Ни слова о драконах Ульяна Бисерова
        Три года назад Сашке посчастливилось побывать вЗапределье, где все пронизано волшебством. Или это только детские фантазии? Она исама незнает, да исейчас вее жизни полно других забот. После рождения сводного брата отношения смамой совсем разладились, вновой школе так инеудалось найти подруг. Иеще - странный ипугающий сон, который повторяется каждую ночь. Решитсяли она вновь отправиться вполное опасностей странствие, чтобы искупить вину исразиться снаследником древнегоЗла?
        Ни слова одраконах
        Ульяна Бисерова
        
        Глава1
        - Смелее! Еще шаг! Еще! Иулыбка, улыбка!
        Сашка, раскинув руки, медленно скользила поканату. Черное гимнастическое трико облегало тонкую, почти мальчишескую фигуру. Каштановые кудри туго стянуты назатылке - недокрасоты, лишьбы нелезли вглаза. Легко сказать - улыбайся. Хоть высота иученическая, метра три всего, грохнешься - мало непокажется. Да истыдно навернуться навиду уцирковых, которые уже начали подтягиваться наутреннюю репетицию.
        Голове непривычно легко - вчера избавилась отнадоевшей косы. Парикмахер сокрушенно качала головой, щелкая ножницами. Краем глаза Сашка видела, как медленно падают напол темные завитки, похожие навопросительные знаки. Еслибы можно было также легко, одним взмахом, избавиться иотмучащих ее вопросов!
        Пожалуй, короткая стрижка ей даже шла. Заостренное лицо, переливчатые серые глаза, чуть вздернутый усыпанный мелкими веснушками нос, упрямо сжатые губы - словом, обычная девчонка. Мимо пройдешь - неоглянешься. Тощая инескладная. Когда как-то разом повзрослевшие одноклассницы хвастались враздевалке кружевным бельем, Сашке оставалось лишь подавить завистливый вздох. Она нераз замечала косые взгляды исмешки: вновой школе, куда она перешла год назад, когда мама вышла замуж иони переехали кАнтону Павловичу наПетроградскую сторону, она так инестала своей.
        - О-оух! - стоило Сашке вспомнить ошкольных неурядицах, канат стал раскачиваться под ногами, словно палуба корабля. Сашка нелепо взмахнула руками и, потеряв равновесие, завалилась вправо. Звонко спружинила бечевка - прицепленная запояс трико, она уходила высоко вверх, под самый купол, аоттуда, перекинутая через невидимое колечко, возвращалась прямехонько вруки Николь.
        - Аликс! Очем опять думаешь?! Сколько раз говорить: идешь поканату - голова пустая, легкая, как воздушный шарик!
        Пару раз шутливо подергав подвешенную запояс Сашку вверх-вниз, словно марионетку, Николь медленно подтянула бечевку.
        - Еще раз! Вниз несмотри - только вперед, - Сашка, собрав все силы, подтянулась и, уняв предательскую дрожь вколенях, вновь ступила наканат. - Спина прямая! Руки свободные, как крылья птицы. И-и-и… пошла!
        Николь - давняя подруга мамы, названая сестра вшумной цирковой семье. Вместе они долгие годы делили кочевой хлеб иставили головокружительные трюки, опровергающие законы земного тяготения. Невесомые, сотканные изодних только сияющих блесток иперьев, они парили под куполом цирка насеребряных кольцах, как сказочные жар-птицы. Тренировались доседьмого пота, докровавых мозолей - чтобы сотни встревоженных глаз безотрывно, зачарованно следили закаждым шагом потонкому канату, чтобы взвенящей тишине разносилось восхищенное «а-а-а-ах…». Ивсе было прекрасно, пока три года назад набудничном прогоне давно обкатанного номера необорвалась нетолько лонжа, ноицирковая карьера мамы.
        Ее жизнь тогда спасло только чудо - так водин голос заявляли врачи. Так оно ибыло. Чемже, как нечудом, считать то, что Сашке удалось проникнуть всамую сердцевину мира, где время остановилось, инезабыть себя, настоящую, поту сторону зеркала судеб, спрятанного вотьме подземного лабиринта?
        Сейчас все это казалось смутным сном. Аможет, иправ был Антон Павлович: спомощью фантазии детское сознание блокировало слишком сильные эмоциональные переживания, связанные стравмой иболезнью матери. Антон Павлович считал, что ни вкоем случае нельзя поощрять нелепые выдумки вполне уже взрослой девочки, иСашка перестала рассказывать оночных кошмарах. Один итотже сон, раз заразом: неясные быстрые тени всумраке шатра, обманчивое пламя свечей, растекающееся наполу темное пятно крови, иглаза - пустые, белесые, точно прихваченные изморосью…
        Спокойный, рассудительный ипатологически чистоплотный Антон Павлович появился вих жизни пару лет назад. ВПитер пришла ранняя весна, холодная иветреная. Весь мир - небо, дома, дороги, лица людей - были одного итогоже вылинявшего сероватого цвета. Сломанные кости давно уже срослись, номама все также лежала, безучастная ко всему, отвернувшись лицом кстене. Тонким пальцем водила позавиткам цветочного узора обоев - точно чертила незримые письмена. Почти неела итолько виновато улыбалась, когда Сашка пыталась растормошить, зажечь огонек интереса впотухших глазах - итаяла, таяла скаждым днем. Закрывшись вванной, Сашка выла отбессилия иотчаяния.
        Однажды Николь привела вих маленькую квартирку Антона Павловича, которого ей «очень, очень рекомендовали знающие люди». Сашка недоуменно посторонилась, когда изтемного дверного проема шагнул высокий холеный мужчина средних лет сгладко зачесанными пепельными волосами. Он прошел вмамину комнату иплотно притворил дверь. Николь поставила чайник. Сашка беспокойно ерзала натабуретке, прислушиваясь кприглушенному баритону застеной. Спустя полчаса Антон Павлович, наотрез отказавшись отчая сбаранками, ушел. Сашка заглянула кмаме - та сидела накровати, задумчиво накручивая напалец поясок отхалата, инаее бледных губах блуждала растерянная улыбка.
        - Саш, адай зеркало?
        Испытующе вглядываясь всвое отражение, она провела рукой поспутанным каштановым кудрям, вкоторых завремя болезни появились серебряные нити, исгрустью отвела взгляд.
        - Постарела так… Давай-ка, Сашка, открывай все окна, будем выгонять больничный запах!
        Сашка, струдом сдерживая слезы, раздернула пыльные шторы ипотянула створку. Вкомнату ворвался студеный балтийский ветер, опрокинув склянки слекарствами наколченогой тумбочке.
        Следующий прием Антон Павлович назначил через неделю всвоей клинике. Накануне вечером мама вывалила напол содержимое платяного шкафа и, усевшись накучу тряпок, битый час выбирала «что-то приличное». Когда среди затертых джинсов ичерных водолазок блеснул цирковой костюм, Сашкино сердце екнуло. Мама осторожно подняла его, любуясь игрой света вбутафорских бриллиантах. Апотом бросилась ккладовке и, пыхтя отнатуги, вытащила из-под груды пыльного хлама старую швейную машинку.
        Так иначалась ее новая цирковая жизнь - вкачестве костюмера. Как ивовсем, зачто она бралась, Сашкина мама непризнавала полумер: ночи напролет засиживалась заэскизами ишитьем, вручную пришивала каждую блестку невидимым стежком, чтобы вогнях софитов костюм переливался, как русалочья чешуя.
        Цирковые завалили ее заказами, иСашка сготовностью вызвалась быть курьером: отцирка дошколы - рукой подать, минут пятнадцать быстрым шагом. Заходя вокруглое, как опрокинутая супница, здание сослужебного входа, она судовольствием вдыхала знакомый сдетства волнующий цирковой дух - густую смесь запахов сосновых опилок, конского пота, больших кошек, пыльного бархата ираскаленных софитов.
        Сашка любила деловитую суету, которая царит закулисами вдень представления. Униформисты подтаскивали кбоковым выходам реквизит. Хихикали, сбившись встайку, танцовщицы кордебалета сроскошными плюмажами изстраусиных перьев. Нервозно порыкивали вклетках тигры. Разминались жонглеры, подбрасывая разноцветные шарики икольца. Сашка вертела головой вовсе стороны, ивгруди ее росло теплое чувство: она наконец среди своих. Когда она была совсем маленькой, мама часто брала ее нарепетиции, ивцирке шутили, что Сашка родилась втырсе - смеси песка иопилок, которой посыпают манеж.
        Каждый раз она останавливалась уденников, где приветливо отфыркивались цирковые лошади сдлинными заплетенными вкосы гривами. Когда-то - так давно, что казалось, инесней это было - она грезила окубке поконкуру, днями напролет пропадая вклубе «Дерби». Спортивная карьера подающего надежды юниора закончилась бесславно - после падения врачи запретили заниматься конным спортом целый год. Апотом случилась мамина болезнь - исовсем недоскачек стало.
        Иногда Сашка задерживалась, чтобы посмотреть репетицию номера, который ставила Николь. После маминой травмы она взяла новую напарницу, Светку, ночто-то неклеилось, иномер разваливался, как карточный домик. Николь бесилась, гортанно выкрикивая французские ругательства, аСветка отмалчивалась, бросая хмурые взгляды, пока однажды нешвырнула внапарницу поношенным тапочком инеушла - все также молча. Сашка, которая стала невольной свидетельницей этой сцены, спустилась наарену иобняла подрагивающие, по-птичьи хрупкие плечи Николь.
        - Нельзя корову научить летать, - смахнув слезы, улыбнулась Николь.
        - Ая? Смоглабы?
        Вглазах Николь вспыхнули искорки.
        - Наканат! - хлопнула владошиона.
        - Что? Так сразу? - испугалась Сашка.
        - Ачего ждать? Как раз иузнаем: можешь илинет.
        «Эквилибр, как правильно называется хождение поканату, спервыхже дней осваивают все студенты циркового училища, независимо отвеса икомплекции», - тараторила Николь, закрепляя напоясе Сашки страховочную бечевку. Сначала - потуго натянутой проволоке, азатем - насвободно подвешенном тросе. То есть ходить поканату могут абсолютно все. Ноесть те, для кого это становится призванием. Ихотя Сашка мотылялась натросе, как гладиолус вруках первоклассника, Николь, пару раз прищелкнув языком, лучезарно улыбнулась. Ивзялась вылепить изнее настоящего канатоходца. Помолчаливому уговору ни та, ни другая ни словом необмолвились обэтих уроках Сашкиной маме. Нето чтобы они боялись ее неодобрения. Просто еще невремя. Когда-нибудь, когда Сашка сможет ходить поканату хоть сзавязанными глазами, они обязательно обо всем расскажут. Апока Сашка под предлогом занятий срепетитором поанглийскому прибегала вцирк наутренние тренировки.
        Натянутая проволока далась ей без особого труда. Дело нехитрое: опорная нога прямая, неподвижная, стопа - строго вдоль. Руки науровне плеч ипостоянно ловят баланс, как исвободная нога.
        - Представь, что наголове - стакан сводой, иее ни вкоем случае нельзя расплескать, - наставляла Николь. - Плечи, шея, спина неподвижны. Ноты недеревянная кукла, а… кошка наузком карнизе. Руки выше! Опустишь - непременно упадешь, утянут засобой.
        Сегодня Сашка впервый раз ступила насвободную проволоку. Все губы искусала, пока голова итело неперестроились: вместо того чтобы просто удерживать точку равновесия над канатом, приходилось постоянно подводить ногой вихлястую проволоку под свой центр тяжести. Как еслибы для того, чтобы сделать новый шаг, приходилось силой воображения строить извоздуха подвесной мост.
        Носком левой ноги Сашка, неглядя, нащупала проволоку, скользнула полшага, медленно перенесла вес тела. Еще шаг, другой, третий. Семь потов сошло, пока Николь немахнула рукой: «Ну, хватит насегодня!».
        Ощутив, наконец, твердую землю под ногами, Сашка покрутила головой, разминая задеревеневшую шею, идостала изкармана телефон - нетли пропущенных звонков отмамы. Бросив быстрый взгляд наэкранчик, ахнула: дозанятий осталось около часа - только-только, чтобы забежать зашкольной сумкой ипереодеться. Хорошобы, конечно, выкроить хотябы минут десять надуш, ато сосед попарте опять будет пол-урока шипеть, что она зверинцем пропахла. Так-то он парень неплохой, даже выручает наконтрольных, когда видит, что она безнадежно увязла вуравнении сдвумя неизвестными. Ноневсеже любят цирк.
        Глава2
        Сашка толкнула плечом тяжелую дверь ивылетела наулицу. Укрылечка, куда цирковые обычно выскакивали перекурить, Витек, крепкий униформист, вяло препирался сбродягой.
        - Да говорюже, мне наминуточку, Никольку только повидать.
        - Посторонним вход запрещен.
        - Да я непосторонний! Меня тут каждая собака знает!
        Сашка отвела взгляд - так жалок был забулдыга сиспитым, покрытым серой щетиной лицом. Ночто-то вего хриплом голосе показалось Сашке смутно знакомым. Она замедлила шаг иприслушалась кразговору.
        - Проваливай, говорю, пока я ребят непозвал… Чтобы они стебя долги вытрясли.
        - Да как ты сомной разговариваешь! Я выступал, когда ты еще мелочь насладкую вату умамки клянчил! Я Петр Колокольцев!
        - Дядя Петя? - прошептала Сашка.
        Тот лишь сейчас заметил ее - исразуже сник.
        - Вот ведь боялся столкнуться - инапоролся! Нехотел, старый дурак, чтоб ты видела меня втаком вот непотребном виде.
        - Денег ему недавай. Вцирке всем уже задолжал, - предупредил Витек и, закурив, отошел всторону. Сашка торопливо достала кошелек ипротянула несколько смятых бумажек.
        - Да я… - отшатнулся дядя Петя. - Ты недумай! Я ведь незаденьгами! Хотел через Николь передать, да охламон этот непустил. Это для мамы твоей… Год целый хранил, все случая ждал. Ивот тут наднях Ваську-коверного встретил - аон говорит, ты вцирке чутьли некаждый день бываешь, Николька тебя воздушному мастерству учит…
        Он вытащил изкармана грязный платок иосторожно развернул. Там лежало старинное кольцо сбольшим камнем, темно-зеленым, как бутылочное стекло. Мамино кольцо.
        - Откуда оно увас?
        - То самое, да? Я немог ошибиться… Как увидел его уЛюбки Хамовой, сразу узнал.
        Сашка едва заметно вздрогнула - что-то взвучании этого имени вызвало смутную тревогу.
        - Сколько мы вам должны, дядя Петя?
        Ноон лишь досадливо махнул рукой.
        - Это ведь талисман. Уж я-то помню, как она берегла его. Верила, что удачу приносит, беду отводит. Нам, цирковым, без оберега никак… Я ведь, как узнал, что она разбилась, чуть нерехнулся сгоря. Апотом гляжу: кольцо-то ейное, охранное - устарой ведьмы! Вот иневерь после этого вприметы.
        Сашка сбешено колотящимся сердцем взяла кольцо. Кольцо, которое стало платой зажизнь мамы. Икоторое она, Сашка, считала пропавшим навсегда. Или все это только полузабытыйсон?
        - Так ты передай ей, - крикнул ей вслед дядя Петя. - Только неговори, что отменя, ато невозьмет. Просто скажи: нашла случайно вгримерке…
        Сашка бежала домой, нечуя ног. «Неужели все было взаправду? - стучало вее голове. - ИГриндольф, иГрей, илабиринт». Ипредательство. Сердце ее камнем ухнуло вниз. Возможно, именно поэтому она так легко примирилась смедицинской теорией Антона Павловича: все это фантазии, иникакого путешествия между мирами небыло ибыть немогло. Потому что тогда небыло ипредательства.
        Вузком проулке Сашка остановилась, чтобы отдышаться. Если кольцо разыскало ее - значит, еще невсе потеряно? Значит, еще есть шанс все исправить, искупить трусливое бегство?
        Ачто если прямо сейчас? Раскрыла ладонь: зеленоватый камень врассеянном свете питерского солнца казался грошовой стекляшкой. «Нуже, давай!» - мысленно взмолилась Сашка. Она закрыла глаза, пытаясь представить, что оказалась вГриндольфе, прямо посреди Заповедного леса. Слышны птичьи трели, ипахнет прелой листвой иможжевельником, где-то вдалеке звенит быстрый ручей, илегкий ветерок доносит дым костра…
        - Еслибы уменя была машина времени, ябы хлеб привозил вблокадный Ленинград. Здесь скупалбы, атам раздавал, - раздался совсем рядом звонкий мальчишеский голос.
        - Ну, иче, всех все равно ненакормишь!
        - Ну окей, атыбы что сделал?
        Сашка открыла глаза: она все также стояла посреди тихого переулка вдвух кварталах отдома. Ее обогнали пацаны лет восьми сошкольными рюкзаками заспиной.
        - Аябы… Ябы Гитлера убил! Без него войнабы сразу кончилась.
        - Ага, да унего телохранителей, наверное, тыща была! Тебябы инапушечный выстрел неподпустили!
        - Аябы… его еще раньше убил. Ну, дотого как он стал фюрером.
        - Что, прям вдетстве?
        - Ачего? Все равно гнида вырастет…
        Мальчишки, оживленно жестикулируя, свернули водвор. Сашка крепко сжала кольцо. «Вдругой раз», - подумала она, стараясь подавить разочарование. Иледенящий страх: авдруг уже неполучится разбудить кольцо?
        Поднимаясь поистертым ступеням парадной, Сашка услышала надрывный детский плач изамедлила шаг. Тихон. Сводный брат пяти недель отроду. Как можно было дать такое имя младенцу, который голосит круглые сутки?
        Нормальные младенцы, как считала Сашка, плачут, когда голодны. Или намочили пеленки. Или… что там еще может их волновать впервый месяц жизни? Тихонже орал всегда. Иэто была одна изпричин, покоторым Сашка впоследнее время старалась при любой возможности ускользнуть издома.
        Услышав, как щелкнул замок, вприхожую выглянула мама.
        - Шуня, присмотри забратом пару минут? Я быстренько смесь приготовлю.
        Сашка, вздохнув, поплелась вспальню, где стояла детская кроватка. Тихон, покраснев отнатуги, истошно кричал, размахивая крошечными кулачками. Сашка засунула ладони под мышки, чтобы согреть озябшие руки, апотом осторожно взяла младенца.
        - Ну-ну, что раскричался-то? Сейчас мама тебя покормит.
        Все уговоры были напрасны: Тихон верещал вовсю глотку. «Наредкость некрасивый», - промелькнуло вголове Сашки, когда она вглядывалась вбагровое личико сприпухлыми глазами ибелесыми бровками, безуспешно пытаясь найти родные, «семейные» черты. «Как будто подменили вроддоме», - устыдившись собственных мыслей, она поспешно вернула брата вкроватку.
        Мама принесла бутылочку степлой молочной смесью, иТихон, наконец, унялся.
        Сашка быстро переоделась вшкольную форму изаглянула накухню. Как обычно, вхолодильнике пусто, авраковине полно грязной посуды. Тихон заливался плачем всякий раз, как только мама пыталась уложить его вкроватку, так что надомашние дела унее неоставалось ни времени, ни сил. Сашка уже непомнила, когда она ела наобед что-то, кроме слипшихся всерый ком магазинных пельменей. Взглянув начасы, она вздохнула иоткрыла воду: если неперемыть тарелки, Антон Павлович, чья любовь кчистоте больше походила нанервное расстройство, опять будет долго-долго отчитывать маму ровным спокойным голосом, откоторого уСашки всякий раз начинали ныть зубы.
        Расправившись сгрязной посудой, Сашка заглянула всоседнюю комнату. Мама притулилась внеудобной позе накраешке кровати. Тихон дремал, причмокивая соской иблаженно улыбаясь.
        - Мам,я…
        Мама быстро приложила палец кгубам имахнула рукой: «Потом, потом!». Сашка поплелась вприхожую. Вот вечно так! Стоило появиться этому капризному горлопану, как все вих жизни пошло наперекосяк. Она шагнула запорог, иотвнезапного сквозняка входная дверь оглушительно хлопнула. Сашка виновато втянула голову вплечи искатилась полестнице. Вслед ей раскатывался пронзительный детский плач.
        Ни вечером, ни назавтра рассказать маме очудесном возвращении кольца, которое было когда-то ее счастливым талисманом, так инеполучилось. Сашка чувствовала, что скаждым днем мама, самый родной иблизкий человек, отдаляется отнее. Все ее мысли заняты заботами овечно хнычущем младенце. АСашка… Ачто Сашка? Уже взрослая.
        Учебный год подходил кконцу, цирковая труппа уезжала нагастроли почти навсе лето, иСашка стоской думала отом, куда деть себя наканикулах. Поэтому, когда позвонила бабушка, она схватилась запредложение провести лето вмаленьком городке наУрале, как утопающий заспасательный круг.
        Глава3
        Самолет, слегка накренившись направое крыло, разворачивался против солнца. Сашка прильнула киллюминатору. Похожая накрестик тень скользила поразноцветным лоскутам полей изаросшим озерцам. Посерой ленте трассы ползли крошечные автомобили. Сашка растерла затекшую шею изакрыла глаза. Легкий толчок - иколеса шасси коснулись посадочной полосы. Всалоне раздались вялые хлопки.
        - Наш самолет приземлился ваэропорту Челябинска. Местное время - пятнадцать часов пять минут. Температура забортом - двадцать два градуса. Пожалуйста, неотстегивайте ремни иоставайтесь наместах дополной остановки судна.
        Грузный пассажир, который занимал соседнее кресло ивсе два споловиной часа полета выводил носом звучные рулады, тутже вскочил и, перегородив проход, стал доставать что-то сверхней полки. Пристроившись следом заним, Сашка протиснулась квыходу. Ветер, пахнувший прогретым асфальтом иполынью, взлохматил ее волосы итутже умчался прочь.
        Здание аэропорта выглядело такимже несовременным изапущенным, как итри года назад, когда мама, заключив контракт с«Цирком дю Солей», впервый раз привезла ее вКопейск, кбабушке, окоторой Сашка никогда раньше неслышала.
        Ожидая, пока наленте транспортера появится ее дорожная сумка, Сашка скользила взглядом потолпе встречающих, которые сгрудились зараздвижными стеклянными дверями. Вдруг лицо ее озарилось счастливой улыбкой. Там, нетерпеливо переминаясь сноги наногу, стоял Дамир. Затри года он ничуть неизменился - все тотже смуглый вихрастый мальчишка. Только похудел ивытянулся сильно - наверное, теперь нацелую голову выше ее. Вправой руке он сжимал ярко-красную розу.
        Когда Сашка, улыбаясь, подошла, Дамир совсем стушевался.
        - Это тебе, - он протянул цветок. - Как долетела?
        - Нормально. Аты как тут оказался?
        - Да встретил вчера Веру Георгиевну водворе, она сказала, что ты прилетаешь. Вот я иподумал: зачем тебе тратиться натакси? - ион, перехватив изее рук дорожную сумку, повел Сашку кстаренькой вишневой «десятке».
        - Вот, это Леха, знакомься.
        Крепкий коротко стриженный парень зарулем, цыкнув зубом, смерил Сашку оценивающим взглядом.
        - Ну, залезайте быстрее, надоело торчать насолнцепеке.
        Сашка смотрела намелькающие наокном чахлые деревца, серые многоэтажки, прохожих, гудящие автомобили истаралась незадумываться отом, что сигналят, скорее всего, им, возмущаясь тем, как приятель Дамира лихо подрезает ипролетает перекрестки нажелтый свет. Сабвуфер хрипел какой-то дорожный шансон. Сашка закрыла глаза иподставила лицо теплому июньскому ветру. Ее рука машинально потянулась ккольцу, которое было спрятано накожаном шнурке заворотом футболки. Все эти дни кольцо так имолчало, неоткрывать путь вГриндольф. Так ей инадо. Ее ждет самое обычное лето, дремотная скука провинциального городка, где жизнь замерла, как настоп-кадре.
        Десятка свернула водвор типовой пятиэтажки, вспугнув стайку раскормленных сизых голубей. Навытертой лужайке под старыми тополями играли две светловолосых девочки. Пожилая женщина вситцевом халате развешивала наверевках выстиранное белье.
        - Здрасьте, баба Валя! - крикнула Сашка.
        - Ой, никак Сашка приехала! - приглядевшись, воскликнула та. - Давне-е-е-енько тебя небыло, Вера уж извеласьвся…
        Сашка влетела вподъезд, заколотила вдверь, обитую коричневым дерматином. Вглубине квартиры раздались шаркающие шаги.
        Вера Георгиевна, охнув, обняла внучку исразуже бросилась накухню - ставить чайник. Сашка обвела взглядом знакомую обстановку: продавленный скрипучий диван, телевизор, накрытый пожелтевшей кружевной салфеткой, журнальный столик систрепанной программой передач илупой. Встаром серванте, где грустно пылились хрустальные рюмки исалатницы, рядом сфотографией молодого парня - ее отца - появилась иее собственная, сделанная еще впрошлый приезд. Намаленькой кухне все также утробно урчал пузатый холодильник, тихо бормотало радио, сладко пахло ванильными сушками ивалокардином.
        Прихлебывая крепкий чай, Сашка заметила, как подрагивают руки Веры Георгиевны, когда та разглаживает невидимую складку наскатерти ивсе пододвигает кней вазочку свишневым вареньем иблюдо срумяными пирожками.
        - Бабуль, как здоровье?
        - Да все слава богу, нежалуюсь… Дамирка чутьли некаждый день заглядывает - то вмагазин сбегает, то похозяйству поможет. Хороший парень.
        - Баб Вер, - неожиданно для самой себя сказала Сашка, - адавай я ктебе совсем перееду, навсегда?
        - Что это ты удумала? Или случилосьчто?
        - Да нет… Просто умамы сейчас… ну, какбы совсем новая жизнь. Имне иногда кажется, что для меня там неосталось места. Все разговоры только отом, что Тихон то, Тихон сё… Аменя как будто несуществует. Они сАнтонпалычем иТихоном семья. Ая так, мешаюсь только…
        - Саша, ну что ты придумала! Мать втебе души нечает.
        - Также, как ивпапе когда-то? Это непомешало ей выскочить замуж зачеловека, которого она знала без году неделю.
        - Уверена, Антон Павлович - достойный человек, порядочный.
        - Да уж, порядок - это святое! Алюди, их чувства - так, мусор.
        - Ну зачем тытак?
        - Ты, что, наего стороне? Я надеялась, хоть ты меня поймешь!
        - Я натвоей стороне. Всегда только натвоей. Ноты несправедлива сейчас. Твоя мама столько вжизни натерпелась, что неприведи господь никому. Разве плохо, что она нашла свое счастье вновом браке?
        - Если она отца забыла, то я всегда буду помнить.
        - Помни, - тихо сказала Вера Георгиевна, - нонеосуждай ее. Нет ничего страшнее одиночества. Вырастешь - поймешь.
        Сашка нахмурилась изамолчала. Вечно эти взрослые списывают любое проявление собственного мнения нато, что она еще маленькая, жизни незнает. Икак-то забывается, что когда мама три месяца невставала постели, Сашка была засиделку - ивмагазин, иваптеку бегала, иуплиты стояла.
        Те первые, самые беспросветные месяцы после маминого падения Сашка старалась невспоминать. Изеды вдоме была только вареная картошка игороховый суп. Иеще гранаты - для мамы, как доктор велел. Все деньги уходили налекарства иоплату счетов. Николь, забегая вгости, всякий раз оставляла украдкой настоле вкухне пару смятых купюр, да бабушка каждый месяц высылала переводы. Ноденег все равно нехватало. Сашка стеснялась старой школьной формы, стоптанных сапог, абольше всего - сочувствующих взглядов, которыми провожали ее одноклассники.
        «Забыть, забыть, - встряхнула кудрями Сашка. - Было - ипрошло. Впереди лето, каникулы иполная свобода».
        Наследующее утро, когда Сашка, еще несняв пижаму, пила чай, бездумно переключая каналы нателевизоре, враспахнутое окно влетел камешек. Высунувшись почти попояс, она увидела Дамира.
        - Пойдем гулять?
        - Я обещала бабушке, что помогу разобрать хлам вкладовке.
        - Эх, ну ладно… Ребята завтра впоход собрались, наАлександровскую сопку. Леха итебя звал. Пойдешь?
        - Ну, незнаю…
        - Я всемь затобой зайду, непроспи!
        Сашка вответ только хмыкнула. Нопро Александровскую сопку всеже загуглила. Оказалось, так называется одна извершин древнего хребта Урал-тау. Туристические сайты наперебой расписывали красоты уральской природы идивные виды, открывающиеся свысоты птичьего полета, - притом что покорить гору посилам каждому: непотребуется ни альпинистского снаряжения, ни специальных навыков. Еще впозапрошлом веке насопку взобрался изрядно вспотевший цесаревич Александр Николаевич, будущий император Александр II, вкомпании своего наставника, поэта Василия Андреевича Жуковского, - вчесть этого события скала, собственно, иполучила своеимя.
        - Баб Вер, ты непротив, если я завтра сдрузьями впоход пойду? - Сашка приобняла Веру Георгиевну, которая хлопотала уплиты.
        - Конечно, милая, раз Дамир стобой, я спокойна.
        Сашка опустила взгляд наее руки изастыла наместе. Остро заточенный нож серебряной рыбкой мелькал ввоздухе исвеселым хрустом нырял втугой кочан молодой капусты. Сашка медленно втянула воздух сквозь сжатые зубы, боясь спугнуть удачу.
        - Бабуль… давно утебя этот кинжал?
        - Ножик-то? Ой, давно, года три уже - инезатупился заэто время совсем, можешь поверить? Я пока неприноровилась, все руки себе изрезала. Нозаживало наудивление быстро - чутьли ненаследующий день. Вот что значит мастерская работа, сейчас уже таких вещей неделают.
        - Акак он утебя оказался?
        - Постой-ка, - задумалась Вера Георгиевна. - А, так егоже вместе ствоими вещами отдали вбольнице. Я поначалу думала, изребят кто-то забыл, ноникто так инепризнался.
        Ошибки быть немогло - вруках убабушки был тот самый кинжал. Хвитинг. Который торжественно вручил ей вЗапределье маг Искобальд перед тем, как она отправилась вподземный лабиринт. Сашка осторожно взяла холодный клинок. Поматово поблескивающей стали струились рунические письмена. Вот этот последний знак - круг сдвумя сходившимися линиями - проявился как раз тогда, когда она впервые взяла вруки оружие, выкованное изнебесного железа. Он означал «смерть, тяжелая утрата» или «единорог» - что именно определяло правильное прочтение, Искобальд так инеразгадал.
        - Тогда, ночью, когда тебя нашли без сознания, ты была вмаскарадном костюме - нето пажа, нето маленького принца, - пустилась ввоспоминания бабушка. - Мне вбольнице все свертком иотдали. Я сунула вкладовку, даже неразворачивая, да изабыла - недотого было. Апотом завареньем полезла да случайно инаткнулась - ба-а-атюшки! Ах, тамже еще зеркальце было, наракушку похожее. Кудаже я его прибрала? - наскоро вытерев руки офартук, бабушка ушла вспальню ивынесла перламутровую раковину. - Ты уж несердись, костюм-то я Зое Михайловне отдала - он ее внуку всамый раз пришелся, нашкольном карнавале первый приз получил…
        Сашка слушала вполуха. Кольцо. Клинок. Зеркало. Значит, все правда. Все было насамом деле. ИЗаповедный лес, илесное братство, икровавая битва, ипредательство Тобиаса, который прошел сней рука обруку досердцевины подземного лабиринта, где разлились молочные воды зеркала судеб. Аведь ей почти удалось убедить саму себя, что все это было горячечным бредом: упала слошади, потеряла сознание - вот ипривиделось. Ичто насамом деле есть только повседневный, обжитой мир - сбудильником, школьной зубрежкой иутренней толкучкой вметро. Мир, где Антон Павлович может легко объяснить суть самых таинственных явлений, опираясь налогику ижизненный опыт.
        Глава4
        Наследующее утро Сашка, разумеется, проспала - так пока инеперестроилась науральское время. По-быстрому сполоснула лицо, пригладила растрепанные кудри, натянула узкие джинсы ибелую льняную тунику. Находу сунула вшкольный рюкзак термос скрепким сладким чаем, кулек спирожками инесколько мелких кислых яблок - довечера точно хватит. Подумав, взяла еще легкую куртку - вдруг дождь вгорах застанет.
        Но, похоже, опасения оказались напрасными - нанебе небыло ни облачка. Румяное сосна июньское солнце золотило клейкую пахучую листву старых тополей. Где-то под крышей ворковали голуби. Дамир уже нетерпеливо поглядывал начасы.
        - Ну ты изасоня! Опоздаемже, - он взял ее заруку, иони побежали кавтобусной остановке.
        Когда Сашка иДамир добрались дожелезнодорожного вокзала, доотправления электрички оставалось всего пятнадцать минут. Оставив ее наперроне, Дамир помчался вкассу забилетами. Заметив Сашку, Леха приветливо махнул рукой. Его приятели, коротко стриженные, плечистые, вспортивных костюмах, показались Сашке слишком уж взрослыми. Парни тихо переговаривались, посмеиваясь над понятными им одним шутками. Чувствуя себя лишней, Сашка иотошла ккраю перрона, где уже стоял зеленый электропоезд. Кроме нее, вкомпании была только одна девушка, Наталья. Кажется, она была сЛехой. Икажется, то, что он пригласил вкомпанию какую-то малолетку изПитера, ее неслишком обрадовало. Наталья глубоко затянулась ишвырнула всторону Сашки окурок. Наоранжевом ободке остался яркий отпечаток помады.
        - Иноземцева, ты, чтоли?! - раздалось заспиной уСашки. - Ая смотрю-смотрю…
        Увидев щербатую ухмылку Хусаинова, Сашка посветлела лицом. Хусаинов был одноклассником Дамира, второгодником икошмаром всей школы, вечно затевал драки итряс мелочь смальчишек измладших классов. Как-то раз Дамир здорово сним повздорил. Икажется, из-за Сашки. Впрочем, сейчас ту давнюю историю ворошить нехотелось, иСашка искренне обрадовалась, увидев знакомое лицо.
        Металлический голос погромкоговорителю пробубнил, что электропоезд доЗлатоуста отправляется через пять минут, ипарни, подхватив рюкзаки, двинулись квагону. Дамира все небыло. Сашка вытягивала шею, пытаясь разглядеть его втолпе спешащих пассажиров.
        - Пойдем, ато садоводы все места займут, - бросил Леха.
        - А… какже Дамир? - растерянно огляделась Сашка.
        - Да непереживай, успеет, - отмахнулся Хусаинов.
        НоСашка недвинулась сместа. Локомотив издал пронзительный свист. Сашка увидела Дамира, который, перескакивая через бордюры, бежал кперрону.
        «Ввагон, быстрей!» - крикнул оней.
        Сашка запрыгнула наподножку. Двери закрылись, ипоезд тронулся. Сашка прилипла кокну, стараясь разглядеть Дамира наопустевшем перроне. «Неужели неуспел?!» - впанике гадалаона.
        Новот изсоседнего вагона вынырнул запыхавшийся Дамир. Вруке он сжимал два скомканных билета.
        - Куда ты провалился? Я так волновалась! - накинулась Сашка.
        - Да там такая очередь вкассу была, еле успел!
        Наконец, все расселись. Вместо кресел ввагоне были скамейки издеревянных реек. Один изпарней, Семен, который слегка картавил, достал гитару иначал что-то тихонько наигрывать. Наташка залипла втелефоне. Хусаинов рассказывал какую-то нелепую ипутанную историю, вкоторую попал его знакомый. После каждого взрыва хохота две старушки, занимавшие соседнее сиденье, осуждающе поджимали губы иеще крепче вцеплялись вхозяйственные сумки, которые держали наколенях. Наконец, Леха вынул засаленную колоду карт, ипарни стали рубиться в«дурака».
        Сашка ерзала, как наиголках. Вчера она засиделась доглубокой ночи, чтобы подготовить маленькое представление сфокусами, которое скрасилобы дорожную скуку. Носейчас эта задумка казалась ей детской иужасно глупой.
        После нескольких станций ввагоне появились свободные места, иСашка сДамиром пересели наскамейку напротив женщины смаленькой девочкой. Белокурая девчушка вбелоснежном платьице икрасных лаковых сандалиях капризничала.
        - Смотри! - Сашка раскрыла правую ладонь, накоторой лежала блестящая пятирублевая монета. Затем сжала ее вкулак, дунула - ита исчезла. Заметив, как округлились отудивления глаза девочки, она улыбнулась идостала пропавшую монетку из-за ее уха. Фокус простенький, номалышке пришелся повкусу: она восторженно захлопала владоши истала требовать: «Исё! Исё!». Сашка показала еще пару домашних заготовок. Малышка хлопала ивскрикивала отрадости. Сашка достала изрюкзака три яблока и, встав впроходе, ловко стала жонглировать ими, азатем протянула самое румяное малышке.
        - Нуже, что нужно сказать? - напомнила мама девчушке, несводящей сфокусницы зачарованного взгляда. - Спасибо вам большое!
        - Да ладно, - пробормотала смущенная Сашка.
        - Ты что, вцирке работаешь? - уставился нанее Дамир.
        - Так, подрабатываю, - усмехнулась Сашка.
        Наконец, их шумная компания, подхватив разноцветные рюкзаки, вывалилась извагона. «Уржумка», - прочитала Сашка настареньком здании станции соблупившейся краской. Поухабистой дороге, заросшей пообочинам крапивой илопухами, они миновали деревеньку спокосившимися, почерневшими отвремени домами ивышли кшоссе.
        - Ну, кто хочет запечатлеть исторический момент? - спросил Леха, кивнув насветлый обелиск, сложенный изтесанных гранитных кирпичей. Все, побросав рюкзаки, обступили пограничный столб, наодной стороне которого было крупно выведено «Европа», анадругой - «Азия». Пока Наталья командовала, как всем встать для удачного кадра, Сашка уселась назапыленную траву. Фотографироваться она нелюбила, потому что наснимках казалась еще более тощей иблеклой, чем вжизни.
        Прошагав сполчаса пообочине дороги, ребята свернули влес. Гул машин, проносящихся пошоссе, постепенно стих. Полуденное солнце, пробиваясь сквозь листву березок иосин, расплескало наземле золотые лужицы. Наодной изпрогалин Сашка заметила россыпь лесной земляники изапару минут набрала полные пригоршни мелких, слегкой кислинкой, ягод. «Где ты? Где ты?» - толи тихий всхлип, толи шепот ветра влистве. Сашка, вздрогнув, подняла голову иприслушалась - тихо, только изредка доносился обрывок незатейливой трели безвестных лесных пичужек. «Голову, чтоли, напекло? Мерещится уже», - усмехнулась она ипоспешила вдогонку заостальными.
        Неприметная тропинка, блуждающая среди поросших мхом илишайниками валунов иповаленных стволов деревьев, вывела ккаменной реке. Огромные гранитные глыбы напоминали застывшие перекаты стремительного потока, сбегающего сгорных вершин. Сашка забралась напрогретый солнцем валун иприжалась щекой ккамню, грубые изломы которого задолгие столетия несгладили ни дожди, ни ветра.
        Леха повел группу попроторенной тропе, ноСашка, прищурившись, мысленно проложила собственный маршрут пощербатому гребню. После каната, натянутого навысоте трех метров, это казалось плевым делом. Ей вдруг овладела неуемная радость, кураж, знакомый каждому цирковому артисту. НоСашка неучла, что замшелые глыбы начнут танцевать под ее весом, аподошвы кед будут предательски оскальзываться налишайниках.
        - Больная навсю голову! - выдохнула Наталья, глядя, как Сашка балансирует наострых гранях валунов.
        Когда Сашка, слегка запыхавшись, пружинисто приземлилась намягкий мох, раздались аплодисменты. Леха присвистнул, несводя снее восхищенного взгляда. Ностоило Сашке увидеть мрачного как туча Дамира, как горделивая улыбка тотчас поблекла.
        - Рехнулась?! Тыже шею могла свернуть! - зашипел он. - Распрыгалась тут, как… коза.
        Сашка вспыхнула и, закусив губу, пошла следом заостальными. Пьянящий азарт пропал, итеперь Сашка исама недоумевала, что это вдруг нанее нашло. Неужели она рисковала переломать ноги, чтобы произвести впечатление наЛеху иего недалеких приятелей? Как глупо! «Изачем только потащилась вэтот дурацкий поход!» - сожалела она, созлостью распинывая опавшую хвою ипрелую прошлогоднюю листву.
        «Где ты? Где ты пропала?» - протренькала серая птичка итутже перепорхнула насоседнее дерево. Сашка проводила ее тоскливым взглядом.
        Когда стало казаться, что вместо обещанного восхождения их ожидает только унылая прогулка поредкому перелеску, гора вдруг вынырнула, словно из-под земли, - сразу ився. Серые глыбы отвесно вздымались, инасекунду Сашка засомневалась, получитсяли забраться навершину без специального снаряжения. Нозатем она приметила тропку, которая вилась вокруг скалы, петляя между выщербленных гранитных валунов.
        Преодолев подъем, они расположились наукрытой ответров узкой площадке навосточной стороне гребня. Огромные тени облаков скользили похолмам, поросшим густым лесом. Вдали виднелся Златоуст: крошечные белые домики ичерные трубы завода. Парни без долгих разговоров расстелили наплоском валуне газету идостали походные припасы: бутерброды, копченую курицу, вареные яйца. Сашка расшнуровала рюкзачок ивыложила чуть помявшиеся вдороге пирожки ияблоки - только сейчас она поняла, что зверски проголодалась. Скаждой минутой вдуше росло смутное беспокойство, словно она забыла очем-то важном - данном обещании или назначенной встрече.
        Леха достал изсвоего рюкзака бутылку водки, исовсех сторон раздались одобрительные возгласы. Сашка бросила быстрый взгляд наДамира - тот, нахмурившись, крутил вруках полевой бинокль. Прихватив яблоко, она отошла отпарней и, побродив поокрестностям, устроилась напрогретом солнцем камне. Вынула изкожаных ножен кинжал и, щурясь отслепящих отблесков, поймала налезвии свое отражение - испытующий взгляд серо-зеленых глаз.
        Ветер донес тихое журчание иобрывки разговора. «Тут что, есть ручей?» - удивилась Сашка. Адогадавшись, вчем дело, сдержала смешок, надеясь остаться незамеченной.
        - Слушай, аты незаметил, куда Сашка пошла? - вголосе Лехи скользила ленивая сытость.
        - Иноземцева-то? Не-а, - хмыкнул Хусаинов. - Может, Дамир знает?
        - Ты вот что… Задержи-ка его там наполчасика. Ая схожу поищу гимнасточку…
        - Ты что?..
        - Да небоись ты, все нормалёк! Ну, иди, иди давай…
        Сашка вжалась вгранитный валун. «Уходи, уходи!» - пульсировало вее голове. Где-то внизу, совсем близко, зашуршал, осыпаясь, гравий. Вдруг накамень опустилась пичужка - та самая, которую она видела влесу, или точно такаяже. Только теперь Сашка рассмотрела, что она лишь напервый взгляд кажется серой иневзрачной, - вярких лучах солнца ее перышки отливали лазурно-голубым, изумрудным изолотым. Она поглядела наСашку крошечным черным глазом, забавно склонив головку, точно прислушиваясь кразговору. Внезапно наступила полная тишина - как после громкого взрыва, когда медленно оседает пыль. Смолк даже шорох ветра.
        Сашку обдало холодом, ипрогретая солнцем каменная плита показалась стылой, точно покрытой инеем. Вскочить - ибежать совсех ног! Нотело неслушалось, ноги стали ватными. Так бывает восне, когда бежишь, спотыкаясь, обливаясь потом, исужасом понимаешь, что несдвинулся ни нашаг. Все вокруг утратило четкие очертания, наполнилось мягким зеленым светом - словно смотришь сквозь бутылочное стекло - апотом странным образом раздвоилось. Сашка зажмурилась. Когда она вновь открыла глаза, наваждение прошло. Птицы уже небыло. Как искалы. Вокруг непроходимой стеной стояли заросли разлапистого папоротника, авысоко над головой смыкались кроны вековых деревьев.
        Глава5
        «Это все невзаправду», - облизав сухие губы, подумала Сашка. Вокруг стоял зачарованный лес, совсем непохожий начахлый перелесок, которым они шли кАлександровской сопке. Сашка подскочила, лихорадочно соображая. Вытянула из-за ворота туники кожаный шнурок, накотором болталось мамино кольцо. Камень излучал мягкий зеленоватый свет. Сашка врастерянности огляделась, ожидая какого-то знака.
        - Икак теперь выбраться изэтой чащобы? Так, мох растет насевере… Значит, север… буквально повсюду, - обреченно вздохнула она, глядя назамшелые стволы деревьев. - Солнце взените - то есть сейчас около полудня. Если подождать пару часов, можно узнать, где запад. Отлично, ичто это даст? Ни-че-го…
        Звук собственного голоса помогал ей уверить саму себя, азаодно итех, кто притаился завалунами ивзарослях папоротника, только ивыжидая удачного момента, чтобы наброситься исомкнуть челюсти наее шее, что она ничуть неиспугалась. Аглавное - заглушить таинственные шепотки, вздохи исмешки, которые сопровождали ее накаждом шагу.
        - Эй, кто здесь? - Сашка замирала, всматриваясь впричудливую игру света итени вкронах деревьев. Вответ - тишина. Нонемертвая, атакая, когда зажимаешь рот рукой, чтобы непрыснуть, испортив удачный розыгрыш. Иногда боковым зрением она замечала какое-то неясное движение воздуха - толи взаправду, толи мерещится, неразберешь.
        Сашка резко повернула голову - заее правым плечом, усерого валуна, стоял, чуть подрагивая листвой, кустик ольхи. Которого еще минуту назад - онабы голову дала наотсечение - наэтом самом месте небыло. Сашка медленно, несводя взгляда сдеревца, словно оно могло растаять ввоздухе, подошла. Листва испуганно затрепетала. Только вот ветра небыло. Сашка протянула руку. Коснулась шершавого, простеганного листа сзаостренными краями. Потянув, отломила веточку скрепкими зелеными шишечками.
        - Эй, больноже!
        Деревце исчезло, инакамне перед Сашкой стоял, потирая макушку, лесной фейри. Долговязый, тонконогий, вплаще иззеленой материи, он напоминал комара-пискуна. Сашка опустилась накорточки иулыбнулась.
        - Прости, яже незнала, что ты… Ну, живой.
        - Адерево, что, неживое?!
        - Живое. Конечно, живое. Прости, очень больно?
        Фейри оскорбленно хмыкнул.
        - Ты тут один? Васже много, да? Я видела… что-то такое ввоздухе.
        Фейри неопределенно покачал головой, уходя отответа.
        - Апочему все спрятались, кроме тебя? - допытывалась Сашка.
        - Каменюка проклятущий! Втрымкался кореньком - ихрямс!
        Сашка пригляделась - одна изтонких веточек, накоторые опирался фейри, застряла врасщелине валуна, икора перетерлась обострые края камня.
        - Бедный! Погоди минуту, сейчас я что-нибудь придумаю!
        Сашка бросилась кдеревьям инашла наземле крепкую ветку. Вставив один ее конец втрещину вкамне, она сказала: «Ну, насчет три. Раз, два… три!» - ивсем телом навалилась надругой конец. Палка хрустнула, больно ударив Сашку полбу. Когда вглазах прояснилось, фейри накамне уже небыло.
        - Эй, где ты? - растерянно оглянуласьона.
        - Альнус запомнит хранителя кольца, - фейри стоял уже укромки леса, награнице света итени. - Альнус отплатит задобро. Или пусть покарает мой род Гексула.
        Сашка вспомнила: именем Гексулы вЗапределье скрепляли нерушимые клятвы. Легенду овоинственной нимфе леса ей когда-то рассказала сама Мэдб - королева цветочных фей, обитающих вкроне Мирового Ясеня. Вдревние времена люди иначе относились кмиру, вкотором живут. Нестремились покорить природу, загнать вжелезную клетку. Они смотрели намир радостно, удивленно, как дети, их чувства были свежи, аглаза умели видеть красоту. Носовременем человеку стало мало того, что дарит ему природа. Холодным железом он распахивал все новые земли, вырубал леса, осушал болота, перекрывал русла рек. Вспыхивали страшные кровопролитные войны. Предвидя грядущие бедствия, Ладмир пришел ккузне грозного Виланда ипринес опаленный осколок небесного металла. Виланд три дня бил молотом, норукоять его орудия при ударе крошилась вщепы, ачерный металл был все также тверд. Итут вего кузню пришла лесная нимфа Гексула. Люди выжгли ее рощу, выкорчевали пни, распахали изасеяли рожью. Вогне погибли птицы, белки, ежи - превратились вобугленные тушки, исердце ее переполнила жажда мести. Она пришла просить Виланда выковать молнию, которая сожжет
все посевы. Слеза ее упала нанебесный металл иразъела, точно ржавчина, черную оплавленную корку. Виланд выковал изосвобожденного металла кольцо, арусалки достали содна океана камень дивной красоты. Призвав мощь солнца, ветра итекучих вод, Ладмир наделил кольцо великой магической силой исоздал нерушимую пирамиду времени. Обжитой мир стал ее подножием, акаждая новая ступень - более ранним слепком. Так, шаг зашагом, столетие застолетием пирамида поднималась все выше. Вершинойже стал новый мир, свободная земля без людей, без войн, бедствий икатастроф. Ладмир наодин только час открыл сквозной путь - ите, кто нежелал более сносить соседство слюдским племенем итерпеть притеснения, ушли, чтобы никогда уже невозвращаться…
        - Альнус, мне нужно попасть вГриндольф, вЗаповедный лес, там остались мои друзья. Ты знаешь дорогу?
        Фейри повертел головой, как флюгер, ткнул пальцем всторону сумрачного ельника ивтотже миг растворился ввоздухе.
        - Спасибо, - только иуспела крикнуть Сашка.
        Она прошагала, наверное, около часа, отводя руками сердитые еловые лапы отлица. Акогда без сил опустилась наземлю, покрытую мягким ковром сухих иголок, увидела серую птицу.
        - Эй, этоже ты! - вскрикнула Сашка.
        Пичужка испуганно перелетела насоседнее дерево.
        - Стой, как там тебя… Эм-м-м, зяблик? Пустельга?
        Птица вспорхнула, иСашка бросилась следом заней. Боясь упустить ее извида, она перескакивала через поваленные стволы деревьев, запинаясь обузловатые корни иоскальзываясь належалой листве. Путь ей перегородил быстрый ручей. Сашка стянула кеды, поежилась, коснувшись босыми ступнями обжигающе холодной воды. Сделав пару осторожных шагов, она поскользнулась натравянистом дне, взмахнула руками иплюхнулась, подняв фонтан брызг. Кеды, описав красивую дугу, повисли наветвях плакучейивы.
        Злая, как черт, Сашка выбралась наберег, стуча зубами отхолода. Птицы нигде небыло.
        - Прекрасно, просто прекрасно… Ну, ичто теперь?
        Доее слуха донеслись обрывки тихой мелодии. Забыв окедах, Сашка стала пробираться помшистому берегу вверх потечению. Лес стал каким-то другим, осенним, ввоздухе заметно похолодало.
        Непройдя ипятисот шагов, Сашка вышла назалитую сонным солнцем прогалину. Втени раскидистого вяза стояла крытая повозка, полотняные стены которой были расписаны звездами, сменяющимися втанце лунами исолнцами. Неподалеку мирно паслись пара гнедых кобыл ипегий пони. Апополяне расхаживала странная птица сдлинными ногами иогромным загнутым клювом. Мелодию, которая вывела Сашку излеса, наигрывал, меланхолично перебирая струны нето гитары, нето мандолины сокруглой, похожей налист декой икоротким грифом, рыжеволосый толстяк. Его безмятежное конопатое лицо излучало сонное довольство человека, только что сытно отобедавшего. Ибродивший поблизости адский циркуль-переросток ничуть его небеспокоил.
        Сашка попятилась вкусты, мечтая остаться незамеченной. Под ногой хрустнула сухая ветка. Сашка застыла. Нобыло уже поздно. Костлявая полуптица насторожилась имедленно повернулась вее сторону. Отбросив деревянные ходули имаску счудовищным клювом, закрывавшую все лицо, она обратилась вгорбуна. Уродливая маска оказалась карикатурным слепком сего лица: тоже свирепое выражение, сдвинутые кустистые брови икрючковатыйнос.
        - Эй, парень! Тыкто?
        Сашка оглянулась, несразу сообразив, что горбун обращается кней.
        - Я… хворост собирал иуслышал музыку.
        - Ну так иди куда шел, мы бесплатных представлений недаем!
        Отмысли, что ей придется заночевать внаполненном шорохами лесу одной, Сашке стало непосебе.
        - Аможно мне свами? Я один остался, родных нет никого. Я все умею: изалошадьми, итак, похозяйству.
        - Лишние рты ненужны, - отрезал горбун. Толстяк, подойдя ближе, синтересом разглядывал ее, апотом что-то шепнул наухо горбуну, нотот лишь сдосадой отмахнулся.
        - Это займет чертову уйму времени. Издеревенского простака…
        - Ая еще, смотрите, что умею, - преодолев страх, Сашка подошла кгорбуну ипоказала тотже нехитрый фокус смонеткой, что ивэлектричке.
        - Ану-ка, повтори, - потребовал горбун.
        Когда монетка снова чудесным образом исчезла, он схватил Сашку зазапястье истал пристально разглядывать ее ладони, отгибая пальцы вразные стороны. Сашка изо всех сил пыталась невыдать омерзения иужаса, которые вызывал карлик.
        - Ха, Джейби, изпацаненка ивправду может выйти толк, - хмыкнул карлик иотвесил шутовской поклон. - Добро пожаловать втруппу мастера Эзры Ликстроя.
        - Пойдем, парень, проголодался, небось? - участливо спросил толстяк, приобняв Сашку заплечи иувлекая засобой. Они уселись натраве, неподалеку отгрубо сколоченной, нокрепкой повозки. Толстяк сунул Сашке ломоть ржаного каравая, мягкий козий сыр иглиняный горшок сэлем.
        - Навот, подкрепись. Как звать-то, малец?
        - Аликс.
        - Аменя каждый кабатчик вокруге знает как весельчака Джейби. Твое лицо кажется знакомым. Мы никогда раньше невстречались?
        Сашка отрицательно помотала головой.
        - Спасибо, что вступился заменя.
        - Да яже вижу: парнишка совсем отощал отголода, непомнит, наверное, когда ихлеб последний раз видел.
        Втени расписного балагана дремали двое молодых парней.
        - Спят, голубчики, - усмехнулся толстяк. - Вчера допоздней ночи развлекали гостей милорда Труберкли. Вон тот, рыжий, вихрастый - весельчак Патрик, зубоскал ибалагур, каких свет незнал, инашалмее играет, как лесной эльф. Адругой, смуглый - Харрис. Поначалу кажется, что отэтого нелюдима никогда нето что улыбки - слова доброго недождешься. Иэто ровно тот случай, когда первое впечатление самое верное, - Джейби хохотнул. - Нонанакирах он такую дробь выбивает, что даже устариков кровь вжилах закипает.
        - Так вы бродячие музыканты?
        - Да, странствуем отодной ярмарки кдругой, незадерживаясь вкаждом городе дольше, чем натри дня, абывает, поприглашению богатого вельможи гостим взамке неделю-другую.
        Один изспящих, Харрис, приоткрыл глаз илениво перевалился надругойбок.
        - Кстати, я нетолько музыкант, ноеще исилач: наспор поднимаю лавку стремя девицами. Или затеваю пари сдеревенским простаком: кто быстрее умнет запеченного поросенка. Проигравший берет насебя все расходы натрапезу, асверх того уплачивает победителю пять медных монет. И, смею тебя заверить, еще ни разу старине Джейби непришлось раскошелиться!
        Полог повозки откинулся, выглянула девушка: вее светлых волосах запуталось солнце, авглазах плескалась синева. Увидев незнакомого подростка, она шутливо улыбнулась:
        - О, какой красавчик!
        Сашка залилась краской ипробормотала приветствие.
        - Этот шустрый малец еще удивит всех нас, поверьте мне наслово. Само Провидение вывело его кнашей стоянке влесу, - затараторил Джейби. Нокрасотка уже утратила кним всякий интерес иуселась разбирать гребнем золотистые пряди.
        - Это Клементина, дочь мастера Эзры, - шепнул толстяк.
        Сам карлик, увидев красавицу-дочь, тутже подскочил кповозке.
        - Сладко спала, сокровище мое? - заискивающе спросилон.
        - Да, отец.
        - Ну-ну, вот иславненько, - прокаркал карлик ипоцеловал дочь влоб. Азатем, глянув из-под насупленных бровей всторону Джейби иСашки, гаркнул: - Собирайтесь вдорогу, живо!
        Толстяк, покряхтывая, поднялся. Вместе сСашкой они поймали стреноженных коней ивпрягли их повозку. Джейби, подхватив Сашку, уселся навысоких козлах ивзял вруки вожжи. Мастер Ликстрой потрусил напони, аХаррис иДжейби привычно поплелись следом заповозкой.
        Вскоре они вынырнули из-под тенистого полога леса наухабистую дорогу. Назеленых холмах занизкой изгородью паслись небольшие отары овец. Воблаке желтой дорожной пыли плыли телеги, груженные глиняными горшками идомашней птицей.
        - Водном изокрестных городков завтра пройдет ярмарка, - сообщил Джейби, - соберутся жители совсей округи.
        Он принялся насвистывать какую-то немудреную песенку, иСашка, затаив дыхание, решилась задать мучавший ее вопрос:
        - Адалеколи отсюда доЗаповедного леса?
        - Ну ты даешь! Лес давно вырубили, распахали иотдали под выпас.
        - Алесное братство?
        - Вумели ты, парень? - толстяк даже закашлялся. - Все эти разбойники иголоворезы давно нашесть футов под землей. Карающая длань лорда-канцлера незнает жалости.
        Сашка отвернулась, сморгнув слезы. Все мертвы. Все. Она опоздала. Иничего уже неисправить. Надеждынет.
        Глава6
        Из-за невысокого пригорка показались крытые соломой кровли идым очагов. Вживоте уСашки заурчало.
        - Чует брюхо сытный ужин, - усмехнулся Джейби. - Только похлебку еще заработать придется. Поглядим, звенитли вкарманах упублики вэтом захолустье.
        Поразбитой дороге они, следуя завереницей телег сгрудами ранних овощей, мешками сзерном иплетеными корзинами сдомашней птицей, въехали вгород. Хотя назвать городом десяток грязных кривых улочек светхими сараями ичахлыми огородами запокосившимся частоколом было смелым преувеличением. Наокраине теснились заброшенные дома сзаколоченными окнами. Глинобитные стены тихо ветшали, осыпаясь вгрязь ибуйно разросшуюся сорную траву, итолько ветер хлопал ставнями. Вканаве, подну которой тек зловонный ручей, вкучах гниющих отбросов рылись одичавшие свиньи.
        - Почему дома пустуют? - поежилась Сашка.
        - Черная смерть, - буркнул Джейби иподстегнул уставших лошадей.
        Наконец они оказались нарыночной площади, запруженной телегами иповозками. Утомленные дорогой жители дальних сел устраивались наночлег тутже, под открытым небом.
        - Завтра базарный день, народу будет - непротолкнуться, - сказал Джейби. - Если свечера хорошее местечко неотвоевать, оттеснят назадворки.
        Он спрыгнул скозел исудовольствием потянулся, разминая затекшие мышцы.
        - Ох, наколдобинах чуть всю душу невытрясло. Удивляюсь, как тутошние молочники умудряются непривозить нарынок масло заместо сливок.
        Сашка оглянулась, ища глазами Харриса иПатрика, - те уже ловко лавировали между телегами, лотками инавьюченными лошадьми, переговариваясь сторговцами.
        - Расседлай лошадей, ая пока наведаюсь кздешнему бейлифу, приглашу назавтрашнее представление, - бросил вознице мастер Ликстрой, поправляя серебряные пуговицы накуртке изчерного бархата, инаправился прямиком косновательному двухэтажному строению, которое разительно отличалось отнеказистых иобветшалых домов, притулившихся наокраинных улочках. Соломенные крыши нависали над выбеленными стенами так низко, что казалось, дома смотрят начужаков исподлобья. Окна нескольких домов были наглухо заколочены деревянными ставнями.
        Вскоре стемнело, нонарыночной площади продолжалось брожение: всхрапывали кони, бранились торговцы, разносчики пирогов сприбаутками сбывали залежалый товар. Джейби, довольно крякнув, отправился промочить горло втаверну. Израспахнутых дверей постоялых дворов доносились нестройное пение игустые раскаты смеха.
        Перекусив пресной лепешкой ияблоками, Сашка примостилась уколеса повозки. Дневная духота отступила, сменившись освежающей прохладой. Легкий ветерок доносил запахи луговых трав. Звездное небо раскинуло роскошный шатер, расшитый миллиардами сияющих огней. Сашка, запрокинув голову, всматривалась, пытаясь отыскать знакомые созвездия: ковшик Большой Медведицы ипесочные часы Пояса Ориона, нобез толку. Вплоском питерском небе, если его, насчастье, незаволокло тучами, звезды казались блеклыми плевочками, здесьже они походили нароссыпь драгоценных камней.
        Когда она уже начала клевать носом, кповозке, покачиваясь, как огромный баркас наволнах, приблизился Джейби. Он старательно высвистывал какую-то мелодию, безбожно фальшивя. Сашка похолодела: она знала эту песню, нераз слышала ее укостров лесного братства. Толстяк, обдав Сашку винными парами, забрался под повозку итутже громко захрапел, словно лежал ненавымощенной булыжниками людной площади, аназастланном шелковыми простынями королевском ложе. Выждав пару минут, Сашка тихо позвала:
        - Гарпункль?
        - А?.. Ну что еще? - сонно пробормотал толстяк. Итутже подскочил, чуть нераскроив лоб одно повозки. - Ты кто такой, дьявол тебя дери? Чуяли, ох, чуяли мои потроха, что паренек-то нетак прост…
        - Тебя зовут Гарпункль. Ты смотрел залошадьми влесном братстве.
        - Что ты хочешь зато, чтобы держать язык зазубами?
        - Ничего. Я несобираюсь выдавать тебя. Просто расскажи мне обо всем, что произошло после гибели Ильстрема.
        - Да стех пор уж поди лет десять минуло.
        - Сколько?! - уСашки даже дыхание перехватило.
        - Ну да, так иесть. Акажется, только вчера это было! Невесть откуда взявшийся чужак убедил Ильстрема ввязаться вбезнадежную затею. Мыслимоли дело: биться натурнире случшими бретерами лорда-канцлера! Уж как я его ни отговаривал - да что там, он ислушать нестал! Этот гнусный предатель преподнес нашего храброго предводителя лорду-канцлеру напозолоченном блюде! Несомневаюсь, тот щедро отсыпал золотишка изкоролевской казны заголову заклятого врага.
        - Все было совсем нетак! - всердцах воскликнула Сашка.
        - Тебе-то откуда знать, малец? Ты-то вто время еще замамкин подол держался, - сощурился Гарпункль, иСашка прикусила язык. - Так вот, после гибели Ильстрема влагерь лесных братьев ворвались конники. Они смяли дозорных, как приливая волна. Их были сотни. Это была небитва, абойня, иначе инескажешь… Меня ранили. Очнулся уже наследующий день среди бездыханных тел товарищей… Так бесславно закончилась история лесного братства. Жалкие остатки рассеялись повсей стране, попрятались вноры, как полевые мыши под тенью коршуна.
        - Ноктоже предал братство?
        - Грей, дьявол раздери его душу! Голову Ильстрема насадили напику, пронесли поулицам ивыставили угородских ворот. Кронк вышел кбеснующейся толпе иобъявил, что такая участь ждет всех, кто замыслит мятеж. Атех, кто донесет осмутьянах, ждет по-королевски щедрая награда. Как вот этого славного парня, - ион махнул рукой напришлого этого, Грея, будь он проклят. Тот стоял позади него враззолоченной накидке, поддерживаемый под руку одним изпридворных, иструдом держался наногах. Видно, сутра уже порядком набрался эля. Когда Кронк наглазах увсех вручил ему мешочек сзолотом, толпа стала улюлюкать ибросать объедки. Итут он уронил кошель, монеты созвоном рассыпались попомосту - ивсе, отталкивая друг друга, бросились подбирать их. Аон даже инебровью неповел - как будто это незолото, акозьи катышки. Ачто ему - уж поди успел набить полные карманы, продажная шкура!
        - Апотом? Что сним стало потом?
        - Пес его знает. Одни говорят, что он пьянствует иразвратничает днями напролет всобственном замке. Другие - что лорд-канцлер отправил его наместником вкакой-то дальний гарнизон насеверной границе. Будь я вего шкуре, удавилсябы напервойже осине. Сколькобы Кронк ни заплатил ему запредательство товарищей пооружию, это непозволит отмыть его черную совесть ипоганое имя, которое проклинают вгородах идеревнях повсему королевству. Эх, еслибы только он встретился намоем пути, ябы голыми руками свернул его цыплячьюшею!
        Толстяк еще долго бормотал страшные угрозы - все тише инеразборчивее, апотом повернулся надругой бок изахрапел. Сашка обхватила колени руками испрятала лицо. Сколько раз она безуспешно пыталась пробудить волшебную силу кольца, мечтая вновь оказаться вГриндольфе, хотябы начасок, - просто убедиться, что все это невыдумка, неполузабытый сон. Ивот она снова здесь. Нокакже все изменилось… Инемудрено: это вее мире прошло три года, аздесь, оказывается - все десять.
        Сашка достала кольцо из-за пазухи, потерла озапылившуюся тунику - камень тускло мерцал зелеными гранями. Магия кольца неслужила ей. Когда теперь она вернется домой, да ивернетсяли вообще?..
        Наследующее утро мастер Ликстрой, хмурый, как кладбищенский ворон, растолкал музыкантов ни свет ни заря. Джейби, голова которого трещала после вчерашней попойки, страдальчески вздыхал. Сашка сомневалась, вспомнитли он хоть слово извчерашнего разговора. Самаже она ночью продрогла докостей итак инесомкнула глаз.
        Крассвету рыночная площадь наполнилась мерным гулом торговых рядов, сотканным изшарканья сотен ног, хлопанья петушиных крыльев, гогота белошеех гусей, поросячьего визга ивеселых окликов зазывал, расхваливающих товар.
        Музыканты устроили представление прямо под открытым небом: пока они наигрывали развеселую мелодию, Клементина, обворожительно улыбаясь, обходила зевак, собирая вбубен монеты.
        - Ты что это без толку валандаешься? - прошипел мастер Ликстрой, больно ухватив Сашку выше локтя. - Живо задело!
        - Ф-фокус смонеткой показать?
        - Смонеткой, ага. Вот сэтой, - ухмыльнулся карлик исунул вразом вспотевшую ладонь Сашки затертую медную монету. Сашка машинально сжала ее ичуть невскрикнула - остро заточенный край монетки оставил тонкий порез накоже. - Да осторожней ты, дурень! Ненаберешь довечера хотябы горсти ее звонких подружек, будешь дорассвета слушать урчание собственного пустого брюха.
        Сашка молчала, уставившись намонету, которая жгла ладонь.
        - Э-ээ, да тыж, братец, ничего, чтоли, времесле несмыслишь? Чтож крутил-вертел монетой, пыль вглаза пускал? - подхватив растерянную Сашку, Ликстрой увлек ее втемную, пропахшую кислым пивом таверну. Отыскав свободное местечко вдальнем углу, он сблаженным вздохом стянул тесные сапоги ихлопнул ладонью полипкому столу, подзывая разносчицу сзабрызганными пеной кружками.
        - Апальчики-то, пальчики - тонкие иловкие, как унаследной герцогини, только наарфе струнки перебирать! Вдва счета ремесло освоишь, зуб даю, - Ликстрой сделал большой глоток, икадык наего тонкой шее судорожно дернулся. - Первый закон карманника каков? Правильно, неворуй убогатых. Какбы ни манил бархатный кошель - отвернись ииди своей дорогой, неискушай судьбу. Воруй удетишек, которым отец дал медяк наимбирный пряник, аони, разинув рты, застыли укукольного балагана. Или углупой кумушки, что точит лясы ссоседкой или торгуется спродавцом закаждый грош. Ну авторое правило - коли поймают заруку, хоть стри короба ври, асвоих невыдавай. Ни словечка, понял? Ивыйдешь сухим изводы.
        - Я… уменя неполучится… Я только фокусы умею.
        - Ты мне это брось! Уж уменя-то глаз наметанный, сразу вижу, изкого может выйти толк. Что, ремесло тебе непонраву? Ачем лучше карманника сборщик податей, который обирает вдов донитки, чтобы удочерей лендлорда было новое шелковое платье? Или мельник, который держит впроголодь всю деревню, забирая добрую половину зерна? Или стряпчий, который так хитро поставит закорючки, что ты иопомнится неуспеешь, как продашь себя спотрохами ни загрош? Такова жизнь, парень, иуж тебе-то, сироте, давно пора было понять это. Так что вытри сопли - изадело.
        Глава7
        Выйдя изтаверны, Сашка зажмурилась отяркого солнечного света. Вокруг шумела деревенская ярмарка, кричали лоточники, шныряли ребятишки вгрязных лохмотьях, вынуждая торговцев зорко следить заароматными кренделями исырными головами. Без толку прослонявшись среди деревенских зевак досамого полудня, она сумела разжиться только овсяной лепешкой, которую разносчик случайно уронил вдорожную пыль, да парой яблок, которыми угостила ее сердобольная торговка. Заточенная монетка впивалась владонь, ностоило лишь задуматься отом, чтобы применить ее вделе, как ноги становились ватными. Сашке казалось, что все насквозь видят ее постыдные мысли итолько делают вид, что заняты разговорами ивовсе неглядят вее сторону, астоит ей только протянуть руку кчужому кошелю…
        Уодного изпостоялых дворов собралась толпа. Заплотным кольцом спин разглядеть, что там происходит, никак неполучалось, иСашка, ловко орудуя локтями, протиснулась вперед. Намаленькой площадке вклубах пыли топтались двое раздетых допояса мужчин - водном Сашка сразу узнала мрачного молчуна Харриса, второйже был ей незнаком - вероятно, какой-то деревенский увалень. Харрис заметно уступал ему вросте ифизической силе, зато был выносливее ипроворнее: он ловко уворачивался отмедвежьей хватки противника и, как заметила Сашка, уже порядком измотал его. Джейби совмещал роли рефери ибукмекера: он подзадоривал взмыленного селянина иразмахивал шапкой, где позвякивали монеты, поставленные земляками наего победу. Наконец, сочтя, что уже достаточно потешил публику, Харрис сделал резкий обманный выпад, азатем подсечкой опрокинул противника, словно подрубленное дерево. Толпа зашумела. Пока разочарованные исходом кулачного боя зрители неуспели разойтись, Джейби вышел вцентр круга.
        - Ставлю все, что есть вэтой шапке, что ненайдется среди вас того, кто смогбы одолеть такого здоровяка, как я! - хвастливо заявилон.
        Пока деревенские вояки раздумывали - накону приличный куш, ноподи-ка свали этого раскормленного бугая! - вкруг вышел бродяга вгрязных лохмотьях. Он был бос и, кажется, невполне твердо стоял наногах - отнего даже запять шагов разило крепким перегаром. Спутанные волосы иклочковатая борода почти закрывали лицо. Вправом рукаве болталась уродливая культя.
        - Поди умойся, нищеброд, - усмехнулся Джейби. - Ты иминуты невыстоишь против меня.
        - Втаком случае ты ничем нерискуешь, нетакли? Кроме как прослыть трусом.
        Втолпе раздались смешки иодобрительные возгласы.
        - Утебя нет денег, чтобы сделать ставку, - сказал Джейби, багровея.
        Оборванец достал изкотомки пару серебряных монет.
        - Ну чтож, милорд, полагаю, придется испачкать ваш чудесный наряд вдорожной пыли, - откривой усмешки добряка Джейби уСашки пробежал холодок поспине.
        - Драться накулаках - забава для неотесанных деревенщин. Предлагаю биться наножах, допервой крови.
        Джейби оглянулся: дело принимало нешуточный оборот - одно дело, когда драка может закончиться разве что выбитым зубом, исовсем другое - если рискуешь ощутить стальное лезвие между ребер. Норазгоряченная толпа сомкнулась вплотное кольцо, путь котступлению был отрезан. Смачно сплюнув, Джейби достал из-за голенища нож. Несколько минут они кружили, приглядываясь друг кдругу, прощупывая слабые места. Азатем - Сашка даже неуспела понять, как это произошло, - бродяга, поднырнув под правую руку Джейби, одним быстрым взмахом рассек ему предплечье. Толпа взревела. Толстяк зарычал, как бешеный зверь, ибросился наоборванца, нонаего пути встал хмурый Харрис. Он зло высыпал монеты изшапки прямо напыльную землю иутащил приятеля сринга.
        Бродяга, ссутулившись исразу став ниже ростом, нагнулся, чтобы собрать монеты, словно незамечая криков исвиста зевак. Протиснувшись сквозь толпу, он купил ржаного хлеба уразносчика исвернул накривую улочку, оставив заспиной шум ярмарки. Сашка шла следом как тень. Изпроулка вышли темные фигуры. Сашка узнала парня, который проиграл впоединке сХаррисом. Один его глаз заплыл багровым кровоподтеком. Вруках уего приятелей были дубинки.
        - Верни деньги, калека, - гнусно ухмыльнувшись, сказал одноглазый.
        - Свои ты проиграл.
        Парни окружили бродягу кольцом, раздались звуки глухих ударов. Сашка, спрятавшись закучей мусора, пронзительно закричала: «Пожа-а-ар!». Изокон идверных проемов стали выглядывать встревоженные лица селян, ибанда поспешно скрылась. Сашка, обмирая отужаса, подошла ближе. Бродяга лежал впыли, его грудь схрипом вздымалась, лицо было разбито, арубаха почернела открови - вбоку торчал егоженож.
        Согромным трудом заставив истекающего кровью бродягу подняться, она, подставив свое плечо, повела его кповозке бродячих музыкантов. Клементина накладывала повязку нарану Джейби. Ликстрой раскуривал трубку, Харрис иПатрик были заняты улошадей. Заметив Сашку, все повернули головы имолча уставились, как будто заспиной девочки стоял призрак.
        - Зачем ты притащила это отребье? - взвился Ликстрой.
        - Он ранен.
        - Аесли он испустит дух, кто будет отвечать перед бейлифом? Я? Или, может,ты?
        - Он неумрет, если остановить кровь иперевязать рану.
        - Я ипальцем неприкоснусь кэтому грязному пропойце, - процедила Клементина.
        - Это деревенские парни - там был тот, кого победил накулаках Харрис. Они хотели отнять деньги, которые он выиграл.
        Джейби демонстративно отвернулся, окончательно потеряв интерес кразговору.
        - Деньги? - насторожился Ликстрой. Собезьяньей проворностью он обыскал бродягу. Вытянув кошель смонетами, взвесил его наладони иприсвистнул.
        - Надо отдать должное, мастер, - неожиданно вмешался обычно немногословный Харрис. - Парень, хоть икалека, бился мастерски. Уверен, он могбы быть полезен.
        - Чтож… Клементина, промой иперевяжи ему раны.
        - Ноотец!
        - Делай, как я говорю. Аты помоги ей, - приказал он Сашке.
        Поддерживая раненого собеих сторон, они втянули его вповозку, уложили нанабитый сеном тюфяк истянули рубище. Сашка ахнула - вся спина была исполосована шрамами отударов плетью, анаправом плече выжжен крест.
        - Это клеймо каторжника, - вужасе отшатнулась Клементина.
        - Чтож, значит, он наш спотрохами, - потирая руки, сказал Ликстрой. - Если, конечно, протянет доутра. Эй, бездельники, готовьтесь квечернему представлению!
        Раздался звонкий сигнал горна, инарыночную площадь влетел всадник навзмыленном коне.
        Спешившись, он поднялся напомост изачитал свиток: вкоролевской семье появился насвет долгожданный первенец, наследник престола, принц Артур. Послучаю чего встолице ивсех городах иселах королевства объявлены народные гулянья. Жители окрестных сел, собравшиеся нарыночной площади, встретили его слова бурным ликованием.
        Налице Ликстроя мелькнула улыбка, похожая назвериный оскал.
        - Ну, что замерли, остолопы? Живо укладывайте скарб, срассветом отправляемся встолицу!
        Глава8
        Клементина наотрез отказалась провести ночь водной повозке сбеглым каторжником, который, неровен час, еще дорассвета отправится прямиком вадское пекло, куда ему идорога. Ликстрой, скрипя зубами отзлости, накинул три монеты сверх обычной платы, чтобы хозяин постоялого двора врыночный день нашел свободную каморку под самой крышей. Ютившихся там кухарку ипрачку выгнали спать вконюшню.
        Сашкеже строго-настрого было велено неспускать глаз сбродяги, который провалился втяжелое забытье. Оставшись, наконец, одна, она долго прислушивалась котрывистым фразам, которыми перебрасывались всгущающихся сумерках Патрик иХаррис, кразносившимся изтаверн хмельному пению игоготу, ноособенно - ксбивчивому, сиплому дыханию Грея. Потому что это, все всяких сомнений, был он. Сашка узнала его еще там, наплощади, - ни грязные лохмотья, ни свалявшаяся борода необманули ее. Она, как сумела, обмыла иперевязала рану, нокровь так исочилась. Повязка - уже третья посчету - потемнела инабрякла: горячая, алая жизнь утекала изнего скаждым ударом сердца.
        Сашка смочила тряпицу иобтерла лоб Грея, покрытый холодной испариной. Она взяла его руку - тяжелую, сшершавыми мозолями ивъевшейся грязью.
        - Грей, ты должен жить. Слышишь? Ты должен жить. Я здесь. Иты нужен мне, очень-очень. Я тут пропаду совсем одна, - прошептала она, вглядываясь вего лицо. Веки чуть заметно дрогнули, иСашка сильнее сжала его руку вгорячих ладонях. - Я тебя неотпущу.
        Притулившись усоломенного тюфяка, накотором лежал раненый, она сидела, крепко держа его заруку. Маленький огонек свечного огарка метался, затухая иснова поднимаясь, пополотняным стенам повозки бродили темные тени, подкарауливая желанную добычу.
        Грэй метался вгорячке. Никто, окинув брезгливым взглядом грязного изувеченного бродягу, неразгляделбы внем избалованного баронета, прожигающего жизнь вкутежах, набалах иохоте, каким он был когда-то. Сашка плеснула воды изкувшина и, приподняв голову раненого, поднесла плошку крастрескавшимся губам. Он сделал несколько глотков изакашлялся. Тряпка, которую Сашка приложила кране, намокла открови. Она достала кинжал, чтобы аккуратно разрезать ткань. Хвитинг! Как она могла забыть? Старый Двалин, прославленный оружейник дварфов, рассказывал ей, что кинжал, выкованный мифическим Виландом изнебесного железа, умеет нетолько наносить, ноиизлечивать раны. Сашка лихорадочно вытянула кинжал изножен, обтерла лезвие отунику и, убрав повязку, приложила его плашмя кране.
        - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - горячо зашепталаона.
        Грей вздрогнул ивыгнулся всем телом, как отпронзительной боли. Сашка положила ладонь наего пылающий лоб, несводя взгляда слезвия, поблескивающего всумраке. Рука, сжимающая кинжал, мелко подрагивала отнапряжения - казалось, поней бегут тысячи колючих искр. Отнапряжения пальцы онемели, ввисках одуряющей горячей волной пульсировала боль. Наконец, искаженное страданием лицо Грея разгладилось. Жар спал, он забылся глубоким сном. Сашка медленно разжала непослушные пальцы, кинжал выскользнул.
        Когда она очнулась, через откинутый полог повозки уже заливался блеклый рассвет. Заметив, что над Греем склонился горбатый силуэт, Сашка вскинулась, несразу узнав мастера Ликстроя. Правой рукой она нащупала наполу кинжал ипоспешно убрала его вножны.
        - Онжив?
        - Живли он? - переспросил карлик, необорачиваясь. - Ода! Назло всем демонам ада этот бродяга все еще жив. Иунего есть все шансы протянуть еще пару лет. Мне ни разу прежде недоводилось видеть, чтобы такая глубокая рана затягивалась заночь.
        Когда карлик вышел, чтобы отдать распоряжения Харрису иПатрику, Сашка, стараясь недышать, сдвинула заскорузлую отзасохшей бурой крови повязку. Там, где еще вчера ночью пульсировала жуткая рана, виднелся лишь кривой розоватый рубец. Неверя глазам, она легко коснулась шрама. Вокруг ее запястья сомкнулись сильные пальцы. Наткнувшись нахмурый взгляд серых глаз, Сашка стушевалась.
        - Эй, этоже я. Ты что, неузнаешь меня?
        Грей бросил быстрый взгляд куда-то заспину Сашки.
        - Ты тот самый пацан, который зачем-то выслеживал меня отрыночной площади. Видно, хотел стянуть кошель, да только опоздал: деревенские дуботолки вытрясли все допоследнего медяка. Кстати, где этоя?
        - Вфургоне тех самых циркачей, которые вчера потвоей вине лишились дневного заработка, - вклинился возникший изниоткуда мастер Ликстрой. - Ипомилости которых ты все еще жив, аневаляешься сраспоротым брюхом впридорожной канаве.
        - Ну, раз так, дайте хоть горло промочить.
        Сашка налила встакан воды изкувшина, ноГрей лишь досадливо поморщился.
        - Апокрепче ничего ненайдется?
        - Навот, - Сашка поймала брошенную мастером Ликстроем мелкую монету, - сбегай в«Две гусыни», скажи Клементине, что мы готовы выдвинуться, пусть немешкает. Да принеси кувшинэля.
        Выскользнув иззатхлого сумрака фургона всерое утро, Сашка окинула взглядом рыночную площадь. Ошумной ярмарке, где еще вчера толпился народ, напоминали лишь горы мусора, грязные гусиные перья ирассыпавшиеся побрусчатке конские яблоки. Окна лавок имастерских были наглухо заколочены. Старательно обходя зловонные лужи икучи прелой соломы, Сашка добралась допостоялого двора иразыскала Клементину. Облокотившись навысокую барную стойку, артистка напропалую кокетничала ссыном хозяина. Зачарованный сиянием ее лазурных глаз иямочками насвежих щечках, он совершенно позабыл взять плату запостой.
        Непрошло иполучаса, как они, оставив позади крытые соломой хибары, приземистую башню городской ратуши иколокольню, выбрались наширокую дорогу. Сашка, сидевшая рядом сДжейби накозлах, чуть несвернула шею, высматривая Грея. Он шел вклубах дорожной пыли, погруженный всвои мысли, словно неслыша веселой болтовни Патрика, ичастенько прикладывал кгубам кожаную фляжку. Сашка нахмурилась иотвернулась.
        - Что, брат, тебе тоже этот висельник покою недает? - усмехнулся Джейби. - Зря, ох, зря мастер Ликстрой взял втруппу беглого каторжника. Я его грязные мыслишки как открытую книгу читаю - прикидывает уже, какбы половчее ночью прирезать всех исмыться свыручкой. Небойся, братец, я снего глаз неспущу.
        Глава9
        Едва стало темнеть, они свернули слесной дороги, расседлали коней иразожгли костер.
        После ужина Клементина иЛикстрой ушли спать вповозку, остальныеже, закутавшись вдорожные плащи, устроились наземле вокруг догорающего огня. Быть вдозоре выпало Сашке. Дело нехитрое: следить, чтобы стреноженные лошади незабрели влес, да подкидывать поленья вкостер. Нозаметив, что она клюет носом, Патрик вызвался сменитьее.
        Проснулась Сашка отгромких криков иперестука копыт: полагерю носились трое черных всадников. Их лица были скрыты капюшонами, авруках поблескивали короткие мечи. Сашка юркнула под повозку. Она заметила, как Джейби скрылся вкустах. Харрис иГрей, застигнутые врасплох, стояли, опустив руки. Гдеже Патрик?
        - Что угодно благородным господам? - подобострастно согнувшись, пролепетал Ликстрой.
        - Деньги, - глухо ответил один извсадников.
        Карлик нырнул вповозку ивынес кожаный кошель смонетами. Предводитель разбойников взвесил его вруке иперекинул одному изнапарников.
        - Еще.
        - Помилуйте, господа, мы нищие бродячие музыканты, откуда взяться деньгам? - запричитал Ликстрой, скорчив плаксивую мину.
        Познаку главаря один изразбойников отшвырнул карлика искрылся вповозке. Послышался шум борьбы, испустя пару минут он выволок заволосы заплаканную Клементину. Побелевший Ликстрой спал слица.
        - Ну вот, - хохотнул предводитель, - настоящее сокровище припрятал. Иди-ка, Фрейдон, проверь, нетли еще чего интересного.
        Третий громила крушил все вповозке, вытряхивая тряпье искарб изсундуков. Клементина, заливаясь слезами, старалась прикрыть разорванное нагруди платье. Воспользовавшись заминкой, Грей выхватил тлеющие сучья изкостра исунул вморду коню главаря шайки - тот, неистово заржав, взвился надыбы искинул всадника. Завязалась ожесточенная драка. Харрис, выхватив нож, бросился кповозке. Разбойник оттолкнул Клементину икинулся навыручку предводителю, нотут сревом разъяренного быка исогромной дубиной наперевес изкустов вырвался Джейби. Спустя пару мгновений все было кончено.
        Пока Ликстрой суетливо пересчитывал монеты вкошеле, Грей, Джейби иХаррис разыскали вкустах тело бедняги Патрика. Разбойники перерезали ему горло, чтобы он неуспел предупредить онападении. Харрис молча вырыл неглубокую могилу. Всхватке главарь шайки разбойников нанес несколько метких ударов, ноХаррис словно незамечал крови, сочившейся изран. Сашка молча глотала слезы, невсилах избавиться отмысли, что вместо весельчака Патрика вэту злосчастную ночь должна была стоять надозореона.
        - Некори себя. Укаждого своя судьба, - угадав ее тягостные мысли, сказал Джейби, который заодну ночь словно постарел надесятьлет.
        Наскоро уложившись, они еще дорассвета стяжелым сердцем покинули стоянку. Путь предстоял неблизкий. Зато теперь иХаррис, иГрей ехали верхом - Ликстрой рассудил, что выгодно сбудет разбойничьих коней встолице.
        После ночного нападения Клементина буквально несводила глаз сГрея. Сашка то идело замечала, как она, стараясь загладить прежнее пренебрежение, заботливо меняла повязки наранах, полученных всхватке сразбойниками, иподносила горячую похлебку вовремя коротких остановок впути. Потеплел кбеглому каторжнику истарина Джейби.
        Стого дня, заметила Сашка, Грей небрал врот спиртного. Ноприветливее так инестал: робкие попытки Клементины завязать разговор натыкались настену хмурого молчания. Сашку он как будто нарочно избегал. Возможность поговорить без боязни быть подслушанными выпала лишь через несколько дней, наночной стоянке, когда остальные уже крепко спали.
        - Грей, что произошло там, натурнире?
        Грей помолчал, глядя вдогорающий костер.
        - Я услышал твой крик ибросился вшатер. Все было всизой дымке, ни черта неразобрать. Лорд-канцлер сбагровым лицом. Пол залит черной кровью. Ильстрем мертв. Ты исчезла. Пока я хлопал глазами, налетели стражники. Меня скрутили ибросили втемницу замка. Каменный мешок, где нельзя было ни лечь, ни встать вполный рост. Стоны, смрад отнечистот игниющей плоти. Вопли тех, кого калечили палачи - днем иночью, без передышки. Вскоре пришел имой черед. Я ждал расспросов олесном братстве исужасом осознавал, что рано или поздно сломаюсь под пытками, выдам тайну их убежища. Ноим нужно было только одно: кто ты такая икак тебе удалось ускользнуть. Изная, что дотебя им уже недотянуться, я нестал молчать. Сказал, что ты самая могущественная ведьма, которой подчиняются дождь иветер, которая умеет читать судьбы позвездам ииспепеляет врагов взглядом. Ну, или обращает их вмерзких жаб - понастроению. Припомнил все страшные сказки, что слышал вдетстве отстарой няньки. Ипоих бледным вытянутым лицам, потому, как писарь жадно ловил каждое мое слово, я угадывал, что это именно то, что они рассчитывали ивместе стем страшились
услышать. Лорд-канцлер потерял сон иаппетит, мечтая сжечь тебя накостре, его черные псы рыскали повсем дорогам королевства, безуспешно пытаясь выйти наслед. Кто-то шепнул ему, что тебя укрыли влесном братстве. Иподземелье заполонили чудом выжившие встрашной битве влесу. Кто-то помнил тебя, кто-то - предсказание старухи Леборхам, кто-то - что ты, как поволшебству, исчезла вразгар кровопролитного сражения. Водин издней, которым я давно уже потерял счет, меня вырядили вкакой-то шутовской костюм ивывели нарыночную площадь. Отнепрекращающихся побоев иголода я еле стоял наногах. Толпа взревела, когда Кронк сказал, что это я предал братство. Я видел море голов. Их глаза горели ненавистью. Крикни «Ату!» - иони растерзалибы меня. Ивдруг вотдалении я заметил ее. Лицо было скрыто капюшоном, ноя немог ошибиться - это была Эвейн. Даже дыханье перехватило - она жива, она свободна. Исчитает меня предателем, виновником гибели Ильстрема ивсего лесного братства. Под громкое улюлюканье толпы меня уволокли обратно втемницу. Видимо, решив, что им удалось вытянуть все, что я знал, меня оставили гнить вкаменном мешке. Я
надеялся, что это конец. НоКронк оказался человеком практичным. Водну изночей всех узников, которые еще могли стоять наногах, загнали вжелезные клетки иотправили нарудники.
        - Как тебе удалось сбежать?
        - Несразу. Прошло лет пять или около того. Под землей трудно вести счет дням. Вокруг такая непроглядная тьма, что перестаешь верить, что где-то светит солнце, плывут облака, растет трава, смеются дети. При свете чадящих факелов мы рыли кротовьи норы. Иногда казалось, что смена длится целую вечность, апресную баланду впоследний раз давали еще позавчера. Может, так оно ибыло насамом деле - накаторге все, втом числе ито, сколько длится смена, зависит только отволи надсмотрщиков. Бежать было нечего ипытаться - повсюду сторожевые сарбалетами икнутами, которые каждый изрудокопов нераз опробовал насобственной шкуре. Ноя, наивный, самонадеянный дурак, все равно пытался. Впервый раз отрубили палец. Вовторой - кисть. Это как-то умерило мой пыл. Там, под землей, человеческая жизнь стоила меньше плошки сбаландой. Особенно жизнь калеки. Или старика. Однажды, когда надсмотрщик, как обычно, кидал куски хлеба, спрезрительной усмешкой наблюдая, как мы грыземся заплесневелые корки, точно стая бешеных псов, я увидел старика. Он был так слаб, что даже непытался отвоевать кусок. Грязные полуистлевшие лохмотья почти
неприкрывали иссохшего тела. Он зашелся всухом кашле, вытер ребром ладони подступившие слезы. Ихотя мой живот сводило отголода, хлебная корка уже нелезла вгорло. Когда я склонился над ним, он закрылся рукой, ожидая удара. Я молча протянул краюху. Он пару раз сморгнул, азатем схватил ее изатолкал вбеззубый рот. Ночью, когда все спали, он разбудил меня изашептал всамое ухо: «История еще незакончена. Итебе отведена вней важная роль. Будь наготове, непрозевай свой выход». Я отпрянул, думая, что старик окончательно рехнулся.
        - Я знаю, как сбежать, - вего взгляде ивпрямь плясал безумный огонь.
        - Ты спятил, старик. Отработанный шлак, втом числе людской, остается здесь навсегда - вдальних штольнях. Наверх поднимаются только тачки ссамоцветами.
        - Инадсмотрщики, - он заговорщицки улыбнулся мне. - Если ты достанешь хотябы один волос сголовы какого-нибудь изнадсмотрщиков, я приготовлю отвар, который превратит тебя вего брата-близнеца, - покрайней мере, напару часов.
        Я ничего неответил иперевернулся надругой бок, нокрючок уже засел глубоко. Через пару дней план созрел. Надо сказать, все надсмотрщики брились наголо, чтоб незавшиветь. Нонетак давно вшахтерскую стражу заинтрижку сженой знатного вельможи сослали столичного хлыща. Он донельзя гордился роскошной шевелюрой, даже расческу всюду ссобой таскал изеркальце: нет-нет, да иснимет шлем, уложит локоны, полюбуется, апотом спохватится, оглянется посторонам - невиделли кто. Так вот, я достал веревку инатянул ее вузком закутке одной изштолен - чуток пониже его роста. Надо сказать, пришлось изловчиться - отголода я ссохся, как сушеный боб, аон был здоров, как племенной бык-двухлеток. Когда все было готово, старик закричал, что нашел гигантский самоцвет, - все, кто был поблизости, разумеется, сгрудились. Надсмотрщик тоже прибежал. Ну иналетел наверевку, шлем откатился, ая уже тут как тут. Через пару дней старик принес варево, навкус - что крысиный помет. Тело всю ночь ломало итянуло, как надыбе. Ноя перевоплотился.
        Напрощанье старик, вцепившись костлявыми пальцами итак близко придвинув ко мне лицо, что я чувствовал смрад его дыхания, прошептал странные слова: «Однажды, напороге смерти, ты снова встретишь ее, вновом обличье, новсе туже. Иона воскресит тебя. Слово Ладмира»…
        Грей замолчал. Сашка смотрела вдогорающие угли костра, боясь поднять глаза. Сколькоже Грею пришлось выстрадать поее вине. Иеслибы неЛадмир… Три года назад, когда Сашка оказалась вГриндольфе, сухопарый старичок сдлинной белой бородой, вветхих лохмотьях ибосой, стал первым, кого она встретила вЗаповедном лесу. Величайший маг, который тысячелетия назад скрутил время вбараний рог, создал бесчисленное множество более ранних слепков цивилизаций, как при обратной перемотке вкино. Он надеялся, что это даст человечеству шанс переписать историю набело: без опустошительных войн, гонений ибессмысленной жестокости избежать гибельного финала. Ночем более значительный временной промежуток стирался, тем быстрее становилось течение времени, итем сильнее сужались границы мира. Ладмир скрепил этот рыхлый слоеный пирог осью Мирового Древа. Его корни пронзают тлен умерших цивилизаций, акрона шелестит вЗапредельном мире, где движение времени ускорилось настолько, что перестало существовать вовсе.
        Все это Сашка узнала уже позже, отКоролевы лесных фей. Ладмир так инеоткрыл ей своего настоящего имени инеприбегнул кмагическим чарам, даже когда черные всадники Кронка накинули нанего аркан. Сашка помнила отчаяние ибессильную злость, которые бушевали вее сердце, когда она провожала взглядом их фигуры, удаляющиеся попыльной дороге. Когда, бросившись заподмогой вдеревню, увидела наместе дома, где они вчера нашли приют, лишь дымящееся пепелище. Укрывшись влесу, она случайно встретила медноволосую Эвейн иТобиаса - хмурого тощего мальчишку, который стал ей верным другом ивместе сней спустился вподземный лабиринт. Итам, влогове василиска, случилось страшное инепонятное, что Сашка так инесмогла доконца осознать. Апотому старалась обэтом недумать. Как иотом, действительноли она узнала Тобиаса среди бесшумно скользящих наемных убийц Кронка вшатре нарыцарском турнире, илиже это была лишь игра теней отпляшущих огоньков свечей.
        Глава10
        Скаждым днем поток повозок, всадников игруженых телег надороге становился все плотнее, иесли слетало колесо соси илиже карета увязала враскисшем суглинке, тутже возникал нешуточный затор. Нашестой день около полудня бродячие музыканты, наконец, въехали впредместья столицы. Еще утром Сашка заметила купол огромного собора, черный нафоне рассветного неба. Казалось, сотни домиков, тесно прижавшихся друг кдругу без видимого порядка, - это цветная галька, нанесенная течением реки когромному булыжнику-собору. Как молчаливый страж, он взирал напутников, приближавшихся кгороду.
        Углавных ворот пообе стороны отостроверхой украшенной барельефами арки вздымались круглые башни высотой спятиэтажный дом. Задрав голову, Сашка разглядела внишах раскрашенные статуи короля икоролевы. Вырезанные издерева, они растрескались отдождей, покрывавшая их краска выцвела иоблупилась. Напиках вдоль крепостной стены были насажены отрубленные головы - солнце иветра задубили коричневую кожу, аглаза давно выклевали вороны. Джейби оглянулся наСашку, желая удостовериться, что все это великолепие произвело неизгладимое впечатление надеревенского мальчишку, никогда прежде небывавшего вбольшом городе.
        Внос Сашке ударил ужасный запах. Неподалеку отгородских ворот протекал ручей, вдоль топких берегов которого были беспорядочно свалены кучи мусора, черепки посуды, обглоданные кости игниющая требуха. Над всем этим кружило облако черных мух. Полная женщина вгрязном переднике, пощиколотку увязая босыми ступнями враскисшей грязи, выплеснула ведро помоев. Двое полуобнаженных работников сгружали стелеги огромные зловонные бочки. Заметив копающуюся вотбросах вислоухую, покрытую черной шерстью свинью, Сашка зажала нос ладонью иотвернулась.
        Как только они пересекли скрипучий деревянный мост, повозку окружила толпа чумазых мальчишек. Цепляясь заупряжь коней, они наперебой выкрикивали названия постоялых домов, где усталых путников встретят сраспростертыми объятьями. Один изпопрошаек, обутый вразношенные боты, которые месили грязь еще доего рождения, щедро раздавая тумаки направо иналево, вырвал поводья изрук товарищей.
        - Сэр, я вижу, вы благородный господин! Вам непристало останавливаться наночлег где попало! Я отведу вас вдостойное место!
        - Неверьте этому прощелыге, сэр! Я изваших мест, знавал ваших отца ибрата! - завопил белобрысый мальчишка, вырывая поводья.
        Поднялся гвалт, вкотором было невозможно разобрать ни слова. Джейби, чье терпение было уже напределе, поднялся накозлах исмачно щелкнул хлыстом. Мальчишки порскнули вовсе стороны, как стайка воробьев. Качнувшись, повозка тронулась, ивслед ей полетели возмущенные вопли икомья грязи. После тишины сельской дороги, нарушаемой разве что пением птиц ишелестом листвы, город оглушал грохотом колес истуком копыт побрусчатке, звоном церковных колоколов имерным, как морской прибой, гулом толпы, празднующей рождение наследного принца.
        - Народу-то, народу! - радостно воскликнул, высунувшись изповозки, мастер Ликстрой. - Негде кошку раскрутить!
        Повозка проехала поширокой улице, где располагались дома зажиточных горожан илучшие постоялые дворы: фронтоны наих крышах скрутым скатом едва некасались земли. Полевую руку находился ряд купеческих домов, кое-где - соткрытыми лавками. Навитринах были выложены отрезы шелка, горы пряностей, оружие иконная упряжь.
        Наконец, повозка музыкантов свернула вправо ивыехала кмедленной серой реке, которую, как массивные браслеты, перехватывали каменные мосты. Отовсюду доносились обрывки музыки, окрики разносчиков иглашатаев. Ввоздухе плыли густые запахи жареного мяса иимбирного эля, авглазах рябило отпестрых нарядов горожан, прогуливающихся понабережной.
        Потирая руки отнетерпения, мастер Ликстрой приказал дочери поскорее созывать публику. Вокруг подмостков тутже собрался кружок зевак, завороженных чарующим голосом икрасотой Клементины. Бродячие музыканты решили разыграть сценку. Клементина изображала благородную даму, тоскующую овозлюбленном, скоторым она разлучена поволе жестокосердного отца, намеренного выдать ее забогатого купца Джейби. Проводя гребнем поструящемуся шелку волос, она пела слезливую балладу оразбитых сердцах. Грей играл ее избранника, которому предстояло сразиться сдраконом, чтобы доказать суровому отцу возлюбленной, что он достоин ее руки. Ликстрой был всвоем амплуа, икаждое его появление насцене вызывало гул иобидные выкрики. Харрис был зверски зол нато, что именно ему пришлось ворочать тяжеленной конструкцией, изображающей голову огнедышащего дракона. Сашкеже была отведена скромная роль пажа при красавице-госпоже. Застыв сподносом или кувшином вруке, она должна была оттенять красоту иблагородство Клементины, которая вдушевном смятении металась посцене, заламывая руки изаливаясь самыми настоящими слезами. Высокая патетика
поэзии ничуть нетрогала юного пажа - Сашке стоило больших усилий сдержать улыбку, вто время как сентиментальные горожанки хлюпали носом ипромокали глаза кружевными платочками.
        Втолпе горожан Сашка заметила сгорбленную фигуру. Глубокий капюшон надежно скрывал лицо, нокогда порыв ветра распахнул полы серого плаща, Сашка заметила, что ступни самым диким образом вывернуты назад, как будто какая-то неведомая истрашная сила скрутила тело посередине, как тряпку. Разносчик кренделей неосторожно толкнул старуху лотком, инамгновение мелькнуло уродливое, сморщенное, как печеное яблоко, лицо схищным носом.
        - Леборхам! - ахнула Сашка, мгновенно узнав старую ведьму, появившуюся однажды укостра лесного братства. Бесстрашные воины, закаленные всхватках, боялись встретиться сней взглядом. Идержали заспиной скрещенные пальцы отсглаза: тот, кто навлечет гнев провидицы, услышит хулительную песнь, обрекающую наглеца наскорую бесславную смерть. Тогда, влесу, остановив немигающий взгляд наСашке, Леборхам нараспев произнесла путаное пророчество, предрекая битву состарым Змеем. Сашку даже передернуло отомерзения - змей, даже безобидных ужиков, она боялась дожути. Новподземном лабиринте ей пришлось столкнуться сосвоим страхом лицом клицу: взгляд василиска обращал все живое вкамень, аяд вего клыках разъедал даже железо.
        Завороженная, Сашка немогла оторвать взгляда отсерой, почти бесплотной тени, которая скользила втолпе: пестрый поток горожан обтекал ее, как речные волны - замшелую корягу. Старуха обернулась инетерпеливо махнула рукой, призывая следовать засобой. Сашка бросила быстрый взгляд насцену: рыцарь влатах уже сражался согнедышащим драконом, икаждый всполох пламени вызывал одобрительный гул врядах зрителей. Убедившись, что ее исчезновение останется незамеченным, Сашка бросилась вдогонку.
        Серый капюшон то показывался намгновение, то вновь пропадал, приводя ее вотчаяние. Свернув внеприметный проулок, Сашка отдышалась: отбыстрого бега вправом боку закололо. Леборхам свернула именно сюда - вэтом она была почти уверена, азатем исчезла, как сквозь землю провалилась. Сашка поморщилась, подумав отом, как отчитает ее Грей, когда узнает оглупой выходке. «Ты хоть представляешь, какому риску себя подвергала? Одна, вбольшом незнакомом городе!» Что-то, анотации читать он мастер.
        Утерев рукавом бархатного камзола вспотевшее лицо, Сашка решила вернуться кшатру музыканктов. Ностоило ей сделать шаг, как она, споткнувшись обузловатый посох Леборхам, растянулась назалитой помоями мостовой. Старуха скрипуче рассмеялась.
        - Ну, наконец-то. Где тебя угораздило так задержаться впути? Я ждала тебя еще третьегодня.
        - Меня? - изумилась Сашка.
        - Уж недумаешьли ты, что я ради развлечения притащила старые кости вэто скопище воров, бродяг ипрочего сброда? Ну, идемже!
        Сашка внерешительности поднялась. Уродливая старуха вызывала гадливое отвращение, как паук-птицеед.
        - Возможно, вы меня скем-то спутали. Я подмастерье втруппе бродячих актеров. Наш помост - вон там, нанабережной. Представление скоро закончится, иесли мастер Ликстрой ненайдет меня закулисами, мне крепко влетит.
        - Ну-ну. Так, значит, я обозналась? Иты вовсе нета девчонка, которую я видела влагере лесного братства? Стобой была еще рыжеволосая красавица итощий паренек. Кажется, Тобиас? Он стал важной шишкой при дворе. Ачтоже дотой девицы, Эвейн… - старуха сделала многозначительную паузу.
        - Вы знаете, гдеона?
        - Ну, разумеется. Аеще я знаю секрет кольца. Внем заключена огромная сила. Огромная! Икому она подвластна, открыты все дороги, все помыслы, все тайны природы - он видит движение мельчайших частиц вкапле воды извезд вночном небе, слышит голоса всего живого. Он может отыскать сквозной путь вдругой мир иповернуть время вспять.
        Глаза старухи горели безумным огнем, аизввалившегося рта брызгала слюна. Она протянула ссохшуюся руку кшее Сашки, ита вужасе отшатнулась. Леборхам затряслась вбеззвучном смехе.
        - Небойся, милая. Кольцо выбрало тебя. Оно неподчинится моим приказам. Ноя могу научить тебя, как управлять его силой. Манускрипт, вкотором заключена вся мудрость веков, останется бесполезным, если незнаешь языка, накотором он написан, нетакли?
        - Хорошо. Что вы хотите взамен?
        - Сущую малость. Ты должна помочь мне пробраться водворец ивыкрасть наследника престола.
        - Что-о-о?
        - Руны сказали мне, что его жизнь висит наволоске. Несчастная королева умерла навторой день отродильной горячки. Кронк рано или поздно расправится сним, нить наследования прервется, икоролевство погрузится вхаос. Мы должны спасти невинного малютку.
        - Акакже его отец, король? Разве он незащитит сына?
        - Пафнукай - безвольная марионетка вруках лорда-канцлера. Ну так что, поможешь спасти юного принца?
        Сашка молча кивнула. Покружив влабиринте узеньких грязных проулков, где дома стояли так близко друг кдругу, что кровли почти смыкались, непропуская солнечные лучи, она вслед заЛеборхам нырнула внеприметную дверь. Позловонной лестнице сосклизлыми ступенями они поднялись вкаморку под самой крышей. Через узенькое окошко виднелись рыжие черепичные кровли, позолоченные лучами заходящего солнца, икусочек блестящей серой реки. Сашку удивило, как далеко осталась набережная сразноцветными шатрами ипляшущими наветру стягами.
        Воконный проем влетела маленькая птица. Сделав круг покомнате, она приземлилась напосох Леборхам.
        - Ну-ка, милая, расскажи, что видела.
        - Этаже та самая, излеса! - воскликнула Сашка.
        Леборхам шикнула.
        - Эта, неэта… Какая разница? - проворчала, она, взмахом руки отпуская птицу. - Поторапливайся! Стража сменится черезчас.
        Силуэт Леборхам резко выделялся нафоне темного окна.
        - Пройдешь квосточному скату. Там натянута веревка. Небойся, крепкая. Твои цыплячьи косточки уж точно выдержит. Переберешься накрепостную стену. Там, под зарослями плюща, есть калитка. Будь осторожна, кцветам неприкасайся - их сок обжигает сильнее раскаленного масла, авлистьях прячутся ядовитые шипы. Навот, держи ключ - отопрешь замок. Иневздумай обмануть меня - я тебя из-под земли достану!
        Сашка хмуро кивнула ивыбралась наузкий карниз. Стараясь недумать отом, сколько метров ее отделяет откаменной мостовой, она, вжимаясь спиной вчерепицу, продвинулась доотвесного выступа. Чтобы идти дальше, нужно было развернуться лицом ккрыше. НоСашка застыла. Тело одеревенело отстраха, она немогла заставить себя разжать сведенные судорогой пальцы. Вглазах плясали черные мошки. Зубы отбивали дробь. Сашка провела языком пообветренным губам. Сделав пару глубоких вдохов, она медленно развернулась накрошечной площадке, где струдом уместилсябы иголубь. Черепица крошилась под ее ногами, как крекеры.
        Когда Сашка наконец добралась довосточного склона, нанебе уже догорали последние всполохи заходящего солнца. Она заметила веревку, затянутую нажелезном крюке водостока, - другой ее конец цеплялся заодну изострых пик, торчавших изкрепостной стены. Поручение, которое ипрежде казалось невыполнимым, теперь выглядело настоящим сумасшествием. Одно дело - идти постальному тросу, состраховкой напоясе, исовсем другое - покое-как натянутой веревке, да еще ипод уклон. Ветра нет, нодоземли добрый десяток метров. Даже если неразобьешься насмерть, попадешь вцепкие лапы средневекового лекаря-костоправа - еще неизвестно, что покажется меньшим злом. Сашка сглотнула, поставила правую ногу наверевку. Та тутже прогнулась под ее весом. Медленно подтянула левую ногу. Пройти-то всего ничего, метров двенадцать: ейли, исходившей потренировочному канату над ареной цирка сотни метров, бояться?
        Распрямив плечи иподняв подбородок, Сашка сделала пару шагов, балансируя широко раскинутыми руками. Где-то всоседнем проулке раздались голоса подвыпивших гуляк, возвращающихся сярмарки нанабережной. Сашка замерла, непройдя итрети пути. Веревка стала опасно раскачиваться. «Научиться эквилибру ничуть несложнее, чем кататься навелосипеде, - уверяла Николь, когда Сашка вновь ивновь позорно повисала настраховочном тросе. - Главное - неостанавливаться, двигаться, авперед или назад - нетак важно. Нотолько так можно поймать равновесие». Закусив губу, Сашка скользнула кограждению дворцового парка иобеими руками вцепилась впику, накоторую была наброшена веревочная петля. Отдышавшись, мягко спрыгнула втраву.
        Всгущающихся сумерках она несразу отыскала неприметную дверцу. Видно, здесь давно никто невходил иневыходил: трава вокруг была несмята, доски совсем рассохлись, акованые петли проржавели. Однако замок нетак давно смазали: ключ повернулся вскважине легко ибесшумно. Сашка отпрянула, когда впроем скользнула серая тень.
        - А, это вы, - выдохнула она. Леборхам неответила, прислушиваясь квечернему цокоту цикад идальним окрикам дворцовой стражи. - Так странно, что вам вообще понадобилась моя помощь. Ну, чтобы пройти водворец. Влесном братстве рассказывали, что вы пощелчку пальцев можете оказаться влюбом месте, где пожелаете.
        Леборхам бросила нанее хмурый взгляд, иСашка прикусила язык.
        - Я всего лишь человек, ксожалению. Когда родился наследник, Кронк поставил стражу навсе дворцовые ворота. Все, кроме этой дверцы всамом дальнем углу парка. Амолодая кухарка так мечтала обобновке, что срадостью выменяла ржавый ключ накрасные башмачки. Вкоторых так удобно бежать покривой дорожке.
        Увидев злобную усмешку старухи, Сашка поежилась. Она едва поспевала заЛеборхам - полы ее балахона развевались так, словно под ним была лишь вешалка-тренога. Водворе замка сновали слуги сразной утварью. Настарую нищенку ималенького пажа никто необращал внимания. Леборхам высматривала кого-то, бормоча под нос проклятья. Приметив румяную девушку вхолщовом переднике иалых башмачках, которая кокетничала содним изконюхов, она тихо кашлянула. Повариха изменилась влице и, наскоро распрощавшись сприятелем, провела их взакопченную кухню.
        Вбесчисленных котлах что-то булькало, вздыхало ипыхало. Навертеле, который медленно крутил усталый поваренок, зажаривалась туша огромного вепря. Непроронив ни слова, Леборхам толкнула боковую дверь, ведущую наузкую винтовую лестницу. Сашка скользнула следом. Они поднимались, освещая дорогу жалким огарком свечи. Затхлый воздух башни гасил все звуки. Пахло мышиным пометом ипылью. Сашка принялась было считать стертые ступени, носбилась, когда счет перевалил затретью сотню. Когда, поее расчетам, они уже должны были взобраться наЭверест, Леборхам остановилась иприслушалась. Откинув тяжелый гобелен, они шагнули вдлинный, освещенный факелами коридор свысокими арочными сводами. Внишах стояли рыцари встальных доспехах. Грозные стражи несдвинулись сместа инепроронили ни звука, только буравили незваных гостей тяжелым взглядом из-под опущенных забрал.
        Глава11
        - Это просто жестянки, глупая девчонка, - насмешливо бросила Леборхам, толкнув вбок застывшую виспуге Сашку. - Ждитут!
        Дрожащий огонек свечи растаял всумраке. Оставшись одна среди шорохов, шепотков изавываний ветра, Сашка попятилась, пока неуперлась спиной вкаменную кладку. Тени обступили ее совсех сторон, дыша ледяными сквозняками, подбираясь все ближе, затекая вглаза, уши, нос. Минуты ожидания тянулись бесконечно. Когда Сашка уже почти отчаялась, избокового коридора выплыл робкий огонек. Ноэто была неЛеборхам. Двое мальчишек - ровесников Сашки или чуть младше - втакихже, как унее самой, нелепых пажеских костюмах, шли, тихо переговариваясь. Первый, длинный ихудой, как палка, нес маленький глиняный светильник. Атот, что, поминутно отдуваясь ипокряхтывая, шел следом заним, - поднос скувшином икакой-то снедью. Сашка шмыгнула загобелен изатаила дыхание.
        - Слышь, Эванс, уменя сейчас руки отсохнут.
        - Да неной ты, совсем чуть-чуть осталось!
        Ноподнос слегким дребезжанием уже опустился напол. Послышался тихий всплеск.
        - Дай хоть горло промочить. Пока заберешься наэту верхотуру, все башмаки сотрешь.
        - Ты что, ешь там, чтоли?!
        - Да ладно, что раскричался-то? Отщипнул веточку винограда - подумаешь, велика потеря. Да он все равно ни кчему неприкоснется. Зря только таскаем каждый день. Авблагодарность - оплеухи да зуботычины. Слыхал, Родрика засекли зато, что он пролил каплю, когда наливал вино изкувшина? Абедняга Уинрой? Лишился правой руки…
        Сашка услышала тихий писк.
        - Крысы еще эти… Робин вот сказывал, что давеча видел крысу размером сборзую.
        - Да заливает он, как обычно.
        - Ага, атолстяк Руперт напился дочертиков, иего нашли собглоданным лицом - иродная мать неузналабы. Наэто ты что скажешь?
        Волоски наруках Сашки встали дыбом. Почувствовав, как поноге, цепляясь загамаши острыми коготками, кто-то карабкается, она завизжала ибросилась вон изукрытия. Запнувшись оподнос, повалилась прямо напажа. Тот, вытаращив глаза отужаса, заорал дурным голосом. Сашка еще сильнее навалилась нанего изажала рот ладонью.
        - Да тише ты, сейчас вся стража сбежится! Я некрыса, ясно?
        Паж неуверенно кивнул. Сашка медленно убрала ладонь отего лица. Тот судорожно сглотнул иподнялся наноги, отряхивая камзол отпыли.
        - Эй, аты кто такой вообще? - спросил долговязый мальчишка, выставив канделябр наманер меча при поединке. - Что-то я тебя никогда прежде взамке невидел.
        - Э, да ты изсвиты леди Лионвери, крестной матери наследника? - догадался толстяк.
        - Да, она отправила меня накухню закувшином вина, ая заплутал, - заверила Сашка.
        - Инемудрено - тут столько переходов илестниц, что я сам первые месяцы блуждал, как вкротовьей норе.
        Тут толстяк глянул наподнос, иблагодушие наего лице тутже сменилось непритворным ужасом.
        - Вино разлилось. Он меня четвертует.
        Худой, наклонившись, шепнул ему что-то наухо.
        - Эй ты, как там тебя? - спросил толстяк, обращаясь кСашке. - Вино разлилось потвоей вине, тебе иотдуваться. Бери поднос.
        Сашка попятилась.
        - Аиначе мы сейчас крикнем стражу искажем, что ты, во-первых, шастаешь там, где тебя даже близко быть недолжно, аво-вторых, напал нанас изатеял драку.
        Сашка стоской глянула вту сторону, где исчезла Леборхам. «Ну иладно, быстренько отнесу ивернусь. Иначе эти два остолопа ивправду поднимут науши всех взамке», - решилаона.
        - Шагов через двести свернешь направо, пройдешь еще немного изатем налево - атам уже исам разберешься.
        Ухмыляясь, пажи всучили Сашке поднос, который оказался просто тяжеленным. Кроме полупустого кувшина, там было блюдо схолодной телятиной, лепешка ифрукты. Толстяк собрал спола рассыпавшиеся яблоки инаскоро обтер орукав камзола.
        - Ты, вот что, как зайдешь, встань удверей - ини звука. Глаза впол, посторонам незыркай. Жди, что прикажут. Может, все вернут накухню, даже неприкоснувшись, сомной сто раз так бывало. Инезабывай после каждого слова вставлять «милорд», иначе недосчитаешься зубов, - его взгляд был полон сочувствия, ноСашка только поджала губы. Чтож, если этот жалкий трус боится подать обычный ужин какому-то знатному самодуру, то она уж как-нибудь справится. Впрочем, стоило ей оказаться перед резной дверью спозолотой, которую охраняли четверо огромных стражников спиками имечами, как ее решительный настрой растаял, словно утренний туман.
        - Я… ужин, - пробормотала Сашка, едва удерживая поднос. Ностражники неудостоили ее даже взглядом. Сашка нацыпочках проскользнула вкомнату и, помня онаставлениях пажа, застыла, неподнимая глаз. Прошло несколько тягостных минут. Взастоявшемся воздухе оплывали свечи, рассеивая тусклый свет. Огромная кровать сбалдахином нарезных столбиках игорой подушек была пуста. УСашки запершило вгорле. Изкурительниц тянулся сладковатый дымок, откоторого мысли стали путаться, как после бессонной ночи.
        - Подойди, - голос был скрипучим, словно человек, которому он принадлежал, молчал так долго, что почти разучился складывать звуки вслова. Как еслибы заговорил валун или поросшее мхом дерево. Сашка узнала этот бесцветный голос, иунее подкосились колени.
        Укамина, где тихо потрескивали поленья, стояло кресло свысокой изогнутой спинкой. Сашка невидела лица того, кто сидел вкресле, нонанее словно повеяло февральским холодом. Приблизившись, она опустила кувшин иблюдо сфруктами намаленький стол и, нерешаясь поднять глаза ивстретиться ссамым страшным ночным кошмаром, снова отступила всумрак.
        - Что там, снаружи?
        - Милорд?
        - Я спрашиваю, пустая башка, утро сейчас или вечер? Я пробыл здесь так долго, что совсем потерял счет времени.
        - Скоро ночь, милорд.
        Тот, кто был вкресле, пошевелился ииздал неясный стон.
        - Ужин, милорд?
        - Оставь. Уходи.
        Обмирая отстраха, Сашка попятилась кдвери. Нотут вкомнату влетел высокий худой человек. Отнего пахло ветром иконским потом, дорожный плащ был забрызган грязью.
        - Господин, я выполнил поручение, - сказал он, склоняясь вглубоком поклоне. Звук его голоса заставил Сашку застыть наместе.
        - Где бумага?
        Вручив свиток тому, кто сидел вкресле, он поставил кувшин свином ближе ккаминной решетке.
        - Разверни кресло ближе когню.
        Отсвет упал нассохшегося, немощного старика, укрытого звериными шкурами. Изможденное лицо сввалившимися темными глазницами покрывала мертвенная бледность, при каждом вздохе изгруди вырывался хрип. Это был Кронк, всесильный правитель, железной рукой управлявший Гриндольфом напротяжении долгих лет. Смомента их первой ипоследней встречи - там, вшатре нарыцарском турнире, - прошло три года втой, обычной, жизни, идесять - здесь, вГриндольфе. Срок немалый, ноэто совершенно необъясняло разительных перемен, произошедших снекоронованным правителем Гриндольфа, чье имя внушало ужас всем жителям страны отмала довелика. Сколько раз Сашка продумывала план мести, мечтая всадить кинжал всердце Кронка. Асейчас вее душе небыло ненависти - только брезгливое отвращение, как при виде старой кобры, потерявшей ядовитые клыки. Ее рука, потянувшаяся было ккинжалу напоясе, сжалась вкулак.
        Веки старика дрогнули, исвиток выпал избезвольно опущенной руки. Человек вплаще поднес кего губам чашу свином. Сделав пару глотков, старик обессиленно откинулся наподушки.
        - Сожги бумагу.
        - Повелитель… Час близок. Вы должны выбрать преемника.
        - Что ты бормочешь, недоумок? Ты что, считаешь, что вправе давать мне советы? Или, может, ты сам рассчитываешь получить жезл лорда-канцлера?
        - Онет. Мне нужен вовсе нежезл. Мне нужна сила имудрость, которые дарит Змей.
        Налице старика промелькнула улыбка, откоторой уСашки пробежал холодок поспине.
        - Апарнишка, оказывается, нетак прост. Ноты опоздал. Он сам уже выбрал истинного правителя. Нечета тебе, безродному выродку.
        - Когда?Как?
        Старик зашелся кашлем. Наего губах вспенилась кровь.
        - Вина, - прохрипелон.
        - Ктоон?
        Лысый череп, казавшийся слишком большим для дряхлого ссохшегося тела, болтался, словно утряпичной куклы - канцлер беззвучно смеялся.
        - Десять лет. Десять лет я пресмыкался, исполняя твои приказы, - выслеживал, убивал, истязал. Хранил твой сон отнаемных убийц итвой ужин отяда. Икакую награду я получил?
        - Жизнь, - прохрипел старик. - Я сохранил твою жалкую, никчемную, пустую жизнь, когда ты приполз, как шелудивая гиена, чтобы предать своих друзей.
        Вслепой ярости гонец схватил графин сводой игрохнул обпол. Осколки брызнули вовсе стороны. Сашка вжалась встену изатаила дыхание.
        - Игра еще неокончена, - прошипел Тобиас. Вне всяких сомнений, это был он, хотя узнать внем мальчишку, который однажды спас жизнь Сашки, заплатив заэто высокую цену, было почти невозможно. Сейчас, из-за разного течения времени, разрыв между ними увеличился, атогда он был лишь немногим старше ее - смуглый нескладный мальчишка, немногословный иверный друг. Сашка вспомнила, как они, обхитрив никогда неспящего двухголового пса Гармра, спустились подземный лабиринт. Как угодили влогово тролльда, который счел, что два худых подростка - недурной суповой набор. Больше всего насвете он любил отгадывать загадки, иим удалось обвести его вокруг пальца. Новтемных закоулках лабиринта притаилась мантикора. Мерзкое чудовище стелом льва, крыльями летучей мыши изагнутым, как ускорпиона, хвостом сядовитым жалом. Тобиас вынул меч, чтобы принять бой идать Сашке шанс наспасение. Только она неубежала. Желтые кошачьи глаза мантикоры парализовали Сашку, лишили воли. Несводя немигающего кошачьего взгляда скольца наее шее, мантикора крадучись приближалась, словно инезамечая Тобиаса. Их разделяло всего несколько метров,
иСашка уже слышала клокочущее дыхание зверя, вазарте хлеставшего себя побокам хвостом сжалом, напоминающим хорошо заточенное копье. Тобиас бросился, пытаясь пронзить ее клинком, нотот соскользнул, непричинив ей вреда. Атаки мантикоры были быстры ипродуманны. Лицо Тобиаса посерело отболи: изправого бока сочилась кровь, алевая рука повисла, как пришитая. Мантикора утробно урчала, радуясь скорой победе. Счет шел насекунды. Сашка сразбега запрыгнула нахолку чудовища, чувствуя, как заее спиной бешено хлопают крылья обезумевшего отярости зверя. Побелевшими пальцами она вцепилась вкосматую гриву, выхватила кинжал ичто есть силы вонзила его заправое ухо зверя. Краем глаза Сашка заметила, как зазмеился, закручиваясь иподнимаясь над землей, хвост сосмертоносным жалом. Воздух засвистел, иСашка крутнулась нашее мантикоры. Жало вонзилось вто место, где еще секунду назад сидела Сашка. Зверь взревел отболи иярости. Сашка висела нагриве, так близко отострых клыков, что клочья пены изразинутой пасти чудовища падали ей наволосы. Через мгновение мантикора рухнула, как подкошенная, смяв ее под собой. Собрав последние
силы, они двинулись дальше, пока незаметили водной изпещер серебристое сияние. Любой звук, даже едва слышный шорох, превращался под высокими сводами вгремящий камнепад. Мягкое свечение струилось издальнего закута, где вгрубо сколоченной клетке стоял, осторожно перебирая копытцами, единорог. Белоснежная шелковая грива почти касалась земли, апосреди лба был длинный витой рог. Прежде Сашке казалось, что единорог должен напоминать лошадь, ноон был, скорее, похож наолененка - стремительный, тонконогий, сбольшими доверчивыми глазами. Тобиас торопливо схватил ее ладонь иприложил палец кгубам. Сашка проследила заего взглядом изамерла отужаса: то, что поначалу показалось ей небрежно брошенным мотком толстого каната, насамом деле было огромной змеей, покрытой иссиня-черной чешуей. Заих спинами раздалось тихое зловещее шипение. Тобиас быстро обернулся, аСашка зажмурилась отледенящего ужаса. Унее небыло сил открыть глаза. Ивдруг поняла - впещере царит абсолютная тишина, словно вмогильном склепе. Отвзгляда василиска Тобиас окаменел. Обратив колдовство василиска против него самого, Сашка, одолела порождение тьмы
иосвободила единорога. Прощаясь сверным другом, который встретил опасность лицом клицу иотдал жизнь занее, Сашка гладила холодный камень, всматривалась взнакомое лицо, стараясь навеки впечатать его впамяти. Кое-где серый камень отслоился иосыпался, как старая штукатурка, ипод ним проглядывала кожа. «Чтобы освободить Тобиаса изкаменного саркофага, нужно омыть его живой кровью», - сказал единорог. Сашка полоснула клинком полевой ладони, провела пощеке Тобиаса изакричала отдикой боли: рука покрылась язвами иволдырями, словно нанее брызнули кислотой. Камень, накотором остались кровавые отпечатки ее ладони, шипел ипузырился, как сода вуксусе. Закусив губы отболи, Сашка снова иснова прижимала ладонь кстатуе, икаменный панцирь таял отее прикосновений. Руку невыносимо жгло, изязв сочились гной исукровица. Она надеялась увидеть хоть малейший признак жизни. НоТобиас был неподвижен. Видя ее горе, единорог оживил Тобиаса, нопредупредил, что яд василиска превращает вкамень нетолько тело, ноидушу. «Это уже нетот Тобиас, которого ты знала. Тебе придется смириться стем, что ты потеряла друга», - сказал он. ИСашка
попятилась, наткнувшись навраждебный, чужой взгляд другого, незнакомого Тобиаса. Спустя пару дней он исчез вовремя кровопролитной битвы, когда лесные братья пытались отбить обоз изаключенных, которых стражники перегоняли вкоролевскую тюрьму. Вследующую их встречу он был среди похожих насмутные тени наемных убийц Кронка ипоего приказу пронзил сердце Ильстрема, бесстрашного предводителя лесного братства…
        Когда Тобиас взаляпанном грязью дорожном плаще, отвесив лорду-канцлеру шутовской поклон, удалился, Сашка нацыпочках прокралась кдвери. Ностоило ей коснуться позолоченной ручки, как старик снова зашелся виссушающем кашле.
        - Эй, мальчишка! - просипелон.
        Сердце Сашки ухнуло вбездну. Нанегнущихся ногах она подошла ккреслу.
        - Налей вина.
        Она сняла скаминной решетки кувшин иплеснула черное вино всеребряный кубок сзатейливой гравировкой. Руки мелко дрожали, инесколько капель упало накаменный пол. Сашка втянула голову вплечи, ожидая окрика. Ноканцлер, погруженный враздумья, незаметил ее оплошности. Сделав глоток, он, неудостоив маленького пажа даже взгляда, отпустил ее небрежным взмахом руки.
        Сбешено колотящимся сердцем Сашка попятилась, бесшумно притворив засобой дверь. Она чинно удалилась, спиной чувствуя взгляды стражников. Ностоило ей свернуть заугол, как ноги подкосились. Она прислонилась кхолодной каменной стене изакрыла глаза. Лоб пылал. Кронк был вшаге отнее - жалкий, дряхлый, немощный. Ей выпал шанс отомстить затысячи безвинных, погибших поего вине. Один быстрый взмах кинжала, и… Сколько раз она видела это восне. Ноей нехватило духу. Нехватило ненависти…
        Глава12
        Почувствовав, как предплечье сжали ледяные пальцы, Сашка едва невскрикнула.
        - Где тебя лихие ветры носят, мерзавка? - прошипела разъяренная Леборхам.
        - Меня приняли занастоящего пажа ивелели отнести поднос сужином. Аоказалось…
        НоЛеборхам шикнула, велев ей немедленно замолчать, ипровела квысоким дверям, пообе стороны которых храпели, опираясь накопья, стражники.
        Все вкомнате тоже были околдованы сонными чарами: дремала, склонившись над рукоделием сискусной вышивкой, хорошенькая белокурая девушка. Нанизком табурете прикорнула сраскрытой насередине книгой ее подруга. Вкресле урастопленного камина спала, присвистывая носом, как закипающий чайник, дородная женщина вмеховой накидке.
        - Небойся, они непроснутся досамого рассвета, - сказала Леборхам. - Возьми младенца.
        Откинув кружевной полог, Сашка увидела вкроватке туго спеленатого младенца. Покраснев отнатуги, он недовольно ворочался икряхтел, пытаясь высвободить руку. «Совсем как Тихон», - вздрогнула Сашка. Хотя что удивляться: все младенцы похожи друг надруга, как близнецы-братья, - красные, капризные ивечно орущие. Увидев склонившееся над ним лицо, младенец довольно причмокнул ирастянул рот вбеззубой улыбке. УСашки екнуло сердце.
        - Он неспит, - отчего-то шепотом сказала она Леборхам.
        - Знаю. Живее, что ты там копаешься?
        Поймав непо-детски внимательный взгляд наследника престола, Сашка смущенно отвела глаза иосторожно взяла спеленатое полешко изкроватки. Младенец сыто рыгнул, испачкав ей рукав слюнявой простоквашей. «Ну да, точно. Все одинаковые», - поморщилась Сашка.
        Леборхам, бормоча что-то накаркающем, гортанном языке, вытянула изкроватки простынку и, расстелив ее накаменном полу, стала бросать вкучу разный мусор: щепки для растопки, остывшую золу, ивовые прутья извеника, остатки ужина состола, черепки глиняной миски. Сашка смотрела вовсе глаза, подозревая, что старуха окончательно спятила.
        - Дай мне прядь его волос, - проскрипела Леборхам.
        Сашка распеленала сверток. Младенец счастливо акугал, дрыгая ввоздухе пухлыми ручками иножками, как перевернувшийся наспинку жук. Вытащив изножен кинжал, Сашка осторожно срезала прядку светлых волос. Леборхам, продолжая бормотать заклинания, бросила ее вкучу мусора напеленке темже жестом, каким мама Сашки солила салат вмиске.
        - Теперь слеза.
        - Что?
        - Заставь его зареветь!
        Сашка врастерянности взглянула набезмятежно улыбающегося младенца, который пускал слюнявые пузыри. Леборхам подскочила иткнула наследника престола ивовым прутиком. Будущий король покраснел инасупил белесые брови. Леборхам замахнулась.
        - Несмейте! - крикнула Сашка, перехватывая прут. Младенец вздрогнул ибасовито заревел. Леборхам оторвала клок кружевного полога кроватки ипротянула Сашке, чтобы та утерла малышу слезы. Завернув мусор впеленку, как младенца, ведьма стала кружить покомнате, произнося заклинания наневедомом языке. Вспертом воздухе комнаты покалывали звенящие искры, как перед сильной грозой. Сашка встряхнула золотой погремушкой, стараясь унять плачущего младенца, ноон оттолкнул ее руку. Кормилица тревожно заворочалась вкресле. Наскоро укутав принца, Сашка взяла его наруки истала баюкать, напевая туже колыбельную, что мама всегда пела Тихону.
        Услышав тихий писк, Сашка обернулась иостолбенела отужаса: изпеленки, где еще пару минут назад была лишь куча мусора, тянулись две кривые ручонки, похожие напрутья.
        - Посмотри, неправдали, просто копия?
        Сашка подошла ближе иотшатнулась - впеленке лежал младенец: тощий, сморщенный итемный, как древесная кора. Его глаза горели недобрым блеском, арот щерился множеством мелких зубов, острых, как иглы.
        - Что, проголодался? - проворковала Леборхам, поглаживая уродливое личико спо-жабьи выпученными глазами. Младенец сморщил нос, ухватился заее палец ияростно вцепился внего зубами. Причмокивая изахлебываясь, он принялся высасывать кровь. Сашку замутило.
        - Ну-ну, хватит напервый раз, - Леборхам струдом выдернула палец изщучьей пасти подменыша. - Конечно, долго морочить голову неудастся - всего лишь день или два. Ноиэтого времени хватит, чтобы поднять ил изалечь надно.
        Она провела Сашку кпотайной лестнице иотогнула гобелен.
        - Вот, держи ключ откалитки. Натвоем месте ябы очень постаралась непопасться наглаза страже: запохищение наследника престола тебя утопят, колесуют, повесят исожгут. Впрочем, заточную последовательность непоручусь.
        - Я что, пойду одна?
        - Да, я, пожалуй, останусь, чтобы досмотреть спектакль. Вкакуюже ярость впадет старый Змей, когда поймет, что его обвели вокруг пальца.
        - Я обещала помочь спасти наследника. Что я стану его нянькой - такого уговора небыло. Ивообще, что я скажу циркачам, Грею?
        - Ничего. Ты невернешься вцирк. Старый прощелыга сдал беглого каторжника городскому дозору. Иполучил обещанную награду.
        Наглазах уСашки вскипели слезы.
        - Что?!
        Старуха хмыкнула.
        - Вы знали, что так будет, ини слова несказали. Вы обманули меня.
        - Нет. Я блюду уговор. Я научу тебя управляться скольцом. Через три дня ты отдашь мне ребенка ивернешься домой. Если, конечно, нерешишь остаться вГриндольфе доконца своих дней.
        - АГрей снова попадет накаторгу?!
        - Наего счет никакого уговора небыло.
        Сашка услышала металлический щелчок: захлопнулась мышеловка, вкоторую она так глупо угодила. Младенец наее руках смотрел вовсе глаза, словно прислушиваясь ких разговору.
        - Его зовут Артур,да?
        - Да какая разница? Нуже,иди!
        - Еще один, самый последний вопрос. Зачем вам этот младенец? Насамом деле?
        - Авот это уже нетвоя забота. Уходи изгорода, сегодняже нарассвете. Иди насевер, вДарктрол. Только держись подальше отпроторенных дорог. Весть опропаже наследника быстро разлетится покоролевству. Незабудь, через тридня.
        - Аесли я неприду?
        - О, обэтом можешь небеспокоиться, - криво усмехнулась Леборхам. - Я найду тебя, гдеб ты ни была.
        Глава13
        Когда Сашка, крепко прижимая кгруди младенца, выскользнула изпотайной калитки дворцового парка, уже светало. «Это, наверное, самая длинная ночь вмоей жизни», - обреченно думалаона.
        Сашка шла потемной кривой улочке, извук шагов гулким эхом блуждал между домами снаглухо запертыми ставнями. Мысли роились вголове, как дикие пчелы. Малыш спал. НоСашка знала: самое большее через час он проснется ипотребует есть. Очень громко потребует. Испачкает пеленки. Простудится насквозняке. Будет вопить отколик, несварения или просто так. Очень, очень громко. ИГрей - единственный человек, который могбы защитить ее, - сам вбеде. Чтоже делать? Как выбраться изгорода? Как продержаться три долгихдня?
        Предрассветный сумрак разорвал скорбный звон колокола. Он медленно плыл над спящим городом, словно лиловая грозовая туча. Израспахнутых окон идверных проемов выглядывали заспанные лица растерянных, недоумевающих горожан.
        «Кронк мертв».
        Произнесенная задушенным шепотом, эта фраза вспыхнула ипонеслась, захватывая город, как пожар, - дом задомом, улицу заулицей.
        «Кронк мертв».
        Хлопали ставни, слышалось шарканье ног поступеням, приглушенные голоса. «Вы слышали? - Нет, невозможно. - Прислушайтесь, весь город говорит. Иколокол звонит. - Чтоже теперь?».
        «Кронк мертв!»
        Худой мужчина совсклокоченными волосами исовершенно безумным взглядом выкрикнул это влицо Сашке, заставив ее отшатнуться, изашелся вприступе истерического хохота. «Мертв, мертв, мертв», - как заклинание, повторял он, азатем громко зарыдал, сотрясаясь всем телом.
        Стремясь укрыться отбезумия, накрывшего город сколокольным звоном, Сашка нырнула вполумрак таверны. Как видно, здесь веселье продолжалось досамого рассвета: кое-где застолами, залитыми липким пивом, всхрапывали припозднившиеся гуляки. Пахло перебродившей брагой, кислой капустой изастарелым потом. Дородная женщина сбезбровым лицом, окинув хмурым взглядом вымазанный влажной землей, разорванный костюм придворного пажа, вышла из-за стойки.
        - Что изволите? - спросила она, вытирая тряпкой красные, будто ошпаренные, руки.
        Сашка нащупала напоясе кошелек, где звякнуло несколько мелких монет.
        - Мнебы хлеба. Имолока.
        Женщина, перекинув тряпку налевое плечо, поставила настол перед Сашкой глиняную кружку смолоком, отрезала четверть ржаного каравая иотступила нашаг. Младенец, который устал ждать, пока его покормят, разразился обиженным плачем. Почувствовав, как полевой ноге заструилось что-то теплое, Сашка лишь устало вздохнула. Поудобнее перехватив орущего наследника престола, она поднесла кего губам кружку смолоком, ноон, захлебываясь плачем, отпихнул ее руку, расплескав половину.
        - Дай-ка я, - сказала трактирщица. Она умело взяла младенца истала укачивать, напевая. Почувствовав умелые руки, он быстро затих итолько изредка всхлипывал. Пританцовывая, она достала тряпицу и, смочив ее вмолоке, дала ребенку. Услышав, как он довольно причмокнул, Сашка облегченно выдохнула.
        - Ты ведь издворца, верно? - спросила женщина, когда младенец, сыто отрыгнув, снова засопел.
        Сашка кивнула снабитым ртом. Интересно, как быстро распространятся слухи отом, что наследник престола похищен, авего кроватке - зубастый подменыш? Сашка сопаской оглянулась надверь.
        - Внебрачный сын одной изпридворных вертихвосток. Тебе велели отнего избавиться, нетакли? - перехватив ее взгляд, спросила женщина.
        Сашка, уткнувшись носом вкружку, неопределенно пожала плечами. Вдва глотка допив остатки, она поднялась из-за стола ипротянула руки, чтобы взять младенца. Нотрактирщица, словно незамечая ее, любовалась безмятежно спящим наследником. Вдуше Сашки шевельнулась смутная тревога.
        - Мне пора идти.
        - Нет-нет, подожди, ребенок только-только уснул. Наулице толчея, разбудят.
        - Мне действительно пора, - Сашка снатянутой улыбкой попыталась перехватить младенца, нотрактирщица мягко отвела ее руку.
        - Оставь его мне. Негуби малютку! Мои-то сыновья давно выросли исгинули вчужих краях, атут хоть будет мне утешение встарости.
        Сашка обмерла. «Оставь. Оставь ибеги, - пульсировало вее голове. - Этоже просто удача». Еще полчаса назад Сашка инемечтала, что отмладенца, который нежданно-негаданно свалился наее голову, получится так легко ибыстро избавиться. Отдать наследника этой простой сердечной женщине, которая, вотличие отнее, прекрасно знает, как обращаться сорущим отголода младенцем полутора месяцев отроду. Развязать себе руки, разыскать Леборхам ивынудить ее спасти Грея. Апотом вернуть маленького принца водворец: ведь теперь, когда Кронк мертв, ему уже ничего неугрожает. Ну аесли Леборхам задумала недоброе, ей никогда неотыскать будущего наследника престола здесь, вмаленькой таверне водном изкривых закоулков огромного города, вдвух шагах отстен дворцового парка.
        НоСашка, проклиная все насвете, лишь упрямо помотала головой.
        - Ты что? Никто неузнает. Скажешь госпоже, что бросил ребенка вреку, - убеждала трактирщица.
        - Нет, - Сашка снова протянула руки, ноженщина отпрянула.
        - Неужто хочешь руки вкрови невинного малютки обагрить?
        - Отдайте.
        - Нет! Убирайся, ането крикну городскую стражу!
        Сашка, пригнувшись, кинулась вперед, врезавшись головой вмягкий живот трактирщицы. Та, охнув, осела иослабила хватку. Сашка выхватила младенца ибросилась бежать. Вслед ей неслись проклятья иугрозы. Заметив стражников, возвращавшихся сночного дозора, трактирщица истошно заверещала: «Держи вора!». Обернувшись, Сашка увидела, как вслед заней бросились двое дозорных спиками. Дело принимало опасный поворот. Водиночку ей, возможно, иудалосьбы сбежать отстражников, которые непроявляли особого рвения. Носмладенцем наруках ее изловят вдва счета. Задыхаясь, она свернула вбоковой проулок иналетела нателегу сбочками - одна изних опрокинулась, ипомостовой растеклась зловонная коричневая жижа. Золотарь разразился отборной бранью, астражники расхохотались и, махнув рукой, отправились восвояси: мараться только ради того, чтобы изловить мелкого воришку, им явно нехотелось.
        АСашка, втянув голову вплечи икрепко прижимая кгруди тяжелый сверток, бежала поулочкам, пока ноги невынесли ее креке. Заметив натом берегу отряд конных стражников, она наспине съехала поглинистому обрыву кзаросшему камышами мелководью иукрылась под мостом. Копыта звонко процокали над ее головой.
        Сашка опустилась насырой песок иуткнулась лбом вколени. Бегство отдозорных отняло последние силы: даже еслибы ее окружила целая армия, онабы несдвинулась сместа. После бессонной ночи голова гудела. Наследник престола сосредоточенно причмокивал, пытаясь засунуть врот собственный кулак. Поймав ее встревоженный иусталый взгляд, он благодушно улыбнулся, так иневынимая большого пальца изорта.
        - Давай так: поспим хоть сполчаса, атам придумаем, как выбраться изгорода, - пробормотала Сашка и, прислонившись спиной ккаменной опоре моста, закрыла глаза.
        Ее разбудили громкие крики извон клинков. Намосту шла ожесточенная схватка. Раздался всплеск - вреку упало бездыханное тело. Иеще одно. Третий сброшенный смоста был жив: он отчаянно колотил руками ивопил, пока нескрылся под водой. Сашка зажала рот рукой. Совсех сторон доносились крики извон оружия, как будто вгород вторглось вражеское войско. Ввоздухе пахло гарью. Совсем недалеко оттого места, где сидела Сашка, течением прибило мертвеца, - невидящим глазом он смотрел прямо нанее и, казалось, залихватски ухмылялся. Превозмогая отвращение, она корягой столкнула тело обратно вреку, где его медленно, точно нехотя, подхватило течение.
        Наследник тоже проснулся и, всхлипывая, завозился вмокрых пеленках. Лицо маленького принца стало красным, как вареная свекла: он совсем озяб изверски проголодался, акормилица, будь она неладна, как сквозь землю провалилась. Созлости Артур даже укусил собственный кулак, который безуспешно пытался затолкать врот, итут уж разревелся наполную мощь.
        Прижав его кгруди, Сашка взобралась поглинистому берегу ивышла вгород. Какже все изменилось зато утро, что она провела под мостом, скрываясь отпогони. После вчерашней праздничной сутолоки казалось, что город вымер. Пройдя несколько улочек, она вышла намаленькую площадь. Ставни торговых лавок иокон домов были наглухо закрыты, нагрязной мостовой среди бурых луж лежали рассыпавшиеся овощи - искореженная тележка зеленщика валялась тутже, неподалеку. Заметив под ней грузное тело торговца впоношенных башмаках, Сашка поспешно отвернулась.
        - Ме-е? - спросил кто-то робко.
        Кзаднему колесу телеги была привязана тощая, облезлая коза.
        - Эй, Белка-Белка, - неверя своему счастью, позвала Сашка.
        Коза, кося наее злым желтым глазом, пригнула голову кземле, выставив вперед ребристые рога.
        - Небойся, милая, хорошая. Я необижу. Вот только веревку отвяжу - смотри, как шею перетянула!
        Ноперепуганная коза заняла круговую оборону - как ни изворачивалась Сашка, пытаясь дотянуться догрязной веревки, она натыкалась набодливые рога. Янтарный глаз спродольной черточкой безотрывно следил закаждым ее шагом.
        - Дурында рогатая! Больно ты нужна! Ребенок голодный, невидишь, чтоли?! Атакбы плюнула натебя, пропадай совсем! - взвилась Сашка. Артур заплакал. Коза нервно переступила тонкими ногами свышарканными коленками имедленно мигнула, разрешая Сашке приблизиться. Боясь вздохнуть, чтобы невспугнуть строптивую животину, Сашка рассекла кинжалом старую веревку, затянутую мертвым узлом, ипотянула козу.
        - Твой хозяин… его больше нет. Теперь я твоя хозяйка, ясно, - приговаривала она, уводя ее сплощади. - Я назову тебя Дейзи. Очень красивое имя, тебе идет. Сейчас вот накормим принца, ивсе будет хорошо. Так что давай, без фокусовтут.
        Коза сочла, что всложившихся обстоятельствах разумнее промолчать наэтот счет допоры довремени. Непрошло ичетверти часа, как беглянка была накрепко привязана кколышку, анаследник престола накормлен.
        Судя поприглушенным крикам, наулицах еще продолжались стычки, аСашка даже незнала, кто скем воюет. «Возможно, - снадеждой подумала она, - кночи все утихомирятся ипереберутся вкабаки, удастся незаметно выскользнуть изгорода». Донаступления сумерек Сашка укрылась под раскидистой ивой, росшей наберегу. Коза, которую она напоила изреки, присмирела илежала, несводя снее насмешливого взгляда, мерно пережевывала съеденное задень. Маленький принц безмятежно посапывал восне, иСашка боялась шевельнуться, чтобы непотревожить его, стараясь незамечать немеющие плечи иголодное урчание вживоте. Река плескалась уих ног, медленно катя серые волны.
        Квечеру среки задул ветер. Из-за туч вышла луна, сияя обманчивым серебристым холодом. Сашка увидела, как наберег, озираясь, вышел высокий мужчина. Вруке он сжимал меч. Сашка затаила дыхание. Маленький принц, который рассчитывал получить поздний ужин, сморщился изаплакал. Сашка зажала ему рот ладонью, нобыло поздно: незнакомец отвел ветку ихрипло спросил:
        - Кто здесь?
        Сашка взвизгнула ибросилась кнему нашею.
        - Грей!
        - Сашка! Ты как тут оказалась? Я совчерашнего дня разыскиваю тебя повсему городу, все трактиры, все рынки, все сточные канавы…
        - Ликстрой невыдал тебя стражникам?
        - Кто? Нет. Может, старый лис исобирался продать мою шкуру, нонеуспел: я ушел еще доконца представления, как только заметил, что ты исчезла.
        Младенец закатился голодным плачем.
        - Надо поскорее выбираться изгорода. Старый Змей издох этой ночью, ходят дурные слухи окороле… Вгороде ссамого утра творится невесть что, солдаты бесчинствуют, громят лавки, мародеры повсюду. Я слышал, бароны, родственнички наследника престола, стягивают кгороду войска, чтобы побиться зачесть быть его опекунами досовершеннолетия. Пока все неутрясется, ябы недал зажизнь малютки иломаного гроша. Апотом - так ивовсе. Ноэто все ненаша забота. Скажи намилость, откуда взялись эта шелудивая коза имладенец? Где его мать?
        - Грей, тут такое дело…
        Где-то неподалеку послышались громкие возгласы извуки борьбы, иГрей дал знак молчать. Когда все стихло, он сказал:
        - Ладно, все разговоры можно отложить доутра. Жди здесь ипокорми малыша. Я постараюсь раздобыть лодку. Ичтобы ни шагу, ясно?
        Грей ушел. Сашку обступила ночь. Наулицах города, который еще совсем недавно шумно праздновал крестины наследника престола, пылали костры ивырастали баррикады изобломков телег, старых бочек ипрочего хлама. Жители столицы, вооруженные ножами икольями, несмыкали глаз занакрепко запертыми дверями иставнями.
        Время шло, аГрея все небыло, ивдуше Сашки скаждой минутой росла тревога. Услышав тихий всплеск вверх потечению, она вздрогнула. Через пару минут вмокрый песок ткнулся нос старого рыбацкого челна.
        - Набрось, ато пажеский костюм слишком уж приметен, - Грей, который стал почти неузнаваем вветхом балахоне ишляпе собвислыми полями, бросил ей какую-то тряпку, пропахшую затхлой водой ирыбьими потрохами. - Забирайтесь под дерюгу ини звука - если повезет, дозорные перепились, инам удастся проскользнуть незамеченными.
        Сашка притулилась надне лодки, напахнувшей водорослями старой сети. Коза косилась наГрея, словно подозревая его вкраже королевской сокровищницы (что, учитывая обстоятельства, было нетак уж далеко отистины), изаартачилась, когда он попытался втянуть ее вшаткий челн. Растопырив ноги сраздвоенными копытцами, она склонила голову иупрямо выставила вперед рога.
        - Дейзи, - ласково позвала Сашка. - Ну, давайже!
        Коза, сменив гнев намилость, вскочила, едва неопрокинув лодку, иулеглась, отдавив маленькой хозяйке ноги. Грей накрыл их заскорузлой отморской соли дерюгой имягко оттолкнулся длинным веслом отберега.
        Речные волны тихо плескались оборта старого челна, убаюкивая инашептывая сказки. Впрорехи дерюги Сашка видела холодный свет далеких звезд. Тревоги прошедшего дня отступили, глаза слипались отусталости.
        Вскоре они вошли вузкий канал. Пообе стороны высились стены сдозорными башнями, накоторых горели яркие костры.
        - Эй, кто там? - раздался властный оклик.
        - Рыбак, господин.
        - Ихорошли улов?
        - Половину распродал, адругую так раздал. Деньги невелики, да ите вкабаке оставил, - нараспев произнес Грей.
        Набашне раздался дружный хохот.
        - Так бросай свое гнилое корыто изаписывайся кнам наслужбу!
        - Если неуспею выйти вморе доприлива, моя карга всю бороду мне повыдергает да сеть сплетет, - усмехнулся Грей.
        - Ну, так плыви, хоть кморскому чудищу впасть! - засмеялись пьяные дозорные.
        УСашки отлегло отсердца. Нотут один измолодчиков набашне сказал:
        - Ану, кто попадет врыбью требуху? Ставлю пинту доброгоэля!
        Сашка услышала, как совсем рядом звонко просвистела стрела. Почти сразу заней - вторая, третья. Непроизнеся ни слова, Грей налег навесло, только рубаха наспине затрещала. Сашка крепче прижала ксебе спящего принца, пытаясь прикрыть его своим телом. Одна изстрел вонзилась вборт челна, еще одна - врогожу, совсем рядом справой ногой Сашки. Зажмурившись отстраха, она быстро игорячо зашептала молитву, обращаясь сразу ко всем высшим силам. Грей дернулся всем телом и, глухо застонав, завалился налевый бок, едва неопрокинув лодку. Вбашни донеслись насмешливый гогот иулюлюканье.
        Глава14
        - Грей, ты как? Тыжив?
        - Да, все впорядке. Разыграл представление, чтобы эти охламоны прекратили расстреливать нас, как призовую свинью наярмарке. Дурак, что сразу недогадался. Сама-токак?
        - Впорядке.
        - Аребенок?
        - Тоже. Даже непроснулся.
        Волны мерно бились вборта, илодка плыла, подхваченная течением. Свесла, нырявшего встальную гладь, срывались ледяные капли, кропили заскорузлую рогожку. Острая деревяшка впивалась вбок, ноСашка боялась пошевелиться, чтобы непотревожить маленький теплый сверток.
        - Проснулась? - тихо спросил Грей, когда небо просветлело. - Скоро пристанем кберегу. Вон затой излучиной должен показаться Олдибрук. Селенье захудалое, нотам точно нет королевских гвардейцев. Иесть постоялый двор, где можно разжиться едой итеплой одеждой.
        Вскоре показались крытые дерном хибары, кое-как сложенные изпочерневших бревен. Грей направил лодку взаросли осоки ипривязал ккривой коряге, торчавшей изводы. Только сейчас Сашка заметила, что его рубаха покрыта бурыми пятнами крови, алевое предплечье туго перетянуто выше локтя.
        - Ты ранен?!
        - Ерунда, эти лоботрясы так перепились, что непопалибы вменя ипри свете дня спяти шагов. Так, зацепили слегка. Ждите здесь, я скоро.
        Однако прежде чем он вернулся, прошло неменьше часа. Сашка извелась отволнения, да ивживоте, где совчерашнего утра небыло ни крошки, громко урчало. Она решилась выйти напустынный берег, где привязанная наколышек Дейзи невозмутимо щипала чахлую травку. Младенец, который засвою короткую жизнь врядли когда-нибудь прежде покидал пределы дворца, спал так крепко, словно впал влетаргический сон. Наплотно сомкнутых веках проступили голубые жилки, асщек схлынул весь румянец. Несколько раз Сашка, обмирала отстраха, что он умер восне, - наклонялась ккрошечному носу, стараясь услышать дыхание, апотом легонько тормошила его. Младенец плаксиво морщился ипричмокивал, нокак только получал несколько глотков молока, снова безмятежно засыпал.
        Грей вернулся смаленьким свертком, вкотором нашлись ржаной каравай, козий сыр ипара терпких груш. Аеще ношеное платье изкоричневого сукна, уже порядком выцветшее насолнце, ичепчик.
        - Что это? - сосмехом спросила Сашка, разглядывая странный наряд.
        - Переодевайся скорее. Плохи дела. Кронк убит прошлой ночью. Последний, кто заходил вего опочивальню, - паж вкрасном расшитом камзоле исиних панталонах, который принес поднос сужином. Невысокий, тощий, свьющимися каштановыми волосами. Никого случайно ненапоминает? Король тоже убит - всобственной спальне. Ноэто еще полбеды - тойже ночью издворца похищен юный принц, наследник престола. Вы ничего нехотите мне рассказать, юная леди?
        - Грей, все произошло так быстро, как вдурномсне…
        - Да неужели? Как, как, скажи намилость, ты умудрилась заодну ночь убить Кронка ипохитить наследника?
        - Я неубивала Кронка! Ну, то есть я, конечно, думала обэтом, когда стояла там, вего комнате… Ноон был так жалок, что вызывал только омерзение. Думаю, он умер просто отстарости. Анаследника насамом деле похитила Леборхам.
        - Кто?! Час отчасу нелегче! Она-то вэтой истории как оказалась?
        - Ну, я увидела ее втолпе наярмарке ирешила выследить. Знаю, это было глупо.
        - Нето слово.
        - Она сказала, что жизнь маленького принца вогромной опасности. Мы условились, что она заберет ребенка через три дня, вДарктроле.
        - Уверен, она несказала тебе исотой доли правды. Так или иначе, тебя - вернее, худого невысокого пажа вкрасном камзоле сгрудным ребенком наруках - теперь разыскивают стражники всего королевства.
        Сэтими словами Грей завернул врасшитый пажеский камзол серый булыжник иутопил сверток вприбрежных зарослях камыша.
        - Залезайте влодку. Дарктрол неблизко.
        Почти досамого полудня они проплыли втягостном молчании. Сашка дулась наГрея, который досих пор обращался сней, как смаленькой, насебя, потому что она ивправду сглупила ненашутку, наЛеборхам, которая впутала их всвою игру, намладенца, который оттянул ей руки изамочил весь подол, иснова наГрея, который был так безнадежно прав, когда упрекал ее влегкомыслии.
        - Грей, - неуверенно позвала Сашка. - Как ты думаешь, зачем он понадобился Леборхам?
        - Я незвездочет инепрорицатель, чтобы гадать, что науме устарой ведьмы. Никто, разумеется, нескажет про нее худого слова - если, конечно, планирует проснуться поутру втомже обличье, что ибыл свечера. Анемерзкой жабой или двухвосткой. Я слышал, кого-то она излечила отстрашной болезни, вырвала излап смерти. Кого-то заговорила отбеспробудного пьянства, так что теперь он иневзглянет накружку сэлем. Девицы выторговывают унее приворотные снадобья да выспрашивают судьбу, да только никому это неприносит счастья. Никогда наодном месте незадерживается дольше, чем нанесколько седьмиц, - срывается сместа, как сухой лист под порывом ветра. Ивсем вокруге, отстариков домладенцев, которые издали первый крик вее руках, сразу становится отрадней жить. Одно я знаю точно: нехотелбы я встать ей поперек дороги.
        - Авдруг она задумала что-то дурное?
        - Недумай обэтом. Что уж теперь сокрушаться? Ты обещала отдать ей ребенка - значит, так тому ибыть. Я ничем необязан короне имне нет дела досудьбы наследника. Итебе тоже. Нехочешьже ты сказать, что успела привязаться кнему?
        - Нет, конечно. Но… я незнаю, как будет правильно.
        - Правильно былобы несоваться вэту историю. Носейчас вспять уже неповоротишь, так что послезавтра мы передадим Леборхам ребенка ивсе заботы онем. Иты вернешься домой.
        - Аты?
        - Ая? Завалюсь вближайший кабак инапьюсь вдребезги, - Грей отхлебнул воды изкожаной фляжки иналег навесло.
        Наночлег они остановились напустынной отмели. Пока Сашка вбивала колышек для козы, Грей, собрав последние силы, вытянул лодку напологий берег иперевернул ее для просушки.
        - Костер разводить нельзя - вэтих местах огонь будет заметен надесятки миль вокруг, - предупредил Грей.
        Сашка, закутавшись встарую мешковину, нырнула под навес лодки. Дрожа всем телом, она примостилась нажесткой траве, привалившись спиной квлажной древесине. Стоило ей закрыть глаза, как она видела медленно катящиеся серые волны, ивсе качалось, как будто они досих пор плыли пореке. Младенец, похоже, выспался навсю оставшуюся жизнь - ссамого полудня он несомкнул глаз, куксился икапризничал, отказываясь откозьего молока.
        Вконец измучившись, Сашка механически укачивала его, мыча какую-то однотонную мелодию, как будто ее донимала зубная боль. Как ни странно, наследному принцу колыбельная пришлась повкусу - стоило Сашке замолчать, как он принимался кричать. Невсилах выносить их заунывный дуэт, Грей ушел креке, идаже накрапывающий дождь незаставил его вернуться под навес.
        Крассвету Сашка продрогла докостей. Укутав младенца, она выбралась из-под лодки. Пореке струился белесый туман. Грея нигде небыло, исердце Сашки сжала тревога.
        - Грей, - тихо позвала она. Звук собственного голоса показался ей незнакомым, глухим.
        Заметив друга, который лежал усамой кромки воды, она бросилась кнему. Отвела прядь волос солба Грея иедва неотдернула руку - он был горячим, как раскаленная сковорода.
        - Что случилось? Ты болен? Нуже, вставай!
        Грей глухо застонал.
        - Рука! Ты хоть раз промывал рану?
        Сашка размотала грязную, заскорузлую открови повязку. Рука распухла, рана вплече уже начала гноиться. Сашка прополоскала повязку иобмыла рану, стараясь недумать омикробах, кишащих вречной воде. Как жаль, что Хвитинг заживлял лишь раны, нанесенные другим кинжалом или мечом, нонестрелой.
        - Тебе срочно нужен лекарь! Грей, ты слышишь? Нуже, вставай!
        - Плохой изменя защитник, верно?
        - Самый лучший. Только надо тебя немного подлатать. Ия знаю, кто вылечит твою руку вдва счета. Далеко еще доДарктрола?
        - Нет, осталось пройти вниз потечению около пятнадцати миль, азатем через торфяные болота ивзобраться нахолм.
        - Звучит захватывающе, особенно про болота.
        Вдвоем сГреем они кое-как стащили лодку вводу.
        - Так, сегодня ты заняньку. Устраивайся поудобнее инаслаждайся дивными видами, - Сашка схватилась завесло истала править. Ното, что выглядело плевым делом, оказалось хитрой наукой. Весло вихляло, хлопало поводе, поднимая тучи холодных брызг, ито идело норовя выскользнуть изрук, как проказливый козленок. Лодка то забирала вправо, грозя сесть намель напоросшем камышом песчаном плесе, то начинала вертеться волчком.
        Заполчаса Сашка совершенно выбилась изсил, промокла допоследней нитки инатерла наладонях жгучие волдыри.
        - Да чтож такое! - вотчаянье крикнула она, бросив весло, которое тутже едва невыскользнуло изуключины.
        - Время взапасе еще есть, поэтому просто постарайся держаться ближе ксередине реки, ипусть течение несет само, - сказал Грей.
        Так они плыли почти дополудня. Отяркого солнца поводе плясали слепящие блики, Сашка дочерной ряби вглазах пыталась высмотреть напологих холмах, между которыми текла река, островерхую крышу, дымок, вьющийся изпечной трубы, или мирно пасущееся стадо овец, - любой признак, который указывалбы наблизость деревеньки, где можно найти лекаря. Набледном, осунувшемся лице Грея застыло безучастное, сонливое выражение.
        - Как рука? Болит?
        - Нет. Несильно.
        - Хочешь пить?
        - Да.
        Сашка подала ему фляжку состатками колодезной воды. Он отпил пару глотков иснова прикрыл глаза.
        - Ты спишь?
        - Нет.
        Сашка боялась. Отчаянно боялась, что если он заснет, ей уже невывести его иззабытья. Она боялась тишины. Боялась серой реки. Боялась королевских гвардейцев, которые вздымали пыль повсем проезжим дорогам. Боялась остаться одна.
        - Ты искал Эвейн? - вопрос, который крутился вее голове ссамой первой встречи, слетел сязыка быстрее, чем она успела опомниться.
        Губы Грея чуть заметно дрогнули.
        - Да. Первые годатри.
        - Апотом?
        - Потом благословил богов, что ненашел. Пусть все остается как есть. Знатьбы просто, что она жива, окружена заботой близких икучей славных рыжеволосых ребятишек, - идовольно… Что могбы предложить ей я, беглый каторжник, жалкий калека? Бродяга, который зарабатывает навыпивку иночлег драками надеревенских ярмарках?
        - Ты нетакой. Ты другой.
        - Сашка, ты, кажется, так инепоняла. Гриндольф - неволшебная страна издетской книжки. Это жестокий игрязный мир. Здесь люди замедный грош готовы вцепиться друг другу вглотку, азанеосторожно сказанное слово рискуешь получить кинжал всердце. Ноэто мой мир. Внем нет места для цветочных фей иединорогов. Иты внем тоже лишняя.
        Сашка сморгнула закипевшие вглазах слезы.
        - Зачем ты вернулась?
        - Мне никогда небыло так страшно, как тогда вшатре. Даже вподземном лабиринте. Ия сбежала. Меня небыло рядом, когда палачи Кронка день заднем истязали тебя. Меня небыло рядом, когда ты загибался отголода ипромерзал докостей всырых шахтах. Меня небыло рядом, когда ты полз, обессиленный, ивидел, как внебе кружат стервятники, высматривая добычу. Я попросту сбежала. Неужели ты думаешь, что я все забыла? Что я смогла себе это простить?!
        Сашка рыдала. Вина, которая грызла ее три года, выплеснулась наружу изатопила весь мир. Она вздрогнула, когда горячая ладонь Грея слегка сжала ее руку.
        - Только мысль отом, что тебя тут нет, что ты далеко, недосягаема для всего этого ужаса, крови игрязи, испасала. Иначе ябы просто невынес.
        Глава15
        Квечеру они, наконец, высадились напологий берег. Река вэтом месте заметно мелела, словно вода просачивалась вподземную губку. Стоило свернуть стропинки, как вотпечатке следа намягкой изумрудной траве медленно проступала черная вязкая жижа. Чуть задержишься наодном месте - увязнешь поколено. Пробираться через эти топи всгущающихся сумерках - верная гибель. Увидев рассохшуюся корягу, Сашка решила разжечь костер - доэтого медвежьего угла королевские стражники врядли успели добраться, астучать зубами отхолода которую ночь подряд нехотелось.
        Когда она возвращалась сохапкой сухих веток, то немогла избавиться отощущения, что заней кто-то следит. Беспечно напевая под нос, Сашка пошла кстоянке, нонаполпути, якобы запнувшись, опустилась накорточки, чтобы растереть ушибленную ногу. Азатем водин быстрый прыжок преодолела расстояние доближайшей кочки, пригвоздив кземле перепуганного деревенского мальчишку.
        - Зачем следишь?
        - Она сказала.
        - Кто?
        - Она, - упрямо мотнул головойон.
        - Что приказала?
        - Что ежели я увижу внаших краях чужих людей смладенцем, провести через болота прямиком кТемным Великанам.
        - К-куда? - переспросила Сашка, надеясь, что ослышалась.
        - Ну, камни это. Большие. Вон затем холмом.
        Убедившись, что более толкового разъяснения отмальчишки все равно недобиться, Сашка помогла Грею подняться ипривязала принца кгруди широкой перевязью измешковины. Влевой руке она крепко держала заверевку Дейзи, которая отчаянно упиралась, нежелая идти через болото, авправой длинный шест, которым, как она незамедлила пояснить, отдуши поколотит провожатого, если он затащит их внепролазную топь.
        Номальчишка, утерев нос рукавом грязной рубахи, только усмехнулся изатопал босыми пятками поодной ему видной тропе между болотными кочками, накоторых росли кустики сволчьей ягодой.
        - Да тут совсем близко уже, - оборачиваясь, сообщал он после каждой сотни шагов итолько прибавлял ходу.
        Нанебе показалась полная луна, величественная царица ночи, взошедшая напрестол. Разноголосый хор лягушек ицикад затянул унылый ночной концерт. Вкаждой сухой ветле Сашке мерещилось чудовище, тянувшее кней когтистые лапы. Лес становился все гуще, пока кроны деревьев совсем несомкнулись над их головами, закрыв звезды.
        - Ну все. Там они, великаны-то, - мальчишка неопределенно махнул рукой. - Уже несобьетесь: все прямо да прямо, никуда несворачивайте.
        - Эй, аты куда это собрался?
        Нотот уже припустил совсех ног. Грей достал меч ипошел первым, прорубая дорогу вгустых зарослях крапивы. Вскоре они вышли налужайку, накоторой громоздились исполинские каменные плиты.
        - Как будто боги бросили руны, чтобы узнать судьбу мира, - тихо сказал Грей.
        Сашка вздрогнула, заметив, как отодного извалунов отделилась черная сгорбленная тень.
        - А, вот иты, наконец, - сварливо проскрипела Леборхам, окинув хмурым взглядом странную троицу. - Уже пора. Луна вполной силе.
        Сашка оглянулась. Заее спиной черной стеной стоял непроходимый частокол деревьев. Змеился зловонный сизый туман сболот. Изредка тишину прорезал горестный крик ночной птицы, словно оплакивающей чью-то смерть. Старуха, дав знак идти заней, нырнула вузкий лаз между каменных плит. Почувствовав насвоем плече тяжелую руку Грея, Сашка благодарно потерлась щекой отыльную сторону ладони ишагнула сквозь расщелину вслед заЛеборхам.
        Там, где она оказалась, все было темже ивсеже немного другим - ичерное небо, усыпанное россыпями сияющих звезд, имрачные валуны, прикосновение ккоторым обжигало руку холодом. Леборхам, похожая навсклокоченного филина, суетливо приплясывала убольшой кучи хвороста, припасенного для костра. Она запалила сухой мох, ирыжее пламя взметнулось ксамым звездам, разгоняя ночную тьму. Сашка вошла вкруг света ипротянула озябшие руки когню.
        Ребенок завозился, иСашка, ослабив перевязь, взяла его наруки. «Ну чтож, вот ивсе, - невесело усмехнулась она, всматриваясь вего лицо, которое отчего-то теперь казалось ей миловидным. Ребенок узнал ее иулыбнулся - впервые запрошедшие три дня. Сердце Сашки тревожно сжалось. - Пришло время расставаться». Будто поняв ее слова, принц скорчил обиженную гримасу икрепко ухватил ее заволосы, когда она наклонилась, чтобы поцеловать его напрощание. Сморщившись, Сашка осторожно вытянула прядь излипкого кулачка.
        - Леборхам, мой друг ранен.
        - После, все после!..
        Вправой руке Леборхам держала пучок душистых трав. Сунув руку почти всамую сердцевину пламени, она подпалила их, иполяну окутал сладковатый, сонный аромат. Подавив зевок, Сашка потерла глаза ихлопнула себя пощекам, чтобы тутже, несходя сместа, непровалиться всон. Маленький принц уснул наее руках, так инедождавшись ужина. Грей, который присел натраву рядом сней, недоуменно озирался, носкаждой минутой сон одолевал его, как морок. Дейзи, которая всю дорогу недобро косилась нанего выпуклым желтым глазом сзрачком, похожим нафасолину, по-собачьи устроилась рядом, положив голову ему наколени.
        - Что это затрава? - испуганно спросила Сашка.
        НоЛеборхам, неговоря ни слова, лишь подбросила вогонь еще пригоршню дурманящих трав.
        Сашка точно знала, что неспит: ее глаза были широко распахнуты, она видела улетающие вчерное небо искры костра идревние валуны, невесть откуда возникшие среди топких болот исухостоя. Ноперед ней, наслаиваясь нареальность, стали разворачиваться события, которые происходили наэтом самом месте когда-то давно, много столетий назад. Она видела размытые светлые силуэты альвов ипеших воинов, облаченных влаты, скороткими мечами вруках. Шла ожесточенная битва. Альвы теснили, вотряде их противников вживых остался только один воин. Он выбился изсил изнал, что гибель неизбежна, нонеопускал меча. Одна изветок огромного вяза обломилась ирухнула наземлю. Она свилась втугую петлю, азатем резко распрямилась, обратившись огромным змеем. Его покрывала серая шипастая броня. Сильное тело все скручивалось, свивалось ираспрямлялось, кольца множились. Хвостом, накончике которого дрожал нарост сядовитыми шипами, он сшибал альвов, рвал их зубами изаглатывал, сминал икрушил все вокруг. Застыв намгновение вбоевой стойке, он бросался вниз, ввинчиваясь вторфяную топь, словно штопор, иувлекая засобой несчастную жертву. Иуже
через мгновение вспарывал землю, вздымая комья грязи. Он прошивал ковер болотных трав, как игла счерной ниткой: блестящие дуги показывались иснова опадали, пока ненасытная пасть утаскивала под землю истекающую кровью добычу. Набивая брюхо изувеченными телами альвов, он безобразно раздувался, ноничто, казалось, неспособно было утолить его страшный голод. Отсияющей армии альвов остался один-единственный воин - совсем юный, почти мальчишка. Вего расширенных зрачках плясал ужас. Азатем Сашка увидела длиннобородого старца всветлых одеждах. Он поднял посох, измей, растеряв безудержный запал битвы, смиренно склонился. Старик, закрыв глаза, произнес заклинание. Поего впалым щекам струились слезы. Достав кинжал, он рассек змея. Отрубленная голова чудища скатилась наземлю иводин миг окаменела. Атело змея превратилось всерые валуны, вздымавшиеся из-под земли. Посохом старик очертил круг - потраве разбежались зеленые искры, ивокруг поляны поднялся густой лес. Подперев плечо юного альва, истекающего кровью отраны вбедре, старик исчез вместе сним. Аего единственный уцелевший противник отрубил один изкаменных
отростков, который был когда-то ядовитым шипом накончике хвоста змея, исжал его владони.
        - Чтоэто? - прошептала ошеломленная Сашка.
        - Так родился первый Змей.
        - Он умер, стал камнем.
        - Онет, он по-прежнему жив. Ноон научился хорошо прятаться. Вуме, всердце человека, выгрызая его изнутри, превращая впустую оболочку. Он властвует. Ты видела, кем был Кронк. Всесильным правителем, незнавшим жалости. НоЗмей покинул его дряхлое, бесполезное тело. Как ивсе их ползучее племя, он сбросил старую кожу. Ты видела, чем стал Кронк. Жалким стариком, который молит осмерти. Змей никуда неисчез. Он здесь, - она ткнула пальцем вмладенца.
        - Нет, нет, - замотала головой Сашка. - Это обычный ребенок.
        - Он все просчитал. Выбрал самый короткий путь кабсолютной власти. Чтобы начать новую игру.
        - Выже непричините зла ребенку?
        - Нет. Змей чуял, что я разгадала его план, что я тоже вигре. Он наложил заклятье, из-за которого я немогу коснуться его. Поэтому его убьешьты.
        - Нет!
        - Да, кинжалом изнебесной стали, который выковал сам Виланд. Так было предначертано изначально. Я знала, что ты сразишь Змея, как только увидела тебя впервые. Ждать этого часа итак пришлось слишком долго. Немедли! Вонзи кинжал прямо всердце!
        - Вы сошли сума!
        - Ты знаешь, что я права. Вглубине сердца ты чувствуешь, что вмоих словах нет лжи. Вребенке растет новый Змей. Неужели ты трусливо сбежишь отсвоего предназначения, как ивпрошлый раз? Я потратила годы нато, чтобы разыскать тебя, чтобы вернуть тебя вГриндольф. Так предначертано.
        - Нет! Ни зачто!
        - Он уже оплел тебя своей сетью? Уже приручил твое глупое сердце? Этот ребенок - просто пустая скорлупа, вкоторой свернулось Зло. Он станет тираном, какого невидел мир, истребит целые народы.
        - Я незнаю, кем он станет. Носейчас это просто маленький ребенок, ия его неотдам.
        Старуха закричала диким голосом. Вее руке блеснул кинжал.
        - Грей! - Сашка пятилась назад, крепко прижимая ребенка. - Грей! Проснисьже!
        Дейзи, стряхнув сонную одурь, вскочила наразъезжающиеся вразные стороны ножки ибоднула Грея, пытаясь разбудить его. Издав истошный крик, она пригнула голову ксамой земле ибросилась наЛеборхам. Нонеуспела приблизиться кведьме инапару шагов. Неведомая сила приподняла иотбросила козу. Жалобно заблеяв, она дважды перекувыркнулась ввоздухе иглухо ударилась окаменный валун. Ножки сраздвоенными копытцами нелепо торчали избесформенного мехового мешка, как трубки волынки. Сашка закричала отужаса.
        - Я немогу прикоснуться кнему, ноя могу испепелить вас обоих! - вглазах старухи плескалось безумное пламя. Ее губы начали беззвучно шевелиться, костер погас, инаступила непроглядная тьма. Сашка попятилась, пока неуперлась спиной вледяной валун. Свистящий шепот Леборхам звучал отовсюду, наползал нанее, как полчища змей, скаждым мгновением набирая разрушительную силу. «Это хулительная песнь. Когда она замолчит, я упаду замертво», - сотчетливой ясностью поняла Сашка.
        Ребенок проснулся изаплакал.
        - Небойся, маленький. Я неотдам тебя. Неотдам. Клянусь именем Гексулы.
        Воздух раскололся отраскатов грома. Азатем наступила звенящая тишина.
        Сашка почувствовала, как зашевелилась земля под ее ногами. Корявые корни стали обвивать ее стопы, быстро поднимаясь все выше поногам, добрались допояса, груди, образуя вокруг нее непробиваемый кокон изплотно переплетенных прутьев. Прежде чем она успела вскрикнуть, они оплели ее целиком. Неведомая сила дернула ее вниз ипонесла, как вагончик американских горок. Вее ушах еще долго звенел полный ярости вопль Леборхам. Сквозь прутья налицо Сашки сыпалась земля, ноона немогла ни закричать, ни даже глубоко вздохнуть, закупоренная всаркофаг изпереплетенных корней иветок. Авслед заней неслось что-то огромное, разъяренное, сдиким воем ломая сухие прутья.
        Глава16
        Сашка открыла глаза. Она лежала наопушке леса. Золотые солнечные блики пробивались сквозь густую крону деревьев. Терпко пахло прелой листвой, доносились птичьи трели. Сашка провела ладонями полицу, смахнув сощеки прилипшую хвоинку. Сейчас, наверное, около полудня. Сколькоже она спала? События вчерашней ночи вспомнились так отчетливо, что она резко вскочила. Где ребенок? Что сГреем?
        Маленький принц лежал вдесяти шагах отнее, назалитой солнцем прогалинке, совершенно голенький и, кажется, абсолютно счастливый. Сосал большой палец, дрыгал пухлыми ножками изаливисто смеялся, словно кто-то щекотал его запятки. Куча мокрых серых пеленок валялась рядом.
        - Простудишься! - бросилась кнему Сашка. Увидев склонившееся над ним озабоченное лицо Сашки, маленький принц растянул рот вбеззубой улыбке.
        - Ах ты глупыш, - сдерживая неожиданно подступившие слезы, пробормотала Сашка. Нокогда она попробовала снова закутать его впеленки, принц скуксился изавредничал, больно дернув ее заволосы.
        Боковым зрением Сашка все время замечала какое-то неясное движение, нокогда она оглядывалась, то видела лишь солнечные блики налистве, сухую корягу или поросший мхом пень. Как ни странно, малыш, казалось, совсем небыл голоден, хотя неел совчерашнего вечера. Сашка вспомнила, как Леборхам равнодушно швырнула Дейзи накамни, переломав ей все кости, исморгнула непрошенные слезы.
        - Какже мы теперь? Игде Грей?
        Она снова уложила ребенка напрогретый солнцем мох исела рядом, спрятав лицо владонях.
        - Ыш, пригорюнькалась.
        - Ну ды, подвысунься тока, вряз покрамсакает - узыркал, яко вострожало?
        - Знамо, тож стархолюды - кто кумекает мал-мала, тишуйничат.
        Сквозь пальцы Сашка видела, как нафоне прелой листвы медленно вырисовываются корявые силуэты древесных фейри. Они были ближе кмиру растений, чем живых существ, иразличались между собой также сильно, как ландыш ичертополох. Бородавчатые, узловатые, покрытые растрескавшейся корой, серым лишайником ипаутиной, одни изних больше напоминали жука-палочника ибражника, другихже было неотличить оттрухлявого пня. Сашка моглабы неделю блуждать полесу, незамечая их молчаливой слежки, пока они сами нерешилисьбы показаться ей наглаза.
        - Я вас вижу, - тихо сказала она. - Ислышу.
        Наполяне повисла тишина. Сашка медленно отняла ладони отзаплаканного лица.
        - Спасибо, что спасли.
        Маленький юркий фейри надлинных ножках вплаще иззеленого листа, ее старый знакомый, учтиво положил перед Сашкой веточку земляники.
        - Вы знаете, где Грей?
        Древесные фейри недоуменно переглянулись.
        - Хтось?
        - Там, наполяне, был мой друг. Он ранен.
        - А, тамось. Тижоленный, яко лось.
        - Илупасит кудысь ни попадя, - обиженно добавил Альнус.
        Сашка бросилась кГрею. Его лоб пылал. Почувствовав прикосновение ее прохладной ладони, он вздрогнул, приоткрыл глаза, но, кажется, неузнал ее. Сашка отогнула край повязки: каемка гноящейся раны стала темно-лиловой.
        - Железо идрево еще тамось, внутрях, - сказал фейри, отдаленно напоминающий жука-оленя. - Сгинет.
        - Нет, нет! - зажала рот Сашка.
        Фейри, сбившись вкучу, снова зашушукались, как деревья вроще. Дослуха Сашки доносились лишь отдельные слова, ичаще всего - непонятное «златокруг», повторенное десятками скрипучих, басовитых извонких голосов. Наконец, все тотже жук-олень, чуть выступив вперед, изрек:
        «Златокруг три раза вправо,
        Имя ветру прошепчи,
        Вполнолунье или вполдень
        Встречи сдухом леса жди».
        «Что это еще заоколесица?» - подумала Сашка, растерянно озираясь посторонам. Альнус ткнул узловатым пальцем вкольцо, которое болталось натонком кожаном ремешке наее шее. Сашка трижды крутнула кольцо ипрошептала имя, которое однажды уже нежданно спасло ее отзлыхчар.
        - Гексула.
        Она возникла изниоткуда, сотканная изсмолистого духа прогретых солнцем сосен итонкого аромата душицы ичабреца. Высокая, смуглая, словно выточенная изредкого дерева, влетящей накидке цвета палой листвы - золотистой, бордовой, зеленоватой, бурой, впятнышках икрапинках, как оперение лесных птиц. Там, где ступали ее босые стопы, распускались незабудки. Крошечные бирюзовые цветы были вплетены ивтемные волосы, которые спускались досамой земли иокутывали лесную нимфу, как плащ. Заней, высунув лиловые языки, следовали два огромных волкодава - каждый размером сгодовалого теленка.
        - Ты звала?
        - Мой друг ранен, он умирает.
        Гексула склонилась над Греем. Нахмурилась, провела смуглой тонкой рукой поего щеке.
        - Красивый.
        Гексула отстегнула маленькую фляжку, которая висела напоясе, иподнесла кего губам. Грей сделал несколько жадных глотков. Потом она отпила сама иобрызгала его лицо ирану.
        - Теперь спи. Как попали вмойлес? - обернувшись, спросила она уСашки.
        Сашка сбивчиво рассказала особытиях последних дней ипланах Леборхам убить наследника престола. Взеленых, как болотный мох, глазах Гексулы затаилась недобрая усмешка.
        - Нет спасенья. Она найдет ребенка. Иубьет. Она видит, слышит, чует. Неубежать. Ноты! Ты владеешь кольцом Ладмира. Почему боишься, почему прячешься? Бейся!
        - Я… неумею, незнаю, как управлять его силой.
        Гексула совсем по-птичьи прищелкнула языком.
        - Иди вЗапределье. Ищи Искобальда. Он укроет. Ноиди одна. Ребенку нельзя. Смерть.
        - Нокакже я попаду вЗапредельныймир?
        - Ищи Три-Дерево. Верь кольцу. Оно укажет.
        Судорожно вздохнув, Грей открыл глаза ипопробовал приподняться.
        - Лежи. Еще рано, - сказала Гексула, склонившись надним.
        Сашке показалось, что вее голосе, где еще недавно звенел металл, послышалось журчание лесных ручьев, шепот листвы ищебет птиц.
        - Оставайся. Здесь, сомной. Навсегда. Чтобы нестареть, неумирать, непечалиться, непомнить.
        - Спасибо, - прохрипел Грей, отведя глаза. - Я выжил только потому, что помнил.
        Усмехнувшись, она легко коснулась еголба.
        - Никогда недержу против воли. Затоскуешь. Сам придешь. Как верный пес. Несейчас. Носкоро.
        Она вложила вего ладонь маленькую свирель, выточенную изсветлого дерева.
        - Зови. Излюбой беды выручу. Моим станешь - навсегда прошлое забудешь, - сказала она, азатем исчезла, растворившись впрогретом солнцем, душистом воздухе.
        - Как рука?
        - Неболит. Вообще ничего нечувствую. Так странно.
        - Давай помогу тебе подняться? - Сашка подставила плечо, иГрей, тяжело навалившись, поднялся наноги.
        - Грей, Леборхам неотступится, она вбешенстве из-за того, что нам удалось улизнуть из-под самого ее носа, инеуспокоится, пока жив принц. Нужно где-то укрыться. Ты еще некрепко стоишь наногах, иДейзи большенет.
        - Соломинку легко спрятать встоге, человека - вбольшом городе, аребенка - вобители черных сестер.
        - Что это заместо?
        - Там оказываются все бастарды исироты, которым посчастливилось неумереть впридорожной канаве.
        - Далекоэто?
        Древесные фейри, которые при появлении Гексулы притихли ипопрятались, сейчас снова осмелели иобступили их плотным кругом, загалдели все разом, перебивая друг друга.
        - Тутась близехонько, коли напрямки.
        - Ежели кто короткий путь прознает.
        - Несворачивать, так идотемени поспеете.
        - Вы покажете дорогу? - спросила Сашка.
        Все фейри, как покоманде, вытянули руки-сучья, ивсе - вразные стороны.
        - Так кудаже идти?
        - Ахоть засолнцем, хоть супротив. Все одно - кудысь хошь, тудысь ипридешь. Место таковское.
        Сашка вздохнула иподхватила наруки заметно потяжелевшего малыша. Он мгновенно уснул наее руках. Как только полянка скрылась застеной деревьев, их нагнал Альнус исунул Сашке погремушку избобового стручка ималенькую сушеную тыкву, вкоторой плескался нектар.
        - Дитяте, - смущенно пробормотал он ипрежде, чем Сашка успела поблагодарить, превратился вкустик ольхи.
        Грей шел впереди, прокладывая дорогу через густые заросли папоротника, искаждым шагом силы возвращались кнему. Когда они уходили споляны, Сашка заметила, как он выронил свирель - невыбросил намеренно, непотерял, апросто равнодушно разжал ладонь, словно там был использованный трамвайный билет. Сашка подняла дар лесной нимфы испрятала заперевязь, вкоторой несла спящего принца.
        Глава17
        Когда они прошли около часа, Сашка заметила, что лес вокруг стал неуловимо меняться. Смолкли птичьи трели. Все чаще стали попадаться иссохшие деревья, покрытые серым лишайником. Посмурнело, повеяло холодом. Сашка вздрогнула, когда наее щеку опустилась осенняя паутинка.
        Вотдалении послышался печальный перезвон колокольчиков. Подорожной грязи, хранившей отпечатки сотен ног, лошадиных копыт иколес телег, медленно двигалась вереница фигур, одетых вчерные балахоны иостроконечные капюшоны, которые закрывали все лицо, оставляя только прорези для глаз. Предводитель изамыкающий звонили вмаленькие колокольчики.
        - Ктоэто?
        - Прокаженные. Поприказу короля они обязаны оповещать освоем приближении звоном колокольчика. Им запрещено пить проточную воду или разговаривать скем-то, откинув капюшон. Отлучены отцеркви иотпеты, как покойники. Ипродолжают жить еще долгие годы, отверженные всем миром, перебиваясь случайным подаянием.
        - Какой ужас…
        - Да. Ноэто добрый знак. Обитель черных сестер совсем близко.
        Вскоре доих слуха донесся мягкий колокольный звон. Он плыл над поросшими редким перелеском холмами, баюкая их, как больного ребенка, укрывая невесомым пуховым одеялом. Безмолвные фигуры вчерных балахонах все также медленно брели подороге. Грей иСашка держались вотдалении.
        - Ачто заболезнь такая - проказа?
        - Человек гниет заживо, покрывается безобразными струпьями исмердит, как падаль. Священники вцерквях говорят, что это кара загрехи. Может, так оно иесть.
        - Глупости все это средневековые. Отлюбой болезни есть лекарство, - убежденно сказала Сашка. НоГрей лишь покачал головой.
        - Ленивая смерть прибирает медленно, нопро того, кого пометила своей печатью, уже непозабудет.
        Вдоль дороги потянулись поля ржи, овса иячменя. Черные фигуры жнецов втакихже остроконечных капюшонах, как те, что шли подороге, издали казались стаей ворон. Нахолмах заизгородью паслись отары серых овец.
        Вскоре Сашка сГреем подошли кстенам обители. Пообе стороны высоких ворот возвышались каменные башни сзубчатыми краями иузкими бойницами.
        - Как-то это непохоже нагоспиталь или приют. Скорее, нанеприступную крепость.
        - Догадываюсь, что эти стены нераз уже спасали отнабегов жителей окрестных селений, которые винят прокаженных вовсех бедах - ивпадучей скота, ивнеурожае, ивзасухе или затяжных дождях.
        - Ноэтоже несправедливо!
        - Акто здесь говорит осправедливости? Боюсь, этого диковинного товара ненайти ни наодной ярмарке Гриндольфа, - горько усмехнулся Грей.
        Вслед завереницей прокаженных вчерных балахонах они прошли враспахнутые настежь ворота. Закрепостными стенами вокруг строящегося храма свысокой колокольней лепилось сдесяток каменных зданий, азаними - глинобитные хижины, хлевы, амбары. Попроулкам сновали безмолвные черные фигуры - прокаженные имонахини, иотэтого казалось, что обитель отверженных населяют только бесплотные тени. Сашка зябко повела плечами, прогоняя эту мысль.
        - Странное местечко, - пробормотал Грей. - Я слышал, вподземельях старого замка хранится несметное богатство: зато, что Орден черных сестер избавил города отпрокаженных, король освободил их отвсех податей ивыделил земли, чтобы возделывать пашню ипасти скот.
        - Зачемже они ходят погородам ипросят милостыню?
        - Чтобы напомнить людям онеотвратимости смерти исострадании, - назидательно произнесла дородная монахиня, остановившаяся вдвух шагах отних.
        - Сестра, нам поручено передать навоспитание бастарда.
        - Я отведу вас ксестре Ровенне, - поджав губы, сказала монахиня.
        Большое каменное строение, где жили юные подопечные черных сестер, располагалось вотдалении отлечебниц ихрама, занебольшим садом, вкотором наливались восковой спелостью яблоки ивызревали лиловые сливы. Водворике бегали мальчишки лет шести - семи - сражались напалках, запрыгивали друг другу назакорки. Увидев монахиню снезнакомыми людьми, они замерли, раскрыв рты. Монахиня провела Грея иСашку взал свысоким сводчатым потолком, который служил столовой. Молоденькая румяная кухарка уже выставила большие котлы сдымящейся густой похлебкой.
        - Ждите здесь.
        Спустя пару минут столовая заполнилась топотом, смехом идетскими голосами: воспитанники торопились занять места задлинными столами. Брякали глиняные плошки, скрипели скамьи, новот все возгласы смолкли, аголовы повернулись водну сторону - туда, где стояла бледная худощавая монахиня втемном одеянии. Дождавшись полной тишины, она начала читать слова молитвы, идети вторили ей нестройным приглушенным хором. Закончив, она ободряюще улыбнулась ивместе скухаркой стала разливать похлебку помискам.
        - Тебе некажется, что она немного похожа… - начала было Сашка, ноосеклась, заметив посеревшее, как отсильной боли, лицо друга. - Так я неошиблась?! Это она,да?!
        Грей сжал ее руку так, что она чуть невскрикнула.
        - Ни слова про меня, слышишь? Отдай ребенка иуходи. Я буду ждать снаружи.
        - НоГрей…
        - Ни слова!
        Закончив обход, монахиня подошла кдальнему столу, закоторым сидела Сашка.
        - Это ты принесла ребенка? - участливо спросила она, наливая похлебку.
        - Эвейн, - тихо позвала Сашка, неподнимая глаз.
        Рука, которая держала миску сароматным варевом, чуть заметно дрогнула.
        - Меня зовут сестра Ровенна, - ровным голосом сказалаона.
        Какже трудно было узнать вмонахине, закутанной втемное покрывало, гордую исмешливую красавицу Эвейн, неутомимую охотницу, которая мастерски высвистывала песни лесных птиц.
        - Гдеже твои лук истрелы, Эвейн?
        Их взгляды встретились, иСашка увидела, как отхлынула кровь отлица Эвейн, как проступила наносу россыпь золотистых веснушек.
        - Сашка?! Какже ты тут оказалась? Ипочти неизменилась! Десять лет ведь прошло?.. Как такое может быть? - Эвейн, крепко сжав ее вобъятьях, осыпала торопливыми поцелуями ее лицо, отстраняла, чтобы посмотреть, иснова прижимала кбешено колотящемуся сердцу. - Милая моя, гдеже ты пропадала все это время? Неужели вЗапределье? Или все это мне только привиделось?
        Маленький принц высунул ручонку изперевязи. Сашка торопливо сунула ему тыквенную бутылочку, которую дал им вдорогу древесный фейри.
        - Постой… Это что, твой?! - увидев, что Сашка отрицательно качнула головой, Эвейн облегченно выдохнула. - Сколькоже тебе лет? Пятнадцать?! Совсем невеста… Ая по-прежнему вижу тебя маленькой девочкой впажеском костюме. Идемже, ато нанас все смотрят, - смахнув слезы, Эвейн взяла ее заруку иувела вбольшую спальню, где рядами стояли кровати. Деревянной ширмой вуглу было выгорожено небольшое пространство, где помещались только узкая кровать изнакомый Сашке сундук.
        - Да, он по-прежнему сомной. Все мое бесполезное приданое, пожелтевшее изатхлое, как палая листва, - перехватив ее взгляд, грустно улыбнулась Эвейн.
        Словно завороженная, Сашка медленно сняла покрывало сее головы. Поплечам Эвейн рассыпались тугие кудри, точно свитые изтончайшей медной проволоки. Отправого виска тянулась широкая седая прядка.
        - Поверить немогу… Ты остригла волосы, - потрясенно вздохнула Сашка. Отчего-то ей это казалось кощунством.
        - Да… Сестра Ольгелла сказала, что это грех. Что это рождает зависть. Да икчему мне теперь эта грива? Одна морока только. Видишь, совсем старуха стала - половина головы седая.
        - Ты остригла волосы, - глупо повторила Сашка, все еще невсостоянии осознать перемену, произошедшую воблике Эвейн.
        - Нуже, перестань! - засмеялась та, проводя рукой поволосам - так, словно настолько давно прикасалась кним, что уже изабыла, какие они наощупь. - Дай-ка мне лучше ребеночка. Чейон?
        Сашка тяжело вздохнула, азатем, собравшись ссилами, наодном дыхании рассказала отом, что произошло взамке, икак они сГреем сбежали изохваченного волнениями города, как Леборхам едва неотобрала маленького принца, как они оказались взачарованном лесу ивстретили древесных фейри иГексулу. Эвейн слушала, закусив нижнюю губу, спотемневшими глазами, машинально укачивая младенца.
        - Так ты говоришь, Грей… жив? - спросила она, стоило Сашке остановиться, чтобы перевестидух, как будто только это изапомнила изсумбурного рассказа Сашки.
        - Да, иеслибы неон, намбы ни зачто невыбраться изгорода.
        - Ион… здоров?
        - Да, лесная нимфа…
        - Да-да, точно. Гдеже он сейчас?
        Сашка замялась.
        - Ну, монахиня велела дожидаться вобеденном зале. Апотом он увидел тебя ипочему-то ушел.
        - Ну да, конечно. Понятно, - пробормотала Эвейн, сотрешенным видом снова пряча волосы под темное покрывало.
        Сашке, которой, напротив, совершенно ничего небыло понятно, кроме того, что все почему-то пошло наперекосяк исчастливого воссоединения влюбленных неслучилось, оставалось только виновато улыбнуться.
        - Так ты говоришь, Кронк мертв? Какое счастье! Наследника необходимо как можно скорее вернуть вкоролевский замок. Здесь мы несможем защитить его отЛеборхам.
        - Нокороль, его отец, убит. Ибароны грызутся зато, чтобы взять его под опеку. Водворце его жизнь невменьшей опасности!
        - Кажется, я знаю человека, который сможет дать разумный совет.
        Сэтими словами Эвейн порывисто встала ивернулась вобеденный зал - Сашка едва поспевала заее быстрым шагом. Эвейн подозвала одного изстарших мальчиков ипоручила ему сбегать наголубятню иотправить белого голубя.
        - Письма никакого небудет. Слишком опасно, вдруг кто-то перехватит. Сам все увидит, как приедет.
        Она приобняла Сашку.
        - Поживите пока тут, отдохните сдороги. Здесь спокойно ихорошо.
        Вглубине души Сашка была рада этой передышке. Рада, что ей больше ненужно убегать ипрятаться, мокнуть под дождем истирать ноги вкровь, пробираясь сквозь лесной бурелом. Ненужно беспокоиться отом, чем накормить икак успокоить плачущего ребенка, где взять чистые пеленки. Она была рада, что рядом есть взрослые, которые снимут сее плеч заботы итревоги, которые свалились так внезапно. Эвейн, разумеется, никому нераскрыла тайны наследника трона, имонахини окружили его такойже прохладной заботой, как иостальных брошенных младенцев. Сашка придумывала разные предлоги, чтобы подольше задержаться уего колыбели, истоило ей отойти хоть наполчаса, как сердце начинало тревожно поднывать, словно наневидимой леске кто-то тянул его кспящему принцу. Да иребенок вее присутствии заметно оживлялся, тянул ручки ирадостно гулил. Видя, как хнычущий младенец мгновенно затихает наее руках, Сашка испытывала тайную радость. Артур уже неказался ей похожим навсех прочих, она знала все его забавные гримасы, безошибочно отличала плач пустого живота отрева мокрых пеленок.
        Эвейн, неслишком одобряя ее болезненную привязанность кребенку, скоторым, так или иначе, вскоре придется расстаться, пыталась отвлечь ее заботами одругих воспитанниках приюта. Эвейн была непросто патронессой приюта - она была его живой душой, иэто был огромный, каждодневный, нонеслишком заметный постороннему взгляду труд. Просыпаясь рано, часов впять утра, она целый день крутилась между лазаретом, комнатой для занятий, столовой испальней для грудничков, так что кзаходу солнца уже валилась сног отусталости изасыпала без сновидений, словно погружаясь втолщу темной воды. Сашка была при ней почти неотлучно: они чуть раздвинули ширму, чтобы вместить еще одну кровать.
        Грей уходил ночевать наконюшню. Да иднем они невиделись, он все время пропадал где-то, словно нарочно избегая попадаться им наглаза. Аесли идоводилось случайно встретиться, буркал «добрыйденьмилыедамы» истарался поскорее пройти мимо. Эвейн бледнела иотворачивала лицо. Они отталкивали друг друга, как одноименные полюсы магнитов. После пары попыток подстроить этим двоим случайную встречу, которые заканчивались лишь обоюдной неловкостью итягостным молчанием, Сашка бросила эту затею. Этих странных взрослых хлебом некорми, дай только усложнить изапутатьвсе.
        Да идругих забот хватало: как-то незаметно Сашка подружилась своспитанниками Эвейн, иони теперь повсюду бегали заней шумной ибестолковой свитой. Монахини учили их молитвам иСвященному писанию - других книг вобители, да ивовсем королевстве небыло. Однажды Сашка рассказала сказку, чтобы утихомирить ребятню - истех пор они требовали все новых иновых историй, страшных иволшебных. Вособенности им нравилось слушать про чудесную страну, населенную вечно юными ипрекрасными альвами, где сотни лет длится лето.
        Дни пролетали один задругим, иоднажды Сашка, выйдя водвор, увидела всадника навороном коне взапыленном дорожном плаще. Эвейн держалась застремя ичто-то оживленно рассказывала. Даже недослушав, всадник оттолкнул ее и, пришпорив коня, взял сместа вкарьер.
        - Эвейн, кто этобыл?
        - Тобиас.
        - Тобиас?!
        - Да, хотела устроить сюрприз, радостную встречу старых друзей. Ностоило ему услышать про Грея, как он изменился влице исорвался сместа.
        - Что ты знаешь онем?
        - Кажется, он служит какому-то знатному лорду, приближенному ко двору. Он приехал вобитель года три назад, привез мальчика, единственного выжившего вдеревне, жители которой умерли отстранного мора. Ксожалению, через несколько дней он тоже умер. НоТобиас - он потом часто приезжал, привозил мешки сзерном, целые отрезы холста… Иоставил мне белого голубя. Сказал, что если случится беда, сразу примчится. Икак видишь, сдержал обещание.
        - Так ты ничего незнаешь…
        - Что?
        - Тобиас служит Кронку. Вернее, служил. Стого самого дня, как пропал там, влесу, когда братство пыталось освободить узников.
        - Неможет быть…
        - Ноэто правда. Помнишь, я рассказывала отом, что произошло вподземном лабиринте, - Тобиасом овладела темная сила, он стал другим. Постоянно слышал голос всвоей голове, который приказывал, призывал его. Это Змей, он подчинил его волю, его разум. Я видела его там, вшатре Кронка. Это он убил Ильстрема. Это он предал лесное братство.
        Эвейн смотрела расширившимися отужаса глазами, невсилах поверить встрашную правду.
        - Это еще невсе. Скорее всего, именно он убил Кронка. Он мечтает захватить власть истать новым Змеем. Эвейн, - Сашка мягко взяла ее заруку изаглянула ей вглаза, - постарайся вспомнить, что именно ты успела рассказать? Он знает отом, что маленький принц здесь?
        - Нет, нет. Я неуспела… Я все испортила,да?
        - Ох, Эвейн, тыже ничего незнала. Но, наверное, нам нельзя здесь оставаться…
        - Да, ты права. Разыщи Грея, - это был, наверное, первый раз, когда Эвейн назвала его поимени. - Ая соберу припасы вдорогу. Вы должны уйти дозаката.
        Нопрежде чем Сашка успела добежать доконюшни, раздался громкий звук рога, ивворота обители въехал отряд вооруженных всадников.
        Глава18
        - Именем короля! - холеный вороной конь под Тобиасом бил копытом ивстряхивал гривой, разгоряченный скачкой.
        Изтолпы прокаженных вчерных балахонах, которая росла скаждой минутой, выступил сухопарый старик свенчиком седых волос. Его накидка изтемной холстины была подпоясана простой веревкой сбубенчиками наконцах. Он слегка прихрамывал иопирался надеревянный посох. При его появлении все, кроме всадников, склонились впочтительном поклоне.
        - Как настоятель обители, прошу разъяснить причину вашего вторжения.
        - Именем короля требую незамедлительно выдать опасного преступника, который скрывается вэтих стенах.
        - Сын мой, обитель всегда была иостанется прибежищем для всех страждущих. Все, кто нуждается взащите ипомощи, встретят их здесь.
        - Ты что, оглох, старик?! - всадник достал израструба перчатки пергаментный свиток, скрепленный королевской печатью. - Именем короля я требую выдать беглого каторжника, который здесь прячется отправосудия.
        Потолпе пронесся глухой ропот. Нонастоятель остался невозмутим.
        - Королевские указы, как вам прекрасно известно, неимеют силы встенах обители. Здесь правит некороль, аОрден черных сестер, устав которого предписывает проявлять гостеприимство имилосердие ко всем страждущим.
        Краем глаза Сашка увидела Грея, который скаменным лицом наблюдал заэтой сценой, и, протиснувшись через сомкнувшиеся ряды, схватила его заруку.
        - Я повторяю втретий ивпоследний раз: выдай мне беглого каторжника, известного под именем Грея!
        Старик лишь горестно улыбнулся ипокачал головой. Спобелевшими губами Тобиас выхватил свиток изачитал, чеканя каждое слово:
        - Тому, кто выдаст насуд короля преступника, именуемого Греем, высокого роста, волосы темные, без кисти направой руке, сошрамами наспине отударов плетью, полагается награда вразмере 10золотых. Королевская стража перекроет ворота обители для всех обозов, телег, пеших иконных, пока преступник непредстанет перед праведным судом. Каждый, кто попытается покинуть обитель, будет убит наместе, - закончив читать, он обвел собравшихся мрачным взглядом.
        - Аты слазь слошадки да сам ипоищи, коли он тебе так позарез понадобился, - осклабился один изпрокаженных, медленно стягивая капюшон сузкими прорезями для глаз. То, что оказалось под ним, заставило стражников отшатнуться. Серая кожа налице, совершенно лишенном бровей иресниц, вздулась уродливыми буграми, превратив его всвирепую маску, ощерившуюся гнилыми осколками зубов. Вслед заним идругие постояльцы обители стали стягивать балахоны, являя миру зловонные, гноящиеся язвы, вывернутые, увечные суставы истрашные культи. Они сомкнули кольцо вокруг всадников, словно армия полуразложившихся трупов, восставших измогил. Ини одно оружие невнушилобы королевским гвардейцам большего ужаса.
        - Если вы невыдадите его дозаката, мы начнем жечь посевы ирезать скот. Вас ждет голодная смерть! - крикнул Тобиас, разворачивая коня ирасшвыривая всех, оказавшихся наего пути. - Стоитли никчемная жизнь висельника такой жертвы?
        - Нет, - тихо сказал Грей, провожая его мрачным взглядом. Несколько людей бросились кворотам изаперли их натяжелый засов.
        - Что ты задумал? - вцепилась вего рукав Сашка. - Припасов вамбарах ипогребах хватит нато, чтобы выстоять многолетнюю осаду. Он непосмеет сжечь посевы, это пустая угроза!
        - Я небуду прятаться заспинами детей ибольных стариков. Ктомуже уменя давние счеты смальчишкой.
        - Грей!
        Он устало улыбнулся ипровел ладонью поее волосам.
        - Все будет хорошо. Вот увидишь.
        Почувствовав чье-то молчаливое присутствие, они оглянулись иувидели того самого худого старика врясе изнебеленого холста.
        - Отец Виспасиан, - Грей почтительно склонился впоклоне. - Простите, что навлек беду навашу обитель.
        - Она вовсе немоя. Это обитель всех страждущих. Вглазах короля мы всегда были рассадником заразы. Зловонной язвой нателе королевства, которую надо безжалостно выжечь. Кронк был умнее, он понимал, что разумнее дать убежище прокаженным, чем ждать, пока они разбредутся повсем городам идорогам королевства. НоКронка больше нет. Боюсь, для обители наступают тяжелые времена.
        - Я непрошу предоставить мне укрытие.
        - Еслибы неты, нашелся кто-то иной. Мы недолжны молча ждать своей участи, как безвольный скот набойне. Мы должны дать отпор.
        - Как? Вобители нет воинов - только больные, обездоленные исироты.
        - Да, иобитель - их единственный дом, последняя надежда наспокойную жизнь. Поэтому ибиться занее они будут допоследнего вздоха.
        - Иктоже поведет их вбой?
        - Ты, разумеется.
        - Я? Однорукий калека?!
        Отец Виспасиан положил руку наплечо Грея.
        - Посмотри, - он обвел рукой большой двор, где по-прежнему оставалось около сотни прокаженных, которые, стоя вотдалении, прислушивались ких разговору. - Ты нужен этим людям, ты призван помочьим.
        - Чтож, коли так, лучше уж погибнуть вбою, чем быть вздернутым нависелице.
        - Воистину. Идемже, вкрепостных подвалах есть небольшой склад оружия, которое оставили вразное время рыцари, вернувшиеся издальних походов. Что-то совсем проржавело изатупилось, ночто-то еще может оказаться вполне пригодным…
        Проводив их долгим взглядом, Сашка сорвалась сместа ипобежала кприюту. Эвейн тревожно вглядывалась вдаль, слушая ее сбивчивый рассказ.
        - Я пойду кТобиасу, буду наколенях умолять его избежать кровопролития…
        - Эвейн, ворота заперты, выставлена стража, которой приказано без промедления убить каждого, кто попытается покинуть обитель. Да исомневаюсь, что Тобиас согласится выслушать тебя, - виделабы ты его лицо, он просто взбешен!
        Весь остаток дня обитель гудела, как растревоженный муравейник. Авечером, назакате солнца, раздался тоскливый звон набата, возвещая обочередном бедствии: свостока поднимались густые клубы дыма - горело поле, засеянное ячменем. Отовсюду раздавались горестные вопли, обитатели крепости стягивали черные капюшоны и, нескрывая слез, смотрели внебо. Слязгом игрохотом намощенный камнем двор выкатилась телега, запряженная пегой кобылой. Вповозке было свалено оружие: мечи, боевые топорики, копья. Толпа расступилась, пропуская вперед отца Виспасиана.
        - Братья! - его надтреснутый голос обрел неожиданную силу иглубину. - Сегодня они сожгли наши посевы, азавтра спалят наш дом, инас самих поджарят, как кур навертеле. Каждый, кто может держать вруках оружие - неважно, меч или мотыгу, должен встать назащиту обители ипрогнать врагов отее ворот!
        Толпа ответила дружным ревом ибоевыми возгласами.
        - Сейчас каждый выберет оружие. Завтра все получат сытный обед, будет время заточить клинки ипомолиться. Анарассвете нас ждетбой.
        Рыжий кузнец вкожаном фартуке, окидывая мрачным взглядом каждого подошедшего, подбирал ему оружие поросту икомплекции. Арсенал быстро опустел, послышалось роптание инедовольные выкрики: те, кому недосталось меча или топорика, двинулись ксараям, где хранились вилы имотыги.
        - Они просто сметут королевских стражников, - пробормотала Сашка.
        - Сомневаюсь, что наш старый друг Тобиас терял время даром, - вголосе Грея послышалась такая безнадежность, что уСашки мороз прошел покоже. - Если, конечно, он нераспоследний дурак.
        Весь следующий день Сашка наравне совзрослыми таскала корзины скамнями исвязки сучьев кбашням уворот. Она то идело, вытягивая шею, пыталась высмотреть Грея, нотот словно сквозь землю провалился. Наконец, один изополченцев обмолвился, что видел Грея ввосточной башне.
        Сашка поднялась подеревянной лестнице сполусгнившими пролетами. Вмаленькой круглой комнате, открытой всем ветрам, стоял Грей. Скрестив руки нагруди, он смотрел через вырубленную вкаменной кладке бойницу.
        - Их уже более сотни, - сказал он, необорачиваясь.
        Подойдя ближе, Сашка встала нацыпочки иахнула. Наполе был разбит настоящий лагерь: она насчитала более сорока хорошо вооруженных воинов вформе королевских стражников. Между кострами, накоторых зажаривались бараньи туши, бродили крестьяне изокрестных деревень.
        - Иони все прибывают иприбывают. Поодиночке ицелыми отрядами. Вооруженные, сдобрыми лошадьми иприпасами.
        - Нопочему?
        - Кто знает? Отец Виспасиан признался, что вместных краях неслишком-то жалуют обитателей крепости, - люди боятся заразы исглаза. Аможет, просто непрочь запустить руку вкрепостные погреба.
        - Чтоже делать?
        - Ясно одно: всех, кто завтра выйдет заворота обители, прирежут, как жертвенных овец. Ачерез месяц здесь соберется целая армия. Крепость возьмут так или иначе, штурмом или измором, ивсе, кто еще остался вживых, будут перебиты. Азатем король пожалует крепость иземельный надел новому, более сговорчивому барону, - может быть, даже самому Тобиасу. Нестоит ввязываться ввойну скоролями.
        - Ноотец Виспасиан…
        - Отец Виспасиан твердо верит, что стоит нам выйти наполе брани, как соблаков спустится небесное воинство, чтобы подсобить вправедном бою. Это святой человек, нокакие-то земные вещи ускользают отего понимания. Церковь невстанет наего защиту, непойдет против короля, да ивсем этим толстобрюхим святошам он давно поперек горла.
        - Почему?
        - Потому что люди ненавидят тех, кто осмеливается жить так, как они сами считают правильным. Отец Виспасиан ведь даже, строго говоря, нерукоположен, он неслужитель церкви. Он изславного идревнего рода воинов, которые наполе брани, аненапридворных балах, завоевывали титулы иземли. Кронк отправил его подавлять бунт наюжных границах королевства, ион вернулся смаленькой бляшкой проказы, мечтая только отом, чтобы умереть вродных стенах. Как видишь, жив досих пор. Новся его большая семья - жена, пятеро сыновей идочь - умерли наего руках отлихорадки. Когда он засыпал последнюю могилу, то надел рясу иоткрыл крепость изакрома для всех страждущих. Уобители крепкие стены, ноей невыстоять.
        - Что ты задумал, Грей? - тихо спросила Сашка.
        - Я уйду. ИуТобиаса небудет повода для осады крепости.
        - Нокак?!
        Грей снова выглянул вбойницу.
        - Отсюда можно перебраться накрепостную стену, это нетак уж высоко. Нужно только найти хорошую веревку.
        Сашка прикинула, где раздобыть такую, - те, что она видела наконюшне ивсарае, неказались достаточно крепкими, чтобы выдержать вес взрослого мужчины. Она уже развернулась, чтобы идти, когда услышала вопрос:
        - Ты считаешь меня жалким трусом,да?
        Сашка порывисто обняла Грея, стараясь сдержать подступившие кгорлу слезы.
        Когда она вышла водвор, звон колоколов уже созывал обитателей крепости навечернюю молитву. Сашка подняла глаза внебо, провожая взглядом вспорхнувших сколокольни сизых голубей. Икак она сразу недогадалась!
        Она подождала минут пятнадцать, когда изколокольни выйдет долговязый конопатый звонарь, ишмыгнула втемный проем. Почти все внутреннее пространство колокольни занимал каменный стержень, который поспирали опоясывала лестница состертыми ступенями. Воздух был спертым изатхлым, астены скаждым витком наползали все ближе. Немудрено, что звонарем стал худосочный Вильям, - любой изболее упитанных служителей обители попросту застрялбы здесь, как пробка вбутылочном горлышке. Борясь сприступами подступающей дурноты, Сашка карабкалась все выше, пока, наконец, невырвалась наоткрытую площадку. Отбыстрого подъема голова слегка кружилась. Площадка была совсем крошечной. Назасиженном птицами полу, как клубок пыльных змей, свились изрядно потрепанные веревки разнокалиберных колоколов. Сязыка самого большого колокола свешивался тяжеленный канат толщиной вруку. Выбрав подходящую веревку, Сашка выхватила клинок, подпрыгнула иодним махом отсекла ее уколокола над головой. Тащить ее полестнице нечего было идумать. Ктомуже Вильям мог вернуться влюбой момент. Ухватившись закрай колонны побелевшими пальцами, Сашка высунулась
и, убедившись, что вокруге нет любопытных глаз, подтащила моток веревки ккраю исбросила вниз. Ксчастью, ей удалось улизнуть незамеченной.
        Грей ждал ее. Он встал из-за стола ипередал тонкий свиток.
        - Отдай завтра отцу Виспасиану. Надеюсь, слова, начертанные набумаге, покажутся ему весомее тех, что произнесены вслух. И, вот еще… - он мял влевой руке маленький, вчетверо сложенный кусочек пергамента, нерешаясь ни отдать его, ни хотябы назвать имя той, кому предназначено послание. Сашка молча кивнула.
        Дождавшись наступления темноты, Сашка обвязала Грея запояс и, отыскав между камней кладки ржавый железный крюк, соорудила что-то вроде блока. Крепко уперевшись обеими ногами иобмотав ладони тряпкой, она медленно стравливала веревку. Веревка натянулась, азатем резко ослабла. Сашка услышала глухой звук удара оземлю. Высунувшись чутьли непопояс, она увидела, как Грей, тяжело припадая налевую ногу, двинулся было всторону леса, азатем, круто развернувшись, пошел прямо наогни костров.
        Глава19
        Серый рассвет застал Сашку вбольшой спальне приюта, где смешались запахи кислого молока, грязных пеленок имладенческого пота. Вкроватке спал маленький принц. Всю долгую ночь Сашка держалась заего пухлую ручонку, как запоследнюю надежду нато, что все еще может быть хорошо.
        Сашке так инехватило решимости рассказать Эвейн отом, что Грей ушел. Его письмо по-прежнему лежало влифе платья, царапало, жгло кожу. Сашка неслышно поднялась, поправила сбившееся покрывальце иуже невпервый раз удивилась тому, какже быстро растет Артур. Восне его лицо казалось непо-детски серьезным. Вчера, завидев ее, он так обрадовался, что едва неопрокинул колыбель, свесившись через бортик, - она едва успела подхватить принца наруки.
        «Та», - пролепетал он, обняв ее зашею.
        Пока он неуснул, Сашка еще как-то держалась, старалась спрятать слезы, которые тихо катились пощекам. Вместо того чтобы спастись, Грей пошел наверную смерть, чтобы отвести беду отобители иизбежать кровопролития. Глупое геройство.
        Стараясь ступать как можно тише, Сашка выбралась изспальни.
        Углавных ворот царила полная сумятица. Встревоженно топтались ивсхрапывали оседланные лошади, бестолково метались кое-как вооружившиеся защитники крепости вдлиннополых балахонах, поблескивали начищенные свечера гнутые доспехи, лязгали мечи, частоколом вздыбливались колья. Кто-то крепко ухватил Сашку запредплечье иразвернул.
        - А, вот ты где, - осклабился бродяга, заросший черной щетиной досамых глаз. - Ну, игдеже твой дружок?
        - Я… незнаю, - пробормоталаона.
        - Затеял, значит, сыр-бор - асам вкусты?
        Сашка дернулась, пытаясь вырваться изстальных клещей. Наее плечо мягко опустилась ладонь.
        - Оставь ее, Ингвар.
        Отец Виспасиан отвел ее всторону ииспытующе посмотрел вглаза.
        - Грей ушел ночью. Он надеялся, что так спасет всех, - призналасьона.
        Сашка протянула настоятелю обители смятый свиток. Тот быстро пробежал его глазами иустало вздохнул. Заворотами протрубили врог.
        - Именем короля, откройте ворота обители. Преступник пойман ипонесет заслуженное наказание. Кчему бессмысленное кровопролитие?
        Все взгляды обратились котцу Виспасиану, который отчего-то медлил.
        - Братцы, да пес сним, баламутом пришлым, - выкрикнул кто-то втолпе. - Жили худо-бедно, пока он незаявился тут… Вздернут - иподелом!
        Раздалось несколько одобряющих возгласов, нобольшинство защитников обители молчали, несводя глаз снастоятеля.
        - Откройте ворота, - приказал он. - Дайте дорогу королевским стражникам.
        Сразу сдесяток прокаженных, которые еще вчера, горя праведным гневом, были готовы защищать стены обители, бросились кворотам, чтобы вынуть тяжелые запоры изкованых скоб.
        Водвор въехала кавалькада королевских гвардейцев воглаве сТобиасом. Следом промаршировал строй пеших воинов - они все прибывали иприбывали, выстраиваясь вбольшой круг итесня обитателей крепости. Вновь протрубил горн, ивнаступившей тишине раздался тяжелый цокот копыт игромыхание обитых железом ободьев побрусчатке. Вытянув шею, Сашка увидела гнедого коня сбелыми щетками идлинной гривой, который тащил повозку свысокой деревянной клеткой. Вуглу, скрючившись, сидел Грей - его одежда была изодрана, алицо итело покрывали кровоподтеки. «Им мало просто казнить его, они намерены преподать нам урок. Чтобы впредь неповадно было бунтовать», - прошептал отец Виспасиан.
        - Этот изменник совершил преступление перед короной ибудет казнен завтра вполдень. Любой, кто поднесет ему воду или еду, разделит его участь, - сообщил глашатай.
        Обитатели крепости, бросая сумрачные взгляды нагвардейцев, разбрелись. Уклетки осталось лишь пять стражников, остальныеже - вероятно, среди них было немало жителей окрестных деревень - двинулись крощице фруктовых деревьев. Заслышав стук топоров, отец Виспасиан горестно всплеснул руками ибросился вдогонку.
        - Эвейн, его казнят завтра вполдень! - воскликнула Сашка, ворвавшись встоловую.
        Взяв протянутый Сашкой аккуратно сложенный кусочек пергамента, Эвейн развернула его побелевшими дрожащими пальцами ивсхлипнула, едва прочитав первые строки.
        - Эвейн, - мягко тронула ее заплечо Сашка, - помнишь, я рассказывала оГексуле, лесной нимфе? Она хотела, чтобы Грей навсегда остался влесу, сней. Когда он уходил, она обещала спасти его излюбой беды.
        - Чтоже мы ждем?
        - Только она сказала, что он станет совсем другим - человеком леса. Забудет прошлую жизнь. Илюдей, которых любил когда-то.
        - Главное, что он будет жить.
        Сашка достала издорожной котомки тонкую флейту иподнесла ее кгубам. Мелодичный напев выткался ввоздухе, как прозрачная вуаль. Свежий ветер принес смолистый пряный запах хвои. Стены расступились, растаяли застволами вековых кедров, покоторым перепархивали шумные синекрылые сойки.
        - Где он? Икак эта, вчерном, попала вмой лес? - ледяной тон Гексулы обескуражил Сашку.
        - Грей вбеде.
        - Он просил меня опомощи?
        - Э-э, да, - замявшись намгновение, сказала Сашка. - Ты можешь его спасти?
        - Он помнит оцене?
        - Да, - опередила Сашку Эвейн. - Он покорен твоей красотой ихочет уйти отлюдей, стать человеком леса. Ни одной смертной непосилам тягаться свечно юной ипрекрасной лесной нимфой.
        - Особенно той, розы нащеках которой давно увяли, аволосы покрылись белым инеем.
        Сашка тихо сжала руку Эвейн. Гексула развязала вышитый причудливым цветочным орнаментом мешочек иположила наСашкину ладонь черный желудь.
        - Пусть проглотит, - сказав это, она исчезла. Волшебный лес водин миг растаял, как туман, аСашка иЭвейн снова оказались втемной келье.
        Назакате, когда колокол собрал всех навечернюю молитву, Сашка иЭвейн, прихватив глиняный кувшин симбирным элем икорзинку сразной снедью, вышли водвор крепости, вцентре которого стояла клетка ивозвышалась виселица.
        Охранники весь день маялись соскуки иразвлекались тем, что тыкали острием копья несчастного пленника, над ранами которого вился рой мух. При виде девушек стражники встрепенулись инапустили воинственный истрогийвид.
        - Стой! Лорд-канцлер строжайше запретил…
        - Ноэто недля преступника, - обезоруживающе улыбнулась Эвейн. - Это угощение для вас, храбрые воины, ведь вы весь день провели здесь, нахолодном ветру.
        Сашка, кокетливо улыбнувшись, подала кувшин одному изстражников. Другой приподнял ножом край беленой холстины вкорзинке и, увидев хлеб иколбасы, расплылся вширокой улыбке.
        - Эй, оставь-ка мне, приятель, - толкнул он напарника, отбирая кувшин. - Изрук эдакой милашки иуксус будет сладким!
        Пока Сашка, мило болтая сохранниками, отвлекала их внимание, Эвейн быстро просунула сквозь прутья круглый хлебный мякиш, вкотором был спрятан желудь. Грей, который несводил снее глаз, недвинулся сместа. Одними губами прошептав что-то, Эвейн отошла кСашке. Оглянувшись, она увидела, как Грей дотянулся дохлебного шарика ибыстро положил его врот.
        Кполудню вокруг виселицы уже собралась толпа зевак. Тобиас гарцевал навороном коне вокружении гвардейцев. Сашка бродила среди черных балахонов, как вдурном сне, невсилах поверить, что все это взаправду. Слишком уж абсурдной, невозможной казалась сама мысль отом, что Грея могут казнить. Она искала взглядом холщовую рясу отца-настоятеля. Двое стражников выволокли Грея изклетки ивывели напомост. Один изстражников достал свиток ипробубнил что-то - издалека было неразобрать отдельных слов. Палач накинул нашею узника петлю. Сашка стоской всматривалась втолпу, надеясь увидеть золотисто-зеленый наряд Гексулы. Новремя шло, аее все небыло. Инадежда таяла, таяла скаждым ударом сердца - тяжелого, как булыжник. Пелена слез застилала глаза.
        Она шла кпомосту, раздвигая темные рясы, как пыльные вещи вгардеробе. Гулко прозвонил колокол. Толпа смолкла. Тобиас взмахнул рукой, ипалач выбил колоду из-под ног Грея. Сашка крепко зажмурилась. Виселица, толи неумело инаспех сколоченная, толи ловко подпиленная кем-то ночью, сострашным грохотом рухнула. Грей, покачиваясь, поднялся наноги и, судорожно вцепившись связанными назапястьях руками вудавку, сорвал ее сшеи. Втолпе раздались радостные возгласы, которые через минуту слились вгул потревоженного улья.
        - Помилован! Помилован! - кричали прокаженные, размахивая руками.
        Грей скатился спомоста и, покачиваясь, поднялся. Настоятель, воздев руки кнебу, произнес молитву. Люди вокруг Сашки стаскивали уродливые колпаки, улыбались, сжимали друг друга вобъятьях. Аона боялась поверить, что все кончено, боялась даже выдохнуть, чтобы невспугнуть счастье.
        - Это древний закон: если веревка оборвется или топорище сломается над шеей осужденного наказнь, - значит, он невиновен, - сказал Виспасиан.
        Новсаднику навороном коне небыло дела дознаков судьбы исуеверий. Намертвенно бледном лице Тобиаса проступили горячечные пятна, агубы сжались втонкую линию. Выхватив меч, он налетел начудом спасшегося осужденного. Грей упал. Побрусчатке заструилась темная кровь. Толпа отхлынула. Издалека, словно отзвук дальней грозы, стал крепнуть ропот. Под ноги породистому скакуну бросился сгорбленный калека: кривляясь иостервенело стуча вбубен, он заставил коня попятиться, азатем прокричал:
        - Проклят! Навеки проклят!
        Взбешенный Тобиас, размахнувшись, нанес ему страшный удар. Несчастный юродивый, забился всудороге, апотом затих намостовой. Ношепот «проклят, проклят, проклят» уже расходился втолпе, как круги откамня, брошенного всонный пруд.
        Глава20
        Сашка проснулась среди ночи, сквозь узорчатые окна спричудливыми переплетами проглядывала яркая полная луна. Соломенный тюфяк, казалось, был набит камнями: все тело ныло, алоб словно сдавило стальным обручем. Несмятая постель Эвейн была пуста. Сашка опустила босые ступни наледяной пол иторопливо оделась.
        Она нырнула впромозглые, неприветливые сумерки инаправилась ккладбищу. Вчерашний день плыл, словно втумане, иунее по-прежнему недоставало сил поверить внеобратимость произошедшего. Грей, ее Грей убит. Убит.
        Вобители было принято хоронить умерших без промедления. Слепо спотыкаясь орытвины, Сашка подошла ккладбищу, где возвышались покрытые травой холмики. Надгробных крестов вобители неставили - каждый, кто приходил сюда, навеки отрекался отпрошлой жизни ипрежнего имени, становился безымянным братом вбольшой семье. Она без труда отыскала свежую могилу. Сашка подняла ком свежей земли ирастерла владони. Навывороченном дерне каким-то чудом уцелел едва заметный дубок стремя жухлыми листочками. Сашка вытянула из-за пояса свирель, ссухим щелчком разломила ее надве половины изашвырнула вкусты. Она закрыла лицо руками, упала коленями вмокрую землю изарыдала вголос.
        Внезапно она почувствовала рядом чье-то молчаливое присутствие. Эвейн? Но, подняв глаза, вместо монашеского облачения увидела переливчатый наряд, сотканный изшелковых нитей исолнечных лучей. Оглянувшись, Сашка заметила ипару пегих волкодавов, которые неотлучно следовали захозяйкой, - они лежали ввысокой траве, высунув фиолетовые языки, ибока их высоко вздымались, как после долгого бега.
        - Ты опоздала, Гексула. Он мертв.
        - Я пришла забрать свое, - невозмутимо произнеслаона.
        Сашка нехотя отступила напару шагов. Гексула склонилась ипровела рукой над черной землей - пальцы ее чуть подрагивали, точно она читала невидимый орнамент, вытканный ввоздухе. Заметив тонкий дубок, она ласково коснулась сухих листочков, опустилась наколени истала руками разгребать землю укорня. Медленно обошла побег покругу, шепча заклинание наязыке, который больше напоминал совиный клекот, чем человеческую речь. Ветер, взметнувший подол ее наряда, принес запах прелой листвы иосенних грибов. Лесная нимфа достала веревку, сплетенную изсухой древесной коры, исвистнула одного изпсов. Его собрат поднялся и, недвигаясь сместа, наблюдал стревожным беспокойством. Один конец веревки Гексула обвязала вокруг корня деревца, адругой накинула петлей нашеюпса.
        - Заткни уши, - необорачиваясь, бросила она Сашке.
        - Что?
        Гексула, ласково погладив пса, отступила напару шагов. Зверь, тоскливо поскуливая инесводя взгляда схозяйки, нерешительно двинулся следом, иверевка натянулась, как струна. Гексула отрывисто крикнула, иволкодав резко сорвался сместа, вырвав побег скорнем. Пронзительный крик прорезал ночную тишину - исступленный, разрывающий сердце. Сашка присела, зажав уши ладонями. Оглушенный пес встал как вкопанный, его взгляд намиг остекленел, аизпасти вырвалось легкое облачко пара. Гексула бросилась кзверю и, выхватив длинный кинжал, перерезала веревку наего шее. Впризрачном лунном свете Сашке померещилось, что корни дубка извиваются, точно щупальца только что выловленного осьминога.
        - Прощай, - сказала Гексула, иее силуэт стал дробиться, расплываться, как отражение вбыстрой реке.
        - Постой! - закричала Сашка, хватаясь заподол ее наряда, который расползался вее руках белесыми клочьями тумана. Рваные тучи намиг заслонили луну, акогда Сашка моргнула, она уже стояла посреди маленькой хижины, пол которой был устлан хвойной стружкой, аввоздухе стоял терпкий аромат лечебных трав. Уочага, подкидывая сухую щепу ведва тлеющие угли, возилась старуха сседыми всклокоченными патлами.
        - Что, увязалась все-таки следом? - проскрипела она, бросив сердитый взгляд наСашку. Только заметив упорога пару пегих волкодавов, несводивших снепрошеной гостьи настороженного ивраждебного взгляда, Сашка поняла, кто перед ней. Впрочем, Гексула, кажется, тутже забыла оней. Она поднесла росток ближе когню, рассматривая толстый узловатый корень, кривые отростки которого, как показалось Сашке, напоминали ручки иножки недоношенного ребенка. Достав кинжал, Гексула отсекла побег ибросила его вогонь. Словно пробудившись отболи, корень зашевелился, заерзал вее руках, жалобно попискивая. Старуха опустилась намедвежью шкуру, расстеленную уочага, и, перехватив нож засередину лезвия, сноровисто прорезала вкорневище щелочки глаз, уши, чуть подправила уродливый нарост, превратив его внос. Быстрыми штрихами наметила колени, локти, запястья илодыжки, прорезала наконце каждого отростка попять крошечных пальчиков. Затем она уперла острие ножа чуть ниже носа и, покрепче взявшись зарукоять, последним точным движением провернула воронку наместе рта. Чуть отставив руку, чтобы полюбоваться своим творением, по-беличьи
прицокнула языком иуложила корень насгиб локтя, точно младенца. Прикрыв глаза итихо раскачиваясь изстороны всторону, она принялась петь тихую песню наязыке старом, как сам лес. Большой палец свободной руки она настойчиво вдавливала вгрудь куклы, созвучно ударам сердца. Сашка смотрела вовсе глаза, боясь шелохнуться, новсе равно немоглабы сточностью назвать миг, когда вуродливом обрубке проклюнулся огонек жизни. Новот едва заметно встрепенулись веки, пролетел легкий, как взмах крыльев бабочки, вздох.
        Тихая колыбельная все лилась, обволакивая теплым сонным мороком, потрескивали дрова вочаге, трещал сверчок, изредка встряхивался нанасесте нахохлившийся сыч. Время замкнулось.
        Когда Сашка проснулась, комната была залита солнечным светом, азаокном наразные голоса пели птицы. Вкомнату впорхнула Гексула, снова юная ипрекрасная, как весна. Следом заней вдверном проеме показался охотник слуком иколчаном заспиной. Он снял сплеч большую вязанку хвороста. Сашка смотрела вовсе глаза: это был Грей. Только, кажется, чуть выше ишире вплечах, покрытый бронзовым загаром, скопной каштановых кудрей. Он бросил нанее равнодушный взгляд истал растапливать очаг.
        - Грей? - тихо позвала Сашка.
        - Нестарайся. Непомнит тебя. Непомнит ничего. Теперь человек леса.
        - Неможет быть, - Сашка подошла ближе. - Грей, - снова требовательно позвала она и, коснувшись его плеча, тутже отдернула: он был теплым итвердым, как прогретое солнцем дерево. - Грей?
        - Стал иным. Плоть отплоти леса. Каждый влесу - брат. Дал каплю своей крови.
        - Ты непомнишь меня, Грей? - Сашка взглянула наохотника сквозь пелену слез. Он поднял нанее пустой, непонимающий взгляд.
        - Тебе пора, - сухо бросила Гексула. - Уходи.
        - Эвейн будет счастлива узнать, что ты жив, - обернувшись, сказала Сашка напоследок. Влице Грея что-то дрогнуло. Он встал ивыронил сучья изрук.
        - Эвейн?
        Потемневшее лицо Гексулы исказили гнев иярость, аволосы взметнулись иокружили ее голову, как извивающийся клубок змей. Сашка выхватила кинжал ипочувствовала, как наее плечо опустилась теплая шершавая ладонь.
        - Ты прекрасна, госпожа. Ивлесу хорошо. Номой дом нездесь. Ты дала слово, что небудешь удерживать меня, если я решу уйти. Слово Гексулы.
        Сашка вжала голову вплечи. Ногнев Гексулы схлынул, сменившись печалью. Ее руки бессильно опустились, аоколо бледных губ проступили глубокие морщины.
        - Уходите. Оба, - глухо сказала она, отвернувшись.
        Сашка подергала заруку Грея, нотот застыл, как истукан, несводя горестного взгляда сосгорбленной седовласой фигуры, закутанной вветхие лохмотья.
        - Спасибо, госпожа.
        - Убирайтесь!
        Услышав, как над головой просвистел глиняный кувшин иразбился остену, разлетевшись намелкие кусочки, Сашка решила больше немедлить.
        Глава21
        - Ты жив, - беззвучно прошептала Эвейн. Глиняная миска выскользнула изее рук, исухие горошины, подпрыгивая, рассыпались покаменному полу.
        - Да, правда, стал деревянным чурбаном, - вкачестве доказательства Грей ударил себя кулаком вгрудь - как будто оствол дерева. - Теперь меня нетак-то просто пронзить копьем - придется поломать надрова исжечь вкостре.
        - Тыжив.
        - Иуменя снова две руки, ктобы мог подумать, - грустно усмехнулся Грей.
        - Ты жив, мое счастье, - как будто все еще недоконца веря своим глазам, Эвейн подошла илегко коснулась смуглой щеки, убрала солба каштановую прядь. Грей порывисто сжал ее вобъятьях ичуть приподнял над землей. Полицу Эвейн катились слезы, ноее глаза сияли ярче самоцветов.
        - Ну, вот, взрослые люди, называется, - снапускной сердитостью пробурчала Сашка, укоторой щипало вносу. - Выже друг отдруга целую неделю прятались, даже парой слов неперекинулись.
        - Яже калека, нищий бродяга…
        - Монахиня…
        - Что я мог дать…
        - Старая, почти седая…
        - Какиеже вы смешные, - воскликнула Сашка, крепко сжимая их обоих вшироких объятьях. - Где принц?
        - Вспальне. Стех пор как ты пропала, он стал беспокойным ивсе время плачет. Тобиас все еще тут - лагерь скаждым днем растет, и, я боюсь, назревает что-то страшное.
        Грей посерьезнел.
        - Ноэто еще невсе. Кажется, вчера я видела Леборхам.
        - Она все-таки разнюхала, где Артур! - ахнула Сашка.
        - Иесли она хоть словом обмолвится Тобиасу, что наследника престола укрыли встенах обители, он истребит всех отмала довеклика.
        - Что ты такое говоришь? - попятилась Эвейн.
        - Сюда, верно, еще неуспели просочиться слухи отом, какое несчастье повлекло безвременную кончину молодого короля? Причем втуже самую ночь, когда испустил дух всесильный лорд-канцлер? Чтож, придется рассказать: поутру слуги нашли его взалитой кровью постели, искромсанного натакие мелкие кусочки, точно кто-то собирался варить изнегосуп.
        Увидев полные ужаса иотвращения лица Эвейн иСашки, он осекся.
        - Простите. Я несобирался понапрасну пугать вас, пересказывая случайно подслушанный разговор королевского гонца страктирщиком вдеревне уреки. Новы должны знать. Это зверь воблике человека.
        - Нозачем, почему?!
        - Кажется, я знаю, - прошептала Сашка. - Я видела Кронка незадолго досмерти. ИТобиас был там. Он вернулся, выполнив какое-то сложное поручение. НоКронк обращался сним, как сприблудным псом илишь рассмеялся, когда Тобиас сказал, что Змей должен выбрать преемника. «Он уже выбрал. Истинного правителя, покрови, нечета тебе, жалкому отребью», - так он сказал. Тобиас был вярости, чуть непридушил старика. Так значит, он решил, что Змей выбрал наследником Пафнукая!
        - Ты хочешь сказать, что он терзал мертвое тело короля, пытаясь отыскать, где прячется Змей?..
        - Хорошо, если уже мертвое, - мрачно ответил Грей. - Наследующее утро королевские гвардейцы, подстрекаемые Тобиасом, присягнули лорду Вирдишу - тщеславному пустозвону, который вблагодарность тутже вручил ему жезл лорда-канцлера и, посути, неограниченную власть, так как его самого мало что заботит, кроме балов иувеселений. Именем короля Тобиас может вершить суд, карать имиловать. Полагаю, жалкая марионетка накоролевском троне ему нужна ровно дотого момента, пока он неразыщет наследника Змея.
        - Ноон незнает, что Змей погибает втотже миг, что ичеловек, втеле которого он живет, - пробормотала Сашка. - АЛеборхам знает. Она хочет только одного - убить Змея. Иидет последу, как охотничий пес. Нужно уносить ноги иззамка.
        - Нокак? Крепость по-прежнему восаде.
        - Кажется, я знаю, - задумчиво проговорил Грей. - Обитель спервого взгляда показалась мне смутно знакомой. Инемудрено: я был здесь лишь раз, вдетстве. Когда мне было лет пять или шесть, отец взял меня ссобой навестить двоюродную тетку, которая вышла замуж заодного изближайших соратников короля Оберона, получившего внаграду заверную службу большой надел скрепким замком. Правда, стех времен здесь многое сильно изменилось, поэтому я иузнал крепость несразу, атолько когда, спустившись вместе сотцом Виспасианом вхранилище заоружием, увидел настене фамильный герб.
        - То есть отец Виспасиан - твой родственник?
        - Ну, нетакой уж близкий, что-то вроде внучатого племянника. Честно говоря, я никогда небыл силен вродственных связях. Ното, что мы ветви одного семейного древа - это точно.
        Вовремя той поездки Грей часто слонялся без дела, пока взрослые охотились иустраивали пиры, изавел приятелей среди местной детворы. Сын поварихи однажды показал ему тайный лаз, покоторому он нераз сбегал оттяжелых оплеух матери завзятые без спросу шанежки или невыученный псалом. Он выходит из-под земли прямо укромки леса. Правда, Грей небыл уверен, что ему удастся отыскать тайный проход спустя стольколет.
        Сашка иЭвейн переглянулись. Конечно, лес - несамое надежное укрытие: того игляди, наткнешься надозорных или крестьян изокрестных деревень, собирающих хворост. Далеко, да еще исребенком, им неуйти. Побег дарил лишь краткую передышку, нооставаться вобители было еще опаснее. Пока Эвейн собрала накухне нехитрые припасы, Сашка вынесла маленького принца изспальни - ксчастью, монахини уже привыкли, что она все время возится смладенцем.
        Всеверо-западной части крепости, заовчарней, взарослях орешника Грей отыскал под слоем палой листвы проржавевшее кольцо. Потянув занего, он приподнял тяжелую пластину. Изтемноты пахнуло сыростью имышиной кислятиной. Сашка поежилась. Лаз был узким, как кроличья нора, сквозь трухлявые скобы пробивались бледные корни растений.
        - Сначала я пройду сам, один - возможно, подпорки сгнили иземля осыпалась.
        Ноедва Грей спустился изапалил чадящий факел, состороны главных ворот донесся лай собак игромкие окрики. Подобрав монашескую рясу, Эвейн проворно спустилась влаз иприняла изрук Сашки спящего принца. Сашка нырнула последней, итяжелая заслонка захлопнулась над ее головой.
        Грей иЭвейн уже ушли вперед, иСашка поспешно стала пробираться следом, сневольным содроганием отводя отлица холодные корни. Зашиворот сыпалась земля, под ногами что-то влажно чавкало. Иногда ей казалось, что проход все время незаметно сужается, иона останавливалась намгновение, уперев полусогнутые руки вглинистые стены, чтобы унять панику. «Если это ибыл ход для отступления или внезапной атаки защитников крепости, то, надо полагать, все они были низкорослыми дварфами», - мысленно усмехнулась Сашка.
        Когда они, наконец, выбрались наповерхность, перемазанные грязью, Сашка расхохоталась отоблегчения.
        - Зато теперь нам точно нестоит беспокоиться омаскировке! Мы просто сольемся спейзажем.
        Эвейн ласково оттерла краем простынки чумазое лицо младенца. Забирая его изспальни, Сашка заметила, что затот день, что они невиделись, он заметно подрос ипотяжелел.
        - Эвейн, - задумчиво спросила она, - аты несчитаешь, что Артур растет как-то ненормально быстро?
        - Ну, он просто крепыш.
        - Неделю назад ему было дней сорок отроду. Асейчас унего уже прорезались зубы ион зовет меня Та. Может, все дело внапитке, которым его напоили древесные эльфы? - предположила она, припоминая, что впервые заметила, как ощутимо потяжелел младенец, еще вгороде, когда пряталась под мостом откоролевских стражников. - Странно как-то всеэто.
        - Ну, растет малыш, ихорошо. Еслибы было наоборот, тогда ибылбы повод для беспокойства, - прервал ее Грей. - Дотемноты надо уйти как можно дальше отзамка.
        Стоило им вступить под тенистый полог леса, как Сашку охватил странный, необъяснимый покой, ощущение, что она находится под защитой. Словно какой-то незримый хранитель прокладывает им дорогу сквозь лесную чащу, отводит отчужих глаз. Пару раз ей почудилась неясная тень, мелькнувшая вгустых зарослях орешника ибузины. Прежде она необратилабы внимания, посчитав, что это лесная птица вспорхнула светки, нотеперь она точно знала, как смотреть, чтобы видеть, искаждым шагом ее догадки крепли.
        Когда они остановились, чтобы дать отдых усталым ногам, Сашка забралась наповаленное дерево, поросшее бархатным изумрудным мхом. Прищурив глаза отяркого солнца, она слушала звуки леса: стук дятла, шепот листвы, крик незнакомой птицы.
        - Здравствуй, Альнус - тихо сказала она, краем глаза заметив неясную рябь ввоздухе. Древесный фейри показался, смущенный, нообрадованный.
        - Вчужом лесу неутаишься, - вздохнулон.
        - Ты как здесь оказался?
        - Да так, задитятей приглядываю. Малоли…
        - Нам грозит опасность. Вот еслибы попасть вЗапределье… Гексула говорила что-то оТри-Дереве. Ты знаешь, что это значит?
        Альнус неуверенно кивнул.
        - Покажешь дорогу? - вскочила Сашка.
        - Нельзямне.
        Он протянул ей руку, нокогда она взяла ее всвою ладонь, ветка хрустнула иотломилась. Сашка, ахнув, выронила ее наземлю.
        - Возьми. Она приведет.
        Сашка осторожно подняла сухую палочку ипочувствовала легкое натяжение. Она покрутилась наместе, ноубедилась, что ветка тянется только водну сторону. Туда они инаправились. Исэтой минуты лес точно ополчился против них: вздыбился крутыми пригорками иглубокими оврагами, ощетинился зарослями ежевики ишиповника. Кзакату они вышли напрогалину, где росло раскидистое дерево. Присмотревшись, Сашка увидела, что это неодно дерево, атри: бук, вяз идуб росли изодного корня, их стволы тесно переплелись, вросли друг вдруга, аветви образовали единую крону. При этом, что странно, три дерева словно пребывали вразных временах года: натонких ветвях вяза еще только-только набухли почки, между округлых листьев бука виднелись пушистые сережки, аразлапистые листья дуба уже тронула осенняя ржавчина. Палочка рванулась изСашкиных рук и, словно притянутая мощным магнитом, прилепилась кстволу, приросла. Сашка коснулась шершавой коры. Дерево вздрогнуло, заскрипело, выпирающие из-под земли корни чуть раздались встороны, приоткрыв узкий проход.
        Глава22
        Они прошли сквозь дерево ивышли наточно такойже поляне: только там, вГриндольфе, уже чувствовалось дыхание осени, аздесь стояло знойное лето. Багряное солнце почти скрылось залиловыми верхушками деревьев, воздух был напоен запахами луговых цветов, ввысокой траве звенели цикады. Запредельный мир, созданный магией Ладмира. Однажды ввидении ему открылась страшная истина: алчность, жестокость исебялюбие приведут человеческую расу квымиранию. Изначальная, истинная цивилизация уже погибла, нижнюю ступень нерушимой пирамиды времени поглотил черный океан - остались лишь ее более ранние слепки. Иновые цивилизации пройдут этот путь снова иснова, только каждый раз катастрофа будет приближаться совсе большей скоростью, потому что знания, как итревоги, страхи, страдания, накапливаются вводах вселенского океана. Ладмир опасался, что Мировой Ясень, который скрепляет пирамиду как ось, потеряв опору внижних мирах, зачахнет иутратит былую силу. Иоднажды великий маг навсегда покинул эти края, чтобы странствовать понижним мирам, жить среди людей ирассказывать им окрасоте ихрупкости мира.
        Артур, сгорая отнетерпения, заерзал, заскимел наруках уСашки, иона опустила тяжелого малыша натраву, судовольствием расправив усталые плечи. Уцепившись ручонкой заподол ее платья, он встал наноги, нелепо шагнул, шлепнулся изаливисто рассмеялся.
        - Это что, был первый шаг? Внеполных два месяца отроду?! Ну, теперь-то вы видите, что сребенком творится что-то неладное - он так загод встарика превратится!
        Влесу разнесся звонкий лай, инаполяну вовесь опор вылетел альвин нагнедом тонконогом скакуне, окруженный сворой гончих. Их шелковистая шерсть отливала серебром, аглаза горели, так что собак можно былобы принять запризраков. Заметив незнакомцев, альвин звонко протрубил визогнутый рог. Вскоре показались иостальные охотники. Они гарцевали навзмыленных конях, разглядывая Сашку иее спутников. Сашка подхватила маленького принца икрепко прижала его кгруди.
        - Мы друзья Искобальда ипришли смиром. Возможно, Свандолин неоткажет вгостеприимстве усталым путникам, - выступив вперед, сказал Грей.
        Альвы молча переглянулись, иодин изних кивнул. Трое всадников подхватили седоков и, усадив позади себя, пришпорили коней. Вскоре вдали показались огни селения. Альвы жили вживых домах, сплетенных изгибких лоз гринворина: смоченное водой, растение росло всотни раз быстрее бамбука, выбрасывая все новые ростки, цепляясь зашероховатости иуступы завитыми вспирали усиками имгновенно оплетая все, дочего дотягивались ползучие побеги. Спустя примерно месяц втравянистых побегах появлялись древесные волокна, ачерез год переплетение лоз было почти невозможно разрубить топором. Альвы усмирили странное растение, научившись свивать изеще неокрепших лоз хижины самых причудливых форм. Для альвов, которые причисляли гринворин ксуществам скорее нерастительного, аживотного мира, он был нетолько природным строительным материалом, ноичем-то вроде хранителя, духа дома. Узкие листья, напоминающие ивовые, радостно шелестели, когда кто-то изсемейства возвращался вдом, апобеги откликались наласку, как домашние питомцы.
        Вокружении альвов Сашка, которая никогда непричисляла себя ксчастливицам, одаренным природной красотой играцией, чувствовала себя особенно неловко. Они были безупречно прекрасны, как античные статуи богов, - итакже холодны. Казалось, ничто насвете неспособно поколебать их олимпийского спокойствия, заставить отдуши рассмеяться или пролить слезы.
        Вселении царило оживление: альвинки вярких свободных одеждах несли корзины сфруктами иогромные блюда сосладостями, кувшины сизогнутыми носиками имузыкальные инструменты.
        Нанебе показался мерцающий, отлитый избагряного золота диск луны. Сначала она, как прима набенефисе, выглянула из-за кулис, проверяя, полонли зал, азатем, приковывая все взгляды, величаво выкатилась нанебосвод, затмив ярким сиянием кордебалет звездных созвездий.
        Охотники провели гостей камфитеатру под открытым небом. Наистертых каменных ступенях были расстелены мягкие пледы, стояли блюда спраздничными угощениями икувшины снапитками. Среди зрителей Сашка заметила нетолько альвов, ноипредставителей других народов, населявших Запределье. Здесь были икрошечные цветочные феи, чье радужное одеяние напоминало оперение колибри, авзмахи прозрачных стрекозиных крылышек рождали мелодичный перезвон серебряных колокольчиков. Нахохлившись, словно пара сердитых барсуков, сидели два неприветливых коренастых дварфа, поминутно оглаживая окладистые бороды исквозь едкий дым изкоротеньких трубок неодобрительно поглядывая натворящуюся вокруг праздничную суматоху. Надальней трибуне, как бесформенная груда булыжников, возвышался тролльд - он опасался ненароком раздавить кого-то изустроившихся рядом лесных фейри исуетливо сгребал вкучу то идело осыпающиеся камни. Были исовсем странные создания, которых Сашка прежде видела только вкнигах: домовитые брауни, чумазые, скопной нечесаных волос ипронзительно синими глазами, ипроказливые пикси сзеленой кожей изаостренными ушами, которые
обладают даром внезапно появляться под самым носом итакже быстро исчезать, ибезобразные карлики гвиллионы внакидках изкозлиных шкур, частенько подкарауливающие припозднившихся путников нагорных тропах. Там были покрытые болотной тиной водяные духи имерцающие блуждающие огоньки, прекрасные смуглокожие дриады, хранящие рощи деревьев, иих речные сестры наяды, чьи синие волосы свплетенными нитями водорослей струились допят.
        Заиграла чарующая музыка, ивокружении альвинок, одетых вбелоснежные наряды, вышел Свандолин.
        - Приветствую всех, кто, отбросив разногласия истарую вражду, собрался здесь, чтобы вместе снами отпраздновать Ночь Полной Луны, которая случается раз встолетие! Пусть дорассвета несмолкают музыка, песни исмех!
        Зрители одобрительно загудели, нопредводитель альвов, дождавшись тишины, продолжил:
        - Вчера я видел восне давно потерянную дочь. Старый Змей мертв, иего семя истреблено.
        Новость была встречена оглушительной овацией: все вскакивали смест, кричали, свистели, вопили. Сашка притянула Артура ипокрепче обняла его. Один изохотников провел чужеземцев кСвандолину, ипредводитель альвов встретил их широкой улыбкой, как старых друзей.
        - Поистине ночь, полная небывалых чудес! Что вновь привело хранительницу кольца Ладмира внаши края?
        - Мы ищем Искобальда.
        - Втаком случае вам несказанно повезло. Он ни зачто непропустит праздника вчесть Полной Луны. Развлекайтесь, вы мои почетные гости!
        Искусные музыканты итанцоры сменяли друг друга накруглой арене, вто время как предводитель альвов, погруженный всвои мысли, машинально отщипывал налитые янтарной сладостью ягоды свиноградной грозди исминал их пальцами. Он по-прежнему выглядел статным имоложавым, хотя нависках уже серебрилась седина, авысокий лоб пересекли тонкие морщины. Нодаже неэто свидетельствовало оего возрасте, а, скорее, неуловимый отпечаток груза прожитых лет, бесчисленных - ирадостных, игорестных - событий.
        - Свандолин, вы сказали, что видели восне потерянную дочь? - осмелилась спросить Сашка.
        - Да. Самая младшая, она была одной изпоследних, кто родился после великого переселения. Прекрасная, как утренняя заря, как песня соловья, как запах фиалки. Она была отважной охотницей, умела читать знаки судьбы позвездам идревним рунам, любую хворь прогоняла настоями лечебных трав. Они были дружны сИскобальдом: он учил ее забытым праязыкам, открывал тайны, которые хранят полуистлевшие свитки. Ее всегда манило узнать - что там, запределами нашего мира, ей казалось несправедливым, что все прочие миры принадлежат лишь глупому людскому племени, которое невидит красоту природы. Прости мою откровенность - кольцо Ладмира выбрало тебя, ивмоих глазах ты ближе кобитателям Запределья, чем клюдям.
        - Нозачемже стремиться вдругие миры? Разве есть насвете место прекраснее Запределья?
        - Да, это дивный мир. Номой народ умирает. Пройдет еще пара столетий, ивсе, что останется, - лишь красивые сказания, записанные искусной вязью напожелтевших свитках. Я был рядом сЛадмиром, когда он закручивал временные петли. Мы ушли вЗапределье, предоставив неразумное иалчное людское племя своей судьбе. Но, возможно, нестоило бояться развязать войну замир, который был нам так дорог?
        - Войну?
        - Да. Альвы, без сомнения, одержалибы сокрушительную победу. НоЛадмир отчего-то жалел иоберегал людей. Он поставил Змея охранять проход между мирами. Мой отец ибратья погибли впоследней стычке, когда дверь была запечатана навсегда.
        Свандолин встал, опираясь накрасивый посох.
        - Простите, видно, кутру будет гроза - старые раны всегда ноют перед непогодой.
        «Это он, - перед глазами Сашки вновь встали видения, возникшие вклубах дыма насвятилище Темных Великанов. - Тот самый мальчишка - единственный, кого Ладмир успел спасти втой битве».
        - Простите, если я слишком любопытна, ночто случилось свашей дочерью?
        - Здесь, вЗапределье, нечувствуется дыхания времени - оно навеки остановилось. Мы застыли, как мухи вянтаре. Сгоречью видя, как сохнет ее родовое древо, Леборхам замыслила сразить Змея иоткрыть проход внижние миры для своего народа. Водном издревних манускриптов она отыскала нужное заклинание. Искобальд заметил пропажу свитка, нослишком поздно: яростный вихрь скрутил мою дочь, свил ее тело, словно веревку, иогромный смерч унес ее навсегда. Повашему летосчислению прошло уже более ста лет, ноя по-прежнему скорблю.
        - Как ее звали? - тихо спросила Сашка.
        - Леборхам. Так альвы называют цветок, который растет только высоко-высоко вгорах, наострых выступах скал, которые столетиями спят под снежным покрывалом.
        Глава23
        - Нет, ты слышал?! Ему даже Гриндольфа мало - он собирается истребить всех людей! - Сашка металась покомнате, как лев вклетке.
        - Да, слышал. Я ведь все время был рядом, - устало ответил Грей, бросив взгляд наширму, закоторой спали Эвейн иАртур.
        - Как ты можешь оставаться таким спокойным?!
        - Саша, я непомню, когда спал впоследний раз, ибуквально вчера меня казнили ивоскресили измертвых. Давай мы подумаем отом, как спасти Гриндольф, азаодно итвой мир, завтра?
        - Чурбан бесчувственный, - пробурчала Сашка, выскочив изхижины, вкоторой Свандолин разместил почетных гостей. Сашка чувствовала себя вовсе негостьей, апленницей. Ценной заложницей, укоторой можно выпытать все тайны чужого, незнакомого мира.
        - Вот иоткрылась истинная сущность распрекрасных альвов, вот ипоказали они свое настоящее лицо, - Сашка шла, неразбирая дороги втемноте. Лицо ее пылало, амысли проносились скосмической скоростью. Все, наконец, сложилось, как пазл: иоткуда взялся дар пророчества Леборхам, ипочему она собиралась убить Артура. Возможно, уже завтра вГриндольф ворвется армия альвов, тролльдов, гоблинов ивеликанов, которые откоролевства икамня накамне неоставят.
        Сашка сразбегу врезалась вочто-то.
        - Юная леди, праздник Полной Луны - вовсе неповод затоптать старого мага.
        - Искобальд! - радостно завопила Сашка.
        - Рад новой встрече, милая Александра, - волшебник церемонно отвесил глубокий поклон.
        - Ауж я-то как рада! Ах, Искобальд, тут такое творится!..
        Сашка скороговоркой выдала все, что успело приключиться запоследниедни.
        - Хм-м, плохие новости… - пробормотал Искобальд, напряженно обдумывая что-то.
        - Плохие новости? Да это просто катастрофа! Свандолин одержим идеей захватить Гриндольф. Да иостальные миры впридачу, что уж мелочиться.
        - Подожди, негорячись, дай собраться смыслями… Я давно подозревал отом, что вего голове зреют недобрые замыслы, новсеже надеялся, что он нерешиться развязать войну между мирами. Хорошо, что ты здесь. Сбудется древнее пророчество отом, что однажды вЗапределье придет великий воин-примиритель - я понял это сразу, как только увидел тебя впервые, маленькой девочкой.
        - Боюсь тебя вочередной раз разочаровать, Искобальд,но…
        - Бывает итак, что один вполе - воин. Ладмир поставил грозного стражника между мирами. Если старый Змей действительно мертв, аего наследник еще непроявил свою силу, тебе придется найти нового стража.
        Рассвет застал Сашку уже вдороге. Путь предстоял неблизкий, всамое сердце Грозовых гор. Искобальд дал старую карту, нарисованную рукой Ладмира. Пройти тайной тропой мог лишь хранитель кольца: намеченный пунктиром маршрут проступал наветхом пергаменте, если провести над ним рукой.
        Сашка шла ишла, вкотомке наее плече всегда был хлеб исыр, анапоясе болталась фляжка сродниковой водой. Натретий день тенистые рощи ипологие холмы остались позади: перед ней расстилалась бескрайняя степь. Вольные ветра гнали волны позеленому морю ковыля, авблеклом, выгоревшем отнестерпимо яркого солнца небе раскинул крылья орел. Вглядываясь вдалекие серые зубцы горного кряжа, Сашка пару раз терла глаза, пытаясь избавиться отчерных мошек. Новскоре убедилась, что усталость тут ни при чем: что-то стояло взнойном воздухе, как марево.
        Кподножию гор она добрела кконцу пятого дня пути, когда солнце почти скрылось загоризонтом. Сашка давно приметила тонкую струйку дыма идержалась ее, как магнитная стрелка компаса. Упоходного костра собралась странная компания: серый гоблин сторчащими клыками, похожими назубья старой пилы, болотный дух, похожий наклочья тумана, икоренастый дубовик востроверхой шапке изкрапчатого мухомора. Как оказалось, все они держали путь вселение альвов, где все еще продолжались празднования вчесть Полной Луны, чтобы рассказать острашном бедствии.
        - ВГнилом Болоте, откуда я родом…
        - Должно быть, дивное местечко! - улыбнулась Сашка.
        - О, совершенно прелестное! - снеподдельной грустью воскликнул болотный дух. - Так вот, вчера случилось что-то… что-то очень иочень странное. Совершенно непостижимое…. Это… трудно описать… Все началось стого, что… Словом, нарассвете вся восточная оконечность болота… исчезла…
        - Оно пересохло? - уточнила Сашка.
        - Еслибы! Еслибы болото попросту пересохло, все равно наместе трясины осталисьбы тина, старые коряги, грязь или песок - ну, словом, хоть что-то, что прямо указывалобы нато, что здесь было болото. Нонеосталось ничего.
        - То есть какэто?
        - Ну, яже говорю: ровным счетом ни-че-го… - огонек беспомощно переводил взгляд содного путника надругого, мучительно стыдясь своего косноязычия.
        - Дырка, чтоли? - усмехнулась Сашка, нозаметив, скаким напряженным вниманием всбивчивый рассказ болотного духа вслушиваются горный гоблин идубовик, осеклась.
        - Нетже. Еслибы там осталась яма или даже пропасть - это былобы полбеды. Нонет ни ямы, ни горки, ни ровного места. Никакого другого места. Совсем ничегонет.
        - Да какже оно выглядит? Начто похоже?
        - Как?.. Да вот именно, что никак… Никогда прежде такого видеть недоводилось. Ну, то есть, невидеть недоводилось, - окончательно запутавшись, болотник удрученно смолк.
        - Как еслибы стал вдруг слепым, когда смотришь наэто место - вот как, - пробурчал дубовик.
        - Да, именно так, - воспрянул дух. - Точнее инескажешь.
        - Откуда вы знаете? - спросила Сашка.
        - Потому что эта зараза поползла ипомоей дубраве.
        - То есть как это: поползла?
        - Атак. Я поначалу-то изначенья особого непридал: ну, так, мельтешат перед глазами черные мошки. Апроморгаешься - вроде инет ничего, поблазнилось просто. Ну, думаю, совсем старый стал, пора напокой, мхом обрастать. Ноэта тьма как лишайник: живая, растет, расползается. Я спохватился, когда цельное дерево пропало, азаним идругое, третье… Ни пенька, ни спила - ничегошеньки неосталось. Эдак тьма всю дубраву проглотит инеподавится - вот вам мое слово.
        Гоблин лишь утвердительно замычал, медленно покачивая головой, которая казалась несуразно маленькой наего исполинском теле.
        Поутру, простившись сновыми знакомыми, которые несли такие тревожные вести, Сашка стала забираться все выше вгоры. Искобальд предупредил, что важно отыскать пещеру крассвету седьмого дня. Прочие его советы ипояснения были крайне путанными ипотому совершенно бесполезными. Пытаясь выяснить, чтоже ждет ее впещере, Сашка задала тысячу уточняющих вопросов, нотак инедобилась прямого ответа. Искобальд нехотя признался, что новый хранитель прохода внижние миры «слегка, весьма отдаленно, напоминает дракона».
        - Я что, отправляюсь прямиком влогово дракона?!
        - Это недракон!
        - Новы сами только что сказали…
        - Я сказал, что он только похож надракона. Ноэто недракон. Иневздумай назвать его так, иначе он разозлится ивыпустит огненную струю.
        - Он еще иогнедышащий?
        - Ну, разумеется. Как ивсе вего роду. Правда, вживых остался лишь он, последний. Один издревнейших существ, когда-либо живших наземле, - задолго доальвов, дварфов, лесных фейри игоблинов и, уж конечно, задолго допоявления разумных людей. Возможно, поэтому Ладмир так оберегалего.
        - Так, подытожим, - устало вздохнула Сашка. - Я должна найти чудовище, которое невероятно похоже надракона иподжарит меня, как цыпленка, если я назову его драконом. Все верно, ничего неупустила?
        - Да, именно так. Незабудь: ни слова одраконах.
        Наконец, Сашка добралась доместа, где, если верить карте, находилась не-драконья пещера. Уставшая отдолгого пути, она стояла накраю обрыва истоской смотрела наотвесную скалу, которую окружала зияющая чернотой пропасть. Гора напоминала ломоть сыра эмменталь, изъеденный сквозными дырами. Гоблины, которые здесь обитали, питались обломками скал, выгрызали втолще горной породы пещеры ибесчисленные ходы. Свирепые ивоинственные, они нетерпели чужаков насвоей земле. Сашка стоской глянула насветлеющую кромку горизонта: дорассвета оставалось меньше часа, ей нужно успеть под покровом темноты перебраться через пропасть исреди множества пещер, напоминающих издали ласточкины норки, найти ту самую, где обитает не-дракон.
        Скинув заплечный мешок, Сашка достала росток гринворина. Обдирая ногти, выкопала маленькую ямку иопустила растение, присыпав корешок. Полила изфляжки: вода мгновенно просочилась вкаменистую почву. Стебелек безжизненно клонился кземле. Сашка опустилась наколени иласково погладила вялые листочки.
        - Милый, хороший, оживи, - шептала она. - Ты устал впути. Итут камни, анеземля, накоторой ты рос. Номне очень, очень нужна твоя помощь, слышишь? Судьба всего Запределья зависит сейчас оттебя. Мне нужно попасть вдраконью пещеру.
        Прошла пара мгновений. Росток воспрянул, напружинился ивыбросил кудрявый усик. Азатем - еще один иеще. Как маленький зеленый ручеек, заструился между камней, досамого края пропасти. Приподнявшись, покрутился, как перископ, улавливая потоки воздуха, ивыстрелил зеленой пружиной. Но, едва долетев досередины пропасти, сорвался вниз. Сашка бросилась ккраю обрыва ипопыталась вытянуть стебель, толстый итяжелый, как корабельный канат. Ногринворин уже исам, цепляясь усиками завыступы, поднялся и, свернувшись втугую спираль, снова выстрелил. Каким-то чудом зацепившись зауступ, пустил усики, мертвой хваткой приклеился котвесной скале.
        Пораскачивающемуся подвесному мосту изпереплетенных стеблей Сашка прошла водну изпещер. Она оказалась наудивление неглубокой, всего шагов двадцать, инапервый взгляд, ничем неотличалась отсоседних - непроглядная темень исырой затхлый воздух. Прислушавшись, Сашка различила лишь мерный звук падающих капель. Подсветив факелом, Сашка быстро убедилась, что пещера совершенно пуста: ни огнедышащего дракона, ни даже писклявого нетопыря. Ни малейшей искры жизни. Неужели Искобальд ошибся?! Край солнца уже показался из-за горизонта. Сашка различила утробное рычание ирезкие лающие голоса - гоблины обнаружили подвесной мост. Осторожно выглянув наружу, она увидела, как под градом булыжников стебель гринворина сломался иулетел впропасть. Путь котступлению был отрезан. Сашка ждала, что гоблины сминуты наминуту ворвутся впещеру иразорвут ее начасти, новопли постепенно стихли. Все равно. Она нептица, чтобы перелететь через ущелье. Ей суждено погибнуть вэтой каменной тюрьме. Сашка устало опустилась наземлю.
        Взошло солнце, озарив вершины серых скал. Сашка проводила его тоскливым взглядом. Она проделала такой путь, ивсе напрасно. Вкосых лучах суматошно толклись золотистые пылинки. Вглядевшись, Сашка заметила, что примерно всередине пещеры есть место, где солнечные лучи странным образом преломляются. Она подсветила факелом, ноничего незаметила. Поднявшись, она пошла, выставив вперед руки, как слепая, пока ненаткнулась наневидимую преграду. Это был округлый предмет - шар или, скорее, эллипс, идовольно большой, метра два отодного полюса додругого, ато идва споловиной. Гладкий, как стекло, только гораздо-гораздо прочнее. Сашка постучала - звук был звонкий игулкий. Подняв увесистый камень, она попробовала разбить невидимую сферу, нобулыжник раскрошился вее руках, как ком сухой глины. Она достала Хвитинг и, перехватив зарукоять поудобнее, вонзила вспрессованный воздух. Раздался треск ихруст, итугая волна отшвырнула ее кдальней стене пещеры.
        Незримая оболочка лопнула, инаружу хлынул ураган, взметая пылевые смерчи, круша каменные уступы. Изсгустка воздуха стремительно возникало что-то, свивалось, билось всудорожном стремлении вырваться насвободу. Что-то живое, полное буйной силы, грозное ивместе стем ослепительно-прекрасное. Ощерившаяся шипастыми наростами голова, вытянутая гибкая шея сзубчатым гребнем, широкая грудь, сложенные крылья сострыми когтями икожистыми перепонками имощные задние лапы, покрытые бронированными чешуйками.
        - Дракон, - изумленно прошептала Сашка итутже испуганно зажаларот.
        - Пф-ф-ф, - дракон сшумом втянул воздух ивыпустил изноздрей струйки белого дыма.
        Сашка зажмурилась отстраха. Нодракон, освободившийся изплена изанявший все пространство пещеры, похоже, был настроен вполне миролюбиво. Прикрыв глаза, он положил голову рядом сСашкой. Обмирая отстраха, она протянула руку икоснулась чутких ноздрей - наощупь они были шершавыми итеплыми, почти как улошади.
        - Недракон. Виверна. Если быть точным, - раздался вкрадчивый низкий голос вСашкиной голове. - Драконов несуществует: это глупая выдумка людей. Как ивсякие пегасы. Это противоречит законам природы.
        Сашка отдернула руку. Виверна чуть приоткрыла янтарный глаз иснова смежила веки. Сашка догадалась, что она приглашает продолжить разговор, иснекоторой опаской коснулась покрытой шипами морды.
        - Спасибо. Там было… тесно. Искучно.
        - Почему Ладмир спрятал тебя здесь, вгорах?
        - Наверное, чтобы я недоставляла хлопот вовремя Великого Ухода ивпервое время, пока народы обживают новый мир. Ноожидание несколько затянулось, - Сашка готова была поручиться, что виверна горько усмехнулась. - Чтоже небывалого случилось, что обо мне наконец-то вспомнили?
        - Свандолин, предводитель альвов, собирает войско, чтобы покорить нижние миры иистребить всех людей. Ты должна стать новым хранителем прохода между мирами.
        Виверна удовлетворенно хмыкнула.
        - Чтож, как я чувствую, намечается веселье. Ноэто подождет, апока мне нетерпится размять крылья! Забирайся верхом идержись покрепче!
        Сашка без лишних слов оседлала виверну, ита, протиснувшись котвесному краю, камнем ухнула вниз. Закручиваясь поогромной спирали, они падали сголовокружительной высоты внепроглядную черноту ущелья, илишь когда Сашке уже была уверена, что они вот-вот разобьются обострые выступы, виверна расправила огромные крылья, которые захлопали, как паруса под ветром. Втри сильных взмаха она вынырнула изпропасти иустремилась ксияющей лазури неба. Только сейчас ошеломленная Сашка разглядела, что броня, которая покрывала все тело виверны, - вовсе нечерная, как показалось ей втемноте пещеры, анебывалого, насыщенного цвета индиго. Виверна, описывая широкие круги, взлетала все выше, ивскоре неприступные снежные пики Грозовых гор остались далеко позади.
        Глава24
        Виверна шумно спланировала напрогалину, ивековые буки ивязы затрепетали отшквалистого ветра. Втянула воздух, напоенный медовым ароматом луговых трав, чихнула, выдав целый фонтан бенгальских огней, иблаженно растянулась намягкой траве.
        - Ты, наверное, страшно голодна? После стольких-то лет? - спросила Сашка, спускаясь наземлю.
        Виверна фыркнула, выпустив облачко пара.
        - Меня питают лучи солнца. Там, внебе, когда я парю выше облаков, мои силы растут скаждым взмахом.
        - Это… просто здорово, - сплохо скрываемым облегчением выдохнула Сашка. Пожалуй, только сейчас ей пришло вголову, что поселить огромное плотоядное чудовище налесной полянке так близко отселения альвов далеко несамая удачная мысль. - Я все думаю: как ты уместилась там, вяйце?
        - Насамом деле внутри все тоже: небо, скалы, лес. Однажды, когда мне стало смертельно скучно, я попыталась долететь дограницы мира. Нотак иненашла ее. Так что главная проблема была втом, что я знала отом, что эта граница есть. Может, иЗапределье - это всего лишь мирок внутри яичной скорлупы, только чуть большего размера? УЛадмира, знаешьли, странное чувство юмора.
        Сашка представила вселенную, похожую наисполинский киндер-сюрприз, иулыбнулась.
        - Ты хорошо помнишь изначальный мир? Расскажи, каким онбыл?
        - Просторным. Нет, беспредельным. Полным солнца. Покрытым изумрудными лесами иголубыми океанами. Вте времена нас, обитателей Запределья, было много, исамых разных. Далеко невсе дотянули допереселения. Мои сородичи исчезли одними изпервых. Остальные тоже вымирали - медленно, нонеумолимо. Скоро займется день, который неувидит никто изнас. Ивсе бесчисленные миры будут принадлежать только вам, людям. Ночто толку? Вы все равно их уничтожите, один задругим, как саранча.
        - Ты тоже ненавидишь людей? Как иальвы?
        - Ненавижу? Пожалуй, нет. Современем все перегорает. Тлеет, как припорошенные пеплом угли, новрядли уже разгорится всильное пламя. Там, вскорлупе, было вдоволь времени для раздумий. Былабы судьба народов Запределья иной, еслибы небыло человека? Еслибы кто-то растоптал искру разума взародыше, пока людское племя было немногочисленным народцем вонючих, заросших шерстью дикарей. Я видела их ненасытную кровожадность, исступленную злобу, скоторой они могли закидать камнями идикого зверя, исвоегоже соплеменника. Новтом, что сегодня земля принадлежит им, есть высшая справедливость. Каждому народу отмерен свой срок. Инаш уже наисходе. Ноилюдскую цивилизацию когда-нибудь потеснят иные создания. Это колесо жизни.
        - Если ты так нелюбишь людей, зачемже согласилась защищать проход между мирами?
        - Мне нет дела доустремлений альвов. Равно как игоблинов или дварфов. Мы никогда неводили дружбы, слишком уж разные. Новсе мы изпрежнего мира. Изединого корня. Все мы ветви Мирового Древа. Исэтой точки зрения альвы мне ближе, чем людской род. Ноя чту замысел Ладмира, разделившего миры, ибуду охранять проход допоследней капли крови.
        Сложив крылья, виверна обвилась вокруг исполинского ствола Три-Дерева, иярко-синяя окраска чешуек померкла, побурела, став почти неотличимой откоры исполинского дерева.
        Доселения альвов было около часа пути. Лес вокруг стоял странно притихший, как перед сильной грозой. Неслышалось птичьего гомона, ветер нешелестел листвой, только тихо похрустывали сухие ветки под ногами. Прошагав немного, Сашка вдруг засомневалась - несбиласьли она сдороги: слишком уж чужим был лес, неприветливым. Заметив кряжистую сосну, она, уцепившись заобломанные сучки, быстро вскарабкалась почти насамую вершину, чтобы осмотреть округу. Терпкий запах смолы, нагретой насолнце, щекотал ноздри, наладони иодежду налипли золотистые чешуйки. Крепко обняв ствол, Сашка окинула взглядом зеленое море - она ивправду немного отклонилась, селение альвов было чуть восточнее. Ночто это? Ссевера его окружала тьма. Вернее, нетьма, ачто-то такое, что отодного взгляда вглазах появлялась невыносимая резь иохватывал ужас. Сашка закрыла ладонями глаза ипокачнулась. Осторожно, выверяя каждое движение, спустилась наземлю. Волосы слиплись отпота исмолы, руки мелко подрагивали.
        - Что это такое, черт возьми?!
        Было похоже нато, как будто кто-то неосторожно капнул наживописное полотно серной кислотой, иона разъела ткань досамых основ. Сашка бросилась бежать.
        Улицы селения альвов были пусты. Состороны амфитеатра долетал смутный гул множества голосов. «Неужели Свандолин уже собрал войско?» - пронеслось вголове уСашки. Все подступы камфитеатру были переполнены. Представители всех народов Запределья пытались пробраться внутрь. Увидев неподалеку огромного тролльда, Сашка сразбегу вскарабкалась ему назагривок. Каменный великан, как ледокол, раздвигал плотную толпу, отмахиваясь откружащих ввоздухе цветочных фей, как отназойливой мошкары.
        Напозолоченном постаменте вроскошном кресле, похожем накоролевский трон, восседал Свандолин. Поправую руку отнего сидел сумрачный Искобальд, полевую - Двалин, седобородый икоренастый вождь дварфов. «Что заставило предводителей двух народов, которые надух невыносили друг друга, собраться вместе?» - удивилась Сашка. Перед помостом стояла таже троица, которую Сашка встретила накануне вечером вГрозовых горах.
        - Каких размеров достигла тьма, поглотившая Круш-гору? - вголосе Свандолина звенели ноты плохо скрываемого гнева инетерпения. Серый гоблин промычал вответ что-то маловразумительное. Отпустив его взмахом руки, предводитель альвов обернулся кИскобальду.
        - Как я иговорил, буквально всюду, вовсех концах одна итаже картина. Ивам прекрасно известно, что это значит. ВЗапределье проник Змей.
        Гнетущая тишина, которая повисла над амфитеатром, когда он начал говорить, взорвалась сотнями возмущенных ииспуганных воплей.
        - Ноневыли сам, глубокоуважаемый Свандолин, известили нас, что Змей мертв?
        Лицо предводителя альвов посерело, став еще более похожим навыточенную измрамора статую греческого бога.
        - Значит, я ошибся. Древнее зло проникло вЗапределье. Иесли мы всчитанные часы ненайдем иневыкорчуем эту заразу, наш мир будет стерт слица земли.
        - Чтоже вы предлагаете? - развел руками Искобальд.
        - Хватит притворства!
        Свандолин махнул рукой. Толпа зашумела ирасступилась, несколько альвов, вооруженных длинными пиками, вывели пленников. Грей, безоружный, сосвязанными заспиной руками, бросил хмурый взгляд насудейский помост. Его левый глаз почти заплыл, израны наплече сочилась кровь. Эвейн несла наруках зареванного Артура. Правда, Сашка несразу узнала его всветловолосом мальчике, которому навид было уже около трехлет.
        Разноголосая толпа вамфитеатре заволновалась, задние ряды стали напирать, стремясь прорваться ближе ктрибуне судей. Искобальд стоской посмотрел нанебо, словно надеясь увидеть там кого-то.
        - Ты знаешь, кто Змей, Искобальд. Как ия. Как ивсе мы. Мы приняли этих чужестранцев как дорогих, почетных гостей. Неподозревая отом, что они подло пронесли внаш мир средоточие зла, которое сеет всюду хаос иразрушение.
        Все взгляды устремились наЭвейн, ноона лишь крепче прижала ксебе Артура.
        - Ты знаешь, что следует сделать, Искобальд. Древнее зло может истребить только очищающий огонь.
        - Ты предлагаешь сжечь ребенка?
        - Неребенка. АЗмея, который угрожает погубить Запределье ивсе населяющие его народы.
        Искобальд снова бросил тоскливый взгляд внебо.
        - Мы пришли вЗапределье без злого умысла. Мы сами искали защиту, - сказал Грей. - Просто дайте нам уйти всвоймир.
        - Долгие столетия я ждал шанса поквитаться соЗмеем, асейчас, когда я схватил змееныша загорло, должен разжать руку? - усмехнулся Свандолин, потирая старую рану наноге.
        - Я поклялся защищать ребенка, покажив.
        - Это твое право.
        Зарычав, как дикий зверь, Грей попытался разорвать путы ибросился настражников, ноте сбили его сног несколькими ударами. Альвы заключили пленных вплотное кольцо, наставив наних острые копья.
        - Свандолин! - что есть мочи закричала Сашка. - Неужели ты пойдешь против хранителя кольца Ладмира?
        Тролльд, назагривке которого уселась Сашка, удивленно замотал головой, пытаясь понять, откуда идет звук. Быстро спустившись, Сашка двинулась кпомосту. Кольцо, которое она надела набольшой палец, сияло ровным изумрудным светом. Толпа почтительно расступалась передней.
        - Уменя нет оснований сомневаться вискренности ичистоте помыслов хранителя кольца. Ноэто нераспространяется натех, кто пришел вЗапределье вместе стобой.
        - Это мои друзья. Иесли хоть один волос упадет сголовы ребенка, я засебя неручаюсь!
        Голос Сашки предательски дрогнул. Она блефовала, отчаянно блефовала. Она так инеразгадала секрет кольца, ненаучилась управлять заключенной внем магией. Какже она сглупила, оставив виверну сторожить Три-Дерево!
        Артур мягко отстранил руки Эвейн исоскользнул наземлю.
        - Я буду вести себя хорошо, обещаю. Иуменя нет змеи.
        - Есть. Просто она очень-очень хитрая иумеет хорошо прятаться. Иона медленно сожрет тебя, как яблоко, - сказал Свандолин. Врасширившихся отужаса глазах Артура проступили слезы.
        - Прекратите! - закричала Сашка.
        Она бросилась кдрузьям иподхватила Артура наруки. Беспомощно озираясь посторонам, она видела лишь настороженные, враждебные лица обитателей Запределья, многие изкоторых, казалось, появились прямиком изночных кошмаров. Кто-то отводил взгляд, номногие нескрывали злорадства.
        Познаку Двалина дварфы подтащили кногам чужестранцев сухой хворост.
        - Хранитель кольца идвое его друзей могут уйти. Прямо сейчас. Нонеребенок, - глухо сказал Свандолин. Никто недвинулся сместа.
        - Ты будешь держать меня заруку? - сдрожью вголосе спросил Артур. Сашка кивнула, глотая слезы.
        Искобальд сизменившимся, точно перевернутым лицом что-то прошептал наухо предводителю альвов, нотот лишь сердито отмахнулся, непроронив ни слова. Взяв зажженный факел, Свандолин запалил ветки.
        «Ладмир, если ты ивправду выбрал меня хранителем кольца, самое время появиться испасти нас», - мысленно взмолилась Сашка.
        Нанебе, прежде сиявшем безоблачной лазурью, вмиг сгрудились сизые тучи. Хлынул ливень. Занимавшийся огонь сшипением погас. Втоже мгновение тучи расступились, ипереполненный амфитеатр осветили яркие лучи солнца.
        - Верноли ты выбрал сторону вэтом противостоянии, Искобальд? - тихо спросил предводитель альвов.
        - Да, если натвоей стороне сжигают людей живьем.
        Ввоздухе затрещали электрические искры. Поприказу Свандолина отряд альвов окружил мага инабросил нанего сеть, сплетенную изгринворина, смаленькими серебряными колокольчиками. Любой металл губителен для обитателей Запределья, ивособенности серебро.
        Свандолин вновь поднес зажженный факел.
        - Уходи. Я нежелаю зла хранителю кольца, - сказалон. Сашка отвернулась. Избезмолвной толпы вырвалась альвинка иповисла наруках уСвандолина.
        - Отец! Пощади их! Дай им уйти! Этоже просто ребенок! Маленький, чудесный ребенок!
        Сашка узнала Эсмерильд, которая когда-то уговаривала ее остаться вселении ивтайне отсестер подарила волос единорога, который помог им сТобиасом отыскать верный путь вподземном лабиринте. НоСвандолин грубо оттолкнул дочь. Заливаясь слезами, она шагнула кпленникам ивстала, обняв Сашку заплечи. Следом заней перелетел болотник инесколько цветочных фей. Настроение толпы неуловимо изменилось, назадних рядах уже слышался смутный ропот. Чтобы остановить протест, Свандолин запалил костер. Пламя взметнулось, обдав пленников нестерпимым жаром. Феечки искорками вспыхнули ипревратились впепел.
        - Ладмир! - вовесь голос закричала Сашка. - Ладми-и-ир!
        Сквозь всполохи огня ей показалось, что она различила вдали, усамой кромки леса, крошечные светлые фигуры - человека ипони. Сашка хотела закричать, ноедкий дым раздирал легкие, разъедал глаза. Внезапный порыв ветра затушил пламя. Удымящихся головней стоял единорог. Шерсть его мягко отливала серебром, хрупкий, невесомый, он был словно соткан излунного света исновидений.
        Предводитель альвов бросил горящий ненавистью взгляд наплененного мага.
        - Ты исам знаешь, что это мне неподвластно. Единорог - душа Запределья, его суть. Одумайся, Свандолин. Отступись.
        Свандолин отбросил потухший факел.
        - Огонь! Дайте мне огня!
        Ноальвы застыли, как мраморные статуи. Толпа буйствовала, всудейский помост полетели камни, иодин избулыжников ударил предводителя альвов влоб, сбив сего головы диадему.
        - Альвы! Коружию! - крикнул Свандолин, размазывая кровь рукавом расшитого одеяния.
        Его слова заглушили крики, свист ивой. Пошатываясь, опираясь наплечо Эсмерильд, предводитель альвов побрел прочь. Толпа расступалась ивновь смыкалась заего спиной.
        Сбросив сковывающую его сеть, Искобальд расправил плечи.
        - Ну, чтож. Судьба наследника определена. Он вернется всвой мир ивсе придет вравновесие, задуманное изначально, - задумавшись напару мгновений, он добавил: - Убежден, что лучших опекунов, чем Грей иЭвейн, которые готовы были пожертвовать ради него своими жизнями, ненайти ни водном измиров. Воспитайте его правильно.
        - А… Акакже змея? Которая живет внутри меня? - спросил маленький принц.
        Единорог, преклонив колени, дунул вего лицо, высушив слезы.
        - Нет никакой змеи, - убежденно сказал маг. - Ничего небойся ивсегда поступай так, как подсказывает сердце. Асейчас, думаю, самое время готовиться ксвадьбе. Открывайте погреба!
        Толпа радостно зашумела ихлынула изамфитеатра, как вышедшая изберегов река. Когда площадь опустела, Сашка опустилась наколени перед единорогом иобняла его зашею. Миллион вопросов роился вее голове, недавая покоя.
        - Мне показалось, я видела Ладмира - там, рядом стобой, - прошепталаона.
        Единорог задорно тряхнул головой, иСашке послышался перезвон серебряных колокольчиков. «Ну конечно. Он создал Запределье. Он все время здесь. Аты - хранитель кольца».
        Грей иЭвейн, держась заруки, ушли вперед. Артур весело скакал вокругних.
        - Вы сказали правду? Змей уже неопасен? - проводив их взглядом, спросила Сашка уИскобальда.
        - Это сложный вопрос, иуменя нет нанего ответа. Я уверен только втом, что Змей вовсе неабсолютное зло, каким его видит Свандолин. Он лишь приумножает задатки, которые есть вчеловеке изначально: если он мечтает овласти - становится правителем, повелевающим народами, если омудрости - перед ним открываются все тайны Вселенной. Беда втом, что Змей редко выбирает человека без скрытой червоточинки: темные желания исполнить легче изаманчивей, чем воплотить мечту овсеобщем благоденствии. Ноя верю, что Артур справится сэтой ношей.
        - Он действительно мог погубить Запределье?
        - Видишьли, внем таится сильная магия, чуждая природе нашего мира. Он пьет эту энергию, как эликсир жизни. Когда ты брала его наруки, кольцо Ладмира подпитывало его, вот он ирос неподням, апочасам. Ноесли он останется вЗапределье, оно исчезнет вместе совсеми народами, что его населяют. Ну что, поспешим, ането рискуем остаться без куска свадебного пирога?!
        Глава25
        Вслед заГреем Сашка шагнула восенний лес Гриндольфа. Ночью ударили ранние заморозки, илистья, еще неуспевшие облететь светвей, покрылись льдистой окаемкой. Заней, крепко держа заруку Артура, шла Эвейн. Она неуспела сменить зеленое свадебное платье, расшитое полифу иподолу искусным цветочным узором, которое подарили ей альвинки, исейчас, слегким румянцем нащеках иискрящимися радостью глазами, казалась Весной, ненароком заблудившейся впритихшем, сумрачном лесу. Грей, подхватив Артура наруки, высоко подкинул его иусадил направое плечо.
        - Пришло время прощаться, да? - улыбнулась Сашка.
        - Да, нужно успеть засветло добраться доГринчбарда, чтобы найти ночлег.
        - Апотом? Где вас искать, если я когда-нибудь снова вернусь вГриндольф?
        Эвейн иГрей переглянулись - похоже, эти двое давно все решили.
        - Остров Скайт, - улыбнувшись, сказала Эвейн. - Это далеко отстолицы, насевере. Поначалу кажется, что там есть лишь серые скалы ипросоленные ветра. Новесной цветут вересковые пустоши, иввоздухе разлит мед, анад побережьем парят белые чайки, ирыбаки сушат сети. Суровый идивный край. Оттуда родом моя бабка. Так что это имоя земля. После ее смерти остался дом - ее считали колдуньей, поэтому никто изместных так инеотважился поселиться там. Он неочень велик, нотак надежно сложен, что простоит еще неодну сотню лет. Он стоит наобрыве, закоторым лишь бескрайняя гладь моря, поэтому местные называют его Грандор - это значит «край земли».
        - Я запомню, - сказала Сашка, иони крепко обнялись напрощание.
        Оставшись одна, Сашка задумчиво взвесила наладони холщовый мешочек сволшебной пыльцой, который дал ей Искобальд. Одна щепоть - иона вернется всвой мир. Ночто-то свербело, неотпускало ее. Смутная тревога. Предчувствие беды. Порыв студеного ветра донес слабый запах гари.
        - Что-то нетак, - тихо сказала Сашка. - Что-то случилось вобители. Что-то плохое.
        Сашка вспомнила Эйка, Криспин, Джереми идругих ребят изобители, скоторыми успела подружиться, ивгруди остро кольнуло.
        - Я просто посмотрю. Одним глазком. Исразу домой, - сказала она, словно Грей все еще был рядом имог ее удержать. Уж он-то наверняка былбы против опасной затеи, исомневаться неприходилось. - Это совсем неопасно, если лететь навиверне. Нас незаметят - никто никогда несмотрит внебо.
        Три-Дерево заскрипело, застонало под напором виверны. Высунув шипастую морду, она сопаской втянула воздух чужого мира ишумно выдохнула, выпустив изноздрей кудрявые струи белого пара. Расправив огромные перепончатые крылья, подняла вихрь палой листвы. Сашка забралась кней наспину инеуспела толком ухватиться зажесткий гребень, как виверна, сильно толкнувшись, взмыла ввоздух.
        Золотые, багряные, охристые, изумрудные кроны деревьев стали яркими стежками набескрайнем покрывале осеннего леса. Из-за пологих холмов навостоке поднимался столб черного дыма. Сердце Сашки тревожно сжалось. Виверна рассекала воздух быстрее выпущенной излука стрелы. Глаза Сашки слезились отледяного ветра.
        Ее худшие опасения сбылись - обитель была объята огнем. Громадина храма чернела вполыхающем капкане строительных лесов. Языки пламени жадно лизали стены икровли построек. Заполошно метались прокаженные вчерных рясах. Преследуемые всадниками ипешими воинами, они валились сног, запинаясь омертвые тела, оскальзываясь влужах крови.
        Как ипредрекал отец Виспасиан, укрывательство беглого каторжника было лишь удобным прикрытием для нападавших. Ополченцы несобирались расходиться без добычи - серебра, вина изерна изпогребов крепости.
        Виверна бесшумно парила над крепостью, невидимая вклубах черного дыма. Огонь уже подбирался кроще фруктовых деревьев, закоторой был приют. Когда вкрепость ворвались вооруженные ратники, монахини задвинули тяжелые засовы надверях изакрыли ставни наокнах внадежде, что, разграбив обитель, армия откатится, как морская волна, оставив горы пепла итела убитых. Разве кто-то могбы заподозрить, что самая желанная добыча для предводителя шайки мародеров - здесь, вдетской спальне? Небольшой отряд конных воинов оцепил здание. Утяжелых дубовых дверей смедными заклепками была свалена куча хвороста. Рядом стоял Тобиас сзажженным факелом вруках. Чуть поодаль Сашка приметила горбатую Леборхам.
        Огромная крылатая тень виверны накрыла дворик. При виде закованного вброню чудовища воины дрогнули. Виверна дохнула огнем, иони бросились врассыпную, бросив оружие.
        - Убирайся! Я недам причинить зло детям, - крикнула Сашка.
        - Мне нужен только один, иты это знаешь. Отдай его, ия уйду.
        - Старая ведьма обманула тебя, Тобиас. Ты несможешь получить силу Змея, если убьешьего наследника.
        Тобиас отшвырнул факел.
        - Ты лжешь!
        - Нет. Спроси ее сам. Пусть поклянется именем Гексулы.
        Сперекошенным отзлости лицом Тобиас оглянулся, ноЛеборхам уже ислед простыл.
        - Значит, нестать мне новым Змеем… Чтож, так тому ибыть. Быть лордом-канцлером иправить страной закороля - это нетак уж имало. Я остановлю разграбление обители. НоЭвейн снаследником должны отправиться встолицу вместе сомной.
        - Их уже нет здесь. Они так далеко, что тебе никогда их ненайти.
        Напобелевшем лице Тобиаса проступили каменные желваки.
        - Ты… Это все ты. Снова свалилась снеба ипутаешь все карты. Это ты привела влесное братство грязного бродягу, который вскружил ей голову! Скаким наслаждением я убилего. Жаль, что это нельзя сделать снова. Иснова.
        - АИльстрему ты горло перерезал тоже изревности? Как ты мог предать его, Тобиас? Как ты мог предать братство?
        - Братство! Горстка жалких разбойников, промышляющих грабежом надорогах ибраконьерством. Я небыл предателем. Я мечтал быть героем. Чтобы она смотрела наменя так, как смотрела наэтого смазливого проходимца. Я решил убить Кронка. Сам, водиночку. Глупец! Он смял меня одним только взглядом. Раздавил, как букашку. Ия понял, что насамом деле хочу неубить Кронка. Я хочу стать им. Всесильным лордом-канцлером. Итогда все будет принадлежать мне. Все - идаже она. Никто несможет противостоять силе, которую дает канцлерский жезл. Я ждал долгих десять лет. Исейчас, вмиг моего торжества, снова ты… О, несомневайся, я разыщу ее. Наши судьбы неразделимы. Носначала я убью тебя.
        Виверна угрожающе зашипела, выпустив изноздрей клубы дыма.
        - Оглянись, Тобиас. Ты один. Твоя армия разбежалась, солдаты предали тебя. Как ты сам когда-то предал друзей. Такли уж всесилен канцлерский жезл? Сделаетли он тебя счастливым?
        Ослепленный яростью, Тобиас выхватил меч. Виверна слегка тряхнула головой, мягко сбросив Сашку наземлю, ивзмыла ввоздух. Наместе, где еще мгновение назад был Тобиас, валялся запыленный черный сапог. Сашка медленно поднялась. Двери приюта распахнулись, иводвор высыпали встревоженные монахини, окруженные заплаканными, чумазыми воспитанниками. Старая сестра ссурово поджатыми губами, которая несколько дней назад первой встретилась им вобители, раздвинув плотное кольцо галдящей ребятни, подошла кСашке.
        - Обитель разрушена. Когда уйдут королевские стражники, соберутся жители окрестных деревень иразграбят то, что еще осталось. Мы ссестрами укроемся вмонастыре святой Агнессы.
        - Адети?
        - Крестьяне их нетронут.
        - Вы что, бросите их напроизвол судьбы?! - Сашка задыхалась отярости.
        - Бог милостив. Он неоставит их вбеде.
        Скупо кивнув напрощание, монахиня двинулась кприюту, чтобы забрать пожитки.
        - Стойте! Да стойтеже!
        Номонахини, переваливаясь, точно стайка пингвинов, скрылись втемном дверном проеме. Заголосил один ребенок, затем второй, третий.
        - Тише! - Сашка решительно вскинула голову. - Сейчас я отведу вас водно прекрасное, волшебное место. Внастоящую сказку. ВЗапределье. Там накаждом шагу чудеса, - дети подходили ближе, завороженно слушая ее. - Ивсегда лето. Иникакой дурацкой зубрежки!
        Дети радостно загалдели. Сашка поручила старшим мальчишкам взять назакорки малышей. Немедля больше ни минуты, они направились клесу.
        Где-то насередине пути Сашка сквозь просветы вкронах деревьев заметила парящую внебе крылатую тень. Ее незаботила судьба Тобиса. Тот вихрастый хмурый мальчишка, который был ей верным инадежным другом, умер вподземном лабиринте. Иона оплакала его. Асейчас она вела маленьких людей через лес, подбадривая отстающих, вселяя надежду вуставших ипочти отчаявшихся.
        …Эсмерильд, тихо напевая, вышивала цветочный орнамент повороту туники, сидя напороге хижины. Собака уее ног подняла голову иприслушалась ксмутному шуму множества голосов, похожему нагул потревоженного улья. Заходящее солнце слепило глаза. Альвинка, приложив ко лбу ладонь, встревоженно вглядывалась нарастущее облако желтой пыли надороге. Азатем, всплеснув руками, кинулась навстречу, смеясь иплача.
        Глава26
        Мягкие зеленоватые отсветы, похожие наболотные огоньки, медленно таяли ввоздухе. Сашка прижалась щекой кшершавому прогретому солнцем валуну. Где-то рядом слышалось сопение ишорох осыпающихся под ногами мелких камешков. Увидев вкустах коротко стриженную макушку Лехи, Сашка резко поднялась, приложив куху молчащий телефон.
        - Да, бабушка, да, ребята отличные, - громко сказала она. - Унас опытный проводник, Алексей. Ну, Подкорытов, изсоседнего дома. Да-да, сын тети Тани. Он тут каждую тропинку знает.
        Сделав вид, что только что заметила оторопевшего Леху, Сашка улыбнулась икак ни вчем небывало продолжила болтать потелефону.
        - Ну, ипредставляешь, кого еще я встретила?! Хусаинова! Да-да, того самого, которого дядя Николай, помнишь, наночь вКПЗ запер, когда он уДамира велик стащил. Ну как украл - просто взял покататься испрятал вкустах, вшутку. Адядя Коля - онже ненормальный, без башни совсем. Вечно твердит: мол, если кто обидит, ты только пальцем покажи - вклочья разорву. Бабуль, я тут, представляешь, немножко заблудилась - идаже испугаться неуспела, аЛешка меня уже спас. Так что неволнуйся, все впорядке! Да, скоро буду дома.
        Закончив разговор, Сашка сделанным облегчением вздохнула.
        - Ох, бабушка вечно переживает попустякам. Так хорошо, что ты меня нашел! Давай скорее выбираться - ребята, наверное, уже ищут нас. Да инаэлектричкубы неопоздать, - Сашка удивилась тому, что сказала все это совершенно спокойно, как будто разговор сбабушкой небыл выдумкой отпервого допоследнего слова. Насамом деле после того, как они перешли каменную реку, связь пропала. Ивдруг телефон вее руке ивправду запиликал.
        - О, это мама, извини, - как ни вчем небывало улыбнулась она, насекунду прикрыв экран ладонью. - Да, мам, привет! Как увас дела? Как Тихон? Ты знаешь, я что-то так повсем вам соскучилась, как будто целую вечность уже невиделись - просто сил нет!..
        Продолжая трещать без умолку, она следом заскисшим Лехой вернулась кскале, где они устроили привал. Парни уже уложили походные рюкзаки. Хусаинов тушил костер. Услышав, как все приветствуют Сашку, он сплохо скрываемой тревогой оглянулся, но, увидев ее беззаботную улыбку, тоже повеселел.
        - Ты где пропала? - хмуро спросил Дамир.
        - Это было настоящее приключение, - лучезарно улыбнулась Сашка. - Наобратном пути расскажу.