способен только отец. Хотя кто его знает; теперь мне кажется, что он нечто такое подозревал.
        Видя, что мама успокоилась, я вслед за троицей божков, которые под благовидным предлогом смылись из-под её присмотра, тоже покинула столовую. Выйдя на центральную аллею, я свистнула Мушку. Маясь от безделья, дракон барражировал в воздухе, и он, обрадовавшись компании, со всех крыльев устремился ко мне. Для отвода глаз я немного полетала над поместьем - мол, не приставайте ко мне, я хочу развеяться, а затем, скрывшись от посторонних глаз, направилась к Грозолинской башне Руха. Надеюсь, я найду там Кецалькоатля, которого после возвращения отца разжаловали до властителя подземного царства.
        На этот раз меня не испугали скелеты шолоицкуинтли, что даже после смерти вынуждены нести свою службу. И вообще, после Эквилибриума с его стервозными богами, боюсь, в мире найдётся немного вещей, способных меня испугать.
        Спустившись вниз, я села на ступеньку и постучала камнем по стене.
        - Эй! Есть кто дома?
        Кецалькоатль не заставил себя ждать и я, встав, окинула его взглядом. Действительно, его аура отличается от отцовской; она куда бледней и проще, чем у того, кто на самом деле является богом Эквилибриума и, я так подозреваю, истинным наследником лорда Хаоса.
        Время шло, я смотрела на своего убийцу и не находила в себе ненависти к нему. И дело было не только в похожести Кецалькоатля на отца, хотя и это играло свою роль. Впрочем, теперь я знаю, как он выглядит на самом деле, но это не важно: сейчас речь не об отце.
        В Кецалькоатле было нечто такое, что говорило мне, что он глубоко несчастен и все упрёки, что вертелись у меня на языке, испарились сами собой. Близнец отца по перерождению - сильная натура, но у каждого свой предел прочности, даже у богов. А Кецалькоатль на пределе, это видно невооружённым взглядом. И это плохо. Бог, пошедший вразнос, к тому же его уровня, может натворить больших бед.
        Кецалькоатль первым прекратил игру в гляделки и сел на ту же ступеньку, что до него облюбовала я. Устало сгорбившись, он сложил руки на коленях и устремил взгляд на чёрную подвальную воду. Ну вот, ещё один демон тоски и печали! У меня не дядьки, а прирождённые артисты; оба умеют изобразить такую скорбь, что поневоле пробивает на жалость.
        - Что тебе нужно?
        От его голоса, глухого и бесцветного, будто припорошенного пылью бесконечных веков, у меня прошёл мороз по коже. Брр! Пожалуй, демон в его исполнении выглядит куда достовернее, чем у Николса. Как там сказал сам Врубель? «Дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, но при всём том дух властный и величавый». Абсолютно в тему!
        - Ничего, - я села рядом с Кецалькоатлем. - Вот была поблизости, дай, думаю, навещу дядюшку, спрошу, чего он забыл к нам дорогу. Не потому ли, что нашкодил в прошлом, и теперь боится показаться родителям на глаза?
        - Вифания вспомнила, да? - спросил он полу-утвердительным тоном, и я кивнула, решив не распространяться что да как. Пусть помучается, ибо нефиг! Лезть в постель к женщине, которая ни сном ни духом, это уже ни в какие ворота!..
        Загробный голос Кецалькоатля не дал мне дойти до точки кипения.
        - Шолотль знает?
        - Да, - коротко ответила я.
        - Так зачем ты пришла? Собираешься мстить?
        Я повернула голову, чтобы видеть его лицо.
        - Скажи, будь я твоей дочерью, ты и тогда убил бы меня?
        Всё же я сумела допечь Кецалькоатля. Выдавая внутреннее напряжение, его губы дрогнули и он, пряча смятение, спешно отвернулся.
        - Да! Убил бы! - буркнул он, но как-то не убедительно.
        - Врёшь! В отличие от отца, у тебя не хватило бы духу убить родную дочь.
        Прикинув так и эдак, я встала.
        - Я скажу дома, что сегодня ты придёшь на ужин. Ну а ты решай, нужно тебе это или нет. С распростёртыми объятиями тебя, конечно же, не встретят, и извиняться, думаю, придётся не по-детски. Вполне возможно, что тебе набьют морду и уж точно выскажут всё, что думают о твоей подлянке, и, думаю, по большей части матом. Но я бы на твоём месте вытерпела все унижения, чтобы не потерять семью. Одному, конечно, проще - тишина и покой. Вот только что-то мне подсказывает, что тишина и покой уже сидят у тебя в печёнках. В общем, моё дело предложить, а твоё отказаться… - я посмотрела на опущенную голову Кецалькоатля. - Короче, приходи, а там видно будет. В конце концов, повинную голову меч не сечёт. Да и какой у тебя выбор? Есть лишь два варианта: либо тебя простят, либо нет.
        На выходе из подвала я обернулась и ожившие шолоицкуинтли слаженно грохнули копьями. Впечатлённая оказанной честью, я отсалютовала отцовской гвардии его же жестом - правую руку со сжатым кулаком сначала к сердцу, а затем вперёд и вверх. «Вольно, ребята!» - улыбнулась я неподкупным стражам подземного мира и, развернувшись, шагнула в мир солнца и жизни. Помедлив, я снова обернулась, но лестница была уже пуста.
        Дракон, крылатый поросёнок, куда-то уже смылся, и я решила прогуляться пешком, а то с этой магией, как с автомобилем на Земле, скоро разучишься ходить.
        Прежде чем отправиться к дому, я подошла к дроссере и похлопала её (или его?) по стволу: «Привет, Буратино! - я глянула на верхушку древесного хищника и уважительно присвистнула. - Ух, ты! Если дальше будешь так расти, то скоро дорастёшь до Небес!» В ответ на это шум листвы сменил тональность. Вот ведь! Дерево, а умеет смеяться. «Кстати, ты кто у нас: мальчик или девочка?» - решила я поинтересоваться. Воздушные корни дроссеры пришли в движение и изобразили мужской детородный орган. Значит, дроссера из разряда двухдомных растений, насколько я помню ботанику. Теперь понятно, отчего мой питомец такой подвижный и сообразительный, - ведь ему, как мужику, придётся не только побегать за подружкой, но и доказать ей, что его пыльца ничем не хуже, а даже лучше, чем у конкурента.
        Буратино сплёл подобие кресла из корней, но я покачала головой: «Извини, у меня сегодня дела».
        Я подняла голову и нашла взглядом веталу, притаившегося в листве.
        - Что, Майя, по-прежнему не теряешь надежды попробовать моего мясца?
        - Ага! - ветала свесился с ветки и оскалил острые зубы. - Однажды ты зазеваешься, и я перегрызу тебе горло. Вот так! - состроив зверскую физиономию, он щёлкнул зубами, чересчур здоровыми и белыми для того, кто ведёт нездоровый образ жизни.
        - Ну давай, мечтай дальше, - я махнула ему на прощание. - Передавай привет Дэви и Шиве!
        - Маме передам, а отцу нет, - сказал поскучневший Майя и сел на ветке.
        - Чего так?
        - Шива снова её выгнал. Сказал, что от неё воняет мертвечиной.
        - Гляди, какой привереда! - я улыбнулась, припомнив, что мы с его папочкой вытворяли в постели. - Не переживай, зубастик! У богов длинная жизнь, они ещё сто раз помирятся, - сказала я ветале в утешение и переместилась поближе к дому, чтобы он не увязался за мной.
        Вряд ли Майя нападёт, но бережёного бог бережёт, к тому же у меня нет настроения драться…
        И тут на моём пути выросла Алконост, причём злая как чёрт. Я вздохнула и вызвала кэм. Настроения нет, но драться придётся.
        - Вот чего ты опять ко мне привязалась? - решила я пойти путём дипломатии, но попытка не удалась.
        Алконост напала, не вступая со мной в дискуссию и, в принципе, это правильная тактика. Если ты изначально не настроена на переговоры, то нечего разводить бары-растабары и попусту трепать языком.
        Некоторое время мы дрались один на один, без паладинов. Мои и Алконост появились одновременно, но те и другие были слишком заняты друг другом, чтобы как-то повлиять на наш поединок.
        После нескольких лет постоянных драчек, я уже знала двойняшку как облупленную. К сожалению, процесс был обоюдным. Печально, но факт, несмотря на доступ к магии, мне приходилось туго. Мой прожект подловить её на одном из трюков с треском провалился. Какое там! Того и гляди, чтобы самой не угодить в ловушку. Похоже, Алконост не теряла времени даром и упорно тренировалась; её возросшее мастерство оказалось для меня ещё одним неприятным сюрпризом. Так что моё пребывание в Эквилибриуме не дало мне заметного преимущества, как я надеялась. Конечно, кое-чему я научилась, но без вионета мои навыки стоили немногого.
        Алконост действовала с такой быстротой, что я едва успевала отбивать её молниеносные атаки. Она не давала мне ни секунды передышки, и я знала, чего она добивается. Долго мне такой темп не выдержать; под влиянием накопившейся усталости однажды я совершу ошибку или просто промедлю и тогда мне конец. Конечно, боги, находясь в материальном теле, тоже устают, и всё же они гораздо выносливей, чем мы, простые смертные.
        Поначалу нашим основном оружием были кэмы и мы сражались на расстоянии. Защита, подкорректированная отцом, и доспехи действовали безотказно; Алконост зря расходовала энергию концентратора, стремясь их пробить. И всё равно приходилось постоянно перемещаться: нельзя было давать ей подолгу бить по одному и тому же месту. Это чревато пробоем защиты, через который, несмотря на доспехи, может так шарахнуть, что мама не горюй!
        Нет, хватит бегать, пора дать ей отпор! Я сменила кэм на меч и ринулась к двойняшке. Как там учил высочество? Сначала крестообразный росчерк, затем ещё один, но со смещением на сорок пять градусов, теперь серия из семи коротких плотных импульсов и вдогонку игольно-тонкий луч. Надеюсь, я не напортачила с временными интервалами… Есть! Получи, гадина! Жаль, что повторить не удастся. Такой магический снаряд забирает слишком много энергии, зато он эффективный и с гарантией пробивает защиту и доспехи. По действию он схож с местечковой анестезией и, хотя онемение длится не более пяти минут, этого может хватить, чтобы привести к летальному исходу.
        К моему огорчению, удар пришёлся Алконост в бедро, хотя целила я в голову. Тем не менее парализованная нога снизила темп её атак, что дало мне необходимую передышку. Правда, как только нога отошла, она с новой силой набросилась на меня.
        Досталось и мне. Я поставила блок и, сложив крылья, ушла вниз, но недостаточно быстро. Пробой был небольшим, защита отразила большую часть магического снаряда, тем не менее перед моими глазами сплясали все звёзды неба. К счастью, я не отрубилась и сумела вывернуться из-под следующего удара, который был настолько мощным, что вскользь задетые доспехи засветились как раскалённая плита.
        Глава 52
        Несмотря на взбесившуюся Алконост я не забывала о паладинах. Кэт впервые участвовала в такой серьёзной заварушке, и хоть я беспокоилась за неё, помочь ничем не могла. Если я не остановлю ревнивую дуру, которая по какому-то недоразумению приходится мне сестрой, она уничтожит всех нас.
        Спустя какое-то время поединок вошёл в определённый ритм. Атака - защита, атака - защита, временами отход и перегруппировка. По очереди мы испробовали друг на друге все известные нам приёмы, а затем пошли по кругу. В общем, ни одна из нас не имела сколь-нибудь заметного преимущества.
        Видимо, Алконост надоела безрезультатная круговерть и она решила изменить расстановку сил. Я приготовилась к очередной атаке, как вдруг вспыхнул багрово-красный крест. Такота и какая большая! Я такую ещё не видела! Алконост, зависшая в воздухе, вся целиком помещалась в круге ослепительно-яркого света, который возник в перекрестье креста. Вслед за основным кругом начал формироваться дальний круг и доли между частями креста окрасились в цвета домов-вассалов: Чёрной черепахи, Белого тигра, Красного феникса и Синего дракона.
        Чёрт! Происходящее явно не к добру!
        Охваченная тревогой, я ринулась к распроклятой двойняшке, но золотой змей с драконьей мордой, возникший в центре нашего родового знака, стремительно развернулся и мощным ударом хвоста отбросил меня прочь. Пока я кувыркалась в воздухе, паладины Алконост успели занять свои места в такоте, и там возникли звери-покровители их домов.
        Итак, силы противника удвоились. И что теперь? Мне-то этот фокус не знаком! Я оглянулась на своих паладинов и беспомощно выругалась. Слава богу, все живы, но Кэт едва держится на ногах, да и остальные ненамного лучше. Лишь Алекс в хорошей форме и по-прежнему рвётся в бой, но одному ему не справиться.
        Выхода нет. Мои не выстоят, если к паладинам Алконост присоединятся четыре волшебные зверюги. Остаётся лишь позорно бежать или сдаться на милость победительницы. Я скрипнула зубами, представив себе, как это будет выглядеть. Проклятье! Лучше умереть, чем молить эту дрянь о снисхождении!
        Вот сука! Алконост поняла, что мне нечего ей противопоставить и со стервозной улыбочкой провела ладонью по шее - мол, всё, твоя песенка спета.
        «Госпожа, воспользуйтесь возможностями руноа-файфы», - неожиданно проговорил мой фандорийский переводчик.
        Умник! Будь у меня ключ к вионету я бы горя не знала!.. Или он есть у меня? Я протянула ладонь и на ней вспыхнул сгусток белого огня. Я возликовала. Высочество я тебя люблю!
        «Вионет!» - мысленно позвала я и… ничего. Попытка зрительно представить информационное пространство тоже ни к чему не привела.
        Ну что за дела? И как мне теперь достучаться до вселенского интернета?
        А была, не была! «Вход в систему!» - приказала я и на этот раз сработало.
        Возникшие ощущения были схожи с тем раздвоением, которое посетило меня, когда Алконост явилась по мою душу на Землю. На этот раз одно моё «я» находилось здесь, на Фандоре, а другое - обреталось в таком месте, какое не привидится даже в кошмарном сне. Кажется, я знаю, кто это. Всё же у меня состоялось свидание с Щелкунчиком, моей копией в кубе, оставшейся у Нейто.
        - Ну, что там у тебя приключилось? - ворчливо спросил он и я облегчённо выдохнула.
        - Некогда рассказывать! Лезь ко мне в голову и считывай напрямую!
        - Да уж, необычные у тебя отношения с сестрой.
        - Нейто, давай быстрей! - рявкнула я, видя, что на нас вот-вот нападут.
        - Не нервничай, я ищу оптимальное решение. Готово!
        Я посмотрела на своих паладинов, а затем вниз. Охренеть! Вместо того, чтобы подсказать мне как создать такую же такоту, как у Алконост, Нейто выдал нам по личному роботу. Железяки были человекообразными, но с головами зверей-покровителей и корпусами в соответствующем цвете. Лично я стояла на плече здоровенного металлического мужика, который своей золотой бронёй и драконьей маской очень походил на Золотого императора.
        «Недоумки!» - мысленно приласкала я Нейто и паладинов, которые как дети обрадовались его дурацким игрушкам. А вдруг техника возьмёт и не сработает против волшебных зверей Алконост, об этом кто-нибудь подумал?
        Ладно, дарёному коню в зубы не смотрят. Лучше металлические болваны, чем совсем ничего, утешилась я мыслью, и пнула робота.
        - Вперёд, парень! Видишь золотого змея? Твоя задача не подпускать его ко мне и моим паладинам. Понял?
        - Да, госпожа! - ответил робот и ракетой рванул к указанной цели.
        Порождения Фандоры и Эквилибриума сошлись в ожесточённой схватке, и я пришла к выводу, что зря опасалась. Робот ничем не уступал золотому змею. Он пережил не только его страстные объятия, но и огонь этого летучего огнемёта.
        Вот и славно! Я быстро глянула, как справляется остальное металлическое воинство и окончательно успокоилась. Роботы Нейто оказались на высоте и добросовестно выполняли своё дело.
        Ко всему прочему продолжительная передышка благотворно сказалась на моей живой силе. Больше не казалось, что Кэт вот-вот упадёт без сознания, да и Эдик с Дашей смотрели куда веселей. Алекс вовсе был как огурчик, то есть свеж и бодр, в отличие от своей противницы. Насколько я помню, её зовут Лижен и это у неё погиб брат. Кстати, хороший был парень. Во время нашей первой стычки он играючи мог разделаться с моим малолетним Тигрёнком, но даже не ранил Дашу, во всяком случае, серьёзно. Да и с сестрой носился как с писаной торбой. Странно, но почему-то воин-черепаха чем-то напоминает мне его, хотя погибший парень был европейских кровей, а этот азиат.
        Увы, всё хорошее рано или поздно кончается; закончилась и наша передышка. Видя, что призванная на помощь родовая зверюга проигрывает моему роботу, Алконост яростно завопила и снова набросилась на меня, да только фиг ей! Теперь в моём распоряжении было всё могущество вионета. Единственно, я не хотела убивать эту дуру, так что пришлось повозиться, чтобы найти приемлемый способ её обездвижить. По подсказке вионета я создала лаурон - полуразумную сеть, состоящую из лиан с огненными прожилками, и спеленала ею Алконост; правда, не сказать, что без труда. Предугадывая мои ходы, она раз за разом ускользала из ловушки и при этом не забывала потчевать меня магической дрянью (в этом деле она мастер), так что пришлось за ней основательно побегать.
        Для верности я упаковала двойняшку в сферическую силовую клетку и лишь тогда посмотрела, как обстоят дела у паладинов. По закону подлости Кэт достался самый сильный противник, поэтому оставалось лишь удивляться как ей удалось выстоять в поединке с ним.
        Не успела я прийти ей на помощь, как робот-черепаха убил своего магического противника. Чёрт! Нельзя было отдавать приказ на убийство волшебного зверя, но Кэт слишком неопытна в магии и многого не знает.
        Гибель Чёрной черепахи задела их обоих, но куда сильней она сказалась на воине Алконост, который был напрямую связан с её такотой. Схватившись за голову, он зашатался как пьяный и упал на колени.
        «Стой, Кэт!» - выкрикнула я, видя, что она вознамерилась его убить. Но она меня не услышала… или не захотела услышать. Понимаю, в пылу сражения случается всякое, и всё же убийство беспомощного противника попахивает подлостью, к тому же он вёл себя с ней по-рыцарски.
        К счастью для парня, Лижен бросилась к Кэт и успела подставить меч, блокируя её удар. Вот только девушка-дракон не остановилась на этом и настала очередь Алекса спасать нашу горе-черепаху.
        Роботы и волшебные звери всё ещё сражались, и я запросила вионет. Не сразу, но мне удалось погасить такоту. Вслед за исчезновением зверей исчезли роботы. Видя такое дело, паладины постепенно перестали сражаться и всем скопом воззрились на меня.
        Вперёд выступил воин-тигр Алконост, которого я впервые видела. Будь обстановка менее напряжённой, а он не столь искусен в бою, я бы нашла его забавным. Молодой азиат с роскошной гривой волос, облачённый в фантастическую белую броню и с мечом в руке, выглядел так, будто явился со съёмок китайской фэнтезийной многосерийки.
        - Госпожа, меня зовут Фа Юн, - сказал он и после церемонного поклона добавил: - Мы будем очень вам признательны, если вы освободите их высочество.
        С меня сразу же слетело ностальгическое настроение, вызванное недавними воспоминаниями о беззаботной жизни на Земле.
        - Их высочество сейчас отправится к их величествам и будет держать ответ, какого чёрта она каждый раз бросается на родную сестру, не имея на то серьёзных оснований, кроме её собственной непроходящей дурости, - сказала я и жёстко посмотрела на паладинов Алконост. - Вы, четверо, можете её сопровождать, но учтите, если кто-нибудь из вас хоть косо посмотрит в сторону моих паладинов, пощады не ждите. Поняли?
        Фа Юн согласно кивнул и первым шагнул в портал, ведущий в Вечернюю Звезду.
        Нас уже ждали. Отец глянул на Алконост и, не сказав ни слова, во всяком случае вслух, направился к дому. Судя по тому, что клетка и оковы двойняшки исчезли, а она сама потащилась следом за ним, он так просто не оставил это дело и вознамерился прописать ей ижицу. Вот и славно! Мама обеспокоенно посмотрела на них и поинтересовалась у меня всё ли в порядке. Я пожала плечами, и она тут же испарилась - видимо, понеслась защищать свою непутёвую доченьку.
        Ладно! Золушки они не обидчивые, в отличие от принцесс. Они знают своё место. Прежде чем отправиться к своей вычурной печке и предаться там посыпанию головы пеплом, я махнула паладинам, своим и чужим, - мол, кыш по домам! и последние тут же отчалили.
        Алекс, задержавшийся из-за наших ребят, догнал меня в коридоре и подхватил на руки.
        - Ты нашёл того, кто украл золото? - спросила я у него.
        Не сразу врубившись, он хлопнул глазами, а затем усмехнулся.
        - Это всё, что тебя интересует?
        - На данный момент, да, - я прижалась щекой к его плечу. - Я люблю тебя и мне небезразлично, что ты думаешь и чем занимаешься. Правда, отец советовал закатывать тебе скандалы, по матушкиному рецепту, чтобы ты знал, что я по-прежнему тебя люблю, но я не большая их любительница, - я повернула голову, чтобы видеть его лицо. - Да и ты не даёшь мне повода, а орать на пустом месте мне совесть не позволяет.
        - Смотри, если надо, то за мной не заржавеет, - хохотнул Алекс.
        Я сунула ему кулак под нос.
        - Только попробуй! Яйца оторву!
        На его физиономии промелькнуло выражение, которое не очень мне понравилось и вскоре стало ясно почему.
        - Ирка, давай по чесноку! Мужик есть мужик и одной бабой, как бы он её ни любил, в жизни не обходится. Так что верности до гроба я тебе не обещаю…
        - Пусти! - потребовала я.
        Нет, какой гад! Как от меня так требует верности, а как сам, так сразу извини-подвинься!
        - Да не дёргайся ты! Сначала дослушай!
        - Ты мне рёбра сломаешь, - проворчала я, но вырываться перестала, и Алекс ослабил хватку.
        - Я не говорю, что побегу изменять тебе с первой встречной. Просто в жизни может случиться всякое. Вас, баб, много и соблазн велик. Вот встретится такая, как ты, и что тогда делать? От любви не убежишь, по себе знаю, - закончил он с тоскливыми нотками в голосе.
        Проверяя, насколько это серьёзно, я снова заглянула ему в лицо. Нет, не придуривается.
        - Ты опять? - вздохнула я. - Сколько раз нужно сказать, чтобы ты мне поверил, что Лотико для меня всего лишь девчоночья мечта о принце на белом коне? Ревновать к нему так же бессмысленно, как ревновать к мультяшному герою.
        - Сама-то веришь тому, что говоришь? - Алекс спустил меня на пол и толкнул двери.
        - Если любишь, как говоришь, больше не упоминай при мне его имя, - сказал он перед тем, как скрыться в своей комнате.
        Вот гадство! Мало мне было сволочной сестры, так ещё муж наехал!
        После ванны я вспомнила своё обещание Кецалькоатлю и отправила сообщение маме, что пригласила его на ужин.
        Сочтя семейный долг выполненным, я взяла книгу, подаренную Лиландом, и взгромоздила её на подставку. Держать на весу такую объёмную книжищу было бы слишком утомительно. Одна лишь обложка из натуральной кожи, густо утыканная серебряными украшениями, думаю, весит как пудовая гиря, а тут ещё толстенная пачка пергаментных листов, заполненных рукописным текстом. Кстати, в этом монументальном труде Лиланд изложил свои многолетние изыскания в области магии. Я открыла книгу и пробежала глазами несколько страниц. Конечно, я дилетант и мне трудно судить, но, кажется, всё чётко и по делу. Впрочем, иначе и быть не может. Мистер Бон крупнейший специалист в области магии и настоящий учёный - так считаю не я, а мистер Хаос, дед Лотико, с которым мы однажды разговорилась во время моего визита в Расомское поместье.
        Интересно, что Прото Хаос внешне похож на лорда Хаоса, но совсем другой по характеру; в нём нет той непомерной гордыни, что так и прёт из властителя Эквилибриума. Прото Хаос несколько суховат в общении, а так он очень приятный господин, к тому же остроумный и широкой эрудиции, поэтому беседовать с ним одно удовольствие. Так вот, он восхищался моим учителем и считает его эдаким Леонардо да Винчи фандорийского мира.
        Процесс, изображённый на одной из картинок, показался мне знакомым и я, чтобы проверить так ли это, начала читать сопровождающие записи, а затем увлеклась и потеряла счёт времени. О нём мне напомнил желудок, потребовавший еды.
        Алекс, в ожидании которого я коротала время за книгой, так и не пришёл; поэтому, как только к ноге, онемевшей от долгого сидения, вернулась чувствительность, я встала с диванного недоразумения, которое зовётся козеткой, и похромала на его поиски.
        После исследования обычных мест обитания мужа, таких как: тренировочная площадка, конюшни, кухня, комнаты паладинов и детская, я зашла к Василисе - вдруг Алекс ностальгирует по дому и решил к ней заглянуть? Увы, там его тоже не было и тогда я обратилась за помощью к слугам. Они обыскали всё поместье, но чёртов дракон будто сквозь землю провалился!
        Уже не на шутку встревоженная я направилась было к родителям и тут увидела, как Алекс материализовался у пруда, причём не один, а с какой-то девчонкой. Я пригляделась к его спутнице. Для соперницы, пожалуй, чересчур уж юная и, кажется, я её видела.
        Нет, не может быть, чтобы Алекс изменял мне с этим малолетним недоразумением! Переместившись, я тронула его за плечо.
        - Что ты здесь делаешь?
        Он обернулся и смерил меня насмешливым взглядом.
        - А ты что подумала?
        - И не надейся! - фыркнула я и с любопытством посмотрела на девчонку.
        Точно! Это наша служанка - из тех, что занимаются уборкой в доме. Несколько раз я заставала её в наших комнатах. Очень стеснительная девочка; такое ощущение, что она боится людей и по возможности прячется от них.
        - Как тебя зовут? - спросила я.
        - Джейн, - потупилась юная подружка Алекса и, спохватившись, спрятала руки под фартуком.
        Интересно, зачем они это делают? Чтобы хозяевам было спокойней, что служанки не вцепятся им в волосы?
        - Очень приятно, Джейн! - сказала я как можно мягче и, заметив любопытный взгляд девочки, улыбнулась. - Думаю, ты знаешь, что меня зовут Сирин.
        - Да, госпожа! - она оглянулась на Алекса и тот слегка кивнул.
        Так! Хотела бы я знать, что здесь происходит!
        Неожиданно девочка протянула мне руку и, когда я ответила ей рукопожатием, она энергично тряхнула мою ладонь.
        Молодец! У девчонки есть характер. Ну а зажатость - дело преходящее. Если постепенно повышать её самооценку, то со временем она обретёт уверенность в себе и будет гораздо раскованнее в общении. Одна беда, она обретается в такой среде, где с ней никто не будет цацкаться, наоборот, заклюют ещё больше. Я пошарила по карманам и протянула Джейн конфету.
        - Вот держи.
        - Спасибо, госпожа! - по губам девчонки скользнула улыбка и готова спорить, что это была не благодарность, а насмешка.
        Поначалу она убрала конфету в карман фартука, а затем достала её и, развернув фантик, сунула за щёку.
        - Лучше сразу съесть, а то отберут, - пояснила она, видя, что я на неё смотрю.
        Так! Становится всё интересней и интересней! Джейн явно изменилась по сравнению с тем, какой она была раньше. Главное, меня не покидало смутное чувство, какой-то несуразности в её облике.
        Глава 53
        Девочка убежала, сказав, что ей нужно работать, и я посмотрела ей вслед.
        - Подумала, что это мальчишка, переодетый в девчонку? - озвучил Алекс мои мысли и усмехнулся. - Не-а, это стопроцентная девчонка!
        - Через мои руки прошло слишком много детей, чтобы я могла ошибиться, - возразила я и, не удержавшись, с раздражением добавила: - И вообще, откуда тебе знать мальчик это или девочка?
        - Оттуда, что у слуг одна купальня на всех. Мужчины и женщины моются в разные дни, но все вместе, причём у них с этим делом строго. За обязательным мытьём женщин следит экономка, за мужчинами - дворецкий. Сама понимаешь, что в общественной бане не скроешь кто есть кто.
        - Тогда это трансгендер, - пожала я плечами.
        - Опять пальцем в небо! - ухмыльнулся довольный Алекс. - Не злись! Сейчас всё расскажу.
        Он подвёл меня к скамье под маминым тюльпанным деревом и, когда мы сели, рассказал, как встретил Джейн и о том, как привёл её к близнецам, чтобы накормить. Сказал, что девочка уже тогда показалась ему странной - будто она не на много старше наших мальчишек, а выглядит как подросток.
        - Что потом? - дёрнула я его за руку, когда он замолчал.
        - Потом мы с Пименовым и Нэхуелем провели расследование и выяснили, что девчонка появилась в Вечерней Звезде три года назад. До этого Джейн около года обреталась в горной деревушке, в доме мужика, который исчез пять лет назад, причём вместе со своей рабыней. Говорили, что девка была необычайной красоты и он, ревнуя её к каждому встречному-поперечному, бил её смертным боем. Местные до сих пор помнят, как ужасно она кричала, когда он в самом начале поймал её и как собаку посадил на цепь, а затем чуть ли ни каждый день бил чем ни попадя, пока она не теряла сознание. Диво, что он её не убил, - Алекс покосился на меня. - Да, вам, бабам, порой не позавидуешь. Потом вдовая сестра пропавшего мужика, поселившаяся в его доме, обнаружила в свинарнике приблудную девчонку. Она рассчитывала, что та как рабыня будет пахать на её семейку, да только просчиталась. Джейн ничего не хотела делать и вела себя как дурочка: беспомощно тыркалась по углам и только плакала. Избив, её пинками выкидывали на улицу, но она упорно возвращалась к своим мучителям. Дурочка или нет, а голод не тётка. Джейн стала помогать по
хозяйству, и на неё свалили всю самую тяжёлую и грязную работу. С голоду она украла целый круг колбасы и тут же его съела; тогда её избили так, что посчитали мёртвой. Ночью Джейн погрузили на телегу и выбросили за околицей. Потом уж дриада, живущая в старом вязе, сказала, что видела, как она встала и пошла прочь из деревни.
        И тут в моей голове забрезжило. Я вспомнила о том, что мне рассказала Алконост во время визита в наш дом на Земле. Про то, как она сбежала из дома и её поймал какой-то крестьянин и, посадив на цепь, показал ей, что такое собачья жизнь.
        - Постой! А крестьянина, случаем, звали не Клавис?
        - А ты откуда знаешь? - удивился Алекс.
        - Это была Алконост! - воскликнула я, удивлённая не меньше его. - Когда она заявилась к нам, то рассказала, что с ней приключилось во время побега из дома. Правда, не понимаю, причём здесь Джейн. От насильника Алконост родила мальчика; мама сказала, что в три месяца его украли. На сегодняшний день ему исполнилось бы четыре года, а Джейн как минимум десять.
        Алекс откинулся на спинку скамьи и сосредоточенно нахмурился.
        - Да, нестыковка! И всё же связь есть, нюхом чую. Итак, что мы имеем? А имеем мы пропавшего сына твоей сестры и девчонку десяти, а то и двенадцати лет, но с глазами маленького ребёнка. К ним прилагаются горная деревушка, где мужик по имени Клавис знатно поимел твою сестрицу, и Вечерняя Звезда, имение твоих родителей. Причём мы не нашли никаких следов Джейн до того, как она появилась на подворье Клависа. Таким образом, временной интервал её существования тоже равен четырём годам. Что в таких случаях говорит бритва Оккама? Она говорит, что не следует умножать сущности сверх необходимого. Отсюда вывод: кто-то превратил мальчишку в девчонку, которая в три раза старше его истинного возраста.
        Я кивнула.
        - Думаю, ты прав, и даже догадываюсь, кто это сделал.
        - И кто же это? - снисходительно поинтересовался Алекс.
        Ну, да! Как же я могла забыть, что у него все бабы по определению дуры, и я в том числе? Разве я могу что-нибудь добавить к тому, в чём они с нашим личным шпионом тщательно покопались? Да никогда в жизни!
        - Боюсь, ты разочаруешься в своём кумире, - сдержанно проговорила я.
        Поскольку у Алекса только один авторитет, он, естественно, сразу же догадался, кого я имею в виду.
        - Не выдумывай! Зачем это Золотому императору?
        - Уж такие у него своеобразные методы воспитания.
        - Не верю! Докажи! - потребовал Алекс и я, призвав терпение, сказала ему о своих подозрениях, кто именно поспособствовал тому, чтобы Алконост хлебнула смертной жизни на полную катушку.
        - Всё равно не верю! - буркнул он, не желая расставаться с иллюзиями.
        - А я вот не верю, что шолоицкуинтли, будь у них такой приказ, не нашли бы Алконост, а затем её ребёнка! - отрезала я. - Это возможно только в одном случае, если Золотой император сам не хотел этого.
        Судя по поскучневшей физиономии, Алексу мои доводы показались убедительными. Ну извини, дружок! Не повезло тебе со мной, не умею я строить из себя дуру, разве что действительно туплю.
        Разругаться, как обычно случалось, когда я наступала дракону на его мужские причандалы, нам не дала наша банда, заявившаяся в полном составе.
        - Опять ругаетесь? - весело спросила Тигрёнок и, сев рядом, по привычке сцапала мою ладонь. Эдик, видя это, возвёл очи горе и примостился рядышком с ней.
        - Нет, они не ругаются, а выясняют, кто у них главный, хотя оба знают, что это не Алекс, - язвительно проговорила Кэт, и я бросила на неё изучающий взгляд. - Чего смотришь на меня как вошь на гниду? - вызывающе спросила она.
        Понятно. Она слышала мой приказ, но не сочла нужным его исполнять.
        - Почему ты не остановилась, когда я велела тебе не трогать парня?
        - Потому что этот козёл чуть не убил меня! - возмущённо воскликнула Кэт.
        Я повернулась к Алексу.
        - Вы с ним примерно равны по силе. Ну-ка, покажи ей, как долго она продержалась бы на самом деле.
        Алекс кивнул и в тот же миг его меч оказался у горла Кэт.
        - Так нечестно! - воскликнула она.
        - Ну давай по-честному, - согласился Алекс.
        Как только Кэт облекли доспехи и в её руках появился меч, он молниеносным движением нанёс ей удар в область живота, затем в грудь и в завершение чиркнул остриём по горлу. Судя по тому, что она упала на землю и скорчилась от боли, дракон не ограничился одной демонстрацией и пробил защиту.
        Алекс хотел было продолжить экзекуцию, но я его остановила.
        - Хватит! Думаю, она поняла, что бы её ждало, не будь её противник милосерден.
        - Ну ты и сука! - взъярилась Кэт.
        Делать было нечего. Если сейчас не поставить её на место, дальше будет хуже.
        - К бою! - рыкнула я и направила на неё кэм.
        Кэт попятилась.
        - Ир, ну ты чего? Уж слова тебе не скажи! - примирительно пробормотала она. Вот только злобно глядящие глаза говорили другое.
        - Лучше никакого паладина, чем тот, на которого нельзя положиться, - сказала я ровным тоном. Злости не было, одно лишь сожаление.
        - К бою! - повторила я, и активировала кэм.
        Не знаю, чем бы кончилось дело, если бы не Пименов.
        - Ирина Феликсовна, не слушайте её вздор! Кэт не дура, просто упёртая как ослица! Она понимает, что правила игры изменились, но ей нужно время, чтобы их принять, - взволнованно проговорил он.
        Сергей умный парень, но он опоздал с ролью адвоката.
        - У неё было достаточно времени. Пора ей увидеть не подружку, а дочь Золотого императора. На колени! - приказала я и Кэт, ошалевшая от моих слов, растеряно поглядела на ребят.
        Наткнувшись на их непроницаемые лица, она плюнула и направилась было к дому, но я заставила её вернуться.
        - Кэт, ты на Фандоре. Знаешь, что здесь делают с теми, кто не подчиняется хозяевам?
        - Я тебе не служанка! - вздёрнула Кэт подбородок.
        - Да, ты мне не служанка. Ты мой паладин.
        - И в чём разница? - зло выкрикнула она. - По мне так один хрен!
        - Ты ошибаешься. У слуг есть возможность сменить хозяев, у тебя такой возможности нет.
        - А-а! - издевательски протянула Кэт. - Оказывается, мы у тебя рабы!
        Если она рассчитывала меня смутить, то напрасно.
        - Жизнь за жизнь. Обмен должен быть равным. Я доверяю вам свою жизнь, вы мне свою. Только так и никак иначе.
        - Чушь какая-то! - буркнула она, не спуская с меня насторожённых глаз.
        Кажется, до неё стало доходить истинное положение дел, и я попыталась вразумить упрямицу:
        - Кэт, ты не ценишь моего доброго отношения, хотя я закрываю глаза на то, что ты ничего не умеешь. Я бы поняла, будь ты не очень способной, и при этом упорно трудилась, но ведь этого нет. Ты постоянно пропускаешь занятия, отговариваясь надуманными причинами: то у тебя голова болит, то живот, то ты имеешь наглость напрямую заявлять, что у тебя нет настроения махать железяками. А ты подумала, что будет, если из-за твоей лени кто-нибудь погибнет?
        - Нечего наговаривать на меня! Не такая уж я неумеха. Пока все живы и здоровы! - сварливо проговорила Кэт.
        Я с сожалением посмотрела на ту, что ценила как преданного друга. Кэт по-прежнему не понимала, на какой тонкой ниточке она висит. Что ж, в таком случае, придётся идти до конца; своими последними словами она отрезала мне пути к отступлению.
        - Уходи, я тебя не держу! - резко сказала я и повернулась к Пименову. - Сергей, собирайте вещи. Я отправлю вас на Землю.
        Отпускать паладина живым было против правил. Они уходили только вперёд ногами. Тогда отец не просто так убил Кэт. Это была не жестокость, а необходимость. Чтобы стать полноценным паладином и встроиться в мою такоту, ему сначала нужно было освободить место. Но я не враг Кэт. Надеюсь, я сумею уговорить отца, что уже достаточно сильна и мне достаточно трёх паладинов.
        - Нет! - выкрикнула Кэт со слезами в голосе.
        - Что нет? - рявкнула я и она упала на колени.
        - Ир, не прогоняй меня! Я тебя не подведу! Клянусь, я буду заниматься днём и ночью и догоню остальных!
        Пряча облегчение, я заглянула в её молящие в глаза.
        - Ты хорошо подумала? Если останешься и, не дай бог, по твоей вине случится беда, ты мне ответишь головой. И не думай, что это пустая угроза.
        - Я согласна!
        - Подумай ещё раз! - потребовала я и посмотрела на Пименова. - Сергей свободен уйти в любое время, а вот у тебя такой возможности больше не будет. Чтобы ты знала, бегство паладина - это измена, наказуемая смертью.
        Не желая совсем уж не нагнетать обстановку, я умолчала о том, что пренебрежение обязанностями, как в её случае, расценивается точно также.
        - Серый, прости, но я остаюсь! - всхлипнула Кэт. - Я знаю, тебе здесь не нравится. Если ты бросишь меня, я пойму. Уходи, пока можешь! Ирке можно довериться, она сдержит слово и отправит тебя на Землю.
        - Если ты остаёшься, значит, я тоже остаюсь, - к своей чести, ответил Пименов.
        Он хотел помочь ей встать, но я древком кэма отстранила его и повернулась к Кэт.
        - Ещё ничего не решено. Мне пустые обещания ни к чему: докажи делом! Простоишь три дня на коленях, причём без еды и питья, и я подумаю оставить тебя или нет, - сказала я и она, понурившись, опустила голову.
        Понимаю, жестоко, но я должна знать, что Кэт способна сдержать слово. Я не могу доверить свою жизнь и жизни моих близких тому, на кого нельзя положиться.
        Кэт осталась стоять на коленях, а я пошла к дому и народ потащился за мной. Несколько раз Василиса порывалась что-то мне сказать, но Пименов каждый раз её останавливал; наконец, он попросил её помолчать и не лезть не в своё дело, и я была благодарна ему за это. В таком настроении я бы не выдержала и залепила Василисе пощёчину, а мне не хотелось обижать двух подруг за раз.
        Глава 54
        ЭПИЛОГ
        Кэт простояла все три дня на коленях, хотя несколько раз теряла сознание.
        Нам обеим было тяжело. Летняя жара. Солнце светило как проклятое, на небе не было ни тучки. Температура днём под сорок градусов. К вечеру второго дня, когда она первый раз грохнулась в обморок, я хотела отменить своё зверское требование, но Алекс не дал мне совершить ошибку. «Что за нахер? - возмутился он. - Кэт действительно села тебе на голову! Если уж взялась за дело, то держи характер!»
        И я выдержала. Мы обе выдержали.
        После этого урока Кэт, как и обещала, упорно занималась. Днём и ночью. Она растеряла весь свой жирок и стала подтянутой и жилистой. Прогресс был налицо. Преодолев страх перед магией, она, хоть и с переменным успехом, уже могла противостоять своим более опытным товарищам. Видя, как она спала с лица, обеспокоенный Сергей однажды подошёл ко мне и попросил её придержать, но я не стала этого делать. Кэт - взрослая девочка, сама знает, когда остановиться. Есть ещё один нюанс. Очнувшись от наложенной мной епитимьи, она зовёт меня госпожой и никак иначе. Эдик с Дашей, когда мы на людях, тоже зовут меня госпожой, да только у них другой побудительный мотив. Ребята блюдут мою репутацию, а Кэт - держит дистанцию. Ладно пусть дуется, когда-нибудь да надоест.
        Да, Кецалькоатль всё же пришёл на ужин. Что творилось, жуть! Отец метал громы и молнии - в прямом и переносном смысле. Главное, что этот великий ор, благодаря Чантико, закончился миром, конечно, худым, но всё же лучше, чем открытая война между братьями. Да и мама, как могла, отстаивала Кецалькоатля. Правда, это не слишком понравилось отцу, но она быстро его заткнула, напомнив ему про миссис Фьюстер. Действительно, чья бы корова мычала!
        После отцовской выволочки Алконост притихла, да и Лотико стал реже наведываться в Вечернюю Звезду: видимо, досталось и ему. Конечно, я скучаю по нему, но стараюсь держаться и почти не появляюсь в Расомском поместье, берегу нервы Алекса. Зато отец навёрстывает за нас двоих, что аж зло берёт за маму. Ну, нравится тебе миссис Фьюстер, но это не значит, что нужно действовать ей на нервы и бродить по дому с видом счастливого идиота, а затем мчаться к Фьюстерам при первой же возможности! Чует моё сердце, однажды она не выдержит и тоже слиняет на сторону - если уже не слиняла. На днях, гуляя с близнецами, я увидела её с Вишну и, судя по тому, как они строили друг другу глазки, дело там не чисто. Ладно, пусть сами разбираются, мне своих заморочек хватает.
        По моему настоянию Кем, сын Алконост, обрёл истинный облик и возраст, и я взяла его под своё крыло. С той поры у нас с его мамашей водное перемирие, которое она воспринимает как повод надоедать мне своими визитами.
        К моему удивлению, у сестры прорезался материнский инстинкт, и теперь она ищет любой предлог, чтобы увидеться с сыном. Однажды Алконост притащила целый ворох листов с сонетами и потребовала, чтобы я передала их маме - мол, Пан написал их для неё. На мой резонный вопрос, почему она сама это не сделает, она заявила, что часть из них посвящена мне. Когда я поинтересовалась, какие именно, эта зараза заявила, чтобы я выбирала сама - мол, что понравятся, те и твои, а сама глаз не сводит с Кема. Вижу её аж подмывает подойти к нему, да только не решается: боится его вспугнуть. Кем её игнорирует и за всё время её заполошных визитов ни разу даже не глянул в её сторону; знай себе, сидит за столом и делает вид, что занят уроками, которые я ему задала. Стоит Алконост сделать шаг в его сторону, и он сразу же уходит. В общем, мальчишка тихий, но упрямый.
        Самое забавное, вскоре к нам явился мистер Фьюстер и после долгих расшаркиваний и пространных извинений забрал сонеты, сказав, что сочинил их для жены. Жаль. Стихи мне очень понравились. Некоторые из них я попросила для себя, и мистер Фьюстер не только записал их мне в альбом, но добавил стих-посвящение лично мне. Правда, не покидает ощущение, что он мне знаком, но не суть! По-моему, очень мило получилось, хотя несколько смахивает на эпитафию.
        О, ветреная муза, отчего,
        Отвергнув правду в блеске красоты,
        Ты не рисуешь друга моего,
        Чьей доблестью прославлена и ты?
        Но, может быть, ты скажешь мне в ответ,
        Что красоту не надо украшать,
        Что правде придавать не надо цвет
        И лучшее не стоит улучшать.
        Да, совершенству не нужна хвала,
        Но ты ни слов, ни красок не жалей,
        Чтоб в славе красота пережила
        Свой золотом покрытый мавзолей.
        Нетронутым - таким, как в наши дни,
        Прекрасный образ миру сохрани![1]
        ***
        Когда жизнь в Вечерней Звезде окончательно вошла в спокойное русло, я отправилась в Золотой город, чтобы встретиться с тем, кто не меньше родителей был дорог моему сердцу. Так уж вышло, что со всеми треволнениями я до сих пор не встретилась с князем Фонгом, после того как он подарил мне вторую жизнь.
        Моя банда, само собой, увязалась за мной и было забавно наблюдать за реакцией Кэт, Сергея и Василисы, когда мы переместились на Небеса. Не знаю, чего уж они ожидали, но, видимо, совсем не то, что увидели на улицах Золотого города. Прохожие, в основном, китайцы, ничем не отличались от обычных средневековых китайцев в обычном средневековом китайском городе; разве что их средневековые китайские наряды и причёски были не киношными, а настоящими, какие действительно носили в старину. Да и красивые лица встречались не часто.
        Нет, временами попадались диковинные экземпляры, но, как правило, это были пришлые товарищи; местные смотрели на них косо, впрочем, на нас тоже. Оно и понятно; смертные здесь были слугами и просто так по улицам не шлялись. Стражник из магистрата направился было к нам, но при виде кэма в моей руке сразу же встал как вкопанный и, поклонившись, сменил курс.
        В общем, жиденькие чудеса Золотого города разочаровали народ. Кэт потеряла всякий интерес к окружающему, как только узнала, что простым смертным здесь нельзя пользоваться магией. Пименов опять завёл свою песню - мол, никакие это не Небеса, а параллельная реальность. Думаю, в чём-то он прав, если вспомнить, что говорил мне Нейто.
        Тем временем бывалая публика помалкивала и лишь улыбалась, слушая язвительные реплики Кэт и скептические высказывания Пименова. Дело в том, что чудеса Золотого города так сразу не увидеть. Здесь обычные с виду вещи совсем не то, чем они кажутся. Кэт вознамерилась пнуть осколки кувшина и токкэби с хихиканьем дал ей подножку. Пока она ругалась со шкодным бесом, грозя выдернуть ему единственную ногу и бить беднягу до посинения, я показала кулак венику, прислонённому к глиняному забору с вмазанными в него камнями. И веник, и забор, и камни - это всё квенсины. В общем-то, они безобидные ребята - по большей части, но лучше держать ухо востро: бесы есть бесы.
        Единственно, кто был всем доволен, это Василиса. Не выпуская из рук блокнот, она с увлечением рисовала приглянувшиеся ей наряды. Хорошо, что мы сразу заметили её отсутствие, когда она увязалась за компанией валькирий. И совсем хорошо, что мускулистые скандинавские девки, ведущие в поводу своих крылатых коней, чему-то громко смеялись и не обратили на нас внимания. Думаю, отцу не понравилось бы драчка в его личных владениях, тем более с союзниками, которые совсем недавно перешли на его сторону.
        На первый раз проведённой экскурсии было более чем достаточно, к тому же дело шло к вечеру. Поскольку вместе с темнотой активизируется опасная нечисть, я повернула к нашему пристанищу на Небесах. Алекс, который до этого со скучающим видом шагал рядом со мной, сразу оживился и предложил по пути заглянуть на императорскую кухню - так сказать, по старой памяти. Что мы и сделали, ко всеобщему удовольствию - включая мистера Тофуса, Юйту Лунного зайца и карпа Кои, которые не преминули составить нам компанию. После более чем вкусного ужина троица божков куда-то испарилась, а мы продолжили путь домой.
        Вид родового гнезда согрел мне душу. Стараниями отца оно больше не напоминало дом с привидениями; дворец сиял золотой крышей, свежими красками на новеньких стенах и глядел на мир целыми окнами, правда, сильно смахивающими на бельма из-за рисовой бумаги. Эдик с Тигрёнком издали дружный вопль и, не дожидаясь нас, со всех ног припустили к дворцу Бабочки-однодневки.
        Э нет! Когда мы подошли ближе, я увидела, что на табличке, как и Земле, написано, что это дом Сирин. Я улыбнулась. Ну спасибо, отец! Мелочь, но приятно. Наконец-то я перестала быть для тебя бабочкой-однодневкой и стала просто дочерью.
        К бурной радости Эдика и Даши, окружающий парк остался не тронутым, и они устремились к своим памятным местам. Алекс выступил в роли коменданта и пока он расселял народ по комнатам, я переместилась к озеру, на котором стоял павильон Водяных цветов. Благо, отец выдал мне пайцзу на полное использование магии на Небесах.
        Я не знала, ждёт ли меня князь Фонг, ведь я не условилась с ним о встрече, поэтому старалась не слишком спешить, идя по мосту, окруженному лотосами. Вдруг он не пришёл? Тогда лучше оттянуть момент разочарования.
        Неожиданно волшебно красивые цветы мягко засветились изнутри и во мне, как в детстве, проснулось ощущение чуда. Я бросилась бежать и откинула входную циновку.
        «Лин Гуан! Ты здесь!» - выдохнула я, припав к груди светозарного феникса. «Дитя моё! Разве я мог не прийти, зная, что ты здесь!» - ответил он, и меня затопило чувство чистейшего восторга, какое возникает лишь тогда, когда ты в полной гармонии с собой и миром.
        Охваченная счастливым умиротворением я купалась в волнах такой любви, какую познали лишь те смертные, что хоть на миг ощутили единение со вселенской душой. Похожее чувство я испытала в Эквилибриуме, погружённая в воды вселенского океана. Нирвана. Жизнь на грани смерти, когда душа силится сбросить оковы тела и рвётся на волю…
        Вернул меня к действительности голос Лин Гуана, любящий и чуточку виноватый.
        - Прости, моя радость! Вечерняя заря на подходе, я должен идти.
        - Ненавижу его! Пожалуйста, не уходи! - заплакала я, и его горячие ладони коснулись моих щёк.
        - Не плачь, дитя! Жизнь и смерть, как свет и мрак, одно не существует без другого.
        - Это бесчеловечно! Как можно было обречь тебя на ежедневную смерть?
        - Таково моё предназначение, - мягко улыбнулся Лин Гуан и исчез в яркой вспышке огня.
        Я выскочила на улицу и, глотая слёзы, выкрикнула:
        - Эллирэу, торадо-ци! Лин Гуан! Обязательно возвращайся! Я жду тебя! Я всегда буду ждать тебя!
        - Сирин! Эллирэу, заф-ци![2] - донёсся до меня ответный крик, и громадная огненная птица, набирая высоту, плавно взмахнула крыльями.
        Не знаю, сколько я простояла, глядя на небо, но стемнело основательно. Опомнилась лишь тогда, когда Алекс обнял меня. «Не нужно оправдываться, я всё понимаю. Ир, идём домой!» - негромко сказал он, когда я попыталась отстраниться. И так тепло мне стало, что я обняла его и вложила в свой поцелуй всю ту безбрежную любовь, которую я к нему испытывала, ну и чего греха таить? признательность за его долготерпение. Не каждый выдержал бы и тем более принял такие душевные порывы своей половины. Алекс - моя жар-птица, которую мне повезло встретить в реальности.
        ***
        Да, чуть не забыла! Алекс и Пименов, при участии всё того же Нэхуеля в качестве помощника, провели тщательное расследование, но так и не дознались, кто украл золото и отлил из него фаллический символ. Самая подлость заключалась в том, что его нельзя переплавить обратно в монеты. Поскольку Алекс по этому поводу очень расстраивался, то кто только ни пробовал расколдовать его золото, но увы! Даже отец спасовал, сказав, что не знает магическое плетение, удерживающее благородный металл в бесстыжей, то бишь в сакральной форме, и я склонна ему поверить.
        Алекс не успокоился и обратился к мистеру Бону. Маг обследовал золотой фаллос и, ухмыльнувшись, заявил, что тоже бессилен. Вот тут я уверена, что кто-то лжёт как сивый мерин и по каким-то своим причинам не хочет расколдовывать наше золото. Тогда Алекс, не будь дурак, предложил свой золотой член Шиве - тот подумал-подумал и согласился. Правда, к неудовольствию моего корыстного дракона он приобрёл его бесценное произведение искусства по бартеру, то есть за золотые монеты того же веса и драгоценные камни того же достоинства.
        Так что теперь золотой фаллос украшает сад индийского бога и его шакти с песнопениями водят вокруг него хороводы. Как положено, они умасливают его маслом священных коров, посыпают не менее священными семенами и возлагают живые цветы - в тайной надежде проделать то же самое с лингамом самого Шивы. Напрасные мечты! Шива один, а шакти у него тьма-тьмущая, так что им в любом случае придётся обходиться лингамами других мужчин. Ну а скромницы пусть продолжают водить хороводы у сакрального символа своего небесного муженька и вздыхают о несбыточном.
        Вот так и живём. Если требуется деяние в масштабах вселенной, это у нас без проблем, но если вдруг понадобится что-то по мелочи, например, найти зловредного шутника, переведшего твёрдую валюту в произведение искусства сомнительной ценности, то тут начинается: «Смертные, да вы что? И даже не просите! Мы же боги, мы такой ерундой не занимаемся!» Примерно, как в одном древнем мультике: «Дорогая, я достану тебе звезду с неба, но с кастрюлями управляйся сама».
        Правда, есть у меня одно соображение, кто это сделал, но чего-то сомнительно. Высочество та ещё шельма, но заниматься такими глупостями? Хотя с Николса станется подать о себе весточку столь скабрёзным способом. Не зря же у отца, когда золотой член стоял ещё у нас, при взгляде на него каждый раз появлялось задумчивое выражение. Видимо, гадал, что означает сей подарок - эквивалент английскому факу или братское пожелание, типа: «Чак, будь мужиком и держись до конца».
        В общем, жизнь продолжается.
        КОНЕЦ
        [1] Шекспир, 101 сонет.
        [2] Живи долго и счастливо!