Рассвет Андрей Белоус
        Дублер #1 Даже если у тебя шизофрения - это еще не значит, что за тобой не следят. Мир слишком сложен и многообразен, чтобы предполагать что-либо наверняка. Ведь наряду с тем, что мы способны понять, существуют обстоятельства, предполагать о которых мы попросту не в состоянии. Именно в такой ситуации и оказывается наш герой, вырванный из привычного круговорота повседневных забот и вовлеченный в разборки цивилизаций настолько могущественных, что даже осознать границы их возможностей - уже непостижимая задача. Противостоять подобному противнику никому и в голову прийти не может, но смирится ли наш герой с уготованной ему ролью? Либо начнет собственную игру, предположить конечный результат которой он и сам не в состоянии.
        Андрей Белоус
        Дублер. Книга первая. Рассвет
        Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

* * *
        Вот это тычка! В паре случаев, когда так прилетало в голову, в памяти неизменно всплывала одна банальная шутка: - «Были бы мозги - стресс бы нахер!». Но сейчас было явно не до шуток. Об этом все происходящее не говорило - оно об этом кричало. И крик тонул в хаосе других звуков, самым неуместным из которых выглядел свербящий затуманенную ударом голову вой сирены, как будто и так непонятно, что далеко не все в порядке.
        С внутренними повреждениями, автоматика хоть и с трудом, но справлялась. Возникающие местами очаги возгораний моментально обнаруживались и локализовались системой пожаротушения. Система вентиляции, практически неслышимая в обычном режиме, сейчас надсадно гудела, работая на износ. Втягивая отправленный продуктами горения воздух, она безуспешно пыталась нормализовать состав атмосферы. Хотя, и такая сейчас за счастье. В смысле, что она вообще имелась. Это наталкивало на мысль, что корабли этого класса изначально проектируются с учетом подобного развития событий.
        Одного взгляда на уцелевшие экраны Свода хватило, чтобы понять, что корабль обречен. Невероятное совпадение, учитывая безграничные размеры космоса, вынесло поврежденный крейсер прямиком на пересекающую его курс орбиту планеты. Причем, даже визуально становилось понятно, что довольно высокого класса. Способной в лучшем случае затянуть нас на свою орбиту. Ну а в худшем…
        Ввиду уничтожения одного из трех маршевых двигателей, оставшиеся два своей работой вносили в происходящее только сумятицу. Системе управления не удавалось скоординировать их действия, что неизменно приводило к потере управляемости полета, и связанной с этим жуткой болтанке. Общую картину довершало масштабное повреждение хвостовой части, ответственной за управление корабля при маневрировании. Сомнений не оставалось - крейсер несло прямиком на планету, и расписавшаяся в собственном бессилии автоматика, продолжая свои безуспешные попытки изменить курс, разносила корабль на части, не в силах избежать столкновения.
        Кисловато-сладкий вкус крови во рту, и дублирующий его специфический запах, воспринимаемый как спица в ноздрю, нещадно ударили по рецепторам нервной системы. За этим всегда следовал взрыв бешеной активности мозга. Направленной не только на осознание происходящего, но синхронно шел анализ возможных вариантов развития событий, позволяя планировать свои дальнейшие действия. И всегда решающее значение имело время. Но не время принятия решения. А тот промежуток времени, который предстояло потратить на то, чтобы превозмогая боль, слабость и происки вестибулярного аппарата, устраивающего карусель в мозгах, встать и начать действовать.
        Не успев разлепить глаза и обозреть весь происходящий вокруг кипиш, я оказался вынужден уворачиваться от падающего со Свода сегмента экрана. Который, несмотря на плоскую форму и незначительные размеры - метра полтора на два, ударив ребром в то место, где я только что лежал, без труда проломил пластиковый пол, и войдя наполовину, так и остался торчать в проломе, застряв там наглухо. Судя по изменению тяги, включились тормозные двигатели. Но из-за неправильной аэродинамической формы поврежденного крейсера эта мера привела к тому - же результату, что и попытка использования маршевых двигателей.
        Но стоило автоматике стабилизировать состояние корабля, следовала новая попытка затормозить, своей вибрацией буквально разрывающая крейсер изнутри. Иными словами включение тормозных двигателей приносило для ослабленной конструкции корабля вреда больше, чем, если бы они не включались совсем. В таком случае, у экипажа корабля, и личного состава штурмового десанта, появилась возможность прийти в себя и попытаться добраться до спасательных капсул. Надеяться на то, что десантники смогут в таких условиях вывести посадочные боты нереально. Но пока тормозные двигатели продолжали методично разносить все к чертям, я в отличие от электроники физически ощущал, как под воздействием этих чудовищных перегрузок лопаются сверхпрочные элементы корпуса.
        Вывод напрашивался сам собой - валить надо отсюда, и как можно резче. Но послушается ли меня тело? Сработает режим “паника”, и снова закинет в ту тепличную тьму, где останется лишь дожидаться, когда вся эта громадина ухнет на планету, либо развалится на части еще в атмосфере. Но один раз тело выполнило мой приказ, уворачиваясь от монитора, а значит, возможность действовать есть, необходим лишь стимул. Эта мысль придала уверенности, к тому-же появилась идея скомбинировать столь решительный внутренний настрой с жизненной необходимостью принятия экстренных мер.
        - Нужно срочно выбираться отсюда, иначе - смерть - как можно категоричней заявил я мысленно, создав соответствующий эмоциональный фон.
        - Быстро к спасательной капсуле - уже не сдерживая эмоций, мысленно скомандовал я словно сам себе, и рванулся, пытаясь встать.
        Именно пытаясь. Потому как при той непредсказуемости, с которой корабль мотало из стороны в сторону, стоять прямо оказалось задачей трудновыполнимой. Но внутренне я испытывал ликование от того, что мозг принял мое командование над телом. Без малейшей задержки, что называется, “как родного”, причем продолжая приятно удивлять. О месте расположения спасательных капсул я не знал, и даже не догадывался. Поднимаясь на ноги, одной рукой для устойчивости опираясь на стену, а другой, держась за край по-прежнему торчавшего из палубы монитора, я вдруг осознал, что знаю о спасательных капсулах все. Местонахождение, оптимальные маршруты следования, активизация, и даже общие характеристики и принцип работы.
        - Это, конечно, замечательно, но надеюсь, ремонтировать ее мне не придется - мелькнула немного сумбурная от неожиданности мысль.
        - Все, рвем когти - подстегнув себя этой мыслью, я оттолкнулся от стены, сделав первый шаг.
        И словно в насмешку над подобной самоуверенностью, в этот момент крейсер сотряс очередной толчок, и палуба, вероломно ударив снизу, встала дыбом, отбросив меня назад к стене.
        - Понятно, передвигаться следует иначе, сейчас автоматика выровняет корабль, и попробуем - подумал я, сделав соответствующие выводы из своей первой неудачной попытки.
        Почувствовав ускорение, заставившее пол вернуться в условно горизонтальное положение, я наклонился, и добавив к ступням еще две дополнительные точки опоры, функции которых выполняли ладони, вновь рванулся в нужном направлении. Подобный способ передвижения, несмотря на всю свою неприглядность в сложившихся условиях оказался наиболее эффективен. И дело даже не в том, что он позволял лучше всего сохранять устойчивость. Когда палуба, в очередной раз взбунтовавшись, попыталась свести на нет все мои усилия, вновь отбросив на начало пути, одной рукой мне удалось зацепиться за рваную щель в месте стыка двух плит пола, и переждать, пока корабль не стабилизируется.
        Совершая подобные отчаянные перебежки, мне удалось преодолеть большую часть пути, прежде чем появились первые признаки усталости. Причем, наибольшее беспокойство доставляла боль в шее. Попробуйте сами встать на четвереньки и посмотреть на потолок. Следить за перемещением по Командному мостику разнообразных предметов, непонятно как здесь оказавшихся, и в случае необходимости уворачиваться от них было несложно. Но когда в метре от меня пол проломила какая-то жутко тяжелая хрень, упавшая со Свода, вопрос контроля верхнего пространства был признан одним из приоритетных. Так что с болью в шее приходилось мириться, ибо подобная мера предосторожности неоднократно доказала свою целесообразность.
        Вскоре, через задымление, все больше заволакивающее Командный мостик, стал просматриваться нужный коридор. Но порадоваться этому факту не получилось. Очередное включение тормозных двигателей вновь привело к изменению наклона пола, однако, в этот раз на больший угол, чем обычно, к тому же в направлении противоположного борта. С одной стороны путь теперь пролегал под уклон, вот только “горочка” оказалась слишком уж крутовата, чтобы передвигаться, не сорвавшись, даже при помощи рук. Но особое беспокойство вызвало другое обстоятельство. Разнообразный хлам, валившийся со Свода, и до этого скапливавшийся у стены, от которой я и стартовал. После изменения направления уклона вся эта бесформенная груда, постепенно разгоняясь, начала сползать к противоположному борту, угрожая подмять меня своей многотонной массой.
        Времени на размышление не оставалось, а потому тело среагировало на опасность самостоятельно, причем выбрав самый оптимальный вариант. Мое дальнейшее передвижение напоминало мультик про пингвинов. Там, где они ловко скользят на пузе, и используя встречные предметы, исполняют замысловатые кульбиты. Ну, на то он и мультик, чтобы все выглядело гладко и красиво. В моем исполнении это смотрелось не столь грациозно, но не менее продуктивно, невзирая на неизбежные неудобства, которые доставлял подобный способ передвижения. Больно было просто дико. Встречая грудью всевозможные неровности пола, как естественные, так новообразованные, я с прискорбием отмечал неоднократное пробитие многострадальной “фанеры”. Однако, отталкиваясь от встречных препятствий руками таким образом, чтобы смещаться в нужном направлении, я с внушающей оптимизм скоростью двигался к намеченной цели.
        Один нюанс омрачал столь безоблачную картину. Коридор уходил под прямым углом от прокладываемого мной курса, и если проскочить этот поворот, то вернуться возможности не представит следующая по пятам гора металлолома. Но мозг, в экстренном режиме просчитывающий возможные варианты действий не подвел и в этот раз, к моменту совершения предстоящего маневра предложив жизнеспособный план, больше напоминающий элемент спортивной гимнастики. В метрах полутора от выхода из коридора располагалась стойка перил, ставшая ключевым элементом задуманного плана. Предстояло схватиться за этот проносящийся мимо элемент интерьера мостика, и используя ее в качестве турника, выполнить подъем-переворот, завязывая свой цент тяжести в определенной точке. После чего продолжавшее двигаться по инерции тело, необходимо прицельно направить в проем коридора “солдатом”, тоесть ногами вперед.
        Выполнение этого кульбита проходило в состоянии предельной концентрации, что было заслуженно вознаграждено изменением движения в заданном направлении. Лишь в последний момент было внесено незначительное изменение, заключавшееся в повороте на сто восемьдесят градусов вокруг собственной оси, чтобы нырнув в проход, встретится с его дальней стеной, так сказать лицом к лицу. Все шло слишком уж гладко, поэтому, когда именно в этот момент корабль вновь сотряс чудовищный рывок, я ничуть не удивился. И уже не в силах ничего изменить, лишь с отчаяньем наблюдал, как угол прохода, который я предполагал благополучно миновать, ринулся навстречу, пропустив меня внутрь лишь наполовину. На автомате прикрыв ребра локтями и спрятав лицо в кулаки, я приготовился к неизбежному.
        Как меня не порвало - ума не приложу. Удар был такой силы, что несмотря на всю мою группировку, воздух безжалостно выбило из легких. Пронзившая все тело нестерпимая боль, беря начало в районе солнечного сплетения, блокировала все нервные узлы, не позволяя шевельнуться, не говоря уже о том, чтобы вновь начать дышать. Тело оказалось парализовано, но разум, лишь слегка замутненный жесткой встряской, не прекращал своей работы. Как бы там ни было, цель достигнута, впрочем, пока наполовину, потому как в проходе находилась лишь моя нижняя часть. Превозмогая боль, и с хрипами восстанавливая сбитое дыхание, я собрал силы для последнего рывка. Схватившись за угол руками, в отчаянном усилии мне удалось ввалиться в коридор полностью, в последний момент увернувшись от разочаровано прогрохотавшей мимо лавины преследовавшего меня механического хлама.
        По сравнению с уже пройденным, дальнейший путь показался легкой прогулкой. Нет, так же нещадно трясло и швыряло, и двигаться приходилось то по полу, то по стене, а то и посередине, что доставляло наибольшее неудобство. Конечная цель маршрута находилась в самом конце коридора, что я не смог оставить без внимания.
        - Поближе-то не могли их разместить, они же аварийные, а до них еще добраться надо - подумал я.
        В ответ в мозгу начали всплывать схемы всего многочисленного оборудования, плотным кольцом опоясывающего Командный мостик, затем всех служб, расположенных сверху и снизу.
        - Все понятно, достаточно - оборвал я этот поток бессмысленной на данный момент информации, потому как заветная дверь оказалась наконец достигнута.
        И стоило коснуться расположенной сбоку панели управления, гостеприимно скользнула в бок, открывая довольно тесную кабину, куда предстояло поместиться. На самом деле это была не сама капсула, а скорее лифт, причем пневматический, ведущий на нижние уровни, где и располагалось все вспомогательное оборудование. Стоило двери закрыться, как мягко подхватившее ускорение в считанные секунды домчало меня до места, причем закинув в кресло спасательной капсулы без моего малейшего на то участия.
        - Вот это “сервис”! - не уставал поражаться я, наблюдая, как вслед за этим тело непостижимым образом сам собой начал обволакивать комбинезон ядовито-оранджевой расцветки. Люк, через который я сюда и попал, c характерным для герметичного соединения всхлипом закрылся, и на ожившей панели управления возникла голографическая схема пусковых настроек позволяющая изменить параметры отстыковки.
        Ранее не особо заморачиваясь на этот счет, я вынужден был признать - то, что именовалось спасательной капсулой, в действительности являлось скорее челноком, способным не только преодолевать громадные расстояния открытого космоса, но и уверенно планирующего благодаря системе выдвижного оперения, не считая хвостовых рулей тяги. Имея в полном объеме всю имеющуюся информацию о своем “пепелаце”, благодаря первоначальному краткому обзору, проведенному моим гостеприимным хозяином, ну или его незримым заместителем, я имел возможность действовать самостоятельно и здесь. Потому как происходящие события не позволяли оставаться безучастным.
        Вначале раздался довольно мощный взрыв, известивший, что отстрелилась выходная часть внешней обшивки. Ворвавшиеся в образовавшую нишу языки пламени не предвещали ничего хорошего. Это означало, что крейсер находился уже в верхних слоях атмосферы, а стало быть, шансы успешной отстыковки челнока с каждой секундой стремительно таяли. В этих условиях на сохранность челнока начинало воздействовать множество сопутствующих факторов. В большинстве случаев отстыковавшийся челнок било каким-либо обломком, и затащив в хвост этой рукотворной кометы, рассеивало в ее инверсионном шлейфе в пыль.
        Меж тем возникло впечатление, что тело живет отдельно от разума, причем демонстрируя невиданные ранее способности. Мгновенно исполняя любое задуманное действие, кажущееся на первый взгляд невыполнимым. Необходимо ускорить момент отстыковки - и рука привычным движением внесла необходимые изменения, оперируя голографической схемой легко и непринужденно, как будто я проделывал это миллион раз. Движки на максимум сразу после отстыковки - пожалуйста, изменение на схеме соответствующих позиций отменило штатную трехсекундную задержку включения двигателей.
        Незамедлительно после этих действий недвусмысленно засветились штурвал управления и селектор тяги, давая понять, что требования приняты и в самое ближайшее время следует ждать их полного выполнения. Отстрел… Левой рукой рву селектор тяги до упора, синхронно выворачивая штурвал на себя и вправо по - мастерски замысловатым движением. А если учесть, что за штурвалом летательного аппарата я находился в первый раз в жизни, проба пера выглядела довольно уверенно. Как ошпаренный, челнок рванулся в жестком ускорении, пытаясь по кратчайшей траектории вырваться из огненного шлейфа крейсера.
        И ведь что самое обидное - почти удалось. Ряд первых, незначительных по силе ударов по корпусу челнока внушал надежду, что удастся отделаться чисто косметическими повреждениями. Но круша эти сладостные иллюзии, последовал удар, о силе которого несложно было догадаться по тому, как бешено закрутившийся челнок отбросило с его прежнего курса. От неминуемой гибели спасло лишь то, что неуправляемый челнок все же вынесло из опасной зоны и теперь оставалось лишь вернуть над ним контроль. Уже не удивляясь, как привычно и легко удалось выполнить эту задачу, я все же отметил некоторую неуверенность в работе самого челнока.
        Тем временем в окружающей действительности произошли разительные изменения. Заключавшиеся в исчезновении рвущихся вокруг языков пламени, и в прекращении порядком поднадоевшей за последнее время тряски. А потому незначительное рысканье челнока из стороны в сторону не ускользнуло от внимания. Ответ на этот вопрос в прямом смысле сам бросался в глаза, недвусмысленным тревожно-красным сигналом вспыхивая на голографической схеме над панелью.
        Переключив общую схему на перечень повреждений, на голографе возникло схематическое изображение почти всей хвостовой части челнока. Из четырех рулей тяги один отсутствовал напрочь, а второй был покорежен настолько, что попросту заклинил. Но в первую очередь я отметил, что, судя по характеру повреждений, основной ходовой двигатель остался цел разве что чудом, что делало общую картину не такой уж и трагичной. Потому и серьезное повреждение одного из хвостовых элеронов, что и являлось причиной рысканья челнока, было воспринято с тем же философским спокойствием.
        Вот уже точно - “на честном слове, и на одном крыле”. Возникшее в свете последних событий естественное желание попробовать порулить немедленно нашло острую в том необходимость, так как следовало отойти подальше от пылающей громады крейсера. Управление худо-бедно справлялось со своей задачей, а если приловчиться, вполне позволяло выполнять планируемые маневры. Но стоило ситуации стабилизироваться, как назойливый зуд между лопаток заставил насторожиться. Тема была из области предчувствий, но подобный звоночек всегда рассматривался мной с максимальной ответственностью.
        Бросив взгляд на доступный колпаком обзор, я повернул челнок вокруг собственной оси, чтобы иметь полную информацию о происходящем вокруг. Снизу предсказуемо находилась планета, сверху и позади - падающий крейсер, перекрывающий своей громадой большую часть верхнего пространства. Но ведь можно слегка выглянуть за рвущий обшивку корабля горящий вишневым пламенем состав атмосферы. В то время, как маневрируя я постепенно изучал пространство, находящиеся с другой стороны крейсера меня не оставляла робкая надежда, что я вот сейчас все осмотрю, и ничего не увижу. Но внутренне уже был готов к иному исходу.
        А потому, когда на границе крейсера возникла группа кораблей, услужливо приближенная встроенной в стекло колпака системой, я думал, что уже не способен ничему не удивляться. Когда мой невидимый спутник крайне своевременно сумел разубедить меня в этом легкомысленном заблуждении.
        - Пираты - авторитетно заявил он.
        - Да ну, на! - только и нашел, что ответить я. - В натуре, что ли?
        Вместо ответа на меня вновь обрушился поток информации, что и раньше вызывало своеобразное чувство пресыщения, но на этот раз показалось, что я “переел” сверх меры.
        - Поаккуратней нельзя? - невольно буркнул я мысленно, уже приступив к разбору информации.
        Шиханийцы, мать их за ногу, надо - же было на кого нарваться. Действительно, стая подобных устаревших гробов, разной величины, но схожих своей тараканьеподобной конструкцией, не могли означать ничего другого, кроме как неизбежно трагической встречи с этими поистине галактическими отморозками. Они неспешно двигались плотной группой значительно выше падающего крейсера, благоразумно держась чуть в стороне от оставляемого им инверсионного следа и летящих во все стороны обломков.
        Вновь уйдя в тень, предоставленную габаритами корабля, я уже не без труда сохраняя самообладание, постарался максимально беспристрастно рассмотреть сложившуюся ситуевину. Но эмоции не могли не прорваться, и потому начать пришлось именно на этой волне. Действительно, только удалось из такого замеса выбраться, но как выясняется лишь для того, чтобы угодить в полную задницу.
        А иначе происходящее назвать нельзя, потому как срыва от Шиханийцев - ноль, и базарить с ними бесполезно. Вернее - они не базарили. Уйти по-хорошему они естественно не дадут, и дело даже не в том, что им недостаточно добычи, полученной со сбитого крейсера. Нет, конечно, им там всем - по за глаза. Дело в том, что я являлся единственным свидетелем, а оставлять свидетелей в живых шло в разрез с их принципами. Своеобразная корпоративная этика.
        К тому времени была готова графическая схема ландшафта планеты на всем пространстве видимого полушария. Планета имела один континент, но такой величины, что промахнуться сложно. Подобная задержка объяснялась густым облачным слоем грязно-салатного цвета, плотным маревом затянувшим все обозримое пространство. Так что сонарам пришлось потрудиться, чтобы предоставить исчерпывающе полный отчет. Неизменно появилось желание использовать облачный слой в качестве союзника, попытавшись свалить в нем по тихой. Но собственная расширенная эрудиция тут-же отвергла подобную возможность.
        Пиратская стая не зря трется поблизости. Сейчас вся их следящая аппаратура направлена на крейсер, на случай если он разломится на части, и возникнет необходимость отслеживать местоположение падения каждого из кусков, чтобы не упустить ни грамма драгоценной добычи. И основной параметр их следящей аппаратуры - излучаемый фон скопления или проявления Энергии Распада Ядра. Ну а если учесть, что челнок работает и движется исключительно за счет подобного источника, стоит выйти из тени корабля, и обнаружение произойдет немедленно, даже с неактивированными движками. А стоит запустить двигатели, и оставляющий в интересующем пиратов спектре инверсионный след челнока засветится как новогодняя гирлянда.
        Куда ни кинь - Энергия Распада. Все завязано вокруг нее. И только неисчислимые запасы этой субстанции, которыми располагал крейсер, могли толкнуть этих падальщиков попытаться ими овладеть. Хотя, возможно тут сработал фактор случая. Не пересекись курс крейсера с орбитой планеты, и выйди он из сверхсветового режима в открытом космосе, эти гаденыши даже приблизиться к нему не посмели. А так оставалось отметить, что гордый корабль продолжал держаться молодцом, не только сохраняя свою целостность, но и безуспешными включениями тормозных двигателей как бы желая всем доказать, что он еще жив, и сдаваться не собирается.
        - Вот же мудреная электроника - отметил я выносливость работы аппаратуры.
        Действующей кстати, так же на принципе Энергии Распада, что и являлось причиной подобной надежности. Но это к делу не относилось, главное - что корабль цел, и приближаться к нему пиратам нет особой нужды, позволяя пока отсидеться в его тени. Потому как помимо разработки стратегии дальнейших действий накопилось множество неотложных дел. И первым из них по вполне понятной причине стал поиск аптечки.
        Найдя нужный раздел информации о челноке, и активировав панель Медблока, я вскользь просмотрел перечень его возможностей. И оказался приятно удивлен невероятному спектру разнообразия препаратов, которые он мог предложить. Впрочем, подобная широта ассортимента становилась понятна, стоило копнуть поглубже. Препараты изготавливались непосредственно в Медблоке из запаса основных ингредиентов, причем недостающие компоненты могли быть синтезированы уже из имеющихся. Иными словами - все, что угодно, но в разумных пределах. Ну что ж, надеюсь, мне хватит.
        Начать предстояло с рук, на которые до этого я старался не смотреть. Пальцы и ладони местами оказались изодраны до мяса, в результате недавней прогулки по Командному мостику. Прорываясь, боль проявлялась в непроизвольном дрожании пальцев, что пока удавалось игнорировать. Прозрачно-янтарный гель, выданный Медблоком, следовало ровным слоем распределить на поврежденные участки, и оставить на одну минуту. Но облегчение, мгновенно снявшее нервную дрожь, пришло в первые - же секунды. Боль бесследно исчезла, но и с ранами стала происходить поразительная метаморфоза. Возникло чувство, что края порезов начало стягивать, что подтверждало и визуальное наблюдение.
        - Вот это я понимаю - медицина! - не удержавшись, отметил я подобный эффект, в столь короткий срок вернувший рукам вполне приемлемый вид.
        Но дальше - больше. Стоило гелю немного подсохнуть, я углубился в изучение провизорского разнообразия представленных препаратов. Особый интерес представлял красный спектр списка, где размещались наиболее действенные средства. Самый легкий из красных болеутоляющих вполне подходил к моим потребностям. Снимая болевые ощущения не только от ушибов и травм тела, как нестерпимо ноющая фанера, так и для внутренних болей, в том числе головных. Потому как голову нещадно ломило, хоть я и старался не придавать этому особого значения. Возможно от удара об стену, ну или отравился продуктами горения, пробираясь через рубку, неважно.
        Главное, что источников боли в голове находилось как будто два. Один общий, и еле заметный на его фоне сгусток собственного напряжения, отдающего спазменной сжатостью в затылочной части мозга. Чтобы получить укол выбранного препарата, достаточно было вложить кисть руки в карман Медблока, где она фиксировалась для выполнения инъекции. Больше времени заняло препирательство с программой Медблока, упорно не дававшей подтверждения выполнения команды. Ввиду того, что эти препараты могли быть применены только с соответствующего предписания квалифицированного медика.
        Но почему-то настолько жесткая позиция Медблока меня ничуть не смутила, и словно в подтверждение этой уверенности я с легкостью, словно мимоходом отключил эту штатную программу, как выясняется простейшего медъагрегата. Инъекция подействовала практически сразу, разливая негу расслабления по всему избитому телу, но и что немаловажно, очистив мозг от болезненной мути. Но отдельный сгусток в затылке сохранился, хотя теперь отмечался где-то на втором плане, практически не доставляя неудобств.
        Непонятно почему, но именно в этот момент я и вспомнил о своем напариле, незримой тенью сопровождавшего меня во всех приключениях. И в благодарность о своевременно оказанных услугах в области информационного обеспечения возникло желание попытаться чем-то помочь и ему. Нечто подобное неизменно нашлось в красном секторе. “Амефоброксоген”. Прочищает мозги на раз, так что если это не поможет, то: “звеняйте, панове”. Конечно, можно обойтись и без него, но все равно очухается, так уж лучше сейчас, когда время есть.
        Поэтому, я решительно сунул руку в карман Медблока и получил привычный укол инъектора. В мозгу воцарилась невероятная звенящая ясность, и все окружающие предметы обрели настолько пронзительную четкость, что казались осязаемы взглядом. Вместе с тем сгусток судорожного напряженья в голове, наконец растаял, и ему на смену послышался явно дезориентированный голос:
        - Где я? Что произходит?.
        Из мощного всплеска вторящих ему эмоций я особо выделил четко различимую ноту паники. Как ни странно, злорадствовать по этому поводу не появилось абсолютно никакого желания, хотя я и имел на это полное право. Достаточно вспомнить себя самого буквально позавчера…
        Сознание «А»

«Я мыслю, следовательно, я существую…»
        Неоспоримость аксиомы, заключенной в этом утверждении, являлось единственным, что спасало разум, неудержимо срывающийся в бездну отчаянья под напором самых мрачных предположений. Потому как сам он оказался надежно изолирован от всех нейронных соединений, не имея возможности ни передавать приказы телу, ни получать от него ответной реакции нервных окончаний.
        - «Только бы не запаниковать» - пронеслась в мозгу лихорадочная мысль.
        И оснований для подобных опасений имелось в избытке. Многократные попытки вырваться из этого липкого плена результата не приносили, своей бесплодностью лишь усугубляя и без того отчаянное состояние загнанной в угол психики. Попытавшись хоть как-то охарактеризовать свои ощущения относительно этого места, на ум пришла только однажды услышанная где-то формулировка - “Тихо и тепло, как между ладоней”. Ага, а еще и темно, как “у негра… за пазухой”. Именно так - не холодно, и не жарко, и при этом глухо, как в танке.
        Настолько полное отсутствие информации о происходящем во внешнем мире начинало постепенно выбешивать, однако, это помогло справиться с отступившей на время паникой. Злость неоспоримо являлась невероятно сильным стимулом, но не находя объекта для своего применения, начинала работать против, расшатывая ситуацию. Следовало успокоиться, пока она не переросла в бешенство, не сумев помочь в задаче прорыва из этой информационной блокады. Задача оказалась непростой, что и неудивительно, учитывая настолько внештатное пробуждение сознания, по непонятной причине зависшего в полной темноте без малейшего намека на возможность выбраться из этого мрачного плена.
        Вариантов происходящего имелось множество, но полное отсутствие подтверждение любой из версий делало бессмысленной продолжение поиска разгадки Инсульт, паралич, или просто не проснулся, и все происходящее - это всего лишь сон. “Стра-а-ашный сон”. Вернее - кошмар, равных которому припомнить не удавалось. Предполагать можно все, что угодно, но то обстоятельство, что никакого дискомфорта не отмечалось, позволяло надеяться, что ситуация разрулится как-то сама собой. Хотя какой может быть дискомфорт, если ничего не видишь, не ощущаешь, и даже дышать не нужно.
        Паника, отступившая было под напором стремящегося стабилизировать душевное спокойствие самообладания, почувствовав слабину, вновь попыталась занять главенствующую позицию. Уже привычно игнорируя это проявление собственного малодушия, здравый смысл выдвинул единственное в этой ситуации дельное предложение - ждать. Ничего другого не оставалось. Ждать, пока не появятся более конкретные факты, на основании которых и можно делать хоть какие-то выводы. Но прийти к этому решению, оказалось проще, чем его выполнить по причине всей дикости сложившейся ситуации.
        Мозгу было тупо нечем себя занять, а потому туда лезла всякая чушь из оперы - “хоть бы чо путнее”. На настроении вся эта неаппетитная каша отзывалась своеобразным несварением угнетенного психического состояния, а потому все это следовало как-то прекращать, упорядочив проходившую через мозг информацию. Непонятно что вызвало эту мысль, но она промелькнула в самый нужный момент, а потому была сразу особо отмечена:
        - Что бы я сейчас делал, если проснулся как обычно?
        Не открывая глаз, нащупываю оставленный на привычном месте телефон, разбудивший меня плавно нарастающей темой из Мариконе, и уже открывая глаза, пытаюсь его выключить. Аккуратно перекладываю с себя ногу сына, вальяжно развалившегося рядом поперек кровати, благо громадные размеры семейного “лежбища” позволяют нам с женой мириться с присутствием здесь этого уже четырехлетнего “оккупанта”.
        Отлепляю голову от подушки и бреду в ванную, чтобы засунуть ее под кран, включив холодную воду на полный напор. Вначале вода идет довольно комфортной температуры, в течение ночи нагревшись в трубах, расположенных в квартире. Но постепенно она становится нестерпимо холодной, и вот уже создается впечатление, что кожа на голове начинает твердеть, как и расположенные под ней кости черепа.
        Проснуться сразу и окончательно такой способ помогает безотказно, независимо, до скольки ты засиделся этой ночью в “танках”. Первым делом ставлю кипятиться чайник, предварительно слив из него остатки кипяченой воды в пузатый графин совдепо-лекторских времен, после чего еще спросонья тупо осматриваю кухню, в очередной раз вспоминая алгоритм привычных утренних действий.
        Эффект оказался потрясающий. Это не только помогло успокоиться, но и ощущение свойственной с утра легкой зевоты, наглядно демонстрировало, насколько полно сознанию удалось “вжиться в образ”.
        - «А это мысль! Что там у нас дальше?…»
        Амкер Дош
        Пожалуй ни разу в жизни я не находился в подобном замешательстве. И основной причиной тому являлся не только статус реципиента - “Нечитаемый”. Установка страхующего психотипа была довольно условная процедура, учитывая опыт оперативной работы основного фигуранта акции “ПОРТ”. Которым являлся мой прямой начальник, глава Разведдепартамента Аурон Форвидин. После установки сознания “А”, помещенного в глубинный участок мозга, в просторечье именуемый “Информаторий”, мне было предложено произвести ознакомление с ним в специальной лаборотории, дублирующей происходящее. На что я, как и все предшественники гордо отказался, впрочем, как и все они, конечно же, зря.
        Вот сиди теперь и мучайся. Надо же было реципиента в неведении почти сутки продержать, хотя и дураку понятно, что чем раньше налажен контакт, тем больше шансов на взаимопонимание впоследствии. И той лавиной событий, обрушившихся на меня сразу после установки, каждый раз отвлекая все более неотложными делами, нельзя объяснить столь пренебрежительное отношение к реципиенту, несмотря на весь его условный статус.
        Промелькнула даже предательская мысль вообще не пытаться наладить контакт, в случае необходимости объяснив, что это было невозможно по причине сопротивления самого реципиента. Такое случалось довольно часто, но учитывая, что проверять никто не станет, я решительно отверг саму возможность подобного поведения. Потому как установка психотипа являлось не столько частью служения интересам человечества, сколько было направлено на устранение угрозы, нависшей над самым близким и дорогим мне человеком.
        На начальном этапе службы в Разведдепартаменте, мне как оперативному сотруднику довелось побывать, пожалуй, во всех уголках обитаемой галактики. И при всем многообразии девушек, которых довелось при этом повидать, лишь одна произвела на меня настолько сильное впечатление, став той единственной и неповторимой. Только надо же такому случиться, что предмет моих мечтаний оказался не кем иным, как Огарией Стиайс, самой сильной Всевещей, не только из ныне живущих, но и возможно всех, существовавших ранее.
        Ее Извещанья были настолько подробны и всеобъемлющи, что после фиксации и при последующем подробном просмотре, их удавалось изучить вплоть до спектрального анализа. Эта девушка, при всей ее хрупкости являлась основной надеждой всего человечества на его пути непрекращающейся битвы за выживание. Во все времена быть Всевещим являлось не только даром, неизменно ведущим на самые верхние ступени власти, но и проклятьем, возлагающим ответственность за судьбу всей галактики.
        Не все смогли принять это. Что же касается Огарии, она смогла смириться со своей судьбой, что впрочем, наложило на нее определенный отпечаток. Несмотря на все свои успехи Огария была просто поглощена работой. Порой доводя операторов “ПОСТов”, не всегда справлявшихся с настройкой аппаратуры до той глубины “Вещанья” на которую погружалась Огария, до бессильного отчаянья. Потому собственно, я и был переведен в “Коллизиум”, являвшимся самым священным подразделением, входящем в состав Разведдепа.
        Тогда мы и познакомились. Погрузившись в работу с головой, я пытался таким образом подавить те несмелые надежды, которые мне подарила возможность каждый день находиться рядом с ней. Никак не выдавая своих чувств, вскоре я стал отмечать проявление внимания со стороны самой Огарии. Впрочем, это могло стать следствием успехов, которые я демонстрировал в работе с “ПОСТом”, добившись синхронизации его настроек с уникальными возможностями самой Огарии.
        Но что - бы не послужило тому причиной, я был счастлив, как никогда в жизни. Особенно если учесть, что раньше Огария никогда не проявляла ни к одному из мужчин подобного внимания. Но с того времени прошло уже почти два года. То, что я и Огария испытываем друг к другу далеко не детскую привязанность, не заметить мог разве что слепой. Почти все время мы проводили вместе. И на службе, и в свободное время, когда я гостил в ее загородном доме. Либо когда мы гуляли на природе, или посещали всевозможные показы и выставки. Но также только слепой мог не увидеть отсутствие дальнейшего прогресса в наших отношениях, что в первую очередь беспокоило, конечно, меня самого.
        Вся Земная Федерация, с неподдельным интересом следящая за развитием нашего романа, отнеслась к такой заминке с неожиданным пониманием, учитывая личности фигурантов. И тут в расчет шел не только высокий статус Огарии, и склад ее патриотичной натуры. Я и сам, благодаря проявлениям своих способностей почти по всей галактике, числился в гениях, со всеми вытекающими отсюда шаблонами. Наладив работу в Коллизиуме, и подготовив специалистов для своей замены, я был вновь привлечен к работе в Разведдепе. Но, учитывая наши отношения с Огарией, практически всегда присутствовал на фиксациях, когда позволяла работа.
        Но недавно всю эту идиллию перечеркнула очередная агрессия Джорганцев. Располагаясь в соседнем измерении они захватили всю свою галактику, и имея столь значительный потенциал почти три сотни лет проявляли в наш адрес чересчур пристальный интерес. Получив сообщение о чрезвычайной важности Вещанье, мы вместе с Ауроном Форвидиным покинули совещание в Генералитете, направленные высшим командованием разобраться в ситуации лично. Первый же просмотр Психофиксации расставил все по своим местам, раскрывая замысел Джорганцев.
        Неизменно встречая организованное сопротивление Землян, что целиком являлось заслугой Всевещих, и не имея возможности хоть как-то навредить Огарии лично, они решили уничтожить ее дар, убив ее “Аналог”. С давних времен существует мнение, что не бывает двух абсолютно одинаковых снежинок. Может это и так, никто специально не проверял, но обстоятельство, что абсолютно одинаковые люди существуют, ставило под сомнение подобное утверждение. Контраргументом в этом споре мог являться лишь тот факт, что люди эти находились в разных измерениях.
        Выяснилось это, когда были предприняты первые попытки разобраться в природе дара Всевещих, во все времена игравших ведущую роль в жизни нашей цивилизации. Оказалось, что именно существование подобного Аналога в другом измерении и является обязательным условием наличия у человека способности к Всеведенью, причем не у кого-то одного, а у обоих. На протяжении многовековой истории нашей цивилизации эти способности были изучены и стали основой построения всей государственной культуры, чем и объяснялось достижение столь сильных позиций во всей галактике.
        И если рассматривать наше измерение как нулевое, то Джорганцы находились в соседнем от нас измерении, условно обозначаемом как отрицательное. Аналог Огарии жил в измерении с противоположной - положительной, стороны. Таким образом, чтобы добраться до Аналога Огарии, Джорганцам было необходимо разместить оборудование для прохода туда в нашем мире, не имея возможности воздействовать на положительное измерение непосредственно из своего. Для этого ими использовались Ретронсляторы, генерирующие силовые поля, и напровляющие их к месту приложения в плюсовом измерении.
        И удивителен даже не факт столь наглой экспансии, сколько сама возможность предсказания ими событий, которые только должны произойти в столь удаленной от них череде измерений. Видимо, они обладали схожей с Всевещими технологией, благодаря чему и смогли занять главенствующее положение в своем мире. Подобные операции проводились ими уже неоднократно, получив впоследствии вполне обоснованное обозначение “Диверсия”. По мере приближения момента Диверсии количество Ретронсляторов увеличилось, соответственно возрастала и сила воздействия на объект ее приложения в положительном измерении.
        И этим объектом являлся Аналог Огарии, со смертью которого она теряла возможность обладания даром Всевещего, становясь простым человеком. Потеря подобной величины казалась неприемлема, а потому не нужно объяснять, что допустить такого развития событий Земная Федерация была не намерена, направив все усилия на предотвращение этого замысла Джорганцев. Основой действий в подобной ситуации являлось уничтожение Ретронсляторов, тем более что находились они в нашем мире, потому и играть нам предстояло на своем поле. Но, даже учитывая настолько выгодную позицию, уничтожить их до момента Диверсии удавалось далеко не всегда.
        В расчет шло не только их предельное удаление, но и ожесточенное сопротивление, которое предстояло подавить, прибыв на место. Но именно нахождением Ретронслятора на другой стороне галактики и объяснялось столь раннее его включение, предназначенное для синхронизации из-за его огромной удаленности от места прохождения намеченной Диверсии. Соответственно на более поздних сроках фиксировались другие, но и расположенные значительно ближе. А потому до первого на корабле с менее чем сверхсветовой скоростью добраться вовремя представлялось нереально. Учитывая, что предстояло еще уничтожение самого Ретронслятора, и невозможности предсказать, сколько времени оно займет.
        Изучение мер воздействия на соседние измерения всегда являлись одной из наиболее приоритетных направлений современной науки. Достигнутые успехи в этой области были пока далеки от возможностей, которые демонстрировали Джорганцы, но определенные наработки все же имелись. А потому, занимая и здесь более выгодную позицию, гранича с нужным измерением, мы имели возможность оказать сопротивление действиям Джорганцев в момент проведения Диверсии уже непосредственно на месте. Это стало возможно благодаря “реципиации” - пока единственному существующему способу повлиять на события, происходящие в смежном измерении.
        Основой которого являлась внедрение агента именующегося “Дубль” в сознание человека находящегося в непосредственной близости к месту событий. Однако, полностью сохраняющего свою личность, и контроль над происходящим, а потому обозначавшегося как “Доминант”. Попытки установки личности нашего агента в сознание Доминанта напрямую неизменно приводили к провалу. Сознание человека немедленно обнаруживало чужеродное присутствие, блокируя любую попытку агента влиять на действия Доминанта. Тогда в качестве отмычки было решено использовать собственный психотип человека, под прикрытием которого агент мог оставаться неразоблаченным.
        Симбиоз психотипа, снятого с личности Доминанта, и агента, в сознание которого он устанавливался, и образовывали “Дубль”. Подобной установке подлежали не больше тридцати процентов обитателей плюсового измерения. Из них процентов десять являлось слабым психотипом, как в налаживании контакта, так и в плане эффективности действий самого Доминанта. Еще процентов двенадцать составляли старики и дети. Из немногих оставшихся один процент составлял такой психотип, как “Нечитаемый”.
        Как показатели исследования, проведенные над полученным Вещаньем, из всей команды яхты и ее пассажиров, с борта которого упадет девушка - Аналог Огарии, установке не подлежал никто. И подобное стечение обстоятельств меня давно не удивляло, неизменно прослеживаясь и в предыдущих Диверсиях. Что не говори, а при всей своей ненормальности, дураками Джорганцев никак не назовешь. Как впрочем, не оказалось подходящих для установки среди спасателей, дежуривших на пирсах отелей, идущих вдоль всего побережья.
        На самом берегу, непосредственно на пляжах, подходящие кандидатуры имелись, но из-за их удаленного расположения в расчет не шли. Да и вообще, в данной ситуации мало что представлялось возможно сделать. Девушка отчаянно сопротивлялись той безоговорочной силе, которая неумолимо тянула ее вниз, вкладывая в свои усилия все желание жить. Ситуацию усугубляло небольшое волнение, шедшее со стороны открытого моря. Но вблизи девушки волнение аномально усиливалось, раз за разом накрывая отчаянно сопротивляющуюся жертву с головой. Было очевидно, что она совершает невозможное, но больше трех минут ей продержаться не удалось.
        Но одна ошибка, совершенная Джорганцами теперь становилась очевидной, о чем раньше я мог лишь предполагать. По всей видимости, определяя психотипы, пригодные для установки Дубля, Джорганцы относили Нечитаемых к непригодным. Либо с их стороны это являлось допустим риском. И если нам не удастся уничтожить все Ретронсляторы, которые Джорганцы забросят в наше измерение, одна возможность спасти Аналог Огарии все же имелось.
        Исключая экипаж яхты этот человек находился к месту трагедии ближе всех. Он плавал на небольшой отмели в метрах ста от конца пирса. Судя по его снаряжению, состоящему из больших очков, дыхательной трубки и необычно длинной обуви, напоминающей рыбий хвост, он занимался наблюдением за подводным миром. Возможный Доминант в зоне досягаемости! И неважно, что Нечитаемый, это шанс, а любую возможность необходимо использовать по максимуму. К тому же у Аурона имелся опыт участия в Контр-акции в Дубле с подобным психотипом. Вопрос заключался в другом.
        Успеет ли он к месту трагедии. Судя по времени, и разделяющему их расстоянию результат ему следовало продемонстрировать практически чемпионский. Если же он начнет звать на помощь спрятавшихся в теньке спасателей, необходимо чтобы сначала они заметили его самого, а потом еще и объяснить что от них требуется. Значит, ему предстояло действовать самостоятельно, под контролем установленного в его разум Дубля. А потому необходимость снятия с потенциального Доминанта его психотипа была единодушно принята в разработку.
        Очнувшись от легкого забытья, вызванного воспоминаниями о том сумасшедшем калейдоскопе событий, произошедших со мной за последние два дня, я был вынужден признать, что умышленно пытаюсь обойти стороной то, что беспокоило меня больше всего. Причиной тому являлся факт полной потери взаимопонимания с Огарией. И именно поэтому я сейчас и находился в каюте сверхсветового космического крейсера “Молния” начавшего разгон по направлению к планете Синадра, где и было отмечено появление первого Ретранслятора. Видеть полное равнодушие в её глазах казалось невыносимым, и оправданием тому не могла послужить опасность, грозящая ее дару. В любом случае это не позволяло мне думать ни о чем ином, а потому неоднократно отмечая, насколько малоэффективной стала моя работа, я сам вызвался на “Молнию”, где возникла необходимость присутствия специалиста моего уровня.
        Установку страхующего психотипа я совершил, так же не особо вдумываясь в смысл происходящего, согласившись с доводами Аурона. В Контр-акции участвовать придется именно ему, и кому будет установлен страхующий психотип, являлось простой формальностью. Разговор происходил в лаборатории, где я контролировал установку психотипа, снятого с Антона Серова самому Аурону. А потому дал согласие на подобную процедуру, которая была незамедлительно произведена.
        С особой болью вспоминался момент, когда непосредственно перед отлетом я пришел к Огарии, чтобы попрощаться. Она выглядела абсолютно спокойной, и отнеслась к сообщению о моем отлете совершенно равнодушно. Попрощавшись, я вышел раздираемый настолько противоречивыми чувствами, что это не смогло ускользнуть и от попавшихся мне навстречу гвардейцев охраны. Подавив в себе горечь воспоминаний, я вновь вернулся к намерению, выполнить которое все никак не мог решиться.
        Встав в узком проходе каюты, я выполнил комплекс упражнений психотренинга, позволявших добиться состояния максимальной концентрации. Задача предстояла непростая, и основная её сложность заключалась в непредсказуемости поведения сознания, с которым предстояло наладить контакт. Сюрпризов я откровенно не любил, но и затягивать выполнение задуманного было не в моих правилах. А потому вновь сел на кровать, и прислонившись спиной к стене, закрыл глаза. Привычно нырнув в Информаторий, я без труда нашел появившийся здесь после недавней загрузки нужный блок-файл. Выполнив несложную мысленную комбинацию, я оказался внутри, запоздало удивляясь собственной решимости.
        На первый взгляд могло показаться, что здесь темно и пусто, как в коридорах Информатория. Но он находился здесь и в этом заключалось основное проклятье работы с Нечитаемым. Он имел возможность не проявлять своих мыслей и эмоций, делая это лишь при собственном желании. Что сейчас и происходило. Он знал о моем присутствии, но при этом никак себя не проявлял, хладнокровно вынуждая сделать первый шаг меня. Подобная мизансцена с первого момента заставила меня почувствовать себя неуютно. Да и вообще, тишина действовала угнетающе.
        На психозаписях, которые я видел раньше, обычно реципиент вел себя как можно более шумно, пытаясь таким образом заполнить возникшую пустоту. Здесь же прослеживалась ярко выраженная аномалия. Либо реципиент просто сошел с ума и совсем не реагировал. На случай знакомства существовал ряд фраз, конечной целью которых являлось расстановка приоритетов в отношениях. Но подсознательно я решил их не использовать, обратившись к невидимому собеседнику, с первым пришедшим в голову подходящим вариантом:
        - Здравствуй.
        Сознание «А»
        С проблемой двойного времени пора что-то решать. На самом деле прошло лишь 23 часа и 12 минут. На внутренние часы и раньше жаловаться не приходилось. А стоило их откалибровать по парашютному принципу - считая секунды по трехзначным числам, и теперь я мог точно сказать, сколько прошло времени этой темной эры. Причем, если судить по событиям, произошедшим в моем воображении, то я уже встречал вечер второго дня в компании старых друзей за полюбившимся в последнее время покером. Необходимо было выбрать какое времяисчисление принять, чтобы не вести два.
        Потому как при всем многообразии настолько давних воспоминаний, пробуждение которых можно объяснить разве что шоковым состоянии было невероятно скучно, и события вымышленной жизни неудержимо убегали вперед. Вспомнив, как ходят все фигуры на шахматной доске, я попытался сыграть сам с собой. Основной задачей являлось запомнить расположение фигур на доске на протяжении всей партии. С первой попытки, конечно, ничего не получилось, но со второго раза, я похоже справился, записав в свой актив очередное полезное обретение в этом виртуальном мире. Конечно, мысли о причине происходящего преследовали неотступно, но если вначале их приходилось прогонять, из-за полной бессмысленности грузиться на этот счет, то со временем они отошли на второй план, уже особо не досаждая.
        Чувство постороннего присутствия пришло внезапно. Это напоминало поток воздуха от открываемой двери, и изменения внутреннего объема помещения, когда в него входит человек. В “Сумраке”, как я называл место своего пребывания, царила не полная темнота, как это могло показаться вначале. У доступного пространства имелись свои границы, окрашенные в базальтово-черный непроницаемый цвет, и условно более светлое внутреннее пространство. Предстояло еще понять правила игры на этой территории, а потому я занял выжидательную позицию, стараясь не проявлять явных эмоций, пока не станет понятен принцип общения.
        Видеть пришедшего возможности не представлялось, но как я отметил, особой нужды в том и не наблюдалось. Мало того, что я быстро научился различать его присутствие, но еще и еле уловимый фон, похожий на невнятное бормотание выдавал визитера с головой. Интересно, а что мы молчим? Паузу решил выдержать, что ли? Тоже мне, Станиславский. Но если ты все - же здесь появился, значит, я тебе зачем-то нужен. Ну а раз так, то хочешь ты того или нет, первому определяться придется именно тебе.
        А потому я хладнокровно ждал дальнейшего развития событий. Это являлась одной особенностей моего характера. Я точно так же как и все, мог испытывать страх, отчаяние, душевную боль. Но только наедине с собой. «Никого не ссы» - этот закон жизни я усвоил еще во времена своей лихой юности. “Чудом выжившие в девяностые”. Именно так именовалось поколение, представителем которого мне довелось являться. И это были далеко не просто громкие слова.
        В те времена, желая сохранить собственное достоинство и уважение, приходилось становиться именно “отморозком”. Полноту моего безбашенного имиджа удачно дополняла природная ироничность, используемая на грани издевательства. Зачастую это выбивало противника из колеи, помогая добиться морального превосходства. По сути, что и являлось залогом благополучного завершения регулярно возникающих “терок”, нарваться на которые не составляло труда на каждом шагу.
        - Здравствуй - наконец отчетливо произнес долгожданный гость.
        Нет, ну вы только посмотрите на него! Здрасте, вам! Ну, жучара! От подобной незамысловатости схемы, с которой оппонент решил передать мне инициативу продолжения беседы, у меня аж злость прошла. Однако, показывать этого я не собирался, наоборот, направил на него весь поток негативных эмоций, которые удалось накопить за время пребывания в Сумраке. В том, что моя молчаливая атака достигла цели, сомневаться не приходилось. Во многом мне еще не удалось разобраться до конца, что было и неудивительно, учитывая непродолжительный срок нашего общения, но фиксировать наиболее явные проявления эмоций своего собеседника мне являлось вполне под силу. Противник был частично деморализован, оставалось лишь усилить впечатление, для чего я как можно более угрожающе прогремел на все пространство Сумрака:
        - Ты кто? Голос в ночи.
        В свою очередь, передавая эстафету не на шутку струхнувшему от подобной суровости встречи собеседнику. Судя по тому, что ответил он довольно оперативно, внутренне справившись с явной недоброжелательностью, оказанной с моей стороны, чувак оказался далеко не пацан. О чем свидетельствовал его довольно высокий статус, который он с нескрываемым чувством собственного достоинства не замедлил озвучить:
        - Я Амкер Дош, заместитель главы Разведдепартамента Земной Федерации.
        Да уж, вечер переставал быть томным, и теперь уже мне предстояло тушеваться перед таким высоким чином. Но внутренний настрой, если он есть, то не позволяет пасовать ни перед какими авторитетами. А потому оставалось продолжать давить, удерживая инициативу:
        - Опачки, глянь, какой важный ливер к нам вывалил! Слышь, фуцан, а что ж ты не удосужился поинтересоваться моей ничтожной особой, или тебе это и так известно, раз уж я в твоей каталажке вот уж сутки как парюсь?
        Продолжая таким образом как можно непосредственней вести беседу, я пытался разобраться в том непрекращающемся излучении, исходящим от противника. Больше всего это напоминало эмоциональный фон, подтверждаясь главным образом ходом нашей беседы. Из всего следовало, что в начале разговора, мне своим молчанием удалось здорово сбить его с толку и заставить конкретно понервничать. Но по мере того, как диалог завязался, к нему постепенно возвращалось самообладание, несмотря на все мои попытки вывести его из равновесия. И теперь, судя по его решительному настрою, которое я прочел уже без труда, стало понятно, что он достаточно собрался с мыслями, чтобы наконец прояснить этот непростой “ситуэйшн”.
        - Конечно, я знаю, кто вы - как можно спокойней произнес собеседник.
        Но в его эмоциях промелькнуло что-то новое, чего я не смог идентифицировать сразу. Продолжая слушать его вполуха, я наконец понял, что это и поневоле насторожился, потому как мог ожидать чего угодно, но только не этого. Это было сочувствие по отношению ко мне! Вот это дела! Ему меня жаль. События развивались уж чересчур непредсказуемо, а потому следовало как можно внимательней выслушать его объяснения.
        - Вы являетесь параметральным психотипом, скопированным с сознания человеческого индивидуума и выделенного в автономное состояние с сохранением всех личностных характеристик - прозвучал ответ.
        Ясно угадывающееся чувство неловкости заставило его скатится до сухих казенных фраз, доказывая, что несмотря на чудовищную дикость происходящего, все сказанное им являлось правдой, которую предстояло принять. Но выпущенный на свободу беспредельщик действовал уже автономно, следуя заданному образу. А потому одновременно думая про себя одно, напоказ выплескиваю в противника эмоциональный фон невероятной силы агрессии и злобы:
        - Каким нахер, типом?! Че ты мне тут лепишь? Я Серов Антон, а вот ты че за мутень, я еще вычислю. Я тебя найду, падла, и кадык выкушу.
        Все это являлось не более чем работа на публику, изначально устроенной, чтобы не только научиться лучше разбираться в идущих от противника эмоциях, но и для подтверждения одной смутной догадки. Нет, собеседник действовал пока вполне предсказуемо, реагируя на мои эмоции, как и предполагалось. А значит, о моих истинных мыслях он не догадывался, как впрочем, не знал и реального настроения. Шуганулся он конечно конкретно, однако, причиной подобной пугливости являлся не только мой агрессивный настрой.
        Складывалось впечатление, что сказанное мной он понял во всех нюансах, которые я вложил в свою гневную тираду. Причем, как я считал с его эмоций, для него самого это стало полной неожиданностью. Я вновь сумел загнать противника в полный ступор, вполне довольный результатом своего исследования. Впрочем, перезагрузился он взлет, что указывало на его невероятно мощную оперативку, и вновь предпринял попытку наладить конструктивный диалог.
        - Пожалуйста, успокойтесь, я сейчас все объясню - собравшись с духом, заявил мой оппонент, впрочем, не особо рассчитывая на такую возможность, вследствие моей полной конфронтации в его адрес.
        - Да я, собственно, совершенно спокоен. Что ж, объясни, мил человек, а я послушаю - произнес я, излучая в его адрес состояние полного, чуть ли не медитативного спокойствия, внимательно наблюдая за его реакцией.
        Он оказался просто ошеломлен настолько резкой переменой в моем настроении, чем окончательно подтвердил мое предположение. Он никак не читал моих мыслей помимо моей воли, а вот я кое-что мог знать о нем всегда.
        - Он мой! - злорадно подумал я уже привычно втихаря, на ходу осваивая новые правила игры.
        Но то, что мне предстояло услышать дальше, быстро развеяло мой оптимизм. В правдивости фактов, которые я скрупулезно анализировал, усомниться не удалось ни разу. Но имелось еще одно немаловажное обстоятельство, заставлявшее без сомнений принять реальность происходящего.

“Дерьмо случается.” Фраза, оброненная на бегу неутомимым марафонцем Форестом Гампом с неуклонным постоянством находила свое подтверждение на протяжении всей моей жизни. Стоило справиться с очередной напастью, судьба злодейски подбрасывала очередное испытание, не позволяя расслабиться надолго. ”Все что не убивает, делает нас сильнее.” Понимание этой истины пришло не сразу. Став, пожалуй, той спасительной соломинкой, так необходимой в жизни.
        - Да сколько можно? - За что? - не раз вопрошал я глухие небеса.
        И вот теперь, надо же так вляпаться. Подобное могло произойти только с моим везением. То, о чем поведал этот упырь из СБ чего-то там, превзошло не только все ожидания, но и чего ожидать ну никак нельзя. Бубнил он долго и пространно. Причем, наглядно просматривалось, как он пытается щадить мои чувства, видимо наивно опасаясь нервного срыва либо истерики с моей стороны. А все оказалось очень просто, несмотря на всю дикость происходящего. И свойственное мне пристрастие все оптимизировать привело к неожиданной ассоциации.
        Как ни горько признать, но я действительно не Антон Серов. По крайней мере, не совсем. Представляя собой не что иное, как компьютерную программу, на которой отображены все особенности его характера. И как обычная программа, я был скачан, оказался в некоей базе данных, и в конечном счете установлен на другой компьютер. Жесть…
        Ни разу в жизни я не дал отчаянию ни единого шанса. Хотя подозрение, что судьба выбрала меня в качестве боксерской груши, получило очередное подтверждение. “Я мыслю, следовательно, я существую.” Эта фраза, так часто используемая мною в последнее время, неожиданно обрела новый смысл. Заставляя вспомнить о своей индивидуальности, превращаясь даже не в пароль, а скорей в молитву.
        Он ушел по моей просьбе, причем как я понял, сделал это с явным облегчением. Теперь, услышав от кого-либо фразу: “Я потерял все” я мог на полном основании откровенно расхохотаться ему в лицо. Спасать меня кинулся мой благословенный неунывающий характер. И решающее значение имел сам факт его присутствия, ибо что-что, а забрать у меня его не сможет никто:
        - Ну-ка вытер сопли, и грянул чертом! И чего это ты весь такой в расстроенных чувствах?
        А и действительно - чего это я? Что сделано, то сделано, и назад уже ничего не вернешь. Значит, остается лишь думать о будущем, ведь во многом оно зависит именно от меня. Пусть и не по своей воле, я оказался не в очень приятной, но уникальной ситуации. Ну, кто может похвастаться, что с ним произошло что-либо подобное. Из слов этого душного опера несложно удалось понять, что подобные хищения личности происходили и раньше. Но я не думаю, что кто-нибудь станет оставлять в своем мозгу подобного квартиранта после того, как надобность в нем отпала. Хотя уже само это заключение значительно омрачало общую картину.
        А ведь я еще не знаю, зачем я им понадобился. Если на небе зажигаются звезды, значит это кому-то нужно. Ну, блин, я сегодня прям как кладезь вселенской мудрости. Сарказм, кстати, так же являлся неизменным атрибутом моего арсенала, вот только сравнить его можно разве что с гранатой. Эфективен, базара нет, но и самого накрыть может. Но я им нужен, а следовательно, еще не все потеряно. Конечно, следует реально смотреть на вещи, а значит, назад мне уже не вернуться. По аналогии с той же компьютерной программой. Но то, что уничтожение моей индивидуальности произойдет не раньше, чем во мне отпадет необходимость, понятно как ясный день. А вот когда это произойдет, в чем-то возможно зависит и от меня. Эх, не любитель я мозги трелевать, но и дилетантом в этом деле меня никак не назовешь. В конце концов, сами напросились.
        Амкер Дош
        Реципиент был действительно спокоен. То есть абсолютно, и это не могло не поражать, учитывая весь спектр эмоций и линий поведения, диапазон которых я в полной мере испытал на протяжении начального этапа знакомства. Однако, наступившее перемирие преследовало какие-то определенные цели и в любой момент могло быть прервано моим импульсивным собеседником. К тому же и сама правда для непосвященного являлась настолько шокирующей, что не каждый мог с ней примириться.
        Но подсознательно я смог уловить ту единственно верную линию поведения, которой следовало придерживаться с целью достижения взаимопонимания. Ситуацию следовало обрисовать максимально правдиво, ничего не упрощая и не утрируя. Пусть он лучше чего-то не поймет, чем пытаясь подобрать подходящее сравнение, я допущу неточность. Потому как сейчас он готов, зацепившись за малейшую шероховатость развалить весь построенный мной макет происходящего просто из нежелания его принять. А потому факты и только факты.
        Это оказалось непростым испытанием, причем, не только для него, но в не меньшей степени и для меня. Уходя по его просьбе, я наконец смог признать, насколько я боялся момента нашего знакомства. Но причиной тому было не опасение за собственную безопасность, а нежелание причинить другому мыслящему существу боли подобной величины. “Душа, разбитая на части”. Фраза из поэмы одного из новомодных декламаторов, при всем своем пафосе прочно засела в подсознании, как нельзя более точно отражая в моем представлении процесс реципиации.
        Занимаясь проектом, непосредственно связанным с одним из аспектов этого направления воздействия на смежные измерения, мне пришлось ознакомиться с огромным объемом закрытой информации. Фиксировавшей этот процесс, начиная с первых Установок, сделанных на начальных стадиях испытаний. “Все это лирика. Это же не живой человек”. Так, пожалуй, полагало большинство обитателей нашего измерения. Но им не довелось увидеть того, с чем тогда пришлось столкнуться мне. Причем не только увидеть, но и почувствовать в прямом смысле слова, потому как оборудование позволяло ощутить весь спектр эмоций, которые испытывал реципиент.
        Основой реципиации является полная фиксация всего спектра эмоциональных реакций психотипа, именуемого “базисом”. От настроения, формирования мыслей из невообразимой мешанины эмоций, до окончательного ответа. “Он же не испытывает боли…” Ну что же, пусть они так и думают, рад за них. Нет, действительно, рад. При всей устойчивости психики, что и позволило мне заниматься подобными разработками и серьезно продвинуться в своей работе, больше двух психозапесей за раз выдержать оказалось просто нереально. А в некоторых случаях уже после первого просмотра приходилось прибегать к наиболее действенным курсам релаксации, потому как “психотропы” я не принимал принципиально.

“Это же не живой человек”. Но реципиент-то думал иначе. Вначале, он по вполне понятной причине, не понимал происходящего. Затем, по мере осознания, просто не хотел в это верить. Но, даже поверив, не всегда соглашался принять. Поразительно, но некоторые предпочитали допустить возможность своей смерти, чем оказаться лишь собственной копией упрятанной в глубинах чужого сознания. Некоторые сходили с ума, и помочь им кроме их самих не мог никто. В большинстве случаев это являлся слабый психотип. Вскоре был найден способ его выявления и в дальнейшем с такими предпочитали не связываться.
        Но больше всего проблем доставил такой психотип, как “Нечитаемый”. Если в общей массе, на основе эмоционального базиса, возможность прогнозировать конечную реакцию реципиента имелась, то в случае с Нечитаемым, базис оставался скрыт. А учитывая, что в большинстве случаев это оказывался наиболее сильный психотип, на долю испытателей всегда выпадала масса сложностей, ввиду полной непредсказуемости поведения реципиента. Тогда и были отмечены первые жертвы среди испытателей. Несмотря на то, что все работы проводились под бдительным контролем, однако момент, когда Нечитаемый ломал волю оператора и предпринимал попытку захвата периферийных участков мозга, всегда заставал врасплох. Благодаря дублирующему оборудованию удавалось своевременно заблокировать глубинный участок мозга, тем самым отсекая доступ реципиента к управлению телом.
        Дело в том, что психотип установлен во внутреннем контуре мозга, откуда в принципе мог управлять телом, но покинуть его - нет. После подобного прорыва оператора ждал долгий восстановительный период, но и после его прохождения, ни у одного из них не возникло желания продолжить работу с программой реципиации. Поздней один из них признался мне, что каждый раз пользуясь Информаторием, испытывает растущее чувство непонятного беспокойства. При этом прекрасно осознавая, что психотип реципиента-взломщика давно удален. И с годами этот необъяснимый страх не проходил, скорее наоборот.
        Впоследствии был разработан Блок Независимого Контроля, пресекавший саму попытку взлома на начальном этапе, блокируя участок информатория, где базировался психотип. Теперь оператор без опасения мог позволить реципиенту даже управлять телом, потому как многократно модернизированный Блок гарантировал стопроцентную защиту. Лишь поэтому работа даже с Нечитаемым психотипом стала настолько безопасна, что дозволялось проводить ознакомление без всякого контроля извне.
        Итак, реципиент смог принять ситуацию. Конечно, знать этого наверняка я не мог, по причине особенности его психотипа. К тому же он попросил дать ему время, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию, следовательно, возможность усомниться, либо отказаться сотрудничать. Но по непонятной причине я знал, что он согласится помочь. В отличие от большинства без жалоб и упреков, впрочем, что в данной ситуации являлось вполне естественной реакцией. Но расслабляться еще рано, в чем за время нашего общения я неоднократно успел наглядно убедиться. Одна надежда - на Блок.
        Глаза буквально слипались от накопившейся усталости, не столько физической, сколько моральной. В плане эмоционального напряжения последние дни стали трудным испытанием, и знакомство отняло последние остатки сил. Не раздеваясь, я опустился на кровать, провалившись в сон раньше, чем голова коснулась подушки.
        Проснувшись свежим и отдохнувшим, я взглянул на мир уже совершенно другими глазами. Гнетущее отчаянье последних дней отступило, уступив место неуверенной надежде на благополучное окончание выпавших на мою долю испытаний. Возможно, причиной подобной уверенности являлось установление контакта с сознанием «А», результат которого являлся пока еще довольно спорным. А потому, не вынося неизвестности, я первым делом вновь отправился в Информаторий, что на этот раз далось мне без малейшего усилия.
        Насколько трудным оказался начальный этап нашего знакомства, в той же мере я был приятно обрадован его конструктивным настроем сегодня. Предстояло выполнить ряд обязательных процедур, в которые входило не только получение его согласия на совместные действия в ходе проведения акции, но и определение его собственного статуса. В ходе начальных исследований выяснялось, что немаловажное значение для эмоционального состояния психотипа имеет то, как следует к нему обращаться. Следовало выбрать новое имя, так как прежнее не подходило, приводя к неизбежному конфликту с реальностью.
        Я предложил ему сделать выбор самостоятельно. Не особо вникая в необходимость подобной процедуры, что вновь выделило его из общей массы, до конца цеплявшихся за ту незримую связь, объединяющую их с прежней жизнью, он предложил в дальнейшем обращаться к нему “Серый”. С правильностью подобного выбора можно было - бы и поспорить, но я предпочел согласиться. Потому как, таким образом данная формальность оказалась соблюдена. Следующим этапом предстояло ознакомить Серого, уже получившего официальный статус «реципиента» с принципом действия «Блока».
        Для этого я освободил ему доступ во внешний контур мозга, где он обрел возможность видеть, слышать, и ощущать все происходящее наряду со мной. После чего я предложил ему самостоятельно взять контроль над телом. Блок сработал, но произошло это не сразу, и Серому удалось сохранять контроль над телом в течении нескольких секунд. Подобные сбои в работе Блока были исключены, и я объяснил их своим подсознательным желанием помочь Серому в обретении контроля. После чего вновь отправился вызволять его из отдела Информатория, где базировался его психотип. На протяжении всех перечисленных действий он не проявлял никаких эмоций, за исключением вполне понятного любопытства, и подобная сдержанность не могла меня не заинтриговать.
        Поэтому уже через час, желая его поразить, я сам предложить устроить ему ознакомительную прогулку по кораблю. Для достижения намеченной цели я решил показать ему Командную рубку, своими размерами способную впечатлить кого угодно. И я не ошибся. Войдя в обширный зал, я намеренно направился не по центральному проходу, ведущему к Командному посту управления, а двинулся вдоль стены, предоставляя Серому возможность максимально оценить верхнее пространство мостика, именуемое Свод.
        Имея куполообразную форму, он начинался на высоте четырех метров, представляя собой один большой панорамный экран, состоящий из множества отдельных секций, границу между которыми возможно определить, лишь тщательно присмотревшись. Да и то, только там, где располагались самые нижние экраны, берущие начало от консолей аппаратуры, сплошной чередой опоясывающей рубку. Наконец я смог уверенно заявить, что добился поставленной задачи. Серый был потрясен, и заворожено обводя взглядом громадное пространство Свода, не смог скрыть своего восхищения.
        Желая закрепить достигнутый контакт, я вновь предложил ему взять контроль над телом, обязуясь не применять блок без крайней на то необходимости. Долго уговаривать Серого не пришлось. Он аккуратно принял управление телом и уже самостоятельно обвел взглядом окружающее пространство. Затем не спеша, но спокойно и уверенно направился вглубь Рубки. Однако, поняв, что таким образом терялась перспектива верхнего обзора, остановился и заинтересовавшись консолями управления, вновь направился к стене.
        До стены он не дошел метров пять, когда прогремел взрыв. По инерции Серый сделал еще пару шагов, и корабль сотряс невероятный по силе рывок. Последнее, что я запомнил - это стеновая консоль, только что находившаяся от меня в метрах трех, и вот я уже вижу ее в упор.
        - «Словно кто-то без предупреждения выключил свет» - вот и все, что я успел подумать в момент удара, но и эта мысль начала затухать, не закончившись.
        Время остановилось, ну или изменило свои свойства, став вязким, словно осязаемым. И в этой тормозящей трясине личность была вынуждена по крупицам собирать информацию прежде всего о себе самой, даже не пытаясь замахнуться на осознание происходящего вокруг. Полная тьма и глухие, идущие из неведомой глубины синхронные удары, своей завораживающей ритмикой лишающие последней возможности сосредоточиться. Разум и воля не желали сдаваться, но оказались бессильны, не имея возможности даже осознать, насколько долго длиться их борьба. Однако держались до последнего, не давая окончательно потухнуть слабой искре сознания, когда неведомая сила, подхватив, вытолкнула на поверхность реальности.
        Видимо им я и был обязан первыми вопросами, заданными мной, как оказывается вслух, еще до того, как полностью пришел в себя. Я находился в спасательном челноке, движущимся по направлению к планете - и это все, что я мог пока осознать. Кроме того особо отмечалась невероятная ясность восприятия окружающего, причину которого я понять не мог. И в этой звенящей тишине ответ Серого, оказался как нельзя более уместен своим внутренним спокойствием и предельной четкостью:
        - У нас же общая память, ты успокойся и сам все вспомнишь.
        Просмотреть любой объем информации, загруженной в Информаторий, для меня труда не составляло. Здесь имелось одно отличие - это были поверхностные воспоминания, а следовательно, еще более доступны. Пошло оказывается не так уж много времени, но сколько при этом произошло событий - с ума сойти. Серый конечно молодец, искренне ему спасибо за спасение жизни. Но даже это чувство меркло от ощущения глобальности произошедшей катастрофы. И дело даже не в собственном отчаянном положении, когда на Молнию рассчитывать уже не приходиться, челнок поврежден, а на десерт - стая Шиханийских пиратов, готовых атаковать все, что видят.
        Сам факт подобного окончания операции по уничтожению Ретронслятора казался невыносим. Конечно, автоматика крейсера отправила отчет об аварии, в этом сомневаться не приходилось. Но вот имеется ли в наличии еще один корабль подобного класса и насколько он справиться с задачей уничтожения Ретронслятора, к которому мы направлялись? Вот что сейчас мучило меня больше всего. Однако, нельзя давать волю эмоциям, потому как предстояло заняться решением более насущных вопросов.
        - Незаметно не оторваться - поделился я результатом своих размышлений с Серым, получив в ответ его молчаливое согласие.
        Несмотря на бешеную активность мозга, брошенную на поиск возможности хоть как-то ускользнуть от преследователей без хвоста, ни одного жизнеспособного плана я пока предложить не мог. Потому не найдя в этом ничего зазорного я решил узнать мнение Серого, так как при памяти он находился здесь значительно дольше, да и действовал всегда правильно:
        - Есть какие предложения?
        - Нет пока - задумчиво ответил Серый, после чего с уже большим радушием добавил:
        - Так что, ты вовремя, присоединяйся.
        Не вынося бездействия, и желая более конкретизировать ситуацию, используя имеющиеся в полном объеме данные, я решил построить голографическую схему, прогнозирующую дальнейшее развитие событий. Получалось, что крейсер упадет на обширную равнину, расстилавшуюся на большей части континента. Граничащий с равниной горный массив величественно пересекал весь материк, деля его на две неравные части. С другой стороны гор тоже имелись равнинные участки, но там местность имела более пересеченный рельеф. Место падения Молнии находилось в экваториальной зоне, причем значительно ближе к горам, чем к океану.
        Именно горный массив чем то и привлек внимание Серого. Он тактично взял управление телом, и сместив изображение на голографе, приблизил один ничем не примечательный горный участок. Хотя такое определение мало подходило относительно той невероятной высоты, на которую немыслимое тектоническое усилие взметнуло пики многочисленных горных вершин. Двадцать, тридцать тысяч метров, и это далеко не придел, а средний уровень высоты горного хребта.
        Серый поменял ракурс, повернув изображение и приблизив горы вплотную, указав мне на предмет своей интереса. Расщелина, прорезающая всю многокилометровую толщу горного массива, пересекала его практически под прямым углом. Первое мнение относительно подобного плана вырвалось у меня непроизвольно:
        - Это самоубийство!
        Общий замысел был понятен без слов. Двигаясь по этой расщелине, можно снизиться, находясь практически внутри горы, видимые только с очень узкого диапазона верхнего пространства. Если бы не одно “но”. Из собственного опыта я знал, что по интенсивности движения воздушных масс в подобной расщелине, ее смело можно сравнить с аэродинамической трубой. Плюс восходящие потоки… Даже на исправном челноке нечего соваться в подобную круговерть, что уж тут говорить про наш, не способный как следует ни рулить, ни планировать. Но весь мой критический настрой смог переломить всего лишь один довод Серого:
        - У тебя есть другие предложения?
        Действительно, других вариантов не было, а потому забыв о всех сомнениях, я как можно более твердо ответил:
        - Хорошо, так и сделаем.
        Тем более, что время принятия решения было на исходе. Планета приближалась, а еще необходимо просчитать маневр, который предстояло выполнить до подхода к расщелине. Но у Серого и на этот счет имелось интересное предложение. Он предложил двигаться не прямо к расщелине, а с целью сохранения инкогнито, начать разгон к поверхности планеты как можно дольше прикрываясь корпусом падающего крейсера. Когда челнок будет неизбежно обнаружен, и за ним направят погоню, предстояло начать удаляться в нужном направлении, продолжая снижение. Основной целью подобного маневра являлось убедить преследователей, что мы намерены приземлиться, где-то в предгорном районе.
        Не желая давать нам фору после приземления, они попытаются сократить дистанцию, кинувшись за нами вдогонку. К своему стыду только тогда я понял, в чем заключалось коварство замысла Серого. Шиханийский Жук по принципу работы отличался от челнока невозможностью планирования. Шесть или восемь выносных тяговых двигателей обеспечивали этому классу аппаратов невероятную маневренность и управляемость в любых условиях, но соперничать в скорости планирования с челноком он не в состоянии.
        Заставив их разогнаться в направлении поверхности, мы могли, заложив вираж и используя набранную скорость, вновь начать набор высоты, в то время как Шиханийцы будут вынуждены сначала затормозить снижение и только потом начать набор высоты. На то, чтобы затеряться в горах, можно не рассчитывать, и мы это оба прекрасно понимали. Поэтому вся затея сводилась лишь к временному исчезновению с экранов их радаров. А если удастся благополучно миновать расщелину, тогда появлялся шанс приземлиться до того как их оборудование вновь зафиксирует наше местонахождение. Обнаружить челнок с заглушенными двигателями значительно сложней, что давало нам дополнительное преимущество во времени. При этом я заметил одну интересную особенность. Свой план, Серый передал мне одним сжатым блоком информации, чему мне еще предстояло его обучить.
        Просчитать маршрут оказалось довольно непросто. Челнок поврежден, и это обстоятельство вносило определенные коррективы, игнорировать которые нельзя. Работать пришлось только правой рукой, потому как левая оставалась в распоряжении Серого. На что я вновь не смог не обратить внимания. Подобная синхронность совместных действий достигалась в результате длительных тренировок, по праву считаясь элементом высшего пилотажа взаимодействия Дубля. Впрочем, особо вникать в подобные обстоятельства не позволял острый дефицит времени.
        Не отвлекаясь от выполнения своей задачи, я краем глаза наблюдал за действиями Серого, занятого проверкой снаряжения. Первым делом он решил проинспектировать аптечку. Ее комплектация являлась стандартной, причем как для военных, так и для гражданских судов. Причем это обстоятельство возмутило его настолько, что он даже забыл о своей привычке скрывать эмоции. Поместив аптечку внутрь Медблока, он уверенно переукомплектовал ее заново.
        Причем, как я отметил, место антидепрессантов, противоалергенных и прочих безвредных препаратов, заняли инъекции из красного сектора. Там находились наиболее сильные стимуляторы довольно широкого спектра действия, а также не менее мощные обезболивающие, назначаемые только врачом. Также в комплектацию аптечки вошел перевязочный материал, причем как от поражения взрывом плазмерного заряда, так и от ожога лазером.
        Окончив расчет маневра я решил сообщить Серому одну немаловажную деталь, закрыть на которую глаза было нельзя:
        - При посадке мы затормозить не успеем.
        Внимательное молчание со стороны Серого означало просьбу пояснить подробней, что я и сделал:
        - Для достижения устойчивости челнока при прохождении расщелины необходимо двигаться с довольно высокой скоростью, причем, при намеченной траектории движения, по мере снижения она будет неизбежно возрастать. А потому, несмотря на работу тормозных двигателей, к моменту посадки скорость будет превышать допустимый предел в двенадцать раз.
        К этому времени в соответствии с графиком предстояло начать выполнение разгона, что наглядно просматривалось на построенной мной голографической схеме.
        - Подходим - сказал я, чтобы нарушить напряженное молчание.
        - На счет посадки не беспокойся, что-нибудь придумаем, ты до нее дотяни сначала - произнес наконец Серый, освобождая левую руку, предоставив мне полную свободу действий.
        Выслушав это довольно двусмысленное напутствие, я отключил автопилот, и плавно потянув на себя селектор тяги, начал разгон. Внимательно наблюдавший за моими действиями, Серый, вдруг неожиданно произнес:
        - Кстати, уже придумал.
        Это было просто поразительно. То, с какой скоростью он генерировал идеи, не могло оказаться результатом планомерного анализа всех возможных вариантов, как это привык делать я. Тогда где же он их берет? Причем каждый раз оспорить их правильность казалось невозможно, что окончательно ставило меня в тупик. На этот раз ожидая разъяснений, с внимательным выражением молчал я. В целях экономии времени всю информацию он вновь направил единым блоком, уже вполне уверенно пользуясь этой способностью.
        Сам бы я в жизни до такого не додумался, потому как подобное использование ходовых ресурсов челнока во всех смыслах ставило ситуацию с ног на голову. Тормозными двигателями предстояло не тормозить, а развернуть челнок хвостовой частью навстречу движению. После чего использовать мощность основной ходовой тяги не для разгона, как это принято, а для торможения, добавив к его усилию рули тяги.
        Естественно, проделывать ничего подобного мне еще не доводилось, в том числе и на тренажерах, где я был лидером курса по экстремальному пилотированию. Основная сложность заключалась не в моей способности выполнить подобный маневр, а способен ли на это челнок. Возможность балансировать на потоке реактивной тяги, которую в состоянии развить ходовые двигатели, хоть и с трудом, но представить можно, но вот рулей тяги у нас только два, причем оба с одной стороны. Это значительно усложнит задачу, но совсем отказаться от их использования казалось неразумно. Потому как к моменту касания с поверхностью необходимо использовать все имеющиеся возможности погасить скорость. Возможно, Серый ожидал от меня привычно неодобрительной оценки его предложения, поэтому, не желая быть предсказуемым, я без лишней полемики, целиком согласился с возможность подобного способа приземления.
        Тем временем мы удалились от крейсера на расстояние, когда он уже не смог скрывать нас от сопровождавших его кораблей Шиханийцев. О том, что нас обнаружили, стало понятно по реакции одного из шатлов, уверенно отделившего от общей группы, в полном соответствии с нашими предположениями. Увеличивая скорость снижения, желая добиться максимального эффекта, я уверенно входил в пикирование, на что преследователь отреагировал аналогичным образом. Отклоняясь в сторону гор, я отметил, что даже при таком незначительном изменении направления, челнок начинает сотрясать довольно ощутимая вибрация.
        Двигаться этим курсом предстояло около полутора минут, и как я понял по действиям Серого, он решил не тратить время зря. Со свойственной ему непосредственностью, взяв управление левой рукой, он вновь активизировал Медблок челнока. Выбранные им препараты по своей характеристике представляли собой жуткую смесь. “Дубвеноциктин”, который стимулировал моторику, гарантированно увеличивая скорость реакции более чем в два раза, он предполагал дополнить инъекцией “Полиондакрина” в разы прибавляющего сил и выносливости.
        Стараясь внешне никак не проявлять своих эмоций относительно подобного изуверства по отношению к организму, я все - же не удержался, чтобы не прокомментировать подобное легкомыслие.
        - Через шесть часов от реакции на их применение… отходняк будет атомный - заявил я, неожиданно найдя нужные определенья, напоминая о неизбежных последствиях на принятие подобных стимуляторов. Нет, все же аргументы в споре он подбирать умел, закрывая любой вопрос одним доводом.
        - Если через шесть часов мы останемся живы, то я этим отходняком наслаждаться буду - ответил он, получая от Медблока инъекцию с заказанным коктейлем.
        - Я успел посмотреть кое-какую информацию о наших преследователях - все же счел нужным объяснить свои действия Серый:
        - И выяснил, что даже подобная мера не дает нам никакого преимущества перед Шиханийцами, так что мои действия правильней назвать не допингом, а “прививкой от Хашеи”.
        - Вот это завернул - отметил я и спохватился:
        - Как Хашеи?
        Он и это уже успел выяснить! В то время как я даже не удосужился разобраться, куда нас вообще занесло и что это за планета в частности. Но свои переживания я был вынужден отложить на потом, потому как настало время выходить из пикирования. Серый уже освободил для меня левую руку и с нескрываемым интересом приготовился наблюдать за моими действиями.
        Плавно потянув штурвал на себя, я прислушался к ответной реакции челнока. С трудом преодолевая набранную в результате пикирования скорость, словно нехотя подчиняясь моей воле, постепенно он начал менять траекторию полета. Действовать приходилось довольно аккуратно, потому как повреждения не могли не сказаться на управляемости челнока, проявляясь в сильнейшей тряске и непредсказуемых рывках из стороны в сторону.
        С поверхностью мы разминулись на расстоянии не более полутора километров, и на огромной скорости промчавшись над бесплодной равниной, вновь устремились вверх. Реакция Шиханийцев последовала со значительной задержкой, что указывало, насколько неожиданным для них стал подобный поворот событий. Отчаянно тормозя всеми шестью двигателями, они безуспешно пытались остановить снижение, в то время как мы стремительно пронеслись мимо, удаляясь в противоположном направлении.
        Первый этап операции оказался успешно пройден. Набор высоты проходил в штатном режиме, несмотря на значительную болтанку, а потому вновь появилась свободная минута, позволив вернуться к прерванным размышлениям. В отличии от Серого, уже довольно уверенно использовавшего Информаторием, мне обращаться к услугам этой базы данных не было необходимости. Учитывая, что мало кто не знал о трагической судьбе цивилизации этих галактических отморозков. Да и сами Шиханийцы одной своей внешностью вполне подходили под такое определение.
        Эволюционно возникшие на основе углеродно-кремниевых соединений, что и объясняло их прочность и невероятную силу, они обладали не менее своеобразным строением тела. Две ноги, но в отличии от нас, с двумя коленными суставами, объясняли их потрясающую мобильность и динамику при передвижении по любому типу поверхности. А потому Серый совершенно верно отметил, что принятие допинга способно в лучшем случае уровнять наши возможности в скорости бега. Что же касается физической силы, то и здесь их превосходство являлось неоспоримым фактом. В остальном Шиханийцы мало отличались от гуманоидного типа, имея схожее строение туловища и рук, за исключением разве что головы. Имея характерную для рептилий форму, она была глубоко посажена на плечи, без всякого намека на шею, что только усиливало первоначальное впечатление.
        Развиваясь преимущественно за счет пиратства и непрерывного ведения войн со всеми окружающими, они меньше всего беспокоились об экологии родной планеты. При этом умудрялись воевать еще и промеж собой, не стесняясь использовать ядерное оружие. Что неизбежно привело к экологической катастрофе, сделавшей жизнь на Хашее невыносимой даже для этой сверхнеприхотливой расы.
        Но вымирать они явно не собирались. Напротив, создалось впечатление, что после трагической участи, постигшей их планету, Шиханийцы начали прогрессировать. Само собой, отказываться от грабежей и пиратства они не собирались, что и не удивительно, прочно укоренившись в их жизненном укладе. А вот политический строй, хоть и с немалым трудом, но смогли изменить. Теперь вместо разрозненных, действующих только в собственных интересах правительств, был создан Единый Совет, в который вошли представители всех семейных кланов. Координируемая Единым Советом раса Шиханийцев рассеялась по ближайшим солнечным системам, доставляя натерпевшимся от них соседям, еще большее беспокойство, чем раньше.
        Несмотря на их воинственный имидж, семейственность являлась основным принципом построения их общества. Имея общее командование в лице Единого Совета, каждый семейный клан действовал автономно, выполняя отдельную задачу, объединяясь лишь в исключительных случаях. Вся добыча передавалась в общий бюджет за исключением десяти процентов, достающихся непосредственно клану - исполнителю. К тому - же все корабли и их экипажи обеспечивались всем необходимым как состоящие на военном довольствии.
        Вот и на преследовавшем нас пиратском Жуке весь экипаж являлся одной семьей. У каждой расы собственные понятия о нравственности, имеются примеры еще более нестандартного построения семейных отношений. Но обладая четкой иерархией, подобная команда по своей слаженности, представляла собой единый механизм, что в разы увеличивало их эффективность.
        Близилось время выполнения очередного маневра. По плавной дуге с одновременным переходом в горизонтальное планирование, предстояло на полном ходу попасть в довольно узкий вход расщелины. Одно дело рассчитать траекторию движения, даже с учетом всех имеющихся неисправностей, совсем другое - куда вынесет на самом деле. Вследствие неизбежного вмешательства самых различных факторов, вся ответственность возлагалась на плечи пилота. Причем возможность второго захода исключалась полностью.
        Как и в прошлый раз, челнок откровенно не желал никаких изменений. К тому - же, выполняемый маневр являлся более сложным, чем совершенные ранее, а потому и трясло не в пример сильнее. И это оказалось самое невинное по сравнению с другими проявлениями его строптивого характера. Штурвал буквально выворачивало из рук, и усилитель привода лишь ослаблял его непредсказуемые рывки. Раз за разом челнок срывался в неуправляемое кручение, вываливаясь хвостом из виража. Лишь подкарауливая его неуправляемую траекторию и действуя на опережение рулями тяги и элеронного оперения, мне удавалось вновь заставить его повиноваться.
        Подобную технику пилотирования я разработал еще во времена своей учебы в Военной Академии. Увлекаясь экстремальным пилотированием и проводя на симуляторных тренажерах вечера напролет, я с юношеской непосредственностью полагал, что в действительности, подобные навыки мне вред ли когда понадобятся.
        - А тут надо же, пригодилось, и даже не знаешь, радоваться теперь этому или нет - подумал я с несвойственной мне привычкой шутить в настолько малоподходящее для этого время.
        Расщелина приближалась, хотя выглядела еще слабо различимо из-за непрерывной тряски челнока, размывающей встающую на пути горную преграду в однородную массу. Удерживать курс удавалось благодаря системе навигации, а потому, рассмотреть вход в расщелину я смог, лишь приблизившись к ней практически вплотную. К тому моменту выполнение маневра закончилось, и встав на прямой курс, челнок вновь стал тихим и послушным.
        Но наступившее состояние покоя оказалось мучительно коротким, потому как в следующий момент мы провалились в чернеющую на фоне взметнувшейся в небеса твердыни тьму расщелины. На первый взгляд все выглядело не особо страшно. Расстояния между стенами оказалось более чем достаточно, что позволяло мириться со свойственной в подобных местах, непредсказуемостью турбулентности воздушных потоков. К тому - же расстояние между стен на разной высоте являлось не одинаковым, что в случае необходимости можно было использовать.
        Изменение высоты движения давалось с трудом, но таким образом удавалось держаться подальше от стен в местах сужения. Потому как именно там подкарауливали наиболее коварные проявления воздушной стихии, способные отбросить челнок на стену прежде, чем я успею среагировать, несмотря на искусственно увеличенную скорость реакции.
        С нескрываемой признательностью я оказался вынужден согласиться, что сделанная Серым инъекция оказалось как нельзя более кстати. Позволяя своевременно реагировать на изменение ситуации и благодаря приливу сил, помогая удерживать штурвал во время пилотирования. Но, даже наличие подобного бонуса не позволяло расслабиться ни на секунду. Да и мысль об огромном расстоянии, которое предстояло преодолеть в этом каменном мешке, особого позитива не приносила. Необходимо было отключить все эмоции, целиком сосредоточившись на выполняемой задаче.
        Несмотря на явную результативность, подобная тактика помогла лишь отчасти, потому как вскоре пропало ощущение времени. Словно выполняющий заданную программу автомат, я выпал из окружающей реальности, живя лишь одним мгновением. Время слилось в однородную массу, на безликом фоне которой, в памяти сохранилось лишь пара моментов, когда в прямом смысле захватывало дух от близкой опасности. Несмотря на все мои усилия, порой челнок оказывался настолько близко к стене, что удавалось во всех деталях рассмотреть остроту скальных уступов, с которыми чудом удавалось разминуться.
        Но постепенно перспектива обзора начала расступаться, словно распахивая каменный занавес, открывая спрятанный за ним горизонт. Подсознательно захотелось вдохнуть полной грудью при виде расстилавшегося простора после давящего на психику замкнутого пространства расщелины. Но перевести дух возможности вновь не представилось.
        Многочисленные испытания, выпавшие на долю челнока, не прошли даром. После поврежденья двух рулей тяги при отстыковке, оставшиеся два приняли на себя всю нагрузку, а интенсивная работа в ущелье доконала их окончательно. Один заклинил и отключился, а последний вследствие перегрева выдавал лишь половину номинальной мощности. Хвостовые элероны работали с перебоями, что не лучшим образом сказывались на управляемости челнока.
        Покинув расщелину, первым делом я включил носовые тормозные двигатели на полную мощность. Конечно, лететь далеко мы и так не планировали, а весь ассортимент неисправностей теперь окончательно лишал нас такой возможности. Обрываясь, горы стремительно уходили вниз, и вдали угадывался лежащий у их подножия город.
        - Дотянем? - словно угадав мои мысли, спросил Серый.
        - Попробуем - ответил я без особой надежды.
        Я выжимал из челнока последнее, на что он был еще способен. Но, несмотря на все усилия, поверхность планеты приближалась с огромной скоростью, погасить которую, тормозные двигатели были не в состоянии. Но до города я все - же дотянул.
        - Где? - напряженно спросил я у Серого.
        - В сам город не суйся, а то завалит чем-нибудь. Садись на самой окраине - ответил он, своей меланхоличной рассудительностью помогая мне успокоиться.
        Что оказалось довольно своевременно, потому как предстояло совершить настолько сложный элемент пилотажа, что без полной уверенности в успехе, за него нечего и браться. Изменив угол работы тормозных двигателей, развернуть челнок хвостом вперед особого труда не составило. Но то, что начало с ним твориться после подачи полной мощности на основной ходовой двигатель, описать невозможно.
        Швыряло во все стороны сразу, а обрушившаяся на тело перегрузка, безжалостно вдавив в кресло, повисла на руках неподъемным грузом, всячески препятствуя моим отчаянным попыткам удержать челнок в нужном положении. Я никогда не боролся так отчаянно. С перегрузками, с пытавшимся вырваться из подчинения челноком, с собственным страхом и отчаяньем. Но я победил! Несмотря на то, что скорость оставалась невероятно высока, когда на табло указателя высоты обозначился ноль, челнок ни на градус не отклонился от заданного положения. И в момент этого неуместного ликования, обрушился чудовищный удар от касания с поверхностью. Свет померк, и меня подхватило необъяснимое чувство невесомости, уносящее вдаль от всего происходящего.
        - Неужели опять? - промелькнула в мозгу знакомо затухающая, не успев закончиться, мысль.
        Серый
        Невероятным усилием мне удалось зацепиться за самый край сознания, и теперь на этой зыбкой связи я судорожно пытался подтянуться, в отчаянной попытке выбраться на поверхность. Первое, что я увидел - это размытое изображение горящего челнока, разорванного пополам, скорей не столько ударом, сколько ухом выхлопа собственного двигателя. Обзорный колпак пилотской кабины оказался расколот посередине, объясняя, как происходит экстренная эвакуация пилота в подобной ситуации.
        Пониженная четкость изображения, вначале отнесенная к проискам затуманенного сознания, на самом деле объяснялась обволакивающей меня полутораметровым слоем прозрачной субстанции. Заключенная в магнитную ловушку, эта супервата позволяла свободно дышать и двигаться, в то время как я находился в самом центре данной капли - переростка. Надежность крепления шлема и штурмового плазмера я проверил еще в челноке и теперь с удовлетворением отметил, что все оказалось на месте. Силовое поле отключалось с блока управления комбинезона, несмотря на свое скромное название, мало уступавшего скафандру.
        - Только сначала шлем нужно одеть - спохватился я, отметив, что ясность мышления вернулась еще не окончательно.
        Возможно, благодаря принятому допингу, энергии имелось в избытке, а потому следовало пошевеливаться, приходя в себя окончательно уже по дороге. А потому не мешкая, я отключил силовое поле и встал на поверхность чужой планеты.
        - С прибытием - поздравил я себя.
        На этом торжественная часть была окончена, и взглянув напоследок на горящий челнок, разминочной трусцой я направился в сторону видневшегося невдалеке города. О том, где на этот момент находятся преследователи, оставалось только догадываться. Потеряв нас из виду, у них имелось два возможных варианта действий. Они могли найти ту расщелину, в которую мы от них улизнули, и попытаться повторить пройденный нами маршрут. Но вероятней всего предпочтут не рисковать, а потратив больше времени, подняться на достаточную высоту, где горы не смогут нас скрывать от их радаров.
        Предполагалось, что заглушенный двигатель усложнит им эту задачу. Но теперь об этом можно забыть, потому как место посадки не составляло труда обнаружить и без специального оборудования. Достаточно вспомнить, насколько яркий маяк получился из горящего челнока. Поэтому незваные гости, вернее неприветливые хозяева, обещали нарисоваться с минуты на минуту. Дальше предстояло действовать по принципу: “Дают - бери, бьют - беги”. А так как в ближайшей перспективе бить нас будут обязательно, то и действовать необходимо с опережением, попытавшись уйти от места аварии как можно дальше.
        - С напарилой вот только как быть? - размышлял я, наращивая темп. Делать инъекцию на бегу невозможно, а терять время и темп не хочется. К тому - же забивать организм различными сильнодействующими препаратами, которых в крови и так достаточно без крайней необходимости нежелательно. А вот в присутствии Анкера на данном этапе особой необходимости я не усматривал. Тем более, что подобная сентиментальность казалось в данной ситуации абсолютно неуместна, стоило вспомнить с кем нам предстоит иметь дело.
        Позволить уйти добыче, в привычку Шиханийцев не входило. А упустить “Гайшира”, что в переводе с их языка означало “мягкожопый”, как характеризовала Землян эта местная гопота, означало наивысшую степень позора. Да и трофеи, которыми мы обладали, выглядели для них в крайней степени заманчиво. Наш комбинированный плазмер, пользовался у всех без исключения Шиханийцев заслуженным авторитетом за его мощность и многофункциональность в выборе режима ведения огня. Да и комбинезон стоил немалых денег, главное не повредить его при захвате.
        Казалось, что города, подобного по своей урбанистичности, вряд ли можно найти во всей галактике. Основной особенностью архитектуры Шиханийцев являлось размещение жилых домов и производственных объектов вперемешку, создавая неповторимое смешение стилей. Жизнь покинула эти места, раньше представлявшие громадный мегаполис, лет четыреста назад, и теперь город был наполовину разрушен временем. Но и сейчас весь этот невероятный микст, из частично развалившихся высотных зданий, местами узнаваемых участков пандусов высотных дорог и огромных покореженных временем механизмов, не мог оставить равнодушным.
        И при всем этом беспорядочном архитектурном многообразии спрятаться оказалось совершенно некуда. На поверхности фон комбинезона выдавал меня с потрохами. Наиболее предпочтительным выглядел вариант скрыться от Шиханийских радаров под землей. Но, видимо все входы в тоннели оказались надежно погребены под завалами. А потому ничего подходящего на глаза не попадалось.
        Еще на челноке, наблюдая за голографическим изображением местности, куда входил и значительный участок города, на окраину которого предстояло свалиться, я отметил один район, имеющий совершенно иную планировку. Сравнить его можно разве что с дворцовой площадью. Со всеми дворцами и всей полагающейся подобному объекту инфраструктурой. И сейчас что-то на подсознательном уровне тянуло меня именно туда. Разницы, в каком направлении двигаться в этой хаотичной мешанине, не было никакой, а потому я решил рвануть именно в ту сторону. Далековато конечно, но хоть какой-то выбор, по сравнению с однообразным пейзажем повсеместного унылого упадка.
        К тому же это направление оказалось очень удобным в плане прокладки маршрута движения. Местность была предгорной и имела ярко выраженный уклон, позволяя практически полностью просматривать низлежащие окрестности. Наметив первоначальный маршрут и установив предельно высокую скорость его прохождения, минуты редкого затишья я решил использовать с пользой. Эта мысль давно вертелась у меня в голове, и теперь я задал вопрос “Автоответчику”, заботливо сопровождавшему меня в прошлый раз, но пока никак не проявившему себя сейчас.
        - «Планета “Хашея”, градостроение и инфраструктура» - сформулировав вопрос в наиболее широком диапазоне, по причине большей вероятности получения интересующей меня информации.
        Конечно, я догадывался, чем это закончиться и предусмотрительно сбросив темп бега, внутренне приготовился в неизбежному. И конечно, не зря. Насколько Автоответчик был безотказен, настолько - же он оказался и безжалостен. Контуженный ударом, с которым в сознание влетел огромный объем информации, мне пришлось остановиться, привалившись к ближайшей конструкции.
        Но оно того стоило. Ясность мысли и уверенное управление телом постепенно возвращались. А я уже сортировал действительно интересную информацию, не только отвечающую на все вопросы, но и вызывая неподдельный интерес своей уникальностью. Дворцом оказалось не что иное, как атомная электростанция. Причем, необычно близкое расположение жилых домов и подобного рода объектов объяснялось тем, что Шиханийцы не подвержены воздействию жесткого излучения. Для них оно - как для нас загар. В небольшом количестве безвредно, но если без меры - можно и волдырями пойти. Изначально, реактор располагался на удалении от города. Но быстро оброс индустриальными районами, со временем уверенно заняв центральное положение.
        На этот раз Амкер пришел в себя значительно спокойней. О том, что он очнулся, я понял, как по исчезновению тянущей боли в затылке, так и по волне сумбурных эмоций осознающей реальность личности. К тому же, сейчас он не стал задавать лишних вопросов, а уже привычно поднял из памяти хронологию последних событий. Как-то мимоходом отметив всю невероятную степень нашего везения, он сразу заинтересовался скачанной мной информацией. Деловито выделив из общего объема ту, с которой я ознакомился подробно, он бегло просмотрел ее, быстро поняв мой замысел.
        - В одном ты прав - с ходу включился он в разговор:
        - В зоне реактора жесткое излучение будет забивать радары, делая их абсолютно бесполезными.
        Вот это оказалось приятным сюрпризом. Теперь конечный пункт нашего маршрута не вызывал никаких сомнений, а потому и действия обрели конкретный смысл. Жесткое излучение станции лишало Шиханийцев невероятного преимущества, заключавшегося в возможности определить наше местонахождение, тем самым уравнивая наши возможности.
        Раздавшийся сверху раскатистый грохот, отразившись от горного массива, с удвоенной силой накатил плотной волной, подсознательно заставляя напрячься.
        - Началось - подумали мы одновременно.
        Направленные вертикально вниз шесть выносных маршевых двигателей, заводящих шатл на посадку, делали его еще более похожим на таракана. Прочертив шлейфом открытое пространство сверху, преследователи скрылись из видимости в районе падения челнока.
        - Приземлятся? - решил спросить я Амкера, как более опытного.
        - Вряд ли - вынужден был огорчить он:
        - Скорей всего просканируют местность, и не тратя времени на посадку, начнут поиск.
        Я не стал ничего отвечать, вместо этого увеличил скорость движения, предельно сосредоточившись на преодолении встречных препятствий. Сила тяжести на Хашее ниже Земной примерно на четверть. И поддерживая высокую скорость движения, я уже удалился от челнока на значительное расстояние, продолжая упорно наращивать отрыв.
        Шиханийцы применили стандартную процедуру поиска, и начав от места посадки, стали по спирали увеличивать район сканирования. Раз за разом гул двигателей шатла раздавался все ближе. Ситуация складывалась отчаянная. На карте местности территория станции обнесена отчетливо различимой стеной. И судя по ее высоте, я должен был ее уже увидеть. Но пока на сумрачном горизонте лишь начинало смутно угадываться что-то подобное.
        Последним заходом Шиханийцы буквально наступили нам на пятки, а потому, следующий обещал стать последним. Срочно необходимо ныкаться, и если раньше я предпочитал передвигаться по открытым участкам, теперь я устремился в самую гущу строений. Подходящее место, отвечавшее моим требованиям, оказалось найдено очень своевременно, ввиду того, что нарастающий рокот двигателей шатла наваливался все ощутимей. Основное преимущество намеченной нычки заключалось в очень плотной застройке этого района, грозя неприятными сюрпризами при посадке из-за разваливающихся остовов высоток, окружающих ее со всех сторон.
        Укрытие я нашел под протяженным участком пандуса высотной дороги рядов так на двадцать, в месте, где он примыкал к частично разрушенному зданию, даже по местным меркам довольно солидных размеров. Высотная дорога, словно вливалась в здание, образуя внизу подобие пещеры, вглубь которой я и забился. Судя по звуку шатла, моя уловка не сработала, и многометровая толща бетона и строительных конструкций не смогла помешать радарам, обнаружить излучение комбинезона. Ничем иным подобную заинтересованность Шиханийцами именно этого района объяснить невозможно.
        - Сейчас приземлятся на дорогу и пойдут на захват - обреченно прокомментировал ситуацию Амкер, совершая отчаянные попытки не пасть духом окончательно.
        - Вот это вряд ли - ответил я.
        - Будь я на месте капитана корабля, ни за что не стал бы рисковать, приземляясь на подобную ненадежную поверхность, к тому же находящуюся на большой высоте. А других мест, подходящих для посадки, поблизости нет - коварно заключил я.
        Словно в подтверждении моих слов, Шиханийский Жук на короткий момент завис над дорогой. Затем, недовольно ворча, сделал пару кругов, пытаясь с разных сторон заглянуть под пандус. После чего, перейдя на натужный вой двигателей, поднялся вертикально вверх и с гулким рокотом ушел в сторону, видимо, найдя безопасное место для посадки.
        - А вот теперь, в натуре - ломимся, как сайгаки - сказал я, практически с места вновь развивая предельную скорость.
        - А раньше тогда что было? - не смог скрыть своего удивления Амкер.
        - Легкая прогулка - ответил я абсолютно искренне.
        Под воздействием допинга и при ослабленной гравитации потенциал организма казался безграничным. Но до этого момента я старался не злоупотреблять новыми возможностями, всесторонне их тестируя. Основным опасением являлось возможность получения травмы вследствие падения. Принятый допинг никак не отразился на прочности костей и сухожилий, и это следовало учитывать, чтобы сдуру не переломать себе ноги. С этого момента я оказался вынужден пойти на определенный риск, не только в очередной раз повысив темп, но и в случае необходимости срезая путь, передвигаясь по верхним ярусам, чего раньше предпочитал не делать.
        Именно сверху лучше всего и просматривались очертания стены, смутно проступавшей на границе видимости. Мой пристальный интерес имел тому веские основания. И когда в очередной раз она предстала передо мной в своем несломленном веками величии, я различил на ее ровной вершине одиноко выделявшуюся протяженную ступеньку.
        - Понятно - туда нам - сообщил я Амкеру результат своего наблюдения.
        Возражать он не собирался, но по его заинтригованному фону я понял, что он не вполне уловил, почему увиденная мной возвышенность на стене могла что-то означать.
        - Такие обычно над входом делают, и другого объяснения подобному архитектурному элементу стены я не вижу - пояснил я.
        Высокий темп движения мало способствовал ведению дискуссий, к тому же у меня неоднократно возникало впечатление, что мы здесь уже не одни. Ты еще не слышишь этого и не можешь видеть воочию, но ты это знаешь точно.
        - Блин, быстро они, а до стены еще так далеко! - раздосадовано подумал я, приняв решение дальше двигаться преимущественно по земле, чтобы наверху не выставлять себя в качестве удобной мишени.
        Очень кстати попалась пара малозахламленных улиц, и мне удалось развить максимальную скорость. Как подтверждение моей догадки, вскоре я боковым зрением уловил позади себя движение на верхнем ярусе справа. Не тратя время на оглядывание, я полностью сосредоточился на прохождении маршрута. Не понятно, чья мощность была больше - батарейки, позволявшей нестись с невероятной скоростью или процессора, ответственного не только за просчет каждого из совершаемых движений, но и за усиленное сканирование близлежащих окрестностей в поиске оптимальных вариантов маршрута. Но, несмотря на все мои усилия, вскоре преследователей стало несколько. К тому, что справа, добавилось еще двое с левой стороны.
        Хотелось верить, что наша приблизительно одинаковая скорость движения объяснялась моими заслугами, а не тем, что они просто ждут, когда соберутся все. А еще больше хотелось остановиться и дать бой. Самому напасть сначала на того, что справа, а потом уже от левых откусываться. Совершенно забыв о привычке скрывать эмоции, я невольно позволил Амкеру догадаться о моих намереньях.
        - Бесполезно - коротко выразил свое мнение он.
        Создав фон внимательного ожидания, я приготовился к разъяснениям.
        - Они не станут драться. Тот, на которого ты хотел напасть первым, отстреливаяь, начнет отходить, пока не соберутся все. Окружив, они сожмут кольцо, и каждый прицельным выстрелом легко сможет остановить твое наступление - объяснил тот.
        - Понятно - согласился я, но почувствовав в словах Амкера некую недосказанность, спросил:
        - А почему ”сможет”, разве они сделают не именно так?
        - Застрелить одинокую жертву, да еще и Гайшира - такое им и в голову прийти не может. Подходя со стороны спины, они приблизятся вплотную - спокойно и размеренно начал он, но на миг дал волю эмоциям:
        - Ведь нельзя стоять ко всем лицом одновременно - и вновь успокоившись тут - же продолжил:
        - А затем накинут самоутягивающуюся сеть. Дальше события могут развиваться по множеству сценариев, но неизменной популярностью пользуется именно один, а потому применяется чаще всего. Предварительно избавив жертву от комбинезона, каждый из этой своры берет человека за руку или ногу, причем старшему достается голова. И когда все одновременно начинают тянуть в разные стороны, разрывая жертву, он старается оторвать голову последним.
        - Веселенькая перспектива - ответил я под впечатлением от услышанного, но привыкший видеть во всем что-то хорошее, ободрил заметно приунывшего Амкера:
        - Зато очень быстро - раз и ты уже на небесах.
        - Правда, разукомплектованный по запчастям - добавил я “про себя”, ему - же озвучив другую версию:
        - Хуже, если бы пытать начали.
        Судя по его эмоциям, Амкер не разделял моей жизнерадостной позиции, но и возражать ничего не стал. Бешеная гонка продолжалась, но очертания стены, обретая все большую четкость, словно перестали приближаться, надменно демонстрируя свое безразличное превосходство. В составе преследователей в очередной раз произошли изменения. К тому, что справа присоединился еще один, так и слева я различил уже троих.
        Вся “семейка” собралась в полном составе, а потому, они приступили к активным действия. Дистанция между нами начала постепенно сокращаться. Но необходимо учесть, что я имел преимущество, выбирая наиболее удобный маршрут, в то время как Шиханийцы подобной роскоши позволить себе не могли. Так, что догнать и окружить меня, двигаясь параллельным курсом, могло занять у них немало времени.
        Очень быстро это поняли и пираты, слаженно изменив направление в сторону пройденного мной маршрута. Подобный маневр преследователей вначале позволил существенно увеличить разрыв, но вскоре дистанция вновь начала сокращаться, причем значительно быстрей, чем раньше. Такой поворот событий вызывал крайнее беспокойство, но как ни странно, я даже ждал этого момента. На этот случай я уже приготовил один возможный вариант действий и, пользуясь тем, что теперь реже нахожусь в поле зрения преследователей, начал готовить им сюрприз.
        Этот протяженный участок высотной дороги смог устоять только потому, что опирался не только на частично разрушившиеся железобетонные основания, но и фиксировался примыкавшими к нему зданиями. Пройти под ним я наметил примерно посередине уцелевшего участка. И как только он оказался в зоне прямой видимости, сдернул плазмер с плеча и переведя его на автоматическое ведение огня, на бегу открыл огонь по основаниям магистрали. Процент попаданий оказался небольшим, тем более что я старался поражать цели на всей протяженности уцелевшего участка. Но и этого хватило с лихвой. Монолит дороги вздрогнул, еле заметно просев вниз единой плоскостью. В дальнейшем решающим фактором являлась скорость.
        Буквально влетая под магистраль, я с удовольствием отметил, что отсутствие здесь всевозможного хлама, как нельзя лучше способствует выполнению поставленной задачи. Я стремительно несся вдоль напряженно подрагивающих, а иногда предательски трескающихся колонн. Невероятная ширина дороги, как и высота оснований, послужила причиной возникновения неожиданной ассоциации.
        В мозгу пронеслась картина ночного леса зимой. Когда лютый холод, властвуя безраздельно, заставляет в морозной тиши, точно так - же невероятно звонко и жалобно трещать стволы промерзших деревьев.
        Сбросив наваждение, я прибавил ходу, так как, похоже, “мороз усиливался”. Полотно дороги оказалось невероятно прочным, и только сохраняя свою монолитность, продолжало удерживаться на подкашивающихся опорах. До выхода оставались считанные метры, когда послышались первые оглушительные хлопки лопнувших под чудовищной нагрузкой оснований.
        Покидая опасную зону, я наконец смог вздохнуть с облегчением, но замысел был выполнен не до конца, а потому развернувшись, я вскинул плазмер к плечу, вновь открыв огонь по колоннам. Только на этот раз стрелял уже прицельно, стараясь поразить основания дороги с дальнего от меня края. Стоило процессу начаться, дальше моя помощь выглядела излишней. Разрастающейся во все стороны волной, пандус начал обрушаться, увлекая за собой и примыкающие к нему здания. Но я уже вновь наращивал темп, по сотрясению земли под ногами, отмечая невероятный успех свой подляны.
        - Хавайте, волчары - подумал я злорадно.
        Рассмотреть, попал ли в этот замес кто-либо из преследователей, было невозможно, но признавая подобную возможность, Амкер видимо решил меня подбодрить.
        - Надеюсь, кого-нибудь накрыло, ну или хотя бы покалечило, что тоже неплохо - подумал он вслух, но как я понял по его эмоциям, мало рассчитывая на такую возможность.
        - Да знаю я, что не стали они соваться под пандус, но и я другие цели преследовал - хладнокровно пояснил я.
        Разделявшее нас расстояние я определял по шуму, издаваемому пиратами при движении. Полагая, что оборачиваться на бегу, уходя от погони, как это делают обитатели бескрайнего сериального болота, является верхом отсутствия логики, потому как в это время лучше смотреть под ноги. Разрыв увеличился вдвое, что являлось бесспорным достижением. Но вскоре, по приближающемуся топоту Шиханийцев я понял, что достигнута и вторая цель. Теперь они двигались не всей кучей, дружно повиснув у меня на хвосте, а снова разделившись, продолжали преследование параллельным курсом, видимо из опасения угодить в очередную ловушку. Наша скорость вновь примерно сравнялась, но на этот раз Шиханийцы пошли на этот шаг сознательно.
        Ожидать подобной прыти от Гайшира они никак не могли, а потому, видимо решили просто подождать, когда период этой аномальной активности неизбежно спадет. Действительно, при таком темпе человек в обычном состоянии давно бы уже сдох, да и у меня, несмотря на действие допинга, стали появляться первые признаки усталости.
        Стараясь не предавать этому тревожному факту особого значения, я продолжал, не снижая скорости мчаться в выбранном направлении. Создавалось впечатление, что я сам иду в ловушку и Шиханийцы возможно так и думали. Ибо вздымающаяся впереди стена, непреодолимым барьером вставала у меня на пути. Но я уже убедился, что проход в стене находился именно там, где я и предполагал и уже наметил примерный маршрут в его сторону.
        Предстояло миновать еще несколько кварталов города, за которыми я различил протяженный участок открытой местности. Выступать в роли зайца в чистом поле дико не хотелось, а потому я интенсивно искал возможность не выставлять себя перед преследователями в качестве легкой мишени. Неплохо бы слегка оторваться, но силы были на пределе, а на любое ускорение их придется потратить непростительно много. Увеличить отрыв, как в прошлый раз, не представлялось возможности ввиду полного отсутствия подходящих объектов.
        Иногда преследователи все - же оказывались вынуждены двигаться за мной следом. Это происходило, когда на их пути вставали высокие и протяженные препятствия, как та высотка длиной в пол квартала, которую мне предстояло обогнуть сейчас. У самого основания ее торцовой части проходила необычная складка местности, напоминающая глубокую промоину. Во время движения по ней, видя бестыже торчащие элементы фундамента здания, меня посетила мысль довольно спорного характера. Ярко выраженный наклон стены, нависавшей над оврагом, стал последним аргументом к действию.
        Размеренной очередью плазмер вновь приступил к своей разрушительной деятельности, курочя оголенную конструкцию фундамента. В душе я сомневался в реальности подобного плана. Здесь основной задачей являлось напугать преследователей самой возможностью обвала, заставив выбрать обходной маршрут. Но не успел я, не переставая стрелять, преодолеть и половину пути у основания стены, как заметил, что ее нижняя часть начала заметно проседать. Больше в эту сторону я старался не смотреть, а прекратив стрельбу, отчаянно рванулся из-под накрывающего меня обвала. То и дело получая вдогонку куски кирпича, я каким-то чудом сумел достичь безопасного пространства практически невредимым.
        - «Хаотичненько» - удовлетворенно оценил я результат устроенного мной вандализма, не в силах отказать себе в удовольствии полюбоваться выросшей на пути преследователей преградой.
        Здание продолжало рушиться, заваливая овраг вплоть до домов на другой его стороне, цепной реакцией распространяя обвал верхних этажей по всей протяженности. Пройти через этот ад представлялось не под силу даже таким его исчадиям, как Шиханийцы. Теперь им придется искать обход, а у меня появится время сориентироваться. Оставив позади последние дома, я буквально встал как вкопанный под впечатлением от увиденного. То, что предстало моему взору, назвать просто дорогой язык не поворачивался.
        - Рядов семьдесят - восемьдесят - навскидку оценил я ширину этого проспекта.
        После тесноты городских кварталов от такого простора становилось не по себе. Но при этом подобная ширь не смотрелась неуместно, потому как простиралась на фоне не уступавшей ей громады стены, окружавшей АЭС.
        - Да они что здесь, на гигантизме все помешаны… были - со смешанным чувством оценил я представшее зрелище.
        Один конец дороги скрывался в каменных джунглях города, дома которого, словно многочисленная свита покорно расступались при ее приближении. Но меня больше интересовало место, где дорога примыкает к стене. Оно пока находилось заслонено развалинами толи умевшего передвигаться дома, толи останками пытающегося закопаться механизма. А потому, собрав остатки сил, я продолжил свой затянувшийся марафон уже по ровной поверхности дороги.
        Мои прогнозы подтвердились лишь отчасти. Дорога действительно вела к проему в стене, но их разделял подвесной мост, как я успел оценить, находившийся в прекрасном состоянии. Несмотря на то, что бежать приходилось по ровной поверхности, а не скакать горным козлом по бездорожью, двигаться становилось все трудней. Начинала сказываться усталость. Возможно, виной тому стала близость цели, и снявшее внутренне напряжение отсутствие погони. Но понимая, что расслабляться рано, прежде всего я старался не терять темп, несмотря на подступающую усталость.
        Достигнув моста, мне открылось пересохшее русло реки под ним. Учитывая, что река была горная, да и величину самих гор, в которых она брала свое начало, представшая моему взору пропасть выглядела вполне ожидаемо, хотя наблюдать ничего подобного раньше мне не доводилось. Глубина русла составляла не менее двухсот метров, а потому становилось понятно, почему мост именно подвесной. Установить здесь опоры нереально, да и течение, скорее всего, было бешенным.
        - А вот и группа поддержки - отметил я появление всех пятерых преследователей, показавшихся из-за зданий примерно в километре от моста.
        Моментально созревший план я не хотел озвучивать даже для себя, боясь сглазить. Если они решат продолжить мое преследование по мосту, то в момент, когда я достигну другого берега, они окажутся в непростой ситуации. Мост хоть и выглядел надежным, но обрушить его не должно занять много времени. Но моим сокровенным мечтам не довелось сбыться, и виновником тому оказался я сам, неоднократно устраивая им подобные сюрпризы. Поэтому после небольшой заминки, проигнорировав мост, они устремились напрямик к высохшему руслу реки.
        - Базара нет, медленней, трудней, зато на верочку - несмотря на досаду, с неожиданным одобрением отметил я правильность действий их командира.
        Противостоять наваливавшемуся чувству усталости становилось все трудней, но половина пути по мосту была уже пройдена, и портал прохода в стене, словно финишная черта придавал сил и уверенности. Вполне ожидаемо, проход имел громадные размеры. По сторонам от него расположились статуи то ли воинов, то ли божеств, не уступавших ему по высоте.
        - Почему мне все это церковь напоминает? - подумал я “вслух”, озвучивая давно зреющую ассоциацию.
        - Потому что так и есть - ответил Амкер, который все это время не сидел без дела, а методично изучал все доступные данные о Шиханийской расе, которые мог предоставить Информаторий.
        Более подробную информацию он скинул мне единым блоком, предоставляя на мое усмотрение ознакомиться с ней, либо проигнорировать. Время имелось, а просмотр этой инфы не только отвлекал от тягостных мыслей о плачевном состоянии измотанного организма, но и мог пригодиться впоследствии.
        Атомные электростанции занимали в религиозном культе Шиханийцев главенствующее значение. Являясь изначально огнепоклонниками, получив доступ к ядерной энергии, они сделали из этой разрушительной силы культ, по своему фанатизму и непримиримости не знающего равных во всей галактике. Поэтому вполне естественно, что головные отделения церкви располагались именно на АЭС. Этим и объяснялось появление настолько неприступных стен вокруг. В условиях регулярно вспыхивающих военных конфликтов между государствами, АЭС всегда оставались последним оплотом побежденных, погибнуть, защищая который, считалось наивысшей честью для воина.
        - Ого, значит, нас статус здорово подрос - заключил я, глубокомысленно.
        - Почему? - искренне удивился Амкер.
        - Ну, как - же, раньше для нашей свиты мы были просто Гайшир - мясо, хоть удирая и показавшее пару раз зубы. Теперь, своим появлением мы намерены осквернить одну из их святынь, что вряд ли оставит их равнодушными - пояснил я.
        - Такое впечатление, что тебе нравиться их злить - по тону Амкера становилось понятно, что лично он как раз предпочел - бы этого не делать.
        - Конечно, нравиться - признался я с откровенной усмешкой и уже абсолютно серьезно добавил:
        - Злость очень непредсказуемый фактор, и огромное значение имеет умение правильно использовать ее в своих целях.
        Меж тем мост был уже пройден, и двигаясь по проходу в стене, я поразился ее толщине, составлявшей у основания не меньше пятидесяти метров.
        - Наверное, житье на заводах и сформировало у них такую тягу к открытым пространствам - подумал я, увидев открывшуюся за стеной картину.
        До возвышавшейся вдалеке электростанции, хоть архитектурно измененной, но вполне узнаваемой, простиралась огромная и совершенно пустая равнина.
        - Километра четыре, не меньше - обреченно подумал я и не останавливаясь, пришпорил тело в направлении станции.
        При ближайшем рассмотрении, местность оказалась далеко не идеально ровной. Плавные холмы, высотой от одного до двух человеческих ростов, занимали все видимое пространство. Причем, располагаясь без всякой системы, и на разной удаленности друг от друга. Пробегая по низким, и огибая более высокие, я оказался вынужден вновь заняться прокладкой оптимального маршрута. От наваливающейся все ощутимей усталости, не проявляя ни малейшей любознательности относительно природы их происхождения.
        Разрывы зарядов плазмы, накрывшие окрестные холмы, возвестили о появлении пиратов, когда до станции оставалось километра полтора.
        - Понятно, дальше двигаемся по низу, на верхний респ не суемся - сделал вывод я.
        Яростная стрельба, вследствие своей полной бесполезности, словно нехотя, начала стихать.
        - Я же говорил, что мы им здорово под шкуру залезли - бесшабашно сказал я Амкеру.
        - Но я все равно не понимаю, что тебя так умиляет и какую из этого можно извлечь выгоду - рассудительно ответил он.
        - Позже разберемся - отмахнулся я, уже занятый анализом хода, показавшегося мне очень заманчивым.
        Ничего нового я не придумал, но сегодня этот способ уже не раз спасал нам жизнь. Холмы закончились в метрах пятистах от станции, открывая ее во всей красе.
        - Во понагародили-то - восхищенно оценил я увиденое.
        Создавалось впечатление, что замысловатый фасад был приляпан уже после того, как построена сама станция. Внизу, вполне естественно располагался вход внутрь, напоминающий значительно расширенную проходную. А вот то, что Шиханийцы умудрились возвести сверху, вызывало смешанное чувство, потому как всю эту красоту, сохранившуюся на протяжении многих веков, вскоре ожидала печальная участь.
        Плазмер, с безучастной монотонностью начал крушить верхние ряды колонн, обрушая крышу фасада, имеющую ярко выраженную форму бушующего пламени, на нижний ярус. Более выдвинутый наружу, в том числе благодаря объемному барельефу, идущему по его краю, нижний ярус поддерживался не двумя рядами колонн, как верхний, а тремя. Несмотря на разрастающееся сверху разрушение, принимавшее все более массовый характер, нижний ярус, стоящий на более толстых колоннах, под напором одних только падающих обломков сдаваться не собирался. Когда расстояние сократилось до полутора сотен метров, я перенес огонь плазмера на нижние ряды колонн.
        Методично обваливая весь этот тюнинг на чернеющий входной проем, я начал с правой стороны, сам по мере приближения к станции, смещаясь к левому краю проходной. Финишный рывок давался невероятно тяжело. Задыхаясь от боли, охватившей пылающие легкие, я на подгибающихся от усталости ногах из последних сил рвался вперед.
        Даже не пытаясь уворачиваться от сыпавшихся сверху обломков, не прекращая стрелять, я преодолел все три ряда колон. И когда ближайшая из них, словно спичка, сломалась сразу в трех местах, я в отчаянном рывке прыгнул внутрь проема. В полете мне удалось развернуться, чтобы продолжить вести огонь по колоннам уже изнутри проходной.
        И прежде чем завеса обвала окончательно закрыла вход, я на короткий миг увидел своих преследователей. Двое уже вышли на ровный участок, и теперь с невероятной скоростью мчались к станции. Но больше меня поразила техника прохождения холмов отставшими. Совершая огромные прыжки по верхушкам насыпей, они передвигались настолько легко и грациозно, что я искренне удивился, как мне до сих пор удавалось от них улизнуть. Удар спиной о поверхность пола и навалившаяся полная темнота, вследствие завала последних просветов, произошли одновременно.

“Тьма, пришедшая со Средиземного моря, окутала ненавистный прокуратором город”. Непонятно, почему в голову пришла именно эта фраза, но схожесть ситуации определенно имелась.
        - В натуре, поганый городишко - подумал я, уже окончательно приходя в себя после бешеной гонки, и не менее экстремального финиша.
        Ночное виденье включилось автоматически, представив внутреннее пространство проходной в неизменно призрачно-зеленом свете. Вставать определенно не хотелось, но и продолжать валяться смысла не имело никакого. На мою попытку подняться, тело отреагировало категоричным отказом, пронзив острой болью все мышцы одновременно. Причем если одни болели совершенно оправдано, то остальные, видимо, таким образом демонстрировали свою солидарность. С огромным трудом мне все же удалось сесть. Но скулеж изможденного организма отошел на второй план, уступая место невероятно острому осознанию если не покоя, то безопасности.
        - Во, как - победа духа над телом - подумал я высокопарно, имея подобный грешок.
        - Ну, или передозировка адреналином - с привычным скепсисом, выдвинул свою версию Амкер.
        - Кстати, о птичках - зацепилось за эту мысль прибывающее в эйфории сознание, в то время как рука с готовностью нашарила закрепленную на поясе аптечку.
        Времени на то, что бы организм смог восстановиться самостоятельно, Шиханийцы предоставлять явно не собирались. Едва стих шум обвала, как с противоположной стороны разделявшей нас преграды послышались очень необычные звуки, четко различимые даже через толстый слой завалившего вход строительного мусора. Чередование шипящих и свистящих звуков, густо наполнялось звонкими щелчками, выдавая крайнюю степень возбуждения преследователей.
        - Матерятся, наверное - авторитетно заявил я, изучая ассортимент аптечки.
        Ага, “Аминобунаг” - то, что нужно. И особо без побочных явлений и симптомы все в комплексе - усталость, боль в мышцах, восстановление функций организма и даже защита от воздействия внешних факторов.
        - Интересно только, а в эти факторы входит стая взбешенных пиратов и валящиеся на голову кирпичи - не удержавшись, съерничал я, присоединяя аптечку к разъему блока жизнеобеспечения комбинезона и подтверждая команду.
        Боль покидала тело, а следом разливалась волна, наполняющая истощенные мышцы силой, возвращая бодрость и оптимизм.
        - Ммм… Недурственно… очень даже… - невольно промурлыкал я, оценивая произведенный инъекцией эффект.
        Слух, и раньше не разделявший всеобщей забастовки, теперь, обострившись до предела, предоставил новую информацию о происходящем в стане врагов. Видимо осознав бессмысленность излишней эмоциональности, Шиханийцы решили заняться делом, судя по доносящимся звукам, начав интенсивно разгребать завал.
        Я встал, и оглядел практически пустое помещение фойе. Самым логичным представлялось выбрать удобную позицию и встретить противника, когда они попытаются прорваться через узкий лаз по одному. Но вскоре стало понятно, что моему коварному плану не суждено сбыться. Стоило в одном месте начать шататься камням, как шум там немедленно прекращался, после чего возобновлялся с другой стороны.
        Огонек надежды, что разъяренные Шиханийцы, как только проделают достаточный лаз, незамедлительно попытаются добраться до моей глотки, отчаянно закоптив, погас.
        - Ага, а ты стоишь тут, такой, весь в белом, и только - шолк, шолк их, по одному - глумился я над своей наивностью.
        - Прокопают пять нор, и полезут все одновременно, прикрывая друг друга огнем. Завалю одного, максимум двух, в то время как мои шансы убраться отсюда живым, равны примерно… ну да, где-то нулю - размышлял я, уже направляясь вглубь станции.
        Вероятней всего, раньше фойе служило местом ритуальных обрядов, судя по установленному посередине рубиново - красному каменному постаменту, подозрительно напоминающему жертвенный алтарь. На эту мысль наводила сеть смутно просматривающихся в пыли желобов, берущих начало непосредственно на постаменте и образующих вокруг него на полу замысловатый узор.
        - Схема станции нужна? - спросил Амкер, успевший покопаться в Информатории, в то время как я словно турист осматривал место проведения языческих обрядов.
        - У тебя что там, даже планировка Шиханийских АЭС есть? - не смог сдержать удивления я.
        - Шиханийских! - презрительно фыркнул Амкер.
        - Да у них все технологии наши. И если другие расы их покупали, либо получали в порядке взаимовыгодного обмена или сотрудничества, то Шиханийцы их попросту крали, причем нисколько этого не скрывая. Так что АЭС, шатлы, да и многое другое - точная копия Земных, измененные лишь в соответствии с их физиологическими особенностями - не замедлил с разъяснениями он.
        Подобная непорядочность вызывала у Амкера бурю праведного негодования, отчетливо прослеживаясь в процессе его обличительной речи. Но я принял подобное известие с необыкновенным воодушевлением. Иметь полную информацию о месте предстоящего сражения - что может быть лучше!
        - Давай - останавливая его гневную тираду, перебил я.
        Я уже достиг конца фойе и сейчас мне, как сказочному герою по имени Иван, предстало три возможных направления дальнейшего следования. Бегло ознакомившись с общим расположением станции, стало понятно, что налево пойдешь - на подстанцию попадешь, направо - в административные корпуса. Путь к реактору открывал проход, расположенный в центре, куда я и направился без малейших колебаний, оставляя за собой в многовековом слое пыли четко различимую цепочку следов.
        Радиационный фон был незначительным, еще не представляя возможности полностью скрыть излучение комбинезона. Но и подходящих мест для засады я пока не отмечал, ввиду того, что череда просторных помещений мало подходила для этой цели. По мере моего продвижения вглубь станции активность жесткого излучения неуклонно росла, что объясняло соответствующий фон беспокойства Амкера по этому поводу. Спасательный комбинезон, хоть и обеспечивал надежную защиту от воздействия различных активных сред, но и его возможности были не безграничны. Но судя по схеме, вскоре планировке станции предстояло поменяться, а потому паниковать на этот счет я считал преждевременным.
        Необычность этого перехода я отметил еще на карте, и когда достиг места, убедился, что он полностью оправдал мои ожидания. Шириной метра два с половиной, он вел в следующее помещение, имея характерное закругление в правую сторону, заканчиваясь на высоте второго уровня металлической платформой. Нижний этаж оказался занят всевозможным оборудованием, а на платформе, судя по всему, располагалось его управление. При этом платформа перекрывала не все пространство помещения, а лишь половину, оставляя остальную часть открытой от пола до потолка.
        Я подошел к краю, и высадив с ноги хрупкие от времени перильца, заглянул вниз. Как и обозначено на карте, невдалеке имелся выход, ведущий в соседние цеха. Высота составляла порядка пяти метров, но при пониженной гравитации особой опасности не представляла.
        - Ну, что ж, место - лучше не придумаешь - пришел я к окончательному выводу, возвращаясь к проходу.
        - Ты что, в этом коридоре их встречать собрался! Не имея ни малейшего укрытия? - недоуменно спросил Амкер.
        Однако, несмотря на откровенное безумие этого плана, даже не пытаясь, воспользовавшись своим приоритетом, взять управление действиями на себя.
        - Вот и они так же думать будут - решил успокоить его я.
        - К тому же - почему без укрытия? - добавил назидательно.
        На этот распределительный щит в конце коридора я обратил внимание сразу, а его расположение на внутренней стороне стены, стало решающим доводом в решении устроить засаду именно здесь.
        - Ладно, поработаем на публику, а то, что-то он совсем расслабился, вон - голос уже прорезался - подумал я про себя.
        - Хожу тут, как экскурсовод, показываю, разъясняю, а ничего, что уже вот-вот прокукарекают - проворчал я в сторону Амкера, подходя к щиту и открывая его двухметровую дверь.
        - Кто прокукарекает? - не понял он.
        - Жареный петух - нарочито раздраженно отрезал я, спиной вперед втискиваясь во внутреннее пространство щита.
        - Да и сам посмотри - тютя в тютю - уже более миролюбиво продолжил я.
        - И вообще, все в елочку, а если начать разбрасываться подобными подарками судьбы - удачи не жди - назидательно закончил я, в большей мере пытаясь убедить в правильности своих действий не столько Амкера, сколько самого себя.
        Поскольку цена ошибки могла оказаться непростительно высока. Но от перспективы грузила на эту тему избавила моя неунывающая натура, не покидающая даже в минуты мучительного ожидания. Поскольку появилась еще одна версия относительно того, зачем я вообще забрался в этот гадюшник.
        - «Детство, наверное, еще не отыграло, решил, если уж сдохнуть, то как настоящий Сталкер. Вернее “бывалый” - ведь именно на этом уровне сложности предпочитал проходить последние моды. Хотя антураж подкачал - ни аномалий, ни мутантов…» - и осекся, пойманный в собственную ловушку.
        - А Шиханийцы чем не мутанты? Да по сравнению с ними кровососы - просто агнцы божьи. Так что, если совсем заняться нечем, лучше в “КПК” поковыряйся, может раздобудешь какую инфу об их повадках - смог наконец закончить я спор с самим собой.
        - Идут - доложил вслух, отвлекая меня от изучения уникальной и невероятно сложной военной культуры Шиханийцев.
        Видимо, вследствие того, что я неоднократно умудрился им крепко напокастить, преследователи двигались, соблюдая максимальные меры предосторожности.
        - Ну, это по открытому пространству, а здесь вы как пойдете? - подумал я.
        На этот случай имелся определенный порядок действий, но он относился к прохождению прямых коридоров. Для данной ситуации никаких инструкций мне обнаружить не удалось. Напряженно вслушиваясь в происходящее на противоположном конце прохода, я понял - идут плотной группой, причем довольно быстро.
        - Значит, торопимся поскорей проскочить непривычный участок - удовлетворенно ухмыльнулся я, предельно вжимаясь в недра распредщитка. В результате снаружи остался лишь плазмер, направленный в сторону приближающегося противника, да угол глаза, неотрывно следящий через прицел за подконтрольным участком прохода.
        Время, проведенное за изучение тактики Шиханийцев, не пропало даром. И появление ствола плазмера в характерно перевернутом положении, позволяло судить, что в данном случае использовался “верхний хват”. Для человека, с коленями, расположенными впереди, подобный маневр просто невыполним. У Шиханийцев, с верхними коленями, сгибающимися назад, подобная тактика пользовалась особой популярностью для выхода из-за угла. Сначала высовывая ствол, а затем голову, с целью анализа обстановки и определения цели, в то время как тело находится в безопасности. У этого маневра имелся один минус - человек, знающий об этом приколе, мог легко предсказать, в каком именно месте вслед за стволом покажется голова.
        - Да, где-то здесь - с неожиданным спокойствием игнорируя вплывающий в поле зрения громадный плазмер, сделал поправку я. И в тот момент, когда в прицеле начал появляться край головы противника, действуя с опережением, я мягко нажал на спусковой крючок. Показавшийся из-за изгиба стены глаз Шиханийца, не успев сфокусироваться на представшей ему картине, был безжалостно вбит вглубь головы зарядом плазмы, с глухим хлопком разорвавшегося внутри черепа.
        Первоначально мной планировалось, загородив проход огненной завесой, отступить, покидая коридор. Действительность, как всегда, решила внести свои коррективы. Но на этот раз судьбе было угодно, чтобы вопреки всякой логике, быстрота реакции и фанатичная отвага Шиханийцев принесла удачу не им, а мне. Не успело отброшенное взрывом тело первого Шиханийца коснуться дальней стены, как следующий рванулся вперед, пытаясь проскочить опасный сектор. И нарвался точно на открытый мной шквал огня.
        В бильярде подобная ситуация называется “шар на дурака”. Заряд плазмы ударил ему точно в грудь, когда он находился в прыжке. И по тому, как закрутив, его тело влепило в стену рядом с обезглавленным сородичем, я боковым зрением отметил, что правки не требуется. После чего начал отступать, наводя страх на оставшихся, выпуская монотонно пересекающих разделявшее нас пространство плазмерных шершней, не нашедших жертвы, а потому в бессильной злобе рвущих своими разрывами ни в чем не повинную стену.
        Отступив за угол, я прекратил стрельбу, и добежав до края платформы, не задумываясь прыгнул вниз. Выполнив при приземлении отработанный до автоматизма кувырок через голову, я оказался в трех метрах от намеченного ранее прохода. Странная штука - память. Каким образом я преодолел эти метры - не помню абсолютно. Зато мысль, посетившая меня в тот момент, являлась, пожалуй, самым ярким впечатлением этого дня.
        - Это вам не тентиль-вентиль - пронеслось в голове торжествующе.
        В этот момент позади что-то грохнуло сначала один раз, и почти сразу - второй.
        - А, так вы до сих пор меня из коридора сковырнуть пытаетесь - с усмешкой подумал я.
        - Ню - ню, пацаны, удачки! - закончил я, откровенно издевательски.
        - Значит, они до сих пор из перехода не вышли, да и миновав его, вряд ли кинуться вдогонку сломя голову. Скорее наоборот, после понесенных потерь, двигаться станут с предельной осторожностью - размышлял я на ходу, оставляя позади одно помещение за другим.
        Но ситуация выглядела не так безоблачно, как хотелось. Другой дороги назад, кроме этой нет, а уровень радиации с каждым метром неуклонно возрастал. Оно и понятно, тут до реактора - рукой подать, и хотя он и остыл давно, но по-прежнему, фонит не по-детски. Для Шиханийцев жесткое излучение - “дым отечества родного”, а мне уже пора что-либо предпринимать, пока комбез в состоянии сдерживать радиацию.
        Возможный вариант действий подсказал оставляемый мной в пыли след, по которому собственно, и шли преследователи. Следующее помещение занимали две огромные квадратные емкости, метров по сорок в длину каждая, сверху соединенные между собой сложной системой труб. Оставляя за собой предательский след, я прошел по проходу, зажатому стеной слева и гладкой поверхностью баков справа, до следующего зала, имеющего круглую форму. Здесь уровень радиации становился критическим, вынуждая смириться с откровенной авантюрностью единственного на данный момент плана.
        Вернувшись к входу в помещение с емкостями, закинув плазмер за спину, я подпрыгнул, и ухватившись за решетчатый короб с проходящими внутри кабелями, передвигаясь по нему при помощи рук, вернулся в помещение уже не оставляя за собой следов на полу. Кабеля шли к двигателям насосов, расположенных с задней стороны баков, что как нельзя лучше соответствовало моему замыслу. Убедившись, что это место не просматривается из прохода, я спрыгнул на пол, и обойдя ближнюю емкость сзади, вошел в узкий проход между ними. Двигаясь вплотную к левому баку, я приблизился к проходу, увидев буквально в паре метров от себя цепочку следов, оставленных мной ранее.
        - И что это за маневр? - спросил Амкер, внимательно наблюдая за моими манипуляциями.
        - Лечь на свой след - лаконично ответил я, садясь на пол рядом с углом емкости и привалившись к ней спиной.
        - Так раненые хищники обычно делают - добавил я устало, пристраивая плазмер на коленях.
        Вновь томительно потянулись минуты ожидания. Ситуация, в которую от безысходности я загнал себя сам, выглядела не особо обнадеживающе. С их стороны - три ствола и годы обращения с ними, усиленные кошачьей реакцией и непреодолимым желанием выпустить мне кишки.
        - Да уж, по-честноку с этими пацанами в войнушку играть, нечего и браться, тут только высунься…Стоп… - ухватился я за промелькнувший в связи с этим в мозгу образ.
        Пару раз, когда по новостям показывали события из стран третьего мира, где непрерывно происходят различные государственные перевороты, я заметил одну интересную манеру ведения боя, со стороны не особо отважных повстанцев. Они просто высовывали автомат из окопа, либо другого укрытия, и не глядя, палили в белый свет, как в копеечку. Смысла от такой стрельбы я не видел никакого, разве что это могло иметь чисто психологический эффект. Но в данном случае… Ширина прохода метра четыре - пять, да если еще и подпустить поближе…
        Поднявшись на ноги, я попытался выполнить этот трюк, естественно, не открывая огня. Получилось не так уж и плохо, но практически сразу появилось еще одно рацпредложение. Мы же им сюрприз готовим, поэтому и высота, на которой появится плазмер, должна стать для них полной неожиданностью. Встав на левое колено, я вновь сделал пробный выброс плазмера за угол, в результате которого у меня сложилось впечатление, что так еще удобней. Оставалось только пристрелять сектор ведения огня, для чего я вначале высовывал плазмер за угол, а затем выглядывал сам, чтобы посмотреть, насколько точно зона поражения соответствует месту, где вероятней всего будет находиться противник.
        В том, что пойдут они единой группой, в точном соответствии со стандартной тактикой, я не сомневался. Как и в том, что им и в голову не придет рассредоточиться по помещению, рискуя остаться без прикрытия. В этот момент моя юморная натура вновь проявила себя, как всегда невероятно точно подметив очередную непоследовательность моих рассуждений.
        - Еще пять минут назад ты что-то не особо жаждал встречи с остатками этой семейки Адамс, а теперь прям сгораешь от нетерпения.
        Это было действительно так, но причиной желать нашей скорейшей встречи являлся страх. Да, я откровенно боялся, что они не решаться преследовать меня дальше в том составе, в котором я оставил их после нашей последней встречи. Достаточно двоим заблокировать меня здесь, а одному вернуться на шатл, и связавшись с основной группой вызвать подмогу, как сюда явиться штук тридцать этих бойцовых кузнечиков, и тогда - “Не долго музычка играла, не долго фраер танцевал”.
        Такой вариант был вполне возможен, но маловероятен. Зря я, что ли им столько времени кровь сворачивал, да и желание поквитаться со мной за убийство членов их семьи, должно неизбежно заглушить доводы разума. Не говоря уже о том, что, не справившись с одним Землянином, они покроют себя позором, смыть который, учитывая нравы их сородичей, смогут только одним способом - кровью. Причем своей, при этом их желания никто спрашивать не станет.
        - Так что, никуда не денутся - явятся как миленькие - заключил я, возвращая себе уверенность, так необходимую перед решающей схваткой.
        Я даже не успел заскучать, когда в соседнем помещении послышались звуки перебежек.
        - Там открытое пространство с большим количеством потенциальных укрытий, поэтому и схема такая - анализировал я услышанное, занимая исходную позицию.
        Опускаясь на одно колено, я подсознательно отметил, что, несмотря на всю важность момента, мне удается сохранять хладнокровие, что в сочетании с решительным настроем, всегда являлось залогом благополучного решения любого замеса. Вскоре они достигли входа, и определив дальнейшую стратегию, двинулись по проходу общей группой. Хруст песка и мелких камешков, частично гасимый толстым слоем пыли, позволял мне довольно точно представить картину происходящего, а также определять разделяющее нас расстояние. Вскоре Шиханийцы подошли настолько близко, что могли обнаружить меня, напряженно притаившегося за углом емкости.
        - Пора - мысленно скомандовал я сам себе. Всецело положившись на мышечную память, я отработанным движением выставил плазмер за угол и нажал на спуск.
        - А все-таки, они красавы! - вновь удивляясь своей неуместной симпатии к преследователям, оценил я скорость их реакции.
        Так быстро среагировать на происходящее и открыть ответный огонь по непонятно что представлявшей из себя цели - дорогого стоило. Несколько зарядов прочертили свой смертоносный путь точно там, где должна была находиться моя голова, стоило мне выглянуть. Но какие бы они не оказались молодчаги, но совершили ошибку, и заключалась она в том, что не попали сразу. Первые их выстрелы прошли значительно выше, при этом своей траекторией позволив мне определить, куда необходимо сместить огонь, вместо того, что бы тупо полосовать проход наугад.
        После этого ответный огонь становился все более беспорядочным, что позволило заключить, что корректировка была произведена правильно. Но еще я отметил одну немаловажную деталь, не замеченную мной ранее. Стреляли двое, и это означало, что пришло время определяться с ситуацией. И как только я принял это решение, тело, словно само, выполнило необходимый маневр. Не прекращая стрелять, я на короткий миг резко выглянул из-за угла.
        Метрах в пяти, в позе изломанной куклы лежало тело Шиханийца, шедшего, вероятно, первым и получившего не менее двух зарядов плазмы. Чуть дальше второй, паля откровенно наугад, держа плазмер правой рукой, левой зажимал рану в боку, пытаясь встать. Занятие это оказалось не простым, если учесть, что еще один пойманный им заряд плазмы, начисто оторвал ему ногу в районе нижнего колена, что и стало причиной столь внезапно возникшей хромоты.
        Третьему досталось меньше всех, но низкая результативность его огня объяснялось даже не тем, что он был вынужден отсреливаться, держа плазмер только правой рукой, в то время как левая безвольной плетью висела вдоль тела. По всей видимости, это был не только самый везучий член семьи, но и самый умный, потому как сейчас он пятился к выходу, пытаясь свалить с этой вечерины. Причем больше его заботило не точность ведения ответного огня, а попадание в дверной проем его самого. Что, учитывая их строение, не позволяющее повернуть голову назад, оказалось занятием непростым, занимая большую часть его внимания.
        Самое время переходить к фазе решительных действий. Почти сразу вновь выглядывая в проход, я вскинул плазмер к плечу, и поймав в прицел “хромого” добрал его как раз в тот момент, когда ему наконец удалось поймать равновесие, и он начал поднимать голову в мою сторону. В этот момент, последний оставшийся в живых пират, проявив верх благоразумия, прекратил бессмысленную стрельбу, и развернувшись, рванул к выходу. Поймав в перекрестье прицела его спину, я плавно потянул спусковой крючок. Но пришедшая в последний момент мысль заставила меня сместить прицел чуть влево, и влепить заряд плазмы в бетонный косяк проема, когда обсыпанный осколками от близкого разрыва Шиханиец благополучно скрылся за ним из поля моего зрения.
        - Почему?!! - заставив меня поморщиться, прогремел в голове недоумевающий голос Амкера, усиленный мощной волной непонимания и досады.
        - Почему? - поняв это, вопрошал он уже более спокойно.
        - Чтобы медведя до чума самому тащить не пришлось - ответил я фразой из старого анекдота про чукчу, напрягая слух.
        Хотя при отсутствии других звуков различить топот шагов быстро удаляющегося Шиханийца особого труда не составляло.
        - Ну и мы, значит, двинем, а то, как бы не оторвался - подумал я, направляясь вслед за ним.
        Фон внимательного ожидания со стороны Амкера за это время не только не спал, а еще больше усилился, а потому я решил дать ему подсказку.
        - А у тебя самого, какие предложения, как нам с этой планеты свалить? - спросил я.
        Этого оказалось вполне достаточно. Фон эмоций Амкера сменился с раздраженно-непонимающего на выражение неподдельного восхищения моей дальновидностью. И действительно, чего тут непонятного. Наш челнок - в куски, а Шиханийский шатл сами мы до Финской пасхи искать будем. И неизвестно, кто и что раньше найдет - мы для себя средство передвижения, или Шиханийцы, забеспокоившись отсутствием вестей от одной из своих ячеек общества, и явившись сюда на разборки, не найдут нас.
        Меж тем, гнаться за последним пиратом, пусть даже и раненным, задачей оказалось непростой. Хорошо хоть огромное количество шума, которое он издавал, давало исчерпывающую информацию о его местонахождении и особенностях проходимого им маршрута. Возможно, подобная резвость объяснялась последствием шока после ранения, но у неунывающего внутреннего юмориста на этот счет имелось свое мнение.
        - Может у него и шок, но только не в результате ранения, а от того, что какой-то сраный Гайшир только что положил всю его семейку, а сейчас и ему яйца отстрелит, но или что там у него…, или у нее… - окончательно запутавшись, закончил он.
        Не желая дать беглецу оторваться, мне приходилось двигаться в довольно интенсивном темпе, при этом стараясь производить как можно меньше шума, чтобы не оказаться обнаруженным самому. Но вскоре он остановился. Это произошло у места нашего первого боестолкновения в закругленном переходе. На платформу он поднялся по лестнице, расположенной в дальнем конце цеха, и теперь, судя по характеру шума, интенсивно шмонал лежащие в проходе тела. Вероятно, он решил забрать находящиеся у них аптечки, потому как им они уже без надобности, а рененому еще предстояло добраться до шатла.
        Оставшуюся часть пути до проходной беглец преодолел одним рывком, не снижая темпа. Хотя это было не так уж и далеко - пять помещений и два коридора, но учитывая частые изменения направления, здорово напоминало полосу препятствий. Чтобы держать Шиханийца в пределе слышимости, приходилось выкладываться по полной. А потому закрадывающаяся в мышцы слабость, являвшаяся следствием накопившейся за последние часы усталости, удивления не вызывала.
        - Ничего, сейчас он ослабнет от потери крови, и прыти у него поубавиться - успокаивая себя, размышлял я с несвойственным мне цинизмом.
        На эту мысль меня навели неоднократно встречавшиеся на пути темные пятна, замеченные мной не только на полу, но и на стенах. И действительно, несмотря на то, что бежать в прежнем темпе требовало все больших усилий, к месту завала мне удалось сохранить прежнюю дистанцию. Оказавшись в фойе, беглец без задержки кинулся к ближайшему из прорытых ими тоннелей. Дождавшись, когда он закончит протискиваться через узкий лаз, я как можно тише пересек проходную в направлении дальнего прохода в завале и осторожно начал пробираться через эту крайне ненадежную лазейку.
        Снаружи стояла глубокая ночь, но благодаря системе ночного виденья, я без труда разглядел фигуру Шиханийца, пересекавшего открытое пространство перед АЭС в сторону холмов. Наблюдая за ним не покидая лаза, я отметил, что несмотря на то, что он старается как можно быстрей преодолеть открытый участок, движения его уже далеко не так легки и стремительны, как раньше.
        Достигнув холмов, беглец остановился и в свойственной им манере - используя многочисленные коленные сочленения, обернулся, но не обнаружив погони, уже в более спокойном темпе двинулся дальше. Осторожно, чтобы не нарушить шаткое равновесие камней, я выбрался наружу и быстро, но по возможности бесшумно, преодолев открытое пространство, углубился в лабиринт холмов, стараясь двигаться параллельно с беглецом.
        Несмотря на то, что на земляной поверхности отслеживать перемещения Шиханийца оказалось сложней, вскоре я понял, что он остановился. Подкравшись к нему, я прислушался. Судя по устроенной им возне, беглец делал себе перевязку, что я воспринял с одобрением, потому как в мои планы не входило, чтобы он преждевременно скончался от потери крови, не добравшись до шатла. Его действия заставили меня вспомнить и о себе, любимом. Мое собственное состояние выглядело не намного лучше, потому как слабость и усталость наваливались все ощутимей с каждой минутой. Во время пребывания на планете имелось достаточно забот и без того, чтобы скрывать свои мысли, поэтому Амкер без труда догадался о моих опасениях.
        - Попав на шатл, я смогу вывести из организма все токсины, оставшиеся после приема любого количества стимуляторов, но туда еще надо попасть. А в теперешнем состоянии мы рискуем просто провалить весь замысел на заключительном этапе. Так что можешь не стесняться в средствах, с последствиями будем разбираться позже - невозмутимо заявил он.
        - Правильно говорят - с кем поведешься, на того и дети похожи - ответил я ему одобрительно.
        Осторожно отойдя от шипящего, по-видимому, от боли, Шиханийца, я решил заняться собственной персоной. Потерять беглеца я не боялся - мимо ворот ему не пройти, а потому, сделав себе инъекцию, и вновь обретя утраченную мобильность, даже навернув порядочный крюк, у прохода я оказался намного раньше его.
        Видимо, решив не рисковать, двигаясь по открытому пространству моста, Шиханиец направился пройденным ранее маршрутом - по руслу реки. Любезно предоставив нам возможность двигаться по мосту, поверхность которого по вполне понятной причине, снизу не просматривалась. А потому, преодолев мост, нам вновь пришлось дожидаться, когда он выберется из каменной мешанины русла пересохшей реки. Между рекой и ближайшими домами проходила дорога рядов на десять, что исключало возможность, что появление беглеца пройдет незамеченым.
        Буквально перевалившись через отмостку дороги, идущей по краю обрыва, он поднялся, и покачиваясь от усталости, тяжелой трусцой пересек дорогу, скрывшись за домами. Покинув свой наблюдательный пункт за элементом подвесной конструкции моста, я кинулся следом, не желая упускать его из вида надолго. Дальнейшее наше передвижение напоминало игру кошки с мышкой. Когда котяра, как следует придавив свою жертву при поимке, отпускает ее, даря иллюзию свободы, а затем опять ловит. Не желая спугнуть своего провожатого, я старался держаться подальше, наблюдая за ним сверху и меняя наблюдательный пост по мере его продвижения вглубь города.
        Видимо, совсем обессилев от потери крови, Шиханиец все чаще останавливался для отдыха, да и сами привалы делались продолжительней. Я уже всерьез начал беспокоиться, как бы наша мышка не испустила дух раньше времени, так и не указав дороги к месту стоянки шатла. Но возможно подобное поведение беглеца означало, что он чувствует себя в безопасности, а потому никуда особо и не торопится. А когда, забравшись на очередной высотный объект, я разглядел шатл, стоящий на редком для этих мест свободном участке, то смог, наконец вздохнуть с облегчением. Шиханиец к тому времени еле передвигался, но, то и дело спотыкаясь, упорно шел к заветной цели.
        - Все, можно его кончать - авторитетно заявил Амкер.
        - Экий ты, батенька, кровожадный - не одобрил я подобной поспешности.
        - А шатл кто открывать будет? - спросил я, полагая, что подловил его на элементарной ошибке.
        - Пять минут делов - самоуверенно заявил он в ответ.
        - Ну а у него, я уверен, это займет меньше времени - ответил я тоном, закрывающим дискуссию, начав спускаться на землю.
        Близость спасения открыла у беглеца второе дыхание, и уже не делая остановок, он из последних сил рвался к показавшемуся вдали шатлу. Выходило это у него, честно говоря, не очень. Падая, но вновь поднимаясь, он, шатаясь из стороны в сторону, целеустремленно продолжал брести дальше. Скрытно двигаясь позади, я позволил ему приблизиться к кораблю и открыв защитную крышку на блоке управления шлюзом, набрать код. Входная панель шлюза, открываясь, начала неспешно опускаться, образуя пандус входа в корабль. Протяжный вой сервомоторов скрыл звук моих шагов, когда я приблизился к ожидающему открытия входа беглецу почти вплотную.
        Уже второй раз я держал его на мушке, слыша отчаянную просьбу Амкера: «Убей его», и не делал этого. Верхний конец входного пандуса опустился на землю, и наступив на него Шиханиец сделал первый шаг внутрь шлюзовой камеры. В этот момент я выстрелил ему в затылок, где идущий поверх головы костистый гребень, истончаясь, уходил в ворот комбинезона грязно-пятнистого цвета.
        Все его четыре колена подогнулись одновременно, и он, как обесточенный робот, осел на поверхность пандуса, привалившись плечом к углу входа. Шиханиец был мертв, но при этом глаза его оставались направлены в ту же точку, что и в последние мгновения жизни. Проследив за его взглядом, я увидел большую красную кнопку, расположенную около внутренней двери шлюза.
        - Как и обещал - сказал я, вновь взглянув в мертвые глаза Шиханийца.
        После чего, абсолютно будничным жестом взял за подрагивающую в смертной агонии ногу, и равнодушно стащил его тело с пандуса.
        - Теперь твоя очередь вытаскивать нас отсюда - с неожиданно навалившейся апатией, сказал я Амкеру.
        - Что ты ему мог обещать и самое главное - когда? - недоуменное состояние Амкера требовало немедленного прояснения этой ситуации.
        - Когда за ним шли, я пообещал, что если он приведет нас к шатлу, убью его как можно безболезненней, причем до конца оставляя веру в спасение - устало объяснил я.
        - Ну, ты и … сентиментальное чудовище - с трудом сформулировал свою мысль Амкер, подхватывая управление телом, и без промедления бросившись в шлюзовую камеру.
        - Да где тебе понять - подумал я про себя:
        - Если у тебя самого прицел на спине свелся, поневоле начнешь на мир другими глазами смотреть.
        Первым делом нажав ту самую красную кнопку, Амкер активизировал подъем наружной части шлюза. Командная рубка управления шатла находилось прямо по коридору в его головной части. Судя по тому, как Амкер с ходу развил бурную деятельность, активизируя энергообеспечение всех систем, и просматривая параметры предстартовой диагностики, я сделал вывод, что трудностей в пилотировании этого железного насекомого у него не возникнет. Сам я окончательно впал в жуткую меланхолию, испытывая невероятное по силе чувство полной опустошенности. Благо, за всем происходящим я наблюдал уже в качестве зрителя, и имел возможность не выносить свои эмоции на публику.
        Покончив с диагностикой систем, Амкер вернулся в проход и из потолочного отсека вытащил противоперегрузочный мат. Кресло пилота оказалось не только больше стандартного, но еще и два углубления, идущих практически через все сидение, куда Шиханийцы помещали ноги, делало невозможным его использование человеком. Но после того, как оно было накрыто объемным слоем мата, пространство внутри кресла стало не только подходящим по объему, но еще и невероятно уютным. Устроившись со всеми удобствами, Амкер взялся за штурвал и плавно оторвал шатл от земли, направляя его в противоположную от гор сторону. Постепенно наращивая скорость, шатл мчался над бескрайним ландшафтом мертвого города, который мы наблюдали на голографической модели местности.
        Но вскоре в окружающей шатл черной пустоте начали происходить еле уловимые изменения. Прямо по курсу, во тьме стали просматриваться оттенки серого. С каждой минутой это впечатление усиливалось, и вот уже не осталось никаких сомнений, что небо впереди светлеет, захватывая все большую часть верхнего пространства. Тьма оставляла свои позиции, отступая в сторону темнеющей громады гор. И вот в серой пелене за стеклом стали угадываться цвета. Ожидаемо алый, он, начиная с бледного, накалил горизонт до огненно-красного, служа предвестником происходящего каждый день чуда.
        Восход солнца, знаменуя начало нового этапа в безграничной череде времени, являлся символом неминуемости его течения. Изломанный урбанистичностью города горизонт, выглядел особо убогим и жалким, словно признавая свое поражение перед восходящим над ним ореолом.
        Амкер хоть и был предельно занят, выполняя расчет выхода на орбиту, все же не мог упустить подобной оплошности с моей стороны, и теперь недоуменно молчал, не понимая причины подобного всплеска эмоций с моей стороны.
        - Светает - пояснил я сентиментально, и не скрывая восторженного тона добавил:
        - Красотища-а-а!
        Амкер Дош
        Да, я и раньше понимал, что жизнь - далеко не летний сон, где все танцуют и поют, но что может случиться подобное попадалово, трудно было представить. Еще и словечки эти. С первых минут общения с Серым я заметил одну странную особенность. Я понимал его. В том смысле, что я понимал все, что он хочет сказать, хотя его речь мало соответствовала нашим литературным стандартам. Но мало того, в самый ответственный момент, когда было трудно подобрать нужное определение, оно приходило само, при этом я и сам осознавал, насколько точно оно соответствует данной ситуации.
        Вот и сейчас, я никогда не был склонен выражаться, как только что - чуть ли не стихами, но в своих размышлениях уже вовсю использовал прилегшие на слух определения. Объяснения этому не было, да и быть не могло. Настолько тонким инструментом, как мозг, нельзя управлять без ошибок, и возможно одна из них наблюдалась сейчас. Ну а если абсолютно честно, то в свете событий, произошедших с нами за последние сутки, меня это беспокоило меньше всего.
        - «Чудом ушли, чудом!» - невольно хотелось воскликнуть, стоило вспомнить весь этот кошмар.
        Авторитет Серого в моих глазах вырос до небес, и его эксцентричная натура не только не умаляла его достоинств, а только острей подчеркивала его сумасшедшую целеустремленность. Достаточно подумать, какая судьба ожидала меня на гибнущей Молнии, не говоря уже о Хашее, не окажись рядом Серого. Да уж, поневоле начнешь верить в судьбу, и по результату этого размышления выходило, что появление Серого являлось её подарком, а пройденные вместе злоключения - испытанием. Как бы там ни было, предоставив Серому возможность действовать, как он сам посчитает нужным, нам удалось уйти живыми из стольких переделок, и очень хотелось верить, что ничего подобного не повторится.
        Потому как у Серого на этот счет имелось свое мнение. После суток непрекращающегося кошмара поневоле хотелось тишины и покоя. Обычная оперативная работа теперь казалась раем, а его уже снова несло в какую-то авантюру. Доклад о гибели Молнии я отправил, как только мы удалились от Хашеи на безопасное расстояние, где перехватившие сигнал Шиханийцы не могли нас обнаружить. После этого мне удалось найти эту мертвую планету.
        Изрытая громадными тоннелями, оставшимися от потоков исторгнутой ядром лавы, что по всей видимости и стало причиной гибели всего живого на поверхности. Необходимо было восстановиться и выработать план дальнейших действий. Забравшись поглубже в это подземное царство, первую задачу удалось выполнить без проблем. Медицинский аппарат шатла оказался стандартным, а нужные параметры легко установлены с блока управления жизнедеятельности комбинезона. Шлем я уже снял, так как атмосферу настроил почти сразу, а теперь сняв и сам комбез, лег под капельницу, перегоняя кровь непосредственно через Медблок, отчищая её от токсинов.
        А вот с выработкой стратегии возникли проблемы. Мало того, что я не знал, как правильней поступить в данной ситуации, так Серый предлагает вариант, который мне самому никогда бы не прешел в голову. Основной сложностью данной ситуации являлось большое удаление от Земли, что неизбежно влекло не только длительную дорогу на досветовой скорости, но и соответствующие запаздывание радиосигнала. А потому наш доклад о гибели Молнии на Земле получат не менее через три-четыре дня, да и то, если он будет перехвачен радарами дальнего обнаружения. Иначе все пять, а то и шесть.
        Вероятность того, что хоть один сверхсветовой корабль окажется не занятым в уничтожении Ретрансляторов, предельно мала. Следовательно, туда отправят крейсер с досветовой скоростью на максимальной тяге, на которую он способен. Затраты энергии при перемещении его огромной массы будут колоссальные, но за восемь - десять дней он сможет достичь Синадры. Остается около девятнадцати дней и этого должно вполне хватить на уничтожение Ретранслятора. Вот только я наверняка не успею на Землю к моменту проведения Контр-акции. И мои переживания на этот счет связаны вовсе не с тем, что я надеюсь лично в ней участвовать.
        Нет, Аурон Форвидин - опытный Дублер, и я всецело доверяю его профессионализму, но оборудование “ДАБЕРа” лучше меня не знает никто. И мое участие в Контр-акции сводилось к управлению её проведением и обеспечению безотказной работы всех многочисленных систем. Замкнутый круг получается, хоть разорвись. И упустить возможность изучить Джорганские технологии нельзя, и мое присутствие на Земле будет явно не лишним. Но здесь у меня имелся личный интерес и я честно себе в этом признался. Вновь увидеть Огарию и делать все возможное для спасения её дара в непосредственной близости, казалось более заманчивым, чем где-то у черта на куличках.
        С другой стороны, в случае необходимости и Ретранслятор раскурочат без моей помощи и с проведением Контр-акции смогут справиться и без моего участия. Поэтому учитывая неоценимые заслуги Серого в нашей судьбе, я готов был принять любое его предложение, но только не лететь на Синадру одним. Что-то меня подсознательно настораживало в подобном предложении. Наиболее разумным казалось дождаться крейсер здесь, не рискуя быть обнаруженными радарами Ретранслятора, приблизившись к нему на таком слабозащищенном судне, как шатл.
        Конечно, на Хашее Серый продемонстрировал себя, как незаурядный тактик, но там мы имели дело, хоть с инопланетными, но существами, которые иногда совершают ошибки. Здесь же нам противостояла холодная логика технологии, во многом непонятной даже мне. Хотя кому это знать лучше. На протяжении многих лет систематизируя проявление их деятельности и затрат, на которые они шли, я все больше поражался безграничным возможностям этой сверхцивилизации.
        Это была наша первая ссора. Момент знакомства, когда Серый вел себя предельно агрессивно, я в расчет даже не брал. Потому как со временем у меня сложилось впечатление, что с его стороны это была лишь игра, непонятно только, какую он при этом преследовал цель. Сейчас же, напротив, он был предельно сдержан. И хотя с логичностью его доводов приходилось согласиться, я наотрез отказался приближаться к Ретранслятору одним. Конечно, провести разведку на местности, и если повезет, получить данные об укрепрайоне, может оказаться неоценимой помощью для подошедшего крейсера, но риск выглядел несоразмерно велик.
        Он ушел молча, скрывая свои истинные эмоции за непроницаемой завесой нечитаемости. Чем он мог заниматься в полной изоляции Своей комнаты, как он именовал отдел Информатория, где базировался его психотип, я не брался даже предположить. Учитывая, что я предоставил ему полную свободу, позволив находиться там, где ему нравиться, он все же предпочел одиночество в полной темноте. Несложно догадаться, какие в действительности он испытывал эмоции в момент, когда без объяснений оставил меня в одного. И сейчас это тяготило больше всего, причем тому имелись и другие обстоятельства.
        Да, я настолько привык к его неугомонному психотипу, позволявшему не пасть духом в самые отчаянные моменты, что поневоле начал скучать. А то обстоятельство, что он остался обо мне не самого лучшего мнения, подсознательно вызывало чувство вины. И хотя я знал Серого всего несколько дней, но с удивлением обнаружил, что готов пойти на любой риск ради того, чтобы вернуть его расположение. И единственным способом примириться с этой непростой личностью, было принять его предложение, причем сделать это необходимо так, словно я сам пришел к этому решению.
        Ну, с этим проблем возникнуть не должно. Целесообразность проведения разведки сомнений не вызывала. Ведь если разобраться, кому это больше нужно, не могла не вызывать удивления моя первоначальная нерешительность. Поэтому заслуженно пристыженный, я отправился к Серому.
        - «Интересный способ в гости ходить» - промелькнула у меня неожиданная мысль.
        Не склонный раньше к подобным каламбурам, я оказался вынужден признать наличие в обычном на первый взгляд действии определенной двусмысленности. Причем если от Серого подобное замечание казалось вполне уместно, то сам я шутить не умел совершенно, и столь неожиданно прорезавшееся остроумие стало для меня полным сюрпризом.
        Файл его комнаты, как это теперь принято, был постоянно открыт. Сейчас нечитаемость Серого уже не доставляла мне дискомфорта даже в полной темноте его комнаты. Я научился не только чувствовать его присутствие, но и точно знал, слушает он меня, либо занят своими мыслями. Так и сейчас, стоило мне войти, как Серый обратил все внимание на меня, как всегда тщательно контролируя свои эмоции.
        - Серый, ты прав - начал я в качестве извинения.
        - В данной ситуации самым разумным представляется лететь на Синадру, не теряя времени. - закончил я уверенным тоном.
        Хотя, в том, насколько он готов принять мое раскаяние, я здорово сомневался. Секундное молчание с его стороны показалось мне вечностью.
        - Ну так, чего стоим? Кого ждем? - раздался привычно бесшабашный ответ Серого, произнесенный прежним компанейским тоном.
        Действительно, дорога предстояла неблизкая, а время в пути рассчитывалось не по максимальным возможностям Шатла, а из количества имевшейся в наличии энергии. И то, что имелось, позволяло двигаться со скоростью около трети световой, что занимало порядка десяти дней. А значит, на Синадру мы прибудем дня за два до подхода основных сил. Максимум три. Выведя шатл из недр планеты на ее орбиту, я тщательно проверил окружающий космос. Основой тактики Шихайнийцев являлось немедленное исчезновение с места преступления, потому ожидать, что они трутся где-то поблизости, не приходилось, что и подтвердили результаты сканирования.
        Задав курс и параметры разгона, мы оказались вынуждены занять место на противоперегрузочном мате, так как шатл являлся техникой примитивной и не имел системы распределения нагрузки. В результате больше суток предстояло проваляться овощем. Возможно, в другой раз подобная перспектива меня и расстроила, но сейчас изможденный пережитыми событиями и окончательно разбитый после передозировки Шиханийской прививкой, о подобной перспективе оставалось только мечтать. Отправив закодированное сообщение о своих действиях на Землю, я наконец смог сдать позиции сну. Серый уже давно спал, не дожидаясь, когда я закончу с рутинными процедурами.
        Длительный отдых благотворно отразился на измотанном теле, восстановившемся практически окончательно. Проснулся я в более приподнятом настроении, чем накануне, и на многие вещи смотрел уже не столь пессимистично. “Молнию”, конечно жаль, да и возникшие с этим сложности тоже никуда не девались, но это война. А на войне трудно прогнозировать что-то наверняка. И если события начинают разворачиваться не по плану, это никак не должно мешать выполнению поставленной задачи. И наши действия в этом случае, представлялись наиболее рациональными и оправданными.
        Поэтому, хотя особо радоваться нечему, все десять дней пути прошли в приподнятом настрое от осознания правильности сделанного выбора. К тому же в отличие от обычной монотонности длительных полетов скучать не приходилось. Но, даже занимаясь абсолютно обыденными делами, я неоднократно ловил себя на мысли, насколько изменилось мое отношение к каждой минуте жизни после пережитой на Хашее смертельной опасности. Поэтому я начал понимать, насколько велика цена этого времени для Серого, который в отличие от меня точно знал свою судьбу, понимая, что этого не сможет избежать даже он.
        Время управления телом было разделено примерно поровну, причем происходило это не по какому-то графику, а по мере необходимости моего участия, либо когда Серый справлялся сам. Первым делом он провел тщательную ревизию всех трофеев, доставшихся нам от бывших обитателей Шатла. Это оказалось не простой задачей ввиду того, что грузовой отсек был буквально завален самым разнообразным барахлом. Судя по тому, что все представленные здесь предметы отличались довольно большой ценностью, мы сделали вывод, что это были своего рода накопления на безбедную старость, которые делала обитающая здесь ранее семейка. Этим же возможно объяснить большое количество сложного электронного оборудования, всегда пользовавшегося на рынке хорошим спросом. Видимо это и навело Серого на мысль, которой он немедленно поделился со мной:
        - А можно из всего этого электронного хлама сконструировать экран, скрывающий излучение Энергии Распада шатла от радаров?
        Предложение оказалось неожиданным, потому как подобные разработки велись, но пока результат был далек от идеала. Ну а неожиданное предложение собрать подобный прибор в походных условиях, вызывало у меня определенные сомнения. Видя мое замешательство, Серый начал поэтапно рассматривать подобную возможность.
        - В теории, из тех запчастей, которые ты увидел, это можно сделать? - не отставал он.
        Здесь я был вынужден согласиться, потому как почти всё необходимое имелось в распоряжении. То, чего не доставало, я мог заменить, модифицировав приборы, предназначенные для других целей.
        - Но мощность такого прибора не сможет полностью блокировать проявление Энергии Распада работающего шатла - высказал я Серому сомнение относительно целесообразности подобных действий.
        - А полностью обесточенного? - задал неожиданный вопрос Серый.
        Действительно, даже будучи обесточенным, любой корабль излучал накопленный за время работы фон, с которым подобный прибор вполне мог справиться. Меня удивляло другое. Настойчивость, с которой Серый гнул свою линию, навела меня на мысль, что делает он это явно неспроста.
        - У тебя опять уже какой-то план созрел? - решил спросить я его напрямую.
        - Пока нет, но вероятность того, что такой прибор может пригодиться, очень высока - ответил он уклончиво, лишь утвердив мои подозрения на этот счет.
        Успев изучить Серого, я знал, что заставить его раскрыть свои планы, занятие малоперспективное, пока он сам не сочтет нужным этого сделать. У меня имелось подозрение, что виной тому являлась свойственная ему суеверность, невероятным образом уживающаяся в этой непростой личности с его неординарными аналитическими способностями.
        Несмотря на то, что работа над Глушилкой занимала у меня массу времени, любознательная натура Серого не давала ему заскучать. Имея доступ ко всей накопленной мной информации, он с огромным интересом знакомился с особенностями нашего уклада. Особый интерес у него вызвал тот факт, как нам удалось достигнуть подобных темпов технического развития. Действительно, еще меньше тысячи лет назад возможности наших цивилизаций были примерно равны, и основное отличие заключалось в осознании нами возможностей Всевещих и той роли, которую они сыграли в предотвращении экспансии Джорганцев в наше измерение.
        - Оказывается, у вас с Шиханийцами есть одна общая черта. - однажды отвлек меня от работы Серый, буквально шокировав подобным заявлением.
        - Это какая же? - не смог скрыть я своего удивления.
        - Тяга к промышленному шпионажу. - пояснил он:
        - Вы где технологию Распада взяли?
        Да, здесь стоило признать его полную правоту. Благодаря Всевещим, своевременно предупредивших о грозившей опасности, мы смогли не только отбить их первую попытку захвата Земли, но в наших руках оказались образцы их технологий, что и послужило причиной столь стремительного научного прорыва. Времена выдались тяжелые, и только объединив все усилия, человеческая раса смогла выжить, что привело к возникновению единого органа власти, основой которой по вполне понятной причине стали Всевещие. Из всего этого выходило, что Джорганцы своими действиями сами спровоцировали революцию политическом строе Земли, объединив человечество перед лицом общей опасности.
        Но и что немаловажно, обеспечив нас технологиями, что привело к полному производственному и военному переоснащению. В невероятно короткие сроки нам удалось из отсталой расы превратиться в высокотехнологичную цивилизацию, с которой вскоре оказались вынуждены считаться во всех уголках галактики. Конечно, сравниться в своих возможностях с древнейшей культурой Джорганцев, как и с их невероятным потенциалом, мы по-прежнему не могли, но противостоять им возможность появилась. Тем более, если учесть, что действовать предстояло на своей территории, в то время как присутствие Джорганцев в этом измерении было возможно только под прикрытием силового поля, протянутого из их мира.
        Но основным козырем Землян по-прежнему оставались Всевещие, предоставлявшие исчерпывающие сведения о замыслах Джорганцев, раз за разом срывая их планы. Неудивительно, что встав захватчикам как кость поперек горла, именно Всевещие являлись для них первоочередной целью, на уничтожение которой они не жалели никаких ресурсов.
        Оставшееся время я по большей части посвятил загрузке оперативного компьютера, найденного в числе трофеев. Загрузка производилась непосредственно из мозга, вернее Информатория, при помощи нехитрого психосканирующего устройства, смонтировать которое для меня труда не составило. Серый неожиданно спокойно отнесся к моему занятию, даже не пытаясь острить, либо как-то комментировать мои действия. А я почему-то думал, что он чужд высоких технологий.
        Все свое время Серый проводил, занимаясь повседневными занятиями, в число которых входили обязательные трехразовые занятия на тренажере и прочие стандартные процедуры. В свободное время он надолго пропадал либо в Информатории, но чаще в поверхностных воспоминаниях, касающихся моей оперативной работы в Разведдепе. Действительно, повидать пришлось немало, и если для меня это казалось обыденным, то все небывалое многообразие культур и всевозможных форм жизни, что мне пришлось повидать, произвели на Серого наиболее яркое впечатление, которое я мог припомнить.
        Появление в прямой видимости звездной системы Рейзун, в состав которой входила Синадра, означало скорое окончание нашего путешествия, и переход на режим наименьшего проявления использования Энергии Деления. Так что остаток пути мы провели с заглушенными двигателями, двигаясь по инерции по тщательно рассчитанной траектории. Тормозить предстояло с обратной стороны солнца по отношению к Синадре, после чего предстояло скрыться в тени других его спутников, не рискуя быть обнаруженными с Ретранслятора.
        На подходе к звездной системе, кроме заглушенных движков мы выключили все вспомогательное оборудование. На полную мощность функционировал лишь Зонтик самопальной Глушилки, скрывая последние остатки нашего присутствия. На всем протяжении создания Глушилки, Серый старался не вмешиваться в рабочий процесс по причине своей полной некомпетентности. Однако форма конечного продукта получилось достаточно компактной благодаря именно его советам, как наиболее целесообразно разместить тот или иной блок. Да и источник питания по его предложению являлся автономным. Изначально я планировал подключить прибор к энергосистеме Шатла, но после его настоятельного пожелания не счел нужным спорить, благо в наличии имелся не один источник питания необходимого объема.
        Слабые возможности Шатла не позволяли составить четкое представление о размещении Ретранслятора и его укрепрайона с ближайшей из планет. А потому оставались две луны Синадры. Наиболее удаленная Динария, имела больший размер, и небольшую скорость вращения вокруг собственной оси. Ближайшая Фарсея крутилась как бешеная, правда в планетарном масштабе, раскрученная воздействующим на неё притяжением Синадры. Рассчитав момент, когда выбранная нами Динария закроет нас от Синадры, мы совершили бросок к луне, не боясь засветиться шлейфом Шатла, потому как обнаружить его на фоне полыхающего солнца не сможет ни один радар. Ну а на подходе нас уже уверенно закрывала площадь луны, поэтому судя по отсутствию встречного огня, проскочить удалось без палева.
        Близость Ретранслятора будоражила, и непроизвольно хотелось, выглянув из-за края луны рассмотреть все поподробнее. Скорость вращения Динарии составляла пять часов на один оборот вокруг оси. Но и положение самой Синадры не всегда было развернуто тем полушарием, на котором располагался Ретранслятор. Поэтому имелась возможность выбрать любые отрезки времени, когда из определенного района луны будет просматриваться интересующий нас участок планеты. Как это сделать, не рискуя быть обнаруженным, я догадался в процессе создания Глушилки.
        Предстояло приземлиться на луне, после чего, обесточив все системы Шатла и накрывшись хрупким зонтиком Глушилки, в процессе вращения луны подставиться под планету, имея возможность изучить ее самим. Риск, конечно, очень велик, потому как обесточенный корабль требовал проведения определенной предстартовой процедуры, прежде чем сможет сдвинуться с места, делая нас неподвижной мишенью. Наиболее разумным выглядело вначале попробовать приземлиться в районе полюса вращения луны. С этого угла и нам особо что-то рассмотреть не удалось, так как Ретранслятор находился на горизонте, но не это являлось основной целью эксперимента. Судя по молчанию огневой мощи Ретранслятора, принятые нами меры привели к сохранению анонимности нашего присутствия.
        Единственным неудобством являлась необходимость постоянно находится в комбинезоне, потому как система жизнедеятельности, как и все прочие, была обесточена. Единственное что продолжало работать, это пассивные радары, в отличие от активных не демаскирующие себя направленным и злучением. Но и их вполне хватило. Если с полюса данные оказались не совсем вразумительные, то постепенно смещаясь ближе к экватору, что делало периоды наблюдения продолжительнее, Ретранслятор удалось рассмотреть с более выгодного ракурса.
        В результате чего вскоре укрепрайон предстал перед нами во всей красе. Все это заняло у нас чуть больше суток, но зато теперь имелся не только подробнейший план размещения, как противоорбитальных стационарных плазмеров, так и наводящих их радаров дальнего обнаружения. К тому-же и всех наземных средств обороны на случай высадки десанта. Предназначенные для этого плазмерные пушки работали автоматически, но при необходимости могли управляться оператором с центрального поста Ретранслятора.
        Но самым главным трофеем слало четкое изображение входной части самого Ретранслятора, позволяя во всех подробностях рассмотреть, насколько выгодно для его защиты использован расположенный выше горный склон. Все восемь входных люков разной величины выстроились в ряд у основания горы, прикрываясь сверху ее несокрушимой мощью, находясь под прикрытием своеобразного козырька, утопленные внутрь горы на добрый десяток метров.
        Как бы там ни было, мы свою работу сделали, и теперь оставалось лишь дождаться прихода основных сил, чтобы передать полученные разведданные. И то, что до сих пор не наблюдается никого из представителей нашего доблестного космического флота, означало отсутствие на Земле свободных сверхсветовых кораблей. Но и с досветовой скоростью, крейсеру даже самого высокого класса уже пора появиться. В томительном ожидании прошел еще один день. От безделья и недобрых предчувствий настроение стремительно падало.
        Сбывались самые мрачные предположения относительно возможного развития событий. Если и завтра никто не появится, это может означать, что на Синадру с Земли никто не отправлялся. Иначе еще на подходе крейсер попытался бы связаться с нами, так как ему скрывать свое присутствие нужды не было. Как подобное могло произойти, у меня в голове не укладывалось, но ситуация обстояла именно так. Исчисление времени я давно уже привык вести в днях, оставшихся до проведения Контр-акции. Оставалось еще восемнадцать дней - уйма времени, но учитывая огромное расстояние, отделявшее нас от Земли, настолько малый срок вызывал отчаяние.
        Следующий день изменений не принес. Как не отмечалось появления сил космического флота, так и эфир не приносил никаких новостей на этот счет. Вот теперь действительно можно было предаваться отчаянию. Успокаивало одно, что отправься мы с Хашеи прямиком на Землю, при том количестве энергии, котором мы располагали, время пути заняло бы большую часть срока до Контр-акции, что ситуации с Ретранслятором никак не меняло. Те жалкие остатки, что мы теперь имели в остатке, позволяли вернуться на Землю не раньше, чем через полгода после ее проведения, и от осознания этого факта возвращаться не хотелось вообще. Ну и здесь оставаться смысла не имело. Помешать деятельности Ретранслятора являлось не в наших силах, а после выполнения своей задачи, он самоуничтожится. После чего этот квадрат космоса окончательно опустеет. Потому не пытаясь скрыть свое отчаяние, я обратился к единственному человеку, кто на мой взгляд мог предложить хоть какое-то решение в этой безвыходной ситуации.
        - Серый, что делать будем? - прервал я тягостное молчание, царившее между нами последние сутки.
        Да и вообще, в последнее время у меня сложилось впечатление, что он о чем-то усиленно размышляет, не в состоянии прийти к окончательному выводу. У меня даже появилось смутное подозрение, хоть я и старался не поддаваться необоснованным выводам на его счет. Отсутствие подмоги, как нельзя лучше соответствовало его интересам. Длительная изоляция от Земли значительно увеличивала срок его жизни, так как удаление его Психотипа возможно только там. Поэтому я не исключал, что именно об этом он так напряженно размышлял последнее время. При этом совершенно спокойно относясь к подобной вероятности, так как жизнь - штука дефицитная, и каждый, прежде всего преследует свои интересы.
        И от того, как он ответит, зависело многое. Если он просто скажет, что также как и я находится в полном замешательстве, означало такой исход операции, что и жить не хотелось. Наиболее предпочтителен казался вариант, если он предложит очередную откровенную авантюру, с убежденностью отстаивая каждый из ее пунктов. Но все оказалось совершенно иначе, чем я предполагал.
        Многократно рискуя, причем, на мой взгляд, не всегда обоснованно моим телом, Серый хоть и заботился о нем, но обращался скорей как с инструментом, в случае необходимости, заставляя его работать на пределе возможного. Поэтому к самой моей жизни, прикрепленной к этому телу, он относился так же отстраненно, ни в малейшей степени не считая с ней в принятии решений.
        - Если ты хочешь, я доставляя тебя на поверхность Синадры, и попытаться проникнуть на Ретранслятор, но решать в данном случае предстоит тебе. Потому как, даже на мой взгляд, шансы на успех у подобного мероприятия нулевые. Ну а что с нами произойдет в дальнейшем и ежу понятно. Я в ваших краях временно, и скорее всего не особо здесь задержусь, а у тебя еще вся жизнь впереди, вот и решай сам. - бесстрастно заявил он.
        Первым моим впечатлением стало откровенное ликование. Причем, как ни странно, от того, что я все-таки ошибся, напрасно сомневаясь в нем. При всей сложности ситуации, он остался прежним, а это означало, что готов идти до конца, просто не умея поступать иначе. Ну и не меньше радовало осознание, что он относится ко мне как к полноправной личности, учитывая, прежде всего, мои интересы.
        Даже слабая искра надежды способна творить чудеса. Мир уже не выглядел состоящим лишь из мрачно-серых цветов. Пауза затянулась, но прежде чем выслушать очень увлекательную лекцию на тему вероятности невозможного с полным набором дидактического материала, я задал ему вопрос, который давно назрел и в свете последних событий ставший еще больше актуальным.
        - Серый, а тебе самому, зачем все это нужно? Это я должен так на Ретранслятор рваться, пытаясь уничтожить его любой ценой. А зачем тебе самому голову в петлю совать? - спросил я, но зная его предпочтения в ведения диалога, общем-то не особо рассчитывая на прямой ответ. Но сейчас слова мало что значили. Важней понять интонацию, которую он вложит в свой ответ. Серый вновь полностью оправдал мои ожидания, и на прямой, как стрела вопрос, ответил очередной уклончивой формулировкой:
        - Есть такое выражение - “И до звезды, что сорвалось и падает!..”
        Серый
        Зачем мне все это нужно?
        На этот вопрос я и сам ответил не более часа назад и задай Амкер извечный вопрос: «Что делать?» - на пару часов раньше, то вероятней всего, получил совершенно другой ответ.
        Пока события развивались в четко спланированном направлении. Хотя риск был велик, и все строилось на моих смутных подозрениях. Уж больно точно “Молния” в Хашею влетела, что случайностью подобное объяснить невозможно. Здесь отчетливо прослеживался запах “крысы” и я ощущал это чуть ли не физически.
        Значит, не появиться никто на Синадре, а мне как раз и надо убраться подальше от цивилизации. Довольно подленький план, но и мне перспектива сдохнуть здесь через месяц с точностью до часа совсем не улыбалась. Так все и случилось. Сомневаться в моей искренности Амкер не мог под тяжестью неопровержимых доводов в пользу самостоятельных действий. И теперь я имел результат, как в той пословице: “За что боролись - на то и напоролись”.
        Может весь замысел и удалось провернуть так непривычно без сбоев и неувязок, потому как это являлось ловушкой, которую я устроил себе сам. Я и без того предпочитал рассматривать все варианты до последнего момента, а этот план чем-то смущал меня с самого начала. И теперь я понял почему. Ситуация выглядела именно так, как я и предполагал. Энергии до Земли хватит, если только плестись как на колоше через лужу. Отсутствие сил Земной Федерации не только в этом секторе, но и полное молчание в эфире свидетельствовало о становившемся уже фатальным успехе моего замысла.
        Все началось с того, что в той тягостной тишине, повисшей на шатле в последние сутки, глядя, как Амкер терзает рацию, я отметил, что и сам уже оказался бы рад услышать о подходе военных сил Земли. Осознав неуместность подобных желаний в свете осуществляемого мной плана, я был вынужден более тщательно разобраться с этой ситуацией. В результате выяснилось, что весь мой план - говно.
        Ну не прилетит никто на помощь и просидим мы здесь весь срок до Контр-акции, прежде чем отправимся тихим ходом к Земле. Вот только в каком состоянии будет находиться к этому времени Амкер? Удивительно, если он еще не станет шизофреником. Но после годичного путешествия с окраин галактики, комплекс вины его неизбежно доконает. Вот такая веселая компания намечалась в конце моего жизненного пути. Потому как мне суждено провести все это время в его обществе, в лучшем случае наблюдая последовательность смены происходящих с ним фаз сумасшествия. В худшем, я даже сам боюсь представить, каким адом может показаться этот год, если весь отрезок пути предстоит провести с полным безумцем. Ну, уж нет.
        Еще ни разу я не позволил загнать себя в ловушку, пусть даже самому себе. Верный своей привычке всегда иметь запасной план, а по возможности не один, я и на этот раз оставил себе выбор. В мире ничего не происходит просто так. И только от тебя зависит, окажутся ли происходящие с тобой события логичным завершением многовековой интриги, либо своими действиями ты образуешь новую линию событий, конечный итог которой предсказать невозможно.
        Вот так и сейчас. Зачем я здесь? Слить все в чертовой матери и покончить со своим никчемным пребыванием в этом чужом для меня мире? Выходило, что мое присутствие здесь было бессмысленно, не сумев помочь практически никому, в том числе и самому себе. Обреченный на последнее путешествие в тесной камере шатла в компании с психом. Да уж, кислая перспектива.
        И хоть от результата предыдущего плана удавиться хотелось, то и мой новый замысел не многим отличался от подобного финала. Разница заключалась лишь в том, что с большой степенью вероятности умереть предстояло быстро, не растягивая это удовольствие на год. И атаковать Ретранслятор у меня имелся личный мотив. Даже если нам каким-то чудом удастся вернуться к моменту проведения Контр-акции, и окажись, что уцелел еще один Ретранслятор, смысла в присутствии там, что моего, что Амкера, не будет иметь никакого. Уйдет девка под воду камнем, несмотря на все усилия, и никакая помощь не сможет прийти вовремя. Потому как еще один уцелевший Ретранслятор увеличивает воздействие на объект вдвое, исключая всякую попытку противодействовать их воздействию.
        Поэтому единственно что оставалось - поверить в возможность выполнения плана самому, даже не пытаясь скрывать всей его нереальности от Амкера. Ввиду того, что между нами теперь имелось мало ограничений и тело считалось практически общим, когда он спал, я уже просчитал даже скорость при касании с поверхностью.
        Прежде всего, я предложил подождать еще два дня. Может наши мрачные предположения беспочвенны, и мы за это время хотя бы услышим о приближении подмоги по системе связи. Если же наши подозрения, что мы остались с Ретранслятором один на один оправдаются, я готов, обойдя многоуровневую систему обнаружения, доставить нас на планету незамеченными.
        - Но как? - не выдержал заинтригованный до предела Амкер.
        - Вот на это нам и понадобятся те самые двое суток, или ты думаешь, что время отсрочки я с потолка взял? - осадил я его, продолжая в размеренном лекторском тоне.
        - Тебе не хуже меня известно, что первые стычки с Джорганцами произошли у вас как раз на заре освоения космоса. Тогда ваши космические корабли имели совершенно другую конструкцию, и основное отличие заключалось в типе двигателей. Но вам удалось захватить образцы их технологий, что решило множество проблем на пути развития космонавтики. Я имею в виду двигатели, работающие на принципе Энергии Деления Ядра и возможность обеспечить корабль колоссальным запасом топлива, которого с избытком хватало и на взлет, и на посадку. Но изначально для приземления применялся посадочный модуль, спускаемый на парашюте.
        - Я знаю об этом - решил блеснуть своей эрудицией Амкер.
        - В таком случае, может быть ты знаешь, что и на шатле тоже имеется парашют - ответил я.
        - Он используется для стабилизации шатла при посадке на планеты с большой атмосферной активностью - продолжал блистать эрудицией Амкер, в процессе ответа начав постигать суть моего замысла.
        - Ну а если учесть, что радары Ретранслятора нацелены на обнаружение источников Энергии Деления Ядра - добавил я очередное звено рассуждения.
        - А излучение комбинезона, без которого и думать нечего пройти атмосферу без громоздкой капсулы - по инерции задал вопрос Амкер, сам уже понимая ответ на свой вопрос.
        - А Зонтик твой на что? - подытожил я.

“Сосиской” я прозвал посадочный модуль, еще когда он находился лишь в моем воображении. Первая же проработка его конструкции и получившийся результат еще более усилили эту ассоциацию. Парашютный стакан был демонтирован с шатла полностью, так как там находились все системы, отстреливающие сам парашют. Имея цилиндрическую форму, он стал первым элементом общей связки.
        Следующий сегмент оказался самым большим. Нам предстояло разместиться внутри жесткого каркаса, обтянутого изолирующей пленкой, содранной с внутренней поверхности шатла. После посадки в модуль предстояло закачать внутренне пространство нейтральным газом, после чего при помощи специального состава склеить вход. Конечно, заморочка, но это значительно снизит нагрев при прохождении атмосферы.
        Третьей сосиской стал грузовой модуль, который был вынесен отдельно для того, что бы отделив его заблаговременно, снизить скорость на момент касания с поверхностью. В нем находились все образцы оружия, которые я выбрал из богатого арсенала Шиханийцев, имевшегося на шатле. Компактная ракетная установка, снаряжаемая кассетой на три выстрела, сразу бросилась мне в глаза, на фоне груды плазмеров устаревшей конструкции. Боеприпасов к ней набралось аж пятнадцать кассет, поэтому, несмотря на превышающие в несколько раз габариты относительно других стволов, она была включена в наше оснащение. Гранат нашлось всего три, но с большим, чем обычно зарядом, а потому и площадью поражения. А вот взрывчаткой первым заинтересовался Амкер. Контейнер, с характерной маркировкой сразу привлек его внимание.
        - Взрывчатка - сообщил он.
        Взяв управление телом, он подошел к контейнеру, и умело открыл его. Увидев примерно килограмма полтора содержимого, я разочарованно поморщился, в то время как Амкер, на мой взгляд, совершенно неуместно возликовал. Но когда выяснилось, что это одно из наиболее мощных ныне существующих взрывчатых веществ, она уверенно вошла в состав богажа.
        Да и вообще, барахла там хватало. Сменные батареи к Глушилке и комбезу, питательная смесь - кушать-то всегда хочется. Все это было сплетено в тугой рулон из той же изолирующей пленки и надежно зафиксировано. После чего, внутренне пространство запенилось огнеупорной пеной, в то время как сам груз находился в середине, как косточка в персике. Модуль с грузом раздулся, стравливая излишки пены через специальные отверстия и в конечном счете стал мало уступать в размерах основному модулю.
        Все наиболее ценное было взято с собой. Зонтик Глушилки приспособлен для переноски на спине, поэтому он и сейчас находился за плечами, но на время посадки пристегнутый еще и к спинке кресла. Винтарь висел на правом плече и теперь уютно устроился в углублении кресла сбоку. На коленях лежал оперативный ноутбук Амкера к тому времени почти полностью забитый всевозможным программным обеспечением.
        Процесс отстыковки был многократно просчитан. Выйдя на заданную траекторию, шатл освободил удерживающий нас монипулятор и оставив на этом курсе вновь ушел в тень луны раньше, чем в поле зрения показалось Синадра. Сидя в тесной кабине самодельного посадочного модуля, мы уже никак не могли повлиять на развитие событий, пока наша связка двигалась на сближение с планетой.
        Никаких вестей от сил космического флота Земли мы так и не получили, похоронив последнюю надежду на вмешательство в ситуацию извне. Поэтому сейчас, подавив последние сомнения, просто молчали, думая каждый о своем. Мы уже находились в зоне уверенного действия радаров, но молчание плазмерных батарей воспринималось с философской естественностью. О происходящем снаружи мы могли только догадываться, но судя по времени, уже должны приблизиться к планете и притянутые ее гравитацией начать падение на поверхность. Первым тому подтверждением стало появление легкого свиста снаружи, что означало вхождение в верхние слои атмосферы. Сейчас мы проходили еще один пояс наблюдения, который осуществляли радары планетарного назначения. Шум снаружи становился все ощутимей, но после ледяного молчания космоса, беспокойства не доставлял.
        В разряженной атмосфере от парашюта никакой пользы пока не было, да и более затяжное падение должно привлечь меньше внимания. Обрадовавший вначале шум, постепенно нарастал и вскоре он уже занимал все внимание, хотя микрофоны шлема я отключил полностью. Вскоре единственный прибор на нашем судне начал давать вразумительные данные. Знание высоты единодушно было признано обязательной задачей, учитываясь при проектировании модуля.
        До момента открытия парашюта планировалось пройти большую часть атмосферного слоя, где плотность воздуха станет выше. Но уже сейчас, отражающийся зубной болью вой снаружи, обещал сделать этот отрезок пути не только ярким, но и крайне запоминающимся. Но вдруг, взяв нестерпимо высокую ноту, завывание переросло в свист и стало немного полегче. Но только с одной стороны, потому как начало все ощутимей подтрясывать. Это тоже было учтено при создании модуля. Прочность каждого его сочленения проектировалась с тройным запасом от предполагаемых нагрузок. Тем не менее, о том, что предстояло испытать в дальнейшем, даже думать не хотелось.
        И как оказалось не зря. Трясло и мотыляло так, что невольно возникал вопрос: «Когда уже закончиться этот затянувшийся аттракцион?» Но продолжать терпеть этот бешенный костотряс имелись основания и кроме попытки таким образом закосить под метеорит. Предугадать движение воздушных масс невозможно. Поэтому, чтобы не повиснуть, зацепившись парашютом за противоорбитальный плазмер неподалеку от входа в Ретранслятор, следовало эту неопределенность свести к минимуму.
        На стекло шлема могла выводиться самая разнообразная информация, причем нисколько не снижая его прозрачности. Сейчас в углу настойчиво высвечивались показания температуры. Несмотря на закачку модуля газом, жар снаружи передавался по его конструкции, и потеплело уже на десять градусов. Причем динамика роста температуры выглядела ярко выражено прогрессирующей.
        Но доводить до критических параметров не пришлось, потому как наступило расчетное время открытия парашюта. По понятным причинам тянуть с этим никто не собирался, и после довольно жесткого рывка ситуация начала понемногу стабилизироваться. Трясти стало значительно меньше, да и то, что осталось, уже просто доставляло незначительное неудобство и постепенно шло на спад. А таким мелочам, как заунывное завывание снаружи, мы уже не придавали ровным счетом никакого значения.
        По мере того, как атмосфера становилась более плотной, скорость падения постепенно снижалась. Дальнейшее наше путешествие, кардинально отличаясь от первого этапа, протекало скучно и однообразно. Пользуясь моментом, я решил еще раз ознакомиться с добытой нами схемой оборонительной системы Ретранслятора. Просматривая особенности многоуровневой оборонительной системы, я не мог поверить, что все это возможно сделать без участия человека. И тем не менее, это было именно так, и мало того, монтировалось все из космоса.
        Через пространственный разрыв на орбиту планеты забрасывался многочисленный комплекс оборудования и материалов для создания инфраструктуры Ретранслятора и его оборонительного комплекса. Вот бы посмотреть на это эпическое зрелище! Возможно, избежать пробок на орбите позволяло то обстоятельство, что большинство крупногабаритного оборудования, такого как орбитальные плазмеры и радары большой дальности, имели собственные двигатели, и осуществляли процедуру приземления самостоятельно. Все остальное доставлялось на планету на Робошатлах, где уже непосредственно в пещере монтировалось оборудование для создания пространственного туннеля с миром Джорганцев. По нему и доставлялось оборудование для самого Ретранслятора и множество грузов, необходимых для его бесперебойной деятельности.
        С этими задачами успешно справлялись роботы, но даже их бесчисленное многообразие не могло заменить присутствие человека. Несколько раз система обороны Ретранслятора оказывалась настолько эффективна, что ей удавалось предотвратить уничтожение объекта из космоса и не дать прорваться десанту на поверхности. Но он не срабатывал. Иногда виной тому являлось возникновение пожара, иногда неполадки, вызванные сотрясениями при обстреле из космоса. И при всей своей незначительности, они все же приводили к провалу Диверсии, потому как роботы в экстримальных ситуациях откровенно не справлялись, будучи по сути тупыми железяками.
        Тогда на Рентрансляторах и стали появляться Немезийцы, ведь если кого и можно подписать на подобный замут, так только их. В связи со сложившимся стереотипом, они являлись представителями нации галактических гасторбайтеров. Их родная планета Линария, хоть и обладала мягким климатом, богатством полезных ископаемых похвастать не могла, что оставляло их на задворках индустриального мира. Но и в других мирах их брали только на неквалифицированную работу, которую местные жители выполнять не хотели.
        Единственная специальность, полученная на Линарии и востребованная в других мирах, вела в ряды “солдат удачи”, всегда имеющих работу в неспокойном мире. И хотя наемники имелись и других рас, но на такое малоперспективное предприятие, как защита Ретранслятора от Землян, никто не писался. И только Немезийцы, официально признавая культ камикадзе - “санбунид” по ихнему, как нельзя лучше подходили для этой цели. По всей видимости, тяжелые жизненные условия и возможность пожертвовав собой, гарантированно обеспечить благополучие своих родных, в их психологии смогло переломить один из основных инстинктов - самосохранения.
        В их задачу входило не только поддержание работоспособности оборудования совместно с роботами - ремонтниками. Главной их обязанностью являлось управление автоматическими турелями при высадке десанта Землян на поверхность планеты. Вплоть до вступления в прямое боестолкновение в случае прорыва противника внутрь пещеры. Убедившись в перечислении оплаты, они всегда оказывали ожесточенное сопротивление, сражаясь до конца, порой демонстрируя небывалые примеры самопожертвования. Хотя во многом их можно было понять. Таким образом они продлевали собственную жизнь, но а уж если суждено погибнуть, предпочитали делать это, оставляя яркий след на сером фоне своего существования.
        Зная, с кем придется иметь дело на поверхности, я досконально изучил их тактику ведения боя, в общих чертах имея представление о их возможностях. А потому, время пролетело незаметно и вот уже на шкале указателя высоты тысячи метров сменились сотнями. Один километр. И насколько велика разница этого расстояния, в зависимости, в длину оно измеряется, или в высоту. В длину мы проходим его не единожды за день, а вот преодолеть его с высоты мне довелось раз сорок, прыгая с парашютом. И подобная аналогия не могла не вызвать улыбки от схожести настолько разных ситуаций.
        К сожалению, сейчас я не видел купол парашюта над головой, как не мог похвастать прежней ширью обзора. Камеру, во избежание обнаружения я сам предложил не ставить, мотивируя тем, что как-то влиять на процесс приземления мы все равно не в состоянии. Подобная неопределенность вызывала непреодолимое желание вспороть обшивку капсулы уже сейчас и осмотреться. Но уж если мы не решились демаскировать себя камерой, то излучение лазера являлось еще большим палевом. Тем временем, я понял, что Амкер хочет мне что-то сказать, и приготовился выслушать его мнение о наших дальнейших действиях.
        - Груз сбрасывать пора, уже тысячу прошли - обеспокоенно напомнил он.
        Да, судя по указателю высоты, скорость падения оставалась еще приличной и меня это тоже несколько напрягало. Но искать потом груз полдня не хотелось, так как “маяк” в него, по понятным причинам, не установишь. А чем раньше мы его отцепим, тем дальше он упадет от места нашего приземления. Этот вопрос мы уже просчитывали и именно на тысяче метров определили оптимальный предел отстыковки грузового модуля для достижения наиболее благоприятной скорости при касании с поверхностью.
        - Давай на трехстах - предложил я, мотивируя тем, что приземляться жестко нам не привыкать.
        - Да, никуда он не денется, пойдет по той же траектории, что и мы, поэтому примерное направление поиска известно - выдвинул встречный аргумент Амкер, подытожив свою речь фразой:
        - Предлагаю пятьсот.
        - Интересно, где он так торговаться научился, у них это вроде не принято - подумал я про себя, вслух принимая его предложение, тем более что именно эту высоту я изначально и планировал.
        После отстыковки грузового модуля, скорость падения начала постепенно снижаться, в то время как расстояние до поверхности стремительно сокращалось. Удар о поверхность хоть и оказался поистине сокрушительный, но не настолько, как при посадке на Хашее. Впрочем, порадоваться этому факту возможности не представилось. В связи с особенностью конструкции модуля, его можно было сравнить с мячом, а потому нас с не меньшей силой отшвырнуло от земли обратно. Рывок от вновь открывшегося парашюта, сначала резко затормозил модуль на его пути вверх, после чего резко выстрелил его в сторону поверхности.
        Посадка получилась не только затяжная, но и невероятно непредсказуемая. Куда в следующий раз швырнет наш мячик со смещенным центром тяжести, предсказать было невозможно. И только парашют, гасящий эти суматошные шараханья, понемногу смог утихомирить нашу аномальную активность. Постепенно амплитуда неуправляемых скачков сошла на нет, и модуль наконец-то замер.
        Пока все шло по плану, и основным тому подтверждением стал сам факт нашего благополучного приземления, что поневоле прибавляло уверенности и оптимизма. Первым делом я вскинул Винтарь, и переведя его в режим лазера, вспорол обшивку модуля, образуя проход почти во весь рост. После скудного освещения модуля, выглянув в образовавшийся проем, я вынужден был зажмуриться от встретившего меня обилия света. Светофильтры сработали моментально, да и глаза быстро привыкли к дневному освещению.
        Царящая вокруг тишина, воспринималась настолько неестественно, что подобная идиллия подсознательно настораживала. Никто нас не атаковал и не преследовал. Хотя я поймал себя на мысли, что это вполне естественно, так как вероятней всего, никто и не знает о нашем появлении на планете. Ну а если учесть, что нападать предстояло нам, то это позволяло чувствовать себя чуть ли не хозяином положения.
        Окружающая нас равнина носила скалисто-пустынный характер, раскинувшийся на всем обозримом пространстве. Царившую повсюду девственную нетронутость пейзажа нарушала возвышавшаяся вдали огромная конструкция, увешанная гроздью радаров, как разной величины, так и формы. Судя по всему, огромный шар на ее вершине скрывал самую большую и чувствительную антенну, предназначенную для наблюдения за дальним космосом.
        Пока я осматривался, Амкер взял управление телом, и активировав ноутбук, успел сориентироваться на местности, определив наше положение относительно Ретранслятора. Результат оказался приемлемый - километров семьдесят, что вполне устраивало. Жаться к противнику не стоило, потому как нашим главным козырем являлся эффект неожиданности, и лишиться его раньше времени в мои планы не входило. Поэтому следовало как можно быстрей скрыть средство передвижения, на котором мы сюда прибыли. Запихав парашют внутрь модуля, я откатил его к ближайшей горной гряде, и найдя подходящую впадину у основания одной из скал, спрятал его там, для большей уверенности завалив камнями, найденными поблизости. Попутно я напряженно размышлял о наших дальнейших действиях. И маячившая в это время конструкция радарного комплекса, все больше притягивала мое внимание.
        Приблизиться к ней вплотную означало окончательно убедиться в эффективности действия Глушилки. И выяснив это наверняка, мы сможем уверенней планировать свои последующие шаги. К тому же, если забраться наверх, это может значительно упростить задачу розыска багажа, поэтому, закончив прятать модуль, я уверенным шагом направился к вышке. Еще подходя к конструкции, я убедился, что Глушилка успешно справляется со своей задачей. Приближаясь к вышке по спирали, я отметил, что ни одна из тарелок планетарных радаров не повернулась в мою сторону, безучастно замерев, откровенно игнорируя наше присутствие. Подойдя к вышке вплотную, я наконец смог изучить ее устройство во всех деталях.
        Широкое основание, придающее ей дополнительную устойчивость, делало ее чем-то похожей на Эйфелеву башню, и если бы не венчающий ее шар, сходство могло быть довольно близким. Особый интерес вызвала система замены антенн, для демонтажа которых не было необходимости карабкаться на самый верх. Площадка с неисправным радаром сама опускалась вниз по направляющей и после того, как на нее устанавливалась новая антенна, доставляла ее на прежнее место. На случай поломки механизма имелись резервные направляющие, что в условиях боя выглядело далеко не лишним. В общем, нашлось на что посмотреть, да и Амкер, добравшись, наконец до образцов Джорганской технологии, сразу позабыл о цели нашего визита.
        Проблем с подъемом не возникло, потому как наверх вела вполне цивилизованная лестница. По бесчисленным маршам лестничных пролетов путь наверх занял около получаса. Но целесообразность подобного шага подтвердилась, не успели мы достигнуть первых радаров, остановившись передохнуть. С большой высоты нам удалось разглядеть грузовой отсек в одном из оврагов, коими изобиловали окрестности. Карабкаться дальше смысла уже не имело никакого, а потому Амкер, вполне обоснованно предложил:
        - В обратку?
        - Да я боюсь, как бы тогда снова не пришлось сюда карабкаться - осадил я его беззаботный настрой.
        Задавать вопросы в такие моменты Амкер давно отучился, зная, что это только отсрочит объяснение.
        - Ну, посуди сам, спустимся мы вниз, разберем брахло, и дальше что? - вкратце обрисовал ситуацию я.
        - А потом все равно снова сюда полезем, чтобы антенну из строя вывести. Потому что это единственный способ заставить Немезийцев вылезти из своей норы - подытожил я свое умозаключение.
        Смысл моего предложения стал понятен Амкеру еще до того, как я закончил его излагать.
        - Шатл прибудет сюда не раньше чем через полчаса после поломки. Этого вполне достаточно, что-бы спуститься вниз и добраться до груза. Но действовать придется предельно быстро. - как всегда расчетливо проанализировал ситуацию он. Получив мое согласие в полном единодушии мнений, он по деловому задал резонный вопрос:
        - Какой ломать будем - основной?
        - Э-э-э, нет, тут, понимаешь, торопиться не надо. - с долей иронии возразил я.
        - Сломай мы основной, сюда точно толпа на шатле припрется, а нам этого пока не надо. Поэтому предлагаю отключить один из планетарных, установленных на опускаемых платформах. Тогда, скорей всего, пришлют робота, ну а с железякой договориться проще, да и кипиша меньше - предложил я.
        И вот мы несемся вниз сломя голову по металлическим лестничным маршам, и взятый темп лучше всего взводит тело в привычный боевой режим. Размер Линарии на треть уступает Земному, а потому и сила тяжести значительно ниже привычной. Я прикинул, что в данных условиях проще перепрыгивать с одного лестничного марша на другой, но вес Глушилки за спиной внес в мои планы свои коррективы. Перепрыгнуть на следующий марш оказалось несложно, но после этого последовал мощный занос за продолжавшей двигаться по инерции Глушилкой, и как следствие, потеря равновесия и времени. Так что пришлось отмотать весь путь вниз по честноку, что заняло чуть больше десяти минут.
        Зато на поверхности я смог развить максимальное ускорение. Легкость бега при подобном притяжении не могла омрачить даже громада Глушилки, полностью компенсирующая выигрыш в массе. Теперь своей инерцией она словно толкала вперед, и порой приходилось успевать переставлять ноги, чтобы за ней угнаться. В общем, до груза добежали минут за семь, даже не успев как следует запыхаться. Еще на шатле, прикидывая его вес, я понял, что тащить эту сосиску волоком окажется вполне возможно и даже установил в конструкции крепления крупное кольцо. Теперь подобная дальновидность сослужила добрую службу, и вскоре грузовой отсек удалось протащить метров сто по оврагу, где он делал поворот почти под девяносто градусов, скрывая нас из зоны видимости антенны. Настроив на Винтаре лазер на определенную длину воздействия, я располовинил грузовой модуль, добираясь непосредственно до груза.
        С момента отключения антенны прошло уже более получаса, но для ее ремонта так никто и не появился. Это время мы использовали для разбора груза, но до сих пор безмятежная тишина здешних мест не была потревожена гулом реактивных двигателей. А значит, как я и предполагал, следовало ожидать робота-ремонтника. Прикинув по карте направление, откуда он должен появиться, я решил занять более выгодную позицию для наблюдения. Хорошо хоть, торопиться особо никуда не нужно, потому что сейчас я напоминал смесь терминатора и китайского барыги на вокзале. Весь обвешанный оружием, боеприпасами, снаряжением и вдобавок ко всему двумя объемными сидорами.
        Идти даже простым шагом оказалось максимальной скоростью, которую я смог продемонстрировать на этой дистанции. Достигнув намеченной точки, я расположился у основания небольшой скалы, венчавшей песчаный гребень, по дуге огибающий радарную установку. Безделье всегда влечет за собой появление сомнений. Так и сейчас, я невольно задумался - а не слишком ли я тороплюсь. Не успел оказаться на планете, а уже развил настолько бурную деятельность.
        - Ну, а чего тянуть? - сам себе возразил я.
        Конечно, сломай мы радар дальнего обнаружения и попытайся захватить шатл, на котором прибудут военизированные ремонтники - вот это, возможно и преждевременно. Может захватить шатл и получиться, но при этом спалимся мы наверняка. И будет чудом, если сможем на нем достичь Ретранслятора. Скорей всего нас собьют еще далеко на подлете, используя один из множества дистанционных плазмеров. Так что лучше прикинуться ветошью и не отсвечивать.
        Утвердившись в обоснованности своих действий, я вскоре убедился и в правильности рассчетов. Функции бинокля выполняло стекло шлема, причем приближение нужного участка осуществлялось непосредственно при помощи глаз, с которых наведенные на них датчики считывали заданную команду. Стоило освоить управление, и оставалось лишь признать, что работала подобная система безупречно, превращая процесс наблюдения в приятную забаву. В процессе этого занятия, я и обнаружил робота. Хотя, по правде говоря, вначале я разглядел тарелку радара, которую он пер на себе, а потом уже смог рассмотреть под ней и самого потаскуна.
        - Шустрый малый - отметил я, наблюдая, как ловко он маневрирует между скал и прочих каменных нагромождений, выбирая наиболее удобный маршрут.
        Но в случае необходимости, его шестиколесная конструкция позволяла ему уверенно преодолевать и невысокие каменные насыпи. Своими размерами, как и формой, он напоминал небольшой пикап. Небольшая кабина впереди, по понятным причинам окон не имела, и скорей всего там размещались его мозги. Сразу за кабиной, в кузове, на поперечном кронштейне располагались два манипулятора, которыми он сейчас держал антенну, накрывшись ей, как перевернутым зонтиком. Ретрансляторы захватывали неоднократно, а потому вся использующаяся там техника, была уже изучена. И если в конструкции этой модели ничего не поменялось, я точно знал, где у него находится камера наружного наблюдения.
        Приблизив изображение робота, я увидел характерный нарост на вершине кабины, после чего мой интерес к нему иссяк. Потому что мне вновь предстояла спешная и в прямом смысле тяжелая работа. Вновь загрузив на себя все имущество, я с противоположной от робота стороны гребня, направился в сторону, откуда он прибыл. Сделав приличный крюк, чтобы не попасть в поле его видимости, я вышел на оставленный им след, и направился в сторону Ретранслятора. Четкие следы робот оставлял только на песке, и когда он двигался по каменистым участкам, определить где именно он прошел, оказалось не просто.
        Как и в том случае, когда он проехал по довольно опасному козырьку над отвесной осыпью, объезжая вставший на пути скальный кряж. Пройдя дальше, и окончательно убедившись, что маршрут робота пролегал именно здесь, у меня невольно вырвался вздох облегчения. Поскольку, наконец, появилась возможность исполнить план, избавляющий меня от участи вьючного животного. Но предстояло ударно потрудиться, потому как неизвестно, насколько робот задержится возле антенны. А усомниться в том, что возвращаться он будет той же дорогой, что и пришел, не позволяло его программное мышление.
        Уступ, по которому проехал робот, оказался очень надежный, а потому пришлось приложить немало усилий, чтобы лишить его этого достоинства. Подобравшись к его основанию со стороны осыпи, я начал планомерно срезать нижнюю часть лазером. Овладев мастерством работы подобным инструментом, к концу постройки ловушки, я начал даже испытывать определенный прикол от обращения с этим специфичным оружием.
        Теперь сверху проезд по уступу выглядел как и прежде, но внизу на протяжении пяти метров образовалась выемка во всю его ширину, прикрытая пятью сантиметрами нетронутого камня. Довольный результатом своей работы, напоследок я перетащил все барахло вниз, и спрятал его в камнях. Сам же вернулся наверх, где устроил засаду за поворотом скалы, на случай, если робот все же каким-то чудом минует ловушку. В любом случае, упускать его я был не намерен, приготовившись действовать по ситуации. С таким количеством имущества, своим ходом добираться до Ретранслятора придется ни один день, но кроме времени, это отнимет массу сил. А потому, край делов нужен транспорт.
        Вскоре далекий хруст камней под колессами возвестил о прибытии нашей попутки. Вот звуки робота послышались с противоположной стороны скалы, после чего он въехал на огибающий ее балкончик. Последовавший за этим грохот наглядно свидетельствовал, что мои труды не пропали даром. Провалившийся робот перевернулся через крышу и теперь, опрокинувшись на бок, безвольно скользил вниз по каменной осыпи. Спрыгнув следом, я нагнал его почти в самом конце спуска. Больше всего меня интересовала камера наружного обзора, но ко мне оказалось повернуто только днище робота. Когда же мне удалось увидеть нужный участок кабины, одного взгляда хватило, чтобы понять, что камера серьезно повреждена. Предохранительный колпак угадывался только по редким осколкам в местах его крепления, а вся внутренняя часть забита песком и камнями. Но рисковать я не собирался, а потому лучом лазера снес весь узел у самого основания кабины.
        - Очень правдоподобно получилось - ехал на боку, и наткнувшись на препятствие, окончательно смял камеру - размышлял я.
        Робот к тому времени, достигнув дна ущелья, остановился и теперь пытался встать на колеса, помогая себе единственным неповрежденным манипулятором. Мешать ему в мои планы не входило, я лишь хотел убедиться, что нет серьезных повреждений. Но судя по всему, ничего страшного с ним не произошло. Помялся малость, да плохо закрепленное барахло порастерял. Наконец робот смог встать на колеса и безжизненно замер.
        - Проводит диагностику и устанавливает связь с главным сервером - подсказал мне Амкер.
        Но я и сам подозревал, что роботу потребуется какое-то время, чтобы прийти в себя после падения. И на этот период у меня имелись определенные виды, зря я, чтоли разместил груз неподалеку. Не теряя времени, я кинулся к своему схрону, и вскоре закинул в кузов первую партию багажа. Закончив с погрузкой, я забрался в кузов сам, надеясь, что ждать отправления долго не придется.
        Судя по всему, диагностика не обнаружила существенных повреждений, и через пару минут робот возобновил движение. Управляемый с центрального сервера, он уверенно направился по новому курсу. Для этого требовалось лишь помочь ему выбраться из расщелины и вновь поставить на пройденный ранее маршрут. Несмотря на крайне пересеченный характер местности, робот двигался удивительно мягко, за что получил от меня одобрительное прозвище “Драндулет”.
        Еще во время диагностики, Амкер вскрыл панель в задней части кабины, и теперь уверенно ориентируясь в многочисленных пучках проводов, пытался подключить к его базе данных свой ноутбук. Целесообразность подобного шага выглядела очевидной. Любая информация могла иметь жизненно важное значение, а потому Амкер отнесся к этой задаче с максимальной ответственностью. Вскоре у робота не осталось от нас никаких секретов, в то время как мы стали обладателями огромного количества ценнейшей информации о внутреннем устройстве Ретранслятора.
        Во - первых, подробнейшая схема пещеры, правда, где и что расположено, оставалось только догадываться. Но, проанализировав доступные роботу маршруты, ситуация начала понемногу проясняться. В полутора километрах от входа, пещера разветвлялась, и каждая из веток на своем протяжении имела несколько крупных полостей, использовавшихся для совершенно разных целей.
        Пещеры справа оказались буквально разлинованы доступными для робота маршрутами на ровные квадраты и прямоугольники. Это означало, что, скорей всего там размещались склады и прочие вспомогательные службы. А вот две огромные пещеры слева, имели множества мест, куда проезд роботу оказался недоступен. Из этого следовало, что там располагалась наиболее чувствительное оборудование, а потому Ретранслятор, скорей всего, находится именно там. Одна деталь сразу бросилась мне в глаза. Обе ветки оказались не изолированы друг от друга, а соединялись с дальнего края протяженным тоннелем.
        Но наибольший интерес у меня вызвала входная часть пещеры, ведь прежде, чем попасть внутрь, предстояло миновать именно этот наиболее укрепленный участок. Хотя тут меня ожидало небольшое разочарование. Все восемь входов изнутри объединяла одна широкая полость, постепенно сужаясь, переходящая в тоннель пещеры. Где здесь находятся укрепления, понять из схемы представлялось невозможным. Единственная полезная информация, которую удалось выжать Амкеру, указывала на то, что этот своего рода холл, находится на десять метров ниже, как входов, так и примыкавшим к ним пропускных шлюзов.
        Меж тем Драндулет, никак не реагируя на наше бесцеремонное вмешательство в его внутренний мир, продолжал бодро двигаться в сторону Ретранслятора. Полное отсутствие дороги и изобилующая камнями местность, не доставляли нам особого дискомфорта, благодаря невероятно мягкой работе его подвески. Скачав всю полезную информацию, Амкер решил, что пора выяснить о моих намерениях относительно дальнейших действий. Как не велико было желание попасть на Ретранслятор, используя Драндулет в качестве Троянского коня, подобный план имел множество слабых мест.
        Даже если мы сможем, укрывшись в кузове, остаться незамеченными от камер наблюдения над входами, то попав в шлюзовой отсек, нас немедленно обнаружат в процессе сканирования. И вырваться из ловушки, в которую мы угодили по собственной глупости, нам вряд ли позволят. Вдали уже показались громады орбитальных плазмеров, а потому, как времени у нас оставалось не так уж и много, я вкратце изложил ему свой план.
        Самим лезть в шлюзовую камеру я и не собирался, предпочитая воспользоваться Драндулетом в качестве отмычки. Для этого я предложил использовать имеющуюся у нас взрывчатку, но как обычно, долго объяснять не понадобилось.
        - Лучше всего заложить взрывчатку внутрь робота, тогда ее эффективность окажется значительно выше - с ходу двинул рацпредложение он.
        - А еще можно немного увеличить ее мощность подручными средствами - добавил я, вытаскивая из расположенного позади кабины ящика со вспомогательным оборудованием баллон со сжиженным газом, предназначенным для плазмерной резки.
        - Действительно, довольно взрывоопасная штука - одобрил мой выбор Амкер.
        Добраться до внутренностей Драндулета оказалось возможно прямо из кузова, чем мы немедленно и воспользовались. Все соединения были не только гермитичны, но и довольно прочно запирались, что как нельзя лучше соответствовало нашему замыслу. Место для взрывчатки и баллона с газом нашлось не сразу, но все же нам удалось разместить там не только их, но и еще пару контейнеров, содержимое которых, по утверждению Амкера, должно добавить взрыву мощности. Взрыватель, несмотря на свои миниатюрные размеры, имел очень широкий спектр режимов активации, и подключив его к своему ноутбуку, Амкер занялся его программированием.
        Как я понял, он решил подстраховаться и установил три возможных варианта срабатывания. Попав в шлюзовую камеру, Драндулет вначале просканируют на предмет наличия посторонних веществ. Одновременно включались мощные пылесосы, чтобы очистить его от пыли и грязи, что вполне разумно для мест расположения высокоточной электроники. Все эти профилактические работы неизменно вели к возникновению сильных электромагнитых полей, каждое из которых неизбежно провоцировало взрыв. Третьим параметром стала минутная задержка после того, как Драндулет окажется в шлюзе.
        Продолжать движение на роботе до предела начиненном взрывчаткой казалось небезопасно, тем более что наше путешествие и без того подходило к концу. Мы уже двигались среди громад орбительных плазмеров, и вблизи это зрелище не могло оставить равнодушным. Их высота составляла не меньше тридцати метров. Своим видом напоминая металлическое здание, плазмерные пушки находились на расстоянии от двухсот до трехсот метров друг от друга, причем стояли не ровными рядами, а в произвольном порядке, что усложняло задачу их поражения из космоса. Но сейчас их беспорядочное расположение оказалось нам только на руку. Потому как таким образом они лучше закрывали нас от Ретранслятора, что позволяло оставаться незамеченными вплоть до окончания плазмерного леса, протяженность которого составляла порядка тридцати километров.
        Время еще имелось, но я уже приступил к последним приготовлениям перед десантированием из Драндулета. Первый баул практически опустел после того, как оттуда были изъяты контейнер с взрывчаткой и боеприпасы к ракетной установке. Во втором находились блоки питания, инструменты и прочее снаряжение на случай “мало ли что”. А потому я бесцеремонно сбросил его на землю, отметив это место на карте.
        - Прививку делать будем? - спросил я Амкера, намекая на схожесть ситуации с недавним посещением Хашеи.
        - Смотри сам, но на мой взгляд подобная мера абсолютно оправдана - ответил он высокопарно.
        - Блин, втянулся, как бы совсем “торчком” не заделался - подумал я про себя.
        Но учитывая, насколько туманным выглядело наше ближайшее будущее, беспокоиться о подобных мелочах вряд ли имело смысл. Да и свой вопрос я задал чисто из вежливости, потому как у меня самого целесообразность приема допинга сомнений не вызывала.

“Полиондикрин” и “Дубвеноциктин”. Эти названия я отчетливо помнил по прошлому разу, но следуя древнейшей заповеди всех медиков “смотри, что берешь” еще раз сверился с их фармакологическим назначением. Убедившись в правильности своего выбора, я отметил эти препараты к применению. Как всегда, в след за этим дисплей аптечки замигал красным светом, отказываясь выполнять приказ.
        - Дай я - коротко сказал Амкер и взяв управление телом в течение минуты отключил эту функцию окончательно.
        - Растет малыш - одобрительно подумал я про себя.
        Так как и действительно, могла сложиться ситуация, когда времени на эти реверансы не окажется и подобная задержка может слишком дорого стоить. Подключив аптечку к системе жизнеобеспечения комбеза, я дождался, когда на дисплей придет подтверждение выполнения команды, после чего вновь повесил ее на пояс.
        - Пора - сказал я, чувствуя как ощущение прилива энергии и силы, начинает переполнять тело, требуя выхода.
        Выпрыгнув на ходу из Драндулета, я сначала просто бежал рядом с ним, чтобы привыкнуть правильно распределять усилия при низкой гравитации. Затем я начал доставать из кузова Драндулета оставленные там вещи и свешивать их на себя. Наибольшее неудобство доставляла Глушилка, прочно обосновавшаяся за спиной, и своими габаритами всячески препятствуя компактному распределению груза. Если Винтарь я с грехом по пополам и смог пристроить, то “Ракетницу”, как я прозвал ракетную установку, пришлось вешать спереди. Потому как, раскачиваясь за спиной из стороны в сторону, мирно соседствовать с Глушилкой она категорически отказывалась.
        Пятнадцать кассет с ракетами, составлявшими ее боекомплект, из-за большого объема пришлось разместить в отдельной сумке. Туда же я поместил все найденные на шатле гранаты и запасной источник питания как для Винтаря, так и комбинезона. В отличие от Ракетницы, этот сидор я смог вполне безболезненно устроить на горбе Глушилки, благодаря тому, что его содержимое равномерно распределилось по ее поверхности.
        Судя по карте до конца плазмерного леса оставалось не больше двух километров, а потому начав смешаться вправо, я покинул Драндулет, беззаботно колесящий в сторону Ретранслятора. Несмотря на обилие груза, бежать оказалось легко и даже приятно, но тому имелось свое объяснение.
        - Конечно, самый приход, вот и несет по конски - размышлял я, наращивая темп.
        Но школа, пройденная на Хашее, не позволяла забыть об осторожности, несмотря на охватившую меня эйфорию. Позволить себе споткнуться и упасть я не мог. И дело даже не в опасении травмы, падать я умел. Просто к входу в Ретранслятор необходимо прибыть хотя бы одновременно с Драндулетом, а в идеале - раньше его. Поэтому любая заминка могла привести к потере времени, ставя под удар успех нашего и без того малоперспективного мероприятия.
        Для того, чтобы выйдя из плазменного леса не попасть под камеры наружного наблюдения, расположенных над входом, предстояло сделать порядочный крюк. Вскоре стоящие сплошной стеной башни плазмеров начали расступаться, и в разрывах между ними стал отчетливо угадываться горный массив. Достигнув крайних плазмеров, я остановился, чтобы убедиться, что входы отсюда не просматриваются. Между плазменным лесом и подножием горы пролегала своеобразная просека, шириной с километр и теперь мне предстояло пересечь этот открытый участок.
        Дальше я продвигался к входам у основания горы, стены которой уходили ввысь практически отвесно. Но небольшое подножие все же имелось и потому к козырьку над входом мне удалось подобраться метров на десять выше, зайдя что называется “с тыла”. Из всей череды ворот, первые являлись самыми маленькими, предназначаясь в основном для такой малогабаритной техники, как роботы-ремонтники.
        Вскоре из плазмерного леса показался и наш Драндулет, пусть и порядком помятый, но с независимым видом преодолевающий просеку перед воротами. Хоть я и успел вовремя, но до того как он попадет в шлюзовую камеру, я планировал сделать кое-какие приготовления. Я начал быстро снимать с себя весь груз, избавляясь от всего лишнего. После взрыва прятаться уже не имело смысла никакого, следовательно, Глушилка нам больше не понадобится. Конечно, она могла пригодиться впоследствии, но пока особо далеко я не загадывал, а потому ее габариты, и что главное - вес, мало вписывались в мои дальнейшие планы.
        Самый быстрый способ оказаться после взрыва возле входов - это спрыгнуть сверху. Высота состовляла метров восемь, но учитывая пониженную гравитацию, это соответствовало примерно пяти метрам на Земле, и каждый лишний килограмм мог стать решающим. Пытаться прятать Глушилку смысла я не видел никакого. Если начнут искать - все равно найдут, да и временем для этого я не располагал. Поэтому пристроив ее за ближайшим валуном, начал возвращать на место оружие и боеприпасы. Винтарь и сумку с кассетами я повесил за спину, а Ракетницу предпочел оставить в руках, чтобы в случае необходимости, используя ее массу во время прыжка, скорректировать положение тела в полете.
        Все эти приготовления я закончил как раз к тому моменту, когда Драндулет остановился перед воротами. Способ блокировки входов от воздействия извне был элементарен, потому как подобная конструкция встречается у каждого в ванной. Конусообразная форма затычки слива полностью исключает возможность продавить ее внутрь и это понятно каждому. Но вот изнутри… Шлюзовая камера мало того, что герметична, но имеет довольно увесистую воротину с внутренней стороны, потому надежда на успешный подрыв составляет процентов шестьдесят. Если проход окажется не вскрыт, то уйти от охраняющих его автоматических турелей вполне возможно, потому что он крайний и вследствие небольшого изгиба я попаду в зону действия только двух. Они располагались по одному сверху и снизу между первым и вторым входами.
        Тем временем, послышались звуки сервомоторов, открывающих вход, отдающиеся через толщу камня неприятным зудом во всем теле. Синхронно с этим процессом Драндулет продолжил движение вперед, въехав точно в момент открытия двери, после чего вход стал немедленно закрываться Глухой удар, отдавшийся по камню где-то точно под нами, возвестил, что пробка ворот встала на место и зудящий вой прекратился. Как не велико было желание выглянуть за край козырька над входом, сделать это означало риск привлечь внимание в самый ответственный момент. К тому же, что находится внизу, предсказать несложно. Ровная каменная поверхность, хоть и неприветливо жесткая, но наверняка без малейшего намека, не то что на камни, но даже на пыль. И хотя так будет только до взрыва, сейчас все выглядело именно так, а потому палиться по порожнякам смысла не имело никакого.
        Но так как я находился значительно выше плоскости входа, единственное, что мне сейчас оставалось доподлинно известно, так это высота, с которой предстоит сигануть. Откровенную панику в эмоциях Амкера, касающуюся подобной перспективы, мне удавалось игнорировать. Достаточно того, что приходилось давить собственные сомнения, относившиеся к точности выполнения самого прыжка. К тому же имелся еще один немаловажный фактор - время. Успех мог зависеть от малейшей доли секунды, поэтому я сидел весь на взводе, напряженно приготовившись к рывку.
        Но сигналом к старту послужил не звук взрыва, а передавшаяся по камню еле ощутимая вибрация от включения мощных насосов. И не успел я, подавшись вперед сделать первый шаг, как внизу под толщей камня прогрохотал мощный взрыв. Стараясь, чтобы сотрясение скалы под ногами как можно меньше повлияло на точность выполнения прыжка, я достиг края, и в этот момент, остановив движение вперед, словно завис над открывшейся внизу пропастью. Благодаря подобному трюку, в короткие мгновенья падения мне удалось осмотреться, и я все же увидел то, на что хотелось надеяться больше всего.
        Входная заглушка оказалась выдрана, что называется “с мясом”. При этом, не только распахнута настежь, но и две верхние петли разорваны и толстенная бронезаглушка наклонилась, удерживаемая одной только нижней петлей. Все это я успел заметить во время набирающего скорость падения. К счастью, выправлять положение тела перед касанием не понадобилось, поэтому приземление прошло в штатном режиме. Совершив кувырок через голову, я отметил, что внутренне готовился к менее приветливой встрече с поверхностью. Нет, удар подошвами о поверхность оказался довольно жестким, но выполнение переворота, благодаря гасящей энергию ударов конструкции комбинезона, ощутимо сгладило его прохождение.
        Стоило мне вновь коснуться подошвами каменной поверхности, я стартанул к входу. Поднявшаяся после взрыва пыль не позволяла рассмотреть что-либо дальше пяти метров. Это означало, что ослепшие датчики движения турелей, начали срочно перепрограммироваться, пытаясь найти другие источники обнаружения. И первым, конечно, станет проявление энергии деления ядра, на котором работает практически все известное оборудование. Поэтому времени не то, что мало, его вообще нет, и шлюзовая камера являлась единственным безопасным местом.
        Приближаясь к ней со всей доступной скоростью, я внимательно отслеживал действия турелей, смутно просматривающихся в завесе пыли. Первой дернулась в мою сторону верхняя, начав стрелять практически сразу. Понимая, что продолжая двигаться тем же курсом, проскочить в открытый проход не получиться, я сместился за распахнутую крышку входа, принявшую на себя несколько следующих разрывов плазмы. Но не все еще было потеряно. Хоть проскочить в шлюзовую камеру через открытый вход не получилось, но оставалась еще щель, образованная в месте оторванных петель воротины в верхней ее части. В этом случае, на короткий миг я все же попадал в сектор обстрела турелей, а значит, прохождение этого участка следовало сократить до минимума.
        Не останавливаясь, я пронесся вдоль воротины и буквально выстрелился метра на три в высоту, и не зацепившись буквально чудом, проскользнул в эту узкую щель, приземлившись уже внутри шлюзовой камеры. Здесь, при приземлении переворот через голову не помогал, потому как велик риск просто свернуть шею. Поэтому единственное, что я мог сделать, это развернуться в падении, чтобы приземлиться на спину. Но даже, когда безжалостно ударившись спиной, меня, переворачивая волокло по каменному покрытию, внутренне я ликовал. Первый проблемный момент, несмотря на огромный риск, удалось успешно выполнить.
        Внутри все выглядело, как и положено в эпицентре взрыва. Причем, обломков Драндулета оказалось очень мало. По всей видимости, их вынесло взрывной волной, а те, что задержались, в большинстве своем, торчали из стен. Как к примеру, одна колесная ось Драндулета, пробившая бронированное стекло смежной со шлюзом караулки и застрявшая в стене напротив окна. Но кроме открытого доступа в караульное помещение, особо радовало обстоятельство, что и проход внутрь пещеры тоже оказался свободен. Вместо положенной тяжеленной фрамуги, по идее, отъезжавшей в сторону, сейчас зияла огромная дыра. Сама же воротина отсутствовала напрочь, как и половина конструкции лифта, смятая ее весом при падении внутрь пещеры.
        В этом я смог убедиться, когда оказался на площадке перед входом, изучая внутренне устройство пещеры. Судя по всему, все входы внутри были изолированы друг от друга, имея в смежных стенах по два прохода. Один располагался в конце платформы на уровне шлюза, второй, соответственно внизу. В нашем случае, мы имели лишь одну смежную стену, и противник мог показаться в одном из этих двух проходов. В глубь пещеры вела череда служебных помещений, расположенных вдоль дорог, ведущих к лифту под шлюзовой камерой.
        Требовалось срочно двигаться вперед, но уйти не попрощавшись, не входило в мои правила, к тому же, от прохода на уровне верхней платформы вниз вела вполне цивилизованная лестница. Достигнув стены, и оказавшись у входа в соседнее помещение, я не кинулся сразу к лестнице, а прислушался. И как оказалось не зря. Платформа с другой стороны стены находилась вне поля моего зрения, потому как я не особо стремился отсвечивать в дверном проеме. Но и то, что удалось услышать, давало полное представление о происходящем. Судя по грохоту, по платформе в мою сторону двигался небольшой отряд защитников пещеры. Расстояние быстро сокращалось, а потому дальше сохранять инкогнито смысла не имело.
        Мое появление в проходе стало для них полной неожиданностью, и я не замедлил этим воспользоваться. Синхронно с моим эффектным появлением заработала Ракетница, положив первый заряд точно под ноги двигавшимся впереди. Но кроме всеобщей сумятицы, этот взрыв нарушил прочность конструкции платформы настолько, что часть прохода с находящимися на нем солдатами заметно наклонилась. Следующие две ракеты в первую очередь были направлены не столько на поражение живой силы противника, сколько на внесение дестабилизации в конструкцию платформы. Очень быстро я понял, что главным являлось оторвать ее от стены, что мне удалось успешно выполнить последней ракетой.
        Часть перехода рухнула вниз, унося с собой всю пытавшуюся атаковать меня команду. Дальше задерживаться здесь уже не имело смысла, потому что защищать нижний проход окажется намного сложнее. Поэтому все мое внимание заняла прилепившаяся к стене лестница, ведущая вниз. Но стоило бросить на нее первый взгляд, я не смог сдержать восторженной мысли. Потому как она представляла собой мечту любого школьника. Перила, отделявшие ее от нижнего пространства, тянулись бесконечно далеко, прерываясь лишь, где лестница имела ровную площадку примерно посередине. Не в силах отказать себе в подобном удовольствии, рискуя сбрякать вниз, я уселся на перила задницей, благодаря чему очень быстро удалось добраться до дна пещеры.
        И пока они собирались атачить нижний вход, я уже растворился в дебрях служебных помещений в глубине фойе. Направление движения не вызывало никаких сомнений, а потому я решительно продвигался вглубь пещеры, откуда брал свое начало тоннель, ведущий к Ретранслятору. Как правило, на входе в тоннель блок поста не делали по причине близости главного опорного пункта входов. А вот на развилке он наверняка будет, поэтому пока противник готовиться отбивать нападение извне, необходимо, воспользовавшись общим замешательством, успеть навести кипиш там.
        Маршрут движения, скопированный Амкером из базы данных Драндулета, исключал любую возможность заблудиться. Причем когда он успел сделать так, чтобы он высвечивался прямо на стекле шлема, словно это штатная программа, оставалось для меня загадкой. Тем не менее, благодаря этой функции, я уверенно миновал фойе и вбежал в тоннель, ведущий к развилке. Он имел абсолютно гладкие стены, но больше всего меня поразили его размеры. Метров двадцать в диаметре, и идеально круглый, за исключением плоскости пола. Но, судя по еле заметным изгибам, был прорублен в уже имеющейся пещере.
        Гул моих шагов эхом отдавался от голых каменных стен, оставаясь позади от моего стремительно взлетающего темпа разгона. О приближении развилки я узнал заблаговременно, благодаря находящейся перед глазами схеме, а потому сбавив темп, приготовился к бою. Ракетницу, после ее разрядки я сразу закинул за спину и сейчас держал в руках плазмер. Теперь я вновь взял Ракетницу в руки, и зарядил ее, достав очередную кассету. Держа ее наизготовку, я приблизился к плавному повороту, за которым открывалась развилка.
        Некоторые намеки на слабую дисциплину, присущую солдатам удачи Немезийской расы, я уже неоднократно отмечал, изучая доступную информацию. Внутри пещеры создавался микроклимат, пригодный для ее защитников и ношение шлема являлось не обязательным. Но в случае объявления тревоги, строжайше предписывалось шлем одеть, и эту процедуру они выполнили неукоснительно. Но закрыть два бронированных окна, распахнутых раньше настеж для лучшего доступа воздуха, никто так и не удосужился.
        Судя по количеству просматривавшихся в окнах фигур, защитников было пятеро, причем все находились внутри поста, стоящего на острие развилки идеально ровно по отношению к обоим проходам. Ракетница била довольно точно, что я и решил использовать в качестве основного аргумента в этом споре.
        Уже не скрываясь, я вышел в зону видимости поста, и встав на одно колено, тщательно прицелился. Мое появление стало для наемников полной неожиданностью, потому как они только сейчас кинулись расхватывать оружие. А в это время первая ракета уже приближалась к “вагончику” поста. Но она ударилась совсем рядом с оконным проемом, своим взрывом разве что напугав готовящихся к отражению нападения наемников. Когда прицел вновь осветился зеленым светом, сообщая о конце перезарядки, противник уже открыл ответный огонь.
        Но, прицелившись еще тщательнее, чем прежде, мне все же удалось отправить вторую ракету в распахнутое окно внутрь поста. В замкнутом пространстве эффект от ее взрыва оказался поразительным, давая основание полагать, что если кто там и остался в живых, то сейчас он должен быть жестко контужен. Однако, это не относилось к двоим Немезийцам, в последний момент перед взрывом успевшим покинуть пост, попытавшись занять оборону за примыкающим к вагончику бетонным укреплением. Зеленый свет в прицеле все никак не загорался и двое вражеских солдат безнаказанно достигли дальнего края заграждения.
        Прицелившись, я держал курок уже нажатым, в результате чего, как только закончилась перезарядка, тут же последовал выстрел, и ракета устремилась к краю заграждения, где находились оба уцелевших противника. И все же один успел скрыться за углом конструкции, а потому остался невредим. Однако второй получил приличную долю взрывной волны, включавшей в себя куски выбитого бетона, точно в лицо. Его отбросило в сторону прохода и когда он падал на каменистую поверхность дороги, я отметил, что лицевой щиток его шлема оказался расколот, и внутри преобладают красные цвета.
        В любом случае, пришло время уходить с линии огня, поскольку выживший наемник сейчас уже наверняка занимал позицию для стрельбы. Сместившись ближе к левому проходу, чтобы здание поста закрыло меня от засевшего за укреплением, я лихорадочно размышлял. Темп прохождения этого участка определял успех всей операции. Если я успею исчезнуть отсюда до прихода подкрепления, для противника останется неизвестно, в какую именно сторону я направился. Тем самым лишая их инициативы, вынуждая остановить преследование для получения инструкции от командования.
        Поэтому рука, потянувшись в сумку за сменной кассетой для ракетницы, как будто сама вытащила оттуда объемистый цилиндр гранаты. Жалко, конечно, но время имело жизненное значение, а потому активированная с минимальной задержкой, по плавной дуге она была отправлена через крышу вагончика. Траекторию броска я просчитал самым тщательным образом, и ударившись о дальний край в верхней части тоннеля, граната рикошетом отскочила внутрь заграждения. Взорвавшись, не успев упасть на пол, она не оставила засевшему там наемнику не единого шанса.
        С Винтарем наперевес я кинулся в обход вагончика, чтобы окончательно убедиться в выполнении задачи. При этом мне предстояло пересечь пространство перед открытой дверью КПП. И подсознательно подобное действие меня несколько напрягло. Но единственное, что я мог сейчас сделать, так это пересечь этот сектор как можно быстрей. Что я и сделал, и как выяснилось не зря. Разрывы зарядов плазмы хлестнули стену пещеры на считанные мгновенья позже, чем я преодолел это пространство.
        - Чуйка - довольно улыбнулся я, несмотря на то, что, как выяснилось, в живых оставался еще один участник конфликта.
        Потому что находящийся за укреплением, очень достоверно демонстрировал полное отсутствие признаков жизни. Как и его прошлый напарник, нарвавшийся на взрыв из Ракетницы. “Проконтролив” каждого из них выстрелом в голову, я уже напряженно размышлял, что делать с вновь образовавшимся геморроем в лице засевшего в КПП противника.
        Распахнутая дверь находилась с противоположной стороны простреливаемого сектора, не позволяя, захлопнув ее, пересечь это пространство, не подставившись под выстрел. Тратить последние гранаты желания не возникало никакого. Можно зарядить Ракетницу и одного заряда хватит, чтобы вновь устроить там ад. Но и после первого попадания, находящийся внутри наверняка контужен. Поэтому, верный принципам экономии, я решил сымпровизировать.
        Выстрел из Винтаря в край двери заставил ее распахнуться до конца, и ударившись о стену отскочить обратно, закрывая дверной проем. В момент ее закрытия я проскочил опасный участок до того, как она вновь приоткрылась. Но с плазмером наготове, я уже пригнувшись, двигался под окнами. Он оказался там, где я и предполагал. В дальней части вагончика за перегородившим проход массивным столом. Заглянув в дальнее окно, я оказался немного позади его, и боковым зрением он почувствовал это. Но его попытку хоть как-то среагировать на мое появление, пресек выстрел из Винтаря ему в голову. А последующий, в корпус, довершил начатое, не оставляя здесь ни одного свидетеля моего пребывания.
        Но с выбором дальнейшего направления было далеко не все ясно. Судя по эмоциям Амкера, становилось понятно, что несмотря на воодушевление от наших побед, он все же понимает, что прорваться к Ретранслятору вряд ли получится. В чем оказался абсолютно солидарен со мной, поэтому игнорируя левый тоннель, ведущий к основной цели нашего визита, я уверенно устремился в правый, ведущий к складам.
        Судя по карте, расстояние до ближайшей пещеры из череды складской ветки, составляло порядка пятнадцати километров. Приличное расстояние, но не для заряженного до предела допингом организма, к тому же в условиях пониженной гравитации. Ведущий вниз уклон, словно сам ускорял шаги, и следовало внимательнее следить, чтобы в перестановке ног не случилось заминки. Домчался я в момент, хотя и не мог соперничать в скорости с противником, в распоряжении которого имелись небольшие электромобили для перевозки пассажиров.
        Первая встреченная нами природная полость, оказалась приспособлена под автопарк. Для чего и предназначался настолько громадный диаметр прохода. По нему могли проходить шатлы, попадая на поверхность на специальных грузовых платформах, следующих к выходу в автоматическом режиме. Подобное решение пришлось принять потому, что управлять техникой с основного сервера при помощи радиосигнала в пещерах невозможно. Поэтому вся техника, в соответствии с заданной ей программой, следовала либо к входам в Ретранслятор, либо к другой узловой точке, имеющей оборудование диспетчерского поста.
        Сейчас вся техника стояла подключенная к системе зарядки и диагностики, и разнообразие представленных экземпляров поражало. Здесь находилась не только те механизмы, которые могли быть использованы, но и те, нужда в которых уже отпала. Как, к примеру, огромный проходчик, придавший тоннелям ту форму, в которой мы видели их сейчас.
        Но при всем многообразии всевозможных агрегатов некоторые сами притягивали взгляд, и на скоряк метнувшись вдоль центрального прохода и осмотрев все представленные образцы, я обратился к порядком заскучавшему Амкеру.
        - Теперь пора и тебе поработать - начал я по-деловому.
        - Необходимо получить полный контроль над указанной техникой, причем необходимо, чтобы прием распоряжений с главного сервера надежно блокировался даже там, где имеется связь. Ну и нет нужды говорить, что сделать все необходимо по возможности быстро - закончил я.
        - Понятно, какие? - с готовностью отнесся к моему замыслу Амкер.
        Возможно, в память о их героическом брате, погибшим во время подрыва, я выбрал трех близнецов Драндулета, возможно по той же причине решив взять их с запасом. Еще один образец я сразу отметил за его невероятно заточенный образ. Несмотря на свои размеры и гусеничную подвеску, выделявшийся из общей массы как ломбарджини на колхозном МТМ. Тонн сорок - навскидку определил я его массу, причем солидную часть веса составляла лопата, ввиду отсутствия кабины, своей высотой превышая сам бульдозер. Но больше всего именно лопата привлекала внимание своей заостренной посередине формой, с выдвинутой вперед нижней кромкой, образующей два плавных отвала. Прикинув атакующий потенциал этого механизма, я смог сравнить его разве что с танком. И хотя пушки он не имел, но заточкой лопаты был способен забодать любого. Поэтому из уважения к его боевой мощи, я окрестил его “Тандозер”, не забыв о его основном предназначении.
        Больше, на мой взгляд, вряд ли что могло пригодиться, но на всякий случай я решил взять один экскаватор, хоть пока не знал, для чего он может здесь пригодиться. Но по его массе, определил как довольно увесистый аргумент в любом споре. К тому же многоколенная система выдвижения ковша обеспечивала приличный вылет, что могло пригодиться при необходимости забраться куда-то наверх.
        По мере активации отобранных мной образцов, Амкер выгонял технику в проход, ставя друг за другом. Когда он закончил формирование этого каравана, у меня уже имелся примерный план дальнейших действий. Загрузив в головной Драндулет Ракетницу и сумку с боезапасом, я забрался в кузов сам и с этого возвышения мне еще лучше стали просматриваться намеченные цели.
        В однообразии стоящей рядами техники, выделялись два сооружения, расположенные примерно посередине пещеры, с разных сторон от центрального прохода. Одно целиком состояло из секций с автоматикой, судя по всему, предназначаясь для контроля над всей находящейся на стоянке техникой. А потому достаточно уничтожить этот объект и с центрального сервера не смогут воспользоваться ни одним находящимся здесь агрегатом.
        Если от чего аппаратура и была защищена, так это от пыли. Потому взрывы разрядов плазмы имели для нее крайне губительное воздействие. И вскоре замыкающая, и отчаянно дымящаяся груда приборов мало напоминала исправное устройство. Конечно, применение Ракетницы значительно ускорило бы этот процесс, но практически неограниченный боекомплект плазмера выглядел здесь предпочтительней.
        Судя по обилию труб в конструкции, сооружение с другой стороны прохода предназначалось для хранения неких жидкостей. Хотя, вся техника и работала на аккумуляторах, совсем избежать использования технических жидкостей и смазки невозможно. Но сейчас меня больше всего интересовало, насколько содержимое емкостей горюче. Пробить саму емкость из плазмера не удалось, но трубы и прочие соединения разносило на раз. Поэтому после непродолжительного обстрела в нижней части конструкции лениво взметнулось отчаянно коптящее пламя. Не останавливаясь, я попытался нанести максимальный урон, разворотив там все, что возможно. За это время пламя не только разрослось вширь, но и поднялось в высоту, поглотив вершину сооружения.
        Удовлетворенно закинув Винтарь за спину и взяв в руки ноутбук, я дал общую команду начать движение. Управление заключалось в сохранении определенного интервала между машинами относительно головного Драндулета, так что руководить этой разношерстной командой оказалось не так сложно. И к моменту, когда дым от пожара, достигнув вершины свода, опускаясь, начал накрывать стоянку, мы уже приближались к выходу из пещеры.
        Бросив напоследок взгляд назад, мне предстало эпическое зрелище. Багровые языки пламени, вырываясь из окутывающих их клубов дыма, захватывали все большую территорию. На общем фоне пожара ярко высвечивались контуры захваченных огнем механизмов, горящих, словно свечки ярко-белым интенсивным пламенем. Но еще я убедился в правильности своих расчетов. Как и в тоннеле, пол в пещере имел небольшой уклон, а потому пламя распространялось вслед за стекающей к проходу горючей жидкостью. Гадать, насколько далеко огню удастся проникнуть вглубь тоннеля, было бессмысленно, поскольку это зависело от количества горючего. Не исключено, что пожар сможет достичь пещеры, расположенной ниже, своим объемом многократно превышающей размеры автопарка. Тем более, что после ангара диаметр прохода снизился почти вдвое, уже не подавляя пустотой своего громадного внутреннего пространства.
        Но и сейчас двигаться можно было чуть ли не в четыре ряда. Но я выстроил всю технику в колонну по два, поставив Тандозер впереди, расположив за ним свой Драндулет. Несмотря на гусеничную конструкцию ходовой, Тандозер уверенно поддерживал заданную скорость наравне со всеми, при прохождении небольших изгибов тоннеля демонстрируя полное отсутствие даже намека на занос. Экскаватор я поставил в замыкающем ряду, чтобы было удобней бросить его в случае чего. Но так же как и Тандозер, он проявляя невероятную для данной техники динамику и отставать явно не собирался.
        Я поднял скорость движения колонны километров до шестидесяти, рассудив, что гнать особо некуда, так как следующая пещера находилась не дальше чем в сорока километрах. Появившееся свободное время я решил употребить для решения насущных вопросов. Прежде всего, перезарядить, наконец, Ракетницу, исправляя настолько очевидную ошибку. Ладно, хоть прокатило, и нас никто не застукал за нашими хулиганскими действиями в автопарке. А ведь тогда ракетомет мог понадобиться в первую очередь и, заряжая его, пришлось потратить драгоценное время. Но сделав соответствующие выводы, я решил пойти дальше и попытался приспособить запасную обойму где-то на комбинезоне. Единственным возможным местом являлся импровизированный карман, состоящий из переплетающихся полос, предназначенный для навигационного планшета. Кассета легла туда как родная и теперь всегда находилась под рукой, несмотря на свои габариты, практически не стесняя движений.
        Судя по схеме, мы уже вплотную приблизились к входу на территорию следующей пещеры, поэтому встав за кабиной Драндулета, как в окопе, я проверил снаряжение. Ноутбук лежал передо мной на прилепившемся к кабине изнутри инструментальном ящике, в соседстве с ракетной установкой. Когда пространство пещеры наконец распахнулось, Тандозер авторитетно грохотал гусеницами впереди, закрывая всю группу, переставленную мною в одну линию.
        Размеры этой пещеры определить оказалось невозможно. Освещался только нижний ярус, к тому же в целях экономии, также как и в тоннеле, лампы лишь рассеивали сумрак. Рассмотреть купол пещеры в таких условиях представлялось нереальным, да и стены угадывались довольно смутно. Мое предположение, что здесь размещался именно склад, полностью подтвердилось. Уходящие от центрального прохода ряды конструкций стеллажей имели в высоту метров семь и при одном взгляде на занятое ими пространство казалось трудно поверить, что весь этот объем возможно чем-то заполнить.
        Колонна двигалась с прежней скоростью, по значительно более широкой в отличие от тоннеля дороге, приближаясь к центру пещеры, где судя по более интенсивному освещению, следовало ожидать присутствия людей. К тому же, именно там, пролегая параллельно рядам стеллажей, проходила поперечная дорога, не уступающая размерами той, по которой двигались мы. На этом перекрестке и располагалась диспетчерская точка, где контролировались погрузочные работы.
        Я полагал, что если на складе кто-то и есть, то они уже должны как минимум мчаться для тушения пожара в ангаре. Поэтому очень рассчитывал встретить их в тоннеле, где представлялась возможность использовать мощь Тандозера с максимальной отдачей. А то разбегутся по складу, отлавливай их потом по одному. Но видимо, стремительность происходящих событий и полное отсутствие вразумительных данных о силах нападавших, ввело руководство гарнизона Ретранслятора в легкий ступор. Вследствие чего, кроме объявления общей тревоги и приведения всех сил в полную боевую готовность, никаких активных действий предпринято не было.
        Настроив стекло шлема на максимальное приближение, я смог рассмотреть освещенное место. Высокотехнологичное устройство не только приблизило здание Диспетчерской, но и обрабатывая изображение, делало его невероятно четким. Здание находилось в дальней от меня части перекрестка, вследствие чего значительная часть двух рядов стеллажей в этом месте отсутствовала. На этом пространстве располагалась не только Диспетчерская, но и примыкавшая к ней стоянка, где подключенные к постам зарядки, стояли три образца техники, которые мне на глаза еще не попадались. Напоминая чем-то электромобильчик для игры в гольф, он отличался более вытянутой конструкцией, предназначенный для перевозки большего количества пассажиров. Само здание Диспетчерской если и имело какое бронирование, то единственным укрытием на ее территории могли служить разве что шкафы с аппаратурой.
        Судя по просматриваемым в окнах фигурам, внутри помещения находилось не более двух человек. Остальные четверо сейчас болтались возле дороги, напряженно всматриваясь в сторону приближающейся к ним колонны с техникой. Вероятно, им и в голову не могло прийти, что там может находиться противник, иначе объяснить подобную беспечность я был не в состоянии. Но уж если представилась возможность устроить сюрприз, то я постарался обставить его максимально эффектно. Не снижая скорости приближаясь к перекрестку, я преступил к планированию атаки. По мере нашего продвижения, сканирующее устройство обозначало встречавшиеся на пути предметы. И когда здание поста попало в радиус обзора, обозначившись на схеме в ноутбуке, это позволило мне произвести последние приготовления.
        Перечеркнув на схеме изображение поста курсом Тандозера, я задал ему дальнейшее направление движения. Но после контакта с Диспетчерской, проложив его маршрут на уход от расположенных дальше стеллажей, в торцы которых, двигаясь по инерции, ему неизбежно предстояло влететь. Однако он играл самую яркую роль нашего нападения и боевые потери не должны влиять на решительность натиска. Получив максимальное ускорение, он начал отрыв от основной группы, на огромной скорости вырвавшись на простор перекрестка. Используя пересекаемую дорогу, чтобы выйти на указанный мною маршрут он сместился влево, после чего по плавной дуге начал сближение с Диспетчерской.
        В это время на пятаке перед зданием собрался уже весь личный состав поста, и если они еще не осознавали смысла происходящего, то произойти это должно в ближайшие мгновенья, а значит, скрывать свои намерения дальше смысла не имело. Поэтому я послал оторопевшей группе солдат пламенный привет из Ракетницы. Правда, первая же ракета, запущенная из кузова Драндулета, сняла эту скованность как по мановению волшебной палочки. Действуя автоматически, они тренированно бросились врассыпную, стараясь к моменту взрыва ракеты залечь за каким-либо укрытием. Первоначально цель выглядела значительно кучней, но несмотря на то, что они своевременно рассосались, двоих все же накрыло. Одного взрывом ракеты аж подбросило, настолько близко он оказался к эпицентру. Второму, по всей видимости, осколками повредило бедро, потому как, даже не пытаясь подняться, он продолжил путь к ближайшему укрытию уже ползком.
        Однако остальные, стоило утихнуть грохоту взрыва, вскочили на ноги, намериваясь укрыться в здании диспетчерского поста. Но на этот раз суматохи им добавил Тандозер, потому как именно в этот момент он стремительно ворвался в их ряды. Помимо солдат, на пути Тандозера оказался один из припаркованных перед помещением “Каров”, как я прозвал их самовозки. Но после короткой встречи с заостренной формой его лопаты, жалкие остатки Кара в строгом соответствии с ее отвальной формой по высокой дуге оказались запущены примерно на середину дороги. С постом Тандозер обошелся так же жестко и категорично, как и с Каром, практически не сбавив хода пройдя его насквозь, нещадно разметав в стороны останки того, чего не смог растоптать.
        В этот момент прицел Ракетницы осветился зеленым светом, и следующая ракета отправилась в кучку застигнутых на открытом пространстве Немезийцев, окончательно ошеломленных подобным развитием событий. Но приближающаяся ракета, как и в прошлый раз заметно стимулировала их активность, и в последний момент двое все же успели среагировать правильно. Зато двоих можно было смело минусовать, потому как заряд ракеты взорвался практически у них под ногами, лишая малейшего шанса уцелеть. Маршрут движения своего каравана я установил еще до начала боевых действий. В соответствии с ним, достигнув поста, всей технике надлежало остановиться, при этом экскаватор занимал позицию, закрывая меня от этого направления, а два оставшихся робота прикрывали головной Драндулет с боков.
        К моменту зарядки последней ракеты, наступил момент полной остановки. Из кузова Драндулета через закрывающий весь сектор стрельбы экскаватор, мне оставался виден только один противник, метнувшийся к Карам на стоянке. Оставалось только непонятно, толи он надеялся за ними укрыться, или наивно полагал, что ему удастся покинуть это мероприятие без моего разрешения. В любом случае, выяснить это не удалось, потому как последняя ракета, направленная в борт Кара, который облюбовал Немезиец, превратила его в средство, малопригодное для передвижения, попутно накрыв и приблизившегося к нему наемника.
        Перезаряжать Ракетницу означало потерю темпа, чего я не мог допустить ни в коем случае, тем более что остался всего лишь один боеспособный противник. Положив Ракетницу, и на ходу снимая Винтарь, я выпрыгнул из кузова. Выглянув из-за экскаватора, я разглядел своего потенциального визави. Он бежал со всей скоростью, на которую способен, между нескончаемыми рядами стеллажей. Причем, на что рассчитывал - непонятно, потому как ни взобраться по отвесной стене закрытых стеллажей, ни удалиться в этом голом тоннеле на расстояние, недоступное для плазмера, вряд ли мог всерьез рассчитывать. А потому, расслабленно облокотившись на гусеницу экскаватора, я не спеша тщательно прицелился в спину удирающего беглеца.
        Правильно говорят - “не расслабляйся, а то поимеют, как собаку”.
        Косая очередь разрывов плазмы, прошедшая по борту экскаватора, стала для меня полной неожиданностью. Оружие оказалось скорострельное, а потому не особо мощное, что в моей ситуации имело немаловажное значение. Потому как один из этих зарядов, угодил мне в наиболее выступающую из-за укрытия часть тела - правое плечо. Место, откуда велся огонь, я обнаружил за миг до ранения и отброшенный энергией взрыва за экскаватор, понял, кто это.
        - Как же я мог про тебя забыть! - только и смог, сокрушаясь, подумать я, прежде чем бешенство, блокируя появление боли, поставило разум в дыбы от подобной дерзости. Закипевшая злоба не позволяла медлить с возмездием, а потому как только я обрел устойчивость и убедился, что кисть правой руки функционирует и способна нажать на спусковой крючок, бросился мстить. Обойдя экскаватор, я появился с другой его стороны, держа плазмер в прицельном положении. Раненый в ногу Немезиец успел лишь повернуть в мою сторону стол своего оружия, прежде чем стекло его шлема разнесло взрывом заряда плазмы из Винтаря. Отброшенный из-за своего укрытия, он стал прекрасной целью, но уже не представляя собой никакой опасности. Но кипящая во мне злоба требовала выхода, причем по отношению именно к этому Немезийцу, а потому не привыкший сдерживать эмоции я еще пару раз выстрелил ему в корпус.
        Боль в плече накатывала волнами, причем каждая последующая сильнее и обжигающей, чем предыдущая. Но у меня оставалось еще одно незаконченное дело. Вновь поймав в прицел уже порядком удалившегося беглеца, я первым же выстрелом опрокинул его на землю, попав в спину где-то между лопаток. Терзающая плечо боль стала уже невыносимой, а потому единственной эмоцией по поводу этого убийства являлось облегчение от осознания, что все закончилось очень своевременно. Ведь сейчас я был наиболее беспомощен и вряд ли находился в состоянии оказать достойное сопротивление.
        Хотя, возможно я путал причину со следствием, и именно окончание боя являлось главным виновником моего беззащитного состояния. Вот такая чехарда мыслей теснилась у меня в голове, в то время как я сполз по переднему катку экскаватора и безвольно сел, опершись на него спиной.
        - Боже! Больно - то как!!! - только и мог подумать я, совершенно позабыв о своем врожденном атеизме.
        Ранен я был впервые, а потому эмоции находились на пределе. К тому же произошло это из довольно экзотического оружия, а потому специфика поражения накладывала свой отпечаток на общее состояние психики. Впрочем, несмотря на обрушившийся на меня шквал эмоций, левая рука непроизвольно нащупала корпус аптечки и привычно отстегнула ее от пояса. Набравшись смелости, я наконец решился осмотреть пораженный участок. Рана выглядела отвратительно. Впрочем, никак иначе объемное повреждение до мяса выглядеть и не могло. Но здесь все было свое, родное, а потому воспринималось с некоторым недоверием. Кожный покров отсутствовал напрочь, при этом крови было не много. Видимо, сосуды просто спеклись, так как взрыв плазмы неизбежно сопровождается сильнейшим термическим выбросом.
        Часть энергии взрыва принял на себя комбинезон, но если учесть, что и войсковые не дают полной защиты, то этот защищал разве что от механического воздействия. Пораженный участок на сгибе плеча составлял примерно сантиметров двенадцать в окружности. А по представшему зрелищу можно было наглядно изучать устройство мышечной системы. С первого взгляда становилось понятно, что множество мышечных волокон повреждены и именно там наблюдалось появление кровотечения.
        Тем временем левая рука, словно часть совершенно другого организма совершенно спокойно положила отстегнутую аптечку на колени и самостоятельно справилась с застежками. Чтобы получить перевязочный материал, следовало на сенсорной панели выбрать соответствующий раздел, после чего указать, в результате какого именно внешнего воздействия получено повреждение. Плазмерный ожог в этом списке находился первым, поэтому поиск нужного пункта не занял много времени. Из щели, с торца аптечки начал проступать прямоугольник салфетки, которую следовало приложить к пораженному участку. Приняв его на ладонь левой руки, я аккуратно приложил салфетку к ране примерно серединой.
        Боль если не спала, то стала уже не такой жгучей. Сама салфетка, хоть моментально окрасившись в темно-бурый цвет, кровь не пропускала. Но из-под ее краев стали появляться отдельные струйки. Прижать салфетку полностью мешал рваный край комбинезона, причем дыра была больше, чем сама рана. Поэтому я, насколько возможно в таком состоянии аккуратно, начал заправлять края салфетки внутрь комбинезона, плотно прижимая их к телу. Еще не успел я закончить выполнение данной процедуры, как понял, что сделал это не зря. Край салфетки, попав на неповрежденный участок кожи, моментально прилипал к нему, обеспечивая повязке надежную фиксацию. Вскоре начало создаваться впечатление, что на плече находиться металлическая пластина, намертво вросшая в кожу по краям. Повязка не только останавливала кровь и лечила, но и была способна защитить рану от внешнего воздействия.
        Впрочем, малейшее движение правой рукой по прежнему вызывало обжигающий прострел боли, а потому я продолжил лечение, желая устранить и это неудобство. После выдачи салфетки, умная аптечка высветила на экране перечень препаратов для внутреннего приема при подобных ранениях. Необходимый препарат можно было составить самостоятельно, но я ограничился классическим “коктейлем”. В его состав уже входило болеутоляющее, поэтому единственное отклонение, которое я сделал, это увеличил его количество вдвое. После чего подключил аптечку к системе жизнеобеспечения и дождался подтверждения выполнения команды.
        Все эти нехитрые действия давались с невероятным трудом. Внутреннее напряжение от терзающих плечо приступов боли достигло предела, и мысль о необходимости дальнейших действий внушала отчаяние. Но не успел я убрать аптечку на место, как боль отступила, позволив мышцам тела облегченно расслабиться. Но прибывать в эйфории долго я позволить себе не мог. Предстояло зачистить территорию, чтобы не нарваться на еще один подобный сюрприз.
        Встав, я попробовал пошевелить правой рукой. В состоянии покоя боли не отмечалось, как не особо беспокоила она при движении кистью и при сгибе в локте. Но поднять руку вверх давалось ценой огромных усилий, сдерживая приступы боли, отзывавшейся на каждое движение поврежденной группы мышц. Поэтому я повесил Винтарь поперек груди, перекинув ремень через шею. В результате чего получилась довольно удобная “люлька”, куда я бережно, как младенца, положил раненую руку, зафиксировав ее хотя бы таким образом. К тому же подобное положение позволяло практически моментально открыть стрельбу из положения “от бедра”. Всем своим видом я теперь напоминал немецкого оккупанта, вальяжно прогуливающегося по захваченной территории. Особое сходство с этим образом придавала предстоящая мне задача.
        Контрольного заряда плазмы в голову не удалось избежать даже тем, кто не подавал признаков жизни. Ибо в свете последних событий моя антипатия к недобиткам достигла своей вершины, грозя перерасти в паранойю. При более подробном пересчете выяснилось, что в действительности здесь находилась восемь солдат противника. Двоих я обнаружил среди груды останков диспетчерской, где их настиг Тандозер. Сама же главная звезда этого шоу сейчас являлась единственным, кто нарушал траурную тишину над местом недавнего боя.
        Еще при планировании курса Тандозера я уже знал, какая его постигнет участь. При той скорости, на которой он протаранил пост, уклониться от столкновения с торцовой частью стеллажей у него вряд ли могло получиться. Хотя он и прилагал для этого все усилия, отчаянно “дрифтуя” обеими гусеницами в сторону указанного маршрута. Но стягиваемый силой инерции, стал жертвой собственной массы. Потому и влетел в конструкцию стеллажей он именно боком, и прорубив просеку метров десять, увяз, скрытый в их глубине практически полностью. Конструкция стеллажей, частично лишившись опоры, заметно накренилась, вследствие чего бедолагу окончательно зажало в этой ловушке. Не прекращая отчаянных попыток вырваться из этого капкана, он как и надлежит послушному роботу пытался занять конечную точку указанного маршрута. Но ни в раскачку, не ворочаясь из стороны в сторону, вращая гусеницами в противоположных направлениях, выбраться самостоятельно ему так и не удалось. Поэтому его главная гордость - лопата, торчащая из покореженной конструкции стеллажей, не высунулась наружу ни на сантиметр дальше.
        Бросать на войне своих не в наших правилах, тем более, что Тандозер сразу стал моим любимчиком, и о том чтобы оставить его здесь не могло быть и речи. Тем более я считал, что достаточно надежно прикрыл себе тыл пожаром, а потому имел некоторый запас времени, в течение которого сюда никто не явиться. Дальше по курсу располагалась еще одна пещера, судя по всему гораздо меньшего размера. Но почему-то я был уверен, что если кто и значиться в ее штатном расписании, то он находился здесь, иначе чем объяснить такое количество припаркованных к диспетчерской Каров.
        Один из них я и облюбовал в данный момент, удобно развалившись на пассажирском сидении с ноутбуком. Устроив его на коленях, я занялся перестановкой всех имеющихся в распоряжении технических средств. У каждого образца спереди и сзади имелось штатное сцепное устройство, совместимое с другой техникой любого габарита. Этой конструктивной особенностью я и решил воспользоваться, выстроив из всей своей команды импровизированный паровозик, конечным звеном которого стал застрявший Тандозер. Ближайшим к нему я поставил экскаватор, хоть и уступавший ему по массе, тем не менее, уверенно возвышавшийся над тремя стоящими далее Драндулетами. Предварительно я угомонил бессмысленную возню Тандозера, и после составления всей связки предпринял попытку синхронно с его усилиями, выдрать бедолагу, используя мощь всей техники.
        Но качнувшийся было наружу Тандозер, вновь застопорился, и несмотря на отчаянные совместные усилия, не смог вырваться из объятий зажавшей его конструкции стеллажа. Видя отсутствие результата, я остановил всю технику, после чего повторил попытку. Зрелище представлялось довольно унылым, потому что экскаватор беспомощно буксовал гусеницами по ровной каменной поверхности, не имея достаточного сцепления. Это означало, что раз не удается решить вопрос грубой силой, пора “включать голову”.
        Тандозер не столько застрял, сколько оказался зажат наклонившейся в его сторону массой стеллажей, а потому целесообразность нового способа буксировки выглядела многообещающе. Войдя в систему управления опциями экскаватора, я расправил его стрелу во всю длину и уперся клыкастой рабочей поверхностью ковша в самый верх стеллажа, надавив со всей силы. После чего отдал приказ всей технике возобновить движение, уделяя максимальное внимание, чтобы давление ковша экскаватора на стеллаж оставалось максимальным. При этом, теперь его гусеницы сильней прижимались к полу, что значительно увеличило сцепление.
        На этот раз результат превзошел все ожидания. Хоть и не сразу, но достаточно уверенно, отчаянно молотящий гусеницами Тандозер все же выскребся наружу. Покинув зону опасно накренившихся стеллажей, вся связка была остановлена мной только посередине дороги. Отдав команду расцепиться и указав порядок нового построения, я приблизился к недавнему узнику. Выглядел он хоть и порядком потрепанно, но не менее дерзко, впрочем, и визуально каких-либо повреждений в его конструкции я не обнаружил.
        С трудом забравшись в головной Драндулет, я отдал команду начать движение. Но почти сразу остановил всю технику и прямо из кузова Драндулета расстрелял все уцелевшие Кары из Винтаря, полностью выведя их из строя. Конечно, в Каре расположиться удалось бы с большим комфортом, но я уже обдумал это и менять свое решение не собирался. Уж больно игрушечно он выглядел в сравнении с моим привычным средством передвижения. К тому же в Драндулете меня защищала кабина, предоставляя возможность укрыться при встрече с противником. В то время, как сидя в Каре спереди, спрятаться просто негде, ввиду очень низкой передней панели.
        До следующей пещеры нам предстояло преодолеть километров тридцать, а потому устроившись в кузове, насколько это возможно удобней, я решил проанализировать ситуацию. Пока что мы действовали в строгом соответствии с неоднократно зарекомендовавшим себя правилом: “Великие герои всегда идут в обход”. Неизвестно, насколько правильным являлось мое решение “овладеть” Рентранслятором, что называется “с заднего прохода”, но инициатива пока целиком принадлежала нам. Об этом говорила вялая беспомощность оборонявшихся, вероятней всего вызванная полным отсутствием вразумительной информации о происходящем.
        Но если этого еще не произошло в создавшейся суматохе, очень скоро им станет понятно, что Ретранслятор штурмует всего один человек, и как они станут действовать впоследствии, можно только предполагать. Так как попасть сюда через грузовой тоннель станет возможно еще не скоро, они могут выслать отряд через “объездную”. В этом случае встреча с противником скорей всего произойдет либо в следующей пещере, либо уже непосредственно в объездном туннеле. Однако, учитывая особенности их стратегии, я не удивлюсь, если они решат не атаковать сами, предпочитая встретить меня на подходе к Ретранслятору.
        Последнюю пещеру грузового тоннеля мы преодолели без происшествий. Как я и предполагал, это оказался склад, с той лишь разницей, что он был заполнен не стеллажами, а рядами установленных друг на друга контейнеров. Как и в предыдущей пещере, эти ряды были расположены перпендикулярно главному проходу, занимая все пространство пещеры.
        - Откуда здесь столько барахла? - настойчиво требовал объяснения вопрос, возникший у меня еще на первом складе.
        Имея возможность своими глазами оценить весь масштаб средств, привлеченных к созданию Ретранслятора, я не мог поверить, что все это осуществлялось для проведения всего лишь одной акции. Причем ее конечной целью являлось убийство одного человека. И хотя я прекрасно понимал, к каким последствиям приведет данная смерть, но размах, с которым подошли к этому вопросу Джарганцы, в очередной раз заставлял усомниться в их адекватности.
        Ну зачем им вообще лезть в это измерение? Им что, в своем места не хватает? Ну а их попытки замочить рыло в наше, выглядело уж совсем откровенной наглостью. Понять их логику казалось невозможно, а если учесть, что эти существа принадлежат совершенно иному миру, и браться не стоило. Несмотря на то, что война с ними длилась не одну сотню лет, живого Джорганца никто не видел ни разу, а потому и похвастать хоть сколько-то вразумительной информацией не представлялось возможным. Вот и разбери их, безумцы они или гении. Хотя, смутное предчувствие наталкивало на мысль, что к ним в равной степени применимы обе эти характеристики.
        Контейнерный склад освещался скудней всего и разницы с тусклым освещением тоннелей практически не чувствовалось. Но момент, когда наш караван нырнул в объездной тоннель, оказался ознаменован наступлением полной темноты. Действительно, какой смысл заморачиваться с освещением, если здесь может и ездят не каждый день. Но следующий миг принес еще более неожиданный сюрприз.
        Мод, установленный Амкером, с наступлением полной темноты включился автоматически. Если в двух словах это было общая голографическая схема окружающего, причем более мелкие детали прорисовывались по мере поступления информации со сканеров. В результате изображение, поступавшее на лицевой щиток, могло лишь порадовать своей реалистичностью.
        Объездной тоннель, судя по плану, имел настолько изломанный характер, что казалось трудно предположить прохождение некоторых виражей без значительной потери скорости. Поэтому, бережно придерживая здоровой рукой лежавшую в люльке из плазмера раненую, я ожидал первых поворотов. Но на то она и карта, что там все маленькое, когда на самом деле все выглядит совершенно иначе. Поэтому первый же зигзаг вся колонна, словно слаженная стая, преодолела, не снижая скорости. Конечно, тянуло довольно ощутимо, но никаких внештатных ситуаций не отмечалось.
        Но вместе с этим, неожиданно навалилась какая-то вялая усталость, больше всего схожая с апатией. Конечно, побегать за последние часы пришлось порядочно, да и ранение, кратковременно вогнавшее в организм в шоковое состояние, не могло не сказаться на общем тонусе.
        - Отпускает, походу - сформулировал я основную причину столь угнетенного состояния.
        Необходимо как-то взбодриться, ведь дорога займет массу времени, а расслабляться ни в коем случае нельзя. И что самое поразительное, Амкер излучал настолько жизнерадостный позитив, навеянный нашей крутостью, что непроизвольно приходило желание “залезть ему под шкуру”, чтобы поубавить его восторженную наивность. Похоже, молчать в этом состоянии он не умел, поэтому вскоре не найдя ничего лучше, задал вопрос:
        - Ну и что дальше делать будем?
        - Ехать будем - отрешенно ответил я.
        Наблюдая сумбур в его эмоциях, я понял, что следующий вопрос он подбирал более тщательно. Возникновение беседы меня вполне устраивало, потому как путь предстоял неблизкий и скоротать его в интересной полемике выглядело наилучшим вариантом. Потому и выбрал этот мистически-пророческий имидж, ставя основной целью “закошмарить” оппонента. Но учитывая его научную подкованность, сделать это представляло возможным только на неизведанных для его прагматичного ума просторах фантазии. Но, несмотря на подавленный тонус, меня несло, в результате чего стоило ему засветиться очередным вопросом, как я уже нащупал ту базу, с которой и начну крушить основы его мировоззрения. При этом угрызений совести я не испытывал совершенно. Скучно, да и во всей этой переделке я оказался не по своей воле, а потому оставлял за собой полную свободу действий. Амкер наконец созрел для следующего вопроса и представил его результат на мое рассмотрение.
        - А когда приедем? - спросил он.
        Паузу, строго по Станиславскому, я тянул насколько мог. И только когда у Амкера начало создаваться впечатление, что я не расслышал или по какой-то причине игнорирую его вопрос, словно открывая многовековую мудрость, молвил:
        - Там и видно будет.
        Вновь оставляя его в одиночестве, отрешаясь стеной нечитаемости. По его эмоциям несложно было догадаться, что он рассчитывал на большее, и теперь оказался словно обманут в своих ожиданиях. Но судя по его эмоциям, так же становилось понятно, что успев изучить мою натуру, он знал, что этим все не закончиться. Поэтому терпеливо ждал, ну а я в награду за его сообразительность, не стал особо тянуть.
        - Амкер, а ты не заметил, что в твоем лексиконе появились новые выражения? - с ходу огорошил я его своим вопросом.
        - Я пытался разобраться с этим феноменом, но не единого подобного прецедента обнаружить не удалось, а потому посчитал аномальным отклонением».
        Пока он держался, но не сумев ответить на мой вопрос, оказался вынужден в чем-то сдать свои позиции.
        - Кстати, давно хотел спросить, а то сам ты на этот счет что-то не особо жаждешь меня просветить - а что со мной после Контр-акции произойдет? - задал я вопрос невинным тоном.
        Он сдался. Невероятный поток эмоций, обрушенный моим вопросом, захлестнул не только Амкера, но и меня, не готового к подобной реакции с его стороны. Чувство вины и сострадания, понимание вынужденности подобных действий и ощущение отсутствия права на подобное обращение с личностью, как и многие другие потаенные сомнения, оказались извлечены из глубин его сознания. Но хоть он и привык нести ответственность за свои действия, и не раз задумывался об этом раньше, но все же являлся продуктом своей системы, против которой, как известно, не попрешь. Но я прервал его терзания, неожиданно примирительным и даже несколько душевным тоном заявив:
        - Да я понимаю, что это означает конец нашего сотрудничества, потому что после проведения Контр-акции надобность во мне отпадет.
        Смотреть на Амкера в этот момент было откровенно больно. Он являл собой настолько искренний образец раскаяния и сочувствия, что мне и самому захотелось избавиться от этого унылого фона.
        - Но даже после того, как мы с тобой расстанемся, боюсь, что отделаться от меня окончательно у тебя вряд ли получиться.
        - Это как? - моментально отреагировал Амкер на мое заявление.
        - А я тебе своих “тараканов” оставлю - не переставая его шокировать, ответил я.
        - Это что за тараканы такие? - с готовностью отходя от тягостной темы, откровенно заинтересовался он.
        - Хоть и не по своей воле, но погостить в твой мозг я въехал на довольно длительный срок, причем со всеми тараканами, проживающими у меня “на чердаке”. А тараканы, это такая зараза, что если они у одного - они у всех.
        - А какие они? - заинтересовавшись, угодил в расставленную западню Амкер.
        - Да разные, я всех, наверное, даже и не помню - импровизировал я.
        - Вот, к примеру, Юморист. Влазит всегда не вовремя, да и шутки у него дурацкие, только прав всегда, падла, в этом ему не откажешь. Или Пессимист, тот всегда предполагает наихудший вариант развития событий, причем с настолько неожиданной стороны, что порой диву даешься, откуда могла прийти настолько дикая мысль. Но если всеже подстраховаться в этом направлении, то процентах в тридцати случаев удается поразить всех окружающих своей невероятной прозорливостью - продолжал развивать мысль я.
        - Ну, а что, нормальная братва, только как ты их оставишь, вдруг они с тобой…? - запнулся Амкер, все же задав вопрос, которого я уже ждал.
        - Да они давно уже к тебе съехали - не обращая внимания на оплошность Амкера, продолжал ораторствовать я.
        - Чего им в однокомнатной хатенке моего сознания делать, когда у тебя пятиэтажка Информатория на заднем дворе. Да и твоя хата для них предпочтительней, потому как мою халупу вскоре под снос пустят. Они же не дураки, поэтому давно у тебя обосновались, причем въехав основательно, со всеми пожитками в качестве излюбленных речевых оборотов, разместив их на полках твоего мозга. Так что гарантирую - скучно не покажется - то ли в шутку, то ли всерьез, подытожил я. Но тема продолжала свое развитие уже без моего участия, поэтому не унимаясь, я продолжил нагонять жути на Амкера.
        - Главное с ними не спорить, потому что именно так с ума и сходят - озвучил я новую находку.
        - А как же тогда с ними справляться? - ведясь на мой утомленный гон, не на шутку обеспокоился Амкер.
        - Необходимо понимать, кто ты, а кто они, и сохраняя холодный ум, не позволять управлять собой тараканам - закончил я глубокомысленно, словно намекая на некоторую двусмысленность, заложенную в моих словах.
        - А у меня, пожалуй, и свои есть - вдруг выдал Амкер, и по его эмоциям я понял, что он решил поведать мне какую-то очень сокровенную историю.
        - Ну, с грехом пополам, процесс вроде пошел - удовлетворенно подумал я про себя, намереваясь немного повиснуть, пользуясь фонящим Амкером, чтобы не заснуть.
        Время в ожидании боя всегда тянется невыносимо долго, но как это не парадоксально, пролетает незаметно. И вот уже близиться очередной этап нашего вояжа по тылам противника. Какие нас ждут впереди укрепления, информация с Робота, по понятной причине, сообщить не могла. Но имелись ключевые диспетчерские точки управления с главного сервера, и располагались они всегда именно вблизи укрепленных позиций. Такие, как пост на развилке и диспетчерская на складе. И следующая подобная точка связи с главным сервером означала очередной укрепрайон, причем уже непосредственно на подходе к Ретранслятору. Поэтому и защищена должна быть основательно, но какой именно вид заграждения предстоит встретить впереди, оставалось только догадываться. А потому, оставалось надеяться, что эта задача окажется по силам Тандозеру, для чего он собственно и был взят мною изначально.
        Эта укрепточка располагалась максимально выгодно, потому как находилась в конце длинной, километра в два, прямой, позволяющей просматривать довольно большое пространство тоннеля. Так никого и не встретив за все время пути, я совсем этому не удивился. Чем, представляя собой легкую добычу, отбившись от стаи бродить по тоннелям, противник предпочел встретить меня там, где это окажется для него максимально выгодно - на специально созданном укреплении. Зато отдохнул немного, да и для раны покой являлся лучшим лекарством. Но близился конец пути, стало быть, руке вновь предстояло выйти на службу. Конечно, левая возьмет на себя основную часть нагрузки, но некоторые действия необходимо производить именно правой рукой. Поэтому, уже привычно не глядя, я отстегнул аптечку. Это являлось вынужденной мерой, потому как мое состояние теперь довольно отдаленно напоминало имидж того грозного захватчика, который я успел себе создать. К привычному комплекту стимуляторов я решил добавить конскую дозу обезболивающего.
        - Не дай боли ни единого шанса - вспомнились слова из какой-то особо назойливой рекламы. Мысленно усмехнувшись, я отметил, что ситуация и действительно очень схожа, потому что в обоих случаях организм травился чуждой ему химией и это уже входило в привычку. В то время, как самому хотелось чего-то естественного и натурального, как в детстве, с собственного огорода за домом.
        Когда, осторожно переступая через мокрые от утренней росы ряды картофельной ботвы, пробираешься к дыре в заборе, ведущей к реке. На протяжении нашего огорода имелось три обустроенных рыболовных места, но, несмотря на то, что “обрыв” находился дальше всех, рыбачить на “зорьке” я всегда ходил именно туда. Возвышаясь на вершине изгиба русла реки, он имел более отвесный характер берегового склона, полностью оправдывая свое название. Такое расположение позволяло просматривать оба рукава реки, но не это являлось решающим фактором моего выбора.
        Именно отсюда лучше всего можно было наблюдать рассвет, являвшийся из правого устья сверху по течению. В отчаянно искрящейся ряби поплавок не просматривался абсолютно, но в этот момент он интересовал меньше всего. Стоя на вершине склона, я зачаровано наблюдал чудо рождения нового дня и каждый раз видел его словно впервые.
        Сбросить с себя это наваждение оказалось невыносимо трудно, но как ни странно, справиться с внезапно навалившейся меланхолией помогла сделанная мною инъекция. Не признавать чудотворного воздействия этой гадости выглядело несправедливо, вот только брала она настолько жестко, что хотелось спрыгнуть с Драндулета и бежать рядом. Вместо этого, я решил заняться приготовлениями к бою.
        Так удачно расположенный ящик позади кабины я давно окрестил “Рундуком”. Сейчас я вновь разместил на нем Ракетницу и ноутбук, с которого осуществлял руководство своей механизированной стаей. Тандозер, по прежнему двигался первым, но появляясь из-за поворота, мы на короткий миг оказывались различимы за его габаритами. А потому я сбил всю технику на минимальную дистанцию, в результате чего из-за поворота наша стая вынырнула плотной группой, вновь немедленно укрываясь за своим флагманом, не позволяя определить численность и вид механизмов.
        Чтобы еще более скучить стаю, вторым я поставил экскаватор, мало уступающий в размерах Тандозеру. Головной Драндулет теперь двигался третьим, и сместив его немного вправо, выглянув из-за корпусов двигавшихся впереди машин я смог оценить обстановку. Возникло нехорошее ощущение, что нас здесь ждали с огромным нетерпением, настолько агрессивно вызывающе выглядел укрепрайон. Но что сразу резануло по глазам после бесконечной череды тоннелей и пещер - ворота имели квадратное сечение.
        На аналогию с укрепзоной, в первую очередь наводили два бетонных заграждения, вынесенных вперед метров на тридцать от ворот. Позади их размещались турели автоматических плазмеров крупного калибра. Причем именно в этом месте купол тоннеля начинал опускаться, снижаясь до уровня верхней кромки ворот. И на обращенной ко мне плоскости угнездились еще три турели меньшего калибра. Причем, если каплевидные башни нижних плазмеров своим острием выглядывали из-за бетонных укреплений, то верхние были похожи на мыльные пузыри, прилипшие на экране телевизора.
        Но в действительности, основной преградой являлись наглухо сомкнутые ворота, напоминавшие две створки сейфа, открывающегося исключительно наружу. Пробить такие Тандозером в центре нечего даже и думать, потому как их конструкция именно в этом месте усилена больше всего. Это оказался наихудший вариант из возможных. И вновь появившееся тусклое освещение, при всей неизбежности прохождения этого пути, невольно наводили на сравнение с пресловутой “Зеленой милей”. Предстояло пойти и разбиться об эту преграду, раз других вариантов я придумать не мог. Ведь именно к этому мы и шли изначально, понимая, что вся наша авантюра с десантированием не что иное, как сплошное самоубийство.
        Но и опускать руки раньше времени желания не возникало. Напротив, наивысшая степень опасности только стимулировала мышление, активизируя этот процесс в разы. Я увидел все, что нужно, а потому светиться дальше смысла не имело. Тем более что ноут, просканировав переднее пространство, уже вывел на экран полное графическое изображение в виде трехмерной модели. Переведя картину на вид “сверху”, я рассмотрел место предстоящего сражения. Именно сражения, потому что драться я собирался до последнего, используя все имеющиеся средства по максимуму.
        План созрел подозрительно быстро, поэтому казался слабо выполнимым. Но придумать что-либо более реалистичное не удавалось, а потому был принят в разработку, так как начинать предстояло уже сейчас. Первым делом я перевел Тандозер и экскаватор в режим набора скорости, причем экскаватор несколько отставал, не в силах угнаться за своим старшим собратом. Следующий этап представлялся особо авантюрным, но и сомнений в правильности обозначенного мной маршрута для Тандозера у меня не возникло. Потому что здесь решающим фактором являлись скорость и масса, плюс геометрия рикошета. И здесь неожиданно мне на помощь пришел Амкер. Поняв, что крайне важно разогнать Тандозер насколько можно сильней, он уверенно взял управление телом. Войдя через ноутбук в функции Тандозера, он буквально за несколько секунд отключил ограничение мощности напряжения, подаваемого на двигатель.
        Курс Тандозера я проложил сквозь заграждение левой турели, но не во всю его ширину, а лишь наполовину. Чтобы, только повредив турель, по касательной оказаться отброшенным от уцелевшей части заграждения в правый угол ворот. На первый взгляд “пришпорить” Тандозер удалось без потери его управляемости. Глядя на эту грохочущую по каменной поверхности громаду, оставалось только надеяться, что ему удастся задуманное. Ведь вопрос защиты от плазмеров встречающей стороны, с первых мгновений появления стаи в зоне видимости турелей, сразу стал невероятно актуален.
        Но даже крупнокалиберная мощь этих орудий оказалась бессильна для отражавшими их заряды плоскостей заостренной лопаты. Тем не менее, все орудия продолжали самозабвенно лупить именно в него, хотя верхними уже давно должен был просматриваться экскаватор. На него у меня имелись свои планы и то, что не обладая особой защитой, он оставался вне сферы интересов турелей, меня вполне устраивало. Ему предстояло атаковать правое заграждение. Причем в отличие от Тандозера, таранить его он будет “в лоб”, тем более что и шансов пробить заграждение у него значительно меньше. Для достижения большего эффекта неожиданности, ему, как и Тандозеру предстояло сместиться с прежнего маршрута в самый последний момент.
        Но вдруг озарившая меня идея, подкинула интересный замысел попытаться снести еще и верхнюю турель, пользуясь для этого, как наконечником копья, выдвинутым на стреле ковшом. Вылета стрелы вполне хватало, и зайдя в его опции, я внес необходимые дополнения. Оставалось запрограммировать Драндулеты остановиться непосредственно перед воротами, после чего ноут за ненадобностью можно было складывать и крепить к поясу. О чем, судя по эмоциям Амкера, он переживал в данный момент больше всего. Хотя действительно, дальше могло произойти что угодно, а потому следовало оставаться как можно мобильней.
        Вынув из сумки с боеприпасами запасную кассету для Ракетницы, я положил ее на Рундук. После чего сам сидор взгромоздил себе за спину. Наибольшее опасение теперь представляли верхние турели. Ведь их калибр не оставлял ни малейшего шанса не то, что моему, но и штурмовому комбинезону. А потому наверняка предстоит “ныкаться”, причем многое зависит от того, насколько правильно я среагирую на ситуацию, в случае если события начнут развиваться не по задуманному сценарию.
        Оставаясь по-прежнему неуязвимым, Тандозер продолжал сближение со своей целью, когда группа Драндулетов находилась не больше чем в километре от ворот. Теперь уже четко просматривались все турели, в том числе и правая нижняя, представлявшая наибольшую опасность. Причем, больше я беспокоился не о себе, а об экскаваторе, ведь своей боевой мощью она способна разнести его раньше, чем он сможет к ней сблизиться. Поэтому первым делом я решил приложить все усилия, чтобы помочь именно ему. Я поймал ее в прицел Ракетницы и приготовился к дальнейшему развитию событий.
        Операторы, управляющие турелями к тому времени уже поняли, что спереди Тандозер не возьмешь и поразить его можно только с боку или сверху. И теперь правая турель, сопровождая его огнем, неизбежно должна повернуться ко мне боком. Стрелять турель в переднюю часть представлялось бессмысленным, так как там углы ее бронирования, будучи предельно острыми, не оставляли ни единого шанса причинить ей ущерб. Единственным слабым элементом в ее заточке являлась шедшая вертикально прорезь, шириной не больше торчащего из нее орудия.
        И когда Тандозер, изменив направление, устремился к левой турели, башня правой предсказуемо начала поворачиваться, наконец получив возможность поразить незащищенные лопатой механизмы. Первую ракету я выпустил еще до того момента, когда Тандозер столкнулся с ограждением левой турели. Но своей цели она достигла именно когда правая турель, самозабвенно влупляя заряд за зарядом в незащищенный бок Тандозера оказалась обращена ко мне точно в “анфас”.
        Толчок от удара Тандозера о бетонное заграждение я почувствовал, даже находясь примерно в пятистах метрах от места событий. Левую часть тоннеля заволокло пылью, взметнувшейся в месте столкновения, и левая турель полностью пропала из вида. В то время как первая ракета никоим образом не повлияла на действия правой турели, продолжавшей поворачиваться за отрикошетившим ей в тыл Тандозером. Долгожданный зеленый свет окрасил прицел, и я выпустил вторую ракету по той же цели.
        Сила сотрясения от столкновения Тандозера с воротами оказалась настолько велика, что судить о ней я мог даже с того расстояния, которое нас разделяло. Создалось впечатление, что весь тоннель качнулся, а выброшенный из эпицентра этого катаклизма сноп пыли, пара и дыма плотным слоем затянул все пространство перед воротами вплоть до самых турелей. Тем временем вторая ракета ударила точно в заднюю часть турели, дымом от своего разрыва лишь еще более ухудшив видимость.
        Тем не менее, я смог рассмотреть, что башня турели, словно только теперь обратив внимание на ведущийся по ней огонь, начала разворачиваться, в то время как экскаватор находился от нее не менее чем в двухстах метрах. Зеленый свет в прицеле дал добро к продолжению активных действий, и я уже не особо рассчитывая на положительный результат, последнюю ракету отправил по продолжавшей оставаться приоритетной цели в лице правой турели.
        Расстреляв всю обойму Ракетницы, я немедленно укрылся за кабиной Драндулета и, игнорируя дикую боль в плече, занялся ее перезарядкой. Счет шел даже не на секунды, потому как целей хватало с избытком, да и сам я наверняка успел спалиться. Стало быть, ответных действий долго ждать не придется и встречать их спокойнее с полным боекомплектом. Занимая прежнюю позицию с вновь заряженной Ракетницей, я стал свидетелем очередного этапа штурма.
        Экскаватор достиг намеченной точки и свернув, начал сближение с правой турелью, на ходу расправляя стрелу. Но приблизиться практически вплотную ему позволило не везение, либо некомпетентность оператора турели, а обстоятельство, являвшееся результатом моих упорных усилий. Не в состоянии сдержать внутреннее ликование, что использованные боеприпасы не оказались сожжены в пустую, я наблюдал за действиями атакованной турели. Молниеносная скорость поворота, продемонстрированная ею в начале боя, теперь сменилась натужными рывками в попытке развернуться в сторону несущегося на нее экскаватора. Удалось ей это практически в последний момент, когда экскаватор, словно Дон Кихот, выставив свое телескопическое копье, приготовился обрушить на нее всю мощь своего веса.
        Успев произвести всего лишь два выстрела, как-либо повлиять на траекторию движения экскаватора турель уже не смогла. Как впрочем, и верхние, с этого момента занявшие мое самое пристальное внимание. По большому счету, я уже не смотрел за происходящим противостоянием экскаватора с бетонной плитой ограждения турели. Потому что выцеливал одну из верхних турелей, пока имел возможность сделать это спокойно. Сейчас все они отрабатывались по экскаватору, но их калибр оказался явно недостаточен и они просто не успевали разворотить его корпус настолько, чтобы добраться до жизненно важных систем.
        Первую ракету я отправил в левую верхнюю турель, и пока происходила перезарядка, мог наблюдать момент атаки экскаватором одновременно двух турелей, расположенных справа. Хотя смотреть, вернее увидеть удалось не особо много. Место столкновения привычно затянуло пылью, и расглядеть что-либо сквозь ее толщу с разделявшего нас расстояния оказалось невозможно. Но прицел вновь окрасился зеленым цветом, и вторая ракета была отправлена по левой верхней турели, которая, получив плюху первой ракетой, сразу переключила на меня все свое внимание.
        Причем, как я отметил, после первых, довольно удачных выстрелов ее накрыло второй ракетой и точность стрельбы значительно снизилась. Оператор центральной турели, видя неотвратимость уничтожения правой турели, присоединился к своему коллеге, развернув ствол орудия в мою сторону. А потому, вместо того, чтобы попытаться добить левую турель я решил поздороваться с центральной и последнюю ракету в обойме выпустил по этой цели.
        Опустившись в кузов, надежно закрытый кабиной Драндулета, я успел отметить конечную диспозицию из того, что оказалось возможно рассмотреть. Просматривающиеся сквозь густую завесу пыли смутные очертания Тандозера, позволяли понять, как он расположился в конечной точке своего маршрута. Результат атаки укрепления экскаватором стал доступен, лишь когда мы уже достигли этой точки. В спешном режиме меняя обойму в Ракетнице, я с первого взгляда поставил действием Дон Кихота уверенный зачет, и респект с уважухой в довесок. Достичь своей цели - основания турели ему удалось на самом излете. Поэтому хоть экскаватор и не смог повалить ее полностью, он все же добился ее частичного опрокидывания, в результате чего она замерла, наклонившись под углом сорок пять градусов, бессмысленно уставившись орудием в купол тоннеля.
        Наступал момент истины. Я достиг точки, когда оказался полностью открыт для верхних турелей, но несмотря на полную незащищенность на ситуацию влияло множество факторов. Во-первых - скорость, с которой я проносился мимо огневых точек. Ни о каком прицельном огне в таких условиях и речи быть не могло, а потому полностью игнорируя их появление, я заканчивал заталкивать в Ракетницу очередную обойму. Необходимо было поторапливаться, потому что Драндулет сейчас начнет тормозить, чтобы остановиться в указанном месте.
        Но я справился вовремя и перебрасывая Ракетницу на ремне за спину, выпрыгнул из Драндулета как только тот начал торможение. Пару шагов мне удалось сделать еще придерживаясь за борт Робота, но затем под воздействием инерции я понесся дальше, вынужденный сохранять равновесие уже сам. Главным являлось успевать переставлять ноги, тем более что и конечная цель находилась недалеко. Стоящий поперек ворот Тандозер своей громадой отгораживал приличный участок перед воротами, обеспечивая надежное укрытие от всех исправных турелей.
        Теперь Тандозер просматривался абсолютно четко и казался еще более огромным, потому как стоял отчетливо в дыбах, уткнувшись острием лопаты в верхний правый угол ворот. Чтобы оказаться на защищенном участке, мне пришлось резко изменить курс, оборачивая заднюю часть Тандозера. И как только мне удалось изменить направление движения, на моем прежнем маршруте один за другим разорвалось несколько разрядов плазмы. Боковым зрением я отметил, что огонь велся с центральной турели, но не позволив вновь захватить себя в прицел, скрылся из поля ее видимости за корпусом Тандозера.
        В последний момент я бросил взгляд на левую турель, ставшую теперь правой. Увиденное наглядно указывало, что действовать нужно немедленно. Выбрав позицию, позволяющую находиться вне досягаемости средней турели, я поймал в прицел Ракетницы правую. Ее ствол еще заканчивал поворот в мою сторону, но у меня сложилось впечатление, что подобная заминка произошла не по причине ее поломки. Вероятнее всего оператор не мог быстро сфокусироваться на цели в результате неисправности камеры наблюдения.
        Но мои размышления не мешали действовать, а потому первая ракета устремилась к турели, когда она все же развернулась в мою сторону. Расстояние являлось предельно малым, вследствие чего и точность попадания оказалось поразительной. Я угодил точно в центр пузыря, причем по понятной причине именно в этом месте и находился ствол плазмера. Похоже, оператор решил открыть огонь, просто пока он еще мог это сделать. Ни о какой прицельной стрельбе и речи не шло, но и стрельба наугад иногда приносит результат. Поэтому, как только прицел озарил зеленый свет, я отправил в турель следующую ракету.
        Кажется теперь начал подклинивать и механизм поворота. По два, три заряда попадали в одно место, причем отследить перемещение ведения огня труда не составляло. Вновь зеленый свет в прицеле, и обдав реактивным шлейфом, последняя ракета в обойме отправилась вслед за двумя сестричками. Турель наконец-то заклинило, а то я начал всерьез опасаться, что на нее придется потратить еще одну обойму. Да и так, куда дальше - пять ракет! Потребовалось почти две обоймы, чтобы поразить одну турель. Учитывая, что у меня в запасе осталось всего десять, жечь такое количество дефицитных боеприпасов еще и по центральной турели желания не возникало никакого.
        Да и времени это займет уйму, а я еще не выяснил результат своего замысла, находившегося в районе застрявшей в верхнем углу ворот заточки лопаты. К тому же и необходимости в этом не наблюдалось, оценил я, все же заряжая Ракетницу новой обоймой, добытой из сидора. Корпус Тандозера надежно прикроет меня на всем протяжении пути. Подняться наверх оказалось очень удобно по гусенице, ведущей вплоть до лопаты. Забросив Ракетницу за спину, я начал карабкаться по гусле вверх, тщательно контролируя свое положение по отношению к центральной турели. Укрываться удавалось без труда, и вскоре я достиг тыльной стороны лопаты и смог выяснить, почему Тандозер замер в таком неестественном положении.
        Выступающим внизу острием лопаты он надежно зацепился за пролом, выбитый в каменном обрамлении ворот, в месте их стыка. Снизу сами ворота выглядели неповрежденными, но это была лишь видимость, потому как, ухватившись за край лопаты и заглянув с ее рабочей стороны, я смог увидеть картину во всей полноте. Моя надежда на то, что в каменном обрамлении ворот удастся проделать сквозной проход, не оправдалась. Выбитый участок камня не достигал внутреннего помещения, лишь позволяя лопате не сорваться из этой выемки. Но это я оценил уже позже, потому что в первую очередь мое внимание привлекло изменение, произошедшее с несокрушимой на вид воротиной.
        Верхний угол заметно отогнулся, неся на себе отчетливый след воздействия лопаты Тандозера. Видимо основной удар пришелся именно сюда, и теперь сверху образовалась щель, в самом углу достигающая полуметра. Причем эта лазейка находилась точно напротив нижней кромки лопаты, образующей возле нее своеобразный балкончик. Пара движений, и я смог, заняв эту лакомую позицию, заглянуть в помещение, находящееся с той стороны ворот.
        Подбираясь к щели с максимальной осторожностью, я все же понимал, что разглядеть меня изнутри будет значительно сложней, ввиду того, что здесь пыль по-прежнему висела плотным слоем, делая освещение более приглушенным. Мои предположения полностью подтвердились, и мне удалось осмотреть внутреннее пространство, оставаясь незамеченным для скопившегося внизу ворот отряда чуть ли не из десятка Немезийцев. Упустить подобную возможность выглядело непростительно.
        Нашарив в сумке цилиндр гранаты, я извлек его и как обычно, установив на минимальный срок отсрочки взрыва, отправил внутрь пещеры. Но гранату я бросил не просто под ноги толпящихся солдат, а чуть дальше по проходу, где справа виднелись окна Диспетчерской. В замкнутом пространстве избежать поражения осколками, не удалось никому из находившихся возле ворот. В чем я убедился, как только утих грохот взрыва и я вновь заглянул в щель, но теперь уже наперевес с Винтарем.
        Большинство уже лежало, а оставшимся я быстро помог к ним присоединиться, и вскоре вся площадка перед воротами оказалась полностью зачищена. Было необходимо развивать достигнутый эффект, а потому не теряя времени, я начал пробираться через щель, попутно протискивая за собой весь свой многочисленный груз. Спрыгнув на площадку перед воротами, прижавшись к правой стене, я подкрался к окну Диспетчерской и кратковременно заглянул внутрь.
        Вопреки ожиданиям, помещение оказалось очень объемным, уходя в глубину на расстояние порядка десяти метров. Оконный проем достигал четырех метров в длину, и изнутри на всем его протяжении находилась консоль, оборудованная для работы двух операторов. Вдоль стен шли панели с оборудованием, а в глубине, судя по обилию экранов, располагались рабочие места операторов турелей. Центральная часть помещения выглядела абсолютно пустой, но судя по стоящему посреди столу в окружении множества пустующих стульев, именно здесь раньше и находилась большая часть смены.
        Особый интерес вызвало освещение в этом помещении. Если у окон вплоть до середины предельно светло, то в глубине пещеры для удобства работы операторов турелей, свет был более приглушенным, в результате чего отчетливо просматривались мерцающие в сумраке экраны. Поэтому хоть первоначально и создавалось впечатление, что в помещении никого нет, здравый смысл подсказывал мне не торопиться с выводами. Одна турель действует до сих пор, да и вторая еще подает признаки жизни, поэтому в операторских креслах непременно кто-то, да есть.
        Вновь появляясь в окне уже с Винтарем в прицельном положении, я первым делом взял под контроль именно этот сектор. Один проявил себя сам, развернув свое кресло и сделав попытку встать. Но разрывом плазмы был отправлен в насиженное место, где его настиг второй и третий заряды из Винтаря. Вероятней всего это являлся оператор правой турели, в то время как наводчик центральной наверняка еще не собирался покидать свой пост. По крайней мере, до этого момента. Теперь же, видя, какая судьба постигла его коллегу, он наверняка понял, что вычислять меня с той стороны ворот уже не имело смысла. Потому как я нахожусь не просто рядом, а у него за спиной, и попытался сделать самое разумное в данной ситуации - скрыться в соседнем помещении.
        Я перехватил его на полпути к дверному проему, видневшемуся в стене слева от меня, и два заряда плазмы, пойманные им на бегу, основательно поумерили его прыть, заставив замереть на полу в паре метров от цели. Теперь и это помещение оказалось зачищено, и я не задумываясь перемахнул через высокий подоконник, и съехав на заднице по консоли управления, оказался внутри. Дверь в стене слева вела в коридор, который проходя мимо аппаратной, выходил в главный тоннель метрах в двух от конца окна. Приблизившись к нему, я прежде чем выглядывать, тщательно прислушался. Иногда при помощи слуха можно составить представление о ситуации не хуже, чем увидев ее глазами.
        Слева в районе выхода в тоннель абсолютно тихо, зато справа раздавались звуки, в природе которых не приходилось сомневаться. Там бежали двое, причем в коридор они попали из помещения в дальнем его конце, и судя по нарастающему грохоту шагов, направлялись к выходу в тоннель. Возможно, это были операторы поврежденных турелей, бегавшие в расположение за оружием, а потому не знавшие о истинном положении дел. А раз они сами шли мне в руки, я приложил все усилия, чтобы не прощелкать подобный подарок судьбы. Поскольку сектор обстрела составлял довольно незначительный участок, ограниченный шириной дверного проема, мимо которого им предстояло проследовать.
        Я как раз занял позицию у левого края прохода, встречая противника на максимуме обзора протяженности коридора. Стоило показаться лидеру этого забега, как он с ходу напоролся на заряд из Винтаря. Своим корпусом он закрывал следующего за ним наемника, а потому получил и второй заряд, ибо других доступных целей у меня не имелось. Второй противник среагировал на происходящее довольно оперативно. Перепрыгнув через падающего товарища и понимая, что в его ситуации останавливаться бессмысленно, он решил проскочить опасный участок ходом, одновременно открыв ответный огонь в моем направлении.
        Но так как я находился от него слева, вести огонь ему приходилось через весь корпус, причем по мере удаления от проема, делая эту задачу еще более трудновыполнимой. Для меня же подобная позиция являлась оптимальной и если я не смог настичь его первым выстрелом, пока он пересекал проем, то в коридоре уйти от выпущенных вдогонку зарядов плазмы ему не удалось.
        Он упал, и в этот момент я почти физически почувствовал, что означает определение “мертвецкая тишина”. Как и отчетливо понимал, что из живых здесь нахожусь лишь я один. На всякий случай проконтролив обоих бегунов, я двинулся дальше по коридору, откуда они собственно и стартовали. Такой пещеры мне видеть еще не доводилось, хотя в поперечнике ее размер оказался небольшим - метров пятьдесят до противоположной стены. Зато вверх ее стены уходили практически вертикально, из чего становилось понятно, что разглядеть ее свод нечего и надеяться, даже если для этого и имелось достаточно света.
        Развешанные по периметру фонари справлялись со своей задачей только внизу, предоставляя прекрасный обзор всего “городища”, раскинувшегося чуть ниже от выхода из коридора. Подобное определение представшего перед моим взором интерьера пещеры родилось не случайно. Все пространство оказалось разгорожено лабиринтом комнат и переходов. Здесь размещались и склад, и казарма, и кухня, и все остальное, разделенное штабелями ящиков вместо стен. Быстро проверив все закоулки, я убедился, что здесь никого нет, как не наблюдалось и выходов в другие помещения.
        Оставалось обследовать одно направление - основной тоннель в сторону Ретранслятора и только тогда можно позволить себе расслабиться. Это мне удалось проделать довольно быстро, хоть и при соблюдении всех мер безопасности. Метрах в десяти от выхода из коридора, тоннель вновь расширялся, обретая свои прежние размеры. Причем происходило это со смещением в правую сторону, и вторая полоса начиналась после небольшой стоянки, расположенной со стороны Диспетчерской.
        Сейчас там уютно расположились три кара, подключенных к штатным устройствам зарядки. Чувствуя нарастающую волну ликования со стороны Амкера, я тоже оказался вынужден признать, насколько велика невероятность одержанной нами победы. Хотя настроение при этом было почему-то поганым. Но в отличии от Амкера, я умел скрывать свои чувства и знать о моем настроении ему вовсе не обязательно. Да, я провернул настолько авантюрный замысел, на который, будь я самим Антоном Серовым, никогда бы не решился. И это стало первым прецедентом, когда я отделил себя от своего прототипа. Но и ситуации у нас совершенно разные, а потому теперь я с полным основанием мог принимать законные поздравления.
        - Краса-а-а-ва, ай, красава! - только и смог восторженно выдохнуть Амкер.
        - Да ладно, ничего особенного - с наигранной скромностью ответил я.
        - Пойдем лучше по их закромам пошарим - предложил я, чтобы отойти от этой темы.
        - Только сначала в Аппаратную заскочим - связь обрубить - добавил я, спохватившись.
        Это было уже по его части, а потому вынужденный заняться делом, он несколько подрастерял свою очарованность. Однако сделал все быстро и четко, после чего мы, наконец смогли попроведовать их расположение. Но, по всей видимости, полоса удач закончилась, и поживиться на их арсенале оказалось особо нечем. Ни мин, ни ракет, ни тем более гранат найти не удалось. Хотя оно и понятно. Использовать подобное вооружение в замкнутом пространстве пещеры мог только неадекват. Ну и еще я, пожалуй. Но у меня ситуация отчаянная, а потому допускалось использование любых средств.
        К тому же, это оказался скорее не арсенал, а склад запчастей для дистанционных плазмеров. Но как мне удалось определить, не позволявший собрать рабочую модель, чтобы установить ее на базе того же Кара. А жаль, я бы отдал многое, чтобы обзавестись подобной установкой, как комично не смотрелось башня турели на сугубо гражданской повозке. Разочарованный проведенной ревизией, я уже собирался покинуть казарму, когда мой взгляд запнулся о висевший в отдельном шкафу, видимо, запасной комбинезон Немезийцев. Его размеры натолкнули меня на интересную мысль, и расположение казармы я покинул, захватив с собой лишь этот трофей.
        Свой временный штаб я решил устроить на стоянке, потому как куча трупов вокруг Диспетчерской делала это место несколько мрачноватым. Возможно, поэтому я и не разделял шенячьего восторга Амкера по поводу одержанной победы. Поскольку это лишь очередной этап и конечная цель оставалась такой же недостижимой, как и прежде. В том, что данное укрепление далеко не последнее, сомневаться не приходилось, а я уже использовал большую часть резервов, которыми располагал. Противник же, имел время оценить ситуацию и давно уже понял, что имеет дело с одиночкой. И стоило мне здесь засветиться, как это неизбежно повлечет их ответные действия.
        Конечно, встретить силы противника, отправленные на помощь защитникам аппаратной удобней здесь, но это означает загнать себя в ловушку. А если пожар в гараже уже потушен, и еще одна группа движется ко мне по объездной, это позволит им зажать меня с двух сторон. В том, что помощь гарнизону Диспетчерской уже в пути, я не сомневался ни секунды, а значит и времени оставалось не так уж и много. А потому верный своей привычке действовать на опережение, я без промедления приступил к выполнению пришедшего экспромтом замысла.
        Бросив Немезийский комбинезон на каменный пол тоннеля, я первым делом сгрузил в кузов ближайшего Кара все свое барахло. Оставив в руках лишь Винтарь, я перевел его в режим лазера и аккуратно отрезал перчатки комбинезона на уровне манжет. После чего, немного поразмыслив, сделал тоже самое со штанинами, обрезав их чуть ниже колен. Сила тяжести на родной планете Немезийцев ниже Земной примерно на треть, вследствие чего Немезийцы намного крупнее Землян. В этом и заключался основной замысел каверзы, которую я решил использовать во время нашей следующей встречи.
        Несмотря на богатырские размеры комбинезона наемников, влезть в него не снимая своего, оказалось непростой задачей. Нечего было и думать оставить на поясе аптечку и ноут, поэтому их пришлось разместить на поясе верхнего Камуфляжа, в чем и заключалась основная идея этого маскарада. Конечно, несвойственные в их обиходе аксессуары могли привлечь лишнее внимание, но я полагал, что сам раскрою свое инкогнито прежде, чем противник обратит внимание на такие мелочи. Поэтому, уже не стесняясь, добавил к своему обвесу запасную кассету для Ракетницы и взялся за шлем.
        Своим разделением на прозрачную и глухую части он напоминал двухцветный мяч, и раскрывался на две половины точно по этой грани. Свое место на шейном креплении он занял без проблем, даже с находящимся внутри шлемом моего комбинезона. Видимость несколько исказилась, потому что смотреть теперь приходилось через два стекла, но пару раз вскинув Винтарь и прицелившись, я отметил, что особого неудобства этот факт не доставлял. Зато теперь, разглядеть мое лицо являлось задачей довольно затруднительной, ну а после того, как я слегка затонировал стекло своего шлема, стало абсолютно невозможно.
        Теперь со мной произошло такое же чудесное превращение, как с Золушкой, и следуя сценарию этой счастливой сказки, предстояло найти карету, чтобы как и она, отправиться на встречу со своей судьбой. Теперь, если в подобной личине я и не смогу проканать за своего, то неожиданное появление гарантировано. Но еще одну сторону своего маскарада я осознал уже в процессе изготовления камуфляжа. Комбинезон был армейского образца, а потому предоставлял если не стопроцентную защиту, то по крайней мере являлся значительно прочней, чем мой аварийный костюм.
        Приходилось пошевеливаться, потому что я уже наметил точку тоннеля, куда хотелось попасть раньше Немезийцев. Это был нехарактерный для изломанного рельефа пещер затяжной поворот, практически правильной формы. Потому это место сразу бросалось в глаза, ну а все остальное наложилось как-то само собой. Ракетница легла в ноги пассажирского сидения, в то время как это блатное место занял Винтарь. Оставалось отключить Кар от зарядного и можно двигать.
        После моего прежнего фаворита - железяки Драндулета, условия в Каре казались поистине царские, да и двигался он значительно мягче и динамичней. А идеально ровное полотно дороги делало путешествие на нем удивительно приятным, что особо отмечалось при прохождении поворотов. Под этот расслабон вопрос Амкера застал меня немного врасплох. Нет, то что он намерен о чем-то меня спросить я понял раньше, но не ожидал, что он затронет настолько значимую для меня тему.
        - Серый, у вас все юноши проходят обязательную армейскую службу. А ты, где служил? Вернее, тебе, наверное, воевать приходилось? - привычно сумбурно изложил свою мысль Амкер, тем не менее, невероятно точно зацепив меня этим вопросом.
        Нет, воевать не приходилось, но вспомнить было о чем. Свой армейский праздник я всегда отмечал в одиночестве двенадцатого апреля. “Космические войска”, “Командно - Измерительный Комплекс”. Уже дома, при постановке на учет, когда пожилая тетенька-капитан, держа в руках мой военный билет, пытаясь разобраться с моей специализацией, увидела там лишь скромную надпись: “Оператор тридцать четвертого отдела”. Подозрительно глянув на меня и достав из глубин сейфа толстый талмуд, она, наконец смогла расшифровать эту надпись.
        - Оператор Космической Видео Связи - удивленно подняв на меня глаза, произнесла она. И в ответ встретила мой не менее удивленный взгляд. За все два года я даже не заморочился выяснить, что означает эта запись в моем военнике, узнав об этом только сейчас.
        - Да какой “видео связи”! - со свойственной мне непосредственностью ответил я.
        - Два года с автоматом в обнимку в караулы проходил - добавил я, разъясняя ситуацию.
        - А-а-а - облегченно “выдохнула” капитанша.
        - А то бы, мы тебя скоро на сборы отправили. Повышения квалификации - авторитетно добавила она.
        Только глотнув свободной жизни, перспектива вновь вляпаться в Устав, особо не прельщала. Не смотря на то, что последние два года я вспоминал с нескрываемой теплотой.
        Камчатка. Чудеснейший край. Я был откровенно благодарен судьбе за то, что мне довилось познакомиться с этим удивительным миром. Климат там дик и суров. Но сглаживая все недостатки, царящая там красота и гармония неизбежно селятся в твоей душе. Этот край сопок, вулканов, и бьющих из земли ключей и гейзеров невозможно не полюбить. И окруженному подобным антуражем, мне довилось провести два года жизни в закрытом городе “Мирный”.
        Подобные “Мирные” расположены в каждом часовом поясе по всей России, обеспечивая не только связь с “ЦУПом” тогда еще орбитальной космической станции “Мир”, но и сопровождавшие все гражданские и военные спутники. Леса антенн, по большей части накрытых куполами защиты, базировались со всех сторон городка, разделяясь на отдельные “Площадки”. Именно там, на релейных “Зданиях”, как они значились в реестрах пломбирования, и несли службу настоящие операторы тридцать четвертого отдела. А моя задача заключалась в обеспечении защиты нашего космического потенциала, причем обучение этому ремеслу носило далеко не формальный характер.
        Наша “команда” составляла двести сибиряков, имевших по несколько спортивных разрядов, а потому уровень нагрузок с ходу оказался взвинчен до предела. Сначала дела обстояли откровенно хреново. Ты дух и все, чем ты занят - это интенсивные занятия спортом, вперемежку с зубрежкой устава караульной службы. Но даже тогда имелись светлые моменты. Такие, как случавшийся раз в неделю выход на стрельбище. Представляя собой целую церемонию, это мероприятие занимало все время до обеда, основной сложностью которого являлась транспортировка на себе указанного на сегодня вида оружия.
        И хотя ПК, тяжелый пулемет с ленточной подачей патронов по своей массе превышал автомат почти втрое, прогуляться на стрельбище я предпочитал именно с ним. Чего, правда не скажешь о маршбросках, случавшихся с той же периодичностью. Но из него я и отличился на первых же стрельбах, как он был закреплен за мной по прибытии в роту. Особенность этого оружия заключается, что в этой махине исключена возможность одиночного выстрела. Минимальная очередь в два патрона достигалась кратковременным нажатием на спусковой крючок, который при крайне ощутимой отдаче уловить непросто. Но мне, несмотря на отсутствие опыта в обращении с этим оружием, с первого раза удалось продемонстрировать подобный фокус.
        Первая же очередь из двух патронов положила ростовую мишень, заставив всех оборвать привычный треп, заинтересовавшись происходящим в стрелковом секторе. Не обращая внимания на повисшую тишину, я огласил прежний лаконичный приговор из двух выстрелов грудной мишени, а после находящемуся дальше всех “пулемету”. Патронов выдавалось двенадцать, и учитывая, что половина боекоплекта осталась не использована, вынудило техника поднять все мишени снова. Но то, что я вновь положил их все, являлось целиком заслугой школьного стрелкового кружка и прежнего владельца пулемета, пристрелявшего его “в ноль”.
        Постоянное общение с оружием исключало крайние проявления дедовщины, поэтому у нас она носила скорее семейный характер. Потом пошли караулы, и изматывающие спортивные нагрузки вошли в привычку. Скучные занятия по теории заменили практические тренировки, в результате которых я освоил обращение с новыми видами оружия. Такие, как переносной зенитно-ракетный комплекс (ПЗРК), не считая гранатомета и прочих ракетных малокалиберок. Ко всему прочему добавились периодические выезды “на сработки”. Три из пяти площадок были оборудованы автоматической системой охраны, осуществляемой датчиками движения. На входе на площадку размещалось КПП и в случае сработки, дежуривший там контролер вызывал на разборки тех, кто в этот момент находился в роте. В качестве компенсации за беспокойство, добираться своим ходом необходимости не возникало, потому что на место нас доставлял безотказный “шишига” - ГАЗ-66, и наша задача заключалось лишь в прочесывании территории. С одной из таких поездок у меня и связано, пожалуй, самое яркое впечатление о службе.
        Обнаружив “продав” в МЗП оружие было немедленно поставлено на боевой взвод. Опоясывающее площадку “МалоЗаметное Препятствие”, представляло собой дьявольскую путанку из тонкой, но прочной проволоки. Затягиваясь, стоило туда попасть, и даже лоси, при всей своей мощи, не добирались и до середины этой преграды, запутываясь наглухо. Рассыпавшись цепью от места проникновения на охраняемую территорию, мы преступили к штатной процедуре прочесывания. И завернув за угол очередного Здания, я нос к носу столкнулся с бурым Камчатским медведем.
        Нас разделяло не более пяти метров, и тогда я смог лично убедиться, что данный вид уступает в размерах только белому медведю, намного превосходя Северо-Американского гризли. Но самое паскудное, что он стоял ко мне мордой, и сразу заметил мое появление. Причина его появления стала понятна, когда я разобрал, от чего я собственно отвлек “мишку”. Он мирно завтракал “Шарой”, бесхозным догом, всеобщим любимцем нашей роты. Пропал Шара два дня назад, но о том, что он по какой-то причине умер, первым узнал медведь, явившись на запах разлагающего мяса и на правах хозяина тайги протоптав своими широкими лапами проход в МПЗ, заявился на охраняемую территорию.
        Каким бы я не мнил себя героем, но происходящее дальше наблюдал не шелохнувшись. Медведь встал на задние лапы, хотя, на мой взгляд, чтобы продемонстрировать свои громадные размеры, делать этого ему было совершенно не обязательно. Если стоя на четырех лапах в холке он достигал примерно моего роста, то в этой позе Потапыч выглядел настолько исполински, что мне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Я действовал интуитивно, и основную надежду возлагал не на силу оружия, которое держал в руках, а разве что на чудо. ПК имеет калибр семь - шестьдесят две, против пять - сорок пять обычного Калаша, но и это преимущество уверенности не добавляло. Реакция у медведя поразительная, и если первые же выстрелы окажутся для него не смертельны, то произвести больше трех - четырех, вряд ли получиться. А потом, скорее всего, моя голова, как футбольный мячик, покатиться под ноги следовавших за мной товарищей.
        Я смотрел ему в глаза и встречал такой же пристальный взгляд. Говорят, собака атакует после того, как почувствует запах испуга человека. Может оно и так, но о том, что после первого провокационного лая, оценивая реакцию, она смотрит человеку именно в глаза, я знал не понаслышке. Потому что неоднократно сам ловил этот взгляд и своим ответным яростным взором заставлял отказаться от нападения. Здесь происходило что-то подобное, только если у собаки глаза, хоть и умного, но животного, то здесь, несмотря на специфическое строение глаз, у меня сложилось впечатление, что это был взгляд разумного существа.
        Ну а с человеком всегда можно договориться, что я и предпринял, посчитав, что даже настолько фантастический способ разрулить ситуацию более реалистичен, чем открыть стрельбу. Медведь зарычал, хоть и не очень громко, но вибрация этого глухого рыка передалась мне через разделяющее нас расстояние.
        - Уходи! - как можно уверенней и категоричней произнес я, продолжая глядеть ему в глаза. Медведь вновь испустил недовольный рык и опустился на четыре лапы. Но не атаковал. Тогда я начал смещаться в сторону, открывая ему проход к тайге за продавленным им участком ПЗП. Скорее всего, ему и самому было неуютно в непривычной обстановке, а потому поняв, что закончить завтрак спокойно не получиться, он вальяжно направился к выходу. Проходя мимо меня, он высокомерно даже не взглянул в мою сторону, что только подтвердило мою уверенность в понимании им собственного превосходства.
        Глядя, как преодолев МЗП, медведь скрывается в тайге, я даже не заметил, как сзади подошли товарищи, несмотря на то, что они довольно бурно обсуждали произошедшее. В себя я пришел, когда командир нашего взвода, старший прапорщик Ласьков, мужик суровый, но справедливый, одобрительно похлопал меня по плечу и необычно мягко сказал:
        - Оружие на предохранитель поставь.
        Но вместе с тем, вопрос Амкера пробудил массу самых светлых воспоминаний, сделавших армию одной из наиболее ярких страниц в моей жизни. Муштра разумна до определенного предела и почти сразу с ростом нагрузок, нам стали предоставлять и возможность расслабиться. Увольнения позволяли нам посещать множество интересных и необычных мест. Ближайшие городки с их достопримечательностями вскоре оказались нами досконально исследованы. И когда в порт Петропавловск - Камчатского заходили корабли, выполнявшие в океане те же функции, как и наша часть, нам всегда устраивали посещения этих схожих с нашими площадками множеством куполов антенн громадин, что позволяло нам общаться со служившими на них моряками.
        Хотя бесспорным лидером проведения досуга всегда являлись горячие источники “Паратунки”. Оборудованные раздевалками и прочей инфраструктурой бассейны, позволяли купаться зимой под открытым небом, благодаря горячим источникам, бьющим из земли. И можно было, выбравшись на окружающую бассейны деревянную платформу, усесться в одних плавках в сугроб, лежащий возле защищающего от ветра высокого забора, и слепив снежок, запустить в товарищей, играющих в воде в “казаки-разбойники”.
        - Да не, так, в штабе писарем отсиделся - ответил я Амкеру фразой из любимого кино, не желая делиться с ним своими сокровенными воспоминаниями.
        - Зато, как я понял, тебе довелось поучаствовать - вопросом на вопрос ответил я.
        Не знаю, что вызвало промедление с ответом с его стороны, но прозвучал он абсолютно в унисон с моим. Причем, по непонятной иронии абсолютно точно описав обязанности реального оператора тридцать четвертого отдела.
        - Да на пульте связи на командном посту перекантовался, ну и программное обеспечение прицепом тащил - ответил он.
        Что-то здесь было не чисто, но разбираться в чем заключается интрига со стороны Амкера, я решил в другой раз, а пока хоть и имел такую возможность, мои помыслы занимали более злободневные вопросы.
        Во-первых, мы прибыли на запланированную точку, так и не встретив на пути никакого присутствия сил противника. И теперь перед нами вставал еще более важный вопрос - а появиться ли здесь кто-нибудь вообще? Слили Диспетчерскую, и теперь отсиживаются за еще более прочными крепостными сооружениями, поджидая, когда я заявлюсь туда сам. И воцарившаяся после остановки Кара тишина лишь подтверждала возможность подобного развития событий.
        Сняв шлем Немезийского комбинезона, я прислушался, настроив уровень восприятия шумов на максимум. Потому как я сам только что мог убедиться, Кар двигался далеко не бесшумно. Не вызывающий дискомфорта вой, позволял двигаться со скоростью не больше сорока километров в час. При увеличении этой скорости, звук становился все более назойливым, повышаясь в тональности в геометрической прогрессии с каждым последующим ускорением. Причем, сразу появилось подозрение, что сделано это намеренно, для достижения очевидной цели - чтобы не гоняли. А потому особого труда услышать звук нескольких Каров не должно составить особого труда даже с большого расстояния.
        Но грузиться по поводу правильности принятого решения у меня привычки не имелось. Хотя время шло, и судя по затянувшемуся затишью, сбывались мои самые неутешительные прогнозы. Вместо этого, я предпочел сконцентрироваться на более насущных проблемах. Рану в плече тупо тянуло и напоминающая о себе боль, начав разгораться в центре ранения, обжигала изнутри. Появилась редкая возможность отдохнуть, и весь организм, находившийся в напряжении в течении многих часов, выражал полную солидарность с этим решением. Поэтому я с максимальным удобством устроился в кресле Кара, причем надетый на мне второй комбинезон, не только не мешал, а скорее наоборот.
        Самым сложным оказалось очистить взбудораженный разум и отрешиться от всех внешних раздражителей. Для этой цели я использовал личный аутотренинг, разработанный и проверенный мною в самых непростых жизненных ситуациях. Возможно, я даже задремал, потому как время сжалось и сколько я находился в этом искусственном забытьи сказать было сложно даже приблизительно. Слух оставался единственным незаблокированным органом восприятия, и исправно неся боевое дежурство, своевременно подал сигнал к пробуждению.
        Еще не придя в себя окончательно, я начал анализировать первые доступные данные. Каров несколько и единственное, что можно сказать наверняка - больше двух. Расстояние удалось определить без труда, потому как они уже преодолели последний изгиб пути и к этому моменту вышли на прямую, плавно переходящую в дугу поворота. А это означало, пришло время активных действий с моей стороны. Водрузив на место Немезийский шлем, я пришпорил своего Россенанда. Выбрав внутреннюю траекторию движения, я в ручном режиме сдвинул Кар как можно ближе к стене от обычного путевого курса.
        На этом и строился весь расчет моей атаки. Угловое ускорение, воздействовавшее на Кары противника, в данной ситуации работало на меня. И можно не опасаться встретить на внутренней траектории какое-либо препятствие, потому как центробежной силой все неизбежно будет смещаться к наружной стене. В реальности поворот оказался более затяжным, чем я предполагал, а потому в зоне прямой видимости противник появился несколько раньше, чем я планировал.
        Ничего другого не оставалось, и я решил импровизировать. Главное, чтобы они не сбросили скорость до полной остановки, поэтому исполнил левой рукой какой-то неопределенный взмах, который мог означать что угодно. Судя по изменившемуся тону группы из трех встречных Каров, противник снизил скорость вполовину, но по прежнему приближался вполне в соответствии с моим замыслом. Уже откровенно угорая, я еще раз махнул рукой назад, словно говоря: - «Давайте быстрей, чего тащитесь как неживые!» После чего наклонился всем корпусом в сторону пассажирского сидения.
        На самом деле я потянулся к Ракетнице, которую положил в ногах преднамеренно. Поэтому я мог еще там взять ее в положение до прицельной стрельбы и уже в этом образе вновь предстал перед противником. Вследствие изгиба дороги, на который я смотрел с внутреннего радиуса, мне оказались видны бока всех трех Каров. Ракурс, и в самом деле оказался невероятно удачен, ведь с этой точки корпуса всех Каров, словно сливались в одну большую цель. Казалось, что стрелять можно не целясь, но именно на первый выстрел я возлагал особые надежды и целился максимально избирательно.
        Точкой для прицеливания я выбрал верхний край переднего колеса головного Кара. И первым же выстрелом промазал, несмотря на то, что хоть и учитывал этот фактор, но взял слишком малое упреждение. Хотя понять можно, ведь двигались не только они, но и я сам, приближаясь им навстречу. К тому же сказать, что я совсем промазал, было нельзя. Второму Кару ракета влупила почти в тоже место, в которое я целился первому, ну разве что чуть ближе к водителю. Отброшенная взрывом машина клюнула носом к наружной стене, и не сумев выправить траекторию, врезалась в нее. В результате чего перевернулась через бок и под воздействием инерции продолжила продвижение уже таким образом, разбрасывая во все стороны не только все свое содержимое, но и части самого разрываемого Кара.
        Но головной Кар оставался приоритетной целью, поэтому как только закончилась перезарядка, учитывая свою прошлую оплошность, следующую ракету я отправил, сделав большее упреждение. И хотя вероятность удачного выстрела на встречных курсах выглядела предельно мала, моя настойчивость была вознаграждена попаданием точно в центр Кара наемников. В результате чего отброшенный энергией взрыва к стене, он уже не смог от нее оторваться и мимо меня пронесся, разбрасывая снопы искр, словно фейерверком празднуя момент их встречи.
        Водитель третьего Кара оказался в наиболее выгодной ситуации, находясь дальше всех. Имея возможность оценить обстановку и предпринять какие либо действия. Понимая, что следующая ракета адресована именно ему, он предпринял все возможное, чтобы избежать этой встречи. Разделявшее нас расстояние являлось незначительным, поэтому он решил попытаться проскочить, для чего, судя по возросшему тону воя Кара, придал ему максимальное ускорение. Однако на этом он не остановился, и чтобы предельно усложнить мне задачу прицеливания, начал интенсивно вилять из стороны в сторону, стараясь, чтобы рывки выглядели как можно более бессистемно. Возможно, таким образом он пытался уклониться от летящих во все стороны обломков второго Кара, но подобный маневр сработал беспроигрышно. И несмотря на все мои усилия, третья ракета прошла мимо цели.
        Пассажиры третьей машины оказались единственными, кто открыл ответный огонь. Но стоя в кузове отчаянно виляющего Кара, и от неожиданности вынужденные делать это впопыхах, на особую результативность вряд ли могли рассчитывать. Тем не менее, как только Ракетница опустела я бросил ее на прежнее место, и не желая нарваться на шальной разряд, исчез из поля их видимости за приборной панелью Кара. Для этого я спиной лег на пассажирское сиденье, в последний момент успев выдернуть лежащий там Винтарь. Но стоило уцелевшему Кару промчаться мимо, как я вновь поднялся, держа Винтарь в положении для прицельной стрельбы, и открыл огонь вслед удаляющемуся противнику. И прежде чем они скрылись за изгибом тоннеля, я успел подстрелить двоих. Причем один, отброшенный взрывом плазмы выпал из кузова, а второй, упав на руки товарищей, здорово помешал им вести ответный огонь.
        - Ну, примерно споловинили - подвел я результат очередной аферы, ложа Винтарь на пассажирское сиденье и извлекая Ракетницу, чтобы перезарядить.
        Для этого мне пришлось дотянуться до сумки, лежащей сзади, что далось непросто, потому как боль, пронзившая раненое плечо, вновь напомнила о себе. Морщась, я установил новую кассету, отметив тот факт, что во время боя ранение не доставляло беспокойства, несмотря на то, что при стрельбе я упирал приклад в поврежденное плечо, в результате чего отдача неизбежно должна была разбередить рану. Но в пылу схватки и не такое можно проигнорировать, а потому ничего сверхъестественного тут не наблюдалось.
        Кар продолжал двигаться с установленной скоростью, унося меня от места нашего скоротечного боестолкновения. Однако, результат выглядел более чем приемлемо. Из трех Каров противника на ходу остался только один, да и личный состав подкрепления сокращен минимум вдвое. Я прибавил скорости, хотя немедленной погони почему-то не опасался. Действительно, прежде всего, им сейчас нужно прийти в себя и понять - что это вообще было? После чего разобраться с ранеными и погрузившись на один Кар, думать, что делать дальше.
        Ехать на Диспетчерскую смысла уже не имело никакого, потому как в данный момент их цель проследовала мимо, уже в сторону Ретранслятора. Но и вряд ли особо ретиво кинутся за мной следом, справедливо опасаясь засады. Ну а каковы последствия моих импровизаций, они уже успели оценить и постараются избежать подобных неожиданностей. А вообще, я на их месте еще с часок подождал бы, и только потом отправлялся следом. Мне неизбежно предстояло упереться еще в одну стену из перекрещенной плазмы, и тогда, действуя в моем тылу, они могли кардинально поменять расстановку сил. Но я не собирался доставлять им подобного удовольствия и уже давно выискивал место для нашего следующего рандеву.
        При этом в первую очередь меня интересовал потолок пещеры. Дело в том, что свод тоннеля не везде имел идеально ровную поверхность. Тоннель прокладывался в уже имеющейся пещере, где высота свода являлась неравномерной и иногда превышала диаметр проходки. В таких местах просматривался причудливый рельеф естественного свода, напоминавший перевернутые горы. Причем одна характерная особенность была отмечена мной сразу, стоило пересесть из Драндулета в Кар. Как бывалый водитель, я отметил легкую вибрацию при прохождении под такими «просветами». Вскоре я выяснил, что причиной тому служили мелкие камешки и песчинки, насыпавшиеся с потолка на полотно дороги, что указывало на склонность данных участков к разрушению.
        И теперь я высматривал именно такое место, причем оно должно находиться на определенном расстоянии после поворота. По понятным причинам, появление просветов было непредсказуемо. Поэтому я пропустил уже не меньше пяти поворотов, не найдя подходящего места. Но словно понимая, что от меня не отвязаться, пещера вскоре предоставила вариант, который подходил идеально. Начинаясь в метрах ста пятидесяти после поворота, просвет тянулся метров сто, образуя из причудливой каменной мешанины цепочку из четырех перевернутых вершин. Доехав до конца просвета, я наметил точку метрах в двадцати после его окончания, где поставил Кар поперек дороги, оставив одинаковое расстояние до стен.
        Теперь Немезийский комбинезон можно было снять, так как свою функцию камуфляжа он уже выполнил. Конечно, он предоставлял дополнительную защиту, но уж очень сковывал движения, а потому, я не задумываясь предпочел от него избавиться. Но вводить противника в заблуждение он мог продолжать и без моего внутреннего наполнения. А потому сняв комбез, я вновь присоединил к нему шлем, после чего разместил на коротком капоте Кара, чтобы издалека казалось, что я нахожусь именно там.
        Главную роль в этом бою вновь предстояло выполнить Ракетнице, и достав из сумки пару запасных кассет, я разместил их одну в кармане на комбезе, а вторую положил возле заднего колеса Кара. В сумке осталось еще шесть кассет, и учитывая, что впереди предстоит самое сложное, стремительно тающий боекомплект отдавался почти физической болью. Но экономить в моем положении выглядело еще более неосмотрительно, а потому переживания по этому поводу я постарался оставить за бортом.
        Вопреки моим ожиданиям, гости не заставили себя долго ждать, хотя в их действиях имелась своя логика. Судя по доносящемуся звуку, их Кар оказался здорово перегружен и соперничать в скорости с моим был явно не в состоянии. Поэтому у них имелись все основания опасаться, как бы я не прибыл на место очередного укрепрайона задолго до них, и не взял его сходу, как уже неоднократно проделывал. И тогда уже не я, а они окажутся в крайне щекотливом положении, вынужденные атаковать свой собственный укрепрайон. Потому не стали медлить, и натужный вой Кара свидетельствовал, что рискуя загнать свое последнее средство передвижения, пытались не дать мне увеличить разрыв. Ну что ж, как говориться: “За что боролись - на то и напоролись”. Хотели меня видеть - и, вот он я.
        Несложно догадаться, что появление моего Кара, стоящего поперек дороги, стало для них полной неожиданностью. Но похоже, своей последней проделкой мне удалось здорово их разозлить, и не сбавляя скорости они продолжили двигаться дальше, открыв стрельбу из всего имеющегося оружия. Но несмотря на большую численность стволов и концентрацию огня на одной цели, результативность стрельбы оказалась предельно низкой. Нет, в Кар они попадали довольно регулярно, но в ту его часть, где располагалась предложенная мной обманка, ставшая для них основной целью, попадания случались нечасто. Да оно и понятно, потому как “водило”, похоже, оказался старый. В первую очередь, в этом его изобличало умение спрятаться за низкой панелью Кара, несмотря на довольно крупную комплекцию. Ну и конечно, неповторимый стиль вождения с фирменным подчерком непредсказуемых шараханий из стороны в сторону. Это и являлось основной причиной низкой результативности стрельбы, как и невозможности рассмотреть, что из себя представляет сама цель.
        К тому же, если разрывы плазмы и не оставляли очагов возгораний, то последствия взрывов значительно задымляли обзор, в результате чего выставленная мной обманка продолжала оставаться неразоблаченной. Как не была обнаружена и моя истинная позиция у заднего колеса Кара, судя по тому, что в эту часть машины заряды залетали, если только случайно. Похоже, первым меня обнаружил, именно водило. Это я понял по увеличению интенсивности виляния машины, и тому, что вопреки всякой логике он начал сбрасывать скорость. Хотя оно и понятно - он точно знал, кто для меня является приоритетной целью, а потому имел все основания не особо стремиться к сближению.
        Теперь попасть не то, что в него, а просто в Кар, становилось нереально, но на фоне снижения скорости продвижения противника у меня родился очередной авантюрный план. Потратить впустую даже одну ракету я себе позволить не мог, а потому весь замысел сводился к проведению своего рода “психической атаки”. Причем, то обстоятельство, что наступали они, на ситуацию никак не влияло. В глазах противника я сейчас представлялся этаким неуязвимым чудовищем, без малейшего усилия прорывающимся через любые преграды. И мое презрительное молчание свидетельствовало о той неустрашимости, с которой я жду, когда они приблизятся вплотную.
        Причем в первую очередь это воздействие было направлено именно на водилу, который по мере приближения к моему Кару неуклонно сбрасывал скорость. Нас разделяло не больше ста пятидесяти метров, и по тому, как судорожно он вцепился в баранку, я смог определить, что достиг желаемого эффекта. И как бы он теперь не вилял, основной козырь этого маневра, позволявшего быстро изменить положение Кара, таял также стремительно, как падала скорость движения. Я уже мог гарантировано вынести часть банды, находящейся в кузове, но огромное дуло Ракетницы по-прежнему оставалось нацелено в конкретную точку, находящуюся на переносице водилы.
        Наконец он откровенно запаниковал, и подсознательно подставив пассажирскую сторону Кара, сместился влево, почти прижимаясь к стене. Первая ракета устремилась к Кару, когда я уже точно знал, что не промажу. Вполне понятна была и реакция водилы, попытавшегося уклониться от этой встречи, рванувшись вправо. Но вследствие перегруженности их Кара сделать это достаточно быстро ему не удалось, и ракета угодила в подставленный бок машины в районе переднего колеса. На подобную точность я даже не рассчитывал, но это стало одной из решающих причин, произошедшего с Каром в последующем. Да и действия водилы, пытавшегося резко навалив, не менее круто изменить направление, уже являлось серьезной предпосылкой к опрокидыванию. Даже не учитывая, что стоящие во весь рост пассажиры значительно сместили центр тяжести всей машины вверх. Поэтому взрыв ракеты оказался тем решающим толчком в развитии моего гамбита и Кар опрокинулся на бок.
        Созерцая происходящее в прицел ракетницы, я впервые не торопился нажать на спуск, хотя зеленый свет в нем уже предоставлял такую возможность. Хотя скорость являлась небольшая и Кар, всего лишь опрокинулся на бок, а не перевернулся, зрелище получилось эпическое. Вывалившаяся из кузова бесформенная масса, беспомощно копошилась, пытаясь увернуться от продолжавшего надвигаться на них по инерции Кара. Но предаваться созерцанию бесконечно я не собирался, и как только мой взгляд вычленил группу наемников, начавших проявлять организованную активность, направил следующую ракету им вдогонку. Именно вдогонку, потому что первое, что они сделали, это попытались скрыться за поставленным на бок Каром.
        Наиболее оптимальным объектом для выстрела представлялась задняя часть машины, за которой и пытались укрыться беглецы. Тогда взрывная волна вперемежку с осколками ударит им прямиком в лицо, причем среагировать вовремя они вряд ли успеют. Но отметив, что двигаются они практически друг за другом и лишь лидер этого забега получит заслуженную награду, я изменил свое решение. Вместо этого, я сместил прицел вниз и выпустил вторую ракету в каменный монолит дороги в том месте, где находились ноги последнего отступающего. Энергия взрыва срикошетила по касательной, и частично рассеявшись по всей ширине тоннеля, львиной долей обрушилась на ноги отступавших. Досталось, кажется всем, но при всем изуверстве, подобные действия как нельзя лучше вписывались в мой план.
        При этом примерно половина пассажиров Кара продолжали оставаться на дороге. Кто-то пытался подняться, кто-то искал укрытие, отползая в сторону Кара, но больше всего из этой кучи меня интересовал один персонаж. Ему сейчас помогал подняться один из только что обретших такую способность товарищей, и судя по всему они намеривались покинуть это небезопасное место с водительской стороны Кара. Красный фон прицела, через который я наблюдал эту душещипательную картину, воспринимался гнетуще при созерцании того, как водило, которого я столько раз держал на мушке, вновь ускользает от возмездия. Он двигался первым, и оставались считанные мгновения до того, как это у него вновь срастется.
        Наконец прицел окрасился зеленым светом, а учитывая, что за время ожидания я успел свестись до предела, да и спусковой крючок был уже нажат, что позволяло произвести выстрел сразу после окончания перезарядки. Ракета устремилась вслед за беглецами, и ее целью являлся край кара, за которым они спешили укрыться. В этой ситуации получение двигавшегося первым убойной дозы осколков устраивало меня как никогда, но только в полном соответствии с законом подлости, действительность внесла свои коррективы. Видимо, свою звучную погремуху он получил от меня не зря, и в подтверждение своей компетенции, лихо подрезав ракету, вошел в поворот, на короткое мгновение опередив взрыв. А потому, как и положено все лавры достались наиболее достойному - двигавшемуся позади “доброму самаритянину” своим участием обеспечившим благополучное бегство водилы. Эхом взрыва его отбросило назад, ну а то, что теперь он уже не сможет помочь даже самому себе, стало понятно с первого взгляда.
        Но я уже отбросил Ракетницу, и взяв Винтарь, методично защищал площадку перед Каром, пресекая попытки скрыться приходящих в себя участников аварии. Вероятнее всего, преимущественно там находились раненые в первой стычке, а потому столь вялое расползание объяснялось теперь уже комплексными повреждениями еще и после аварии. Когда я закончил эту малоприятную, но вынужденную процедуру, я смог в общих чертах представить расстановку сил. Ориентировочно укрыться за Каром удалось восьмерым, причем минимум трое имеют ранение ног разной степени тяжести. Об остальных я мог лишь предполагать, но оружие в руках могли держать все. Тем не менее, лобовой атаки я не опасался, скорее после пережитых потрясений они предпочтут занять оборону. Если честно, я предполагал большее число обороняющихся, но и этих было достаточно, чтобы организовать мне достойный отпор.
        Но я же не бессмертный, а потому решил действовать в соответствии с первоначальным планом. Он заключался в том, чтобы заставить атаковать их самих. Понятно, что делать это они сейчас собирались меньше всего, но я знал, как не оставить им выбора. За все время, пока я перезаряжал Ракетницу, сидя за колесом Кара, где я предусмотрительно оставил запасную обойму, никакой активности со стороны противника не наблюдалось. Прицельная сетка Ракетницы ответила зеленым светом, давая сигнал к началу активных действий.
        Судя по явному нежеланию высовываться, противник занял глухую оборону, предоставляя мне полную свободу действий. Но свою цель я мог прекрасно наблюдать, оставаясь закрытым от противника своим Каром. Ей являлся участок потолка тоннеля с образовавшимся просветом, сохранившим природный рельеф свода пещеры. Причем ближайший перевернутый пик свисал сверху чуть дальше стоящего на боку Кара, за которым укрылся противник.
        Первая ракета, взорвавшись в этой точке над головами наемников, желаемого эффекта не принесла, разве что заставив Немезийцев напрячься от неожиданности. Но после второй ракеты в их сторону полетело несколько крупных камней, хотя большая часть упала вниз, не доставив им особого беспокойства. Третья ракета вызвала лишь усиление каменного дождя, в том числе и в их сторону, но изменить тактику оборонявшихся не смогла.
        Что ж, это было вполне ожидаемо, и очередная кассета заняла место на боевом дежурстве. И после первой же ракеты этой серии стал прослеживаться долгожданный прогресс. От основания пика отделилось несколько увесистых валунов, с грохотом свалившихся на полотно дороги метрах в пяти позади Кара. Теперь гора напоминала не толстую короткую сосульку, как раньше, а зуб с приличным “дуплом” у корня. И именно в это “дупло” отправилась следующая ракета, в результате чего оно увеличилось до размера маленькой пещеры. А исторгнутый в результате взрыва камнепад наверняка заставил засевших в засаде еще плотней подбиться под основание Кара. Но в кассете оставалась еще одна ракета, и противник наверняка уже догадался о периодичности перезарядки моего оружия.
        Основной идеей моего замысла являлось заставить Немезийцев поверить, что у меня этих ракет, как у дурака - махорки. И если ничего не предпринять, я просто похороню их под каменной лавиной, которую неизбежно вызову своим методичным обстрелом. Что ни говори, а прежде всего, они являлись солдатами, и соображали профессионально быстро. И третья ракета не только окончательно убедила их в правильности подобного прогноза, обрушив новую порцию валунов, но и стала сигналом к действию.
        Мой Кар отчаянно дымил и уже отчетливо просел на сторону, принявшую основной удар огня противника. Я знал, что они поступят именно так, и уже прикидывая, где лучше их встретить, отложил Ракетницу. Сдергивая на ходу Винтарь, я вновь занял позицию за колесом, но только уже с передней его части. И не ошибся. Потому что синхронно с моим перемещением, противник показался из-за своего укрытия. Частично меня скрывала дымовая завеса, но основное мое преимущество заключалось в удобстве позиции для ведения огня. Наемникам же приходилось стрелять на бегу, что не лучшим образом сказывалось на результативности.
        Тем не менее, пара зарядов плазмы взорвались в опасной близости, заставив почувствовать себя неуютно, потому что в этот момент боль в плече прошила рану, несмотря на то, что на протяжении всего боя особо не беспокоила. Но я воспринял подобную реакцию организма, как стимул вычленить из общей группы этих самых снайперов и первым делом разобраться именно с ними. Но пока, первой мишенью стал наемник, возглавляющий наступление, вследствие чего занимавший весь передний план. Он бежал в точном соответствии с военными канонами - неравномерным зигзагом, но это не могло спасать его долго. И вот, выполняя очередной маневр, он словно сам рванулся навстречу заряду плазмы. Боковым зрением я уже вычленил одного снайпера, на второго мне указал Амкер. Он находился в более удобной позиции, и я решил начать именно с него. Ими использовалась несколько иная тактика. Стреляя прицельно, особую прыть проявлять сложно, а потому их движения выглядели более плавными, не предоставляя практически никакой защиты от прицельного огня с такого расстояния. И хотя они прилагали все усилия меня достать, о чем свидетельствовало еще
несколько разрывов, доставивших мне еще большее беспокойство, мне все же удалось положить сначала одного, а затем и второго.
        Но в процессе охоты за снайперами я несколько отвлекся от остальных, в результате чего один вырвался далеко вперед и двигаясь вдоль правой стены, судя по всему, намеревался занять позицию с другой стороны моего Кара. Метнуться в ту сторону не заняло много времени, но выкатиться навстречу противнику на спине не позволяла рана плеча. Поэтому я просто дождался, когда он забежит за угол Кара, полагая, что там окажется в безопасности и встретил его очередью в упор. Последние трое были ранены, поэтому не преодолели еще и половины пути. Покончить с ними выглядело скорее актом милосердия, плавно переходящим в зачистку, когда мне вновь пришлось, двигаясь по полю боя, избавлять тех немногих, кто еще оставался жив от мучений.
        Хотя, теперь это занятие уже не вызывало прежнего отвращения, но и не позволяло в полной мере порадоваться заслуженной победе. Нет, я был всем доволен и мог поздравить себя с успешным окончанием очередной авантюры. И как бы не цинично выглядело подобное бездушие, но это была война, где порой взгляды на жизнь меняются кардинально. Тем не менее, Амкер решил меня морально поддержать и выразить свое восхищение одновременно.
        - Ты, как всегда, сделал все абсолютно правильно. А если учесть, что на кону судьба всей галактики, то возможно только тебе удастся склонить победу на нашу сторону - выдал он неожиданно.
        Мог бы уже и догадаться, что я не переношу подобного пафоса, а потому не обломать его я просто не имел права. И пока он еще вовсю смущался после своей бессвязной тирады, ожидая, что я расчувствуюсь в ответ, я со свойственным мне хладнокровием огорошил его своим заявлением.
        - А почему ты решил, что я это для вас делаю? - небрежно проронил я.
        - Я служу исключительно на благо своей Отчизны, и все мои действия направлены на достижения только ее интересов - отрезал я, словно заводской гильотиной обрубив лист железа десятимиллиметровой толщины.
        Задуманный эффект оказался достигнут, и от удивления Амкер выпал секунд на десять, а затем не зная как ответить, еще на столько же. Но благоразумно решив сформулировать свой вопрос предельно лаконично, он наконец смог выдавить:
        - Это как?
        - А сам факт моего присутствия здесь тебе ни о чем не говорит? - с ходу наехал я, на окончательно растерявшегося Амкера.
        - Джорганцы уже дотянулись до нашего измерения и имеют возможность творить там все, что им вздумается. А что произойдет, если они смогут продавить вас и захватить всю галактику в этом измерении? Судьба нашей цивилизации окажется предрешена, потому что Джорганцы на этот раз не совершат тех ошибок, что по счастливой случайности выпали на вашу долю. Поэтому я намерен приложить все усилия, чтобы вы не прощелкали этот подарок судьбы, по прежнему оставаясь буферной зоной между моим миром и Джорганцами - заявил я тем же непререкаемым тоном, тем более, что оспорить мои доводы было невозможно.
        Все, больше он не лез, да и мне сейчас было не до дискуссий. Победить-то мы победили, но только теперь выявилась одна очевидная ошибка моего плана. Ведь несложно предположить, что во время боя вся имеющаяся техника окажется повреждена, а потому на Диспетчерской нужно было брать с собой еще один Кар. Хотя, следующая пещера находится недалеко - километрах в двадцати, но предстоящий марш-бросок радовал не особо. Нет, сам тупой бег меня никогда не обламывал, ведь иногда это являлось единственной возможностью остаться наедине со своими мыслями. Просто жалко как времени, так и сил, которые предстоит потратить из-за грубейшего просчета. Главное, из своих ошибок делать правильные выводы и стараться не совершать их в дальнейшем.
        Поэтому, не тратя времени, я приступил к сборам. Ракетница и сидор с боекомплектом, которые, отправляясь на зачистку, я предусмотрительно убрал от горящего Кара на безопасное расстояние, дожидались меня на прежнем месте. Поживиться у противника по-прежнему ничем не удалось, а потому, несмотря на предстоящий марш-бросок, полегчавшая сумка с боеприпасами радости не вызывала. Вопреки ожиданиям, умиротворения пробежка не принесла, напротив, начали подступать смутные сомнения. Приближалась первая из двух больших пещер, из которых дальняя и являлась Ретронслятором. А значит следовало ожидать еще не один укрепрайон, по сравнению с которыми пройденный ранее покажется постом санитарного контроля на полевой дороге. Но ноги упрямо несли в заданном направлении, и вскоре до пещеры осталось менее километра.
        Из-за последнего поворота я выглянул ровно настолько, чтобы лишь заснять, а после, приблизив, изучить детали входа в пещеру и его укреплений. Как ни странно, но таковых не удалось обнаружить абсолютно. Не только блокпоста, либо подобного укрепления, но и элементарного шлагбаума с будкой охраны рядом. Значит, подобные сюрпризы ожидают меня внутри, и прижимаясь ближе к правой стороне тоннеля, я двинулся к входу в пещеру. Подобную позицию я выбрал потому, что с левой стороны от входа отчетливо различалась боковая стена пещеры, стало быть, ее основное внутреннее пространство расположено справа от тоннеля.
        Но прежде всего я отметил изменение интенсивности освещения. Да и сам свет стал не столько ярче, сколько более проникающим, не оставляя ни теней, ни темных углов. Словно жил своей жизнью, подчиняясь совершенно другим законам. Хотя в данный момент все мое внимание занял объект, появившийся в поле видимости, как только я приблизился вплотную к входу. Им оказался долгожданное КПП, одним своим видом издевательски высмеивая все мои недавние страхи. Здесь даже крыши над «операторской» не было, да и весь вид этого безликого сооружения указывал на то, что постоянно здесь вряд ли кто находится.
        Но одна деталь инфраструктуры Аппаратной оставалась неизменной - стоянка, как и везде, рассчитанная на подзарядку нескольких единиц техники. Сейчас на ней вольготно расположился всего лишь один Кар, и этот факт заставил невольно воспрянуть духом. Несмотря на то, что где-то поблизости находится минимум его водитель. В первую очередь предстояло обследовать пространство за терминалом, идущим вдоль дороги, куда вел неширокий проход, расположенный недалеко от входа в пещеру. Насколько я мог судить, справа пещера имела колоссальный размер, и на первый взгляд выглядела абсолютно пустой. Идя на сознательный риск, я рванул в проход, и на спине выкатился с внутренней стороны терминала, держа Винтарь наизготовку.
        Подобная гимнастика оказалась совершенно излишней, и отбитая спина укоряюще ныла при виде открывшейся мне безжизненной картины. Здесь действительно никого не было, в чем я вскоре смог окончательно убедиться, встав во весь рост, и настроив стекло шлема на максимальное приближение, осмотрев все пространство пещеры. И в первую очередь это стало возможно благодаря царившему здесь обилию света. Оказался освещен даже недостижимый невооруженным глазом свод пещеры, что уж тут говорить о видимости внизу, откуда и исходил этот пронзительно-призрачный свет.
        А исходить он мог только от одной субстанции в галактике - Энергии Распада Ядра, излучение которого проявляло себя подобным образом во всех видах аккумуляторов. Здесь же их находились тысячи, и в залитом светом пространстве на полу просматривались лишь идущие ровными рядами короба энергосборников, с примыкавшими к ним “колыбелями” с аккумуляторами. По центру пещеры пролегал центральный короб энергосборника, напоминавший нескончаемое двухэтажное здание. В дальнем конце пещеры он упирался в трансформаторную, которая оценивалась как уверенная пятиэтажка подъездов на двенадцать. О том, что это не что иное, как трансформатор, свидетельствовал исходящий от него низкий гул, отчетливо различимый даже отсюда. И никого!
        Я неожиданно поймал себя на мысли, что при всей очевидности, до сих пор не могу поверить этому факту. Все происходящее выглядело как невероятный подарок, а предусмотрительно оставленный Кар представлялся верхом любезности.
        Но что-то глубоко внутри заставило меня инстинктивно насторожиться. Одно дело, когда ты прокладываешь себе дорогу боем, тогда целесообразность движения вперед сомнений не вызывает. Сейчас же меня словно кто-то подталкивал, и естественной реакцией выглядело воспротивиться чужой воле.
        Казалось бы, вся энергосистема находилась под моим контролем, но в действительности этот запас энергии предназначался для наземных систем. Если и имело смысл выводить ее из строя, то только для того, чтобы открыть дорогу кораблям, находящимся на орбите. Ну а раз подобной опасности не наблюдалось, Немезийцы с легким сердцем могли смириться с моим присутствием в Аккумуляторной, так как у Ретранслятора имелся собственный запас энергии. Но даже если я что здесь и поврежу, то главное, чтобы было кому ремонтировать, а как я мог лично убедиться, уж запчастей у них - валым-вало. По всему выходило, что мне необходимо продолжать двигаться вперед, но перспектива тупо идти на убой вызывала естественное желание взять тайм-аут и попытаться более пристально разобраться в ситуации.
        Тем более и повод нашелся сам собой, потому как лежал буквально под ногами. На скорую ознакомившись по базе Амкера о способе крепления и особенностях отключения аккумулятора от энергоцентрали, я незамедлительно приступил к этой операции с ближайшим от дороги. Стараясь действовать только левой рукой, я бесцеремонно вывалил его на каменный пол и повторил эту процедуру с находившимся рядом. После чего отключил Кар от подзарядки и подогнал к своим трофеям. Погрузка не заняла много усилий благодаря открывающемуся заднему борту Кара, что позволило выполнить всю процедуру, не особо беспокоя растревоженное после боя ранение плеча. Закрыв борт и убедившись, что все барахло в наличии и надежно размещено, я с наслаждением устроился в водительском кресле.
        Развалившись с максимальным удобством, я решил дать успокоиться ране, потому что во время стрельбы приклад оружия неизбежно упирался в поврежденный участок. И как я не старался сдвигать его в сторону груди, в ходе боя, приклад вновь занимал привычное положение. Кар целенаправленно двигался в обратную от Ретранслятора сторону, и я уже давно ожидал появления на сцене персонажа, такту и выдержке которого начал восторгаться. Нужно отдать ему должное, умеет выдержать паузу, но все же наступил момент, когда по эмоциям Амкера я понял, что он наконец решился.
        - Ну и куда это мы так ломанулись? - выдал он абсолютно естественно и непринужденно.
        Внутренне я чуть не поперхнулся этой фразой. Вот уж действительно, тараканы все лучшее уперли. Дело в том, что этот перл из фильма, о котором он даже и представления не имел, как нельзя лучше подходил к данной ситуации. Тем не менее, в свойственной мне манере невозмутимо ответил:
        - Узелок завязать.
        - Какой еще узелок? - предчувствуя очередную интригу, поинтересовался Амкер.
        Путь предстоял неблизкий и под монотонное завывание набравшего крейсерскую скорость Кара, я неспешно начал свое повествование.
        - В давние времена в Средней Азии жил один человек, и звали его - Ходжа Насреддин. Он не мог похвастаться ни богатством, ни красотой, но необычный склад его ума пронес память о нем через века. Как и все незаурядные личности, Насреддин обладал живым и непосредственным характером. Но стоило ему выпить, как его темперамент становился поистине необузданным. Однажды, во время очередной дружеской попойки, он по своему обыкновению перебрал, что влекло за собой неизбежную “распальцовку с выходом”. Уточнив, что имеет в виду не только всех присутствующих, а вообще “Всех”, он сделал необдуманное заявление. Дескать, он не только Всех крутил, как хотел и шатал, как вздумается, он еще и видел Всех в самых разнообразных местах, преимущественно экзотического и сексуального характера. И в доказательство сказанного, готов не то, что воробья в поле на коленях загонять, а верблюда через игольное ушко пропихнуть. Неизвестно, какая часть речи особенно не понравилась его собутыльникам, но оставлять без внимания подобные выходки Ходжи им окончательно надоело. Обоснованно опасаясь связываться с этим беспредельщиком в
“неадеквате”, они предпочли перенести разборки на более поздний срок, когда у него не окажется столько энергии, чтобы суметь опровергнуть факт своего пустословия.
        Когда, с жестоким похмельем и невероятно гадким вкусом во рту Ходжа Насреддин проснулся утром, на улице его уже поджидали вчерашние собутыльники, и масса самой разнообразной публики, привлеченной необычностью происходящего. Испытывая дикий сушняк, Хаджа все же первым делом вышел на улицу, чтобы разобраться с причиной появления у его дверей столь почтенной публики. Тогда ему и была высказана суть претензий в его адрес, и в качестве главного аргумента предложено наглядно продемонстрировать, насколько он способен выполнить взятые на себя обязательства.
        - Вот верблюд, вот иголка с самым большим ушком, которое нашли - сказали ему кореша:
        - Крути его (в смысле верблюда), верти, как хочешь, но через ушко (в смысле иголки), протаскивай. Отвечай за базар, короче.
        Не нужно объяснять, что у простого человека, даже не пребывающего в том угнетенном состоянии, в котором находился Насреддин, подобная ситуация, мягко говоря, могла вызвать некоторое замешательство. Но потому об этом человеке помнят и поныне, ибо никому не удавалось застать его врасплох. Как только Хаджа понял, что от него требуется, он тут же уверенно направился к верблюду и первым делом завязал у него на хвосте узелок.
        - А-а-а…, понятно - через некоторое время неопределенно протянул Амкер, но по недоумению в его эмоциях я догадался, что дела обстоят далеко не столь блестяще.
        В этот момент, Кар приблизился к месту последнего боя и я опасался, что придется идти разгребать созданный своими же руками завал. Но переключившись на ручное управление, я буквально проскребся по краю тоннеля, после чего Кар вновь встал на прежний маршрут. Я уже вознамерился немножко “порелаксировать”, но Амкер был твердо настроен прояснить ситуацию окончательно и, видя его намеренье, я ожидал очередного вопроса. Начал он как всегда - издалека.
        - Я, конечно, прекрасно понимаю, зачем тебе понадобилось такое количество Энергии Распада. Но мне непонятно, ты собираешься только перегрузить их на роботов или и сам намерен направиться в обратном направлении - сформулировал свой вопрос он.
        Несмотря на его опасения, что я собираюсь отступить от поставленной цели, он старался выражаться как можно дипломатичней. Да и по максимальной напряженности его эмоционального фона я понял, что он находится в состоянии крайнего замешательства. С одной стороны, право принятия решений всецело принадлежит ему, но что делать самому, если наши мнения разойдутся, выглядело совершенно непонятно. А потому, чтобы снять, ставший уже назойливым, фон нервного напряжения, я предпочел разъяснить ситуацию.
        - В данный момент оборона Ретранслятора находится в полной боевой готовности, обоснованно ожидая нашего скорого появления. Вот и пускай “помаринуются” в неведении, напряженно ожидая нападения. Находится бесконечно в этом состоянии невозможно, причем еще и невероятно утомительно, что впоследствии может привести к принятию необдуманных решений. Ну а мы тем временем, как ты сам видишь, без дела не сидим, и запас энергии будет далеко не лишним. - обрисовал ситуацию я.
        Амкер заметно взбодрился, и уже несколько подрасслабившись, решил меня шутливо упрекнуть:
        - А к чему тогда весь этот эпос про верблюда понадобилась?
        - Да потому, что я не Ходжа Насреддин и у меня нет ответа на все вопросы, а потому, как мы Ретранслятор брать будем, пока еще ума не приложу - без тени шутливости, ответил я.
        Это моментально сбило с Амкера несерьезный настрой, и я наконец смог “типа задуматься”.
        К Диспетчерской около ворот мы прибыли, пожалуй раньше, чем мне хотелось. Тем не менее, удалось хоть немного отдохнуть, ведь впереди ждала нелегкая работа. Прежде всего, предстояло убрать трупы Немезийцев с пятачка перед воротами, мешавших подогнать Кар вплотную. И именно во время этого малоприятного занятия меня и осенила долгожданная идея. Впрочем, план выглядел настолько авантюрным, что казался неосуществимым даже мне самому. Вероятность успеха подобного лохотрона, на котором я собирался “прокатить” Немезийцев составляла примерно пятьдесят на пятьдесят. Однако меня что-то останавливало, хотя за неимением других предложений, подобный расклад вполне устраивал. Но при более пристальном рассмотрении выяснилось, что весь скепсис относительно этого плана имел совершенно иную основу. Принципы морали и этики попирались на грани вандализма, а элемент порядочности по отношению к врагу отсутствовал напроч. Хотя, на войне все эти понятия относятся к области лирики, и в расчет принимается лишь целесообразность в ключе сложившейся ситуации.
        Тем не менее, не подавая вида, я продолжал выполнять запланированные действия, и растащив в стороны трупы Немезийцев, задом подогнал Кар к “пролазу” в воротах. Повредить аккумулятор являлось практически невыполнимой задачей, как и субстанция их наполняющая представляла собой абсолютно инертную массу. Поэтому, беспардонно я вначале пропихнул их через лаз, где они они упали в подставленную “ладошку” лопаты Тандозера, а затем один за другим скатил по отбортовке гусеницы вниз. После чего с максимальной осторожностью спустился сам. Осталось погрузить аккумуляторы по одному на каждого из уцелевших роботов, и можно приступать к их программированию.
        Амкер нетерпеливо занял управление телом, и вскоре я понял причину его спешки. Оказывается, он уже обдумал предстоящую задачу, и нашел способ гарантировать проход роботов через все системы контроля. Уже уверенно ориентируясь в программировании, я только диву давался, как на уже имеющейся базе, он создавал собственную, причем, абсолютно автономную модель поведения робота. Именно “поведения”, потому как, продолжая “канать за своего”, Драндулет мог самостоятельно активизировать системы лифта и переходного шлюза, полностью блокируя возможность управлять ими с центрального сервера. Несмотря на то, что он действовал с феноменальной быстротой, это заняло больше времени, чем я планировал, к тому же оставалось определить момент отправления.
        Сверившись с хронометражем, я ужаснулся. С момента нашего появления на планете прошло уже восемнадцать часов. Но в первую очередь меня интересовало, погашен ли пожар в Гараже, или же он перекинулся еще и на Склад. С другой стороны, глядишь в суматохе хотя бы одному роботу удастся проскочить незамеченным. Но гадать можно до бесконечности, а потому я решил действовать в авторитарном порядке:
        - Роботам еще нужно время, чтобы до Склада добраться, так что первый пусть идет сразу, а второй сначала пару часов где-нибудь на Контейнерном складе отсидится.
        Выполнив маневр разворота, оба Драндулета отправились выполнять поставленную задачу, а я, взяв контроль над телом, вновь пошел на штурм Тандозера. После чего оставалось лишь юркнуть в проделанную им пролезь, и спрыгнуть в кузов Кара. Причем, пока я пробирался по этим металлическим джунглям рукотворного происхождения, я неожиданно испытал чувство, схожее с удовольствием от создания вселенной. Своей собственной, где законы физики и динамики установлены именно тобой. Правда очень маленькой вселенной, заканчивающейся буквально за углом, а потому эта неуместная эйфория прошла так же внезапно. Тем более, если учесть, чем вскоре пришлось заниматься.
        Перемещением трупов Немезийцев мне приходилось заниматься буквально вот только что, но теперь мне пришлось заняться этим вновь, но уже затаскивая их в кузов Кара. Как только я открыл задний борт, и погрузил первый, Амкер обо всем догадался. Поэтому, лишь молча наблюдал, как я заполнял трупами кузов Кара по самые борта. Закончив, я отметил, что порядком подустал и запыхался, но это воспринималось как сущий пустяк по сравнению с ноющей болью, разламывающей раненое плечо.
        Как не старайся, а исключить из работы раненую руку полностью я не мог, а действие болеутоляющего, видимо, уже заканчивалось. Хотя, как вскоре выяснилось, относительно оценки сообразительности Амкера я явно погорячился. Стоило Кару, завывая от перегруза, разогнаться со своим скорбным грузом, Амкер решил самостоятельно произвести оценку происходящего.
        - Для чего трупы - понятно. Кар с таким грузом наверняка запустят внутрь, только нам-то от этого, какая польза? - сформулировал он первый довод.
        Я глубокомысленно молчал, ожидая, когда он сам придет к нужным выводам.
        - Но, а если нам самим находиться в каре, то на водительском сиденье нас спалят даже в Камуфляже - продолжил он.
        Я продолжал молчать, при этом дав ему понять, что всецело разделяю правильность хода его мыслей.
        - Получается, что попасть внутрь можно только в кузове, причем укрывшись под другими телами… - Амкер шокировано замолчал, и я понял почему.
        Несмотря на всю отчаянность ситуации, подобная перспектива вряд ли кому понравилась. У Амкера же произошел эмоциональный ступор, который мне пришлось наблюдать во всех нюансах, поражаясь подобной гиперчувствительности.
        - Я… под трупами… не поеду! - с огромным трудом, наконец, выдавил он из себя.
        Ну что ж, какие бы фобии его не преследовали, ему предстояло свыкнуться с этой мыслью. Не желая тратить силы на уговоры и увещеванья, я не смог придумать ничего лучше, как дать ему время, чтобы он смог смириться с неизбежным.
        - Хотел я тебе рассказать одну историю о Троянской лошади - прерывал я молчание под пристальным вниманием Амкера.
        - Но как вижу, здесь больше другая подойдет - продолжил я тоном заслуженного профессора, выступающего перед безмолвно внимающей ему аудитории:
        - Жил на свете один крестьянин и известно о нем, лишь благодаря событиям, участником которых ему довелось стать. Как и положено представителю этой профессии, основной доход он получал от ведения натурального хозяйства. Держал скотину, да кой - какой урожай с полей снимал, но никак не мог накопить денег, чтобы, наконец, перестроить свой старый дом. С тех пор, как в качестве “времянки” было построено его жилище, прошло немало лет, а он так и продолжал ютиться в этой однокомнатной хибаре. А в трех днях пути, на вершине горы, жил великий мудрец, помогавший людям и не в такой отчаянной ситуации. И вот однажды, признав тщетность попыток самому справиться со своей проблемой, он отправился в путь. Избив по ведущей в гору каменистой дороге все ноги, он явился к мудрецу и выложив суть проблемы, спросил его:
        - Как мне быть?
        Тот погрузился в раздумье, но вскоре спросил:
        - Крестьянин, а у тебя есть корова?
        - Есть, даже две. - ответил удивленный крестьянин.
        - Возьми их обоих жить в дом - наконец изрек мудрец и сделал жест, означающий конец аудиенции. Домой крестьянин возвращался в состоянии глубокого замешательства. Но не существовало человека, способного усомниться в мудрости отшельника, и крестьянин не посмел пойти против его авторитета. С этого момента жизнь крестьянина стала невыносимой. Мало того, что в тесной хибаре почти не осталось места, к тому же, как известно, коровы являются чемпионами по выделению газа “метан”, так что прикуривать в доме стало крайне небезопасно. Лишь неделю смог выдержать крестьянин в таких условиях. И не испугавшись долгой и трудной дороги, он вновь отправился в путь. Сообщил он мудрецу о своих горестях и услышал в ответ:
        - Возьми в дом и овец.
        Сбитый с толку крестьянин, даже не заметил, как вернулся назад, однако выполнил все требования мудреца. Овцы переехали в дом, и жить там стало окончательно невыносимо. Свободного места не осталось вообще, за исключением крохотного уголка, на котором стояла его кровать. В этих условиях продержаться больше трех дней крестьянин не смог. И когда он изможденный и невыспавшийся вновь появился на пороге мудреца, тот не дав ничего объяснить, промолвил:
        - Возьми в дом еще и кур.
        Дорога назад хоть и вела под уклон, но давалось крестьянину намного тяжелей, чем когда он поднимался. Но вернувшись, в состоянии какого-то фатального отчаянья, все же перевел последних обитателей хлева в дом. Но, даже то помутненное состояние, в котором он прибывал, не помогло ему продержаться в этих условиях больше двух дней. И вот вновь он стоял перед мудрецом. Он молчал, и лицо его было отрешенно-умиротворено, и только из глядящих в вечность глаз катились крупные, как жемчуг слезы. Мудрец посмотрел на него долгим взглядом и промолвил:
        - Возвращайся назад и прогони всех животных из дома.
        Как на крыльях, возвращался крестьянин и еще за день до прихода он приготовил палку, которой и выгнал захватившую его дом скотину. Он стоял посреди своей старой комнаты и смотрел по сторонам. Нет, конечно, она не стала больше. Зато дерьма там было по колено.
        Молчание со стороны Амкера затягивалось, и его эмоциональный фон лишь подтверждал, что самому осмыслить сказанное, ему вряд ли под силу. Наконец приняв этот факт, он сдержанно произнес:
        - Ты это к чему?
        - А к тому, что нечего себе голову всякими комплексами засерать - ответил я, уже не сдерживая своего раздражения:
        - Почему-то находиться под километровой толщей гранита тебя нисколько не напрягает, а вот оказаться под сотней килограмм, не способных тебе не то, что навредить, а напротив, способных укрыть от вражеского огня, вызывает ничем не обоснованное отрицание. И вместо того, чтобы становиться в третью позицию, и делать категоричные заявления, лучше предложи свой план, имеющий хоть какие-то шансы на успех.
        К тому моменту мы прибыли к месту боя в тоннеле, где Кар, сбросив скорость, уже самостоятельно пробрался знакомой дорогой вдоль стены. Когда он приблизился к нашему укрытию, за теперь уже окончательно сгоревшим Каром, я остановил машину, решив окончательно прояснить ситуацию. По отчаянному бессилью, отчетливо читавшемуся в эмоциях Амкера, я понял, что он уже давно оказался вынужден со мной согласиться, хотя признаться не торопился. После остановки Кара он понял, что и дальше тянуть с ответом не получится.
        - Черт с тобой, банкуй - нехотя произнес он, не особо вдумываясь в смысл сказанного.
        - Вот и умничка - ободряюще ответил я, выбираясь из Кара.
        Это место для остановки я выбрал потому, что здесь находилась вещь, которую предстояло забрать. Я планировал вновь воспользоваться уже неоднократно сослужившим нам добрую службу Камуфляжем. В ходе последней переделки ему здорово досталось, но главное, что я предусмотрительно убрал его от горящего Кара, и только теперь рассмотрел повреждения. Сам комбинезон практически не пострадал, зато шлем имел две пробоины. Одна из них красовалась в верхнем углу лицевого щитка, покрыв все стекло паутиной мелких трещин, делая его непроницаемым для взгляда снаружи. Полагая, что шлем можно взять и другой, тем не менее, я не спешил отчаиваться, и отстегнув шлем от комбинезона, одел его поверх своего. И не ошибся, потому что изнутри трещины почти не просматривались, ничуть не влияя на качество обзора.
        Подобный факт был расценен мною как добрый знак, ведь чисто на подсознательном уровне сложно испытывать опасения по отношению к владельцу комбинезона с подобными повреждениями. Забросив Камуфляж на пассажирское сиденье, я сел за руль и двинулся в прежнем направлении. До Аккумуляторной мы доехали в полном молчании, что, впрочем меня вполне устраивало, используя это время, чтобы немного отдохнуть и дать успокоиться ране. Да как я понял, и сам Амкер не особо стремился к общению, усердно изображая из себя мученика за идею.
        Вскоре дорогу осветил знакомый призрачный свет, и мы въехали под свод Аккумуляторной, залитой светом Энергии Распада. Преодолев пространство пещеры, я приблизился к ее противоположному выходу, где планировал произвести последние приготовления. Но вначале предстояло сделать очередную инъекцию стимуляторов, ведь напялив Камуфляж, подключиться к блоку управления жизнедеятельности станет невозможно. С отчаяньем понимая, что это уже третья инъекция подряд, а потому эффект от ее приема продлится не более трех часов, я был вынужден увеличить дозировку.
        Не желая тратить драгоценное время действия допинга, как только инъекция была сделана, я быстро натянул на себя Камуфляж и сев за руль, направил Кар в тоннель. “Обвес” я комплектовал уже по дороге, и в результате на штатных креплениях Немезийского комбинезона мне удалось разместить, как аптечку, так и ноут Амкера. Место для запасной обоймы к Ракетнице было уже опробовано, а потому и сейчас одну я поместил туда. Сидор здорово схуднул, а после того, как я извлек из него последнюю гранату, стал выглядеть еще более жалким. Но хранить остатки боезапаса больше негде, а потому перекинув ремень поперек груди, я закинул его за спину. Наперекрест с ремнем Сидора лег ремень Винтаря, который я повесил сзади с левого бока.
        До пещеры, в которой размещался Ретранслятор оставалось километров пятнадцать, но и дел еще хватало. Прежде всего, необходимо запрограммировать Кар. Отключить автоматическую остановку перед препятствием я в конечном итоге не решился, потому как это неизбежно привлечет лишнее внимание. Конечную точку я установил метрах в двадцати дальше сканирующего устройства, которые, как правило находились уже за воротами, а потому место остановки гарантированно располагалось уже внутри Ретранслятора. Но вот все приготовленья были закончены, и пришло время занимать позицию в кузове. Надев простреленный шлем поверх своего, и забрав ракетную установку, я перебрался в заднюю часть Кара. Бесцеремонно перевалив трупы из передней части кузова на задних, я расчистил место за передними сидениями. Уложив Ракетницу в самый угол за водительским сиденьем, я занял позицию за его спинкой, после чего свалив на себя нагроможденный раньше штабель трупов. Теперь снаружи у меня оставался только шлем, да и то его лицевой щиток был направлен вниз, повернутый вперед не больше, чем это необходимо для ведения наблюдений.
        И все-таки, в очередной раз Джорганцам удалось меня поразить, хотя я и полагал, что после всего увиденного ранее, сделать это практически невозможно. Вместо стальной бронеплиты, преграждающей вход, моему взгляду открылась совершенно прозрачная конструкция шлюза, состоящая из двух разделенных пополам витрин, находящихся в метрах семи друг напротив друга. Несомненно, стекла были бронированными, и по своей прочности мало уступали стальным листам, но позволяли беспрепятственно наблюдать за происходящим внутри пещеры. Конечно, вынесенные вперед укрепления с торчащими из-за них башнями автоматических турелей, как и прилепившиеся к скошенному потолку пузыри плазмеров меньшего калибра, присутствовали и здесь. Но меня удивило другое - почему бы не зазеркалить стекла, сделав обзор односторонним.
        Но подобная оплошность оказалась мне только на руку. А потому, я имел возможность во всех деталях наблюдать, какой эффект произвело на противника появление моего “грузовика смерти”. Не успел Кар преодолеть и половины прямого участка перед шлюзом, как стало понятно, что он не только замечен, но уже принимаются активные действия по его встрече. Больше всего меня беспокоили турели, способные разнести Кар в течение считанных секунд. Но перевозимый им скорбный груз, все же сделал свое дело, сумев убедить Немезийцев, что никакой опасности с его стороны ждать не приходится. О чем красноречиво свидетельствовало положение стволов всех плазмеров, нацеленных на выход в тоннель из-за поворота, ожидая появление противника именно оттуда. Но сквозь прозрачный материал шлюза, мне были видны и приготовления простой пехоты.
        Штук двадцать Немезийцев занимали свои позиции за бетонными укреплениями, установленными внутри пещеры с обеих сторон выезда из шлюза. Диспетчерская находилась слева, о чем было несложно догадаться по присутствию там специфического оборудования контроля техники. Сама Диспетчерская попадала в обзор лишь своей торцовой частью, зато здание с той же стороны дороги, находящееся напротив нее, отличалось от прочих тем, что на верхнем уровне имело окна. А ведущая на этот этаж металлическая конструкция не могла быть ничем иным, как наружной лестницей. В то время как правая сторона выглядела абсолютно необжитой, да и ни одного Немезийского солдата оттуда не появилось.
        В мозгу бешено крутились разнообразные комбинации, но и сейчас становилось понятно, что правый блокпост становиться приоритетной целью для первого удара. А вот гранату лучше “выгрузить” как раз слева, где предполагается максимальное скопление сил противника. Кар преодолевал последние метры до прозрачной преграды и вскоре будет вынужден остановиться. Когда одна секция шлюза, опережая подобное развитие событий, мягко скользнула в сторону. Оставалось опасение, что Кар заблокируют внутри шлюза, но как только толстенное бронированное стекло позади также мягко заняло свое место, переднее немедленно ушло в сторону, и Кар вновь двинулся вперед.
        Первая часть плана пролезла как по нотам, но теперь предстояло действовать на пределе, и это являлось единственной возможностью добиться выполнения задуманного плана. Тем временем Кар, в соответствии с заложенной в него программой, проигнорировав сканирующее устройство, продвинулся на двадцать метров вперед, оказавшись позади стоящих с обеих сторон укреплений. Возможно, первоначально действия Кара вызвали в стане врагов некоторое непонимание, но после его остановки произошло именно то, чего я так напряженно ожидал.
        К Кару бросилось штук десять Немезийцев, готовых оказать посильную помощь. Причем, личный состав блокпостов продолжал занимать свои позиции, контроля вход, и лишь изредка участливо оборачивались, ожидая, когда ситуация прояснится. Момент начала активных действий я уже определил, и стоило первым наемникам приблизиться вплотную, легким движением кисти руки, из-за борта Кара мною была отправлена последняя граната, упавшая на каменный пол пещеры точно под ноги набегавших наемников.
        Минимальная задержка ее срабатывания, и отраженная Каром взрывная волна не оставила никому из приближавшихся ни единого шанса среагировать вовремя. К тому же она накрыла не только их, но частично зацепила и личный состав укрепления, расположенного со стороны Диспетчерской. Как только прогремел взрыв, я, словно демон из преисподней, восстал из под скрывающих меня трупов, с ходу отправляя первую ракету в сторону оцепеневших от нереальности происходящего защитников левого укрепления. В целях сохранения эффекта неожиданности стрелять пришлось навскидку, но разделявшее нас расстояние, составлявшее не больше десяти метров, особого преицеливания и не требовало. Выпущенная практически в упор ракета не позволила никому из находящихся там солдат улизнуть без последствий. В то время как я уже успел откатиться за переднюю часть Кара и мне достался лишь отголосок взрывной волны, подтолкнувший меня вдогонку.
        С первого взгляда становилось понятно, что теперь левое направление надежно зачищено, и если там кто в живых и остался, то вряд ли в состоянии представлять реальную угрозу. Но основная инфкаструктура распологалась справа, и именно оттуда следовало ожидать организованного отпора. Поэтому развивая достигнутый успех, я отправил следующую ракету по остаткам сил правого заграждения, пытавшихся отступить в сторону Диспетчерской. Мне удалось смести эти жалкие остатки заградотрядовцев одной ракетой, после чего в ожидающе красный прицел была помещена распахнутая дверь Диспетчерской. Спусковой крючок я держал уже нажатым, и как только закончилась перезарядка, последняя ракета целенаправленно устремилась внутрь помещения.
        Дальше оставаться на открытой местности становилось небезопасно, поэтому я метнулся в сторону Диспетчерской, как только в ее глубине прогремел взрыв ракеты. Это являлось довольно рискованным шагом, но я полагался на эффект неожиданности, и возникшую суматоху в рядах противника. Несмотря на взрыв, я был замечен, о чем свидетельствовала беспорядочная стрельба из окон Диспетчерской, когда я почти миновал этот сектор обстрела.
        Уходящее вдоль дороги здание справа на всем видимом протяжении являлось сплошным, но его обращенная к Караулке торцовая часть составляла не более тридцати метров. А потому, преодолев этот участок, я смог укрыться за углом, оказавшись в относительной безопасности. Первым делом я перезарядил Ракетницу, и уже собирался открыть огонь по окнам Диспетчерской, когда до меня донеслись непонятные звуки сверху.
        Конструкция ведущей на верхний этаж здания лестницы находилась от меня метрах в пятнадцати. И сейчас по ней начала спуск группа солдат, судя по устроенному им грохоту, чрезвычайно спешащих на встречу именно со мной. Но в отличие от них я не стремился к столь близкому общению, а потому решил временно отложить первоначальный план окончательного разгрома Диспетчерской. Стараясь не подставиться засевшим там наемникам, я направил Ракетницу на решетчатую ферму лестничной конструкции, на которой сейчас наблюдалось интенсивное движение сил противника.
        Первая же ракета обрушила один лестничный марш, вместе с двигавшимися по нему наемниками, образовав затор среди находящихся выше. Прежде, чем прицел вновь окрасился зеленым светом, противник попытался открыть ответный огонь, но вторая ракета положила конец этим жалким потугам, взорвавшись в самой гуще солдат, при этом нанеся серьезные повреждения и самой конструкции. Третья ракета довершила начатое, и оторвавшись от стены, верхняя часть лестницы, со всеми находившимися на ней Немезийцами рухнула на площадку перед Диспетчерской.
        Перезаряжать Ракетницу времени не оставалось, а потому сдернув с плеча Винтарь, я открыл огонь по тем, кому удалось уцелеть при падении, и благоразумно решившим отступить за угол здания со стороны дороги. Когда последним отступавшим, улизнув от огня моего плазмера, посчастливилось благополучно достичь укрытия, я вновь сместился за угол, заняв зеркальную с ними позицию с другой стороны здания.
        Теперь можно было заняться и Диспетчерской, благо ее осмелевшие защитники слегка расслабились, пока я разбирался со спускавшимися по лестнице. И чтобы иметь возможность увидеть мою позицию, были вынуждены практически высовываться из окон. Воевать с каждым в отдельности я не собирался, а перезарядив Ракетницу, просто отправил по одной ракете в каждое из окон. Конечно, взорвавшись в глубине помещения, наибольшее беспокойство они доставили операторам турелей. Но укрыться от их осколков в замкнутом пространстве представлялось довольно сложно, даже находясь на расстоянии от эпицентра взрыва. И моментально стихшая боевая активность противника стала ярким тому подтверждением.
        - Все, валим отсюда - словно подталкивая меня в спину, подсказало чувство внутреннего хронометража.
        Ведь именно в этом и заключалась основная идея тактики, которую я намеревался применить. Главное - не останавливаться, чтобы не позволить противнику взять меня в клещи. Ведь толпой одолеть одиночку несложно, главное грамотно обложить противника, а в идеале - загнав его в угол, напасть со всех сторон. Предоставить им такую возможность в мои планы не входило. Поэтому, перезарядив Ракетницу и закинув ее за спину, я взял в руки Винтарь, по тихой покинув свою позицию. Для выполнения задуманной тактики я планировал совершить небольшой марш-бросок, но как вскоре смог убедиться, задача эта оказалась не из легких.
        Своими глазами этот шедевр машинистично-электронной архитектуры я наблюдал впервые. И хотя по мере продвижения я практически сразу получал информацию, для чего предназначен тот или иной объект, впечатление создавалось неизгладимое. Над мешаниной причудливых комплексов, величественно возвышались конусы “прокольщиков” озарявших все пространство пещеры волнами излучаемой ими энергии электростатических импульсов, размеренно устремлявшихся снизу вверх. Впрочем, передвигаться среди этого инженерного хаоса оказалось несложно, что являлось немаловажным фактом, потому как этими хитрыми тропами предстояло пересечь всю пещеру, вплоть до ее противоположного входа. Из всего многообразия возможных направлений, данный вариант выглядел наиболее привлекательным. А учитывая, что инженерные коммуникации проектировались под более габаритных Немезийцев, даже самые узкие проходы никак не отражались на скорости моего передвижения.
        Неуклонно наращивая дистанцию с местом последнего боестолкновения, я все больше терялся для противника, лишая его возможности контролировать ситуацию. К тому же, им в голову вряд ли могла прийти мысль, что я попрусь в такую даль, что позволяло нарисоваться в нужном месте нежданчиком. Не успев утомиться от крайне познавательной экскурсии по лабиринту Ретронслятора, как показалась противоположная стена пещеры, что означало необходимость приступать к выбору позиции. Следовало выбрать точку в непосредственной близости к входу в Диспетчерскую, не только позволяющую оставаться незамеченным, но и возможность занять ее без палева. Задача оказалась непростой, но проявив все свои способности к промышленному альпинизму, мне удалось сверху пробраться на один чудесный балкончик, откуда интересующий меня вид, открывался как на ладони.
        - Ну не могут же они совсем не выходить - словно в оправдание выбранной тактики в очередной раз приводила довод элементарная логика, не прошло и получаса, с момента как я занял свою позицию. Но производить необдуманные телодвижения в самом начале засады, являлось верным путем к провалу, к чему меня подталкивала чрезмерная активность умственной деятельности, в которой я пребывал с первых мгновений пребывания в пещере. Требовалось перевести дух, и, сняв излишнее в данный момент нервное напряжение, успокоиться. Вскоре мне это удалось, а минут через десять я чуть ли не медитировал, при этом ни на секунду не упуская из вида вход в Караулку.
        Но первые признаки активности противника зафиксировал слух. Звук двигающегося Кара невозможно спутать ни с чем, причем почти сразу стало понятно, что машин две, а тональность воя указывала на приличный перегруз. Расслабленность куда-то разом улетучилась, и древний инстинкт хищника, почуявшего добычу, превратил тело в подобие сжатой пружины. И “добыча” сама шла в руки. Относительно того, что повозки движутся по центральному проходу, сомненья не возникало, как и то, что конечный пункт их маршрута находится именно здесь. Чтобы не спалиться, пытаясь рассмотреть приближающиеся Кары, я был вынужден определять разделяющее нас расстояние на слух, что под резонирующим сводом пещеры оказалось занятием не из легких. Но когда Кары приблизились вплотную, появилась возможность более уверенно определять их положение.
        Как я и предполагал, Кары остановились не на стоянке, а непосредственно под окнами Диспетчерской, чтобы оказаться как можно ближе к входу. Каров действительно оказалось два, и если первый был заполнен ранеными частично, то во втором находились исключительно раненые, причем преимущественно довольно тяжело.
        - Чувствуется рука мастера - мимоходом отметил я, догадываясь, что начнет происходить дальше.
        Кар с тяжелоранеными остановился как раз напротив входа, после чего словно по сигналу, произошло долгожданное событие. Дверь распахнулась и находящиеся внутри немедленно кинулись заносить неходячих, в то время как остальные пассажиры Каров, помогая друг другу, добирались до входа сами. Добровольные помощники, выполнявшие роль санитаров, внесли внутрь первую партию тяжелораненых, и теперь вернулись, намереваясь забрать оставшихся. В этот момент пассажиры первого Кара добрались до входа, в результате чего там образовалась небольшая пробка.
        Я находился довольно близко, к тому же успев пристреляться к Ракетнице, отсюда мог бить белке в глаз, в то время как мишень выглядела, что у слона задница. Промазать по этой толпе представлялось невозможно, поэтому первая ракета произвела особый фурор, разбросав такое количество тел, что невольно пришло сравнение с подобными сказочными кадрами из какого-нибудь тупого Американского боевика. Моя позиция располагалась значительно выше, к тому же немного в недоход от двери на противоположной стороне дороги. Потому, когда вход чудесным образом расчистился, из внутреннего пространства Диспетчерской я мог видеть лишь небольшой кусок стены, отгораживающий проход от Аппаратной, да таких же размеров пол под ним. Судя по всему, вход в Аппаратную находился чуть дальше, и именно оттуда могла быть предпринята попытка закрыть входную дверь. И в момент, когда прицел разрешающе позеленел, я понял, как можно этому воспрепятствовать. Прикинув расстояние до предполагаемого входа, и рассчитав угол отражения, я выстрелил в пол так, чтобы вся энергия взрыва рикошетом ушла именно в том направлении.
        Теперь пришло время заняться уже неоднократно побитой компанией возле каров. Потому что те, кому вновь посчастливилось уцелеть, настолько оправились и осмелели, что кто-то уже открыл по мне стрельбу из-за дальнего кара. Но ракету на это унылое воинство тратить решительно не хотелось, а потому последнюю в кассете я вновь направил в проход, но уже в стену, постаравшись, чтобы взрывная волна ушла дальше по коридору, где предположительно размещалась Казарма. После чего отложил Ракетницу и, сдернув с плеча Винтарь занялся индивидуально-точечным воздействием по находившимся на пятачке перед Диспетчерской. Учитывая, что я находился значительно выше, покончить с ними удалось довольно быстро.
        Во время этого скоротечного боя, я боковым зрением внимательно наблюдал за окнами Аппаратной. И, несмотря на все мои предположения, они так и не открылись, хотя другой возможности поддержать огнем гибнувших снаружи товарищей у засевших внутри не было. Оно и понятно, успели сообразить, что это неминуемо закончиться ракетным надругательством над внутренним укладом помещения, причем, со всем находящимся там личным составом. А потому они предпочли оставить гибнуть этот балласт, решив не рисковать ради их спасения собственной шкурой.
        - У, как я их зашугал-то, однако - мелькнула глумливая мысль, но внутренний секундомер работал независимо от эмоций.
        - Пора - скомандовал он, как только расчистив себе дорогу, я уничтожил всех, находящихся снаружи.
        Спуститься вниз предельно быстро позволяла одна из опорных балок, поддерживающих балкон. Придерживаясь за нее рукой, я соскользнул по этой направляющей на каменное основание пола, и наперерез дороги стремительно кинулся к входу в Диспетчерскую. Нельзя было позволить закрыть вход, а потому столь откровенная наглость имела свое оправдание. Но я ошибся в другом, а именно, что самоуверенно решил перезарядить Ракетницу прямо на бегу. Это отвлекло мое внимание, и все же справившись с процедурой перезарядки, я на какое-то мгновение позже заметил приоткрывающееся окно. Пути назад уже не было, к тому же, дверь, открывающаяся мне навстречу, позволяла попасть внутрь, лишь преодолев пространство между ней и окнами.
        Как и следовало ожидать, в щели приоткрытого окна появился ствол плазмера, и неприятелю оставалось лишь поймать меня в прицел. Поэтому в данной ситуации снаряженная Ракетница оказалась под рукой чрезвычайно своевременно. Я выстрелил на бегу, поэтому на особую точность и не претендовал, но в мою задачу как раз и не входило, чтобы ракета попала внутрь Аппаратной. Тех осколков и кинетической энергии взрыва, что зайдут в окно рикошетом от стены перед ним, должно с лихвой хватить, чтобы сбить стрелку прицел надолго, если не навсегда.
        Но иногда, мы сталкиваемся с таким явлением, как “пропасть”, причем происходит оно всегда крайне несвоевременно. Все шло по плану и выпущенная мной на бегу ракета устремилась к цели, в то время как противник, все же опережая меня, сделал первый выстрел. Как правило, первый всегда больше пристрелочный, и в том, что он промазал, как раз ничего удивительного не усматривалось. Однако то, что промажу и я, стало полным шоком и, наблюдая за происходящим, я просто не мог поверить собственным глазам. В начале мне казалось, что, судя по траектории движения, ракета взорвется в непосредственной близости от оконного проема. Но когда она невероятно грациозно, буквально юркнула в эту узкую щель, мое настроение разом переменилось. Мой хитроумный план провалился и у меня, как-то враз создалось впечатление, что пришло время встретиться с последствиями этого провала. И хотя в последнем рывке я совершил безумный прыжок, пытаясь достичь входа, второй заряд стрелка, не дрогнувшего от пролетевшей над его головой ракеты, устремился мне наперерез.
        Снова, будто удар кувалдой, только в ногу, и изменившаяся от разрыва плазмы траектория финишного прыжка, отбросила меня к стене уже внутри прохода. После чего я, как поломанная кукла, рухнул на пол.
        - Все-таки я внутри - первой пришла торжествующая мысль, на короткий миг опередив волну боли в раненой ноге, смешанной с немалой долей досады от осознания этого факта.
        При этом тело жило, как бы своей жизнью, быстро превратив свалившийся на пол бесформенный мешок с костями в какое-то подобие боевой единицы, занявшей позицию для стрельбы из положения лежа. Что было крайне своевременно, потому как охватившая меня неистовая злоба, жаждала выхода, обостряя все чувства в поиске объекта, на который ее можно выместить. Когда говорят, что гнев “запеленил” взор, подразумевается, что меняется восприятие происходящего, и все последующие события я наблюдал словно со стороны. Все сомненья и опасенья оказались сметены под напором поднимающегося во мне гнева в стремлении покарать, если не того, кто причинил мне обиду, то по крайней мере первого же, попавшегося под руку. Причем, как ни парадоксально, заставляя забыть о самом ранении, со всеми негативными ощущениями, с ним связанными.
        Перезарядка после первого выстрела давно закончилась, и горящий зеленым светом прицел открывал дорогу моим внутренним порывам. Вход в Аппаратную находился не далее чем в трех метрах от меня, и еле различимое движение в глубине затянутого дымом, после взрыва первой ракеты, помещения, обозначил место назначения второй. В замкнутом пространстве данное вооружение обладало неизменной результативностью, что почувствовалось даже в коридоре. Потому как не дожидаясь, когда ракета достигнет цели, я попытался подняться, и взрывная волна заставила меня отступить назад, чтобы сохранить равновесие. Второй взрыв еще более ухудшил видимость внутри Аппаратной, но я был твердо намерен довести разгром этого помещения до логического завершения.
        Пространство перед окнами, откуда был произведен поразивший меня выстрел, сейчас мною не просматривалось, и становилось доступно только непосредственно от входа. И как только прицел вновь позеленел, набирая разбег, я преодолел последние метры до входа, и в последний момент нырнув вниз, въехал в аппаратную на спине, с ходу отправляя в сторону окон последнюю ракету. Судя по вспышкам плазмеров, поразивших лишь стену коридора значительно выше меня, в этом секторе находилось не менее пяти наемников, и последней ракетой, двоих мне удалось гарантированно отминусовать.
        Помимо этого взрыв ракеты, сотрясая стены аппаратной, окончательно погрузил внутреннее пространство в состояние первобытного хаоса, чем я не замедлил воспользоваться. Пока они не очухались после моего последнего “гостинца”, я проскользнул внутрь, и двигаясь вдоль стены, начал производить зачистку, двигаясь по периметру помещения. В этом неоценимую помощь мне оказало установленное Амкером программное обеспечение, передававшее на стекло шлема информацию со сканеров. Включившись автоматически, оно позволяло уверенно передвигаться в полной тьме устроенного мной хаоса, и по излучению Немезийских комбинезонов предоставляло полную информацию о местоположении противника.
        Выживших оказалось немного, но и те, кто подавал признаки жизни, достойного сопротивления оказать не смогли. Завершающим этапом моего “убийственного турне” стало пространство возле окон, куда я вышел с противоположной стороны от входа. Где с нескрываемым удовлетворением, мне довелось оценить результативность последней ракеты, выпущенной практически наугад. Здесь уцелеть удалось лишь двоим, причем первый, судя по характеру повреждений, выглядел готовым отправиться на встречу с праотцами и без моей помощи. У второго ситуация представлялась не настолько фатальной, и судя по безсмысленно болтающейся голове, его полную небоеспособность можно было объяснить разве что жесткой контузией.
        Объятый жаждой мщения при мысли, что возможно, это и есть виновник моего ранения, я уже направил ствол Винтаря в его сторону. Но в последний момент в затуманенный злостью разум сумел пробиться слабый голос рационального мышления. Свое оружие он продолжал держать в руке, а потому одним выстрелом я решил выполнить две задачи. Зарядом плазмы, выпущенной из Винтаря, Немезийцу оторвадло кисть руки, и теперь рукоятку отброшенного в сторону плазмера продолжали сжимать уже мертвые пальцы. Но основной задачей являлось ввести противника в состояние болевого шока, что с одной стороны должно помочь ему очухаться после контузии, ну а с другой - сделать более покладистым.
        Горячка боя несколько отступила, и следом неизбежно пришла волна боли от нового ранения, позволяя на своей шкуре почуствовать, что сейчас испытывал наемник. А потому, не давая опомниться враз пришедшему в себя Немезийцу, уже осознано уставившегося на место отсутствующей кисти, я приступил к выполнению задуманного плана. Схватив его за шкирку, используя обод крепления шлема к комбинезону, я отчаянным рывком заставил его подняться на ноги. После чего, не дожидаясь, когда он окончательно обретет равновесие, волоча его впереди себя, я направился к выходу в коридор.
        Учитывая, что с каждым шагом рану пронзало обжигающим приступом боли, преодолеть эти несколько метров далось ценой невероятных усилий. Но и достигнув прохода, предстояло пройти еще добрый десяток метров, что отняло, кажется, последние остатки сил. За все время пути Немезиец оставался абсолютно безучастен к происходящему, и судя по увеличивающейся нагрузке на левую руку, был намерен совсем отстраниться от действительности, начав терять сознание. Но главное, что его хватило до входа в Казарму, и хотя свою роль он выполнил еще не до конца, по крайней мере волочить эту тушу дальше уже не требовалось.
        Появление фигуры на фоне входа произвело именно ту реакцию, на которую я и рассчитывал. Предпочитая сначала стрелять, а потом спрашивать, что вероятнее всего являлось результатом созданной мной репутации, засевшие внутри наемники тут-же открыли по ней шквальный огонь. К тому же, они наверняка знали, что во время нападения на Ретранслятор, на мне находился “камуфляж” из комбинезона их образца. Поэтому, пока заряды плазмы нещадно били в корпус прикрывающего меня Немезийца, держа Винтарь в правой руке, я планомерно уничтожал одну огневую точку за другой.
        Похоже, даже последний защитник Казармы так и не понял, почему фигура в дверном проеме, получив не менее тридцати попаданий, продолжает вести столь прицельный ответный огонь. Обмякшее в самом начале боя тело Немезийца, под непрерывным градом ударов плазмы начало заваливаться, в конечном счете, повалив и меня самого. Во многом виной тому являлась окончательно отказавшая от напряжения раненая нога. И момент моего триумфа особой торжественностью не блистал, потому что я оказался буквально завален своим некогда “живым щитом”. Причем, подогнувшаяся левая нога, каким-то невероятным образом оказалась подо мной, и подобная поза вызвала приступ судорожной боли.
        Резким движением оттолкнув от себя труп наемника, я одновременно перекатился от проема назад в коридор и только тогда смог вздохнуть облегченно. В первую очередь следовало заняться раной, и большая потеря крови выглядела крайне нежелательно, особенно в такое неспокойное время. Я уже привычно нашаривал аптечку, когда смог, наконец, разглядеть саму рану. При всей нелицеприятности прямого, а не вскользь, как раньше, ранения от разрыва плазмы, меня ожидал приятный сюрприз. Рана оказалась не настолько обширна, как того следовало ожидать, потому как на мне находилось два комбинезона. Об этом наглядно свидетельствовал больший по размеру радиус повреждения в Немезийском комбинезоне, по сравнению с находящимся под ним собственным костюмом. Кровопотеря, как я в очередной раз смог убедиться, была небольшая, что являлось своеобразной визитной карточкой поражения от разрыва плазмы. Вскоре аптечка выдала перевязочный материал, после чего я уже отработанным движением, положил салфетку на рану, оставив ровные края со всех сторон. Но даже в этот момент моя юморная натура проявила себя в лице горькой иронии.
        - Да я прям профи становлюсь - и не упустив двусмысленности этого утверждения, тут же с сарказмом добавил:
        - В плане “плюху” схлопотать.
        Но, не обращая внимания на свой противоречивый эмоциональный настрой, я сосредоточено заправлял край салфетки под комбинезон, размещая его на участке здоровой кожи вокруг раны. Когда этот процесс закончился, вновь появилась тянущее ощущение, в то время как полыхающий жар в эпицентре раны начал постепенно стихать. Но как обычно, предпочитая не дожидаться милости от чуда, я решил позаботиться о себе сам. И закончив с перевязкой, я незамедлительно занялся программированием аптечки, добавив к штатному “фармо-коктейлю” приличную долю болеутоляющего.
        Боль отступала, и я с наслаждением отметил тот факт, как под влиянием этого процесса меняется восприятие происходящего. Все выглядело уже не столь мрачно и беспросветно, как буквально минуту назад, и даже оглушительная тишина, воцарившаяся на поле боя, уже не так давила на возбужденную психику. Но сидеть и расслабляться было нельзя и, действуя по принципу “куй железо, пока не припекло” предстояло незамедлительно произвести зачистку местности.
        В состоянии покоя боль уже не беспокоила, но стоило мне начать подниматься, ощутимо заявила о себе при первых движениях. Притупленная медикаментами, сейчас она воспринималась как должное, и оставалось лишь смириться с этим фактом, стараясь не придавать ему особого значения. Раз уж я находился возле расположения, его и предстояло зачистить в первую очередь. После чего, отчаянно хромая, я направился в Аппаратную, по дороге закрыв, по-прежнему распахнутую дверь в Диспетчерскую. “Мертвецкая” тишина, преследовавшая меня повсюду, и здесь оправдала свое определение, в чем я смог убедиться, зачищая помещения Аппаратной. Те слабые признаки жизни, которые подавали немногие из ее защитников вскоре были окончательно сведены “на нет”, и я стал полноправным хозяином данной территории.
        В первую очередь мое внимание привлекло слабое мерцание экранов управления наружних турелей в глубине комнаты. На первый взгляд, по транслировавшейся на всех без исключения экранах серой мути, создавалось впечатление, что вся система неисправна, и изображение отсутствует. Но видневшийся в каждом из экранов ствол плазмера в корне рубил подобную версию. Приглядевшись повнимательней к клубящейся снаружи однородной массе, я наконец понял, что это. Дым! Распространяясь от горящего Автопарка, он заполнил все пространство тоннелей, порядком усложнив жизнь находящимся у входов в пещеру. Рассмотреть что-либо в этом месиве представлялось невозможным, но учитывая степень защищенности данного входа в Ретронслятор, нападения я не опасался. Тем более, что и контроль над управлением турелей находился в моих руках, и в случае необходимости ничто не могло мне помешать их использовать.
        Но основной целью по-прежнему оставалось нейтрализация Ретронслятора, и только теперь я решил разобраться с технической стороной этого вопроса. В данной области Амкер обладал более исчерпывающими знаниями, и не желая тратить время на изучение всего объема необходимых данных, я решил обратиться к нему напрямую.
        - И где здесь этот Ретронслятор находится - спросил я небрежным тоном.
        - Так вся пещера и есть Ретронслятор - последовал его ответ, несколько сбивший мой излишне самоуверенный настрой.
        Я уже пребывал в полной уверенности, что перебив всех присутствующих в пещере, мне остается только отправиться в самое ее сердце, чтобы нажать заветную кнопку отключения этой махины. Но просматривая выкладываемую Амкером информацию о принципе размещения всех систем Ретронслятора, мне становилось понятно, что желанный рубильник существует только в моем воображении.
        Сердце системы - центральный сервер, управляемый разумом Искусственного Интеллекта, находится намного ниже уровня пола в пещере. Метров на сто, да и то, там только заканчивается «Укладка», которая помимо центрального сервера включала в себя запас энергии для автономной работы всего комплекса. Помимо прочего там размещался настолько огромный заряд взрывчатки, что даже при всей его минимализации на киллотонну мощности взрыва, он занимал приличный объем Укладки. Но главное становилось понятно с первого взгляда - учитывая все предпринятые строителями «антивандальные» меры, добраться до этого логова невозможно.
        Попытка все оставшееся до Диверсии время расносить системы Ретронслятора из Винтаря, на фоне громады электронного города, могла выглядеть разве что жестом отчаянья. Ведь оборудование, ответственное за выполнение жизненно важных функций, надежно упрятано в Укладке, и частичное повреждение пещерного комплекса на проведение Диверсии никак не влияло. Да и какой из меня сейчас Терминатор, как бы вообще в скором времени не погаснуть от потери крови и обширной интоксикации. Неожиданно ход моих размышлений прервал Амкер.
        - На этот счет есть у меня одна мыслишка - произнес он несколько нерешительно, словно и сам сомневался в осуществимости своего предложения:
        - Я тщательно изучил все данные о компьютерных системах, применяемых на Ретронсляторах, и приобщил к ним результаты собственного анализа. Действительно, на первый взгляд ситуация выглядит неутешительно. Любая попытка захватить контроль над управлением системами, как и проникновения в саркофаг Укладки неизбежно вызывали ответную реакцию Искусственного Интеллекта. Он немедленно блокировал связь с внешним миром, делая невозможным дальнейшее пребывание в системе. Сейчас он полагает, что ситуация по-прежнему стабильна, а потому проникновение в систему не только возможно, но и способно дать реальную возможность воздействовать на ход Акции.
        - А нельзя чуточку поконкретней? - прервал я его нудную лекцию, желая сократить затянувшуюся прелюдию.
        - Протокол самоликвидации - с ходу поменял стиль повествования тот, начав давать информацию в более сжатой форме:
        - Попытки инициировать этот протокол если и предпринимались, то стоило приступить к взлому центрального сервера, натыкались на противодействие И.И., блокирующего доступ к системе. Поэтому подобный вариант действий всерьез не рассматривался, и изучался мною из чисто академического интереса. И в первую очередь меня заинтересовало, как на Ретронсляторе производится времяисчисление, ведь даже при его синхронизации с вашим измерением, как к примеру сейчас, излучаемая им энергия делает невозможным работу любых часов, в том числе и атомных. А поле, возникающее непосредственно во время осуществления Диверсии, когда производится переброска генерированного силового поля, делает эту задачу совершенно невыполнимой. Тем не менее, подрыв комплекса Ретронслятора после завершения Диверсии каждый раз производился с поразительной точностью. Только непонятно, задержка в сорок семь минут является результатом необходимости предоставить охране возможность покинуть объект, либо это запас времени, гарантированно исключающий возможность самоподрыва раньше окончания Диверсии. И что в таком случае может обуславливать такой
срок? Я еще не знаю точно, но наверняка пойму, если смогу войти в главный сервер - наконец-то закруглился Амкер, демонстрируя нешуточную решительность.
        - Иными словами, ты предлагаешь заняться наукой в чистом виде, следуя путями дикими и неизведанными? - сохраняя совершенно серьезный тон, спросил я.
        - Именно так - не замечая подвоха в моих словах, ответил Амкер. Однако, его эмоциональный фон указывал, что у него остался еще один нерешенный вопрос, в чем я очень скоро смог убедиться.
        - Только я полагаю, что ты сам вряд ли отнесешься с одобрением подобного плана, ведь в случае его успешного выполнения мы оба неизбежно погибнем - как всегда, когда волнуется, бестолково сформулировал Амкер.
        - И он еще оказывается, обо мне думает. А как интересно я должен относиться ко всему происходящему? Разве что как к компьютерной игре. Начиная с момента установки, когда меня самого загрузили по полной программе в этот мир принцесс и демонов. Да и на протяжении всего пребывания здесь, то и дело оборачиваясь чередой занятных ассоциаций. Тут и “Нортол Комбат” где только и нужно, что бежать и стрелять, и полный антураж “Сталкера”. Что там далеко ходить, тут вам и “грузовик смерти”, и бесконечные переходы пещерных комплексов, навевающие ностальгические воспоминания о ночах напролет, проведенных в виртуальных блужданиях по “Зоне отчуждения”. Да и концовочка намечалась на редкость схожая, превосходя оригинал разве что своей глобальностью. “Гейм Овер” в “Сталкере” означал оказаться тупо заваленным гайками, так и не получив желаемого. В моем же случае я рискую в прямом смысле “прогреметь” на всю галактику, внеся весомое изменение в расстановку сил.
        Эти мысли подсознательно созрели уже давно, а потому на их осознание понадобились считанные доли секунд. Поэтому долго ждать моего ответа Амкеру не пришлось, однако я постарался скрыть свои истинные чувства. Вместо этого, намеренно подстегнув его волной оптимизма и решительности, ободряюще напутствовал в его намереньи:
        - Жги, черноголовый.
        Мое позитивное настроение возымело небывалый эффект, судя по тому, как энергично Амкер приступил к активным действиям. Хотя, возможно он попросту получил возможность вырваться на оперативный простор, стосковавшись по родной для него стихии.
        Избегая лишних нагрузок на ногу, я уже давно устроился в одном из кресел диспетчеров, стоящих возле приборной консоли. Отсюда я мог контролировать приличный участок дороги на подступах к Диспетчерской, да и весь пятак перед воротами просматривался как на ладони. К моему удовлетворению выяснилось, что местоположение для Амкера не имеет ни малейшего значения, и его вполне устраивает любое место, где имеется соединение с сетью. Следить за действиями Амкера являлось бессмысленным занятием, потому как я безнадежно отстал на первых же операциях, которые он производил, внедряясь в сеть сразу по нескольким направлениям.
        Хотя тело до сих пор находилось на некотором медикаментозном подъеме, на меня навалилось непонятная усталость. Конечно, я не спал уже больше суток, да и крайне напряженный ритм, в котором я провел все это время, не могли остаться без последствий. Однако создавалось впечатление, что причиной столь угнетенного состояния являлось что-то другое. Нет, о чувстве вины за сотворенный здесь ад и речи не шло, подобным чистоплюйством я отродясь не грешил.
        - Наверное, просто наигрался по рубчики - наконец понял я.
        Действительно, сколько можно бегать здесь, квесты разные выполнять. Базара нет, по своей реалистичности подобное приключение не может не затягивать, но со временем чувство пресыщения неизбежно посещает любого геймера. Пришло время расслабить мозг, пока совсем не заигрался, потому как без последствий, пребывание в этом бесконечном шутере остаться не могло. Используя проверенную систему аутотренинга, загнать себя в состояние “овоща” много времени не заняло, чему крайне способствовали чувство усталости и апатии, играющие сейчас на моей стороне. Ну а возможно я просто задремал, для надежности исключив появление снов, либо других проявлений взбудораженного сознания.
        - Нашел, бляха-муха - разбудил меня невольный вскрик Амкера, судя по всему, самого только что вынырнувшего из иного мира, где он пребывал в поиске разгадок.
        - Гравитационные поля - выдохнул он возбужденно, заметив напряженное внимание с моей стороны.
        Я успел только свериться со временем, выяснив, что дреманул почти час, и спросонья не совсем понимал, о чем, собственно, идет речь. Но с грехом пополам сориентировавшись в ситуации, смог найти способ синхронизировать переполняющий Амкера поток информации, со своими скромными возможностями еще не до конца проснувшегося сознания.
        - Давай временно сменим схему, а потому обо всем подробно и по порядку - осадил я его.
        - Времяисчисление оказалось так запрятано, к тому же завязано на полном контроле доступа только с ведома Искусственного Интеллекта, поэтому, чтобы до него добраться, пришлось такие кружева повить, что самому не вериться - заявил он гордо.
        Откровенная похвальба со стороны Амкера меня ничуть не раздражала, позволяя не спеша освоиться в ситуации и понять, что ему удалось нарыть нечто действительно ценное. Но Амкер не унимался и продолжал позерствовать:
        - Да и найти это оказалось возможным лишь благодаря тому, что я предвидел подобный вариант и приготовил ряд отмычек и схем обходов по периферийным программам.
        Вот сейчас он уже начал слегка раздражать, теряя время, но видимо достаточно ясно разглядев это по моему настроению, он немедленно перешел к существу вопроса:
        - Одной из возможностей определения точного хронометража времени является размещение планет солнечной системы относительно друг друга. Составив из них простейшую систему координат, можно определить время с точностью до долей секунды. Но дело в том, что может и не оказаться возможности наблюдения за их положением с поверхности, поэтому система применялась та же, но расположение планет определялась по идущим от них гравитационным полям, пронизывающих всю солнечную систему и представляя не менее точную модель ориентации во времени.
        - И что конкретно из этого следует? - уже окончательно проснувшись, вновь поменял я ход беседы, сразу ставя вопрос ребром.
        - Если захватить управление системой гравитационного контроля, мы сможем установить свое время. И достаточно сбить его на несколько минут, чтобы сорвать участие этого Ретронслятора в проведении Диверсии. Ну а в идеале можно подвести время к моменту самоликвидации, и покончить с Ретронслятором наверняка. Но и в том, и в другом случае, необходимо до последнего оставаться на контроле, иначе в случае малейшего несоответствия, И.И. выявит факт чужеродного вмешательства, и заблокирует систему - предельно кратко обрисовал ситуацию Амкер, даже не уточняя, что подобный провал делает невозможным повторную попытку.
        - И сколько времени займет захват этой системы? - вновь конкретизировал положение дел я.
        - Да получить контроль именно над этой системой, дело трех минут, необходимо захватить еще ряд программ, несоответствие определенной переодичности работы которых и может встревожить И.И. - смущенно ответил Амкер, словно был виноват в возникших осложнениях.
        Все это время у меня в глазах не прекращалось мелькание на мониторе, где он выделял компрометирующие нас программы, не дожидаясь вопроса, готовясь дать более-менее вразумительные сроки.
        - Два часа пятнадцать минут - предельно точно определил он необходимый срок, видя, что не желая его торопить, я терпеливо ожидаю конкретных данных.
        Сам собой напрашивался вопрос - и зачем тогда было будить? Но я предпочел оставить раздраженность в невидимости, на публику с прежним энтузиазмом “благословив” Амкера на дальнейшие свершения. Он вновь с головой погрузился в работу, оставив меня наедине со своими мыслями и чувствами. Ведь в состоянии вынужденного бездействия, отстраниться от проявлявшихся в организме негативных ощущений становилось довольно проблематично.
        Все тело ныло, как один большой синяк. В хаотичном порядке его тянуло и простреливало, причем не только в области ранений, но и в органах, никак с ними не связанными. И так в состоянии практически полного покоя, поэтому нетрудно догадаться, что предстоит испытать при малейшей попытке перейти к активным действиям.
        А вот в том, что подобная перспектива предстоит в самом ближайшем будущем, у меня не возникало ни малейшего сомнения. Сидеть здесь, наблюдая ход хронометра, в обратном порядке отсчитывающего оставшиеся до взрыва секунды, я не собирался однозначно. К тому же, как я успел выяснить, в этом не наблюдалось ни малейшей надобности. Хотя И.И. иявлялся полноправным хозяином всей системы, то после активации протокола самоуничтожения, отменить взрыв не мог даже он. Поэтому, вместо того, чтобы маяться от безделья и страдать от болезненных ощущений, я настроился на решение вопроса, относительно нашей эвакуации из зоны поражения.
        На первый взгляд задача выглядела неразрешимой, ведь расстояние, которое необходимо преодолеть, чтобы добраться до поверхности, составляло семьдесят два километра. И на единственно доступном средстве передвижения - Каре, с его крейсерскими шестьдесят километров в час, подобная затея выглядела, мягко говоря, малоосуществимой. Но тут в моей памяти всплыл момент манипуляций Амкера с программным обеспечением Тандозера, когда ему удалось значительно превысить базовые характеристики нашего механизированного тарана. Осуществление этого плана требовало тщательной проработки, ответственность за которую, по понятным причинам, предстояло возложить на Амкера. Инициировав процесс взлома интересующих нас программ, он очень кстати оказался несколько не у дел, осуществляя, разве что, контроль за ходом операций.
        Времени до завершения взлома оставалось предостаточно, поэтому я решил не откладывать с выяснением жизнеспособности своего плана, попутно в очередной раз вынеся Амкеру мозг.
        - Ты тут меня недавно спрашивал, насколько я готов погибнуть при осуществлении твоего плана - обратился я к Амкеру, чем вызвал его живейший интерес.
        - Ну со мной все понятно, мое пребывание в этом мире жестко регламентировано, ответь мне лучше на другой вопрос. Почему ты сам столь целеустремленно рвешься погибнуть в недрах этой захолустной планеты, прервав свой жизненный путь практически на пике возможностей? - размеренно продолжал я закручивать интригу, но как выяснилось, явно недооценил Амкера.
        - У тебя опять какой-то план появился? - с нескрываемой надеждой встрепенулся Амкер, с ходу раскусив причину моего красноречия.
        - У меня-то есть, вопрос в другом. Почему ты, предлагая свой план уничтожения Ретронслятора, даже не удосужился продумать пути отхода. Тем более, осуществление моего замысла во многом зависит от тебя, потому что находится в сфере именно твоей компетенции - словно школьника продолжал распекать я Амкера, не особо торопясь переходить к сути вопроса.
        Поняв, что я откровенно издеваюсь, и простого ответа не дождаться, Амкер решил форсировать события, начав анализировать ситуацию, с целью самостоятельно найти решение проблемы, благо кое-какие подсказки я ему уже дал. Делал он это, естественно вслух, чтобы по моей реакции определять правильность хода своих рассуждений. А так как выбирать было особо не из чего, он довольно быстро поймал ход моей мысли, что, впрочем, выразилось в привычном скепсисе относительно практического осуществления подобного замысла:
        - Даже если получится разогнать Кар до нужной скорости, то при прохождении поворотов центробежная сила будет настолько велика, что нас неизбежно размажет по стене тоннеля.
        - Что-то у меня никак не вяжется твоя профессиональная склонность оперировать исключительно фактами, и твой теперешний настрой, основанный на одних только предположениях. Поэтому, прежде чем опускать руки, может ты сначала произведешь необходимые расчеты, а уже потом будешь делать выводы - произнес я совершенно спокойным тоном. Однако Амкер без труда догадался о моих истинных эмоциях, и справедливо пристыженый, попытался загладить свою оплошность.
        - Сейчас сделаю - ответил он, своей лаконичностью давая понять, насколько он уже сосредоточен на выполнении данной задачи.
        До завершения взлома комплекса программ по прежнему оставалась уйма времени, да и Амкер, задумчиво вертящий схемы параметров Кара, на и без того загруженном до предела ноуте, собеседником был никаким. В последний раз на контакт он вышел в самом начале исследования, с удивленным восторгом произнеся:
        - А у этой «козявки» поразительная динамика!
        Судя по происходящему на мониторе, работа шла непросто, причем это было единственное, что я смог понять, несмотря на то, что за последнее время в информатике я заметно подтянулся. Под монотонное мелькание экрана я с чистой совестью опять задремал, не усматривая в этом ничего предосудительного. Свою часть работы я честно выполнил - сгенерировал идею, грамотно организовал работу по ее выполнению, ну и выписал волшебный пендаль для ускорения.
        Единственное, о чем оставалось сожалеть, что отдохнуть может лишь разум. Тело, работавшее в авральном режиме уже больше суток, могло разве что мечтать о такой возможности, “вывозя” лишь под усиленным медикаментозным воздействием. Бесконечно подобное изуверство над собственным организмом продолжаться не могло, и оставалось только надеяться, что к моменту полного исхода сил у нас получится покинуть это гиблое место.
        - Готово - торжественно объявил Амкер, не обращая ни малейшего внимания, что вновь застал меня далеко не в момент наивысшей концентрации.
        - Что именно? - конкретизировал я, выигрывая время, чтобы успеть прочистить мозги и вспомнить, о чем, собственно, идет речь.
        - Оставляя запас времени в размере пяти минут, прохождение маршрута до лифтовых платформ возможно с вероятностью порядка девяносто двух процентов - по военному четко отрапортовал Амкер.
        Подобный результат являлся пределом мечтаний, но никак не проявляя своих эмоций в “общем чате”, вслух я озабоченно поинтересовался:
        - А движок не задымит от перегрузки?
        - В том-то все и дело - вновь развел демагогию Амкер:
        - Сложней всего было не просчитать маршрут, с учетом разгона после прохождения всех поворотов, а заставить Кар выдать максимум мощности. И как я не старался использовать весь его потенциал, в конце маршрута он сохранит тридцать два процента своего ресурса.
        Я уже пытался придумать, как бы подипломатичней поменять тему, когда Амкер сделал это сам.
        - Только необходимо разгрузить Кар от всего вспомогательного оборудования. И еще… - тут Амкер запнулся, и прочитав его фон, я понял, что он меньше всего хочет показаться трусом, но и не предупредить не имеет права:
        - Если на пути окажется препятствие, причем неважно, другой Кар, или просто человек, то неизвестно, останется ли что-нибудь не то, что от нас, а даже от Кара.
        - Ладно, не бубни. - отмахнулся я от его опасений:
        - Когда на Молнии ты мне сообщил, что мы движемся со сверхсветовой скоростью, на практически беззащитном в этом скоростном режиме корабле, я ведь и слова не сказал. Хотя даже я понимал, что если на нашем пути встретится, как ты выразился “препятствие”, то от нас останется только туманное облако, плавно тающее в бескрайних просторах космоса - резонно парировал я.
        - С программами как дела обстоят? - решил я сменить тему, видя, что Амкеру, как всегда, нечего возразить, и от этого он испытывал некоторый дискомфорт.
        - Скоро уже - отрапортовал он, с готовностью представляя показания хода взлома, отображенные на экране ноута в виде графических схем.
        Большая часть колонок показателей уверенно подбиралась к финишу, да и остальные отставали ненамного. Вставать и идти разгружать Кар дико не хотелось, поэтому я спросил Амкера:
        - А после захвата программ время можно будет перевести сразу?
        Судя по его попытке подражать мне в образе сурового профессора, окончательно вернувший самообладание Амкер компетентно заявил:
        - Процедура изменения параметров займет не больше десяти - пятнадцати минут, и еще примерно столько же продлится сама Диверсия.
        Ну конечно! Как я сразу не сообразил, туплю что-то. Ведь отправной точкой для активации протокола самоуничтожения является окончание проведения Диверсии. И если перемотать время на начало подрыва, минуя выполнение основного назначения Ретронслятора, несложно догадаться, что И.И. стопудово что-то заподозрит. Пока я втихую корил себя, внимание Амкера целиком занимало происходящее на экране ноута. Первая колонка графика взлома дошла до конца, и контроль над управлением этой программы перешел к нам. При этом, судя по отсутствию тревожных изменений в работе Системы, подмена прошла незамеченной. Освободившиеся ресурсы ноута немедленно направлялись на выполнение неоконченных задач, поэтому вскоре подтверждения захватов посыпались один за другим.
        Дождавшись установления контроля над всеми программами, Амкер вновь сосредоточенно склонился над ноутбуком. Но не прошло и пяти минут, как он распрямился и не скрывая удовлетворения произнес:
        - Начало Диверсии через четырнадцать минут.
        - Хорош самолюбованием заниматься, пошли работать - не давая в полной мере насладитья моментом своего триумфа, обломал я Амкера, занимая управление телом.
        Но прежде следовало принять очередную дозу стимуляторов, иначе вряд ли получится просто поднять из кресла слежавшееся тело. Производя практически на автомате привычные манипуляции, я с горечью осознавал, что, судя по состоянию организма, эта мера должна сработать в последний раз. Ведь с каждой последующей инъекцией сокращалась не только продолжительность действия препарата, но и его интенсивность. И как не хотелось приберечь срок действия стимуляторов “на потом”, сделав инъекцию непосредственно перед включением программы самоподрыва, но воспользоваться аптечкой приходилось именно сейчас. Учитывая тяжесть состояния, подобная мера позволила лишь вернуть организм в рабочий тонус, что позволило приступить к запланированным действиям.
        Используя Винтарь в качестве трости, я с крайней осторожностью поднялся, и словно тестируя свои возможности, направился к выходу. Процесс открывания встроенных в конструкцию Кара сегментов со вспомогательным оборудованием и инструментами, хотя особой сложностью не отличался, но учитывая, что действовать приходилось одной рукой, при этом стоя на одной ноге, оказался довольно трудоемким. Оставалось только порадоваться, что у меня хватило ума не взяться за эту затею, не выведя тело из недавнего коматоза. Во время выполнения работ я не забывал держать под пристальным вниманием весь сектор подъезда к Диспетчерской. Что, впрочем, оказалось излишне, потому что, похоже, я и действительно находился в пещере в полном одиночестве. Возвращаясь в аппаратную, я поднял Ракетницу, по прежнему лежавшую в проходе, где оставил ее при последнем использовании. Из опустевшего сидора был извлечен весь ее оставшийся боезапас, составлявший две последние кассеты.
        - Все лучше, чем совсем ничего. - подумал я, и без лишних сантиментов одной зарядил Ракетницу, а вторую пристроил на прежнем месте Камуфляжа.
        Все приготовления оказались окончены крайне своевременно, и график на экране ноута указывал, что до начала проведения Диверсии остались считанные секунды. По тому, как решительно Амкер взял управление телом, я понял, как много для него значит то, что будет происходить в дальше. Хотя оно и понятно, подобное происходит впервые, когда за ходом проведения Диверсии удается наблюдать изнутри, так сказать глазами Системы. Поэтому пусть играется, к тому же данные, которые он получит, поистине уникальны, и имеют огромную научную ценность. Если только сможем их отсюда вытащить.
        Вопреки ожиданиям, сама процедура проведения Диверсии особого впечатления на меня не произвела. Конечно, гудело и завывало в пещере не хило. Да и пронизывающая все тело вибрация, вряд ли кого могла оставить равнодушным. Но я ожидал большего, чего не скажешь про Амкера. Богатства палитры эмоций, излучаемых им, с лихвой хватало на нас обоих. А то, что он выхватывал из происходящего на мониторе, наверно было способно заставить его чуть ли не молиться на ноут, где все это фиксировалось. Но, не успев как следует надоесть вся эта вакханалия закончилась крайне своевременно, а то если бы не я, Амкер наверно дышать забыл.
        Огненно-красные всполохи заметались по стенам, и откуда-то из-под купола пещеры раздался трубный рев сирены. Буквально это буйство спецэффектов означало, что пора делать ноги, и в данном случае мое мнение полностью совпадало с предложенным вариантом действий. Поскольку после активации программы взрыва, на Ретронсляторе распахивались все ворота и шлюзы, предоставляя возможность беспрепятственно покинуть пещеру. Со всей скоростью, на которую был способен при своей хромоте, я бросился к выходу, прижимая к груди ноут, что, как всегда тщательно контролировалось Амкером.
        Рухнув на водительское сиденье, я первым делом отдал Кару команду на старт. Стоило ему вывернуть на прямую дорогу, как он в полной мере позволил оценить результат стараний Амкера. Рванувшись, как подорванный, перегрузкой от ускорения он вдавил меня в кресло раньше, чем я успел там толком устроиться. Вцепившись в руль, да и вообще, приняв все меры максимально закрепиться, для чего мне пришлось насколько это возможно сползти вниз, укрывшись за низкой панелью, я смог составить первое впечатление от поездки.
        - Да уж, “Конек-Горбунок” отдыхает, при такой скорости там бы седока оторвало вместе с седлом к чертям собачьим - мелькнула в голове дикая мысль. В плотных клубах дыма, через которые мы двигались, не просматривались даже стены тоннеля, вот в голову и лезла всякая чушь. Хотя иллюзию видимости пыталась создать всевидящая программа Амкера, вот только обзор от этого лучше не становился. Сенсоры комбеза особой мощностью не блистали, а потому картинка безнадежно запаздывала, не в силах соперничать с огромной скоростью Кара.
        Единственную реальную помощь его программы удалось извлечь от выведенного на экран лицевого щитка курсового указателя, основанного на схеме маршрутов, скачанного еще с первого Драндулета. Причем сразу стало понятно, что траектория Кара не всегда пролегала по штатному курсу. В зависимости от проходимого на максимально допустимой скорости поворота, его таскало по всей ширине дороги, порой пронося у самой стены. Причем, именно в такие моменты сенсоры и успевали передать картинку, несмотря на то, что я предпочел бы этого как раз не видеть. Хотя, по правде говоря, помимо проносящихся на расстоянии вытянутой руки стен, хватало и других развлечений, от которых захватывало дух, и мороз шел по коже.
        С первых метров пути у меня возникло подозрение, что Кар вознамерился во что бы ни стало вышвырнуть меня с водительского места, предпринимая подобные попытки при совершении каждого маневра. С подобными нападками и помогал бороться курсовой указатель, путеводной нитью вырываясь далеко вперед, предупреждая о предстоящих поворотах.
        При этом особо негативное впечатление от поездки вызывало фирменное завывание Кара, которое на теперешней скорости становилось невыносимым. Примерно на ста километрах в час, атакуя органы слуха изнутри, визг достигал такой частоты и тональности, что казался способен разорвать голову. На ста десяти начинало слегка отпускать, вследствие смещения звука в ультразвуковой диапазон, но именно в этот момент отмечалось появление “ежиков”. Беспокойно перемещаясь глубоко под кожей ощущением нестерпимого зуда, эти бесплотные паразиты с увеличением скорости забирались все глубже, предпринимая попытки проникнуть в костную систему. Причем сам момент их появления, почему-то воспринимался намного острей, и если учесть, что после каждого поворота, Кар вновь проходил все звуковые стадии разгона, назвать эту поездку скучной, просто язык не поворачивался.
        Примерно до середины дороги, на общую карту маршрута я практически не смотрел, акцентируя все внимание на прохождении очередного поворота. Но по мере того как метка на карте, обозначающая наше местоположение приближалась к отметке конца пути, общая карта привлекала все больше внимания. На последнем десятке километров видимость значительно улучшилась, а КПП на развилке, хоть и с трудом, но просматривался уже полностью. Снижения скорости здесь не планировалось, но и одного, брошенного на полном ходу, взгляда хватило, чтобы понять, что с момента моего появления, жизнь в эти места не возвращалась.
        Оставались считанные километры до того места, где Кар, чтобы высадить меня, даже не остановится, а просто сбросит скорость. Хотя в замудреной дорожной развязке на подъезде к лифтам особо не разгонишься, и попав в этот лабиринт, Кар перешел на принятый здесь скоростной режим. Под впечатлением от поездки теперь скорость движения Кара выглядела черепашьей. А когда мы приблизились к месту высадки, и скорость упала почти до нуля, покинуть борт труда не составило даже на одной ноге. В соответствии с заложенной в него программой, Кар направлялся к предпоследним - седьмым воротам. В то время как я двинулся в противоположном направлении.
        Первые ворота, через которые я сюда и попал, сейчас наверняка наглухо забаррикадированы, поэтому выйти через них не получиться. Более предпочтительно представлялось выйти через вторые ворота, как и все прочие, сейчас наверняка распахнутые настежь. Конечно, охрана наверняка еще там, ведь по условиям контракта, установленный срок не истек, и допустимое время эвакуации еще не наступило. Поэтому, в надежде на непогрешимость работы системы, все признаки грозящего взрыва будут ими проигнорированы.
        Наиболее вероятным местом нахождения охраны ворот по-прежнему оставалось операторская, отделенная от шлюза бронированным стеклом. Но я-то атакую изнутри, поэтому и слабых мест в обороне противника становилось намного больше. При планировании нападения я вспомнил одну деталь, на которую обратил внимание, когда только попал внутрь пещеры. Дверь в операторскую, выходящая на внутреннюю платформу верхнего яруса, выглядела сделанной скорее для удобства, чем для прочности. Разрыв плазмы из ручного оружия она, конечно, выдержит, но одной кассеты из Ракетницы вполне должно хватить, чтобы с мясом сорвать эту преграду с петель. Оставалось выбрать позицию, находящуюся точно напротив двери с целью исключить возможность рикошета. Учитывая, что цель находилась на порядочной высоте, задача оказалось не простой. Хотя, прежде чем унывать раньше времени, я предпочитал сначала изучить вопрос досконально, а уже затем делать выводы. Достигнув интересующего меня участка Фойе, я скрупулезно изучил все строения, первым делом начав с ближайших высотных объектов. И уже на втором обнаружил довольно многообещающий вариант,
причем основным его преимуществом являлось возможность подобраться к намеченной позиции из глубины пещеры.
        Сама позиция представляла огромный ящик трансформаторного вида, с панелью управления, находящейся на плоскости, обращенной в сторону операторской. Только площадка перед панелью находилась соответственно с той же стороны, просматриваясь от двери в операторскую, как на ладони. С обратной стороны трансформаторной, расстояние до ограждения составляло не больше полуметра. Но привередничать в моей ситуации не приходиться, а потому не останавливаясь, я начал подбираться к облюбованной позиции. Время поджимало и выделенные на прорыв пять минут, начали свой обратный отчет вместе с воем лифта, поднимающего наш Кар. Пока хронометраж вполне соответствовал задуманному графику. Сейчас некая мобильная штурмовая команда бросила все силы на укрепление седьмых ворот, оставляя остальные под охраной стандартных расчетов. И один из них сейчас закрепился с той стороны двери, помещенных в прицел Ракетницы именно в тот момент, когда далекий звук лифта прекратился.
        - Тук-тук - мысленно обозначил я первую гостью, отправленную из Ракетницы в центр двери.
        Возможно, главным виновником то разрушительного эффекта, который она произвела, являлось точность попадания и грамотно выбранная позиция. Дверь буквально порвало в куски, и лишь некоторые ее фрагменты остались в районе петель и замка. Но для следующих ракетных боеголовок путь оказался открыт, что собственно и произошло, как только закончилась перезарядка. Вторая ракета уверенно нырнула в операторскую, взорвавшись глубоко внутри помещения. Взрывной волной в единственный проход было выброшено множество разнообразного мусора. В том числе и труп наемника, перелетевшего через все пространство верхнего яруса, и упавшего где-то у нижней лифтовой платформы. Это напрямую подтверждало мои предположения, и я безо всяких сомнений отправил в операторскую последнюю ракету, что называется “на верочку”.
        Со стороны открытого шлюза за все время обстрела операторской так никто и не появился, а значит, все находились внутри. И как не хотелось, увидев открытый путь, броситься вперед, необходимость перезарядить Ракетницу заставила меня задержаться, что очень удачно совпало с возможностью оценить диспозицию. Результатом стало появление нового плана действий, к выполнению которого я немедленно и приступил. До стены, отделявшей соседний сектор, в месте примыкания платформы, расстояние было приличное, хотя особая точность здесь и не требовалась. И первая ракета ударила в основание платформы, непосредственно у входа, ведущего в соседний сектор.
        Суть замысла была предельно проста. Переход в первый сектор уже уничтожен мною ранее и если я отрежу противнику возможность появиться со стороны третьих ворот, это должно значительно упростить задачу прорыва к шлюзу. Хотя моя первоначальная уверенность внезапно пошатнулась. Вторая ракета, безжалостно круша конструкцию платформы, к ожидаемому результату не привела, и платформе удалось выстоять. Но, хладнокровно отмерив приличный кусок яруса от первоначальных разрушений, я отправил последнюю ракету, что повлекло за собой реакцию обрушения всего поврежденного участка платформы.
        Без сожаления бросив опустевшую Ракетницу под ноги, я открыто преодолел площадку перед трансформатором и начал спуск по лестнице. При этом у меня появилось одно преимущество, заключавшееся в значительном увеличении моей мобильности, за счет избавления от громады Ракетницы. До платформы оставалось метров пятьдесят, и спустившись вниз, я со всех ног бросился к ее основанию. Никакой лестницы ведущей наверх обнаружить не удалось, да и особой надобности в ней не отмечалось, стоило глянуть на конструкцию лифта. Маршрут подъема я наметил еще приближаясь к ее нижним элементам, а потому не снижая темпа приступил к восхождению.
        В считанные секунды вскарабкавшись на платформу, я бросился к распахнутому входу шлюзовой камеры. По льющемуся оттуда естественному освещению становилось понятно, что наружная заглушка ворот тоже открыта, в чем я смог убедиться лично, попав внутрь шлюзовой. Через открытые настежь ворота, я рванулся навстречу распахнувшемуся открытому пространству, увенчанному бесконечностью небесного свода. Раскрываясь передо мной во всю ширь по мере приближения к проходу, они радостно встречали меня, зеркально отражаясь в моем главном стремлении - бежать от этого подземелья. Уносить ноги, пока не накрыло! Но кто-то невероятно подленький внутри меня смог оспорить подобную бескомпромиссность, завернув в обратном направлении, в сторону череды ворот, растянувшихся у подножия горы.
        Я услышал их значительно раньше, чем они меня увидели, да и когда это произошло, сделать ничего не успели. Одного я положил точным дублем из Винтаря в корпус, но второму практически удалось улизнуть, и только в самом конце я успел зацепить его в ногу, после чего он все же смог укрыться за камнями у основания горы. Время неумолимо таяло, и хотя, как выяснилось, эти секунды были потрачены не зря, вступать в перестрелку означало еще большую потерю темпа. Но и так, ситуация меня вполне устраивала, и вряд ли кто-то из этих двоих кинется за мной вдогонку. А для тех, кто подоспеет позже, подобный опыт станет хорошим уроком, что заставит их двигаться более осмотрительно, значительно затормозив преследование.
        Вот теперь и пришло время наращивать разрыв, вот только еще ни разу не доводилось выполнять подобную задачу в столь плачевном состоянии. Но, несмотря на внутренние стоны и вопли, опираясь на ствол плазмера, я целеустремленно двинулся в сторону первых ворот. Достигнув их, моему взгляду предстал наглухо заваленный проход, причем, похоже, поставить ворота на место никто даже не пытался.
        - Ну конечно, я же всю их технику спалил, а вручную нечего и пытаться затолкать искореженную затычку ворот на место - внутренне ухмыльнувшись, догадался я.
        Чтобы преодолеть просеку открытого участка до начала Плазмерного леса не попав в зону обзора со стороны ворот, пришлось некоторое время двигаться у основания горы. Решив, что достаточно удалился от входов в пещеру, я приступил к самому опасному этапу своего бегства. Двигаться по открытому пространству в окружении большого колличества потенциальных огневых точек было занятие не из приятных, а после давящей тесноты пещеры это чувствовалось особо остро.
        Достигнув ближайшего орбитального плазмера, я рухнул у его основания, лишившись последних остатков сил. Время, остававшееся до момента взрыва, стремительно таяло, при этом силы возвращались мучительно медленно, что ставило под сомненье возможность покинуть опасную зону. Хотя, как уже выяснилось, бежать без оглядки тоже не совсем безопасно, и отсутствие проявления активности противника настораживало. Зная, что я покинул пещеру, где шляется оперативная группа, и боевые расчеты всех ворот? Конечно, времени катастрофически жаль, но и оставлять у себя на хвосте свору преследователей выглядело неприемлемо.
        Условия Плазмерного леса позволят противнику максимально использовать свои тактические навыки, и настигнуть одиночную цель да еще с моей динамикой, для них станет детской забавой. Вот и нужно, чтобы они временно отказались от затеи пересекать вслед за мной открытое пространство просеки. И когда вскоре появились первые признаки преследования, я контролировал этот процесс, уже держа весь сектор под прицелом.
        Скорей всего эти трое являлись частью боевого расчета с третьих или четвертых ворот и оперативная группа, возвращаясь от седьмых, еще не догнала этих недальновидных героев. Причем, они даже не собирались пересекать просеку, двигаясь у основания горы, рассчитывая обнаружить меня в том направлении. Даже на километровой дистанции они представляли собой настолько легкую цель, что я решил не спешить, и дождаться появления той пресловутой оперативной группы, ради которой я и затеял всю интригу. Хотя, возможно никакой оперативной группы нет, и в дальнейшем будет появляться подобный слабоорганизованый сброд, способный лишь подставиться под пулю.
        - Мне бы на бирже играть, ну или в тотализатор - пронеслась в голове мысль под впечатлением от произошедшего далее.
        Появившиеся следом оказались далеко не “олени”. Шли грамотно, прикрывая друг друга, да и командир довольно быстро разобрался в диспозиции. Судя по тому, что эта группа остановилась, а следом, получив указание от ее командира, встали и вырвавшиеся вперед герои, я понял, что настало время действовать. Открыв шквальный огонь по передовой линии оперативной группы, очень скоро я оказался разочарован его результативностью. Разделявшее нас расстояние никак не отражалось на точности попаданий, но время полета заряда позволяло противнику сместиться из сектора поражения. Причем создавалось впечатление, что наемники прекрасно знали об этом факте, и во всю его используя, хаотично перемещались, оттягиваясь назад за изгиб горы.
        Но если не применим способ прицельного ведения огня, мне пришла идея начать обстреливать тот участок склона, где они находились “на фаре”. Подобный способ принес хоть и небольшой, но результат. Нарвавшись на шальной заряд один из отступавших, подломился в области бедра, и уже не пытаясь подняться, решил укрыться за камнями. Последние скрывались за изгибом горы, сопровождаемые максимально “сведенной” зоной поражения, и напоследок один из них получил увесистое ускорение плазмы из Винтаря.
        Три вырвавшихся вперед оленя стали моим следующим приоритетом, причем, хоть они и пытались на ходу вести ответный огонь, маневрировать наподобие предыдущей группы, ума у них не хватило. В результате добраться до безопасной зоны, из них не удалось никому. Впрочем, я не акцентировал внимание на раненых, полагая, что достаточно вывести их из строя, лишив возможности принять участие в погоне. В общем, кипишу я навел порядком, и становилось понятно, что “в лоб” через просеку, противник атаковать не станет, чего я собственно и добивался.
        Свалить с этой точки по тихой труда не составляло никакого, благодаря хаотичной последовательности расположения орбитальных плазмеров, позволявших проложить сразу несколько маршрутов скрытного исчезновения. Со стороны командира преследовавшего меня подразделения, самым логичным решением представлялось отправить часть бойцов в обход, для чего требовалось вернуться не менее чем к пятым воротам. После чего, войдя в Плазмерный лес, атаковать меня во фланг, синхронизируя свои действия с основной группой. И пока они производят подобную передислокацию, у меня появлялась возможность заняться выполнением своей основной задачи - эвакуации из зоны взрыва.
        Вот только скоростешки бы добавить не мешало, ведь даже прилагая максимум усилий, мое движение выглядело скорее как торопливое ковыляние с активным использованием плазмера в качестве трости. Пошла последняя минута до взрыва и, зная конкретный срок прекращения этой гонки, я выкладывался по полной. Радиус поражения от предстоящего взрыва должен быть колоссальным, и чем дальше я буду находиться от его эпицентра - тем лучше.
        Откуда появлялись силы продолжать движение, для меня являлось полной загадкой. Наверное, это и было пресловутое “второе дыхание”, которое открывается только в трудную минуту, причем далеко не каждый раз, когда это нужно. Хотя в действительности, возможно ситуация обстояла намного прозаичней. Существовала еще одна серьезная угроза, вполне способная опередить момент взрыва. Успев неоднократно убедиться в профессионализме командира оперативной группы, я был уверен, что он не хуже меня знает о количестве времени, оставшегося до взрыва, и исходя из этих данных, сделает правильные выводы. Убедиться в отсутствии реакции со стороны моего недавнего заслона, много времени не займет. И преодолев просеку, вся свора кинется по моему следу.
        Хотя местность вокруг преобладала каменистая, площадку под орбитальные плазмеры тщательно выровняли, вследствие чего участки почвы, как острова, выделялись на каменистой основе. И, несмотря на то, что я старался их обходить, но иногда другого пути найти не удавалось. Следы на таких участках я оставлял прямо “приходи кума любоваться”, и сопутствующий им отпечаток приклада недвусмысленно указывал на мое состояние.
        - Капель крови для полноты картины не хватает - хмуро отметил я, бросив однажды взгляд на оставляемое палево.
        Но половина минутного срока уже истекла и судя по неумолимо тающим секундам предпоследней четверти пришла пора делать финишное ускорение. Мысленно настроившись на сигнал старта с наступлением последних пятнадцати секунд, я рванулся вперед, вытягивая из полумертвого тела остатки сил. Последние секунды до взрыва застали меня на расстоянии нескольких сотен метров от ближайших плазмеров. Впрочем, искать укрытия у их основания я и не планировал. Неизвестно как они закреплены и оказаться раздавленным собственным укрытием выглядело, как злая ухмылка судьбы.
        Оставалось встречать ударную волну в чистом поле, возлагая все надежды на прочность Камуфляжа, который я так и не удосужился снять. Свои защитные функции он исполнял добросовестно, что наглядно продемонстрировал при последнем ранении. Теперь ему предстояло выдержать более массированную атаку, правда, не несущую элементов воздействия плазмы.
        Чувствительный толчок глубоко под ногами едва не лишил меня равновесия. Но все же выстояв, я по инерции сделал еще несколько шагов, когда земля, содрогнувшись в чудовищной конвульсии, безжалостно сбила меня с ног. С нескрываемым облегчением, я упал лицом вниз, абсолютно безграмотно развернутый ногами, а не головой к эпицентру взрыва. Оставалось лишь жалеть о выброшенном шлеме от Камуфляжа, потому как его задняя часть предоставляла серьезную защиту. Но изменить произошедшее мы не в силах, зато вольны влиять на настоящее, поэтому как только я закончил тормозить руками в процессе падения, я закинул их за голову, защищая шлем.
        Это были мои последние осознанные действия, вследствие того, что изможденный организм и перенапряженная психика разом отказались повиноваться, как только к ним перестали предъявляться какие-либо требования. Поэтому общий тонус можно было классифицировать, как глубокий ступор, причем, если связь с реальностью и сохранилась, смысл происходящего куда-то терялся. Хотя то, что творилось вокруг, и в здравом уме вряд ли поддавалось осмыслению. Атакуя бесчисленной массой, с неба валился град камней, и судя по протяжному железному вою, после очередного сокрушительного сотрясения, далеко не все громады плазмеров остались на прежних местах.
        Постепенно все стихло и каким-то чудом неповрежденное тело осталось лежать на земле, прибывая в состоянии полной отрешенности, словно пытаясь перезагрузить систему. Но больше это напоминало сохранение параметров и чтобы вновь обрести возможность двигаться, предстояло перезапустить все системы организма.
        Первые секунды тишины зачаровывали от состояния покоя и умиротворения, вошедших в измотанную от суетности жизни душу. Но блаженство от созерцания вселенной бесцеремонно прервала моя неуемная деятельная натура, категорично требующая начинать приходить в себя. Но неожиданно данная задача оказалась труднодостижима, поскольку мозг, как неотъемлемая часть организма, продолжал поддерживать общий бойкот. И усилия одной личности оказалось явно недостаточно, чтобы вновь обрести связь с реальностью.
        И тут неожиданно мне на помощь пришел Амкер. Мы уже давно во многом могли обходиться без помощи слов и, приложив свои усилия синхронно с моими, он помог добиться существенного прогресса. Так мы и выбирались из ямы беспамятства, целенаправленно устремляя совместные усилия для достижения общей цели. Результат пришел неожиданно и в связи с этим, в какой-то мере немного напугал, потому как творящееся вокруг вполне соответствовало подобной реакции.
        В висящей плотным маревом пелене пыли, просматривались лишь какие-то покореженные конструкции, частично заваленные камнями. Однако, не особенности окружающего пейзажа стали причиной пришедших первыми столь негативных ощущений. Все тело стонало и казалось невозможно выделить какой-то орган особо, потому как везде болело по максимуму.
        Но, несмотря на столь плачевный тонус организма, вернулась возможность управлять телом, что позволило принять более естественную позу. Во время хаоса, последовавшего за взрывом, меня похоже здорово протащило по поверхности и теперь я лежал на правом боку, причем основной вес тела словно нарочно приходился именно на раненное плечо. Перевалившись на спину, я испытал короткое облегченье, но очагов болезненных ощущений осталось множество, причем в основной массе ими являлись внутренние органы.
        Хотя удивляться тут не приходилось. Невероятно, как после устроенного допинг-марафона, печенюга вообще не отказала. Отчаянно молотящий “мотор”, объятые огнем легкие, и сжимаемый в тугой узел желудок - вот далеко не полный перечень впечатлений, которые я испытывал. Эту опасную шаткость внутреннего состояния было необходимо незамедлительно стабилизировать. Но чтобы получить возможность подключить аптечку, предстояло выбраться из Немезийского комбинезона, что в моем состоянии выглядело невыполнимой задачей. Благо, что торопиться теперь никуда не нужно, по крайней мере, очень хотелось в это верить.
        Бросая в бой последние остатки сил, я планомерно выползал из Камуфляжа, причем, как выяснилось, подобный способ оказался не только единственно доступным, но и позволял более экономно расходовать энергию. Не давая себе расслабиться, чтобы затянувшийся “перекур” не закончился клинической смертью, дрожащими от напряжения руками, мне удалось справиться с застежками крепления аптечки к Камуфляжу. И хоть не с первого раза, все же подключить ее к системе жизнеобеспеченья. Дальше моего участия не требовалось, и умная автоматика сама активировала программу общей диагностики, с принятием экстренных мер по стабилизации состояния организма. В моем случае процедура грозила серьезно затянуться, но по крайней мере теперь можно не бояться просто сдохнуть от истощения и общей интоксикации.
        Судя по недовольному пыхтению аптечки, процесс действительно затягивался. Пользуясь вынужденным бездельем, я получил возможность немного отдохнуть, что в моем случае могло стать не менее действенным лекарством. И действительно, под совместными усилиями аптечки и легкой медитации, в которую я смог себя погрузить, ослабляя свою судорожную хватку, боль начала понемногу отступать. К этому времени аптечка закончила свою работу, продублировав отчет на экране штатным звуковым сигналом.
        Отключив ее от разъема, и прицепив к комбезу, я смог оценить картину произошедших кругом изменений, сошедшую словно с полотен, принадлежащих кисти Пикассо. Пыль слегка осела, и стали видны силуэты орбитальных плазмеров, все как один, равномерно завалившихся набок. Хотя, если присмотреться, то в поваленном лесу этих громад иногда отмечались признаки конкретного “замеса”. Где в плазмеры, помимо взрывной волны прилетело еще что-то, наподобие такой же махины, по всей видимости, вырванной из первых рядов.
        Как ни крути, а уйти от эпицентра взрыва я успел порядочно, но оставалось только догадываться, насколько это удалось преследователям. Группу, отправленную к моей засаде в обход, накрыло без разговоров, но если у основной группы командир дружил с головой, то вопрос преследования оставался по прежнему актуален. Но как ни странно, я мог лишь обрадоваться столь неутешительному прогнозу, потому как только реальная угроза была способна заставить меня, вообще, просто сдвинуться с места.
        Всех болевых симптомов действию аптечки снять не удалось, как впрочем, не отмечалось ощутимой перемены в общем состоянии. По крайней мере, теперь ресурс прочности позволял перебраться к ближайшему плазмеру, предоставляя возможность занять позицию “все не в чистом поле”. Хотя с ближайшим я явно поторопился, ведь если уж двигаться, так в заданном направлении, благо заблудиться с ультрасовременной навигационной системой невозможно даже слепому. Точка выхода на контакт с шатлом находилась более чем в двадцати километрах на окраине плазмерного леса. И край делов как-то нужно туда попасть, но как именно я пока затруднялся ответить.
        На каждый шаг тратилось столько сил, что даже боль от ранений, простреливающая при каждом движении, отодвигалась на второй план. Слабость наваливалась непосильным грузом, и приходилось чуть ли не уговаривать себя сделать еще один ковыляющий шаг, а за ним еще один. Эти полторы сотни метров дались мне ценой таких трудов, какие не забирали самые изматывающие марш-броски, выпадавшие в жизни ранее. Упав у основания плазмера, не в состоянии отдышаться, я мог лишь неподвижно лежать, впитывая силы из единственно доступного источника - воздуха, который я сейчас отчаянно вдыхал. Сил еле хватало разве что на то, чтобы просто лежать и вследствие столь жесткой экономии пропало даже чувство времени. Возможно, это стало уловкой психики, пытавшейся увильнуть от реальности, донельзя отравленной всевластием боли, воцарившейся во всем организме.
        Тем не менее, эта уловка удалась и, отлежавшись, мне удалось накопить достаточно сил, чтобы в очередной раз перевернуться на спину. Помимо того, что это позволяло получить значительно больший обзор, но не являлось основной целью. Рука наощупь привычно отстегнула аптечку, и я вновь запустил программу диагностики. Но, несмотря на столь плачевное состояние дел, давшиеся такой ценой пройденные метры смогли вселить в меня уверенность. Ведь изначально я был просто уверен, что эту дистанцию мне ни за что не преодолеть. На этот раз работа аптечки принесла более ощутимый результат, несмотря на то, что она откровенно не “вывозила” и избавить меня от всех проявлений ломки мог, разве что Медблок шатла. Но даже для его устаревшей модели, эта процедура займет несколько суток.
        Привалившись к основанию плазмера, устроившись по возможности с комфортом, я повернулся в сторону пройденного маршрута. Взрывная волна уничтожила мои прежние следы, но противнику достаточно, рассыпавшись цепью, продолжать движение в прежнем направлении, и вопрос нашей встречи можно считать решенным. Как впрочем и результат. Окружить одиночную цель и просто расстрелять ее с расстояния выглядело наиболее перспективным сценарием, который преследователи скорей всего и выполнят. Поэтому ни в коем случае нельзя пропустить момент обнаружения, ведь это станет моей последней возможностью нанести противнику хоть какой-то урон.
        Но долгожданное чувство покоя, обрушившись на издерганную психику, заставляло забыть о всех опасениях, практически заблокировав все негативные ощущения от передозировки стимуляторами. Пребывая в полной неподвижности, тем не менее, я цепко контролировал весь доступный периметр обзора, несмотря на то, что никто пока и не думал появляться. Что впрочем, меня вполне устраивало и понятие “время лечит” в моем случае использовалось дословно. Через полчаса безрезультатных ожиданий, ситуация выглядела уже более обнадеживающе. Возможно, никакой погони и не будет, а вот состояние организма значительно улучшилось, что позволяло с большим оптимизмом вернуться к вопросу прибытия на контрольную точку возможного вызова шатла.
        В этом и заключалось вся дикость создавшейся ситуации. Ведь что казалось бы проще, воспользоваться возможностью вызвать шатл прямо сюда, если бы не вполне уместная инициатива Амкера. Пытаясь защитить его от несанкционированного вмешательства, помимо “глухой” защиты его оперативной системы, он ввел обязательное требование повиноваться приказам, отданным только из одной конкретной точки с поверхности планеты. Именно туда мы и отправили Драндулеты с энергоносителями и теперь нам надлежало прибыть туда самим. Ведь взломать созданную своими руками защиту Амкер если и мог, то лишь имея в запасе массу времени.
        Но как я сомневался в своей способности пройти первые сто метров, примерно также сейчас выглядела вероятность пройти требуемое расстояние. Ведь “думай не думай, а прыгать надо”. Воодушевив себя на подъем, я все же выполнил процедуру срыва себя с насиженного места и совершил первые шаги своего сомнительного путешествия. Винтарь уже прочно переквалифицировался в трость, и умелое использование горизонтальной плоскости его приклада значительно облегчало процедуру подъема. Гнаться за скоростью даже пять километров в час я не собирался, предпочитая устанавливать темп в соответствии со своими скромными возможностями.
        На всем этапе пути было необходимо соблюдать максимальную концентрацию за совершаемыми движениями. Малейшая ошибка могла привести к падению и как следствие, напрасной трате сил от необходимости вновь подняться. Изначально запланировав пройти, на первый взгляд недостижимую дистанцию - один километр, я к своему удивлению обнаружил, что справился с этой задачей. Рухнув у основания ближайшей поверженной громады плазмера, я вновь лежал ничком на земле, судорожно хватая ртом воздух. Использование аптечки стало уже привычной процедурой на каждом привале, после чего я вновь позволил себе немного отдохнуть.
        Сон подкрался тихой поступью, и его проявление было вполне предсказуемо после более чем суток, проведенных на ногах. А потому оставались считанные часы, как я рискую уснуть просто на ходу, не проснувшись даже упав. На этот раз мне удалось отогнать этого коварного захватчика, но на следующей остановке уже пришлось принимать крайние меры. Я не пытался прибавить себе сил, либо утихомирить разрывающую все тело боль. Пользы от стимуляторов подобного действия ждать уже не приходилось, а вот на состоянии отравленного ими организма подобная мера грозила отразиться не самым лучшим образом. Но оставалась возможность использования препаратов, стимулировавших иные возможности организма, чем я не замедлил воспользоваться. Инъекция довольно безобидного стимулятора гарантировала мне четыре-пять часов уверенного бодряка, а на дальнейший срок я пока предпочитал не загадывать.
        Действительно, сон сразу как рукой сняло, да и мир вокруг принял более отчетливые очертания. Вместе с прояснением сознания, активизировался эмоциональный фон Амкера, до этого находящегося в крайне подавленном состоянии. Возможно, он переживал, что именно по его вине, вместо того, чтобы просто вызвать шатл, мы оказались в столь отчаянном положении. Но, видимо, он смог справиться с комплексом вины, и совершенно справедливо полагая, что намного рациональней смотреть вперед, предложил свою посильную помощь.
        Видя, какую нагрузку на мою психику оказывает процесс контроля над телом во время движения, он предложил идти по очереди, на что, желая его морально поддержать, я с готовностью согласился. В результате нам удалось раскрыть еще одно проявление нашего симбиоза, что характерно, ни разу не отмеченного за всю историю реципиации. Как и следовало ожидать, он ошибся на первых же шагах, но не желая доводить дело до падения, я немного подправил его движения. Дальше я продолжал сопровождать его действия, вмешиваясь лишь в случае возникновении внештатных ситуаций. Но той уникальной особенностью стало то обстоятельство, что я не принимал контроль над телом полностью, а именно помогал. И в процессе контроля над телом использовались наши общие усилия, причем как происходила их синхронизация, для меня оставалось полной загадкой. И по мере того как мы осваивали новую способность, нам удалось научиться регулировать степень участия каждого, что вскоре представилось возможность использовать.
        Конечно, на весь километр его не хватило, но уже приняв управление телом на себя, я отметил, что Амкер, по прежнему прилагает собственные усилия совместно с моими. Причем следовало отметить с полной откровенностью, что это являлось реальной помощью, несмотря на то, что он только что “сдав вахту” был предельно измотан. Но после очередного привала, не сговариваясь, мы вновь настроились на прежнюю волну, преодолев следующий километр исключительно благодаря новообретенной способности.
        Седьмой километр мы прошли с откровенной натяжкой, и привычно полулежа у основания поваленного плазмера, я отчетливо понимал, что попытка штурмовать восьмой станет последней. Отдых уже не приносил прилива сил, место этого в мышцы лишь закрадывалось изможденье, разливаясь по телу свинцовой тяжестью. После традиционной процедуры диагностики немного полегчало, но разобравшись в отчете, который предоставила аптечка стало понятно, что ситуация сложилась патовая.
        Без высокотехнологической медицинской помощи, получить которую мы могли лишь на шатле, жить нам остается не больше пяти часов. Причем использование допинга может принести разве что один положительный эффект - убьет нас быстро, чтоб не мучились. На всем протяжении нашего странствия в Плазмерном лесу я не считал нужным скрывать от Амкера свои истинные мысли и настроения. Возможно, только сняв всю защиту, нам и удалось достигнуть полученного результата, объединив усилия своих психик. Но окончательно исчерпав силы на последнем переходе, он слегка “подвис”, никак не реагируя на подобную откровенность.
        - Ну и правильно. Нужно отдохнуть, а там видно будет - отрешенно подумал я, не до конца понимая, когда наступит этот момент, и что нового можно разглядеть в образовавшемся тупике.
        Время шло, вот только с его течением, как в том анекдоте про лося с похмелья, становилось только “все хуже и хуже”. Благо, в отличие от “выпавшего” Амкера, сознание мне удавалось сохранять, по прежнему держа под контролем сектор с пройденным нами маршрутом. Казалось бы, совершенно излишняя мера, но именно она и принесла реальный результат, потому как появление противника буквально встряхнуло затухающее сознание.
        Как и следовало ожидать, они двигались по моему следу, но дальше логика их действий становилась для меня абсолютно непонятной. Вместо того, чтобы, как я предполагал, рассыпаться цепью, центр которой займет мой след, они как бараны просто брели всей кучей. Иначе сказать было невозможно, до того унылое зрелище они представляли, благодаря функции лицевого щитка, приблизившего изображение преследователей вплотную. Вот уж действительно - “Стрельцы на казнь веселее шли”. Бредущие понурой походкой шестеро Немезийцев двигались нестройной группой, растянувшись метров на тридцать. Причем самое невероятное, что ни один из них не удосужился снять оружие с ремня на плече, взяв его в руки, демонстрируя полное безразличие к собственной безопасности.
        Таких убивать и рука могла не подняться, что, впрочем, вполне соответствовало моим реальным возможностям. Однако, я все же смог передвинуть лежащий на коленях Винтарь, прижав его к бедру, направляя ствол в сторону противника. Но почти сразу мое особое внимание привлекла фигура наемника, возглавлявшего группу. И хотя нельзя сказать, что общее уныние обошло его стороной, но гордо поднятая голова выказывала характер, который не так просто сломить. Правда оружие, как и у прочих, в боевую готовность приведено не было, что запутывало ситуацию окончательно.
        Вроде самое время открыть огонь, причем, даже стреляя “от бедра”, я имел неплохие шансы положить не одного противника. Но что-то меня останавливало. Причем виной тому являлись не высокие моральные принципы, а не на шутку задетое происходящим природное любопытство. Тем временем, идущий впереди командир, проследив взглядом по цепочке следов, обнаружил мою позицию. “Театр абсурда” продолжался, и вместо того, чтобы сорвав плазмер с плеча, занять позицию и открыть огонь, он просто остановился. После чего, видимо получив его распоряжение по средствам связи, остановилась и вся идущая позади команда.
        Несмотря на то, что в эти минуты решалась моя дальнейшая судьба, особых эмоций я не испытывал, что в большей мере объяснялось моим “пришибленным” состоянием. Тем не менее, лихо закручивающаяся интрига не позволяла мне оставаться полностью безучастным, и действия командира, продолжившего приближаться ко мне в полном одиночестве, лишь добавили пищи для размышлений. Возможно, как-то прояснить ситуацию был способен Амкер, но вследствие того, что он вновь так некстати “отъехал”, не оставалось ничего другого, как импровизировать.
        Судя по всему, намечались переговоры, а так как противопоставить оппоненту мне совершенно нечего, оставалось лишь продемонстрировать противнику чувство собственного достоинства, отнять которое у меня не мог никто. Потому и образ себе я выбрал соответствующий - медитирующего Будды в крайней степени погружения, что как нельзя лучше соответствовало моим истинным возможностям. Благо смещать ствол Винтаря за парламентером не требовалось, потому как двигался он точно по цепочке моих следов, вызывающе не покидая сектор поражения Винтаря. В результате чего появилась возможность предельно вжиться в роль, и гостя я встретил, не пошевелив ни одним мускулом.
        Наши взгляды столкнулись уже давно и, пряча свои эмоции за маской извечной мудрости, я усиленно пытался разобраться, что означает выражение его глаз. И если учесть что наемник являлся представителем, хоть и человекоподобной, но совершенно чуждой расы, задачка оказалась не из простых. Но, кажется, мне удалось поймать одну эмоцию, читавшуюся на общем фоне наиболее отчетливо, и к моему великому удивлению, это были не злость или ненависть, как можно было предположить, а любопытство.
        Однако сюрпризы на этом не закончились, и когда Немезиец остановился передо мной, произошло то, ожидать чего я никак не мог.
        Фарсон Маер
        Ни разу в жизни я не испытывал чувства бессильной ярости подобной величины, и главной тому причиной являлось полное непонимание происходящего. Словно “Тогаюн” - демон в обличии человека, он явился ниоткуда, и словно нож масло преодолел самый укрепленный рубеж Ретранслятора - входной шлюз. После того, как я многократно просмотрел записи с камер охранявших ворота автоматических турелей, ответов не прибавилось, скорей наоборот, аналогия с исчадием ада нашла новые подтверждения. Создавалось впечатление, что вселившись в тело терпящего бедствие космонавта, он вооружился первым, что подвернулось под руку. И тем не менее, планомерно осуществлял свой дьявольский замысел. При этом, полная беспомощность его аварийного комбинезона перед зарядом плазмы, воспринималась как открытое пренебрежение перед лицом любой угрозы.
        Впрочем, с первого же момента его появления на охраняемом объекте времени, чтобы сидеть особо не представилось, как впрочем, не удалось сразу разобраться в ситуации. Полагая, что происходит массовая атака, возглавляя группу экстренного реагирования, я выдвинулся к месту прорыва. Но арсенал, где базировался гарнизон охраны, находился в районе самых больших ворот, то есть на противоположном краю пещеры. И когда я прибыл к месту прорыва, он уже успел скрыться, оставив после себя только трупы и следы глобальных разрушений. Убедившись в отсутствии угрозы нападения извне, я выставил у разгромленного прохода охрану, а сам бросился к арсеналу.
        Первым делом я связался с Нармелом Моор - комендантом Ретранслятора, аванпост которого базировался в пещере, содержимое которой и являлось основным объектом защиты. Он уже изучил записи с камер и поняв, что нападавший был один, приказал немедленно организовать преследование. Но мне самому было категорически приказано оставаться на охране ворот, хотя мне и не терпелось возглавить погоню лично. Столь внезапное исчезновение диверсанта означало одно - стремление как можно быстрее затеряться в глубоком тылу. И как я не инструктировал группу преследования двигаться с предельной скоростью, видимо они все-таки перестраховались.
        С разгромленного КПП они доложили, что хотя и слышали грохот далеких разрывов, но по прибытию на место из живых не обнаружили никого. И вот здесь я понял, что Нармел Моор совершил ошибку. Он приказал отправить на развилку два кара, на которых преследователи продолжат свою погоню в сторону Ретранслятора.
        - Нет, не с его вооружением соваться на укрепрайон на входе в пещеру, будь он хоть трижды действительно Тогаюн - подумал я, и попытался возразить Нармелу.
        Но тот не только слушать не стал, но и на мое предложение отправить аналогичную группу к складам, приказал:
        - Не распылять силы и заниматься своим делом.
        Недвусмысленно намекая что, судя по последним событиям, справляюсь я не очень, чтобы очень. Ну вот о каком душевном спокойствии может идти речь, когда ты вроде прав, но возразить нечего, потому как вроде и виноват. Но двух бойцов в сторону складов я конечно отправил. И именно их суматошный доклад с КПП на развилке окончательно взбудоражил наше некогда сонное царство.
        Еще не достигнув склада техники, были отмечены первые признаки задымления, а внутрь пещеры разведчики попали через затянутый плотными клубами дыма вход. Ориентироваться помогало зарево расползающегося по автопарку пламени. Поэтому становилось понятным отсутствие каких-либо вестей от группы преследования, хотя на Карах они должны были давно настигнуть любого беглеца. Как я и предполагал, диверсант направлялся в сторону складов. Но его план отрезать путь возможному преследованию, выглядел поистине дьявольским, потому как он использовал его любимую огненную стихию.
        Но на этом неприятности не закончились. Отвечая на мое замечание о необходимости спасти еще не поврежденную огнем технику, в голосе Нармела я почувствовал первые признаки раздражения. Конечно, не я один такой умный и техники главного диспетчерского поста сразу попытались соединиться с центральным сервером Ангара. Вполне предсказуемо, им этого не удалось, а потому вскоре последние рабочие образцы техники сгорели, так и не сдвинувшись с места.
        Конечно, теперь Нармел всполошился не на шутку. Выяснилось, что диверсант не только не пойман, а подкинул нам проблему не менее глобальную, чем он сам. Прежде чем продолжить преследование, сначала было необходимо потушить пожар. И что самое обидное, что с потерей связи с сервером ангара, прервалась и идущая через него связь с Диспетчерской склада.
        Проклятый Тогаюн! Каждым своим шагом он лишал нас инициативы, связывая буквально по рукам и ногам. Да откуда он взялся?! Одним из первых распоряжений Нармела, стало срочно замуровать распахнутые настежь первые ворота подручными средствами. Причем срочно, и естественно мне лично следовало возглавить это мероприятие, контролируя качество и время выполнения работ. Любого Немезийца, пусть даже воспитанного в воинском клане, безруким назвать нельзя. Хватило пары распоряжений, и восстановительная команда вместе с охраной ворот слажено приступили к работе.
        Я не знал, что именно я ищу, но когда за камнем на выступе горы над проходом я обнаружил какой-то прибор, все и без проведения экспертизы встало на свои места. Это не могло быть ничем иным, как устройством, благодаря которому его и не смогли обнаружить все многочисленные радары. И хотя в электронике я силен лишь на уровне пользователя, но рассмотреть следы кустарного производства мне удалось с первого взгляда. Похоже, что он сам и слепил этот прибор, что давало возможность судить о невероятно высоком уровне его способностей и в этом отношении. Нехорошее предчувствие закралось в этот момент в душу но даже прогнав его, осадок все-таки остался. Потом стало известно о пожаре на складе техники, и началось.
        Получая от Моора приказ в кратчайшие сроки потушить огонь в Ангаре, мне стало известно, что потеря техники может стать не единственным, чему угрожает пожар. Тамошние умники просчитали, что запасов ГСМ, имевшихся в Ангаре, может вполне хватить, чтобы стечь по тоннелю вниз, достигнув складской пещеры. А там все запчасти и комплектующие! Да что за день такой!!!
        Все рушилось на глазах, и самое главное, что моя собственная судьба напрямую зависит от того, выполнит Ретронслятор свое назначенье или нет. И если с потерей техники можно как-то смириться, то для ремонта нужны запчасти. А к срыву работы Ретронслятора могла привести неисправность любой детали, полный ассортимент которых имелся на складе. Этого я позволить не мог ни в коем случае!
        Ангар потушили довольно быстро, потому как основная масса горючей жидкости уже стекла в тоннель. Первые попытки потушить огонь в тоннеле при помощи пенообразователя дал совершенно противоположный результат. Накрывая огонь, пена выталкивала горючую жидкость, тем самым только подгоняя его вперед. Следовало действовать как-то иначе, причем времени на размышления оставалось все меньше. Нужное решение пришло само, стоило успокоиться и сосредоточиться на задаче.
        Присоединив пожарный рукав к ближайшему узлу подключения, отвоеванному в тоннеле, я установил на его второй конец призму распылителя. Отдав команду подогнать Кар, я запрограммировал его проехать дальше по тоннелю на расстояние на пять метров меньше длинны рукава. После чего закрепил распылитель в кузове Кара, и отдав команду подать пену, отправил Кар вглубь охваченного огнем тоннеля. О степени эффективности этого плана стало понятно по неистовым языкам пламени, обозлено двинувшимся на нас, повстречав на своем пути непреодолимое препятствие. Но как поступать с окруженным противником, моим бойцам объяснять не требовалось, и теперь пенообразователи с этой стороны заработали с большей эффективностью.
        Через час упорной работы у огня удалось отвоевать значительный участок тоннеля со стоящими посредине останками сгоревшего Кара. Несмотря на все старания, других вариантов эффективной борьбы с огнем я предложить не смог. Поэтому был вынужден использовать старую схему, для чего пришлось пожертвовать еще одним Каром. Пока мы отвоевывали следующий участок тоннеля, опасаясь остаться совсем без техники, последний Кар я отправил к Арсеналу, приказав пригнать еще пару. В Арсенале тогда останется всего один, но помимо этого Кары в избытке имелись на всем огромном пространстве пещеры. В конечном счете, речь шла о сохранении всего запасного оборудования, а потому переживать о потере нескольких Каров после уничтожения всего автопарка просто смешно.
        В процессе борьбы с огнем время словно остановилось. Однообразные операции по блокаде отдельных участков тоннеля только способствовали возникновению этого ощущения. Последний Кар я отправил в огонь без малейших сомнений, потому как конец тоннеля был уже близок, и сомневаться в выборе средств не приходилось. Но несмотря на все мои усилия огню все же удалось добраться до входа в пещеру. И в последнем усилии он выплеснулся на территорию склада, и растекаясь, начал захватывать первые ряды стеллажей.
        Подавив последний отрезанный от общей массы очаг возгорания, мы смогли попасть на склад, когда огонь, найдя себе новую пищу, намеревался продолжить свое победное шествие. Правая сторона стеллажей была пустой, в отличие от левой, в равной мере интересовавшей как нас, так и нашего прожорливого противника, крепнущего на этом направлении с каждой минутой. Локализовав весь периметр возгорания, чтобы пресечь его распространение, мы приступили к тушению охваченных огнем стеллажей.
        Когда с пожаром, наконец, удалось покончить, я не мог сказать, сколько времени прошло с начала тушения, даже примерно. Единственным косвенным указанием на это могла служить сильнейшая усталость, навалившаяся при осознании выполнения задачи. Взглянув на хронометр, я был поражен - восемь часов. О том, что могло произойти за это время, я не имел ни малейшего понятия, а ближайшая точка связи находилась на Диспетчерской склада, располагавшейся в центре пещеры. Вроде и недалеко, но учитывая полное отсутствие средств передвижения, подобная прогулка отняла массу сил, а главное - времени.
        Однако картина, увиденная там, опечалила еще больше, несмотря на ожидаемость подобного результата. База была не просто захвачена, она оказалась буквально уничтожена, неся на себе отпечаток огромной разрушительной силы, непонятным образом заключенной в одном единственном человеке. О возможности связаться с кем-либо нечего было и думать, ввиду полного отсутствия самой базы со всей аппаратурой связи и контроля. Как впрочем, можно забыть о возможности использовать имеющийся здесь транспорт. Один Кар лежал вообще чуть ли не посередине дороги, да и другие выглядели не лучше, словно кто-то уничтожил их сознательно. Других вариантов не оставалось, и пришлось забыть о намерение начать преследование диверсанта, отправившись к Арсеналу своим ходом.
        Когда мы туда добрались, вся команда представляла собой довольно жалкое зрелище. Задымленные до черноты так, что только особенности кроя комбинезонов позволяли определить их принадлежность. Прошло уже почти двенадцать часов с момента появления диверсанта на территории укрепрайона Ретранслятора. И новости из главной пещеры оказались просто шокирующие, несмотря на то, что в тайне для себя я предполагал что-то подобное.
        Невероятно, но ему удалось прорвать оборону на объездной, и теперь связи с размещенным там гарнизоном небыло, несмотря на подмогу, посланную им с Ретранслятора уже час назад. Единственное, что удалось использовать, чтобы прояснить ситуацию, это камеры с автоматических турелей заслона объездной. Благодаря им стал понятен способ его прорыва через ворота, и причина столь разрушительных последствий пребывания Тогаюна на складе. Он использовал захваченную в ангаре строительную технику, которой воспользовался с поистине дьявольской расчетливостью.
        В разговоре с Нармелом, я предложил свою помощь в обороне Ретранслятора, но получил вначале разнос за столь длительное отсутствие на Арсенале, после чего категоричный приказ оставаться там, на случай появления противника. Но все-таки, несмотря на свое высокомерие, Моор счел нужным объяснить причину своего решения. Из информации, предоставленной камерами, пока не оборвалась связь, стало понятно, что, несмотря на проделанный бульдозером проход в воротах, технике пройти через них не удалось. Соответственно, диверсант уже не мог использовать ее для нападения непосредственно на Ретранслятор, да и его вооружение казалось явно недостаточным, чтобы пробить “стеклянный шлюз”. Нет нужды говорить, что на мое предложение предпринять обходной маневр через склады, с целью зайти Тогаюну в тыл, Моор так же ответил отказом, полагая, что тот и сам никуда не денется, ведь его цель не что иное, как Ретранслятор.
        Оставалось только сидеть и ждать, чего моя натура принять никак не могла. А потому я занялся детальным изучением всей имеющейся информации с камер наблюдения, зафиксировавших диверсанта. Помочь она смогла мало, скорей запутала окончательно.
        - Да кто он такой, и откуда вообще взялся - в который раз задавал я себе вопрос, находя все больше нестыковок и противоречий.
        Во-первых - откуда, гортан его разорви, он здесь появился, учитывая, что сверхмощная система слежения за все время не обнаружила в космосе ничего похожего даже на сверхмалый корабль. Единственно, что было зафиксировано, так это выход из строя одного планетарного радара, который менял тот самый робот-ремонтник, устроивший взрыв в шлюзовой камере. То, что эти совпадения не случайны - очевидно, непонятно только, почему он один, и что это за снаряжение для диверсанта.
        Изучая записи, я все больше убеждался в своей правоте относительно его комбинезона. Это не сверхтехнологичный комплекс спецназа, и даже не обычная “броня” штурмовика. А стандартный спасательный комбинезон, использующийся на всех кораблях Землян. Очень полезная вещь для выживания в самых разнообразных климатических условиях, но не предоставляющий никакой защиты от попадания из обычного плазмера.
        Ну и конечно - его вооружение. Все, что мне удалось рассмотреть, это многоцелевой плазмер Земного образца, кстати, тоже входящий в комплектацию спасательного челнока. И переносная ракетная установка, давно морально устаревшая, используемая сейчас разве что окраинными бандитами. Все это мало напоминало тщательно спланированную операцию, а потому вывод напрашивался один - Землянин на планете один. Но что им движет, и самое главное - на что он рассчитывает, по-прежнему оставалось для меня неразрешимой загадкой.
        Я профессиональный солдат, повидавший на своем веку множество войн. И до сих пор жив только потому, что всегда контролировал ситуацию, отслеживая все события, происходящие на поле боя. Это неоднократно спасало мне жизнь, но происходящее сейчас напоминало ночной кошмар, где от тебя мало что зависит, и твоими действиями управляет чья-то злая воля.
        - Ничего критического не произошло. Склады спасли, диверсанта как-нибудь ликвидируем, а если, как обещано, силы Земной Федерации не появятся, то справимся и без техники - пытался успокоить я себя, но убедить до конца так и не смог.
        Один, всего один солдат противника, пройдя многоуровневую систему обороны, проник на тщательно охраняемую территорию, и сейчас напрямую угрожает безопасности главного объекта.
        - Бред какой-то! - в очередной раз признался я, прекращая бессмысленные попытки разобраться в происходящем.
        Поэтому несложно догадаться, как на меня подействовала новость, что противнику удалось проникнуть в главную пещеру Ретронслятора. А через какое-то время связь с пещерой оборвалась, и сделанные из этого выводы кого угодно могли заставить опустить руки. Но потому я до сих пор и жив, что никогда не сдавался, сражаясь до последнего на пределе своих возможностей.
        - Все, он захватил Ретронслятор - признал я очевидное, но отчаиваться было еще рано.
        - Но как-либо влиять на работу Системы он не сможет, да и добраться до оборудованья Прорыва ему вряд ли под силу - пытался успокоить я себя.
        Но что-то темное и гаденькое, чьи предсказанья в последнее время сбывались с фатальным постоянством, нашептывало в ухо, что скоро он снова даст о себе знать. Причем с большой степенью вероятности можно предполагать, что в конечном итоге Тогаюн появится и здесь, на что указывали произошедшие недавно события.
        За последнее время к выходу прибыл уже второй робот-ремонтник, который непонятным образом смог самостоятельно активировать лифт и створки шлюзовой камеры, пытаясь покинуть территорию пещеры. При этом аварийная система блокировки шлюза попросту не реагировала на наши попытки пресечь несанкционированные действия робота. В результате остановить его удалось только снаружи, повредив огнем из плазмеров приводы почти всех колес. Первому, прошедшему двумя часами ранее, удалось скрыться, так как в связи с обыденностью происходящего никто не усмотрел в его действиях ничего подозрительного.
        Увидев груз неудавшегося беглеца, я пожалел о своем решении не преследовать первый. В кузове находился контейнер с Энергией Распада Ядра, и несложно догадаться, что подобный элемент покинул пещеру с первым роботом. Искать его теперь представлялось малоперспективным занятием, разве что посмотреть пункт назначения задержанного, потому как вероятней всего, направлялись они в одно место. Но получить хоть какую-то информацию не удалось, хотя я довольно неплохо умел справляться со сбоями программ. Здесь чувствовалась чья-то злая воля, на корню пресекавшая все попытки войти в программу робота. Пытаясь взломать ее, я чувствовал себя семилетним ребенком, выбравшим себе для схватки взрослого противника.
        Время тянулось мучительно медленно, и как не тягостно было ожидание, но последующие события стали самым страшным ударом имевшим место во всей моей жизни. Тоскливое завывание сирены заполнило все пространство пещеры, вгоняя разум в состояние безнадежного отчаянья. Я не признавал смерти, не хотел признавать, но этот звук являлся предвестником взрыва, означавшего либо смерть на боевом посту, либо что-то несравнимо страшней. И хотя уверенность в неуязвимости Системы рухнула с раздавшимся воем сирены, известившим о включении системы самоликвидации, оставалась надежда, что это всего лишь незначительный сбой в программе и взрыва не последует. Меж тем все ворота шлюзов распахнулись, косвенно опровергая версию сбоя программы, а следом отключились автоматические турели.
        Оставаться в арсенале уже не имело никакого смысла. Возглавив оперативную группу, я занял позицию в створе одного из центральных шлюзов. Все бойцы, охранявшие входы, оставались на своих боевых постах, и единственным признаком охватившего их отчаянья могла служить некоторая скованность в движениях. Находясь с ними в одной ситуации, я понимал их как никто. Смысл происходящего был очевиден для каждого, и единственное, что оставалось - это сидеть и ждать, когда все закончится само собой. Казалось, только я не хотел поддаваться общему настроению. Но уважая чувства товарищей, переживавших последние минуты прежней жизни, я не хотел их беспокоить. Зная, что когда придет время, каждый из них, как и положено настоящему солдату, выполнит свой долг до конца.
        Из состояния сонной апатии вывел непонятный звук, еле различимый на фоне непрекращающегося воя сирены. Идентифицировать его не удавалось, но почти сразу мне стало понятно, что он быстро приближается. И это могло быть только одно существо - Тогаюн, нашедший способ добраться до поверхности, опережая взрыв. Звук изменил тональность, и я, наконец, смог понять, что он из себя представлял. Диверсант приближался не Каре, только непостижимым образом разогнав его более чем в два раза от максимальной скорости.
        Уже перестав чему-либо удивляться, по звуку я пытался определить, к какому из изолированных друг от друга входов направлялся Кар. К тому моменту, как он достиг лифтовых платформ, стало понятно, что он находится где-то с краю, в районе больших ворот. Каких именно, стало понятно, когда заработал один из больших крайних лифтов, начав опускать ограждение платформы.
        С целью приблизиться к шлюзовой камере этих ворот как можно более скрытно, я повел оперативную группу снаружи пещеры. И хотя дорога в обход пещеры заняла значительно больше времени, к крайним воротам мы подоспели, когда лифт еще не закончил подъем. Заняв позицию в шлюзовой камере я приготовился встретиться, наконец, лицом к лицу с виновником стольких бед, выпавших сегодня на нашу долю. Но червячок сомнений, на которого в спешной замене позиции я не обратил внимания, стоило мне взять в прицел место, где должна появиться платформа, скребанул с особой силой.
        Каким бы он не был неуязвимым, зная, что на шум лифта сбежится вся охрана, он должен понимать, что здесь ему прорваться не позволят. Это было настолько очевидно, что когда перед нашими глазами появилась платформа лифта с совершенно пустым Каром, я нисколько не удивился. И ставя точку в цепи моих рассуждений, с другой стороны входов послышался первый взрыв. Все оказалось настолько элементарно, что я просто не знал, как объяснить подобный промах.
        Но, видимо, это уже вошло в привычку, хотя откуда я мог знать, во что он разряжает вторую кассету из ракетной установки. К тому же мои действия выглядели абсолютно логично, и добраться до места боя в максимально короткий срок можно было только по верхней платформе внутри пещеры. Похоже, моя ненависть к Тогаюну, и стремление во что бы ни стало свести с ним счеты, полностью разучили меня мыслить рационально. Как можно было забыть, что один раз он уже обрушал конструкцию платформы, и когда подобная картина открылась перед моими глазами на входе в сектор вторых ворот, моему бешенству не было предела.
        Похоже, он уже покинул территорию пещеры, а нам еще предстояло вернуться, чтобы получить возможность попасть наружу через шлюз третьих ворот. Но демонстрировать свои эмоции перед подчиненными в мои правила не входило, к тому-же, как показали последние события, ненависть - плохой помощник. Окончательно отказаться от замысла броситься за диверсантом сломя голову, меня заставил вид двух бойцов охраны третьих ворот, вздумавших самостоятельно выяснить ситуацию, и попавших в засаду. Один остался жив, и сообщил, что следом за диверсантом отправилась группа из трех бойцов с четвертых ворот. Связавшись с ними, я приказал передвигаться, соблюдая все меры предосторожности, но останавливать не стал, не желая дать беглецу возможность оторваться.
        Но он и не собирался этого делать, а выйдя из зоны видимости со стороны ворот, успел пересечь открытое пространство, поджидая нас за одним из крайних орбитальных плазмеров. С этой позиции он с одинаковым успехом держал в секторе огня, как склон горы, так и значительный участок открытого пространства перед входами. В “лоб” его было не взять, о чем красноречиво свидетельствовали три трупа на склоне горы и двое раненых. Единственная возможность добраться до него, не подставляясь под выстрел, означала необходимость вернуться назад примерно до средних входов. Только тогда можно преодолеть открытое пространство, покинув сектор огня закрепившегося с той стороны диверсанта.
        Отправив десятерых бойцов в обход, я под влиянием какого-то смутного предчувствия остался на прежней позиции, возглавив отряд из восьми членов оперативной группы. И только когда отправленные в обход солдаты доложили, что достигли плазмеров, я понял, что заставило меня остаться. Главным критерием сейчас являлось время, которого до взрыва оставалось все меньше. Поэтому, не откладывая, решил проверить правильность своей версии, причем сделать это сам.
        Вскочив, петляя я бросился через открытое пространство, нацелившись на плазмеры, стоящие чуть в стороне от того, за которым засел противник. Как и следовало ожидать, на прежней позиции его не оказалось, и как только последовавшие за мной бойцы собрались, рассредоточившись цепью, мы начали преследование. Оставалось меньше минуты до взрыва, и от того, настигнем мы за это время беглеца или нет, напрямую зависело, как по отношению к нему мы сможем себя вести.
        Рокот глубоко под землей я почувствовал, когда уже подсознательно ожидал этого, так и не сумев настичь Тогаюна, своей неуязвимостью полностью заслужившего свой потусторонний титул. Неистовой силы взрыв разорвал видневшийся вдалеке склон горы, выпустив из ее глубин волну огромной мощи, с легкостью разметавшей первые ряды плазмеров. Самым разумным сейчас представлялось встать лицом к лицу с этой беспощадной стихией, сведя окончательный баланс своей жизни. Но рефлексы солдата сработали сами по себе, и до того, как докатился первый удар взрывной волны, я бросился на землю, накрыв голову руками.
        Едва стихли последние проявления происходящего вокруг хаоса, я поднялся и верный своей привычке первым делом занялся проверкой личного состава. Двое погибли в результате падения гранитных глыб, разбросанных взрывом от разорванного склона горы. Одного придавило повалившимся колоссом плазмера, когда он, видимо, решил укрыться от взрыва у его основания.
        - Счастливчики - невольно завидуя, констатировал я их гибель, произошедшую в момент изменения нашего общего статуса.
        Попытка связаться со второй группой, отправленной мною в обход, а после начала погони в плазмерах перенаправленной на новый маршрут, результата не принесла.
        - Хотя, что я делаю? - только сейчас оценил я весь трагизм сложившейся ситуации, вновь бессильно опускаясь на землю.
        - Все кончено, и никакой я им больше не командир, да и вообще, какой сейчас в чем-то смысл - с абсолютно оправданным отчаяньем подумал я.
        Подняв глаза на окончательно пришедших в себя бойцов, я понял, что в своих переживаниях далеко не одинок. Навалившаяся на всех сонная апатия, стала причиной нахлынувшего на меня потока воспоминаний о событиях, которые, привели меня в это проклятое место.
        Минуты шли одна за другой, а у меня перед глазами стояло лицо старшего брата, никогда не унывавшего и не сдававшегося, как бы нас не била судьба. Он был прирожденный командир, и подчиненные солдаты, всецело ему доверяя, всегда сражались до конца. Именно он научил меня тому, чего нам не могли дать даже авторитетные преподаватели военной школы за все время обучения ремеслу. И используя его метод полного контроля над ходом боя, вскоре я уже мог наравне с ним решать самые сложные ситуации.
        И та врезавшаяся в память Самберианская ночь, когда Арабтаки, прорвав фланг на соседнем участке, ударили по нам с двух сторон. Ликвидировать прорыв моему подразделению удалось ценой огромных усилий, несмотря на то, что противник уже понес серьезные потери. Но основной удар пришелся на главное направление, где оставался брат, и вернувшись, в живых там я не нашел никого. Погиб и брат, и множество трупов противника, ворвавшихся в наши позиции, свидетельствовали, чего ему стоило не пропустить их ко мне в тыл.
        У брата остались жена и маленький сын. И в ту ночь, над телом самого родного и близкого мне человека, я поклялся, что пока жив сам, они не будут ни в чем нуждаться. Я не хотел, чтобы жена брата закончила также, как и наша мать, после гибели отца вынужденная наняться на химический завод. Мы с братом тогда еще не закончили обучение, что означало практически полную изоляцию от семьи. Однажды на заводе, где работала мать случился пожар, и мы остались одни. Я не хотел, чтобы мой племянник повторил нашу с братом сиротскую участь, и выполнял взятые на себя обязательства, пожалуй, даже больше, чем нужно.
        Тем более, что карьера шла в гору, и вскоре я считался грамотным командиром с богатым боевым опытом. Но в определении “солдат удачи” главным словом является “удача”, порой независимо от того, насколько хороший ты солдат. Череда милостей судьбы закончилась, и однажды случилось поистине грандиозное пораженье.
        Отступая по всему фронту, нам тогда пришлось бросить почти всю наземную технику, и половину ракетного парка. При попытке повторного вторжения, я был ранен в самом начале боя, что спасло меня от общей “мясорубки”. Эвакуированный с планеты на медицинском шатле, я оказался один из немногих, кому удалось выжить в этой компании. Объединенная коалиция, на стороне которой я принимал участие, была тогда окружена и полностью уничтожена.
        Наступили тяжелые времена. Восстановление после ранения плеча заняло полгода, но и после, действуя правой рукой, я продолжал испытывать сильную боль, что приходилось тщательно скрывать. А время “Посвящения в ремесло” для подрастающего племянника неуклонно приближалось. И если в возрасте восьми лет его не отдать в обучение, шанса стать квалифицированным специалистом у него больше не появится. Но основной сложностью подобного естественного отбора являлось необходимость оплатить весь курс обучения сразу, что за десять лет составляло приличною сумму, позволить себе которую мог далеко не каждый.
        Будучи “на волне” успеха, я не особо беспокоился о подобных мелочах, зная, что мой гонорар за один договор найма с лихвой покроет необходимую сумму, а их в году я подписывал иногда и не один. Потому как наниматели суеверно предпочитали иметь дело с “любимчиками фортуны” и недостатка в работе я не испытывал. Теперь же ситуация поменялась с точностью до наоборот. Наниматели, действующие от имени Заказчика, комплектуя формирование, предпочитали ставить командирами отделений, зарекомендовавших себя победами, а не отступлениями и разгромами. И теперь я мог претендовать только на рядовую должность с самой низкой оплатой, которой не хватило бы даже на половину стоимости обучения.
        И когда до “Посвящения” осталось три месяца, появилась заявка на Ретранслятор, самую безнадежную, но высокооплачиваемую работу. Основным его отличием являлось заключение договора “сунджукур” - выполнение поставленной задачи, несмотря на угрозу смерти. И лишь выполнение всех условий договора предоставляло возможность вернуться к нормальной жизни, потому что оплату за выполнение работы ты получаешь вперед. Эта была древнейшая традиция, незыблемость которой строилась на чести и достоинстве каждого солдата и всех остальных представителей нашего бедного, но гордого народа.
        Наниматели почти не использовали договор сунджукур, так как при этом цена возрастала в разы. В чем особой необходимости не наблюдалось, ведь солдаты и без того воевали не менее доблестно. Действие договора прекращалось после выполнения обозначенной в нем задачи в полном объеме. Если же объект, являвшийся целью охраны подобного подразделения, был захвачен, а охранявшие его по какой-то причине оставались живы, они просто переставали “существовать”. Для всех остальных они становились чем-то вроде бродячей собаки, которую пока она не начала кусаться, лучше забить камнями и палками.
        Иными словами, не выполнивший условий договора Немезиец, сразу терял Родину. Но даже если этому отщепенцу удавалось добраться до других цивилизованных мест, где повсеместно имелись Пункты Найма, Наниматели из профессиональной солидарности не принимали их кандидатур. И конец таких людей мало чем отличался от участи бродячих собак. Преступление, и равнодушная машина судопроизводства безжалостно перемалывала этот человеческий материал, хороня все надежды на будущее. А потому, в соответствии с кодексом чести, побежденному самому надлежало явиться к своему победителю, предложив закончить его земной путь, умертвив любым угодным тому способом.
        Договор на Ретронслятор имел некоторые характерные особенности, в том числе относительно выполняемой задачи. Ретронслятор мог оказаться захвачен, но если к исходу указанного срока он был не уничтожен и смог выполнить свою задачу, условия контракта считались выполнены. И основная сложность для оставшихся в живых защитников сводилась к необходимости как-то спастись самим. Что удавалось крайне редко, учитывая то недовольство, которое испытывали в подобной ситуации Земляне. Укрыться от них на поверхности являлось невыполнимой задачей, а отсидеться в Ретронсляторе не представлялось возможным, поскольку через определенное время он уничтожался системой самоликвидации.
        Вот почему Наниматель сменил гнев на милость, и когда я в очередной раз явился на Пункт Найма, сам подошел ко мне с очень заманчивым, на его взгляд, предложением. Так я и оказался втянутым в эту безнадежную авантюру, однако, настроенный более чем решительно переломить судьбу. Приложив все усилия, чтобы продержаться до установленного срока, а там уже действовать по обстоятельствам.
        Но теперь переживать о несбывшихся замыслах было уже поздно. И что самое удивительное, я не испытывал к Тогаюну той враждебности, что до взрыва. Желая лучше разобраться в этой перемене, я понял, что отношусь к нему с пониманием. В чем-то даже завидуя, глядя на проявленный им беспримерный патриотизм. Я воевал за деньги, и как ни крути, это была моя работа, в то время как Тогаюн, вне всякого сомненья, сражался за идею, рискуя своей жизнью ради других. И то, что он смог совершить, неся в себе подобный внутренний настрой, не могло не внушить уважения даже такому бывалому солдату, как я.
        Поэтому предстоящая встреча, при всей ее беспросветности не пугала, а давала возможность понять, что на самом деле представляет собой тот человек, награжденный мною таким количеством мистических титулов. Поднявшись, и повесив оружие по походному на плечо, я не дожидаясь привлеченных моими сборами товарищей, побрел вглубь поваленных орбитальных плазмеров. Конечно, следы оказались уничтожены, но через какое-то время я обнаружил новые, оставленные уже после взрыва.
        По понятной причине, я не особенно торопился, как и вся команда, привычно бредущая за мной следом. Тем более, пару раз он останавливался, и судя по расстоянию между привалами, догнать его не составит труда даже при нашем траурном темпе. Что собственно и произошло. Встретил он нас, как и в прошлые разы, устроившись на отдых таким образом, что мы сразу оказались перед ним, как на ладони.
        По системе связи я отдал приказ всем оставаться на месте, рассчитывая, что старый авторитет возымеет свое действие. И напоследок я смогу удовлетворить свое любопытство, в то время, как по толпе он может просто пройти очередью, не разбираясь, кто и зачем пришел. Но он не стрелял, и пока я, находясь под прицелом его плазмера не спеша двигался в его сторону, не произвел ни малейшего движения, никак не реагируя на мое появление.
        Я приблизился к нему вплотную, и смог, наконец, заглянуть в его глаза, в попытке найти ответ на накопившиеся вопросы. Как и следовало ожидать, разобраться в этом человеке оказалось не так просто. И натолкнувшись не его ответный взгляд, у меня сложилось впечатление, что я сам стал предметом пристального изучения, раскрывая перед Тогаюном все свои секреты, причем, без малейшего на то желания. Но несмотря на видимое отсутствие результата, я выяснил все, что мне хотелось узнать. Он не клон и не киборг, а обычный человек, ну а такому противнику и проиграть не стыдно. Тянуть дальше уже не имело смысла, и как предписано древним ритуалом, опустив оружие на землю, и встав на колени, я произнес традиционную фразу:
        - В соответствии со священным кодексом Сунджукур, я вручаю тебе, как победителю, право убить меня любым выбранным тобой способом.
        Похоже, в его глазах промелькнуло удивление, и пока это было единственное проявление эмоций, которое мне удалось прочитать в его взгляде. Оставаясь по прежнему неподвижным, тем не менее, он ответил мне, но в его бесстрастном голосе, я к своему великому удивлению различил некую нотку участия.
        - Что же заставляет тебя в самого так стремиться навстречу смерти? - спросил он, ставя меня в тупик, как неподдельным участием, с которым он был задан, так и полной абсурдностью происходящего.
        Он сопереживал мне! И это несмотря на то, что прекрасно знал, что еще недавно я был готов убить его без малейшего сожаления. Поистине, этот человек представлял собой неразрешимую загадку, но он задал вопрос, и было невежливо заставлять его ждать.
        - Уничтожив Ретронслятор, ты обрек нас на участь изгоев, по сравнению с которой даже самая мучительная смерть - это избавление - ответил я, нисколько не покривив душой.
        - Смерть не всегда лучший выход, особенно для тех, кого ты оставляешь в одиночестве - ответил он без промедленья, что самое поразительное, словно заглянув мне в душу.
        Я не нашел что ему ответить, настолько мысли перепутались в голове от забрезжившей вдруг слабой надежды, вызванной неподдельным участием Землянина к нашей судьбе.
        - Какова оплата твоих профессиональных услуг, и сколько получают твои подчиненные? - не дождавшись моего ответа на прошлый вопрос, вдруг спросил Землянин все тем же бесстрастным тоном.
        Я ответил, не до конца понимая, в чем заключается его интерес к этому вопросу, но в тайне даже от самого себя надеясь, что он не случаен.
        - Предлагаю тебе и твоим подчиненным работать на меня, с оплатой вдвое больше названной тобой, и выплатой пенсии родным в случае гибели при выполнении служебных обязанностей - заявил он тоном, исключающим всякие сомнения в возможности неверно истолковать его слова.
        Чем было продиктовано подобное, поистине царское предложение, оставалось только догадываться, но от неожиданности я совершил ошибку, ляпнув первое, что пришло в голову:
        - Насколько серьезны твои намеренья связаться с заклеймившими себя позором наемниками?
        Впервые я почувствовал изменение в его образе, но столь ожидаемая перемена меня совсем не обрадовала. В голосе прозвучала если не угроза, то отчетливо звякнул металл, да и глаза чем-то очень напомнили два дула плазмера, смотрящие в упор.
        - Заключая деловое соглашение, я всегда предельно серьезен, а мою способность выполнять взятые на себя обязательства, ты уже имел возможность оценить - ответил он, и по его тону было несложно догадаться, что служба под его началом сказкой не покажется, и свой лимит ошибок, похоже я уже исчерпал.
        Возвращаясь к ожидавшим меня товарищам, я был вынужден признаться, что так и не смог разобраться в этом существе. Иначе я его назвать не мог, после того, как искреннее участие к судьбе побежденных врагов, демонстрирующее небывалую мягкость характера с пугающей быстротой сменилось обжигающим холодом проявления другой стороны его натуры.
        Вся моя немногочисленная команда, узнав о сделанном Землянином предложении, вначале, как и я не могли поверить своей удаче. Предложенные им условия были способны заставить смириться с невозможностью возврата на Родину. Открывая новые перспективы обеспечить достойные условия жизни себе и своим близким за ее пределами. Не прошло и пяти минут, как все подразделение выстроилось перед своим новым нанимателем, готовые выполнить любой его приказ. По молчаливому недоверию, витающему в воздухе, я понял, что больше всего им сейчас хотелось лично убедиться в реальности заключенного соглашения. И как истинный Тогаюн, Землянин понял все без слов, и если после его речи если у кого и остались сомнения, то только относительно того, не безопасней ли с ним вообще не связываться:
        - Я предлагаю вам поступить ко мне на службу, и обязуюсь обеспечивать вас всем необходимым в полном объеме. И если эти условия кажутся вам черезчур мягкими, могу добавить, что в случае неподчинения наказание последует незамедлительно. И независимо от тяжести проступка приговор будет один - смерть. Но самая страшная судьба постигнет уличенного в предательстве, и я лично приложу все усилия, чтобы он многократно пожалел, что не остался сегодня здесь».
        Больше объяснять ничего не пришлось, и поняв что время разговоров закончено, я вышел вперед, чтобы получить первые указания. Что мне сразу понравилось в нашем новом командире - он не тратил лишних слов. В ответ на мой ожидающий взгляд, он лишь глянул по сторонам, что было невозможно истолковать неверно. Выставив охранение по периметру, я присел рядом, чтобы выяснить характер его ранений.
        А вот здесь дела обстояли довольно печально. Ранение плеча, которое я заметил сразу, оказалось не единственное. Еще я обнаружил серьезное повреждение бедра, и то, что он вообще мог передвигаться, выглядело очередным продемонстрированным сегодня чудом. Однако, большее беспокойство у меня вызвал другой факт. Зрачки Землянина были неестественно расширены, что напрямую указывало на прием сильнодействующих стимуляторов, видимо и являвшихся причиной продемонстрированных им сверхспособностей. Но учащенное дыхание, и капли пота на лице, отчетливо различимые через щиток шлема, говорили о критической интоксикации организма, что вызывало серьезную обеспокоенность.
        - Как бы наш новый работодатель прямо тут не загнулся - предчувствуя очередной подвох судьбы, ничего не дающей просто так, обеспокоенно подумал я. Но увидев решительное выражение глаз Землянина, я пришел к выводу, что паниковать пока рано.
        - Нужно идти - произнес он не терпящим возражения тоном, хотя я уже понял, что вопросы относительно его приказов, лучше задавать после их выполнения.
        Подозвав двух бойцов, на их комбинезонах я установил ременную систему для переноски раненых. После чего с предельной осторожностью помог подняться Землянину, и прикрепил ремни к штатным креплениям на поясе его комбинезона. В результате он оказался пристегнут к стоящим по бокам бойцам, едва касаясь земли ногами. По своей простоте и эффективности подобная система не имела равных, а придерживая сзади сцепленными руками, несущие солдаты могли транспортировать раненого без сознания.
        Распределив остальных прикрывать фланги и тыл, я выдвинулся вперед, взяв направление исходя из его прежнего передвижения. Как выяснилось, курс я выбрал верный, и сделав всего один привал, нам без происшествий удалось добраться до конца сектора размещения орбитальных плазмеров. Дальше местность имела нетронутый планировкой характер, с прорезающими пустынный рельеф грядами скальных образований. И стоило нам углубиться в этот лабиринт каменных нагромождений, как почти прямо по курсу я обнаружил сбежавшего робота-ремонтника, по всей видимости, и являвшегося конечной целью нашего путешествия.
        Помогая Землянину устроиться возле колеса робота, даже не заглядывая в его кузов, я знал, какой груз там увижу. Находящийся там аккумулятор с Энергией Распада, как и в перехваченном нами роботе, подтвердил мою догадку. Бойцы и без моего указания уже оцепили местность, и мне лишь осталось проконтролировать правильность выбранных ими позиций. Землянин никак не вмешивался в наши действия, сосредоточенно работая на оперативном ноутбуке, не обратив на меня внимания, даже когда я застыл над ним, ожидая дальнейших указаний. Но вскоре, по видимому, он получил необходимый результат, и закрыв ноутбук, поднял взгляд на меня.
        - Себя не обнаруживать, огонь по воздушным целям не открывать - кратко и предельно ясно обозначил он задачу.
        По средствам связи я отдал соответствующие указания бойцам, особое внимание уделив запрету применения оружия по воздушным судам, что видимо и являлось приоритетной задачей. И оказался прав, поскольку появление космического транспорта не заставило себя долго ждать. Но как только я разобрался с его принадлежностью, то оказался вынужден в очередной раз признать, что у нашего работодателя действительно железные нервы. Это был Шиханийский шатл, и очевидные отличия от Земного аналога не позволяли мне усомниться в подобном выводе. И то обстоятельство, что им управляет не Шиханиец, являлось событием не столько экстраординарным, сколько чреватым крупными неприятностями в последующем.
        Однако, судя по всему, это меньше всего беспокоило нашего “хозяина”, намеренного на подобном “вселенском палеве” переться через пол галактики, для чего ему, собственно, и понадобилось столько энергии. Некоторые особенности в манере пилотирования шатла при заходе на посадку указывали, что им управляла автоматика, плавно и размеренно опустившая корабль на поверхность планеты. Я помог Землянину подняться на ноги и добраться до шлюзовой камеры, где он, подтверждая мою догадку, был вынужден сам активировать открытие входного пандуса.
        Судя по тому, как он пару раз ошибся, набирая код, я понял, что дела у него обстоят совсем плохо. Поэтому последовательность дальнейших действий у меня не вызывала ни малейшего сомнения. Попав внутрь шатла, я уже практически полностью на себе дотащил Землянина до командной рубки, и усадив в пилотское кресло начал аккуратно извлекать его из скафандра. Подключение системы кровообращения к системе Медблока, он произвел самостоятельно, после чего обессилев, откинулся в кресле, на первый взгляд окончательно утратив связь с реальностью.
        Но почему-то я был уверен, что подобное впечатление обманчиво, а потому оставался на прежнем месте, ожидая дальнейших указаний. Глаза он открыл совершенно неожиданно, и словно не заметив произошедшей паузы, дал четкие и исчерпывающие инструкции относительно последующих действий. Хотя, я уже и сам прикинул схему общего размещения во внутреннем пространстве шатла и его указания полностью соответствовали моим предположениям.
        Так как среды обитания у нас с Землянином разные, предстояло создать двухконтурный микроклимат внутреннего пространства. По понятным причинам “хозяин” занимал командную рубку, и примыкающую к ней каюту, со всеми необходимыми для нормальной жизнедеятельности коммунальными системами. Одной оставшейся каюты, и пролегавшего между ними прохода было недостаточно для размещения нашей группы по той простой причине, что там не хватало места разложить противоперегрузочные маты. Без чего для команды невозможен не только длительный разгон, а даже элементарный выход на орбиту.
        Все подобные корабли проектируются по модульному типу, что позволяет изменять внутреннее пространство за счет объема грузового отека, делая его пригодным для перевозки пассажиров. Но прежде его предстояло освободить, а так как хранящийся там груз складывать больше некуда, оставалось только выбросить все наружу, чем и приказал заняться Землянин. Покинув командную рубку и проверив герметичность кают, входящих в его контур, я разгерметизировал корабль, открыв обе двери шлюза, с целью упростить разгрузку грузового отсека.
        Ведь необходимость выполнения задачи в предельно короткие сроки была обозначена особо, поэтому в оцеплении я оставил только одного бойца, вынужденный привлечь к работе все имеющиеся силы. И как оказалось не зря, потому как грузовой отсек оказался забит под завязку, а потому предстояло упорно потрудиться. Но как оказалось, основная сложность заключалась не в объеме предстоящей работы, а в осознании производимых нами действий.
        Предстоящая задача выглядела истинным кощунством, стоило увидеть, что именно предстоит выбросить из корабля. Относительно принадлежности корабля у меня уже не оставалось и тени сомнений, как и в том, что в руки нашего нанимателя он попал совсем недавно. На это указывало и кресло пилота Шиханийского образца, совершенно не пригодное для человека, и характер груза, заполнявшего трюм. По всей видимости, это были накопления целой семьи, составлявшей некогда экипаж данного судна, о чьей судьбе, зная решительный нрав “хозяина”, несложно догадаться.
        Образцы искусства самых разнообразных культур, дорогостоящие электронные системы, предметы роскоши, и прочие материальные ценности безжалостно выбрасывались на песчаную поверхность планеты. И подобное святотатство выглядело как жестокая проверка, устроенная Землянином с целью выяснить, насколько безоговорочно мы готовы выполнить любой его приказ. Но под впечатлением его недавней речи никому и в голову не могло прийти попытаться его ослушаться, и организовав разгрузочные работы, я приступил к перепланировке шатла.
        Демонтировав несколько секций переборки, отделявшей грузовой отсек от прохода, я объединил их в одно помещение, оставив изолированной только доставшуюся нам каюту. Но места теперь хватало с избытком, и включить ее в общее пространство можно будет и позже. Меж тем разгрузка окончилась, и я на всякий случай решил проверить выполнение приказа, что в грузовом отсеке ничего как бы случайно не завалялось. Убедившись в неукоснительном выполнении поставленной задачи, я по внутренней связи доложил об этом Землянину, ожидая дальнейших указаний.
        - Приготовиться к взлету, о выполнении доложить - как всегда, предельно лаконично обозначил он предстоящую задачу, отключая связь.
        Последний солдат поднялся на борт, и закрыв шлюз, я занялся установкой привычной атмосферы на территории нашего контура, введя параметры с системы жизнеобеспеченья своего комбинезона. Бойцы, не тратя времени, уже вытаскивали из потолочных отделов противоперегрузочные маты, в избытке имевшиеся на любом корабле, и раскладывали их на освободившемся пространстве. Доклад о изменении состава атмосферы позволил снять комбинезоны, находиться в которых уже порядком поднадоело. Занять места на противоперегрузочных матах никого уговаривать не пришлось, и после последних беспокойных суток вскоре вся команда с нескрываемым удовольствием заняла горизонтальное положение.
        - К взлету готовы - доложил я по системе внутренней связи.
        После чего, не дождавшись ответа, занял оставленное для меня место в каюте. Взлет проходил в штатном режиме, и перегрузки на этом этапе были привычны и вполне ожидаемы. Но когда трехкратная перегрузка продолжала вжимать мое тело в пористую структуру мата и через четыре часа после выхода на орбиту, я сделал вывод, что Землянин явно куда-то торопится. Разгон длился еще пять часов, что вызвало у меня некоторые опасения. Прежде всего, меня обеспокоила подобная продолжительность разгона, которая могла привести к превышению максимальной скорости, допустимой для этого типа судов. Возможно, под воздействием перегрузок Землянин потерял сознание, а электроника на этом корыте дала сбой, не прекратив разгон, когда положено.
        Но мои опасения оказались напрасны, и безжалостная лапа перегрузки все же ослабила свое давление, означая конец разгона. Получив, наконец, возможность подняться, я попытался размять затекшее тело. Удалось это не сразу, и поневоле я подумал, что сейчас испытывал Землянин, не имея такой возможности. Кстати, а он вообще жив, ведь в его состоянии столь длительная перегрузка могла привести и к такому варианту развития событий. В двери, отделявшей наш контур от командной рубки, имелся небольшой иллюминатор, но и заглянув в него, ситуация не прояснилась.
        Он лежал в пилотском кресле абсолютно неподвижно, а дышит он или нет, с этого расстояния рассмотреть не удавалось. Поэтому, не желая томиться в неизвестности, я под предлогом получения дальнейших указаний, вызвал его по внутренней связи. И хотя некоторое время пришлось подождать, он все же ответил, что само по себе обнадеживало.
        - Отдыхайте - произнес он настолько слабым голосом, что становилось предельно понятно, кто сейчас нуждается в отдыхе больше всего. Главное, разгон он пережил, а дальше под бдительным присмотром Медблока ему уже ничего не угрожает. По крайней мере, пока.
        За время вынужденного безделья с подчиненными мне бойцами произошли разительные перемены. Недавняя напряженность от осознания нашего нового статуса уже нисколько не тревожила под впечатлением открывающихся перспектив. И вот они уже строят планы на будущее, словно в насмешку над пережитыми совсем недавно минутами наивысшего отчаянья, какое можно представить. За неимением других перспектив, все складывалось как нельзя лучше, даже по сравнению с прежней жизнью. Вот только завязано наше будущее благополучие на нашем теперешнем “хозяине”, что и являлось самым слабым фактором нашего шаткого положения. Случись что-либо с ним, и для нас это будет равносильно оказаться в открытом космосе без скафандра.
        И подобные мысли преследовали меня не случайно. Я имел веские основания полагать, что вернувшись на Землю после уничтожения Ретронслятора, он не окажется там в большей безопасности, скорее наоборот. Я знал, кто является Заказчиком найма бойцов на Ретронсляторы, либо его посредником, что ситуации не меняло. Его, как особо высокого гостя, Вербовщик лично провожал от дверей одной из многих конспиративных квартир, на которых он встречался с Заказчиками. Причем, гостя подобное внимание откровенно тяготило, и стараясь привлекать меньше внимания, он использовал характерные приемы, применяемые спецслужбами и военными диверсантами.
        Потому, собственно я и обратил на него особое внимание, причем следом пришло ощущение, что я где-то его уже видел. Когда “гость” садился в машину, я смог более внимательно рассмотреть его лицо, но так и не получил от памяти нужного ответа. В таких случаях я предпочитал не истязать мозг по напрасну, зная, что таким образом можно добиться только совершенно противоположного результата. Придет время и из глубин сознания нужная информация всплывет сама, что было проверено уже не раз.
        Ни “гость”, ни Вербовщик внимания на меня не обратили, а придя буквально через пару часов на Пункт Найма, я и получил предложение на Ретронслятор. То, что эти факты связаны между собой, у меня не вызывало ни малейшего сомнения, а после того, как я все же вспомнил личность Заказчика, все окончательно встало на свои места. Вот только прозрение пришло уже после заключения Договора, но даже, случись это раньше, повлиять на принятое мной решение никак не могло.
        Однажды среди бойцов речь зашла о какой-то политической передаче. И вдруг у меня перед глазами встал кадр из другой программы, где среди наиболее важных персон присутствовал тот самый Заказчик. Напрягая память, я все же смог вспомнить, о чем шла речь в этой трансляции. Это был очередной галактический саммит, посвященный вопросам обеспечения безопасности во внутренних мирах. Особо отмечались усилия, приложенные в этом направлении Земной Федерацией, представителями которой являлись высшие чины Разведдепартамента.
        Ведь не зря, хитро улыбающийся Вербовщик обещал на этом Ретронсляторе курорт, всем своим видом давая понять, что в достоверности этой информации сомневаться не приходится. Кстати, так оно и было, пока на Ретронсляторе не объявился, непонятно откуда взявшийся Тогаюн, и события приняли совершенно непредсказуемый характер. А потому, кто-то в Разведдепе не очень обрадуется проявлению подобного героизма, и постарается поскорей устранить внезапно возникшую проблему в лице нашего благодетеля.
        В необходимости сообщить Землянину о своих выводах я не сомневался, но учитывая его теперешнее состояние, решил подождать, пока тот немного окрепнет. А пока предстояло решить другую задачу, возникшую с первых минут общения с ним, и с каждой минутой становившейся все более злободневной. Нейтральное “Землянин”, официальное “Наниматель”, панибратское “хозяин”, и даже вырвавшееся однажды почтительное “благодетель” - вот далеко не полный список моих попыток подобрать подходящее определение к той личности, с которой меня столкнула судьба. О моей привычке давать тому с кем мне довелось общаться, краткие характеристики, знал только брат. Так я всегда имел возможность для более широкого анализа, чем называй я их по имени. Обычно подобрать нужное сравнение много времени не занимало, но в данном случае возникла неожиданная заминка.
        Пытаясь лучше разобраться в его непростой натуре, я вспомнил, как он выглядел при нашем последнем общении, когда я помогал ему избавиться от комбинезона. Когда я снял с него шлем, больше всего мне запомнились не осунувшиеся черты его лица, и не контрастирующий с ними непреклонный взгляд. А цвет изможденного лица - не бледный, и даже не пепельный, а скорее серый. Ну конечно - “Cерый”, наконец смог охарактеризовать я то впечатление, которое он произвел на меня своими поступками. Не сказать, чтобы совсем уж “черный”, но и ни в коем случае и не “белый”. Определенье “серый”, идеально накладывалось на его неординарную личность, а потому можно успокоиться, справившись со столь непростой задачей.
        Последующие три дня прошли в обычной полетной рутине, чередования приема пищи, сна, и посильного времяпрепровождения. В том, что мы летим именно на Землю, прежде всего меня убедила динамика разгона на старте, уверенно загнавшая шатл в условия слепого пилотирования. Насколько я помню, подобные суденышки, без риска развалиться могут достигать скорости примерно в половину сверхсветовой. Но с их слабой системой дальнего обнаружения на скорости и в половину меньшей, среагировать на возникшее на пути препятствие удавалось не всегда. Поэтому наше путешествие можно сравнить с лотереей, и любой обломок метеорита, повстречавшийся на пути, способен мгновенно покончить со всеми нашими проблемами раз и навсегда.
        Тогда уже не придется начинать с Серым тот непростой разговор, на который я по прежнему оставался настроен самым решительным образом. Неизвестно, как он отреагирует на мое заявление. В том, что Серый достаточно сильная личность, чтобы принять подобное известие, я не сомневался, вот только поверит ли он сделанным мной выводам. Ведь все мои обвинения строились исключительно на моих предположеньях, и ни одного конкретного факта я предоставить не мог. Потому и не торопился начинать подобное разбирательство раньше времени.
        На четвертый день, Серый, похоже, окончательно оклемался, судя по тому, что в иллюминаторе двери командной рубки несколько раз мелькала его фигура. Хотя, как я успел убедиться, большую часть времени он по прежнему оставался подключенным к медицинскому блоку шатла. Поэтому я решил подождать, когда он окончательно восстановится, и сможет более объективно проанализировать предоставленную мной информацию. На следующий день я случайно стал свидетелем того, как Серый, подойдя к тренажеру, некоторое время постоял перед ним, после чего благоразумно удалился.
        Лучшего времени для намеченной беседы не выбрать, и полученная от меня информация обеспечит Серого пищей для размышлений до конца полета. Отбросив последние сомнения, я подошел к блоку связи я вызвал командную рубку. Ответ последовал почти сразу, и я сообщил о необходимости личного разговора.
        - Заходи - коротко ответил Серый, и я осознал, что пути назад у меня уже нет.
        Амкер Дош
        Последние три дня показались, пожалуй, самыми долгими в моей жизни. Медицинский блок если и помогал, то все его усилия были направлены на стабилизацию состояния, и восстановление нормальной работы организма. А вот последствия бесконтрольного приема стимуляторов мне пришлось прочувствовать в полной мере. Описать все, что мне пришлось испытать за это время, представлялось просто нереально. Стоило на секунду расслабиться, и мышцы начинали рефлекторно сокращаться, каждый раз пугая своей непредсказуемостью. Либо их начинало тянуть, грозя окончательно свести судорогой.
        Все тело как будто “вело”, вызывая непреодолимое желание извернуться, следуя за проявлением вырывающейся из подчинения мышечной системы. Делать чего, конечно, не стоило ни в коем случае, потому как боль от потревоженных ран, хоть и заглушала тянущее ощущение, но удовольствия, сама по себе, тоже не вызывала. Хотя большая часть времени и проходила в каком-то полузабытьи, спать иногда требовалось, и лишь тогда по общему согласию принимались обезболивающее и снотворное. Принимать обезболивающее постоянно, означало вмешательство в лечебный процесс, что только оттягивало момент выздоровления. Следовало “затаиться” и ждать, когда лучший лекарь - время, выполнит свою задачу.

“Отпустило” только через три дня. Улучшение состояния происходило по нарастающей. И само освобождение от боли и прочей мути, царящей в изможденном организме приносило огромное удовольствие, несмотря на то, что обессиленный рассудок довольно вяло реагировал на происходящее. То и дело я проваливался в здоровый крепкий сон, который уже давно не мог себе позволить. Вскоре появилась возможность отключиться от опекающего нас Медблока, хоть и не на постоянно, но получив возможность встать и пройтись. Благо раны уже немного зажили, и прежнего беспокойства не доставляли. Но большую часть времени предстояло провести под контролем Медицинского блока, хотя периодичность прохождения курса лечебных процедур постепенно сокращалась.
        Не успев наладиться, обычная корабельная жизнь постепенно начала приедаться своей монотонностью. При всем небогатом выборе доступных дел, даже процедура перевязки превратилась в целый ритуал, давая возможность заняться хоть чем-то полезным. Измаявшийся от безделья Серый однажды предложил взломать корабельный сейф, до чего раньше у нас никак не доходили руки. Но и здесь я вынужден был его разочаровать, вскрыв его буквально за пятнадцать минут, причем большая часть времени ушла на составление необходимой для этого программы.
        Исследование доставшихся нам трофеев у меня особого интереса не вызвало, в отличие от Серого, столкнувшегося с подобными предметами впервые. Да ничего стоящего внимания там и не находилось, за исключением пары предметов, представляющих из себя какую-то реальную ценность вследствие своей редкости. Меабрианскую диадему, покрутив в руках, Серый почти сразу забросил обратно, а вот Ахораинским мечом он всерьез заинтересовался. Стоило взять его в руку, как он образовывал широкое лезвие из мерцающего силового поля, используя для этого внутреннюю энергию существа, державшего его в руках.
        Однако, он образовывал еще один симбиоз с нервной системой владельца, получая возможным управлять его действиями, реагируя на проявление энергетических возбуждений. Имея достаточный навык обращения с данным, довольно специфическим оружием, можно было не прилагая собственных усилий, отражать выпущенные в тебя заряды как из лазера так и из плазмера. В то же время поранить, либо как-то иначе повредить его электромагнитным лезвием, по понятной причине представлялось невозможным, а потому оружием, по сути, меч не считался. Во многих культурах он, вообще не использовался по назначению, выполняя функцию талисмана, или скорее мистического оберега.
        Лично я почему-то не доверял подобным вещам, не желая давать управлять собой тому, что не подлежит объяснению. Ахораинская цивилизация исчезла бесследно, оставив после себя множество неразгаданных вопросов, что не лучим образом сказывалось на имидже данного предмета. Не выпуская меч из рук, Серый с большим интересом выслушал мое объяснение, и вынужден был согласиться со сделанными мной выводами. Хотя, судя по тому, с какой неохотой он положил меч на место, я сделал вывод, что смог убедить его далеко не полностью.
        Не имея другой возможности как-либо разнообразить свой досуг, особенно во время вынужденного безделья при подключении к Медблоку, мы много разговаривали. По понятной причине чаще всего речь заходила о вопросах, касающихся последних событий. Однажды я решил выяснить намеренья Серого касающиеся относительно принятых им на службу Немезийцев. Вот только сделал я это, по всей видимости, недостаточно корректно, за что немедленно поплатился.
        - Послушай, Серый, мне конечно не жалко, если тебе так хочется, пусть наше родовое поместье караулят, мне другое непонятно. Ты их дружков только что пачками валил, а теперь на тебя снова какая-то благотворительность напала. Конечно, без них нам до шатла было не добраться, тут ты молодец, грамотно сориентировался. Ну и давай, я отвалю им по нормальному денег, и высадим на ближайшей пограничной планете. На кой черт они мне на Земле-то сдались. - подытожил я.
        - Чтоб тебя, дурака, охранять, когда меня рядом не будет. - с нескрываемым раздраженьем ответил Серый.
        Не в состоянии разобраться со столь эмоциональной реакцией с его стороны, я предпочел больше не возвращаться к этой теме. Но не прошло и суток, как она получила неожиданное продолжение, и просьба командира наемников о личной встрече, стала в равной степени сюрпризом для нас обоих.
        - Заходи. - ответил ему Серый, потому как в его взаимоотношения с наемниками я предпочитал не вмешиваться.
        - Наверно об условиях договора решил подробней узнать - предположил я.
        - Возможно. - ответил Серый с сомнением, после чего добавил:
        - А если так, то действительно, как ситуация обстоит на самом деле. Ты, кажется, говорил, что проблем не будет.
        - Дом для охраны пустует последние лет пятьдесят, но все внутренние системы поддерживаются в исправном состоянии. Рассчитан на гарнизон до двадцати человек, так что места им хватит. А в остальном - пусть караулят, раз ты так хочешь. - предельно политкорректно ответил я, помня о нашем последнем разговоре на эту тему.
        Быстро закрыв за собой дверь, в рубку вошел командир наемников, задержавшийся, видимо, для того, чтобы надеть комбинезон, позволяющий ему дышать в Земной атмосфере. Но он не стал присоединять к нему шлем, воспользовавшись маской, входящей в комплектацию комбинезона, подключаемой к системе жизнеобеспеченья. “Сержант”, как я почему-то прозвал наемника, сейчас больше всего подходил этому определенью, стоило увидеть, как он вдруг растерял свой уверенный имидж, явно не зная с чего начать разговор. Вероятно, Серый решил прийти ему на помощь, по всей видимости, спросив первое, что пришло ему в голову:
        - Проблемы с командой?
        - Проблемы действительно есть, только касаются они в первую очередь тебя. - последовал крайне интригующий ответ.
        - В таком случае, рассказывай все по порядку, не упуская малейших деталей, какими бы незначительными они тебе не казались. - ничем не выдав своего удивления от подобного поворота беседы, потребовал Серый.
        Несмотря на то, что выполняя требованье Серого, Сержант обрисовал ситуацию в предельно развернутом виде, его рассказ не занял много времени. Поняв, что в отношении моего родного ведомства выдвинуты столь серьезные обвинения, я непроизвольно хотел вмешаться, но Серый пресек мою попытку, громко подумав:
        - Давай дослушаем до конца, а вопросы будем задавать потом.
        Благодаря чему Сержант смог подробно и обстоятельно изложить все факты, особый упор сделав на обещание Вербовщика относительно “курорта”. Не оставалось сомнений, что сам Сержант прекрасно осознавал тяжесть выдвинутых им обвинений, и какие его ожидают последствия, окажись они ложными.
        К концу его рассказа у меня уже не возникало сомнений в реальности происходящего, и лишь душила горькая обида от встречи с крайней степенью человеческой подлости - предательством.
        - Если у тебя все, можешь идти. - сказал Серый, обращаясь к Сержанту, видя, что от моего намеренья опровергнуть его заявление не осталось и следа.
        Сержант дисциплинированно развернулся, и не задавая лишних вопросов, направился к выходу.
        - Стой. - приказал Серый удивленно замершему Сержанту, и подошел к сейфу.
        Достав из него Ахораинский меч, он приблизился к недоумевающему Сержанту, и протянув ему меч, лишенным и тени пафоса голосом произнес:
        - Благодарю за службу.
        Наблюдая реакцию Сержанта, я на какой-то момент забыл о собственных горестях. Не смея поверить подобной щедрости, он все же принял награду, и выраженье священного благоговенья, отразившееся на его лице, наглядно продемонстрировало, насколько точно Серому удалось угадать с наградой.
        - Да, уж, умеет он к людям подход находить. - подумал я завистливо:
        - Сержант теперь ему предан будет, как собака, и чтобы доказать это, если нужно любому глотку зубами перегрызет.
        Серый тем временем уже отпустил Сержанта, и с легкой иронией произнес:
        - Не нужно завидовать, грех это.
        У меня в который раз возникло впечатление, что он точно знал мои мысли, как и все изложенное Сержантом, тоже не являлось для него новостью. И от подобного обилия подозрений, я даже не мог сразу понять, что беспокоило меня больше.
        - Давай по порядку. - произнес Серый, тем самым подтвердив мое первое подозрение.
        - Твои мысли я читать не умею. - успокоил он меня:
        - А вот свои эмоции я бы посоветовал тебе контролировать тщательней, в конечном счете, ты в своей голове не один.
        Вот уж действительно, сегодня был день сюрпризов, вот только непонятно, чего Серый добивался. Толи пытался таким образом отвлечь меня от горьких размышлений, толи решил доконать окончательно. Но успев смириться с его противоречивой натурой, я с одинаковой степенью вероятности допускал оба варианта, хотя имелся и третий. Возможно, он пытался меня разозлить, о чем свидетельствовал его ироничный тон. И следовало признать, что это ему не только удалось, но и в действенности подобного способа поднятия воинского духа.
        - И когда же ты догадался о предательстве? - спросил я, следуя его совету, тщательно контролируя эмоции.
        Прежде чем он ответил, мне показалось, что через непреодолимую стену его Нечитаемости, просочилась еле уловимая эмоция наставнического одобрения, упущенная Серым явно намеренно.
        - Первое подозренье закралось, когда нам еле удалось унести ноги с Хашеи, и появилось время перевести дух. Очень уж точно Молния на мины налетела, причем с таким расчетом, что избежать встречи с планетой у нее шансов не оставалось. Словно пираты знали ее маршрут с точностью до метра, что является информацией высшей степени секретности. - неспешно развивал свою мысль Серый, но тут я решил его перебить:
        - И все-таки потащил меня на Синадру. Может это у тебя план такой был, чтобы от Земли как можно дальше оказаться?
        Очередная тщательно нормированная порция одобрения, вновь якобы случайно вырвалась из под тотального контроля Серого, в то время как он, словно ни в чем не бывало, продолжил:
        - Я же сказал - это было лишь предположенье, к тому же “слить” информацию мог какой-либо мелкий служащий, имеющий к ней доступ. А вот когда на Синадру не прибыли силы космического флота Земли, мне стало понятно, что совпаденьем здесь и не пахнет, но больше меня обеспокоило другое. Скрывать столько времени твои радиограммы мог только кто-то из очень узкого круга лиц, само собой, занимающий один из ключевых постов в вашем ведомстве.
        - И когда же ты собирался поделиться со мной своими соображениями. - вновь наехал я на Серого, не сумев скрыть от него своего раздражения.
        - А ты бы поверил? - холодно отрезал Серый, как обычно умудрившись одной фразой ответить на все вопросы.
        Действительно - не поверил бы, да и сейчас не хотел верить, но под тяжестью улик следовало признать очевидное.
        - Пока “крысу” не вычислим, житья не будет. - озвучил я результат своих размышлений Серому.
        - Эт, точно. - согласился он, ожидая моих дальнейших выводов.
        Да уж, о мысли относительно моего триумфального возвращенья можно забыть. И если отправить сообщение о своем скором прилете я хотел на подходе к Земле, то теперь делать этого не собирался совершенно. Встретят, как пить дать, и далеко не с цветами. Но даже если каким-то чудом получится добраться до Земли, то сюрпризов следует ожидать с первых минут после посадки. А значит и пробираться нужно, по возможности нигде не засветившись. Желая сэкономить время, остающееся до проведения Контр-акции, я планировал пройти к Земле напрямую, минуя пограничные станции, контролирующие сектор Солнечной системы. Моих полномочий для этого вполне хватало, следовало лишь подтвердить свою личность через систему психосканирования.
        Только по инструкции в таком случае со станции будет отправлен соответствующий отчет не только в диспетчерскую службу на Земле, но и в мою родную контору. Разведдепартамент всегда тщательно контролировал перемещение своих агентов, но зная систему изнутри, я без труда нашел нужную лазейку. Если я буду следовать через пограничную станцию транзитом, не планируя заход на Землю, а остановившись якобы для ремонта или дозаправки, то никакой реакции не последует. Опасность спалиться остается, если только я решу отправиться на Землю пассажирским чартером, но я мог зафрахтовать частный корабль, а в таком случае фиксировались только данные капитана. Пассажиры проходили таможню на Земле, а там докладывать о моем прибытии смысла уже не имело никакого - ну прибыл и прибыл, сам доложится.
        - Шатл придется бросить. - огласил я результат своих размышлений, вкратце обрисовав Серому смысл своего плана.
        На удивление, он безо всяких возражений одобрил мое предложение, хотя перспектива остаться без собственного средства передвижения, похоже, его также не вдохновляла. Нельзя сказать, что мы как-то особо привязались к этой посудине, но возможность самим устанавливать необходимые скоростные параметры, позволяло существенно экономить время. И несмотря на то, что в пределах Солнечной системы, максимально допустимая скорость составляла четвертую часть от скорости света, разогнаться и затормозить можно по разному.
        Следующие два дня прошли в процессе напряженного размышления, хотя похвастаться серьезными сдвигами в каком-либо направлении не представлялось возможности. О каком саммите идет речь, я понял, но кто именно из представителей Разведдепертамента входил в состав ее делегации, хоть убей, вспомнить не мог. С особым пристрастием был подвергнут опросу Сержант, но попытка создать фоторобот предателя успеха так-же не принесла. В способности опознать его по фотографии, либо при личной встрече он не сомневался, но описать на словах представителя другой цивилизации у него не получалось.
        Процедура торможения вновь на долгие часы привязала нас к противоперегрузочным матам, позволив в часы вынужденного безделья до мелочей проанализировать свои последующие действия. Снизив скорость до допустимых пределов, мы закончили процесс торможения непосредственно перед входом в зону обязательной идентификации. На немедленно последовавший запрос о принадлежности судна, я сообщил одно из названий корабля и имя капитана, являвшихся обозначением судов, управлявшихся сотрудниками Разведдепартамента, и не желающих огласки в прямом эфире.
        Вскоре показалась сама станция, и по мере приближения, я мог только догадываться, какие эмоции испытывал Серый, наблюдая это громадное сооружение впервые. Напоминая небольшую луну, о ее размерах можно было судить по тому, как на ее фоне огромные межгалактичекие лайнеры напоминали мелких мошек, снующих в ее тени. Когда мы подошли поближе, станция закрыла все видимое пространство, но несмотря на потерю перспективы, впечатление только усилилось, потому как стали различимы элементы ее конструкции.
        Без лишних задержек нам был указан маршрут следования и номер стыковочного шлюза, куда следовало швартоваться. Процесс стыковки являлся для меня привычной процедурой. На конечном этапе телескопический привод ухватил шатл за штатное крепление, и плавно втянул его в гостеприимно распахнутые створки шлюзовой камеры. После того, как шлюз заполнился воздухом, тот же привод сместил шатл через открывшийся сбоку сегмент стены, доставив его уже непосредственно к месту стоянки. Установив корабль на магнитную ловушку, манипулятор тактично скрылся за закрывшимся следом сегментом стены, и только тогда включилась искусственная гравитация.
        Процедура установления личности, благодаря мобильному психосканеру, с которым заявился встречающий нас чиновник, много времени не заняла. Задав стандартные вопросы относительно цели прибытия и предполагаемого срока пребывания, он оформил оплату ангара за месяц вперед, и в скором времени удалился. Оставалось только позавидовать его выдержке, ведь за все время общения на его лице не отразилось и тени удивления. Хотя даже ему, наверно, далеко не каждый день доводится наблюдать столь потрепанную личность, да еще и заявившуюся на пиратском судне. Но, как правило, желающих лезть в дела Разведдепартамента находится немного, вот и чиновник предпочел не задавать лишних вопросов.
        Несмотря на то, что он вроде совершенно не обратил внимания на мой внешний вид, потребность срочно поменять гардероб являлась первоочередной задачей. Ввиду полного отсутствия на трофейном шатле одежды, пригодной для человека то, в чем я на него попал, мне пришлось носить уже чуть ли не месяц. Да и мой спасательный комбинезон мог привлечь ненужное внимание своей ядовито - оранжевой раскраской, и двумя обгоревшими по краям отверстиями, не оставляющими сомнений в природе их происхождения. Заказ одежды и скафандров прямо в ангар, являлось на любой станции обычной практикой, не говоря уже о том, что покупать комбинезон на станции было значительно выгодней, чем на Земле.
        Но уж с чем у меня никогда не возникало проблем, так это с деньгами, поэтому я выбрал самое лучшее, что мог предложить здешний ассортимент. В первую очередь это касалось, конечно, комбинезона. Но, хотя имелись и более дорогостоящие образцы, однако, их высокая цена объяснялась повышенным комфортом и удобством, которые они обеспечивали своим владельцам. Основным же критерием моего выбора являлась прочность брони, достигаемая за счет композитных и высокотехнологичных материалов, что в десятки раз, как увеличивало цену, так и снижало вес изделия.
        Долго ждать заказ не пришлось, но учитывая, что на любой станции главным разносчиком сплетен являются именно посыльные из магазинов, я решил принять некоторые меры предосторожности. Потушив свет в ангаре, чтобы он не смог рассмотреть шатл, когда я буду выходить, я принял заказ в переходе. Переодевшись во все чистое и новое, я почувствовал себя совершенно другим человеком. Хотя на станции по понятной причине, атмосфера соответствовала Земным нормам, установить параметры системы жизнеобеспеченья выглядело так же естественно, как зарядить оружие, впервые попавшее в твои руки.
        На первый взгляд все складывалось вполне благополучно. И мне удалось, не привлекая лишнего внимания перейти к следующему этапу плана по поиску подходящего транспорта. Но не успел я дойти до двери ангара, как загорелся дисплей встроенного рядом коммуникатора, и послышался характерный звук вызова.
        - Возможно, торговцы, либо девушки для развлечений. - прокомментировал я мысленно, обращаясь к Серому, но смутное предчувствие, вызвало подсознательное желание проверить оружие.
        Включение дисплея только подтвердило мои опасения. Снаружи стоял посыльный из Головной Башни, о чем гордо свидетельствовали знаки различия на его форме. Учитывая, что он имел достаточно полномочий, чтобы запросто ввалиться со своим поручением в любое помещение на станции, столь скромное поведение означало, что он прекрасно осведомлен, к кому явился сейчас. Ну а так как ношение оружия на территории станции строжайше запрещалось, справившись с внезапно нахлынувшими дурными предчувствиями, в качестве основного калибра я решил использовать свой авторитет и статус. Открыв дверь, я насколько возможно грозно посмотрел на посыльного. Под моим пристальным взглядом тот несколько сник, но не растерявшись, четко отрапортовал:
        - Амкер Дош немедленно приглашается в Головную Башню к Коменданту станции.
        - ”Немедленно приглашается” или все же “Приглашается немедленно прибыть”? - подчеркнуто нейтральным тоном, но с характерной отсечкой на каждом слове, поинтересовался я.
        Допущенная им оплошность заставила посыльного почувствовать себя еще более неуютно, и ему ничего не оставалось, кроме как исправить свою ошибку:
        - Приглашается немедленно прибыть.
        Но и после моего утвердительного кивка он остался на прежнем месте, и даже под моим тяжелым взглядом, не отошел больше чем на пару метров, к припаркованному поблизости трициклу.
        - Ага, стало быть приглашают с сопровождением, чтобы не заблудился. - с должной долей иронии, прокомментировал я, потому что не найти “Головную Башню” невозможно при всем желании.
        Не желая демонстрировать перед посыльным своего беспокойства подобным поворотом событий, я уверенно приблизился к его транспортному средству, и вальяжно устроился на заднем сиденье. Посыльный тут же вскочил в седло впереди меня, и желая продемонстрировать свое усердие, лихо рванул с места.
        Многоуровневая конструкция станции представляла собой наиболее рациональный способ планировки в ограниченном пространстве. Все многочисленные уровни прорезали семь единых элементов, являясь основным связующим звеном всей конструкции. “Колонны” или вернее “Башни”, как их уважительно именовали за их контролирующие функции всего происходящего на станции. Шесть из них располагались по периметру и выполняли функции контроля над вспомогательным оборудованием. Центральная, или “Головная” находилась точно по центру, представляя собой средоточие всех жизненно важных служб контроля.
        И если Серый с интересом изучал внутреннее устройство станции, то для меня здесь не было ничего нового. А потому я решил проявить инициативу, задав вопрос в спину управляющего трициклом посыльного:
        - Как зовут коменданта станции?
        От неожиданности посыльный втянул голову в плечи, но ответил быстро, хотя и не оборачиваясь:
        - Командор Ворван Мейн.
        Воспоминания, нахлынувшие с подобной силой, настолько ярко отразились на моем лице, что не обернувшийся посыльный наверняка пропустил редкое зрелище. Я не любил вспоминать об этом этапе своей службы. После окончания Академии я был распределен на свое первое место службы. Не прошло и полгода, как наш гарнизон был передислоцирован в сектор пятьсот двадцать один галактического контроля Земного сообщества. То, что мне пришлось пережить на планете Санктурия, где нам предстояло выполнять задачу усиления дислоцированного там гарнизона, трудно пожелать даже врагу.
        За право обладания этой планетой с давних времен шла отчаянная борьба. Ведь именно здесь находились самые многочисленные залежи “виалениума”, являвшимся основным компонентом производства Энергии Распада Ядра. Содержание вещества в руде было мизерным, а потому приходилось перерабатывать огромное количество руды, в результате чего образовывались обширные полости. В них и размещались перерабатывающие предприятия, превращая выработки в настоящие подземные города.
        Основные гарнизоны охраны находились в местах расположения таких подземных городов, насчитывая около десяти миллионов военнослужащих. Подкрепление, в которое входил я, составляло пятьдесят миллионов человек и нам предстояло занять оборону на стационарных укрепрайонах, сплошной сетью покрывавших всю поверхность планеты. Подобные меры были приняты не случайно, а ознаменовывали собой начало очередной Альтарианской экспансии. Но пока армада космических сил Земли производила высадку десанта на поверхность планеты, тогда еще представлявшей цветущий сад в своей нетронутой природной дикости, еще ничего не предвещало беды.
        И уже через неделю поверхность Санктурии напоминала картину с изображением ада. Десант Альтарианцев, отчаянно штурмующий укрепрайоны Землян поражал своим фанатичным неистовством. Я не участвовал непосредственно в боестолкновениях, но обеспечивая бесперебойную работу связи, регулярно бывал на передовых позициях и то, что мне довелось там увидеть, не смогу забыть никогда. Отстраниться от подобного количества крови и страданий, как ни странно, мне помогала работа.
        Но я успевал справляться не только со своими прямыми обязанностями, но и помогал механикам в починке боевых костюмов штурмовиков, налаживая их электронные системы. Ведь от их работы зависело, как они смогут помочь бойцу, учитывая невероятную скорость, с которой двигались Альтарианцы. Подобная динамика объяснялась использованием ими экзоскелетов, в разы увеличивающих не только скорость их передвижения, но и их силовые возможности. Именно это заставило меня разработать первую программу, позволяющую делать соответствующие упреждения для выстрела с учетом направления движения противника.
        Эффективность подобной программы в первом же бою получила всеобщее одобрение, и уже через два дня этот мод разошелся по всем гарнизонам на поверхности планеты. От осознания важности своей работы я предельно сконцентрировался в данном направлении, и вскоре последовали другие усовершенствования в электронной системе боевых костюмов. Одним из первых испытателей моих модов и стал командир разведроты капитан Ворван Мейн, сам нашедший меня в этом хаосе. Когда, мотаясь по всему сектору, и прибыв в наш укрепрайон, он с невероятной легкостью набился ко мне в друзья, без труда преодолев свойственную мне замкнутость.
        Во время своего последнего визита, угостившись парочкой новых модов, он с большим интересом выслушал мой новый замысел. Мне удалось зафиксировать и классифицировать излучение экзоскелетов Альтарианцев, и теперь я работал над программой, позволяющей на основании этих излучений, предсказать их последующие действия. Несложно догадаться, какое преимущество получат наши бойцы, точно зная, куда нужно стрелять, чтобы гарантированно попасть в противника.
        Хотя, как выяснилось, он хотел предложить мне другую работу. Ворван предложил мне создать графический мод, на основе подробной схемы окружающего пространства, позволяющий ориентироваться в полной темноте. Создать подобную программу было делом несложным, но я предложил дополнить ее данными с личных сканеров, по мере попадания с их зону действия, прорисовывая находящиеся вокруг предметы. Ворван всецело поддержал мое предложение, добавив, что если объеденить полученную программу с разрабатываемым мною модом прогнозирования действий противника, то полученному результату просто цены не будет.
        Но когда я разобрался, что из себя представляют оставленные им схемы помещений, я понял, что ситуация близка к критической. Подробная планировка подземных городов указывала, что на поверхности нам долго не продержаться, и кому об этом знать лучше как не Ворвану. И если, гарнизоны, обороняющие подземные города возможность отступить имеют, то что произойдет с такими укрепрайонами как наш?
        И вскоре мои предположения начали сбываться. Альтарианцы штурмовали наши позиции с утроенным напором, и заниматься своими разработками у меня совершенно не оставалось времени. Приходилось урывать его ото сна, которым, после всего увиденного за день, все равно не удавалось толком воспользоваться. К происходящему каждый день на моих глазах, привыкнуть было невозможно. Казалось бы, ничего более ужасного увидеть невозможно, как словно в испытание твоей психической устойчивости перед твоими глазами предстает еще более жуткая картина.
        Забыться удавалось, лишь когда, занимаясь любимым делом, глаза сами начинали закрываться от усталости, и я как в омут, проваливался в милосердный сон. Но если подобное творилось на поверхности, оставалось только догадываться, что происходит в космосе. Две противоборствующие армады, непрерывно перемещаясь, вели отчаянную схватку, счет в которой велся количеством уничтоженных линкоров и крейсеров. Силы Земной Федерации упорно удерживали контроль над Синадрой, отражая все попытки противника захватить этот сектор космического пространства. Но несмотря на все усилия Альтарианцам регулярно удавалось прорываться, пополняя наземный десант, и обстреливая наши позиции с орбиты.
        И если раньше подобные атаки из космоса носили довольно кратковременный характер, то почти сутки непрекращающегося обстрела из космоса означали, что противнику все же удалось оттеснить наши силы. Об этом свидетельствовала активизация действий наземного десанта, отчаянно пытавшегося сломить нашу оборону. Обеспечить бесперебойную работу связи в подобных условиях являлось задачей первостепенного значения, и мне до конца удавалось справляться со своими прямыми обязанностями. Но после уничтожения Командного Пункта как-то повлиять на общий ход боя я был уже не в состоянии, потому как вся система связи находилась там. Я присоединился к одному из подразделений, продолжавшему оборонять свои позиции, уже в качестве рядового бойца.
        Нас оставалось всего пятеро, когда разведгруппе Ворвана, ударом во фланг удалось отбить очередную атаку Альтарианцев, обещавшую стать для нас последней. Вместо приветствия он лишь спросил:
        - Сделал?
        И после того, как услышал мой утвердительный ответ, его лицо несколько просветлело.
        - Не отставайте. - коротко приказал он, и сделав сопровождавшей его группе какой-то знак, уверенно направился вглубь укрепрайона.
        На первый взгляд, оставление позиции шло в разрез с воинской дисциплиной. Но после того, как я увидел, какой бардак творится во всем укрепрайоне, мои переживания развеялись сами собой. Предсказать какое здание еще остается под нашим контролем, а какое захвачено Альтарианцами не представлялось не малейшей возможности. И в этом хаосе бойцы Ворвана умудрялись не терять темпа движения. Независимо, приходилось ли прорываться с боем, либо преодолевали участки, которые отчаянно обороняли последние из выживших защитников укрепрайона. Понимая полную бесперспективность попыток сдержать натиск противника, уговаривать присоединиться к нам не пришлось никого. И к концу пути мы представляли собой довольно пеструю команду, состоящую из представителей, как боевых подразделений, так и всевозможных вспомогательных служб.
        Нанокамуфляж, использующийся лишь на кораблях, принадлежащих разведке, позволил рассмотреть два ожидающих нас шатла, только когда мы приблизились к ним вплотную. Противник преследовал нас буквально по пятам, а потому лавина огня, открытая на первый взгляд из совершенно пустого места, стала для Альтарианцев полной неожиданностью. Тем временем шатлы с легкостью поглотили всю нашу разношерстную компанию, после чего немедленно сорвались с места.
        Но на этом наши неприятности не закончились. Стоило покинуть территорию укрепрайона, как сверху появилось звено из пяти кораблей противника, двигавшихся нам на перехват. Падая практически отвесно, они вели интенсивный огонь из всех орудий, неуклонно сокращая разделявшее нас расстояние. О том что оторваться не удастся, становилось понятно с первого взгляда, и Ворван, связавшись со вторым шатлом, отдал какую-то, понятную только им команду.
        Незамедлительно, двигавшийся позади шатл, изменил курс, и устремился навстречу Альтарианцам. Но даже учитывая, что по своим характеристикам корабли разведчиков во всем превосходили стандартные образцы, численный перевес противника не оставлял ему не малейшего шанса. Однако, пока ему удавалось непринужденно уворачиваться от сфокусированного на нем шквального огня противника. Самому открывшему встречный огонь, но не из двух, как у обычного шатла, а четырех носовых орудий. Зная психологию Альтарианцев, было несложно догадаться, что напрочь забыв о втором шатле, они единодушно набросятся на своего обидчика.
        Тем временем противники предельно сблизились. И в результате слаженной работы пилота и операторов орудий, шатлу удалось не только уцелеть, но и вынести движок одному кораблю Альтарианцев, и пару раз влепить в бок другому. Разминувшись с противником встречными курсами, и заложив крутой вираж, шатл устремился в противоположную от нас сторону. Вполне предсказуемо, противник выполнил аналогичный маневр, стремясь во что бы ни стало настигнуть обидчика.
        - Ничего, не в первый раз. Выберут место поукромней, приземлятся, а там их вычислить не так просто будет. - ободряюще заявил Ворван, подводя меня узлу связи шатла. По его кивку находящийся там связист, освободил место, напоследок наградив меня взглядом, смысл которого я не совсем понял. И только впоследствии я выяснил, что причиной тому послужила не ущемленная профессиональная гордость, а нечто более существенное.
        На операцию по моему спасению изначально отправилось три шатла. Одним из них пришлось пожертвовать в похожей ситуации, а теперь и второй принял неравный бой, прикрывая наш отход. Но усомниться в целесообразности действий Ворвана не позволял себе не один из его подчиненных, несмотря на то, какой ценой далось им мое спасение.
        - А теперь тебе предстоит продемонстрировать все свои способности. - напутствовал меня Ворван, пока я занимал место за пультом связи:
        - Необходимо раскидать тот мод, о котором мы с тобой говорили по гарнизонам, обороняющими подземные города, для которых они созданы. Я понимаю, что практически все спутники связи уничтожены, но уверен - ты что-нибудь придумаешь.
        Действительно, задача оказалась непростой. Уцелевших спутников связи можно было по пальцам пересчитать, и большая часть гарнизонов оставалась неохваченной. Но мне удалось установить соединение с релейным узлом связи, расположенным на луне Санктурии, и работа вновь сдвинулась с мертвой точки. Конечно, многие гарнизоны продолжали оставаться вне досягаемости, находясь на другой стороне планеты относительно луны. Для них я оставил отсроченное сообщение, которое они получат, как только планета повернется к луне нужной стороной.
        До предела сконцентрировавшись на работе, краем сознания я отметил, что в последнее время наш полет проходил не так размеренно и монотонно, как раньше. Закончив выполнение своей задачи, я понял, что мы находимся на подлете к подземному городу, и вокруг нас творится что-то невообразимое. Оставалось только восхищаться мастерством пилота, умудрявшегося невообразимым образом уворачиваться от интенсивного огня противника, ведущегося по нам как сверху, так и снизу. От атаковавших нас кораблей противника, удалось отбиться не столько при помощи собственной боевой мощи шатла, сколько благодаря прикрывшему нас огню, открытому со стороны гарнизона.
        Каким-то чудом нам удалось прорваться через весь этот хаос к своим позициям. И хотя шатл то и дело сотрясали удары от попаданий в его корпус, нам все же удалось приземлиться неподалеку от куполов подземного города. Видеть вблизи их конструкцию мне еще не доводилось, но впечатление даже от столь грандиозных сооружений меркло при одном взгляде на людской поток, вливающийся под их своды. Процесс отступления находился в самом разгаре, и не смотря на свой массовый характер, проходил слаженно и организованно. Рвущийся вслед за волнообразно отступавшими формированиями противник, натыкался на огонь автоматических турелей, управлявшихся дистанционно. В конечном счете не получив возможности ворваться во входные ворота куполов на спинах отступающих.
        Устройство подземных городов, уходящих на многие сотни километров вглубь планеты, поражало своим размахом. Наверно, здесь без малейших проблем мог находиться даже больной клаустрофобией. Объем, занимаемый каждой пещерой, был настолько велик, что находясь в ее середине, края уже не просматривались, да и потолок можно было рассмотреть только при достаточном освещении. Неудивительно, что эти подземные залы гордо именовались “улицами”, ведя свой отсчет от поверхности.
        На подобную ассоциацию наталкивало и само использование внутреннего пространства пещер. Помимо центральной дороги, имелась еще довольно разветвленная система путей, огибающих самые разнообразные объекты. Причем, ими являлись не только производственные линии и огромные механизированные конвейеры, но и на первый взгляд совершенно обычные здания, где располагались различные службы и ремонтные цеха.
        Друг от друга пещеры отделялись прочными перегородками, предназначенными для изоляции улиц в случае пожара, либо другого стихийного бедствия. И приближаясь к массивным воротам первой перегородки, я увидел целый оборонительный комплекс, создать который в короткие сроки вряд ли осуществимо. Расположенные там не только позиции для бойцов, но и грамотно размещенные автоматические турели наталкивали на мысль, что кто-то серьезно готовился к подобному развитию событий.
        Оказавшись на второй улице, Ворван уверенно направился к расположенному недалеко от ворот мобильному командному пункту. По тому, как он подключился к кипящей там работе, отдавая приказы командирам подразделений, я сделал вывод, что он пользуется здесь непререкаемым авторитетом. Основной поток отступающих постепенно иссяк, а потому основные ворота сомкнулись, оставив открытыми два отверстия, размером не превышающие обычную дверь. Вскоре с той стороны ворот послышались первые выстрелы, переходящие в интенсивную перестрелку завязавшегося боя.
        Получившие указания командиры направились к своим подразделениям, после чего командный пункт начали сворачивать, готовя к передислокации. Освободившись, Ворван направился к стоящему неподалеку армейскому джипу, взмахом руки приказывая мне двигаться за ним. Усевшись за руль, он подождал, когда я устроюсь рядом, и стремительно сорвался с места, направляясь вглубь подземного города.
        Преодолевая одну улицу за другой, я наблюдал, как повсеместно велись приготовленья к обороне. И судя по количеству подготавливаемых огневых точек, драка здесь предстояла не просто жаркая, а отчаянная. Миновав около десяти улиц, активность ведения работ значительно снизилась, что указывало, что мы находились в глубоком тылу. Но Ворван целенаправленно продолжал движение, и ничего не указывало на то, что цель его поездки близка, несмотря на то, что вскоре люди совсем перестали встречаться.
        Преодолев порядка тридцати улиц, он остановился возле несколько необычного для здешней планировки здания. Хотя, по некоторым характерным особенностям, мне хватило одного взгляда, чтобы догадаться о его предназначении. Центральный Сервер Управления. Ничем иным, столь огромное здание, без малейшего намека на окна, и мощной градирней охлаждения, объяснить казалось невозможно.
        - Как ты знаешь, весь обслуживающий персонал удалось своевременно эвакуировать. Ну и по понятной причине, они остановили все производство, в том числе, отключив все сервера, ответственные за контроль оборудования. Необходимо не только оживить всю систему управления, но и заставить ее работать на нас, иначе нам здесь долго не продержаться. - как никогда серьезно заявил Ворван.
        И заметив, что я хочу что-то возразить, сработал на опережение:
        - Я понимаю, что одному тебе не справиться, и уже дал распоряженье разыскать всех, кто мог бы тебе помочь. Ну а пока начинай разбираться один, но помни, времени у тебя не так уж и много.
        Процедура перезапуска системы предусматривала срок не менее трех дней. Основной сложностью являлось недопустимость малейшей ошибки в процессе активации. В таком случае пришлось бы вновь обесточивать всю систему, начиная весь процесс с самого начала. И хотя компетенция моих помощников оставляла желать лучшего, нам удалось справиться без сбоев, закончив работу в рекордные двое суток.
        Несмотря на отчаянное сопротивление защитников подземного города силы Альтарианцев за это время захватили уже шесть улиц. Подобный успех объяснялся использованием ими тяжелой бронированной техники, а потому эта цель стала приоритетной. Причем было достаточно не уничтожить технику противника, а просто не допустить ее к месту боя, чтобы кардинально изменить расстановку сил.
        Для Альтарианцев вдруг начавшие оживать узлы и агрегаты технологических линий стали полным сюрпризом, причем не сложно догадаться, что далеко не приятным. Механизмы подземного города словно сошли с ума, круша все вокруг, и в конечном счете выходя из строя сами, загромождая все проходы. Отключая аварийные системы, и накачивая критическое давление, я взорвал все технологические резервуары, какие смог. Конвейерные линии, запущенные на предельную скорость, либо выходили из строя, либо их разрывало, накрывая все вокруг дождем из разлетающихся обломков.
        Требовалось торопиться, потому что Альтарианцы быстро сообразили, кто управляет этим организованным хаосом, попытавшись обрубить питание и управление непосредственно в цехах. Но я уже успел вывести из строя большую часть механизмов, превратив территорию захваченных ими улиц в подобие первобытного хаоса, гарантированно перекрыв доступ тяжелой техники к нашим позициям. И теперь созданный мною графический мод смог заработать в полную силу, что немедленно сказалось на эффективности обороны.
        Да я и сам не собирался сидеть без дела. Хотя Альтарианцы обесточили все агрегаты в собственном тылу, но в захватываемых улицах сделать этого, как правило, они не успевали. Через камеры контроля я пристально следил за ходом боя, и раз за разом устраивал ни их пути очередную диверсию. Но даже если противника не удалось остановить полностью, то теперь о прежнем победоносном шествии им пришлось забыть. Если в течении двух - трех дней Альтарианцам удавалось захватить одну улицу, то теперь это им давалось ценой огромных жертв, что, впрочем их никогда не смущало. Чего нельзя сказать о нас. Каждый день мы несли серьезные потери, а так как, в отличии от противника, нам ждать пополнения было неоткуда, гарнизон защитников подземного города неуклонно сокращался.
        Но однажды все внезапно прекратилось. Не имея связи с поверхностью, Ворван с остатками своей группы отправился на разведку. Наблюдая за их возвращением, по волне всеобщего ликования, прокатившейся по нашим позициям, я понял, что весь этот кошмар, в котором я прожил последний месяц, наконец-то закончился. Как позже выяснилось, Лига Объединенных Наций, благоразумно рассудив, что лучше продолжать покупать Энергию Распада у Земной Федерации, прислала свой космический флот нам на помощь.
        Благодаря сложившемуся численному превосходству, вскоре удалось переломить ход боев в космосе, отбросив Альтарианцев за пределы сектора. Осознав бессмысленность ведения дальнейших военных действий, они были вынуждены принять предложение о перемирии. И уже через сутки после его подписания, последний Альтарианский солдат покинул Санктурию.
        В тот день, выбравшись из катакомб подземного города, я испытал ни с чем несравнимое чувство полноты жизни. Стоило увидеть распахнувшееся над головой чистое небо, чтобы осознать всю величину выпавшего на мою долю счастья. Тогда я увидел жизнь совершенно новыми глазами, нисколько не удивляясь подобной силе эмоций, вызванных тем, что мы можем наблюдать ежедневно, абсолютно этого не ценя.
        Из сорока пяти миллионов солдат, защищавших планету на поверхности, в живых осталось сто двадцать семь тысяч бойцов. Хотя потери, понесенные космическим флотом, были не менее глобальными. Дальнейшая судьба разбросала нас с Ворваном в разные стороны. Командование Земного Сообщества, приняв во внимание своевременность принятых им шагов, закрыло глаза на невыполнение приказа “ни шагу назад”. В конечном счете, оставив его на прежней должности в том же подразделении, в котором он нес службу до начала конфликта. А вот моя карьера с этого момента пошла, что называется, в гору. Мне было предложено поступить на службу не куда-то, а в Разведдепартамент - святая святых воинской иерархии.
        Вот и теперь судьба вновь свела нас вместе, причем, как и в прошлый раз, в момент наивысшей опасности. Несколько опомнившись от потока воспоминаний и связанных с этим эмоций, я заметил, что Серый с огромным интересом впитывает в себя всплывшую в моей памяти информацию. Тот ужас и отчаянье, которые мне тогда пришлось пережить, задвинули их в самые укромные закоулки памяти, куда ему и в голову не могло прийти заглянуть. Я смог уловить лишь слабый намек его эмоций, относительно полученной им новой информации, касающийся моей прежней службы. И что самое интересное, мне стало понятно, что эти события заставили его переоценить отношение ко мне. Что-то наподобие: “зря я его таким лохом считал”, но вслух он озвучил совершенно другую фразу.
        - Как я понял, этот твой однополчанин уже тогда был непростым малым, а со временем у таких людей чутье только обостряется. Так что “крутить” с ним занятие малоперспективное. И если ты в нем абсолютно уверен, и повстречав, не изменишь своего мнения, то самым правильным будет, рассказать все как есть. - предложил Серый.
        К тому времени, наша повозка приблизилась к преграждающей путь слегка выпуклой стене, что означало наше прибытие непосредственно к Головной Башне. Все вопросы пропускного характера были оперативно решены посыльным и вскоре мы оказались в лифте, поднимавшем нас на верхние этажи. Последний ярус занимали командные службы, представлявшие из себя средоточие исполнительной власти. Потому, прежде чем попасть в этот своеобразный мозг станции, предстояло пройти серьезную проверку, для чего меня вновь подвергли психосканированию.
        С первых секунд встречи своим неугомонным характером и излучающим позитив настроем Ворван во всей полноте напомнил мне о пережитых нами “лихих временах”. Казалось, что за последние десять лет, что мы не виделись, он совсем не изменился. А ведь он намного старше меня, а потому вступал уже в преклонный для любого солдата возраст. Насколько Ворван оказался рад нашей встрече не вызывало никаких сомнений. Несмотря на богатый боевой опыт, имевшийся в его багаже, пережитое на Санктурии, похоже, не оставило его равнодушным. Но, несмотря на радушный прием, вскоре он вынужден был перейти к вопросам, на которые как комендант станции, закрыть глаза не имел права.
        Начиная с корабля, до недавнего времени, явно принадлежащего пиратам. Да и помимо этого вопросов хватало. Во-первых, почему один? Почему, несмотря на всеобщее состояние полной боевой готовности, никуда не тороплюсь, вальяжно вставая на долгосрочный ремонт? А значит пришло время рассказать всю историю, которая началась с момента, когда я покинул Землю на “Молнии”.
        Впервые я видел, как Ворван, изменив своему стремительному темпераменту, столь продолжительное время находиться практически без движения. Хотя несложно догадаться, что подобное явление компенсировалось бешенной умственной активностью, анализирующей каждый из открытых мною фактов. После окончания моего рассказа, повисло вполне ожидаемое молчанье, вызванное некоторым сомнением со стороны Ворвана, в чем он сразу честно признался. Хотя, как выяснилось, основной предмет его недоверия относился не к правдивости изложенных мной фактов. Ворван начал издалека, своей дипломатичностью нисколько не умаляя всей полноты расположения в мой адрес:
        - Амкер, за то время, что мы провели вместе, я не раз имел возможность убедиться в твоих многочисленных талантах. Но не в обиду будь сказано, для меня ты всегда был скорее гений, чем солдат. И даже десять лет, проведенных тобой на оперативной службе в Разведдепартаменте, на мой взгляд, не могли настолько кардинально изменить твоей личности. А описанные тобой события напоминают скорее отчет спецназовца, а не ученого.
        - Потому что это сделал я. - бесцеремонно беря контроль над телом, вклинился в разговор Серый.
        От меня не смогло укрыться, как выражение глаз Ворвана с недоверчивого, поменялось на откровенно изумленное. Вызванное, по всей видимости, изменением в моем облике, когда контроль над телом принял Серый.
        - Амкер забыл меня представить. Я - Серый, реципиент, или иначе говоря - “дублер” Амкера. Копия психоличности человека из другого измерения, установленная в его сознании - будничным тоном заявил Серый.
        Тем временем в глазах Ворвана удивление сменилось выражением человека, собравшего воедино все части сложной головоломки. И вместе с осознанием правдивости изложенных мною фактов пришло понимание главной проблемы, неспособной оставить равнодушным ни одного солдата, искренне преданного своей Родине. Измена затронула не рядовые подразделения, а поселилась в верхних эшелонах власти управления, напрямую отвечающего за безопасность всего человечества.
        Но долго предаваться переживаниям Ворван не привык. А стоило сообщить ему о неуклонно приближающемся сроке Контр-акции, как его прежняя деятельная натура вновь проявилась в полной мере. Он немедленно распорядился начать подготовку к старту грузового челнока, известив его команду о изменении срока вылета. Единственное, что расстроило его больше всего, что он не мог отправиться на Землю вместе со мной. Мы оба прекрасно понимали, что в таком случае он рискует привлечь ко мне лишнее внимание, ставя под удар мою попытку скрытного проникновения на поверхность планеты. Однако, он был намерен прибыть чуть позже, взяв с меня клятвенное обещание не предпринимать до его появления никаких активных действий.
        Оставалось уладить чисто организационные вопросы. Фарсона, обязующегося опознать предателя, было решено взять с собой, и по моей просьбе Ворван отправил за ним нашего недавнего провожатого. Тем временем я связался с ним по внутренней связи, распорядившись следовать с посыльным, оставив вместо себя за старшего, кого-нибудь на его усмотрение. В ответ Фарсон задал всего один вопрос, но как всегда по существу:
        - Оружие брать?
        Но услышав мой категоричный отказ, несколько отклонился от своего немногословного имиджа, попросив разрешения взять с собой Ахонаирский меч. Прекрасно зная, что для таможенных служб Земли подобная вещь расценивается не как оружие, а скорее как дорогая безделушка, я не счел нужным отказывать.
        Но провести время ожидания Фарсона в бездействии выглядело не самым разумным способом потратить драгоценные минуты, имея доступ к Информационной базе станции. Ведь возможность выяснить личность предателя имелась уже сейчас, достаточно было найти тот выпуск новостей, о котором говорил Фарсон. Примерные сроки его появления в Галактической сети были известны, а сообщение о подобном саммите удалось найти всего одно. И как только Фарсон, верный воинской традиции, отрапортовал о своем прибытии, я показал ему общую фотографию делегации Земной Федерации, присутствовавшей на этом мероприятии. Я намеренно не задавал ему наводящих вопросов, внимательно наблюдая за его реакцией. И по тому, как без тени колебания он приблизился к монитору, и уверенно указал на одного из Землян, сомневаться в его искренности не приходилось.
        Подобной подляны от судьбы я никак не ожидал, потому как на поддержку и понимание этого человека рассчитывал больше всего. Осознание того, что предателем оказался ни кто иной, как мой непосредственный командир Аурон Форвидин, вызвало во мне ощущение полной опустошенности. И понять меня можно, ведь проработав под его началом столько лет, я был готов заподозрить в измене и себя самого. Меж тем Ворван отреагировал на подобное известие со свойственным ему спокойствием, хотя и смотрел на Аурона, скорее как на мишень.
        - По крайней мере, врага лучше знать в лицо, чем не иметь возможности даже догадываться о его личности - философски изрек он, и будучи не в состоянии хоть как-то опровергнуть подобный довод, я несколько успокоился.
        Но время не ждало и, покончив с процедурой опознания, мы немедленно отправились к ожидавшему нас челноку. Коротко проинструктировав команду, Ворван обернулся ко мне, и не позволяя создаться тягостному молчанию, по свойски обнял меня, после чего слегка подтолкнул к трапу челнока. Действительно, все уже было обговорено, к тому же если не вмешаются какие-либо непредусмотренные обстоятельства, вскоре нам вновь предстояло встретиться.
        В соответствии с полученным от коменданта распоряжением, команда челнока приложила все усилия для скорейшего достижения конечной точки маршрута. Длительные перегрузки на старте и торможении позволили перенести имевшиеся на челноке противоперегрузочные кресла. Что позволило нам еще раз спокойно оценить ситуацию и наметить план ближайших действий. Вся полнота власти управления делами Земной Федерации принадлежала Совету Всевещих. И какими бы полномочиями не обладали Кураторы, они были обязаны исполнять их волю. Предатель подчинялся одному из них - Куратору Вооруженных Сил Яхобсу Ниэрну. Обвинять в предательстве и его было пока преждевременно, но определенные подозрения возникали у нас обоих.
        В данной ситуации наиболее логичным представлялось первым делом идти сразу к Огарии. Ведь все происходящее в первую очередь касалось именно ее. Ну а так как атаковать Разведдепартамент своими силами представлялось занятием малоперспективным, было решено остановиться на этом варианте. Наибольшую сложность вызывало близость проведения Контр-акции, что исключало возможность решить проблему с предателем законными методами. А потому предстояло убедить ее действовать с применением тех сил, которые имелись в наличии.
        Мой высокий статус позволил пройти таможню в предельно короткие сроки, избавив от длительной проверки Фарсона, как посещавшего Землю впервые. Буднично наняв такси, я отправился в загородный дом Огарии, куда она неизменно прибывала для послеобеденного отдыха. Дом охранялся личной гвардией Всевещих, состоящей из прошедших многие войны и неоднократно доказавших свою преданность ветеранов. Таких людей нельзя заставить не обмануть, не предать, а потому я мог смело доверять каждому из них, не опасаясь утечки информации о моем прибытии.
        Вскоре показался особняк, больше похожий на дворец, уверенно возвышавшийся над не менее фундаментальной каменной стеной. Рассчитавшись с таксистом, я спокойно направился к КПП, примыкавшему к массивным воротам. Навстречу мне вышла Ниайна Бекстер, единственная женщина среди капралов караульной смены. За все время нашего знакомства, у меня сложилось впечатление, что Ниайна откровенно симпатизировала мне, по матерински радуясь нашим отношениям с Огарией. Но вместе с радостью встречи, в ее глазах я прочитал удивление от столь неожиданного визита, учитывая, что в это время я должен находиться совершенно в другом месте.
        Здание КПП с расположенной рядом террасой для ожидания только внешне выглядело как обычная постройка. На самом деле, это был мощный бункер, входящий в целую систему укреплений, охватывающих весь дворец. По подземным тоннелям он сообщался с другими объектами укрепрайона, в число которых входили даже ракетные расчеты, позволяющие сбивать, в том числе и космические цели.
        Узнав, что Огария должна прибыть сюда примерно через час, и видя сжигавшее Ниайну женское любопытство, я позволил ей затащить себя в ее кабинет. Скрывать что-то от этой немолодой и умудренной жизнью женщины, не представлялось необходимости, в виду ее беззаветной преданности Огарии. Вкратце поведав о всех своих злоключениях внимающей, с удивленно открытыми глазами Ниайне, я нисколько не удивился ее первоначальной реакции.
        - Объявить общий сбор, мобилизовать все силы в состояние повышенной боевой готовности? - почувствовав себя в привычной боевой обстановке, уверенно заявила Ниайна.
        - Нет, нельзя привлекать внимание, и если мобилизовать все силы, то предельно скрытно - осадил я ее пыл:
        - А еще лучше, усилить свое присутствие в главном корпусе Разведдепартамента. Ведь вы тоже входите в его ведомство, а потому ничего удивительного, если у кого-то из гвардейцев возникнут там какие-либо неотложные дела.
        Огонек понимания загорелся в глазах Ниайны, и хитро улыбнувшись мне в ответ, она ответила:
        - Так и сделаем.
        - Кстати, спутника своего с собой в дом взять хочешь? - поинтересовалась она, намекая, что по инструкции в таком случае к Фарсону обязаны приставить сопровождающего.
        - Нет, пока в нем нужды нет, пристрой его внизу, чтоб внимания не привлекал. - ответил я.
        Ниайна вполне довольная таким решением, отправилась провожать Фарсона в комнату ожидания, где можно было установить любой естественный микроклимат. А я направился к дому по каменистой дороге, огибающей стоявший в центре двора фонтан, на самом деле являющийся прикрытием для расположенной ниже пусковой ракетной шахты. Ступеньки широкой мраморной лестницы вели к входным дверям, скрывавшимся в обрамлении колоннады, подпиравшей громадный гостевой балкон на втором этаже. Войдя в просторный холл, я привычно кивнул дежурившему там наряду охраны, сказав им, что буду ждать Огарию в центральной гостиной.
        Стоило мне войти в гостиную, как на меня навалилась лавина воспоминаний о проведенных здесь самых счастливых часах своей жизни. Несмотря на свои огромные размеры, эта комната являлась ярким примером высокого вкуса и изящества. А потому нет ничего удивительного, что мы проводили с Огарией здесь массу времени, беседуя порой о всяких пустяках, получая удовольствие от одного только общения. Словно во сне о безвозвратно ушедших временах того беззаботного счастья, я стоял посреди гостиной, не в силах стряхнуть с себя внезапно навалившегося наваждения.
        Серый
        - Да, уж - уютное гнездышко. - одобрительно оценив внутренний интерьер гостиной, подумал я. Дизайнеры постарались на славу, превратив столь огромное помещение в довольно милое подобие дамского будуара. Основной особенностью интерьера являлось использование пространства вдоль стен под отдельные зоны отдыха, разной величины и формы. На первый взгляд они напоминали уютные лагуны, куда так и хотелось зайти, для того, чтоб отдохнуть на расположенных в них удобных диванах. Амкер, залипший посреди комнаты, наконец перестал ностальгировать, и поддавшись внутренней энергетике этой комнаты, все же направился к одной из лагун, с которой у него, похоже, были связаны особо теплые воспоминания.
        В последнее время я старался по возможности не вмешиваться в его действия. Да и зачем? Находясь в привычных для него условиях, таким образом он вел себя более естественно, а следовательно привлекал меньше внимания. К тому же и события развивались в точности с намеченным нами планом, следовательно, я мог со спокойной душой позволить себе оставаться в статусе наблюдателя.
        Вошла служанка, и приветливо улыбнувшись Амкеру как старому знакомому, поставила на стоящий посреди “лагуны” хрустальный столик поднос с соками, водами и прочими “печенюшками”. После чего молча развернулась, и словно дразнясь, направилась к выходу, усиленно виляя “кормой”. Пока Амкер, благополучно “прощелкавший” подобный демарш прислуги, попивал водичку, я расслабленно изучал внутренний интерьер комнаты.
        Звук подъехавшего автомобиля возвестил о приезде Огарии. Потому как никому другому не было позволено беспрепятственно разъезжать по двору на машине. Дальше я имел возможность не только наблюдать прелюбопытнейшую картину, но и читая эмоции Амкера, как открытую книгу, составить представление относительно его опыта в общении с противоположным полом. В крайней степени душевного волнения он встал, и вышел из “лагуны”. И хотя несложно догадаться, что Огарии, чтобы дойти сюда, предстоит пройти не менее ста пятидесяти метров, он все же, поддавшись внутреннему порыву, сделал несколько шагов в сторону входа.
        - Телок, ой, тело-о-ок, эт че-ж дальше-то будет, а? - только и смог прокомментировать я про себя все увиденное.
        Хотя, вопреки моим ожиданиям, Огария не заставила себя долго ждать. Торопливые шаги, отражавшиеся под высокими сводами переходов, возвестили о приближении человека, со всех ног спешащего нам навстречу. Стараясь вообще не смотреть на трогательный момент их встречи, я попытался сосредоточиться на чем-то постороннем. Причем подобная деликатность с моей стороны была вызвана не столько моей природной порядочностью. Просто не мог смотреть, как мой напарник, волнуясь и суетясь сверх меры, совершает такое огромное количество элементарных ошибок.
        Но вот, кажется, поток эмоций Амкера немного улегся, и я счел возможным предложить ему простейший вариант дальнейших действий:
        - Предложи ей присесть, а там уже спокойно все и расскажешь.
        Невероятно, но Огарии в этот момент пришла та же идея, и поняв, что их мысли сошлись, они рассмеялись, что помогло окончательно разрядить напряжение. Только расслабиться в присутствии Огарии, Амкер, похоже, не умел совершенно, а потому его рассказ выглядел довольно запутанным и не совсем понятным. Но основные моменты, такие как крушение “Молнии”, и отсутствие сил для уничтожения Ретронслятора, он отразил правильно, поэтому, не желая сбить его окончательно, я предпочел не вмешиваться.
        Но я не смог не обратить внимания на одну деталь в поведении Всевещей. Создавалось впечатление, что известие о гибели “Молнии” не являлось для нее такой уж и новостью. А вот к событиям, произошедшим с нами на Синадре, она отнеслась с неподдельным интересом, то и дело задавая вопросы.
        Когда-же, он благополучно добрался до момента нашей эвакуации с планеты, Огария, не в силах справиться с охватившим ее волнением, перебила Амкера:
        - Я отдаю отчет всей важности совершенного тобой поступка, но ведь при этом риск, на который ты шел, не оставлял тебе ни малейшего шанса выжить самому. Не говоря уже о том, что в случае твоей гибели предстояло пережить мне. Я понимаю, как ты ко мне относишься, тем не менее мне по прежнему непонятно, что толкнуло тебя на столь отчаянный шаг.
        - Говори - “любовь”, ей понравится. - не удержался я от подсказки засмотревшемуся в глаза Огарии Амкеру.
        Но тот к этому времени благополучно распутал клубок вопроса Огарии, проигнорировал мой совет, более того, “сдавая все масти” непринужденно заявил:
        - Мой дублер - Серый. Кажется, я говорил тебе перед отлетом, что я дал разрешение на установку психотипа страхующего реципиента для проведения Контр-акции. И впоследствии нам удалось добиться потрясающих результатов, действуя попеременно в зависимости от выполняемых задач.
        Удивление в глазах Огарии сменилось выражением смутного припоминания чего-то, действительно имевшего место. Но в связи с непростой обстановкой, забытом напрочь.
        - В таком случае, может, продолжит он. - неожиданно предложила она.
        Почувствовав, с какой готовностью Амкер передает мне управление телом, я успел лишь подумать:
        - Конечно, не хотелось все усложнять, но ничего не поделаешь, придется и здесь все разгребать самому.
        Судя по удивленно раскрывшимся глазам Огарии, перемена в нашем облике, произвела на нее впечатление еще до того, как я начал говорить.
        - Похоже, голос тоже меняется - отметил я, раньше не придавая этому факту особого значения.
        Все больше убеждаясь в своей правоте, по тому, как с ходом моего повествования взгляд Огарии становился все более мечтательно-сладостным.
        - Черт, ну не получается у нас без сложностей - отметил я столь тревожный факт:
        - Кажись, “потекла телка”, этого только не хватало.
        А потому меняя свой тон на более жесткий, я перешел к изложению самых нелицеприятных выводов, касающихся обвинения в измене высших чинов Развддепартамента.
        Хотя, нужно отдать ей должное, несмотря на то впечатление, которое произвело на нее наше преображение, нить разговора она не потеряла. И как только я закончил свою разоблачительную речь, ее взгляд вновь стал сосредоточен, а ответ последовал практически незамедлительно.
        - Я вижу, настал момент раскрыть мою тайну, в которую до этого момента я никого не посвящала - произнесла Огария, глядя при этом словно через пространство и время:
        - Обладая даром Всеведенья, в том виде, который позволяет обнаружить и зафиксировать имеющееся оборудование, я обладаю возможностями, еще не изученными современной наукой. Это дар Предвиденья, позволяющий заглянуть в значительно дальнее будущее, но обладающий значительно меньшей четкостью восприятия, больше схожий с неразборчивым предчувствием. Подобные случаи отмечались раньше, и как правило, у наиболее сильных Всевещих, но подобные способности оборачивались для них не даром, а проклятьем. На подобного уникума возлагались чрезмерные надежды, причем в первую очередь им же самим. И в попытке достичь недосягаемых высот, они сходили с ума, при этом не нужно говорить, какой утратой для всего общества становилась подобная потеря. Сделав выводы из этих уроков, я решила никому не сообщать о своих способностях, пока не разберусь в их природе.
        В этот момент Огария заглянула мне в глаза, словно ища поддержки и понимания своих действий. Несмотря на то, что Амкер явно не одобрял подобной скрытности, причем в первую очередь относительно его самого, телом по прежнему управлял я. А потому, понимающе улыбнувшись, и с согласием слегка кивнув Огарии, я всецело одобрил правильность сделанного ей выбора.
        - Я догадывалась о зреющей измене. Но все мои осторожные попытки выяснить, кто является предателем, не увенчались успехом, ввиду полного отсутствия доказательной базы. В случае с “Молнией” я была несколько сбита с толку. Почувствовав момент ее гибели, я не могла быть до конца в этом уверена, потому как оставалось абсолютно убеждена, что ты, Амкер, по-прежнему жив. А тут еще доклады, регулярно подтверждающие выполнение “Молнией” ее боевой задачи. Теперь все встало на свои места, а то я уже начала беспокоиться, что схожу с ума под воздействием этого злосчастного дара. Теперь же у нас есть неопровержимые факты, но чтобы начать процесс дознания, необходимо согласование с Советом Всевещих, а это займет время, которого у нас нет.
        - Проделать дыру в голове предателя - много времени не займет - забывшись от делового тона собеседника, что разговариваю с утонченной девушкой, непосредственно заявил я.
        Вопреки ожиданиям, мое заявление нисколько не шокировало эту милую особу, скорее даже наоборот, что стало понятно по вновь промелькнувшей таинственно - сладостной улыбке, которой она ответила на мое прямолинейное предложение.
        - Но сил всей моей гвардии не хватит, чтобы захватить здание Разведдепартамента - грамотно оценила ситуацию Огария.
        - А этого и не нужно, достаточно захватить главный диспетчерский пост охраны и ключевые пункты от входа до места нанесения основного удара - апартаментов Аурона - сформулировал основу своего предложения я.
        На протяжении всей моей короткой речи интригующий образ Огарии не позволял мне реально оценить, что она думает на самом деле о подобном авантюрном замысле. Грозящим перерасти в события, предсказать последствия которых было не возможно. Однако ее ответ был прост и краток, заставляя нас не столько вслушиваться в слова, сколько тонуть в чувстве уверенности, мощной аурой распространявшейся от этой решительной девушки.
        - Я согласна на любые ваши действия, причем не только потому, что возможность благополучного развития событий теперь стала просматриваться все явственней. А потому что уверенна, что только оставаясь единым целым, вам под силу претворить в жизнь замысел любой сложности. - произнесла Огария воодушевленно.
        Учитывая способности Огарии, более убедительного благословения было трудно пожелать, однако расслабляться я не собирался. Слова Огарии означали только то, что означали. Шансы на успешное осуществление нашего замысла выглядели обнадеживающе, а вот, сколько потребуется приложить сил и каковы будут потери - оставалось только догадываться. А потому предстояла напряженная работа по проработке каждого пункта плана до мельчайших деталей.
        Планирование операции происходило в своеобразном командном пункте укрепрайона охраны дворца, находящемся глубоко под землей. Стараниями Ниайны здесь уже собрались почти все командиры подразделений, охраняющих не только Огарию, но и других Всевещих. А учитывая, со специалистами какого класса предстояло иметь дело, обсуждение всех деталей предстоящей операции много времени не заняло. Мое предложение относительно захвата в первую очередь главного диспетчерского поста охраны ни у кого не вызвало ни малейшего сомнения. Проникновение ударной группы планировалось через один из служебных входов. Причем по мере ее следования захват ключевых точек предполагался не столько силами самой группы, сколько гвардейцами, уже находящимися на территории Разведдепартамента.
        Решающее значение в подобной ситуации играла синхронизация действий на каждом этапе следования. В Разведдепартаменте всегда бывало довольно людно, а значит, и захватывать межэтажные посты предстояло в самый последний момент. При этом в обязанности гвардейцев входило не допустить утечки информации о происходящем, чтобы не позволить предателю ускользнуть в последний момент. С этой целью техники подразделений сейчас досконально изучали схему здания на предмет обнаружения не указанных на ней пустот. Где могли располагаться секретные пневмолифты, либо другие возможные пути отхода нашего противника.
        Руководство проведением операции Огария возложила на нас, уполномочив действовать от ее имени, неукоснительно выполняя все распоряжения. Вопреки моим опасениям, прошедшие многие войны ветераны с пониманием отнеслись к подобному назначению, что наглядно демонстрировало степень их профессионализма и высокой воинской дисциплины. Меня беспокоило лишь отсутствие Ворвана, которого я обещал дождаться. Связавшись с Ниайной, и предупредив о его возможном появлении, вынужденную задержку я решил провести с пользой.
        Приблизившись к свободной панели голографа, на котором техники изучали здание Разведдепартамента, я предложил командирам подразделений занять оставшиеся свободные места. Обозначив отметку нашей группы возле планируемого входа в здание, я начал продвигать ее по намеченному маршруту, используя в качестве отправной точки момент захвата центрального поста охраны. Подобная симуляция позволила предельно согласовать действия атакующей группы и осуществлявших ее поддержку гвардейцев внутри здания. Неудивительно, что в первый раз не обошлось без накладок, но уже к третьему прогону была готова посекундная схема передвижения гвардейцев, действующих независимо друг от друга.
        Появление на командном посту Ворвана, означало, что объективных причин для задержки не осталось.
        - Пора - произнес я, вызывая всеобщее одобрение, как своевременностью подобного решения, так и решительностью, с которой это произнес.
        Капралы дружно повалили к выходу, на ходу навешивая на себя на мой взгляд чрезмерное количество оружия, учитывая планируемый безкровный характер операции. Но это я отметил мимоходом, потому как впереди предстояла непростая задача, заключавшаяся в общении с Огарией. Все время она незримой тенью находилась позади, словно опасаясь, что мы можем исчезнуть не попрощавшись. По понятным причинам я предложил взять управление телом Амкеру, который, похоже, планировал свалить эту обязанность на меня.
        Поняв, что откосить не удалось, он с видимой неохотой принял управление, и развернувшись лицом к Огарии смущенно произнес:
        - Мне нужно идти.
        - Иди. - ответила Огария, по прежнему глядя куда-то в будущее.
        Видя, что неловкое молчание затягивается, я безцеремонно принял управление телом, понимая, что пора отступать из этого бабского “котла”. Но поняв, кто сейчас находится перед ней, Огария не смогла сохранить свой прежний отчужденный образ, и подавшись вперед, с нескрываемой нежностью и заботой прошептала:
        - И умоляю, берегите себя - оба!
        С бесстрастным видом кивнув ей в ответ, я решительно повернулся, и направился к выходу. Происходящее выглядело настолько очевидно, что, даже учитывая неопытность Амкера, я приготовился к сложному разговору на этот счет. Более того, я уже успел на ходу слепить отмазку, что сейчас необходимо предельно сконцентрироваться на выполнении основной задачи, оставив разборки на потом. Но Амкер продолжал меня не то, что удивлять, а буквально шокировал своей реакцией.
        - Ты видел, как она на тебя смотрела?! - с восторгом влюбленного юноши, мысленно выпалил он, как только Огария скрылась за поворотом.
        - И тебя это ни сколько не беспокоит? - как можно спокойней переспросил я.
        - Нет, конечно. - непосредственно ответил Амкер:
        - Ведь ты часть меня, а потому ее взгляд относился в равной степени к нам обоим.
        - Вот, даже как! - только и смог подумать я про себя, не решаясь начать разгребать эти “горбатые горы” сейчас:
        - Ладно, не горит, потом разберемся.
        Тем временем вся штурмовая группа уже дожидалась меня в подземном гараже, и еще на подходе я понял, что вызвало эту заминку. Наиболее воинственные члены группы предлагали отправиться к месту операции на двух броневиках, входящих в состав автопарка дворца. Тем временем более осмотрительные предлагали использовать неприметный фургон, какие довольно часто использовались техническими службами различных ведомств.
        - Грузимся в фургон - скомандовал я на ходу, положив конец разгорающемуся спору.
        Поездка проходила буднично и прозаично, под монотонное бормотание капралов, по коммуникаторам подгонявших своих подчиненных, еще не успевших добраться до здания Разведдепа. Внутри Департамента все оставалось без изменений. К тому же привычная в разгар дня толкотня в коридорах этого элитного учреждения позволяла скрывать повышенное присутствие представителей личной охраны Всевещих.
        Доклад о захвате главного диспетчерского поста охраны последовал точно по графику, когда наш фургон приблизился к служебному входу в здание. И тут же эхом отозвалось следующее донесение, рапортующее о нейтрализации поста на входе. Едва фургон остановился напротив входа, и капралы ворвались в здание, мы смогли лично убедиться в точном выполнении всех задач, поставленных перед гвардейцами. Бойцы охраны смирно лежали за конторкой пропускного пункта, в то время как это место занимали уже переодевшиеся в их форму ветераны.
        В течении нашего дальнейшего продвижения мне становилось все больше непонятно, на кой черт мы вообще брали с собой оружие. Так как действующие на опережение гвардейцы захватывали один пост за другим, не оставляя нам ни малейшего шанса принять участие в схватке. По мнению Амкера, их действия отличались излишним травматизмом. На что я возразил, что эффективность их методов не вызывала сомнений, к тому же они были вынуждены действовать голыми руками, при этом не позволив воспользоваться оружием охране.
        Но с основным сопротивлением нам предстояло столкнуться в приемной Аурона. И аналог Винтаря, который я выбрал в качестве своего основного аргумента в предстоящем разговоре с этой сволочью, сегодня явно не останется без работы. Единственным невооруженным членом штурмовой группы являлся Фарсон, которого я решил взять с собой, на случай если придется немедленно обосновать суть предъявленных Аурону претензий. И выступая исключительно в качестве свидетеля, выглядело несколько неуместно вооружать его наравне со всеми. Но по тому, как он уверенно сжимал в руке Ахонаирский меч, становилось понятно, что он не понаслышке знаком с этим предметом, и в случае необходимости сможет грамотно его использовать.
        В приемной главы Разведдепартамента всегда бывало людно, потому, как попасть к нему на прием являлось задачей трудновыполнимой. И прежде чем добиться аудиенции предстояло пройти через целый кордон его личных секретарей, определяющих целесообразность подобной встречи. Сейчас в приемной находилось трое гвардейцев, сумевших найти обоснованную причину своего там присутствия. Еще двое вошли непосредственно перед нашим появлением, и мирно беседуя, сейчас приближались к посту охраны, расположенного невдалеке от входа, где выяснялась причина появления визитера.
        Помимо этого поста, по всему периметру приемной находилось порядка пятнадцати охранников. И это означало, что первые секунды нападения основная нагрузка ложилась на находивихся внутри, не позволив воспользоваться тревожной кнопкой никому из штата Аурона. А потому оставалась одна возможная тактика - закрутить события в таком темпе, чтобы никому и в голову не успела прийти подобная мысль.
        Большинство посетителей приемной, занятые своими делами, попросту упустили тот момент, когда презентабельные и уже немолодые военнослужащие, имеющие на рукаве шеврон Гвардейцев Всевещих, из добропорядочных старичков вдруг превратились в какие-то жуткие машины, с невероятной скоростью находящиеся практически повсюду. Неся при этом сокрушительную мощь, избежать встречи с которой никому не удавалось при всем желании. Но этот момент ознаменовался еще одним событием. Дверь в приемную распахнулась и внутрь неудержимой волной устремилась группа, состоящая из точно таких же боевых механизмов, которые с успехом довершили картину всеобщего хаоса.
        Часть посетителей встала на сторону охраны приемной, полагая, что таким образом защищает законные интересы против невесть откуда взявшихся террористов. Кинувшись в самую гущу событий, не снижая темпа, в окружении капралов, я продолжал двигаться к намеченной цели, рывком преодолев последние метры до двери кабинета. Группа моей поддержки стремительно таяла, так как сопровождавшие меня капралы были вынуждены отражать нападения охранников, устремлявшихся нам наперерез. И когда я приложил ладонь к дисплею возле входа и дождался, когда компьютер, убедившись в моих полномочиях, гостеприимно распахнет дверь в кабинет, за моей спиной находился лишь Фарсон, не отставший от меня в этом хаосе не на метр.
        Являясь заместителем Аурона, я был прекрасно знаком с внутренним расположением его кабинета, а потому искать хозяина долго не пришлось. Аурон всегда восседал за обширным Т-образным столом, своей “ножкой” обращенной в сторону входа. Сидя лицом к входящим, он сразу увидел и узнал своего неожиданного посетителя. Но еще до того, как наши глаза встретились, я выстрелил ему в корпус, целясь чуть выше уровня стола. Он попытался увернуться, сместившись вправо, и это ему практически удалось. Но больше всего меня поразила не скорость его реакции, а продемонстрированное им самообладание. Потому как, уворачиваясь от моего выстрела, он предпринял попытку выхватить свое оружие.
        Но, как известно, выполнение нескольких дел одновременно неизбежно сказывается на качестве конечного результата. А потому, хоть он и успел выхватить свою “пушку”, уйти от заряда плазмы ему не удалось. В последний момент он угодил в исчезающее под столом левое плечо противника, не оставляя сомнения в попадании, судя по изменению траектории его падения. Энергия разрыва плазмы закрутила тело Аурона вокруг собственной оси, что привело к его беспорядочному приземлению на пол, о чем свидетельствовал характерный звук падения.
        Вполне естественно, что я в это время не стоял на месте, а двигаясь вдоль ножки стола, приближался к его поперечной части, отделявшей меня от предателя. При этом, оглянувшись назад, я увидел ожидающий приказа взгляд Фарсона, указав ему глазами направление движения, отправил его к противоположной части стола. Похоже, тот и сам предполагал подобный вариант действий и к укрывшемуся за столом противнику мы приблизились практически синхронно.
        Неожиданно, как это и бывает, рука Фарсона словно сама отразила Ахонаирским мечом заряд плазмы, выпущенный в него из-за стола Ауроном. В то время как я, вскочив на стол, оказался над ним сверху. Я мог лишь позавидовать реакции этого человека. Почувствовав мое присутствие позади себя, он попытался развернуться и опередить меня, что выглядело довольно угрожающе, не будь у меня права первого выстрела. Которым я и воспользовался, как только засевший за столом Аурон оказался в прицеле.
        Он успел развернуться ко мне лицом, а потому заряд плазмы ударил ему точно в грудь, словно поломанную куклу, отбросив его метра на полтора от стола. Аурон был не только жив, но и оставался в сознании. О чем можно было судить по тому, как лежа лицом вниз, не поднимая головы, он пытался на ощупь найти выпавший из его руки пистолет. Кивнув Фарсону в сторону двери, я спрыгнул со стола, и приблизился к Аурону. Во избежание неприятных сюрпризов продолжая держать его на прицеле плазмера, я бесцеремонно перевернул его ногой на спину.
        Взгляд Аурона оставался осмыслен, и несмотря на мелькавшие на заднем плане искры безумия, позволял определить, что человек вполне адекватно реагирует на происходящее. Он сам прервал затянувшееся молчание. Причем, вопреки своей обычной вальяжно-пренебрежительной манере общения, заговорил торопливо, словно боялся, что я выстрелю не дослушав. Только не совсем понятно, зачем - толи наивно полагал выторговать себе жизнь, толи тупо тянул время. Начало выглядело настолько предсказуемо и банально, что я еле сдерживал желание пристрелить его сразу, не дожидаясь, когда он уже перейдет к изложению реальных фактов:
        - Ты наверное думаешь, что победил, только на самом деле сейчас ты подписал себе смертный приговор. Потому как просто не представляешь, каким людям ты бросил вызов.
        - Ну почему же, одного в должности Куратора Вооруженных Сил Земной Федерации я знаю, может, ты хочешь назвать еще?
        Судя по удивлению на лице Аурона, так оно и было, и осознав, что у него больше не осталось козырей, он сменил свою гордую позу на более покладистую позицию.
        - Я готов дать показания. - вдруг заявил он, словно невзначай смещаясь в сторону лежащего в метре от него пистолета.
        - Если хочешь взять плазмер - бери. - не желая наблюдать эту комедию, прямо сказал я, для наглядности указав в его сторону стволом своего оружия.
        И когда Аурон, решив воспользоваться, как он полагал, допущенной мной оплошностью, собравшись для рывка, повернул голову в сторону своего оружия, я вновь направил свой плазмер на него, и хладнокровно выстрелил ему чуть выше уха.
        Волна недоумения со стороны Амкера накрыла меня с головой, на долю секунды опережая его не менее эмоциональный по своей силе вопрос.
        - Зачем?! - пораженно воскликнул он:
        - Зачем ты его убил, ведь он согласился дать показания?
        - Да потому что законы жизни во всех измерениях одинаковы. - спокойно ответил я.
        Присаживаясь на край стола, чтобы разгрузить разнывшуюся после восхождения по лестничным маршам ногу. Как по сигналу, в приемной затих шум схватки, и судя по раздающимся оттуда звукам происходил процесс принуждения к порядку наиболее непримиримых оппозиционеров.
        - И что же это за законы такие? - не унимался Амкер, не получив внятного объяснения моих действий.
        - А закон предельно прост - при таких разборках свидетелей всегда валят.
        Дальнейшая беседа стала невозможна, потому как мимо застывшего на страже Фарсона в кабинет ввалился Ворван в сопровождении появившейся следом Ниайны. Причем если Ниайной двигало прежде всего беспокойство за нашу безопасность, то Ворван преследовал несколько иные цели.
        - А, все уже. - разочарованно протянул он, увидев труп Аурона:
        - А я рассчитывал напоследок этой скотине в глаза посмотреть - бесил он меня всегда дико.
        - Твоя очередь действовать - обратился я к Амкеру:
        - Взламывай “комп” и ищи там не только компромат на Аурона, которым мы сможем объяснить свои действия, но и возможные следы связи с его покровителем.
        Вот чем мне всегда нравился Амкер, так это своей исполнительностью. Не тратя времени на пустые разговоры, он всегда с готовностью брался за работу любой сложности, ни разу не обманув моих ожиданий. Компьютер оставался включен и, устроившись в хозяйском кресле, Амкер приступил к изучению имевшейся в нем информации, и выявлению закрытых и удаленных файлов.
        Всецело полагаясь на профессионализм своего “дублера”, я смог отвлечься, чтобы порассуждать о насущных проблемах. Подъезжая к зданию Разведдепартамента, связавшись с Огарией по закрытому каналу, я попросил ее, когда по графику мы достигнем кабинета Аурона, сообщить о происходящем во все инстанции, включая и штаб Вооруженных Сил. Сейчас неизбежно должна наступить реакция, по своей непредсказуемости схожая с прогулкой по заброшенному пороховому погребу, используя в качестве освещения факел. И наша команда, частично захватившая Разведдепартамент, могла послужить той роковой искрой, в результате которой жахнет судьба всей Цивилизации.
        Как в подтверждение моих мыслей, вошел один из капралов и доложил, что по данным с центрального поста охраны со стороны Генералитета к зданию движется колонна бронетехники. К тому же с других сторон наблюдается развертывание не менее серьезных сил оцепления.
        - Гэлайн, передайте общий приказ - обратился я к капралу:
        - Освободить всех задержанных, объяснив, что Аурон являлся предателем и уже уничтожен по распоряжению Огарии. Всех, кто войдет в здание - пропускать. Будут арестовывать - не сопротивляться. Да, и из приемной нужно выгнать всех, кроме наших, объяснив, что сейчас здесь будут производиться следственные действия.
        Глядя в след отучившемуся чему-либо удивляться ветерану, я осознавал, что не способен взять на себя ответственность за крах судеб миллиардов людей. И ради сохранения стабильности в сложившейся политической системе, готов отдать не только свою жизнь, но и жизни всех присутствующих в здании гвардейцев.
        - Хотя ради приличия, мог и спросить - заявил Амкер, но согласившись с правильностью моих действий, попытавшись вновь взяться за работу.
        - Есть что-нибудь? - не дал уйти от разговора я.
        - Да на Аурона компромата здесь выше крыши. - ответил Амкер хвастливо.
        - Забудь про Аурона, меня сейчас больше Яхобс интересует. - прервал его я.
        - На первый взгляд ничего криминального, обычная служебная переписка, но кое-что настораживает - начал Амкер, после чего нервно заявил:
        - Но я еще не закончил, дай толком разобраться.
        - Работай, работай. - примирительно сказал я, уже более жестко добавив:
        - Только все, что накопаешь на Яхобса, копируй себе на ноут, а из компа удаляй.
        Поняв логику моих действий, Амкер вновь увлеченно приступил к работе. Тем временем с поста охраны сообщили, что кольцо окружения здания замкнулось прибывшей из Генералитета колонной. И к главному входу направляется группа бронетехники, в которой присутствует броневик с вымпелом Куратора Вооруженных Сил.
        - Ну что ж, вполне логично - разобраться во всем лично, чтобы избежать лишней утечки информации. - оценил я действия Яхобса.
        Несмотря на полный контроль над Вооруженными силами всей Земной Федерации, Яхобс прекрасно понимал, что идти против многовекового уклада правления Всевещих может стать для него трагической ошибкой. И неизбежно часть подконтрольной ему армии встанет на сторону легитимной власти, повернув против него.
        Бронеколонна остановилась возле главного входа, и из нее предсказуемо десантировался взвод робокиберов личной охраны Куратора. На самом деле это были обычные люди, только облаченные в невероятно сложный механизированный костюм, управляемый ультрасовременной электроникой. Сверху все это покрывал слой композитной брони, что идентифицировало эти существа не иначе, как роботов. Вслед за ними появился сам Куратор в непривычном для его имиджа громоздком бронекомбинезоне.
        Ничего не понимающий начальник караула главного входа в точном соответствии с требованиями устава в полной уверенности доложил, что охрана осуществляется в штатном режиме и никаких происшествий не отмечено. На что Куратор, по-прежнему окруженный своим робовзводом, молча прошел мимо него к лифтам повышенной грузоподъемности, расположенным в углу фойе, возле ведущей наверх лестницы. По причине своей большой массы, робокиберы могли использовать только грузовые лифты, да и то по одиночке, поэтому часть отряда отделилась и начала подъем по лестнице, чтобы присоединиться к основной группе уже наверху.
        - Ну что же “маски - шоу” временно откладывается. - подумал я, после чего спросил Амкера:
        - Что у тебя?
        - Мне удалось нащупать несколько ниточек, и аккуратно потянув, то если не одну, так другую размотать можно - ответил Амкер.
        - Есть в группе человек, который сможет выйти из здания не замеченным - обратился я к Гэлайну, явившемуся с очередным докладом о ходе подъема робовзвода.
        - Да, Элкорт. Он в пустой комнате спрятаться может, а не то, что в переполненном народом здании. - с готовностью ответил тот.
        - Позови! - коротко приказал я, беря со стола Аурона лист бумаги и ручку.

“Огария, в ноуте ты найдешь несколько возможных улик, при помощи которых сможешь доказать участие в заговоре Яхобса Ниэрна. У тебя будет время на поиск фактов и подготовку его разоблачения с целью свести к минимуму количество жертв, которые это может вызвать”.
        - Хочешь что-нибудь добавить? - спросил я Амкера, предлагая взять управление телом.
        - Нет, долгие проводы - лишние слезы. - решительно заявил он, беря листок и вкладывая его между половин сложенного ноута.
        Тем временем в сопровождении Гэлайна в кабинет вошел невысокий гвардеец с необычно располагающим к себе лицом. Перехватив инициативу, я взял ноут Амкера и подал его Элкорну, проинструктировав его, насколько можно категорично:
        - Это нужно передать Огарии во что бы не стало. Причем от успеха этого поручения, возможно, зависит судьба всего человечества. Поэтому все твои действия будут оправданы, на какие бы жертвы тебе не пришлось пойти.
        - Мне нужно пара человек, чтобы отвлечь внимание - моментально сосредоточившись на своей задаче, ответил Элкор.
        - Распорядись - приказал я Гэлайну, после чего они удалились.
        Нога, в предчувствии серьезных неприятностей, грозящих ее верхней части, напомнила о себе тупой болью, несмотря на то, что гостей я дожидался в удобном кресле прежнего хозяина кабинета. Гэлайн Мекройн, войдя в кабинет, доложил, что все робокиберы закончили подъем на этаж, и их формирование движется в сторону приемной. Судя по тому, что возвращаться назад он не собирался, оставалось полагать, что следующие известия мы получим от самих визитеров. Из кресла вход в приемную не просматривался, но и по звуку не составляло труда догадаться о происходящем, тем более, что использовалась стандартная процедура. Что подтвердил механический голос, раздавшийся со стороны входа:
        - Всем оставаться на своих местах. Сейчас у вас будет изъято оружие, поэтому во избежание получения вами травм и повреждений рекомендуем вам не совершать резких движений. Мы очень признательны вам за сотрудничество.
        - Интересно, что за идиот им тексты пишет? - задал я риторический вопрос.
        - Я. - последовал шокирующий ответ Амкера, после чего, он все же возмутившись моим неосторожным замечанием, добавил:
        - Ты бы послушал, что раньше было! Даже эти солдафоны из Генералитета сообразили, что подобный бред использовать нельзя, вот и объявили конкурс. Я вообще из интереса взялся, никогда раньше ничего подобного не делал, но почему-то выбрали мой вариант.
        - Талант сразу видно. - откровенно издеваясь, ответил я:
        - Не скажу, что твое творение блистает гениальностью, но как видишь, и равнодушным оно оставить, тоже не в состоянии.
        Передвигавшихся по приемной робокиберов можно было скорее не услышать, а почувствовать по сотрясению пола, несмотря на то, что все происходило в соседней комнате. Количество топочущих по приемной робокиберов постоянно увеличивалось. В результате чего у находящихся там гвардейцев оружие быстро оказалось изъято и помещено в магнитный контейнер, где оно не могло быть активизировано дистанционно. После воцарившейся в приемной тишины раздавшийся перед открытой дверью в кабинет противный механический голос вновь завел свою “шарманку”.
        - Ты с Яхобсом Ниэрном лично общался? - спросил я Амкера.
        - Да, делал доклады по техническому мониторингу, ну и как эксперта приглашали постоянно. - как всегда излишне подробно ответил тот.
        - Понятно, значит, общаться с ним придется тебе, или он сразу почувствует перемену - резюмировал я, решив пока есть время проинструктировать Амкера:
        - Я надеюсь, ты понял диспозицию. Яхобс - наш лучший друг и союзник, и от того насколько ты сумеешь его в этом убедить зависит не только наша жизнь, но и еще огромное количество судеб во всей Галактике. А потому сыграть нужно четко, без осечки. Впрочем, тебе и играть особо ничего не нужно - веди себя с Ниэрном как обычно.
        В это время инструктаж из-за двери закончился, и в кабинет начали входить робокиберы, направляясь по одному ко всем из присутствующих. Так как было ясно сказано “всем оставаться на своих местах”, я продолжал спокойно сидеть в кресле, лишь развернув его в сторону приближающегося робикибера. Управлялась вся эта громада по психосенсорному принципу, а потому руки оператора могли выполнять привычные функции. Поэтому узнаваемо человеческими были разве что ладони, видневшиеся из-под козырьков защиты, готовых сомкнуться в случае угрозы. Хотя голос, раздавшийся из динамика, и имел механическое происхождение, но по дикции явно принадлежал человеку.
        Мой плазмер лежал на поверхности стола чуть в стороне, а потому робокибер, не обращая на меня ни малейшего внимания, вначале забрал оружие. После чего просканировал меня и, сместившись в сторону, встал рядом, опустив правую руку мне на плечо, намертво фиксируя в кресле.
        О том, что Амкер правильно понял ситуацию и действовал предельно грамотно, стало понятно сразу, потому как он подсознательно попытался встать навстречу вошедшему в кабинет Куратору. Прочно удерживаемому робокибером, сделать этого ему конечно не удалось. Но попытка не прошла незамеченой неспешно приближающимся Куратором, вследствие чего он первым начал разговор.
        - Сидите Амкер, сидите. Насколько я знаю, вы ранены в ногу. - блеснул своей осведомленностью тот.
        - Амкер, вам придется многое мне объяснить - спокойно продолжил он, подходя ближе и удобно усаживаясь, как и я раньше на край стола.
        - И прежде всего - вот это. - указал он нам за спину на лежащий там труп Аурона.
        - Аурон Форвидин был предатель. О чем свидетельствую не только я, чудом не ставший жертвой его действий, но и найденные в его архивах радиограммы, которые я направлял на Землю после гибели “Молнии”. Из его же заявлений следовало, что “Молния” до сих пор цела и выполняет свою задачу.
        - Но ведь наши датчики зафиксировали прекращение активности Ретранслятора, кто же его тогда уничтожил? - задал коварный вопрос Яхобс.
        - Я. - непосредственно ответил Амкер и следуя моей подсказке выдвинул свой конраргумент:
        - А где в таком случае сейчас “Молния”? Ведь Ретранслятор уже больше недели не функционирует и она давно должна быть здесь.
        - Да, я тоже отметил, что несмотря на большую потерю энергии при штурме, как нам докладывал Аурон, “Молния” не может идти так долго. Но он сообщал еще и о повреждениях, поэтому все довольствовались этим объяснением.
        В процессе разговора я внимательно следил за реакцией собеседника, а потому уже мог составить первоначальное мнение о его действиях. Несмотря на признающий некоторые упущения тон, Яхобс “атачил”, и пока не составил полной картины происходящего, был не намерен прекращать давления.
        - Хотя я и вынужден признать факт предательства со стороны Аурона, однако, не меньшее удивление вызывает твое заявление, что тебе в одиночку удалось уничтожить Ретронслятор - выдвинул вполне резонный довод Яхобс.
        - Кроме самого факта прекращения деятельности Ретронслятора, правдивость моих слов могут подтвердить шестеро Немезийских наемников, охранявших его до взрыва. Один из которых в данный момент находится в этой комнате. - кивнул Амкер в сторону Фарсона, и продолжил, зная, что все равно, разговор зайдет и на эту тему:
        - Кроме того, полный хронометраж тех событий имеется на моем оперативном ноуте, который в целях сохранности я оставил Огарии, после своего прибытия. А потому позже могу предоставить исчерпывающие свидетельства своих действий.
        Амкер прекрасно знал, что до Огарии Яхобсу не дотянуться при всем желании, а потому с легким сердцем пошел на подобную уловку. Однако, останавливаться Яхобс не собирался, а потому продолжал целенаправленно давить “инфу”.
        - Удалось найти в компьютере Аурона еще что-нибудь важное? - с неподдельным интересом спросил Яхобс.
        - Мне было достаточно убедиться в факте его предательства. - невинно заявил Амкер, после чего вполне резонно добавил:
        - К тому же теперь компьютер будет подвергнут тщательному изучению следствием, поэтому я предпочел без необходимости не провоцировать его защиту.
        Обоснованность подобных действий окончательно убедили Яхобса в полной лояльности Амкера. К тому же и вел себя он предельно адекватно, а не разбрасывался обвинениями, брызжа слюной. Неожиданно для Яхобса, как впрочем, и для меня, Амкер сам обратился к Куратору:
        - Как мне известно, один Ретронслятор продолжает действовать, а потому необходимо начинать подготовку к проведению Контр-акции, до начала которой осталось менее восьми часов. Аурон, которому был установлен реципиент для ее проведения, мало того, что оказался предателем, да еще и убит. Я являлся запасным претендентом для ее проведения, и мне тоже была установлена копия психоличности для налаживания контакта. Это задание успешно выполнено, и я готов принять участие в предстоящей операции. Но возникает еще одна проблема. Процесс подготовки к Контр-акции сложен и многоступенчат, и за контроль ее проведения раньше отвечал Аурон. А потому для успешной подготовки необходимо срочно назначить ему замену.
        - А вы, как заместитель Аурона знакомы с этим процессом? - задал Яхобс естественный в этой ситуации вопрос.
        - Конечно, так как это входит в мои прямые обязанности. - самоуверенно заявил Амкер.
        - Кстати, а как вы в этом кресле, вполне удобно себя чувствуете? - вдруг спросил Яхобс.
        - Вот если бы не рука, которая меня в него вжимает, было совсем замечательно. - как всегда непосредственно ответил Амкер. На что Куратор движением руки приказал контролирующему Амкера робокиберу отойти в сторону.
        - В таком случае, за отсутствием на данный момент лучшей кандидатуры вы назначаетесь временно исполняющим обязанности Главы Разведдепартамента. - торжественно объявил Яхобс.
        - Да, уж, ничего не скажешь - профессионал. Решил на “коротком поводке” держать, ну что-ж, вполне разумно. - оценил я логику подобных действий.
        Тем временем, Амкер реагировал как нужно, демонстрируя полную решительность, с которой намерен отнестись к возложенной на него задаче. Яхобс, похоже, остался вполне доволен подобной реакцией, а потому, приблизившись к поднявшемуся навстречу Амкеру, пожал ему руку, и покровительным тоном произнес:
        - Поздравляю с повышением.
        - Кабинет вам придется временно оставить в связи с проведением здесь следственных действий. - уже деловым тоном сказал Яхобс, намекая на нежелательность присутствия здесь Амкера.
        - Ближайшие часы я проведу в техническом центре на нижних ярусах, да и после Контр-акции следует долгий восстановительный период, поэтому ближайшие сутки я здесь точно не появлюсь. - ответил Амкер, двигаясь вместе с ним к выходу из кабинета.
        Оказавшись в приемной, я отметил, что два робокибера остались в кабинете. Один находился у стола, а второй после того, как кабинет покинули все посторонние, заблокировал собой входной проем.
        - Надеюсь, удача будет по прежнему сопутствовать вам в предстоящей операции, так же как и до этого момента. - напутствовал Яхобс Амкера, после чего повернулся и в сопровождении своей свиты направился к выходу. В приемной остались лишь четверо робокиберов. Двое занимались выдачей оружия, остальные перекрыли выход в коридор, видимо таким образом ограничив наши перемещения, пока Куратор не покинет этаж, а возможно и здание.
        - Может Элкорна вернуть? - предложил Амкер:
        - Скорее всего, он еще не покинул здание, тем более и необходимость в его способностях уже отпала.
        - Не суетись под тесаком. - ответил я, и не дожидаясь когда Амкер начнет постигать смысл сказанного, объяснил сам:
        - То, что ситуация благополучно разрулилась - конечно здорово, но это не значит, что за нами сейчас не ведется пристального наблюдения. Скорее всего, как раз наоборот. Поэтому давай, не будем совершать лишних телодвижений, а займемся подготовкой к Контр-акции, тем более что это как раз и является нашей первостепенной задачей.
        Меж тем, заслон с входа был снят и Амкер, в сопровождении Ворвана и еще нескольких капралов, не дожидаясь лифта, отправился в свой кабинет, находящийся этажом ниже. Хотя о том, что необходимость в эскорте отпала, стало понятно почти сразу. И оставалось только удивляться, с какой скоростью здесь передаются новости. На родном этаже Амкера встречали, чуть ли не аплодисментами. Здесь его все хорошо знали не только как талантливого специалиста, но и как отзывчивого товарища.
        Возможно, благодаря своему сопровождению, Амкеру удалось пройти в свой кабинет избежав излишнего внимания. Здесь он, прежде всего с удовольствием выбрался из боевого снаряжения, в котором находился с момента его приобретения на станции. После чего облачился в простой форменный костюм, находившийся в шкафу. Обув легкие мокасины, он закончил с переодеванием, и занялся снаряжением. Для этого он подошел к столу и достал из одной его секций не пистолет, как я предполагал, а резервный ноут, укомплектованный всеми рабочими программами. Покончив с приготовлениями, не тратя время попусту, он покинул свой кабинет.
        Конечная точка его маршрута фактически находилась в этом же здании, только очень глубоко под землей. Когда все члены эскорта поместились в лифте, Амкер нажал кнопку первого этажа, потому как именно там предстояло сделать еще одну пересадку. Когда дверь открылась, и Амкер уверенно вышел в холл, к нему, как новому Главе Разведдепартамента, немедленно “метнулся” дежурный офицер охраны с обязательным докладом.
        Выслушав стандартную формулировку доклада, Амкер отпустил смущенного офицера сухим:
        - Принято.
        После чего, обернулся к своей свите.
        - Дальше я пойду один, тем более и нельзя вам туда, да и сами видите - незачем. И после короткой паузы добавил:
        - Я только хочу выразить вам свою глубочайшую признательность за то, что вы сделали. И хотя я понимаю, что сегодня вы рисковали своими жизнями не за меня, а во имя сохранения закона и порядка, тем не менее, все равно - спасибо.
        Нам же предстояло отправиться туда, где доводилось бывать далеко не каждому сотруднику Разведдепартамента. И судя по эмоциям, которые в связи с предстоящей задачей испытывал Амкер, нам предстояло пройти через испытания, мало уступающим тем, что выпали на нашу долю на Синадре.
        Антон Серов
        Ох, и темна, ты, Египетская ночь! В который раз сюда приезжаю, а так и не удосужился разобраться в природе подобного природного феномена. Вроде и месяц на небе, хоть и повернутый “рогами” вниз, но все же присутствует, да и звезд не меньше, чем в наших северных широтах. А все равно ночью сумрак - хоть глаз выколи, да и темнеет быстро, словно кто-то дернул ручку рубильника.
        Хотя, меня подобный факт всегда мало беспокоил. Особенно после пол-литра халявной текилы, и идея прогулки по ночному городу не вызывала ни малейшего опасения. Однако, на этот раз в Египет я приехал со всей семьей, а потому о подобных авантюрах можно было забыть. Как и прежний разгульный стиль отдыха, мало вязался с образом почтенного главы семейства, которому я был вынужден соответствовать. Да и заботы по присмотру за “Мелким” отнимали практически все силы и время, а потому к концу дня, когда его наконец-то “срубало” пределом разгула выглядело пойти с женой в лобби-бар и выпить по паре бокалов пива.
        Но, несмотря на столь размеренный отдых, обойтись без приключений не удалось и на этот раз. Следствием чего стало сегодняшнее ночное бдение, вызванное далеко не самыми приятными ощущениями. Адская боль, терзающая туго перетянутые ступни ног, не позволяла не то что заснуть, а даже отвлечься на что-то иное, кроме осознания своего плачевного состояния. Единственным утешением служило то обстоятельство, что я нахожусь в больнице, а потому все лечебные мероприятия проводились в полном объеме.
        Хотя в случае растяжения сухожилий стоп, кроме наложения фиксирующих повязок, никакие процедуры не предусмотрены. А потому главным лечебным фактором являлось время, и единственное, чем могла помочь современная медицина, это регулярные инъекции анестезии, с целью снятия приступов невыносимой боли. Не знаю, может дозировка была рассчитана на более сухощавых Египтян, либо сам препарат не отличался особым качеством, но очередной укол лишь притуплял болезненные ощущения, позволяя расслабиться не больше чем на пару часов.
        После чего предстояло в полной мере прочувствовать все последствия своего эксцентричного поведения, на которое, впрочем, я пошел вполне осознанно. Причем, все произошло настолько неожиданно, что теперь я сам поражаюсь собственной реакции, позволившей мне в предельно сжатые сроки принять единственно правильное решение, и не потеряв драгоценных мгновений, приступить к активным действиям.
        Красота подводного мира Красного моря и яркое разнообразие его обитателей очаровали меня в первый же мой приезд в Египет, и именно по этой причине в выборе места отдыха я всегда оставался верен именно этому направлению. Вот и в тот раз, оставив сына на попечении жены, подхватив все снаряжение, я направился по уходящему в море протяженному пирсу, настроившись исследовать одну любопытную отмель, обнаруженную днем раньше.
        Одной из ее характерных особенностей являлось необычно далекое расположение от конца пирса. По идее, там уже должна быть приличная глубина, а потому и наткнулся на эту отмель я совершенно случайно. И тем не менее, на расстоянии больше ста метров от пирса, можно было встать на дно, находясь практически в открытом море. Иголок “морских ежей” я не боялся, потому как ласты “Дельфин” пользовавшиеся популярностью еще со времен моего детства, закрывали ступню полностью, обеспечивая не только надежную защиту, но и жесткую фиксацию на ноге.
        Спасатели отеля, находящиеся на конечной площадке пирса, уже давно не обращали на меня ни малейшего внимания. Правда, когда в первый же раз, обследовав прилегающий к пирсу участок, я уплыл на приличное расстояние, они пытались привлечь мое внимание, указывая на недопустимость подобных действий. Но поняв, что я умышленно игнорирую их требования, быстро успокоились, посчитав, что сделали все от них зависящее. Когда же, вдоволь наплававшись, я выбрался на пирс, никто из них не пытался вынести мне мозг нравоучениями, лишь с интересом рассматривая мое необычное снаряжение.
        Прежде всего, их внимание привлекли не профессиональные маска и трубка для снорклинга, какие они наверняка видели уже не раз. В первую очередь на фоне применяемых повсюду пластмассовых аналогов в глаза бросались мои “Дельфины” сделанные из плотной резины, и для большей жесткости усиленные продольными ребрами. Подобная конструкция позволяла развивать предельную скорость за счет максимального использования ног. Правда основная нагрузка ложилась на мышцы ступни, и использовать такое преимущество следовало предельно осмотрительно, чтобы на следующий день не захромать на обе ноги.
        Обследовав обрывавшийся практически отвесно склон отмели, обращенный в сторону берега, я в полной мере смог изучить представителей обитавшего там разнообразия рыб. Для того, чтобы приманить весь их разношерстный коллектив в одно место, я раскрошил одно из двух вареных яиц, которые прихватил с завтрака в отеле. Подобный способ всегда давал неизменный результат, хотя наиболее интересные экземпляры обычно не участвовали в общем пиршестве, в отличие от особо наглых, буквально щипавших за пальцы, пытаясь выхватить лакомый кусок. Но и подобных “скромников” рассмотреть удавалось без малейшего труда, благодаря кристальной прозрачности воды, позволявшей без малейшего искажения, видеть сквозь ее толщу на расстояние более десяти метров.
        В целях экономии времени перебраться к противоположному склону отмели я решил по кратчайшему расстоянию, то есть проплыв над ней сверху. Подобные участки похвастать особым разнообразием подводного мира не могли, а потому я не собирался здесь задерживаться, рассчитывая увидеть не встреченных ранее представителей на склоне со стороны открытого моря. И вот здесь началась череда странностей, осознать которые я смог лишь сейчас, получив возможность досконально проанализировать произошедшие события.
        Несмотря на то, что я вроде и не устал, и маска еще не сильно запотела, что-то заставило меня остановиться и встать ногами на дно. Но раз уж произошла задержка, я снял маску, чтобы прополоскать ее морской водой, для достижения максимальной прозрачности.
        - Красота! - пронеслось у меня в голове, пока отработанными движениями протирая маску, я обводил взглядом раскинувшиеся передо мной морские просторы.
        - Интересная яхта. - вновь пришла в голову неожиданная мысль, ставшая причиной анализа, вызвавшего подобное суждение.
        Действительно, проходившее не далее чем в двухстах метрах судно имело ряд существенных особенностей, сразу привлекая к себе внимание. Во-первых, по размеру оно значительно уступало обычным туристическим “шаландам”, на которых устраивались экскурсии на “Райский остров”, или морскую прогулку. Да и изящные формы и презентабельный внешний вид напоминали скорее яхту, предназначенную для индивидуальных поездок, которые заказывали наиболее состоятельные туристы.
        Я уже был готов отвести взгляд от столь идиллической картины, когда произошли события, вновь привлекшие мой взгляд к происходящему на судне. Размеренно преодолевая одну волну за другой, яхта вдруг поднялась на аномально высокой волне, на излете резко вздернув корму вверх. В этот момент мне показалось, что с задней площадки, с которой обычно происходит спуск купающихся в воду, в море упал человек, не сумевший удержаться на ее ровной поверхности.
        - Да нет, не показалось. - понял я, когда позади уходящей яхты над водой появилась голова человека.
        - Похоже, он еще и плавать не умеет. - пришел к выводу я, видя насколько отчаянные усилия предпринимает утопающий, чтобы оставаться на поверхности.
        И вот что мне оставалось делать в подобной ситуации? Одного взгляда на пирс хватило, чтобы понять, что на находящихся там спасателей рассчитывать не приходится. “Загасились”, как обычно в тенечке, пока их докричишься, и объяснишь, что от них требуется, и спасать уже некого будет. И уже одевая маску, я пришел к выводу, что раньше меня к месту трагедии может вернуться только яхта, с которой и выпал тот бедолага. Но похоже, “отряд не заметил потери бойца”, и судно продолжало двигаться прежним курсом.
        А потому, вставив в рот мундштук дыхательной трубки, я рванулся на помощь. Наиболее эффективно представлялось плыть, опустив голову вниз, уподобившись маленькой торпеде, с тем лишь различием, что та не помогает себе руками, загребая ими “в размашку”. Правда, таким образом я не видел своей цели, для чего мне приходилось периодически поднимать голову, чтобы сориентироваться. Благо, рассмотреть на морской глади бешено молотящую жертву особого труда не составляло.
        Разделявшее нас расстояние постепенно сокращалось, однако, вскоре начали появляться первые тревожные факторы. Основные скоростные качества моего заплыва достигались исключительно за счет интенсивного использования ласт. А потому основная нагрузка ложилась на ноги. Но труднее всего приходилось мышцам ступней, первым заявившим о недопустимости работы с подобной интенсивностью.
        Но разве я не Русский, чтобы обращать внимание на собственные неудобства, когда речь идет о благополучии совершенно незнакомого человека, не исключено, что совершенно иной национальности. Тем не менее, если переступить через собственное “не хочу”, особой проблемой для нашего человека никогда не являлось, то преодолеть “не могу” дано далеко не каждому. А у меня вскоре возникла именно такая проблема. Мышцы ступней уже не просто болели, а создавалось впечатление, что начинали рваться, со всеми вытекающими из этого ощущениями.
        Подняв в очередной раз голову, уже не столько, чтобы скорректировать направление, сколько понять, каково разделяющее нас расстояние, я с отчаяньем осознал, что осталось не меньше пятидесяти метров. Исключить из работы ноги означало потерю главного козыря в гонке за драгоценными мгновеньями, от которых зависела жизнь человека. А потому у меня оставался не особо богатый выбор. Либо пойдя на поводу собственного эгоизма дать ему погибнуть, либо наплевав на все негативные ощущения совершить поступок, которым впоследствии по праву можно будет гордиться.
        Сжав зубы, и отключив все защитные механизмы собственного организма, я совершил последний отчаянный рывок к намеченной цели. И подобная самоотверженность принесла заслуженный результат. Находясь на пределе морального напряжения, я начал различать фигуру утопающего уже не поднимая головы, угадывая его контуры через разделявшую нас толщу воды. Значит, оставалось метров десять - пятнадцать, и поднажав, скоро я окажусь рядом.
        Но когда, находясь не дальше пяти метров, я уже мог четко различить, что тонет молодая девушка, меня ожидал жестокий удар, больше напоминающий зловещий оскал судьбы. Сомнений не оставалось - девчонка, усиленно пытаясь вырваться на поверхность, тем не менее, начала постепенно погружаться. Ну уж нет, подобного неуважения к собственным усилиям я не был готов прощать ни одной силе, управляющей нашими судьбами.
        А потому, набрав в легкие как можно больше воздуха, окончательно забыв о разрывающихся от боли мышцах ног, я нырнул наперерез, пытаясь перехватить идущую ко дну девушку. Во многом именно благодаря ее усилиям мне удалось сделать это на сравнительно небольшой глубине. Когда, увернувшись от ее рук, мне удалось заплыть ей за спину, и схватить поперек туловища, от поверхности нас отделяло не более двух метров.
        Дальнейшие события стали очередным звеном творящихся сегодня странностей, по своей нелогичности уверенно “переплюнув” все, произошедшее сегодня. Красное море по содержанию соли в воде уверенно занимает одно из лидирующих мест. А потому утонуть здесь практически невозможно. Не знаю, как это удалось моей подопечной, но после того, как я приложил к попытке подняться на поверхность свои усилия, она должна была выскочить вверх как пробка. Однако, у меня создалось впечатление, что я пытаюсь вытянуть попавшего в нашу сибирскую трясину.
        Причем аналогия выглядела настолько точно, что я буквально ощущал, как мне приходится преодолевать затягивающий эффект, свойственный нашим болотам. И вместо ожидаемого стремительного подъема, мне пришлось буквально по сантиметру “выцарапывать” из неведомого плена отчаянно рвущуюся к поверхности девчонку. И хотя совместными усилиями нам удалось добиться определенного результата, динамика выглядела удручающе. До манящей своей близостью цели оставалось не более метра. Но силы, и что самое главное - воздух, стремительно заканчивались.
        Если у меня легкие уже начало обжигать от недостатка кислорода, то, что должна была испытывать девчонка. Ведь я перед погружением сделал полный вздох, и неизвестно, была ли подобная возможность у нее. И словно в подтверждение моих мыслей, движения девушки стали носить более конвульсивный характер. И выпускаемые ей пузырьки остатков воздуха означали, что она больше не в состоянии задерживать дыхание, и в ближайшие мгновения она неизбежно совершит непроизвольный вздох, наполнив легкие водой.
        Ситуация складывалась патовая. Если она захлебнется, то даже вытащив ее на воздух, мне не удастся провести реанимационные действия, находясь в воде. А пока я дотащу ее до пирса, будет уже слишком поздно. Действуя интуитивно, я схватил ее лицо между ладоней, и поймав полный мольбы о помощи взгляд, прижался своим ртом к ее готовым раскрыться для вздоха губам.
        Конечно, объем ее легких нечего и сравнивать с моими “мехами”. И даже учитывая, что при передаче какая-то часть воздуха вырвалась наружу, тем не менее, когда я понял, что ее легкие заполнены, в моих немного еще осталось. А вот теперь предстояло действовать предельно быстро. Ведь то, что я передал ей, являлось не более чем “обманка”, потому как кислорода там практически не было, создавая лишь видимость вздоха.
        Но близость цели поистине творит чудеса. Прилагая титанические усилия, нам удалось совершить последний рывок, из последних сил заставляя себя сдерживать дыхание, пока мы не оказались на поверхности. Вот уж действительно, только в такие моменты ты осознаешь истинную ценность вещей, которыми пользуешься повседневно, не придавая этому абсолютно никакого значения.
        Хотя, уже сейчас, анализируя произошедшее, я не исключаю, что преодолеть последний отрезок в столь сжатые сроки нам удалось благодаря исчезновению той затягивающей силы, с которой нам приходилось бороться на протяжении всего подъема. По крайней мере, оказавшись на поверхности, и помогая оставаться на плаву спасенной мною девушке, никакого аномального воздействия я уже не испытывал. Зато мне пришлось столкнуться с проблемой, о вероятном проявлении которой под впечатлением от достигнутой цели я забыл напрочь.
        Если я адекватно воспринимал действительность, то девчонка еще не успела оправиться от реальности угрозы, которой подверглась ее жизнь. А потому оказавшись уже в безопасности, продолжала предпринимать не менее отчаянные попытки удержаться на поверхности. Последствия шока, вызвавшие подобные действия, являлись не более чем физиологией, и я обязан был об этом помнить. За что немедленно поплатился. Желая обрести опору, позволявшую ей вновь не оказаться под водой, девушка попыталась схватиться за меня, что в стрессовом состоянии ей удалось не сразу. И во время своей первой попытки, промазав правой рукой мимо моего плеча, своими ногтями она пробороздила мне поперек лица.
        - Хорошо хоть маска глаза спасла. - подумал я под впечатлением от подобной благодарности.
        Конечно, я сразу понял, что виноват сам, расслабившись раньше времени, тем не менее, определенный горький осадок остался. Отбив ее руку в очередной попытке схватиться за меня, я ушел под воду, и поднырнув, оказался позади ее. Вынырнув, правой рукой я вновь обхватил ее поперек туловища, таким образом пресекая попытки развернуться ко мне лицом.
        Конечно, наверно следовало попытаться ее успокоить, однако, у меня хватало и собственных переживаний. Морская вода, попав на рваные раны, оставленные ее ногтями на моем лице, как раскаленный металл обожгла обнаженное мясо. После чего левая половина лица занемела, потому как интенсивность работы нервных рецепторов вызвала болевой шок, вследствие чего прием информации прекратился.
        Похоже, подобная ситуация произошла и с мышцами стоп, которых я попросту не чувствовал. С одной стороны, это безусловно радовало, потому как еще предстояло позаботиться о безопасности спасенной девушки. Но сам по себе подобный факт не предвещал ничего хорошего, не говоря уже о том, что я не мог в полной мере воспользоваться ногами. Потому как обутые в ласты ступни ног жили словно отдельной жизнью, лишь фактически являясь моим продолженьем.
        Постепенно бешеная активность, развитая моей подопечной пошла на спад, а чуть позже, судя по установившемуся равномерному дыханию, я пришел к выводу, что она окончательно пришла в себя.
        - Ну что, успокоилась? - спросил я ее, тем не менее продолжая удерживать спиной к себе.
        - That? - переспросила она.
        - Ну, точно, иностранка. - подумал я, не удивляясь собственной прозорливости.
        Ведь если не имело особого значения, представителя какой национальности предстояло спасать, то в возможности договориться после, разница имелась огромная. В конце концов, я не лингвист, и университетов не заканчивал, а потому кроме русского языка в совершенстве владел только русским матерным.
        - Okey? - выдал я единственное, что удалось разыскать в закоулках памяти, хоть как-то отражающее смысл моего вопроса.
        В ответ она лишь утвердительно мотнула головой, после чего я смог ослабить свою хватку. Я полагал, что она развернется, и вновь попытается опереться на меня, надеясь, что на сей раз сделает это более аккуратно. Но как выяснилось, она и сама уверенно держалась на воде, нисколько не нуждаясь в моей помощи.
        - Gou. - вновь блеснул я своей эрудицией, махнув рукой в сторону пирса.
        Девушка вновь утвердительно кивнула головой, после чего мы не торопясь поплыли в сторону берега. Как вскоре выяснилось, плавала она ничем не хуже меня. А учитывая, что мои ноги, пусть даже обутые в ласты, теперь носили исключительно декоративный характер, ей приходилось синхронизировать свою скорость с моими скромными возможностями. Единственное, о чем я молил небеса, чтобы поблизости не оказалось акулы, которую бы привлек запах крови из моего расцарапанного лица. Не то, чтобы я их особо боялся, просто в моем теперешнем состоянии, подобная встреча не оставляла мне ни единого шанса.
        Тем не менее, с грехом пополам нам удалось добраться до пирса без происшествий. Как истинный джентльмен, пропустив даму вперед, по перекладинам лестницы, ведущей на помост пирса, сам я поднимался только при помощи рук. А дальше события закрутились практически без моего участия. Особо запомнилось лишь, какими глазами смотрела спасенная мною девушка, когда я, сжав зубы от боли, пытался снять ласты с опухших ног.
        Власти города отнеслись к ситуации не просто с пониманием, а сделали “босятский” жест, определив меня в отдельную палату, и заверив, что ни о какой плате за лечение речи не зайдет. Хотя, не исключено, что таким образом они попросту пытались прикрыть собственную задницу, чтобы избежать возможного скандала. Ведь ситуация выглядела поистине анекдотично, если бы все не было так горько.
        Одни работники туристического бизнеса тупо потеряли своего клиента практически в открытом море, а другие, в обязанности которых входило спасать подобных бедолаг, даже не почесались. И в результате спасать утопающего пришлось другому туристу, причем в процессе оказания помощи он сам серьезно пострадал. Подобный факт мог крайне негативно отразиться на имидже всего курорта, а потому ничего удивительного, что власти пытались всячески замять скандал.
        Успокаивало одно - семь дней из девяти, составлявших срок действия путевки, уже прошли, а потому отдых оказался загублен только частично. Тем не менее, послезавтра семье придется отправиться домой одним, в то время как я буду вынужден задержаться здесь не меньше чем на неделю.
        Но как бы там ни было, я ни на секунду не усомнился в правильности своего решения. Ноги заживут, но останется жить и та девушка, ценой, за спасения которой и стали те невыносимые муки, которые я сейчас испытывал. Тем более, что девчонка оказалась довольно симпатичная, и пусть мне лично от этого вроде никакой выгоды, но спасать красавиц, на мой взгляд, значительно приятней.
        Тем временем горизонт за окном, меняя свой непроглядно черный окрас начал чуть заметно сереть. Близился рассвет, знаменуя собой начало нового дня. Я не верю ни в черта, ни в бога, но к этому переломному моменту испытываю поистине мистическое отношение. Вместе с сумраком ночи нас покидают все мрачные аспекты, отравляющие жизнь, прогоняемые светом новой жизни, врывающейся в нашу душу с приходом солнца.
        Небо все больше светлело, и позабыв о боли, я заворожено ожидал того момента, когда по горизонту проляжет алая полоса, являясь преддверием появления вечного светила. В этот момент за спиной дверь в палату тихонько скрипнула.
        - Ну вот, ни раньше, ни позже! - сокрушенно подумал я, полагая, что явилась медсестра, с очередной дозой обезболивающего.
        Осквернять подобный момент совершением грубого вмешательства в мой внутренний мир, казалось святотатством, но в предчувствии очередной порции избавления от мучений, боль в ногах заявила о себе с новой силой. А потому я принял Соломоново решение. Поворачивать голову ей навстречу, как делал раньше, я не буду, а потому, полагая, что я сплю, она не станет меня беспокоить, зайдя попозже. Но и глаза закрывать тоже не стану, и если она захочет удостовериться, что я сплю, не стану препятствовать, чтобы она меня все же “спалила”.
        Легкие шаги, направляющиеся от двери в обход кровати указывали, что медсестричка попалась добросовестная, и так просто от нее не отделаться. Но сместив взгляд в сторону приближавшихся шагов, меня ждал неожиданный сюрприз. Это была не медсестра, а моя недавняя знакомая, которую я вытащил из моря. Поразительно, я не знал, ни как ее зовут, ни, даже, кто она по национальности, но каким-то непостижимым образом она оказалась здесь, причем время приема посетителей еще явно не настало.
        - Сколько же ты интересно заплатила на вахте, и дежурной медсестре, чтобы тебя пропустили? - подумал я от неожиданности подобного визита.
        Молчание затягивалось, но судя по тому, как посетительница не сводила глаз с моего лица, ее, похоже это нисколько не смущало. От меня тут тоже мало зависело. Моих знаний иностранных языков было явно недостаточно, чтобы завести вежливую беседу, как не мог я и просто встать навстречу, вследствие характера своих травм. Кстати предложить ей присесть я тоже не мог, потому, что в палате кроме моей кровати и тумбочки больше не присутствовало никакой мебели.
        Хотя девчонка, похоже, не привыкла теряться, и словно прочитав мои мысли, подошла и села на край кровати, невзначай прикоснувшись бедром к моей ноге. И если это прикосновение пробудило во мне непонятную напряженность, то ее следующее касание вызвало еще большую реакцию. Протянув руку, она дотронулась до места, рядом со шрамами, оставленными ее ногтями.
        Ну не люблю я, когда кто-то трогает мое лицо! Непроизвольным движением я перехватил ее руку, да только ее ладонь так и осталась в моей. Действительно, иногда слова излишни, и одного прикосновения достаточно, чтобы самая сложная ситуация стала понятна как день. Но если с ее стороны, похоже, не наблюдалось ни малейшего сомнения, то у меня ситуация выглядела не столь безоблачно.
        Возможно, кто-то не поверит, что подобное бывает, но я действительно всегда оставался верным мужем. Для меня измена является ровно тем, что означает значение этого слова, причем распространяется оно не только по отношению к тому, кого ты предаешь. В не меньшей степени это касается и тебя, и в результате оказывается, что ты изменяешь самому себе.
        Но контакт наших рук не разрывался, а против физиологии, как известно, не попрешь. Ведь если разобраться, я это делаю не для себя. Ну, хочет девчонка отблагодарить своего спасителя, и подобное поведение целиком и полностью является ее правом. Может подобным образом она решила закрыть ту мрачную страницу, которая неизбежно отразилась на ее психике. И с моей стороны станет неоправданной жестокостью оттолкнуть ее сейчас, когда она больше всего нуждается в поддержке.
        А потому отбросив последние сомнения, левой рукой я обнял ее за плечи, и притянул ее податливое тело к себе.
        Эх, на рассвете! Красотища - а - а!
        Серый
        И все-таки Амкер молодец! Не зря я потратил столько сил и времени на его воспитание. Научиться принимать самостоятельные решения особенно для такого “ботана”, являлось серьезным достижением. Я не рассчитываю, что он настолько привязался ко мне после всех злоключений, выпавших на нашу долю. Тем более, что моя резкость, а порой откровенное издевательство в его адрес, мало способствовало возникновению настолько теплых чувств. Вероятней всего на решение Амкера предоставить мне постоянную прописку в его голове повлияло множество сопутствующих факторов.
        Во-первых, то временное перемирие, которым закончился рамс с Яхобсом Ниэрном, не оставляло сомнений полагать, что однажды им неизбежно предстоит вновь начать выяснение отношений. А успев привыкнуть к моему участию, и что главное - результативности в подобных разборках, не удивительно, что он не пожелал расставаться с таким союзником, как я.
        К тому же, успев заглянуть в его воспоминания относительно последних событий, я выяснил, что на решение Амкера в не меньшей мере повлияло участие в моей судьбе со стороны Огарии. Да что там говорить, она практически прямым текстом дала ему понять, что, только оставив меня, он может рассчитывать на дальнейший прогресс в их отношениях. Так оно и произошло, иначе вряд ли, не выполнив ее требований, он мог оказаться этой ночью в ее постели.
        Сам я по понятной причине при этом разговоре не участвовал. Сразу после благополучного окончания Контр-акции, поняв, что Амкер первым делом решил понтонуться перед Огарией, я покинул его, отправившись в Свою комнату. А понимая, что после ему предстоит процедура стирания моей личности, решил попрощаться сразу, попросив не беспокоить меня лишними “соплями” по этому поводу.
        Видимо мой авторитет в глазах Амкера оказался настолько высок, что он в точности выполнил мое требование, несмотря на свои действия, предпринятые для спасения моего психотипа. Для этой цели ему вновь пришлось посетить свой кабинет, где он забрал одну из своих разработок, представлявшую из себя ловушку для сигнала Энергии Распада, применяемого в их электронных системах. Именно такого сигнала я и ожидал в Своей комнате, когда он должен был стереть файл с моим психотипом.
        Подобная покорность с моей стороны имела свои основания. После выполнения основной задачи, я испытывал невероятное чувство опустошенности. Действительно, зачем, и что главное - кому, я теперь здесь нужен? Потому и “бодаться” с Блоком, пытаясь захватить контроль над сознанием, не испытывал ни малейшего желания. Но время шло, а никаких посигновений в свой адрес я не отмечал.
        С процедурой удаления отработанного психотипа предпочитали не затягивать, производя ее впервые часы после проведения Контр-акции. Это всегда тщательно контролировалось, и подобный сбой в общепринятой практике означал, что он спровоцирован умышленно. Так оно и оказалось. Установить ловушку сигнала в выходной разъем аппарата удаления психотипа Амкеру не составило никакого труда. А после того, как аппарат выдал подтверждение отправки сигнала, ему осталось лишь подтвердить, что файл, где базировался мой психотип, пуст. После чего, дождавшись, когда техники покинут лабораторию, демонтировал ловушку, не упустив возможности предъявить ее Огарии в качестве доказательства выполнения ее условия.
        В том, что он получил обещанную награду в полной мере, я смог убедиться лично, когда, так и не дождавшись своего электронного киллера, решил покинуть свое пристанище. Блокировать этот файл Амкер перестал сразу, как я вытащил его из замеса на Хашее, предоставив мне полное право находиться там, где вздумается. Не сделал этого он и сейчас, несмотря на определенную пикантность, в которой мы все могли оказаться, выйди я на несколько часов раньше. Возможно попросту забыл, потеряв контроль над ситуацией от того головокружительного вихря, в котором закружились их отношения с Огарией.
        Хотя, после той лояльности, с которой он отнесся в ответ на недвусмысленную симпатию, продемонстрированную Огарией в мой адрес, я не удивлюсь, если он не стал этого делать намеренно.
        - Ну, ничо, такая! - оценил я, когда взяв контроль над телом, и открыв глаза, выяснил, что нахожусь в дамском будуаре.
        Подобная оценка относилась к обнаженной Огарии, мирно спавшей рядом. Да и сам я, как выяснилось, обилием одежды похвастать не мог, а потому, поднявшись, первым делом разыскал и натянул штаны. К спальне примыкал огромных размеров балкон, и направившись туда, я обнаружил, что он выходит на расположенный внизу сад.
        - И все-таки, жизнь прекрасна в любом своем проявлении - подумал я, отмечая, как охватившее меня в последнее время ощущение пустоты и отчаянья, начало постепенно отступать.
        Вдыхая ночной воздух, густо наполненный запахом цветущих деревьев, я как никогда ранее остро понимал уникальность того подарка, дарованного нам судьбой. Почему-то в погоне за призрачными идеалами мы совершенно забываем о ценности простых радостей, из которых и состоит наша жизнь. Возможность дышать полной грудью, чувствовать на своей коже легкое прикосновение ветра, ощущать многообразие всей палитры звуков и красок окружающего нас мира - что может быть прекрасней?
        Близился рассвет, и по ряду признаков я почти физически угадывал его скорое наступление. Ночная темнота, сгустившись до своей предельной концентрации, не желая сдавать своих позиций, готовилась дать отпор своему извечному оппоненту. Ночной ветер вдруг стих, словно приготовившись наблюдать за предстоящей схваткой света и тьмы.
        Как в подтверждение моего предчувствия сумрак ночи начал постепенно рассеиваться. Еле угадываемые во тьме верхушки деревьев на всем протяжении сада приобрели четкость очертаний. Еще несколько мгновений, и ночная темнота окончательно сдаст свои позиции перед наступлением великого создателя всего живого, первые предвестники которого окрасили горизонт тонкой полосой алого цвета.
        Еле уловимое движение в глубине спальни отвлекло меня от созерцания этой грандиозной схватки. Судя по осторожным шагам, Огария пыталась подкрасться ко мне незаметно, но шорох шелкового покрывала, которым она прикрыла свою наготу, выдавал ее с головой. Тем не менее, оказавшись в столь недвусмысленном положении, я принял решение не предпринимать самому никаких действий, в расчете, что ситуация разрулится как-нибудь сама собой.
        Поэтому оставался стоять к ней спиной, словно не догадывался о ее приближении. Тем временем в решительности намерений самой Огарии сомневаться не приходилось. Приблизившись сзади, она нежно обняла меня поперек груди, прижавшись ко мне всем телом. Получать ласки, адресованные в чужой адрес в мои правила не входило. И понимая, что выбрав тактику невмешательства, совершил серьезную ошибку, я уже собрался прояснить ситуацию. Но Огария опередила меня и, склонив голову мне на плечо, ласково прошептала:
        - Ты чего не спишь, Серый?
        Вот это стало полной неожиданностью даже для меня! Хотя жизнь тем и прекрасна, что полна подобных сюрпризов. И если разобраться, то самый непредсказуемый поворот в судьбе является закономерным следствием именно наших действий.
        Разрастаясь, алая полоса на горизонте окрасила контуры легких перистых облаков в небе. Отступая, ночная тьма пыталась укрыться в глубине сада, смешавшись с утренним туманом. Рассветную тишину вдруг наполнило пение птиц, приветствовавших появление первых лучей Солнца, осветивших верхушки деревьев. Судя по тому, как прижавшись ко мне еще плотней, Огария зачарованно впитывала в себя магию происходящего чуда, ни разу в жизни ей не доводилось видеть ничего подобного. А потому, она смогла лишь согласно кивнуть головой, когда не в силах сдержать своего восторга, я зачарованно произнес:
        - Светает! Красотища - а - а!