Бирюков Иван Высоцкий Аркадий
        
        В ПЕТЛЕ ВРЕМЕНИ
        
        Был дождливый холодный день на исходе лета. Аня шла по улице дачного
        поселка, держа над собой цветной японский зонтик. В руке у нее была
        тяжелая сумка с продуктами. Сеял унылый дождик, и было скользко.
        На веранде дачи номер 36, в глубоко продавленном кресле, сидел Иван
        Иванович Ботинкин. Он был худой, высокий мужчина лет тридцати пяти.
        Упершись очками в стекло, он наблюдал за Аней, когда она вдруг
        поскользнулась и упала.
        Ботинкин рванулся к крыльцу, но тут же остановился, и сняв очки, стал
        протирать их подолом свитера, бормоча сердито себе под нос:
        - Ну когда же они положат асфальт?!.
        Аня попыталась встать и вскрикнула от боли в лодыжке. Ботинкин захрустел
        пальцами и, рванувшись с места, выскочил под дождь. Он подбежал к забору
        и, вытянув тонкую шею из старого свитера, оглядел пустынную улицу.
        - Да что же это... - сказал он. - Неужели некому помочь несчастной
        женщине?..
        Услышав его бормотание за спиной, Аня обернулась.
        - Добрый вечер! - сказала Аня. - А я ногу подвернула.
        - Добрый вечер...- вежливо и нервно ответил Ботинкин.- Я сейчас...-
        спохватился он и быстро пошел к калитке.
        Аня терпеливо ждала. Выйдя на улицу, он пошел быстрее. Шлепанцы
        заскользили, и он упал рядом с Аней. Его очки отлетели в сторону.
        - Извините... Я сейчас найду очки...
        - Вот они.
        - Спасибо.
        Ботинкин стал протирать очки перепачканными пальцами.
        - Не спешите так, - сказала Аня.
        Ботинкин одел очки, встал и протянул к ней руки, но тут же смутился и
        отдернул их. Он переступил с ноги на ногу, не зная, за какое место
        прилично поднимать женщину.
        - Просто дайте руку, - помогла ему Аня.
        Он помог ей встать и бросился поднимать сумку и поломаный зонтик. Аня
        охнула и снова упала.
        - Вы знаете, - сказала она, морщась от боли. - Кажется, я не смогу идти.
        Попробуйте меня поднять.
        Ботинкин неловко и торопливо подхватил ее на руки и понес к калитке.
        Комната Ботинкина была сплошь заставленна сложной самодельной аппаратурой.
        Большинство приборов не имело кожухов. Ботинкин прошел к кожаному дивану и
        осторожно опустил на него Аню.
        - Что надо делать? - решительно спросил он.
        Аня нагнулась и ощупала голень.
        - По-моему это вывих, - сказала она. - Надо вправить.
        - Хорошо. Только осторожно, - сказал он.
        Аня удивленно подняла на него глаза.
        - Вы думаете, я сама буду тянуть себя за ногу?
        - Я не умею....
        - Надо... - с сожалением сказала Аня. - Ничего. У вас все получится. Да, а
        как вас зовут?
        - Ваня...
        - А я Аня.
        Ботинкин бережно коснулся ее ступни.
        - Подождите. Снимите туфлю.
        Ботинкин послушно снял с ее ноги туфлю.
        - Теперь дергайте, - сказала Аня.
        Ботинкин деликатно потянул, и Аня вскрикнула. Он выпустил ее ногу и,
        морщась, захрустел пальцами.
        - Ну что вы так страдаете, - сказала она. - Будте мужчиной. Надо один раз
        сильно дернуть.
        Ботинкин вздохнул поглубже и дернул. Аня закусила губу от боли, но
        промолчала.
        - Еще?
        - Хватит пока. Пустите, - Аня пошевелила ногой.
        - Очень больно?
        - Терпимо, - Аня осторожно встала, опираясь на его руку. - Ну вот. А вы
        боялись.
        Они сделали несколько шагов по комнате и оказались перед большим мутным
        зеркалом в дверце старинного шкафа.
        - Боже, какой ужас, - сказала Аня. - Где у вас ванная?
        - Здесь... Там, идемте.
        Он провел ее под руку по коридору и распахнул дверь ванной. Там
        автоматически зажегся свет.
        Аня зашла, держась за стену.
        Ботинкин прикрыл дверь и вернулся в комнату, сел на табуретку и стал
        чинить зонтик.
        Аня вышла из ванной в чистой, но мокрой одежде. Ткань липла к телу.
        - А я думала, что прийдется его выбросить, - приятно удивилась она.
        - Нет, что вы, я сечас его починю, тут только спицы погнулись, - не
        отрываясь от работы, пробормотал Ботинкин.
        Аня подошла к дивану, раскрыла мокрый бумажник и вытряхнула на кожаную
        обивку его содержимое: несколько подмокших купюр, визитные карточки,
        какие-то квитанции и шесть фотографий на паспорт. Все это она аккуратно
        расправила, разложила просушиваться и в нерешительности огляделась, не
        зная чем заняться.
        - Можно, я включу телевизор?
        - Это осциллограф.
        - Можно, я включу осциллограф?
        - Можно, - растерянно разрешил Ботинкин.
        Она щелкнула тумблером, с любопытством посмотрела на светящийяся круглый
        экран, на котором в координатной сетке металось зеленое пятно.
        Налюбовавшись на осциллограф, Аня передвинулась к следующему агрегату:
        - А это что?
        - Это трансформатор.
        Аня включила трансформатор и послушала его гудение.
        - А это?
        - Это генератор.
        Она включила генератор и перешла к следующему прибору.
        - Это накопитель,- предупредительно об'яснил Ботинкин.
        Рядом с накопителем стоял большой черный металлический шкаф. Аня
        осматривала его, когда он вдруг включился, затрясся и загудел. От
        неожиданности она отпрянула, затем протянула руку и открыла дверцу. Внутри
        на полке, окруженная инеем, стояла початая бутылка молока, какие-то
        свертки.
        - Это холодильник, - сказала Аня и перешла к стоящему на столе компьютеру.
        - А у вас какие-нибудь игрушки есть? - спросила она.
        - Да, собственно, никаких, - смущенно ответил Ботинкин.
        - Жалко... У меня на работе тоже компьютер, так там одни игрушки. Хотите,
        я вам запишу на дискетку?
        Ботинкин промычал что-то невразумительное, щелкая зонтиком.
        Аня подвинула к себе клавиатуру и нажала несколько кнопок. На экране
        появилась картинка: жирная красная черта с делениями. В конце черты
        перебирал ногами маленький лыжник.
        - А вы говорите, у вас нет игрушек.- сказала она.
        - Это для работы...
        - Вы что - спортсмен?
        - Н-нет. Почему?
        - А кто вы?
        - Я? Инженер...
        - Понятно.
        Аня крутанулась несколько раз на вращающемся стуле, встала из-за стола и
        перешла к следующему прибору. Она уже собиралась включить его, но Ботинкин
        воскликнул:
        - Нет-нет, не включайте!
        - Почему? - удивилась Аня.
        - Это опасно.
        - А что это такое?
        - Ну, это прибор для изменения временных координат.
        - Как это?
        - М-м, - Ботинкин сложил зонтик и нажал кнопку. Зонтик со щелчком
        раскрылся. - Понимаете, каждое материальное тело имеет временную
        координату... Нет, лучше вот как...
        Ботинкин встал и заходил по комнате из угла в угол.
        - Представте себе заснеженное поле, по которому идут лыжники. По одной
        лыжне идут три лыжника: один впереди, другой позади, а третий посередине.
        Ботинкин, блестя глазами, изобразил, как они идут.
        - Средний - это как бы настоящее, тот который впереди - это его будущее, а
        тот, который идет последним, это его прошлое, понимаете?
        Аня молча следила за его перемещениями.
        - Но! - он поднял палец. - Все дело в том, что рядом с этой лыжней,
        параллельно ей, пролегает вторая, а рядом еще одна, и еще! И везде
        лыжники! И вот представте себе, что вы - средний лыжник, и вы в месте
        пересечения переходите на другую лыжню. Тогда ваше прошлое останется на
        предыдущей лыжне, а вот будущее будет другим, - возникает вариативность,
        понимаете? Теоретически это уже давно доказано, вопрос только в том, как
        мы можем попасть на другую лыжню. И вот этот прибор, вариометр, позволяет
        это сделать!
        - Интересно! - не поняв и половины из лекции Ботинкина, похвалила Аня.
        Ботинкин польщенно улыбнулся.
        - Да, что же это я вас разговорами потчую? Я сейчас чайник поставлю, -
        сказал он.
        - Ой, - спохватилась Аня. - Меня же Гриша ждет!
        Лицо Ботинкина вытянулось, от его возбуждения не осталось и следа. Он с
        болью посмотрел на Аню.
        - Ну да, конечно... - глухо сказал он.
        Аня торопливо сложила полупросохшие деньги и квитпнции в бумажник, взяла
        сумку и зонт:
        - Огромное вам спасибо, вы очень выручили меня.
        - Не за что, - печально пожал плечами Ботинкин.
        - Очень приятно было познакомиться, - Аня, прощаясь, протянула ему руку.
        Ботинкин проводил ее через веранду до калитки, не говоря ни слова.
        - До свидания, - кивнула на прощание Аня.
        - До свидания, - грустно ответил он.
        Аня прошла через калитку к себе во двор, посреди которого стояла красная
        "восьмерка".
        На крыльце она услышала доносящийся из-за двери собачий лай и удивленно
        вскинула брови. Торопливо войдя в дом, она осторожно прошла в комнату и
        увидела странную сцену: на полу перед диваном стояли на четвереньках двое
        ребят лет тридцати и увлеченно лаяли.
        - Валерка, вы что, очумели? - рассердилась она.
        Ребята обернулись и встали по-человечески.
        - Гришка твой никак не хочет вылезать, - объяснил Валера.
        Второй парень смущенно хмурился.
        - Вы же напугали его до смерти! - упрекнула Аня. - В сумке для вас колбаса
        и батон белого, идите с глаз моих!
        Она опустилась перед диваном на колени и ласково позвала:
        - Гриша, Гришенька, кис-кис-кис.
        Из-под дивана тут же выбрался маленький котенок.
        Напротив дачи N 36 машина въехала в лужу и заглохла.
        Женя выругался и завел двигатель.
        Колеса забуксовали в жидкой грязи.
        - Черт! - сказал Валера. - Когда же здесь положат асфальт?!
        - Прийдется тебе толкать, - сказал Женя. - Так не выскочим.
        Валера вздохнул и стал разуваться. Подвернув до колен джинсы, он босиком
        обошел машину и уперся в нее руками.
        - Давай!
        Двигатель взревел, грязь из-под колес полетела в лицо Валере.
        Ботинкин сидел у компьютера и быстро трещал клавиатурой, бормоча себе под
        нос. Приборы в его комнате гудели и перемигивались лампочками. Перед
        Ботинкиным лежали фотографии Ани.
        Открылась дверь, и на пороге появилась внушительная фигура мужчины лет
        тридцати пяти, очень коротко стриженого и с татуировкой орла на мощной
        груди. Он был в тренировочных штанах и шлепанцах на босу ногу. Опершись
        могучим плечом о косяк и жуя папиросу, он выразительно посмотрел на
        Ботинкина:
        - Между прочим, командир, сегодня двадцать восьмое июля.
        Ботинкин оторвался от компьютера и привстал из-за стола:
        - Извините, Саша, завтра отдам вам сразу за три месяца, хорошо?
        Александр прошелся по комнате, цепким взглядом окинул аппаратуру:
        - Ты мне дом не спалишь своими железяками?
        - Ну что вы, Саша, все здесь абсолютно безопасно.
        Александр незаметно смахнул со стола пару транзисторов и опустил в карман:
        - Ладно уж... Только завтра чтоб как штык.
        И он, насвистывая, вышел из комнаты.
        На улице, весь залепленный грязью, Валера продолжал толкать машину.
        Из дачи номер 34 вышел средних лет пьяненький мужичок в старом, но
        аккуратном костюме, в кепке и белой рубашке. Некоторое время он понаблюдал
        за мучениями двух друзей, затем подошел поближе и закричал, перекрывая рев
        двигателя:
        - Ты в раскачку давай, в раскачку! Эх, чайник!..
        Женя попытался выехать "в раскачку".
        - Чего ты его в задок пихаешь? - снова закричал пьяный. - Ты его в передок
        попробуй!
        На веранду дачи номер 35 вышли молодожены, завернутые в простыни, встали у
        раскрытых окон и закурили.
        - Эй, Валер, - крикнул молодой муж. - Может, помочь?
        Валера повернул к ним грязное лицо и махнул рукой:
        - Ладно, жених, у тебя есть занятие поприятнее!
        - Он теперь муж, а не жених! - крикнула новобрачная.
        - Поздравляю! - улыбнулся Валера.
        - Ты толкай давай, - перебил их Женя, высовываясь из окна машины. - И так
        опаздываем!
        Валера обернулся к пьяному и попросил:
        - Стасик, не поможешь, а?
        - Эх, филармония, - протянул пьяный Стасик.- На пузырь дашь?
        - О чем речь?
        - Ладно, вылезай, - махнул он Жене.
        Женя растерялся от такого предложения, но спорить не стал. Он неохотно
        разулся и вылез в грязь.
        Стасик оторвал от забора дачи номер 36 широкую доску, положил ее на порог
        машины и прошел, не запачкав обуви.
        - Вперед, филармония! - скомандовал он, включая передачу.
        Ботинкин работал за компьютером, бормоча себе под нос:
        - Так, точка возврата - ноль часов ноль - ноль минут...
        Он взглянул на часы:
        - Значит, еще есть два часа сорок семь минут... Так... Двадцать восьмое
        июля тысяча девятьсот девяносто пятого года, ноль часов ноль-ноль минут...
        Откинувшись на спинку кресла, он довольно потянулся, хрустнув суставами,
        затем взял фото Ани и тихо сказал:
        - Теперь я каждый день буду носить тебя на руках!..
        Он прошел к окну, задвинул тяжелые шторы, затем заперся изнутри и вернулся
        к вариометру.
        - Остановись, мгновенье, ты прекрасно! - воскликнул Ботинкин и включил
        тумблер.
        Машина стояла на сухом месте, и Валера сунул Стасику пятитысячную бумажку.
        - Давай скорее, - поторопил из-за баранки Женя.
        В этот момент из окна дачи номер 36 сверкнул между неплотно задвинутых
        портьер рубиновый яркий луч, осветив на мгновение машину с Валерой, Женей
        и Стасиком, и молодую пару на веранде дачи напротив.
        - Опять гроза начинается, - оторвавшись от губ своего мужа, сказала она. -
        Пойдем в дом.
        В огромном полутемном концертном зале в Лужниках звучала одна из самых
        известных песен группы "Бис". Валера и Женя пели.
        Компьютер отбивал ритм. Женя играл на гитаре, Валера - на синтезаторе.
        Прозвучал заключительный аккорд.
        - Все. Давай ложиться, - сказал Женя.
        - Звук, вроде, ничего... - Валера выключил компьютер.
        Они пошли в боковую комнатку, где стояли две раскладушки, быстро разделись
        и легли. Валера поставил будильник на восемь часов и выключил свет.
        Будильник показывал 11 часов 45 минут.
        Молодожены Дима и Наташа лежали в постели и курили.
        - Ух, как же душно сегодня... - сказала Наташа и сбросила простыню на пол.
        Дима вытащил у не изо рта сигарету и вместе со своей положил на край
        пепельницы.
        - Я тебя ужасно люблю, - сказал он и обнял Наташу.
        Чита, маленькая худая тетка лет шестидесяти в засаленом халате, сидела у
        окна и смотрела, как на улице вокруг фонаря вьются мотыльки. В полисаднике
        под окном послышались осторожные шаги, и кто-то постучал тихо в стекло.
        - Чита!.. Чита! - раздался негромкий голос. - Это я, Стас.
        Чита открыла окно.
        - В долг не дам, - сказала она.
        - За кого ты меня принимаешь? Дай парочку! - он шмякнул кепкой о
        подоконник и протянул в окно две пятитысячные купюры, достав их из
        кошелька. - Эх, Господи, - добавил он горько. - Если бы в этом кошелечке у
        меня каждый день хоть пятерочка водилась!..
        - У Любки, небось, увел... - Чита забрала деньги и выставила на подоконник
        две бутылки самогона.
        - Дура ты. Это мои кровные... - он сунул одну бутылку в карман, а другую
        тут же распечатал и пошел за угол. Там Стас остановился и стал пить из
        горлышка.
        - Мать! - раздался из дома голос Александра. - Кто там лазает?
        - Стасик... - ответил голос Читы.
        Александр высунулся в окно.
        - Эй, Стас! Где ты там? Иди сюда.
        Стас бросил пустую бутылку в траву и на цыпочках двинулся в темноту, еле
        слышно бормоча:
        - Ага... Сейчас. Нашел дурака... Халявщик.
        Ботинкин у себя в комнате сидел перед компьютером, на котором светился
        таймер, отсчитывающий последние секунды перед полуночью. На столе перед
        ним лежало фото Ани. Услышав Сашин голос за окном, он хлопнул себя по лбу:
        - Елки-палки! Надо же оставить деньги за комнату...
        Он быстро отсчитал триста тысяч и написал на листке бумаги:
        "Саша! Я уехал в командировку. Ботинкин."
        Прижав деньги и записку пепельницей, он снова повернулся к экрану.
        23часа 59минут 58секунд.- показывал таймер.
        23-59-59...
        00-00-00.
        На экране вспыхнула надпись: "ПРОГРАММА ВЫПОЛНЕНА".
        В то же мгновение исчезла фотография Ани на столе;
        пустая бутылка в траве, которую выбросил Стасик;
        дымящиеся в пепельнице сигареты молодоженов.
        В даче напротив били часы, и Наташа расслабленно сказала:
        - Вот бы никогда не кончался этот день!..
        - Да!.. - сказал Дима. - Чтоб были только ты и я.
        - И чтоб мы даже не выходили из дому, - добавила Наташа.
        - Принеси "фанты"...- попросил Дима.
        - Там одна бутылка осталась...
        - Ладно, завтра все равно в магазин идти... Еда вся кончилась.
        Наташа встала и пошла к холодильнику. Достала запотевшую бутылку с
        "фантой" и вернулась в постель.
        Стас проснулся и некоторое время лежал, глядя в потолок.
        - Ну, Чита... Замутила отраву... - пробормотал он. - Как же я домой
        пришел?...
        Он встал и стал шарить в нычке за шкафом, но достал только стакан,
        покрытый паутиной.
        - Где же она? Я же две у Читы брал...
        Он встал на четвереньки и пошарил под кроватью. Потом, воровато выглянув в
        коридор, пробежал в угол и приподнял половицу, под которой открылся
        удобный тайник. В тайнике было пусто.
        - Так, - сказал он, почесав затылок. - Все ясно.
        Он решительно отправился на кухню. Люба рубила капусту. По радио
        транслировали "Кармен-сюиту".
        - Где флакон? - твердо спросил Стасик.
        - Иди ты к черту.
        - Отдай бутылку, бестолковая.
        Люба швырнула нож на стол и повернулась к Стасику красным злым лицом.
        - Ты что, сдурел?! - закричала она на мужа. - Да где это видано! Восьми
        еще нет! Иди спи! Тебе к десяти в контору идти, забыл что ли?
        - Ты мне зубы не заговаривай. Я у Петровича вчера был и все оформил. Ты
        лучше добром отдай, что взяла. Любка! Не буди во мне зверя! Ты у защитника
        Белого Дома последнюю бутылку увела!
        - Да ты совсем мозги потерял. Какая бутылка? Ничего я не брала.
        - Врешь! Считаю до трех!
        Люба махнула рукой, всхлипнула, открыла буфет и выставила на стол шкалик
        водки.
        - На, подавись, пьяница проклятый... На именины оставляла... Всю кровь
        выпил... - она заревела, закрылась полотенцем и ушла из кухни.
        Стасик забрал кружку, горсть рубленой капусты и ушел в комнату.
        Там он выпил, захрустел капустой и подошел к окну.
        - Вроде я самогонку брал... - сказал он сам себе. - Стоп...
        Он быстро подошел к стулу, на котором висел его пиджак и, пошарив в
        карманах, достал кошелек. В кошельке было пять тысяч одной бумажкой.
        Валера вскочил, как ошпаренный и, не веря своим глазам, огляделся.
        Перед ним была его комната на даче. Он встал и торопливо пошел в соседнюю
        комнату.
        Женя мирно посапывал на узком диванчике. У стены стояли музыкальные
        инструменты и усилитель с колонками.
        Валера сорвал с него одеяло:
        - Вставай, Женька!
        Женя замычал что-то нечленораздельное, натянул одеяло на голову и
        повернулся на другой бок.
        - Женя, проснись! Со мной лажа какая-то...
        - Сколько времени?.. - невнятно спросил Женя из-под одеяла.
        - Десять часов.
        - Что?!! - Женя вскочил, как пружина. - Будильник гавкнулся?..
        - Какой будильник? Ты что, не видишь, где мы?
        Женя огляделся и ошарашено сел обратно на диван.
        - Зачем ты меня сюда приволок? - спросил он, вытаращив глаза. - Ты что,
        концерт хочешь сорвать?!
        - С ума сошел? Ты что- чемодан?
        - Не понимаю ...
        Женя встал и вышел на террасу.
        Здесь был обеденный стол, и на столе была записка. Женя взял записку и
        прочитал:
        "Мальчики. Доброе утро. Я уехала в город. Нужно сфотографироваться, и еще
        есть дела. Буду к шести. В магазин за едой не ходите, я все привезу.
        Целую, Аня."
        - По-моему, я уже это читал. Только это было вчера, - сказал Женя, кладя
        записку на стол. - Слушай, что все это значит?
        Валера задумчиво рассматривал календарь.
        - Здесь стоит двадцать восьмое число.
        - Двадцать восьмое было вчера.
        - Здесь написано 28-е.
        - Анечка забыла оторвать.
        - Аня ничего не забывает.
        - На этот раз забыла.
        - Слушай, Валер, мы ездили вчера с тобой в Москву?
        - Ездили.
        - В луже застряли?
        - Застряли.
        - Кто толкал машину? - подозрительно спросил Женя.
        - Я. А потом Стасик подошел, и мы с тобой вытолкали машину вдвоем.
        - Точно! - пораженно воскликнул Женя.
        - Вобщем так, - решил Валера. - Либо нам приснился один и тот же сон, либо
        сейчас в Лужниках происходит страшный скандал.
        - Господи!- воскликнул Женя.- Пусть уж лучше сон. Но как это, чтобы обоим
        приснилось одно и тоже?
        Он вернулся в комнату и стал набирать номер. Валера вошел следом и встал
        рядом.
        - Алло!- нервно заговорил Женя. - Володя, как там с концертом?
        - Все в порядке, - донеслось из трубки. - Завтра в двенадцать, как
        договаривались.
        - Завтра? - в голосе Жени перемешалось удивление и облегчение. - А какое
        сегодня число?
        - С утра было двадцать восьмое.
        - Нет, точно - двадцать восьмое?
        На том конце провода засмеялись:
        - Вы хоть сегодня воздержитесь, а то будете искать вчерашний день.
        - Что он говорит? - не выдержал Валера.
        - Хорошо, - сказал в трубку Женя. - Часам к восьми подвезем аппаратуру.
        Ну, пока.
        Женя положил трубку и озадаченно сказал:
        - Ты знаешь, Валер, сегодня действительно двадцать восьмое... Но как же
        тогда...
        - Это сон, - развел руками Валера. - Вещий сон.
        Он закурил и сел поудобнее в кресле, заложив ногу на ногу.
        - Странно все-таки, - сказал Женя, нахмурившись и садясь на диван.
        - В мире много странного, - глубокомысленно изрек Валера. - Например,
        Гурджиев много писал о вещих снах. И у Кастанеды я читал...
        Ботинкин с мокрыми волосами стоял в ванной и, держа на отлете станок
        "Шик", рассматривал критически свое отражение. Ни усов, ни бороды больше
        не было, зато по бокам, свисая ниже подбородка, красовались обширные
        бакенбарды. От этого влажное бледное лицо Ботинкина выглядело надменно и
        брюзгливо, как морда пристарелого верблюда.
        Это выражение собственного лица не понравилось Ботинкину, и он, намылив
        остатки растительности, снова стал скоблить кожу бритвой.
        Сбрив баки, он сразу помолодел. Вытерая полотенцем голову, он вышел из
        ванной в комнату, сбросил халат на кресло и стал распаковывать свертки.
        В комнате было подметено и убрано. На столе стояла ваза с цветами.
        Быстро облачившись в черный изящный костюм, Ботинкин выложил на стол
        конфеты и поставил в холодильник бутылку с шампанским. Затем он подошел к
        зеркалу в дверце шкафа и стал завязать галстук. У него никак не
        получалось. Кое-как он, наконец, соорудил узел, но тут зазвонил будильник.
        Ботинкин метнулся к окну.
        За окном был дождь, и по улице, приближаясь к луже, шла Аня с зонтиком и
        сумкой.
        Ботинкин выскочил во двор.
        Добежав до калитки, он вывалился на улицу.
        Аня как раз ступила в лужу.
        Не останавливаясь, Ботинкин помчался к ней, и был почти рядом, когда она
        упала. Не теряя времени, он вбежал в лужу и схватил ее на руки:
        - Сейчас, я помогу вам...
        - Вы что? Кто вы такой?.. - Аня стала вырываться.
        Ботинкин крепче прижал ее к себе и понес к своей калитке.
        - Сейчас я вправлю вам ногу, - мужественно пообещал он.
        - Пустите! А-ааа!!
        Аня схватилась за забор и рванулась изо всех сил. Ботинкин выпустил ее.
        - Я не сделаю вам больно... - он взял ее за руку. - Я осторожно...
        Аня вырвала руку и влепила ему звонкую пощечину.
        - Помогите!! - закричала она.
        Ботинкин смешался и отступил к калитке.
        - Все-все... Я уже ухожу... Извините.
        Аня, глядя на него круглыми от страха глазами, продолжала кричать. С
        крыльца дачи номер 35 сбежал, подтягивая на ходу тренировочные штаны,
        молодожен Дима.
        - Аня, что случилось? - кричала, высунувшись в окно, завернутая в простыню
        Наташа. - Димка! Скорее!!.
        Дима подбежал к Ане. Аня перестала кричать и схватила его за руку.
        - Что с тобой?- спросил Дима.
        - Ничего...- сказала Аня, переводя дух.
        - Тебе чего надо? - строго спросил Дима у Ботинкина, который спрятался за
        калитку. - Иди отсюда!
        Ботинкин ссутулился и ушел в дом.
        Войдя к себе, Ботинкин остановился в дверях и окинул взглядом
        приготовленную для гостьи комнату, любовно сервированный стол с фруктами в
        вазе и коробкой шикарных шоколадных конфет.
        - Горбатого могила исправит... - с тоской пробормотал он, снял пиджак и
        небрежно повесил его на спинку стула.
        Из холодильника он достал запотевшую бутылку шампанского, повертел ее в
        руках и тяжело вздохнул:
        - Напиться, что ли...
        Ботинкин сел за стол, открутил с горлышка проволоку и едва успел
        отодвинуть от себя выстрелившую бутылку, облив пенистой струей и фрукты, и
        шоколад, и новую скатерть.
        Горько покивав сам себе головой, он налил полный фужер и, морщась, выпил
        шампанское мелкими глотками.
        Без стука распахнулась дверь его комнаты, и на пороге возник Александр, по
        пояс голый и в тренировочных штанах.
        - Между прочим, командир, - жуя потухшую папиросу, лениво прохрипел он. -
        Сегодня двадцать восьмое июля.
        Ботинкин непонимающе посмотрел на него:
        - Я же вам оставил деньги еще вчера.
        - Где оставил? - забеспокоился Александр.
        - Ах, ну да, - хлопнул себя по лбу Ботинкин. - Это же я не вам оставлял...
        Извините, Саша, я вам завтра за три месяца вперед заплачу, хорошо?
        Александр прошел к столу, налил себе шампанского:
        - По какому поводу пьянка?
        Ботинкин растерянно пожал плечами:
        - Так... Отмечаю свое Ватерлоо.
        Александр залпом выпил шампанское, вытер губы ладонью:
        - Смотри, чтоб завтра - как штык... Как ты пьешь такую дрянь?
        Он открыл коробку с конфетами, сгреб целую горсть и, отправив в рот пару
        штук, невнятно пробурчал:
        - Мамашу угощу, хорошо?
        - Пожалуйста-пожалуйста...
        Александр пошел к выходу, но в дверях повернулся к Ботинкину:
        - Да, а ты чего бороду сбрил?
        - Для красоты... - печально глядя на развороченный стол, тихо вздохнул
        Ботинкин.
        "Восьмерка" медленно катилась по улице поселка.
        Возле дачи номер 34 они увидели Стасика, который махал им рукой. Женя
        притормозил.
        - Привет, - сказал он, высовываясь.
        - Здорово, - Стасик поздоровался с Женей за руку. - Слышь, мужики, до
        станции подкинете? До магазина. Алка в восемь закрывает, опаздываю я...
        - Садись.
        Стасик резво прыгнул на заднее сидение. Машина тронулась дальше. Женя
        осторожно объехал лужу, почти коснувшись забора. Стасик за руку
        поздоровался с Валерой.
        - Чего такой радостный? - спросил Стасика Валера.
        - Ну! Со мной такое случилось!.. Рассказать - не поверите, мужики.
        Ребята разом насторожились.
        - Ну-ка, ну-ка, расскажи, - быстро проговорил Женя.
        - Такое дело, мужики, я сегодня только понял: Бог есть!
        - А-а... - разочаровано протянул Женя.
        - Это почему ты так решил? - с интересом спросил Валера.
        - Да вот, - начал с готовностью Стасик. - Было у меня вчера десять штук.
        Пять своих, и пять тех, что вы дали...
        - Так, - подбодрил Стасика Валера. - Дальше-то что?
        - Ну, что... Пошел я, как говорится... ну, это... за вином. К Чите.
        - Так-так, - поторопил его Валера.
        - Ну, взял два флакона самогонки... То есть вина.
        - Так. Выпил?
        - Ну, понятное дело. Но правда один, - другой я по пьяне посеял где-то...
        Или на халяву напоролся - не помню... Но дело не в этом. Я, когда брал,
        про себя, значит, прошу: "Господи! Сделай так, чтобы у меня всегда в
        кошелечке пятерка была!". И вот, мужики, утром проснулся я, сунулся в
        кошелек, а там - пятерка.
        - Ну и что? - недоуменно спросил Женя, останавливая машину у магазина.
        - Как - что? Я ж ее на вино потратил!
        - Тьфу, бред какой-то... - расстроился Женя. - Я-то думал.
        - Ладно, мужики. Я пошел. Счастливо оставаться! - Стасик выпрыгнул из
        машины и затрусил к дверям магазина, которые уже закрывала здоровенная
        молодая тетка. - Алка! Рыбонька! Погоди, еле успел... Вот спасибо... - он
        исчез за дверью.
        Женя тронулся через переезд.
        - Стой! - вдруг сказал Валера.
        Женя резко затормозил.
        - Когда ты давал ему пятерку? - тихо спросил Валера.
        - Во сне...
        - Так что, и ему приснился наш сон?!
        Из будочки выскочила бабка в железнодорожной униформе.
        - Проезжай! - закричала она. - Заснул, что ли?! Сукин сын!
        Женя тронулся дальше. Машина миновала переезд и свернула на шоссе к
        городу.
        Маленькая каморка в Лужниках освещалась слабой лампочкой. Женька стелил
        себе постель. Валера, сидя в трусах на своей раскладушке, заводил
        будильник. Было без пяти двенадцать.
        - Жень, на сколько ставить?
        - На восемь... Нет на пол-девятого, пол-часа нам хватит.
        Женька взбил подушку и улегся:
        - Слушай, Валер, давай все-таки разберемся, что произошло с этим дурацким
        сном.
        Валера поставил будильник на пол рядом со своей раскладушкой, и тоже лег,
        закинув руки за голову:
        - Боюсь, что мы оказались в зоне какого-то излучения, - вокруг Москвы ведь
        полно до сих пор всяких военных "ящиков".
        - И Стас тоже? - с сомнением спросил Женя.
        Валера резко сел в постели:
        - Слушай, мы же, наверное, все облучились, весь дачный поселок.
        - И всем снился один и тот же сон? - иронично спросил Женя. - Ну,
        знаешь...
        - А что? - возразил Валера. - Это же все об'ясняет!
        - А ты не думаешь, что нас просто ловко разыграли?
        - Кто?
        - Ну, Володка же вполне мог договориться с Анечкой.
        - Гуд, - снисходительно кивнул Валера. - Володька запихнул в свой
        "Запорожец" двух спящих мужиков вместе с грудой аппаратуры и инструментов,
        и перевез их за тридцать километров, так что они даже не проснулись. И
        уложил по кроваткам. Гуд. Ну а как в твою теорию вписывается Стас со своей
        неразменной пятеркой?
        - Да Стас за бутылку что хочешь скажет и сделает! - отмахнулся Женя.
        - О'кей, - тонко усмехнулся Валера. - А как же концерт, - десять тясяч
        зрителей тоже решили с нами пошутить?
        - Да... - нехотя согласился Женя. - Тут действительно каким-то "ящиком"
        попахивает.
        Они помолчали.
        - Слушай, - зевнув, предложил Валера. - Может, завтра спросить у
        кого-нибудь еще, не произошло ли с ними чего-то подобного? Ну, например, у
        Димки с Наташкой?
        - Нет, их не надо трогать, они же просили... - Женька тоже зевнул. - У
        ребят медовый месяц... Спать давай, вон уже двенадцать.
        - Спокойной ночи, - сказал Валера и накрылся одеялом с головой. - Да!
        Давай завтра к Читенку зайдем, - предложил он, высовываясь из-под одеяла,
        и вдруг пораженно обвел глазами комнату.
        Это была его комната на даче, и Жени не было рядом.
        Он встал и, трогая руками стены, вышел в коридор.
        В дверях своей комнаты стоял Женя с топором в руке.
        - Женя, - дрожащим голосом спросил Валера. - Женя, это ты?
        - Мать! - сказал, входя в комнату Александр Читков.- Кто там лазает?
        - Стасик... - ответила Чита.
        На подоконнике лежала кепка Стасика. Александр повертел ее в руках и
        высунулся в окно.
        - Эй, Стас! Где ты там? Иди сюда.
        В саду было темно. Александр прислушался. Что-то стукнулось в траву
        неподалеку от дома. Александр надел на голову кепку,закрыл окно и
        потянулся.
        - Ладно, мать. Пойду, пройдусь перед сном, - он накинул рубашку и пошел к
        двери.
        - Знаю я, куда ты таскаешься. Совести у тебя нет.
        - Ладно, не бурчи. Это мое дело, - Александр вышел, прикрыв дверь.
        Он в темноте прокрался через кусты смородины и перемахнул невысокий забор,
        оказавшись на соседнем участке. Из-под его ног испуганно шарахнулась
        загулявшая курица. Вздрогнув от неожиданности, Александр быстро
        сориентировался и мягким кошачьим прыжком обрушился на нее. Курица под
        Александром издала приглушенный звук и затихла. Александр поднялся,
        забросил обезглавленную птицу к себе на участок, затем снял с головы
        кепку, вытер ею руки и отбросил в сторону. Ступая по грядкам, он пробрался
        к окну и, спрятавшись в кустах жасмина, громко мяукнул.
        Окошко отворилась, и выглянула Люба.
        - Здравствуй, моя сладкая! - шепотом сказал Читков.
        - Саня, ты? Не вижу ничего...
        - Я. Выдь на минуту. Скажу чего.
        - Да что ты, Саня... Стас сейчас прийдет.
        - Да не прийдет. Он только что у матери бухла набрал, я видел. Ну, выйди,
        Люб.
        Люба молча скрылась в окне, через несколько секунд скрипнула дверь
        веранды, и на крыльце появилась ее крепкая фигура в ночной рубашке и
        пуховом платке, накинутом на плечи.
        Читков быстро вышел из кустов и, подхватив ее на руки, побежал к сараю.
        - Саня, да что ты... А вдруг Стаська заявится... Ну, что ты делаешь...
        Пусти.
        Читков молча добежал до сарая, ногой открыл дверь и шагнул с Любой внутрь.
        Здесь было сено, куры, хрюкнула за простенком потревоженная свинья. Читков
        опустил затихшую Любу на сено, припал сверху и стал стягивать с себя
        рубашку. Люба, ослабевшая от любви, вяло сопротивлялась.
        - Санечка...- шептала она. - Не надо... Стас прийдет...
        - Не бойся, моя сладенькая, не прийдет. Ну, иди, иди сюда...
        Свинья снова хрюкнула, заглушая томные вздохи и бормотание Любы.
        Утром Люба вышла в сад полить грядки. Изогнувшись под тяжестью наполненной
        водой ведерной лейки, она прошла к дальней грядке и едва не наступила на
        кепку Стаса.
        - Вот же пьянь... Ой... - она заметила на кепке кровавые, еще не полностью
        засохшие пятна.
        Внимательно и встревоженно оглядевшись вокруг, Люба увидела на земле целую
        лужу крови.
        - Господи!.. - она выронила лейку и побежала в дом.
        - Стас! - закричала она, врываясь в его комнату, и осеклась,увидев
        нетронутую постель на старой раскладушке.
        Ее обуял страх. Она быстро оббежала все комнаты, кладовку и поднялась на
        чердак. Там тоже Стаса не оказалось. Торопливо спустившись, Люба выскочила
        во двор и побежала к сараю, по пути заглянув в туалет. В сарае Люба
        осмотрелась, заглянула за перегородку к свиньям, но и там мужа не
        оказалось. Тут взгляд ее упал на что-то белое, присыпанное сеном.
        - Стас! - с надеждой воскликнула она и шагнула к этому белому, протягивая
        руку. Это была рубашка Читкова. Люба стряхнула с нее сено и широко
        раскрытыми глазами уставилась на кровавые пятна, ярко выделявшиеся на
        белой ткани.
        Ноги у Любы подкосились, и она без сил опустилась в сено.
        Ей вспомнилась прошедшая ночь и слова любовника:" Не бойся, моя
        сладенькая, не прийдет..."
        - Милый, что же ты наделал?.. - прошептала она побелевшими губами.
        Аня проснулась и села на кровати. Звонил телефон. Она встала , сонно
        потянулась, накинула халат и вышла в прихожую.
        Телефонный апарат стоял на столике под вешалкой. Аня сняла трубку.
        - Алло?..
        - Алло. Извините, Валеру можно попросить?
        - А его нет... Он в Москву уехал.
        - Когда уехал?
        - Вчера, часов в семь вечера... У них концерт сегодня. А что передать?
        В трубке молчали.
        - Алло!- сказала Аня громко.- Вас не слышно.
        - Да-да... Понимаете, это звонят из Лужников. Володя Маслов.
        - Здравствуйте, Володя. А ребята разве не у вас? Господи! - вдруг
        встревожилась она. - Что с ними случилось?
        - Хотел бы я знать.
        - Что? Авария?! Они не доехали?.. - голос Ани задрожал.
        - Да нет. В том-то и дело. Вчера они были. Машина здесь, и аппаратура. А
        сами пропали. Понимаете, у нас же программа... Билеты распроданы.
        Аня немного успокоилась.
        - А может они в гости пошли?
        - Ну, может быть... Вобщем, если в ближайшие пол - часа они не обьявятся,
        я попаду в очень неприятное положение...
        - Ой, да они вечно опаздывают. Вы не волнуйтесь.
        - А вы его сестра? Слушайте, если они позвонят, скажите им... Нет, лучше
        уж я сам скажу. Это не для женских ушей. Ну, извините за беспокойство.
        В трубке послышались короткие гудки. Аня положила трубку на аппарат и,
        оторвав листок календаря с цифрой "28", пошла в ванную.
        Люба, торжественная и скорбная, в выходном платье, наглухо покрытая черным
        платком, поднималась к церкви, стоящей на холме над поселком. Подойдя ко
        входу, она старательно перекрестилась трижды на икону и вошла внутрь.
        Церковь была пуста, только за прилавком, где продавали свечи и иконки,
        клевала носом сухонькая старушка.
        Люба перекрестилась на алтарь и подошла к старушке:
        - Теть Мань, - негромко позвала она.
        - Ась? - очнулась от дремы старушка. - Свечку тебе?
        - Где батюшка? - скорбно спросила Люба.
        - Обедает, небось, - недовольно сказала тетя Маня. - Чать, батюшка тоже
        человек.
        - Мне исповедаться нужно.
        - Горит тебе, что ли?.. - недовольно бурча, старушка вышла из-за прилавка
        и, держась за поясницу, прошла в придел.
        Люба посмотрела на сцены страшного суда, изображенные на стене церкви и
        снова перекрестилась.
        Вскоре появился батюшка, лет шестидесяти, маленький толстый старик с
        редкой сивой бородой.
        Люба припала губами к его руке:
        - Батюшка, исповедаться хочу, грех на мне тяжкий!
        Она заплакала.
        - Утешься, дочь моя, - ласково сказал батюшка, беря ее за руку. - Господь
        милостив, покайся, и облегчи душу перед Богом и слугой его.
        Он провел ее к алтарю и приготовился выслушать исповедь:
        - Говори, дочь моя, что с тобой.
        Люба вытерла слезы, судорожно вздохнула и сказала:
        - Я мужу изменяла.
        - Так, - ласково поощрил батюшка.
        - А его сегодня ночью мой любовник убил.
        - Так, - снова ласково мотнул головой батюшка. - Что?!
        - А я никому не сказала, - виновато говорила Люба. - Даже эти... улики
        постирала.
        - Какие улики? - глаза батюшки вылезли из орбит.
        - Ну, рубашку Сашину и Стасика кепку... Скажи, батюшка, как мне жить-то
        дальше, помоги!
        Батюшка растерянно помолчал, затем пришел в себя от шока.
        - Какой Сашка-то, уж не Читков ли?
        - Он, - кивнула Люба.
        - Так, - соображал батюшка. - Ты в милицию ходила?
        - Нет, - испугалась Люба. - Как же я на него донесу? Он же из-за меня на
        такое решился! Нет, не могу я...
        Она снова заплакала.
        - Ну что ж... - вздохнул батюшка. - Бог тебе судья... Только и о людских
        законах забывать не грех.
        В приделе церкви скрипнула дверь.
        - Тяжкий это грех - убийство, и приказать тебе доносить я не могу, это ты
        в душе своей решить должна...
        Из двери придела торопливо выскользнула тетя Маня, влезла на велосипед и,
        быстро набирая скорость, поехала в поселок.
        Остановилась она у милиции, прислонила велосипед к полисаднику и прошла к
        участковому.
        - Молись, дочь моя, - грустно заключил батюшка, благославляя Любу. -
        Господь всемилостив, он примет на себя грехи наши... Иди с Богом.
        Батюшка шел по поселку, опустив голову и сложив за спиной руки. Из-за угла
        навстречу ему выскочил запыхавшийся Читков. На плече у него громоздился
        большой мешок. Он на секунду остановился, глянув на батюшку с досадой,
        потом повернулся и быстро пошел прочь. На повороте он оглянулся через
        плечо.
        Батюшка торопливо шел следом за ним. Читков свернул в проулок, пробежал
        метров сто, и снова обернулся. Батюшка тяжело трусил за ним по пятам.
        Читков побежал, свернул в узкий проход между домами и оказался перед
        свежевыкопанной траншеей. Через траншею вела широкая доска. Читков
        перебежал по доске, остановился, тяжело дыша, и поставил мешок у ног.
        Батюшка, задыхаясь от бега, появился на другой стороне траншеи.
        - Ну?!- сердито закричал Читков. - Чего надо?
        - Саша... - еле переводя дух, выговорил батюшка. - Что в мешке у тебя?..
        - Ничего! Вам какое дело?
        - Что там... В мешке?.. Скажи.
        - Вот привязался... Ну, картошка. Дальше что?
        - Нет, Саша. Там не картошка. Я знаю, что там, - батюшка погрозил ему
        пальцем.
        - А ты докажи! - разозлился Читков. - Ишь какой! Не пойман - не вор. - Он
        спихнул доску ногой в траншею, взвалил мешок на спину и быстро пошел
        прочь.
        - Саша! Побойся Бога! Стой, пропащая душа!..
        Но высокая фигура Читкова уже скрылась за углом дома.
        Придя домой, Читков развязал мешок, и они вдвоем с матерью стали
        пересыпать сахар в бидон.
        - Откуда песок? - спросила Чита.
        - Со станции. Знаешь, склад деревянный? Я доску отодрал. Ночью еще пойду.
        - Ох, допрыгаешься, отчаянная голова... - Чита вышла из дому.
        Александр отряхнулся от налипшего на голое тело сахарного песка и пошел на
        половину к квартиранту. Не стучась, он толкнул дверь и шагнул внутрь,
        привычно говоря:
        - Между прочим, командир...
        В комнате было пусто. Александр на секунду остановился на пороге, потом
        быстро вошел и прикрыл за собой дверь. Пройдя к столу, он увидел деньги и
        записку. Прочел. Сунул все в карман.
        Быстро стал выдвигать ящики стола, переворачивая ловкими пальцами
        содержимое. В ящиках были одни бумаги и тетради, исписанные мелким
        почерком с множеством помарок и исправлений. Закрыв последний ящик,
        Александр выбрал из стакана на столе несколько шариковых ручек, сунул в
        карман брюк, потом забрал перочинный ножик. Включеный компьютер показывал
        неподвижную рамку с надписью "Программа выполнена". Александр приподнял
        его, но следом потянулись пучки проводов. Тогда он поставил компьютер на
        место. Больше на столе ничего стоящего не было, и Александр, мягко ступая
        по половицам, двинулся вдоль расставленных у стены приборов. Дойдя до
        холодильника, он поживился банкой кильки в томатном соусе.
        У вариометра Алесандр остановился и подозрительно посмотрел на рубильник:
        - Не дай Бог, замкнет что-нибудь - весь дом к черту сгорит!
        С этими словами он опустил рубильник.
        Яркий рубиновый свет на мгновение залил комнату. Надпись на компьютере
        сменилась таймером. Александр отскочил и спрятался за дверцей шкафа. Потом
        осторожно выглянул. Лампа вариометра потухла. Таймер на экране компьютора
        медленно отсчитывал убывающие секунды. Александр плюнул и вышел из
        комнаты.
        На своей половине он остановился и пересчитал деньги. Послышались шаги
        Читы, и он сунул деньги в карман. Чита вошла, неся ведро молодой картошки.
        Александр накинул безрукавку и пошел из дома, бросив на ходу:
        - Пойду, пивка выпью...
        К даче номер 34 подкатил милицейский "УАЗик", из него, щурясь на солнце,
        тяжело выбрался пожилой участковый старший лейтенант Пал Палыч Шило. Он
        поправил китель, кобуру на ремне и, помахивая планшеткой, неторопливо
        направился к дому.
        Во дворе он остановился у веревки с бельем, потрогал рукой рубашку
        Александра, затем кепку хозяина дома, покачал головой.
        Не стучась, толкнул входную дверь и вошел в дом.
        - Есть кто живой? - с подтекстом спросил он.
        Люба отпрянула от армейской фотографии мужа, стоящей на старом буфете.
        Уголок фотографии украшала черная лента, по сторонам стояли зажженые
        свечки.
        - Кто там? - нервно спросила она, вытирая распухшие от слез глаза.
        На пороге комнаты появился Шило, снял фуражку и улыбнулся приветливо:
        - Здравствуй, Любонька. Как поживаешь?
        - Ничего, - ответила Люба, загораживая собой фотографию и еще более
        нервничая. - Вам чего, Пал Палыч?
        - Стас-то дома? - неторопливо осматривая комнату, спросил участковый.
        - Нету, ушел куда-то, - ломая руки, соврала Люба.
        - Ну и ладненько, - не огорчился Шило. - А когда вернется?
        - Не знаю... - Люба тихонько передвигалась, закрывая собой фотографию. -
        Вобще-то он сегодня не ночевал, пьет где-то.
        - Ага, ага... - мурлыкал участковый. - Ну и ладненько.
        Он плавно скользнул в сторону и взглянул на фотографию:
        - Видно, далеко ушел благоверный-то твой, а?
        Люба нервно шагнула в сторону.
        - Не знаю, ничего не знаю... Вы завтра приходите - может, вернется... -
        фальшиво улыбнулась Люба.
        - Ну и ладненько, - обрадовался участковый. - Завтра, так завтра.
        Он раскрыл планшетку, вынул оттуда ручку и казенного вида бумагу, и
        положил все аккуратно на стол:
        - Ты вот здесь подпиши, Любонька, да пойду я, дел нынче много.
        Люба опасливо подошла к столу, взглянула на бумагу:
        - Что за бумага?.. Зачем это мне ее подписывать?
        - А это подписочка о невыезде, Любонька, давай, подписывай, - ласково
        улыбнулся участковый.
        Люба дрожащей рукой взяла ручку.
        - Вот здесь, милая, - показал пальцем Шило.
        Люба неровно расписалась.
        - Вот и ладненько, - удовлетворенно мурлыкал участковый, убирая подписку и
        ручку в планшет. - А Сашкину рубашку и кепку мужнину я конфискую сам, ты
        сиди, сиди.
        - Зачем... рубашку?.. - сомлела от ужаса Люба.
        - Улики, милая, - сокрушенно вздохнул Шило. - Ну, будь здорова, Любаша.
        Шило неторопливо пошел к выходу, но в дверях снова остановился:
        - Да, чуть не забыл: где Читенок-то?
        - Не знаю я... - жалобно сказала Люба, едва сдерживая слезы.
        - Ну и ладненько, - согласился Шило. - Найдем.
        Он вышел во двор, аккуратно снял с веревки рубашку и кепку, уложил их по
        отдельным целлофановым пакетам и залез в "УАЗик".
        Наступал вечер. Гудела электричка, приближаясь к станции. Рядом с
        магазином под высоким раскидистым тополем желтела пивная бочка на колесах.
        Возле бочки, кто сидя, кто стоя, пристроив кружки и банки на ящиках и
        тополиных сучьях, отдыхали мирные жители поселка, занимаясь спокойными
        разговорами и деля закуску.
        Александр Читков, окруженный несколькими товарищами, сидел на большой
        деревянной кабельной катушке и ловко чистил воблу.
        - Ладно. Повторю еще раз, - сказал маленький усатый мужчина в
        хлопчатобумажной строительной робе. - А ты слушай внимательно, учитель.
        - Минуту. Я запишу условие, - интеллигентный парень лет тридцати достал
        блокнот и авторучку.
        - Пиши. Значит так: три мужика скинулись по червонцу, и послали четвертого
        за водкой. Тот пошел, и купил пять пузырей по пятерке.
        - Пятера осталась, - напомнил третий товарищ и выпил пивка.
        - Да. С этой пятеры он вернул ребятам по рублю, а двоечку забрал на
        карман, за свои услуги. Записал, учитель?
        - Ага... - учитель торопливо заносил в блокнот данные.
        - Значит, получается: была тридцатка. Он взял по червонцу, вернул по
        рублю. Это все равно, что он взял бы по девять. Так? Трижды девять
        двадцать семь. И два рубля на кармане. Двадцать девять. А было тридцать.
        Где еще рубь?
        Учитель задумался.
        - Чего тут думать, - засмеялся Александр. - Попятил он рублишко-то.
        - Таких цен давно нет, - мрачно сказал четвертый товарищ.
        - О! Менты пошли по пиву, - сказал третий, хлебнув пивка.
        Через толпу отдыхающих к кабельной катушке пробирался Пал Палыч, и с ним
        трое дружинников.
        - Здорово, Палыч! Как она? - весело крикнул усатый.
        - Здорово, Семен. Отойди-ка в сторонку, - сказал добродушно Пал Палыч. -
        Ну, Саня, нагулялся?
        Читков отложил воблу и встревожено посмотрел на участкового.
        - На свои гуляю, - нервно сказал он, кося по сторонам глазами.
        Дружинники брали его в кольцо.
        - Да... Побегал я за тобой. А ты - вон где. Сидишь, пивко сосешь.
        Совесть-то не гложет, Саня? - отечески пожурил участковый.
        - А чо? Поп что ль наклепал? Брехня! За мной нет ничего.
        - Ну и ладненько. Нет так нет. Давай-ка, допивай, и прокатимся с тобой.
        - Куда это? Не поеду.
        - Поедешь, - спокойно сказал Пал Палыч, жестом шерифа доставая из-за спины
        наручники.
        Читков плеснул ему в лицо пива и рванулся в сторону. Перед ним оказался
        тщедушный дед лет шестидесяти пяти с повязкой дружинника на рукаве. Лицо
        его перекосилось от страха. Он попятился, засовывая руку под полу пиджака.
        Под пиджаком он выставил указательный палец, оттопыривая ткань, и,
        продолжая пятиться, быстро, с мольбой в голосе произнес:
        - Шурик, Шурик, не балуй, застрелю, голубчик... Пистолет у меня, видишь?
        Читков швырнул в него воблой, но тут сзади ему на спину прыгнул маленький
        злобный дружинник и вцепился в горло стальным захватом. Толстый дружинник
        рухнул на колени перед Читковым и схватил его с визгом за ногу. Тут
        подоспел мокрый Пал Палыч и щелкнул наручниками.
        Народ, разбежавшийся в стороны, наблюдал эту сцену с ужасом и восторгом.
        Учитель выглядывал из-за дерева.
        - Прощай, ребята! - с надрывом крикнул Читков. - Повязали сокола... Эх,
        жизнь моя- копейка!..
        Его затолкали в воронок.
        Аня стояла в отделении милиции у перегородки, за которой находился стол
        дежурного. Лицо у Ани было заплаканное. В глубине помещения была дверь с
        глазком. Из-за двери голос Читенка трагически выводил песню "Черный
        ворон".
        - Ну, я очень вас прошу, - умоляла Аня дежурного. - Хотя бы примите
        заявление. Ведь люди пропали. В Москве все с ног сбились. Концерт сорван.
        - Девушка, - устало и монотонно проговорил дежурный. - Я в сотый раз вам
        об'ясняю: должно пройти не меньше недели, чтобы ваш брат считался
        пропавшим. Ну поймите, ребята загуляли, не ночевали дома. И что, - я
        должен поднимать на ноги всю милицию, оповещать посты ГАИ, звонить в
        медицинские учреждения?
        - Ну, если вам некогда, давайте я позвоню... - умоляла Аня.
        - Девушка, посмотрите на часы, - начал сердиться лейтенант. - Уже почти
        двенадцать ночи. Идите домой, и ложитесь спать. Поймите, мы не можем
        бросить все, и искать вашего братца. У нас очень напряженная работа. В
        поселке совершено убийство... - он встал, подошел к двери камеры и
        несколько раз стукнул по ней кулаком.
        Песня на мгновение прекратилась.
        - Вот, соловей-разбойник... - буркнул лейтенант. - Все, девушка. Идите.
        Аня всхлипнула и пошла к выходу. В дверях она столкнулась с
        раскрасневшимся Пал Палычем. Он уступил ей дорогу и бодро шагнул в
        помещение.
        Следом дружинники ввели Любу.
        - Вот и ладненько. Ну, как он? Молчит? - Пал Палыч указал на камеру.
        Оттуда снова грянула песня: "Отнеси платок кровавый милой Любушке моей..."
        Люба, услышав песню, закрыла лицо руками.
        - Поет, - развел руками дежурный.
        - Ну и молодец, - Пал Палыч открыл дверь кабинета. Зайдя, включил там свет
        и поманил пальцем Любу.
        Люба вошла и села на стул. Глаза у нее были отчаянные.
        - Ну что, Любонька, значит, ничего ты не знаешь?
        - Ничего не знаю.
        - Ну и ладненько. Вот мы тебе и устроим очную ставку. Знаешь, что это
        такое?
        - Не знаю ничего.
        - Ну и хорошо. Молодец. Сейчас узнаешь. Некипелов! - позвал он громко. -
        Веди сюда Читкова.
        После этого он пристально и сурово посмотрел на сжавшуюся в кресле Любу.
        Ее вдруг как прорвало, и она скоро затороторила:
        - Это он от любви, Пал Палыч! Это я, дура, одна виновата! Я ввела его в
        искушение. Все на мужа-то жаловалась, как с ним мне тяжело, и как он на
        меня давеча руку поднял, и табуреткой грозился. Все из-за меня. А он так
        любит меня, так любит, и характер у него знаете, какой... Вот и не
        стерпел...
        - Да-да... - печально покивал Пал Палыч и тут заметил стоящего в дверях
        лейтенанта Некипелова. - Ну? Где задержаный? - недовольно спросил он.
        Дежурный беспомощно развел руками.
        Пал Палыч сорвался с места и ринулся в дежурку.
        Дверь камеры была нараспашку. В проеме столпились дружинники. Растолкав
        их, участковый заглянул в камеру.
        - Сбежал, подлец... - пораженно проговорил Капитан.
        Читенок лежал на нарах в КПЗ, глядел в окно, забранное толстой решеткой, и
        зло пел:
        - Ты добы-ичи не добье-осся!
        Черный во-орон, я не тво-ой!
        Ты добы-ичи...
        Внезапно стало темно, как в могиле.
        - Ой, мама... - пробормотал в темноте Читенок.
        Он зашевелился, загремело какое-то ведро, сбоку на него упали грабли.
        Открылась дверь, поток света из дверного проема залил сени дома номер 36.
        - Сашка? - в дверях комнаты стояла Чита. - Ты что тут гремишь? Напугал до
        смерти!
        Читенок расширенными от страха глазами смотрел на мать.
        - Мамаша... Это где я?..
        - Э-эх, допился! - с презрением протянула Чита. - Дома, где ж тебе быть?
        Встать-то сам сможешь?
        Читенок, еще ничего не понимая, отбросил с себя грабли и поднялся с пола:
        - А где Шило?
        - Какое тебе шило - иди проспись! - она повернулась и пошла в дом. - Шило
        ему, пьяному... И когда только успел?..
        Читенок сделал несколько шагов, ступил на порог родного дома и заглянул в
        комнату. Мать сидела у окна и смотрела на темную улицу, где в свете
        одинокого фонаря кружились бесконечно ночные мотыльки.
        Читенок с недоверием осмотрел комнату, как будто ожидая, что она вот-вот
        исчезнет.
        - Мам...
        - Чего?
        - Ну и дела... - покрутил головой Читенок.
        - Дела, как дела... - равнодушно пожала плечами Чита. - Спать иди.
        Читенок постоял еще, глядя на мать, потом неуверенно произнес:
        - Покурю пойду...
        Он вышел во двор, сел на лавочку у входа и закурил.
        - Ну дела... Это что же получается?.. - он вытянул руки и внимательно
        посмотрел на них. Внезапно ему в голову пришла какая-то мысль.
        - Очкарик!.. - воскликнул он.
        Он бросил недокуренную папиросу и, торопливо обойдя дом, зашел с половины
        Ботинкина. На веранде постоял, затем постучал в дверь. Не услышав ответа,
        вошел в комнату Ботинкина и зажег свет.
        В комнате все было по-прежнему, только вот на столе лежали деньги и
        записка.
        Читенок опасливо подошел к столу, пересчитал деньги. Затем молча пробежал
        взглядом записку, вынул из кармана точно такую же, и положил их рядом.
        Сравнив их, он сузил глаза и стукнул кулаком по столу:
        - Точно - Очкарик!..
        Валера встал и, трогая руками стены, вышел в коридор.
        В дверях своей комнаты стоял Женя с топором в руке.
        - Женя, - дрожащим голосом спросил Валера. - Женя, это ты?
        - Я, - Женя, секунду помедлив, нагнулся и поставил топор на пол. - Так
        что, опять?..
        - Опять... - слабым голосом сказал Валера.
        - Надо Анечку разбудить, - решительно сказал Женя. - Не может быть, что
        вся эта ерунда только с нами творится.
        - Ты думаешь?..
        Женя, не отвечая, включил свет, и подойдя к двери в Анину комнату, громко
        постучал. За дверью было тихо. Ребята переглянулись, и Валера вдруг,
        оттолкнув Женю, ворвался в комнату.
        - Анька!! - заорал он. - Ты где?!.
        Аня испугано подскочила в постели:
        - Ты что, Валерик?..
        Валера подбежал к ней и сел рядом на кровать.
        - Анечка! Ну слава Богу! С тобой все в порядке.
        - Что случилось? - недоуменно спросила Аня, просыпаясь. Она натянула
        одеяло на голые колени. - Женя? И ты здесь? Да что с вами?
        - Аня, - голос у Жени был очень мрачный. - Подумай хорошенько. Какое
        сегодня число?
        - Двадцать седьмое... - Аня посмотрела на часы. - Нет, уже двадцать
        восьмое.
        - Я так и думал! - зловеще сказал Женя.
        - Сестренка, - спросил ласково Валера. - А тебе ничего не кажется
        странным?
        - Конечно, кажется! - сердито сказала Аня. Она уже полностью проснулась. -
        Ничего себе! Врываются среди ночи два психопата в трусах и спрашивают,
        какое число. Очень даже странно, - она снова легла и накрылась с головой
        одеялом. - Идите отсюда...
        Женя, а за ним и Валера покинули комнату Ани. На веранде они сели за стол
        и закурили.
        - Так, - решительно сказал Женя. - Ну-ка, напомни мне, что ты там говорил
        про вояк из почтового ящика?
        Сержант проводил Валеру и Женю на второй этаж в комнату дежурного по
        части.
        При их появлении из-за пульта встал молодой, лет тридцати, майор с
        повязкой дежурного на рукаве. Он радушно заулыбался, шагнув им навстречу.
        - Рад, очень рад! - сказал он, протягивая руку. - Майор Орлов. Можно
        просто - Саша. Присаживайтесь, ребята, я сейчас кофейку соображу.
        Валера с Женей уселись на предложенные стулья, оглядывая тесную дежурку,
        увешанную инструкциями, планами и графиками.
        - Свободен пока, Сидоров, - отпустил сержанта майор и уселся на свое место
        за пультом. - А вы ранние пташки, я думал, что артисты до обеда спят. Вы с
        концертом хотите приехать? - Милости просим, у нас очень много ваших, так
        сказать, поклонников.
        - Мы вообще-то, по другому делу, - неловко заговорил Женя. - У нас концерт
        в Лужниках срывается.
        - Что, зрителей нет? - сочувственно ляпнул майор. - Так это мы вам
        устроим, я лично два батальона приведу.
        - Да нет, спасибо, - сердито сказал Женя. - Со зрителями у нас все в
        порядке.
        - Ага... - озадачено сказал Майор Орлов. - С помещением проблемы?..
        - Проблема в том, - вмешался Валера. - Что мы не можем попась в Лужники.
        Стоит нам приехать в город и расставить аппаратуру, как мы непонятным
        образом возвращаемся сюда, в поселок, и оказываемся у меня на даче.
        - Понятно, - сказал Орлов неуверенно. - Извините, а от меня что требуется?
        - Короче, Саша, - перебил Женя. - Вы можете нам хоть приблизительно
        сказать, что происходит на вашем обьекте?
        Орлов на несколько секунд потерял дар речи. Он несколько раз перевел
        взгляд с Жени на Валеру и обратно. Потом он улыбнулся.
        - Да вы что, ребята? Вы соображаете, что говорите? Это же военная тайна.
        - Я понимаю, - нетерпеливо сказал Женя. - Нам не надо подробностей. Вы
        примерно скажите, в общих чертах.
        - Н-да... - Орлов встал и прошелся по комнате. - Ну, во-первых, конкретно
        мы ни чем таким не занимаемся. Мы охраняем. Патрульная служба, контрольно
        пропускные структуры, отчасти строительство... А работают ученые. Главное,
        я не понимаю, вам-то это зачем?
        - Да затем, - не вытерпел Валера. - Что из-за их экспериментов часть
        жителей в окрестностях вашей части чем-то облучилась, и теперь для них
        остановилось время. Вот как вы думаете, какое сегодня число?
        - Двадцать восьмое... - медленно сказал Орлов, странно глядя на Валеру.
        - Во-во! Для вас - двадцать восьмое. А для нас с Женькой давно уже
        тридцатое. А завтра будет тридцать первое. А для вас все будет двадцать
        восьмое.
        - Поймите! - подхватил Женя. - У нас десять тысяч зрителей в зале. Если
        концерт опять не состоится, это будет просто катастрофа!
        - Так-так, - вдруг бодро сказал Майор. - Я сейчас, - он встал и быстро
        вышел из комнаты.
        - Ты думаешь, они что-нибудь сделают? - с сомнением спросил Женя,
        прихлебывая кофе.
        - Конечно! - уверенно ответил Валера. - Видимо, они просто не знают, что
        их эксперимент отчасти вышел из-под контроля.
        Вернулся озабоченный майор.
        - Вы понимаете, - сказал Валера, отрываясь от кофе.- Надо поскорее с этим
        разобраться. Наверное, мы не одни пострадавшие. Очень может быть, что у
        кого-то сорвались дела поважнее нашего концерта.
        - С меня и концерта давольно, - горячился Женя. - Отправить бы этих
        эксперементаторов на северный полюс. Пусть там эксперементируют с белыми
        медведями...
        - Конечно! - охотно поддержал Орлов, усаживаясь на свое место и закуривая.
        - Отличная идея. Вы, главное не волнуйтесь. Все будет хорошо.
        Дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошел маленький строгий
        старик в белом халате. За его спиной маячили четверо верзил с
        невыразительными лицами и веревками в руках.
        - Это еще что? - поглядев на майора, заиграл желваками Женя. - Вы за
        идиотов нас принимаете?!
        - Спокойно, молодые люди, - старенький врач профессионально держался от
        них на безопасном расстоянии. - Давайте без шума пройдем в медпункт, и там
        обсудим все ваши проблемы.
        Он сделал знак санитарам, и те двинулись на Валеру с Женей.
        - Ну уж нет! - Женя отскочил к стене и принял боксерскую стойку. - Мы
        будем говорить только здесь.
        Валера, пятясь от надвигающихся санитаров, встал рядом и попытался как-то
        разрядить обстановку:
        - Ребята, - страстно начал он. - Это недоразумение, майор неправильно нас
        понял. Давайте спокойно поговорим, мы же все взрослые люди.
        Не обращая внимания на его слова, один из санитаров схватил его за руку и
        стал выворачивать ее за спину. Валера невольно вскрикнул от боли. Женя,
        зло сощурив глаза, нанес санитару классический хук. Санитар словно
        задумался на мгновение и рухнул на пол, закатывая глаза. Остальные трое
        набросились на них.
        Валера прижался спиной к стене и ожесточенно отпихивал их ногами, не
        переставая кричать:
        - Идиоты, мы совершенно нормальны!! Это все из-за ваших сволочных
        экспериментов!
        Женя же молчал, сосредоточенно нанося удар за ударом.
        Старенький доктор спокойно смотрел на эту сцену, изредка укоризненно
        покачивая головой. Майор же морщился и страдал.
        Наконец, ребят повалили на пол и крепко скрутили веревками.
        Доктор раскрыл саквояж, вынул разовые шприцы, наполнил их из десятикубовой
        ампулы и по одному передал санитару:
        - Ничего, это их успокоит.
        - Мерзавцы, - зло сказал Женя. - Вы еще заплатите за это!
        - Это вам даром не пройдет, - пробормотал, вырубаясь, Валера.
        Сочувственно глядя на них, майор сказал:
        - Какая жалость. Такие талантливые ребята...
        Едва продрав глаза, Стасик прошлепал босыми ногами в угол, где на стуле
        лежали его штаны и рубашка, и полез в карман.
        Кошелек был на месте. Стасик дрожащей рукой расстегнул его, заглянул
        внутрь и увидел сложенную вдвое пятитысячную купюру.
        - Миленькая, - восхищенно сияя опухшим лицом, улыбнулся Стас. -
        Розовенькая моя...
        Он погладил ее пальцами и прослезился:
        - Есть ведь Бог на свете, есть!
        Он прошлепал к иконе и в пояс поклонился:
        - Спасибо тебе, Господи, что вернул мне опять мою пятерочку!
        Он утер набежавшую слезу и пошел на кухню.
        Люба рубила капусту, по радио передавали "Кармен-сюиту".
        Стас тихо подошел сзади и нежно поцеловал жену в шею.
        Вздрогнув от неожиданности, Люба обернулась.
        - Чего это с тобой, Стасик? - приятно удивилась она. - Напугал даже.
        Стас снова поцеловал жену, на этот раз в губы.
        - Вот, - сказал он, протягивая ей купюру. - Купи себе, что хочешь.
        Люба растерянно посмотрела на него, перевела взгляд на "пятерку":
        - Ой, правда?..
        - Бери-бери! - довольно сказал Стасик и пошел в комнату. Там он достал
        свадебный коричневый костюм и повесил его на створку шкафа.
        Следом в комнату вошла Люба. Увидев его приготовления, она с удивлением
        спросила:
        - Куда это ты собираешься, Стасик?
        - В церковь пойду, - поджав губы, ответил Стас.
        Аккуратно завязав галстук перед зеркалом, выбритый и модно постриженный
        Ботинкин небрежным жестом поддернул рукав пиджака и посмотрел на часы.
        Удовлетворенно хмыкнув, Ботинкин, не торопясь отправился к окну. На улице
        никого не было. Лужа под окном подрагивала под тяжелыми каплями дождя.
        Ботинкин чуть передвинул бутылку "Амаретто" и коробочку "Моцарт Кюхель", и
        вернулся к окну.
        В конце улицы появился неторопливо бредущий Стас.
        Он шел с просветленным лицом и смотрел на близкое небо, и поэтому не
        заметил лужи под окном Ботинкина. Ноги его скользнули по грязи, и он упал
        в лужу.
        - Ах ты е... - начал было он, но вдруг остановил свою речь, улыбнулся и
        тихо произнес. - Что же они никак не положат асфальт?.
        Он встал, и хотел идти дальше, но вдруг вернулся, вырвал из забора у
        Читковых две широкие доски. Из досок выложил мостик через лужу и, радостно
        оглядев свою работу, быстро пошел к калитке дома номер 34.
        Лишь только калитка за ним закрылась, с порога дачи 36 с искаженным лицом
        выскочил Ботинкин и ринулся к луже. Он схватил доску и отшвырнул ее в
        сторону. Посмотрел на часы и быстро обернулся: из-за поворота появилась
        Аня.
        - Черт... - сдавленно произнес Ботинкин и бросился назад за доской. Он
        схватил ее и вернулся к луже. Аня как раз подошла.
        - Ну какой же вы молодец! - сказала она благодарно. - Если бы не вы, я бы
        наверняка здесь шею свернула...
        -Ногу, - сердито сказал промокший до нитки Ботинкин.
        - Идите скорее домой, вы совсем промокли, - сказала Аня, быстро переходя
        лужу по доске.
        Ботинкин стоял в луже, беспомощно глядя ей в след.
        - Здорово, командир, - раздался за спиной знакомый голос.
        Ботинкин обернулся. У дыры в заборе стоял, натянув на голову капюшон
        плаща, здоровенный Читенок и пристально смотрел на него.
        - Я помню... - уныло сказал Ботинкин. - Сегодня двадцать восьмое. Завтра я
        вам заплачу за три месяца. Если хотите, сегодня. Только сейчас, ради Бога,
        оставьте вы меня в покое.
        - Ты, очкарик, зубы мне не заговаривай, - ухмыльнулся Читенок.- Ты зачем
        это мой забор раздербанил? Давно по роже не получал?
        Ботинкин растеряно топтался в луже.
        - Короче, - Читенок сплюнул. - Чтобы через пол-часа штакет был на месте. И
        смотри, брателла. Будет криво прибито - ночевать будешь в больнице.
        Он отвернулся и ушел к себе на крыльцо, бормоча:
        - Корячишься тут, как папа Карло, а потом всякое бабье по твоей работе
        шлындрает...
        Дверь за ним захлопнулась.
        Валера и Женя лежали, привязанные к своим больничным кроватям крепкими
        брезентовыми ремнями. Лица у обоих были подавленные, у Жени под глазом
        красовался свежий синяк.
        Дверь их палаты отворилась. Вошел щегольски одетый сухопарый мужчина с
        густой седой шевелюрой. Его умное интеллигентное лицо украшали модные очки
        с диоптриями. На плечи мужчины был небрежно наброшен белый халат. За ним
        вился хвост ассистентов и студентов-практикантов.
        - Здравствуйте, ребята, - добродушно поздоровался он. - Как вы себя
        чувствуете?
        - Доктор, - воззвал Валера. - Ради Бога, разберитесь! Мы с Женей абсолютно
        нормальные люди! Вы же специалист, и должны отличать больных людей от
        здоровых. Дайте нам, в конце концов, какие-нибудь тесты, или что там у вас
        в таких случаях делается?
        - Хорошо, хорошо, - успокаивающе поднял руку доктор. - Никто и не
        собирается держать в диспансере здоровых людей, не волнуйтесь.
        Женя, до сих пор хранивший презрительное молчание, сердито сказал:
        - Тогда пусть нас развяжут, наконец, и дадут нормально поговорить с
        нормальным компетентным человеком.
        Доктор поднял руку, и ему тут же была вручена папочка с их "историями
        болезни". Он мельком глянул на две странички текста и вернул папку
        ассистенту.
        - Ну-с, так что у вас за проблема?
        - Нет у нас никаких проблем! - твердо сказал Женя, не давая Валере
        раскрыть рот. - У нас все в порядке, выпустите нас отсюда.
        - Ну, а вы как думаете? - обратился врач непосредственно к Валере.
        - Понимаете, - начал проникновенно тот. - Мы попали в сложное положение:
        завтра у нас концерт в Лужниках, но он снова сорвется...
        - Почему же? - полюбопытствовал доктор.
        - Ничего не говори, дурак! - грубо сказал Женя. - Он же нас здесь навеки
        запрет!
        - Не думаю, - рассудительно возразил Валера. - Он просто не сможет. Ты
        разве забыл, что ровно в 12 ночи мы снова перенесемся в двадцать восьмое
        число?
        Женя неприятно засмеялся:
        - Слышал, эскулап? Мы у тебя здесь только до 12-ти, понял?
        - Женя, - укоризненно протянул Валера.
        - Да ну его! - если бы Женя смог, он отвернулся бы сейчас к стене, но он
        не мог, и поэтому только скорчил презрительную мину.
        - Вот такая картина, - ничуть не обидевшись, повернулся к своей свите
        доктор. - Мне знакомы подобные случаи, на следующей лекции не забудьте мне
        напомнить, я разберу этот феномен группового помешательства.
        Он посмотрел на часы и заторопился:
        - Так, пройдемте дальше, друзья, пора заканчивать обход, а то вы не
        успеете в метро на пересадку.
        - Прощайте, - вежливо сказал Валера. - Только, если можно, пусть
        кто-нибудь поправит на мне одеяло, у меня связаны руки.
        Доктор снисходительно кивнул головой молоденькой высокой практикантке,
        которая смотрела на него влюбленными глазами, и величественно удалился
        вместе со всей свитой. Осталась только молодая практикантка. Она закрыла
        дверь палаты изнутри и прошла к кровати Валеры, чтобы поправить одеяло.
        - Как же вы так, ребята, милые? - сочувственно спросила она. - Я так люблю
        ваши песни.
        - Развяжи меня, я дам тебе автограф, - мрачно предложил Женя.
        - А вы зря так с Игорем Васильичем, - мягко упрекнула она Женю. - Он
        замечательный, невероятно талантливый психиатр! И прекрасный человек.
        - Сколько времени? - неожиданно поинтересовался Валера.
        - Двенадцать, - взглянув на часы, сказала девушка.
        - Нет еще двенадцати, - спокойно возразил Валера. - У вас часы отстают.
        - Откуда вы... - начала девушка и вдруг осеклась: оба пациента вдруг
        исчезли, только ремни вяло покачивались, свисая с коек.
        Девушка замерла на мгновение, затем лихорадочно похлопала по одеялу, где
        только что лежал Валера и бросилась вон из палаты, торопливо стуча
        каблучками.
        Александр Читков по прозвищу Читенок стоял в тени высокого тополя на
        асфальтированной площадке перед отделением милиции. Над входом в дежурную
        часть горел яркий фонарь, облепленный ночнымим мотыльками.
        Часы показывали без одной минуты двенадцать. Читенок нагнулся и поднял
        камень, не сводя взгляда с секундной стрелки.
        До полуночи оставалось тридцать секунд, когда он запустил тяжелый булыжник
        в яркоосвещенное окно дежурки.
        Раздался оглушительный звон. Из дверей выскочил лейтенант Некипелов, на
        ходу расстегивая кобуру. Он увидел притаившегося за тополиным стволом
        Читенка.
        - Ах ты, сволочь! - заорал разьяренный лейтенант и бросился к Александру.
        На крыльцо здания выскочил Пал Палыч Шило с бутербродом в руке.
        - Не стреляй, Некипелов! - закричал он. - Это Читков!
        Читенок рванулся прочь и выскочил на светлое пространство. Он ясно видел
        бегущего наперерез ему Некипелова, когда все вдруг погрузилось во тьму, и
        он с разбега влепился в стену.
        С грохотом обрушилась вешалка с телогрейками и плащами, дверь
        распахнулась, и в сени пролился свет из комнаты. Испуганная Чита стояла на
        пороге:
        - Сынок, что ты?.. Не зашибся?
        Читенок встал, отряхиваясь. Поднял с полу кепку Стаса. Лицо его сияло.
        - Все, мать, - сказал он твердо. - Собирай пожрать: я в город еду первой
        электричкой.
        Читенок сошел с электрички на перроне Казанского вокзала. С толпой
        пассажиров он прошел на привокзальную площадь и остановился у телефонной
        будки. На нем был серый костюм, шляпа и темные очки. В руке - небольшой
        потрепанный чемоданчик. Он набрал номер, заглянув в записную книжку.
        - Здравствуйте, - сказал он. - Аркадия можно попросить? Жареный? Здорово,
        это Читенок. Как сам?.. Короче, Жареный, подтягивайся на три бана - базар
        есть. Клей даю... Грандотель! Да, я на майдане у тошниловки.
        Он повесил трубку и неторопливо двинулся по тротуару к павильену
        закусочной.
        Читенок пил пиво и ел чебурек, стоя у столика в летнем кафе. От толпы
        отделился маленький толстый человечек в кепке и, подойдя к столику,
        поздоровался с Читенком за руку. Читенок подвинул ему пиво и чебурек.
        - Эк тебя разбуровило! Ты же в форточку не влезешь. По какой музыке теперь
        ходишь? - спросил Читенок.
        - Да здесь, на бану, углы верчу... - махнул рукой Жареный.- А ты, кричат,
        в завязке?
        - Бутылка. На халтай работаю.
        - Ага. А что за клей-то? - поинтересовался Жареный, закуривая трубку.
        - Тебе не кругло. Здесь на здюм не проканает. Третий нужен. Босой
        откинулся?
        - Откинулся, но зачалился по новой и качается в Ярославле. Красненькую
        получил.
        - Жаль. Ну а Хорек?
        - Ссучился...- махнул рукой Жареный.
        - Может, кто из твоих кентов?
        - Есть один пацан... Здесь, на трех банах, тучу держит.
        - А скипидарцем от него не попахивает?
        - Да нет. Он тебе понравится.
        - Ну, давай, бомби своему пацану.
        - А стрелку где забить?
        - Да надо бы, где понта побольше... Чтоб не определяться...
        - Лужа подойдет?
        - Яхши. В луже будет клейно.
        Жареный и Читенок вылезли из такси около бассейна "Москва".
        - Где твой пацан? - спросил Читенок, одевая темные очки.
        - Вон он, - кивнул Жареный на высокого сутулого армянина лет шестидесяти.
        - А он точно пацан? - с сомнением спросил Читенок.
        - Пацан из пацанов. В третьем поколении.
        Они подошли к армянину. Тот стоял, как бы не при чем.
        - Здорово, Колючий. Знакомься - Читенок, - сказал Жареный.
        Колючий и Читенок поздоровались за руку, и все трое зашли в здание
        бассейна.
        Одетая в плавки троица, щеголяя татуировками, спустилась в воду. Гуськом
        они поплыли, отыскивая свободное место.
        Посреди бассейна Читенок остановился, схватившись за поплавки ограждения
        дорожки. Жареный с Колючим подтянулись и запыхтели рядом. Читенок
        подозрительно огляделся и начал:
        - Дело - грандотель! А, главное - отмазка железная.
        - Ладно, не томи, - проворчал, отфыркиваясь, Жареный. - Дело говори.
        В это время на бортике бассейна молодой накачанный парень поигрывал
        мышцами, искоса поглядывая на парочку красоток в бикини, которые
        заинтересованно поглядывали на него и о чем-то, смеясь, болтали.
        Парень помахал руками, попрыгал на месте, потряс руками, затем ногами,
        пружинисто подошел к краю бассейна и несколько раз глубоко вдохнул и
        выдохнул. Снова покосившись на девушек, он наполнил мощную грудь воздухом
        и красиво нырнул.
        - Антикварную ювелирку на Маяковке знаешь? - спросил Читенок.
        - Сало, - чуть не утонул Колючий. - Там Рябой спалился.
        - Пятнадцать лет по кичманам кнацаю, а от шпаны почета не вижу... -
        вздохнул Читенок.
        Неожиданно между ними вынырнул накачанный парень, судорожно хватая ртом
        воздух.
        Читенок молча надавил ему на макушку, снова погружая в воду:
        - Я вам говорю - грандотель!
        - Да это же вломиться на тигрятник, - затороторил Жареный. - Через дорогу
        - штаб омона. Только нырнем - в глухую дернут.
        В этот момент атлет снова вынырнул, вытаращив от ужаса глаза. Жареный
        опустил его обратно.
        - Вола водишь, - мрачно сказал Колючий.
        - Слушай, Колючий! - рассердился Читенок. - Ты что думаешь, я приехал сюда
        за сорок верст, чтобы вешать тебе лапшу на уши? Да в конце концов - пацан
        ты, или не пацан?!
        - Пацан... - уныло сказал Колючий. - Просто не хочу искать у татарина
        кобылу.
        - Короче. Все отмазки - моя забота. Ваше дело - поднять за минуту все
        голыши и рыжье с витрины. Успеете за минуту- будет дело. Не успеете - за
        бугры поедем тридцатиметровую траву косить... А где этот фраер?
        Он нырнул и вытащил за волосы полузахлебнувшегося атлета. Атлет вцепился в
        ограждение, жадно хватая ртом воздух.
        - Думайте, - сказал Читенок, оттолкнулся от поплавков и быстро поплыл
        прочь.
        Жиреный и Колючий с сомнением переглянулись.
        - Решай, Колючий, - сказал Жареный.
        Колючий отрицательно помотал головой:
        - Сало... Пусть сам идет, ему качаться.
        Валера встал с постели у себя на даче, быстро накинул халат и пошел к
        двери. В коридоре он столкнулся с молчаливым сосредоточенным Женей. Женя
        быстро собирал из холодильника еду в полиэтиленовую сумку.
        - Ты что, проголодался? - спросил Валера.
        - Собери быстро все деньги. Мы уезжаем.
        - Куда?
        - Делай, что тебе говорят. Хватит с меня психиатров! - Женя зло швырнул в
        пакет колбасу и ушел на веранду.
        Валера тихо, чтобы не разбудить сестру, прошел в ее комнату и взял из
        секретера деньги.
        "Восьмерка" пронеслась по ночному переулку.
        - Куда мы едем? - спросил Валера.
        - Не важно. Главное подальше. Попробуем выйти из зоны облучения, - ответил
        Женя. Впереди была лужа напротив тридцать шестой дачи.
        - Стас! - вспомнил Валера. - Он же тоже облученный! Возьмем его.
        Женя резко затормозил перед домом Стаса. Валера выскочил из машины, кинул
        в окно Стаса камешек. Стас открыл окно и высунулся.
        - Здравствуй, Валера, - ласково сказал он. - Чего тебе?
        - Собирайся. Уезжаем.
        - Куда? - удивился Стас.
        - Вояки поселок облучают. Уедем подальше, а там разберемся.
        - Бог наш заступник, - сказал Стас. - Он нас в обиду не даст.
        - Ты что - дурак? - расстроился Валера. - Какой еще Бог?
        Стас закрыл окно.
        Валера вернулся в машину.
        - Ну, что он, едет? - спросил нервно Женя.
        - Да нет. У него крыша поехала. Ударился в какие-то сопли...
        - Ну, шут с ним. Поехали... - Женя выжал акселератор.
        - Куда?
        - В Магадан. Или, лучше - в Петропавловск. Это дальше.
        - До полуночи не успеем. И неизвестно когда самолет.
        - У тебя есть другое предложение? - усмехнулся Женя.
        - Есть. Ты предлагаешь удирать по горизонтали. А я предлогаю - по
        вертикали. Вниз.
        Женя хлопнул себя по лбу и засмеялся.
        - Молодец! - воскликнул он.
        Ботинкин сидел у окна, напряженно всматриваясь в конец улицы. Он увидел,
        что из-за поворота появился Стас. Сейчас же Ботинкин вскочил и, выбежав в
        коридор, постучал на половину хозяев.
        Дверь открылась, появился Читенок, загораживая широкими плечами комнату, в
        которой Чита пересыпала сахар из мешка в банки.
        - Чего надо?
        - Саша, можно вас на минуту?
        - Господи, да когда же здесь асфальт положат... - посетовал Стас и
        приблизился к забору Читковых. Он взялся за широкую доску и рванул, что
        есть силы.
        Доска отлетела. В заборе образовалась брешь. В брешь просунулась голова
        Читенка.
        - Так-так, - сказала голова, усмехаясь.- Ну, хана тебе, браток.
        Читенок протиснулся в узкое отверстие. Стас отскочил, треснул его доской
        по голове. Доска переломилась. Он бросился бежать. Читенок оторвал от
        забора другую доску и погнался следом за Стасом. Оба скрылись за
        поворотом.
        Аня появилась в конце переулка с зонтом и сумкой, дошла до лужи,
        поскользнулась и упала. Ботинкин выбежал из дому, подхватил Аню и понес в
        дом. Дверь за ними захлопнулась.
        На крыльцо дачи напротив вышли молодожены в простынях.
        - Вот дождь зарядил... - сказала Наташа. - Уже неделю льет.
        - Ну и пусть льет. Мне он не мешает.
        - И мне не мешает. Под стук дождя мне даже это больше нравится, - сказала,
        улыбаясь, Наташа.
        - Отличная мысль, - сказал Дима, обнял Наташу и повел в дом.
        Владимир Маяковский ввздымал над площадью грубое каменное лицо. Мелькали
        разноцветным неоном вывески и реклама, по кольцу и Тверской с зажжеными
        огнями неслись автомобили.
        Читенок неторопливо шел по тротуару, часто поглядывая на часы. Он подошел
        к витрине антикварного ювелирного магазина, горящим взглядом обвел мягко
        подсвеченные украшения из золота и серебра, лежащие на черном бархате.
        Волшебно мерцали драгоценные камни.
        Читенок с трудом оторвался от этого зрелища и огляделся по сторонам.
        Внутри магазина он заметил вооруженного здоровенного ОМОНовца; на улице, в
        тридцати метрах от витрины, были запаркованы две милицейские машины.
        - Какие люди! - раздался вдруг за спиной грубый голос. - Картина Репина
        "Не ждали"!
        Читенок нервно обернулся.
        За его спиной стояли двое мужчин. Один был маленький, толстый, с круглой
        лысой головой. На нем был свободный светлый костюм. Рядом с ним стоял
        затянутый в черную джинсу высокий татарин с орлиным профилем.
        - А... - растерялся Читенок. - Пацаны... привет.
        Он автоматически пожал им руки, нервно взглянул на часы. Было одиннадцать
        пятьдесят семь.
        - Слушай, Карась, у меня сейчас времени нет! - торопливо сказал Читенок. -
        Вы идите, дело у меня...
        - Что за дело? - насторожился толстый Карась и покосился на витрину
        ювелирки. Его глаза блеснули пониманием. - Ух ты!.. Грандотель!..
        Он шагнул к Читенку:
        - Бери в долю, Читенок!
        Читенок замахал руками:
        - Да вы что, пацаны?!. Я уже всю работу спланировал! Беру товар и исчезаю,
        понял? А вас повяжут, как фрайеров, век свободы не видать!
        - За кого ты нас держишь, придурок? - стал наезжать Карась, алчно
        поблескивая глазами. - Он, видишь ли, слиняет, а мы спалимся! Жаба давит?!
        Они незаметно прижали Читенка к стене рядом с витриной.
        - Пацаны, в натуре, - Читенок полоснул себе по горлу ребром ладони. -
        Падла буду, спалитесь, тут же мусора кругом, охрана!..
        - А ты? - зловеще сузил глаза Карась.
        Высокий татарин вынул пружинный нож, пустыми глазами глядя на Читенка.
        - Я... - суетливо оправдывался Читенок. - Я просто исчезну...
        - Кончай базар, - тихо сказал татарин. - Кому ты вола водишь?!
        Читенок взглянул на часы. Было 23 часа 59 минут.
        Он махнул рукой:
        - Хоп. Я вас предупредил, пацаны.
        - Другой разговор, - заулыбался Карась.
        Татарин спрятал нож в карман.
        Читенок нагнулся, поднял стоявшую у витрины урну и с размаху треснул ею по
        витрине. Посыпались осколки толстого витринного стекла.
        Читенок молча нырнул в витрину, Карась и Татарин полезли за ним.
        Патрульные милиционеры на некоторое время потеряли дар речи, увидев
        беспрецедентно наглое ограбление. Такого им еще видеть не доводилось.
        Первым опомнился сержант. Он схватил свой автомат и выскочил из машины.
        Вслед за ним пришли в себя все остальные. Шестеро милиционеров, выставив
        автоматы, окружили разбитую витрину. Прячась за припаркованными
        автомобилями, они нацелили оружие в пролом.
        Читенок вылез на тротуар первый и увидел нацеленные автоматы. За ним
        появились Карась с Татариным.
        - Ни с места! - скомандовал усиленный мегафоном голос. - Сопротивление
        бесполезно!
        Карась затравленно огляделся, отчаянно посмотрел на Читенка:
        - Ну?!.
        Читенок выхватил у него второй пакет с драгоценностями и пробормотал в
        азарте:
        - Ну, берите меня!
        - Стоять! - орал лейтенант, опасливо приближаясь к ним. - Оружие на землю!
        Руки за голову!!
        Позади окруженной троицы из магазина выскочил ОМОНовец с пистолетом руке.
        Он увидел направленные на себя автоматы и забежал обратно.
        В этот момент Читенок вдруг исчез, только два тяжелых пакета, звякнув,
        упали на тротуар.
        Карась дико огляделся, словно затравленный волк:
        - Слинял!.. Слинял, сука!!
        Их с Татариным сбили с ног и защелкнули наручники.
        - Слинял... - потрясенно повторял Карась.
        Татарин зло плакал.
        Читенок сидел на полу в сенях и шарил вокруг себя руками. Дверь в комнату
        отворилась. В проеме стояла Чита.
        - Саш, ты чего тут? - удивленно спросила она.
        - Погоди, мать...
        Александр стал рыскать по углам тесного коридора, отодвигая мебель:
        - Да где ж они...
        - Кто?
        - Да мешки...
        - С-под сахару что ль?
        - С какого сахару, чего ты буровишь?! - заорал Читенок в отчаянии. -
        Золото, брюлики! Одних колец обручальных полтора кило!!
        - Ой... - тихо и сдавленно проговорила Чита. - Да ты что, Саня, да разве
        такое можно дома... Ты бы сказал, я б в сарае в солому зарыла...
        Читенок прошел в комнату и сел к столу. Взгляд его блуждал, пока не
        остановился на ряде бутылок самогона под подоконником. Он медленно налил
        стакан и выпил, потом сел, обхватив голову обеими руками.
        - Мартышкин труд... - тоскливо вздохнул он. - Как же жить-то теперь?..
        Валера и Женя с фонариком стояли в небольшой круглой пещере. Впереди в
        стене был узкий проход. Женя пригнулся, собираясь нырнуть в этот лаз.
        - Погоди, - остановил его Валера.
        Женя выбрался, пятясь назад.
        - До чего здесь низкие потолки... - посетовал он, потирая ушибленную
        макушку.
        - Слушай, - сказал Валера напряженно. - Мы здесь уже были. Видишь - здесь
        написано: "Маша, я тебя люблю"? Я читал эту дурацкую надпись уже два раза.
        - Может, он тут все стены расписал... - неуверенно предположил Женя.
        - Жень. Мне кажется, мы заблудились.
        Валера сел на камень.
        - Дай закурить, - сказал он.
        - Кончились.
        - В машине оставалось...
        Вместо ответа Женя невесело засмеялся.
        - Фонарик садится... - сказал он. - Пошли. Надо выбираться как-то.
        - Я думаю, никуда ходить не стоит. Мы ходим по кругу.
        - Что ты предлагаешь?
        - Я предлагаю сидеть и ждать.
        - Долго?
        Валера посмотрел на часы.
        - Сорок три минуты. Потом пойдем пить кофе. Анька вчера купила отличный
        кофе.
        Он лег на пол.
        - Я вздремну, устал чего-то. Слышь, Жень, фонарик-то потуши...
        Женя выключл фонарь, но откуда-то просачивался слабый свет. Ребята
        переглянулись. Из узкого прохода на четвереньках выползла девушка и,
        увидев двоих друзей, радостно вскрикнула. Лицо у девушки было красивое и
        заплаканное.
        - Люди!! - закричала она. - Оля! Иди сюда!
        Следом выбралась вторая девушка. Обе бросились целовать ребят. Те не
        сопротивлялись.
        - Ребята, как здорово, что мы вас нашли! - радостно сказала первая
        девушка. - Вы дадите нам что-нибудь поесть?
        - И попить, - добавила Оля.
        - Вы что, заблудились, девочки? - спросил Женя.
        - Уже четыре дня здесь ползаем, - пожаловалась первая девушка. - Второй
        день голодные, и вода кончилась.
        - Валер, доставай продукты, - щедро распорядился Женя.
        Валера с сожалением выпустил из объятий Олю и полез в пакет:
        - И чего вы сюда полезли?
        - Мы туристки! - грустно сказала Оля.
        - Мы тоже, - загадочно сказал Валера. - Только мы путешествуем во времени.
        Я штурман, а Женька - капитан.
        - Только вот порулить не дают, - проворчал Женя.
        Телефон зазвонил. Аня с покрасневшими от слез глазами судорожно схватила
        трубку.
        - Ало!! Валера?!!.. А... Володя Маслов... Добрый вечер. Нет. Ничего. В
        милиции вообще слышать не хотят. Я снова ходила... Да. Я знаю... Ну,
        позвоните. До свиданья, Володя.
        Она положила трубку, поглаживая котенка на коленях. На календаре над
        столом было тридцать первое июля. Аня включила телевизор. Стала наливать
        себе чаю из самовара.
        - Хорошо идет швед, - бодро сказал диктор в телевизоре у нее за спиной.
        Аня повернулась и посмотрела на экран. Там было белое поле. По нему
        неслись три лыжника.
        Аня несколько секунд молча смотрела на экран. Потом вдруг вскочила и
        торопливо накинув куртку, выбежала из дома.
        Аня поднялась на крыльцо дачи номер 36 и забарабанила в дверь.
        Дверь медленно отворилась.
        - Ваня! - позвала Аня.
        Ей никто не ответил.
        Аня прошла через веранду в комнату. На столе шелестел включенный
        компьютер. Мягкий свет от экрана монитора заливал комнату. Аня села перед
        компьютером.
        "ПРОГРАММА ВЫПОЛНЕНА"- светилась надпись.
        Аня подвинула клавиатуру и нажала несколько кнопок.
        На экране возникла картинка с лыжниками. На горизонтальной линии были
        проставлены даты с двадцать восьмого по тридцать первое. Жирная красная
        черта почти доходила до отметки "ПЕРВОЕ АВГУСТА". Здесь был маленький
        лыжник, перебирающий палками и переставляющий ножки.
        В отметках "ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЕ ИЮЛЯ" и "ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОЕ ИЮЛЯ" от жирной
        красной черты отделялись тонкие линии, загибающиеся петлями.
        Аня нажала кнопку.
        Лыжник, приближающийся к первому августа замигал зеленым цветом. В верхней
        части экрана возникла надпись:
        "К ПЕРЕНОСУ ГОТОВ. УКАЖИ АДРЕС"
        Аня взяла "Мышь" и выделила лыжника в петле двадцать восьмого.
        Ярко вспыхнула лампа вариометра.
        - Как время быстро прошло, - огорченно сказала Аня, останавливаясь у своей
        калитки. - Мы завтра встретимся?
        - Обязательно, - уверенно сказал Ботинкин. - И я снова буду носить вас на
        руках.
        - Вы думаете, что я каждый день буду падать в лужу? - засмеялась Аня.
        - Обязательно.
        - До завтра!
        - До завтра, - Ботинкин проводил ее взглядом и, повернувшись, пошел домой.
        Женя, Оля, ее подруга Маша и Валера уютно сидели на спальном мешке. Валера
        допил пиво из банки.
        - Поели - попили. Пора за куревом сходить, - бодро сказал он.
        - А в номера? - ухмыльнулся Женя.
        - Это во втором акте. Сейчас я иду спасать мою Оленьку.
        Он встал, отряхивая со свитера крошки, и протянул Оле руку.
        И исчез. Олина рука повисла в воздухе.
        Возмущенный Женя выскочил в коридор на даче.
        - Валера! Ну что за скотство! Девчонки же там одни остались.
        Валера вышел из своей комнаты, торопливо натягивая свитер.
        - Беги, заводи машину,- крикнул он.- Они там уже три дня торчат...
        - Четыре.
        - Нет. Пока что три.
        Дверь Аниной комнаты открылась. На пороге стояла Аня.
        - Привет... - на ходу бросил Женя. - Извини, мы очень спешим.
        - Куда?! Я вас четыре дня искала! - крикнула Аня.
        Ребята замерли на пороге.
        - Какое сегодня число? - подозрительно спросил Женя.
        - Ага, - сказала Аня. - Допетрил. Слава Богу. Пошли к Ботинкину.
        - Зачем? - удивился Валера.
        - Вы хотите вернуться в свое время, или нет? - рассердилась Аня. - Идемте,
        я вам по дороге все объясню.
        Дверь открыл заспанный Ботинкин. Увидев на крыльце Аню и двух ребят, он
        испуганно заморгал.
        - Аня? Что случилось? - растеряно спросил он.
        - Ах, что случилось! Он не знает! - Женя рванулся к Ботинкину и сгреб его
        за ворот пижамы. - Люди из-за него страдают, с голоду погибают в пещерах,
        а он глазами хлопает!
        - А в психушку не хочешь?! - включился Валера, тоже наступая на Ботинкина.
        - Да чтоб тебя по морде санитары били?!
        - Ребята, - беспомощно лепетала Аня. - Ребята!..
        - Концерт нам сорвал, подлец! - кричал в лицо Ботинкину Женя.
        Ботинкин, ничего не понимая, растерянно переводил взгляд с одного на
        другого, Женя так тряс его, что он чуть не уронил очки. Неожиданно он
        отвесил Жене хлесткую пощечину, вырвался из его рук и заорал, пряча очки в
        карман пижамы:
        - Заткнитесь все!
        От неожиданности ребята замолчали.
        Ботинкин повернулся к Ане и нервно спросил, пытаясь владеть собой:
        - Кто эти люди, Аня, и чего им от меня нужно?
        - Понимаете, Ваня, - растерянно начала Аня. - Это все из-за ваших
        лыжников...
        - При чем тут лыжники какие-то! - несколько спокойнее воскликнул Женя. -
        Он со своими дурацкими экспериментами...
        - Я не с вами разговариваю! - рявкнул на него Ботинкин и повернулся к Ане.
        - Что вы хотите этим сказать? Мой эксперимент как-то отразился на этих
        людях?
        - Ну да!.. - воскликнула Аня. - Они уже четыре дня вертятся в двадцать
        восьмом июля.
        Ботинкин потрясенно оглядел ребят:
        - Как же это случилось?.. Ведь я экспериментировал только над собой, в
        комнате больше никого не было...
        - Вы можете вернуть нас назад? - с беспокойством спросил Валера.
        - У нас концерт двадцать девятого! - нервно сказал Женя.
        - Помолчите хоть минуту, Гриша! - оборвал его Ботинкин и добавил,
        обращаясь к Валере. - Думаю, что вернуть вас назад не сложно.
        - Я не Гриша, - огрызнулся Женя.
        - Хватит, Жень, не заводись, - попросил Валера. - А то отправит
        куда-нибудь к динозаврам.
        - Аня, - подозрительно посмотрел на нее Ботинкин. - А вы-то как сюда
        попали?
        - Ну, я вспомнила про ваших лыжников, пришла сюда и влезла в вашу
        программу, - она смутилась. - Понимаете, ведь вас-то не было, а я должна
        была что-то сделать...
        - Вы вернете нас назад, или нет? - не вытерпел Женя.
        - Надо же, какая вы умница! - восхитился Ботинкин и повернулся к Жене. -
        Не кричите, сейчас я все устрою.
        - Какое у вас там число? - спросил он у Ани.
        - Первое августа.
        Ботинкин прошел к столу и сел за компьютер.
        Аня наблюдала за его работой.
        - Я одного не могу понять, - тихо сказала она. - Для чего вы все это
        сделали?
        Ботинкин оторвался от экрана компьютера и так же тихо ответил:
        - Просто я хотел каждый день носить вас на руках...
        Стас стоял за углом читковского дома и растерянно озирался:
        - Фу, черт, аж голова закружилась...
        Он шагнул по нправлению к своему дому и споткнулся о бутылку самогона,
        лежащую в траве. Подняв бутылку, Стас сунул ее в карман и пошел домой.
        В доме было темно. Стас прошел в комнату, по пути включая свет.
        - Люба! - громко позвал он.
        Обойдя все комнаты, он вдруг спохватился, достал из кармана кошелек и
        раскрыл его.
        Кошелек был пуст.
        - Как же так?.. - растерянно пробормотал Стас, теребя кошелек. Звякнула
        выпавшая монетка. Стас наклонился и поднял старую тусклую копейку.
        Потрясенно подняв глаза на икону, Стас с болью сказал:
        - Вот твоя цена, да?!. А я тебе поверил...
        Пал Палыч Шило делал очную ставку Любе и Чите. Женщины сидели напротив
        друг друга за длинным столом.
        - Итак, мои хорошие, - устало сказал старший лейтенант.- Начнем сначала.
        После убийства Читков вернулся домой и лег спать. Это подтверждаешь ты,
        Петровна. А ты, Люба, говоришь, что видела, как он заходил к себе. Вопрос
        первый: кто спрятал тело? Если, как ты заявляешь, Петровна, он до утра из
        дому больше не выходил, тело могла спрятать только ты, Люба. Ты это
        отрицаешь. Значит, одна из вас врет. Отсюда вопрос второй. Кто же из вас
        врет?
        За дверью кабинета послышалась возня. Дверь распахнулась, на пороге стоял
        лейтенант Некипелов с перекошенным страхом лицом.
        - Тело нашлось!..
        - Где? - быстро отреагировал Пал Палыч.
        - Он сам пришел...
        Чита охнула и торопливо закрестилась, Люба схватилась за сердце.
        Оттолкнув с дороги Некипелова, в кабинет вошел пьяненький сердитый Стас:
        - Вот ты где, Любка! А ну, пошли домой!
        Люба вскочила со своего места и спряталась за спину Шило:
        - Я боюсь! Пал Палыч, спрячь меня куда-нибудь за-ради Бога, хоть в камеру
        запри!
        В этот момент в кабинет торжественно вошел батюшка, осеняя себя крестным
        знамением. Подойдя к Стасу, он брызнул на него святой водой из флакона,
        перекрестил и грозно сказал:
        - Изыди, Сатано!
        Стас отшатнулся, вытер рукавом мокрое лицо и сердито сказал:
        - Сам изыди! Нет больше во мне веры... Идем, Любка, домой.
        Он схватил за руку перепуганную Любу и вышел с ней из кабинета
        У пивной бочки на станции толпились с кружками мужики.
        Читенок протолкался к толстой продавщице:
        - Сколько там у тебя осталось, Ал?
        - Литров двести. Хватит? - усмехнулась Алла.
        Читенок бросил перед ней две пятидесятитысячные купюры:
        - Свободна. Можешь домой идти.
        Мужики примолкли, напряженно наблюдая эту сцену.
        - Ты что, Саня? - изумилась Алла. - Все за раз просадить хочешь?
        - Имеет право! - высунулся вперед шестидесятипятилетний дружинник.
        - Солить мне их, что ли? - грустно сказал Читенок. - Жилец за три месяца
        отдал, все равно завтра они опять при мне будут... Гуляй, мужики.
        Алла едва прорвалась сквозь нахлынувшую толпу.
        Читенок с кружкой пива отошел в сторону и сел на кабельную катушку.
        Подошли учитель и усатый Семен, поздоровались.
        - Ты чего такой, Сань? - спросил усатый Семен. - Случилось чего-нибудь?
        - Отстань... Слышь, учитель, скажи мне: можно машину времени сделать?
        - Я, вообще-то, литературу преподаю... и русский.
        - Ну, а с точки зрения литературы?
        - С этой точки зрения - можно, - уверенно сказал учитель, погружая нос в
        пивную пену.
        Мужики у бочки наперегонки пили кружку за кружкой, толкались у крана,
        откуда щедрой струей текло пиво.
        - А сложно?
        - Ну, не просто, - рассудил учитель. - Это тебе не самогонный аппарат.
        - Это понятно... - вздохнул Читенок. - Слушай, а это математика, или
        химия?
        - Вообще-то, больше физика.
        - Ясно, - Читенок слез с кабельной катушки и, не прощаясь, пошел к
        поселку.
        - Что это с ним? - озадаченно спросил усатый Семен. - Даже пиво не
        допил...
        Дима и Наташа лежали в постели.
        - Наташ, принеси попить, - попросил обессилевший Дима.
        Наташа открыла дверцу холодильника.
        - Ты знаешь, - удивленно сказала она. - "Фанта" кончилась.
        Дима вздохнул:
        - Чтож, все рано или поздно кончается. Прийдется идти в магазин.
        Он быстро натянул джинсы и майку и, поцеловав Наташу, пообещал:
        - Я быстро.
        - Поесть чего-нибудь купи! - крикнула ему вдогонку Наташа.
        Дима вышел на улицу и посторонился, пропуская красную "восьмерку".
        Машина остановилась рядом. Из нее вышла Аня с котенком на руках.
        - Общий привет! - весело поздоровался Дима. - Вы на концерт, ребята?
        - В пещеры! - коротко ответил из окна машины Женя.
        - Зачем? - удивился Дима.
        - Долго объяснять, - поморщился Женя. - Времени нет.
        - Может, до магазина подбросите?
        - Садись, только быстрее.
        Дима торопливо сел в машину, и Женя рванул с места.
        Аня пошла к калитке Ботинкина.
        На улице с ревом появился грязный самосвал. Он остановился перед дачей
        номер 36 и высыпал прямо в лужу кучу дымящегося асфальта.
        Из дома номер 36 вышли Аня и Ботинкин. Аня держала на руках котенка.
        Они остановились перед свежей асфальтовой заплатой, Ботинкин взял Аню на
        руки и понес по улице поселка.
        Был дождливый холодный день на исходе лета. Аня шла по улице дачного
        поселка, держа над собой цветной японский зонтик. В руке у нее была
        тяжелая сумка с продуктами. Сеял унылый дождик, и было скользко.
        На веранде дачи номер 36, в глубоко продавленном кресле, сидел Читенок в
        тренировочных штанах и шлепанцах Ботинкина, с орлом, выколотым на широкой
        груди. Он проводил взглядом Анину фигуру за окном и вернулся к чтению: в
        руках его был учебник физики за седьмой класс.
        ЧИТЕНОК ОДИН ЗАТЕРЯЛСЯ ВО ВРЕМЕНИ. НО ЕСТЬ НАДЕЖДА, ЧТО ОСВОИВ ВСЕ
        ПРЕМУДРОСТИ НАУКИ, ОН КОГДА-НИБУДЬ ОТКРОЕТ СЕБЕ ДОРОГУ В БУДУЩЕЕ...