Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Батыршин Борис / Комонс : " №03 Игра На Чужом Поле " - читать онлайн

Сохранить .
Игра на чужом поле Борис Борисович Батыршин
        Комонс #3
        История «комонса-попаданца» выходит на финальную прямую, только тянуться эта прямая будет не один миллиард километров.
        Одна, взрослая часть его личности делает то, зачем она послана в самое логово Пришельцев-Десантников. Благо, там он действует не один, а в компании своей боевой подруги.
        А его юный альтер эго тем временем всерьёз берётся за дело на Земле - здесь ещё остались Десантники-Пришельцы и их необходимо разыскать и зачистить. Задача поставлена предельно ясно: "новому Вторжению из космоса - не быть!" Но для этого придётся действовать новыми методами, найти и подготовить соратников, способных решать небывалые задачи. И уж конечно, их деятельность просто не может не отразиться на ходе истории, которая уже не будет прежней…
        Тем временем в глубоком космосе творятся дела, способные повлиять то, что происходит на нашей маленькой планете. А уж каким будет это влияние - благотворным или разрушительным - целиком зависит от наших героев.
        Борис Батыршин
        Комонс III
        Игра на чужом поле
        
        Глава первая
        I
        - Об?ра? - Женька отыскал в паспорте запись о месте рождения. паспорта, нашёл графу «место рождения». Это что, город, посёлок?
        - Городок, совсем маленький. - объяснил Хорхе. - Провинция провинции Мись?нес, на границе с Бразилией. Население тысяч пятьдесят, выращивают чай и кукурузу на окрестных плантациях. В Об?ре много выходцев из вашей страны - живут на отшибе, политические баталии, бурлящие по всей стране, их как бы и не касаются.
        - Так и есть. - кивнул дядя Костя. - Они там сами по себе. Не знаю, как сейчас, а раньше парней из семей русских эмигрантов охотно брали и в президентскую гвардию и в парашютно-десантные войска. Элита…
        - Сейчас то же самое. - подтвердил чилиец. - Потому мы и подготовили для наших юных друзей такие документы. Если спросят, почему уехали из дому - отвечайте, что хотите посмотреть страну, а потом - в армию.
        Женька вздохнул и запихал «аусвайс» поглубже в карман. Что он раньше знал об Аргентине? Танго, заметки в газетах о военных переворотах и генералах-диктаторах. Да ещё, пожалуй, патагонские пампасы, описанные Жюлем Верном в «Детях капитана Гранта». Фолклендская война, гибнущие под ударами «Экзосетов» британские корабли. Гуркхи в пятнистом SAS-овском камуфляже, со страхолюдными кукри в зубах, карабкающиеся на прибрежные скалы Порт-Стэнли. Задорная песенка «Аргентина-Ямайка 5:0», и другая, «Не плачь по мне, Аргентина» - это всё из памяти «Второго», который без следа сгинул в глубинах космоса, словно его и не было никогда …
        И уж конечно, не знал Женька о русских эмигрантах, обосновавшихся в этой южноамериканской стране. Они приезжали сюда несколькими волнами - сначала евреи, обитатели черты оседлости, потом старообрядцы, ищущие тишины и благочестия подальше от православных попов, сезонные работники из крестьян западных губерний Империи. А после Первой Мировой войны и революции этот тоненький ручеёк превратился в бурную реку - в Аргентину хлынули офицеры разбитых белых армий, казаки, интеллигенция, напуганные, смертельно уставшие от многолетней смуты люди. Все те, кто не пожелал приять совдепию, не увяз, как десятки тысяч других, в эмигрантских клоаках Стамбула, Берлина и Парижа.
        - А вы с нами поедете? - спросил Аст. Свой паспорт он проглядел мельком и тоже запрятал подальше.
        - Нет, мне здесь лучше не появляться. - покачал головой дядя Костя. - Я, Серёжа, отметился в Аргентине ещё во время войны, и позже, в пятидесятых. Мы тогда крепко прижали нацистскую агентуру, да и потом, когда они побежали из Европы, как крысы, тоже не давали им покоя. Слышали об Адольфе Эйхмане?
        - Эсесовец, начальник концлагеря? Который евреев истреблял в газовых камерах? Его, вроде после войны поймали и казнили?
        - Примерно так. Он ведь тоже сбежал сюда. Израильтяне искали Эйхмана по всему миру, уже отчаялись, решили, что он сам где - нибудь сдох - и вот, в пятьдесят седьмом получают письмо от еврейского эмигранта из Буэнос-Айреса. Этот эмигрант, даром, что был слеп, как крот, услышал от дочери, что её знакомый хвастался тем, что его отец был высоким чином в СС, а после разгрома Германии перебрался в Аргентину по документам Красного Креста. Инвалид знал о поисках Эйхмана - ну и написал в Германию, генеральному прокурору земли Гессен. Так вот, я спрашиваю: неужели ты думаешь, что всё это действительно случайно совпало: и слепой еврей-эмигрант, и болтливый отпрыск беглого нациста и его подружка?
        - Так это вы?..
        Генерал кивнул.
        - А скажите… - Женька замялся. - Про Че Гевару это правда? Ну, что вы знали его ещё до того, как он познакомился с Кастро?
        Собеседник удивлённо поднял брови.
        - Твой напарник постарался? Вот же балабол…
        - Да, это из его памяти. Но вы его не ругайте, дядь Костя, он же не знал, что я почти всё запоминаю…
        - Чего уж теперь…. - буркнул генерал. - Но совет тебе: впредь думай, что говорить вслух.
        - Да я только спросил… - начал оправдываться Женька, но собеседник пресёк его излияния нетерпеливым жестом.
        - Это, между прочим, не только к тебе относится. Вы двое теперь носители государственных секретов, и дома ещё вас обвешают подписками о неразглашении. Так что, приучайтесь, пока не поздно, держать языки за зубами.
        - Это-то понятно… - кивнул Женька. - А всё же, насчёт Че - не расскажете? Мы никому…
        - Было дело. - усмехнулся генерал. - В пятьдесят втором году, я тогда как раз занимался беглыми нацистами. И вот, однажды один мой знакомый, из аргентинских коммунистов - он, недавно погиб, попался эскадронам смерти - упомянул о некоем молодом враче. «Присмотрись, говорит, к нему, из парня выйдет толк. Исколесил всю Южную Америку на мотоцикле, увлёкся идеями революции, статейки в журналах пописывает о своих путешествиях…
        - Это и был Че? - нетерпеливо спросил Женька. - Вы тогда с ним подружились?
        - Не совсем. - генерал покачал головой. - Я только свёл его с нужными людьми, а они уже ему подсказали всё, что нужно. А по - настоящему мы познакомились уже на Кубе.
        Лицо его приобрело мечтательное выражение - старому волку было приятно вспоминать минувшие дни.
        - Но запомните, всё это строго между нами! Если хоть слово услышу…
        Женька покорно покивал. Что ж тут неясного - государственная тайна. Одна из многих, которыми полон теперь его многострадальный мозг, спасибо за «это наследство Второму».
        - А всё-таки, дядь Костя, вы теперь куда? Мы с Серёгой в Буэнос-Айрес, это ясно. А вы?..
        - Мне в другую сторону. Через Боливию, в Парагвай - и дальше, н Кубу. Только задержимся здесь ненадолго. Расспросим этих лишенцев - чует моё сердце, у них тут много чего припрятано…
        И ткнул пальцем в сторону местных жителей, сидящих тесной кучкой в пыли, на площади, под присмотром двух скучающих автоматчиков.
        Отойдя от горячки боя, генерал отменил приказ предать селение огню. Вместо этого, он велел обыскать все до единой постройки: вскрыть полы, подвалы, обшарить чердаки, и главное - ещё раз допросить пленников на предмет захоронок и тайников. Именно этим и занимались сейчас бойцы Хорхе - и, судя по испуганным воплям и причитаниям, доносящимся из кирхи, обращённой в застенок, старались они вовсю.
        - А Миладка? Она вместе с вами поедет?
        - Зачем? - удивился генерал. - Её переправят в Ла-Пас, а оттуда - самолётом в Мексику, и дальше, в Штаты. Рождественские каникулы на исходе, пора об учёбе подумать…
        Милада, Женькина одноклассница полгода назад уехала с родителями в Израиль. После чего генерал устроил так, чтобы она приняла участие в программе школьного обмена с одной из нью - йоркских школ. И уже оттуда, вместе с путешествующими хиппи, Милада перебралась сначала в Мексику, а потом и в Перу. Особые способности делали её ценнейшим членом группы.
        Женька поискал девушку глазами - вот же она, возится возле трофейного фургончика, брата-близнеца их боевого «Фольксвагена Т2», только без яркой раскраски в стиле «детей цветов» и горы туристического скарба на решётчатом багажнике.
        - Кстати, и вам пора домой. - добавил генерал. - Надо же доучиться, экзамены, аттестат зрелости, то-сё…
        - До экзаменов нам ещё полтора года. - отозвался Женька. Ему было странно думать о том, что надо снова садиться за парты - после всего, что им пришлось пережить…
        - А что будете делать с захваченными Десантниками?
        При штурме долины в плен попали несколько беглых нацистов, в сознании которым Милада обнаружила инопланетных «подкидышей».
        Генерал потеребил подбородок.
        - Это, знаешь ли, вопрос. - ответил он после недолгой паузы. Оставлять их в Боливии я не хочу - слишком ценные фрукты, надо с ними разобраться в спокойной обстановке…
        - В вашем московском подвальчике? - усмехнулся Женька. Он помнил допрос руководителя Десантников-наблюдателей.
        - Там, или в другом месте - какая разница? Главное - переправить их как-то на Кубу, а уж там… Ладно, это моя забота, а вы двое - готовьтесь к отъезду. Хорхе, когда думаешь отправляться?
        - Сегодня вечером, команданте Коста! - блеснул улыбкой чилиец. - По темноте выберемся на шоссе к Сан-Рамон де ла Нуэва, оттуда километров тридцать до городишки Пичаналь, а дальше шоссе раздваивается. Правая ветка уходит к побережью, по ней можно доехать до Росарио, и дальше, в Буэнос-Айрес.
        - Смотри, головой за ребят отвечаешь… - генерал глянул на Хорхе из-под нахмуренных бровей. - Пока не посадишь на судно в Рио - чтоб ни на шаг от них не отходил!
        - Помню, помню! - чилиец беспечно махнул рукой. - Всё сделаю, как договорились!
        И чем сильнее он уверял собеседника, что волноваться не о чем - тем больше Женьке не хотелось отправляться с чилийцем за тридевять земель, через половину страны, жители которой давным - давно забыли о мире и покое. Наверняка этот авантюрист что-то задумал, и они с ним ещё нахлебаются лиха…
        II
        «Опять тобой, дорога,
        Желанья сожжены.
        Нет у меня ни Бога,
        Ни черта, ни жены.
        Чужим остался Запад,
        Восток - не мой восток.
        А за спиною запах
        Пылающих мостов…»[1 - Юрий Кукин, бард.]
        - распевал Серёга. Женька, унаследовавший от «Второго» неплохое знание КСПшного репертуара пытался подтягивать. Хорхе вторил им обоим, вставляя вместо незнакомых русских слов испанские. А когда спутники, притомившись, замолкали - врубал зажигательные латиноамериканские мелодии на дряхлом японском кассетнике, пристроенном на заднем сидении «Лендровера».
        Так они и ехали: справа тянулась высоченная, до небес, снежная стена Анд - её верхушки в предутренней темноте озарили розовые сполохи, ставшие потом, когда небо поголубело, золотыми. Слева тянулись пампасы, бескрайняя равнина, покрытая ржаво-красной травой, в которой изредка мелькали табунки лошадей и коровьи стада - главное, как объяснял Хорхе, богатство этих земель. Редкие съезды на грунтовки, как правило, перекрывали жиденькие изгороди, украшенные покосившимися щитами с обозначением имени собственника и названия землевладения. Путешественникам они не мешали - при желании можно было отодвинуть воротину, сколоченную из двух жердин, и ехать себе дальше.
        «Сегодня вижу завтра
        Иначе, чем вчера.
        Победа, как расплата,
        Зависит от утрат.
        Тринадцатым солдатом
        Умру, и наплевать Я жить-то не умею,
        Не то, что убивать…»
        Шоссе, бескрайнее, от горизонта до горизонта было пустынным - редко-редко проносились обшарпанные фуры и тягачи с решётчатыми прицепами-скотовозками, полными мычащих коров. По утрам в предгорьях прохладно, с Анд тянет холодным ветром. В ближайшем же городишке, через который пролегал их маршрут, ребятам пришлось сменили гардероб: вместо лёгких гаваек они поддели под неизменные армейские куртки рубашки из клетчатой шотландки и нацепили широкополые кожаные шляпы.
        «Повесит эполеты
        Оставшимся страна,
        И к черту амулеты,
        И стерты имена.
        А мы уходим рано,
        Запутавшись в долгах,
        С улыбкой д'Артаньяна,
        В ковбойских сапогах…»
        Сапоги приобрели в той же лавочке: самые настоящие, ковбойские, с заострёнными носками и высокими каблуками, и тиснёным индейским узором по верху голенища - работа местных ремесленников. Аст, подражая Хорхе, закинул ноги в сапогах на переднюю панель. В «Лендровере» они были втроём, и ещё двое бойцов ехали следом, в обшарпанном пикапчике «Шевроле», нещадно стреляющим глушителем и плюющимся сизой бензиновой гарью. Хорхе велел сложить винтовки и автоматы в ногах и прикрыть чехлами и прочим дорожным барахлом - навстречу нет-нет, да и попадались армейские джипы и грузовички, так что испытывать лишний раз судьбу не стоило. Но пистолеты оставались под рукой, заткнутые за поясные ремни - в этих краях, как пояснил чилиец, мужчина без оружия не считается за такового и никем не воспринимается всерьёз.
        «И, миражом пустыни
        Сраженный наповал,
        Иду, как по трясине,
        По чьим-то головам.
        Иду, как старый мальчик,
        Куда глаза глядят.
        Я вовсе не обманщик,
        Я - Киплинга солдат…»
        Маленький караван бодро катит вперёд, нежаркое аргентинское солнце давно перевалило полуденную отметку и клонится к закату. Скоро небо зальёт густая чернота, на его бархат высыплют яркие, крупные, как вишни, звёзды и зажжётся справа на небосклоне, обозначая направление на Полюс, Южный крест. Ветер с гор посвежеет, и придётся завернуться в накидки-пончо из шерсти лам. Здесь, как объяснял Хорхе, конечно, не юг страны, не Патагония с её студёными ветрами, дующими со стороны ледяного щита Антарктиды, - но и далеко не Перу. Ночи бывают по-настоящему студёными, так что следует хорошенько утеплиться. Скоро они остановятся на ночь в придорожном селении, и там будет всё - и горячий чай, и маисовые лепёшки, и запечённая на углях мраморная говядина с обжаренными в травах ломтиками картофеля. А если «амиго русо» пожелают, игриво подмигнул чилиец - то и податливые девчонки, готовые за пару-тройку песо скрасить вечерок усталому путешественнику.
        Дорога. Пампасы. Аргентина.
        III
        От общества весёлых девиц («с пониженной социальной ответственностью», невпопад подсказала память «Второго») они, конечно, отказались, хотя Женька уловил тень сожаления, мелькнувшую в серёгиных глазах. Ужин, как и сулил Хорхе, были обилен; местные блюда великолепно шли под лучшую в мире приправу в виде зверского голода. Покончив с угощением, они, прихватили пару бутылок пива, блюдо с сушёными кукурузными лепёшками «начос» и тарелочку ядовито-острым соусом, и отправились в свою комнату - тесную, но чистую и уютную клетушку на втором этаже с мансардным окном, из которого, за волнистым морем пампасов проступали снежные цепи Анд.
        Багаж, включая Женькину винтовку и Серёгин карабин, был здесь же, в номере. Полчаса на чистку оружия (аргентинская дорожная пыль воистину вездесуща), ребята, наконец, улеглись.
        - Ты хоть догадываешься, где они сейчас? Кармен, «Линия Девять» и… ну, ты понимаешь…
        Аст избегал прямо упоминать «Второго». В своё время ему было непросто смириться с тем, что в голове школьного друга сидит ещё одно, взрослое сознание. И вот теперь приходилось привыкать заново, к обновлённому Женьке-Бабаю, оставшемуся в одиночестве. От такого у кого угодно крыша поедет, Серёга ещё неплохо справляется…
        Женька лежал, заложив руки за голову, и бездумно смотрел в окно.
        - Понятия не имею. Да и откуда мне знать, сам посуди? Мы же не думали, что им придётся отправляться вот так, сразу. Всё случилось очень быстро, он сказал только: «не грусти, может, ещё встретимся» - и ф-фух!
        Женька нисколько не кривил душой - внезапное отбытие «Второго» вместе с Кармен и их союзником, Десантником с кодовой кличкой «Линия Девять», явилось для всех полнейшим сюрпризом. Как и то, что память «Второго» накрепко отпечаталась в его мозгу. Порой казалось, что напарник ушёл не полностью - часть его сознания засела в укромном уголке сознания и исподволь оттуда наблюдает оттуда…
        Но это, конечно, было не так. Он ясно запомнил момент, когда Мыслящий «Второго» покинул его мозг - в сознании словно образовалась огромная каверна, и в неё хлынуло нечто ледяное из космической пустоты. И теперь эту лакуну приходилось заполнять, примерно так же, как «Второй» восстанавливал заблокированные после переноса в прошлое участки памяти.
        Он поворочался - рукоятка «Астры-Констебля», лежащего под подушкой, больно впилась в локоть. Женька поморщился и устроился поудобнее.
        - Слушай, давай спать, а? Глаза слипаются, мочи нет…
        Аст буркнул в ответ в ответ что-то неразборчивое и притих - его, наконец, накрыла усталость этих сумасшедших суток. А сам Женька так и лежал на спине, глядя на клочок тёмно-синего неба, наискось пересечённый раздвоенным рукавом Млечного пути, непривычно ярким для обитателя Северного полушария. Хотелось воспользоваться передышкой и ещё раз обдумать всё то, что произошло за эти сутки.
        В открытое окно вливался воздух, напоенный запахами сухих трав, стрекотала какая-то дурная разновидность местного сверчка. И он сам не заметил, как провалился в сон - чёрный, глухой, без сновидений.
        IV
        Ра-ра-ра-р-р-рах! Ра-ра-ра-р-р-рах! Ра-ра-ра-р-р-рах!
        Мексиканский клон западногерманского MG-3 (трофей, взятый в долине Хрустального Черепа) трясся в руках Хорхе. Длинные очереди, выпущенные с убийственной, в три десятка метров дистанции, пропороли кабину и тупорылый капот. Лишившись управления, грузовик вильнул на ходу, врезался в фонарный столб и запарил пробитым радиатором, а чилиец, злобно осклабившись, продолжал поливать огнём брезентовый тент. С заднего борта выпрыгивали, отталкивая один другого, солдаты в хаки, с тремя буквами «А» на белых нарукавных повязках - и валились, скошенные в упор струями свинца, извергнутыми потомком «костореза». Катались по асфальту, бились, разбрасывая каски и длинные американские винтовки, пока не затихали в лужах собственной крови.
        Вторая машина, открытый джип, набитый солдатами, резко, со скрипом резины, свернул, пытаясь объехать расстрелянный грузовик. Женька задержал дыхание, поймал в перекрестье водителя, и когда машина затормозила, чтобы не наехать на катающегося по земле раненого, плавно потянул спуск. Водитель судорожно вытянулся, схватившись за пробитую грудь - и в этот момент джип выехал под кинжальный огонь двоих бойцов Хорхе, засевших за киоском на противоположной стороне улицы. Женька передёрнул затвор и вскинул «Ремингтон» в поисках новой цели. Никого - только ползают по асфальту между колёсами то ли трое, то ли четверо подстреленных «белоповязочников», парит изрешеченный пулями радиатор джипа да трясётся, прижавшись спиной к грузовику, чернявый тип в фуражке и со шнуром аксельбанта на плече. Женька скосил глаза вправо - Хорхе оставил свой MG-3 и вразвалочку шёл к аксельбантоносцу. В руке он держал блестящий «Таурус». Подойдя шага на три, чилиец вскинул револьвер и выстрелил несчастному в лоб - на брезенте расцвела алая клякса, украшенная белёсыми лохмотьями, а дрыгающее ногами тело сползло по борту на залитый
кровью асфальт. А Хорхе уже шёл к бьющемуся неподалёку раненому - выстрел, тело выгибается дугой и обмякает. Чилиец тычет его носком башмака, морщится и направляется к следующей жертве - спокойно, деловито, выполняя привычную, хоть и не слишком приятную работу.
        Женька судорожно сглотнул - содержимое желудка неудержимо подкатывалось к горлу. Конечно, это были безжалостные убийцы, палачи с руками, по локоть в крови аргентинских студентов-леваков, сторонников свергнутой Исабель Перон, да просто недовольных, осмелившихся выступить против военной диктатуры генерала Вид?лы - но наблюдать, как их спутник хладнокровно, одного за другим, приканчивает беспомощных раненых было выше его сил.
        За кустом, где занял позицию Аст, раздались характерные звуки. Женька обернулся - Серёга, согнувшись пополам, извергал остатки обеда на жухлую траву.
        Недаром, ох, недаром шевельнулся в Женькиной душе червячок - предупреждение! Недаром звякнул звоночек - затеял что-то весельчак Хорхе, ухмыляется, прохвост, не до конца посвящает генерала в свои планы…
        Пока маленькая колонна ехала через всю страну с запада на восток, от предгорий Анд до провинции Санта-Фе - ничто не предвещало особых неприятностей. В Росарио (они собирались побыстрее проскочить город и заночевать в придорожном мотеле) Хорхе остановился, вышел из «Лендровера» и направился к будке телефона-автомата. Женька насторожился, и, как выяснилось, не напрасно: вернувшись, чилиец объявил, что надо сделать небольшой крюк и забрать одного его знакомого. Сам он при этом выглядел до того встревоженным, что его юным спутникам сразу стало ясно: случилось что-то серьёзное.
        Их опасения сбылись в полной мере. Не успел «знакомый» невысокий мулат с приметным рваным шрамом на левой щеке - занять место в «Лендровере», как из-за угла, завывая клаксонами, вывернули два автомобиля - армейский грузовик с брезентовым тентом, и джип, полный вооружённых солдат. У обеих на бортах красовались коряво намалёванные три буквы «А». Хорхе грязно выругался и ударил по газам, но незваные гости, похоже, того и ожидали - не задерживаясь возле дома «знакомого», они кинулись в погоню.
        Последовала гонка со скрипом тормозов, крутыми поворотами, когда «Лендровер» едва не вставал на два колеса, с заполошными трелями полицейских свистков и кидающимися врассыпную из-под колёс пешеходами и бродячими псами, которых в Росарио, как и в любом латиноамериканском городе, было немеряно. В лабиринте окраинных улочек удалось оторваться на пару кварталов, и Хосе, свернув в очередной переулок, посигналил следующему позади пикапу и загнал машину в палисадник. И когда преследователи в свою очередь, свернули в переулок - то угодили в настоящий огненный мешок. На то, чтобы нашпиговать свинцом полтора десятка солдат с офицерами ушло не более пятнадцати секунд, и ещё столько же потребовалось Хорхе и его бойцам, чтобы убедиться: работа сделана хорошо, преследователи, все до одного, отчитываются в земных прегрешениях у врат Чистилища - или что там полагается добрым католикам?
        Физиономия Хорхе, когда он вернулся за руль «Лендровера», была виноватой и даже смущённой - если, конечно, эту неповторимую смесь веселья, самоуверенности и досады можно было принять за смущение. Выяснилось, что «знакомый» (после стычки он пересел в «Шеви») - лидер одной из марксистских революционных ячеек, действительно, старый боевой товарищ Хорхе ещё по событиям чилийского путча семьдесят третьего года. Последние полгода он скрывался, преследуемый «эскадронами смерти», несколько раз пытался покинуть страну, но безуспешно. И вот застрял в Росарио без связи со сторонниками, без денег, с последней надеждой в виде пистолета в кармане. К счастью, успел дал телеграмму до востребования в Лиму, где её и получил Хорхе. Оставить старого боевого товарища без помощи было немыслимо, и пришлось чилийцу действовать на свой страх и риск - генерал и слушать бы не захотел о том, чтобы ставить под удар ответственейшую операцию. По прибытии в Росарио, он позвонил на одну из уцелевших конспиративных квартир и - о, удача! - попал на своего друга. Дальнейшие события развивались, словно в кинобоевике: погоня,
перестрелка, и вот их маленький конвой уже катит по шоссе на восток, в сторону Атлантического побережья.
        - В Буэнос-Айрес соваться нельзя. - объявил Хорхе, закончив объяснения. - Нас будут искать по всем дорогам - половины пути не проедем, попадёмся. Сейчас свернём с шоссе, доберёмся просёлками до берега реки. Там избавимся от машин, раздобудем лодки у рыбаков - и вниз по течению. На реке никому не придёт в голову нас искать. Суток не пройдёт, как мы будем в Уругвае - наймём на побережье рыболовную шхуну и в Бразилию. В Рио частенько захотят советские суда, мои друзья помогут переправить вас на борт.
        Звучало, вроде, толково. Пар?на Гу?су, вторая по размерам после Амазонки река континента, пропетляв около сотни миль от Росарио к океану, пересекала уругвайскую границу. Берега её покрыты лесом, масса мелких островков, проток - без вертолётов или крупной операции с привлечением десятков катеров и моторок беглецов не найти, а в сопредельном государстве «белоповязочники», бойцы «Alianza Anticomunista Argentina»[2 - Организация «Антикоммунистический Альянс Аргентины», «эскадроны смерти».] их не достанут.
        - Только уж вы, амигос… - чилиец просительно поглядел на спутников. - Не надо рассказывать команданте Коста об этой истории, хорошо? Он всё равно узнает, но не хотелось бы попасть под горячую руку…
        Ребята переглянулись, Женька неуверенно пожал плечами и кивнул. Пусть дядя Костя сам разбирается со своим чересчур инициативным помощником. Главное - добраться до Бразилии, а там, на пароход и домой!
        - Вот и хорошо! - Хорхе повеселел. Тогда, возьмите, компаньеро Эугенито, и помните, что на этом континенте у вас есть верные друзья!
        И протянул мальчику светло-коричневую замшевую кобуру. Женька щёлкнул застёжкой и обомлел: «Люгер» Р8», подлинная огнестрельная легенда. Изогнутая рукоять так и просится в ладонь; на щёчках чёрного дерева, инкрустированных серебряными дубовыми листьями - орёл, сжимающий в когтях венок со свастикой и серебряная табличка с готическими буквами.
        - Из долины. - пояснил Хорхе. - Отобрал у одного из тех наци, которых генерал забрал с собой.
        Аст, вытянув шею, рассматривал подарок через Женькино плечо и завистливо цокал языком. Раритет - и владел им не просто беглый эсесовец, а самый настоящий Пришелец из космоса…
        Хорхе поймал завистливый Серёгин взгляд, ухмыльнулся и извлёк из кобуры «Таурус» - большой, с длинным стволом, сверкающий на аргентинском солнце потёртым хромированием - и вручил мальчику.
        - А это вам, амиго Серхио!
        И добавил, сверкнув обычной жизнерадостной улыбкой:
        - Владейте, компаньерос! На добрую память.
        V
        «Далека дорога твоя,
        Далека, дика и пустынна.
        Эта даль и глушь не для слабых душ,
        Далека дорога твоя…»
        Шкипер недоумённо косился на пассажиров - типичных «нортамерикано», если судить по внешности и английским словам, которые они то и дело вставляли в испанские фразы. А вот поют они на каком-то другом языке, незнакомом. Хотя - эти двое из Аргентины, а там каких только чужаков нет…
        Странная парочка, вместе с ещё одним попутчиком, мулатом с рваной щекой и настороженными бегающими глазами (уж этот-то наверняка местный!) погрузились на шхуну в рыбацком городишке Мартин-Чоко, стоящем в устье реки Уругвай. Владелец «Санта Моники» редко не брал пассажиров, да ещё до самого Рио - но за этих просили серьёзные люди, связанные с местной ячейкой Тупам?рос[3 - (исп.) Tupamaros, Movimiento de Liberacion Nacional - Движение национального освобождения, уругвайские левые радикалы.], и отказать им он, конечно же, не посмел.
        Когда шхуна проходила траверз Монтевидео, готовясь покинуть эстуарий Ла-Платы, их догнал патрульный катер и поднял сигнал, требуя лечь в дрейф. Шкипер встревожился: кто знает, что за подвиги числятся за этой насквозь подозрительной троицей? Увидев за поясом у долговязого «нортамерикано» блестящий револьвер, он и вовсе облился холодным потом и стал шептать молитву святой блаженной Дол?рес Аги?р-М?лла и Диас. Но обошлось: катерок приблизился, требовательно вякнул сиреной и встал со шхуной борт о борт. Уругвайский офицер в форменных белых шортах и рубашке с короткими рукавами пролистал паспорта пассажиров, задал шкиперу пару вопросов насчёт места назначения и небрежно козырнул - «следуйте своим курсом». На револьвер долговязого ни он, ни старшина Береговой Охраны, лениво наблюдавший за происходящим облокотившись на зачехлённый пулемёт, не обратили ни малейшего внимания.
        Мулат после этого убрался в каютку, откуда не показывался до конца рейса, а оба «нортамериканос» - или кто они там на самом деле? - устроились на палубе с большой, оплетённой тростником бутылью пива и подносом снеди, позаимствованной на камбузе и продолжили свой концерт.
        «О, прерия, прерия - великая даль,
        Индейские перья, английская сталь,
        Тяжёлая плата, смешная цена,
        Тут главное шляпа была бы цела.
        И, конечно, мне дорого где-то,
        То на что эта шляпа надета.
        Вот такие дела…»
        Женька выводил припев песенки из «Человека с бульвара Капуцинов», и спутник с удовольствием ему подпевал - даром, что до выхода фильма на экраны оставалось ещё лет восемь. Окружающая обстановка соответствовала - прерию, правда, заменяла бескрайняя равнина Атлантики, зато шляпы те самые, кожаные, купленные в крошечном аргентинском городишке в предгорьях Анд.
        Быстро едешь - раньше помрешь
        Тише едешь - вряд ли доедешь.
        Так живи, не трусь, будь что будет пусть
        А что будет - дальше поймешь…
        От пистолетов, полученных ещё в Перу, ребята избавились - их номера засветились в полицейских лицензиях, и Хорхе посоветовал лишний раз не рисковать. Так что оба «Констебля» отправились за борт, а вот подарки чилийца решено было как-нибудь исхитриться и протащить на борт советского судна. Надежда на то, что таможню проходить не понадобится - вряд ли бразильские друзья Хорхе будут действовать по официальным каналам…
        «Вот круг и замкнулся… - думал Женька. - Снова Рио, снова статуя Христа-Искупителя в утренней дымке над бухтой. Их судно океанский турбоход «Металлург Аносов», элегантный красавец, с плавно выгнутым силуэтом, - неторопливо ползёт прочь из бухты, попутно разгоняя гудками моторные лодки, рыбацкие шхуны и прочую водоплавающую мелочь. На корме плещется на ветру красный флаг с серпом и молотом, скошенный форштевень с шуршанием режет воду. Они с Астом стоят на полубаке и любуются стайкой дельфинов, сопровождающих судно.
        Солнце ярко играло на мелкой волне, и в облаке брызг ходового буруна то и дело мелькали крошечные радуги. Атлантика встретила ребят великолепной погодой, тёплым бризом со стороны экватора. «Металлург Аносов» возвращался в Одессу с грузом кофе, каучука и ценных пород дерева - на ум Женьке пришёл капитан Грэй, выбиравший для своего «Секрета» такие же благородные грузы. Хотя, вряд ли Черноморское морское пароходство руководствуется столь же романтическими соображениями…
        - А ты знаешь, что «Аносов» перевозил ядерные ракеты на Кубу?
        - Ракеты? - невнятно отозвался Аст. - Какие ещё ракеты?
        Рот его был занят огромным бутербродом - ломоть нарезного белого батона, сливочное масло и толстые кружки колбасы «Докторская». Этими деликатесами их снабдила судовая буфетчица Марина. Женька невольно сглотнул.
        - Эх ты, неужели не слышал о Карибском кризисе? «Аносов» один из транспортов, прорывавших американскую блокаду во время операции «Ан?дырь». Дядя Костя рассказывал - он тогда был на Кубе, служил в резидентуре КГБ.
        Аст насупился. Он терпеть не мог, когда старый друг брал такой покровительственный тон. Тем более теперь, когда его великовозрастный двойник растворился в глубинах Космоса.
        - Чем упрекать - лучше рассказал бы, в школе этого не проходят, да и в книжках особо не пишут.
        - Ладно, забудь… - отмахнулся Женька. Ему стало неловко за своё невольное хвастовство. - В смысле, расскажу конечно, если захочешь. Потом. Лучше скажи, ты газеты видел? «Правду», «Известия»?
        Как и на всяком советском судне, на «Аносове» имелась Ленинская комната, и Женька с удивлением обнаружил там советские газеты трёхдневной давности - их получили в Рио, в консульском отделе посольства, куда она доставлялась самолётом прямиком из Союза.
        Серёга рассеянно кивнул - его внимание по-прежнему занимали остатки бутерброда.
        - Обратил внимание, что нет ни слова о вводе войск в Афганистан? А ведь должны были ещё двадцать пятого декабря…
        - Кажется, что-то было о группе военных советников. - сообщил Аст, оторвавшись от ланча. - Может, это они и есть?
        Женька покачал головой.
        - Нет, это другое дело. В тот раз целые дивизии входили, и через перевал, и самолётами, на кабульский аэродром. А тут - всего пара десятков человек, по личной просьбе президента Тар?ки. А ему, между прочим, уже два месяца, как полагалось кормить червей!
        - Думаешь, работа генерала?
        - Больше некому. Я… мы со «Вторым» ему всё рассказали: и про смещение и убийство Тараки, и про Амина, и про ввод «ограниченного контингента». И вот, пожалуйста: Тараки жив-здоров, по-прежнему у власти, Амин погиб в авиакатастрофе и никто никуда входить не собирается.
        - А ещё что-нибудь ты можешь предсказать? - поинтересовался Аст. - Чтобы такое же важное?
        Он осилил бутерброд и, за неимением платка, вытирал губы рукавом.
        Женька покачал головой.
        - Боюсь, что нет. Понимаешь, история уже изменилась, и многое из того, что мне известно, не произойдёт. Или произойдёт, но как-то не так. Вот, к примеру: в прежней версии событий американцы и ещё несколько стран объявили бойкот Московской Олимпиаде, а сейчас - ни слова о чём-то подобном. Наоборот, сплошные восторги по поводу всемирного праздника спорта, а символику Олимпиады мы с тобой даже в Рио видели. Второй механик мне говорил: он привёз собой горсть значков с олимпийски Мишкой, так бразильцы их расхватывали, как горячие пирожки. Или вот ещё: помнишь, я нашёл в «Правде» заметку о американском губернаторе, которого застукали в постели с секретаршей?
        - Угу, было дело. Кажется, в сентябре. И что?
        - А то, что я в Рио купил местную газету, так там была статья о праймериз в Штатах, это внутрипартийные выборы, на которых выдвигают кандидатов в президенты. Так вот, Рейгана - это тот самый губернатор - даже в списках не было! А он, между прочим, должен был объявить «крестовый поход» против СССР!
        Ух ты! - Аст удивлённо поднял брови. - И кто теперь вместо него?
        - Республиканцы выдвинули Джона К?нналли. Я о нём ничего почти ничего не знаю - вроде, был министром финансов при Никсоне, а до этого губернатором Техаса. Он, кстати, сидел в одной машине с Кеннеди, когда того застрелили в шестьдесят третьем, причём пуля, ранившая президента, попала ему в спину.
        - Ну вот, а говоришь - ничего не знаешь…
        Женька промолчал, дав себе слово впредь держать язык за зубами.
        - Схожу-ка я в буфет… - сказал Аст, вытирая жирные руки о джинсы. - Что-то я не наелся, возьму ещё бутербродик. Тебе захватить?
        - Ага. - кивнул Женька. - Я тебя тут подожду. Уходить не хочется, очень уж красиво…
        Он проводил Серёгу взглядом - суток не прошло, как он точно так же бегал за тортильями и сэндвичами «чивито» на камбуз шхуны, доставившей их в Рио…
        Ртутная рябь океана слепила глаза - стрелки часов подобрались к полудню, и солнце палило вовсю. Женька облокотился на леер и нашёл взглядом давешних дельфинов. Совсем не похожи на привычных черноморских афалин: вместо узкого в форме бутылки, носа - рыло, как у касаток и белые полосы на боках. Помнится, шкипер-уругваец так и называл их - «белобочками».
        Над головой раздался длинный густо-бархатный гудок - «Металлург Аносов» прощался с сопровождающим его бразильским лоцманским катером. Тот тонко свистнул в ответ, отвернул и, прибавив ход, лёг на обратный курс. Женька помахал рулевому - бразильцу шляпой - той самой, кожаной, ковбойской - и удостоился ещё одного свистка.
        «Впереди еще полпути
        Позади уже полдороги
        Помолись богам, сколько есть их там
        Впереди еще полпути…» - негромко пропел он заключительный куплет песенки. Кажется, это было сто лет назад - а ведь прошло меньше суток с тех пор, как они покинули борт «Санта-Моники».
        А вот что ждёт их дальше - ни Женька, ни его спутник, не представляли совершено. Мало того, и дядя Костя вряд ли мог заглянуть в туманное завтра своим всевидящим генеральским оком или вычислить усилиями аналитиков своего «спецотдела», Ясно одно: самые важные события, те, что определят и их судьбу, и судьбу всей планеты, ещё впереди.
        Глава вторая
        I
        …пустота - вне времени, вне пространства, вне всего сущего. Одна только пустота…
        А потом титанический звездоворот выплюнул захваченные его вращением сознания - так океанский прибой выбрасывает на песок доски разбитого судна. А реальность не заметила этого микроскопического события, одного из мириад и мириад других важных и ничтожных, крохотных и грандиозных, каждое на свой, манер приближающее тепловую смерть Вселенной. Или хотя бы изменение, встряску какой-то её части - пусть и исчезающе малое на фоне бесконечного, миллиардолетнего бега часовых стрелок…
        Ш-Шух!
        П?рья успел отшатнуться в последнюю долю секунды. Острые, зазубренные зубцы пронеслись мимо лица, едва не задев кончик носа, волна воздуха обдала щеки.
        Ш-шух! Ш-шух!
        Противник длинным прыжком переместился в сторону и нанёс ещё два удара. От первого, пришлось уходить, качнувшись назад. Второй прилетел обратным махом, в голову - уклониться от него не получалось, и пришлось парировать палицей-мак?той, зажатой в левой руке. При соприкосновении с её древком, режущие пластины, усеивающие кромки макуат?ля произвели снопы лиловых искр - словно дуга трамвайного токосъёмника, скользящая по контактному проводу под окнами квартиры на Войковской.
        Парья на миг замер, поражённый неожиданной мыслью. Какая ещё «Войковская»? Что за «токосъёмник» и «контактный провод»?
        А противник, тренировочная кукла, с какими упражняются лучшие бойцы касты, не терял времени даром - он продолжил атаку каскадом ударов с обеих рук. Его макуатиль был короче и шире оружия Парьи, а кромки усеивали не прямоугольные, а остроконечные резцы, повторяющие форму зубов хищной рыбы из океанов легендарной планеты-Прародины.
        «Как вообще драться этими нелепыми штуковинами? Шпагу мне, шпагу! А ещё лучше, шит-баклер и шотландский палаш, тогда я уделаю прыгучего урода как бог черепаху!..»
        Дз-занг!
        Зубцы прочертили поперёк грудной клетки полосу острой боли. Парья полетел с ног спиной вперёд - при этом он упустил макату, и та, дробно стуча, укатилась в угол зала. А кукла шагнула вперёд и замерла, широко раскинув руки. На груди часто замигал оранжевый круг - знак окончания учебного поединка.
        Что ещё за «шпага»? Что творится в его голове? Проиграть тупой кукле? Такого конфуза с ним не случалось уже десяток циклов…
        Что-то происходило. Может, он ещё не проснулся и лежит в своей постели, а малышка Чу?ки уютно посапывает под боком - она всегда сворачивается калачиком и сбрасывает на пол покрывало…
        Нет, быть того не может - он ясно помнил, как встал, поцеловал спящую подругу, понежился немного под жёсткими струями «домашнего дождика». Потом подхватил набедренную повязку и макуатиль, и как был, мокрый, обнажённый, последовал по коридору в тренировочный зал. Попадавшиеся навстречу люди (члены касты Жнецов, как и они с Чуикис?со) уступали дорогу, раскланивались, хлопали, широко разводили ладони - знак «Небесной Реки М?йю», пожелание удачи. Бойца Парьяка?ку здесь уважают - кто лучше его отстаивает честь касты в ежемесячных Играх?
        «…вы сейчас о чём? Какой ещё Парьякааку? Меня зовут Евгений Абашин, и ни к каким вашим кастам я отношения не имею!»
        …Евгений? Абашин? Что за бессмысленный набор звуков, Уку-П?ча его проглоти?..
        «Кто ты такой, парень?»
        Я сидел на полу, опершись на стену, и пялился на торчащее посреди зала чучело с парой зубчатых дрынов в растопыренных руках. Грудь его мерно пульсировала оранжевым, приковывая взгляд, подобно маятнику гипнотизёра.
        Нечто со мной уже случалось. В тот раз «Линия Девять» отправил мой Мыслящий, преодолев сорокапятилетнюю пропасть, слился с сознанием пятнадцатилетнего Женьки Абашина, когда тот, ни о чём не подозревая, упражнялся в фехтовании на дорожке Дворца Спорта «Динамо»? Вот и сейчас - я вывалился из ничто в самый разгар учебного поединка. И тоже сразу пропустил удар! Правда, боль от тонкого клинка спортивной сабли не сравниться с тем, которую произвёл зубчатый дрын…
        Быстрая ревизия нового, на это раз без оговорок, чужого тела повергла меня в оторопь. Для начала - я был голый. Совсем. Если, конечно, не считать густой вязи татуировок да браслетов на запястьях и лодыжках, скрученных из разноцветных нитей…
        Поперёк груди горел длинный рубец. Отметина макуатиля - так называется инструмент, служащий здешним бойцам вместо мечей и сабель. Довольно нелепое приспособление: то ли бита для игры в лапту, то ли архаичная штуковина в виде рубчатой доски с ручкой. Помнится, бабушка когда-то стирала с помощью точно такой же бельё - наматывала на круглый валёк, а потом прокатывала на доске.
        Кромки макуатиля утыканы острыми зубцами из материала, похожего на обсидиан. Попадание такими должны были разорвать грудные мышцы, выворотить наружу обломки рёбер. А тут - всего лишь отпечатавшийся на коже рубец, как от удара гимнастической пластиковой палкой.
        Кожа. Оказывается, она у меня красная. Точнее, кирпичного цвета, как у индейцев, коренных обитателей Перу и Боливии, на которых я вдоволь насмотрелся во время недавнего путешествия. Под кожей перекатываются твёрдые, как дерево мускулы - похоже, «реципиент» не только фехтовальщик, но и завзятый культурист-качок.
        Зеркало мне, зеркало!
        Нету зеркала…»
        Ладно, с внешностью разберёмся позже, а пока - имя-то у меня есть? Я обратился к памяти «реципиента» и тут же получил ответ. Это не было диалогом, как с оставшимся на Земле альтер эго - нужная информация просто всплыла в моём сознании.
        Оказывается, меня теперь зовут Парьякааку, для друзей и близких - Парья. Имя это - своего рода знак доблести, завоёванный в сотнях ритуальных поединков на этих самых макуатилях. Или на другом оружии, например, на дубинках с изогнутыми в виде вопросительного знака рукоятями или коротких копьях с миндалевидными наконечниками. Настоящий Парьякааку - один из богов «Народа Реки», покровитель воды, шторма, бури, селевых потоков, сходящих с гор. Кроме всего прочего, известен амурными похождениями, в частности - соблазнением богини Чуикисусо, покровительницы девственниц.
        «Народ Реки»? Какой ещё Реки? Разве я не на далёкой периферии Солнечной Системы?
        Кстати, о богах. Девушка по имени Чуикисусо существует на самом деле, только никакая она не богиня, а подруга Парьи, с которой они давно делят ложе и крышу над головой.
        Давно - это сколько? Год, два? Подчинённый разум отделывается невнятным упоминанием каких-то циклов, но понять, что это означает, пока не удаётся.
        Стоп! Да стоп же! Принятая здесь шкала времени, и даже важнейший вопрос: «а «здесь» - это, собственно, где?» - это всё может подождать. А вот что подождать никак не может: если у «реципиента» имеется постоянная пассия - то не Карменсита ли владеет сейчас её телом? «Линия Девять» собирался отправить нас вдвоём, а значит, такой выбор выглядит вполне логично…
        Я торопливо вскочил на ноги и направился к выходу из зала, на ходу закручивая набедренную повязку. За моей спиной мигал оранжевым огоньком тренировочный манекен.
        Если судить по недолгой прогулке по коридору - здесь принято ходить частично или даже полностью обнажёнными, независимо от пола и положения в обществе. И всё равно, я был не готов к тому, что случилось, когда я вернулся в своё новое обиталище, небольшую комнату, лишённую окон и мебели - если не считать двуспального лежака у стены. Зато света, неяркого, приглушённого, в избытке казалось, его испускают сами стены, поскольку никаким скрытых ламп я так и не заметил.
        Но мне было не до изучения интерьеров. Открыв дверь, к которой привела меня память Парьи, я оказался лицом к лицу с Чуики - и все фразы, тщательно продуманные по дороге из тренировочного зала, моментально вылетели из головы. Назначение их было самое простое: убедиться, что в теле подруги «реципиента» действительно Кармен, и её сознание там главенствует. Но когда я увидел перед собой меднокожую экзотическую красавицу, одежду которой заменяли узоры татуировок и браслеты на запястьях и лодыжках - все «заготовки» испарились без следа. Как выяснилось, «животные инстинкты» контролирует сознание «законного» владельца тела, а отнюдь не непрошеный гость, будь он хоть трижды комонс. Ментальная мощь - ментальной мощью, а против природы не попрёшь.
        Опомнился я уже на ложе - партнёрша оседлала мои бёдра и склонилась так низко, что тёмные, почти чёрные бусинки сосков оказались прямо перед моим лицом. Я пытался ловить их губами, а она упёрлась мне в плечи, прижав плечи жёсткими, как дерево ладошками и энергично двигалась, сопровождая каждый толчок страстными криками и невнятными фразами на испанском и каком - то другом языке. Это была древняя речь «Народа Реки» - подчинённое сознание Парьи подсказало, что на этом языке говорят все жители «Облака». Обитатели же планет пользуются пользоваться местными наречиями, поскольку далеко не всегда речевые аппараты аборигенов способны издавать нужные звуки. И в теле Чуики действительно находится Кармен - сама подруга Парьи, не может знать ни единого слова по-испански, и уж точно не стала бы называть меня «Эуген?то».
        Эта утешительная мысль мелькнула и тут же пропала, унесённая горячей волной, пропитанной ароматами незнакомых горьких трав, масла какао и возбуждённого женского тела. Кармен-Чуики изогнулась, обхватила мои бёдра пятками, издала долгий, пронзительный крик, и всё - я сам, комната, «Облако», окружающее нас мироздание, - провалилось в омут мучительно-острого наслаждения.
        Первая волна страсти схлынула, оставив после себя теплую нежность и покой. Кармен свернулась калачиком и спряталась у меня под мышкой. Парья подсказал, что Чуики любит лежать так по ночам, но я-то понимал, что девушке сейчас попросту неловко. Не ожидала она от себя (да и от меня тоже) такого поведения - и то, что подчинённое сознание взяло верх, воспользовавшись шоком от переноса, было слабым утешением.
        Задумавшись, я провёл пальцем по линиям татуированного узора у неё на плече, стирая капельки пота. Кармен вздрогнула, прижалась сильнее, и я ощутил, как отозвалось моё мужское естество. Так, прочь игривые мысли! Я что, здесь ради банального траха? Для начала надо расслабиться, и постараться усвоить содержимое памяти Парьи, втянуть его разум, растворить в своём сознании. Я избегал этого на Земле, в отношении моего юного альтер эго - но на это раз всё будет иначе. Сознания и память Парьи - не более, чем полезный ресурс, не освоив который, нечего и мечтать добиться своей цели.
        Знать бы ещё, что это за цель такая…
        - Думаешь, он сам нас разыщет?
        Кармен заворочалась у меня под боком - похоже, постепенно приходила в себя.
        - Ты о «Линии Девять»?
        Вместо ответа она помотала головой, пытаясь одновременно натянуть на себя простыню. Я отодвинулся, чтобы не мешать этим жалким потугам. Снявши голову…
        - Мы до сих пор оглядываемся на книгу. Это там Десантник - Учитель выходит на связь с подростками-засланцами буквально в первые же минуты. Но кто сказал, что с нами будет так же? Откуда вообще уверенность, что «Линия Девять» здесь, чтоб Суп?й уволок его в свою бездну?
        И осёкся - эта фраза исходила не от меня, а от Парьи. Откуда Женьке Абашину знать о демоне-владыке тёмной бездны ?ку-П?ча?
        Ладно, с мифологией будем разбираться потом. Кармен права: я сам неосознанно ожидал чего-то в этом роде: вот-вот из пустоты возникнет полупрозрачный профиль «наставника», и он даст мне какой-нибудь ценный совет. Или, хотя бы намекнёт, что всё развивается по плану, надо только освоиться в новой обстановке, в новых телах…
        Кармен села на ложе, не забывая придерживать простыню на груди.
        - Но он же обещал найти нас, разве нет?
        Обещал? Или нет? Не помню, хоть убейте. В голове - сплошной кавардак. Вроде, припоминается то, что предшествовало переносу - и бой за Долину Хрустального Черепа, удар с воздуха, ранение Карменситы… А вот события суточной давности - как отрезало. Побочные эффекты переноса Мыслящего? Вполне возможно.
        - Может, и обещал. Но сейчас, мне кажется, рассчитывать на это не стоит. Мало ли, что могло случиться с ним самим? Скажем, Миладка не справилась, не смогла отправить его вслед за нами?
        - Но… как же так? - от растерянности девушка опустила руку, и ткань соскользнула, открывая моему взору прелестную грудь, всю в свежих моих поцелуев. Хе-хе, а ведь неплохо постарался…
        Карменсита перехватила мой взгляд, густо покраснела - в сочетании с татуировками и густо-медным цветом кожи это выглядело крайне необычно - и подтянула тонкую ткань повыше.
        - Как там говорил один умный человек? «Не знаешь, куда идти - иди с народом».
        Кармен удивлённо вздёрнула брови - на Кубе, как и по всей Латинской Америке, «маленькая красная книжка» до сих пор весьма популярна.
        …что за вздор лезет в голову? При чём тут вообще Председатель Мао?..
        - Это я к тому, что раз уж мы получили тайм-аут, то имеет смысл включиться в местную жизнь.
        Я изо всех сил старался, чтобы голос мой звучал уверенно.
        - …сама подумай: «Линия Девять» рано или поздно объявится. И какой вид мы будем иметь, если к тому времени не сумеем разобраться в самых элементарных вещах? А то - «Облако» какое-то загадочное, «Река»…
        - Чего же тут загадочного? - Кармен выпрямилась. - «Облако» - это место, где обитают «Искры», личности, покинувшие смертные тела. К примеру, мы с тобой сейчас такие «Искры». А «Река» - это звёздная дорога, по которой странствует наш народ многие тысячи лет. Потому он так и называется - «Народ Реки».
        Она выговаривала эти слова - «Облако», «Река», «Народ Реки» - с придыханием, и Парья внутри меня поддакивал подруге: «конечно, как же иначе? Речь ведь о первоосновах бытия, и говорить о них по другому - кому это вообще в голову придёт? Разве что немногим безумцам, сознательно поставившим себя вне закона. Но ничего, Облачные Стражи многочисленны и верны своему долгу, а этих несчастных единицы, они обречены на то, чтобы их «Искры» растаяли без следа в тёмной бездне Уку-Пача…
        …так, стоп! «Искры», Стражи, какие-то парии, живущие вне закона… нет, надо разобраться во всём этом спокойно, не торопясь…
        Я встал с ложа (Кармен-Чуики отвела глаза и запунцовела ещё сильнее) и направился в дальний угол комнаты, где при моём приближении приветливо зашуршал струйками «домашний дождик». Сперва приведём себя в порядок, и только потом - будем думать о проблемах космического масштаба.
        II
        Что есть «Майю»? «Небесная Река», грандиозный звёздный рукав, рассекающий надвое небосвод любой планеты в Галактике. И она несёт благословенный народ, подхваченный великим течением несчитанные века назад, когда их праотцы решились покинуть мир - Прародину и пуститься в тысячелетние странствия к чужим звёздам - чтобы сделать их своими.
        В сердце любого из «Народа Реки», где бы он ни обитал - на одной из бесчисленных планет, или в благословенной виртуальности «Облаков» - живёт мечта: вернуться однажды на берега священной реки Вилькан?че, затерянной в скалах Прародины - реки, которая и есть исток вечного течения «Майю».
        «Мы будем жить с тобой
        В маленькой хижине
        На берегу очень тихой реки.
        Никто и никогда, поверь,
        Не будет обиженным
        На то, что когда-то покинул пески…» - напевал я. Всегда подозревал, что Бутусов сопричастен к чему-то эдакому - недаром его песня припомнилась мне, когда сознания Парьи и Чуики вывалили на нас с Кармен этот ворох всей этой древней инкской, майянской и ещё невесть чьей чертовщины.
        Вот вам и «могучая межзвёздная цивилизация!» Нет, не зря мы с генералом до хрипоты спорили о том, что Пришельцами могут двигать и религиозные мотивы…
        «Движения твои
        Очень скоро станут плавными,
        Походка и жесты - осторожны и легки.
        Никто и никогда
        Не вспомнит самого главного
        У безмятежной и медленной реки…»
        Несчётные века миновали с тех пор, как горстка людей, отколовшихся от соплеменников, живущих в отрогах снежных гор (а может, и изгнанных за какую-то провинность) перебрались через заснеженные перевалы и осели в безымянной долине. И там они нашли нечто, круто изменившее их судьбу - а вместе с нею, и судьбы сотен разумных рас по всей Галактике. Наследие невообразимо древней цивилизации, предтеч человечества? Или пришельцев со звёзд? Теперь уж не узнаешь.
        «И если когда-нибудь
        Случится беда -
        Найди верный камень там, где скалы у реки,
        Прочти то, что высекла
        Холодная вода,
        Но ты эту тайну навсегда сбереги…»
        «На земле мы не навсегда - лишь на время» - говорил древний поэт. - «Даже нефрит дробится. Даже перья Кетс?ля рвутся. На земле мы не навсегда - лишь на время».
        И он был прав, сын давно исчезнувшего народа - не настолько, впрочем, давно, чтобы застать следы тех, кто ступил когда-то с берегов горной речки в звёздное течение «Майю». Тайна же так и остаётся тайной: от тех событий сохранились лишь смутные отголоски в коллективной памяти «Народа Реки».
        «На берегу очень дикой реки,
        На берегу этой тихой реки
        В дебрях чужих у священной воды
        В теплых лесах безымянной реки…» - промурлыкал я припев. Беглецам-изгнанникам невообразимо, космически повезло. Жрецы, изучив находку, открыли соплеменникам рецепт вечного существования, и теперь их Мыслящие (или «Искры», как они их здесь называют), после смерти бренной оболочки не растворялись без следа в тёмной бездне Уку-Пача, которую современные учёные называют кто подпространством, кто антимиром, кто мировым океаном энтропии. Нет, они продолжали существовать в виде обособленных информационно-энергетических сгустков. Мало того: они обрели способность вселяться в тела других разумных существ, подчинять себе их личности. Это и стало главной, сакральной целью «Народа Реки»: наделить каждого из своих «покойников» новым телом. Бессмертие - гигантский соблазн, что тут говорить…
        Но тут имелась загвоздка: соседи по планете не соглашались на роль безропотных жертв. Это в наши дни способности комонса сохранились лишь у детей до шестнадцати лет, да у немногих счастливчиков, вроде меня. А в те допотопные (в буквальном смысле) времена ими обладал чуть ли не каждый второй, и подчинить себе их разумы получалось с трудом. Вскоре соседи возненавидели колдунов, похищающих чужие тела - и стали целенаправленно их истреблять. Так что хочешь - не хочешь, а пришлось «Народу Реки» планету - Прародину вместе со своими бренными оболочками и двинуться к звёздам - благо обретённые способности позволяли и это.
        Они находили миры с разумными обитателями и занимали их тела. Но время шло, у новых хозяев планет рождались дети, они взрослели, жили и, когда приходил срок - умирали, оставляя после себя новые «Искры», так же нуждающихся в телесных оболочках. Получался замкнутый круг, и в поисках выхода из него «Народ Реки» совершил следующий шаг. Они стали создавать своего рода сообщества «Искр» «Облака», своеобразные симуляторы реальности, дающие обитателям ощущение полноценного существования. Подобно хакеру Нео внутри Матрицы, «Искры» живут в «Облаках», ожидая своей очереди выйти в реальный, физический мир для захвата новых планет, каждого из обитателей которых в свою очередь предстоит наделить «Искрой».
        В таком «Облаке» и пребываем сейчас мы с Кармен - инопланетные комонсы, подчинившие себе двух его законных обитателей.
        Впрочем, инопланетные ли? Неудержимое расползание по Галактике продолжалось многие тысячелетия, пока не попалась на пути маленькая зелёная планетка, третья по счёту от своего жёлтого солнца. Легендарная Прародина «Народа Реки», предмет грёз любого из обитателей «Облаков». Место, где в ледяных струях священной реки Вильканоче берёт начало звёздное течение «Майю».
        Земля.
        Контур входной двери пульсировал голубым - знак того, что обитателям жилища скоро пора будет покинуть его и отправиться на работу. А пока время есть, надо привести себя в порядок - в Зале Жнецов следует соблюдать строжайший (куда там убогой, лишённой фантазии корпоративной этике!) дресс-код. Ещё одно подтверждение родственной связи землян и «Народа Реки»: любому понятию из их культуры можно отыскать более или менее подходящий аналог из нашей. Хотя, не всякому очевидно, что деловые костюмы бизнесвумен и крахмальные сорочки офисного планктона играют ту же роль, что бронзовые колпачки с бубенчиками, прикрывающие женские соски, или дополнительные цветные линии и завитки, вплетаемые в узоры татуировок.
        Дополнения в «боевую раскраску» Парьи вносила Чуики. Я послушно поворачивался, поднимал и опускал руки, а сам исподволь рассматривал подругу. И отмечал незначительные, но заметные различия: голова непривычно удлинена и слегка вытянута назад, глаза скошены, а переносица начинается выше бровей.
        …где-то я это уже читал… Ну, конечно: «Фа?ты» Казанцева - писатель именно так описал облик пришельцев с погибшей планеты Фаэтон, вступивших в контакт с древней цивилизацией Южной Америки. Любопытный фактик, в копилку его…
        Кармен нанесла на моё плечо последний символ, отошла и остановилась, слегка склонив голову - любовалась выполненной работой. Я крутанулся на месте, демонстрируя подруге плоды её усилий, и потянулся за набедренной повязкой. У нас с Кармен они были ярко-синего цвета, традиционного для касты Жнецов, с серебряными каймами, обозначающие ранг. Далеко не последний, кстати - Парьякааку и Чуикисусо стояли на четвёртой сверху из полутора десятков ступеней на лестнице местной иерархии.
        Контур двери запульсировал ярче - пора! Чуики поправила на мне повязку, мы вышли и направились по коридору, ведущему в Зал Жнецов.
        На ходу я с озирался по сторонам. Чуики когда не видели попадающиеся навстречу люди, пару раз чувствительно ткнула меня локтем в бок - она-то понимала, что любопытство исходит не от Парьи, а от Женьки Абашина, её бестолкового напарника по «спецгруппе».
        А вот и зал Жнецов. Мы переступили порог - и замерли в восхищении. Дальняя, прозрачная стена открывала фантастический вид на заполненную мириадами звёзд бархатисто-чёрную бездну. И это великолепие рассекал раздвоенный сияющий рукав - Млечный Путь, величественная звёздная река, именуемая соплеменниками Парьи и Чуики «Майю».
        Цель “Майю» - вечное движение к звёздам.
        Песчинки, которые эта вечная река несёт через пространство, и из которых складываются дрейфующие по нему «Облака» - это «Искры» их обитателей, «Народа Реки».
        А благословение «Майю», энергия, подпитывающая «Искры» и вдыхающая жизнь в «Облака» - «Ча».
        Я не зря вспомнил киношедевр братьев Вачовски. Это действительно «Матрица», только без ульев, в которых киснут в своих капсулах тела-батарейки, и без кальмароподобных машин-убийц. Нематериальная среда, в которой обитают «Искры» тех, чьё тело выработало ресурс. Их существование подпитывается энергией «Ча», которая накапливаются в течение всей жизни в физической оболочке.
        Но ресурс этот весьма ограничен, и лишённая подпитки «Искра» рискует раствориться в тёмной бездне Уку-Пача - как растворяются с ней личности прочих носителей разума, чей жизненный путь подошёл к концу. Поэтому «Ча» надо пополнять - благо, те, кто, обитает на поверхности планет, могут делиться ею с лишёнными тел соплеменниками. Но «Искр» в «Облаках» бессчётно, их становится всё больше. Планет же, пригодных для жизни, не так уж много, а те, что есть - способны вместить лишь ограниченное число обитателей. Потому и нужны новые захваты, потому от "Облаков" отпочковываются и расползаются по Галактике их малые копии, с которых высаживаются на обитаемые миры хищнические Десанты - подобно тому, как раковая опухоль распространяет с током крови вредоносные клетки, порождающие губительные метастазы. И если прервать это зловещее расползание - неоткуда станет черпать энергию «Ча» для подпитки мириад и мириад «Искр», заключённых в нереальную реальность «Облаков».
        Собирать потоки «Ча», производимые обитателями планет, направлять их в «Облако» - это забота касты Жнецов, к которой принадлежат Парья и Чуики. Но сейчас «Ча» черпать неоткуда. Десант провалился, «Облако» висит на далёкой периферии звёздной системы - вот и приходится скрупулёзно учитывать и по крохам распределять «Ча», запасённую «Искрами» внутри себя..
        Обязанность касты Навигаторов - перемещать «Искры» между звёздами. Члены касты Воинов (мы с Кармен по привычке называли их Десантниками) первыми высаживаются на планеты с разумными обитателями и готовят их захват. Каста Стр?жей поддерживает порядок - ведь «Искры» обладают всеми свойствами человеческих личностей, а значит, способны порой слететь с нарезки, выкинуть какую-нибудь глупость, даже совершить преступление.
        Знающие - те, кто вглядывается в течение «Майю», выбирает объекты для нового Вторжения. А в промежутках - изучают и совершенствуют структуру «Облаков», создают нематериальные, но весьма эффективные инструменты, позволяющие Навигаторам перемещать «Искры», Жнецам - собирать и распределять «Ча», а Воинам-Десантникам - захватывать чужие тела. Правят всем этим сложнейшим механизмом Бдящие, немногочисленная группа, состоящая из высших представителей всех каст - правительство этой невозможной, наполовину виртуальной, наполовину реальной цивилизации.
        III
        Зал Жнецов казался пустым - наверное, из-за его необычной формы. Потолок и стены, за исключением дальней, распахнутой в космос, не образовывали прямых углов, а стыковались плавно изогнутыми поверхностями. И повсюду люди - крошечные мураши на фоне бездны.
        А вот и наше с Парьей рабочее место - голубая пульсация панели извещает о скором начале рабочего цикла. Добропорядочному обитателю «Облака» опаздывать не полагается - тем более, если он, как Парья, управляет потоками «Ча», питающими бестелесные структуры «Облака». Это конечно, иллюзия, как и звёздная пропасть за прозрачной стеной зала - трёхмерная модель в невероятно изощрённой компьютерной игре со стопроцентным эффектом присутствия.
        Матрица - она и есть Матрица.
        Ладошка Чуики-Кармен коснулась моего локтя - оказывается, я замер у входа в зал и рассматривал его, словно ребёнок, впервые попавший в музей с полноразмерными макетами динозавров. Я кивнул и последовал за ней.
        Рабочая смена в Зале Жнецов началась.
        Пальцы Парьи порхали по барельефу на алтаре. Мне же отводилась роль наблюдателя, взирающего за действиями реципиента из глубины общего сознания, а в действия его не вмешивающегося. Как тут не вспомнить добрым словом предусмотрительность нашего с Кармен «наставника» не будь этот приём многократно отработан ещё на Земле, я вполне мог наломать сейчас дров. Или, что ещё хуже, привлечь внимание «коллег», неумелым обращением с алтарём - терминалом - массивной каменной тумбой, словно вырастающей из пола.
        Её верхняя панель, с выпуклым узором-барельефом оказалась своего рода клавиатурой. Прикосновение к разным элементам активировало ту или иную служебную команду, текущие сведения отображались в голубоватом облачке, повисшем над алтарём - местный аналог компьютерного монитора. Не так уж сильно, выходит, различаются наши цивилизации: если не считать архаичного внешнего вида, всё было организовано как в операционном зале центра управления космическими полётами или, скажем, атомной электростанции.
        Поначалу я пытался вникать в манипуляции Парьи, но скоро понял, что так толку не добьюсь. Тогда я доверился навыкам «реципиента», предоставив ему выполнять привычную работу - а сам стал не спеша впитывать сведения о сути процесса. Выходило гораздо лучше, и вскоре я с удовлетворением осознал, что начинаю кое-что понимать.
        Это занятие так меня увлекло, что я перестал замечать, что происходит вокруг, и даже перестал бросать взгляды на Чуики, чей алтарь-терминал стоял в десятке шагов от моего. И лишь уголок панели, требовательно замигавший оранжевым, вернул меня к реальности.
        Парью требовало к себе начальство.
        Руководитель сектора, в котором трудились Парья и Чуики, занимал вторую сверху ступень в иерархии касты, то есть был одним из полутора десятков избранных заместителей Верховного Жнеца. К такому высокому рангу полагался рабочий алтарь возле прозрачной стены - и не каменный, как у рядовых работников на два-три ранга ниже, а словно отлитый из прозрачного густо-тёмного стекла. Рядом имело место удобное седалище - высокое начальство трудилось на благо «Народа Реки», не напрягая лишний раз мышцы своих бестелесных ног.
        - Жнец четвёртой священной ступени Парьякааку! - бодро отрапортовал Парья. - Прибыл согласно вашему распоряжению!
        Добавка «священная» полагалась к ступеням от четвёртой до наивысшей, первой, как и серебряная оторочка набедренных повязок. Ступени с восьмой по пятую ранг носили приставку «лучезарная», к ним следовала бронзовая отделка. Мелочь двенадцатой-девятой ступеней довольствовалась рангом «почтенная» и медными каймами.
        Те же, что, прозябал в самом низу иерархической лестницы, обходились вовсе без добавлений - как и без излишеств в одежде. Парья и Чуики редко сталкивались с такими - в «Облаке» всяк сверчок знал свой шесток, так что «Искры» его высокопоставленных обитателей имели возможность наслаждаться обществом только близких по статусу. Носителям медных каёмок нечего было делать в Зале Жнецов - не говоря уж простолюдинах, которых и на полёт стрелы не подпустили к этому месту.
        - Жнец четвёртой священной ступени Парьякааку к вашим услугам! - снова гаркнул Парья. Мне же немедленно захотелось щёлкнуть каблуками. Увы, от этой идеи пришлось оказаться за неимением таковых - в «Облаке» принято ходить босиком, и мой реципиент в этом смысле не составлял исключения.
        Обладатель священной второй ступени наконец изволил обратить внимание на посетителя.
        - Мнэ-э-э… Парьякааку, значит? Ты-то мне и нужен. Слышал, ты собираешься порадовать нас выступлением на ближайших Играх? Будешь сражаться как обычно, на макуатилях, или предпочтёшь другое оружие?
        «Ещё бы ты не слышал, старый Й?зи! - усмехнулся про себя Парья. - Да в касте на всех уровнях только об этом и судачат. Как же - межкастовые Игры, важнейшее событие!
        «Йази» - это было прозвище начальника. Не слишком почтительное - такое имя носил бог отдыха и лени, и босс Парьи удостоился его за неистребимую тягу переваливать свои обязанности на подчинённых.
        - На макуатилях, апу. - Парья, почтительно склонил голову. - Если, конечно, на это будет ваше благоволение.
        Он с трудом скрывал отвращение к собеседнику: имея возможность как угодно откорректировать свою внешность, тот предпочитал сохранять облик, напоминающий о домашних животных, которые разводят в пищу на одной из планет «Майю». Спасибо хоть, «чистоплотности» этих тварей он не стремится подражать…
        Впрочем, в бестелесном мире «Облака» грязи и мусор всречаются нечасто, и даже «домашний дождик» - это не столько обязательная гигиенической процедурой, сколько ещё одно удовольствие. Доступным, кстати, далеко не всем - в общих, на полтора-два десятка особей, жилищах «медных повязок» их и в помине нет…
        - А что мне остаётся? - ухмыльнулся в ответ начальник. - Мне не простят, если я решусь навязывать лучшему бойцу касты выбор оружия. Да из меня «Ча» до капли за это высосут…
        Парья почтительно улыбнулся - начальству угодно шутить.
        - Напомни, какой предполагается предел «Ча»?
        - Четверть от исходного, апу.
        Начальник покачал головой.
        - Ты всё же постарайся быть осторожнее. На Играх всякое может случиться, а мне не хотелось бы лишиться образцового сотрудника.
        Парья пожал плечами.
        - Я тоже не жажду растворить свою «Искру» во тьме Уку-Пача.
        - Вот и славно, клянусь священным истоком Вильканоче. - довольно хрюкнул «шеф», и Парья вновь едва успел скрыть гримасу отвращения. - Если понадобится что-нибудь…
        - Я обязательно обращусь к вам, апу. И - благодарю за заботу.
        - Это моя приятная обязанность. Ладно, иди, работай. Если нужно дополнительно потренироваться - можешь уйти пораньше.
        Парья поклонился.
        - Спасибо вам, апу. И вот ещё, если позволите…
        - Что такое?
        Начальник удивлённо вздёрнул бровь - с его точки зрения разговор был закончен. Однако, комонс, обосновавшийся в сознании подчинённого имел на этот счёт своё мнение.
        - Вы изволили упомянуть о выборе оружия… Дело в том, что время последней тренировки я обнаружил, что мой макуатиль можно усовершенствовать. Надо только придать боевой кромке и рукояти иную форму, и тогда я смогу…
        - Избавь меня от подробностей. - отмахнулся старый Йази. - Тебе, видимо, нужно дополнительное «Ча»?
        Парья кивнул, обмирая от собственной наглости - точнее, от наглости незваного гостя, оккупировавшего его сознание. Никакого понятия о почтительности - и как они живут с этим на своей зелёной планетке?..
        - Вы, как всегда, прозреваете течение «Майю», апу. Да, немного лишнего «Ча» мне не помешает. Если бы вы распорядились…
        - Распоряжусь. - кивнул начальник. - Иди, займись этими своими… усовершенствованиями.
        - Мне показать вам расчёт потребности в «Ча», чтобы вы убедились..
        - Незачем. - отмахнулся старый Йази. - На Играх всё покажешь. Ты, Парьякааку - лучший боец касты и, стало быть, знаешь, что делать.
        Намёк был прозрачен: каста в его лице готова щедро оплачивать подготовку, но не потерпит неудачи.
        Похоже, сидящий в его голове чужак на иное и не рассчитывал.
        - Лёгкой ряби «Майю» вам, апу!
        - И тебе лёгкой… - отозвался тот. - Да, и подружку свою можешь забрать. Пусть отдохнёт, чтобы от души ублажить нашего героя. И передай ей лично от меня, чтобы старалась хорошенько! После твоей победы, в которой никто из нас не сомневается, немало девушек захотят разделить с ней эту сладостную ношу. Надеюсь, она не будет против компании на вашем ложе?
        И подмигнул - игриво, с похабной усмешечкой.
        Парья ответил вымученной улыбкой, склонился ещё ниже и, не разгибая спины, попятился прочь от начальственного алтаря.
        Я шагал к нашему с Парьей рабочему месту. В бесплотной груди вскипал самая, что ни на есть, настоящая ярость - этот начальственный боров посмел отпускать грязные намёки в адрес Кармен! Остро захотелось сходить за макуатилем, вызвать мерзавца на поединок и отправить его "Искру" в тёмную бездну Уку-Пача, откуда никто ещё не возвращался…
        Увы, всплеск праведного гнева пришлось задавить в зародыше. Во - первых, Облачная Стража бдит, и попытка вызвать на поединок непосредственного начальника, да ещё и на рабочем месте, будет пресечена мгновенно. И тогда в Уку-Пача (откуда, как известно, никто ещё не возвращался) отправимся уже мы с Парьей. А во-вторых, подобный вызов выглядел бы попросту глупо: оргии любой степени разнузданности и с любым количеством участников были здесь почтенной традицией и даже составляли часть многих ритуалов. А вот верность партнёру, выставляемая напоказ Парьей и Чуики, наоборот, вызывает у окружающих недоумение, а то и язвительные насмешки.
        Впрочем, к этой их странности давным-давно привыкли. И немного находится желающих нарваться на вызов от лучшего бойца касты. Ведь дуэль - это не схватка на Играх, она ведётся до полного истощения "Ча", и никак иначе.
        Задумавшись, я потёр грудь - там, где её пробороздил макуатиль куклы-тренажёра. Значит, мой реципиент - то ли гладиатор, то ли чемпион-поединщик, кумир экзальтированной публики, киснущий в своём виртуальном болоте без острых ощущений? Что ж, всё правильно: если придётся принять участие в этих Играх, то имеет смысл поднять шансы на победу. И я, кажется, знаю, как это сделать.
        Глава третья
        I
        «Мир полон злых, бездушных людей. - вздыхал Женька, складывая в сумку учебники, тетради и прочий полагающийся всякому советскому школьнику хлам. - Это каким жестоким, каким лишённым чуткости надо быть, чтобы отправить их с Серёгой в школу! После всего, что с ними произошло: после страшного известия о гибели друзей-фехтовальщиков, после путешествия по Южной Америке, заоблачных серпантинов «Дороги Смерти». После «свистящей смерти» над головой, и горячих, остро воняющих порохом винтовок в руках, после пробитых пулями тел соратников…»
        Ладно, какой смысл теперь сокрушаться? Совершенно никакого - и в школу идти всё равно придётся, хотя бы для того, чтобы не огорчать родителей. Да и аттестат зрелости, будь он трижды неладен, получать надо. Правда, до этого, как и до экзаменов в ВУЗ (кстати, выбор ещё не сделан!) не меньше полутора лет - половина девятого и весь десятый классы. Но это не значит, что можно бездельничать…
        Плавание на «Металлурге Аносове» прошло спокойно. Круг ртутно сияющей под солнцем воды, стайки летучих рыб в тропиках, залетающие прямо на палубу и беспомощно тыкающие в брезенты, спасательных шлюпок. Коварная попытка боцмана устроить «крещение» по случаю пересечения экватора - пришлось объяснять, что они уже проходили эту процедуру на «Сомове»… Долгие партии в шахматы в кают-компании, кино из трещащего проектора в красном уголке… Ни заходов в порты, ни внеплановых задержек, ни даже шторма завалящего не случилось - в положенный срок турбоход издав протяжный гудок, отшвартовался у стенки Одесского порта. Голенастые краны принялись перекидывать с борта на бетон пирса штабели ящиков и тюков с ценными грузами, пассажиров же (на судне их было около полусотни) ждал таможенный досмотр. Ребята слегка напряглись - меньше всего хотелось объяснять происхождение двух единиц оружия, на которые не имелось ни единой бумажки, объясняющей происхождение этой явственной контрабанды. Но обошлось: под вечер к борту судна подвалил неприметный катерок, пограничники в зелёных фуражках, дежурящие у трапа предупредительно
отвернулись, и Женька с Астом, покинув гостеприимную палубу «Аносова», отправились сначала на военный аэродром, а потом, военным же бортом - в Москву, на аэродром в Жуковском. Так и закончилось их путешествие - и начались рутинные будни.
        Что там в расписании? Алгебра, будь она трижды неладна, география… Затем НВП - увы, продинамить его не получится. Вот если бы последним, пятым, то Жора наверняка отпустил бы их обоих по домам. Учёных учить - только портить, и военрук это хорошо понимает.
        Четвёртым уроком идёт физкультура, и это тоже проблема, хотя и не самая серьёзная. Ну, хорошо, потемневшие под южноамериканским солнцем физиономии ещё можно объяснить продолжительным отдыхом на горнолыжной базе в Баксанском ущелье, но как быть с руками и ногами, ничуть в плане загара не уступающими лицам? Наврать, что ли, про особые методы закаливания в виде катания по горным склонам в одних плавках? А что, мысль - жаль только, не додумались сделать заранее десяток фоток в подмосковной Яхроме, признанной Мекке столичных горнолыжников…
        Маета, да и только.
        Зато шестой урок - русская литература, глоток свежего воздуха, праздник души. Теперь рядом нет «Второго», но канувший в космические бездны напарник успел заразить его своей привязанностью, как к предмету, так и к учительнице.
        Женька открыл учебник. Начало третьей четверти - ого, уже начали изучать Льва Толстого? У «Второго» был пунктик насчёт «наполеоники», а «Войну и мир» он знал по-настоящему хорошо, и кое - что, конечно, осело и в Женькиной памяти.
        Будильник на кухне призывно звякнул - пора. За окном танцуют снежинки, такие желанные, такие родные после южноамериканского лета. Куртка на меху, тёмно-синяя, «лётная», со специальным карманом под пистолет - отцовский подарок на Новый Год. Тёплые военные башмаки - термометр показывает минус двадцать один градус, и лучше утеплиться - неизвестно, сколько придётся ждать автобус на остановке возле метро. Не забыть притянуть к сумке пакет с парой привезённых из Бразилии кроссовок - сменка, куда ж без неё… Проверить, на месте ли ключи - когда он вернётся, родителей не будет дома, и если что, торчать на лестничной клетке придётся до семи вечера. Легонько кольнуло в сердце тоской - уже не позвонишь из автомата Кармен, чтобы та приехала, избавила бестолкового напарника от одиночества. И в школе её больше не будет - яркой, порывистой, в неизменной рубашке «хаки», притягивающей, как магнитом, взоры парней-старшеклассников. Тело внебрачной дочери Команданте Че давно зарыто в буро-красную сухую землю долины Хрустального черепа. А её личность, Мыслящий, душа - назовите, как угодно, суть от этого не меняется -
пребывает сейчас в таких далях, что для них и слова-то не подобрать…
        Женька отогнал прочь невесёлые мысли и затянул покрепче ремни сумки. Вроде, всё готово. Ну, что - здравствуй, школа?
        II
        Урок обществоведения начался с политинформации. Этот скучнейший ритуал не вызывал у Женьки отторжения, как у прочих одноклассников - общение со «Вторым» научило его читать между строк, так что, услыхав, как Андрюшка Куклин бойко отбарабанил заметку из «Правды» об очередном пленуме ЦК КПСС, он насторожился. В списке членов Президиума вместо министра обороны Устинова него там каким-то образом оказался маршал Огарков. А ведь ему, и Женька хорошо это помнил, полагалось быть всего лишь начальником Генерального штаба - до восемьдесят четвёртого года, когда он будет смещён с должности с понижением. По слухам, из-за скандала со сбитым южнокорейским «Боингом». И уж точно начальнику Генштаба не место в президиуме пленума ЦК - не его это уровень.
        Женька с трудом дождался окончания урока и, как только прозвенел звонок, кинулся на первый этаж - там, в рекреации, висели на стендах последние номера «Комсомолки» и «Пионерской Правды». Так и есть: на первой полосе «Комсомолки» большая статья о пленуме. В списке членов Политбюро - «министр обороны СССР, Маршал, герой Советского союза, кавалер ордена Ленина и медали Золотая звезда и прочая и прочая и прочая…»
        Выходит, лёд тронулся и в советских верхах? Пропавший Устинов горячо поддерживал ввод войск в Афганистан, против чего резко выступал как раз Огарков, а так же его первый зам, генерал Ахромеев - тот самый, что пустит себе пулю в висок в девяносто первом, не вынеся позора ГКЧП. Значит, из-за разногласий по Афганистану Устинов и слетел со своей должности? Помнится, «Второй» как раз об этом и беседовал с дядей Костей…
        Женька посмотрел на часы. Родительский подарок, верная «Sekonda» всё ещё странствовала по антарктическим морям на «Сомове, и он обходился приобретёнными в Рио электронными «Сasio» - дешёвка, ширпотреб, вызывающий, тем не менее, острую зависть одноклассников. До конца учебного дня около часа, а потом можно позвонить генералу. Вот только - что у него спросит? «Дядя Костя, вы что, решили между делом перекроить состав Политбюро, и начали с министра обороны?» А там и до Брежнева дойдёт, пусть отправляется на заслуженную пенсию. Если сумеет слезть с барбитуратов, которыми его сейчас усиленно пичкают доброжелатели из числа «особо приближённых лиц» - глядишь, и протянет лишних годков пять-шесть. Остаётся, правда, вопрос: кого ставить вместо него? Андропова? Вроде бы, логичный выбор, особенно если подлечить его диабет. Хотя - он ведь тоже настаивал на вводе войск в Афганистан, конфликтовал по этому вопросу с Огарковым. И даже заявил, что «мнение начальника Генштаба Политбюро не интересует, задача армии - выполнять поставленную задачу, а не перечить партийному руководству.
        Женька усмехнулся. Если дядя Костя сочтёт нужным, он и сам всё расскажет. А не сочтёт - можно расспрашивать хоть до морковкиного заговенья, всё равно ничего не узнаешь.
        Нет уж, с расспросами пока погодим. Генерал знает, что внучатый племянник унаследовал память «Второго» и, следовательно, является единственным источником информации о будущем. Хотя, тогда, на «Амосове», в разговоре с Астом он ничуть не покривил душой: история уже вильнула в своей колее, и отклонения в дальнейшем будут только накапливаться, пока не обесценят всё, что ему известно сейчас. Отставка Устинова и назначение на его пост Огаркова - ярчайший тому пример. И Рейгана не будет в Овальном кабинете - а значит, под вопросом и «крестовый поход против коммунизма», и программа «Звёздных войн» и многое другое. А там и злосчастный южнокорейский «Боинг» не нарвётся на ракету «воздух-воздух» в небе над Сахалином первого сентября восемьдесят третьего года и не рухнет в залив Лаперуза, разом поставив на уши всю мировую политику…
        Заверещал звонок на шестой урок. Женька оторвался от «Комсомолки» и побежал, перепрыгивая через две ступеньки, на третий этаж, где располагался кабинет литературы.
        III
        События вскоре вошли в привычную колею. Южная Америка, схватка с беглыми нацистами, бескрайний океанский простор и Южный крест на бархатно-чёрном небосводе - всё это подёрнулось дымкой нереальности, превратилось в воспоминания, когда приятные, когда тревожные, а когда и горестные. Школьная жизнь текла своим чередом. Женька с Астом всё сильнее отдалялись одноклассников демонстрируя непонятное равнодушие ко всему, что их волновало - японским магнитофонам, джинсам, импортным дискам, жевательной резинке и прочим атрибутам красивой жизни. В том числе, и к новомодному увлечению каратэ - на занятиях по рукопашному бою оба узнали достаточно, чтобы не переоценивать японское дрыгоножество.
        С одноклассницами дело обстояло иначе. Те женской своей сущностью угадывали в них нечто, отсутствующее в других парнях. То ли чувствовали, что оба успели приобщиться к сладости телесной любви, то ли их привлекал новый облик ребят - загорелых, с перекатывающимися мускулами, твёрдыми от мозолей ладонями, короткими, вопреки подростковой моде, стрижками, и неистребимым запахом сгоревшего пороха и оружейного масла, который не вывести никакими шампунями. А ещё - иная манера поведения, полная спокойствия, доброжелательности, уверенности в себе и взрослой снисходительности к школьной мелкоте.
        Это грозило стать проблемой: иные одноклассницы успели оформиться в весьма привлекательных барышень, вполне готовых к экспериментам на интимном фронте. Девочки в этом плане взрослеют раньше парней, и раньше их вступают во «взрослую» жизнь.
        Пришлось выставить своеобразным щитом между собой и девичьей частью класса Катюшку Клейман. Та давно стала своего рода «Д'Артаньяном в юбке», добрым другом, с чем, похоже, и смирилась. Женька не раз ловил на себе и Серёге её взгляды - то задумчивые, то полные неподдельной тоски, - и тогда его терзала совесть. Но ничего не поделать: следовало соблюдать заветы «Второго», наложившего «табу» на интимные приключения в школе…
        В плане учёбы дела обстояли вполне безоблачно. Казалось бы: изнурительные тренировки на «спецдаче» три раза в неделю, возобновлённые занятия языками (к испанскому и английскому прибавились основы французского), должны съедать все силы без остатка, не оставляя ничего на такую ерунду, как домашние задания. Но нет - новое, взрослое отношение и ко времени вкупе с наследством «Второго», вывели обоих в число лучших учеников класса. Ну, почти: алгебра по-прежнему давалась Женьке с трудом, а вот на уроках английского, НВП, географии, истории и обществоведения его даже спрашивать перестали. Зачем, если заранее известно, что предмет выучен, усвоен и можно с чистой совестью ставить очередную пятёрку?
        Аст старался не отставать от друга. Неделя пролетала за неделей; время от времени их навещал дядя Костя - как правило, на «спецдаче». На свет появлялся старый знакомец-самовар, и начинались долгие беседы, во время которых гость старательно избегал того, что волновало Женьку больше всего - перемен в мировой и особенно, внутренней политике. И так оно и продолжалось до середины марта, пока на «спецдаче» вместе с генералом не объявился Виктор.
        IV
        Новый «Детектора Десантников» был гораздо меньше ящика размером с ламповую магнитолу, усеянного шкалами и цветными лампочками, с которым Миладка работала в Долине Хрустального Черепа. Модель, ДД-П, как назвал его Виктор, походил на портативный японский магнитофон с четырьмя клавишами, двумя круглыми ручками настройки и пластиной матового стекла там, куда обычно вставляется кассета.
        - Тут два режима. - принялся объяснять Виктор. - Можно надеть на голову исследуемому резиновую шапочку с электродами - вот здесь подключается кабель…
        Он повернул прибор и продемонстрировал гнездо на боковой панели.
        - …а можно работать дистанционно, на расстоянии до пяти метров. Правда, точность показаний падает примерно втрое.
        Женька обратил внимание: хотя Виктора и привезли на веранду в кресле-каталке, на коленях у него лежала трость. Значит, способность ходить постепенно возвращается?
        Но спрашивать не стал. Захочет - сам скажет.
        Аст провёл пальцем по верхней алюминиевой панели.
        - Как вы смогли его разработать? Без схем, без инопланетных образцов…
        Виктор усмехнулся и покачал головой.
        - Всё-то у вас, ребята, книжка перед глазами. Толковая, не спорю, кое в чём даже пророческая - но мы-то с вами не в книжке, а в реальной жизни! Да, никаких инопланетных схем или самих «Посредников» у нас не было - ну так их вообще в природе нет, все инструменты пришельцев нематериальны. В шестидесятых, когда наш отдел только подступался к проблеме, мы рассуждали просто: чем бы ни были Мыслящие - они в любом случае используют возможности захваченного человеческого мозга. Не магия ведь это, а вполне себе физический процесс, верно? И раз в одном мозгу присутствуют две личности, «родная» и чужака - это не может не отражаться на мозговой активности. А её мы фиксировать умеем, ничего сложного тут нет - слабые электромагнитные поля, дел-то на рыбью ногу… Вопрос лишь в том, чтобы выделись специфические следы деятельности «второго сознания» и научиться целенаправленно их фиксировать. Пленные Десантники у нас были, так что казалось, что остальное только дело техники…
        Женька насторожился.
        - «Казалось»? Значит, что-то не получилось?
        - Десантники тоже не профаны. За тысячи лет своей захватнической деятельности они не в раз сталкивались с попытками обнаружить их аппаратными средствами - и неплохо научились маскироваться. На этом этапе и понадобились нам комонсы-операторы…
        Виктор откашлялся.
        - Вот, к примеру: прибор фиксирует аномальную мозговую активность у двух десятков человек. Но это не значит, что у всех в мозгу сидят Десантники! У кого-то физиологическая аномалия, у кого - то признак приближающегося эпилептического припадка, а кто-то вообще гений, и его серые клеточки работают интенсивнее, чем у прочих. Операторы же могут выделить из мозговых сигнатур этих двадцати ту единственную, которая и выдаёт Десантника. И не спрашивайте меня, как это работает. Могут - и всё. На практике мы в этом убедились, а вот теоретическое обоснование пока хромает….
        Генерал оторвался от блокнота, где делал по ходу доклада Виктора заметки.
        - А если в мозгу будет только Десантник, без подчинённого сознания землянина? Ваш прибор покажет различия?
        - Вряд ли. Но тут беспокоиться не о чем - насколько нам известно, обычно они не практикуют подсадок в «чистый» мозг.
        - Но в теории такое возможно?
        - В теории - да. Проверить мы, как вы понимаете, не сможем - для этого надо сначала научиться извлекать Мыслящих из тел и подсаживать обратно. Правда, имеются кое-какие соображения …
        - Вот как? - сощурился генерал. - Интересно, какие же?
        - Есть подозрение, что один из Десантников, которых вы привезли из Латинской Америки, в теле один, без подчинённого сознания. Исследуем. Кстати, для таких случаев нужны лучшие операторы ДД, такие, как Милада. Без них нам с одиночными «подменышами» нам не справиться.
        - Ясно… - генерал покрутил в пальцах карандаш. - Вы, кажется, упомянули о двух новых операторов?
        - Да. Мы их обнаружили, можно сказать, случайно. Видите ли, у потенциальных кандидатов нередко встречаются и другие… хм… необычные способности - например, механические часы в их присутствии идут неточно. Димка, насколько я помню, вообще часов не носил.
        - Это ваш друг, с которым вы обнаружили первое Вторжение?
        - Он самый, тот, что погиб в каменоломнях. - ответил Виктор. Черты его лица заострились, сделались жёсткими. - Нам обоим вручили тогда именные часы - так он их, считайте, не надевал. Пробовал, так выходила сплошная маета: то остановятся, то снова пойдут…
        - Очень любопытно, надо подумать, как этот использовать. - Генерал снова черкнул в блокноте. - Продолжайте, прошу вас.
        - Мы собрали сведения о подростках с такими свойствами среди детей сотрудников Первого Главного Управления. Я их протестировал и отобрал двоих. Но, увы, их возможности оставляют желать лучшего до потенциала Милады им далеко, а ведь она ещё не раскрылась по - настоящему!
        - О Миладе поговорим в другой раз. - генерал сделал нетерпеливый жест. - Что-нибудь ещё?
        - Ещё собираемся проверить тех, кто пережил клиническую смерть. Это пока только предположение - уж очень их возвращение к жизни напоминает подселение Мыслящего. Правда, среди подростков людей с таким опытом немного.
        Виктор посмотрел на ребят.
        - Есть ещё идея. Для этого, собственно, я и попросил вас сегодня собрать…
        V
        Асфальт Ленинградки, покрытый плотно укатанным снегом, летел под колёса «Нивы». Снежные хлопья косо метались в лучах дальнего света, разбивались о ветровое стекло, и пришлось включать дворники. Снежный выпал в этом году март, студёный…
        Аст потянулся к панели, передвинул рычажок печки. Волна горячего воздуха хлынула снизу, на закоченевшие ноги.
        Женька довольно крякнул и поворочался, устраиваясь поудобнее - день вышел долгий, хлопотный, и теперь, в ласковом тепле его неудержимо клонило в сон.
        - И как тебе предложение Виктора? - спросил Аст. Он вёл машину, держа руль с показной небрежностью, одной рукой - привык красоваться перед своей Илзе. Небось, в Боливии, на «Дороге смерти» таким беспечным не был…
        Да и где теперь та Илзе? Серёга как-то намекал, что неплохо бы узнать её новый адрес. Но генерал запретил категорически, и Женька был с ним согласен - что отрезано, то отрезано. И потом, разве мало ли в Москве симпатичных студенток?
        - Дело хорошее. - отозвался он. - И, главное, ясно как за него браться. Можно хоть после весенних каникул - чего тянуть-то?
        - После весенних не получится. - подумав, заявил Серёга. - Во Дворце запись в кружки и секции только перед началом учебного года. Чв шестом классе хотел поступить в геологический кружок, помню.
        - А чего же не поступил? - с интересом осведомился Женька. Эта деталь биографии друга от него ускользнула.
        - Опоздал. Мы с мамой туда приехали в самом начале сентября, но приём уже закончился.
        Женька задумался. В словах друга был резон. Хотя…
        - Надеюсь, для нас правила нарушат, генерал поспособствует. Другой вопрос - откуда кандидатов брать? Так-то они сами во Дворец приходят…
        - Может, дать объявление в «Пионерской зорьке»? - предложил Аст. - Как в «Москве-Кассиопее», когда они в Москву подорвались с уроков, услыхав кусок радиопередачи о наборе в экипаж «Зари»?
        Женька кивнул. Сюжет любимого фильма он помнил наизусть.
        - Генералу ничего не стоит это организовать, раз уж он одобрил саму мысль. - продолжал Аст. - Нет, в самом деле, поговори…
        Идея, выдвинутая Виктором, состояла в том, чтобы создать в Московском Дворце пионеров и школьников на Ленинских Горах, детский Клуб Любителей Фантастики. О движении КЛФ-ов Виктор, как и Женька, узнал, разумеется, от «Второго». Пока эта аббревиатура засветилась только на страницах «Техники Молодёжи», но на дворе уже восьмидесятый год - вот-вот должна возникнуть новосибирская «Амальтея», свердловская «Аэлита», а там и некто Синицын организует первый КЛФ в Москве…
        Но не это интересовало Виктора - он предлагал собрать вместе крыло заведомых комонсов, подростков в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет, увлечённых фантастикой, и исподволь, в процессе занятий, тестировать их на пригодность в операторы ДД.
        На вопрос генерала: «зачем создавать новый клуб, разве мало по всей стране, военно-спортивных кружков и секций, взять хоть всесоюзную игру «Зарница»?» - Виктор ответил, что способности кандидатов определяет не только возраст, а ещё и особый взгляд на мир. Который, судя хотя бы по «Второму», как раз и присущ будущим завсегдатаям КЛФ-ов в большей степени, чем всем прочим. На что ему, кстати, и намекали, когда готовили к заброске.
        Женьке идея пришлась по душе сразу. Во-первых, он сам до седьмого класса состоял в кружке космонавтики во Дворце - тогда, посмотрев «Москву-Кассиопею» он, подобно многим своим сверстникам, кинулся во Дворец, искать кружок, где готовят будущие экипажи для межзвёздных полётов. А во-вторых, и это, пожалуй, главное - воспоминания «Второго». Гостя из будущего немало связывало с Дворцом - так, несколько будущих его близких друзей сейчас должны заниматься в тамошнем кружке астрономии. Женька ни словом не упомянул об этом на сегодняшнем совещании, но про себя решил твёрдо: они и будут первыми кандидатами.
        Тем более, что и название для него уже готово.
        Женька проводил задумчивым взглядом промелькнувший в полосах несущегося снега «МАЗ» с тёмно-синей фурой «СовТрансАвто» на прицепе.
        - Кстати, заметил, как Виктор на тебя глядел, когда мы прощались?
        - Угу. - Аст кивнул. - Пронзительно так, мне даже стало слегка не по себе. Чего это он, как думаешь?
        - Кабы знать…
        - Да, сам он нипочём не скажет, спрашивай.
        - Рано или поздно скажет.
        - Думаешь?
        - Даже не сомневайся.
        Женька поворочался на сиденье - печка старалась вовсю, ноги начинало припекать. Попросить слегка прикрутить? Да нет, пусть её… - Слушай, а поехали ко мне, на Войковскую? Маме твоей позвоним, предупредим. Переночуешь у меня, я тебе спальник дам, раскладушку. Завтра воскресенье, в школу не идти. Бабушка пироги затеяла, знаешь они у неё какие? Пальчики оближешь… Ну и побеседуем без помех. Есть пара дельных мыслей, надо бы обсудить…
        Глава четвёртая
        I
        - Вот так пойдёт?
        Кармен нажала на завиток барельефа, заставив изображение вращаться. Я наклонился к голубоватому облачку, рассматривая результат совместных двухчасовых усилий.
        Широкий клинок с тремя долами. Заточка односторонняя, острие узкое, хищное, созданное для того, чтобы колоть, вкладывая в удар вес тела. Эфес-плетёнка надёжно защищает кисть.
        - А весит сколько? Если сравнивать с моим макуатилем?
        - Тяжелее раза в два с половиной. Можно облегчить, но тогда клинок будет тоньше.
        Я кивнул. Модели, создаваемые с помощью энергии «Ча», копируют реальные образцы, и за облегчение клинка придётся заплатить его ослаблением. Но всё равно он будет крепче любого макуатиля - сталь есть сталь, хоть и виртуальная…
        В «Облаках» не используют оружие покорённых миров. После захвата очередной планеты любое насилие становится вне закона, а всё, что связано с военной историей, в том числе и холодным оружием аборигенов предаётся забвению - кому придёт в голову заимствовать что-то у низших существ? И, хотя прямого запрета на «нестандартный» холодняк нет, бойцы на Играх пользуются только оружием легендарной Прародины.
        Но ведь то, что не запрещено - то разрешено?
        - Пожалуй, на этом можно остановиться. - кивнул я, и пальцы подруги вновь запорхали по завиткам. Они работали не в Зале, а дома - замысел следовало держать в тайне до того момента, когда он появится на Арене. Будущим соперникам незачем знать, что за сюрприз подготовил для них Парьякааку из касты Жнецов.
        - Готово!
        Кармен оторвалась от панели.
        - Можешь взять.
        Я протянул руку в голубоватое сияние, окутывающее изображение шотландского палаша. Сомкнул пальцы на рукояти, обрётшей вдруг твёрдость и привычную фактуру, потянул на себя. Рука качнулась вниз под неожиданной тяжестью - Чуики не обманула, «изделие» было раза в два тяжелее макуатиля.
        - «Мне снился сон. Я был мечом.
        В металл холодный заточен…
        - продекламировал я. Привычная тяжесть оружия наполняла меня восторгом. Это вам не деревяшка с осколками вулканического стекла!
        - Смотри, не заиграйся… сновидец! - Кармен и не думала скрывать насмешки. - Если помнишь, у героя в этой книге не всё так радужно сложилось.
        - «…Мне снился сон. Я был мечом.
        Взлетая над чужим плечом,
        Я равнодушно опускался.
        Я был на это обречен…»
        - снова процитировал я стихи из любимой книги, делая несколько махов и кистевых проворотов. - Вот уж не думал, что в лумумб?рии читают Олди!
        До того, как влипнуть в историю с инопланетными Пришельцами, Кармен числилась в московском институте Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. Отличное прикрытие для курсанта спецшколы КГБ. - Где их только не читают… - отозвалась подруга. - И не отвлекайся, у нас мало времени.
        Она нажала очередной завиток, облачко над панелью мигнуло и очистилось.
        - Продолжим? Что ты там ещё придумал?
        II
        - Почему они без защиты? Доспехи какие-нибудь, или хоть стёганая куртка, как у наших фехтовальщиков?
        Я хотел было пуститься в объяснения - что оружие на самом деле не причиняет вреда телам бойцов, не калечит и рвёт плоть, а лишь отнимает у пострадавшего энергию «Ча». Но тут загудели барабаны и над углами Арены вспыхнули и повисли в воздухе два прозрачных сосуда, доверху наполненные золотистой пылью. Это были указатели уровня «Ча» - ему предстояло падать после каждого удачного попадания.
        Поединщики двигались по сужающимся спиралям, угрожающе подняв оружие - огромный двуручный макуатиль у бойца из касты Навигаторов и короткое, в рост владельца, копьё нааб-т? у его противника. Наконечник нааб-те - широкий, листовидный, длиной в две ладони - вырезан, как и макуатиль, из твёрдого дерева и усеян по кромкам режущими пластинами. Я пригляделся: сзади за набедренную повязку (чёрный цвет, бронзовая кайма средних ступеней касты Воинов-Десантников) заткнут нож-хец'н?б, изготовленный из пластины матово-чёрного вулканического стекла. Парья подсказал, этот малый - фаворит схватки, наш вероятный противник в следующем туре.
        Первым атаковал Навигатор - его набедренная повязка была ярко - жёлтая, с серебряной каймой. Он издал высокий вопль, подпрыгнул и нанёс удар макуатилем сверху вниз, наискось, целя в ключицу. Достигни он цели - бой на этом и закончился бы.
        Десантник не стал парировать - откатился в сторону, уходя от «боевого весла», в кувырке перехватил копьё и ткнул соперника в бедро. Тычок получился несильным, однако Навигатор взвыл и едва не потерял равновесие. Его контрольный сосуд запульсировал, раздался мягкий звон, и струйка золотистых пылинок взвилась вверх и растворилась в воздухе.
        Первая кровь.
        Я невольно усмехнулся - до того это напоминало старые компьютерные игры-аркады, где запас жизненных сил персонажа отмеривался примерно так же - в виде колбы с содержимым, уровень которого падал после каждого пропущенного удара.
        Десантник мягким, кошачьим движением вскочил на ноги, и перешёл в атаку - перехватил нааб-те обеими руками и сделал длинный выпад, целя в грудь Навигатора. И не попал - тот успел уклониться, и острие нааб-те лишь скользнуло по его плечу.
        Снова хрустальный звон, снова струйка золотой пыли, тающая под сводами Арены.
        Но навигатор не обратил внимания на «рану». Он крутанулся на пятке, снова взвизгнул и нанёс горизонтальный удар уровне груди. Десантник отшатнулся, но обсидиановые зубья успели прочертить по коже багровые борозды. Струйка золотой пыли из второго сосуда подтвердила первый успех его противника.
        Навигатор не останавливался - пользуясь инерцией своего оружия, он продолжал атаку широкими, размашистыми ударами, от которых противник уворачивался, уходил нырками, время от времени получая царапины кончиками обсидиановых зубцов. И при этом не забывал каждый раз ткнуть неприятеля своим копьецом. Тычки получались слабыми, не каждый даже вызывал струйку золотой пыли - но было видно, что контрольный сосуд Навигатора пустеет гораздо быстрее, чем у соперника. Вот в нём осталось не больше двух третей «Ча»… вот уже половина…
        Каждый удачный удар, прыжок, перекат вызывали восторженный или, наоборот, разочарованный рёв трибун. Зрители вскакивали, размахивали руками, кое-где завязывались рукопашные стычки между представителями соперничающих каст - туда спешили Облачные Стражи, изготавливая на ходу короткие дубинки.
        За этим гвалтом мало кто мог различить то, что было очевидно Парье. Навигатор совершил ошибку, типичную для не самых опытных бойцов: он позволил себе попасть в ритм грохочущих над Ареной барабанов. Десантник тоже это заметил - и не замедлил воспользоваться. Поначалу он словно исполнял перед Навигатором какой-то странный танец, тоже подчиняющийся грохоту барабанов: взмах-уклонение, взмах-уклонение. И внезапно - сломал этот завораживающий ритм, прыгнул на противника, держа нааб-те перед собой как палку, двумя руками.
        Тот не успел среагировать - его макуатиль лишь впустую рассёк воздух. Толчок серединой древка в грудь, Навигатор отшатывается, теряя равновесие, Десантник ловко прокручивает нааб-те, и усаженный обсидиановыми резцами наконечник с хрустом входит в живот сопернику. Контрольный сосуд взрывается фонтаном «Ча», трибуны издают дружный вопль. Навигатор роняет макуатиль, делает на подкашивающихся ногах два шага назад и валится на песок Арены.
        Поединок окончен чистой победой!
        Но у победителя на этот счёт оказалось другое мнение. Он отбрасывает в сторону нааб-те и прыгает коленями на грудь своей жертвы. Рука ныряет за спину, чёрная зазубренная пластина хец'наба скользит по горлу. По трибунам проносится потрясённый вздох. В наступившей мёртвой тишине остатки золотой пыли струйкой покидают мерный сосуд, и тот с оглушительным звоном лопается. Победитель словно вскакивает, вскидывает вверх руку с ножом и издаёт гортанный вопль. Но взоры зрителей прикованы не к нему, а к телу у его ног - оно тает, теряет телесность, превращается в полупрозрачный контур и, наконец, исчезает. По залу проносится ещё один хоровой вздох - последнее «прости» «Искре» неудачливого бойца, навек канувшей в тёмной бездне Уку-пача.
        - Супай его раздери! - вырвалось у меня. Вернее, у Парьи - он-то знал имя демона-повелителя тёмной бездны, куда уходят души умерших. - Да этот парень нарочно его добил!
        - Ему что-нибудь за это будет? - деловито осведомилась Кармен.
        Я покачал головой.
        - Подобное не поощряется, но и не запрещено правилами Игр.
        - Жаль. Если бы его дисквалифицировали, тебе достался бы другой противник.
        Похоже, гибель незадачливого бойца не тронула её совершенно.
        Снова загудели барабаны. На Арену вызывалась новая пара поединщиков.
        Первый боец - высокий, с ног до головы покрытый густыми татуировками, вооружённый макуатилем и короткой палицей с навершием в виде шара с единственным обсидиановым шипом, красовался в набедренной повязке Стражей - ярко-красной с бронзовой каймой. Второй, коренастый крепыш, усыпанный вместо обычных татуировок крупными пятнами, имитирующими шкуру ягуара, носил цвета Знающих - серебряная кайма высших ступеней терялась на фоне белой ткани, положенной этой касте. Вооружился он так же, как соперник - разве что, макуатиль покороче, да палица напоминала обычный шестопёр из чистого золота. «Как бы золота» - поправил я себя. Здесь всё «как бы» - и металл, и ткань, и вулканическое стекло и человеческая плоть. Реальна только сияющая пыль «Ча» в контрольных сосудах.
        Услыхав название палиц - «маката» - Кармен ухмыльнулась.
        - Забавно: в странах Латинской Америки «макатами» называют полицейские резиновые дубинки. Вон, оказывается, из какой древности дошло словечко…
        Сама схватка меня разочаровала. Бойцы напрыгивали друг на друга, нанося размашистые удары макуатилями, изворачивались, уклонялись, а когда не получалось - отражали макатами, зажатыми в левой руке. При каждом соударении сыпались лиловые искры - «как бы обсидиановые» пластины, которыми были утыканы макуатили, вызубривались, выкрашивались не хуже каменных оригиналов. В этом и состоит тактика бойцов, услужливо пояснил Парья: добиться того, чтобы оружие противника износилось раньше, чем твоё собственное.
        Так и получилось. «Боевые вёсла» быстро лишились обсидиановых кромок, и дальше поединщики молотили друг друга чем попало. Под конец боец-Страж отбросил бесполезную деревяшку, высоко подпрыгнул и с гортанным воплем обрушил «шестопёр» на макушку Знающего. Тот, перехватив свой макуатиль, как копьё, в прыжке изо всех сил воткнул уцелевшие обсидиановые шипы на его торце в грудь противнику. Удары попали в цель - бойцы рухнули, контрольные сосуды издали хрустальный звон, выбросив столбы золотистой пыли.
        На том всё и закончилось. Соперники потеряли больше «Ча», чем дозволялось правилами Игр, и не могли продолжать бой. Судейская коллегия (трое сурового вида мужиков в сложных головных уборах из ярких птичьих перьев), посовещавшись, засчитала поражение обоим. В дальнейших Играх они участия не примут.
        Трибуны разразились возмущёнными воплями и свистом. Болельщики вскакивали со скамей, потрясали кулаками над головой, выкрикивая проклятия судьям и чужой касте. Облачные Стражи кинулись усмирять буянов, в воздухе опять замелькали макаты - простые, деревянные, без шипов или ударных насадок.
        Я подхватил Кармен под руку, и мы заторопились к выходу из зала. Бои продолжатся после перерыва, и хотелось отдохнуть от царящих на Арене давки и гвалта.
        - Что ж, один финалист определился. - рассуждала на ходу Кармен.
        - Тот, из касты Воинов, что прирезал своего соперника.
        - Кто бы сомневался! - хмыкнул я. - С самого начала было ясно, что он пройдёт в финал.
        - После перерыва тебя ждёт схватка с бойцом из касты Хранителей. О нём ты совсем не беспокоишься?
        - Нисколько. Этот парень и так-то не соперник Парье, а уж теперь…. Впрочем, сама увидишь. А пока пойдём, проверим - никто ещё не добрался до моего снаряжения? Не хотелось бы испортить почтеннейшей публике сюрприз.
        III
        Дзан-нг!
        Палаш высек сноп голубых искр из кромки макуатиля. «Как бы сталь», столкнувшись с «как бы обсидианом» пострадала гораздо меньше - тем более, что я привычно подставил под удар «сильную» часть клинка, ту, что ближе к рукояти. Ну, останется на ней пара зазубрин, так и что с того? По-настоящему опасные удары наносятся острием и последней четвертью лезвия…
        Зрители удивлённо загудели - не привыкли, что боец парирует макуатиль клинком, а под макату подставляет предплечье, обмотанное плотной тканью. Удары получаются весьма чувствительные, но терпимые, а мой сосуд и не думает реагировать на них потерей драгоценной пыли.
        Хранитель отскочил и принял боевую стойку, точь-в-точь как тренировочное чучело: на полусогнутых ногах, слегка наклонившись вперёд, с широко разведёнными руками. Боец он был неплохой, и умело использовал отработанный приём: во время схватки ловко перекидывал макуатиль и макату из одной руки в другую. Этот трюк вызывал восторженные вопли на зелёной (цвет касты Хранителей) половине трибун, неизменно сменяющейся вздохом разочарования - я всякий раз парировал удары своим палашом. Он, хоть и вдвое тяжелее макуатиля, но выигрывал в скорости за счёт отличного баланса. Раза два мы сходились грудь-в-грудь, и тогда я наносил сопернику удар эфесом с лицо, словно кастетом - не смертельный, но его хватало, чтобы сосуд соперника извергал тонкую струйку «Ча».
        Сам же я пока отделался минимальными потерями. В самом начале боя Хранитель внезапно перешёл в партер - кувырнулся навстречу, и в перекате достал меня зубом макаты по бедру. Сигнальная колба отсалютовала ловкачу фонтанчиком золотой пыли, но на этом его успехи и закончились - пробиться сквозь мою защиту он больше не смог.
        Я фехтовал в испанской стойке: ноги расставлены широко по диагонали, левая, обмотанная плащом рука впереди, правая - на уровне плеча. Палаш я держал плашмя, тыльной стороной ладони вверх - из такого положения можно парировать косые и горизонтальные удары, опустив клинок и выполнив отшаг назад с проворотом.
        Вот и сейчас - Хранитель испустил гортанный крик и рубанул, целя мне в бок. Я ушёл полу-пируэтом, и встретил макуатиля палашом, производя очередной пиротехнический эффект. Ещё удар - зажатой в левой руке макатой, сверху вниз, в голову.
        Полшага назад, взмах левой рукой. Полотнище - ярко-синее, серебряной каймой, цвета высших ступеней касты Жнецов - соскальзывает с предплечья и хлещет навстречу макате. Складки оборачиваются вокруг древка, обсидиановый шип цепляет за ткань. Рывок на себя - Хранитель, чтобы не потерять равновесия, выпускает рукоять макаты, и она вместе с плащом улетает мне за спину. Противник отпрыгивает, уходя от укола в лицо, а я уже в боевой стойке - только вместо плаща в вытянутой вперёд левой руке хищно поблёскивает дага, длинный фехтовальный кинжал с широкой гардой. Она дожидалась своего часа заткнутой за набедренную повязку - рукоятью влево, как и положено носить кинжал истинному кабальеро.
        Трибуны дружно выдыхают. То ли ещё будет…
        Задуманного концерта с финтами, переводами и рипостами не получилось. Хранитель, утративший остатки душевного равновесия и здравого смысла решил идти напролом. Он перехватил макуатиль обеими руками и, оглушительно взвыв (как же без этого!) обрушил на меня самый незамысловатый из возможных ударов - с замаха из-за спины, целя в макушку.
        Принимаю макуатиль на скрещенные клинки, и делаю шаг вперёд, сокращая дистанцию. Хранитель рвёт рукоять на себя, но не тут-то было - «боевое весло» прочно схвачено изогнутым перекрестьем даги. Проворачиваюсь на левой ноге, отвожу руку с палашом - и всаживаю его в диафрагму противника с такой силой, что эфес ударяется в грудную клетку, а клинок выходит из спины.
        Хрустальный звон рассыпавшейся в крошево мерной колбы. Фонтан «Ча» весь, без остатка, тающий в воздухе.
        …извини, парень, я не хотел. Так получилось…
        Трибуны потрясённо молчат. Ещё одна окончательная гибели «Искры» за один-единственный день кастовых Игр - на памяти Парьи такого ещё не случалось.
        Я поглядел на лежащее у ног тело - нет, не тело, а пустую виртуальную оболочку. Вот оно дрогнуло, расплылось по краям, потеряло материальность - и растаяло облачком золотистых искорок, как тает огонёк угасающей лучины.
        «…мне снился сон. Я был мечом.
        Людей судьёй и палачом.
        В короткой жизни человека
        Я был последнею свечой…»
        IV
        Обычные удовольствия - телесная любовь, вкусная пища и пьянящие напитки, доступны обитателям «Облаков» ничуть не меньше, чем тем, кто живёт в телесных оболочках на поверхностях планет. Но им, коротающим здесь бессмысленно-долгий век, мало одних лишь незамысловатых плотских радостей. Потому и процветают массовые зрелища - например, священная игра в мяч или Игры, на которых сходятся лучшие бойцы каст. Местные обыватели настолько азартны, что без колебаний ставят на победителя малую - а порой, не такую уж и малую! - толику своего «Ча».
        Самому же герою достаются награды в виде внимания и восторгов многочисленных поклонниц. Победитель, как известно, получает всё - в том числе и горячую, готовую на всё женскую плоть. Пусть и бесплотную, как и всё остальное в «Облаке».
        Вот и сейчас - покидая зал, мы буквально продирались сквозь толпу полуобнажённых, а то и совсем нагих женщин, возбуждённых до последней степени. В какой-то момент я даже испугался, что моя подруга схватит палаш и без затей разгонит прелестниц шлепками плашмя по соблазнительным частям тел…
        Но - обошлось, и продолжение вечера протекало уже на ложе. О стеснении более никто не вспоминал, те более, что согласно местным поверьям, занятия любовью пусть немного, но пополняют личный запас «Ча». А что касается моральных ограничений - кто мы такие, чтобы лезть в чужой монастырь со своим уставом? Наши молодые, полные сил организмы настойчиво требовали встряски после сумасшедшего напряжения - и лучшего способа природа ещё не придумала…
        - Слушай, а как вышло, что ты так легко его одолел?
        Кармен-Чуики повернулась на бок, приподнялась и положила мне на грудь скрещенные руки, уткнувшись в них подбородком. При этом её полные груди плотно приникли к моему животу, и я едва сдержал сладостный вздох. Тут ведь только начни, и не остановишься - а силы всё-таки стоит поберечь…
        Я мысленно сосчитал до десяти. Помогло. Кармен нетерпеливо потеребила мочку моего уха.
        - Ну, во-первых Парья упражнялся в боевых искусствах не меньше прочих, и его навыки сейчас в моём распоряжении. А во вторых… понимаешь, повторилась история Кортеса и ацтеков. Тот парень оказался в плену традиций - приученный пользоваться только таким и никаким другим оружием и только такой, и никакой другой тактикой, он попросту растерялся. За что и пострадал.
        Кармен нахмурилась и приподнялась. Я мысленно взвыл - острые локотки болезненно впились мне в грудь.
        - Но ведь сделать точно такое же оружие легче лёгкого, было бы «Ча»! Тот, из касты Воинов, присматривался к твоему палашу, я заметила. Не боишься, что завтра он выйдет на Арену с его копией?
        Я усмехнулся.
        - Представь, что ты дашь человеку, всю жизнь пользовавшемуся, скажем, пращой, ручной пулемёт. Машинка-то хорошая, убойная - но много он им навоюет без подготовки?
        - Ну, это дело другое…
        - Ровно то же самое. При всём своём опыте, фехтовать такими клинками он не обучен. А для меня это дело, наоборот, привычное. Так что, хотелось бы, конечно - но, боюсь, такого подарка он мне не сделает.
        Я осторожно высвободился и сел.
        - Кстати, у нас осталось ещё «Ча» из резерва, выделенного на Игры?
        Кармен встала к стоящему в углу комнаты малому алтарю. Я с удовольствием разглядывал её крепкие круглые ягодицы, безупречные линии спины и длинные, немыслимо стройные ноги.
        Над панелью вспыхнуло и повисло голубое облачко.
        - Есть немного. А что тебе нужно?
        Я встал, поискал набедренную повязку. Не нашёл. Ну и Супай с ней, обойдусь…
        - Есть одна задумка. Хочу подготовить нашему копьеносному другу сюрприз.
        IV
        Я оказался прав. Мой соперник - его зовут Иль?па, в честь духа - покровителя грома и молний - обезьянничать не стал. На финальный бой он вышел с обычным своим турнирным комплектом - копьё нааб-те и нож хец'наб. Только на этот раз он не засунул нож за набедренную повязку, а держал в левой руке. Разумный ход - при своей лёгкости и поворотливости, копьё позволяет делать глубокие колющие выпады одной рукой, и даже совершать нечто вроде финтов, как фехтовальной рапирой. Правда, серьёзного рубящего и режущего удара им не нанести, разве что слегка поцарапать… Но, как говорится, курочка по зёрнышку клюёт, и даже мелкая царапина оборачивается потерей «Ча»…
        Ильапа, несомненно, знает все достоинства и недостатки своего оружия. Если верить Парье (а с чего, собственно, не верить? Он не меньше меня заинтересован в победе), копьё и нож - его излюбленное сочетание, и он умеет орудовать им против любого оружия. Против любого - но только не против того, что поджидает его сейчас на противоположном конце Арены.
        Да, мы с Кармен постарались на славу! К моему левому предплечью пристёгнута итальянская дуэльная павеза - средних размеров продолговатый щит с глубоким жёлобом по центру, куда вкладывается рука. Из передней кромки торчит три острия: обоюдоострое, длиной около полуметра, и два боковых, загнутых в виде крюков, вдвое короче центрального. Приспособление это, мало пригодное для боя в стеснённом пространстве, траншее, коридоре замка или тесном пехотном строю, даёт массу возможностей в турнирном поединке, когда подвижность бойцов сковывают лишь границы ристалища. В моей богатой реконструкторской и историко-фехтовальной практике я не раз пользовался дуэльными павезами турнирах - и знал, что особенно эффективны они против древкового оружия вроде пик, глеф или, к примеру, алебард.
        Комплектом к дуэльной павезе шли палаш и дага, хотя и ценность последней в таком бою сомнительна. Павеза закреплена на предплечье парой ремней и быстро скинуть её, чтобы выхватить из-за пояса кинжал будет непросто.
        Да, этот парень умеет держать удар! При виде невиданного приспособления у Ильапы едва глаза на лоб не полезли - на густо татуированной кирпично-красного цвета физиономии это смотрелось особенно уморительно. Но он быстро сумел овладеть собой и взмахнул над головой руками, показывая, что готов к бою.
        Я повторил его жест, звякнув лезвием палаша по клинку павезы. Зрители разразились приветственными воплями. Ритмично загудели барабаны, вспыхнули мерные сосуды, пока ещё полные золотистой пыли, и мы осторожно, мелкими шажками двинулись навстречу друг другу.
        Финальный бой Игр начался.
        Тактику я продумал заранее. Так и хотелось крикнуть: «Ай да Парья, ай да сукин сын!» - сведения, поученные от подчинённого разума, сыграли в этом выборе решающую роль.
        Итак, мой противник рассчитывает, надеясь на свою подвижность и потрясающую, как у змеи, реакцию, измотать меня мелкими ранениями. А значит, нельзя давать ему этой возможности, отвечая контратакой на любой выпад. И сокращать, сокращать дистанцию! Мне, в отличие от Ильапы, достаточно единственного шанса - и тогда бой будет завершён одним ударом.
        Так оно в итоге и получилось. Наконечник нааб-те скользил по павезе, выщербливался, соударяясь с клинками, но никак не мог обойти защиту. Несколько раз Ильапа пытался перейти в ближний бой, прыгал на меня, подкатывался - но всё время напарывался на выставленный клинок. В результате его сосуд с «Ча» опустел почти на треть, я же получил одну-единственную царапину в голень (достал - таки, шустрый мерзавец!), обошедшуюся мне в неуловимо малую щепотку золотой пыли.
        Закончился это цирк предсказуемо: нааб-те, в очередной раз проскрежетав по павезе, угодило в ловушку, Ильапа рванул древко на себя, но было уже поздно. Взмах палаша - и Десантник, скривившись от боли, отскакивает, оставив застрявшее копьё.
        Я сделал шаг назад и помотал левой рукой. Бесполезно - кривые клинки-зубья крепко держат добычу. Я оказался в положении кельтского воина, в чьём щите застрял пилум римского легионера - избавиться от него его не получается, а торчащая полуметровая деревяшка делает щит скорее обузой, нежели защитой. Что стоит противнику перехватить древко и дёрнуть его на себя, выбивая меня из равновесия?
        Ещё три шага назад, к краю арены. Стряхнуть павезу с руки, извлечь из-за спины кинжал… Ильапа наконец, осознал, что остался с одним коротышкой-ножом - и побледнел, насколько это позволяла его кирпично-красная, густо татуированная физиономия.
        Я надвигался на него, как тяжёлый танк на скорчившегося в окопе новобранца; лезвие палаша описывало дуги, кинжал хищно блестел в выставленной вперёд руке. Глаза Ильапы забегали туда-сюда в поисках выхода, варианта, крохотной лазейки. Их не было. Несколькими выпадами я загнал соперника в угол, и теперь ему осталось одно - красиво погибнуть на глазах болельщиков.
        Взмах палаша, выпад - Десантник в отчаянной попытке спасти своё «Ча», подставляет под удар нож. Сноп голубых искр, общий вздох с трибун. Хец'наб улетает в сторону, а я делаю шаг и касаюсь острием даги гортани неприятеля.
        Как там у Теоф?ля Готь??
        «Змеи гремучей страшно жало,
        Но нет лекарства от кинжала…»
        И опять этот парень на высоте! «Десант есть десант», как сказали бы совсем в другое время и на другой планете. Медленно - в самом деле, теперь-то куда спешить? - Ильапа задирает подбородок и с презрительной усмешкой чиркает себя пальцем по кадыку. Победил, имеешь право…
        Храбрость заслуживает уважения. Я опускаю острие кинжала к ямочке между ключицами. Трибуны замирают, слышится истерический женский крик, а я резким движением прочерчиваю красную борозду от горла до паха.
        Хрустальный звон, золотистое облачко тает в воздухе над горлышком мерного сосуда. Трибуны ревут - финальный бой Игр закончен победой по очкам.
        Моей победой!
        V
        Отбившись кое-как от толпы поклонниц, мы заглянули домой, оставили турнирное снаряжение и освежились под струями домашнего дождика. После чего Чуики предложила навестить Большой Звёздный Зал. Парья любил это место и частенько отдыхал там после особенно сложных поединков.
        Большой Звёздный Зал был единственным местом в «Облаке», где царила невесомость. Не везде - на узком, полукруглом, шагов в полтораста длиной обзорном балконе, тяжесть присутствовала. А вот за его краем, лишённым даже символического ограждения…
        Величественная, полная звёзд пустота, лишённая любых ориентиров. Громадный мыльный пузырь, выдутый во Вселенную. Если оттолкнуться от настила балкона и прыгнуть в пустоту, то будешь лететь, лететь в чёрную бездну, пока не упрёшься в незримую упругую, мягко пружинящую преграду. И тогда надо перевернуться, снова оттолкнуться ногами - и лететь обратно. Случается, кто-то не рассчитает толчка, и тогда зависает в пустоте, не в силах придать телу нужный импульс. Тогда либо незадачливого «летуна» выручают другие отдыхающие, либо помогают дежурящие на мостике Стражи.
        Многие приходят сюда не просто полетать или насладиться видами открытого космоса. Здесь играют в мяч или своего рода «салочки», танцуют в невесомости завораживающе красивые танцы и даже предаются любовной. Это никого не шокирует - подобное поведение здесь в порядке вещей.
        Одна из парочек как раз и занималась любовью, повиснув в пустоте недалеко от кромки мостика, где стояли мы с Кармен. Я игриво подтолкнул подругу локтем.
        - Может, как-нибудь попробуем?
        - Дурак! Пошляк!
        Она насупилась и отвернулась, а я широко ухмыльнулся - память Парьи тут же продемонстрировала мне картинки развлечений в невесомости, которым предавались они с Чуики.
        А Кармен уже думала о другом.
        - Скажи, Эугенито, а отсюда видна Земля?
        Я едва сдержался.
        - Спалить нас хочешь? Я - Парья, ты Чуики, и никак иначе. Что до Земли, то отсюда и Солнце-то не очень разглядишь. Так, звёздочка седьмой, кажется, величины.
        - Неважно. Где это?
        Парья не знает, я - тем более. Так что, выбираю наугад один из участков звёздного неба и тычу в него пальцем. Кармен впивается туда взглядом - даже приподнимается на кончиках пальцев, стремясь хоть чуть-чуть приблизиться к далёкому дому. Я испытываю лёгкий укол совести - может, стоило, честно расписаться в неведении, а потом поискать кого-нибудь поосведомлённее? Вон, шагах в двадцати небосводом любуется парочка Навигаторов с серебряными каймами на одежде. Уж кому знать, как не им…
        - Здесь красивая местность.
        Я дёрнулся, словно получив шило в мягкое место - и обернулся. Ладонь моя нырнула к поясу, где торчала набедренной повязки рукоять даги.
        Невысокий индивид, на ладонь ниже Парьи. Черные с серебром одежды касты Воинов-Десантников. На лице довольная улыбка, в глазах - хитрый прищур.
        - «Линия Де…»
        Индивид поднёс палец к губам.
        - Тише, тише, молодые люди. Позже поговорим, а сейчас я послан к вам с официальной миссией. Вас, уважаемый Парьякаау, и вас, прекрасная Чуикисусо, - он отвесил поклон Кармен, - желает видеть одна высокопоставленная особа.
        Глава пятая
        I
        На «Ленинские горы» ребята поехали на метро. Тоже своего рода ностальгия, причём не столько его собственная, сколько унаследованная от «Второго». Ведь и двух лет не прошло, как Женька катался во Дворец дважды в неделю, и вряд ли он успел соскучиться по широченному, пронизанному с двух сторон дневным светом перрону, и по виду на реку с высоты Метромоста. А так же, по эскалаторной галереей, по которой можно, выйдя на улицу, подняться до самого верха, к шоссе. Помнится, «Второй» упорно называл его «улицей Косыгина», уверяя, что именно так шоссе назовут после кончины председателя Совета Министров, до которой осталось меньше года. Факт, аккуратно занесённый в блокнотик генерала…
        Галерея, построенная в виде гигантских лестничных ступеней из стекла и бетона, исправно несла пассажиров вверх и вниз на трёх своих эскалаторных лентах. «Второй» рассказывал, что с закрытием станции метро на ремонт в восемьдесят третьем году её тоже закроют. За сорок последующих лет сооружение сначала лишится стёкол и оборудования, потом станет местом сборищ разного рода неформалов, покроется копотью, мусором и уродливой паутиной граффити. И в итоге, будет разобрано до основания, оставив после себя уродливый шрам на лесистом склоне, стыдливо прикрытый покосившимися от времени заборами. И придётся москвичам, отправляющимся на прогулки по Воробьёвым горам, карабкаться по узкой крутой лестнице, проклиная нерасторопность городских властей, так и не нашедших времени и средств на ремонт такого полезного сооружения.
        Парой ступенек выше на эскалаторе стояла стайка мальчишек - из - под распахнутых курток и пальто выглядывали у них тёмно-синие, военного образца рубашки с красными галстуками. Женька узнал форму кружка юных космонавтов - он сам два года подряд ходил туда: сидел на семинарах, крутился, натянув лётный костюм с трубками и клапанами, на колёсах-тренажёрах и в решётчатом бочонке центрифуги…
        «Юные космонавты» не обращали на случайных попутчиков внимания. Они громко обсуждали, что в после занятий возвращаться лучше не по эскалатору, а по «тропе Ханум?на» - невесть почему названной так крутой дорожке слева от галереи, по которой так весело спускаться летом бегом, перепрыгивая древесные корни, а зимой скатываться кубарем, сидя на сумках и портфелях. Женьке на секунду стало завидно - им-то с Астом несолидно предаваться подобным забавам. Хотя - почему? Шестнадцать лет, самое время для всяческих головоломных безумств. "Экстрима", как выразился бы "Второй".
        Впрочем, чего-чего, а безумств в их жизни хватает и без катания на пятой точке…
        Они вошли во Дворец с главного входа, оставили куртки в гардеробе. Полюбовались на плавающих в бассейне рыбин с золотой чешуёй, отблёскивающей в электрическом свете вместе с набросанными на дно монетками. Поднялись на балкон-галерею, идущий вдоль всего главного корпуса, и повернули влево. Там, где в дальнем крыле располагались планетарий и тренажёрные залы кружков юных лётчиков и юных космонавтов. И даже «всамделишний» стенд-стимулятор полёта на Луну - большой, усеянный лампочкам, шкалами и тумблерами. Выглядел стенд до ужаса солидно - если не знать, что электронную начинку из стенда вынули ещё в семьдесят пятом году…
        Но сейчас их интересовали не тренажёры или модели космических кораблей и автоматических станций, выставленные в холле планетария. По расписанию занятия астрономического кружка заканчивались через четверть часа. Гости устроились на балконе - галерее, опершись о никелированные трубы ограждения, и приготовились ждать.
        - Вон они! - Женька толкнул спутника локтем. - Видишь, те трое, впереди?
        Стеклянная дверь распахнулась, и оттуда вывалилась возбуждённо гомонящая кучка подростков.
        Впереди шли двое: девочка, скорее уже девушка, высокая, нескладная, с коротко, по-мальчишечьи остриженными тёмными волосами и парень, тоже высокий, круглоголовый, с квадратной мощной челюстью и пронзительным взглядом тёмных глаз. Он громко о чём-то рассуждал, помогая себе жестикуляцией - до Женькиного слуха долетели слова «Шкловский» и «плотность цивилизаций в Галактике. За парочкой поспевал третий - русоволосый крепыш с твёрдой, слегка вразвалочку, походкой. Он что-то пытался вставлять, но темноволосый каждый раз его затыкал - довольно бесцеремонно.
        - Ленка Простева. - шепнул Женька. - Рядом с ней, который руками машет - Саня Казаков, заводила компании и главный выдумщик. А третий - Димка Голубев.
        - Это с ними ты… то есть он организовал КЛФ во Дворце? - спросил Аст. Они пропустили троицу и не спеша направились следом, к гардеробам. На сегодня знакомства с будущими соратниками не подразумевалось - решено было только посмотреть на них издали.
        - Нет. - Женька помотал головой. - Это гораздо позже, в середине восьмидесятых. Я….. в смысле, «Второй» уже закончит МЭИ, Сашка после армии и поступит в Литинститут. Димка Голубев тоже отслужит и устроиться работать во Дворец. Детский КЛФ «Кассиопея» - это его проект. А все вместе мы познакомимся года через три, тоже на почве интереса к фантастике. Там ещё народ будет, человек пять или шесть. Только они не из Дворца, и где их искать я не знаю.
        Друзья подождали, когда «подопечные» оденутся и вслед за ними пошли к метро. Казаков по-прежнему солировал - вокруг него сгрудилась кучка «юных астрономов», и он явно наслаждался вниманием.
        - А девочка… Лена, да? Как, ты сказал, её фамилия?..
        - Простева. Она какое-то время будет с остальными, а потом… в общем, там непростая история. Отойдёт от компании, потом замуж выйдет. Но тему не бросит, даже книги писать попробует, правда, без особого успеха.
        - Слушай… - Аст говорил неуверенно. - Однажды я спросил тебя, но ты не ответил и запретил повторять этот вопрос. Но я всё же рискну, ладно?
        Женька покосился на спутника. Что ж, этого следовало ожидать.
        - Хочешь спросить, что будет со мной?
        Кивок.
        - Тогда вот тебе мой ответ: не знаю. Нет, на самом деле не знаю. Мы уже так сильно изменили тот, прежний порядок событий, что говорить о предсказании не имеет смысла. Этих ребят перемены пока не затронули, а вот нас двоих… в смысле - троих…
        - Ты о Миладке?
        - И о Кармен, дяде Косте, Викторе, погибших театральных фехтовальщиках - обо всех, кто, так или иначе, имеет касательство к этой истории. Да что там мы! Я никогда этого не рассказывал, но из нашего класса двое должны были погибнуть в Афганистане - Генка Симонов и ещё один, он придёт в начале следующего учебного года. А теперь этого не будет, поскольку и войны-то никакой нет! Нет, я не говорю, что они будут жить долго и счастливо - запросто может оказаться, что того же Генку через несколько лет собьёт машина. Или, скажем, заболеет раком и сгорит от метастаз, не дожив до тридцати.
        - Тьфу на тебя! - Аста передёрнуло. - Накаркаешь ещё…
        - То-то и оно, что накаркаю, а не буду знать наверняка! Понял теперь, что твой вопрос попросту не имеет смыла?
        Аст нехотя кивнул.
        - Пожалуй, да. Но всё равно интересно: как оно у меня обернулось… в том, другом варианте?
        - Если просто интересно - так и быть, как-нибудь расскажу. Потом. Только учти, всё это - не более, чем несбывшаяся вероятность. Уяснил?
        - Угу. Только ты уж не забудь.
        II
        К половине десятого вечера снегопад разошёлся не на шутку. Парк кинотеатра «Варшава» скрылся за косо летящей стеной крупных хлопьев, время от времени пробиваемой снизу лиловыми сполохами из-под дуг-токосъёмников трамваев, что поворачивали с улицы Космодемьянской в переулок. Далёкие факелы над трубами металлургического завода имени Войкова оранжево просвечивали сквозь белую муть - предприятие работало в три смены, исправно отравляя окружающую атмосферу смогом и вонью пережжённого кокса.
        С Серёгой они расстались около часа назад на Войковской - Аст поехал на Речной, а Женька вышел наверх и тут же нырнул, прячась от снежных завихрений, в подворотню большой сталинской восьмиэтажки.
        «Дом, милый дом!» - фразочка, унаследованная в числе прочих от «Второго». Вроде, ничего особенного - а как ёмко и точно отражает его, Женькино, отношение к родному гнезду! Хотя, вроде, и года не прошло, как семья Абашиных перебралась сюда с Онежской… Перемена места жительства создавала некоторые неудобства - в школу теперь не добежишь за пять минут, изволь спускаться в метро, ехать две остановки, а потом давиться в автобусе, тратя на это не меньше часа ежедневно. Но преимущества перекрывали всё это с лихвой: после малогабаритной «двушки» в панельной девятиэтажке, трёхкомнатная, почти в сотню квадратов, квартира казалась хоромами. Поначалу Женька никак не мог привыкнуть к высоченным потолкам, украшенным лепниной, к своей новой невероятно просторной комнате, имеющей к тому же и балкон! В коридоре, разделённом декоративными арками на три отрезка, можно было кататься на велосипеде или упражняться в стрельбе из лука.
        Лука у Женьки не было. Зато рядом с письменным столом привинчен к стене сейф, где хранится его арсенал - штатный «Вальтер» с подмышечной кобурой и подарок Хорхе, наградной «Люгер» Р8, принадлежавший безымянному беглецу-нацисту, ныне упокоившемуся в красном грунте Долины Хрустального Черепа.
        День подошёл к концу. Ужин (сосиски с макарошками, обильно сдобренными сливочным маслом), съеден, уроки - вздор, география, история и физика… Телевизор на кухне негромко курлыкает, время от времени раздаётся негромкий мамин смех и отцовские комментарии - родители наслаждаются новым выпуском «Вокруг смеха» с ведущим поэтом-пародистом Александром Ивановым. Присоединяться к ним не хотелось, и Женька решил заняться оружием. «Вальтер» он разбирал и чистил вчера, а вот «Люгер» настойчиво требовал внимания. Два дня назад он пострелял из него в КГБшном тире и ограничился тогда тем, что наскоро почистил пистолет, даже без положенной разборки. А это непорядок - чудо германской оружейной мысли требует тщательно ухода.
        Сейчас торопиться было некуда. Женька застелил письменный стол газетой, вытащил из ящика стола маслёнку, свёрнутые тряпицы и коробочку с принадлежностями. Выщелкнул магазин, дёрнул на себя затвор - тот послушно сложился вдвое, демонстрируя взору пустой патронник. Нащупал защёлку на рамке, отделил от рамы и, извлёк штифт, фиксирующий ствол. Осталось сдвинуть затвор назад, извлечь, утопить отвёрткой упор боевой пружины и разъединить её с затвором, извлекая ударник. Последний шаг: сдвинуть и вынуть спусковой крючок вместе с пружиной. Всё, разборка закончена, отдельные части разложены в образцовом порядке на газете - фигурные кусочки оружейной стали, словно вышедшие из рук ювелира, а не слесаря-оружейника.
        На то, чтобы пройтись по всем частям заранее запасённой зубной щёткой, потом протереть промасленной суконкой и ещё раз, но уже сухой хлопчатобумажной тряпицей, ушло минут пять. Можно было и быстрее, но Женька не хотел спешить: это было священнодействие, сродни ритуалу, и он наслаждался каждым его элементом.
        Ну вот, вроде готово, можно собирать. Он помедлил - глаз зацепился за крошечные частички грязи, застрявшие в пазу межу рамой рукоятки и деревянной щекой. Можно, пожалуй, воспользоваться обычной иглой, чтобы прочистить щель - но тогда есть риск поцарапать дорогую отделку. Нет, лучше уж снять деревянную накладку вовсе - заодно, почистить, что там под неё набилось…
        Накладка - произведение искусства, вырезанное из чёрного дерева и богато инкрустированное серебром - послушно отошла, после того, как Женька вывинтил удерживающий её винт и осторожно подцепил острием перочинного ножа - настоящий «Викторинокс», приобретённый в магазинчике «дьюти-фри» аэропорта Рио.
        Что-то брякнуло о столешницу. Ключ. Маленький, короче мизинца, со сложной фигурной бородкой. Женька перевернул накладку - так и есть, с обратной стороны вырезано гнездо, повторяющее контуры ключа. И даже кусочек сукна подклеен, чтобы не болтался, не гремел в рукояти.
        Женька быстро собрал пистолет, спрятал в сейф и сел к столу. Ключик лежал перед ним, поблёскивая в свете настольной лампы.
        «Сюр-прайз!» - как говорил «Второй». Теперь самое время с завыванием спросить: «Где находится двер-р-рь, где находится двер-р-рь?», подражая Буратино из известного фильма. Только вот спрашивать не у кого - да и открывает он, судя по хитроумно-сложной бородке и выдавленным на плоской головке цифрам и латинским буквам, не дверь за нарисованным очагом, а скорее уж, банковское хранилище. Толстенную такую заслонку из броневой стали, с блестящими стержнями-ригелями и запорным колесом. И хранилище это находится в каком-нибудь супернадёжном месте, где миллионеры со всего мира держат бриллианты, пачки ценных бумаг и компромат на конкурентов и политиков. Скажем - в Швейцарии или Люксембурге. А может, на Багамских островах. В любом случае - далековато от денежных захоронок, которые они с Астом и Кармен так азартно потрошили полгода назад.
        «А ведь есть шанс это выяснить! - сообразил Женька. - Хорхе сказал, что отобрал «люгер» у одного из захваченных в селении нацистов, но у какого именно - не уточнил. Что, если владельца пистолета не пустили в расход за зданием кирхи, а вывезли сначала в Боливию, потом на Кубу, а дальше - сюда, в Москву? Ведь пленные Десантники, захватившие тела беглых нацистских преступников, для «спецотдела» поистине бесценны…»
        А значит, находку надо как можно скорее отдать генералу. А уж он разберётся, какую пользу можно из неё извлечь.
        Он вздохнул, подбросил ключик на ладони и пошёл в коридор, к телефону.
        Глава шестая
        I
        - Без Кармен я никуда не пойду!
        «Линия Девять скривился».
        - Вы ведёте себя как ребёнок, почтенный Парьякааку. Как избалованный земной школьник, уж простите… А ведь мы не на Земле, и вы делите тело не с собой, пятнадцатилетним. Сейчас любой промах может кончиться большой бедой - и, заметьте, не только для вас. Если я говорю, что вы должны идти один, значит, имею к тому основания…
        На мой локоть легли тонкие пальцы.
        - Он прав. - Чуики говорила примирительным тоном. - В самом деле, глупо настаивать - если этот важный господин хочет встретиться именно с тобой, то с какой стати нам являться вдвоём? Беседа может и затянуться - мне что тогда, торчать в приёмной? Вот уж спасибо…
        - А где ты тогда будешь ждать?
        - Дома, где же ещё? Приготовлю праздничный ужин. Вернёшься - отпразднуем твою победу.
        - Ну, хорошо… - я нехотя кивнул. - Только очень тебя прошу, иди сразу домой. Никуда по дороге не заворачивай!
        - Ладно, не буду. - она ласково погладила меня по щеке. - И… осторожнее там, ладно?
        Я поймал её ладошку, поцеловал, повернулся и вышел вслед за «Линией Девять».
        А что ещё оставалось?
        - Хорошо, что у вас такая разумная подруга. - ворчливо заметил провожатый. - Да и вам следует получше контролировать этого здоровенного остолопа с макуатилями. Подчинённое сознание иногда пытается выкинуть подобные штучки - заупрямиться, попытается навязать свою линию поведения. Вы должны были это заметить ещё на Земле, когда налаживали отношения со своим юным двойником. А тут взрослая, сложившаяся личность, привыкшая быть в центре внимания - кончено, он так легко не сдаётся! Вот здесь направо, пожалуйста…
        Мы свернули в боковое ответвление и направились дальше по коридору. На поучения «Линии-Девять» я не отвечал. Во-первых, формально он был кругом прав, а во-вторых - зачем? Всё это не имело никакого отношения к тому, что меня сейчас интересовало.
        - …и учтите: без моего покровительства вас сожрут в момент! - продолжал «наставник». - И тогда, в лучшем случае, вам обоим прямая дорога в Заброшенные Лабиринты, к Крысоловам. Сколько вы там проживёте - день, неделю? Парьякааку, конечно, прекрасно владеет оружием, да и вы не лыком шиты, но против этой дикой стаи не помогут никакие навыки.
        При упоминании о Крысоловах меня передёрнуло. Не меня, конечно, Парью - это его память извлекла из дальних закутков мозга сведения о горстке изгоев, отверженных, изгнанных из своих каст. О несчастных, почти полностью исчерпавших личные запасы «Ча» и вынужденных ютиться в глухих углах местной «Матрицы», именуемых «Заброшенными Лабиринтами». Вечная головная боль Облачных Стражей, шваль, отбросы, о которой стараются лишний раз не вспоминать в приличном обществе.
        Подобные «виртуальные трущобы» имелись в любом «Облаке» - их обитателям не было пути назад, и оставалось лишь подпитывать своё существование жалкими щепотками «Ча», добываемыми от случая к случаю. А если случая не представлялось - Крысоловы шли на крайности, похищая добропорядочных обитателей «Облака» и высасывая из них драгоценную жизненную энергию. А когда и похитить никого не удавалось - пускали в расход своих, по жребию, или тех, кто не мог за себя постоять, чтобы хоть ненадолго продлить существование других членов стаи.
        Миновав очередной поворот, мы оказались в просторном зале, чёрные стены которого были отделаны серебряными, бронзовыми и медными орнаментами в виде сложно закрученных спиралей и лабиринтов. Одежды собравшихся в зале (их было дюжины полторы) тоже были чёрными. В дальней стене, по бокам от широких дверей, стояли двое в набедренных повязках с бронзовой отделкой и высоких, украшенные пёстрыми перьями, головных уборах. В руках - копья нааб-те, ритуальные, а не боевые, это опытный Парья определил с первого взгляда.
        Стражники встретили меня настороженными взглядами: что этот Жнец забыл в ритуальном зале Воинов той самой касты, каждого из членов которой недавно он унизил своей дерзкой победой на Играх?
        Я послал копьеносцам самую сердечную улыбку, на которую только был способен. И получил в ответ ещё более мрачные взгляды, не сулящие наглецу ничего хорошего.
        - Пришли. - раздалось из-за спины - Ваше оружие, пожалуйста…
        Я вытащил из-за пояса дагу и не глядя протянул её «Линии Девять».
        - А теперь, соберитесь друг мой. - прошептал он - Вы приглашены к Верховному Старейшине касты. Постарайтесь спокойно взвесить предложение, которое будет вам сделано, и не рубите сплеча.
        - Что за предложение? - прошипел я, не поворачивая головы. Могли бы предупредить заранее, я бы подготовился…
        - Не о чем было предупреждать. Я и сам толком ничего не знаю. Верховный Старейшина касты Воинов - вы привыкли называть их Десантниками, но это роли не играет - славится своей непредсказуе6мостью, и кто знает, что у него в голове? Скажу одно: ваша сегодняшняя победа произвела на него огромное впечатление.
        Я хотел задать ещё один вопрос, но тут зал наполнил мелодичный звон. Стражники стукнули в пол древками нааб-те. Звон повторился, и створки двери медленно разошлись.
        - Пора. - «Линия Девять» легонько подтолкнул меня в спину. - Только умоляю: обдумывайте каждое слово. А лучше всего, позвольте отвечать вашему… хм… напарнику - он, хоть и дубина стоеросовая, но хотя бы представляет, как вести себя в подобных ситуациях. И помните: переступить порог этого зала дано далеко не каждому, но ещё меньше тех, кто сумел его покинуть целым и невредимым. Постарайтесь попасть в число этих счастливцев.
        II
        Помещение, в котором я оказался, не походило ни на Большой Звёздный зал, ни на помещения касты Жнецов. Здесь не было стен, а потолок походил на низкий купол, чьи края смыкались с полом, тоже вогнутым наподобие плоской чаши. В полумраке перемещались размытые, неясные тени да поблёскивали золотистые искорки, складываясь в сложные узоры и так же мгновенно рассыпаясь - словно струйка «Ча», тающая над мерным сосудом раненого фехтовальщика. А в центре стоял тот, по чьему зову я сюда и явился.
        Складки капюшона лежат на плечах, спускаясь низко на лоб. Ввместо лица под капюшоном чёрная дыра, окошко в тёмную бездну Уку-пача, откуда, как известно, не возврата…
        Наваждение держалось всего несколько мгновений. Великий Десантник откинул капюшон, явив окружающим суровый точёный профиль и кожу, густо покрытую золотыми татуировками. Стражники у двери поспешно опустились на одно колено. Парья, чуть помедлив, последовал их примеру, и эта крохотная задержка не укрылась от взора Бдящего.
        - А ты дерзок, Парьякааку, Жнец четвёртой священной ступени. Но я прощаю тебя ради проявленных на Арене храбрости и мастерства. Победителям дозволяется больше, чем иным прочим, не так ли?
        Я ожидал, что голос окажется низким, реверберирующим, нечеловеческим даже. Но - ошибся. Нормальный такой голос, разве что, выдающий непоколебимую уверенность владельца в себе - как и в своей власти над прочими человеческими букашками.
        - Главное, - продолжала фигура, - чтобы он не забывал о границах дозволенного. Ты согласен со мной, Парьякааку?
        Я склонился ещё ниже, коснувшись лбом колена. Вопрос не подразумевал ответа - только демонстрацию покорности и почтения.
        - Можешь встать. - милостиво разрешил Верховный Старейшина, и мы с Парьей поспешно вскочили на ноги. Не забывая, впрочем, о подобающем изгибе позвоночника.
        - Я призвал тебя, чтобы сообщить новость, которая, несомненно, наполнит тебя восторгом. Оценив великолепный стиль боя и новое оружие, применённое тобой на Играх, я решил предложить тебе перейти в касту Воинов. Отныне твоими обязанностями будет обучение бойцов для участия в Играх, да и ты сам будешь защищать наши цвета. Что скажешь, Парьякааку, Жнец пока ещё четвёртой ступени? Да, твоей подруги, восхитительной Чуикисусо это тоже касается. Мы наслышаны об её исполнительности, и найдём ей дело по душе.
        Намёк более чем прозрачен: прими предложение, и награда не обойдёт тебя стороной. Лакомая приманка, что и говорить - в своей-то касте Парье и Чуики ещё пахать и пахать до повышения …
        Обитатель серебряной каймы любой из четырёх священных ступеней - не более, чем ничтожная букашка для Бдящего. И, разумеется, ответ на любое исходящее от него предложение может быть только один: немедленное и восторженное согласие. Только так, и никак иначе - за одним-единственным исключением.
        Предложение «сменить флаг» остаётся целиком на усмотрении упомянутой букашки. Более того: каким бы ни было букашкино решение, никакими бедами оно ей не грозит. Таков освящённый струями «Майю» порядок, и Бдящие неукоснительно его соблюдают. Ибо здоровое соперничество между кастами идёт всем только на пользу, а вот вражда, наоборот, способна подорвать сложившийся уклад жизни. А это никому не нужно - и уж, тем более, не стоит оно одного, даже самого лучшего бойца, которого так хочется выставить на очередные Игры…
        Предложение было заманчивое, но соглашаться вот так, с ходу, не стоило. Во-первых, надо было хорошенько всё обдумать, а во-вторых так просто не принято. Переходы из касты в касту не являются чем-то из ряда вон выходящим и обычно не вызывают осуждения. Но если дать согласие чересчур поспешно, не создав хотя бы видимости колебаний - это будет расценено, как пренебрежение прежней кастой. А такого не прощают, будь ты хоть сто раз победитель Игр.
        Но - как бы поделикатнее это высказать? Парья впервые оказался в подобной ситуации и растерялся, пытаясь подобрать подходящие слова.
        Пришлось брать инициативу на себя. Правильно говорят: книги, прочитанные в детстве, держатся в памяти гораздо крепче всех прочих…
        - Доброта ваша ввергает меня в растерянность, апу… - заговорил я, сдабривая интонации в голос изрядными дозами мёда и сахарного сиропа. - Я чувствую себя жалким отсветом далёкой звезды, неразличимой в тёмной бездне Уку-Пача. Но если вы в вашей неисчерпаемой доброте позволили бы мне говорить откровенно…
        Чёрный капюшон - и когда это он успел снова его натянуть? - качнулся.
        - Говори.
        - Я немею от почтительности и восторга, апу! Тогда - рискну заметить, что все мои друзья состоят в касте Жнецов, а враги, по какой-то роковой случайности, носят цвета вашей глубокоуважаемой касты. Меня дурно приняли бы здесь и на меня нехорошо посмотрели бы там, если бы я принял ваше предложение.
        - Враги? - глубоко посаженные глаза гневно сверкнули из чёрного провала. - Откуда у тебя могут взяться враги в моей касте?
        - Всё дело в победе на Играх, апу. Я не страдаю глухотой и вполне расслышал проклятия, которые меня осыпали с ваших трибун после поражения почтенного мастера Ильапы.
        Капюшон снова качнулся. В зале повисла мертвящая тишина. На миг у меня мелькнула дикая мысль - а что, если этот зловещий тип знаком с творениями Дюма-отца? А что: Десантники уже высаживались на Земле, и кто-то из них мог позаимствовать из памяти аборигена строки одного захваченного аборигена приключенческого романа…
        Жуткий миг миновал. Верховный Старейшина поднял руку - она выскользнула из-под полы плаща, подобно узловатому, потемневшему дубовому корневищу, унизанному золотыми браслетами.
        - Можешь идти. Надеюсь, ты хорошенько обдумаешь мои слова. Я жду ответа не позже, чем через три рабочих цикла.
        Я поклонился и попятился к двери, и пятился, пока тяжёлые створки не захлопнулись у самого моего носа. Я выпрямился - стражники с нааб-те по-прежнему меряли меня взглядами, но уже без прежней настороженности. Я повернулся и на негнущихся ногах пошёл к поджидавшему меня «Линии Девять».
        …и где мы были бы без классики?..
        III
        - И что вы собираетесь делать дальше? - осведомился мой провожатый. Оно шёл рядом и говорил тихо и очень быстро.
        Я пожал плечами.
        - Это, скорее, вопрос к вам. В политических раскладах «Облака» Парья не разбирается, он больше по Играм. К тому же вы наверняка строите на нас определённые расчёты, планы. Как я могу решать при такой нехватке информации?
        Он кивнул.
        - Разумно. Да, планы есть, и к ним мы ещё вернёмся. Что касается предложения о смене касты - то его имеет смысл принять. Только надо понять, как оно впишется в мои планы. Признаюсь, выбирая для вас с Кармен «реципиентов», я не ожидал, что вы возьметесь за дело так рьяно.
        - Вы об Играх? Думали, я предпочту отсидеться, не высовываться?
        - Да, я вас недооценил. И теперь ваша популярность может создать проблемы… или, наоборот, открыть новые возможности. Только надо понять, как использовать их в нашем плане.
        - В нашем? - я постарался вложить в это слово как можно больше скепсиса.
        - Я понимаю, вы ждёте от меня пояснений. Они будут, не сомневайтесь. Но сначала я должен вам кое-что показать. И, кстати - держите ваше оружие…
        Я принял кинжал, обмотал клинок куском ткани и засунул за пояс - сзади, рукоятью вправо, так чтобы и в глаза не бросался, и выхватить можно легко и в любой момент.
        Вообще-то, здесь не принято ходить вооружённым - исключение составляли Стражи да такие как Парья, участники Игр. Покидая Арену, макуатиль или нож хец'наб отнюдь не теряли своей разрушительной силы. Правда, раны, нанесённые вне Арены, не сопровождаются фонтанчиком золотистой пыли, но «Ча» теряется точно так же - пока запас не иссякнет и «Искра» не сгинет в тёмной бездне Уку-Пача…
        Коридоры тем временем сделались уже. То и дело попадались посты Стражей. Им мой спутник предъявлял круглую, золотую со сложным спиралевидным узором, бляшку, висящую у него на груди, и Стражи склонялись в низком поклоне, скрещивая руки на груди. Каш?т-?тчли, символ высших полномочий - он может быть вручён лишь тем, кто стоит на двух высших ступенях кастовой иерархии и выполняет важнейшие поручения Бдящих. Выходит, «Линия Девять» ходит в доверенных лицах у своего босса, раз сумел заполучить этот «универсальный ключ» от всех дверей?
        Поворот, ещё один, длиннющий коридор, загибающийся вправо и вверх. Закончился он круглым залом, в котором находились пятеро вооружённых до зубов стражников в разноцветных набедренных повязках, говорящих о принадлежности к разным кастам. Объединяло их одно - золотые узоры на ткани.
        Кроме оружия, на поясах Стражей висели странной формы жезлы из чего-то, напоминающего голубоватый, светящийся изнутри хрусталь. При взгляде на них у меня защемило сердце.
        - Это Золотая Стража. - «Линия Девять» остановился и повернулся ко мне. - Самые безжалостные, самые грозные бойцы в «Облаке». Они набираются из разных каст и слушают только Бдящих. Если не хотите очень крупных неприятностей - не вздумайте им перечить.
        - А что это у них за… - начал я, собираясь поинтересоваться насчёт загадочных жезлов, но Десантник меня прервал.
        - Всё - потом. Сейчас вы увидите то, что составляет истинное средоточие мощи «Облака».
        Он продемонстрировал кашет-отчли. Двое Золотых Стражей налегли на рычаги с набалдашниками в виде головы пернатого змея Кетцаля. Стена зала бесшумно раскрылась, и перед нами на фоне бархатно-чёрной тьмы, рассечённой надвое рукавом "Майю", засияла голубым пламенем величественная пирамида.
        Зрелище завораживало и подавляло. Я понемногу стал привыкать к потрясающим видам космоса, открывающихся из иных помещений «Облака» - но сочетание призрачной ступенчатой громады, словно висящей в воздухе посреди звёздной бездны, било наповал.
        Провожатый тронул меня за локоть.
        - Приблизимся. Золотая Стража не станет нас останавливать.
        Взгляд за спину - носители позолоченных повязок не сдвинулись с мест, но не отрывают от нас настороженных взглядов. Всё ясно, ребята на посту…
        Стоя у входа в зал, я не мог оценить ни расстояния до основания пирамиды, ни её размеров - не хватало ориентиров, за которые мог зацепиться глаз. Но на самом деле, идти оказалось совсем недалеко - полсотни шагов по полу, настолько прозрачному, что ни единого отблеска света от сияющей голубым махины не отражалось в идеально гладкой поверхности. Сразу стал ясен масштаб сооружения - высотой примерно с пятиэтажный дом. Оно напоминало пирамиды Мексики и Юкатана: ступенчатая, квадратная в плане. Материал - не камень, даже не его имитация. Хрусталь. Сияющий изнутри ровным голубым светом, и лишь верхушка окутана густой золотистой аурой.
        Четыре грани сверху донизу рассекали лестницы с широченными перилами. К одной из них и подвёл меня «Линия Девять».
        - Нам надо подняться наверх. Постарайтесь не останавливаться и не произносите ни слова, пока не окажемся на самом верху.
        Нельзя - так нельзя, не будем раздражать суровых парней с золотыми галунами. Я послушно направился за провожатым, держась ступеньках в пяти ниже.
        Лестница оказалась куда длиннее, чем мне показалось поначалу. Я пробовал считать ступени, но сбился на второй тысяче - казалось, мы карабкаемся не на пятиэтажку, а на сталинскую высотку. Спасибо «бестелесному» организму - я не чувствовал усталости, утомления, боли в натруженных мышцах, лишь механически переставлял ноги, повторяя про себя детский стишок из «Брата-2». Помните, когда он поднимается по длиннющей пожарной лестнице на самый верх офисного небоскрёба?
        «…я узнал, что у меня
        Есть огромная семья
        И тропинка и лесок
        В поле каждый колосок
        Речка, небо голубое -
        Это все мое родное…»
        Увы, «всё моё, родное» осталось в мириадах километров, за орбитами газовых гигантов и свалкой щебня, именуемой «Поясом астероидов». С каждым шагом наверх я всё острее осознавал, какая бездна отделяет меня от тех самых «тропинок», «лесков» и «колосков». И заодно - какая ответственность лежит отныне на моих, пусть не таких уж и хрупких плечах, и снять её не сможет уже никто…
        Эта мысль давила, словно тяготение в три «Же». Золотистое сияние наверху приблизилось - сколько там осталось, два, три яруса? Идти было всё тяжелее, и я испытывал острое желание остановиться хотя бы на миг, отдохнуть. Моему провожатому было, похоже, ничуть не легче: я видел, как подгибались его колени. Значит, дело не в моём воображении, и тяготение здесь действительно выкидывает какие-то фокусы?
        ..плевать. Пока есть силы переставлять ноги - плевать…
        «…речка, небо голубое -
        Это все мое родное
        Это Родина моя,
        Всех люблю на свете я…»
        И вдруг всё закончилось. Мы стояли на небольшой, десять на десять шагов площадке, ограждённой низким, по колено парапетом. В центре возвышался алтарь, вроде тех, за которыми Парья работал в Зале Жнецов. Под ногами клубилось золотое сияние. Я пригляделся, и понял, что оно состоит из сотен тысяч светящихся сгустков - некоторые пылали раскалённым добела золотом, другие светились тускло-оранжево, тревожно. И всё это обнимала чёрная, прорезанная раздвоенным рукавом Млечного Пути, звёздная пропасть.
        IV
        Хрустальная Пирамида - такая же, как та, что в глубокой древности была найдена в подземном гроте, на берегах священной реки Вильканоче. Она содержала в себе то, что дало обитателям «Облаков» власть над космическим пространством, как и над разумами прочих обитателей Галактики. И теперь бестелесную её копию попирал босыми ногами Жнец четвёртой ступени Парьякааку. А вместе с ним и я, Женька Абашин, житель маленькой зелёной планеты, на которой впервые за долгие тысячелетия, споткнулось победоносное шествие «Народа Реки».
        Комонс.
        - Видимо, вы недоумеваете, что мы здесь делаем? - спросил Десантник. - А между тем, всё просто. Когда Верховный Старейшина потребовал убедить Парьякааку принять его предложение, я предложил отвести вас сюда. Этот малый, сказал я, недалёк и впечатлителен; оказавшись в священном месте, он будет потрясён доступными вам властью и могуществом - и, конечно, немедленно согласится. Идея была одобрена.
        Я не ответил, но в голове щёлкнул некий тумблер. Выходит вы, уважаемый «Линия Девять», отличнейше знали, зачем нас с Парьей вызвали к Великому Десантнику? А ещё уверяли, что понятия не имеете, ссылались на непредсказуемость своего босса… Как говорил папаша Мюллер? «Маленькая ложь рождает большое недоверие».
        Собеседник моих колебаний не заметил.
        - В наших с вами планах этому сооружению… - он потопал ногой по сияющему хрусталю, - …этому сооружению отводится первостепенная роль. Спросите вашего реципиента - что он о нём знает?
        Я покопался в памяти Парьи и послушно отбарабанил:
        - Воплощение Великой Пирамиды, найденной на далёкой Прародине, у истоков священной реки…
        - …короче говоря - на Земле, где-то в Южной Америке. - закончил «Линия Девять». - И осмелюсь предположить, что ваши друзья работают сейчас в этом направлении.
        - Значит, её привезли с Земли? - спросил я, и тут же понял, какую сморозил глупость.
        - Ну что вы! - улыбнулся Десантник. - Там осталась настоящая Пирамида. Теперь сотни, тысячи её воплощений разбросаны по всему течению «Майю». Они наделяют «Народ Реки» способностями для путешествий между звёздами, создания «Облаков», для пересадки своих сознаний в сознания низших существ. А, кроме того - служат резервуарами для хранения «Искр»-Мыслящих, ожидающих телесного воплощения. А ещё, Пирамида может перемещать «Искры» через космическое пространство. Например, отсюда - на Землю.
        - Ага! - оживился я. - Значит, эта штука может отправить нас с Кармен домой?
        - Может… при определённых обстоятельствах. Но сначала вы должны сделать то, ради чего оказались здесь.
        - И что же именно?
        - Об этом, с вашего позволения, поговорим в другом месте. И хорошо бы, в присутствии вашей подруги. Знаете ли… - «Линия Девять» улыбнулся, на миг напомнив мне того то ли учителя, то ли инженера, чью личину он нацепил для встречи у московского почтамта, - …я бы не хотел повторять рассказ дважды. А если будете ей пересказывать - наверняка что-нибудь напутаете. Так что, если вы не против…
        - Конечно. - кивнул я. - Пусть всё услышит от вас. Может, прямо сейчас и пойдём, а? Кармен… Чуики приготовила праздничный ужин - посидим, побеседуем, детально всё обсудим.
        - Надеюсь, мой визит не доставит вам неудобства? - проявил деликатность мой визави.
        - Ну что вы! Уверен, она будет рада узнать, что за роли вы нам приготовили.
        - Что это за штуки у них на поясе? Такие, хрустальные, вроде жезлов?
        Зал Пирамиды остался за поворотами коридоров, но я по - прежнему лопатками ощущал взгляды Золотых Стражей. Хотелось ускорить шаг, даже перейти на бег.
        - Это «Ключи Пирамиды» - ответил «Линия Девять». Судя по тому, что мой провожатый то и дело оглядывался, он испытывал схожие чувства. - Когда надо поместить в Пирамиду чью-то «Искру», избранный поднимается вверх по одной из лестниц, преклоняет колени перед алтарём и один из Золотых Стражей - это может быть и член касты Хранителей, но обязательно высших священных ступеней - прикасается к нему Ключом. Тогда «Искра» перемещается в Ключ, а из него уже в Пирамиду.
        - Значит, это «посредник»? - сообразил я. - Как в книге… ну, вы понимаете?..
        Десантник кивнул.
        - Я всегда говорил, что ваш писатель оказался ясновидцем. Да, так и есть. Правда, действует немного иначе, но, по сути - он самый, «Посредник».
        - А что происходит с телом, когда из него забирают «Искру»?
        - Исчезает, растворяется. Не сразу, конечно, пока не закончатся остатки «Ча». Не забывайте: всё, что вы здесь видите, - он обвёл рукой вокруг, - это лишь бестелесный образ. Ключ-Посредник извлекает запасы «Ча» вместе с «Искрой», и поддерживать иллюзию становится нечем. Заметили там, наверху, на золотистое сияние под ногами?
        - Трудно было не заметить. Там ещё светящиеся сгустки, то яркие, то наоборот, тусклые…
        - Это и есть «Искры». И чем они ярче, тем больше в них «Ча». Когда готовится высадка на планету, Пирамида наполняется «Искрами» до основания. О, это удивительное зрелище: обитатели «Облака» четырьмя сплошными потоками поднимаются по лестницам, а наверху трудятся члены касты Хранителей и Золотая Стража, переправляя их в Пирамиду. А потом алтарь на вершине испускает ослепительный золотой поток, направленный на планету-цель…
        Картина, нарисованная «Линией Девять» поразила меня до глубины души. Я живо представил этот чудовищный конвейер, наполняющий пирамиду сгустками-«Искрами» - чтобы каждая из них отняла у одного из землян тело, сознание, саму жизнь. Шаг, прикосновение Ключом - и нет Серёги-Аста. Новое прикосновение, лишённая «Искры» оболочка исчезает в золотистом сиянии - и Катюшка Клейман теряет себя. Ещё одно - и исчезает навсегда наша классная, Галина Анатольевна. Следующие два - и мать с отцом уступают свои тела захватчикам - Пришельцам…
        - А дальше что? На планете?
        - Дальше - «Искры» распределяют по телам. С помощью таких же «Ключей», только увидеть их, разумеется, невозможно. Поток, переданный Пирамидой, заряжает их, и Десантники по одной подсаживают «Искры» в тела аборигенов.
        Он помедлил - видимо, понял, какие эмоции меня обуревают.
        - В конце концов, мы здесь для того, чтобы подобное на Земле не случилось, не так ли?
        Но я уже взял себя в руки.
        - Ничего. В конце концов, я сам спросил… Вы, кажется, предложили мне принять предложение кардина… вашего босса? Это как-то связано с тем, что мы только что видели?
        - Немного терпения, мой друг. - «Линия Девять» усмехнулся. - Скоро всё узнаете.
        Он остановился возле двери в апартаменты Парьи и Чуики. И когда мы только успели дойти?
        Я постучался - так, как Парья делал это, возвращаясь домой: тук - тук-тук - тук - тук. Нет ответа. Я постучал сильнее, подождал, толкнул дверь - и замер на пороге.
        Разбросанная одежда. Перевёрнутое, разворошённое ложе. Раскиданная посуда, размазанные по полу остатки праздничных блюд.
        Кармен в комнате не было.
        Я повернулся в провожатому - ярость, кровавая пелена в глазах, рука нащупывает рукоять кинжала у пояса. Шагнуть вперёд, отбить в сторону руки - и… я зажмурился, представив, как клинок входит в мягкое, как дрожит в агонии пусть иллюзорное, но такое живое тело, отдавая - нет, не абстрактное «Ча», а самую настоящую душу, утекающую через холодную сталь…
        - Постойте, Парьякааку… Евгений! - «Линия Девять» поднял ладони перед собой. - Клянусь, я не знаю, что случилось с вашей подругой! Я и понятия не имел…
        - А кто имел? - прохрипел я. Наваждение улетучилось, но рукоять даги по-прежнему сидела в ладони, словно заноза в воспалённом мозгу. - Кто виноват? А ну, говори, скотина инопланетная!
        - Да откуда же мне знать? Я всё это время был с вами - и в Зале Воинов и потом, у Пирамиды! Я же говорил: в моих планах Чуикисусо отводится важную роль. Зачем мне её похищать, сами посудите?!
        Я поймал себя на мысли, что пытаюсь разыграть трюк, неоднократно описанный в литературе - момент истины, сильнейший стресс, потрясение, которые грех не использовать…
        - Планы, говоришь? - взревел я в полном соответствии со сценарием, и кончик клинка угрожающе приблизился к глазнице. «Линии Девять» отшатнулся, затылок с громким стуком ударился об стену.
        - А ну колись, сволочь, что ты задумал? И не вздумай юлить - приколю к стенке, как жука!
        Нет, недооценил я партнёра - готовили здешних Десантников на славу. Увидев в сантиметре миллиметрах от глаза блеск стали, мой визави не потёк, не принялся сбивчиво отвечать на вопросы или уверять в своей непричастности. Он выпрямился, вскинул подбородок, ухитрившись при этом не стукнуться затылком, и посмотрел на меня - уже не с ужасом, а с плохо скрываемой насмешкой.
        - Попробуйте, наконец, включить рассудок! Повторяю: я не меньше вашего заинтересован, чтобы с Чуикисусо не случилось ничего дурного. Вспомните, кто вас сюда отправил? Да если бы у меня было намерение вам повредить - что мешало бы мне сразу по прибытии сдать вас Стражам? А то и устроить так, чтобы вас размазало на кварки между Землёй и «Облаком» - попросту, без затей?
        Я понял, что «Линия Девять» снова выиграл. Ярость, мгновение назад безраздельно владевшая мной, куда-то рассосалась, оставляя после себя досаду на самого себя… А ещё - слепой, не дающий собраться с мыслями, страх за Кармен. Как и в тот, прошлый раз, когда она лежала, хрипя простреленной грудью, и жить ей оставалось считанные секунды…
        Десантник словно читал мои мысли:
        - Возьмите себя в руки, Евгений - мягко повторил он по-русски, и осторожно отвёл острие даги от своего лица. - Сейчас главное - найти вашу подругу. Что до моих планов, то их мы обсудим, как и договаривались, втроём. Согласны?
        Он говорил со мной как добрый, всё понимающий учитель с первоклашкой, распустившим нюни из-за полученной двойки! Это со мной-то, с комонсом, с «попаданцем» из двадцать первого века! Хотя - кто знает, в каком времени мы сейчас находимся? В «Облаке» всё виртуально, всё зыбко, иллюзорно, в том числе и время…
        - И запомните накрепко, - продолжал «Линия Девять» всё тем же менторским тоном. - Что бы ни случилось, мы с вами на одной стороне и не можем обойтись друг без друга. Это понятно?
        Я кивнул, чувствуя себя полнейшим идиотом, и принялся запихивать кинжал за пояс.
        - Вот и хорошо. Вашу подругу похитили, скорее всего, Крысоловы. Погром, налёт - это их почерк. Оставайтесь здесь и постарайтесь прийти в себя. Выпейте пульке, что ли, поспите, в вашем состоянии это не помешает. А я тем временем наведу кое-какие справки.
        - Пульке… - тупо повторил я. - А может, сообщить о похищении Стражам?
        Он отрицательно качнул головой.
        - Не стоит. История нехорошо попахивает. Обычно Крысоловы ограничиваются набегами на уровни, населённые нижними ступенями - там меньше патрулей, да и уйти в Затерянные Лабиринты не в пример легче. Есть у меня подозрение, что кто-то помог им, навёл именно на вас, и этот «кто-то» вполне может быть связан со Стражами. Так что, отдохните, соберитесь с мыслями, и встретимся в Звёздном Зале. Там можно поговорить без помех.
        Я кивнул. А что мне ещё оставалось?
        - Значит, договорились. И вот ещё что… - он окинул взглядом царящий в комнате погром. - Вы хоть приберитесь тут пока. Неровен час, зайдёт кто-нибудь - что подумает?
        Глава седьмая
        I
        Начало марта тысяча девятьсот восьмидесятого года запомнилось небывалыми снегопадами не только в центре России. Арктический циклон, оставив в покое Московскую, Тульскую и Белгородскую области, миновал восточные Балканы, Турцию и раскручивал свою спираль над Средиземноморьем. Правда, к тому времени его облака, тёмно-свинцовые, почти чёрные, успели изрядно подрастрясти снежную начинку - но Израилю, который циклон лишь зацепил южным крылом, хватило и того. Гора Херм?н укуталась полуметровым белым покрывалом; снег выпал на Голанских высотах и в Верхней Галилее, а ночью накрыл холмы Иудеи, Са?рию и Иерусалим.
        К удивлению горожан - евреев, арабов, армян или коптов - снег с утра не растаял, а остался лежать тонким пушистым слоем на древней жёлтой кладке, на черепичных крышах Армянского, Мусульманского и Еврейского кварталов, на надгробиях Масличной горы и тротуарах улицы Яффо, самой длинной в городе. Стоящие на асфальте стулья и столики кафе на углу улицы Махн? Иех?да тоже припорошило белым. И парочка, выбравшая заведение для раннего свидания, предпочла устроиться внутри и любоваться отголосками русской зимы, навестившей Святой Город, через высоченные стёкла.
        Собеседники были весьма примечательны. Юная, не старше семнадцати, очень красивая девушка - услыхав её речь, любой израильтянин безошибочно опознал бы репатриантку из СССР. Компанию ей составил парень лет двадцати пяти подвижный, чернявый, с блестящими, как маслины, чёрными глазами навыкат. На иврите он говорил превосходно, и только лёгкий акцент выдавал в нём приезжего - скорее всего, с Балкан.
        Впрочем, говорили эти двое, в основном, по-английски.
        - Ну и что мне делать дальше? - спросила девушка.
        - Это зависит от многих моментов. - черноглазый отхлебнул кофе из крошечной чашечки. - Например: как ваши родители отреагировали на столь раннее возвращение из Штатов?
        - А вы как думаете? - усмехнулась собеседница. Она, в отличие от спутника, заказала апельсиновый сок со льдом. - Разозлились, разумеется! Зильберштейны не стали скрывать, что я сбежала, сразу написали родителям. На редкость нудная семейка …
        Милада ничуть не кривила душой. Семья выходцев с Умани, принимавшая её в Нью-Йорке по программе школьного обмена, отреагировала на её внезапный отъезд весьма болезненно. Девушка позвонила им из столицы Боливии, после чего категорически потребовала от сопровождающего переправить её домой, в Израиль - о возвращении в гостеприимное гнёздышко бруклинских хасидов она даже слышать не хотела. И теперь отец с матерью изо дня в день пилили её, сетуя на упущенный шанс получить американское образование и вытекающие из этого ослепительные перспективы, обвиняли в чёрствости, бездушии и безответственности. Сложностей в отношениях добавляло и то, что семья так и не решилась перебраться в Ашкел?н. Отец устроился монтёром-ремонтником в квартал, населённый палестинцами, что лишило его остатков иллюзий. Мать же по-прежнему дожидалась вакансии санитарки и днями напролёт сплетничала с сестрой, перемывая косточки соседям-репатриантам и хасидам из близлежащего квартала. Обстановка в доме в итоге создавалась… непростая.
        Милада уже успела к этому привыкнуть и почти не реагировала на упрёки - тем более, что насчёт перспектив у неё имелось собственное мнение.
        Каковое сейчас и обсуждалось с чернявым европейцем.
        Парень допил кофе, подозвал официанта и попросил повторить заказ. Дождался, когда тот уйдёт, и продолжил.
        - Нашим друзьям, разумеется, хотелось бы видеть тебя дома - там для твоих талантов есть применение.
        - Детекторы? Готовите новых операторов?
        - Именно. Но это может подождать. Мы сейчас разрабатываем интересный проект в сотрудничестве с одной весьма серьёзной службой вашей страны. И если ты согласишься - тебе найдётся там занятие. О, нет, ничего нелегального! - он поднял ладони в успокаивающем жесте. - Они прекрасно знают, с кем имеют дело. Конечно, некоторая конспирация понадобится …
        - Что от меня потребуется?
        - Скоро тебе перезвонят и назначат встречу. Пароль… - он написал несколько слов на салфетке. - Вот, запомни…
        Она взяла бумажку, несколько раз прочла про себя. Парень терпеливо ждал. Потом взял салфетку, мелко порвал и, скатав обрывки в шарик, засунул в нагрудный карман.
        - Встретитесь, поговорите, и тебе объяснят, что предстоит делать. Не понравится - можешь отказаться, никаких последствий не будет.
        - Не будет, говорите? А если меня спросят…
        - Смело рассказывай всё. В смысле - вообще всё, что знаешь. И про Пришельцев, и про поездку в Аргентину, и про «спецотдел». Они в курсе.
        Девушка удивлённо покачала головой.
        - Не ожидала, признаться… Тогда ещё вопрос: как там ребята? Женя и…
        - Без имён, пожалуйста. С ними всё хорошо. Они просили передать вот это.
        И протянул собеседнице конверт.
        - Сейчас не открывай, прочтёшь дома. И ещё: у тебя в школе какой язык помимо иврита?
        - Английский, как у всех. Ещё потихоньку учу испанский - взялась после возвращения.
        - Мой тебе совет - займись французским. Не исключено, что скоро это тебе пригодится.
        II
        На экране лениво расползались зеленоватые кляксы, вспыхивающие кое-где острыми световыми точками. Милада повернула рукоять настройки - кляксы стали бледнее, а точки, наоборот, прибавили яркости и выросли в размерах.
        Она сосредоточилась, вслушиваясь в собственные ощущения - словно между её мозгом и точками на экране были натянуты некие струны, а внутренний слух позволял улавливать малейшие их колебания. Пальцы при этом едва заметно трогали ручки координатной развёртки.
        - За стеной двое, оба Десантники. - выдала она шёпотом заключение. - Один справа от двери, второй в глубине комнаты, у окна. Вот тут примерно…
        Она ткнула в лежащий на колене листок с планом помещения.
        - Вооружены?
        Моссадовец, старший группы, едва заметно шевелил губами.
        Девушка пожала плечами. Новая компактная модель Детектора Десантников, всего три дня, как присланная из Союза, была способна на многое - но вот видеть сквозь стены она не позволяла.
        Офицер понимающе кивнул и подал знак двум своим коллегам, замершим вдоль стены. В руках у них были кургузые пистолеты - пулемёты «Мини-Узи» с навинченными на стволы глушителями. Оперативники кивнули и синхронно надвинули на лица маски с прозрачными щитками и банками фильтров.
        Один из оперативников сдвинул автомат под мышку. Извлёк из висящей сумки чёрный пластиковый шланг, подсунул его кончик под дверь. Раздалось тихое шипение, старший группы поднял кулак и стал по одному разжимать пальцы - «один», «два», «три»…
        На счёт «четыре» оперативник ударил в дверь плечом и нырнул внутрь. За ним последовал второй, следом старший - он держал двумя руками автоматический пистолет с глушителем. Милада прижалась к стене, закрывая драгоценный ДД своим телом.
        В соседней комнате послышалась череда негромких хлопков, что-то упало. Зазвенело разбитое стекло. В дверном проёме появился старший, с пистолетом в руке. Моссадовец в три шага пересёк комнату, настежь распахнул створки окна, подал знак кому-то на улице. Повернулся к девушке, ободряюще улыбнулся сквозь стекло противогаза, и сделал приглашающий жест.
        Слезоточивый газ выветрился довольно быстро. Оперативники, сняв маски, обшаривали убитых - тучного мужчину в пиджаке, и другого, высокого, спортивного телосложения, в джинсах и рубашке - тенниске. Рядом с трупами валялась на полу спортивная сумка, из которой торчала рукоять пистолета-пулемёта западногерманского производства. Милада сразу его узнала - инструктируя её, офицер МОССАД показывал образцы оружия, которыми вооружены и их люди и те, против кого предстояло действовать.
        Третий «объект» - худощавый человек лет сорока, в дорогом льняном костюме, с красными, отчаянно слезящимися глазами, сидел на корточках посреди комнаты. Руки сковывали за спиной блестящие наручники, и он пытался вытереть глаза плечом, за что каждый раз получал тычок стволом между лопаток.
        Девушка вынула из кармана платок и приложила ко рту - запах газа ещё ощущался.
        - Это и есть советник американского посла?
        - Он самый. - кивнул моссадовец. - Дылда в тенниске - охранник посольства, а жирдяй - журналист, репортёр «Вашингтон Пост». Все трое подменыши.
        - Десантники. - поправила Милада. - У нас говорят так.
        - А у нас - так. - ответил офицер. - Хотя, какая разница…
        - Никакой. Значит наши… в смысле - русские о них предупредили?
        - Ваши, милая девушка, ваши. - усмехнулся моссадовец. - Не считайте нас такими уж наивными. Хотя, после того, как мы узнали о грозящем Земле вторжении Пришельцев, сотрудничество с КГБ больше не выглядит таким уж невозможным. Все мы сейчас в одной лодке, не так ли?
        - Верно. - девушка кивнула на трупы. - И кое-кто пытается провертеть в днище дырки.
        С лестницы послышался шум, и в квартиру вошли ещё трое - два оперативника волокли под локти мужчину арабской наружности. Рот у него был заткнут кляпом, руки стянуты чем-то вроде полотенца. «Это чтобы наручники не оставили следов… - сообразила Миладка. - Толково…»
        Моссадовец подал знак. Араба поставили на колени и натянули ему на лицо чёрную маску-балаклаву с прорезями для глаз и рта. Один из вошедших извлёк из валявшейся сумки на полу укороченный «Хеклер-Кох», навинтил глушитель, передёрнул затвор и, прежде чем араб понял, что происходит, выпустил ему в грудь короткую, на три патрона, очередь. Тело повалилось вперёд, несколько раз дёрнулось и затихло в расплывающейся кровавой луже. Оперативник бросил пистолет-пулемёт на труп здоровяка в джинсах и наклонился к арабу, чтобы вытащить кляп. Второй вложил в ладонь убитого рукоять «Мини-Узи». Милада отвернулась - к горлу подкатила тошнота.
        Старший группы отошёл к стене, извлёк из сумки фотоаппарат и сделал несколько снимков.
        - Ну, вот и всё! - весело объявил он. - Можно вызывать полицию.
        Палестинский террорист заманил в эту дыру двух американских граждан и убил их. Но один из них, оказавшийся морским пехотинцем из охраны посольства, в последний момент сумел смертельно ранить своего убийцу.
        Оперативники подхватили отчаянно извивающегося помощника атташе и потащили к выходу.
        - Зачем вы его?.. - девушка кивнула на араба.
        - Преподнесём всё это, как очередную террористическую вылазку ООП, пусть Арафат отдувается. А пока - давайте-ка прогуляемся. Нам есть что обсудить.
        III
        - Как, говорите, вас зовут?
        После операции моссадовец пригласил Миладу побеседовать в кафе на набережной. В ответ девушка заявила, что хочет искупаться жара, в самом деле, стояла несусветная, ближневосточное солнце висело в самом зените и пекло, не щадя ни людей, ни чахлые пальмы, ни начавший уже размягчаться асфальт.
        - Арон Бар-Л?ви к вашим услугам.
        - А вы, случайно, не родственник генерала Бар-Леви?
        Не то, чтобы девушка наизусть знала имена всех военных и политических деятелей государства Израиль - просто недели не прошло, как в школе, на уроке истории, учитель рассказывал о Войне Судного дня и прорыве египтянами укреплений «линии Бар-Леви».
        Разведчик усмехнулся.
        - Поверите - меня каждый раз об этом спрашивают! К моему величайшему сожалению, нет.
        - Жаль… - Милада бросила блузку и шорты на шезлонг. - Вы тут присмотрите, а я пойду, окунусь.
        На ней было бикини, чуть более смелое, чем это предписывали правила приличия. Самую чуточку - но этого хватало, чтобы отдыхающие на пляже оглядывались на неё. Женщины - с завистью и нескрываемым осуждением, мужчины же - с одобрением и восхищением.
        Собеседник Милады от них не отставал - он с удовольствием рассматривал, как почти обнажённая девушка бежит к пенной полосе прибоя, долго плещется недалеко от берега, а потом выходит на песок и направляется к нему, точно рассчитанным движением встряхивая густую гриву каштановых волос.
        - Странное место для разговора вы выбрали…
        Арон вздохнул. Напоминать, кто предложил отправиться на пляж, смысла не имело. Женщины есть женщины - даже если они работают на Моссад или КГБ. Или, как в данном случае, на обе конторы сразу.
        - А чем плохо? На пляже подслушать нас гораздо сложнее, чем в любом другом месте. Да и что касается вас… - он демонстративно окинул взглядом сверхэкономный наряд собеседницы, - то мне почти не надо опасаться сюрпризов.
        - Почти? - девушка вызывающе изогнулась, уперев руку в бедро. Если у вас есть сомнения - нудистский пляж неподалёку.
        - Ну что вы, зачем? Я вам доверяю. Возможно, в другой раз?
        - Ну, в другой, так в другой. - покладисто согласилась Милада. - Вы мне вот что скажите: что вы собираетесь делать с захваченным Десантником?
        Аарон сощурился.
        - Не много ли на себя берёте, дорогуша?
        Милада молчала, глядя в упор.
        - Ну, хорошо… - помедлив, ответил молодой человек. - Я мог бы и не отвечать, но, учитывая, наметившееся взаимопонимание…
        Он присел на шезлонг. Девушка тоже села - но на песок, прямо перед собеседником, приняв максимально вызывающую позу. Арон поспешно отвёл глаза.
        - Так вот, о пленнике. Он нам пригодится, конечно - будет и у наших экспертов материал для исследований «подменышей». К тому же, - молодой человек злорадно ухмыльнулся, - память советника посла у него должна сохраниться в полном объёме, а вот резонов беречь секреты дяди Сэма - наоборот, никаких. Он нам много чего расскажет не только про дела космические, но и наши, про земные. И заметьте, я не требую, чтобы вы скрывали это от ваших московских… хм… друзей.
        - Только не говорите, собираетесь поделиться с ними добытой информацией!
        - Наука умеет много гитик. - Арон развёл руками в шутовском жесте. - Так, кажется, говорили когда-то в России? А здесь, на Святой земле этих гитик в особенности много. Посмотрим. А пока, вот что: скоро вам на замену из Союза пришлют другого оператора, как они говорят, очень сильного. Кстати, вы с ним - вернее, с ней, - учились в одной школе.
        - Да вы что? Кто же эта счастливица?
        Он развёл руками.
        - Понятия не имею. Знаю только, что девушка из еврейской семьи, и её родители подали документы на репатриацию.
        Милада усмехается.
        - В нашей школе такие не редкость.
        - Да, и это большая удача. Наши московские коллеги намерены посодействовать их выезду в Израиль.
        - Но зачем понадобилось заменять меня? По-вашему, я не справляюсь?
        - Ну что вы! Просто вам надо готовиться к поездке во Францию.
        - Это ещё почему?
        - Скоро узнаете. Мне известно одно: французы посылают экспедицию в Аргентину. Вам предстоит принять в ней участие.
        - Снова Аргентина? Как интересно!
        Девушка поднялась. Песчинки густо прилипли к смуглой, немыслимо гладкой коже, и она принялась стряхивать их ладошкой.
        - Арон, милый, принесите мне чего-нибудь холодного. Колы, например, только обязательно со льдом. А потом - может, и правда переберёмся на нудистский пляж? А то несправедливо получается: я искупалась, а вам приходится маяться на этой жаре…
        Моссадовец вздохнул, встал и поикал глазами киоск с прохладительными напитками.
        «Вот ведь стервочка! И не скажешь, что года не прошло, как приехала из СССР. Хотя - Южная Америка, Штаты, компания хиппи…»
        - Я возьму вам апельсинового сока. - сказал он девушке. Терпеть не могу эти коричневые помои. Вы не против?
        Милада кивнула и улыбнулась, не забыв провести кончиком языка по губам. По полным, красиво очерченным, сладким даже на вид губам…
        «…точно, стерва! Но до чего хороша…»
        Глава восьмая
        I
        Остроконечная молния вырвалась из ствола и улетела в сторону фигур в белых с чёрными стеклянными забралами шлемах, ясно видных на фоне кустов. Казаков тихо выругался и облизнул пересохшие губы. Промах.
        Выстрел не остался незамеченным. Защитники Республики грамотно рассыпались в стороны и, укрывшись за деревьями, стали отвечать, но густо переплетённые ветки кустов, за которыми засела имперская разведгруппа, неплохо защищала от огня бластеров.
        В ответ сыпались стрелки плазменных импульсов - с тем же примерно успехом. Бой переходил в позиционную стадию.
        - Попробуем в обход! - прошипел Саня Казаков. Нагрудную планку его серой куртки украшали два красных и два синих кубика. Имперский лейтенант.
        - Вы, двое… - он ткнул пальцем в Лёшку-Трифф?да и ещё одного бойца, - оттянитесь назад и зайдите им в тыл. Держитесь ельника там овражек, как раз выведет, куда нужно.
        - Пульки только не намочите. - добавила Машка. - Придётся ползти, а ветки низкие, в росе. Размокнут, в стволах будут застревать.
        Казаков недовольно покосился на подчинённую взгляд. Что за манера - поправлять командира? Совсем разболтались, никакой дисциплины…
        Но - промолчал. Машка была права: ночью прошёл дождь, и нижние ветви ёлочек в лесопосадке отзывались на любое прикосновение обильным душем. Заряды, длинные остроконечные «фунтики», скрученные из тетрадных листков, сразу придут от него в негодность.
        Щёлк!
        Пулька, выпущенная из бластера кого-то из повстанцев (пластиковой жёлтой трубки, в каких строители прокладывают провода, примотанной изолентой на деревянное ложе) клюнула ствол сосны возле казаковского носа. Лейтенант поспешно спрятался - не хватало ещё поймать шальной выстрел!
        Ф-фух! Ф-фух!
        - Тьфу, чтоб тебя…
        Ну вот, Машка накаркала - теперь и у неё пулька застряла. Девочка - нет, сержант штурмового десанта Галактической Империи! - откатилась в глубокую ложбину между корнями сосны, вытащила из - под ствола палочку-шомпол и принялась прочищать оружие. Пульки - импульсы с тихим шорохом пролетали над головами и застревали в листве. Сыпались они гораздо гуще, чем минуту назад.
        - Скорее! - прошипел Казаков. - К повстанцам подошло подкрепление. Если кинутся все разом - я один их не удержу!
        Кусты впереди громко затрещали, разошлись, и на поляне показался Голубев. Его светло-серую накидку перетягивал пояс, увешанным коробочками-подсумками. В обеих руках перед собой он держал метровую палку, обклеенную прозрачной кислотно-зелёной синтетической плёнкой. Рукоять палки, замотанная, бельевой верёвкой, была прокрашена серебрянкой.
        - Джедай, чтоб его…
        Казаков сдержар ругательство, нецензурщина в «Кассиопее» не приветствовалась - и выстрелил. Пулька угодила Голубеву в грудь, но он лишь презрительно усмехнулся и сделал замысловатое движение своим дрыном.
        - Не трать заряды! - Машка схватила его за рукав. - Джедай с лайтсабером отбивает все выстрелы. Лучше остальных держи, сейчас полезут…
        И снова оказалась права! Голубев шагал через поляну, а по краям кустарника из ветвей, опасливо пригибаясь, выбирались повстанцы. Казаков вскинул бластер, повёл стволом. Пулька-импульс клюнула «ребела» в лоб - он схватился за поражённое место рукой, охнул и, картинно раскинув руки, упал в траву. И словно в ответ, сбоку полетели белые молнии - Лёха-Триффид с напарником вышли на позиции и открыли огонь. «Джедай» попятился. Правила игры, защищавшие джедая от фронтальных выстрелов, дозволяли поразить его сбоку или со спины, там, где он не плёл защитную пелену световым клинком.
        - Огонь! - заорал Казаков. - Они отступают! Да здравствует Император Палпатин!
        И вскинул к губам трубку.
        Ф-фух!
        Ф-фух!
        Ф-фух!
        Сражение войск Галактической Империи и повстанческих отрядов Республики за планету Эндор разгорелось с новой силой.
        К вечеру погода испортилась. Май, подарив несколько солнечных, почти летних деньков, решил нахмуриться, и теперь с неба то и дело моросил мелкий дождик. Но сидящие у костра обращали на него мало внимания. Палатки окопаны и накрыты полиэтиленовой плёнкой, дров и хвороста в достатке, кипяток закипает в двух закопченных дочерна канах, и кое-кто уже жарит на прутиках заранее припасённые сосиски и куски хлеба. Гитара звенит, и ей вразнобой вторят вчерашние «имперцы», «джедаи» и «ребелы».
        «Багровым заревом затянут горизонт,
        И гул разрывов слышится вдали
        Тропой войны идет Бойцовый Кот
        И он в любой беде не пропадет!..»[4 - Стихи В. Гордеева. 1986 г.]
        После расставания со «Вторым» Женька обнаружил, что он унаследовал от великовозрастного напарника умение играть на гитаре - шесть аккордов, два баррэ, базовый КСПшный набор, доставшийся ему вместе с приличным запасом ещё не сочинённых игровых и «ролевых» песен. А так же и с представлением о самих ролёвках, или БРИГах - «Больших Ролевых Играх». Их Женька теперь и внедрял в детско-юношеском КЛФ «Кассиопея», недавно созданном при Московском Дворце Пионеров.
        «…А на эмблеме скалит Зверь клыки,
        И кованый сапог вздымает пыль,
        По бедрам хлопают тяжелые штыки,
        И Кот живет всем бедам вопреки…»
        Книги братьев Стругацких занимали в списке клубных предпочтений твёрдые первые места, их уже разбирали на цитаты. Песню, пара строчек которой мелькнули в «Парне из преисподней», тоже приняли на «ура» и сразу сделали неофициальным гимном клуба. Официальным же по праву стала песня из фильма «Москва - Кассиопея» - ею неизменно завершались все клубные посиделки. КЛФ - овцы спешно обзаводились традициями.
        «…Он счастлив, он смертям, как солнцу рад,
        И он смеется, поднимаясь в бой,
        Не подведет надежный автомат,
        И рядом друг, он заслонит собой…»
        Гимн «Бойцовых Котов» старались не петь в присутствии начальства, заслуженных педагогов и педагогинь Дворца - они и так - то без восторга отнеслись к появлению КЛФ и совали поначалу палки в колёса. Но стоило начальству намекнуть, из какого ведомства исходила эта инициатива - протесты разом утихли. Но настороженное отношение никуда не делось, и на сколько-нибудь существенную поддержку со стороны администрации новому клубу рассчитывать не приходилось. Но генерал не оставлял детище «спецотдела» без внимания - недаром на соседней полянке терпеливо ждут окончания мероприятия зелёный армейский «ПАЗик» и тентованный «Урал», на котором прибыло всё необходимое снаряжение - палатки-шатры, лопаты с топорами, котелки, двадцатилитровые термосы-фляги для чая. И, разумеется, запас консервов - тушёнка, сгущёнка, гречневая и перловая каша с мясом, и прочие деликатесы из армейского рациона.
        Кроме того, генерал расщедрился (опять же, по Женькиной просьбе) на кое-какое армейское барахло, использованное на игре в качестве антуража - переносные рации, списанные противоперегрузочные костюмы и белые пилотские шлемы, комплекты ОЗК, противогазы, рюкзаки десантников РД, маскхалаты. Не слишком похоже на снаряжение республиканских пехотинцев и белые доспехи имперских штурмовиков - но при наличии фантазии сойдёт. А уж её-то у кассиопейцев всегда было в избытке.
        «…Горит земля, как спичка на ветру,
        И как костры, пылают города,
        Бойцовый Кот идет, как на смотру,
        И не свернет с дороги никогда…»
        То же и с фильмом, по мотивам которого проходил сегодняшний БРИГ. «Новая надежда» вышла на экраны всего несколько лет назад, и Женька, наслушавшийся об этом шедевре Лукаса от «Второго», упросил генерала добыть для клуба кассету с фильмом и видеомагнитофон. А потом выполнял роль синхронного переводчика благо, память напарника сохранила текст почти дословно, да и сам Женька за последний год неплохо поднатаскался в английском.
        Генерал тоже присутствовал на «премьере», после чего недоумённо спросил: «А почему бы этот фильм не показать у нас? Детская ведь сказка, ни кровищи, ни жестокостей… Идеология на уровне братьев Гримм, и к тому же, в Империи, служащей в фильме воплощением зла, явственно угадывается Третий Рейх. Хорошее кино, правильное, пусть дети порадуются…»
        «…Война - благословение земли,
        Война - за приключеньями поход,
        Ал?йский герцог нас ведет вперед,
        Бойцовый Кот нигде не пропадет!..»
        Дождь усиливался. Он шуршал в нависшей над поляной листве, звонко барабанил по гитарной деке, стекал холодными струйками за шиворот. Расположившиеся вокруг костра ребята и девчонки кутались в плащи, штормовки, куски плёнки, но расходиться упорно не желали. Женька несколькими аккордами закончил «Марш» и зябко поёжился.
        - Всё, народ, посидели - и хватит. Давайте-ка, напоследок, «Ночь прошла», и по палаткам. Завтра рано вставать - снимать лагерь, и домой, в Москву!
        II
        В автобусе для всех места не нашлось. Многие заехали на игру своих ходом, на электричке, уже после прибытия основной группы - и теперь «ПАЗик» не вмещал всех отбывающих. Пришлось расположиться в кузове «Урала», на грудах барахла, прикрытых свёрнутыми палатками. За эти места разгорелся нешуточный спор, и Женька с Астом воспользовались привилегиями руководителей и забронировали для себя уютный уголок в глубине кузова.
        ПДД не одобряют перевозку людей в кузове грузовика, не оборудованном пассажирскими сидениями. Тем более, когда речь идёт о детях - о чём сержант-водитель с петлицами внутренних войск и сообщил лейтенанту, старшему их маленькой автоколонны. Офицер в ответ ткнул пальцем в приданный для сопровождения УАЗ с мигалкой и большими белыми буквами ВАИ на борту, и при помощи специфически российских речевых оборотов посоветовал водиле не умничать. Сержант пожал плечами, злобно сплюнул и полез в кабину.
        Женька с иронией наблюдал за этой мизансценой. Подоплёка тут была самая незамысловатая: когда они только приехали на место и разгрузили «Урал», сержант, выполняя приказ летёхи, раздал ребятам картонные коробки с армейским сухпаем. А сам уселся на пенёк, со злорадством предвкушая, как будут выкручиваться салабоны - консервный-то нож в комплект не входит! И ждал, когда мудрому дедушке придёт время продемонстрировать высший класс армейской смекалки, вскрывая банку пряжкой солдатского ремня.
        Но - не сложилось. КЛФовцы достали из рюкзаков ножи («чтобы каждый взял «КэЛэМэНэ» - кружку-ложку-миску-нож!» - внушал Женька на сборе, посвящённом подготовке к игре) - и преспокойно открыли консервы, порушив до основанья намечающийся театр одного зрителя. Отдельный мастер-класс устроил Аст, по старой туристической привычке вскрывший жестянку с тушёнкой топором.
        Так что, планы сержанта свести счёты с наглыми сопляками, отказавшись везти их в нарушение пунктов ПДД на вверенном ему «транспортном средстве, потерпели крах. Двигатель «Урала» зарычал, плюнул сизой гарью, и колонна медленно поползла по грунтовке к выезду на Ярославское шоссе - игра проходила на берегу Торбеева озера, и до Москвы предстояло проделать без малого сотню километров.
        - Это вы придумали БР?Ги? Казаков Голубев, ты? То есть, не ты, а тот, другой…
        Женька огляделся. Кассиопейцы, делившие с ними кузов «Урала», все, как один, дрыхли на свёрнутых палатках и брезентовых тентах и не могли слышать их разговор. Вот и правильно - незачем раньше времени мутить народ…
        - Нет, не мы. Помнишь студентов, с которыми мы летом в совхозе работали?
        - Их забудешь… - усмехнулся Аст. - Нинон твоя, скажем…
        Женька скривился - ему не хотелось вспоминать о пассии «Второго».
        - Никакая она не моя, сам же знаешь! Но я о другом: в середине восьмидесятых такие же студенты из МГПИ имени Крупской создали из школьников разновозрастный педагогический отряд. Возраст как у нас, начиная лет от двенадцати. Сначала подражали крапивинской «Каравелле» - песни под гитару, фехтование на деревянных мечах и шпагах, парусная практика на надувных катамаранах и польских разборных швертботах, походы… А потом и БРИГи придумали, как приём в педагогической работе. И пошло: Димка Голубев организовал детский КЛФ «Кассиопея» во Дворце и стал крутить ролёвки на темы фантастики. Кстати, у них тоже году в восемьдесят восьмом игру по «Звёздным войнам» делали, очень похожую на нашу.
        - Вот, значит, откуда ты название взял… - понимающе кивнул Аст.
        - А я-то думал, это чисто из фильма. Ладно, а дальше-то что?
        - Дальше… - Женька поворочался, устраиваясь на рюкзаках поудобнее. - Дальше я и Голубев поехали на конвент любителей фантастики «Аэлита» в Свердловске…
        Он запнулся, осознав свою оговорку.
        - Тьфу на тебя, совсем тут шизофреником станешь! Не я, конечно, а тот, другой…
        - Да всё я понимаю. - Аст уже привык к подобным оговоркам, как и к Женькиной реакции на них. - Ты давай, рассказывай, не отвлекайся! Интересно же!
        - Ну вот, поехали они на "Аэлиту», и там презентовали свои наработки по ролёвкам, и большим, полевым, которые БРИГи, и малым, так называемым «кабинеткам». А через два года, в девяностом, состоялись первые Хоббитские Игрища.
        - А ты… в смысле, он тоже там был?
        - Да. А Казаков и Ленка Простева позже подтянулись.
        - Эх… - Аст сокрушённо помотал головой. - Десять лет ещё ждать! Вот бы у нас сейчас так…
        - Ну, так лиха беда начало. Я… он тоже после первых игр ХИ мечтал, чтоб хотя бы парочка больших игр в год проводилась - и это на всю страну! А прошло всего-то год-два, как такие мероприятия стали считать десятками, а потом и сотнями. Вот и мы - пригласим на следующую игру студентов-педотрядовцев, тех, что с нами в совхозе были. Я их просвещу насчёт использования игровых форм в учебном процессе. В Свердловск, опять же, можно съездить, в «Каравеллу», к крапивинским ребятам, им тоже будет интересно. Заодно… - он сделал паузу. - заодно, насчёт поручения Виктора присмотримся. Среда-то самая подходящая, не хуже наших кассиопейцев…
        Аст согласно кивнул. Игры - играми, а дело прежде всего.
        - Так что не тушуйся. - Женька ободряюще улыбнулся. - И вообще, в стране грядут перемены, глядишь, глядишь, и не придётся ждать десять лет.
        Насчёт перемен он ничуть не преувеличивал. Совсем недавно генерал по большому секрету сообщил, что сменщик ушедшего недавно на пенсию Михаила Суслова (курировавшему в Политбюро КПСС идеологию, культуру и образование) одобрил предложение приобрести «Звёздные войны» для проката в СССР. Премьера намечена на лето, перед Олимпиадой-80 - своего рода демонстрация новой идеологической открытости страны. Женька даже задумался о том, чтобы попросить генерала раздобыть для клуба другой только что вышедший на экраны шедевр - «Чужого». В прокат его, конечно, не выпустят, в СССР фильмы ужасов не в чести, а вот их ребятам посмотреть будет полезно. Больно уж тема подходящая: нападение агрессивных пришельцев, захватывающих человеческие тела.
        Кстати, нюанс: уход Суслова последовал сразу после отставки Брежнева - «по состоянию здоровья», как писали в газетах. Место Генерального Секретаря неожиданно для многих занял Первый секретарь ЦК Белоруссии Машеров. Роковая автокатастрофа в октябре восьмидесятого, о которой «Второй» прожужжал генералу все уши, теперь уже точно не состоится, а Брежнев, уходя на пенсию, сумел-таки преодолеть свою ревность к успехам Петра Мироновича, и выдвинул его, как своего преемника. Андропов, как и был, остался председателем КГБ. В народе, однако, шептались, что у Юрия Владимировича серьёзные проблемы с диабетом, и со дня на день его ждёт заслуженная пенсия. Кстати, генерал, сразу по возвращении из Аргентины, ездил в Минск и провел там три дня, причём о визите своём не сказал никому ни слова…
        Похоже, история, свернув с проторенной колеи, уверенно прокладывала новый путь. Знать бы ещё, куда этот путь заведёт…
        III
        - Вы же говорили, что можете определять кандидатов без приборов? - спросил Женька. - По-простому, на глазок? А тут - лампочки какие-то, провода, шлем с электродами…
        И верно: рабочее место «психолога-экспериментатора» выглядело более чем солидно - одних осциллографов здесь было штуки три.
        - Так и есть. - не стал спорить Виктор. - Но ведь у вас Клуб Любителей Фантастики, так? Вот я и решил, что не помешает добавить, так сказать, антуража. Ребятам проще сосредотачиваться, и результаты получаются точнее.
        - Кстати, о результатах. Посмотреть можно?
        - Да, конечно. - Виктор протянул собеседнику тонкую ученическую тетрадку. На бледно-зелёной обложке, там, где полагалось вписывать фамилию владельца, номер школы и класс красовалась надпись «Кассиопея» и дата. Сегодняшняя.
        Женька взял тетрадь, открыл - и, не удержавшись, присвистнул.
        - Что, все трое?
        - Александр Казаков, Дмитрий Голубев и Елена Простева. Второй, третий и седьмой номера в списке будущих операторов ДД.
        - А первый номер - это кто?
        - Ты посмотри, там всё написано. В самом конце.
        Женька торопливо перелистнул ещё несколько страниц.
        - О как!
        На верхней строчке значилось: «Клейман, Екатерина, 16 лет, ср. школа № 159, Москва.»
        - А вот так. - Виктор отобрал тетрадь и убрал её в ящик письменного стола. Откуда вы её взяли, кстати? Настоящий самородок, сильнее даже Милады.
        - Да это… понимаешь, она наша одноклассница. И друг. Серёга как-то при ней обмолвился, что мы проводим в клубе психологические опыты, так Катюшка как клещ вцепилась - возьми её да возьми. Интересуется психологией, даже ходит на курсы при психфаке МГУ. Пришлось взять…
        - Вот и хорошо, что пришлось. Упускать такой кадр мы не имеем права. Так что в лепёшку расшибитесь, а обеспечьте!
        - Обеспечим, куда мы денемся. Кстати, она влюблена в Серёгу…
        - Это дело ваше, до меня касательства не имеющее… - отмахнулся учёный. Он тяжело встал, опираясь на спинку стула, и сделал несколько шагов по комнате.
        - Кстати, о твоём друге, Сергее. - Виктор вернулся за стол. - У него тоже прорезались способности. Совсем слабенькие, на грани моей чувствительности - но они, несомненно, есть!
        - Вот это да! - Женька выпрямился на стуле. Действительно, день полон сюрпризов. А может тогда, в вертолёте, вы ошиблись?
        Год назад, когда ребята только познакомились с Виктором, он наскоро проверил Женьку, Аста и Миладку на скрытый потенциал оператора ДД. Положительный результат тогда показала только девочка. Помнится, они с Серёгой ещё расстраивались по этому поводу.
        - Невозможно. - отрезал Виктор. Кажется, Женькино предположение его задело. - Я и потом не раз его тестировал, как, кстати и тебя. Незаметно, чтобы не внушать напрасных надежд. Так что, ошибка исключена.
        Хм… - Женька задумался. - А у других, не прошедших проверку, способности могут тоже со временем прорезаться? А то генерал намекал, что пора отсеивать бесперспективных кандидатов и проводить новый набор в «Кассиопею». Может, не стоит торопиться и ещё поработать с ребятами?
        Виктор почесал кончиком карандаша переносицу.
        - Ну, не знаю… Но ты прав, пожалуй, этот вопрос стоит изучить отдельно. Скажем, близкое общение с носителями нужных способностей может пробудить их у тех, кто ими изначально обделён… ведь Сергей с Катей близко общались?
        И ухмыльнулся - с явным намёком.
        Женька покраснел.
        - И ничего такого не было, глупости. Просто учимся вместе и каждый день встречаемся в школе. Ну и кроме школы случается, конечно…
        - Ну, ладно, пошутил, прости. - Виктор выставил перед собой ладони в знаке примирения. - Общение не обязательно должно быть…м-м-м… на уровне физиологии, довольно и ментального. А вообще - идея перспективная, ведь из неё следует, что можно улучшать способности уже имеющихся операторов.
        Он снова встал и зашагал по лаборатории, явно наслаждаясь новообретённой способностью.
        - Есть у меня пара мыслей на этот счёт - благо, сейчас есть с кем поработать. Как думаешь, твой друг согласится пройти ещё несколько тестов?
        - Конечно, согласится! - обрадовался Женька. Ему до ужаса не хотелось терять кассиопейцев, отсеянных Виктором. - Так вы поговорите с генералом?
        - Поговорю. Кстати, когда закончишь - езжай на "спецдачу". У генерала для тебя какая-то важная новость.
        Чёрно-белый снимок был сделан при искусственном, довольно скверном освещении. Фотограф пользовался мощной вспышкой, и в результате объект съёмки сверкал таким количеством граней, что представить себе его истинную форму было непросто.
        - Это и есть пирамида?
        - Она самая. - кивнул дядя Костя. - Ступенчатая, таких много на Юкатане и в Мексике. В Перу тоже встречаются, но поменьше.
        Женька безуспешно поискал на снимке что-то, способное дать представление о масштабе.
        - А эта - большая?
        - Не слишком - примерно с трёхэтажный дом. И, что самое интересное: целиком спрятана то ли в пещере, то ли в искусственном гроте. Под землёй, одним словом.
        - И эта фотография хранилась в банковском сейфе?
        - Да, как и подробная карта долины Хрустального Черепа, с указанием, где этот грот искать. Очень полезный оказался сейф, спасибо тебе за ключик, кстати.
        - Хорхе благодарите. - ухмыльнулся Женька. - Не подари он мне тот «люгер» - мы бы ничего не узнали.
        - Ну, не скажи, не скажи… - покачал головой генерал. - Пленники тоже много чего рассказали, так что содержимое сейфа только сэкономило нам время. Вот, смотри:
        Он выложил на стол ксерокопию топографической карты.
        - Здесь. Узнаёшь место?
        - Тот холм, на котором мы…
        - Да, похоронили тела Кармен, «Линии Девять» и погибших бойцов Хорхе. Вход в грот с противоположной стороны - там каменная кладка на цементе, замаскированная искусственным оползнем. Два десятка человек с кирками и лопатами - за неделю можно управиться, даже без экскаватора. Но даже не это самое любопытное….
        Он извлёк ещё листки - фотокопии страниц с текстом, написанным готическим шрифтом, и странички с переводом.
        - Из того же сейфа. Поинтересуйся. И внимательнее читай, мы никуда не торопимся.
        На то, чтобы изучить бумаги у Женьки ушло минут десять.
        - Невероятно! Выходит, пирамида - и есть тот артефакт, который позволил предкам Десантников отправиться к звёздам?
        - А так же наделил их умением захватывать чужие тела. - кивнул генерал. - Интересная штучка, верно?
        - Ещё бы! - Женька снова пробежал глазами листки с переводом. - Правда, тут написано, что она уже много тысяч лет, как не действует… Выходит Десантники, захватившие тела беглых нацистов, знали об этой пирамиде?
        - А кто, по-твоему, спрятал фотографию и записи в банковский сейф, Пришельцы? Согласно банковским документам, это было не так давно, в середине шестидесятых.
        - Почти сразу после Вторжения. - прикинул Женька. - Получается, они целенаправленно отыскали Долину, откопали пирамиду, сфотографировали и закопали снова, попутно припахав к этому прятавшихся там военных преступников? А потом остались сторожить тайник с артефактом?
        - Мелко плаваешь, внучек! - улыбнулся генерал. - Те, кто осел после войны в Долине Хрустального Черепа, были осведомлены о пирамиде. Это установлено точно - снимок, видишь ли, сделан в конце сороковых. Наши эксперты уверены: фотобумага, чернила надписи, другие признаки соответствуют именно этому периоду.
        - Но… - Женька был озадачен. - Тогда получается, что эсэсовцы, «Аненербе», знали об этом тайнике задолго до Вторжения? Но… откуда?
        - Нашли же они хрустальный череп? Не исключаю, что он хранился в том же гроте, где спрятана пирамида. Её-то эсэсовский археолог, Отто Ран, вывезти никак не мог - хотя, не сомневаюсь, что очень бы этого хотел. Я запросил товарищей из Штази - они порылись в архивах СС и нашли указания на то, что гитлеровцы ещё в сорок первом году вели переговоры о покупке участка земли в этой самой долине. А дальше я и сам припомнил: точно, мелькала такая информация… Мы тогда так и не поняли, зачем это немцам. Но копать не стали - сведения не подтвердились, а потом стало не до того…
        Генерал знал, о чём говорит - недаром он почти всю войну провёл в Аргентине, воюя с нацистской резидентурой, передавая союзникам графики передвижения судов с грузом стратегического сырья для заводов Рейха и точки рандеву немецких подлодок с «дойными коровами» в Южной Атлантике.
        - В общем, внучек… - дядя Костя собрал бумаги и сложил их в бювар, - не миновать нам новой поездки в Аргентину. Очень уж хотят наши умники во главе с Виктором потрогать руками эту пирамидку. А пока надо срочно подготовить хотя бы пять-шесть квалифицированных операторов ДД из твоих фантастов. Обдумай, как с ними поговорить, объяснить, чем предстоит заниматься. Кандидатов отбери, потом вместе просмотрим список. И, пожалуйста, не тяни. Времени у нас немного, а скоро его и вовсе не будет.
        Женька согласно мотнул головой. Надо - так надо.
        - И, кстати, ты, помнится, интересовался насчёт этого американца, Лукаса… - дядя Костя смотрел на двоюродного внука с хитрецой. Позавчера подписан договор с «Мосфильмом». Продолжение «Москвы - Кассиопеи» и «Отроков во Вселенной» будут снимать совместно с его киностудией. Большой проект, две серии, прокат и в Союзе и на Западе. Обрадуй там своих, что ли…
        Женька едва не поперхнулся. Вот уж действительно - история пошла другим путём!
        Глава девятая
        I
        Это походило на пресловутую «Линию Доставки» из какой-то фантастической повести. Пальцы Кармен касались узоров домашней панели, и в повисшем в воздухе голубом облачке, возникали одно за другим изображения блюд. Это тоже была своего рода иллюзия - обитатели «Облаков», привыкшие за время пребывания в телах на поверхности планет, нуждались хотя бы в видимости нормального питания. А поскольку меню на этих планетах разнились до чрезвычайности, как и пищеварительные системы их обитателей - в «Облаках» в ходу были блюда, названия, рецептура и вкус которых памятны были с легендарной Прародины «Народа Реки». И пусть это было лишь имитацией, иллюзией, порождаемой завихрениями «Ча» деликатесы и всё прочее, связанное с приёмом пищи, оставались важной частью их жизненного уклада.
        Кармен пробежалась по списку. Так, что там на сегодня? Пачаманка - мясо морской свинки, батат в кожуре, початки кукурузы и зелёные бобы. Блюдо это приготавливали когда-то, томя его в каменной печи - оно получается нежным, рассыпчатым и тает во рту. Отличный выбор, берём…
        Следующее блюдо - запечённая белая рыба истак мичи, с перцем и помидорами, Парья особенно её любит. Заказываем… Ашолотль - тушёное мясо тритона. И ко всему этому, разумеется, пульке - пьянящий напиток из забродившего сока агавы, без которой в «Облаке» традиционно не обходится не одно застолье.
        Сделав выбор, Чуики нажимала символ у углу панель. Раздавалось мелодичное звяканье, и изображение очередного яства, висящее в голубом сиянии, утратило бестелесность. Теперь надо было его и поставить на скатерть, сервируя стол к предстоящему торжеству.
        За этими приятными хлопотами Чуики потеряла счёт времени, и когда раздался стук в дверь, она радостно встрепенулась.
        Парья пришёл!
        - Сейчас, я сейчас! - крикнула она, провела рукой над столом, зажигая масляные светильники, жестом приглушила свечение стен, и побежала открывать дверь.
        Удар в лицо был неожиданным, ослепляющим. Девушка отлетела спиной вперёд, споткнулась об стол и полетела с ног. А комнату уже наполнили незнакомые люди - они перевернули Чуики лицом вниз, заломили руки за спину. Один из чужаков, оскальзываясь на раздавленных остатках праздничных блюд, стащил с ложа покрывало и, оторвав от него лоскут, запихал Чуики в рот в качестве кляпа, оставшееся накинул ей на голову. Руки за спиной стянула тугая петля. Ещё удар, на этот раз по затылку - сознание помутилось, и девушка уже не осознавала, как её взваливают на плечо, несут по коридорам, сбрасывают в открывшийся в стене люк, а похитители один за другим ныряют в темноту вслед за ней.
        Кармен пришла в себя от того, что её бесцеремонно, как мешок с картошкой, швырнули на пол. Затем с головы у неё сдернули покрывало и жёсткие пальцы впились в плечи, заставляя сесть. Она огляделась: рядом ещё трое пленников, в таком же, как и она, жалком состоянии. Мужчина, полностью обнажённый, покрытый густой вязью татуировок, и две девушки - одна в набедренной повязке касты Хранителей, вторая в синей с медью, выдававшей принадлежность к Жнецам. Увидев сестру по касте, Кармен радостно дёрнулась, но жёсткий пинок под рёбра призвал её к порядку.
        Тогда она стала исподволь разглядывать похитителей. Драные, неопределённых цветов, порой составленные из разных кусков ткани, набедренные повязки. Часть татуировок сведена, вместо них нанесены новые - грубые, зловещие, изобилующие символами смерти и тёмной бездны Уку-Пача. Макуатилей Кармен не заметила (жизнь с с Парьей, научила её разбираться в оружии) - зато много палиц-макат самых разных видов. Похоже, эти типы предпочитают оглушать своих врагов…
        Вожак - его она сразу определила по громкому голосу и обильно украшенной макате с торчащим из шара-навершия обсидиановым зубом - выкрикнул команду. Пленников подняли на ноги, накинули им на шеи петли общей верёвки и тычками погнали по коридору. Это были другие коридоры, не те, к каким она привыкла в обжитых частях «Облака». Освещение здесь почти отсутствовало, а попадающиеся по сторонам двери были все, как одна, перекошены или выбиты. Заброшенные Лабиринты, загадочные и опасные, прибежище Крысоловов - изгоев, подонков, питающих своё никчёмное существование, высасывая «Ча» из похищенных бедолаг. Таких, как она сама и трое её товарищей по несчастью.
        Что делать? Бежать, найти патруль Облачных Стражей - пусть нагонят Крысоловов, отобьют пленников? Не выйдет: запястья туго стянуты за спиной, и если даже удастся освободить руки - что дальше? Они уже далеко от знакомых уровней, и Чуики, в отличие от похитителей совершенно здесь не ориентируется. А значит - догонят, и хорошо, если не пристукнут сразу, не желая возиться со строптивой пленницей…
        Троица Стражей вынырнула из бокового коридора неожиданно, что и дало им секундное преимущество. Под ударами макуатилей упал один из Крысоловов. Страж с серебряными каёмками на повязке, видимо, начальник патруля, дёрнул на себя связанного мужчину, добившись лишь того, что все четверо пленников полетели с ног.
        Другой Страж вытащил из-за пояса обсидиановый нож и принялся пилить верёвки, в то время, как двое других - один, яростно размахивающий макуатилем, и второй, ловко орудующий копьём - отгоняли Крысоловов.
        Увы, исход схватки был предрешён - тройной перевес в численности Крысоловов делал своё дело. Вот покатился на пол старший патруля; над его головой взлетели сразу две шипастые макаты, и даже свирепый рёв вожака - «живыми брать, живыми!» - не смог предотвратить немедленную расправу. Несчастный покатился под ноги убийц с расколотым черепом; его подчинённых обезоружили, поставили на колени, и Крысоловы с шутками и прибаутками вязали им руки.
        Услыхав, что предводитель запретил добивать пленников, Кармен встревожилась. И было с чего: в своё время она немало прочла об коренных цивилизаций Центральной и Южной Америки, и помнила удивление, которое испытали конкистадоры, столкнувшись с воинами Теночнитлана. Защитники этого ацтекского альтепетля (по европейским меркам - настоящего города-государства), храбрые, неплохо вооружённые и организованные не хуже европейских армий, не были обучены убивать! Высшей доблестью для них было захватить пленника для последующего принесения вырезания сердца на жертвенном алтаре, и даже ранги в армии теночников присваивались, исходя из того, сколько пленников отправил под ритуальный нож жрецов тот или иной воин. Куэштек?тли - те, кто привели с поля боя двух пленных; Момо?ктли - пленившие пятерых, Куач?ки - накормившие жертвенный алтарь сердцами семи врагов.
        Кармен помотала головой. Жертвы там, или не жертвы Крысоловы, скорее всего, просто проявляют бережливость, сохраняют ценный ресурс. В самом деле, зачем не рассеивать впустую «Ча» убивая врагов - не лучше ли выкачать её из безоружных врагов и употребить на пользу себе и своему отвратительному племени…
        Крысоловы закончили вязать пленников. Прозвучала команда, девушек подняли на ноги, и процессия трусцой направилась вглубь Заброшенных Лабиринтов.
        Комната, куда втолкнули девушек, размерами напоминала их с Парьей жилище. Одна из пленниц, та, что из касты Жнецов, на попытки наладить контакт не отозвалась - забилась в угол, свернулась калачиком и дрожала. Кармен едва успела заговорить со второй девушкой (её зелёная, без украшений, набедренная повязка, указывала на принадлежность к низшим ступеням касты хранителей) когда дверь распахнулась, и в камеру, гогоча, валились трое Крысоловов.
        Зачем они явились - стало ясно сразу. Оглядев пленниц, один из изгоев ткнул пальцем в новую подругу Кармен. Двое других подхватили Хранительницу и вытащили на середину камеры. К удивлению, она не сопротивлялась, не пыталась отбиваться - наоборот, покорно принимала требуемые позы, безропотно выполняла все прихоти насильников и даже, кажется, под конец и сама начала получать удовольствие. А Крысоловы вошли в раж: выволокли из угла Жницу и занялись ею, перемежая «подходы» большими глотками из кувшина, который они принесли с собой - судя по запаху, с пульке. Но тут их ждало разочарование - Жница закаменела и не реагировала на то, что проделывали с ней насильники. После очередной попыток добиться от несчастной хоть какого-нибудь отклика, Крысолов разочарованно взвыл, пинком отшвырнул бесполезную «куклу» и повернулся к Кармен.
        Ну, уж нет! Девушка мягким кошачьим движением вскочила на ноги и приняла боевую стойку - мышцы, оказывается, помнили науку рукопашного боя, усвоенную на Земле. Первый же насильник, рискнувший приблизиться к ней, получил пяткой в грудь с разворота. Круглой, маленькой, твёрдой, как дерево пяткой. Крысолов с воплем улетел в стену, а два других, бросив развлекаться с Хранительницей (та, посукливая, словно собачонка, уползла в угол и сжалась, кое-как прикрывшись клочьями набедренной повязки), повернулись к Кармен. В руках у них угрожающе покачивались дубинки-маката.
        …всё, сейчас забьют насмерть! Ну и пусть - дотронуться до себя она им не позволит!..
        К удивлению Кармен, ушибленный Крысолов вскочил на ноги и истошно завопил:
        - Назад, идиоты! Итчли-Колаш настрого велел, чтоб волоска не упало!
        - Это ещё почему? - удивился здоровый, высокий и широкоплечий с неумело татуированным изображением пернатого змея Кетц?ля на груди. - Чего добру-то пропадать?
        Его приятель гнусно захихикал и непристойно дёрнул бёдрами, демонстрируя как он намерен «употребить» пленницу.
        - Она же из «серебряных», не видишь, болван? - рыкнул первый.
        - А что, у серебряных между ног иначе устроено? - не сдавался здоровяк. - Поперёк у них там, или мокрощёлка с зубами?
        - Мокрощёлка у них, как у всех прочих. - вынужденно признал осторожный. - А только у Итчли-Колаша на эту девку свои планы.
        - Это ещё какие?
        - Сам у него и спроси. Давеча один такой, любопытный, поинтересовался - так он ему голову, как орех, расколол. И не посмотрел, что столько «Ча» даром пропало!
        Здоровяк задумался.
        - Да, у него это быстро. Сущий зверь: никого не жалеет, ни своих ни этих, с верхних уровней…
        - Ты это кого назвал зверем? - нехорошо сощурился собеседник. - Если бы бы не ?тчли-К?лаш - мы все давным-давно добрали бы последние крохи «Ча» и отправились бы прямиком к Супаю, в тёмную бездну Уку-Пача!
        - Да я чё, я ничё… - здоровяк сдал назад. - Говорю же: важный человек!
        - То-то же! - милостиво согласился осторожный. - Ладно, где та, первая? Давайте, что ли, ещё по разику?
        Когда дверь за насильниками, наконец, затворилась, Кармен подождала немного, потом на четвереньках подползла к Хранительнице. Уселась поудобнее, пристроила её голову себе на колени и принялась гладить - ласково, бережно. Девушка пробормотала что-то и свернулась в клубок.
        Сколько они так просидели - Кармен не знала, потеряла счёт времени. Раз или два в коридоре раздавались шаги, стук, гоготание, и тогда девушки замирали в ожидании, что дверь распахнётся и повторится давешний ужас. Но никто больше их не побеспокоил, и пленницы постепенно разговорились.
        - Почему ты не сопротивлялась? - спросила Кармен. Хранительница уже пришла в себя: она села и принялась приводить в порядок свои волосы, густые, прямые, чёрные, как воронов крыло - низшие ступени не раскрашивали волосы в разные цвета, как делали это владельцы «серебряных» и «бронзовых» набедренных повязок.
        - А зачем? - пленница обречённо пожала плечами. - Всё равно изобьют, но своё получат. А если сумеешь им угодить - то не сразу отправят на алтарь. Своих-то женщин у них мало, потому что на них надо тратить «Ча», а её не хватает…
        - Ты всё так хорошо знаешь… - Кармен не скрывала удивления. Ты здесь уже давно? А я-то думала, тебя захватили вместе со мной…
        - Так и есть. У нас, на нижних уровнях хорошо известны повадки Крысоловов - они часто похищают людей, и Облачные Стражи, случается, отбивает пленников. Со мной однажды такое было: я попалась, но Стражи подоспели вовремя - освободили захваченных, а налётчиков опустошили. Выкачали всю «Ча».
        Кармен кивнула. Забрать «Ча» - обычное наказание для преступников. Приговоренного помещают на особый алтарь, после чего вспарывают грудь ножом хец'наб. Энергия «Ча», высвободившаяся после этого, не растворяется в тёмной бездне Уку-Пача, а утекает в каналы «Облака».
        - Так что, подруга, сопротивляйся - не сопротивляйся, а всё равно нас скоро опустошат. - горько вздохнула Хранительница. - Стражи в Заброшенные Лабиринты не суются, никто нас не спасёт. Так почему бы не получить напоследок удовольствие? Мужчина есть мужчина, можно закрыть глаза и представить, что на месте Крысоловов - кто то другой…
        Кармен едва сдержала ругательство. Ну, кончено: для обитателей «Облака» интимная близость - мимолётное развлечение, которому можно предаваться где и с кем угодно, и Чуики с её непонятной верностью Парье выглядит белой вороной.
        Дверь скрипнула, отворяясь. Снова Крысоловы, на этот раз четверо.
        - Где эта бешеная девка? - спросил тот, что вошёл первым. В руках у него был моток верёвки. - Итчли-Колаш желает её видеть.
        II
        - Это твой дружок научил тебя драться? Для баб из каст это редкость - не то, что у нас, в Заброшенных Лабиринтах. Наши женщины ходят в набеги, наравне с мужчинами!
        Действительно, припомнила Кармен, в захватившем её отряде были две вооружённые женщины.
        - Ты будешь отвечать, Жница? Или велить тебя избить?
        Кармен вскинула голову и с вызовом посмотрела на собеседника. От него веяло первобытной мощью - и дело было не в рельефно вылепленном теле и чеканном профиле - внешность в «Облаке» особого значения не имела. Острый, пронзительный, взгляд, пронизываюший насквозь, какой не купишь ни за какое «Ча» - взгляд человека, привыкшего повелевать и распоряжаться чужими жизнями. Накидка из разноцветных кусков ткани с фрагментами серебряных узоров - одежды, отобранные у высших представителей разных каст. За поясом - чёрная маката без украшений.
        Впрочем, и она не лыком шита - так, кажется, говорят в России? Однокурсник по спецшколе КГБ, выросший в бандитских кварталах сибирского города, как-то говорил о царящих там нравах: «чуть дашь слабину, прогнёшься - сразу станешь должен, и это уже навсегда….»
        А она, Кармен-Чуики, дочь Команданте Че, не намерена давать слабину перед какой-то инопланетной шпаной.
        - Он ещё много чему меня научил. Я слышала, ты тоже недурной боец - но молись Суп?ю, владыке тёмной бездны Уку-Пача, чтобы тебе не пришлось встретиться в бою с Парьякааку из касты Жнецов!
        - Супай уступил мне своё место здесь, в «Облаке», так что незачем обращаться к нему по пустякам. - буркнул в ответ Крысолов. Вызывающий ответ пленницы его не рассердил - скорее, позабавил, судя по мелькнувшей на татуированном лице улыбке. - А ты дерзкая, Жница Чуикисусо. Может, ты не до конца поняла, где оказалась, и что тебя ждёт?
        - Мне объяснили. И даже продемонстрировали - твои мерзавцы - подручные, на беззащитных пленницах. Если ты собирался таким образом запугать на меня, то просчитался.
        - Ребята развлекались. - отмахнулся вожак. - Их право, заслужили. Ты ведь догадалась, что я запретил им тебя трогать?
        - Если ты - тот самый Итчли-Колаш, о котором они орали по поводу и без повода, то да, догадалась. Не очень, правда, ясно, зачем тебе это нужно.
        - Вот и хорошо. - кивнул Крысолов. - Что до того, почему я велел тебя пока пощадить, то тут всё просто…
        Кармен насторожилась: вожак отвечал как-то чересчур легко. Похоже насильники не соврали, и у негодяя на неё особые виды. Что ж, посмотрим….
        - Хорошо, что ты упомянула своего дружка, этого отчаянного рубаку. - продолжал меж тем Крысолов. - Ходят слухи, что вы двое крепко привязаны друг к другу? Так крепко, что другой такой пары во всем «Облаке», не отыскать?
        - Мало ли что болтают… - огрызнулась Кармен. Сказанное вожаком ей не понравилось.
        - Не перебивай, женщина. - прервал её Крысолов. - И думай головой, а не тем, чем обычно думает ваша сестра. - Вы ведь оба Жнецы - а значит, занимаетесь распределением «Ча». А её-то нам и не хватает… как ты уже успела заметить.
        - Верно, успела. - Кармен уже уловила, куда клонит Итчли-Колаш. - То-то твои подручные выглядят так жалко. Что, запасы на исходе?
        - На исходе - не стал спорить вожак. - И твой приятель-боец может нам в этом помочь - если ты объяснишь ему, что надо делать. Если ему правильно объяснить, почему он должен это сделать. Как полагаешь, он готов нарушить кастовые правила ради шанса увидеть а, чтобы получить тебя назад целой и невредимой?
        И, прежде чем Кармен ответила, добавил:
        - А чтобы ты сама была посговорчивее - я сейчас тебе кое-то покажу.
        И стукнул кулаком в дверь, вызывая охранников.
        Связывать её не стали. Четверо конвоиров плотно зажали девушку плечами - ни дёрнуться, ни вырваться. Кричать тоже смысла не имело - кто придёт на помощь в самой глубине Заброшенных Лабиринтов? оставалось подчиниться и покорно следовать вслед за вышагивающим впереди Итчли-Колашем.
        Прогулка не затянулась. Вскоре они оказались в круглом зале, посередине которого возвышался небольшой алтарь - на таких Хранители выпускали «Ча» из приговорённых к смерти преступников. Но откуда он у Крысоловов?
        «Не будь наивной девочкой… - снисходительно заметила из глубины общего сознания Чуики. - А откуда у них ножи, палицы-макаты, ножи, верёвки, пульке - всё то, для создания чего ты, как и прочие Жнецы, собираешь струйки, ручейки, потоки «Ча»? Социальная структура «Облаков» складывалась тысячелетиями, и изгои - отторгнутые по тем или иным причинами своими кастами, гонимые за преступления, худшими из которых было неподчинение Бдящим - были всегда. А значит, как-то поддерживали своё существование. В том числе, и с помощью таких алтарей.
        В зале находилось десятка два Крысоловов. Ещё больше толпилось снаружи, но двое вооружённых макатами Крысоловов, никого внутрь не пускали. Вот один из охранников что-то выкрикнул, и из коридора, расталкивая скопившихся там людей, появилась процессия, трое стражников, конвоирующих мужчину и двух девушек - Кармен узнала в них соседок по «камере». Первая, Хранительница шла, затравленно озираясь по сторонам, шарахаясь от тянущихся к ней со всех сторон скрюченных пальцев. Вторая, Жница еле волочила ноги, опустив голову, и не реагировала на тычки, которыми щедро угощали её конвоиры.
        Увидав алтарь, пленники завопили от ужаса и стали вырваться из рук конвоиров. Безуспешно - их сбили с ног, поставили на колени, а девушку-Жницу, безучастно стоявшую на месте, подхватили под локти и поволокли к алтарю. В последний момент осознание неминуемой беды пробилось в заледеневшее сознание - несчастная рванулась изо всех сил, но было уже поздно. Её повалили спиной на алтарь и, накинув петли на запястья и лодыжки, растянули крестом. Зрители - и те, что находились в зале, и те, что выгладывали из-за спин стражников - издали дружный крик. Итчли-Колаш, до сих пор безучастно наблюдавший за происходящим, извлёк из-за пояса хец'наб, приблизился к алтарю, вскинул нож в обеих руках острием вниз - и молниеносным ударом вспорол грудь жертвы.
        Жница издала протяжный вопль, его подхватили все - и зрители, и стражники и даже другие пленники. Вожак Крысоловов запустил руку в широкую рану (к удивлению Кармен, из неё не вытекло ни капли крови) и вскинул над головой нечто вроде светящегося золотистого сгустка.
        Это была «Искра» Жницы, до краёв наполненная «Ча». Зрители испустили новый крик, охранники сбросили тело с алтаря. Итчли-Колаш водрузил на его место золотой сгусток, сделал шаг назад и снова вскинул руки. Это стало сигналом - зрители, отталкивая друг друга, кинулись к алтарю. Они падали на колени, тянулись, стремясь прикоснуться к нему хотя бы кончиком пальца. И когда это удавалось, ручеёк золотистой пыли, струившийся по узорчатым панелям, втекал в протянутые руки. Это продолжалось, пока светящийся комок не сжался, потускнел и растёкся крошечной золотистой лужицей. И вслед за ним потухшим огоньком свечи растаяла и пустая оболочка…
        Стражники уже оттаскивали от алтаря насытившихся «Ча» Крысоловов, выталкивали в коридор и впускали других страждущих - Кармен насчитала в новой «смене» около полутора дюжин. Жуткое действо повторилось: сначала на алтарь бросили мужчину, а за ним девушку-Хранительницу. Когда несчастную уже распяли на алтаре, она, вывернув шею, поймала взгляд Кармен - и не отводила глаз, пока бритвенно-острая, зазубренная по краям, пластина вулканического стекла не вонзились под рёбра.
        III
        - Держи! И постарайся, чтобы твой дружок не слишком долго раздумывал. Многие из нас добирают последние крохи «Ча», и в твоих интересах сделать так, чтобы у них появился источник и помимо твой «Искры».
        Вожак Крысоловов швырнул на колени Кармен моток разноцветных верёвок. Кипу - древняя форма узелковой письменности, придуманная ещё на планете-Прародине. Здесь, в «Облаке» - знак особого уважения к адресату или важности сообщения.
        Кармен размотала клубок. Витая верёвочка, с которой, подробно бахроме, свисают разноцветные шнурки - на них полагалось вывязывать узлы-символы, передающие смысл послания.
        «Красный шнур - всё, что связано с кровью, войной, послушно подсказала Чуики. Белый, наоборот, мир и здоровье. Если хочешь затронуть тему смерти и болезни, то узелки надо завязывать на чёрном шнурке, а когда речь о пище - на зелёном. Есть формы узелков для обозначения цифр и иных, более сложных понятий…»
        Кармен скомкала кипу. Если этот тупой громила рассчитывает, что она станет послушно плести это макраме - его ждёт разочарование.
        - Что-то не так, женщина? - осведомился Итчли-Колаш. - Сомневаешься, что я сдержу слово и освобожу тебя, после того, как твой приятель выполнит то, чего от него требуют? Не стоит - может, мы и изгои, но слово наше покрепче, чем у любого Бдящего. Если я сказал, что отпущу тебя целой и невредимой - значит, так тому и быть, или пусть меня поглотит тёмная бездна Уку-Пача!
        - Позволь сначала задать тебе вопрос, Итчли-Колаш…
        Кармен нарочно опустила уважительную приставку «апу», с которой в «Облаке» принято было обращаться к тем, что выше по статусу.
        Итчли-Колаш кивнул.
        - Признайся, ты убиваешь пленников не только ради их «Ча»? Ты ненавидишь тех, кто состоит в кастах?
        Пауза.
        - Зачем тебе это знать, Чуикисусо из касты Жнецов?
        - Считай, что я любопытна от природы.
        Снова пауза.
        - Хорошо. Да, ты права, я их ненавижу. Ненавижу с тех самых пор, когда они изгнали из касты мою сестру за то, что она не захотела делить ложе с «серебряной каймой» и посмела даже оказать сопротивление! Я упал в ноги начальнику, я умолял вернуть сестру, а когда тот отказал - в отчаянии и ярости замахнулся на него своим чемпионским макуатилем. Да-да, Чуикисо из касты Жнецов, я тоже был лучшим бойцом своей касты и побеждал на Играх!
        - И к какой касте ты относился?
        Вожак покачал головой.
        - Моё имя предано забвению, за то, что я убил сначала того похотливого негодяя, а потом и явившихся за мной Стражей - и бежал сюда. В Заброшенных лабиринтах много таких, несправедливо обиженных, униженных, оболганных. Тех, о кого вытерли ноги, но они не пожелали этого стерпеть - и стали изгоями. И, знаешь, что я ещё тут узнал?
        Кармен не ответила - да он и не ждал ответа.
        - Думаешь, Облачным Стражам трудно прекратить наши набеги? Да ничего подобного! Набеги помогают держать простолюдинов в повиновении, ведь другой защиты, кроме Облачных Стражей у них нет. Да и на высшие ступени угроза с нашей стороны наводит страх, а значит - делает их управляемыми.
        Кармен кивнула. «Линия Девять» прав, земляне - действительно прямые родичи «Народа Реки». Ничего не поменялось за тысячелетия галактических скитаний: «разделяй и властвуй», вечный, как звёздная река «Майю», принцип любой власти…
        - И запомни, Чуикисусо из касты Жнецов, - закончил вожак. - Я готов убивать жителей верхних уровней и без всякого «Ча», хотя… - он ухмыльнулся, - это ценное дополнение. Я ответил на твой вопрос?
        Она кивнула.
        - Тогда не испытывай больше моего терпения.
        Кармен подбросила на ладони смятые шнурки.
        - А ты уверен, правитель Заброшенных Лабиринтов, что у нас с тобой не один и тот же враг?
        Итчли-Колаш набычился.
        - Думай, что говоришь, женщина, если не хочешь отправиться в тёмную бездну Уку-Пача!
        Кармен осторожно выдохнула и досчитала про себя до десяти.
        - Признай честно: ты, как и твои люди, мечтаете об одном: оказаться однажды на планете, в любом теле, и забыть, как о страшном сне, о той жалкой имитации бессмертия, которую «Облака» дарят своим обитателям. Не так ли?
        - Так! - прорычал Крысолов. - Потому что такие, как ты, обрекли нас на прозябание в Заброшенных Лабиринтах. Бессмертные парии, вечные изгои - вот кого вы из нас сделали! Вы - мои смертельные враги, и никакие водовороты «Майю» этого не изменят!
        Кармен словно не заметила этой бурной речи.
        - Ты ведь когда-то был Воином, я не ошиблась?
        На физиономии Итчли-Колаша проступило удивление.
        - Да, но откуда?..
        - Ты привык командовать, тебе охотно подчиняются. А ещё - ты не боишься рисковать.
        - Верно, я был Воином. - согласился Крысолов. - Стоял на священной третьей ступени, пока не случилась высадка на эту планету, Супай её сожри…
        Кармен насторожилась.
        - Так ты участвовал в последнем десанте?
        - Конечно! После него я и лишился серебряной каймы. Потом говорили, что высадка провалилась из-за таких, как я недисциплинированных, забывших о своём долге..
        - А Игры, на которых ты стал чемпионом?..
        - Они случились сразу после провала Вторжения. Бдящие решили, что надо как-то сгладить тягостное впечатление.
        «Так и есть… - поддакнула Чуики из дальнего уголка сознания. - Игры тогда были особенно пышными, веселье продолжалось три цикла…»
        - Хорошо что Парья не сошёлся с тобой в бою. - осторожно сказала девушка. - Вряд ли он устоял бы против такого могучего воина.
        На самом деле, Парьякааку вовсе не участвовал в тех Играх. Но… немного лести, пожалуй, не помешает.
        - А что ты скажешь, если мы, я и мой друг предложим вам шанс исполнить вашу мечту? Подумай: вам не придётся больше скрываться в Заброшенных Лабиринтах, отбиваться от Стражей, вспарывать грудь пленникам на алтаре. Вас ждёт полноценная жизнь на планете. Ты ведь был там и сам всё видел - её зелёные леса, голубое небо, моря и реки, чьи воды столь же прозрачны и холодны, как струи священной реки Вильканоче!
        Кармен рисковала - сейчас Итчли-Колаш либо снова впадёт в ярость и прикончит её, наплевав на выкуп, либо… либо потребует продолжения. И тогда придётся раскрыть карты. Готова ли она к этому? Не решит ли опальный Десантник расплатиться их головами за отпущение грехов и возвращение прежнего статуса?
        Зато в случае удачи они получат целую армию отчаянных головорезов. А уж как её использовать - об этом можно подумать потом.
        - Да, я там был и видел то, о чём ты говоришь. - медленно произнёс вожак. - Но скажи, Чуикисусо из касты Жнецов, ты-то откуда об этом узнала?
        Кармен глубоко вздохнула, как перед прыжком с двадцатиметровой скалы в океанский прибой - и заговорила.
        III
        В отличие от законопослушных обитателей «Облака», Крысоловы не ютились не по комнаткам-ячейкам, а селились большими группами, в обширных помещениях. Через одно из таких и шли сейчас Итчли-Колаш с Кармен в сопровождении двух вооружённых до зубов охранников. Девушка ошеломлённо озиралась по сторонам - похоже, всем прочим видам времяпрепровождения, обитатели Заброшенных Лабиринтов предпочитали сексуальные оргии. То там, то тут обнажённые, покрытые татуировками тела сплетались в объятиях, спаривающиеся издавали стоны, вопли рычание. Настоящий пир сладострастия и животных инстинктов - Кармен, сама далеко не монашка, стыдливо отводила глаза при виде самых откровенных сцен. Это не укрылось от вождя Крысоловов - Итчли-Колаш дёрнул плечом и сказал, не оборачиваясь:
        - Мы здесь лишены развлечений, обычных, на верхних уровнях - игры в мяч, деликатесов, изысканных напитков. Одно время устраивали Игры, вроде тех, что проводятся между кастами, но я запретил - нам и так не хватает «Ча», чтобы расходовать её впустую. Людям доступны только телесные наслаждения, но тут дело не только в удовольствии…
        Кармен хотела спросить - «а в чём же ещё?» - но тут они остановились возле закутка, отгороженного кусками ткани, сшитыми в подобие портьер.
        - Проходи! - Итчли-Колаш отодвинул занавеску. - Здесь мы сможем поговорить без помех.
        Кармен вошла - для этого ей пришлось пригнуться. Вожак Крысоловов последовал за ней. В тесной комнатушке сразу стало не повернуться, и девушка не сразу заметила сидящего на циновке человека в истрёпанной набедренной повязке когда-то белого цвета. Виднелись даже следы от споротой каймы - несколько уцелевших серебряных ниток указывали на то, что когда-то владелец тряпки пребывал на высших ступенях своей касты.
        - Это Эк?ко, знакомься. - вожак кивнул в сторону хозяина комнатушки. - Раньше его звали по-другому, но мы даём приходящим сюда новые имена. Всё прежнее остаётся наверху, и вспоминать о нём незачем - всё равно отсюда нет выхода.
        Кармен кивнула. Имя «Экеко» носил дух богатства, изобилия и очага, и раз уж владелец комнатёнки заслужил такое прозвище - это наверняка неспроста. Похоже, она попала в келью местного то ли алхимика, то ли мастера на все руки.
        Экеко торопливо поднялся, и Кармен с удивлением обнаружила, что роста он небольшого, к тому же, скрюченный и какой-то перекособоченный. Чуть ли не горбун, подобно своему мифологическому тёзке. А ведь телесные недостатки в «Облаке» не просто редкость - им неоткуда взяться здесь, где внешний облик лепят из потоков «Ча».
        - Я рад, тебе Колаш, как и твоей гостье. - заговорил «алхимик», и Кармен отметила, что голос его соответствует внешности - тонкий, надтреснутый, хриплый. - Что привело вас в мою лабораторию?
        Вот оно как - лаборатория! Кармен огляделась: низкий стол, заваленный странными предметами из полупрозрачного, напоминающего стекло материала, некоторые из них светятся изнутри. Повсюду клубки кипу и таблички с символами - многие начерчены небрежно, видимо, рукой самого владельца «лаборатории». В углу панель малого алтаря, наподобие того, которым пользовалась она, создавая оружие для Парьи.
        - Мы хотим кое-что обсудить с тобой, Экеко. - отозвался вожак, усаживаясь на пол. При этом рукоятка торчащей из-за пояса макаты задела «лабораторный стол», и разложенные на нём предметы посыпались на циновку. Горбун испуганно вскрикнул и кинулся подбирать упавшее. Кармен попыталась, было прийти на помощь, но тот раздражённо оттолкнул её руку.
        - Ну, извини, извини… - виновато прогудел вожак. - Вечно я тут что-нибудь задену… Сам виноват: сколько раз предлагал отгородить уголок попросторнее, а то и отдельный зал найти! Нет, ютишься в этой норе, повернуться негде…
        - Мне места хватает. - сварливо отозвался Экеко. Он ползал по полу, подбирал одну за другой хрустальные штучки, близоруко рассматривал, поднося к самому носу, и одну за другой укладывал на столе в каком-то понятном только ему порядке. - Ну, что хотел, говори? Мне некогда.
        Кармен подняла брови от удивления - скрюченный гном явно не испытывал к грозному вожаку Крысоловов ни малейшего пиетета.
        - Ну-ну, не заводись… - Итчли-Колаш поднял руки перед собой в примирительном жесте. Клянусь костистой задницей Супая, владыки тёмной бездны Уку-Пача, когда ты узнаешь, что привело нас к тебе сам завопишь от восторга. Дело в том, что моя гостья - исконная обитательница планеты, об которую недавно поломали зубы уроды из касты Воинов. Уж не знаю, как девчонка попала сюда - а только она хочет предложить нам кое-что очень, очень интересное.
        - В «Облаке» любой знает о Хрустальной Пирамиде, - объяснял Экеко, - но мало кто видел её собственными глазами. А уж прикасались к ней и вовсе единицы.
        Он взял со стола замысловатой формы жезл - как и прочие предметы, сделанный из полупрозрачного материала, похожего на хрусталь. Жезл едва заметно светился изнутри.
        - Это «Ключ Пирамиды». Если прижать пальцем вот этот завиток и ткнуть человека в грудь, то вот здесь - он показал на утолщённую часть жезла, - появится сгусток золотого света, а пустая оболочка малое время спустя растворится. Изъятую «Искру» можно перенести в Пирамиду - для этого надо снова нажать на спираль и прикоснуться «Ключом» к алтарю на её вершине. Правда, для этого туда надо сначала попасть…
        Кармен с опаской покосилась на жезл - мысль, что эта изящная безделушка может в одно касание превратить её в бестелесное, ничего не ощущающее нечто, пугала. Конечно, нынешнее её тело, («оболочка», как тут принято говорить) тоже видимость - но в ней она хотя бы может чувствовать, воспринимать окружающий мир. И вместо этого - лежать золотым сгустком в хрустальной штуковине? Бр-р-р…
        - Мало кто знает ещё вот о чём. - продолжал тем временем Экеко. - Хрустальная Пирамида сама по себе не может существовать без заполняющих её «Искр». Сейчас их там сотни тысяч, но поместиться могут все, до единого, обитатели «Облака». А вот извлечь их оттуда, и уж тем более, отправить через тёмную бездну Уку-Пача к планете или звезде - на это способны только Бдящие. Других Пирамида попросту не послушается.
        - И что из этого следует? - прорычал вожак. Он, похоже, начинал терять терпение.
        - А то, дорогой мой Итчли-Колаш, что, даже добравшись до Хрустальной Пирамиды, мы не сможем сделать ровным счётом ничего - разве что, слить в неё наши «Искры», в надежде на то, что Хранители поленятся отделять от уже находящихся внутри. Только ведь они не поленятся - вышелушат по одному, как зерно маиса из початка, и пустят на «Ча». Так что извини, отправится на эту вашу планету мы не в состоянии.
        - Ты слышала? - вожак повернулся к Кармен. - Ничего из твоей затеи не выйдет.
        Девушка вскинула подбородок и посмотрела на него с вызовом.
        - Ты так легко готов сдаться? А я-то думала, что Итчли-Колаш настоящий боец и не привык пасовать перед первым же препятствием!
        - Думай, что говоришь женщина! - взревел Крысолов. - Стоит мне приказать…
        - Ну, так давай, прикажи! Кинь своим крысам подачку в виде щепотки «Ча» - и навсегда откажись от надежды покончить со своим убогим существованием! Или поверь, что мой друг, тот, которому я отправила послание, найдёт, способ решить проблему.
        - Но как он…
        - Не твоя забота! Подумай лучше, как пробиться к Пирамиде - ведь её, кажется, неплохо охраняют?
        - Ещё как неплохо! - хихикнул горбун Экеко. - Золотые каймы, лучшие из лучших. Не меньше дюжины постоянно караулят у подножия Пирамиды, а случись что - глазом моргнуть не успеете, как к ним на помощь явятся Облачные Стражи.
        - Верно говоришь. - подтвердил Итчли-Колаш. - А у меня не наберётся и трёх десятков бойцов, да и те сейчас не в лучшей форме. Нам катастрофически не хватает «Ча», и набеги уже не в состоянии всех обеспечить. Недалёк тот час, когда придётся посылать на алтарь своих, по жребию.
        Кармен посмотрела сначала на горбуна, потом на вожака.
        - С этим я смогу помочь. Но для этого мне нужно попасть на верхние уровни - и не одной, а вместе с твоими людьми. Если всё получится, как я задумала, мы до краёв наполним их «Ча». И тогда вам останется только проложить дорогу к Пирамиде.
        - Это мы сможем. - медленно произнёс Крысолов. - Если приведёте в порядок моих бойцов - справимся. Ещё бы оружия подкинуть, взамен изношенного… Но - ты по-прежнему уверена, что твой друг сумеет подчинить себе Пирамиду?
        - Уверена.
        Глава десятая
        I
        Клинки, сталкиваясь, издавали не романтический звон, любимый авторами приключенческих романов, а дребезжащий глухой стук. А ведь это были не дюралевые, пусть и качественно сделанные, макеты, а самые настоящие, «палаши морские, курсантские, образца 1940-го года» - чуть ли не последний вид длинноклинкового оружия, созданный в СССР. Генерал добыл их с длительного хранения и вручил Женьке и Асту по возвращении из Южной Америки. «Официально наградить я вас не могу, - объяснял он, словно извиняясь, - нашей операции, как бы и не было. Так хотя бы это - считайте, получили наградное оружие. Не часы же именные дарить, а пистолеты у вас уже есть…»
        Тупить такие клинки рука не поднялась, да это и не требовалось - после того, как палаши покинули мастерские в Златоусте, их ни разу не затачивали. Для учебных поединков ребята обходились стёганками на конском волосе - в прежние времена такие держали даже сабельные удары - усиленными фехтовальными масками и крагами из толстой кожи. На всякий случай, условились не усердствовать с колющими ударами - оружие есть оружие, хоть и не приведённое в боевое состояние.
        Дзан-нг!
        Дзан-нг - дзан-нг!
        Шаг назад, парирование в третью защиту, рипост…
        Дзан-нг!
        Дзан-нг!
        Фехтовали в классических стойках, которым учили ещё конногвардейцев Александра Третьего и гардемаринов Морского Корпуса. Такие же ставили им в секции фехтования - и мышцы с удовольствием вспоминали прежние уроки. Дело в том, что «Второй», оставив в наследство знания о многом, в том числе и о разных стилях фехтования, прихватил с собой мышечную память, и теперь Женьке приходилось заново восстанавливать навыки - благо, что-то было наработано с «историческими фехтовальщиками».
        Дзан-нг!
        Дзан-нг!
        Бац!
        - Уй-й! Хвостом тя по голове[5 - Из повести А. и Б. Стругацких «Трудно быть богом».]… туше!
        Женька не сдержался от ругательства в неповторимом стиле «Второго» - уж это он унаследовал без всяких купюр…
        Он сделал два шага назад, вытянулся, сомкнув пятки, и вскинул клинок подвысь - сигнал к окончанию боя. Ужасно хотелось потереть ушибленное клинком запястье, стащить крагу, по-детски подуть на пострадавшее место. Но - нельзя. Ритуал есть ритуал, и какие-то там ушибы не могут быть оправданием для его нарушения.
        - Ну что, мушкетёры, притомились? Идите к ручью, умойтесь, через десять минут всё будет готово.
        Это Катюшка. С тех пор, как закончился учебный год, и друзья взяли манеру выбираться на природу - пофехтовать, подышать воздухом, просто побродить по лесу - она всё чаще стала напрашиваться с ними. Ездили на «Ниве», обычно в район станции «Яхрома» Савёловской железной дороги - «Второй» заразил Женьку привязанностью к этим действительно замечательным местам.
        Забирались подальше от шоссе, находили полянку поживописнее, обязательно рядом с водой, и оставались там до вечера. Катюшка брала на себя заботы о продовольствии и напитках - спиртного по обоюдному молчаливому согласию не брали. Даже пива.
        - Как-то у нас всё повторяется… - Аст стянул через голову майку и наклонился к воде. - Ух, холоднющая!
        Речушка Комариха, левый приток Яхромы, питалась от подземных ключей, бивших здесь же, в холмах, и вода её - кристально прозрачная, быстрая - не успевала толком прогреться до слияния с основным потоком.
        - Я про то, что Миладка уехала в Израиль с заданием от генерала, а теперь вот ещё и Катюшка. Тенденция, однако… Думал, как рассказать, что от неё потребуется?
        Женька пожал плечами. Это было самое трудное: поговорить с каждым из отобранных кассиопейцев, объяснить, что их ждёт - да так, чтобы никто не испугался, не отказался. Что касается Катюшки Клейман, то тут дело было с одной стороны, сложнее, а с другой гораздо проще. Проще - потому что её родители, как выяснилось, ещё осенью подали документы на выезд в Израиль, и вот теперь пришёл положительный ответ. А сложнее - потому что до ужаса не хотелось терять собеседницу в вечерних посиделках, у которой достаточно такта, чтобы выдерживать дистанцию, воздерживаться от почти неизбежного в таких случаях кокетства. Да просто хорошего друга, который хоть и догадывается о многом, но молчит, не задавая неудобных вопросов.
        - Думал, конечно. - Женька натянул джинсы и вытер волосы полотенцем. Отросли, надо бы сходить, постричься - привык уже к удобному ёжику…. - Вот прямо сейчас и скажем всё, как есть. Поможешь?
        - Куда я денусь… - отозвался Аст. Он прыгал на одной ноге, стараясь попасть в штанину. - Я вот что подумал: Странно как-то получается: КГБ, МОССАД, а теперь ещё и французы. Как у них там разведка называется - «Сюртэ»?
        - «Сюртэ» - это раньше было. - отозвался Женька. - А сейчас Главное управление внешней безопасности, DGSE. Серьёзное ведомство.
        Два дня назад генерал собрал ребят в Москве, на старой конспиративной квартире и детально изложил планы предстоящей операции.
        - Ясно. - кивнул Аст. - И все работают заодно, вместо того чтобы пакости друг другу учинять! Прямо фантастический роман какой-то…
        - Только что заметил? - хмыкнул Женька. - Мы уже год, как живём в сплошном фантастическом романе. А куда деться? Планета одна на всех, и никому неохота превращаться в марионеток Пришельцев. Хочешь - не хочешь, а приходится договариваться.
        Майку он надевать не стал - перекинул через плечо, подставив кожу тёплому июньскому ветерку.
        - Вот и я говорю… - Серёга, наконец, справился с джинсами и теперь шнуровал кроссовки. - Удивительно, как генерал сумел их всех убедить? Не интересовался?
        - Нет. Всё одно ведь не расскажет.
        - Что верно, то верно. Слушай, а я-то теперь куда? Катюшка в Израиль, ты в Аргентину…
        - Наверное, со мной. - ответил Женька. Он ждал этого вопроса. Виктор уверяет, что способности операторов ДД растут при общении с более сильными коллегами. Пусть Миладка тебя натаскает.
        - Так она едет с нами?
        - Не совсем. Сейчас она во Франции. Тамошняя академия наук готовит археологическую экспедицию в Аргентину и набирает волонтёров-студентов в помощь учёным. И, так уж сложились обстоятельства, что Миладка подала заявку, и её взяли.
        Аст усмехнулся - мол, знаем мы эти обстоятельства….
        - Так что, мы её уже там встретим, на месте. - продолжал Женька. Французы отправятся туда раньше нас, в июле - развернут лагерь, начнут раскопки. А мы через пару недель подтянемся. Между прочим, Виктор тоже едет с нами - хочет первым осмотреть хрустальную пирамиду, когда её найдут. Ноги у него почти в порядке. Прыгать, конечно, не может, но ходит нормально, без тросточки.
        - Раз так, то я спокоен. - Аст выпрямился, потопал ногой. - Ну что, пошли? Катюшка, наверное, уже заждалась. Перекусим - и домой. Назавтра у нас билеты на финал олимпийского турнира по фехтованию, надо выспаться.
        II
        - В финале двое наших, советских. - торопливо объяснял спутникам Женька. - Александр Романьков и Владимир Смирнов. И один француз - Паскаль Жолио, совсем молодой парень, двадцать один год. Никто не ожидал, что он пройдёт так далеко - а вот поди ж ты… Сейчас француз будет сражаться за золото с нашим Романьковым, а Смирнов при любом результате этой схватки получает бронзу - предыдущий-то бой он проиграл…
        Олимпийский турнир по фехтованию проходил в универсальном спорткомплексе ЦСКА на Ленинградском проспекте. В последний день июля жара стояла удушающая, и мощные немецкие кондиционеры, установленные в этом построенном специально к Олимпиаде здании, гудели, едва справляясь с пиковой нагрузкой. Но зрителям, заполонившим трибуны, было не до жары. Они жадно прикладывались к маленьким треугольным пакетикам с соками и бутылкам недавно появившейся в Москве «Фанты» - вот-вот начнётся самое главное!
        - А француз симпатичный, элегантный - не ходит, порхает. И шпагой орудует, как виртуоз!
        - Много ты понимаешь! - недовольно буркнул Аст. И не шпага это вовсе, а рапира. А французик твой позёр. Ему просто повезло, пробился в финал…
        Заявление Катюшки было чистой воды провокацией, местью за то, что походу на соревнования по женской гимнастике друзья предпочли никчёмное тыканье «железными вертелами» - как, помнится, называл фехтование один из персонажей «Капитанской дочки». А ведь могли и уступить девушке - генерал обеспечил «ценных сотрудников» билетами на самые интересные соревнования, и они уже неделю кочевали с одного олимпийского объекта на другой. Олимпиада-80 проходила без идиотских сюрпризов, вроде бойкота, который, если верить «Второму», случился в предыдущей версии истории. В Москву приехала даже сборная Израиля, чего уж вовсе никто не ожидал…
        Жолио девочке действительно нравился - и ослепительной улыбкой, и чисто французским изяществом, которое он демонстрировал на дорожке, и шармом, ощутить который дано лишь женщине.
        Олимпиады любят дебютантов. Им они дарят особое расположение, а нередко и лавры. Всякий спортсмен-фехтовальщик понимает, как трудно четыре года копить силы, держать в сохранности психику и сохранять, несмотря на сумасшедшие психологические нагрузки, свежее восприятие боя. И все четыре года засыпать и просыпаться с мыслью, что ты можешь победить, должен, обязан. И однажды - выплеснуть всё накопленное на дорожке, вложив в немыслимо быстрые движения клинка.
        Вот, как сейчас.
        На огромном табло цифры счёта, составленные из белых кружочков - «4:4». Трибуны неистовствуют, люди повскакивали с мест, не в силах сдержать отчаянное желание помочь Романькову - «Саша, Сашенька, Саня!» Оно и понятно: судьбу олимпийского золота решает сейчас один-единственный удачный укол.
        Комментаторы в своих прозрачных будках умолкли. Что тут скажешь, какие слова подберёшь? А соперники не торопятся осторожно прощупывают друг друга, двигаются мелкими шажками, легко соприкасаясь клинками, пытаясь предугадать следующий ход противника.
        В подобных случаях, когда нервное напряжение достигает пика, а цена ошибки так велика, часто побеждает тот, кто первым решается на риск. На этот раз им оказался советский фехтовальщик. Его атака - стремительная, невероятная, невозможная - не могла достигнуть цели, ни один человек на его месте не смог бы. И вдруг - зал закричал, завопил, зашелся в реве аплодисментов, и весь этот вулканический рёв перекрыл победный клич самого Романькова - он, вскинув руки, подпрыгнул, сделал в воздухе несколько оборотов, изобразил еще какие-то невообразимые па. Женька и Аст орали, скакали на Трибунах, Катюшка, только что сочувствовавшая симпатичному французу, хлопала в ладоши, из глаз её текли слёзы.
        Победа! Наша победа!
        - …наша-то она наша, да только теперь вроде как и не моя. Мы ведь с родителями через неделю улетаем. Сначала в Вену, а потом сами знаете…
        Стоило выйти на улицу, как праздничное настроение Катюшки, вызванное победой советского спортсмена, мигом улетучилось.
        - Да, в Израиль. - кивнул Аст. - Ну и что? Миладка тоже уехала, и ничего. Мы даже встречались недавно.
        - Я, если хотите знать, вообще не хотела никуда ехать - имею право, уже взрослая, паспорт получила! И если бы не ваш генерал…
        - Дядя Костя - он такой. - подтвердил Женька. - Серёга прав: переживать не о чем, мы и дальше будем работать вместе. Ты ведь не просто так туда едешь, а с заданием.
        - То-то и оно… - вздохнула девушка. - Ещё и от родителей скрывать приходится. Противно же!
        - Конспирация, иначе никак! - развёл руками Аст. - Но ты не волнуйся, генерал сказал, что израильтяне в курсе. Будешь с ними работать вместо Миладки.
        - Да, ей-то хорошо! - в Катюшкином голосе прорезались капризные нотки. - Поедет с вами в Аргентину… снова. А мне - торчи в этом Израиле!
        Они шли по аллее в сторону станции метро «Динамо», мимо огромного, высотой в три этажа, щита, с которого прохожим улыбался олимпийский Мишка.
        - Так Виктор настаивает. - вздохнул Аст. - Он, видишь ли, вбил себе в голову, что работа с Пирамидой требует тех же способностей, что есть у операторов, вот и вытребовал Миладку. Израильтяне согласились, они тоже в деле…
        - А сработает? - Катюшка смотрела на него с недоверием. - Ведь Виктор, как я понимаю, эту Пирамиду в глаза не видел?
        - Так и есть. - подтвердил Женька. - И понятия не имеет, как с ней обращаться. Но - отчего бы не попробовать?
        - А остальные ему зачем? Кассиопейцы ваши - Казаков, Голубев… Даже Простеву хотели брать, а у неё способностей кот наплакал!
        Лена Простева неделю назад сломала руку на тренировке и надолго выбыла из строя.
        - Виктор надеется, что их способности рядом с Миладкой смогут развиться. - объяснил Женька. Вон, и у Серёги тоже. И потом - не в Израиль же их посылать? Из нас ты одна еврейка, так что выбор логичный.
        - Да ты не переживай… - добавил Аст. - Израильтяне тебя на руках носить будут. Они напуганы перспективой нового Вторжения и намерены наладить постоянную проверку военного командования и правительства. Вот увидишь: ты у них там будешь особо важной персоной. А там и Миладка вернётся. И вообще - всё только начинается! Кто знает, где мы окажемся, скажем, через полгода?
        - Ну, если только так… - Катюшка пожала плечами. - И вообще - не видите, девушке жарко! Где тут можно спокойно посидеть и поесть мороженого?
        Женька огляделся. Асфальт тротуаров плавился от жары, листья лип вдоль проезжей части бессильно свисали в ожидании хотя бы крошечного ветерка.
        - На другой стороне Ленинградки, во-он в том доме кафе - мороженое. - он показал на восьмиэтажку, протянувшуюся на половину квартала. - Пошли? Может, найдём свободный столик…
        И троица комонсов, беззаботно болтая на ходу, направилась к подземному переходу.
        III
        «Марголины» сухо щёлкали - стрелки то били серии, то работали по короткими, отрывистыми двойками. Инструктор, сидящий на табурете возле своей трубы, то и дело выкрикивал что-то корректируя стрельбу.
        - А у Голубева неплохо получается. - прокомментировал Аст, опустив монокуляр. - Получше, чем у Казакова.
        - Вот Саня и бесится. - отозвался Женька. - Видит, что отстаёт, нервничает, и в результате ещё больше мажет. Терпеть не может кому - нибудь уступать, а если поймёт, что всё же не выходит - обязательно выдумает этому какое-нибудь теоретическое объяснение. Непростой, что и говорить, характер. Закрытый.
        - Зато искренний и честный. - не согласился Аст. - Если меня спросишь - то из всех я бы с ним предпочёл иметь дело. И голова светлая…
        - Зато Голубев упорнее. Если уж берётся за что-то - нипочём не бросит, пока не доведёт до конца.
        - Димка себе на уме. - покачал головой Аст. - Никогда не знаешь, что у него в башке. Но стрелок хороший, и дисциплину понимает. Только ведь в нашем деле стрельба - не главное, а как оператор ДД. Казаков посильнее будет.
        - Разве что, самую малость. Их обоих ещё натаскивать и натаскивать.
        Женька, в общем, был с другом согласен. Унаследованная память подсказывала ему, что отмеченные Серёгой черты характера со временем только разовьются. Но… не зря ведь он уговаривал генерала включить этих двоих в состав "второй аргентинской экспедиции»! «Пусть получат практический опыт, - говорил он, - ведь их, так или иначе, скоро придётся задействовать их в работе оперативных групп за границей, других операторов у нас пока нет…»
        И ведь уговорил! Теперь оба кассиопейца половину дня проводили в спортзале и тире, а другую - в учебном классе, где им вдалбливали по ускоренному курсу испанский язык и азы оперативной работы за границей.
        А неделю назад Женька рассказал им всё. Не скрыл ни явления двойника-«попаданца» из 2023-го года, ни жутких перспектив нового Вторжения, ни игр разведок, затевающихся вокруг проблемы Десантников. Рассказал даже о том, что Пришельцы могут оказаться далёкими потомками выходцев с Земли, а потому история приобретает неожиданную окраску…
        Парни приняли известие по-разному. Казаков, к Женькиному удивлению, поверил с первых слов. Голубев же оказался скептиком - поначалу он решил, что руководитель клуба даёт вводные для фантастической игры-словески, а потом, когда в дело пошли аргументы поувесистее - вообразил, что это новый психологический тест. Но в итоге - тоже поверил и преисполнился энтузиазма.
        Разумеется, об отказе речи не было. Оба кандидата скорее дали бы глаз себе вырвать, лишь бы не упустить такого поразительного шанса.
        Что ж, можно подводить предварительные итоги. «Кассиопея», хоть и принесла результат, но далеко не такой обильный, на который они рассчитывали. Сейчас в распоряжении «спецотдела» было всего четыре готовых оператора ДД, причём один из них выбыл из строя, по меньшей мере, на месяц - нога у Простевой срасталась медленно. Потому генерал и возражал против отправки всего имеющегося «личного состава» в Южную Америку - отдел оставался, фактически, без специалистов. Договорились в итоге, что Казаков с Голубевым при первой возможности вернутся в Союз.
        Выстрелы смолкли.
        - Курсант Казаков стрельбу закончил! Курсант Голубев стрельбу закончил! - вразнобой донеслось с огневого рубежа.
        - Оружие к осмотру!
        Щелчки предохранителей и клацанье извлекаемых магазинов. Инструктор поднялся со своего табурета и достал из нагрудного кармана секундомер.
        - Следующее упражнение - чистка оружия. Напоминаю норматив…
        Женька положил на стол монокуляр.
        - Пошли, что ли, и мы постреляем?
        - Из «Вальтеров»? - уточнил Аст. Подарки Хорхе, «люгер» и «Таурус» остались дома.
        - Да хоть из «Марголиных». Надо же форму поддерживать.
        Он был рад, что операторами из полутора десятков кассиопейцев оказались старые друзья «Второго» - и неважно, что его самого нет и неизвестно, вернётся ли он когда-нибудь. Женька время от времени думал, каково это будет - снова носить в себе дополнительное сознание? Впрочем, проблема оставалась пока чисто умозрительной: не было никаких оснований ждать скорого возвращения разведчиков-комонсов. Может быть, спустя много месяцев, а то и лет…
        - Абашин, Астахов - на огневой рубеж! - скомандовал инструктор. - Оружие осмотреть и изготовить к стрельбе!
        Женька натянул защитные, на толстом поролоне, наушники и взял со стола пистолет. Это был чешский «CZ-75» - отличная, мощная и лёгкая машинка. Ворохнулось воспоминание - с таким же пистолетом ходила Кармен, когда изображала практикантку у них в школе… Тело Кармен давно закопано на вершине холма в Долине хрустального Черепа а её сознание, Мыслящий - где-то чудовищно далеко, в миллиардах километров, на далёкой окраине Солнечной системы…
        Руки тем временем сами выполняли проложенную последовательность операций: снарядить магазин патронами из картонной коробочки, опустить предохранитель, оттянуть затвор, проверить, нет ли патрона в патроннике. С громким щелчком вставить в рукоять магазин, снова передёрнуть затвор, поставить на предохранитель, поднять пистолет вверх, держа указательный палец подальше от спускового крючка.
        - Курсант Абашин к стрельбе готов!
        IV
        «Горит фонарик на крыле.
        Всю ночь качаются во мгле:
        Два альпинистских рюкзака,
        Пять манекенщиц на показ,
        За орденами в Душанбе
        Два капитана КГБ.
        Сто пассажиров на борту
        Несут сквозь ночь турбины «Ту»…»
        Летят они, правда, не в Душанбе, а во Владивосток. И самолёт другой - не «Ту», а Ил-62. Поднимаясь на борт красавца-лайнера, Женька чувствовал себя не в своей тарелке - точно такой ИЛ год назад рухнул в ледяные воды Северной Атлантики, унося в пучину весь коллектив студии исторического фехтования, направляющийся в Канаду, на молодёжный театральный фестиваль. Они с Астом тоже должны были быть в этом лайнере - даже билеты были куплены и лежали в карманах, но хитроумный план генерала сработал, и вместо них тогда погибли другие…
        Мать ужасно переживала, узнав о предстоящей поездке. О трагедии над Атлантикой она, конечно, читала в газетах, но не догадывалась, как близко её сын оказался от роковой черты. И о том, что конечной точкой маршрута будет не горнолыжный лагерь «Баксан», как следовало из туристической путёвки, а Южная Америка, родители не догадывались. Женьке было жаль их до слёз, и он дал себе слово по возвращении из этой поездки убедить дядю Костю открыть матери и отцу хотя бы часть правды.
        Только вот, станет ли им от этого легче?
        «Звенят айсбайли в рюкзаках,
        Пять манекенщиц на боках,
        А капитаны в ночь глядят:
        Они по должности не спят.
        В буфете тайно от зевак
        Три стюардессы пьют коньяк.
        Всю ночь таранят черноту
        Турбины «Ту», турбины «Ту»…»
        Тут любимый «Вторым» Визбор угадал: может, и не капитаны, но двое вежливых, улыбчивых молодых людей, поднявшихся вместе с ними на борт «ИЛа» в Москве, действительно ни на минуту не сомкнули глаз - все восемь с лишним часов полёта. Сами ребята давным-давно дрыхли без задних ног, а сопровождающие бдили: то один, то другой кидал на подопечных короткие взгляды и как бы невзначай поправлял вставленный в ухо шарик микрофона. Да, генерал всерьёз озаботился безопасностью - Женька нисколько бы не удивился, узнай он, что лайнер «вели» на почтительном отдалении реактивные истребители, менявшие друг друга на разных участках маршрута.
        «Никто не ждет их. Рюкзаки
        Переночуют у реки.
        Пять манекенщиц будут спать,
        Добыв в гостинице кровать.
        А капитаны - те в такси
        Погонят, боже упаси!
        И лишь меня все ждут в порту,
        Где замолчат турбины «Ту»…»
        Их-то как раз ждут. Генерал, выбирая способ переброски личного состава экспедиции в Южную Америку, предпочёл долгий, зато надёжный путь, морем на борту советского судна - на этот раз, правда, не из Ленинградского порта, а с другого конца страны, из Владивостока. Вариант трансатлантического перелёта он даже не рассматривал - «забыли, что ли, о прошлогодней трагедии? Это на территории Союза Союзе мы хозяева и способны проконтролировать каждый шаг механика, каждый винтик, каждый чемодан в багаже. А за границей всё куда сложнее - бомбу-то в самолёт подложили в лондонском Хитроу, это точно установлено…»
        Вот интересно, а в море их тоже будут сопровождать? Скажем, атомная подводная лодка? А что, с генерала станется организовать и такое…
        Ладно, судно - так судно. Морские путешествия Женьке понравились, к тому же - будет время на дополнительную подготовку новичков, Голубева и Казакова. Да и французам нужно время чтобы добраться до места, обосноваться, развернуть лагерь. Не далее, как вчера, генерал давал почитать последние сообщения: в данный момент имущество экспедиции только ещё выгружают с бельгийского сухогруза в порту Буэнос-Айреса. Миладка, между прочим, с ними, и эта мысль согрела душу - в прошлый раз Женька старался подчёркнуто держать расстояние со своей первой школьной любовью, но сердце всё равно было не на месте.
        Сна - ни в одном глазу. Попросив симпатичную бортпроводницу принести стаканчик «буратино», Женька вытащил свежий номер «Правды», купленный во «Внукове». События в мире происходили весьма любопытные - причём, в том самом регионе, к которому со скоростью восьмисот километров в час приближался сейчас их ИЛ-62.
        Не успело пройти и месяца после окончания Олимпиады, как Машеров неожиданно прилетел в Пекин. Где был торжественно встречен у трапа лично Председателем ЦК КПК Хуа Гоф?ном, и вместе с ним возложил цветы к мавзолею Мао. В произнесенной после этого речи советский Генсек поставил «великого кормчего» в один ряд с Лениным, Сталиным. На последовавших переговорах творились вещи и вовсе удивительные: так, спорный остров Даманский, чуть не ставший одиннадцать лет назад «казусом белли», по инициативе советской стороны безвозмездно передавался Китаю. Было объявлено, что на острове будет возведён грандиозный мемориала «Великому Кормчему», причём в его создании примут участие, как китайские, так и советские архитекторы, инженеры и строители. Личная же, с глазу на глаз, встреча Машерова с председателем Хуа продолжалась без малого десять часов и освещалась в прессе в выражениях столь же расплывчатых, сколь и многозначительных: «наметившееся взаимопонимание», «необходимость пересмотра сложившихся отношений».
        Ну-ка, что там ещё? Китай - это, конечно, архиважно, но ведь на нём весь мир клином не сошёлся? Вот, к примеру: «В Польше отдадут под суд провокаторов Петра Малиш?вского, Л?ха Вал?нсу и Анну Валент?нович, собиравшихся организовать забастовку на Гданьской судоверфи…»
        Об этом тоже упоминал «Второй»: независимый профсоюз «Солидарность», детище старины Бжезинского. Впрочем, какой ещё «старина» - всего-то шестьдесят лет. Но на это раз ничего у пшеков не получится: «предупреждён - значит, вооружён», не так ли?
        Да, сдвиги в международной политике намечаются тектонические, такие, что способны окончательно увести колесо истории из прежней безрадостной, в общем, колеи. Хотя, геополитика штука инертная, двадцать лет напряжённости, усилий пропагандистов, военных приготовлений и малых конфликтов по всему миру просто так со счетов не сбросишь.
        Любая разрядка напряжённости казалось бы, должна сопровождаться разъяснением нового политического курса собственным гражданам - в прессе, по радио, телевидению, в выступлениях политиков. Правда, это справедливо больше для Европы и Америки с их достаточно серьёзной ролью прессы и общественного мнения. Китай же - страна, закрытая, да и в СССР куда спокойнее относятся к резким переменам курса во внешней политике. Партии, как известно, виднее.
        Так стоит ли удивляться, что вся подготовительная работа была проведена втихомолку, с наивысшей степенью секретности - после чего весь остальной мир попросту поставили перед фактом? Разведка, как известно, не дремлет: узнай те же американцы о готовящемся «Великом Развороте» (этот термин уже замелькал в выступлениях китайских «товарищей») они сделали бы всё, чтобы сорвать этот процесс…
        Женька откинул кресло, потянулся, устраиваясь поудобнее, погасил лампочку над головой и закрыл глаза. До Владивостока - ещё пять часов лёту, и стоило попробовать заснуть.
        «…сто пассажиров на борту
        Несут сквозь ночь турбины «Ту»…»
        Глава одиннадцатая
        I
        Как я досидел в комнате до назначенного срока - не полез на стену, не спятил от осознания собственного бессилия, не пустился бродить по коридорам с палашом наголо, распугивая добропорядочных обитателей «Облака» - тайна сия велика есть. И когда контур двери запульсировал, подавая сигнал, я сорвался с места, не медля лишней секунды.
        «Линия Девять» ждал, как и было условлено, на галерее Большого Звёздного Зала. Мы одновременно оттолкнулись он настила и полетели туда, где человеческие фигурки роились не слишком густо. Если и есть в «Облаке» место, где твои действия не привлекут ничьего внимания - так это Большой Звёздный Зал. Территория свободы и своеобразного уединения - здесь все заняты собой и своими спутниками, а обращать внимание на окружающих считается дурным тоном.
        Известия, принесённые Десантником, были неутешительными. Облачные Стражи действительно отрапортовали об очередном набеге Крысоловов - эти изгои, мало того, что сумели взять на нижних уровнях нескольких пленных, так ещё и перебили патруль Облачных Стражей. А вот о том, что в числе захваченных оказалась женщина с высших ступеней, сведений не было. Не знали? Не сочли нужным сообщать, дабы не вызвать панику почтенных носителей серебряных повязок, привыкших чувствовать себя в безопасности на верхних, тщательно оберегаемых уровнях?
        Первым моим побуждением было наплевать на Стражей и кинуться на поиски в одиночку. Но увы, «Линия Девять» не сумел выяснить, в каком из многочисленных секторов Заброшенных Лабиринтов скрылись налётчики. Обшаривать же трущобы в одиночку можно до скончания течения «Майю» - причём, без малейшей надежды на успех. Никаких карт или схем, даже приблизительных, не существует, и заблудиться там легче лёгкого - не говоря уж о возможности напороться на бродячую шайку Крысоловов.
        «Давайте воздержимся от необдуманных действий. - уговаривал меня собеседник. - Не думаю, что похитители намерены выкачать из вашей подруги «Ча». В конце концов, если бы им было нужно только это, они не стали бы рисковать лезть на верхние, охраняемые уровни. Зачем? «Ча», добытое из обитателей нижних уровней ничем не отличается от того, что можно добыть из владельца серебряной каймы…»
        Эти аргументы в сочетании с равнодушной бездной за обзорным пузырём Большого Звёздного Зала неожиданно помогли мне взять себя в руки. Да, внутри всё клокотало от отчаяния и ярости - но я хотя бы вернул себе способность рассуждать логически. «Линия Девять», видимо, заметил эту метаморфозу и удовлетворённо кивнул.
        - Надо подождать. Уверен, в скором времени многое прояснится. А пока - не обсудить ли нам предложение Великого Десантника?
        Он нарочно употребил книжный термин - намёк на то, что мне предстоит действовать в интересах Земли, а, стало быть, эмоции следует задвинуть в сторону.
        Я решительно мотнул головой.
        - Пока Кармен не вернётся - я ничего не стану предпринимать.
        - Но это неразумно! - заспорил «Линия Девять». - Он в любой момент может взять своё предложение назад - и что мы тогда будем делать? Дважды такой шанс не выпадает, я уже составил план, как извлечь из него выгоду…
        - Плевать. - отозвался я. - Составите новый, вам не впервой. А пока у меня к вам вопрос: как вы сумели вернуться в «Облако»?
        - Не понимаю… - он посмотрел на меня с недоумением. - Так же как и вы, с помощью Хрустального Черепа. Как же ещё?
        - Как говорят в Одессе: «Купите себе гуся и морочьте голову ему!» От злости я не заметил, как перешёл на русский. - Мы с Кармен комонсы, подсажены поверх чужих разумов. А вот вы - где взяли эту оболочку? Подменили кого-то? Каким образом? И учтите - не надо крутить мне бейцы. Не пойму.
        Переход на одесский жаргон поверг Десантника в ступор.
        - Ну… видите ли, это долго объяснять…
        - А я никуда не тороплюсь. Сами же говорили: «надо подождать». Так почему бы не использовать время ожидания с пользой?
        - Не будет от этого никакой пользы! - в его голосе внезапно прорезалось змеиное шипение. - У нас, чтоб вы знали, остались считанные дни, если не часы!
        - Остались? До чего!
        - Не могу объяснить… пока.
        - Снова-здорово! А я не могу ничего сделать, пока не получу объяснений. Что, так и будем упираться лбами?
        «Линия Девять» уже взял себя в руки - голос его звучал по деловому, почти дружелюбно.
        - Хорошо, я отвечу. Как вы знаете, при гибели «Искры» оболочка, лишённая подпитки «Ча» перестаёт существовать, рассеивается. Да вы совсем недавно это видели…
        - Я помню. Не отвлекайтесь.
        - А не отвлекаюсь. Фокус в том, что пустая оболочка рассеивается не сразу - есть промежуток времени, пусть и очень небольшой. И если успеть подсадить в неё другую «Искру», другого Мыслящего - оболочка будет существовать уже с новым «владельцем».
        - То есть, сперва надо было изъять из чьей-то оболочки Мыслящего, а потом подсадить на его место вас? И при этом - подгадать по времени к моменту перемещения с Земли? Не верю, уж простите.
        Он кивнул.
        - Да, я понимаю. Но ведь «Искру» можно сначала переместить в Пирамиду, потом забрать в Ключ, а уже после этого - в освободившуюся оболочку. Так со мной и поступили.
        - То есть, никто не знает, что в этой шкуре, - я снова ткнул «Линию Девять» в грудь, - сидит подменыш?
        Десантник молча развёл руками.
        - Ну, хорошо, будем считать, ответ я получил. Остаётся главный вопрос: кто проделал эти манипуляции? Это должна быть весьма высокопоставленная особа - простых носителей серебряной каймы, не говоря уж о бронзовой, к Пирамиде и Ключам не подпустят. Даже вам пришлось получать особое разрешение…
        Договорить я не успел. Небольшой предмет чувствительно ударил меня в грудь. Реакция Парьи не подвела - рука сама собой поймала снаряд, прежде чем он улетел обратно в темноту.
        Бронзовый пенал размером с бутылку из-под газировки, покрытый замысловатыми узорами. Я отвернул плотно завинченную крышку внутри оказался клубок разноцветных шнурков, покрытых замысловатыми узелками.
        - Ну вот, а вы сомневались! - «Линия Девять», с любопытством смотрел на кипу в моей руке. - Я же говорил: надо подождать совсем немного, и всё прояснится…
        Я кивнул и стал распутывать клубок.
        - Надеюсь, коллизия с вашей подругой скоро разрешится. В конце концов, немного поколдовать с потоками «Ча» ей труда не составит, а когда она окажется вне опасности - подумаем, как отплатить изгоям за похищение. Главное, чтобы Великий Десантник не передумал…
        «Линия Девять» говорил на ходу, семеня следом за Парьей. Смотреть на него не хотелось. Я уже осознал, что Десантнику глубоко наплевать на землян. Власть - вот что интересует его в первую очередь, власть и ничего больше. А власть в «Облаке» - это контроль над Пирамидой. Наверняка не один Бдящий задумывался о том, чтобы прибрать её к рукам, но мечты так и оставались мечтами: ментальная мощь их разумов более или менее одинакова, и никто не может вырвать контроль над Пирамидой у «коллег».
        А вот комонсы, вроде нас с Кармен - могут. Вторгнуться в тонкие настройки хрустальной громадины, замкнуть их на себя, чтобы потом «переключить» на своего покровителя и союзника, который в благодарность отошлёт нас домой. Пообещав на прощание, что «Народ Реки» под его мудрым руководством и думать забудет о новом Вторжении на Землю. И мы с Кармен просто обязаны в это поверить и расшибиться в лепёшку ради того, чтобы привести этого дешёвого интригана к единоличной власти.
        Мысленно я ему аплодировал: войти в доверие к напуганным Вторжением землянам, подготовить с их помощью агента-комонса, готового на всё, ради спасения планеты. Сложным, обходным путём отправить его сначала в прошлое, а потом сюда, в «Облако» - и сделать его руками всю грязную работу. А самому - утвердиться на верхушке Хрустальной Пирамиды единоличным владыкой судеб и «Народа Реки» и наивных аборигенов зелёной планетки…
        Из содержания полученного от Кармен сообщения, я поведал «Линии Девять» не всё. Чем хороши кипу: они нередко содержат и два и три смысловых слоя, причём понять их в состоянии только тот, кто знаком с индивидуальной манерой автора вывязывать узелки - иероглифы, сплетая их в смысловые сети, дополняющие одна другую. Я-то знал манеру Чуики - в отличие от моего визави, который с трудом разобрал даже поверхностный слой, содержащий требование Крысоловов о выкупе. Так что извините, уважаемый, теперь мы будем играть по другим правилам - и, боюсь, вас ждут не слишком приятные сюрпризы…
        «Зал Воинов» встретил нас непроницаемой чернотой стен, испещрённых серебряными, бронзовыми и медными спиралями. Стражники стукнули в пол древками копий нааб-те и расступились, открывая проход к широким вратам. Нас ждали.
        - Оружие оставьте, оружие! - прошипел за спиной «Линия Девять». Я вынул из-за пояса кинжал и не глядя сунул спутнику.
        - Только умоляю: не забудьте, о чём мы договорились… - прошелестело в ответ. Створки дверей разошлись, я глубоко вдохнул и шагнул в скрывающуюся за ними темноту.
        Великий Десантник, возвышался сине-золотой башней в центре сложного спиралевидного орнамента на полу. Многочисленные приближённые предупредительно скрылись в тенях, дабы не мешать беседе патрона.
        Остановившись шагах в пяти от Бдящего (наставления Линии Девять касательно этикета не пропали даром), мы с Парьей склонились в глубоком поклоне.
        - Сочувствую тебе, Парьякааку из касты Жнецов. - прогудела башня. - Мне сообщили, что твою подругу похитили Крысоловы. Эти негодяи никого не выпускают из рук, сразу вытряхивают из пленников всю «Ча», до пылинки.
        Я поспешно натянул на физиономию Парьи подходящую маску - смесь глубокой скорби и не менее глубокой почтительности.
        - Поражён вашей осведомлённостью, апу. Увы, это так, и «Искра» злосчастной Чуикисусо наверняка уже канула в тёмную бездну Уку-Пача. Верно говорят, что из Заброшенных Лабиринтов никто не возвращается…
        Благосклонный кивок дал понять, что мы с Парьей ведём себя именно так, как ожидает высокопоставленный собеседник.
        - …теперь меня ничего не держит в касте Жнецов. И я, обдумав ваше щедрое предложение, решился со всей благодарностью его принять.
        Ещё кивок.
        - Но у меня есть одно условие.
        В чёрных, как ночь «Майю», глазах, мелькнуло раздражение.
        - Ты осмеливаешься ставить условия мне?
        Я заставил позвоночник Парьи согнуться ещё сильнее - так, что мог теперь видел свисающий ниже колен край набедренной повязки собеседника, украшенный золотой каймой.
        - …Что ж, говори, Парьякааку, Жнец четвёртой священной ступени. Но, ради собственного благополучия - не забывайся!
        Это условие мы заранее обсудили с «Линией Девять» - взвесили, обкатали на языках, покрутили так и эдак - и пришли к выводу, что риск, несомненно, присутствующий, стоит возможного выигрыша.
        - Я всегда мечтал войти в число из избранных, охраняющих Хрустальную Пирамиду.
        - А ты не скромничаешь, Парьякааку… - Великий Десантник удивлённо покачал головой. - Мне напомнить, что в Золотую Стражу берут только самых лучших бойцов?
        …ниже кланяйся, ниже! От тебя не убудет…
        - Вы позвали меня, чтобы тренировать этих самых «лучших». А значит - сочли достойным.
        Он рассмеялся - сухо, рассыпчато, будто перекатывались по каменистой осыпи валуны. Так мог бы смеяться истукан с острова Пасхи.
        - Клянусь тёмной бездной Уку-Пача, ты прав, Парьякааку из касты Воинов!
        .. ага, значит, мы уже приняты? Отлично, отлично…
        - …раз уж я доверяю тебе защищать честь касты на Играх - то и для Золотой Стражи ты, несомненно, подойдёшь. Ступай, избавься от этой тряпки, - он пренебрежительно ткнул пальцем в тёмно-синюю набедренную повязку Жнеца, - и возвращайся в приёмную. Я сам отведу тебя к Пирамиде. И, кстати… - добавил он, - дозволяю взять оружие, с которым ты победил на Играх. Об этой диковине уже судачат повсюду, и твои новые сослуживцы наверняка захотят его осмотреть.
        Мы с Парьей выдохнули «Благодарю, апу!», попятились, не разгибая затёкшую от верноподданнических усилий спину - и пятились до самых дверей, пока охранники в чёрных с бронзовыми каймами набедренных повязках лучезарных пятых (а может, шестых или седьмых, кто их разберёт?) ступеней не захлопнули створки перед нашим общим носом.
        II
        Выход Верховного Старейшины из резиденции традиционно обставлялся с помпой. Впереди бежали, расчищая дорогу, глашатаи, за ним следовала, торжественно неся перед собой ритуальные, богато украшенные макуатили, четвёрка охранников с бронзовыми каймами.
        Другая четвёрка замыкала процессию, ядро которой составляло само высокое лицо с двумя-тремя приближёнными.
        Но иногда в последнюю минуту перед выходом сообщалось, что высокое начальство намерено следовать по своим делам без официального церемониала. И тогда жители «Облака» имели редкую возможность увидеть Большого Босса, неторопливо идущего по коридору в компании единственного охранника и порученца.
        Вот и сейчас Великий Десантник взял с собой только двоих. Он шёл, негромко обсуждая что-то с «Линией Девять», а Парья следовал впереди с обнажённым палашом на плече - местный «устав караульной службы» требовал от охраны Бдящего держать оружие наготове.
        Визит не затянулся. Начальник Золотой Стражи смерил новичка взглядом, задал несколько вопросов, с интересом осмотрел палаш и дагу, и вручил Парье знаки его новой должности: набедренную повязку с золотой каймой, Ключ Пирамиды - увесистое, сложной формы изделие из прозрачного, похожего на хрусталь материала. Его полагалось постоянно носить при себе и беречь пуще собственного ока - за утерю полагалась вечная ссылка в Пирамиду. Я выслушал короткий инструктаж (сюда нажимать, когда забираешь «Искру» из оболочки, сюда - когда надо поместить её обратно, а вот этот завиток придерживаешь большим пальцем, чтобы отправить «Искру в Пирамиду) и заткнул статусную вещицу за пояс, рядом с дагой.
        На Пирамиду мы подниматься не стали. «Линия Девять» успел рассказать, что босс часто проводит на вершине по нескольку часов, пытаясь установить связь с резидентами, оставшимися на Земле. Но на этот раз у него, видимо, были другие планы - выслушав ритуальные фразы, сопровождающие приём в «Золотую Стражу» нового бойца, Великий Десантник удовлетворённо кивнул, повернулся и направился прочь.
        Что ж, этот вариант мы тоже предусмотрели…
        В коридорах было пусто - середина рабочего цикла, добропорядочные обитатели «Облака» трудятся, как муравьи, на отведённых им местах. На этот раз Парья шёл рядом с Великим Десантником (тот изволил поинтересоваться, не собирается ли Парья перевооружить бойцов касты к очередным Играм), а впереди с макуатилем наготове, следовал «Линия Девять». Поворот, за ним проход в небольшой круглый зал, из которого нет другого выхода. Начальство ничего не замечает - слишком занято обсуждением тактики боя с копьём нааб-те. Мы с Парьей отвечаем не торопясь, рассудительно, со знанием дела, удерживая внимание собеседника, не давая ему отвлечься, задаться вопросом: а зачем это его ведут в тупик? «Линия Девять» коротко оглядывается, макуатиль в его руке опускается к полу, подавая условный знак.
        Пора?
        Почтительно пропускаю Великого Десантника вперёд, вынимаю из - за пояса Ключ, направляю в широкую спину. Так…. второй сверху спиральный завиток… или третий? Только бы не перепутать возможности потренироваться у нас с Парьей не было, эта штучка и для него в новинку.
        Бдящий спотыкается на ровном месте - и валится лицом вперёд. «Линия Девять», именно это и ожидавший, подхватывает его и аккуратно опускает на пол. А я смотрю на ярко-золотой сгусток, вспыхнувший в прозрачной рукояти Ключа. «Искра» Великого Десантника.
        - Ну, чего встал столбом? - злобно шипит мой спутник, с опаской выглядывая в коридор. - Сейчас он начнёт таять! Давай сюда Ключ, и присядь у стены - я тебя не удержу, больно здоровый. И поскорее, пока сюда кто-нибудь не заявился…
        Я, словно во сне, протягиваю Ключ и опускаюсь на пол, чувствуя, как стена холодит лопатки.
        Всё, обратного пути нет. Теперь - только вперёд.
        III
        Я вынырнул из небытия, словно из застарелого похмелья. Краткосрочное, всего несколько мгновений, пребывание в Ключе далось куда тяжелее броска через космическую бездну от Земли к окраинам Солнечной системы… или где там висит виртуальное «Облако»? Голова - несуществующая, бестелесная - тем не менее, раскалывалась от накатывающих приступов боли, руки и ноги ватные. Может по совету Воланда, лечить подобное подобным: «единственное, что вернёт вас к жизни, это ещё одна смена оболочки с горячей и острой закуской? Хе-хе…»
        Раз уж меня хватает на сарказм - значит не всё так плохо. Опираясь рукой на стену, поднимаюсь - ноги вроде бы держат. Да и в голове постепенно проясняется…
        Тело Парьи лежит у моих ног без признаков жизни. Наклоняюсь к нему и вынимаю из-за набедренной повязки кинжал - жаль, нет у меня хотя бы нескольких минут, чтобы выяснить, унаследовали ли новые мышцы прежние боевые навыки, или придётся всё начинать сначала? Хотя это сомнительно: стайерские забеги остались в прошлом, сейчас я спринтер. Придётся обойтись тем, что имеем..
        Лёгкий укол грусти - я ведь успел сжиться с этим малым. Мы с Парьей на удивление хорошо понимали друг друга - пожалуй, не хуже, чем с альтер эго, оставшимся на Земле. Что-то будет теперь с его «Искрой»? Канет в омут Пирамиды? Останется лежать в «Ключе»? Или растворится за ненадобностью в тёмной, чтоб ей пусто было, бездне Уку-Пача? Обещаю, парень, я о тебе позабочусь… как смогу.
        Но сейчас не до того - в глубине сознания ворочается что-то чужое, угловатое, перепуганное до смерти. Надо срочно устанавливать с ним контакт, но некогда, некогда! Что ж, придётся, если что, ломать через колено, благо, способности комонса это позволяют.
        - Ну, что вы там копаетесь? Время уходит! Скоре назад, в зал пирамиды!
        Это «Линия Девять» - чуть ли не приплясывает от нетерпения.
        - З-з-зачем?
        - Вы что, всё позабыли? Впрочем, после пересадки случается… Сейчас мы, как и договаривались, поднимемся на вершину Пирамиды. Вы перенастроите её на меня, и одновременно закройте доступ остальным Бдящим. Вот, держите, он вам понадобится.
        И протянул мне Ключ. В рукояти мутного хрусталя тускло светится золотой шарик - «Искра» Парьи.
        - Пере-на…. Перенастроить? А потом?
        Я нарочно тяну время. Удары бестелесного сердца отмеривают мгновения, оставшиеся до того, когда оболочка Парьи начнёт растворяться. А это в мои планы не входит.
        - А потом мы найдём вашу подругу, и я отправлю вас обоих на Землю. Как мы и договори…
        Закончить он не успел. Пальцы легли на нужный завиток, ключ в моей руке чуть дрогнул, и в рукояти вспыхнул новый сгусток солнечного огня. Торопливо - утекают последние секунды! - связываю руки пустой оболочке Парьи, забираю палаш, делаю шаг назад и вскидываю Ключ.
        Оп-па! Добро пожаловать в новое пристанище, уважаемый «Линия Девять»!
        Медленно считаю про себя до десяти. На счёте «семь» Парья начинает ворочаться, открывает глаза и вскидывает лицу связанные запястья.
        - Что это?.. Идиот! Что за дурацкие фокусы?
        Мило улыбаюсь в ответ - на суровой физиономии Бдящего эта улыбка выглядит, надо полагать, жутковато.
        - Вы всё испортите, кретин! - продолжает истерить бывший Парья.
        - Развяжите руки… нет, немедленно верните меня в прежнюю оболочку! Ещё не поздно всё исправить!
        …поздно, уважаемый поздно…
        Пустая оболочка «Линии Девять» медленно теряет материальность, истаивает по краям, пока не растекается белёсым туманом.
        Вот и всё.
        - Что вы наделали? Вы погубили и мой замысел и нас самих!..
        Он уже не кричит - скулит, жалобно, пискляво.
        - Опасаетесь, что теперь ваш сообщник, о котором вы мне так ничего и не сказали, вас не узнает?
        Мой голос полон яда.
        - Кстати, какую касту он возглавляет, Навигаторов?
        - Какое теперь это имеет… - он осёкся. - Откуда вы знаете?
        - Простая логика. Но это мы с вами обсудим позже, а пока вопрос: вы собирались делиться с ним властью, или тоже собирались упечь в «Искры»?
        Я беззастенчиво вру - мысль о Старейшине Навигаторов возникла только что. И не сама возникла, а подброшена сознанием Великого Десантника. Удивительно, как легко он подчинился незваному гостю! Что ж, в его памяти я ещё покопаюсь - наверняка там оч-чень много интересного, в том числе, и об интригах Бдящих. Те ещё пауки в банке…
        «Точно! - льстиво поддакнул подчинённый разум. - Все, как один - подонки, Супаева отрыжка… Властью с такими делиться - ещё чего не хватало!»
        …всё потом, одёргиваю я Великого Десантника. Сейчас есть дела поважнее. Например - Кармен. В присланном кипу она изложила план действий, и теперь пора воплощать его в жизнь.
        «Линия Девять» тем временем постепенно приходил в себя.
        - Вы понимаете, что нас обоих вычислят в считанные часы?
        - Это каким же образом?
        - Мы со Старейшиной Навигаторов - вы правы, это и есть мой союзник, - условились, что я буду держаться возле Великого Десантника. В свите есть соглядатай, и я время от времени должен передавать с ним сообщения. Но в этой оболочке - он с отвращением ткнул пальцем в грудь Парьи, - я этого сделать не смогу. Как думаете, что предпримет Великий Навигатор, узнав, что его агент куда-то делся? Начнёт копать - и раскопает, будьте уверены. И тогда за нами придут - за вами Золотая Стража, за мной обычная, Облачная. Но результат будет одним и тем же: распыление «Искр»!
        «Так и есть - подсказал Великий Десантник. - Слизняк прав, долго морочить голову, что свите, что другим «Бдящим», мы не сможем. Времени, считай, не осталось».
        А ведь реципиент готов сотрудничать, понял я. Неудивительно - как бы не повернулось дело, такой оплошности ему не простят, и у касты появится новый Старейшина. Значит, выход один: срочно налаживать отношения с «хозяином», доказывать ему свою полезность. А там, глядишь, и появятся варианты…
        От мыслей подчинённого разума смердело, как из застоявшейся выгребной ямы. Да, это вам не простодушный, прямой, как макуатиль, Парья - даже загнанный, в подсознание, «Бдящий» не перестанет плести интриги. Так что, раскроют нас или нет - это мы ещё посмотрим. Но в одном Великий Десантник прав: времени терять нельзя.
        Я подхватил с пола палаш. Пальцы привычно легли на эфес, и я сразу почувствовал себя увереннее.
        - Отставить панику! Сейчас возвращаемся в Зал Воинов, после чего вы отправляетесь в моё… в жилище Парьи и Чуики и там дожидаетесь её.
        «Линия Девять» состроил на физиономии Парьякааку удивлённую мину.
        - А с чего вы взяли, что она там появится?
        - Значит, взял с чего-то, раз говорю. Будете сидеть там тише воды и ниже травы, и ждать. На всякий случай, запомните пароль: «здесь красивая местность». Это на тот случай, если Кармен… Чуики что-то заподозрит.
        «Линия Девять» не удержался от ехидной ухмылки:
        - «Здесь красивая местность»? Никак не уймётесь, в детишек из книжки играетесь?
        - Можете предложить что-то получше? - огрызнулся я.
        Он пожал плечами.
        - То-то. - Я протянул ему палаш. - А сейчас идите вперёд. Будете изображать мою охрану.
        Он машинально принял оружие - неуклюже, явно не зная, что делать с ним дальше.
        - Если не секрет - что вы намерены предпринять?
        - Немного освоюсь с новым… хм… сожителем - и снова в Зал Пирамиды. Будем импровизировать.
        Глава двенадцатая
        I
        - Впервые этой темой заинтересовался небезызвестный Отто Ран. - рассказывал генерал. - Этот господин заслуженно считался главным археологом и знатоком древностей Третьего Рейха, а с тридцать шестого года так и вовсе состоял в Анненербэ. Правда, его научные интересы лежали в иной области - герр Ран был одержим поисками святого Грааля и других ранне-христианских артефактов. Так что, мне трудно представить, что могло его занести в Аргентину. Однако факт есть факт: в 37-м году он возглавил тайную экспедицию, начавшую там раскопки. Специалисты из шестого управления РСХА, обеспечивавшие секретность, подошли к делу основательно: наша разведка, работавшая в Аргентине, понятия не имела об этом мероприятии. Да и позже мало что просочилось наружу - биографы Отто Рана до сих пор уверены, что в то время он работал в Исландии, с другой экспедицией Аненербэ. Разобраться в этой истории удалось совсем недавно, когда мы захватили записи в Долине Хрустального Черепа. А заодно - допросили прятавшихся там беглых эсэсовцев. Представь: среди них оказался один из спутников Рана!
        - Тоже археолог? - спросил Женька. Они стояли на полубаке «Советской России», громадной китобойной плавбазы, пять дней назад отошедшей от пирса во Владивостоке.
        - Нет, к сожалению. - генерал покачал головой. - Мелкая сошка, занимался безопасностью. Потом остался в Аргентине, на нелегальном положении. Когда закончилась война - помогал переправлять туда беглых эсесовцев, основал для них колонию-поселение в Долине. А в начале шестидесятых, после Вторжения, его, как и прочих руководителей колонии, оседлали Десантники.
        - Но о запрятанной пирамиде он знал?
        - Конечно. Это была одна из главных их задач - охранять её от посторонних глаз. Оказывается, в тех краях в середине шестидесятых уже вели раскопки французы, маленькая экспедиция, финансируемая каким-то частным фондом. Ну, их и ликвидировали по-тихому… Вину свалили на партизан-барбудос из соседней Боливии, и никто не усомнился - места неспокойные, мало ли там пропадает народу? Французы хотели организовать поиски, но ничего не вышло - в Аргентине творилось чёрт знает тогда что… как, впрочем, и сейчас. Ничего в этой стране не меняется!
        Женька смотрел на малое китобойное судно, прыгающее в волнах в паре сотен метров от них. Таких в рейс вместе с «Советской Россией» вышло десятка два - по прибытии в воды Антарктики, они развернут охоту на китов, а добычу будут стаскивать к плавбазе для переработки. «Советская Россия» за долгие свои рейсы насквозь провоняла прогорклым китовым жиром, и пассажиры, личный состав экспедиции, предпочитали проводить время на верхней палубе, на ветерке, где всепроникающий смрад был не таким… всепроникающим.
        - Значит, Отто Ран действительно вывез хрустальный череп из Аргентины?
        - Несомненно. Мало того, наш… хм… клиент как раз и организовывал вывоз этого артефакта - ради этого в Южную Атлантику специально отправили подводную лодку. Он рассказывал, что Отто Ран носился с идеей вывезти и саму пирамиду, но из этого по понятным причинам ничего не получилось.
        Женька вспомнил схематический чертёж пирамиды с проставленными размерами.
        - Да, для такой дуры нужна не подводная лодка а, по меньшей мере, линкор! Да ещё как её к побережью доставить…
        - Вот именно. - кивнул генерал. - так что герр Ран занялся делами более насущными - например, попытками расшифровать надписи на её гранях. И, представь себе: вполне в этом преуспел. По его гипотезе, пирамида некогда хранила в себе могущественную духовную субстанцию. И, следуя указаниям, содержащимся в этих надписях, её можно оттуда извлечь и даже использовать.
        - И он попытался?
        - Иначе Отто Ран не был бы Отто Раном. Но тут эсесовского археолога ждала неудача. Как мы теперь понимаем, ларчик оказался пуст - его невесть сколько тысячелетий назад опорожнили земляки нашего друга, «Линии Девять» - и использовали по назначению, отправившись к звёздам за бессмертием.
        Но кое-что Рану всё-таки удалось. В найденных в долине дневниках содержатся записи о весьма любопытном эксперименте. Одна из сотрудниц Аненэрбэ на краткое время установила с пирамидой что-то вроде ментального контакта. Эсэсовский археолог отметил, что это сопровождалось несильным голубоватым сиянием внутри пирамиды. Явление продолжалось около трёх минут, после чего сияние погасло, а сотрудница впала в кому, из которой так и не вышла.
        - Умерла?
        - Да. Но знаешь, что самое любопытное? Видимо, Отто Ран прочёл на гранях пирамиды что-то ещё, о чём не упомянул в дневниках. В результате, в Долину в течение почти десяти лет переправляли специально отобранных людей. И у нашего друга Виктора есть подозрение, что эти «избранные» обладали такими же способностями, что и наши операторы ДД. Каким-то образом нацисты научились их обнаруживать…
        - Но зачем? - Женька нахмурился. - Отто Ран затеял новый эксперимент и подбирал исполнителей?
        - Может, и затеял… - генерал пожал плечами. - Да только ничего из его затей не вышло. По возвращении из экспедиции Ран попал в немилость и был откомандирован для службы в концлагерь Дахау. Через год он, находясь в звании штурмбанфюрера, вознамерился порвать с СС и Аненербэ, но не тут-то было: из этих организаций просто так не уходят. Вскоре Ран покончил с собой, приняв цианистый калий. Кое-кто считает, что его убили бывшие соратники по нацистской партии, другие настаивают, что археолог попросту спятил и совершил ритуальное самоубийство в традициях горячо любимых им альбигойцев. В общем, история тёмная, если бы не одно «но»…
        Он поднял воротник бушлата - ветер ощутимо холодал, с востока наползали свинцово-серые тучи. Китобойцев на траверзе «Советской России» нещадно мотало в двухметровой зыби, но на палубе плавбазы качка почти не ощущалась.
        - Когда Десантники взяли долину под контроль, они повторили эксперимент Отто Рана. Надо полагать, эти ребята знали больше эсэсовского археолога - женщина, участвовавшая в эксперименте, хоть и впала в кому, но не умерла. Её в бессознательном состоянии переправили в Соединённые Штаты, где она и провела все эти полтора десятка лет в частной клинике. Нам удалось выяснить, что её содержание оплачивает благотворительный фонд, связанный с ЦРУ.
        - Тоже Десантники? - понимающе кивнул Женька. - Как те, в Израиле?
        - Несомненно.
        - Значит, их эксперимент провалился?
        - Я бы не стал это утверждать. Если верить рассказам нашего «клиента», на этот раз контакт удалось поддерживать почти четверть часа. Оператор при этом впала в своего рода транс и скользила ладонями по символам на гранях пирамиды - причём сами символы при прикосновении вспыхивали ярко-голубым свечением. Потом в какой-то момент она стала двигаться медленнее, контакт разорвался, а транс перешёл в кому.
        - И что же они узнали?
        - Непонятно. - генерал развёл руками. - Она же ничего не успела рассказать. Но есть одно предположение…
        Последовала длинная пауза. Женька покорно ждал.
        - Собственно, это гипотеза Виктора. А что, если тот, первый «сеанс связи», невольно устроенный Отто Раном, стал сигналом, который привлёк внимание Пришельцев к Земле?
        II
        - Ничего себе! Значит, нацисты успели нагадить напоследок всей планете! И как нагадить…
        Ребята уже второй день не покидали каюты. Непогода разыгралась не на шутку, океанские волны захлёстывали даже высоченные палубы плавбазы.
        - Получается, так. - подтвердил Женька. - Если, конечно, дело в том самом сигнале. Это ведь пока только предположение, ты же понимаешь. И не факт, что мы когда-нибудь сможем его проверить.
        - Жаль, нельзя попросить твоего… "Второго". Он бы наверняка выяснил что да как. Там… где он сейчас.
        Это точно. - Женька кивнул, соглашаясь с приятелем. - Только как его теперь попросишь? Остаётся надеяться, что сам догадается как - нибудь.
        Он посмотрел в иллюминатор. Волны высотой с трёхэтажный дом накрывали малые китобойцы, но они неизменно выныривали, стряхивая каскады пенных брызг, и шли прежним курсом. Флотилия «Советская Россия» упрямо пробивалась сквозь сплошную завесу муссонных штормов - обычное явление в этих широтах.
        - Ты лучше вот о чём подумай… - Женька поймал книгу, попытавшуюся улететь со стола. - Оказывается, работа с Пирамидой - дело опасное и ты сильно рискуешь.
        - Как и другие. - кивнул Аст. - Те же Голубев с Казаковым. Но других вариантов всё равно нет. И потом, нас же готовили!
        Женька не стал скрывать от друга содержание разговора с генералом. Да тот и не настаивал - попросил только, чтобы дальше информация не утекла.
        - Ту женщину-оператора, что сейчас лежит в коме, тоже готовили, причём специалисты не чета нашему Виктору. Нет, он, конечно, голова и всё такое - но до Десантников ему, боюсь, далеко.
        - Ничего, как-нибудь справимся. - Серёга беззаботно махнул рукой.
        - И потом, она же была одна, а нас, как-никак, четверо.
        - На это вся надежда. - вздохнул Женька. - Ладно, может, сгоняем в шахматишки? До обеда далеко, а на палубу не высунешься - смоет за борт, и пикнуть не успеешь. При таком волнении даже спасательный круг бросать бесполезно - проще самому воды вдохнуть, чтоб не мучиться.
        - А ты не каркай. - отозвался Аст, с грохотом высыпая шахматы на стол. Судно в этот момент накренилось, и фигуры весело посыпались на пол и раскатились по каюте. Женька нырнул за беглянками под стол, и оттуда раздалось шипения и невнятные ругательства - очередной крен привёл его макушку в жёсткое соприкосновение с углом столешницы.
        Неприятное это явление - шторм в тропиках…
        Спустя четверть часа и три прерванные шахматные партии стало ясно, что убить время с помощью древней интеллектуальной игры не получается. Собрав кое-как фигуры (недосчитались двух пешек, слона и ладьи) ребята предприняли попытку попить чаю - попытку столь же опрометчивую, сколь и безнадёжную. После того, как Женька едва не обварился кипятком из стоящего в конце коридора титана, а Аст расколотил один за другим три стакана, пришлось, наконец, признать поражение.
        «Советскую Россию» по-прежнему тяжко валяет с борта на борт. Все предметы, по недосмотру не закреплённые, не привязанные, не прикрученные к своим местам, сорвались и теперь хаотически перемещаются по каюте - от ожившего движимого имущества приходится уворачиваться, налетая на жёсткие, острые углы. В карты играть не хочется, читать - попробуй, когда книга так и норовит вырваться из рук и улететь? Так что, пришлось вернуться к единственному доступному занятию - беседам о предстоящей экспедиции. Снаружи победно ревёт восьмибалльный ветер, пенные гребни разбиваются о задраенные накрепко иллюминаторы, свободно гуляют по палубам.
        Неприятная это штука - шторм в тропиках.
        - Зачем Миладку понесло к французам? Откуда они вообще в этой истории взялись? Без них, что ли, не обойдёмся?
        Аст раскорячился на койке, упираясь спиной в переборку, а обеими руками - в низенький барьер-ограждение. Только так и можно было удержаться, не вылететь прочь при очередном размахе качки.
        - Да вот, выходит, что не обойдёмся. - ответил Женька. - Это в прошлый раз мы устроили фанфаронский набег, постреляли и убрались восвояси. Конечно, аргентинские власти в Долину раньше особо не совались, но если там обоснуется иностранная экспедиция, да ещё и без спроса - наверняка проявят интерес. У СССР отношения с Буэнос-Айресом не самые радужные, а французы и разрешение на раскопки пробили через ЮНЕСКО, и в местном правительстве наверняка денег раздали немеряно.
        - Так им за взятки разрешили копать? А как же аргентинские археологи - неужели не возражали? Национальное достояние всё - таки…
        Женька пожал плечами.
        - Откуда в Аргентине археологи? Что им раскапывать - стойбища патагонских индейцев? На территории этой страны древних цивилизаций не было, не то, что в Перу или, скажем, в Мексике. Тем более, и прецедент имеется - искали что-то ещё до войны какие-то чокнутые нацисты да так ничего толком и не нашли. Охота французам бабки тратить - пусть их, хоть какая-то польза. Что до взяток, так это почтенная южноамериканская традиция, прямо поСалтыкову-Щедрину: «не подмажешь - не поедешь». А вообще, у Парижа с Аргентиной отношения приличные, несмотря на все перевороты. Французы им и боевые самолёты продают, и ракеты. Вон, на Фолклендах целый английский эсминец «Экзосетами» потопили. То есть, потопят… если, конечно, эта война состоится.
        - А что, может и не состояться? Сам же говорил об инерции истории. Не ты, в смысле, а тот, другой…
        - Я понял. - кивнул Женька. - Так оно и есть, только уж очень быстро всё меняется. Вот, читай…
        И перебросил на соседнюю койку изрядно помятый номер «Правды». Дата на газете стояла недельной давности - когда «Советская Россия» только покинула Владивосток.
        - А что тут такого особенного? Уй-й-й!
        Разворачивая газету, он на миг потерял бдительность и чувствительно приложился затылком об переборку.
        - Вторая полоса. - Женька едва сдержал язвительный комментарий. - Статья нового министра обороны Огаркова о назревших в армии проблемах.
        - Огаркова? Так, вроде, Устинов был?..
        - Вроде - у бабки в огороде. Его ещё до нашего отлёта из Москвы отправили на заслуженную пенсию. Здоровье, понимаешь, поправлять, подорванное на службе Родины.
        - А на самом деле?..
        - А мне почём знать? - Женька ухитрился пожать плечами, для чего пришлось выбирать момент, когда судно замрёт, завалившись на борт. - Я генерала спрашивал, но он всё время уходит от вопросов, связанных с изменением внешней и внутренней политики. Сводит разговоры к делам экспедиции. Тоже, конечно, важно, но перемены - то происходят, и не замечать этого нельзя…
        - Но другие же не замечают?
        - Это потому что незнакомы с иной версией истории. Вот ты, скажем - даже не обратил внимания, что сняли Устинова. А я памятью «Второго» отлично помню, что он, находясь на министерском посту, зациклился на оборонной промышленности и не хотел помогать экономике страны. Да, конечно, он внёс большой вклад в победу над фашистами, и всё такое - но времена-то изменились, и теперь его политика привела к тому, что брежневское Политбюро жертвовало для обороноспособности всем, включая благосостояние населения. А что из этого вышло - мы знаем.
        О предстоящем развале СССР они с Астом говорили много и подробно. Как и о том, что надо сделать, чтобы его не допустить.
        - К тому же, в армии и своих проблем накопилось предостаточно - тяжких проблем, застарелых, на которые прежний министр привык закрывать глаза. А ведь давно пора было почистить генералитет от некомпетентных, зато «партийно-выдержанных» кадров, решить проблему дедовщины, подумать, наконец, о введении контрактной системы для младшего комсостава и технических специалистов, пересмотреть политику оборонных заказов в пользу высокоточного и высокотехнологичного оружия. Вообще, избавиться от залежалого хлама - и человеческого, и железного. В тот раз армию до некоторой степени встряхнул Афганистан, подобно тому, как американцы после Вьетнама вынуждены были пойти на большие перемены - но сейчас - то его не случилось…
        - Да, дела… - согласился Аст. - Так что с французами-то? Неужели дело только в международных отношениях?
        - Нет, конечно. Там целая история в духе «Детей капитана Гранта». В интересующих нас местах пропала французская археологическая экспедиция, и французы до сих пор не оставили надежды выяснить, что с ними случилось. На самом деле, она не пропала, конечно, а была уничтожена охранниками Долины. Но в Париже этого не знают… пока, во всяком случае.
        - А израильтяне? Экспедиция-то совместная, иначе как бы Миладка в неё попала?
        - У Израиля тоже приличные отношения с французами. К тому же, если верить записям Десантников-наблюдателей, которых наши переловили в прошлом году, ни во Франции, ни в Израиле резидентов Пришельцев замечено не было.
        - Это раньше. А теперь? Взяли же их агента Тель-Авиве!
        Женька покачал головой.
        - Тут, скорее всего, совпадение. Американского дипломата, чьим телом завладел Десантник, назначили в их посольство в Израиле. Он вынужден был подчиниться - и попался Моссаду, с Миладкиной помощью, разумеется. Генерал рассказывал - повезло, ценный оказался фрукт…
        III
        «Мне б гордиться такою судьбою,
        А мне грустно порою слегка:
        Мы - последние китобои
        У шестого материка.
        Мы полярных морей романтики,
        Возмужавшие возле льда,
        Вот теперь ушли из Антарктики
        И уже не придем сюда…»
        Шторм, побуйствовав трое суток, утих - сменился крепким шестибалльным ветром, отзывающимся протяжным свистом у натянутых снастей и срывающим пенные гребни с высоченных волн. Члены экспедиции, вконец измотанные морской болезнью, потянулись в кают-компанию, бледно-зелёные, изнурённые, похудевшие. Женька с Астом поглядывали на них свысока - для обоих океанские рейсы были не в новинку, а морская болезнь, наоборот, стала понятием абстрактным, лично их не затрагивающим.
        «И за тюками с разным хламом,
        Запылившись до седины,
        Будут мирно ржаветь по складам
        Наши пушки и гарпуны.
        Там, где сумрак до хруста выстыл,
        Там, где айсберги бьют волну,
        Никогда не разбудит выстрел
        Льдами скованную тишину…»
        Гитарой завладел второй штурман - и пел, старательно выводя слова. Слушатели сгрудились вокруг - лица невесёлые, один сокрушённо мотает головой, другой стучит кулаком в ладонь, третий пытается подтягивать. Радоваться им действительно не с чего: флотилия отправилась в свой последний рейс, в последний раз им предстоит бить китов в ледяных водах, омывающих Антарктику. Международные соглашения неумолимы - охота на огромных морских млекопитающих объявлена вне закона, и остаётся только материть японцев, которые плевать хотели на все запреты. «Советскую Россию» по возвращении ждёт переоборудование в рыболовецкую плавбазу - завод, и хорошо ещё, если судно не разрежут на металл…
        «И как в прежние наши будни,
        Сквозь рассеявшийся туман,
        Никогда не рванется судно
        На взвихривший волну «фонтан»…
        Может правильно… Может верно…
        Но и все же до боли жаль
        Ту, освистанную злым ветром
        И распятую штормом даль…»
        Песню выводил штурман - не слишком умело, но старательно. Слова сочинил тоже китобой, капитан малого китобойного судна «Выдержанный». Оно и сейчас следовало на траверзе плавбазы - поднявшись на мостик, можно было различить крупные цифры «36» на его рубке мелькающей в трёхметровых волнах. Этот кораблик тоже ждёт переоборудование в сейнер или и краболов - а потом долгие годы службы в водах Охотского и Берингова морей. О дальних походах к пятому континенту придётся забыть навсегда.
        «…потому что из тьмы и холода,
        С рыжих скал, где снега метут,
        Машет вслед нам рукою молодость,
        Навсегда оставаясь тут…»
        Мягкий аккорд завершил неторопливую мелодию. В кают - компании повисла тишина, только гудели шаманским бубном валы, ударяющиеся в борт плавбазы.
        Скрипнула дверь. В кают-компанию ввалился, перешагнув через высокий комингс, вахтенный матрос.
        - Экспедиционные тут? Вас начальство собирает, в Ленинской комнате. Давайте поскорее туда!
        Женька поднялся. За ним торопливо вскочил Казаков, потом Димка Голубев, и последним, тяжело опираясь на спинку стула - и Виктор. Все трое едва справлялись с остатками тошноты, с трудом удерживаясь на ногах. Китобои провожали «сухопутных» сочувствующими взглядами.
        Тихий океан.
        Тропик Рака.
        Шесть баллов по шкале Бофорта.
        IV
        - Вира помалу!
        Затарахтела лебёдка, сетчатый поддон под Женькиными ногами дрогнул, натянулся и оторвался от палубы. Корзина - приспособление в форме перевёрнутого конуса, плетёного из толстых ивовых прутьев и стальных обручей - поплыл вверх. Крановщик дёрнул за рычаги, грузовая стрела повернулась, и под ногами у пассажиров мелькнули волны. Не слишком высокие - негде им разгуляться в пятиметровой щели, разделявшей высоченный борт плавбазы и измятые недавним штормом бока «Выдержанного». Ещё миг - и корзина повисла над китобойцем.
        - Майна!
        Женька не отрывал глаз от крашеного железа внизу. Когда до палубы оставалось не более полутора метров, высокая волна, подкравшаяся с кормы, подбросила китобойца, и палубный настил ударил по днищу корзины. Но они именно этого и ожидали - повисли на сетках, поджав ноги, и только рюкзаки подпрыгнули, получив увесистый пинок снизу. Набежавшие матросы уже расшпиливали сетчатую боковину, выпуская живой груз на волю.
        Женька и двое кассиопейцев, Голубев и Саня Казаков, были последними из тех, кого перебрасывали с «Советской России» на китобоец. Пересадку производили на малом ходу - капитан уверял, что так проще сохранять правильное положение судов. Он, несомненно, знал своё дело - но у ребят всё равно захватывало дух при виде многоэтажной пустоты под ногами, в которой пенились, сталкиваясь, буруны из-под двух форштевней.
        Боялись они зря. Для матросов обоих судов это была рутина сколько раз они вот перекидывали своих товарищей на плавбазу и обратно. С членами экспедиции - генералом, Виктором, четырьмя подростками и двумя спортивного вида парнями из «спецотдела» - а так же их немаленьким багажом управились за четверть часа. Суда обменялись прощальными гудками, и китобоец отвалил к осту, оставив флотилию далеко за кормой. Впереди, в полутора сотнях морских миль лежало в предвечерней дымке побережье Латинской Америки.
        План генерала был прост, как шлагбаум. Сутки назад с «Выдержанного» сообщили о неполадках с машиной. Последовали длительные радиопереговоры, после чего с «Советской России» по радио связались с портовым властям Пу?рто-Гр?у, небольшого городка на самом юге Перу, прося позволения зайти для срочного ремонта. Разрешение в полном соответствии с международным морским правом было получено и теперь оставалось ждать, когда китобоец встанет к пирсам Пуэрто-Грау. В том, что генерал давно уже продумал детали переправки экспедиции на берег, сомнений не было: здесь не требовались сложные спецопераци с маскировкой и тайным проникновением - хватило бы и сравнительно скромной суммы в североамериканских долларах, и спускай на берег хоть танк. Перуанские портовые чиновники в плане мздоимства легко дали бы сто очков вперёд любым персонажам Гоголя и Салтыкова-Щедрина.
        Что будет потом, генерал объяснил уже на борту «Выдержанного». На берегу их ожидает транспорт - два микроавтобуса и джип, - и документы североамериканских туристов, путешествующих по Панамериканскому шоссе из Мексики в Аргентину. На границе встретит Хорхе со своими людьми. Женька с Астом обрадовались скорой встрече со старым товарищем, тем более, что подарки Хорхе, «Люгер» и «Таурус», лежали, дожидаясь своего часа, на самом дне рюкзаков. Как бы не повернулись теперь события - таможенный досмотр им точно не грозит.
        Генерал также рассказал, что бойцы Хорхе всё это время приглядывали за долиной хрустального херепа - и теперь, когда там расположились французские археологи, изображают из себя охранников, нанятых для обеспечения безопасности экспедиции. Так что, если не случится чего-нибудь непредвиденного, через трое суток они встретятся. Связь с Долиной отсутствовала - хребты Анд экранировали радиоволны, а доверять телеграфу любые сообщения, кроме простейших кодовых «Всё в порядке, работаем», генерал опасался. Слишком велики были ставки - особенно с учётом того, что на севере Аргентины, вблизи границ Боливии и Парагвая снова вспыхнули беспорядки.
        Качки почти не было. После двух недель выматывающего валяния с борта на борт, Тихий океан наконец сжалился и подарил им несколько ясных, почти безветренных деньков. «Выдержанный» весело, неся у форштевня высокий бурун, бежал, куда указывала отметка на картушке гирокомпаса в рулевой рубке. «И не подумаешь, что в машине поломка…. - ухмылялся Аст. Он, Женька и кассиопейцы устроились на полубаке, возле гарпунной пушки на массивной конусообразной тумбе, и вглядывались в западную сторону горизонта. Там, над бледно-фиолетовой полоской сгущающейся мглы вот-вот должны были возникнуть заснеженные пики Анд.
        «…ну, здравствуй снова, удивительная страна Перу, давненько не виделись… - повторял про себя Женька. - Года не прошло, как мы пересекли твои границы с востока, как добропорядочные пассажиры бразильской авиакомпании. И вот - снова крадёмся незваными гостями, но на этот раз с запада, со стороны океана.
        Как-то там у тебя дела? Так же искрится снег на ледниках Анд, и невозмутимы ламы на высокогорных пастбищах, так же плывёт в облаках таинственный небесный город Мачу-Пикчу и стоит на вечной стоянке в гавани Талькау?но прославленный в боях монитор «Уаск?р».
        Как ни хотелось нам ещё в прошлый раз увидеть всё это - не получилось; не получится и теперь. Мы не туристы, и от успеха нашего предприятия зависит, ни много ни мало, судьба всех до единого жителей нашей маленькой планеты. И в их числе - судьба обитателей этой узкой полоски суши, зажатой между Великим океаном и горными хребтами…»
        Глава тринадцатая
        I
        - Вот здесь!
        Кармен провела по стене рукой, и пальцы ощутили лёгкое покалывание. В глубине монолита пролегал скрытый от глаз канал, по которому течёт «Ча». Драгоценная энергия, питающая нематериальный мир «Облака». Животворная кровь величайшее сокровище, мерило любых ценностей.
        За ней-то они сюда и пришли.
        Девушка сделала знак носильщикам. Малый алтарь, тот, что стоял в «лаборатории» горбуна, встал на указанное место.
        - И что дальше?
        Вождь Крысоловов недоверчиво обозрел фронт работ.
        - А дальше ты прикажешь своим людям охранять коридор и будешь ждать. Сколько скажу.
        - Не забывайся, женщина…. - буркнул в ответ Итчли-Колаш. Похоже, эта фраза числилась у него в списке любимых. - Помни, что я в любой момент могу…
        - Да-да, конечно. - Кармен провела пальцами по гладкой поверхности, проверяя, насколько плотно задняя панель алтаря прилегала к стене. - Ты выкачаешь из меня «Ча» и всё такое. Уже говорил раз двадцать, или больше. Не надоело?
        Вожак смерил собеседницу хмурым взглядом, но промолчал. Жница постоянно дерзила - а он каждый раз не мог придумать достойный ответ! Угрозы отправить наглую сучку на алтарь не производили впечатления не то что на неё, но даже и на свидетелей из числа особо приближённых. А врезать ей по голове палицей-макатой и решить таким образом проблему раз и навсегда, он не мог. Не мог - и всё! Во - первых, Жница действительно увлекла его своей безумной идеей, а во вторых - она ему попросту нравилась. Нравилась своей язвительной манерой общения, бесстрашием, живостью мысли, позволявшей мгновенно найти выход из самой затруднительной ситуации. Конечно, демонстрировать это унизительное для вожака чувство немыслимо - потому Итчли-Колаш скрывал его, как мог, продолжая сыпать унылыми, надоевшими ему самому угрозами.
        И девчонка это, кажется, понимает. Вон, как язвительно ухмыляется, стреляет глазками…
        А пальцы пленницы - или, уже не пленницы, а сообщницы? - забегали по символам на панели алтаря. Экеко, присев на корточки, внимательно следил за её манипуляциями.
        - Запоминаешь? - прошептал вожак. - Сможешь повторить сам, без неё?
        - А зачем? - Кармен на мгновение оторвалась от своего занятия. - Если у нас получится - всё это больше не понадобится.
        - А если не получится?
        - Тогда тем более. В тёмной бездне Уку-Пача, где мы окажемся, «Ча» ни к чему.
        Томительно бежали мгновения. Внезапно над панелью вспыхнула голубая точка, расползлась светящимся облачком, в нём побежали цепочки символов. Ещё несколько движений - и вырезанные на алтаре узоры вспыхнули золотыми нитями. Они росли, ширились, пока не засияли чистым солнечным пламенем, в котором плясали мириады ослепительно сияющих точек.
        - Есть! - выдохнула Кармен. - Готово! Зови своих!
        Итчли-Колаш повернулся и пролаял команду. Крысоловы неуверенно походили и останавливались шагах в пяти алтаря.
        - Здесь, - Кармен показала на золотое сияние, - достаточно «Ча» для сотни человек. Но мы не сможем забрать всё - твои люди впитают не больше двух третей, остальное рассеется, пропадёт.
        - Две трети, говоришь? - вожак пробежался взглядом по нестройной толпе. - Но нас не больше двух дюжин!
        - Половине из них придётся принять избыточную дозу «Ча», гораздо больше, чем способен вместить человек.
        - Это опасно?
        - Очень. - влез Экеко. - Сознание может не выдержать такого буйства энергии. Придётся рискнуть.
        - Надо, значит надо. - Итчли-Колаш взмахнул макатой. - Слышите, отродье? Каждый, включая меня, примет столько «Ча», сколько в него влезет! Не повезёт, мозги спекутся - значит, судьба! Хотя, откуда у вас мозги?
        Кармен покачала головой.
        - Не выйдет.
        - За себя опасаешься? - сощурился вожак. - Не трусь, к вам с Экеко это не относится. У вас-то мозги есть, и они мозги слишком ценные.
        - Не в этом дело. Вы взяли с собой верёвки, как я просила?
        - Взяли. Но при чём…
        - Тех, кто примет в себя избыток «Ча», придётся связать.
        - Зачем?
        - Они могут внезапно потерять рассудок. Что тогда будет - ты знаешь? Накинутся на других, побегут, куда глаза глядят? Тебе охота ловить их под носом у Стражи?
        - Нет, но…
        - То-то, что «но». Надо будет вести их на привязи, а для этого понадобятся люди с ясной головой. Опыт есть, справитесь - с пленниками-то справлялись во время набегов?
        Последняя фраза звучала откровенным вызовом, но Итчли-Колаш смолчал. Наглая девчонка опять говорила дело.
        - Да, и распорядись, чтобы отобрали самых тупых - для таких риск будет ниже. - закончила с усмешкой Кармен. - Ну и потерять их, если что, не так обидно…
        При этих словах Крысоловы испуганно заперешёптывались и попятились, прячась друг за друга.
        - Что, обгадились, Супаева перхоть? - взревел Итчли-Колаш. - Ты, ты, ты и ты… - он по очереди тыкал макатой в подчинённых, - шаг вперёд и подходите по одному! И не тряситесь - слышали же, что сказала девчонка? В вас всех, вместе взятых, ума меньше, чем в одном катышке священного помёта Кетцаля, так что опасаться вам нечего. А кто посмеет дёрнуться - своими руками отправлю в тёмную бездну Уку-Пача!
        II
        Кармен пряталась в закутке у Экеко. Высовываться наружу не хотелось - по сравнению с оргией, которая началась после возвращения «экспедиции», всё, что она видела раньше, вполне сошло бы за будни католического монастыря. Что заставило изгоев бросить дела и предаться необузданному разврату, девушка понять не могла. Восторги по случаю обретённого «Ча»? Радость, что посланцы вернулись не только с добычей, но и почти без потерь?
        Предсказанная Кармен неприятность произошла только с одним из «ходячих цистерн» - примерно на половине пути он рухнул на пол и забился в судорогах. Его товарищи, назначенные Итчли-Колаш на ту же незавидную роль, молча созерцали происходящее - глаза их залило золотистое сияние «Ча», и даже татуировки на груди светились, подобно вживлённым в кожу золотым нитям.
        Спятившего бедолагу связали по рукам и ногам, принесли в убежище, привязав к древкам копий - и, не тратя времени, бросили на алтарь, под жертвенный нож. Видеть то, что последовало за этим, Кармен не захотела и поспешно спряталась в «лабораторию» - её владелец, скособоченный гном Экеко, был, кажется, единственным здесь, кто не вызывал у неё отвращения.
        - Высокородная госпожа брезгует нашими обычаями?
        В закуток, откинув занавеску, втиснулся Итчли-Колаш. Сразу стало тесно.
        За спиной вожака мелькали сплетающиеся обнажённые тела. Кармен отвернулась.
        - А хоть бы и так? Или хочешь предложить мне поучаствовать?
        Вожак покачал головой - как показалось девушке, насмешливо.
        - Угадала. Но, прежде чем зашипишь, как дикая кошка, ответь: ты ведь думала, что мы зарежем всех носителей «Ча» на алтаре, как того психа?
        Кармен кивнула - она действительно подозревала, что золотоглазые один за другим лягут под жертвенный нож. А как иначе передать драгоценную энергию соплеменникам?
        Итчли-Колаш ткнул пальцем за спину, откуда неслись страстные вздохи, крики звериного наслаждения и шлепки нагих тел друг о друга.
        - Думаешь, они делают это только из похоти?
        - А почему? - Кармен насмешливо сощурилась. - Вместо разминки?
        - Можешь считать нас дикарями, Жница. - вожак гордо вскинул подбородок. - Да что там, мы и есть дикари, готовые на всё ради выживания. Но в данном случае, ты ошиблась. Объясни ей, Экеко…
        Кармен обнаружила, что на его радужках пляшут крошечные золотые искорки. Неужели и с её глазами творится то же самое?
        - Мы научились передавать «Ча» друг другу во время телесной близости. - торопливо заговорил гном. Глаза он старательно прятал, стараясь не встречаться взглядом с гостьей. - Отсюда и оргии: так мы делимся жизненной силой с теми, кому её не хватает. Иначе самые слабые давно бы уже отправились в тёмную бездну Уку-Пача.
        - Вот так-то, Жница. - снова заговорил Итчли-Колаш. - Придётся и тебе тоже раздвинуть свои прелестные ножки. Или сделать это в любой другой позе. В тебе ведь тоже часть добытого запаса «Ча» - а он, позволь напомнить, нужен для общего дела.
        Кармен, не веря своим ушам, смотрела на вожака. Он что, всё это всерьёз надеется, что она ляжет под этих скотов?
        - …но я, так и быть, сделаю для тебя послабление. - продолжал тот. - У нас принято делиться «Ча» с разными партнёрами, но ты можешь ограничиться кем-то одним. А можешь и присоединиться ко всем - на верхних уровнях, вы ведь такого не чураетесь?
        Она машинально кивнула. Крысолов был прав - свальный грех числился в «Облаке» в списке самых популярных развлечений.
        - Вот видишь! - обрадовался Итчли-Колаш. - Ты можешь даже выбрать того, с кем … хм… кому передать «Ча». Вот, к примеру, Экеко - вы, я вижу, уже нашли общий язык. А если нет - я с удовольствием составлю тебе пару…
        Кармен перевела взгляд с вожака на хозяина лаборатории, явно перепуганного таким предложением - и неудержимо, истерически расхохоталась.
        Глава четырнадцатая
        I
        Выцветшие на южноамериканском солнышке брезентовые армейские шатры вытянулись по линейке, с одинаковыми интервалами в три шага. Казаков точно это знал - сам вымерял их по распоряжению генерала, снизошедшего до руководства обустройством лагеря. Снаружи шатры аккуратно окопаны узкими канавками и обложены дёрном, что по казаковскому мнению было лишним - погоды в предгорьях Анд стояли сухие, ветреные, без малейшего намёка на дождь. Надо ли говорить, что это соображение было отметено без объяснений?
        Позади шатров русской части экспедиции маячили разбросанные в художественном беспорядке разноцветные капроновые палатки и сборно-щитовые домики, где обитали французские археологи и израильтяне. Поначалу они намеревались разместиться в брошенном посёлке (немцы оттуда всё-таки убрались, решив не скушать судьбу) но потом решили обустроить собственный лагерь, а бесхозные постройки использовали, как источник стройматериалов и брошенной сбежавшими хозяевами домашней утвари. А вот чилийцы Хорхе оказались не столь щепетильны, и разместились в трёх крайних домах, основательных, крепких, сложенных из каменного плитняка. И не просто разместились, а превратили их в огневые точки, и даже выкопали между домами подобия ходов сообщения.
        Автопарк экспедиции, несколько грузовиков, джипов и пара микроавтобусов, разместился во дворе кирхи. На верхушке колокольни, пострадавшей от пуль крупнокалиберного «Браунинга» сейчас размещался наблюдательный пост - там на солнце посверкивали линзы бинокля, да торчали рога стереотрубы. Хорхе основательно подошёл к вопросам безопасности.
        Казаков вытянул шею - на крыльце одного из домиков стояла Миладка в сверхэкономых шортиках и бюстгальтере, не скрывавшем практически ничего. Она развешивала на бечёвке для просушки бельё, принимая при этом такие позы, что чилиец-часовой, скучающий возле треноги с пулемётом, чуть ли не пускал слюни, рассматривая девушку.
        «Генерала на тебя нет… - уныло подумал Казаков. - Или хотя бы, Хорхе. Хотя, это, пожалуй, перебор - неистовый бородач вполне может пристрелить забывшего о своём долге подчинённого на месте. После чего - примется в свою очередь любоваться Миладкиными прелестями…»
        - Зря размечтался. - заметил Голубев, проследив направление казаковского взора. - С ней крутит француз, тот, из Марселя, который вчера играл на гитаре. Там, по ходу, всё взаимно - сегодня она всю ночь у него в домике провела.
        - Откуда знаешь? - нахмурился Казаков.
        - А я под утро захотел отлить, и видел, как она вышла от него. Они ещё целовались на прощание.
        - Ясно. Мусью не теряет времени…
        Известие было обескураживающим. Казаков в свои семнадцать с не жаловался на отсутствие внимания прекрасной половины человечества, но этому сопернику он проигрывал по всем статьям. Француз преподавал в Сорбонне, а до этого, по слухам, служил капралом в парашютных частях Пятой Республики. Настоящий мачо высоченный, с литыми мускулами, отменный стрелок, не раз демонстрировавший своё мастерство на устроенном позади лагеря стрельбище, виртуоз-гитарист, одинаково легко извлекающий из инструмента и шансоны Джо Дассена, и фламенко. Неудивительно, что вчерашняя московская и нынешняя израильская школьница не смогла перед ним устоять… Вон он - стоит под навесом с кучкой коллег. Развернули на столе какие-то карты и чертежи, спорят, размахивают руками. При этом висящая на ремне у марсельца кобура с «Кольтом 1911» то и дело хлопает по бедру, и он вынужден придерживать её рукой.
        Казаков притронулся к своему поясу. С тех пор, как участникам экспедиции выдали оружие, он не расставался с длинноствольным револьвером «Смит-Вессон» (каких трудов и унижений стоило выклянчить его у Хорхе!), а, отправляясь на прогулку горы, брал с собой карабин «Гаранд». Точно такой был и у Димки Голубева - он как раз расстелил на скамейке чистую тряпицу, разложил принадлежности и собирается заняться чисткой оружия. Дело хорошее, последовать, что ли, его примеру?
        - Как думаешь, когда нас к Пирамиде допустят? - спросил Казаков.
        - А то уже неделю, как раскопали вход, и с тех пор мы только один раз её и видели. А близко подойти и вовсе не позволили. Зачем мы тогда вообще сюда припёрлись?
        Голубев пожал плечами и клацнул крышкой затворной коробки «Гаранда». Они оба бредили моментом, когда смогут, наконец, прикоснуться к хрустальной тайне, скрытой в недрах невысокого холма. Но попытка по-тихому пробраться в пещеру, скрывающую артефакт, с позором провалилась: чилиец-часовой выловил нарушителей ещё на подходах к «объекту». После чего - сдал с рук на руки Женьке Абашину, который, несмотря на юный возраст, пользовался у суровых барбудос непререкаемым авторитетом. Спасибо хоть не отправил задержанных на расправу к генералу - но наслушались они тогда много чего…
        - Димка! Сашка! Вы что, заснули?
        Голубев торопливо вскочил, едва не уронив с колен карабин. С крыльца штабного домика махал рукой Абашин.
        - Скорее сюда! Общий сбор экспедиции, только вас ждут! Сколько можно мух ловить, предупредили же заранее!
        Казаков поморщился. Враньё, разумеется - и вовсе не они одни, позабыв о дисциплине, тормозят процесс. Вон, археологи свернули свои бумаги и по одному потянулись их-под навеса на зов. Миладка тоже с ними - успела накинуть полупрозрачную блузку, под которой её прелести выглядят ещё соблазнительнее…
        - Ну что, пошли?
        Голубев закинул на плечо ремень «Гаранда», и оба бодро затрусили к штабу экспедиции.
        Доклад был организован в американском стиле: белая пластиковая доска на лёгких алюминиевых подставках, на ней - прикреплённые кнопками фотографии и карты. Поясняющие схемы чертили на свободном от наколотых картинок месте, толстым чёрным фломастером, а когда места не оставалось - стирал тряпкой, спрыснутой из пластикового баллончика каким-то пахучим раствором. Женька даже позавидовал - молодцы, французы, даже о таких мелочах подумали, оснащая экспедицию…
        - …таким образом, первый этап изучения пирамиды мы завершили.
        - говорил Виктор. - Группы символов, расположенные вот здесь и здесь напоминают письмена народа майя, расшифрованные в начале семидесятых Юрием Кнорозовым. Очевидно, что у этих символов были общие предки - или, вернее сказать, как раз те, что изображены на пирамиде и есть прародители прочих систем письменности как Южной, так и Центральной Америки…
        Виктор говорил медленно, по нескольку раз повторяя некоторые фразы. Доклад приходилось делать на английском - единственном языке, которым в той или иной степени владели и французы, и русские, и израильтяне. Голубеву с Казаковым, как жертвам советской системы преподавания иностранных языков, шёпотом переводила сказанное Милада.
        - …впрочем, работы советского лингвиста играли роль, скорее, вспомогательную. - продолжал Виктор. - В основном, мы опирались на записи Отто Рана и материалы допросов захваченных Пришельцев. Теперь с уверенностью можно сказать: ошибок экспедиции Аненербэ, тех, что привели к гибели оператора, мы не допустим.
        - Но ведь и у самих десантников, произошло нечто подобное - уже после войны? Их оператор, кажется, до сих пор в коме?
        Спрашивал Поль Мартье, марселец. Коллеги поддержали его дружным гулом.
        - Да, в частной американской клинике. - кивнул Виктор. - В тот раз Пришельцы задействовали только одного оператора. Мы же разработали методику, согласно которой, наши люди…. - он по очереди указал на Миладу, Казакова с Голубевым и сидящего в углу Аста - будут работать по очереди. Так сказать, «перехватывать эстафету» друг у друга, как только почувствуют малейшее недомогание.
        - Да, так, наверное можно сделать. - кивнул француз, и Женька заметил, как он обменялся взглядами с Миладкой. В глазах археолога угадывалась тревога, девушка же ободряюще улыбнулась в ответ.
        «Только бы Виктор оказался прав… Серёга, Миладка, кассиопейцы - все в коме, с мозгом, досуха высосанным древним хрустальным чудовищем. Готов ли он платить такую цену? Но… разве у них варианты? Уж очень многое стоит на кону…»
        Виктор покосился на генерала - тот сидел сбоку от доски, на лёгком раскладном стульчике. Генерал чуть заметно кивнул.
        - А теперь - самое главное. Оказывается, Пирамиду можно оживить! Собственно, на это и были направлены все усилия Десантников… Для этого нужно поместить в неё некоторое количество Мыслящих, уровня не ниже их самих - надеюсь, все понимают, о чём речь…
        Присутствующие закивали. Первое, что сделали «русские» члены экспедиции по прибытии - это подробно разъяснили коллегам сущности, описанные в книге советского фантаста. Готовясь к поездке в Аргентину, генерал даже распорядился наскоро перевести её на английский, так что теперь они пользовались единой, одинаково понятной всем терминологией. Французы и израильтяне шутили, что когда это кончится, книгу издадут на языках всего мира, и это будет бестселлер похлеще Библии и «Капитала» Маркса.
        - …вы, вероятно, спросите, как это сделать? - продолжал - Виктор.
        - да, мы не владеем «нематериальными» инструментами Десантников, с помощью которых они подчиняли себе личности землян. Есть все основания полагать, что на нашей планете таковые остались только у Десантников, захвативших американских политических деятелей и сотрудников ЦРУ - доказательством тому недавний инцидент в Тель - Авиве. Но мы могли бы воспользоваться Хрустальным черепом - это гораздо более мощный инструмент, если знать, как правильно его использовать.
        Аудитория зашумела.
        - Но как же так, мсье Виктуар? - вскочил со стула начальник французской экспедиции, невысокий, полненький живчик с огромным горбатым носом и блестящей лысиной. - Вы же определённо говорили, что этот артефакт рассыпался хрустальной пылью после того…
        - После того, как мы перебросили туда наших людей и их инопланетного союзника? - перебил археолога Виктор. Куда именно «туда», он уточнять не стал. - Да, так оно и есть. Но мы имеем все основания полагать, что этот череп был не один. Другие Отто Ран попросту не успел найти. А мы попробуем.
        - Но почему ими не воспользовались сами Десантники? - не сдавался горбоносый. - Уж они-то наверняка могли найти черепа - за столько-то лет?
        - Мы считаем, что они могли обходиться без них. В конце концов, они куда лучше знали свойства Пирамиды.
        - А если расспросить их, как это делается?
        - Молчат, мизерабли эдакие… - Виктор развёл руки в шутовском жесте. - А может, и правда, не знают? Их главный погиб при нешем нападении, и я допускаю, что к высшим тайнам Пирамиды был допущен он один. Так что придётся хорошенько поработать лопатами.
        - И где будем копать?
        Вопрос задал Казаков, по-русски. Услыхав об окончании занудного «первого этапа» работы с Пирамидой, они с Голубевым оживились и нетерпеливо ёрзали на стульях.
        - Вот ты, Саня, нам и скажешь. - отозвался Виктор. - Попробуем поискать тайники с хрустальными черепами при помощи ваших детекторов. Есть основания полагать, что это сработает.
        - Ну хорошо, допустим мы их найдём. - снова заговорил марселец.
        - Но где взять начинку, так сказать, этих самых Мыслящих? Ведь среди нас, надеюсь, Пришельцев нет?
        Аудитория ответила ему смешками, несколько, впрочем, натянутыми.
        - Зато они есть в СССР и в Израиле. - ответил за Виктора генерал. - Распоряжения о срочной доставке их сюда, в Долину, уже отданы. Изымем из них Мыслящих и поместим в Пирамиду. Если уважаемый докладчик прав, - нас ждут изрядные сюрпризы. А пока - надо искать, господа и товарищи.
        И встал, давая понять, что разговор закончен. Археологи шумно поднимались и шли к выходу, громко обсуждая услышанное. Казаков с Голубевым весело переглянулись, Сашка продемонстрировал другу оттопыренный большой палец.
        Наконец-то, дождались!
        II
        «Алуэтт» тяжёлой мухой полз с востока, между отрогами хребтов, окаймляющих Долину. Выписал широкий круг над холмами и завис, вздымая тучи красной пыли, над посадочной площадкой, в полусотне метров от палаточного городка. Незашпиленные по случаю духоты пологи брезентовых шатров забились, заплескались в потоках воздуха, разведённых несущим винтом, по единственной улочке пробежали буро-красные пыльные вихри, полетело бельё, сорванное с натянутых между щитовыми домиками верёвок. Изогнутые «лыжи» коснулись грунта, решётчатое тулово стеклянной стрекозы дрогнуло, лопасти винта вращались всё медленнее и, наконец, замерли, свесив кончики к самой земле. Француз и израильтянин, дежурные по лагерю (порядки в экспедиции царили самые демократичные) пригибаясь, побежали к кабине. Прозрачная дверка уже откинулась, и в пыль полетели парусиновые мешки.
        Почту привезли!
        Свежую прессу в лагере экспедиции получали два раза в неделю - из крошечного городишки, расположенного в полутора сотнях миль от Долины. Советских газет и журналов там, разумеется, не было - местные, аргентинские, несколько испанских и американских изданий да французские «Фигаро», «Ле Монд», выписываемые по заказу из самого Буэнос-Айреса. Часть газет отбирало для себя начальство, несколько экземпляров доставались знакомцам пилота - по предварительному сговору, не иначе! - остальное же расхватывали, кто успевал подсуетиться. Вертолёт прилетал обычно в первой половине дня, так что за обедом (столовая располагалась на открытом воздухе, под обширным парусиновым навесом) все бурно обсуждали новости и выпрашивали друг у друга свежие номера. А поскольку происходило это тут же, за столами, то к концу трапезы газетные и журнальные страницы уже носили следы жира, томатного соуса и прочие свидетельства тяги учёной братии к печатному слову.
        А обсудить было чего! Всю последнюю неделю мир бурлил, как горшок с супом, забытый на плите. Во-первых, в Женеве состоялась трёхсторонняя конференция по урегулированию на Ближнем Востоке. Состав участников иначе как странным назвать было нельзя: ни американцев, ни представителей арабских государств, включая Египет, ни даже неизменного Ясира Арафата с его Организацией Освобождения Палестины. Всего три высоких договаривающихся стороны, представленные министрами иностранных дел Израиля, Франции и СССР. Это не лезло ни в какие ворота, и политические аналитики по всему миру поспешили объявить конференцию злостной попыткой вставить палки в колёса состоявшемуся в прошлом, 1979-м году Кэмп-Дэвидскому соглашению. Вашингтон и Каир разразились гневными заявлениями, Тель-Авив промолчал, а тут ещё участники конференции решили обойтись без итоговой пресс-конференции, ограничившись ничего не значащими фразами об обмене мнениями. Зачем, ради чего собирались, о чём договорились? Планета терялась в догадках.
        Вскоре после Женевской встречи премьер Израиля Ицхак Рабин посетил с неофициальным визитом Югославию. В то же самое время Машеров, Генсек ЦК КПСС отправился с официальным визитом в соседнюю Болгарию, и мировая пресса наполнилась рассуждениями о том, что истинной целью поездок была секретная встреча двух лидеров.
        Дальше - больше. Из Белграда Ицхак Рабин улетел в Париж, где имел неофициальную же встречу с президентом Пятой Республики Валери Жискар д'Эстеном. Всё это тянуло на сенсацию, да какую! Политологи пространно рассуждали о намечающейся нормализации отношений между Тель-Авивом и Москвой, посредником в каковом процессе, выступает Париж. Американцы, окончательно, по - видимому, растерявшиеся, предприняли попытку собрать внеочередную сессию ООН, но русские и французы эту инициативу блокировали - и опять без объяснения причин. После чего французы объявили о масштабных учениях своего флота в Центральной Атлантике - к берегам Французской Гвианы отправилась мощная группировка, включающая, в числе прочих боевых единиц, авианосец «Клемансо», на лётной палубе которого стояли новейшие «Супер Этандары», оснащённые ядерными бомбами, а так же вишенка на торте - атомный подводный ракетоносец «Редутабль». Одновременно туда же перебросили шесть бомбардировщиков «Мираж-IV», из которых два могли нести ядерное оружие, и четыре топливозаправщика С-135. Требования объяснений со стороны НАТО и США Париж опять-таки
проигнорировал.
        Мир замер в недоумении. Политики собирали пресс-конференции, у аналитиков и консультантов настали хлебные деньки, «пикейные жилеты» от Одессы до Рио-де-Жанейро надорвали связки, доказывая друг другу, что Машеров - это голова, а Жискар д'Эстену палец в рот не клади. И только в Аргентине, в никому не известной Долине, точно знали, что происходит. Три государства, такие разные, что мало кто в мире мог представить их действующими ради достижения общей цели, решились на свой страх и риск поверить в невероятную историю с инопланетным Вторжением - и теперь, как могли, готовились к непредвиденным поворотам событий.
        А ждать, похоже, осталось совсем недолго.
        III
        Когда Сашка Казаков впервые вошёл в Грот Пирамиды, она показалась ему чудовищно огромной. Свет мощных электрических фонарей несчитанное число раз преломлялся в хрустальных гранях, отскакивал от вырезанных в них замысловатых символов - но почему - то не проникал ни вглубь полупрозрачной глыбищи. Как и не добивал до сводов пещеры, отчего казалось, что верхушка Пирамиды тает в первозданной мгле на какой-то уж вовсе невероятной высоте.
        Потом-то Виктор объяснил, что «рост» древнего сооружения, хоть и внушает уважение, но вовсе не так велик - примерно со стандартную панельную пятиэтажку. Четыре ступенчатые стороны прорезали узкие, обрамлённые массивными парапетами лестницы, словно отлитые из того же загадочного материала. Как ни старались исследователи, им не удалось найти ни единого шва. Пирамида была монолитна, безмолвна и холодна как лёд.
        Да-да, именно так - холод жёг ступни сквозь рубчатые подошвы туристических ботинок «вибрамы», и приходилось всё время переступать с ноги на ногу. Казаков стоял на самом верху, куда с поднялся разрешения Женьки - после обеда тот привёл кассиопейцев осматривать будущий фронт работ. Отсюда, сверху, фигурки людей у подножия казались несуразно мелкими - пожалуй, даже мельче, чем из окошка его московской квартиры на одиннадцатом этаже. Это тоже была загадка - Казаков списал её на слабое освещение и эффект замкнутого пространства. Кстати, с верхушки Пирамиды свода пещеры разглядеть тоже не удалось. Выходит, этот холм - пустотелый, словно яичная скорлупа? Но как же тогда он не обрушивается внутрь себя - вон, какие скалы громоздятся на его склонах!
        За спиной послышались шаги и тяжёлое, прерывистое дыхание. Казаков обернулся. Димка Голубев.
        - Что-то я умотался… - сообщил он, присаживаясь на парапет, и тут же вскочил, схватившись за мягкое место. - Ух ты, как лёд!
        - Внизу не такая холодная. - отозвался Казаков. - Надо бы попросить у французов термометр, измерить. А вдруг температура тем ниже, чем выше забираешься? Это ведь важные данные, надо зафиксировать…
        Голубев скептически хмыкнул - похоже, Саня вообразил себя «Следопытом» - так «Полдне XXII-го века» любимых обоими братьев Стругацких, назывались учёные, изучающие следы инопланетных цивилизаций.
        Но разве сейчас они не исследуют творение самых, что ни на есть, Пришельцев? От этой мысли захватывало дух.
        - Слушай… - неуверенно произнёс он. - Я, когда поднимался, пробовал ступени считать, так сбился на второй сотне - а ведь ещё и до половины не добрался! Но их тут столько никак не может быть! И выдохся, как в прошлом году, когда мы наперегонки на семнадцатый этаж твоего дома по лестнице взбегали…
        - Да, я тоже что-то такое заметил… - неуверенно подтвердил казаков. - Может, тут воздух какой-то особый? Знаешь, как в горах, кислородное голодание? Потому и запыхался…
        Голубев подумал, потом решительно мотнул головой.
        - Нет, не похоже. Дышится-то легко, не то, что на Дороге Смерти. Сколько там, четыре тысячи метров?
        - Четыре шестьсот пятьдесят. Помнишь, Хорхе ещё ругался, что карбюратор захлёбывается топливной смесью из-за недостатка кислорода? А здесь - две пятьсот шестьдесят над уровнем моря, ерунда…
        Как и полагается уважающему «Следопыту», он заранее изучил карты района поиска и полагал, что знает его досконально.
        - Ну, не знаю… - Голубев почесал затылок. - Может, у французов есть какие-нибудь приборы, состав воздуха определять? Как они называются, забыл…
        - Газоанализаторы. - Казаков постучал ботинком о ботинок мертвенный холод, выползающий из прозрачных недр Пирамиды, пробирал до костей. - Эти, как их… хроматографические. - Да, ты прав, надо будет поинтересоваться. Я читал про раскопки в египетских гробницах - так там тоже были проблемы с составом воздуха. Может, подумали и прихватили с собой?
        - А давай прямо сейчас?… - оживился Голубев. - Им не до того размечают площадки для поисков Хрустального Черепа. А мы пока и с температурными перепадами разберёмся и с газоанализаторами. Кстати, и ступеньки заодно сосчитаем…
        И они застучали подошвами вниз по хрустальной лестнице.
        К огорчению новоявленных «Следопытов», начальство в лице Женьки Абашина инициативы не оценило. Кассиопейцы были вежливо обруганы, обвинены в очередном акте подрыва дисциплины и приданы в помощь французам - держать рулетки и колышки, служащие для разметки пола грота. Чем и занимались в течение следующего часа, пока дневной свет, скупо вливающийся через узкий вход, не загородила массивная фигура.
        Генерал Константин Петрович не спеша огляделся - глаза его в свете мощных электрических ламп смотрели остро, настороженно. Выслушал доклад Поля Мартье (чёртов марселец тараторил на французском, и Казаков не понял ни слова), после чего махнул рукой и что-то неразборчиво крикнул по-русски - звуки в громадной пещере съедались начисто.
        - Нет-нет, работайте, ребята… - Остудил он пыл кассиопейцев, решивших, было, что возне с рулетками и колышками пришёл конец. - Мне нужны только Виктор и Евгений с Сергеем, если они, конечно, не возражают.
        Возражений, разумеется, не последовало, и названные товарищи последовали за высоким начальством наружу. Казаков проводил их задумчивым взглядом.
        - Слушай, Димон… - сказал он, не поворачиваясь, Голубеву. - Мне показалось, или генерал какой-то встревоженный. Может, что случилось, а мы торчим тут с палочками и верёвочками?
        Голубев понимающе сощурился и кивнул. Кассиопейцы, не произнеся больше ни слова, выждали несколько минут и, беззаботно насвистывая, направились к выходу из пещеры.
        IV
        С круглой, почти лишённой растительности (несколько тощих кустов полыни не в счёт) верхушки холма просматривалась вся долина - от каменистых осыпей на западе, по которым петляла уходящая к перевалу тропа, до теряющегося в подступающей вечерней дымке восточного края, обрамлённого цепочкой невысоких скалистых утёсов. Где-то там, в нескольких десятках километров, дорога выходила на предгорья и вливалась в шоссе, по которому шла половина транспортного сообщения между северо-западными провинциями и соседней Боливией.
        Женька опасливо потопал ногой, словно вершина могла провалиться. Под высохшей травой, под красноватым каменистым грунтом, в глубине прятался грот Пирамиды - и именно сюда велел подниматься генерал для какого-то очень важного разговора. Что ж, здесь - так здесь, начальству виднее.
        Об инопланетном артефакте, скрытом под их ногами, Женька не думал. Дух захватывало от окружающего природного великолепия: снежные цепи Анд на западе золотились, подсвеченные последними лучами заходящего солнца, а с противоположной стороны горизонта уже накатывала чернильно-синяя мгла. На небе - ни облачка, вот-вот должны появиться первые звёзды. Здесь, в чистом высокогорном воздухе это явление будет особенно эффектным. Только что розовела западная кромка горизонта, и вдруг - чернота над головой, и на ней, словно разбросанные щедрой рукой Создателя вспыхивают незнакомые северному глазу созвездия, и вот уже рассекает небосвод Млечный путь, особенно яркий здесь, в Южном полушарии. А горные цепи ещё угадываются на фоне угасающей полоски света - там, где твердь земная сливается с твердью небесной, замыкая круг бытия.
        - Уже середина ноября. - заговорил Аст. - осенние каникулы скоро, наши опять куда-нибудь поедут…
        - В Ленинград. - кивнул Женька. - Я перед отъездом заглянул к Галине, попрощаться, ну и поинтересовался, какие у неё планы.
        Классная руководительница тогда расстроилась - говорила тихо, даже вытирала платком повлажневшие глаза. Она не хуже их родителей видела, как изменились вдруг Женя Абашин и Серёжа Астахов - и догадывалась, что больше они не вернутся в свой десятый «А». И от этого ещё сильнее щемило учительское сердце - слишком уж непонятно, непредсказуемо поворачивались судьбы этих двух, ещё недавно ничем почти не примечательных мальчишек.
        Как много всего уместилось в эти полтора года, подумать страшно…
        - Слушай… - Серёга понизил голос. - Ответь, только честно: ты хотел бы, чтобы всё вернулось, как было? Чтобы никаких Пирамид, Десантников, «Второго», вообще ничего?
        Женька пожал плечами.
        - Ну… не знаю. Честно говоря, я даже представить такое не могу. Слишком сильно мы изменились.
        - Это точно… - Аст ковырнул носком вибрама сухую землю. - Ну, где они там, сколько можно ждать?
        Ребята стояли на самой верхушке холма, в паре дюжин шагов от ряда невысоких бугорков, увенчанных посеревшими от непогоды деревянными крестами. Кладбище прошлой экспедиции - под двумя лежит то, что осталось от Кармен и «Линии Девять». Законные владельцы тел отправились в космические дали, а с ними и «Второй», великовозрастный альтер эго самого Женьки, пришелец из двадцать первого века, с которым они когда-то делили одно тело.
        - Потерпи, скоро появятся. - отозвался Женька. Генерал с Виктором ещё не одолели и половины подъёма - куда им тягаться с крепкими молодыми организмами, прошедшими безжалостные тренировки на «спецдаче»?
        - Могли бы и внизу поговорить… - буркнул Аст. - Что за секреты такие, из-за которых надо в гору карабкаться?
        - Значит, такие. И вообще, разговорчики в строю! Прикажут - и на перевал побежишь, как миленький!
        - Да я что, я ничего… - Серёга сдал назад. - Виктора только жалко, у него ноги ещё слабые. До сих пор иногда с тросточкой ходит, каково ему сюда карабкаться?
        В кустах за могилами послышался шорох. Аст обернулся, поискал глазами источник шума. Не нашёл, подобрал камешек и запустил в сплетение ветвей. Шорох повторился.
        - Дегу. - прокомментировал Женька. - Кустарниковая белка. А может и т?ко-т?ко, здесь их полно. Вчера ребята Хорхе наловили дюжины полторы. Приглашали…
        - Вот спасибо! - Аста передёрнуло. - Не хватало ещё крыс жрать! Нет уж, ешьте сами, дорогие товарищи…
        Туко-туко, местный грызун, был похож не на крысу, а, скорее, на здоровенную раскормленную мышь весом граммов в семьсот, и с резцами, как у бобра. Соратники чилийца ловили их проволочными силками, настороженными у многочисленных норок - туко-туко вели подземный образ жизни. В местной кухне эти зверьки ценились за жирное, нежное мясо и приготавливались, как правило, на углях.
        С противоположной стороны послышались шаги, негромкие фразы, и на вершину холма вступили генерал и Виктор. Учёному подъём дался нелегко - он тяжело дышал и всем телом опирался на трость.
        - Ну что, бойцы, заждались? - Константин Петрович снял с плеча сумку, в которой что-то призывно звякнуло. - Женя, у тебя нож при себе? Настругай веточек для костерка, и давайте присядем вон там, на травку. Разговор предстоит долгий.
        - Вам по семнадцать уже стукнуло? - генерал потянулся через костёр. В пальцах он сжимал гранёную, желтого стекла, бутылку с прозрачной жидкостью и яркой этикеткой на испанском. - Ну, тогда можно по глоточку.
        Женька покорно подставил толстостенную стеклянную стопку. Услышанное действительно стоило запить чем-нибудь покрепче коричневой американской газировки.
        После того, как они с Астом развели костерок - крошечный, из пучка сухих веточек полыни - все четверо уселись вокруг огня. Генерал пустил по кругу маленькие, с осиными талиями, бутылочки и разложил на плоском камне нехитрую аргентинскую закуску в виде тонко нарезанного вяленого мяса и сушёных лепёшек начос. Женька ограничился глотком «Колы» - пища не лезла в рот.
        Генерал покрутил свою бутылочку в руках, но откупоривать не стал, а извлёк из сумки большую, не меньше литра, бутыль меск?ля и пристроил возле камня. Женька удивлённо поднял брови - до сих пор крепкого спиртного начальство им не предлагало. Что-то случилось, это точно…
        - Видели в моём шатре два контейнера? Такие, цилиндрические, с лямками?
        - Зеленые? - уточнил Женька. Он заметил что-то похожее, когда утром заходил к генералу по какому-то делу. Помнится, рядом с контейнерами скучал на раскладном парусиновом табурете один из бойцов «спецотдела» с «Томпсоном» на коленях. - Такие, похожи на полевые бачки-термосы? Я ещё удивился, почему они у вас, а не на кухне?
        - Они самые. - кивнул генерал. - Только это, внучек, не бачки. Слышали когда-нибудь о ядерных ранцах?
        - Это вроде ядерного чемоданчика? - проявил осведомлённость Аст.
        - Его ещё американский президент с собой носит, так в газетах пишут?
        Генерал покачал головой.
        - Нет, Серёжа. «Ядерный чемоданчик» - это защищённое устройство связи, с которого глава государства даёт команду на применение стратегических видов вооружений. А у меня в шатре стоит кое-что другое - портативные переносные ядерные мины. Такие-то дела, ребятки.
        - Кх-ха… ядерные? - Женька поперхнулся «Колой». - Как в Хиросиме? Здесь? Но… зачем?
        - Бомба, сброшенная на Хиросиму имела тротиловый эквивалент в двадцать килотонн. - генерал укоризненно покачал головой. - И чему вас в школе учат, оболтусов? Наши же игрушки - модификации ядерных мин РЯ-6, такие выпускаются для спецназа ГРУ и инженерных войск. Только РЯ - килотонные, а у этих мощность шесть килотонн, как у американских «ядерных ранцев» М159. Их специально доработали по нашему заказу - кто её знает, эту Хрустальную Пирамиду, вдруг ей одной килотонны окажется мало?
        Повисла мёртвая тишина, только в кустах шуршал давешний т?ко-т?ко.
        - Так вы хотите её… Пирамиду то есть… взорвать? - испуганно спросил Аст. «Кока-Кола» из бутылки в его руке тонкой струйкой лилась на ботинки. Сидящий рядом Виктор отобрал бутылку, но Серёга этого даже не заметил.
        - Только если случится что-то непредвиденное.
        Виктор, до сих пор молчавший, хмыкнул, не скрывая скепсиса. нахмурился.
        - Воля ваша, не понимаю. Тайком везти ядерные мины через три страны, из которых в двух творится форменный бардак, а в третей у власти антикоммунистическая военная диктатура, воюющая с партизанами-маоистами… Попахивает авантюрой, вам не кажется?
        Генерал хмыкнул.
        - Авантюра, говоришь? Что ж, так оно и есть - авантюра, и ещё какая! Вообще, всё, что мы здесь делаем - чистой воды авантюра, и ничего больше. Да если бы дома стал известно, что я дал «добро» на подобную операцию - меня, пожалуй, и сам Машеров не отмазал бы. Но ты на секунду представь, что наши эксперименты с Пирамидой спровоцируют полномасштабное Вторжение. Представил?
        Виктор, помедлив, кивнул.
        - Вот видишь! Может это произойти - теоретически? Аргентина с такой напастью не справится, а если Десантники расползутся - придётся выжигать весь континент ядерными бомбами, как это сделали в две тысячи двадцать третьем году. Да и там, если помните, не сильно-то помогло.
        Женька кивнул. В его памяти намертво отпечаталось жуткое наследие «Второго» - картинки атомного апокалипсиса, которым земляне тщетно пытались остановить Вторжение.
        - Эскадра с атомным ракетоносцем в Южной Атлантике и ядерные бомбардировщики во Французской Гвиане - для того же?
        - Разумеется. Французы всё правильно поняли и приняли меры. И не только они, есть ещё кое-что.
        - Наши? Баллистические ракеты?
        - Да, с трёх АПЛ - две Северного, одна Тихоокеанского флотов. Кроме того, на Долину нацелены два полка Оренбургской ракетной дивизии. У них на вооружении комплексы Р-36М, на Западе их называют «Сатана». Стоит отдать команду - тут такое будет… Так что, мы с вами, ребята - только первая линия обороны. Разумеется, говорить об этом нельзя, но я счёл, что вы трое должны знать.
        Виктор повертел в руках пустую бутылку.
        - А ещё кто в курсе?
        - Мои парни, они обучены обращаться с этими малышками. Завтра установим одну в пещере, и около неё постоянно будет вооружённая охрана.
        - А вторую где? - неуверенно спросил Аст. Он смотрел на генерала во все глаза, и Женька заметил, что пальцы у него нервно подёргиваются.
        - Вторую… - генерал поморщился. - Со второй пока неясно. Вот ты, скажем - допускаешь, что кто-то попробует захватить Пирамиду? Не пришельцы - кто-нибудь с нашей стороны?
        - Аргентинцы? Нацисты?
        - Или сами Десантники, те, что остались на Земле. Что им стоит набрать пару сотен наёмников, да и наведаться сюда? Признаться, я удивлён, что они до сих пор не проделали что-то в этом роде.
        Генерал вдруг поднял палец к губам. Аст испуганно заозирался, Женька ткнул его локтем в бок - сиди смирно! Константин Петрович поднялся с камня - в руке у него поблёскивал большой автоматический пистолет. Ствол, удлинённый из-за навинченного на него решётчатого пламегасителя, смотрел на давешние кустики.
        - Оружие к бою, только тихо… - свистящим шёпотом произнёс он. - Как скомандую - Женя слева, Серёжа, прикрывай!
        Женька медленно, стараясь не издавать ни звука, потянулся к кобуре - в наступившей тишине застёжка щёлкнула, как пистолетный выстрел. Аст уже стоял, и на никелированном стволе его «Тауруса» играли оранжевые отсветы.
        - Пошли! - генерал махнул стволом, перепрыгнул через огонь, на ходу передёргивая затвор и, пригнувшись, бросился к кустам. Женька послушно метнулся влево - «люгер» он держал перед собой, в двух руках.
        - Не стреляйте! Это мы, свои…
        В кустах зашуршало сильнее, и на фоне темнеющего неба обрисовались две фигуры - долговязая, с круглой головой и вторая, коренастая, широкоплечая.
        Женькины колени внезапно сделались ватными, и он едва не уселся на землю. И что теперь - плакать, смеяться? Или разбить обоим физиономии, чтоб в кровь, чтобы навсегда запомнили?..
        Генерал остановился, сплюнул и длинно, нецензурно выругался. Взгляд, которым он наградил двоюродного внука, не сулил ничего хорошего.
        - Абашин! Астахов! Кому было приказано - как подниметесь, сразу осмотреть вершину? Мне что самому по кустам шарить? Вас, мать твою, чему учили? Не посмотрю, что комонсы - набегаетесь завтра по горкам с полной выкладкой, лично прослежу…
        Женька повесил голову. Спорить смысла не имело - его вина, и Аст тут ни при чём, хотя и попал вместе с другом под раздачу. Сам, сам должен был проверить каждый кустик - но нет, понадеялся на авось, решил, что в кустах копошится какая-нибудь мелкая тварюшка. Вот вам, пожалуйста - не одна, а сразу две. И не такие уж мелкие, в каждой росту под метр восемьдесят. Особенно в Казакове - вон, какая орясина…
        - Может, пристрелить вас прямо здесь? - задумчиво произнёс генерал, разглядывая смущённых «Следопытов». - На предмет, так сказать, неразглашения?
        Голубев ссутулился, уставясь в землю, и переминался с ноги на ногу. Карабин он держал за ремень, стволом в землю. Казаков наоборот заложил руки за спину, вздёрнул голову и вызывающе выпятил челюсть. На физиономии было написано: «попались - значит, попались, наказывайте!», но Женька заметил на лбу у Сашки мелкие капельки пота.
        …психует. А кто бы на его месте не психовал? Ядерное оружие - тут уж не до шуточек…
        - Ладно, так уж и быть, пожалею на первый раз. - генерал щёлкнул предохранителем и засунул пистолет в подмышечную кобуру. - Но учтите, сболтнёте хоть слово - пеняйте на себя! Абашин, эти двое прошли курс подготовки с оружием?
        - Ещё в Москве. - торопливо подтвердил Женька. - У обоих «отлично».
        - А здесь, с этими стволами? - генерал показал на голубевский «Гаранд».
        - Вчера сдавали нормативы на стрельбище. Хорхе говорил отстрелялись хорошо, сборка-разборка тоже прилично.
        - Вот и ладно. - генерал удовлетворённо кивнул. - Раз уж они теперь в курсе, внеси их в график дежурств в гроте, возле… хм… "специзделия». Пройдут инструктаж, возьмём с них подписку - и пусть бдят вместе с моими парнями в свободное от основной работы время. Побудут на подхвате, а заодно - он плотоядно ухмыльнулся, - не останется времени всякую дурь. Глядишь, и не придётся лишний раз на губу сажать.
        Глава пятнадцатая
        I
        «Линия Девять» отвесил глубокий поклон и пятясь, покинул зал. Я проводил его взглядом. Особой необходимости отсылать моего «покровителя», да ещё и сразу по возвращении не было - в кипу, присланных Кармен, было указано, когда она появится дома, и до назначенного срока оставалось ещё немало времени. Но мне срочно требовалось освоиться в новой оболочке, и сделать это следовало в спокойной, насколько это возможно, обстановке.
        А ведь мой нынешний реципиент - это вам не простодушный Парья. Прежде чем попасть на самый верх «облачной» иерархии, он, как и любой Бдящий шагал по головам, подличал, лгал, уничтожал соперников, предавал временных союзников. Тягаться с таким монстром подковёрных игр не всякому по плечу, будь он хоть трижды комонс. Так, может, я поторопился отсылать «Линию Девять»? Советы матёрого Десантника, знатока политических раскладов «Облака» могли бы пригодиться…
        Нет. Стоит сейчас пойти на поводу - глазом моргнуть не успеешь, как превратишься в послушную марионетку. Нет уж, обойдусь своими силами, тем более, что подходящий опыт имеется.
        Как я поступил в Зале Жнецов, когда пытался разобраться в работе Парьи? Дал парню заниматься своим делом, а сам исподволь, понемногу, впитывал его мысли - а с ними воспоминания, навыки и всё прочее.
        И ведь сработало же! Оказалось, быть Старейшиной касты Десантником ничуть не сложнее, чем Жнецом четвёртой ступени. Память реципиента сама подсказывала нужные действия: вызвать порученца, потребовать, расспросить, устроить разнос, пригрозить, обругать… Начальственный рык сотрясал Зал Воинов; распоряжения отдавались, решения утверждались, виновные несли наказание - словом, обычная рутина, не требующая напряжения мыслительных способностей. Сознание, же занятое рутиной, выдавало нужные сведения автоматически, без пауз.
        «…похищение Чуики? Дело тёмное и, скорее всего, случайность. Крысоловы не подчиняются никому, кроме своих вожаков. Кое-то из Бдящих уже пробовал взять их под контроль - как же, такое орудие в тайных разборках между кастами! - но ничего из этого не вышло кроме жертв и бессмысленной траты «Ча».
        …Кто такой «Линия Девять»? Неясно - он сидит в чужой оболочке, нужно разбираться, но время, время… А было бы полезно выявить связь этого типа с Великим Навигатором - как ни крути, только он мог организовать тайную переброску Мыслящих с Земли в «Облако»…
        …Земля? Легендарная Прародина, откуда берёт исток священная река Вильканоче, и где до сих пор высится истинная Пирамида? Тот, кто наложит на неё руки, сможет претендовать на верховную власть и все «Облака» все планеты «Народа Реки», безоговорочно его признают. Ради такого приза драться будут свирепо, без правил, не щадя ни своих, ни чужих.
        - Прикажете сопровождать вас, апу?
        - А? Что? - я вынырнул из водоворота мыслей «реципиента». - Куда сопровождать, Супаева ты отрыжка?
        Порученец (серебряная кайма на чёрном, вторая священная ступень) угодливо согнулся в поклоне.
        - Ваш прежний сопровождавший куда-то пропал появился, апу… зачастил он и склонился ещё ниже, так, что стали видны узоры татуировок на лопатках. - …а господина Парьякааку вы отослали. Было распоряжение насчёт выхода, а без сопровождающих не положено…
        - И ты решил взять эту обязанность на себя? - рявкнул я. - Выслуживаешься, слизняк?
        Порученец, всхлипнув, со стуком ткнулся лбом в пол.
        - Ладно, хвалю за усердие. - мы с Великим Десантником сменили гнев на милость. - Возьми охрану - двоих, больше не надо. Я сейчас выйду.
        - Слушш, апу! - восторженно выдохнул порученец и, как был, на четвереньках, попятился к дверям. Занять, пусть и временно, место сопровождающего Верховного Старейшины - он наверняка уже предвкушает быстрый взлёт по карьерной лестнице, а там, глядишь, и расправу с недоброжелателями из числа приближённых. Слизняк и есть - в свите Бдящих других не водится, недаром «реципиента» тянуло к прямодушному, как все бойцы, Парье.
        Значит, было распоряжение насчёт выхода? Любопытно, куда это я намылился?..
        «В Зал Пирамиды, куда ж ещё? - напомнило подчинённое сознание. - Наверняка, застрявшие на Земле Десантники опять не ответят, но надо, надо пытаться! Бдящие, особенно Старейшина Навигаторов, давят: когда можно будет повторить попытку Вторжения? Но без связи с резидентурой, без разведданных дело обернётся очередным провалом, и этого нам уже не простят…»
        Что ж, в Зал Пирамиды, так в Зал Пирамиды. А по дороге можно без помех, обдумать, как вести себя со Старейшиной Навигаторов. Без встречи с ним не обойтись, это ясно - и надо, чтобы она состоялась на моих условиях.
        Подумать о предстоящей беседе не получилось - не хватало информации для размышления. Что-то - и немало! - знает «Линия Девять», и в особенности о роли в заговоре Старейшины гильдии Навигаторов. Но как вытянуть из него подробности? Кто он вообще - послушный исполнитель чужой воли, или кукловод, вознамерившийся сыграть собственную игру, ставка в которой - власть, какой ещё не знала Галактика? И в любом случае, не стоит что-то предпринимать, до встречи с Кармен, пока не станет ясно, что она имела в виду, когда вывязывала скрытые узелки в своём кипу? Нет, ждать, ждать…
        Я не заметил, как мысли мои свернули в другую колею. Память Великого Десантника оказалась кладезем бесценной информации, о том числе, и сведений из истории «Народа Реки», о чём простодушный Парья вообще никогда не задумывался.
        Вот, к примеру: почему древняя раса, путешествующая между звёздами, покорившая тысячи обитаемых миров, упрямо хранит верность архаичной культуре и образу жизни? Любой покорённый мир становится безликим подобием Матрицы, живые «батарейки» которой служат единственной цели - генерировать потоки жизненной энергии, подпитывающие висящее над планетой «Облако». А ещё - создавать и наполнять «Ча» новые «Облака», чтобы отправить их на поиски ещё не покорённых миров. На самой же планете образ жизни в течение одного-двух поколений приводится к общему для «Народа Реки» стандарту: научный и технический прогресс, если он имелся (память реципиента подсказала, что это явление весьма редкое в Галактике), в лучшем случае, останавливается на достигнутом уровне, а то и откатывается назад. И на этом всё: планета вместе с её обитателями превращается в ещё один кластер межзвёздной Матрицы, производящий «Ча», ещё «Ча», как можно больше «Ча»…
        Мерзость, мерзость - безжалостная, неистребимая, неисчислимая, расползающаяся по Галактике смертоносным вирусом. И так уж вышло, что именно нам выпало её остановить - пока межзвёздная саранча не сожрала Землю, как сжирала до этого тысячи и тысячи планет с их разумными обитателями. А кого придётся предать, кем пожертвовать на пути к цели, не имеет значения. Комплексы, рефлексии, сожаления, угрызения совести - это всё потом.
        Если, конечно у нас будет хоть какое-нибудь «потом».
        II
        Я поднимался на верхушку Пирамиды один, оставив внизу провожатого и охрану. Никого это не удивило: Великий Десантник частенько наведывался сюда, и каждый раз - в одиночестве.
        Площадка. Под ногами разливается золотистое сияние, в котором неуловимо для глаз мелькают световые сгустки - «Искры», Мыслящие. Сколько их тут? Парья мог об этом только гадать, а вот нынешнему моему реципиенту ответ хорошо известен: около восьмисот тысяч, как раз столько нужно, чтобы вдохнуть полноценную жизнь в хрустальную громадину. Всего в «Облаке» около полутора миллионов обитателей - и ещё несколько миллиардов ждёт своего часа в десятках световых лет отсюда. Когда Десантники закрепятся на Земле, туда полетит сигнал, и «Искры» сплошным потоком хлынут через межзвёздную пропасть в Пирамиду - и дальше, на обречённую планету. Чтобы его запустить этот конвейер, требуется сущий пустяк: дождаться сигнала с Земли и по нему навести прямой луч Пирамиды. А вот этого-то как раз и не происходит - обитатели «Облака» напрасно ждут, расходуя невеликие запасы «Ча». А пополнить их неоткуда - ещё пара десятилетий ожидания, и ситуация станет критической. Значит, придётся переводить всё больше народу в Пирамиду в виде «Искр» - так они расходуют меньше драгоценной энергии, чем находясь в оболочках. Будут
недовольные - кому охота отказываться от привычной, пусть и не совсем настоящей жизни и превратиться в бессмысленный, ничего не чувствующий сгусток света?
        А разум Великого Десантника привычно подсказывал, что делать. Пальцы пробежались по узорам на алтаре, и почти сразу возник контакт. Это было так неожиданно, что я поначалу решил, что стал жертвой галлюцинации. Но нет: контакт становился устойчивее с каждой секундой - ментальная ниточка, протянутая через пустоту, превращалась в шнурок, бечёвку, и наконец, в звенящую струну. Я осторожно прикоснулся к ней своим разумом, и струна задрожала, запела, передавая сигнал неведомому собеседнику на другом конце.
        И тот ответил - так ясно и чётко, что я сразу узнал ауру сознания. Мудрено было не узнать, ведь это оно коснулось меня, когда направило сюда с Земли, из полуразрушенной кирхи в Долине хрустального черепа.
        Миладка?!
        Я ещё раз тронул струну, и когда она завибрировала в ответ, в моём сознании возникла картина. Пирамида - точно такая же, как у меня под ногами, только заключённая в огромный подземный грот. На верхней площадке Милада, склонившаяся над алтарём. Её окружают люди - они мне знакомы, но почему-то никак не получается узнать…
        Видение погасло, но струна ещё долго вибрировала в чёрном «ничто», словно подтверждая: контакт установлен, на той стороне друзья, они ждут, и надо торопиться…
        Усилием воли я вырвался из сияющего омута Пирамиды. Голова шла кругом; реципиент тоже молчал, потрясённый случившимся - уж он-то точно не ожидал такого результата…
        Я повернулся и, спотыкаясь (усталость после сеанса дальней связи давала о себе знать), побежал вниз по лестнице. Всё, ждать больше нельзя. Первая задача сейчас - разыскать, наконец, Кармен и решить, что делать дальше. Так или иначе, всё решится очень скоро.
        Глава шестнадцатая
        I
        - …год назад двое австралийских исследователей предложили сорок тысяч долларов тому, кто успешно продемонстрирует таланты лозоходца. - рассказывала Миладка. - Это, если кто не в курсе, такие особые люди, они ищут с помощью пары ивовых прутиков разные полезные вещи под землёй - родники, ископаемые, а иногда и клады. У нас, в России таких умельцев когда-то было немало, особенно на Урале.
        - И что, действительно находили? - недоверчиво спросил Казаков.
        - А кто их знает? Я специально это не изучала, но в статье об австралийском эксперименте говорилось - да, случалось.
        - И как у них там, в Австралии, получилось?
        На казаковской физиономии явственно читался скепсис.
        - Не очень. - вздохнула девушка. - Экспериментаторы закопали в землю десяток пластиковых труб, из которых только по одной текла вода - и предложили претендентам определить, по какой именно. Из сотни с лишним попыток лишь пятнадцать были удачными - по статистике то же самое, что и при случайном выборе. Деньги так и остались невостребованными.
        Сашка удовлетворённо кивнул. Он терпеть не мог разговоров об экстрасенсах и прочих скрытых способностях, предпочитая верить в мощь науки. Но как раз и наука-то дала сбой: долгие мучения с Детекторами Десантников привели лишь к тому, что «операторы» сожгли два прибора, переругались друг с другом, выкопали десяток ям и в итоге сдались. Кое-кто уже поговаривал, что никакого хрустального черепа в гроте нет, и тогда Милада предложила кардинально изменить методику поисков. Её поддержали Виктор с генералом, сославшись на разработки некоего секретного подразделения КГБ, как раз занимавшегося экстрасенсами, ясновидцами и прочими лозоходцами. Особыми успехами отдел «чертовщины» не мог, но именно с лозоходцами у них наметились хоть какие-то успехи. Виктор даже набросал на бумажке чертёжик приспособления из скрученной медной проволоки - научное название сего устройства было «биометрическая рамка». И вот теперь, Милада, опираясь на такую солидную поддержку, излагала вконец издёрганным соратникам новую задачу.
        - Ну, хорошо… - подвёл итог Женька. - Надо - так надо, всё равно других идей пока нет. Сейчас все под руководством Виктора крутим из проволоки «биометрические рамки», после чего, они с Миладой проводят инструктаж по их использованию. Сегодняшний вечер на отдых, а завтра с утра - за дело. Разобьём пол пещеры на квадраты, и чесать, один за другим.
        - А если ничего не найдём? - хмуро спросил Казаков.
        Виктор поднял руку.
        - Есть предположение, что Отто Ран выкопал свой хрустальный череп из-под самой Пирамиды. Если и с рамками не выйдет - будем разрабатывать этот вариант. Правда, пока ума не приложу, как к этому подступиться. Вот, Поль….
        Он показал на марсельца. Тот присутствовал на совещании, но ни слова не понимал в сказанном - белозубо улыбался и отпускал огненные взгляды докладчице.
        - …вот, Поль предлагает изучить структуру грунта по периметру Пирамиды. Вроде как, если Ран выкапывал из-под неё череп, то плотность грунта должна быть меньше, чем в других местах, и это можно определить.
        - А что, богатая идея! - оживился Казаков. - А то хрень какая-то - прутики, бабкины заговоры…
        - Ты особо-то не радуйся. - осадил подчинённого Женька. - Изучением свойств грунта под Пирамидой займутся археологи. Они на этом собаку съели, даже приборы особые имеются. А наше дело рамки крутить, будь они неладны… Впрочем, если кто не желает - лагерные сортиры, как говорил давеча комендант, срочно нуждаются в чистке и санобработке. Дело найдётся.
        В должности коменданта лагеря экспедиции состоял один прикомандированных к экспедиции израильтян - по бумагам они числились наёмными чернорабочими рабочими из Италии. Рассчитывать на снисходительность этого высокомерного типа («сабра»[6 - Сабра (Цабар) - самоназвание еврея-израильтянина, родившегося в своей стране (в отличие от эмигранта-репатрианта).] как непонятно обозвала его Миладка после мелкого конфликта из-за перерасхода стирального порошка), на физиономии которого явственно читалась принадлежность к спецслужбе, не приходилось: потребует вычистить всё до блеска, а потом ещё придираться будет, да ещё и заставит перемывать…
        Так что, Казаков кивнул, сопроводив этот жест театрально-тяжким вздохом.
        Ну, конечно - остальные будут отдыхать, наслаждаться игрой на гитаре клятого марсельца, а на их с Голубевым долю достанется дежурство возле «ядерного ранца», которое генерал и не подумал отменять. Решительно, нет в мире справедливости…
        II
        - Здесь! - сказал Казаков. Пальцы у него дрожали так, что проволочная загогулина ходила в руках ходуном. Потребуй от него сейчас повторить поиск - наверняка бы не сумел.
        Но делать это незачем - заветная точка уже отмечена колышком, сфотографирована, расстояние до стен и углов Пирамиды тщательно измерено.
        Женька присел на корточки. Его терзала чёрная зависть - в отличие от остальных, способности оператора у пока не проявляются. Вон, даже Аст уверенно работает и с Детектором и с рамкой - после того, как Казаков засёк точку, именно он провёл контрольный поиск…
        Может, дело во «Втором», с которым он ещё недавно делил тело и мозг? Поди, пойми…
        Он поковырял грунт. Выходит, Виктор прав, и Череп действительно закопан под краем пирамиды? Но почему же французы не сумели отыскать это место? Они ведь прочесали весь периметр, и не по одному разу…
        Учёный словно угадал его мысли.
        - Слой грунта у подножия Пирамиды - всего несколько сантиметров, под ним сплошной камень. Будь оно иначе, эта махина ушла бы в землю на несколько метров.
        - Но где тогда череп?
        - Возможно, здесь тайник, прикрытый каменной плитой. В любом случае, гадать незачем, сейчас сами всё и увидим…
        И он шагнул назад, давая место археологу. Француз - это, снова был Поль Мартье, - присел рядом с Женькой и извлёк из сумки лопатку. Маленькую, больше смахивающую на совок, каким играют в песочнице дошколята. Стоило разок ковырнуть землю, как раздался скрежет металла по камню. Поль разгрёб грунт совком, извлёк из сумки жёсткую щётку и принялся смахивать пыль с появившейся плиты.
        - Так и есть. - заговорил из-за плеча марсельца Виктор. - Давайте - ка расчистим участок метр на метр и поищем края.
        Женька поднял голову.
        - Вы уверены, что тайник именно здесь?
        Вместо ответа Виктор ткнул пальцем в узкую прорезь, которую француз старательно обмахивал своей кисточкой. Потом достал нож, просунул между каменными краями и осторожно надавил на рукоять. Плита не дрогнула.
        - Погоди, нож сломаешь. - сказал Виктор. - Саня, сгоняй на автостоянку, притащи пару монтировок. Сейчас мы её подденем…
        Казаков кивнул и заторопился к выходу из пещеры. Но не успел он сделать и пяти шагов, как снаружи донёсся, заполняя всё пространство грота, тревожный, заунывный звук.
        Сирена. Сигнал, что все члены экспедиции должны бросить свои дела и бежать к штабу.
        Казаков торопливо оглянулся. Вон он, «Гаранд», прислонён к Пирамиде. А рядом - неприметный цилиндр с лямками, в котором ждёт своего часа ядерная преисподняя. Сидящий на парусиновом раскладном табурете «спецотделец» подобрался, тискает лежащую на коленях бельгийскую штурмовую винтовку.
        - Голубев, Казаков! - в голосе генерала лязгнул оружейный металл.
        - Вас кто-то отпускал с поста? А ну, на место и проверить оружие!
        Рация на его плече громко зашипела. Генерал нажал тангенту. Шипение повторилось.
        - Да… ясно… далеко? Час назад, говорите? А почему сразу не доложили?.. Патрульная группа уже выдвинулась? Хорошо, сейчас буду.
        Сирена смолкла, повисла тревожная тишина. Все, кто был в гроте, словно обратились в соляные столбы. Не слышно было ни звука - лишь редко капала где-то вода.
        - Так. Всем действовать согласно расписанию номер три. Надеюсь, все помнят, что это значит?
        Казаков невольно вздрогнул и покосился на Голубева. Друг Димка белее мела - карабин так и ходит в руках, на лбу выступили крупные капли пота.
        «Расписание номер три» - это значит, что все должны взять оружие и боеприпасы, и занять заранее намеченные позиции для обороны посёлка.
        - Милада, Виктор, вы остаётесь здесь и без моего личного - личного, ясно? - разрешения наружу не высовываетесь. Казаков, проследи.
        Сашка, успевший схватить «Гаранд», чуть не заорал: «Есть, тащ генерал!» - но сдержался и ограничился коротким кивком. Не время бравировать лихостью, тем более, что её и в помине нет…
        - Может, вы всё же объясните, что стряслось?
        Милада независимо вскинула голову, и от Казакова не укрылось, что она встревожена не меньше других. Даже кончик носа побелел от напряжения…
        - Разумеется, объясню. - кивнул генерал. - Долина подверглась нападению.
        III
        Первую атаку отбили сравнительно легко. Неприятель попытался ворваться в селение с ходу, на трёх пикапах и грузовичке, доверху набитом вооружёнными людьми. Их подпустили к самым домам - и встретили кинжальным огнём в упор. Головной пикап перевернулся и загорелся, грузовик остановился, запарив пробитым радиатором, из него горохом посыпались наёмники. Но они не успели даже рассредоточиться - оказались под перекрестным обстрелом двух пулемётов, установленных на обоих склонах долины. Сгоряча наёмники попробовали атаковать правую огневую точку, но очень быстро выяснилось, что карабкаться по рассыпчатой осыпи под пулемётным огнём с тыла - исключительно сложный способ самоубийства. В итоге, из огненного мешка вырвался единственный пикап, с полудюжиной стрелков.
        Тем временем, основные силы неприятеля развернулись в полумиле от передовых позиций защитников, и принялись воевать по правилам. Крайние здания, превращённые в опорные пункты жиденькой обороны, накрыли миномётами (у наёмников оказалось не меньше трёх американских М-29 калибром восемьдесят один миллиметр) после чего чилийцы, понеся потери, вынуждены были отойти. Миномётчики перенесли огонь на пулемётные гнёзда, и под их прикрытием наёмники, поддержанные с тылу двумя крупнокалиберными «Браунингами», установленными на пикапах, пошли в атаку.
        Положение спасли снайперы - чилиец и израильтянин. Расположившись в осыпях, на противоположных склонах ущелья, они за несколько минут выбили миномётные расчёты и заставили замолчать один из крупняков, успевших к тому времени разворотить фасады домов на окраине селения - кладка из плитняка, плохо держала пули пятидесятого калибра. А там и ребята Хорхе подтянулись - подпустив атакующих на бросок гранаты, они засыпали их чугунными, в рубчатых оболочках, гостинцами и контратаковали. В одном месте дошло даже до рукопашной, в результате чего атакующие снова откатились под огнём оживших пулемётных точек, а защитникам досталось трое пленных.
        Экстренно допрошенные наёмники - двое аргентинцев, среди которых затесался эквадорец, - охотно покупали себе жизнь, наперебой рассказывая об «нортамериканос», организовавших нападение. Общую численность своего отряда они оценивали человек в двести, причём до сих пор защитники имели дело только с авангардом - его командир, бывший майор аргентинской армии, польстился на щедрую премию, обещанную «работодателями» и попытался, наплевав на правила тактики, захватить «объект» с ходу, не проведя даже простейшей разведки. За что и поплатился, получив пулю снайпера в самом конце второй атаки.
        На этом боевой порыв нападавших временно иссяк. Авангард, потерявший половину бойцов, оттянулся назад, и вяло постреливал из миномётов, укрытых за россыпями каменных глыб. Достать их там не было никакой возможности - Хорхе отправил, было, полдюжины бойцов в обход, по гребню скального отрога, но те напоролись на грамотно выставленную засаду, и назад вернулся только один. Через пару часов наблюдатель зафиксировал клубы километрах в трёх ниже по долине - подходили основные силы неприятеля.
        Дело оборачивалось скверно: пленные сообщили, что у наёмников, кроме трёх миномётов, имеется два безоткатных орудия и главный их козырь - колёсный броневик «Панар» с двумя автоматическими пушками в большой вращающейся башне. Стоит этому чуду французской инженерной мысли подойти на дистанцию эффективного огня - от потока тридцатимиллиметровых снарядов не спасёт ни каменная кладка, ни мешки с песком, которыми Хорхе заложены оконные проёмы домов. А там и безоткатки подключатся, разнесут в хлам дома - после чего наёмники при поддержке миномётов пойдут в последний и решительный.
        Неприятель уже разворачивался для атаки. Генерал с Хорхе отвели бойцов на вторую линию обороны, французские археологи, подгоняемые Полем Мартье, готовились уходить к перевалу, в Боливию. Казаков, понимая, что приближается «час «Х», уже прикидывал, сумеют ли они уйти достаточно далеко, прежде чем сработает заложенный в пещеру Пирамиды ядерный ранец (вот, значит, кого имел в виду генерал, когда говорил о возможности захвата!) когда над Долиной появился самолёт.
        Пузатый С-119, ещё в Корее прозванный «летучим вагоном», вынырнул из-за перевала и низко прошёл над долиной - солнце сверкнуло на полированном алюминии двух хвостовых балок и в дисках пропеллеров. Наёмники, похоже, не ожидали угрозы с воздуха - «Панар», чьи автоматические пушки могли доставить неуклюжему транспортнику немало проблем, не успел даже развернуть башню. Пройдя над самыми головами, «Летающий вагон» снизился и пропал из виду, а спустя четверть часа со стороны устья долины донеслись звуки огневого боя - пулемётные очереди, взрывы гранат и мин.
        Атака, разумеется, была отменена - наёмники торопливо разворачивались навстречу новой угрозе, чем не замедлил воспользоваться Хорхе. Прижав неприятеля к земле пулемётным огнём, он во главе отряда из полутора дюжин бойцов сумел-таки пробраться в обход по скальному отрогу, захватил позицию миномётчиков и развернул все три «эм-двадцать девятых» в противоположную сторону.
        На этом бой и закончился, началась бойня. Накрытые плотным огнём с тыла наёмники, уже ввязавшиеся в бой с выбравшимися из «летающего вагона» десантниками, продержались не больше получаса. «Панар» поначалу имел некоторый успех - выдвинулся вперёд, подавил одну за другой две пулемётные точки, заставил прибывших залечь, и в хлам располосовал пушечными очередями и без того покалеченный при посадке «летучий вагон». Но на этом удача от него отвернулась - подожжённый сразу тремя попаданиями из РПГ, броневик вышел из строя, а наёмники по одному бросали оружие и выходили с поднятыми руками.
        Победа дорого обошлась и защитникам Долины и прибывшим на подмогу кубинским десантникам - генерал объяснил, что их заранее перебросили на секретную партизанскую базу в сельве на юго-востоке Боливии, где была расчищена полоса для неприхотливого в этом отношении С-119. Отряд Хорхе сократился почти наполовину; из шестидесяти семи кубинцев из строя вышло полтора десятка. Имелись потери и у археологов - носатого начальника экспедиции наповал срезало осколком мины, и ещё двое получили ранения - к счастью, не слишком тяжёлые.
        Нападавшие оставили на поле боя не меньше сотни трупов и тяжелораненых, которых чилийские «барбудос», долго не раздумывая, перевели в первую категорию. Среди взятых живыми - таковых набралось около сотни, почти все раненые - оказалось трое, двое мужчин и женщина лет примерно тридцати, привлёкшие к себе внимание европейской наружностью. Это, по всей видимости, и были «заказчики», что и подтвердилось при первом же допросе - все трое говорили по-испански с выраженным североамериканским акцентом. Генерал распорядился немедленно доставить пленников в пещеру Пирамиды, и экстренное обследование Детектором Десантников - его на пару провели Милада и Казаков - дало вполне ожидаемый результат…
        IV
        Иногда лучше остаться в беспамятстве, чем очнуться. Гораздо лучше. С бессознательного тела какой спрос? Ну, водой обольют, ну по щекам похлопают, ну, в крайнем случае, сунут под нос склянку нашатыря. Увы, этот процесс с трудом поддаётся управлению несовершенным человеческим разумом - о чём горько жалел сейчас второй советник американского посольства в Буэнос-Айресе Саймон МакКласки.
        Для него выход из забытья был поистине ужасен. Только что он шёл по коридорам Госдепартамента, и вдруг - темнота, жёсткий, бугристый пол под лопатками, над ним нависают какие-то расплывчатые фигуры, переговаривающиеся - о ужас! - на русском языке, который МакКласки не то чтобы знал, но в состоянии был отличить, например, от польского или шведского (с болгарским возникли бы уже проблемы). За спиной у фигур громоздится нечто вроде высоченной пирамиды из мутного полупрозрачного стекла, но вместе с тем имелось стойкое ощущение того, что и сам он, и загадочные русские и даже сооружение - всё это находится в громадном помещении, своды которого тают во мраке.
        МакКласки бесцеремонно подхватили под локти, вздёрнули и усадили костлявым задом на парусиновый табурет. О зубы заклацал стакан, полилась вода - ледяная, от неё сразу заломило зубы. Второго советника крепко ухватили за локоть, закатали рукав гавайки и сделали укол - он успел только дёрнуться от прикосновения иглы.
        «…пентотал, сыворотка правды? Наркотик? От красных можно ожидать любой гнусности…»
        Инъекция подействовала почти сразу - туман в глазах рассеялся, и теперь он довольно ясно мог разглядеть стоящих перед ним людей.
        Трое - почти подростки, лет семнадцати-восемнадцати, в коротких рубашках и шортах цвета хаки; у каждого на боку кобура. Кроме того - двое или трое бородачей латиноамериканского облика с автоматами под мышкой, и начальник всего этого паноптикума - седовласый, солидной наружности человек с жёсткими чертами лица. Что подростки, что барбудос, обращались к нему с почтением.
        - Кхм-м… мистер, не знаю, как вас… Я - гражданин Соединённых Штатов, обладаю дипломатической неприкосновенностью. Выражаю протест по поводу …
        Но седовласый его не слушал. Он удовлетворённо кивнул своим собеседникам. Миловидная черноволосая девица лет восемнадцати - поставила перед МакКласки табурет и водрузила на него человеческий череп, словно выточенный из цельного куска горного хрусталя. У американца при виде этого кровь застыла в жилах - в глазницах зловеще горели сгустки ярко-золотистого пламени. Смуглый бородач с автоматом АК-47 под мышкой сжал ладонями голову американца и развернул так, чтобы жуткий артефакт уставился тому в лицо. И МакКласки с ужасом почувствовал как он, его разум, ещё не вполне осознавший себя после странного беспамятства, неудержимо затягивает в золотые омуты.
        V
        - Отлично, ребятки, сработало! - генерал довольно ухмылялся и потирал руки - большие, мозолистые, все в оружейной смазке и чёрных точках въевшихся в кожу порошинок. И пахло от него соответствующе - пороховой гарью и ещё чем-то тревожным, военным. - Милада, ты как себя чувствуешь?
        Второй Советник посольства действительно был покрыт густыми россыпями веснушек, а голову украшала огненно-рыжая шевелюра со следами седины.
        - Терпимо. - отозвалась девушка. - Только отдохну немного, а то эта черепушка все силы из меня высасывает. Надо будет потом Сашке с Димкой объяснить, как с ней обращаться - это нетрудно, у них получится. Пусть он приходит пока в себя, а мы тем временем, поместим Десантника, который был в нём, в Пирамиду.
        Генерал посмотрел на МакКласки - тот снова лежал на полу, правда, на этот раз не на голой земле, а на заботливо подстеленном брезенте.
        - Ты можешь вернуть его обратно в тело, а американца наоборот, вытащить? Надо бы ещё раз допросить чужака - может, оставшись в одиночестве, он будет посговорчивее?
        - Не будет, Константин Петрович. - ответил за Миладу Виктор. «Подсадные» Мыслящие вместе с телом получают и навыки прежнего владельца - в частности, знание языков. Десантник, лишившись этого «наследства», попросту не сможет сказать ни слова на английском или испанском - разве что на собственном языке, которого мы не знаем.
        - Вон оно что… - генерал озадаченно поскрёб переносицу. - А вы сумеете извлечь Мыслящего из Пирамиды, если понадобится?
        - Сумеем. Хрустальный Череп - мощный инструмент, куда сильнее тех, которыми пользуются сами Десантники, захватывая тела землян. А в Пирамиду Мыслящих Пришельцев пересадить необходимо - только так можно её оживить.
        Генерал покачал головой.
        - Пленных Десантников у нас только трое. Думаешь, этого хватит? Вон, какая громадина…
        И показал на тонущую в полумраке хрустальную махину.
        Виктор пожал плечами.
        - Точно сказать пока ничего нельзя, но мы, хотя бы, отработаем методику. Но я надеюсь, что хотя бы крохотный отклик получим - образно говоря, стрелки на шкалах дрогнут.
        - А дальше?
        - А дальше будем ждать, когда доставят Десантников из Союза. Сколько, вы сказали, на это нужно времени?
        - Переправкой занимаются французы, через Перу и Боливию - у них с этими странами отношения получше, чем у нас. Так и так - не меньше недели.
        - Хорошо. - согласился Виктор. - А мы пока попробуем выжать максимум из того, что имеем. Ты как, сможешь работать?
        Милада мотнула головой.
        - Вот и хорошо. Этот - он показал на МакКласки, - пусть приходит в себя, а мы пока займёмся его коллегами.
        Генерал откашлялся.
        - Хорошо. Работайте тогда, а я вас ненадолго оставлю. Будут новости - сразу докладывайте, я на связи.
        Он постучал пальцем по коробочке рации, висящей на плече.
        - Что-то ещё случилось, Константин Петрович? - обеспокоенно спросил Виктор.
        - Пока нет. Но, боюсь, вот-вот случится.
        VI
        Казаков проводил генерала взглядом и присел на ящик. До бочонка, скрывающего шесть килотонн ядерного ада - было шагов десять. Ближе подходить не хотелось - да, конечно, генерал самолично поводил вокруг «специзделия» щупом счётчика Гейгера, демонстрируя кассиопейцам фон, лишь чуть-чуть превышающий естественный, - но кто его знает, что там на самом деле?
        - Как думаешь, что он имел в виду?
        Казаков покосился на Голубева - тот тоже смотрел вслед начальству.
        - Наверное, новую атаку. Вряд ли Десантники на этом остановятся.
        - Набрать наёмников под видом агентов ЦРУ и бросить их сюда - сильный ход. Если бы не кубинцы, хрена с два бы мы удержались. Ну, не вышло с первого раза - что ж теперь, отказываться? В особенности, если они в курсе насчёт Пирамиды.
        Казаков посмотрел на приятеля с удивлением.
        - А ты что, сомневался? Десантники сидели тут, под видом беглых нацистов. Конечно, они в курсе.
        - Однако же - Пирамиду не раскопали. Не думал, почему?
        Казаков пожал плечами.
        - Кто их знает? Пришельцы - поди, пойми, что у них в головах. Может, выжидали?
        - Чего?
        - Понятия не имею. Виктора спроси, может он что-нибудь надумал на этот счёт.
        - Так он мне и сказал!
        Спорить Казаков не стал. «Научный руководитель» экспедиции не спешил делиться с кассиопейцами своими идеями. Женька Абашин и Милада конечно, кое-что рассказывали - сами-то они были полностью в курсе! - но далеко не всё.
        Обидно, что и говорить…
        У лестницы, ведущей на верхушку Пирамиды, наметилось некое оживление. Казаков вытянул шею - по узким ступенькам поднималась Милада. За ней следовал Серёга-Аст - он нёс перед собой в обеих руках хрустальный череп, и даже отсюда было хорошо видно золотое сияние в глазницах. Замыкал процессию Женька, деликатно поддерживающий под локоть Виктора. «А ему нелегко будет карабкаться на такую верхотуру - подумалось Казакову. Всё-таки со ступеньками там что-то не то, их явно больше, чем кажется. Жаль, они с Голубевым так и не собрались подсчитать…
        - Я хотел с ними напроситься - сказал Голубев. Он смотрел на поднимающихся по лестнице с нескрываемой завистью. - Так Абашин вызверился: «стой мол, где приказано, охраняй…»
        - Начальству виднее. - пожал плечами Казаков. Ему самому до чёртиков надоело сторожить «ранец судного дня», как в шутку назвал ядерную мину Абашин. Несколько примиряло то, что парни-спецотдельцы по приказу генерала продемонстрировали им с Голубевым, как при необходимости подготовить ядерную мину к использованию: подключать компоненты, вводить активирующий код, подрывать - дистанционно, обыкновенной взрывной машинкой и при помощи радиодетонатора. Или даже вручную - у страшной штуковины была и такая возможность. Казаков не раз задумывался, каково придётся тому, кто однажды своими руками выпустит ядерного демона, зная, что тот испепелит, в первую очередь, его самого? Хотя, если здраво рассудить: какая разница, ядерная эта мина или обыкновенная, тротиловая? Как будто смерть при подрыве полного рюкзака тола, не столь же мгновенна и бесповоротна, как при срабатывании устройства в шесть тысяч тонн взрывного эквивалента?
        VII
        - Куда ставить-то? - прошептал Женька. Особой необходимости понижать голос не было, но говорить громко ему не хотелось. Милада, видимо, разделяла эти эмоции, потому что ограничилась указующим жестом.
        Ответ был очевиден - в середине площадки возвышался алтарь из того же мутно-прозрачного материала, что и вся пирамида. Верхняя грань, украшенная замысловатым спиралевидным орнаментом, так и приглашала водрузить череп в самый его центр.
        Женька осторожно поставил артефакт на узор. Подумал и развернул глазницами к лестнице, по которой они только что поднялись. Теперь хрустальная образина пялилась на единственный естественный источник света в пещере - крошечное пятнышко входа далеко внизу.
        - Готово.
        - Отойдите все. - попросила Милада. Она подошла к алтарю, постояла и, решившись, протянула руки. Артефакт равнодушно посверкивал золотистыми сгустками из глазниц, и чтобы возложить ладони туда, где у обычной черепушки располагается теменная кость, девушке пришлось наклониться. Женьке на миг показалось, что она опуститься на колени, и эта мысль почему-то неприятно его резанула.
        Обошлось. Милада замерла, закрыв глаза и что-то беззвучно шепча. Глазницы давали достаточно света - они подсвечивали её лицо девушки, превращая его в пугающую маску - так в пионерских лагерях пугали перед отбоем девчонок. Женька помотал головой - придёт же в голову такое сравнение…
        Сияние усилилось, на лбу Милады выступили капельки пота. Пальцы, лежащие, на виски хрустального черепа, дрожали. Женька хотел предложить Асту сменить её, когда глазницы ярко вспыхнули, золотистые сгустки один за другим стекли из черепа в алтарь, и оттуда - в пирамиду. И тут же махина у них под ногами окуталась лёгким голубоватым сиянием. Миладка вскрикнула, отпустила череп - если бы не Аст с Виктором, подхватившие её за локти, девушка упала бы на спину, приложившись затылком о парапет.
        Это продолжалось какое-то мгновение. Свет, пронизывающий пирамиду, стал слабеть, и лишь под алтарём маячили, распространяя золотистую ауру, три сгустка солнечного света. Мыслящие захваченных Десантников.
        Милада помассировала пальцами виски - глаза у неё были осовевшие, круглые. Виктор подсунул ей ко рту фляжку, но девушка лишь досадливо мотнула головой.
        Голубое сияние погасло.
        - Погасите фонари. - прошептала Милада, и ребята с Виктором послушно защёлкали выключателями. - Вообще пусть всё погасят. И вход тоже пусть прикроют, чтобы света не было…
        Аст, дробно стуча подошвами, сбежал по лестнице. Снизу долетели распоряжения, лампы, освещавшие пещеру, гасли одна за другой. Один из археологов завесил брезентом вход, и пещеру окутал кромешный мрак. В нём сгустки-Мыслящие светились, как звёзды первой величины, но их сияние не мешало глазу различить легчайшую голубоватую ауру, разлитую внутри хрустального монолита - от верхушки до подножия.
        - Она ожила! - прошептала Милада. - У нас получилось, она ожила! Серёжа, дай руку, пожалуйста, я одна не справлюсь…
        Аст послушно протянул ладонь, и они вместе подошли к алтарю. Секунды, складывались в минуты - Женька не мог сказать, сколько они так простояли. О том, что всё это происходит не во сне, а наяву, напоминал, разве что, леденящий холод, упрямо проникающий через рубчатые подошвы вибрам и три пары носков, предусмотрительно натянутые на ноги.
        - Есть! Я слышу… - вдруг заговорила Милада. Пирамида отозвалась лёгкой пульсацией. - Всё, больше не могу. Помогите, ноги не держат…
        Аст послушно подхватил её, и девушка обмякла у него на руках. Женька поспешно сорвал с себя куртку и бросил на холодный, как глыба антарктического льда, парапет.
        - Садись, отдохни, пока не уронил. А то, давай я…
        Аст упрямо мотнул головой. Миладка что-то неразборчиво пробормотала и обняла парня за шею.
        - Кажется, спит… - сказал он. - Знаете что? По-моему, она ответила.
        - Кто, Миладка?
        - Пирамида.
        Глава семнадцатая
        I
        - Охрану-то возьми… - голос Итчли-Колаша сочился недовольством.
        - Опасно же!
        - Незачем. - Кармен помотала головой. Ей надоело отбиваться от навязчивых предложений вожака Крысоловов. - У твоих парней на лбу написано, кто они такие и откуда взялись. Первый же встречный их раскусит и донесёт Стражам.
        Дискуссия продолжалась с того момента, как бывшая пленница объявила, что намерена вернуться в своё жилище на верхнем уровне - чтобы обсудить с Парьей детали предстоящих действий. Итчли-Колаш не возражал, но упорно не оставлял попыток навязать ей сопровождающих.
        - Ладно, как знаешь… - вожаку, похоже, надоело спорить с упёртой девицей. - Но до границы Заброшенных Лабиринтов тебя всё же проводят. Тут попадаются одиночки, которым вообще никто не указ. Напорешься на такого и всё, пиши пропало: уволокут, изнасилуют, а потом прирежут. Не ради «Ча», а просто так, для забавы.
        - До границы - ладно. - согласилась Кармен. - Но уговор: дальше ни шагу! И вели дать мне нож - действительно, мало ли что…
        Итчли-Колаш не обманул: двое бойцов сопроводили её на несколько уровней вверх, после чего пожелали удачи и повернули назад. Кармен меняла направление, пряталась в нишу стены, сворачивала в боковые проходы - проверяла, не пустил ли бдительный вожак Крысоловов за ней хвост? И совсем, было, успокоилась, когда настенная панель со скрипом отъехала вбок, и из образовавшегося лаза выбрался, отплёвываясь от пыли, Экеко.
        - Dios! Que carajo quieres?[7 - (исп.) Господи! Какого чёрта тебе тут надо?] - она выхватила из-за пояса хец'наб. - Откуда ты взялся? Итчли-Колаш подослал?
        - Что вы, что вы! - незваный гость попятился, споткнулся о порожек и едва не полетел спиной вперёд в лаз. - Это я сам, всё сам. Вот, видите - подготовился …
        Кармен пригляделась - и едва не расхохоталась. Истрёпанную набедренную повязку Экеко украшала серебряная кайма, споротая с одежды командира Стражей, захваченного во время недавней вылазки. Пришили кайму неумело - вкривь, вкось, с торчащими кончиками ниток.
        - Да уж, подготовился! Где ты видел, чтобы Знающие высших священных ступеней ходили в таких обносках? Лучше уж голым, не так бросается в глаза.
        Горбун оглядел себя и виновато кивнул.
        - да, вы правы, конечно. Но, понимаете, я решил, что обязательно вам понадоблюсь, вот и…
        - Решил он! - Ей захотелось треснуть уродца по макушке. - Чем ты мне понадобишься - до дома доведёшь за ручку? Нет уж, вали, откуда пришёл, сама как-нибудь справлюсь.
        - Погодите, погодите! - Экеко испуганно замахал мелкими ладошками. - Я понимаю, вы гневаетесь, но выслушайте, пожалуйста. Много времени я у вас не отниму.
        - Ну, хорошо, говори. - Кармен демонстративно сложила руки на груди. Нож она убирать не стала. - Только поскорее, я тороплюсь.
        - Конечно-конечно… - горбун торопливо закивал. - Собственно, об этом не знает даже Итчли-Колаш. Я ведь не просто так угодил в Заброшенные Лабиринты. Когда-то, в бытность мою в касте Знающих, я изучал наши древние хроники в поисках указаний на Прародину. На вашу родную планету. - добавил он, чуть помедлив.
        Кармен поморщилась. То, что вожак Крысоловов рассказал об её происхождении своему приближённому, её отнюдь не радовало.
        - И что, нашёл?
        - Да. Потому и оказался здесь. Я не стал сообщать о своём открытии - опасался, что кто-нибудь, стоящий выше, присвоит его, а меня отодвинет в сторону. В касте Знающих такое случалось не раз, и мне не хотелось…
        - Да не тяни же, Супай тебя уволоки! - терпение Кармен иссякало. Что было дальше?
        - Некий высокопоставленный господин потребовал ознакомить его с результатами изысканий. А ознакомившись - велел держать их в тайне ото всех, включая главу касты.
        - И ты согласился?
        - Он посулил щедрую награду и переход в другую касту с повышением. - вздохнул горбун. Физиономия его полна была раскаяния. - Как будто плохо мне было на четвёртой священной ступени… Но, главное: он пообещал, что я и дальше смогу заниматься изучением Прародины, не опасаясь посягательств на мой приоритет! «Ты прославишься, Экеко! - говорил он, - Твоё имя будут с благоговением повторять во всех «Облаках», на всех планетах «Народа Реки»! Кончено, я согласился - и рассказал всё, что знал. Но вместо награды меня схватили какие-то мерзавцы, подосланные моим «благодетелем». Я понял, что он решил оставить тайну себе, и теперь избавляется от неудобного свидетеля. Чудом я сумел бежать и скрылся в Заброшенных Лабиринтах - больше мне некуда было податься.
        Кармен с трудом удержалась от ядовитого замечания.
        - И кто же этот «благодетель»?
        - Я разве не сказал? - удивился горбун. - Верховный Старейшина касты Навигаторов, конечно. Кто же ещё?
        - Ну, хорошо… - Кармен колебалась. - Только куда я тебя дену? Не обижайся, но на верхних уровнях тебя вычислят в момент, и никакая серебряная кайма не поможет. Слишком приметен.
        - Да я всё понимаю. - Экеко не стал спорить. - Кайма - это так, на всякий случай. Мы с вами сделаем вот что…
        И протянул девушке хрустальный Ключ.
        - Извлекайте мою «Искру», и идите, куда собирались. Прямо сейчас.
        Кармен повертела в руках изящную штучку.
        - А дальше что?
        Горбун всплеснул руками.
        - Как можно быть такой непонятливой? А дальше вы и ваш приятель подберёте для меня новую оболочку. Думаю, найти её не составит труда. Вот, смотрите, как это делается…
        Дверь распахнулась. Кармен, визжа от восторга, кинулась в объятия стоящего за порогом мужчины - и замерла в недоумении. Парья поспешно шагнул назад и выставил перед собой ладони.
        - Здесь красивая местность.
        Девушка поперхнулась от неожиданности.
        - Кх-х-х… а? Ты что? Почему?..
        Парья отступил ещё на два шага.
        - Вы только не пугайтесь, уважаемая Чуикисусо. Видите ли, я не совсем тот, за кого вы меня принимаете.
        Он виновато улыбнулся, не опуская рук - будто собирался оттолкнуть собеседницу, если та всё же подойдёт.
        - Вы знаете меня, как «Линию Девять». Так уж получилось, что нам с вашим… хм… спутником пришлось сменить оболочки. А поскольку вы условились о встрече - он попросил дождаться вас и проводить к нему.
        - О встрече? Но как вы… понимаю, понимаю! Эугенито тоже сменил тело, да?
        Её пальцы тем временем нащупывали рукоятку спрятанного в складках набедренной повязки хец'наба.
        - Простите великодушно, но в «Облаке» принято говорить «оболочка». Тела - это внизу, на планетах. Таков обычай, и не стоит его нарушать - этак вы привлекаете ненужное внимание…
        Говорил он примирительным, даже заискивающим тоном, и это почему-то взбесило девушку.
        - Vete tomar рог culo[8 - (исп.) Пошёл в задницу] с вашими обычаями! - Кармен не заметила, перешла на испанские ругательства. - Куда вы его дели?
        - Да всё с ним в порядке… - мужчина опасливо покосился на её руку, шарящую под повязкой. - И умоляю, не надо угрожать мне ножиком! Что за манера такая у вас землян… Просто оболочка, которую он сейчас занимает, не позволяет расхаживать, где вздумается. Этикет, понимаете?
        - Этикет? - девушка удивлённо подняла брови. - Какой ещё этикет? Sacate a la chingada[9 - (исп.) Катись к чёртовой матери] вместе со своим этикетом! Отвечай, аsqueroso[10 - (исп.) Сволочь, мерзавец], что с Эугенито!
        - Только не надо меня оскорблять! - с достоинством отозвался «Линия Девять». - Вы что же, думаете, что мы пересадили вашего друга в какого-нибудь стражника с медной каймой?
        - А в кого, Супай тебя сожри?
        - Скоро узнаете. А сейчас - извольте взять себя в руки и следуйте за мной. Мы и так потеряли уйму времени.
        И, решительно отстранив собеседницу, вышел в коридор.
        Кармен, обуреваемая самыми скверными предчувствиями, последовала за ним, кляня себя за несдержанность. Она не часто позволяла себе срываться на лексикон гаванских казарм - разве что совсем припрёт.
        Как вот сейчас. Кармен клокотала, но уже от негодования - похоже, неугомонный Эугенито выкинул очередной фокус. А кому расхлёбывать последствия? Как всегда, ей…
        II
        Когда я вернулся, Чуики в сопровождении «Линии Девять» (хоть убейте, язык не поворачивается называть его Парьей!) уже дожидалась в приёмной. Увидев меня, она состроила недоумённую физиономию, едва не забыв склониться в надлежащем поклоне - я заметил, как спутник тронул её за локоть, напоминая о необходимости соблюдать приличия. Представляю, как непросто ей убедить себя, что в раззолоченной монументальной глыбе, именуемой Верховным Старейшиной касты Воинов, сидит её бестолковый напарник. Ничего, девочка, потерпи, это ненадолго. Я же терплю…
        Воспользовавшись моментом, я объявил о решении удовлетворить ходатайство Парьякааку и Чуикисусо, Жнецов четвёртой священной ступени о переводе в касту Воинов. А так же о назначение упомянутого Парьякааку своим личным советником вместо отставленного от должности Кунир?йи, Воина Третьей священной ступени - это имя носил в миру «Линия Девять». Во имя течения "Майю", да будет так!
        Хоровой вздох, недоумённые шепотки, обмен тревожными взглядами - то-то будет разговоров в приёмной о причинах внезапной опалы и не менее внезапного назначения! Вот и путь болтают меньше времени останется, чтобы перемывать косточки начальству…
        Я выждал немного, дав возможность новопроизведённым собрать урожай слащавых улыбок, лицемерных поздравлений и злобных взглядов (ненависть придворных лизоблюдов к невесть откуда взявшимся выскочкам, да ещё и из чужой касты - что может быть естественнее?), и мы втроём проследовали в Зал Воинов.
        Войдя в Зал, я огляделся - никого, ни холуёв из свиты, ни охранников. Верховный Старейшина предпочитает обходиться минимумом приближённых, а стражу и вовсе гонит прочь. Конечно, это против установленного распорядка - но какой безумец осмелится упрекнуть Бдящего в нарушении правил?
        «Линия Девять», повинуясь моему знаку, захлопнул двери перед носом у сопровождающих, проверил, плотно ли затворились створки, и замер у порога. Чуики сделала несколько шагов ко мне и остановилась. На её лице явственно читалась неуверенность.
        - Здесь красивая местность. - произнёс я по-русски, и с удовольствием увидел, как вспыхнули радостью её глаза.
        - Эугенито, ты! А я уж подумала… - голос дрогнул, она всхлипнула, и кинулась в мои объятия. Я гладил её по волосам, целовал мокрое от слёз лицо, бормотал что-то успокоительное.
        Когда первые эмоции схлынули, Кармен заговорила. Похищение, жуткие нравы Крысоловов, жертвоприношения на алтаре, знакомство с вожаком, заключённое соглашение, рейд за «Ча» - всё, что случилось с ней после нашего расставания. «Линия Девять» (я сделал вид, что забыл о нём, а самому подойти к боссу не позволяла накрепко въевшаяся в сознание субординация) переминался возле дверей, старательно ловя каждое слово. Без особого, впрочем, успеха - странная, в форме двояковыпуклой линзы, конструкция Зала гасила любое сказанное слово не хуже специального звукопоглощающего покрытия.
        - …а потом я забрала его «Искру» в Ключ, дождалась, пока растает тело, и пошла домой. - закончила Кармен. - А ты меня встречаешь и говоришь: «здесь красивая местность». И что я должна была подумать? - Погоди… - я с трудом вычленил из бурного потока слов существенные детали. - Так этот Экеко здесь, у тебя?
        - Конечно, где ж ему ещё быть? Вот, держи…
        Я взял - в хрустальном материале тускло светился оранжевый огонёк. Похоже, беглый Знающий давненько не пополнял запаса «Ча». Краем глаза я заметил, как вздрогнул, увидев Ключ, «Линия Девять».
        План созрел моментально. Я подозвал Десантника, и, прежде чем он открыл рот - распорядился пригласить в зал давешнего сопровождающего. В глазах «Линии Девять» мелькнуло разочарование, но спорить он не стал - повернулся и пошёл к двери. А я тем временем шёпотом объяснил Кармен, что предстоит сделать.
        Девчонка не подвела. Явившийся на зов начальства слизняк успел лишь склониться в глубоком поклоне - и мягко повалился лицом в пол. В Ключе, который держала Кармен, сиял ещё один сгусток золотых искр - этот малый, в отличие от бессребреника Экеко, явно ни в чём себе не отказывал. «Линия Девять» дёрнулся, намереваясь что-то сказать, но я жестом заставил его умолкнуть. Кармен снова подняла Ключ, и тело у моих ног, зашевелилось. Вдвоём мы подхватили его под руки и утвердили в вертикальном положении.
        - Вы Экеко, Знающий?
        Он посмотрел на меня мутными от пережитого шока глазами, и закашлялся. Кармен сильно ударила его ладонью по спине - бедняга поперхнулся, помотал головой и невнятно промычал что-то, напоминающее благодарность.
        - Значит, это вы и есть?
        Он кивнул и снова принялся кашлять - долго, мучительно. Я повернулся к «Линии девять», чтобы попросить принести воды - и увидел, как посерела его кирпично-красная физиономия.
        Экеко спасло только то, что засевший в шкуре Парьи Десантник не имел возможности попрактиковаться с незнакомым оружием. А вот я и в новой оболочке, вполне сохранил прежние навыки. Пока «Линия Девять», цепляясь эфесом за серебряное шитьё, вытаскивал палаш, пока прикидывал, как бы половчее рубануть - я оттолкнул Знающего, выдернул из-за пояса дагу и вклинился между ними. Взмах, скрежет стали, клинок намертво захвачен дужками перекрестия. Шаг в сторону, резкий толчок ладонью в локоть - придушенный вопль, оружие со звоном улетает в сторону, а кончик кинжала упирается «Линии Девять» в гортань. Он пятится, задирает руки - в глазах плещется неподдельный страх.
        - Ну что, успокоились?
        Быстрый взгляд влево - Кармен уже стоит, воинственно подняв палаш. Молодчина, быстро соображает!
        Я отвёл кинжал.
        - А позвольте полюбопытствовать, дражайший «Линия Девять», чем вам насолил наш гость? На ногу наступил? Бабу увёл? Или, может, вы испугались, что он скажет что-то лишнее?
        III
        Допрос не затянулся. Собственно, это не было допросом в обычном понимании: «Линия Девять» и Экеко говорили торопливо, давясь фразами, то и дело перебивая друг друга, а мне оставалось только слушать - и на ходу переваривать полученную информацию.
        Великий Десантник был прав: заговор действительно затеял Старейшина касты Навигаторов. Вытряхнув информацию из Экеко, он поспешил избавиться от него, а сам решил тайно послать на Землю своего агента. Он мог без труда организовать заброску - для имелось всё необходимое, включая доступ к Пирамиде. Но вот исполнитель…
        Нужен был Десантник. И не абы какой - матёрый, с серьёзным опытом, прошедший не один десяток планет. Ведь предстояла не просто разведка на месте и подготовка к приёму передовой группы, рутинные процедуры перед любым Вторжением. На этот раз миссия была позаковыристее: отыскать на чужой планете Великую Пирамиду, ту самую, с которой и начались межзвёздные скитания «Народа Реки».
        Конечно, в одиночку такая задача не решалась - чтобы совершать пересадки из тела в тело, нужны, как минимум, двое. Великий Навигатор подготовил троих. Один сгинул в тёмной бездне Уку-Пача при пересылке - такое случалось, особенно, когда действовать приходилось как в этот раз, наугад. Два других попали, как и было запланировано, на Землю, и после недолгой череды пересадок, сумели подобрать подходящий объект.
        Отто Ран, молодой немецкий археолог, путешествовал по южной Франции в поисках наследия катаров. В 1932-м году, в городе Каркассон он познакомился с коммивояжёром из Бельгии - и перестал быть собой. Его место занял тот, кого мы знаем под именем «Линии Девять», и в этом качестве он провёл следующие семь лет своей недолгой, но насыщенной событиями жизни.
        Перебравшись в Германию (власти Франции обвинили археолога в шпионаже и выслали из страны), «Линия Девять» вернулся в Германию. Он действовал в одиночку - виртуальный Ключ-Посредник, в котором находился Мыслящий напарника, мог сработать лишь ограниченное число раз, и приходилось точно рассчитывать каждый шаг. Начал он с того, что познакомился сначала с Карлом Виллиг?том, главным мистиком Третьего Рейха, а потом и с Генрихом Гиммлером. «Отто Рану» не составило особого труда увлечь своими идеями шефа СС - и очень скоро археолог стал одним из ведущих сотрудников института Анненербэ, занимающегося изучением арийского наследия германской расы. В том числе - и поиском артефактов, связанных с древними цивилизациями Земли.
        Дальнейшее было делом техники - и правильной организации. Незадолго до войны Отто Ран, вернее, оседлавший его Десантник, добился посылки тайной экспедиции в Аргентину, где сумел отыскать Великую Пирамиду. Но в воздухе уже пахло большой войной, пришлось срочно возвращаться в Германию, где он ухитрился угодить в немилость к своему высокому покровителю. Предвидя серьёзные неприятности, «Линия Девять» в очередной раз меняет тело - он имитирует самоубийство носителя, а сам перебирается в инженера, отправляющегося работать в СССР. Там он ещё несколько раз меняет тела и залегает на дно, предварительно отправив в космос сообщение для своего босса: «Всё готово. Можете начинать».
        На это ушла вся, до капли, энергия, включая ту, что питала Мыслящего» напарника - «Линия Девять» уже тогда составил свой план, и не собирался оставлять свидетелей. На подготовку Вторжения требовалось лет двадцать, но это его не смущало. Мыслящий» способен продлить срок жизни реципиента, так что осталось дождаться появления на Земле Десантников - и сделать так, чтобы они потерпели неудачу. А дальше настанет очередь второй части хитроумного плана: «Линия Девять» почувствовал вкус Большой Игры и вознамерился сорвать в ней главный куш.
        Он не учёл одного. Незадачливый беглец Экеко, сначала не захотевший умирать по прихоти Великого Навигатора - а потом, когда пришло время, не ставший держать язык за зубами. Камешек в шестернях заговора, пылинка на контактах, способная вызвать короткое замыкание, выжигающее сложнейшую микросхему. Мелочь, ерунда - но она способна пустить псу под хвост тщательно выстроенную интригу.
        - Я хотел только одного: помочь землянам, нашим сородичам! Уберечь их планету от нового Вторжения - насмотреться, чем это обернулось в другом варианте истории. Впрочем, откуда вам, Крысолову, понять…
        «Линия Девять» с ненавистью уставился на Экеко. Тот отвечал безмятежным, почти детским взором.
        - При всём уважении, апу… не имею удовольствия знать вашего настоящего имени… так вот, при всём моём уважении, это совершеннейшая чушь.
        - Согласен. - кивнул я. - У вас, как, и у вашего высокопоставленного подельника, была одна-единственная цель - наложить волосатую лапу на Великую Пирамиду. А этот номер не провернуть без полной и окончательной оккупации Земли.
        - Ну….
        - Гну. Великий Навигатор собирался прибрать к рукам весь «Народ Реки» - а вы решили, что справитесь с этим делом ничуть не хуже. Но - вышла промашка, и теперь вас не пощадят.
        - Как и вас! - окрысился Десантнник.
        - Кто бы спорил… - я пожал плечами. - Отсюда предложение: переходите на сторону Земли. Сразу, без дополнительных условий и камней за пазухой. Власти над Галактикой не обещаю, но жить будете долго, да и привычным делом сможете заняться. Пирамида останется у нас, а вы - отличный специалист и, конечно, будете востребованы. Ну что, по рукам?
        Он сощурился.
        - Предлагаете мне предать свой народ?
        - Так вы его уже предали - когда поспособствовали провалу первого Вторжения. И потом: не вы ли утверждали, что «Народ Реки» и земляне родственники? Вот и смотрите на это как… мнэ-э-э… как на возвращение в родную гавань.
        - Простите, а как же я? Как все мы, обитатели Заброшенных Лабиринтов? - забеспокоился Экеко.
        - И вы, и Итчли-Колаш, и те, кто добровольно отправится с нами. Дело найдётся для всех… как и тело, простите за каламбур. На Земле достаточно преступников, приговоренных к пожизненному заключению или смертной казни.
        Обещания раздавать легко - особенно, когда не надо думать, как их выполнять. Сейчас главное - вывести планету из-под удара, и сделать это можно одним единственным способом: отсечь «Облако» от остальной Галактики - да так, чтобы по подпространственным каналам не просочилось ни единого бита информации. Заговорщики невольно оказали нам услугу, скрыв сведения о найденной Прародине - вот пусть их соплеменники остаются в неведении. Но для этого придётся убрать с дороги Великого Навигатора. Он один в курсе происходящего, а значит, представляет нешуточную угрозу.
        Но как? Попробовать договориться, воспользовавшись для этого личностью Великого Десантника? Продолжить интригу - благо измена «Линии Девять» пока не открылась? Вопросы, вопросы…
        - Почему вы тянули до 2023-го года, до Вторжения?
        «Линия Девять» недоумённо поглядел на меня.
        - Сами-то не понимаете? Вспомните, кто и в какой обстановке готовил вас к заброске в прошлое. Да если бы не Вторжение - СВР - овцы меня и слушать не стали бы! А так я получил доступ к их ресурсам, причём в условиях жесточайшего цейтнота, когда мои сведения невозможно было проверить, и всё пришлось принимать на веру.
        - Да уж. Когда половина планеты захвачена Пришельцами, а другую половину корёжит от ядерных взрывов - как-то не до проверок. И всё же, почему так долго? Вторжение можно было организовать и раньше. Ваши резиденты, обосновавшиеся в Штатах, получили доступ к программам НАСА в середине семидесятых. И тогда же предприняли первые попытки установить связь с «Облаком». Это если не считать Пирамиды, которую тоже контролировали ваши коллеги…
        «Линия Девять» кивнул.
        - Тут всё просто, Евгений… вы не против, если я буду называть вас так?
        - Да пожалуйста.
        - Так вот, тут никаких загадок. Пирамиду охраняли верные лично мне Десантники, не связанные с другими резидентами. Что до сроков - в «Облаке» и в физическом мире время течёт неодинаково. Вот, к примеру: мы находимся здесь около двух земных суток, верно?
        - Примерно так… - согласился я, а сам подумал: сколько же всего вместилось в эти сорок восемь часов!
        - Вот! А на Земле прошёл почти год. Можете высчитать масштаб времени.
        - О, кх-х… как! - от неожиданности я поперхнулся. - Значит, по здешним меркам второе Вторжение состоится… постойте… примерно через три месяца?
        - Около того. Не такой уж большой срок для подготовки. И, уверяю вас, работа уже идёт.
        «…он прав, Супай вас раздери! - вклинилось в разговор сознание Великого Десантника. - Готовятся вовсю, дым коромыслом, все бегают, как наскипидаренные…
        - Что ж ты молчал, Супаева короста? - чуть не взвыл я. Мысленно разумеется.
        - Так ты не интересовался…»
        Хотелось материться - долго, со вкусом, припоминая противоестественные сексуальные привычки реципиента, грязные наклонности его родителей, родителей их родителей, и родителей родителей их родителей… Хотя - кого тут винить, кроме себя самого? Такова уж особенность взаимодействия с подчинённым сознанием: не задашь правильного вопроса - не стоит рассчитывать на нужный ответ.
        - Ладно, это проехали. Тогда следующий вопрос: это Великий Навигатор подготовил для нас тела… то есть оболочки?
        - Да. Планом было предусмотрено, что я завербую на Земле одного - двух комонсов и переброшу их в «Облако».
        - Вы что, знали о них… о нас заранее? О комонсах?
        - Конечно. Вот этот… - Десантник мотнул головой в сторону Экеко, - в числе прочего, сообщил, что сознания землян ментально сильнее наших. Правда, никто не предполагал, это относится только к детям. Ну и Десантникам, ясное дело, ничего не сообщали. Наличие на Земле комонсов оказалось полнейшей неожиданностью, которая и привела к провалу операции.
        Я вопросительно глянул на Знающего. Тот кивнул.
        - Почему именно семьдесят девятый год?
        - Контрольный сеанс связи. Секретный, подготовленный заблаговременно, о котором было известно только мне и Великому Навигатору. Не забывайте, в «Облаке» с момента моей заброски на Землю прошло совсем немного времени.
        - Так выходит, можно было не ездить в Аргентину?
        - А вот это - нет. - Десантник покачал головой. - Мощности канала хватило только для короткого сообщения. Я передал просьбу приготовить для нас три или четыре оболочки, но для переброски Мыслящих нужны совсем другие средства.
        - Вроде хрустального черепа?
        - Именно.
        Кармен, до сих пор слушавшая молча, подняла руку.
        - Мы с Эугенито были нужны, чтобы перенастроить управление Пирамидой на одного из вас?
        Он помолчал, потом нехотя кивнул.
        Я снова посмотрел на Экеко.
        - Да, это под силу лишь комонсу. - подтвердил Знающий. - В случае успеха, Великий Навигатор стал бы единоличным правителем «Облака». Ну а дальше понятно: Вторжение, захват Земли и Великой Пирамиды.
        - И он, - я ткнул пальцем в «Линию Девять», - решил обойтись без своего босса?
        Снова кивок.
        - Как говорили у нас: «Вовремя предать - значит предвидеть»… Что ж, признаю: задумано было неплохо. Но теперь-то, вы догадываетесь, что с вами будет, если станет известно об измене?
        «Линия Девять» молчал, уставившись себе под ноги.
        - Будем считать, что это был ответ «да». Отсюда последний вопрос: как нам… хм… нейтрализовать вашего подельника? И поскорее, пока он, Супай его поимей, сам нас не нейтрализовал.
        Палец Великого Десантника упёрся в Экеко.
        - Умеешь работал с Пирамидой?
        - Конечно, апу. - закивал гном. - Освоил, когда занимался поисками планеты-Прародины. Без этого я бы не смог…
        - Избавь меня от подробностей. - я махнул рукой, и Знающий послушно умолк. - Главное: ты сможешь переправить заключённые в ней «Искры» на Землю?
        - Несомненно. Но, должен предупредить: после того, как последняя «Искра» покинет Пирамиду, она долго не продержится.
        - Не продержится? Что это значит?
        - Пирамида исчезнет, растает - как тает оболочка, лишённая «Ча». Собственно, это схожий механизм…
        - Без подробностей, говорю же! Сколько она продержится?
        - Никто не знает. Дольше оболочки, конечно, но ненамного. В два - три раза, я полагаю. А вы что, собираетесь уничтожить Пирамиду?
        Я оглянулся - не слышит ли «Линия Девять»? Нет, стоит там, где велено - у дверей зала. На физиономии написано недовольство.
        Ничего, голубчик, терпение есть добродетель, переживёшь…
        - Тебя что-то смущает, Знающий?
        - Все кто останется в «Облаке», будут обречены. Это как ловушка - ни послать сигнала о помощи, ни самим вырваться…
        - .. что и требовалось доказать. Пусть информация о Земле - Прародине сгинет вместе с «Облаком» и его обитателями. Или… - я сделал многозначительную паузу, - ты их жалеешь?
        - С чего бы это? - Экеко пожал плечами. - Нас они не жалели. «Искра» любого из нас когда-нибудь растворится в тёмной бездне Уку-Пача, и если они уйдут туда все вместе, разом - что это изменит? Значит, судьба.
        - Итак, делаем вот что… - я сделал знак собеседникам приблизиться, и понизил голос. - Ты, Кармен, возвращаешься к Крысоловам. В назначенное время вы должны ворваться в Зал Пирамиды и перебить Золотую Стражу.
        - Но к ним быстро придёт помощь… - попыталась, было, заспорить подруга.
        - Пусть приходят. Заслону надо продержаться всего несколько минут, пока мы с Экеко переправим в Пирамиду всех прочих Крысоловов. Потом он врубает механизм переноса - и ф-фью!
        - Погоди… - Кармен задумалась. - А как же вы сами?
        - Пирамида должна выйти на… как это… рабочий режим. - торопливо пояснил Экеко. - Это потребует некоторого времени. Если мы будем действовать быстро, то успеем переместить в неё и свои «Искры». Я покажу, как это делается.
        - А те, кто будет защищать двери в зал? - Кармен не сдавалась. - Они-то точно не успеют!
        - Иначе не выйдет. - отрезал я. - Жертвуя собой, они купят спасение остальным. И всё, хватит дискуссий, занимаемся делом.
        Я подозвал «Линию Девять».
        - Сейчас вы выйдете в приёмную и объявите, что Верховный Старейшина снова отправляется в Зал Пирамиды.
        Я, по возможности, смягчал тон - не стоит злить союзника, и без того раздражённого тем, что его не допустили к обсуждению планов.
        - Охраны не берём. Двоих сопровождающих, вас с Экеко, достаточно, чтобы соблюсти церемониал. И вот ещё что…
        Я протянул ему золотой футляр в форме цилиндра.
        - Это кипу отправите с нарочным в Зал Навигаторов. Приглашение Верховному Старейшине встретиться на верхушке Пирамиды. В кипу говорится, что я сумел установить контакт с Землёй. Как полагаете, придёт?
        - Придёт? - ухмыльнулся «Линия Девять». - Прибежит! Он не меньше нашего ждёт возобновления связи с резидентами. Но учтите: с Великим Навигатором постоянно ходят двое. Лучшие бойцы касты, не раз побеждали на Играх…
        - Ничего, справимся. Главное - успеть до его появления установить связь с нашими на Земле. А вот тут, боюсь, возможны пакостные сюрпризы.
        Кармен громко сглотнула.
        - И… что тогда?
        - Посмотрим. Боюсь, ничего хорошего. Но - какие у нас есть варианты?
        Глава восемнадцатая
        I
        Вам случалось разворошить палкой муравейник, а потом наблюдать за поведением его обитателей? В лагере экспедиции творилось нечто похожее: бестолковая суета, «мураши» (в отличие от лесных прототипов - двуногие, облачённые в пёстрые одежды) бегают туда-сюда, размахивают руками, волокут предметы разной степени тяжести и громоздкости, от картонной коробки с консервами, до пулемётной треноги и патронного цинка. И никакой тебе тишины, нарушаемой, разве что, шорохом хитиновых оболочек да высохших еловых игл - обитатели этого муравейника орали, галдели, квохтали на разных языках, то и дело, сбивались в кучки и самозабвенно обсуждали новости.
        Их как водится, имелось две - хорошая и наоборот. Первая заключалась в том, что, наконец, удалось установить связь с заброшенными в космос разведчиками! Не с первого раза и не такую устойчивую, как хотелось бы - но на том конце эфирной ниточки, протянутой к окраинам Солнечной Системы, несомненно, были «свои», и они ждали от землян помощи. Какой именно - этого пока установить не удалось, общение шло не осмысленными репликами и даже не азбукой Морзе (которую ни один из «связистов» толком не знал), а неким подобием цепочки образов, возникавших и таявших в мозгу оператора. Причём «разговор» был практически односторонним - то ли мощности заложенных в хрустальную махину Мыслящих не хватало для полноценной её работы, то ли ребята ещё не вполне освоились - а только они, по их же собственным словам, лишь мимолётно коснулись сознания далёких «собеседников», а дальше могли только слушать. И даже это оказалось ох, как непросто: вычленять из цепочки размытых мыслеобразов то существенное, что хотели сообщить Земле затерявшиеся в космической бездне друзья. Милады хватило на сорок минут сумасшедшего мозгового
напряжения - потом у неё пошла носом кровь, и Виктор чуть ли не силой оттащил девушку от Пирамиды. Занявший её место Казаков едва сумел восстановить контакт, а послания и вовсе «расшифровывал» с трудом. От помощи Аста и Голубева толку вообще не было - оставалось отпаивать Миладу крепчайшим чаем с коньяком и надеяться, что она придёт в себя и приступит к работе, прежде чем они упустят что-то существенное.
        Тем не менее, переговоры продолжались. Стало более-менее ясно, что «засланцы» готовы вернуться домой - и просят приготовиться к их прибытию. Как именно подготовиться, что для этого нужно сделать? Это пока оставалось неясным, несмотря на все усилия операторов.
        Что касается второй новости - тут всё было проще. Примерно через три часа после того, как был установлен первый контакт, над долиной возник вой. Он рос, набирал силу, приближался, пока, наконец, не раздвоился и стал почти нестерпимым. «Воздух!» - заорал Хорхе, постовой-кубинец кинулся к установленному в сложенном из валунов барбете крупнокалиберному «Браунингу», и тут из-за скалистого отрога выскочили и пронеслись вдоль долины два реактивных самолёта. Летели они крыло к крылу, на высоте не более двух сотен метров, так что отлично были видны и бомбы на подкрыльевых пилонах, и торчащая слева от носового обтекателя штанга дозаправки, и бело-голубые круги на плоскостях.
        Пулемёт плюнул гулкой очередью. «Не стрелять, idiota de los cojones![11 - (исп.) Долбаный идиот] - заорал подбежавший генерал, обильно сопровождая команду испанской и русской матерщиной. Пули ушли в никуда, а истребители, окатив людей в долине волной грохота, скрылись за хребтом. Казаков (он вышел из грота Пирамиды, желая отдышаться после очередной попытки) проводил их взглядом.
        - «А-четвёртые», «Скайхоки». - сообщил Женька. Он стоял рядом, и из-за спины его выглядывал встревоженный Голубев. - Американские штурмовики, аргентинцы закупили их для своих ВВС. Две пушки - двадцать мэмэ и почти четыре тонны боевой нагрузки на пяти точках подвески. Серьёзные птички. Интересно, чего это они тут разлетались?
        Ответ был получен спустя несколько минут. Генерал собрал личный состав экспедиции и сообщил обескураживающую новость: в сторону долины из ближайшего городка выдвигается механизированная группа аргентинских войск в составе примерно батальона. Давешняя пара «Скайхоков» - воздушная поддержка незваных гостей, и действуют они с аэродрома подскока в трёх сотнях километров к востоку. Что нужно воякам в долине, кто отдаёт им приказы, пока неясно, но, судя по тому, что при мехгруппе замечено полдюжины «нортамериканос» в штатском - ничего хорошего ждать от них не приходится.
        «Если аргентинцы не сбавят темп, - говорил генерал, - они будут здесь примерно через шесть часов. Кубинцы и бойцы Хорхе займут, конечно, оборону, но против батальона на броне, поддержанного реактивными штурмовиками, им долго не продержаться - хорошо, если выиграют час-другой на эвакуацию. На помощь извне надежда тоже хилая. Париж и Тель-Авив уже заявили протест, да и прочие наши друзья не сидят, сложа руки. Но тут вот какое дело: в Буэнос - Айресе беспорядки, чуть ли не путч. Там идут уличные бои, президентский дворец окружён танками, и есть подозрение, что заварушку эту подгадали к операции против нас. Разговаривать там сейчас не с кем, найти того, кто, отдаёт приказы военным, тем более в такой глухой провинции возможности нет - все отнекиваются, кивают друг на друга, ссылаются на отсутствие связи… Французы готовы поднять ударную группу с авианосца «Клемансо», но пока они сюда долетят, да и долетят ли вообще… В-общем, рассчитывать нам не на кого, во всяком случае, в ближайшие часов семь-восемь…»
        Казаков с Голубевым переглянулись. Обоим одновременно пришла в голову одна и та же мысль - и она их отнюдь не порадовала.
        II
        Если бы взглядом можно было испепелить - от нас с Великим Десантником давно осталась бы горстка праха. Хотелось попятиться ярость моего визави ощущались физически, она захлёстывала, словно вытекающая из жерла вулкана раскалённая лавы, противостоять которой не в человеческих силах.
        - Ты смеешь выдвигать подобные обвинения мне? Ты, поставивший под удар само наше существование, проваливший высадку на планету, из-за чего мы сейчас добираем последние крохи «Ча»?
        Если бы не твой эмиссар - планета давно была бы у нас в кармане. - парировал я. - Что, не захотелось делиться секретами? Решил один наложить руку на Великую пирамиду?
        Я нарочно дразнил собеседника, добиваясь, чтобы он впал в бешенство. Площадка на верхушке Пирамиды вполне просматривается снизу, Золотые Стражи наверняка не отрывают от нас взглядов - так пусть увидят, как Старейшина Навигаторов и его присные первыми кидаются в драку. Обеспечивать себе алиби не входило в мои планы, но дезориентированные таким образом охранники, возможно, не сразу нападут на нас, подарив несколько лишних секунд. А они сейчас поистине бесценны - за моей спиной Экеко лихорадочно молотит пальцами по узорам алтаря, передавая сообщение на далёкую Землю. Он занимался этим всё время, пока мы ожидали Великого Навигатора. Что ж, остаётся надеться, что на другом конце подпространственной струны поняли, чего мы от них хотим. Так или иначе, это выяснится в ближайшие минуты. И если я ошибаюсь - мы попросту не успеем ничего понять. Сгинем, растаем где-нибудь между орбитами Плутона и Марса облачком кварков - или из чего там состоят Мыслящие?
        - Готово! - свистящим шёпотом произнёс Экеко. Верхушка Пирамиды под ногами засияла сильнее, возникла лёгкая, с каждым мгновением усиливающаяся дрожь. Мой визави тоже это ощутил. Он недоумённо глянул сначала на Экеко, потом себе под ноги - и я, не давая ему осознать происходящее, выпалил заранее заготовленную фразу:
        - Что ж, выходит, Старейшина гильдии обгадился, как последний Крысолов в своей норе? Посмотрим, что скажет на это Совет Бдящих…
        Такого оскорбления, да ещё при подчинённых, Великий Навигатор снести не мог. Взревев, словно все демоны Уку-Пачи разом, он выхватил из-за пояса хец'наб и прыгнул на меня. Но я именно этого и ожидал - принял удар на дагу, перехватил кисть, сжимающую нож, дёрнул на себя - и когда противник, не удержавшись на ногах, полетел вперёд, добавил ему по затылку массивным, в форме сплюснутого шара, навершием. Верховный Навигатор с размаху впечатался физиономией в алтарь и Экеко (молодчина, не забыл мои инструкции!) ткнул ему грудь Ключом - и сразу сунул кончик хрустальной штучки в углубление на алтаре. Едва слышный в нарастающем гудении звон, и «Искра» Бдящего присоединилась к сотням тысяч других, заключённых в прозрачной громадине.
        Охранники Великого Навигатора наконец-то сообразили, что творится что-то неладное - выхватили макуатили и, угрожающе подняв их, пошли на меня. Я усмехнулся - поздно, парни, проворонили вы своего патрона! А теперь извиняйте, никто с вами церемонится не будет, некогда…
        Я перехватил кинжал за лезвие. Взмах - клинок, блеснув в полёте отсветами золота, вошёл в гортань первого. Одновременно второй выронил макуатиль и издал вой, переходящий в хрип. Пальцы его царапали стальное остриё, высунувшееся из груди на добрые четверть метра - «Линия Девять» без затей ударил беднягу в спину. Что ж, как говорят на Земле: грубо и неэстетично, зато дёшево, надёжно и практично…
        Я дождался, пока обе оболочки растают, подхватил палаш («Линия Девять» так и не вытащил его из раны), и подошёл к краю лестницы. Снизу неслись возбуждённые крики - Золотая Стража в полном составе карабкалась вверх по ступеням. Похоже, обмануть их не удалось.
        Что ж, значит как тому и быть. Я поднял клинки - палаш в левой руке, дага в правой. Под ногами гудела, словно набирающий обороты авиационный двигатель, Пирамида, заливая всё вокруг сиянием жидкого золота «Искр».
        Ну, ребята, потанцуем?
        Боя не получилось. Не успели Золотые Стражи преодолеть половину лестницы, как двери Зала с грохотом вылетели внутрь, и в зал ввалилась возбуждённо вопящая толпа Крысоловов. Впереди размахивал макатой вожак - как его там, Итчли Колаш? - за ним едва поспевала Кармен с макуатилем и дуэльной павезой. Золтые Стражи обернулись и, не медля ни мгновения, кинулись навстречу новой опасности.
        Крысоловы встретили их у основания Пирамиды. Парни с золотым шитьём оказались превосходными бойцами - сомкнулись плечом к плечу на нижних ступенях и, пользуясь тем, что массивные парапеты прикрывали с боков, забирали по пять-шесть жизней за каждого своего. Но слишком велик был численный перевес, а когда им в спину ударили мы с «Линией» Девять», оборонительный порядок рассыпался. Последний Золотой Страж упал с головой, расколотой чёрной макатой главного Крыслова, а сверху уже кричал, размахивая руками, Экеко!
        - Скорее, сюда! Ещё чуть-чуть, и Пирамиды соединятся прямым лучом. Тот, что не успеет - останется здесь!
        - Забирайте у них Ключи! - я показал на оболочки Золотых Стражей. - Экеко объяснит, делать. Ты… - тычок в грудь вожаку Крысоловов. - Раздели своих на четыре группы, по числу лестниц, и пусть поднимаются наверх. Там их встретят и переправят «Искры» в алтарь. Только без суеты и давки, а то всё погубите, поглоти меня бездна Уку-Пача! И ещё: надо выставить у дверей в Зал заслон из лучших бойцов. Вот-вот явятся Облачные Стражи, придётся драться.
        III
        - Ну как?
        Женька говорил шёпотом - любое слово, сказанное на верхушке пирамиды, гулко разносилось по всему гроту.
        Миладка нетерпеливо дёрнула уголком губ, не отрываясь от алтаря. - Контакт есть, устойчивый. Они могут начать в любую секунду.
        Женька представил, как в Пирамиду, где сейчас одиноко светятся три золотых комочка, вливается целый поток таких же огоньков. Невероятно красивых, переливающихся живым золотом… опасных.
        - А сколько их будет?
        - Откуда я знаю? - он не видел её лица, но по тону угадал, что девушка состроила недовольную мину. - Сотни, может даже тысячи. Слушай, не мешай, я? Серёжку лучше позови, а мне налей кофе.
        - Я сейчас, сейчас… - засуетился Женька и зашарил вокруг. - Вот чёрт, пустой…
        Он встряхнул термос - большой, китайский с драконами на лаковых боках.
        - Так спустись и наполни! - сварливо огрызнулась Милада. - Сил больше нет, сейчас засну…
        Она провела на верхней площадке не меньше трёх часов подряд и не была склонна деликатничать.
        Покидать верхнюю площадку Женьке не хотелось - вот-вот должно произойти нечто историческое, грандиозное, и он боялся упустить любую мелочь. А потому - встал на верхнюю ступеньку лестницы и помахал над головой термосом. Одна из фигурок внизу махнула в ответ.
        - Сейчас принесут. - он вернулся к алтарю. - Слушай, а наши тоже будут? В смысле - среди этих Мыслящих?
        «Наши» - это «Второй» и Кармен. Те, кто год назад бросились, как в омут, в космическую бездну, в поисках… чего? Ответа до сих пор не было.
        - Будут. Они собираются уйти последними - хотят убедиться, что всё сработает, как надо.
        - Это ты приняла?
        Девушка помотала головой.
        - Казаков, два часа назад. Голубев ему ассистировал. В журнале посмотри, там записано…
        - А сейчас они где?
        - Внизу. У Сашки пошла носом кровь, и Виктор велел ему отдыхать не меньше трёх часов.
        - А Аст?
        - Скоро будет. Они с Хорхе должны привести этих…
        Милада говорила о сотрудниках ЦРУ, захваченных во время нападения наёмников. Извлечённые из них Мыслящие Десантников как раз и сияли сейчас в пирамиде.
        - Всё-таки, решили поместить наших в американцев?
        - А куда ещё? - она пожала плечами. - Других подходящих тел у нас нет. Или хочешь, чтобы он снова к тебе подселился?
        - Нет, но я думал…
        Что он думал - Женька сказать не успел. Пирамида под ногами дрогнула, резной куб алтаря засветился, распространяя золотистую ауру.
        - Зови Виктора, скорее! - прошипела девушка. - И ни слова больше! Кажется, уже…
        Он вскочил и кинулся к лестнице, но снизу уже карабкались по ледяным ступенькам две фигурки. Первая опиралась на трость и то и дело спотыкается, вторая поддерживала его под локоть.
        Снаружи долетел глухой гул. Взрыв? Он зашарил по плечу, где висела чёрная коробочка «уоки-токи», но тут же опомнился - хрустальная громадина напрочь глушила радиопередачи. А тревожные звуки нарастали: пронзительный вой реактивных двигателей, таканье «Браунингов», и снова взрывы - один, другой, потом три сразу, слитно.
        Налёт? Аргентинцы бомбят Долину?
        Виктор, наконец, доковылял до верхней площадки. За ним торопился Казаков: встрёпанный, потный. На поясе, в расстёгнутой кобуре - «Вальтер».
        - Генерал велел вам с Виктором и Миладкой оставаться здесь и продолжать! - выпалил он, увидев Женьку. - Виктор - за старшего.
        - А вы с Голубевым?
        - Мы ему зачем-то нужны. Велел передать распоряжение, и бегом вниз.
        Снова ударил сдвоенный рёв - «Скайхоки» прошли низко, над самой верхушкой холма, и звук, казалось, проникал через каменные своды. Взрывов на этот раз не было - видимо, пилоты израсходовали боезапас.
        - Они что, бомбят? - Женька кивнул наверх.
        - А я почём знаю? - отозвался Казаков. - Наверное, вон как трясёт… Я-то внутри был, в гроте, не видел. Но ничего, французы говорят: их радист принял сообщение с «Клемансо». Если не соврали, то палубные истребители уже на подлёте, они им объяснят, как родину любить…
        Женька кивнул, а сам подумал, что французские археологи, скорее всего, соврали. Ну, или сочинили - народ они горячий, темпераментный, сами готовы поверить в свои выдумки. Горькая правда заключается в том, что от авианосца, крейсирующего за пределами аргентинских территориальных вод, до долины слишком далеко. Топлива наверняка не хватит, разве что с подвесными баками. По-хорошему, нужна дозаправка в воздухе, а ближайший летающий танкер во Французской Гвиане и точно не поспеет вовремя…
        С лестницы снова донеслись шаги. Он обернулся. Аст с Хорхе заталкивали на площадку двух американцев - руки у них стянуты за спиной маленькими никелированными наручниками. Что ж, вовремя….
        Первый, мужчина сорока-сорока пяти лет, с костлявой веснушчатой физиономией и огненно-рыжей шевелюрой, опустил плечи и уставился себе под ноги - туда, где плясали в мутном хрустале золотистые огоньки. Женщина же, светловолосая, довольно миловидная, лет на десять младше своего спутника, испуганно озиралась по сторонам. Губы её дрожали, словно она вот-вот расплачется.
        - Ладно, вы тут осторожнее, что ли… - сказал Казаков. - А мне пора. Генерал ждёт.
        И побежал вниз по лестнице. Женька проводил его взглядом.
        Снаружи победно ревели «Скайхоки».
        IV
        - В очередь су… паевы дети, в очередь!
        Прикосновение Ключом к груди, тело мягко оседает на пол. Три шага назад, повернуться, ткнуть хрустальным стержнем в углубление на алтаре, не забывая прижимать большим пальцем завиток орнамента - «Искра» живым огоньком стекает в мутный хрусталь и сливается с морем таких же, как она. И назад - следующий в очереди ждёт - смотрит, как пустая оболочка его предшественника истаивает золотистой пылью. Тычок Ключом в грудь - и всё повторяется.
        Рядом трудятся Экеко, Кармен и «Линия Девять» - к каждому по одной из лестниц тянется снизу очередь, и назначенные Итчли-Колашем помощники, свирепствуют, не допуская давки, толкотни, паники. А паниковать есть с чего - снизу летят крики ярости, страха, свирепого азарта. Это выставленный вожаком Крысоловов заслон дорого продаёт своё «Ча» напирающим Облачным Стражам. Итчли-Колаш с ними, и его чёрная маката косит атакующих одного за другим.
        Сколько ещё в очереди - трое, пятеро? У Кармен и других кажется, ещё меньше.
        Ещё два Крысолова падают под ударами макуатилей. Их вожак пятится, отмахиваясь палицей - его теснят, по меньшей мере, полдюжины противников. Даже отсюда, сверху, среди красных повязок Облачных Стражей можно различить зелёные пятна.
        Хранители, что б их… спешат наверх, к алтарю, восстановить порядок, нарушенный дерзким нападением.
        А вот этого допустить никак нельзя.
        Жестом приказываю помощникам распределить «мою» очередь по другим, а сам, спотыкаясь, скатываюсь по ступеням. Итчли-Колаш отступил уже до половины лестницы - Стражи, почувствовав успех, напирают.
        Вожак Крысоловов делает неловкий шаг назад, спотыкается, падает, противник заносит над ним копьё нааб-те, чтобы с размаху пришпилить к ступеням. И опаздывает всего на миг - я со свирепым воплем перескакиваю через лежащего, отбиваю клинком наконечник и с хрустом вгоняю дагу Стражу под рёбра. И сразу - рубящий сверху, второму. Он успевает подставить макуатиль, но это не помогает: ещё один удар дагой, на этот раз в диафрагму - безжизненная оболочка катится по ступеням, мешая лезущим снизу. А Крысолов уже встал, отряхнулся - всем телом, как собака - и со свирепым рёвом кинулся навстречу.
        Вдвоём мы отбросили нападающих почти на треть лестницы - пока один рубился с напирающими стражами, другой переводил дух и, выждав удобный момент, менял напарника. Наши противники, наоборот, толкались, мешали друг другу, цеплялись древками нааб-те и макуатилями - и один за другим валились на ступени. Но долго это продолжаться не могло - среди атакующих нашёлся, наконец, толковый командир и они, спустившись ещё ступенек на десять, перегруппировались и дружно попёрли вверх, выставив перед собой копья. Сразу стало тяжелее - в течение нескольких секунд я получил с десяток ранений, по счастью, лёгких. На Арене каждое стоило бы лишь крошечной щепотки «Ча», но все вместе они изрядно меня вымотали. У Итчли-Колаша дела обстояли не лучше: он тяжело дышал, на груди вздулись многочисленные багровые рубцы, оставленные зазубренными наконечниками. Мы отступали, уже не помышляя о контратаке - отбить бы удары, которыми нас щедро угощали снизу.
        Ступенька, ещё две, ещё, и ещё… меняться некогда, мы дерёмся плечом к плечу и пятимся, пятимся… Снизу несутся кровожадные вопли - Стражи лезут, не считая потерь, и зелёные повязки Хранителей по-прежнему мелькают позади их строя.
        Лестница под ногами дрогнула, затряслась, пришлось хвататься друг за друга - лишь устоять на заходивших ходуном ступенях. Стражам повезло меньше - они покатились вниз вопящим, ощетинившимся древками нааб-те и макуатилями клубком. Я обернулся - верхушка Пирамиды ходила ходуном, над алтарём рос, тянулся к чёрному своду столб золотого, просеянного мириадами искорок, огня.
        Сработало!
        Фигурки Экеко и Кармен на его фоне казались вырезанными из антрацита. Знающий крикнул - в нарастающем гуле я не разобрал ни слова - и сделал движение рукой. Кармен повалилась ничком, а Экеко махнул мне, повернулся к алтарю, что-то сделал и повалился прямо в золотое пламя. Я схватил Итчли-Колаша за плечо.
        - Все ушли! - я надсаживал глотку, перекрикивая рёв, рвущийся из недр хрустальной громадины. - Ступай следом, ещё успеешь! Ключ у тебя есть, сделаешь, как Экеко…
        Он оскалился.
        - А ты, землянин?
        - Я - следом за тобой.
        Не мог же я объяснять, что просто не могу, не имею права уйти, пока последняя «Искра» не вырвется вместе с сияющим столбом к звёздам? А только это гарантировало «смерть» Пирамиды, а вместе с ней - и то, что с этой стороны больше не придёт на нашу планету беда. Хранители ведь не зря так упорно ломятся вверх - они-то знают, какая угроза нависла над «Облаком», над каждым, без исключения, его обитателем.
        Крысолов вместо ответа оскалился, длинно, грязно выругался и ринулся вниз, на уставленные нааб-те. Стражи не ожидали такой яростной атаки - он успел снести троих или четверых чёрным шаром своей макаты, прежде чем три наконечника вошли ему в грудь. Стражи перепрыгнули недвижное тело и, размахивая макуатилями, ринулись на меня. Я проткнул первого палашом, отбил удар второго дагой - и за миг до того, как утыканная обсидиановыми резцами деревяшка обрушилась мне на макушку, ощутил, что неодолимая сила схватила меня, как котёнка за загривок - и поволокла спиной вперёд к алтарю, прямиком в стремительно затухающий столб золотого пламени. Яростный вопль почти успевшего добежать до алтаря Хранителя, и последнее, что я увидел в «Облаке» - его полные ужаса глаза. Вспышка, волна ледяного холода, закручивающаяся на фоне угольно-чёрной спираль из звёзд…
        «Вот ты какая, бездна Уку-Пача… - мелькнула нелепая мысль. - Сподобился-таки? И поделом, сказано же - не поминайте всуе…»
        И всё потонуло в бесконечном, безвременном ничто.
        Глава девятнадцатая
        I
        «Алуэтт» снялся с площадки, развернулся и пошёл на восток, вдоль Долины. Он летел низко, огибая отроги скал. Женька проводил его тревожным взглядом. Он отпросился у Виктора на минутку, кубарем скатился по ступеням пирамиды - и вот, успел только помахать кассиопейцам вслед. Что Голубев с Казаковым там, в стеклянном пузыре кабины вертолёта - он знал доподлинно, как и то, с каким заданием отправил их генерал. Это знание заставляло шевелиться глубоко в душе червячок страха - склизкий, кольчатый, слепой от рождения…
        На этот раз «Скайхоки» появились неожиданно, не предупредив о себе накатывающимся рёвом турбореактивных двигателей. Штурмовики выскочили из-за перевала и заложили над долиной крутой вираж.
        «Заметили вертолёт! - обмер Женька. - Сейчас расстреляют, собьют, сволочи!..»
        Коротко протарахтело - автоматические пушки, вспомнил он, по сотне снарядов на ствол. Ажурному, лишённому даже намёка на защиту «Алуэтту» хватит одного попадания - это вам не бронированный «крокодил» Ми-24 или тощая, как глиста, американская «Кобра». Но обошлось: пилот вертолёта вовремя заметил опасность и бросил машину в сторону, прижимаясь к склону ущелья. Он рисковал: несущий винт едва не задел скалу, но бледные чёрточки трассеров прошли впереди, выбив из камня фонтаны пыли и каменного крошева. «Алуэтт» снова вильнул, уходя от столкновения с покосившимся каменным столбом - помнится, Аст называл такие отдельно стоящие скалы «жандармами» - и нырнул к дну долины. А «Скайхоки» уже пронеслись мимо и, блеснув солнцем на остеклениях фонарей, и стали разворачиваться для новой атаки.
        Снаряды у них ещё остались, в отчаянии подумал Женька, во второй раз не промахнутся. Если вертолёт и сумеет увернуться от ведущего штурмовика, то ведомый уж точно его достанет. Надо садиться - может, успеют разбежаться, укроются в скалах…
        В посёлке был ад кромешный. Надсадно выла сирена, археологи метались туда-сюда, десантники-кубинцы и бойцы Хорхе перехватывали их и чуть ли не пинками гнали в убежище, к гроту Пирамиды. Тяжёлые «Браунинги» развернулись навстречу атакующим «Скайхокам». Только зря пожгут патроны, с неудовольствием подумал Женька, реактивные штурмовики пулемётами не достать, разве что особенно повезёт. Им бы ПЗРК, как в прошлый раз, когда Кармен ухитрилась завалить единственной ракетой антикварный «Корсар» - и поплатилась за эту удачу, схлопотав в грудь пулю снайпера.
        Земля под ногами дрогнула и загудела. Толчок был так силён, что Женька полетел с ног. «Землетрясение? Только этого не хватало, сейчас завалит грот вместе с Пирамидой, и всеми кто там находится…» Но следующее мгновение он понял, что тектонические силы тут ни при чём - из верхушки холма, скрывающего грот, ровно оттуда, где они недавно сидели с генералом, вырвался ослепительный золотой луч. Нет, не вырвался - словно возник в небе и уткнулся прямо в холм.
        Пилот ведущего «Скайхока» не успели отреагировать, и влетел прямо в луч. Женька сжался, ожидая взрыва, вспышки, аннигиляции - но нет, штурмовик закувыркался в воздухе, клюнул носом и врезался в скалы на противоположной стороне долины. Видимо, лётчик, внезапно попавший в столб ярчайшего света, растерялся, утратил ориентацию в пространстве, даже ослеп на мгновение - как слепли и теряли ориентацию пилоты немецких бомбардировщиков, схваченных лучами прожекторов. Но этого мгновения хватило, чтобы потерять управление и размазаться вместе со своей машиной по каменной россыпи на склоне ущелья.
        Второму повезло больше. Он успел отвернуть и на форсаже ушёл вверх, отстреливая россыпи тепловых ловушек - они праздничными фейерверками распускались на фоне ярко-голубого неба. Похоже, пилот решил, что ведущий нарвался на зенитную ракету и теперь старается уйти от новых пусков.
        И тут до Женьки дошло - сразу, вдруг, как пыльным мешком по голове. Долгожданная переброска Мыслящих - вот что это такое! У ребят получилось, ура!..
        Следующая мысль окатила его, словно ушат ледяной воды. Что сейчас творится на верхушке Пирамиды - ведь именно туда, прямиком в алтарь, упёрся луч? Миладка, Аст, Виктор были рядом - что с ними, живы ли? Такое буйство энергии способно запросто испепелить хрупкие человеческие тела. Хотя - если бы им угрожала опасность, «Второй» нашёл бы способ предупредить… а может, он и сам не знал?
        И Женька со всех ног кинулся к пещере.
        II
        - Что за!.. - проорал спецотделец. «Алуэтт» мотнуло влево, потом вправо. Казаков не удержался на скамейке и вылетел бы в распахнутую дверцу, у которой растопырился в обнимку с пулемётом Поль Мартье. Голубев поймал друга за рукав - плотная ткань военной рубашки затрещала, но выдержала, и оба покатились на пол, больно ударяясь о торчащие отовсюду острые углы. Кабина внезапно озарилась дрожащим ярко-золотым светом, спецотделец снова выругался и ткнул пальцем влево, указывая пилоту на что-то невидимое Сашке. Вертолёт лёг на борт, и мимо, обдав их волной рёва и грохота, пронёсся, бешено кувыркаясь, «Скайхок». «Алуэтт» качнуло спутной струёй, пилот, отчаянно ругаясь по-испански, рвал ручку, пытаясь выровнять машину. Впереди грохнуло, полыхнуло, по стеклу забарабанили мелкие камешки. Француз истошно завопил по-своему, а вертолёт уже уходил в сторону, минуя огненно-дымное облако, выросшее на месте падения штурмовика. Но Казаков смотрел не на него - взгляд его прилип к ярко-золотому столбу света, упирающемуся в небо.
        - Получилось! - восторженно заорал Голубев. - А эти - разлетались тут, будут знать!..
        Заговорили все разом - Поль сыпал бешеной французской скороговоркой, спецотделец вторил ему замысловатыми матерными конструкциями, и даже пилот вносил в общий хор свои нотки на языке Сервантеса - наверняка насквозь непристойные.
        Казаков, так и не успевший прийти в себя, громко икал. Голубев не отпускал его рукава и возбуждённо повторял, что теперь всё будет хорошо, и надо только им сделать всё, как приказано…
        А вертолёт нёсся над самой землёй, едва не задевая ветки бурого кустарника, густо покрывающего дно долины. Неожиданно завис, поднимая клубы красной пыли - и мягко опустился на глинистую террасу, разрезающую надвое склон.
        Михаил - так звали спецотдельца - первым выскочил на грунт. В руках у него была бельгийская штурмовая винтовка со снайперским прицелом. Осмотрел в оптику противоположный склон, весь заросший буро-красной травой, и петляющее по дну долины русло высохшего ручья - кое-где там зеркально блестели на солнышке лужицы воды. Пилот тем временем заглушил двигатель. Казаков помотал головой: тишина, словно в уши напихали ваты, лишь потрескивает позади кабины остывающий движок, да хрустят камешки под подошвами - француз, не дожидаясь команды, выбрался из кабины и разминает затёкшие в полёте ноги.
        - Здесь будет в самый раз! - спецотделец опустил винтовку и сверился с картой, заправленной в кожаный планшет. - Десантируемся, мужики…
        И добавил несколько слов по-испански, обращаясь к марсельцу и пилоту. Поль кивнул и полез обратно в вертолёт. Откинул крышку затворной коробки пулемёта, заправил ленту, лязгнул рукояткой затвора и, весело улыбаясь, помахал рукой.
        - Так, ребята, берите эту штуку, - спецотделец ткнул пальцем в угол кабины, - и пошли, надо её установить. Если что - вертушка прикроет нас с воздуха.
        Голубев бодро рявкнул: «Слушш брат-наставник!»[12 - Из повести бр. Стругацких «Парень из преисподней».] - и потянулся к крепёжным стропам, удерживающим опасный груз. Михаил только хмыкнул в ответ - за три дня совместных дежурств он привык к их манере разбавлять речь подходящими фразочками из любимых фантастических книжек.
        Казаков вытащил из кабины оба «Гаранда», свой и голубевский, пристроил рядом с вертолётом на камне - и вместе с Димкой ухватился за лямки ранца. Весил тот не меньше сорока килограммов, и пришлось изрядно попотеть, извлекая громоздкое «специзделие» из тесной кабины.
        - Ну что, готовы? - осведомился «брат-наставник». - Тогда ноги в руки, и бегом! Аргентинцы на подходе, я заметил пыль, когда заходили на посадку. Час-полтора - и передовой дозор будет здесь, так что не копаемся, не копаемся! Голубев, флягу из кабины прихвати - жара, вымотаетесь, пить попросите, знаю я вас!
        Место было выбрано удачно: высокая скала, нависшая над дорогой, ведущей в Долину. Обойти её нельзя, и любой, даже не самый мощный взрыв, у подножия вызовет, кроме веера каменной шрапнели, ещё и оползень. После чего проход придётся пробивать бульдозерами и тяжёлыми гусеничными грейдерами. Что уж говорить о начинке ранца, который Казаков с Голубевым сейчас маскировали в укромной расселине у основания?
        Наблюдательный пункт выбрали метрах в шестистах позади скалы и выше по склону, в распадке среди россыпи каменных столбов. «Здесь будет в самый раз - объяснял генерал, разложив перед собой аэрофотоснимки и карты. - Скала прикроет от ударной волны, да и в распадке есть, где спрятаться. Увидеть с дороги вас практически невозможно, а вы, наоборот, будете всё видеть. Подождёте, когда голова колонны минует скалу и сообщите мне - а я уж дам сигнал на подрыв. Секунд тридцать у вас будет, чтобы спрятаться. Взрыв не воздушный, скалы прикрывают - риск, считайте, минимальный. Противогазы только наденьте, пылищи будет… После взрыва выждите четверть часа, и уходите вверх по ущелью, и там уже сигнальте ракетами. Если найдёте воду - разденьтесь, ополоснитесь хорошенько. Вертушка вас подберёт, а нет, так до лагеря часа четыре пешком - дотопаете, а я вышлю навстречу группу. Ветер стабильно дует с перевала, и всю радиоактивную дрянь, которая поднимется после взрыва, снесёт вниз, прочь из долины. Вряд ли у аргентинцев есть при себе дозиметры и средства РХБЗ, да и перепугаются они до смерти - кто уцелеет, конечно. И
уж точно им будет не до поисков…»
        Казаков поправил противогазную сумку на боку и принялся разматывать катушку с проводом - Михаил решил на всякий случай продублировать радиоканал старой доброй подрывной машинкой. В памяти всё вертелось напутствие генерала.
        «Выхода у меня нет, ребята. - говорил тот, словно оправдываясь. Вам едва по шестнадцать стукнуло, а тут такое… Но делать нечего: парни вы боевые, толковые, спецподготовку прошли, хоть и по ускоренному курсу. У Абашина и Астахова и того нет - одна гражданская оборона на уроках НВП…»
        Ускоренный курс, о котором упомянул генерал, заключался в обучении самым элементарным вещам: как вести себя в условиях применения тактического ядерного оружия, как использовать средства индивидуальной защиты и персональные дозиметры. И главное: как собрать и, при необходимости, привести в действие «специзделие» - это обязан был уметь каждый, кто нёс возле него дежурство. Не так уж это оказалось сложно - установка и настройка обычного ученического телескопа-рефлектора задача позаковыристее, однако же, он, Сашка Казаков, легко с ней справлялся. Управится и ядерной миной, невелика премудрость. Зато - какое приключение! Вряд ли кому-нибудь из его сверстников выпадало подобное. Может быть, когда-то, через много лет он напишет об этом книгу, её переведут на разные языки и будут читать по всему миру…
        Они управились за четверть часа. Под конец Михаил велел Голубеву забраться повыше и закрепить провод антенны, подсоединённый к радиовзрывателю - прохождение радиоволн по долине неважное, объяснил он, надо подстраховаться. Димка послушно кивнул, зажал провод в зубах и полез. Подъём был не слишком крутой, градусов около пятидесяти, и он карабкался на четвереньках, ужаса напоминая актёра Пуговкина в роли священника отца Фёдора, лезущего на скалу с украденной колбасой в зубах.
        Казаков следил за Димкой в бинокль с наблюдательного пункта и видел, как брызнула вдруг пыльными фонтанчиками скала. заорал «Вниз!», Димка скатился со скалы и рыбкой нырнул в расселину. Очереди дробили камень, пули с визгом рикошетили, разлетаясь во все стороны. Казаков засёк троих стрелков - в хаки, с длинными американскими штурмовыми винтовкам. «Бельгийка» Михаила ответила одиночными выстрелами, секундой позже к общему хору присоединился голубевский «Гаранд», и один из аргентинцев покатился по осыпи.
        Казаков, сообразив, наконец, что противник - вот он, как на ладони, потянулся за карабином. Передёрнул затвор, досылая патрон - громкий лязг, Сашка обмер, решив, что вот теперь-то его точно заметят. Но обошлось - аргентинцы (их было уже пятеро) увлечённо перестреливались из-за камней с Михаилом и Голубевым. Казаков поймал в диоптрический целик ближайшего солдата (до него на глаз, было шагов семьдесят), задержал дыхание и плавно, как учили, потянул спуск.
        III
        Это становилось уже привычкой - третий по счёту полёт сквозь вневременную, внепространственную пустоту; звездоворот, выплёвывающий голое сознание, словно косточку из компота. Звонкий «тик-так» вселенских шестерёнок, отмеривших крошечный для одних, и бесконечный для других промежуток того, что люди, за неимением иного, более подходящего определения, называют «время». Щёку обжигает мертвящий холод, и…
        … холод такой, что щека, кажется, примёрзла к полу, гладкому, как стекло. И при попытке встать она наверняка останется на нём вместе с клочьями недельной щетины, лохмотьями кожи и разорванной плоти, с замёрзшими капельками крови. В глазах черным-черно. Где верх и где низ - они вообще тут есть? А холод пробирает до костей, до спинного мозга, до… есть ли в мире, куда занесла меня нелёгкая, что - нибудь, кроме холода?
        Кто-то потряс меня за плечо. Я разлепил глаза - тьма, вроде, отпустила, точнее вместо неё вокруг разлито отвратительно знакомое золотое сияние. Похоже, я ещё на верхушке Пирамиды, а вокруг - жаждущие расправы Стражи. И стоило ради этого приходить в себя?
        - Евгений, Борисович, это вы? Очнитесь!
        …нет, Стражи не говорят по-русски, да ещё и звонким девичьим голоском. Он мне, кстати, знаком - слышал не так давно, пяти дней не прошло. По моей личной временной шкале, разумеется…
        - Ми… Миладка? - Я попытался сесть - неудачно. Будь оно неладно, как же всё болит! Спина затекла, руками не шевельнуть… - Что это ты ко мне по имени-отчеству?
        - А как иначе? - голос её звучит неуверенно. - Вы же старше и вообще…
        - Старше? Раньше тебя это, вроде, не смущало…
        Я переворачиваюсь на бок, подношу руки к лицу - и обнаруживаю, что они стянуты никелированными наручниками. В поле зрения появляются мужские руки, щелчок - наручники исчезают, оставив после себя глубокие багрово-синие борозды, которые немедленно начинают чесаться. Но удивительно не это: сами руки, судя по веснушчатой коже и рыжим волоскам, принадлежат отнюдь не оставшемуся на Земле альтер эго.
        Так, зажмуриться и медленно - только медленно! - досчитать до десяти. Когда я снова открыл глаза, оказалось, что зрение восстановилось. Я лежу на полу, а передо мной сидит на корточках ухмыляющийся Аст. За спиной у него Миладка, а вот парень рядом…
        - Же… Женька? Это ты… то есть я?..
        - Вы - это вы, Евгений Борисович Абашин. - терпеливо повторила Милада. - Родились в Москве, в тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом году. В данный момент находитесь в теле некоего Саймон МакКласки - другого, извините не нашлось. Ну, это долгая история, позже узнаете. А это - Женя ваш… хм… двойник.
        Я постепенно начал кое-что понимать. Ну, конечно: это Хрустальная Пирамида, та самая, подлинная, в которую мы и собирались отправить наши «Искры». Вместе со всеми, сколько их было в «облачной» Пирамиде: и мятежников-Крысоловов, и Экеко, и Великого Навигатора и «Линию Девять». И, конечно…
        - А где Кармен?
        - Я - то думаю - когда ты обо мне вспомнишь?
        Голос звучит откуда-то сбоку, и он мне незнаком. Поспешно поворачиваюсь - тело отзывается волной боли. Что ж за напасть такая… не могли подобрать кого-нибудь поздоровее? Или это тоже последствия пересадочного шока?
        Обладательницу голоса я тоже вижу впервые. Блондинистая, сухопарая, как английская борзая, дамочка лет тридцати-тридцати пяти, судя характерной внешности - американка.
        - Здесь красивая местность. - сказала она по-русски. - Что, узнал?
        Если бы не боль во всём теле - я бы кинулся к ней в объятия. Кармен! Живая! А, значит, мы на Земле, мы дома! Всё нам удалось, и теперь…
        Додумать что будет «теперь» я не успел. Помещение (здешняя Пирамида стояла в чём-то вроде огромной пещеры) заполнил заунывный механический вой. Его прервал голос, неузнаваемо искажённый мегафоном:
        - Внимание! Угроза ядерного удара! Всем членам экспедиции получить на складе индивидуальные средства защиты и укрыться в гроте Пирамиды! Внимание! Угроза ядерного удара! Всем членам экспедиции…
        Объявление повторялось снова и снова - на русском, французском и испанском языках. Я сел, опираясь на чью-то подставленную руку.
        - Значит, ядерный удар? Интересно вы тут живёте, как я погляжу…
        III
        Сашка не увидел, попал он или нет - грунт вокруг солдата вспучился фонтанчиками пыли, замелькали, пропарывая склон, росчерки трассеров и над головой, свистя несущим винтом, пронёсся «Алуэтт». Пилот положил вертушку в вираж, пулемёт, закреплённый на месте снятой дверцы, неслышно загрохотал, дождём посыпались, вспыхивая на солнце, латунные гильзы. Уцелевшие аргентинцы вскакивали и зигзагами кинулись вниз по склону, бросая на бегу оружие. «Ура!» - заорал Казаков и «Гаранд» в его руках дёрнулся, раз, другой, третий - и дёргался, пока не раздался характерный «дзынь», столько раз подводивший американских солдат в джунглях Гуадалканала и в лабиринтах живых изгородей Нормандии. Сашка полез в подсумок за запасной обоймой и пропустил момент, когда «Алуэтт», расстреляв последнего солдата, завис над склоном. Внезапно на гигантской стрекозе скрестились две цепочки трассеров, и ещё одна прошлась по склону, выбивая из валунов снопы искр и осколков. Казаков повалился за камень, но не удержался - выставил голову, и увидел, как падает, крутясь вокруг своей оси, вертолёт, как вырастает на месте падения огненный
пузырь взорвавшихся топливных баков. А пулемёты всё били, прочёсывая склон частой свинцовой гребёнкой казалось, невидимые стрелки нащупывают трассами лично его, Сашку Казакова…
        Он пополз, вжимаясь в сухую землю, мечтая превратиться в т?ко-т?ко, или как там называются здешние горные то ли крысы то ли сурки… Тяжёлые пули завывали над головой, разлетающееся каменное крошево в кровь рассекало лоб и щёки. И вдруг всё закончилось - оглушительная тишина заложила Сашке уши. Он сосчитал до десяти и осторожно высунулся из-за камня.
        Обломки «Алуэтта» догорали посреди склона - Сашка видел только задранную вверх решётчатую хвостовую балку. Дым стлался у самой земли, скрывая и дорогу, и рокочущие на ней бронемашины. Казаков разглядел только пару лёгких грузовичков, остановившихся в сотне метров выше по ущелью - головной дозор. Пулемётчики развернули стволы в сторону склона, из машин один за другим выпрыгивали солдаты и залегали за высокими колёсами.
        Колонна? Уже? Так скоро?
        Он обернулся - до наблюдательного пункта было метров двадцать. Дождался, когда порыв ветра накроет склон дымом, вскочил и зигзагами побежал вверх.
        Голубев уже был там - прятался за сложенным из плоских камней бруствером. При первом взгляде на мрачную физиономию друга, Казаков понял, что дело плохо.
        - Михаил погиб. - сообщил Димка. - Первой же очередью, в грудь. Дыра - два кулака пролезет, обломки рёбер торчат, белые такие, как сахар…
        Его передёрнуло.
        - Но самое скверное - вот, смотри!
        И он показал на рацию. Казаков сначала не понял, в чём дело, а когда понял - выругался. В самой середине рифлёного, цвета хаки, корпуса, красовалась большая пробоина.
        - Я пробовал включать - пустой номер. Внутри всё вдребезги.
        - Это точно… - Казаков поковырял ногтем вывернутые наружу края пробоины. - Ладно, раз до генерала не достучаться, будем работать сами. По проводу, взрывной машинкой - как в фильмах про войну партизаны мосты взрывали…
        Голубев обрадованно закивал.
        - А я-то про неё и забыл, идиот!
        - Ничего, бывает… - великодушно ответил Казаков. - Если бы меня прижало, как вас - я бы, наверное, и имя своё не вспомнил…
        Он снова выглянул из-за камня. Аргентинцам, похоже, надоело лежать за грузовиками - они вставали и выстраивались вдоль дороги с автоматами наизготовку. Офицер в высокой фуражке махнул рукой, что-то крикнул - и неровная цепь медленно поползла вверх по склону.
        - Скорее! - занервничал Димка. - Поднимутся выше - наткнутся на провод, перережут. Что тогда делать будем?
        - Снимать штаны и бегать. - огрызнулся Казаков. Страх куда-то ушёл - он снова, как на той подмосковной ролёвке но Звёздным Войнам, чувствовал себя бравым имперским офицером. - Прячься, шесть килотонн - это тебе не жук чихнул. На счёт «три» - раз, два…
        Он пригнулся и изо всех сил крутанул ручку.
        Ничего.
        Ещё раз - и с тем же результатом. Сашка подёргал провод, и тот неожиданно легко поддался. Покрывшись холодным потом, он потянул - и сматывал, пока в руках не оказался разлохмаченный, топорщащийся медными жилками кончик.
        - Пулей перебило… - обречённо прошептал Голубев. - Ну, теперь всё, амбец. И нашим никак не сообщить… Может, ракеты? Увидят, поймут, что у нас не вышло…
        - Погоди. - Казаков торопливо зашарил по карманам. - Сейчас, секунду…
        Он достал армейский швейцарский нож. Маленькая красная штучка с белым крестиком, подарок генерала кассиопейцам - участникам экспедиции.
        - Попробую срастить провод. А ты давай, прикрывай! Патроны-то есть?
        Голубев сделал попытку заспорить - «почему ты?..» - но Сашка его не слушал. Он отложил в сторону «Гаранд», проверил кобуру с «Вальтером», зажал в зубах провод - и толчком перевалился через бруствер.
        Другого конца провода Казаков не нашёл. То ли сбился с верного направления и уполз в сторону, то ли Михаил протянул кабель не по прямой линии, а хитрым зигзагом… Оставалось одно: добраться до ранца и от него, по проводу, как по путеводной нити, вернуться к месту обрыва. Сашка извиваясь ящеркой, пополз к скале. Дополз без помех, нащупал присыпанный землёй провод - вот, к примеру, почему он не мог его найти! - и замер, услыхав испанскую речь.
        «Солдаты! Не успел! Ну, всё…»
        Он до боли в лопатках впечатался в камень и зацарапал ногтями по крышке кобуры. Руки дрожали - Сашке было страшно до обморока, до холодного пота, насквозь пропитавшего рубашку…
        «Нет, ерунда - куда с пистолетиком против автоматов? Даже если и успеет подстрелить одного-двух - набегут другие, обойдут, прижмут, прошьют очередями…
        Голоса всё ближе. Ещё немного, может, минута - солдаты обогнут выступ скалы, и…
        … и тогда придёт конец и ему, Сашке Казакову, и экспедиции, а вместе с ними - и всей Земле. Некому будет помешать рвущимся на планету Десантникам, остановить их, выловить, всех до единого, предотвратив всеобщую «потерю себя», которая хуже смерти.
        Взгляд упал на флягу, ту самую, которую Михаил велел Димке забрать из сгоревшего сейчас «Алуэтта». На выпуклом боку вмятина - пуля прилетела вскользь, рикошетом, и вместо положенной круглой дыры, вода по капельке сочилась из едва заметной трещинки. Сашка вдруг осознал, что до ужаса хочет пить. Он отшвырнул бесполезный «Вальтер», дотянулся до фляжки, отвернул крышечку и в несколько глотков выхлебал всё до донышка. Перевернул, потряс, запрокинув голову - последние капли оказались необыкновенно вкусными, словно и не нагревшаяся на солнце, пахнущая металлом вода это была, а невиданный какой-нибудь райский нектар.
        Ну что, пора?
        Казаков бережно положил пустую фляжку на камень и расшнуровал клапан ранца. Щёлкнул «Викториноксом» (всё-таки пригодился!) подцепил проволочку с пломбой на крышке пульта ручного ввода команд, оборвал. Тронул чёрные кнопки с крупными белыми цифрами, провёл пальцем по прозрачному окошку, в котором едва тлел зелёным ламповый индикатор. Снял с шеи шнурок с маленьким плоским ключом - генерал выдавал их тем, кто заступал на дежурство у «специзделия». Помедлил, вставил ключ в прорезь, повернул на пол-оборота и стал жать на клавиши, повторяя про себя заученный наизусть шестизначный код. Нажал последнюю, провернул ключ до упора - и с облегчением увидел, как замигали в окошках индикатора зелёные циферки.
        Больше он не боялся.
        С расстояния в шестьсот метров Голубев и без бинокля ясно видел солдат, неторопливо огибающих скалу. Между ними и Казаковым было, от силы, шагов сорок. Вот, сейчас: обогнут острый, словно нос клипера, выступ, минуют заросли буро-красного кустарника и окажутся с Сашкой лицом к лицу.
        Он вскочил на ноги, не думая о том, что отлично виден пулемётчикам с грузовиков. Вскинул «Гаранд» - бац-бац-бац! Попасть с такого расстояния он не надеялся, и не попал - но солдаты сразу залегли и открыли ответный огонь. Пули запели над головой, и одна из них ударила в приклад «Гаранда» и рванула Димкино плечо выше локтя. Он выронил карабин, сложился вдвое - и в самый последний момент чудом разглядел крошечную фигурку у самого подножия скалы. Казаков встал в полный рост, словно не было рядом врагов, помахал рукой - и Голубев догадался, что сейчас произойдёт.
        Он упал лицом вниз, и едва успел прикрыть голову руками, как та, другая Сила, таившаяся до сих пор в цилиндрическом, обтянутом зелёным брезентом ранце, нанесла удар.
        Раздался оглушительный треск, словно разгневанный великан одним движением разодрал небосвод от горизонта до горизонта. Накатила волна страшного жара - Голубев ощутил её спиной, несмотря на то, что успел сползти в расселину, под защиту бруствера. Хемля, словно ожив и придя в ярость, дала ему пинок - Димку подбросило вверх и чувствительно приложило о камни. По спине болезненно забарабанили камни - бруствер не выдержал напора воздуха, спрессованного во фронте ударной волны до твёрдости стали. А земля тряслась, сверху сыпался щебень, комья, тлеющие ветки, победный рёв вырвавшегося на волю ядерного дракона заполнил всё вокруг, и не было ни сил, не желания поднять голову - наоборот, вжаться поглубже, прикрыться руками и молиться, чтобы не прилетела в темечко шальная каменюка.
        Огненное дыхание взрыва прокатилась по ущелью, сметая редкие заросли деревьев и кустарники. Аргентинская колонна, оказавшаяся в двух сотнях метров от эпицентра, перестала существовать - угловатые гусеничные бронетранспортёры, смятые, словно консервные банки, отшвырнуло на два десятка шагов, пылали перевёрнутые грузовики, веселым, чадным костром занялся головной броневичок - световой импульс воспламенил резину высоких рубчатых колёс и краску на борту. Чёрные человеческие тела дымились после страшного термического удара, превратившего плоть на костях в спекшийся шлак. Немногие чудом выжившие ползали между разбитых машин, завывая от ужаса и боли, но некому было им помочь - медики сгорели вместе со своим автобусом, их не спас красный крест, нанесённый на оливковый борт, как требовали этого международные конвенции. И над всем этим росла, вытягиваясь к белёсому от жары небу, пыльная колонна, и расходилась в вышине клубящимся облаком, шляпкой ядерного гриба - зрелище, знакомое по телепередачам и картинкам в журналах любому из пяти миллиардов обитателей Земли.
        Голубеву было недосуг любоваться этим грандиозным зрелищем. Покатавшись по земле, чтобы потушить тлеющие на спине клочья рубашки, он ухватил ремень бесполезного «Гаранда» и пополз, сбивая в кровь обожжённые руки, подальше от разразившегося за его спиной атомного ада. Сверху опять посыпалось - уже не камни и земля, а пепел. Серые невесомые хлопья покрывали землю, словно свежевыпавший снег, и Димка, вспомнив, зашарил на боку, в поисках противогазной сумки. И не нашёл - то ли взрывной волной сорвало, то ли потерял раньше, когда бегал на четвереньках под пулемётным огнём. А пепел сыпался всё гуще, и тогда он сделал то, о чём говорилось в школьном учебнике НВП: оторвал рукав рубашки, лёжа, неловко извернувшись, помочился на ткань, прижал к лицу. Потом сообразил, что прятаться больше не имеет смысла, вскочил, и кинулся, спотыкаясь, прочь - будто можно убежать от всепроникающей смерти, пронизывающей всё вокруг своими невидимыми лучами. На бегу он то и дело оглядывался, с облегчением убеждаясь, что страшное облако сносит в противоположную сторону - ветер, как и утром, дул с перевала, и о радиоактивном
заражении придётся теперь беспокоиться жителям предгорий.
        Пробежав - скорее, проковыляв, - ещё шагов триста, Димка понял, что вымотался окончательно. Карабин он потерял; из всего имущества оставался только «Вальтер» в кобуре да полдюжины картонных цилиндриков сигнальных ракет, распиханных по карманам. Пить хотелось невыносимо, но фляга осталась то ли на наблюдательном пункте, то ли возле скалы, уже превратившейся в пар.
        Димка спустился со склона, пошарил среди кустов и глиняных проплешин на дне долины. Искомое обнаружилось довольно быстро - несколько лужиц воды в сухом русле ручья. Он снял с себя всю одежду - на спине рубашки красовались дыры с почерневшими, обугленными краями. Встряхнул, выбивая из складок ткани пыль и пепел, намочил, прополоскал, не выжимая, натянул на себя. Сразу стало легче. Он нашёл ещё одну лужицу, наконец-то напился вдоволь. Пересчитал сигнальные ракеты (их оказалось семь штук) забрался на лысый холмик и одну за другой стал выпускать их в небо. Когда последняя ракета расцвела над головой красным цветком, Димка улёгся на горячий камень. Обожжённая спина болела, пришлось поворачиваться на бок. Так он мог видеть и бездонное аргентинское небо над головой, и скалы, опалённые ядерным огнём, и дымную проплешину на месте взрыва, и чадящие коробочки бронированных машин, разбросанных ударной волной. И - медленно уплывающую на восток тучу пыли и пепла, в который превратился Сашка Казаков, кассиопеец, друг, отчаянный мечтатель, выигравший самую главную в недолгой своей жизни битву.
        Минуты - или часы? - медленно утекали. Голубев давно потерял счёт времени. Внизу уже тарахтел движок «Лендровера», солдаты в антирадиационных плащах, с АКМ-ами высыпали на дорогу, и Хорхе, сорвав противогаз, жизнерадостно орал: «Хола, компаньеро!». Низко, над головой провыли три реактивных истребителя с трёхцветными красно-бело-синими розетками и остроносыми топливными баками под крыльями - а Димка всё лежал, не шевелясь, и высокие перистые облака плыли, отражаясь в его зрачках…
        Глава двадцатая
        I
        «Пора отвыкать от того, что находишься в теле в одиночку… лениво думал я, любуясь длинными, до горизонта, снежно-пенными «усами», разбегающимися из-под форштевня авианосца. - Верный путь к хроническому раздвоению личности - или наоборот, прививка от оного? Какой у меня это по счёту «реципиент», третий? Если считать Великого Десантника - то четвёртый… Но сейчас меня нисколько не интересует содержимое памяти мистера Саймона МакКласки, его навыки и знания - всё то, что я впитывал, как губка, когда подселялся в сознания и моего юного альтер эго, и бедолаги Парьякааку. Тело, физическая оболочка - вот что меня интересует на этот раз, и уж с ним-то я управлюсь без чьих-либо советов…»
        Так что я утрамбовал сознание американца в дальний уголок мозга, и теперь единолично владею захваченным «движимым имуществом». Генерал сделал, было, попытку уговорить меня покопаться в чужих воспоминаниях (ну, не мог он упустить шанс пополнить свою копилку парой-тройкой чужих секретов!) но получил решительный отказ. Я в отпуске после успешно выполненного задания, а память незадачливого цэрэушника пусть потрошит мой сменщик - отчего-то я уверен, что надолго в этом теле не задержусь.
        А пока - наслаждаюсь ощущением материальности, телесности окружающего: солёным океанским ветром, бегущими от горизонта до горизонта волнами, лёгким покачиванием стальной громадины у меня под ногами, и даже неистребимым запахом керосина, которым здесь пропитано, кажется, всё. Флайдек пустынен, как футбольное поле в межсезонье - только около надстройки-острова техники в разноцветных жилетах копошатся вокруг противолодочного «Линкса», да ждёт возле катапульты дежурное звено перехватчиков «Супер-Этандар» с ракетами «воздух-воздух» на подкрыльевых пилонах. Бумеранги радаров крутятся на решётчатой мачте, сигнальщики на мостиках, то и дело подносят к глазам бинокли, разглядывая идущие параллельными курсами эсминцы «Трувиль» и «Де Грасс», да маячащий на горизонте ракетный крейсер «Кольбер» в сопровождении танкера.
        Ударная группа авианосца «Клемансо» несёт, как и положено, боевое дежурство в потенциально враждебных водах.
        А я любуюсь морскими видами, с самого среза полётной палубы в нескольких шагах от прочих своих попутчиков. Серёжка Астахов, Виктор, Кармен, генерал Константин Петрович… и главный для меня персонаж, Женька Абашин, альтер эго, я сам, семнадцатилетний, которого могу теперь созерцать со стороны. Только вчера мы прибыли на борт авианосца - и уже сутки наслаждаемся гостеприимством Военно-Морского Флота Пятой Республики. И, разумеется, обсуждаем, разбираем по косточкам события прошедшей недели.
        - …первую группу, шесть машин, аргентинцы перехватили - сбили двоих, а остальных вынудили повернуть назад. - рассказывал генерал. - Французский адмирал хотел отдать приказ проутюжить аэродром, с которого поднялись истребители, но тот пришла информация, что к долине подходит ещё одна механизированная колонна. Нервы у адмирала не выдержали, и он решился на крайние меры: по злополучному аэродрому ударили баллистической ракетой с подводного атомохода «Редутабль», так что перехватывать новую ударную волну из восьми «Супер-Этандаров» было уже некому. Но пилоты только зря сожгли керосин: сведения насчёт второй колонны не подтвердились, а от батальона, зашедшего в Долину, к тому моменту осталась оплавленная радиоактивная плешь, заваленная сгоревшей бронетехникой. «Супер-Этандары» прошлись над палаточным городком экспедиции, приветственно покачали крыльями и повернули на север, в Боливию - на возвращение к авианосцу топлива не оставалось. А ещё через пять часов на тот же аэродром (заранее захваченный французскими парашютистами и кубинским спецназом при поддержке местной герильи) стали один за другим
садиться Ил-76 с псковскими десантниками - их спешно перебросили на Кубу, а оттуда уже в Боливию. Правительствам стран, через которые пролегал маршрут, намекнули по дипломатическим каналам, что пытаться чинить помехи, протестовать и вообще высовываться, чрезвычайно вредно для здоровья. Они и не высовывались - ядерный кошмар, творящийся у соседей, вместе со всплывшими у берегов континента атомными субмаринами, был убедительнее любых дипломатических нот.
        В общем, передовой батальон выбросили на парашютах прямо в Долину, а вслед за ними прилетели два Ми-24-х - их тоже доставили в Боливию с Кубы, на тяжёлых транспортниках Ан-22. Да что я рассказываю, вы и сами всё помните…
        Я усмехнулся - да, такое, пожалуй, забудешь! Половины суток не прошло после возвращения. Я никак не мог привыкнуть к тому, что уже дома, в новом теле: американец, сотрудник ЦРУ, да ещё и рыжий - это надо было такого найти! Рядом Кармен, и всё у нас получилось, «Искры» из чужой пирамиды все до одной перекачаны на Землю, проклятое «Облако», нацелившееся сожрать нашу планету, обречено растаять в тёмной бездне, мать её за ногу, Уку-Пача, и можно не опасаться нового Вторжения в ближайшие век-полтора. И тут - снова тревога, снова предупреждение о ядерном ударе, но на этот раз не учебное, как в первые минуты после переноса. Страшный гриб, выросший над дальним концом долины, французские палубные штурмовики, завывающие турбинами над головой… А ещё приходящие одно за другим сбивчивые сообщения: об уничтожении аргентинской колонны, о гибели Сашки Казакова, о новых ядерных ударах, в сотнях километров отсюда. Потом чилийцы привезли Голубева, обгоревшего, фонящего радиацией. Когда его вынимали из джипа, он уже не дышал - пришлось срочно выколупывать из Пирамиды «Линию Девять» и подсаживать в раненого. Мыслящий
Десантника вернул Димку к жизни, но в сознание он так и не пришёл - пришлось срезать опалённые тряпки с бесчувственного, избитого, покрытого ссадинами и запёкшейся кровью тела.
        И когда над долиной загудело, и из идущих строем «Илов» посыпались десантники и стали распускаться гроздья тяжёлых парашютных систем, когда парни в бело-голубых тельниках под камуфлированными куртками принялись вкапывать в землю БэЭмДэшки и плоские десантные самоходки, я заплакал - без слёз, раздирая рукавом сухие глаза, впервые за невесть сколько лет.
        II
        Погода в Южной Атлантике изменчива. К концу дня с юго-запада, от Огненной Земли и ледяного антарктического щита приполз холодный фронт - и разразился дождём и семи ветром. Море покрылось длинными пенными полосами, эсминцы и танкеры снабжения нещадно мотало в трёхметровых гребнях волн. На авианосце качка не так ощущалась - всё же почти тридцать три тысячи тонн водоизмещения! - но на флайдеке стало уже неуютно. К счастью, гостеприимные наследники Сюркуфа и адмирала Вильнёва (это я славно пошутил, ха-ха-ха) выделили гостям одну из столовых для личного состава в исключительное пользование - туда мы и перебрались, стоило шторму разыграться всерьёз. Сдвинули столы к стенам, (Или правильно говорить «к переборкам»? Ну, да и бог с ними, мазутам сухопутным, простительно), два вытащили на середину, расставили вокруг стулья. Стюард в белой шапочке с красным помпоном приволок большущий термос с чёрным кофе и полный поднос сэндвичей - и генерал продолжил прерванную лекцию по геополитике. Слушали все - в Долине мы испытывали острый недостаток информации из внешнего мира, а по пути сюда даже газетами разжиться не
успели.
        «… - после атомных ударов аргентинцы, разумеется, взвыли на весь мир. - говорил Константин Петрович. - Как же: неспровоцированное нападение, новая Хиросима…. И в чём-то они правы: французская ракета, относившаяся к устаревшему типу М1, слегка отклонилась от курса на финальном участке траектории, и вместо аэродрома упала на расположенный рядом городок. Пятисот килотонн её боеголовки с избытком хватило обеим целям; из тридцати тысяч жителей погибли не меньше половины, почти все выжившие получили ранения и увечья - это не считая пострадавших от радиоактивного заражения окрестных фермеров.
        Дальше события развивались предсказуемо. Америка, Англия и Китай потребовали немедленного созыва Генассамблеи ООН, намереваясь спросить с Москвы и Парижа за беспредел. Генассамблею действительно собрали, причём в рекордно короткие сроки, всего за двое суток. И тогда на трибуну вместе поднялись генсек Машеров, президент Жискар д’Эстен и премьер-министр Израиля Ицхак Рабин, зал замер.
        Совместное обращение трёх глав государств заняло полтора часа - с демонстрацией киноплёнок, диапозитивов, прослушиванием записей рассказов участников событий. А когда всё закончилось, присутствующие осознали, что мир изменился - и изменился необратимо. Экстренные выпуски всех газет начинались со слов президента Пятой Республики: «Единственное, что могло спасти нашу планету от самоубийственной междоусобной войны - это вторжение инопланетян. Именно это и произошло, и теперь все государства - члены ООН обязаны забыть свои разногласия, как забыли их наши страны, и действовать сообща. И делать это надо немедленно - второго шанса спасти человечество может и не представиться…»
        Генассамблея заседала до поздней ночи, и всё это время мир разогревался и начинал бурлить, как забытое на плите молоко. А когда была оглашена итоговая резолюция - принятая, между прочим, единогласно, - по всем странам и континентам пронёсся вздох удивления - и облегчения.
        В первых же строках документа признавался факт инопланетного вторжения, как и наличие смертельной угрозы для каждого, без исключения, жителя Земли. Пункт второй подтверждал полномочия фактически сложившейся «тройки» стран - СССР, Франции и Израиля, - в организации противодействия этому вторжению. Разумеется, под бдительным контролем спецкомитета ООН, в который, кроме постоянных членов Совбеза, вошли Индия, Турция, Бразилия, Австралия, Япония, Германия и безвинно пострадавшая Аргентина. Тем же пунктом утверждалось создание «международной зоны» вокруг долины хрустального черепа, которая отныне будет находиться под контролем специальных сил ООН - разумеется, укомплектованных подразделениями государств «Полномочной Тройки». Все телекомпании планеты крутили обращение Генерального Секретаря ООН к правительствам мира: не препятствовать работе чрезвычайных инспекций, призванных выявлять резидентов Пришельцев в военных и государственных структурах разных стран. Против этого пункта пытался возражать Конгресс США, и даже экстренно принял соответствующее постановление - но после солидарного выступления всех
стран, входящих в ООН (включая, между прочим, и их союзников по НАТО), американцам пришлось пойти на попятную. Точку в этом вопросе поставил в обращении к нации президент Джон Коннали. «В конце концов, - заявил он с прямотой истинного уроженца Техаса никому из нас не хочется, чтобы в его голове поселился какой-то дерьмовый инопланетянин. Так что пусть шарят по нашим платяным шкафам и чуланам, как-нибудь переживём…»
        И ведь стали шарить, да ещё как! Генерал с удовольствием поведал нам, как Катюшка Клейман прилетела в Вашингтон из Израиля, а вслед за ней прибыли подготовленные в «спецотделе» пять новых операторов ДД с соответствующей аппаратурой. В течение двух дней группа «вычислила» полтора десятка Десантников, затаившихся в телах не самых мелких чиновников Госдепа, сотрудников Пентагона и Лэнгли, и даже в советнике президента США по национальной безопасности. Потом французы на военном самолёте доставили из Аргентины Миладку - и не одну, а с хрустальным черепом, заключённым в бронированный кейс с электронным кодовым замком. За прошедшие полторы недели она наловчилась работать с Мыслящими и землян и Пришельцев, так что избавление американцев от непрошенных «сожителей» прошло без сучка, без задоринки. Извлечённых Десантников немедленно пересадили в тела преступников, приговоренных к пожизненным срокам, а поверх них - подростков-комонсов, из числа кассиопейцев, доставленных спецрейсом из Москвы. Сейчас они роются в памяти «пленников», выявляя остатки резидентуры Пришельцев.
        Многие из этих «мероприятий» транслировались чуть ли не в прямом эфире. В результате Катюшка с Миладой стали национальными героинями Штатов - две девочки-еврейки из СССР, спасшие американский народ от инопланетного рабства! Обе успели получить по десятку предложений - руки и сердца, опубликовать книгу воспоминаний, а так же поучаствовать с съёмках захватывающего триллера о самих себе в одной из известнейших голливудских студий. Он навязчивости продюсеров и влюблённых звёзд девушкам пришлось скрываться под крылышком МОССАД - благо, у обеих в карманах лежали израильские паспорта, а заодно, толстенная пачка подписок о неразглашении.
        Под конец «лекции» принесли видеомагнитофон, генерал поставил кассету с записью заседания Генассамблеи. И мы до глубокой ночи не отрывались от экрана, не обращая внимания на усиливающуюся качку, поглощая литры кофе и десятки сэндвичей и круассанов (всё же мы на французском корабле!) и литры крепчайшего чёрного кофе, которые исправно таскал с камбуза стюард.
        …что верно, то верно - мир уже никогда не будет прежним…
        III
        - Снова «Металлург Аносов?» - восхитился Женька. - Вот и говори, что совпадений не бывает!
        - А никто и не говорит. - отозвался генерал. - Только при чём тут совпадения? «Аносов» мотается из Одессы в Рио с регулярностью маятника - каучук, кофе, ценные породы дерева… Что ему стоило сделать небольшой крюк?
        Я любовался элегантным профилем турбохода, рассекающего волны на траверзе «Клемансо». За ночь шторм стих, и матросы возились возле шлюпбалок с разъездным катером - перебираться с судна на судно нам предстояло в самых, что ни на есть, комфортных условиях. На левом крамболе «Амосова» маячил «Де Грасс» - французский эсминец будет сопровождать сухогруз до встречи с БПК «Гремящий», вышедшим два дня назад из Гаваны, где он пребывал с дружественным визитом. Да, страны «Полномочной тройки» не собираются рисковать даже в мелочах…
        - И долго мне ходить в этих американских обносках? К тому же белая…
        Кармен с неудовольствием разглядывала себя в зеркальце пудреницы.
        Константин Петрович (никак не привыкну, что выгляжу младше двоюродного деда всего на полтора десятка лет!) нахмурился.
        - Белая… ты мне этот расизм брось! Небось, не в Америке!
        - При чём тут расизм? - возмутилась девушка. - Уродина же, клейма ставить негде…
        Я едва сдержал усмешку - у дочерей острова Свободы иные критерии привлекательности, нежели у их северных соседок.
        Генерал смерил собеседницу взглядом - демонстративно и довольно бесцеремонно. Кармен слегка порозовела.
        - А по мне, так и вполне. - вынес он вердикт. Стройненькая, ножки длинные, мордашка такая… ничего себе. Формы правда, подкачали…
        - Подкачали! - фыркнула девушка. - Да она плоская, как доска! Как я с такими…
        Она покосилась на меня, осеклась и покраснела ещё сильнее. Я отвёл взгляд - сегодня ночью пришлось долго убеждать Карменситу, что новая внешность не изменила моего к ней отношения. На практике убеждать, что характерно… Хотя - насчёт форм она права, тут её нынешней реципиентке, похвастать нечем. Первый номер, в лучшем случае - и это при том, что у самой Кармен была верная «четвёрка», да и Чуики в этом плане мало чем ей уступала. Неудивительно, что девчонка бесится.
        - А может вы, Константин Петрович, никак не расстанетесь с мыслью допросить наших мнэ-э-э… квартирных хозяев?
        - Хотелось бы… - вздохнул генерал. - К сожалению, согласно постановлению Генассамблеи, мы обязаны вернуть граждан других стран после избавления их от Десантников, не подвергая каким-либо процедурам без их на то согласия, высказанного добровольно и в присутствии независимых наблюдателей. Какового согласия, тем более в присутствии, как мы понимаем, не будет. Так что, мистер Саймон МакКласки и мисс Дебора Аксонбридж скоро уедут на ридну Вашингтонщину… или откуда он там родом?
        - МакКласки - из Оклахомы, а Дебора… - машинально начал я, и понял, что проговорился.
        - Ага! - генерал обрадовался. - Значит, всё же копаешься в его сознании, внучек?
        Отрицать очевидное я не стал.
        - Так, самую малость. Всё же, обитаем в одном мозгу, волей - неволей поинтересуешься…
        - А он будет об этом помнить?
        - С какой стати? - возмутился я. - Не первый день замужем… э-э - э… в комонсах. За Дебору, правда, не скажу.
        - Она тоже. - отозвалась Кармен. - А хоть бы и запомнила - всё равно ничего доказать не сможет.
        - И то верно! - обрадовался генерал. - Тогда, как окажемся на «Амосове» - в каюту, работать, работать! - Пока мы в рейсе, чтобы выкачали из этих церэрушников всю информацию до капельки! С паршивой овцы…
        Я пожал плечами. Спорить не имело смысла - всё равно настоит на своём.
        - И когда нас из них… э-э-э… «изымут»?
        - Вот вернёмся в Москву - как только, так сразу. Виктор нашёл в гроте ещё два хрустальных черепа, одним из них и воспользуемся.
        Это была хорошая новость - тело рыжего американца успело мне порядком надоесть.
        - А мы… в смысле, наши Мыслящие - куда?
        - Тоже мне, проблема… - хмыкнул генерал. - В Союзе, да и на Кубе тоже, хватает преступников, приговоренных к смерти. Подыщем вам подходящих - помоложе, поздоровее, желательно, без партаков… в смысле - без татуировок.
        Меня передёрнуло.
        - Тьфу на вас с такими шуточками!
        Генерал ухмыльнулся - А кто тебе сказал, что я шучу?
        Я стал лихорадочно придумывать ответ - но не успел. На палубе появились Аст, Виктор и альтер эго, нагруженные сумками и рюкзаками. Следом за ними семенил адъютант, нагруженный ворохом длинных, узких свёртков - морские абордажные палаши, сувениры дорогим гостям от ВМС Пятой Республики и лично от адмирала. Вот и ещё один экспонат в нашу с Женькой коллекцию. Дюралевый, «сценический», морской курсантский, образца 1940-го года, подарок дяди Кости, а теперь вот и французский клинок. Жаль, нельзя присоединить к ним тот палаш, с которым мы с Парьей так славно повоевали в «Облаке» - но тут уж ничего не поделаешь, тем более, что он, строго говоря, и не существовал вовсе.
        Офицер, распоряжавшийся у шлюпки, помахал нам рукой и выкрикнул в мегафон команду. Изогнутые, подобно знаку интеграла, шлюпбалки дрогнули, заскрипел барабан лебёдки, и катер медленно, толчками, пополз вниз.
        - Ну что, внучек? - генерал подхватил свой багаж, брезентовую сумку, обшитую широкими стропами грузового парашюта. - Не пора ли нам пора, как говорят дома? Страна с нетерпением ждёт своих героев!
        Я поднял с палубного настила рюкзак и вслед за ним зашагал к трапу.
        Эпилог
        Утро выдалось серым, пасмурным, будто и не было накануне солнечного дня и ясного, морозного вечера, какими нет-нет, да и радует москвичей февраль. Ночные минус пять к утру сменились устойчивым нулём, что в сочетании с песчано-солевой смесью, бессмысленно и беспощадно разбрасываемой столичными дворниками, превратили тротуары в снежное болото. Воздух напитался сыростью, капельками оседавшей на стекле и полированном металле - казалось, природа решила разделить печаль с людьми, стоящими у Центрального Дворца пионеров и школьников.
        Ирония судьбы: в один и тот же год состоялось Вторжение, и было построено здание, в стенах которого обучались те, кто покончил с планами Пришельцев. В том числе и тот, ради которого мы собрались здесь в этот пасмурный, промозглый зимний день.
        В том, другом варианте событий Сашка Казаков умер, не дожив года до своего пятидесятилетия, не сделав и сотой части того, о чём мечтал когда-то вот в этих самых стенах. Сердце не выдержало горьких разочарований, одиночества, безнадёги, от которых не спасал алкоголь. А редкие встречи с немногими оставшимися друзьями заканчивались, как правило, ссорами и приступами глубокой депрессии. Не знаю почему, но я всеми силами скрывал это от альтер эго. И правильно делал, как выяснилось - не поступи я так, неизвестно, пригласил бы Женька его в свою «Кассиопею». Так пусть уж остаётся в неведении, как и все остальные. Не было этого, ясно? А раз не было, то и говорить не о чем…
        Вон они, мои друзья - каждого я знаю не один десяток лет, хотя большинство об этом и не догадывается. Сгрудились тесной кучкой вокруг Ленки Простевой. Вот Лёшка-Триффид и Машка - она утирает слёзы, да и у других глаза подозрительно красные…
        С ними и Голубев, неделю, как выписавшийся из госпиталя Бурденко. Врачи - лучшие, между прочим, в Союзе специалисты по лучевой болезни! - головы сломали, гадая, как он сумел выкарабкаться, получив такую дозу. Спасибо «Линии девять» - беглый Десантник неплохо отработал будущие преференции, но всё равно Димка ковыляет с тростью, да и волосы на голове только-только стали отрастать.
        - Виктор прилететь не смог. - сообщил альтер эго. Я вздрогнул - и когда он успел подойти? И не один: позади Серёга-Аст и девчонки, Миладка с Катюшкой, похорошевшие, повзрослевшие, одетые так, словно сошли со страницы модного журнала. Ну конечно: только из «Шереметьева», с нью-йоркского рейса… С ними Кармен, по - прежнему, в облике сухопарой американки.
        - Виктор позавчера звонил, извинялся. - продолжал Женька. - В долине запускают международный центр по изучению Пирамиды и заключённых в ней «Искр» - так вы их, кажется, называете?
        - «Искры», Мыслящие - вопрос терминологии. - я кивнул на кассиопейцев. - А вот ты почему не со своими?
        - Мы им больше не нужны. - вздохнул альтер эго. - привыкли, понимаешь, обходиться, за эти полгода. Сейчас клубом руководит Простева, и она же в отсутствие Виктора, занимается отбором операторов ДД.
        - Ну и как успехи? - заинтересованно спросила Миладка. - Нам люди сейчас вот как нужны!
        И показала ребром ладони по горлу - как именно.
        - У многих проклёвываются способности. - ответила Кармен. - Собираемся отправить их в Аргентину. Пусть набираются опыта.
        - Точно. - подтвердила Миладка. - А я с ними. Там интересная тема наклёвывается: Виктор, вроде, нашёл подход к основной загадке Пирамиды.
        - К основной? - Аст удивился. - Это к какой? Как она Мыслящих через космос забрасывает?
        - Тоже мне, загадка! - фыркнула Миладка. - Это как раз более - менее ясно: тоннель свёрнутого пространства, израильтяне с нашими учёными скоро построят математическую модель. Нет, откуда на Земле взялась сама Пирамида - вот где настоящая тайна! Не прото-инки же её отгрохали…
        - Вот как? - такой постановки вопроса Серёга не ожидал. - И какие есть варианты?
        - Виктор не говорил. Но намекал на нечто грандиозное. А хочешь - поехали с нами? С генералом я договорюсь, оформят командировку…
        Я слушал их трёп (впрочем, почему трёп? Вполне деловые, профессиональные разговоры…) и понимал, что никто из этих ребят - ни альтер эго, ни девчонки, ни даже кассиопейцы - не думает сейчас о том, ради чего мы здесь собрались. И это правильно: жизнь продолжается, что же до памяти - то куда мы, в конце концов, от неё денемся? И, главное - куда мы без неё денемся?
        По толпе прошло движение. Заскрипела резина, едва слышно заурчали мощные движки, и перед фасадом дворца, куда обычно не пускают машины, остановился кортеж. Чёрная «Волга», два правительственных лимузина. За ними - «Ситроен» и «Мерседес», тоже чёрные, с пёстрыми флажками на капотах.
        Щеголеватый адъютант распахнул дверцу «ЗИЛа», и на брусчатку ступил Константин Петрович. Впервые я видел двоюродного деда в парадной генеральской форме, и с удовольствием отметил, что три звёздочки на погонах заменила одна, гораздо больше размерами. Генерал армии - председателю КГБ меньшее звание как бы и неприлично…
        Из второго лимузина выбрался маршал Огарков, а из иномарок - высокий, худой, как щепка, военный в цилиндрическом, с широким козырьком, кепи, и штатский в неприметном тёмно-сером костюме. Внешность его намекала на ближневосточные корни.
        - Французский военный атташе и первый советник посла Израиля.
        - шёпотом сообщила Миладка. - Мы с ним из Нью-Йорка летели в одном самолёте. Посольство в Москве всего две недели, как открылось - так его назначили сюда прямиком из секретариата ООН.
        Я кивнул - да, мир меняется. В моей истории посольство Израиля появилось в Москве только в девяностых.
        …но кого теперь интересует та история?..
        Отзвучали положенные речи. Гости, военные и штатские, выстроились полукругом перед левым крылом Дворца - тем, в котором располагается обсерватория и кабинеты кружков юных космонавтов и лётчиков. Из динамиков, установленных на крыше Дворца, зазвучала песня, знакомая любому школьнику нашего с Сашкой поколения.
        «Ночь прошла, будто прошла боль,
        Спит земля, пусть отдохнет, пусть.
        У Земли, как и у нас с тобой
        Там, впереди, долгий, как жизнь, путь…»
        Шесть солдат в парадной форме, с аксельбантами вскинули СКСы. Французский атташе что-то сказал генералу, и тот сделал знак офицеру, командующему почётным караулом. Тот подошёл, выслушал начальство, расстегнул кобуру и достал пистолет. Француз принял оружие, вежливо отстранил офицера, порывавшегося что-то объяснить, встал рядом с левофланговым солдатом, передёрнул затвор «Макарова», поднял. Я заметил, что один из сопровождающих воровато оглянувшись, щёлкнул «Никоном». Ну вот, сенсационный снимок в «Ле Фигаро» обеспечен…
        «Я возьму щебет земных птиц,
        Я возьму добрых ручьев плеск,
        Я возьму свет грозовых зарниц,
        Шепот ветров, зимний пустой лес…»
        Салют ударил в низкое серое небо - раз, другой, третий. Димка Голубев потянул за ткань, прикрывающую нечто, закреплённое на фасаде здания.
        Чёрная, как открытый космос, плита без единой прожилки. На мраморе - тонкими линиями обозначен профиль Сашки Казакова на фоне земного шара. Имя, фамилия, отчество и две даты через чёрточку: «1964 - 1980».
        И, ниже, помельче, надпись:
        «Спасителю Человечества».
        «Я возьму память земных верст,
        Буду плыть в спелом, густом льне.
        Там вдали, там, возле синих звезд
        Солнце Земли будет светить мне…»
        Почётный караул замер с карабинами в положении «к ноге». Француз застыл, вытянувшись в струнку. Пистолет переложил в левую руку, ладонь же правой, непривычно вывернутая, поднята к козырьку кепи. Лицо торжественно-сосредоточенное, суровое. Генерал, Огарков, офицеры их свиты тоже замерли по стойке «смирно», отдают честь…
        Девчонки плачут, не скрываясь, но их всхлипывания не слышны за плывущей над площадью мелодией.
        «Я возьму этот большой мир,
        Каждый день, каждый его час,
        Если что-то я забуду,
        Вряд ли звезды примут нас…»
        Мы сидели в кабинете «Кассиопеи». Гости, высокие и не очень, давно разъехались. На столе плевался паром электрический чайник (злостное нарушение правил противопожарной безопасности!), девчонки раскладывали по бумажным тарелочкам нарезанные лимоны, пирожные и конфеты - за ними пришлось сбегать в дворцовый буфет. Генерал снял парадный китель, увешанный орденами, распустил галстук, и остался в офицерской рубашке. Обменявшись взглядами с Женькой, он достал из принесённого адъютантом портфеля бутылку коньяка и ещё две, с вином. Катюшка Клейман состроила недовольную физиономию - она, как и раньше, не одобряла спиртного в наших застольях, - но поддержки не дождалась. Аст крякнул, раскрыл на «Викториноксе» штопор и захлопал пробками.
        Альтер эго с Лёшкой-Триффидом разлили напитки по бумажным стаканчикам, следя, чтобы коньяк не достался никому из кассиопейцев. Исключение сделали только для Голубева - но он сам прикрыл свой стаканчик ладонью, ограничившись несколькими каплями красного вина. Я усмехнулся - ну, разумеется, как же иначе? Димка и в той жизни в рот не брал спиртного…
        Генерал встал.
        - Ну, не чокаясь…
        Выпили.
        - Дядь Костя, а можно вопрос? - неожиданно спросил Женька. Щёки его раскраснелись - то ли от коньяка, то ли от духоты, окна в кабинете были старательно заклеены на зиму.
        - Может, попозже? - осведомился генерал. Он долил себе коньяка и явно нацелился сказать новый тост.
        К моему удивлению, альтер эго не собирался отступать.
        - Нет, именно сейчас. Только, уж простите, вопрос будет… непростой.
        - Так-таки и непростой? - Константин Петрович поставил стаканчик на стол. - Ну, хорошо, внучек, спрашивай.
        Женька обвёл взглядом ребят, задержался на Голубеве. Тот едва заметно кивнул.
        .. а ведь они сговорились, понял я. Ну, генерал, держись…
        Женька, наконец, решился.
        - Скажите, почему вы послали именно Сашку с Димкой? Нет, я понимаю - попались тогда, на вершине холма … Но одно дело, дежурить в пещере, а совсем другое - закладывать атомную мину. Это задание для подготовленного спецназовца, а не для вчерашнего школьника!
        В кабинете повисла тишина. Генерал огляделся. Со всех сторон вопросительные взгляды. Ещё чуть-чуть, и они станут осуждающими.
        - Ну, хорошо, раз ты интересуешься… похоже, тут все в курсе?
        В курсе были все.
        - Так вот. О «специзделиях» кроме меня знали всего несколько человек: двое моих парней, Поль Мартье - он, кстати, представлял в экспедиции французскую военную разведку, - и вы четверо. Одного своего я должен был оставить со второй миной - нельзя было исключать, что аргентинцы всё-таки прорвутся. Это, надеюсь, понятно?
        Снова кивки в ответ. Женька слушает, затаив дыхание. Голубев сгибает и разгибает алюминиевую ложечку. Как бы не сломал…
        - Вы с Сергеем были нужны при Пирамиде, когда полезли эти, из космоса. И кого, по твоему, мне было посылать?
        Женька откашлялся - теперь все смотрели на него.
        - Ладно, дядь Костя… простите, товарищ генерал. С нами ясно. А другие? Полно же было здоровых мужиков, умелых бойцов - кубинцы, чилийцы, Хорхе, наконец. Неужели их нельзя было послать?
        Генерал невесело усмехнулся.
        - Кубинцы и чилийцы ребята, конечно, хорошие, свои, но доверять им ядерное оружие - благодарю покорно! И потом… - он сделал паузу, - на мемориальной доске, которую мы сегодня открыли, всё верно написано: Казаков нас всех действительно спас. Если бы Десантники, которые шли вместе с мехколонной, дорвались до Хрустальной Пирамиды - неизвестно, остановил бы их даже массированный ядерный удар с применением стратегических носителей. Вот ты уверен, что Хорхе или те же кубинцы, окажись они на Сашкином месте, поступили бы, как он? Поняли бы, поверили, но надо пожертвовать собой - не ради своих товарищей, своей страны, революции, а ради всей планеты?
        Женька подавленно молчал.
        - Не знаешь? Вот и я тогда не знал. А рисковать не мог, слишком велика была цена ошибки.
        - Значит, вы с самого начала предполагали такой вариант?
        Это Голубев - сощурился, смотрит пронзительно, зло.
        - Да, Дима. - жёстко ответил генерал. - И был на сто процентов уверен, какое решение вы с Казаковым примете. Иначене дал бы вам ключи для ручного подрыва. И, как видишь, оказался прав…
        …потом пили чай, говорили о Казакове, об аргентинской экспедиции, слушали рассказы Милады и Катюшки об изловленных в Штатах Десантниках. Генерал устроился в единственном кресле - он слушал, потягивая коньяк, а потом извлёк из портфеля и бросил на стол веер фотографий с лиловыми оттисками «Секретно» или «Для служебного пользования» в углу. Фотографии разобрали, стали передавать из рук в руки. Генерал плеснул себе и мне коньяка, и вернулся в кресло, не забыв посулить всяческие кары тем, кто позарится хоть на одну карточку. «Пожизненный эцик с гвоздями» прокомментировал альтер эго. Я ухмыльнулся: помнит, моей памятью помнит, поганец! Вообще-то, Данелия возьмётся за свой гениальный фильм только через четыре… нет, уже три года лет, в 1984-м. А может и не возьмётся - история в состоянии выкинуть и такой фортель, - и это будет по-настоящему обидно. Намекнуть ему, что ли, через пару лет? Так ведь не станет слушать, кто я для него…
        Из потока кинематографических грёз (хороший у генерала коньяк, крепкий) меня вырвала Кармен, подсевшая к генералу. От неё уже изрядно попахивало.
        - Разрешите обратиться, компаньеро, Коста, - она всегда называла его так, - а что теперь будет с нами?
        - Ты о телах? - Константин Петрович, кряхтя, полез в портфель и извлёк из него вторую бутылку «Двина». - Не волнуйся, дочка, на днях всё сделаем, варианты есть. Кстати, женщина - кубинка, у вас её приговорили к высшей мере за шпионаж и подготовку покушения на Фиделя. На Штаты работала - красивая, сучка, яркая, останешься довольна.
        - Нет. - Кармен упрямо помотала головой. - Я про нас с Эугенито. Что мы будем делать дальше? Возиться с Мыслящими Пришельцев, как остальные? Или?..
        Генерал выдернул пробку, подумал, и воткнул её обратно в горлышко.
        - У нас сегодня что, вечер вопросов и ответов? Ну, хорошо…
        Он потрепал её по руке.
        - «Или, девочка», «или». Сама понимаешь: как бы не обернулось дело, прежней наша планета уже не будет. Да и «Народ Реки» вряд ли теперь оставит Землю в покое…
        Он залпом, словно обычную водку, проглотил ароматную жидкость.
        - Тебе налить, внучек?
        Я кивнул.
        - ..а раз так - комонсы-разведчики, да ещё и с таким опытом, как у вас, Земле ещё понадобятся. Это сражение мы выиграли, но кто сказал, что оно будет последним? Человечество готово шагнуть к звёздам - и вы, дорогие мои, пойдёте первыми. Согласны?
        Тишина. Мёртвая. Миладка с Катюшкой, Аст Голубев, Ленка Простева, Лёшка-Триффид, Машка, остальные кассиопейцы, - все до единого не отрывают от нас взглядов, настороженных, тревожных, ожидающих…
        «…сайва, приятель, спросит - и надо успеть ответить…»[13 - А. и Б. Стругацкие, «Трудно быть богом».] - всплыли в памяти строки из любимой книги. Но на этот раз - ответить не только за себя или друзей. Сколько в 1981-м году, народу на Земле - четыре, пять миллиардов? Вот за каждого и будешь отвечать, если сейчас скажешь «да».
        Мы с Кармен переглянулись - и одновременно кивнули в ответ.
        Москва, февраль-апрель 2021 г.
        notes
        Примечания
        1
        Юрий Кукин, бард.
        2
        Организация «Антикоммунистический Альянс Аргентины», «эскадроны смерти».
        3
        (исп.) Tupamaros, Movimiento de Liberacion Nacional - Движение национального освобождения, уругвайские левые радикалы.
        4
        Стихи В. Гордеева. 1986 г.
        5
        Из повести А. и Б. Стругацких «Трудно быть богом».
        6
        Сабра (Цабар) - самоназвание еврея-израильтянина, родившегося в своей стране (в отличие от эмигранта-репатрианта).
        7
        (исп.) Господи! Какого чёрта тебе тут надо?
        8
        (исп.) Пошёл в задницу
        9
        (исп.) Катись к чёртовой матери
        10
        (исп.) Сволочь, мерзавец
        11
        (исп.) Долбаный идиот
        12
        Из повести бр. Стругацких «Парень из преисподней».
        13
        А. и Б. Стругацкие, «Трудно быть богом».

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к