Сохранить .
Страх Александр Романович Беляев
        Александр Беляев
        СТРАХ[Темою настоящего рассказа послужило действительное происшествие, имевшее место в одном из п.-т. предприятий Белоруссии в августе 1925г.]
        I
        - На огород идешь?
        - На огород. Хочу покопать картошку. Как бы мороз не стукнул. Ты здесь без меня справишься.
        Заведующий почтовым отделением Ефимий Венедиктович Пилецкий надел барашковую шапку и старенькую тужурку на вате, сохранявшую еще синие, поблекшие канты и несколько «серебряных» пуговиц почтово-телеграфного ведомства.
        Марьям Викентьевна, его жена, служившая телеграфисткой в этом же отделении, сухонькая, суетливая женщина лет тридцати, просто, но чистенько одетая, подошла к мужу и тронула его за руку.
        - Не ходи, Фима…
        Пилецкий добродушно усмехнулся в седеющие усы.
        - Трусишь? Уж не бандитов ли боишься? Не беспокойся. К нам они не сделают визита. Знают, что у нас не разживутся.
        - Не смейся, Фима… Жутко мне. Дня не проходит, чтобы они не напали на кого-нибудь в окрестностях.
        - Глупости. На мелкую дичь они не охотятся. Да я долго и не буду - засветло вернусь.
        И Пилецкий, взяв суковатую палку, вышел из дома.
        Утро было сумрачное. Серая завеса мелкого осеннего дождя затянула дали.
        Почтовое отделение помещалось в доме бывшей почтовой станции. Длинное, приземистое белое здание с непомерно высокими, остроконечными, готическими окнами и такой же дверью. Эти здания, как две капли воды похожие друг на друга, отстроенные еще в пятидесятых годах прошлого столетия, стоят по нашим шоссейным дорогам угрюмыми памятниками старины.
        Большой двор с обветшалыми конюшнями и сараями обнесен высокой каменной стеною, охранявшей когда-то почтовых лошадей.
        Два шоссе пересекают у самой станции друг друга. Несколько десятков лет тому назад здесь трусили рысцою почтовые лошаденки, звеня колокольчиками. И усталый путник зорко всматривался в сужающуюся ленту шоссе, ища во мгле наступающего вечера белое здание, где ожидали его приют и отдых…
        На смену троек пришел неуклюжий, но неутомимый автобус; с мерным пыхтением проносится он мимо старенького здания, в котором жалобно позванивают стекла, и скрывается вдали, издавая рев, неслыханный в этих глухих, заброшенных местах…
        Галки и вороны в испуге снимаются с мокрых, сырых кочек и тянут к лесу… А леса здесь кругом… Топкие, поросшие мохом, непроходимые леса Белоруссии, где привольно чувствуют себя только волк да лихой человек…
        Пилецкий сдвинул барашковую шапку, застегнул свою старенькую тужурку на две металлических и три костяных пуговицы и зашагал по шоссе.
        Оно спускалось вниз и потом круто поднималось вверх. Наверху, в двух верстах, стояла ближайшая деревушка. А ближе, в полуверсте от нее, находился огородик Пилецкого.
        Ефимий Венедиктович спустился в низину. Гиблое место для автобусов.
        Несмотря на ремонты, шоссе постоянно портилось от подпочвенных вод, которые вспучивали настил дороги и выступали лужами.
        Кругом - лес.
        Это - излюбленное место для нападений бандитских шаек на автобусы. Довольно бросить бревно поперек дороги, и - стоп…
        - Руки вверх!..
        И пассажиры предоставляли свои карманы и чемоданы в распоряжение грабителей.
        Жуткое место.
        И Пилецкий невольно ускорил шаг.
        Кругом, однако, стояла необычайная тишина.
        Пилецкий поднялся вверх и вздохнул с облегчением, увидев свой огород и крестьянина, копавшегося на соседнем участке.
        - Здорово, Спиридон!
        - Ведениктовичу наше почтение.
        «Ведениктович» - так звали Пилецкого, изменив его трудное для произношения отчество. Спиридон, грамотный крестьянин, долго живший в Москве, был председателем сельсовета.
        - Что нового, Спиридон?
        - Плохие новости.
        - А что, все бандиты шалят?
        - Да уж какие шалости?.. Третьего дня, слышь, пароход на Соже ограбили…
        - Пароход? Как же они туда попали?
        - Как - обыкновенно. Сели как пассажиры. А отошел пароход версты две - «руки вверх!..» кричат.
        - Сколько же их было?
        - Всего и было человек пять, а пароход начисто ограбили, к берегу пристать велели. Сами пассажиры своими руками свои же чемоданчики им на берег сложили… и поминай как звали.
        - Иванов?
        - Все он…
        - Да откуда он взялся? Кто такой?
        - Говорят, будто полковник бывший. Из Польши перешел… Ну, и наши балуются… Семка-косой - знаете?..
        - Как не знать.
        - Непутевый парень. Андрон с Могильцев, Костецкий…
        - Чего же вы на них не донесете? Ведь и вас они обижают?
        Спиридон оставил копать картошку и посмотрел на Пилецкого.
        - Как не обижать?! У кого телку на прокорм стащат, у кого лошадь… Да донесешь-то как? У них ружья, револьверы… расправа короткая… Пока начальство наедет, без головы останешься. Кому охота…
        Наступали ранние сумерки. Пилецкий расправил затекшие члены, распростился со Спиридоном и отправился в обратный путь.
        В лощине сумерки были гуще. Пилецкий не сразу заметил двух незнакомцев, сидевших на куче щебня. Один из них поднялся и подошел к Пилецкому.
        - Что за человек? А, почтарь!
        Пилецкий вздрогнул. Перед ним стоял Семка-косой, уставив свой зрячий глаз. На другом глазу Семки было огромное бельмо, выпиравшие из зрачка, как горошина.
        «Семка-косой… Бандиты…» - мелькнула у Пилецкого мысль, и холодок пробежал от спины к затылку, шевельнув корни волос.
        - Ты, слышь, - ни гу-гу, что видал нас, если не хочешь дать дубу[2 - Быть убитым.]. Понимаешь?
        Пилецкий поспешно кивнул головой.
        - Ну, то-то. Проходи.
        - Надо будет проверить, как он живет, - услышал Пилецкий за собой голос Семки. Потом Семка свистнул, и Пилецкий услышал удаляющиеся шаги бандитов.
        II
        Жена ждала к обеду, но Пилецкому не шел кусок в горло.
        - Придут… ограбят… убьют… - думал он.
        Встав из-за стола, Пилецкий решительно подошел к телеграфному аппарату и телеграфировал в ближайший город, в районную милицию, о высылке отряда для поимки бандитов.
        - Дело плохо, - сказал он жене, - гостей можно ждать каждую минуту, а милиция раньше завтрашнего дня не приедет…
        - А что, если они перехватят телеграмму? Говорят, они это делают… Убьют ведь…
        - И то обещали, - не удержался Пилецкий. - Да все равно один конец: если придут, ограбят кассу - тоже не помилуют…
        И они сидели молча, глядя на телеграфный аппарат с таким видом, будто он накликал на них несчастье… Но дело было сделано. Оставалось выжидать событий…
        III
        В густой темноте осенней ночи, под моросящим холодным дождем отряд вооруженных людей медленно, осторожно подходил к зданию почтового отделения.
        Звякнуло дуло винтовки.
        - Тише вы, черти, - раздался заглушенный голос.
        - Тут, кажется… Ну, что, Митька, трусишь?
        - Ох, - послышался вздох.
        - Ничего. Обтерпишься. Пороху понюхаешь - привыкнешь.
        - А где они, бандиты-то? Там? - И Митька протянул руку к зданию.
        - Все может быть. Ты только не трусь. В случае чего пали - и никаких. Лучше ты его, чем он тебя. Так-то. Пали - и никаких, потому - полное право.
        - Тише, вы. Разболтались…
        IV
        Липецкому не спалось. Он с вечера зарядил ружье, приготовил патроны и, не раздеваясь, прилег на кровати. Сердце колотилось, и шумело в ушах. Он прислушивался к каждому звуку… Вот - шорох, и у него холодело в груди. Идут. Нет, это мышь скребет под полом… В коридоре что-то трещит…
        - Фима, стучат, - слышит он испуганный шепот жены.
        Его, как пружиной, подбросило. Да, да, стучат. И стучат так, что разбудят мертвого… Он хватает дрожащими руками ружье и набивает патроны в карманы.
        - Ты вот что, - обращается он к жене, а зубы выбивают нервную дрожь, - ты не открывай… скажи - дома нет… А я по лестнице на чердак… Тебя не тронут… Ты ни при чем… Поищут - уйдут… А полезут ко мне - дешево не отдамся…
        В дверь колотили прикладами, и удары гулко отдавались в длинном коридоре, идущем от двери и разделявшем дом на две половины.
        Пилецкий быстро взобрался по лестнице на чердак, через отверстие в потолке коридора. Звенели стекла окон…
        - Дома нет!.. Нет дома!.. - надрываясь, кричала жена.
        - Отворяй, если и дома нет! Кого прячете? Стрелять будем!..
        Послышался выстрел. С треском кто-то выломал раму, и в комнату, через окно, пролез человек и, пыхтя, открыл двери. В коридор ввалилась толпа.
        Дальше все было как в кошмаре… Треск оконной рамы, звон разбитых стекол, крики жены… выстрелы… шепот… голоса в темноте… И вот кто-то поднимается к нему по лестнице.
        - Не лезь! Убью! - диким голосом кричит Пилецкий. - Всех перестреляю, последняя пуля себе!..
        Но лестница дрожит под чьими-то ногами, и вот какое-то пятно замаячило в четырехугольнике отверстия…
        Стиснув зубы, Пилецкий нажимает курок…
        Выстрел… Вспыхнувший огонь освещает чью-то голову, но она тотчас скрывается в отверстии. С глухим стуком падает чье-то тело.
        Внизу крики…
        - Убил… Слезай… Милиция… - слышит он отдельные голоса…
        Опять кто-то лезет…
        - Не лезь, - кричит Пилецкий и снова стреляет…
        Отчаянный стон… И опять взрыв криков внизу.
        Среди шума он узнает как будто голос старика-сторожа, Вонифатия…
        - Это я… - и лестница опять дрожит.
        - Убью, - кричит обезумевший Пилецкий, и в третий раз огненная полоса прорезывает тьму. Опять чей-то стон.
        Но голоса утихают. О чем-то сговариваются, удаляются, и Пилецкий слышит пыхтенье отъезжающего автомобиля.
        - Откуда автомобиль? - пролетает мысль в затуманенном мозгу Пилецкого. - Может быть, милиция подоспела вовремя?.. Только едва ли.
        В отделении вспыхивает огонек. Пилецкий судорожно сжимает похолодевшими руками винтовку.
        Вот автомобиль возвращается. Кто-то вошел…
        - Слазь, Ведениктович, - слышит он знакомый голос Спиридона. - Беда случилась… Милиция тебя защищать приехала… А ты с перепугу начальника того… уложил, милиционера ранил и - сторожа своего… Слазь, Ведениктович, не бойся… Вот тебе мое слово - ничего не будет.
        Кто-то внес лампу в коридор, и Пилецкий увидел отряд милиционеров…
        Бросив винтовку, он молча стал спускаться по лестнице…
        V
        Серое, осеннее утро осветило печальную картину. На полу коридора лежал убитый, рядом стонали раненые. Вещи в отделении и комнатке Пилецкого были перевернуты, мебель опрокинута. Стекла в окнах выбиты. Штукатурка на потолке и стенах местами обвалилась от выстрелов, произведенных с улицы.
        Спиридон сидел на ступеньках крыльца и, крутя цигарку, спрашивал милиционера:
        - Как же это так случилось? Вы-то чего дуроломом валили?
        Милиционер вздохнул:
        - Дуроломом? Не знаешь ты нашего дела - что значит на облавы ходить, бандитов ловить. Из-за каждого угла тебя подстрелить могут… Разве тут рассуждаешь? Сам как в бреду. А бандиты очень просто могли у Пилецкого остановиться. Припугнут «маузером» - не выдавай, мол, и конец…
        Ведь и у вас в деревне они ночевали?
        - Это верно…
        - Ну, вот… А нас не пускали… Почему такое? Значит, неспроста…
        - Вот дела-то… - вздохнул в свою очередь Спиридон. - Страх-то что делает.
        Пилецкого арестовали, но скоро выпустили - он был признан невиновным. На кладбище прибавилась свежая могила…
        notes
        Примечания
        1
        Темою настоящего рассказа послужило действительное происшествие, имевшее место в одном из п.-т. предприятий Белоруссии в августе 1925г.
        2
        Быть убитым.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к