Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Большаков Валерий : " Позывной Варяг Спасти Севастополь " - читать онлайн

Сохранить .
Позывной: «Варяг». Спасти Севастополь! Валерий Петрович Большаков
        Военно-историческая фантастика
        НОВЫЙ военно-воздушный боевик от автора бестселлеров «Позывной: “Колорад”», «Позывной: “Москаль”» и «Диверсант №1». Наш современник становится лучшим асом Сталина. Заброшенный на Великую Отечественную, «попаданец» переламывает ход войны.
        Но после Победы над Гитлером ему предстоит новый бой - теперь уже на Тихом океане, против бывших союзников-американцев и под новым позывным: «Варяг».
        Ему суждено громить военно-морские базы в Перл-Харборе и Скапа-Флоу, бомбить Стамбул, Лондон, Лос-Анджелес, Нью-Йорк и лично арестовывать «поджигателя войны» Черчилля.
        Но сможет ли лучший «сталинский сокол» спасти Крым от американских «Летающих крепостей», несущих атомную бомбу?..
        Валерий Большаков
        Позывной: «Варяг». Спасти Севастополь!
        
        
        Глава 1
        Медведь и Дракон
        Москва, Кремль, 16 апреля 1945 года
        Дымные шнуры пулеметных трасс прочертили небо. Мимо. Показались три девятки «Юнкерсов», направлявшихся Минск бомбить. Их сопровождали «мессеры».
        - Я - Москаль, - сказал Рычагов мужественным голосом. - Группа, набираем высоту.
        «Мигари» полезли вверх.
        - Командир! «Худых» - восемь штук!
        - Выбирайте!
        - Я - Хмара. Предлагаю - ша!
        - Идем с набором. «Соколиный удар» помните?
        - Разучили, командир!
        - Сейчас сдавать будете…
        «Мессершмитты» по-прежнему держали строй - четверка ниже бомбовозов, четверка - выше. Они как будто в упор не видели всяких там «МиГов».
        Рычагов усмехнулся неласково. Ну-ну…
        - Я - Москаль! Четверка Баукова атакует ведущего передней девятки. Остальные - за мной. Бьем тех «мессов», что сверху.
        - Есть!
        Группа разделилась надвое и красиво заскользила, срываясь в крутое пике. Лишь теперь «мессеры» заволновались, потянули вверх. Поздно!
        Разогнавшись почти до шестисот в час, жилинский «МиГ» выдал короткую очередь, разнося мотор завывавшему «Мессершмитту». Немец еще метров двадцать пролетел по инерции, разваливаясь, после чего опрокинулся брюхом кверху и понесся к земле. Прах к праху.
        Литвинов, который шел у Павла ведомым, тоже не промахнулся, вогнав ха-арошую порцию пуль крупного калибра в кабину «мессера», снося ее до самого гаргрота. «Худой» свалился на крыло, и следовавший за ним «мессер» едва увернулся, подставляя борт. Рычагов «на автомате» выпустил очередь, буквально в упор. Мимо промелькнул узкий фюзеляж «Мессершмитта», изъязвленный дырищами, и полыхнуло огнем из пробитых бензобаков.
        - Есть!
        - Челышев, держись! Уходи со снижением! Всем смотреть в оба - меняйте профиль пикирования!
        - Афоня! Смотри хвост!
        - Внимание, группа. Идем с набором.
        - Хмара, сзади сверху еще двое. Разворот!
        - Рыба, уходи под нас.
        - Дядя Миша, отбей!
        - Уже!
        - Пятый, набери еще метров триста.
        - Я Пятый, принял.
        - «Худые» на хвосте! Отсекай!
        - Я - Бауков, атакуем вторую девятку. Бью ведущего. «Афоня», бей левого замыкающего, «Рыба» - правого.
        Рычагов набирал высоту и не видел, что там творится с «Юнкерсами».
        - Бауков, как успехи?
        - Сбили ведущего, командир! И вся девятка ихняя расползлась, бомбы валят прямо в лес!
        - Спускайте всех!
        - Эт-можно!
        - Коробков! Сзади!
        - Твою ма-ать…
        - Что там?
        - Сбили Коробка!
        - Ах, ты…
        Рычагов, набрав достаточную высоту, «уронил» самолет - тот понесся вертикально вниз, наращивая скорость с каждым метром. Чувствовалась невесомость, а в прицеле проплывала туша бомбардировщика. До нее было еще далеко, метров триста, но Павел вжал гашетки - если сверху вниз бить, пули не должны растерять убойной силы.
        Левое крыло «Юнкерса» испятнали попадания, потек дым из пробитого бензобака, пыхнуло пламя, занялось…
        Но Рычагов уже не смотрел на подбитого бомбера, он провожал глазами «мигаря», косо идущего к земле, стелившего за собой клубистый черный шлейф…
        …На экране зарябили значки - пленка кончилась, и в зале зажегся свет. Он был совсем маленький, этот кинотеатр на двадцать мест, зато находился в Большом Кремлевском дворце.
        Сталин расположился в первом ряду, попыхивая папиросой - укреплял здоровье, отказавшись от знаменитой трубки.
        Первая серия «Грозового июня» закончилась…
        - Как вам кино, товарищ Рычагов? - спросил вождь и затянулся, щуря рысьи глаза. - Герой на вас похож - и лицом, и повадками.
        - Единственно - пафосу многовато, - проворчал Жилин.
        Когда бандеровцы убили его, Ивана Жилина, в 2015-м, а он очнулся в 1941-м, в теле Павла Рычагова, то трудно было представить себе, что к этой неверояти вообще можно привыкнуть. Приспособился, однако…
        - На вас не угодишь! - фыркнул Сталин.
        Вполне, впрочем, добродушно. Хотя с самого утра Иосиф Виссарионович был весьма озабочен.
        5 мая 44-го отгремел салют Победы, а нынче на дворе апрель 45-го. Вся Германия в руинах, покорившаяся советскому солдату. Живи да радуйся! Ан нет.
        - Черчилль грозился пойти на нас войной прошлым летом, - проговорил вождь. - Уже и осень прошла, и зима…
        Иван кивнул.
        - Не думаю, что наши бравые союзнички решатся на военные действия, - сказал он, - пока мы не пособили им с Японией. Без нас им еще год пурхаться, как минимум. Но стоит только микадо задрать лапки вверх, англосаксы тут же забряцают оружием.
        Сталин докурил и потушил папиросу в пепельнице.
        - Товарищ Рычагов, а вас не удивляет… хм… как медиума, что и тогда, и сейчас Черчилль вынашивал одну и ту же операцию - «Немыслимое»?
        Жилин пожал плечами.
        - Надо полагать, что «жирный бульдог» обдумывал «Немыслимое» с43-го. Вот только в иной реальности, когда мы победили 9 мая 45-го, Черчилль с Трумэном не отважились на войну с СССР. Драться с Красной Армией из-за какой-то там Польши? Да хоть вся Восточная Европа на кону - это слишком мелко. И опасно. Но теперь-то мы оккупировали всю Германию, полностью, а не одну лишь ее восточную часть. И половина Франции под нами, и вся Италия. Мы слишком изменили баланс сил, обеспечив соцлагерю перевес, а с этим ни в Лондоне, ни в Вашингтоне не смирятся.
        Иосиф Виссарионович построжел.
        - Следовательно, войне быть.
        - Да, товарищ Сталин. Был бы жив Рузвельт, он бы сдержался, поскольку обладал умом. Но у Трумэна просто руки чешутся сбросить на кого-нибудь атомную бомбу. Нас он презирает, считает азиатами, не способными создать ядерное оружие. Гарри забывает, правда, что в Манхэттенском проекте первую скрипку играли немцы - Оппенгеймер, Эйнштейн и прочие. Американцы там были на побегушках.
        Вождь усмехнулся, затем нахмурился, но не по причине геополитических неурядиц - он уже выкурил свою норму. Еще одну цигарочку? Только одну, и все…
        Вздохнув, Сталин вытащил из коробки «Герцеговины-Флор» папиросу. Последнюю на сегодня.
        Неторопливо закурил, затянулся, с удовольствием вбирая ароматный дым. Поглядев на часы, вождь сказал:
        - Вячеслав прибудет ровно в одиннадцать, с докладом по Японии. Ви нам можете понадобиться, товарищ Рычагов…
        Иосиф Виссарионович подал знак, и свет померк. На экране пошли титры. «Грозовой июнь». Вторая серия.

* * *
        Прогуляться после «киносеанса» было даже приятно. Весенняя ночь окружала темнотой и зябкой прохладой. Шум московских улиц почти не доносился, заглушенный кремлевскими стенами. Жилин ступал неторопливо, с удовольствием вдыхая свежий воздух - кто не воевал, не поймет всю прелесть пешей прогулки.
        Никакой тебе стрельбы и напряга, ни пронзительного «ветерка смерти», пускающего холодок по спине, ни металлического привкуса опасности на губах. И сердце не тарахтит, как сумасшедшее, и ладони не потеют…
        Пару лет, и все это пройдет, затянется новыми впечатлениями, а видения памяти обретут смутность. Иван вздохнул.
        Он единственный в СССР, кто прошел две войны подряд - ту, долгую и кровавую, длившуюся невыносимые пять лет, и эту, что покороче. Опыта хапнул на двоих…
        Сталин шагал рядом, погруженный в свои мысли.
        - Помнится, товарищ Рычагов, «дух» сообщал об урановых бомбах, сброшенных американцами…
        - Да, товарищ Сталин. На Хиросиму и Нагасаки.
        Иосиф Виссарионович кивнул.
        - Мы считаем, что Трумэна надо остановить в любом случае, подружимся ли мы с Японией или нет. Это не война, это военное преступление. Вот только дипломатией здесь не обойтись…
        - Будем сбивать, товарищ Сталин.
        - Разведка работает, мы в курсе того, насколько продвинулись американцы, насколько они готовы к ядерной бомбардировке. Вас, товарищ Рычагов, мы поставим в известность за двадцать четыре часа до начала атаки. Пароль «Черный свет», запомните.
        - «Черный свет», - серьезно кивнул Жилин.
        Подойдя к подъезду «уголка» - особого сектора в здании Совнаркома - вождь сказал:
        - Поднимайтесь, товарищ Рычагов. Мне нужно.
        - Да, товарищ Сталин.
        Вождь прошествовал на первый этаж, где располагалась его кремлевская квартира, а Жилин миновал пропускной пункт охраны.
        - Здравия желаем, товарищ маршал! - вытянулись бдительные стражи.
        Иван небрежно козырнул и по широкой каменной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, поднялся на второй этаж.
        С лестничной площадки, преодолев большую, совершенно пустую залу, Жилин свернул направо, шагая длинным коридором, упиравшимся в дверь сталинского кабинета, всегда закрытую.
        Справа находились еще две двери. Иван открыл первую из них, попадая в «предбанник» - небольшую, продолговатую комнату. Тут размещался секретариат - прямо перед входом, в простенке между окнами, выходившими на Арсенал, сидел за столом генерал Власик, начальник охраны. Слева и справа от него стояли столы помощников Сталина - генерала Поскребышева и полковника Логвинова, всегда ходившего в штатском.
        Пожав руку Власику и приветливо кивнув остальным, Жилин сказал:
        - Хозяин зашел к себе и скоро будет.
        - Да-да, - ответил генерал, - мне уже доложили.
        - Проходите, товарищ Жилин, - тихо проговорил Поскребышев, поднимаясь из-за стола.
        Иван кивнул и переступил порог комнаты офицера охраны.
        Все трое были на посту и бдели - полковники Пономарев, Горбачев и Харитонов.
        Жилин поздоровался и сдал оружие. Открыв дубовую створку, он шагнул в пустой кабинет Сталина.
        Здесь было тихо, только размеренно щелкал маятник больших напольных часов. Иван медленно прошелся, оглядывая обстановку, ставшую для него привычной - стены, обшитые высокими дубовыми панелями, длинный стол для заседаний, гипсовую посмертную маску Ленина на особой подставке, накрытую стеклом, портреты Ленина и Маркса, Суворова и Кутузова.
        Остановившись у окна, за которым виднелся Арсенал, подсвеченный фонарями, Жилин задумался.
        Сталин благоволил ему, он снова, можно сказать, в фаворе. На доверии. Иван поморщился. Господи, о чем он только думает? При чем тут это? Фаворит нашелся…
        Сталин - вождь, а не царь-государь. Он олицетворяет державу, которую создал на обломках Российской империи, и думает прежде всего об СССР. Но Иосиф Виссарионович тоже человек, обычный смертный, которому свойственно ошибаться. Кого-то он удаляет от себя, кого-то приближает, но и тут мерилом благоволения выступает не личная преданность и сумма лести, а верность Родине, готовность служить Советскому Союзу. И вот тут-то…
        Иван прислонился лбом к холодному стеклу окна и закрыл глаза. Ох, как же это тяжко - пророком быть…
        Он никому еще не признавался в том, кем на самом деле являлся. Всего трое человек - Сталин, Берия и Молотов - посвящены в тайну, да и то наполовину. Они считают Рычагова тем, за кого Жилин себя выдает. Медиумом, вызывающим дух ветерана войны, убитого в 2015-м. Пусть так и будет, не надо усложнять жизнь себе и людям…
        Это «дух» передал свое знание будущего. Сталин поверил - и победил. Война закончилась на год раньше, в ней пало почти пятнадцать миллионов наших и более одиннадцати миллионов немцев. Потери страшные, если не сравнивать с тем, что было «в прошлой жизни».
        Недельки через две, 5 мая, можно будет отмечать первую годовщину Победы. И что теперь?
        На его-то памяти шла «холодная война», империалисты так и не решились развязать «горячую», побоявшись увязнуть в кровавой каше. Зато сейчас, похоже, Черчилль и Трумэн переступят через свой страх…
        Запад просто не в состоянии принять послевоенный мир, в котором бытуют Народная Респуб-лика Италия и ГДР. Норвегию с Данией можно не считать, но вся Восточная Франция пока что занята советскими войсками. Президентом в Париже станет генерал де Голль, но при одном условии - если в кресло премьера усядется Морис Торез, глава компартии.
        А так и будет! Секретные переговоры удались…
        Вопрос: смирятся ли в Лондоне и Вашингтоне с тем, что Берлин, Рим, Вена, Париж, Копенгаген, Осло, Варшава станут прислушиваться к мнению Москвы? Ответ отрицательный…
        Так что же он натворил, медиум недоделанный? Помог родной стране победить в войне с Гитлером, спас миллионы жизней? А для чего? Чтобы погубить их в боях с мировым империализмом?
        - Спокойствие, - прошептал Жилин, - только спокойствие!
        Заслышав шаги, он отпрянул от окна.
        В кабинет вошел Сталин, за ним поспешал Молотов. Наркоминдел, как всегда, был деловит и суховат. Больше всего он напоминал Жилину пана Вотрубу из «Кабачка “13 стульев”». Церемонно кивнув Ивану, Молотов заговорил:
        - Товарищ Сталин, наши уполномоченные выезжали в Японию, где встречались с министром армии Сюнроку Хата, премьер-министром Хидэки Тодзио и министром иностранных дел Мамору Сигэмицу. Эти трое, можно сказать, главных японских милитариста донесли наши предложения до императора Сёва[1 - Сёва - тронное имя императора Хирохито.]…
        - Какие именно?
        - Уполномоченные твердо держались курса, выработанного нами, - дескать, союзники толкают Советский Союз на захват Маньчжурии, Южного Сахалина, Курил и острова Хоккайдо. Наши предложения сводятся к тому, что СССР не станет отвоевывать Курилы и Сахалин, вообще не будет вторгаться на территорию Японии, но требует вывести Квантунскую армию из Маньчжурии…
        Сталин хмыкнул в усы:
        - Ну, уж с вояками императора Пу И[2 - Пу И - верховный правитель Великой Маньчжурской империи.] мы как-нибудь справимся!
        - СССР также не будет вмешиваться в события, происходящие в Корее, - продолжил Молотов, - на Тайване, в Китае и на Тихом океане. Более того, мы готовы обеспечить поставки в Японию леса, руды, угля, нефти и оружия - танков, самолетов, орудий и прочего. От нас не убудет, а списанные «Т-34» или «Ил-2» могли бы резко изменить ход войны на Тихом океане, ибо то оружие, которым ныне воюют японцы - часто старье и ломье. В этом случае Америка и Англия будут вынуждены перебросить войска и флот на Дальний Восток, ослабив свои позиции в Европе.
        - Иначе говоря, мы предлагаем микадо открыть второй фронт.
        - Да, товарищ Сталин. Отмечу, что император Японии весьма серьезно откликнулся на наши предложения и направил в Москву своего личного представителя, барона Саваду. Барон не вышел в большие чины, оставаясь «кайгун-тайи», капитан-лейтенантом императорского флота, но пользуется полным доверием микадо.
        - И где он?
        - Здесь, товарищ Сталин. Дожидается.
        - Пусть войдет.
        - Товарищ Сталин… - Молотов бросил острый взгляд на Жилина. - Барон хотел встретиться не только с вами, но и с товарищем Рычаговым.
        - Вот как? Его желание исполнится. Просите.
        Вскоре в дверях появился Поскребышев, а за ним в кабинет проскользнул средних лет японец, одетый в штатское, но с выправкой кадрового офицера.
        Жилистый, широкоплечий, с темной щеткой усов под вздернутым носом, барон Савада, чудилось, таил в себе опасную силу - она угадывалась во вкрадчивых, точно рассчитанных движениях, в цепком взгляде, в скупой усмешке, изредка оживлявшей бесстрастное лицо.
        Войдя, барон низко поклонился и заговорил по-русски удивительно чисто, лишь изредка «рэкая»:
        - Господин Старин, позвольте пожелать вам благополучия.
        Сталин сделал приглашающий жест:
        - Присаживайтесь, господин барон. Обойдемся без пышных церемоний.
        Савада поклонился и сел.
        - Мой император передал свое хотение жить с великим соседом в мире и согласии.
        - Мы хотим того же.
        Барон повернулся к Жилину:
        - Маршал Рычагов? Мы встречались с вами на войне…
        - В Китае? - прищурился Иван.
        - Да, это было в Нанкине. Тогда мы быри врагами, но я очень хочу, чтобы врагами Ямато оставались амэ… простите, американцы. Разбив армии Гитлера, вы доказали, что русские - великие воины. И я хочу спросить вас как русского офицера: если между Японией и Советским Союзом не будет мира, то чем вы надеетесь победить императорскую армию? Ведь ваш Тихоокеанский флот гораздо слабее нашего.
        Иван усмехнулся. Глянул на Сталина, перехватил его кивок и заговорил:
        - Господин барон, если начнется война с Японией, кораблям Тихоокеанского флота даже не придется покидать порт приписки. Все начнется с того, что на аэродромы в Приморье перебросят бомбардировщики «Ту-10», «Ту-2», «Пе-8М». Каждую ночь и каждый день они будут вылетать и сбрасывать бомбы на Токио, Йокогаму, Осаку, Нагою, Киото… Три девятки «Ту-10» - это четыреста с лишним тонн бомб за вылет, а боеприпасов у нас столько, что девать некуда! Что касается флота… Для того чтобы потопить даже такое чудище, как линкор «Ямато», потребуется десяток бронебойных бомб-пятитонок или штук шесть планирующих радиоуправляемых бомб типа «Чайка-500». При этом никакие зенитки или перехватчики ничего «Ту-10» сделать не смогут - бомбардировщик летит на высоте тринадцати с лишним тысяч метров. Лично я летчик-истребитель и знаю, каких делов может наделать авиация на суше. Мы способны устроить вашей Квантунской армии ад на земле - будем бомбить склады и казармы, расстреливать из пушек и пулеметов колонны пехоты, подрывать реактивными снарядами бронетехнику. Уверяю вас, господин барон, для того, чтобы - выражаясь газетным
слогом - освободить Маньчжурию от японских захватчиков, нам хватит недели-двух. Вопрос в другом: зачем? Зачем нашим бойцам, разгромившим гитлеровские полчища, гибнуть «на сопках Маньчжурии»? Чего для?
        Барон Савада тонко улыбнулся.
        - Для того, чтобы обеспечить Советскому Союзу выход к незамерзающему порту Дарьен. К Дальнему.
        Иван легонько похлопал в ладоши.
        - Браво, господин барон! Но разве этого нельзя добиться без жертв с обеих сторон? Коли уж вы настолько проницательны, то, думаю, не станете подозревать нас в желании натравить японцев на американцев и англичан? Да, война на Тихом океане для нас выгодна. Но почему? Единственно - «амэ» такие же враги нам, как и вам! Отчего же тогда не объединить усилия и не дать отпор сообща? Если Москва вступит в войну с Токио, это порадует Вашингтон и Лондон, а я не хочу доставить им такое удовольствие.
        Откинувшись на спинку стула, Жилин смолк. Сталин благожелательно покивал и глянул на Саваду.
        - Господин барон, - мягко проговорил он, - русский медведь в союзе с японским драконом способен ощипать американского орла и снять шкуру с английского льва.
        Японец встал и поклонился.
        - Я порностью удовлетворен, господа, и надеюсь, что его величество император заключит такой союз.
        Проводив посланника микадо, Сталин пригласил соратников поужинать на «ближней даче» вВолынском. Им было что обсудить и за что выпить.
        КОНТР-АДМИРАЛ МАТОМЭ УГАКИ:
        «С самого начала я пришел к заключению, что японские вооруженные силы, вместо того чтобы возвратиться к оборонительной стратегии, что позволило бы противнику взять инициативу в свои руки, по-прежнему должны вести наступательные действия. Что же касается направления наступления, то здесь существуют три основные возможности: наступление на Австралию, Индию или на Гавайские острова. Я отдаю предпочтение наступлению на Гавайские острова, которое следовало начать предварительными операциями по захвату островов Мидуэй, Джонстон и Пальмира. Десантные операции против Гавайских островов необходимо начать сразу же, как только соответствующие военно-воздушные силы будут переброшены на эти передовые базы. Следует заметить, что в гавайские воды требовалось бы направить главные силы Объединенного флота прежде всего для прикрытия и поддержки сил, осуществляющих захват Гавайских островов, а также для того, чтобы они вступили с флотом Соединенных Штатов в решающее сражение…»
        Глава 2
        Перегон
        Москва, 18 мая 1945 года
        Прошел апрель, уже и половина мая минула, а от японского императора ни слуху ни духу.
        Сингапур, Гонконг, Восточный Китай, Бирма, Голландская Ост-Индия, Новая Гвинея, Соломоновы острова, Филиппины, Индокитай, Бали и Тимор - Японская империя расширялась и расширялась, крышуя «восемь углов мира».
        Тонули английские крейсеры, сокрушительный разгром Тихоокеанского флота США в Пёрл-Харборе потряс всю Америку, а японцы вдобавок двинулись на Аляску, оттяпав для начала Алеутские острова.
        В 1942-м подданные императора Хирохито уничтожили всю авиацию англичан и американцев в Юго-Восточной Азии и приступили к налетам на Северную Австралию.
        Однако уже в 43-м случился сбой - США достроили новые корабли, и японцы стали нести ощутимые потери. Только в сражении у атолла Мидуэй флот Ямато лишился четырех авианосцев.
        Летом того же года американцы вернули Алеуты, в 44-м отвоевали Марианские, Маршалловы, Соломоновы и Каролинские острова. В Бирме японцы начали наступление на Индию, однако после четырехмесячных боев оно окончилось полным провалом.
        Осенью 44-го войска США высадились на Филиппинах, потопив три японских линкора и десяток крейсеров. Короче говоря, «амэ» обеспечили себе подавляющее превосходство в кораблях и самолетах, а это означало, что теперь самураи будут лишь отступать. Огрызаться, атаковать - и отступать, пока не потеряют все захваченное.
        В начале 45-го США захватили Окинаву, а с марта начали бомбить японские города - «летающие крепости» Б-29 взлетали с аэродромов на захваченных островах. Дело близилось к развязке, хотя американские генералы рассчитывали одолеть Японию не раньше 1947 года.
        Если империя так и не решится на альянс с СССР, Сталин даст ход плану «Б» - объявит войну Стране восходящего солнца, как им было обещано в Тегеране.
        Думая об этих интересных вещах, Жилин сидел на маленькой кухоньке своей роскошной квартиры в «Доме правительства» идул чай с баранками.
        Самовар был старый, с «орденами». От пузатенького китайского чайничка исходило «вкусное» благоухание крепкой заварки, а труба Ивана и вовсе умиляла - для нее в стене имелось особое отверстие.
        Развалившись на венском стуле, Жилин подумал вдруг, что ему, ежели хорошо подумать, исполнилось сто лет.
        Ему - это кому? Не телу же, верно? Престарелый организм Ивана Федоровича Жилина, полковника в отставке, давно уж истлел. Но человек - это не кишки, не легкие с почками и даже не «маленькие серые клеточки», а то таинственное, почти неуловимое содержимое мозга, именуемое душой.
        Иван всегда был и оставался атеистом, не верил в рай и прочие поповские сказки, однако есть нечто, что не оспоришь и отчего морозно делается - он умер четыре года назад, 10 мая 2015 года. «Но вот же я! Живой!»
        Господи, сколько необыкновенного и небывалого случилось в его жизни, и до чего же трудно порой не помнить об этом, быть как все, радоваться преходящему житию и ни о чем не думать!
        К счастью, молодой организм Рычагова - в возрасте Христа! - «забивал» старперские повадки, как мощный источник помех…
        Зазвонил телефон. Кряхтя, Жилин поднялся, пальцами ног нащупывая разношенные тапки, и прошлепал к телефону, поднял дребезжащую трубку.
        - Алё?
        - Товарищ Рычагов? - прозвучал холодный и вежливый голос Новикова, Главного маршала авиации и Главкома ВВС. - Решением Политбюро и Ставки Верховного главнокомандования вы назначены командующим ВВС 1-го Дальневосточного фронта.

* * *
        …Еще в 43-м авиаконструктор Гудков предложил проект истребителя «Гу-ВРД» стурбореактивным двигателем Архипа Люльки. И дело пошло[3 - Но не в нашей реальности, к сожалению. После Победы нам пришлось догонять Запад по части реактивной авиации. Перегнали помаленьку…].
        Образовалась настоящая «могучая кучка», вдохнувшая новую жизнь в хиревший Реактивный НИИ - Люлька, Королев, Климов, Глушко, Кузнецов и прочие «друзья парадоксов».
        Здесь испытывали крылатую ракету КР-212, гоняли на стендах реактивные двигатели, а нынче ковырялись в немецких «Фау-2», вывезенных из Пенемюнде со всей документацией, комплектующими и самими конструкторами.
        Жилин частенько захаживал сюда, передав однажды совсекретные сведения, якобы добытые разведчиками - дескать, компрессор в ТРД должен быть осевым, а лопатки турбины нужно делать со сверлениями для пущего охлаждения… Ну, и так далее.
        Многого он вспомнить не мог по той причине, что не знал. Полковник Жилин летал на реактивных «МиГ-15» и «МиГ-21», не разбираясь в тонкостях конструкции.
        Впрочем, переживал он зря: Архипу Люльке, Сергею Королеву и иже с ними достаточно было дать толчок, создать условия, поверить, настроить - и дело, как уже говорилось, пошло.
        Иногда Ивану становилось не по себе - чудилось ему, что сорвется, не вытерпит смешения жизни былой и сущей ныне, запутается в памяти о прошлом и будущем. Но ничего, голова не болела, сознание не плыло, четко разделяя жизнь на прошлую, прожитую им сполна, и на ту, которую неведомые силы дали прожить во второй раз.
        Наверное, здоровье душевное помогали сохранить перемены к лучшему и то, что он сам приложил руку к «смене вех».
        Вон, взять ту же реактивную авиацию. Любому конструктору перед войной было ясно, что поршневые моторы полностью себя исчерпали. Чтобы самолет, толкаемый винтом, мог достичь скорости в тысячу километров, было необходимо увеличить мощность двигателя в шесть раз! А это было совершенно немыслимым предприятием.
        И вот немцы распробовали турбореактивный привод. За ними потянулись англичане. И в СССР нашлись умные головы, вот только развернуться им не дали - Яковлев ревниво давил, осаживал таланты, не позволяя пробиться новому, даже вопреки жизненно важным стратегическим интересам государства.
        А теперь осадили - и посадили! - самого Яковлева. И дело пошло!
        Еще в 43-м испытали прототип реактивного «МиГ-9», весной 45-го взлетел первый «МиГ-15».
        И теперь, подъезжая к аэродрому в Кратово, Жилин поневоле улыбался - рев и свист моторов звучали, как сладчайшая музыка.
        Это подавала голос реактивная авиация Страны Советов.
        «ЗИС» вывернул к двум новеньким ангарам, остановился, качнув передком.
        - Подождешь меня, - сказал Иван водителю, ушастому сержанту.
        - Так точно, товарищ маршал!
        Иван покинул машину, поправляя фуражку, и осмотрелся. На стоянке в рядок выстроились новенькие «МиГ-9» - еще с прямыми крыльями, но уже с носовой стойкой шасси, и стабилизатор поднят высоко, подальше от сопла, а в носу зияет воздухозаборник. Классика!
        Две пушечки Н-23, почти в дюйм калибром, и одна 37-миллиметровая Н-37. Гермокабина, катапультируемое кресло - все как полагается[4 - В нашей реальности пилот «МиГ-9» пользовался обычным парашютом.].
        А главное - это скорость. 910 кэмэ в час!
        Для летчиков-истребителей из «родного» 122-го ГИАП подобные цифры стали главной «заманухой». Ради того, чтобы ощутить разгон чуть ли не до тысячи километров, пилоты легко одолевали робость перед новой техникой.
        Полковник Алхимов нарисовался тут же: вытянулся во фрунт, отдал честь - и оскалился в тридцать два зуба.
        - Здравия желаю, товарищ маршал!
        - И тебе не хворать. Осваиваете?
        - Так точно!
        - Подготовь мне самолет.
        Комполка напрягся.
        - Това-арищ маршал…
        - Коля, - мягко сказал Жилин, - «МиГ-9» язнаю лучше любого из вас, можешь мне поверить.
        Алхимов поверил.
        Иван был не при параде, довольно было фуражку на шлем сменить. Он забрался в кабину «мигаря» ипочувствовал холодок отрады.
        - Товарищ маршал, - бубнил комполка, - вы на взлете нос плавно поднимайте, чтобы килем не удариться. И высоту набирайте аккуратно…
        - …Избегая больших углов подъема, - подхватил Жилин, сохраняя терпение. - Знаю, заботливый ты наш. Я скоро.
        Бензиновый движок «Ридель» прожужжал, запуская ТРД, и родился такой знакомый, полузабытый, сиплый свист турбины. Иван улыбнулся.
        Вырулив на ВПП, он разогнал машину и поднял ее в воздух.
        Гул наполнял истребитель, а тяга слабоватого мотора толкала «МиГ» все выше, и выше, и выше.
        Ничего… Это лишь первая проба сил.
        Даже такой несовершенный, с паршивенькой маневренностью, «МиГ-9» получился лучшим, чем заокеанский Ф-80 «Шутинг стар». А «МиГ-15» ивовсе вещь…
        Повертевшись в небе, попортив нервы Алхимову «выкрутасами», Жилин посадил «мигарь» - аккуратно, на три колеса.
        Зарулив на стоянку, он покинул самолет - пилоты уже сходились и сбегались. Иван еще сверху, из кабины, оглядел однополчан - знакомые все лица…
        Вон солидный, основательный Бауков, жизнерадостный, всегда готовый схохмить Аганин, простодушный с виду хитрован Цагайко, серьезный, строгий даже Афонин, рассудительный и осторожный Маркелов, порывистый Голобородько… Все свои.
        - Привет, бойцы! - ухмыльнулся Жилин.
        - Здравия желаем! - заголосили пилоты.
        Иван спустился на бетон аэродрома, содрал шлем и пригладил влажные волосы.
        - Я не просто так заявился, поиграться, - сказал он. - Тут у нас война намечается…
        - С американцами? - встрепенулся Алхимов.
        - Пока с японцами, - усмехнулся Жилин.
        Комполка был разочарован.
        - Тю-ю… А что с ними биться-чикаться? Раз, раз - и в дамки!
        Иван покачал головой:
        - Кто в Китае воевал, тот знает - японцы умеют воевать. Мало того, среди них хватает фанатиков. Слыхали про камикадзе? Это пилоты-смертники. Набивают свои самолеты взрывчаткой и направляют на какой-нибудь английский крейсер или американский авианосец. Ба-бах! - и всего делов. Правда, воевать мы будем в Маньчжурии…
        - Опять освобождать? - пробурчал Цагайко.
        Аганин хлопнул комэска по плечу.
        - Хохол! - сказал он, делано вздыхая. - Что тут еще скажешь? Коле дюже не понравилось, что мы Польшу себе не забрали!
        - Правильно, - заворчал Цагайко, - а чего зря воевать? Да еще за эту сволочную шляхту!
        - Хочу тебя успокоить, - улыбнулся Жилин, - Маньчжурию мы себе оставим.
        - О, вот это дело! - сразу возбодрился ком-эск. - Это я понимаю!
        - Единственно - молчок.
        - Само собой!
        - В общем, мужики, готовьтесь к перегону. Меня назначили командовать авиацией на 1-м Дальневосточном фронте - это в Приморье. С одной стороны - Японское море, с другой - Маньчжурия. По ней и ударим!

* * *
        Еще с зимы на всем протяжении Транссибирского пути шли работы - магистраль чинили, готовили подвижной состав и паровозы, тысячи машинистов и паровозных слесарей перебрасывали с запада на восток. А с марта месяца начались перевозки.
        Сроки товарищ Сталин поставил жесткие: киюлю на Дальнем Востоке должны быть развернуты три общевойсковые и одна танковая армии, несколько механизированных и артиллерийских соединений.
        Трудностей было навалом - советское Приморье или Забайкалье славились нехожеными - и неезжеными! - просторами, где Транссиб, по сути, являлся единственной дорогой. Остальные «шоссе» больше напоминали направления, а приморские, те, после муссонных июньских ливней, были хоть и местами, но непроходимы.
        А надо было и полевые фронтовые склады разместить, и армейские, и людей, и технику. Задачка!
        А рядом, через границу, условия были куда как лучшими - в районах дислокации Квантунской армии хватало и дорог, и военных заводов. Четыреста аэродромов! А в тылу - более восьмисот складов и хорошо оборудованные военные городки на полтора миллиона человек. Есть где разгуляться!
        Авиаторам ВВС РККА тоже приходилось туго. Тыловые части 8-й воздушной армии[5 - В нашей реальности на 1-м Дальневосточном фронте воевала 9-я воздушная армия.] прибыли на линию фронта первыми. Это были РАБы - районы авиационного базирования, каждый по пять батальонов. А еще батальоны аэродромного обслуживания, отдельные автобатальоны, отдельные инженерно-аэродромные батальоны, технические команды и прочий служивый люд. Они готовили летные поля вдоль границы, запасали топливо, боеприпасы, запчасти. В общем, та еще работенка.
        Самолеты стали перегонять в начале июня. Участок полета от Москвы до Казани был самым простым, а вот дальше приходилось лететь, пользуясь «компасом Кагановича» - вдоль железнодорожных путей. Запасные аэродромы находились в дефиците, но части 8-й воздушной не потеряли ни одного самолета по дороге - Жилин изрядно, с толком и расстановкой погонял техников, механиков и самих пилотов, так что вся матчасть была исключительно в хорошем техсостоянии. Ну, а с теми, кто допускал, чтобы ТС было не совсем Х, маршал легко расставался - лодырей и жопоруких коекакеров он терпеть не мог.

* * *
        …Наверное, только из космоса можно было рассмотреть огромные пространства дальневосточных степей и таежных дебрей, где ночью калились огоньки всего нескольких городов.
        Лишь с орбиты сосчитаешь коробочки танков и БМП, чье число медленно росло у границы с Великой Маньчжурской империей, как пышно именовалось марионеточное государство между Монголией и Приморьем, между Амуром и Желтым морем.
        Неделя за неделей «набухали» военные лагеря, городки и базы. Все оживленней становилось движение по рокадным дорогам. Серебристыми роями перелетали самолеты. Пуша усы пара, распуская султаны дыма, пыхтели паровозы, волоча за собою воинские эшелоны.
        Копились силы.
        Скручивалась пружина.
        СССР сосредотачивался.
        А. БЕЛОБОРОДОВ, ГЕНЕРАЛ, КОМАНДУЮЩИЙ 1-Й КРАСНОЗНАМЕННОЙ АРМИЕЙ:
        «…Очень интересен был дневник, найденный на заставе Куйтунь. Его автором был рядовой солдат. Это была карманного формата записная книжка с тисненными золотом иероглифами: «Дневник священной войны». Под датой «7 декабря 1941 года» (нападение японского флота на американскую военно-морскую базу в Пёрл-Харборе) этот солдат записал: «Началась великая Восточно-Азиатская война. Незабываемый день!» На первой странице наклеена фотография летчика-смертника из отрядов «специальной атаки» (камикадзе), далее фотографии японского императора, Гитлера и Геббельса, вырезанные из газет карты «великой Восточно-Азиатской сферы совместного процветания», в которую помимо Японии включены все захваченные японской армией территории в Китае, Индонезии, Бирме и других странах, а также советский Дальний Восток. Трижды повторена дата призыва автора дневника в армию и пояснение, что это - день его второго рождения. Много в дневнике и выписок из сборника военных песен. Среди них такие, например, строки: «японский солдат не боится никаких трудностей и всегда улыбается; все, что ему нужно, - это горсть риса в ранце и пачка
табака», «солдат никогда не грустит, он светел, как цветок вишни», «ты должен господствовать над миром и двигать время вперед, ибо оно служит нашей священной миссии», «все японцы - дети императора и рождены, чтобы умереть за него», «мы водрузим знамя Восходящего Солнца над Уралом» ипрочая стихотворная смесь, воспевающая солдатские доблести, агрессивные устремления и боевой дух японской армии, и тут же - сентиментальные обращения к матери и невесте. Читал я и думал: до чего же они далеки по расстоянию, но близки по сути - солдатские дневники гитлеровских и японских вояк. Только и разницы, что там «водружали» знамя над Москвой и с умилением вспоминали домашнюю канарейку, здесь - знамя над Уралом и цветок вишни…»
        Глава 3
        Желтороссия
        СССР, Приморский край, 28 июня 1945 года
        Огромный «Ту-12», выкрашенный серебрянкой, загудел на повышенных тонах, раскручивая четыре винта. Развернулся, вырулил, покатил, набирая скорость.
        Авиалайнер взлетел неожиданно легко - вот, только что мчался носорогом и вдруг оторвался от земли, как птичка.
        Жилин вздохнул и откинулся в кресле. Глянул в иллюминатор. Внизу проплывали леса Подмосковья.
        Поерзав, Иван с удовольствием подумал, что «в прошлой жизни» не летал на таком самолете.
        «Ту-12» был переделкой из тяжелого бомбардировщика «Ту-10». Убрали бомбоотсеки, турели и прочее, зато поставили аж две туалетные комнаты. Между кабиной экипажа и крылом располагались две пассажирские каюты, а за крылом, к хвосту, - еще три, каждая на восемь человек.
        Ну, восемь человек - это сидячих, а этот рейс будет «спальным», так что Жилин делил каюту еще с тремя офицерами.
        С генерал-лейтенантом Александром Николаевым, начальником оперативного отдела штаба ВВС 1-го Дальневосточного фронта. Иван познакомился с ним буквально за день до войны, Саша тогда командовал 122-м ИАП. Ответственный товарищ.
        С полковником Геннадием Жмулевым, начальником разведотдела. Геша был блестящим аналитиком, отчего и в шахматах слыл гроссмейстером. Головастый мужик.
        С майором Виктором Бубликовым, начальником связи. Витя был радиоинженером божьей милостью, он мог собрать и разобрать передатчик с закрытыми глазами. Техника его, можно сказать, любила и слушалась - рации будто сами собой настраивались в присутствии Бубликова. А Витя любил службу, хоть и не был годен к строевой, и очень гордился своими погонами. Технарь - романтик.
        С полковником Семеном Горбунковым, флаг-штурманом. Сеня всегда был силен в аэронавигации - летал на бомбовозах. Определялся в пространстве, как перелетная птица. А теперь на него навалилась куча обязанностей - от чтения метео-сводок до размещения радиомаяков. Бывалый человек.
        И в остальных каютах тоже летели штабные работники. В самом хвосте, рядом с буфетом, разместились девушки с узла связи.
        Щелкнула дверца, и высокий комингс переступил Николаев. Жилин усмехнулся - Санек наверняка побывал в буфете, поближе к «малиннику». А что? Холостой, незарегистрированный…
        - Товарищ маршал, - весело спросил Николаев, - а вы как насчет пообедать?
        - Рано еще, - рассудил Иван.
        - Ага… В крайнем разе, можно и попозжа. - Начотдела оглянулся.
        Горбунков дремал, Бубликов погрузился в чтение мудреного технического журнала, а Жмулев, нахмурив лоб, изучал карты.
        - Хотите новость? - сказал Александр, присаживаясь.
        - Хотим, - буркнул начальник разведотдела, не поднимая головы от карты Маньчжурии.
        - Кого назначили главнокомандующим ВВС на наши три фронта?
        - Новость! - фыркнул Жмулев. - Новикова.
        - Сняли Новикова!
        Геннадий оторвался от карт и воззрился на торжествующего Николаева:
        - Точно, что ли?
        - Точнее не бывает!
        - За трофеи? - уточнил Иван.
        Николаев живо обернулся.
        - Ты в курсе?
        - Да нет, просто слышал, что Новикову с Жуковым втык давали - уж слишком много барахла нахапали в Германии. Жукова вроде в Одессу грозились сослать, а Новикова… Сняли, значит. А кто вместо него?
        - Вершинин!
        - Костя?!
        - Ну, да!
        - Вот это здорово! - обрадовался Жилин. - Костя - человек.
        - И я того же мнения. Во всяком разе, куда лучше Новикова!
        Жмулев снова уткнулся в карты и сказал, не поднимая головы:
        - У меня тоже новость. Помните, сколько у Квантунской армии самолетов?
        - Тысячи две.
        - Было! Считай, четвертую часть авиации японцы перегнали в метрополию, отбивать налеты американцев.
        - Вот бы кому я задницы надрал, - процедил Николаев, - так это штатовцам. Ты был в Потсдаме?
        - На конференции этой? - уточнил Жилин. - Не довелось.
        - А я был. До чего ж они наглые! Эйзенхауэр этот… Надо, говорит, разделить Германию на зоны оккупации! А Сталин ему: «А при чем здесь вы?» Дескать, открыли бы второй фронт в 42-м, как настоящие союзники, тогда было бы о чем говорить. А так - извините!
        - А я однажды с подводником гутарил, - сказал Жмулев, - тот как раз из Атлантики вернулся, с дежурства. Рассказывал, раза три в перископ видел американские корабли, и все время хотелось запулить торпеду, как он выразился, «под матрас»!
        - А-а! - первым догадался Бубликов. - Под звездно-полосатый флаг?
        - Точно!
        - Не торопитесь, - усмехнулся Жилин, - мы еще с ними пересечемся. А пока тренироваться будем. На япошках!
        - Ну-у… Это не то. Что там у них сбивать? «И-97»[6 - «И-97» - советское обозначение японского истребителя «Накадзима Ки-27».]? Так этот утиль даже «ишачок» свалит! Не спорю, ихние «Зеро» хороши, так ведь наши все равно лучше. Во всяком разе, «Зеро» даже со старой «лавочкой» не справится.
        - Враг есть враг, - сказал Иван. - Шапкозакидательством заниматься не стоит. Хороший летчик и на «ишаке» валил «мессеры». Вспомните!
        - Да, были схватки боевые… Кстати, товарищ маршал, Лидочка из разведотдела интересовалась вашим семейным положением.
        - Сказал? - улыбнулся Жилин.
        - Ну, не мог же я разрушить девичьи надежды! Сказал…
        Иван покачал головой.
        - Единственно - доиграешься ты у нас, товарищ генерал-лейтенант, окрутят тебя.
        - Оженят, - сказал Жмулев.
        - Окольцуют, - добавил Горбунков, зевая, - захомутают…
        - И пятерых дочек родят! - заключил Бубликов.
        Николаев вздохнул.
        - До войны я бы посмеялся, а сейчас… - сказал он. - А сейчас я уже и не против…

* * *
        Жилину никогда не удавалось заснуть в самолете, даже в бизнес-классе. Сидя не получалось, но в этом рейсе можно было нормально прилечь.
        В иллюминатор подглядывала луна, ровно, убаюкивающе гудели моторы. Проснулся Иван уже в Красноярске.
        Потом были Чита и Хабаровск. Последний перелет, и «штабной» лайнер произвел посадку под Владивостоком, на аэродроме Суходол.
        Прямо на поле Жилина встречал Вершинин, уже в новеньких погонах маршала авиации. Широко улыбнувшись, Иван заученным движением бросил ладонь к фуражке:
        - Здравия желаю, товарищ главнокомандующий!
        - Да брось ты! - смутился Вершинин.
        Они крепко пожали друг другу руки.
        - Помню, как вы с Машей улетали из Липецка, - негромко проговорил Константин. - Как же я тогда вам завидовал! Вот, думаю, люди живым делом заняты, а я так и буду тут штаны протирать…
        - Не удалось, - ухмыльнулся Жилин, и оба рассмеялись.
        Повернувшись к своему автомобилю, главнокомандующий подозвал плотненького, крепко сбитого мужичка в генеральской форме, ну, может, чуток грузноватого, однако юркого. Пронырливого.
        - Знакомьтесь, Павел Васильевич, - церемонно сказал Вершинин, - ваш начальник по тылу, генерал Карданов.
        - Кубати Лакманович, - тут же подкатился начпотылу.
        Рука у него была сухая и жесткая. Жилин терпеть не мог вялых и липких ладошек - такое впечатление, что жмешь сырую котлету.
        - Кабардинец? - улыбнулся он.
        - Так точно! - залучился Карданов.
        - Хлопотное вам досталось хозяйство?
        - Не то слово! - воскликнул Кубати Лакманович. - Семь РАБов, сорок пять БАО, семь отдельных автобатальонов… ну, и так далее. Но вы не беспокойтесь, товарищ маршал, порядок я навожу быстро!
        - Надеюсь. - По губам Жилина скользнула улыбка.
        - Будет трудно, Паша, - построжел Вершинин. - Как в Карпатах или Апеннинах. Горы! Авиации у тебя до хрена и больше. Пятьсот восемьдесят шесть самолетов в твоей 8-й воздушной, плюс авиация Тихоокеанского флота, а там больше тысячи машин плюс Приморская армия ПВО. Все это на тебе… Вот… Ну, директиву Ставки я тебе зачитывать не стану, просто введу в курс дела. 1-м Дальневосточным командует Черняховский[7 - В нашей реальности командующим фронтом был Мерецков. 2-м Дальневосточным командовал генерал армии Пуркаев.].
        - Очень хорошо, - кивнул Иван.
        - Да… Войска фронта наступают в направлении Харбина и дальше на Гирин. С севера, по Амуру - 2-й Дальневосточный фронт, там командует Жуков…
        - Жуков?! А мне сказали, что он в Одессе.
        - Отозвали… ссыльного, - усмехнулся Вершинин. - Нечего ему на море загорать. Пускай вместо Черного к Желтому двигает! Жуков будет наступать от Благовещенска через Сахалян в направлении Цицикара, а от Хабаровска - на Харбин. Со стороны Монголии и Читинской области - Забайкальский фронт, с Малиновским во главе. Его бойцы наступают от Хайлара на Цицикар. Всеми войсками на Дальнем Востоке командует маршал Василевский. Ну, это ты и так знаешь. Просветили, небось. Как думаешь организовать управление?
        - Ну, штаты я раздувать не собираюсь, команда у меня небольшая. Буду действовать, как тогда, в Италии - создам ВПУ[8 - ВПУ - вспомогательный пункт управления боевыми действиями авиации.]. Мы тогда исходили из расчета, что в среднем штаб на одном месте задерживается на неделю, максимум - на декаду, а расстояние между местами базирования - сто, сто пятьдесят километров, от силы. Начальник оперотдела у меня товарищ домовитый, пробивной - буду его высылать во главе передовой команды в новый пункт дислокации. И всего делов. Справимся.
        Вершинин кивнул и улыбнулся.
        - Короче, грузись - и тащи!
        - Слушаюсь! - козырнул Жилин.
        Весь штаб уже покинул самолет и залезал в кузова тентованных «Студебекеров». По крутому трапу сходили последние пассажиры, вернее, пассажирки - девушки, отягощенные сумками, спускались осторожно, ойкая и поминая мамочку.
        Иван проходил рядом, когда одна из связисток ступила мимо - и полетела вниз. Жилин мгновенно подстраховал, поймав девушку на руки.
        - Оп!
        - Ох…
        Иван, надо признаться, весьма удачно подхватил барышню - левой рукой под коленки, а правая ладонь легла на девичью грудь.
        - Спасибо, товарищ маршал, - чопорно сказала спасенная, не очень-то пытаясь вырваться.
        - Пожалуйста, товарищ лейтенант, - ответил Жилин, глянув на погоны. Перевел взгляд на лицо девушки и невольно залюбовался.
        Без толку описывать красоту женщины, пока не увидишь своими глазами, не поймешь того, что слышал о ней или читал. Пухлые губки, маленький носик, большие, широко расставленные глаза. Личико хорошенькой итальяночки, на которых Иван насмотрелся в 43-м, когда штурмовал Рим и Милан.
        - Меня зовут Лида, - спокойно сказала девушка, хотя в глазах прыгали чертики.
        «Иван», - едва не ляпнул Жилин, но вовремя прикусил язык.
        - Павел.
        - Очень приятно, товарищ маршал, - улыбнулась Лида.
        Кто-то из Лидиных подружек хихикнул, и Жилин поспешил отпустить девушку.
        Провожая глазами удалявшихся связисток, Иван подумал, что военная форма не слишком красит женскую фигуру. Но даже неизящная юбка и гимнастерка очень шли Лиде. Лидочке…

* * *
        …Маньчжурия всегда была наособицу, не являясь частью Поднебесной, и располагалась к северу от Великой Китайской стены, выстроенной, дабы сдерживать набеги полуночных варваров. Здесь всегда жили маньчжуры и монголы, потом пришли китайцы. Явились русские и нарекли эти земли Желтороссией.
        Если бы последний российский царь был умней и не проиграл так позорно войну с Японией, Маньчжурия вполне могла бы стать частью империи, ее восточной окраиной. Но «Николай Вторый» прогадил и победу, и страну, и самую жизнь, а Желтороссия досталась микадо. Отвоевать ее - задача не из легких.
        Маньчжурия куда лучше приспособлена для обороны, чем для наступления, - это горный ТВД, вернее, горная тайга, старый лес, покрывающий хребты с высотами до двух километров.
        Представьте себе цепь гор, образующих колоссальную букву «П». Западная ее сторона, обращенная к Монголии и советскому Забайкалью, - это Большой Хинган. Северная сторона, выходящая к советскому Приамурью, - это хребты Ильхури-Алинь и Малый Хинган. А сторона, граничащая с советским Приморьем, сложена Восточно-Маньчжурскими горами, самыми могучими и труднопроходимыми.
        Мало того - японцы усилили эти твердыни семнадцатью укрепрайонами. Четыре с половиной тысячи дотов и блиндажей тянулись вдоль всей границы с СССР, перекрывая все дороги извне на Центральную Маньчжурскую равнину с ее большими городами.
        А дот у самураев - та еще фортеция. Стены - в полтора метра железобетона, потолки - два, а сверху еще и земли по колено. Амбразуры, от одной до одиннадцати на дот, изнутри - двадцать на тридцать сантиметров, снаружи - двадцать сантиметров на полтора метра. И бронезаслонки в два пальца толщиной.
        Японская Квантунская армия объединяла два фронта: 1-й Восточно-Маньчжурский (3-я и 5-я армии), 3-й Западно-Маньчжурский (30-я и 44-я армии), а также 4-ю Отдельную Северо-Маньчжурскую и 34-ю Отдельную армии.
        Армия Маньчжоу-го, войска японского ставленника во Внутренней Монголии князя Дэ Вана и Суйюанская армейская группа тоже подчинялись командованию Квантунской армии.
        Эту сильную - более одного миллиона человек - группировку поддерживали 2-я и 5-я воздушные армии Японии.
        Планы советского командования по глубокому контрудару отрабатывались еще до войны, а осенью 44-го были вчерне сделаны первоначальные расчеты сосредоточения наступательных группировок РККА в Приморье, Приамурье и Забайкалье.
        Весной 45-го через всю страну двинулись на Дальний Восток воинские эшелоны.
        Перебрасывались части 39-й армии из Восточной Пруссии, оттуда же передислоцировалась в Приморье 5-я армия. Из Чехословакии - 6-я гвардейская танковая и 53-я армии. И еще, и еще…
        Замысел был прост, и ведущую роль в нем играли фланговые группировки - войска 1-го Дальневосточного и Забайкальского фронтов. Прорвав пограничные укрепления, продвигаясь навстречу друг другу, эти фронты должны будут встретиться в центральных районах Маньчжурии, у городов Чанчунь и Гирин, окружить главные силы Квантунской армии, рассечь их, уничтожить по частям, а затем продолжить наступление на юг, до самого Дальнего и Порт-Артура.
        Жилин усмехнулся, перебирая в памяти воспоминания и вчерашние директивы ВГК. В прошлой жизни Маньчжурская наступательная операция длилась ровно десять суток!
        Территория в миллион квадратных километров - скалистые горы, таежные дебри, топкие болота, безводные пустыни с песчаными бурями, бездорожье и глинистые долины рек, залитые летним половодьем… Пограничные крепости и укрепленные военные городки в глубине обороны, танки и многотысячные отряды солдат-смертников…
        И все это рухнуло под натиском Красной Армии!
        Сотни тысяч американских солдат месяцами отбивали какой-нибудь вшивенький островок, а тут и двух недель не прошло, как пала самая мощная группировка императорской армии!
        Недаром штатовские и английские генералы рассчитывали победить Японию не раньше 1947 или даже 1948 года! И не зря.
        Летом 45-го японские сухопутные силы насчитывали пять с половиной миллионов солдат и офицеров, флот - сто девять боевых кораблей, ВВС - шесть с половиной тысяч самолетов.
        Если бы всю эту силу взять, да и направить на США…
        Жилин вздохнул, отер ладонями лицо и отложил карты в сторону.
        Хватит на сегодня. Отбой.
        Глава 4
        Над сопками Маньчжурии
        Маньчжурия, 4 июля 1945 года
        2 июля Мамору Сигэмицу, послу Японии в Москве, была передана нота, объявляющая империи войну. Наступление было назначено на следующий день - в час ночи три фронта пришли в движение.
        Началась мощная артиллерийская подготовка - снаряды накрывали опорные пункты противника, а вдоль линии 1-го Дальневосточного фронта выстроилось семь вражеских укрепрайонов - Хутоуский, Мишаньский, Суйфыньхэйский, Дунинский, Дунсинчжэньский, Хуньчуньский и Кенхынский.
        Бомбардировщики «Ту-2», «Ил-4», «Пе-8» и «Ту-10» трудились весь световой день, бомбя японские УРы. Штурмовики с истребителями сделали в первый день по пять-шесть вылетов.
        Диверсанты и пограничники «вышли в поход» первыми, к утру продвинувшись на десять километров. В полдевятого в наступление перешли главные силы фронта.
        К исходу первого дня операции 5-я армия прорвала оборону под Суйфыньхэ, продвинувшись на двадцать пять километров, - мощные, красивые, вымытые дождем «ИС-3» мокро блестели, походя на древних рептилий. На броне сидела пехота, их догоняли БМП и самоходки СУ-100, выворачивавшие наизнанку японские танки «Чи-Ха» и «Ха-Го».
        1-я Краснознаменная наступала в горах, в условиях полного бездорожья, и за день одолела где пять, где семь километров. Зато 25-я армия, с ходу овладев японскими укреплениями, утром 4 июля освободила Дунин, Тумэнь и Хунчунь.
        35-я армия форсировала Уссури и Сунгачу, преодолела обширный район болот и уже вечером 3 июля вышла к Хутоу, мощному узлу обороны.
        Тихоокеанский флот в это самое время вел обстрел портов Юки, Расин и Сэйсин на побережье Северной Кореи, после чего высадил десант. «Ту-10» из соединения Авиации дальнего действия и «Ил-4» из флотских ВВС устроили военно-морским базам Японии Содом и Гоморру, и уже 5 июля все три порта были заняты советскими войсками - это означало, что Квантунская армия лишилась связи с метрополией.
        Войска Забайкальского фронта, наступая с территории Монголии и Даурии, преодолели пустыню Гоби, безводные степи и Хинганские хребты. Воду приходилось завозить транспортными самолетами.
        Армии 2-го Дальневосточного фронта форсировали Амур, зачистили берег и стали продвигаться вдоль реки Сунгари к Харбину.
        Поневоле генералы применяли отрядную тактику - в горах иначе не выходило. Войска передвигались сильными отрядами без их фланговой связи - командиры взаимодействовали, не видя друг друга, инициативно и самостоятельно.
        Саперы готовили колонные пути - узкие дороги через горный или болотистый лес, по которым колонной двигались танки, САУ, «катюши», грузовики. Частенько приходилось укладывать сплошной поперечный настил из накатника на лежнях, иначе тяжелая техника увязла бы. Танки валили лес, саперы его растаскивали, пилили и складывали.
        А лес здешний мало напоминал лиричные березовые рощицы - настоящие северные джунгли! Могучий дубняк, кедровник, сосны, липы, увитые лианами и диким виноградом - вот чем зарастали сопки, а все прогалы были забиты колючим кустарником с шипами в палец длиной, твердыми и острыми, как швейные иглы. Между сопками в узких долинах-распадках текли ручьи в топких берегах, где даже «Т-54» способен застрять, а угодить в болото можно и на вершинах сопок - уж таков здешний край!
        И эти дебри были истыканы сотнями железобетонных дотов, прикрывавших многослойным - фланкирующим, кинжальным, косоприцельным и прямым - огнем подступы к узлам сопротивления и рокадным дорогам.
        Одни лишь пути были свободны от препятствий и заторов - воздушные!

* * *
        Аэродром, на который переправились «мигари» 122-го ГИАП, располагался в предместье Спасска-Дальнего, весьма бестолкового поселка, кое-как сложенного из пары деревушек, военчастей и промзон.
        Граница Маньчжурии проходила совсем рядом, до озера Ханка было каких-то двадцать километров, а за ним начиналась чужбина, которая вскоре станет частью советской родины.
        Жилин нисколько не сомневался в этом.
        Командующему ВВС не терпелось самому облететь район боевых действий, и он исполнил-таки свое желание. Алхимов, правда, возроптал, но под внимательным и чуть насмешливым взглядом маршала вытянулся по стойке «смирно».
        Иван никогда не поощрял глупого лихачества, не позволяя себе самому рисковать зря, но в данном случае он ощущал некую «производственную необходимость» - пусть не по пять-шесть боевых вылетов в день, как остальные пилоты полка, но хотя бы раз их командующий вылетать должен.
        Ничто так не просветляет мозги полководца, как передовая. Жилин не слишком жаловал генералов, наблюдавших поле боя лишь на штабных картах. Нет, надо, чтобы местности, нарисованная и реальная, совпали в сознании, совместились.
        Оглядев «своих» пилотов, Иван не стал толкать речей, он был краток:
        - Не знаю, мужики, долго ли нам японца бить, но я хочу напомнить узкоглазым, что связываться с нами не стоит. Не всегда дело Цусимой заканчивается… Помните эту песню - «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает»?
        - А то! - подтянулся Алхимов. - «Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!»
        - Точно. Короче, я беру новый позывной - Варяг!
        - Законно! - выразился комполка. В его устах это было синонимом слову «превосходно» или «замечательно»…

* * *
        …Когда растревоженный Алхимов приказал вылетать 3-й эскадрилье, жилинский «МиГ-9» поднялся в воздух вместе со всеми.
        - Я - Варяг! - обратился Иван по рации. - Афоня, ты здесь комэск, тебе и рулить. Действуй.
        - Есть! - ответил Афонин. - Группа, внимание! Курс двести.
        Эскадрилья получила задание: штурмовать с воздуха колонны противника в районе Мишаньского укрепрайона, заодно поддерживая «горбатых», занятых тем же.
        Можно сказать, вылет был пробным: надо было убедиться в боеспособности японских ВВС. Тамошние «Зеро» да прочие «Кавасаки» прикрывали УРы, взлетая с аэродромов поблизости - в Харбине, Гирине или Муданьцзяне. Истребители потихоньку выводились на Японские острова, дабы защитить метрополию от налетов американской авиации, но даже самый глупый военачальник не оставит без защиты такую крупную и богатую колонию, как Маньчжоу-го.
        Крутые лесистые сопки, переваливавшиеся под крылом самолета, казались дикими, нехожеными, как вдруг склон одной из гор прорезали рукодельные уступы, застроенные дотами и прочими блокгаузами. Внизу, в пади между сопок, вилась довольно широкая дорога. Рокадная дорога, ближняя к советской границе.
        По ней пылили трактора, волокущие орудия, их обгоняли грузовики и даже пара танков.
        - Группа, внимание! Атакуем!
        Улыбнувшись, Жилин отжал ручку управления, бросая самолет в пике. Техника внизу быстро меняла направление движения - водители, заметившие угрозу с неба, тормозили и бегом покидали кабины, а их недогадливые товарищи тыкались бамперами и передками в брошенные машины, но вскоре тоже выскакивали, догоняя более сообразительных коллег.
        Иван с удовольствием снизился, прошелся на бреющем, вжимая гашетки. Три пушки задолбили, пуская дрожь по корпусу. Снаряды рвали кузова грузовиков, а какой-то легковушке снесли крышу.
        Легкие танки «Ке-Хо» Жилин обстрелял эрэсами. Немецкие «Т-IV» не всегда удавалось «вскрыть» даже бронебойными РБС, все зависело от меткости, а эрэс неуправляем.
        А вот с «Ке-Хо» справился обычный РС-132 - он с легкостью пробил броню толщиной в палец и рванул, высаживая башню. Та поднялась на столбе огня - сдетонировал боекомплект, перевернулась и упала точно в кузов стоявшей рядом машины. Грузовик присел на лопнувшие шины.
        - Вы чего хулиганите? - послышался в эфире веселый голос. - Это наша добыча!
        - Я - Афоня! - важно ответил комэск. - «Горбатых» не спрашивали! Надо же было куда-то эрэсы девать.
        - Все с вами ясно. Кстати, наши глазастые приметили истребители противника. Может, займетесь?
        - Где именно приметили? - Тон Афонина сменился на серьезный.
        - Подгребали с запада.
        - Понял. Группа, внимание! Идем с набором.
        Жилин нагрузил двигатель, загоняя «МиГ» на «горку». Уже с тысячи метров, поднявшись выше сопок, он различил маленькие, игрушечные будто, самолетики, приближавшиеся в развале широкой долины.
        - Прячутся, что ли? На десять часов, ниже тридцать градусов. Атакуем!
        Перевалив лесистую сопку с вершиной, осыпавшейся каменным крошевом, «мигари» заскользили в пологом пике, открывая огонь метров с семисот - убойной силы хватало.
        Это «МиГ-3» вынужден был подлетать ближе чем на сотню метров к «мессершмиту», чтобы сбить тот пулеметами. Орудия, пусть и малого калибра, позволяли сильнее испортить настроение вражескому пилоту.
        Глаз Жилина еще не был наметан, и он не сразу опознал «Накадзимы Ки-84». Неплохой самолет, особенно в умелых руках. Быстрый, он мог обогнать тот же «МиГ-3», но вооружен был еще хуже, чем изделие Микояна с Гуревичем, - всего пара пулеметов.
        Выдав короткую очередь. Иван с ходу свалил японца - тот как летел, так и вписался в осыпь на макушке сопки, запуская пылящий камнепад. А затем Жилину пришлось туго.
        «МиГ-9» превосходил японские истребители в скорости раза в полтора, по мощи вооружения и вовсе в разы, но вот маневренность…
        Вертеться и крутиться, как «Накадзима» или предшествующие модели «мигарей», девятка не могла. За высокую скорость приходилось платить низкой поворотливостью.
        «Ки-84» обстрелял «мигаря», но малиновые трассы не поспели скреститься с советским самолетом - припоздали, махнув за хвостом. Жилин завиражил, однако поймать в прицел верткий «Накадзима» было сложно. Зато японцу это удалось, хоть и отчасти - пулеметная очередь задела «МиГ», дырявя фюзеляж и левое крыло.
        - Ч-черт…
        Иван быстро крутанул самолет, проверяя, не перебито ли что. Вроде цел…
        - Товарищ маршал! Что там?
        - Жив-здоров… - проворчал Жилин.
        Падая в крутом пике, он полоснул очередью по верткому «Накадзиме» иотчекрыжил тому хвост.
        Пилот сразу полез из кабины, решая прыгать с парашютом, но ему очень не повезло. Какой-то из снарядов задел-таки бензобак, и огрызок самолета полыхнул огнем, поджаривая заодно и незадачливого парашютиста - черная раскоряка закувыркалась к земле.
        Очередной японец увязался за Иваном, но сразу отстал, а Жилин, выйдя в боевой разворот, достал отстающего на встречных курсах, распоров тому фюзеляж под крылом. Плоскость не выдержала, отвалилась, самолет посыпался вниз, однако пилоту и без того досталось - парочку снарядов он схлопотал-таки.
        Резко подав ручку на себя, Иван послал «МиГ» на «горку», уходя с линии огня - трассеры прошли ниже. Перевалившись в пике, из «полубочки» Жилин достал стрелка. И достал эффектно - «Ки-84» расплылся оранжево-чадным облаком, только законцовки крыльев да хвостовое оперение отлетели прочь.
        - Я - Афоня! Разворот!
        - Седьмой, прикрой!
        - Сзади трое! Пятый! Хвост! Трое сзади!
        - Змей, отсекай!
        - Комэска задели!
        - Я - Варяг! Афонин!
        - Здесь я… Сам цел, машине досталось - мотор чихает…
        - Тяни к границе! Змей, прикрываешь!
        - Есть!
        - Я - Варяг! Аганин, вызывай Колхоз, пусть вертолет шлют!
        - Да вроде держится командир…
        - Когда плюхнется, поздно будет. Вызывай!
        - Есть!
        Четыре или пять японских истребителей пометались по долине и повернули назад, к Харбину.
        - Я - Варяг! Группе Меркулова - догнать и уничтожить!
        - Есть!
        Четверка «мигарей» плавно, будто нехотя, развернулась и понеслась в пологом пике, настигая «Накадзимы». Далеко улететь им не пришлось - несколько очередей с полукилометровой дистанции опустили парочку «Ки-84», только копотно-черные шлейфы протянулись к лесу и канули в нем - вспухли клубы огня.
        Оставшаяся двойка резко снизилась, пошла на бреющем, виляя змейкой, повторяя изгибы долины. Первая очередь ушла мимо, выбив пыль на дороге, зато вторая попала в десятку, в самую кабину - «Ки-84» продолжил полет, вот только рулить уже было некому. Самолет на скорости шестьсот километров в час врезался в трещиноватый утес и будто растворился в камне и фонтанах огня.
        Последний из японских истребителей пал жертвой собственной паники или спешки - не рассчитал самурай, не хватило ему буквально метра, чтобы скользнуть над верхушками кедров. Ломая ветви, сучья, стволы, выкосив целую просеку в лесу, распадаясь на части, «Накадзима» просеял самого себя сквозь сосны, как через сито, раскидав клочки и обломки, но так и не взорвавшись.
        - Вызываю Мо… то есть Варяга…
        - Говори, Афоня.
        - Глохнет мотор…
        - Ищи место, будешь садиться! На брюхо! Змей! Ты там впереди… Долинку подходящую видишь?
        - Да вот, где лысая гора! Речушка там мелкая, сесть можно.
        - Заворачивай, Афоня! Мы прикроем.
        - Есть…
        «Мигарь» Афонина, и без того сбросивший скорость, уменьшил ее еще больше. Нехорошо, не поздорову колыхаясь в воздухе, самолет пошел на посадку.
        Свернул, снизился, коснулся брюхом мелкой воды, заскользил, как глиссер - пенные брызги окропили оба берега таежной речки. Завихляв, едва не развернувшись, «МиГ-9» погасил-таки скорость и замер, вылетев с размаху на песчаную косу, заросшую молоденькими ильмами.
        - Сел?
        - Так точно!
        - Сиди там.
        «Мигари» закружили над сопками, высматривая супротивника. Как ни странно, такой нарисовался. Но вовсе не в воздухе, а на земле - небольшой отряд японцев в оливково-зеленой форме рысцой продвигался по долине - видимо, с ближайшего узла сопротивления выслали взвод, чтобы взять в плен русского летчика.
        - Аганин! Пройдись вдоль! Надо проредить эту «зелень»!
        - Есть!
        - Мы прикроем.
        Истребитель, уподобляясь кровожадному дракону из японских сказок, пронесся по долине, над рекой, да так низко, что турбулентный поток взвихрял воду, поднимая ее пенным гребнем, оголяя дно, а рев мотора сотрясал воздух.
        Японцы попадали на землю, паля из винтовок по истребителю, но у того калибр был повнушительней - фонтанчики песка, гальки, черной земли, корешков и стеблей пересекли залегший взвод. Забрызгало кровью, полетели ошметки плоти.
        Уцелевшие побросали оружие и дали деру. Видать, не все военнослужащие Японской империи отличались фанатизмом и горели желанием отдать жизнь за императора.
        - Вертолет!
        - Где? А, вижу.
        Стрекоча, дробя солнечные блики лопастями несущего винта, показался «ГМ-1»[9 - «ГМ-1» - первоначальное название вертолета «Ми-1». В нашей реальности был выпущен в конце 40-х годов.]. Сориентировавшись, пилот направил геликоптер к севшему «МиГу». Развернулся, завис, осторожно сел, пуская круги по воде.
        Сильно пригибаясь, Афонин прошлепал к винтокрылой машине и залез в кабину. Лопасти сразу участили мельканье, «ГМ-1» поднялся в воздух, слегка клонясь вперед, и пошел разгоняться.
        - Я - Варяг! Сопровождаем.
        Вертолет полетел к востоку, заворачивая, вторя поворотам долины, а «МиГи» последовали за ним, проносясь поперек курса «ГМ-1», чтобы хоть как-то сравнять скорости.
        Прошло совсем немного времени, и эскадрилья пропала за перевалом. В тайгу вернулась тишина - только речка журчала, обтекая корпус «МиГ-9», да шуршала хвоя.
        Зашелестел ивняк, и из зарослей выглянул молодой тигр. Втягивая запах бензина, усатый-полосатый фыркнул недовольно и скрылся.
        Глава 5
        Вариант номер один
        Восточная Маньчжурия, 3 июля 1945 года
        Михаил Ерохин, известный под именем Дядя Миша, получил третью звезду на погоны, стал полковником, а на следующий день его ШАП - штурмовой авиаполк отправился в «путешествие» - на Дальний Восток.
        Все экипажи еще зимой пересели на «Ил-10М», машины обновленные, «навороченные», как маршал Рычагов говаривал, а по сути, это были все те же «горбатые», знаменитые штурмовики.
        Четыре крыльевые пушки НР-23, у стрелка пушка Б-20ЭН, под каждым крылом по паре реактивных орудий РО-82, или обычные эрэсы. Есть чем приветить недруга.
        Порой Михаил завидовал пилотам истребителей - они-то на реактивную технику пересаживались, а «горбатые» все винтами воздух лопатили, вот только зачем штурмовику скорость высокая?
        «Илы» по наземным целям работают, а те от них не убегут. Тут главное - калибр посолидней да боеприпасу побольше, чтоб угостить, так угостить! А броня - чтоб уберечься.
        В Приморье полк прибыл буквально за двое суток до наступления. Все оставшееся время пилоты с техниками, оружейниками и механиками преданно служили самолетам: нельзя, чтобы матчасть подвела в бою.
        Вовсе обидно будет, если парни, выжившие в небе Германии, вдруг погибнут в какой-то Маньчжурии!
        Обед пилоты, как водится, пропустили, но голодные организмы напомнили о себе часика в три. Пришлось соображать нечто вроде полдника - «стол» украсили хлеб да тушенка.
        Тут явился капитан Голубенков.
        - Братцы! А вы хоть знаете, кто на фронте авиацией рулит? Рычагов!
        - Во! - удивился и обрадовался Ерохин. - Эт-хорошо.
        - Завтра - последний день. Надо будет выспаться, первый вылет - ночью.
        - Если до вечера все успеем, - сообщил Дядя Миша с набитым ртом, - завтра отдохнем по-людски.

* * *
        На другой день с утра комдив собрал командиров полков у себя на КП.
        - Значится, так, - сказал он увесисто, мосластым пальцем тыча в расстеленную карту. - Товарищ маршал нацелил нас на Мишаньский укреп-ленный район. Японцы выстроили его вот здеся, по горной гряде, что от озера Ханка уходит в глубину Маньчжурии и отделяет нашу границу от реки Мулинхэ. На семьдесят пять километров уходит. Видите? А тута, тута и тута - пять узлов сопротивления, у каждого из которых - опорные пункты. Вот, к примеру, Наньшаньский узел. Он - вот, на склонах самой высокой здеся горы Нань-Шань. От этой верхотуры узел занимает и соседние горы, достигая до десяти километров по фронту и до шести - в глубину. Тута сотни дотов и дзотов. Кроме опорных пунктов, что входят в огневую систему, у Наньшаньского узла есть и отдельные опорные пункты. Один из них - Янмугоу - выдвинут далеко вперед, к советской границе. Видите? Другой в тылу, севернее города Баньдзыхэ. Оба прикрывают рокадные военные дороги. Фланги соседних с Наньшаньским узлом сопротивления - Цзомутайского и Сыпайского - в паре километров от него, что обеспечивает огневое взаимодействие. Задача ясна? Бомбовозы начнут первыми, завтра,
ровно в час ночи. Заодно подвесят световые авиабомбы, чтоб нам было видно. Работать по технике, по живой силе противника, по складам и казармам. Дядя Миша!
        Ерохин вздрогнул от неожиданности. Комдив ухмыльнулся и кивнул на стереотрубу:
        - Хочешь глянуть?
        - Хочу, - признался Михаил.
        КП находился на вершине, рядом с наблюдательной вышкой погранцов, и отсюда открывался вид на Маньчжурию. С южной стороны обзор несколько загораживала вершина горы Диэршиихао, зато на западе лесистые сопки как бы террасами спадали к долине реки Шитоухэ.
        Хорошо была видна тропинка, вившаяся по склону водораздела на север, мимо одинокой фанзы. Где-то там, за Шитоухэ, тропа выводит к городку Чангулинь, к дороге на Мулин. Это один из четырех маршрутов 1-й Краснознаменной армии - ее дивизии уже полностью сосредоточились в выжидательных районах.
        Дядя Миша прижался к окулярам. По тропинке шел наряд японских пограничников…
        - Товарищи офицеры!
        Ерохин отскочил и вытянулся - на КП, прикладывая руку к фуражке, поднимался «товарищ Васильев», как для секретности именовали маршала Василевского. С ним рядом шагал генерал Белобородов, командарм.
        - Здравствуйте, товарищи.
        - Здравия желаем, товарищ маршал!
        - Вольно, - улыбнулся Василевский и повернулся к командиру 1-й Краснознаменной, видимо продолжая разговор: - Были у нас сомнения. Были! Но куда от них, от сомнений, денешься? Убедил. Действуй! Как в Кёнигсберге - мало потерь, много пленных.
        - Первая Краснознаменная постарается, товарищ маршал! По варианту номер один!
        - Что это за вариант?
        Белобородов смутился.
        - Да это мы с Ксенофонтовым еще в 39-м прикидывали, сразу несколько вариантов сильных контрударов составили. Вариант номер один в точности совпадает с нынешним ударом армии.
        Василевский кивнул и спросил командующего 251-й штурмовой авиадивизией:
        - По-прежнему тихо?
        - Здеся тихо. Но в Мишаньском укрепрайоне, на переднем крае, как в муравейнике. Роют траншеи, ставят проволочное заграждение…
        - Пусть роют. Они ведь не знают про вариант номер один…

* * *
        Ровно в час пополуночи штурмовой полк Ерохина поднялся в небо - тридцать шесть «Ил-10М» - и взял курс на северо-запад.
        «Горбатые» летели во тьме, ориентируясь по приборам - даже звезд видно не было. В эфире зашумело, и Михаил прислушался.
        - Штурман наведения ведущему маркировщиков. Как слышите? Прием?
        - Слышу вас хорошо.
        - Приступаем!
        - Ведущий маркировщиков пошел!
        Пятисоткилограммовые маркировочные бомбы посыпались вниз, отмечая цель - Мишаньский укрепрайон. Штурманы сбрасывали «маркировку», следя за локаторами.
        Взрываясь по сигналу высотомера, метрах в двухстах от земли, маркировочные бомбы падали, расцветая на земле алыми цветами, разворошенными угольями костров - теперь не промахнешься!
        - Второй маркировщик, пошел!
        - Отходим, отходим.
        - Ведущий всем маркерам: отходим!
        - Пятый маркировщик ведущему: понял!
        - Второй маркировщик: есть отход.
        - Перун, как видите свет?
        - Вижу пять указателей цели сквозь облака, - ответил ведущий девятки бомбардировщиков «Пе-10».
        - Ведущий маркировщиков соединению: выходите в атаку и бомбите по красным указателям цели согласно плану.
        - Вас понял. Внимание! Произвести боевое развертывание! Атака цели одиночно. Я - Перун!
        Бомбардировщики были невидимы в ночи, но «следы их жизнедеятельности» смотрелись ярко и знатно - ослепительные сполохи разрывали черноту ночи, синие высверки бросали вокруг себя дрожащий свет, а кверху клубился подсвеченный дым.
        Били «тонками». Взрывы бомб накладывались друг на друга, хороня доты и дзоты, но вспышки были мгновенны, в их подсветке нельзя было разобрать движения, увидеть, что творится на земле. Хотя чего тут непонятного? Творился ад кромешный.
        Михаил глянул наверх и разглядел за фонарем смутные силуэты истребителей сопровождения. Истребители ходили зигзагами поперек курса штурмовиков, чтобы сравнять скорости с медлительными «подзащитными».
        - «Горбатым» привет и спокойной ночи! - послышался в наушниках жизнерадостный голос. - Готовьтесь, сейчас ваша очередь!
        - Всегда готовы, «маленькие»!
        Бомбежка закончилась, но темно не стало - очаги пожаров на земле сливались в оранжевое зарево. А потом высотные «тушки» сбросили световые бомбы. Они вспыхнули, опускаясь на парашютах, и залили вершины сопок небывалым зеленым сиянием.
        - На боевом курсе! - скомандовал Ерохин. - Приготовиться к атаке!
        Штурмовики подходили, откуда не ждали - с юга. Да японцам и не до них было - с высоты легко различалось, как среди разбомбленных укреплений мечутся уцелевшие защитники УРа, как мелькают тени, как там что-то рушится и тучи искр закручиваются огненными вихрями.
        - Федька! - окликнул Дядя Миша бортстрелка. - Как там?
        - Никого, товарищ командир! - пожаловался тот.
        - Радовался бы!
        - Я радуюсь… - уныло вздохнул Федор.
        Мелькнул бетонный козырек, придавивший легкий танк. Ага, вот вы где прячетесь!
        - Атакуем!
        «Ил-10М» сорвался в пологое пике, наращивая скорость. Не доверяя себе, Ерохин использовал радиоприцел. Две бомбы сорвались с держателей и ухнули вниз.
        Штурмовик сразу «вспух», облегчившись.
        - Второй заход!
        «Горбатые» кружили над узлом сопротивления, затеяв хороводы - в ночи это больше походило на зловещий балет привидений. А уж кем их считали японцы - бог весть.
        У сынов Ямато собственные страшилки.
        Штурмовики выпустили эрэсы, метя по уцелевшей технике и толпам мечущихся людей. Видимо, те из бойцов, кто выжил под бомбежкой, решили сматываться, как только перестали рваться «гостинцы» снеба. А тут «ильюшины»!
        - Долбим самураев! - крикнул Голубенков.
        Дядя Миша улыбнулся и вжал гашетки. «Ил» задрожал, у кромок крыльев заблистали огни пушек - очереди прошлись вдоль и поперек двориков, траншей, блиндажей и прочего крепостного хозяйства. Злые фонтанчики взрытой земли и бетонной крошки словно сами по себе били вверх, разрывая пополам живых и мертвых.
        - Ни одного снаряда не истратил! - пожаловался борт-стрелок. - Это что такое, а?
        Дядя Миша рассмеялся и скомандовал:
        - «Горбатые», уходим!
        Глава 6
        Точка «Ленинград»[При написании главы были использованы воспоминания Н. Барякина.]
        Западная Маньчжурия, 6 июля 1945 года
        С осени 43-го полковник Долгушин командовал 156-м Эльбингским ИАП. Привык, втянулся. На итальянскую кампанию не попал, зато Францию прошел и пролетел от Марселя до Парижа, а потом были бои в Германии - Баварский котел, штурм Линии Адольфа Гитлера, осада Берлина.
        С полгода отбыв в должности коменданта Потс-дама, Сергей Федорович получил приказ о передислокации на Дальний Восток - его полк истребителей должен был усилить собой 12-ю воздушную армию Забайкальского фронта.
        Здесь, где смыкались Монголия, советская Даурия и Маньчжурия, все дышало Азией, неопрятной и дремотной. Дикие, но прекрасные места!
        Чтобы понять здешнюю красоту, нужно было изрядно потрудиться и побороться, претерпеть лишения, крепчая духом - Азия покорялась только сильному.
        Труднее всего было в пустыне Гоби - войска шли от колодца к колодцу, от оазиса к оазису. Порой воды было так мало, что у источника выставляли охрану. Выстраивалась длинная очередь, и часовой каждого поил из кружки - по два-три глотка на человека.
        Вот где узнавалась цена обычной аш-два-о! Оказывалось, что полстакана солоноватой водицы были гораздо дороже ящика с шампанским «Вдова Клико».
        Но войска шли и шли, наступали и наступали, одолевая каждый день где десять, а где и все полста километров.
        156-й истребительный справно нес службу - громил японцев. Четыре эскадрильи «Ла-11» не ведали конкурентов в небе Маньчжурии, даже знаменитые «Зеро» не могли устоять перед четверкой пушек советского истребителя.
        Правда, сам Лавочкин, когда его Сталин спросил, что запускать в серию - «Ла-11» или «МиГ-9», высказался за реактивную машину. Честный был человек. Признавал чужую правоту, а не пробивал свои машины, как Яковлев, даже если они были хуже, чем у других КБ. Рычагов рассказывал, что вождь пожурил тогда Лавочкина, но и оценил позицию, занятую Семеном Алексеевичем. В итоге сейчас испытывают реактивный «Ла-15»…
        3 июля Долгушин схватился сразу с двумя звеньями «Зеро» над Большим Хинганом. Одно звено он благополучно сбил, а тут и однополчане подоспели, уделали япошек. Вот только задело тогда комполка - хоть и вскользь, а контузило.
        Врачи были людьми жестокими и на три дня отстранили Долгушина от полетов. Полковник долго возмущался, а военврач кротко улыбался, выслушивая пилота, после чего смилостивился: «Два дня». Ну, что тут скажешь?
        Однако Долгушину, можно сказать, повезло - начальнику оперативной группы штаба фронта генерал-майору Павловскому потребовалось срочно передать приказ генералу Людникову, а все офицеры связи были в разгоне. Надо ли говорить, что Сергей с радостью согласился поработать «почтальоном»?
        Правда, лететь надо было не на истребителе, а на тихоходном «По-2», ну так что ж? Не самолет разве? Еще какой!
        Сам пакет должен был передать лейтенант Смирнов, задача Долгушина заключалась в том, чтобы доставить Смирнова в штаб армии. Им обоим выдали специальные удостоверения, подписанные маршалом Малиновским: по нему «предъявители сего» имели право принимать любое решение, использовать любой транспорт, а командиры частей обязаны были оказывать всяческое содействие по первому же требованию.
        Долгушин вдруг стал личностью неприкосновенной, облеченной сумасшедшими правами, но и ответственность на нем лежала немалая - даже в случае его гибели секретные документы не должны были попасть в руки противника. Как хочешь, так и изворачивайся.
        Определив и проложив по карте маршрут до штаба армии, Сергей провел красную линию, определил азимут и время полета.
        И - по самолетам, как говорится.
        Вылетели они с точки «Ленинград» - так этот полевой аэродром обозначался на картах.
        «По-2» машинкой был сверхнадежной, этот бипланчик даже в штопор сваливаться не умел. Он терпеливо сносил любого, самого неумелого летчика. Правда, полет «По-2» был весьма нетороплив, зато и моторчик тарахтел чуть слышно.
        Рев истребителя только глухой не услышит, а «По-2» даже ночью мог летать почти бесшумно. Немцы презрительно называли его «русфанерой» или «кофемолкой», однако жутко боялись ночных бомбардировок - «По-2» подлетал незаметно и бомбил точно.
        Кабины на биплане не было, но летом в Маньчжурии это являлось приятным бонусом - духоту сдувало.
        Летели на предгорьями Хингана. Неожиданно, приблизительно на середине пути, самолет попал в сплошную облачность. Облака, молочно-белые и пухлые, окружили «По-2» со всех сторон, и Долгушин, круто набирая высоту, вывел самолет поверх белого одеяла.
        - Что будем делать? - прокричал он Алексею Смирнову, сидевшему сзади.
        - Вперед! - отозвался тот.
        А «По-2» словно завис в воздухе - ориентиров нет, земли не видно. Сергей глянул на часы - по времени получалось, что где-то внизу должен быть аэродром штарма[11 - То есть штаба армии.].
        Пролетев по азимуту еще минут пять, Долгушин стал вить круги, высматривая между облаков землю - топливо убывало, наступали сумерки. Надо было как-то выкручиваться, а то или к японцам занесет, или вовсе в гору на полной скорости…
        - Серега! - крикнул Смирнов. - Смотри, земля! Давай, садись!
        Долгушин повернул самолет, сбросил обороты мотора, и «По-2» плавно устремился вниз.
        Самолет сел в котловину, со всех сторон окруженную горами. Сел и словно повис в густой траве выше человеческого роста. Совсем рядом журчал ручеек с чистейшей водой.
        Быстро стемнело. Посланники забрались в кабину, укрылись тентом и заснули сном праведников.
        Утро предстало чудесное - солнце, тихо, только птицы поют, зелень вокруг. Хорошо!
        Вот только непонятно, на своей они стороне или за линию фронта залетели? К японцам в гости? На хрен таких хозяев…
        С ближайшей сопки ничего, кроме гор, не было видно. Куда их занесло? Вернувшись к самолету, Долгушин со Смирновым попробовали взлететь. Ага… Не тут-то было.
        Трава своими плетями путала колеса, словно хваталась за них, и не пускала. Басовито тарахтя, «По-2» прокатился и уперся в склон.
        Никак.
        Ножами офицеры выстригли целую ВПП, измаялись, но взлететь так и не смогли. Оставалось одно - топать пешком.
        Часа через два пути «почтальоны» вышли к огромной речной долине. Вдали виднелись дымки костров, в полуденном зное вырастали армейские палатки.
        Долгушин со Смирновым залегли - свои там или чужие? Офицер связи ощупал секретный пакет в потайном кармане.
        Тут показалась машина - она шла по хорошей дороге в какой-то паре километров.
        Двое переглянулись.
        - Надо проверить, - решил Долгушин.
        - Точно.
        Сергей с Алексеем скрытно вышли к дороге, залегли, вынули пистолеты и приготовились действовать. Если наши - хорошо, если японцы - надо реквизировать автомобиль.
        Через полчаса показался грузовик, ехавший из лагеря. Сергей с радостью узнал фронтового «захара», как прозывали эту трехтонку.
        Долгушин вышел на дорогу и поднял руку, тормозя «ЗИС-5».
        Водитель, выглядывая в окно, не слишком-то испугался - бывалый.
        - Я из штаба фронта. - Сергей предъявил свое удостоверение. - Это 39-я армия?
        - Так точно.
        - Генерал Людников здесь?
        - На месте, товарищ полковник.
        - Подбрось нас до штаба.
        - Залезайте!
        «ЗИС» развернулся и покатил обратно в лагерь.
        Остальное уже неинтересно - приказ генералу вручили, он где надо расписался, пожал руки Смирнову с Долгушиным.
        «По-2» привели на аэродром 39-й армии на другой день. Пообедав в армейской столовой, Сергей с Алексеем собрались «домой».
        Протарахтев по полосе, «По-2» взлетел. Снова под крылом потянулись горы Хингана, потом расстелилась степь.
        И вот тут-то Долгушин понял, что допустил срамную ошибку - не залил горючее в бак. Летчики, которые вызволяли «По-2» из котловины-ловушки, опорожнили запасную канистру, а он не проверил, сколько у него осталось горючего. Привык, что за этим техники смотрят. И вот, что называется - попал.
        «По-2» пошел на посадку. Мотор заглох над самой землей, но самолету это было не страшно.
        - А что случилось? - удивился Смирнов.
        Долгушин с чувством выматерился и признался в грехе.
        - Ну, тут мы точно у своих! - утешил его Алексей.
        - Есть неприкосновенный запас, - закряхтел Сергей, - литров двадцать. Но тогда в обход лететь не получится.
        - Летим напрямки!
        Напрямки - значит, через озеро Буир-Нур.
        Опорожнив канистру с НЗ, Долгушин завел мотор - тот прочихался и застрекотал. Набрав высоту метров в триста, Сергей увидел далекое зеркало озера, размытое дымкой.
        И вот уже бескрайняя тихая вода заплескалась во все стороны.
        Вдруг, прямо посреди озера, мотор чихнул и заглох. Пропеллер замер в вертикальном положении - и тишина.
        Долгушин машинально расстегнул пояс. Смирнов схватил его сзади за рукав.
        - Спланируем ли?
        - Не знаю! Попробуем!
        Резким движением ручки Сергей сумел поднять самолет на несколько метров вверх. Берег приближался, но голубые воды Буир-Нура были еще ближе.
        «По-2» ткнулся в сушу у самой кромки озера. Несколько минут Долгушин сидел в полной тишине, тупо уставясь перед собой, затем медленно покинул самолет.
        - Долетели! - выдохнул Смирнов.
        - Почти, - буркнул Сергей.
        - Да все нормально! Сами живы, техника цела. Будем устраиваться на ночевку.
        - Будем…
        Вскрыв бортпаек, оба перекусили. Решили поначалу устраиваться на ночлег прямо в самолете, но тут поднялся сильный ветер. Пришлось обвязаться веревками, укрыться за плоскостью самолета и расположиться «со всеми удобствами» прямо на земле, чтобы удержать «По-2» от опрокидывания.
        Поутру Смирнов вознамерился дойти до местечка с названием Монгол-Рыба, до него от стоянки было километров семь.
        Только оба освежились в Буир-Нуре, позавтракали остатками ужина, Алексей уже и канистры подхватил, как вдруг показался самолет.
        Долгушин тут же схватил ракетницу. Углядев сигнальные ракеты, самолет покружил и сел.
        - Привет! - заорал пилот, откидывая фонарь. - А все вас в другой стороне ищут!
        - Да это я балбес, - покаялся Сергей, - не проследил, а бензин - йок!
        - Ха-ха-ха! Бывает! Щас поделюсь…
        Долгушин со Смирновым быстро перекачали горючее, и очень скоро оба самолета взлетели. Курс - на точку «Ленинград».

* * *
        На следующий день врач смилостивился, и после обеда, когда 2-я и 3-я эскадрильи готовились к вылету, комполка тоже занял свое место - он всегда летал в составе «родной» 2-й АЭ.
        Командир дивизии дал задание - сопровождать бомбардировщики «Ту-2» до города Калган. Так это место называли монголы и русские, а китайцы именовали город Чжанцзякоу.
        Калган - это в переводе «ворота в стене». Город стоял как пограничная застава на Великой Китайской стене, тут находились главные ворота из Внутренней Монголии в Поднебесную империю. Теперь же Калган заделался столицей марионеточного государства Мэнцзян - его провозгласили японцы, захватив эти земли и поставив во главе покладистого чингизида, князя Дэ Вана Демчигдонрова. Князю помогал принц Чи.
        Долгушин, правда, не разбирался особо в этих придворных тонкостях, для него все было просто: Дэ Ван - это пособник японских милитаристов, под Калганом находится аэродром, где базируются «Зеро», «Накадзимы» ипрочие «Кавасаки».
        «Тушки» будут их плющить и раскатывать бомбами, а истребители 156-го ИАП - прикрывать «туполевых». И всего делов, как Рычагов говаривал.
        «Ту-2» шли к полю боя девятка за девяткой, с интервалом в десять минут. Головная и замыкающая группы прикрывались восьмерками «лавок», промежуточные - шестерками и четверками. Силы прикрытия недаром распределялись именно таким образом - противник старался в первую очередь атаковать ведущих или замыкающих.
        - Вижу самолеты противника! Много!
        Долгушин пригляделся: со стороны Калгана шли японские истребители - три или четыре эскадрильи «Накадзима Ки-84 Хаятэ». Весьма удачные истребители: по скорости обгонят «МиГ-3», а по вооружению сравнятся с «По-7» - на «Хаятэ» стоят четыре 20-мм пушки Хо-5, две крыльевые, еще две - над капотом. «Хаятэ» переводится как «ураган»…
        - Я - Четырнадцатый, - сказал Сергей. - Группа, внимание! Сема, твоя восьмерка при бомберах.
        - Понял…
        - Полынов, ты со мной. Атакуем!
        Две восьмерки «Ла-11» устремились навстречу «Накадзимам». Японцы начали обстрел с дальней дистанции, метров с пятисот - дымные жгуты трассеров словно таяли в воздухе.
        - Идем с набором!
        «Лавочка» взвыла, делая «горку», забираясь все выше и выше, пока, наконец, не перевалилась в пике, прибавляя скорости. Ведущий «Хаятэ» рванул навстречу советскому истребителю, но самураю не хватило силы духа - не выдержав лобовой атаки, он свернул в сторону - и пушки «Ла-11» располосовали ему крыло и борт. Пробитые баки задымились и вспыхнули, через мгновенье охватывая огнем весь самолет. Готов.
        Отвернув, Долгушин выдал очередь по следующему - снаряды разворотили «Накадзиме» капот, превращая мотор в кусок горячего железа. Истребитель, пролетев немного по инерции, камнем пошел вниз. Вычитаем еще один…
        - Пятый, Пятый! «Мессер» на хвосте! Тьфу… «Х…та» эта!
        Пятый моментально пошел в «горку», сделал «бочку» со снижением и ушел под своего преследователя, оказываясь за счет прибранного газа ниже «Накадзимы» метров на полста и в хвосте.
        Сразу дав газ, Пятый сделал «горку», ловя «Хаятэ» вприцел. Замерцали огоньки, рассекаемые дульным тормозом, и японскому истребителю оторвало крыло - «Ки-84» закрутило штопором, да и ввинтило в землю на краю поля, зеленевшего гаоляном.
        - Есть!
        - Десятый, тяни вверх.
        - Тяну-у…
        - Смотри хвост!
        - Ах ты, обезьяна сраная! Она еще стрелять будет!
        - Внимание! Группе разворот!
        - Кот, прикрой Второго!
        - Не вопрос, командир.
        - Змей, уходим вниз. Переворот!
        - Паха, сзади сверху еще двое. Разворот!
        - Разворот вправо на девяносто. Атакуем!
        - Десятый, отбей!
        - Так точно.
        - «Котяра», на тебя сверху заходят!
        - Пятый, прикрываешь.
        - Повторяем атаку!
        - Слева и выше!
        - Группа, атакуем попарно!
        Пара «лавочек» задымила и покинула строй, в небе раскрылась пара куполов. Строй японских истребителей, прореженных наполовину, распался - самые упертые продолжали сражаться, и их спустили по одному, а самые умные стали отходить к востоку.
        - Группе Полынова! Догнать - и в землю вогнать!
        - Есть вогнать! - донесся повеселевший голос майора.
        «Ту-2» пошли на аэродром, где крыло к крылу стояли бомбовозы «Накадзима Ки-49 Донрю» и «Кавасаки Ки-48», отдаленно напоминавшие «Юнкерс-88».
        Выйдя на боевое развертывание, «тушки» принялись «ткать ковровую дорожку», перепахивая, перелопачивая все подряд - ангары, цистерны с топливом, самолеты, казармы, склады. Бомбы валились и валились, не оставляя на поле живого места.
        Вскоре огонь и дым покрыли весь аэродром непробиваемой пеленою.
        - Цель накрыта! - разнесся в эфире удовлетворенный голос.
        - Я - Четырнадцатый. Группа, внимание. Всем встать на свои места. Уходим!
        Долгушин договорил и ухмыльнулся: мавры сделали свое дело…
        Глава 7
        Рейд на Сасэбо
        Японская империя, 5 июля 1945 года
        Весной полковник Челышев едва не вышел в генералы. Однако стоило ему узнать, что высокое звание отлучит от живого дела, от полетов, как Егор сразу, хоть и вежливо, отказался, сославшись на то, что будет нужнее Родине в небе, чем в штабе.
        А тучи над СССР сгущались, этого не скрывала даже «Правда» - с нового, 45-го года в газете стали появляться статейки о варварских налетах английской и американской авиации на города Германии, о бомбежках жилых кварталов и госпиталей, о том, как немцы поневоле приветствовали Красную Армию, чьи истребители отгоняли «союзников».
        Писали в газетах даже о танкистах Роммеля, гонявших по пустыне англичан, о трусоватых янки, которые целыми эскадрами и дивизиями личного состава осаждали какой-нибудь паршивенький островок, клочок суши и месяцами не могли выбить оттуда японцев, стойко державших оборону.
        Публиковались очерки об американцах - пухлых здоровяках-анацефалах, у которых всегда улыбка до ушей. О надменных британцах, чей некогда грозный лев стал комнатной собачкой в Белом доме.
        Никто пока не называл англосаксов врагами, но, как говорили римляне, «сапиенти сат» - умному достаточно.
        Тема возможного альянса с Японией была закрыта и нигде не освещалась, но слухи о возможном союзе с императором ходили. Для микадо это был единственный шанс если не спасти страну от позора поражения и оккупации, то хотя бы сохранить лицо. Вот только Хирохито играл в молчанку.
        РККА стремительно овладевали Маньчжурией, а Токио все упрямился, не желая признавать очевидное.
        Наверное, именно поэтому Верховное главнокомандование отдало приказ о бомбардировке крупнейшей базы императорского флота в Сасэбо. Надо было дать понять микадо, что шутки кончились, пора принимать решение, делать выбор.
        Основным категорическим требованием приказа было - не допустить жертв среди мирного населения. Да, СССР находится в состоянии войны с Японией, но его Красная Армия никогда не уподобится англосаксонским варварам, сбрасывавшим зажигательные бомбы на Токио, где основная масса домов - деревянные хижины. Сто тысяч токийцев сгорели заживо, задохнулись в дыму или были растерзаны взрывами.
        Сталин, затевая налет на Сасэбо, как бы дистанцировался от «союзников», вежливо напоминая: мы не воюем с рисоводами, рыбаками, гейшами, рабочими или немощными стариками, у которых одна радость в жизни - раз в неделю выбраться из дому, чтобы хлебнуть подогретого саке.
        Несколько эскадрилий Авиации дальнего действия перебазировались на Дальний Восток еще в июне, а экипажи Егора Челышева едва ли не самыми первыми.
        Освоившись на аэродроме Суходол, «Ту-10» вылетали бомбить военные городки и УРы Квантунской армии, а транспортники выбрасывали воздушный десант у Мулина, Харбина, Мукдена.
        5 июля девятка «тушек» готовилась к рейду на Сасэбо.
        Стоя у карты на КП, полковник Челышев поставил перед летчиками боевую задачу:
        - Следует нанести массированный удар по главной японской военно-морской базе в Сасэбо всеми наличными экипажами полка. На военной судоверфи Сасэбо строятся и ремонтируются десятки кораблей, но как раз доки трогать мы не будем - там работают пятьдесят тысяч человек, а с тружениками тыла мы не воюем. Там же и по соседству, в Омура, строят самолеты палубной авиации. Это и есть наши цели - аэродром и боевые корабли в бухте. По самолетам!
        Получив задание, летчики разбежались по боевым машинам. Челышев с экипажем зашагал к своему «Туполеву».
        Рослый техник с загорелым, обветренным лицом шагнул навстречу и взял руку под козырек фуражки:
        - Товарищ полковник! Самолет номер семь к боевому вылету готов. Доложил техник-лейтенант Чуканов.
        - Добро, - принял рапорт Егор. - Сейчас посмотрим вашу работу. Пошли?
        Майор Ткачук сразу полез к бомбоотсекам, старшина Кибаль дотошно проверял радиоприборы, сам Челышев занялся осмотром моторов. Всем дело нашлось - десять человек в экипаже! Не хухры-мухры.
        - Внимание! Ракета! - крикнул Чуканов.
        - По местам! - скомандовал Челышев.
        Аэродромная тишина наполнилась мощным рокотом моторов, и бомбардировщики гуськом потянулись к взлетной полосе.
        Пройдя в кабину, комполка уселся в кресле поудобнее и деловито спросил:
        - Экипаж! У вас к полету все готово? Тогда запускаем.

* * *
        Летом Японское море отливало зеленью, но чем дальше на юг, тем больше в водах проявлялось синевы. По прямой до Сасэбо было чуть более тысячи километров - японская база располагалась на западном побережье острова Кюсю, напротив Нагасаки.
        Место для базы выбирал сам адмирал Того, тот самый, что устроил Цусиму русскому флоту. Сасэбо расположена в глубине узкой длинной бухты, как бы на дне бутылки с узким горлышком. Защитить базу от кораблей противника легко, но вот от удара с небес…
        К исходу второго часа полета прямо по курсу показался гористый берег.
        - Точно вышли! - сказал штурман. - Кюсю!
        - Как только можно жить на острове с таким названием? - проворчал второй пилот. - Сплошное мусю-пусю!
        - Цель по курсу!
        Челышев включил внешнюю связь и сказал:
        - Внимание, орлы! Цель видите? Она слева. Сейчас будем делать боевое развертывание. - И властно приказал: - Слушать всем! Звеньям перестроиться в колонну! Удар нанести с девяти тысяч звеньями. Два захода. Приготовиться! Начали!
        Едва комполка вывел головное звено на боевой курс, как молчавшие зенитки открыли огонь, вот только бомберы шли слишком высоко, чтобы замечать все эти хлопья разрывов, что пушились гораздо ниже.
        - Пора, командир! Разворот!
        Впереди открылась вся бухта Сасэбо - курились дымы заводов, в доках сверкали огни сварки. В самой гавани было полно плавсредств - мелочь, вроде миноносок и канонерок, тулилась у причала, а большие корабли стояли на рейде.
        Даже с высоты было заметно, что к «бочкам» пришвартовано всякое старье - у иных даже шпироны в носу. Древность.
        - Внимание! Приготовиться!
        - Готов! - ответил штурман-оператор. - Первый пошел! Сброс!
        Открылись люки переднего бомбоотсека, и планирующая бомба УБ-500 «Чайка» плавно выпала наружу.
        Ее ЖРД сработала, толкая «Чайку» вперед, в поле зрения оператора - бомба больше напоминала ракету, обтекаемую, с короткими крыльями и стабилизаторами.
        Вспыхнул, раскалился красный трассер, и штурман мягко двинул рычажок, выводя бомбу на цель - большой трехтрубный крейсер времен Первой мировой.
        «Чайка» заскользила вниз, ведомая радиолучом.
        До гавани было еще километров восемь, а планирующая бомба уже пикировала на цель.
        - Второй пошел! Сброс!
        - Третий пошел!
        «Чайки» опережали «Ту-10», они летели далеко впереди и внизу, калясь красными точками трассеров - вся эскадрилья «отстрелялась», более двадцати УБ-500 - целая стая «Чаек» - летело точно в цели, направляемые умелыми руками.
        Бомбы взорвались вразнобой - пробивая палубу, они вскрывали ее, задирая кверху броневые плиты. Клубы яростного огня поднимались над кораблями, закручиваясь грибовидными облаками. Редко какая из «Чаек» промахивалась - Челышев насчитал всего два столба воды и пара, поднятых рядом с бортами кораблей.
        - Я - ноль седьмой! - сказал Челышев. - Звену Диговцева заняться аэродромом, звену Хоменка - миноносцами, головное работает по кораблям. Второй заход!
        Три бомбера плавно развернулись над сопкой Юмихари, направляясь к военному аэродрому. Им навстречу уже взлетали истребители-перехватчики. Челышеву было видно, как застрочили нижние турели на «тушках», не подпуская близко японские самолеты. Один из них лопнул в воздухе, распадаясь на части, другой задымил и стал виражить, уходя с линии огня.
        А бомбардировщики открыли люки, освобождаясь от здоровенных фугасок, каждая весом в тонну. «Тонки» полетели вниз, прямо на поле, заставленное самолетами. Несколько истребителей выруливали, собираясь взлетать, но тут ухнули бомбы, вздыбливая целые горы земли и обломков. Воронки были такие, что в каждой из них можно было спокойно, со всеми почестями, похоронить самолет, а ударная волна хорошо различалась с высоты - этакое смутное кольцо, которое быстро расширялось во все стороны, пригибая траву или сметая пыль с бетонных полос, а самолеты на стоянках сдувало, словно листья с дорожки в саду. Истребители «Кавасаки» и «Накадзима» подпрыгивали, скользили, разгребая почву стойками шасси, как граблями, переворачивались, кувыркались, ломали крылья или лопались, устилая все вокруг ошметками дюраля и битым плексигласом.
        Миноносцы, кучковавшиеся у причала, стояли тесно, борт к борту, поэтому капитан Хоменок не особо-то и целился - и без того не промахнешься. Вот одна из «тонок» упала между двух миноносок, и в то же мгновенье необузданный смерч белой пены, пара и грязного дыма взвился вверх, расшвыривая корабли - левый опрокидывая, правому вскрывая борт. Вторая авиабомба угодила точно по мостику миноносца, прошила конструкции и рванула чуть ли не у самого днища, почти переламывая судно. И пошло, и поехало…
        Челышев, любуясь делом рук - своих и товарищей, - завершил разворот.
        - Пошел!
        «Ту-10» ощутимо встряхнулся, освобождаясь от десятка тонн смертоносного груза. Одна из бомб сработала у борта горящего крейсера и обрушила на корабль кубометры воды, будто стараясь потушить пожар. На самом деле взрыв продавил, проломил бортовую броню, и вода хлынула в трюм. Корабль начал ощутимо крениться.
        Старый, если не сказать старинный, линкор открыл огонь из зенитных орудий по «тушкам». Видимо, его капитан счел за лучшее не дожидаться, пока в него попадут, а развести пары и сняться с якоря, чтобы представлять из себя подвижную мишень.
        Тактика сработала - сброшенная бомба лишь подбросила корму корабля.
        - Доконаем? - спросил Ткачук деловито.
        - Да пусть живет. Мы им и так тут Цусиму устроили!
        Челышев мельком глянул на берег - от доков бежали тысячные толпы. Может, оценят «джентльменский налет»? Красные звезды на крыльях видны хорошо…
        - Слушать всем! Возвращаемся. Курс домой!
        Глава 8
        Засада на «Синзана»
        Маньчжурия, 5 июля 1945 года
        Про то, что маршал авиации регулярно вылетает на линию фронта, Василевскому было известно, но командующий относился к этому спокойно - штаб ВВС фронта работал четко, без замечаний. Находит командующий авиацией время для боевых действий - ну и прекрасно. Лишь бы не во вред делу.
        А сам Жилин был спокоен на свой счет. Чему быть, того не миновать - на войне волей-неволей уверуешь в судьбу. Шальной снаряд может сбить твой самолет, но с той же вероятностью он способен угодить в штабной кунг. На войне от смерти не убережешься, да и не верил Иван, что его убьют, не покидала такая уверенность. Господи, войны-то той - полторы недели!
        С утра было 5 июля, осталось всего ничего.
        В час пополудни Жилин вылетел в составе группы из двух эскадрилий к городу Мишань, осажденному войсками 1-й Краснознаменной армии. Туда же направлялись японские бомбардировщики, желая нанести урон РККА.
        Три девятки бомбовозов «Йокосука-Гинга» итри четырехмоторных «Синзана». Последних и вовсе четыре штуки построили - тяжеловатым получился бомбовоз.
        Японские конструкторы еще не брались за большие машины, поэтому схитрили - компания «Императорские авиалинии Японии» купила американский «Дуглас - Ди-Си 4 Е» ипередала его воякам.
        Те, однако, не преуспели, да и сами штатовцы вскоре отказались от данной модели. Но «Синзан» летал.
        Шесть пулеметов, четыре тонны бомб…
        В этом вылете 3-й эскадрильей командовал сам Жилин - комэск Афонин признался, что ему «не по себе как-то», если один из пилотов - маршал авиации. Иван не спорил.
        - Я - Змей! Пролетаем Мишань.
        - Принял, - ответил Жилин. - Я - Варяг! Вызываю Грифа!
        Гриф - Гриша Фалин, пилот самолета-разведчика «Су-12» - тут же отозвался:
        - Гриф на связи! Наблюдаю противника! Двадцать семь средних бомберов и три тяжелых! Курс девяносто. Истребители сопровождения - типа «Зеро», числом до двенадцати.
        - Вас понял, Гриф.
        Иван посмотрел вверх - «Су-12», выполненный по двухбалочной схеме, как знаменитая немецкая «рама», медленно полз в вышине. Позывной «Гриф» полностью отвечал ситуации - «Су-12» парил на большой высоте, ему сверху было видно все.
        - Я - Варяг! Группа, внимание! Курс - двести семьдесят. Идем с набором!
        «Мигари» пошли с форсажем, задирая носы. Земля вокруг словно расширялась, из-за хребтов всплывали все новые и новые горные гряды.
        - Вижу самолеты противника! - оповестил группу старлей Краюхин. - Красиво идут, «Йоко-суки».
        Самолеты шли строем на высоте четыре тысячи метров - три девятки бомберов «Гинга» впереди, за ними следовали «Синзаны» - их крылья, отягощенные моторами, отходили от фюзеляжей приподнято, тупым углом. Восьмерка «Зеро» прикрывала бомбардировщики сверху, четверка - снизу.
        Тяжелый гул наплывал, грозя.
        - Я - Варяг! Четверке Зорина заняться «верхними», четверке Строгова - «нижними». Остальные атакуют бомбовозы. Северцев! Идешь за мной, будем бить ведущего первой девятки. Вальцев! Бьешь крайнего слева. Беньковский! Твой - крайний справа. Атакуем!
        Восемь «МиГов» разошлись. Четыре истребителя понеслись вниз, нанося «соколиный удар» японским «нулям», прикрывавшим бомберы сверху, а две другие пары, мимоходом запалив одну из «йоко-сук» (как сочно акцентировал это название Краюхин), вышли из пике и ударили по истребителям противника снизу.
        От залпа 37-миллиметровой и пары 23-миллиметровых пушек уберечься трудно, а еще сложнее пережить его. Два «Зеро» сразу посыпались вниз - один потерял крыло, другому разнесло мотор.
        Оставшаяся пара огрызалась, строча из пулеметов. Самолет комзвена Строгова едва не попал под удар ведомого пары - японец расходившимся по курсу маневром «ножницы» вышел ему в борт. Выдал очередь, вот только Строгов был быстрее, и пули со снарядиками прошли мимо. Да, «Зеро» - это вам не что-нибудь. Две пушки да пара пулеметов. Опасный зверек…
        - Краюхин, прикрой! Атакую!
        - Добро!
        Жилин отвернул, с пике обстреливая «Гингу», летевшую во главе девятки. Пушчонки размолотили кабину, бомбовоз свалился на крыло и почти отвесно полетел к земле. Врезался в склон сопки и покатился грохочущей лавиной - фугаски рвались, ломая деревья.
        Клин бомбардировщиков, потеряв вожака, начал рассыпаться, однако назад не повернул. Немецкие «Юнкерсы» обычно, стоило только сбить ведущего, мигом вспоминали, чья шкура ближе к телу, - вываливали бомбы куда придется и драпали. А вот японцы сумели организоваться… Или это тот самый азиатский напор, когда пилоты надрываются в кабинах, орут «банзай», а все остальное - судьба?
        - Северцев! Второй заход!
        - Есть второй заход!
        Пулеметы «Гинги» долбили без перерыва, пуская трассеры веерами, но у Жилина опыт был. Сколько он сбил бомбардировщиков, уже и не упомнить. Штук семьдесят как минимум…
        В эфире зазвучали голоса японских пилотов:
        - Тэнно-хейко-банзай!
        - Яриман! Кисамара! Дзаккэнае![12 - Наиболее грубые японские ругательства.]
        Иван зашел сбоку, выворачивая самолет и атакуя в положении «вверх колесами». Мелькнуло крыло «Гинги», в котором множились рваные дыры. Запарил, забрызгал серой моросью бензин и как-то нехотя загорелся.
        - Северцев! Добавь!
        - Уже!
        Два или три снаряда разбили мотор, и бензин полыхнул, охватывая плоскость. Рванул, выворачивая края обшивки и оголяя нервюры - «кости» крыла. Пилот «Гинги» поневоле снизил высоту и опорожнил бомбоотсек - фугаски разорвались внизу, поднимая дыбом поле, засеянное чумизой.
        «Зоринцы» уже расправились с двумя «Зеро» игонялись за оставшейся парой. Беньковский разделался с бомбовозом на фланге и накинулся на следующего в очереди.
        Самолет Краюхина промчался мимо жилинского «мигаря» - как-то тяжеловато промчался. Ничего удивительного - половина фюзеляжа в дырках!
        - Краюхин! Как жизнь?
        - Нормально, командир!
        - Не дует?
        - Не-е! Мотор шепчет!
        - Северцев, набираем высоту!
        - Есть!
        Оба «МиГа», надрывно воя, пошли в небо. С высоты было хорошо видно, сколько сбитых осталось по пути следования бомбовозов - черные столбы дымов уходили в небо.
        Первая эскадрилья тоже постаралась - та девятка, что шла справа, превратилась в тройку.
        - Северцев, атакуем «больших»!
        - Так точно!
        «Синзаны» летели, соблюдая строй, как будто ничего не происходило вокруг.
        Жилин свалил самолет в крутое пике и открыл огонь с километровой дистанции - снаряды рвали и терзали крыло вокруг одного из моторов бомбовоза. Винт прокрутился и замер, двигатель задымил.
        Борт стрелки палили, сжигая стволы пулеметов, но особого вреда «мигарям» не нанося.
        - Северцев, бьем эрэсами!
        - Бьем, командир!
        Истребитель был «затарен» не полностью - под крыльями оружейники подвесили всего по четыре РС-132, чтобы не отяжелять «МиГ».
        Два эрэса ударили «Синзану» вборт, и Жилин, сам не желая того, попал в яблочко. То есть в бомбоотсек.
        Взрыв получился со «спецэффектами» - вся середина самолета восклубилась огненной тучкой, одно крыло налево, другое направо, нос закувыркался вперед, следом полетел хвост.
        Осколки и разлетевшиеся обломки задели «Синзан», следовавший сбоку и сзади, - борт испестрили пробоины, один из моторов заглох. Для четырехмоторной машины это было не критично, но Жилин с Северцевым «помогли» - добавили по две короткие очереди, сберегая боеприпас.
        - Попал, командир!
        Остановился еще один из двигателей, рядом с задымившим, и «Синзан» плавно накренился - с одним крылом далеко не улетишь. Теряя высоту, здоровенный бомбовоз заскользил вниз и вбок. Распахнулись бомболюки, высыпая свой убийственный груз. Самолету малость полегчало, но подъемной силы не прибавило - опущенное крыло чиркнуло по сосняку на склоне сопки, пропахало борозду и отломилось, а «Синзан» снелепо задранной плоскостью так и упал, взрывая землю, сминая фюзеляж, распарывая листы дюраля.
        - Я - Варяг! Группа, внимание! Все атакуем слева!
        Истребители сместились, оставляя в покое единственный уцелевший «Зеро». Тот заметался и вдруг бросился в пике. Он не был подбит или даже задет, но, по всей видимости, японский летчик решил, что позор разгрома лучше не переживать.
        Со всей скорости «Зеро» врезался в землю, одновременно забуриваясь и разлетаясь на мелкие кусочки.
        - Молодец! - прокомментировал Аганин. - Нам боеприпас сэкономил!
        - Атакуем!
        Плотный огонь с левой стороны вызвал понятную реакцию - уцелевшие бомбардировщики подались вправо, немного меняя курс.
        Лишившись истребителей- «овчарок» и «пастухов»-ведущих, самолеты летели туда, куда их вел Жилин, - на позиции зенитной батареи.
        Боекомплект на «МиГах» заканчивался, пора было передавать противника «по эстафете» - пускай зенитчики тоже постреляют.
        - Расходимся по флангам!
        - Есть, командир!
        - Я - Варяг! Вызываю пэвэошников! Ермаков, ты где?
        - На позиции! Ждем!
        - Приготовиться!
        - Готовы!
        «Волки» привели «стадо» на бойню.
        100-миллиметровые зенитные орудия зачастили, поражая цели. Неподалеку в лесочке пряталась радиолокационная СОН - станция орудийной наводки - двухосный фургончик с решетчатой тарелкой антенны на крыше.
        Зенитки долбили с частотой пятнадцать выстрелов в минуту, бомбовозы не выдерживали и одного попадания снаряда, а белых и черных облачков разрывов хватало.
        Бомберы заметались, попав в засаду, вот только уйти им было трудновато - наведением пушек в упреждающую точку «занимался» гидросиловой привод, да и весь процесс уничтожения был механизирован - установка взрывателя, досылание, закрытие затвора, выстрел, открытие, экстракция гильзы. Так что все происходило быстро и четко - снаряды отламывали «Гингам» хвосты и крылья, выдирали моторы, разносили кабины в частом переплете. Бомберы падали, разваливаясь, метались в воздухе, пытаясь то ли увернуться, то ли скрыться.
        «Поголовье» резко снижалось, пока последний из «Синзанов» не остался в одиночестве. Тяжелый бомбардировщик вошел в разворот, плавно описывая дугу и бомбя артбатарею. Несколько орудий опрокинулось, подпрыгнул, распадаясь, фургончик СОН.
        - Я - Варяг! Сбить, на хрен!
        «Мигари» открыли огонь по уходившему «Синзану», держась в почтительном отдалении, чтобы не схлопотать шальной 100-миллиметровый снаряд. Зенитки сказали свое веское слово - разрывы сместились к самому фюзеляжу, «освежевывая» самолет.
        Теряя обшивку квадратными метрами, бомбардировщик далеко не ушел - пошел на вынужденную и сел на брюхо, громадным плугом пройдясь по полю и даже крылья не обломав.
        По дороге запылили БТР, спеша к «Синзану». Жилин скомандовал:
        - Я - Варяг. Возвращаемся.
        Строй потрепанных «мигарей» повернул на восток. Скоро можно будет перебазироваться на аэропорт под Муданьцзяном - дорога свободна…
        Глава 9
        Красные и белые
        Маньчжурия, Муданьцзян, 6 июля 1945 года
        «Только вперед и никаких задержек! Отдельные опорные пункты обходить. В крайнем случае - подавить огнем, заставить умолкнуть и - вперед. Ваша цель - захватить мосты, овладеть узлами дорог, удержать их до подхода пехоты, передать ей и опять - вперед!» - в таком духе инструктировали танкистов ударной группировки.
        И «экипажи машин боевых», поддерживавших 1-ю Краснознаменную армию, точно следовали инструкциям - оседлали ближнюю рокаду Мишань - Лишучжэнь - Мулин. Японские войска, отходя в глубину укрепрайонов, создавали пробки на дальней рокадной дороге Мишань - Машанчжань - Линькоу - Муданьцзян, шуруя колонна за колонной, но шустрые «Т-54» вскоре вышли к станции Машанчжань и перекрыли самураям движение.
        А других дорог тут не было. К станции вплотную подступали отроги хребта Кэнтэй-Алинь, а дальше на запад простирался горный район с высотами более километра и совершенно безлюдный. Там не то что дорог - тропинок не натоптали.
        Короче говоря, у японцев оставалось два выхода - либо прорываться по рокаде к Муданьцзяну - важнейшему узлу дорог и самому сильному укрепленному пункту на третьей оборонительной позиции в Восточной Маньчжурии, - либо бросать танки, грузовики, артиллерию и уходить в леса мелкими группами.
        Так они и сделали. 5июля японцы разделились - меньшинство двинуло в лес, а большая часть пошла на прорыв. 59-й корпус генерала Ксенофонтова приветил и тех, и других.
        Гремело русское «ура» иответное «банзай».
        «ИС-3» 75-й танковой бригады с десантом стрелков 50-го Читинского полка устроили бойцам Квантунской армии настоящее побоище.
        Нет, назвать поход триумфальным шествием было нельзя - приходилось очень трудно. Начать с того, что две большие автоколонны с японскими войсками, пехотные и танковые колонны, артиллерийские батареи двигались к станции Машанчжань с востока, а путь нашим танкам перекрыла разлившаяся Сяомулинхэ. Для атаки оставался один путь - узкая дамба, выходившая на деревянный мост.
        Разумеется, мост был заминирован, и два пролета рухнули в реку. Началась ожесточенная перестрелка, пока саперы чинили переправу и разведывали броды. Двумя часами позже танки ворвались на японские позиции. 836-й полк Квантунской армии перестал существовать.
        Когда части 1-й Краснознаменной вошли в Мишань, китайцы устроили советским воинам восторженную встречу. На каждом доме были вывешены красные флаги и транспаранты с приветствиями на китайском и русском. Народ стеной стоял вдоль главной улицы, в руках флажки, бумажные цветные фонарики, блюда с китайскими сладостями. Гремели барабаны, гонги, трубы…
        Натерпелись - под оккупантами китайцам дозволялось быть рикшами, чистильщиками обуви, мусорщиками, а если вдруг японским переселенцам захотелось бы земли местных крестьян, тех попросту расстреливали. Десятками тысяч. Или поступали «гуманно» - сгоняли в отряды трудовой повинности…
        …Еще немного, еще чуть-чуть, и наши ворвались в Мулин. Проутюжили на окраине противотанковую батарею, подорвали доты, вышли на берег Мулинхэ и захватили целым и невредимым семидесятиметровый деревянный мост.
        Вражеские эскадрильи постоянно поднимались с харбинского, мукденского, чаньчуньского аэродромов, но бойцы 1-й Краснознаменной видели их над собой очень редко, да и то больше в виде дымных, врезавшихся в леса факелов.
        Когда советские войска вышли к Муданьцзяну, маршал Василевский спросил у Жилина, не потреплет ли наши колонны в тайге японская авиация. «Не беспокойтесь, - ответил Иван. - Будет у вас и воздушный щит - 32-я истребительная авиадивизия плюс 11-я смешанная, будет и меч - 251-я ШАД».
        6 июля на рассвете красноармейцы с ходу захватили станцию Хуалинь, откуда до Муданьцзяна оставалось каких-то десять километров, а до хуалиньских мостов, по которым железная и грунтовая дороги перебирались на западный берег реки, и того меньше - километра два от силы.
        Стояла жара. Дорога, песчаные речные откосы, улочки прибрежной деревушки были тихи и безлюдны. Танки устремились к мостам, и тут оба моста вздыбились, прогрохотали взрывы, и железные фермы рухнули в реку Мудань.
        С высот ударила японская артиллерия, застрочили десятки пулеметов, из придорожных кюветов, из замаскированных «лисьих нор» выбирались солдаты в зеленоватых френчах и, сгибаясь под тяжестью двухпудовых зарядов взрывчатки, притороченных к спине и груди, побежали к советским танкам.
        Десантники били по ним в упор, строчили из старых ППС[13 - Пистолет-пулемет Судаева.] и новеньких АК-45, бросали гранаты. Смертников косили очереди танковых пулеметов.
        Мгновенно долина покрылась сотнями трупов, но изо всех щелей, из-за бугров появлялись все новые фанатики и кидались под танки.
        Пару поврежденных «Т-54» облепили вражеские офицеры и солдаты, стали стрелять в броневые щели. Десант отвечал пальбой, ножами и рукопашкой, пока смертников не перебили.
        Показался эшелон, следовавший с разъезда Сядун, и «ИС-3» ударили по нему в упор - состав запылал от паровоза до хвостового вагона, где с громом и треском рвались боеприпасы.
        Противник окружил станцию, и танки заняли круговую оборону. Смертники, как змеи, со всех сторон ползли к танкам, гранаты рвались без перерыва.
        Появился очередной эшелон, на платформах стояли тяжелые орудия, трактора, из вагонов пачками сыпались пехотинцы. Танки ударили прямой наводкой - котел паровоза взорвался, вагоны с платформами налезали друг на друга и валились под откос.
        Бой решил налет штурмовиков, вызванных по радио. «Илы» перепахали и железнодорожные пути, и позиции артбатарей. После чего подошли «катюши» 54-го гвардейского минометного полка, и завершили разгром противника.
        В тот же день советские войска выдвинулись к Муданьцзяну и пошли на приступ.
        Мулинскую дорогу контролировал огонь муданьцзянской окраины - Восточного военного городка с десятком многоамбразурных блокгаузов. У въезда на мосты стояло еще шесть блокгаузов, а весь предмостный плацдарм прикрывался противотанковым рвом в пару километров длиной. Толстые кирпичные стены с бойницами огораживали и сам городок, и входы-выходы из домов. Крепость!
        Речная вода буквально кипела фонтанчиками от очередей японских пулеметов, в бойницах множества дотов трепетал губительный огонь, крики «банзай» неслись отовсюду.
        Но нет такой фортеции, какую не взял бы русский солдат.
        Штурм начался с бомбардировки - девятки «Ту-2» накатывались волнами, дробя фугасками камень и бетон, терзая живую плоть кассетным боеприпасом. Штурмовики «Ил-10М» под прикрытием реактивных «мигарей» доделывали начатое. Железом и кровью Муданьцзян был взят.

* * *
        «Студебекеры» скунгами штаба ВВС фронта, заляпанные грязью по самые крыши, въехали на улицы Муданьцзяна ближе к вечеру. Позади остались расквашенные бревенчатые гати и перевалы близ Коуцзыхэ, где дорога жалась к скале, а из-под колес летели камни - в пропасть.
        Въезжал Жилин с запада, с рабочих окраин. Здесь, вокруг рельсовых путей и веток к громадным пакгаузам, ютилась в глиняных хибарках китайская беднота. Базар с сотнями дощатых ларьков, харчевен с толстыми цветными кистями над входом, с китайским театром под полотняным тентом, с тайными опиекурильнями отделял этот район города от центра.
        В центре все богато и чинно - гладкие серые дома в стиле модерн, с огромными окнами и аляповатыми вывесками в иероглифах. Тут размещались японские банки и штабы, а также мутные учреждения с туманными названиями вроде «Общества взаимных услуг» или «Союза процветающих юношей», где сидели улыбчивые господа и куда легко было войти, но трудно выйти.
        А по соседству, в узких переулках с глухими стенами, стояли, прислонившись к маленьким дверям, накрашенные мужчинки и блеклые дамочки. «Китайский опиум и японские гейши помогут вам завоевать мир!»
        Усмехнувшись, Иван огляделся и попросил водителя подъехать к зданию японской военной миссии, серому приземистому сооружению - «в прошлой жизни» он бывал именно здесь.
        Официальный статус миссии - представлять Японию при «великом императоре Маньчжоу-го Генри Пу И», а по правде - управлять этой слабовольной марионеткой и его надутыми чиновниками.
        Череда «студеров» прижалась к обочине, пара БТР охраны проехала чуть далее, БМП остановилась на перекрестке, и ее башенка с 37-миллиметровой пушкой развернулась, грозя вероятному противнику.
        А противник был - далеко не всех японцев удалось уничтожить или взять в плен. Группками и шайками офицеры и рядовые доблестной императорской армии передвигались по Муданьцзяну, прятались, устраивали засады, стреляли из-за угла.
        Правда, скрыться в городе было непросто - китайцы горели желанием выдать вчерашних своих угнетателей, так что вражеское поголовье сокращалось.
        - Разгружаемся! Бубликов!
        - Здесь!
        - Дуй на самый верх, там должна быть радиостанция. Видишь, где антенна над крышей торчит?
        - Так точно!
        - Э, э! Не беги так быстро. Сейчас саперы все проверят…
        Жилина уже поджидали - два офицера в странной форме, имевшей отношение и к японской, и к белогвардейской, приблизились и четко козырнули. Старший из них представился:
        - Полковник Смирнов, честь имею! Японцы, на свою голову, выдвинули меня в командиры Сунгарийского отряда - российского воинского отряда. Ну, мы их и погоняли по горам, по долам… Нас еще называют асановцами - по имени японского полковника Асано, сколотившего первый РВО. Правда, Асано не учел русскую натуру…
        - Наслышан о ваших подвигах, господин полковник.
        Смирнов поразился.
        - Вы так легко это сказали, ваше высокопревосходительство… Ах, простите!
        Иван рассмеялся:
        - Пустяки, право! Человек сам выбирает обращение, и, поверьте, слово «товарищ» для меня значит очень много.
        Полковник склонил голову и сказал:
        - Ваше высокопревосходительство, у нас есть данные, что японцы объявили охоту на вас, а эти фанатики готовы на все, уж вы мне поверьте. Сегодня с вами должен встретиться командир эскадрона в моем отряде, ротмистр Мустафин - это опытный разведчик и смелый офицер. Он доложит вам обо всем. А пока мой вам совет: не расслабляйтесь!
        - О, эта роскошь не для меня! Спасибо.
        Распрощавшись с асановцами, Жилин поднялся по ступенькам, топча листы дешевой серой бумаги, испещренной паучками иероглифов.
        В просторном холле царил тот же бардак, воняло горелым - ворох сожженных документов еще тлел в большой медной жаровне, прямо на полу.
        - Маляев! Ты хде, бисова душа? - разнесся гулкий голос сержанта-энкавэдэшника.
        - Я!
        - Головка от… Извиняюсь, товарищ лейтенант.
        - Помогите девочкам, там ящики тяжелые.
        Узнав голос Лидочки, Жилин улыбнулся. У нее даже голос красивый…
        Но долго наслаждаться звучанием приятных нот не получилось - служба. Всего за несколько дней Ивану удалось наладить работу штаба… Хотя при чем тут он? Просто людей набрал подходящих, а те уже сами крутились.
        Особого рвения и охоты к «революционным преобразованиям» Жилин не проявлял - бессонные ночи случаются лишь у тех начальников, которые не умеют организовать работу подчиненных и все волокут на себе. Но кое в чем работу штаба он таки откорректировал.
        Если раньше организацией полетов занимался оперативный отдел, то сейчас выполнение заявок обеспечивало отделение перелетов. Вместо временных оперативных дежурных по штабу, которые, измотавшись за день, в ночное время уже не справлялись, Жилин назначил постоянного из числа сотрудников оперотдела. В помощь ему подключали одного-двух помощников. С самого начала таким «ночником» был капитан Сигов - он с товарищами «держал на контроле» ход боевых действий ночной авиации, следил за наземной и воздушной обстановкой и вовремя информировал полки и дивизии.
        Николаев со своей командой работал отчетливо, успевая быстро собрать и обработать данные, оформить нужные документы, доложить обо всем начштаба и командующему. Оперативный отдел работал в тесном контакте с разведотделом, службой связи и флаг-штурманом - могучей кучкой, как шутил Жмулев.
        Обычно за два дня до перебазирования штаба на новое место туда выезжала оперативная группа из начштаба, старшего помощника начальника оперотдела, зама начальника разведотдела и шифровальщика. К моменту приезда группы новый узел был, как правило, уже развернут и имел связь с районами базирования передовых частей.
        И сразу звонок командующему на старый командный пункт - дескать, полная готовность, управление боевой деятельностью ВВС - в штатном режиме.
        Но на этот раз такая схема не работала - слишком уж все быстро менялось, командующий 8-й воздушной армией и авиацией ТОФ едва поспевал за наступающими частями.
        Вот где был истинный «блицкриг»!
        Едва солдатики вымели в коридор бумаги и мусор из комнаты, которую Жилин выбрал себе под временный кабинет, и расставили опрокинутую мебель, как прибежал Бубликов, задирая руку с телефонной трубкой и разматывая за собой провод.
        - Вершинин! - прошипел он.
        Иван взял трубку, узнавая голос Кости. Голос был строг - наверное, рядом находился командующий.
        - Рычагов? Доложите план ваших действий на завтра.
        - Все силы воздушной армии будут брошены на уничтожение мотомехчастей противника, которые отступают в направлении Гирина и Харбина. Будем наносить эшелонированные бомбовые и штурмовые удары по колоннам противника в районе станции Ханьдаохэцзы и перевала Чжаньгуанцайлин.
        - Разведку ведете?
        - Так точно, товарищ главный маршал.
        - Значит, так… 1-я Краснознаменная армия сохранила полную боеспособность, но для продолжения наступательных действий в хорошем темпе необходима короткая пауза. Чтобы сосредоточить части 59-го корпуса, дать людям отдых, а танковые бригады могли восполнить потери в технике за счет отремонтированных машин, потребуются ровно одни сутки.
        - Правильное решение, товарищ главный маршал.
        В трубке послышался треск, и все смолкло. А в следующую секунду в коридоре прогрохотала очередь из ручного пулемета, и визгливый голос прокричал: «Банзай!»
        Бубликов испуганно запрыгнул в кабинет, по-прежнему прижимая к груди трубку.
        - Провод обрезан, - коротко сказал Жилин, выхватывая пистолет, - брось.
        В коридоре застучали ППС, захлопали «Арисаки», и в проеме дверей нарисовался желтолицый гражданин в японской форме, скаливший крупные лошадиные зубы и вскидывавший пистолет «Намбу».
        Иван оказался чуть быстрее - ТТ грохнул, отбрасывая японца, но в следующую секунду послышался крик Лидочки и чей-то хриплый голос с сильным акцентом заорал:
        - Бросить оружие, или мы отрубим голову девице!
        - Бросил! - ответил Жилин, швыряя пистолет в коридор. - Т-твою мать…
        Тут же двое с оружием ввалились в комнату и скрутили командующего ВВС 1-го Дальневосточного фронта.
        Когда Ивана вытолкали в коридор, он увидел несколько трупов в советской и японской форме. С лестничной площадки доносилась частая стрельба, а прямо перед Жилиным, руки в боки, стоял офицер императорской армии в застиранной форме, когда-то оливково-зеленой. Сношенные ботинки с обмотками, полевое кепи на голове, в петлицах по одной звездочке, стало быть, второй лейтенант, шо-и. У стены, поводя трофейными ППС, присели четверо «рядовых высшего класса».
        Офицер скомандовал им по-японски, тыча пальцем сначала в Жилина, потом в Бубликова. Рядовые подскочили и, тыча дулами в ребра командарму и начальнику узла связи, погнали их по коридору. Там, где коридор упирался в стену, стоял выкрашенный казенной краской сейф, огромный, как шкаф. Толстая дверца сейфа была распахнута настежь, а за ней виднелась… лестница.
        Крутой металлический трап с дырчатыми ступеньками опускался в темноту. Вот где пряталась вся эта гопа!
        - Ходи-ходи! - прикрикнул конвоир.
        Чертыхаясь, Жилин просунулся в дверцу и, вцепившись за хилые перильца, стал спускаться вниз. Бубликов шагал следом.
        По всей видимости, они уже спустились на уровень первого этажа - из-за тонкой стенки доносилась глухая пальба, - однако трап не кончался, уводя еще ниже, в подвал, которого как бы не было.
        Ощутив под ногами щелкавший кафель, Иван понял, что спуск окончен. Дуло ткнулось в спину, и Жилин зашагал по узкому ходу, тускло освещенному фонарями в проволочной оплетке.
        Свернув пару раз, туннель вывел в довольно просторную комнату, в углу которой сидели двое - злой Николаев с фингалом, наливавшимся сиреневым, и Лида.
        Девушка не казалась испуганной, но и признаков ненависти Иван тоже не заметил - связистка была собранна, лицо ее хранило холодность, между бровок легла складочка.
        Жилин улыбнулся про себя - Лида была совсем молоденькой, и ей, наверное, пришлось поднатужиться, чтобы на гладкой коже проявилась морщинка.
        Удивительно, но Иван не испытывал страха. Товарищи, замечая в нем бестрепетность, восхищались, а Жилин отмахивался да отшучивался - вроде как отбоялся он.
        Ему и впрямь казалось иногда, что страх остался там, в будущем, когда свора бандеровцев забила его насмерть, а душа отлетела не в рай и не в ад, а в «чистилище» 41-го года.
        - Сесть! - рявкнул лейтенант.
        Бубликов тут же присел на корточки, и Иван расположился на полу, поближе к Лиде, чувствуя спиной щелястые доски.
        Один из японцев закрыл дверь, ведущую в подземный ход, и офицер сделал командный жест: вперед!
        Солдаты трусцой покинули комнату, а офицер отворил маленький лючок, за которым прятался телефон. Сняв трубку, он заговорил почтительным голосом, непроизвольно кланяясь. Видать, звонил вышестоящему.
        - У меня пистолет под юбкой, - прошептала Лида. - Возьмите.
        Жилин, не сводя глаз с японца, дотронулся до Лидиной ножки. Пальцы заскользили по бедру, под форменную юбку, пока не нащупали легкую кобуру.
        Отстегнув большим и указательным ремешок, Иван вытащил пистолет, чувствуя, что губы сохнут. Интересно, почему она сама не передала ему оружие?..
        Незаметно сунув «вальтер» за голенище сапога, Жилин сложил руки на коленях.
        Японец договорил свое и аккуратно повесил трубку.
        - Вы не представились, - холодно сказал Иван.
        Самурай с великим изумлением воззрился на него. Кривая усмешка изломила его тонкие губы.
        - Лейтенант Сунагава, - отрекомендовался офицер.
        - Если вы хотите жить, сдавайтесь - и шагом марш обратно.
        Сунагава задумчиво посмотрел на Жилина и серьезно ответил:
        - Моя жизнь принадлежит императору.
        С этими словами он покинул комнату и захлопнул за собой дверь.
        В ту же минуту за дощатой стеной зашебуршились, и сдавленный голос проговорил:
        - Вы советские?
        Иван ничуть не удивился.
        - Да. А вы кто?
        - Ротмистр Мустафин. Честь имею.
        - Сунгарийский отряд?
        - Так точно. О, у вас погоны! Не разберу ваше звание… Мадемуазель - подпоручик, а вы…
        - Мадемуазель - лейтенант, - поправила Мустафина Лида, - а товарищ Рычагов - маршал авиации.
        - О-о! Та-ак… Тут, внизу, доска отошла, щель такая, что рука пролезет. Держите! Это «Намбу» и, кажется, «Сугиура». Я в них не разбираюсь…
        - Полковник Смирнов предупредил меня о вас, ротмистр, но я, признаться, рассчитывал свести с вами знакомство в более спокойной обстановке…
        - Такова жизнь!
        Иван быстренько подхватил оружие и протянул Николаеву. Второй пистолет он передал Бубликову, а третьим вооружил Лиду.
        Девушка улыбнулась.
        - Зря я разоружилась, - сказала она.
        - Не зря, - ответил Жилин. - Ротмистр! А вы-то что тут делаете?
        - Прячусь, ваше высокопревосходительство, - ответил Мустафин и тихонько рассмеялся. - Японцы, что вас извести решили, устроили засаду в самой миссии. Узнал я об этом поздновато, но успел-таки. Все на бегу, даже полковника в известность поставить не смог. Кстати, по слухам, Смирнов на советскую разведку работает…
        - Это он правильно, - подал голос Николаев.
        - Да уж… Сейчас мои казаки подойдут - тут подземелье на версты тянется… Как явятся, так и ударим.
        - Может, мы сами начнем?
        - Ваше высокопревосходительство, тут япошек засело - полсотни, не меньше. Вы им как заложники нужны…
        - Тихо! - напряглась Лида. - Сюда идут.
        Жилин прислушался. Торопливые шаги приближались.
        Грюкнул замок, и в полутемную каморку ввалились пятеро во главе с Сунагавой. Одновременно Иван ощутил, как задрожала перегородка из брусьев и досок.
        Шо-и взмахнул мечом, выкрикивая приказ, и японцы вскинули «Арисаки», живо передергивая затворы.
        Это был расстрел.
        Рука Жилина метнулась к «вальтеру», выхватила…
        Оглушительно грохнули винтовки прямо над его головой. Труха и щепки посыпались на головы пленным, пороховой дым замутил зрение - это подоспевшие казаки дали залп.
        Рядовых японцев отбрасывало к стенке, лишь один из них успел выстрелить, да мимо, а вот Иван не промахнулся - пуля снесла косоглазому полголовы вместе с кепи.
        Резко пригибаясь, Сунагава бросился вон, но выстрел из «вальтера» догнал его и бросил на тяжелую дверь из катаного стального листа, прошитого заклепками. Броня коротко прогудела.
        - Закрывай! - крикнул Иван.
        Николаев заскреб ногами, пытаясь вскочить махом, но Лида, гибко изогнувшись, опередила его, всем телом налегла на дверь и захлопнула ее. Подскочивший Александр задвинул засов.
        - Попались! - нервно хохотнул ротмистр. - Там казарма, ваше высокопревосходительство, а вход - вот он! И ни войти, ни выйти!
        Малость оглушенный, Жилин не слыхал крики из-за двери, но потом по ней забарабанили пули, выбивая резкую дробь.
        - Подмогни-ка, Мишаня! - крикнули из-за перегородки.
        Заскрипели, завизжали выдираемые гвозди, и дощатый угол качнулся.
        - А ну-ка! - крикнул Николаев со своей стороны, наваливаясь.
        Дерево затрещало и поддалось. В щель протиснулись бородатые мужики в японской форме, но явно расейского разливу.
        Здоровенный бородач, углядев Жилина, вытянулся во фрунт и рявкнул:
        - Есаул Нелюдин, ваше высокопревосходительство!
        - Благодарю за службу, есаул, - улыбнулся Иван.
        ХАРБИНСКАЯ ГАЗЕТА «ВРЕМЯ» ЗА 22 АВГУСТА 1945 ГОДА:
        «Печальна их судьба. Они были русскими, но не видели России, не соприкасались с русским народом. В школах они изучали географию России, разделенной еще на губернии, тогда как в течение уже более 20 лет Родина наша представляет собой Союз Советских Социалистических Респуб-лик. В тех же школах им преподавали государственную мораль, которая по существу своему была не чем иным, как японской аморальностью. Им прививали взгляд, что здесь они имеют свою вторую родину, и потому заставляли ежедневно кланяться флагам Маньчжоу-Го и Японии и совершать поклоны в сторону резиденции правителей обоих государств. В слякоть и непогоду, в трескучий мороз их строем гоняли из неотапливаемых школ, в изношенных пальтишках и рваных башмаках, к японскому храму и заставляли кланяться и там. Их обучали - не только юношей наших, но и девушек - военному строю. Спрашивается: скем готовили сражаться? Их стремились разложить духовно и физически. Но не таковы сыновья народа русского, чтобы можно было их пригнуть к земле: чем тяжелее был гнет, тем неумолчнее звучали в сердце зовы Родины. Чем больше прилагалось сил к тому, чтобы
сделать из наших детей духовных уродов, тем дружнее они сплачивались и тайком около радиоприемников разучивали советские песни и приобщались к своему народу. Все это в прошлом. Стена разрушена. Будущее ясно: наши дети не видели Родины - они ее увидят; наши дети не знали родного им народа - они его узнают».
        Глава 10
        Капитуляция
        Маньчжурия, Харбин, 9 июля 1945 года
        Передохнув, 1-я Краснознаменная двигалась вдоль Китайско-Восточной железной дороги на Харбин. Хребет Чжаньгуанцайлин пришлось одолевать по раскисшему от дождей серпантину «улучшенной грунтовой дороги», как ее именовала карта.
        На деле это были слякотные колеи - десятки повозок и машин, брошенных противником, выглядели как предостережение шоферам. Армейцы одолевали путь одной колонной - пехота и артиллерия вперемежку с танками.
        Но люди были бодры - шли победители, в которых еще не выветрился вкус к ха-арошей драке, азарт и жажда выиграть бой.
        Только вот противник отбивался вяло - разгром под Муданьцзяном надломил силы и дух 5-й японской армии. Одна лишь 1-я моторизованная бригада смертников еще сопротивлялась.
        Японские парламентеры появились в шесть вечера 8 июля.
        «Студебекеры» штаба ВВС как раз въезжали на станцию Ханьдаохэцзы, когда навстречу показались две японские машины с белыми флагами. Старшим был начштаба 5-й армии генерал Кавагоэ Сигесада, подтянутый и застегнутый на все пуговки и крючки.
        Жилин принял его как старший по званию и спокойно объяснил - через очкастого переводчика - условия капитуляции.
        - Все понятно?
        - Все, - проскрипел Сигесада, - кроме слова «капитуляция». Его нет в нашем военном лексиконе, его не поймет наша армия.
        - Поймет, - усмехнулся Иван. - Жизнь научит.
        - Такого слова нет и во всем японском языке.
        Жилин посмотрел на генерала Максимова, на полковника Ивановича - сидят оба, улыбаются. Смешно им…
        - Господин генерал, - терпеливо сказал Иван, - насчет японского языка возражать мне трудно. А вот товарищи - они с вами с удовольствием потолкуют. А заодно объяснят вам письменное распоряжение, которое передадите со связным своему командующему. Сегодня же ваша армия должна разоружиться и под конвоем, полковыми колоннами, отправиться на сборные пунк-ты для пленных. Во избежание недоразумений каждой части иметь впереди знаменосца с большим белым флагом.

* * *
        Утром 9 июля началась капитуляция Квантунской армии. Явился командующий 5-й армией генерал-лейтенант Норицунэ Симидзу - это был пожилой, маленький, полный, коротко стриженный человек в летнем кителе с орденом и в высоких желтых кавалерийских сапогах со шпорами.
        - Мы не предполагали, что русская армия пройдет через тайгу[14 - Использованы воспоминания генерала А.П. Белобородова.], - вяло сказал он. - Ваше продвижение было молниеносным.
        - Ваши потери? - поинтересовался Жилин.
        - Сорок тысяч. Считая убитых, раненых и разбежавшихся.
        - Где же ваши раненые?
        - Не знаю, - ответил генерал Сатоо, начальник медслужбы армии.
        - А кто же знает? - сощурился Иван. - Вы не занимались ранеными?
        - Не занимались. Они шли сами. Кто мог идти. А кто не мог, оставался.
        - Истекать кровью? Так?
        - Так, господин маршал.
        - У нас оставалось двадцать тысяч верных императору солдат, - поджал губы генерал Симидзу. - Они дрались бы до последнего человека.
        - Предположим, что так. Много у вас было самоубийств?
        Командующий армией поднял голову.
        - Нет. Нас не взяли в плен, мы только исполнили приказ императора. Исполнить приказ его величества - долг японского офицера. Это не позор, это не влечет за собою сэппуку.
        - Сэппуку - это закон самураев?
        - Да, это закон чести.
        - Мужской закон?
        - Да, высший закон японского дворянина.
        - А при чем здесь женщины и дети?
        - Какие?
        - Жены, матери, дети ваших офицеров и колонистов.
        - Не понимаю.
        - На железнодорожном переезде южнее города Дзиси мы обнаружили грузовики. В них лежали и сидели женщины и дети в белых ритуальных повязках, застреленные или зарезанные. Четыреста человек или больше.
        Симидзу пожевал губами и сказал:
        - Каждый народ живет и умирает по своим законам. Вы - по вашим. Мы, японцы, - по нашим.
        - Те, кто причинял смерть женщинам, боялись не вас, не русских, - пояснил начштаба Кавагоэ. - Они боялись, что их женщины и дети попадут в руки китайцев. Китайцы обозлены, они жестоко мстят нам.
        - Понятно, - усмехнулся Жилин. - Непонятно только, почему закон сэппуку исполняют женщины и дети, а генералы уклоняются от него. Переведите точно, - обратился он к переводчику и покинул комнату для допросов.

* * *
        Сопротивление врага было сломлено так быстро, что Иван ощущал некую странность в происходящем, искусственность. Словно и не война шла, а детская игра в «войнушку».
        Из Линькоу Жилин со всем штабом вылетел на «Ту-12». Рейс вышел совсем недолгим - показался Харбин.
        Это был большой город, к нему, петляя среди зеленых полей и островков леса, тянулись десятки грунтовых и несколько железных дорог. Паровозы, похожие сверху на модельки, тянули за собой составы - на платформах стояли «ИС-3» и «Т-54».
        Промелькнула товарная станция с путаницей рельсовых путей и ветками, отходившими к большим огороженным дворам, где теснились длинные строения под железными крышами - арсенал и склады Квантунской армии.
        Пройдя над пустым ипподромом, самолет сделал круг и сел на травянистом поле аэродрома Мадзягоу.
        Жилина встречали офицеры-десантники. Здесь был порядок.
        Японские истребители и бомбардировщики стояли в ряд с зачехленными моторами, около них - охрана.
        Погрузившись в трофейные машины, маршал со всею своей «свитой» отправился в Харбин.
        Это был русский город, выстроенный для русских. Само название его носило славянский призвук - по-маньчжурски «харба» - брод, а окончание приклеилось от «великого и могучего».
        И выглядел Харбин на волжский манер - на простор желтой, величавой Сунгари выходили купальни и рубленые баньки.
        А повыше да подальше крепко сидели дома, украшенные голубыми ставенками да белыми наличниками. Кирпичные трубы увенчаны вырезанными из жести навершиями, затейливыми и узорными - чисто императорские короны.
        Этот район у реки назывался Пристанью, тут хозяйствовали купечество да путейцы - склады, амбары, лабазы и лавки перемежались мастерскими и депо. Отсюда начиналась главная торговая артерия Харбина - улица Пекарная, протягиваясь в пределы Нового города, чисто российского облику, пересеченного, однако, Китайской улицей - то был своего рода Невский проспект столицы КВЖД.
        Харбин хранил в себе облик русского губернского города: двух-трехэтажные особняки с лепниной, высокие серые, с зеркальным парадным входом и широкими окнами здания для богатых съемщиков, замызганные деревянные и кирпичные доходные дома для бедноты, где во дворах-колодцах, среди сохнувшего белья и помойных ящиков играли в «крестики-нолики» худые, бледные ребятишки.
        По улицам катили пролетки с извозчиками в поддевках и высоких цилиндрах, пробегали стайки девочек-гимназисток, степенно шагали бородатые студенты в мундирах и фуражках со значками политехнического института.
        А Старый город, застроенный бедными фанзами, превратился в дальнюю окраину, плавно переходившую в поля гаоляна.
        На Китайской было много электрического света, улица заполнена людьми, повсюду красные флаги, с тротуаров вслед солдатам и офицерам РККА неслось дружное русское «ура» икитайское «шанго».
        На перекрестке с Пекарной Жилин заметил группу молодых людей с красными повязками во главе со старым знакомцем, ротмистром Мустафиным.
        - Это все белоэмигранты организовали, товарищ маршал, - охотливо объяснил шофер. - Штаб охраны Харбина! Бандитов ловят, мародеров, хунхузов, японцев - не все же сдались. Хорошо еще, наши танкисты и моряки подошли - навели шороху! Местная шпана теперь прячется…
        Остановились в отеле «Ямато».
        Иван порой улыбался, откровенно радуясь - «пятидневная война» прошла еще стремительней, чем в былое время. Меньше народу побили, больше спасли.
        Показался генерал Белобородов, назначенный военным комендантом Харбина. Он сменил вороватого мэра Чжана Тинго, нажившего миллионы под японцами.
        - Поздравляю, Афанасий Павлантьевич, - улыбнулся Жилин.
        - Поздравили коня с весенней пахотой! - рассмеялся Белобородов. - Мэра мы прижали в одном из пяти его особняков - попутал Чжан свои амбары с японскими складами.
        - Вор должен сидеть в тюрьме.
        - Посадим. Меня другое беспокоит - хунхузы больно уж оживились, а у них шайки таки-ие… до тыщи человек доходят. Грабежи, налеты, убийства волной пошли. Вон, в пригородах харбинских, особенно в Фуцзядяне, Нахаловке, в Питомнике, уже на солдат нападают!
        - Хотите совет? - серьезно сказал Жилин. - Обходитесь без задержаний, поступайте с бандитами по закону военного времени - расстреливайте на месте. Это враги почище японцев или фашистов, потому как нападают не открыто, а гадят исподтишка. Показать вам одну листовочку? Мы-то мимо проходим, для нас китайская грамота нечитаема, а вот полюбопытствуйте, что за перевод.
        Белобородов перевернул листовку и прочитал:
        - «Красная Армия пришла в Маньчжурию по приказу нашего главы правительства Чан Кайши, японская армия не воевала и сама сгинула…» Мило! «Почему безоговорочно капитулировал японский империализм? Думаем, всем понятно. Это результат борьбы великого полководца генералиссимуса Чан Кайши, Америки и Англии. Да здравствует Чан Кайши! В союзе Китая с Америкой, Англией пойдем на Москву! И в Москве выпьем чару вина! Выступайте против большевиков!» Ну, ничего себе! Это уже не бандитизм, это похуже.
        - Это война, Афанасий Павлантьевич. НКВД уже занимается и хунхузами, и гоминьдановцами. Сам Судоплатов прибыл с Отдельной мотострелковой бригадой осназа. Порядок будет, но крови нам попортят изрядно.
        - А вы представляете, что начнется, когда мы заявим, что Маньчжоу-го станет Маньчжурской АССР?
        - Так и я о том же! Зато уж как придавим здешний гадюшник, как разгребем здешнее окаменевшее дерьмо, сразу задышится легче! Ну, успехов.
        Обменявшись крепким рукопожатием, генерал и маршал расстались.
        Штаб ВВС еще держался - по инерции, поскольку не существовало больше 1-го Дальневосточного фронта, но дисциплина скрепляла людей в единый коллектив. Они и расположились-то на одном этаже отеля, в смежных комнатах.
        Жилин занял люкс, пересыщенный азиатской помпезностью. Вечером в номер заглянула Лида.
        - Товарищ маршал, - несмело сказала она, - вы просили сообщать…
        - Что там, Лидочка? - улыбнулся Иван.
        - К Порт-Артуру подходят авианосец «Советский Казахстан» илинкор «Иоанн Грозный». На борту авианосца только дежурная группа штурмовиков, ангары пусты, ждут эскадрильи 122-го полка. Там еще пара крейсеров, они дежурят в Желтом море…
        - Замечательно! - энергично кивнул Жилин. - А то в Тихоокеанском флоте всего-то два крейсера и числится.
        «Советский Казахстан» не так давно звался «Графом Цеппелином» - это был недостроенный немецкий авианосец на шестьдесят-семьдесят самолетов. С верхними и нижними ангарами, парой катапульт и шестнадцатью 150-миллиметровыми орудиями, корабль развивал тридцать четыре узла[15 - Почти 63 километра в час.].
        - Замечательно, - повторил маршал. - Чего там еще подкинули?
        - На аэродром «Центральная-Угловая» переброшены тяжелые четырехмоторные бомбардировщики «Ил-22». Реактивные!
        - Очень хорошо! Будет чем пугануть Чан Кайши с Трумэном.
        В следующую секунду всю политику со стратегией выдуло из головы Ивана - Лидочка очутилась так близко, что щекой он ощутил веявшее от девушки тепло.
        Столетний дед вспомнил, что Рычагову всего-то тридцать четыре и обет целомудрия он не давал.
        Руки будто сами собой обняли тугое, гладкое, горячее, а рот вслепую нашарил сухие Лидины губы…

* * *
        …Утро выдалось прекрасное - тяжелые шторы с золотым узором и висюльками пропустили полосу света, отразившегося в зеркалах. Поймав «солнечный зайчик», Жилин сморщился и подвинулся, прижимаясь к Лидиной попе.
        Девушка не спала. Живо развернувшись, она обняла Ивана и тесно прижалась к нему.
        - Я люблю тебя… - прошептала она, пряча лицо на груди у Жилина.
        Иван нежно огладил ее волосы, спину, поцеловал в шею, в щеку - и ощутил солоноватый вкус.
        - Ты плачешь?
        - Это от счастья… Ты не думай ничего, я не набиваюсь в генеральши. Просто… Просто я хотела побыть с тобой, и вот… А потом я уйду.
        - А я вас не отпускал, товарищ лейтенант.
        Добрых полчаса они провозились в постели. Золоченые статуи ловили стоны, отрывистое хихиканье, бурное дыханье.
        Жилин ничего пока не решил, да и нельзя решать жизненные вопросы в спешке, на ходу, вторя своим желаниям. Тут надо все обдумать.
        Раньше у Ивана мелькали мыслишки о том, что Лида не зря добивалась его - девушку могли подослать спецы из НКВД.
        В ведомстве Берии на него ничего нет, но держать носителя гостайн под контролем - первейшая обязанность чекиста.
        Этим утром Жилин полностью отбросил подобную версию - чересчур Лида была эмоциональна, чересчур страстна. Женщина, которая плачет от любви, не годится в агенты.
        Оставив Лиду досыпать после ночи, Иван тихонько умылся, побрился, оделся. Едва он потянулся за фуражкой, как в дверь поскреблись.
        Жилин открыл, и в номер ввалился барон Савада. С головой, обвязанной окровавленным бинтом, в форме не по размеру он являл собой душераздирающее зрелище.
        - Господин барон? - удивился Иван. - Вот уж кого не ожидал увидать.
        - Господин маршал! - прохрипел Савада. - У русских бытует посровица: «Лучше поздно, чем никогда». Пожаруйста! Император готов заключить союз с СССР на любых условиях!
        - Где же он раньше был? - проворчал Жилин.
        - Заговор, господин маршал! - взвыл барон. - Императорская гвардия, подкупленная шпионами амэ, держала тэнно[16 - Титул японского императора.] взаперти и говорира от имени его величества! Но нашлись верные адмиралы, вернули свободу императору, и вот его слово: «Япония почтительно просит Советский Союз договориться о мире и согласии, дабы обратить наше оружие против общих врагов - Америки, Англии и Китая».
        Жилин вздохнул, хотя был рад такому исходу. В самом деле, лучше поздно, чем никогда. У императора Японии - миллионы солдат, больше сотни кораблей, тысячи самолетов. Это сила. А две силы…
        - Сейчас же идем к маршалу Василевскому, - сказал Иван, натягивая фуражку. - Такие вопросы решаются на уровне Кремля.
        Выйдя в коридор, Жилин увидал подбегавшего дежурного. Тот, мазнув взглядом по Саваде, четко отдал честь и выпалил:
        - Товарищ маршал! Пароль «Черный свет»!
        А.И. КОВТУН-СТАНКЕВИЧ:
        «…С началом военных действий, когда армия форсировала Аргунь у небольшой приграничной деревушки Старо-Цурухайтуй и начала продвижение в глубь Маньчжурии, штаб Забайкальского фронта переместился из Читы в Монголию, в местечко Тамцак-Булак. Туда мы добрались поздно вечером. Павловский, начальник оперативного управления фронта, к которому я немедленно явился, сразу же направил меня к командующему фронтом. Маршал Малиновский принял меня и приказал быть готовым к отлету в Мукден, куда после капитуляции предполагалось переместить штаб фронта. Я назначался военным комендантом города. В мое распоряжение для обеспечения охраны выделялся батальон мотоциклистов из 6-й танковой армии. С помощью этих сил необходимо было навести порядок в городе с населением свыше двух миллионов человек. Вдобавок капитулировавшие японские войска еще не покинули Мукден. Части 6-й танковой армии также следовали в город, но их задерживали размытые ливнями дороги. Утром я, мой заместитель подполковник Кравченко вылетели с аэродрома Тамцак-Булак в Мукден. Что ждет нас там?.. Вот и аэродром.
        С воздуха видим огромное поле, сплошь уставленное самолетами. Штурман говорит, что это японские. Несколько самолетов выруливают на старт. Садимся. В это время два японских истребителя взмывают в воздух. Кто дал им право на взлет? Это ведь нарушение условий капитуляции! Старший японский офицер на аэродроме говорит, что разрешение на взлет никто не давал; по глазам видно, что говорит неправду. Пока мы разбирались, они сделали несколько кругов над аэродромом, набирая высоту, а затем, войдя в штопор, врезались в землю метрах в двухстах от наших самолетов. Раздался взрыв. Обломки машин разлетелись в воздухе. Чуть-чуть ближе - и от наших самолетов могло остаться одно воспоминание. По лицам японских солдат и офицеров было видно, что они восхищены поступком своих летчиков. Как потом удалось выяснить, эти летчики были не согласны с приказом императора о капитуляции и решили покончить с собой…»
        Глава 11
        «Черный свет»
        Восточно-Китайское море, острова
        Рюкю, 10 июля 1945 года
        Прошли какие-то минуты, а весь штаб ВВС уже сидел в автобусах, и водители, будто устроив гонки, помчались на аэродром.
        Пересадка в «Ту-12». Взлет.
        Поплыли за иллюминатором леса, горы, россыпи фанз, кумирни на перекрестках больших дорог. Сели на аэродроме близ Порт-Артура.
        Электрический утес, гора Высокая, батарея Орлиное гнездо - все эти места боевой славы прошли мимо сознания Жилина.
        Не до того.
        Авианосец «Советский Казахстан» покинул Порт-Артур утром. 1-я и 3-я эскадрильи 122-го ГИАП уже «слетелись» на его палубу, надо догонять.
        Штаб ВВС 1-го Дальневосточного фронта по решению Сталина не распускался, а в полном составе переводился на секретную работу - боевая операция по уничтожению американских «Б-29 Суперфортресс» сядерными бомбами на борту требовала тщательнейшей проработки и четкого исполнения.
        Два крейсера Тихоокеанского флота - «Каганович» и «Калинин» - вышли на боевое дежурство южнее острова Кюсю, туда же выдвигался лидер «Тбилиси».
        Именно там было решено перехватить штатовские бомбардировщики - корабельные зенитки калибром 100 и 130 миллиметров достанут «Суперфортресс» ина пятнадцати километрах, и выше.
        Однако Жилин, как руководитель операции, решил задействовать прежде всего истребители - от «мигарей» бомбовозы точно не уйдут. К тому же «Б-29», переделанные под носителей ядерного оружия, были здорово ослаблены - с них поснимали почти все вооружение, оставив три пулемета из двенадцати. Надо было серьезно облегчить конструкцию, чтобы втулить негабаритную атомную бомбу весом четыре тонны.
        Обе бомбы - «Малыш» и «Толстяк» - давно уже были доставлены на Марианские острова крейсером «Индианополис».
        Самолет «Б-29» сигривым названием «Энола Гей», который должен будет сбросить «Малыша» на Хиросиму, покинет аэродром на острове Тиниан в Марианском архипелаге. С ним вместе полетят запасной «Б-29», «Топ Сикрет» иеще четыре конт-ролера и разведчика.
        Бомбардировщик «Б-29», окрещенный «Бокскаром», взлетит оттуда же, тоже в составе соединения. Его цель - Нагасаки.
        «В прошлой жизни», насколько помнил Жилин, бомбу на этот город сбросили три дня спустя после Хиросимы. В данной реальности обе бомбежки совместили, поскольку зависели они не от чьего-то желания или нежелания, а целиком от метео-условий. Погода же нынче летная.
        Выходит, уничтожать придется не два бомбардировщика, а целое авиационное соединение.
        Обсуждая эту тему с Жилиным, маршал Василевский сказал: «На вас, товарищ Рычагов, первые выстрелы в войне с Западом». Иван тогда покачал головой и напомнил командующему, что еще на прошлой неделе он приказал истребителям ВВС Тихоокеанского флота сбить американские гидропланы, сбрасывавшие мины у портов Юки и Сэйсин. Штатовцы тогда даже не поставили в известность союзников о минировании. А если бы советские суда налетели бы на подарки? В прошлой реальности все так и произошло - пострадали два корабля Дальневосточного пароходства. Теперь подобное не должно было повториться.
        Забавно, что американцы промолчали - то ли не поняли, что случилось, то ли списали потери на японцев.
        Покинув «Ту-12», Иван тут же пересел на «МиГ-9», отправив остальной штаб на линкоре «Иоанн Грозный» - дотелепают как раз к началу операции или даже раньше. А вот ему просто необходимо оказаться на месте событий вовремя, то есть загодя.
        Вместе с Жилиным взлетели Алхимов и Краюхин.
        - Я - Варяг! Курс сто, ребята.
        Красиво взлетев звеном, истребители взяли курс на восток, чуть склоняясь к югу. Вскоре берег растаял в дымке, вокруг заплескалось одно лишь море, и было оно совершенно пустынным - ни рыбаки, ни коммерсанты не решались пока бороздить его просторы.
        - Я - Варяг. Следите за небом на юге, могут пожаловать китайцы. У Чан Кайши американские истребители, а нас только трое.
        - Новые он фиг выпросит, а старые… - Краюхин хмыкнул. - Море тут глубокое, места на дне хватит.
        - Да и толку от тех новых! - фыркнул Алхимов. - Что у них там? «Ф-80»? Фигня, а не самолет. Наши лучше!
        Полчаса спустя в дымке нарисовался серый силуэт авианосца. Его сопровождали несколько эсминцев.
        - Товарищ маршал, вы первый!
        - Это потому, что «молодым везде у нас дорога», или оттого, что «старикам везде у нас почет»?
        - Това-арищ маршал…
        - Шутка.
        Жилин собрался. Корма «Советского Казахстана» приближалась, чуть покачиваясь, прянула под самолет.
        Упругий толчок - и крюк зацепил трос аэрофинишера. Сели.
        Выбравшись на палубу, Иван дождался, пока сядут «мигари» Алхимова с Краюхиным.
        Капитан 1-го ранга Ермаков вышел лично поприветствовать «залетных».
        - Добро пожаловать, товарищ маршал!
        Жилин пожал руку моряку.
        - Моих не обижали? - спросил он со скользящей улыбкой.
        - Обидишь их, пожалуй!
        Подходившие летчики ухмыльнулись как по команде.
        - Время у нас еще есть, - глянул Иван на часы. - Предлагаю пообедать и… и вот что. Физиков-ядерщиков среди нас нет, поэтому я сам прочту небольшую лекцию экипажу корабля. Это важно. Все в курсе, что за самолеты мы будем перехватывать?
        - Американские! - раздался голос из толпы.
        - С этими… бомбами такими…
        - Урановыми!
        - Молодцы, - улыбнулся Жилин.
        Обед в кают-компании не блистал изысками - борщ, картошка с котлетой, компот. Подкрепившись, Иван поднялся на палубу - сотни моряков и летчиков уже собрались здесь.
        Жилин оглядел всех и начал:
        - Одна урановая бомба может стереть с лица земли целый город, убив сотни тысяч людей. Ударная волна разрушит дома, просто сметет их, а радиация, то есть излучение… Вот в нем-то и кроется главная пакость. Радиация невидима, как тепло или радиоволны, но сжигает живые ткани, пронизывая их насквозь. Многие пилоты горели на войне, и как же это было больно - выздоравливать! Но гораздо лучше обгореть, как головешка, чем попасть под излучение урановой бомбы. Муки обгоревшего пройдут, он будет жить дальше, пусть даже со страшными шрамами. Ожоги от радиации не проходят - ваше тело покроется язвами, и такая же гадость будет твориться внутри. Люди, выжившие при взрыве урановой бомбы, все равно умрут - через неделю, через год, но умрут. От белокровия или рака, от лучевой болезни. Облученная женщина будет рожать уродов, и даже ее правнуки будут маяться страшными болячками.
        Иван смолк, чтобы оглянуться, и высокий женский голос сказал:
        - Люди не могут сбрасывать такие бомбы! Это занятие для чудовищ, для упырей!
        - Упыри и есть, - подхватил Жилин. - Поэтому я прошу флотских и приказываю: находиться внутри корабля, под защитой брони. Хорошо, если мы просто собьем «Б-29», но ведь бомба может и взорваться. Короче, берегитесь! Товарищ капитан, локаторы далеко ловят?
        - У нас «Гюйс-2» стоит, берет за восемьдесят километров. Я имею в виду воздушные цели.
        - И я о них.
        Экипаж, в основном комсомольский, взялся бурно обсуждать злодеяния «проклятых империалистов», и Жилин тихо удалился. Главное он сказал. Провел инструктаж по технике безопасности…

* * *
        Первыми в «точку встречи» посреди Восточно-Китайского моря прибыли крейсеры Тихо-океанского флота, за ними - авианосец. Линкор «Иоанн Грозный» пожаловал позже. Еще не видя корабля, Иван провел короткое совещание по радио, и вновь - ожидание.
        Оно тянулось… Тяну-улось… Тяну-у-уло-ось…
        - Вижу цели! - неожиданно пронеслось по кораблю, и все разом пришло в движение.
        - Третья эскадрилья - по самолетам! Первая - готовность раз!
        Жилин занял место в кабине «мигаря», и Алхимов не посмел сделать замечание.
        Цели скоро определились точно - две пары «Б-29» ицелый эскорт из самолетов-разведчиков. Истребители, знамо дело, отсутствовали - на большие перелеты они не были способны.
        - Всем в небо!
        Жилин взлетел четвертым. Поднявшись над морем, над авианосцем, он разглядел совсем близко «Иоанна Грозного», мчавшегося на всех парах - пенная спутная струя тянулась за линкором до самого горизонта.
        Крейсеры «Калинин» и «Каганович» едва угадывались на востоке.
        - Я - Варяг! Группа, внимание! Следим за небом и морем. В бой не вступать - первыми работают корабли, мы атакуем вдогон.
        «Б-29», хвастливо поименованные «сверхкрепостями», летели на север, не отклоняясь от курса.
        Первыми заговорили зенитки «Советского Казахстана»: 130-миллиметровые снаряды мигом внесли сумятицу в строй авиасоединения, махом сбив парочку двухбалочных «Лайтингов». Осколки повредили крайний левый двигатель на самой «Эноле Гей» исильно посекли борт.
        Параллельным курсом следовал «Иоанн Грозный». Его зенитки были поменьше калибром, но стреляли метче - потеряв крыло, в море рухнул «Б-29», но не из тех, что несли бомбы.
        Задымили два мотора еще у одной «сверхкрепости», и опять у запасной!
        Уцелевшие «Б-29» исопровождающие стали отворачивать в океан, спасаясь от обстрела. Там их встретили зенитки крейсеров.
        В течение нескольких минут в море канула большая часть самолетов-разведчиков и контролеров.
        - Я - Варяг! Группа, внимание! Атакуем! Первая эскадрилья - на взлет!
        В эфире стоял крик и вой, а чаще всего звучало «Мэйдэй!» и «Фак ю!»
        Жилин набрал высоту и ринулся в пике, пуская экономные очереди по «Эноле Гей». Четверка Зорина стреляла по той же мишени, и общими усилиями пилотам удалось свалить «Б-29», потеряв один «МиГ».
        В синем небе поплыли белые парашюты, а горящий бомбардировщик с атомным чудищем на борту рухнул в воду, поднимая гору брызг, разламываясь, рикошетируя от волн и снова рушась.
        Иван все ждал вспышки и ядерного «гриба», но не дождался - просто так бомба не взрывалась. А на горизонте уже протягивался японский берег - на севере виднелась пильчатая линия острова Яку.
        Воздушный бой смещался на северо-восток.
        1-я эскадрилья с разгону насела на американцев, обрушивая на тех шквальный огонь. Янки огрызались.
        Задымил самолет Краюхина, и пилот, затейливо матерясь, потянул обратно, высматривая на горизонте родимый авианосец. С северо-запада приблизилось звено «Зеро», и эфир огласило восторженное: «Банзай!»
        Когда остров Яку проплыл внизу, потрепанный «Бокскар» остался в гордом одиночестве и врубил форсаж, решив исполнить-таки приказ.
        Прямо по курсу показался остров Танегасима.
        - Я - Варяг! Бьем эту сволочь!
        Ударили пушки, исчерпывая боеприпас, но «Б-29» летел как заговоренный. Потом пушечные очереди все же стали действовать - остановился один мотор, за ним другой. Стеклянный нос бомбовоза был разбит.
        - Живучий, зараза!
        Бомбардировщик стал терять высоту, и в это время проявился маленький городишко на севере Танегасимы - Нисиноомоте.
        Уж кому из уцелевших пилотов «Б-29» привиделось, что под ним Нагасаки, не ясно. Возможно, что ему было просто все равно, где отбомбиться.
        Раскрылся бомболюк, и «Толстяк» полетел вниз.
        - Я - Варяг! Группа, разворот! Уходим! Назад не смотреть!
        «Мигари» развернулись, и Жилин мельком увидел «Бокскар», косо падавший в океан.
        Истребитель уходил на форсаже, но до чего же медленно, до чего неспешно! Мотор ревел, толкая «МиГ», но то, что вскоре взойдет позади, догонит.
        Иван ждал этого момента, и все равно он стал пугающей неожиданностью. Ослепительный, испепеляющий свет залил все вокруг, пригашивая солнце, а потом накатила воздушная волна.
        Ударил гром громов, и тугой, раскаленный воздух отбросил обе эскадрильи - словно ветром подхватило опадающие листья.
        «МиГ-9» ушел в кувырок, Жилин едва выровнял машину, мельком наблюдая чудовищный «гриб», что вздымался над Танегасимой, закручивая бешеный вихрь, клубясь, кольцом разгоняя редкие облачка.
        - Бож-же мой… - сказал Северцев дребезжащим голосом.
        Закоренелый атеист вспомнил имя господне…
        Истребители уходили все дальше на юг, но зловещий силуэт продолжал висеть в небе, распухая все больше, все дальше простирая колоссальную тень.
        Иван хмурился. Немного напрягала мысль о том, какую дозу он хватанул, но куда больше портило настрой иное соображение: все-таки не уберегли они людей от атомной бомбы…
        Конечно, Нисиноомоте - не Нагасаки, жертв тут будет на два порядка меньше, но когда считаешь жизни человеческие, паршивая выходит арифметика.
        На палубу авианосца Жилин сел первым, приказав тщательно окатить самолет водой - во избежание. Счетчик Гейгера щелкал так себе, не слишком угрожающе, но береженого бог бережет.
        Последним вернулся «Су-12» - пилот разведывательного самолета выглядел бледно.
        - Все снял, товарищ маршал, - сказал он глухим голосом, - все как есть. И спасибо вам огромное, что про глаза напомнили. Как эти гады бомбу сбросили, так я камеру включил, а сам зажмурился и отвернулся. Ох, и вспышечка была… Я, когда самолеты перегонял по Алсибу, видел, как вулкан на Камчатке извергался. Сейчас похоже было, только еще страшней…
        Все посмотрели на север.
        - Так они и по нам могут шваркнуть, - пробормотал Алхимов.
        - Пусть только попробуют, - сказал Жилин.
        Глава 12
        Восток - дело тонкое
        СССР, Порт-Артур, 15 сентября 1945 года
        Два дня спустя «Правда», «Известия», «Юманите», «Унита», «Нойес Дойчланд» идаже буржуазная «Фигаро» вышли с потрясающими фотографиями на первых полосах, иллюстрировавшими бомбежку Танегасимы.
        Семнадцать тысяч человек сгорело в адском пламени, ни в чем не повинных рыбаков и крестьян. Сильнее всего воздействовал на сознание не ядерный гриб, а фото маленькой японочки, прелестной четырехлетней малышки, что плакала от боли и страха.
        Кроха была приговорена - атомный распад изувечил дитячий организм, наградив раком легких. Никакие врачи не могли помочь сиротинушке - к концу недели Фумико умерла.
        Молчала «Таймс», молчала «Вашингтон пост», но жилинские подсказки не пропали даром - СССР первым начал информационную войну. Тем более что врать не было нужды - правда была настолько отвратительна и мерзка, что не требовала сочинительства.
        Показания летчиков со сбитых «Б-29» добавили кошмара - в Пентагоне планировали сбросить две бомбы, в зависимости от погодных условий, на японские города. В списке целей числились Хиросима, Нагасаки, Ниигата, Кокура, Йокогама и Киото.
        Правда, Верховное главнокомандование не объявляло о том, что именно советские авиация и флот сбили американские самолеты.
        А никто и не спрашивал…
        Выступление Сталина по радио, в котором он заклеймил «новое военное преступление американской военщины», стало еще одной сенсацией, ибо вождь сказал: «Советские войска не воюют с женщинами и детьми. Гитлеровцы бомбили мирные советские города. Американцы с англичанами поступают так же, как фашисты. Советскому народу не нужны такие союзники».
        Иосиф Виссарионович, обходясь без дипломатических расшаркиваний, прямо назвал преступников - президента США Трумэна, а также Черчилля, еще той осенью договорившегося с почившим Рузвельтом об атомной бомбардировке Японии.
        Группы советских оккупационных войск в Германии, Италии и Франции были приведены в повышенную боеготовность. В воздухе запахло грозой.
        В середине июля представители СССР и Японской империи встретились на палубе линкора «Нагато», где и подписали договор о мире и сотрудничестве. Там же находился и сам микадо - император Хирохито лично наградил маршала авиации Рычагова орденом Восходящего солнца.
        Уже к августу все на Дальнем Востоке завертелось и закрутилось - ядерный взрыв будто подстегнул японцев.
        Императорская армия оставила Индокитай и Бирму, вывела части с тех завоеванных территорий, которые имели второстепенное значение. Япония копила силы, а уже в августе на аэродромы в Токио, Йокогаме, Осаке, Ниигате были переброшены десятки бомбардировщиков «Пе-8» и «Ил-4», сотни истребителей «Ла-5» и «Ла-7», штурмовиков «Ил-2».
        Во Владивосток и Дальний стали прибывать составы с танками «Т-34-85» и «ИС-2», с орудиями и пулеметами, с тысячами автоматов ППШ.
        Устаревшее и не шибко-то нужное оружие было не жалко отдавать - станет ли Япония надежным союзником, неизвестно, но вот задать хорошую взбучку Америке с Англией Страна восходящего солнца все еще была способна.
        Разумеется, Вашингтон с Лондоном тоже времени не теряли - эмиссары англосаксов зачастили в Чунцин, временную столицу гоминьдановского Китая. Танки «Шерман» и «Валлентайн», самолеты «Аэрокобра», «Киттихоук», «Харрикейн», «Мустанг» - много военного добра досталось Чан Кайши. Националисты тут же этим воспользовались, снова начав разборки с коммунистами Мао Цзэдуна, но вот помощь от Советского Союза иссякла - Сталин прекратил поставки оружия маоистам, прознав о будущих хунвейбинах и полпотовцах.
        Само собой, американцы, щедро снабжая Гоминьдан, меньше всего думали о китайских «комми» - они подталкивали Чан Кайши к войне со Сталиным.
        И когда проверенные НКВД делегаты Всеманьчжурской ассамблеи дружно обратились с ходатайством в Верховный Совет СССР принять Маньчжурию в состав Советского Союза на правах автономной области РСФСР, китайцы и сами зашевелились.
        Начались пограничные конфликты. Правда, РККА гасила их жестко - артиллерией и бомбардировками с воздуха. Надежды на «пятую колонну» были обоснованны, но и НКВД не дремал.
        Отряды ОМСБОН, не дававшие житья фашистам в немецком тылу, вплотную занялись хунхузами и прочими бандформированиями - опыт был. В 43-м бандеровцев или прибалтийских «лесных братьев» не этапировали в Сибирь, а кончали на месте. Находили и уничтожали.
        Каждый божий день бойцы Отдельной мотострелковой бригады особого назначения вызывали по радио истребители и бомбардировщики, чтобы разгромить очередную тайную базу «краснобородых»[17 - Так переводится слово «хунхуз».] в тайге или лагерь гоминьдановцев.
        СМЕРШ выполнял и перевыполнял план по отлову шпионов - в Харбине, Гирине, Мукдене хватало «рыцарей плаща и кинжала».
        В начале сентября три девятки тяжелых бомбардировщиков «Пе-8» скрасными кругами-хиномару на крыльях покинули аэродромы Итами и Фусса. Каждый из них нес в утробе бомбоотсека по четыре полутонных ФАБ-500 и еще пару «тонок» на внешней подвеске.
        «Пешки», славные налетами на Берлин и Кёнигсберг, обрушили свой груз на американские аэродромы. Тиниан, Сайпан, Иводзима, Окинава - досталось всем.
        В течение недели японские пилоты на советских бомбардировщиках неоднократно «посещали» американцев, и итоги этих визитов заставляли императора Хирохито ерзать от довольства и азарта - десятки самолетов, от мелкого, но гадкого «Хеллкэта» до «Б-29», превратились в груды обломков.
        А Тихоокеанский флот США потерпел «маленький Пёрл-Харбор» - были потоплены тяжелые крейсеры «Луисвилл» и «Миннеаполис», линкоры «Пенсильвания» и «Айдахо», авианосцы «Саратога», «Лунга Пойнт», «Бисмарк Си» и «Энтерпрайз».
        В Вашингтоне испытали шок, быстро сменившийся воинственными визгами - даже вполне добропорядочные конгрессмены стучали кулаками на генералов, требуя сбросить на Японию еще парочку бомб.
        Атмосфера накалялась…

* * *
        …Порт-Артур задолго до революции обрел русский облик, и даже японцы, владевшие городом сорок лет, мало изменили его образ. Ныне порт-артуровская база Тихоокеанского флота неспешно обустраивалась.
        Разоренная страна, вытерпев войну, возрождалась, терпя лишения, но на оборону денег не жалели - память у народа была крепкая, у многих еще не зажили раны, полученные на фронтах Великой Отечественной.
        Жилин, по правде говоря, ожидал недовольства после того, как «Великая Маньчжурская империя» вдруг стала превращаться в Маньчжурскую АО, но не дождался - китайцы, маньчжуры, корейцы, русские, даже японцы сохраняли спокойствие и «благоволение во целовецех».
        Само собой, хватало внутренних врагов, вроде тех же китайских купчиков, озолотившихся на японских заказах, но даже многим коммерсантам не отказывал трезвый ум.
        На памяти у Жилина была Тува - бывший Урянхайский край, отделившийся от Китая еще при царе и прибившийся к России. В 44-м Тувинская Народная Республика, чьи бойцы воевали с фашистами рядом с русскими, тоже стала автономной областью РСФСР. Пройдет время, и статус Тувы повысят до АССР.
        Вообще, этот 1945-й был богат на перемены, и только Ивану было понятно, какие причины подвигли Сталина на решительные реформы, только ему была заметна разница.
        Юго-Восток Украины - от Одессы до Донбасса и Харькова - был возвращен РСФСР, а Эстония, Латвия и Литва стали Прибалтийским краем[18 - В 1884 году такое название получили прибалтийские губернии - Эстляндская, Лифляндская и Курляндская.] в ее же составе. Образовалась Финская ССР, но, как и все прочие «братские республики», лишенная суверенных прав. По сути, Советские Социалистические Республики, сплоченные в Союз, стали обычными автономиями, разве что с чуть более расширенными правами. Это было сделано «в целях борьбы с таким позорным явлением, как национализм, во имя всемерного укрепления единства советского народа, существенного улучшения деятельности власти на местах и сокращения государственного аппарата».
        Рабоче-крестьянское государство уже год поднимало экономику, возводило заново города и заводы, засевало поля боев, где плуг частенько звякал, выворачивая осколки. Страна приходила в себя, народ радовался десятилетнему плану жилищного строительства ( «Каждой советской семье - отдельную квартиру!»), горячо поддерживал и одобрял внешнюю политику партии.
        На Ангаре разворачивалась большая стройка - Братская ГЭС должна была дать не только ток, но и горы алюминия. Геологи рапортовали об открытии месторождения алмазов в Якутии, а в окрестностях Сургута уже забил первый нефтяной фонтан.
        На верфях были заложены два тяжелых крейсера - «Сталинград» и «Москва». Королев запустил первую баллистическую ракету Р-1 (на секретный завод «Миттельверк» вгорах Тюрингии, где строились «Фау-2», союзники не попали, зато сотрудникам НКВД удалось вывезти и ракеты, и двигатели, и документацию).
        Жизнь налаживалась.
        Жилину крупно «повезло» 15 сентября. Стихли муссонные дожди, небо прояснилось, вернулось тепло, хотя Порт-Артур не знал холодов. Иван любил осень, но на берегу Желтого моря «унылая пора» смазывалась, как где-нибудь в Сочи или на Южном берегу Крыма.
        И вот утром Жилина обуяло желание совершить полет. 122-й ГИАП набирал «новичков» - опытных пилотов из ВВС ТОФ, стажировавшихся на «Советском Казахстане», отрабатывавших взлет с палубы, и Иван решил к ним присоседиться, чтобы хоть немного побыть в небе.
        Для настоящего летчика полет - это не просто хотение, а насущная потребность. Перефразируя известные строки, «небо - его обитель».
        Жилин уже натянул шлем, когда раздался сигнал тревоги, и отсеки «Советского Казахстана» стали напоминать муравейник, куда сунули веточку.
        - Товарищ маршал! - подскочил Алхимов. - Со стороны Хуанхэ направляются китайские бомбардировщики с сопровождением!
        - Далеко?
        - Локатор взял за сто километров!
        - По самолетам!
        Жилин взлетел первым. Набрал высоту и заложил широкий вираж. Порт-Артур открылся весь, за сопками показался Дальний, он же Таллиенван, он же Дайрен. Тоже русский город, его строили семь лет, истратив тридцать миллионов полноценных царевых рублей.
        - Я - Варяг! Группа, внимание. Курс двести пятьдесят.
        - Командир! - воззвал комэск 1-й эскадрильи. - А мы?
        - На взлет!
        - Есть!
        Самолеты выстроились «кубанской этажеркой» ивзяли курс на юго-запад. Когда суша ушла под самолет и вокруг заблестели волны Ляодунского залива, вдали проклюнулась, проявилась череда «мушек», быстро оформившаяся в самолетики.
        Рядышком шли две девятки двухмоторных бомберов «Б-26 Мародер». Сверху и снизу их прикрывали истребители «Аэрокобра».
        Самолеты были американскими, а вот в кабинах наверняка сидели китайцы. «Это хорошо…» - мелькнуло у Жилина.
        У Гоминьдана хреновые пилоты, да и машины - тоже невесть что. Ведь «Аэрокобры» не зря поставлялись в СССР по ленд-лизу - в Англии и Штатах этот истребитель считали малоценным.
        А вот советским летчикам «Аэрокобра» понравилась. Ее мотор располагался необычно - не спереди, а позади кабины. И спину прикрывал, и центр тяжести смещался для пущей маневренности. Да и жара не напускал в кабину, как на «Ла-5». Четыре пулемета и одна 37-миллиметровая пушка давали пилоту шанс справиться с противником всего одним метким выстрелом.
        С другой-то стороны, так и выходило, ибо скорострельность у той пушки была три выстрела в секунду, а боезапас и вовсе смешной - тридцать снарядов.
        Самый же главный изъян заключался, как ни странно, в основном достоинстве - расположении двигателя. Высокая маневренность - да, но и свалиться в штопор можно было из-за пустяковой ошибки. Малейшая небрежность на глубоком вираже, боевом развороте или в верхней точке петли - и срыв.
        - Я - Варяг! Зорин, ты у нас спец по «верхним» или по «нижним»?
        - Да мне все равно, товарищ маршал, кого валить!
        - Бери четверку, валишь желтопузых сверху. Краюхин, твои желтопузики снизу.
        - Понял.
        - Бауков, выделишь четверку на правую девятку - на ту, что к северу от нас.
        - Понял!
        - Северцев, поработаешь моим ведомым.
        - Есть!
        - Валим ведущего левой девятки!
        «МиГи» не поспели набрать большой высоты, шли на пяти тысячах метров.
        - Атакуем!
        «Мигари» первыми выдали очереди, пуская их «Мародерам» влоб.
        «Мародерские» пулеметы, стационарные и подвижные, ответили тем же, вот только у «МиГов» калибр был втрое больше - пушка есть пушка. Артиллерия!
        Снаряды разнесли застекленные носы парочке бомбардировщиков, раскурочили несколько двигателей, на ведущем левой девятки - оба, и тот замедленно, плавно заскользил вниз, по косой входя в воды залива.
        Ведомые, отягощенные бомбами, сразу сломали строй, стали расползаться, два «Мародера» столкнулись плоскостями. Один из них вильнул, и законцовка крыла попала под удар пропеллера.
        Крыло-то пострадало не слишком, а вот лопасти винта погнулись, превращая мотор в миксер.
        - Северцев! Добавь ему для симметрии!
        Меткая очередь расколотила «тараненному» бомбовозу второй мотор. «Мародер» полетел в воду.
        Поперек курса жилинского «МиГа» мелькнула «Аэрокобра». Заполошный истребитель вошел в боевой разворот и даже выпустил пару снарядиков, один из которых задел «мигарь», порвав обшивку фюзеляжа. Но в следующую секунду «Аэрокобра» вошла в плоский штопор и рухнула в воду, как летела и вертелась - брюхом.
        - Аганина подбили!
        - Аганин!
        - Тут я… Мотор заглох!
        - Дотянешь до земли?
        - Вряд ли… Подберусь поближе к берегу.
        - И прыгай! Жилет не забыл?
        - Никак нет!
        - Антоха, прикрой! Атакую!
        - Идем с набором.
        Сразу парочка «Аэрокобр» сорвалась в штопор - это было красиво: кружась все быстрее, истребители столкнулись над самой водою и разлетелись на пылающие обломки, походя на две громадные шутихи.
        Один из «Мародеров» распахнул бомболюки, и фугаски посыпались вниз. Высоты хватило, и бомбы стали рваться внизу, поднимая белые столбы пены, дыма и брызг.
        Дурной пример заразителен, и вот уже добрая эскадрилья «Мародеров» избавилась от груза. Разворачиваясь в опасной близости друг к другу, бомбардировщики блеснули опознавательными знаками на крыльях - двенадцатилучевыми белыми солнцами в синих кругах.
        - Командир! Уходят!
        - Бауков! Догнать и утопить!
        - Есть!
        Жилин сразу же направил истребитель на подмогу группе Зорина и Краюхина. Половина «Аэрокобр» уже канула в воды залива, остались самые упорные или умелые.
        Иван не делал скидку на плохую обученность китайских пилотов - враг есть враг, не стоит его недооценивать. Китайцы всегда были плохими воинами, они брали числом, но какая разница, отчего именно тебя подобьют? Даже полный неумеха может попасть точно в цель, хотя бы и случайно.
        Пропустив поверх себя дымные жгуты трассеров, Жилин атаковал верткую «Аэрокобру». Та неожиданно ответила пулеметным огнем. Кончился боезапас для пушки? Или это уловка? Рисковать Иван не стал - сделав боевой разворот, обстрелял гоминьдановца издали. Не попал, но китайский пилот неожиданно открыл дверцу и выпрыгнул с парашютом, покидая целый и невредимый самолет.
        Трусость сыграла с ним злую шутку - выпрыгивая вбок, летчик приложился о хвостовое оперение и закувыркался вниз, видимо, без чувств. Ну, пусть винит конструкторов «Аэрокобры» - это им пришло в голову присобачить к кабине дверцу, а не обычный фонарь.
        - На двенадцать часов, тридцать градусов ниже!
        - Прикрой, атакую!
        - Сзади! Отсекай! Отсекай!
        - Быстрей атакуйте!
        - Прикрываю вас!
        - Разомкнуться! Набираем высоту.
        - Командир! Вальцев подбит!
        - Сильно?
        - Горит!
        - Вальцев! Прыгай!
        - Дотяну как-нибудь…
        - Прыгай! Это приказ!
        - Есть…
        Набрав высоту, Жилин обнаружил всего два китайских истребителя, метавшихся, как лисицы на облаве. Вот одна из «Аэрокобр» умудрилась зайти «МиГу» вхвост - и ее отбросило выхлопом. Тяга у движка была слабенькая, но ее хватило, чтобы завалить самолет противника, после чего тот сам довершил начатое - завертелся в штопоре.
        Последнюю из «Аэрокобр» попросту расстреляли - четверка Зорина дала короткие очереди, и вражеский истребитель развалился в воздухе.
        - Я - Варяг. Отходим.

* * *
        Под колесами «мигаря» дрогнула палуба авианосца, аэрофинишер резко осадил самолет, и Жилин увел его на место.
        К машине сразу же поспешил новый техник, порекомендованный самим Кузьмичом (Иван продолжил традицию, именуя «новенького», здоровенного дядьку, Макарычем), и кто-то незнакомый, в погонах полковника.
        - Товарищ маршал! - прогудел Макарыч и кивнул на полковника, развернувшись к тому по-медвежьи, всем корпусом: - Война!
        Глава 13
        Тотальная война
        Западная Франция, Сен-Дизье, 16 сентября 1945 года
        Уинстон Черчилль говорил в те дни: «Уничтожение военной мощи Германии повлекло за собой коренное изменение отношений между коммунистической Россией и западными демократиями. Они потеряли своего общего врага, война против которого была почти единственным звеном, связывавшим их союз. Отныне русский империализм и коммунистическая доктрина не видят и не ставят предела своему продвижению и стремлению к окончательному господству…»
        Старина Винни не замечал почему-то тяги к мировому доминированию у империализма американского или английского. Ну, на то и политик…
        «Наша акция получит полную поддержку общественного мнения Британии и США, - заявил Черчилль, - а моральный настрой англо-американских войск высок. После альянса с Японией Советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира, и надо немедленно создать новый фронт против ее стремительного продвижения. Если русские хотят тотальной войны, то они ее получат…»
        К середине сентября 1945 года англо-американцы держали сто три дивизии в своих зонах оккупации: вБолгарии, Румынии, Венгрии, Югославии - на востоке, а в Западной Франции, Бельгии и Нидерландах - на атлантическом побережье.
        К осени часть РККА была отправлена по домам или на Дальний Восток - из двухсот шестидесяти четырех дивизий осталось сто семьдесят, чтобы сформировать новый Западный фронт.
        Девяти тысячам «Мустангов», «Харрикейнов» ипрочих «Либерейторов» противостояли тринадцать тысяч «Ил-10М», «Ла-11», «Ту-10» итак далее.
        14 сентября в Белом доме собрались рядком, да поговорили ладком Трумэн, Черчилль, канадский премьер Кинг, генерал Эйзенхауэр и фельдмаршал Монтгомери.
        На следующий день сорок три англо-американские дивизии, включая четырнадцать бронетанковых, начали наступление в стиле «дранг нах Остен».
        Наступали «вилами» - с севера (12-я группа армий под командованием генерала Брэдли и 21-я группа армий фельдмаршала Монтгомери) и с юга (6-я группа армий генерала Диверса и 15-я группа армий под командованием фельдмаршала Александера).
        Северный удар наносился по оси Брюссель - Кёльн - Берлин; южный - по оси Париж - Нанси - Нюрнберг - Прага.
        «Северяне» (1-я и 9-я американские армии) наступали от городов Льеж и Сен-Вит в предгорьях Арденн, через Хюртгенский лес. За речкой Рур они перешли границу Германской Демократической Республики. К югу от Арденн части 3-й американской и 1-й канадской армий вклинились в «Линию Зигфрида», создав плацдарм на восточном берегу Саара.
        Правее 3-й армии 15-я американская армия заняла фронт, который тянулся от Саара и упирался в Рейн в районе Карлсруэ.
        «Южане» продвинулись до Дижона и Сен-Дизье - здесь 7-я американская, 2-я и 8-я британские армии встретились с советскими войсками.
        Офицеры 4-й армии РККА вежливо попросили англосаксов заворачивать оглобли. В ответ был открыт огонь на поражение.
        Два танковых полка из состава 3-го тяжелого мехкорпуса РККА расчленили и разделали 11-ю американскую танковую дивизию - «ИС-3» сносили башни штатовским «Шерманам» ибританским «Кромвелям».
        Части 3-й, 4-й и 10-й армий из Группы советских оккупационных войск во Франции закрепились на линии Сен-Дизье - Байар-сюр-Марн. В дело вступила авиация 5-й воздушной армии РККА…

* * *
        156-й Эльбингский ИАП покинул Забайкальский фронт еще в начале августа. Без спешки и авралов, с толком, с расстановкой его перебросили из Азии в Европу, где англосаксы все явственней бряцали своими железяками.
        Не устраивал империалистов послевоенный мир! Ну, никак!
        И договориться с ними по-хорошему не получится - не понимают они доброго отношения. Империалисты очень любят звать себя цивилизованными, но надо помнить, что англосаксы - это потомки тех самых варваров, что развалили и разграбили Римскую империю, царство закона и порядка. И с тех пор все эти британцы с американцами недалеко ушли от своих предков - такие же грубые и дикие, драчливые и туповатые. Они понимают только один язык - язык силы. Пока не врежешь англосаксу по морде, да так, чтобы он кровавой юшкой умылся, не дойдет до него.
        Зато, когда очухается от нокаута, сразу тебя зауважает. Ну, как зауважает… Бояться станет, приставать не будет. И тут же начнет подзуживать всякое мелкое вражье, вроде басмачей, чтобы пакостили СССР за доллары и фунты.
        Да и французы такие же, и итальянцы, и немцы. Вон, англичане немцев гуннами прозывают, а сами-то чем лучше? Сколько они подлостей людям наделали за века! А сколько русские от них натерпелись? И вот, дождались - решили не гадить за углом, а «смело в бой пойти».
        - Видать, давно они по зубам не получали, - вслух сказал Долгушин.
        Начштаба подполковник Макаров хмыкнул только, опуская бинокль.
        - Эт-точно… Глянь, Федорыч. Вон, на окраине, где церквушка.
        Сергей взял протянутый бинокль, поднес к глазам, задирая фуражку. На окраине Сен-Дизье, где в гордом одиночестве торчала часовенка, крытая черепицей, шла непонятная возня.
        - Не пойму… Танки, что ли? «Шерманы», по-моему. А что это у них там такое, на башнях?
        - А, это что-то вроде наших «катюш». «Шерман Каллиопа»!
        - Не абы как… - проворчал Долгушин. - Ладно, нам дали ЦУ - города не касаться. На улицах пусть пехота орудует.
        - Когда в наступление? С утра?
        - Ну, да. Смысл какой - наступать на ночь глядя? Да это ладно… Меня другое беспокоит - бомбовозы ихние. Ничего особенного, а только много их.
        - Согласен, - кивнул начштаба и присел на корточки, опираясь спиной о тыльную крутость. Открыл планшет, развернул карту. - Вот тут аэродромы обозначены, вчера Панин снял…
        Долгушин тоже присел и ткнул пальцем в небо, где вил круги «Су-12»:
        - Он?
        - Ага… Королевские ВВС перебрасывают под Париж десятки «Ланкастеров» и «Галифаксов». Американцы пока не лезут, у них все машины за Ла-Маншем. В Верхнем Уайкомбе и еще где-то в Норфолке. Но много их, очень много. 8-я воздушная армия!
        - Как у нас, - удивился комполка.
        - Не совсем, - покачал головой начштаба, - у янки матчасти больше, чем в нашей 8-й. Две тыщи бомберов плюс тысяча истребителей.
        - Серьезно, - согласился Долгушин. - Бомберы какие? «Б-17»?
        - И эти есть, и «Б-24»… «Кан… Кон-со-лидейтед». Тьфу! Пока выговоришь…Короче, «Либерейторы».
        - А, эти…
        Сергей вздохнул. Он терпеть не мог вникать в курс дела, как опоздавший, - пилоты, и те освоились на новом месте, а комполка приспичило в Москве задержаться на целую неделю. Дела!
        - Ладно, - сказал Долгушин. - Спасибо за экскурсию. Поехали!
        - Поехали!
        Обратно на аэродром их доставил роскошный лакированный «Хорьх». Видать, года три назад во-зил какого-нибудь оберштурмбаннфюрера, а теперь и советским офицерам пригодился.
        - Как там Москва? - спросил Макаров.
        - А ты что, мимо проехал?
        - Представь себе! - рассмеялся начштаба. - Мы от Горького сразу на Липецк рванули.
        - А-а… Строится Москва. Красится, чистится…
        - А правда, что дома коммунальные строить будут, да еще в а-агромадном количестве?
        - А чего ж не правда? Сам видел в Черемушках - целые улицы закладывают!
        - Эт-хорошо… - протянул Макаров мечтательно. - Вот, в генералы выйдем и нам квартиры отдельные дадут!
        Долгушин фыркнул насмешливо:
        - Да зачем тебе квартира, Серега? Без генеральши?
        - Будет, Федорыч! Все будет. И генеральша, и генеральчата…
        Макаров смолк, съезжая на обочину - мимо, в сторону фронта, двигалась колонна ЗСУ-57-2.
        С виду самоходки были похожи на танки - на гусеницах, с огромными башнями, да еще и двухствольные. Спаренная 57-миллиметровая пушка Грабина била по высотам в четыре тысячи метров. Хорошее прикрытие!
        Взрыкивая, качая орудиями, самоходки проехали, уступая дорогу тягачам, волокущим куда более солидные 130-миллиметровые орудия. Их и зенитками звать как-то неловко - зенитищи! Бьют за облака на двадцать тысяч метров - ни одна сволочь летучая не убережется.
        За тягачами, за орудиями катились «Студебекеры» иновенькие «ЗИС-151», тащившие на прицепах вагончики станций наведения с уложенными и зачехленными антеннами на покатых крышах.
        - ПВО - во! - выразился Макаров, поднимая большой палец.
        - Успели бы только доехать да развернуться, - проворчал Долгушин.
        - Успеют! - легкомысленно сказал начштаба.
        - Пушчонки эти - вчерашний день, - продолжал ворчать Сергей и оживился, углядев «студеры», тянувшие за собой длинные прицепы, крытые брезентом. То были решетчатые фермы метров десять длиной - пусковые станки с зенитными ракетами «217/И» конструкции Королева. - Вот это я понимаю!
        «217/И» была четырехкрылой и бесхвостой, весила двести пятьдесят кило, из них на БЧ приходилось сорок пять кэгэ. Всего один раз Долгушину удалось повидать ракету в действии, и она его впечатлила.
        - Как думаешь, Федорыч, - сказал Макаров, выруливая, - долго нам этих «пончиков» бить?
        Сергей усмехнулся. Это он рассказал другу про своего деда, воевавшего на севере в 1918-м. Тогда там всякие интервенты ошивались, англичане в основном, но и американцы как-то нарисовались. И у местных прилипло к янки прозвище «пончики» - до того румяны были заокеанские гости, упитанные крепыши.
        - «Пончики», Серега, вояки никудышные. Ихнюю Америку никто никогда не воевал, а сами они только с дикарями дрались. Ну, как дрались… Из пушек и пулеметов расстреливали босоту с луками да копьями. Там, где русский только зубы сожмет и будет насмерть стоять, «пончик» задрищет с перепугу свои красивые синие штаны. Джинсы называются. Немцы, те - да, те воевать умеют. Таких и победить приятно, а эти… Да ну их в задницу!
        - Эт-точно…
        «Хорьх» свернул с шоссе, подъезжая к приземистым ангарам.
        Аэродром, на котором расположился 156-й авиаполк, построили еще в 30-х французы, тут и бетонная полоса имелась. Понятно, что местоположение летного поля было известно англо-американцам, но перебазироваться на полевой аэродром Долгушин не спешил - не та техника.
        Весь август пилоты полка осваивали новую матчасть - реактивный «МиГ-15», а у него пробег больше семисот метров.
        Самолет был красив и грозен, хотя и не впечатлял размерами.
        Величиной с «МиГ-9», он был выполнен не по привычной реданной схеме - турбореактивный двигатель располагался в хвостовой части фюзеляжа. Это придавало истребителю некую полноразмерность, что ли, без зрительного урезания, похожесть на знакомые «лавочки». Но стреловидные, изящно отогнутые назад крылья «мигаря» приводили в восхищение любого летчика, заставляли участиться его пульс, ибо от машины веяло будущим.
        Внизу, «под носом», - три пушки на общем лафете, две НС-23 и одна НС-45. Скорость выше тысячи километров в час.
        Вещь!
        Интересно, что пилоты не выглядели напряженными - они обхаживали новенькие «МиГи», вникали вместе с техниками в тонкости конструкции, залезая в реактивное нутро, помогали оружейникам подвешивать авиационные ракеты «201» - похожие на «двести семнадцатые», только поменьше и полегче.
        Это уже не какой-нибудь там РС - «201» управлялась по радиолучу и наводилась из кабины. Для этого там приделали специальный рычажок, выдававший команды: «правый поворот», «левый поворот», «выше», «ниже», «взрыв».
        Жаль, что «мигарь» только две такие ракеты поднимает, а то б было тем «пончикам». Ежели «двести первую» метко запулить, никакая «летающая крепость» ввоздухе не продержится.
        Летчиков из своей любимой 2-й эскадрильи Долгушин нашел на стоянке - пилоты валялись на сложенных чехлах и травили анекдоты. Взрывы хохота то и дело озвучивали смешные финалы баек.
        - Товарищи офицеры! - громко сказал комэск.
        - Вольно, - махнул рукой Сергей и присел на пустой подвесной бак. - Как настроение?
        - Боевое, товарищ полковник, - прогудел здоровенный Копысов.
        - Кто «двести первыми» стрелял, поднимите руки.
        Половина эскадрильи задрала загорелые десницы.
        - Только мы разик всего и стрельнули, товарищ полковник.
        - Ничего, - усмехнулся Долгушин. - Чует моя душа - скоро потренируемся!
        В августе им здорово помучиться пришлось. Реактивная техника давалась не сразу. Ничего, справились.
        Самым трудным для Долгушина стала стрельба управляемыми ракетами да ночные полеты…
        Темнота полнейшая, и ты летишь, ориентируясь по радиокомпасу, а стреляешь по радиодальномеру. После вылета мокрыми выползали, хотя и не жарило в кабинах, как на «лавочках».
        - Эй, летуны! - послышался высокий звонкий голос поварихи. - Ужинать!
        Все разом оживились. Копысов хлопнул здоровенными ручищами, смахивавшими на лопаты, и с вожделением потер их. Война войной, а ужин - по расписанию!

* * *
        Ровно в пять утра подняли тревогу, и комполка скомандовал: «По самолетам!»
        Макаров, раненный в ногу, с тоской глядел на сборы - ему было не дано подняться со всеми вместе. Рожденный ползать летать не может.
        Долгушин хмуро и виновато посматривал за прозрачный фонарь, наблюдая за сутулой фигурой в дверях КП. Врачи отнекивались, один только Рычагов подал вроде надежду: Маресьев-де и вовсе без ног летал! Пускай, мол, не отчаивается Серега, полетает еще.
        Тот и бодрился…
        В эфире скрипнуло, зашуршало, и ясный голос Макарова скомандовал:
        - Первая и вторая эскадрильи - на взлет! Третья и четвертая - готовность раз!
        Засвистели двигатели, заревели, словно стая сказочных Змеев Горынычей: любо в небо подняться, любо терзать и рвать нечисть заморскую!
        Выслушав задание с земли, Долгушин сказал:
        - Я - Четырнадцатый. Курс двести семьдесят. Бомберы с эскортом. Валим всех!
        - Так точно, командир!
        Ревущие «мигари» разгонялись по гладкому бетону и взмывали в воздух, за считаные минуты забираясь выше шести тысяч метров.
        Долго ожидать боя или выискивать противника не пришлось - около сотни четырехмоторных «Галифаксов» и «Б-17» перли с запада, растянувшись по всему фронту - мимо не проскочишь!
        Тяжелые и медлительные бомбовозы шли на высоте шесть тысяч метров, выстроившись плотными «боксами», то бишь «коробочками» из шести-семи звеньев, по три самолета в каждом. При этом эскадрильи шли эшелонированно по вертикали, дабы обеспечить взаимный прострел секторов со всех ракурсов.
        Уже две или три группы образовывали расслоенные сверху вниз ударные крылья, по пятьдесят четыре бомбера в каждом.
        Ниже пролетали «Ф-80 Шутинг стар», реактивные американские истребители. Видимо, их подняли с базы в Нормандии - сопровождать «коробочки».
        С подвесными баками на законцовках прямых крыльев «Шутинг стары» узнавались сразу. Разгонялись «Ф-80» всего до восьмисот километров в час, а уж назвать их юркими или верткими и подавно было нельзя - трансзвуковому «МиГу-15» они уступали и в скорости, и в маневренности.
        Единственное преимущество «Шутинг стара» заключалось в восьми эрэсах на подвеске - поднимал «Ф-80» побольше «мигаря». С другой стороны, толку от тех эрэсов! А подбить советский истребитель из шести 12,7-миллиметровых пулеметов «Кольт Браунинг» - это еще умудриться надо. Отстой, короче, как Рычагов выражается.
        - Я - Четырнадцатый! Первая эскадрилья разбирается с истребителями. Второй - атаковать бомберы!
        Долгушин едва ли не первым вышел на цель. Издали, по радиопеленгатору, он выпустил «201-ю». Ракета прошипела, выскальзывая из-под крыла, распушивая пышный «хвост» из огня и подсвеченного дыма.
        Влево… Вправо… Ниже… Еще левее… Взрыв!
        Ракета с полубронебойной БЧ ударила «Летающую крепость» втом месте, где левое крыло отходило от фюзеляжа. «201-я» вошла в бомбовоз, как шприц в ягодицу, и рванула.
        Из развороченного борта выплеснулся фонтан огня, отрывая крыло напрочь. «Б-17» полетел вниз. Туда тебе и дорога…
        Второй ракетой Долгушин сбил «Ланкастер». Целился в крыло, а попал в тупую морду бомбовоза, развалив весь нос - от кабины бомбардира до кабины пилотов. Стрелок с верхней башенки строчил во все стороны, но пальба уже была неактуальна - «Ланкастер» валился вниз, закручивая «бочку».
        «МиГи» заходили парами и в одиночку, пускали ракеты или открывали огонь из пушек. Вот мимо промелькнул «Шутинг стар», и на нем скрестились светящиеся трассеры. Очередь из снарядов разорвала истребитель пополам - носовая и хвостовая части закувыркались по крутой дуге.
        Тут же пара «Ф-80» выпустила все свои эрэсы разом - неуправляемые ракеты HVAR разлетелись узким веером, грозя самолету Долгушина.
        Сергей резко ушел в «горку», поднимаясь выше суеты, и через пару минут «перевалился» впике. Сделал боевой разворот, одновременно полого снижаясь, и открыл огонь, заходя в хвост «Б-17». Американские стрелки открыли огонь с дистанции в тысячу метров, Долгушин проскользнул мимо жалящих трасс и вжал гашетки, когда до «Флаинг Фортресс» оставалось метров семьсот. Короткая очередь поразила правый двигатель, ближний к фюзеляжу. Мотор заклинило - и воздушный винт, сорвавшись, ударил по кабине бомбера исполинским сюрикэном, пробивая и чуть ли не отсекая нос.
        Этого оказалось достаточно - бомбер накренился на правое крыло да так и пикировал, пока не пропахал землю в предместье Сен-Дизье.
        - На двенадцать часов, тридцать градусов ниже!
        - Геша, прикрой! Атакую!
        - Борода, бей крайнего слева! Я бью ведущего.
        - Понял.
        - Ракета еще есть?
        - Последняя!
        - Вон по тому пробей! Видишь? Который вперед вырвался!
        - Вижу… Попал!
        «Ф-80» мало что могли сделать - они стреляли, но пулеметные очереди либо не причиняли советским самолетам особого вреда, либо уходили в облака. А в бою на вертикалях «Стреляющие звезды»[19 - Так переводится «Shooting Star».] больше напоминали незатушенные окурки - они элементарно не поспевали за «мигарями», раз за разом попадая в прицел - и ваших нет.
        Волна бомбардировщиков живо напомнила пилотам 156-го полка первые дни войны, грозный 41-й, когда люфтваффе лютовала, а управы на немецких «экспертов», чудилось, не найти.
        Нашли, однако.
        На стороне советских пилотов были не только передовая техника и богатейший опыт сражений на фронтах Великой Отечественной, но и долгая, тысячелетняя память народа, который всю свою историю бился с врагами, доказывая всему свету право на жизнь.
        У европейцев свое толкование слова «Родина», и они никогда не согласятся умирать ради этого святого понятия. О штатовцах и речи нет: никто и никогда не ходил войной на Америку, «пончики» не ведали горечи поражения, холодной решимости несдавшихся, дикого неистовства битв и великолепного торжества победы над супостатом. А это живо в каждом русском человеке, не важно, принадлежишь ли ты к дружине варягов или представляешь советский народ. Этого у нас никому не отнять.
        - Я - Четырнадцатый! Группа, внимание. Курс двести! Отходим!
        Эскадрильи подались к югу, а бомбардировщики по-прежнему ломились на восток, и тут их порядком прореженный строй натолкнулся на сталь разящую - огонь открыли зенитные батареи.
        Снаряды рвались, на высоте распухали целые тучи дыма и осколков. Хватало одного прямого попадания, чтобы свергнуть с неба бомбардировщик. Даже разрыв поблизости так плотно шпиговал «Ланкастеры» с «Либерейторами» осколками, что это живо напоминало ворон, заполучивших заряд дроби, - перья ворохом.
        А потом свое умение показали ракетчики - Долгушин разглядел поднятые кверху пусковые станки. «217-е» взлетали быстрее сигнальной ракеты, оставляя за собой дугу клубившегося дыма.
        Одному из «Ланкастеров» ракета угодила в брюхо, и факел огня вырвался вверх, разбрасывая обломки кабины и осколки стекол. Отломился нос, отломилось крыло… Хана «Ланкастеру».
        Долгушин летел и наслаждался…
        Глава 14
        Южное море
        Тихий океан, остров Гуам, 23 сентября 1945 года
        Михаил Ерохин был счастлив - он плыл на настоящем корабле в теплые моря. Флотские вообще-то говорят: «ходить на корабле», но это уже придирки.
        В детстве Дядя Миша мечтал стать моряком. Потом ему захотелось пойти в полярники. Но, когда он впервые увидел взлетавший самолет - это случилось в 6-м классе - жизнь определилась раз и навсегда.
        Однако неутоленные в малолетстве желания тоже бродили в душе. И вот он - Тихий или Великий!
        Раскинулся кругом, ни конца, ни края. Ни Японское море, ни даже Желтое не впечатлили Ерохина, а здесь - совсем другое дело.
        Океан синий или изумрудный - поверить невозможно, что бывают такие яркие и чистые цвета. Солнце греет совсем не по-осеннему. Тропики!
        На запад если лететь, попадешь на Филиппины. Япония далеко на севере. Отсюда ближе Новая Гвинея, где папуасы. Экватор - рядом. С ума сойти!
        Дядя Миша стоял на палубе авианосца «Советский Казахстан» игордо обозревал окрестности. По левому борту виднелся линкор «Иоанн Грозный».
        Две трубы дымили не слишком густо, но ход у линкора был хороший. Три башни грозили ворогу, а в каждой по три орудия в 381 миллиметр. 15 дюймов. Не хухры-мухры.
        В кильватер «Иоанну Грозному» шли крейсеры «Калинин» и «Каганович», за авианосцем поторап-ливались транспорты, три СДК - средних десантных корабля и столько же БДК - соответственно больших. В сторонке резал волны лидер «Тбилиси» ивыводок эсминцев. Немного отставали подлодки - трофейные субмарины серии XXI. Здоровенные, немногим меньше эсминцев, они должны были стать чуть ли не главной ударной силой наряду с линкором - в их отсеках ждали своего часа акустические самонаводящиеся торпеды.
        Субмарины не могли развить ту же скорость, что и линкор с авианосцем, поэтому вся эскадра равнялась на подлодки, которым, кстати, присвоили тип «А» - «Акула». «А-28», «А-29», «А-32» и «А-33».
        Эскадра шла на Гуам, на тропический остров, который открыл еще Магеллан. Долгое время к Гуаму приставали одни лишь испанские галеоны, что ходили с Филиппин в Мексику. Потом и эти рейсы увяли, а в самом конце XIX века остров оприходовали американцы, забрав его у зачахшей Испании.
        В 41-м, когда «Зеро» бомбили Пёрл-Харбор, японцы оттяпали Гуам у США. В прошлом году американцы отвоевали его обратно. Спрашивается: зачем им этот клочок суши?
        А затем, что Гуам очень уж удобно расположен - Япония, Индокитай и Австралия равно удалены от этого острова. Перекресток.
        И почему этот перекресток должен принадлежать Соединенным Штатам? С какой стати? Почему не Советскому Союзу?
        Надо сказать, что Ерохина восхитила сама возможность захватить тропический остров в Южных морях. Будет куда слетать в отпуск после войны!
        А тогда, во Владивостоке, в штабе Тихоокеанского флота, когда обсуждался поход на Гуам, адмирал Юмашев зачитал шифротелеграмму из Наркоминдел - все должно быть обставлено не как захват территории противника, а как освобождение острова от колонизаторов.
        Ведь на Гуаме издревле проживал народ племени чаморро, вот и пусть провозглашают свободу и независимость. А чтобы на эту свободу с независимостью не посягали империалисты, морякам и летчикам Тихоокеанского флота надо будет подзадержаться на острове, постоять на страже завоеваний трудящихся.
        Тем более что бухта Апра на западном берегу Гуама - глубокая, с чистым песчаным дном. Здесь могут швартоваться любые, даже самые большие корабли. Да и две бетонные ВВП для «Б-29» тоже имеются - отсюда американцы могли бомбить Токио. Спрашивается: чего добру пропадать?..
        - Товарищ полковник! - подбежал комэск Голубенков. - Вызывают!
        - Иду.
        Ерохин упругим шагом прошагал к трапу, ссыпался вниз - и замер, как тот истукан. Ему навстречу дефилировала самая красивая девушка на свете - высокая, выше его, стройная. Грудь - во! Глазищи - во!
        Все ее звали Тетя Муся. Или Тетя Маня. Короче говоря, Маша, Маруся. Впрочем, Марусей эту красну девицу звал только сам капитан - у иных духу не хватало.
        Работала Маруся на камбузе, помогала коку, добрейшему Вано, кормить «пилотов-проглотов». «Мариманы», впрочем, тоже не страдали отсутствием аппетита.
        Тетя Муся была холодна и неприступна, она отшила всех ухажеров. Много их было, донжуанов доморощенных, да вот только вся их бравада, весь гонор испарялись, скворча, под взглядом синих ледяных глаз Маруси.
        Когда Михаил впервые увидал ее, он ощутил… Трудно описать, что именно удалось испытать бравому пилоту. Некий внутренний взрыв, провал или вознесение? Что - слова? Как в эти буквы вместить вихрь чувств, налетевший и унесший его далеко-далеко?
        Дядя Миша не избегал девушек, но то, что возникло между ним и Машей, было чем-то иным, доселе не прочувствованным. Вот только сама девушка вряд ли догадывалась об этом…
        Мария удивленно, слегка свысока оглядела Ерохина и не выдержала, улыбнулась. И Михаил, тотчас воспряв, решился на самый героический поступок в своей жизни. Хриплым голосом он сказал:
        - Здравствуйте. Меня зовут… Дядя Миша.
        Девушка рассмеялась.
        - А меня - Тетя Муся! Привет, Дядя Миша!
        - Привет… Маша.
        Тетя Муся все еще улыбалась, но в лице ее что-то дрогнуло. Или проступило что во взгляде - удивление? Интерес, быть может?
        Ресницы у Маши поднялись и опустились, девушка пошагала дальше своей изумительной танцующей походкой, а Миша так и остался стоять столбом.
        Поднимаясь по трапу, Тетя Муся обернулась, и в лице ее Ерохин прочитал одобрение. Или это он себе нафантазировал, дурак влюбленный? Втюрился, как мальчик…
        Переживая, Михаил выбрался к кают-компании, где вице-адмирал Пантелеев, командир авианосной ударной группы, собрал офицеров - вертолет «ГМ-1» переправил на «Советский Казахстан» всех каперангов.
        Дядя Миша явился сам.
        - Товарищ Ерохин, - церемонно начал вице-адмирал, расстилая карту Гуама, - вам начинать операцию.
        Михаил кивнул. Детские мечтанья проснулись в нем с новой силой - стоило только на карту взглянуть.
        Бухта Талафофо, Уматак, Мангилао, Монгмонг, Чалан-паго…
        Музыка!
        - Подходить будем к западному побережью, - сказал Пантелеев скучным голосом. - Вот тут столица острова, городишко Хагатна. Самолеты пусть его обойдут. Плацдарм - вот! Полуостров Ороте. На нем взлетные полосы для американских бомбардировщиков. Они нам пригодятся, я имею в виду ВВП, поэтому просьба - зря не бомбить. «Б-29» - в лом, а полосы оставьте. Штурмуем, товарищ Ерохин, и по обе стороны Ороте, особенно к северу, где бухта Апра. Там стоят два американских линкора - «Миссури» и «Айова». Ну, так вот. Желательно, чтобы они лежали - на дне. Для этого, товарищ Ерохин, используете палубные торпедоносцы - своим приказом я подчиняю их вам. Справитесь?
        - Так точно, товарищ вице-адмирал!
        Пантелеев кивнул и задумался.
        - Вопрос в том, что мы не можем быть уверены… Короче говоря, лишь на месте, послезавтра утром, мы точно будем знать, где находятся оба линкора - на рейде Апра-Харбор или в открытом море. Приближались мы, как могли, скрытно, но даже в океане трудно спрятать эскадру. Хотя японцам это удалось-таки. Однажды, когда они громили Пёрл-Харбор. Короче говоря, будьте готовы.
        Ерохин чуть не ляпнул: «Всегда готовы!», но вовремя прикусил язык…

* * *
        …Утро в тропиках наступает быстро, словно кто свет включает - щелк! - и рассвело.
        Однако «горбатые» готовились к вылету задолго до восхода - техники, механики и оружейники носились по палубе, в теплой и влажной мгле, пахнувшей неведомыми фруктами, произраставшими на неоткрытых островах…
        Дядя Миша вздохнул и подумал с укоризной: «Когда ж ты повзрослеешь, товарищ Ерохин?»
        Поглядев на часы, он скомандовал:
        - По самолетам!
        Пилоты громко затопали по палубе, разбегаясь, сноровисто залезая в кабины.
        - Запускай моторы!
        Приблизившись к своему штурмовику, Михаил устроился в кабине и громко сказал:
        - Выключено! Зальем!
        - Есть зальем! - провернул винт техник.
        - К запуску!
        - Есть к запуску!
        - От винта!
        - Есть от винта!
        «Ил-10М» задрожал, будто от предвкушения полета, и гидравлическая катапульта с силою повлекла самолет - Ерохина ощутимо вжало в спинку сиденья. Взлет!
        Всегда, как только мелькала внизу кромка палубы, что-то сжималось в Дяде Мише, - наверное, те самые фибры души. Возникало неприятное предощущение падения, но оно всегда обманывало рассудок - «ильюшин» поднимался в воздух уверенно, разве что проседал чуток, ежели в перегруз.
        Самолет-разведчик взлетел первым.
        - Клумба, я Ромашка-семь, - послышалось в эфире. - Пять пятьдесят. Нахожусь квадрате двадцать один - четырнадцать. Противник не обнаружен.
        - Я - Клумба! - отозвались с мостика авианосца. - Продолжать наблюдение.
        - Есть!
        - Я - Дядя Миша! Летим на малой высоте, радиопереговоры отставить. «Маленькие», это и вас касается.
        - Не боись, Дядь Миш, затаимся…
        «Горбатые» неслись на восток над волнами - над пологими океанскими валами, неторопливо и неустанно катившимися с той стороны, где восходило солнце. Их подгонял пассат - вечный ветер.
        - Клумба, я Ромашка-семь! Шесть десять. Обнаружен противник в квадрате тридцать два - пятнадцать! Линейный корабль «Нью-Мексико», в сопровождении двух легких крейсеров. Следует курсом на северо-запад!
        - Вас понял, Ромашка…
        Ерохин покачал головой. Клумба его не вызывала. Стало быть, задание остается прежним, а «Нью-Мексико» займутся другие…

* * *
        …Подводная лодка «А-28» шла в позиционном положении - весь корпус находился под водой, одна рубка торчала над волнами.
        - Задраить отсеки, погружение! - разнеслась команда. - На эхолоте смотреть. Осмотреться в отсеках!
        Зашипел воздух в балластных цистернах.
        - Стоп машинам! Старпому - на перископ. Акустикам - слушать!
        - Есть! Шумы прямо по курсу!
        - Боевая тревога, торпедная атака! По местам стоять!
        Акустики доложили исходные:
        - Курс цели триста десять градусов, скорость - двадцать восемь узлов.
        - Торпедный отсек, приготовить торпеды к стрельбе!
        - Есть!
        Трубы наполнились водой, подводники уравняли давление и открыли передние крышки торпедных аппаратов.
        - Малый вперед. Боцман, право руля двадцать. Так держать! Приготовить к стрельбе первый и второй аппараты!
        Штурман выдал данные для стрельбы:
        - Курс цели триста пять градусов, дистанция - девятнадцать кабельтовых, угол упреждения - двадцать пять градусов.
        - Прицеливаем корпусом! Рулевой, двадцать градусов вправо!
        - Есть двадцать градусов вправо!
        - Торпедисты - товсь!
        - Есть товсь! - браво ответил старший торпедист.
        - Глубина хода торпеды - пять метров, скорость - тридцать пять узлов!
        «Акула» плавно, размеренно довернула корпусом упреждение.
        - Торпедисты, обеими, с промежутком четыре секунды - пли!
        Торпедист нажал рычаг пуска - с шорохом, шелестом, бульканьем хищная «самоходная мина» ушла - семиметровая туша в обхват.
        Толчок.
        На счет «четыре» подлодку покинула вторая торпеда.
        Еще один толчок. В уравнительных цистернах зажурчала набираемая вода - трюмные уравновешивали лодку.
        Старпом следил за секундомером.
        - Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три…
        Снаружи по корпусу лодки послышались слабые щелчки - это заработал гидролокатор линкора. Поздновато, товарищи империалисты…
        Ахнул первый взрыв. Чуть позже грянул второй.
        Командир приник к перископу.
        В рассветных сумерках четко обрисовался силуэт линейного корабля. Одна из торпед изувечила корму «Нью-Мексико», можно сказать, порвала, а вторая рванула под днищем.
        Именно что под днищем, а не в борт, как привык подводник.
        Он ходил на «Щуках», ходил на «Крейсерских», к трофейной XXI привык быстро, но к тому, что его торпеды идут на звук, наводясь сами, скользя в глубине бездушными губительными тенями… К этому как-то не привыкалось.
        Американский линкор сильно кренился на правый борт, одновременно погружаясь кормой.
        - Врезали «под матрас»! - крикнул командир, глядя на трепетавший полосатый флаг.
        - Ура-а! - разнеслось по отсекам.
        И порыв, словно эхом, отозвался сквозь толщу вод - носовые башни «Нью-Мексико» вдруг исчезли в громадном огненном облаке. Пламя и черный дым вздыбились на добрых триста метров. Грохот взрыва отозвался в отсеках, заставив субмарину вздрогнуть.
        Когда дым рассеялся, «Нью-Мексико» плавно погружался, уходя под воду кормой. Развороченная палуба в носу извергала потоки огня, но вот линкор замер вертикально, как поплавок, и быстро, словно и впрямь «клевало», исчез под водой…

* * *
        …Ерохин не услыхал далекий взрыв, но громадное черное облако, вздувшееся на горизонте, не требовало озвучки.
        А впереди уже завиднелись берега Гуама, вот и полуостров Ороте - и серебристый «Б-29», взлетавший навстречу.
        Вряд ли американцы посылали «летающую крепость» бомбить советскую АУГ. Они, наверное, еще не в курсе того, что к ним гости пожаловали. А бомбер, надо полагать, на Японию нацелился, или куда поближе - где там сейчас япошки резвятся?
        - «Маленькие», занялись бы, что ли. А то разлетались тут всякие…
        - Займемся, Дядь Миш!
        Четверка «МиГ-9», сопровождавших штурмовики, устремилась вперед, обгоняя не шибко скоростные «Илы».
        Что там подумали американские пилоты, завидев прямо по курсу краснозвездные истребители, неизвестно. Пару секунд «Б-29» продолжал набирать высоту, а затем заскользил в сторону, ложась на крыло.
        Садиться обратно было поздно. Скрыться? А куда? Ближайшие аэродромы, где помогут и спасут, далеко на востоке, на Маршалловых островах, а туда лететь и лететь. Две тыщи километров.
        Впрочем, «маленькие» не оставляли янки особого выбора - «МиГи» открыли огонь с километровой дистанции.
        Даже Ерохину были видны темные отметины на фюзеляже бомбардировщика - это прибавлялись пробоины. Задымил правый дальний двигатель, вспыхнул и погас. Винт замер недвижимо.
        Пушки ударили кучно, разнося кабину, и «Б-29» плавно перевернулся кверху брюхом, закручивая «бочку», а для бомбера это то же самое, что для слона - балетное фуэте.
        Медленно омахивая воздух крыльями, «Б-29» окунулся в воду, поднимая кучу брызг. Ломая плоскости, заскользил, пока не лопнул, не распался надвое.
        Благодарить «маленьких» Ерохин не стал - не до того. В гавани стояли два линкора, и по их палубам уже бегали мураши-моряки, спеша задействовать зенитки.
        - Торпедоносцам - боевой курс! Разойтись для атаки!
        Довернув, чтобы увеличить угол атаки, четверка «Ил-2Т» пошла на сближение с линкором, что стоял на рейде мористее. Навстречу торпедоносцам понеслись очереди из «Эрликонов».
        - Сброс!
        Описывая пологие дуги, округлые торпеды плюхнулись в воду и понеслись, расплываясь удлиненными пятнами.
        - «Горбатые»! Я - Дядя Миша! На боевом курсе! Приготовиться к атаке!
        Правее, на берегу полуострова, выстроились пакгаузы, ангары и прочее хозяйство военного порта, а еще дальше вырисовывались строения авиабазы и самолеты.
        - Группе Арнаутова атаковать аэродром! Остальные за мной!
        Ерохин сделал «горку» исвалился в пике - прямо под ним вздрагивал плоскокрыший склад. Сброс!
        Две бомбы полетели в цель, и штурмовик мигом «вспух» - поднялся, облегчившись. Это и спасло Ерохина - длинная очередь из спаренного автомата прошла ниже.
        - Голубенков! Накрой гада!
        - Вижу, командир, чуть ведомого моего не задел…
        Пара фугасок накрыла зенитчиков, огонь утух.
        Из гаражей уже выезжали грузовики и бронетранспортеры-амфибии, американцы бежали к огневым точкам, но Дядя Миша не собирался давать им фору.
        Веером пущенные эрэсы накрыли цели, товарищи добавили.
        Загорелось. Запылало. Заполыхало.
        Оглянувшись на гавань, Михаил увидал приятную картину: торпедированный линкор медленно кренился, валясь на левый борт. Над ним кружили бомбардировщики «Су-2», долбя наклонную палубу легкими БРАБами.
        «Сушки» вились, как мухи над тазом с вареньем.
        - Я - Дядя Миша! Второй заход!

* * *
        …Вечером того же дня Ерохин не выдержал - прихватил трофейный «Виллис» иотправился на восточный берег, к бухте Талафофо.
        С ним отправились братья-близнецы Воронины, морпехи. Здоровенные, они едва втиснулись на заднее сиденье.
        Когда «Миссури» лег на дно, а экипаж «Айовы» сдался, морская пехота высаживалась на берег, и парни в тельняшках, топча белейший коралловый песок, орали: «Полундра!»
        Гуам был занят за считаные часы - со скоростью танков «Т-54».
        Труднее всего было атаковать укрепления на горе Барракуда, но все-таки обошлись без того, чтобы посылать туда морскую пехоту.
        Отработали с воздуха.
        Джунгли Ерохин обнаружил с высоты - на склонах холмов в южной части острова. Но туда ехать не захотел - его ждали пляжи Талафофо. И дождались.
        Маленький, худенький Тераи был проводником - за металлический рубль (бумажных он не признавал) островитянин показал дорогу, общаясь жестами и набором слов на трех языках.
        Полное взаимопонимание.
        Джип выкатился на пляж, и Дядя Миша заглушил мотор. Сразу прихлынула тишина.
        Над пологим скатом песка клонились перистые пальмы, а дальше к востоку бился прибой - волны бесились, пенясь и брызгаясь. Дело шло к закату, солнце уже село, пропадая за лесом. Океан темнел, отражая сумеречное небо, а на заходе пламенело золото и багрянец, перистые облака окрашивались в лимонно-желтые и ярко-алые тона настолько яркого колера, что дух захватывало.
        - Я хворосту соберу, - сказал Ваня Воронин, подхватывая «калаш». А может, это был Митя.
        - А хлеб мы взяли хоть? - встревоженно спросил Митя. Или Ваня.
        - Две буханки! - успокоил его Михаил. - И по две банки «тушняка» на каждого. Хватит?
        - Для начала сойдет! - ухмыльнулся Ваня. Или Митя.
        Ерохин улыбнулся и, поправляя автомат, висевший на плече, побрел к воде. Волны набрасывались с шумом и откатывались, шурша, перебирая песок.
        Быстро разувшись, Михаил ступил босыми ногами в теплую, словно подогретую воду и блаженно улыбнулся - волна, уносившая песчинки, струилась между пальцев, щекоча и лаская.
        Ерохин, поглядывая на темневший восток, прошелся по берегу, не выходя из воды. Песок словно таял под ступнями, смываемый водою, и это тоже было приятно.
        С востока могли нагрянуть бомбовозы, но это все будет завтра, потом, а пока шумел, ворочался океан да шелестели пальмы.
        Мечта сбылась. Только одно омрачало маленькое счастье Ерохина, как ночь - восточный окоем. Рядом не было Тети Муси. С другой стороны, ее ни с кем не было. Это не то что успокаивало, но дарило надежду…
        - Жрать подано! - провозгласил Воронин.
        Дядя Миша улыбнулся и пошагал к разгоравшемуся костру.
        Глава 15
        «Благоухающая гавань»[Так переводится с китайского название «Гонконг» (кантонский диалект).]
        СССР, Маньчжурская АО, Порт-Артур. 27 сентября 1945 года
        - Таким образом, товарищи, - бодро сказал замполит, - наш союз с Японией имеет характер временный, это вынужденная тактика. Как говорится, «враг моего врага - мой друг», хе-хе… А теперь я предоставляю слово профессору Селезневу. Товарищ профессор…
        Селезнев походил на «всесоюзного старосту» Калинина - такой же седой, с усами и бородкой, только одетый в суконный темно-синий френч со значком парашютиста на груди. И носил он его так, что чувствовалась былая выправка.
        Видать, не всю жизнь Селезнев за кафедрой провел…
        - Добрый день… э-э… товарищи, - сказал профессор лекторским тоном и повернулся к большой карте Дальнего Востока. - Бывая в штабах, я, признаться, поражался неведению наших командиров, даже высшего ранга. Много, знаете ли, путаницы…
        - Товарищ профессор… - слабо воззвал замполит:
        - Критика никому еще не вредила, - парировал Селезнев и снова обратился к карте. - Коли уж наша армия и флот приступили к силовым акциям на Тихом океане, необходимо знать, что это за театр военных действий. На сегодня ограничимся Японией. Сами Японские острова вам, полагаю, известны, но основные недоразумения вызывают прочие территории, в разное время присоединенные к Стране восходящего солнца. Начнем с севера. Курильские острова и Сахалин. Мы привыкли считать их своими, отнятыми у нас японцами после войны 1905 года, но это не совсем так. Те же Курилы стали известны нам в самом конце XVII века. Между тем японцы исследовали их лет на пятьдесят раньше. Поэтому вам… э-э… товарищи офицеры, следует помнить название, данное японцами, - острова Тисима. Мы, правда, выговорили для себя остров Парамушир, но это не существенно. Тем более что японская сторона охотно пошла навстречу.
        - Но мы же можем вернуть эти… Тисимы, - сказал с места майор Усенко. - Курилы то есть.
        - Можем, - легко согласился Селезнев. - А зачем? Нам что, земли мало? Маньчжурия дала нам выход к незамерзающим портам в Желтом море, теперь мы круглый год можем принимать и отправлять грузы из того же Дальнего. А что мы забыли на Курилах? М-м? То-то и оно. Теперь - Карафуто. Или Южный Сахалин. Первое японское поселение на Сахалине появилось еще в 1679 году - это Отомари. Сейчас в Карафуто и на островах Тисима проживает полмиллиона японцев и айнов. Теперь двинемся немного южнее. Тёсэн. Так японцы называют Корею, ставшую, по сути, колонией. Корейскими землями самураи завладели тридцать пять лет назад, практически не воюя. Сначала они вели здесь «политику сабель», нынче продолжается «политика культурного управления». В Кейдзё, он же Сеул, был даже открыт императорский университет. Отмечу следующее: можно критиковать японских колонизаторов, но за время их правления экономика Тёсэн выросла втрое, построена широкая сеть больниц и школ, да и земли бывших монархов Корейской империи были конфискованы. Переходим к Тайваню, он же Формоза. Этим островом японцы владеют уже полвека. Надо ли говорить, что
Тайвань является удобнейшим плацдармом для нападения на тот же Китай?
        Полковник Челышев слушал с интересом. Завтра утром его соединению предстояло наведаться в Гонконг, недавно отбитую у японцев английскую колонию. Путь был не близкий, а главное, не бе-зопасный - гоминьдановцы не упустят случая поквитаться с ВВС РККА.
        Именно поэтому лишь теперь, в конце сентября, и отдали приказ Авиации дальнего действия - подошли два авианосца, «Чапаев» и «Сверд-лов». Помогут.
        Над Желтым морем в прикрытии поработают истребители 122-го гвардейского Будапештского, ордена Суворова III степени истребительного авиаполка. Затем они передадут эстафету «маленьким» из состава палубной авиации.
        Егор усмехнулся. Задницу надрать англичанам всяким с американцами ему хотелось всегда. И вот желание исполнилось.
        Идет война, но какая-то вялая, странная война.
        Великая Отечественная вселяла тревогу и страх - уж слишком грозен был враг, опасен, умел, жесток. С немцами так просто не сладишь. А тут…
        Ну, не было страха! Не было, и все тут. Или просто опыт пришел? А с опытом - уверенность?
        Западные демократии всегда были и будут слабы. Нет в них того стержня, что скрепляет советский народ воедино. Чуть надавишь на Запад, и он сыплется, валится…
        Сам Челышев не служил во Франции или в Италии, но знакомые рассказывали о тамошних вояках. Пришел немец, сказал: «Хенде хох!», и французики дружно задрали лапки. А уж партизаны каковы… Одно название. Плюнуть вслед машине гестапо считалось подвигом. Заметьте: не забросать ту машину гранатами, а плюнуть. В Советском Союзе даже дети постыдились бы считать подобную выходку геройством.
        Задумавшись, Егор пропустил тот момент, когда политинформация закончилась. Все шумно задвигали стульями, он и выплыл из дум. И решил, что неплохо было бы выспаться. Завтра - в полет…

* * *
        - По самолетам!
        Поднявшись по легонькой лестничке, Челышев шагнул в тамбур бомбардировщика «Ту-10» ипробрался в кабину. За спиной гудели голоса борт-стрелков, рядом рассаживались второй пилот и штурман-оператор. Павло был скучен - он расстался с молодой женой. Расстался надолго, до самого вечера, или когда там удастся вернуться обратно…
        - Экипажу доложить готовность.
        - Второй пилот готов! - бодро отозвался Гришко.
        - Штурман готов, - буркнул Ткачук.
        - Бортмеханик готов, - сказал Андреев из своего закутка.
        - Оператор РЛС «Кобальт» готов, - важно ответил маленький, щупленький Гияттулин.
        - Радист готов, - донесся голос старшины Кибаля.
        - От двигателей!
        - Стартер подключился, обороты крайнего левого растут.
        - Правые запущены.
        Лениво раскручивавшиеся лопасти винтов убыстряли свое вращение, сливаясь в мерцающие круги. По самолету прошла дрожь.
        - Включить потребители.
        - Доложить готовность к взлету!
        - К взлету готовы.
        - Режим взлетный!
        - Двигатели на взлетном, параметры в норме.
        - Внимание, экипаж, взлетаем. Рубеж двести сорок.
        «Тушка» шелохнулась и покатила, выруливая. Бетонная полоса стелилась навстречу, белый пунк-тир осевой проскальзывал под брюхо самолета все быстрей и быстрей.
        - Скорость растет, - доложил штурман. - Семьдесят… сто десять… сто пятьдесят… двести… двести сорок. Рубеж!
        - Продолжаем взлет! - сказал Челышев.
        Бомбардировщик неожиданно легко оторвался от полосы.
        - Подъем! - крикнул Павло. - Безопасная!
        - Шасси убрать!
        «Ту-10» сревом набирал высоту. Слегка клонясь на одно крыло, он плавно описал круг - внизу проплывали сопки, бухты, поля, форты, улицы Порт-Артура.
        К машине Челышева с номером «07» пристроились еще две. Слева и справа, отставая, летели еще два звена - девятка.
        Истребители сопровождения носились зигзагом, сопрягая свою скорость с неторопливыми бомбовозами - похоже было на свору пастушьих собак, охранявших медлительное стадо.
        Шаньдунский полуостров облетать не стали - пересекли по прямой. Самолеты с белыми солнцами в синих кругах маячили вдалеке, но старались не связываться.
        Напротив устья Янцзы «мигари» помахали крыльями и развернулись в обратный путь. Внизу завиднелась палуба авианосца «Чапаев». Удивительно, но «остров», как порой называли надстройку авианосца, ничуть не портил впечатления, хоть и был смещен до упора вправо, подальше от линии симметрии.
        По взлетной палубе пробегали серебристые жучки.
        - Ты гляди! - удивился Ткачук. - «МиГ-15»!
        Истребители с отогнутыми назад крыльями выглядели стремительными, да и были такими - им оставалось совсем чуть-чуть, чтобы обогнать звук.
        - «Маленькие» приветствуют очень «больших»! - раздался в эфире удивительно знакомый голос.
        - Кудымов! - одновременно воскликнули Челышев и Ткачук. - Ты?!
        - А то кто же? - рассмеялся летчик-истребитель. - Кому еще прикрывать ваши толстые задницы?
        - Ты там поосторожнее, - вклинился насмешливый голос Кибаля, - у нас в заднице пушечка спаренная!
        Пилоты захохотали, а Егор и вовсе умилился. Драгоценное чувство товарищества грело, как хороший коньяк.
        В Тайваньском проливе эскадрилью Кудымова сменили «мигари» савианосца «Свердлов». Корабль виделся сверху, как вытянутый прямоугольник, по сторонам которого шуровали два веретенца - эсминцы.
        - Внимание! Я - ноль седьмой. Боевое развертывание! Нанести удар по плавсредствам. Цели выбирать самостоятельно!
        Показался Гонконг. Клочок Китая, хитростью и силой присвоенный королевой Викторией.
        Гонконг занимал островок под этим же названием и полуостровок Коулун. Их разделял узенький пролив Лиюймынь, где и находился порт все той же Виктории. И там стояли корабли Британского Тихоокеанского флота - авианосцы «Илластриес», «Индомитебл» и «Викториес», танкер «Шенанго», эсминец «Хадсон» идва линкора - «Дюк оф Йорк» и «Энсон».
        Челышев кивнул своим мыслям: разведка не ошиблась - вон они все. «Энсон» дымит - видимо, отчаливать собрался, а «Илластриес» медленно следует к морю. Не уйдешь…
        - Павло, вон еще одна цель. Видишь? На этом… как его… ну, который Коулун.
        - Где? А, этот… К востоку?
        - Ну. Аэродром Цидэ.
        «Ту-10» шел на высоте десять тысяч метров. Челышев начал полого снижаться до высоты восемь тысяч.
        - Слушать всем! Звеньям перестроиться в колонну! Удар нанести с восьми тысяч звеньями! Два захода. Приготовиться! Начали!
        Город стал хорошо виден - европейские дома вдоль прямых улиц и скученность окраин, застроенных фанзами и прочей туземной архитектурой. Порт Виктории медленно поворачивался внизу, корабли на рейде выглядели как пирожные на подносе.
        - Сброс!
        Новая модификация управляемой планирующей бомбы «Альбатрос» УБ-1000 показалась, выплывая из-под днища «туполева», - короткокрылая, с растопыренными угольниками стабилизаторов, она обгоняла самолет, исторгая пламя из ЖРД.
        Ткачук сосредоточился, осторожно, нежно сдвигая рукоятку.
        «Альбатрос» заскользил вниз, огонь, вырывавшийся из сопла, утух, зато ярко разгорелся красный трассер, указывавший местоположение планирующей бомбы - та удалилась настолько, что казалась черточкой.
        Разогнавшись в пике, «Альбатрос» выцелил линкор «Энсон» - и вонзился в палубу, прошивая ее, как крепкий гвоздь - фанерку. В следующее мгновенье бабахнула БЧ - тонна взрывчатки вскрыла броневые плиты перед носовой орудийной башней. Клокочущий огонь вынесся в рваное зияние, вспухая облаком яростного огня. Это было страшно, но тут корабль словно распух, раскрываясь и подбрасывая тяжеленные башни - рванул боезапас, извергая бешеное пламя и куски раскаленного металла.
        Отбомбилась вся девятка - целая стая «Альбатросов» слетелась к английским кораблям, вколачиваясь в палубы и надстройки. Досталось даже танкеру «Шенанго» - судно лопнуло, растекаясь горящим топливом, и волна жидкого огня окатила крейсер «Хадсон», поглотила пару эсминцев, не считая бесчисленных джонок и сампанов, крейсировавших между берегом и боевыми кораблями.
        УБ-1000 «тюкнула» линкор «Дюк оф Йорк», но пробить броню, прикрывающую боевую рубку, не смогла и подорвалась, снося в воду башню.
        С авианосцами было попроще - «Илластриес» потерял часть палубы по левому борту, а после взрывом и сам борт вынесло. Красиво набухли облачка пламени от лопнувших цистерн с бензином - десяток «Сифайров» и «Авенджеров» покрутило по палубе и сбросило в пролив.
        - «Маленькие», очистить пространство!
        Порядка двух эскадрилий истребителей «Хелл-кэт» все же поднялось в воздух. Набирая высоту, они открыли огонь по «тушкам», но «маленькие» вступились за «больших».
        «МиГи» набросились на «Хеллкэтов», расстреливая тех с дальней дистанции - горящие обломки посыпались вниз, пропадая в тучах черной гари.
        - Работаем «тонками»!
        - Есть!
        - Сброс!
        «Ту-10» ощутимо вздрогнул, освобождаясь от бомб - обычных авиабомб весом в тонну. Вихляя в воздухе, они ухнули, и вскоре вода вздыбилась белопенными горбами, подбрасывая уцелевший эсминец, переламывая авианосец «Индомитебл», опрокидывая «Викториес».
        Последний так и не вышел из опасного крена - очередная «тонка» пробила мокрое днище и взорвалась, распарывая клепаную сталь.
        - Пройди по прямой! - попросил Ткачук. - Сфотаю! Ах, какие снимки! Какие снимки!
        - Внимание! Я - ноль седьмой! Звену Усенко закончить с портом. Остальные - к аэродрому!
        «Ту-10» развернулся к Коулуну. По фюзеляжу прошла дрожь - заработали нижние турели, отстреливаясь от наседавших «Харрикейнов» - видимо, истребители поднялись как раз с Цидэ, дабы дать отпор «русским агрессорам».
        - Кибаль! Как там?
        - Да есть тут любители пострелять… Сейчас, командир, я их отучу… Ох, ты…
        - Кибаль! Кибаль!
        Ответа не последовало. Чертыхнувшись, Егор передал управление второму пилоту и покинул кабину. Быстро прошагав мимо сосредоточенных бортстрелков, чьи плечи были напряжены, а глаза сужены, высматривая новые цели, Челышев нацепил кислородную маску и выбрался в тамбур.
        Хвостовой отсек не был герметизирован, приходилось пользоваться кислородными приборами. Распахнув дверцу, Егор ввалился в маленькую кабинку бортстрелка. Стекла были поколочены, в борту зияли дыры. Кибаль будто прилег на спаренную пушку, нелепо задравшую ствол. В унтах и полушубке - на высоте холодно - старшина казался спящим, но рука, обессиленно свесившаяся на исшарканный линолеум, была красной от крови. Страшненькая лужица все натекала и натекала…
        - Что ж ты?
        Челышев схватил старшину за плечо, развернул. Голова Кибаля безжизненно мотнулась, запрокинулась, и голубые, широко раскрытые глаза стрелка-радиста уставились на Егора поверх кислородной маски.
        Челышев медленно положил ладонь на лоб Кибалю и закрыл глаза павшему товарищу. Ярость клубилась в душе, требуя выхода.
        Егор осторожно уложил старшину на пол и занял его место. Навел пушку, вжал гашетки. Спаренная установка задолбила, посылая короткие очереди. Выстрелы почти не были слышны, забиваемые воздухом, воющим в пробоинах.
        «Харрикейн», угодивший под горячую руку, задымил и свалился на крыло. Еще парочка, кружа, забиралась в высоту, намереваясь зайти «тушке» вхвост. Дымные шнуры трассеров, малиновых и зеленых, пересеклись с траекторией полета одного из истребителей, и тот закувыркался горящим клубком.
        Стрелял «мигарь» - вот и он, «маленький». Челышев наклонил стволы и выпустил очередь, перебив второму «Харрикейну» крыло. Туда тебе и дорога.
        «Ту-10» вздрогнул, еще раз, но это были не попадания - падали бомбы. Вон они, крутясь, как юлы, летят вниз, а внизу летное поле, узкие бетонные полосы и самолеты, самолеты…
        Взрывы полутонок рождали круговые волны, раскидывавшие матчасть Королевских ВВС. Одна из бомб угодила по складу боеприпасов, и грохнуло так, что кольцом разогнало облака дыма.
        Увесистую «тушку» слегка качнуло.
        Посидев, сгорбившись, на жестком сиденье, Челышев встал и побрел в кабину. Все обернулись к нему.
        - Шо там? - спросил Ткачук. - Кибаль где?
        - Убили Кибаля, - сухо ответил Егор.
        Павло сморщился и зажмурился. Не дай бог увидят еще, что мужик плачет…

* * *
        …Показался Порт-Артур. «Мигари» летели по флангам, будто эскорт. С задания возвращалась вся девятка. Потерь не было.
        Челышев усмехнулся. Покосился на угрюмого штурмана.
        - Произвести посадку, - глухо сказал Егор.
        Началась обычная суета.
        - Шасси выпустить! - скомандовал Челышев. - Стабилизатор - минус 2,5 градуса! Разворот.
        - Закрылки выпущены на двадцать!
        - Подходим к точке разворота, - доложил штурман.
        Самолет выходил на посадочный курс.
        - Подходим к глиссаде! - сообщил Ткачук.
        - Закрылки на тридцать выпустить.
        - Вошел в глиссаду, шасси выпущено, к посадке готов.
        - ВПР[21 - ВПР - высота принятия решения. Самолет на этой высоте еще может уйти на второй круг.]! - предупредил штурман. - Решение?
        - Садимся, - коротко сказал Челышев.
        - Семьдесят… шестьдесят… пятьдесят… - считал второй пилот высоту. - Пять… четыре… три… Метр, метр, метр, полметра, полметра, ноль!
        Бомбовоз, притираясь к бетонной полосе, качнулся, вздрогнул - и покатил. Сели…
        Челышев с Ткачуком вынесли носилки с Кибалем, и сам Голованов, командующий дальней авиацией, посуровел и снял фуражку.
        Глава 16
        «Морской лев»
        СССР, Москва, 22 сентября 1945 года
        Пассажирский «Ту-12» снова собрал вместе штаб ВВС 1-го Дальневосточного фронта - по звонку из Москвы было решено не распускать «дружный коллектив», а просто перебросить к новому месту службы - в Вильгельмсхафен, где базировались авианосцы «Советский Союз» и «Советская Россия».
        Жилин вздохнул, глядя в иллюминатор. Жаль, что «его» 122-й полк остался на Дальнем Востоке. С другой стороны…
        Иван подумал о Лиде и невольно улыбнулся. Каких-то считаных дней (ну, и ночей) хватило, чтобы образ этой девушки накрепко угнездился в душе.
        Вот, вспомнил о Лидочке - и сразу тепло стало, и хорошо, и славно. Нет, он помнит Алену, свою первую и единственную жену, вот только как ему быть? Сейчас-то она молода, растит его сына… М-да. Тут-то и начинаются вопросы.
        Он, Жилин Иван Федорович, прожил долгую жизнь. Всякое бывало, и плохое, и хорошее. Как у всех. Они с Аленой дожили до глубокой старости, и он схоронил жену. И теперь…
        Господи, о чем он вообще говорит? Что ему, прийти посвататься к своей как бы жене? Бред. Для нее он, маршал Рычагов, совершенно чужой человек, бывший командир полка, в котором служил и погиб ее муж, лейтенант Жилин. Что в этой, совершенно фантасмагорической ситуации можно сделать? Помочь деньгами, продуктами, материи подкинуть на пеленки-распашонки. Это да. Он и дальше будет помогать семье своего «второго Я», хотя и сложно это, архисложно - следить вчуже, как подрастает твой сын, и не иметь никакой возможности сделать или сказать больше, чем то дозволено постороннему человеку, пусть даже и другу.
        Ему очень хочется исправить им же допущенные ошибки, но как же это трудно! Гораздо проще наделать зла в образе секретного агента-диверсанта, чем сотворить добро - подпольно, таясь, не выдавая себя.
        Было у него и такое намерение - вообще не жениться, не заводить семью. Просто потому, что она уже есть. Как бы.
        И вот в его жизни появилась Лидочка…
        Нет, он не строит планов, не загадывает наперед. Живет и радуется. Надеется на что-то.
        Можно даже сказать, что лишь теперь он почувствовал себя настоящим человеком, а не ущербной половинкой Рычагова. Цельность появилась, цельность натуры, а то, что обращаются к нему не как к Ивану, так это мелочи. Вон, Максим Исаев, он же Макс Отто фон Штирлиц, лет тридцать старался не вспоминать, что наречен Всеволодом Владимировым. А он чем хуже?
        В каюту заглянула стюардесса, мило улыбнулась и прощебетала:
        - Пристегните ремни, товарищ маршал! Самолет идет на посадку.

* * *
        Штабные работники, помятые и замученные долгим перелетом, вышли на поле Центрального аэродрома. Николаев и Жмулев негромко переговаривались, Бубликов таращился на связистку Ниночку, а та надменно задирала носик.
        Жилин перехватил Лидин взгляд и улыбнулся. Девушка расцвела, а Иван не стал секреты разводить - взял Лиду под ручку и сказал:
        - Поехали.
        - Куда?
        - Домой.
        Черный служебный «ЗИС» подвез маршала и его возлюбленную к «Дому на набережной». Бесстрастный лифтер доставил их на нужный этаж. Жилин отпер дверь своей квартиры, пропустил вперед Лиду, вошел сам и притворил створку за собой.
        - Вот, тут я и живу, - сказал Иван.
        - Ничего себе… - пробормотала девушка, разглядывая дубовые панели и расписные потолки. Увидав белый холодильник «Дженерал электрик», она всплеснула руками: - У тебя и электроледник[22 - Так в 30-х называли холодильники - электроледниками. Или - рефрижераторами.] есть?!
        - Не обращай внимания, это все казенное. Я тут живу, как в гостинице. Не жалуюсь, нет, но это не мой дом. Дом - это же не просто жилплощадь…
        - Ну да… - неуверенно сказала Лида. Доверчиво прижавшись к Жилину, она спросила негромко: - А что с нами будет?
        В этот вопрос было вложено гораздо больше смысла, чем его позволяла вместить простенькая фраза.
        Иван подумал и сказал:
        - Выходи за меня замуж.
        Лида подняла на него глаза - и без того большие, они увеличились еще сильней.
        - Товарищ маршал, - прошептала она, - я простая девушка из деревни…
        - Так и я не графских кровей.
        - А… если я соглашусь?
        - Распишемся, - улыбнулся Жилин. - Будем жить-поживать да добра наживать.
        - Я согласна…
        Лидины руки обвили шею Ивана, девушка подтянулась и всхлипнула. Жилин поцеловал ее.
        - Ты не знаешь, - спросил он ласково, - почему девушки плачут, когда им делают предложение?
        - Это от счастья! - ответила Лида. Уткнулась ему лицом в грудь и замерла.
        Жилин молча улыбался, гладил девушку по спине и вдыхал аромат Лидиных волос. Они пахли мылом «Земляничным».

* * *
        Иван ждал вызова еще вечером, но позвонили ему лишь утром, часов в девять.
        - Алло?
        - Сталин говорит. С прибытием вас, товарищ Рычагов.
        - Спасибо, товарищ Сталин.
        - Я жду вас ровно в два часа.
        - Слушаюсь, товарищ Сталин.
        Положив трубку, Жилин обернулся и увидел в дверях Лиду. Стыдливо кутаясь в простыню, она таращила глаза и хлопала ресницами.
        - Это сам Сталин звонил? - выдохнула девушка.
        - Сам, - улыбнулся Иван.
        Приблизившись, он подхватил на руки свое сокровище и потащил в спальню. Можно было еще часок поваляться…
        …Ровно в два Жилин перешагнул порог сталинского кабинета. Кабинет был полон - отовсюду сверкали генеральские и адмиральские звезды. Черняховский, Горбатов, Ватутин, Конев, Толбухин, Рокоссовский, Кузнецов - все были здесь. Даже Жуков жался в сторонке, находясь в полуопале - перебрал «маршал Победы» строфеями, превысил всякий лимит терпения.
        Даже разгром Квантунской армии не слишком повысил доверие - 2-й Дальневосточный фронт, которым командовал Жуков, играл вспомогательную роль.
        Пожимая протянутые руки, Жилин пробрался в уголок, где топтались Вершинин с Головановым.
        - О-о! - обрадовался Главный маршал. - Какие люди! Ты вчера прилетел?
        - Ага. Думал, сразу сюда, но…
        - Да тут и без того дел хватало!
        Неожиданно гул голосов стих, и послышался негромкий голос:
        - Здравствуйте, товарищи.
        - Здравия желаем, товарищ Верховный главнокомандующий! - хором ответили офицеры.
        - Садитесь. Если не хватит стульев, принесем еще.
        Военные расселись за длинным столом для совещаний. Вождь занял свое место и сказал:
        - Товарищ Черняховский назначен командующим 1-м Западным фронтом. Сейчас наметилось затишье… Хм. Доложите нам, как идут дела.
        Маршал Черняховский поднялся и подошел к большой карте.
        - Командующие 2-м и 3-м Западным фронтом не могут покинуть войска, поэтому буду отдуваться за троих. - Указка шлепнула по карте. - 3-й Западный фронт продвинулся на линию Труа - Шалон-сюр-Марн - Мец. 2-й Западный фронт теснит англосаксов в Арденнах. 1-й Западный фронт проходит сейчас вдоль Рейна и охватывает побережье от Голландии до Дании. Англо-американские войска остановлены на линии Дуйсбург - Бонн. Сейчас мы готовимся к переходу в контрнаступление. На севере Германии войск противника нет, хотя были попытки высадить бойцов 82-й и 101-й американских воздушно-десантных дивизий. Все три попытки потерпели полный провал. Замечу, что местные жители активно помогали нам в противодействии десанту - натерпелись бомбежек бывших наших «союзников». На сегодняшний день самые большие пакости творит так называемый «Гранд-флит», Королевский военно-морской флот Великобритании. Линкоры и крейсеры англичан постоянно обстреливают побережье у Эмдена, Вильгельмсхафена, Куксхафена. По данным разведки, готовится десантная операция, наподобие нормандской.
        Сталин повертел трубку, кивая, и сказал:
        - Мы советовались с товарищами и сделали нужные выводы. Товарищ Рычагов, как по-вашему, что мы должны сделать для ослабления английского флота?
        Жилин поднялся и спокойно сказал:
        - В первую очередь необходимо разбомбить главную базу в Скапа-Флоу на Оркнейских островах. Но останавливаться на этом нельзя. Единственно - можно и нужно устроить морскую блокаду Британских островов, памятуя, что англичане чрезвычайно зависят от внешних поставок, можно начать тотальную подводную войну, но все это лишь полумеры. Пока мы не высадим десант в Англии и не оккупируем Соединенное Королевство, толку не будет.
        Сталин благожелательно кивал:
        - Мы пришли к тем же выводам, товарищ Рычагов. Поэтому вы назначаетесь командующим ВВС 1-го Западного фронта. Садитесь. Товарищ Черняховский, помнится, Гитлер пытался захватить Британию?
        - Да, товарищ Сталин.
        - И как называлась немецкая операция?
        - «Зеелёве», товарищ Сталин. «Морской лев».
        - Операция немцам не удалась. Наша задача - превзойти их и осуществить операцию «Морской лев»!
        Глава 17
        Визит в Скапа-Флоу
        Германская Демократическая Республика, Вильгельмсхафен. 24 сентября 1945 года
        «Ту-12» сел на военном аэродроме под Вильгельмсхафеном, крупнейшей базой Кригсмарине на Северном море. Вильгельмсхафен располагался на северо-западном побережье Ядебузен - Нефритовой бухты и городком был не шибко крупным, смахивавшим на Ленинград своею выдержанной архитектурой.
        Зато глубокая и обширная гавань впечатляла. Прямо у набережных швартовались эсминцы, в западной части порта швартовались крейсеры, на севере стояли линкоры - Иван сразу узнал громадный «Ленин», а рядом тулились трофейные «Шлезиен» и «Шлезвиг-Гольштейн», переименованные в «Карла Маркса» и «Фридриха Энгельса».
        На рейде серели малопривычные для старых моряков авианосцы - они выделялись отсутствием орудийных башен, пустой и гладкой палубой, да надстройкой- «островом», вынесенным чуть ли не за борт. Издали было не разобрать названий, но, должно быть, это «Советская Россия» и «Советский Союз».
        - Ну, что, ребята и девчата, - улыбнулся Жилин, оборачиваясь к штабу, - перебираемся на борт. Рулить будем с «Савраски».
        «Савраской» флотские прозвали «Советскую Россию» - ласково так, по-крестьянски.
        - А мы не против, товарищ маршал! - задорно ответила Наташа Стратофонтова из отдела связи.
        - Ну, если уж сама Ната «за», то прошу на катер! Оперативники, вы первые.
        Николаев лихо козырнул:
        - Все путем, товарищ маршал! Подготовим все в момент!
        - Виктор!
        Майор Бубликов тут же материализовался.
        - В тебе я уверен, - сказал Жилин, - и я хочу быть уверен в надежной связи - с каждым кораб-лем, с каждым самолетом.
        - Сделаем, товарищ маршал!
        - Давай…
        Поймав взгляд Лиды, Иван подмигнул ей, и девушка заалела щечками. Подружки, само собой, захихикали, и пошло мощное жужжание…
        …Каюта на авианосце была крошечная, еле развернешься, зато Жилин ни с кем ее не делил. Даже с Лидой.
        Условия были чисто походные - койка, столик, шкафчик. Зеркальце, рукомойник - и персональный гальюн.
        Иван быстро переоделся в «полевку» изасел разбираться с бумагами. Эх, комп бы сюда…
        …Ночью его разбудили гулкие взрывы. Они бухали где-то в стороне города, потом сместились к морю и затихли.
        Выглянув в коридор, Жилин окликнул пробегавшего матроса:
        - Кто стреляет?
        - Англичане, товарищ маршал! Крейсер ихний подошел, и давай… Отогнали!
        Вернувшись в каюту, Иван долго ворочался, все думал, как ему тех англичан прижучить, и заснул-таки. Четыре часа продрых, до самого подъема.
        За это время «Советская Россия» успела отдать швартовы и выйти в море.
        Шли двумя колоннами. В первой - «Савраска», во второй - «Советский Союз». Авианосцы шли в середине строя, в охранении следовали «Карл Маркс» и «Фридрих Энгельс», два легких крейсера - «Молотов» и «Ворошилов», лидер «Минск», эсминцы «Володарский», «Свирепый», «Страшный», «Славный», «Суровый» и «Смелый», а также два тяжелых крейсера - «Адмирал Ушаков» (бывший «Адмирал Шеер») и «Адмирал Нахимов» (бывший «Адмирал Хиппер»).
        Внушительная, в общем-то, получилась эскадра. Вернее будет сказать - авианосная ударная группировка. АУГ.
        Жилин выбрался на палубу - подышать. Северное море осенью - не самый приветливый водоем. Пора зимних штормов еще не пришла, но и летней умиротворенности не наблюдается - зеленые волны катятся под ветром, кудрявятся белыми барашками.
        Тучи на небе неслись, лохматясь и разрываясь, но бури не предвещали, просто ветерок посвежел. Выше облаков нарезал круги «Су-12» - прозывать этот самолет-разведчик «рамой» ни у кого язык не поворачивался. Похож - да, спору нет, но не с люфтваффе же сравнивать доблестные ВВС РККА!
        Иван улыбнулся: что-то незаметно особого желания переименовать Рабоче-крестьянскую Красную Армию в Советскую. Впрочем, и Совнарком переделывать в Совет Министров никто пока не собирается, не говоря уже о ВКП(б), которая «в прошлой жизни» обратилась в КПСС.
        Видимо, жилинские «воспоминания о будущем» здорово повлияли на Иосифа Виссарионовича. В самом деле - жизнь положить на то, чтобы аграрную Россию вывести в сверхдержавы, и вдруг узнать, что все зря. И КПСС развалят «благодарные потомки», и сам СССР. Иуда за тридцать тетрадрахм сторговался, а эти, выходит, за тридцать долларов Родину продадут… Грустно.
        Вот и думает вождь, ходы просчитывает, как бы ему устои да скрепы упрочить.
        - Товарищ маршал! Разрешите обратиться?
        Жилин оглянулся. Перед ним тянулся во фрунт командир 32-го гвардейского истребительного Виленского орденов Ленина и Кутузова полка майор Луцкий.
        - Обращайтесь.
        - Ребята интересуются, товарищ маршал… Мы Лондон будем бомбить?
        Иван рассмеялся:
        - Пока нет! Пока. Ладно, майор, будем надеяться, что на борту агентов британской «Интеллидженс сервис» нету… Единственно - бомбить будем Скапа-Флоу, гнездовье английского флота. Вернее, бомбежка за парнями Голованова, а ваша задача, майор, прикрывать их.
        - Прикроем, товарищ маршал!
        - Ну, я надеюсь… - По губам Жилина скользнула улыбка. - Вот что, товарищ Луцкий… Услуга за услугу. Я вам выдал военную тайну, а вы мне организуйте самолет. Лады? Слетаю с вами.
        - Есть, товарищ маршал! Организуем! Разрешите идти?
        - Ступайте, майор.
        Все благоприятствовало акции - море было пустынно, небо прояснилось. Корабли не показывались, да и на них имелась управа - на флангах АУГ следовали подводные лодки. Задание у них было простое и ясное: топить всех, чей курс может пересечься с курсом эскадры. АУГ в океане не спрячешь, так пусть хоть искать некому будет.
        Сначала была задумка устроить налет на Скапа-Флоу под покровом ночи, но потом от этой идеи отказались - не так уж хороши были радиолокаторы на советских бомберах, чтобы летчики могли ориентироваться на одни приборы.
        Прогресс, конечно, не стоит на месте, но пока лучше отбомбиться по видимым целям.
        Вообще, не зря говорят, что война сильнее всего двигает науку и технику. Вот, профессор Лебедев построил свою МЭСМ - малую электронно-счетную машину, взялся за БЭСМ и уже что-то такое, по слухам, наковырял в плане полупроводниковых транзисторов. Если слухи подтвердятся, советская электроника рванет вперед, как и «в прошлой жизни», вот только подножек никто ставить не будет и обзывать кибернетику «продажной девкой империализма» тоже не станет.
        Сергей Королев больше не расстраивается, что американцам удалось похитить Вернера фон Брауна, он и «сам с усам» - построил улучшенную копию «Фау-2», можно сказать, сделал апгрейд. И теперь идет по своему пути, грозится сделать ракету Р-3 с дальностью в три тысячи километров, а вечерами рассчитывает межконтинентальную Р-7, ту самую, что отправила Гагарина в космос. Отправит.
        Жилин вздохнул. Как же интересно жить! Особенно когда знаешь тупики жизненной дороги и не сворачиваешь со светлого пути на глухие окольные тропы…
        …Минула ночь. Без тревог и нештатных ситуаций. Перед рассветом 25 сентября Иван выбрался на палубу в комбезе и шлеме.
        Пилоты 32-го ГИАП собрались на палубе.
        - Здравствуйте, товарищи.
        - Здравия желаем, товарищ маршал! - нестройно ответили летчики.
        «Товарищ маршал» отмахнулся и поздоровался за руку с парнями из 4-й эскадрильи, с которыми ему выпало лететь.
        - Товарищ маршал, - робко сказал комэск Баклан, - а в штабе не наругаются?
        - А у меня тоже штаб, Андрей Яковлевич, - усмехнулся Жилин. - Могут и наругаться, да вот только… Ну, какой из меня командующий ВВС, если я в небе только пассажиром бываю?
        - А откуда вы знаете, что я Андрей Яковлевич?
        - Вы же японцев били над Хинганом, товарищ гвардии майор? Ну, вот, а я их прессовал с другой стороны, с востока. Слыхивал, короче, слыхивал.
        - Товарищ маршал! - осмелился один из пилотов и тут же представился: - Лейтенант Марков! Товарищ маршал, а сколько вы уже сбили самолетов противника?
        Жилин головой покачал.
        - Сто шестьдесят девять, - задумался он. - Или уже сто семьдесят? Запамятовал. Надо у Макарыча спросить. Макарыч!
        «Личный» техник Ивана явил себя.
        - Сто семьдесят три, товарищ маршал, - пробасил он.
        - Точно?
        - Как в аптеке! «Мессеры», «Фоккеры», «Юнкерсы», «Хейнкели», «Фиаты», «Зеро», «Боинги»… «Харрикейнов» еще не щипали.
        - Ну, ничего себе… - впечатлился Марков.
        Загудела сирена.
        - По самолетам!
        Макарыч проводил Жилина к истребителю под номером «07». Это был «МиГ-15» - 32-й ГИАП был одним из авиаполков, полностью перешедших на новую матчасть.
        - Все проверено, Павел Васильевич, - доложил Макарыч, - машинка - зверь! У них тут есть номер «02» - позывной «Мент». Даже «04» имеется. «Мосгаз»! Это у Луцкого.
        - Юмористы, - фыркнул Жилин, полезая в кабину. - Сатирики… Ну, бывай, Макарыч!
        - Удачи, Пал Василич!
        Иван с удовольствием послушал, как сипло засвистела турбина, как подняла воющий гул.
        - На взлет!
        Катапульта зашвырнула истребитель в небо над морем. «Мигарь» развернулся.
        - Я - Мосгаз! Бомберы на подходе, сопровождаем. 4-я эскадрилья сверху, 3-я снизу. 1-й и 2-й - готовность!
        - Есть!
        - Курс двести семьдесят!
        Бомбардировщики «Ту-10», «Пе-8М» и «Ту-2» не шли к Скапа-Флоу по прямой - они сначала летели как бы мимо, в открытый океан, и лишь потом разворачивались, подлетая к военной базе с севера, откуда не ждали.
        Скапа-Флоу - это не гавань в привычном понимании, а водоем, отовсюду закрытый островами Оркнейского архипелага. Архипелаг этот находится совсем близко от северной оконечности Шотландии. С севера Скапа-Флоу прикрыт островом Мейнленд, с юго-запада - островом Хой, с востока - Саут-Роналдсеем, Барреем и прочими скалистыми клочками суши.
        Проливы между островами были перекрыты бонами и противолодочными сетями, чтобы, не дай бог, не затесалась какая субмарина.
        Еще во времена Наполеона, боясь грозного корсиканца, британское Адмиралтейство утыкало берега Скапа-Флоу башнями Мартелло с вращавшимися орудийными платформами.
        Всю Вторую мировую военнопленные громоздили так называемые барьеры Черчилля - каменные дамбы через малые проливы в восточной части Скапа-Флоу.
        Ну, возможно, что с моря взять эту базу Флота Метрополии и сложно. А мы с небес…
        Иван усмехнулся. Он даже не надеялся, как нарком Кузнецов, одним налетом подорвать могущество Великобритании на море, но удар можно нанести не слабый. Все зависит от того, сколько кораблей собралось в Скапа-Флоу.
        У сэра Генри Мура, адмирала и командующего Флотом Метрополии,[23 - Home Fleet - букв. «Домашний флот».] лишь во 2-й линейной эскадре - четыре линкора. А еще эскадра линейных крейсеров, 18-я эскадра крейсеров, эсминцы, подлодки, гарнизоны… Сила немаленькая, так и РККФ - не хилая.
        Справимся…
        В предрассветных сумерках показались бомбардировщики, идущие строем «фронт». Первую волну представляли тяжелые «Ту-10» и «Пе-8М», за ними шли «середнячки» - «Ту-2». Этих, кстати, изначально проектировали для того, чтобы достать до Скапа-Флоу.
        Ну, вот, исполнят свое предназначение…
        Посыпались команды, Жилин, не думая, выполнял их, занимая положенное место - сверху, над строем бомбовозов.
        На востоке показался краешек солнца, когда авиагруппа развернулась и взяла курс на Оркнейские острова.
        Долго ли, коротко ли, но вот завиднелся берег - смутной пильчатой линией тянулся он, смыкая воедино гористые острова. Вблизи горы оказались скорее уж большими холмами, пологими и безлесыми, заросшими густой травой, зеленой, с большими бурыми проплешинами.
        - Слушать всем! Я - ноль десятый! Провести боевое развертывание!
        Локаторы кораблей в Скапа-Флоу наверняка уже заметили подлет бомбовозов, но предотвратить бойню «томми», как прозывали английских вояк, уже не могли. Разумеется, сами «томми» думали иначе и усиленно готовились к отражению атаки.
        Первыми забухали зенитки береговых батарей - белые облачка разрывов красиво пушились в зоревых лучах.
        Жилин кровожадно ухмыльнулся - бухта была полна кораблями. Сверху он опознал лишь линкор «Нельсон» - по трем башням подряд, торчавшим в носовой части корабля.
        - Внимание! Я - ноль десятый. 2-й эскадрилье «Ту-вторых» нанести удар звеньями по авианосцам к востоку от Скерри-зунда. Как поняли? «Ту-десятые» накрывают линкоры на рейде Холм-зунда. Атака цели одиночно!
        Жилин впервые наблюдал пуск «Чаек» - управляемые бомбы плавно выпадали из бомболюков и запускали двигатели, вытягивая жаркие пламенные хвосты. За несколько километров от гавани запущенные, эти боеприпасы планировали, калясь трассерами, снижались - и втыкались в цели.
        Лопнула взлетная палуба авианосца «Юникорн», вспухла «домиком» - самолеты съезжали со скатов, падали в море, а из корабельного нутра рвалось бешеное пламя. Авианосцу «Венерейбл» УБ-500 угодила в борт и проломила днище, дыбом подняв палубу.
        Старый линкор «Ройал Соверен» держался долго - пять «тонок» подряд обрушили на него, направляя по радиопеленгатору, и лишь тогда корабль начал крениться и оседать в воду.
        - Я - ноль десятый! «Маленькие», прикройте!
        - Я - Мосгаз! 4-я эскадрилья, атакуем!
        Жилин поморщился - засмотревшись на бомбежку, он не сразу заметил взлет палубных истребителей с уцелевшего авианосца «Колоссус». И тут же насупился - в воздух поднялись «Корсары» - их крылья, изломанные буквой «W», напоминали незабвенные «Юнкерсы-87». «Корсаров» было штук двадцать, а больше легкий авианосец, будто в шутку нареченный «Колоссусом», и принять-то не мог.
        Пока «Корсары» набирали высоту, «Ту-2» сноровисто разбомбили авиаматку, оторвав той и нос, и корму. Линкор «Резолюшен» открыл огонь из зениток и подбил-таки «Ту-2», неосторожно снизившийся до двух тысяч метров.
        - Лева! Я - ноль десятый! Ты как?
        - Никак, командир, - ответил хриплый голос. - Убило Леву. А мне ноги перебило. Размозжило так, что не сложишь. Да и некогда. Прощайте, товарищи!
        За «тушкой» потянулся траурный шлейф, бомбер неуклюже развернулся и с пике протаранил «Резолюшен». Восклубилось пламя, и в этот огонь угодила меткая «тонка».
        Грохнуло так, что мир вздрогнул. Линкор ненадолго исчез в дыму и пламени взрыва, а когда чад рассеялся, «Резолюшен» лежал на боку, и вокруг него бурлила вода.
        - Гвардейцы! - заполнил эфир жесткий голос командира бомбардировочного полка. - На наших глазах погиб экипаж капитана Куклина. Отомстим за смерть товарищей! Вперед, в атаку! Круши фашистов!
        Никто не поправил комполка, никто не сказал, что он ошибся, и англосаксы вовсе не фашисты. Не сказал и не подумал.
        Пять минут спустя корабль пошел на дно, но эти пять минут заполнились для Жилина до предела.
        Налетели «Корсары».
        Вооруженные четырьмя 20-мм пушками, они были опасными противниками. С другой стороны, как Макарыч говаривал: «Сорок пять миллиметров поболя будут».
        Трассеры потянулись сразу из трех точек, образуя несколько крапчатых перспектив. Иван ушел с линии огня, сделав «горку», и, перевернувшись, выпустил очередь, «оскальпировав» английский истребитель - попросту расколотив тому кабину. «Корсар» продолжил полет, только уже неуправляемо - описав широкую дугу, стал крутить «бочку» впике, да так и ввинтился в темную воду Холм-зунда.
        Выйдя навстречу «следующему в очереди», Жилин атаковал его в лоб, выдав короткую очередь. Англичанин ему даже «подыграл» - вильнул, отворачивая в сторону, и снаряды расписали «Корсару» весь борт, вскрывая капот, кабину и бензобак - истребитель развалился в воздухе.
        - Мент, прикрой! Атакую!
        - Орехов! Володька! Слышишь? Двое на хвосте!
        - Баклан, отсекай!
        - Внимание, «маленькие»! Опасность справа. Прикройте!
        - Мосгаз! Справа выше «Метеоры»! Выходят в атаку!
        Иван вывернул голову, замечая, как набирает высоту четверка «Глостер Метеоров». Этот истребитель с парой турбореактивных моторов в крыльях летал еще в войну. Обогнать «Мессершмитты» он мог, но вот с «мигарями» ему лучше не соревноваться, даже с «МиГ-9».
        - Я за ними давно наблюдаю, - послышался в эфире спокойный голос Луцкого. - Работайте, «большие», спокойно!
        - Правее восемь градусов! Еще чуть-чуть!
        - Есть попадания!
        - Маневр влево!
        - Заходят сверху и снизу!
        - Маневр вправо!
        - Как отбомбились, Диговцев?
        - Бомбы ведущего звена цель накрыли…
        - Шигаев! Почему не докладываете обстановку в воздухе?
        - Виноват!.. Все самолеты в строю! «Метеоров» нет.
        - Ищи цель!
        - Вижу цель! Правее десять градусов. Сброс!
        - Ведущий лег в разворот!
        - Цель накрыта!
        - Командир! Прямое попадание! Крейсер тонет!
        - Доложите наблюдения!
        - Потоплены тяжелый крейсер «Лондон» идва эсминца «Трайбл»!
        - Видишь ту авиаматку? Будем топить! Ударим с кормовых секторов!
        - Седьмой! Вам зайти справа. Остальные со мной атакуют слева с разворота! Как поняли? Прием!
        - Вас понял, я - двадцатый! Выполняю. Ребята! За мной!
        - Цель прямо по курсу!
        - Командир! В транспорт попало две бомбы! Тонет!
        - «Маленьким» очистить пространство!
        Жилин будто дожидался приказа - сразу рванул за «Метеором». Британский летчик попытался сбросить с хвоста преследователя и вошел в глубокий вираж. Иван сделал «горку» иупал на британца «соколиным ударом», перешибая тому крыло меткой очередью, - двигатель на «Метеоре» сдох, вспыхнул и отвалился вместе с консолью. Готов.
        В это время истребитель «поймал» две пули крупного калибра. Ничего критичного не случилось, но Жилин скривился так, будто неведомый стрелок попортил шкуру ему самому.
        «Глостер Метеор» заходил «мигарю» вхвост. Не снижая скорости, Иван ввел самолет в «мертвую петлю».
        Маневр опасный, если скорость низка - весь самолет открывается противнику, как в тире. Но если по-быстрому…
        Небо с землей поменялось местами, Жилин докрутил петлю - и вышел в хвост своему преследователю. Две короткие очереди разнесли «Метеору» хвост. Английский самолет закувыркался вниз, пока не рухнул прямо на палубу горящего линкора «Нельсон» - корабль почти полностью ушел под воду, одна палуба торчала над водой, да и ту заливало с левого борта.
        - Внимание! Звену Шуянова отбомбиться по нефтебазе!
        Нефтебаза в Скапа-Флоу располагалась на острове Хой. Двухмоторные «Ту-2» развернулись, то и дело окунаясь в дымы, и прошлись над островом.
        Серебристые резервуары, похожие на вкопанные бочки, выстроились в несколько рядов. ФАБ-500 упали практически без прицеливания - не промахнешься!
        Парочка угодила точно по хранилищам, и громадные тучи огня поднялись кверху. Горючее разливалось пылающими потоками, словно жидкая лава.
        Большая часть бомб рванула в «междурядье», сминая и разрывая стенки резервуаров, и топливо хлынуло, тут же загораясь. Вверх поднялись, закручиваясь, пламенные вихри. Заклубился, потек в небо непроглядный черный дым.
        - Я - Варяг! Молодцы, гвардейцы! Всем участникам операции объявляю благодарность!
        - Служим Советскому Союзу!
        - Курс домой!
        Глава 18
        Операция «Царьград»
        СССР, Севастополь, 3 октября 1945 года
        1-я и 9-я американские армии были прижаты к Арденнам советскими войсками, перешедшими в наступление. Штатовцы почему-то считали, что в тыл к ним зайти нельзя, однако танкисты, одолевавшие Хинган, тем более могли перевалить ничтожные Арденны, которые и горами-то назвать было нельзя.
        Когда танковые бригады «Т-54» и «ИС-3» уперлись дулами пушек в спину отступавшим американцам, те поняли, что оказались в «котле», и почти не оказали сопротивления - сдавались ротами.
        Были, конечно, и отчаянные «пончики», но их попытки прорвать окружение подавлялись жестко - артиллерия, танки и штурмовики раскатывали los desperados в кашу.
        3-я, 4-я и 10-я армии РККА действовали в формате 44-го, когда отступавшие дивизии вермахта окружались и уничтожались.
        Прекратила свое существование 1-я канадская армия, а ее отдельные части были рассеяны. Окруженцы - американцы, канадцы, британцы, - брели полями и лесами к Ла-Маншу, а организованное сопротивление разваливалось.
        Монтгомери с Эйзенхауэром бранили генералов, брызгали слюной, но командующие армиями были просто не в состоянии удержать фронт.
        3-я американская армия генерала Паттона пробовала окопаться на берегах Саара и вести позиционные бои, да не вышло - тяжелые мехкорпуса РККА прорвали оборону и рассекли армию, после чего принялись уничтожать технику и живую силу противника.
        Сорок тысяч пленных англосаксов согнали в лагеря под опеку НКВД, а Красная Армия двинулась дальше.
        Сильно потрепанная 15-я американская армия отступила до Парижа, требуя исполнения союзнического долга от президента де Голля, однако генерал, натерпевшись унижения от американцев, с их высокомерной наглостью и чувством исключительности, стал в позу невмешательства. Находясь под двойной оккупацией, Франция могла расколоться на Восточную и Западную, чтобы затем враждовать долгое время. Но вот если русские прогонят англосаксов, страна обретет выстраданное единство - Сталин поручился за такой исход, и Шарль де Голль, соблюдая видимость нейтралитета, по сути, занял сторону СССР.
        Разоружив под Версалем соединения 15-й армии, советские войска устремились далее на запад, подгоняя части 7-й американской, 2-й и 8-й британских армий. Их отступление больше напоминало поспешное бегство - множество вояк бросало технику, переодевалось в гражданское и «растворялось среди местного населения». Вот только аборигены не шибко жаловали дезертиров и сообщали о них куда надо.
        А после в Дюнкерке случилось своеобразное дежа-вю: сотни тысяч англо-американцев скопились в порту, желая просочиться на острова. Повторялась история 40-го года, когда британцы поспешно эвакуировались, а их догоняли танки Гудериана.
        Говорят, что «Быстроходный Гейнц» не сбросил противника в Ла-Манш лишь потому, что оторвался от основных сил.
        Возможно. Как возможен и вариант, в котором Гитлер, известный англофил, отдал негласный приказ - не слишком рьяно преследовать британцев.
        Так или иначе, тогда нескольким дивизиям удалось спастись. Ныне бригады «ИС-3» стреляли прямой наводкой.
        Боевые корабли и транспорты Королевского флота не могли подойти к берегу - их не пускали линкоры Балтийского флота, а сверху пикировали истребители, штурмовики и бомбардировщики ВВС РККА. В прямой видимости с берега тонуло несколько британских крейсеров, и, видимо, картина эта настолько потрясла обреченное воинство, что сдача в плен прошла очень организованно.
        Больше четырехсот тысяч солдат и офицеров вооруженных сил США и Великобритании оказались в лагерях НКВД.
        Западный фронт подошел вплотную к морю, к границам Голландии и Бельгии, и нужда в нем отпала.
        На востоке Европы тоже наблюдались шевеления. Размещенные в Болгарии и Румынии оккупационные войска США и Британии задумали поход на Прагу, но вовремя сообразили, что им придется пересечь Венгрию и Чехословакию, откуда еще не были окончательно выведены части РККА.
        Поэтому «сухопутный» план полетел в корзинку, и в англо-американских штабах начали мараковать над «морским».
        Суть его была проста: используя порт Бургаса, перекрыть Проливы для Черноморского флота. Суть в чем?
        Пока что Королевский флот, поддержанный Атлантическим флотом США, был сильней Северного и Балтийского, чьи корабли угрожали туманному Альбиону. Ни в Вашингтоне, ни в самом Лондоне не верили в самую вероятность советского вторжения в Англию - это считалось невозможным в принципе. Именно по той причине, что свободу и независимость Соединенного Королевства оберегал ее флот. Даже два флота.
        Генералы соглашались, что советская армия на суше сильна, что ее трудно победить, но Британские острова со всех сторон окружены водой, и ее-то Советам не одолеть.
        Использование портов Северной Германии для стоянки кораблей Балтфлота создавало прямую и явную угрозу для Англии. Однако в составе флота было не так уж много больших кораблей, вроде линкоров, авианосцев или тяжелых крейсеров. Даже трофейные плавсредства, отвоеванные у Кригсмарине и Королевского флота Италии, не впечатляли чинов британского Адмиралтейства: им казалось, что набрать и обучить тысячи моряков - задача неподъемная для РККФ (нарком Кузнецов считал иначе).
        Поэтому задача по разгрому военно-морских сил СССР решалась, по мысли англо-американских адмиралов, в два действия: путем потопления кораблей советской группировки в Атлантике и отсечением от нее Черноморского флота.
        Вот как раз это второе действие и решалось, образно говоря, вывешиванием на Босфоре таблички «Посторонним вход воспрещен!».
        Уговаривать турецкого президента Иненю пришлось долго - боялся этот преемник Ататюрка грозного северного соседа. Но англичане посулили Исмету кучу поблажек, американцы потрясли мошной, и турок увял.
        В последних числах сентября в Бургас проследовали корабли британского Средиземноморского флота - линкоры «Малайя», «Уорспайт» и «Вэлиент», авианосец «Формидебл» плюс крейсеры и эсминцы. Буквально на следующий день к ним присоединился американский линкор «Нью-Джерси» вместе с целым выводком легких крейсеров. К союзникам пристроился и турецкий линейный крейсер «Явуз», бывший «Гебен».
        Молотов тут же вызвал турецкого посла и потребовал немедленно удалить военные корабли, как нарушителей конвенции Монтрё, официально потребовав у Турции возвращения незаконно отторгнутых территорий - Карсской области и юга Батумской, Сурдалинского уезда бывшей Эриванской губернии.
        Нарком иностранных дел Армянской ССР приложил к ноте историческую справку с обоснованием присоединения к Армении Алашкерта, Баязета, Эрзурума и Вана, занятых Российской империей в 1915 году и переданных союзниками армянам по Севрскому договору.
        В тот же день, получив приказ Ставки, генерал армии Тюленев, командующий Закавказским фронтом, открыл военные действия.
        9-я и 12-я армии РККА, при поддержке 4-й воздушной армии, развив стремительное наступление, заняли Карс, Артвин и Ардаган.
        Местные армяне и греки, бывшие при турках настоящими «унтерменшами», встречали освободителей цветами…

* * *
        …В те горячие октябрьские дни Жилина отозвали, и он примерно представлял себе зачем - ему было приказано вылетать не в Москву, а в Севастополь.
        Сталин терпеть не мог покидать Москву, но в Крым можно было добраться на литерном бронепоезде, в обжитом блиндированном вагоне на двенадцати осях.
        Прилетев в Севастополь, Иван сразу же пересел в высланный за ним «ЗИС» иотправился в Ялту. Наметанный глаз сразу усматривал приметы военного времени - вокруг базы Черноморского флота оборудовались позиции зенитных батарей. На одной из возвышенностей обнаружился целый каскад - ниже задирали стволы 150-мм орудия, а выше блестели свежей краской пусковые станки для ракет «земля - воздух».
        И все же тревожного настроения, как в Великую Отечественную, не ощущалось. Слишком многое было пережито, чтобы снова беспокоиться, да и время другое - СССР обладал самой могучей, самой опытной армией в мире. Уж коли вермахт с люфтваффе покорились, то пусть теперь англосаксы сами вздрагивают!
        «ЗИС» подбросил Жилина прямо до входа в Юсуповский дворец.
        «В прошлой жизни» эта резиденция князей Юсуповых приютила советскую делегацию во время Ялтинской конференции, но ныне положение было таково, что руководство Объединенных Наций - СССР, США и Великобритании - не собиралось, чтобы прорисовать черты послевоенного мира. Слишком велик был перевес Советского Союза, занявшего не только Норвегию и Данию, да Венгрию с Польшей, да Чехословакию с Австрией - это пустяки, - но и Францию, Италию и Германию.
        Англосаксам удалось «освободить» Западную Францию да страны Бенилюкса, но это выглядело, как жалкая двойка пик по сравнению с флеш-роялем.
        Правда, в наметившемся конфликте вокруг и около Проливов у англичан и американцев были выгодные позиции - Румыния, Болгария, Греция и Югославия находились в их зоне оккупации. Да и Турция больше на Запад смотрела. В войну она сильно подыгрывала Гитлеру, исправно снабжая рейх хромом и прочим ходовым товаром.
        Вот так, размышляя о роли Балкан в истории, Жилин и прошел в Юсуповский дворец.
        Охраны было немерено. Сдав оружие, Иван пошагал следом за Поскребышевым.
        Сталин был один в своем кабинете. Несмотря на осень, за окном было зелено и тепло - Крым! Вождь стоял у окна, без своей обычной трубки, и смотрел на близкое море, где дрейфовал крейсер.
        - Здравствуйте, товарищ Рычагов, - первым поздоровался он.
        - Здравия желаю, товарищ главнокомандующий.
        Иосиф Виссарионович усмехнулся. Даже себе он не признавался, что ценит маршала за то, что ни лести не было в нем, ни страха. Уважение было, и такой респект стоил дорого.
        - Думаю, вы в курсе того, что затеяли дядя Сэм и Джон Буль, - проговорил вождь.
        - Да, товарищ Сталин. Впервые наши враги сошлись с нами напрямую.
        Главнокомандующий покивал.
        - Доложите о ситуации на Западном фронте.
        - Фронта, можно сказать, больше нет - противника не стало. Готовим флот, подтягиваем десантные корабли, авиация устраивает налеты - бомбим базы флота в Росайте и Плимуте, авиазаводы в Ковентри, Манчестере, Бирмингеме.
        Сталин покивал, потянулся ко рту, но вовремя вспомнил, что трубка не с ним, поморщился и сложил руки за спиной.
        - Вы как-то рассказывали, товарищ Рычагов, что в 50-х годах у Советского Союза тоже были проблемы с Проливами…
        - Да, товарищ Сталин. Турки угрожали нам тем, что перекроют Босфор. Тогда наш министр иностранных дел Громыко сказал, не без иронии, что мы откроем Босфор с помощью ракет. Ну, Королев только начал строить ракеты, так что придется отворять Проливы с помощью обычных ключей - авиабомб и орудий главного калибра.
        - Хорошее решение, - кивнул вождь. - Плохо, что временное. Нам нужен постоянный конт-роль над Проливами.
        - Ровно тридцать лет назад, товарищ Сталин, Англия и Франция подписали секретный договор, признававший за Россией право на Румелию - европейскую часть Турции, маленький огрызок суши, вдоль которого тянулся западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл. Думается, что пришла пора реализовать тот давний договор. Иначе толку не будет.
        Сталин помолчал.
        - Согласен, товарищ Рычагов. Румелийская автономная область обеспечит нашему флоту беспрепятственный вход и выход из Черного моря в Средиземное и обратно. Русский князь Олег прибил свой щит на вратах Царьграда… Подготовьте план операции, товарищ Рычагов.
        - Слушаюсь, товарищ Сталин.
        - И еще… - Вождь нахмурился. - Скажите, товарищ Рычагов, что вас больше всего беспокоит в конфликте с империалистами?
        Жилин подумал.
        - Соединенные Штаты могли соорудить еще две-три атомные бомбы, товарищ Сталин. И целями новых ядерных бомбардировок наверняка станут города Советского Союза. Вмешавшись в войну на Тихом океане, мы заняли несколько островов сами или помогли их захватить японцам, лишь бы они не достались Америке. Теперь мы более-менее защищены с востока - штатовским стратегическим бомбардировщикам неоткуда взлетать. Но вот южное и западное направление… Тут сложнее.
        - Лаврентий клянется, что уже в этом году у нас будет своя бомба. Мы ждем. Вопрос, однако, в ином. Сейчас мы активно поддерживаем Восточно-Туркестанскую Республику, где хватает богатых урановых рудников. Чан Кайши против нашего там присутствия, но, чем бы ни завершилась война этого генералиссимуса с Мао - победой или поражением, нам придется делать выбор: или уходить из Восточного Туркестана и отдавать его китайцам, или оставаться. А что бы сделали вы, товарищ Рычагов?
        - Безусловно, остался бы, товарищ Сталин.
        Вождь кивнул:
        - Жду вас вечером, товарищ Рычагов. С планом операции «Царьград».
        Глава 19
        Налет
        СССР, Севастополь, 3 октября 1945 года
        Прикидывая, какие ключики подобрать к Босфору с Дарданеллами, Жилин не заперся в номере гостиницы, чтобы мучить мозг тактическими изысканиями, а отправился обратно в Севастополь, благо было недалеко.
        Силы у СССР велики, но не безграничны, как и ресурсы. Тем более что сейчас самое важное - страну поднимать из руин, а война, пусть даже молниеносная, совсем ни к чему.
        Когда за окном машины открылась бухта, Иван довольно улыбнулся.
        «В прошлой жизни» тут все было иначе. Адмирал Октябрьский оказался обычным дураком, но дурость его выглядела как предательство - вместо того чтобы бороться с врагом, обстреливать немецкие позиции из главного калибра, он вообще не выводил корабли, зато ставил повсюду тысячи и тысячи мин.
        Для кого, если единственным кораблем противника в войну была зачуханная румынская канонерка? Зато полдесятка советских пароходов подорвались-таки.
        Октябрьский до того боялся Манштейна, что… А! Что толку вспоминать прошлое? Тем более что реальность изменилась - Крым так и не достался фрицам, и хваленому Манштейну надавали пинков. Любо-дорого.
        И до чего ж приятно смотреть на уютный, белый Севастополь, не познавший осады и разрухи! Особенно когда знаешь, что приложил к этому руку.
        На рейде стояла настоящая армада - линкоры «Парижская коммуна», «Александр Невский», «Киров» идва итальянских линейных корабля, еще не переименованных, - «Имперо» и «Джулио Чезаре». У причалов теснились «старые» крейсеры - «Червона Украина», «Красный Крым» и «Красный Кавказ» - вперемежку с «новенькими» - «Тренто», «Триесте», «Бользано» и «Горицией».
        Ближе к северной стороне монументально серели два больших авианосца - «Советская Украина» и «Советская Белоруссия». Эти несли на палубе и в ангарах почти семнадцать эскадрилий истребителей, штурмовиков, легких бомбардировщиков и торпедоносцев.
        В соседних бухтах маячили авианосцы полегче - «Орджоникидзе», «Аврора», «Дзержинский», «Щорс», «Чкалов» и «Камо». Каждый почти на сорок самолетов, а это, считай, авиаполк.
        Это все была сила. Даже так - Сила! Силища. Флот.
        Покинув машину на пристани, Иван пересел на катер, и тот живо домчал его до высоченного борта «Советской Белоруссии».
        Жилин поднялся по трапу - прямо в объятия огромного загорелого человека, шумного и громкоголосого Ивернева, командира авианосца.
        - Ну, наконец-то, товарищ маршал! - сказал каперанг густым архиерейским басом. - Пожаловали!
        Рука Жилина утонула в твердой ручище Ивернева, и ее сжало так, что пальцы слиплись.
        - Хорошо, что я не пианист, - проворчал Иван, - а то неделю играть не смог бы. Богатырь хренов…
        Каперанг расхохотался, а после, хитренько улыбнувшись, спросил:
        - Что? Проливы брать будем?
        - С чего ты взял?
        Ивернев самодовольно ухмыльнулся:
        - А примета такая! Где маршал Рычагов появляется, там жди перехода в наступление. А тут турки нам козу показывают!
        - Да уж, что козу, то козу… А чего не летает никто?
        - Вчера учения закончились, перехват отрабатывали. Ты не думай, Пал Василич, что мы тут обленились да рассупонились. Не-е… Бдим! Вона, разведчик постоянно в воздухе, эсминцы в море снуют, как те челноки. РЛС на них добрые поставили. Если что приметят, сразу сообщат.
        - Это правильно. Самое главное - «летающие крепости» не подпускать…
        Иван сощурился, заметив на палубе группу людей в полувоенном и гражданском, с блокнотами и «лейками» вруках. Он узнал Константина Симонова и еще нескольких журналюг.
        Тут командира вызвали на мостик, а Жилин прогулялся по палубе, где по линеечке выровнялись истребители «МиГ-15» - дежурная группа. Заправленные, с подвешенными ракетами, они были в полной боевой готовности.
        Пилоты стояли тут же. Ни с кем из них Иван знаком не был, но вот его знали все.
        - Здравия желаем, товарищ маршал! - белозубо улыбнулся летчик с облупленным носом и выгоревшими на солнце волосами цвета соломы.
        - И вам не хворать.
        В это время взвыла сирена, а на палубу выбежал командир корабля.
        - Накаркал! - выдохнул Ивернев. - Чуть ли не сотня самолетов прет с юга на Крым! Девятку «Б-29» опознали!
        - А, ч-черт…
        Жилин метнулся к пилотам, разбегавшимся по самолетам.
        - Кто командир?
        - Я, товарищ маршал! - выскочил вперед давешний белобрысый. - Майор Ляхов!
        - Самолет, майор! Живо! И передайте своим: один из «Б-29», вряд ли пара, может нести урановую бомбу!
        - Понято! Ох, батюшки!..
        Самолет для маршала нашелся быстро. Жилин быстро сменил маршальскую фуражку на шлем и залез в кабину. Уселся, пристегнулся, и руки уже сами проделывали заученные движения.
        Вскоре «мигарь» взлетел, и Иван мельком оглядел севастопольскую бухту сверху.
        Видно было, как разгоняются самолеты на авианосцах, как плавно разворачиваются орудия на линкорах и крейсерах, как задирали длинные стволы зенитки в окрестностях города и в фортах. Севастополь походил на ежа, встопорщившего иголки.
        - Я - Варяг! Группа, внимание! Курс двести. И запомните: можете не обращать внимания на средние бомбовозы, но все четырехмоторные - сбивать на хрен!
        - Понято!
        - Я - Колхоз! - прорвался в эфир иверневский бас. - По последним сообщениям, в налете участвуют около ста пятидесяти самолетов. Крупняк: «Б-17» и «Б-29» - этих три девятки. Середняк: высотные бомбардировщики «Москито» - четыре девятки. Остальное - истребители «Шутинг стар»! Как поняли? Прием!
        - Понято!
        Жилин соображал, успокаиваясь. Штатовские и английские бомбардировщики наверняка перегоняли на Балканы через Африку, иного пути нет. Вопрос: откуда они точно вылетели? С территории Болгарии или Греции? Или с турецкого берега? Хорошо бы - из Турции. Тогда у Молотова будут развязаны руки…
        - Вижу самолеты противника!
        Иван сжал зубы. Сколько же их, мать моя…
        Словно огромная птичья стая перелетает - так и пестрит, так и пестрит…
        - Я - Варяг! Группа, внимание! Эскадрильи с «Советской Белоруссии» атакуют центр, с «Советской Украины» - левый фланг. С авианосцев «чапаевской» серии есть кто?
        - А то как же! - отозвался спокойный, окающий голос.
        - Берете на себя правый фланг! Комэскам разобраться, кто бьет по бомберам, кто - по истребителям! Главное, чтобы ни один четырехмоторный бомбовоз не долетел до берега! Топим всех!
        - Есть, товарищ маршал!
        - Идем с набором…
        Воздушная армада все приближалась. Вперед вырвались быстрые «Ф-80», с ходу распуская жгуты трассеров. «Мигари», получившие приказ драться с истребителями противника, ответили с дальней дистанции. Пары две «Шутинг старов» посыпались вниз, но и «МиГа» подбили - серебристый истребитель развернулся, теряя скорость и высоту, потянул обратно. Эфир наполнился заковыристыми оборотами.
        - Противник перестраивается!
        И впрямь - пока «Ф-80» связывали боем «МиГи», двухмоторные «Москито» стартанули вперед. Видимо, в их задачу входило подавление ПВО.
        - Я - Варяг! Группа, внимание! Повторяю: основная, попросту единственная наша цель - американские «летающие крепости»! На «Москито» не обращайте внимания, пусть зенитчики покажут им кузькину мать! Атакуем!
        Жилин, игнорируя пару «Ф-80», с пикирования открыл огонь по «Б-29», ведущему девятки. «Суперфортресс» огрызался из пулеметов, но тут пара «мигарей» ударила по бомберу снизу, и «летающая крепость» пала. В буквальном смысле - канула в воды Черного моря.
        Ивана посетило странное, не испытанное ранее ощущение - то ли чутье какое развилось вдруг, то ли резко обострилась интуиция, но он чувствовал близость чудовищного груза, словно напрямую воспринимал зловещую эманацию урановой бомбы.
        Она была здесь, в одном из «Б-29», и Жилин экономил каждый снаряд, боясь, что в решающий момент останется безоружным.
        От обстрелявшего его «Шутинг стара» Иван равнодушно увернулся и взмыл вверх. Вся картина грандиозного воздушного боя открылась ему - несколько сотен истребителей и бомбардировщиков сошлись, кружа и виясь, воздух был заткан густой паутиной трассеров, и из сонма самолетов постоянно выпадали горящие «осадки» - подбитые машины падали в море, вытягивая к воде копотные шлейфы. И «Ф-80» летели вниз, и «Б-17», и «мигари». Десятки белых парашютов плавно оседали следом.
        Со стороны Балаклавы подоспели «МиГ-9», перехватчики крымской ПВО, а из Качи спешили старые, добрые «Ла-11».
        «Москито» пробились-таки к городу. Как и подозревал Жилин, эти самолеты не разбрасывались бомбами, а целенаправленно «гасили» зенитные батареи. Вот сразу несколько дымных хвостов протянулось с позиций ракетчиков - ровно столько же лопнуло бомбовозов, расплываясь огненными тучками.
        «Москито» - самолет хороший, удачный. Не слишком сильно вооруженный, он уберегался в войну от атак «Мессершмиттов» скоростью и высотой полета. От «мигарей» и «лавочек» уходить было гораздо трудней…
        …Сбоку зашел настырный «Ф-80», пришлось его «опустить» - рука у Ивана была набита. Он не делал ни одного лишнего движения, действуя по разным алгоритмам, но молниеносно, пилотировал метр в метр, стрелял экономно, но обязательно в «десятку» ипри этом ловко, даже изящно уходил с линии огня, уберегаясь от смерти.
        Жилин использовал обе свои ракеты, висевшие под крыльями, - первая долбанула «Б-29» врайоне кабины, пилоты с авианосца добили бомбовоз, а вторая оторвала «летающей крепости» хвост, и та, совершая нелепые эволюции, приводнилась брюхом, да так, что крылья в стороны. Готов.
        Облегченный, «МиГ» продолжил охоту.
        - Черт, черт, черт! - шипел Иван, напряженно вглядываясь в смазанные от скорости силуэты.
        Время кончалось, береговая линия вот-вот уйдет под самолет, а несколько «Б-29» до сих пор целы и упорно лезут на территорию СССР.
        Тут Жилина осенило. Вернее, он вспомнил один маленький нюанс: когда они на Тихом океане топили «Энолу Гей», Иван заметил, что «Б-29», приспособленный под атомную бомбу, был здорово облегчен - от обычной кучи пулеметов инженеры оставили всего три. Может, поискать по этому признаку?
        Не раздумывая более, Жилин подставился ближайшему бомбовозу. Борт-стрелок тут же пустил пару очередей - Иван едва поспел увильнуть. Не тот…
        Внизу показался Херсонес.
        Жилин на форсаже метнулся к следующему «Б-29» - и не получил отпора. Большой сектор обстрела не был прикрыт!
        Рука будто сама вжала гашетку, и короткая очередь разнесла ближний правый двигатель - винт, сорвавшись с вала, усвистал прочь. Вторая очередь прошлась по кабине - бомбардировщик стало заваливать влево, он отвернул с курса на Севастополь к Евпатории, и тут раскрылся его бомболюк.
        Здоровенная дура в четыре тонны весом вывалилась из чрева «Б-29» ипонеслась к земле. Раскрылся парашют, и бомба замедлила свое падение. Сбрасывали ее с трех тысяч метров, взорваться она должна была где-то на высоте шестисот…
        «Если рванет, - холодно, отстраненно как-то подумал Иван, - Севастополь накроет весь…»
        Он перевел «мигарь» впике и вышел на «горку», ловя в прицел бомбу. Взрыватели в нее вставляли уже в самом самолете, минут через пятнадцать после взлета - во избежание. Если их повредить, бомба просто плюхнется на землю, но не взорвется. Только бы парашют не повредить, а то, если упадет, может сдетонировать…
        Может, и ему, и им всем повезет?
        А если не повезет, то он сдохнет первым - мгновенная вспышка, и Иван Федорович Жилин превратится в облачко ионов.
        Тщательно прицелившись, он пустил очередь. Еще и еще, точнехонько, ювелирно, наблюдая, как снаряды терзают ядерный заряд.
        Сдетонировать бомба вполне способна, хотя в будущем бывали случаи у американских разинь - роняли «эйч-бамб» ссамолета, и у той взрывался тротил, а вот ядерный заряд не срабатывал.
        Но сейчас-то не будущее, а самое что ни на есть настоящее, и не в Америке, а здесь, в государстве рабочих и крестьян. Сдетонирует - не сдетонирует? Взорвется - не взорвется? Повезет - не повезет?..
        Ощущение было такое, словно внутренности его смерзлись в ледяной комок. Жилин ждал, что вот-вот брызнет сверхсолнечный свет, но так и не дождался - «подстреленная» бомба плавно опустилась на пустошь рядом с дорогой на Евпаторию.
        Иван сглотнул всухую. Зажмурился на мгновенье, словно веки могли защитить от вспышки.
        Нет, он не испарился вместе с самолетом.
        Повезло?..
        - Я - Варяг, - сказал Жилин сиплым голосом. - Слушать всем! «Б-29» сбросил урановую бомбу. Мне удалось ее повредить - бомба упала в районе дороги на Евпаторию. Внимание! Срочно оградить место падения! Повторяю…
        Он проговаривал сообщение, а сам действовал «на автомате» - истребитель возвращался на палубу «Советской Белоруссии».
        Сел Жилин аккуратно, на все три колеса, аэрофинишер придержал самолет. Все шло штатно, но взять и покинуть кабину оказалось делом непростым - ноги не слушались.
        С трудом, но Иван спустился-таки на палубу.
        Он слышал голоса летчиков, даже узнал бас Ивернева, но не слишком различал, что ему говорят, и лица были как в тумане.
        Полностью Жилин пришел в себя в кают-компании, за тарелкой горячего борща - кок расстарался. Дохлебав до половины, Иван уронил ложку - руки затряслись.
        Ивернев, сидевший напротив, покивал сурово:
        - Отходишь, Пал Василич. Это хорошо.
        - Слишком много всего, и сразу… - сипло проговорил Жилин. Прочистил горло и договорил: - Если бы она взорвалась, конец бы пришел всему Севастополю. И от Черноморского флота остались бы пара оплавленных коробок. Это уже слишком.
        - Вы совершили настоящий подвиг, Павел Васильевич, - послышался серьезный голос Симонова.
        Иван поморщился.
        - Да при чем тут это? Взорвись та бомба, ни вас, ни меня не было бы уже на этом свете. Да я даже не думал о том, чтобы кого-то спасать! Ну, и себя заодно. И о том, чтобы долг исполнить, тоже не думалось. Если честно, все мысли об одном были - как бы не доставить радости этим бл…им «союзничкам». Пускай кривятся в своих бункерах и трясутся!
        Зазвонил телефон. Ивернев живо поднялся из-за стола и схватил трубку:
        - Каперанг Ивернев слушает. Д-да, товарищ Сталин, он здесь!
        Человек-гора передал трубку Жилину, тот привстал, чтобы дотянуться, и сказал:
        - Слушаю, товарищ Сталин.
        - Спасибо вам, товарищ Рычагов. Ви спасли и Севастополь, и Балаклаву. И Ялту.
        - Взрыва нельзя было допустить, товарищ Сталин. Мы потеряли бы слишком многое. И многих.
        - Мы потеряли бы победу над англосаксами, товарищ Рычагов. А если бы и выиграли войну, то очень большой кровью. Тут мне докладывают: бомба обезврежена. Пришлось нам кое-что рассекретить, и наши атомщики по рации консультировали саперов. Никто не пострадал - уран, как мне сказали, слаборадиоактивен… В отличие от продуктов его распада.
        - Ну, и слава богу.
        - Ай-яй-яй, а еще атеист! - добродушно пожурил вождь.
        - Бывают такие моменты, товарищ Сталин, что и в бога уверуешь, и в черта.
        - Бывают. Сам молился в 41-м… Что с планом операции «Царьград»?
        - Готов в общих чертах.
        - Жду вас в десять вечера, товарищ главный маршал авиации.
        Глава 20
        Небесный самурай
        Гавайские острова, 7 октября 1945 года
        Трумэн с Черчиллем даже не помышляли закончить войну на Тихом океане раньше 1947 года. Какой прок в том, что союзники лишили японцев захваченных островов? У микадо под ружьем оставались миллионы отлично вымуштрованных солдат, готовых умереть за него, имелись корабли, самолеты и танки.
        А теперь, когда Япония заключила альянс с Советским Союзом, баланс сил резко нарушился - летчики императорских армии и флота кричали «банзай!» вкабинах русских бомбардировщиков и истребителей, на Окинаве или Иводзиме русские «Т-34» гоняли ненавистных «амэ», и узкоглазые мехводы тоже кричали «банзай!».
        По неподтвержденным донесениям агентов MI-6, СССР передавал Японии не только устаревшее оружие, вроде тех же «тридцатьчетверок» и «КВ», самолетов «Пе-8» или «Ла-5», но и новейшие разработки, вроде акустических торпед. Именно это дьявольское изобретение кляли в Вашингтоне, когда в районе Маршалловых островов затонули авианосцы «Эссекс», «Хорнет», «Йорктаун» и «Франклин», направлявшиеся для «реконкисты» Гуама.
        При этом Великобритания, на словах громя Японию и СССР, фактически вышла из войны на Тихом океане - потеряв слишком много кораблей, британские адмиралы спасали те, что остались, поспешно отправляя их в Англию: ни к чему спасать колонии, когда угроза нависла над самой метрополией.
        После того как англо-американская авиация совершила налет на Севастополь, стало понятно, что точка невозврата пройдена. Если до сброса урановой бомбы еще можно было каким-то образом урегулировать отношения и найти компромиссы, хотя бы временные, то теперь мосты были сожжены.
        Сражение было проиграно не только в воздухе, но и в эфире - мощные радиостанции «Голос СССР» и «Радио Правда» на чистейших английском, французском, немецком, итальянском и прочих языках донесли до «мирового сообщества» страшные подробности событий в Крыму, припомнив целую череду военных преступлений, совершенных англо-американцами.
        Турции, с территории которой вылетели «Б-29», чтобы бомбить города Крыма, показали «черную метку» - армии Закавказского фронта вошли в Трапезунд и заняли весь Лазистан, объявленный автономной областью Грузинской ССР.
        В газетах ничего не говорили о Проливах, но в Пентагоне прекрасно понимали: сражение не за горами. Союзная эскадра в Бургасе обустраивалась и копила силы. Англичане хотели было вывести из ее состава парочку линкоров, отправив оба на защиту туманного Альбиона, но американцы прикрикнули, и британский лев сразу поджал хвост.
        5 октября Авиация дальнего действия РККА нанесла бомбовые удары по Мальте и Гибралтару. Двумя днями позже соединения Объединенного флота Японии под командованием адмиралов Нобутакэ Кондо и Дзисабуро Одзава развернули боевые действия по захвату атоллов Джонстон и Мидуэй.
        Само название «Мидуэй» означает середину пути - между Калифорнией и Японией. И остров располагался рядом с Гавайями.
        От Джонстона до Гонолулу было еще ближе - 1328 километров…
        Первыми выступили американцы: девять самолетов «Б-17», поднявшись с базы Мидуэй, нанесли удар по транспортам японской группировки Одзавы - ни одна бомба не попала в цель.
        От японцев прилетела ответка: волна торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков с авианосцев - уцелевших «Амаги» с «Кацураги» идостроенного «Касаги» - здорово порезвились на американской базе. «Амэ» смогли-таки поднять в воздух торпедоносцы «Эвенджер» ичетверку бомбардировщиков «Марадер», но японские «Зеро» успешно справились с ними.
        Мало того, атака японцев состоялась не в лучшее время для «амэ» - на плаву оставался всего один крупный, новейший авианосец «Мидуэй», вот его-то и доконали пилоты императорского флота.
        Одзава приказал поднять перевооруженные самолеты, и авианосцы начали разворот на ветер. К вечеру в океане растворились 6-я эскадрилья торпедоносцев «Девастейтор» капитана 2-го ранга Линдси, 3-я бомбардировочная эскадрилья капитана 3-го ранга Лесли и так далее.
        Советские торпедоносцы «Ил-2Т» показали себя в лучшем виде - с их помощью были отправлены на дно американские крейсеры «Астория» и «Портленд».
        Утром следующего дня на уцелевшем флагштоке был торжественно поднят флаг Японской империи.
        Атолл Джонстон, лежащий к юго-западу от Гавайских островов, был атакован группировкой адмирала Нобутакэ Кондо, усиленной авианосцем и линкором из состава РККФ.

* * *
        Последние дни и недели Михаил Ерохин получал от жизни сплошные бонусы: как давние водители фрегатов и галеонов, он бороздил Южные моря, и не просто так, как прожигатель жизни, а с пользой для советского народа - вон, флаг СССР ныне развевается над Гуамом.
        А скоро он увидит Гавайи…
        Сначала, конечно, через прицел, а потом…
        Михаил скривился. Осень еще не кончилась, а он столько узнал нового! Взять тех же американцев. Он и раньше относился к ним без особой приязни, да и как можно хорошо относиться к людям, убивавшим индейцев и до сих пор унижающим негров?
        Когда «Иоанн Грозный» потопил американский эсминец севернее Маршалловых островов, среди подобранных моряков оказался чернокожий, старшина Родерик Конвей.
        Русского он, конечно, не знал, зато неплохо шпрехал по-немецки - рассказывал, что сам из штата Техас, из города Фредериксбург, а там сплошь немцы живут. Еще когда первые колонисты из Пруссии туда понаехали, согнав команчей, так и повелось.
        Родди рассказывал, как он в позапрошлом году сопровождал офицера - белого - в их новое министерство обороны. Вернее, штаб-квартира новая, Пентагоном ее прозвали - если с воздуха смотреть, здания министерства пятиугольником выстроены. Так там, Родди говорил, туалетов вдвое больше, чем надо. А почему? А потому, что одни уборные с табличкой «Для белых», а на других написано: «Для черных». Вот так!
        И никого подобная мерзость не возмущает, будто так и надо. И что это за люди такие?
        Ерохин вдохнул теплый воздух, напитанный солью, йодом и еще чем-то неуловимым, но будоражащим память. Жаль, что есть карты, и на тех картах отмечен каждый остров. Нету больше белых пятен, не бывает так, что всматриваешься с борта корабля и гадаешь, какая такая чудесная страна тебе откроется за горизонтом.
        Дядя Миша вздохнул.
        Последнюю неделю Ерохин провел как в раю. Он трижды - трижды! - назначал свидания Тете Мусе, и девушка приходила. А позавчера Маша его поцеловала!!!
        Дядя Миша блаженно улыбнулся. Казалось бы, ну что такое девичий поцелуй? Ну, приятно, конечно… Но чтобы так сердце колотилось… Это только с Марусей…
        Он стоял на крыле мостика, высоко над палубой. Десяток самолетов внизу выстроился по линеечке. За кормой расплывался в дымке строгий силуэт «Иоанна Грозного» - и все. Кроме линкора и авианосца, других кораблей РККФ рядом нет. Крейсеры Тихоокеанского флота остались сторожить Гуам, будут дожидаться транспорт из Владивостока с экипажем для сдавшегося линкора «Айова» - отличный трофей! Японцы иззавидовались.
        Вот тоже вопрос: как относиться к японцам? Если хорошо подумать, то выходит, что самураи эти ничуть не лучше фашистов. Сколько они одних китайцев перерезали! За что, спрашивается?
        А просто так - вбили япошкам в башку, что они лучше всех, и попробуй теперь разубеди! Нет, с виду все нормально - улыбаются русским, кланяются, щурятся чуть ли не умильно. А что они видят в свои щелки? О чем думают? В жизни не догадаешься. Восток!
        Накуренную рубку покинул вице-адмирал Пантелеев.
        - Дышите? - спросил он добродушно.
        - Дышу, - подтвердил Ерохин.
        Вице-адмирал покивал.
        - Неспокойно мне без крейсеров наших, - пробурчал он, - а на японцев надежды особой нет. Одно успокаивает, что мы много потопили лоханок американских.
        - Мы японцам нужнее, чем они нам, товарищ вице-адмирал.
        - Это - да. Хм… Вот что. Раз уж вы здесь, хочу переговорить накоротке. План гавайской акции вчерне я набросал, соберемся, обмозгуем это дело, и вы свои думки изложите. Я вот что хотел сказать. Японцы, когда Пёрл-Харбор разоряли, много недоделок оставили. Мы должны учесть их опыт и не допустить тех же ошибок. Они там корабли топили, и это правильно. А вот подводные лодки не тронули. А нефть? Там же огромные хранилища! И доки надо было развалить, и ремонтные мастерские, и самолеты на аэродроме.
        - Согласен, - кивнул Ерохин.
        - Нет-нет, я не зову к тому, чтобы все там снести, на хрен! - Адмирал приложил к сердцу растопыренную пятерню. - Зачем? Японцы же хотят захватить и удержать Гавайи! Тогда им и нефтехранилища пригодятся, и доки.
        - В общем, одну технику раскурочим, - подвел черту Дядя Миша.
        - Именно! В саму операцию мы залезать не будем - нарком флота с ней ознакомлен и дал добро на наше в ней участие. Этого достаточно. Мы отвечаем лишь… хм, как бы это выразиться поточнее… лишь за один сегмент, что ли. За Пёрл-Харбор. Вот его и уделаем как положено.
        - Товарищ вице-адмирал, а вы верите, что японцы удержат Гавайи? Что захватят - ладно, а вот удержат ли?
        Пантелеев хмыкнул:
        - Честно? Не верю. Америка - сильная страна, богатая. Потопили им корабли - новые настругают. То же и с самолетами. Вон, когда мы «Пе-8» да «Ту-10» десятками клепали, американцы свои «летающие крепости» сотнями выпускали, тысячами! Вернут они Гавайи. Сами японцы тоже рассуждают по-всякому. Одни уверены, что Гавайи станут японскими, а для других этот архипелаг всего лишь плацдарм для удара по Калифорнии. И вот тут-то наши интересы сходятся с ихними! Америка никогда не вела войну на своей территории, так пусть узнает, каково это! А то привыкли за океаном бомбить что ни попадя… Жду не дождусь, когда наши «пешки» отбомбятся по Сан-Франциско!
        - Бомбой бы их шваркнуть, гадов, - пробурчал Михаил. - Атомной!
        - Ну-ну, развоевался! Мы же не фашисты какие-нибудь, чтобы всех подряд - в пепел. Но… Хм. Если бы рванула та бомба над Севастополем, я бы первым помог сбросить такую же на Сан-Диего!
        - Согласен!
        Пробили склянки.
        - Обедать, полковник!
        Ерохин ухмыльнулся:
        - Рычагов говорит: «Война войной, а обед по расписанию!»
        Посмеявшись, Пантелеев сделался строже.
        - Памятник ему нужно поставить, - проговорил он. - При жизни!
        - Согласен, - серьезно сказал Дядя Миша.
        А через час после обеда была дана команда «По самолетам!». Начиналась штурмовка атолла Джонстон.

* * *
        На Джонстоне и смотреть не на что - ровный клочок суши, белый песок кое-где собирается в дюны, редкие пальмы цепляются за скудную почву, где вся вода - от дождей.
        Зато имеются неплохая взлетно-посадочная полоса и рядки скучных домиков из гофрированной оцинковки. Военная база США.
        Бомбардировщиков, как на Мидуэе, здесь не держали, на аэродроме базировалась сборная солянка из истребителей «Корсар», «Хеллкэт», пары гидросамолетов «Каталина» ипикировщиков «Виндикейтор». Но этой «солянки» было много, хватило на всех.
        Долго лететь, подбираться, подкрадываться не пришлось - американская РЛС засекла самолеты противника, и навстречу советским и японским авиаторам вылетели пилоты США.
        Когда штатовские истребители стали подниматься в воздух, навстречу штурмовикам Ерохина, то Дядя Миша даже обрадовался - стих огонь зениток, мелкокалиберных, но зело вредных для здоровья.
        - На боевом курсе! Приготовиться к атаке! «Маленькие», прикройте.
        Прикрывали пилоты на «МиГ-9» ияпонцы на «Зеро».
        Истребители сцепились, с ходу завиражив, закружив в дикой пляске смерти, и «горбатые», под шумок, вышли на цель.
        - Атакуем! Федька, как ты?
        - Нормально, командир! - откликнулся стрелок. - Стреляют!
        - Держись, короче… Группа, внимание! Я - Дядя Миша! Делаем второй заход! Каждая пара выбирает цель индивидуально!
        Ерохин прошелся над строениями американской базы, щедро раздавая эрэсы и ведя прицельный огонь из пушек.
        - Командир! Там японца зажали!
        - Где?
        - А вон! Э-э… На двенадцать часов, выше на двадцать градусов.
        - А-а, вижу…
        Японский «Зеро» вертелся так, что любо-дорого, сразу видно - пилотировал ас. Но на этого аса навалилось чуть ли не две эскадрильи «Хеллкэтов».
        Метнув взгляд на «маленьких», Ерохин понял, что тех отвлекать нельзя - «мигари» связывали боем большую часть американсикх истребителей. А где наша не пропадала!
        - Федя, смотри в оба!
        Михаил направил штурмовик прямо на бесновавшихся «Хеллкэтов». Перед вылетом было решено максимально разгрузить «горбатых», поэтому бомбы на них не вешали, но восемь РС-132 ждали пуска.
        Эрэсами Дядя Миша и атаковал американские истребители - виража вокруг «собачьей свалки», он выпускал РС по паре, свалив три «Хеллкэта», после чего стал «кусаться» короткими очередями из пушек.
        - Федя, помогай!
        - Да я уже сбил одного!
        - Правильно!
        Неожиданная поддержка штурмовика, что само по себе находилось за гранью понимания американских летчиков, помогла - четверка «Хеллкэ-тов» тут же вышла из боя, прижатый японец подбил еще одного вражину, а тут и «маленькие» подоспели - отогнали «кошаков»[24 - Hellcat - букв. «адский кот». Однако верный перевод - «ведьма».], стали их против шерсти гладить из НС-23.
        Незаметно бой кончился, а потрепанный «Зеро» кое-как сел на захваченный аэродром. «Ил-10» Ерохина пошел на посадку следом - драка с истребителями не прошла даром.
        Пока Дядя Миша обходил штурмовик, а Федор при виде каждой пробоины озадаченно свистел, к ним приблизился японский пилот, заметно припадавший на левую ногу. Его правый глаз скрывала черная повязка.
        - Коннити ва! - залучился одноглазый, кланяясь. - До дзо аригато! Боршой спаси-ба!
        - Большое пожалуйста! - ухмыльнулся Ерохин. - Мы своих не бросаем. Михаил Ерохин.
        Осторожно пожав протянутую руку, японец представился, путая свои и русские слова почтения:
        - Хадзимэ масьтэ! Моя имя - Сабуро Сакаи. До дзо ёросику!
        Не зная, чем и как ответить, Михаил неуклюже поклонился, и это оказалось наилучшим решением - Сабуро поклонился еще ниже.
        Познакомились, короче.
        В тот же день эскадра двинулась дальше. На Гавайи.

* * *
        - По самолетам!
        Ерохин в два приема запрыгнул в кабину.
        - От винта!
        - Есть от винта!
        Штурмовик привычно взревел, задрожал. Дядя Миша глянул влево, вправо. «Ил-10» нравился ему больше, чем «Ил-2». Внешне самолеты были похожи, но «десятка» отличалась… доделанностью, что ли. Вот и законцовки крыльев у нее были не закруглены, а обрезаны. Приятно смотреть. Приятно летать.
        Самолет повлекло вперед, будто под ним пронеслась палуба, и - взлет.
        - Я - Дядя Миша! Группа, внимание! Сомкнуться!
        К штурмовикам подтянулись торпедоносцы и пикировщики. Дальше к востоку, где виднелся силуэт авианосца «Икома», россыпью взлетали «Зеро» и «Накадзимы».
        До Гавайских островов оставалось всего ничего, хоть их и скрывал горизонт, но Ерохин не для того головой вертел, чтобы оглядеть строй - он ждал подлета «больших парней».
        И вот они появились - черными пятнышками над синим окоемом. «Пе-8» скрасными кругами на крыльях прошли на высоте две тысячи метров - гул моторов опадал на океан, но Михаилу он был неслышен.
        Мурашки по коже - Ерохин припомнил налет «Юнкерсов» в41-м. Те шли так же - цепью, словно простирая перед собою незримую волну страха и смятения.
        Четырехмоторные «пешки» долго летели до атолла Джонстон, одолевая Тихий океан от острова к острову, кружным путем, и вот добрались-таки до своей цели. Промежуточной…
        «Пе-8» медленно обгоняли палубную авиацию, ходившую кругами, собиравшуюся в группы, выстраивавшуюся «фронтом». Вот бомберы ушли к северу, уменьшаясь до роя черных «мушек», и штурмовики пошли второй волной.
        Ерохин летел над мерцавшими голубыми волнами и смотрел вперед, где вырастала зубчатая линия зеленых гор. Гавайи!
        Ближе к архипелагу палубная авиация снова разминулась с «пешками» - самолеты возвращались, опустошив бомбоотсеки.
        Японские и советские самолеты как летели раздельно, так и напали - «Накадзимы» бомбили Гонолулу, а «ильюшины» «окучивали» пригород - Пёрл-Харбор.
        После налета «пешек» вгавани хватало пожаров, столбы черного и серого дыма уходили по косой в небо. На рейде Пёрл-Харбора стояла пара линкоров - «Невада» и «Мэриленд», несколько крейсеров вразброс и всякая мелочь, вроде эсминцев и подлодок.
        На палубах обоих линкоров виднелись очаги пожара, один из крейсеров тонул, еще два кренились, обильно испуская дымы и пар.
        - На боевом курсе! Приготовиться к атаке! Пикировщики!
        - Готовы. Начинаем.
        Пикирующие бомбардировщики срывались с высоты и круто выворачивали вверх, сбрасывая бомбы. Досталось линкору «Невада» - перекосило вторую носовую башню, а после ее подбросило на вырвавшемся из корабельных недр потоке огня. Рванул боезапас, да так, что волной «подпихнуло» четверку пикировщиков.
        На «Мэриленде» огонь охватил всю палубу, кренившийся крейсер резко пошел вбок и перевернулся кверху днищем. Три подводные лодки затонули, строго соблюдая очередь.
        - Атакуем!
        Штурмовики выстроились в круг и стали водить хоровод над портовыми сооружениями, разбрасывая эрэсы, растрачивая ресурс пушек.
        Несколько грузовиков, катившихся вдоль причала, попали под обстрел и свалились в воду. Легковушку развернуло, и машина буквально рассыпалась на составные части - тела офицеров закувыркались по асфальту.
        - Четверке Голубенкова! Подавить огонь зениток!
        - Есть!
        Голубенков со товарищи сделал «горку» иотбомбился с пике по зенитным «Пом-помам». Со второго захода нанес удар остатком РС.
        Ерохин, пройдя на бреющем, выпустил хорошую очередь по трехэтажному зданию, на карте обозначенному как одно из штабных. Посыпались стекла, запылила бетонная крошка. И тут загорелось.
        - Вы заказали музыку? - процедил Дядя Миша. - Ну, так танцуйте теперь!
        Взмыв над крышей, он описал круг над аэродромом. Бомбовозы поработали тут на славу - практически ни одного целого самолета ВВС США не наблюдалось, сплошь обломки.
        - Спицын! Пройдись по казармам!
        - Есть, командир!
        «Горбатые» пронеслись над приземистыми казармами, пуская перед собой пыльные фонтанчики, ломая плоские крыши, превращая личный состав в кровавое месиво.
        Со стороны гавани донесся гулкий удар взрыва, колыхнувший штурмовик. Михаил глянул мельком - это «Ил-2Т» доконал «Мэриленд». Линкор, погруженный в воду носом, выставил корму, оголяя винты, и торпеда попала в днище. Хорошо так попала, наизнанку сталь вывернула. Хана «Мэриленду»…

* * *
        …Когда подошла эскадра, морская пехота радостно заорала: «Полундра!» Зачистили Пёрл-Харбор на «пять с плюсом». Кварталами Гонолулу занимались японцы, и там вышла большая резня, вот только можно ли было осуждать самураев, дорвавшихся до ненавистных «амэ»?
        Разве «летающие крепости» бомбили Токио выборочно, умерщвляя исключительно военных? Нет, разрывало пополам и женщин, и детей. Так пусть теперь сами прочувствуют, каково это - терять близких, плакать и стенать, взывая к безразличным небесам, откуда падала смерть!
        Уцелевшие бульдозеры очистили аэродром от обломков, пленные американцы засыпали воронки, и «Пе-8» вернулись, впервые катаясь по гавайской ВВП.
        Ерохин с товарищами вышел прогуляться.
        На улицах оккупированного Гонолулу было тихо и почти чисто - трупы убрали, сгоревшие машины и подрубленные снарядами пальмы оттащили к тротуарам. Кое-где уже и выбитые витрины магазинов прикрывались фанерными щитами.
        Михаил гулял и глазел на цветастые вывески. «Кока-кола» и «Пепси», «Лаки страйк» и «Мальборо», «Кэмпбелл» и «Будвайзер».
        «Кока-колу» Ерохин пробовал. По цвету как квас, а на вкус… Не понять что, но в нос шибает знатно. Сигареты американские летчики курили с удовольствием, хотя и поругивали - наши крепче.
        - Богато живут, буржуи недорезанные, - проворчал Спицын, мускулистый парень невысокого роста - дефицит сантиметров он дополнил 1-м юношеским по боксу.
        - Ну, не все ж тут буржуи, - вступился за местных Голубенков, - пролетарии тоже водятся.
        - Да все они хапуги, - сказал Бирский, - за доллар свой удавятся. Живут они… Подумаешь! Чего молчишь, Дядь Миш? Выскажись!
        Ерохин пожал плечами.
        - Мы и в Германии бывали, и во Франции. Там тоже житье не худо. И никакого особенного богатства я тут не замечаю. Квартира или дом? Ничего, скоро и у нас понастроят! Машины? А вы слыхали, что новое авто выпустили, «Победа» называется? Очень даже ничего машинка! Вот закончится война, обязательно куплю.
        - Правильно! - поддержал его Голубенков. - И я тоже. На рыбалку буду ездить! Или в лес, по грибы. Ух, я бы сейчас грибочков… жаренных в сметане… Ух!
        - Не наелся еще, ухарь?
        - Пф-ф! Что б ты понимал в колбасных обрезках!
        Выстрел раздался неожиданно, и был он громок, прокатившись эхом по всему бульвару Ала-Моана. Пуля взвизгнула, сбив пилотку Бирского, с тускнущим звоном ударила по чугунному столбу и рикошетировала.
        - Вон там! Из того окна!
        - За мной!
        - А вы не стойте на виду, как мишени!
        Дядя Миша живо перескочил бульвар, прокрался по стеночке и ворвался в здорово пограбленный магазин. Что это была за торговая точка, сказать Ерохин затруднялся - тут и лекарства валялись, таблетки рассыпанные, а рядом - лимонад и печенье.
        Что к чему?
        Углядев деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, Ерохин взобрался по ней, держа в руке ТТ. Следом поднимался Голубенков. Приложив палец к губам, Михаил замер у приоткрытой двери, слыша быстрые, нервные шаги, а затем, выдохнув, резко ударил в дверь ногой и ворвался в комнату.
        - Хэндс ап!
        Блондинистый молодчик, тощий и конопатый, стоял, вжавшись в угол, и с ужасом смотрел на живого большевика, странно походившего на обычного человека - ни рогов у него, ни клыков, ни пятака, свойственного, как известно, чертям и коммунистам.
        В руках парень держал ружье, которое тут же отбросил на диван, и задрал вверх свои худые конечности.
        - Ху ар ю? - спросил его Ерохин, надеясь, что уровень военного разговорника будет достаточен для взаимопонимания.
        - Я есть Шон, - пролепетал молодчик, - Шон Халлоран, я мало понимать по-русску.
        - Какого… этого ты стрелял? - поинтересовался Михаил, опуская пистолет.
        - Японцы разбить… разрушить отцов… отеческий аптека, они убить дядя Флэган, я…
        - Мы - японцы?
        - Ноу, н-нет… Но вы напали, и я…
        - Стоп, - поднял руку Ерохин. - Вы нам даром не нужны, понятно? Это вы напали на нас там, в Европе, а мы вам дали отпор здесь. Понятно?
        - Да-да, я понимать…
        - Ваши Джоны и Гарри бомбили японские города, убивая сотни тысяч тамошних Тосио и Фумико - солдат, женщин, детей, стариков, - всех подряд. И ты хочешь, чтобы японцы, придя сюда, вели себя корректно и уважали ваши права? А не слишком ли многого ты хочешь?
        - Я не знать…
        - Он не знать, - пробурчал Голубенков, пихая пистолет в кобуру.
        - Пошли, - махнул рукой Ерохин.
        Они повернулись, чтобы уходить, и Шон воззвал из своего угла:
        - А я? Я есть пленный?
        - Ты есть дурак, - буркнул Голубенков.
        - Ты едва не попал в нашего пилота, - сказал Дядя Миша. - Если бы ты его убил, я бы тебя здесь же, на месте, расстрелял. Но ты промахнулся. Живи пока.
        - Может, поумнеешь…
        Спустившись на улицу, Ерохин столкнулся с японским патрулем - самураи вели себя весьма дружелюбно и уважительно. Надавали им в Маньчжурии изрядно, отсюда и уважение…
        - Гэнки дэс, - сказал Михаил. - Все хорошо.
        Офицер и двое солдат в тропической форме одновременно кивнули и пошагали дальше - следить за порядком.
        - Пошли, - сказал Ерохин, - искупаемся хоть!
        Выйдя на пляж Вайкики, Михаил крякнул только - белейший песок так и манил к себе, так и звал растянуться на нем и млеть. Лишь в отдалении пляжную благодать портил сбитый «Зеро», пропахавший песок до самых пальм.
        - Приступаем к водным процедурам! - заорал Дядя Миша, плюхаясь на песок и снимая сапоги.
        Битый час Ерохин плескался, нырял, кувыркался, потом, накупавшись вдосталь, повалился на песок загорать, хотя солнце уже садилось, накаляясь закатным алым цветом.
        Тут-то его и нашли японцы - целая делегация приперлась. Все в мундирах, застегнутые до последней пуговки, а Михаил - в одних мокрых трусах.
        Втянув живот, Ерохин постарался выглядеть достойно, насколько это вообще возможно было в его положении.
        Приблизившись, японцы поклонились. Молоденький очкастый переводчик начал, старательно выговаривая слова:
        - С прискорбием сообщаем вам, Ерохин-сан, что рейтенант Сабуро Сакаи был ранен в сегодняшнем бою и умер в госпитаре. Перед смертью Сакаи-сан, выходец из древнего, хотя и обедневшего рода, пожелал, чтобы его меч был передан вам лично, Ерохин-сан.
        Вперед выступил старик, затянутый в мундир. В обеих руках он держал самурайский меч-катану в черных ножнах. Склонившись в поклоне, он дождался, пока Дядя Миша примет меч, и отступил.
        - Я очень сожалею о гибели столь храброго и славного победами воина[25 - Сакаи Сабуро считался четвертым по числу побед японским асом.], но горжусь, что его меч будет рядом со мной.
        Ерохину показалось, что глаза старика блеснули с одобрением. Японцы еще раз отвесили поклон, повернулись и ушли.
        А Дядя Миша остался в окружении своих друзей - в одних трусах посреди пустынного пляжа Вайкики, зато с мечом.
        - Ух ты… - неуверенно сказал Голубенков.
        - Покажь! - выдохнул Бирский.
        Ерохин ухватился за длинную рукоять, обмотанную лентой из шкуры ската, и потянул меч из ножен. Ему почудилось, что от ветерка, налетевшего с океана, клинок чуть слышно зазвенел.
        Михаил принюхался, улавливая легчайший аромат[26 - Катану смазывали маслом гвоздики и камелии.].
        Он взмахнул мечом, чувствуя, как мокрые трусы липнут к телу, но ничего смешного не было. Умирающий воин передал меч товарищу.
        Клинок блеснул на заходившем солнце и расцветился красным, словно окрасился кровью.
        Глава 21
        Ответный удар
        США, Калифорния, 9 октября 1945 года
        - …Англо-американские самолеты нарушили границу СССР и нанесли бомбовые удары по городам Тбилиси, Ереван, Сочи, Кишинев, Одесса, Николаев, - гремел гневный голос Левитана. - Эти варварские бомбардировки не останутся без ответа. Нашими летчиками в воздушных боях и огнем зенитной артиллерии уничтожено тридцать два самолета…
        Челышев слушал сообщение Совинформбюро, замерев, с громко бьющимся сердцем.
        Опять! Опять на его страну напал подлый враг! Льется кровь ни в чем не повинных людей, детей и их мам. Доколе?!
        Кулаки сжимались сами собой, и не нужно было никаких усилий замполитов, чтобы «накачивать» личный состав - пилоты и сами горели желанием отомстить подлым империалистам, или, как те сами выражаются, - нанести «удар возмездия».
        - Суки какие, а?! - кипятился Ткачук. - Возмездие у них! Мы что, Лондон бомбили? Или Нью-Йорк? Одних же вояк охаживали!
        - Зато теперь у нас руки развязаны, - криво усмехнулся Егор. - Вот дадут нам приказ бомбить Лондон и Нью-Йорк - сбросим подарочки как надо!
        - Турков мы прижали, это хорошо. Оттуда же на Тифлис налетели? А в Одессу, значит, из Румынии пожаловали… Шоб вам ни дна ни покрышки!
        Челышев обратил внимание на младшего лейтенанта Шуравина, заменившего погибшего старшину Кибаля, - тот побледнел до синевы и больше всего напоминал рыбу, выброшенную на берег.
        - Олег, - сказал Егор, кладя руку на плечо Шуравину.
        - Товарищ полковник, - просипел лейтенант. - Бабка у меня в Кишиневе и дядья… А больше и нет никого! Всех в войну поубивало. Что ж теперь, вообще никого у меня не останется?
        - Олег, бомба падает как попало, сам знаешь. Так не говори и не думай даже, что твои умерли. Может быть, что их накрыло, а может, что и не зацепило даже, напугало только. Ты вот что… Я поговорю с командиром полка, чтобы отпустил тебя домой дней на десять. Самолетом долетишь быстро, и все станет ясно, как летний день!
        Шуравин выдохнул и покачал головой:
        - Спасибо, товарищ полковник, но… Нет. Мое место здесь. А то… Ну, не по-мужски это.
        - Ну, и правильно. Вот надаем империалистам по сусалам, и - домой! А то подзадержались мы на войне…

* * *
        - Внимание! Слушайте боевое задание, - не без торжественности сказал генерал-лейтенант Раков. - Вылетаете на Гавайские острова, там вас дозаправят… Цели - Сан-Франциско, Лос-Анджелес и Сан-Диего!
        - Есть!
        - По самолетам!
        Начальству легко говорить - вылет на Гавайи… Далеко, однако!
        Даже если подняться в Японии, то сесть можно на аэродроме острова Мидуэй, а это на пределе - пять тысяч километров. Поэтому Челышев не стал рисковать - свою девятку он повел кружным, но более надежным путем.
        Сначала перелетели на остров Иводзима, что к югу от Японии, а уже с него добрались до Мидуэя. Отсюда три часа лету до Гонолулу, и вот они, Гавайи!
        Бомбами девятка «Ту-10» затарилась еще в Порт-Артуре, и боеприпас был весьма необычным, объемно-детонирующим. Правда, Ткачук пожалел, что не атомным. Поначалу. Но после, когда увидал, как оно бывает, ежели подорвать бомбу объемного взрыва, стал его горячим сторонником.
        Принцип - проще некуда. Бомба опускается на парашюте, на высоте метров десять первый заряд разрывает контейнер с горючей смесью. Та распыляется, за секунды проникая в окна, в окопы, короче, повсюду, и срабатывает второй заряд.
        Грохнет так, что закачаешься - в обоих смыслах, и гриб дыма здорово похож на тот, что у атомной бомбы бывает.
        ОДАБ-1000, как взорвется - ничего не уцелеет в радиусе ста метров, даже здание из бетона. И не спрячешься - везде достанет.
        Говорят, до таких штук первыми немцы додумались - был у них проект «Шварценебель» - «Черный туман». Хотя еще в прошлых веках взрывалась мука, висевшая в воздухе на мельнице, или угольная пыль в шахте. Принцип-то тот же.
        - На Кавказ похоже, - сощурился Ткачук, покинув самолет на аэродроме Гонолулу. - Горы всякие… Зелень… Тепло…
        - Пальмы другие, - робко заметил Шуравин.
        - Это да, - великодушно согласился Павло. - И где заправщик?
        - Едет. - Челышев подбородком показал на тягач с автоцистерной. - Заправимся бензинчиком компании «Эссо» на халяву! Огорчим дядю Рокфеллера!
        Отдых пилотов был краток - налопавшись местных ананасов, закусив котлетой в булке под названием «гамбургер» изапив сладкой газировкой «Пепси», они вернулись в кабину.
        - От винтов!
        Заворочались моторы, заворчали, завыли, пустили гул. Первыми выруливали «Пе-8» - дальность у них была на пределе, хотя поднять они могли всего четыре «тонки».
        «Ту-10» тоже загрузились не по полной, брали на борт двенадцать тонн. Все-таки пять тысяч километров до Калифорнии, не ближний свет.
        «Пешек» вГонолулу перегнали ровно три девятки. Плюс девятка «тушек». Немного.
        С такими силами сложно нанести большой урон противнику, но налет на Калифорнию затевался как демонстрация силы, как показ возможностей. Жертвы с американской стороны будут обязательно, но основные потери случатся в плане психологическом и моральном. До жителей США начнет доходить, что океан не лучшая защита и ответный удар настигнет их.
        Привычная американская тактика трех «без» - безнаказанно расстреливать безоружных с бе-зопасного расстояния - не сработает. Что, отбомбились по Тбилиси? Ну, так не обижайтесь тогда - и получите сдачи!
        «Ту-10» взлетел легко, без натуги, и взял курс на восток. Челышев в штабе поставил вопрос ребром, и его поддержали - не стоило заходить на боевой курс с океана, ПВО наверняка караулит береговую зону. Его девятке поручено бомбить Лос-Анджелес? Отлично! Резерв топлива у них есть, хоть и небольшой. Надо пересечь границу моря и суши в Мексике, южнее Тихуаны, сделать крюк и налететь на «Город ангелов» свостока, со стороны пустыни Мохаве.
        Выигрыш, может быть, и не стопроцентный, но сумятица и переполох обеспечены…
        …Двенадцать часов полета над океаном вымотали всех, и, когда завиднелся пустынный берег Мексики, все вздохнули с облегчением, задвигались.
        «Туполев» шел на высоте десять тысяч метров. Земля, проплывавшая внизу, была то гористая, то пустынная, безрадостная. Небось одни кактусы внизу, жара да пыль.
        На север бомбардировщик повернул, заходя над Юмой. Потянул над озером Солтон-Си, а это уже была территория США.
        Увидал ли их кто из местных? Возможно, но какой американец, разглядев самолеты на большой высоте, подумает, что это японцы или русские? Тем более в пять утра?
        - Мохаве! - оповестил Челышева штурман. - Слева - город Сан-Бернардино!
        - Да его еле видно, - сказал второй пилот.
        - Следуем тем же курсом. Готовимся к разво-роту.
        - Есть!
        - Разворот!
        «Тушка» уставила свой нос на запад. Перевалила голливудские холмы, и впереди раскинулось огромное пространство, застроенное домами вразброс. Ближе к центру, где возвышались небоскребы, застройка уплотнилась, но оставалась по-прежнему малоэтажной. За высотками даунтауна домишки вновь стелились плоско, теряясь в дымке.
        - Слушать всем! Я - ноль седьмой! Звено Диговцева работает по районам Вествуд и Уилшир, звено Хоменка - по Беверли-Хиллз и Голливуду. Сбрасываете треть боезапаса. Основная бомбардировка - по даунтауну. Развертываемся «фронтом», цели выбираем самостоятельно. Пошли!
        - Освободить главные стопора груза.
        - Главные стопора сняты.
        - Готовность к сбросу - десять секунд. Девять, восемь, семь, шесть…
        Внизу проплывал Малхолланд-Драйв. Туда Челышев уронил три первые бомбы. Они опускались на парашюте почти до самой земли, а потом вдруг исчезали в облаке огня, причем пламя это вспыхивало сразу, охватывая громадный район.
        Грянет такой посреди городской застройки, погаснет пламя, сойдет дым - и остается огромная проплешина в сто, а то и в полтораста метров поперечником. И ничего на этой проплешине не остается - ни домов, ни деревьев, ничего. Голая пустошь с кучками горелого мусора. Страшное дело…
        Челышев усмехнулся: японское командование было целиком и полностью согласно с планом бомбардировки Лос-Анджелеса. Несколько тысяч местных японцев были выселены за город, в лагеря, по указанию президента Рузвельта. Демократия!
        Зато теперь никакой Васэда или Канагава не пострадает.
        Ирония политики.
        - Штурман, готовность.
        - Готов.
        Снизу наплывал центр Лос-Анджелеса, тут его называли даунтаун.
        Даунтаун выделялся, как остров в море мало-этажной застройки, и выглядело это странно, будто городской квартал непонятно как перенесли и выставили посреди огромного села.
        Зато целиться проще…
        - Сброс!
        «Ту-10» пересекал центр по диагонали, поперек авеню и стрит, и бомбы падали, руша здания по обе стороны улиц - стены будто продавливались внутрь высоток и осыпались, рушились, копотя пылью, заваливая проезд горами битого кирпича и ломаного бетона.
        «Хорошо, что рано совсем, - мелькнуло у Челышева, - жертв будет мало. Здесь же сплошные… эти… офисы».
        Он поморщился. Что, жалко стало? А они тебя пожалели бы?
        Последняя бомба упала в узкий внутренний двор, замкнутый несколькими многоэтажками. Рванула, как в колодце - первые этажи сложились, и вся конструкция осела, складываясь внутрь. Туча пыли заклубилась по улице, поднимаясь выше крыш.
        - Хорошо жахнула! - оценил Ткачук. - Все, командир, кончились!
        Егор кивнул.
        - Слушать всем! Я - ноль седьмой. Возвращаемся!
        В порту стали видны множественные огонечки зениток, но 130-миллиметровых заметно не было, а мелочь до «тушек» не достанет.
        - Товарищ командир! - воззвал радист. - Тут передают… Э-э… У них такой выговор, хрен поймешь… Короче, разбомбили базу флота в Сан-Диего, и в Сан-Франциско отметились. Там какой-то огромный мост рухнул, вроде как Золотые Ворота.
        - Вот и ладненько. Гуд бай, Америка!
        Под крыльями промахнула береговая полоса, показались острова, ушли назад, и открылся океан, видимый с высоты на огромном расстоянии.
        - Истребители слева снизу! «Корсары», кажется…
        - Кажется или точно?
        - «Корсары»! Четыре, нет, шесть штук!
        - Бортстрелкам, внимание! Слушать всем! Перестроиться в «коробочку»! Быстро!
        «Тушки» неторопливо сместились, образуя тот самый английский «бокс». По корпусу прошла дрожь - это заработали нижние турели.
        Челышев увидал за остеклением кабины промелькнувший силуэт американского истребителя, по всей видимости, посланного из Сан-Диего. Он пролетал, развернувшись к бомбардировщику днищем, стал заходить в боевой разворот, и тут-то по нему ударила передняя верхняя турель. Спаренная 45-миллиметровая пушка выпустила короткую очередь, но «Корсару» хватило - его разделило пополам.
        Другой напал снизу. Огонь он открыл рановато, издали, но плотно - четыре авиапушки калибром в 20 миллиметров представляли для бомбовоза реальную опасность.
        Челышев, правда, привык уже летать без сопровождения, да и не существует истребителей, способных на дальние перелеты.
        Бортстрелки постарались, встретили «Корсара» огнем с обеих турелей, но и американец успел выпустить длинную очередь.
        - Попал, гад!
        - Куда?
        - Крыло пробил! И корпус!
        - Раненые есть?
        - Целые все, живые и здоровые! Но вентиляцию устроил, сволочь летучая!
        «Летучую» сбили из верхней задней турели, добавил и радист с хвостовой. Готов.
        - Все, командир! Отбились.
        - Мы ж только двух…
        - А соседи тоже не прочь повеселиться!
        - А… Ну, да. Второй пилот, прими управление.
        - Принял!
        Челышев встал, разогнулся и пошагал из кабины, не забыв надеть кислородную маску. За дверью уже не было герметичности, бортстрелки тоже сидели в «намордниках». Через две пробоины - кулак пролезет - свистел воздух, давление уже сравнялось.
        Егор расслабился чуток. Самое опасное позади. Теперь им одна дорога - на запад. Через океан, до родных берегов. Потом через всю Азию до Европы.
        Бомбежки Калифорнии - это так, баловство. Главные бои впереди, и они прогремят в Европе. Именно там и надо сосредоточить все силы, а не воевать на два фронта. На Тихом океане японцы и сами справятся.
        Челышев открыл дверь хвостовой кабинки и перешагнул комингс. Шуравин сидел, нахохлившись, за артустановкой, в наушниках, а за гнутыми стеклами синел покинутый берег Америки. Над Лос-Анджелесом курились дымы пожарищ.
        «За что боролись, - повторил Егор про себя одну из присказок Рычагова, - на то и напоролись!»
        Глава 22
        Содом и Гоморра
        Причерноморье, 4 октября 1945 года
        23-я бригада особого назначения насчитывала шесть огневых дивизионов, каждый из них состоял из двух стартовых батарей - в общей сложности двенадцать пусковых установок.
        В боевых условиях 23-я БОН должна была обеспечить внушительную огневую производительность - сорок восемь пусков ракет в сутки как минимум. Это при том, что на подготовку одной ракеты на стартовой позиции уходило четыре-пять часов.
        Гусеничные транспортеры волокли и волокли транспортно-установочные тележки, тщательно укрытые брезентом - под ним прятались округлые, обтекаемые ракеты Р-2.
        Пустые они весили немного, хотя и вымахивали в длину чуть ли не на восемнадцать метров, да в три обхвата.
        Место для старта выбрали не слишком далеко от Севастополя - и пустынно, и море рядом.
        Похлопав по гулкому корпусу ракеты, Жилин подошел к Королеву. Конструктор сильно волновался.
        - Успокойтесь, Сергей Павлович, - мягко сказал Иван, - все будет в порядке.
        Королев вымученно улыбнулся.
        - Мы провели тридцать пусков, Павел Васильевич, - сказал он, - из них только двадцать четыре были удачными.
        - Неплохой процент, - пожал плечами Жилин. - У немцев с их «Фау-2» все обстояло куда хуже - половина пусков успеха не имели. Так что не волнуйтесь. Считайте, что мы тут проводим еще одно испытание. Натурное, так сказать!
        - Ну, дай-то бог… - вздохнул генеральный конструктор и скомандовал: - Пятичасовая готовность!
        - Есть готовность!
        Вечерело, один за другим вспыхивали прожектора. Р-2 взлетят ночью и поразят цель под утро. Должны поразить.
        Ракетчики содрали брезент с ракеты, и установщик заработал, напрягая гидравлические рычаги, поднимая Р-2 вертикально и водружая ее на стартовый стол.
        Подоспели заправщики, засуетились стартовики.
        В топливный бак ракеты заливался спирт, а в роли окислителя выступал жидкий кислород. Вот только держать Р-2 заправленной можно было с четверть часа, а дальше - либо запускай, либо сливай горючее.
        - Боковая радиокоррекция! Как слышите? Прием!
        - Вас слышу, к запуску готовы.
        Жилин поднял голову, глядя на головную часть ракеты - она у Р-2 отделялась и летела в цель, донося со скоростью выше чем два километра в секунду полторы тонны веса. Тысяча килограммов тротила, помноженная на скорость, способна была разворотить все на площади в тысячу квадратных метров.
        Отсюда до Бургаса километров пятьсот с хвостиком, Р-2 достанет и на шестьсот. Корабли союзной эскадры стоят кучно и, хотя баллистическая ракета пока что не слишком точна, промахнуться может на сотни метров, все равно накроет цели с гарантией.
        Иван с усмешкой наблюдал, как дюжина Р-2 застывают стоймя, уставясь боеголовками в небо. Вот и началась ракетная эра…
        Скоро, очень скоро тротил БЧ сменит ядерный заряд, и станет совсем весело…
        - Объявляется минутная готовность!
        - Ключ на старт!
        - Есть ключ на старт!
        Запарил кислород, изморозь высыпала на глянцевом боку ракеты.
        - Пуск! Зажигание… Старт!
        Загрохотал двигатель. Реактивная струя выбила тучу пыли - мешаясь с дымом и газами, она застила ракету, но вот показался острый нос, затем вынырнула вся Р-2.
        Опираясь на трепещущий столб пламени, ракета устремилась ввысь, к звездам, и уже там стала отклоняться от зыбкой вертикали, начала уходить по дуге на юго-запад.
        И вновь ударил грохот, и еще, и еще…
        Двенадцать ракет, одна за другой, отправились в полет.

* * *
        …Командиру линейного корабля «Вэлиент» кэптену[27 - Капитану 1-го ранга.] Моргану не спалось, и он встал гораздо раньше положенного времени. Выйдя на палубу, он вдохнул свежего воздуха и оглядел гавань Бургаса.
        Флот соблюдал светомаскировку, поэтому гигантские, суровые формы кораблей скрывала ночная тень. Однако лунный месяц, даже спрятанный тучами, все же давал немного света, чтобы разобрать смутные силуэты.
        Рядом с «Вэлиентом», борт о борт, стоял линкор «Уорспайт». С другой стороны, немного под углом, почивала «Малайя» - ее сдвоенная труба ясно угадывалась на фоне неба.
        Один из новейших американских линкоров - «Нью-Джерси» - располагался в отдалении. Янки, хоть и считались союзниками «лайми»[28 - Прозвище английских моряков. Раньше экипажу скармливали лимоны как средство против цинги, отсюда и кличка.], жаловали их не слишком, относясь как к бедным родственникам.
        Морган покривился. Зато как турки подлизывались к американцам! Вон, даже их «Явуз» приткнулся к «Нью-Джерси», как верная псина к хозяйской ноге…
        Каперанг насторожился. Что-то тревожило его… Запах?
        Да нет, при чем тут запах. Звук! Далекий, почти неразличимый звук, похожий на далекий гром. Гроза идет?
        Хм. Странный гром… Обычно раскаты перемежаются тишиной, а этот… А еще он смахивал на хлесткое курлыканье, которое издает артиллерийский снаряд крупного калибра.
        - О, мой бог… - прошептал Морган.
        То, что он разглядел в потемках, было даже не тенью, а черной молнией, размазанным сгустком тьмы. Свербящее громыханье резко усилилось, а в следующее мгновенье тишину расколол чудовищный грохот - то, что на немыслимой скорости вонзилось в палубу «Уорспайта», взорвалось, вздыбливая броню, поднимая на вихре пламени обе орудийные башни.
        У Моргана сорвало фуражку и едва не вышибло дух, приложив к переборке ударной волной. Корабли пробуждались, отовсюду поднимали вой сирены, брякали колокола.
        Выдохнув, командир бегом поднялся в боевую рубку, и в этот самый момент жахнуло по его кораблю. «Вэлиент» сотрясся от днища до клотика мачты, и яростный огонь вывернул палубу.
        - Все сюда! - заорал Морган и спустился обратно на верхнюю палубу, благодаря бога за спасение.
        Пара 4-дюймовых орудий была сброшена за борт, а в палубе зияла огромная дыра, из которой валил дым и пар. Морган подозвал старпома и спустился вниз, в левую батарею.
        Броневая дверь, связывавшая батареи разных бортов, не открывалась.
        - Кувалды сюда! Живо!
        Прибежавшие матросы принялись охаживать дверь кувалдами, и лишь тогда сталь поддалась.
        Батарея правого борта была объята пламенем и полна дыма. Дико кричали сгоравшие заживо, разбросанные среди обломков и скрученного железа. «Содом и Гоморра!» - колотилось у Моргана в голове.
        - Добровольцы! - сказал он вслух.
        Двое матросов с пожарными шлангами встали у Моргана по бокам, и вся троица двинулась вперед. По трапам уже грохотали башмаки пожарной команды, медики надрывались, требуя морфий, но тут ударил очередной суперснаряд.
        Он угодил в воду между «Вэлиентом» и «Малайей», пробуравил волны, как пуля, нет, быстрее пули, и рванул так, что вмял бронеплиты правого борта. Удар был настолько сокрушителен, что сталь разошлась по швам, выдирая заклепки, и вода хлынула в отсеки, заливая пожар. Вот только мало кто мог радоваться этому несчастью - когда лопается броня в ногу толщиной, мягкая плоть разжижается…
        Следующий удар с неба настиг «Малайю», и очень удачно для неведомого врага - суперснаряд пробил край палубы и разворотил весь борт.
        Локаторы «Нью-Джерси» безуспешно искали невидимые бомбовозы - небо было чистым и пустым. Пятый и шестой снаряды как раз и пробили по американскому линкору, уничтожив тому машинное отделение и кормовые орудийные башни, после чего «Нью-Джерси» вывернуло наизнанку - взорвался кордит. Обломки металла, огонь и дым поднялись, чудилось, до облаков, а грохнуло так, что на километры вокруг вышибло стекла.
        Седьмой и восьмой суперснаряды ушли в воду, погнав такую волну, что опрокинулись два миноносца, а крейсер «Аретуза», подброшенный носом вверх, обрушился на эсминец «Ашанти», опрокинутый набок, и втесался в него форштевнем, как исполинский колун.
        Девятая «посылка» ударила по пирсам, разбрасывая грузовики, как игрушечные, и валя стены ближайших складов.
        Турки на линейном крейсере «Явуз» открыли с перепугу огонь из пушек главного калибра. Одиннадцатидюймовые снаряды нашли-таки свою цель и накрыли ее первым же залпом - это был авианосец «Формидебл».
        Расстрелянный в упор, корабль сотрясся от череды взрывов и загорелся сразу во многих местах. Палубная авиация пострадала только на треть, ибо большая часть «Сифайров» была поднята в небо, занятая безнадежными поисками агрессора.
        Однако и Черное море, и черное небо были одинаково пустынны.

* * *
        Рассвет невинно зарозовел, солнце поднялось над морем, заливая ласковым светом и Бургас, и порт. Если окраины города лишились оконных стекол, то на центральных улицах царило обычное, равнодушное спокойствие, слегка взбудораженное ночными событиями.
        Благонамеренные граждане живо обсуждали взрывы в гавани, с жаром убеждая друг друга, что это был налет. Или подводные диверсанты отметились. Или а-агромадная пушка отстрелялась из-за Днестра.
        А в самой гавани царили паника и хаос. Те из кораблей союзной группировки, что еще не затонули, еле держались на плаву. Уцелели только «Явуз», крейсеры «Дрэгон», «Морешес» и «Фробишер».
        Выжившее командование, заночевавшее на берегу, тут же развело бурную деятельность, целью которой было понятное желание обелить себя и переложить вину на врага.
        Поиски ни к чему не привели, а пять часов спустя после обстрела он повторился. Мало кто из моряков успевал заметить прилетавшие снаряды: быстрый промельк - и взрыв.
        Притопленная «Малайя» пострадала снова и ушла на дно окончательно, а остальные «суперы» падали либо в воду, либо на землю, образуя кратеры в тридцать-сорок метров в поперечнике.
        И снова «Явузу» повезло - англичане даже заподозрили турок в коварстве, но те отбрехались.
        Уже под вечер, когда с моря пришел рыбацкий баркас Ванко Христова, у англосаксов прояснилось в голове - Ванко рассказал, как с неба падали дымящиеся «бочки с такими вот хвостиками».
        Адмиралы рассудили и вынесли вердикт: средством нападения послужили ракеты вроде «Фау-2», только с отделявшимися головными частями. Вскоре на связь вышел секретный агент, окопавшийся в Севастополе, сообщивший о старте двадцати четырех ракет.
        Адмиралы помрачнели. Выходит, не помогло похищение фон Брауна и кипы секретных документов! Запускать копии «Фау-2» англичане научились, но признали эти ракеты негодными для боевого применения. А русские, выходит, умудрились сделать из дерьма конфетку: дальность выросла вдвое, а количество отказов свели к минимуму - до цели долетели два десятка ракет, причем с таким ничтожным разбросом, что им можно было пренебречь.
        Для плохого настроения у флотских была и еще одна причина: разгром эскадры русские учинили знатный, но пойдут ли они дальше? В буквальном смысле - на Константинополь?
        Глава 23
        Константинополь
        Проливы, 7 октября 1945 года
        Жилин хорошо выспался, сняв номер в гостинице. Умылся, оделся, и в этот самый момент в двери торопливо постучали.
        Он отпер, и в комнату ворвалась зареванная Лида.
        - Ты живой! - заплакала она, кидаясь Ивану на шею. - А тут… все эти… про бомбу, про тебя… не знаю, как долетела…
        Жилин тискал девушку и улыбался - счастливо и смущенно.
        Вот ведь, балбес, даже не удосужился связаться как-то с Лидкой, успокоить. Ей-то как до него дозвониться? Сотовых пока не придумали!
        - Прости, - зашептал он, - это я виноват. Думал, раз у меня все хорошо, то и ладно…
        Они долго целовались, вздыхали, гладили друг друга… Короче, пришлось Жилину опять раздеваться и помогать девушке в этом увлекательном занятии. Ну, как - пришлось…
        Не сказать, что Иван огорчался кителю, брошенному на пол, или рубашке, улетевшей на этажерку. Ему было хорошо. Лиде - тоже.
        Когда они «отметили» встречу, то просто лежали рядом, тесно прижавшись друг к другу. Жилин даже подумал, что самые блаженные минуты - это не сам секс, а вот это «остывание», приятная истома, когда все хорошо, и мысли текут плавно, еще никак не сообщаясь с тревогами буден.
        - Николаев тоже прилетел, - пробормотала Лида, закидывая ногу на Ивана, - и Жмулев…
        - А Бубликов? - улыбнулся Жилин. - Без него - никак…
        - И Бубликов… Паш, а когда кончится война? Скоро?
        - Скоро, маленькая, скоро. Еще немного, еще чуть-чуть… Империалисты уже почувствовали нашу силу, дрогнули, надо этих гадов додавить.
        - Как клопов! - хихикнула девушка. - Я почему спрашиваю… Просто кто-то мне обещал сходить в ЗАГС…
        Сев на постели, она закинула руки за голову и гибко потянулась - полушария грудей очертились четко и влекуще…
        …Еще полчаса спустя они лежали молча, унимая дыхание.
        Приподнявшись на локте, Иван полюбовался красивым личиком невесты - все на диво: губки, носик, бровки… А все вместе - такая прелесть, что глаз не отвести.
        - Как закончится эта дурацкая война, - сказал он, - так сразу и заявление подадим.
        - Правда?
        - Правда. Чистая, беспримесная.
        Лида ласково провела ладонью по его щеке, погладила грудь, скользнула к напрягшемуся животу, спустилась ниже…
        Честно говоря, Жилин уже устал - сидели еще в нем старческие привычки, но кто же отказывается от наслаждения?
        А повадки столетнего деда надо изживать…

* * *
        Эскадра Черноморского флота вышла в море тремя длинными колоннами: авианосцы, линкоры, крейсеры тяжелые и легкие, эсминцы и лидеры, БДК и подлодки - почти все покинули Севастополь.
        И снова Иван стоял на палубе «Советской Белоруссии», щурился на солнце и оглядывал синие просторы.
        Соединение РККФ двигалось к Босфору.
        В самой неторопливости движения, в его слаженности ощущалась великая мощь. Ивану было приятно просто смотреть на корабли, знать, что они идут под флагом его страны.
        Оттого и мысли о предстоящей операции посещали сплошь позитивные и жизнеутверждающие.
        Президент Иненю находился в ужасе и остолбенении - не на тех поставил!
        Он-то был уверен, что англосаксы могучим ударом сметут русских и при дележке ему хотя бы Крым обломится. И на тебе…
        - Здравия желаю, товарищ главный маршал авиации!
        Жилин обернулся, лицезрея Николаева.
        - Тебе еще не надоело меня звать-величать?
        - Не-а! - ответил начальник оперативного отдела. - Звучит зато как! Да и за дело тебя повысили. Ты и так у нас трижды Герой, не четвертую же звезду вешать?
        Иван чуть не сказал, что бывали и пятерижды «герои», но вовремя прикусил язык. Товарищ Брежнев пока еще служит и в генсеки не метит.
        Николаев между тем посерьезнел.
        - Как представлю себе, что на месте Севастополя - гарь радиоактивная, так и плохо становится, - проговорил он. - Страшно было?
        - Знаешь, не помню, - улыбнулся Иван. - Какое-то возмущение было, даже смешно вспоминать. Как же это, думаю? Эти поганцы англосаксонские одним махом весь флот побивахом?! Ругаю их, а меня всего колотит… Хреново было.
        - Да-а… Как думаешь, туркам быстро козу заделаем?
        - Это ты меня спрашиваешь? Начальник опер-отдела?
        - Дык, ёлы-палы… Европейская-то часть, которая Румелия, она вроде и невелика, а все ж двадцать дивизий там сыщутся. Хотя… Нет, не думаю. Конечно, они будут защищать свой Стамбул от гяуров, вот только гяуры и на востоке наступают, уже к Эрзуруму подбираются.
        - Разведка доносит, что порядка десяти дивизий турки на фронт перебросили, но точно неизвестно, откуда именно. Если из Румелии, то хорошо. А если нет… Знаешь, не верю я в турецких бойцов. Выдохся осман, все, нет его. Президент… Ну, что такое президент Иненю по сравнению с султаном Сулейманом? Прах. Ты сейчас вниз? Скажешь Жмулеву, пускай готовится, часов в пять соберем военный совет, обсудим, что и как. Может, коррективы какие внесем в план.
        - Разрешите идти, товарищ главный маршал авиации?
        - Ступай уж…
        Жилин проводил Николаева глазами, прищуриваясь. Что-то подозрительно оживлен наш Александр Павлович… Надо будет Лиду спросить, как у нашего начопера на амурном фронте. Вроде как подкатывал полковник к капитану Раевской…
        Над головой прострекотал ГМ-1, и мысли у Ивана вернулись к операции «Царьград».
        - Полковник Жмулев по вашему приказанию явился!
        - Вольно, - буркнул Жилин. - Вы что, все меня доставать будете своим чинопочитанием?
        - Никак нет, товарищ главный маршал авиации!
        - Убью, ей-богу… Докладывай!
        - А что вас интересует, товарищ главный…
        - Авиация меня интересует! - перебил Иван начальника разведотдела. - Истребители. И ПВО.
        Жмулев открыл синюю папочку.
        - Значит, так… ВВС у Турции немаленькие, почти шестьсот самолетов. Так… Истребители. Истребителей у турок сто семьдесят штук, семи типов английского, немецкого, американского, французского и польского производства. «Харрикейны», «Мораны-Солнье», «Фокке-Вульф-190», «Киттихоуки», «Ястребы»… Ближайшая к нам база - в Бакыркёй. Отмечу, что половина всех ВВС базируется ближе к Босфору и Дарданеллам - четыре авиаполка, правда, недоукомплектованных. Да, в Бюйюк-Дере, это на Босфоре, турки расположили батальон гидросамолетов - утром и вечером они облетают северные подходы к проливу. ПВО… Так, все трогать не буду… Стамбул прикрывается двумя дивизионами зениток, по большей части это 75-мм орудия «Виккерс Армстронг». Во-от, если вкратце.
        - Нехило, - резюмировал Жилин.

* * *
        Приблизившись к Босфору, а случилось это ночью, корабли эскадры сбавили ход до среднего и вышли к проливу аккурат на рассвете.
        Берег азиатский и берег европейский, оба зеленые и пологие, заметно раздвигались, открывая проход, хотя и казалось, что впереди вовсе не пролив, а просто глубокая бухта.
        Обгоняя линкоры, проследовали тральщики. Турки не должны были заминировать Босфор, хотя бы потому, что несколько крейсеров, в том числе турецкий, до сих пор оставались в Бургасе, но поберечься не мешало.
        Жилин нетерпеливо глянул на часы. Все этапы операции были четко и строго расчислены. Сейчас наступает фаза для бомбардировщиков…
        - Летят! Товарищ маршал!
        - Вижу, вижу…
        Успокоясь, Иван обернулся к северу, откуда помаленьку накатывал гул - «Ил-22»[29 - Первый советский реактивный четырехмоторный бомбардировщик. В нашей реальности построен в 1947 году, но в серию пущен не был. Именно на «Ил-22» ТРД впервые были закреплены не на самом крыле, а на пилонах.] шли, выстроившись в девятки.
        Жилин покачал головой - «ильюшка» ему нравился, но уж больно дальность мала. Ничего, увеличат еще…
        Сверху бомберов страховали «мигари».
        Пролив был пуст - то ли сюрпризы у турок припасены, то ли просто все попрятались.
        «Ильюшины» развернулись в две колонны, проходя над азиатской стороной, в районе мыса Эльмас, и над краешком Европы, над Панас-бурну. Посыпались бомбы, накрывая артиллерийские батареи на Эльмас-бурну.
        Это была профилактическая мера - насколько боеспособны тамошние орудия, было неизвестно, но лучше поберечься.
        Глухие раскаты взрывов прокатились по морю, массы земли, осколков бетона, сажи и дыма поднялись в воздух и высеялись обратно, хороня убитых и раненых вперемежку.
        «Ильюшки» потянули дальше, а с севера уже заходила вторая волна. И снова загрохотало, снова задрожала древняя земля.
        Флот потихоньку втягивался в устье Босфора - главный калибр линкоров был направлен в обе стороны, готовясь открыть огонь по малейшему поводу.
        - По самолетам!
        Поднялись в воздух истребители, по эскадрилье с «Советской Белоруссии» и «Советской Украины». И вовремя.
        С юга подлетало с полсотни самолетов, чьи крылья были отмечены красными квадратами[30 - Опознавательные знаки турецких ВВС того времени.].
        - Вторая и третья эскадрильи - на взлет!
        Разгоняясь, толкаемые катапультами, истребители поднимались в воздух. Жилина захватил воздушный бой, видимый им с палубы.
        Самолеты вились, виражили, схватывались на вертикалях - дымные трассеры полосовали небо.
        Первым закувыркался вниз подбитый «Ястреб». И посыпалось…
        «Мораны», «Фальконы», «Фокке-Вульфы»…
        Правда, и один «МиГ-15» едва дотянул до палубы «Чкалова», но все же воздушная карусель смещалась на юг, к Стамбулу.
        К Константинополю. К Царьграду, как хотел назвать этот город Сталин.
        Точно по плану в небе, перекрещенном дымными шлейфами, нарисовались транспортные «Ту-12» - черными каплями посыпался воздушный десант, распускаясь белыми парашютами.
        Приземлялись они кучно, ближе к мысу Румели-Фенер, и сразу вступали в бой, удерживали позицию, захватывали плацдарм.
        К берегу поспешили БДК, по сходням съезжали танки «Т-54» иБМП, морская пехота в черных бушлатах (октябрьский ветерок заметно посвежел) высаживалась с криком «Полундра!».
        Знакомый стрекот «калашей» доносился до палубы авианосца.
        - Воздух!
        С востока показались двухмоторные бомбардировщики, на защиту эскадры поднялись «МиГи» с «Советской Украины», с «Авроры» и «Дзержинского».
        Благо, что глубины в проливе были велики, и корабли не теснились, шли двумя колоннами. Задолбили спаренные зенитки, забухали 100-миллиметровые орудия - парочка бомбовозов, среди которых затесался один «Либерейтор», врезались в обрывистый берег, взорвались и огненными крестами свалились в воду.
        Несколько танковых рот уверенно продвигались вперед, в сопровождении БМП-34, морпехи устроились на броне, постреливая по «зеленке».
        Так, медленно и осторожно, эскадра продвинулась до Бюйюк-Дере, минуя две живописные крепости на противоположных берегах - Румели и Анадолу.
        Линкоры с крейсерами не бездействовали - они методично громили укрепления в Европе и Азии, все эти Каридже, Филь-Бурну, Беюк-Лиман и Сары-Таш.
        Показались окраины Стамбула-Константинополя. Словно подгадав такой момент, поверху прошли «Ту-10». Бомберы не трогали город, они миновали его и, прикрытые «мигарями», удалились на юг, к Дарданеллам.
        Жилин прерывисто вздохнул. Сбывалась вековечная мечта всех царей русских и императоров - Проливы отбирались у турок.
        Иван замер, словно желая получше прочувствовать исторический момент. Вот они, великие достопримечательности, открывались во всей красе - Святая София, словно взятая под стражу двумя парами минаретов, Галатская башня, дворец Долмабахче…
        «Советская Белоруссия» легла в дрейф напротив Золотого Рога. Задержались также «Аврора», линкор «Киров», крейсеры «Красный Крым» и «Суворов» (бывший «Бользано»).
        Остальной флот отправился дальше - брать Дарданеллы, строить и укреплять военно-морскую базу Черноморского флота на острове Мармара. Работы - начать и кончить.
        С надстройки спустился встрепанный Николаев.
        - Похоже, все идет по плану! - громко сказал он. - Потерь особых нет. Местами турки сопротивлялись, но вяло. Иненю заходится, скоро на коленки бухнется, все умоляет не бомбить Стамбул!
        Жилин тонко улыбнулся.
        - Мы не будем бомбить Царьград. Пригодится в хозяйстве…
        Глава 24
        Восток против Запада
        Французская Социалистическая Республика, 23 октября 1945 года
        К 10 октября СССР прекратил наступательные операции в Азии и на Тихом океане, оставив за собою Гуам и Маньчжурию. Япония, можно сказать, дублировала советскую политику, не увлекаясь более широкомасштабными захватами, а сконцентрировавшись на главном направлении.
        Хотя момент был удачным для реванша в той же Малайзии, скажем - англичане на тихоокеанском ТВД вышли из игры, удерживая Сингапур с Гонконгом, а прочие владения оставив без защиты.
        Многие усматривали в этом повторение истории Великого Рима, когда легионы оставили Британию, бросили ее на растерзание соседям-варварам ради спасения Вечного города. Ныне английские «легионы» поспешно отзывались в метрополию, оголяя колониальные окраины.
        Однако микадо не воспользовался слабостью Соединенного Королевства. Захватить Бирму или Малайю? Не вопрос.
        Проблема в том, как эти территории удержать. Даже в Китае японцы сократили площадь оккупированных территорий, чем сэкономили на числе войск, потребных для сохранения завоеванного.
        Выведенная из Маньчжурии Квантунская армия стала самым значительным и боеспособным резервом императора. К тому же договор с СССР позволил сократить те военчасти, что были расквартированы в Карафуто и на островах Тисима - Шумшу с Парамуширом и вовсе отдали Советскому Союзу.
        Потеря была невелика - империя сохранила или вернула «коронные» земли Кореи, Тайваня и так далее и теперь всеми силами противостояла главному врагу - Америке.
        СССР дал возможность императорской армии и флоту одерживать победы, овладевая лишь теми островами, которые были крайне необходимы для продолжения войны.
        В Кремле никто не верил, что Япония способна победить державу, чья доля в мировом производстве подходила к шестидесяти процентам. Но измотать США самураи могли.
        Измотать, нанести большой урон, заставить американцев прочувствовать на себе все «прелести» военной поры, лишить их иллюзий недоступности и несокрушимости.
        Десять дней подряд японские «Пе-8» бомбили города Калифорнии, пока на Гавайи из Токио и Осаки шли транспорты и десантные суда, зачастую переделанные из обычных пароходов.
        15 октября целая армада двинулась на восток.
        Под прикрытием истребителей с немногих японских авианосцев началось историческое событие - высадка десанта под Сан-Франциско и Лос-Анджелесом.
        «Т-34» высаживались на берег редко, в основном по сходням спускались легкие танки, вроде советских «Т-26», «Т-37», «Т-46» или японских «Чи-Ну», «Чи-Ха», «Хо-И».
        В течение одной рабочей недели императорские войска захватили два обширных плацдарма - от Сан-Франциско до Фресно и от Лос-Анджелеса до Сан-Диего, с помпой освободив соотечественников, томившихся за колючей проволокой.
        К 22 октября два плацдарма сомкнулись в районе Санта-Барбары и гор Сьерра-Невада. Транспортные суда курсировали постоянно - и японские, и реквизированные у штатовцев - океанским конвейером они доставляли на американский материк свежие полки и технику.
        Армия США пыталась оказать сопротивление, но японцы парировали атаки, а почти сотня тяжелых бомбардировщиков, перебазировавшаяся на аэродромы Калифорнии, наносила бомбовые удары по Финиксу, Солт-Лейк-Сити, Денверу, Сент-Луису, Чикаго…
        В Пентагоне развернулась судорожная деятельность, но все попытки наладить оборону нельзя было назвать успешными - вооруженные силы США никогда не готовились к битвам на собственной территории, Америка не знала войн.
        Истребители японцами сбивались, бомбардировщики не посылались вовсе - не разрушать же собственные города! Это какой-нибудь Дрезден можно смешать с землей, а родимый Город Ангелов разве можно?
        Как назло, и Тихоокеанский флот США ослабел настолько, что мало чем мог противодействовать японцам. Боевые корабли были выбиты в большом количестве, новые строились лихорадочными темпами, но где набрать моряков взамен тех тысяч, что ушли на дно под гул снарядов и взрывы торпед?
        Восточное побережье и Средний Запад колотились от ужаса, а газеты не давали супу остыть в горшке - сообщали о том, чего никто не мог даже в страшном сне увидать.
        По шоссе в Аризону и Орегон шли, плелись и ехали беженцы - грузовики и легковушки, нагруженные скарбом, валили и валили потоками. Крики и вопли, одиночные выстрелы висели над толпой плотным облаком.
        На владельцев авто нападали их бедные «безлошадные» соотечественники, убивали водителей и отбирали транспортные средства - эти сценки случались сплошь и рядом, никто из беженцев не обращал на эксцессы ровно никакого внимания. А когда японская авиация устраивала налет, на автострадах творился настоящий ад - все разбегались, машины сталкивались, а пулеметные и пушечные очереди били вдоль и поперек, разбивая и поджигая автомобили, калеча и убивая растерянных, обезумевших от страха людей.
        К чести американцев, нашлись истинные калифорнийцы, которые с оружием в руках боролись с захватчиками. Они уходили в леса и горы, но их небольшие группы были разрозненны, плохо вооружены и реальной опасности для оккупантов не представляли.
        Война пришла на американскую землю…

* * *
        Жилин прилетел в Париж как раз в тот день, когда Би-би-си, захлебываясь, трубила о налете японской авиации на Чикаго. Диктор красочно расписывал, как рушились дома на Мичиган-авеню, как гибли люди. С фактами обращались, следуя устоявшейся традиции брехать. Утверждалось, например, что за штурвалами бомбардировщиков «Пе-8» сидели якобы русские пилоты.
        Даже когда одну из «пешек» сбили в Нью-Мексико и трое человек экипажа оказались сплошь японцами, их выдали за киргизов…
        Иван усмехнулся, поглядел на хмурое небо и поднял воротник плаща. Кажется, дождь собирается…
        На аэродроме Орли было полно советских пилотов - в войну здесь садились и взлетали самолеты люфтваффе, но их время прошло. Французов тоже хватало, но они скромно толклись в сторонке.
        Ситуация сложилась интересная - де Голль не подписывал никаких «секретных протоколов» со Сталиным, как вещал «Голос Америки», но вел себя подчеркнуто корректно, как и подобает местному деятелю на временно оккупированной территории, и ни во что не вмешивался.
        Однако у «политкорректности» генерала был скрытый смысл - французская «Служба внешней документации и контрразведки» выяснила по своим каналам некие подробности (не догадываясь, впрочем, что это НКВД организовал дозированный слив), и аналитики нашептали де Голлю на ушко, что новая «Битва за Британию» наверняка окажется весьма выгодной для Франции, ослаб-ленной войной. Ведь, если Советы займут острова, Лондон перестанет быть центром силы, и тогда именно Париж займет его место. Ну, не Берлину же с ним конкурировать - столицей ГДР нынче правит военный комендант, генерал Берзарин, а в Париже все, как всегда - выбрали мэра. Мэра-коммуниста, правда, но не болтуна. Хозяйственника, как русские говорят.
        Ну, не важно. Главное, что французы не будут мешать. Помощи от них не дождешься, да и ладно, обойдемся.
        К Жилину подошли и представились командующие 5-й, 6-й и 18-й воздушными армиями. Обговорив ряд деталей, Иван сказал:
        - Не будем терять время. Александр Евгеньевич, не подскажете, где сейчас «Советская Россия» обретается?
        Голованов, чью Авиацию дальнего действия переформировали в 18-ю армию, ответил:
        - Буквально этим утром, скорее даже ночью, прибыла в Кале.
        - Отлично. Тогда я - на «савраску». Штаб мой уже должен быть там. Остальное - как договаривались, без изменений. Начнем завтра, в пять утра.
        Еще раз пожав руки, Иван вернулся в самолет. До Кале всего ничего…

* * *
        Операция «Морской лев» началась на рассвете 23 октября. Несколько тысяч самолетов ВВС РККА взлетали одновременно с аэродромов в Северной Германии и Нормандии.
        «Ту-10», «Пе-9», «Ил-22», под прикрытием истребителей, летели бомбить базы 8-й воздушной армии США.
        Более двух тысяч американских самолетов располагались в Хай-Уикомбе, что в Бэкингемшире, в Суонтон-Морли в Норфолке, в Грэфтон-Андервуде, Поулбруке, Молсуорте в Кембриджшире, Риджуэлле, Грейт-Эшфилде, Неттишелле…
        Вот в этих самых местах авиация Соединенных Штатов и должна была остаться. Навсегда. Как вторсырье для цветной металлургии.
        Бомбовозам Голованова было поручено особое задание - нанести удар по базам Королевского военно-морского флота в Росайте, Девонпорте и Портсмуте.
        А палубной авиации ВВС РККФ - шести сотням истребителей, штурмовиков, торпедоносцев и пикировщиков - надо было раздолбать британские РЛС на побережье.
        Это была настоящая радарная сеть - «Чэйн Хоум» - состоявшая из цепочки станций. На каждой станции торчали по четыре стальных решетчатых вышки в сто десять метров высотой, на которых висели кабельные антенны-излучатели. Приемные антенны монтировались на деревянных 70-метровых башнях, расположенных поодаль. В хорошую погоду РЛС «Chain Home» обнаруживала самолет над Францией минут за двадцать до подлета.
        Уничтожить локаторы, разбомбить авиацию на аэродромах, сбить самолеты, которые все же взлетят, - стоило решить эту задачку в три действия, и господство в воздухе для ВВС РККА и РККФ было обеспечено. А если советские самолеты станут безраздельно господствовать в небе, то они смогут прикрыть десант - и триста тысяч бойцов высадятся в Англии.
        Это было главным - твердо стать ногой на британском берегу. Потом будет проще - сухопутная операция для РККА не составит проблем. Не Маньчжурия, чай.
        3-я армия РККА собралась в Шербуре: ей предстоял самый долгий путь - до побережья залива Лайм, а оттуда - на Бристоль и Глостер.
        И это был не случайный выбор - именно 3-я армия, та самая, что едва ли не первой встала на пути вермахта 22 июня 41-го, та самая, что высаживалась на Сицилии вместе с 4-й армией, обладала бесценным опытом ведения наступательных операций с моря. «С корабля на бой», как шутили в штарме.
        Части 4-й армии грузились на десантные корабли в Гавре, чтобы высадиться в Портсмуте и Брайтоне.
        Когда 4-я армия воевала на Итальянском фронте, большие десантные корабли только строились, теперь же новенькие БДК принимали роту десанта в свои кубрики, а в носовой отсек для бронетехники влезали двадцать танков «Т-54», или сорок пять БТР.
        10-я армия поднималась на борт пароходов, крейсеров и БДК в Булони, Кале и Дюнкерке. Путь у «десятой» был самым коротким - через пролив Па-де-Кале, чтобы высадиться в Дувре и Фолкстоне.
        23-го ночью отчалили корабли из Шербура. Попозже отплыли БДК из Гавра. Последним отдал швартовы флот вторжения, перевозивший части 10-й армии РККА.
        Советские подводные лодки так и шныряли, поджидая английский флот, но тот так и не появился, если не считать нескольких эсминцев и легких крейсеров. На них подплав и отыгрался, не пожалел торпед.
        Погода в этот день баловала - теплынь и безветрие. Именно поэтому, поблагодарив метеорологов (будто они сами облака разгоняли…), командование назначило 23-е число «Днем «Д».
        Линкоры и тяжелые крейсеры РККФ рыскали, высматривая неприятеля, не нашли - и отстрелялись по объектам на берегу.
        Самолеты с авианосцев сделали по два-три захода, чтобы с гарантией уничтожить «Чэйн Хоум», а в последующие вылеты сопровождали бомберы из 18-й воздушной армии, громившие с воздуха стоянки всяких там «Ланкастеров», «Галифаксов» ипрочих «летающих крепостей».
        Когда БДК и паромы «Зибель» приблизились к Дувру, главный калибр линкоров «Ленин», «Карл Маркс» и «Фридрих Энгельс» устроил хорошую, качественную артподготовку. Так что высадке никто не помешал.
        БДК подходили к самому берегу, носовые раздвижные ворота открывались, и танки с бронетранспортерами устремлялись по аппарели, омывая колеса и гусеницы в мелкой волне.
        Особенно много «Т-54» и «ИС-3» выбралось на английский берег в Гастингсе, Дорчестере и Уэртинге.
        В Брайтоне и Дувре высадился воздушный десант.
        Уже к полудню войска 4-й и 10-й армий заняли прочный плацдарм от Портсмута до золотых пляжей Рамсгейта.
        К вечеру обе армии вышли на линию Саутгемп-тон - Райгет - Рочестер. 3-я армия РККА, высадившись у городка Лайм-Реджис, с боями прошла к Эксетеру, направляясь на Бристоль.
        Под Чатемом советские танкисты сразились с 1-м и 5-м Королевскими танковыми полками и с 4-м полком йоменов графства Лондон. Англичане выдвинули сотню «Кромвелей», «Шерманов» и «Стюартов», большую половину которых «ИС-3» расстреляли прямой наводкой с двух километров.
        Тридцать или больше бронетранспортеров «Универсал» остались на поле боя все, походя на вскрытые консервные банки, побывавшие в походном костре.
        Пострадала и советская бронетехника - САУ «Авенджер», собранные на шасси танка «Челленджер», распустили гусеницы паре «Т-54». Да что говорить, если самым «страшным» противотанковым средством у британских пехотинцев считался гранатомет Нортовера, прозванный солдатами «бутылочной мортирой» - это была труба на треноге, метавшая обычные ручные гранаты или бутылки с зажигательной смесью.
        Спору нет, «коктейли Молотова» могли принести массу неприятностей танкистам, так на то и пехота, чтобы истреблять любителей пуляться гранатами и прочими подручными средствами.
        Правда, распространение получил и гранатомет Пи-Ай-Эй-Ти, а это уже было серьезно - его противотанковая граната пробивала 120 миллиметров брони.
        Выход тут какой? А выход простой - не подпускать «метателей» ктанкам.
        А вот артиллерия у англичан была получше немецкой, и тут, чтобы не иметь лишних потерь, подключали штурмовики и пикировщики. Вообще, советская авиация выступила в качестве решающей силы, громя колонны англичан на переходах, изничтожая противника на позициях.
        РККФ тем временем устраивал морскую блокаду Великобритании, перекрывая пути подвоза подкреплений из Соединенных Штатов.
        В это самое время авианосец «Советский Казахстан» илинкор «Иоанн Грозный» проходили Панамским каналом, хорошо порезвившись по дороге - американцы почему-то считали канал своим. Пришлось вести разъяснительную работу - главным калибром.
        24 октября наступление продолжилось строго по плану - штурмовые бригады 10-й армии обходили Лондонский укрепленный район с северо-востока, а 4-я армия двигалась на Оксфорд.
        Глава 25
        Главный калибр
        Северное море, 24 октября 1945 года
        Авианосная ударная группировка держала курс на юго-запад, следуя к устью Темзы. Посередине в качестве особо важной и охраняемой персоны следовал авианосец «Советская Россия». Его окружали корабли охранения - гигантский линкор «Ленин», «Александр Невский», два тяжелых крейсера «Адмирал Ушаков» и «Адмирал Нахимов», крейсеры «Ворошилов» и «Молотов», лидер «Ташкент» иэсминцы. Незримые, в глубине шли три подлодки типа «Акула».
        На этот раз Жилин изменил обычаю и не торчал на палубе, обозревая окрестности - ветрено было и зябко. Октябрь кончался, а это время не самое удачное для морских прогулок.
        БДК, СДК, «Зибели» ипрочие лоханки флота вторжения успели сделать второй рейс, доставив к захваченному плацдарму подкрепления - бронетехнику и морскую пехоту - но вот покидать Портсмут, Брайтон и прочие порты не спешили - погода грозила разгуляться. Шторма синоптики не обещали, но при волнении высаживать десант - это не самый лучший способ напортачить.
        Иван стоял на мостике и глядел, как ниоткуда взявшаяся морось кропит палубу. Солнце пригасло, стало тускло и уныло.
        Полчаса спустя небо прояснилось, но тут локаторщики доложили о появлении эскадры, двигавшейся наперерез. Жилин тут же скомандовал самолету-разведчику подняться в небо. Немного погодя пилот «Су-12» доложил:
        - Полным ходом идут два линкора! Один похож на потопленного «Нельсона», наверное, это его систер-шип, «Родни». А второй… Не знаю, предполагаю, что это «Ривендж», больше некому. Потом три крейсера, эсминцы и авианосец «Чейзер». Стоп! Там, среди крейсеров, один линейный - «Ринаун»!
        - Спасибо, Гоша, - сказал Иван. - Иди на посадку, не маячь.
        Обернувшись к старпому, он приказал вызвать по рации всех командиров кораблей.
        Переговоры были коротки, после чего прозвучала команда «К бою!», и Жилин спустился вниз.
        Пилоты уже топали по палубе, лифты поднимали из ангаров все новые и новые машины. Иван оглядел летчиков и проговорил:
        - Английский авианосец не слишком опасен, у него на палубе меньше тридцати «Сифайров», которые сами по себе - дерьмецо. Главная гадость - это линкоры и линейный крейсер. Ими пусть займутся торпедоносцы и пикировщики. Только просьба: держитесь повыше, а не то под главный калибр угодите.
        Пилоты заулыбались.
        - По самолетам! Готовность раз!

* * *
        Английская эскадра завиднелась по правому борту - серые корпуса сидели так низко в воде, что, чудилось, вот-вот пойдут на дно под грузом надстроек.
        Корабли АУГ расположились так, чтобы не мешать друг другу. Линкор «Александр Невский» шел в кильватере «Ленина».
        «Ленинцы», судя по радиопереговорам, относились к британцам пренебрежительно и были намерены потопить всю эскадру одним залпом. Однако первыми выстрелили англичане - и попали[31 - При написании главы были использованы материалы В. Контровского.].
        Первый 15-дюймовый снаряд с «Ривенджа» угодил в кормовую часть «Ленина» иразорвался между плитами бортовой брони, разбив и разорвав их. Второй снаряд влепился в верхнюю часть барбета носовой башни - большой кусок брони вдавился внутрь и намертво заклинил «Бруно».
        Три башни «Ленина» развернулись, задирая орудия, и выдали залп - шесть снарядов весом в девятьсот кило каждый улетели к англичанам, чьи корабли тоже посверкивали вспышками выстрелов.
        Три снаряда упали в воду, вздымая гейзеры пены и брызг, а другая бронебойная троица накрыла «Ривендж». Один снаряд попал в крышу башни «Q», срезал прицельный колпак, взрывом и осколками брони убив с десяток человек. Зарядники орудий башни заклинило. Второй снаряд пробил броневую палубу позади башни «Х» иразорвался внутри - вспыхнул сильный пожар, и погреб башни пришлось затопить.
        Густой дым наполнил машинное отделение. В темноте, в дыму, перемешанном с газами от разрыва русского снаряда, при страшной жаре от горящего кордита бороться с пожаром было чрезвычайно трудно.
        Третий снаряд попал в носовую башню «Ринауна», но вскользь, засыпав палубу градом осколков, и башня продолжала метать тяжелые «чемоданы» попеременно из правого и левого стволов.
        - На взлет!
        Первыми взлетели истребители - стая «Сифайров», жаждущая хоть какой-то виктории, приближалась. «Мигари», еще не набрав высоту, обстреляли английские самолеты издалека, и пара «Сифайров» вспыхнула, ломаясь и падая в воду.
        Истребители связали авиагруппу с «Чейзера» боем, и остальные воспользовались этим - пикировщики сделали «горку» ипошли на «Ривендж» свысоты, падая в крутом пике. Разрывы снарядов зениток висели в воздухе гроздьями, но самолеты скользили мимо, словно бесплотные духи. Сбросили бомбы и отвернули прочь.
        БРАБы попали в палубу надстройки возле дымовой трубы и пробили крышу батареи артиллерии среднего калибра - народу погибло порядком, людей выкашивало осколками или размазывало по переборкам взрывной волной.
        Английские линкоры открыли огонь, ведя его попеременно кормовыми и носовыми группами башен - пороховой дым заволакивал лишь одну из оконечностей корабля, не мешая наблюдать с постов управления.
        Два снаряда рикошетировали от воды и пронеслись над «Александром Невским» подобно каким-то фантастическим рыбам.
        Русские пушкари сильно разозлились и стали слать «Ривенджу» пятнадцатидюймовые «приветы».
        Снаряд угодил в заднюю надстройку английского линкора, вызвав пожар, другой ударился о кормовую броневую палубу, почти разрушил ее, согнув под большим углом.
        Еще одно удачное попадание случилось в подводную часть «Ривенджа» - снаряд пробил броню главного пояса и повредил водонепроницаемые переборки машинного отделения. «Наглотавшись» воды, линкор осел на полметра. Поступление воды через пробоину остановили матросскими койками, но скорость хода снизилась до шестнадцати узлов.
        Вдохновившись, русские усилили огонь - какой-то из снарядов залпа, упавшего возле борта «Ривенджа», отрикошетил, попал в крышу первой башни и сделал в ней вмятину; другой ударил в главный броневой пояс, обломил верхний угол одной из плит, проник внутрь корабля и там взорвался.
        Пятнадцатидюймовые снаряды пробивали броню верхнего пояса и рвались внутри корпуса - переборки скручивались, водонепроницаемые двери, задраенные на все задрайки, срывало с петель. Через пробоину, полученную от попадания снаряда в корму, было затоплено румпельное отделение; скорость линкора упала до двенадцати узлов.
        Два бронебойных снаряда с «Ленина» попали почти рядом в правый борт «Ривенджа» - ниже ватерлинии, в район нефтяных цистерн. Появился крен на правый борт, но его сумели быстро выровнять перекачкой нефти из цистерн правого в цистерны левого борта.
        «Ленину» тоже досталось - снарядом сорвало с болтов крышу башни «Цезарь», и она с лязгом подпрыгивала при каждом залпе.
        Несколько снарядов, упавших у самого борта, произвели эффект «водяного молота» - швы обшивки разошлись от гидравлических ударов, а еще один «чемодан» скрутил в кольцо трап левого борта, ведущий на ют…

* * *
        …В кормовой башне «Дора» горел свет и стояла удивительная тишина - грохот выстрелов сюда почти не доносился, заглушаемый плитами траверзной брони.
        Серая и огромная казенная часть орудия, опутанная проводами, колебалась в ярко освещенном колодце башни, где блестели рельсы зарядника, круто, салазками загнутые и отвесно падавшие вниз, в глубокий колодец подбашенного отделения, откуда тянуло запахами порохов и смазки.
        Главный наводчик Рыбкин, упершись правым глазом в резиновый ободок прицела, удерживал нить на изрядно битом «Ривендже» инапряженно слушал жужжание моторов - едва щелкало очередное реле, как все матросы в башне вздрагивали - до того были натянуты нервы.
        - Подавай!
        Под глухой вой моторов из колодца поднялся зарядник, громадный, как пианино.
        - Заряжай!
        Лязг, звон, шипение - раскрылись казенники, вобрали в себя огромный снаряд, доданный прибойником.
        - Клади! Заряд… подавай!
        Из медного ящика над лотком вывалился шелковый картуз полузаряда. Рычаг прибойника засунул его в дуло. Обратное движение - и очередь дошла до второго полузаряда, закованного в латунную гильзу. Громыхая и лязгая, шатун втолкнул и его в канал ствола.
        - Заряды поданы.
        - Клади! Закрой!
        Затвор закупорил орудие.
        - Первая кормовая башня к открытию огня готова.
        - От башни прочь! Башня вправо!
        - Целик тридцать влево! Упреждение… поправки…
        Замычал ревун.
        - Отскочи! Залп!
        Рыбкин нажал педаль, и в орудии воспламенились сто пятьдесят килограммов нитроглицеринового баллиститного пороха. Башня сотряслась, и громадный снаряд, раскаленный и бешено вращавшийся, вылетел из дула орудия со скоростью восемьсот метров в секунду.
        - Поражение через двадцать секунд, автомат два с четвертью сближения!
        На «Ривендже» произошел редкий случай: два снаряда легли в одно и то же место - в шестидюймовую броню, защищавшую батарею 152-миллиметровых орудий. Причем второй снаряд разорвался в батарее и зажег кордит. Из полупортиков вырвалась стена огня, достигавшая высоты мачт, но бриттам повезло - кордит горел, а не взрывался.
        Однако когда противоминную батарею осветили через запасную магистраль, зрелище было не для впечатлительных особ - все закоптилось и опалилось огнем, переборки камбуза, корабельной лавки и сушилки были выпучены и изогнуты самым причудливым образом, а в воздухе витал душный запах горелой плоти.
        В следующий момент очень не повезло линейному крейсеру «Ринаун» - снаряд нашел уязвимое место в средней части корабля.
        Крышу башни «Q» снесло, а затем грохнуло так, что, чудилось, небо подпрыгнуло - сильнейший взрыв расколол «Ринаун» пополам. Рухнули мачты, в воздух взлетели части корпуса, колоссальная туча черного дыма вздыбилась к облакам. По крейсеру пробежало пламя, опять загремели взрывы, и обе оконечности крейсера пошли ко дну.
        Крейсер «Молотов» представлял собой душераздирающее зрелище - из проломов в палубе вырывались языки огня, из разбитых башен торчали под разными углами замолчавшие орудия. Крылья мостика были снесены ударами снарядов, словно срубленные топором исполинского дровосека, и обнажился бронированный объем боевой рубки, будто скальпированный череп.
        Линейному кораблю «Родни» тоже досталось изрядно. Пятнадцатидюймовый снаряд взорвался внутри кормовой башни, осколки подожгли один главный и один дополнительный полузаряд. Пламя ударило в перегрузочный пост, где вспыхнули еще два главных и два дополнительных, и огненные факелы, окруженные желтыми облаками дыма, выметнулись над башней на высоту пяти-шести этажей. Из всего расчета башни спаслись только двое, выскочив через люк для выталкивания стреляных гильз.
        Но погиб «Родни» не от равного себе - его торпедировал лидер эсминцев «Ташкент». Первая торпеда угодила линкору под полубак, вторая ударила в корму, а третья взорвалась напротив дымовой трубы.
        Взрыв четверти тонны тротила вспорол борт линкора, как нож рыбу, смял и покорежил все «буферные» отсеки. Двухдюймовая продольная переборка лопнула, и рычащий водяной поток ухнул в корабельное нутро. С громовым шипением извергся пар, и сразу же рванули котлы, залитые холодной водой, разворотив днище и вспучив палубу.
        Огромный корабль плавно, замедленно повалился на левый борт, над ним взметнулись фонтаны белой пены - воздух, вытесняемый водой из отсеков, вырывался наружу, - и с утробным зыком «Родни» скрылся под водой.
        Авианосец «Чейзер» развернулся, чтобы потихоньку скрыться, но это у него плохо получилось - «мигари», перетопив «Сифайры», обстреляли корабль, зачищая палубу, после чего свой вклад внесли пикировщики, и вклад был весом - по паре ФАБ-250.
        Четвертью часа позже авианосец пылал весь, от носа до кормы.
        Пара крейсеров - «Бирмингем» и «Глазго» - едва не стали добычей разозленных наводчиков с «Ленина», но Жилин вовремя охладил их пыл, предложив английским морякам сдаться, принять на борт морпехов РККФ и следовать, куда прикажут.
        Оба крейсера моментально согласились на все условия.
        Сильно потрепанная, АУГ продолжила свой путь к Темзе - приближался бой, если не последний, то решительный - штурм Лондона.
        Глава 26
        Штурм Лондона
        Великобритания, 25 октября 1945 года
        У Жилина возникло впечатление, что разгром 8-й воздушной армии США никого особо не ужаснул, включая и самих американцев. У Штатов вдруг возникло столько проблем и сразу, что в Капитолии, равно как и в Белом доме, сплошной визг стоял.
        Советский Союз вовремя покинул Тихий океан, и теперь в Кремле ни у кого голова не болела, а вот Америка спешно возвращала домой солдат из Европы. После того как СССР захватил Проливы, просто так погрузить войска на суда и вывезти из той же Болгарии стало делом невозможным. Пришлось «пончикам» трястись на грузовиках в югославские порты, чтобы уже оттуда отплывать на родину.
        А на родине потихоньку-помаленьку разворачивалась маленькая война - силы милиции штатов Орегон и Аризона первыми вышли к границам Калифорнии. Следом подтянулись части Национальной гвардии.
        Японские самолеты исправно бомбили железнодорожные узлы и мосты, но армия США упорно двигалась на запад, чтобы отвоевать «Золотой штат».
        Вот в октябре-то и сказалась выгода от альянса с Японией - нападение самураев на Америку потребовало от последней крайнего напряжения сил, решительных и продуманных действий.
        Решительности у штатовцев было в достатке, а вот насчет того, чтобы подумать… Тут наличествовал изрядный пробел.
        Глупостей в те октябрьские дни было наделано немало, а ведь каждый день, каждый час был на счету - транспорты из Японии прибывали в Сан-Франциско регулярно, в строй оккупационных войск становились все новые и новые бойцы. Доставлялась новая бронетехника, а пара авианосцев поработала перевозчиками, довезя до калифорнийских берегов сотню истребителей «Ла-7».
        В итоге Соединенные Штаты полностью прекратили поставки в Британию - дяде Сэму было не до спасения старины Джона Буля, самому бы уцелеть.
        А посему никто не мешал советскому РККФ организовать морскую блокаду Острова. Это было важно, и даже не столько с военной точки зрения, сколько с психологической - британцы, всегда любившие воевать чужими руками, остались один на один с сильным и умелым врагом, которого не купишь.
        «И не победишь», - договаривали деморализованные англичане.

* * *
        Эстуарий Темзы был широк. Зеленые холмы и белые меловые скалы, фермы, закопченные трубы заводов, рощицы - берег как берег, ничего особенного.
        Корабли АУГ не поднимались вверх по Темзе, чтобы не стать удобными мишенями, а дрейфовали ближе к морю.
        К этому времени три штурмовые бригады уже окружили Лондон.
        Надо сказать, что, в отличие от Берлина, столица Соединенного Королевства не могла похвастаться мощными укреплениями.
        Еще в 1880 году Лондон обнесли земляными валами вкруговую, выстроив тринадцать фортов, из которых к 1945-му уцелел один лишь Райгейт.
        С начала «Битвы за Британию» в40-м вокруг Лондона замкнули кольцо противотанковых рвов и дотов, но самые мощные укрепления строились внутри города - пятиметровым слоем бетона покрыли подземные бункеры Адмиралтейской цитадели под Уайтхоллом. Оттуда и рулил Черчилль.
        Жилин нетерпеливо посмотрел на часы. Пора!
        - По самолетам!
        Спрашивается: мог ли он утерпеть и на этот раз? Ответ отрицательный…
        Заняв место в кабине «МиГ-15», Иван махнул комполка: «На взлет!»
        В воздух он поднялся третьим. Дождавшись остальных, перестал кружить.
        - Я - Варяг! Группа, внимание! Курс триста. Будем прикрывать с воздуха штурмовую бригаду.
        Пройдя над Гринвичем, истребители вышли к северной окраине Лондона, где 5-я штурмовая бригада прорывала оборону.
        Могучие «ИСы» немного странно выглядели с бульдозерными ножами, зато работа шла ударными темпами - широкий противотанковый ров засыпался камнями и землей. Однажды лопасть ножа послужила щитом, отразив снаряд, выпущенный по танку, - только искры сыпанули, а болванка срикошетировала в небо.
        Невдалеке долбили пулеметы, сверкая огнем из амбразур дота. Пара «ИС-3» уделывала его перекрестным огнем. Доконали танки огневую точку или нет, осталось неясным - истребители вписались в разворот.
        - Я - Варяг, вызываю Черепаху!
        - Черепаха на связи!
        - Группа над вами, будем гонять нехороших дядей.
        - Вас понял, Варяг!
        Долго ждать «нехороших дядей» не пришлось - налетели «Метеоры» сярко выраженным намерением посбивать всех русских.
        - Атакуем! Мосгаз, бери командование на себя. Нечего отлынивать…
        - Есть!
        С четверкой Баклана Жилин набрал высоту и опрокинулся в пике. Мчась по вертикали, он поймал в прицел «Метеор» ивыпустил по нему короткую очередь.
        Этого хватило - правый двигатель у «англичанина» задымил, а секунду спустя вспыхнул. Потеряв управление, истребитель вошел в штопор, из которого уже не выходил до самой земли.
        - Идем с набором! Мент, прикрой.
        - Есть!
        - Я - Черепаха! С запада идут «Москито», числом до двадцати. Прикройте!
        - Я - Мосгаз! Атакуем! Баклан, заканчивай с «метеорами».
        - Понял.
        Жилин как раз набирал высоту, когда пришло известие о налете бомбардировщиков. Стало быть, «Метеоры» просто расчищали пространство, чтобы «Москито» спокойно отбомбились. Не выйдет.
        «Мигарю» под тринадцатым номером реально не повезло - множество раз продырявленное левое крыло чудом не отвалилось, с него кусками слезала обшивка, оголяя каркас. Плавно теряя высоту, истребитель потянул к линии фронта.
        Иван проводил его взглядом и сосредоточился на бомберах.
        - Я - Варяг! Орехов! Марков! Травим «москитов»!
        «Мигари» упали на добычу заученным «соколиным ударом». «Сложив» три очереди на левом крыле ведущего девятки бомбовозов, они добились того, что плоскость отвалилась и закувыркалась вниз.
        Однокрылый «Москито» отправился следом.
        - Володька! Снизу!
        - Вижу. Подкрался, гад…
        - Да ладно, сейчас я его сниму.
        Очередь угодила в топливный бак, и заблудившийся «Метеор» полетел вниз, как настоящий болид, распуская за собой шлейф дыма.
        Потеряв еще три машины, бомбардировщики стали заворачивать обратно, знакомым манером просыпая бомбы куда-то вниз, не важно куда, лишь бы освободиться от тяжкого груза - тогда появлялся шанс улететь и уцелеть.
        - Я - Мосгаз! Возвращаемся. Заправиться надо. Вторая эскадрилья! Вы где?
        - Проходим над Лондоном, Мосгаз.
        - Привет сменщикам!
        - Осторожно, туман!
        - Учтем!
        Жилин глянул на приборы. Топливо еще было, но в обрез. Лучше дозаправиться, а то лишишься маневра…
        Внезапно самолет сотрясся, а в следующее мгновенье канул в туман. На секундочку серая пелена разошлась, внизу проглянули крыши - и посты зенитчиков на плоских кровлях.
        «Так вот кто меня…»
        Истребитель терял высоту и скорость, двигатель захлебывался, чихал, а стрелка топливомера стремительно близилась к нулю. Больше медлить было нельзя, и Жилин катапультировался.
        Улетел вверх и назад отстреленный фонарь. Удар - и кресло покинуло кабину «МиГа», уходившего вниз.
        Освободившись, Иван дернул за кольцо, и над ним, словно зонтик, раскрылся парашют. Взявшись за стропы, Жилин выдохнул. Вроде как живой…
        Ветер нес его над каким-то проспектом, Иван изловчился, приземляясь на маленьком газоне. Повалился, погасил купол, рассупонился. Хлопнул себя по кобуре.
        Порядок, на месте.
        Проспект назывался Нортумберленд-авеню. Оглядываясь, Жилин раскрыл планшет, где имелась карта Лондона, и сориентировался.
        Нормально он сел, удачно. Сейчас бы до Черинг-Кросс добраться, а там наши. Десантники.
        И главный маршал авиации, с пистолетом в руке, побежал.
        «Черинг-Кросс, Черинг-Кросс…» - крутилось у него в голове. Что-то было связано с этой станцией, что-то очень важное…
        И Жилин вспомнил. Была какая-то передача по телику - тогда еще, в том будущем (ну и оборотец!). Там два развеселых путешественника, рекламируя туры в Лондон, бродили по бункеру Черчилля. От того бункера - настоящей подземной цитадели! - тянулись два туннеля, на север и на юг. В северный попадали именно с Черинг - Кросс!
        Забавно - вчера бы он и не вспомнил о давнишнем шоу, а нынче все встало в памяти, ярко и четко. Благо англичане не зря слывут консерваторами - Лондон за полвека мало изменился. Жилин видел перед собой те самые дома, что некогда мелькали на экране.
        Воспоминания о будущем…
        Иван оглянулся.
        Авеню была совершенно пустынна, только раз промчался грузовик, набитый ранеными, да встретился толстый «бобби» - полицейский в дурацком шлеме.
        Увидав русского офицера во плоти, «бобби» вужасе прижался к стене.
        - Хэлло! - бросил Жилин на бегу. «Бобби» икнул в ответ.
        Сзади что-то затарахтело, и показалась небольшая черная машина, смахивавшая на «эмку», только называлась - «Остин».
        Ехал «Остин», разумеется, не по-людски - слева.
        Заступив дорогу авто, Иван вскинул пистолет, и машина с визгом затормозила. Справа выбрался водитель, сразу задравший руки.
        Жилин небрежно махнул ему пистолетом - полезай, дескать, обратно - и сказал:
        - Черинг-Кросс!
        Усевшись рядом с хозяином, он покосился на англичанина и усмехнулся.
        - Не бойтесь, не съем, - сказал Иван. - Не вы начали эту дурацкую войну, не вам и отвечать.
        - У вас хорошее произношение, - боязливо похвалил водитель.
        - Готовился! - хмыкнул Жилин.
        - И что с нами будет теперь? Отправят в Сибирь?
        - Мистер, меньше слушайте вашу брехливую Би-би-си. Кстати, в Сибири красиво - лес, скалы, чистейшие озера…
        - Зимою там очень холодно…
        - Зимою и в Англии не тропики. А летом в Сибири - жара! - Иван углядел впереди конный памятник Карлу Первому и велел: - Тормозните здесь.
        Англичанин аккуратно подкатил к тротуару, и опасный пассажир покинул «Остин».
        - Сэнк ю!
        Водила первым заметил русский БТР, кативший со стороны Трафальгарской площади, и даже разворачиваться не стал - двинулся задним ходом, напрягая двигатель.
        Жилин выскочил вперед и замахал руками. БТР, на броне которого сидели парни в камуфляже и в голубых беретах, притормозил. Десантники вылупились и тут же зарявкали вразнобой:
        - Здравия желаем, товарищ главный маршал авиации!
        Ощерившись, Иван залез на броню - десантура ему помогала - и сказал:
        - Мужики, надо Черчилля за жабры брать!
        - Так мы ж завсегда!
        - Начальство ваше где?
        Лязгнул люк, и показался плечистый майор. Хмурый, он оглядел своих и расплылся в улыбке узнавания:
        - Товарищ маршал! Вы откуда к нам?
        - С неба, майор.
        - Сбили?! - охнул командир десантников.
        Жилин усмехнулся:
        - Японцы говорят: «Даже обезьяна падает с дерева». Короче, майор. Где-то здесь спрятан вход в секретный туннель, и он выведет прямо в Адмиралтейскую цитадель, где прячется этот жиртрест, который Черчилль. Понятно?
        - Найдем! - кивнул майор. - Вперед, орлы!
        Десантники попрыгали с брони и разбежались.
        - Как звать хоть? - спросил Иван.
        - Кирилл. Кравцов.
        - Как тебе англичане?
        - Да мы их не видали пока! - хохотнул майор. - Стрелял кто-то пару раз из окна, дали ему пулеметом, - он хлопнул по ДШК, - заткнулся.
        - Ага… Вызывай подкрепление, товарищ Кравцов, а то мало нас.
        - Нас?
        - А ты что думал, я вас тут дожидаться останусь? Нет уж!
        Майор нырнул в нутро бэтээра, послышалось бурчание, и вскоре Кравцов вылез обратно, едва не застревая в люке.
        - Фу-у! Как шпротина в банке! Вызвал я ребят и о вас передал кому надо. Уж не взыщите, товарищ маршал!
        - Все нормально. Да, чуть не забыл - гранатометы нам понадобятся, чтобы двери открывать.
        - Хороший ключик! - согласился Кравцов.
        - Товарищ майор! - подбежал сержант с чубом, выбивавшимся из-под берета. - Нашли!
        Искомая дверь нашлась в стене неподалеку от станции метро «Черинг-Кросс» - маленькая зеленая, пупырчатая от заклепок. «Открыли» ее с помощью пары противотанковых гранат.
        - Бойся!
        Грохнуло знатно. Вырванная, покореженная дверь загрюкала по тротуару. Десантники нырнули в пылящий проем.
        Майор, отдав приказания остававшимся у БТР, оглянулся напоследок к станции «Черинг-Кросс» ифыркнул презрительно:
        - Тоже мне, метро! Подвал какой-то… Вперед!
        Со стороны Мэлл донеслись частые выстрелы, потом загоготал пулемет, и все стихло. Взревывая моторами, лязгая «гусянками», на Черинг-Кросс вывернули три БМП. С брони попрыгали мужики в «пятне», с разгрузками на груди. Из десантных отделений вылезли такие же персонажи.
        - Откуда? - коротко обронил Жилин.
        - Осназ! - не менее лапидарно ответили ему.
        - Замечательно. Пойдете вперед, - махнул рукой Иван в сторону туннеля, - военных гасить, гражданских не трогать. Там у них что-то вроде бомбоубежища. Кто командир?
        Вперед вышел сухопарый молодец - нос сапожком, уши - лопушком.
        - Капитан Тимофеев.
        - Значит, так, капитан. Туннель отсюда тянется до Уайтхолла, по нему и двинем. Есть еще боковой туннель к Министерству обороны, на восток. Еще один отходит на запад, к военно-морскому ведомству. Надо наведаться и туда, и туда. И вроде есть туннель с выходом на лестницу, где стоит памятник герцогу Йоркскому. По нему можно выйти к Букингемскому дворцу. Сечешь?
        - Монархи чтобы смылись?
        - Именно! Сюда, к Черинг-Кросс, потом на метро до Паддингтонского вокзала и ту-ту, в Бристоль или куда подальше.
        - Я сообщу ребятам.
        Подозвав радиста с рацией за спиной, Тимофеев вызвал «ребят»:
        - Голубятня! Я - Турман! Прием.
        - Голубятня на связи.
        Осназовец сжато передал сведения.
        - Еще что, товарищ маршал?
        Жилин молча отобрал у него микрофон с наушниками и заговорил:
        - Капитан доложил о северном туннеле. Есть еще южный, он выходит на Маршем-стрит, рядом с правительственной цитаделью «Ротонда» - ее оборудовали на Хорсферри-роуд, где раньше стояли газохранилища. Надо южный выход перекрыть и проверить один слух - вроде как существует боковой туннель, выводящий в цоколь Вестминстерской больницы. Ясно?
        - Так точно, товарищ главный маршал авиации!
        - Без чинов. Исполняйте.
        Вернув наушники радисту, Иван махнул рукой:
        - Все, выдвигаемся!
        Пройдя в туннель, Жилин не обнаружил ничего романтичного, что обычно соответствует понятию «подземелье».
        Глухие бетонные стены, увешанные вязанками проводов и кабелей, ряды фонарей, полукруглые своды.
        - Вперед!
        Сам переход от двери выводил к большим, тяжелым воротам, обитым листовой сталью толщиной в палец. Одна из створок была приоткрыта, рядом валялись четверо солдат в английской форме со смешными касками на головах, похожими на миски.
        Видать, оказали сопротивление, а десантура этого терпеть не может.
        - Бегом марш!
        Туннель изгибался, уходя к Уайтхоллу, и вскоре осназовцы догнали десантников. Те скучились у поворота.
        - Что там?
        - Пулемет. И мешки с песком.
        Словно подтверждая это, застучал «Гочкис». Пули оставляли бороздки на стене, пыля и кроша.
        - Куклу! Гранатометчику готовность.
        Обрядив в тряпье охапку досточек, картонок и прочего мусора, «куклу» швырнули к противоположной стене. Пулемет тут же застрочил, изничтожая отходы - и позволяя бойцу с гранатометом выглянуть на полсекунды.
        Этого времени хватило, чтобы выпустить гранату и скрыться. Прогремел взрыв, прошуршали по бетону осколки, и Тимофеев первым выкатился на линию огня, вскинул автомат - и опустил.
        - Чисто!
        - Вперед!
        На троих пулеметчиков хватило одной противопехотной.
        Жилин усмехнулся. Когда он еще в далеком 41-м подкинул идею гранатомета, то ничего, кроме эскиза и некоторых технических деталей, предложить не смог.
        Но советским конструкторам и этого хватило.
        В принципе еще в 39-м в Красной Армии применялись гранатометы Дьяконова и Таубина, но были они «совсем не то».
        А вот РПГ - это вещь! Никакие PIAT и базуки с фаустпатронами с ним и рядом не стояли.
        Метров через сто туннель перегораживали ворота. Запертые.
        Ими занялся осназ - заминировав створку, Тимофеев с подручными скомандовал: «Open!» Охрана не послушалась, и тогда взрыв вынес половину створки, зашибив заодно и охранников.
        За очередным поворотом открылось бомбоубежище - здесь на лавках сидело сотни две лондонцев. Старики, женщины с детьми, отроки с противогазами через плечо.
        При появлении десантников поднялся крик, все вскочили и заметались, не ведая, как спастись от злобных большевиков.
        Жилин вытащил пистолет и пальнул в потолок. Резкий звук выстрела подействовал как надо - все замерли.
        - Всем оставаться на своих местах! - резко сказал Иван, подпуская металлу в голос. - Можете возвращаться в свои дома или отсиживайтесь здесь. Мы не варвары и бомбить Лондон не собираемся. Сидите тихо и не высовывайтесь. Пошли, ребята.
        Англичане и англичанки сидели, оцепенев, тискали своих детей и со страхом провожали русских солдат.
        А русские солдаты тихонько просачивались в Адмиралтейскую цитадель. Это был огромный центр на двести с лишним комнат, выстроенный на пересечении Хорс-Гардс-роуд, Сторис-гейт и Грейт-Джордж-стрит. Сверху его прикрывало здание Казначейства, чей первый этаж залили бетоном, и он стал крышей цитадели.
        В коридорах и комнатах потолки подпирались мощными стальными балками и откосинами, поверху тянулись трубы канализации и вентиляционные короба; крашеные стены выглядели аскетично, по-военному.
        Надо полагать, что обитатели бункера просто не ожидали атаки, надеясь отсидеться или лелея мечты о разгроме Красной Армии.
        Первыми в цитадель ворвались осназовцы - быстрыми, смертоносными тенями они проносились по коридорам, стреляли, не раздумывая, если видели перед собой людей с оружием.
        Служащих - всяких машинисток, телефонистов, мелких клерков - не трогали, запирали и шли дальше.
        Жилин заглянул в одну из комнат, предназначенную для шишки из правительства. Ничего особенного: койка, стол, стул, тумбочка, комод. Крошечный коврик на полу. Ночной горшок, тазик и кувшин. Мило.
        В кабинете начальников штабов народу было мало - пару генералов молодцы Тимофеева мигом упаковали. Иван оглядел кабинет - длинный и узкий. Стены увешаны картами, во всю длину - стол да стулья.
        - Мы уже рядом!
        Тут десантники приволокли извивавшегося британского офицера, он брыкался, изрыгая черную брань.
        Сохраняя безразличное выражение лица, Жилин запустил руку ему в карман и вытащил документы.
        - Чарльз Ральфи Томпсон, - прочел он. - Полагаю, вы тот самый военный помощник «жирного борова». Проводите нас к нему.
        - Ни за что! - пылко воскликнул Томпсон.
        Иван пожал плечами:
        - В расход.
        Жилин обошел военного помощника и пошагал дальше. Сухой пистолетный выстрел засвидетельствовал смерть преданного человека. Врага, более опасного, чем обычный противник.
        - Кажется, нам сюда.
        Отворив дверь с табличкой «Пожалуйста, тише», Иван оказался в комнате, соединенной с кабинетом. Слева - большая кровать, справа, за бетонной колонной, кресла в рядок, а у противоположной стены располагался письменный стол, за которым восседал сэр Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль.
        Полюбовавшись его жирным загривком, Жилин подумал, что англичане сами во всем виноваты. Выбрали бы себе премьером, как «в той жизни», Клемента Эттли и горя б не знали.
        Эттли ни за что не решился бы на военные действия, убоявшись последствий. А вот боров пошел ва-банк.
        И проиграл.
        Премьер-министр грузно развернулся в кресле, перекашивая бульдожье лицо.
        - В чем дело? - спросил он неприятным голосом. До него еще не дошло.
        - Гражданин Черчилль, - сказал Иван, - вы арестованы.
        Глава 27
        Китовый залив
        Исландия, 28 октября 1945 года
        Когда в 43-м СССР открыл «второй фронт», высадив войска на Сицилии, у европейцев хватало страхов и опасений, которые умело разжигали «союзнички» - Англия и Америка. Но вот уже два года минуло с той поры, а в ГУЛАГ так и не засадили никого из жителей «свободного мира».
        Сталин не торопился, он осторожно и взвешенно принимал решения, руководствуясь интересами не сегодняшнего дня, а столетия.
        Фашисты в Италии сидели в тюрьмах, иных расстреляли, однако никто не покушался на папу римского - понтифик по-прежнему слал благословения из Ватикана. Его, правда, убедительно попросили не нагнетать обстановку и не лезть в политику - думайте о душах праведных и грешных, Ваше Святейшество.
        В Германии судили нацистов. Гитлер не исхитрился, как «в прошлой жизни», бежать в Южную Америку - повесили Адольфа Алоизыча. И Геринг висел рядом с ним, и Гиммлер, и Мюллер, и Борман, и Менгеле, и прочие фюреры рангом пониже. Заводы «ИГ Фарбениндустри», «Рейнметалл», «Фридрих Крупп», «Мессершмитт АГ» ипрочие, запятнавшие свою деловую репутацию, были национализированы, но бизнес не только не сдулся, а, напротив, пошел в рост. Тем более что Советский Союз завалил немцев заказами. Впрочем, советские наркомы не стеснялись и вывозить в СССР целые заводы, выпускавшие оптику, автомобили, станки, радиотехнику - опыт был. Сколько производств в войну пришлось спешно эвакуировать на Урал и в Сибирь!
        Можно сказать, что немцы, итальянцы и французы только выиграли от того, что их оккупировали не американцы, а русские. И чуть ли не самое главное для многих и многих - не пострадали «кровь и почва».
        Да, Италия потеряла все свои колонии, но это было только справедливо. Зато Германия не была «обкусана» по краям жадными соседями, сохранив в целости и единстве коренные немецкие земли. Польша, правда, повякала малость насчет выхода к Балтийскому морю, но нарком Молотов был краток. Если перевести его мнение по этому вопросу с округло-дипломатического на приземленно-человеческий, то звучать оно будет примерно так: «Обойдетесь!»
        И кое-кто в Англии, уже примеряя статус оккупированной территории, находил в сложившемся положении все больше и больше плюсов.
        Русские не покушались на вековечные устои европейской цивилизации, а лишь поправили их да обстругали по-новому. И британская армия совершенно пала духом, когда Совинформбюро объявило о подготовке в Берлине международного конгресса, на котором подведут итоги войны и наметят контуры грядущего устройства мира.
        Японцы были приглашены на это «мероприятие», как и китайцы. Послали приглашение и в Вашингтон, но американцы не ответили. Наверное, их малость ошарашило требование СССР выдать президента Трумэна, чтобы судить его как военного преступника.
        Разумеется, объявление о Берлинском конгрессе несло в себе изрядную долю «пиара».
        Получалось, что вторая битва за Британию походила на скоротечную заварушку, сроки которой давно уже определены в Кремле. Барахтайся не барахтайся, а конец один.
        К 28 октября советские войска, заняв Бристоль и Оксфорд, вышли на линию Глостер - Нортгемптон - Кингс-Линн, развивая наступление в направлении Бирмингем - Манчестер.
        Пленение Черчилля и короля Георга VI внесло в ряды английских военных раздор и упадок духа, поэтому советские танки, бывало, проходили в день по 70 километров, не встречая ровно никакого сопротивления.
        РККФ между тем разжился еще одним линкором - новейшим и крупнейшим кораблем «Вэнгард», которому до введения в эксплуатацию оставалось всего несколько месяцев. С названием не стали мудрить и попросту перевели английское на русский - «Авангард».
        В те самые дни авианосец «Советский Казах-стан» илинкор «Иоанн Грозный» так и не дошли до английских берегов - им было приказано, не сбавляя хода, двигаться к Исландии. Туда же направились тяжелые крейсеры «Карл Маркс» и «Фридрих Энгельс».
        В то время Исландия уже была оккупирована Англией и Америкой, боявшимися, что немцы нагрянут на остров первыми. Американцы высадили в Рейкьявике около сорока тысяч солдат - больше, чем мужского населения среди исландцев…

* * *
        Дядя Миша ходил вокруг штурмовика, изредка поглядывая на север, где все резче и четче очерчивался берег Исландии. За время своего едва ли не кругосветного путешествия он насытился экзотикой.
        Память хранила виды дальних стран и таинственных островов. Самыми яркими, конечно же, оставались воспоминания о Гуаме - вот уж где душа переполнилась впечатлениями!
        Уже на Гавайях Ерохин малость успокоился, а на Панамском перешейке его больше заботила военная составляющая - как получше прижучить американцев, возомнивших, что канал принадлежит им одним.
        В Панаме тоже были пальмы, были аллигаторы, старинные форты, знавшие набеги корсаров Моргана, но на все это Михаил смотрел с позиций знатока и ценителя, а не восторженного неофита.
        Корабли заходили на Антильские острова - пополнить запасы воды и провизии (трофейного горючего хватало в хранилищах близ Панамского канала), а после вышли в Атлантику.
        Постепенно блеск и голубизна уступали место суровым краскам севера, но Дяде Мише было тепло по-прежнему - с ним была Тетя Муся. Маша, правда, сердилась, когда ее так называли, и Ерохин следил за языком, но думки-то не запретишь…
        Ерохин улыбнулся. Монахом он не был и девушек не сторонился, однако полагал, что ничего, кроме утехи, прелестницы дать не могут. Он ошибался.
        Ты не просто живешь чувствами и ощущениями, тебя всего переполняет нежность. Только и мыслей, что о Маше, Машеньке, Машечке, Машулечке.
        Вот она подбегает к нему, оглядывается пугливо - не видит ли кто? - и бросается ему на шею, целует и смеется. И тебе ничего больше не нужно, ничего во всем мире, чье скучное бытие, чьи горести тебе совершенно не интересны.
        Одна забота гложет тебя: как бы так устроить жизнь, чтобы Маше было с ним хорошо. И все!
        Конечно, забота эта требует многих сил и трат, но все они в радость. Вот даже сейчас, когда Тети Муси нет с ним рядом, достаточно лишь вспомнить о ней, и глуповатая улыбка сама раздвигает сурово сомкнутые губы боевого офицера…
        Дядя Миша вздохнул и отдал команду:
        - По самолетам!

* * *
        Две эскадрильи штурмовиков под прикрытием «мигарей» приблизились к аэродрому Кеблавика. Он был пуст - летающие лодки «Каталина» и «Маринер» покачивались рядом - на воде в гавани.
        - На боевом курсе! Приготовиться к атаке!
        Сверху было хорошо видно, как две здоровенные «Каталины» разгонялись, оставляя на волнах пенный след и походя на перепуганных уток.
        - Атакуем!
        «Горбатые» покидали палубу авианосца налегке, без бомб под крыльями, только эрэсы да полный боекомплект к пушечкам.
        Летающим лодкам достались эрэсы - одна из «Каталин» уже оторвалась от воды, поднялась на метр-другой, натужно ревя моторами, и тут парочка реактивных снарядов подорвала ей крыло. Гидросамолет плавно накренился, цепляя волны «здоровой» плоскостью, отломил и ее, скапотировал, зарываясь носом в воду, и тяжело закувыркался, завертелся, разламываясь на части.
        Вторая «Каталина» отвернула в сторону, и эрэсы прошли мимо, так ведь не последние - выпустили еще. Всем на удивление, снаряды вписались метко и точно - в фюзеляж позади кабины. Дыры не повлекли последствий для самолета, хвост не отломился, но, видать, осколки здорово посекли экипаж - летающая лодка клюнула носом, почти касаясь воды, а затем с маху плюхнула хвостом по волнам, словно в кита играла.
        Игра вышла боком - в буквальном смысле. Окунувшаяся в волны хвостовая часть сработала, как мертвый якорь, резко притормозив и развернув самолет - хвост оторвался, летающая лодка загребла воду крылом, как веслом, потеряв и его.
        - Голубенков, добей.
        Снаряды прострочили огрызок «Каталины», и кверху ударил огненный фонтан из пробитого бензобака. Готов.
        - Я - Клумба, - зазвучало в эфире, - вызываю Дядю Мишу!
        - На связи, Клумба.
        - Оставляешь «Каталин» и «Маринеров» впокое - мы их местным подарим. Американцы сдаются сразу всей толпой, так что… Короче. Рейкьявик можно не трогать. Слетаешь со своими в этот… Хвал-фьор-дур. Тьфу, пока выговоришь… Понял?
        - Так точно.
        - Это рядом совсем. Там посты, вот, и поохотитесь.
        - Понял.
        - Действуй.
        Хвалфьордур переводится как «Китовый залив» - любят тут киты порезвиться. Отсюда, из этого фьорда, отправлялись в войну конвои до Мурманска и Архангельска. Вот только Третий рейх давно усоп, а штатовцы задержались…
        Серая облачность нависала над плосковерхими горами, окружившими Хвалфьордур, но зелень на склонах и в долине еще кое-где держалась, яркими пятнами выделяясь на общем буром фоне. И ни одного дерева - не растут они тут, холодно и ветер. Только, наверное, березки полярные да прочий стланик. Среди скудного травяного покрова выделялись разливы каменного крошева. Почва здесь как пленочка…
        И все равно это было красиво. Не сравнить, конечно, с тропическим буйством. Исландия - прямая противоположность всяческим джунглям, и все же здешняя суровая, сдержанная красота пленяла, брала за душу.
        Дядя Миша сжал зубы. И есть тут некоторые товарищи, которые нам совсем не товарищи…
        Казенного вида домики у причалов, полукруг-лые хижины-ниссены, высокие радиомачты, оттянутые растяжками, подсказали, где расположился американский пост. Да и чего гадать?
        Вон он, полощется, звездно-полосатый «мат-рас».
        - Атакуем!
        Эрэсы разлетелись веером. Когда такой снаряд попадал в щитовой домик, вылетали окна и двери. Когда взрывалось два РС, крыша приподнималась и опускалась, проваливаясь внутрь. А то и вовсе разваливалось строение.
        Человек пять выскочили, почесали на позицию, где задирали стволы «пом-помы», да не добежали - короткая очередь перечеркнула фигурки, и трое покатились сбитыми кеглями, пачкая желтую траву красной кровью.
        Пара Голубенкова доконала зенитки, превратив те в лом.
        - Я - Дядя Миша! Мачту сбили?
        - Так точно! Под самый корешок!
        Сделав круг, больше для того, чтобы запечатлеть в памяти здешнюю, немного печальную красоту, Ерохин сказал:
        - Возвращаемся!
        Группа развернулась и потянула на юго-восток. Михаил широко улыбнулся. Он начинал постигать усладу возвращения домой.
        Да, у него еще не было дома, не было семьи, но его уже ждали. Как же это здорово, когда тебя ждут. Волнуются. И любят.

* * *
        …Рейкьявик зачистили мигом. Едва русские морпехи крикнули свое знаменитое «Полундра!», как персонал армии США дружно записался в плен. Спасибо американским борзописцам - они столько страшилок напридумывали, что при одной мысли о красноармейце или краснофлотце у «Джи-Ай»[32 - Название солдат армии США. GI - сокр. от выражения «собственность правительства».] сразу расслаблялся сфинктер.
        Корабли РККФ побывали в Хвалфьордуре, Арканесе, Калдарнесе, Санскее и Акюрейри, везде выставив посты.
        Исландцы, наслышанные о том, как Красная Армия гоняла фрицев в Норвегии и Дании, относились к русским с симпатией. Далекие потомки викингов, они ценили боевой дух и уважали силу.
        Командир «Советского Казахстана» встретил на набережной премьер-министра Исландии Олафура Торса и заверил его, что РККФ здесь временно, а если и задержится, то только с разрешения альтинга.
        Обрадованный нежданным подарком - двумя неполными эскадрильями гидросамолетов «Каталина» и «Маринер», - Олафур Трюггвасон Торс заверил советских моряков и летчиков в совершеннейшем к ним почтении.
        30 октября несколько полков 18-й воздушной армии перебазировались на аэродром в Кеблавике.
        Глава 28
        «Большое яблоко»
        США, Нью-Йорк. 30 октября 1945 года
        Егор Челышев пару недель промаялся в Монино, где его «тушкам» провели тщательный осмотр - все-таки налет был основательный. От Москвы до самых до окраин, а после через весь Тихий или Великий да обратно.
        В итоге на паре бомбардировщиков пришлось заменить двигатели, и… Короче, механики поработали ударно.
        В налетах на Британские острова полк Челышева поучаствовал, когда 3-я армия вышла к Глазго. Туда же, на аэродром Глазго-Прествик, «Ту-10» иперебазировались.
        Раньше в Глазго прибывали борты из США, вылетавшие из канадского Галифакса, а теперь как отрезало - война с Японией отбирала массу сил и средств. Да и кто пропустит самолеты из Штатов? Собьют, однако.
        Хмурыми прелестями Шотландии летчики не долго любовались. Генерал Раков вызвал командиров полков и поставил им боевую задачу - отбомбиться по Нью-Йорку, надкусить «Большое Яблоко»!
        Челышев быстро прикинул, что Вашингтон недалеко от Нью-Йорка, и предложил «навестить» Трумэна, подбросив тому гостинцев. Так сказать, с доставкой на дом. На Белый дом.
        Но Раков строго сказал, что Вашингтон бомбить приказа не было. «Ничего, - утешил он комполка, - устроим им фейерверк на Уолл-стрит, живо сообразят, что следующей целью станет Капитолий!»
        И 30 октября три девятки «Ту-10» сполным боекомплектом (ОВАБ-1000 и ФАБ-500) перелетели в Исландию, на аэродром в Кеблавике, откуда до Нью-Йорка было четыре с половиной тысячи километров. От Гонолулу до Лос-Анджелеса было дальше…
        ВПП в Кеблавике была неплоха - не бетонная, но крепкая и довольно гладкая. Челышев прошелся, поглядел вокруг.
        - И как они тут только живут, - поежился радист.
        Егор усмехнулся:
        - Олег, ты сам откуда?
        - Из Воронежа.
        - Так вот, в твоем родимом Воронеже народу вдвое больше, чем по всей Исландии.
        - Ничего себе…
        - А ты думал. Ну, ладно… Эй, однополчане! По самолетам!
        Через полчаса Кеблавик опустел - «Ту-10» взлетели и взяли курс на юго-запад.

* * *
        Северная Атлантика не баловала погодой - океан внизу то отливал на солнце бутылочной зеленью, то наливался свинцовой тяжестью. Особой болтанки Челышев не замечал, но порой «шкивало» изрядно.
        Когда показался Нью-Фаундленд, Егор приказал пилотам отдалиться в океан - не стоило маячить и подставляться.
        Вряд ли их операция такая уж тайная. Неужто никому в этой Америке не известно, что русские обосновались в Исландии? Любому ж ясно, что не зря, что Кеблавик своего рода аэродром подскока, на полдороге до Нью-Йорка, Балтимора, Бостона и так далее.
        Стало быть, надо ждать торжественную встречу. Ничего, поднимемся повыше…
        …К Нью-Йорку самолеты заходили с востока.
        Размытая полоска берега постепенно оформлялась в частокол небоскребов. Билдинги словно вырастали из океана, а уже потом появлялись острова. Вон и статуя Свободы завиднелась.
        Появились и «встречающие» - корабли Атлантического флота США открыли огонь изо всех зениток, имевшихся на борту.
        - Я - ноль седьмой! Звену Диговцева сбросить по фугаске на корабли.
        - Есть!
        Три «тонки» спосвистом ухнули вниз. Одна накрыла линкор «Алабама», проломив носовую палубу и натворив дел в отсеках. Другая рванула близко к борту корабля «Индиана», отчего линкор лег на левый борт. Потом, правда, выровнялся, но тут как раз упала третья ФАБ-1000, вздыбив гору воды, и «Индиану» положило направо.
        - Перевернулся?
        - Нет, - покривился Ткачук. - Ванька-встанька…
        - Ничего! - утешил его второй пилот. - Зато там всех покидало в отсеках! Представил?
        - Это да! - взбодрился штурман.
        - Взялись, - построжел Челышев. - Слушать всем! Я - ноль седьмой. Боевое развертывание! Первая девятка бомбит Бродвей - ближе к центру, вторая - Уолл-стрит и прилегающие улицы, третья - Пятую авеню. Планы все изучили?
        - Все!
        - Атакуем!
        Бомбили Манхэттен, к которому приткнулся Лонг-Айленд, словно колоссальный линкор. Пролетев над Куинсом, «Ту-10» оказался над Бруклинским мостом - вниз полетели две полутонки. Звено Хоменка добавило.
        - Цель накрыта! - завопил Шуравин в эфире. - Ура-а! Целый пролет продырявили!
        - Рано радуешься, металлоконструкции уцелели, их покорежило только.
        - Добавим.
        Над Сохо «тушка» развернулась, потянув вдоль Парк-авеню.
        - Поворот! - завопил Ткачук. - Не туда летим!
        - Бродвей же!
        - Не Бродвей это! Левее бери! Вон, видишь? Эмпайр-стейт-билдинг!
        - А, понял…
        Сбросив бомбы «по дороге» - на Пятую авеню, - «Ту-10» прошел рядом со стоэтажным небоскребом.
        - Стрелкам - огонь!
        Четыре турели развернулись и выпустили очередь по Эмпайр-стейт-билдингу. Стекла так и посыпались.
        - Ракету бы… - простонал Ткачук.
        - Чего нет, того нет, - сухо ответил Челышев. - Уолл-стрит ищи!
        - А мы ее пролетели уже!
        - Разворот!
        Развернувшись над Таймс-сквером, «тушка» повернула обратно, к южной оконечности Манхэттена, где пряталась улица-ущелье.
        - Вон она! От Ист-Ривер идет! А вон там - биржа!
        - Давай, навестим этих спекулянтов…
        Бомбардировщик прошелся вдоль Уолл-стрит, сбрасывая фугаски. В район биржи ушла парочка ОВАБ. Грохнуло так, что все колонны NYSE обрушились, а фасад «Бэнк оф Нью-Йорк» вогнуло внутрь, и стена мягко осела, хороня под кирпичами и балками десятки несгораемых шкафов.
        - Штурман! Бомбы еще остались?
        - Одна! Последняя!
        - Вон того идола видишь? Статуй такой, с факелом?
        - А-а, этот… Вижу. Свалить?
        - Попробуй.
        Попасть с десяти тысяч метров по статуе Свободы было непросто. «Тушка» прошлась над островом Бедлоу, посередине которого воздвигли «идола».
        - Сброс!
        ФАБ-500 пошла вниз, в остров попала, вырыв воронку, а вот статуя устояла.
        - А-а, ч-черт… Мимо!
        - Смотри! У нее рука отваливается!
        - Ой, да…
        - Да точно тебе говорю! Та, что с факелом!
        Челышев накренил самолет. В самом деле - статуя задирала к небу культяпку, а десница, смятая и давленная, валялась у постамента.
        - Ну, хоть так… - утешился Ткачук.
        - Командир! Это Хоменок. Ноль третий подбит!
        - Да ты что?!
        - Обстреляли над Лонг-Айлендом! Троих они сбили, ну, и мы помогли, но у них только два мотора целых!
        - Та-ак… Я - ноль седьмой! Вызываю ноль третий! Прием!
        - Ноль третий на связи! Командир, мы никак!
        - Может, в океан подальше уйдете, - дал подсказку Гришко, - а флотские подберут?
        По эфиру пронесся вздох.
        - Нет, товарищи, - сказал негромко ноль третий, - так не пойдет. Ну, прощевайте…
        И отключился.
        - Он все хотел Эмпайр-стейт-билдинг завалить… - негромко проговорил Ткачук.
        - Топлива у нас сколько?
        - Хватит, - понял командирскую мысль штурман.
        Ноль третьего Челышев увидел совершенно случайно - блестка сверкнула и пропала. А потом башенка Эмпайр-стейт-билдинга распухла, словно сверкнула огнем, окуталась дымом и пылью - и стала оседать, рушиться, обращаться в ничто, в тучу праха, заволокшую ближайшие стриты и авеню.
        Когда облако слегка рассеялось, Егор увидел лишь куцую половину небоскреба, выглядывавшую из горы обломков. Как памятник погибшим летчикам.
        «Вечная вам память!» - подумал Егор, а вслух сказал:
        - Слушать всем! Возвращаемся. Задание выполнено…
        Глава 29
        Россия сделала сама
        Восточно-Туркестанская Республика, Кульджа. 28 октября 1945 года
        Когда Долгушин получил новое задание, то очень удивился. Пока его товарищи поддерживали 4-ю армию с воздуха, обходя Ковентри, 156-му ГИАП было поручено перебазироваться аж в Среднюю Азию.
        Прибыв в Алма-Ату, Сергей опять удивился - его полк посылали на подмогу товарищам из ВТР - Восточно-Туркестанской Республики.
        Восточный Туркестан занимал приличную территорию между Тибетом и Памиром, между Монголией и Индией, гранича с СССР.
        Китайцы захватили его, назвав Синьцзяном, хотя никогда тут не жили - Восточный Туркестан был родиной для казахов, уйгуров, киргизов, татар, узбеков и даже русских.
        До войны здесь правил губернатор Шэн Шицай. На востоке полуразвалившейся Поднебесной китайцы дрались с японцами, гоминьдановцы - с коммунистами, а в Синьцзяне было тихо.
        Шэн Шицай активно торговал с Советским Союзом, а когда коммунисты Мао затеяли «Великий поход» ималенький отряд Чжана Готао прорвался в Синьцзян, спасаясь от войск Чан Кайши, их тут устроили.
        Поток оружия из СССР в Китай проходил именно через Восточный Туркестан, по трассе Сары-Озек - Урумчи, которую охраняла советская бригада и авиачасть.
        Когда в СССР шла Великая Отечественная, Шэн Шицай ощутил неудобство - стотысячная армия генералиссимуса нависала над Синьцзяном - и он выбрал нового хозяина. Оборвал связи с Советским Союзом, прижал неблагонадежных, увеличил налоги раз в восемь, потребовал отзыва русских специалистов и вывода войск. Вот только народ не стал терпеть, а восстал, в чем ему помогли советские «компетентные органы», организуя «группы национального возрождения».
        В 1943-м по приказу Берии в Кульдже была создана «Организация Свободы Восточного Туркестана». И дело пошло.
        Три крупных отряда повстанцев - уйгурский под командованием Маматбакиева, казахский, которым командовал Акбар Есбосин, и русский под предводительством Ивана Шутова - заняли город Кульджу и провозгласили его столицей Восточно-Туркестанской Республики.
        Во главе ВТР встал Алихан Шакирходжаев, главный мулла Кульджи, а в правительство вошли представители всех народностей, кроме китайцев - уйгур Ахметжан Касымов, создатель Национальной армии трех округов, татарин Анвар Мусабаев, казах Урахан, русские - генерал Полинов и полковник Лескин, по прозвищу Ли-Джуджан, да калмык Фуча.
        2-я дивизия Виталия Полинова, Отдельный стрелковый батальон и кавалерийские полки - 1-й Текесский, 3-й Кенсайский и прочие сумели взять под контроль три северных округа Синьцзяна.
        Весь вопрос заключался в том, что 12-тысячной повстанческой армии противостояла 100-тысячная группировка гоминьдановцев.
        И тогда Алихан-тюре направил в Москву Касымова с Фотием Лескиным - просить помощи и защиты у великого северного соседа.
        Сталин принял делегацию в Кремле, беседа «прошла в теплой, дружеской обстановке». Причин заинтересованности вождя было несколько. Меньше всего Сталина волновал вопрос расширения территории - одной шестой земного шара было вполне достаточно.
        Важной была близость к Индии и Тибету, но главная причина заключалась в богатстве недр Восточного Туркестана - именно здесь советские геологи изыскали залежи урана для первой атомной бомбы. Геологов охранял особый отряд НКВД.
        Еще в 1943-м по личному заданию Сталина в этих местах побывал Наум Эйтингон, ликвидатор Троцкого, заместитель самого Судоплатова. Вернувшись из Синьцзяна, он вручил Верховному главнокомандующему подтверждение данных треста «Союзредметразведка» озапасах урановых руд в отрогах Южного Тарбагатайского хребта. Серьезные залежи «продукта №1», как называли уран в секретных документах, и бериллия обнаружились также неподалеку от городишек Коктогай и Алтай близ монгольско-китайской границы, а в районе Кульджи и Алтайских гор - месторождения титана, вольфрама, золота, лития, ниобия, тантала…
        Заработал рудник под Чугучаком - караваны со «спецрудой», отправлявшиеся отсюда, охраняли так, что ни одна собака подбежать не могла. «Спецруду» грузили в ящики без маркировки, а их пункт назначения был не слишком далек - Усть-Каменогорск, завод №2А.
        Две с половиной тысячи солдат РККА и пятьсот офицеров уже находились в мятежном Синьцзяне, когда в помощь восставшим направили военных советников во главе с генералом Егнаровым. По трассе Сары-Озек - Урумчи двигались танки «Т-41» и «ИС-2». Под Кульджой, на аэродроме Инин, росла авиачасть.
        В это самое время генерал Чжан Чжичжун, назначенец Чан Кайши, готовил вооруженные силы для окончательного разгрома Восточно-Туркестанской Республики, в чем ему активно помогал американский вице-консул Дуглас Маккернан.
        Командующий гоминьдановскими войсками генерал Тан Сыяо планировал расправиться с повстанцами до зимы, упорно не замечая советской помощи извне и разброда внутри своей армии.
        В Китае Мао Цзэдун боролся с Чан Кайши, и эта междоусобица отдавалась эхом в Восточном Туркестане.
        Вот в эту-то круговерть и угодил 156-й гвардейский Эльбингский истребительный авиаполк.

* * *
        Долгушин посадил свой «Четырнадцатый» впервой паре и отрулил в сторону, на стоянку. Вылез из кабины и стал следить, как его пилоты сажают «мигари».
        Пробег у «МиГ-15» не маленький, но длины полосы хватило.
        К Сергею приблизился Макаров, добравшийся на транспортном «Ил-24».
        - Привет! - воскликнул он. - Долетели?
        - Не знаю пока, - ответил Долгушин с серьезным видом. - Сейчас вот досчитаю, все ли тут.
        Он крепко пожал руку друга и спросил:
        - И что тут творится?
        - Война, - пожал плечами начштаба. - Большая драчка намечается. Танкисты наши уже здесь, бомберы - вон. И штурмовики. А нам - прикрывать.
        Сергей нахмурился. Не любил он сражаться на чужой земле за местных, которые только ныть умеют да жаловаться, помощи у СССР выпрашивая. Макаров, знавший товарища как облупленного, ухмыльнулся:
        - Все нормально, Федорыч! Восточный Туркестан за нами останется.
        - Да ну? - буркнул Долгушин. Ишь, как его раскусили…
        - Точно тебе говорю.
        - И чего тут такого есть, чего у нас нет?
        Макаров построжел.
        - Помнишь ту бомбу, что едва Крыму не досталась?
        - Ну?
        - Так вот, наши такую же сварганили. А уран для нее - отсюда.
        - Ах, вон оно что… А я-то думаю…
        - Только об этом ни гугу.
        - Само собой.
        - Знакомься! - оживился начштаба, вытягивая руку навстречу подходившему офицеру. - Капитан Студенков!
        Офицер улыбнулся довольно застенчиво и протянул руку:
        - Никифор.
        - Сергей.
        - Капитан из здешних. Староверы, да?
        - Да, алтайские, - засмущался Студенков.
        - Китайский знаешь?
        - Конечно! И уйгурский.
        - Ценный кадр!
        Капитан покраснел от удовольствия, а Макаров, заметив подбегавшего сержанта, двинулся ему навстречу. Переговорив, он быстро вернулся.
        - Не дадут тебе отдохнуть, Федорыч! - развел он руками. - Штурмовка, однако.
        - Служба есть служба. Эй, народ! Первая и вторая эскадрильи - по самолетам. Третья и четвертая - готовность!
        - Есть, товарищ полковник!
        Разумеется, Долгушин вылетел со всеми вместе. Вся Кульджа раскинулась внизу - выстроенный на северном берегу реки Или городишко окружали сады, огороды и рисовые поля. А дальше - степь да степь кругом.
        В эфире зашипело.
        - Колхоз вызывает Четырнадцатого! Прием.
        - Четырнадцатый слушает.
        - Дальше по трассе, километрах в ста, замечены китайские танки.
        - У них есть танки?
        - А ты думал! Старые английские «Виккерсы» восновном, но много - два танковых батальона. Плюс «Шерманы», но этих мало - едва на роту наберется.
        - Пожечь?
        - На хрен!
        - А штурмовики что?
        - Да их самих-то, мать-перемать, перегнали, вона, стоят, а вешать на них нечего, мать ее ети! Ни бомб, ни эрэсов, ни снарядов к пушкам! Ждем, должны борт перегнать из Фрунзе. А вы с полным боекомплектом…
        - Понял, Колхоз. Сделаем.
        - Ну, я на вас надеюсь, Четырнадцатый…
        Хмыкнув, Долгушин осмотрелся.
        На севере темнел хребет Тарбагатай, на юге - Барлык, ступенями возносивший еловые леса. Впереди долину замыкали горы Уркашар, зеленые и крутые.
        Облетая гребень Барлыка, обрывавшегося утесами, эскадрилья прошла над голой степью, над невысокими горками Джельды-кара, глинистыми и каменистыми, с пучками травы на макушках и кустиками саксаула, но недолго - впереди уже поднимался хребет Джаир, сплошной стеной протянувшийся с востока на запад.
        Истребители шли на малой высоте - все было видно.
        Ближе Джаир распадался на отроги с глубокими долинами-распадками, где вдоль ручьев росли тальник и черемуха, редкие тополя и карагачи, джида и тростник.
        - Вижу танки противника!
        - Еще бы их не увидеть - пылюки подняли выше гор!
        - Разговорчики в строю!
        - Я - Четырнадцатый. Народ, внимание! Атакуем эрэсами! И… это… Экономить боеприпас! А то неизвестно еще, когда новый дадут.
        Истребители вошли в боевой разворот, заходя танкам сбоку, и выпустили эрэсы. Снаряды, вытягивая серые дымные шлейфы, пробивали борта «Виккерсов Медиум», распускали гусеницы, свернули пару орудийных башен и столько же пулеметных[33 - У танков «Виккерс Медиум Марк III» наличествовали две передние пулеметные башенки и одна орудийная, где 47-мм пушка была совмещена с пулеметом.]. Один из РС угодил в бензобак, и «Виккерс» весело разгорелся. Танкисты полезли прочь и вовремя - рванул боекомплект, снося башню.
        «Шерманы» держались лучше, но два попадания в двигатели Долгушин насчитал.
        Пехоты не было видно - танки сопровождала китайская конница.
        Кавалеристы метались и кружили среди танков, как одуревшие. Иногда в эфир прорывался боевой клич Гоминьдана: «Цилай! Цилай!»[34 - Вперед! (Вставай!)]
        - Второй заход!
        - Командир! Вижу самолеты противника!
        - Ч-черт! Вот только их нам и не хватало! Народ, бросай танки! Атакуем!
        Навстречу «строем-роем» летели десятка два «Харрикейнов», переданных китайцам то ли через Бирму, то ли через Индию, напрямую в Синьцзян. Самолеты были так себе - «Харрикейны» уже устарели в 1934-м, когда появились.
        Даже в войну они сильно отставали в скорости от «Мессершмиттов» и «МиГ-3», что уж говорить о «МиГ-15». Зато они были надежны - собранные из стальных труб, обтянутых полотном, «Харрикейны» неплохо сопротивлялись разрывным снарядам.
        «Ну-ну…» - подумал Долгушин.
        Обстреляв противника метров с семисот, группа ушла вверх. Свалившись с «горки» впике, «мигари» открыли огонь, выбив две машины из «строя-роя». Но и «Харрикейны» могли кусаться - неся по четыре 20-миллиметровые пушки «Испано-Сюиза», китайцы имели шанс навредить продвинутым реактивным истребителям.
        Если, конечно, успеют.
        - Ребята! - рассмеялся кто-то в эфире. - Они нас догонять собрались!
        - Не смейся над убогими, - строго сказал комэск, - грех это.
        В самом деле, чуть ли не эскадрилья «Харрикейнов» карабкалась вверх, хотя «МиГи» обгоняли их, как велосипедисты пешеходов.
        Словно от бессильной злости, вверх протянулись дымчатые шнуры трассеров.
        - Четверке Наливайко - атаковать!
        Две пары «мигарей» набросились на китайские истребители, постреливая короткими очередями. Попадание в мотор, в кабину или в бензобак сводило на нет хваленую надежность «Харрикейнов», тем паче что 37-миллиметровым снарядам были до лампочки стальные каркасы английских машин.
        Воздушного боя не получилось, была бойня, что-то вроде уничтожения вредителей сельского хозяйства - китайские самолеты вспыхивали и летели к земле. А когда «Харрикейны» пытались открыть огонь, то угнаться за «мигарями» уних не получалось - самой выгодной тактикой, по сути, стала пальба наугад. Авось в той точке, куда, как в перспективе, сходятся трассеры, окажется советский истребитель…
        - Народ, внимание! Возвращаемся.
        От трассы они сместились всего на десяток километров, и вот она - дорога. На обочинах догорали подбитые танки, и было их не меньше роты. Еще столько же машин казались сверху целыми и невредимыми - у кого гусеницу размотало, у кого ленивец разбило.
        А на юге поднималось облако пыли - это на полной скорости уходил подальше танковый батальон. Кавалерии тоже заметно не было.
        - Я - Четырнадцатый! Уходим, народ. Подзаправимся, навесим эрэсов и вернемся.
        - Выполним и перевыполним план по сбору металлолома!
        - Ха-ха-ха!

* * *
        И потянулась служба. Неделю спустя, когда «Ту-2» забрасывали гоминьдановские полки кассетными бомбами и те выкашивали все живое в радиусе сотен метров, когда «катюши» выжигали гектары позиций, заражая китайцев «медвежьей болезнью», пришло понимание того, что Красная Армия одержала очередную победу, а Советский Союз вырос еще на одну автономную область (ходатайство о вхождении в состав СССР Восточного Туркестана как раз рассматривал Верховный Совет).
        Гоминьдан бежал из Синьцзяна, и по этому поводу руководство Восточно-Туркестанской Рес-публики устроило большой праздничный прием, куда съехались даже кочевники и староверы.
        Алихан-тюре наградил советских летчиков орденами «Борец за независимость» 1-й степени - это были простенькие звезды, штампованные из золота.
        А еще через несколько дней пришел приказ из Москвы - 156-й полк перебрасывали в Семипалатинск.
        Все проходило в обстановке повышенной секретности, энкавэдэшников на аэродроме было больше, чем пилотов, а все инструкции имели гриф «Совершенно секретно. Особая папка». Совершив небольшой перелет километров за сто к северо-западу, две эскадрильи «МиГов» сели на пустынное взлетное поле, раскатанное на левом берегу Иртыша.
        Ничего сложного в службе полка не было - летали по периметру да поглядывали, не подкрадывается ли коварный враг…
        Строгие комиссары, блюстители секретности, сообщили самую малость: летчикам поручалась охрана площадки «М», где проживали ученые, конструкторы, офицеры и их семьи, а также «Учебного полигона №2», где будет испытываться РДС-1.
        Что такое РДС и как это сокращение расшифровывается, не знал никто, включая и самих «таинников». Но Долгушин догадывался…

* * *
        …6 ноября, в канун 28-й годовщины Великого Октября, на полигоне УП-2 все было готово. Посреди опытного поля - круга радиусом десять километров - возвышалась стальная решетчатая башня высотой с двенадцатиэтажный дом. На нее-то и надо было поднять РДС-1, первую советскую атомную бомбу.
        Около полуночи РДС собрали - вложили заряд из плутония и нейтронные запалы. В три ночи монтаж изделия закончили, а в 6.35 начался монотонный отсчет времени.
        В шесть часов утра дневальный скомандовал подъем, и летчики 156-го ГИАП потянулись на построение, однако Макаров, бледный и невыспавшийся, сообщил, что полеты отменены вплоть до особого распоряжения.
        Ровно в семь степь озарила ослепительная вспышка. В момент взрыва на месте башни с РДС-1 вспухло светящееся полушарие, куда больше солнечного диска и в несколько раз ярче дневного светила - небо померкло на фоне холмов и степи, озаренных инфернальным огнем.
        - Она! Она! - выскочил из каземата Курчатов, потрясая кулаками. - Она!
        Восклубился столб взрыва, уходя в стратосферу, накатила ударная волна, уминая траву, разрушая дома, валяя грузовики и вагоны, как игрушки.
        Два танка со свинцовой защитой приблизились к эпицентру, делая замеры - практика подтвердила теорию, мощность взрыва составила 22 килотонны в тротиловом эквиваленте. Металлическая башня испарилась, на ее месте зияла воронка, покрытая коркой шлака.
        Но Курчатов и Берия, наблюдавшие, как набухает чудовищный «гриб», видели куда больше - «испарилось» единоличное владение атомным оружием. Американцы с англичанами были уверены, что Советский Союз в лучшем случае построит собственную бомбу в году этак 1954-м. Они ошиблись - «Россия делает сама».
        Глава 30
        Война и мир
        ГДР, Берлин, 12 ноября 1945 года
        Операция «Немыслимое» закончилась полным фиаско - последним это понял Трумэн. Бомбежка Нью-Йорка не погнала на улицы протестующих демонстрантов - волна страха накрыла Америку. Дело дошло до того, что в Конгрессе собралась едва четверть «народных избранников» - большая их часть попряталась, икая от ужаса, ибо ожидала непременного налета на Вашингтон.
        И хозяин Белого дома запросил пардону, осознав, что мощь Соединенных Штатов - это скорее мощи. И если десантные корабли СССР подойдут к Восточному побережью, то американская армия не выстоит, тем более что на Дальнем Западе самураи активно готовились к наступлению.
        Чем тут может помочь действительно могучая экономика? Выпуском новых танков и самолетов? Так, во-первых, выходило, что и танки и самолеты, сделанные в СССР, куда лучше американских, а во-вторых, победу одерживает вовсе не бронетехника, даже самая совершенная, а люди.
        Могли граждане США превзойти советский народ? Ответ отрицательный.
        Правда, на Берлинский конгресс Трумэн вылетать побоялся - скрутят еще, как военного преступника, и посадят в одну камеру с Черчиллем. Представлять в Берлине президента США выехал сенатор Олбен Баркли, будущий вице-президент. Его сопровождала огромная свита помощников, советников и телохранов.
        Францию представляли Шарль де Голль и Морис Торез, а от Британии прибыли Клемент Эттли, заместитель премьера, и Раджани Пальме Датт, генсек Компартии Великобритании.
        Были тут и представители Японии, Китая, Италии, Польши - куда ж без нее, - а проходил конгресс в Городском дворце Гогенцоллернов.
        Людно было - не протолкнуться, но в основном из-за «других официальных лиц», что толпой волочились за особо важными персонами.
        Сталин, переговорив с Пиком и Ульбрихтом, открыл «мероприятие». Вождь был краток.
        - Советский народ одержал великую победу над гитлеровской Германией, - сказал он, - и он вправе рассчитывать на долгий и прочный мир. Однако Англия и Америка были не согласны с потерей мирового господства, им пришлись не по нраву завоевания СССР, и они развязали новую войну. Спрашивается: вкаком положении Британия и США оказались теперь? Господин Баркли передал нам предложения американской администрации о прекращении боевых действий. Мы их внимательно рассмотрим и примем решение. Скажу сразу: мы не хотим войны. Но испытывают ли подобное желание за океаном? Почему Белый дом принял решение послать делегацию на этот конгресс буквально за пару дней до его открытия? Не потому ли, что господину Трумэну донесли об успешном испытании советской атомной бомбы? Пентагон лелеял различные планы атомной войны против СССР, мечтая разбомбить Москву, нефтяные промыслы Баку, уральские заводы. И что же американские вояки скажут теперь, когда мы можем ответить на их удар нашим контрударом? - обведя присутствующих внимательным взглядом, Сталин продолжил: - Здесь собрались друзья и враги, и будет очень сложно разрешить
все противоречия, но это необходимо сделать, поскольку альтернативой нашим переговорам является война. Так давайте договариваться.
        Жилин скромно притулился среди прочих военных, соседствуя с бригадным генералом из США. Американец угрюмо молчал, зыркая из-под густых, лохматых бровей.
        - Мистер Рычагов? - проворчал он, косясь на Жилина. - Вы говорите по-английски?
        - Немного, - улыбнулся Иван. - Представьтесь.
        - Оуэн Чэнси. Просто Оуэн.
        - Просто Павел. Можно - Пол.
        - Очень приятно, Пол, хотя совсем недавно я мечтал всадить в ваш самолет длинную очередь!
        - Взаимно, Оуэн.
        Чэнси затрясся от бесшумного смеха.
        - Скажите, Пол, - сказал он, чуток успокоившись, - вы коммунист?
        - Конечно.
        - Вот! - поднял палец бригадный генерал. - В этом-то вся закавыка! Коммунист никогда не примет свободу и демократию, следовательно, мы с вами обречены на вечный конфликт.
        Жилин улыбнулся:
        - Знаете, Оуэн, советский человек куда свободнее американца или европейца. За века ваше почитание закона и порядка превратилось чуть ли не в безусловные рефлексы, ваши «свободные» соотечественники зажаты в тисках правил и установлений, ваша жизнь тиха, скучна и размеренна, вы полагаете за счастье знать, что будете делать через полгода. Мы другие, над нами не довлеют ваши табу, поэтому мы вольны нарушить закон, если он нам не подходит. Для вас подобное - очевидное преступление, а для нас - свобода выбора. А насчет демократии… Чем вам не нравится советская демократия?
        - Тем, что это не демократия! Ведь у вас правит только одна партия!
        - У вас тоже, - невозмутимо парировал Иван.
        - Что-о?!
        - Оуэн, игра в выборы, борьба демократов с республиканцами - это всего лишь цирк для избирателей. На самом-то деле в США, как и в СССР, правит элита, истеблишмент, по-вашему. А посему совершенно не важно, кто победит - слон или осел, потому что истеблишмент останется нерушим. Между Советским Союзом и Соединенными Штатами разница только одна: мы честно признаем, что у нас однопартийная система, а вы это скрываете.
        - Спорить с вами не стану, - проворчал Чэнси, - я не политик. Видимо, нашим народам подходит именно та демократия, которую они имеют. Мы разные, потому что у нас разные цели.
        - Да какая у вас цель, Оуэн? О чем мечтает среднестатистический Джон Смит из Айовы? Обзавестись бизнесом, сделать миллион, купить роскошную «тачку» ичтобы у него всегда было много вкусной жратвы и доступных девок. Верно? Об этом, с поправками, мечтали еще в первобытных пещерах.
        - А ваша цель - коммунизм? - съязвил Чэнси.
        - Достойная цель.
        - Вернее, недостижимая!
        - Ошибаетесь. Устроить коммунизм можно в один день. Стоит только людям договориться не лгать, не убивать, не воровать, не подличать, а просто жить, любить, строить - и наступит коммунизм! К сожалению, тут же найдутся те, кто жаждет иметь гораздо больше других, кто не захочет работать вместе со всеми на общее благо, а чтобы все работали на него. Такова жизнь! И наша задача - устроить эту жизнь так, чтобы мещан, эгоистов, мерзавцев и подонков становилось все меньше.
        - С помощью ГУЛАГа, например, - подхватил Оуэн.
        - В том числе, - спокойно подтвердил Жилин.
        Чэнси вздохнул и покачал головой:
        - Не понять вас, русских…
        - Потому и боятся нас, что не понимают.
        Оуэн замолчал, видимо, пытаясь разобраться в загадочной русской душе, а Иван, краем уха слушая докладчика - это был Шарль де Голль, прокручивал в уме события последнего года.
        В принципе все складывалось неплохо, гораздо лучше, чем «в прошлой жизни». Советский Союз приобрел Маньчжурию и Финляндию, Восточный Туркестан, Западную Анатолию и Проливы. Тысячи заводов Европы работают, выполняя заказы из СССР. Ударными темпами строятся жилье, дороги, заводы, ГЭС.
        А Запад еще не раз будет удивлен новыми победами - только уже не советских войск, а советской науки, культуры, промышленности. Во множестве лабораторий ныне создается будущее - ЭВМ и приборы на полупроводниках, синтетические ткани, лазеры и прочая, и прочая, и прочая.
        К 30-й годовщине Октябрьской революции обещает грянуть революция мирная, научно-техническая.
        Жилин вздохнул. Он ощутил вдруг, насколько эфемерны усилия дипломатов на Берлинском конгрессе. Нет, он верил, что Молотову удастся добиться прекращения войны, закрепить завоеванное и даже добиться передачи под опеку СССР Ливии с Палестиной.
        Сейчас-то империалистам нужен мир - не сможет Америка воевать на два фронта, отбиваться от СССР на востоке и от Японии на западе. Договорившись о «дружбе и сотрудничестве» со Сталиным, Трумэн все силы бросит на освобождение Калифорнии.
        А потом что? Отдышится Америка, придет в себя и начнет потихоньку перетягивать одеяло на себя, гадить исподтишка, подкупать, свергать, врать и заманивать туземцев побрякушками.
        Сколько продержится соцлагерь в составе Германии, Франции, Италии и Великобритании (всякие польши с венгриями - не в счет)? Хорошо, если лет тридцать-сорок. Хотя… «В той жизни» Хрущеву и Брежневу досталась богатая сверхдержава, и надо было не разбрасываться накопленным добром, не менять по-дикарски нефть на ширпотреб «маде ин ненаше», а вести упорную экономическую борьбу - становиться богаче и сильней «загнивающего империализма». И кто знает, может быть, тогда наступит время, когда название великой страны изменят на Союз Советских Коммунистических Республик?..

* * *
        В перерыве Жилин вышел в Рыцарский зал, где толклось немало народу. Впереди вышагивал старый знакомец - барон Савада, сзади шествовали товарищи Сталин и Молотов.
        Вдруг ровный ропот толпы, изредка перебиваемый смехом, перекрыл сухой кашель автоматов. Люди кинулись в стороны, и прямо на Ивана выбежало трое со «шмайссерами». Они вскинули свое оружие, и было ясно, кого именно приговорила к смерти эта троица.
        Жилин действовал не инстинктивно, а вполне рассудочно. В этот момент им правила холодная решимость и беспощадность, как обычно в бою.
        Иван сделал шаг, выхватывая трофейный «вальтер» исловно прикрывая собой Сталина. Нет, Жилин никогда не был склонен к самопожертвованию - для этого он был слишком рационален.
        Иван просто занял наилучшую позицию для стрельбы, а то, что за спиной у него оказался вождь… Тем лучше.
        Жилин словно перестал слышать. Он видел только набегавших на него троих со «шмайссерами», видел бешеные глаза, перекошенные в крике рты - и жал на спуск.
        Две пули - в рот и шею. Тот из убийц, что бежал посередке, упал и покатился, обливаясь кровью.
        Правую руку пронзило, будто раскаленным шкворнем. Пальцы выронили пистолет, но Жилин подхватил оружие левой рукой и вскинул.
        Пуля левому - в голову.
        Дуло «шмайссера» трясется, брызжет огнем.
        Пуля правому - в грудь. И еще одна, и еще…
        Вздрагивая от попаданий, Жилин оседал на пол, продолжая жать на спуск.
        Тьма…
        Эпилог
        СССР, Москва, 5 мая 2014 года
        Жилин не стал подниматься на трибуну Мавзолея, хотя первые лица государства, махавшие оттуда проходящим войскам, выглядели эпично, почти как 7 ноября 41-го. Только и разницы, что весна на дворе, да светлым камнем выложено не одно имя крупно, а два поменьше: сверху «Ленин», ниже - «Сталин».
        Иван Федорович вздохнул, поглядывая на высокого седого человека, стоявшего в нарядной толпе. Это был его сын Сашка.
        В иной, уже полузабытой реальности он не слишком интересовался первенцем. Накормлен? Одет, обут? Ну и все. Опомнился он много позже, когда стал дедом. Жалел сильно, что холоден был с сыном. Потому, наверное, и привязался к внуку. А потом и правнук родился. Пашка.
        Вон он, подпрыгивает рядом с «дедом Сашей». А вот прадеда рядом нет - погиб «Жила».
        Жилин грустно улыбнулся. Саньке он помогал всегда. Еще зимой 42-го заглянул к своей молодой… жене, продуктов привез, отрезов материи, мыла… Дескать, однополчане помочь желают.
        Так и подружился. Заглядывал. Помогал. Гостил.
        Сашка, безотцовщина, скучал без него, радовался, когда приходил «дед Паша». Жилин повел Сашку в первый класс, помогал в институт поступить, мирил с женой… И так все эти годы - устраивал жизнь детей и внуков, а свою собственную забросил.
        С Лидой они расписались под новый, 1946 год. Тогда его как раз выписали из госпиталя. Ходил он с палочкой, прихрамывая, и правая рука висела на повязке. Ну, ничего. Живой, и ладно.
        Три года они прожили с Лидочкой, ни разу не поссорившись.
        А потом… Говорят, боги завистливы и не позволяют человеческому счастью длиться слишком долго.
        Жену его убили бандеровцы-недобитки. Он тогда гонял этих немецких холуев по лесам и долам Западной Украины - как раз когда те неспокойные места перешли в разряд областей РСФСР.
        После похорон… Вот ведь штука какая - до сих пор сердце щемит. Сколько лет прошло, а Лида в памяти как живая. Навсегда молодая и красивая…
        Пару лет Жилин потратил на то, чтобы добить «бандерлогов». Извел, но…
        Короче, больше он не женился, холостяковал. Не получилось у него наладить свою жизнь. Хотя…
        Разве Сашка или Пашка - не его житие? Житие мое…
        Самое трудное заключалось в том, чтобы не выдать себя, не признаться, кто он есть на самом деле. Как такое скажешь? Хотелось порой, просто до отчаяния, а нельзя. Стоит ли пугать родных людей, вызывать жалость к сумасшедшему старику, свихнувшемуся на почве одиночества?
        - На площадь выходят бойцы 1-й гвардейской Сицилийской дивизии, - прогремели торжественные слова диктора, заглушая звуки оркестра.
        Бравые ребята старательно печатали шаг, резко выворачивая головы к стоявшим на трибуне. Ах, как идут…
        На громадном панно, почти до шпилей скрывавшем Исторический музей, было крупно написано: «70-летие Победы», ниже - «1944 -2014», а еще ниже, георгиевскими ленточками, выводилась славная дата: «5 Мая».
        Тут толстенький, кругленький старичок, чей пиджак, увешанный орденами и медалями, не застегивался на объемистом чреве, всплеснул руками:
        - Батюшки! Товарищ главный маршал авиации?!
        - Здорово, Дядя Миша, - улыбнулся Жилин. - Ну, ты и рюкзачок отъел!
        - Хорошего человека должно быть много! - хохотнул Ерохин.
        - Чего-то я давненько Долгушина не видал. Не пересекался с ним?
        Лицо полковника в отставке дрогнуло.
        - Помер Сергей Федорович…
        - Ах ты…
        Дядя Миша расчувствовался, слезу пустил.
        - Не сдавай, Мишка… - Жилин приобнял Ерохина.
        Дядя Миша всхлипнул.
        - Что ж ты хочешь? - вздохнул Иван. - Возраст… Все мы старые развалины, в долгожители не годимся…
        - Вызываю Варяга!
        Иван обернулся. На него смотрел костлявый старикан, парадный китель на котором висел как на вешалке.
        - Егор! Здорово!
        Ветераны с улыбками переглядывались. Не каждый год удавалось вот так вот встретиться, словом перекинуться, а тем более посидеть, предаваясь «старческим воспоминаниям».
        - Ну, что, старичье? - ухмыльнулся Жилин. - Я прописан все там же, так что заваливайте вечерком. Посидим, поокаем…
        - Эт-можно!
        - А помните, как мы их в Италии! - зажмурился Ерохин. - Рим помнишь? А Париж? Я тогда вокруг Эйфелевой башни кругаля заделал на «горбатом»!
        - Не знаю, - хмыкнул Челышев, - мы в италиях не бывали, мы все больше по лос-анджелесам!
        Иван с улыбкой слушал милую перепалку старинных друзей.
        - Ну, ладно, до вечера!
        - Давай…
        Пожимая руки знакомым, звякая орденами, Жилин прошел к «своим». Пашка, увидав его, радостно закричал:
        - Деда-а!
        У Ивана Федоровича даже сердце защемило.
        Он улыбнулся, помахал правнуку рукой и двинулся навстречу Пашке.
        - Дед, я тебя поздравляю! - завопил правнук.
        - Спасибо, - ответил прадед и приобнял Пашку.
        - Дед, а мы будем с тобой играть сегодня?
        - «Уорлд оф варплэйнс»? - улыбнулся Жилин.
        - Ага! Я скачал сегодня из Мировой Сети. Там как раз про бои в 41-м, ну, которые в Белоруссии. Круто! Дед, а ты же там тоже был?
        - Был, Пашка.
        - Круто… А расскажешь?
        - Обязательно. А вы что, в школе не учили разве?
        - Сравнил! В школе! Ты ж там воевал, а не сочинял параграфы!
        Иван положил руку на худое плечо подростка. Сложилась связь времен…
        - С Днем Победы, товарищи! - разнеслось над Красной площадью.
        notes
        Примечания
        1
        Сёва - тронное имя императора Хирохито.
        2
        Пу И - верховный правитель Великой Маньчжурской империи.
        3
        Но не в нашей реальности, к сожалению. После Победы нам пришлось догонять Запад по части реактивной авиации. Перегнали помаленьку…
        4
        В нашей реальности пилот «МиГ-9» пользовался обычным парашютом.
        5
        В нашей реальности на 1-м Дальневосточном фронте воевала 9-я воздушная армия.
        6
        «И-97» - советское обозначение японского истребителя «Накадзима Ки-27».
        7
        В нашей реальности командующим фронтом был Мерецков. 2-м Дальневосточным командовал генерал армии Пуркаев.
        8
        ВПУ - вспомогательный пункт управления боевыми действиями авиации.
        9
        «ГМ-1» - первоначальное название вертолета «Ми-1». В нашей реальности был выпущен в конце 40-х годов.
        10
        При написании главы были использованы воспоминания Н. Барякина.
        11
        То есть штаба армии.
        12
        Наиболее грубые японские ругательства.
        13
        Пистолет-пулемет Судаева.
        14
        Использованы воспоминания генерала А.П. Белобородова.
        15
        Почти 63 километра в час.
        16
        Титул японского императора.
        17
        Так переводится слово «хунхуз».
        18
        В 1884 году такое название получили прибалтийские губернии - Эстляндская, Лифляндская и Курляндская.
        19
        Так переводится «Shooting Star».
        20
        Так переводится с китайского название «Гонконг» (кантонский диалект).
        21
        ВПР - высота принятия решения. Самолет на этой высоте еще может уйти на второй круг.
        22
        Так в 30-х называли холодильники - электроледниками. Или - рефрижераторами.
        23
        Home Fleet - букв. «Домашний флот».
        24
        Hellcat - букв. «адский кот». Однако верный перевод - «ведьма».
        25
        Сакаи Сабуро считался четвертым по числу побед японским асом.
        26
        Катану смазывали маслом гвоздики и камелии.
        27
        Капитану 1-го ранга.
        28
        Прозвище английских моряков. Раньше экипажу скармливали лимоны как средство против цинги, отсюда и кличка.
        29
        Первый советский реактивный четырехмоторный бомбардировщик. В нашей реальности построен в 1947 году, но в серию пущен не был. Именно на «Ил-22» ТРД впервые были закреплены не на самом крыле, а на пилонах.
        30
        Опознавательные знаки турецких ВВС того времени.
        31
        При написании главы были использованы материалы В. Контровского.
        32
        Название солдат армии США. GI - сокр. от выражения «собственность правительства».
        33
        У танков «Виккерс Медиум Марк III» наличествовали две передние пулеметные башенки и одна орудийная, где 47-мм пушка была совмещена с пулеметом.
        34
        Вперед! (Вставай!)

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к