Сохранить .
Три портрета Александр Романович Беляев
        Александр Беляев
        ТРИ ПОРТРЕТА
        Кто из нас не читал жуткого рассказа Н. В. Гоголя о портрете старика, который выходил по ночам из рамы и пугал художника?.. Гоголевский «Портрет», разумеется, - фантазия.
        Однако давно известно, что жизнь нередко осуществляет самые смелые фантазии.
        Послушайте правдивую историю о трех портретах. Из них два первые не представляли из себя ничего чудесного: они крепко сидели в своих рамах. Зато третий портрет, вопреки «всем законам природы», выскочил из рамы и убежал на село…
        ПОРТРЕТ ПЕРВЫЙ
        Мужчина средних лет, в форменной тужурке, с ясными пуговицами ведомства Управления почт и телеграфов. Низко остриженные, прилизанные волосы, холеные усы и бородка. Лицо - застывшая маска важности, суровости и самодовольства. Недружелюбный, холодный взгляд.
        Рамкой этого портрета служит окошко почтово-телеграфного учреждения.
        В контору боязливо входит латаный мужичонко. Он кривит и без того кривые ноги, чтобы не запачкать мокрыми лаптями пол, озирается по сторонам и вдруг видит направленный на него суровый, начальственный, сверлящий взгляд «портрета».
        Под этим холодным взглядом мужичонко ежится и переступает с ноги на ногу.
        - Ты куда попал?.. - слышит мужичонко грозный голос из окошечка.
        - Чаво?..
        - Куда ты попал, говорят тебе?.. В кабак?..
        Мужичонко недоумевающе смурыжит носом.
        - Сними шапку, олух!.. Здесь при-сут-ственное место! - отчеканивает «портрет».
        Мужичок с испугом стаскивает рваную овчинную шапку, растрепав мочалу волос на голове.
        - Извиняйте… - и подходит на цыпочках к страшному окну.
        - Писемцо бы сдать… - и он протягивает корявыми пальцами замусоленный конверт.
        Чиновник, не обращая внимания, что-то долго пишет. Мужичонко терпеливо ждет, тяжело вздыхая.
        - Писемцо бы… - осмелившись, повторяет он.
        - Не видишь, - занят!.. Барин нашелся!.. Не на пожар спешишь, успеешь… - и чиновник углубляется в пересчет бланков открытых писем. Долго считает и раскладывает по стопкам.
        В контору входит, шумя шелками, барыня с седыми буклями и направляется к окошечку.
        Мужичонко испуганно отступает в сторону.
        Чиновник откладывает бланки и принимает заказное письмо.
        Вслед за барыней вплывает крупная фигура соборного протопопа, блестя наперсным крестом.
        Мужичонко ждет, переминаясь с ноги на ногу.
        При виде протопопа на лице «портрета» появляется что-то вроде улыбки.
        - Добрый день, отец Иоанн!.. Как изволите поживать?.. Письмецо сынку?.. В Духовную академию. Архиреем будет!.. Хе-хе. Папашеньку в карете возить будет…
        Протопоп довольно улыбается.
        - Ну, до архирея еще далеко!..
        - Извольте квитанцию, отец Иоанн. Завтра соборне служить будете?..
        - Соборне.
        - Надо будет в люстре новые свечи поставить!
        - Не худо бы, не худо… Старайтесь, Григорий Иванович, на то вы и староста церковный.
        - По мере сил стараюсь для благолепия храма, отец Иоанн.
        - А завтра того… на винтик вечерком… ко мне… Матушка такой вас наливкой угостит… - и отец протопоп прищелкнул языком.
        - Всенепременно-с, отец Иоанн.
        Протопоп, тяжко ступая, уходит. Часы бьют два. Почтовое окошко захлопывается.
        Обескураженный мужичонко крякает, топчется у окошка и, набравшись храбрости, стучит пальцем, похожим на черный сучок. Ответа нет…
        Стучит снова. Окошко с шумом раскрывается.
        - Что тебе?..
        - Писемцо бы…
        - Присутственные часы окончились. Завтра можешь прийти…
        - Ваше благородие… сделайте божецкую милость, - взмолился мужичок. - Не откажите, восемнадцать верст шел… Мокринские мы… дома хозяйство ждет!..
        Громко стукнула входная дверь, и мужичонко почувствовал, как чья-то рука отстранила его.
        В тот же момент удивленный мужичонко увидел, как необычайно преобразилось лицо в почтовом окошечке.
        Чиновник осклабился, даже привскочил на стуле, приветственно закивал головой.
        - Письмецо вам есть… Сию минуту… Вот… Господину земскому начальнику… и газетка…
        - Благодарю… А вот - заказное надо отправить.
        - Прошу вас… Здесь только адреса отправителя нет… и наименование города, извините, не указано…
        - Фу, черт… все Игнашка напутал.
        - Не извольте беспокоиться. Сию минуту!..
        И чиновник услужливо и быстро пишет на конверте название города и адрес отправителя, так же быстро изготовил он квитанцию и с заискивающей улыбкой протянул посетителю.
        - Благодарю…
        И мужичонко услыхал, как опять громко хлопнула дверь. С глухим стуком закрылось и почтовое окошечко.
        Постоял мужичонко, вздохнул и поплелся к выходу…
        Все это было так обычно для него, что даже не вызвало возмущения…
        А почтово-телеграфный чиновник, окончив работу, шел не спеша домой, выпивал рюмочку-другую смирновской водки с маринованными грибочками на закуску, плотно обедал и заваливался спать.
        Вечером - винт или преферанс «по маленькой» с приятелями, комаровская газета «Свет» - перед сном. А во сне - приятные грезы: будто он стоит в соборе за своим свечным ящиком, в новом мундире со шпагой… Новая звездочка - новый чин - горит на его контрпогонах с золотым плетеным шнуром, а на шее важно поблескивает орден.
        И древние старушки с почтением подходят, протягивая дрожащую руку за свечкой…
        ПОРТРЕТ ВТОРОЙ
        Прошли годы… Бурные, тяжкие… Началось с войны до «победного конца». Пришла и победа - победа Октябрьской революции.
        Этого ли победного конца ожидал старый почтово-телеграфный чиновник, сидевший, как портрет, в раме своего служебного окошечка…
        Годы изменили его. Поседела голова, отросли запущенные волосы. Заплаты и пятна покрыли суконце старой форменной тужурки. Глубокие морщины избороздили лицо, потерявшее былую важность… Только взгляд стал еще более колкий - вот так бы и пронзил насквозь этих новых, в кожаных тужурках.
        А старые, где они?..
        Давно лежит на кладбище соборный протопоп. Не перенес он «поругания храмов божьих», занемог и скоро умер. Так и не пришлось ему покататься в архиерейской сыновней карете… Как лист осенний, закружила буря господина земского начальника и забросила куда-то далеко, не то на остров Мальту, не то на Принцевы острова. А в усадьбе его давно трудовая коммуна орудует… Старую барыню еще встречает чиновник иногда. Облиняла старуха… Не шумит шелками. Гримаса обиды - обиды на всю жизнь - легла на ее лицо. Встретится взглядом со старым чиновником и вздохнет… и он вздохнет… - каждому вспомнится старое.
        Ах, не глядеть бы на это новое!.. Если бы можно было навсегда захлопнуть вот так крепко окошко и сидеть за перегородкой, отгородившись от этого нового, страшного, непонятного мира, никого не видеть, ни с кем не разговаривать… Но вот стучат… стучат… надо открыть.
        И чиновник открывает окошечко и молча, недружелюбно устанавливается на клиента, принимает письмо.
        - Денежное?.. Несоответствующая оболочка. Не могу принять.
        - Какая оболочка? - недоумевает клиент.
        - Конверт мал. Здесь нет места для пяти печатей.
        Клиент стоит озадаченный. Потом идет в соседнюю лавочку, покупает новый конверт, переписывает адрес. Опять стучит…
        Окошечко открывается.
        - Вот новый конверт…
        - Не подходит. Клапан не подходит. Надо, чтобы в середине конверта углы сходились, а так я не могу наложить печать. - Окошко захлопывается.
        Клиент ворчит и вновь уходит. Опять стук…
        - Вот полдюжины конвертов, выбирайте любой.
        Чиновник молча указывает на один из них.
        - Ну и порядки, - уходит рассерженный клиент, получив наконец квитанцию. - Не советская почта, а старый прижим!..
        Окошко захлопывается. Что-то вроде улыбки скользит по лицу чиновника.
        Тишина… Только мухи жужжат и кружатся над столом.
        Чиновник подавляет зевоту и враждебно смотрит, скосив один глаз, на ненавистный «Бюллетень НКПиТ». Случайно он прочитывает один приказ и бледнеет.
        - Дожили!.. Этого не хватало!..
        Дома, после службы, жена встретила его с засученными рукавами: она только что давала пойло корове и кормила индюшек.
        - Отец, что с тобой, на тебе лица нет?..
        Чиновник грузно опустился в старенькое кресло и, потрясая «Бюллетенем», воскликнул:
        - Дослужился!.. За тридцать два года верной и беспорочной службы…
        - Да говори ты толком, в чем дело?..
        - Не дело, а тьфу!.. Повышение получил, вот что! В поч-талионы попал!
        - Шутишь, отец!..
        - Плохие шутки! Вот… циркуляр… кольцевые почты выдумали. Изволь сумку на плечо да мужикам письма по деревням развозить… Селифант Дормидонтович!.. Позвольте вам письмецо в собственные руки вручить… Это мне-то, при моем чине, им-то, сиволапым!..
        Жена, вытирая мокрые руки о фартук, присела на кончик стула.
        - Что же теперь будет?..
        Чиновник, излив первый гнев, усмехнулся.
        - А вот что будет! - И он, сложив пальцы, сунул ими в лицо озабоченной супруге.
        - Ты чего ж это кукишем тычешься?!
        - Не тебе этот кукиш, дуреха, а им, чтобы им пусто было! - И старый чиновник ткнул кукишем в «Бюллетень». - Кольцевая почта? С большим моим удовольствием! Вечером посижу, на бумаге таких им колец накручу, что любо-дорого! «Всемерно стараясь о приближении почты к беднейшему крестьянскому населению, мною организовано… та-та-та, та-та-та, столько-то сел, столько деревень… Повышение обмена… пятое-десятое»… Не впервой такие отчеты мне писать! Кривая вывезет, не робей!..
        Вечером того же дня, когда с горы срывался звон церковного колокола, старый чиновник - неизменный церковный староста - стоял у своего свечного ящика и с улыбкой, которая давно не посещала его лицо, продавал свечи.
        - Слава в вышних богу и на земле мир, в человецех благоволение…
        ПОРТРЕТ ТРЕТИЙ
        Не вывезла кривая… Беспокойно стало в мире, и исчезло в человеках благоволение… Откуда-то ветром принесло ревизию, вывела она на чистую воду бумажного кольцевика, и он получил «отставку». Мундир он, впрочем, ухитрился сохранить в старом ясеневом шкафу, как последнее воспоминание о былом величии…
        - А в почтовом окошечке появился новый портрет.
        Это было почти «чудо обновления»: так странно было видеть старожилам в старой рамке новое, молодое, почти безусое, энергичное, приветливое, веселое лицо. Окошко всегда было раскрыто настежь. Но «портрет» редко виднелся в раме.
        Молодой связист бурей носился по всему помещению, вычищая «нечисть». Проветрил комнаты, снял паутину с углов. Извлек из-под стекла хранимое стариком как реликвию объявление о «неприсутственных днях»: «тезоименитствах», рождениях и смерти «августейших особ» и церковных праздниках… Не пощадил новый связист и образа Николая-чудо-творца, хмуро смотревшего с угла на всю эту возню. Стены запестрели портретами революционных вождей, плакатами о книгах, сберкассах, кооперации… Скоро и снаружи здание стало неузнаваемо. Появились почтово-телеграфные рекламы и объявления. Новенький почтовый ящик сверкал на солнце желтизной свежей окраски.
        Старый чиновник с недоброжелательным любопытством тайно следил за кипучей работой своего молодого заместителя.
        - Хорошо поет, где-то сядет!..
        А этот, неугомонный, казалось, был из той сказочной породы птиц, которая и совсем никогда не сидит. Раздав и приняв почту местных жителей, он уже летел в исполком «насчет лошадей для кольцевой почты» или на собрание в соседнее село - все о той же возке почт хлопотать.
        - Так ему и дали лошадей!.. Держи карман, - ворчал старик.
        А получить их было действительно нелегко. Исполкомовская касса звенела парою грошей. Крестьяне жались…
        - Пользы мы от кольцевой почты не видали, а выходит, как бы повинность новая…
        Но молодой непоседа не сдавался. Неудачи только подливали масла в огонь его неукротимой подвижности. Он надоедал исполкомовцам, ругался с ними, смешил острым словцом и постепенно раскачивал свое «кольцо».
        Выпросил хомут, достал сбрую, сладил дело с лошадьми, нашел старую таратайку без кузова.
        - Плевать, и так доеду!..
        Пристроил старую исполкомовскую дверь, сложил почтовые пожитки и тронулся в путь.
        Так, не на бумаге, выехала первая кольцевая почта.
        Ветер волнами по морю ржи разливается. Широко раскинулись поля черноземные…
        - Выйду, выйду в рожь высокую, - заливается молодой связист. - Эй, Митрич! Куда плетешься? - останавливает он крестьянина, шагающего босиком по пыльной дороге.
        - На пошту, писемцо от сына жду! Здоровьте!
        - Здорово, Митрич! Вертай назад, почта сама к тебе едет! Вот подожди, сейчас разберу!.. Получай письмо от сына! - И кольцевик вручает удивленному и обрадованному крестьянину письмо.
        - Чудеса!.. - говорит крестьянин, держа в мозолистой руке дорогое письмо, и долго смотрит вслед удаляющейся таратайке.
        А кольцевик уже подъезжает к Выселкам. В амбаре у весов он видит крестьянина.
        - Здорово, Иван Григорьевич! На почту есть что сдавать? Давай - приму!
        - Посылочка есть… Да как ее сдашь? Вешать надо?
        - За чем дело стало? У весов стоишь! Неси посылку-то!
        - Да как же так - не на поште?..
        - Я и есть почта! Видишь, к тебе сама почта приехала! Пошевеливайся!
        Крестьянин бежит за посылкой и возвращается, окруженный ребятами. С крыльца выглядывают женщины, интересуясь невиданным зрелищем: почтой в собственном амбаре.
        - Ну, получай квитанцию! - И связист спешит дальше.
        Вот он посредине села.
        Босоногие мальчишки уже успели разнести весть, и из хат выходят крестьяне и окружают кольцевика.
        Оригинальный экипаж сам по себе послужил ему рекламой.
        - Что-то карета твоя того… не способная?.. - качали головами крестьяне.
        - А вы поспособствуйте, - отзывался веселый почтарь и тут же начинал «агитировать» за кольцевую почту.
        Слушали мужики. Не то чтобы очень верили, а лица становились светлее. Уж очень чудной и занятный парнишка… На чем ни приехал, а почту привез прямо в хату, можно сказать, газеты роздал, новости рассказал, про налоги, да про новые законы по земельной части разузнать и ответ привезти обещал. Виданное ли это дело?..
        Еще несколько поездок - и лед был сломан. Зашевелилась, зашумела деревня.
        И через месяц молодой связист уже лихо прокатил в новой таратайке, на сытой лошадке мимо усадьбы старого чиновника.
        Еще и песню поет!
        Он поет, а скоро и про него петь стали:
        Частушки выдумали про Васю-комсомольца:
        Ходит почта колесом,
        Звенит колокольчиком,
        Сяду рядом с ямщиком,
        С Васей-комсомольчиком.
        Сяду рядом, гляну глядом
        И помчусь на станцию,
        Сдал папашенька налог
        Васе на квитанцию.
        И ведь что за неуемный такой: придет с кольца - нет, чтобы отдохнуть, прямо на собрание. И опять шумит, горит и других разжигает. Одна забота - время-то, время-то мало…
        - Веришь ли, с ног сбился! - говорил он товарищу, возвращаясь в двенадцатом часу ночи с заседания волъячейки. - Я - член волисполкома, секретарь межсоюзного группового волостного профсоюзного комитета, секретарь ячейки, о-ва ОДВФ, Доброхима, уполномоченный по волости от Соцстраха, общественный обвинитель при нарсуде 5-го участка, член ревизионной комиссии при кооперативной организации… всего и не упомню. Вот приду домой, засяду за работу. Надо подготовиться к завтрашнему объезду кольца… Крестьяне забрасывают вопросами, ответа ждут… Засидишься до вторых петухов, а чуть забрезжит - в дорогу… Отчего я один, отчего меня не много?..
        Такова сказка наших дней о портрете, который выскочил из своей рамы - из рамок старой формалистики - и убежал на село.
        И можно лишь высказать сожаление вместе с молодым связистом:
        - Отчего «его» не много?..
        Это - первые ласточки.
        Но молодые силы идут из толщи деревенской жизни. Идут и придут на смену старых, отживших, косных «портретов».

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к