Посторонним вход воспрещён Борис Борисович Батыршин
        Коптский крест #5
        Пятая книга цикла «Коптский крест». На этот раз действие происходит по большей части, в современной Москве. Доцент-историк Евсеин с компании с московским репортёром и писателем Гиляровским наносят визит в будущее - и оказываются весьма удивлены тем, что их там уже ждут. Так что прогулка обещает выйти занимательной! Если бы не одно «но» - по возвращении путешественников могут ожидать весьма неприятные сюрпризы. Да и в двадцать первом веке их не оставят без внимания…
        Борис Батыршин
        Посторонним вход воспрещён
        Часть первая
        Дверь за нарисованным очагом
        I
        Ноябрь 1887 года.
        За полгода до описываемых событий
        Любой университетский город имеет свой Латинский квартал. В Париже это в 5-й и 6-й округа на левом берегу Сены, вокруг университета Сорбонна. В Санкт-Петербурге - роты Измайловского полка. А в старой столице - кварталы между двумя Бронными улицами и Палашевским переулком. Здесь, в деревянных домишках, нарезанных, словно пирог на столе скупердяя, мелкими ломтями-квартирками, в стороне от московских обывателей, ютятся студенты из числа провинциальной бедноты и разночинцев.
        Сердцем московского «Латинского квартала» по праву считаются два заброшенных дома дворян Чебышевых на Козихе и Большой Бронной. Первый носит гордое имя «Чебышевская крепость» или проще, «Чебыши». Второй именуется «Адом» - наследие каракозовского кружка «Ад», память о котором здесь бережно хранится и даже преумножается. Этот островок образования и свободомыслия посреди мещанской, купеческой, лабазно-извозчичьей Москвы идеально подходил на роль базы террористов - но уже не каракозовцев, и даже не бомбистов-народовольцев, а выходцев из таких циничных и жёстких времён, что на их фоне прежние герои (или злодеи, это уж как посмотреть) казались записными толстовцами.
        Гости из будущего обосновались в той самой комнате, где, согласно местной легенде, жил когда-то сам Ишутин. Старожилы «Ада» уверяли, что бывал здесь сам Нечаев - и не просто бывал, а планировал со своими соратниками из «Народной расправы» казнь студента Иванова, ту, что подсказала Достоевскому замысел «Бесов».
        Казалось бы, правила конспирации предписывают бежать от такого места, как чёрт от ладана. Но это только на первый взгляд - на самом же деле, ветераны московского сыска обходили «Ад» и «Чебыши» десятой дорогой. Здесь все знали друг друга; любой новый персонаж будет немедленно срисован, изучен, профильтрован на предмет принадлежности к охранке, и при малейшем подозрении на таковую - бит по морде в кровь, и счастье ещё, если уйдёт на своих ногах. Нет, неуютно филёрам и топтунам в кривых переулочках Латинского квартала, и уж тем более, в узких, едва освещённых коридорах «Ада» с «Чебышами». А потому, даже после громких событий марта 1887 года, когда по Москве и Петербургу прокатилась волна арестов и обысков, эта «тихая гавань» осталась нетронутой.
        Посетитель остановился на тротуаре и, задрав голову, нашёл нужное окно. Щёлкнул крышкой часов - всё верно, трое других должны уже быть на месте. Доверенный человечек (к слову, не имевший иного касательства к организации) исправно вносил плату за жильё и даже появлялся там время от времени - приглядеть, что комната в сохранности, что не заселились туда посторонние люди. И всё - ради того, чтобы состоялась сегодняшняя встреча.
        Впрочем, гость не планировал сколько-нибудь здесь задерживаться, разве что, перевести дух, обсудить спокойно, без горячки, ближайшие планы. Ну и, конечно, извлечь из тайника сделанную год назад закладку - солидную сумму в золоте, серебре и ассигнациях, а так же, кое-какие предметы, не характерные для 1888-го года от Рождества Христова. Например, старательно подобранный арсенал и комплект шпионской электроники - направленные микрофоны, диктофоны, видеокамеры. И, главное - защищённый от взлома ноутбук, с отобранной как раз на подобный случай информацией.
        А вот и условный знак - цветочный горшок на подоконнике. Правда, росший в нём фикус давным-давно высох, но это уже неважно. Своё дело горшок сделал, подав знак, что конспиративная квартира безопасна.
        Люди, которым надлежало явиться на встречу, не относились к числу испытанных, проверенных в деле ветеранов «Бригады Прямого Действия». Этих ребят «привлекли» позже, когда понадобилось срочно расширять организацию в угоду амбициозным планам - его планам. Доверие новичкам ещё только предстояло заслужить - они и старались, отрабатывая шанс на удивительное приключение, для чего выполняли множество разнообразных поручений, по боль шей части - незначительных и не связанных с нарушением закона. Так, встретиться с кем-то, что-то передать, проследить за доставкой груза, а то и просто сыграть роль наблюдателя…
        И это стало для них спасением: когда всё рухнуло, им удалось спастись, бежать, скрыться на заранее подготовленных квартирах. А потом, по истечении условленного срока - выйти на связь, используя систему условных знаков и кодовых сообщений (опять же, тщательно продуманных заранее).
        Гость поднялся по скрипучим ступеням, прошёл по бесконечному, узкому, как кишка, коридору, привычно раскланявшись с парочкой «аборигенов» - и толкнул дверь. Никаких условных стуков - его ждали в эту самую минуту, ни позже и не раньше. Остановился на пороге, наслаждаясь мгновенной сменой эмоций в глазах тех, кто находился внутри - удивление, потом страх и, наконец, яростная надежда.
        - Ну, здравствуйте, товарищи!
        Один за другим все трое вскочили со стульев. Крайний слева, долговязый парень, одетый как мастеровой, даже согнулся в поклоне, потянув с головы мятый картуз. Что и говорить, привычки, приобретённые в новом окружении въедливы…
        Гость по очереди посмотрел им в глаза - как и в тот день, когда каждый этих ребят них принял немыслимое, фантастическое предложение лидера радикальной группировки «Бригада Прямого Действия».
        Его, Геннадия Войтюка, предложение.
        Он шагнул к столу, стоящему посреди комнаты. «Мастеровой» суетливо пододвинул командиру стул, уронил картуз и густо покраснел.
        Гость ободряюще улыбнулся.
        - Спасибо, Дим, ты тоже садись. Все садитесь, в ногах правды нет…
        Прошедший год не стёр из его памяти ни имён, ни фамилий, ни психологических портретов этих парней. Он сам их когда-то составлял, отбирая кандидатов в организацию.
        Вот они - сидят, преданно смотрят ему в глаза. Скованные зажатые… нет, это срочно надо менять!
        - Вот что, Дима… - Геннадий повернулся к «мастеровому». - Сгоняй-ка в трактир за самоваром и заедками. Рубца мясного возьми, расстегаев, щей вчерашних хорошо бы. Разговор предстоит долгий, а я что-то проголодался и замёрз. Весна в этом году что-то студёная…
        И он сел, со стуком поставив на столешницу квадратный штоф мутно-зелёного стекла - хлебное вино в сорок казённых «полугарных» градусов. Долгожданную встречу следовало отметить.
        Геннадий извлёк из кармана складной ножик, почистил специальной лопаточкой трубку и долго выколачивал её о край пепельницы.
        - К сожалению, товарищи, у меня плохие новости. Портал на Гороховской-Казакова закрыт. Я несколько раз проходил мимо дома - ничего.
        Он приохотился к трубке за долгие месяцы подпольной жизни, в деревеньке близ финского города Або. Приютившие его рыбаки признавали только трубочный табак, да и бумага для самокруток (о фабричных пахитосах в этой глуши никто не слышал) была в дефиците.
        - А как же второй тоннель? Тот, что под землёй?..
        Спрашивавшего, высокого парня, одетого в студенческую шинель, звали Володя. Геннадий припомнил, что перед «акцией» он занимался переброской снаряжения через подземный портал. И, разумеется, сразу о нём вспомнил.
        - Та же история. Спускался туда, пробовал - глухо.
        - И как же мы теперь?..
        «Мастеровой» обвёл «товарищей» беспомощным взглядом.
        - Нам что, так и гнить в этих трущобах? Не, я на такое не подписывался! Не хочу…
        Губы его дрожали.
        «Ну вот, не хватало ещё, чтобы расплакался… - брезгливо подумал Геннадий. - И как это я проглядел такую плесень? Впрочем, особого выбора не было, брали, кого попало. На том, надо думать, и погорели..
        Все эти месяцы он упорно анализировал причины мартовской катастрофы - и раз за разом приходил к выводу, что без предателя дело не обошлось.
        «…ладно, разберёмся позже. В любом случае, эта троица вне подозрений. Будь оно иначе, сейчас мне уже крутили бы руки жандармы или оперативники Д.О.П…»
        - О трущобах можете не беспокоиться. - Геннадий выложил на стол пачку ассигнаций и глухо звякнувший столбик в сиреневой бумаге - стандартная банковская упаковка золотых десяток. - Средства есть, нуждаться ни в чём не будете.
        При этом известии троица возбуждённо запереглядывалась. «Мастеровой» радостно потёр ладони и по очереди подмигнул каждому из собеседников.
        «…как дети, право слово…»
        - Кстати… - Геннадий демонстративно оглядел потрёпанную одёжку парня. - Вам, Дмитрий, стоит обновить свой гардероб. В Верхних торговых рядах неплохие лавки готового платья, усиленно рекомендую. Будет много работы, надо выглядеть поприличнее.
        - Работы? Какой? - обрадованно спросил парень в студенческой шинели.
        - Требуется установить связь с народовольцами. Сколько-то их уцелело после прошлогоднего разгрома?
        По комнате прокатился вздох разочарования.
        - Опасно. - «студент» решительно мотнул головой. Двое других согласно закивали. - Продадут, сволочи. Или хвоста приведут.
        Геннадий, чуть помедлив, кивнул.
        - Понимаю, друг мой, но иначе никак. У нас здесь других контактов, считай, что нет, а через этих «революционэров»… - он нарочно выговорил это издевательски, с насмешкой, - …через этих «рэволюционэров» можно хоть что-нибудь сделать. Документы новые добыть, легализоваться…
        - Ну-ну, легализуемся… во Владимирском централе. - буркнул третий, до сих пор молчавший парень, одетый в купеческую кацавейку и охотнорядский картуз с высокой тульёй.
        «Егор, кажется? - припомнил Геннадий. - Да, точно Егор Выходцев, двадцать один год. Помнится, его я завербовал последним из троицы - студент-политолог, третий курс ВШЭ…»
        - Владимирскую тюрьму, друг мой… - он старался говорить мягко, поучительным тоном, - стали назвать «централом» только в тысяча девятьсот втором году. Надо быть внимательнее к подобным мелочам, если не хотите привлечь к себе ненужное внимание. Помните, мы все тут по минному полю ходим.
        - Так я и говорю, надо валить отсюда! - торопливо заговорил «студент» - Не нравится мне что-то это место. Гнилое оно, ненадёжное…
        - Да не переживайте вы так. - Геннадий откинулся на спинку стула и нарочито неторопливо нацедил из крана самовара кипятка. Взял пузатый фаянсовый чайник и долил заварки.
        - Согласен, здесь нам торчать не стоит. Найдём студентика победнее, из тех, кто недавно в Москве, и поселим в этой комнате. Кому надо - увидят, что здесь люди появились, зайдут. А он нам весточку и передаст.
        - Всё равно, пропасут. - «охотнорядец» упрямо набычился. - Пропасут и повяжут. А через него и на нас выйдут, невелика хитрость…
        Геннадий тонко усмехнулся, давая понять, что уже продумал этот вопрос.
        - Должен сказать, друг мой, что слухи о способностях охранки сильно преувеличены. Это лет через пятнадцать они научатся работать - натренируются на эсерах и прочих бундовцах с мусаватистами. А сейчас здешние жандармы, в общем, ни на что серьёзное не способны. Что ни в коем случае не отменяет обычных мер конспирации.
        - И как же Семёнов? Или этот… барон Корф? - не сдавался «охотнорядец». - Уж они-то наверняка всё жандармам разъяснили…
        - Наверняка. - не стал спорить Геннадий. - И разъяснили, и книжки умные почитать дали. Но, одно дело - понять, а другое - поставить службу так, чтобы она работала, как часы. А вот на это у них времени пока не было. Мы же с вами воспользуемся тайм-аутом и сделаем вот что…
        Он отставил в сторону стакан с чаем и пододвинул к себе блокнот.
        - С завтрашнего дня надо наладить круглосуточное наблюдение за домом на Гороховской. Не буду вдаваться в подробности, но есть шанс, что наши «друзья» вскорости сделают попытку восстановить работу портала. И это, товарищи, наш с вами единственный шанс вернуться домой.
        II
        Апрель 1888-го года
        Нет ничего лучше возвращения.
        Зелёный пароходик с тонкой белой трубой и белыми кожухами колёс неторопливо полз по Морскому каналу. За спиной, в закатном мареве тонули угрюмые махины кронштадтских фортов. Впереди небо было ещё светлым: на фоне восточного горизонта вот-вот должны проклюнулся шпиль Петропавловского собора, Адмиралтейства, угадывался купол Исаакия. Евсеин поёжился, кутаясь в пальто, одолженное у старшего артиллериста - сам доцент не располагал гардеробом, подходящим для петербургской весенней погоды.
        Семёнов оставил консулу в Адене чёткие инструкции. Доцента и его багаж - архив немецкого археолога Бурхардта, упокоившегося под завалами древнего подземного лабиринта в Александрии - следовало посадить на русский военный корабль. Никаких гражданских судов, никаких пароходов Доброфлота, регулярно ходивших из Одессы на Дальний Восток и обратно через Суэцкий канал. Пришлось ждать подходящей оказии - ею оказался клипер «Джигит», возвращавшийся после трёхлетней службы на дальнем Востоке в Кронштадт для докового ремонта.
        Всю дорогу Евсеин и приставленный к грузу забайкалец (раненый в перестрелке казак давно поправился и к службе относился чрезвычайно серьёзно), ни на шаг не отходили от ящиков, затянутых в просмолённую парусину, первой добычи экспедиции Семёнова. Сам Олег Иванович скитался где-то в дебрях Экваториальной Африки. Связи с ним, разумеется, не было, последняя весточка от экспедиции была отправлена ещё в середине лета, из английской миссии на озере Виктория-Ньяза.
        Плаванье не затянулось. Не прошло и двух недель, как клипер встал у бочки в Военной гавани Кронштадта. На следующий день в гостиницу явился офицер с запиской от Корфа: Евсеину предписывалось немедленно препроводить груз на борт посыльного пароходика «Ижора». Обычно «Ижора» возила между Петербургом и Кронштадтом офицеров, матросов, а так же иных чинов публику, состоящую при громоздком флотском хозяйстве. Но на этот раз на борту не было посторонних - сопровождавший Евсеина офицер корректно, но непреклонно отказал в месте на пароходе нескольким гражданским и морским чинам. Доценту было неуютно - он чувствовал себя не человеком, а казённой бандеролью особой важности.
        От расспросов сопровождающий уклонялся. Сказал только, что «его превосходительство начальник Департамента Особых Проектов самолично всё объяснит». Груз (сейчас его охраняли сразу два вооружённых карабинами матроса) пребывал в полнейшем порядке. Как ни чесались у Евсеина руки вскрыть один из ящиков, он сумел удержаться от искушения. Работал только с записями в своих тетрадях и считал часы до сладостного момента, когда можно будет взяться за дело всерьёз. Слишком много начато и не закончено; слишком много тайн и открытий сулят исследователю архивы немецкого археолога. Доцент, подобно скупцу, рыдающему над пропавшим медяком, жалел о каждой потерянной минуте.
        III
        Июль 2015-го года
        Дела и делишки.
        Где москвичи знакомятся и заводят романтические отношения - разумеется, кроме соцсетей и сайтов знакомств? Правильно, на пляжах Таиланда, Кипра или Египта. Когда Алиса сказала, что она журналистка, Глеб недоверчиво усмехнулся, и сообщил, что он - успешный бизнесмен в сфере похоронных услуг. Как выяснилось позже, никто не солгал. Одна беда: Глеб забыл поведать, какой он педант и зануда. То его не устраивает Алисин беспорядочный график, то её круг общения (не менее беспорядочный и весьма обширный), то перманентный бардак в квартире (а это и не бардак вовсе, Алиса ведь прекрасно знает, где что лежит!). То он не желает понять, как можно снимать для солидного издания, выходящего на мелованной бумаге с роскошными иллюстрациями, собственной камерой - поскольку издание прижимисто до крайности и скупится на хорошую аппаратуру.
        А все потому, что она перекрасилась в блондинку.
        Когда к успешному мужчине приходит за интервью хрупкая блондинистая девица, он сразу начинает оказывать ей покровительство, стараясь объяснить глупышке правду жизни. И заодно, сам того не замечая, выкладывает куда больше, чем собирался рассказать. Особенно, если пошире распахнуть глаза (голубые, а как же!), сделать губки бантиком и не забывать восхищенно поддакивать.
        Глеб тоже жаждет покровительствовать, объяснять, поучать, читать морали… и Алисе понятно, почему он до сих пор не женат. Вот, к примеру, он спрашивает:
        - Зачем ты завела новый блог?
        - Первый блог - это блог фотографа, - терпеливо объясняет она. - второй мой личный, а этот блог журналиста, тут я пишу под псевдонимом. Здесь будут мои журналистские расследования.
        - Ты и так тратишь слишком много времени на те два блога, а теперь ещё и этот! И ни о чём другом думать просто не успеваешь. А думать надо - вон, смотри, машина уже все постирала, мокрое белье перетягивает барабан. Так машинка быстрее выйдет из строя. А тебе плевать, ничего не замечаешь за своими драгоценными блогами!
        Короче, поругались.
        Ну и пусть.
        Зато блог получается на загляденье! Алиса уже выложила три своих готовых материала по расследованиям. Все три были опубликованы в течение года на разных интернет - ресурсах. С фотографиями, со ссылками, без редакторских купюр и оглядок на спонсоров. Два вечера просидела, до глубокой ночи, отлаживала шрифты, подбирала оформление, наводила глянец. Будет теперь у неё шикарное развёрнутое портфолио - не каждый может похвастаться таким!
        Только вот беда: блог надо продолжать, а приличные темы ну никак не подворачиваются.
        Сегодня сначала пришлось снимать нудную конференцию, потом ехать в подмосковный лес, на тренировку волонтёров, разыскивающих пропавших людей. Вернулась усталая, вся в пыли, и вместо того, чтобы лезть в душ, уселась писать репортаж. Написала, сбросила на почту редактору. Опять ведь вырежет самое интересное, выхолостит до мелкой, незначительной новости… обидно, да?
        Ещё как. А что делать?
        Потом ещё два часа - на обработку фотографий.
        Пискнула напоминалка в смартфоне. Пора в фитнес-клуб.
        Алиса ненавидит фитнес-клуб. Точнее, дамочек, с которыми приходится заниматься в одной группе. В большинстве своем это стареющие курицы с претензиями на элитность в худшем понимании этого слова. Зато после тренировки все тело такое… довольное, иначе не скажешь! Заряд бодрости, полёт, нарзанные пузырьки в каждой клеточке, покалывание - и хочется бежать и сворачивать горы!
        У Алисы никогда не было проблем с фигурой - попробуй, поносись весь день по городу, как угорелая, прижимая к боку кофр с камерой и сумку, набитую бог знает чем! Но фитнес-клуб - это ещё и момент престижа. И, к тому же весьма полезные связи, поскольку все эти курицы - жены разных мелких специалистов в высотных зданиях из стекла и бетона. Нет незаметнее чиновника-специалиста… и нет его незаменимее. Министры меняются, аппарат остаётся… и все знает. Пока этот источник выстрелил только один раз, зато как!
        IV
        Июль 2015-го года
        Приятное с полезным.
        Вечернее небо над Москвой тёмно-золотое с синими узкими росчерками облаков. И клены были того же цвета, что и небо; золото плавилось в вечерних витринах и ласкало своими отсветами женщин, высыпавших после тренировки на ступени спорткомплекса.
        Большинство дам тут же ринулись на парковку, а Вера Василевская остановилась и воскликнула:
        - Красота какая! Прямо плакать хочется…
        Алиса достала камеру и принялась щёлкать, в попытке поймать этот восхитительный золотой поток. Василевская вытянула шею, привстав на цыпочки:
        - Покажи, что получилось!
        «Ну вот, сейчас попросит сфотографировать…»
        - Ой, Алисочка, сними меня на фоне этого великолепия!
        «…и ведь не откажешь - повода, как назло, нет…»
        Василевская оказалась особой надоедливой и настырной: «сфоткай вот так, а вот так тоже, а давай ты снимешь меня вот там…», Алиса сначала послушно щёлкала, потом запротестовала:
        - Нет, так не пойдет. Сними плащ, сумку эту куда-нибудь день. Да, и убери этот свой ужасный ободок. А потом - садись прямо в листву, и загреби листьев побольше. Да-да, вот так! Ой, отлично, что туфель слетел, не надевай, не надо…
        Неожиданная фото-сессия завершилась, когда солнце спряталось за высотки, оставив своё золото только на небе и в окнах верхних этажей башен. Верочка кудахтала от восторга, любуясь собой на экране Алисиной камеры. А потом предложила поехать к ней и попить кофе, а заодно фотки скинуть на компьютер. Алиса не стала возражать - почему бы и нет? Хотя, фотографии ещё надо обработать…
        - Нет. - властно возразила Василевская. - Знаю я вас, профессиональных фотографов-художников: сделаете сотню снимков, а отдадите один, причём не тот, который мне самой нравится. Поехали!
        Квартира у Верочки оказалось просторной и с претензиями.
        - Люблю, чтобы в доме было светло и пахло жасмином, - тараторила хозяйка, водя гостью по хоромам. - Это кабинет мужа, а это спальня. Вот посмотри: одобряешь обои, или бедновато смотрятся? Я ему всё твержу, что надо под гобелен!
        Сквозь жасмин пробивался запах краски. Понятно - только что сделали ремонт, и хозяйка ещё не успела вдоволь им нахвастаться. Алиса, разумеется, не обманула Верочкиных ожиданий: похвалила обои, одобрила сине-розовую гамму детской, а потом предложила заняться фотографиями. На ноутбуке хозяйки внезапно нашелся фотошоп - можно было хоть начерно обработать кадры. Вытягивала свет, кадрировала… и забыла про время. Хозяйка дома сварила кофе - и села смотреть. И, надо отдать должное, особо не мешалась. Немного попозже заглянул супруг - нечто аморфное в бежевых тонах и с глубоким чувством собственной значимости. Сел, налил кофе, и принялся жаловаться жене на «этого негодяя Шилова», который ушёл в отпуск, оставив его разбираться с жалобами пикетчиков с Лесного Проезда. А какой ему, Василевскому, интерес, отфутболивать разъярённых жильцов? Да ровно никакого. Весь интерес уже давно подгреб Шилов - и укатил в Данию.
        Алиса навострила уши. Ветка с незаконной застройкой на Лесном обновлялась в её новостной ленте раз по десять на дню. И вот всплывает фамилия - и не просто так, а в связке с неким «интересом»!
        На следующее утро девушка отпросилась у редактора на Лесной Проезд. Горящих тем как раз не было, предыдущие статьи сданы в верстку, так что тот не возражал: материал для новостей требовался всегда. Алиса добралась до места, поговорила с жильцами, сняла мордоворотов, вяло теснивших жиденькую толпу пикетчиков с дороги самосвала, выяснила, куда именно ходили, кому писали, кто и что ответил.
        И понеслась!
        Сначала новость сняли с сайта. Палыч развёл руками: «Алисочка, ты даже не представляешь, какие там деньжищи замешаны. Покалечат же, будь благоразумна…»
        Потом позвонили Алисе на мобильник и очень настойчиво посоветовали не лезть, куда не просят.
        Упорная журналистка списалась с Хвостом и стала публиковать материалы на его «желтой» страничке под псевдонимом «Степан Стопкин». Посещаемость странички выросла: бандитов Хвост не боялся, твёрдо рассчитывая на свою крышу.
        Приём сработал: незаконная стройка была заморожена, а в контору Верочкиного мужа нагрянула прокурорская проверка. Конечно, никого не посадили, но Лесной Проезд оставили в покое. Хвост рассказывал потом, что Стёпу Стопкина пытались разыскивать, но владелец странички псевдонима автора раскрывать не стал, заявив, что это - журналист-фрилансер, работающий удаленно, по договору. И даже договор для Алисы составил по всем правилам - на всякий пожарный. Вот что значит старая дружба, так и не дошедшая до постели!
        Так и появился на свет Степан Стопкин - вольный журналист, раскапывающий и предающий огласке разнообразные скандальные дела.
        V
        Июль 2015-го года
        Ночь, потраченная с пользой.
        Именно этот блог и творит сейчас Алиса. За три «дела» образ Степана Стопкина успел обрисоваться вполне отчётливо. А Хвост, дурак, всё подкалывает - ржет, что Алиса творит мужчину своей мечты…
        Может быть.
        Но сначала - Алиса создавала полную противоположность себе. Она ездит на старенькой папиной «Королле», у Стёпы - патриотичная «Лада-Веста», купленная в кредит. Она - потомственная москвичка, Степа же - «понаехавший» из глубинки, как он сам о себе и пишет. Алиса хватается за любую работу, а вот Стёпу интересуют только серьёзные расследования. Он - парень упрямый, рисковый, в чём-то даже авантюрист. В отличие от покладистой и осторожной Алисы.
        Нет, это не мужчина её мечты. Это она сама, какой ей хотелось бы быть. Правда, серебристая «Королла» её вполне устраивает, но…
        В любом случае, литературные вкусы у них со Стопкиным одни и те же. Только Алиса про свои помалкивает, ибо они не вписываются в образ куклы Барби с фотокамерой, а вот Стёпа не скрывает, что любит Чехова и Толстого.
        В школе она искренне ненавидела эту классику - а всё потому, что литературу им преподавала Аннушка. С подачи этой училки, вся русская литература представлялась Алисе, как нудное описание грязи, мучений и выворачивания души наизнанку. Прежний мир, «до революции» рисовался серым и безрадостным, полным нищеты, тупости и безнадёги.
        А потом случилось вот что. Как-то она, чтобы убить время в поезде дальнего следования, купила книжицу в мягкой обложке - «Статского советника» Акунина. Имя автора было тогда на слуху, вот Алиса и сочла полезным ознакомиться. Книгу проглотила быстро - и испытала немалое удивление. Оказывается, позапрошлый век, в котором действовали герои, вовсе не бесцветен!
        Позже, уже в гостях у родителей, ожидая отца, она ради любопытства выдернула с полки томик Чехова. Просто так, полистать, от нечего делать. И - попалась. Дальше были Достоевский, Толстой, Салтыков-Щедрин…
        Господи, ну почему эту проклятую Аннушку не придушили в колыбели? Как же умело эта овца отбила у Алисы интерес к прекраснейшей русской литературе! И особенно, к этому удивительному периоду истории!
        А ещё девушке безумно понравились моды конца девятнадцатого века. Она даже принялась приобретать шмотки в подходящем стиле, благо ей всегда шли длинные юбки, соломенные шляпки и кофточки с фонариками. Петрович как-то обозвал её «тургеневской барышней» - это когда она перестала вязать волосы в конский хвост и заплела их в недлинную мягкую косу с чёрным газовым бантом.
        Порой Алиса воображала себя в огромной зале с зеркальным паркетом, танцующей мазурку в длинном платье с кружевным шлейфом. Одна беда - мазурку танцевать она не умела. Да и кто сейчас танцует все эти польки, кадрили, гавоты? Вальс, разве, на традиционной какой-нибудь свадьбе, да и то редко и неумело…
        Сегодня правят бал хип-хоп, хайп, раскованность и ритм.
        Интересно, как Стёпа Стопкин относится к субкультуре хип-хоп? Наверное, никак. То есть, так же, как и она сама. Не интересует - но и не раздражает.
        VI
        Июль 2015-го года
        За столом люди откровеннее.
        Выгнувшись по-кошачьи, Алиса сладко потянулась. Не пойдет она сегодня в фитнес-клуб. Лучше просто погуляет, ни о чём не задумываясь.
        «Вот и лето наступило, - думала она, пересекая широкий, по июльскому пыльный двор. - А я толком и заметить не успела…»
        Алиса совсем было собралась обогнуть угол пятиэтажки и выйти к чахлому скверу, когда её окликнули. Олежик, старый приятель - они всегда жили в этом дворе и дружили чуть ли не с детского сада. Сейчас он маялся возле своего подъезда, нагруженный двумя объёмными пакетами из «Пятерочки», и пытался вытащить из заднего кармана джинсов магнитный ключ от домофона. Увидав Алису, он бросил эту безнадёжную борьбу и бережно пристроил пакеты на асфальт.
        - Привет! Сто лет тебя не видно!
        - Привет, да я вся в бегах, в работе. А у тебя что, закупки на неделю?
        - Не, это для алхимических экспериментов. Рискнешь здоровьем? Пойдем ко мне, все наши уже там.
        Вот это именно то, что нужно после бестолкового дня и ссоры с Глебом - «алхимия» Олежика и Макса!
        - Ой, классно как! А что намечается сегодня?
        - Да так, ерунда, эксперименты с новой фритюрницей и свежим кроликом.
        - Кролик во фритюре? Ой, как здорово! - Алиса чуть не захлопала в ладоши.
        - Не, фритюрница отдельно, а кролик отдельно. Мы его уже замариновали и сейчас как раз собираемся в духовку… Чёрт! - молодой человек хлопнул себя по лбу. - Сыр-то я забыл!
        - Так я схожу, куплю! А то, на халяву, даже неудобно…
        - Давай! - обрадовался Олежик. - Только поскорее, а то кролика уже закладывать пора.
        - Какой сыр брать?
        - Самый дешёвый, типа голландского или пошехонского. Да неважно, любой твёрдый сорт.
        Оба парня - и Олежик и Макс, - известны среди приятелей и подруг, как страстные кулинары-самоучки. Периодически они собирают народ на «алхимические эксперименты» - осваивают приготовление очередного, как правило, мясного блюда. В прежние времена Алиса частенько сиживала на Олежиковой кухне в ожидании свеженькой вкуснятины. Это же так классно: мальчики готовят, а девочки сидят рядом, ждут и непринуждённо болтают. Где ещё такое увидишь? Но, когда учеба в МГУКИ осталась позади, традиция кулинарных посиделок как-то сами собой сошла на нет.
        Макс колдовал с фритюрницей, обжаривая в ней невообразимую смесь: луковые кольца, мясную соломку, картофельные кружочки, сырные шарики с ветчиной. Пока Алиса, Иришка и Юлик все это подъедали, ребята измывались над кроликом. Сегодня им ассистировали Валерка и незнакомый Алисе молчаливый парень по имени Лев. Известный, как отрекомендовал его Олежик, мастерством приготовления волшебного соуса для фритюрных зажарок.
        - Пропадай, моя фигура! - вздохнула Иришка, обмакивая картошку в соус.
        А Алиса наслаждалась забытым чувством беззаботности - и безопасности. Никто от тебя ничего не ждет, никто не накапает начальству, никому от тебя ничего не надо…
        - Олег, вы свой мед уже закончили?
        - Ага, - оторвался от кролика хозяин квартиры, - Макс отбывает ординатуру в Склифе, я - в Сербского.
        - «Сербского» - это что? - не поняла Алиса.
        - Социальная и судебная психиатрия. - охотно пояснил парень.
        - А, ты все-таки решил остановиться на психиатрии?
        - Ну да. Без работы не останусь, психов в наше безумное время становится все больше. И деньги у них, как правило, есть.
        - А раздвоение личности там лечат? - невинно поинтересовался Валерка.
        - Лечат, а что?
        - Ты им про Грязного Гарри рассказывал?
        - А я с ним не знаком. - под общий смех невозмутимо отозвался Олежик. - Его только вы встречали. А я к тому времени, как он появляется, как правило, уже ничего не помню. А раз не помню - значит, этого и не было вовсе!
        Олежик - милейший человек, пока не напьется. А вот когда переберёт, то становится агрессивным и вредным. Непременно докапывается до всех окружающих, чуть что - сразу лезет в драку. Тогда-то в компании и говорят, что в нём проснулся Грязный Гарри.
        Парни принялись травить медицинские байки, сплошь и рядом весьма скабрёзные. Лев тоже оживился и поведал девушкам несколько леденящих душу историй из жизни анестезиологов.
        Те охотно ахали - и то смеялись, то требовали немедленно прекратить эти «ужасные разговоры».
        - К нам на днях мужика привезли, - запихивая противень с кроликом в раскаленную духовку, сказал Олежик, - бандит, проходит по делу то ли с наркотой, то ли с оружием. И несет такую восхитительную ахинею…
        - Косит под дурачка? - понимающе отозвалась Алиса.
        - Экспертизы пока не было. Но фантастики этот малый точно перечитал.
        - Его инопланетяне похищали? - догадалась Ирочка.
        - Не, у него где-то здесь, в Москве завелась машина времени. На ней он и катается в прошлое. В царскую Россию.
        - И?..
        - Наркоту он там покупает, в аптеке. Кокаин или морфий. Запросто, без рецепта!
        Посмеялись.
        - А зачем его к вам запихнули? - спросил Макс, - Понятно ведь, что врёт.
        - Понимаешь, уж очень он убежденно врёт. Или… убедительно, уж не знаю… Я как раз присутствовал, когда его по тестам гоняли. Вроде как вменяемый, но в то, что говорит, похоже, сам верит совершенно искренне. Короче, менты не знают, что с ним делать. Пока отправили к нам на освидетельствование, а там видно будет. И самое занятное: он, похоже, и сам сознаёт, что ему чёрта с два кто поверит, и бесится, что его в дурку закрыли.
        - А часто у вас под психов косят? - поинтересовалась Алиса.
        - Не-а. Сейчас ведь мораторий на смертную казнь. Так что любой понимает: лучше уж срок отсидеть, чем гнить всю жизнь в закрытой психушке. К тому же, симулировать психическое расстройство не так-то просто: масса мелочей, нюансов, нестыковочек разных, которые не что опытный врач - любой практикант просечет на раз-два. Такие штучки только в «Золотом телёнке» прокатывали, а в наше время - вы бы знали, сколько одних диссертаций на тему симуляции психических расстройств написано!
        - Да и в «Золотом телёнке не прокатило. - заметила Алиса, которая недавно как раз прочитала бессмертное творение Ильфа и Петрова. - «Не помогли ни книга Блейлера и сумеречное состояние души, осложненное маниакально-депрессивным психозом. Профессор Титанушкин не уважал симулянтов».
        На неё уважительно покосились - не всякий в наше время способен вот так, с ходу, цитировать советскую классику. Как и любую другую, впрочем.
        - Слушай, - продолжала меж тем девушка, - а можно мне с этим вашим уникумом поговорить, может, интервью у него взять? Проведешь? Покажешь его? А то с темами полный трындец.
        Олежик покачал головой:
        - Нереально. Это же режимный объект! У нас такие Чикатилы иногда сидят - мороз по коже. И серьёзных преступников для освидетельствования привозят, даже по линии ФСБ. Так что и эта контора там присматривает. Не, пустой номер…
        - А может, как-нибудь потихоньку?
        - Как? Алис, там высокие стены, колючка, решетки, камеры повсюду. Все, как в тюрьме.
        - Подожди, - удивилась Юлик, - у меня знакомая говорила, что её брат в Серпах от алкоголизма лечится. Добровольно. Как его-то пускают?
        - Это особое отделение, для тех, кто сам приходит, или кого привозят из психиатрических интернатов. Наркология там, все дела… Между прочим, даже музей есть, посвящённый жертвам карательной психиатрии. Но бандит, о котором я рассказываю, содержится в закрытой, тюремной части. Там дикие строгости, даже ложки после каждого обеда пересчитывают. Наверное, даже строже, чем в тюрьмах. В Серпах ведь не только бандюки на экспертизе, там и вполне реальные психи, маньяки с маньячками. Представьте, что будет, если такой сбежит?
        - А ты где работаешь?- спросила Иришка.
        - А везде! - усмехнулся Олежик, - Я - в каждой бочке затычка. Вчера вот с очередной беспамятной возился - типичный случай биографической амнезии. Тётка второй месяц у нас парится, вообще ничего не помнит. её подобрали на одной подмосковной станции. Вот я и учу её разговаривать - видите ли, забыла, как это делается.
        - И как, научил?
        - Прогресс налицо.
        Олежик налил себе пива и подхватил с салфетки сырный шарик, не дожидаясь, пока с него обтечет шкворчащее масло. Конечно, немедленно обжегся, принялся ронять и ловить шарик, ойкая и плеская во все стороны пивом. Ирочка пыталась отобрать горячее лакомство и дать Олежику остывший шарик, но тот свирепо засунул обидчика в рот, запил пивом и объявил, что победил супостата - убил и съел.
        Кролик не слишком удался - получился с горчинкой. Впрочем, по под пиво его все равно дружно слопали. Мальчики принялись обстоятельно рассуждать, что они сделали не так, и как надо будет «алхимичить» с кроликом в следующий раз. А у Алисы все не шёл из головы бандит, шаставший в прошлое за наркотой.
        Когда с пивом и остатками лакомств переместились из кухни в комнату, она снова принялась убалтывать Олежика - чтобы тот свёл её с интересным субъектом.
        - А у вас там практиканты бывают?
        - Бывают. И даже сейчас есть. Но там же все строго по пропускам. Оформляют по списку, который присылают с места учебы… хотя…
        - Что - хотя?
        Олежик встал, подошёл к подоконнику и принялся рыться в завалах из дисков, электронных девайсов и разномастных коробок. Нашёл что-то, задумался, помолчал. Потом поднял глаза на собеседницу:
        - Ты же блондинкой заделалась… - и перевёл взгляд на белый пластиковый прямоугольник. - Тут вот какое дело: сейчас у нас проходит практику группа из нашего универа. И одна девчонка только один раз явилась на практику, а потом уехала домой, в Алексин - у неё там кто-то умер. А пропуск мне отдала, чтобы я сдал. А я забыл.
        Алиса немедленно вскочила заглянула в пропуск.
        - Не похожа, - покачал головой Олежик.
        - Сделаю так, что буду похожа, - упрямо мотнула головой девушка, - дай-ка получше рассмотрю… да отдам, если не согласишься, просто посмотрю и всё!
        Парень неохотно разжал пальцы, отпуская заламинированный кусочек картона.
        К счастью, практикантка из неведомого города Алексина не следила за собой, полноты и в помине нет. И глаза вполне можно сделать карими, с помощью контактных линз. Уложить такую же прическу - вообще не проблема. Вот только носик…
        Девушки немедленно принялись обсуждать, как сделать Алису, похожей на Елену Евгеньевну Коробову.
        А виновник неразберихи сидел, исполненный глубоких сомнений.
        - Я же не собираюсь ему побег устраивать, - убеждала парня Алиса, - мне бы с ним только поговорить, и всё!
        - Да пойми ты, он же под следствием! Ему даже с родней свидания запрещены, если с кем и встречается, то лишь с адвокатом. А ты - журналистка. Засыплешься - мне точно трындец. Да и тебе мало не покажется!
        - А ты-то тут при чём? - удивилась девушка, - Мало ли где я этот пропуск могла найти?
        - Его же мне отдали, чтобы сдать! А мы с тобой знакомы, поймают - это сразу всплывёт.
        - Не поймают, Олежик, миленький! Ну, пожалуйста!
        И чем сильнее отнекивался её старый друг, тем больше Алисе хотелось проникнуть в неприступные «Серпы». А когда чего-то очень хочется…
        - Давай так, - сказал наконец парень, - я завтра уточню, до какого числа у этой группы практика. Вроде бы, должна скоро заканчиваться. Вот ты в последний день и появишься!
        - А вот, смотри, на пропуске дата окончания действия. - Алиса подсунула приятелю прямоугольничек. - Как раз завтра!
        - Да? Вот чёрт… Ты ведь вообще на неё не похожа, не успеешь замаскироваться!
        - А мне и не надо быть на неё похожей. Мне надо быть похожей на фотографию.
        - А если паспорт спросят?
        - Ну, не ношу я с собой паспорт! А студенческий дома забыла. В крайнем случае - не пропустят и всё, ничего страшного. Разревусь и уйду, может, ещё и утешать будут, сжалятся…
        И Олег сдался. Алиса - это вам не сырный шарик!
        VII
        Июль 2015-го года
        День, прожитый не зря.
        Проходная осталась позади. А вот и Олежик: ждет, нервно постукивая ногой:
        - Ты прям, везучая, честное слово! Как раз сегодня клиенту назначена предварительная экспертиза. Тесты всякие, я не в курсе…. Фокус в том, на экспертизе будут присутствовать две группы практикантов, так что студенты каждой из групп решат, что ты - из другой. Быстро чеши туда, сейчас как раз начнётся инструктаж. Только молчи, ясно? А то, ляпнешь что-нибудь…
        Инструктаж. Проверка пропусков, по спискам. Суровые постовые. Решетки. Белый кабинет. Практиканты молча сидят у стенки, бледные от серьёзности происходящего. Врачиха вручает клиенту листочки: просит то ли нарисовать что-то, то ли выбрать из предложенных вариантов.
        Клиент, широкоплечий молодой бугай, подчиняется докторше с недоумённо-страдальческим видом. Ему куда интереснее молодые практикантки - вон, как шарит сальными глазками по девицам! Когда взгляд его встречается с Алисиным, девушка слегка улыбается и подмигивает.
        Парень замирает, принимается старательно чиркать огрызком карандаша в докторшиных листках. Помнится, Олежик говорил, что пациентам здесь нарочно дают такие вот коротыши - чтобы, не дай бог, не ткнули карандашом в глаз себе или собеседнику.
        Подследственный снова покосился на Алису. Та попыталась придать взгляду заговоршицкий вид - выразительно так, с намёком. «Клиент» уставился в свой рисунок, лоб пошёл морщинами, даже, вроде, вспотел. Загадка? Ну, думай, дорогой, думай, тебе это не повредит.
        - Вы не поняли задание? - заботливо поинтересовалась докторша.
        - Это… ага. Да, типа, повторить можно?
        И что делать дальше? Как здесь с ним поговорить? А никак. Надо ждать.
        И вдруг Андрей (так, оказывается, зовут подэкспертного) нагло заявляет:
        - Слышь, мне бы покурить - положено, да? Можно прям тут? Так сигарету подкинь, мне свои в камере держать не позволяют.
        Докторша озадачилась - «прямо тут», понятное дело, нельзя. Ткнула пальце в звонок; явился конвоир, непреклонного вида товарищ в форме, и увёл «пациента» на перекур. Практиканты зашевелились, начались вопросы. Тётка отвечает. Какие у неё глаза холодные, бр-р-р!
        - Да, курящим у нас сигареты выдают один раз в час. Потому что нельзя им иметь ни спичек, ни зажигалок, сами понимаете, что за контингент…
        А голос жёсткий, равнодушный. Видимо, у них тут от такого контингента все чувства атрофируются.
        Вернувшись, Андрей снова принялся уныло карябать коротышкой-карандашом. Потом смял листок, отшвырнул, и решительно заявил, что у него ничего не выходит. Докторша терпеливо подсунула новый; тягомотина с тестами продолжалась ещё с четверть часа, после чего клиента увели. Перед тем как выйти из комнаты, Андрей швырнул в урну последний смятый листок, многозначительно зыркнув на Алису.
        Докторша разложила на столе рисунки и прочие листочки с ответами подэкспертного и пустилась в объяснения. Практиканты сгрудились у стола, а Алиса тем временем, улучив минутку, выудила из урны листок. Уф, как руки дрожат, даже, вроде, вспотела…
        Из комнаты она вышла последней. Группу практикантов провели сквозь всё здание. Алиса, воровато, оглянувшись, шмыгнула за угол - так, как было обозначено на добытом листке. Коряво набросанный план со стрелочками и надпись - «третье окно».
        Вот оно - с решеткой, забрано изнутри крашеным железным листом. И что дальше?
        - Слышь, коза, ты кто? - шепот из-за железного листа.
        Сердце ухнуло в пятки. Но виду девушка не подала - повернулась спиной к окошку и принялась копаться в сумке.
        - Я - корреспондент, случайно узнала о вашей истории. Вот мне и стало интересно.
        - Ну, ещё бы! - пауза, - Мне уже терять нечего, так что заглохни и слушай. Времени ваще нет. В любой момент сюда войти могут, и тогда - всё, приехали, поезд дальше не идёт. Короче, дело в следующем: есть фраер один, журналист, может историк - я, в натуре, не в курсах. Семёнов Олег Николаевич. У него сынок, Иван, старшеклассник. А дружбан этого Семёнова - врач, по фамилии Каретников. В седьмой градской больнице работает, бывший эмчеэсник. Короче, захочешь - найдёшь. Так вот, компашка эта отыскала портал, в натуре, как в книжках фантастических, чтобы ходить в прошлое. В позапрошлый век, при царе ещё. Ну и, понятное дело, принялись там гешефты крутить, бабло стричь - а чё теряться?
        Мы вышли на них через Ольгу Смольскую - есть такая баба, с первого меда, у ней ещё братан, Роман, дембель из десантуры. Там какие-то дела с этим порталом не срослись, эта овца как-то узнала и хахалю своему, Геннадий его зовут, стуканула. А он по части политики круче всех, отвечаю! Я его ещё по школе знаю, вместе в одном классе…
        Расклад, короче, такой: к этому порталу нужен типа ключик, шарик такой, чёрненький. От древних бус. Гендос через Ольгу эти шарики раздобыл и сразу и просёк, чё дальше делать. А он крутой знаток всяких там дел насчёт революции: в натуре, всё волокёт, в теме по самые гланды… знаешь как его ребята слушают? Да если бы он лет на сто пораньше родился - он бы точно у этих, с революцией, центровым был!
        Я это к чему: Гендос, как насчёт портала врубился - нам и говорит: вот, парни, где надо революцию делать! В наше время с Интернетом и ФСБ только за большие бабки можно, а где они у нас, у честных людей? А там - мы типа заранее все расклады знаем, кто при каких делах, развернёмся! Короче, решил он помочь тамошним революционерам царя грохнуть. Чтобы потом в авторитетах ходить. В школе, небось, учила - тогда ещё старший брат Ленина, который из Мавзолея, хотел подсуетиться, да не срослось. Спалились они, царя не завалили, а сами пошли под вышку. Вот Гендос и решил им, мала-мала подсобить. И Александра Ульянова от охранки, это ихнее ФСБ, отмазать. Короче, чтобы революция случилась раньше, ну и он ею рулил, а не козлы всякие. А эти уроды, Семёнов с Каретниковым, стали нам мешать, твари! И Ольга, сучка, нашла себе на той стороне офицерика, Гену кинула, в натуре, свалила к тем….
        Короче, мы замутили крутое дело. Стволы я через дружбанов с Украины добыл. Царя, значит, из граников, «Мух» то есть, решили покоцать, а в Москву, через портал - штурмовую группу на байках, и хрен бы нас тамошние мусора тормознули! Но как-то этот расклад засветился. Что там в Питере с царём вышло - не знаю, а нас зашухарили по полной. И на той стороне встретили и здесь, на Казакова ментов подтянули… Этот портал - он на улице Казакова, это возле Курского. В общем, отыщешь, не маленькая.
        Значит, когда нас на той стороне, в прошлом менты прижали… нет, не городовые или жандармы царские, этих мы бы только так уделали. Менты там были наши, натуральные, с «калашами»… Хер его знает, откуда они там взялись, я сам охренел, - а как понял расклад, так сразу всосал, что надо валить в портал. А то там бы и лег… Ну я и свалил, а меня здесь, у нас - за рога и в стойло, прикинь?
        Короче, вилы выкидные. Меня, как оказалось, давно пасли - ну, я же и стволы добывал, то-сё… думал, отсижусь в прошлом, хрен меня оттуда достанут! Но - не проканало. Так мало того, как только я выскочил, они портал взяли и схлопнули! Мы с Гендосом и не знали, что так можно; одна надежда - не навсегда это.
        - Значит, я в ментовке раскололся - а кто бы не раскололся? Всё одно ни чем не рисковал, кто ж такому поверит? Ну, они в натуре и не поверили, сюда упаковали, олени! Только я нормальный, слышь? Эй, ты там еще?
        - Да-да! Я слушаю. - ответила Алиса. Она не понимала ровным счётом ничего. Неважно, диктофон пишет, потом разберётся…
        - Ну вот. Я ж, прикинь, знал, что они меня сюда упекут - вот и думал как-то своим весточку подать, что ли… Потому как есть ещё один портал, только он под землёй, но его хрен разыщешь. Там тоже наши должны были быть, и я что думаю: а вдруг он, как и портал на Казакова, тоже накрылся? В конце концов, эти гады, Семёнов с доктором, вполне могли нам такую подляну кинуть, чтобы от своего времени отрезать. Но сами-то они наверняка ходят по-тихому, туда-сюда? Не, правильно? Они на прошлом бабло рубят, а значит, обязательно должны ходить! Вот я и подумал: ты как-нибудь разыщи их, а через них уже и наших. Дай знать Генке, что я тута парюсь - он чё-нибудь придумает, у него не голова, а цельная ГосДума. А ты в накладе не останешься, отвечаю!
        - Я… попробую. - неуверенно отозвалась Алиса. - Как вы говорите, имя-отчество этого Семёнова?
        - Олег Иванович. Журналист, лет ему где-то под полтинник, может меньше… Живёт возле Университета, точнее не скажу. И вот что ещё: менты пока меня за психа держат, но когда доктора здешние им отрапортуют, что я нормальный - сразу начнут копать связи. Правда, о Семёнове с Каретниковым и о Смольских я им не говорил, но они сами докопаются, вопрос времени. Так что у тебя неделя, не больше. Вкурила?
        Алиса понимала, что всё это бред настоящего сумасшедшего… хотя, врачи, вроде бы, считают иначе? Ладно, пока что, подыграем, а там видно будет.
        - Так говорите, Геннадий добыл эти ключи, то есть бусинки, через Ольгу? А как именно?
        - Не важно. Добыл. Одна у меня была, только я её сдуру проглотил, когда менты вязали. С дерьмом, видать вышла, а жаль. Пригодилась бы…
        - А кто создал эти порталы?
        - Хмырь какой-то, тоже из прошлого Его все доцентом звали - по ходу, не кликуха, он и правда, учёный. Семёнов и Колесников, его где-то спрятали. Он их, наверное, и научил, как порталы закрыть, больше некому!
        И выдал заковыристую матерную конструкцию. Алиса поморщилась.
        - Короче, подруга, сделаешь всё, как надо - не пожалеешь. С баблом проблем нет, только бы наши меня вытащили!
        - Я поняла, а можно…
        За железным листом послышался недовольный начальственный голос.
        - Сру! - вызывающе ответил «пациент», - Запор у меня!
        Алиса осторожно отошла от окна и заторопилась к проходной.
        Уже сидя в машине, послал Олежику эсэмэску: «Я еду домой. Всё в порядке». Ну, чтобы не нервничал. Сразу пришёл ответ: «С тебя вискарь». И смайлик вдогонку.
        И подальше отсюда, скорее! Не хватало ещё и попасться…
        VIII
        Июль 2015-го года
        Поиски в Сети и наяву.
        Алиса уже раз пять прослушала «интервью из сортира Сербского». Зря потраченное время - материал никуда не годится. Обидно. Конечно, Стёпа Стопкин может и проверить… но нужны доказательства и, желательно, посерьёзнее.
        Тут она вспомнила Олежика - ведь не на пустом же месте он так психовал? Надо довести дело до конца, хотя бы для очистки совести…
        Так, и что же мы имеем?
        «Семёнов Олег Иванович, журналист, историк» - отозвалась треском клавиатура. Стоп! Есть такой! Ого! И даже цикл статей о Москве конца девятнадцатого века в «Вестнике живой истории». С фотографиями, да какими! Алиса, как профессиональный фотограф, не могла не оценить уровень подборки парных кадров: один старинный века, сделанный с того же места и в том же ракурсе, но уже в наше время.
        Что ж, как минимум, этот персонаж - не вымышленный. Хотя, это ещё ничего не подтверждает: подследственный мог увидеть где-нибудь журнал и запомнить имя…
        Теперь - седьмая городская клиника, доктор Каретников.
        Есть! Завотделением детской хирургии! Всё завлекательнее…
        В социальных сетях нашлись и брат с сестрой Смольские: Ольга и Роман. В друзьях у Ольги два Геннадия. Интересно, который - тот самый?
        Алиса задумалась. Проще всего встретиться со всеми, кто фигурирует в расследовании и осторожно вывести их на разговор об Андрее. Для начала, она написала Ольге с Романом. Оба оказались «офлайн». И давно уже не появлялись в сети. Ну, мало ли почему это могло быть… О, у Романа даже указан номер мобильника?! Ну конечно: «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
        Следующий звонок - в «седьмую градскую». То, что Каретников взял отпуск за свой счёт и не вышел в положенное время на работу уже не вызвало удивления - наоборот, она ожидала чего-то подобного. И, разумеется, коллеги не в курсе. Как, и начальство тоже? Девица, отвечавшая на звонок, искренне переживала по поводу пропажи Каретникова, а потому охотно пустилась в объяснения. Интересно? Очень.
        В редакции «Вестника» Алисе легко дали номер Семёнова - и разумеется, он тоже оказался «вне зоны действия сети». Нет, правда что ли, вся эта компания сейчас в прошлом? А вот, кстати, и аккаунт Семёнова в Фейсбуке. Ага, сын Иван, школа номер…
        Алиса не поленилась зайти на сайт школы, нашла класс Ивана. Дальше - проще: вычислила в «Фейсбуке» нескольких его одноклассников. Парень наверняка с ними общается, верно? Вот и мы пообщаемся, авось чего-нибудь и обнаружим… Так, запрос на добавление в «френды», «Привет…» и так далее…
        Добытые сведения подогрели её интерес к наклевывающейся теме. Иван, сын Олега Ивановича Семёнова, не появлялся в школе всю весну. Не аттестован, между прочим, за последнюю четверть. Но он и раньше много болел, часто пропускал занятия. Может, мальчик в больнице?
        Когда там покушались на царя? Первого марта 1887-го года?
        Не может быть!
        Но - люди пропали, это непреложный факт!
        Алиса на всякий случай написала обоим Геннадиям из друзей Ольги Смольской. Один откликнулся сразу. Нет, он не знаком с Ольгой лично, они вместе зависали в одном форуме, но Ольга уже давно там не появлялась. Ничем помочь не может.
        Второй Геннадий тоже пропал из сети аж с начала февраля. Несколько фотографий из альбомов: они вдвоём с блондинкой Ольгой Смольской. Так, а сам Геннадий… студент философского факультета МГУ, третий курс? Судя по тому, что можно выжать из аккаунтов - активно интересуется политикой, левые, даже радикально-левые убеждения. Это как раз неудивительно: на гуманитарных факультетах таких - каждый второй, не считая каждого первого. Разве что, общая «окраска» политических убеждений меняется: один ходит с белыми ленточками, второй - с георгиевскими. А третий и вовсе нацепил жовто-блакитные.
        А это что? Ага, тот самый «пациент» Сербского - во френдах? И страничка этого Андрея… так, это его Дроном называют, верно? Верно. Страничка в красночерных тонах: анархисты, нацики, АКМ, страйкбольные фотки, сообщество фанатов ножевого боя, сообщество любителей «Вархаммер - 40 000»… снова лимоновцы… что, даже форум язычников-родноверов? Ну и каша!
        И при всём при том, масса комментов Дрона к постам Геннадия. Нет, товарищи, это уже не просто «тепло», это прямо-таки пальцы жжёт!
        Кстати, Геннадий тоже куда-то пропал - по крайней мере, в сеть не заходил уже давно.
        ГОРЯЧО!!!
        IX
        Июль 2015-го года
        День, полный трудов
        Полдень следующего дня застал утро Алису у выхода из здания медицинского факультета. Девушка была сосредоточена и задумчива. Новый сюрприз: Ольга Смольская тоже исчезла, совсем, с концами, наплевав на учебу. Мало того, в течение последних полугода она проходила внеплановую практику - её по индивидуальному запросу, направили в седьмую градскую больницу, медсестрой. И, угадайте, кто подавал этот запрос? Правильно, завотделением детской хирургии Каретников А.М. Но проходила она практику почему-то не в детском а во взрослом отделении.
        Кстати, на практике студентка тоже перестала появляться, и как раз через несколько дней после того, как доктор Каретников вышел в отпуск «за свой счёт». Странность? Ну, это как сказать - пропали они, считай, вместе, и можно заподозрить банальную интрижку. Разве мало солидных дядей уезжало на Кипр с молоденькими любовницами?
        Что ж, теперь у Алисы имеется Ольгин адресок. Между прочим, живёт она на улице Казакова, это где-то в районе Курского вокзала. Хм, редакция «Вестника живой истории» оттуда в двух шагах… а какую улицу называл Дрон? Точно, Казакова!
        Всё чудесатее и чудесатее, как говорила её знаменитая тёзка.
        Редакция встретила Алису тишиной. Что и тут тоже все исчезли?
        - Есть кто живой? - окликнула девушка, сунувшись в пару запертых, не по современному обшарпанных дверей. На зов, как ни странно ответили: откуда-то вынырнула дамочка с лошадиным лицом, несущая в руках электрический чайник:
        - Здравствуйте, сейчас в редакции только. Остальные - кто где. Главред вообще только к вечеру появится, да и то не факт. А вы кого ищете, барышня?
        «Барышня», - отметила про себя журналистка. - Причёска из восьмидесятых, и кофточка из бабушкиного сундука. Да они все тут больные на голову с этой своей историей…
        - Семёнова Олега Ивановича. Я корреспондентка…
        - Так он у нас внештатный! - не дослушала дамочка с чайником. - Давненько не появлялся, с месяц, а то и больше. Нет, простите, здесь вы его не дождётесь.
        Алисе был хорошо знаком этот типаж - редакционные дамы-выпускающие. Вроде, ничего не значащая должность, но на них иной раз держится всё. И знают они тоже все и про всех.
        Алиса отбарабанила наскоро сочинённую легенду: Семёнов-де предложил ей поработать вместе над материалами, посвященными покушению на императора Александра Второго. Вот они и зашла, узнать, что и как.
        - Да, Олег Иванович не журналист, а клад! - охотно подхватила тему редактрисса. - Знаете, он выискивает по архивам потрясающие фотографии старой Москвы! А очерки его полны таких деталей, что сразу вспоминаешь Гиляровского. Ой, зачем же я вам это объясняю? - спохватилась вдруг журнальная дама, - Вы ведь, наверное, все его материалы и так читали, раз собирались вместе работать? Да, жаль, очень жаль, что Олег Иванович куда-то пропал! Если встретитесь с ним - передайте пожалуйста, что его статей журналу очень не хватает. Он должен помнить: был задуман целый цикл с иллюстративным материалом. Как, и вы дозвониться не можете? Удивительно, удивительно… что, и домашний не отвечает? А домой к нему заглянуть не пробовали?
        - Я знаю только, что он живёт недалеко от Университета, - развела руками Алиса. - Правда, сама я у него в гостях ни разу не была…
        В итоге, копилку расследования пополнил ещё один адрес. Так: улица Строителей, метро Университет… в недурном районе обитает господин Семёнов! Что ж, навестим в своё время, а пока надо отправляться на улицу Казакова.
        Алису нисколько не удивило, что Ольги и Романа не оказалось дома. Почтовый ящик доверху забит счетами и рекламными листками - похоже, их не выгребали давным-давно. Неаккуратность? Всё может быть. Хотя… будущая хирургическая медсестра, на хорошем счету - и неаккуратность? Очень, очень сомнительно.
        Итак, первый вывод: все фигуранты рассказа загадочного пациента психушки действительно куда-то пропали.
        Значит, всё же портал в прошлое? Это объяснило бы многое, однако принцип «бритвы Оккама» никто не отменял. Всем этим фактам можно найти и другое объяснение, без порталов, мистики и путешествий во времени.
        Например, простейшее: Андрей-Дрон - псих, и как-то причастен к пропаже всех этих людей. Возможно, даже к их убийству. Вот и свихнулся, и сам себе придумал объяснение: его жертвы сгинули в прошлом, портал «схлопнулся», как он сам это называет, а он как бы и ни при чем. Нет, не сходится: его обвиняют не в убийстве, а в делах, связанных с наркотиками и оружием… Неважно: до убийства просто не докопались… ПОКА не докопались. А вывернутая психика преступника потребовала найти оправдание для себя самого - вот и возник этот самый портал.
        Тема для репортажа многообещающая: можно и жути нагнать, и поинтриговать читателя, и вывод вполне востребованный, даже на гражданскую позицию тянет!
        Осталась «пара незаметных пустяков», как говорят в «одесских» сериалах: выяснить, куда делись эти брат с сестрой, журналист с сыном, врач и студент философского факультета Геннадий Войтюк. А так же - отыскать между ними связь.
        X
        Апрель 1888 года
        Ночью надо спать.
        Вагон ритмично покачивался на полном ходу. Из-за окон стремительно накатывался сумрак - в конце апреля ещё рано темнело. С передней площадки в вагон зашёл пожилой, похожий на моржа кондуктор и неторопливо прошёл по вагону, зажигая по стенам свечные фонари и задёргивая их полотняными занавесками. Сумрак сразу отступал, в вагоне стало уютно-домашне, от дрожащего огонька запрыгали тени. Тьма вскарабкалась наверх, в багажные сетки с наваленными в них портпледами и шляпными картонками, запуталась в складках висящих на крючках пальто. Мерно раскачивались фигуры пассажиров первого класса; почти все спали, сидя на своих местах. Дальше по вагону потрескивала поленьями печка - стояли совсем не весенние холода, а в Москве, как говорили, ещё лежал снег.
        «Надо же, как повезло…» - подумал Евсеин. Между двумя столицами, по главной железной дороге Российской Империи курсировали только самые новые, самые удобные вагоны, во всяком случае, когда дело касалось первого класса. Но иногда неудачливому пассажиру случалось отправиться в путь и в такой вот древности - «креслокроватном вагоне», первые из которых были запущены на линию лет два десятка назад. Разделения на купе здесь нет. Вместо привычной мягкой полки, на которой так уютно растянуться под стук колёс, пассажиру предлагается особого устройства кресло, раздвигающееся в ложе. Спать в нём можно лишь полулёжа, а белья не предусмотрено вовсе. Впрочем, Евсеин, который мыслями был уже в Москве, не замечал этих неудобств.
        Предстояло проверить давно вынашиваемую теорию. Ещё в Александрии, занимаясь вместе с Бурхардтом переводами древней «картотеки», Евсеин наткнулся на описания устройства, позволяющего отыскать нечто вроде тени, отпечатка закрытого портала. Зацепиться - с помощью тех же бусинок от коптских чёток - за то, что, возможно осталось ещё от меж-временного перехода и снова открыть его, хотя бы на краткое время.
        Года не прошло с тех пор, как «схлопнулись» московские порталы - но сколько же всего уместилось в этот срок! Перестрелка в египетском подземелье, побег из Александрии на роскошной яхте; ожидание в Адене, путешествие на военных кораблях… В Петербурге Евсеин пробыл недолго - сдал груз, внёс в каталоги привезённые ценности и, тщательно продумав предстоящий опыт, отпросился у Корфа в Москву. Всё необходимое для эксперимента лежало у доцента во внутреннем кармане: несколько листков с пометками, схема простенького приспособления и пять сморщенных шариков от «коптских» чёток. Корф выдал их из особо охраняемого сейфа в своём департаменте. Выдал по счёту, заставив расписаться за каждую на новеньком, пахнущем типографской краской казенном бланке. А потом ещё за все пять - в огромной амбарной книге, где фиксировались перемещения подконтрольных Д.О.П. у артефактов. Барон хотел даже приставить в Евсеину охрану, но доцент возмутился. Что за выдумки? Ну что с ним может случиться на железнодорожной магистрали, связывающий столицу Империи с её самым главным городом? Поворчав, Корф охрану отменил, однако
предупредил, что на перроне Евсеина будет встречать Роман Смольский, один из «гостей из будущего». И впредь именно это он будет заниматься вопросами безопасности доцента.
        Евсеин спорить неё стал: слишком уж памятны были ему недавние приключения. Тогда он попал в плен к бельгийскому авантюристу ван Стрейкеру и год с лишком провёл в беспамятном состоянии в доме скорби. Разумеется, злыдень уже далеко от России, но всё же, всё же..
        В вагоне было тихо. Только со стороны печки, уютно дышащей волнами тепла, доносились негромкие голоса. Двое офицеров - капитан и кавалерийский ротмистр - похоже, спать не собирались. Евсеин повозился, устраиваясь поудобнее.
        «Раздвинуть, что ли, сиденье? Да нет, ещё рано. Всё равно уснуть не получится, а соседей он побеспокоит, неловко…»
        С противоположной стороны раздался сердитый бас обер-кондуктора. Устроившийся напротив Евсеина господин, по виду, средней руки чиновник в шинели почтового ведомства, недовольно заворочался. Евсеин, встретившись с ним взглядом, пожал плечами - мол, что поделать?
        - Безбилетника, кажется, поймали. - предположил господин. - Жульё народ! До чего дошло: в первом классе норовят зайцами прокатиться!
        А обер-кондуктор всё гудел на площадке:
        - Вот как, значицца….. Ты сейчас, любезнейший, на ходишься около самого Бологого. А сел где? На прошлой станции! Сталбыть, по тарифу за первый класс оттуда до Бологого сколько полагается? Ах, не помнишь? А я вот сейчас напомню! Потом тариф помножаем на два - вот сию суммочку и изволь сей же час уплатить! Иначе с жандармом познакомишься!
        Другой голос, заискивающий, пытался возражать; обер-кондуктор неумолимо гудел в ответ. Евсеин поворочался и не став, к огорчению почтового чина, поддерживать беседу о падении нравов, погрузился в свои мысли. В фонаре оплывала стеариновая «вагонная» свеча - язычок пламени опал, и на кончике фитиля светилась кащеевой смертью угасающая фиолетовая искорка. Жестяной переплёт фонаря выкрашен белой краской и вверх, под потолок вагона уходит белая, обшарпанная трубка вытяжки…
        Фиолетовая искорка, наконец, умерла, и сразу стало сумрачно. Почтовый чин давно уснул и теперь негромко похрапывал. Попробовать, что ли, заснуть? Евсеин приподнялся, нашаривая ручку мудрёного раскладного механизма. Вагон уютно покачивало - приближалась станция Бологое, середина пути между Петербургом и Москвой.
        XI
        Июль 2015-го года
        \Планы лучше составлять заранее.
        Связь между Семёновым и Каретниковым нашлась быстро. Судя по соцсетям, они знали друг друга и оба увлекались исторической реконструкцией эпохи Наполеоновских войн. Во френдах полно таких же, как они, реконструкторов, а в перечне сообществ на первом месте - сообщество «Ахтырского гусарского полка». И людей из этого «полка» в друзьях у обоих… Значит - либо состоят в этом клубе, либо тесно с ним связаны, а это уже что-то!
        Здесь же куча изрядно фотографий с лошадьми, пушками, в расфуфыренных одеждах. Нашлась и фотка с обоими сразу: Семёнов и Каретников в окружении мужчин, одетых под гусар - со шнурами на груди и в узких, расшитых узорами гусарских штанах. А ведь со вкусом подобрано: бежевые с тускло-золотыми шнурами куртки-ментики и тёмно-синие узкие штаны, заправленные в короткие сапожки с золотыми же кистями на голенищах. Как эти штаны называются? Бриджи? Нет, оказывается «чакчиры». Она и сама бы от таких не отказалась - и форму ног подчёркивают, и узорчик миленький…
        Лошадок Алиса любила. Она даже вместе с подругой Динарой пару раз выезжала за город, покататься на частной конюшне. В неожиданном порыве энтузиазма, девушка выложила большой пост от имени Стёпы Стопкина - про верховую езду, лошадей, долгие осенние выгулки по лесным дорогам. Пусть блог живёт. Ну, нет, пока ещё расследования! То есть оно есть, но…
        Пока непонятно, от чего плясать. Есть масса разрозненных фактов, касающихся разных людей, знакомых друг с другом. Условно можно разделить их на две группы. В первой - Олег Иванович Семёнов с сыном Иваном и врач из 7-й градской Каретников. Ко второй относятся брат и сестра Смольские, Ольга и Роман. А так же, загадочный «умник» Геннадий Войтюк, и сам Андрей, он же Дрон - подследственный, находящийся в данный момент в институте Сербского. Алиса вздохнула и принялась (как учили!) рисовать схемки со стрелочками связей.
        Схемка помогла: получалось, что в первую очередь надо брать в разработку врача - недаром он оказался в обеих группах. Прослеживалась и связь с девятнадцатым веком, а именно - историческая реконструкция. Вот с неё Алиса и решила начать, благо, материала в Интернете было море разливанное.
        Итак, что она знает о реконструкторах? Да, слышала что-то от знакомых по учёбе. Да, мелькали какие-то сюжеты в новостях. Они ведь, кажется, снимаются в массовках, в исторических фильмах? А что, по нынешним временам - тема востребованная… Вот вам и повод: можно заявиться к ним якобы киностудии. Где эти «ахтырские гусары»? Ага, вот их форум…
        Ой, такое ощущение, что попала на женский форум «хенд мейд»! Только вместо выкроек, блузончиков и узоров для вязания - раскрой мундиров, шинелей, покупка и продажа седел, оружия, обуви… Обсуждения швов, оттенков сукна, пуговиц… А цены-то, цены! М-да, недешёвое увлечение - эта реконструкция…
        На всякий случай, девушка прокрутила архив форума за прошедший год. Оказывается, Олег Семёнов вовсю торговал всякими аксессуарами и даже оружием девятнадцатого века! Смотри-ка - «состояние отличное»! А ведь и Андрей упомянул, что историк таскал из прошлого всякие шмотки для приятелей по хобби…
        Только вот, несколько месяцев назад он это занятие бросил. На форуме и по сей день сокрушаются - куда это исчез источник желанных раритетов? Неспроста?
        Наверняка.
        Алиса на секунду задумалась и настучала на клавиатуре:
        «Уважаемые господа реконструкторы! На киностудии имени Горького снимается костюмный сериал по периоду середины-конца девятнадцатого века. Мы ищем типажи для массовки и второстепенных ролей. Если вас это заинтересовало, позвоните, пожалуйста, помощнику режиссера по кастингу Алисе Фроловой».
        Позвонили практически сразу.
        XII
        Июль 2015-го года
        День на свежем воздухе
        Мужчины всегда подобно павлинам, распускают хвосты перед хрупкой девушкой - особенно, если она их фотографирует, а потом с широко открытыми, полными восхищения, глазами расспрашивает про их хобби. Делают они это по-разному. Одни расправляют широкие плечи и без лишней болтовни демонстрируют силу и ловкость. Другие начинают виться вокруг, указывая на различные части своей амуниции и с массой непонятных подробностей рассказывают про всякие штучки-дрючки. Третьи стараются обратить на себя внимание смешными байками - вот, мол, был такой случай… Но больше всего Алису бесят кадры, которые нависают над нею, вроде как дружески касаются плеча или талии, и говорят снисходительно-покровительственным тоном о высоких материях. Ага! Сам про честь и отвагу, а руку с талии не снимает - вроде как она там и лежала!.. Нет уж, ей сейчас интереснее байки. Поэтому она притормозила возле балагура Шурика и попросила его попозировать в разных ракурсах.
        Съёмки неожиданно оказались весьма любопытными. Алисе повезло: она попала не на обычную тренировку конного клуба. Реконструкторы проводили какое-то своё мероприятие, называемое «манёврами», а потому на конюшне, кроме завсегдатаев, собралось ещё полсотни любителей костюмной истории - все в мундирах, увешанные саблями и длиннющими старинными ружьями со штыками. Даже пушка имелась - маленькая, бронзовая, кургузая, на зелёном обшарпанном лафете, с высоченными тележными колёсами. Стреляла пушчонка достаточно громко, смешно подпрыгивая и выбрасывая большой столб белого, воняющего серой, дыма.
        Да и кроме пушки, посмотреть было на что: фактурное суконное обмундирование, шёлковый блеск лошадиных шкур, молодые и не очень увлечённые лица. Вечернее солнце так удачно подчеркивает все складки, морщинки, проседь и лоск кожаных деталей. Пожалуй, сюда стоило ехать ради одной только этой фото-сессии. Надо будет не забыть и сделать репортажик - для своего блога, разумеется, не для Стёпиного. Мало ли что когда понадобится, а лишний материал с эффектными кадрами профессиональному репортёру не помешает. Глядишь, и получится куда-нибудь пристроить…
        Тем временем, кудрявый Шурик решил продемонстрировать, какой он весь из себя гусар и Денис Давыдов. И для начала, поднял коня на дыбы - «на свечку», как говорят конники. Получилось до того эффектно, что Алиса попросила его повторить, но уже на камеру.
        - Красиво, но всё равно, до барона ему далеко. - пробасил над её ухом «ахтырец» Тимур, один из числа любителей покровительствовать блондинкам. Надо же, незаметно подкрался!
        - А кто у нас барон? - поинтересовалась девушка, делая шаг в сторону - подбирала ракурс поэффектнее, разумеется…
        - Есть такой, к сожалению, не из нашего полка. Его Олег Семёнов и Каретников, медикус наш, приводили. Кавалергард потрясающий! Пошит и обвешан «от» и «до», а какой наездник! Нам всем до него как до луны ра… в смысле - очень далеко.
        - Это ты о ком? - ревниво поинтересовался пригарцевавший Шурик.
        - Да о бароне. Помнишь, тот, что произвёл фурор на Вохненском фестивале?
        - На Павловском Посаде-то? А то! На коне смотрится - чистый кентавр, - согласился Шурик. Он похлопал гнедую и картинно, небрежно-легко соскочил с седла. - У меня на планшете видео есть. Хотите покажу, Алиса?
        - Очень хочу! - воскликнула девушка, отлично расслышавшая знакомые фамилии.
        Шурик и Тимур чуть ли не наперегонки принесли свои планшеты. Сначала гостья полюбовалась великолепным бароном на Павлово-Посадском фестивале, потом стала бегло просматривать фотографии… Постойте, а это кто? Так это же Роман Смольский! Точно, и вот тут, и тут! И практически везде он рядом с бароном. А вот они все вместе стоят: и Смольский, и Семёнов, и Каретников, вокруг барона. Так… «всё чудесатее и чудесатее - сказала Алиса…»
        - Как найти этого барона? Типаж просто потрясающий, главреж будет в восторге!
        - Знать бы! - пожал плечами Шурик, - Мы и сами его отыскать пытались. Такими кадрами, знаешь, не разбрасываются. Мы после Посада надеялись позвать его, провести с нами пару-тройку занятий, а вот поди ж ты - не нашли. Наверное, Каретников знает, ну и Олег Иванович ещё - а больше никто. Они его оба раза и приводили. Мы барона спрашивали, откуда он, из какого клуба - отмалчивался, уходил от ответа. Странно, да?
        - Да ладно, нашёл странность! - отмахнулся Тимур. - Многие стесняются своего увлечения реконструкцией, скрывают, особенно если по жизни занимают высокие посты. Вроде как не солидно. А барон - он явно военный, и в чинах. Может, вообще ФСБ-шник…
        - И зря стесняются, между прочим. - заметил Шурик, - Это только кажется, что мы тут фигней страдаем и в солдатиков играем; а на самом деле мы проводим серьёзные исторические изыскания. Патриотизм, опять же!
        Пока молодые люди наперебой нахваливали своё хобби, Алиса гадала, как перевести разговор на интересующую её тему? А именно - куда исчезли эти двое вместе с загадочным бароном? Размышления прервала мелодичная трель в сумочке. Так, кто там… Глеб? Ему-то что надо? Алиса, извинившись перед собеседниками, отошла в сторону:
        - Слушаю.
        - Привет, дорогая, - как ни в чём ни бывало, сказал Глеб, - Я стою у под дверью с цветами, а тебя нет!
        - Я на загородном выезде. Заказ от киностудии, снимаю исторических реконструкторов. Это в Подмосковье, так что извини, буду не скоро.
        - Когда? Я подъеду.
        - Не стоит, Глеб, я буду уставшая: в душ и спать.
        - А завтра?
        Алиса заколебалась. Она ещё не разобралась своих чувствах к Глебу. А, если уж быть совсем честной, просто не думала о нём: новое расследование занимало все мысли начинающей журналистки.
        - Глеб, у меня сейчас очень много работы, понимаешь? Давай созвонимся в воскресенье, ок?
        - Алиса, ты же знаешь, что по воскресеньям я бываю у родителей, - укоризненно сказал Глеб.
        В груди Алисы поднялось раздражение:
        - Как хочешь. Значит, не будем созваниваться вовсе. - резко бросила она, и тут же пожалела о сказанном.
        - Я позвоню в субботу в шестнадцать ноль-ноль, - невозмутимо ответил Глеб и дал отбой.
        - Алиса, а у вас есть планы на сегодняшний вечер? Поинтересовался Шурик, явно слышавший телефонный разговор.
        - Собираюсь поехать в Москву.
        - А потом?
        А что, можно бы и сходить с этим Шуриком в какую-нибудь кафешку - заодно и порасспросить его об исчезнувших. Совместить, так сказать, приятное с полезным.
        - А потом… пока особых планов нет. Кажется.
        - А давайте вместе сходим куда-нибудь? Вот я сегодня вечером совершенно свободен, в отличие от иных товарищей, обремененных женами и младенцами.
        И Шурик победно покосился на Тимура.
        - Что ж… - Алиса сделала вид, что задумалась. - Почему бы и нет? Уговорили.
        А про себя злорадно подумала: «Вот так тебе и надо, Глеб - и не воображай, что я буду с готовностью подстраиваться под твой, расписанный на неделю вперед режим!»
        XIII
        Июль 2015-го года
        Нет ничего лучше послеобеденной беседы.
        - Где будем ужинать?
        В гусарском мундире Шурик смотрелся гораздо круче, чем в джинсах и рубашке. Импозантнее, что ли, мужественнее?
        - Давай так: я не люблю ни пафосные кабаки, ни дешёвые гастритники, но есть, тем не менее, хочу очень.
        «А вот Глеб очень любит пафосные рестораны, - подумалось вдруг Алисе, - и не потому что там какая-то особенная кухня, а потому что «статусные».
        - Я знаю неподалёку одно прикольное местечко, - задумчиво протянул Шурик, - но там своеобразная музыка.
        - Своеобразная - это как? Надеюсь, не авторская песня? Или шансон? Бр-р-р..
        - Ещё хуже, - почему-то рассмеялся Шурик, - рискнешь?
        - Учти, если мне не понравится - встану и уйду, и неловко мне не будет.
        - Да не вопрос!
        - Тогда договорились. Веди!
        Кафе «Керубино»… Тут что, поклонники Бомарше собираются?
        Интерьер, и правда, своеобразен: эдакое смешение эстетики комедии дель-Арто и стимпанка. Публика достаточно пёстрая. Масса небольших зальчиков, лесенок, переходов, в нишах которых пристроены столики на двоих. В одном из зальчиков - действующая выставка какого-то фотографа.
        - Ого, вот это я понимаю, постмодернизм! - воскликнула Алиса, указывая на экспозицию.
        - А у тебя выставки бывают? - поинтересовался Шурик, учтиво отодвигая стул.
        - Пока училась, несколько раз были, а сейчас некогда этим заниматься. К тому же, далеко не всегда работа фотографа - творчество.
        - Как сегодня, например?
        - Сегодня? Ну, может быть пара фотографий чего-нибудь да стоят, - я имею в виду не вас, а композицию и прочую специфику. Как фотки для кастинга нормально, как самостоятельные произведения фотохудожника - скорее нет, чем да. Сегодня у меня «день ремесленника», а не «день художника».
        Внизу заиграла музыка. Скрипки! Играют что-то современное, но на старинных инструментах. Точно, постмодернизм и есть, она не ошиблась.
        А Глебу нравятся песни про любовь. И чтобы шоу, подтанцовка, чтобы кабаре и попса…
        - Ты художник? - вдруг спросила девушка.
        - Нет, что ты! Я - айтишник. Программист, не админ какой-нибудь.
        - А я думала, что все айтишники сутулые, бородатые, носят очки и едят только пиццу. - Алиса «включила блондинку».
        - У нас есть и такие. - усмехнулся Шурик, - У них ещё и пузо растет. Спасибо верховой езде и вообще реконструкции, не дает расслабляться и зарастать бородой.
        - А вот усы есть, и очень миленькие! - продолжала «блондинить» Алиса.
        - А как иначе: гусар - и без усов! - Шурик картинным жестом подкрутил мужское украшение. - Да нам и по штату в полку положено!
        - Верно, ваши все с усами - припомнила девушка. - Хорошо хоть бороды вам не положены по штату!
        - Это у французов бороды, у тех, кто шьётся на сапёров - продемонстрировал эрудицию Шурик. - У них в истории так и было: если сапёр - значит непременно бородатые, в белом кожаном фартуке, медвежьей высоченной шапке и с топором. Да ты и сама видела - на манёврах был сапёр из третьего гусарского. Помнишь, такой, в сером мундире с красными шнурами?
        - Чисто гном - хихикнула Алиса. Она, конечно, запомнила этот колоритный персонаж. Даже удивилась, до какой степени борода не сочетается с привычным по фильмам образом гусара. Скорее уж, махновец из «Свадьбы в Малиновке»!
        - Точно. А у русских офицеров могут быть бакенбарды. Если человек пожилой, то круто смотрится, хотя и несколько несовременно…
        - Шурик, а расскажи мне поподробнее про этого замечательного барона. - сменила тему Алиса. - Понимаешь, уж очень здорово он подходит для одного из эпизодов фильма. Прямо как с эскиза нашего художника-постановщика сошёл, настоящая находка! Если я его не отыщу - главреж мне ни за что не простит!
        - Дело в том, что я про него почти ничего не знаю. Он и появлялся-то всего пару раз. Сначала его заприметили на фестивале «Времена и эпохи» в парке Коломенское прошлым летом. Барон явился туда в форме восьмидесятых годов девятнадцатого века. Рановато по эпохе, но сделано всё «от и до». Полное ощущение реальности, понимаешь? Вот если совсем честно, то поставь меня рядом с ним, и сразу будет видно, что я - ряженый, ненастоящий. А на нем всё сидит, как влитое! И дело даже не в пошиве, а в том, как всё это носишь. Мне привычнее вот так, в джинсах, и это, конечно, чувствуется - а он в этом мундире будто родился!
        - Значит, словно из девятнадцатого века пришёл? - задумчиво спросила Алиса.
        - Во-во, в самую точку! Такого эффекта достоверности может достичь только очень опытный реконструктор с большим стажем. И такие в наших кругах все наперечёт. Таланта, не скроешь, как говорится! Сама подумай: если человек столько сил, умений, денег, наконец, вложил в своё хобби - зачем ему прятаться? К тому же мундир - мундиром, а многие вещи только в общении с себе подобными вырабатываются: стиль поведения, навыки верховой езды, в конце концов! Не как у спортсмена, заметь - как у военного, армейского кавалериста! И это при том, что в Алабине он не служил - проверяли, у нас есть люди оттуда.
        - Может, из президентских конных гвардейцев? - предположила девушка. По молодости лет она понятия не имела об Алабинском кавалерийском полке, созданном некогда для съёмок батальных сцен. А вот разводы конных караулов в Кремле не раз видела по телевизору.
        - Сомнительно. - покачал головой Шурик. - Они ведь тоже известны. Да и сколько их - пара сотен? И потом, видела, у него усы? А у президентских кавалеристов лица бритые, так уж им полагается. Есть, правда, ещё конная полиция. Мы спрашивали ребят, которые там служат - они барона в глаза не видывали. К тому же, конных полицейских учат по-другому…
        - А может он не из Москвы? Живёт в каком-нибудь Урюпинске, вот и…
        - И что? Нас, реконструкторов, не так уж много, несколько тысяч на всю Россию. И человека такого уровня должны хорошо знать. Мы его долго искали, списывались. Он как ниоткуда появился и исчез в никуда!
        - А второй раз?
        - Его Макарыч с Олегом привели.
        - Макарыч?
        - Да, Андрей Каретников. Он по жизни хирург, реконструирует военного медика. Ездит обычно с ахтырцами, когда на эпоху наполеоновских войн, когда на ПэЭмВэ. Это мы так Первую Мировую войну называем. - пояснил Шурик, увидев недоумение собеседницы. - Кажется, тоже на полевого врача пошит, но не поручусь - не мой период.
        - А сегодня он на ваших манёврах был?
        - Нет. Его что-то тоже давно не видать. Так я о чём - в тот, второй визит барон был в форме тысяча восемьсот двенадцатого года. А в этом периоде я разбираюсь очень даже неплохо. У него снаряжение очень дорогое, достоверное и аутентичное до мелочей. А как ездит! Да ты сама помнишь, я же показывал видео. Он в седле как родился! Понимаешь, так ездят профессионалы, но не спортсмены. Он - настоящий кавалерист. К тому же, масса нюансов, понятных только знатоку. Оговорки, понимаешь? Он не просто великолепно ездит. Такое впечатление, что он сам прошёл кавалерийскую школу. Это из мелочей складывается - словечки, ухватки, манеры, приёмы всякие - как с оружием обращается, как части амуниции называет…
        А самое главное - строй. Езда в кавалерийском строю, по военному, понимаешь? Мы этому только по книгам обучались, а тут - как вживую увидели! Ребята потом говорили: это ж как надо в материал войти! И такого крутого специалиста никто в наших кругах не знает! Есть с чего удивиться! Он будто не просто реконструктор, он словно сам пришёл из девятнадцатого века!
        - Словно из девятнадцатого века пришёл… - эхом отозвалась Алиса. По спине у неё отчётливо забегали мурашки. Что там говорил этот бандит из Сербского? Ну да, что Ольга спуталась с каким-то офицером из прошлого. Неужели, с этим самым бароном?
        Внизу саксофон надрывно и пронзительно выводил мелодию из «Шервудских зонтиков».
        - А имя у барона есть?
        - Я знаю только фамилию - Корф.
        - А что Семёнов и Каретников о нём говорят?
        - В том-то и дело, что ничего, оба перестали выходить на связь. Уже с месяц, наверное. Жаль, кстати, Олегыч - мы так Семёнова зовём - в последнее время стал интересные штучки продавать. Я как раз хотел ему заказать настоящие, «родные» строевые шпоры, да вот, не успел…
        Еще один нюансик! Алиса встряхнула головой, отгоняя наваждение. Взглянула на Шурика:
        - А вот скажи, эти двое - ваши товарищи, верно? И они, как я понимаю, куда-то делись, причём довольно давно. Почему же вы не поинтересуетесь, что у них стряслось? А если беда?
        Шурик удивился:
        - Ну, мало ли, какие у людей могут быть обстоятельства? Случись что-то серьёзное - наверняка дали бы знать, у нас это принято. Олег Семёнов в реконструкции с самых истоков. Начинал, как ролевик, в девяностых, потом стоял у истоков российской реконструкции на средние века. Так что, если позовет на помощь - много народу откликнется. Может, уехал куда-то? Он на подъём лёгкий, любит по странам и континентам попутешествовать. Взял Ваньку, сына своего, и двинулся в культурный вояж. Я сам зимой в Чехию ездил - по музеям пройтись, архитектуру посмотреть, вдохнуть воздух старой, заповедной Европы. Да и по фестивалям любой из нас немало поездил - например, недавно Лейпциг был, двести лет «Битвы народов»…
        Разговор плавно перетёк на другие темы.
        XIV
        Июль 2015-го года
        Утро за клавиатурой ведёт к депрессии.
        Проснулась Алиса поздно, и сразу после гимнастики и чашки пуэра села писать. Степан Стопкин вышел на Охоту.
        Равнодушие большого города.
        Москва - настоящий мегаполис. И когда в нем кто-нибудь исчезает, окружающие подчас замечают это далеко не сразу. Вот, например: жили-были брат и сестра. Она училась на медицинском, он только что вернулся из армии и пытался понять, чем заниматься дальше. А потом они исчезли. И представьте себе, никто этим не заинтересовался. Может быть, только почтальон обратил внимание на то, что из ящика уже четвертый месяц не вынимают счета и рекламные листки. Да и то, лишь потому, что не смог впихнуть в ящик очередную порцию макулатуры.
        Может быть, забили тревогу преподаватели в университете - куда это пропала студентка, подававшая такие надежды? Да нет, и они ограничились крестиками в ведомости, в графе «посещение занятий». Разве, сокурсницы отметили, что перед исчезновением, студентка куда-то подолгу уезжала. Видимо, бойфренд в другом городе? Ну что ж, дело самое обычное…
        А на исчезновение брата-дембеля вообще никто внимания не обратил, ни приятели, ни соседи. Могли бы забить тревогу армейские друзья (а эти связи прочнее иных-прочих) но все они, как назло, обитают в других городах…
        Мне скажут: «Ну, так взрослые люди, мало ли что? Вот если бы ребенок пропал…»
        Пропал.
        Почти отличник, активный, спортивный мальчик - и вдруг начинает пропускать школу, якобы «по болезни». А потом тоже исчезает. Причём в то же самое время, что и брат с сестрой, о которых шла речь выше. А что же, одноклассники, учителя? А ничего - пожимают плечами: «Наверное, он в больнице»…
        Кстати, отец мальчика тоже исчез, приблизительно в то же время. Коллеги и друзья не в курсе, где он - причём даже не сочли нужным поинтересоваться, почему это журналист, ценный сотрудник издания, перестал появляться в редакции. Наверное, свои дела. Фрилансер, что с них взять!
        А ведь есть в этом деле ещё один персонаж - приятель журналиста, врач, знакомый, кстати, с той самой, исчезнувшей девушкой. Взял отпуск за свой счёт - и не вернулся на место работы. И это сейчас, когда над московскими врачами висит угроза тотального сокращения! Коллеги расстраиваются, переживают, конечно, но в меру. Никто не собирается бить тревогу и вообще, как-то менять привычный ритм жизни. А руководство? Отреагировали, а как же! Назначили временного и.о. - не может же отделение долго оставаться без заведующего? А дальше - пусть бухгалтерия разбирается.
        Я иду по их следам, копаю прошлое этих персонажей. Я хочу знать, что случилось с этими, такими разными людьми, совсем недавно, всего несколько месяцев назад. И я не остановлюсь.»
        У Стёпы Стопкина много подписчиков - а вдруг кто-то что-то да подкинет?
        Алиса долго и старательно искала «барона» Корфа. Безрезультатно; отлучалось, что, если не считать двух эпизодов на фестивалях, то получалось, такого человека вовсе нет на свете! Алиса запускала поиск по фотографии, по фамилии, и всякий раз - неудача.
        Точнее, всякий раз поиск приводил её к древнему роду Корфов, жившему в России с пятнадцатого века. Они были предками Набокова, и вот что он писал об их внешности:
        «…В живучих старых родах определенные физиономические характеристики повторяются раз за разом, словно некие указатели либо клейма творца. Набоковский нос (нос моего деда, к примеру) отличается мягким, округлым, чуть вздернутым кончиком и лёгкой вогнутостью, если смотреть в профиль; нос Корфов (к примеру, мой) - это добротный немецкий орган с крепким костистым хребтиком и чуть покатым, явственно желобчатым кончиком. Выражая презрение либо изумление, Набоковы приподнимали брови, относительно густые лишь у переносицы и почти пропадающие ближе к вискам; у Корфов брови изящно изогнуты, но также довольно редки.
        В остальном же Набоковы, теряясь в тенях картинной галереи времени, скоро сливаются со смутными Рукавишниковыми, из которых я знал только мою мать и её брата Василия - слишком малая выборка для моих нынешних целей.
        С другой стороны, женщин из рода Корфов я вижу вполне отчётливо: прекрасные лилейно-розовые девы с высокими, румяными pommettes, бледно-голубыми глазами и той маленькой, похожей на мушку родинкой на щеке, которую моя бабушка, мой отец, трое или четверо его сестер и братьев, некоторые из моих двадцати пяти кузенов и кузин, моя младшая сестра и мой сын Дмитрий наследовали в различных степенях проявленности, будто более или менее чёткие копии одной и той же гравюры…»
        От отчаяния Алиса начала выискивать по сети фотографии исторических Корфов, чтобы сравнить их внешность с внешностью таинственного реконструктора. Фотографий оказалось достаточно много. И вдруг…
        Вдруг она увидела ТОГО САМОГО барона!
        Подпись - Евгений Петрович Корф. Родился в 1844 м году, племянник достаточно известного историка Модеста Корфа, окончил Царскосельский лицей, сестра Анна, служил в лейб-гвардии, вышел в отставку, владелец фехтовального элитного клуба, в 1895 году уехал во Францию, точная дата смерти не известна.
        На фотографии он стоял в фехтовальном костюме девятнадцатого века. Правая рука уверенно держит шпагу с замысловатой витой гардой. ещё одна шпага лежит рядом на столе. Этакий Эскамильо! Ольгу Смольскую вполне можно понять - прям, широкоплеч, суров… Есть ли родинка - этого на зернистой фотографии позапрошлого века не видно.
        А вот на современных - вполне даже видно.
        И ведь никому не расскажешь - не поверят! А вот она, Алиса уже верит в то, что этот уголовник Андрей никакой не псих. Слишком много совпадений, и главное доказательство - вот этот самый, настоящий барон Корф, который смотрелся подлинным среди обряженных в самопальные мундиры реконструкторов. Ещё бы - лейб-гвардеец! Конечно, всё смахивает на грандиозную мистификацию, но кому бы, интересно, понадобилось её устраивать? И зачем? Так можно и в теорию заговора поверить, скатиться в конспирологию и вообще… Только вот Дрон попал в Сербского на самом деле.
        Алису отвлек звонок. Глеб. Точно, сегодня же суббота!
        - Слушаю.
        - Добрый день Алиса, я стою возле твоей двери. Алиса сворачивает браузер.
        Глеб в костюме и при галстуке. В руках алая роза.
        - Вижу, ты прямо с похорон.
        - Совершенно неуместный сарказм, Алиса, я пришёл мириться.
        Алиса очень любит розы, и Глеб это знает. Ваза, таблетка аспирина в воду, ножом надрезать черенок… Алиса входит в комнату и обнаруживает Глеба за её компом.
        - Ну что за беспардонность, Глеб! Какого чёрта ты туда залез?
        - Между нами не должно быть секретов, не так ли? - Глеб встает и торжественно произносит: - Я думаю, что наши отношения уже вполне определены. Поэтому нам пора оформить их надлежащим образом. Официально.
        - Вот как? Не «выходи за меня замуж» или «я прошу твоей руки», а «пора оформить надлежащим образом»? То есть, ты уже всё решил, и мое мнение значения не имеет?
        Глеб удивился. А Алису понесло: она высказала ему все, вылила на всю накопившуюся обиду. Девушка не могла остановиться - ярость поднималась бурлящей лавиной и сжигала все мосты.
        Глеб слушал её молча. Его лицо сделалось непроницаемым и отстраненным. Когда Алиса замолчала, он произнес только одну фразу, в которой не было ни одного непристойного слова, но смысл был столь грязен, что Алиса задохнулась от обиды:
        - Уходи немедленно, пока я…
        И Глеб ушёл.
        А Алиса в сердцах смахнула на пол вазу с розой, упала в кресло и залилась слезами. Все. Рубикон перейден, мосты сожжены.
        Весь следующий день Алиса не отвечала на звонки, а занималась уборкой. Генеральная уборка - отличный способ вплеснуть ярость, спустить пар и вообще, успокоиться. «Генеральная» - это от слова «генерал»: в армии, говорят, подобное наведение порядка устраивают перед визитом в полк генерала. Старорежимного такого, в аксельбантах, при шпаге и крестах. Кстати, в роду Корфов тоже были генералы…
        К вечеру, когда квартира заблестела, Алиса уселась, наконец, за компьютер. Надо всё же до конца разобраться со всей этой историей!
        На минуту допустим, что барона Корфа на самом деле доставили из прошлого Семёнов и Каретников. Зачем? Покрасоваться перед приятелями по увлечению реконструкцией? А что, правдоподобно - они все друг перед другом выпендриваются, у кого шовчики достовернее. «Аутентичнее», как у них принято говорить.
        Семёнов, кстати, в течение примерно года, до самого своего исчезновения, активно торговал раритетами. И не только формой - и оружием, между прочим. Вот только, откуда у него столько всяких старинных ружей и сабель «в отличном состоянии», как он сам рекламирует на форуме? Наверное, всё оттуда же, из прошлого, как и говорил Андрей-Дрон. Он же говорил, что «эти двое», когда обзавелись порталом, не стали теряться и принялись «рубить бабло»? А раритетный мушкет, между прочим, тянет па пару-тройку тысяч евро…
        А может, наоборот: Корфа приводили сюда, чтобы показать ему будущее?
        Ну ладно, гадать будем потом. А пока - факты. Теоретически, в квартире Семёнова должны остаться какие-нибудь раритеты - ведь портал заперли неожиданно, из-за вторжения бандитов, организованного Геннадием и Андреем. Попасть бы в эту квартиру, благо адрес известен…
        А если всё это - чушь и чепуха? Просто череда совпадений?
        Вот и выходит, что как ни крути, а надо обязательно добраться до квартиры Семёновых. Для начала - просто позвонить в дверь, заглянуть в почтовый ящик. Соседей, опять же, расспросить, прикинувшись журналисткой. Наверняка, человек он яркий, такие привлекают внимание. А там - по обстоятельствам.
        Алиса никак не решалась признаться самой себе, что дело, пожалуй, уже не в расследовании. Просто после разрыва с Глебом её натура срочно требовала встряски, авантюры, адреналина. Чтобы не сидеть на диване и не рыдать с подушку, вспоминая загубленную розу и прощальную горькую обиду.
        XV
        Июль 2015-го года
        День неправедных размышлений
        Итак. Имеется адрес Семёнова, тот, что Алисе удалось раздобыть в редакции. Осталось привести себя в порядок - и можно отправляться. Настроение боевое, Рубикон остался далеко позади - блогер Степан Стопкин вышел на Охоту! По дороге к дому Семёновых, пять минут пешком от метро «Университет», и Алиса даже принялась напевать: «Тореадор, смелее в бой!» Потом сама рассмеялась - ну точно, как в старом, советских времен, кино!
        Двор, полный высоченных тополей. Обычная панельная двенадцатиэтажка. Обычный кодовый замок, старого типа, почему-то, без домофона. Странно, район престижный, в таких на средствах безопасности не экономят… Вон, в соседнем подъезде даже видеокамера стоит. А тут - раритет чуть ли не девяностых.
        Впрочем, оно и к лучшему. Кода Алиса не знает, но это не беда: часть кнопок вытерта до белизны, подобрать нужную комбинацию дело пяти минут. Консьержки, понятное дело, нет - вот и славно, а то выкручивайся…
        Почтовый ящик ожидаемо забитый счетами и рекламой, легко поддался вороватому движению пилки для ногтей. Так, самый ранний счёт… какая-какая дата? Верно, всё сходится!
        Разумеется, Алиса ошиблась этажом. Сначала ей показалось, что лестницы вовсе нет, только два лифта, но потом девушка заметила в конце коридора обшарпанную дверь. Да, точно: за дверью лестница, которой, скорее всего, пользуются одни только курильщики.
        Позвонила в нужную дверь - отозвалась музыкальная трель. ещё раз. И еще. Нет ответа. И зачем она сюда припёрлась, если и так ясно, что никого дома нет?
        Алиса-то прекрасно знала, зачем, только пока не решалась признаться в этом даже себе самой.
        «Тореадор, смелее в бой!»
        Подёргала за ручку - конечно, закрыто. В железной, надёжной на вид двери - два замка. Даже если заперто на один, всё равно, бесполезно.
        Бесполезно - что?
        Она вышла на лестницу. Типичная планировка: справа узенькая дверь на балкончик. Вышла, закурила. Огляделась - напротив слепой торец точно такой же многоэтажки. А слева… Перехватило дыхание: форточка в ближайшем окне приоткрыта! Да это же квартира Семёновых! Она что, открыта с самого отъезда хозяина? Наверное… только вот, как туда добраться?
        Алиса погасила сигарету, спустилась на первый этаж и поспешила к машине. В подъезде или на улице о таких вещах разговаривать не стоит.
        - Алло, Олежик, привет! Можешь говорить? Мне нужна твоя консультация. Я тут книгу задумала - там одному персонажу надо перебраться с балкона лестничной площадки в приоткрытое окно, метрах в трёх-четырёх. Вот я и вспомнила: ты, вроде, когда-то промышленным альпинистом подрабатывал?
        - Книгу, говоришь, задумала? - подозрительно переспросил Олежик.
        Алиса поспешно принялась уверять: «да, конечно, именно книгу и именно задумала, а как же иначе?» Выходило убедительно.
        Пока.
        - Это очень просто. - сдался Олежик. - Спускаешь верёвку с крыши или с такого же балкончика, только этажом выше. По ней спускаешься до нужного уровня, отталкиваешься, раскачиваешься и цепляешься за окно. Только верёвку крепить надо повыше, чтобы амплитуда была нормальная. Если твой персонаж физически крепкий, то вполне может проделать это с одной верёвкой, держась руками…
        - Нет! - воскликнула Алиса, - Он со страховкой будет!
        - А, ну тогда хватит нижней альпинистской обвязки.
        - О, спасибо большое, я не буду вдаваться в детали, просто упомяну эту обвязку.
        - А, ну отлично! - кажется, эти слова убедили Олежика, что Алиса никуда сама лезть не собирается.
        А она и не собирается. Это всё не она Степан Стопкин. Эй, ну зачем саму-то себя обманывать?
        Интернет сообщил, что стоит эта обвязка от трёх тысяч рублей. И Алиса отправилась в магазин «Мир приключений», благо располагался он как раз неподалёку, на том же Ленинском. Спасибо ГУГЛ-карте, надоумила…
        Восторженные голубые глаза хрупкой блонди и рассказ о дипломном фильме во ВГИКе, где та должна повиснуть на верёвке, подтолкнули щеголеватого менеджера на подробные объяснения: как закрепить верёвку, какими узлами, и что ещё для этого нужно. В «Экстриме» Алиса оставила около десяти тысяч. Эти верёвки, с виду, такие тонкие - но выдерживают до тонны веса, а потому, очень дорогие. И обвязка. И карабины. И перчатки, чтобы руки не ободрать. Да, перчатки точно нужны - отпечатки пальцев оставлять ни к чему. Лучше, конечно, было бы прийти с Олежиком, наверняка вышло бы дешевле. Но сколько можно беззастенчиво врать? Да и не те у них отношения…
        Дома Алиса, путаясь в пряжках и лямках, несколько раз надела и сняла обвязку - прилаживая незнакомое снаряжение, разбираясь в креплениях. Наконец, барахло упаковано в объёмистую сумку, и та заброшена на заднее сиденье машины. Осталось найти подходящую спортивную площадку - но чтобы подальше от дома. Спасибо мэру, таких теперь в Москве полным-полно. Там шаг за шагом, вдумчиво, старательно проделать все необходимые манипуляции - для начала, вися на верёвке, на высоченном турнике. День рабочий, вокруг никого, только бабулька собачку выгуливает. Косится подозрительно… и принесла её нелёгкая именно сейчас!
        «Кстати, о бабульках - они же всё примечают! Если на улице Казакова был портал, то обязательно отыщется старушка, которая хоть что-нибудь, да видела! Вот только где именно - на Казакова? Андрей-Дрон из института Сербского номер дома не назвал. Ну ладно, с этим потом разберёмся, а пока Алиса раскачивается на подвесе - и, раскачавшись, и хватается за боковую стойку турника. Кажется, в самом деле просто? Осталось испробовать новоприобретённый навык не на спортплощадке, а в деле.
        XVI
        Апрель 1888 года
        День человека в мундире.
        Так уж вышло, что никто из «гостей из будущего», за исключением Олега Ивановича, так и не озаботился собственными жильём в Москве. Да и зачем? В прошлом - во всяком случае, до поездки в Питер - они появлялись лишь наездами, будто на экскурсии, а при необходимости всегда можно было заночевать у Семёновых, благо половина пятикомнатной квартиры пустовала или была завалена разного рода полезным барахлом. И вот теперь, когда неумолимые обстоятельства вынудили всерьёз и надолго обосноваться в прошлом, каждый решал этот вопрос по-своему. Собственно, из всех обитателей двадцать первого века, в Москве остался лишь сам Ромка, остальные перебрались в Петербург. Квартира Семёновых на улице Гороховской пустовала, в бывшем складе на цокольном этаже располагалась принадлежащая Олегу Ивановичу веломастерская, занимавшаяся обслуживанием и тюнингом «Дуксов». Тем не менее, Ромка отклонил предложение поселиться в пустующих апартаментах. Вместо этого он снял у домовладельца, Василия Петровича Овчинникова, дяди Николки, одну из освободившихся квартир, в которой раньше обитали студенты. Так что, теперь Ромка - то есть,
Роман Дмитриевич, - обитал на Гороховской на вполне законном основании.
        В новом обиталище молодой человек показывался нечасто. По большей части, он проводил время в Фанагорийских казармах - резервный Троицко-Сергиевский батальон Фефёлова развернули в Особые учебные роты и отрабатывали на их базе новинки, которым предстояло в самом скором времени пойти в войска. Замысел Особых учебных рот возник у Ромки в Петербурге, во время посещения Офицерских Классов Никонова при Морском Училище. Здесь, правда, предстояло делать вещи более практические: тренировки с краскострельными ружьями, новую систему физподготовки, курс тактических занятий. А так же знакомство армейских офицеров с применением новейших видов вооружения - ручных гранат и пехотных миномётов. Тульский завод уже осваивал новинки, но для тех же миномётчиков ещё даже не было места в штатах по действующему уставу. Работы было непочатый край, к тому же, на Ромке, фактически, повисла московская организация «волчат-разведчиков»: два раза в неделю приходилось вести занятия с мальчишками. Дело, затеянное когда-то им и Фефёловым, обернулось неожиданно серьёзно: после мартовских, 1887-го года, уличных боёв в Москве, когда
черед порталы на улицы Первопрестольной ворвалась банда вооружённых автоматическим оружием мотоциклистов, именно «волчата» встали у них на пути. С тех пор это движение приобрело необыкновенную популярность, и, кроме того, августейшую поддержку, в лице цесаревича.
        Так что времени у только что произведённого поручика категорически не хватало - тем более, что немалую его часть приходилось тратить на учёбу. Только освоение старорежимного правописания далось Ромке изрядной кровью, а ведь на очереди были и верховая езда, фехтование и прочие обязательные для армейского офицера дисциплины, вроде уставов, топографии и военной истории! Да и тактику придётся изучать - теперешнюю, рассчитанную на атаки густыми цепями, шрапнели, кавалерию и винтовки Крнка! И то ли ещё будет: пока поручик Смольский откомандирован в распоряжение полковника Фефёлова, но недалёк тот час, когда он получит и самостоятельную должность, и забот только прибавится…
        Но Ромка не унывал. Увидев себя в зеркале, в мастерской у старика-портного, обшивавшего офицеров московского гарнизона, вчерашний десантник понял, что счастлив по-настоящему. И дело не в ладно сидящем, в рюмочку, кителе и бриджах, не в золотых погонах с императорским вензелем (буква «А» в завитках и римская тройка), и даже не в богатой, выложенной серебром персидской шашке, подарке барона, которую он носил вместо уставной «пехоцкой» сабли.
        Ромка впервые почувствовал себя на своём месте. Он с детства был неравнодушен к исторической беллетристике и сериалам, которые любой знаток истории кроет, на чём свет стоит. Сколько раз, просматривая «Баязет», снятый по обожаемому им Пикулю, он представлял себе: как бы он действовал бы в этих горах, окажись он на месте поручика Карабанова, урядника Трёхжонного и прочих персонажей. И гадал, как воевалось им тогда - без вертушек, автоматических миномётов и самоходных гаубиц, без БТРов, автоматов с подствольниками, «шмелей», спутниковой связи и прочих плодов прогресса.
        Нет, положительно, жизнь удалась, радовался поручик Смольский - особенно когда на полигоне Тульского завода положил первую пробную серию мин из новенького МЛП-88 (Мортира лёгкая, пехотная, модель 1888-го года) в круг-мишень. Оружие вышло на загляденье; Ромка, который неплохо освоил в своё время обычный «поднос», не нашёл особой разницы. Ну, может, сделано не так аккуратно, чуть потяжелее, прицел попроще - а так ничего, стрелять можно! Против плотных цепей и пехоты в лёгких полевых укреплениях - настоящее «вундерваффе». А ведь на тульском заводе уже идут работы с пулемётом на основе ПКМ, да и ка рабин Мосина с откидным штыком вот-вот пойдёт в войска вместо громоздкой, неудобной винтовки, ко торая в знакомой Ромке истории появилась только в 1891-м году.
        Дело было за бездымным порохом, производство которого только предстояло наладить. Вопросом занимался лично Менделеев, а так же непризнанный гений отечественной химии штабс-капитан Панпушко[1 - Семён Панп?шко - химик, артиллерист, автор труда «Заводское приготовление пироксилина и нитроглицерина».] - энтузиаст, трудоголик, жюльверновский чудак, отозванный Франции, где он изучал производство взрывчаток. Химики получили полный пакет документов по рецептуре порохов, так что автору периодической таблицы не придётся просиживать ночи над отчётами французских железнодорожных компаний, выводя из общего числа вагонов с углём, селитрой и прочими ингредиентами, нужную формулу…[2 - Таким способом Менделеев в 1890-м году разгадал рецептуру французского бездымного пороха; все данные были взяты из открытых источников.]
        В ближайшее время планировались испытания ранцевого огнемёта - опытной, перспективной модели, которую предстоит ещё доводить до ума. В качестве огнесмеси в ней использовался кустарный напалм, тоже разработанный в лаборатории Менделеева. В области пехотного вооружения Корф и его сотрудники мудрить не собирались: после того, как особо отобранные, доверенные специалисты изучили информацию из будущего, русские оружейники и инженеры получали конкретные технические задания - уже с эскизными проектами, чертежами, детальным описанием требуемого результата. Нет, никто не обещал в самое ближайшее время «калашей» и «тридцатьчетвёрок», но сдвиги уже имелись, и достаточно заметные.
        И подобное происходило не только в области вооружений. Раз в неделю Ромка работал с группой, занимавшейся новым пехотным снаряжением и униформой. Укороченные сапоги, мешковатые камуфлированные штаны и куртка, кепи, жилет-разгрузка, бушлат для осенне-весеннего периода… сколько же ещё предстояло сделать! Коллеги-офицеры, поначалу воспринимавшие странного выскочку с недоверием, теперь поглядывали на него уважительно. А Фефёлов раз за разом уже заводил разговор о формировании особой «примерной» роты - под его, Ромки, командой.
        Но, пока суд да дело, новоиспечённый поручик делил своё время между десятком занятий в разных концах большого города. Увы, Москва 1888-го года - это не мегаполис двадцать первого века: транспорт не тот, и, главное, связь. Телефон здесь считался экзотической новинкой; хотя открытие первой ручной телефонной станции системы Гилеланда компании Белла в доме купца Попова на Кузнецком Мосту состоялось шесть лет назад, в 1882-м, во всём городе не насчитывалось пока и тысячи абонентов. Москвичи, как и полвека назад, полагались на услуги рассыльных - особого вида городских служителей, носивших приметные малиновые фуражки с с надписью по околышу: «Рассыльный… артель…». В Москве их именовали «красные шапки»; публика эта, в отличие от мальчишек на побегушках, состоящих при всякой лавчонке, была в летах: рассыльный должен своим видом внушать клиенту уважение и доверие. В рассыльные нередко шли отставные солдаты; кучковались они возле гостиниц, театров, на площадях, неподалёку от извозчичьих бирж и известных трактиров. Таким давали всевозможные поручения: срочно доставить письмо, документы, отнести букет,
коробку конфет с записочкой, подарок даме, вызвать барышню на свидание.
        Один из таких красношапочных порученцев - по виду отставной солдат, с лицом, изрезанным глубокими морщинами, с длинными, пшеничными в седину усами - и постучался в дверь квартиры на Гороховской. Передав хозяину запечатанный пакет и получив пятачок на чай, рассыльный буркнул «рад стараться, ваш сокородь», повернулся, демонстрируя армейскую выправку, и бодро затрусил вниз по лестнице. Ромка проводил его взглядом и взялся за депешу.
        Всё же, привычки, принесённые из будущего, неистребимы. Нет, чтобы добраться до кабинета - благо он имеется в новом жилище и даже снабжён всеми необходимыми атрибутами для работы с корреспонденцией, как то: столом с пресс-папье, бронзового литья письменным прибором и костяным ножиком для бумаг. Надо вульгарно вскрыть конверт чуть ли не зубами, как он это делал дома, стоя на лестничной клетке, возле синюшных почтовых ящиков с номерами квартир… Интересно, булгаковский поручик Мышлаевский тоже сразу надрывал конверты в прихожей, или шёл в кабинет? Вот доктор Турбин - тот наверняка делал всё обстоятельно: усаживался в кресло, пододвигал к себе нож для бумаг, потом клал конверт перед собой, точно посередине, между письменным прибором и монументальной лампой, на уютное зелёное сукно. И только тогда аккуратно поддевал заклеенный угол полупрозрачным костяным лезвием…
        Ромка отогнал от себя неуместные мысли (вчера, после стрельбища он допоздна засиделся над «Белой гвардией») и надорвал плотную бежевую бумагу.
        Конверт, с которым обошлись столь непочтительно, полетел на столик под зеркалом, между стойкой для галош и корзиной для тростей и зонтиков, а Ромка (простите, поручик Смольский!) торопливо зашуршал письмом.
        XVII
        Июль 2015-го года
        Темнота благоволит неправедным замыслам.
        Светлые старые джинсы, кроссовки, серая водолазка - чтобы не выделяться на плиточной облицовки стены дома. Верёвку аккуратно свернуть. Всё тщательно уложить в рюкзачок, чтобы никакой путаницы. Попрактиковаться пару раз… отлично, руки сами находят нужный предмет. Перчатки. Что ещё забыла? Документы надо оставить в машине, а то мало ли?
        Уже только в тёмном подъезде Алиса осознала, что сейчас она «взаправду», на самом деле, полезет в чужую квартиру. До сих были игрушки, но это - это уже серьёзно. Глеб наверняка назвал бы такой поступок неоправданным безрассудством. Ну и пусть! Алиса проверила, крепко ли сидит на кронштейнах и трубах батарея. Шатается как-то подозрительно - нет уж, привяжем верёвку к перилам, так надёжнее. В Алисе, конечно, едва-едва полсотни кэгэ наберётся, а всё же….
        Двумя этажами выше хлопнула дверь, послышались шаркающие шаги - кто-то вышел покурить. В шлёпанцах, наверное, и в замызганной майке, топчется по кафелю, харкает в окно. Вот свинья! Алису передёрнуло от отвращения. Она, понимаешь, только настроилась на джеймсбондовские подвиги, а тут…
        Девушка замерла, стараясь не дышать. И что не спится этому уроду? Ушёл? Да. Выждать ещё минут пять - для верности, а то вдруг захочет ещё одну сигаретку выкурить? Как медленно ползут стрелки часов…
        Пора!
        Сердце гулко стучит в груди.
        Алиса вытравила верёвку - жестяной подоконник окна загрохотал, прогибаясь. Под ногами десятки метров пустоты… Не думать, вниз не смотреть! Алиса медленно-медленно сползла на два этажа вниз. Все, стоп! Верёвку застопорить специальным карабином… подумать только: сейчас её жизнь зависит от того, в самом ли деле эта верёвка выдержит вес человека! Хотя, Олежик говорил до двух тонн… а вдруг бракованная?
        Нет, не думать об этом!
        Алиса попыталась раскачаться. Получилось как-то криво - едва-едва удалось коснуться рамы кончиками пальцев. ещё попытка - опять неудача. Только бы вцепиться в раму - уж тогда она её ни за что не выпустит. НЕ смотреть вниз!!! Оттолкнувшись, Алиса перелетела в раскачке в сторону и намертво схватилась за раму открытой форточки. Та протяжно скрипнула… запоздалый страх - а если не выдержит? Оторвётся - и полетит вниз, со звоном, грохотом, теряя по дороге блёстки стёкол. Нет, пронесло. Так, теперь выдохнуть-вдохнуть, ухватиться за раму поудобнее. Между прочим, неосторожно: кто же оставляет окно открытым, оставляя дом? Тоже, кстати, штришок: может, хозяин и не собирался надолго уезжать?
        Не до штришков ей сейчас, потом! Открыта форточка - и открыта, спасибо раззяве-хозяину… и вдруг рука в перчатке предательски соскальзывает с рамы! Алису мотнуло назад и чувствительно приложило об стену. Чёрт! Дождавшись, когда раскачивание угаснет, Алиса снова оттолкнулась от рамы и повторила попытку.
        Мимо.
        И ещё раз…
        Есть!
        Алиса по плечо засунула руку в форточку, нащупала щеколду. В принципе, можно и в форточку пролезть, комплекция позволяет. Тоже мне, «Манька-форточница»! Или в бессмертном сериале было «Манька-облигация»? Да какая теперь разница….
        Пальцы нашли щеколду и с усилием сдвинули. Ф-фух, рама подалась, распахивается! Алиса с неподобающим домушнице шумом ввалилась на тёмную кухню.
        И сразу затряслись руки. Ноги сделались ватными, колени подкосились… она сделала это!
        Выпутавшись из обвязки, Алиса прицепила её за раму. О, Господи! Назад тем же путем? Может и придётся, если замок на двери защёлкивается. Тогда можно выйти как нормальный человек, через дверь, на лестничную клетку. Кстати, сейчас и проверим…
        Аккуратно сложив снаряжение на стуле, Алиса крадучись прошла по коридору. В прихожей её ожидало счастье - запасной ключ от входной двери висит на ключнице! Замок с виду самый обыкновенный, не навороченный, никаких коробочек сигнализации со светодиодами.
        Осталось открыть дверь, подняться по лестнице и отвязать верёвку от перил. Ну что, рискнуть?
        Так, медленно-медленно провернуть ключ… оттянуть пуговку замка… дверь подалась и чуть приоткрылась. Девушка выглянула в узкую щелочку - на лестничной площадке пусто.
        Это удача. Теперь досчитать до двадцати пяти, прислушаться - и бегом наверх, на два этажа. Быстро снять верёвку - и опрометью вниз, в квартиру Семёнова. Уже на бегу, пронзила неожиданная мысль: а если сквозняком захлопнет дверь? Дура, дура, дилетантка - надо было хоть тапок подсунуть в щель!
        Пронесло.
        Аккуратно, тихо-тихо закрыть дверь, чтобы замок не издал звонкий, слышный, кажется, даже на улице, металлический щелчок. Теперь - на кухню, втянуть альпинистское снаряжение в окно, а потом быстро спрятать в рюкзак. Если кто-нибудь вызовет полицию - можно наплести, что знакома с хозяином, и у неё свой ключ. Хотя, заметь соседи вторжение, тут уже было бы не протолкнуться от неприветливых дядей в полицейской форме. Так что не паникуем.
        Теперь - закрыть окно (форточка пусть останется, как и была, открытой), потом, для верности задвинуть шторы. Спасибо владельцу квартиры: они тут плотные, настоящие гардины, хоть светомаскировку устраивай, как в фильмах про войну.
        Всё? Кажется, всё.
        Можно выдохнуть.
        Задумавшись, Алиса чувствительно приложилась коленом об угол табурета и злобно зашипела. Между прочим, сколько ей ещё шарить тут в темноте? Не дай бог, сшибёт что-нибудь с грохотом - вот тогда соседи точно поднимут тревогу!
        Нашарить на стене выключатель. В кармане фонарик, но она хорошо помнит фразу из какого-то криминального сериала: «отсветы фонарика очень заметны в тёмной квартире с улиц. А вот на включённый свет никто наверняка не обратит внимание».
        Остаётся надеяться, что у этого сериала был толковый консультант…
        Вот он, выключатель! Теперь можно и осмотреться.
        Пыль. Окно и пол под ним грязные - наверное, от дождей. Тут давно никого не было.
        Приличная, хорошо обставленная квартира интеллигентного человека среднего достатка. У хозяина в кабинете на стенах оружие - шпаги, сабли, кинжалы. И ещё - чёрно-белые фотографии парусно-паровых военных кораблей. Это что, как в фильме «Адмиралъ», или даже раньше? Жаль, Алиса не очень в этом разбирается.
        На почетном месте три любительские фотографии: какие-то люди на природе, с бутафорскими мечами, в нелепых плащах, с повязками-банданами. Качество - отвратительное. На двух сам Олег Семёнов, только гораздо моложе, лет около тридцати. Наверное, что-то из зари ролевой тусовки - Шурик, вроде, говорил, что Семёнов имел к ней отношение. Точно, надпись в углу фотки: «Красноярск, река Мана, Хоббитские Игрища - 90». Запомним, потом разберёмся, что к чему, а сейчас не время…
        Алиса щёлкнула смартфоном, запечатлевая на всякий случай все три снимка. Пригодится.
        А это - явно комната Ивана. Диски, компьютер на столе. Игровой приставки, что характерно, не видно. Ну да, обходится ноутом… Учебники, какие-то коробки на диване… крошечные модельки танков, перед монитором - фаянсовая кружка с узнаваемым логотипом «WoT». ещё один «танковод», нигде нет от них спасения…
        На спинке стула небрежно висит пиджак - форменный, старомодного покроя.
        Как полагается проводить первичный обыск? А как в детективах - искать, двигаясь по комнате по часовой стрелке, не пропуская ничего. Вот и займемся…
        Алиса по очереди открывала шкафы, ящики, тумбочки. Хм, сразу видно, что женщины в доме нет. Первое, что бросалось в глаза в квартире - это огромное количество книг. Это произвело на девушку впечатление - сейчас такое мало где можно встретить. Она-то сама давно не покупает бумажные книги, всё больше качает из интернета, читает с ридера. Хотя, если подумать, чему тут радоваться? В детективных сериалах при обыске всегда перебирают одну за одной книги, тщательно пролистывая - это ж, сколько предстоит возни! А ведь потом придётся ставить всё на место, в том же порядке. Нет, с книгами, пожалуй, повременим…
        В кабинете, в ящике стола обнаружился файлик со старинным на вид документом на неизвестном языке. Тут же нашёлся сделанный от руки чертеж и несколько распечатанных страниц текста. Аккуратно вытащив бумаги, Алиса бросила файл на стол; уголок его странно топорщился, будто туда завалился какой-то мелкий предмет. Девушка встряхнула пластиковую папку, и на столешницу выпал небольшой запечатанный пакетик. А в нем - чёрные бусинки, шесть штук.
        Ключи от портала в прошлое, про которые говорил псих?! Ну и ну…
        Алиса до того растерялась, что уселась на кресло и принялась читать листки из файла. Здравый смысл подсказывал: надо собрать побыстрее убираться с место преступления, пока не явился кто-нибудь непрошенный и не насыпал ей полные карманы неприятностей. Но, удивление, испытанное при виде «тех самых» бусинок оказалось слишком велико, и о щекотливости положения было на время забыто.
        Наскоро изучив текст (как же неудобно перебирать листки в перчатках!), Джемс Бонд и Степан Стопкин вместе с Алисой пришли в волнение. Это оказалось описанием приспособления, напоминающего проволочные рамки «биоэнергетиков» - такими торгуют в подземных переходах странного вида личности. Так… что тут? Взять проволоку, бусинки в количестве пяти штук. Из этих нехитрых материалов можно изготовить штуковину, которая способна отыскать порталы - те самые, о которых говорил сиделец из института Сербского. Использование «искалки» - так именовалось приспособление в тексте, - мало чем отличалось от использования упомянутых рамок. Алиса видела такие штучки по телевизору и запомнила, как экстрасенсы медленно вращают свои проволочные загогулины в руках, улавливая малейшее их колебание.
        Итак, если верить автору текста (видимо, самому Олегу Ивановичу Семёнову) «искалка» должна указать на ближайшую «червоточину» - так он именовал порталы, связывающие прошлое с будущим. Алиса разложила листки на столешнице и пересняла их на телефон. Потом сделала снимок чертежа - и задумалась, взвешивая на ладони пакетик с «бусинками».
        Значит так. Копии документов имеются. Перевод старинного текста, сам текст, чертёж… только ведь из всего этого «искалку» не сделать, нужны бусинки. Без них это будет просто кусок хитро изогнутой проволоки. И ведь бусинки есть - вот, лежат в пакете. Взять? Но это уже будет чистой воды воровство…
        XVIII
        Июль 2015-го года
        Воспоминания и размышления.
        Второе расследование Степана Стопкина как раз и было посвящено воровству, а точнее, плагиату в науке. В тот раз проныра-репортёр вывел на чистую воду ушлого ловчилу, доцента, МГУ, который опубликовал монографию, списанную с курсовых работ своих студентов. Этот учёный-филолог раздал подопечным темы, связанные со своей работой. Дело, в общем, обычное - но приличные люди в таких случаях указывают соавторство, или хотя бы ссылаются на источники! Но в «авторской монографии» ничего, кроме таких вот ссылок в этом случае не осталось бы, а потому труд вышел под одной-единственной фамилией.
        Четверо студентов подошли к заданиям весьма добросовестно - и изрядно удивились, пролистав только что вышедшую из печати монографию своего наставника. Удивление перешло в фазу непонимания, когда в конце работы не обнаружилось ссылок на использованные материалы.
        Нечистоплотный препод самую малость не рассчитал. Воспитанный в реалиях девяностых, он не сомневался, что обворованные студиозусы не станут поднимать шума. Да и зачем? Что они, скажите на милость, могут с этого поиметь кроме «немножко геморроя»? Но, не тут-то было: теперь каждый представлял себе, что такое авторское право, и что у приличных людей за интеллектуальную собственность принято платить. Так что ребята поскакали выяснять отношения - и тут-то оказалось, что курсовые удивительным образом пропали, будто и тем таких на свете не было! Мало того, отсутствовали даже записи о темах курсовых, что вообще не лезло ни в какие ворота!
        Эту тему для журналистского расследования подкинул Алисе Хвост, не преминув добавить, что матерьялец, в общем, гнилой и по большому счёту, безнадёжный, разве что удастся хорошенько подпортить репутацию ушлому гаеру. То есть задачка в самый раз для Стёпы Стопкина, ну будто прямо для него придумана! Хвост тоже имел в этом свой интерес: ему было очень любопытно, подаст ли наглец-плагиатор на его страничку в суд за клевету? Очень надеялся, что подаст - плохой рекламы, как известно, не бывает. Потому и предложил Алисе хорошенько покопать. Может, и получится нарыть что-нибудь существенное?
        И Алиса нарыла. Черновики курсовых с собственноручными правками «научного руководителя», черновик списка тем, розданных студентам - к счастью, одна из однокурсниц обиженных студентов сохранила никчёмный листочек. Хитрован-препод имел неосторожность несколько раз консультировать студентов удаленно, через почту. Следы этих консультаций, понятное дело, нашлись в Сети - и теперь аккуратно «подшиты в дело».
        После появления обличительной статьи плагиатор и в самом деле попытался достать разоблачителя, даже грозил судом. И к тому же, начал травить четверых помогавших ей студентов. Зря он это затеял! Ребята, подробно проинструктированные журналисткой, на все его придирки включали в карманах диктофоны, так что папка с обличительными материалами росла, как на дрожжах. В итоге «злодей» допустил несколько, вроде бы, мелких оплошностей, наговорил лишнего. Разумеется, запись разговора тут же оказалась в сети.
        Хвост пришёл в восторг. Страничка с расследованием неуклонно набирала рейтинг; разразился громкий скандал местного значения, в результате которого виновнику торжества пришлось покинуть университет. Коллеги прозрачно намекнули, чтобы тот и думать забыл о теме данной монографии, как о материале для диссертации. Он и сам прекрасно всё понимал: учёная среда достаточно тесна, все и про всё знают, ни один диссертационный совет не примет тему к рассмотрению после такой некрасивой истории.
        Справедливость, конечно, не была вполне восстановлена, и статья по-прежнему числилась за авторством хитрого мошенника. А Алиса стала с тех пор регулярно просматривать публикующиеся списка соискателей учёных степеней в области филологии. Так что, расследование, может статься, ещё и получит продолжение, чем чёрт не шутит?
        И вот теперь перед самой Алисой в полный рост встала дилемма: брать или не брать эти проклятые бусины? А что? Отыскать портал на улице Казакова, а потом аккуратненько всё положить на место - вроде бы и не было ничего.
        «Тьфу ты - поймала себя на мысли девушка. - Я что, всерьёз верю, что этот портал («червоточина», как его называет Семёнов) существует?»
        А что остаётся? Этот вариант - единственный, который собирает имеющуюся головоломку в сколько-нибудь связную картину. Одна беда: вопросов при этом возникает больше, чем было раньше, и, к тому же, сам по себе, материал ни в коем разе не годится для публикации. Нигде. Даже в интернет-блоге. Потому что стоит хоть раз засветиться с подобным - всё, на журналистской карьере можно ставить крест. И коллеги, и читатели, и издатели с редакторами раз и навсегда поместят тебя в раздел «тарелочников», и с этого момент статьи твои примут разве что, журнальчики о космопоиске, «психоэнергетике», астрологии и прочей лабуде. То есть и с этого, кончено, жить можно - другие-то живут! - но серьёзным профессионалом тебе уже не стать, переломить такое отношение чрезвычайно сложно. Так что с публикацией результатов расследований надо быть осторожной. Нет, не так - КРАЙНЕ осторожной…
        Но - к делу. На столе Семёнова - ноут, подключённый к сети. Да, хозяева явно не планировали надолго оставлять квартиру. Включить? А почему бы и нет?
        Экран мигнул, появилась картинка рабочего стола. Тоже, надо сказать, весьма говорящая - искусно обработанный в фотошопе снимок старинного корабля. Внизу, под обрезом - узорная ленточка, Андреевский флаг и надпись - «Броненосный крейсер «Владимир Мономах».
        Старинная фотография, превращённая в обои для рабочего стола - в сепии, с бледными пятнами от химикатов. На фоне высоких береговых сопок - приземистый двухтрубный, явно военный корабль, при взгляде на который сразу приходит на ум слово «утюг». Над плоской палубой две кургузые трубы и высокие мачты в паутине веревочных лесенок и тросов. Удивительно, а Алиса всегда полагала, что у пароходов - ведь это пароход, верно? - парусов быть не должно.
        Ну да ладно, заставка заставкой - а что у нас там в папках?
        Ночью, в чужой пустой квартире любой звук раздаётся особенно отчётливо. И когда ноут громко пискнул, открывая папку с многообещающим именем «мое», Алиса испуганно захлопнула крышку и на всякий случай, инстинктивно выдернула шнур питания из гнезда. Зелёные огоньки на передней панели перемигнулись и погасли, сменившись одним красным. Батарея разряжена? Странно, он же был включён всё это время. Может, аккумулятор старый, не держит заряд, потому ноутбук и приспособили в качестве домашнего компьютера? Хотя, сейчас многие так делают. Вон, у самой Алисы дома тоже нет настольного компа…
        Нет, это невозможно - сидеть в чужой квартире, неспешно ковыряясь в файлах хозяина! Ах, чёрт, как же она не подумала о столь очевидной вещи: стоило взять с собой достаточно емкую флешку или вообще внешний жёсткий диск, и проблема бы снялась сама собой. Но, увы, не подумала… что же теперь - листать странички, перебирать папки? А их тут немеряно… а если кто-нибудь придёт? Да и был бы внешний диск - кто его знает, где тут что попрятано. А если копировать всё - сколько ж это времени займёт!
        Нет, решено: надо забрать с собой ноут, бусины и ключи. Дома хорошенько всё изучить, а потом вернуть. И недолго подержать, всего-то каких-нибудь пару дней - ведь это не кража будет, верно? Хотя, конечно, понятия «кража информации» никто не отменял. Ох, лукавишь ты, Алиса, голубушка….
        На пыльном столе, там где стоял компьютер, остался чистый прямоугольник. Не годится. Протереть пыль? Нет, тогда могут задуматься - а почему пыли на столе нет? Вот, на книжной полке - атлас мира, как раз подходящего формата. Алиса аккуратно положила его на незапылённый участок и усмехнулась своей «конспирации»: хозяин квартиры, если уж он заявится за эти два дня, в первую очередь обнаружит как раз отсутствие ноутбука, и никакие атласы не помогут скрыть пропажу. А ноутбуки сами по себе, как известно, из запертых квартир не исчезают…
        Все! Хватит искушать судьбу, прочь отсюда! Ноут аккуратно втиснуть в рюкзачок, бусинки - в карман. Не забыть погасить везде свет. Отдернуть шторы? Нет, не сегодня, а тогда, когда она вернется на место преступления.
        Подходя к входной двери, Алиса услышала, как на лестничной площадке глухо загудел лифт. А если это возвращается Семёнов? Девушка инстинктивно подалась назад, вжалась в стену, но гудение, приблизившись, уехало наверх, стало тише. Алиса невольно села на пуфик возле вешалки - внезапно подкосившиеся ноги отказывались держать, лоб пробило испариной. Тоже мне, «частная сыщица», запаниковала от звука лифта! Теперь медленно сосчитать до ста, и можно осторожно выбираться из квартиры…
        Остатков здравого смысла Алисе хватило на то, чтобы приклеить на косяк собственный длинный волос - трюк из детективов и шпионских фильмов. А что? Когда (если!) она вернётся, чтобы положить на место позаимствованное имущество, будет ясно, не побывал ли в квартире за время её отсутствия кто-нибудь еще.
        Как ни тянуло Алису быстрее, КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ, убраться с места преступления, пороть горячку она не стала. Ноги всё ещё были ватными, в ушах звенело от недавнего выплеска адреналина, руки дрожали. В таком состоянии за руль - не уж, дудки…
        Она минут пять посидела в машине, приходя в себя. Дорога предстоит неблизкая, через пол Москвы, а потом ещё придётся искать, где бы припарковаться, потому что её обычное место конечно уже занял какой-нибудь хмырь из соседнего подъезда.
        XIX
        Июль, 2015 год
        Дождь смывает не только пыль.
        Ливень хлынул как в тропиках - сразу, без предупреждения. Алиса и Шурик едва успели спрятаться под козырек магазина.
        Вот это был дождь! Он обрушился на город сразу, вдруг, шипящим потоком, превращающим тротуары в горные реки, клокочущие в ущельях бетонных гор. Привычные городские звуки сразу стали глуше, машины поползли медленнее, прохожие попрятались кто куда. На улице остался только дождь: мощный, гудящий, деловито смывающий суету и пыль с мостовых.
        Под козырьком быстро стало тесно от тех, кто, как и Алиса с Шуриком, прятались от дождя. Молодой человек деликатно приобнял спутницу за плечи, прикрывая от секущих струй - и сурово нахмурившись, смотрел куда-то сквозь пелену падающей воды.
        Продолжить разговор не получалось - вокруг полно народу, а говорить предстояло о материях неудобных. Например, о взломе пароля ноутбука Семёнова. Увы, именно так - когда Алиса принесла трофей домой и попыталась включить, тот мигнул и вместо загрузочной заставки потребовал пароля. Стандартные варианты типа «1,2,3,4» не прокатили, так что после долгих колебаний пришлось звонить Шурику.
        Почему именно этому айтишнику-реконструктору, а не кому-то из редакционных компьютерщиков - скажем, Мишане или Куроедову? Да потому что Мишаня будет ныть про уголовный кодекс, весь мозг вынет. Куроедов, наоборот, сделает всё, что ни попроси, но вот потом… Про его шептались, что мужик нечист на руку, не брезгует мелочным шантажом и охотно стучит редакционному начальству. Поделится с Петровичем, главредом, а тот выходки Алисы с чужим ноутбуком наверняка не одобрит.
        А тут ещё «выстрелил» последний пост Стёпы Стопкина.
        Один из последних комментов более походил на крик души. Некая женщина написала о том, что пропал её сын Валентин. Она рассказала, что друзья Валентина сначала заливали ей, будто бы молодой человек отправился в горную экспедицию (причём, аккурат перед самой сессией!), не удосужившись предупредить родителей или деканат. Мало того: сами эти «друзья» теперь тоже куда-то делись! Степан, естественно, запросил подробностей - для начала, хотя бы, данные пропавших. И что вы думаете? Одного из них, приятеля Валентина по университету, звали Геннадий Войтюк!
        Получалось, что вся эта компания вела в течение полугода какой-то «пунктирный» образ жизни. Они, то исчезали на несколько дней, то появлялись. От вопросов «где были» всячески уклонялись, найти их не представлялось возможным. Телефоны постоянно оказывались «вне доступа», видеть ребят никто не видел - а вот теперь все разом взяли и пропали, причём без следа! А с матерью пропавшего парня, вконец истерзанной дурными предчувствиями, общался некий его приятель, представившийся как «Дрон» - и Алисе сразу стало ясно, что это и есть тот самый тип, которого держат в институте Сербского. И, разумеется, сердобольный Стопкин пообещал несчастной женщине не бросать расследование и заняться, в числе прочего, пропажей Валентина.
        А проклятый ноутбук Семёнова оказался под паролем!
        Выложив Шурику все подробности относительно исчезнувших студентов, Алиса не смогла уклониться от неожиданно цепких вопросов - и, в итоге, выложила всю историю.
        Дождь как раз и подарил ей короткую передышку; теперь, поразмыслив, она уже пожалела, что обратилась к реконструктору. Надо было напрячь Мишаню - поныл бы, но сделал, куда бы делся…
        Поздно пить боржоми…
        - А я тебе верю, - шепнул вдруг Шурик, и его дыхание защекотало висок девушки. Она подняла глаза к лицу молодого человека. У него, оказывается, ярко-зеленые глаза, в которых пляшут весёлые, сумасшедшие чёртики.
        XX
        Июль 2015-го года
        Хорошо, когда есть кому позвонить.
        Содержимое ноутбука Олега Ивановича Семёнова оказалось весьма любопытным. Очень много статей, альбомы с фотографиями, масса видео с разных реконструкторских мероприятий. Ой, а это что? Альбом «Москва-1886» с фотографиями старого дореволюционного города. Часть из них Алиса уже видела на сайте «Вестника живой истории». Правда, имеется нюанс: это не что иное, как качественные цифровые фотографии. Реставрация? Нет. Постановочные кадры? Не похоже. Фотошоп? Девушка быстро перекачала фотки на свой комп и принялась просматривать EXIF и IPTC данные изображений. Нет, не фотошоп. Только камера «Кенон».
        И что получается? А то, дорогая моя, что эти снимки Москвы девятнадцатого века, сделали цифровым аппаратом, а потом искусственно состарили, чтобы выдать за сделанные старинной камерой сто с лишним лет назад. И где, скажите на милость, были её глаза, когда она просматривала эти фотографии на сайте журнала? Семёнов, разумеется, может не знать характерных особенностей старой фотографии и неизбежно возникающих при этом эффектов. Вот, например: из-за технических особенностей тогдашнего процесса фотосъёмки, объекты композиции должны оставаться неподвижными в течение четырёх-пяти секунд. Помните знаменитое «Сейчас вылетит птичка»? Недаром большинство людей на старинных фотографиях стоят в таких неестественных позах! Когда человек слышит от фотографа «не шевелитесь», он, конечно, замирает - но получается это у него крайне неловко, и не может укрыться от глаз зрителя. Ну не было у тогдашних фотографов короткой выдержки, которая повсеместно используется сегодня! А фигуры на фото, где люди изображены в движении, всегда слегка размыты. Вот потому старые мастера фотографии и предпочитали постановочные кадры. А
здесь…
        Вот, к примеру, снимок: пролётка, запряжённая мосластой клячей. Экипаж движется, это хорошо видно - и, тем не менее, чёткость изображения безупречна. Да, фотография состарена, но ошибиться, тем не менее, невозможно: если бы она была бы сделана старинным фотоаппаратом, ноги бегущей лошади были бы размыты.
        Так что, стоит настоящему специалисту хорошенько изучить эти якобы «старинные» фотографии, и он неизбежно обвинит автора в фальсификации.
        Алиса снова принялась вглядываться и в снимки. Нет, как хотите, а это не постановка. Да вот хотя бы… кадр пойман на оживлённой улице, снимок не подвергался обработке - и, тем не менее, над мостовой, на фоне неба, нет никаких проводов, этого проклятия фотографов, работающих в жанре городского пейзажа!
        Нашёлся на ноутбуке и обширный архив статей. Алиса открывала файлы один за другим, наскоро просматривала, переходила к следующему… и так - пока не наткнулась на отдельную паку, содержащую обширную подборку материалов с общим названием «Путевые заметки или путешествие в Сирию». В этих заметках в литературной форме было описано путешествие Семёнова с сыном по Ближнему Востоку. Только не по нынешнему, раздираемому арабо-израильскими курдско-турецкими и прочими конфликтами - а по тому, старому, девятнадцатого века. И самое интересное: текст обширно иллюстрирован фотографиями, несомненно, сделанными с натуры! Вот, к примеру: сам Семёнов в пробковом шлеме, рядом с ним дочерна загорелый Иван верхом на лошади. И, если судить по мелким цифиркам в углу кадра, именно в это самое время Иван числился в школе больным и уроков не посещал…
        Дойдя до описания событий в Александрии, до беседы с немецким археологом Алиса не выдержала и захлопнула ноутбук. Даже выругалась в сердцах, от общей непонятности ситуации.
        На первый взгляд, Семёнов просто пишет научно-фантастическую книгу в форме путевых заметок, эдакие приключения а-ля Индиана Джонс. Только вместо нацистов - злодей-бельгиец, который строит путешественникам козни.
        Если бы не фотографии!
        Еще в ноутбуке отыскалась снимки барона Корфа. В обширном помещении, на стенах которого развешано холодное оружие в изрядных количествах. Кроме барона, в зале (это именно зал, а не комната!) оказались и другие люди. Они заняты фехтованием - элегантные, старомодные позы, в руках шпаги и палаши. А эти двое, в смешных трико, похоже, боксируют, только перчатки у них какие-то несерьёзные, маленькие. Разве такие способны смягчить сильный удар?
        Что это, тот самый аристократический клуб, о котором упоминалось в биографии барона? Он, вроде, был энтузиастом искусства фехтования и, выйдя в отставку, путешествовал по Европе, учился у тамошних тренеров со смешным названием «фехтмейстеры». А потом, вернувшись в Россию, основал собственный клуб. Видимо, снимок сделан в его стенах, а люди на заднем плане - ученики барона.
        Хорош - нет, ну до чего же хорош! Безупречная осанка, фигура, а уж улыбка! Улыбка очень его красит, между прочим. А вот на всех фотографиях, найденных в интернете, барон серьёзен до невозможности. Что ж, остаётся предположить, что этот барон Корф Евгений Петрович и правда родом из прошлого? А если это так, то, значит….
        Хватит метаний! Примем за рабочую версию то, что сбылся и этот прогноз Герберта Уэллса - машина времени существует на самом деле. Ну, может не машина, а некий магический портал, вроде старого платяного шкафа из сказочных «Хроник Нарнии». Не суть. Главное - имеется нечто, позволяющее проникать из настоящего времени в девятнадцатый век и возвращаться обратно.
        Отсюда следует очевидный ход: надо искать порталы. Дрон, кончено, что-то лепетал насчёт того, что «червоточины» закрылись, но это же не повод, чтобы не убедиться в этом самой. Тем более, средство к тому есть: в позаимствованном на столе Семёнова файлике, среди прочего, оказался чертёж «искалки». Необходимые бусинки тоже в наличии, так что, вроде бы, ничего не мешает…
        Останавливает одно - Алиса, подобно подавляющему большинству сверстниц, совершенно не умела работать руками. Необходимость возиться с проволокой, что-то там резать, сгибать, паять, как сказано в приложенной к чертежу инструкции, вгоняла её в ступор. Что же, снова обращаться к Шурику? Он так уже немало знает…
        Нет! Алиса даже вскочила - настолько простая мысль пришла ей в голову. Спасибо, конечно, дорогой товарищ гусар, но на этот раз мы обойдёмся без твоей помощи. Алиса схватила мобильник и быстро нашла в телефонной книжке нужную запись - «Юлий Алекс.»
        Трубку взяли сразу.
        - Добрый день, дядя Юля! - защебетала девушка. - Это я, Алиса, не забыли меня еще? Можно я загляну к вам сегодня?
        XXI
        Июль 2015-го года
        Человек ушедшей эпохи.
        Любого, кто видел его впервые, Юлий Алексеевич Лерх удивлял крайним сходством с Александром Васильевичем Суворовым. Невысокий, сухонький старичок, те же седоватые волосы, венчиком окружавшие небольшую лысину, та же пружинистая походка, не дающая поверить в паспортные 73 года владельца. С углублением знакомства сходство тоже усугублялось - язвительностью, остротой выражений и степенью невыносимости для окружающих Юлий Алексеевич мало уступал великому полководцу. Правда, пойти по военной стезе ему не пришлось: армейская карьера ограничилась сержантскими лычками в войсках связи в 60-х годах. В табели о рангах советского Минпросвещения он тоже не добрался до маршальских должностей.
        Юлий Алексеевич вышел на пенсию заведующим учебной лаборатории МГПИ им. Ленина, но работать не перестал - как и прежде, студенты, неравнодушные к физике, механике, да и вообще к экспериментальной науке, были в его доме частыми гостями. И сам он, к радости нового завлаба, что ни день, появлялся в институте. Впрочем, «к радости» - это, пожалуй, сильно сказано: коллеги, занимавшие начальствующие должности, порой откровенно избегали общения с Лерхом, виной чему был его острый язык и саркастическая манера общения. Но что поделать, если и лабораторию и мастерские при ней Юлий Александрович собрал в своё время по винтику, своими руками? Институт не относился к числу ВУЗов, щедро снабжаемых современной аппаратурой (это вам не МАИ с Бауманкой!), а потому в заначках лаборатории попадались оборудование тридцатых-сороковых годов выпуска, а то и вовсе с «ятями» на шкалах. Но это Юлия Алексеевича нисколько не смущало - у него работало всё. А то, что не работало, оживало в его сухоньких, умелых руках, способных одинаково справиться и с перегоревшей обмоткой электродвигателя от довоенного немецкого станка, и с
допотопным детекторным приёмником, и с осциллографом, полученным институтом в конце восьмидесятых, на чём снабжение приборами отечественного производства прекратилось.
        Обстановка в дядюшкиной квартире заставляла свежего человека вспомнить одновременно о комнате изобретателя Шурика из «Ивана Васильевича», домике Карлсона и гараже чудаковатого профессора из фильма «Назад в будущее» По всей длине коридора от пола и до потолка тянулись самодельные книжные полки. Они были забиты так плотно, что вытащить из них книгу оказывалось непростой задачей. Юлий Алексеевич тащил в дом все книги, которые полагал достойным внимания; здесь можно было найти учебник математики Киселёва, изданный до Первой Мировой, биографии артистов Малого театра и деятелей науки и классическое серое с синим картушем многотомное издание Жюля Верна. И, конечно - справочники, справочники, справочники…
        Не было только фантастики и детективов, за исключением советской классики жанра, вроде Казанцева или Ефремова. С последним Юлий Алексеевич был даже знаком - они даже проживали соседями, в этом самом многоэтажном доме недалеко от метро «Юго-Западная». От памятного знакомства у Юлия Алексеевича остались четыре книжные полки, отданные ему когда-то мэтром отечественной фантастики - с тех пор на них хранились самые любимые издания.
        В комнате, кроме книг, присутствовали все необходимые атрибуты «мастера-на-все-руки» старого советского образца. На бесчисленных крючках висели инструменты и приспособления, происхождение которых разгадал бы далеко не всякий. Имелось аж три телевизора: невероятно древний, с водяной линзой «Т-1 Ленинград» производства завода «Коминтерн», «Темп» выпуска середины 60-х, на тоненьких лакированных ножках и сравнительно современный «Сони». Как ни удивительно, работали все три - впрочем, формат современного вещания не годился, конечно, для патриарха советского бытового приборостроения.
        Помимо телевизоров, в комнате имела место масса всяческих устройств и приборов разной степени выпотрошенности. На полках теснились маркированные цветной изолентой банки из-под кофе и болгарского зеленого горшка. Из одних торчали пучки карандашей, отвёрток и штангенциркулей; другие при ближайшем рассмотрении оказывались наполненными винтиками, гаечками, сопротивлениями и бог ещё знает каким техническим хламом. На краю стола, хронически уставленного разного рода нужными вещами (сейчас на почётном месте красовался механизм старинных настенных часов со следами вторжения в его внутренний мир) притулился ноутбук - подарок студентов. Хозяин квартиры не одобрял Интернета и компьютерных технологий, в чём и не стеснялся признаться. С чудесами АйТи у его были особые счёты: полгода назад его обожаемую лабораторию закрыли как раз потому, что институтское начальство сочло, что будущим педагогам будет довольно интерактивных учебных курсов и компьютерных моделей. А помещения, занимаемые архаичной (по мнению проректора по учебной работе) лабораторией пригодятся для чего-нибудь, более отвечающему духу времени. Юлий
Алексеевич с истинно суворовским пылом кинулся в схватку - и проиграл. Теперь всё, что удалось утащить из обречённой лаборатории домой, громоздилось по углам квартиры, а крупногабаритное оборудование он с трудом распихал по знакомым, занимающим схожие должности в московских вузах.
        Юлий Алексеевич тяжко переживал гибель лаборатории, но сдаваться не собирался. Предпринял несколько попыток заинтересовать идеей физического кружка соседние школы и даже попытался сунуться с Московский Дворец Школьников (бывший Дворец Пионеров на Ленгорах) - но дело не слишком продвинулось. Студенты, сохранившие доброе отношение к Юлию Алексеевичу, по прежнему были частыми гостями в «келье алфизика», как они называли его квартиру. Захаживали и аспиранты с кафедры физики и индустриально-промышленного факультета - им хозяин дома помогал с подготовкой материалов для диссертаций, причём - совершенно бескорыстно.
        Ещё одним полем деятельности старика стало коммунальное хозяйство дома. Ни один техник-смотритель, ни один электрик или водопроводчик не знали его так хорошо, как он. Жильцы подъезда, где обитал Юлий Алексеевич, с советских времен привыкли обращаться не к жэковским работникам, а в квартиру номер 165. Когда же в доме принялись монтировать новые лифты, Юлий Алексеевич решительно задвинул в сторону инженера, надзиравшего за работами, и принялся вникать в детали. В результате, монтаж затянулся на лишних полтора месяца, зато после этого не случилось ни единой поломки. Хотя в соседние подъезды ремонтные бригады приходилось вызывать с удивительной регулярностью.
        Юлий Алексеевич жил холостяком; за столько лет бурной деятельности он там и не удосужился обзавестись семьей, перенеся отцовскую любовь, таящуюся в сердце всякого мужчины, и упорно прорывающуюся на поверхность, когда жизнь начинает идти под горку, на своих студентов и многочисленных племянников и племянниц. Одной из них как раз и была Алиса. И теперь, вспомнив о дядюшке, девушка собрала листки описания и чертежей «искалки», сунула в карман пакетик с загадочными бусинками, и по пробкам отправилась на Юго-Запад Москвы.
        XXII
        Апрель 1888 года
        Самое время подкрепиться.
        - Премного благодарен, Роман Дмитриевич, что вы нашли время встретить меня. Признаться, после известных вам событий я чувствую себя в Москве несколько неуверенно.
        - Ну что вы, Вильгельм Евграфыч, не стоит. - ответствовал Ромка, уворачиваясь от носильщика, навьюченного пирамидой чемоданов и шляпных картонок - вокзальные тележки были делом далёкого будущего. - Это вы Евгения Петровича благодарите. Я, как получил его депешу, сразу отправился на вокзал. Чёрт знает что такое: представьте, пакет от барона принесли за час до петербургского почтового! И зачем, спрашивается, было посылать депешу почтой? Мог бы и телеграфом, я бы всё заранее устроил…
        - Не скажите, Роман Дмитрич, не скажите! - покачал головой доцент. - отлично понимаю резоны Евгения Петровича. Дело ведь секретное, мало ли мы с вами натерпелись от всяческих проходимцев? Нет уж, лучше по старинке, а то мало ли кто эту телеграмму прочтёт?
        Ромка недовольно пожал плечами, но спорить не стал. В словах Евсеина имелись свои резоны. Им обоим была памятна безумная свистопляска, устроенная год назад в Москве стараниями Стрейкера. Ромка самолично принимал участие в лихом рейде со стрельбой по хитровским трущобам. Повторения не хотелось никому - неизвестно, скольких подручных и с какими заданиями оставил бельгиец в Первопрестольной?
        Собеседники неторопливо шли по перрону, к зданию вокзала, вдоль вереницы вагонов. Миновали багажный, осаждаемый толпами пассажиров третьего класса и носильщиками; Евсеин, вся поклажа которого состояла в портпледе и небольшом саквояже, здесь не задержался. Вслед за багажным вагоном шёл почтовый. Эти вагоны заметно выделялись своим обликом из остальных, благодаря будке для осмотра пути и характерной треугольной вывеске «Почтовый вагонъ».
        Здание вокзала - роскошь николаевского ампира, кирпичная багрово-красная кладка, державное великолепие, резьба, украшения, лепнина - нависало над приезжающими в какой-то сотне шагов. Справа от распахнутых дверей, куда устремлялся основной поток приезжающих, высилось ажурного литья чугунное крыльцо - вокзальный ресторан первого класса. Ромка тронул спутника за локоть.
        - Не перекусить ли нам, Вильгельм Евграфыч? Кто знает, сколько придётся мотаться по городу? Дело ваше, как я понимаю, отлагательства не терпит?
        Высокая стеклянная дверь беззвучно провернулась, впуская посетителей в зал ресторана Первого класса Николаевского вокзала. Несмотря на то, что только-только прибыл курьерский, везде пустота; огромный буфетный зал - особый мир состоятельных, важных персон, мир людей, свободных от забот тех, кто ездит курьерскими, - чист и тих. Повсюду крахмальная белизна скатертей, вазы, бронзовые канделябры на стенах - имперский стиль самой главной дороги, связывающей старую и новую столицы, не мог не поражать своим великолепием.
        Рядом беззвучно возник предупредительный, одетый как парламентарий, официант. Ромка с Евсеиным были препровождены за уютный столик, возле которого тут же материализовался другой служитель с неизменной салфеткой через руку и толстой, в бархате, с бронзовыми уголками, книгой меню.
        Евсеин завозился, удобно устраиваясь в кресле, и довольно огляделся по сторонам.
        «А ведь привык, привык господин историк к такой жизни! - подумалось Ромке. - Раньше, в бытность университетским преподавателем, он вряд ли мог позволить себе путешествовать первым классом. Умеет ведомство Корфа создать условия ценным сотрудникам…»
        - Вы совершенно правы, друг мой. - заговорил, наконец, Евсеин. - Дел у нас с вами невпроворот. Как вы относитесь к тому, чтобы ненадолго прогуляться в ваш двадцать первый век?
        Ромка поперхнулся бифштексом. Евсеин участливо глянул на собеседника, дождался, когда тот откашляется.
        - Да-да, вы не ослышались. Дело в том, что изыскания в Египте дали неожиданный результат. И теперь я почти уверен, что смогу отыскать… как бы вам это объяснить… - и доцент задумчиво пошевелил в воздухе пальцами. Ромка, едва справившись с кашлем, весь обратился в слух.
        - Вы знакомы с теорией ветвления параллельных линий, выдвинутой господином Семёновым?
        Ромка в ответ лишь виновато развёл руками. Как-то при нём зашёл разговор о природе перемещения во времени, тоннеля, через который они проникали из двадцать первого века сюда и обратно. Молодой человек целых пять минут пытался вникнуть в тему, и сдался; остальные полтора часа он делал вид, что внимательно слушает Олега Ивановича), а на самом деле отчаянно пытался не заснуть.
        Евсеин озадаченно хмыкнул.
        - Это несколько усложняет мою задачу. Признаться, я не предполагал… ну да ладно. Тогда, пожалуй, обойдёмся, без некоторых сугубо специальных материй…
        Ромка с готовностью закивал, да так энергично, что невзначай зацепил локтем стоящий рядом фикус. Несчастное растение опасно качнулось, проходящий мимо официант неодобрительно покосился на несдержанного посетителя.
        Так вот, молодой человек… - Евсеин поправил пенсне и стал ужасно похож на лектора.
        - …представьте себе, что межпространственный проход, «червоточина», как называет его господин Семёнов, подобен тоннелю, прорытому в глинистом грунте. И если своды его по тем или иным причинам обвалятся, то структура глины, заполнившей бывший лаз, будет отличаться от окружающих слоёв. Со временем, она, конечно, слежится, уплотнится, различия постепенно исчезнут, но в течение какого-то времени после обвала они будут сохраняться. Так вот, структура пространства-времени на месте закрывшейся «червоточины» тоже потеряла свою однородность. И мы, используя некоторые методы, можем это засечь!
        «Пропал… - уныло подумал Ромка. - Ещё три минуты, и засну. Пришли с улицы, с морозца - и теперь, в тепле и уюте, после бифштекса под белое хлебное вино… вот позорище будет, тоже мне, гость из будущего!..»
        Евсеин продолжал бубнить; монотонный лекторский голос обволакивал Ромку и неудержимо тянул в сон. В отчаянной попытке вырваться из липких тенет знаний, он неуклюже двинул локтем. Зал огласило дребезжание и хрустальный звон - большая двузубая вилка, которой официант раскладывал бифштекс, полетела на пол вместе с Ромкиным бокалом. Евсеин замолк на полуслове, дернувшись, будто его кольнули шилом. К источнику шума уже спешили официанты, на ходу приводя в готовность салфетки.
        - Вот что, Вильгельм Евграфыч. - Ромка решительно поднялся из-за стола. - Похоже, нам здесь не дадут спокойно поговорить. Давайте-ка возьмём извозчика, и поедем на Варварку, в Яшину контору. По дороге вы мне всё и доскажете!
        «На ветерке да по холодку как-нибудь справлюсь со сном. - решил он. - А там, глядишь, он и притомится излагать свои премудрости. Одно жаль - такой обед пропал…»
        Обывателю, вышедшему из ресторана и ступившему на «троттуар» (именно так, с двумя «т» сто тридцать лет назад писали это слово), предписывалось «соблюдать осторожность, чтобы не толкать других», а так же «не останавливаться там, где это препятствует движению». Уложения эти стали чуть ли не первыми ПДД, появившимися в Санкт-Петербурге. Правила касались и иных моментов, неактуальных для двадцать первого века: так по «троттуарам» и бульварам не разрешается ходить малярам с орудиями их ремесла, трубочистам, торговцам вразнос с лотками, а так же тем из пешеходов, кто отягощён громоздкой кладью. Запрещается возить за собой тележки, за исключением детских колясок и санок, а так же носить зеркала, не завёрнутые в рогожу или упакованные иным способом - поскольку лошади могут испугаться взблеска солнца или отражения, и понести. Не забыты были и малолетние участники «дорожного движения»: детям не дозволялось играть на улицах и площадях в мячи, бабки, а так же пускать мыльные пузыри и воздушных змеев. Эти объекты так же могли испугать лошадей.
        Но кое-что осталось без изменений. Речь ведь идёт о Москве, а не чинной, насквозь пропитанной орднунгом Германии: горожане, следуя вековым традициям «не по закону, а как душа велит» - а душа у них широкая, особенно когда речь заходит о пустяках, вроде дорожного движения. В самом деле, улица - она на то и улица, чтобы развернуться на ней во весь размах! К тому же, немалая часть жителей Первопрестольной не успели отвыкнуть от деревенского бытия и не подозревали, что при хождении пешком надо исполнять какие-то там правила!
        Ромка, оказываясь на московском «троттуаре» всякий раз припоминал статейку, увиденную им в «Московском листке», в разделе, где помещали сатирические материалы и городские сплетни. Автор статьи начинал с того, что в любом европейском городе даже малый ребенок, оказавшись на улице, твердо памятует, что есть две стороны - правая и левая. И что при переходе через мостовую на другую сторону не следует кидаться с отчаянной решимостью вперед, а лучше выждать время и осторожно перейти улицу, внимательно глядя направо и налево. В Москве же, по наблюдениям журналиста, правило это никому не известно; публика, циркулируя по тротуарам, подчас чувствует необъяснимое, но непреодолимое влечение к одной стороне улицы - то ринутся на правую, то внезапно отчего-то полюбят левую. И итоге, на тротуарах случается бурление, а в хронике городских происшествий на другой день появляется заметка: «Такого-то числа на тротуаре задавлен ребенок г-жи Н, получивший лёгкие поранения… «
        Вот и сейчас: едва только Ромка с Евсеиным вышли из ресторана на просторы Каланчёвской площади, и совсем было собрались подозвать извозчика, как с мостовой, чуть ли не в объятия молодого человека, влетела дама лет тридцати, довольно приятной наружности, в серой, английского сукна, тальме, отделанной лисьим мехом. Дама, как оказалось, стремительно перебегала улицу в бойком месте, причём делала это, старательно зажмурив глаза!
        Видимо, ангел-хранитель в тот день оказался благосклонен к хозяйка лисьей тальмы, потому что она сумела проскочить мостовую под самым носом у храпящего извозчичьего мерина, и влетела со всего разгону в объятия Ромки.
        - Это для безопасности, юноша! - уверяла она, ничуть не смутившись, - Не так страшно!
        Извозчик, точная копия того лихача, что едва не отяготил свою карму смертью отчаянной москвички, подъехал к тротуару. Евсеин полез в санки; Ромка, вежливо раскланявшись со спасённой, последовал за ним, ощущая приятные округлости незнакомки. Чутьё нашёптывало ему, что владелица серой накидки была отнюдь не расстроена этим обстоятельством. То-то глазками стрельнула, высвобождаясь (без излишней, впрочем, спешки!) из его объятий.
        «Нет, дела делами, - решительно подумал молодой человек, - а личную жизнь тоже надо как-то налаживать. Что там сказала случайная знакомая? Преподаёт на Женских медицинских курсах? Вот разберемся с этим доцентом, принесла его нелёгкая - и непременно надо навестить. Впрочем, что это я, а вдруг Евсеин и правда сумеет открыть тоннель «на ту сторону»? Нет, прочь игривые мысли! Как там писал Корф? «Оказать полное содействие - в меру возможностей»? То есть, переводя на обычный язык: «разбейся в лепешку, но сделай, а оправдания оставь себе».
        XXIII
        Июль 2015-го года
        Утро не всегда мудренее.
        Свернув с Ленинского проспекта на Бакинских комиссаров, Алиса не выдержала - припарковала, не доезжая, машину и дальше пошла пешком, постукивая каблучками по тротуару. В сторону станции метро «Юго-западная» ворочалась, гудела, истекая выхлопными газами, грандиозная пробка. Идти оставалось недалеко - немного вниз, по улице, а потом налево, по широкому внутриквартальному скверу-бульвару, мимо школ и длиннющих панельных многоэтажек. В одном из этих домов, как поведал как-то дядя, развивались события известной советской мелодрамы «С лёгким паром». На фасаде до сих пор красуется крашеная под бронзу доска с банным веником. Классический спальный район - когда-то такими окружили всю Москву. Но мегаполис всё равно выплеснулся за пределы этого обруча, добравшись аж до самого Троицка. Станция метро «Юго-Западная», которая на памяти Алисы, да и её родителей тоже, всегда ассоциировалась с объявлением «Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны», теперь приросла отнорком, тянущимся в сторону Внукова: Тропарёво, Румянцево, далее везде…
        Да, так вот и забудешь, как ходить по городу на собственных ногах! Погода стояла чудная: солнце заливало широкую улицу теплым сиянием, по небу бежали белые облачка, лёгкий ветерок раздувал волосы охотницы за прошлым.
        «Ну да, я - охотница за ушедшими временами, - улыбнулась Алиса, - ведь и сейчас я и собираюсь отправиться в прошлое, пусть и не очень далекое. Попробуй, найди в наше время человека, который будет чинить электрочайник или настольную лампу? Да ни за что - дешевле выкинуть и купить новое. А вот Дядя Юлий - он ещё из тех времен, когда технику заставляли работать до полного износа. Да и делали попрочнее, чтобы служило не годами - десятилетиями. Не то, что сегодня: засилье одноразового ширпотреба, китайская штамповка…
        …Ха, а вот и тот «мерс», что подрезал меня за два квартала до поворота на Бакинских комиссаров!! Ползи-ползи, а я пешком быстрее дойду…»
        Вот и пришла. Знакомый с детства дом. Ого, как разрослись липы во дворе! Да, давно Алиса не заглядывала сюда…. Все мы такие - вспоминаем о человеке только тогда, когда он зачем-то нужен.
        Когда Алиса снова выбралась на улицу, Москву уже накрыли прозрачные сумерки. Навстречу то и дело попадались компании чернокожих, причём, не гастарбайтеров, а самых что ни на есть студентов и студенток, - неподалёку находился Университет Дружбы народов, легендарный с советских времён «лумумбарий». Вот, кстати, мысль - можно сделать сюжет о том, как иностранные студенты проводят в Москве свободное время. Одна беда: студенты эти будут сплошь чернокожие, так что Стёпа Стопкин рискует тем, что подобный материал привлечь к себе внимание чересчур патриотичных личностей. А она, Алиса, рискует чем-то иным - если учесть, что материал для сюжета придётся собирать как раз в местах отдыха гостей с чёрного континента, а те, как известно, неравнодушны к прелестям белых красоток.
        Ну ладно, это всё потом. А пока надо прояснить, наконец, эту петрушку с порталами. Вот завтра и займёмся - «искалка» готова, спасибо Юлию Алексеевичу, можно отправляться на улицу Казакова. Шурика с собой, что ли, позвать?
        А тот словно угадал её мысль: в сумочке мелодично затренькал мобильник - звонит, интересуется, как дела, как успехи.
        - Прости, это не совсем телефонный разговор. - загадочно отвечает Алиса, - Вокруг полно народу, отвечать не могу.
        - Может, встретимся? - Шурик оказался неожиданно напорист и деловит. Вот интересно, с чего бы это?
        - Давай, только завтра. На улице Казакова - там какой-то вуз, то ли земельный, то ли мелиоративный. Точно не помню, посмотри в карте ГУГЛ. У него ещё терраса приметная, я на фотке видела.
        - Казакова - это в районе Курского? Хорошо, освобожусь где-то после четырёх, и черед двадцать минут буду там. Подходи, лады?
        - Да я в это время нигде припарковаться не смогу!
        - А ты пешком ходить не пробовала?
        - Ой, представь себе, я сейчас именно пешком и иду! - рассмеялась девушка, - Ладно, уболтал, чертяка языкастый. В половине пятого, на выходе с Курской-радиальной, договорились?
        На следующий день Алиса с утра привычно просмотрела почту и прочла комментарии к своим блогам. Пока - ничего важного и срочного. Так, какие планы на будущее? Вечером испытание «искалки», на которую Алиса уже насадила, согласно чертежу, пять чёрных шероховатых бусин. А пока надо занять себя хоть чем-нибудь. Например, давно пора прибраться в квартире. Или взяться, наконец, за обработку тех фоток с майского пикника…
        Вместо этих полезных и нужных дел Алиса открыла блог Стёпы Стопкина. её пальцы забегали по клавиатуре, выплескивая на экран все треволнения и изыскания прошедших дней.
        В какой-то момент девушка прервалась и поставила над записью режим «только для себя». Вовремя пришло в голову: всё это, особенно то, как Стёпа Стопкин проник ночью в чужую квартиру через открытую форточку, выкладывать на всеобщее обозрение не следует. Но записать надо, ибо фактов накопилось очень много. Стёпа Стопкин сделал аж две записи: теоретические изыскания в сети с указанием всех источников и схемами, в том числе исследование, посвященное поиску барона Корфа и репортаж про приключения в квартире Семёнова. Подробности насчёт «изъятия» бусинок и ноутбука, лежавшего сейчас рядом, Алиса, разумеется, опустила. Не стала она также выкладывать фотографию чертежа «искалки». Всё это может стать темой следующего репортажа - и тоже в формате «только для себя». Вот только проведет испытания и…
        XXIV
        Июль 2015-го года.
        Вечер, потраченный не зря.
        Чего-чего, а упрямства Алисе не занимать. Где припарковаться она, конечно, нашла - правда, место оказалось ближе не к Курской, а к Бауманской. Ну, ничего, всё равно, сюда же, в итоге, и придём. А пока, прогуляется по этой улице Казакова, оценит ситуацию.
        С утра, закончив с блогом, девушка прочла про эту улицу все, что удалось отыскать в Сети. Изучила ГУГЛ-карту, пометила дома, построенные до конца прошлого века - так ведь написано у Семёнова? Портал находится в стене здания, сохранившегося в нетронутом виде с тех самых времен. Предполагается, что эта стена и в двадцать первом веке осталась той же самой, что и сто с лишним лет назад. И таких домов на улице Казакова немало.
        Но одно дело рассматривать фотки или планы, и совсем другое - идти по реальной улице, отмахиваясь от невесомых хлопьев тополиного пуха. На правой стороне - а идём мы от Курского вокзала, в сторону площади Земляной вал - так вот, по правой стороне жилые пятиэтажки. Нет, не панельные хрущобы, а куда более основательные постройки сталинских времен. В таких квартиры с высоченными потолками, просторные кухни, широченные лестничные пролёты… Алисе нравились эти здания - они были устойчивые, серьёзные, важные, как и само то время…
        А вот и усадьба Разумовского - кстати, по времени тоже подходит… Девушка остановилась, полезла в пакет за «искалкой» - и представила, как идет по тротуару неся в руках перед собой ажурную проволочную конструкцию с чёрными бусинами… ну не идиотизм ли? Нет уж, подождём, лучше с Шуриком в качестве психологической поддержки.
        И Алиса заторопилась к станции метро.
        Забавно вышло: не успела она подойти ко входу, как стеклянные двери вытолкнули вместе с потоком людей и Шурика. Он сразу же разглядел Алису в толпе - вон как заулыбался! Газа спрятаны за тёмными очками - солнце шпарит вовсю, Алиса тоже в очках. Но как же они мешают!
        Шагнув навстречу парню, девушка сняла очки.
        - Привет!
        Он тоже снял, не стал ждать. Зелёные глаза улыбаются - рад…
        «Почему рядом с ним я чувствую себя, как сапёр на минном поле?»
        - Ну и как, что у нас за планы на сегодня? - поинтересовался меж тем Шурик.
        - А вот… - Алиса зашуршала пакетом, - Это и есть «искалка». Сделана в точности по чертежу, тому самому, помнишь? А это - список старых домов, которые остались на улице Казакова. И сейчас мы с тобой, как полные идиоты, пойдем туда и примемся тыкать этой хреновиной в дома. Если верить записям из ноутбука Семёнова, и тому, что наплёл сиделец из Сербского, - в одном из них портал в прошлое. Между прочим, пропавшие брат и сестра Смольские тоже жили… живут неподалёку, в одном из переулков, как раз за городской усадьбой Разумовского.
        - Поправочка «живут» мне нравится. - стал серьёзным Шурик, - Но наши-то, Макар и Олегыч пропали на самом деле. А Корфа, скорее всего, нет в природе. Я тоже времени даром не терял: прозвонился по общим знакомым, навёл справки, на форумах поспрашивал. И Ванька, сын Олега, тоже куда-то делся, даже в школе учебный год не закончил…
        - Все-таки не поверил? - с вызовом спросила девушка, надевая очки.
        - Почему же? Не поверил бы - так и проверять бы не стал. - резонно возразил спутник, цепляя свои очки на вырез футболки.
        - Ну что, пошли? Вперед, на охоту за привидениями?
        Спустившись в вестибюль метро, парочка проследовала по длиннющему унылому тоннелю, который тянулся под железнодорожными платформами, на ту сторону Курского вокзала, и выводил в самое начало улицы Казакова. Местечко было ещё то: кривоколенный переулок, а не улица. Справа тянутся кирпичные фабричные корпуса дореволюционной постройки, слева - низенькие двухэтажные домишки, возведённые чуть ли не после пожара Москвы. Мостовая, плавно загибаясь, ощутимо поднимается в горку, к большому, грязно-жёлтому, с высоченной колоннадой зданию. Университет Землеустройства. Терраса, и правда, есть - высокое каменное основание с капитальными перилами и широченной лестницей.
        Пора доставать «искалку». Шурик, повертел конструкцию в руках, ковырнул пальцем одну из бусинок.
        - Хорошо сделано. Неужели сама паяла?
        - Да нет, дядю попросила, он у меня на все руки мастер!
        - Пайка-то аккуратная, прямо ювелирная. - одобрил молодой человек. - Чувствуется рука мастера. Ну и что нам с этой штукой делать?
        - Видел по телеку экстрасенсов-лозоходцев? Ну, те, что воду ищут или клады, их ещё по ТВ-3 часто показывают… Помнишь, как они держат свои рамки?
        Шурик неуверенно пристроил проволочное приспособление в ладонях, чтобы оно вращалось свободно.
        - Так, что ли? И что теперь?
        Молодые люди озадаченно посмотрели друг на друга и расхохотались.
        Нелепость ситуации, напряжение последних дней - всё это выплеснулось из Алисы неудержимым хохотом. Шурик тоже заливисто засмеялся, вторя спутнице. Вон, даже прохожие оглядываются - кто-то улыбается, кто-то неодобрительно подживает губы. Завидно, да?
        Алиса смеялась до слез, хотя делать этого нельзя, может потечь тушь. И пусть реклама клянется, что этой итальянской продукции не страшны слезы - но вдруг потечет? Девушка представила себя с чёрными потеками под глазами, и залилась пуще прежнего.
        Смеясь, Шурик сгреб её в охапку и повёл к киоску, купил бутылку воды. Потом оба долго сидели на террасе университета землеустройства, по очереди отхлёбывая минералку и потихоньку успокаиваясь.
        - Вот это называется «смешинка в рот попала»! - помотал головой Шурик. Алиса кивнула, выудила из сумочки зеркальце и салфетки. Нет, тушь не потекла, слава богу. После смеховой истерики обоим уже всё равно, что подумают прохожие вокруг. Да пусть думают что хотят, вот беда, в самом-то деле!
        Девушка решительно встала, извлекла из пакета «искалку» - и направилась вверх по улице. Это похоже на игру, только вот правила в этой игре неизвестны, как и то, чего надо добиться, чтобы выиграть.
        Алиса немного расслабила ладонь, позволяя конструкции вращаться свободно - а вдруг, заветный портал тут? Или вот тут?
        - Смотри, ещё один старый дом. - нетерпеливо дёрнул её за локоть Шурик.
        - Нет, этот построен в 1903-м году. - уверенно ответила девушка, - То есть нам он не подходит. Нужный дом - один и тот же и в прошлом и сейчас… то есть, тьфу - не один и тот же, а… да ну тебя, запутал! Короче, он должен был стоять ещё тогда, вот!
        - И ничего я не путал… - попытался спорить спутник, но Алиса не слушала.
        - В общем, не годится по возрасту. Слишком молодой.
        - А тот?
        - Не видишь, ворота заперты? Предлагаешь лезть через решетку среди бела дня? И вообще, это бывшая усадьба, до революции там располагался сиротский приют. Нет, вряд ли…
        - Ничего себе приютик! Я бы не отказался в таком пожить.
        - Сироте плохо и во дворце!
        - И ведь не поспоришь…
        И тут «искалка» дернулась. Алиса пискнула от неожиданности - и выронила ажурное приспособление.
        - Укололась? - встревожился парень.
        - Ага, веретеном - и сейчас засну. А вместе со мной и вся улица Казакова, бывшая Гороховая, - огрызнулась Алиса, подбирая «искалку». Наверное, показалось… или нет?
        «Искалка» покачалась туда-сюда и неуверенно качнулась в сторону двухэтажного домика. С его цокольным этажом в данный момент возилась компания таджиков, уродуя строение безликим пластиковым сайдингом.
        Алиса со своим спутником несколько раз прошлись туда-сюда по тротуару - и всякий раз рамка качалась в сторону дома. Нашли? Но - где портал? Судя по записям Семёнова, они должны увидеть в стене подворотню, которой раньше на этом месте не было… помнится, он писал, что момент появления «прохода» невозможно зафиксировать. А если - вот так?
        Алиса нарочито медленно отвернулась, досчитала до девяти и снова повернулась к домику. Ничего; ряд окон и знакомая уже дверь. Дальше - подворотня, над ней щит с рекламой. Ничего, только таджики с подозрением косятся на странную парочку.
        Показалось? Для очистки совести они дошли до конца улочки и устроились в кафешке на углу Земляного Вала. Столик выбрали у окна - так, чтобы можно было наблюдать за фасадом подозрительного дома и копошением муравьишек-таджиков. Осталось дождаться, когда им это надоест, и они отправятся искать другое занятие. А если не надоест? Сидеть здесь до темноты?
        - Слушай, по-моему, мне не показалось. Нет, правда, она повернулась! Заметил? - уже в который раз спрашивала Алиса.
        - Повернулась, факт, - отозвался, нервно потирая ладони Шурик, - Я даже нарочно в другую сторону наклонил, а она всё к этому домишке дёргается…. Показалось даже, что проволока немного нагрелась! Или показалось? Эта бусина - она же должна была открыть портал?
        Алиса кивнула. Рот был занят - девушка как раз дожёвывала эклер.
        - А вдруг он открылся? А мы не увидели за сайдингом? Его ведь недавно прикрепили, раньше-то стена была голая!
        Алиса чуть не подавилась эклером.
        - То есть, мы из-за этой дурацкой отделки туда не попадём? И что теперь делать? Портал в двух шагах - и на тебе…
        - Ну, сайдинг можно и ободрать… - задумчиво сказал Шурик. Скажем, ночью - возни тут на четверть часа. Знать бы только наверняка, что портал под ним…
        Девушка подумала, потом решительно мотнула головой.
        - Нет там ничего. - уверенно заявила она. - Я только сейчас вспомнила… Когда мы подходили к тому домику, у меня возникло ощущение, что мы опоздали. Понимаешь? Видимо, дверь на самом деле заперта, как и сказал Андрей.
        - Какой Андрей? - не понял Шурик.
        - Ну, Андрей, Дрон - бандит, который в дурке на экспертизе… то есть в институте Сербского. - поправилась Алиса. - С него-то вся каша и заварилась.
        - Да? - Шурик озадаченно нахмурился и почесал переносицу. - И что теперь делать?
        - Не знаю.
        После восемнадцати ноль-ноль таджики свернули свою вредительскую деятельность. Увидав, что кучка оранжевых жилетов направилась в сторону метро, Шурик с Алисой потребовали счёт и не торопясь, - хотя, бежать хотелось изо всех сил! - направились к заветному дому. Они сто раз успели обсудить все детали происшествия, пролистать на планшете отрывки из записей Семёнова, рассмотреть фотографии. По всему выходило, что дом - тот самый. И верно - стоило вытащить «искалку», как Алиса сразу уловила лёгкое подрагивание проволок.
        - Аномалии ищете? - рядом с ними остановилась пожилая дама с мелкой собачкой на тонком поводке.
        - Э-э-э… нет, мы…
        - Да. - перебила растерявшегося спутника Алиса, - Мы из общества по изучению аномальных зон Москвы. Недавно поступил сигнал, что здесь обнаружены странные проявления необычных свойств э-э-э… пространства. Вот, прямо здесь, или где-то поблизости. Вот - теперь проверяем.
        - Да, это здесь. - величественно кивнула дама с собачкой, - Именно здесь, на этом тротуаре.
        - В смысле - «на тротуаре»? - удивился Шурик.
        Алиса укоризненно покосилась на него и повернулась к даме с выражением доброжелательного внимания:
        - Вы живёте рядом, судя по этой очаровательной крошке?
        - Это мальчик. Его зовут Ричард.
        - Что за порода?..
        Минут пять было потрачено на обсуждение редкости и ценности породы карликовых уродцев, по недоразумению называемых собаками, после чего журналистка вновь принялась расспрашивать даму про аномалию.
        Оказалось, Антонина Сергеевна ходит тут каждый день со своим Ричардом - посещает скверик в переулке за Университетом землеустройства. Вы понимаете, здесь во дворах, так мало зелени… В общем, она знает тут всех и каждого, и все её знакомые, люди почтенного возраста, живущие на улице Казакова не первый десяток лет, уверены, что прямо тут, в центре Москвы, какая-то секретная лаборатория проводит эксперименты с телепортацией. Дело в том, что на тротуаре стали появляться люди. Да, вот именно, появляться ниоткуда. Только что никого не было - и на тебе, стоит, озирается. Нет, никаких приборов никто не видел, всё, разумеется, спрятано в наглухо запечатанных подвалах… как, вы не слышали, что здесь ещё при Сталине выкопали подземный уровень специально для секретных лабораторий? Но, простите душечка, как же так? Вы же занимаетесь аномалиями, а об этом ещё с хрущёвских времен говорит вся Москва. Как, неужели?.. Ах, вы занимаетесь другим? Всё равно странно, это ведь всё так близко, так связано! Знаете, я читала, что биополе сильно искажается от разных секретных исследований, связанных с атомной энергией. Что?
Ну конечно, а кто бы ради чего-то менее важного стал бы рыть подземную лабораторию? Надо бы вашей организации обратить на это пристальное внимание…
        Да, и знаете, эти секретные учёные не гнушались проводить опыты на детях! Да-да, и, кстати - вот из-за чего может возникнуть аномальное биополе! Нет, уже давно не видели. Дело в том, что их разогнали. Вы понимаете, сейчас всё же не времена тоталитаризма, кто такое потерпит? Хотя да, вы правы, ФСБ… В общем, приезжал ОМОН, и Антонина Сергеевна самолично наблюдала, как из подворотни вот этого домика выводили людей с заломленными руками! Да, а с тех пор - как отрезало: никто больше не появляется, всё тихо. Вы знаете, молодые люди, это всё, наверное, делалось на деньги грузинской мафии. Зачем? А чтобы переправлять к нам своих воров в законе без визы. Ну, вы же должны знать, что они все поголовно грузины! А помогают им американцы. Почему американцы? Ну как же, они ведь помогали этому ужасному Саакашвили, и даже устроили войну - недавно совсем, во время Олимпиады в Китае. Да, как и сейчас, на Украине. Вы простите, душечка, но мы, люди старого воспитания, говорим «На» а не «В», как сейчас взяли манеру… так всё же, почему именно американцы?
        Ну как же - они там все мыслят о России сплошными стереотипами и считают, что мы отсталая страна с медведями на улицах. Ну конечно, потому-то их шпионы и были одеты по-старомодному, как в фильме про Фандорина. Ах, тоже смотрели? Да, там ещё такой душка Хабенский, Татьяна Ивановна из соседнего дома его тоже обожает…
        Дама говорила уверенно и категорично. Алиса и Шурик слушали ее, как зачарованные. Потому что это было самое настоящее доказательство… нет, ДОКАЗАТЕЛЬСТВО того, что портал в прошлое действительно существовал и захлопнулся не так давно - когда Дрон и прочие бандиты во главе с Геннадием Войтюком решили убить царя Александра Третьего.
        «Искалка», которую Алиса так и не догадалась убрать в пакет, слабо дёргалась в ту сторону, где некогда был портал; видимо, даже закрывшись, он оставил что-то вроде следа. Но - увы. Если верить даме, самого портала уже нет. Вот, с тех самых событий - и нет.
        Распрощавшись со словоохотливой Антониной Сергеевной (да-да, конечно, я живу вон в том доме, заходите, я вам ещё столько должна рассказать…) и обменявшись с нею телефонами, молодые люди двинулись к Алисиной машине. Девушка засунула бесполезную «искалку» в пакет и шла - понурая, готовая расплакаться.
        Чуда не произошло.
        - Значит, они застряли в прошлом, - подвёл невесёлый итог Шурик, - А бусинки остались тут. Но, значит, эта технология реальна! Кто-то же её изобрел!
        - Её придумали тогда, в прошлом - так, во всяком случае, Дрон говорил, - вздохнула Алиса, - есть… то есть был там у них один доцент. Это не кличка, он и правда, доцент Университета.
        - А как его звали?
        - Дрон не сказал. Да и что толку?
        - Можно было бы поднять архивы, найти его, узнать про него побольше - , может, остались какие-то записи…
        - Думаю, Дрон и сам не знал его имени. Да и где теперь тот Дрон? Я думаю, он уже сидит в СИЗО, дожидается суда. Или его отправили в специальную тюрьму для психов.
        - М-да…
        Дошли до машины.
        - Тебя подвезти?
        - Нет, я недалеко живу. Алиса, и что теперь делать?
        - Теперь? Сегодня я съезжу на квартиру к Семёнову, положу на место ноутбук и бусинки. Повешу ключ в ключницу и захлопну дверь.
        - Вот так просто сдашься?
        - А что ты предлагаешь?
        - Не торопиться. Одна дверь, - и Шурик мотнул голову в сторону улицы Казакова, - уже захлопнулась. Но это ведь не значит, что и другие захлопнулись тоже? Может, им там помощь нужна… Думать надо, понимаешь? Думать - и искать информацию. Это тебе не по форточкам лазить…
        - Да иди ты! - в сердцах воскликнула Алиса, закинула пакет с «искалкой» на заднее сидение и хлопнула дверью машины.
        - Ну, извини, - Шурик открыл дверцу и сел рядом с расстроенной девушкой, - Ерунду сказал, дурак, виноват. Если бы ты туда не залезла, мы бы всего этого не узнали. Алис, пойми, для тебя это просто журналистское расследование, а для меня - гораздо большее. Олегыч и Макар наши, реконструкторы. Как бы тебе объяснить… Реконструкция - это не просто увлечение прошлым. Это ещё и товарищество «людей с лица необщим выраженьем», понимаешь? Мы ненормальные, чокнутые, если хочешь, одержимые. А ещё мы очень крепко дружим. У моих друзей - проблема. А значит, это и моя проблема. И если я сейчас не сделаю для них все, что только смогу, то буду считать себя дерьмом всю оставшуюся жизнь.
        - Хорошо, - тихо сказала Алиса, - я всё поняла. Я туда пока не пойду. И зря ты думаешь, что я - беспринципная тварь, которую интересует только сенсационный материал. Этот материал никуда не годный, между прочим. Ненаучная фантастика типа летающих тарелок. Ни один серьёзный журналист про такое писать не станет - побоится угробить свою репутацию. Это как актрисе в порнофильме сняться. Я пошла делать эту штуку, - кивок на «искалку», - ясно понимая, что, скорее всего, никогда про это не напишу. А теперь - эта история для меня уже больше, чем обычное журналистское расследование. А сейчас иди, Шурик, иди, пожалуйста. Потом созвонимся, хорошо?
        Шурик хотел что-то сказать, но посмотрел на Алису, вздохнул и вылез из машины.
        Алиса ехала домой без мыслей, без эмоций, сосредоточившись на дороге. И только дома, сунув в вазу «искалку», дала волю слезам.
        Потому что за захлопнутой дверью остались не только незнакомые ей Семёновы, Смольские, Каретников и Войтюк - за ней остался барон Евгений Петрович Корф, идеальный мужчина, принц на белом коне, о котором мечтает каждая девушка. И только теперь, когда чуда не произошло, Алиса призналась себе, что влюбилась в него. Влюбилась глупо и безнадёжно, как тринадцатилетние девочки влюбляются в рок-звезд.
        XXV
        Апрель 1888-го года.
        В Москве полно народу.
        - Уже больше года здесь, а всё никак не могу привыкнуть к таким перлам - сказал Ромка.
        Он в недоумении стоял перед пёстрым двухэтажным домиком в самом начале Гороховской - там, где она выходит на Земляной вал. Фасад домика украшала вывеска:
        Рудометчикъ Нефедъ Шелепко
        онъ же омозолю съ корнемъ
        Чуть дальше, на соседнем «особняке», над особой, наполовину застеклённой дверью, значилось:
        Кислощёвое заведеніе съ газировкой фрухтовой воды.
        К. Панкратовъ.
        Возле двери толпилась стайка гимназистов - большие, телячьей кожи, ранцы, лопоухие, стриженные почти налысо головы, шинели с откинутыми на спину башлыками - в Москве по утрам подмораживало.
        - Вот поди, додумайся, что это за «помозоли»? По нашим временам - точно вопросик для «Что, где, когда»…
        - Да чего тут гадать? - добродушно заметил его спутник, солидных габаритов человек с длинными запорожскими усами и смушковой шапке-папахе.
        - «Рудомётчик» - значит отворяет кровь по всякому нездоровью. Ну и, как водится, и мозоли срезает. А иногда такие умельцы-знахари ещё и пиявок ставят.
        Последнюю реплику услыхал молодец, высунувшийся из загадочного заведения - судя по всему, сам Нефёд Шелепко.
        - Так ведь был у меня раньше по пиявкам, Ерофей звали. Выгнал я его взашей. Портило, не лекарь - то ли дело, были ране пиявочники-цырульники! А этот - страмотишша одна, клиенты жалобятся, спасу нет…
        Говорливый знахарь перевёл дух и посмотрел на физиономию другого Ромкиного спутника. Щёку доцента Евсеина украшала не слишком крупная, но приметная бородавка.
        - А вот, господин хороший, можем бородавочку вам свести? Один пустяк - сало свиное с солью, сочёк от цветка подорожника жёлтого. Вот и всё! Никакая бородавка не устоит. Только денежки уплатите, а мы уж со всем нашим старанием…
        Огорошенный бесцеремонным обращением доцент открыл, было, рот, чтобы ответить нахалу, но Гиляровский, похохатывая, крепко ухватил его за рукав и увлёк прочь. Вдогонку им неслось:
        - Очень обидно, ваше степенство, такая к моим словам непочтительность! Могли бы и ответить, не побрезговать, а вы изволите харю от моей личности воротить!..
        - Да, это Москва. - отсмеявшись, репортёр полез в карман за платком, высморкался. - Тут за словом в карман не лезут, это вам не чинный Петербург. Нет, но каков гусь, а? Мы ему слово, а он - десять: шестизарядная пустомеля системы Лефоше, а не человек!
        - Не понимаю я вашего, Владимир Алексеевич, панибратства с подобной публикой. - сварливо отозвался доцент, высвобождая из лапищи Гиляровского рукав пальто. - Вы, как человек образованный и пишущий, должны понимать, что…
        - Это ты, дюша мой, «высокообразованный». - хохотнул Гиляровский. - А нам ку-у-да, всё образование - в юнкерском училище недоучкой, да в цирке, да в бурлацкой артели… Нет уж, ты, братец, народ слушать научись, без этого в нашем, газетном деле невозможно-с! Вот где живое слово, куда там Пушкину с Некрасовым, да и нам, высокомудрым… и он кивнул на мальчишку-газетчика, надрывавшегося на углу:
        - Последние новости дня, «Вечернее время! - орал юный распространитель прессы. - Хроника - Негус абиссинский купил апельсин мессинский, зонтик от дождика, два перочинных ножика! Как в Африке пушками сражаются с лягушками, как земля кружится, как кто с кем дружится, как шах персидский прошёл по улице Мясницкой! Как и почему у Вильгельма - анператора прусскова длинный нос прирос!
        - Но это же возмутительно - вот так издеваться над одним из могущественнейших монархов Европы, к тому же, дружественным России! - возмущался Евсеин. - Куда полиция смотрит!
        Но Гиляровский, не слушая, направился вниз по Гороховской; незадачливому доценту оставалось только поспешать за своим спутником.
        Репортёр напросился за компанию с Ромкой и Евсеиным, в общем, случайно: явившись на Варварку, они как раз наслаждались горячим чаем, как вдруг, в Яшину «сыскную» контору нежданно заявился Гиляровский. Он был здесь желанным гостем и порой подолгу просиживал за конторкой, беседуя с серой мышкой Натальей Георгиевной о городских делах. Увидав гостей, Владимир Алексеевич обрадовался и насел с расспросами. Он был в курсе дел гостей из будущего, так что Ромка не счёл нужным скрывать от репортёра цель визита.
        И как-то само собой получилось, что на охоту за следами порталов, они отправились втроём - Ромка, Вильгельм Евграфович и Гиляровский. До Земляного вала дошли пешком; по дороге зашли в мастерскую под вывеской «Лудимъ, паяемъ, починяемъ ведра тазы и каструліи», и там им по чертёжику, извлечённому доцентом из бумажника, быстренько спаяли мудрёную проволочную конструкцию. Пока Владимир Алексеевич развлекал лудильщика беседой, Евсеин закрепил на новорожденном агрегате пяток драгоценных зёрнышек.
        Опробовали его тут же, возле мастерской - безрезультатно. Оставалось идти на Гороховскую и искать вожделенную «тень» портала уже там.
        Евсеин, позабыв о невоспитанном «рудомётчике» с головой ушёл в процесс - лицо его стало отрешённым, глаза доцент то крепко зажмуривал, то закатывал вверх. Прохожие недоумённо косились на приличного господина, занятого странным баловством с проволочной бирюлькой. Около троицы уже вертелись уличные мальчишки, и Ромка грозно нахмурившись, оттеснял их от учёного - мало ли что придёт сорванцам в голову? Гиляровский озирался по сторонам и тискал что-то в кармане.
        Кастет? Ромке приходилось видеть костоломное приспособление, которое таскал с собой репортёр.
        А ведь нервничает Владимир Алексеич! Если откроется портал - как бы он на той стороне бед не натворил. Вид у него не такой уж и вызывающий - подумаешь, шуба! - но какой-нибудь не в меру ретивый полицейский вполне может и докопаться. Надо сразу же уходить - благо, до их с Ольгой квартиры от дома с порталом не больше пяти минут быстрого хода. Понять бы, сколько времени там прошло с тех пор? Ромка никогда не мог толком разобраться в заумной математике временных параллелей двух миров.
        - Вот что, Вильгельм Евграфыч… - обратился Ромка к учёному, как только тот оторвался от своей драгоценной проволочной штучки. - Какой месяц на той стороне? Как у нас или…. помнится, когда у нас был март, там был ещё только декабрь…
        Евсеин поднял глаза и озадаченно посмотрел на молодого человека.
        - Видите ли… хм… Роман Дмитрич… я, собственно, не уверен, но, если предположить, что масштаб времени сохранился после схлопывания «червоточины» - тогда выходит один к десяти. А это значит, что там прошло месяца полтора, ну, может, чуть больше.
        - Погодите, дюша мой… - прогудел Гиляровский. - Помнится, господин Семёнов говорил, что если кто-то из «гостей» возвращается к себе, на ту сторону - время будет идти одинаково. Он ещё целую теорию их этого вывел…
        - Именно так. - Евсеин кивнул. - Но не просто находиться там, а с бусинкой от чёток. А откуда ей там взяться?
        - Погодите… Вот вы Роман Дмитрич, говорили, что один из злодеев сбежал в будущее?
        - Ну да. - подтвердил Ромка. - Дрон. Ну, успел, так и что с того?
        И хлопнул себя по лбу.
        - Точно, Владимир Алексеич! И как это я сразу не подумал? Если Дрон сумел уйти в портал, значит у него была бусина! Значит, на той стороне время идёт так же, как и у нас и там сейчас… дайте посчитаю… апрель 2016-го!
        - Ну, это только если негодяй всё это время держал бусину при себе. - возразил доцент. - Он, когда обнаружилось, что порталы закрылись, мог её припрятать. А то и вовсе выбросить. В этом случае…. - ох!
        Доцент уронил проволочное приспособление - и замер, сжимая виски ладонями, и раскачиваясь из стороны в сторону. Глаза у него закатились, на губах выступила пена.
        - Вильгельм Евграфыч, голубчик, что с вами? - Гиляровский подхватил Евсеина под локти. Тот сразу обмяк, обвис на руках репортёра. - Да в себе ли вы? Роман Дмитрич, извозчика, скорее! Не видите - плохо ему!
        Ромка, подхватив с мостовой прибор (не дай бог, не покалечить хрупкую конструкцию) кинулся наперерез извозчичьим санкам, очень вовремя свернувшим с Земляного вала.
        Вокруг Гиляровского с Евсеиным, уже собирался народ. В толпе раздавались крики, бабье оханье, кто-то побежал за городовым. Жалостливая торговка с лотком сахарных петушков на лучинках, даже всплакнула. Двое мужичков - один в распахнутом полушубке, другой в куцей поддевке - помогали разворачивать возок. Кургузая соловая лошадёнка, испуганно приседала на зады и тревожно прядала ушами. Мужики, обозлённые непонятливостью кучера, обидно покрикивали:
        - Куды, куды, щучий сын, поперёк мостовой? Тоже извозчик!.. Ванька ты потяночный, а не извозчик! Тебе на катке сидеть, а не лошадью править! Всю Москву обошёл, а дурней дурака не сыскал!
        - Давай крути, тудыть тя растудыть! - поддакивал второй, в поддёвке. - Не видишь, барин сомлел, того гляди - помрёт! Давай, живо, разворачивай свою екипажу, в околоток повезёшь! Ну, чего уставился как солдат на вошь? На кошке тебе катать, а не на кобыле! Сворачивай, храпоидол!
        Толпа постепенно рассасывалась - разносчики, чистильщики обуви, просто досужий люд наперебой обсуждал происшествие. Известное дело, Москва - здешнюю публику хлебом не корми, а дай посудачить, почесать языки. А потому, ни один из участников событий не обратил внимания на одинокого господина в потёртой чиновничьей шинели, следившим за происходящим из-за угла дома. И уж тем более, никто, кроме Ромки, не мог опознать в серебристой коробочке, мелькнувшей в его руках простенькую корейскую видеокамеру.
        Странный незнакомец подождал, когда зеваки разойдутся, огляделся по сторонам и сдавил пальцами крошечную штучку, прикреплённую к воротнику шинели - высоко поднятому по случаю ветреной погоды.
        - Второй в канале. Я их видел, всех троих. Только что засветились возле дома Семёнова, прямо у подворотни с порталом.
        В штучке зацвиркало, затрещало, и комарино-тонкий голос ответил:
        - Иди за ними. Надо знать, куда они направятся.
        - Незачем. Одному стало дурно на улице, пошли в дом.
        В штучке защёлкало и пропищало:
        - Продолжай наблюдение. Отбой.
        - Отбой.
        XXVI
        Июль 2015-го года.
        Самое время поднять самооценку.
        Утром Алиса критически осмотрела себя в зеркале, вздохнула, подумала, и набрала Динару. Подруга работала в салоне красоты, принадлежавшем её мамаше; утро, проведенное в таком вот заведении - лучший способ снять стресс. После шопинга, разумеется. Но на правильный шопинг сейчас нет денег - из-за расследования Алиса несколько забросила работу, и счёт на кредитке стал незаметно таять. Пока не критично, но… на правильный шопинг не хватит. Потому что ПРАВИЛЬНЫЙ шопинг - это когда заходишь туда, куда хочется и покупаешь всякую ерунду, просто потому что хочется.
        Ну да ладно. К двум часам Алиса стала свежа, прекрасна - и больше не блондинка. Волосы на этот раз покрашены в каштановый цвет, близкий к её натуральному, чтобы, когда они отрастут, не надо было бы возиться с покраской корней. Сегодня Алисой занялась сама Динара, заявив, что она хочет вернуть подруге её кельтский типаж: каштановая пушистая коса, синие глаза, чёрные брови, почти без коррекции. Блондинок-Барби вокруг и без того пруд пруди, а тут - уникальность и естественность!
        Девушка полностью отдалась в умелые руки подруги. Массаж лица, три маски одна за другой, бровки, покраска, маникюр - все тридцать три удовольствия. Заодно порыскала по обычным местам в интернете - нет ли где работы. Увы, лето - всегда затишье для фотографа. Звонки Петровичу и Хвосту тоже успеха не принесли.
        - Пусто? - сочувственно спросила Динара.
        - Увы. Есть две стадии отсутствия денег: «Денег нет» и «Денег нет ваще». У меня пока что первая, но не за горами и вторая. Ну да ладно, что-нибудь придумаю.
        Пока Алиса нежилась под маской Динара куда-то убежала, потом вернулась с таинственным видом:
        - А у нас, похоже, есть для тебя кое-что!
        - Ой, правда?
        - Тсс… сейчас мама с одним человеком всё обсудит и скажет.
        Работа нашлась. Некая очень богатая дама кавказского происхождения пожелала фотосессию, и тетя Лика убедила ее, что Алиса - именно тот фотограф, что ей нужен. Завтра в одиннадцать они с тетей Ликой поедут к клиентке.
        Вот и отлично! Пора возвращаться к привычному ритму жизни. К чёрту порталы, рыцарей на белых конях, всю эту ненаучную фантастику. Надо Шурику - пусть копает. Отдать ему ноут, ключ, листки с чертежом, «искалку», последний шарик в пакетике… и всё забыть.
        Дома Алиса, продолжая план психологической разгрузки, переоделась не в практичное, а в романтическое, подходящее новому образу. Достала подаренные мамой сережки с синей финифтью ручной работы. Теперь можно ехать и отдыхать. Работа - завтра.
        Уходя, Алиса прихватила с собой «искалку». Зачем? А просто так, захотелось.
        После любимого Пушкинского музея, вдоволь побродив среди скульптур, девушка поехала обедать в любимое кафе «Кошачьи сны». Тихая фоновая музыка, хрустальные бантики, свисающие с потолка, кресла-клубки, в которых так замечательно отдыхается после долгого дня. И кухня тут отличная. Неторопливо прикончив тающую во рту форель и выпив кофе, Алиса решительно встала, расплатилась и поехала на улицу Казакова.
        Потому что ей так хочется.
        Лишь бы не встретить эту Антонину Сергеевну с её нескончаемым потоком авторитетных утверждений и недопесиком Ричардом.
        XXVII
        Июль 2015-го года
        Вторая попытка не всегда удачная.
        У длинных юбок есть недостаток - в них неудобно выбираться из машины. Приходится подбирать подол чуть ли не до колен. И вот ведь странно: можно надеть самое рискованное мини, и никто не обратит на это внимания, а стоит подобрать подол длинного платья, обнажив щиколотку, и все мужчины - у твоих ног. Поэтому сегодня Алиса, прежде чем выходить, каждый раз внимательно смотрит, не окажется ли рядом какой-нибудь любитель романтических знакомств - чтобы не привлекать его запретной наготой ножки из-под сатиновых оборок.
        Улица пуста.
        Достав из пакета «искалку», она неторопливо направилась к домику, уже почти полностью облепленному пластиковой облицовкой. Между прочим, эта облицовка нарушает исторический облик старой Москвы! А ещё под нею селятся пауки, плесень и сырость, разрушающая стены. Но кого это волнует? Зато не надо следить за фасадом, ежегодно его подновлять и штукатурить. Удобство, дешевизна и показуха!
        И тут…
        Рамка в руках завибрировала и дрожа развернулась в сторону того самого домика, будто тот внезапно превратился в гигантский магнит. Алиса, конечно, ожидала реакции рамки, но чтобы так сильно! И еще, похоже, проволочная штуковина греется, а руку, сжимающую её, ощутимо потряхивает, будто сквозь неё пропускают ток!
        Алиса, задыхаясь от волнения, побежала к дому. Вот оно, вот! Прямо по новенькому сайдингу прорисовался дрожащий светящийся контур, тонкий, как паутинка, замкнутый по верхнему контуру полукружьем. Портал? Подворотня? Да!!! Свободной рукой девушка нашарила в сумочке сотовый и вдавила кнопку видеозаписи. Неожиданно контур потускнел и погас, горячая рамка перестала дрожать, обвисла и вяло клюнула в сторону.
        Алиса проторчала возле проклятого дома около часа. Несколько раз она просмотрела запись, чтобы убедиться, что никакая это не галлюцинация. Вот он, этот контур - самый его край попал в кадр, примерно за секунду до исчезновения.
        Алиса несколько раз вынимала «искалку» и принималась ходить перед фасадом, косясь на заветное место и изо всех сил прислушиваясь к ощущениям в ладонях. Но, увы, больше ничего. Девушка готова была оставаться на улице Казакова хоть дотемна, но тут в перспективе соседнего переулка угрожающе нарисовалась тучная клякса по имени Антонина Сергеевна. Пришлось срочно ретироваться в машину.
        Отъехав на пару кварталов, Алиса дождалась, пока словоохотливая дама уведет домой недопесика Ричарда, припарковалась напротив «заколдованного места», и снова достала рамку. Ничего - то есть, реакция имеет место, но слабенькая, едва-едва уловимая. Совсем, как вчера. Алиса даже пожалела, что настырная дама ушла - хорошо бы расспросить бы ее, в какое конкретно время появлялись на Казакова загадочные пришельцы? Может, нужный эффект наблюдается только в определённые часы?
        На город неспешно опускались прозрачные июльские сумерки. Мысли носились в Алисиной каштановой головке встревоженными стайками, как стрижи перед дождем:
        «Так… портал на самом деле существует, теперь сомнений нет. Только он какой-то нестабильный. Испортился? Возможно, но он есть, он существует, он - не бредовая выдумка пациента из Сербского! Кстати, он упоминал, что с ним что-то не так…
        Надо позвонить Шурику… нет, не надо звонить Шурику, её видео - никакое не доказательство, чушь собачья. К тому же, видеоролик не откроет ей проход в прошлое, даже если ей ничего и не пригрезилось. Да и не стоит ничего доказывать этому айтишнику-реконструктору, который опять примется командовать, почувствует себя альфа-самцом. Что за жизнь, все норовят покомандовать Алисой!
        …ну ладно. Предположим, портал откроется. И что? Хорошо, если на той стороне окажется журналист Семёнов, или «медикус» Каретников. А если не они, а Геннадий Войтюк со своими экстремистами? А если этим отморозкам удалось грохнуть царя, и они устроили-таки революцию? И теперь там форменный красный террор?
        …а если она войдёт в портал - но не успеет проскочить на ту сторону, а захлопнется?…
        Алисе стало страшно, как никогда в жизни. Рядом стояло Неведомое - и властно, неудержимо, водоворотом, затягивало девушку в свои глубины. Прежняя жизнь, предсказуемая, беззаботная в общем-то, время от времени сдабриваемая, ради пущей остроты, лёгкими приключениями, вдруг показалась зыбкой, словно отражение в луже. Осознание серьёзности происходящего навалилось, придавило, перехватило горло душным тошнотворным комком.
        В голове мухой билась мысль: «Надо что-то делать. Сама? Нет, самой не справиться. Это - взаправду, это серьёзно. Боже, там ведь ещё и наркотики замешаны… что, если на той стороне ждут те негодяи? Попадёшься, убьют, заставят работать на себя? Скорее, звонить в полицию! Они ведь вроде однажды уже настучали этим беспредельщикам по голове, верно?»
        Алиса торопливо извлекла из сумочки планшет - и снова прокрутила запись сбивчивого рассказа Дрона. Вот оно!
        «Значит, когда нас на той стороне, в прошлом менты прижали… нет, не городовые или жандармы царские, этих мы бы только так уделали. Менты там были наши, натуральные, с «калашами». Козлы! И откуда они там взялись, я сам охренел, - а как просёк расклад, так сразу всосал - надо валить в портал. А то там бы и покрошили! Ну, я и свалил - а меня тут же пэпээсы за рога и в стойло, прикинь?»
        Как же она с самого начала не обратила на это внимание? В перестрелке, случившейся в прошлом, участвовали наши, современные полицейские - стало быть, государство в курсе? И наверняка, всё засекречено, этим занимаются крутые аналитики и оперативники, как в сериалах… но ведь тогда, спецслужбы вычислили и её, Алису? Не могли не вычислить - если не после налёта на квартиру Семёнова, то после визитов на улицу Казакова уж наверняка? Наверное, здесь всюду понатыканы скрытые камеры наблюдения, и каждый её шаг… ещё и телефон… они же ВСЁ могут!
        Алиса затравленно оглянулась. На улице спокойно, даже пустовато. Девушка подавила невольную дрожь.
        Так, не будем пороть горячку. Что там говорил Дрон? Патрульные с автоматами? Нестыковочка - будь дело на серьёзном контроле, то действовали бы не полицейские, а крутые спецназовцы, обвешанные снаряжением и оружием, как инопланетные киборги. И вообще, если государству всё известно - кто бы подпустил её к этому дому? Всё бы перекрыли, оцепили… да она вообще ничего не узнала бы! Потому что, кто бы тогда упёк главного фигуранта, Дрона, на рядовую психиатрическую экспертизу?
        А раз так - отставить панику. Примем версию, что государство этим вопросом не занимается. Поправка - ПОКА не занимается. В органах работают отнюдь не дураки, и ей просто повезло, что она первой заинтересовалась горячей темой. Пройдёт совсем немного времени - и где надо поймут, что имеют дело отнюдь не с бредом обдолбанного уголовника.
        Или не поймут? Сам Дрон, при всей своей маргинально-уголовной лексике, на идиота не похож. И он всерьёз надеется на Алисину помощь. А значит, будет сидеть как мышь под веником и, скорее всего, перестанет грузить врачей и следователей байками о порталах. А что тогда? Непонятно. Ни Степан Стопкин, ни сама Алиса никогда не вели настоящих криминальных расследований, и сейчас ей попросту не хватало опыта, чтобы оценить хотя бы ближайшие перспективы.
        В общем, ясно одно: самой не справиться. Даже сейчас, на начальном этапе. А дальше - дальше будет ещё круче, ещё непонятнее, ещё опаснее? Так?
        Так. А значит, нужна поддержка. Причём именно поддержка, а не руководство, поэтому Шурик, увы, отпадает. Извини, друг дорогой, но тебе придётся пока побыть в неведении.
        И Алиса, убрав в сумочку планшет, решительно направилась к «Королле», припаркованной на другой стороне улицы.
        Двигатель заводить она не стала. Надо посидеть, собрать мысли в кучку. Девушка наморщила лобик. Позвонить Олежику? Ага, он, как психиатр, выслушает, а потом окажет ей профессиональную помощь. Нет, не годится. Довольно и того, что школьный приятель навёл справки о том, кто занимается делом этого Андрея-Дрона. Между прочим, должностное нарушение, сведения-то наверняка не для широкого пользования. Хотя и секретными их тоже назвать нельзя - это же не личные данные эксперта, работающего по делу. Так, где там это записано? Ага, вот… фамилии, правда, нет, не сумел узнать Олежик. Зато - телефон. Алиса, решившись, набрала номер.
        - Московское городское управление внутренних дел, следственное управление, дежурный следователь капитан Потапов. Говорите!
        - Ой, простите, ошиблась! - Алиса торопливо сбросила звонок - как раз в тот момент, когда голос в трубке снова повторил своё «Говорите!»
        Хоть сообразила вовремя! Во-первых, что за дурость - звонить с мобильника, который вычислят в семь секунд! Для таких звонков есть уличные автоматы. Во-вторых, голос в трубке был усталым и раздраженным; воображение нарисовало девушке грузного пожилого мрачного мужика в мятой форме. Начнёт докапываться: «кто дал номер да откуда» - не успеешь оглянуться, как засветишь Олежика. Да, ведь он ещё и помог проникнуть на режимный объект, так что рыльце в пушку у обоих. Нет уж, товарищ капитан Потапов или как вас там. Дежурьте по своему управлению внутренних дел, вам и без нас работы хватает…
        Что дальше? Идти в ФСБ? Не станут там её слушать с этими бредовыми историями про портал. К ним, наверное, каждый день ходят такие чокнутые, с рассказами про всемирные заговоры и инопланетные тарелочки. Нет, нужен кто-то, кто поверит, выслушает до конца, отнесется серьёзно, а потом ещё и поможет разобраться. И при том - не будет украдкой пялиться на её ноги, готовый поддакивать во всём миловидной, но вот беда, слегка спятившей девице. Причём человек этот должен быть не просто образованный - учёный.
        И тут Алису осенило. Конечно же! Дядя Юля! Он знает всё на свете, да знакомых разных научных заведениях у него пруд пруди. Уж он-то Алису хотя бы выслушает!
        Позвонить, договориться - это оказалось делом трёх минут. Дядя, редко носивший с собой мобильник, на счастье оказался дома и был, как всегда, рад видеть племянницу. Алиса свернула с опостылевшей улица Казакова на Земляной вал. До Юго-Запада ехать часа полтора, не меньше - пробки, пробки…
        Алиса то и дело косилась в зеркало заднего вида - не пристроился ли кто-нибудь за её «Короллой»? Понятно, что если её уже пасут спецслужбы, то их она просто так не обнаружит. А если подельники Дрона? Нет, с этим делом пора заканчивать, а так и до здравствуй паранойи недолго…
        Бдительная Антонина Сергеевна опустила фотоаппарат и отошла от окна. Она уже около часа наблюдала за подозрительной девицей, благо из кухонного окна улица Казакова была как на ладони. Ишь, перекрасилась, одежду поменяла! Не поможет, голубушка, номерок машины уже взят на карандаш. Да и фотографии теперь есть. Пойти в органы, рассказать об этой охотнице за аномальными зонами - или как она там представлялась? Кстати, никакого «общества по изучению аномальных зон» в Москве нет. Антонина Сергеевна специально навела справки - не одни вы, молодёжь, умеете пользоваться интернетом. А вот о том, что такое бдительность граждан, вы, похоже, забыли - всё бы вам видеокамеры да прочие технические штучки! Нет, шалишь, от внимательного ока Антонины Сергеевны даже мышь не укроется!
        XXVIII
        Июль 2015-го года
        Не стоит забывать о делах.
        Дядя Юля слушал Алису, не отрываясь от своего занятия - он ковырялся тонкой, длинной отвёрткой в массивном часовом механизме. Он выглядел так, будто пролежала лет тридцать под открытым небом - зелень патины, тёмная, почти чёрная бронза. Но кое-где, там, куда дядя Юля уже успел добраться, просвечивал блестящий металл. Алиса пригляделась повнимательнее. Как-то ей случилось оказаться на «стимпанк»-вечеринке - викторианский стиль, мужчины в цилиндрах и очках-гогглах, девушки, кто в платьях с турнюрами, кто, напротив, в агрессивной коже с блестящими клепками. У многих аксессуары сделаны из бронзы и часовых шестерёнок. Алису тогда увлекла эта своеобразная эстетика - особенно когда она прошлась вдоль стены, увешанной искусно состаренными фотографиями локомобилей-паровиков, старинных фабричных агрегатов в стиле «ретро», нелепых, похожих на плавучие комоды, броненосцев…
        А ведь это тоже знак. Если верить записям из ноутбука Семёнова - «портал» с на улице Казакова ведёт как раз во времена самого что ни на есть стимпанка. И даже королева Виктория там царствует…
        Алиса обвела взглядом кухню. Точно, пещера Гингемы - правы дядюшкины студенты! Только вместо чучела крокодила с потолка свисает на цепях деревянная рама, увешанная половниками, дырчатыми ложками, ножовками, мотками бечёвки или проводов, наколотыми на проволочные крючки листиками - так дядя Юля хранил разные квитанции.
        Сверху, на тёмном брусе примостились, усиливая впечатление, пузырьки, баночки, бутылочки, бутыли, бутылищи. дядюшка обставлял кухню, руководствуясь одному ему понятной логикой. В результате помещение в любой момент может превратиться в химическую (алхимическую!) лабораторию, слесарную мастерскую, уголок радиотехника. Готовить, правда, там не особенно удобно, но старика это обстоятельство нисколько не огорчает.
        Боже мой, как же приятно сидеть в скрипучем кресле с лакированными подлокотниками и пить крепкий чай из старой, с детства знакомой фаянсовой кружки, на которой голубым нарисованы парень с гармошкой, девушка в платочке и вьется подпись: «Делу - время, потехе - час». Это специальная «гостевая» кружка. Пакетики и заварные чайнички дядя Юлий не признаёт - чай заваривался в особой зелёной эмалированной жестяной посудине, которая, судя по её виду, раза в два старше Алисы. «Чай надо заваривать только в жестяной литровой кружке» - говорит старик. «Заливать крутой кипяток, с размаху кидать горсть заварки, а потом, опускать в воду горящую головню. И напоследок прикрывать верхонкой, пока не настоится. И только тогда он будет правильный!»
        С горящей головнёй в московской кухне трудно, хотя Алиса не без оснований подозревала, дядюшка, когда нет гостей, находит выход из положения. Зато остальной ритуал соблюдался неукоснительно, включая «верхонку» - старую, невероятно замызганную брезентовую рабочую рукавицу, которой дядя Юля и прикрывает заварочную кружку. И чай выходит на славу - крепкий, в красноту, ароматный, без всяких там фруктовых добавок. Разве что, чабрец или мята - их дядя тоже сыплет сам, из баночек, стоящих на свисающей с потолка конструкции.
        Старик, оторвавшись от внутренностей часов, взялся за пульт видеоплеера. На экране на мгновение возник голубоватый контур портала. Дядя Юля задумчиво поскрёб отвёрткой за ухом.
        - Если бы это была не ты, я бы решил, что всё это вульгарная мистификация. Вот что, давай-ка, излагай снова, по порядку. И пожалуйста, со всеми подробностями! Но только факты, а выводы свои пока что придержи при себе - добавил он, не скрывая иронии.
        Алиса недовольно дёрнула плечиком, но кивнула: вспомнила, как десять минут назад прямо с порога, взахлёб вывалила на дядю свои соображения - порталы между мирами, заговор, наркотики, бандиты, ФСБ…
        - Хорошо, - Алиса открыла ноутбук, - расскажу в том порядке, как сама узнавала. Сначала был подэкспертный и подследственный Андрей Пухов, более известный, как Дрон. Его арестовали как раз на улице Казакова; обвинение связано с оружием и наркотиками. Он и рассказал мне про портал. Имеется даже запись разговора, правда, качество очень плохое. Я сделала расшифровку записи, но…
        - Давай и то и другое. Толку, конечно, от твоей расшифровки… представляю, что тебе там понапричудилось! Ладно, не обижайся, шучу… - сбавил тон дядюшка, увидев, что Алиса готова обидеться всерьёз.
        Когда дело дошло до квартиры Семёнова, дядя покосился на Алису и вздохнул:
        - Авантюристка! И в кого только, интересно знать? Мать - женщина во всех отношениях положительная, отец - так и вовсе тихий, аки голубь. А дочка просто искательница приключений. Это надо удумать: лезть в окно по верёвке!
        - Это не авантюризм, а целеустремлённость - недовольно буркнула Алиса. - Если уж берусь за дело, то всегда стремлюсь довести его до конца!
        - Любой ценой?
        - Ну, дядя Юля, а что мне было делать? Люди же пропали!
        - Ну-ну! Не припомнишь, что там Данте писал про благие цели? Или вас таким вещам уже не учат?
        Алиса помнила.
        Когда девушка рассказывала про Шурика, дядя, рассматривая кадр, где реконструктор поднимает своего жеребца на свечку, поинтересовался:
        - И как ты решилась обратиться к этому парню? Вполне мог раззвонить своим приятелям, а то в милицию заявить!
        - В полицию, а не в милицию.
        - Прости уж, как привык, так и называю, переучивать поздно. А ты от ответа не увиливай - тебе он что, понравился?
        - Не-а. Не моего романа. Просто с другими проблем могло быть ещё больше. К тому же, он знаком и с Семёновым, и с Каретниковым. И тоже сильно за них переживает - с тех самых пор как они пропали. Друзья всё же… ну, может, не друзья - приятели. Реконструкторы народ особый, у них принято держаться за своих.
        - И не только у них. - отозвался дядюшка, пролистывая фотки с «ахтырских» манёвров. - И ты призналась этому гусару, что полезла в квартиру его приятеля?
        - Да, - не стала увиливать девушка, - Но я же не воровать туда полезла… Ну… то есть…
        Дядя махнул рукой:
        - Ясно с тобой все. Теперь подробно про то, что было вчера и сегодня. В чём были различия - вплоть до того, на каком расстоянии от стены стояла, как падал солнечный свет… в общем, всё и подробнее. И вот что дай-ка мне ещё раз просмотреть тот файл, где Семёнов описывает «искалку»?
        Алиса торопливо защёлкала мышкой.
        - Так… ага… вот. Ясно. Давай дальше, и ничего не пропускай…
        Алиса в третий раз повторила рассказ о происшествии на улице Казакова. Дядя Юля почти не перебивал - только задал пару вопросов, помечая что-то на листке.
        - Нагрелась, говоришь? До какой температуры, хотя бы приметно? Не знаешь? Ну да, ещё бы… А что с рукой? Ожог не остался?
        Алиса протянула дяде раскрытую ладошку. Следов на коже не имелось.
        - Так и запишем: температура не выше пятидесяти градусов по Цельсию. - заключил дядя. - Но явно выше температуры тела, иначе ты не сказала бы «горячо». Значит, между сорока пятью шестью и шестьюдесятью градусами. Сколько, говоришь, это продолжалось?
        - Несколько секунд, я думаю…
        - «Несколько» - это сколько?
        Алиса взяла рамку в руки и попыталась воспроизвести свои действия: сначала она чуть не уронила прибор, потом полезла за сотовым - чтобы снять возникший контур портала.
        - Получается, примерно пятнадцать секунд. - подытожил дядя, - Тогда могло быть и горячее, ты просто не успела обжечься. Кстати, как у нас сегодня с температурой воздуха?
        - Жарко. - девушка отложила рамку и снова уселась в кресло, - Разве это имеет значение?
        - Имеет. Возможно. Не знаю. Но раз уж мы взялись разбираться - надо зафиксировать все факты, кто знает, что потом окажется важным, а что - нет? Ты давай, продолжай, насчёт своих ощущений!
        - Ну… Мне ещё нехорошо стало, голова закружилась, в глазах зарябило, даже замутило немного. Но это и от волнения могло - давление, например, подскочило.
        - В твоем возрасте - и уже давление? - скептически хмыкнул дядюшка. - Что-то хилая молодежь пошла. Толи дело в наше время! Тогда все ГТО сдавали, а о давлении иначе как к пятидесяти и не думали! А теперь - все или аллергики, или гипертоники, или ещё что-нибудь.
        - Я в фитнес-клуб хожу! - возмутилась Алиса. - Там знаешь, какие нагрузки?! А с давлением у меня уже были мелкие нелады - зимой, когда с гриппом свалилась.
        - Ну ладно, всё равно - запишем. Опиши ещё раз, что ты чувствовала…
        Дядя углубился в свои заметки, непрерывно черкая что-то. Не глядя, взял со стола полную кружку, обжёгся, зашипел, но от бумаг не оторвался. Алиса терпеливо ждала.
        Минут через десять дядя Юля поднял глаза на племянницу.
        - Пока данных недостаточно, чтобы подключать ещё кого-то. Хорошо бы самим повторить опыт: замерить, подсчитать, а уже потом думать, как быть дальше. Есть на примете один мой бывший студент - он работает как раз по схожей тематике. Но идти к нему надо с нормальными данными, а не с этими вот цидулками - и он пренебрежительно кивнул на свои листки. - Во сколько, говоришь, таджики в фасадом возиться прекратили? Значит, тоже надо к вечеру… хотя, стоп! Завтра воскресенье, так что их, скорее всего, не будет. Давай-ка к трём дня; ну а окажутся там - посидим где-нибудь, подождём. Договорились?
        - Хорошо. За тобой заехать? - кивнула Алиса.
        - Незачем, доберусь на метро. А вот оборудование кой-какое надо прихватить. У тебя машина далеко припаркована? Сейчас загрузим, ты завтра на место и подвезёшь. Оно, знаешь ли, увесистое…
        Алиса засобиралась.
        - И вот что ещё… - добавил после краткого раздумья дядя Юля. - Надо заранее глянуть, где поставить машину. Хорошо бы, прямо напротив того места, где появился этот контур? Я тогда заранее смонтирую в салоне кое-какие датчики, откроем дверцу, и… ты ведь не торопишься? А то придётся повозиться…
        И принялся распихивать по карманам мотки провода, катушки изоленты, коробочки и - о, ужас! - компактную аккумуляторную электродрель.
        Алиса вздохнула. Ну, теперь держись! Найдут они портал или нет - ещё не известно, а вот салон её красавицы ожидает, судя по всему, нелёгкое испытание. Ну да, что не сделаешь ради сенсации?
        Когда они спускались по лестнице, - в свои семь с хвостиком десятков лет дядя Юля принципиально не пользовался лифтом - мобильник тренькнул. СМСка.
        Динара писала: «Завтра, в 9-30 утра возле салона». О господи! Фотосессия у той ВИП-дамы! Алиса о нём и думать про это забыла! Надо подготовиться - объективы подобрать, да мало ли…
        - Дядя Юля! - заторопилась девушка. - У меня тут возникло срочное дело, я машину пока здесь оставлю, а сама - домой. Завтра приеду пораньше и заберу, хорошо?
        Сунула старику в руку ключи, и, не дожидаясь ответа, торопливо застучала каблучками вниз, по лестнице. Теперь придётся ловить такси… или лучше на метро? А завтра ещё ехать сюда ни свет, не заря, чтобы успеть к этой фифе…
        Ох, и горек ты, хлеб журналиста!
        XXIX
        Апрель 1888 года
        Пора определиться с намерениями.
        - Ну, вы и напугали нас, Вильгельм Евграфыч. - встревоженно говорил богатырского сложения господин. - Как же так, батенька? Хорошо хоть до фатеры Романа Дмитрича рукой подать - доставили вас сюда, чтобы отлежались и в себя пришли. Сейчас мы вам бульончику куриного - он лёгкий, для организма очень пользительно…
        Евсеин приподнялся на локте и огляделся по сторонам. Комната, скорее всего, кабинет - книжные полки, глубокое кожаное кресло. На столе тёмно-серебристый прямоугольник - ага, оптическое устройство, «монитор», кажется? Ну да, они же на квартире у Романа, а он тоже гость из будущего…
        - Простите, милостивый государь, я не… - доцент скривился, пытаясь вспомнить имя-отчество собеседника. Тот горой нависал над ним, занимая половину не слишком просторного кабинета.
        - Какие церемонии, Вильгельм Евграфыч, голубчик? - удивился здоровяк. - Или… да вы помните ли, что с нами приключилось? Стойте-стойте, сейчас вам помогу…
        Евсеин с помощью собеседника уселся на диване и принялся осматриваться. Одежда вся на месте, кроме сюртука. А, нет, вон он: висит аккуратно на спинке стула. Крупный господин - это, конечно, Гиляровский московский газетчик, - сидит рядом, на гнутом канапе. Несчастный предмет мебели поскрипывает, жалуясь на чрезмерную тяжесть. Евсеин провёл ладонью по лицу и потряс головой.
        - Не переживайте, Владимир Алексеевич, на этот раз память мне не отшибло. Во всяком случае, до момента, когда я лишился чувств на Гороховской - всё помню отлично.
        - Да уж, напугали вы нас!! Возьми да хлопнись посреди мостовой: глаза закатились, бледный, только что пены на губах нет - чисто падучая! Что с вами такое приключилось? Может, это как то связано с вашими изысканиями?
        - С изысканиями… ах да, конечно! - Евсеин скривился - голова всё же побаливала. - Кстати, где эта… этот..?
        - Мухоборйка ваша спиритическая? - догадался журналист. - Цела-целешенька, даже не помялась. Мы её, от греха, в кухне оставили; кто знает, может это из-за неё с вами неприятность приключилась?
        - Из-за неё? Да, пожалуй, так оно и есть. - медленно произнёс Евсеин. - Кажется, Владимир, Алексеевич, я сумел найти то, что искал. Или хотя бы прикоснуться к нему. И, знаете что? Это «прикосновение» и высосало из меня силы. Мне на какое-то мгновение показалось, что через эту, как вы выразились, «спиритическую мухобойку», из моего тела утекает жизнь!
        - Так может её того, от греха?.. - встревожился Гиляровский. - Вы ведь, Вильгельм Евграфыч, сдаётся мне, не собираетесь останавливаться и непременно свой опыт повторите? Не дошло бы до беды…
        - Ни в коем случае! - перепугался Евсеин. - Вы просто не понимаете, Владимир Алексеич, как нам повезло! С первого раза, нащупать эфирный отпечаток «червоточины»! Это прямо как… уж и не знаю что! Я человек не азартный, но поневоле приходит на ум сравнение с «Игроком» господина Достоевского - тот тоже писало невероятных выигрышах на рулетке. Так вот, можете считать, что именно такой выигрыш нам и выпал!
        - Хорош выигрыш… - проворчал репортёр. - ещё парочка, и вы, дорогой мой, богу душу отдадите. Нет, как хотите, а надо подумать об осторожности…
        - Полностью с вами согласен.
        В комнату вошёл Ромка. В его руках исходила ароматным паром большая чашка.
        - Барон голову с меня снимет, если с вами что приключится!
        - Но позвольте, Роман Дмитрич! - возмутился Евсеин. - Есть же обстоятельства! в конце концов, господин Корф не мог предвидеть всего! Уверен - будь он здесь, то одобрил бы мои действия! Вы представить себе не можете, какая нам выпала удача - и предлагаете отказаться от этого шанса из-за какого-то пустячного недомогания? А если мы не сумеем больше нащупать отпечаток?
        - Один-то раз нащупали? - резонно возразил Ромка. - Куда он теперь денется?
        Доцент замотал головой.
        - Куда именно - не знаю, но «деться» он вполне способен. Структура «червоточин» - это энергетические протоки, которые особыми образом переплетаясь, удерживают их в стабильном состоянии. Энергию эти потоки черпают… ну, скажем из мирового Хаоса, из «тёмной энергии», заполняющей мироздание. Я не очень понимаю смысл данного явления, просто пользуюсь наиболее адекватными терминами, который мы сумели подобрать с герром Бухардтом. Для многого из того, что мы узнали в современной науке попросту нет подходящих терминов, понятий…
        - Это всё крайне интересно, господин доцент, - Ромка, вновь почувствовавший предательскую зевоту, прервал излияния Евсеина. - Но, нельзя ли попроще? На бытовом, так сказать, уровне? Сами ведь говорите, что у нас нет времени…
        - На бытовом? Хм-м-м… - Евсеин пожевал губами, отчего сделался похож на пожилую меланхолическую лошадь. - Ну, скажем так: в рабочем состоянии «червоточина» подпитывается энергией, которую сама же и черпает из окружающего пространства. Но, если тоннель разрушен, подпитка отсутствует и устройство - та самая проволочная конструкция - тянет энергию из окружающей среды. Причём не само по себе, а через человека, который кто держит его в руках. А бусинки при этом играют при этом роль своеобразных магнитов. Подключившись с их помощью к «червоточине», человек превращается в своего рода проводник. Весьма неприятное ощущение, доложу я вам - будто из организма высасывают жизненные силы.
        - Это вы только сейчас поняли, или знали раньше? - с подозрением осведомился Ромка. -
        - А хоть бы и знал, что с того? Я уже давно думаю над этим, и наш опыт стал последним звеном, после которого картина сложилась окончательно!
        - То есть, - уточнил Гиляровский, - теперь вы в точности представляете, что происходит с «червоточиной»?
        - Именно! - доцент ответил с вызовом. И куда только делась недавняя слабость?
        - И если мы не будем терять времени, я готов заново её открыть! Пусть ненадолго - но это шанс, господа!
        И, помедлив, добавил:
        - Кстати, Роман Дмитрич… у вас в чашке, случайно, не куриный бульон? Признаться, я несколько проголодался…
        Гиляровский забрал чашку у Ромки и протянул доценту. Тот приник губами, обжёгся, и принялся шумно, как ребёнок, тянуть сложенными в трубочку губами ароматную жидкость.
        - А вы, Владимир Алексеевич, - спросил меж Ромка. - никак с нами собрались, в будущее? Смотрите, дело это рискованное. Наряд у вас неподходящий, да и документов нет. Если что - как с полицией объясняться?
        - Да и вы, Роман Дмитрич, не слишком подходяще одеты. - заметил репортёр. - Погоны хоть бы сняли… А за меня не беспокойтесь - какой бы я был газетчик, если бы не смог с городовыми объясниться? Вряд ли они за сто тридцать лет сильно изменились.
        - В общем, вы правы, - вздохнул Ромка. - А шинель я, и правда, лучше здесь оставлю. Была у меня где-то старая, партикулярная…
        Пока Евсеин допивал бульон, Гиляровский с преувеличенной беззаботностью рассматривал фотографии на стенах кабинета. Ромка, тем временем отыскал чёрную студенческую шинель. По меркам двадцать первого века достаточно нейтральна: мало ли, на улицах пальто в стиле «ретро»? В Москве видели и не такое: продефилируй он по улицам в парадной форме поручика, при сабле, с револьвером на шнуре, побрякивая шпорами - покосятся и пройдут мимо. Эка невидаль - реконструкторы, ролевики и прочие городские сумасшедшие…
        Порывшись в сейфе, Ромка рассовал по карманам паспорт, права, нетолстую пачку купюр Российской Федерации - всего тысяч двести. Добавил к ним горсть золотых монет, и, после недолгих колебаний, - несколько золотых с камешками, брошек.
        Деньги и золото принадлежали всей компании путешественников во времени и хранились здесь на случай непредвиденных трат. Ромка извлёк из ящика стола ключи от их с Ольгой квартиры. Немного подумав, нашарил карманный «пепербокс» системы Лефоше - с откидным спусковым крючком и вращающимся блоком стволов. Не самое грозное оружие - зато необычный облик этого «пистоля» позволит ему, в случае чего, сойти за сувенир. Добавил пачку шпилечных патронов в пачке из серого пористого картона с эмблемой льежской оружейной фабрики. Ну, кажется всё?
        XXX
        Июль 2015-го года
        Осторожно, двери открываются!
        Лидия Давидовна оказалась современной дамой чуть за сорок. Яркая, узкобедрая, с красивым, чуть ассиметричным лицом. Безупречный макияж, холёная кожа, алое с белым платье от кутюр. Хотела она романтики, воздуха и вызова; с тетей Ликой и Алисой говорила мило, без покровительственных ноток, чем сразу расположила к себе собеседниц. А ещё - рядом с клиенткой всё время держался огромный мраморный дог, несмотря на грозный вид - вполне добродушный и игривый. Дога Алиса тоже поснимала, уж больно яркий был типаж - современная «дама с собачкой».
        Это же надо: почти в центре Москвы, почти что на Воробьёвых Горах, а если точнее, недалеко от улицы Довженко, в долине речки Сетунь - зеленая тенистая лужайка, теннисный корт, бассейн. Не стоит даже примерно прикидывать, сколько всё это может стоить…
        Для Алисы фото-сессия была работой, а вот для Лидии Давидовны - развлечением. И торопиться шикарная дама не собиралась: сначала предложила гостьям фрукты и прохладительные напитки, потом долго обсуждала с «мастером», где и как лучше расположиться для съёмки. Повела Алису в свою гардеробную, чтобы та помогла отобрать подходящие туалеты. Дальше последовал перерыв на ланч, который, к слову сказать, подавали три официантки. Алиса сравнивала этот дом с квартирой своей приятельницы Верочки, супруги чиновника, отметившегося в первом расследовании Стёпы Стопкина. Да, тут - настоящее богатство, тогда как там всего лишь подделка, имитация, попытка держать марку.
        Фото-сессия шла уже часа полтора, и тут выяснилось, что клиентка хочет «особенных фото, не для всех». Снимок в стиле «ню» - причём именно «ню», ни в коем случае не что-то более вульгарное. Нагая, но ничего не видно - ну, вы же понимаете, милочка?
        Будь неладны богатые клиентки с их выкрутасами! Алиса передвигала вешалки в гардеробной, пока взгляд её остановился на огромной шторе из золотистой органзы - в складочках, рюшечках, изящно задрапированной по окну.
        Алиса молча сдернула штору с карниза и понесла её в сад. Лидия Давидовна удивлённо подняла брови - но не спросила, молча пошла следом. Проходя через столовую, Алиса указала на вазу с фруктами:
        - Апельсины тоже нужны. Все.
        А потом началась вакханалия складок, призывно просвечивающего сквозь них нежного, смуглого тела - и разбросанных апельсиновых корок. Чётко различалось лишь лицо в пол-оборота, обнажённое, немыслимо точёное плечо и рука с апельсином; остальное таяло в золоте множества слоев прозрачной ткани.
        К двенадцати часам девушка начала нервничать. Если всё так пойдет дальше - ей нипочём не успеть на встречу с дядей Юлием! Клиентка явно стремится извлечь из фото-сессии максимум удовольствия. Конечно, куда ей торопиться - за свои-то деньги? Вот и вживается неторопливо в роль фотомодели, а точнее, английской королевы перед съёмками для дворцовой хроники. Алиса, улучив момент, намекнула тете Лике, что время вообще-то поджимает, у неё важная встреча с дядей.
        Восток есть восток - тамошние люди с уважением относятся к родственным обязательствам. Через полчаса Лидия Давыдовна, наконец, отпустила девушку-фотографа, договорившись созвониться денька через три - когда фотографии будут обработаны и готовы пробники. Сказала, что желает получить большой фотопортрет и крупноформатный альбом с «теми самыми» снимками. На том и расстались; в другое время Алиса мысленно потирала бы руки, предвкушая более чем щедрую плату, но сегодня было не до того.
        Уф! Осталось пробиться сквозь пробки на улицу Казакова - дядюшка старательно начинил её «Короллу» хитрой аппаратурой, так что салон напоминает теперь «Кадиллак» из фильма «Охотники за привидениями». Ещё вопрос, пригодится ли всё эти приборы: а ну как у тротуара перед заветным домом попросту не окажется места? На руках, что ли, откатывать чужие тачки? Или разыскивать хозяев и затевать склоку?
        Антонина Сергеевна удобно устроилась у распахнутого окна. Фотоаппарат и бинокль - непременные атрибуты гражданской бдительности - дожидались своего часа на подоконнике. Ждать им недолго, вон и новый персонаж нарисовался! Так, взять бинокль, подкрутить рубчатое колёсико фокусировки…
        Раньше его точно видно не было - мелкий, энергичный дедок весьма подозрительной наружности. Пришёл один, остановился возле «поднадзорного» дома, озирается… достал что-то из кармана, жмёт кнопки, поворачивается туда-сюда… ну точно, иностранный агент! А вот и давешняя девица - подъезжает на своей иномарке и ставит её напротив дома, едва не поддав бампером багажник малиновой «шестерке». Вылезла… дедок сделал ей ручкой, не отрываясь от своей шпионской коробочки. А это что? У девицы в руках биолокационная рамка! Что они там делают? Дедок прикручивает рамку к своему прибору… ну, точно, шпионы! И никакая это не экстрасенсорная рамка, а самая настоящая антенна! И, наверное, психотронная - Антонина Сергеевна недавно изучила в интернете цикл статей на тему психотронного излучения, предназначенного для зомбирования ничего не подозревающих москвичей. Никакого сомнения - вот оно! Шпионы с психотронной излучательной пушкой в самом центре Москвы! А дедок старается, крутит свой прибор…
        Девица подняла антенну, водит ею туда-сюда… ну точно, шпионы, агенты, заговорщики! А это кто? Их же не было только что? Трое, на тротуаре, в шубах… Шпионы! Шпионы!
        Антонина Сергеевна торопливо защёлкала мыльницей.
        Конец первой части
        Вторая часть
        Три дня на Поле чудес
        I
        Апрель 1888-го года
        Полезно порой оглядываться.
        В низких прокуренных, пропахших пивом и скверной стряпней залах галдели посетители. Среди столов сновали торгаши с мелочным товаром, бродили случайно проскользнувшие нищие, гремели кружками монашки-сборщицы. Много было студентов - потолкавшись на Сухаревке среди букинистов (те давали нищей учащейся братии учебники и тетрадки лекций во временное пользование, по пятачку за неделю), они шли в низок и часами сидели, сбившись в тесный кружок за самоваром.
        Геннадий не раз захаживал сюда, при этом одеваясь так, чтобы сойти за студента - не самого бедного, но и не слишком зажиточного. Подскочивший мальчишка-половой, усадил гостя подальше от шума, в уголке, обмахнул тряпкой стол, принял заказ и убежал на кухню.
        Ждать долго не пришлось. Половой не успел ещё вернуться с заказанной снедью, а к столу уже подошли двое. Геннадий отметил, что на этот раз они выглядят не в пример презентабельнее. Он сделал жест, приглашая гостей присоединяться.
        - Ну, что у нас нового?
        - Евсеин в Москве. - заговорил Егор. - Прибыл день или два назад, точнее выяснить я не смог. Сразу связался с Гиляровским и с этим, как его… из наших бывших…
        - С Романом Смольским. - подсказал второй визитёр. Он состоит инструктором при Фанагорийских казармах.
        - Точно. - подтвердил Егор. - Втроём они вчера появились на Гороховской. Доцент вытащил из саквояжа какую-то проволочную штуку и стал бродить вдоль стены дома - ну, вы понимаете, какого…
        - Понимаем, разумеется. - отозвался Геннадий. - Дом с порталом, тот, где велосипедная мастерская Семёнова.
        - Там ещё Роман Смольский живёт, снимает квартиру на втором этаже. - добавил второй гость. Как и на прошлой встрече, он был одет в студенческую шинель с молоточками Императорского Технического училища.
        - Не перебивайте, пожалуйста, Тимур. - мягко попросил Геннадий. «Студент» дёрнулся, будто его кольнули шилом, и, ляскнув зубами, захлопнул рот. - Я не ошибся, вас Тимуром зовут?
        «Студент» несколько раз подряд кивнул. На лбу у него выступили мелкие капельки пота.
        «…боится, раздолбай… И правильно, пусть боится…»
        - Так что было дальше, Егор?
        - Я ж говорю: походили они, походили, а потом Евсеин возьми да и хлопнись на мостовую, репортёр его едва успел подхватить. Фигню эту проволочную обронил… Ну, они его под белы руки - и в дом.
        - К Смольскому на хавиру. - осмелился вставить второй. Геннадий строго посмотрел на него, но одёргивать не стал.
        - Во-во… - подтвердил Егор. - А сегодня такая история приключилась: вышли они, значит, из дома и пошли туда, где вчера доцентику худо сделалось. Я камеру из рукава достаю, ставлю на автоматическую съёмку - чтобы, значит, ничего не пропустить. Гляжу - ан, их уже нет! И как я только пропустил? Всего-то на полсекунды глаза отвёл!
        - Обычное дело. - кивнул Геннадий. - Момент ухода в портал практически невозможно зафиксировать постороннему наблюдателю. На снимках тоже, надо думать, ничего?
        - Пусто. - подтвердил парень. - Три кадра размытые и всё.
        - Что ж, это хорошая новость. Теперь можно не сомневаться, что нашим «друзьям» удалось восстановить портал и отправиться в будущее. Таким образом, наша задача определена: надо и дальше следить за домом на Гороховской и ни в коем случае не упустить момента их возвращения.
        - А почему бы просто не уйти вслед за ними? - спросил «студент». - Ключ-бусинка ведь у вас?
        Геннадий покачал головой.
        - Попробовать, конечно, можно, хотя я не уверен, что это сработает. Если наши контрагенты умеют блокировать порталы - что мешало им запереть, так сказать, за собой дверь? Но дело даже не в этом. Вы не подумали, что на той стороне могут ждать?
        - Нас? Кто? - опешил «студент».
        - Да хотя бы полиция. Или ФСБ. Напомнить, сколько за нами числится разных подвигов? Торговля оружием, наркотики, экстремистская деятельность… Шагу ступить не успеем, как нас повяжут!
        - Это если они сообщат, что проход открыт… - помедлив, сказал «студент». - А зачем им светиться-то а?
        На это у Геннадия был готов ответ.
        - Могут послать анонимное сообщение. Мол, в таком-то месте скоро появятся преступники, состоящие во всероссийском розыске, ждите. Полиция наверняка захочет проверить. И потом, откуда мы знаем, что за связи у Семёнова в ментовке? Может, у них там всё схвачено?
        - Было бы схвачено - наших бы ещё тогда всех повязали. - резонно возразил «студент».
        - А если им нарочно дали пройти на эту сторону? Вы прикиньте, какой авторитет Семёнов и его компашка нажили у местных властей одним только срывом покушения на Императора?
        - Ну… - спорщик замялся. - Я об этом как-то не подумал…
        - А надо бы! - жёстко ответил Геннадий. - Короче, соваться в портал пока не стоит. Вот дождёмся этих, возьмём, расспросим - тогда и будем решать.
        В кармане у Егора пискнуло. Он торопливо полез пальцами за воротник, вытащил чёрный шарик на тонком проводе и вставил в ухо.
        - Ага… ясно… секунду, сейчас решим…
        - Димон? - жадно спросил «студент». - Что там у него?
        - Вы его снаружи оставили? - теперь Геннадий смотрел на визитёров с неодобрением. - Почему не предупредили?
        - Решили подстраховаться. - объяснил Егор. - Мы с Тёмой, прежде чем сюда идти, встретились на Трубной. А он сзади шёл - смотрел, не будет ли хвоста.
        - Всё равно, надо было предупредить. - Геннадий недовольно посмотрел на чересчур уверенного в себе подчинённого. - И что ему надо?
        - Да говорит, пасли нас. Он поздно заметил, только здесь, на Сретенке, возле трактира.
        Геннадий немедленно напрягся.
        - А что ж сразу не сообщил?
        Парень пожал плечами.
        - Может, не был уверен?
        - А сейчас уверен?
        - Вроде, да.
        - Так… - Геннадий задумчиво поцокал языком. - Пасут, значит… оружие при себе есть?
        Вместо ответа «студент» отодвинул полу шинели и продемонстрировал заткнутый за пояс пистолет с длинным глушителем.
        - У меня тоже ТТ. - сказал Егор. - А у Димона «Кипарис» с глушаком. Будем валить?
        - А что, есть другие идеи?
        - Тогда пошли! - студент сделал попытку встать. - Сейчас мы его…
        - Да сиди ты, не дёргайся раньше времени… - Геннадий недовольно поморщился. - Побеседуем пока, закусим, а Димон пусть наблюдает.
        - А если филёру ждать надоест?
        - Филёру-то? - Геннадий издал короткий смешок. - Это вряд ли, они народ терпеливый. Сидим ещё полчаса, потом вы двое выходите и шагаете прочь. Димон - за вами, и чтоб всё время был на связи! Филёра валите где-нибудь в переулке. Нам шум лишний раз поднимать ни к чему, и так, по ходу, засветились, что твой фейерверк…
        - Ну, как он?
        Егор присел рядом с телом. ТТ с навёрнутым глушителем он положил рядом с собой, на мостовую.
        - Холодный. Пуля в башку, и ещё две - в грудь.
        «Студент» длинно, тоскливо выругался. И ведь как хорошо всё было задумано! Они вдвоём углубляются в лабиринт переулков между Сухаревкой и Цветным бульваром. Филёр, ясное дело, идёт за ними - а по его следам, в некотором отдалении, следует третий член группы с изготовленным к бою пистолетом-пулеметом под полой шинели. Оставался сущий пустяк - найти местечко поукромнее и изрешетить не в меру ретивого топтуна из трёх стволов. Глушители у всех троих, особого шума быть не должно, как и распорядился Войтюк…
        Но - не вышло. Стоило шепнуть в скрытую под воротником «работаем», как топтун отпрянул к стене, под защиту угла дома и «двойкой», навскидку, свалил преследователя, только-только начавшего поднимать свой «Кипарис». После чего, дал с двух рук три короткие очереди по идущим впереди, заставив их, в свою очередь, искать укрытия. И - кинулся в отступ, зигзагами, уклоняясь от летящих вдогонку пуль, забыв на бегу «законтролить» бьющегося на брусчатке Димона.
        «…шустрый малый, что тут скажешь. И - профи…»
        - Тёма, ты заметил, из чего этот козёл шмалял?
        - Как не заметить! - кивнул «студент». - Стечкин. Выходит, никакой это не филёр?
        - Выходит, так. Думаю - человек семёновского сыскаря, как там его…
        - Еврейчика? У которого контора на Варварке?
        - Во-во. И «Стечкин» у него тоже от Семёнова. Небось, не дурее нас, тоже натаскал стволов… Зуб даю, у него и рация была, со сканером. Наверняка слушал нас и первым отреагировал…
        - Хреново дело. - «студент» поскрёб затылок. - Слушай, получается, пока мы доцента пасли - эти за нами следили?
        - Так и есть. Влипли мы, Тём…
        - Тогда старшего над предупредить, и поскорее! А вдруг и его?..
        - Как? Ты, может, знаешь, где его искать?
        - Нет.
        - Вот и я не знаю. Сказал - сам нас найдёт.
        - Конспирация… - понимающе кивнул «студент». - А что с домом на Гороховской - и дальше будем следить? С этими козлами на хвосте?
        - А что ещё остаётся? - Егор пожал плечами. - Войтюк прав, вариантов нет.
        - Сволочи… «студент» сплюнул на брусчатку. - Вот бы этого жидёнка, как его там…
        - Яша. Фамилии не помню.
        Да хрен ли его фамилия! Завалить бы его, говорю… А лучше взять тёпленьким - и яйца в пассатижи. Много чего рассказал бы…
        - Мечтать не вредно.
        Димона жаль… - «студент кивнул на распростёртое тело. - Главное, ведь даже выстрелить не успел…
        - Хорошо подготовлен, сучара… - Егор замысловато выматерился. - Вот, к примеру, чем ещё это Роман в Фанагорийских казармах занимается.
        - Думаешь?
        - А то! Пол-Москвы судачит о пострелушках, которые там устраивают… Говорят - особыми пилюлями с краской. Вот вам и краска!
        Студент огляделся. В узком переулочке (как сообщала пробитая пулей из ТТ жестяная табличка - «Калмыков тупик» остро воняло сгоревшим порохом. Как ни странно, инцидент до их пор не привлёк внимания местных жителей. Хотя - чему тут удивляться? Все участники перестрелки пользовались глушителями, и шума произвели немного.
        Впрочем, тянуть не стоит. Три, максимум пять минут - и в переулке начнёт собираться толпа. Московская публика охоча до зрелищ.
        - Тело-то куда денем?
        - А куда его денешь? Забери всё, что не здешнее - и валим, пока фараоны не набежали.
        - И то верно. Ему уже всё едино, а нам их ждать интереса нет.
        «Студент» наклонился, обшарил карманы убитого, избавляя их от всякой мелочёвки - запасного рожка к «Кипарису», рации, горсти монет, смятых купюр - и вслед за спутником растворился в переулках.
        II
        День первый
        Полезно порой следить за своими словами
        День начался привычно-нудно. С утра пришлось сидеть в ОВД на долгом и бессмысленном инструктаже - раз в неделю нам вдалбливают в голову последние распоряжения по МВД, касающиеся профилактики терроризма. Вам, конечно, знаком этот высокий казённый штиль: «В соответствии с ранее поступившим распоряжением по УВД гор. Москвы от…».
        Что ж, моё дело - сидеть, слушать и не высовываться. Потому как, кто я есть сейчас? А почти никто. Даже не штатная единица, так, необязательный довесок, головная боль - Онуфриев Ярослав Леонидович, стажёр следственного отдела Басманного ОВД города Москвы. Выпускной курс МГЮА, кафедра уголовно-процессуального права, заведующий профессор наш Воскобойников. Я специально попросился на преддипломную практику в ОВД, поскольку давно решил пойти в розыск.
        В нашей академии мало кто рвётся продолжать карьеру в УгРо. Раньше-то студенты были, по большей части либо мажоры, либо зубрилки. Но после прихода нового ректора (старый покинул свой пост в связи с безвременной кончиной прямо на рабочем месте), многое изменилось. При новом начальстве ушли излишняя академичность и строгость, появились редкие экземпляры творческих идеалистов, оживилась студенческая жизнь, которую раньше душили, как могли. И кроме тех, кто стремился в предпринимательское право и гражданский процесс, стали попадаться и энтузиасты «уголовки». Те, кто видит себя капитаном Жегловым или Давидом Гоцманом.
        К преддипломной практике у нас традиционно подходят спустя рукава: ищи занятие по душе, договаривайся, только кафедру не напрягай. Сам старайся, если есть желание и связи. У меня как раз они нашлись: посодействовал приятель Коля Миркин, уже два года числившийся в отделе системным администратором. Тем более, что перед академией я честно оттянул год срочной, что в нашей альма матер большая редкость - максимум, два-три уникума на курс.
        На кафедре не возражали, тем более, что тему диплома я выбрал прямо-таки классическую для практики в УгРо: «Предварительное расследование, как стадия уголовного судопроизводства». Направление на стажировку оформили в пять минут; живу я на Бауманской, так что до нового места службы рукой подать, две остановки или десять минут пешком. Впрочем, побегать на своих двоих приходится от души - опера, как и волка, ноги кормят, и эту прописную истину мне сообщили в первую очередь. Признаться, я, хоть и шёл в Басманное ОВД по знакомству, ожидал, что отношение ко мне будет эдакое, через губу: «прислали обузу, возись с ним ещё, а у самих дел…» Что ж, дел у местных сыскарей всегда невпроворот, а вот штаты наоборот, не заполнены. Но так уж вышло, что за неделю до моего появления, отдел лишился сразу двух сотрудников: Капитан Веденякин ушёл с повышением в главк, а другой опер, Борис Мареев, загремел в клинику с острым нервным расстройством. Такое случается и с полицейскими - врачи уверяют, что раньше чем через два месяца на службе его лучше не ждать.
        Так что мою персону в отделе законно восприняли как «кадра на вырост», а потому воспитывать взялись всерьёз. К тому же - кто из оперов откажется погонять по своим делам бесплатную рабсилу, да ещё и с высшим юридическим? В результате, каждый раз до дома я добирался на гудящих ногах, выматываясь сильнее, чем на тренировках перед городским чемпионатом по пятиборью, в котором участвовал уже три года кряду. Вот и сегодня: не успел закончиться инструктаж, не успели «старшие товарищи» расставить по местам разномастные стулья, собрать бумаги, покурить на лестничной площадке второго этажа, где всегда кучкуется народ после инструктажей, - как меня уже выцепил из общей массы мой непосредственный босс, капитан Верховцев, акула сыска районного масштаба.
        - И за что же мне такое счастье, товарищ капитан?
        Сказать, что я был растерян - значило сильно смягчить ситуацию. Несколько минут назад, услышав от капитана Верховцева: «Зайди-ка, стажёр, тут тебе решили поручить кое-что самостоятельное…» я влетел в кабинет босса, как на крыльях. Моего энтузиазма хватило минуты на три - до того момента, как я пробежал глазами первый листок в тощенькой папке. Капитан подал мне её с двусмысленной улыбкой, словно под бледно-жёлтым старорежимным картоном с крупной надписью «Дело №…» скрывалось нечто скабрёзное.
        - Напомни-ка, стажёр, - снисходительно потянул капитан, - что ты там вчера после планёрки позволил себе высказаться по вопросам литературы? Остроумно так, с перчиком, коллеги ещё смеялись?
        Ах, вот оно что! «Нам умные не надобны, нам надобны верные…» А ведь предупреждал меня Макеев, что начальник следственного отдела во-первых, обожает «мужскую» литературу про супергероев, пальбу и визиты в прошлое, а во вторых, лишён зачатков чувства юмора? Что нисколько не мешает ему входить в пятёрку наикрутейших сыскарей Первопрестольной.
        Увы, Боря уже вторую неделю парится в нервной клинике Алексеевской больницы. И когда я собрался сострить по поводу попавшегося мне на глаза томика с логотипом серии псевдо-исторической фантастики, заткнуть меня было некому. Томик я приметил на столе в комнате для инструктажей (бывшем «Красном уголке», как успел поведать Боря) - и оставил её там не кто иной, как начальник отдела сыска, майор Михнёв. Но я же не знал! Разглядел только обложку, где красовался бравый спецназовец в пятнистом камуфляже, под сенью российского триколора. В одной руке молодец держал совершенно не подходящий к его костюмчику пулемёт системы Льюиса, а другой резал горло отвратительного вида типчику в комиссарской кожанке. Фуражку украшала голубая пентаграмма, а физиономия… в общем, за такую картинку где-нибудь в Германии можно схлопотать срок по антисемитской статье. Название оказалось соответствующим, так что сдерживаться я не собирался - и, увлёкшись, не обратил внимания, как враз стих смех вторивших мне коллег. Закончив очередной остроумный пассаж я всё же учуял неладное, и обернулся, следуя за напряжёнными взглядами
коллег, уставившихся на что-то у меня за спиной. Майор Михнёв (надо же, как незаметно подобрался, он что, в мягких тапочках ходит по управлению?) одарил меня доброй улыбкой и проследовал в свой кабинет. А я остался на лестничной площадке, служившей отделу курилкой, всей кожей ощущая сочувственно-иронические взоры…
        Ну что ж, за что боролись - на то и напоролись. Будет мне и пентаграмма, и роковые тайны. Стажёр Онуфриев получил уникальную возможность раскрыть одно из самых резонансных дел современности.
        Вот уж точно - «язык мой - враг мой». Податься, что ли, в охранники?
        III
        День первый
        Первое впечатление - самое сильное
        Алиса не удивилась. Вообще. Только что на тротуаре никого не было - и вот уже стоят и озираются трое, все в архаичной, не по сезону, тёплой одежде. В точности, как описывала бдительная собачница Антонина Сергеевна!
        Первым из троих «гостей» бросился в глаза господин с аккуратной тёмной бородой, богатырского телосложения, в каракулевой шапочке и необъятной шубе нараспашку. Рядом с ним - смутно знакомый парень лет двадцати с небольшим, в тёмной шинели старомодного покроя. Парень поддерживает под локоть мелкого скособоченного дядечку в пенсне.
        - С сезоном-то ошибочка вышла, господа. Не жарко?
        В этом весь дядя Юля. Он и в такой момент не смог удержаться - иронизирует, не желая показать удивления. Молодой человек с изумлением воззрился на «комитет по встрече»:
        - Нет, мы… вы что, ждали нас?
        - Ваша правда, с погодами мы малость не угадали. - не стал спорить крупный господин. Он постучал ботинком о ботинок, сбивая с комья снега - они падали на горячий асфальт и растекались тёмными лужицами. - Ну, так ведь издалека добирались, вот и обмишулились. Шутка сказать: сто тридцать лет, это вам не жук чихнул. Верно, Вильгельм Евграфыч?
        Тип в пенсне не ответил - сил у него хватало только на то, чтобы не уронить проволочную конструкцию, который он судорожно прижимал к груди. А штучка-то знакомая! Точно: в переплетении проволок знакомые чёрные бусинки…
        И тут саму Алису повело - да так, что она чуть не повалилась на тротуар. Господин в шубе еле успел её подхватить. «Искалка» полетела на тротуар. Лоб девушки покрылся крупными каплями пота, ноги сделались ватными, не держали…
        - Что-то вы, друзья мои… - тревожно, уже без иронии начал дядя Юля, но молодой человек в шинели перебил:
        - У меня рядом, квартира! Давайте-ка туда. Это недалеко, за угол и немного дворами…
        Алиса подняла глаза на говорившего.
        - Смольский! Дядя Юля, это же пропавший Роман Смольский!
        И снова повисла на руках господина в шубе, будто этот вскрик отнял у остаток сил. Плюгавый господин закашлялся, побелел как бумага, и, в свою очередь, чуть не повалился на тротуар.
        Алиса пробыла в отключке всего несколько секунд. Придя в себя, она обнаружила, что её усаживают на заднее сиденье «Короллы», а дядя Юля, чертыхаясь сквозь зубы, запихивает в багажник загромождавшие приборы салон. Здоровяк устроил Алису и старался вовсю, обмахивая её сложенной вдвое каракулевой папахой. Рядом Смольский пытался запихнуть на переднее сиденье скрюченного Вильгельма Евграфыча - так, кажется, его назвал попутчик? Проволочная конструкция сиротливо притулилась на капоте.
        Алиса помотала головой. Окружающая действительность плыла, сливаясь в размытые блёклые ленты. Девушку затошнило.
        Дядя Юля захлопнул багажник.
        - Обоим операторам стало плохо. Так каждый раз бывает?
        - Похоже, да. - растерянно отозвался Смольский. - В прошлый раз Вильгельм Евграфыч тоже лишился чувств. - Я же говорю: давайте их ко мне, пусть хоть немного отойдут.
        Тошнота отпустила, мир приобрёл чёткость. Алису по-прежнему слегка качало, но это уже можно было пережить.
        - Вы кто? - обратилась она к здоровяку, отстраняя рукой «веер». - Спасибо, мне уже лучше…
        - Прошу прощения, не представился, сударыня. Недосуг было - вы в обморок свалились. Гиляровский Владимир Алексеевич, репортёр «Московских ведомостей».
        - Что, настоящий? - опешила девушка.
        - Простите, не понял?
        - Ну, в смысле, Гиляровский - настоящий? Тот, который «Москва и москвичи»?
        Эту книгу Алиса читала, давно, ещё в школе. В отцовской библиотеке имелось раннее, тридцатых годов, издание - томик в чёрной затёртой коленкоровой обложке с тиснёными буквами заглавия.
        - Хм… да, я пишу очерки статьи про Москву и её жителей. Об отдельной книге пока не думал, хотя, мне говорили, что я её написал. То есть, ещё напишу…
        И господин закашлялся, скрывая замешательство. Было, впрочем, видно, что он доволен.
        - Вы представить не можете, господа, до чего это приятно - оказаться в далёком будущем и сразу, встретить прелестную юную особу, знакомую с моей писа ниной!
        - Может отложим реверансы и пойдём? - перебил Роман Смольский. - Хочу напомнить, что за безопасность отвечаю я. Здесь мы слишком привлекаем внимание!
        - Поздно спохватились. На нас уже смотрят в три глаза. - И дядя Юля кивнул на торцевую стену красной кирпичной пятиэтажки.
        - Во втором с краю окошке что-то блестит - наверняка объектив!
        - Получилось! - воскликнул вдруг господин в пенсне, - Получилось же, Роман Дмитрич! Мы прошли!
        Ключ легко провернулся в скважине - за время отсутствия хозяев никто не сменил замок, не попытался присвоить бесхозную недвижимость. Ромка, неудобно перехватив кипу счетов, конвертов, листовок (почтовый ящик, разумеется, был переполнен) бочком протиснулся в прихожую. Гиляровский посторонился, пропуская Евсеина и вошедшую следом за ним Алису.
        Девушка осмотрелась. Просторная, круглая прихожая, три двери. Две ведут в комнаты, за третьей, полуоткрытой - короткий коридор. Кухня, санузел? Видимо, так. Высоченные, метра четыре, потолки, лепнина - и уж наверно, не крашеные пенопластовые муляжи, которых навалом на любом строительном рынке. Пол в прихожей - крашеные доски, местами краска вытерлась до дерева. Наверное, лет сорок не меняли, а то и больше… А ничего так жили брат с сестрицей - такая квартирка у самого Садового серьёзных денег стоит!
        В комнатах успел поселиться запах пыли. Сквозь него пробивалась отчётливая нотка плесени, как это всегда бывает в домах, откуда надолго ушли хозяева. Хотя, не так уж и надолго - сколько времени прошло с момента, когда закрылись эти самые порталы?
        - Месяца три с небольшим, как я понимаю… - Роман ответил на её незаданный вопрос. - Забавно, а у нас прошло больше года.
        «У «нас»? - машинально отметила Алиса. - Похоже, парень воспринимает себя жителем девятнадцатого века? - Впрочем, это пройдёт - вот поживёт немного дома и придёт в норму. Однако, бурной радости по случаю возвращения что-то не заметно…»
        - Мы не были уверены, как соотносится масштаб времени после закрытия портала. - сказал доцент. - Это сейчас можно с уверенностью утверждать, что, когда мы вернёмся, там пройдут те же самые три дня, что мы пробудем здесь.
        - А почему именно три, Вильгельм Евграфыч? - осведомился Роман. - Может, мы тут подольше побыть захотим? Или наоборот, завтра понадобится сгонять назад?
        Евсеин глянул на него поверх пенсне.
        - Этот портал не похож на те, какими мы пользовались раньше - нестабильная червоточина, своего рода отпечаток в структуре пространства-времени. Она продержится около семидесяти часов, о чём я уже имел честь вам сообщить. И если вы воспользуетесь ею раньше срока - она схлопнется, причём без следа. Так что, вздумай вы сейчас «сгонять назад» - остальные застрянут здесь. Заново «червоточину» уже не открыть.
        - То есть у вас в распоряжении совсем мало времени? - спросил дядя Юля, входя вслед за Гиляровским в прихожую. - И как же вы собираетесь его потратить?
        Евсеин покосился на старичка, но не ответил.
        - Я имею в виду: вы явились сюда с конкретной целью, или это был эксперимент, ради установления самой возможности такого перехода? А то мне показалось, что у молодого человека на этот счёт свои планы.
        И Юлий Александрович показал на Романа.
        - Значит, это вы с сестрой познакомили Никонова с Геннадием? - допытывалась Алиса. - И те террористы в прошлое попали из-за вас?
        - Не, ну откуда мы знали? Оля тогда с Геннадием всерьёз любовь мутила. То есть это она думала, что всерьёз. Я же полгода, как дембельнулся - а тут такая история! Что мы вообще могли понять? Олька в школе историю не особо уважала, я в армии забыл все, что выучил - а Гена всё на свете знал, излагал, как по бумажке!
        «Что-то я всё время оправдываюсь? - в который раз осадил себя Ромка. - Почему, какую тему не возьми - девица-журналистка всё поворачивает так, что мне приходится объяснять, что я не виноват, не хотел, и вообще был не при делах?..»
        Проблема была в том, что девушка Ромке нравилась, и спорить с ней не хотелось совершенно. Тёмные волосы, узкий, точёный профиль, немыслимые сапфировые глаза… Хотелось соглашаться, поддакивать, вызывать улыбку на очаровательном личике. Хотелось… а вместо этого - град острых, как осколки стекла вопросов, и ни единого шанса перевести разговор на другую тему - например, на то, что она собирается делать сегодня вечером?
        Да что ж это такое, в самом-то деле?
        - Молодые люди, чайник вскипел!
        В дверях гостиной возник старик-учёный. Из-за спины его выглядывал Евсеин; эти двое уже час как уединились под предлогом приготовления чая, и из-за неплотно закрытой двери доносился невнятный бубнёж, обильно пересыпанный малопонятной терминологией. Гиляровский некоторое время прислушивался к ним, но не выдержал - вернулся в гостиную и теперь развлекался «допросом с пристрастием», который Алиса устроила владельцу квартиры.
        После того, как гости из прошлого и члены «комитета по встрече» перевели дух, Ромка предложил сгонять в ближайший магазинчик, купить что-нибудь к чаю. В холодильнике нашёлся закаменевший кирпич бородинского, жалкий кусочек масла да пара банок консервов - брат с сестрой, получив доступ к порталу, быстро приохотились питаться «на той стороне».
        А Алиса всё не унималась:
        - Ну ладно, я понимаю, портал закрылся. Но почему, пока он был открыт, вы не вспомнили о немолодой женщине, которая все глаза выплакала, разыскивая пропавшего сына? Его Валентин зовут, кажется? Что, трудно было дать ей знать, что с ним всё в порядке?
        - Валентин? - Ромка отвёл глаза. - Так он… в общем, убили его. Давно ещё, мы тогда были с Геннадием заодно. Мы и узнали-то об этом только потом, Владимир Алексеич просветил…
        Он кивнул на Гиляровского. Репортёр пристроился на тахте и с интересом вслушивался в беседу.
        - Это вы о том бедолаге, которого застрелили на Хитровке? Да, не повезло пареньку. Две пули - одна в сердце, другая в лёгкое - так мне сказали в университетском морге. Сразу умер, без мучений.
        - Умер? - ахнула Алиса, прижав ладони к щекам. - Несчастная мать! Вы бы видели, что она мне… в смысле, что в блоге Стопкина написано! Я читала - прямо сердце разрывалось!
        Из осторожности Алиса пока не стала открывать всех козырей. заявила, что прочла об истории со странным бредом пациента из института Сербского и исчезновениями людей в анонимном блоге в интернете - и увлеклась расследованием. Разумеется, о визите в квартиру Семёновых девушка тоже предпочла умолчать.
        - Да, надо как-нибудь объяснить… - согласился Ромка. - Сын всё-таки. Хотя, самого-то Валентина мне вот нисколечко не жаль. Он с самого начала был с Геннадием, и только и думал, как бы сделать что-нибудь эдакое… выделиться, короче, хотел, ботан! Потому, наверное, и на пулю нарвался.
        Алиса кинулась возражать, но Роман уже перехватил инициативу:
        - И вообще, по какому праву вы меня допрашиваете? Кто вы такие со своим дядей Юлием? Подумаешь - прочли что-то там, встретили нас на улице, так и что с того?
        Он посмотрел на Алису с нескрываемым подозрением:
        - Кстати, я понимаю, расследование, интернет, то-сё… а скажите-ка мне, откуда вы зёрнышки к «искалке» взяли?
        Алиса поперхнулась чаем и беспомощно уставилась на Гиляровского. Тот хохотнул:
        - То-то, дорогая коллега! Вот вам совет старого газетного волка - внимательно следите за словами. Теперь молодой человек вас не оставит в покое, пока вы ему не ответите…
        Роман кивнул с мрачной решимостью.
        - Да вы, Роман Дмитрич, не переживайте. - продолжил репортёр. - У мадемуазель Фроловой имеются кое-какие профессиональные секреты, и она не спешит их раскрывать. Давайте отнесёмся к этому с сочувствием - не сомневаюсь, что рано или поздно всё прояснится.
        Алиса, почувствовав поддержку, очаровательно улыбнулась Гиляровскому. Ромка нахмурился - опять он остался в дураках!
        - Вот так, Роман Дмитрич, и действует наш брат газетчик, - усмехнулся Гиляровский. Хоть мы с мадемуазель Фроловой и разделены сотней с лишком лет, а всё же - собраться по цеху. Так что, нам палец в рот не клади, верно, барышня?
        - Это уж точно, - развёл руками Роман. - От вас ничего не скроешь.
        Мобильник Алисы издал звонкую трель. Девушка схватила аппаратик - «Шурик рекон.» Фу, чёрт, неудобно… придётся выкручиваться, а как?
        Извинившись, Алиса шмыгнула в прихожую:
        - Ой, Шурик, прости, я сейчас очень-очень занята, давай в другой раз?
        И не дожидаясь ответа, сбросила вызов.
        Ну вот, теперь ещё и думай, что ему говорить…
        IV
        День первый
        Слушать тоже надо уметь
        Я вышел из опорного пункта на Садовой-Черногрязской в семнадцать-ноль-ноль. Лейтенант Скворцов, участковый, принимавший заявление, которое сейчас лежало у меня в папке, не стал скрывать радости, осознав, что ему представился шанс спихнуть криминалистическую загадку века на коллегу. Он торопливо выложил всё, что знал об авторе заявления, и ретировался, отговорившись неотложными делами. Вообще-то, будь я полноценным сотрудником - мог бы и прихватить его с собой - но стажёру это не положено, так что идти «на операцию» пришлось в гордом одиночестве. И, судя по тому, как поспешно покинул сцену лейтенант Скворцов, визит этот запомнится мне надолго.
        - Здравствуйте, сержант Онуфриев, следственный отдел Басманного ОВД Москвы. Провожу проверку по вашему заявлению.
        Дверь, приоткрытая на ширину цепочки, не дрогнула. Гражданка Коробова Антонина Сергеевна внимательно изучала мое удостоверение. За её спиной, в глубине квартиры, надрывалась собачонка.
        - Как мне позвонить вашему начальству, убедиться, что вас в самом деле ко мне прислали?
        Я вручил бдительной гражданке картонный квадратик с отпечатанными реквизитами ОВД Басманный. Дверь захлопнулась. Антонина Сергеевна наводила справки, я покорно торчал на лестничной клетке. А шавка всё лаяла и лаяла.
        Ждать пришлось умеренно - минут семь. Потом цепочка звякнула, меня впустили.
        - Вы проходите на кухню, только разуйтесь, я недавно помыла полы. Вот, тапочки возьмите. Это моего сына - он редко заходит, у мальчика ответственная работа…
        И Антонина Сергеевна сделала значительное лицо.
        Что ж, хоть не стала держать в прихожей. Я понимающе покивал: «А как же, да, конечно, ответственный сотрудник…»
        Хозяйка при ближайшем осмотре чем-то напомнила мне нашу школьную завучиху - такая же основательная, непреклонная, и с таким же крашенным «под каштан» перманентом на голове…
        А в квартирке-то чисто, чтобы не сказать, стерильно. И корицей пахнет… ну точно, домомучительница! Главное - не позволить ей взять себя к ногтю, как одного шведского мальчишку. Разобраться с этим бредом, написать отчет и забыть всё, как кошмарный сон. Спокойствие, только спокойствие, как говорил герой той же книжки - два часа позора, и дело в шляпе!
        Я надел тапочки и проследовал на кухню. «Домомучительница» величественно указала на окно:
        - Вот, посмотрите и убедитесь!
        Я посмотрел. Перед самым окном - реденькая крона тополя, за ней просматривается улица архитектора Казакова, почти во всю длину, до самого Университета землеустройства. Действительно, недурной наблюдательный пункт… Вдоль тротуаров множество припаркованных автомобилей. У дома напротив копошатся таджики в оранжевых жилетах со светоотражающими полосами - То ли починяют тротуар, то ли уродуют фасад офисного особнячка… Я покосился влево - Антонина Сергеевна ждала, сохраняя значительное выражение на лице.
        - И что я должен увидеть?
        - А ничего! - торжествующе заявила бдительная гражданка, - потому что они уже ушли. Несколько часов назад! Вы бы ещё позже приехали!
        Похоже - имеем тяжелый случай…
        Фрекен Бок властно указала мне на табурет, сама тоже уселась. Ей на колени тут же вскочила кудлатая белая шавка. Я собак люблю, но только не таких вот карманных тварей, с мозгом размером с куриный, и таким же интеллектом. Не собака, а два кило склочности, истерики и мелочной злобы.
        Я раскрыл папку и продемонстрировал Антонине Сергеевне её писанину:
        - Ваше заявление?
        - Мое. - не стала скрывать «домомучительница». - Но, должна официально заявить: пока вы теряли понапрасну время, появились новые безобразные факты! Вот, прошу… - и гражданка Коробова протянула мне серебристую коробочку дешёвой корейской мыльницы.
        - Эти шпионы снова появлялись вчера, под вечер. Как раз после того, как ваш сотрудник отмахнулся от моего требования немедленно прислать на нашу улицу наряд! Он даже заявление отказывался принимать - взял только, когда я при нём собралась звонить на Петровку. А вот если бы ваши коллеги выполняли свои обязанности так, как полагается…
        Я слушал, старательно кивая в паузах и тихо сатанея.
        - Так вот, шпионов этих встречала та самая девица, о которой я писала в заявлении. Она приехала вот на этом авто. Присмотритесь: на фотографии можно различить номера. Впрочем, я их записала, сейчас… и дама потянулась к листочку на серванте. Я же сделал то, что от меня ожидали: стал покорно просматривать кадры на экранчике мыльницы. Фотографий было удручающе много.
        - Это не всё. - «домомучительница» будто угадала мои мысли и поспешила лишить даже тени надежды. - Основной массив доказательств у меня на компьютере.
        Массив у неё, вишь ты! Продвинутая тётенька, что и говорить…
        «Домомучительница» тем временем завладела фотоаппаратом.
        - Видите, вот она тут с антенной - эти господа не придумали ничего лучшего, как выдать это приспособление за рамку экстрасенса. А вот, рядом - какая-то тёмная личность со шпионским прибором. Нет-нет, прибора на фотографии не видно, шпион, к сожалению, стоял спиной к окну. Он всего только раз повернулся, я не успела заснять. Такая плоская серая коробочка… Вот, посмотрите, на этом кадре виден уголок!
        Я обречённо кивнул, косясь на счётчик кадров; их в памяти фотика было ещё не менее полусотни. Уголок, и правда, был виден.
        Домомучительница полистала кадры, и торжествующе протянула мне мыльницу:
        - Вот, смотрите: появились шпионы, это первый кадр с ними! И все трое в тёплой зимней одежде, один даже в шубе! Думаете, почему?
        Я промолчал, постаравшись придать своей физиономии максимально заинтересованный вид.
        - Они судят о нашей стране по своим, западным штампам! - торжествующе заявила Антонина Сергеевна. - Если раньше, во времена СССР, американцы хотя бы обучали своих шпионов, то сейчас они настолько пренебрегают нами, что засылают сюда полнейших идиотов. Вроде этих, которые до сих пор думают, что у нас всё время холодно и повсюду снег! Теперь вы понимаете?
        Я кивнул. А, собственно, чего ещё следовало ожидать?
        - Даже одежда старого покроя - наверное, эти негодяи посмотрели голливудский «Доктор Живаго», этот отвратительный пасквиль, и взяли фасоны оттуда. И, кстати, посмотрите-ка на время кадра!
        Домомучительница ткнула сухоньким пальцем в уголок экрана.
        Я посмотрел.
        - А теперь вернитесь к предыдущему! Видите - прошло всего полторы секунды? Так что не надо повторять мне, как тот болван, что опрашивал меня в прошлый раз, что я не заметила, когда эти типы подошли! Не надо делать из меня дуру! Всё строго задокументировано: люди в зимней одежде появились из ниоткуда, и вы не сможете этого отрицать!
        Я кивал, как китайский болванчик, проматывая кадры туда-сюда. А ведь въедливая тётка права - за полторы секунды троица в зимней одежде никак не могла преодолеть довольно приличную дистанцию по тротуару. Снимки сделаны с одной точки, камера не смещалась… может, таймер глюканул? Я отмотал полтора десятка кадров назад. Нет, не похоже…
        - Что это вы делаете? - с подозрением поинтересовалась «домомучительница».
        - Смотрю, как настроен таймер. Я обязан это проверить, чтобы указать в отчете.
        Я что, уже оправдываюсь перед ней? Стоп, так дела не делаются! Я положил фотоаппарат и извлёк из папки бланк протокола:
        - А теперь, прошу повторить всё по порядку, - строго произнес я как можно более официальным тоном, - И, пожалуйста, без измышлений. Скажите, эти трое могли выйти из припаркованной рядом с тротуаром машины.
        - Из какой ещё машины? Нет тут ничего, вот смотрите, видно же! Стоят две иномарки, но в салонах никого!
        - Не отвлекайтесь, по порядку, пожалуйста!
        Я слушал, записывал и тихо охреневал. По словам бдительной гражданки получалось, что на улице Казакова - вот здесь, перед этим самым особнячком, где уныло копошится кучка таджиков - несколько раз подряд, буквально ниоткуда появлялись люди в странной, архаичной одежде. И крайний раз - не далее как сегодня днем. А ведь как раз этот домик фигурировал в сводке о пропаже двоих сотрудников ДПС несколько месяце назад! Помнится, водила, третий из экипажа, сообщил, что двое полицейских вошли в подворотню вслед за каким-то мальчишкой. И не вернулись, а потом оттуда выскочил мотоцикл с вооружённым до зубов типом…
        Типа тут же задержали; к тому моменту к подозрительному домику подъехали ещё две патрульные машины, так что деться мотоциклисту было некуда. Там была ещё какая-то странность… да, точно: протокол осмотра внутреннего дворика, в котором чёрным по белому значится: «Следов мотоцикла не обнаружено», хотя состояние покрытия двора таково, что их просто не могло там и не остаться! И заключение экспертов: среди следов нет ни одного опечатка берцев пэпээсников, за исключением следов тех, кто набежал позже.
        Жителей окружающих домов тогда перетрясли вполне качественно: опросили даже тех, чьи окна выходили на противоположную сторону. Антонина Сергеевна, кстати, оказалась одной из немногих, кто в момент происшествия оказался у окна. Но эта «свидетельница» несла такую чушь, что опрашивавший её оперативник даже не хотел вносить показания в протокол. Ах, вот в чём дело - оперативником был участковый, лейтенант Сергеев! Ну да, конечно, он и отрекомендовал оперу «домомучительницу» местной сумасшедшей, помешанной на тарелочках и всемирных заговорах…
        - Он меня запутал! - возмущалась Антонина Сергеевна, - Твердил: мне по мозгам, мол: «Да вам, гражданочка, привиделось, в вашем-то возрасте, «Икс-файлов», наверное, насмотрелись? А скажите, какие таблеточки вы принимаете? Хам! Морочил мне голову часа два, всю душу вынул, и в итоге записал, что я всё придумала и страдаю галлюцинациями! Я, конечно, отказалась подписывать этот протокол. Да-да, можете проверить! Я как раз тогда и попросила сына купить мне фотоаппарат. И вот, пожалуйста - всё зафиксировано!
        Если верить «домомучительнице», то после той истории появления людей на время прекратились - аккурат, до вчерашнего дня. Но несколькими днями раньше, к «нехорошему месту» зачастили гости, и в частности, вот эта самая девица с фотографии. В первый раз Антонина Сергеевна заприметила её с парнем: они прогуливались по тротуару, «проводя локацию» улицы с помощью проволочной рамки-»антенны».
        «Вот, - Антонина Сергеевна показала на экранчик, - видите, вот это самое приспособление, в руках у девицы!» «Домомучительница» как раз выгуливала Ричарда и возвращалась домой и, разумеется, не смогла пройти мимо. Разговорились, парень заметно смутился, а вот девица оказалась не в пример бойчее - сразу принялась вешать собеседнице на уши лапшу о мифическом обществе, изучающем аномалии на территории Москвы. И при том, что сама совершенно ничего не знала по этой теме! Антонина Сергеевна не пропускает ни одной подобной передачи по телевизору, изучила вопрос в Интернете и ответственно заявляет: девица не в курсе самых элементарных вещей, известных любому исследователю паранормальных явлений!
        Чёрт бы побрал Всемирную Паутину, с его общедоступностью всякого информационного мусора…
        - К тому же, - чуть помедлив добавила Антона Сергеевна, - тридцать лет педагогического стажа, знаете ли, приучают сразу чувствовать вранье!
        Точно, завучиха…
        - Вчера эта барышня приходила снова, на этот раз в одиночку! Перекрасила волосы, надела джинсы и блузку, но меня не проведёшь - я издали заприметила знакомую рамку в её руках. Так что маскарад не удался, и девица, вовремя сообразив, что раскрыта, шмыгнула в машину. Вот в эту самую, что на фотографии, обратите внимание!
        Антонина Сергеевна не подала виду и вернулась домой, где немедленно заняла наблюдательный пункт на кухне - с фотоаппаратом, разумеется. Вот фотографии. А после того, как подозрительная девица покинула улицу Казакова, немедленно написала заявление, поскольку чувствовала, что это далеко не конец, шпионы и прочие подозрительные личности появятся снова. Да, можете поверить - должность завуча лет отменно развивает интуицию. Да, она настоящая патриотка своей страны и знает, как важно проявлять бдительность, и не надо потом говорить, что она не предупреждала!
        Ещё немного, и у меня от этого потока слов голова закружится…
        - А сегодня они появились вдвоём: пожилой мужчина - вот этот, с каким-то шпионским прибором - и девица. На этот раз я её не сразу узнала, только потом поняла, что это он, когда лицо увеличила. Вот, смотрите же!
        - Хорошо, - согласился я, - я всё это внимательно изучу. Только надо эти хм… доказательства перекинуть мне на планшет. Вы говорили, у вас есть компьютер?
        - Разумеется, есть, ноутбук, - с достоинством ответила «домомучительница», - В школе, где я работала, компьютерный класс оборудовали ещё в девяносто пятом году. Я отлично разбираюсь в информационных технологиях, и могу перекинуть фотографии к вам на планшет прямо с фотоаппарата.
        Пока мы возились с перекачкой фотографий, Антонина Сергеевна продолжала делиться впечатлениями о «хаме из органов». Судя по всему, её опрашивал следователь из Центра по противодействию экстремизмом, куда передали дело о пропавших сотрудниках. Разумеется, в телепортацию и шпионов из других измерений он не поверил.
        Но вот фотографии… нет, конечно, этому можно найти разумное объяснение, надо только подумать хорошенько. Вот и подумаю на досуге.
        Уже поздно вечером, в отделе я перечитывал протокол, одновременно листая снимки на планшете. С одной стороны - полный бред. Какие-то психи ищут аномалии при помощи проволочной рамки, а училка-маразматичка на пенсии тоскует по мелкому всевластию…
        Но ведь тем троим в старомодной зимней одежде, в самом деле, неоткуда было взяться! Причём, «старомодной» - это слабо сказано. При ближайшем рассмотрении платье троих незнакомцев заставляет вспомнить «Сибирского цирюльника», а это конец девятнадцатого века, верно? На фотографиях ясно видно, что после появления подозрительной троицы на тротуаре началась какая-то неразбериха: вот девушке явно стало плохо, её сажают в «Короллу»… вот того… господина в пенсне (нет, правда - это же пенсне!), запихивают туда же. Вот трое оставшихся столпились перед машиной… а «Королла», между прочим, на том же месте. А вот они все уезжают - на той же машине. За рулём девица; быстро же она пришла в себя! Номера хорошо различимы, запишем…
        В детективных сериалах герой-оперативник в подобных случаях звонит приятелю в дежурку и просит «пробить номера». И максимум через четверть часа герой получает данные на владельца авто и отправляется делать оргвыводы.
        Увы, у меня подобного знакомого нет, не успел обзавестись. Остаётся официальный путь - но какое обоснование указать для запроса? Что на этой машине уехали инопланетяне, телепортировавшиеся на Землю с Тау Кита? ОВД завален текущими запросами, в журнале непременно должно быть обоснование проверки номеров. Является ли обоснованием заявление чокнутой пенсионерки? Наверное, да. А что, напишу в журнале, что провожу мероприятия по проверке сведений, указанных в заявлении гражданки Коробовой! Типа - отреагировали и всё такое, заява зарегистрирована, так что обращение к базе данных вполне законное.
        И я сел писать обоснование.
        Результат проверки действительно пришёл через полчаса - тут сериалы не врут. Засвеченная «японка» уже семь лет принадлежит Фролову Николаю Петровичу, кандидату филологических наук 1963 года рождения, москвичу. В угоне не числится. В ДТП не попадала. Понятно, что у машины открытая страховка. Девушка - судя по всему дочь, возможно, племянница.
        И что мне теперь с этим делать?
        V
        День первый
        Есть вещи неизменные
        - Эскалатор - это движущаяся лестница, - объясняла Алиса - надо просто встать на ступеньку и ехать. Только за поручень держитесь, видите, это резиновая лента, сбоку. А когда ступенька подъедет к концу - надо вовремя сойти.
        Гиляровский с опаской покосился на рубчатые ступени, появляющиеся из-под металлической гребёнки и, решившись, шагнул вперёд. Его качнуло, репортёр судорожно вцепился в поручень.
        - Забавное изобретение, - пробормотал он, пытаясь скрыть замешательство. - У нас нет ничего подобного, хотя, о метрополитене я, конечно, слышал. В Лондоне он уже лет двадцать как действует - правда, там поезда на паровой тяге. А у вас, значит, электричество?
        - Конечно! - удивилась Алиса. - На паровой - это ж в тоннелях и на станциях все от угольного дыма задохнуться! И в копоти всё будет, и потолки, и стены, да и люди тоже! А у нас - сами видите!
        Гиляровский кивнул.
        - Да, у вас как во дворце, мрамор, свет и очень чисто. И картины эти огромные…
        Мимо бесконечной лентой проплывали рекламные щиты.
        - Это реклама. - поморщилась Алиса. - Спасения от неё нет…
        Вестибюль станции метро «Курская - Кольцевая» произвёл на репортёра сильнейшее впечатление. Гиляровский с минут стоял, озираясь во все стороны; на него натыкались, обходила, вполголоса обругивая неуклюжего провинциала. Но Владимир Алексеевич не замечал язвительных замечаний - взгляд его был прикован к залитому светом купольному своду подземного зала. Алиса про себя порадовалась, что первое знакомство бытоописателя старой Москвы с московской подземкой состоялось здесь, в центре, а не на одной из станций спальных районов выстроенных в непритязательном стиле «вокзальный сортир», вроде «Юго-Западной», или «Войковской».
        После чаепития у Романа Смольского, пришельцы из прошлого разбрелись по Москве. У Ромки немедленно нашлась куча неотложных дел, и он умчался, сунув Гиляровскому и Евсеину по запасному ключу и тощей пачке купюр. Предварительно договорившись с новыми знакомыми, что те не оставят гостей без присмотра. Встреча была назначена на девять вечера, там же, на улице Казакова. Юлий Александрович клещом вцепился в Евсеина и, судя по всему, интерес оказался взаимным: оба учёных мужа не смолкали на мгновение, оглушая спутников потоком невразумительной терминологии.
        Алисе достался Гиляровский, как собрат по профессии. Это изрядно льстило её самолюбию: кому, скажите на милость, доведётся водить знаменитого автора «Москвы и москвичей» по столице, ставшей на сто с лишком лет старше? Жаль, в блоге Стёпы Стопкина об этом не напишешь. А как было здорово - с фоторепортажем, а то и с видеороликом! Море лайков гарантировано!
        День перевалил за четыре пополудни, но на улицах ещё стояла удушливая жара. Небо изливало на Москву потоки зноя; солнечные лучи, отражаясь от асфальта, от оконных стёкол и автомобилей, превращали воздух в нечто густое, душное, неподвижное - хоть бери нож и нарезай ломтями. Гиляровского, по случаю такой парилки, пришлось переодеть. Алиса даже бегала в торговый центр - Ромкины шмотки не подходили репортёру, отличавшемуся богатырским сложением.
        В белой футболке и светлых льняных брюках Владимир Алексеевич чувствовал себя несколько скованно и неловко. «Словно в нижнем белье на улицу вышел», - жаловался он спутнице. Но, присмотревшись к нарядам окружающих, смирился, и с неподдельным интересом косился на девушек в крайне экономных нарядах. На физиономии его угадывалось смущение, и Алиса не раз замечала, как Гиляровский словно опомнившись, отводил взгляд о слишком уж смело одетых девиц. Ну, ещё бы: после нарядов девятнадцатого века - и такая раскованность!
        Владимир Алексеевич заворожённо рассматривал высокие потолки станций, мозаики и лепнину, колонны и ажурное литье. И очень удивило Гиляровского цифровые табло, показывающие время - он даже не сразу понял, что это такое. Алиса объяснила, а про себя подумала, что ведь и в разговорной речи люди теперь говорят не «без четверти одиннадцать», как всего лет десять назад, а «десять - сорок пять» - спасибо таймерным панелям бесчисленных гаджетов и бытовых устройств, повсюду окружающих современного человека.
        Они бродили по метро, то поднимаясь на верх и снова спускаясь в относительную прохладу подземелий; любовались станциями и, между делом, обсуждали, как разительно изменился за эти сто тридцать лет русский язык. К удивлению Алисы, Гиляровский эти изменения осуждать не стал - наоборот, он счёл перемены вполне естественными. Тем не менее, многие понятия приходилось «переводить». Например: почему «подбираться» и «красться» - теперь синонимы? А очень просто - слово «подбираться» более не употребляется в значении «подобрать подол длинного платья»: слово-то осталось, но вот означать она стала совсем другое.
        Гиляровский впитывал Москву всеми чувствами: слушал обрывки речи, голос дикторов, читавших объявления; морщился, накрытый волной сильного, незнакомого запаха и улыбался, когда тянуло ароматом съестного из палатки с хот-догами. Чудеса техники, градостроительства занимали его куда меньше, чем того можно было ожидать; поохав положенное время при виде автомобилей, поездов метро и высоченных зданий, старый москвич всё внимание посвящал теперь москвичам.
        - Сколько же у вас кавказцев и приезжих из Туркестана! - заметил в очередной раз репортёр. Алиса изготовилась с жаром обличать засилье «южан» в столице, как вдруг выяснилось, что Гиляровского удивило отнюдь не количество гостей с окраин. Поразило его то, что за два часа прогулки по центру Москвы он не встретил ни одного горца в национальной одежде, ни одного таджика или узбека в бухарском халате, чалме или тюбетейке - если не считать совсем уж древнего старика, попавшегося им на глаза на задворках Курского вокзала. Гиляровский взглянул на него с нежностью, будто на давно потерянного и вдруг найденного знакомца - он-то привык к тому, что обитавшие в Москве кавказцы и выходцы из Туркестана, как и немногочисленные члены турецкой и персидской диаспор, блюдут национальные традиции. Алиса живо представила себе, как станут выглядеть московские улицы, если все нынешние гости с солнечного юга последуют этому примеру - и, не удержавшись, рассмеялась.
        - Трактир Егорова славился рыбными расстегаями. - говорил Владимир Алексеевич, нагружая поднос тарелками. - и поверьте, Лариса Николаевна, это не ваши булочки! Егоровский расстегай - он круглый, во всю тарелку, с начинкой из рыбного фарша с вязигой. Середина расстегая открыта, в ней, на ломтике осетрины, лежит кусок налимьей печенки. У Егорова к расстегаю ещё подают малый соусник ухи - а как же, без того нельзя…
        Алиса шумно сглотнула, тоскливо озирая никелированные стеллажи с рядами тарелочек. «Му-му» как обычно, разнообразием не баловал, а уж выбирать эти разносолы под комментарии Гиляровского о кулинарных изысках старой Москвы - так и изжогу недолго заработать!
        - Не понимаю я этой вашей выдумки - что за интерес самому ходить с подносом и выбирать блюда? У нас в распоследней «пырке» половый подскочит и со всей обходительностью расспросит: чего да как желаете? Хоть и притащит потом чашку щей из серой капусты без мяса с конопляным маслом…
        - Конопляное? - удивилась Алиса. - Фу, гадость какая! Неужели у вас такое едят?
        - А что ж вы думаете, голубушка? - добродушно хохотнул Гиляровский. - В обжорках и маргарин вместо коровьего масла подсунут, и траченный крысами товар всучат - для бедноты всё сойдёт. А уж сколько раз охотнорядских ловчил за руку хватали, когда они вместо прованского масла продавали смесь льняного и подсолнечного! - и Гиляровский махнул рукой. - Почитай, каждую неделю про такие дела в одной из газет непременно статейка…
        - Совсем как у нас! - обрадовалась почему-то Алиса, и тут же смутилась. - То есть, я хочу сказать, что у нас тоже фальсифицируют, подделывают, что попало. И чай, и кофе, и шампуни. А уж алкоголь…
        Очередь с подносами добралась до кассы. Кассирша, щёлкая клавишами, опасливо косилась на странных посетителей - а ну как принесла нелёгкая из «Роспотребнадзора»?
        - Не стоит равнять это заведение со знаменитыми московскими трактирами, вроде тестовского или «Яра», скажем, о которых вы так вкусно писали. - сказала Алиса, выгружая принесённое на винтажную столешницу из старательно состаренных досок. Место было возле окошка - отсюда можно не торопясь рассматривать прохожих, непрерывным потоком тянущихся по Мясницкой. - Скорее, это наш вариант обжорных рядов. Если хотите, сходим вечером в какое-нибудь пафосное заведение, вот там и…
        - И-и-и, голубушка, что я, по-вашему, на дорогие ресторации не нагляделся? - отмахнулся Владимир Алексеевич. Что-то мне подсказывает, что они мало изменились; ну, может, меблировка другой стала, а так - всё та же французская кухня. Нет-нет, вы, Алиса Николаевна, показываете мне именно то, что надо! Вот ещё в какую-нибудь обжорку я бы сходил с превеликим удовольствием. Для полноты картины, так сказать!
        - Да не вопрос, - кивнула Алиса, - Тогда я покажу вам наоборот, наш самый ужасный общепит. У нас такие именуют «гастритниками» - если там питаться, то запросто можно заработать гастрит и вообще, испортить желудок.
        - А, понятно, беднота у вас теперь образованная, не нашей чета. - рассмеялся Гиляровский, - Ишь, слова-то какие: «общепит», «гастритник»… Ведите!
        Обещанный «гастритник» носил название «Закусочная «Аппетит». Пол кафельной плитки, несколько столиков из прочного пластика с пластиковыми же цветочками в вазочках. На витрине - завернутые в пищевую пленку сомнительные пирожки и куски пиццы, «бизнес-ланч» за двести девяносто рублей, состоящий из «щавелевого супа», от которого несло бульонными кубиками, соевой сосиски с серым пюре, чая из пакетика и куска хлеба, тоже в пленке. Всё - в одноразовой посуде.
        Гиляровский внимательно осмотрел стоящий перед ним «бизнес-ланч» и поинтересовался:
        - Из чего, вы говорите, эта сосиска?
        - Соя, желатин, пищевой краситель, вкусовые добавки, консерванты. Возможно, что-нибудь еще, о чём производитель предпочитает не упоминать. Если там мясо и есть, то уж точно не свинина. Да и кому это интересно? Заведение оборот делает не на этих тошнотиках, - Алиса брезгливо кивнула на трубочки «сосисок в тесте», - а на водке и портвейне в разлив. А уж их закусывать, здешних посетителей не колышет.
        - А знаете, знакомая картина. - усмехнулся журналист - Как припомню «дырки» на Охотном ряду… Там с полудня до полуночи полно мастерового люда: порой прямо на улице, у торговок из глиняных корчаг берут осердье или тухлую колбасу. Этих ваших электрических ледников у нас нет, да и обычный лёд не всякий лавочник или содержатель трактира может себе позволить. Вот и сбывают лежалый товар в «дырки». Но там всё же, хоть тухлое, а мясо. А у вас - соя, желатин… тьфу, ну и придумают, прости господи!
        И они, не сговариваясь, пошли прочь из неаппетитного «Аппетита».
        - А вообще, у нас людей дурят ничуть не меньше вашего. - продолжал репортёр вышагивая вниз по бульвару, от здания Политехнического музея и памятника героям Шипки. - Возьмут паршивый прогорклый маргарин, подкрасят в жёлтый цвет, и продают за коровье масло. Впрочем, это я уже рассказывал… А вот ещё: кофе молотый мешают с просеянной дорожной пылью того же цвета. Вместо вина разливают смесь спирта, сахара и акварельной краски…
        Алиса не осталась в долгу: поведала репортёру о поддельной тушенке, об «Адидасе» и прочем китайском фальсификате. Начала, было, о китайских айфонах, да вовремя сообразила, что слишком долго придётся объяснять собеседнику, что это такое. И подвела неутешительный итог: несмотря на все «общества защиты прав потребителя», санэпидстанции и Роспотребнадзоры, жулики по-прежнему благоденствуют. Коррупция-с…
        - Да, Расея-матушка… - ответил Гиляровский. - За мзду, вовремя подсунутую нужному человечку - да не получить казённой бумажки с печатью? Не было такого никогда и не будет!
        Тема оказалась благодарной: о ней оба могли рассуждать долго, предметно и доказательно, и что запиши кто этот диалог, и вполне хватило бы на приличную ретроспективную статью о сравнении уровня коррупции в Москве девятнадцатого и двадцать первого веков. Увы, желающего не нашлось, а самой Алисе куда интереснее было удивлять собеседника картинами современной московской жизни, показывать раскинувшиеся на десятки километров спальные районы, прокатить по иным участкам Третьего Кольца, где небо порой закрыто пересекающимися над головой путепроводами и сплошными стенами рекламных щитов.
        Добравшись до Ясенева, Алиса решительно свернула к знакомой многоэтажке.
        - Здесь раньше жила моя бабушка. - пояснила она Гиляровскому. - Она была учительницей, но рано овдовела, и воспитывала отца одна. А теперь вот я живу. Раньше бабушка с отцом жили в коммуналке на пять семей, с общей кухней, а эту квартиру получила уже перед самым распадом союза, как заслуженный учитель РСФСР… ой, что это я? Вы ведь, наверное, не знаете?..
        - Слыхал кое-что. - невесело усмехнулся репортёр. - Олег Иванович изволили просветить по поводу вашей истории. Но если расскажете поподробнее - буду признателен.
        - До чего здесь тесно! - удивлялся Гиляровский - В этом доме все квартиры такие?
        - Нет, есть двух и трёхкомнатные. Но такие полагались на большие семьи, или если кто важную должность занимал. Да я толком не знаю, Владимир Алексеич, меня же тогда ещё на свете не было!
        - То есть, это считается жильё хорошим?
        - Ну, в общем, да. - кивнула девушка. - Не хоромы, конечно, как у Ромки, ну так там старая застройка… Бабушка рассказывала, что после войны по подвалам ютились, в дощатых бараках на окраинах. Это потом, когда стали массово строить дешёвое жильё - в пятиэтажных, очень скверных домах, без лифта и мусоропровода - тогда многие и переселились в отдельные квартиры. А ещё потом вокруг старых районов понастроили вот такие, сплошь их таких вот многоэтажек. У нас их называют «спальные» - люди приезжают сюда только переночевать, а главная жизнь проходит в других частях города. Только это неправда, я сама выросла в спальном районе, и у нас тут всё было, и школа и магазины, и вообще…
        А так - да, в Москву всегда приезжало много народа. Раньше, когда был строгий паспортный режим - чтобы работать на столичных заводах. Это называлось «по лимиту»: крупным предприятиям можно было привлекать сколько-то рабочих из провинции. Вот люди и ехали, надеясь всеми правдами и неправдами зацепиться за столичную жизнь. Устраивались, получали прописку. Жили, конечно, в общежитии, но если повезёт, лет через десять могли получить и комнату.
        Гиляровский слушал внимательно, время от времени задавая вопросы. Алиса отвечала, и радовалась, что вовремя устроила генеральную уборку. А то у неё постоянно что-нибудь валяется на самом видном месте - типа второпях брошенного и забытого бюстгальтера.
        Пока девушка варила кофе, гость с интересом рассматривал фотографии, развешанные по стенам в тонких серых багетах.
        - Это с выставки в арт-клубе «Свирель». - пояснила Алиса, расставляя кофейные чашки на журнальном столике, - Две у меня там даже купили.
        - То есть, фотография у вас заменила живопись? - удивился журналист.
        - Нет, что вы, фотография - самостоятельный вид искусства!
        - Но где же здесь искусство, если фотограф просто копирует при помощи аппарата то, что видит?
        И Алиса со всем пылом кинулась на защиту своего ремесла, Гиляровский с сомнением качал головой и возражал. Девушка сама не заметила, как углубилась в детали, принялась сыпать терминами, по ходу объясняя их значение - пока вдруг не осознала, что собеседник попросту развёл её как младенца, и теперь с удовольствием наблюдает, как она горячится. Нет, ну надо же! Сама ведь сколько раз использовала этот журналистский приёмчик! Вот сейчас скажет: «а сфотографируйте меня»!
        - Ну, раз так, то может, вы и меня сможете сфотографировать вот так, высокохудожественно? - с хитринкой произнёс Гиляровский. Алиса чуть не расхохоталось - и поняла, что вовсе не обижается на коллегу. Что ж, господин журналист, вы сами напросились!
        - С удовольствием, - улыбнулась девушка, - только не тут, разумеется. Думаю, лучше всего снять вас в реалиях нашего времени - что-нибудь совершенно непривычное. Ведь вы, я полагаю, захотите взять фотографии с собой?
        - О, да! - обрадовался Владимир Алексеевич. - если вы не против, разумеется.
        - Сейчас соберу аппаратуру, и пойдем… ой, не успеем уже, нам через полтора часа надо быть на улице Казакова! Да и поздно уже, свет не тот. Давайте завтра с утра, хорошо? Есть у меня пара идеек…
        Гиляровский кивнул, пряча улыбку в усы.
        VI
        День первый. Поздно вечером.
        «У вас есть план, мистер Фикс?»
        - …в общем, примерно это нам надо приобрести. - Ромка выложил на стол исписанные листки. - Простенькие, самые дешёвые ноутбуки, тонер к принтерам, наборы для заправки картриджей, марку я указал. Кроме того, рации, кое-какая оптика, лазерные дальномеры и хотя бы парочка яхтенных радаров и эхолокаторов для Никонова. Эти последние - самая дорогостоящая часть закупки. Наличных у меня, конечно, не хватит, зато есть золото в монетах и изделиях.
        Гиляровский развёл руками.
        - Увы, господин поручик, тут я вам не помощник. Вот если бы в той Москве, прежней… всё это надо реализовать, и тут мне вы, друзья, не помощники…
        Экскурсия, устроенная Алисой пошла на пользу - репортёр осознал, насколько не понимает он нынешней Москвы и её жизни, как ограничены здесь его возможности. Особенно - без документов.
        Евсеин повозился, устраиваясь поудобнее в кресле, и выжидающе уставился на Юлия Алексеевича.
        - А как вы всё это, голубчик, потащите? - Старик провёл весь день в обществе Евсеина и успел составить о предстоящих задачах своё мнение. - По самым скромным подсчётам это всё потянет на несколько центнеров. На спину навьючите?
        - Это вряд ли. - ответил Ромка. - Многовато выйдет, Вильгельм Евграфыч столько не осилит. Вот, разве, Владимир Алексеич?..
        Гиляровский ухмыльнулся и вытянулся в свой немаленький рост.
        - А что, душа моя Роман Дмитрич, и не такое таскать приходилось. Вы, главное, всё увяжите, а я уж как-нибудь…
        - Груз - не проблема - продолжал молодой человек. - Габарит портала не такой уж маленький, малолитражка пройдёт, даже с запасом. В соседнем дворе у одного пенсионера есть древняя «двойка» - едва на ходу, сплошная труха. Он давно хотел от неё избавиться, но пока оставил - рассчитывал получить что-то по программе утилизации старых авто. Я с ним договорился: отдаст за пятьдесят штук. Забьём салон по самую крышу. Электроника груз нетяжёлый, а что не влезет - навьючим сверху, на багажник. Проехать-то надо несколько сотен метров, а дальше может ломаться, сколько влезет. На той стороне даже такой металлолом пригодится механикам и инженерам. Сейчас главный вопрос: кто будет заниматься закупками? Поможете, Юлий Алексеевич? Ну и вы, Алиса?
        - Насчёт транспорта ты, Роман, хорошо продумал. - кашлянув, заговорил дядя Юля. - И с закупками, надеюсь, особых проблем не будет, если надо - студентов своих подключу. найдём оптовую фирму, у которой застряли ноутбуки старых моделей, из тех, что уже ни с какими уценками не берут. Вам ведь, как я понимаю, и такие пойдут? Не требуется непременно что-то восьмиядерное, с навороченными видеокартами?
        - На кой ляд? - махнул рукой Ромка. - Главное, чтобы диски читали да картинки воспроизводили, нам же надо работать с электронными архивами. Понимаете, у нас сотни терабайт баз данных! Олег Иваныч с Ванькой их полгода подбирали. Так что, чем больше компов, тем лучше, а операторов мы обучим, не проблема, уже есть опыт.
        - Да-да, ясно… - растерянно ответил Юля. - Но, по-моему, вы, Роман, не вполне осознаёте сложность задачи. Насколько я понимаю, все ваши…м-м-м… спутники, те, что из нашего времени - по большей части, гуманитарии?
        Ромка кивнул.
        - Вроде, да. Олег Иваныч - историк и журналист. Андрей Макарыч - кандидат медицинских наук, Оля, моя сестра - три курса первого меда. Один Виктор студент-электронщик. Он, хоть и из экстремистов, но вроде, пока честно работает. Барон говорил - без него с техникой не разобрались бы.
        - А не кажется ли вам, - Юлий Александрович задрал подбородок, отчего взгляд его сделался высокомерным - что самая большая ваша проблема не компьютеры и даже и не недостающие базы данных, а то, что вы элементарно не знаете, что в них искать?
        Ромка кивнул.
        - Я сам не особо в курсе, но барон что-то такое говорил. Их Д.О.П. - это новая организация, Департамент Особых проектов, она ведает всем, что мы из будущего притащили - собрал учёных по всей России. Попов, который изобрёл радио, Менделеев, ещё кто-то. Вот они и разбираются в информации. Но пока дело не особо движется.
        - Попов? - восхитился дядя Юля? - Менделеев? Сам? Так, наверное, надо ещё академика Крылова, он по кораблестроительной части. Правда, в 1888-м Крылов ещё никакой не академик…
        - Флотом Никонов занимается. - ответил Ромка. - Затеял проект с морскими минами, всё лето в Финском заливе что-то испытывали. Вы запишите про Крылова, Юлий Алексеич, я передам.
        - Да проку от записей, молодой человек! - дядя Юля сразу, без перехода, вскипел как облупленный эмалированный чайник на «алфизической кухне». - Вы хоть представляете, какие трудности ждут их при освоении одной только современной терминологии? Да они попросту не знают, за что браться! Сколько труда и времени будет потрачено зря - а всё из-за того, что некому подсказать приоритетные направления? Семёнов с Каретниковым - журналист и врач? Хороши научные консультанты, нечего сказать! Представляю, что за «базы данных» они подобрали! Тащили, наверное, что под руку попадётся…
        И дядя Юля язвительно засмеялся.
        - Это вы зря. - обиделся за Каретникова Ромка. - Андрей Макарыч, к вашему сведению, уже изготовил лекарство от туберкулёза, ион даже царского сына, Георгия, вылечил!
        - Не сомневаюсь, что в медицине, он знает толк. - ответил старик. - Но мы-то с вами говорим о технических науках, направлениях развития фундаментальной физики и химии, о промышленности, об электронике! Что врач и журналист могу рассказать на эту тему? Общие сведения на уровне брошюрок общества «Знание»?
        Ромке, по молодости, не довелось видеть эти брошюрки, но по тону Юлия Алексеевича он догадался, что считать их серьёзными источниками научных знаний не стоит.
        - Нет, голубчик, если при всех этих сокровищах научной мысли не будет человека, который поможет в них разобраться - вам ещё много лет предстоит выискивать иголки в стогах сена!
        - И что же делать? - растерянно спросил Ромка. - Я ведь и к этой поездке в прошлое толком не готовился, вышло тяп-ляп, сплошная импровизация. Евгений Петрович поручил мне обеспечить безопасность господина доцента в Москве, и только! Да знай он, как дело обернётся - наверняка или сам приехал бы, или прислал бы кого-то…
        - А кого ему присылать? - ворчливо осведомился Евсеин. - Господин Семёнов в Африке, доктор занят своими делами, Никонов с головой в минном проекте. Не понимаю я вас, Роман - главное ведь отнюдь не то, что вы успеете здесь ухватить! Всего не утащишь; ну будет у вас на несколько технических побрякушек больше, великое дело! А вот то, что нам удалось узнать, имеет огромное значение! Так что, давайте, решать, что сейчас делать, будете не вы, а те, кто лучше разбирается в ситуации. Вот вы, стоит мне заговорить об изучении червоточин, через пять минут либо засыпаете, либо вспоминаете о неотложном деле. И вряд ли кто-нибудь из остальных наших… м-м-м… друзей подготовлен лучше вас. Не так ли, Владимир Алексеевич?
        Гиляровский развёл руками:
        - Увы, придётся с вами согласиться. Не знаю, как у мадемуазель Алисы с общим образованием, но вряд ли она?..
        - Нет, конечно. - кивнула девушка. - Я даже фантастику почти не читала, а в школе, по физике всегда тройка была. Только и помню, что фильм «Вперёд в будущее».
        Роман набычился - сдаваться он не собирался.
        - Всё равно, господин Евсеин, я, как отвечающий за безопасность экспедиции должен знать, что происходит. Так что извольте найти объяснения, доступные для моего слабого ума. И учтите, никаких действий без моего решения предпринято не будет!
        Евсеин с беспокойством покосился на дядю Юлю.
        - А не многовато берёте на себя, юноша? - преувеличенно-ласково осведомился старикан. - Я понимаю, приятно покомандовать любыми много старше и образованнее себя, но надо и меру знать? Вот вы, к примеру, собрались принимать решения - а как вы будете это делать, не имея хотя бы общего представления о сути вопроса? Вот, Вильгельм Евграфыч поведал, что ваши друзья в девятнадцатом веке занялись радиоделом. А каковы ваши познания в данной области? Имеете ли вы хотя бы поверхностное представление, что им нужно в первую очередь? От чего будет больше пользы - от этого компьютерного хлама или от пары коробок радиоламп, старенького осциллографа и переносной армейской рации выпуска годов шестидесятых?
        - Вот вы мне это и объясните. - огрызнулся Ромка. - Он уже понял, что Евсеин с Юлием Алексеевичем спелись. Характер вздорного деда с самого начала внушал молодому человеку опасения: не хватало ещё, чтобы остальные его поддержали! Вон, Гиляровский уже кивает. И эта девица, будь она неладна…
        - И всё же, как распоряжаться средствами - буду решать я. В конце концов, мне за них отчитываться!
        - Ты, главное, чеки приложить не забудь. - с ехидцей в голосе заметила Алиса. - А то ещё обвинят в растрате!
        Ромка поперхнулся от возмущения. Ну, точно, сговорились!
        - Полегче, полегче, друзья! - примирительно прогудел Гиляровский. - Поймите и вы молодого человека. Он на службе, с него ведь спросят!
        - А с меня не спросят? - взвился Евсеин. - С господина Смольского какой спрос - он понимает в таких вещах как, простите, свинья в апельсинах! А я, что бы вы ни говорили, единственный специалист, мне и отвечать!
        Дядя Юля покачал головой.
        - Я что-то не понимаю, господа, о чём мы тут спорим? Вроде и предмета дискуссии нет, а на тебе: перессорились и обвиняют друг друга! Может, Вильгельм Евграфыч объяснит суть проблемы?
        - Аудитория у ваших ног. - Ромка припомнил фразу, подслушанную когда-то у доктора Каретникова. - Наслаждайтесь.
        - Можно без ёрничанья, Роман Дмитриевич? - поморщился Евсеин. - Не в трактире же… Вкратце: пока вы, уважаемая Алиса, гуляли с Владимиром Алексеевичем по Москве, а вы, юноша, составляли список покупок, мы с Юлием Алексеевичем кое-что обсудили. И пришли к однозначному выводу: можно попробовать восстановить портал!
        Ромка от неожиданности выпрямился - будто линейку проглотил.
        - Это что же, мы снова сможем ходить туда-сюда, как и раньше?
        - Именно! - Евсеин не скрывал своего торжества. - Но, как я и предупреждал, проделать этот фокус мы сможем только со вторым, подземным порталом. И для этого придётся выполнить некоторые действия - причём синхронно, на концах «червоточины», подобно тому, как мы с вами, барышня, - кивок в сторону Алисы - открыли её в прошлый раз. Сложность же заключается в том, что на этот раз мне придётся действовать отсюда. С этого, так сказать, конца «червоточины».
        - То есть… - Ромка не верил собственным ушам. - вы собираетесь остаться здесь? Да вы хоть понимаете?..
        - Слышать ничего не желаю! - Евсеин замахал на молодого человека руками. - В конце концов, вся эта затея изначально была сопряжена с риском. Не верите мне - коллега подтвердит, что иного выхода попросту нет!
        Дядя Юля пожал плечами и утвердительно хмыкнул.
        - Значит, ваш доцент собрался отправить вместо себя в девятнадцатый дядю Юлю?
        Алиса с Романом шли по улице Казакова. Девушка припарковала машину у самого выезда на Садовое кольцо, и молодой человек взялся её проводить. Роман поймал себя на мысли, что уже не так восхищается внешностью. Ну да, симпатичная, красивая даже - так и что? Куда важнее то, что ей, кажется, можно доверять.
        - …интересно, как он себе это представляет? Мы не в девятнадцатом веке, одних документов сколько надо! Ну ладно, кое-какие деньги у него будут, но ведь не только в деньгах дело! Он же либо в дурдом попадёт, либо в полицию. А оттуда прямиком в тот же дурдом!
        - А то я ему не объяснял! - согласился с собеседницей Ромка. - И так пытался, и эдак! Одно хорошо: ненадолго это, а я уж прослежу, чтобы с ним ничего не случилось. Иначе, как мне перед бароном оправдываться? Лепетать, что-де Вильгельм Евграфыч решил проверить свою теорию, и ради этого задержался в двадцать первом веке? Евгений Петрович тогда меня самолично пристрелит, и рука не дрогнет! И мало нам одной заботы, так ещё и вашему дяде Юле загорелось прогуляться в прошлое! Рокировочка, понимаешь…
        - Это, между прочим, отличная мысль - заметила Алиса. - Уж кого-кого, его у вас примут с распростёртыми объятиями. Не встречала ещё человека, который знает и умеет столько всего! Сам, ручками, без Сети и сервисных комплектов.
        - Не спорю. - усмехнулся Роман. - К вашему дядюшке у нас очередь выстроится из господ Менделеева, Попова и этого, как его… он ещё дирижабль строит… За него, пожалуй, барон мне и выходку Евсеина простит. Я к дяде Юле пригляделся немного - усыхает ведь дед! Нет для него здесь настоящего дела, только и остаётся, что аспирантов консультировать. А там - представляете, как он развернётся?
        - Ещё как представляю!
        Алиса улыбнулась. Она действительно искренне порадовалась за дядю. А как вспыхнули старческие глаза, когда Роман заявил, что в принципе не имеет ничего против этой затеи…
        - Только учтите, Роман, он ваш «жигулёнок» забьёт своим хламом, не то, что для локаторов - для планшета места не останется! И за каждый винтик будет сражаться, как за последний глоток воздуха!
        - И пусть забивает! - легко согласился Роман. - Ему виднее, что там, в прошлом понадобится! Но локаторы с дальномерами я втисну, иначе меня Никонов на рее вздёрнет!
        Немного посмеялись, и Алиса вновь сделалась серьёзной:
        - Вы думаете, Евсеин сумеет восстановить «червоточину»? Дядя Юля вроде, с ним согласен… Если выгорит, можно будет ходить туда-сюда, как вы раньше ходили!
        - А если нет? А если откроет и попадёт куда-нибудь не туда? Или не неделя ему понадобится, а две или три? Или месяц? Как этот чудак устроится в современной Москве?
        - Ну, можно, например, выдать его за беженца с Донбасса. - неуверенно предложила Алиса. - Контужен он, например, или нервный срыв… Кто сейчас будет проверить? Заявит, что документы сгорели вместе с домом - поди, проверь!
        - Ага, а всё то, что должен знать любой беженец, мы ему наскоро объясним? Ну ладно, предположим - но ведь организовать всё это надо буквально сейчас, спешно! Нам задерживаться никак нельзя, а то застрянем тут навсегда. И как тогда русская литература обойдётся без Гиляровского?
        Они рассмеялись.
        - Ладно, что-нибудь придумаем. - Алиса надавила на кнопочку брелка, машина в ответ послушно мигнула огнями и музыкально пиликнула. - В конце концов, у вас ещё два дня. Да и дядя Юля - у него знаете сколько знакомых? По всем институтам Москвы! Его бывшие студенты где только не работают! Да и вообще, может всё это и не понадобится? Ваш доцент твёрдо обещает, что сумеет разыскать и активировать подземный портал - а значит, здесь он надолго не задержится. Ну, неделя, может, две - уж такое-то время как-нибудь можно протянуть..
        - Хотелось бы верить. - вздохнул Роман. - Только не очень-то я надеюсь на эти «твёрдые обещания»…
        Алиса повернула ключ, двигатель заурчал.
        - Роман, я завтра часам к девяти утра заеду, заберу Владимира Алексеича. Мы с ним собирались ещё погулять по центру, поснимать. Мой номер у вас есть, если что - наберите! Спокойной ночи!
        «Значит, Евсеин решил остаться. - думала девушка, сворачивая на Земляной вал. - Смело, что тут сказать… а если?..»
        Мимо сплошным потоком неслись огни - витрины, реклама, машины, машины… Садовое кольцо стелилось под колёса сплошными потоками света, а в мозгу Алисы горячо, навязчиво пульсировала всё та же мысль:
        «…а если?..»
        VII
        День второй, утро
        Случайных встреч не бывает
        Идешь вот так по московской улице, сверкающей витринами и оглушающей потоком автомобилей - и сворачиваешь в узенький переулок. Выбираешь подворотню понезаметнее, пересекаешь пару дворов, проходишь мимо обшарпанной котельной и вдруг оказываешься в другом мире. Вот в одно из таких мест, сохранившихся вопреки повальному буму строительства, охватившего семь московских холмов, и привезла Алиса автора «Москвы и москвичей».
        Уж чего-чего, а пустырей в Первопрестольной хватало всегда. Правда, место прогнивших потолочных балок из соснового бруса заняли ощетинившиеся ржавой арматурой щербатые бетонные плиты; вместо тележного колеса в канаве валяется укатанная до проволочного корда покрышка. И повсюду - неистребимые пластиковые пакеты и смятые одноразовые стаканчики. Бутылок, правда, не видно, разве что битые или пластиковые - стеклянные на московских пустырях не залёживалось во все эпохи… А так, за полтора века мало что изменилось: канавы, бурьян, крапива, да деловитые дворняги на заднем плане.
        В двух шагах, за облезлой кирпичной стеной брандмауэра, помнящей ещё октябрьские уличные бои 1917-го, шумит громадный мегаполис. А здесь - столичная жизнь словно удивленно приподнимает бровь и на мгновение замирает, восхитившись нелепостью и красотой случайных мазков, невзначай попавших на холст реальности.
        …это был даже не переулок, а нечто типа прохода, лаза между домами. Раньше он тоже был перегорожен чем-то, но потом это «что-то» снесли, проложили неподалёку временные трубы, да так и забыли о них - воистину, нет ничего более постоянного… Так и лежат эти трубы с тех пор на ржавых подпорках из сваренных уголков, на неряшливых бетонных основаниях, замотанные в кожуха из стекловаты и лакоткани. Но земля в столице, тем более, здесь, в центре - ценность непреходящая, так что строить решили и здесь, но почему-то забросили, оставив наскоро отрытый котлован и покосившиеся бетонные сваи. За несколько лет котлован затянуло землёй и скрыло зарослями крапивы, до которых ещё нескоро доберутся трудолюбивые таджики с новомодными косилками-триммерами.
        В стороне, на заброшенной детской площадке, торчат останки качелей, завитые неведомым забавником в замысловатую ржавую спираль. Рядом с протоптанной местным населением тропинкой (пустырь исправно продолжал выполнять функции проходного двора) сиротливо притулился сгнивший остов «Москвича». А в просвете между домами открывается неожиданно прекрасная панорама города - с высотками, путепроводами Третьего Кольца, перспективами проспектов и зеленью скверов. Вот сюда и привела Гиляровского Алиса - и тот охнул, по достоинству оценив открывающийся вид.
        - Вечером здесь появляться небезопасно, - объясняла девушка, пристраивая треногу штатива. - Подростки тусуются, гастарбайтеры, бомжи… Владимир Алексеич, можете встать на тот бугорок?
        Гиляровский кивнул и взгромоздился на указанную «мастером» высоту. Алиса, заглянув в видоискатель, цокнула языком от восхищения - так колоритно вырисовывался репортёр на далёком фоне. Она в быстром темпе сделала несколько кадров. Теперь бы занять его чем-то, отвлечь - пусть рассказывает, главное, чтобы о камере думать перестал.
        - Владимир Алексеич, вы же писали в газетах на криминальную тему? Не расскажете? Этот жанр и в наше время весьма востребован.
        И защёлкала затвором камеры - не цифровой, выполнявшей роль «пристрелки», а основной, дорогущего плёночного «Никона», к которому прибегала лишь в самых ответственных случаях.
        Утро у Глеба не задалось.
        Не было ещё девяти, когда в кармане закурлыкал смартфон: звонила вахтёрша из общежития, населённого приезжими из провинции, и не гастарбайтерами-азиатами, по два десятка голов на восьми квадратных метрах, а публикой почище, проживающей вполне легально, но всё же попадающей в разряд работяг-неудачников. Внезапные смерти в таких заведениях не редкость; расходы на похороны брала на себя столичная казна, так что Глеб как раз на такой вот случай подкармливал местных вахтёрш.
        На этот раз не повезло технику-смотрителю, мужику лет пятидесяти из Тамбова, приехавшему на столичные заработки. Тело нашли родственники; к сожалению, случилось это аккурат во время смены вахтёрш, а потому кроме Глеба, на лакомый кусок слетелись и конкуренты. О хлебном месте в «ритуальных» кругах было хорошо известно.
        Под дверью, за которой не успело ещё остыть тело искателя столичного заработка, разыгралась безобразная сцена, достойная Безенчука и троицы владельцев конторы «Нимфа», рождённых язвительным талантом Ильфа и Петрова. Но, в отличие от своих коллег времён НЭПа, современные акулы похоронного бизнеса не пытались изображать сочувствие. Разговор шёл на повышенных тонах, несмотря на скромную, в общем-то, сумму социального заказа. Спор был принципиальным: кто останется при кормушке? Пакет услуг предстояло оформлять через дирекцию общежития, а это - серьёзный плацдарм на будущее.
        Дискуссия уже грозила перейти в рукоприкладство, и явившемуся чуть позже участковому пришлось разгонять разбушевавшихся Харонов. Выскочившая на шум родственница усопшего тоже подлила масла в огонь: заполошные вопли «Вороньё!», «Стервятники!» вперемешку с иными, не столь парламентскими выражениями, разносились на все три этажа.
        В итоге заказ не достался никому: родственница заявила, что обратится в порядочную фирму, и пришлось Глебу, не солоно хлебавши уезжать. Час пик тем временем вступил в свои права; многомиллионный город ворочался в пробках, утренняя жара лютела по минутам и, разумеется, в первом же заторе у Глеба заглох мотор. И тут же, как назло - звонок секретарши Ирочки: на агентство обрушился гром небесный в лице пожарной инспекции! Гендиректора срочно ждали в офисе, а пробка, забившая всю обозримую перспективу улицы, не оставляла гробовщику ни единого шанса. Глеб затравленно огляделся. Хоть в чём-то повезло: в ближайшем переулке имелось нашлось местечко у тротуара. Бросив машину и справившись по ГУГЛ-карте в айфоне, Глеб дворами кинулся к ближайшей станции метро. Благо, идти недалеко: два квартала, проходными дворами, скверик, и ты на месте.
        Двор оказался форменной помойкой - даже странно увидеть такой в самом центре столицы. Но поразило Глеба не это: посреди двора, возле колена теплотрассы, стояла Алиса с фотографической треногой. Девушка целилась объективом в странного типа, позировавшего на соседнем бугорке, декорированном покосившейся сваей.
        Сердце Глеба дало сбой и провалилось куда-то в желудок. После недавней ссоры, он постарался выбросить её из головы - но заноза засела прочно, мысли о недавней подруге никак не отпускали неудачливого жениха. Её образ всплывал, стоило только пройти мимо прилавка с розами, или увидеть фотоаппарат на груди случайного туриста.
        Но хуже всего были сны - в них у Глеба с Алисой опять всё было хорошо, и это казалось невыносимым. Он никак не мог выбросить вздорную девицу из памяти - и не решался признаться себе, что привязался к ней всерьёз. И тем сильнее была глухая злоба на вчерашнюю почти что невесту.
        И вот она снова перед ним - такая же красивая, свежая, яркая, только волосы зачем-то перекрасила в каштановый. А ей идёт, надо признать - вон, как задорно смеётся, не забывая встряхнуть головой, чтобы волосы рассыпались роскошной волной, привлекая мужские взоры. А тип на бугре и рад пялиться - только что слюни не пускает…
        Клиент? Что-то одет дёшево для клиента… Новое увлечение? Профессорская бородка, усы, сам крупный не сказать чтобы - толстый. Глебу хорошо известно, что Алиса предпочитает спортивных мужчин, да и растительность на лице не одобряет…
        Хотя, толстяком незнакомца, пожалуй, не назовёшь. Такие если и набирают вес, то с годами. Сейчас же этому господину (на вид лет тридцати - тридцати пяти) лучше всего подходит определение «здоровенный».
        - Есть один полицейский чин, Рудников, знаменитейшая в Москве фигура! - разглагольствовал тип. - Его как-то следователь по особо важным делам, Кейзер его фамилия, спросил: «А верно ли что ты всю шпану на своём участке в лицо знаешь и не арестуешь?
        Вот потому, отвечает Рудников, годов двадцать уж на своём месте. А то ведь и дня не протянешь, пришьют! Конечно, говорит, всех знаю». Потому и благоденствует лихой народец, что справедливость на Хитровке такая вот… особая. Один ловит - другой прячется и бежит. И каждый вроде как при деле и в своём праве. Справедливость должна во всём быть, голубушка Алиса Николаевна; ну вот, ну беглый. Тоже люди, всяк жить хочет. А то что? Один человек, хоть и на казённой должности супротив всех их? Всех-то не переловишь. А и переловишь - другие набегут. Жить всем надо! Вот и уживаются. Оно конечно, если команда придёт взять кого-то поимённо - тогда да, тогда возьмёт, конечно. А может и шепнёт заранее: мол, вали по-тихому из Москвы, пока не успокоится. Тот, сердешный, и валит…»
        Иногда случаются облавы, без того никак. Выберут дом, где поспокойнее, нахватают полные корзины «шпаны», а «крупные» никогда не попадаются. Забирают обходом мелкоту, беспаспортных, нищих и административно высланных. На другой же день рассортируют: беспаспортных и административных через пересыльную тюрьму в места приписки, а они через неделю опять в Москве! А Рудников всё знает - и молчит. Что ему? Зря не лютует, но, конечно, примечает всё. А содержатели притонов да ночлежек - в «Каторге», «Сухом Овраге», «Кулаковке» - все понимание имеют; Рудникову с каждого непременно навар идёт. Но и не зарывается - вот, говорил я однажды с тамошними деловыми ребятами…
        «Ну и познания по части криминального мира! - усмехнулся про себя Глеб. - Уголовный авторитет? Вор в законе? Нет, не похож…»
        Глеб считал себя знатоком человеческой натуры - по роду деятельности ему не раз приходилось оказывать услуги и кавказским уголовным королям, и бандитам формации девяностых. Алисин собеседник никак не походил на уголовника, но Глеб не собирался упускать повод уколоть свою «бывшую».
        Когда за спиной раздался знакомый голос, Алиса вздрогнула и чуть не опрокинула штатив:
        - Ну, здравствуй, дорогуша. Вижу, профессионально растёшь - уже проводишь фото-сессии для братков? И как, нормально платят?
        Гиляровский увидел, как помрачнело, вытянулось лицо девушки.
        - А иди ты… - огрызнулась Алиса. Она уже взяла себя в руки, не желая показать Глебу своё замешательство. - Тебя это уж никак не касается!
        И прильнула к видоискателю, словно не замечая бывшего бойфренда. И откуда он только взялся на этом пустыре, всё настроение испортил! Нет, дальше работать не получится, старайся не старайся, и никакая натура не поможет…
        А Глеб не унимался - беседа со спиной, которой девушка всячески пыталась выразить равнодушие, раздражала его несказанно.
        - Да уж конечно, не касается. Это же ты, а не я предпочитаешь не цивилизованные места, а притоны, вроде тех, о которых тут сейчас заливали. Что, ищешь, где время весело провести?
        Алиса, не выдержав, оторвалась от фотокамеры. Тем более, что «модель» покинула кадр - Гиляровский уже стоял рядом и недобро щурился на незваного гостя.
        - Алиса Николаевна, простите бога ради, я имел неосторожность вас скомпрометировать?
        - Вы? Нет, конечно!
        Она отвернулась. Не хватало ещё, чтобы кто-то заметил предательские слезинки!
        - Эту особу, как ни старайся, не скомпрометируешь. - презрительно бросил Глеб. - Фантазии не хватит…
        На этой фразе успешный хозяин похоронного бизнеса намеревался покинуть сцену - с достоинством, как подобает безусловному победителю.
        Но - не вышло.
        В воровских притонах Москвы - и в «Аде» на Цветном, и в жутких норах «Сухого оврага», и сухаревских шламбоях - кулаки Гиляровского пользовались заслуженной и весьма грозной репутацией, уступая разве что лапищам властителя Хитровки, Рудникова. Оно и неудивительно: бурная молодость, карьера циркового силача, бурлацкая лямка, военная страда Кавказа - всё это не способствует томности натуры. Удар отправил импозантного могильщика прямиком в заросли крапивы. Бил Владимир Алексеич вполсилы, «без потяга» - противник, несмотря на высокий рост и недурное сложение, показался ему хлипковатым, в таких вещах намётанный глаз ветерана масленичных кулачных боёв ошибиться не мог. В итоге, длинные ноги Глеба, в дорогих, австралийской шерсти, брюках, нелепо высовывались вверх из кущ помойной растительности.
        Алиса, увидев, прыснула в кулачок - набежавшая слеза высохла, будто и не было её вовсе. Как там у «Митьков»? «А у бедного Икарушки только ножки торчат…» Злость на отвергнутого поклонника уже прошла, и теперь она была готова даже пожалеть Глеба - как запоздало жалеют злобную, безмозглую собачонку, сдуру разозлившую меланхоличного с виду кавказца.
        - Благодарю вас, Владимир Алексеевич, - сдержанно, но с чувством сказала девушка.
        - Не за что, Алиса Николаевна. - лицо Гиляровского расплылась улыбкой. Левой ладонью он потирал кулачище - жест, не изменившийся с тех пор, как древний примат, далёкий пращур пещерного жителя, впервые сжал пальцы лапы для удара. - Со всем моим удовольствием, только скажите!
        В крапиве завозились, донеслась нецензурная брань, и из дремучих буро-зелёных зарослей показался Глеб. Держась за скулу, он сначала дико заозирался, схватился за карман с мобильником - но, увидев, как враз посуровело лицо незнакомца, как угрожающе нырнула его рука к карману, кинулся прочь, спотыкаясь и оскальзываясь.
        От Алисы жест репортёра тоже не укрылся.
        - Ой, Владимир Алексеич, кто у вас в кармане? Не пистолет, случайно? - встревожилась девушка. - У нас с этим строго, а вы ещё и без документов…
        Гиляровский улыбнулся, вытянул руку из кармана штанов. На ладони его оказался массивный кастет из жёлтой латуни.
        - Вот, Алиса Николаевна. По роду деятельности, где только бывать не приходится - вот и обзавёлся. Господская игрушка, наш народец всё больше со свинчаткой в рукаве. А если лабазный сиделец, так тот и вовсе с безменом.
        - С безменом? - удивилась Алиса, живо представив себе ражего детину в купеческой поддёвке и с чёрной, снабжённой жестяной стрелкой коробочкой вместо оружия. - Безмен-то зачем? Крючком, что ли, поцарапать?
        Гиляровский озадаченно взглянул на собеседницу. Потом физиономию его озарила улыбка:
        - Уж и не знаю, барышня, как у вас тут, в будущем, выглядят безмены, а по нашим временам это чугунная или бронзовая гирька на длинном, локтя в полтора, веретене, на манер палицы. От такого, ежели приложить с охоткой, не всякая драгунская каска убережёт. Неужто не слыхали? В нашем благословенном отечестве безмен спокон веку торговому люду заместо оружия. Ухватистый да убойный инструмент, одна беда - под полой не очень-то поносишь. Вот лихой народ и предпочитает старый добрый кистень-гасило.
        - А кастет? - продолжала допытываться Алиса. - Вы вот сказали, господская придумка, а я думала, кастеты только хулиганы носят!
        - Ну, это вы зря… - покачал головой репортёр. - В России кастеты появились недавно, лет тридцать назад, в Одессе - позаимствовали у французских моряков. А в Британии, как я слышал, сие изделие, вместе с револьвером и тростью - непременный аксессуар любого джентльмена.
        - Трость, значит, тоже оружие? - удивилась девушка, воспринимавшая этот предмет исключительно как ортопедическую принадлежность.
        - Ещё какое! - усмехнулся репортёр. - Особенно если набалдашник свинцом залить, так никакой шпаги не надо! Французы даже особое фехтование тростями придумали, заодно с саватом своим. Это особый французский ножной бокс; теперь его преподают в гимнастических клубах наравне с фехтованием. Есть у меня один знакомый, Евгений Петрович Корф - большой знаток этой иноземной забавы…
        - Корф? - ахнула Алиса. - Барон Корф? - Так вы с ним знакомы, Владимир Алексеич? Расскажете?..
        И, подхватив коллегу за руку, девушка увлекла его в проход между домами, по направлению к метро.
        Задыхаясь, то ли от заполошного бега, то ли от бессильной злобы, Глеб завернул за угол. Кажется, похожий на медведя тип с уголовными замашками не собирается пускаться в погоню, так что можно остановиться, перевести дух. Гробовщик огляделся по сторонам. Проклятье - невезенье продолжалось! Конечно, он с перепугу кинулся не в ту сторону, и снова оказался в том переулке, где оставил машину! Между ним и метро по-прежнему пустырь, и обходить его придётся за два квартала. Или всё же рискнуть? Глеб пригибаясь, сделал несколько шагов и выглянул из-за края брандмауэра. Так, Алиса уже собрала свои фото-причиндалы, опасный тип стоит рядом, что-то увлечённо рассказывает. Вот - повернулись спиной… собираются уйти? Похоже на то.
        - Не стоит оправдываться передо мной, Алиса Николаевна, - в который раз уже повторил Гиляровский. - Поверьте, я умею хранить чужие секреты.
        От злополучного до метро пустыря ходу было минут десять. По дороге Алиса не выдержала и снова принялась сбивчиво объяснять спутнику суть неприятного инцидента.
        - А я и не собираюсь нечего скрывать. - голос девушки дрожал; она едва-едва справлялась с накатывающими вновь слезами. - У нас с ним было… роман был, понимаете? Он замуж меня звал, но меня такие отношения не устраивали. Мы совсем разные - понимаете, если бы я согласилась, он бы потребовал, чтобы я сидела в башне и вышивала крестиком. Ну, не в башне и не крестиком, конечно, но - торговые центры, премьеры там всякие, фитнесс… И всё! Работа, друзья - он бы точно этого не потерпел! Я для Глеба просто собственность, а сам он - законченный сноб и педант. Но мне и в дурном сне не могло присниться, что он вот так среагирует на отказ!
        - Ну-ну, Алиса Николаевна, не волнуйтесь вы так, - начал, было, репортёр, но девушка не слушала:
        - Меня никогда в жизни так не оскорбляли! Я его ненавижу! Эх, будь я мужчиной…
        - Ну, будь вы мужчиной, то и разговора такого не было - усмехнулся репортёр. - И потом, вы что же, полагаете, что я недостаточно ясно продемонстрировал своё недовольство? По-вашему, надо было покрепче врезать?
        И он снова потёр кулак ладонью.
        Алиса вспомнила, как обидчик улетел в крапиву.
        - Ну что вы, Владимир Алексеич, я вовсе не то хотела сказать! И хватит, а то убили бы его ещё…
        Глеб задыхался - на этот раз уж точно от ярости. Он незаметно пристроился шагах в десяти от Алисы со спутником, за углом покосившегося строительного вагончика и ясно слышал всё, до последнего слова - и смех, и пренебрежительную характеристику, которой удостоила его бывшая подруга.
        Вот, значит, как? Мало, значит, всыпал? Что ж, господа, найдётся на вас управа. Пусть Ирочка сама разбирается с пожарными инспекторами, ей, в конце концов, платят за это. А он пока выследит этого мерзавца, установит личность - чтобы потом затаскать по судам. Главное, сейчас - не попасться им на глаза…
        Глеб ощупал лицо. Челюсть болела, кожа на щеке была содрана - видимо, на пальце у незнакомца оказалась печатка.
        «Как гирей долбанул… - поморщился бизнесмен. - Здоров, лось! Надо бы до конца дня забежать в поликлинику, снять побои, пока ссадина на скуле свежая.
        На бесчисленных светодиодных, неоновых и прочих табло - в метро, на приборных панелях машин и микроволновок, на наручных часах и рабочих столах компьютеров, - цифры давно перескочили за 12 - 00. Архаичные часовые стрелки тоже миновали верхнюю точку циферблата и продолжили бесконечный бег по кругу. Поток пассажиров в метро заметно поредел - утренний час пик давно миновал, а до шести вечера, когда офисный планктон хлынет из центра в спальные районы, было ещё далеко. Так что, оказавшись на станции «Китай-город» Глебу пришлось укрываться в проёмах между колоннами, народу на платформе было немного. Алиса и незнакомец, как назло, шли неспешно, озираясь по сторонам; девушка что-то объясняла, а ей спутник с интересом разглядывал интерьер станции - прямо скажем, не самый выдающийся в столичной подземке.
        «Может и правда из провинции? - подумал Глеб. - Скажем, дальний родственник? Вон, как пялится во все стороны, точно - сельпо-дярёвня». Впервые в столице, понаехали…»
        Сам Глеб, чьи родители перебрались в Москву из далёкого Саранска ещё до рождения сына, считал себя коренным москвичом, и к приезжим относился с плохо скрываемым высокомерием.
        Тем временем парочка села в подошедший поезд. Глеб едва успел шмыгнуть в соседний вагон - народу оказалось неожиданно мало, и новоявленный шпик заметался, выискивая местечко поукромнее. В конце концов, он пристроился рядом с тучным мужиком, уткнувшимся в планшет, и скорчился в три погибели, стараясь боковым зрением не терять из виду парочку в соседнем вагоне. Те и не думали садиться - стояли у дверей, оживлённо беседуя.
        Успешный гробовщик уже много лет не спускался в метро, полагая общественный транспорт уделом неудачников. Он научился скрывать свои чувства - по роду деятельности постоянно приходилось иметь дело с людьми весьма скромного достатка, и даже демонстрировать им соучастие. А тут его самого угораздило стать мишенью брезгливо-недоумённых взглядов, поскольку сего собственная внешность была, мягко говоря, предосудительной.
        Он действительно выделялся среди небогато одетых, но приличных на вид пассажиров подземки: дорогущий костюм в пыли, скула опухла, глаз потихоньку заплывает подозрительным багрянцем. Затравленно озираясь, Глеб принялся отдирать от кашемира гроздья репейников; при этом изо всех сил делая вид, что просто отряхивается. Получалось не очень - полная, средних лет тётка, сидевшая напротив, участливо поморщилась и покачала головой. Глеб в ответ побагровел - ну всё, дожил, его жалеют! Ну, Алиса, ты за всё ответишь: и за это позорище, и за отказ, оскорбление ничуть не менее тяжёлое!
        Вокзальная площадь, как обычно, кишела народом. Парочка постояла немного в ущелье между вокзалом и громадой торгового центра «Атриум». Глеб сыщик разглядел, как девушка искала что-то на смартфоне, а потом решительно направилась в сторону Садового кольца. Глеб рискнул приблизиться. О чём говорят «объекты» слышно не было, но так он хотя бы не рисковал потерять их в привокзальной сутолоке.
        Пройдя немного в сторону Красных ворот, Алиса с незнакомцем свернули в переулок и остановилась возле неприметного трёхэтажного особнячка. Глеб едва успел нырнуть за угол - теперь между ним и теми двумя было не больше восьми шагов, и молодой человек отчётливо слышал каждое слово.
        - А мне хотелось бы хоть ненадолго попасть туда, к вам. - говорила девушка. - Как вы думаете, Владимир Алексеевич, господин Евсеин сумеет сделать так, чтобы этот портал больше не закрывался? Тогда мы сможем ходить туда-сюда как в гости!
        - Да, это было бы любопытно. - прогудел в ответ здоровяк. - Только ведь, барышня, уже было такое, и сами знаете, чем закончилось! Больно деликатная это материя - время, осторожнее с ней надо. Не забава - чтобы любопытство своё тешить!
        - Ну так я не ради забавы! - Глеб не видел лица Алисы, но хорошо представил, какую возмущённую гримаску она состроила. - Вот и Ромка полагает, что дядя Юля сможет принести вам много пользы! Он знаете, какой учёный?
        «Так, Ромка какой-то… А «дядя Юля» - это, кажется, Алисин дед - раритет советской эпохи, всю жизнь проишачивший в педагогическом институте? Нечего сказать, светило науки!»
        - Мне бы только одним глазком! - Алиса продолжала уговаривать бородатую личность; голос её на этот раз был умильно-заискивающим, как у десятилетней девочки, выпрашивающей пирожное. - Я понимаю, что нельзя и вообще опасно! У меня здесь родители, не хочу оставлять их. А то получится как с той женщиной, мамой Валентина, про которую я читала в блоге Степана Стопкина?
        «Врешь, милая, - усмехнулся про себя Глеб. Это твой блог, анонимный, мне ли не знать…»
        - Будем надеяться, Вильгельм Евграфыч что-нибудь придумает. - ответил Алисин ухажёр. - А дядюшка ваш ему поможет - господин доцент, сами видите, немного не от мира сего, за ним глаз да глаз…
        «Ещё и доцент? Вильгельм Евграфыч… надо запомнить. Никогда не знаешь, какая информация может пригодиться на переговорах. Хотя, какие там «переговоры»? Беседа с обидчиками будет короткой. Похоронный бизнес приучил Глеба к жёсткости, и церемониться он не собирался.
        Голоса смолкли, хлопнула дверь - парочка вошла в подъезд.
        Глеб шумно выдохнул - оказывается, всё это время он вслушивался, задержав дыхание, - и осторожно выглянул из-за угла дома.
        Никого. Только вывеска над неприметной железной дверью:
        «Ломбард».
        «Вот, значит, как? Ломбард? Всё интереснее и интереснее… ну теперь-то вы, мои дорогие, не отвертитесь…» - И Глеб торопливо зашарил по карманам в поисках айфона.
        VIII
        День второй. Утро.
        Утро вечера мудренее
        Я пришёл в отдел с утра пораньше, чтобы без помех покопаться в архивах. Знаю я коллег-оперов: увидят стажёра, бездельничающего за компом - немедленно припашут. А как иначе? Если не бегает туда-сюда и не строчит на клаве - значит бездельничает, а размышлять стажёру по чину не положено. А у меня на утро планы. Не сказать, чтоб наполеоновские, но свои.
        В общем, я неожиданно заинтересовался этим гнилым делом. Спасибо «домомучительнице» Антонине Сергеевне. Вот что значит школа - старая, советская, замешанная на крепкой гражданской позиции! Представляю, как комфортно работалось операм в шестидесятых, когда шагу было не ступить от таких вот бдительных граждан, всегда готовых оказать помощь органам. В самом деле: и фотки, и точная хронология событий, и даже номер машины записать не поленилась…
        Если бы не эта хронология, то есть не бледно-зелёные цифирки в углах снимков, я бы и минуты не потратил на «дело о шпионах в шубах». Но они были - и непреложно указывали на то, что непонятные господа возникли на тротуаре улицы Казакова непонятно откуда, из воздуха.
        Тоже мне, проблема, скажете вы - подчистить дата файл? Верно, не проблема, да только не похожа Антонина Сергеевна на компьютерного умельца. Да и кто станет городить огород из-за простого стажёра? Ну, ладно, предположим, она не могла знать, что дело поручат стажёру, но всё равно, ежу понятно, что дальше участкового оно не уйдёт, хоть ты там тираннозавра нарисуй. Нынче все грамотные.
        Так - зачем?
        А незачем. Единственное объяснение: так оно всё и было.
        Не подумайте только, что я повёлся на байки о диверсантах из параллельного мира с психотронными антеннами. Просто мне стало интересно - а если уж совсем честно, то я решил оформить это пустяковое дело так, чтобы комар носу не подточил, хоть в учебники вставляй. Потому я ещё вчера вечером залез в архивы. Раз уж мелькнуло в беседе с участковым что-то насчёт недавнего дела с пропавшими пэээсниками, то надо всё уточнить, упомянуть, подшить и положить на стол начальству - вот какой я старательный! И потом: а кто его, начальство, знает, может оно специально подсунуло мне это дело? В порядке проверки: «ты, голуба, давай, состряпай отписку на пустом месте, накропай пару строк о сумасшедшей старухе и ерунде на пустом месте - тут-то мы тебя и повозим мордой по столу за невнимание к расследованию и небрежную работу со свидетелями…»
        В общем, лучше пересолить. Насмешки, если что, я как-нибудь вытерплю, зато никто не сможет сказать, что я отнёсся к делу наплевательски.
        Через полчаса копаний в бумагах - (хорошо хоть, копию дела мне выдали без вопросов) мнение моё поменялось кардинально. Почему? Судите сами. «Домомучительница» оказалась права. Типы в старомодных зимних нарядах (я внимательно рассмотрел фотки в увеличении) как бы не начало двадцатого века появились ТОЧНО на том самом месте, где, согласно показаниям третьего, уцелевшего члена экипажа, пропали трое пэпээсников. И где некоторое время спустя появился вооружённый громила на байке. Который (совпадение, да?) нёс пургу похлеще Антонины Сергеевны. С его слов выходило, что он ни много ни мало, как явился через портал из прошлого, где участвовал в революционной акции, направленной против угнетателей трудового народа!
        Каково, а? Смешно - если не задаваться вопросом: а откуда Антонине Сергеевне и гипотетическому хакеру, состряпавшему целую гору фальшивых фоток, известно о материалах этого дела? Проходящего, между прочим, под грифом «секретно», и производство по нему отнюдь не закончено…
        И тут меня пробрало. «Важняки» с Петровки копают этот случай уже который месяц - и, судя по тому немногому, что попало мне в руки, без всяких видимых результатов. Подследственный томится в Сербского на экспертизе, папки пухнут от собранных на него материалов. Что ему там шьют - оружие, кокаин? Ух ты, как интересно: «способ очистки отличается от применяемого в настоящее время и не употребляется уже около… это что же, с начала двадцатого века? А ведь этот байкер именно так и говорил…
        Короче, надо сейчас, вот прямо сию минуту, писать докладную, подшивать к ней показания «домомучительницы», фотографии, копию заявы и класть на стол начальству - а оно уж пускай решает, пересылать на Петровку или нет. Не мой это уровень, по любому. И (тоже по любому) с этого момента о деле я смогу забыть, ко мне оно уже не вернётся. Останется только позвонить участковому Сергееву и намекнуть, что он крепко попал. А как иначе? Ведь опрашивал ещё тогда, после истории с пропажей наряда, бдительную гражданку - но даже протокола не составил, за явной бредовостью… И теперь это имеет все шансы ему аукнуться.
        Позвонить, кстати, имеет смысл. Пусть лейтенант хотя бы убедительную версию придумает, прежде чем его потянут на ковёр. Глядишь, и вспомнит добро, мало ли как жизнь повернётся…
        И тут меня взяло за живое. В конце концов, этот материал мне спихнули по принципу «на, и отвали», так? И ждут от меня какую-нибудь ерунду, годную лишь на то, чтобы повеселить личный состав отделения - и уж конечно, никто не в курсе, что я нашёл связь заявления местной сумасшедшей с «особо важным»? Рано или поздно это, конечно, всплывёт - но что мешает мне указать в рапорте, что я изучил приложенные к делу фотографии не сегодня, а, скажем, на день или два позже? Да ничего! Зайду завтра снова к Антонине Сергеевне и возьму у неё под расписку ещё один комплект файлов, указав, что предыдущий оказался испорчен. Тогда у меня будет лишних два дня, чтобы со вкусом покопаться в этой истории, хоть проверю всё досконально…
        Зацепок у меня было не так много. По сути, одна-единственная: номер машины, на которой приехала на улицу Казакова подозрительная компания. Имелся, правда, ещё подэкспертный из института Сербского, но тут я себя иллюзиями не тешил - стоит только обозначить свой интерес к этому персонажу, и копающие по делу «важняки» немедленно вытрясут из меня всю подноготную. Так что, будем пока оставаться в области реального.
        Итак, машина. Имя владельца у меня уже было… Знакомьтесь: Алиса Николаевна Фролова, журналистка, сотрудник одного из столичных изданий не самого высокого полёта. А так же начинающий фотограф из разряда тех, кто называет себя фрилансерами, однако не чужда и художественных амбиций - на счету у неё участие в нескольких фотовыставках. Не из числа громких, но и не из последних. Живёт в Ясенево, в собственной квартире, полученной в наследство от бабки, не замужем. Аккаунты в социальных сетях, личный блог… да, та самая девица, что расспрашивала «домомучительницу» об аномальных зонах!
        А она, между прочим, весьма и весьма. Высокая, стройная, и при том, ни тени нездоровой худобы, проистекающей от изнурения себя диетами, всё, что надо - выступает в должной пропорции. Длинные светлые волосы… на фотках бдительной завучихи они каштановые - но, помнится, Антонина Сергеевна упоминала, что девица перекрасилась?
        А что там в блоге? Серии фотографий, последняя подборка - конный клуб реконструкторов войны с Наполеоном. Ахтырские гусары, вишь ты! Здоровенные самодовольные парни в гусарских ментиках со шнурами, сабли, лошади, сплошное «ретро». Вот, кстати, откуда могли взяться те личности в старомодных нарядах… А что, и запросто: на улице Казакова случилась тусовка реконструкторов или ролевиков (их в Москве в последние годы пруд пруди) - вот непривычная к новым веяниям бабуля и возбудилась! А таймер на фотике глюканул, мало ли что могло случиться, устройство сложное…
        Версия вырисовывалась подходящая, но только мне не требовалось оснований для того, чтобы закрыть это и без того сомнительное дело. Их и без того было пруд пруди - хоть сейчас садись да пиши рапорт. Так что я ограничился тем, что аккуратнейшим образом переписал все фамилии, мелькнувшие в «реконструкционном» репортаже.
        Чаще других появлялся в кадре некий Александр Приходько - двадцать девять лет, системный администратор, любитель исторической реконструкции и, судя по всему, добрый знакомый «подследственной». Недаром он присутствует минимум на каждой четвёртой из фотографий этого репортажа… Смори-ка, и на страничке этого гусара «В Контакте» - они с Алисой! Три фотки - две реконструкционные, где донельзя довольный Александр позирует рядом с девушкой в гусарском прикиде, а одна - модное нынче селфи, в кафешке. Парочка в кадре не похожа на счастливых влюблённых, скорее, добрые знакомые. Но всё равно интересно, возьмём на заметку…
        Что дальше? Рутинная процедура требовала простых и очевидных решений: побеседовать со всеми, представляющими хоть какой-то интерес, и в первую очередь, с «ахтырцем». И на неё саму взглянуть тоже не помешает.
        Но у нас век информационных технологий, а это ко многому обязывает. Прочными связями в ОВД я обрасти не успел, однако кое-что имеется, и там: Николай Васильевич Миркин, системный администратор, лейтенант полиции и лучшая в отделе электронная ищейка. То есть это для иных-прочих он Николай Васильевич, а для меня - Коля, Колян, Никол - сосед но подъезду, старый друг, с которым мы росли в одном дворе и немало сиживали за рюмкой чаю.
        А потому, убрав папки в сейф (он у нас общий ещё с двумя операми отдела (мне демократично отведена нижняя, самая узкая полка) я, прихватив флешку с материалами, направил стопы на третий этаж, во владения «айтишников.
        Коля Миркин делит кабинет с двумя коллегами-экспертами. Вообще-то это было против правил, но год назад в отделе проводили большой ремонт, экспертов и ведущего райотдельского сисадмина временно поселили вместе. Ремонт, как водится, затянулся, а пока молдавские гастарбайтеры скребли и красили стены ОВД, эксперты и Коля успели ощутить сродство душ, и с тех пор успешно противостояли попыткам восстановить статус-кво. Их стараниями в помещении была создана неповторимая атмосфера высокотехнологичной свалки, мастерской кустаря-оружейника и кабинета домашнего химика-любителя с сомнительными наклонностями. Начальство старалось лишний раз сюда не заходить - элементарная дисциплина требовала всякий раз устраивать разнос, скандал и головомойку, что было чревато остановкой работы минимум, на неделю. Компьютеры отдела сразу охватывала эпидемия непонятных сбоев, а экспертные заключения приобретали отвратительную невнятность и расплывчатость, не говоря уж о том, что сроки растягивались как минимум, до максимально допустимых регламентом. Как максимум же - не делались вовсе, чему всякий раз находилась масса веских
причин.
        Другим такие фокусы не сошли бы с рук, но Колян с экспертами знали себе цену. Знало её и руководство, а потому они по-прежнему пользовались правом экстерриториальности, позволяя себе порой даже заказывать на рабочее место пиццу - неслыханная наглость и возмутительное нарушение внутреннего распорядка.
        Меня тут считали за своего, что, впрочем, далеко не всегда гарантировало радушный приём.
        - Ну, чего пришёл? - нелюбезно буркнул Василий, старший из экспертов - Худой, нескладный, под два метра ростом, парень лет тридцати. - Учит, сейчас не до ваших танчиков…
        Василий, единственным из сдешних обитателей не состоял в рядах фанатов онлайн-игры «World of tanks». Я же, наоборот, нередко проводил здесь свободную минутку за обсуждением очередного обновления - что при случае Вася мне и припоминал.
        Сейчас, похоже, был как раз такой случай.
        - Отстань от парня, Вась! - раздалось из-за загородки сисадмина. - Занимайся вон, своей тросточкой, а возвышенные материи оставь другим. Привет, мазута! - и Колян протянул мне ладонь - как обычно, чуть наискось и доской - с твёрдо вытянутыми пальцами. Я пожал.
        - А что за трость? - поинтересовался я, косясь на самую обыкновенную ортопедическую палку, украшавшую стол Василия. Ничего особенного: трость как трость, с такими ходят инвалиды и пожилые люди. - Ею что, зверски убили любимого той-терьера супруги главы управы?
        Колян усмехнулся. По отделу до сих пор ходила байка об угоне машины главы управы Басманная. Угонщикам тогда крупно не повезло - «Паджеро», конечно, был хорош и любовно оттюнингован владельцем, энтузиастом внедорожных покатушек, но скандал в ОВД поднял не он, а его жена. Дело в том, что в похищенной со стоянки перед «Атриумом» тачке была любимая собачонка законной мегеры чиновника. «Паджеро» нашли через пять часов после угона, аж в Калуге - причём гибдэдэшника, осуществлявшего задержание, злобная тварюшка вместо благодарности тяпнула за палец.
        - Такой можно и кавказца завалить, - огрызнулся Василий. - Если, конечно, рука крепкая.
        И он резко дернул за крючковатую пластиковую рукоять. Та послушно поддалась, вытягивая за матовой чёрной трубы собой полированный обоюдоострый клинок самого зловещего вида.
        - Вот это да! - восхитился я. - А ну, дай взглянуть!
        - Пальцы побереги! - посоветовал Вася, подавая клинок. - Острый.
        Я осторожно принял оружие, повертел и попробовал кончиком ногтя режущую кромку. Клинок и правда был острый.
        - Самопал? А сделано ничего, аккуратно…
        - Фирма «Колд Сил». - отозвался эксперт. - Солидная заокеанская работа, это вам не испанская сувенирная штамповка. Вот, смотри… - и он забрал у меня клинок.
        Мы с Коляном отошли к стене. Василий пристроил в тисках, привинченных на углу стола, толстую картонную трубу - на такие на строительных рынках наматывают рулоны плёнки.
        Короткий взблеск клинка - и полметра трубы отлетело на пол. Я поднял, посмотрел на срез - он был гладким, ровным, без заусенцев. Василий недаром был известен всему ОВД пристрастием к холодному оружию.
        - Круто! Серьёзная игрушка. - оценил я. - Патрульные у кого-то отжали?
        - Изъяли в кинотеатре. Охранник у рамки оказался неожиданно бдительным - когда металлоискатель среагировал на тросточку, он её на всякий случай, потряс и услышал внутри бряканье. Ну, дернул за ручку - и пожалуйста! Владелец принялся возмущаться, но рядом, как на грех, случился сержант. Не из нашего ОВД, просто в кино собрался. Как увидел эдакое чудо - тут же тормознул голубчика.
        - Холодняк в чистом виде. - выдал заключение Василий. - При правильном подходе - статья.
        - Не… - отмахнулся Колян. - Отмажется. Административку оформят и все дела, отделается штрафом. Он же никого не поранил, не угрожал даже! Да и вообще, пора уже давно гражданское оружие разрешать…
        Он с завистью повертел клинок в руках.
        - Классная игрушка. Себе, что ли, заказать? Наверняка кто-нибудь «Колд Стил» сюда возит. А что? Заведу длинный плащ, как у хакера Нео…
        Я усмехнулся - про себя, разумеется. Колян, разделявший страсть коллеги к колющему и режущему железу, помимо службы состоял официальным экспертом «общества владельцев гражданского оружия» и был автором развёрнутых обзоров на крупнейшем оружейном портале Рунета.
        - Ты сначала фехтовать научись, Нео недоделанный! - ответил на реплику коллеги Василий. - А то тебе этот же клинок при случае сам знаешь, куда засунут. Мушки тут нет, спиливать нечего…
        Колян собрался ответить чем-нибудь язвительным, но воздержался - его любовь к холодному оружию носила характер сугубо эстетический, в то время как Вася, исправно посещавший тренировки по историческому фехтованию, знал, что говорит.
        - Ну, чего у тебя там? Только учти, у меня времени в обрез. У начальства опять трабблы с сеткой, надо до обеда разобраться.
        Я подал приятелю флешку.
        - Тут данные на одну особу. Если можно, посмотри её трафик с домашнего компа за последние пару недель. Статистика посещений, адреса переписки. Социальные сети, если сможешь - что там с её аккаунтами?
        - «Одноклассников», «В Контакте» - с полпинка. С «Фейсбуком» и «Твиттером» посложнее, но тоже попробуем.
        - Вот-вот, - поддакнул я. - Я там выделил пару человек из её френдов, ты уж и их заодно…
        - А гумага есть? - поинтересовался Колян. - А то - вторжение в личную жизнь и всё такое?..
        - Может, тебе ещё и санкцию прокурора? Сказал же: надо по-тихому, может это всё вообще мимо кассы!
        - Ну, нет - и ладно. - сговорчиво кивнул Колян. - Мне, в общем, плевать. На чём она сидит, на Акадо?
        - На ЭмГэТэЭс.
        - Ну, это раз плюнуть…
        - Ладно, меня ваши тёмные делишки не интересуют - заявил Василий. - Но, ежели Палыч опять будет звонить насчёт сетки - учти, прикрывать не стану.
        Палыч - это замначальника ОВД; по глубокому убеждению Коляна он лично ответственен минимум, за половину вирусов на компах райотдела.
        - А пошёл он! Нехрен этому козлу с рабочей машины по порнушным сайтам лазить!
        - Ну-ну, ты того, полегче, - буркнул Василий, убирая клинок в трость. Оно хоть и козлобородое, а всё же начальство…
        Я не выдержал и хихикнул. Мушкетёрская бородка Палыча была в отделе излюбленным предметом шуток, и далеко не всегда безобидных. Колян хмыкнул, сгрёб флешку и скрылся за своей перегородкой. Я окинул напоследок взглядом выставку криминального железа над столом Василия и отправился вслед за Миркиным, в дебри высоких технологий.
        IX
        Вечер второго дня.
        На бумаге всегда всё гладко.
        Евсеин оглядел собравшихся. Напротив, у круглого стола сидел дядя Юля - красноглазый после бессонной ночи, с заострившимся от усталости носиком. Рядом хозяин квартиры, Ромка, он же поручик Смольский - растерянно перебирает исписанные листки, извлечённые из старомодной коленкоровой папки. Гиляровский устроился в углу гостиной, на канапе - впечатления этих дней вконец выбили его из колеи. Алиса свернулась клубочком в большом кресле. Компания хроноприключенцев в сборе, как пошутил дядя Юля…
        Евсеин поправил пенсне и заговорил - сухо, отчётливо, словно в университетской аудитории.
        - Итак, с вашего позволения - сначала небольшой экскурс в историю проблемы. Начнём с того, что двое очень молодых людей, - Евсеин особо выделил это «очень», - сын господина Семёнова, Иван и его приятель Николка, каким-то образом ухитрились отыскать в московской клоаке второй портал. До сего дня о нём никому известно не было, и мальчишки решили его обследовать. Сказано - сделано, но только они почему-то умолчали о своём открытии. Несколько позже один из них познакомился с Геннадием Войтюком, предводителем шайки самого бандитского пошиба - и имел неосторожность поделиться с ним своей находкой. В результате, негодяи получили доступ к подземной «червоточине» и воспользовались ею в своих гнусных целях…
        Присутствующие, включая Алису, (ей уже рассказали обо всём и Ромка и Гиляровский) приготовились скучать. Но Евсеину было всё равно - он размеренно, словно на лекции, изложил всю цепочку событий, вплоть до трагического марта 1887-го года, когда ворвавшиеся через «червоточины» вооружённые банды едва не залили кровью всю Москву - и залили бы, не сумей Ваня Семёнов закрыть сразу оба меж-временных тоннеля. Заодно, дошлый доцент, в который уже раз, изложил свою теорию пространственных отпечатков «червоточин» и вкратце описал механизм опыта, в результате которого их троица оказались в двадцать первом веке.
        - …и теперь мы с Юлием Алексеевичем, - Евсеин чуть поклонился в сторону дяди Юли, - заново изучили полученные данные и пришли к довольно оптимистичным выводам…
        - Да, так оно и есть. - старик кивнул на листки, разбросанные по столу. - Мы неплохо поработали с господином доцентом, и можем теперь утверждать - его планы имеют все шансы на успех.
        «Шансы у него… - уныло подумал Ромка. - А мне, значит, отвечать за всё! Этим учёным лишь бы эксперименты, а случись что - с кого Корф шкуру спустит? С него, с поручика Смольского… А как запретить - такая возможность…»
        Он кашлянул, прочищая горло:
        - Простите, Юлий Александрыч, вчера вы, помнится, утверждали, что твёрдой гарантии нет?
        - День - это порой огромный срок, юноша. - отозвался дядя Юля. - Вчера я мог судить о положении дел только со слов Вильгельма Евргафыча, а он основывался на своих наблюдениях, сделанных, прямо скажем, весьма скудными аппаратными средствами. Мы кое-что уточнили, обработали данные моих наблюдений и…
        - Скудные - это мягко сказано. - сварливо добавил Евсеин. - Я работал голыми руками, а у Юлия Александровича - такие чудодейственные устройства!
        Ромка едва сдержал усмешку - «чудодейственные устройства» представляли собой неподъемные ящики с начинкой родом прошлого века. Но вслух ничего не сказал - стоит хоть чуть-чуть усомниться в этом раритетном хламе, и язвительная филиппика о «сопляках, привыкших к айфонам и ничего не понимающего в экспериментальной методике» обеспечена…
        - То есть, дядь Юля, - подала голос Алиса, - вы сможете открыть подземный проход, и после этого он не закроется, а н будет действовать постоянно? Но почему бы не проделать то же самое и другим проходом, на Казакова… простите, на Гороховской. - поправилась она, вспомнив старое название улицы. - А то лезть в канализацию что-то не хочется…
        - Не в канализацию, а в подсобные тоннели метрополитена - поправил племянницу дядя Юля. - И потом, сколько раз можно объяснять? «Червоточина» или, как ты изволила выразиться, «проход», должна быть зафиксирована сразу после открытия. Если помедлить хотя бы несколько минут - во внепространственной структуре начинаются автоколебания, которые в итоге её и разорвут. Действовать надо было сразу, пока биополя обоих операторов настроены на частоты «червоточины», и она черпает энергию из подпространства через них. Прости, что так путано объясняю, но у нас попросту нет подходящего понятийного аппарата… Короче, время упущено, и теперь у нас не более семидесяти часов до окончательного схлопывания «червоточины». Так что, хочешь, не хочешь - а придётся лезть под землю.
        Роман с досадой крякнул.
        - Хотите сказать, знай мы об этом заранее, могли бы восстановить старый портал и ходить туда-сюда, как раньше?
        Дядя Юля развёл руками.
        - Если бы да кабы, молодой человек… В науке порой приходится идти извилистыми путями. Скажите спасибо, что мы хотя бы это сумели выяснить, и теперь есть шанс надёжно зафиксировать «подземную» червоточину!
        Ромка состроил скептическую мину.
        - Боюсь, не всё так радужно, Юлий Алексеич. Чтобы открыть «червоточину», надо находиться рядом с ней? Здесь, с этой стороны?
        - Обязательно.
        - Тогда ничего не выйдет. Отсюда нам до неё не добраться.
        Дядя Юля и Евсеин озадаченно переглянулись.
        - Вы уверены, юноша? - осторожно спросил доцент.
        - Да.
        - Что за сложность-то - спуститься под землю? - удивился репортёр. - Опасаетесь, что не сможем найти нужное место? Не забывайте, я там уже бывал, если понадобится - помогу. Времени у нас, как говорит уважаемый Вильгельм Евграфыч, два полных дня, справимся. Вряд ли под землёй так уж сильно всё изменилось. Помнится, там была старая кирпичная кладка, приметная такая… отыщу.
        Роман покачал головой.
        - Нет, Владимир Александрович. Там не просто всё изменилось - это теперь другой мир. Вы ведь были с Алисой в метро, верно?
        Девушка и Гиляровский одновременно кивнули.
        - Сейчас поблизости от портала, под землёй расположен центральный пересадочный узел - это огромное количество подземных сооружений. Тоннели, подсобные галереи, рабочие помещения, не говоря уж о станциях и переходах.
        Молодой человек безнадёжно махнул рукой.
        - За два дня всё это не обшарить, даже если нам никто не помешают. А нам помешают, и даже очень: метро - это режимный объект, его охраняют ФСБ-шники. Это вроде вашего жандармского корпуса. - пояснил он, поймав недоумённый взгляд репортёра.
        Гиляровский озадаченно крякнул. Евсеин стащил с переносицы пенсне и принялся протирать стёкла.
        - И всё же я ни понимаю… - сказал дядя Юля. - раз уж однажды сумели найти этот портал - что мешает нам…
        - Вильгельм Евграфович рассказал, как было дело. - перебил старика Ромка. - Портал обнаружили мальчишки, причём они-то спустились под землю на той стороне, в девятнадцатом веке, где подземелья никто и не думает охранять. А на нашей стороне портал выводит в заброшенную метрополитеновскую подсобку - там они и оказались. Когда поняли что к чему - рискнули пройти немного по техническому тоннелю, тоже давно заброшенному, и дальше не пошли, вернулись. Геннадий со своими парнями добрались до портала тем же путём. Тупик они вскрыли, а потом им просто повезло - наткнулись на заброшенный вентиляционный колодец, выходящий в подвал одного из домов где-то в районе Ильинки, и в дальнейшем уже пользовались им. Где это - мы не знаем, придётся обшаривать все подсобные тоннели и все подсобки. Представляете, что это за объём?
        Дядя Юля промолчал - похоже, Ромкины доводы произвели на старика впечатление.
        - А кто знает? - спросил Евсеин. - Кто ещё видел этот самый колодец? Сам Геннадий? Виктор?
        - Виктор точно видел. - подтвердил Ромка. - Только нам до него сейчас никак не добраться. Есть ещё Дрон - он, вроде, занимался переброской оружия через подземный портал.
        - Так может, его и спросим? - оживился дядя Юля. - Алиса уже беседовала с ним, что мешает сделать это снова? В конце концов, он сам попросил о помощи - вот пусть и расскажет!
        - А что, мысль здравая! - Ромка посмотрел на девушку. - Алиса, вы как?..
        Девушка задумалась, потом решительно тряхнула головой. Волосы, пышные, пушистые, рассыпались по плечам.
        - Не получится. Мне удалось побеседовать с ним по чистой случайности. Я тогда воспользовалась пропуском студентки-практикантки. Этот пропуск уже аннулирован, если снова сунуться с ним в Сербского - меня просто задержат.
        - А твой друг? - припомнил дядя Юля. - Этот… э-э-э… Олег? Который устроил для тебя эту авантюру? Он по-прежнему там работает?
        - Да, но он не сможет меня провести…
        - И не надо! Пусть передаст Дрону записку и принесёт ответ!
        Алиса вытащила смартфон и нашла в телефонной книге номер Олежика. Недоступен. Пришлось оставить голосовое сообщение с просьбой перезвонить.
        - Кстати, а почему бы не покопаться ещё раз в компьютере господина Семёнова? - предложил Евсеин. - Вы ведь, Алиса Николаевна, довольно много на нём разыскали? Может, там и о подземном портале что-нибудь есть?
        - Незачем. - Ромка решительно помотал головой. - Выход наружу нашла группа Геннадия, Николка с Ваней, дальше запечатанного тупика не прошли. У Олега Иваныча на компе этих сведений быть не может, неоткуда.
        - Может, поискать компы этих самых… радикалов? - Алиса задумчиво теребила прядку волос. - Уж они-то всё знали, могли оставить записи.
        Лучше бы не оставляли. - ответил Ромка. Сами подумайте - полиции о них известно. В квартирах могли быть обыски, компьютеры наверняка изъяли - и к кому тогда попали эти данные? Пропажа двух патрульных с оружием - не шутка, копают по этому делу всерьёз. засветимся - с нас живых не слезут.
        - Так что же делать? - растерялся доцент. - Получается, остаётся только вариант с запиской?
        - Давайте-ка, отвлечёмся пока от этой темы. - предложил Юлий Алексеевич. - Так или иначе, подземный портал искать нам придётся. А пока - ещё раз повторим, что предстоит делать каждому из нас после того, как закроется «червоточина».
        - Я забираюсь в подземные тоннели с этой стороны и пытаюсь заново открыть червоточину. - сказал доцент. - Как только она устанавливается - пытаюсь зафиксировать тоннель.
        - Я обеспечиваю безопасность Вильгельма Евграфыча. - подхватил Ромка. - Кроме того, присматриваю за ним всё то время, пока он будет нащупывать второй портал, и снабжаю всем необходимым. Когда господин Евсеин уходит в тоннель - следую за ним.
        - Моя задача; там, в прошлом, спуститься под землю, найти портал и помочь господину доценту запеленговать его, так же, как это было в прошлый раз. - вступила Алиса. Теперь, когда стало очевидно, что придётся не просто отправится в прошлое, но и лезть в подземную клоаку, живо описанную Гиляровским, её решимость куда-то испарилась.
        «…нет уж! Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь это заметил…»
        - Всё правильно. - ответил дядя Юля. - Мне самому не хочется подвергать тебя опасности, но, к сожалению, «червоточины» подчиняются своего рода закону парности - если предыдущую нащупали с той стороны, то со второй намного проще будет работать отсюда. Обе ваши рамки - твоя и Вильгельма Евграфыча - «настроены» на нынешних владельцев, так что, хочешь-не хочешь, а придётся идти тебе. В других руках она может попросту не сработать.
        - Да я всё понимаю… - пожала плечами девушка. - Я так, на всякий случай…
        Ей очень хотелось побывать в прошлом, но… мало ли как там всё обернётся? Сто тридцать лет назад - не шутка. Но с другой стороны, там же её разлюбезный барон! Правда, сомнительно, что им удастся встретиться - ведь Корф, если верить Евсеину и Ромке, в Питере, а они пробудут на той стороне дня два-три от силы…
        Девушка вздохнула. Похоже, мечта о рыцаре на белом коне так и останется мечтой.
        - Ну а я, - продолжал перекличку дядя Юля - отправляюсь в прошлое вместе с моей непонятливой племянницей, и всячески ей помогаю. Потом - отсылаю её назад, и вместе с вами, господин доцент, еду в Санкт-Петербург. Кстати, Роман, как у нас дела с транспортом? Оборудование в любом случае придётся переправлять поверху, под землю его не затащить…
        - Да помню я, помню… - отмахнулся Ромка. - Всё унесём. А что не влезет - тоже не беда, потом перетащим на руках. Вы сами и выберете, чего не хватает. Портал ведь останется открытым насовсем, можно будет не торопиться.
        Юлий Алексеевич кивнул. Алиса, услышав Ромкины слова, оживилась. Как же она сразу не подумала - никто ведь не запрещает ей ещё раз отправиться на прогулку в прошлое! А там, глядишь, и до Питера можно добраться… и вообще - это же какая интересная начнётся жизнь!
        - Ну а моя роль самая простая. - прогудел из угла Гиляровский. - Помогаю барышне и Юлию Алексеичу отыскать проход в подземелье, присматриваю, чтобы с ними чего ненароком не стряслось. Места там, мутные, нехорошие…
        - Ну, вот и договорились - подвёл итог дядя Юля. - Тогда завтра с утра за дело. Алиса, подбросишь меня до метро?
        - Метро уже не ходит. - девушка поглядела на часы. - Пошли, дядь Юля, я вас домой отвезу…
        X
        Второй день. Никогда не знаешь, что окажется в закрытом ящике.
        Колян воткнул флешку в комп и затрещал клавишами. Я пристроился на гостевом стуле, перебрал кипу компьютерных журналов. Примерился к резервному компьютеру в углу - погонять, что ли танчики, пока Боря обнюхивает электронные следы Фроловой? Решил воздержаться: Вася сопел за перегородкой, а мне меньше всего сейчас нужна новая склока. Да и не стоит лишний раз уподобляться типовому офисному планктону, гоняющему в рабочее время онлайн-игры.
        Ждать пришлось не слишком долго. Эксперт Миркин шумно откинулся на кресле, ткнул пальцем в клаву, и из принтера полезли листки бумаги.
        - Вот, держи - все посещения твоей клиентки за последние три дня. Подборку за две недели я скину на флешку, больно много получается. С тебя - пиво. Вообще-то всё оказалось довольно просто, думал, будет больше возни.
        - Раз просто - обойдёшься колой. - отозвался я, собирая листки в аккуратную пачку. - Ладно-ладно, шучу, спасибо. Ты меня здорово выручил.
        - Давай, или! - напутствовал Колян. - И не думай, как в тот раз отделаться «Балтикой»!
        Колян своё дело знает. Недаром он перешёл в Басманное ОВД после пары лет работы с СОРМ[3 - СОРМ (сокр. от Система технических средств для обеспечения функций оперативно-рoзыскных мероприятий) - комплекс технических средств и мер, предназначенных для проведения оперативнорозыскных мероприятий в сетях телефонной, подвижной и беспроводной связи и радиосвязи.]. Все посещения «подследственной» хитрые алгоритмы разобрали на несколько категорий. Отдельно отфильтрованы коммерческие сайты - интернет-магазины и реклама. Дальше шли новостные сайты, дайджесты. Здесь отдельной категорией были выделены те, которые Фролова посещает регулярно, и те, интерес к которым проявился в последние несколько дней. Таковых оказалось немало и, все как один, связаны с московским криминалом и розыском исчезнувших. Момент занятный - я седлал пометку и принялся разбирать распечатки дальше.
        А дальше идут наиболее часто посещаемые странички - те, на которые Фролова заглядывала изо дня в день в течение многих месяцев. В первую голову, конечно, соцсети, типовой набор: «В контакте», ЖеЖе, «Фейсбук», Инстаграм и Твиттера. Список популярных контактов - на первом месте некий Глеб, судя по всему, бойфренд нашей барышни. Так, возьмем на заметку… Далее идёт обширная подборка специализированных форумов для журналистов и профессиональных фотографов. Ну да, она же работает фоторепортёром? А вот это уже интереснее…
        Новые посещенные страничек. Целый список, причём одни и те же ники повторяются в разных соцсетях. Интересно? ещё бы, делаем пометку… И на закуску - список сайтов, которые Фролова посещала последние две недели, отдельной подкатегорией выделены те, интерес к которым проявлен впервые. Так… Электронный журнал московских школ: недлинный список учащихся одной из них, на Юго-Западе. И почти все ученики одного класса, 8-го В. Дальше - сайт седьмой градской больницы: список сотрудников, официальные контакты, хирургическое отделение, детское… у неё что, кто-то из родственников болеет?
        Длинный перечень ресурсов, связанных с историей Москвы; большая пачка сайтов исторической реконструкции, подборки биографии каких-то личностей девятнадцатого века. А ведь на фотках «домомучительницы» тоже персонажи в платье царских времён…
        Значит, всё же - мистификация? Забавы реконструкторов? Возьмём на заметку.
        Так, стоп. Девятнадцатый век? Что-то мелькнуло, когда я просматривал странички из списка. Нечто на грани подсознания, мимолётно увиденное и отложившееся в памяти. Что?
        Барон Корф… не то. Какие-то гусары… а это кто - Александр Третий? Не то, не то. Долгорукий, московский градоначальник… солидный дядечка, но мне он в данный момент не интересен. ещё - целый список лиц, фотографии, мундирные, в котелках, цилиндрах… Вот!
        Средних лет господин, осанистый, с аккуратной бородкой, вроде той, что была у последнего российского императора; на голове - барашковая то ли папаха, то ли шапка. Одет в дублёнку, скорее даже тулуп - такой какой впору таскать ночному сторожу на какой-нибудь заснеженной автобазе лет тридцать назад. На плечах - то ли платок то ли башлык.
        А ведь именно этого господина, и как раз в тулупе и кучерявой шапке я видел не далее, как сегодня, на фотографиях «домомучительницы»! Да вот же они, всё точно! Только на портрете с сайта господин позирует, монументально приподняв подбородок, а на фотографиях он выхвачен в случайных ракурсах. Кухня уважаемой Антонины Сергеевны на четвёртом этаже, и до тротуара метров тридцать по прямой…
        Ну-ка, ну-ка… точно! На старинной фотке виден дефект: овчина изнанки клочком торчит наружу. И у типа с Казакова тот же самый непорядок в гардеробе - на фотографии, где он стоит в пол-оборота это хорошо видно.
        Я посмотрел на подпись к снимку. В. А. Гиляровский, 1887 год, Москва. Ну и как это понимать? А очень просто: ролевики. Я читал, что некоторые стараются воспроизводить мельчайшие детали облика своих любимых персонажей - вот, к примеру, усы, бородка, тулуп этот затрюханный… Значит, всё же мистификация?
        Я откинулся на спинку стула. Не давала покоя какая-то мелочь с фотографий «домомучительницы». Соринка в глазу, которая настойчиво напоминала о себе, перекатывалась, раздражала - и никак не получалось её ухватить…
        Ладно. Фальшивым Гиляровским займёмся позже, а пока - пробежимся по новым контактам госпожи Фроловой. Есть мнение, что там меня ожидает немало любопытного. Но сначала…
        - Добрый день. Господин Малков? Сержант Онуфриев, следственный отдел Басманного РОВД. Не могли бы вы найти время для беседы? Нет, ничего страшного, просто надо кое-что уточнить. Когда вам удобно? Вот и прекрасно, сегодня, в 16.30 жду вас возле «Атриума» на площади Курского вокзала.
        Что ж, с одним из знакомых госпожи Фроловой мы сегодня побеседуем. Судя по всему, знакомы они весьма близко - во всех соцсетях они друг у друга во френдлистах, да и совместные фотографии, выложенные на страничке самого Глеба весьма красноречивы. Кстати, нюанс: ни на одной из страничек Фроловой таких фоток нет. Сам Глеб пару раз мелькает, а вот вдвоем… Может, удалены? Значит, поссорились, а это уже фактик.
        После часа работы мне удалось раскидать контакты Фроловой по трём спискам. Условно, разумеется, но для первоначального анализа сойдёт. В первом - контакты, давно значившиеся в её френдлистах, таковых было процентов восемьдесят и с этим списком предстоит ещё поработать. После недолгого размышления я отложил его - что-то подсказывало, что искать надо среди новых знакомых.
        Второй список, весьма короткий, казался самым перспективным. Первое, почётное место в нём занимал некто Геннадий Войтюк - студент-философ, начинающий политический радикал и глава «Бригады Прямого Действия», молодёжной левацкой организации, не успевшей снискать громкой славы. Хотя, сомневаться не приходится: те, кому это положено по должности, уже завели на Войтюка и его единомышленников досье.
        Единомышленников я насчитал около десятка, и всем им госпожа Фролова посылала личные сообщения. Как правило, из «В Контакте», но есть и «Фейсбук» и «Твиттер». А вот сам Войтюк последний раз засветился в Сети несколько месяцев назад, и то же самое относится ещё к его единомышленникам. Так - Виктор Анцыферов (вот чёрт, почти однофамилец!), студент-электронщик. Ольга Смольская, медичка, судя по фотографиям на страничке Войтюка, его близкая подруга; Ольгин брат, Роман Смольский, бывший десантник, год, как дембельнулся… вот чёрт! Да это парень с Казакова - тот самый, в шинели! Ну, дела…
        Валентин Ольшевский - одногруппник Геннадия по Университету. Он пропал ещё раньше, около года назад. Родители подали в розыск - вот перепосты на страничках его сетевых френдов и реальных знакомых, обеспокоенных пропажей студента. И все они числятся в списке контактов Фроловой, а это значит - девушка тоже интересовалась пропавшим Валентином! И наводила справки у всех, до кого смогла дотянуться.
        Вероника Клеймёнова. Последний раз была в Сети примерно тогда же, когда и сгинувший Ольшевский. Судя по аккаунту в соцсетях, девица активно интересовалась исторической реконструкцией и страйкболом. Выходит, и Клеймёнова и Войтюк и Анцыферов - все уже несколько месяцев, как числятся пропавшими, и даже, наверное дела заведены…
        Да, так и есть! Полезная всё же вещь - полицейские базы данных. Ввёл служебный пароль, и никаких тебе запросов, заполнений бланков и прочей тягомотины.
        А это кто? Андрей Михайлович Лихачёв, тоже знакомый персонаж! И ещё какой знакомый - да это же байкер, арестованный на Казакова, в связи с тёмной историей с пропажей пэпээсников! Сейчас он на экспертизе в Сербского… что, он вот это нёс на следствии? Прошлое, порталы, путешествия во времени, террористы, убийство царя?
        Я встал из-за стола, прошёлся туда-сюда по комнате. Спасибо начальству - по случаю «самостоятельного расследования» коллеги по отделу меня с самого утра как бы не замечают и не делают попыток припахать к очередной текучке. В другой день я бы бегал, высунув язык по городу.
        Интуиция вопит в полный голос: «немедленно, НЕМЕДЛЕННО клади материалы на стол шефу. Пусть разбирается, у него зарплата больше. Связь этой истории с пропавшими патрульными не просто подтверждается - цветёт пышным цветом, обрастая массой подробностей с бесследно исчезнувшими гражданами, числом около десятка…»
        Так, так! Спокойно! Унять дрожь в руках, сесть. Выдохнуть… чёрт, жаль, что я не курю, самое время успокоить нервы. Обойдёмся кофе - благо кофемашина в конце коридора, заменяя с некоторых пор электрочайники и банки с «Нескафе».
        Третий листок - прочие контакты Фроловой за последние три-четыре дня. Обширный список реконструкторов - из них, пожалуй, один заслуживает особого внимания. Еременко Александр Львович, сотрудник крупной компьютерной фирмы. На его страничках в соцсетях - несколько фотографий с Фроловой. Общаться начали совсем недавно, фотки загружены на страничку буквально два-три дня назад. Ага, вот и кадры с какого-то реконструкционного мероприятия - лошади, гусарские мундиры, улыбающаяся Алиса позирует на фоне старинной пушки.
        Ты смотри, даже телефон свой указал? Смелый малый, такому грех не позвонить. Может, назначить ему рандеву прямо сейчас, до встречи с Глебом? Заодно и прощупать на предмет отношений с Фроловой, чтобы получше подготовиться к беседе с её «официальным» бойфрендом. А что, мысль!
        Дальше. Несколько подростков из упомянутого уже 8-го «В» класса одной из московских школ. Они-то ей зачем? А вот зачем: отец одного из школьников, Семёнов Олег Иванович, журналист, историк и тоже реконструктор. Как, он тоже фотограф? Серии фоторепортажей о Москве конца девятнадцатого века… тоже совпадение?
        …вот, значит, как? Оба - и отец, и сын, - последний раз появлялись в сетях примерно полгода назад, мальчишка не посещает школу уже… сколько? Что, даже не аттестован за полугодье?
        Ну, дела! Посреди Москвы пропадает полтора - нет, уже почти два десятка человек, из них один подросток. Причём, люди эти как-то связаны с фигурантом громкой истории о пропаже сотрудников полиции. И что, никто до сих пор не почесался? А, собственно, с чего я взял, что «не почесался»? Может, где надо, отследили подозрительную активность с айпишника райотдела, и сюда уже едут молчаливые люди в тёмной служебной машине?
        «…во что же такое это я вляпался?..»
        В кармане завибрировал мобильник. Я чуть не заорал - так были натянуты нервы. Колян. Что, по внутреннему набрать не мог? Пива, что ли, не терпится?..
        - Привет! Прости, я сейчас немного…
        - Слуш, Яр, загляни на секунду, а? Я тут пошаманил с твоими фотками… короче, зайди, сам увидишь.
        А голос-то встревоженный, что с Коляном случается нечасто…
        «Би-и-и-ип, би-и-и-ип, би-и-и-ип» - загудело в трубке. Я поднялся и на негнущихся, деревянных ногах за шагал на третий этаж. Что ещё за сюрпризы готовит мне это дело?
        Контора, где трудился приятель Фроловой, располагалась в десяти минутах пешком от райотдела. Я шагал узкому переулку - таких не счесть между Садовым и Бульварным кольцами - и прокручивал в голове беседу с Коляном. Да, сюрприз состоялся, да ещё какой!
        Порой мне хочется откусить себе язык. Причём мысль эта приходит в голову, как правило тогда, когда менять что-либо уже поздно. Вот скажите - кой чёрт меня дернул небрежно бросить Коляну: «Да, ты посмотри фотки с флешки, что-то с ними не так. Может, даты подтёрты?»
        Даты оказались в порядке. Колян старательно проверил атрибуты файлов, а заодно установил, что те не подвергались компьютерной обработке - и сконцентрировал внимание на обуви появившейся ниоткуда троицы. Точнее, на небольших белых пятнах на их ботинках. Пятна эти почти не бросались в глаза - если, конечно, не приглядеться повнимательнее. На следующей фотке, отщёлканной мыльницей менее чем через секунду, эти пятна тоже были, и на третьей и на четвертой. А вот на более поздних кадрах из той же серии они уже меньше, потом ещё и ещё - и так пока не превращаются в тёмные пятна на светлом асфальте.
        «Это снег. - сказал Колян. - Зуб даю, на ботинках у этих ребят был снег, и ты сейчас наблюдаешь, как он тает. Тёмные пятна на асфальте - талая вода; а вот здесь, смотри… «
        Он прокрутил несколько кадров вперед.
        «А здесь их уже нет. Судя по дата-файлу, это середина дня, самая жара. Тротуар на солнцепёке, лужица высохла меньше, чем за минуту. Оно и понятно, много ли талой воды оставит после себя небольшие комки снега? Вот, видишь - здесь, здесь и здесь…»
        Белые пятна - снег, как убедительно объяснил Коля Миркин - оказались на ботинках всех трёх «шпиёнов». Мало того, башмаки того, что похож на писателя Гиляровского, оставили на асфальте отчётливые тёмные следы. Мокрые? Скорее всего. И это при том, что ни одной лужи поблизости не было, как минимум, с утра, когда по улицам проезжают коммунхозовские «ЗИЛы»-поливалки….
        Вот он, нужный дом. Нужный мне персонаж трудится, в трёхэтажном отреставрированном особняке дореволюционной постройки. Аккуратное, не нарушающее стиля крылечко, в нише слева от двери прячется домофон.
        - Здравствуйте, сержант Онуфриев, Басманный ОВД. Могу я поговорить с вашим сотрудником Александром Ерёменко?
        Дверь мелодично звякнула, распахнулась, и я вступил в прохладный кондиционированный холл солидной конторы.
        XI
        Второй день. Ближе к вечеру.
        Хорошо, когда есть друзья…
        Тягучий джаз лился с эстрады в зал. Он растекался между столиками, звякал узкими стеклянными бокалами, световыми зайчиками отскакивал от латуни саксофонов и хрома колец, удерживающих накрахмаленные до жестяной твёрдости салфетки. Подальше от эстрады, у столиков, что расположились у входа, был ещё двадцать первый век - стойка для рекламных флаеров, предупредительный официант за стойкой со встроенным монитором возле вращающихся дверей. А там, где царила джаз, реальность менялась неуловимым образом - с каждым шагом, сделанным посетителями навстречу тягучим синкопам. Казалось, из-за столиков сейчас встанут мужчины в узких полосатых брюках, с галстуками-бабочками и выведут на тесный танцпол своих партнёрш - в непременном стиле «вамп», с боа, прикрывающими плечи и тонкими коричневыми сигаретками в длинных мундштуках.
        Джаз… джаз… джаз…
        - Всё же, музыка у вас удивительная. - Гиляровский провёл ладонью по нагрудному карману, оттопыренному пачкой «Кэмела», чертыхнулся:
        - Никак не могу привыкнуть, что курить нельзя даже в трактирах! Что за варварские предрассудки!
        - Так вы же сами рассказывали про егоровский трактир - там курение тоже запрещено. - припомнила Алиса.
        - Так то ж егоровский! Хозяин - старообрядец, табачного духа не переносит. Говорит: «чтоб нечистым зельем в моём заведении и не пахло!» Бывало, тех, кто осмелится у него в трактире закурить, взашей провожал. А здесь - ну как, скажите на милость, слушать такую музыку без хорошей сигары?
        Алиса кивнула. Сама девушка никогда не курила (школьные опыты не в счёт), но не могла не согласиться - да, запреты на курение нарушают неповторимый стиль регтайма, двадцатых годов и живой музыки, которым славится заведение.
        - Эта музыка у нас давно считается безнадёжным «ретро». - вздохнула девушка. - Те, кто тут собрались, можно сказать, расписываются в своём снобизме.
        - Скорее уж, в хорошем вкусе. - буркнул литератор. - Слышал я вашу «современную» музыку. А уж тот кошмар, который здесь называют шансоном… как можно такое переносить? Всё же приличное заведение, а не хитровский шламбой! Да и там поют приличнее. На сцене, с гитарой - какая пошлость, право слово…
        Алиса долго удивлялась, узнав, что гитара во времена Гиляровского считалась инструментом вульгарным, подходящим лакеям, буфетчикам и половым, но уж никак не людям из приличного общества.
        - Видите ли, Владимир Алексеевич, это что-то типа городского фольклора. Складывался он очень долго, среди московской… вообще нашей интеллигенции. В нём - традиции целой эпохи.
        - Это тюремные-то песенки? - поморщился журналист. - Знаете, Алиса Николаевна, я много чего повидал и наслушался в связи со своим газетным ремеслом. Поверьте, даже в «Каторге» на Хитровке такие, с позволения сказать, «баллады» петь не стали бы. На нарах, в каторжном бараке, или, скажем, на малине, во время попойки с подельниками - там да, там конечно. А в трактире скорей уж цыган послушают, или балалаечников. Так что остаётся лишь удивляться вкусам вашей интеллигенции. Конечно, романтические студенты в трактире иногда распевают каторжные песни - но на то они и студенты! Мальчишки, им лишь бы публику эпатировать… Да и песни эти скорее революционного содержания, или бурлацкая романтика, вроде «Дубинушки». А то ещё «Эгейские волны» запоют - это правда, раньше, во время турецкой войны. Но чтобы воровские куплеты… а вроде, в зале люди солидные состоятельные, с поло жением!
        Алиса усмехнулась - у всякого времени свои музыкальные пристрастия.
        - То ли дело - это! - продолжал Гиляровский, кивнув на эстраду, откуда в зал медленно наползали тягучие волны регтайма. - Самое подходящее для хорошего трактира!
        Алиса хохотнула.
        - Между прочим, эта музыка у нас считается классикой. Международные конкурсы проводят, даже академия джаза имеется - правда, в Америке.
        - Это в Североамериканских-то Штатах? Нашли, понимаешь, академиков! Какая может быть классика в стране коровьих пастухов, краснокожих варваров и копателей золота?
        Не цените вы Америки! - засмеялась девушка. - А зря, музыка эта, джаз, регтайм, родом как раз оттуда. У нас эта страна - рассадник цивилизации, самая могучая держава мира. Не все, правда, согласны, но вот американские штаны носят охотно.
        - Я их понимаю… - одобрительно кивнул литератор. - Весьма удобно.
        Фасон джинсов Гиляровский оценил сразу, как только ознакомился с гардеробом Ромки. И даже обзавёлся тремя парами - сказал, в бурной репортёрской жизни пригодится.
        - Ну, ладно. - вздохнул Гиляровский, вертя в руках пачку сигарет. - Что-то ваш друг запаздывает… как его там, Александр?
        - Да, Шурик. - кивнула Алиса. - Позвонил час назад. Говорит, что-то стряслось, и, вроде, по нашему делу. Вы уж простите, Владимир Алексеевич, что я вас сдёрнула - Ромка занят, носится по городу вместе с господином доцентом и дядей Юлей.
        - Да ничего, барышня, ничего, мне не трудно. - прогудел в ответ репортёр. - Дело-то у нас общее, верно? Выслушаем вашего приятеля - что там ему нужно?
        - Понятия не имею. Сказал - «не по телефону», но, подозреваю, будет об этой истории с порталами. Он немного в курсе - помогал, когда мы искали проход. Помните, я рассказывала?
        Гиляровский кивнул.
        - Раз помогал, значит, надо рассказать. Нехорошо забывать друзей, тем более, что вы ему обязаны. В конце концов, вреда от этого не будет, наоборот - может чем-нибудь помочь…
        - Ну нет, что значит - взять и рассказать? Вот так, просто? А вдруг он?..
        - Что - он? Боитесь, что этот молодой человек донесёт на вас в околоток? Не знаю, конечно, какие у вас тут порядки, а у нас его бы в первом же участке без лишних разговоров сдали в дом скорби! Вряд ли ваш друг это не понимает.
        - Никакой он мне не друг. Знакомый и всё - встретились, когда я наводила справки насчёт Семёнова, Каретникова и Корфа.
        - А он, и правда, вам помог? - поинтересовался Гиляровский.
        - Как вам сказать… я бы, конечно, и сама обошлась, но с ним оказалось легче. Знаете, неудобно как-то - на улице, одной, с рамкой этой дурацкой… Все вокруг пялятся, как на умалишённую, хиханьки со всех сторон… А с ним как-то спокойнее.
        - Тогда мой вам совет, барышня: расскажите вашему «знакомому» всё, как есть. Насколько я понял из вашего рассказа, он - человек любопытный, и вряд ли оставит это дело, не разобравшись, что к чему. Я бы на его месте не оставил. Особенно, - усмехнулся литератор, - когда в нём замешана такая очаровательная особа. Вот увидите, он уже убедил себя, что вам грозит неведомая опасность, и он - единственный, кто может вас спасти!
        - Алиса, привет! - Шурик появился возле столика неожиданно, как чёртик из табакерки. - А я-то вас ищу-ищу… ох, здравствуйте! - спохватился он и протянул руку Гиляровскому. - Александр э-э-э… Саша.
        - Владимир Алексеевич, добрый знакомый Алисы. - учтиво представился репортёр. - Она попросила меня присутствовать. Я… как бы вам сказать… волею случая в курсе ваших обстоятельств.
        Шурик недоумённо взглянул на девушку. Та пожала плечами - мол, что поделать, раз так вышло? Гиляровский, поигрывая сигаретной пачкой, выжидающе смотрел на молодого человека. За его спиной оркестр заиграл сборную солянку из Луи Армстронга.
        - Ну, раз так, что ж… - Шурик отодвинул стул, уселся. - Алиса, по-моему, ты влипла в какую-то нехорошую историю. Я думаю, тебе угрожает серьёзная опасность!
        Алиса и Гиляровский переглянулись и расхохотались.
        С Олежиком Алиса встретилась в одиннадцатом часу, как только добралась домой, в Ясенево. Старый друг перезвонил, просил прощения, что не отвечал - сотовый сдох. Бывает, да… важный разговор? Конечно, можно прямо сейчас, вот только переоденусь…
        Войдя в квартиру, Олежик по-свойски протопал на кухню, выложил на стол пакет с сушками и принялся заваривать чай. Хозяйка дома не вмешивалась - во-первых, он, и правда, был тут своим, а во вторых, Алиса совершенно не представляла, с чего начать разговор.
        - Случилось что? - Молодой человек долил в прозрачную колбу чайника «Шишкина леса» и уселся на табурет. - Что-то, мать, вид у тебя смурной. Давай, выкладывай!
        - Знаешь, мне жутко неловко. Получается, что я, прикрываясь нашей дружбой, использую тебя… Ты меня простишь?
        - Ни за что. Куплю ружжо и застрелю. Давай, излагай, как ещё собираешься меня использовать? - и Олежик с хрустом вгрызся в сушку.
        - Помнишь подэкспертного - того, что со странным бредом??
        - Помню.
        - Он ещё у вас?
        - У нас, у нас.
        - Можешь передать ему записку?
        - Нет, Алис, не могу. То есть, я, конечно, могу, но не буду. Потому что это уголовщина. И дело не в том, что я боюсь за свою шкуру….
        Олежик зачем-то заглянул впустую чашку, отставил её в сторону.
        - Этот малый торговал наркотой и оружием. То есть, смертью в чистом виде. Я таким людям помогать не желаю, да и тебе незачем лезть в эту грязь. Тебя что, заставляют? Может, долги? Ты скажи, что-нибудь придумаем…
        У Алисы в горле встал ком. К чёрту! Если уж Шурику всё выложили - то и Олежику можно, и не будет она ни у кого спрашивать! Она его с детства знает, и вообще, Олежик - молоток!
        - Ну, хорошо. Только дослушай до конца, и не влезай с комментариями. И с диагнозами.
        Олежик заинтересованно посмотрел на собеседницу:
        - Что, всё так запущено?
        - Ну вот, уже? - взвилась Алиса. - Вообще ничего не скажу!
        - Ладно-ладно! - он выставил ладони перед собой в примирительном жесте. - А диагноз я тебе давно уже поставил: ты - опасная для общества искательница приключений на свою жо… пятую точку. Помнишь, как мы в третьем классе лазали за овраг? Мне ещё потом влетело за потерянную кроссовку, неделю гулять не пускали! А кто это затеял?
        Алиса рассмеялась. Нет, на Олежика невозможно сердиться!
        Она быстро пересказала то же, что пару часов назад говорила Шурику - добавив насчёт визита к Семёнову и стычки с Глебом. А на закуску - о блоге Стёпы Стопкина. От старого друга Алиса не собиралась скрывать ничего.
        Тот поначалу слушал с иронией. Потом саркастическая усмешка куда-то делась, а челюсть обнаружила тенденцию к отвисанию. А под конец, когда Алиса произнесла заключительное: «Ну вот, где-то так…» - Олежик обиженно заявил:
        - Вот так, значит? Теперь меня путешествовать за овраг не зовут? Ну и поганка ты, Алиска - нет, чтобы сразу поделиться с другом… Выходит, если бы не эта записка, я пролетал, как фанера над Парижем? Такая, значит дружба?
        - Ну, прости!
        Крыть было нечем, она по любому выходила последней дрянью.
        - Ну, прости, ну дура! Да я сама себе не верила, решила, что крышей поехала, понимаешь? А ты у нас такой серьёзный, положительный, психиатр и всё такое!
        - Раз спятила, как раз психиатр и нужен! - рассудительно ответил Олежик. - Кстати, а этого Дрона ты что, кинуть собралась? Как-то не комильфо, ему и так хреново.
        - Ты же сам сказал - смертью торгует. Пожалел?
        - Это не значит, что надо вести себя с ним по-свински!
        - И что предлагаешь?
        - Думаю пока.
        Олежик в самом деле задумался, смешно наморщив переносицу. Потом налил себе ещё чая, вздохнул:
        - Ладно, что тобой поделать… Только учти, никаких записок. У следаков есть такой приём: они как бы забывают своего клиента у нас на экспертизе, тот и маринуется, пока не полезет на стенку. Очень способствует… Изоляция там полная - если из КПЗ можно ещё как-то исхитриться, передать маляву - ну, письмо на волю, - то у нас - фигушки. Многие не выдерживают, ломаются.
        - Карательная психиатрия? - не удержалась Алиса. - Не боишься рассказывать такое журналисту? Ладно-ладно, шучу! - поспешно добавила она увидав в глазах собеседника отнюдь не шуточное недоумение.
        - Не смешно. Совсем. - обиженно буркнул Олежик. - А твоим Дроном к тому же, серьёзные ребята занимаются - ФСБ, группа группы противодействия экстремизму. Короче, тебе опять повезло. У меня сегодня ночная смена - я с ним поговорю, а потом перезвоню тебе. Но за это - познакомишь меня с этими вашими… гостями из прошлого. Если не согласна, то и говорить не о чем, это моё заднее слово!
        Это был их код, ещё со школьных времён. Фраза из фильма «Кин-Дза-Дза», означавшая, что спорить не о чем и решение окончательное. Либо соглашаешься, либо нет.
        - Согласна. - вздохнула Алиса, - Примем тебя в наше тайное общество. Только учти, придётся побегать, а ты, гляжу, жирком зарос, обленился?..
        - Где ты увидела жир? - картинно возмутился Олежик, любовно поглаживая и намечающееся брюшко, - Это, если хочешь знать, комок нервов! Нервничаю, понимаешь, от того, что моя жизнь превратилась в размеренное существование!
        - Вот уж чего-чего, а размеренное существование тебе больше не светит! - улыбнулась девушка. С Олежиком всегда просто и легко.
        - Ну, вот и славно! - парень поднялся из-за стола. - Помнишь фильм «Назад в будущее»? А у нас, получается - вперед, в прошлое!
        XII
        Второй день.
        Ближе к вечеру… и недруги.
        В жизни Глеб Малков оказался не столь импозантен, как на фотографиях из соцсетей. К тому же, холёную, слегка высокомерную физиономию средней руки бизнесмена изрядно портил свежий фингал, выглядывающий из-под тёмных очков. Дорогой тёмный офисный костюм - это при такой-то жаре! Белая рубашка, стильный галстук, безупречная прическа… после компьютерщика Александра, явившегося на встречу в футболке и бермудах - сама элегантность.
        Я подавил в себе инстинктивную неприязнь. Так нельзя: не важно, какие эмоции вызывает у меня объект - он не должен почувствовать этого ни в коем случае. Люди вообще склонны интуитивно, невербально, так сказать, ощущать направленные на них эмоции. А уж бизнесмены, привыкшие вести переговоры лично, не полагаясь на своры аналитиков и адвокатов, доводят это чувство до максимальной остроты. Интуиция - главный помощник делового человека, тут уж ничего не поделаешь.
        Так, срочно ищем в клиенте нечто позитивное - красив, успешен, свободно держится, умеет одеваться, костюмчик тянет на десяток моих стипендий… Стоп! Позитивное, я сказал, а не зависть! Меня и самого раздражает, когда начинают считать деньги в чужих карманах. Скажем, моя соседка, въедливая тетя Марина, бывало, останавливала меня, семилетнего пацана, и принималась расспрашивать, столько получает мой отец, майор милиции. Отец получал не так уж и много, даже с учётом премиальных и пайков. И когда он погиб от пули бандита, матери выписали аж полмиллиона рублей на похороны (деньги в девяностых совсем обесценились), и этого еле хватило на гроб. Спасибо, сослуживцы отца скинулись, помогли…
        С чего это я вспомнил про похороны отца? Ах, да, конечно, Малков - владелец похоронного бюро.
        - Добрый день, Глеб Юрьевич, я вам звонил. Сержант Онуфриев, вот мое удостоверение.
        - Здравствуйте, господин Онуфриев, - мужчина улыбнулся и протянул руку. Рукопожатие уверенное, сильное, рука никак не похожа на кисель. - Чем могу быть полезен нашей доблестной полиции?
        - Я веду расследование одного дела. Ряд моментов пока изучается без протокола, опросом, есть такой вид следствия. И мы попросили бы вас оказать помощь, ответив на ряд вопросов - неофициально, в приватной обстановке.
        - Вот как? Ваше дело, вероятно, экономического плана?
        - Пока не имею права вдаваться в подробности. - я сделал многозначительную паузу. - Вопросы будут касаться Алисы Фроловой. Ваша близкая знакомая, насколько мне известно?
        - Верно. - Малков заметно напрягся, - И во что влипла моя бывшая?
        В его голосе вдруг прорезалась целая гамма интонаций. В одном только слове «бывшая» прозвучали и боль, и ненависть, и обида. Причём всё - свежее, незажившее. «Незахватанное», так сказать. Я невольно покосился на фингал, Глеб уловив взгляд, поспешно поправил очки. Я улыбнулся.
        - Да-да. - скривился собеседник, - Этим украшением я обязан Алисе. Так что там у неё стряслось?
        Вот как? Значит, бланш-то он получил из-за Фроловой… Поссорились? Или третий - лишний? Переспрашивать не будем, пусть считает меня идиотом, который действует сугубо по бумажке. Порой это бывает полезно.
        - Я продемонстрирую вам несколько фотографий. Возможно, вы видели кого-нибудь из изображённых на них людей в обществе гражданки Фроловой? Если так, буду признателен, если вы сумеете уточнить, кто это такие.
        - Она же журналист-фотограф, и связи у неё весьма… разнообразные, - отчётливая горечь в голосе. - Впрочем, конечно, посмотрю. Только, может, зайдем куда-нибудь, выпьем кофе? Не торчать же на солнцепёке?
        Ага, жарко в дорогом костюмчике? Хотя, мысль дельная - с меня, несмотря на тонкую футболку, уже пот ручьём.
        Мы вошли в кондиционированную прохладу Атриума - словно попали в другой мир. Поднялись на третий этаж, устроились за столиком. Официантка в экономной юбочке принесла две чашки «эспрессо».
        Я чуть пригубил кофе, одобрительно кивнул (хотя, чего тут одобрять? Бурда из кофемашины) - и потянув с полминуты, извлёк зеленоватый прозрачный файл.
        Малков перебрал фотографии, остановился и улыбнулся - злорадно, хищно. Я сразу подобрался - сюрприз?
        «…и ещё какой!..»
        Гробовщик постучал холёным ногтем по «Гиляровскому»:
        - Этот господин сегодня утром напал на меня, причём с одобрения Фроловой. Готов повторить эти показания под протокол. И, учтите - я намерен подать на него в суд за нанесение телесных повреждений. Побои я уже зафиксировал - вот, прошу, офицер…
        И полез во внутренний карман. Я усмехнулся, про себя разумеется: «Офицер»! Что это - привет голливудским киноштампам, или неуклюжая попытка польстить?
        - К этому вопросу мы ещё вернёмся. Вы знаете, как зовут вашего обидчика?
        - Она обращалась к нему по имени-отчеству, фамилия ни разу не прозвучала. Владимир Алексеевич, совершенно точно. Я встретил их в центре на одном пустыре, или заброшенном дворе, в паре кварталов от Китай-города. И куда только мэрия смотрит? Вот не проголосовали вовремя…
        Не дай бог, сейчас начнёт о политике! Такие разговоры всегда вгоняли меня в тоскливую оторопь…
        - …он позировал на груде строительного мусора. Уверен, это идея Алисы, она всегда отличалась нездоровой оригинальностью. Мы недавно поссорились, потому я и подошёл, хотел объясниться…
        - Простите, а как вы оказались на этом пустыре? - поинтересовался я. - Судя по вашим словам, это заброшенный двор - а вы ведь на машине, как я понимаю?
        - Понимаете, я торопился, а движок закипел и…
        Вот-вот, пусть оправдывается. Это полезно, а я пока прикину, как выстроить разговор. Раз они поссорились, можно туманно намекнуть, что доверия к его словам нет. Пусть заволнуется, глядишь, и ляпнет чего, не подумав. Хотя, сомнительно - у любого бизнесмена навыков прикладной психологии хватит на половину нашего курса в Академии. Специфика работы.
        - …а он подобрался незаметно, сзади - и ударил. Да так, что я не удержался на ногах и…
        «…ах, подкрался? Да что вы говорите?..»
        - Простите, господин Малков, вы говорит, он ударил вас сзади? А синяк, несмотря на это, на лице? Или были другие побои? Следы зафиксированы?
        - … нет, вы понимаете, я успел обернуться, а он… -
        Оказывается, мы самолюбивы? Неудивительно - здоровый лось, наверняка спортзалом не пренебрегает. Рука, опять же, твёрдая… Да, если у такого сначала увести подружку, а потом ещё и в рыло съездить - всё выложит, и что было и чего не было.
        - А как был одет этот Владимир… Александрович, верно?
        «…пусть поправит меня, расслабится…»
        - Алексеевич. Да в общем, как обычно: светлые брюки, рубашка с короткими рукавами, типа поло. Да, вот ещё что - в кармане у него было что-то. Тяжёлое, оттягивало брюки. Я, когда заявил, что так этого не оставлю, он аж в лице переменился, сунул руку в карман, а Алиса к нему кинулась, потащила в сторону. А то бы я мог и не сдержаться…
        «…тяжёлое, значит? Что ж, подыграем….»
        - Так вы полагаете, спутник Фроловой был вооружён?
        Глеб принял вид оскорблённого достоинства:
        - Я ничего не видел сам! Излагаю вам лишь то, в чём уверен, и ничего больше!
        «…да-да, конечно. Кто бы сомневался…»
        Импозантный гробовщик разговорился - даже забыл о подбитом глазе и снял тёмные очки. Глаза его резко контрастировали с импозантным костюмом и атлетической фигурой. Бегающие они были у него, вот что. Глаза сдувшегося супермена. Эгоцентриста, которого прилюдно щёлкнули по носу. Я такие видел - сейчас господин Малков растерян, зол, разрывается между остатками самомнения и желанием посильнее нагадить обидчику. О сдержанности он уже не думает, обида и оскорблённое самолюбие вышли на первый план. Что ж, не могу не приветствовать….
        Итак. Малков преодолел растерянность и увязался за парочкой. Простите - решил проследить, чтобы выяснить личность обидчика. Потому и расслышал имя-отчество спутника Фроловой.
        А те добрались до Китай-города, спустились в метро и доехали до Курской. Там, поднявшись наверх, направились в ломбард. Глеба они не заметили в толпе и тот, осмелев, подобрался поближе и услышал обрывки беседы. И кстати - он уверен, что спутник Фроловой - знаток уголовного мира, хотя и несколько старомоден. Провинциален, что ли… ах, почему? Видели бы вы, как он глазел по сторонам, особенно в метро! Будто таджик, только с поезда Душанбе-Москва…
        О чём они говорили? Ну, Глеб, сумел уловить лишь обрывки беседы. Упоминали некоего доцента Вильгельма Евграфыча - вот ведь имечко, а? Потом ещё какого-то Романа… ах да! Алиса этому типу врала, причём врала безбожно. Почему? Да проще простого: когда она принялась рассказывать про свою родню, то упомянула о своём чокнутом деде, будто он чуть ли не учёный. Хотя тот всего лишь заведовал лабораторией в педагогическом то ли училище, то ли колледже. Нет, зачем о нём заговорили, Глеб не знает. Да вот же он, на одном из ваших фото, стоит рядом с машиной. Нет, как зовут, не помнит, зачем ему этот старикашка? Один раз подвозил к нему Алису. У старикана день рождения был, она поздравлять его ездила. Ну и сдуру, согласился зайти. Желчный, тупой, выживший из ума тип… кстати, Алисе он не совсем дед, она ему приходится внучатой племянницей. Да, конечно в курсе - на Юго-Западной, адрес не помнит, но может показать. Обычный выживший из ума пенсионер. Но - трёхкомнатная квартира, других наследников нет, и ясно, зачем Алиса так его обхаживает. Целое состояние по нынешним временам…
        Конечно, сыщику просто необходим цинизм, но, признаюсь, меня это покоробило. Неприятный все-таки человек Глеб Малков: сноб, эгоист, и к тому же, мстителен по мелочи. Ну, подумаешь - дали разок по морде? И ведь наверняка по делу получил… И за это любимую девушку, пусть и бывшую, закладывать по полной? Хотя, что это я? С какой стати - «закладывать»? Гражданин Малков, как законопослушный гражданин, оказывает содействие органам правопорядка… короче, ясно, почему красотка Алиса дала отставку этому гробокопателю. Молодец девчонка, она мне уже симпатична - и это нехорошо, потому что Алиса Фролова числится у меня подозреваемой. Правда, пока толком непонятно в чём…
        - ещё Алиса рассказывала этому Владимиру Алексеевичу о том, что якобы прочла в блоге Стёпы Стопкина. Только нет никакого Стёпы Стопкина, это блог самой Алисы. В нём она выкладывает под псевдонимами свои журналистские «расследования» - те, что не решается публиковать под своим именем. Ну, вы понимаете, анонимный ресурс. Всякие грязные скандалы, сомнительные истории…
        Я только успевал кивать, поддакивать и черкать карандашом.
        - …после ломбарда они свернули с Земляного Вала на улицу Казакова. Вот, я записал адрес.
        Ждать господин Малков не стал - поотирался возле дома, куда проследовали Фролова с загадочным Владимиром Алексеевичем, вызвал такси и отправился своим делам - надо полагать, в поликлинику, снимать побои. Потом собирался в полицию - и тут мой звонок…
        Повезло, что и говорить! Успей он подать заяву… хотя, мало ли таких заяв в любом отделении?
        А адресок-то знакомый: Ольга и Роман Смольские, пропавшие соратники группы Геннадия Войтюка по его «Бригаде прямого действия». Связь? Ещё какая.
        - Хорошо, спасибо, господин Малков. А теперь - что вы можете рассказать мне об Алисе Фроловой? Просто, как о человеке?
        Глеб задумался:
        - Что вам сказать? Безусловно, неглупа, эффектна, современна во всех смыслах. Но ей не хватает целеустремлённости: хватается за всё, что кажется интересным. Закончила МГУКИ, родители - весьма достойные люди. Постоянно ввязывается в авантюры, вроде журналистских расследования. И ни разу, насколько я помню, не дала себе труда задуматься о том, чем это может закончиться! А не разбрасывалась бы, не шла бы на поводу эмоций - могла бы стать известной журналисткой, даже ведущей, благо, внешние данные позволяют.
        «…а тебе, конечно, лестно было бы иметь в подружках телеведущую, индюк ты надутый…»
        - Я надеялся положительно на неё повлиять, но… - Глеб Малков развёл руками, - видимо, я оказался для неё слишком положительным, если вы понимаете, что я имею в виду. Мы с Алисой познакомились на курорте. Но, несмотря на несколько легкомысленное начало, у нас возникли отношения. И поверьте, намерения у меня были самые серьёзные! Но нет, ей подавай авантюры, разного рода сомнительные знакомства. И вот итог - судя по вашему интересу к её персоне, Алиса ухитрилась ввязаться в какую-то уголовщину. Я правильно понимаю? Если да - прошу вас, скажите, я могу ей как-то помочь?
        - Пока ещё ничего не могу сказать, но буду держать вас в курсе, - пообещал я.
        - Вот мои телефоны и адреса электронной почты. - гробовщик протянул мне две визитки: свою личную и похоронного агентства. - И ещё: я бы хотел всё же узнать фамилию мерзавца, избившего меня. Уверяю вас, никаких незаконных сведений счетов - я намерен подать в суд. Это моё законное право!
        - Как только выясню, обязательно позвоню.
        Эту фразу гробовщик воспринял как завершение беседы. Я не стал его разубеждать. Попытку заплатить за кофе и предложения подвезти я вежливо отклонил и раскланялся, пока тот не разглядел за моей бесхитростной физиономией откровенную неприязнь.
        Съездить, что ли, в ломбард? Точнее, сходить - пока что все объекты моего расследования кучкуются поблизости от Курского вокзала.
        В ломбарде я выяснил, что гражданка Фролова заложила на очень приличную сумму ювелирные изделия старинной работы - оценщик достоверно ручался за конец девятнадцатого века. Пыталась также сдать несколько монет царской чеканки, но принять их, ясное дело, отказались. И что интересно: сдавала она вовсе не привычные николаевские червонцы. Оценщик уверенно говорил о царствовании Александра под номером два - того, что взорвали бомбой в Питере.
        Это сколько же лет монеткам? А она их в ломбард, по цене золотого лома… и, что характерно, ушлый оценщик (а где вы видели других?) не стал принимать их от себя, без квитанции. Нет, сработал по букве закона, отказавшись брать «неконвенционный» товар. Не поверил? Заподозрил подставу?
        Непонятно.
        Оценщик, разумеется, прекрасно запомнил все обстоятельства этого нерядового визита. В ломбард Фролова пришла вместе с крупным мужчиной средних лет, настроенным несколько легкомысленно - во всяком случае, со спутницей он разговаривал как бы шутя. И, при том, на «вы» и по имени-отчеству, что само по себе бросалось в глаза: девушка была заметно младше, да и наряд её был далёк от стиля «бизнесвумен». И любопытная деталь: переговоры вела сама девица, её спутник лишь балагурил, не проявляя интереса к намечавшейся сделке.
        Непонятно вдвойне: взрослый, солидный мужик, с молоденькой девчонкой, затеявшей сомнительную, не вполне законную (вспомните царские золотые монеты) и уж по любому, рискованную коммерческую операцию - и равнодушен к происходящему? Никак не попытался вмешаться - ни советом, ни хотя бы, снисходительным комментарием?
        Может, это и насторожило оценщика?
        Лишь выходя из ломбарда, я сообразил, что так удивило меня в имени здоровяка. Уж не знаю, какую фамилию носил спутник Фроловой - но в остальном он был полным тёзкой писателя Гиляровского.
        XIII
        День третий. Раннее утро.
        Пора привести мысли в порядок.
        - Значит, это всё-таки не магия. - дядя Юля, катал на ладони тёмную бусинку. - А я уж, признаться, и не знал, что подумать…
        Они просидели на кухне всю ночь, отчаянно, до хрипоты, споря, покрывая бесчисленные листки невразумительными символами, значками, разбрасывая их по столу, по полу. В результате, глаза у обоих были красные, словно у лабораторных кроликов.
        Евсеин недоумённо воззрился на старика.
        - Удивляюсь вам, Юлий Александрыч - как вы, учёный, можете всерьёз рассуждать о подобном вздоре? Всему должно быть строго научное объяснение!
        - А то в ваше время мало было всяческой мистики! - отпарировал дядя Юля. - Одна Блаватская чего стоит! Эта дамочка на сто с лишним лет вперёд такого туману напустила - до сих пор не переводятся её поклонники. В любом книжном магазине непременно найдётся полка с трудами, прости господи, по эзотерике, Ведам и прочей мистической шелухе. Увы, теперь это многим заменяет научный взгляд на мир. Ваш век в этом смысле, как ни странно, куда рациональнее.
        - Это верно. - вздохнул доцент. - Я невеликий знаток естественных наук, но кое-что, конечно, читал - в самых общих чертах, разумеется. Наши учёные полагают, что уже приблизились к полному описанию природы вещей - если не в деталях, то в области фундаментальных теорий.
        - Да, атомная теория, максвелловские уравнения и Больцман с его вторым началом термодинамики. - кивнул дядя Юля. - И никто не догадывается, что десятка лет не пройдёт, и открытие рентгеновских лучей и радиоактивности урана дадут толчок череде событий, которые напрочь изменят привычную картину мира.
        - Может, теперь и не изменят. Это в вашем прошлом эти открытия были совершены в положенный им срок. А у нас-то эти знания уже имеются. Правда, пока они мертвы, записаны на ваши электронные устройства и недоступны учёным. Но, дайте срок - и они оживут!
        - А вы уверены, коллега, что этому стоит радоваться? - насмешливо осведомился Юлий Александрович. - Когда ваш приятель Никонов внедряет новую конструкцию морской мины - это ерунда, всего лишь несложное механическое приспособление, которое и без него будет изобретено, самое большее, через десяток лет. Ну, не придумают его в вашей истории - так придумают что-нибудь другое. Тот же самый изобретатель и придумает - талант всегда найдёт, к чему себя приложить… А вот преждевременный вброс такого объёма информации о грядущих открытиях в физике и других науках - затея куда более опасная. Представляете, сколько великих учёных - теоретиков, экспериментаторов, - вы тем самым оставите без работы?
        - Да чего же тут рискованного? - недоумённо нахмурился Евсеин. - Вы сами только что сказали, что талант всегда найдёт себе применение. Неужели великие учёные не смогут создавать нечто новое на основе полученных знаний? Тем более, что им не придётся ошибаться, тратить время на ложные идеи и тупиковые направления в своих изысканиях? Благодаря этому, наша наука будет развиваться быстрее, чем в вашей истории, Юлий Александрович, и это представляется мне совершенно неизбежным!
        - Чем заняться, они, разумеется, найдут. И, не сомневаюсь, достигнут немалых успехов в деле освоения новых знаний. Но я ведь не об этом, Вильгельм Евграфович…
        Дядя Юля смахнул тёмные шарики в крошечный пластиковый пакетик.
        - Вы правы, конечно: плоды этих достижений появятся у вас раньше, чем в нашей истории. И наверняка Рентген, Резерфорд, Планк, Эйнштейн и другие великие примут в этом процессе живейшее участие. Но вот беда: это будут уже не их открытия! На долю их гениальных умов выпадет участь составителей каталогов, прилежных учеников и преподавателей, в лучшем случае - технологов, внедряющих плоды чужих исследований. Получив на блюдечке все достижения науки на сто с лишним лет вперёд, вы разом убьёте в ваших научных титанах стремление познавать мир. Зачем, если все открытия уже сделаны?
        Евсеин поморщился.
        - По-моему, вы преувеличиваете, коллега. Да, конечно, большинство знаний они получат, так сказать, «даром» - но кто мешает пойти дальше, куда ещё не добрались ваши учёные?
        - Если бы всё было так просто, друг мой! - развёл руками старик. - Современная физика, так или иначе, развивает грандиозный задел, заложенный ещё в начале двадцатого века. Да, сделано немыслимо много - но таких фундаментальных прорывов, что последовали за открытием радиоактивности и Х-лучей больше не случилось. А потенциал этого прорыва уже практически исчерпан - любое фундаментальное исследование сейчас требует колоссальных затрат, сложнейшего, уникального оборудования, огромных объёмов работ. Вашим учёным будет не под силу приблизиться к такому уровню. И дело не в масштабах затрат - требуется иной тип мышления, совсем другая физическая школа. А взяться ей неоткуда, из простого усвоения чужих знаний свою школу не создать. Она возникает только в процессе исследований, дискуссий, неизбежных ошибок, в конце концов - всего того, чего ваша наука будет лишена, благодаря «подарку из будущего». Ваши Резерфорды, Паули, Кюри обречены изучать собственные теории, которые они в вашем мире не создадут.
        Евсеин задумчиво потеребил мочку уха, протёр и водрузил его на переносицу.
        - Признаться, в таком ключе я это не рассматривал. Так вы полагаете, что нам следует ограничить доступ к знаниям, предоставив науке развиваться своим чередом?
        - Вряд ли это возможно, Вильгельм Евграфович. Как я понял, материалы из будущего целиком в руках организации… как вы её назвали, ДОК?
        - Д.О.П., Департамент Особых Проектов. Вы правы, все, что ваши «земляки» притащили из будущего, лежит в их закромах. Доступ - только по личному разрешению директора Департамента барона Корфа.
        - Это тот, что помогал Семёнову?
        - Он самый. После того, как нашим друзьям удалось сорвать покушение на императора Александра III, их инкогнито волей-неволей было раскрыто. Да они не особенно-то и скрывались: «червоточина» схлопнулась, дороги назад нет. К счастью, господин Семёнов и его соратники заранее создали запас разнообразного оборудования. И самое главное: переправили к нам огромное количество информации, записанной на таких зеркальных кругляшах - никак не могу запомнить, как они называются…
        - ДиВиДи. И наверняка ещё есть внешние диски - емкость у них просто чудовищная, так что представляю, сколько всего они туда впихнули… Тоже сложность, между прочим - только на то, чтобы расставить весь этот объём знаний по приоритетам для ваших учёных, понадобится уйма времени. Где уж тут думать о таких материях, как будущее научной школы! К тому же, большинство учёных, сделавших в физике что-то значимое - это иностранцы, с Россией никак не связанные. Что за дело вашему Корфу и иже с ними до их научных карьер? Российские учёные массово включились в серьёзные теоретические разработки только в середине двадцатого века - если не считать Капицу, конечно. А тут, такой шанс создать приоритет российской науки буквально во всём! Вы уверены, что начальство Д.О.П. не руководствуется подобными соображениями?
        - Не уверен, ох, не уверен… - покачал головой доцент. - И это, признаться, меня удручает. Я могу понять государственные соображения, но ведь развитие науки - это достояние всего человечества. Да и российская школа не слишком-то выиграет от этого. Ну что с того, что у нас будут самые лучшие каталоги грядущих достижений? Людей-то, способных их совершать, от этого не прибавится.
        - Ну, не так всё мрачно, дражайший Вильгельм Евграфыч! - дядя Юля ободряюще потрепал историка по руке. - Кроме фундаментальных исследований, вашим учёным - и теоретикам и прикладникам - предстоит уйма работы по переосмыслению полученных знаний и практическому применению. Так что, если не физики-теоретики, то уж прикладники и технологи у России точно будут самые передовые. Что до теории - вашим учёным открывается совершенно новое поле для деятельности. И там, возможно, лежат такие пласты открытий, что наши академики удавились бы от зависти. Работы на этом поле хватит и российским учёным, и Эйнштейну, которому у вас едва исполнилось девять лет, и трёхлетнему датскому мальчику по имени Нильс Бор, и не рождённым ещё Ферми и Паули, и многим другим. Шутка сказать - новое, невероятное направление в науке! Да что там… совершенно новый взгляд на природу Вселенной, о котором у нас пока могут только мечтать!
        Он подбросил на ладони пакетик с тёмными бусинками.
        - Нам очень не хватало специалиста вашего профиля, Александр. - дядя Юля перехватил осциллограф поудобнее. - А то я не слишком разбираюсь в этих… э-э-э… компьютерных штучках.
        Шурик кивнул. Прибор, как и его владелец, был настоящим динозавром - штампованный алюминиевый корпус, бакелитовые рукоятки, латунные ободки стеклянных, со стрелками, шкал. И, разумеется, никаких выходов для подключения цифрового оборудования.
        - Да уж, Юлий Алексеич… - он поставил тяжеленную коробку на перила и посторонился, пропуская старика. - Вы простите, но когда я увидел, что вы приобрели - не знал, то ли плакать, то ли смеяться! Эти ноутбуки года через три, самое позднее, выйдут из строя. И всё - такое барахло даже не чинят, дешевле новый купить. А там? Я ведь так понимаю, что они будут использоваться весьма интенсивно?
        - Где же вы раньше были? - старик развёл руками, признавая свою ошибку. - А теперь - ни денег лишних, ни времени…
        Барахла было много. Нет - ОЧЕНЬ много. Весь вчерашний вечер он перетаскивали его из квартиры старика в машину, а потом снова разгружали - уже здесь, на улице Казакова. Алисе что, вильнула хвостом - «Шурик, миленький, помоги дяде Юле, а то у меня уйма дел, опять всю ночь не спать…» - и ускакала. А он отдувается: старик заявил, что ему понадобится всё, до последнего винтика - старые приборы, мотки проводов, паяльники, инструменты. И книги: неподъёмные коробки с ними уже успели отмотать грузчику-добровольцу руки.
        Шурик почесал щёку и взгромоздил на плечо очередную тару, перевязанную бечёвкой. У доисторического старикана не нашлось даже упаковочного скотча…
        - Так вы, молодой человек, тоже хотите попасть на ту сторону? - спросил дядя Юля. - Что ж, там для вас найдётся занятие, грамотные компьютерные специалисты у наших друзей в дефиците.
        После вчерашнего объяснения с Алисой, после знакомства с гостями из будущего, Шурик пребывал, как в тумане. Безобидные, чудаковатые затеи журналистки - почему бы не подыграть симпатичной девушке, глядишь, и наладится тесный контакт? - обернулись поразительной историей. «Червоточина» между мирами, тоннель в прошлое… Шурик был не чужд фантастики, но когда сюжеты книг оживают вот так, на глазах - да кто в это поверит, скажите на милость? Разум, впрочем, подсказывал, что никто не станет затевать такую мистификацию, чтобы задурить голову скромному айтишнику, с которого-то и взять особо нечего. И тот же разум, напоминая о бритве Оккама, твердил, что любая, самая бредовая, самая неправдоподобная мистификация всё равно будет правдоподобнее такого…
        Он позвонил Алисе только для того, чтобы предупредить о визите следователя - или оперативника, кто их разберёт? Молодой, вежливый парень явился к нему на работу и битых полчаса расспрашивал о новой знакомой. И удалился, обогатившись ворохом знаний о реконструкции, конях, Ахтырском гусарском полке и прочих, безусловно, интересных вещах. А Шурик набрал номер Алисы, чтобы сообщить о подозрительном интересе органов к её персоне. Не по телефону, разумеется, они договорились встретиться в «Му-Му» на Мясницкой. Молодой человек ясно дал понять, что рассчитывает получить внятные объяснения - в конце концов, его знакомыми не каждый день интересуется полиция. А если припомнить эксперименты с рамкой на улице Казакова…
        Вот и получил… объяснения!
        И теперь он ворочает коробки с техническим хламом, стопки справочников и учебников, которым, если верить этому сухонькому, язвительному деду, предстоит отправиться на сто тридцать лет в прошлое. Бред…
        Шурик помотал головой. Нет, дядя Юля решительно не желал превращаться в галлюцинацию. Никуда не девались так же и древний осциллограф, и стопка картонных коробок. Если всё это мистификация, то в худшем случае, предстоит на несколько секунд почувствовать себя кретином: скажем, он соберётся входить в эту их «червоточину», а все вокруг захлопают в ладоши и, идиотски захихикают: «Повёлся, повёлся!» Только почему-то в такой вариант не очень верится - уж очень сильно оттягивает руки коробка с книгами. И очень уж толстый слой пыли на панели старого осциллографа…
        - Знаете что, Александр… - дядя Юля размазал по вспотевшему лбу грязевые полосы. - Я понимаю ваше нетерпение - ещё бы, в вашем возрасте наверняка тянет на приключения! - но не могли бы вы пока взять на себя иную задачу? Видите ли, господин Евсеин на некоторое время остаться здесь. И ему потребуются помощники. Безопасностью займётся Роман, а вы, как специалист по электронике, могли бы…
        «…вот оно? Вариант того самого «повёлся»? Неужели, всё же валяют дурака? Послать их прямо сейчас их всех, и в первую очередь, наглую вертихвостку, решившую выставить его идиотом?..»
        - Да, конечно, Юлий Алексеич. - ответил Шурик. - Разумеется, я помогу господину доценту. Что именно от меня требуется?
        События последних дней взбудоражили Алису; эмоции уже давно готовы были выплеснуться через край. Опасное состояние, в таком легко наделать глупостей, надо срочно упорядочить впечатления, разложить по полочкам - благо, подходящий способ под рукой.
        Блог.
        Блог Степана Стопкина.
        И не важно, что пишет она туда «под замком», для самой себя; неважно, что доступа в закрытый раздел нет ни у единой живой души. Всякий уважающий себя блогер пишет так, чтобы его текст был читабелен и воспринимался с первого раза, а потому Алиса привычно выстраивала фразы в лёгкие, бойкие конструкции. Стиль Стёпы Стопкина. Когда-нибудь его будут узнавать.
        Итак, Стёпа сел писать отчёт. Старательно, обкатывая каждую фразу - чем чёрт не шутит, а вдруг однажды эта история будет опубликована?
        Впрочем, почему «вдруг»? Алиса упрямо тряхнула головой. У неё на руках такая сенсация, что по сравнению с ней всё, что пишут собратья по цеху - мелочь, не достойная упоминания. Бомба из разряда тех, что способны взбудоражить миллионы!
        Проход в прошлое. Тайна. Настоящая тайна. Когда-нибудь она станет известна людям, и вот тогда учёные и журналисты будут собирать по крупицам информацию о первых шагах путешественников во времени. И тогда блог Стёпы Стопкина станет бесценен - вот эти самые строки, что возникают сейчас в окошке текстового редактора…
        Да, многое тут опущено: например, ни слова нет о роли Олежика - к чему подставлять друга? Но основные события, как и рассказы гостей из прошлого, изложены точно. А заодно, Алиса, - то есть простите, Стёпа! - вкратце делится своими соображениями о теории расходящихся миров и времен, излагая то немногое, что удалось почерпнуть из объяснений Евсеина. В том числе - и теорию разных временных потоков. Прошлое двух миров может совпадать до мельчайшей детали, но однажды в одной из временных линий взмахнет крылом бабочка - и линии разойдутся, разводя и миры…
        Алисе давно не работалось так легко, на и не заметила, как пролетели два часа. За окном серел ранний июльский рассвет. По асфальту зашкрябали мётлы, затявкали собаки, которых хозяева торопились вывести на прогулку. Задребезжал мусоровоз.
        И тут Алиса с ужасом вспомнила об «апельсиновой» фотосессии - надо же, забыла! Как есть забыла с этой беготнёй с порталами, рамками, Гиляровским… А ведь клиентка ждёт, и разочаровывать её - как минимум непрофессионально. Нет уж, чашку кофе, большую, дымящуюся, как перед экзаменом, и оторвать от сна ещё три часа, потому что днём уж точно будет не до фотографий.
        Но как же спать хочется…
        Когда будущая хронопутешественница (ведь уже скоро! Скоро!) завершила обработку снимков, Москва за окном окончательно проснулась. Она шумела, гудела, лепетала и шуршала тысячью голосов, шагов, рыками моторов и перезвоном трамваев. Небо стремительно наливалось голубизной, солнце появилось над горизонтом и неспешно поползло к зениту. День вступал в свои права.
        Отослав пробники клиентке, Алиса сладко потянулась - надо поспать хоть часик…
        Мобильник настырно мяукнул. Олежик.
        - Привет, я с ночной смены. Да, поговорил. И - да, есть подробности. Нет, не по телефону. Там всё сложно и с прибабахами. Короче, я скоро буду дома, уже в тачке сижу. Где встречаемся?
        - На улице Казакова. - машинально ответила Алиса. - Только я ещё дома… и ещё не спала. Вот, хотела перехватить часик.
        - Отдохнем, как не вздохнем, - бодро отозвался Олежик, - Не отмазывайся. Где именно на Казакова? Давай у Земляного Вала, там подходящая кафешка на углу.
        - Пойдёт - согласилась Алиса. - Место, вроде, укромное, а то я уже там всем глаза намозолила. Есть там одна тётка настырная, не хотелось бы ей на глаза попадаться… ну да я тебе рассказывала, помнишь? С собачкой.
        - Дама с собачкой! - хохотнул Олежик. - Ну ладно, договорились. Еду. И ты подгребай, только смотри, не засни по дороге.
        - Да, хорошо - только утро же, пробки!
        - А ты на метро. Нечего, так даже лучше. А то сядешь, не выспавшись, за руль - потом ни один Склиф не соберёт.
        - Хорошо. Тогда - до встречи?
        Алиса захлопнула ноутбук и побежала в ванную - надо хотя бы наскоро придать себе божеский вид. Да уж, за руль сегодня садиться не стоит, обойдёмся метро. Она на нём и так наездилась за последние пару дней…
        В метро Алиса чуть не проспала, еле успела выскочить на Китай-городе. До Курской нарочно ехала стоя - времени действительно было в обрез.
        Длиннейший тоннель из вестибюля метро, улица Казакова… чёрт!
        - Доброе утро, Антонина… э-э-э… Сергеевна?
        Великое всё-таки дело - память журналиста! И не ошиблась!
        Дама с собачкой (недопёсок Ричард злобно тявкал на Алису из-за туфель хозяйки) величественно кивнула:
        - Доброе утро, милочка! Что, опять аномалии ищете?
        - На этот раз нет, - честно ответила Алиса, - просто мимо проходила. До свидания!
        - До свидания, - ответила Антонина Сергеевна и прошествовала дальше.
        Алиса помчалась к кафешке и не обратила внимания, как дородная дама шустро подхватила Ричарда на руки и поспешила за ней вслед, на ходу вытаскивая из сумочки серебристую мыльницу.
        В утренние часы в кафе не было ни души. В дальнем углу, у зеркального окна, скучал Олежик.
        - Ну, наконец-то, - он недовольно покачал головой, засовывая в карман смартфон. - Я тут уже все штаны просидел.
        - Рассказывай! Нет, погоди, сейчас кофе закажу…
        - Подожди ты с кофе! Я, конечно, расскажу, но уж прости, Алис, не одной тебе. Как договаривались.
        Алиса удивлённо воззрилась на друга детства:
        - Ну, ничего ж себе! Ты, что мне не веришь? Думаешь, узнаю всё, что мне нужно, и сбегу?
        - А что, ты можешь. - хмыкнул Олежик, - Знаю я тебя, и души твоей прекрасные порывы.
        Девушка обиделась:
        - Слушай, я же тебе доверилась - а ты мне не до сих пор не доверяешь?
        - Нет, просто не хочу по десять раз пересказывать одно и то же. Тем более, что рассказывать надо подробно, они там наладили целую систему безопасности, просто так не сунешься. Знаешь, ловушки, ямы с острыми кольями, падающие гильотины… Ну, шучу, шучу, но всё равно, на словах не поймёшь, надо схему рисовать. Пока я её не забыл.
        Алиса задумалась.
        - Только сначала я должна кое-куда зайти. Давай так: я часиков около двенадцати тебе наберу, и встретимся прямо тут.
        - Около двенадцати, говоришь? - собеседник посмотрел на экран смартфона. - Ладно, договорились. Здесь, за этим самым столиком.
        Олежик, когда хотел, умел быть настойчивым.
        XIV
        День третий. Утро.
        У стен есть уши.
        Базу загадочных «пришельцев» я вычислил ещё вчера. Собственно, и вычислять-то особенно не понадобилось: достаточно было бегло просмотреть список адресов главных фигурантов дела, и в глаза сразу бросился адрес. Так… брат и сестра Смольские, Ольга и Роман. Квартира в старой застройке, в нескольких минутах ходьбы от дома «домомучительницы» на улице Казакова.
        Совпадение, конечно, исключать было нельзя, и всё же адрес занял почётную верхнюю строчку в списке на проверку. И - бинго, как говорят в американских фильмах: подходя к дому, я издали заметил весьма колоритную парочку - Алиса Фролова собственной персоной, под ручку с медведеподобным господином, тем самым, двойником Гиляровского, которого «гробовщик» давеча обвинял в нападении. И одет точно так, как и описывал «пострадавший» - в белую рубашку с короткими рукавами и светло-песчаные льняные брюки. И даже карман оттянут чем-то увесистым, насколько позволила определить острота моего зрения…
        Продолжая непринуждённо болтать, Фролова и «Гиляровский» скрылись в подъезде. Я огляделся, приметил подходящий скверик на другой стороне улицы и устроился на скамейке с газеткой в руках. И не прогадал: не прошло и часа, как из дома вошли трое из интересующей меня компании: Роман Смольский и ним двое пожилых мужчин. Оба присутствуют на фотоснимках «домомучительницы». Тот, что постарше был опознан Малковым как родственник Фроловой. Невысокий, седой, напоминающий одновременно фельдмаршала Суворова и профессора Эммета Брауна из «Назад в будущее, правда, изрядно постаревшего…
        Картина постепенно вырисовывалась. Теперь не осталось сомнений, что квартиру Смольских эта насквозь подозрительная компашка использует, как явочную квартиру (так и тянет сказать - малину), причём не считает нужным особо скрываться. Уверены в себе? Или, действительно, не замешаны ни в чём противозаконном?
        Перед тем, как отправиться по адресу Смольских, я отыскал в базе данных интересующий меня дом и ознакомился с планировками. Окна «явочной квартиры» выходят на улицу, прямо-таки приглашая заглянуть, поинтересоваться - чем это заняты её обитатели? Я осмотрел дом напротив. Ничего особенного - два этажа, старинная, минимум, вековой давности застройка, необратимо испоганенная «евроремонтом». А вот чердачок интересный - раньше на таких чердаках домохозяйки развешивали бельё и хранили всякий хлам. Сейчас, наверное, чердак заперт, а ключ хранится у техника-смотрителя, или как эта должность называется в нынешних «Жилищниках»…
        Я сделал пометку: навестить лейтенанта Скворцова и попытаться с его помощью раздобыть ключ. Зачем? «Оперативная необходимость» - этой формулировки участковому должно хватить с лихвой, несмотря на жалкий статус стажёра…
        Итак, с утра пораньше - отправляюсь к участковому, напрягаю его на предмет ключа. И пока лейтенант роет землю - бегом в РУВД, к эксперту Миркину. Если он не поможет, то вся затея с ключом не имеет ровным счётом никакого смысла.
        Колян не подвёл. После обязательного «санкция на прослушку есть? Если нет - даже и не проси. У нас тут недавно проверка была…» пришлось выложить настырному приятелю всю подноготную - и истории с пропавшими, и чересчур реалистичные фотоальбомы старой Москвы, и «домомучительницу» с её подозрениями, и двойника писателя Гиляровского. Сложив всё это с вчерашними снимками и выводами насчёт тающего снега на тротуаре, Колян поглядел на меня с подозрением:
        - А ты точно мне голову не морочишь?
        Я пожал плечами.
        - Тогда вот что… Я тебе помогаю из собственных так сказать, ресурсов, а ты рассказываешь мне насчёт этой истории подробнее. Как раскопаешь, разумеется.
        Именно на такую реакцию я и рассчитывал.
        - Что, интересно стало?
        - Ещё бы! - уныло подтвердил Колян. - Хоть что-то новое. А то совсем закис с нашей текучкой…
        Через полтора я вышел из райотдела с сумкой, в которой, аккуратно завёрнутые в «пупырчатый» полиэтилен, лежали отличный лазерный микрофон и компактная видеокамера, управляемая дистанционно с планшета. Всё это эксперт Миркин выдал мне, сопроводив детальными инструкциями по установке и использованию. А так же неоднократно повторенным требованием беречь, холить и лелеять ценное оборудование.
        «…ну, раз просят - побережём, нам нетрудно…»
        Я бодро шагал в сторону улицы Казакова. Ключ от чердака лежал в нагрудном кармане рубашки - участковый не подвёл, осталось добраться до места и оборудовать пост прослушки, удобный, незаметный со стороны, как и требуют того инструкции по организации наружного наблюдения.
        Только вот крутится назойливо в голове Колянова напутственная фраза:
        «…ты, главное, определись, что собираешься им предъявлять. Психотронный терроризм, как твердила та буйнопомешанная? Или что они - пришельцы из прошлого? Так это, как ни крути, ещё не состав преступления…»
        Алисиному негодованию не было предела.
        - Дядя Юля, вы совсем не думаете о своём сердце? Всю ночь просидеть на кухне, и это в ваши-то годы! Накурили, хоть топор вешай! И чай этот ваш кошмарный…
        Она поболтала в кружке остатки чёрно-смоляной жидкости - на фаянсовых стенках остался тёмно-коричневый ободок. Дядя Юля не терпел чайных пакетиков, полагая жидко заваренный чай кулинарным нонсенсом. Что до курения, то о нём, кроме стойкого табачного запаха, неопровержимо свидетельствовала гора окурков в большой стеклянной пепельнице - доцент Евсеин не собирался отказываться от дурных привычек.
        - Вот и Роман тоже… - вздохнул старик. Он отобрал у Алисы кружку и поставил её в раковину. - Хотел чуть ли не насильно отправить меня спать. Отдохните, говорит, хоть пару часиков. Только разве тут заснёшь…
        Алиса перебрала листки, которыми был завален кухонный стол. Полнейшая абракадабра: карандашные схемы, вперемешку с математическими выкладками и россыпями незнакомых символов, вызвавших почему-то в её памяти веденный недавно фильм «Код Да Винчи».
        - Хоть не зря сидели? Смогли что-нибудь выяснить?
        Дядя Юля стащил с острого носа очки.
        - Да, знаешь ли, на редкость плодотворно поработали. Вильгельм Евграфович уверен, что если сделать всё, как нужно по обе стороны от «червоточины» - всё получится именно то, на что мы надеемся. Тут главное синхронность: чем точнее её выдержать, тем выше вероятность успеха. Придётся тебе, племянница, немного поупражняться.
        - Это ещё зачем? - удивилась Алиса. - Господин доцент внятно объяснил, что надо делать. Я даже записала на всякий случай, вот…
        И продемонстрировала старику листок из блокнота, покрытый заметками и корявыми рисунками.
        Дядя Юля покачал головой.
        - Этого мало. Нужно, чтобы ваши «искалки» заняли одно и то же положение в пространстве, и двигать ими надо строго одинаково. Видела по телевизору выступления синхронного плавания?
        Алиса кивнула. Кто ж их в наше время не видел?
        - Вот и вам надо добиться такой же точности движений. А для этого нужны предварительные тренировки. Учти, работать ты будешь в непривычной обстановке - под землёй, при скудном освещении, в тесноте. Так что лучше уж заранее отработать всё до автоматизма.
        В сумочке Алисы мурлыкнул смартфон.
        - Совсем из головы вылетело! - встрепенулась девушка. - У меня встреча с подружкой, она работает костюмершей в театре. Надо побеспокоиться о подходящем гардеробе, хотя бы на первый случай. Нашим друзьям-то что, у них всё своё - а нам-то с вами что надеть? К тому же нужны и тёплые вещи, на той стороне ещё снег лежит. И ещё поискать какой-нибудь комбинезон, как у военных - не лезть же в московские подземелья в этих расфуфыренных платьях…
        Алиса не стала уточнять, что после визита к костюмерше, она забрать из кафе Олежика. Раз уж дала слово - ничего не поделаешь, надо выполнять.
        Заодно, не помешает пройтись по магазинам, запастись перед визитом в прошлое шампунями, косметикой, гелями для душа и прочими, необходимыми всякой уважающей себя девушке вещами. И разумеется, бельём - Алиса не поленилась разузнать в Интернете, что носили прабабушки и заранее ужаснулась. Нет уж, приключения приключениями, а истязать себя она не намерена. Путешествовать во времени тоже надо с комфортом!
        - А гараж чей? - дядя Юля озирался, стоя посреди тесного кирпичного бокса. - У вас, вроде, машины нет?
        - Соседа снизу. - отозвался Ромка. - Он врач, полгода, как работает в Африке по контракту с какой-то ООНовской шарашкой. А нам ключи оставил, чтобы присматривали. А то малолетки или бомжи дверь подломят и устроят гадючник…
        - Что ж, это удача. - старик похлопал по капоту побитой жизнью ВАЗовской двойки светло-кофейного цвета. - В гараже будет гораздо удобнее. С машиной всё утрясли?
        - Полчаса назад деньги передал. Бумаги договорились завтра оформить, сказал, что сегодня занят допоздна.
        - Да на кой они нам сдались эти? - отмахнулся дядя Юля. - Вот что: загоняйте машину сюда, и будем потихоньку грузить. Чтобы не устраивать в последний момент аврал.
        - Надо ещё сиденья снять. - напомнил Ромка. - А то всё не влезет - вон, полкомнаты коробками завалили…
        - Надо - значит, снимем, работы на полчаса. А сейчас, пойдёмте-ка наверх. Остальные уже собрались, ждут.
        - Да господа, вынужден с грустью признать: конспирация - это не про нас.
        Гиляровский обвёл взглядом собравшихся, отдельно задержавшись на Шурике с Олежиком.
        Алиса нахмурилась - ясно, кому предназначается эта шпилька. И не поспоришь ведь: именно её, Алисы, стараниями, в историю с гостями из прошлого оказалось втянуто столько постороннего народу.
        - Не беда. - дядя Юля отмахнулся сухонькой ладонью. - Ещё семь… нет, семь с половиной часов - и нас тут след простынет. И тогда вся ваша конспирация уже не будет иметь значения.
        Алиса улыбнулась старику, благодаря за поддержку. Тот в ответ озорно подмигнул.
        - А как же Вильгельм Евграфыч? - Ромка кивнул на доцента. - Он-то здесь останется, без документов, вообще без ничего! А мне, между прочим, за него ещё перед бароном отвечать…
        - Как так - без ничего? - Алиса живо изобразила возмущение. - ты за ним и присмотришь. Вот и Шурик обещал помочь, верно?
        «Ахтырец», чуть помедлив, кивнул. Судя по выражению лица, особого энтузиазма на этот счёт он не испытывал.
        - Лучше пока спрятать Вильгельма Евграфыча у меня на даче. Мы с Романом займёмся поисками подходов к этому подземелью, а он там поживёт. Место спокойное - за Мытищами, минут двадцать от МКАД. А когда придёт время, доставим его в Москву.
        - Я, если вы не против, побуду с господином доцентом. - подал голос Олежик. - У меня накопились отгулы на работе, вот и возьму всё сразу. Так будет спокойнее, верно?
        Евсеин кивнул. Ему не хотелось вступать в новые дискуссии - все мысли были в непонятном, непредсказуемом завтра. А что, если «червоточину так и не удастся открыть, и придётся навсегда остаться в этом насквозь чужом двадцать первом веке? Не то, чтобы доценту тут не нравилось, просто слишком уж многое было непонятным, порой диким и всегда неожиданным. Например - что за световая точка пляшет на стене напротив окна? Крошечная, чуть больше спичечной головки, но такая ясная, отчётливая… Ни одним зеркальцем нельзя получить такого «зайчика», к тому же - красного цвета.
        - А что, хорошая мысль. - подумав, согласилась Алиса. - Ты и с порталом поможешь, покараулишь там, то-сё… Поможешь ведь, Олежик?
        - Спрашиваешь! - парень с готовностью кивнул. - Честно говоря, я до последнего думал, что ты меня разыгрываешь. Но теперь, когда я всё узнал…
        Он появился на квартире в компании Алисы меньше часа назад. И после сбивчивых объяснений («А что мне оставалось? Без него у меня вообще ничего бы не вышло!») был единогласно принят в ряды «хроноприключенцев».
        - Какие уж тут розыгрыши… - прогудел из угла Гиляровский. - Всё «всамделишнее», как мои детки говорят.
        - Правда? - удивилась Алиса. - Вот удивительно: я в детстве тоже так говорила!
        - У слов, молодые люди, долгая жизнь. Ну, об этом мы как-нибудь в другой раз. А пока, юноша - что вам удалось разузнать?
        Олежик пошарил в карманах, извлёк сложенный вчетверо лист бумаги, аккуратно расправил на столе и приготовился рассказывать.
        Я выключил лазерный микрофон и некоторое время сидел, привалившись к кирпичной стенке. В голове царила сплошная путаница, сквозь которую отчётливо пробивалась одна-единственная мысль: «Во, попал!»
        Итак, подследственные в самом деле оказались гостями из прошлого - по крайней мере, трое из них. Во-первых, двойник Гиляровского - то есть, никакой не двойник, а автор любимых с детства «Москвы и москвичей» собственной персоной. Во вторых, спортивного сложения парень, опознанный мной, как Роман Смольский, владелец «нехорошей квартиры», бесследно исчезнувший около полугода назад. Родной брат Ольги Смольской, тоже, кстати, исчезнувшей.
        И наконец, сухонький, сутулый господин, которого остальные называли то «господином доцентом», то Вильгельмом Евграфовичем. Тот самый, которому, если верить «домомучительнице», сделалось дурно на тротуаре. Кстати, снег на фотоснимках нам вовсе не привиделся - судя по обрывкам беседы, там, откуда они прибыли - далеко не лето. Парадоксы времени, или как это называется у фантастов?.. Что, кстати, напрочь исключает мистификацию: невозможно вообразить, чтобы «мошенники» заранее предусмотрели, что их сфотографируют в момент перехода, что подвергнут цифровые картинки скрупулёзному анализу и обнаружат такую деталь, как таящий на тротуаре снег…
        Значит, пришельцы из прошлого настоящие? Выходит, так. И завтра в полночь некоторые из них собираются назад. Гиляровский, Фролова и её то ли дядюшка, то ли дед, которого я (в сугубо оперативных целях, разумеется) окрестил «Эмметом Брауном». Что характерно, двое других «гостей» намерены остаться здесь. Это что же, такой «туризм по обмену»?
        «Туристы» отправляются в девятнадцатый век отнюдь не с пустыми руками: они намерены прихватить с собой антикварную ВАЗовскую развалюху, битком набитую подозрительными коробками. Оружие? Наркотики? Бред, бред… хотя версию с оружием отметать, пожалуй, рановато. Интересно, а меж-временная контрабанда предусмотрена Уголовным Кодексом Российской Федерации?
        Эту мысль я додумывал, спускаясь дробной рысью с чердака. На площадке между вторым и первым этажами задержался, внимательно оглядел мостовую - никого. Вышел и направился в сторону метро, едва сдерживаясь, чтобы не припустить бегом.
        Всё, дальше я - пас. Во всяком случае, в одиночку. «В однорыльство», как говаривал Колян Миркин, упрекая приятеля по студенческой попойке, зажавшего с утра пивасик.
        Кстати, о Коляне: не вы ли, гражданин эксперт, жаждали подробностей этого дела?
        Будут вам подробности…
        XV
        День третий. Поздний вечер
        Выходя, закройте дверь
        - Чисто цыганская телега! - Гиляровский взялся за багажник и с натугой качнул. Несчастная «двойка» отозвалась жалобным скрипом. - А она точно выдержит? Помню, как-то на ярмарке в Нижнем Новгороде повозка рассыпалась прямо на улице - так потом выяснилось, что там пудов тридцать краденой хурды было…
        - Типун вам на язык! - буркнул Ромка и затянул стропу, притягивающую к багажнику пирамиду коробок. - Штуки шутками, а ну, как заинтересуется кто-нибудь не в меру ретивый полицейский! Начнут спрашивать, откуда все эти ноутбуки с принтерами…
        - Мы, по-твоему, совсем идиоты? - возмутился дядя Юля. - Специально чеки сохраняли на все покупки. Всё чисто, не подкопаются!
        Старик ворочался в салоне - точнее, в том, что от него осталось после того, как оттуда выкинули сиденья корме водительского и до отказа забили освободившееся пространство коробками, свёртками, ящиками и стопками книг.
        - Да и не в том дело - подкопаются, не подкопаются… Объясняться придётся, а это потеря времени. А «червоточина» ждать не будет, и так впритык рассчитали. Опоздаем хоть на четверть часа - и всё…
        - Вы же сами настаивали, чтобы сдвинуть переход как можно позже. - желчно заметил Евсеин. Он наблюдал за процессом погрузки, стоя в воротах гаража. - Раньше надо было думать, а теперь поздно! У нас осталось не более часа.
        - Нам столько и не надо. - отозвался Ромка. - Ну вот, пожалуй, готово…
        Он подёргал подтянул шнур, фиксирующий поднятую заднюю дверцу. Сама дверца не закрывалась - мешал штабель фанерных ящиков, высовывающийся сзади на добрых полметра.
        - Хорошо, что дождик, народу на улицах меньше. Нам всего-то метров пятьсот проехать, потом развернуться - и в «червоточину». Дел на четверть часа!
        Алиса подняла глаза к небу - и правда, из низких облаков реденько сеяло дождём. Под вечер ощутимо похолодало, и если бы не шерстяная тальма с меховой оторочкой, накинутой поверх длинного, до лодыжек, мучительно-неудобного платья - Алиса наверняка бы озябла.
        - За рулём - я, как и договорились? - осведомился дядя Юля.
        - Ага. Алиса и Владимир Алексеевич идут вперёд, за ними вы на бурбухайке. Минута на всё, не больше.
        Ромка повернулся к Евсеину.
        - Минуту канал продержится, Вильгельм Евграфыч?
        - Продержится не меньше двух - уверенно ответил доцент. - Если, конечно, ничего не произойдёт с этим… хм… приспособлением.
        И он показал на искалку, лежащую на капоте.
        - Я вас страхую, мало ли что… - Ромка взвесил на ладони изделие фирмы «Лефоше». - Олег, Шурик - вы отходите метров на пятнадцать вправо и влево по мостовой и ставите аварийные знаки. Если что - ваша задача объясняться с водителями, почему перекрыли улицу.
        - Проще говоря, стоим на шухере. - ухмыльнулся Олежик. - Ясно, чего там…
        А голос у друга детства невесёлый, отметила Алиса. Олежик до последнего момента отпускал намёки, зондировал почву - рассчитывал попасть в число «экскурсантов». И даже почти убедил дядю Юлю, напирая на собственную незаменимость, как спеца но компьютерам. Но, в итоге, добился только Ромкиного обещания включить его в следующую партию.
        Когда она ещё будет следующая партия…
        - Ну, раз все готовы, тогда вперёд! - преувеличенно бодро скомандовал Ромка. - Юлий Алексеич, пустите за руль, а вы меня потом смените…
        - Шагайте, юноша! - сварливо отозвался с водительского сиденья старик. - Я начал водить, когда ваших родителей ещё на свете не было. Справлюсь как-нибудь!
        - Лучше прямо сейчас признайся, что пошутил. Я человек не обидчивый, пойму. Пива вот поставишь, и пойму…
        Колян Миркин вышагивал рядом долговязой журавлиный походкой. Это же надо, какие ноги у человека - не ноги, а ходули, подумал я. С такими бы барьерным бегом заниматься. Увы, Колян, как и подавляющее большинство знакомых мне сисадминов (как, впрочем, и экспертов-криминалистов) - ни с какой стороны не спортсмен. А что бухтит, обвиняя меня в тупом розыгрыше - так это от нервов. На самом деле, он сам до чёртиков хочет поверить в то, что я прав. Ну, ещё бы: вот так, ни с того ни с сего, выяснить, что всё, о чём читал в книжках про попаданцев или смотрел в дрянном и не очень кино - самая что ни на есть реальность. Правда, у меня и самого нет пока в этом стопроцентной уверенности. То есть, уверенность-то есть - с доказательствами не очень. Согласитесь: любой, знакомый с понятием «бритва Оккама» сто раз предположит, что стажёр Онуфриев стал жертвой изощрённой мистификации, розыгрыша, затеянного с неясными, возможно, криминальными целями - чем хоть на секунду допустит, что всё это происходит на самом деле. Гости из прошлого, межвременные «червоточины» в стенах домов… а всех доказательств - шиш да кумыш, как
говорил мой сосед по лестничной клетке знакомый, Пал Палыч Бибиков, тоже, кстати, следователь. Ну не считать же за серьёзные доказательства полчаса не самой качественной аудиозаписи (сделанной без соответствующей санкции) да десяток кадров, отснятых полупомешанной старухой с нелёгким советским прошлым?
        - Ну ладно, пошутил, и хватит… - снова завёл шарманку Колян. - Вон, на углу забегаловка, там, между прочим, отличное пиво, нефильтрованное. Возьмём по литру, рыбки солёненькой, орешков, посидим. Расскажешь, как тебе это в голову пришло…
        А сам нервно тискает в кармане куртки «Макарыча». Из-за него он специально скатался к себе домой - экспертам и сисадминам личное оружие не положено, это вам не оперативники. Я спорить не стал - время у нас было, всё равно я собирался появиться на месте в самый последний момент, чтобы застать компанию за открытием «червоточины». Произойти это должно на улице Казакова, у того самого «нехорошего дома», во-он тем углом.
        - Кажется, дождь собирается… - Колян оставил травмат в покое, зябко повёл плечами и поднял воротник куртки. - Холодный, будто и не лето вовсе…
        Я не слушал его, считая шаги до угла.
        …пятнадцать… десять… семь…
        Вот. Сейчас выяснится, кто я на самом деле - лошара, повёдшийся на тупую разводку, или сыщик, раскрывший загадку века. Но как на улице-то пусто - неужто, дождик всех разогнал по домам?
        …пять… три…
        Всё. Пришли.
        Дядя Юля не справился. То ли автомобилестроение слишком уж шагнуло вперёд со времён сталинских пятилеток и ленд-лизовского изобилия, то ли злосчастная двойка выработала последние капли моторесурса - но встала она сразу и, похоже, навсегда. Встала, прощально стрельнув из ржавой выхлопной трубы облачком сизого дыма - предсмертная механическая агония, исключающая любые попытки реанимации. Дядя Юля по инерции ещё с минуту терзал то стартер, то трансмиссию, пока Ромка не открыл дверь и не сменил его на водительском сидении.
        Старикан был так обескуражен, что даже не стал протестовать. Но пользы от перемены мест вышло не больше, чем в крыловской басне - «двойка» упрямо не желала заводиться. Евсеин нетерпеливо приплясывал вокруг машины, Олежик с Шуриком с двух сторон, в открытые окна салона, наперебой давали советы. Причём у Шурика, захватившего стратегическую позицию возле водительской двери и с успехом отразившего попытки дяди Юли его оттеснить, имелось преимущество - на правом сидении были по самую крышу набиты картонные коробки, в которых вязли Олежиковы вопли. Алиса же, удержавшись от соблазна присоединится к хору знатоков (автолюбительница, как-никак, третий год за рулём!) медленно стервенела - и наконец, не выдержала:
        - Да прекратите уже это кукареканье! Мужчины вы, или нет? Закатите на руках, всего-то два десятка шагов осталось!
        Удивительно, но, никто и не подумал с ней спорить. Небольшую дискуссию вызвал лишь новый «порядок следования», но Роман, вовремя опомнился, вспомнил об ответственности перед загадочным (только для Алисы, разумеется), бароном Корфом - и принялся распоряжаться. Дядя Юля был возвращён за баранку с указанием править прямиком в подворотню. Доцент, вооружённый «искалкой», занимал строго выверенную позицию на мостовой, в пяти шагах от стены. Четверо мужчин (Евсеин оставался при своей драгоценной искалке) были назначены на роль тягловой (вернее, толкательной) силы. Предстояло разогнать несчастный тарантас так, чтобы тот вкатился в устье «червоточины». Причём, Шурику и Олежику следовало, как только капот пересечёт «горизонт событий» (мудрёный термин, употреблённый дядей Юлей), придать «двойке» дополнительное ускорение сильным толчком и самим остановиться. Гиляровский же должен был толкать дальше - и проскочить в «червоточину» вслед за машиной.
        Алисе велено было идти первой - так, чтобы и под колёса не угодить, и сигнал подать, если многострадальный «жигуль» габаритами не впишется в «меж-мировой тоннель».
        Совместными усилиями (дядя Юля приоткрыл водительскую дверцу, высунулся и сварливым голосом отдавал команды, одновременно крутя руль) машину поставили поперёк мостовой, заблокировав при этом проезжую часть. Стрелки часов указывали двадцать трисорок семь - детское время для столичного мегаполиса. Но улица Казакова была пуста - ни транспорта, ни даже случайных прохожих.
        Евсеин поднял «искалку». Все, и даже дядя Юля, замерли.
        Алиса хорошо запомнила, как появляется на стене призрачный контур подворотни-»червоточины» Но на этот раз картина была иной: на стене возник мерцающий фиолетовый контур - и стал разрастаться, поглощая жестяной жёлоб водостока, окно, жёлтую газовую трубу на кронштейнах, и рос, пока не превратился в прямоугольник около двух метров в высоту и не четырёх - в ширину, затянутый пульсирующей лиловой плёнкой. За ней во мраке угадывались мелькающие бесформенные тени.
        Алиса от неожиданности попятилась - в прошлый раз, когда гости из прошлого появились на Гороховской, всё было совсем иначе - они просто возникли на тротуаре ниоткуда, из ничего.
        - Не бойтесь, барышня!
        Это Евсеин, отметила Алиса. Значит, всё пока идёт хорошо.
        - Так и должно быть, не пугайтесь!
        Доцент говорил бодро, даже жизнерадостно, стараясь развеять её («а, может и свои?» - мелькнула мысль) сомнения.
        - Тоннель нестабилен, отсюда и свечение. Но надо поторопиться, а то погаснет - и тогда уже будет поздно…
        Алиса несколько раз кивнула, продолжая пятиться прочь от зловещей плёнки. От мысли, что ей предстоит шагнуть в это лиловое «нечто», тревожно сжималось сердце.
        - Берегитесь, Алиса Николавна! - зычно гаркнул Гиляровский - и опоздал. Бампер «двойки» ткнулся Алисе под колени и она, не устояв, взмахнула руками и уселась на капот. Оброненная «искалка» с проволочным дребезгом полетела на асфальт.
        - Да что ж это такое! - не своим голосом взвыл Евсеин. - Попортите, погнёте - что будете делать?!
        - Вообще-то, я её однажды уже собрала! - огрызнулась Алиса. - Страх перед лиловой плёнкой у неё как рукой сняло, осталась только злость на собственную неуклюжесть. - То есть, мы с дядей Юлей собрали. Понадобится - снова сделаем, невелика премудрость…
        Евсеин, не обращая внимания на её слова, схватил пострадавший прибор и близоруко всмотрелся в сплетения проволок.
        - Две… три… слава Богу, все бусины на месте! - с облегчением выдохнул он. - Ну, давайте же, скорее - не видите, оно гаснет!
        Действительно, плёнка светилась уже не так ярко.
        - По местам! - зычно скомандовал Роман. - Алиса, иди, а мы катим машину сразу за тобой!
        Она погрузила в плёнку руку, чуть помедлила (ничего такого, вроде, не ощущается) и решительно шагнула вперёд. И в самую последнюю долю секунды, когда лицо уже тонуло в лиловом омуте, успела расслышать невнятный повелительный крик:
        - …на месте!..
        «Да что же это такое?..» - мелькнула затухающая мысль, и сознание Алисы поглотило загадочное «нечто».
        Я заорал: «Всем стоять на месте! Уголовный розыск!» - и прыгнул вперёд, наперерез гружёной сверх всякой разумной меры ВАЗовской «двойки», катящейся прямо в стену двухэтажки - вернее, в разлитую по покрывающему её сайдингу светящуюся блямбу, только что на его глазах назад поглотившую Алису Фролову.
        Четверо мужчин, толкавших машину, замерли в неудобных позах. «Жигуль», проскрипев натруженными покрышками по тротуару, по инерции вкатился в лиловое сияние - и замер, словно разрезанный светящейся мембраной пополам.
        - Стоим, граждане! Предъявляем документы! - сказал я официальным голосом, не забывая демонстрировать корочку удостоверения, зажатую в вытянутой руке.
        «… и что ты им собрался предъявлять? Разве запихивать легковушку в стену дома в неположенном месте - это нарушение?..»
        Эксперт Миркин замер в двух шагах. Он, не отрываясь, смотрел на торчащий из стены «жигулёвский» задок, окружённый подозрительным сиянием. Глаза эксперта Миркина расширились, губы вытянулись, округлились для изумлённого «О-о-о!»
        «…пошутил, говоришь? Ну, и как тебе шуточки?..»
        Гиляровский (это он, разумеется, кто ж ещё? Всё, всё правда о путешествиях во времени!..) шагнул ко мне. В правой руке он держал увесистый саквояж.
        - Погодите, господа полицейские… - начал он, но не договорил - его бесцеремонно перебил невзрачный господин в пенсне:
        - Её богу, что вы тянете, Роман, Владимир Алексеич! Уберите этих болванов! Не видите, червоточина затухает? Ещё несколько секунд - и будет поздно!
        Физиономия владельца пенсне выдавала крайнюю степень тревоги. В руках он, словно спасательный круг, сжимал странную проволочную конструкцию. Я на мгновение скосил глаза - лиловое пятно, в самом деле, тускнело на глазах.
        Молодой человек в длинной, ниже колен, шинели (зачем? На дворе же лето!) выдернул из кармана руку. Тускло блеснул металл.
        «…кургузый дырчатый цилиндр без ствола. Газовик? Шокер? Травмат? Но слишком уж уверенно он направляет его мне в живот…
        Я отпрыгнул, уходя с линии выстрела. «Изделие» дважды плюнуло снопом искр и густого дыма, - несерьёзно, словно слабенькая петарда, даже бутафорские хлопки не заглушили жестяного треска, с которым пули пробивали металл автомобильного кузова.
        «…вот тебе и шокер…»
        Колян с придушенным воплем вырвал из кармана «Макарыч» и вскинул, целя в стрелка.
        «…Затвор! Затвор передёрни!..» - мысленно закричал я. Парень в шинели снова выстрелил, на этот раз, в промежуток между мной и Коляном - и метнулся в сторону, снося по дороге господина в пенсне. Проволочная штуковина вылетела у него из рук. Господин горестно взвыл, пытаясь её поймать, когда брошенный Гиляровским саквояж пушечным ядром ударил меня в грудь - и я спиной вперёд, влетел в затухающую блямбу на стене дома.
        XVI
        Апрель 1888 года
        Всё только начинается
        Большой трактир «Крым», что на Трубной площади, слыл местом разгульным - здесь собирались шулеры, аферисты и всякое жулье, не настолько ещё опустившееся, чтобы отправляться в Хитровку. Имелся у этого заведения и нижний, подземный этаж, расположенный подо всем домом. Местечко это, самого, что ни на есть, разбойничьего пошиба, именовалось «Треисподняя». Попасть туда мог далеко не всякий - только тот, кого лично знал буфетчик (особа весьма уважаемая) или один из двух зверообразных вышибал. Делающиеся в «Треисподней» дела требовали тишины и покоя: серьёзные воры спускали в карты куш, тырбанили слам (так назывались дележ и сбыт воровской добычи), деловые люди решали насчёт фальшивых паспортов и видов на жительство, а косматые студенты-радикалы (привычные гости в «Треисподней») привычно распевали «Дубинушку» и «Эгейские волны». Полицейских облав тут отродясь не случалось, сыщики с филёрами соваться сюда не рисковали даже под чужой личиной. Обитателей «Треисподней» не проведёшь: вмиг опознают, тюкнут свинчаткой по темечку, сунут ножик под ребро - и спустят неживое тело в тянущиеся под Трубной водостоки,
с коими здешние подвалы сообщались посредством потайных люков. При случае, они могли послужить надёжным путём отхода, недаром одна из здешних комнатушек была облюбована когда-то Ишутиным и Каракозовым для собраний своего тайного общества.
        Примерно теми же соображениями руководствовался и Геннадий Войтюк, лидер радикальной группировки «Бригада Прямого Действия», выбирая место для сегодняшней встречи - тем более, что и его контрагентам это место было известно и пользовалось их полнейшим доверием.
        Согласно уговору, от каждой из сторон явилось по одному человеку. Вот только визави Геннадия не подозревал, для чего нужна крошечная чёрная капелька, приколотая к вороту собеседника. Что поделать, если в этом наивном веке не знают о таких вещах, как сверхминиатюрные микрофоны, компактные передатчики и скрытые видеокамеры…
        Егор устроился поудобнее и засунул в ухо шарик наушника, подключённый к стоящему на столе ноутбуку. В ухе зашипело, засвиристело.
        - …рад, друг мой, что нам удалось догово… ш-шух… тиу-туу-у-у-тр-р-р… фр-р-р… сотрудничество во имя… тиу-туу-у-у-тр-р-р…
        Голос Геннадия. Но какие помехи! Казалось бы - ну откуда взяться в этом, напрочь лишённом электронных излучений мире?
        - …несомненно, мы сможем быть полезны друг дру… фр-р-р… ш-шух… надо соблюдать правила конспи… тиу-туу-у-у-тр-р-р…
        Это гость. Готовясь к встрече, Геннадий сказал: «за этим парнем охотится жандармы всей страны. Крайне авторитетный товарищ, бывший студент…»
        Все они студенты, кто бывший, а кто и нынешний. «Скубенты», как их тут называют. Революционеры.
        - …к сожалению, не хватает подготовленных люде… тр-р-р… ш-шух… фр-р-р… вы могли бы… тиу-туу-у-у-тр-р-р…
        Егор с досадой поморщился. Он находился всего в паре десятков метров от места беседы, но на качество звука это никак не влияло. Может, дело в каком-то особом материале перекрытий подвала? Хотя чего там особого, кирпич и кирпич. Говорят - замешан на яичных желтках, триста лет простоит…
        - …фр-р-р… могли бы оказать вам помощь… тиу-ту-у-у-у…
        - А если… тр-р-р… как поддерживать связь?…
        - …Через раздел объявлений в «Московски… тиу-ту-у-у-у… тр-р-р… ш-шух… фр-р-р… насчёт денег?
        - …нет… тр-р-р… можете не волно… фр-р-р… точно в срок…
        Он тронул курсором ползунок настройки. Шуршание и треск стали тише, а голоса, напротив, отчётливее. Егор нажал иконку «запись» и облегчённо откинулся на спинку стула, не забыв переключиться на видеокамеры, контролирующие спуск в «Треисподнюю» и участок тротуара перед трактиром. Похоже, переговоры затягивались.
        Распрощавшись с собеседником, Геннадий покинул трактир, неспешным прогулочным шагом пересёк Трубную, и на углу дождался Егора. Вид у того был встрёпанный.
        - Тёма вышел на связь - что-то случилось на Гороховой, просит о срочной встрече!
        Геннадий нахмурился.
        - Я же запретил переговоры в эфире! Мало того случая, на Сухаревке? Ясней ведь ясного, что вас засекли и прослушали!
        - Так мы ни о чём и не говорили! - поспешил оправдаться Егор Кодовый сигнал, три щелчка, пауза, снов три, потом, опять через паузу ещё два. Означает - «нужна срочная встреча, есть важные новости».
        - Ну, тогда ладно. - смилостивился предводитель. - Встречаемся, где договаривались?
        - Да, Сретенские ворота, угол Большой Лубянки. Тут недалеко, пять минут…
        Некоторое время они шли молча.
        - А что скажешь о наших… хм… друзьях? - заговорил Геннадий. - Ты ведь слышал разговор?
        Егор насупился. Тема явно была ему не по душе.
        - Что тут сказать…. Так-то польза от них есть: сами мы слежку за домом на Гороховской наладить не смогли бы. Вот и сейчас с Тёмой, двое студентов.
        - Всё верно, так мы и договорились. И что же тебя тогда смущает?
        «Связист» замялся, но всё же ответил:
        - Не доверяю я им. Революционного энтузиазма вагон, слова красивые говорят, аж зубы сводит от пафоса, а мозгов и опыта - кот наплакал. Сами спалятся и нас спалят…
        Геннадий иронично хмыкнул.
        - Верно рассуждаешь, доверие в нашем деле - роскошь непозволительная. Будь моя воля, я бы к ним на пушечный выстрел не подошёл. Но ведь сам говоришь: втроём мы даже слежки нормальной организовать не сможем, не то, что дела посерьёзнее. И есть ещё одно соображение…
        - Какое?
        - Наш друг дал мне понять, что их организация связана с серьёзными иностранцами. Я так думаю - с британцами.
        - О как… - Егор удивлённо выпучил глаза. - Британцы? А нам-то они зачем?
        - Понимаешь… - Геннадий замялся. - Помнишь, вы предлагали плюнуть на всё и уйти назад, в будущее?
        - «Назад в будущее…» - хмыкнул парень. - Прямо как в фильме. Ты ещё тогда ответил, что нас там могут ждать. Что надо сначала взять тех троих, допросить…
        - Да-да, конечно. - Геннадий нетерпеливо махнул рукой. - Я долго думал, и вот что получается: похоже, назад нам пути нет. Совсем.
        - Полиция? ФСБ? Всё так серьёзно?
        - И даже серьёзнее. Мы засветились по самое не могу и нигде теперь не сможем укрыться. Торговля наркотиками и оружием - с такими статьями в любой стране светит пожизненное. И потом, кто мы там? Никто, и звать никак. Документов надёжных нет, банковские счета пусты, все средства пошли на обеспечение мартовской акции. А здесь у нас все козыри: знания, техника, кой-какие наработки остались. Думаешь, куда удрал бельгийский авантюрист Стрейкер? В Англию, к гадалке не ходи! Вот и нам туда прямая дорога. Нам бы только не нарваться на агентов Д.О.П. а…
        - Кого-кого? - Егор озадаченно нахмурился. - ДОП - это что? Яшина сыскная контора теперь так называется?
        «Ах да, - вспомнил Геннадий, - ребята всё это время отсиживались по крысиным норам, и не в курсе последних новостей. А хоть бы и не отсиживались - сведения высочайшего уровня секретности, генерал - и тот не всякий знает…»
        - Департамент Особых Проектов. Детище барона Корфа и Семёнова. Занимается «наследством из будущего» - изучением, внедрением, а заодно, и вопросами безопасности. Думаешь, мало желающих выяснить, откуда это русских столько интереснейших новинок? Валить надо из России, и как можно быстрее. Сейчас мы опережаем Д.О.П. на шаг, но долго ли это продлится?
        - Недолго. - согласился «связист». - Одно хорошо: палево на Сухаревке, по ходу, с порталом никак не связано. Мы с Тёмой два дня петляли по Москве, проверялись - ничего. И на дом на Гороховской, вроде, никто не пасёт, студентики там всё обшманали, зуб дают…
        Геннадий покачал головой.
        - Вообще-то, странно. По-хорошему, они должны были все силы бросить на прикрытие группы Евсеина - а тут, на тебе… Может, самодеятельность? Затеял наш доцентик вылазку в будущее на свой страх и риск - и облажался?
        - Да ладно… - Егор недоверчиво посмотрел на собеседника. - Не такие же они идиоты?
        - А если такие? Я анализировал действия Семёнова - сплошь голимый дилетантизм, особенно в самом начале, один «бизнес» на велосипедах и часах чего стоит! И как они ухитрялись так долго не засветиться, ума не приложу!..
        Скрежетнули по булыжнику железные шины извозчичьей пролётки. Егор от неожиданности отпрянул.
        - Я это, я, не кипешитесь! - Тёма соскочил с подножки. - Обожди, любезный, пяток минут, сейчас назад покатим. Пятак на чай сверх счётчика!
        Извозчик сговорчиво кивнул. Правило «желание клиента-закон» безотказно работало и в девятнадцатом веке. А что слова непонятные, какой-то «счётчик» - ну так Москве, тут и не такое можно услышать…
        «Студент» огляделся и увлёк товарищей за угол, в переулок.
        - Есть! - заговорщицки улыбаясь, сообщил он. - Появились! Сорок минут назад, на Гороховской, ровно там, где мы и думали, тютелька в тютельку!
        - Кто появился? Евсеин? Гиляровский? - Геннадий жадно сыпал вопросами. - А что, Роман Смольский с ними?
        - То-то ж и оно, что не они! - «студент» наслаждался впечатлением, которое произвело его сообщение. - Девка лет двадцати трёх, старикан - оба в здешнем платье, но сразу видно, не тутошние. С ними парень, так тот вовсе в ветровке и джинсах. А как они появились - это ваще цирк с конями! Стою я на углу, наблюдаю издалека - и вдруг прямо перед домом возникает половина «Жигулей», навьюченная каким-то хламом. Ну, верёвки полопались, коробки рассыпались по мостовой - трах-бах, лязг, грохот…
        - Половина? - Геннадий удивлённо поднял брови. - Это как?
        - А вот так! Как ножом обрезано по задние дверцы! Народу тут же набежало - тьма! Мальчишки принялись коробки растаскивать, да и взрослые не отставали. А эти трое вокруг бегают кудахчут, девица проволочной фигнёй размахивает - в точности, такой же, что была у Евсеина… Спасибо, дворник помог: выскочил, разогнал метлой самых шустрых, кликнул слесарей из велосипедной мастерской Семёнова - она в том же доме, на первом этаже, помните, я говорил? - и принялся вместе с ними этот хлам во двор заносить. Ну, я понаблюдал, скомандовал, студентам, чтобы глаз не сводили - и мухой к вам!
        - И правильно сделал!
        Геннадий решительно рубанул воздух ребром ладони. Глаза у него азартно блестели.
        - Ну что ж, товарищи, вот мы и дождались! Теперь главное - не терять ни секунды. Ну, где там ваш извозчик? Зовите его, и поехали!
        2016 - 2020 гг., Москва
        notes
        Примечания
        1
        Семён Панп?шко - химик, артиллерист, автор труда «Заводское приготовление пироксилина и нитроглицерина».
        2
        Таким способом Менделеев в 1890-м году разгадал рецептуру французского бездымного пороха; все данные были взяты из открытых источников.
        3
        СОРМ (сокр. от Система технических средств для обеспечения функций оперативно-рoзыскных мероприятий) - комплекс технических средств и мер, предназначенных для проведения оперативнорозыскных мероприятий в сетях телефонной, подвижной и беспроводной связи и радиосвязи.