Подлунные истории (сборник) Эдуард Байков
        В представленных в сборнике остросюжетных рассказах в динамичной и увлекательной форме повествуется о судьбах наших соотечественников, земляков, соседей, в жизнь каждого из которых вторгается Запредельное.
        Автор в своих аллегориях говорит о краткости и зыбкости людского бытия. И лишь любовь и честь делают человека способным противостоять злу в этом мире…
        Фантастика, мистика, детектив, приключения и даже сказка - всё это вы найдете в данном сборнике. Прочитайте и не пожалеете.
        Эдуард Байков
        Подлунные истории (сборник)
        Садовники
        Из сообщений мировых информационных агентств:
        «Группа исследователей в составе международной экспедиции обнаружила в тропических лесах горного района Центральной Африки «затерянный мир». Место, которое ученые назвали «Эдемским садом», населяют ранее неизвестные человеку виды животных и растений. Ученые обнаружили в «Эдемском саду» свыше 30 неизвестных ранее видов лягушек, шесть новых видов бабочек, семь неизвестных науке видов пальм и множество растений, которые еще предстоит классифицировать».

* * *
        Франсуа Перье сидел на складном стульчике и с затаенной усмешкой наблюдал за царящей вокруг суетой. Его коллеги по экспедиции - все эти зоологи, орнитологи, энтомологи, ботаники - вызывали сейчас ассоциацию с броуновским движением частиц. Они носились со своими банками, клетками, герметичными пакетами и прочей транспортабельной тарой по всему лагерю, при этом голося на нескольких европейских языках, в общий гвалт которых затесался один китайский диалект.
        У него, микробиолога, ноша совсем не тянула - водяной термостат, да с десяток пробирок, в которых покоились пробы почвы, воды, кусочки растений…
        Одно слово - международная экспедиция. На самом деле все придумали и организовали американцы, чьи ученые в составе их группы преобладали как числено, так и организационно-управленчески.
        Чертовы америкосы - Перье их на дух не выносил с их вызывающей нагловатостью, нарочитым жизнелюбием и пугающей расчетливостью. Но факт остается фактом - именно они платили денежки, и денежки немалые. За месяц работы в этой экспедиции Франсуа заработал столько же, сколько за год в родном Пастеровском институте в Париже.
        Да, а еще его звали поработать к себе - а может и остаться навсегда? - серьезные дяди, спонсирующие многие программы микробиологии в Штатах. Потому и в экспедицию пригласили, что знали - парижанин Франсуа Перье не какой-то там зачуханый профессоришка из третьеразрядного института. Его уже пытались сманить в Лондон попечители Дженнеровского института - да только что с них взять, с жителей туманного Альбиона?..
        Решено, после возвращения он соберет манатки, скажет «адью» своему институтскому начальству и рванет в Америку, сначала в Гарвардский центр, затем кой-куда покруче. Оборонка, сэр! Тут вам такие «гранды» и гранты посыплются - и черт с ними, с толстозадыми америкашками! Баксы все компенсируют. И потом они ведь такие же люди: у них по две конечности, пара глаз, тридцать два зуба в ротовой полости. А бабы ихние…
        Перье довольно хохотнул, вызвав косой взгляд орнитолога-китайца, и хлопнул себя по тощим коленкам - пора в путь-дорогу. Впереди его ждет слава и обеспеченность до конца жизни.

* * *
        Джон Линдгрем еще раз проверил все расчеты - сомнений не оставалось. Оставалось другое - дни и часы жизни. Жизни всех землян.
        Он связался с директором-распорядителем их научно-исследовательского центра в штате Аризона, скрытого глубоко под землей. Администратор незамедлительно явился - Линдгрем был вторым (если не первым) после него человеком в тысячном коллективе Центра.
        - Присаживайтесь, - указал на кресло хозяин кабинета. - Я сообщу вам нечто такое, что заставит вас позабыть обо всем на свете, да и о самом свете тоже.
        Выждав, когда гость усядется, он продолжил:
        - Месяц назад к нам в институт поступили образцы новых микроорганизмов - из числа тех, что были добыты в ходе последней экспедиции в Центральную Африку, ну, вы в курсе…
        Собеседник утвердительно кивнул.
        - Так вот, как вам известно, эти мельчайшие собратья по жизни оказались совершено новыми видами, ранее никогда нигде не встречавшимися. Вообще само по себе это не ново, необычно другое. Среди них нам удалось выделить разновидность вируса, который по своим морфологическим и физиологическим особенностям - если вообще эти термины применимы в данном случае - значительно, если не сказать, принципиально отличается от всех остальных представителей царства Вира.
        - В чем состоит это отличие - вам удалось выяснить?
        - О да, я сразу же занялся только им одним - и не напрасно. Хотя теперь уже все равно…
        Микробиолог испытующе посмотрел на своего собеседника. Он знал, что несмотря на то, что директор всегда ходил в цивильном, на самом деле на его плечах красовались генеральские звездочки. Администратор - человек армейской закалки, значит должен выдержать то, что ему сейчас поведают.
        - Так вот, - продолжил Линдгрем, - вирус этот является самым страшным антропофагом - убийцей человека, из всех, когда-либо существовавших на Земле. Возбудители оспы, чумы, пандемии которых унесли миллионы жизней, как и вирус СПИДа - жалкие дистрофики в сравнении с нашим вирусом. Но не это самое главное. Дело в том, что этот вирус поражает любые ткани человеческого организма и размножается с потрясающей скоростью, отравляя все живое вокруг себя - где-то за несколько часов все клетки человеческого организма оказываются поражены вирионами. Естественно, индивид погибает раньше, будучи отравлен токсинами. То есть зараженные клетки вскорости становятся мертвыми.
        Он умолк, о чем-то задумался, глянул на портрет нынешнего Президента. Покачал головой и вновь заговорил:
        - Мои ближайшие сотрудники, работавшие со штаммом, тщательно скрывали от всего остального персонала факт заражения ими этим вирусом…
        - Но разве вы не использовали, как обычно, все меры предосторожности?! - с негодованием воскликнул администратор.
        - Конечно, сэр, все, как обычно - только на сей раз возбудитель не обычный. Этот вирус проникает сквозь любые преграды, если «почует» появление человека в радиусе километра - мы все это уже проверили. Стекло, бетон, металлы, полимерные волокна и пленки - ничто не в состоянии оградить от убийцы.
        - Но как же тогда та экспедиция?..
        - Я связывался со всеми участниками, точнее пытался связаться, ибо все они к тому моменту были мертвы.
        - Вот дерьмо! Никто не сообщал ничего подобного.
        - Правильно, власти тех стран, откуда они родом, скрывают правду, так как не знают в чем дело: вирус после гибели организма-носителя немедленно покидает тело и «испаряется», точнее превращается в мельчайшую псевдоспору, которую невозможно обнаружить, то есть выделить, не зная о самом вирусе. Но он уже начал свое смертоносное шествие по планете.
        - Но большинство участников были американцами, и у нас, в Пентагоне, уже знали бы об этом и первым проинформировали бы меня…
        - Все эти люди работают не на правительство, а в частных научных центрах, там также ни о чем таком не догадываются. Никто из них кроме нас не имел доступ к культуре выделенного возбудителя. Слушайте дальше, ибо времени у нас в обрез. Все наши, кто входил в контакт со штаммом - уже либо мертвы, либо погибнут в скором времени, в том числе и я, а теперь и вы тоже. Да и весь наш Центр. И ничего нельзя поделать - вакцина не разработана, противоядия нет.
        - Как вам удалось скрыть факт смерти ваших сотрудников?
        - Вы подразумеваете службу внутреннего наблюдения? Чепуха! Мы уже давно засекли ваши миникамеры и прочие жучки, так что обмануть не составило особого труда. Наблюдатели полагали, что видят и слышат текущую картинку, а мы уже с год пудрим им мозги… Но это все технические и к тому же теперь уже несущественные подробности. Главное в другом: вирус уничтожит все человечество. Тот ученый, Перье, ведь провез образцы через много стран и даже континентов, прежде чем они попали к нам. Само собой все, кто присутствовал в радиусе километра, уже заражены, многие умерли.
        - Нет, не могу поверить. Что-то не сходится. Каким образом тогда, скажите на милость, этот треклятый вирус никого не трогал столько лет? Там что, никто не бывал ни разу - туземцы какие-нибудь?
        - Примерно за тридцать километров в радиусе от этого затерянного места существуют поселения аборигенов - местных автохтонных племен. Но не ближе. Подобраться в силу особых географических причин к затерянному миру невозможно. Экспедиция преодолела этот путь на вертолетах. Если бы они там не появились, вирус дремал бы еще энное количество лет, а может и веков с тысячелетиями. А сейчас он вырвался наружу и нашел себе пищу.
        Собеседник ученого сжал кулаки, выпрямился в кресле:
        - Если все так, то наш отрезанный от всего мира Центр - не единственный очаг распространения глобальной, как вы утверждаете, пандемии. Если вирус способен проникать даже сквозь герметичные материалы, то ничто его не остановит. Но откуда такая способность? Что это за существо такое?!..
        - Вирусы вообще загадочные существа, да и организмы ли они вообще? До сих пор ученые спорят о природе вирусов - жизнь это или косное вещество… Так или иначе вирусы стояли у истоков жизни, только после них появилась клетка - возникли одноклеточные, а затем многоклеточные организмы.
        Он помолчал и устало улыбнулся:
        - И не вирусы ли способствовали созданию первой клетки - чтобы паразитировать на ней и питаться, осуществляя свое бытие за счет живых существ?.. Если так, то вирусы разумны, а еще - могущественны…
        И, заметив выражение легкого изумления на лице собеседника, ученый с жаром продолжил:
        - Да-да, могущественны! Ибо чтобы создать из биополимеров и примитивных коацерватов настоящую живую клетку - для этого необходимо обладать могуществом Бога… ну, или на худой конец, божеств - с маленькой буквы.
        Подумав немного, он добавил:
        - Скорее последнее - слуги божества… или самого Творца.
        - Но при чем тут тогда мировая пандемия, ведущая к светопреставлению?! - в отчаянии воскликнул гость.
        - Нет, сэр, вы не правы. Конец света наступит только для нас: вымрет все человечество - все! - а биосфера останется нетронутой, остальные живые существа и их сообщества выживут. Причина же нашего конца заключена в нас самих, в том, что люди скорее явились неким эпифеноменом в грандиозном проекте Творения. А еще в нерадивости Садовника. Ибо тот, кто приставлен к Земле следить за цветущим садом - биогеосферой, выполнял свои обязанности халатно. Этот нерадивый надсмотрщик запустил сад, в котором буйно развилась вредоносная тля - человек разумный современный. Но вместо того чтобы произвести уборку, Садовник по лености своей решил дело просто - покончить с помощью потравы со всей совокупностью тли. А ведь можно было разобраться, выявить полезную тлю, отсортировать от вредной и направленно уничтожить вредителей, дав шанс лучшей позитивной части особей жить и размножаться, вписываясь в экосистему «земного сада». Но он, этот хренов Садовник, и тут схалтурил. Взял своих цепных псов - вирусов, и натравил их на всех без разбору: где овцы, а где волки?.. Этого Пастыря самого бы повесить за яйца!
        Администратор побледнел:
        - Вы говорите о… о Боге… о Христе?!..
        - Не думаю, что это - Он, - мотнул головой тот, - это какой-то из высших ангелов, может быть даже тот самый, падший… А впрочем, какая, к черту, разница? Факт остается фактом - вскорости Земля очистится от человечества. И тогда, наконец, наступит тишина.
        - А дальше? Что станет с достижениями цивилизации - без человека?..
        - Вы о техносфере? Так она ассимилируется природой - постепенно. А то, что неподвластно разрушению и трансформации, будет обойдено. Биосфера начнет обволакивать подобные артефакты и заключать их в кокон, выводя из биогенного оборота вещества. Все канет в лету - все достижения ноосферы.
        Он глубоко вздохнул и неожиданно ухмыльнулся:
        - Вот, кстати, вспомнилось: Тейяр де Шарден высказал в своем главном труде «Феномен человека» такую любопытную мысль, что человек, дескать, вошел в этот мир, в его историю, бесшумно. А один современный русский ученый, не помню фамилию, заявил, что если человек и вошел бесшумно, то выйдет отсюда с грохотом, погубив себя и все вокруг. Так вот, на самом деле получится - и довольно скоро - все наоборот: человек так же бесшумно покинет этот мир, как и вошел, попросту тихо и быстрыми темпами вымрет, а бесчисленные трупы пожрут другие звенья пищевой цепи биоценозов - от четвероногих и крылатых падальщиков до бактерий гниения.
        На какое-то время в кабинете воцарилось молчание, нарушаемое лишь мерным тиканьем старинных настенных часов - единственного раритета в этом здании. Затем гость поднял голову:
        - Так сколько нам осталось?
        - Нам с вами - несколько часов, остальному человечеству несколько дней.
        Ученый помедлил и добавил:
        - Что ж, не повезло… Давайте прощаться.
        Администратор неловко поднялся, нетвердым шагом направился было к двери, затем вернулся, пожал руку хозяину кабинета, сглотнул и выдавил:
        - Жаль… очень жаль, коллега… Сейчас я люблю это чертово человечество, как никогда в жизни… Но… слишком поздно… Прощайте!..
        Он ушел и в кабинете вновь повисла тишина. Лишь часы все отсчитывали неумолимый бег пока еще человеческого времени. До их следующего завода оставалось семь часов семнадцать минут. Потом они остановятся - на этот раз уже навсегда.

* * *
        За некоторое время до описанных событий.
        Они встретились на перепутье миров - с одной стороны тьма тьмущая, с другой - невыносимо яркий свет. Один из них был как бы соткан из мрака, в котором мерцали искорки-звездочки. Второй же весь сиял подобно сгустку огненной плазмы, а подобие конечности его переходило в пламенеющий меч.
        Какое-то время они молча разглядывали друг друга, словно те эоны, что не виделись, заставили их позабыть облик соперника.
        Первой подала голос Тьма, обволакивая все вокруг непроницаемо черным покрывалом. Туман слов окутывал разум, но для острой кромки пылающего духа это было смешной забавой.
        - А что, Моу-Хоу-Лоу, - вопрошал с насмешкой Темно-Искрящийся, - не сразиться ли нам, как встарь?
        - Нет, Лоу-Цоу-Фоу-Роу, - твердо ответил Сияющий, - ты же знаешь, что опять проиграешь.
        - Ха! - Темно-Искрящийся ткнул в собеседника подобием длинного перста. - Важен сам процесс, а не результат…
        - Важен итог! - припечатал, как отрезал, непреклонный обладатель огненного меча.
        - Ну, будь по-твоему. Тогда говори, зачем звал?..
        Меченосец вспыхнул, распространяя вокруг себя ореол сверкающих нестерпимым блеском лучей:
        - Что будем делать с созданиями?
        - Ты это о ком конкретно? - в свою очередь поинтересовался владыка темного ледяного космоса.
        - Не придуривайся! - сердито бросил его визави, - уже несколько миллионов лет только одно Его создание доставляет нам всем столько хлопот!..
        - А, так ты о человечках? О двуногих рукоголовых кибероидах? О червях, вообразивших себя богами…
        - Перестань, - оборвал его Сияющий, - не забывай - они образ и подобие Его.
        - Ну так попроси Отца, пусть Он вмешается, исправит, наставит их на путь истинный.
        - Он не желает вмешиваться - об этом ты тоже прекрасно осведомлен. Нам нужно самим что-то предпринять, иначе…
        - А зачем? Сколько раз вмешивались и пытались навести порядок - жгли небесным огнем, топили земными водами, переделывали их природу… А что толку - само их естество порочно.
        - ТЫ виноват в этом! - с жаром воскликнул тот, что был вооружен мечом. - Если б ты выполнил в точности все то, о чем просил тебя Отец!.. Так нет же - надо было нести отсебятину, вот и натворил дел - теперь не расхлебать…
        - Ладно тебе, - искрящаяся тьма за говорившем всколыхнулась, - чего уж теперь ворошить прошлое… Я уже наказан - во веки веков. А что касаемо людей - так они сами себя изживут, недолго осталось, каких-нибудь пару веков, а может и того меньше.
        И он засмеялся, вызвав недоуменный взор второго.
        - Смешно, право слово, - пояснил повелитель мрака, - как-то один из них патетично этак заявил: «Человек вошел в мир бесшумно». Да, а другой позже добавил: «Но выйти он может, громко хлопнув дверью, уничтожив самого себя и всю природу вокруг себя».
        - Я ведь что хочу этим сказать, - продолжил он, отсмеявшись, - человек обречен - это однозначно.
        - Может быть дать ему еще один шанс… - задумчиво пробормотал Сияющий меченосец.
        - Пустое, - скривился в усмешке Темный, - эта тварь опять все дело погубит. Лучше подумай о том, как сберечь все остальное.
        - Ты хочешь сказать, что теперь людей надо начисто стереть с лица Земли, не оставляя даже немногих избранных - лучших из лучших - для новой попытки?
        - Именно это я тебе и втолковывал последние, как ты говоришь, несколько миллионов лет. Я вложил в человека свою частицу, но, к сожалению, это было ошибкой - понимаешь, да? - системной ошибкой… и я уже достаточно вынес за свой просчет, а люди все еще живут и плодятся - существа с неустранимым изъяном.
        - Что конкретно ты предлагаешь?
        - Все очень просто - один-единственный новый вид вируса-убийцы избирательного действия, с которым они уже не справятся. Это будет совершенный антропофаг. А все остальное останется нетронутым. Делов-то…
        Сияющий подумал и, тряхнув подобием головы, заявил:
        - Я все же попробую достучаться до Отца: если Он соизволит ответить - поступим, как Он скажет, а если промолчит - то сделаем по-твоему.
        И они разошлись - каждый в свою сторону: один растворился в искрящейся мгле, другой вознесся к ослепительно полыхающему горнилу небес.
        Территория
        Тот день в конце июля ярким отпечатком врезался в мою память. Стояла ясная, солнечная погода. Всю первую половину лета шли проливные дожди, пока, наконец, циклон не ушел из наших краев на запад. С утра до вечера на безоблачном небе сияло ослепительное солнце, своими палящими лучами высушивая влажную землю. Не прошло и недели, а город уже пыхтел зноем, задыхаясь в асфальтовых испарениях.
        Я расположился в полутьме бара, потягивал холодное пиво и размышлял о суете человеческой жизни, когда судьба в лице белокурого чужака вмешалась в ход моих мыслей и выбила из привычной колеи. Человек остановился у входа, привыкая к резкой смене освещения. Осмотрелся и направился прямиком к моему столику. Я успел рассмотреть его - широкоплечий верзила с волевыми чертами обветренного лица. Несмотря на духоту, он был в легкой куртке, не иначе как из-за припрятанного «ствола».
        Незнакомец подсел ко мне и небрежно поинтересовался:
        - Ты Роман Тайга?
        Я молча кивнул в ответ.
        - Я слышал, среди проводников ты - самый лучший, - заявил он.
        Я лишь пожал плечами.
        - Мы хотим прогуляться по Территории, - продолжал он сверлить меня жестким взглядом.
        - Какие условия? - наконец, разлепил я губы.
        Он кивнул:
        - Ты знаешь Территорию и проведешь нас, куда скажем. Получишь приличные «бабки».
        - Сколько?
        - Десять «тонн». «Зеленью», - подчеркнул он.
        Я едва не поперхнулся. Десять тысяч долларов только за то, что проведу их по Территории? Да кто он такой - псих, мошенник, или…
        - Хорошие деньги, - сдержанно отметил я, откупоривая третью бутылку пива.
        - Это ОЧЕНЬ хорошие деньги, - насмешливо поправил он меня и откинулся на спинку так, что стул под ним жалобно заскрипел.
        Я кивнул:
        - Согласен. Я должен знать сроки, конечный пункт маршрута, количество людей, снаряжение…
        - Завтра обо всем и узнаешь. И поменьше болтай.
        - Мог бы и не напоминать. Где мы встретимся?
        - Я сам тебя найду, - он хлопнул себя по коленям и легко поднялся, - тогда все.
        - Нет, не все, - негромко бросил я ему вслед.
        - Что еще? - он резко обернулся и подозрительно уставился.
        - Ты не назвал свое имя.
        - Зови меня Козырем, - усмехнулся он и направился к выходу.
        Прикрыв глаза, я попытался разобраться в своих мыслях. Впечатление от разговора осталось каким-то смазанным, неопределенным. Козырь и его дружки - сколько их, кто они такие, что им нужно там, в тайге, в самой глухой ее части, которую мы зовем Территорией? Может быть, они ищут клад, сокровища? В том, что они вышли на меня, не было ничего необычного. Все легальные турфирмы и экспедиционные агентства нашего города были завязаны с частными проводниками. Без ложной скромности скажу, что самым удачливым среди них слыл я. Ко мне обращались и охотники-браконьеры, и связанные с криминалом старатели, намывающие золотишко, и «черные» археологи, выискивающие клады, оружие и боеприпасы времен гражданской войны. Заказов пока хватало, и я не голодал.
        И вот, на тебе, десять «кусков» зеленых - где же здесь подвох? А что они могут: сдержат слово и заплатят всю сумму, либо кинут, а могут и просто прихлопнуть, и ищи потом в тайге останки легкомысленного пройдохи. Кабы знать наперед… До сих пор проносило, так ведь и люди были ДРУГИМИ и рекомендации надежными.
        Ладно, посмотрим, как будут развиваться события дальше.

* * *
        А события развивались с потрясающей быстротой. На следующий день, когда я рано утром вышел из дома, возле меня притормозила «Тойота», со стороны водителя вниз опустилось затемненное стекло:
        - Залезай в тачку, прокатимся.
        Устроившись на заднем сиденье, я очутился в компании Козыря и еще одного бугая, коротко остриженного, с тонкой полоской черных усов. На его бычьей шее красовалась золотая цепочка, а защитного цвета куртка, казалось, вот-вот разойдется по швам, туго обтягивая могучий торс.
        - Знакомься, это Виктор, - бросил сидящий за рулем Козырь.
        Хватка у его спутника оказалась медвежьей.
        - Привет, - хмыкнул Виктор, - силен, ничего не скажешь. Наслышан о тебе, Тайга.
        - А ты не верь этим сплетням, - усмехнулся я, не ослабляя рукопожатия.
        Козырь повернулся ко мне:
        - Ты удивишься, если я тебе скажу, что Виктор имеет диплом историка.
        - Философа, - поправил его товарищ и толкнул меня в плечо, - удивлен?
        Вскоре мы очутились за городом, машина свернула в дачный поселок, где жили удачливые бизнесмены средней руки. В одном из особняков расположилась «поисковая» группа Козыря, состоявшая кроме него и Виктора еще из двух богатырей. У третьего участника нашей экспедиции, его звали Максом, волосы были собраны в пучок на затылке. Четвертый, самый нелюдимый из всех, имел мужественный орлиный профиль и кличку Индеец. Этому великану не хватало только убранства из перьев и томагавка за поясом.
        На рядовых «быков» они не были похожи, на подобные типажи глаз у меня наметан. Впрочем, не думаю, что в силе я кому-то из них уступал.
        Узнав маршрут и координаты предполагаемого места, я счел нужным сделать некоторые замечания и внести свои коррективы. Возражений по этому поводу не нашлось, и Козырь пообещал подготовить все необходимое для похода. Я набрался наглости и затребовал у них аванс - половину суммы.
        - Получишь задаток за день до отъезда, - заявил, как отрезал, предводитель, - три «штуки». Остальное - по возвращении.
        Мне это не понравилось, но я промолчал. Одно меня успокоило - зачем отдавать три тысячи баксов, если они задумали избавиться от меня впоследствии? Слабое утешение, но уж лучше такое, чем совсем ничего. У меня имелись кое-какие завязки с местной братвой и я решил обратиться к ним, «пробить» моих новых клиентов - может, всплывет что-то важное.
        Однако ничего нового я не узнал: прибыли неизвестно откуда с неделю назад, по виду крутые, «башли» водятся, местных брателл вежливо, но твердо отшили. Из чего следовало: люди серьезные и независимые, а еще - опасные.

* * *
        На следующий день Козырь вновь отвез меня в поселок, чтобы продемонстрировать закупленный провиант и походное снаряжение. Все мои указания были исполнены в точности.
        - Как будто все, - я еще раз оглядел вещи.
        - Отправляемся завтра. Жди меня возле дома в пять утра. Вот твой задаток, - Козырь протянул мне тугую долларовую пачку.
        В город меня отвез молчаливый Индеец, который за всю дорогу не произнес ни слова. И даже в ответ на мое дружелюбное прощание он ограничился кивком головы.
        Еще только начало светать, когда я спустился вниз, где меня ждала знакомая «Тойота». Через минуту мы неслись по пустынной автостраде. На даче полным ходом шли приготовления к отъезду. Все необходимое, включая несколько приборов непонятного мне назначения, было загружено в вездеход, куда погрузилась и вся наша команда. Я занял место рядом с водителем. Взревел мощный двигатель, и мы отправились в путь.
        К полудню мы добрались до исходной точки, откуда дальше можно было следовать только пешком. После того, как весь багаж был выгружен и распределен меж нами, последним из недр вездехода мои спутники вытащили внушительный сверток. Под брезентом оказалось оружие - четыре автомата новейшей конструкции, какими пользуется спецназ, и ручной пулемет. Та-а-ак… дело принимает крутой оборот!
        - На кого охотиться будем? - с сарказмом обратился я к Козырю.
        - На мамонтов, - буркнул он и неожиданно протянул один из «стволов», - пользоваться умеешь?
        - Разберусь, - я осмотрел оружие и проверил магазин - он был полный. Нравилось мне это все меньше и меньше.
        Тем временем, экипировка нашей команды была закончена, и мы, не мешкая, двинулись в путь, углубляясь в дебри почти непроходимого леса. К концу дня мы совершенно выбились из сил, а ведь были еще только в начале пути. Впрочем, я предложил своим спутникам продолжить путешествие и ночью, но Козырь нетерпеливо махнул рукой, решив устроить привал. Поужинав, мы разместились в двух палатках. Соседом мне достался Виктор.
        Едва рассвело, а мы уже были на ногах и после завтрака без промедления отправились дальше.

* * *
        Путешествие в заданный квадрат заняло почти трое суток. На исходе третьего дня, когда все подкрепились и разбрелись по палаткам, Козырь, согласно уговору, сообщил точные координаты конечного пункта, показав на более подробной карте цель нашего предприятия. Узнав об этом, я окончательно поник духом, оставив, впрочем, свои сомнения при себе. Все же Козырь что-то почувствовал, подозрительно покосился:
        - Тебя что-то смущает?
        - Пока нет, - глядя ему прямо в глаза, твердо ответил я, - будем двигаться дальше.
        Во время дальнейшего пути никто из нас не обмолвился о чем-либо подобном, пока мы не приблизились к интересовавшему нас району. Здесь и произошел неприятный инцидент, резко обостривший наши с Козырем и без того далеко не радужные отношения.
        После очередной ночевки, утром во время сборов я заявил предводителю, что отказываюсь идти дальше.
        - Ты прикалываешься? - нарочито спокойно поинтересовался он.
        - Никаких приколов. Там вы сориентируетесь и без меня, а я дождусь вас здесь.
        Вокруг нас собрались остальные участники экспедиции, прислушиваясь к разговору, принимающему угрожающий оборот.
        - Может, объяснишься? - вкрадчиво обратился ко мне Козырь. За его словами я почуял приближающуюся бурю, но лишь пожал плечами:
        - В детстве я жил у одного шамана, обучался кое-каким хитростям его ремесла, и мне известно многое из того, что неведомо вам. Место, куда вы так стремитесь попасть, издавна пользуется дурной славой. Оно так и называется - Отрог дьявола. Предание гласит, что все, кто отправлялся туда, обратно не возвращались. При мне несколько человек бесследно сгинули в тех краях. Мой учитель утверждал, что это место - обиталище злых сил.
        - Чего ты гонишь! - презрительно сплюнув, процедил Козырь. - Веришь этим бредням?! Не морочь нам голову.
        - Это не бредни, - тихо возразил я, - в этих местах не водятся звери и птицы. Я сам слышал, как очевидцы рассказывали о встреченных вблизи этой проклятой зоны невиданных существах, не похожих ни на одно животное.
        - Чушь собачья! - Козырь приблизился ко мне вплотную. - Или выполняй уговор, или зароем тебя здесь, и никакие демоны не спасут!
        Какое-то время я смотрел в его поблескивающие холодной яростью глаза, затем отвернулся и отошел в сторону, присев на корточках. Спустя мгновение раздался его грозный оклик:
        - Ну, что надумал?
        - Я хочу знать, ради чего рискую. Что вы ищете там?
        Козырь уже закипал бешенством и готов был взорваться, но тут вмешался Виктор.
        - Слушай, старшой, лучше выложить все начистоту.
        Помолчав, Козырь скривился в недовольной гримасе:
        - Валяй…
        - Ты слышал о Золотой Бабе? - обернулся ко мне Виктор.
        - Конечно, - от удивления я даже привстал.
        - Это статуя восточной богини, - продолжал тот, - она принадлежала римлянам и была вывезена сибирскими племенами как трофей во время разграбления Рима варварами. С тех пор о ней ничего неизвестно. Считается, что она изготовлена из чистого золота и вся облеплена алмазами.
        Я утвердительно кивнул:
        - Легенда гласит, что вожди и шаманы народов Сибири поклонялись ей и подносили богатые дары - драгоценные камни.
        - Верно, - облегченно выдохнул тот, - соображаешь, сколько она стоит?
        - Да, уж не сто тысяч долларов, - с издевкой заметил я.
        - Ты хочешь сказать, что тебя обделили? - прорычал начинающий снова терять терпение Козырь.
        Проигнорировав его гневную реплику, я обратился к Виктору:
        - А приборы эти, значит, металлоискатели?
        - Да, только более мощные.
        - И вам известно, где запрятано сокровище?..
        Одним словом, я согласился продолжить путь с этими головорезами, а куда мне было деваться? Глядишь, может, и пронесет. Но сообщение о Золотой Бабе, этой легендарной реликвии, чрезвычайно заинтриговало меня. Почему они так уверены в исходе экспедиции, откуда у них якобы точные сведения о местонахождении сокровища?
        После этого еще двое суток мы беспрепятственно продвигались по территории опасной зоны, а на третьи произошло то, чего я так опасался. И это ознаменовало собой начало множества неприятностей и напастей, которые обрушило на наши безмозглые головы всесильное Нечто.

* * *
        Накануне я заснул с трудом, всю ночь меня мучили кошмары - один другого хлеще. Последний из них запомнился с особой отчетливостью еще и потому, что каким-то непостижимым образом перешел в явь. Мне снилось, будто мы впятером угодили в гигантскую ловушку, откуда невозможно выбраться, не зная заветного заклятья. Словно кто-то злобный и могущественный накрыл нас огромным прозрачным колпаком. Повсюду, куда бы ни двигались, мы натыкались на невидимую преграду. На ощупь это была гладкая стеклянная стена, кольцом замыкающая то пространство, в котором мы находились. Зрительно она совершенно не воспринималась, и разрушить ее тоже было невозможно. Мои спутники страшно ругались, кляня на все лады того, кто заманил нас в эту западню; особенно старался Козырь, по природе вспыльчивый и агрессивный. Я же сидел на корточках, обхватив руками голову, пытаясь сосредоточиться и вспомнить магическую формулу, с помощью которой можно было вырваться из плена, совсем как Али-Баба и его «Сезам, отвори». Но мне это никак удавалось.
        Неожиданно по ту сторону прозрачной стены появился мой учитель, старый шаман Оразназар. Это было удивительно, ведь уже минуло почти полтора десятка лет с тех пор, как он ушел из жизни. Но во сне многое возможно - мир мертвых и мир живых здесь на время соприкасаются, а грань меж разными реальностями стирается.
        Оразназар принялся колдовать над преградой, но его усилия оказались столь же бесплодными, как и наши. И тут не выдержал Виктор. Обезумев от страха, он принялся палить по невидимой стене, исступленно выкрикивая проклятья.
        И тотчас я проснулся, обнаружив себя стоящим на четвереньках в полном одиночестве. В следующее мгновение я вскочил на ноги, схватил оружие и выбежал наружу, все еще толком не понимая, что дикие крики и стрекот автоматной очереди раздаются наяву, поблизости от места нашего ночлега.
        Мимо моей палатки промчались трое наших спутников, вид у них был ошалелый. Я кинулся вслед за ними, к кустам на опушке, откуда доносился весь этот адский шум. Опередившие меня искатели приключений обрушили на темноту лесной чащобы шквал огня. Неподалеку на земле виднелась скрюченная фигура, но мой взгляд был устремлен в зону обстрела. Я успел лишь заметить промелькнувшее между стволами темное тело крупного зверя и в следующую секунду таинственный нарушитель спокойствия исчез из виду.
        Обернувшись, я разглядел Виктора, распластанного на спине и сжимающего в руках оружие. Выражение лица у него было такое, словно он только что увидел дьявола во плоти. Ему помогли подняться на ноги.
        - Цел? - хмуро поинтересовался Козырь.
        - Кажется, да, - прохрипел тот.
        - А теперь объясни, из-за чего шум-гам? - Козырь сердито сплюнул.
        Какое-то время Виктор тупо смотрел на него, затем нервно сглотнул и пробормотал:
        - Тигр… это был тигр.
        - Откуда он взялся? - вопрос уже предназначался мне.
        Я лишь пожал плечами:
        - Вообще-то их уже давно никто не видел, но мы находимся на территории, о которой я вас предупреждал. Здесь все возможно.
        Наш предводитель выслушал меня и повернулся к Виктору, вопросительно приподняв брови.
        - В общем, так, - скороговоркой начал тот, - я проснулся, вышел по нужде, заметил в кустах какую-то тень и решил не будить остальных, выяснить все сам. Подкрался поближе, тут на меня откуда-то сбоку и прыгнула эта зверюга. Я успел откатиться и открыл по нему огонь.
        Он перевел дыхание и продолжил:
        - Я не знаю, зацепили вы его или нет, но я-то уж точно всадил в него полмагазина. Да я сам видел, как пули прошили его бок, а ему все нипочем. Убей меня Бог, но зверь заговоренный!
        - Ага, - с сарказмом протянул Козырь, на его устах появилась снисходительная усмешка, - значит заговоренный, да? Не иначе как злой дух, о которых нам рассказывал свои байки Тайга.
        - Можешь не верить, но я расстрелял его в упор, а он смылся, - Виктор упрямо выпятил подбородок.
        На какое-то время воцарилось молчание, каждый из нас думал о своем. Я, например, о том, какого черта ввязался в эту скверную историю! Похоже, что неприятности уже начались и не видать им конца и края.
        - Значит так, - Козырь обвел всех тяжелым взглядом, - впредь максимальное внимание и осторожность, при малейшей опасности тут же предупреждать остальных. А сейчас пятнадцать минут на завтрак, пять на сборы и вперед.
        Весь день мы, не зная устали, продвигались по лесу, настороженные и готовые при любой опасности пустить оружие в ход. Лишь в полдень сделали короткий привал и снова в путь. Остаток дня мы прошагали в полном молчании, быстро приближаясь к цели своего путешествия. Начало смеркаться, когда от искомого места нас отделяла каких-то пара километров.
        - Быстро, бегом, - скомандовал Козырь, мы гуськом рванулись вперед и вскоре очутились у подножия горного хребта, густо поросшие склоны которого чередовались с открытыми скалистыми участками отвесных круч.
        Виктор и Макс, с приборами в руках, принялись кружить по небольшой рощице, следом за ними в некотором отдалении шагали и мы. Затем всей компанией вышли на открытое место и направились к огромному валуну, отколовшемуся когда-то от скалистой вершины. Не успели мы приблизиться, как вдруг вокруг каменного монолита вспыхнуло световое кольцо, за ним другое, третье, каждое шире предыдущего. К трем первым прибавилось еще пять световых колец, переливавшихся всеми цветами радуги и даже, как мне показалось, невозможными в природе оттенками, какие глаз не в состоянии воспринять в обычном диапазоне.
        - Вот, твою мать! - негромко выругался пораженный Козырь.
        Так мы и простояли какое-то время в полном молчании, завороженные действием таинственных сил. Наконец, я с трудом отвел взгляд и окликнул остальных, заставив очнуться от полугипнотического состояния, в которое мы впали, наблюдая игру всполохов.
        - Пойдемте, лучше на это не смотреть, - с тревогой позвал я своих спутников, нутром ощущая опасность, исходящую от этого места. К тому же, пора было устраиваться на ночлег.
        На следующий день никакого свечения не наблюдалось, и мои компаньоны продолжили поиски вокруг валуна. Не прошло и нескольких минут, как Виктор окриком позвал нас к себе.
        - В этом месте, - возбужденно пояснил он, потрясая своим «металлоискателем», - из-под земли бьет мощный источник лептонного излучения. Я полагаю, объект находится здесь.
        - Черта с два, - заявил подошедший с другой стороны глыбы Макс, - мой прибор показывает, что источник излучения лежит на глубине всего нескольких метров и в диаметре имеет лишь полметра. Это не может быть объектом…
        На последних словах он запнулся, бросив быстрый взгляд в мою сторону. Мне показалось, он чего-то не договаривает, как и остальные. Спустя мгновение мои подозрения подтвердились.
        - У вас обоих что, совсем крыша съехала? - недовольно прогромыхал подошедший Козырь. - Ишаку ясно, что объект находится где-то поблизости, в радиусе километра-двух, а это лишь обломок от него.
        - Видимо откололся при падении, - пробормотал Виктор и, заметив яростный взгляд шефа, осекся.
        - И как ты собираешься искать его без примерных ориентиров? - запальчиво поинтересовался Макс. - Да мы целый год так провозимся.
        Какое-то время Козырь молча сверлил своего напарника тяжелым взглядом, затем тряхнул головой:
        - Это нужно обмозговать, прикинуть, где лучше всего начать поиски.
        - Все равно, что искать иголку в стоге сена, - упрямо пробубнил Макс.
        - Чтоб вас черти разодрали! - взорвался побагровевший предводитель нашей сомнительной экспедиции. - Значит, будем искать год, или два!..
        - Что-то я не пойму, о чем это вы? - в образовавшейся тишине мой спокойный голос прозвучал даже как-то неестественно. - Какое еще там лептонное излучение, обломок, отколовшийся при падении… Падении чего? За лоха меня держите?
        Взгляды всех четверых, направленные в мою сторону, не сулили ничего хорошего. Но мне было уже наплевать. Без меня они словно слепые котята, черта с два выберутся отсюда самостоятельно. Осознав это, я почувствовал силу.
        - Или вы мне выкладываете всю правду, или блуждаете здесь до скончания века. Может, и впрямь на Золотую Бабу наткнетесь.
        - Старшой, - подал голос Виктор, - пожалуй, стоит просветить его, все равно дело швах.
        Козырь набычился и открыл было рот, затем отвернулся и, махнув тому рукой, отошел в сторону.
        - Дело вот в чем, - приблизившись, Виктор пытливо заглянул мне в глаза, - в очень далеком прошлом здесь упал метеорит, из-за этого и образовалась аномальная зона, которую вы, местные, называете Территорией. Нас нанял один очень богатый человек, большая шишка в столице. К нему попали сведения, надо думать достоверные, что метеорит этот на самом деле был НЛО. Сечешь?
        - Летающая тарелка? - удивленно переспросил я.
        - Да. Так вот, наш босс полагает, что этот НЛО прекрасно сохранился, и если удастся прибрать его к рукам, то… сам понимаешь, какая от него выгода и какую прибыль он может принести.
        - Если «тарелочка» попадет в руки умельцев, - усмехнулся я, - и им удастся разгадать ее секрет…
        «Это произведет переворот во всей современной науке и технике, а может и цивилизации» - подумалось мне.
        - А животные-оборотни, вероятно, мутанты, - в задумчивости продолжал я вслух, - облученные этим НЛО.
        - Соображаешь, - обрадовался моей понятливости Виктор, - почитай сообщения уфологов, любой НЛО распространяет вокруг себя особое излучение, только не радиоактивное, а иное, возможно, микролептонное.
        - Ну так, я знаю, где находится этот ваш НЛО, - ошарашил я своих спутников.
        Немая пауза продолжалась недолго.
        - Говори, - потребовал, наконец, пришедший в себя от изумления Козырь.
        Я лишь усмехнулся в ответ:
        - Взамен я потребую кое-что от вас…
        Козырь метнул в мою сторону колючий взгляд.
        - Нет, не увеличения своей доли, хотя стоило бы. С этой минуты старшим буду я, и все подчиняются моим приказам.
        Сказав так, я окинул изучающим взглядом каждого из них. Как и следовало ожидать, отрицательный ответ я прочел в глазах лишь у одного. Козырь беспомощно огляделся и, убедившись, что остался в одиночестве, был вынужден подчиниться.
        - Как только мы найдем объект и выйдем из этой чертовой зоны, твои полномочия закончатся, - все же пробурчал он.
        - Согласен, - кивнул я и двинулся к лагерю. Остальные последовали за мной.
        Я поинтересовался, имеют ли они навыки скалолазания, и получил утвердительный ответ. После чего повел их к подножию скалистых вершин, где мы должны были начать свое первое за время путешествия восхождение. Предстояло преодолеть хребет, затем пересечь долину и взойти на горный массив, именуемый Отрогом дьявола. Самое трудное заключалось в карабканье по скалам. Где могли, мы пользовались проложенными зверьми тропами, но подчас приходилось взбираться по совершенно отвесным стенам. Нужно ли говорить, сколь нелегким оказался путь. Противоположной стороны хребта мы достигли лишь к вечеру, когда солнце скрылось за верхушками деревьев, и вокруг очень быстро начало темнеть. Пришлось расположиться на ночлег в небольшой лощине, возле подступов к каменным гигантам.
        Мы рассчитывали поутру пересечь лесистую долину и до темноты забраться наверх. На одной из вершин отрога существовала глубокая пещера, вход в которую располагался не горизонтально в стене, как обычно, а сверху, словно кратер вулкана. Я полагал, что он был проделан упавшим с неба предметом. В древней легенде, поведанной мне Оразназаром, говорилось, что однажды с небес свалился огненный шар, выжегший в скале тоннель, и с тех пор в том месте поселился злой дух. Если это был не НЛО, то лучше мне заниматься разведением кроликов.

* * *
        Ночь прошла относительно спокойно, если не считать раздававшиеся время от времени где-то на востоке глухие раскаты, предвещавшие грозу. К счастью, день выдался солнечным, и мы горели желанием поскорее добраться до намеченной цели. Накануне, спускаясь по склону хребта, мы заметили пересекающую наш маршрут реку. Подумав, я решил, что нам лучше разделиться. Двое останутся в лагере, остальные пойдут на разведку. Я взял с собой Козыря и Индейца, приказав оставшимся держаться настороже и не высовываться за пределы лагеря.
        После того, как мы вышли к реке, стало ясно, что вброд ее не перейти. Засучив рукава, мы принялись за дело, благо прихватили с собой топоры и моток троса. Работа заняла у нас пару часов, и вскоре грубо сколоченный плот был готов. Оставив его на берегу, мы поспешили вернуться обратно. Не успели дойти, как со стороны лагеря донеслись дикие крики и треск автоматной очереди. Ворвавшись на поляну с оружием в руках, мы застыли в ужасе от представшей перед нами картины. Огромный медведь терзал бесчувственное тело Макса, а в стороне от него обезумевший Виктор палил из автомата, целясь поверх спины зверя. Вскинувшие было оружие мои спутники не решались стрелять, боясь задеть своего товарища. Это было ошибкой, потому что помочь бедняге мы уже ничем не могли.
        - Стреляйте, идиоты! - закричал я. - Он же мертв!
        И как по команде все открыли огонь. Треск изрыгающих огонь автоматов покрыл грохот ручного пулемета, пляшущего в могучих руках Козыря. Смертоносный шквал буквально снес хищника со своего пути. Но к нашему изумлению тот вскочил и, истекая кровью, как ни в чем не бывало ринулся под прикрытие леса, скрывшись в молчаливой и таинственной чаще. Мы палили ему вслед до тех пор, пока не опустели магазины, затем перезарядили оружие и настороженно уставились на сплошную стену деревьев, враждебно застывших в окружающей тишине.
        - Кто-нибудь, принесите тело, - хрипло скомандовал я.
        Под прикрытием наших стволов к трупу бросился Индеец. Подтащив окровавленное тело, он выпрямился.
        - Зверь перегрыз ему горло и обезобразил лицо, - голос его был бесстрастным, но глаза горели лихорадочным огнем, и читался в них трепет и бессильный гнев, - я думаю, он умер быстро.
        Это было самое длинное предложение, которое он произнес вслух за все время нашего знакомства. Я безрадостно кивнул и повернулся к Виктору:
        - Как это случилось?
        - Мы играли в карты, посматривали по сторонам, как ты велел. Макс заметил что-то у кромки леса, решил пойти и проверить. Я и оглянуться не успел, как эта зверюга набросилась на него. Медведь появился словно бы ниоткуда. Я стал стрелять в воздух, чтобы отпугнуть его, боялся задеть Макса, но все зря. Потом подбежали вы.
        На какое-то время воцарилось молчание. Каждый из нас избегал смотреть в сторону истерзанного трупа того, кто еще недавно являлся членом нашей команды.
        - Нужно похоронить его, - глухо произнес я и устало отер со лба пот.
        Мы надежно захоронили тело, накатив сверху валунов, чтобы звери не смогли разрыть могилу. Хотя мы уже на собственной шкуре убедились, что ОБЫЧНЫЕ звери в здешних лесах не водились. Ни хищники, ни их жертвы не смели переступить границ запретной зоны. Места эти, дремучие и проклятые, населяли лишь оборотни и нелюди. Теперь я точно знал, что так просто нам отсюда не выбраться.
        Когда с делом было покончено, я повернулся к своим спутникам:
        - Вы по-прежнему хотите разыскать объект?
        - Да, мать его! - ответил за всех Козырь. - И не уйдем отсюда, пока не выполним задачу!
        Я лишь печально вздохнул.

* * *
        Мы успешно переправились на другой берег и со всеми предосторожностями двинулись вперед, к возвышающемуся на востоке горному отрогу, пробираясь сквозь буйную поросль. Чем дальше мы углублялись в лес, тем все более дикой и непроходимой становилась окружающая нас местность. Порою приходилось преодолевать настоящий бурелом. Природа словно бы нарочно позаботилась о защите своей непознаваемой тайны от непрошеных гостей, создав на пути к Отрогу дьявола множество разнообразных препятствий. Впрочем, как я теперь догадываюсь, наличие густой растительности вокруг этого места объяснялось, скорее всего, воздействием некоего излучения, источник которого был сокрыт в недрах горного массива.
        На полпути к цели нас вновь постигла беда, и злодейка-смерть забрала в свои чертоги еще одну жертву. Произошло это, когда мы пересекали раскинувшийся перед нами сосновый бор. Странным был этот лес. За свою жизнь я ни разу не встречал, чтобы в сосновом лесу произрастали невысокие деревца и кустарники самых разных пород, да еще так густо. При этом растения имели какой-то непривычный, уродливый вид. Можжевельник, крушина, папоротник, молодняк березы и ели, ягодные кустарники - все в них отличалось от обычных деревьев и растений, встречающихся повсеместно в НОРМАЛЬНЫХ местах; форма, цвет, даже запах - все было иным.
        Пока я размышлял над столь странным явлением и утратил на время бдительность, злой рок поспешил нанести очередной удар. Едва я услышал громкий вскрик Виктора и последовавшее за ним ругательство, как молниеносно развернулся и вскинул оружие. То же проделали идущий вслед за мной Козырь и всегда настороженный Индеец. Виктор стоял возле усыпанного колючками куста и с недоумением рассматривал большой палец правой руки, на кончике которого медленно проступала кровь.
        - Я укололся об этот чертов куст, - пробормотал он и неожиданно пошатнулся. Зрачки его закатились, он с шумом вздохнул и выронил из рук автомат вместе с поклажей. Затем упал навзничь и захрипел, содрогаясь в конвульсиях. Лицо и шея его побагровели, и в следующую секунду он испустил дух.
        Все произошло в одно мгновение, и мы ничем уже не могли ему помочь. Вне всяких сомнений, его убил сильнодействующий яд, содержащийся в иголках этого дьявольского растения. Оставшиеся двое моих спутников были слишком потрясены, чтобы предпринять что-то самим, пришлось прикрикнуть на них и общими усилиями похоронить мертвеца.
        Перед тем, как мы вновь отправились в путь, произошла неприятная сцена. Потерявший остатки самообладания на меня с руганью напустился Козырь. Неся несусветную чушь, он обвинял меня во всех смертных грехах и, вероятно, сам не понимал и половины из того, что изливал наружу его обезумевший разум. Слепому было заметно, что нервишки у него порядком сдали. Когда он остановился и на мгновение умолк, чтобы отдышаться и с новой силой обрушить на меня поток брани и нелепых обвинений, я молниеносно развернулся и врезал ему от души. Удар оказался настолько силен, что верзила отлетел и рухнул навзничь. Подскочив к нему, я потрогал челюсть - слава Богу, цела, но сам он пребывал в глубоком нокауте.
        Очнувшись, Козырь кинулся было на меня, но вовремя заметил направленный ему в грудь ствол.
        - А теперь слушай, - жестко отчеканил я, - сейчас не время и не место выяснять отношения. Ты ведешь себя как баба, у которой стянули подштанники! Возьми себя в руки, если не хочешь сгинуть тут, в этом дерьме! Ты все понял?!
        Какое-то время он стоял, напружинившись, похожий на разъяренного тигра, затем обмяк, с шумом выпустил из легких воздух.
        - Твоя взяла, - хрипло произнес он, - ты прав. Давай, веди нас.
        После этого случая и вплоть до самой развязки Козырь уже не пытался качать права и даже ни разу не повысил на меня голос. Впрочем, конец уже был слишком близок, и времени у нас оставалось только на то, чтобы окончательно осознать свою обреченность. Я хочу сказать, что мы были обречены на гибель, как только переступили черту запретной зоны и даже раньше, с самого начала нашего рискованного предприятия. Можно с сочувствием отнестись к четверым моим спутникам, не знавшим этих мест, и не ставить им в вину неведение. Но я-то, прекрасно осведомленный обо всех опасностях, подстерегающих дерзких путников, и обо всех запретах, наложенных негласным законом на область Территории, окружающую Отрог дьявола, я, который гордился своим хваленым чутьем и смекалкой, неужели не мог предотвратить то, что случилось? Воистину, бес попутал меня, и имя этому бесу - алчность, жажда наживы. И эта чертова жадность ЧУТЬ было не сгубила меня.

* * *
        К подножию горной цепи мы добрались еще засветло и с ходу начали второе восхождение наверх. Отрог, к счастью, оказался не столь крутым, как те кручи, что нам пришлось преодолеть накануне. Без особых усилий мы карабкались все выше, огибая заостренные пики скал, выискивая лазейки и удобные переходы, все время забирая вправо по направлению к центральной и самой высокой вершине отрога. Лишь в одном месте нам пришлось продвигаться по краю обрыва, где узкий и длинный выступ образовывал нечто вроде карниза, опоясывая стену широкой скалы. С опаской прижимаясь к холодной поверхности камня, мы шаг за шагом двигались вперед по этому ненадежному проходу, но, к счастью, все обошлось, и, когда мы достигли широкой каменной ложбины меж скалами, на землю опустилась ночь.
        Мы поставили наши палатки неподалеку от массивного, высотою в два человеческих роста, валуна. После короткого и невеселого ужина отправились спать. Каждому из нас троих нужно было обязательно выспаться и набраться сил. Завтра предстоял последний и самый важный этап нашего авантюрного вояжа. Цель был так близка, стоило лишь поднапрячься, состязаясь с природой, роком и темными силами.
        Так я думал, лежа в темноте с открытыми глазами, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Все мои чувства были обострены, я приготовился к любому подвоху со стороны неизвестно чего. Но, как я ни боролся с усталостью, все же сон сморил меня, отняв память, разум и притупив бдительность. Ночью ко мне вернулись кошмары. Мне снилось, будто скалы со зловещим скрежетом расступились и поглотили нас вместе с палатками, нашей самонадеянностью и безумными планами. И, когда мы рухнули в бездонную, черную как могила пропасть, они вновь сомкнулись, навсегда скрыв тот маленький кусочек звездного неба, который с огромной скоростью удалялся от нас по мере нашего безудержного падения.
        Проснулся я внезапно, обливаясь холодным потом, не сразу осознав, что меня окружает не непроницаемая пустота бездны, а брезентовые стены палатки. Рассвет только начал свое неминуемое наступление на ночь, и глаза мои, привыкшие к полутьме, со всей отчетливостью различали очертания предметов. Поэтому, когда я глянул в ту сторону, откуда мы накануне пришли, то похолодел от увиденного.
        - Вставайте! - завопил я. - Просыпайтесь скорее!
        На мой истошный крик выбежали заспанные, ошалелые с перепугу Козырь и Индеец.
        - Смотрите! - хрипло промолвил я, указывая им пальцем - удивительно, но руки мои не дрожали. - Этот камень находился вчера рядом с моей палаткой, а теперь лежит там.
        Мы не верили своим глазам. Внушительных размеров валун, который невозможно было сдвинуть с места даже бульдозером, каким-то непостижимым образом «переполз» расстояние в двадцать метров и наглухо закрыл собою проход, отрезав нам путь обратно. Я говорю «переполз», потому что за ним тянулся отчетливый след, наводящий на сумасшедшую мысль о том, что монолит вдруг ожил и словно улитка переместился с места на место.
        - Дьявольщина! - выругался Козырь, но в голосе его уже не слышалось обычного превосходства и высокомерной насмешки, это был голос отчаявшегося человека. - Что скажешь, Тайга?
        - Ясно одно - нам преграждают путь обратно, и теперь двигаться мы можем только вперед, куда и направлялись.
        С этими словами я огляделся. С одной стороны обрыв, с другой - отвесная, без единых выступов стена, с третьей валун. И лишь с одной стороны располагался проход, более широкий и удобный, чем тот, по которому мы сюда добрались. Мы оказались в западне с той лишь разницей, что один выход все-таки оставался.
        Всем своим нутром я чуял смертельную опасность, подстерегающую нас впереди, но деваться было некуда. Что ж, отправимся прямиком к тому месту, будь оно неладно, и сметем со своего пути любого, хоть самого Сатану! С таким вот «приподнятым» настроением мы двинулись навстречу Неизбежности.
        Как ни странно, но до вожделенной цели мы добрались беспрепятственно, хотя последний рывок отнял у нас остатки сил и решимости. Измотанные морально и физически мы с благоговейным трепетом склонились над темным отверстием колодца, уходящего глубоко в недра горного отрога. На наше счастье, стенки его были расположены не вертикально, а под наклоном, позволяя спускаться вниз, упираться ногами в твердую опору и держаться за страховочный трос, разматывающийся по мере продвижения.
        Взвалив на себя оборудование, двое моих спутников скрылись в темноте тоннеля, я же остался снаружи - следить за тросом и попутно в тревоге озираться по сторонам. Я сидел, застыв как истукан, одной рукой придерживал лебедку, а другой - вцепился в автомат. В полном одиночестве я прождал битый час, но мои спутники все не появлялись, и лишь слабое натяжение медленно разматывающегося троса позволяло предположить, что они все еще живы и продвигаются где-то там, в толще грозной вершины. Я внимательно следил за канатом, готовый в любой момент застопорить блок. Слава Богу, ничего подобного не потребовалось, и вскоре мои компаньоны вернулись целыми и невредимыми. Впрочем, как я вскоре убедился, таковыми они пробыли совсем недолго.
        - Тайга! - с ликующим видом крикнул перепачканный грязью с головы до ног Козырь. - Он на месте, он у нас в руках! Мы все теперь богачи, Тайга! Что скажешь, Индеец?!
        В ответ тот лишь осклабился в довольной усмешке. Мать честная, неужели мы все-таки обнаружили этот злополучный объект?! Во мне проснулось любопытство, дурное предчувствие разом улетучилось.
        - Что он из себя представляет?
        - А, за живое взяло? - хохотнул Козырь. - Погоди, дай очухаться, а потом можно еще раз залезть в логово к дьяволу - сам все увидишь. У тебя челюсть отвалится при виде этого зрелища, ха!
        Тем временем, беспокойство вновь овладело мною. Не обращая внимания на болтовню воспрянувшего духом Козыря, я окинул встревоженным взглядом потемневший небосклон. Еще до возвращения моих спутников погода начала быстро портиться, поднялся порывистый ветер, пригнавший первое темное облако. Сейчас небо было сплошь затянуто хмурыми тучами, моросил холодный дождик. По своему опыту я знал, что признаки эти не предвещают ничего хорошего путникам, застигнутым непогодой в глухом лесу, тем более в таком зловещем месте.
        - Гроза приближается? - перехватил мой озабоченный взгляд Индеец.
        - Думаю, похуже - буря.
        - Только бури нам не хватало, - мрачно заметил Козырь, от его бесшабашного настроения не осталось и следа.
        - Нужно найти какое-нибудь укрытие - пещеру или грот.
        - Так давай, залезем в этот тоннель и переждем там, - Козырь махнул рукой в сторону зияющего темнотой отверстия.
        Я неодобрительно покачал головой. Мне не понравилась эта идея, все мое существо содрогалось при одной мысли, что нам придется располагаться в самом центре проклятого места. Нет, лучше уйти отсюда подальше.
        Пока я размышлял, лихорадочно осматриваясь по сторонам, хлынул сильный ливень, сопровождаемый градом и шквалом такой силы, что мы с трудом держались на ногах. Удирать отсюда было поздно, того и гляди, соскользнешь в расселину и расшибешься об острые камни. Ураган неистовствовал все сильнее, с каждой секундой набирая небывалую мощь и со всей своей яростью обрушиваясь на неприветливые утесы. В завываниях шквала, перемежаемого чудовищными раскатами грома, мне чудился гневный вопль рассвирепевших демонов.
        Внезапно, со всех сторон ударили молнии, угодив прямиком в отверстие штольни. Один из разрядов спалил дотла палатки и все наше снаряжение, превратив уникальные приборы в бесформенные слитки расплавленного металла. На мгновение вспышка ослепила меня, я зажмурился, а когда посмел вновь взглянуть на бушующий вокруг меня хаос, то первое, что сразу же бросилось в глаза, был обугленный труп Индейца. Рядом на четвереньках застыл Козырь, который обезумевшим взглядом уставился на превратившегося в золу товарища. Резко вскинув голову, он поймал мой взгляд, истерично захохотал и ткнул в сторону мертвеца пальцем.
        - Он превратился в прах! - сквозь приступы смеха прокричал он мне. - Слышишь, Тайга, его кремировали, так что и хоронить не нужно!
        Я подскочил к нему и, ухватив за шиворот, потащил к колодцу.
        - Тупой придурок! - прорычал я ему в лицо. - Сейчас сам станешь прахом! Быстро в укрытие…
        Я с трудом припоминаю, как нам удалось спастись, скрывшись в глубине тоннеля, прежде чем очередной залп молний не превратил нас в жалкие кучки пепла. Казалось, это место, словно магнит, притягивало к себе электрические разряды со всей округи. Молнии настойчиво били в одно и то же место, словно направлялись неведомой силой. Мы сочли за благо не отходить далеко от выхода, укрывшись за выступом стены. Металлический страховочный трос, теперь уже бесполезный, слабо искрился в темноте при каждом новом ударе. Жуткий грохот снаружи не прекращался ни на минуту, заставляя трепетать наши и без того сжавшиеся в страхе сердца. У меня возникло ощущение, что я очутился в самой преисподней, и демоны вот-вот набросятся и начнут терзать мою душу.
        - Ты оказался прав, Тайга, - неожиданно раздался во тьме голос Козыря.
        Немного помолчав, он добавил:
        - Послушай, тебя ведь зовут Роман? Так вот, Рома, ты умный человек и сам все понимаешь - нам крышка. Высшие силы существуют, и они наказали нас. Нутром чую, пришел мне конец. А ты… Мой тебе совет: забудь об объекте, моли о пощаде и со всех ног беги отсюда, если это еще возможно. Мои кореша теперь на том свете, и я скоро отправлюсь туда же, а в тебе есть что-то такое…
        На мгновение Козырь смолк, затем как-то глухо промолвил:
        - У меня ведь сынишка подрастает… Я и сам только недавно узнал, что у меня есть сын.
        Он придвинулся ближе, горячо зашептав:
        - Я хочу, чтоб ты помог ему. В банковской ячейке лежит миллион «зеленых», за вычетом твоих двадцати «штук». Забери его себе, - он торопливо назвал мне банк, код и номер ячейки, напоследок вложив в ладонь ключ, - но из этих денег - половина твоя, другая - моего пацана.
        - Вот, возьми, - он достал из внутреннего кармана бумажник и, покопавшись в нем, протянул в темноте фотокарточку, - там, на обороте, все его данные.
        Внезапно, со стороны входа раздалось громкое потрескивание, наши привыкшие к темноте глаза уловили слабый источник света, усиливающийся по мере приближения к нам непонятно чего. Выглянув из укрытия, я оцепенел от ужаса. По воздуху, занимая собой все пространство, к нам приближался огненный шар, неся с собой неотвратимую гибель всему живому.
        - Шаровая молния, - выдохнул я, лихорадочно просчитывая наши шансы на спасение. Ринуться вниз или попытаться схорониться за уступом, вжавшись в стену?
        Дальнейшее произошло в одно мгновение. Разразившись ругательствами, Козырь вскочил на ноги и с ревом кинулся навстречу своей смерти. Я так и не успел вовремя отреагировать и остановить его.
        Нечленораздельный вопль был последним, что я услышал от Козыря, после чего бросился лицом вниз. Тут раздался оглушительный взрыв, меня приподняло и швырнуло спиной о стену. Удар оказался настолько чувствительным, что я потерял сознание и какое-то время провалялся в беспамятстве, а когда очнулся, меня вновь обступала лишь кромешная тьма. Воняло перегоревшей изоляцией и горелым мясом. Я решил, что теперь остался один.
        Забившись в выемку в каменистой стене шахты подобно перепуганному, затравленному зверьку в норе, я сидел и ждал, когда закончится буря. Дрожа от холода и страха, я терпеливо ждал. И с каждой минутой крепло убеждение, что, если мне и суждено погибнуть, то под открытым небом, а не в этой вонючей пещере, и борясь до последнего за свою жизнь, а не покорно ожидая своей участи, словно предназначенная на убой скотина. И я дождался!..
        Пробираясь на ощупь во мраке тоннеля, я вскоре наткнулся на бездыханный, как мне показалось, труп своего товарища. Но, что это… неужели его грудь дрогнула? Так он жив?!
        Я приник к груди Козыря - так и есть, дышит, живой!..
        Не помню, как вытащил его наружу. При свете дня вид его показался мне ужасным - обожженные лицо и руки, волосы сгорели подчистую, но глаза… они не мигая смотрели на меня, и нескончаемым потоком из них лились слезы…

* * *
        …Третьи сутки я пробирался сквозь непроходимую чащобу леса, раскинувшегося на многие сотни километров к востоку от высоких скалистых вершин. Поначалу нас было пятеро сильных, хорошо вооруженных мужчин. И вот остался я да полуживой Козырь, которого я из последних сил тащил на себе.
        Уже смеркалось, когда я понял, что впервые в жизни заблудился, хотя ранее в этих лесах чувствовал себя как рыба в воде. Уложив Козыря в заросли папоротника, я двинулся на разведку. Скатившись вниз по скользкому от дождя склону оврага, я прошагал по его дну, пока не добрался до выхода в ложбину. Откуда-то неподалеку доносился шум ручья, петляющего в сумерках между каменистыми холмами. К одному из них я и направился нетвердой походкой уставшего путника.
        Покрытые дерном валуны образовывали здесь нечто вроде грота. Здесь мы и переждем ночь. Я решил малость отдохнуть, а уж потом вернуться за своей непосильной ношей. Только прилег на мягкую и сухую подстилку из мха, как сразу же провалился в сон. Мне снились кошмарные видения: перекошенное в ужасе лицо Виктора с выпученными, налитыми кровью глазами; лужа крови с плавающими в ней клочками одежды и плоти - все, что осталось от Индейца; обуглившиеся до черноты камни, выжженное дотла место возле входа в колодец с покоящимся где-то там, на его дне, НЛО. А потом вдруг надо мной с озабоченным лицом склонился старый шаман Оразназар и принялся трясти меня, пытаясь привести в чувство.
        Пробуждаясь, я не сразу осознал, что кто-то трясет меня за плечи. Разом покрывшись холодным потом, я широко раскрыл глаза, ожидая увидеть демона в плоти, но вместо горящих злобой глаз оборотня наткнулся на испуганный мальчишеский взгляд.
        - Дяденька, вы живы? - пробормотал подросток.
        - Ты кто? - резко сев, удивленно просипел я.
        - Мы с отцом тут живем неподалеку.
        - Где живете? - до меня все не доходил смысл его слов.
        - Ну, в избе живем, отец - охотник.
        Поняв, наконец, что это мне не снится, я громко расхохотался, испугав мальца еще больше.
        - Не дрейфь, парень, - отсмеявшись, подмигнул я ему, - ты не представляешь, как я рад твоему появлению. Ты уж отведи меня к вам. У меня тут товарищ рядом.
        Мы вернулись за Козырем. Он лежал, привалившись к стволу ели, и… улыбался - своими обожженными губами.
        - Рома… - прохрипел он. - Нужно ценить жизнь… ТАКАЯ жизнь дается только раз…
        Я украдкой смахнул слезы и, повернувшись к нему, с хитрецой подколол:
        - А лимон-то пополам?
        Он расплылся в улыбке - какой разговор!..
        Случай на ферме
        Он был весь нескладный и ужасно смешной, этот фермер. Я как раз подъезжал к его дворику, когда он появился на крыльце своего двухэтажного дома.
        «Хороший особнячок», - мелькнула у меня в тот момент мысль, мы с женой давно мечтали приобрести такой, вот только деньжат пока не хватало. Первый этаж - каменный, стены второго выложены крепким брусом. А еще веранда, дворик, за которым раскинулся сад с огородом и цветником, - что еще нужно для загородного отдыха?
        Город всем надоел, и его жители рвались сюда, на лоно природы. Если верить Дарвину, то из нее все мы вышли на тропу цивилизации, урбанизации, технократизма и еще черт знает чего.
        Заперев машину, я толкнул дверцу калитки и направился к крыльцу, на котором стоял этот рассмешивший меня своим внешним видом тип. Колченогий, с непропорционально вытянутым вверх черепом, со всклокоченными волосами, вероятно, не знавшими расчески. Весь худой, но жилистый, широкими ладонями он опирался о перильца и с терпеливым ожиданием глядел в мою сторону.
        Подойдя поближе, я широко улыбнулся и поздоровался с хозяином. Он, в свою очередь, вежливо ответил на приветствие и пригласил в дом. Недолго думая, я последовал за ним и вот уже восседал на грубо сколоченном деревянном стуле за столом, покрытым незатейливой скатертью. Хозяин на минуту оставил меня, а затем вернулся с графинчиком наливки собственного производства.
        Мы выпили за знакомство, после чего я изложил цель своего визита. Дело в том, что я уже несколько лет работал в редакции одного столичного издания, популярного благодаря необычным материалам и затрагиваемым в них темам. В данное время я являлся ведущим журналистом и в нашей редакции числился на особом счету, так как специализировался на выходящих из ряда вон случаях. Разумеется, к ним относились и так называемые аномальные явления, парафеномены, тайны, загадки природы, сверхспособности человека и т.п. В мои функции входило разыскивать все новые факты и дотошно проверять их на местах, по мере возможности, конечно.
        На этот раз к нам поступило странное сообщение от местного корреспондента, сопровождаемое необычным фотоснимком. На фото был изображен мой недавний знакомец-фермер, держащий в одной руке ружье, а в другой труп фантастически огромного насекомого, похожего то ли на богомола, то ли на кузнечика. В приписке мы обнаружили следующее: «Фермеру удалось подстрелить мутанта, который убивал его собак». И все.
        Естественно, в редакции заинтересовались этим снимком и решили проверить на месте. А вдруг это фотомонтаж? С этим я сюда и приехал. Недалеко от усадьбы фермера располагался довольно крупный поселок, и я сначала заехал туда, где разыскал автора корреспонденции и, как оказалось, снимка. Молодой парень с кудрявой шевелюрой возбужденно поведал мне о том, как к нему обратился этот самый фермер и попросил сфотографировать, утверждая, что его ждет сенсация.
        Когда они прибыли на место, парень не поверил своим глазам. В сарайчике, пристроенном к задней стене дома, лежал исполинских размеров бездыханный кузнечик с простреленной головой. Так возник этот снимок. В тот же день он проявил пленку и отправил фото в нашу редакцию. Еще через день мы его получили, и вот я здесь.
        - Я так и знал, что вы из «Курьезов», - хозяин удовлетворенно потер свои руки, - я ждал вашего приезда, но, к сожалению, вы немного опоздали. Сейчас объясню, что к чему.
        Мы пропустили еще по одной, и фермер принялся за свою историю. Оказывается, последние полгода он стал замечать странные факты. Например, стебли пшеницы, которые будто кто-то срезал чем-то острым, но не так, как это делает человек. На зверя же это и вовсе не было похоже. Затем непонятные следы на земле. Однажды он заметил на песчаном пустыре отчетливые отпечатки невиданной лапы. И, наконец, стали пропадать собаки, а их у фермера было аж десять. Как он мне признался, с раннего детства фермер имел пристрастие к разведению четвероногих друзей. Теперь же он находил своих любимцев где-нибудь в лесу или в поле растерзанными. Владелец страшно гневался и грозился выпустить кишки «этой треклятой рыси, медведю или волчаре».
        В конце концов, в его сознание закралось сомнение. На хищников не похоже. Собак осталось ровно половина. И тогда храбрый фермер вышел на большую охоту, захватив с собою псов. С ружьем в руках он прочесал всю близлежащую округу - лесок, поле, овраг, берега речки. Тщетно пытался направить собак по следу, ничего из этого не вышло. Так, безрезультатно он прошатался весь день. Когда наступила ночь, решил не возвращаться к себе домой и, разведя костер, заночевал возле тихой заводи.
        Посредине ночи он проснулся от дикого лая своих четвероногих стражей и, схватив заряженное картечью ружье, кинулся в сторону шума. Представшее его глазам зрелище повергло его в страх и удивление не меньше, чем, если бы он увидел приземлившуюся «тарелку», полную безруких инопланетян.
        Две его собаки валялись рядом с перебитым хребтом, из распоротого брюха текла кровь. Трое других, захлебываясь от лая, яростно набрасывались на врага. Поначалу изумленному фермеру и впрямь почудилось насекомоподобное инопланетное существо, картинку с изображением которого он один раз видел в каком-то комиксе. Однако это не помешало ему начать решительные действия против убийцы собак. Недолго думая, он тщательно прицелился прямо в голову монстра и спустил курок. Прогремел выстрел, затем еще один, и страшное существо рухнуло на землю, в агонии дергая своими длинными конечностями.
        Когда наутро фермер смог, наконец, рассмотреть ночного врага, первое, на что он обратил внимание, были опасные, зазубренные по краям клешни. Теперь стало ясно, кто подрезал колосья и умерщвлял собак.
        Сопровождаемый тремя оставшимися в живых псами, которые угрожающе скалили клыки на поверженного противника, фермер оттащил труп к себе, запер в сарай и отправился в поселок, где жил знакомый парень, переписывающийся со столичными печатными изданиями.
        Обо всем остальном мне уже было известно. Я горел желанием взглянуть на мутанта-убийцу.
        Когда я его спросил об этом, он печально покачал головой:
        - Я же говорю, вы немного опоздали. Пойдемте, я покажу вам кое-что.
        Мы отправились к сараю, предварительно разделавшись с третьей рюмкой. Как внутри, так и снаружи сарая в нем не было ничего примечательного и заслуживающего внимания, если не считать выломанную входную дверь.
        - Видите? - указал он на валяющиеся вокруг разломанные доски и вырванные петли.
        - Это чудовище лежало внутри сарая. Кто-то или что-то пришло за ним ночью и утащило его. Накануне я изрядно принял, сами понимаете, по такому поводу стоит выпить. Так что ночью спал, как убитый. Собаки выли в загончике, на привязи, поэтому не смогли остановить вора. А, может, оно и к лучшему, а то и их останки пришлось бы хоронить наутро.
        Я смотрел в темный проем двери сарая, а в голове, как и по всему телу, разливалась приятная вязкая теплота. Наливка оказалась превосходной, покрепче любого коктейля. Я глядел и думал о том, как никому не известный фермер, терзаемый одиночеством в сельской глуши, решил прославиться и со всей тщательностью, присущей сельским труженикам, выдумал и подготовил эту историю. Сделал манекен, попросил сфотографировать его с ним, затем разломал дверь.
        Да, наверное, так и было на самом деле. Я уже было, хотел поблагодарить хозяина за радушный прием и откланяться, как вдруг взгляд мой упал под ноги, и на влажной после вчерашнего дождика земле я отчетливо увидел отпечаток фантастической ступни, или ладони, или лапы, или плавника.
        Возникшее было у меня желание потихоньку ретироваться, сразу же пропало, и я вслед за хозяином вернулся в дом. Там мы вновь промочили горло, и он пустился в подробные объяснения о том, как и почему такое могло произойти. Признаться, я не ожидал от фермера таких рассуждений о высоких материях.
        - Человечество пошло не по тому пути, разрушая все вокруг себя, - потрясал он в воздухе указательным пальцем, который почему-то в тот момент ассоциировался у меня с перстом Божьим, - вот природа его и наказывает. Мы все должны осознать, что Земля - это живое существо, обладающее разумом. Когда на теле человека появляется злокачественная опухоль, человек должен постараться удалить ее, иначе ему грозит смерть. Так и мы, люди, являемся раковыми клетками на теле планеты. Возможно, вначале мы были доброкачественной опухолью, и нас не особенно-то трогали. Но люди изменялись и становились хуже и опаснее, как для самих себя, так и для окружающего мира. Сейчас кругом идут войны, волна насилия и преступлений. Землетрясения, химические катастрофы, СПИД. И это только начало, уж поверьте мне.
        Этот кузнечик, он ведь мутант, видоизменился до гигантских размеров. Сейчас такие мутанты убивают собак и косят рожь, но вскоре примутся и за людей.
        Он прервал свою речь, чтобы наполнить наши рюмки.
        - Послушайте, - воспользовавшись паузой, я обратился к нему, - но почему этот монстр появился именно в этих краях?
        Он поставил кувшин на стол и усмехнулся.
        - Это мое предположение, да и только. Вон за теми холмами располагается особо охраняемая зона, то ли военная база, то ли еще какой-то засекреченный объект. Чем они там занимаются, об этом жителям поселка и фермерам ничего не известно. Я думаю, там они экспериментируют с какой-нибудь пакостью. Химия, радиация, лазеры, мазеры… Одним словом, либо произошла утечка, повлиявшая на гены насекомых, а, может, и не только их, либо эти умники сами создают подобных монстров.
        - Чудовищно! - усмехнулся я.
        - Чудовищно, - хозяин согласно кивнул, - и богопротивно. Тоже мне, нашлись творцы. Вот вы и напишите об этом случае и о нашем разговоре.
        Да, подумалось мне, уж я-то обязательно напишу. Жаль, только не осталось подлинного доказательства - трупа мутанта.
        Через полчаса я отправился в поселок, предварительно окунув голову в холодную воду. Там я залил полный бак, позвонил в редакцию и жене, предупредив, что задержусь и переночую на ферме.
        В этот вечер мы о многом успели поговорить с хозяином фермы за вторым графинчиком неподражаемой наливки. Наутро, как ни странно, я был в полном порядке.

* * *
        В одном из ближайших номеров появилась статья за моей подписью под названием: «Мутант-убийца и секретные эксперименты правительства». Материал наделал много шума. Нам позвонил министр печати и долго бушевал, грозясь и в наш адрес, в особенности досталось мне. Но мой босс, главный редактор был не из трусливого десятка, иначе он бы и не возглавлял наше издание.
        В общем, я был рад, что в очередной раз послужил поводом для шумихи. Все-таки, я по натуре своей немного скандалист. Все было прекрасно, но тут мне позвонил фотограф из поселка и сообщил ужасную весть. Вчера вечером, возвращаясь в поселок, сезонные рабочие наткнулись на бездыханное изувеченное тело моего друга-фермера. Все кости у него были переломаны, голова почти отделена от туловища. Рядом валялись трупы трех верных ему собак. Прибывшие на место убийства блюстители порядка, проведя предварительное расследование, не смогли отыскать ни одной улики. В версию с мутантами-кузнечиками никто не поверил.
        Близких родственников у фермера не осталось, поэтому усадьбу и поле хотели продать с аукциона. Пришлось подключить кое-какие связи, и вот мы с моей женой стали владельцами так понравившегося в мой первый приезд двухэтажного особняка с двориком и садом. Поле нам не нужно, пусть продают.
        На остатки тех денег, которые мы с женой копили всю совместную жизнь, я приобрел крупнокалиберное ружье и здоровенного волкодава. В сравнении с другими людьми, я всегда отличался осторожностью и умением предвидеть возможные опасности. И еще я верил, что любовь и месть существуют не только среди представителей рода человеческого, но и в мире зверей и даже… насекомых.
        Как бы то ни было, фермер был, хотя и столь короткое время, моим другом и я обязан почтить его память наказанием убийц. Око за око, смерть за смерть. Тем более, мне не нравилось, когда на свободе разгуливает разъяренный гибелью своей подруги (а, может, друга?) мутант-кузнечик.
        Лила
        Две золотые рыбки неторопливо плавали в аквариуме. Одна из них лениво пощипывала слегка колышущиеся листья валлиснерии. Другая, грациозно работая плавниками и хвостом, огибала гладкий камень. Какое-то время они держались поодаль друг от друга. Наконец, первая оставила в покое наросты водорослей на водных растениях и подплыла к своей товарке.
        - Ты веришь в Бога? - спросила она.
        - В Бога? - вторая лишь пожала грудными плавниками.
        - Неужели не веришь? - допытывалась первая, но, так и не получив вразумительного ответа, отплыла в сторонку.
        Она застыла на месте, растопырила жабры и о чем-то усиленно размышляла. Затем встрепенулась и стремительно приблизилась к подружке.
        - Но ведь кто-то же меняет воду в аквариуме и дает нам корм?.. - выпучив глаза, пустила она пузыри.

* * *
        Мужчина лет тридцати с небольшим был облачен в темно-синий бархатный фрак и черные брюки. Он включил фильтр в аквариуме, кинул сухой корм рыбам и повернулся к собеседнику - немногим старше его, атлетически сложенному брюнету.
        - Кто создал эту Вселенную, как ты думаешь? - поинтересовался он у гостя.
        Тот лишь пожал плечами:
        - Это уже стало признаком дурного вкуса - рассуждать о Творце и его творении.
        - Но ведь вся эта грандиозная махина не могла быть создана на пустом месте, - не унимался обладатель бархатного лапсердака, - тем более сама по себе?!..
        Брюнет усмехнулся:
        - Полагаю, тебе знакома теория Большого взрыва?
        - Чепуха! - отмахнулся тот. - Абстрактная точка, которая вдруг ни с того ни с сего взорвалась, и с тех пор галактики разбегаются, будто им делать больше нечего. Материалистический бред…
        Он подошел к окну, глянул на темное небо, сплошь усеянное серебристыми искорками звезд. Прошептал:
        - Где же Истина твоя, Господи?..

* * *
        Юзер Вован кликнул по клавише кейборда, закрывая программу. Картинка на экране ЖК-дисплея с двумя мужчинами, ведущими беседу в комнате с аквариумом, в котором плавали золотые рыбки, исчезла, обнаружив за собой фон рабочего стола - фотообои с обнаженной красоткой на пляже.
        Вован сильно, до хруста костей, потянулся всем телом, зевнул. Глянул на электронные часы - три часа ночи. К черту эту виртуальность, пора баиньки!
        Лежа в постели, он внезапно подумал, что, наверное, не все так просто в этом лучшем из миров. Должно же быть что-то, создавшее все бытие. Бог это, Сверхразум какой или там Всегалактический Союз инопланетян - не суть важно. Самое главное, что все не так бессмысленно, и никакая не тупая, блин, материя не породила жизнь, а та - разум, поместив его в черепе питекантропа. Или все же поместила?..
        Вован беспокойно ворочался под одеялом, мысли противными тараканами бегали по извилинам, не давая уснуть.

* * *
        Вселенная с галактикой, где находилась планетная система с небольшой планетой, на одном из континентов которой был когда-то основан город, в одном из домов коего тщетно пытался заснуть юзер Вован, поигравший до того в игру с персонажами из комнаты с аквариумом, в котором плавали две упитанные золотые рыбки… эта, мать ее так, Вселенная являлась на самом деле атомом, входящим в состав тела дрыхнувшего после выпитого пива тучного молодого мужчины. У него было имя - Александр, и он был, как ни странно, писателем. Накануне он, подлец, закончил очередную свою заумь - повесть о мистических приключениях героя - академика Мезенцева. И снились ему, то бишь писателю Александру, удивительные вещи.
        Будто он перемещается в собственном естестве на все более тонкие уровни материи, будь она неладна. Вначале он превратился в серое вещество мозга, а вслед за тем в нейрон. Потом он попеременно становился молекулой, атомом, элементарной частицей и, наконец, стал кварком. А уж из корпускулы он трансформировался в волну и стал Единым Полем Вселенной. И тут он осознал, что Единое Поле, как ни крути, обладает разумом и вмещает в себя все сущее. А следующей его мыслью явилось сладкое до жути: «Я стал Богом!».

* * *
        Проявленное бытие, в котором в Едином Поле во сне растворился писатель Александр, было лишь мелким волоском в левой ноздре Бога.
        Бог улыбался, энергично двигал бровями и творил миры…
        Сиддха
        Этому искусству я научился у одного иностранца, прибывшего в наши края из Непала. Десять лет тому назад, когда ему исполнилось двадцать, он приехал сюда, с целью продолжить учебу в университете, которым так славился наш город. Проучившись на факультете философии два курса, он бросил свои занятия, углубившись в мистические дебри восточной психической практики. Не знаю, то ли в нем пробудилась душа бывшего ламы или йога, то ли еще что-либо, только верх в нем взяло стремление духовного поиска истины, и он, очертя голову, бросился в омут тайных наук. Наверное, все-таки, тут повинны наклонности его прошлых жизней. Так или иначе, но спустя некоторое время он отверг всевозможные оккультные доктрины и мистические учения и выработал свою особую методу обретения высшей гармонии. С тех пор минуло без малого десять лет.
        Я познакомился с ним в конце восьмидесятых прошлого века, когда готовил материал о необычных жителях нашего города. По роду журналистской деятельности мне, конечно, доводилось встречаться на своем веку с разными чудиками, как я их называл, а именно - с экстрасенсами, йогами, целителями, пророками всех мастей. Но этот тридцатилетний непалец с безмятежно-счастливым выражением лица не был похож ни на одного из них. Нечто неуловимое в его глазах притягивало и заставляло безоговорочно доверять их обладателю.
        После обычных биографических вопросов, я спросил гуру о цели его методики. Он очень подробно и терпеливо принялся разъяснять мне о месте человека в окружающей среде и о том, что материей бытие не исчерпывается. Все это я, разумеется, записал на диктофон.
        Затем последовал самый главный вопрос о сути его медитативной техники и в чем ее отличие от других видов медитаций.
        - Вся ее суть и все ее отличие лишь в одном, - улыбаясь, поведал он мне, - и это вовсе несложно. Нужно просто… смеяться. Смех - вот весь секрет моей медитации, но смех должен быть искренним и истинным. Мы не умеем смеяться, потому так несчастны. Понаблюдайте за собой - сколько бы вы не ухитрялись хохотать, все равно ваш смех будет неестественным. Люди отучились смеяться естественно, глубоко, от души. Смех у людей происходит не от чистого сердца, а от холодного рассудка. А ведь смех не может быть разумен.
        Закончив интервью, я поблагодарив мастера за уделенное мне время и покинул его. Мой материал имел большой успех у подписчиков нашего журнала. Шли дни, жизнь продолжала крутить колесо времени, но, впервые за всю мою бытность, что-то не давало мне покоя. Я несколько раз перечитывал интервью с непальцем. В особенности же мне нравилось прослушивать снова и снова его неторопливую речь. Наконец, я не выдержал и вновь отправился к нему в гости.
        Он очень обрадовался, увидев меня, и, когда узнал о цели моего повторного визита, громко рассмеялся. Смех у него действительно был на редкость чистым и звонким, словно трель соловья или перезвон колокольчиков. Слышать такой смех было очень приятно, хоть и в диковинку.
        - Я счастлив, Эрнест, - обратился он ко мне, - что вы проявили доверие и стремитесь постичь секреты этой техники. Скажу лишь, что вы не прогадаете.
        С этого дня я стал посещать гуру регулярно. Прошел год, прежде чем я смог впервые засмеяться естественно, - так, как требовал мой учитель. И когда я добился этого, то почувствовал себя на верху блаженства. Это была неописуемая радость. Возникло ощущение, будто вибрирует все мое существо, все клетки моего тела. Ради одного мгновения ТАКОГО смеха стоило помучиться с годик, а то и больше. Дело пошло на лад, и вскоре я постиг все мастерство непальского волхва.
        И однажды это случилось. Как обычно, я настроился и принялся смеяться. И вдруг все вокруг меня куда-то пропало. Зал для занятий, циновки на полу, гуру и его ученики, весь этот мир исчез, и я очутился в совершенно иной реальности.
        Здесь преобладали лишь два цвета - серый и розовый. Вокруг меня клубилась розовая мгла или туман, однако легко проницаемый для взора. Почва под ногами имела серый цвет, без единого признака растительности и каких бы то ни было неодушевленных предметов. Повсюду, куда ни кинь взгляд, расстилалось это серое безмолвие, и волнами перекатывалась розовая субстанция. Нет, это не было атмосферой. Да мне сейчас вовсе и не требовались воздух, пища и одежда. Все здесь было совершенно иначе, так непохоже на то, что происходит там, у нас на Земле.
        Я не заметил, как ко мне приблизилось невиданное доселе существо, выглядевшее весьма нелепо и необычно. Если взять зайца и слона и объединить их в одно, то получится некто, напоминающий этого незнакомца. Неожиданно зайцеслон заговорил со мной:
        - Не пугайся, Эрнест. Ты находишься в одном из тонких слоев астрального мира.
        Сказать, что я испугался, было бы неверным, только слегка удивился. И еще я был озадачен внешним видом своего собеседника. Подобие его лица расплылось в улыбке.
        - Я астральная проекция твоего сознания, твой ангел-хранитель - Элементал.
        Выслушав его, я был вынужден признаться себе, что ничего толком не понял из его объяснений. Хотя слонозаяц сам сказал, что он порождение моего ума. Так что же, этот мир тоже иллюзия, продукт моего воображения?
        - Нет-нет, - торопливо ответил экзотический, обладающий разумом и говорящий по-человечески зверь (оказалось, что он к тому же еще и телепат, умеющий читать мысли). - Этот мир реален, как реален и ты в своем новом состоянии.
        Тут я захотел посмотреть на себя со стороны, и это желание было мгновенно исполнено. Моему взору предстало принадлежащее мне новое тело, весьма отдаленно напоминающее чем-то человеческую фигуру. Тело было светящимся и серебристым. Я понял, что наблюдаю за собой глазами уродца. «Интересно», - мелькнула мысль, и я вновь очутился в самом себе.
        - Иногда некоторым людям удается проникнуть сюда, - подал голос заячий слоник, который, кстати, был бледно-лиловой окраски.
        Пока что все это время говорил в основном он, а я молчал и делал соответствующие выводы. Наконец, я решил исправить сложившееся положение.
        - Итак, - обратился я к нему, - ты утверждаешь, что я попал с помощью медитации смеха в один из параллельных миров, о существовании которых предполагают ученые?
        - А чего тут предполагать, - слоновый зайчик картинно пожал покатыми плечиками, - они и так существуют, без досужих гипотез людей, называющих себя учеными. Люди не подозревают о том арсенале, которым обладают, и в минуты опасности ничем не могут себе помочь.
        - О чем это ты?
        - Да ведь вы, люди, на самом-то деле являетесь сгустками чистой энергии, а считаете себя кусками несовершенной материи, которая вечно портится, загнивает, отмирает, выдыхается и падает разлагающимся трупом. Плоть - одно из самых великих заблуждений человеческого сознания. Когда-то, давным-давно люди вселились в грубую материю и с тех пор все никак не желают покинуть ее, вновь и вновь воплощаясь в различных телах - в камнях, растениях, животных и в человеческих формах. И это вы называете ЦИВИЛИЗАЦИЕЙ?!
        Гибрид немного подумал, затем, по-видимому, на что-то решившись, махнул лапкой:
        - Пойдем, Эрнест, я покажу тебе кое-что.
        Не раздумывая ни мгновения, я направился вслед за ним. Меня сжигало любопытство - что еще за сюрприз приготовил мой новый приятель? Мы проделали довольно продолжительный по времени и протяженный в пространстве путь, и везде расстилался столь же незатейливый ландшафт. Наконец, мы прибыли на место. Целью нашего путешествия оказалась высокая, вросшая в землю черная скала с совершенно гладкой, отполированной до блеска поверхностью, имевшая форму клыка.
        Я собирался задать своему спутнику подходящий вопрос на предмет нашей прогулки пешком, когда он вскинул по направлению к скале свою миниатюрную ручонку и торжественно воскликнул:
        - Здесь - средоточие всей мудрости этого мира!
        Я удивленно приподнял брови.
        - Если ты, например, захочешь что-либо узнать, - пояснил он мне, - о любом явлении и о любой форме, какие только могли или могут существовать во всех измерениях времени и пространства, то нужно спросить об этом Клык Мудрости, и он даст тебе исчерпывающий ответ.
        - А как это сделать? - полюбопытствовал я.
        - Очень просто. Сядь рядом и войди с ним в мысленный контакт, а затем задавай вопросы. Можешь спрашивать о чем угодно и сколько угодно. На все тебе будет дан ответ, понятный человеческому разуму.
        - То есть ты хочешь сказать, что эти ответы тоже не будут полной истиной?
        - Разумеется, - кивнул он, - ведь твое сознание искажено ложным Эго, комплексом тех страстей, чувств и мыслей, которые ты накопил за многие воплощения в проявленном мире. Но и такой ответ Клыка будет наиболее объективным из всех, что ты можешь получить во Вселенной.
        - Хорошо, - я отвернулся от собеседника и бестрепетно направился к центру космической мудрости, или как там еще его называл мой добрый друг.
        Расположившись возле подножия скалы, я попытался войти в телепатический контакт с ее разумом. Вскоре мне это удалось. Откликнувшийся на мой призыв разум Клыка был готов к общению. Это было похоже на то, как будто тысячи иголок вонзились в мой мозг (не физический мозг, а энергетический), причиняя невыносимое страдание. Затем боль исчезла, и я почувствовал невероятное блаженство, приятную истому. В нашем мире это можно лишь отдаленно сравнить с пиком любовного наслаждения. Хотя некоторые утверждают, что как раз оргазм и есть кратковременное, экстатическое единение с Богом. Наконец, благостное чувство наслаждения прошло, мой разум сделался необычайно чистым, и я понял, что могу задавать интересующие меня вопросы.
        В сознании у меня крутилось великое множество разнообразных тем для беседы, но в тот момент я неожиданно растерялся, не зная с чего начать. Камень мудрости терпеливо ждал. Наконец, я решился и спросил:
        - Существует ли Бог?
        - Вне всяких сомнений, Он существует, - последовал ответ.
        Немного подумав, я задал свой второй вопрос:
        - Что такое человек?
        - Человек есть эманация Бога.
        Ответы разумной скалы были весьма лаконичны и исчерпывающи. Внезапно я понял, что не готов к диалогу. Пока не готов. Но напоследок я решил получить ответ на свой третий вопрос.
        - Не является ли проявленное бытие лишь игрой Творца?
        Ответ не замедлил себя ждать:
        - Бесспорно, бытие - это игра Творца.
        Я мысленно поблагодарил своего необычного собеседника за столь интересное общение и, поднявшись с земли, направился к скромно выжидающему в сторонке зайцеслоновому дружку, который не замедлил поинтересоваться:
        - Ну, что - ты удовлетворен?
        В ответ я согласно кивнул. Пора было возвращаться на Землю. Обратный путь почему-то показался мне короче, наверное, потому что я был сильно занят своими мыслями. Очнулся я оттого, что мой приятель прикоснулся своей лапкой к тому месту, где у меня было плечо.
        - Ну вот, мы и на месте.
        - И что же нужно сделать, чтобы попасть обратно в свой мир?
        - Необходимо сильно сконцентрироваться на этой мысли о доме, и ты не замедлишь очутиться там, откуда пришел.
        - Ну, хорошо, - в моей голове вертелось множество вопросов, на которые мне бы хотелось получить ответы. Мое любопытство не было удовлетворено.
        - Хорошо, - повторил я, - сейчас я отправлюсь к себе, но напоследок мне хотелось бы услышать от тебя что-нибудь о будущем.
        - О будущем?
        - Ну, да. Например, что ждет нашу страну в ближайшее время?
        - О, на это нетрудно ответить. Через пару лет правящей партии, которая стоит у руля власти три четверти века, придет конец. И, в общем-то, это вполне закономерно.
        Я не верил своим ушам:
        - Да неужели?! Ты, наверное, ошибаешься!
        Зайцеслон пожал плечами:
        - Я не могу ошибиться, потому что все заранее предопределено.
        - Хорошо, а потом?
        - А потом страной будут править недотепы.
        - То есть?
        - Просто недотепы, - пояснил он мне, - но это не их вина, что они будут такими.
        Я покачал головой.
        - Странные вещи ты мне рассказываешь, приятель. Давай оставим нашу страну в покое. Скажи, а что нас всех ожидает в ближайшие полвека?
        - Глобальное ухудшение благосостояния населения планеты, еще большая разбалансировка устоявшегося экологического равновесия. Затем войны, разруха, страшные пандемии неизлечимых заболеваний, природные катастрофы. Большинство человечества будет сметено с лица Земли.
        Я был так поражен его откровением, что не мог вымолвить ни одного слова. Между тем он продолжал:
        - В принципе, это еще предсказали в свое время Мишель Нострадамус и Эдгар Кейси.
        - Кошмар! - только и мог вымолвить я.
        - Почему? - казалось, он вполне искренне удивился моему потрясению. - На мой взгляд, это даже лучше, чем существовать далее в воплощенной форме, все более развивая, а точнее, уводя в бездны безумия ложную цивилизацию. В конце концов, человек - не материя, не плоть и освобождение от ее оков является благом для него.
        Немного подумав, я вновь обратился к нему:
        - Послушай, а мне что ты можешь посоветовать?
        - У тебя все будет хорошо. Ты должен этим летом отправиться…
        И слонозаяц назвал мне адрес горной местности на юго-востоке страны.
        - Там ты найдешь свою судьбу, - добавил он.
        Я кивнул головой и, отойдя в сторону, принялся усиленно размышлять о зале учителя непальца, из которого я проник в этот мир. Взглянув напоследок на забавную фигурку моего астрального дружка, я неожиданно почувствовал к нему чувство признательности. Мне захотелось сказать ему напоследок что-нибудь теплое.
        - Спасибо тебе, приятель! Надеюсь, еще увидимся.
        - Безусловно, увидимся. Мы с тобой и так всегда были неразлучны, просто ты обо мне ничего ранее не знал. Ну, до встречи, - он помахал мне лапкой, - желаю удачи!
        Что-то щелкнуло, затем вспыхнуло, я ощутил, как падаю в какую-то бездну мрака и вдруг вновь оказался сидящим, скрестив ноги по-турецки, в зале наставника.
        Вначале, когда разомкнул веки, я сумел разглядеть окружающий меня мир сквозь какую-то пелену. И первое, что я осознанно воспринял после пробуждения из медитации, это были несколько пар внимательно следящих за мной глаз.
        - Он очнулся, учитель! - донесся до меня взволнованный голос одного из поклонников учения непальского волхва.
        Наконец, я окончательно пришел в себя и, прокашлявшись, открыл было рот:
        - Я видел… - но тут же смолк, заметив предостерегающий жест непальца, остановившего меня на полуслове.
        - То, что вы видели, Эрнест, это ваша тайна и вовсе не обязательно раскрывать ее другим. Я рад, что вам удался этот опыт.
        Я кивнул головой и неожиданно для себя произнес:
        - Вы знаете, я, наверное, больше не буду посещать ваши занятия. Всему, что мне было нужно, я уже научился, а узнавать что-либо новое должен сам.
        - Правильно, - улыбнувшись, учитель внимательно посмотрел мне прямо в глаза, в его взоре читалась безграничная доброта и участие, - у каждого своя стезя, а настоящий мастер в области духа познает все только сам и по-своему. Этим и отличаются истинные творцы от жалких ремесленников. Я лишь указал вам путь, по которому вы пойдете в одиночестве. Я думаю, ваше сознание и воля справятся с теми неожиданностями, что подстерегают каждого, кто следует пути духовной самореализации. Всего вам хорошего, Эрнест! Будьте настойчивы в своих поисках!
        После этого я уже не виделся со своим наставником-непальцем. Вскоре я взял отпуск за свой счет на все лето и отправился в указанное мне астральным зверьком место. Там я и обосновался, в этом почти не затронутом цивилизацией уголке природы.

* * *
        Я был совершенно одинок в этих безлюдных местах, когда бродил среди поросших мхом скал, то карабкаясь по крутым склонам, то опускаясь на самое дно каменистых ущелий. Весь летний сезон я потратил на то, чтобы без особой цели и смысла облазить эту горную местность вдоль и поперек. Близился конец август, и пора было возвращаться в мир людей, к себе домой.
        Да, сегодня последний маршрут, твердо сказал я себе. Пройдусь вон до той невысокой вершины, осмотрю пещеры у подножия и… все, до следующего лета, если только я не отправлюсь куда-нибудь в другие края. Впрочем, скорее всего так и будет, потому что эту местность я теперь знал, как свои пять пальцев. И, что бы там ни говорил зайцеслон о встрече с судьбою, но то, что уже познано, как правило, не представляет особого интереса. Во всяком случае, для меня.
        Всего я обнаружил пять пещер. Две из них оказались просто норами, одна обрывалась глубоким колодцем, четвертая заканчивалась глухой стеной. Оставалась еще одна, та, что располагалась в стороне от других. Темнеющее отверстие входа было закрыто от посторонних глаз зарослями колючего кустарника. Одно это уже вселяло надежду, что ее не посещали любопытные спелеологи, археологи и просто туристы. С большим трудом я продрался сквозь колючки, причинив весьма существенные повреждения своему походному одеянию.
        Попав внутрь, я с удовлетворением отметил, что пещера очень глубокая, наверное, самая большая из всех, что мне довелось исследовать в этих краях. Узкий в начале проход переходил в широкий, высотою в полтора человеческих роста коридор. Пройдя по нему и преодолев довольно приличное расстояние, я очутился в просторном помещении, напоминавшем зал дворца. Отовсюду капала вода, и в тот момент звук капель показался мне чем-то нереальным и сверхъестественным. Посветив себе мощным электрическим фонарем, я огляделся.
        Зал этот был неправдоподобно огромен, просто не верилось, что природа могла создать такое грандиозное великолепие. Черные, антрацитовые стены, покрытые влагой, блестели при свете фонаря, переливаясь всевозможными оттенками и загадочно мерцая в полумраке. Потолок был настолько высок, что брошенный вверх человеческой рукой камень, наверняка, не достиг бы его.
        Постояв с минуту в раздумье у входа, я все же решился пересечь зал, чтобы осмотреть теряющуюся во мраке противоположную его часть. Вскоре луч света выхватил из темноты отверстие еще одного тоннеля. Что ж, я не ошибся в своих интуитивных предчувствиях - пещера, действительно, не заканчивалась этим подземным чертогом. Не успел я пройти и двадцати шагов, как натолкнулся на первое препятствие - тоннель раздваивался. Недолго думая, я двинулся по левому ответвлению.
        Вскоре я уперся в сплошную стену, тоннель заканчивался тупиком. Возвратившись назад, я вступил в правый проход. Я прошагал по нему достаточно долго, пока не встретил новое препятствие. Впереди высилась целая гора обвалившейся породы. Пришлось карабкаться вверх, то и дело соскальзывая с влажных камней. Через некоторое время я очутился по другую сторону завала. Метров через десять проход по наклонной углублялся вниз, сильно сузившись в размерах. Я был вынужден встать на четвереньки и таким образом осторожно продвигаться вперед, освещая путь перед собой. Неожиданно я вновь очутился в каком-то помещении, по своим размерам уступающим первому. Здесь было так тихо, что у меня начало звенеть в ушах. Ни один звук не долетал сюда с поверхности земли, даже звон капель в верхней пещере не проникал в эти мрачные недра.
        Впервые я почувствовал какое-то жуткое чувство одиночества среди безмолвных каменных стен, под тысячетонной толщей скалы. К тому же свет моего фонаря начал тускнеть, очевидно, садились батарейки. Я уже решил было отправиться в обратный путь, когда заметил, как что-то блеснуло в дальнем углу каменного склепа. Любопытство взяло верх. Заинтригованный, я двинулся к тому месту, где приметил непонятный блеск. Подойдя поближе, я сумел разглядеть тусклую поверхность обнажившейся полоски металла.
        Я потянул ее на себя, но не тут-то было. По всей вероятности, она глубоко уходила в землю, являясь верхушкой какого-то предмета. Достав нож, я принялся разрыхлять вокруг нее почву. Вскоре я откопал нечто, похожее на ручку сосуда. Ухватившись за нее обеими руками, я изо всех сил потянул скобу вверх. Попытка увенчалась успехом, и моим глазам предстал облепленный глиной металлический кувшин. Не знаю, возможно, что в этом созданном природой склепе были сокрыты еще какие-нибудь сокровища, но с меня и этого было вполне достаточно, запас моего мужества иссяк и, схватив кувшин, я кинулся из пещеры вон. В это время луч моего фонаря несколько раз мигнул и окончательно погас. Я очутился в кромешной тьме.
        Все ночные страхи и кошмары услышанных и прочитанных мною леденящих кровь историй и рассказов о злобных потусторонних силах вспыхнули в памяти с новой силой, угнетая волю и рассудок, обволакивая сознание удушающей атмосферой жуткого мрака. Не помня себя от страха, зачастую на ощупь, я устремился по темным подземным коридорам наружу.
        Выбравшись на поверхность и передохнув, я принялся очищать свой трофей от облепивших его слоев грязи. Несомненно, это был кувшин, отлитый, как мне показалось, из бронзы, с запечатанным горлышком. Я сразу же догадался, что бронзовый сосуд был необычайно древним. Мое обостренное восприятие ощутило излучаемую им ауру грозного могущества. И еще я почувствовал присутствие чего-то нечеловечески мудрого и чуждого нам, людям.
        Присев на корточки возле необычайной находки, я стал размышлять, не зная, что же делать дальше. Решив захватить кувшин с собой и дома исследовать его в более подходящих условиях, я поднялся и тут, вдруг, в мое сознание вторгся чей-то чужой разум.
        Это не было похоже на раздавшийся откуда-нибудь со стороны голос. Да и вообще как такового голоса и не было вовсе. Некая информация внезапно вспыхнула в моем мозгу, информация, несущая обращение. Я осознал, что ко мне обращалось какое-то разумное существо. Но вот какое, и где оно находилось - мне это было не известно. Хотя все произошло так неожиданно и непонятным мне образом, все же я не слишком растерялся. Оправившись от первого шока, я решился на попытку вступления в мысленный контакт с неведомым существом.
        - Где ты находишься? - таков был мой первый вопрос.
        - Рядом с тобой, внутри кувшина, - немедленно последовал ответ, переданный опять-таки телепатическим способом.
        - Почему там? - вновь обратился я к своему невидимому собеседнику.
        - Я заточен в плен.
        Наконец, я решился и задал ему самый важный вопрос:
        - Кто ты?
        - Я - один из тех, кого люди называли ракшасами, джиннами, мангусами или ламаинами. Названий много, но суть одна. Мы представляем собой энергетический вид жизни, плазмоидные образования. Хотя ты должен помнить, что все эти отличающиеся друг от друга названия - суть не различия в языках людей, а имена разных племен нашего народа, который намного древней и людей, и богов. Миллиарды лет назад, на самой заре бытия, нас создал Всевышний и поселил в этом мире. Мы, первые жители древнейшей Земли, вначале существовали лишь в воплощенном виде и радовались такой жизни. Но затем пришли титаны и, развязав войну, победили нас, частично уничтожив, остальных же пленили, заключив наши, состоящие из тонкой энергии тела, в различные материальные предметы. Затем титаны, возгордившись, подняли бунт, как против своего Создателя, так и против того, кто отпал от Отца…
        - Ты говоришь о Сатане? - перебил я своего собеседника.
        - Да, о нем. Кстати, именно он спровоцировал титанов на мятеж. Знай же, что всего во Вселенной существует семь разновидностей разумных существ, в которых заключены монады - бессмертные частички Бога. Это - демоны, ракшасы, титаны, люди, дэвы, ангелы-элементалы и высшие ангелы. Демоны - это воинство Сатаны, с ним воюют ангелы и дэвы - лучезарные сыны Света. Мы, ракшасы, сами по себе, но почему-то люди причисляют нас к демонам. Однако, это не так, ничего общего с теми мы не имеем. Вообще, надо сказать, люди так и не смогли понять нас и наш образ жизни, поэтому они стали нашими врагами. Да, величайшие из людей, их называли магами, так же, как и титаны, научились искусству заточения в плен энергетических сущностей на долгие века и тысячелетия. И опять деревья, камни, посуда, драгоценности и даже животные сделались нашей темницей. Люди пришли чужаками в наш мир и прогнали нас из него, завладев этой планетой.
        На какое-то время поступление информации прекратилось, возможно, заточенный в кувшине ракшас задумался, предаваясь воспоминаниям о седой древности, о тех временах, когда человеческой цивилизации не было еще и в помине, а мир уже тогда был стар и мудр. Немного выждав, я так же мысленно обратился к духу:
        - А что же титаны? Что с ними стало?
        - Их было всего несколько тысяч. Большинство из них сейчас либо находятся в просветленных мирах Дэвачана, либо вообще соединились с Единым и пребывают в Атмане. Но несколько десятков продолжают свое воплощенное существование, перерождаясь от жизни к жизни на протяжении сотен тысяч лет. Одним из них являешься и ты. Я узнал тебя, ты восемьдесят тысяч лет тому назад был величайшим магом в Атлантиде.
        - Каким же - белым или черным?
        - Ни тем и ни другим. Первые, зная о приближающейся гибели, закрылись от всего мира и принялись подготавливаться к вхождению в нирвану. Черные же бесчинствовали вовсю. И некому было противостоять им, кроме одного человека, серого мага и его учеников. Этим человеком был ты. Когда наступила катастрофа, все твои ученики погибли, а ты, заранее знавший о предстоящей гибели, силою своего искусства перенесся на восток, туда, где лежал континент тогдашней Евразии. С тех пор прошло много времени. Ты воплощался в различных людей - чародеев, героев, волхвов, рыцарей, королей. Кем ты только не был. И всегда ты стремился к могуществу и славе. Немудрено, ведь в тебе заключена мятежная титаническая монада.
        На мгновение он смолк, а потом продолжил.
        - Долго я ждал этого часа, когда придет мой освободитель, но не ожидал, что им окажешься ты. Освободи меня от плена заклятий, от материального рабства, ибо это предначертано тебе судьбою.
        - Так значит, ты хочешь, чтоб я высвободил тебя из этого кувшина? Это похоже на сюжет из арабских сказок «Тысячи и одной ночи».
        - Все, что там описывали составители этого сборника, было сущей правдой. Сам себя освободить я не в состоянии, на то и энергетические замки, чтобы запирать ракшасов. Но ты можешь и должен это сделать.
        Джинн смолк, терпеливо ожидая моего решения.
        - Хорошо, я отпущу тебя на волю. Но где гарантия, что ты не надуешь меня и не убьешь, или не останешься в этом мире, причиняя людям неприятности. Мне бы хотелось быть совершенно уверенным в том, что, как только я тебя освобожу, ты тотчас же уйдешь в подпространство, в какой-нибудь параллельный энергетический слой нашей Вселенной.
        - Ха! И это спрашиваешь ты?! Ты, который был одним из тех, кто победил нас и сделал своими рабами. Я и сейчас твой раб и склоняюсь перед твоей духовной мощью. Если бы ты был просто человеком, то, признаюсь честно, я бы убил тебя после своего освобождения от оков заклятья. Но с титаном я ничего не могу поделать, у меня не хватит силы.
        - Что ж, с этим покончено. Но я не желаю просто так, ни за что, ни про что, отпускать тебя на волю. Услуга за услугу, договорились?
        - Ну, конечно. Проси обо всем, что в моих силах.
        - Как ты сам понимаешь, материальные блага меня не интересуют. Я хочу, чтобы ты раскрыл все мои энергетические духовные центры. Я не желаю тратить свое время на долгие годы тренировок, чтобы в один прекрасный момент, наконец, привести в движение свои сенситивные силы. А пока что я научился лишь входить в состояние легкой медитации и только. Хотя мне и удалось однажды проникнуть в один из миров астрала.
        - О, об этом можешь не беспокоиться! Для меня сделать то, о чем ты просишь, ничего не стоит.
        - В таком случае, назови средство своего освобождения.
        Не медля ни секунды, дух-ракшас сообщил мне особые заклинания, которые было необходимо произнести в определенной последовательности, а также поведал о жестах, совершив которые совместно с чтением мантр, я сумел бы снять магический блок, удерживающий его в кувшине. Все сказанное им я проделал с той точностью и тщательностью, что были присущи моему интеллекту от рождения. Закончив, я принялся с нетерпением ожидать продолжения событий. Однако внешне как будто ничего не произошло, кувшин продолжал стоять на прежнем месте, без единого признака действия заключенной в нем неведомой разумной силы.
        «Неужели описанный джинном способ его освобождения не возымел должного действия?» - удивленно подумал я, как вдруг некто невидимый расхохотался рядом со мной самым настоящим людским смехом.
        - Ты здесь? - вопрошал я его вслух.
        - Конечно, - раздался в моем сознании голос, он по-прежнему общался со мной мысленным образом, - все получилось как надо, без единой помехи. Спасибо тебе! Ну, так как, ты не раздумал насчет раскрытия своих тонких центров?
        Помедлив мгновение, я утвердительно кивнул головой.
        - Раскрой их у меня, а потом, как и договорились, уходи из этого мира.
        - Не беспокойся, мне тут делать совершенно нечего. Я отправлюсь в далекое путешествие, в поисках своих собратьев. Слой за слоем, мир за миром буду проникать я, пока не обнаружу подобных себе.
        - Что ж, я верю тебе. Не тяни, принимайся за дело.
        Ракшас велел мне усесться на траве в «позе лотоса», как это делают йоги. Затем он принялся читать нараспев, все так же мысленно, какие-то монотонные фразы. Порою, он подражал голосам различных существ - шипению змей, клекоту орла, трелям певчих птиц, рыку четвероногого хищника, а порою имитировал всевозможные природные звуки, такие, как завывание ветра, шум падающей воды, грохот камнепада. Постепенно разум мой все более затуманивался, поддаваясь гипнозу звуков, некая пелена обволакивала мозг. Прежде чем окончательно отключиться, мой рассудок зафиксировал изменения, происходящие в окружающем меня ландшафте, как будто бы стирались все грани предметов, отчего те становились невероятно протяженными в пространстве, а затем я потерял сознание.
        Не знаю, сколько времени я пробыл в бессознательном состоянии, но, очнувшись, с облегчением узнал знакомую лужайку перед входом в пещеру. Поблескивающий в лучах заходящего солнца кувшин стоял на прежнем месте. Что со мной произошло, где ракшас?
        - Я здесь, - немедленно раздался голос духа.
        Это было столь неожиданно, что я сильно вздрогнул всем телом, но его мысленный посыл помог мне восстановить память. Я вспомнил, зачем я здесь нахожусь, и что произошло. Я огляделся, пытаясь прочувствовать новые возможности моего естества, но почему-то это мне не удалось.
        - Ты обманул меня! - ничего не соображая от захлестнувшего меня гнева, воскликнул я. - Подлое существо…
        - Ради всего святого, успокойся, - умоляюще попросил ракшас, - иначе твоя духовная мощь, приняв окраску зла, сокрушит меня и все эти окружающие нас скалы. Я не нарушил своего слова, просто ты еще не научился управлять собою и своими новыми способностями. Сосредоточься, и у тебя все получится.
        Слегка остыв, я внял совету ракшаса и попытался сконцентрировать свою волю на образе семи раскрытых чакр. И случилось неожиданное. Это было не совсем то, что я себе представлял. Вначале тысячи не испытанных доселе тончайших ощущений внезапно нахлынули на меня подобно прорвавшему плотину бурному потоку взбесившейся горной реки. Я чуть было не потерял сознание от неожиданности и испуга. Затем хаос энергоинформации отхлынул, и моим духовным органам восприятия открылась высокая гармония окружающего меня мира.
        О, это не описать никакими словами! Ощущение было такое, будто я заглянул в глубь вещей, открыв для себя истину бытия, ибо все, что я знал и испытывал раньше, было лишь внешне искаженным отражением истинного смысла всего сущего. Мое третье око, или, как его еще называют индусы, глаз Шивы открылся, и моему вновь приобретенному астральному взору предстали энергоинформационные оболочки различных сущностей - видимых «земным» зрением и неподвластных ему. Удивительно, но каждый так называемый «неживой» предмет обладал своими тонкими полями. Я видел ауру, то есть сумму внешних сияний различных полей. Камни и скалы, травинки и деревья - все обладало жизнью, просто, порою, скрытой от глаз непосвященных. И все они ОБЛАДАЛИ РАЗУМОМ, хотя, конечно, разум этот отличался от интеллекта людей и даже от инстинктивного сознания животных. Но это был разум!
        Теперь, я, наконец, смог узреть невидимого собеседника - ракшаса. Он представлял собой светящийся словно пламень, пульсирующий всеми цветами кокон, который, однако, постоянно менял свои очертания. Я вынужден сразу же оговориться, что цветовая гамма, представшая моему духовному взору, была несравнимо более богата всевозможными оттенками и тонами, нежели известные людям семь цветов радуги. То же самое можно было сказать и о звуках. Тончайшие звуковые вибрации пронизывали все вокруг. Множество прекраснейших ароматов, запахов, о которых мы не имеем никакого представления ввиду несовершенства нашего обоняния, смог воспринимать я в своем новом состоянии. Я видел свое тело одновременно как бы со стороны, видел ауру моих оболочек, видел, как текла прана, тонкая энергия по особым невидимым каналам в моем биологическом организме.
        Нет, бесполезно рассказывать о том, чего невозможно передать словами и обычной речью. Скажу лишь, что наслаждение от использования моих сверхспособностей продолжалось довольно долго. Уже наступила ночь, над землей сгустились сумерки, когда я спохватился и положил конец моим грезам. Окружающий меня мрак не был препятствием для сверхчувственного восприятия, которым я теперь обладал. Да, теперь я стал раджа-йогом, раскрывшим в себе свою высшую суть. И в темноте я видел так же, как и при свете дня, ничто не могло укрыться от глаз астрального тела. Находившийся все это время неподалеку ракшас решил прервать затянувшееся молчание и заговорил со мной телепатическим способом.
        - Ну вот, как видишь, я сдержал свое слово.
        В ответ я принялся горячо благодарить его. Было заметно, что это доставило ему огромное удовольствие. После чего он вновь обратился ко мне.
        - А теперь я вынужден покинуть тебя. Мне пора отправляться в неблизкий путь. Но напоследок я хочу поведать тебе еще кое о чем. Дело в том, что йоги, хотя и обладают парапсихическими способностями, тем не менее, все же не являются подлинными сверхсуществами - Сиддхами. Обладая сверхвосприятием, йог или аскет может оставаться в этом мире, используя свои энергетические силы. Так же человек, постигший глубины медитации, может овладеть самадхи и соединиться с Единой Сутью, с Атманом, где вся Метавселенная сливается в один Аспект - в личного Бога. Такое состояние называется нирваной, погружением в истоки бытия.
        Он несколько раз вспыхнул, меняя очертания, затем успокоился и вновь обратился ко мне.
        - Но есть и другое состояние, образ жизни разумного существа. Человек может стать Сиддхой, то есть сверхчеловеком. Став Сиддхой, ты сможешь жить в каком угодно мире Вселенной, так как сбросишь плотную оболочку и станешь чистой энергетической сущностью, такой же, как мы - ракшасы. Обычно, когда человек уходит из этого мира после физической кончины, он подпадает под действие законов Кармы, действующих на всех планах Вселенной - физическом, астральном, ментальном и, отчасти, духовном, кроме плана Нирваны. Человек не может ничего предпринять и, пройдя очищение в астрале, испытывает наслаждение в Дэвачане, а затем вновь возвращается в воплощенное существование, дабы пройти еще раз жизненный путь на Земле. Но те, кто раскрыл свою духовную мощь еще при земной жизни, подобно тебе, такие личности могут стать Сиддхами, возвысившись до уровня дэвов - божеств.
        - Кстати, - продолжал ракшас, - дэвы и Ангелы - есть индивидуальности, так как обладают лишь тремя высшими тончайшими проводниками-оболочками. Демоны же, мы, ракшасы, обычные люди и люди-Сиддхи являются личностями, ввиду того, что у них имеются, помимо высшей троицы, еще и низшие энергетические тела - ментальное, астральное, эфирное, а у обыкновенных людей - и физическое. Но от Сиддха до дэва один шаг.
        - Вот и все, что я хотел довести до твоего сведения. Подумай о тех сведениях, что я тебе передал. Кто знает, может быть, ты и решишься.
        Затем он попрощался со мной, напоследок ярко вспыхнув, и вдруг разом исчез. Я сидел в глубокой задумчивости, размышляя над тем, что мне рассказал джинн. Постепенно я впал в состояние некой прострации, созерцая пронизывающую всю Вселенную информацию. Недолго продолжалось это мое экстатическое озарение. Транс закончился, и, наконец, я принял решение.

* * *
        О многом мне поведал ракшас, еще больше я познал сам, во время этого своего созерцания. Теперь я знал, что мне следует делать. Не теряя времени, я натаскал целую гору сухих стволов, веток, стеблей и листьев, сложив все это в подобие поленницы. Все это я проделал довольно быстро, так как с помощью своего духовного зрения безошибочно находил нужные мне предметы, к тому же, используя внутреннюю энергию, я развил в себе силу слона.
        Вскоре все было готово к погребальному сожжению. Улегшись поверх своего смертного одра, я сконцентрировался и силою мысли поджег хворост. Когда жар сделался нестерпимым, и языки пламени подступили к моему бренному телу, я начал действовать согласно древнему ритуалу Посвященных.
        Собрав свою энергетическую сущность в единый комок, я бросил ее вверх, к макушке головы. Немедленно я почувствовал, как закружился в полном мраке по какой-то спирали и вслед за этим очнулся вне пределов своего тела. Паря возле того места, где полыхал погребальный костер, я видел, как огонь пожирает мое физическое естество - все, что осталось от того, «земного» Эрнеста. И с каждым мгновением превращения моей плоти в прах я чувствовал, как обрываются путы, связывающие мою духовную сущность с миром материи, и я становлюсь все свободнее и сильнее. Когда догорел последний уголек, ничто уже не удерживало меня в этом мире иллюзий, и я обрел небывалую мощь.
        Ночь уже сошла на нет, и предрассветную тишину нарушило первое пение неугомонных птиц, когда я во вновь обретенном, энергетическом состоянии в одно мгновение ока перенесся в свой родной город, за тысячи километров от этого места. Прежде чем начать длительное в веках путешествие по неведомым мирам и далям, я должен был исполнить одну задумку. Это было моим капризом, но я решил его осуществить.
        В свою бытность журналистом я был знаком с одним писателем-беллетристом, глубоко увлеченным мистикой и оккультизмом. Взирая с позиций моего теперешнего знания и состояния, я могу судить о том, насколько наивными являются все его мистические произведения, написанные в прозе. Лишь в стихах он несколько приблизился к истине, да и то, пожалуй, только к самому ее краю. Тем не менее, сейчас он был мне нужен в качестве орудия, инструмента для исполнения моего замысла. Перед тем, как покинуть мир людей, я хотел оставить о себе последнюю весточку.
        Вот уже третий час, как на моего приятеля нашло «вдохновение» и он, не зная усталости, пишет и пишет страницу за страницей об истории одного журналиста, который однажды повстречался со своей судьбой в образе непальца, учителя оригинальной духовной психотехники. Этот журналист за весьма короткий срок - всего лишь полтора года - сумел пройти путь, на который многие другие искатели истины тратят почти всю свою жизнь, а то и несколько жизней. Конечно, все это он сумел реализовать благодаря помощи и поддержке доброжелателей из числа людей и нелюдей. Надеюсь, теперь вы догадались, о ком идет речь и о ком пишет, не покладая рук, писатель-мистик?
        Наивный невежда, этот мой знакомец писатель. Он полагает, что данный сюжет зародился в его воображении спонтанно и внезапно, ни с того ни с сего. Глупец, он не знает, что во Вселенной ничто не происходит само по себе, просто так, ибо все имеет свою разумную причину, и все заранее предопределено. Невидимый для человеческих глаз, я нахожусь рядом с ним и уже битый час посылаю в его сознание нужную информацию. А он думает, что все, написанное, - это целиком его вымысел. Пусть думает, истина от этого не изменится.
        Подспудно я замечаю, как рядом со мной разверзлось отверстие, и моему взору предстал манящий из этого пространства тоннель, в конце которого я вижу свет и некое существо, приветливо машущее мне рукой. О, я знаю, это мой добрый друг слонозаяц, он зовет меня, торопит, чтобы вдвоем поскорее отправиться в далекое и чудесное путешествие.
        Сейчас, мой друг, наберись терпения! Осталось совсем немного, писатель уже дописывает последние строки. Ну, вот и все, прощайте, люди и… до встречи в день Воссоединения!
        Инферно
        Я сидел возле костра, у памятной мне по прошлым экспедициям скалы. Когда-то в ней была глубокая пещера, но потом свод ее обвалился и вход оказался намертво замурованным. Старожилы рассказали мне об этом.
        Я дремал, ожидая своих товарищей, ушедших далеко обследовать истоки реки, - они задерживались. Тут и подошел ко мне незнакомец. Седовласый старик с горделивой осанкой и умным зорким взглядом из-под кустистых бровей.
        Поприветствовал меня, подсел к огню. Мы разговорились. Как-то разговор сразу перешел к науке и философии - я сообщил, что являюсь кандидатом философских наук и что пишу докторскую по теме ноогенеза - становления и развития человеческого разума. Собеседник как-то странно усмехнулся и промолвил:
        - Знаете ли вы, что существует предел человеческому познанию - но не в плане людских возможностей, а в плане ответственности исследователя, мыслителя за свои искания и открытия.
        И далее он поведал потрясшую меня историю - о своей жизни. Сколько было в ней правды - не знаю, да и не это, наверное, важно…

* * *
        «…Я давно ждал этого дня. Сквозь века и тысячелетия пронесла память бессмертной души скрытую ото всех тайну. Десятки и даже сотни воплощений потребовались для эволюции моего духа, пока, наконец, не настал срок раскрытия загадки. Особые знания и специальные навыки понадобились для того, чтобы выудить из глубин подсознания нужную информацию. Пришлось воплощаться во множество жизней и внешних форм, и вот настало мое время.
        С самого детства разум мой был направлен на постижение секретов естества. Я увлекся мистикой и оккультными науками. Эзотерические знания давались мне легко, и годам к двадцати я уже знал и умел больше, нежели иной из кичившихся своей славой магистров оккультизма.
        Прошло еще пять лет, и с каждым годом в моей душе нарастало недовольство достигнутым. Подсознательно я чувствовал запрятанную в глубинах моего разума некую информацию, настолько значительную и грандиозную, что все прежние возможности блекли перед нею, как звезды пред луной. И я принялся медитировать о своих прошлых жизнях.
        Это были невероятные воспоминания, своего рода озарения. Я видел картины прошлого в самом себе объемно, в цвете, с запахами и прочими физическими ощущениями. Одна за другой проходили перед моим внутренним духовным взором жизни тех, кем являлся я в далекие времена. Упорно доискиваясь до причины своего беспокойства, я все более углублялся в опыт перерождений. И однажды это случилось. Теперь я вспомнил и понял все.
        Мне стало ясно, почему в своих жизнях я всегда обитал возле одной и той же местности. Как спутник вращается вокруг планеты, никуда не отклоняясь от своей орбиты, так и я постоянно присутствовал либо в центре этой древней страны, либо находился рядом с нею. Хайрат - священная земля ариев, представителей Белой расы, древняя горная страна, названная эллинами Рифеем, а впоследствии - Уралом. Когда арии были предупреждены свыше о предстоящей гибели своего материка Арктиды, самые прозорливые из них стали перебираться к югу, на обширный континент Лавразию. Продвигаясь по высоченному в то время Уральскому хребту, они расселились в этой местности, ставшей их второй прародиной - страной Ариан. Было это несколько миллионов лет тому назад.
        Десятки тысяч лет назад, не буду уточнять, когда именно, я был последним жрецом-магом среди оставшихся на Урале остатков арийских племен. Все европейцы, в том числе славяне - потомки западной ветви ариев; таджики, иранцы и многие индийцы - южная ветвь Белой расы. Засветились арии и в числе прародителей многих тюркских народов, в частности, татар и башкир. Последние происходят как от тюрков, так и от угров, а частью и от сибирских монголоидных племен.
        Так вот, моя мудрость в ту пору достигла своего апогея. Жрецы ушедших на запад и юг племен соединили свой опыт с учениями четырех других рас. Я же совершенствовался в знании, дошедшем до нас из седой древности от дэвов, лучезарных сынов Света, которые обитали когда-то только среди населения Арктиды. Изучив белую и серую сторону магического искусства, я решил познать и черную. Вот тут-то мне и открылась великая тайна. К сожалению, в своих медитациях я не смог проследить до конца результаты постижения той тайны, но знал, что это величайшее открытие. И я дерзнул воспользоваться им теперь, в первом десятилетии двадцать первого века от Рождества Христова.
        Основательно подготовившись, я двинулся в путь, к самому центру Уральских гор, в самый труднопроходимый район, куда редко ступала нога человека. Здесь остались лишь обломки от некогда величественной горы Харатьи. Нелегок был мой путь, но я добрался до искомого места.
        Это была огромная, совершенно отвесная скала, возвышающаяся среди поросших густым лесом вершин. Я расположился возле подножия каменной глыбы, всю ночь жег костер и молился про себя духам, охраняющим это место. На следующий день, сосредоточив свою волю, я принялся творить руками магические жесты и читать особые заклинания.
        Пока я предавался этому занятию, солнце уже перевалило зенит и стало клониться к закату. Неожиданно я почувствовал огромные вихреобразные потоки невидимой глазу энергии, которые принялись закручиваться вокруг меня в спирали. Одним концом они были направлены в небо, а другим уходили в землю. Постепенно эти крутящиеся вихри сделались осязаемыми почти реально. Я физически чувствовал бешеную круговерть, подобную смерчу. Это и был смерч, тайфун, но только из иного, астрального мира, оттуда, где обитают духи и души умерших.
        Природная стихия вокруг меня разбушевалась. Потемнело небо, заходящее солнце скрылось за мрачными тучами, и неожиданно налетела буря, какой никогда не бывало в этих краях. Однако всему есть свой предел. Улеглась непогода, исчезли энергетические вихри, а на прояснившемся ночном небе проступили мерцающие звезды. Моему изумленному взору предстало черное отверстие, разверзшееся в совершенно гладкой поверхности каменной глыбы.
        Призвав на помощь дэвов и своего ангела-хранителя, я вступил в темнеющую расщелину скалы. Я знал, что сразу нельзя зажигать огонь, и некоторое время шел в абсолютной темноте, продвигаясь на ощупь куда-то в глубь горы по некоему тоннелю. Наконец я почувствовал, как стены прохода раздвинулись, и я, по всей видимости, очутился в каком-то обширном помещении.
        Я зажег принесенный с собою факел и осмотрелся. Да, несомненно, это было то самое место. Я часто видел его в своих грезах - продолговатая пещера с совершенно гладкими стенами, состоящими из неизвестной мне породы иссиня-черного цвета, которая мерцала при свете факела. Прямо посередине темного зала возвышался массивный, грубо обтесанный камень кубической формы. Возможно, это был обломок скалы, а может и нет. Цвет он имел ржаво-коричневый. Я лишь мог предполагать, что камень исполнял роль алтаря, но в каких целях и для чьего пользования он служил миллионы лет назад - этого я не знал. Возможно, камень этот, как и пещера, существовали здесь еще задолго до прихода обитателей погрузившегося в пучины океана материка Белой расы. Так или иначе, но в камне-алтаре находился ключ к моему секрету.
        Я медленно приближался к уральскому менгиру, и впервые за все это время липкие щупальца страха коснулись моего сознания и принялись опутывать его предчувствием чего-то кошмарного. Первобытный ужас перед неизвестной опасностью вкрался в мою душу и остался там, уже не покидая меня. Все же, набравшись мужества, я приблизился к алтарю. Укрепил в выемке факел, опустился перед камнем на колени и принялся шептать направленные к нему заклятия.
        Странно, но у меня возникло ощущение, что камень живет и обладает разумом. Наверное, так оно и было, ибо дух может воплотиться и в растении, и в животном, и в человеке… и даже в камне. Несомненно одно: монолит был чрезвычайно древним, я интуитивно чувствовал мощную ауру веков и тысячелетий, излучаемую им в пространство. Камень ощутил присутствие человека и прислушивался к моим словам. Если бы это был кто-либо иной, каменный алтарь попросту убил бы его своей энергией. Но я-то был давным-давно жрецом ариев, и я разгадал секрет менгира.
        Я почти прокричал последние слова заклятья, прикоснулся правой ладонью к монолиту и вздрогнул от неожиданности. Я ожидал увидеть что угодно, но никак не это удивительное превращение камня. Он вдруг сделался прозрачным и явил моему взору непонятные картины иного, нечеловеческого бытия. Только теперь я догадался, что древний алтарь был окном в чужой, отрицательный по отношению к нам, мир. Это не был астрал, или дэвачан, или план Ангелов. Нет, это был антимир, плоскость темных иерархий, тех сущностей, увидеть которые не доводилось никому из Посвященных - по крайней мере, за последние десять тысяч лет.
        Я смотрел, не в силах оторваться, сквозь прозрачный алтарь на мелькающие передо мной картины чуждого нам бытия, и мною все более овладевало состояние жуткого омерзения. «Как ужасен и нелеп тот мир», - успел подумать я, как вдруг в мое «окно» ударило что-то темное и злобное и, пробив его, вырвалось наружу, в наш мир. Я почувствовал небывалый по силе и ярости поток чего-то необъяснимо страшного и грандиозного, который с огромной силой отшвырнул меня в сторону. Я лишь успел заметить вливающуюся через разорванный алтарь черную, зловещую массу и с криком ринулся вон из пещеры.
        Не помню, как выбрался наружу. Очнулся я перед рассветом, валяясь на зеленой траве метрах в ста от злосчастной скалы. Подумал с надеждой, что произошедшие ночью события были лишь кошмарным сном, бросил взгляд в сторону вершины и обомлел. Из глубокой расщелины в центре скалы выползала и стлалась по земле темная, густая мгла, в которой вспыхивали огненные искры.
        «Что это?!» - с ужасом вопрошал я самого себя и тут же услышал негромкий, но отчетливый голос:
        - Это самое страшное, что могло случиться здесь, на Земле.
        Я резко обернулся в сторону говорившего и с удивлением разглядел полупрозрачную, казалось, сотканную из эфира фигуру. Присмотрелся внимательней и обнаружил, что это я сам, точнее, моя копия, представляющая собой сгусток неизвестного энергетического образования.
        - Не мучайся догадками, я твой двойник, твой ангел-хранитель. Сегодня, пренебрегая доводами разума, тем, что тебе неслышно подсказывал я, ты нарушил вселенское равновесие, открыл окно в инферномиры и впустил сюда порождение Зла, Смерти и Тьмы. Кончиться это может только одним: уничтожением всей планеты ради спасения неизмеримо большего - многочисленных миров и планов Вселенной.
        Я внимал моему ангелу, и отчаяние, граничащее с безумием, с каждой секундой охватывало меня все сильнее. Я совершил страшнейший по своим последствиям поступок, и вина моя была в миллиарды раз тяжелее, нежели необдуманный эксперимент Франкенштейна. Я изменил сам ход эволюции человеческих монад. О, Боже, будь проклято то мгновение, когда мне открылась впервые эта зловещая тайна! Какова будет моя Карма после всего содеянного?! Да и что значит моя судьба по сравнению с судьбой целой планеты и цивилизации?!
        - Но не падай окончательно духом, - продолжал между тем мой двойник, - ибо отчаяние - удел слабых. Сильная личность может все, ведь в тебе заключена искра Всевышнего, Его бессмертная, неуничтожимая ничем и никем частица. Настанет время, и ты искупишь свою вину, а, может быть, сумеешь еще предотвратить катастрофу. Оставайся на этом месте и жди. Жди знака Судьбы, еще не все потеряно. Сейчас я покину тебя, но ты не останешься одинок. Надейся на помощь всей мощи Светлых Иерархий космоса и смело иди навстречу опасности. Да пребудет с тобою Господь!
        С этими словами дух-хранитель исчез, и я остался один, наедине с выползающим из недр пещеры кошмарным ужасом. Но я уже воспрянул духом после ободряющих слов Ангела, и слабый огонек надежды на предотвращение всеобщей гибели затеплился в моей душе. Сжав кулаки, я твердым шагом направился навстречу мгле…»

* * *
        Рассказчик замолк. На время установилась почти полная тишина - лишь негромко потрескивал догоравший костер, да плескала ночная рыба в речке. Я осторожно кашлянул и поинтересовался:
        - И что?..
        Он улыбнулся и развел руками:
        - Как видите, мир жив и поныне…
        Затем поднялся, кивнул на прощание и шагнул в ночную тьму.
        Майя
        Дорога, словно гигантская стрела, простиралась от горизонта до горизонта. Непроницаемая темнота казалась чернильной, лишь дорожное полотно смутно белело призрачным фантомом во мраке ночи. Ни одного звука не доносилось из этой вязкой темени, не было видно очертаний предметов и даже звезд на небе, ни дуновения ветерка, ничего. Вселенная застыла в тревожном ожидании чего-то, застряв в вечности в самом центре Бытия. Дорога натянутой струной напряженно зависла в пустоте среди миров.
        Женщина шла по обочине шоссе. Она шагала, не глядя под ноги, ни разу не переступив края дороги, границы меж тусклым свечением дорожного покрытия и непроницаемым мраком. Она целеустремленно продвигалась вперед, не в силах понять, куда так стремится. Сколько километров осталось за спиной? Сколько времени продолжается ее путь? И что ждет ее в конце?
        Неожиданно далеко впереди показалась светящаяся точка, она быстро приближалась, вскоре разделившись на две. Машина неслась на предельной скорости. Снопы яркого света, бьющие из фар, не могли прорезать густую тьму ночи, отвоевывая у нее лишь небольшое пространство впереди. За рулем сидел мужчина, невидящим взором уставившись перед собой. Руки покоились на рулевом колесе, а в мыслях он был где-то далеко отсюда, оторвавшись от действительности. Дотлевшая до фильтра сигарета обожгла пальцы, он рассеянно затушил ее в пепельнице.
        Расстояние между мчащимся автомобилем и женщиной сокращалось. Внезапно позади ночной путницы послышался рев еще одной машины. Салон ее был ярко освещен, гремела музыка, компания подвыпивших юнцов и девиц горланила, визжала, хохотала, ничего не замечая вокруг. Водитель то и дело оглядывался на своих приятелей, прикладываясь к горлышку бутылки.
        Они с пьяными воплями обогнали путницу, бешено пронеслись мимо, едва не сбив ее. Женщина замедлила шаг, в тревоге наблюдая за сближающимися стальными колесницами, запряженными демонами скорости. Сердце на мгновение замерло в груди, затем бешено заколотилось. Водители успели заметить возникшие из темноты огни лишь в последний миг перед столкновением. Этот миг вместил в себя всю Вселенную, все время и пространство, всю жизнь тех, кто находился внутри металлических коробок на колесах. Прошлого, настоящего и будущего как будто не существовало, все уплотнилось в один миг, в одну вспышку посреди хаоса материи.
        Женщина широко раскрыла глаза, затаила дыхание, и в ту же секунду раздался страшный удар металла о металл, вслед за которым взметнулось пламя. Грохот потряс ночь, разнесшись далеко во тьме. В черном мраке заполыхал багровый отсвет.
        Путница зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, не сразу поняла, что быстро наступало туманное утро. Она поспешила на место аварии. Там уже вовсю хлопотали дорожные полицейские, огораживая участок лентой. «Мигалки» на патрульных машинах и каретах скорой помощи роняли сполохи в мглистой дымке. Подчиняясь внезапному импульсу, она близко подошла к развороченному корпусу одного из автомобилей.
        Представшая ее глазам жуткая картина потрясла своим ужасающим натурализмом. Из-под груды обломков торчала окровавленная рука, целиком приковавшая ее внимание. Не в силах оторваться от кошмарного зрелища, она потрясла головой и только тогда заметила остальное. Ей сделалось дурно. На теле водителя практически не осталось живого места, но поразительно - лицо оказалось не тронутым! В каком-то наваждении она задержала свой пристальный взгляд на этом бескровном застывшем лице, затем отвернулась и крепко зажмурилась.
        Все менялось - и вокруг нее, и в ней самой. Реальность перестала быть таковой. Каким-то непостижимым образом она превратилась в погибшего водителя. Он в задумчивости гнал по шоссе, освещенному лучами заходящего солнца, ничего не замечая вокруг. Мимо проносились пейзажи, вращавшиеся с огромной скоростью колеса пожирали километры, а в мыслях своих он был далеко отсюда.
        Догоревшая сигарета обожгла ему пальцы, он вздрогнул и тут заметил впереди на обочине голосующую женщину с ребенком и багажом у ног. Резко затормозив, он остановился, вышел из машины. Приветливо улыбнувшись, предложил подвезти. Женщина с благодарной улыбкой кивнула в ответ. Он наклонился к чемодану. В это время мимо них промчалась машина, битком набитая горланящими юнцами и их подружками. Водитель, как и пассажиры, был пьян - автомобиль на огромной скорости бросало из стороны в сторону. Они чудом избежали столкновения с притормозившей у обочины машиной. Мужчина, распрямившись, проводил их укоризненным взглядом, хмуро покачал головой. На мгновение какое-то неясное воспоминание мелькнуло у него в сознании. Он попытался ухватиться за него, но тщетно, мысль пропала.
        Он обернулся и застыл как вкопанный. Ни женщины, ни ребенка, ни чемоданов - все исчезло, он остался один на дороге. Не веря своим глазам, он в недоумении огляделся. Постояв так какое-то время, вернулся в машину, с растерянным видом уставился сквозь лобовое стекло. Машинально повернул ключ в замке зажигания, тронулся с места.
        Внезапно женщина почувствовала, что снова стала сама собой. Она встрепенулась, открыла глаза, ожидая увидеть привычную картину, но взгляд ее натолкнулся лишь на пустынное полотно шоссе, уходящее своими концами в обе стороны горизонта. Полиция, покореженные автомобили - все куда-то исчезло.
        Вечерело, солнце почти скрылось за горизонтом. Женщина в задумчивости осмотрелась по сторонам, затем зашагала дальше по обочине дороги. На землю опускалась ночь. А вместе с нею - покрывало майи… вселенской иллюзии…
        Наваждение
        Вот какой сон видел Раис накануне. Приснилось, будто душит его, давит на грудь домовой ли, леший ли - мерзкий, заросший бородой старик, жуткая образина. Приблизил свою отвратительную физиономию и сдавил грудь так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Задыхается Раис, хочет сбросить с себя нелюдь, но не слушаются руки, словно омертвели. Крепко сковала его члены нечисть, невмочь и пошевелиться. Задыхается человече, вот-вот потеряет сознание и примет страшный конец. И вдруг, словно кто надоумил. Набрал он побольше слюны, да как харкнет прямо в гнусную рожу. Тут морок и сгинул, а Раис пробудился весь в поту, рот разинут в немом крике, будто у рыбы, вытащенной на берег…
        За окном раскричались вороны. Прокашлялся Раис, поворочался малость, да снова заснул. Теперь до утра.
        Едва рассвело, он уже на ногах. Собрался, выпил чаю и за порог. На улице морозец легкий, машина завелась почти сразу. Заехал за свояком, благо жил тот неподалеку - тоже в Черниковке. Фауль с утра пораньше веселый, так и сыплет шутками-прибаутками, а Раис все еще под впечатлением ночного кошмара, не по себе ему как-то.
        - Ты чего такой хмурый? - толкнул его родственник.
        - Не с той ноги встал, - вяло отшутился тот.
        - Так, давай, мы тебе ноги поменяем.
        И захохотал. Раис лишь крепче сжал руль, на душе все-таки неспокойно. Леший бы побрал этого старика. Подумал так, и не удержался от усмешки - старик-то, видать, был сам шурале - нечистый лесной дух. Да и шут с ним. Включил автомагнитолу, салон наполнили звуки сороковой симфонии Моцарта. С музыкой, оно веселее в дороге.
        Фауль был классным сварщиком, Раис же - лихим водителем и слесарем-монтажником. Путь свояки держали в зауральский город Учалы, куда их направили в помощь бригаде, строившей котельную. Раис командировки любил, не в пример Фаулю. Того, где бы ни был, все домой тянет. А чего там, дома - жена, дети. Семья, известно, дело хорошее, Раис всем сердцем за прочный брак, и наследников - дочку с сыном - любил. Только вот, по правде сказать, заедает быт семейный, потихоньку да помаленьку, но заедает. Стало быть, отдыхать надобно друг от друга - хоть ненадолго. После разлуки и встречи слаще. А еще в сельских районах воздух свежий, не в пример Уфе. Ну и немалые командировочные, дело не лишнее.
        Фауль еды набрал с собой, бутербродов всяких - с колбасой да с сыром. Привычная в командировках еда, от одного вида которой Раиса однако мутило, посему прихватил он лишь термос с чаем. А возле придорожного рынка притормозил и накупил горячих пирожков - с картошкой, с капустой и с мясом. Не забыл взять и пару упаковок сока. От алкоголя оба держались подальше. Было дело, чего уж скрывать - пили крепко, потом лечились, слава Богу, пошло на пользу. С тех пор три года «в завязке». В семьях тишь да гладь, само собой и сами рады - в деле и при деньгах. Ежели руки золотые и голова на плечах, в зелье нужды нет.
        У СПМа их тормознули. Сколько раз Раис напоминал себе, что надо пройти техосмотр, да все руки не доходили. Пришлось расстаться с полтинником - инспекторам тоже кушать хочется. До Кармаскалов доехали без приключений, миновали Архангельское, а оттуда до гор рукой подать. Уже виднеется на горизонте неясная темная полоса. Постепенно, с каждым пройденным километром, узенькая полоска вырастает в горную цепь.
        По трассе, змеившейся меж отдельных кряжей, путники ездили не раз. Со средней скоростью не больше сорока километров Уральский хребет преодолевали на «Ниве» за полтора-два часа. Летом, если в сухую погоду, выходило, доедешь быстрее, вот только туманы помеха. На отдельных участках возможны камнепады. Изобилует дорога и множеством слепых поворотов. Зимой же напастей прибавляется - тут тебе и снежные обвалы, и гололед, и заносы. Не приведи Господь, поломаться студеной зимней порой в горах - места-то глухие. Пока доберешься до ближайшего жилья, насмерть замерзнешь. Вся надежда на проходящий транспорт. Да вот беда, не больно частое здесь движение, не каждый и остановится - опять же боязно в глуши.
        Первые вершины выросли как-то внезапно, внушительным гребнем возвышаясь над холмистой равниной. Еще издалека было видно, как небо хмурится, покрывая горы сплошной пеленой тумана и низких облаков. Хотя и в ясную солнечную погоду горная гряда всегда бывает подернута серой дымкой. Теперь Раис понимал, откуда взялось выражение «седой Урал». Наш Урал действительно во все времена сед и суров.
        Когда очутились у подножия, где трасса принялась полого взбираться вверх, Раис невольно залюбовался окружающим великолепием, не забывая следить за дорогой. Суровый, но и величественный пейзаж расстилался вокруг - Каменный пояс, Рифей, горная страна Хайрат. От вида покрытых снегом лесистых гор захватывало дух, а бурлящий на порогах стремительный ручей притягивал восхищенные взоры проезжих. На время оба притихли.
        Встречных машин попадалось немного, на какой-то миг путников охватило чувство одиночества, словно затерялись они во владениях горных духов, и уже не выбраться из зачарованного царства подобру-поздорову. Музыка давно кончилась, но водитель не спешил менять кассету. На полпути решили сделать привал, размяться и перекусить. Фауль расправлялся с бутербродами, Раис налег на пирожки. Говорили скупо, все больше о предстоящей работе. Подкрепившись, продолжили путь, сразу стало веселей. Вот и Фауль затянул любимую песню: «Уралым…».
        Случившееся вскоре после остановки улеглось в считанные мгновения. Вдруг из придорожных кустов выскочила лисица и ярко-рыжей стрелой метнулась под колеса. От неожиданности Раис резко ударил по тормозам, выворачивая руль, машину занесло и бросило на обочину. Уже видя впереди надвигающуюся кручу дорожной насыпи, с криком «Прыгай!» он успел распахнуть дверцу, вывалиться, после чего в памяти наступил провал.
        Из черной ямы небытия его выдернул какой-то звук. И еще чувство холода, пощипывающего кожу лица. Значит, жив. А вот боли он не ощущал, не зная, плохо это или хорошо. Наконец, удалось разлепить веки. В голове все еще шумело, сквозь мутную пелену дурмана сумел разглядеть над собой небо. Выходит, он лежит на спине. Дыхание стесненное, будто что-то мешает. Попытался пошевелить конечностями, и сразу же заломило во всем теле. Цел ли позвоночник, может кости переломаны, не разбита ли буйная головушка - множество мыслей отяжелевшими от взятка пчелами вяло роились под черепной коробкой. С усилием вздохнул, и в легкие с шумом ворвался морозный воздух. Тут и послышались шаги. Отчетливо скрипел снег под ногами, кто-то приближался к контуженому водителю.
        - Фауль! - попытался позвать Раис, но выдавил из груди лишь глухой стон.
        Вот-вот свояк подоспеет и поможет подняться, а то так не долго и почки застудить. Сейчас он легкая добыча для кого угодно - беспомощная, распластанная на снегу бабочка. Мошка, угодившая в паутину и покорно ожидающая своей участи. А паук уже близко. Откуда у него взялись в тот момент мрачные мысли? Удивиться он не успел. Чья-то широкая тень нависла над ним, заслонив собой небо. Человек шумно дышал, приближая свое лицо к неподвижному водителю, повеяло гнилью изо рта. Раиса прошиб озноб - ночной кошмар сделался явью. Тот самый мерзкий старик из сна. Тянет заскорузлые руки с корявыми пальцами к шее поверженного. Вот уселся ему на грудь, сдавил горло, еще ближе склонился, лицом к лицу. Злые глазки с вертикальными зрачками излучали ненависть и торжество. Паника охватила Раиса, мысли перепуганными наседками заметались в голове. И тут, словно озаренье снизошло, вспомнил спасительное средство. Наполнив рот слюной, плюнул в страшный лик старца-шурале. И сразу потерял сознание.
        Очнулся от боли - кто-то нещадно лупцевал его по щекам. Он замычал, замотал головой, в следующее мгновение услышал знакомый голос:
        - Ну, кажись, ожил. Раис, брат, как ты?
        Рот сам растянулся в улыбке. Хрипло прошептал:
        - Фауль, никак ты?
        - Ну, не дух же святой. Сам-то цел, встать сможешь?
        Раис молча протянул руку, уселся, покряхтел малость, после чего - спасибо, Фауль помог - тяжело поднялся, покачнулся, но устоял. Осторожно ощупал себя, охлопал - вроде ничего не сломано. Оно, конечно, побаливают мышцы да суставы, оземь ведь грохнулся, но не боись, на нем как на кошке все заживает. Взглядом уперся в поверженную «Ниву», от которой до дорожного полотна по крутому спуску тянулся след. Оказалось, машина поначалу съехала вниз и где-то у самого дна обрыва опрокинулась на бок. Пассажир и водитель успели выпрыгнуть, кубарем скатившись вслед. Вся очередность событий ясным раскладом предстала перед ними.
        - Фауль, - подбирая слова, промолвил Раис, - ты тут никого больше не видел?
        - Черта лысого, что ли? - хохотнул тот. - Кроме тебя, никого, уж все глаза проглядел.
        Раис смущенно хмыкнул, и только теперь заметил цепочку следов, уходящую в лес за оврагом, точнехонько от вмятины, оставленной в снегу его телом. Родственник проследил за его взглядом, пожал плечами:
        - Старый след. Ну, давай выбираться. А то окоченеем тут.
        Ничего не стал говорить Раис свояку, только пробормотал: «Сон-то, видать, вещий».
        - Чего? - переспросил тот.
        Раис лишь рукой махнул - дескать, пустяки. Пока карабкались наверх, со стороны Уфы появилась машина - большая фура. Усатый шофер затормозил, без лишних слов согласился довезти до Инзера - водителям в беде без взаимной выручки амба. По дороге обсудили варианты поднятия машины из оврага. Сошлись, что лучший способ - воспользоваться лебедкой, так как дорога с другого края ограничена склоном горы, где толком и не развернешься.
        В поселке лебедки не нашлось, зато удалось договориться с трактористом и водителем грузовика. Вернулись на место аварии, вчетвером поставили внедорожник на колеса. Затем поочередно - трактором и грузовиком - принялись вытягивать его наверх двумя тросами, укорачивая их по мере надобности. Вскоре дело было сделано. Раис открыл капот, покопался внутри, остался доволен осмотром:
        - Все на месте, никаких тебе поломок, нарушений. Ничего не скажешь, повезло нам.
        Немного почихав проформы ради, двигатель завелся, издал привычное урчание. Пострадавшие отблагодарили мужиков: как водится, сунули тем пару бутылок. Деревенские помялись слегка да и завели разговор - издалека начали. Дескать, сами они по этой дороге не ездят. В километре отсюда имеется объезд - им и пользуются местные.
        - Отчего так? - поинтересовался удивленный Раис. - Здесь же короче, да и дорога получше.
        - Да как сказать-то, чтобы понятнее… - пожал плечами пожилой тракторист и поведал им поверье не поверье - то ли придание местное, то ли байку… Одним словом, еще во времена домусульманские, когда их предки-башкурды веровали в единого небесного бога Тенгрэ, здесь - на склоне горы - было место захоронения покойников. По обычаю тело ложили на землю, среди камней, предварительно обсыпав зерном. Если мертвого склевывали птицы, считалось, что душа у него чистая, безгрешная - возносится прямиком на небо, а после возрождается снова, проникая с солнечными лучами во чрево женщины из их племени. Если труп поедали звери лесные, то человек был отягощен грехами при жизни, но и его душа могла быть спасена. А вот тех, кого не трогали ни птицы, ни звери - значит, совсем черной была их душа при жизни, и не подлежали они возрождению в мире людском, а тем более заказан был им путь в небесное царство Тенгрэ. Таких пожирали муравьи и черви - и участь грешников заключалась в вечном пленении под землей.
        - Во как! - Фауль аж крякнул.
        - Так что, брат, место это святое, нельзя было его тревожить, - тракторист нахмурился, - а наши отцы проложили здесь дорогу - взяли грех на душу!
        - И что же? - вскинулся живо заинтересованный Раис, вспоминая мерзкую харю старика-беса.
        - А то, что мстят теперь людям за их глупость злые духи - дивы во главе с Иблисом…
        - Это шайтан что ли? - не понял Фауль.
        - Ну да. А по нашему - Шурале.
        Раис встревожено присвистнул.
        - Только нам, башкирам, они и пакостят, - добавил водитель, - а других и не трогают: грех-то на нас.
        Покачали головой работяги, вслух же ничего не сказали. Еще раз поблагодарили своих вызволенцев и осторожно тронулись с места.
        - Ну, повезло нам, - все повторял Раис, - слушай, просто сказочно подфартило.
        - Еще как подфартило, - согласился напарник.
        И когда удалялись от злополучного места, послышался Раису бесовский хохот, от которого ледяной волной пробежал мороз по коже. Подумалось, что никак угомониться не хочет нечистый дух, мало ему злой шутки, что сыграл с путниками. Посмотрел в окно кабины, а там вдоль края леса металась стая оголтелых ворон в погоне за той лисой, которую они спасли. Лишь усилием воли Раис отогнал наваждение.
        Посыпал мелкий снежок. По дорожному полотну белыми змейками вилась поземка. Впереди их ждала работа. Там товарищи, смех и серьезный мужской труд. Впереди жизнь. И уж точно демонам и бесам там места нет, если только рожденным женщиной.
        Завет
        Узник отказывался принимать пищу. Три дня он голодал и пил только воду. На исходе третьих суток его разум стал кристально чистым и прозрачным как вода в роднике. Глубокой ночью стены тюрьмы раздвинулись, и он очутился на свободе.
        За холодным камнем тюремных стен свирепствовала зимняя стужа, а здесь царило лето. Заключенный номер девятнадцать-тридцать восемь шел по лесам и полям родного края. Башкирская природа окружала его, башкирский воздух наполнял легкие, а над головой раскинулось ночное небо с мириадами звезд и узким серпиком луны - такое, какое бывает лишь над бескрайними просторами башкирской земли. Ступал он легко, почти невесомо и, пройдя многие версты, ничуть не запыхался.
        Путник наслаждался забытым за долгие месяцы узничества ощущением свободы. Он пил это чувство, словно молодое терпкое вино - неспешно, смакуя каждый глоток. Забывшись, он не сразу заметил, что наступило утро. Солнце поднялось над дальним окоемом и простерло над миром множество ослепительных лучей-рук, залив ярким светом землю. Все живое пробуждалось для нового дня.
        Путник даже не вздрогнул, когда из лесной чащи на лужайке, где его окружали цветущие травы, показался всадник верхом на белогривом аргамаке. Конь был хорош, спору нет, но еще прекраснее выглядел его хозяин - широкоплечий башкир с молодцеватой выправкой и гордой посадкой головы. Был он молод и, как видно, силен, крепок физически: узкая талия, могучие руки, грудь колесом. Одет в национальный башкирский костюм, на голове - лисья шапка.
        Что-то неуловимо знакомое показалось в облике незнакомца узнику. Он пригляделся внимательнее, напрягая память, и тут догадка молнией блеснула в голове. Бог ты мой, так ведь это же…
        Осторожно ступая по росной траве, он приблизился к наезднику и легонько поклонился. Тот молча кивнул в ответ.
        - Дай Бог тебе здоровья и удачи, странник! - произнес беглец, слегка помялся и добавил. - Прости, но мне кажется, я узнал тебя.
        Легкая улыбка скользнула по плотно сжатым губам всадника.
        - Ты… Салават Юлаев?!..
        Суровое лицо конника окончательно расплылось в улыбке.
        - Сообразительный же ты человек, Галимджан! Даром, что не башкир…
        - Мы ведь разные крылья одной птицы, Салават-агай. И татары, и башкиры - братья-тюрки, разве нет?
        - Все так, Галимджан. Ты совсем не удивлен, встретив меня? Ведь прошло без малого два века.
        - Уважаемый батыр, я знаю, что попал куда нужно, а где именно нахожусь - на земле или на небесах, а то и под землей - не столь уж и важно.
        - Вот тут ты не прав, - покачал головой богатырь, - очень важно - где и с кем ты находишься в каждый момент своей жизни. Но спешу просветить тебя - мы не в земном мире и уж, конечно, не приведи Господь, не в Нижнем, где кипит смола и раздаются вопли грешников.
        - Значит?..
        - Это значит, что ты в мире горнем, человече, а точнее - мы находимся в одном из слоев Просветленных сфер. Знай же, что каждой стране любой исторической области соответствуют свои запредельные миры, уходящие либо ввысь, к Богу, либо… вниз, к Повелителю тьмы.
        - К дьяволу, Иблису?! - глаза узника расширились. - Выходит, это правда - все, что написано в Коране и Библии?..
        - Да, все так, - мягко ответил собеседник, - и в то же время все намного сложнее. О многом ты даже и не подозреваешь, друг мой…
        - Так зачем я здесь? Кто меня сюда допустил?
        - Я тебя призвал - рассказать кое о чем и кое-что показать. Ты должен знать. Когда возвратишься к себе, долго не задержишься - враги тебя приговорят и лишат жизни. Но ты вернешься снова на Землю, в наш благословенный край, чтобы выполнить миссию.
        - Какую же? Я не понимаю тебя.
        - Всему свое время, джигит, - уклончиво отвечал прославленный герой, - вижу, ты не страшишься телесной смерти, и это похвально. Ибо страшна смерть духовная. Пойдем же со мной.
        С этими словами Салават спешился и, взяв коня под уздцы, двинулся по вьющейся меж высоких трав тропке. Галимджан поспешил вслед. Еще раньше он заметил - батыра окружает едва заметная дымка.
        - У каждого народа имеются свои небесные заступники, Галимджан, - по дороге пояснял Салават, - они - духовные Хранители в Просветленных мирах. Я - один из них, тружусь на благо родной земли, своего народа башкирского. Ты возродишься именно здесь, на своей малой родине.
        Они продвигались вперед, к известной только ведущему цели - то по лесной чащобе, то средь буйно разросшихся трав, то взбирались на скалистые шиханы, то спускались в темную прохладу глубоких оврагов. Местность вокруг выглядела нетронутой и дикой - будто не знала еще поступи человеческой.
        «Первозданный рай», - мелькнуло у Галимджана, успевающего глазеть по сторонам, любоваться красотами природы, сотворенной Всевышним с любовью и тщанием.
        Вскоре начался долгий и трудный подъем на вершину огромной горы, склоны которой густо поросли хвойным лесом вперемешку с березняком и осинником.
        «Никак Ямантау?» - решил ведомый.
        Когда добрались до верхней точки, перед восхищенным взором Галимджана раскинулись уходящие вдаль просторы - зеленый ковер лесов и равнин, голубые ленты рек, бурые и темно-зеленые шапки горного хребта. Дух захватывало от представшей перспективы. И надо всем - опрокинутая синяя чаша неба.
        Салават подвел его к краю пропасти, молча кивнул, указывая на что-то пока неразличимое. Галимджан придвинулся, остро глянул… что за диво дивное - перед ними раскинулся переливающийся тысячами солнечных бликов мост, весь словно сотканный из лучей, уводящий взор куда-то вдаль, за горизонт.
        - Нам туда, - негромко молвил батыр и первым ступил на светящееся покрытие.
        Вскоре шагавших по чудо-мосту путников окутал плотный туман. Когда он рассеялся, Галимджан увидел, что они очутились в какой-то другой стране. Кругом лишь голые скалы, изрезанные глубокими ущельями, и где-то вдалеке виднеется темно-свинцовая полоса неведомого моря. Небо сплошь затянуто тяжелыми тучами - что за мрачный пейзаж?!
        Галимджан нахмурился. Тягостное впечатление от окружающей местности усиливалось доносящимся время от времени откуда-то издалека грохотом, похожим на разрывы артиллерийских снарядов. Это напомнило ему о войне.
        - Ты должен увидеть это, егет, - твердо произнес спутник, но в его темно-карих глазах промелькнуло сочувствие.
        Батыр подвел товарища к краю пропасти. Пожалуй, столь глубоких и страшных ущелий видеть узнику еще не доводилось. Приглядевшись, он заметил, что по далекому отсюда дну теснины стремятся в адской спешке три потока - один красного цвета, другой коричневого, а третий окрашен в черный оттенок.
        - Это то, что губит людей - рабов Божьих, - раздался суровый голос небесного защитника, - красные воды - зелье хмельное, бурые - табак-убийца, ну, а черные - отрава пострашнее первых. Ты слышал, егет, об опии и гашише?
        Галимджан кивнул. Да, в смутные и тяжелые годы революции и борьбы с ее врагами, а еще раньше - мировой войны, наркотический дурман находил себе немало жертв. Слаб человек, падок на всякого рода дьявольские соблазны - даже те, что разрушают плоть и душу. Гашишины, опиумокурильщики, морфинисты, кокаинисты… Рабы адового зелья.
        - Всей этой пакостью заправляет мерзкое существо! - голос воина зазвенел.
        Галимджан обернулся. В изумлении застыл на месте - вокруг фигуры Салавата разлилось сияние. Сглотнув, он выдавил:
        - Это проделки Сатаны?
        - Нет, - покачал головой батыр, - речь идет о его слуге, коварном демоне. Имя его - Кощей, именно он является владыкой многих земных сокровищ и одновременно повелителем дурмана, коим потчует несчастных. Сказывают, что когда-то давным-давно он был одним из Великих, тех, кто населял Землю-матушку до людей. Сгубила его страсть к запретным плодам, пристрастился он к хаоме, а потом…
        - Впрочем, неважно, - Салават махнул рукой, свечение вокруг него стало постепенно гаснуть.
        Батыр запрыгнул на коня, жестом пригласил проделать то же и спутнику. Галимджан пристроился сзади, аргамак скакнул и… взмыл в воздух.
        Они скакали-летели по небу, внизу - все те же угрюмые скалы и зловещие расселины ущелий. Но вот на горизонте появилась чудовищная гора, потрясающая своими размерами даже в этом краю гигантских скал. Когда они приблизились, Галимджан понял, что гора целиком сложена из черного хрусталя, а на вершине ее высился хрустальный же замок.
        - Логово Кощея, - глухо обронил Салават, осаживая скакуна. Взор его, устремленный в сторону зловещей вершины, полыхал праведным гневом. Казалось, еще чуть-чуть и глаза батыра подожгут проклятый замок, испепелив вместе с его обитателем. Но в следующее мгновение воин повернул коня, и они поскакали обратно.
        Очутившись на светящемся мосту, оба спешились.
        - Теперь ты знаешь тайну беззакония, егет, - молвил Салават, - твоя миссия будет заключаться в неустанной борьбе с кощеевыми слугами за души людей - твоих соотечественников-ватандашей. Но это не сейчас. Покинув земной мир, ты совершишь удивительное путешествие по иным мирам, побываешь на разных плоскостях Вселенной. И лишь затем, познав сокровенное, вернешься на Землю. К тому времени минует почти три десятка лет. Ты родишься в Уфе, вырастишь, вновь станешь писателем и однажды все вспомнишь и поймешь. Мы же будем тебе помогать, поддерживать и направлять. Но последнее слово останется за тобой - тебе решать, на какой путь становиться. Помни: противники Воинства Небесного тоже не дремлют, и у них имеется множество разных способов заставить тебя отречься от Отца Небесного, от Родины земной, от своего народа, склонить на свою сторону. Всегда помни об этом и будь бдителен! Я верю в тебя - ты настоящий егет…
        Галимджан смущенно улыбнулся:
        - Соратники и друзья называли меня мугаллимом, учителем, а ты, высокочтимый - егетом. Только какой из меня джигит?
        - Ты и есть воин-егет, - серьезно заявил Салават, - вспомни, как боролся и словом, и делом с деспотами и притеснителями народа - за что и в тюрьме царской отсидел, как занимался сбором разведданных в тылу врага. Такие люди, как ты, Галимджан-агай - соль земли!..
        В это время они достигли края моста.
        - А теперь, прощай, Галимджан. И до встречи - мы обязательно свидимся.
        Батыр крепко обнял его, отстранил, всматриваясь в лицо. Затем махнул рукой, и Галимджан почувствовал, как улетает во тьму.
        Очнулся на нарах, в своей камере. Все ясно помнил. За забранным решеткой с толстыми прутьями оконцем забрезжил серый рассвет. Слышно было, как не на шутку разыгралась вьюга.
        Уже зная, что его сегодня ждет, он улыбнулся. Все еще только впереди! Смерти нет, смерть - самый большой обман в мире.
        Узник достал из кармана алюминиевую ложку и концом ее ручки процарапал на стене в укромном месте надпись: «Ибрагимов Галимджан Гирфанович. 12.03.1887 - 21.01.1938».
        Последний шанс
        « - Жизнь будет прекрасна, госпожа, если каждый раз я буду встречать тебя и буду любим тобой.
        - Да, в каждой жизни ты будешь встречать меня, Одиссей, то под тем, то под другим видом, то в этом, то в ином образе, так как Вечная Красота, дочь богов, имеет много образов, а любовь имеет много имен. Ты будешь встречать меня, чтобы вновь утратить!» Генри Райдер Хаггард
        Артур Ханов брел вдоль каменистого склона, справа от него зияла глубокая пропасть, поглотившая его врагов, целое состояние и ту, что была ему дороже всего на свете. Он брел, пошатываясь из стороны в сторону, весь в крови - своей и чужой. Ханов ни о чем не думал, он знал, что с этого момента жизнь для него кончилась.
        Шорох осыпавшихся из-под ног камешков вывел его из состояния глубокой прострации. Он горько усмехнулся.
        - Вот и все, - прошептал он со слезами на глазах, и обруч беды сдавил его горло. Все планы и мечты, все его будущее там он бросил затуманенный взгляд в ущелье - вместе с НЕЮ. Почему же…
        Не в силах более сдерживаться, он зашелся в рыданиях. Вся его жизнь была неотделима от девушки, тело которой покоилось на дне обрыва. О чем он думал в тот момент? О чем вспоминал? Не о том ли, что привело всех их к такому раскладу событий. Но видит Бог, он хотел лишь всего-навсего счастья. Счастья для нее… и для себя. Без нее он не мыслил себе существование в этом мире.
        Когда иссякли слезы, он принял решение. Да, он сделает это. Подойдя к краю обрыва, молодой человек обвел прощальным взглядом вершины окрестных гор, бездонную синеву небесных просторов, сияющее в зените солнце. Странно, почему жизнь так жестока, и почему Бог так немилосерден?! Если Он такой всемогущий, то почему же люди страдают от несчастий и горестей? Порою начинает казаться, что все бытие сотворил безумец, а мы должны мучаться, искупая неизвестно чьи грехи!
        Почему так произошло? Он глянул вниз. Теперь он вспомнил - все началось в тот момент, когда мимо промчалась шикарная «иномарка» и, отчаянно завизжав тормозами, резко остановилась неподалеку…

* * *
        …Мимо меня промчалась шикарная «иномарка» и, пронзительно взвизгнув тормозами, резко затормозила неподалеку. Из нее выскочил розовощекий, довольно улыбающийся толстяк. Это был Раймонд Ямалискас, балтиец, имеющий дома в Германии, Англии и США, не говоря уже о территории бывшего Союза.
        Я знал его Ямалискас был одним из заправил шоу-бизнеса и всего того, что связано с миром искусства. Но мне-то была известна доподлинная правда о нем. Рамиль Ямалиев в былые советские времена начинал простым инженером-буровиком на нефтяных скважинах у нас, в Башкирии. Когда началась перестройка, Ямалиев уже возглавлял крупное подразделение в нефтехимической промышленности республики. Благодаря прирожденной смекалке и неуемному рвению приобрел множество нужных связей и прихватов, сколотил приличный капиталец, а посему начало реставрации капитализма в России встретил в качестве нефтяного барона. В начале девяностых Рамиль покинул благословенный наш край и обосновался в Прибалтике. Там женился - на какой-то очередной Мисс красоты, но самое главное - основал крупнейшую фирму, торгующую нефтью с западными соседями. «Черная кровь» текла в Европу полноводной рекой, а в «промывочных лотках» Ямалиева - теперь Раймонда Ямалискаса - оседали тонны золотого песка - миллионы долларов, марок, фунтов, а затем и евро.
        Ныне балтийский башкир был известен прежде всего как крупнейший продюсер, организатор всевозможных исследований, изысканий, экспедиций и раскопок, касающихся разнообразных тайн и загадок древних цивилизаций, аномальных явлений и парафеноменов. Пунктик был у него такой - Раймонд постоянно вращался среди различных уфологов, сенситивов, контактеров, йогов и оккультистов всех мастей и категорий. Естественно, он был лично знаком и со мной.
        Надо сказать, я пользовался заслуженным уважением в среде приверженцев эзотерического знания и исследователей непознанного. И уважение это проистекало из того, что я имел за своими плечами большой опыт и немалые знания, но, что самое главное, был практиком в отличие от многих любителей мистической истины. Думаю, в нашей стране никто лучше меня не знал, где и как искать всевозможные оккультные реликвии и артефакты, в особенности, как подобраться к таинственным объектам, о которых говорили шепотом лишь в кругу посвященных.
        Интересно, что на сей раз привело магната в Уфу?..
        - Привет, Артурик, - еще издали прокричал Рамиль-Раймонд и, подойдя поближе, крепко пожал мне руку, - рад видеть тебя живым и здоровым! Тебя еще не прикончила какая-нибудь астральная тварь, и пришельцы не утащили?! Ха-ха-ха!!!
        В ответ я лишь усмехнулся:
        - Нет, Рома, ты же знаешь, меня не так-то просто одолеть - ни человеку, ни нелюди.
        - Что есть, то есть, - он похлопал меня по плечу, - ты великий специалист в своем деле. Жаль, что до сих пор влачишь существование середнячка из «страны дураков».
        - На жизнь мне хватает, - пожал я плечами в знак того, что материальные ценности меня мало интересуют.
        - Ты глупец, Арчи. Сам посуди - будь ты таким же богатым, как я или другие миллионеры, которые не приносят никакой пользы человечеству…
        - А ты, значит, в отличие от них приносишь пользу? - ехидно улыбаясь, перебил я его.
        - Во всяком случае, я не прожигаю свои капиталы в азартных играх и не трачу их на девок и ненужную роскошь. Так вот, имей ты такие же средства, то смог бы с большей отдачей исследовать непознанное, открыть нечто совершенно новое, что помогло бы человечеству и вывело его на новый уровень развития.
        - А нужны ли человечеству эти скрытые знания и возможности?
        - Я полагаю, - он тряхнул головой, - что они необходимы. Да нет, я уверен в этом! Ты посмотри, куда катится население планеты - прямиком в ад!
        - А ты что - новый Спаситель, да?
        - Дурак ты, Арт, хоть и обладаешь такими знаниями. Никакой я не Спаситель, а просто думаю об окружающих меня людях, о моих друзьях, родных и близких, и о себе тоже, да, и о себе думаю! А как прикажешь поступать? Сидеть, сложа руки и ждать очередного всемирного катаклизма?! Нет, это не по мне.
        Я с удивлением уставился на разволновавшегося толстяка-мультимиллионера. Вот уж никогда не подумал бы, что богатый филантроп Рома Ямалискас еще к тому же альтруист, беспокоящийся о судьбах мира. Между тем он вытер белоснежным платком свой вспотевший лоб, а заодно и лысину, - в этот момент я заметил блеснувший на его мизинце перстень с бриллиантом великолепной огранки, - и обратился ко мне уже более спокойным тоном.
        - Я вот что хотел сказать тебе. Надеюсь, ты наслышан о Таллиннском объекте, или как его там еще называют?
        Я сразу же насторожился.
        - Разумеется, - я внимательно посмотрел ему в глаза и поинтересовался, - а в чем собственно дело?
        - Расскажи, пожалуйста, все, что тебе о нем известно.
        - Хорошо, - я пожал плечами, - но полагаю, ничего нового ты не услышишь.
        - Давай-давай, выкладывай.
        - Объект этот расположен глубоко под землей в пригороде Таллинна. Вокруг этого места в радиусе пятидесяти метров нет ничего живого, даже растительности и микроорганизмов в почве. С помощью биолокации удалось приблизительно определить размеры и форму объекта. Это диск диаметром около сорока метров в поперечнике. Предполагается, что это - потерпевший крушение НЛО. По всей вероятности, это событие произошло не менее трех тысяч лет тому назад.
        - И что же, так никто и не откопал эту «тарелочку»?
        - Была всего одна попытка. Трое исследователей на свой страх и риск пробурили три шурфа, два из которых прошли мимо объекта. В третьем случае удача улыбнулась им определенным образом, так как они наткнулись на какой-то неопознанный предмет, и им удалось отколоть небольшой кусок серебристого металла. Но удача эта несла смерть. Наутро все трое скоропостижно скончались от разрыва сердца. Странно, но люди, исследовавшие этот обломок потом, совершенно не пострадали, живы-здоровы и поныне. Кусок представляет собой сплав редкоземельных металлов, причем два элемента не входят в Периодическую систему и неизвестны на Земле. Исследования показали, что технология обработки этого сплава очень высока, и изготовить его в наших, земных, условиях невозможно.
        - А ты сам, что о нем думаешь? - взволнованные нотки в голосе Ромы выдавали огромный, безуспешно скрываемый интерес.
        - Я думаю, это аппарат для передвижения из одного измерения пространственно-временного континуума в другое, - глядя на него в упор, спокойно ответил я.
        Он задышал еще чаще, наморщив свой блестящий, в испарине, лоб.
        - Артур, а почему погибли те трое? Если дело не в смертоносном излучении, так как кусочек не оказал ни малейшего негативного влияния на ученых, то в чем же? Может быть, там создалась после падения некая патогенная зона?
        - Тебе так сильно хочется знать мое мнение об этом?
        Да, - он кивнул головой, твердо молвив, - потому что твое мнение для меня очень много значит.
        - Ладно, Раймонд, за мою информацию можешь ничего мне не платить. Я полагаю, что дело не в излучении и не в геопатогенной зоне. Я совершенно уверен, что все дело в заклятье.
        - Заклятье?! - он вытаращил на меня глаза.
        - Представь себе, что после катастрофы НЛО прибывает некто очень могущественный и, опасаясь любопытства непосвященных, накладывает на это место сильное заклятье. То есть посылает в это место отрицательный энергетический заряд такой силы и мощности, что пройдут века, а он со временем не ослабеет и не исчезнет. Все, кто попытаются на месте проникнуть в тайну объекта, или предпримут попытку извлечь его на поверхность земли, через некоторое время умрут.
        - Мама родная!..
        - Этот некто, - продолжал я, не обращая внимания на эмоции собеседника, - мог быть могучим магом-ведуном, а может и вовсе НЕЧЕЛОВЕКОМ.
        При этих словах Рамиль испуганно вздрогнул, вскинув на меня свои бесцветные глаза. Затем, помолчав в раздумье какое-то время, вновь обратился ко мне:
        Арчи, я хотел бы заполучить этот объект. Ты даже не представляешь, какие возможности он таит в себе, в том числе и баснословную прибыль. Ты должен подыскать мне такого человека, который знал бы, как обойти это заклятье, а также любые другие неожиданные сюрпризы.
        - Пошел ты к дьяволу, Рома! То, что было сокрыто намеренно от людских глаз, не должно появиться на свет.
        - Послушай, Арт, - он притянул меня к себе за отворот куртки и жарко зашептал прямо в лицо, - тому, кто найдет средство нейтрализовать охранное заклятье, я отсчитаю миллион!
        Я презрительно отмахнулся.
        - Кретин, валютой, конечно же, валютой! Миллион долларов, а?! Что ты на это скажешь?!
        Я глубоко задумался. Миллион «зеленью» - это огромная сумма, целое состояние. Во всяком случае, для меня это просто КОЛОССАЛЬНЫЕ деньги! Повернувшись к Ямалискасу, я покачал головой:
        - Ты с ума сошел, Рамиль! Даже этот объект не стоит таких денег.
        - Какой же ты все-таки наивный в таких вопросах, Артур. Вся твоя мудрость не может подсказать тебе то, что любому придурку подсказал бы здравый смысл. Эта «тарелочка», она стоит гораздо дороже того, что предлагаю я - в сотни, если не в тысячи раз дороже.
        Ни слова больше не говоря, он повернулся и направился к своему роскошному автомобилю. Открыл дверцу, посмотрел на меня и отрывисто произнес:
        - Найди мне этого человека, и я озолочу и тебя и его.
        Дверца захлопнулась, машина рванулась с места, а я так и остался стоять, с задумчивым видом наблюдая за потоком машин, запрудивших проспект Октября. Наконец, приняв решение, я поймал такси и поехал домой. Не спеша пообедал, прилег и проспал почти два часа. Когда проснулся, принял душ и, почувствовав себя свежим и отдохнувшим, отправился в кабинет, где у меня в надежных сейфах хранились особо важные документы и вещи. Покопавшись, я отыскал нужный мне предмет. Это была ксерокопия одного очень древнего манускрипта с приложенным к ней переводом на русский язык. Какое-то время я был погружен в чтение. Шевеля губами, я еще раз прошелся по отрывку рукописи. Буквенный текст был дополнен зашифрованными символами и парой схем.
        Затем я захлопнул папку и убрал ее обратно в сейф. Подойдя к телефону, я с сильно бьющимся от волнения сердцем набрал нужный мне номер. Я звонил ей, Лилии, моей любимой, и этот звонок должен был стать решающим в моей жизни.

* * *
        Мы познакомились с ней однажды на лекции о паранормальных явлениях. Я сразу же приметил ее в толпе. Оказалось, что у нас есть общие друзья. Так и завязалось наше знакомство. Я знаю, та встреча была не случайна. Родство душ притягивает их друг к другу через расстояния и годы.
        Как оккультист я, конечно же, знал и о том, что те, кто любили друг друга в прошлых жизнях, стремятся найти свою половинку снова. И когда такие люди встречаются, то сразу же чувствуют родственную душу в другом, интуитивно узнавая свою бывшую любовь. Так и я, когда увидел Лилию, то понял, что она моя половинка, моя любовь. Я узнал ее и полюбил так, как, наверное, никто никогда не любил. Я чувствовал ту неразрушимую связь веков и тысячелетий, жизней, что мы провели вместе, всегда любя и обожая друг друга.
        Но в этой жизни, к моей горечи, все пошло совсем не так. Она при всем своем безграничном уважении ко мне и восхищении моими талантами не любила меня, и это был самый тяжелый удар в нынешнем моем перерождении. Почему так случилось? Я не могу ответить на это точно. Тем не менее, судя по отрывочным картинам, мелькавшим передо мной во время пребывания в экстатических состояниях, я начал догадываться, что допустил по отношению к ней в прошлой жизни что-то недопустимое. Нет, это не было предательством, но нечто такое, из-за чего по закону воздаяния Судьба мстила мне сейчас. Я любил ее, а она меня - нет. Но я ничего не мог поделать с собой и забыть ее я был не в состоянии, ибо она вошла в мою кровь и сердце и осталась там навсегда. Да нет, она всегда была там, на протяжении миллионов лет воплощенного существования.
        Я не знал, есть ли у нее кто, или нет, во всяком случае, я никогда не видел, чтобы она еще с кем-то встречалась. Даже если у нее и был любовник, то мне на это было глубоко наплевать. Я до такой степени любил ее, что хотел, чтобы она находилась всегда рядом, чтобы я любовался ею, обожал ее, боготворил. И я хотел сделать ее счастливой. Поэтому-то я и решился на этот звонок, а до этого принял ответственное перед собственной Кармой решение.
        Услышав в трубке ее голос, я почувствовал, как у меня перехватило дыхание. В волнении я произнес:
        - Лиля, это я.
        - Привет.
        - Мне нужно с тобой поговорить. Не по телефону.
        - И на какую же тему?
        - Разговор очень серьезный. Он касается нас обоих и нашей судьбы - твоей и моей.
        - Ну… хорошо. Через час я освобожусь. Давай встретимся возле моей конторы.
        - Договорились.
        - Тогда до встречи.
        Через час мы встретились возле офиса фирмы, где она работала, и не спеша направились пешком к ее дому. Я очень нервничал, не зная с чего начать. В тот вечер она выглядела просто обворожительно, и я совсем потерял голову, любя ее еще сильнее, если только вообще можно любить с такой силой и страстью. Наконец, она не выдержала и первой подала голос:
        - Так о чем ты хотел поговорить со мной?
        Собравшись с духом, я обратился к ней:
        - Лиля, выслушай меня. Ты знаешь, как я люблю тебя и что ради тебя я готов на все. Я хочу сделать тебе одно предложение. Думаю, сама понимаешь, что так, как я люблю тебя, вряд ли кто еще сможет любить, и другого, такого как я, ты уже не встретишь. Я знаю, что в прошлых жизнях мы были вместе и любили друг друга. И я хотел бы и сейчас быть с тобою рядом и сделать тебя счастливой. Я отнюдь не урод и не посредственность, скорее даже наоборот. Ты знаешь меня, мой характер, мои достоинства и недостатки. В общем, я хочу, чтобы ты стала моей женой! Но к этому я предлагаю тебе миллион долларов - выкуп за невесту, калым…
        Я увидел ее широко раскрытые глаза и смолк, потеряв дар речи. Боже, как она была прекрасна и желанна! Я знал, что многие люди считали меня привлекательным мужчиной. Сильный характер, развитый интеллект вкупе с раскрывшимися во мне духовными способностями - для многих женщин я был желанным воплощением их идеалов. Стоило мне только свистнуть, и немало очаровательных представительниц слабого пола бросилось бы мне на шею. Но я любил ее одну, и тысячи самых прекрасных женщин были мне безразличны.
        Тем временем я заметил, как испуг, растерянность, удивление, восхищение и задумчивость промелькнули в ее глазах, поочередно сменяя друг друга.
        - Ты должна подумать об этом. Не торопись, я даю тебе срок до завтрашнего вечера. Обдумай мое предложение, а потом сообщи о своем решении. Но у меня есть одно условие. Если ты, став моей женой, хоть раз мне изменишь, то ты лишишься всего, и мы распрощаемся раз и навсегда.
        В это время мы подошли к ее дому и остановились возле подъезда. Она молчала, взволнованно глядя на меня.
        - Ну, пока, - я заглянул в ее глаза, - я буду ждать твоего звонка и… твоего решения.
        Резко повернувшись, я отправился прочь. Я вернулся домой и до поздней ночи просидел в гостиной, выкурив целую пачку. Волнению моему не было предела. Решалась моя судьба, и я понимал, что мне выпал последний шанс обрести счастье в этой жизни. Наконец, сон стал одолевать меня, и я отправился на боковую.
        Всю ночь во сне меня преследовали кошмары, и когда рано утром затрезвонил телефон, я вскочил как ужаленный, весь в холодном поту.
        - Арт, это я, - раздался в трубке ее взволнованный голос.
        Сердце замерло у меня в груди.
        - Да… и что же?.. - хрипло прошептал я, в ожидании своего приговора. В горле застрял тугой комок горечи.
        - Я… я согласна.
        Совершенно обессиленный, я опустился на пол. По лицу струились слезы. Но это были слезы радости и облегчения.
        - Артур, почему ты молчишь? С тобой все в порядке?! - в голосе ее послышалась тревога.
        - Да, - дар речи вновь вернулся ко мне, - все нормально. Лиля… я хочу тебе сказать - ты не пожалеешь о своем решении, клянусь тебе, ты не пожалеешь!
        - Я знаю, - тихо ответила она.
        Мы договорились о встрече вечером у нее на квартире. В этот день я чувствовал себя таким счастливым и могучим, как никогда в жизни. Теперь я уже не сомневался в принятом мною накануне решении.
        Когда солнце взошло достаточно высоко, я набрал номер сотового телефона Ямалискаса.
        - Раймонд, это я, Ханов.
        - Артур, привет!
        - Я позвонил сообщить - я принимаю твои условия.
        - Замечательно! Я ждал твоего звонка и не ошибся. И я сразу же догадался, что тебе знаком секрет заклятья. Артур, достань мне ключ к тайне объекта, и лимон баксов у тебя в кармане!
        - Договорились, Рома! Через неделю этот ключ будет у тебя.
        Вечером я сидел в квартире своей подруги и излагал ей свой план, который заключался в следующем.
        Дело в том, что я знал способ, как обойти препятствие. Для этого было необходимо установить в центре «мертвого круга» над объектом магический амулет и произнести особые заклинания в определенной последовательности, после чего энергозащита будет снята. Мне были известны необходимые молитвы, и я знал, где и каким способом можно раздобыть нужный мне амулет. Но для этого мне нужна была помощь женщины, и роль эту должна была сыграть Лилия.
        - Значит, Арт, как только мы с тобой раздобудем этот амулет, то Ямалискас сразу же выкупит его за миллион долларов?
        - Совершенно верно. Его необходимо установить в самом центре, а затем произнести вслух семь заклинаний - они записаны на магнитофонную ленту. Аудиокассету с записью я передам вместе с фетишем Роме. Разумеется, в обмен на деньги.
        - Мне кажется, твой план превосходен, Артур, - она мило всплеснула руками.
        - Не забывай о тех, с кем нам придется столкнуться. Насколько мне известно, этот амулет охраняют враждебные человеку оккультные силы.
        Взгляд ее при этих словах сразу же сделался испуганным, поэтому я поспешил ее успокоить.
        - В конце концов, - закончил я свою речь, - с тобой буду рядом я, а уж кто-кто, но я-то тебя в обиду не дам ни при каких обстоятельствах.
        В тот вечер мы решились на это опасное предприятие. Тепло распрощавшись, напоследок я поцеловал ее в губы, почувствовав трепетную дрожь ее тела, и отправился к себе.

* * *
        Через пару дней она взяла отпуск, и мы направились на восток, к возвышающейся вдали цепи Уральских гор. Я позаимствовал у одного из своих приятелей автомобиль, так как путь предстоял неблизкий. Мы выехали рано утром, а к полудню уже были на месте. Оставив Лилию в машине, я провел предварительную разведку. Обследовав окрестности, я убедился в правильности выбранного мною маршрута. Несомненно, это была та самая вершина, указанная на карте. В сгущающихся сумерках я успел разглядеть петляющую среди нагромождения скал малозаметную тропку.
        Когда я вернулся, Лилия уже приготовила холодный ужин на скорую руку. Утолив голод, мы принялись устраиваться на ночлег в салоне автомобиля. Я хотел переждать ночь, сидя на переднем сиденье, уступив девушке место сзади, но она настояла на том, чтобы я разложил оба передних кресла, устроив, таким образом, удобное для нас обоих ложе. Не раздеваясь, мы улеглись рядышком, и сквозь одежду я немедленно почувствовал волнующую меня близость ее тела. В темноте моя спутница повернулась ко мне лицом, невольно прижалась, и я ощутил прикосновение нежных округлостей. У меня перехватило дыхание. Ничего уже более не соображая, я схватил ее в свои объятия и, целуя ее лицо, шею и волосы, принялся расстегивать блузку. С минуту мы возились в темноте, в страстном порыве лаская друг друга, затем она несильно оттолкнула меня, прошептав:
        - Не сегодня, Арт. У нас еще будет время, и я стану твоей, но не сейчас. Хорошо?
        - Согласен, - хрипло ответил я и рассмеялся, - а что мне еще остается делать, как только подчиняться твоим желаниям, любовь моя.
        Наутро, проверив, надежно ли заперта машина, мы отправились в путь по той самой тропинке, что я приметил накануне вечером. Вскоре тропа привела нас к краю глубокого горного ущелья. Мы двинулись вдоль подножия скалистого хребта, а справа от нас зиял обрыв с чернеющей расщелиной пропасти. Минул всего час с тех пор, как мы покинули шоссе, а перед нами уже возвышалась огромная скала, у подножия которой за нагромождением валунов виднелось темное отверстие пещеры.
        - Лиля, - обратился я к своей спутнице, - вот здесь, возле входа, у этого круглого валуна ты должна стоять, поджидая меня, и повторять про себя мое полное имя, не прерываясь больше чем на десять секунд. Если ты не сделаешь этого - я погибну.
        - Не беспокойся, - она вся дрожала, то ли от пронизывающего ветра, то ли от страха, - я сделаю все, как ты велишь.
        - Да, моя дорогая, делай, как я тебе говорю, несмотря ни на что. Не обращай внимания на то, что может начаться вокруг тебя. Лучше закрой глаза и все время тверди мое имя. А уж я постараюсь покончить с этим побыстрее.
        С этими словами я напоследок крепко поцеловал ее и нырнул в зияющее отверстие в склоне горы.
        Не буду описывать то, с чем мне пришлось столкнуться и как я выбрался из этой передряги. Скажу лишь, что меня спасли мои умение и воля, а еще Лиля, постоянно повторявшая про себя мое имя. Если бы не это, мне бы уж точно пришел конец. Но я сумел найти спрятанный в подземных недрах амулет и благополучно вернуться обратно.
        Когда девушка увидела меня вновь живым и невредимым, то бросилась ко мне и разрыдалась на моей груди. Тело ее колотила мелкая дрожь.
        - Что это было, Арт?! Какие-то жуткие звуки звучали у меня в голове, какие-то кошмарные тени пытались увлечь за собой куда-то в хаос и мрак! Но я все время твердила твое имя, боясь прерваться хоть на секунду.
        - Милая, милая моя, все в порядке, все позади! Я так люблю тебя! Ты спасла мне жизнь!
        Постепенно она успокоилась, слезы высохли на ее нежных щеках, и она заулыбалась.
        - Но кто же были эти создания?
        - Астральные духи, охраняющие пещеру и амулет.
        - Боже, Артур, а тебе удалось найти его?
        - Конечно, - я улыбнулся, доставая фетиш из-за пазухи, - вот он, посмотри.
        Она с любопытством осмотрела драгоценный трофей.
        - Странный какой-то. И выглядит как обыкновенная железка.
        - Железка? - я изумленно приподнял брови и, не удержавшись, расхохотался. - Да эта «железка» содержит в себе энергетический заряд такой мощности, которой хватило бы уничтожить все эти горы. И эта, с позволения сказать, «железка» стоит миллион долларов.
        Я покачал головой. Ох уж эта женская непосредственность.
        - Ладно, нам пора обратно. Я пойду первым, а ты держись позади меня. Нужно быть начеку. Кто знает, может, эти горные духи захотят расквитаться с нами в самом опасном месте - над ущельем.
        С этими словами я взял Лилю за руку, и мы двинулись вперед. Нам удалось миновать почти половину пути и выйти к отрогу, возле которого ущелье оканчивалось, когда чей-то повелительный окрик заставил нас остановиться. Перед нами появились четверо незнакомцев.
        - Стой на месте, Ханов - ты и твоя подружка, - жестким тоном обратился к нам один из них - тот, что выглядел постарше.
        Лилия испуганно прижалась ко мне. Я крепко стиснул зубы, чувствуя, как гнев приливает к моему лицу, наполняя кровь адреналином.
        - Что вам нужно? - резко произнес я.
        - Хороший вопрос, - усмехнулся старший, - ответ прост - талисман. Кассета уже у нас в руках, осталось лишь забрать у вас амулет. Мы не собираемся продавать их Ямалискасу. Сами провернем это дело.
        - Бандиты? - я криво усмехнулся.
        Соображалка у тебя работает, факт. Легко прослушать телефонные разговоры этого лысого полудурка Раймонда. Особенно нас заинтересовал один телефонный звонок. Мы узнали голос, вы ведь такой известный человек, господин Ханов. Одним словом, братишка, мы узнали обо всем.
        На мгновение он умолк, затем оскалился:
        - А теперь давай сюда фетиш. И без лишних трепыханий.
        - Заберите и катитесь, - я достал амулет и со злостью швырнул его в одного из телохранителей главаря. Тот передал его своему хозяину.
        - Ну, вот и прекрасно. А теперь мы действительно разбежимся, только вначале мои ребята прострелят ваши безмозглые головы, а тела сбросят в пропасть. Чтоб все было путем. Прощайте, наивные лохи!
        И весьма довольный собой, он повернулся и пошел прочь, сопровождаемый одним из охранников. Двое других направились в нашу сторону, поднимая оружие.
        - Беги, успел я шепнуть Лиле и бросился на ближнего ко мне бандита. Раздался выстрел, но киллер промазал. В ту же секунду выстрелил второй, и я услышал вскрик девушки. На мгновение я успел краем глаза заметить, как моя любимая сорвалась в пропасть. Издав отчаянный, полный боли и ярости крик, я с ненавистью обрушился на своего врага, первым же ударом вогнал его носовой хрящ глубоко внутрь. Долгие годы занятий восточными единоборствами не прошли даром. В это время почти вплотную приблизился его напарник, целясь в меня из своего «ствола». Я успел прикрыться обмякшим телом, и пули от обоих выстрелов вонзились в мертвеца. Не дав убийце опомниться, я прыгнул на него со стремительностью разъяренного тигра.
        Его я убил тремя ударами, сломав, словно сухую тростинку. Выхватив из мертвых рук оружие, я всадил всю оставшуюся обойму в третьего «быка», спешащего на выручку своим друзьям. В два прыжка я настиг главаря и с остервенением принялся наносить ему удары руками и ногами. Словно одичалый варвар я избивал его, не помня себя от ненависти.
        Я и представить себе не мог, что он окажется крепким орешком, и когда отступил, решив, что с ублюдком покончено, он изловчился, резко дернул меня за ногу и повалил на землю, набросившись с ножом. В бешенстве зарычав, я увернулся от смертоносного лезвия и нанес ему сокрушительный удар кулаком в висок. Он рухнул словно бык на бойне. Не помня себя от охватившего меня гнева и ненависти, я схватил его, поднял в воздух и швырнул в пропасть. Вслед за ним отправились и тела трех бездыханных «братков». Все было кончено…
        Я брел вдоль каменистого склона, и справа от меня зияла глубокая пропасть, поглотившая моих врагов, мое состояние и Лилю, мою Лилю, без которой жизнь была мне не нужна. Я что-то бормотал вслух, плакал, посылал проклятия небу и снова плакал. А затем принял решение. Я последую за своей любимой.
        Подойдя к краю обрыва, я обвел прощальным взглядом расстилавшиеся передо мной горные вершины, небосвод и сияющее на нем солнце. Господи, почему Ты так жесток?!
        - Лиля, я люблю тебя, - тихо выдохнул я и уже хотел было броситься вниз, как вдруг за спиной услышал какой-то шорох.

* * *
        За спиной раздался неясный шорох, Ханов резко обернулся и, не веря своим глазам, увидел Лилию, живую и невредимую, лишь перепачканную в глине и извести.
        - Артур! - она бросилась к нему.
        Не помня себя от радости, он обнимал ее, не в силах поверить тому, что оба остались живы после всего кошмара, произошедшего с ними.
        - Лиля, Лилечка… - мало что понимая, он твердил ее имя и сквозь застилавшие ему глаза слезы никак не мог наглядеться на такое родное и дорогое ему лицо.
        Прошло немало времени, прежде чем они опомнились и окончательно пришли в себя. Внезапно Артур вспомнил о чем-то важном.
        - Лиля, - он потупил взор, - я не смогу преподнести тебе этот миллион, теперь мы его уже никогда не получим. Амулет лежит на дне ущелья вместе с телом «авторитета», и достать его оттуда вряд ли возможно.
        Помолчав, он продолжил:
        - Ты можешь теперь отвергнуть меня с полным правом. И никаких претензий у меня к тебе нет.
        - Дурачок, - она обвила его шею руками, - плевать мне на миллион и на сотни миллионов. ТЫ нужен мне, ТЫ дорог мне! И я не покину тебя! Мы будем вместе, и… я люблю тебя!
        Ничего, не ответив, Артур молча поднял ее на руки и понес вниз, где у дороги их поджидала машина. Вскоре они уже мчались по пустынному шоссе. Артур гнал машину, время от времени поглядывая с нежностью на заснувшую справа от него спутницу. И тогда он понял, что и в этой жизни они нашли друг друга, и ничто не победит Любовь, ибо нет силы столь же великой, могучей и грандиозной во всей Вселенной, как любовь двух сердец, мужчины и женщины, души которых, слившись вместе, образуют одно целое. И это целое и есть Бог!
        Miserere
        Самолет гигантским птеродактилем тяжело опустился на бетонное покрытие и резво кинулся вперед, постепенно замедляя свой бег. За иллюминаторами проплывала залитая ослепительным солнцем африканская земля. Лайнер, словно сбившаяся с курса арктическая птица, окунулся в пекло. Взревели напоследок двигатели, пассажиры затряслись в своих креслах.
        «Не ходите дети в Африку гулять». Что ж, детьми они были уже давно, а сюда прилетели отнюдь не для праздных прогулок, решать очень серьезные дела - прямо скажем, государственной важности. Прибыли в составе трех человек: Алексей и двое его спутников - полковник ГРУ Виктор Муромов и представитель «Росвооружения» Олег Чердынцев. Звание последнего Алексею Смирнову было неизвестно.
        В аэропорту их встречали люди Васильева. Алексей с легкостью вызвал в памяти электронное досье на этого новорусского магната. Опуская подробности, можно было резюмировать: Васильев - «владелец заводов, газет, пароходов» из тех, кого называли предпринимателями-патриотами, из новой волны национально ориентированных бизнесменов, исповедующих идею сильной и независимой России и стойко не переносящих разных олигархов-инородцев и иже с ними. Васильев упрямо поднимал производственную инфраструктуру, соединяя в единую империю множество разбросанных по регионам промышленных объектов, дышащих на ладан. Учредил несколько культурных фондов, строил школы и детские сады, открывал дома культуры и новые храмы, финансировал издание российских литературных журналов и деятельность отечественных киностудий. И еще много чего делал, неизменно добиваясь успехов - действуя, где напором, а где хитростью. Не жалел денег на подкуп чиновников, раздавал щедрые подарки, оказывал разнообразные услуги нужным людям.
        Георгий Иванович Васильев слыл прагматичным, трезвомыслящим реалистом и циником. Но, как и у всякого истинно русского человека, присутствовала в его широкой натуре некая загадка, необъяснимая глубинная суть, заставляющая расчетливого нувориша поддерживать проекты, ну совершенно невыгодные с точки зрения делового человека, а где-то и прямо убыточные. Выгода от этих начинаний лежала в плоскости иной, виртуальной - возрождение духовности России, самосознания ее народа, идейности ее сынов и дочерей, самоуважения и достоинства граждан, и еще Бог знает чего, столь же, на первый взгляд, эфемерного. Но лишь на первый взгляд…
        Из аэропорта разведчиков привезли в город, в резиденцию Васильева - пятизвездочный отель, где весь верхний этаж снимал русский богатей. Из окон была видна рощица пальм, за которыми шумел океан - его приглушенный рокот доносился и досюда. Этажом ниже для гостей были зарезервированы номера-люкс с видом на побережье.

* * *
        - Так что, сами понимаете, други мои, - Васильев обвел гостей испытующим взглядом, - дело это для нашей державы, как сказал бы незабвенный Владимир Ильич, архиважное. Представляете, какие деньги потекут в наш прохудившийся бюджет? Причем этот веселый ручеек обещает в дальнейшем превратиться в полноводную реку, так сказать, в канал…
        Он выдержал паузу, затем добавил, четко выговаривая каждое слово:
        - Если мы с вами сделаем все как надо.
        Хозяин поднялся, подошел к широкому окну, прикрытому каскадом жалюзи, обернулся и с хитрецой промолвил:
        - Ну, а я стану смотрителем этого канала, а посему приложу максимум усилий в его строительстве. Впрочем, вы люди взрослые, серьезные, сами все прекрасно понимаете.
        Они понимали. Африканцы долго думали и выбирали, пока, наконец, не склонились окончательно в их пользу - российское оружие в условиях жары и пустыни предпочтительнее европейского, израильского и даже американского. Да и дешевле выйдет! Плюс давние связи с их оборонкой - еще со времен некогда могучего Советского Союза.
        Как ни странно, российские спецслужбы и даже оборонщики здесь не приложили никаких усилий - всю предварительную рекогносцировку и договоренность осуществил втихомолку дядя Жора (как Васильева именовали уважительно в деловых и властных кругах). Прибывшим спецслужбистам, как представителям государства российского, предстояло лишь закрепить достигнутый на первоначальных переговорах успех. Потом машина закрутится - все будет закреплено официально, подтверждено подписями и заверено печатями. Но вначале - переговоры тет-а-тет с тутошними министрами и воротилами бизнеса. Министров было двое - обороны, безопасности и внутренних дел (все в одном лице), а также финансов и внешней политики. Местные магнаты-олигархи же представлены одним лишь двоюродным братом президента - самого богатого человека в северо-восточной части африканского континента. Экономические, политические, военные и даже геополитические интересы двух государств сошлись воедино в предстоящих переговорах. Впрочем, затрагивали они интересы и третьей стороны - вот почему дело не предавали огласке и с обеих сторон старались провернуть все как
можно незаметнее.

* * *
        Алексей сидел в кресле в ожидании напарника Муромова. Он был собран и целеустремлен, хотя до прибытия машины оставалось еще с полчаса. Сегодня разведчиков повезут на секретную встречу с президентским кузеном - на его загородную виллу, затерянную где-то в тропических лесах. Казалось, опасности не предвиделось никакой, но в подобных делах нужно быть готовым к любым неожиданностям и сюрпризам.
        За безопасность их группы отвечал представитель ГРУ Муромов. Полковник все время где-то пропадал, улаживая и устраивая общие дела, но в нужный момент неизменно оказывался на месте. Чувствовалось, опыт у грушника имелся прямо-таки колоссальный по части конспирации, налаживания связей и шпионажа. На него можно было положиться, и все же что-то неприятно зудело у Смирнова под ложечкой, вызывая тревогу. Впрочем, подобное чувство возникало всегда перед опасным и рискованным заданием.
        Алексей решил отвлечься и вызвал в памяти встречу с родными перед отъездом. Жена с дочерью прощались сдержанно, ничем не проявляя смятение - командировка как командировка, и в Африке люди живут. На самом деле о характере его работы они имели самое общее представление, но догадывались, что служба эта намного серьезнее, чем та версия, которой придерживался в разговорах с ними Смирнов.
        Побывал он и у матери с сестрой, провел с ними вечер. Мама перед его уходом неожиданно подарила ему миниатюрную иконку на цепочке с изображением Богородицы - такие носят на груди подобно нательному крестику.
        - Пусть она хранит тебя, сынок, - улыбнулась старушка, - ты уж носи ее, не обижай мать…
        Он, смеясь, дал слово, что будет носить - хотя к подобным вещам относился несерьезно. Вот мать, та действительно ВЕРИЛА - она ведь и раньше-то, в ТАМОШНЕЕ время считала себя православной, как никак родители крестили, не то что нынешние нехристи… А в последние годы так вообще воцерковилась, посещала храм, молилась, соблюдала посты и праздники.
        «Пусть ее, - думалось Смирнову, - у нее это, может, единственная радость осталась, после гибели державы советской: вера да мы, ее дети и внуки».
        Алексей обнял мать на прощанье, отстранил, всмотрелся в дорогое ему лицо с дорожками слез на морщинистых щеках. Постарела матушка, сдала, разве признаешь в ней ту красивую женщину, кружившую голову многим мужикам, да так и не вышедшую повторно замуж, после смерти супруга. Вся целиком сосредоточилась на воспитании их с сестрой. Практически в одиночку - хоть родные и помогали, чем могли, - подняла деточек на ноги, сделала из них людей. Что ж, за своих детей ей краснеть никогда не приходилось.
        Последнее время хворает только что-то часто. Это больше всего беспокоило Алексея…
        Он глянул на часы, усилием воли отогнал образы близких, - готовность пять минут. Внезапно, подчиняясь неведомому импульсу, вскочил, шагнул к дорожной сумке. Покопавшись, достал оттуда образок и надел на шею, спрятав под сорочкой и легкой курткой. Ну вот - теперь порядок! Вроде и на душе полегчало.
        Раздался условный стук в дверь. Вошел Муромов, озабоченный, хмурый. Молча сел в кресло, побарабанил по подлокотнику.
        - Чтой-то на душе кошки скребут, - он посмотрел на товарища ясными глазами, - предчувствия какие-то нехорошие…
        Смирнов покачал головой, ничего не ответив. Поймал взгляд собеседника, вопросительно приподнял бровь.
        - И отказаться никак невозможно, - пробормотал тот, уводя взор.
        Потом легко поднялся, вышагнул к входной двери. У порога задержался, бросил через плечо - вроде небрежно, но с внутренним напряжением в голосе:
        - Ты… будь начеку, - и вышел.

* * *
        Накануне Алексею приснился сон. Будто шагает он по улицам чужого города. Ну, город как город - обычный африканский мегаполис с семью-восемью миллионами жителей, высоченными небоскребами в центре и на побережье и с жалкими картонными лачугами на окраинах - несть им числа. Идет себе неспешно, поглядывает по сторонам, изучает здешнюю обстановку. Ноги привели его на рынок. Ходит, приценивается: торговцы наперебой предлагают товар - всякую всячину, - дергают за рукав, оживленно жестикулируют, играют темными маслинами глаз в надежде заманить, соблазнить потенциального покупателя.
        Потом вроде бы шел какими-то кривыми улочками, и тянулись те нескончаемо, но все ж таки вывели его на большую площадь - еще один базар. Там будто озарение снизошло, направил свои стопы сразу в нужное место - палатку предсказателя.
        Сидит старик белобородый - не африканец, скорее араб, или копт? Увидел чужестранца, забормотал что-то на своем, непонятное. Алексей стоит, ни слова не понимает. Тут старец покряхтел и на ломаном английском молвил:
        - Ждет тебя опасность. Но, если вера есть - выживешь.
        - Вера во что? - разлепил губы удивленный донельзя Смирнов.
        - Сам подумай…
        И дедок принялся махать руками, выпроваживая недогадливого клиента. А напоследок, приняв от того деньги, загадочно прищурился и предупредил:
        - Бойся крылатого змея.
        После этого Алексей и проснулся, чувствуя себя разбитым и не выспавшимся. В номер вползала утренняя жара.

* * *
        Делегация к африканскому магнату разместилась на двух машинах: Смирнов с помощниками олигарха в джипе «Чероки», остальные - в лендровере Васильева. Решили двигаться не рядком, а для отвода глаз, на некотором расстоянии - так, чтобы не отрываться далеко друг от друга. Первыми выехали африканцы с гостем, следом - компатриоты последнего.
        Заранее условились, что за главного в переговорах будет выдавать себя Смирнов - хотя, на самом деле, все полномочия были предоставлены Чердынцеву из «Росвооружения», ну и, само собой, дядя Жора был рядом. Но так уж повелось в их дипломатических и шпионских играх - возможного противника вводить в заблуждение. Если, не дай Бог, пойдет что-то не так - удар примет на себя подсадная утка, то бишь Смирнов. От этих мыслей становилось совсем уж неуютно, да ничего не попишешь - работа у него такая.
        А еще Муромов - битый жизнью военный разведчик-профессионал - прицепил к куртке Смирнова в укромном месте особый маячок тревоги, нажми такой, и товарищи получат сигнал. Алексей не удержался от ухмылки - бондиана какая-то! Но если серьезно, то в их деятельности спасала иной раз простая случайность, а иной - четкое следование инструкциям и серьезное отношение к кажущимся мелочам.
        И все же их работа заключалась именно в умении вести сложные переговоры, убеждать и переигрывать оппонентов интеллектуально, выдерживать долгие и напряженные психологические поединки, а вовсе не драки, перестрелки и искусство перевоплощения - хотя и это тоже. Но Алексею, на его памяти, больше приходилось работать головой и языком, чем руками и ногами, и пользоваться бумажником, наладонником и авторучкой, а не пистолетом и ножом. Как и его противникам.
        А сейчас делегацию вообще ждали дружески настроенные партнеры, и с ними придется торговаться, проявляя максимум ловкости, изворотливости и деликатного нажима…

* * *
        Когда джип свернул с асфальтового шоссе на каменистую проселочную дорогу, а спустя четверть часа - на лесную просеку, в конце которой показалось приземистое бунгало, Смирнов занервничал.
        Возникло стойкое убеждение: это не вилла магната, у африканских богатеев просто не может быть такого, у них - все на показуху, чтобы роскошь била в глаза. Конечно, их могли привезти в перевалочный пункт, а уж оттуда…
        Алексей попытался успокоиться. Но это ему не удалось; чувство опасности захватило его сознание целиком. Никакое умение держать себя не срабатывало - пот струйками тек по спине и груди, выступил на лбу.
        Он достал платок, вытер испарину, пробормотал по-английски:
        - Ну и жарища тут у вас!..
        Сопровождающие как-то криво ухмыльнулись в ответ. Они не потели - сухая черная кожа матово блестела в полумраке лесной чащобы.
        Джип остановился перед воротами, просигналил. Вышел здоровяк в камуфляже - белый, с европейскими чертами лица, в солнцезащитных очках. Кивнул высунувшемуся водителю, распахнул створки. Мелькнула загорелая мускулистая рука с закатанным рукавом куртки, легла на верхнюю перекладину.
        Смирнов почувствовал, как холодеют конечности - на запястье охранника отчетливо виднелась наколка - клыкастый змей с распахнутыми крыльями. «Бойся крылатого змея…» - возник в голове свистящий шепот старца из сна.
        Водитель плавно отпустил сцепление, в тот же миг пассажир рывком распахнул дверцу и выпрыгнул наружу. Упав, перекатился и, прежде чем подняться на ноги, нащупал потайную кнопочку и со всей силы надавил ее. Затем вскочил, не оборачиваясь, краем глаза зацепил прыгнувшую к нему тень и ударил ногой, попав в мягкое. Раздался утробный всхлип, противник отлетел, тут же осев на землю… В следующее мгновение страшный удар обрушился на затылок Алексея, и тьма поглотила его.

* * *
        Сознание вернулось от острой боли в голове. Казалось, под черепной коробкой поселились крошечные рудокопы и своими малюсенькими, но весьма увесистыми кирками пытаются добраться до сердцевины мозга.
        Поплавав минут десять в дурноте, контуженый разведчик попытался сосредоточиться. Вскоре понял, что едет в машине и, кажется… Он приоткрыл один глаз, другой - поначалу ничего не понял, потом до него дошло - он же в багажнике, лежит связанный по рукам и ногам!
        Ну, что связанный - это еще не беда, учили его высвобождаться и не от таких пут. Осторожно пошевелился, подвигался в темной тесноте багажника, принял максимально удобную позу и начал работать.
        Поворочавшись, вскоре он освободился от веревок, туго стягивавших его запястья, настал черед ног. И с этим он справился. Затем на ощупь накинул веревки обратно - так, чтобы в один момент от них избавиться. И принялся ждать, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в затылке. Это-то было как раз тяжелее всего.
        Некоторое время машина еще тряслась на ухабах, наконец, остановилась, двигатель заглох, и на минуту установилась полная тишина. Затем хлопнули дверцы с обеих сторон, послышался звук шагов. Крышка багажника резко распахнулась, хлынул ослепительный свет.
        - Порядок, - буркнул кто-то, - берем его.
        Смирнов, лежа на боку, кожей спины почувствовал присутствие наклонившихся к нему людей, сгруппировался и принялся действовать. Подобно разогнутой пружине вскочил со дна багажника, обрушиваясь на врагов.
        Смирнову только казалось, что бой шел долго. На самом деле всего десять-пятнадцать секунд - и все было кончено. Двое валялись на земле, и до противника им не было никакого дела…
        В следующее мгновение Смирнов заметил целящегося в него из карабина третьего. Прозевал, мать его!.. Упал на землю, грянул выстрел - мимо. Перекатился под защиту машины, затем вскочил и, пригнувшись, ринулся к спасительной кромке леса - благо и бежать далеко не пришлось. И, когда уже почти нырнул в густой кустарник, снова громыхнул выстрел, и раскаленным копьем насквозь пронзило плечо, бросив его вперед. Он упал, кубарем покатился куда-то вниз, в овраг. Все смешалось в падении - верх, низ, земля, небо. Удар затылком обо что-то твердое, и вновь безмолвная темнота…
        Из беспамятства вырвали приглушенные голоса. Говорили на английском.
        - Этот урод где-то здесь. Далеко не мог уйти. Я же его подстрелил, - доказывал один из них.
        - Это еще ничего не значит, - возразил другой и застонал, - дерьмо! Он мне, кажется, нос сломал.
        - Нос - ерунда. Вон у твоего брата челюсть расколота - это сурово.
        - Я у этой падали сейчас сердце вырежу!..
        - Ты сначала найди его.
        Голоса приближались. Охотники осторожно спускались вниз. Все, ему точно крышка! Даже ползти нету сил.
        Неожиданно что-то просвистело над ним. Один из преследователей выругался, а после тишина…
        Прошло не меньше минуты, пока до слуха затаившегося беглеца не донеслись голоса.
        - Ты видел? Стрела в дереве торчит.
        - Ну!..
        - У него лук что ли?
        - Сам ты лук, это долбаные дикари!
        - Какие еще дикари?
        - Ты совсем тупой?! Племена лесных демонов! Людоеды, мать их так!..
        Помолчали.
        - И что делать будем?
        - Очень тихо и очень осторожно уходим.
        - А как же этот…
        - Вот они его и сожрут… На ужин, ха!
        Потом вновь воцарилась тишина. Смирнов лежал, боясь шелохнуться. Затылок жгло, словно приложили раскаленный утюг. Да и мокро что-то под ним - неужели в лужу угодил? Попытался пошевелиться - резкая боль пронзила все тело. Он застонал. Все же сумел перевернуться на живот, встал на четвереньки, глянул - под ним все в крови, в изголовье камень, тоже покрыт бурыми пятнами. Без сил упал ничком. Теряя сознание, услышал приближающиеся осторожные шаги.
        «Ну все, - мелькнуло в слабеющем сознании, - старуха с косой притопала».
        Потом все вспоминалось урывками, отдельными эпизодами: темнота, свет, склоненные над ним страшные африканские маски, провал, его несут, над ним качается зеленое небо, снова провал…
        Очнулся на какой-то площади с каменным истуканом в центре. Вокруг домики-шалаши, костры, полуголые коричневые люди - деревня. Он снова отключился.

* * *
        Английский в этой деревне не знал никто, кроме местного колдуна, да и тот изъяснялся с грехом пополам. Вот у него-то Смирнова и поселили - на время выздоровления. А потом что - съедят?..
        Побыв несколько дней в этой деревне и понаблюдав за повседневной жизнью туземцев, Алексей понял, что каннибализмом здесь и не пахнет. Днем его выносили, все еще слабого, наружу, где он грелся на солнышке, возле хибары шамана. Старик молился своим темным богам и подкладывал под повязки, на раны незваного гостя какие-то вонючие лепешки - из трав, навоза и еще чего-то гадкого. В детали своего излечения раненый старался не вникать. Так или иначе, но… помогало. Боль стихла, раны затягивались, голова прояснилась. И настал день, когда он, опираясь на крепкую руку одного из воинов племени, приковылял на площадь, ведомый старым знахарем.
        Колдун подвел его к идолу и как мог объяснил, что их бог - то ли Нгамба, то ли Мамба - смилостивился и даровал жизнь белокожему чужеземцу. На что Смирнов со всей серьезностью поклонился божку, сжимая под рубашкой матушкин оберег с Богородицей.
        До своего полного выздоровления Алексей старался не думать о задании. Лишь одна мысль неотступно преследовала его: сумел ли он предупредить товарищей, удалось ли тем избежать засады, или?.. Хотелось верить в лучшее.
        В эту ночь ему явился Нгамба-Мамба и на чистом русском пояснил:
        - Ты, белокожий странник, под защитой Матери всего сущего. Мать-Земля тебя пожалела и даровала жизнь. Теперь ты верь в Нее и в Отца-Небо. И знай, что мир не так прост, как ты себе представлял. Сегодня ты в одном мире, завтра в другом, а послезавтра - в третьем. Помни о Тех, Кто создал и тебя и меня.
        Потом божок пропал, и Смирнов очутился в какой-то мгле. И вскоре из призрачного тумана показалась знакомая фигурка в пуховой кофточке и ситцевом платке. Это была его мать. Она остановилась в нескольких шагах от него, постояла молча, а затем, улыбнувшись, промолвила: «Теперь ты будешь жить долго, сынок».
        Алексей хотел ответить, подойти к ней, обнять и… не мог, какое-то окостенение сковало все члены. А потом матушка исчезла, и он обнаружил себя стоящим на пятачке земли, а вокруг разверзлась глубокая и темная пропасть. И вдруг откуда-то сверху заструился неземной свет, такой ослепительный, что Алексей прикрыл глаза руками и сквозь пальцы наблюдал чудесное явление.
        И явилась ему Богородица - та самая с иконки, - в руках у нее лежал младенец Христос, а вокруг порхали ангелы. Дева Мария посмотрела в глаза павшему на колени человеку и будто пронзила насквозь, просветив его душу до самых потаенных глубин. Пламя снедало Алексея, все естество пылало в огне стыда и благоговения перед Матерью Божьей. Предал он взор долу и так стоял на коленях, не смея посмотреть вверх. Но все же не удержался и поднял голову.
        Богородица улыбалась ему, и столько было в ее улыбке доброты, мягкой нежности и всепрощения, что возликовало сердце человеческое, радостно забилось: прощен, прощен! Вихрь разноцветных огней поднял его и понес ввысь, вслед за Девой Марией, путеводной звездой светящей во вселенской ночи. А после, когда все мироздание предстало перед ним словно на ладони, он вспыхнул, весь изошел лучами и растворился в космосе…

* * *
        Новый день принес нежданные перемены. Утром, не успел Алексей разделить скудную трапезу с хозяином, вся деревня внезапно всполошилась. Жители разом зашумели, забегали… В хибару с почтительной миной просунул голову помощник вождя, что-то коротко возвестил, выслушал ответ и скрылся из виду.
        Смирнов вопросительно взглянул на старика. Тот, нещадно коверкая слова, кое-как объяснил:
        - Прибыли чужаки на железной повозке… Белокожие соплеменники раненого гостя.
        Сердце Алексея ухнуло куда-то вниз, вернулось на место и забилось часто-часто. Теперь и его слуха коснулось знакомое тарахтение мотора. Спустя мгновение движок взревел и заглох.
        Следом за колдуном он выбрался наружу и, опираясь на толстый сук, поспешил к площади, где собралось все племя.
        В окружении воинов, нацеливших свои копья и стрелы на чужака, стоял с безмятежным видом Муромов. Руки у полковника были подняты, демонстрируя мирные намерения.
        - Виктор! - хрипло прокричал Смирнов и, чувствуя головокружение, бросился к другу.
        - Мы переиграли их, Леша, - прошептал ему на ухо грушник, - контракт подписан.

* * *
        В посольстве ему предоставили телефон, надежно защищенный от любой прослушки. Отзвонив куда следовало, Смирнов с сильно бьющимся сердцем набрал номер матери. К трубке долго никто не подходил, затем раздался щелчок и вслед за ним - голос сестры.
        - Леша! Господи, где ты пропадал?! Мне сказали, что с тобой потеряна связь…
        - Настя, со мной все в порядке. Вы-то как там? Позови маму…
        - Леша, Лешенька… мамы больше нет!..
        - Что?.. - Смирнов осел, сжимая трубку в кулаке, - как ты сказала?..
        - Мамочка умерла, Леша… - и она, всхлипывая, поведала подробности.
        Смирнов слушал Анастасию словно сквозь вату, в оцепенении уставившись на рисунок обойного орнамента напротив. Слушал и не понимал - точнее, все понимал, но не мог принять, не в силах свыкнуться с тем, что это - реальность.
        - Сегодня девять дней, Леша, - немного успокоившись, устало добавила сестра. - Ах, братик, если бы ты был здесь, с нами…
        Он сглотнул, чувствуя, как защипало глаза, отвратил, наконец, взгляд от той точки на стене, хрипло произнес:
        - Как же это… А я тут застрял - и ничего не знал. Это же несправедливо! Почему… Господи, о чем я говорю!
        Губы его задрожали, но он взял себя в руки - не сейчас, не здесь.
        Сестра поспешила успокоить, сказала, что они справились, конечно, им помогли - и родственники, и сослуживцы Алексея, и с ее, Настиной, работы. Маму проводили достойно.
        - Скоро ли ждать тебя?
        - Да… да, - покивал Алексей, - теперь скоро.
        - У твоих все в порядке. Ты позвонишь им? Сегодня они придут к нам - на девятины. Хочешь, я им сейчас перезвоню, скажу, чтобы сами тебе позвонили? Какой у тебя номер?
        - Да, ты… позвони им, успокой. Я… позже сам позвоню.
        Потом он действовал как во сне: вышел из посольства, поехал в отель, зашел в номер, сел на кровать. Бессмысленно огляделся, не понимая, зачем он здесь.
        «Мамы больше нет», - вспомнилось ему. И вдруг острая боль утраты пронзила его беспощадным разрядом молнии, Алексей застонал и, уткнувшись в ладони, разрыдался.

* * *
        Он проснулся посреди ночи - почудилось, точно кто-то позвал его, окликнув по имени. Алексей сел на кровати, всматриваясь в темноту, оглядел комнату… у порога стояла мама.
        Он явственно различал ее в полутьме, но не мог поверить своим глазам. Мама была одета совсем как в том чудесном сне, где ему явилась Богоматерь - пуховая кофта, платок.
        - Мама, - тихо позвал он, - мамочка…
        Она, улыбаясь в полумраке, тихонько приблизилась к кровати, положила ладонь ему на макушку - Алексей ощутил тепло человеческой плоти. Мама молча погладила его по голове - как часто делала это в детстве, приглаживая непокорные сыновни вихры. Он взял ее ладонь, поцеловал, орошая слезами.
        - Спи, сыночек, - донеслось до него, - спи, родной…
        И он, откинувшись на подушку, вмиг заснул.

* * *
        Алексей вышел из церкви, где поставил свечку, помолился - все как полагается в таких случаях. Сел в машину и поехал на кладбище.
        Стоя возле могилки, долго смотрел на памятник, губы шевелились, читая: «Смирнова Евдокия Николаевна».
        - Мама, - прошептал он, - я знаю, что у тебя все хорошо.
        Он обвел взглядом окрестности, глянул вверх, на небо, и улыбнулся.
        - Ты жди меня, слышишь? Всех нас дождись. Однажды мы придем… я приду, и мы снова будем вместе. Я буду скучать по тебе, мамочка. Но… до поры.
        Солнце выглянуло из-за облаков, озаряя светлыми лучами землю. И тут же весело зачирикали пташки. Алексей поправил цветы на могилке и неспешно направился к выходу.
        Время собирать
        Где-то там, на пороге сознания, заскреблась непрошеным мышонком мысль и слегка удивила, что жизнь его через триста шестьдесят дней перевалит за сороковник. Виктор Муромов усмехнулся. У него и привычки-то такой не было - отмечать свои дни рождения, а тут вот как-то спонтанно получилось, хотя и дата была не круглой. Пришли трое сослуживцев, без жен - он решил устроить мальчишник - и без мундиров; впрочем, они и на службу ходили чаще всего во всем цивильном, так уж у них, разведчиков, было заведено. Виктор же, сколько себя помнил, какие только прикиды не примерял - чуть ли не всех стран и народов. Лохмотья клошара и тысячедолларовые смокинги, монашеские рясы и камуфляж - любые тряпки смотрелись на нем как собственная кожа, а однажды даже пришлось наряжаться в дамское платье и изображать из себя трансвестита. И все - ради целей, которые ставила перед ним Родина.
        Что же сталось с Родиной? Была великая держава, а теперь остались от нее рожки да ножки.
        Вот об этом они и говорили, наполняя рюмки, и по традиции чокались, провозглашая тосты. На мгновение задумывались, за что пить - за свою нищенскую, жалкую зарплату или за то, что все идеалы похерены, а патриоты вымерли? Конечно, каждый из их четверки офицеров одной из самых могущественных спецслужб мира - в свое время даже при слове «КГБ» так не трепетали - любой из них мог бы легко, играючи стать миллионером. И дело здесь было не только в обладании ценнейшей для противника информацией и опытом, но и из-за статуса, который они имели в этом засекреченном, недоступном для глаз большинства мире разведок и спецслужб. Статуса, позволявшего им заводить какие угодно знакомства и контакты - деловые, любовные, дружеские - в среде богачей и знаменитостей, в творческой элите, в самых высших эшелонах власти.
        Организация, на которую трудился Виктор Муромов в звании полковника, имела внушительное название - Главное Разведывательное Управление Генерального штаба Вооруженных Сил, или просто и коротко - ГРУ.
        И вот, решая, за что пить, друзья поднимали рюмки за именинника, за его заслуги перед российским народом и за дальнейшие успехи и удачу во всех начинаниях. Потом пели песни, перебрав, кажется, все, какие знали - от советских патриотических до общеизвестных народных. Далеко за полночь гости разошлись, а он остался в одиночестве, пьяно уставившись на заставленный теперь уже пустой посудой стол с пепельницами, доверху наполненными окурками. Виктор так и не заметил момента, когда сон сморил его, но успел перед этим добраться до кровати и плюхнуться на нее, не раздеваясь.
        Сегодня, спустя двое суток после памятного вечера, он лежал в темноте с открытыми глазами и размышлял о том, сколько уже прожито лет, и, если быть честным перед самим собой, то все впустую. Он не нажил богатства, не приобрел славы и не отыскал счастья. У него даже не было семьи. Издержки профессии - скажете вы, и окажетесь… совершенно неправы. Большинство сотрудников разведок мира, а особенно советских, имели семьи, любили жен и радовались детям. Хотя в виде исключения были и такие плейбои, как он - причем обоих полов.
        Муромов принадлежал к элитной и очень засекреченной даже в недрах ГРУ категории сотрудников спецотдела, выполняющих особо важные для обороноспособности и безопасности страны задания. Полковник Муромов был на особом счету и как оперативник-«крышевик» не имел себе равных. Под его руководством была особая группа, а перечень его умений мог бы составить целую брошюру - этакое пособие для начинающего разведчика. Владел он также навыками спецназовца и диверсанта.
        Последнее задание Муромова было связано с заграницей. И проделал он все на этот раз в одиночку, без поддержки группы, далеко от родных просторов. После удавшейся акции ему пришлось уносить ноги в таком быстром темпе, как, пожалуй, никогда за всю долгую и успешную карьеру оперативника высшего класса. С большим трудом, обрубив все «хвосты», он сумел оторваться от преследовавших его повсюду искусных убийц, работавших на сицилийские мафиозные кланы. Лишь когда очутился в Москве, он смог спокойно вздохнуть, убедившись в сохранности своей шкуры.
        На следующий день он взял отпуск на месяц. А еще через двое суток полковник пересек тридцать девятый рубеж своей жизни.
        Жизнь наша, а вместе с нею и мы, меняется либо медленно и незаметно, по капле в час, либо резким виражом, зигзагом, внезапно раздавшимся громом и блеснувшей во тьме молнией.
        В тот день поутру лил сильный ливень, но к полудню небо очистилось от туч, оставив легкую пелену сплошных облаков, скрывавших солнце. Муромов, решивший не брать машину со стоянки, шел по мокрым тротуарам и, перепрыгивая лужи, не переставал удивляться, как все-таки похожи улицы больших городов в любой из стран Европы - сегодняшняя Москва ничем не отличалась от них. И в то же время, как они различаются своим особым национальным колоритом, историческим духом каждой местности и людьми, которые их населяют.
        Вскоре полковник свернул с оживленной улицы в один из переулков Садового Кольца. Впереди двигалась одинокая фигура девушки, показавшейся ему со спины очень даже привлекательной. Из подъезда отремонтированного по высшему разряду здания показалась группа мужчин, направляющаяся к похожему на раскормленного бегемота огромному лимузину с работающим двигателем. Наметанным глазом Виктор определил богатого бизнесмена и трех его телохранителей. Девушка поравнялась с ними, замедлила шаг, пропуская шедших ей наперерез. Один из охранников не спускал с нее глаз, двое других внимательно смотрели по сторонам, не забывая и про окна близлежащих домов.
        «Жигули» пятой модели (форсированный движок, как успел отметить про себя Муромов) появились неожиданно для всех, и в ту же секунду из окон с приспущенными стеклами застрочили автоматы (АКМ и АКСУ, определил Муромов) - стрелков было двое, третий из нападавших сидел за рулем. В следующее мгновение полковник, действуя чисто рефлекторно, ушел с линии огня, укрывшись за мусорными баками, стоящими неподалеку.
        Он побывал во множестве передряг, и все же возникло ощущение, словно он смотрит какой-то фильм, являясь и зрителем, и участником одновременно.
        Наблюдая из укрытия, он с ужасом заметил девушку, напуганным зверьком застывшую посреди этой бойни. Вокруг нее свистели пули, а она стояла и не двигалась, обезумев от нереальности происходящего.
        «Падай, идиотка!» - в отчаянии крикнул Муромов, решивший было броситься к ней.
        Но тут все и закончилось.
        Киллеры изрешетили очередями бизнесмена и четверых его телохранителей, включая и водителя лимузина. Девушка осталась целой и невредимой, и это было похоже на чудо. Лишь один из охранников, прежде чем его пристрелили, успел выхватить оружие и разок пальнуть. Девушка, наконец, опомнилась и в шоке, выкрикнув что-то гневное, подхватила «пушку» неудачливого рынды. Зажав пистолет в обеих руках, она неумело прицелилась и надавила на спусковой крючок.
        Она стреляла, как выяснилось потом, первый раз в жизни, тем более - по движущейся мишени. Но, тем не менее, все три выстрела, которые она успела сделать, достигли цели. И это тоже было удивительно. Первая пуля чиркнула по переднему крылу, вторая сорвала колпак с заднего колеса, третья разнесла вдребезги заднее стекло автомобиля. Дальше стрелять не имело смысла - машина вильнувшей акулой скрылась за поворотом.
        И вновь все произошедшее показалось Муромову настолько нелепым, что захотелось ущипнуть себя и проснуться. Как же так - он, битый разведчик, видавший на своем веку немало крови и привычный, в общем-то, к грохоту оружия, и на тебе - попал в полымя (из недавнего огня там, за границей). И где - в самом центре Москвы, на тихой улочке! Воистину, неисповедимы пути Твои!..
        Тем временем, не упуская картину из виду, полковник позвонил по телефону-автомату в полицию. Сообщив все, что нужно, в том числе марку и номер машины киллеров, он повесил трубку, протерев ее носовым платком. Затем подскочил к девушке, потрясенно взиравшей на окровавленные трупы, без слов забрал у нее «ствол» и так же тщательно обтер его, сунув в руку мертвого владельца.
        - Пойдемте, нам незачем здесь оставаться, - увлек он ее за собой, подумав, что в лучшем случае ее затаскают по судам да следствиям, а в худшем - просто уберут как опасного свидетеля.
        Спустя какое-то время, она упрямо вырвала руку и становилась, пристально глядя ему в глаза.
        - Куда вы меня ведете? - словно только очнувшись от наваждения, взволнованно спросила незнакомка.
        - Подальше от головной боли, - серьезно ответил полковник, скользнув взглядом по ее прическе, лицу, фигуре - спереди она оказалась просто очаровашкой.
        Его интерес не укрылся от девушки, она отвела взгляд.
        - А вы смелая, - добавил он, усмехнувшись, - и отчаянная.
        - Да какая, к черту, смелость, - пробормотала нечаянная спутница, - просто я до такой степени перепугалась, что разозлилась на этих ублюдков, вот и схватила пистолет. Сама до сих пор не пойму, как решилась на такое.
        - Ладно, пойдемте. Лучше уйти от греха подальше. Извините за любопытство, а вы куда направлялись?
        - Да по делам шла, по работе, - пояснила та, - но теперь какие дела, после этой мясорубки.
        Она поморщилась, добавив:
        - Сейчас неплохо было бы расслабиться с чем-нибудь покрепче и лечь спать.
        - А вы это любите? - Виктор слегка приподнял бровь.
        - Что? - непонимающе переспросила девушка.
        - «Расслабляться».
        - Да нет, что вы, - рассмеялась она, - терпеть не могу. Это я так, к слову. Ну, если только чуть-чуть и по значительному поводу…
        - Я восхищен вами. Девушки вашего возраста теперь… - он замялся, подыскивая слова.
        - Пьют что попало, курят, «забивают косячка» и спят со всеми подряд, - нарочито грубовато и откровенно закончила она, с вызовом глядя ему в глаза.
        - Ну, не совсем так…
        - Но верно, по существу.
        Муромов быстро глянул на нее и, покачав головой, скорчил смешную гримасу, заставив ее засмеяться.
        - А вы - не такая?
        - Не такая, - все еще смеясь, ответила девушка, - вообще-то курю, но время от времени бросаю.
        - Ну, что ж, в таком случае, давайте познакомимся, что ли, для начала?
        Он представился.
        - Татьяна, - просто ответила его спутница.
        - Тать и Яна, - в шутку пробормотал Виктор.
        Девушка лукаво посмотрела на него, смешливо наклонив голову и прищурившись.
        - Знаете, а ведь я - журналистка. Доводилось писать и о подобных случаях. Но чтобы самой участвовать в такой передряге…
        - Журналистка - очень интересно…
        - А вы чем занимаетесь, если не секрет?
        - Вообще-то, секрет, - серьезно заявил ее собеседник, - но вам откроюсь, я - агент национальной безопасности.
        Сказал - и чуть не рассмеялся, вспомнив шедший когда-то по каналу НТВ одноименный сериал.
        - Неужели? - иронично воскликнула она, готовая включиться в игру.
        - Шучу, - улыбнулся полковник и, достав удостоверение сотрудника МИДа (любой «грушник» имел подобное для прикрытия), развернул его, показывая спутнице.
        Та взяла удостоверение в руки, прочитала - на ее лице отразилось удивление.
        - Так вы - дипломат? - наивно переспросила она.
        - Как видите. Не разочаровал?
        Она с интересом смотрела на него, не находя, что ответить.
        - Не возражаете, - неожиданно обратился он к ней, - если мы зайдем в бар и выпьем вашего любимого вина?
        И так же неожиданно для себя она согласилась.
        Когда выходили из бара, обоим показалось, что между ними появилось чувство некоторой близости. Обменявшись телефонами, они расстались. Муромов с грустью возвратился в свою пустую двухкомнатную квартиру на Чистопрудном бульваре. И одиночество показалось ему сейчас особенно острым и тягостным.

* * *
        После первого знакомства с очаровательной журналисткой, Муромов стремительно развивал достигнутый успех, призвав на помощь весь свой опыт и обаяние.
        Но перед этим он по своим каналам «пробил» все, какие только могли относиться к ней, сведения о личной жизни, учебе, работе, родителях, контактах и прочих несущественных на первый взгляд мелочах. Ничего, что могло бы насторожить опытного разведчика, он не нашел. Перед их конторой и «соседями» девушка была чиста.
        После этого он расслабился, посмеявшись над своей профессиональной подозрительностью. Муромов водил ее в лучшие рестораны. Они обошли все музеи, выставки, вернисажи - было заметно, что Татьяне нравится его общество. Порой они просто гуляли вдоль набережной и по аллеям Бульварного кольца, каждому из двоих было интересно мнение собеседника по самым разным вопросам, какие только приходили в голову.
        Виктор до этого и не подозревал, что можно так замечательно проводить время с понравившейся женщиной - разве мало было у него раньше связей? Но в том-то и дело, что увлечения эти, мимолетные и ни к чему не обязывающие, не заходили слишком далеко, а если он чувствовал, что подобное может случиться, то сразу же прерывал все отношения, исчезая из жизни своих временных подруг. Сейчас он совсем не хотел, чтобы их связь оказалась подобной ошибочному телефонному звонку.

* * *
        Вскоре после знакомства с Таней Муромов почувствовал, что Москва становится для них несколько тесноватой. Той любви, что возникла у обоих, притянув в порыве взаимного чувства, требовались иные просторы, смена обстановки, романтический антураж. Подсчитав свои сбережения, полковник удовлетворенно хмыкнул - вполне хватало на поездку вдвоем и двухнедельное проживание где-нибудь на южном курорте. Не долго думая, он выбрал Крым и, посоветовавшись со своей подругой, приобрел билеты на самолет, вылетавший через два дня.
        В тот же день, когда Муромов после встречи с Татьяной возвращался домой, во дворе возле подъезда его ждали. Припарковав «девятку», он заметил расположившегося на скамеечке пожилого мужчину с большой лысиной и добродушным лицом. В руках у пенсионера была сумка, доверху набитая продуктами. И разве мог кто-нибудь из окружающих подумать, что перед ним генерал-«грушник» и непосредственный начальник Муромова.
        - Здравствуйте, Николай Степанович, - не выказывая удивления, поприветствовал полковник.
        - Здравствуй, Витюша, - тот легко поднялся со скамейки, - в гости вот к тебе собрался. Не прогонишь старика?
        - Ну, что вы, - усмехнулся Муромов, - да и потом, разве вас прогонишь?
        Генерал рассмеялся.
        Не успели войти, как гость принялся расставлять бутылки, закуску. Заметив удивленный взгляд хозяина, пояснил:
        - Я у тебя вроде как в первый раз, да и отпуск твой следует обмыть.
        Подняли рюмки, чокаясь, выпили. Прожевав шпротину, Виктор испытующе посмотрел на шефа:
        - Что-нибудь случилось, Николай Степанович?
        - А ты сам не догадываешься? - вопросом на вопрос ответил тот.
        - Полагаю, плакал мой отпуск?
        - Все правильно, Витюша, твоя проницательность, как всегда, на высоте. Кстати, ты еще не забыл, как пару недель тому назад убегал от волков?
        - Такое забудешь, - усмехнулся Муромов.
        - То-то и оно. И на этот раз задание будет не только чрезвычайно важное, но и опасное. Образно говоря, нужно залезть прямиком в пасть тигру. Тебе лучше всех известна обстановка в том регионе. Но… из соображений безопасности мы можем отклонить твою кандидатуру.
        - Николай Степанович…
        - Ты подожди, Витя, послушай старшего по званию, - остановил его генерал, - сам посуди, кто ты есть на этой земле и сколько у тебя врагов. От страны, где тебе предстоит выполнять задание, рукой подать до Сицилии, откуда ты еле унес ноги. Это все хорошо, Витюша, твой роман с замечательной девушкой… Только ты не подумай, будто мы лезем в твою личную жизнь. Это твое и только твое дело, и дай вам Бог счастья обоим. Но, Виктор, будем говорить прямо - на этот раз придется рисковать не только самому, но и работать в паре со спутницей, так как она послужит твоим прикрытием. А легенда такова: состоятельный мужчина едет со своей невестой на Кипр отдохнуть и развеяться. Ну, что скажешь?
        - Я все прекрасно понимаю, - спокойно ответил тот, - только и вы чересчур высокого о них мнения. Им не были известны мое имя, моя точная внешность, национальность - я для них был просто призраком, который появился из мглы и туда же ушел, растаяв. Они могли меня схватить, но не получилось. И сейчас достать меня никак не смогут, даже если я снова сунусь в их логово. А ведь это - Кипр, где тысячи отдыхающих, туристов со всего света. А уж сколько там россиян околачивается… Я полагаю, вы преувеличиваете риск. Извините, но это мое мнение. И если вы мне доверяете, я готов выполнить любое ваше задание.
        Генерал молча выслушал его, кивнув, поднял рюмку:
        - Ну, давай, за правоту твоих слов. Если бы я захотел, то запретил бы тебе. Но я не хочу давить на тебя сейчас. Слишком многое ты вытерпел ради служения Родине. И… Виктор, я рад, что ты принял именно это решение.
        Прошло определенное время, потраченное на спецподготовку для выполнения задания. Затем любовники вылетели из столицы. Их ждал солнечный Кипр.

* * *
        Они поселились на берегу моря, неподалеку от города Пафос, в четырехзвездочном отеле «Амальфия», хозяином которого был жизнерадостный коротышка грек, умеющий, к их огромному удивлению, довольно сносно изъясняться по-русски. Остров оказался щедрым на дары природы - ярко сияющее солнце, теплый песок, ласковое море, заросли пальм, пестрые клумбы с экзотическими цветами, горы фруктов и отменная кухня. Море было рядом: стоило лишь спуститься вниз по каменным ступеням, и вот он - пляж. Первые несколько дней они не покидали его, с утра до вечера валяясь на песке, впитывая в себя живительные лучи солнца, барахтаясь в соленых волнах и вдыхая полной грудью влажный воздух, насыщенный неповторимым запахом моря. Вскоре наступило пресыщение. Вдоволь накупавшись и успев покрыться золотистым загаром, они решили перейти к более активному отдыху - вылазкам по окрестностям, осмотру местных достопримечательностей - одним словом, насладиться прелестями туризма по полной программе.
        Виктор взял напрокат машину - далеко не самую плохую модель «Фольксвагена». Со своей спутницей он объездил все окрестности, гоняя по удобным проложенным повсюду трассам.
        Все это время их чичероне был Муромов, с увлечением описывающий своей спутнице историю прекрасного острова. Та была приятно удивлена.
        - У меня такое ощущение, - целуя его, промолвила девушка, - что ты совсем недавно сдал экзамен по истории и географии Кипра.
        - А вот и не угадала, - рассмеялся он, - просто, прежде чем ехать, я основательно подготовился, просмотрев несколько демонстрационных видеофильмов по Кипру - их специально подготавливают для русских туристов. Ну, еще кое-какие сведения я почерпнул из специализированных изданий.
        - Как все просто, - пробормотала она, - и все же, ты у меня умница.
        - Стараюсь соответствовать, - улыбнулся он, галантно предложив ей руку.

* * *
        Очередной вечер они решили провести в городе. Не спеша поужинав в ресторане, где им были предложены прелести китайской кухни, они отправились в один из ночных клубов, программа которого только началась. В этом клубе Муромов должен был встретиться с разведчиком-нелегалом.
        Горластую певицу, исполнявшую на греческом местные шлягеры, сменили энергичные танцоры в национальных костюмах, выделывавшие такие коленца и акробатические выкрутасы, что профессиональные циркачи позеленели бы от зависти. Затем загорелые девушки в экзотических одеяниях из каких-то лоскутков, разноцветных перьев и бижутерии исполнили эротический, полный чувственности танец. Публика бешено аплодировала, а в зале к тому времени стало совсем душно, несмотря на работающие в полную силу вентиляторы и кондиционеры. За это время полковник успел наведаться в мужской туалет, где его уже ждал нужный человек, передавший необходимые материалы.
        Для желающих потанцевать освободили обширную площадку, а на сцену вышла еще одна певица и под аккомпанемент группы музыкантов принялась наяривать нечто, похожее на последние европейские и заокеанские поп-хиты. Виктор с Татьяной танцевали до упаду, пока не выдохлись окончательно, и уже далеко за полночь, уставшие и довольные, отправились к себе. Добравшись до постели и освободившись от одежды, они свалились без чувств. Немного отлежались и, не сговариваясь, переплелись в объятиях, окунувшись в любовный омут. Сил хватило и на это.
        На следующий день их экскурсионный маршрут несколько изменился. Они отправились на север, в местечко под названием Лара, представлявшее собой побережье с девственными пляжами. Встретив там группу соотечественников, они разговорились с ними и, по совету последних, поехали дальше в горы, где среди густо поросших зеленью холмов затерялся известный природный родник - купель Афродиты. Разумеется, среди отдыхающих был «свой» человек, с которым Муромов вошел в контакт. Обмен закодированными сообщениями прошел незамеченным для окружающих.
        Им пришлось оставить машину у поворота возле подножия скалистой вершины и дальше продолжить путь пешком, взбираясь по узкой тропке наверх. Проложенная по изрезанной местности тропа коричневой змейкой петляла среди зарослей лесной чащобы. Наконец, они добрались до места. Вокруг не было ни души, и если бы не журчание ручейка и пение птиц, это место могло бы показаться пустынным и заброшенным.
        - Ты позволишь? - с кокетливой улыбкой обратилась к нему Таня, сбрасывая с себя одежду. - Пока никого нет.
        И, спускаясь к источнику, шутливо погрозила пальцем:
        - Карауль здесь и не подглядывай.
        Держа в руках одежду, он с улыбкой наблюдал за ней. Обнаженная девушка, купающаяся в роднике, была похожа на одну из прекрасных наяд, совершающих омовение в тайном месте, сокрытом от глаз простых смертных. Представшая перед ним бесхитростная картина была настолько чувственной и естественной, что он мгновенно ощутил жар неутолимого желания, могучий инстинкт, древний, как сама жизнь. Он в восхищении любовался полосками проникающего сквозь кроны деревьев света на матовой коже юной прелестницы. Движения плавных изгибов ее нагого тела завораживали, заставляли вскипать горячую кровь, кружили голову в хмельном упоении женской красотой.
        Вдоволь наплескавшись в прохладной воде, девушка поднялась наверх и наткнулась на его пристальный взгляд, коим он так и пожирал прелести ее молодого, пышущего здоровьем и свежестью тела.
        - Боже, как ты прекрасна! - в восторге прошептал он, приближаясь к ней.
        Заключив свою нимфу в объятья, он осыпал ее градом горячих поцелуев, прижимая к себе все сильнее, чувствуя, как закипает желание…
        Когда они медленно двинулись в обратный путь, то держались за руки и молча улыбались друг другу.
        Тем же вечером Татьяна поинтересовалась у своего друга:
        - Поедем сегодня снова в город?
        - Нет, - он отрицательно покачал головой, - ты помнишь, о чем нам рассказывали? Старинный, заброшенный храм на горе. Хотелось бы его осмотреть. Если ты, конечно, не против.
        - Что ты, я только «за».
        - В таком случае, сегодня поужинаем в отеле пораньше. На мой взгляд, кормят здесь не хуже, чем в любом из ресторанов города. Разница лишь в обстановке - здесь гораздо спокойнее…
        - И намного скучнее, - с лукавой смешинкой в глазах добавила она.
        Хмыкнув в ответ, Виктор принялся перезаряжать фотоаппарат. Таня, взяв со столика карту-путеводитель, сосредоточилась на ее изучении.
        - Даже если мы выедем прямо сейчас, засветло, - с сомнением заявила она, - пока доберемся, уже стемнеет. Отсюда до храма около двухсот километров.
        - Это если ехать по прибрежной трассе до Лимасола, а от него к горе с храмом. Посмотри на карту внимательней - там есть еще одна, полузаброшенная горная дорога. Если мы поедем по ней, то сократим путь. Ты только представь - темная ночь, таинственный храм, вокруг ни души…
        - По-моему, ты в детстве начитался приключенческих книг, - рассмеялась она.

* * *
        Выехали они засветло. И хотя солнце уже клонилось к горизонту, стремясь погрузиться в морскую пучину, оно все же стояло достаточно высоко, освещая окрестности своими лучами и пронзая ими безоблачное кипрское небо.
        Машина неслась по автотрассе, проложенной вдоль побережья. Вскоре справа показался указатель поворота на аэропорт. Увидев его, Муромов лишь прибавил скорость. Они не проехали и километра, когда их глазам предстала уходящая влево объездная дорога. Свернув на нее, машина затряслась на кочках и выбоинах. Покрытая остатками растрескавшегося асфальта дорога местами была совсем непригодной для легковых машин, но Виктор гнал по ней, лихо объезжая препятствия, уверенный, что таким образом им удастся значительно сократить расстояние до цели.
        Муромов уверенной рукой вел послушный ему «Фольксваген», время от времени справляясь с атласом-путеводителем. Впрочем, на каждом километре им обязательно попадался указатель.
        С насыпи, подножие и склоны которой были сплошь усеяны валунами и булыжниками, открывалась чудесная панорама - справа, далеко от них за холмами, раскинулось море, а слева - изумительной красоты долина, покрытая разноцветным ковром цветущих трав. Татьяна, во все глаза рассматривающая пейзажи за окном, не успела насладиться этой красотой, как они снова начали взбираться в гору по петляющему серпантину, изобилующему опасными поворотами и коварными спусками. Впрочем, и его они миновали благополучно, хотя девушке было не по душе то лихачество, с которым, как ей казалось, ее приятель управлял машиной.
        Во время спуска их взору предстала еще одна долина, в отличие от предыдущей, выглядевшая мертвой и пустынной. От некогда протекавшей по ней реки осталось лишь высохшее русло, по правую сторону которого раскинулось заброшенное селение. Каменные дома средневекового типа выглядели запустелыми и обветшалыми, часть из них подверглась разрушению временем. Кое-где виднелись более поздние постройки, но и они были брошены людьми. Татьяне, впечатлительной по натуре, представилось, что это мрачное место служит пристанищем вампирам и привидениям, и ночью, при тусклом свете звезд и луны, когда настает ее час, нечистая сила вылезает из своих убежищ, чтобы стать полноправным хозяином этого проклятого места.
        Она непроизвольно поежилась, удивляясь своим мрачным мыслям. Впрочем, на самом деле сделалось довольно прохладно, и она поспешила поднять стекло со своей стороны. Постепенно начало темнеть.
        Оставив позади эту мертвую долину, они миновали гряду небольших гор. Вскоре перед ними предстала еще одна вершина - в сумерках огромным исполином она возвышалась перед ними. Дорога, пролегавшая по ее крутым склонам, выглядела опасной и труднопроходимой. На каждом шагу виднелись указатели с тревожными предупреждениями. Таня в тревоге смотрела в окно, и на очередном крутом вираже у нее от страха замирало сердце. Серпантин горной дороги, на всем протяжении с одной стороны прилепившейся к отвесной стене, а с другой обрывающейся в пропасть, представлялся ей последней стезей, ведущей в преисподнюю к дьяволу. Виктор, целеустремленный и целиком сосредоточенный на дороге, и не подумал сбавить скорость, заметив, что на землю спускаются сумерки и начинает быстро темнеть, а ехать предстояло еще почти тридцать километров. Понадеявшись на свой опыт вождения и отменную реакцию, он лишь притормаживал на поворотах. Каждый раз, когда они приближались к очередному «слепому» повороту, девушка в страхе сжималась, ожидая увидеть мчавшуюся им навстречу машину. В один из моментов ей показалось, что колеса с ее стороны
зависли над пропастью. Наконец, ее нервы не выдержали.
        - Виктор, езжай медленней, - потребовала она.
        - Ерунда, - отмахнулся тот, не глядя на нее, - я держу ситуацию под контролем.
        В этот момент машина совершила резкий вираж, завизжав покрышками по остаткам асфальта, и еле вписалась в крутой поворот.
        - Ну почему мужчины такие упрямые и самонадеянные?! - с негодованием воскликнула Татьяна.
        Страх ее сменился злостью. Впервые за все время их знакомства она вспылила:
        - Тебе наплевать на наши жизни?! На свою и на мою, да?!
        - Ну хорошо, милая, успокойся, - он тут же сбросил скорость почти вдвое, - ты права, уже слишком темно, и дорога здесь такая, что не приведи Господь ехать по ней ночью еще раз. Обратно мы поедем вдоль побережья.
        В это время они миновали верхнюю точку, и машина осторожно покатилась вниз.
        - Ты в порядке, дорогая? - спустя какое-то время заботливо поинтересовался Виктор, бросая на свою спутницу быстрые взгляды.
        - Сейчас - да. Но ты меня сильно напугал и заставил поволноваться. Не делай больше этого, хорошо?!
        - Извини меня, я слишком увлекся.
        - Ты уже прощен, - улыбнувшись, она потянулась к нему и чмокнула в щеку.
        Где-то на полпути спуска на глаза им попалась маленькая, аккуратная церквушка, редкостным деревцем примостившаяся на отвоеванном у гор пятачке. Рядом виднелись захоронения. Не останавливаясь, они поехали дальше и уже у самого подножия, где дорога исчезала в узком ущелье меж отвесными скалами, повстречали движущуюся им навстречу повозку, запряженную лошаком, в которой сидел поп. Возможно, это была всего-навсего игра теней, но Таня успела заметить его удивленный и даже встревоженный при виде путников взгляд, которым, как ей показалось, старый священник предостерегал их о таящейся впереди опасности. Все страхи снова вернулись к ней. У нее возникло странное, тревожное предчувствие, что впереди их ждет что-то плохое.
        «Господи, какая я трусиха! Что за дурацкая мнительность?!» - она попыталась взять себя в руки, но тревога не покидала ее, острой занозой крепко засев в душе.
        Когда они миновали ущелье, уже совсем стемнело, и Виктор включил дальний свет. Мощные фары, словно прожекторы, прорезали мрак, выхватывая из темноты скалы, придорожные канавы и редкие кусты по обочинам. Впереди, прямо перед ними, возвышалась последняя на пути вершина. Теперь водитель вел машину с предельной осторожностью, впиваясь взглядом в круг света перед собой. В полном молчании они преодолели и этот горный кряж, и когда спустились к подножию по другую сторону, внезапно очутились на современной асфальтированной трассе.
        Проехав немного, они наткнулись на указатель, возвещающий о том, что ответвление направо приведет их в Лимасол - главный порт острова. Перед ними предстал выбор - либо свернуть в Лимасол и оттуда по хорошей дороге вернуться в Пафос, либо, не побоявшись дальнейших трудностей, продолжить путь, тем более что до цели их поездки оставалось всего пять километров. Немного посовещавшись, они решили ехать дальше.
        Вскоре они достигли поворота на грунтовую дорогу, ведущую к храму. Рядом к склону горы прилепилась то ли забегаловка, то ли «шоп», они толком не разглядели. Когда их автомобиль свернул с трассы и вновь затрясся по ухабам, из магазинчика выглянули люди, с изумлением взиравшие на странных туристов.
        Они медленно продвигались по лесной дороге, петляющей среди высоченных столетних сосен, забираясь все выше. В некоторых местах путь пролегал сквозь прорубленные людьми скалы. Внезапно путники вновь очутились у развилки. Небольшой указатель возвещал, что слева съезд упирается в грот с водопадом, правая же наезженная колея ведет к храму. Еще немного, и они будут на месте. Несколько раз машина буксовала, попадая колесами в скользкую, размытую колею с обнажившимся глинистым грунтом.
        Наконец перед ними возникли темные очертания здания, вокруг которого шла металлическая ограда. Рядом находился святой источник. Виктор развернул машину так, чтобы свет ее фар освещал внутренний дворик и вход в храм. Выйдя наружу, они тут же ощутили, насколько прохладен в горах воздух. Взявшись за руки, озябшие и притихшие, они двинулись к воротам. Те оказались заперты, на табличке виднелась надпись на английском, предупреждающая о том, что идут реставрационные работы.
        Недолго думая, они перелезли через невысокую ограду, первым Муромов, за ним - Татьяна. Он помог своей подруге спуститься, подхватив на руки. Затаив дыхание, слишком взволнованные, чтобы разговаривать, они двинулись к храму. На лужайке Виктор обо что-то споткнулся. У него возникло неприятное ощущение, будто кто-то схватил его за ногу. Посветив фонариком, он усмехнулся - теннисная туфля запуталась в волейбольной сетке, натянутой поперек дворика и на данный момент приспущенной вниз.
        Двери, ведущие в храм, оказались распахнуты настежь. Слабый луч фонарика в руке Виктора ронял крохотный пятачок света, не в состоянии разогнать поглотившую внутренность храма тьму. Они осторожно продвигались по первому этажу, девушка боязливо жалась к своему спутнику. Дойдя до противоположной стены, они остановились. Луч фонаря вырвал из темноты стенную роспись - огромное, во всю стену, изображение Христа. Всю центральную часть фрески занимало лицо Спасителя. Ничего подобного Муромову видеть не доводилось. Он посетил немало церквей здесь, на Кипре, вдоволь насмотревшись на лики Иисуса. В России он перевидал много разных икон - висящих на стенах квартир, в музеях и церквях, в антикварных магазинах и на стендах уличных торговцев на Арбате. Везде лики, изображенные на дереве, бумаге, металле или на стенах храмов, имели почти схожее выражение. Христос взирал на мир с кротостью, отмеченной печатью неземной мудрости на лице, как справедливый Пастырь на своих овец.
        А здесь, в этом старом храме, неизвестный художник (или их было несколько?) сумел воплотить с помощью кисти и красок то, что всегда жило в сердце каждого христианина. Иисус был изображен ослепительно красивым молодым мужчиной. Но красота эта представлялась не телесной, а духовной, святой, такой чистой и непорочной, что ни у кого при взгляде на эту фреску не возникало ни одной мысли о плотском. Христос смотрел с доброй улыбкой и теплотой, и от него шел, лучился из его глаз такой поток любви, что хотелось смеяться и плакать от счастья, восхваляя Господа за то, что Он создал этот мир, эту землю и нас самих, даровав нам право выбора между состраданием и жестокостью, между любовью и ненавистью. Это было изображение Спасителя, который когда-то жил на Земле, учил, страдал, мучился и принял смерть за всех нас, живших, живущих и еще не рожденных. Это был живой Христос.
        Все это видели сейчас перед собой взволнованные путники. Они, словно завороженные, не могли отвести взгляд от настоящего откровения, представшего перед ними. Наконец, Виктор тронул свою спутницу за плечо, отчего та вздрогнула.
        - Нам пора, - шепотом обратился он к ней.
        На обратном пути, направляясь к выходу, они заглянули в одну из монашеских келий. Неожиданно фонарик мигнул и тотчас погас, оставив их в кромешной тьме. Таня испуганно ойкнула, тут же вцепилась в руку спутника.
        - Все в порядке, я здесь, - прошептал он, - батарейки разрядились, попробую поменять местами.
        С его стороны это было уловкой. В келье находился тайник, и Виктор специально погасил фонарик, чтобы незаметно от своей спутницы забрать из контейнера посылку резидента. Быстро проделав все в темноте, он собрался было включить фонарь, как неожиданно почувствовал чье-то незримое присутствие. В таких случаях разведчиков учат действовать четко по инструкции, но только если они заметили постороннее внимание к себе или явную слежку, когда вами заинтересовались люди. Здесь же, в этот момент, он не ощущал присутствия человека. Так что же его насторожило? Это было похоже на какое-то наваждение.
        Внезапно и девушке показалось, что кто-то невидимый следит за ними из темноты. От страха у нее захолонуло в груди, она явственно ощутила, как на затылке зашевелились волосы. Голос не слушался ее, но она все же сумела выдавить:
        - Виктор, послушай…
        - Да? - в его голосе тоже чувствовалась нервозность, или ей только показалось?
        - Ты ничего не чувствуешь?..
        Он ответил не сразу, словно не решаясь сказать правду вслух.
        - У меня такое ощущение… - он слегка замялся, - что кто-то наблюдает за нами.
        - Но я точно знаю, - как бы оправдываясь, поспешил добавить он, - что здесь, кроме нас, никого больше нет.
        Наверное, даже не само чувство, что она испытывала, а его слова вселили в нее ужас перед чем-то кошмарным и необъяснимым. Она задрожала.
        - Давай выбираться отсюда, - так же шепотом произнес он и, крепко сжав ее руку, потянул к выходу.
        Они продвигались на ощупь и, когда покинули келью, заметили светлое пятно выхода. Еще немного, и любители ночных экскурсий очутились снаружи, под открытым небом, на котором ярко светила огромная луна. Виктор с шумом вобрал в себя полные легкие воздуха. Горный, необычайно чистый воздух подействовал на них освежающе. Возле ограждения на краю дворика располагались умывальники с дождевой водой. Полковник с удовольствием ополоснул ею лицо. Они вернулись в машину и сразу же включили обогреватель, почувствовав себя продрогшими.
        Обратно в Пафос они возвращались по современной скоростной трассе, идущей по прямой вдоль побережья.
        Ночью Виктор никак не мог заснуть - все прокручивал в голове впечатление от той встречи в темноте кельи с чем-то необычным. Что же это могло быть: проявление подсознания, всплывшие на поверхность детские страхи перед тьмой, неведомая сила - охранительница тех мест, или все-таки люди, притаившиеся и следящие за непрошеными гостями? А возможно, СПЕЦИАЛЬНО наблюдающие за ними? Неужели он в чем-то «прокололся», успел «засветиться» перед чужой разведкой или местной контрразведкой? Весь опыт подсказывал ему, что ничего подобного не было, до сих пор он все делал правильно.

* * *
        Утро выдалось чересчур душным, что предвещало большую жару днем. Летнее кафе, на площадке которого они заняли столик, примостилось на склоне горы неподалеку от поворота на памятную им горную дорогу. Терраса нависала почти над самым обрывом, а дорога упиралась прямиком в кафе, огибая его. У посетителей поначалу складывалось впечатление, что подъезжающие машины движутся прямо на них и, не сумев вовремя повернуть, вот-вот вкатятся на площадку. Большинству беспечных туристов это придавало дополнительную остроту ощущений.
        Почти все столики вокруг них были заняты, а посетители все прибывали и прибывали. Они сидели напротив друг друга и со смехом болтали ни о чем. Виктор в открытую любовался своей подругой, подумав, что наконец-то встретил женщину своей мечты. Неожиданно его внимание привлек подъехавший к кафе автомобиль - неприметный «Опель» далеко не самой лучшей модели. По привычке, полковник, разговаривая с Татьяной, продолжал незаметно наблюдать за вновь прибывшими.
        Передняя дверца «Опеля» со стороны пассажира открылась, и взору Виктора предстал коренастый мужчина средних лет в светлых летних брюках и белой футболке. Этот человек был разведчиком-нелегалом, работающим в этой стране уже несколько лет и располагающим довольно устойчивой агентурной сетью. За время пребывания на Кипре Муромов успел несколько раз войти с ним в контакт. Фамилия у него была смешная - Пупырышкин, а имя знатное - Борис. В их группе он считался одним из лучших и работал еще до прихода Муромова.
        Майор Пупырышкин потоптался у края площадки и, даже не взглянув в сторону своего коллеги, уселся обратно в машину. Это был сигнал.
        - Дорогая, пожалуй, нам пора, - обратился к своей спутнице Виктор.
        - Уже?! - удивилась та. - Но ведь мы…
        - Поговорим позже, хорошо? - мягким и в то же время не терпящим возражения тоном прервал он ее.
        Девушка почувствовала, что произошло нечто непредвиденное и непонятное ей.
        - Пойдем, - вздохнула она, подбирая со столика сумочку.
        Когда вернулись в отель, Виктор, ничего не объясняя, попросил Таню остаться в номере и до его возвращения никуда не выходить.
        - Что случилось? - с тревогой спросила она.
        - Пока ничего, - он попытался успокоить ее, - я все выясню и скоро вернусь.
        Выйдя из отеля, Муромов по каменной лестнице спустился вниз к пляжу, где маячила знакомая фигура резидента.
        - Рад тебя видеть, Егорыч, - обратился он к другу, - только у меня такое чувство, что ты хочешь испортить нам весь оставшийся отпуск.
        - Ты, как всегда, проницателен, Витя, - усмехнулся тот, увлекая его за собой вдоль берега.
        - Так что же за пожар такой, раз ты решился на незапланированную явку? Встреча с твоим агентом накануне прошла успешно.
        - Да ведь это ТЫ «горишь», Витя, только пока не замечаешь этого.
        Он остановился, в упор посмотрев на соратника.
        - Насколько все серьезно?
        - Вот-вот доберутся до тебя. То ли кто-то из наших продал, то ли сами выследили - это сейчас выясняют. Кипр наводнен наемными убийцами, несколько уже появились в окрестностях Пафоса. Представлять их не нужно?
        - Не нужно, - с серьезным видом кивнул Муромов.
        - Ну, тогда расклад один - берешь ноги в руки и в срочном порядке исчезаешь отсюда вместе со своей приятельницей. Билеты на завтрашний утренний рейс для вас уже куплены.
        - Все ясно, - коротко ответил Виктор.
        - Мои ребята тебя пока подстрахуют. Вот, возьми мобильник, если что - сразу звони мне. Запомни номер… А это - на всякий случай, - он незаметным движением сунул ему в руки небольшой сверток.
        Так же незаметно Муромов убрал его во внутренний карман прихваченного с собой пиджака. Вернувшись к себе, он запер дверь и, бросив Тане: «Я сейчас», зашел в туалет. Развернул упаковку, собрал из разрозненных частей пистолет «беретта», вставил полную обойму, приладил глушитель.
        «На всякий случай» - пришли на память слова боевого товарища. Все-таки он «засветился», а ведь шеф его предупреждал. Теперь он получит от того нагоняй. Если, конечно, доберется до дома живым. «Должен добраться!» - решил про себя Муромов, ведь на этот раз под угрозой жизнь другого человека, любимой женщины. В то же мгновение он понял, насколько сейчас уязвим вдвоем со своей подругой.
        - Танюша, - обратился он к ней, - завтра утром мы вылетаем домой. Извини, но так нужно.
        Какое-то время она внимательно наблюдала за ним, затем кивнула:
        - Я все понимаю. Ни о чем не беспокойся, мы успели отлично отдохнуть.
        - Ты действительно так думаешь? - Виктор сел рядом с ней, нежно привлекая к себе.
        - Конечно, - улыбнулась девушка, отвечая на его поцелуй.
        Он слегка отстранился, глядя в ее глаза, и внезапно поразился возникшей у него мысли о том, насколько дорога стала ему эта женщина и что без нее он уже не сможет жить, как раньше. Виктор боялся даже предположить, что с ней может что-то случиться, и он потеряет ее навсегда. От подобных мыслей ему сделалось дурно, и уже в следующее мгновение, гоня их от себя прочь, он крепко обнял ее, шепча нежные слова любви.
        Остаток дня и ночь прошли спокойно. Рано утром, еще только начало светать, Муромов был уже на ногах, быстро привел себя в порядок и принялся собирать вещи в дорогу. Вскоре к нему присоединилась Татьяна.
        Неожиданно раздался настойчивый стук в дверь. Виктор, приложив к губам палец в знак молчания, вытащил припрятанный «ствол», напугав тем самым Таню, неслышно приблизился к двери, встав от нее сбоку, и негромко по-английски спросил, кто там. Ему ответили закодированной фразой, и он, не убирая оружия, свободной рукой щелкнул замком, предложив войти.
        Дверь открылась, на пороге показался взволнованный капитан Каданников из их группы.
        - Сергей, - кивнул ему Виктор, - и ты здесь?
        - Виктор, все слишком серьезно! Времени больше не осталось, слышишь? Наш план сорвался, нужно менять его на ходу. Тот храм, в котором вы побывали накануне, - немедленно езжай туда. Там тебя встретят. Не теряй времени, ваша жизнь в опасности!
        И, не попрощавшись, он выскочил из номера.
        «Что за дерьмо?!» - удивился полковник. Мысль его лихорадочно заработала. Ерунда какая-то складывалась. На кой черт сдался этот храм, он никак не мог понять. Впрочем, в подобных случаях все решают скорость и беспрекословное подчинение приказам, а не попытки логически обосновать принятые решения.
        Все же он решил отзвонить Пупырышкину по данному номеру, но тот не отвечал. Тянуть больше не имело смысла.
        Подхватив багаж, они поспешили к машине. Муромов на ходу огляделся - вокруг, как будто, все было тихо. Вчерашний «Опель» - прикрытие майора Пупырышкина - нигде не наблюдался. Заведя двигатель, он вырулил со стоянки и уверенной рукой направил «Фольксваген» к автотрассе. На этот раз они поехали вдоль побережья по хорошей дороге.
        Пока машина мчалась на предельно допустимой скорости, Муромов ломал голову над странным выбором места встречи. Может быть, их хотят спрятать на время в глубинке, а потом, когда страсти немного улягутся, по-тихому переправят с острова на материк и оттуда доставят в Москву? Других разумных объяснений он пока не находил.
        Местность вокруг храма была столь же безлюдной, как и во время их ночного визита. Виктор достал пистолет, заткнул его за пояс стволом вниз - из такого положения легче всего выхватить оружие мгновенно. Посмотрел на побледневшую Татьяну и, немного поколебавшись, решил взять с собой, чтобы не оставлять одну в машине.
        Они уже почти пересекли площадку перед храмом, когда Татьяна резко потянула спутника за рукав. Виктор обернулся, во взгляде читалось недовольство.
        - Витя, не ходи туда… - голос у девушки был каким-то замороженным.
        Полковник уставился на подругу - та белела прямо на глазах.
        - Успокойся, - прошептал он, привлекая ее к себе.
        Татьяна вырвалась, отступила на шаг; лицо ее исказилось болью.
        - Господи, Виктор! Я… - губы у нее задрожали. - Витя, Витенька, прости меня… Это я… я тебя сдала, понимаешь, Витя?..
        - Что?..
        Слезы застили ее глаза.
        - Там засада, Витя… Они уже ждут тебя… Давай уйдем отсюда… я ведь люблю тебя… Боже, можешь наказать меня, убить - я тварь… Только уйдем поскорее!..
        Широко раскрытыми глазами он смотрел на нее. На щеках заиграли желваки.
        - Поздно, - хрипло произнес он. - Слишком поздно.
        И, развернувшись, направился к темному входу в храм.
        Окунувшись в прохладный полумрак огромного помещения, он медленно, осторожно продвигался вперед, все время придерживаясь правой стороны и заглядывая в каждую из келий. Храм выглядел совершенно пустым.
        Полковник слышал учащенное дыхание своей спутницы - та ступала за ним, стараясь не отстать.
        Они почти достигли противоположной стены, где был изображен так поразивший их лик Христа, когда Таня встревоженно вскрикнула. В ту же секунду полковник развернулся и, выхватив из-за пояса пистолет, левой рукой повалил ее на пол - сейчас было не до церемоний, а сам отпрыгнул в сторону, снимая оружие с предохранителя. Он успел заметить два крадущихся силуэта, появившихся из келий напротив, и, не раздумывая ни мгновения, открыл по ним огонь. Оба стрелка, в свою очередь, принялись палить по нему. Выстрелов практически не было слышно - лишь сухой треск да громкие щелчки - у обеих сторон оружие было с глушителем. Пули визжали вокруг него, одна ужалила в ногу, другая пробила левое плечо, но и он сумел уложить обоих противников меткими выстрелами.
        - Виктор! - в ужасе закричала распластавшаяся на полу Татьяна.
        Услышав ее выкрик, он опрокинулся на спину, но не успел на какую-то долю секунды. Приглушенная автоматная очередь прошлась по нему, вспоров живую плоть. Упав навзничь, он затих, все еще сжимая готовое к бою оружие в вытянутой вдоль туловища руке.
        Киллер, которого он проворонил, некоторое время выжидал, засев в укрытии на втором этаже, затем решился и принялся спускаться вниз. Виктор держался из последних сил, не позволяя черному мраку затопить сознание, увлечь за собой в пустоту небытия. И когда враг приблизился на достаточное расстояние, полковник вскинул руку и из положения лежа выстрелил несколько раз, вышибив тому мозги. Затем повернулся на бок, пытаясь сфокусировать взгляд на окружающих предметах.
        - Витя! - вскочив, Татьяна бросилась к нему. - Витенька, милый, что с тобой?! Ты ранен? О, Господи, ты же ранен! Ты весь в крови! Что делать, Витюша, подскажи, что мне делать?!
        - Телефон… - прошептал он, - там, в машине… трубка мобильника… позвони…
        Он продиктовал номер майора Пупырышкина.
        - Хорошо, хорошо! - воскликнула, плача, она и кинулась к машине. Вскоре вернулась, прихватив с собой аптечку.
        - Ты… позвонила?..
        - Сейчас, - глотая слезы, промолвила девушка, - сейчас позвоню, только сначала перевяжу тебя.
        - Нет, - он остановил ее слабой рукой, - звони.
        - Хорошо.
        Связавшись с майором, она скороговоркой сообщила о том, что произошло и что ее другу срочно нужна помощь врачей. Тот, в отчаянии выругавшись, пообещал прибыть к ним так быстро, как только сможет.
        Татьяна перевязала кровоточащие раны, обработав перекисью водорода, - всего она насчитала пять пулевых отверстий. Взяв за руку, она принялась разговаривать с ним, ни на минуту не смолкая.
        В какой-то момент он открыл глаза и хрипло прошептал:
        - Почему, Таня?..
        Плечи ее затряслись.
        - Витя… я… - глотая слезы, она смотрела на него, не отводя взгляда, - я работала на них… точнее, на одну подмосковную группировку. Те связаны с сицилийцами. Ну и… они втянули меня в свои разборки, под страхом смерти заставили выполнить их условия - заманить тебя в ловушку. Но я… я ведь действительно тебя полюбила…
        Внезапно она успокоилась и твердо произнесла:
        - Я не смогу без тебя, Витя.
        Он взял ее за руку, сжал в своей, прошептал:
        - Я не судья тебе…
        Когда прибыл резидент с полицией и врачами, Виктор уже был без сознания. Его осторожно подняли и отнесли в карету «скорой помощи», где тут же сделали переливание крови.
        - Восемьдесят-девяносто процентов, что пациент не дотянет до госпиталя, - мрачно заявил врач на чистом английском, - большая потеря крови, задеты органы брюшной полости.
        - Везите, - распорядился Борис Пупырышкин, - здесь он точно загнется, а так хоть шанс есть.
        Он со вздохом посмотрел на отъезжающую машину «неотложки» и направился к полицейскому офицеру, пытающемуся успокоить бьющуюся в истерике девушку.
        Позже майор долго хлопотал, улаживая возникшие проблемы, благо один из руководящих чинов местной полиции являлся его агентом. Все списали на нападение вооруженных грабителей, никому не хотелось осложнений. Пупырышкин все же добился, чтобы у реанимационной палаты больного дежурил охранник. Девушку он поселил в снятом им номере отеля. Та категорически не соглашалась улетать домой без Виктора.
        «Ну и вляпался же я! - досадливо морщился разведчик. - Полное дерьмо!»
        Троих его парней с пулевыми отверстиями в черепах нашли в обгорелом «Опеле» на дне ущелья. Полиция решила, что это - разборки русской «братвы». Для их группы это был полный провал.
        «И все эта сука Каданников! - с ненавистью думал майор. - Продажная тварь, ублюдок, попадешься еще, недолго тебе по земле топать!»
        Первым делом он занялся поиском ускользнувшего предателя, используя для этого все свои связи и возможности. Одного из агентов попросил глаз не спускать с лежащего в больнице и находящегося пока в коме Муромова.
        Капитан Каданников вскоре нашелся, точнее, его обезображенный труп - киллеры знали свое дело, обрубив все ниточки, которые могли бы привести к ним.
        Майор собирался передать зашифрованное сообщение в Центр, когда запиликал сотовый.
        - Он пришел в сознание, - сообщил его агент из больницы.

* * *
        Прошло несколько месяцев. В Москве выпал первый снег, который тут же благополучно растаял. Из-за полученных ранений Муромов был признан непригодным к дальнейшей оперативной работе. Шеф-генерал выбил для него место преподавателя в разведшколе, строго наказав не унывать. Виктор и не унывал, благодарил провидение, что вообще остался жив, выкарабкавшись с того света.
        Татьяна не бросила его, да и зачем - ведь, несмотря на удаленную почку и несколько свежих шрамов, как мужчина он оставался на высоте. В скором времени они собирались пожениться.
        Так что к положению своему Виктор отнесся философски, заявив как-то навестившему его, вернувшемуся, наконец, на Родину теперь уже подполковнику Пупырышкину: «Знаешь, Борис, я как в той библейской притче - всю свою жизнь разбрасывал камни. Вот теперь настало время их собирать. Но и это тоже жизнь, и нужно принимать ее такой, какая она есть. Все под Богом ходим».
        Игра
        Все произошло слишком быстро и неожиданно. Обычно до редакции я добирался пешком, всегда придерживаясь одного и того же маршрута. В одном месте я пересекал небольшой внутренний дворик, проходил под аркой и оказывался на шумном, многолюдном проспекте, где в обе стороны сновали машины и пешеходы.
        На этот раз я успел лишь свернуть в темный проход и заметить втиснувшийся в него автомобиль, как в мой затылок уперлась твердая холодная сталь, и негромкий голос отчетливо произнес:
        - Залезай в машину и без шума. Твоя жена у нас.
        Неприятный холодок пробежал у меня по спине, я покорно уселся на заднее сидение, где меня тут же с обеих сторон зажали дюжие ребята. Машина рванула с места и покатила по проспекту по направлению к окраине города.
        Я сидел ни живой, ни мертвый, и лихорадочно размышлял. Жена вчера поехала к родителям, заночевала у них. Что ж, этого и следовало ожидать. Откуда бедному журналисту раздобыть денег для охраны себя и своей супруги?
        Месяц назад я ухватился за ниточку, которая вывела меня прямиком на главу местной мафии. Собрав достаточно фактов, я тиснул в нашей газете пару материалов, которые произвели эффект, подобный разорвавшейся бомбе. Еще бы, намекнуть, что глава мэрии является боссом организованной преступной группировки. Оставалось лишь назвать фамилии и… Интересно, почему меня просто не прихлопнули?..
        У местного Дона Корлеоне имелась трехэтажная загородная вилла и обширный, раскинувшийся перед ней парк. Меня провели к особняку и втолкнули внутрь небольшого помещения без окон. В полной темноте я просидел около часа, пытаясь отогнать назойливый страх, пока за мной не пришли.
        На этот раз мы очутились в огромном холле, откуда наверх вела широкая, отделанная мраморными плитами лестница. Вскоре я очутился в просторной, залитой солнечным светом комнате. Ближе к противоположной стене в мягком кресле развалился не кто иной, как хозяин особняка, глава столичной мафии, мэр города - единый в трех лицах. Немного позади, за его спиной, стоял крепко сложенный молодец с худощавым, сильно загорелым лицом - личный адъютант его превосходительства…
        Похожий на профессора благодаря солидным очкам и седине, хозяин города подал знак, и двое громил, наконец, отпустили меня.
        - Подойдите поближе, господин журналист, - обратился ко мне своим мягким баритоном мэр-мафиози.
        - Вы, наверное, хотите узнать, что же стало с вашей женой…
        Я судорожно сглотнул.
        - …Так вот, она в порядке. Ждет момента, когда вы заберете ее с собой. Но вначале мы должны решить одну проблему. Догадываетесь - какую?
        - Материалы, - выдавил я из себя.
        Глаза за стеклами очков хитро блеснули:
        - Я так и предполагал, что вы не дурак…
        - Слишком поздно, господин мэр. Читайте сегодняшнюю газету.
        Мэр кивнул одному из охранников. Через пару минут тот принес свежий номер. Босс раскрыл его, пробежал взглядом и, отбросив газету в сторону, о чем-то задумался.
        Прошло несколько томительных минут ожидания в абсолютной тишине. Было слышно лишь поскрипывание лакированных туфель двух головорезов за моей спиной.
        Наконец, мэр встрепенулся и весело произнес:
        - Ну что ж, приговор вы сами себе подписали, и обжалованию он не подлежит. Но у меня есть неплохая идейка. Знаете, я не люблю банальных ситуаций. Обожаю острые ощущения! Давайте поиграем. Я буду зрителем, вы - игроком, а игрушкой будет ваша находчивость. Пойдемте со мной.
        Внутренне я весь съежился. Что там еще за сюрприз приготовил мне седовласый людоед?
        На другом конце зеленой лужайки располагалось широкое бетонное кольцо, как оказалось - каменный колодец. Вниз вела вертикальная металлическая лестница.
        Мэр подошел ко мне вплотную и, по-прежнему улыбаясь, заговорил:
        - Господин журналист, ваше спасение зависит только от вас. Я даю вам шанс. Если используете его как надо, я отпускаю вас на все четыре стороны. Если нет, то…
        Он развел руками, скорчив жалостливую гримасу.
        - Посмотрите вниз.
        Я заглянул в отверстие колодца. Он оказался не так глубок, как можно было ожидать, при свете пасмурного августовского утра было различимо засыпанное песком дно. То, что я увидел внизу, повергло меня в отчаяние.
        У одной из стен колодца высилась каменная тумба с небольшой лесенкой. На самом верху тумбы лежала моя жена - мертвая, либо без сознания.
        Оглянувшись назад, я встретился с насмешливым взглядом своего мучителя.
        - Она жива, но накачана наркотиками. Проспит еще пару часов. Вам нужно лишь спуститься вниз и забрать ее оттуда… если сможете.
        Я вновь глянул в колодец и пришел в ужас. Все дно кишело змеями, надо думать, ядовитыми. Поначалу я их не заметил, но сейчас до моего слуха дошло мерзкое шипение.
        Что ж, иного выбора у меня не было. Я крепко стиснул зубы и, взявшись за поручни лестницы, принялся спускаться вниз. На предпоследней ступеньке я остановился и принялся осматриваться.
        До тумбы было рукой подать. Но между нею и мной, противно извиваясь, ползали шипящие гады. Что же делать? Я осторожно спустился на самую нижнюю ступеньку, наклонился вперед и зачерпнул горсть песка. Бросил его по направлению к тумбе. Потом повторил это действие. Я зачерпывал и бросал, а мерзкие создания с шипением расползались по сторонам. От лестницы до тумбы росла дорожка, которая вскоре превратилась в небольшую насыпь.
        Змеи отползли в стороны и, кажется, утихомирились. Наступил решающий момент. Собравшись с духом, я осторожно ступил на песок. Несколько гадов шевельнулись, но затем снова затихли. Медленно, стараясь не дышать, я продвигался вперед. Нужно было дойти лишь до середины дорожки, а потом в два-три прыжка преодолеть оставшееся расстояние и взобраться на тумбу. Об остальном я пока не задумывался.
        Песок все же предательски поскрипывал под тяжестью моего тела, но змеи держались пока в стороне. Оставалось совсем немного до середины моего опасного пути, когда раздался короткий издевательский смешок, и сверху прямо на свернувшихся в плотный клубок змей упал булыжник. Раздалось яростное шипение, и разъяренные рептилии кинулись на своего ближайшего врага.
        Я рванулся с места со скоростью реактивного истребителя, запрыгнул сразу на третью ступеньку, а рядом с ботинком пронеслась живая молния и, промахнувшись, со всего маху ударила о каменную стену. В один миг я вспорхнул наверх и опустился на бетон рядом со своей спящей женой.
        Успокоившись, я принялся обдумывать сложившуюся ситуацию. О том, чтобы вернуться назад, пробежавшись, не стоило даже и думать. Разгневанные твари ползали прямо по дорожке.
        Я сидел на холодном покрытии и лихорадочно просчитывал возможные варианты спасения. Пошарил по карманам - они изъяли у меня все, от часов до носового платка.
        Я сидел, а в голову лезли мрачные мысли. Колодец и станет нашей могилой. Ненавистные твари, и зачем их создал Господь?! С ума Он сошел в тот миг, когда творил рептилий. А еще Он спятил, когда сотворил людей, подобных стоящим сейчас наверху.
        И тут меня осенило. Раньше, до того как бросил свою привычку дымить никотином, я на крайний случай зашивал в брючину изнутри несколько спичек. Всегда, как назло, могло не оказаться под рукой зажигалки или коробок оказывался пуст. И вот сейчас я вспомнил о своей маленькой хитрости. Только бы они оказались на месте и не испортились от сырости после чистки брюк!
        Я нащупал небольшой бугорок на отвороте брючины и рванул краешек ткани. Так и есть, на бетон выпали пять целехоньких палочек. Это было как помощь свыше! Теперь самым трудным оставалось зажечь спичку о каменную поверхность тумбы. В юности я свободно проделывал такие фокусы. Но сейчас от этого зависела наша жизнь.
        Сняв с себя рубашку и скатав ее в жгут, я взял спичку и попытал счастье. Чиркнул раз, другой. Ничего не получилось, от головки не осталось и следа. Вторая спичка израсходовалась тем же манером. Я весь взмок. Зажгись, чего тебе стоит?! Третья, все зря. В отчаянии я схватил четвертую, чиркнул ею о кожаную подошву ботинка и… она загорелась!
        Я поднес к ней импровизированный факел, и через пару секунд ткань занялась. Переложив горящий жгут в правую руку, левой я взвалил себе на плечо спящую жену и принялся спускаться вниз.
        О, какой же она была тяжелой! В последнее время я регулярно занимался со штангой, бросив курить и ограничившись в приеме алкоголя. Но все равно моя молодая женушка, находящаяся в бессознательном состоянии, была ужасно тяжела.
        Спотыкаясь и пошатываясь, я двинулся к лестнице, согнувшись в три погибели и размахивая зажатой в свободной руке горящей рубашкой. Гады яростно шипели, но отползали прочь. Опять прошла целая вечность, пока я со своей ношей не достиг спасительной лестницы. Я размахнулся и запустил почти уже сгоревшей тряпкой в центр змеиного гнезда, после чего стал выбираться наверх.
        Через каждую пару ступеней я отдыхал. Вот, наконец, и край колодца, а за ним весь мир. Я вытолкнул жену за бортик, переполз его сам и рухнул на зеленую траву, не в силах пошевелиться.
        В поле зрения показались остроносые лакированные туфли, меня подхватили за руки и рывком подняли с земли.
        - Топай туда, - указал на особняк один из двоих «быков». Они подошли к моей жене, намереваясь отнести ее в дом, но я оттолкнул их и, подняв ее на руки, побрел нетвердым шагом вперед. Откуда только силы взялись?
        Мы проделали обратный путь на третий этаж, в зал для приема гостей. Мерзавец мэр сидел в том же кресле, а позади все так же застыл, словно телеграфный столб, его помощник.
        Сейчас он посмеется над хорошо разыгранным спектаклем и махнет рукой. После чего нас пристрелят как каких-то жалких дворняг.
        - Итак… все снова в сборе, - он без тени насмешки посмотрел в мою сторону, - живы и здоровы. Признаюсь, вы меня восхитили своим стремлением к жизни и даже несколько озадачили.
        Я презрительно сплюнул прямо на отполированный до блеска паркет.
        - Теперь вы можете отдать приказ.
        Он резко вскинул голову, во взгляде читался гнев. Потом черты лица разгладились, он удовлетворенно кивнул.
        - Понимаю. Как можно верить на слово «грязному ублюдку», «бандюге»? И все же, вам придется поверить. Можете уходить, вы свободны. Я держу свое обещание.
        Некоторое время я стоял, не веря ему, все так же держа мою любимую на руках, затем круто развернулся и зашагал прочь. «Будь, что будет», - решил я.
        Двое гоблинов расступились, когда я проходил мимо. Я принялся спускаться по мраморной лестнице. Сзади послышались торопливые шаги. Я оглянулся. С гадкой ухмылочкой к нам спешил адъютант.
        - Я провожу вас, - он широко осклабился.
        То, что я разглядел в его взоре, мне совсем не понравилось. Это был взгляд маньяка, убийцы.
        Второй этаж… Площадка… Ступени… Вот и первый этаж! Адъютант, ступая по-кошачьему, неслышно шел позади нас. У меня крепло предчувствие чего-то нехорошего. В этот момент я увидел окно, а в нем отразившийся силуэт бандюка, который доставал пистолет с очень длинным стволом…
        Решение пришло внезапно. Я резко остановился и, развернувшись, с криком: «Держи!», швырнул свою ношу в руки опешившего убийцы. Моя спящая женушка сбила его с ног, словно кеглю. Пистолет выпал из рук и отлетел в сторону. В мгновение ока я прыгнул и подхватил оружие.
        Киллер уже приходил в себя, все же он был здоровый как бык (не зря их так называют), и пытался подняться с пола. Я не позволил ему это сделать, обрушив на его голову страшный удар рукояткой пистолета. Черепная коробка треснула как скорлупа, он кулем повалился на пол.
        Быстро подтащив жену к стене, я осторожно прокрался наверх. Двое верзил на третьем этаже так ничего и не поняли, когда раздались два негромких хлопка и у них во лбу появились дырки. Не успели они рухнуть замертво, а я уже стоял напротив того самого кресла и, улыбаясь (да, теперь улыбался я), глядел на ошарашенного мэра-оборотня.
        - А знаете, я ведь тоже не люблю обыденных ситуаций. У вас выбор: либо я спускаю курок, либо вы сыграете со мной в одну очень интересную игру. Пойдемте со мной.
        Он как завороженный уставился на черное отверстие этой маленькой машинки убийства. Я призывно кивнул ему в сторону двери. Он тяжело поднялся с кресла и направился к выходу. Веселившийся недавно «людоед» как будто постарел сразу на полсотни лет. Я следовал за ним, держа оружие наготове.
        У края колодца он остановился и посмотрел на меня затравленными глазами, собираясь что-то сказать. Но я предостерегающе взмахнул рукой с зажатым в ней пистолетом.
        - И даже не думай. Никакие деньги меня не интересуют. Марш вниз, пока я тебя не прихлопнул!
        Мэр благополучно добрался до самого дна и стоял на нижней ступеньке, вцепившись в поручни. Пришлось его поторопить.
        С минуту он смотрел на меня, выражение его лица нельзя было разобрать, затем ступил на песок. На проложенной мною дорожке змей не было видно, и мэр, по-видимому, несколько воспрянул духом. Он стал осторожно продвигаться вперед, памятуя мою практику. Меня так и подмывало выстрелить в клубок свившихся змей, чтобы раздразнить их, но я не сделал этого. Я ведь не мэр или его подручные.
        Возможно, он сумел бы добраться беспрепятственно до конца своего пути, а потом, быть может, вернулся обратно, и, видит Бог, я бы его пощадил. Но у него не выдержали нервы. Не пройдя и трети пути, он с воплем рванулся вперед. Я видел - он уже подбегал к лесенке тумбы, и тут это случилось. Несколько встревоженных криком тварей устремились к двигающейся фигуре. Раздался душераздирающий вопль, потом еще и еще. Казалось, стенки колодца содрогнулись. Мэр упал навзничь, катаясь по дну, а все новые товарки трех первых кусали и кусали его, разряжая накопившуюся злобу в живую плоть…
        Карма
        Маргарите Стрельцовой шел двадцать пятый год. Всю свою жизнь, сколько себя помнила, она была зациклена на повышении уровня образования. Ее пытливый ум беспрестанно искал пути к совершенству - интеллектуальному, духовному.
        Когда она готовилась пойти в первый класс, их бросил отец, оставив влюбленную в своего отца шестилетнюю девочку и жену, которой он в присутствии дочери высказал с ненавистью всю накопившуюся с годами горечь. Малютка Рита мало что поняла в тот черный августовский вечер, но нанесенная травма кардинально изменила всю жизнь, породив хаос в ее внутреннем мире.
        Боль, причиненная уходом отца, - после этого она никогда больше его не видела - осталась навеки, изъедая душу, заставив раз и навсегда замкнуться в себе. Ее предали, и Рита возненавидела всех мужчин, она не могла больше доверять им, людям вообще и внезапно ставшему чуждым миру. Ее предал и бросил самый близкий мужчина, который произвел ее на свет Божий. О, как она ненавидела его, презирала, жалела и любила! Как часто плакала по ночам, желая, чтобы он вернулся. Разве дети не умеют любить, желать, страдать и ненавидеть? В шестилетней маленькой девочке жила взрослая женщина, которая безумно любила мужчину - своего отца, и которую бросили, растоптав ее любовь.
        Повзрослев, она постепенно забыла свои страхи и обиды, но боль не уходила, жила, оставаясь с ней, пылая притухшим пламенем в темных глубинах подсознания. Вначале она была жестоко обижена на отца, затем, повзрослев, стала понимать, что не только он виноват в том, что случилось, ее мать, доведшая отца до развода, - вот кто главный виновник. Она возненавидела ее, проклиная в душе, порою, следуя жестокой детской логике, желала своей матери смерти.
        В конце концов, следуя какой-то непостижимой искаженной убежденности, она уверилась в том, что и сама - виновница произошедшего, что именно она спровоцировала уход своего отца. Может быть, в ней есть что-то, отпугивающее от нее мужчин? От таких мыслей она еще больше замыкалась, страшась своего одиночества. Внешне же другие дети воспринимали ее как холодную задаваку, пытались поддеть, оскорбить и унизить, тем самым укрепляя в ней неприязнь к людям. Подсознательная ненависть и агрессия - в особенности к мужчинам - росла с каждым годом как снежный ком, замораживая все ее чувства.
        Окончив школу с золотой медалью, она оказалась в необычной для себя студенческой среде. Эта кипучая, задорная, веселая и легкомысленная жизнь поначалу увлекла, и потихоньку Рита даже начала оттаивать.
        На втором курсе, на одной из дискотек, куда ее затащили подружки, бросив рассеянный взгляд в толпу кривляющейся и балдеющей молодежи, она внезапно вздрогнула, почувствовав, как сердце учащенно забилось и ухнуло куда-то вниз, дыхание перехватило, а ладони разом вспотели. Маргарита увидела Его. Высокий, стройный симпатичный шатен был удивительно похож на ее отца. Парень поймал на себе ее изумленный взгляд, брови его удивленно изогнулись, он улыбнулся и направился к ней.
        Так они познакомились, а вскоре стали близки. Это был ее первый опыт любви. Прошло три месяца - в вихре чувств она ничего не замечала - и он ушел навсегда. Ее во второй раз предали. Других предают множество раз, и они, отбросив сантименты, спешат отплатить той же монетой. Рита была не из таких. Предательство со стороны любимого человека надолго погрузило ее в отчаяние. Снова душевная боль, горькие слезы, затравленность, самобичевание и ненависть к мужчинам, ненависть к людям, НЕНАВИСТЬ…
        Она сумела пережить это, перебороть свою женскую, тоскующую по мужской любви сущность, свое агонизирующее самолюбие. Полностью переключилась на учебу. Так прошли годы.
        Маргарита, окончив институт с «красным» дипломом, осталась работать на кафедре и поступила в аспирантуру. Мужчин она сторонилась, была погружена в чтение бесчисленных книг - учебников, методических пособий, научных работ, научно-популярных изданий, публицистики и беллетристики. Не принимала она лишь слащавые дамские романы и духовную литературу, справедливо полагая, что первые пишутся для многочисленной армии глупых сентиментальных «наседок», а вторые вызывали у нее скепсис и насмешки. Бог?! Где Он, да и нужны ли эти рассуждения вообще для здравомыслящего, современного человека? Ее не волновал вопрос - есть ли Всевышний и, если есть, то, что же Он собою представляет и действительно ли Он наш создатель.
        Практические знания, мудрость, нравственность - эти области человеческой культуры волновали ее несравнимо больше, нежели досужие философские рассуждения о познании Абсолюта и бренности мира. Ее логический, прагматичный ум жаждал все более глубокого познания, пытаясь охватить своим вниманием все вокруг. В обществе таких же интеллектуалов она слыла за начитанную и самоуверенную барышню - молодую и не лишенную привлекательности. Получалось, что избегаемое ею мужское начало воплотилось в ней самой, сделавшись преобладающей чертой характера - эта ее неженская заумность, рациональная логика, первенствующая над чувственностью и подавляющая чувства.
        И лишь в глубине ее продолжала тлеть иррациональная ненависть, ставшая теперь, в отличие от далеких детских лет, неосознанной, подавленной и вытесненной, но от этого не теряющая своей значимости, а, наоборот, еще более укрепляющаяся и набирающая силы.
        В последнее время она не раз становилась свидетельницей несчастных случаев на дороге - на ее глазах гибли люди, превращались в калек. Почему ей так «везло» на подобные события - об этом она всерьез не задумывалась, списывая все на простую случайность. Ей бы насторожиться, поразмышлять о своей жизни, попытаться заглянуть себе в душу, по крайней мере, сходить за разъяснениями к психоаналитикам, кармапсихологам, экстрасенсам. Любой из них указал бы на столь явные «знаки судьбы», несущие определенную, важную для нее информацию о ней самой и ее личном будущем. Но она стала слишком практична и приземлена, чтобы обращать внимание на разные глупости, а уж тем более, чтобы просить помощи и совета у «шарлатанов, вытягивающих у недалеких людей деньги».
        Стрельцова успешно училась в аспирантуре, когда на нее обрушился очередной удар - у матери обнаружили рак. Спасти обреченную женщину было невозможно, и Маргарита осталась одна. Только теперь она поняла, что все же любила ее. Любовь она заменяла чувством вины, которое проецировала на свою мать, никак не в силах понять и простить ее. Это чувство, вину за всю ту боль и огорчения, что она испытала в своей жизни, девушка проецировала и на мужчин, внешним безразличием прикрывая скрытую ненависть и подсознательную агрессию.
        После смерти матери прошло два года, у Маргариты все было по-прежнему. Внешне, на людях - обычная жизнь провинциальной интеллектуалки. Внутри же ее существа подсознательно вызревал черный зловещий шар, набухающий и грозящий однажды взорваться, разнеся ее жизнь в клочья. Последние знаки, последние предупреждения - дальше все, тупик, конец, точка. Если человек глух и слеп, ничто его не спасет. И тогда остается лишь смерть как крайняя мера. Гибель тела - спасение души, очищение духа.
        Был самый разгар весны. С невероятной быстротой таял, плавился под нахальными лучами окрепшего солнца потемневший от копоти снег, превращаясь в бойко журчащие ручейки. В такие деньки бывает столь радостно на душе, что хочется скинуть надоевшую теплую куртку и во весь голос запеть под аккомпанемент неустанной капели. Прохожие уже не так хмуры и озабочены, как в суровое зимнее время. У многих на лицах блуждают улыбки. Что ни говори - весна красна!
        Маргарита ничего не замечала, она разучилась радоваться жизни, превратилась в ледышку, в застывший черный снег, не в силах растаять, отдаться на волю теплу и… спастись.
        Этот день был особым и в то же время ничем не примечательным, как и все оставшиеся триста шестьдесят четыре дня в очередном году ее безрадостного существования. Она ушла с работы пораньше, нужно было готовиться к сдаче кандидатского минимума. Словно инородное тело безучастно прошла сквозь город, с его автобусами, прохожими, сверкающими на солнце лужами, детским смехом, уже теплым ветерком. Выполняя давно установившийся ритуал, как-то обречено вошла в подъезд, забрала почту, вызвала лифт и поднялась на свой этаж. Открыв дверь ключом, хотела войти, и тут страшный удар сзади швырнул ее внутрь. Пролетев вдоль коридора, она ударилась о выступ стены и рухнула на пол, на мгновение потеряв сознание.
        Придя в себя, попыталась сфокусировать взгляд, но перед глазами все плыло. Предметы двоились, расплывались, ускользали, превращаясь в колышущуюся бесформенную массу, из которой на нее беззвучно надвигался огромный, темный и жуткий силуэт.
        Всхлипнув, она попыталась отползти, скрыться, исчезнуть отсюда, подальше от этого чудовища, протянувшего к ней свои громадные когтистые лапы. И вдруг, лишь на какое-то мгновение, сознание прояснилось, и очистившимся от мути взором она сумела разглядеть, что над ней склонился, тянется к горлу не монстр или дьявол, а самый обычный человек, мужчина в темной куртке и вязаной шапочке. И лишь глаза его, приковавшие внимание почти обезумевшей от кошмара происходящего девушки, были не человеческими и даже не звериными. Это были глаза демона, инфернального существа, проникшего в наш мир и воплотившегося в теле человека.
        В следующее мгновение он рывком поднял ее и, затащив в комнату, бросил на старенький истертый ковер. Глухо стукнул затылок о пол, она снова потеряла четкость видения. Перед глазами плавали круги, и она уже не видела, как этот страшный человек-демон быстро разделся, оставшись лишь в ботинках и перчатках, только почувствовала липкую ленту скотча, залепившую ее рот. Затем он связал ей руки, туго стянув запястья за спиной.
        Убийца, дрожа и пританцовывая от возбуждения, выудил откуда-то большой нож с длинным, остро отточенным как лезвие бритвы клинком. Не спеша, вперив в беззащитную жертву горящий, словно адов огонь безумный взор, он приблизился, опустился перед несчастной на колени и замер на мгновение, закрыв глаза, будто молясь каким-то своим темным богам перед обрядом кровавого жертвоприношения. Раздвинув ее ноги, несильно размахнулся и всадил нож в промежность.
        Дикая, невыносимая боль пронзила все ее содрогающееся существо. Маргарита принялась биться, извиваясь подобно червяку, попавшему на раскаленную сковороду, не в силах выразить свое нечеловеческое страдание в крике, лишь исступленно мыча. Потом она вновь потеряла сознание.
        Убийца, распаленный видом крови и собственной извращенной похотью, принялся наносить удар за ударом, выкрикивая гнусности, накопившиеся в его больном воображении: «Вот так! Нравится тебе! Что, нравится! Еще, еще получи!..» Он вонзал окровавленный нож в податливую истерзанную плоть, полностью слившись со стальным клинком, живо представляя орудие убийства своим детородным органом.
        Боль от ударов кромсающего ее тело безумца девушка уже не ощущала, плавая в каком-то кроваво-красном тумане. Неожиданно пелена превратилась в воронку, которая засасывала Маргариту, меняя цвет по мере углубления в нее с алого на черный. Сколько прошло времени - то ли миг, то ли год, а может века? Непреодолимая сила вытолкнула ее из непроглядной антрацитовой тьмы, и Стрельцова очутилась в некоем пространстве. Постепенно окружающая действительность приобретала различимые очертания, словно проявляемая фотопленка с выступавшими на ней запечатленными объектами.
        Рита находилась все еще в своей квартире, но теперь реальность поменяла ориентиры. Она увидела свое изуродованное, истерзанное тело. Затем ее духовный взгляд коснулся того, кто пришел в этот проклятый день за ее жизнью и доставил столько страданий. Голый, тщедушный мужичонка с перекошенным лицом, с головы до пят забрызганный чужой кровью. Он прошлепал в ванную, где, встав под душ, принялся смывать с себя результат своего деяния. Вымывшись сам, простирнул перчатки, отмыл ботинки, нож, сложил все это в пакет и убрал в сумку. Выйдя в прихожую, оделся, достал запасную пару обуви. На мгновение, старательно переступая кровавые следы, заглянул в комнату, чтобы еще раз полюбоваться делом своих рук. Несколько раз щелкнул фотоаппаратом, и не какой-нибудь там дешевой «мыльницей», а «зеркалкой» «Никон». И был таков.
        Маргарите Стрельцовой все эти манипуляции ее палача были уже безразличны. Она приготовилась к своему главному путешествию. Что ждет ее за тем порогом, что отделяет бренность от вечности? Где, как хотелось ей верить, находится подлинный дом всех людей. Простят ли ее заблудшую душу? На все воля Божья.
        Невезение
        Изнуряющая жара невидимым колпаком накрыла город. На белесо-голубом небе ни облачка. Пекло такое, что того и гляди, начнет плавиться асфальт. Июльская листва на деревьях застыла словно неживая, не шелохнется.
        На остановке возле Городского рынка людно, только горожане и приезжие не снуют, как обычно, муравьями, а ползают ленивыми мухами. На скамейках, прикрывшись от солнца панамами, шляпами, платками и даже зонтиками, сидят граждане, дожидаются своего транспорта - кто домой, кто на садовый участок, кто на вокзал… У каждого свой путь-дорожка.
        Автобусы, троллейбусы и маршрутки подъезжают и отъезжают, пассажиры входят и выходят, места на скамейках освобождаются и снова занимаются - суета сует, однообразие, скука… Но вот внимание людей привлекает странный тип с идиотским выражением лица - ну, конечно, ведь это дебил. Такие время от времени появляются на рынках и в других людных местах. Они безобидные, но все равно стараешься держаться от них подальше. Умалишенный он и есть умалишенный. Кто знает, что у них на уме?.. или на том месте, где у нормальных людей ум.
        Дебил - грязный, небритый, неопределенного возраста - бредет вдоль ларьков, приближается к скамейкам. В руках у него пустая бутылка из-под пива. Он идет мимо сидящих, заглядывает им под ноги, высматривая брошенную стеклотару. Вот он остановился напротив пожилого мужичка с большой родинкой на левой щеке. Смотрит то на него, то под скамейку. Мужик выжидающе смотрит на него.
        - Аба-ба аба-ба, - наконец, заявляет слабоумный тому мужчине.
        - Чего тебе? - непонимающе спрашивает тот.
        - Аба-ба аба-ба, аба-ба… - нетерпеливо повторяет дебил.
        На них начинают оборачиваться. У окружающих просыпается интерес, до этого напрочь убитый жарой.
        - Аба-ба аба-ба, аба-ба аба-ба! - уже громко и недовольно голосит придурок, таращась на мужика с родинкой.
        - Чё ты заладил, - начинает нервничать тот, - чё тут забыл? Нету тут бутылок, понял? Нету!
        Дебил смотрит на него злыми глазками и орет, размахивая бутылкой:
        - Аба-ба аба-ба, аба-ба аба-ба! Аба-ба аба-ба!!!
        Мужик от растерянности и непонимания взрывается:
        - Пошел ты!.. Катись отсюда!
        Олигофрен отбегает в сторону и оттуда грозит мужику бутылкой:
        - Аба-ба, аба-ба, аба-ба!..
        - Пшел вон! - мужика понесло. - Урод вонючий! Вали, давай!
        Дебил исчезает, и все понемногу устаканивается, успокаивается и пожилой мужчина с большой родинкой на левой щеке.
        Никто не заметил, как олигофрен подкрался сзади к скамейке. Взметнулась рука - и бутылка со всего размаха опустилась на седую голову. Вдребезги! Мужик рухнул на асфальт лицом вниз. Дурак, мыча и брызжа слюной, кинулся прочь. Выкрикнул напоследок торжествующее «Аба-ба!», с силой шваркнул «розочку» об асфальт и скрылся во дворе.
        На остановке люди суетились вокруг окровавленного мужчины, лежащего ничком. Обычно такие удары оказываются не смертельными, так почему же тот лежит бездыханный?.. Когда прибыла милиция, а за ней скорая помощь, выяснилось, что пострадавший мертв.
        Убийца же бегом миновал несколько дворов и проходов. Очутившись на тихой улице, он подбежал к припаркованной возле тротуара неприметной «девятке», быстро сел, и машина тотчас рванула с места.
        «Дебил» переоделся на заднем сиденье, снял спиртовыми салфетками грим, стянул парик, отклеил «щетину» - и стал мужчиной среднего возраста с коротко стрижеными светлыми волосами и тонкими чертами лица.
        - Все ништяк? - поинтересовался водитель.
        - Да, - односложно сказал тот.
        Отзвонил по мобильному, сказал: «Готово» и расслабленно откинулся на спинку сиденья.

* * *
        Двумя днями ранее.
        Пожилой мужчина с большой родинкой на левой щеке заступил на ночное дежурство в офисе торговой компании «Экспино». Часы на стене показывали уже первый час ночи, когда на крыльце возник босс собственной персоной с каким-то незнакомым человеком. Пожилой охранник, засуетившись, впустил хозяина и посетителя, которые быстро вошли в лифт.
        Спустя полчаса президент вдруг позвонил, сказал, что сейчас подъедет скорая, надо немедля впустить. Вскоре действительно примчалась карета неотложки, двое дюжих санитаров и врач - все в белых халатах - поднялись с носилками наверх.
        Когда выносили носилки с чьим-то телом, полностью скрытым покрывалом, президент фирмы поспешил к вахтеру, взволновано пояснил:
        - Гостю стало плохо с сердцем. Вот ведь незадача!..
        Вахтер кивнул, но тут порывом ветра из распахнутой двери парадного взметнуло край покрывала, и взору ночного охранника открылась ужасающая картина. Лицо лежавшего было обезображено выстрелом в упор. Охранник в страхе быстро отвел глаза.
        Президент «Экспино», проводив «медработников», поднялся к себе, налил полный бокал коньяку и залпом выпил. Надо же было так лопухнуться! Сгоряча пришил конкурента прямо у себя в кабинете. И что такое нашло? Но ведь тот угрожал, не хотел идти на мировую, уперся… А, черт с ним! Сам нарвался. А зам по безопасности молодец, все здорово сделал. Вот только с этим бедолагой-охранником… Заметил ведь! Заметил… Да, не повезло мужику, конечно. Ну что ж - бизнес есть бизнес.
        Зам по безопасности утром связался с посредником. Договорился обо всем, положил на счет деньги - оговоренную сумму. Посредник связался с исполнителем. Тот согласился.
        Исполнитель - мужчина среднего возраста с ежиком светлых волос и тонкими чертами умного лица - в ближайший час после звонка посредника изучил всю доступную информацию по объекту. Выяснилось, что тот недавно перенес операцию на мозге, от малейшего сотрясения мог скопытиться. И план операции мгновенно сложился в голове киллера.
        Он посмотрел на себя в зеркало и, ухмыльнувшись, произнес:
        - Аба-ба аба-ба.
        Zorra
        Широкий подоконник был заставлен разнокалиберными горшочками, горшками и кашпо с комнатными растениями - преобладали традесканция, герань, бегония, кактус. Отдельно над всеми возвышалось лимонное деревцо в кадке.
        Лика стояла на кухне возле стола и резала овощи на салат. Затем ссыпала их в большую миску, заправила подсолнечным маслом, перемешала. Оглянулась на растения и улыбнулась, убрав прядь со лба. За окном уже вовсю жарило июньское утреннее солнце.
        Брат подъехал в инвалидной коляске, как всегда хмурый и небритый. Гримаса недовольства застыла на его лице, въелась в кожу и лицевые мускулы, изогнула презрительной тетивой рот с тонкими губами. Впалые щеки, лихорадочный блеск больших глаз, залысины на лбу, высохшие ноги, но еще крепкий торс и сильные руки.
        - Чего у нас на завтрак, - буркнул он, - опять травой кормишь?
        - Есть колбаска, - защебетала Лика, - сейчас порежу.
        Брат смотрел на суету сестры и мечтательно закатил глаза:
        - Вот когда мама была жива, какие отбивные готовила! А котлеты, бифштексы, тефтели у ней получались - просто объедение…
        - Куплю на днях хорошего мяса и приготовлю тебе антрекоты или лангеты. А то и прорублю - пельменями побалую.
        - Ты побалуешь… - хмуро пробормотал брат.
        Лика не обижалась, знала - братишка любит ее и ценит заботу о нем. С детства за нее горой стоял - и перед своими, и перед чужаками. Всегда заступался, оберегал, помогал. Так и росли. А потом… Мама заболела раком и за какой-то месяц угасла. Отец, и до этого любивший прикладываться к бутылке, тут совсем запил с горя. Однажды, зимой поехал к свояку в деревню. Там, как водится, крепко выпили, батя разругался отчего-то с родственником и на ночь глядя, вдрызг пьяный, поперся на станцию. В разыгравшемся буране сбился с пути, заблудился и свалился спьяну в сугроб. Утром нашли окоченевший труп.
        Старший брат Артем к тому времени служил в десантуре, в треклятой Чечне. Там его и ранило осколком снаряда в спину, да так, что остался инвалидом, прикованным на всю жизнь к коляске, да к постели на полу. Пенсия его - чепуха, если бы не Лика, с голоду бы померли.
        Артем терзался, что висит на шее у младшей сестренки - Лика ведь не дура, все замечает. Но помалкивала. Ничего, свыкнется, раз уж доля такая выпала.
        Артем без аппетита жевал колбасу, вяло ковырял вилкой в тарелке.
        - Эх, вмазать бы с утречка грамм двести, - с тоскою произнес он.
        - Я тебе выпью, - нахмурилась сестра.
        Сама не употребляла и ему не позволяла. Вон, соседский калека Василий - большой любитель был до «кира», ну и помер от этого. Да и пример бати налицо. Нет уж, они с братом будут жить как люди, а не как изгои.
        В это время, на другом конце города Маша кормила детей - пятилетнего Владика и трехлетнюю Настю. Те не слушались, баловались за столом. И так каждое утро перед тем, как пойти в детский садик. Благо сад тот располагался неподалеку, в тенистом дворике, да и плата за него оставалась пока еще относительно приемлемой. Как не хотелось отдавать детей в детсад, но выхода не было - ее родители в другом городе, а свекровь сама вся больная, ладно хоть на выходные к той выбираются втроем.
        Одно время жили гладко, еще когда Сема, муж, был жив. Деньгу он зашибал хорошую, все-таки дальнобойщиком вкалывал. Она, эта работа треклятая, будь она неладна, и погубила ее соколика. Где-то на трассе напали на фуру какие-то отморозки, распотрошили, умыкнув весь груз. А перед тем отметелили водителей почем зря - напарник выжил, а Семена обрядили в белые одежды, положили в домовину и снесли на погост.
        С тех пор все и пошло кувырком. Но Маша крепилась, на ней две живые души, родные кровиночки, плоть от плоти ее и Семы.

* * *
        Тем же вечером на оживленном пятачке проспекта, у гостиницы «Центральная» тусовались проститутки, завлекая клиентов до предела оголенными ногами, глубокими вырезами блузок, под которыми не наблюдалось бюстгальтеров, и ярким макияжем.
        Восемнадцатилетняя Лика в короткой юбочке, колготках из лайкры и тонкой маечке прохаживалась по кромке тротуара. Рядом курила длинную сигарету, выпуская дым колечками, тридцатилетняя Маша, разукрашенная с помощью косметики под женщину-вамп. Она была облачена в обтягивающие стройные бедра и тугие ягодицы брючки и блузку с декольте, сквозь которую, как и у напарницы, вызывающе просвечивали темные соски. Неподалеку маячили их товарки.
        На клиентов Лика реагировала как-то избирательно. За то время пока девчонки «снимались», к ней, державшейся несколько особняком, подруливали уже три машины. Наклонившись к окошку и коротко переговорив, юная путана отрицательно качала головой и отходила.
        Подъехало такси, на пассажирском сидении развалился плотный мужичок с лоснящейся от сытой жизни физиономией. Приоткрыл дверцу, с веселым выражением загорелого лица подозвал девчонку. Лика безошибочно угадала в нем приезжего и разом переменилась. Вихляя бедрами, приблизилась, наклонилась, демонстрируя две крепкие, выпирающие из-под майки булки.
        - Я тут проездом, - доверчиво сообщил о себе клиент, - сегодня последний день командировки. Не составите мне компанию на вечер… и на ночь?
        Лика, улыбаясь, ласково смотрела на него.
        - С удовольствием, - она оглянулась на свою подругу - та к тому времени переместилась поближе к машине.
        - Можем скрасить время втроем, - предложила очаровательная ночная бабочка, кивая в сторону Маши.
        - Пожалуй, вдвоем лучше, - клиент лыбился - рот до ушей.
        - А где вы остановились?
        Тот назвал гостиницу. Лика многозначительно переглянулась с напарницей. Та еле заметно кивнула.
        - Что ж, едем, - девушка вспорхнула на сиденье к обрадованному покупателю.
        Через десять минут такси подкатило к четырехэтажному зданию, вывеска на котором гласила: «Гостиница «Южная», и рядом: «Hotel «Southern». Поднялись на второй этаж, вошли в номер. Клиент всю дорогу пялился на девушку, треща без умолку о своей работе, о деловых поездках, об их городе, не преминув упомянуть и о красоте здешних дам.
        В номере он взял быка за рога, сразу предложив принять совместный душ. Лика усмехнулась - изголодался видать мужик по женской плоти.
        - Может, для начала выпьем, расслабимся, - невинно предложила она.
        Тот без разговоров открыл холодильник, достал бутылку шампанского, водрузил ее на столик, присовокупил коробку конфет, добавил вазу с фруктами.
        - Пожалуй, все же залезу под душ, - заявил хозяин номера, - жарища сегодня, весь пропотел за день.
        - Ты как хочешь, - промурлыкала гейша, - а я выпью.
        Пока он плескался, она налила себе в фужер сладкого шампанского, пригубила. Клиент появился в халате, взял яблоко, надкусил и принялся заигрывать с девицей. Разговор принял шутливый оборот.
        Виталий Николаевич Вяземцев, занимавший пост зам директора строительной фирмы, занимался вопросами снабжения, переговоров и поставок оборудования. Часто выезжал в служебные командировки в разные города России, СНГ, а то и за границу - к деловым партнерам в Восточной Европе и Скандинавии.
        Девчонка эта ему глянулась сразу. Он ведь сам-то из деревенских, пообтесался малость в городе - отслужив в армии, закончил строительный факультет нефтяного института, работал на стройках, а после убийства советского социализма пристроился в фирму. С тех пор там и работал, поднявшись с должности прораба до зама генерального. Лика напоминала ему первую сельскую любовь - типичная русская красавица с русой косой, наивными голубыми глазами, стройной фигурой.
        Впрочем, она показалась ему до невероятности глупой и легкомысленной. Вот и сейчас он принялся грубовато шутить с ней, постепенно переводя разговор на интересующую тему. Рассматривая ее хорошо развитую грудь - тонкая маечка совсем не скрывала ее, лишь еще пуще подчеркивала совершенную форму, - ее круглые коленки, узкую талию, переходящую в широкую попу, он почувствовал неистовое влечение.
        Вяземцев приблизился к ней. Приподнял девушку, прижал к себе, затем приник к ее теплым губам. Лика стянула маечку, выпростав наружу тугие сиськи, одним движением сбросила юбку к ногам, освободилась от стрингов.
        Задыхаясь от страсти, мужчина присосался к тугой горошине соска. Затем отстранился, откровенно любуясь красотой обнаженного юного тела. Скинул халат, демонстрируя вздыбленный член. Девица одобрительно хихикнула:
        - Какой он у тебя большой! - и обхватила член руками.
        Вяземцев снисходительно ухмыльнулся: какая же она неопытная дура, если полагает, что вся соль в размере, не понимая, что только изощренность мужчины может доставить удовольствие партнерше, а вовсе не длина или толщина хрена. Неожиданно на него нашло шутливое настроение, и вслух он произнес совсем другое:
        - Ах ты, глупая курочка, разве не видишь, что мой петушок так и просится к тебе?
        - Так пусть же скорее войдет в курятник, - глаза девушки заблестели.
        Так и есть - безмозглая курица, - решил он. Даже не заикнулась о предварительных ласках. Впрочем, подумалось ему, может она слишком легковозбудимая натура. И решив больше не ломать себе голову, он без лишних слов опрокинул ее на постель, перевернул набок и, приподняв верхнее бедро, вошел в нее сбоку и сзади, погружаясь в теплую и влажную глубину. В ответ она протяжно и сладостно застонала.
        Вскоре они переменили позу. Лика встала на четвереньки, клиент покрыл ее сзади. Какое-то время в комнате были слышны лишь звуки мурлыкающей музыки. Внезапно девушка застонала, движения ее навстречу партнеру убыстрились, тело напряглось, выгнувшись дугой. В следующее мгновение она громко вскрикнула, разом обмякнув. Он же продолжал двигаться, вонзаясь в ее податливую плоть все глубже и размашистей, несколько раз выскальзывая из влажной щели, но тут же продолжая на мгновение прерванный акт. Затем и его начало «забирать», Вяземцев стал яростно, настойчиво долбить своим молотом, со шлепками стукаясь пахом об упругую мякоть ягодиц. Оба взмокшие, они продолжали совокупляться, находясь в каком-то трансе, отрешении от всего остального мира, сливаясь в едином ритме Вселенной, в древнем таинстве, акте воссоединения со своей изначальной сутью. Наконец, он почувствовал, как острая волна наслаждения накатывает на него, затуманивая рассудок, захлестывая и пронзая его насквозь, и он, уже не в силах сдержаться, громко закричал в экстазе взорвавшейся плоти.
        Потом он направился в ванную подмыться, а она разлила шампанское по фужерам, сыпанув ему клофелина. Клиент, весь так и сияющий довольством, вышел из ванной, подсел к путане, выпил до дна, после чего вскоре вырубился.
        Лика одним быстрым движением достала из сумочки мобильник, парой нажатий набрала номер сотового Маши. Отрывисто произнесла: «Готово. Жду». Принялась быстро одеваться, затем поставила бокалы в мойку, тщательно помыла, то же проделала с бутылкой. Натянула тонкие перчатки и начала шмон. Вскоре появилась находившаяся неподалеку подруга.
        Набили две спортивные сумки, обобрав хозяина до нитки. Оставили только документы, билеты на самолет, ключи и деловые бумаги. Принадлежащее гостинице имущество благоразумно не тронули. Осторожно выглянули из номера и, стараясь не попадаться на глаза охране, устремились порознь вниз, к выходу - Лика на лифте, Маша по лестнице. Навар в этот день, не считая вещичек, которые потом сбудут знакомому барыге, составил двадцать тысяч рублей и тысячу долларов USA.
        В ближайшие пару дней на пятачке проспекта возле гостиницы «Центральной», равно как и в районе гостиницы «Южная», не будет видно двух постоянных жриц любви, о которых известны лишь имена - Лика и Маша.
        У них еще не было своего сутенера с «крышей», но вскоре появится. Их еще не возили на «субботники», но и этого им не избежать. И маньяки им до сих пор не попадались, да не все коту масленица…
        Невиновность
        В городе случилось событие, которого все давно ждали - в нем впервые за всю его трехвековую историю состоялся карнавал. На самой большой площади города устроили грандиозное шоу - с фейерверком, с концертом рок - и рэп-групп, с дискотекой, с балом-маскарадом и прочими народными гуляньями и молодежными тусовками.
        Вот веселья-то было!..
        Повсюду смех, песни, пляски. Все закружилось в этот августовский вечер в праздничном хороводе. Долой серьезность и повседневную рутину, всю эту суровую и порою неприглядную действительность с ее заботами, невзгодами и огорчениями! Да здравствует радость, розыгрыш и шутовство!
        Ее величество Легкомысленность и Его величество Кураж воцарились на престоле - пусть на короткий срок, но это было их время, их царство, и все люди тоже являлись их подданными. Настал час задора, час торжества вакханалий, пира на весь мир!
        Казалось, сама природа ликовала в буйном неистовстве карнавала.
        Игорь договорился со своей невестой пойти на праздник. К ним обещали присоединиться друзья - несколько пар любовников и молодоженов. Игорю шел тридцать первый год, и он полагал, что уж в этом-то году просто обязан жениться и обрести покой в семейном гнезде - благо и кандидатура будущей спутницы жизни выглядела вполне достойной. В отличие от предыдущих претенденток - либо воспитанных и культурных, но весьма жадных до денег акул, либо легкомысленных и туповатых шалав.
        Ольга - то, что доктор прописал. Умна, красива, добра, порядочна. И вроде бы любит его. Уж он ее - точно!
        Все шло к свадьбе. Родители с обеих сторон энергично одобряли вот-вот долженствующий заключиться брак.
        Игорь договорился встретиться со своей пассией в кафе неподалеку от площади, где намечался праздничный карнавал. Как обычно, закончил работу в шесть пополудни, собрался, сел в машину, завел. Заехал домой, умылся, переоделся и за порог. Свою «Хонду» благоразумно поставил на стоянку - знал, что сегодня выпьет по случаю празднества.
        До встречи оставался еще час с небольшим. И тут он вспомнил, что обязательно должен забрать сегодня из Ольгиной квартиры цифровую видеокамеру и передать ее одному из друзей - тех, кто придет на праздник.
        Может, зайти вместе потом - нет, кто его знает, когда они вернутся с карнавала, может, ночью и, может, пойдут не к Ольге?..
        Он поймал такси и назвал адрес своей возлюбленной. Ольга с помощью предков купила себе однокомнатную квартиру еще до их знакомства. У Игоря однокомнатная досталась по наследству от умершей два года назад бабушки.
        Он поднялся на третий этаж, позвонил - никто не отзывался. Неужели уже убежала? Ему показалось, что за двойными дверями раздаются слабые звуки. Потом вспомнил, что у него с собой ключи от Ольгиной «хаты».
        Достал, открыл, вошел. За прикрытой комнатной дверью слышна какая-то возня. Еще ни о чем не догадываясь, Игорь подошел, приоткрыл дверь… О, боги! Лучше бы он сидел в кафе и ждал Ольгу там.
        Молодой мужчина лежал на кровати, голый, а под ним не менее голая распростерлась Ольга. Его милая, нежная и чистая Оля. Они были настолько поглощены своим занятием, что ничего не замечали вокруг. Она извивалась под ним в пароксизмах страсти, сладострастно постанывая. Он же, навалившись всем телом, в яростном наслаждении буравил ее, пыхтя и отдуваясь.
        Игорь онемел, ослеп и оглох. Он не помнил, как выбрался, все так же тихо и осторожно, из квартиры. Перед глазами стояла мерзкая картина соития - ходящая ходуном кровать и подпрыгивающая волосатая задница…
        «Я этого не видел, - твердил он про себя, - ничего не видел. Ничего не знаю».
        Он не приехал в назначенное время в кафе. Вместо этого встретил на карнавале приятелей - других, не тех, с кем договорились встретиться. После чего они втроем дико надрались. Куда делись его собутыльники - этого он знать не мог, в памяти полный провал. Очнулся в парке, на скамейке.
        Смеркалось. К нему приблизился полицейский патруль.
        - Вставай, нечего тут валяться.
        Игорь тупо посмотрел на белобрысого мента с лычками сержанта и дубинкой на поясе. Второй нетерпеливо топтался рядом.
        - Посижу… - пьяно икнул Игорь, - и пойду домой… ик.
        - С нами пойдешь. У нас посидишь.
        - Где это?.. - подозрительно уставился бухой Игорь.
        - Ясно где - в гостинице, в номере люкс, - прикололся тот, и оба мента заржали, - отлежишься, выспишься, утром будешь как огурчик.
        Игорь помолчал, затем выдал:
        - Хрен вам, поганцы… ик.
        - Чего-о-о… - зло протянул белобрысый, веселье как рукой сняло, - а ну, вставай, алкашская морда!
        Они схватили его за руки и рывком подняли со скамейки. Игорь не сопротивлялся, впав в прострацию. Довели - почти доволокли - до полицейской «восьмерки», впихнули на заднее сиденье. Дальнейшее Игорь не помнил - опять отключился.
        Из пьяного забытья его вывела боль - кто-то хлестал его по щекам и драл уши. Наконец, он осознал, что находится в вытрезвителе. Его заставили раздеться, оставив в одних трусах, выложить вещи из карманов на стол дежурному. Потом определили в камеру, где никого кроме него не было.
        Игорь еще минут двадцать просидел в ступоре, понемногу приходя в себя, затем встрепенулся. Это что же такое - он себе мирно сидел, ну, ладно, не сидел, пусть - лежал на скамейке, никого не трогал, а тут явились эти говнюки и замели его, как какого-то алканавта или бомжа! Как они его унизили…
        В нем вскипела злость, бурным водоворотом переходящая в ярость. Ах вы суки, волки позорные! Игорь вскочил и принялся дубасить в дверь.
        Подскочили двое - оба сержанты. Открыли дверь. Только вошли в камеру, Игорь схватил их, шибздиков, и стукнул лбами друг о друга. Те повалились на пол. Налетели еще пятеро. Еле скрутили его - Игорь ведь ростом под метр девяносто, накаченный еще в армии, да и последние десять лет поддерживал форму.
        В общем, устроил он им фильм «Рэмбо по-русски». Связали его по рукам и ногам, больно стянули путами запястья и лодыжки, оставив лежать ничком на лавке. Вышли, матерясь и отдуваясь, и закрыли на засов толстенную дверь, предварительно наградив его тумаками.
        Игорь полежал, оклемался и, почувствовав, что кровь не поступает в конечности из-за туго стянутых веревок, испугался и принялся сползать по скамейке - елозя мордой по дереву. Кое-как встал - связанный солдатик - и передвигая ступнями словно Майкл Джексон, заскользил к двери.
        Достигнув цели, принялся бить головой в деревянную обшивку и кричать, чтобы пришли и развязали его, иначе он умрет от нарушения кровообращения. Ноль внимания.
        Сквозь дверь он слышал, что прапора и сержанты режутся в карты. Он увещевал их, просил, умолял. Затем стал поносить самыми последними словами. Потом снова жалобно просил. Бесполезно - глас вопиющего в пустыне.
        В конце концов, когда он набил себе здоровенную шишку на лбу, мольба возымела действие. К двери приблизился один из его мучителей и подозрительно спросил:
        - А ты не будешь бузить?
        Игорь со всей убедительностью заверил его, что будет паинькой.
        - Тогда иди, ложись на лавку, сейчас подойдем.
        - Ты что, спятил? - возмутился Игорек. - Я досюда еле добрался - со связанными-то ногами и руками!..
        - Ничего не знаю, - отрезал мент, - как добрался, так и обратно допрыгаешь.
        Вполголоса матерясь, Игорь начал свой обратный крестный ход.
        Вошли трое, освободили его от пут, врезавшихся в кожу, зло дергая за веревки и причиняя ему боль. С опаской попятились и закрыли дверь.
        Игорь сел, разминая распухшие кисти и ступни. Лодыжки были истерты в кровь.
        «Я мученик, - думал он спьяну, - святой апостол. А эти - слуги антихристовы».
        Затем он прилег, проспал в пьяном бреду часик. Проснулся от сильных позывов. Не стал звать, чтобы вывели в туалет. Сел посреди камеры и навалил большую зловонную кучу.
        «Вот вам, педерасты вонючие, жрите!» - со злорадством подумал он, натянул трусы и, повалившись на лавку, захрапел.
        Проснулся оттого, что кто-то пнул его. Рядом стоял мент и матерился. Пришла уборщица, ругала его, засранца, на все лады, но дерьмо все же убрала.
        Вскоре в камеру вошел офицер - Игорь сразу понял, что это хозяин вытрезвиловки. Офицер, благожелательно поглядывая на опухшего, воняющего дерьмом нарушителя, завел с ним разговор.
        - Как же вы так, Игорь Алексеевич, ай-ай-ай.
        - А что ваши уроды ко мне привязались. Избили меня, чуть инвалидом не сделали своими веревками, палачи! Садисты!
        - Ну, вы же сами буянить начали, хулиганили.
        - Послушай, майор… ты же майор?
        Тот кивнул - впоследствии Игорь не раз удивлялся своей прозорливости, он даже не взглянул на погоны собеседника.
        - Какого хрена меня здесь держите? Ты знаешь, где я работаю?
        - В мэрии, помощником главы администрации города, - кивнул мент, - у вас при себе удостоверение оказалось.
        - Ну, а тогда какого… я ведь не преступник, не бродяга, согласен?..
        - Потому вас и определили в отдельную камеру, - вежливо ответил тот.
        - Мне пора домой, - хмуро заявил Игорь.
        - Утром вас и отвезут.
        И майор вышел.
        Игорю ничего не оставалось, как лечь и заснуть.
        Утром он сходил в туалет, там умылся. Затем оделся, расписался в протоколе, все еще туго соображая. После чего с него стребовали штраф. При себе таких денег у него не оказалось - видимо пропил все вчера, а, может, менты обчистили. С них станется. Он попросил разрешения позвонить.
        - Кому? - недружелюбно поинтересовался толстый упитанный прапорщик.
        - Жене, - огрызнулся Игорь, - чтобы деньги вам привезла!
        Он набрал номер Ольги. Объяснил ситуацию. Она пообещала незамедлительно приехать.
        Пока ждал ее, выпустили народ из соседней камеры. До Игоря долетел отрывок разговора - один небритый хмырь спрашивал другого:
        - Ночью в соседней кто-то кричал, кажись, дрался…
        - А вот, - кивнул в сторону Игоря седой дядька, - наверное, молодой человек.
        Ольга примчалась даже раньше, чем он ожидал - бледная и взволнованная. Отдала деньги менту, бросилась к жениху.
        - Господи! Мы там все переволновались. На встречу не пришел. Домой не явился. Пошли скорее…
        - Э-э, гражданочка, - остановил ее прапорщик, - не торопитесь. Гражданин Орлов проедет в райуправление.
        - Это еще с какой стати? - возмутилась Ольга.
        - За ним кой-какие грешки числятся.
        Девушка от негодования побагровела и уже была готова взорваться, когда Игорь схватил ее за руку и прошептал:
        - Успокойся. Езжай домой и позвони Сереге Куманкову. Телефон помнишь?
        Та молча кивнула.
        - Иди, дорогая, - он нежно посмотрел на нее, - сейчас это важнее всего - связаться с ним.
        Она ответила ему любящим встревоженным взором и так же молча направилась к выходу, доставая из сумочки мобильник.
        Игорь сел на скамью, устало откинулся на холодный кафель стены. Куманков - их закадычный приятель, удачливый адвокат, он вытащит его из ментовки.
        Казалось, об Игоре на время забыли. Но вот двое сержантов повели его к «воронку» - фургону с решетками на окнах. Погрузились - с ним еще двое забулдыг, и поехали.
        Вскоре машина остановилась возле районного управления. Его вывели, завели в здание, оставили сидеть в какой-то камере.
        Неожиданно дверь открылась, на пороге появился Ольгин отец. Игорь от удивления аж привстал - а что будущий тесть тут делает? В следующее мгновение до него дошло - ах, ну да, Сергей Никифорович работает же в военной прокуратуре.
        - Ну, ты и шалун, зятюшка, - хмыкнул тесть, - ты знаешь, что они хотят на тебя три статьи повесить?
        - Чего? - Игорь очумел.
        - А ты как думал? Мелкое хулиганство, сопротивление сотрудникам полиции, оскорбление чести и достоинства полицейских при исполнении ими своих служебных обязанностей.
        Поглядев на разом сникшего Игоря, он потрепал его по голове:
        - Ладно, не робей, хлопец. Отмажем.
        В это время в камеру стремительно вошел мужчина в форме подполковника милиции.
        - Это Геннадий Петрович, начальник РУВД, - представил его военный прокурор.
        - Значит так, - быстро и требовательно начал тот, обращаясь к Игорю, - мы не даем делу на тебя ход, но ты теперь, в ближайшие пять лет, будешь жить тише воды, ниже травы. Улицу переходить будешь только на зеленый свет, понял?
        Игорь, напуганный и деморализованный, поспешно кивнул.
        - И смотри, - добавил тот сурово, - за тобой будут присматривать… помощник мэра.
        Когда Игорь вышел в сопровождении Сергея Никифоровича из стен Управления, их возле своей «вольвочки» ждала Ольга. Горе-жених обнял ее, со стыдом и омерзением к самому себе, чувствуя запашок дерьма, налипшего на его задницу.
        «А насчет вчерашнего, - решил он, - глупость все это, простая блажь с ее стороны. Она любит меня - я же вижу. Все забыто, как дурной сон!»
        Ольга вела машину и чувствовала себя виноватой. На кой ляд она поддалась минутной слабости и легла в постель с этим мужланом Василием?! Она со стыдом вспоминала свою измену.
        Это была просто похоть, животный инстинкт и не более того. Там не было и в помине каких-то возвышенных чувств, душевных, платонических переживаний, не было любви, нежности, духовной близости - ни чем подобным там и не пахло.
        Яростное совокупление двух сексуально возбужденных особей - самки и самца в человечьем обличии. Все моральные запреты, нравственные начала были отброшены в сторону, забыты разом. Лишь одно огромное всемогущее Либидо, вырвавшееся наружу из темных глубин подсознания, затмившее рассудок, возобладало над волей, долгом и совестью, сметая со своего пути все преграды и психические заслоны. Либидо, в который раз доказавшее свое превосходство и мощь, силу своего воздействия на душу человеческую и принадлежащий этой душе интеллект.
        Оба они - и она, и ее бывший бой-френд Вася - оказались перед этой силой несостоятельны - к счастью или к сожалению. Наверное, все же - последнее.
        Ольга покосилась на своего спутника. Игорь сидел рядом, такой потерянный и уязвимый - у ней сжалось сердце от любви и жалости к нему. И… она хотела его.

* * *
        Этой же ночью в другом медвытрезвителе - в соседнем районе - происходила совсем иная история.
        Павел тусовался в компании своих приятелей - таких же шестнадцатилетних выпускников гимназий и лицеев. Послушали выступление местных рэперов, от души потанцевали в топчущейся, дергающейся толпе тинэйджеров обоего пола. Потом попили пивка, захотелось чего покрепче. Впятером наскребли денег на пол-литра фирменной водки.
        Один из них побег в магазин неподалеку, остальные решили подклеить чикс. Чиксы не клеились - какие-то загруженные все, напряженные. Подвалили к троим, в вызывающе крикливых прикидах «кобылам» - и с теми не добазарились ни до чего.
        Неожиданно подошли три здоровенных жлоба лет этак двадцати. Как оказалось, бой-френды клёвых чувих. Задетые самцы начали качать права, разводить рамсы гнилые. Вернулся с пузырем Толик-каратист, как раз когда завязалась потасовка.
        Павла толкнули, но он так и не успел никому вмазать. Толик подпрыгнул, заехал кроссовкой в челюсть одному из жлобов. Бутылка выпала из пакета и разбилась. Тут менты и подоспели.
        Все разбежались, кто куда, а Пашу черпанули почем зря. Как он ни доказывал, что не принимал в драке никакого участия - просто не успел - его все же замели. Затолкали в луноход и привезли в вытрезвитель. Заставили присесть несколько раз с вытянутыми руками. Он неловко присел, качнулся.
        - Все ясно, - удовлетворено осклабился мент за столом.
        Ему вторила ухмылка медсестры.
        Не смотря на его протесты, Павлика заставили раздеться до трусов и посадили в пустую камеру. Он чуть не расплакался от обиды - в чем его вина? Выпил пару банок пива - это что, преступление великое? Кулаками он не махал, даже непристойности девкам не говорил. А у него мать больная дома - если сын не явится сегодня домой, что она может подумать?! Она же с ума сойдет этой ночью, не дождавшись его! Последствия непредсказуемы - с матерью может случиться приступ! Она ведь одна - только он у нее и есть…
        Все это он с отчаянием поведал учтивому полицейскому в лейтенантских погонах, заглянувшему к нему через час. Тот понимающе кивал, слушая сбивчивый взволнованный монолог юного правонарушителя. Под конец неожиданно и вполне дружелюбно предложил:
        - Хочешь выйти?
        Тот недоверчиво посмотрел на офицера, затем с энтузиазмом закивал - да, мол, жуть, как хочу!
        - Дашь мне, и я тебя отпущу.
        - Дать чего? - не врубился поначалу сбитый с толка юнец. - У меня с собой не осталось денег.
        - Не прикидывайся Дюймовочкой, - усмехнулся мент, - дашь поиметь себя в очко, и свободен.
        Павел почувствовал, как от жгучего стыда залило краской лицо.
        Мент бросил на него быстрый взгляд и поднялся.
        - Подумай, вернешься к своей маме… Зайду через полчасика.
        Эти полчаса Паша промучился в раздираемых его сомнениях - никогда в жизни он еще так не страдал - не физически, нет… Морально. Но забота о матери-сердечнице пересилила стыд и отвращение.
        Голубой мент провел его в какой-то кабинет, закрыл дверь на замок. С усмешкой приказал стянуть трусы.
        - Подойди к столу, повернись, встань раком, - командовал он отрывисто, в голосе угадывалось нарастающее возбуждение.
        Павлик проделал все в точности.
        Лейтенант подошел к нему, послышался шорох расстегиваемой пряжки ремня…
        Павел едва не вскрикнул - острая боль пронзила его. Сзади возбуждено сопел его мучитель.
        Почувствовав на глазах слезы, Павел стиснул зубы - чертов мент, настоящий козел! Педрила вонючий!
        Но он терпел - ради мамы, ради себя.
        Потом мент отвел его обратно, велел одеться и ждать. Минут через десять его выпустили из камеры - он прошел мимо стола, за которым сидела медичка и насмешливо-презрительно разглядывала его.
        Снова краска бросилась ему в лицо, он не помнил, как преодолел оставшиеся до выхода метры и очутился на свободе.
        Павел брел домой, усталый и опустошенный, с ноющей болью в анусе. Попал к себе в первом часу ночи. Мать уже начала волноваться, пить валерьянку.
        Пару дней спустя боль исчезла. А еще через неделю он познакомился с девушкой Верой. Как и он, Вера была абитуриенткой, поступала на экономический в университет. Когда Павел, наконец, переспал с ней, мерзкий мент-гомосек был забыт окончательно и бесповоротно.
        И лона зев…
        Ресторанчик в заштатном городишке. Уставленный яствами стол. Обилие разносолов и закусок. И запотевший графинчик огненной воды. Мой спутник голоден. Этот Самсон готов выпить море и проглотить тучные стада. Холодный огонь льется в глотку, вкуси же Большой Белый Брат своего колдовского зелья, вождь краснокожих тебе нальет еще.
        А этот молодой, накрахмаленный и нарумяненный, само услужение - старший официант, угодливо наклонившийся - чего еще желаете? Поманил пальцем - а как насчет… О, не извольте беспокоиться, всегда к Вашим услугам. Кого желаете? Я объяснил.
        Мой товарищ, мой злой гений, моя Тень - он отяжелел от выпивки и еды, осоловело смотрит мимо меня. Что ж, ты свое получил, БББ, на большее тебя и не хватит! Вот и он, мой Арлекин, а с ним заказ. Вы пожелали двух. Мне и одной хватит. А как же?.. Это тебе, подарок. Ему не надо - косой взгляд в сторону пьяненького БББ, которого вот-вот сморит сытый сон. Увы, кельнер его не видит. Премного благодарен! Лицо у него как масленый блин. Уже пора, под закрытие Арлекин и привел их.
        Мы танцуем с ней, ее глаза - синева неба, ее ресницы - взмах крыльев бабочки. Она сама словно мотылек, легкая и изящная, порхает вокруг, щебечет пташкой - о, моя милая колибри! Как мне не хватало твоей нежности - неужели напускной? Даже коварная рысь не сможет так притворяться. А я простодушный - нет, желающий, тот, кто хочет верить.
        Но вот все покровы сброшены, обнажив саму суть. Солнечным зайчиком, ласковым лучом хмельной взгляд скользит по вытянутой ложбинке позвоночника, узкой долине спины, спускаясь к белоснежным всхолмиям, и уже у подножия их виден колодец с живительной влагой. Усталый странник, настойчивый пилигрим, бредущий через пустыню одиночества, прикоснись же растрескавшимися губами к источнику наслаждения, к прохладному роднику в оазисе страсти. Там ты обнаружишь сказочный цветок любви, распускающий свои лепестки, благоухающий ароматом, на который неутомимо летят гудящие шмели, в надежде приникнуть и впить желанный нектар - весь без остатка.
        Море бушует, грозясь опрокинуть и потопить утлое суденышко, но вот долгожданный штиль. И вновь волнуется морская стихия, вздымая волны, подбрасывая тебя с твоим безумием вверх. Девятый вал - грозно вздыбился и не опадает, застыв.
        Заскрипели цепи, мост поднят вертикалью, а за крепостной стеной виден высоко торчащий шпиль. Отряд готов к штурму цитадели, предводитель тверд как никогда в своих намерениях, а таран крепок и тяжел. Мы ринулись в атаку, удар, еще один, и ворота подались под напором нападающих. Створки-лепестки распахнулись, и мы ворвались внутрь, где защитники твердыни встречают нас восторженными криками и со слезами радости на глазах. Мы тоже плачем, мы почти обезумели от счастья воссоединения.
        Гигантский маятник, циклопических размеров маховик качается из стороны в сторону, шестерни крутятся, шатун и поршень двигаются в едином ритме, синхронно, в такт друг другу - это процесс вселенского движения взад-вперед, туда и обратно. Взрываются звезды и рождаются галактики. И не остановить, не остановиться хоть на мгновение, идет непрерывный отсчет. О, эта судьбоносная встреча во мгле суетного бытия!
        Вздымаются остроконечные пики двух вершин, волнуется выгнутое плато равнины с ложбинкой внизу, а еще ниже - овраг, густо поросший растительностью. И лона зев. Как вдруг, извержение вулкана, взрыв, потрясший земную твердь, потоки лавы, и жар, жар, сжигающий все вокруг. В тот же миг задрожала земля, заходила ходуном, и вырвался из ее недр протяжный стон. Забили ключи, омывая благодатными струями иссохшую почву.
        Бог-Пуруша пахтал океан и орошал Землю-Мать слезами-семенем, засевая ее с надеждой, что веселыми звездочками проклюнутся ростки. Так создавалась Вселенная. Я откидываюсь на бок, касаясь ладонью влажной теплоты. Она все еще трепещет и часто дышит - юная стройная лань с прекрасными глазами. Утомленный ратник, доблестный витязь после битвы с драконом - упади на мягкую постель изумрудной травы и гляди, не мигая, в эту бездонную синеву небес. Ты выиграл бой, ты победил, чего же боле?! Твоя добыча, твой завоеванный в честном поединке трофей покоится рядом. Но знаешь ты, что обладаешь чудом лишь на краткий миг. И вновь одинок, шагаешь по пропыленным дорогам - твой товарищ не в счет, твое Альтер-Эго, которое не заметил розовощекий плут-официант. Он ведь не здешний, из мира грез и снов.
        Я трясу БББ за плечо - пора, дорога ждет, труба зовет, вставай же, пьяный остолоп. Он встает нехотя, спросонья не понимая, где находится, проходит сквозь официанта-арлекина и стены заведения и ждет меня, зевая, на залитой солнечным утренним светом пустынной улице.
        Еще долго я буду помнить. Ее глаза, словно бездонные колодца неба, ее ресницы, словно взмах крыльев бабочки, ее губы - два алых лепестка нежного бутона, ее голос - чарующее пение райских птиц и веселое журчание ручейка. Ее имя («Что мне в имени твоем?») - такое редкое, такое чудное, я шепчу с придыханием, содрогаясь от сладкой муки, в томной сладостной неге, выдыхаю прощально… Илона.
        Вариации на тему стиля
        - Черта с два читающей публике нужны все эти экивоки, метафоры и разные там аллюзии! - вскричал писатель, восседавший верхом на стуле. Руки его покоились на спинке.
        Утопающий в глубоком кресле собеседник лишь ухмыльнулся в ответ. Затем покачал головой и молвил:
        - Что ж, можно писать без двусмысленностей, просто и динамично. Например: «Он вошел в комнату, полную народа, громко пукнул и, как ни в чем не бывало, вышел».
        - Весьма лаконично, - одобрительно отозвался Первый.
        Тут проснулся сидевший за столом третий писатель, обвел приятелей осоловелым взглядом и заплетающимся языком поведал:
        - Каков стиль, таков и автор.
        После чего уронил голову на руки и захрапел.
        Второй писатель снисходительно усмехнулся и продолжил:
        - А можно написать и так: «Раскрылись врата адовы и выпустили рассерженного шмеля. Он злобным Азраилом с мстительным взором влетел в светелку… Раскаты грома невыносимым грохотом потрясли пространство. Газовая атака на Ипре - запасайтесь противогазами!.. О, кроткие фараоны речных долин! Разве ведом вам, познавшим вонь гуртового скота, столь яростные волны вселенского смрада?! Мучитель невозмутимо прогудел и вылетел вон. В запотевших окнах заалела огненно-рыжая Аврора. В воздухе бесчисленными вонючими мотыльками запорхали невидимые клубы испущенного газа…». А, каково?..
        - Недурственно, но… - пожал плечами Первый и закончил свою мысль - …непонятно для большинства. Ибо публика как была дурой, так ею и осталась, а наш читатель, в основном - быдловчанин, прости меня, Господи!..
        - Это вы зря, коллега, - поморщился Второй.
        Снова ожил Третий и просипел:
        - Каков стиль - таков и автор…
        - Но вот, послушайте, - Второй вдохновенно возвестил очи горе, - можно ведь еще и вот как: «Веселье было в полном разгаре, когда двери, ведущие в апартаменты, распахнулись, и в просторную залу стремительным шагом вошел господин в черном фраке, с тросточкой в правой руке и моноклем в левом глазу. Общество на мгновение замерло, десятки пар глаз с любопытством уставились на вновь прибывшего незнакомца, затем гул голосов и звук, извлекаемый из притулившегося в углу рояля, возобновились. Между тем господин, ни мало не смущаясь, прошествовал на середину залы и, приподняв фалды сюртука, испустил газы. Раздавшийся звук был столь громким и резким, что некоторые из дам упали в обморок, а сидевший за роялем офицер вскочил, рывком выхватил из портупеи пистолет и, укрывшись за шкапом, приготовился отстреливаться. Наступила немая сцена… Наглец же, ничтоже сумнящеся в своем праве на столь дикую выходку, хмыкнул и размеренным шагом направился к выходу. Едва закрылась за ним дверь, все бросились к окнам - скорее распахнуть оные, дабы избавиться от удушающей и гнетущей атмосферы, кою нагнал хамоватый господин N.
Дамы принялись за визг, мужчины чертыхались, а офицер, уразумев суть произошедшего, стал размахивать пистолетом, грозясь подстрелить «этого анфан террибля». Шум мало-помалу стихал, улетучиваясь из комнаты совместно с вонью. Но настроение у всех было вконец испорчено. Вскоре гости стали потихоньку разъезжаться…».
        - Н-да, - глубокомысленно изрек Первый, - это годится разве что для той самой публики-дуры из времен Чехова, а то и Пушкина, но никак не…
        - Каков стиль, таков и автор! - прерывая товарища на полуслове, почему-то злобно вскричал очнувшийся на мгновение Третий и вновь впал в пьяное забытье.
        Больше в тот вечер они не спорили. Вместо этого отдали должное зеленому змию. А вскоре, неделю спустя в одном толстом литературном журнале вышла повесть в авторстве Третьего. И между прочим, там имелся такой эпизод: «В дверь Колонного зала, где проходило заседание Президиума Верховного Совета СССР, бесцеремонно протиснулся Крокодил Гена и, смачно шлепая по мраморным плитам с паркетными вкраплениями в середине, прошел к трибуне, поклонился и шумно пернул. Затем с довольным видом осклабился, разинув огромную клыкастую пасть, раскатисто рыгнул и со смехом выбежал обратно.
        - Кто приказал?! - багровея, воскликнул Леонид Ильич.
        - Это вы, батенька у Виссарионыча спросите, - хихикнул Владимир Ильич.
        - Поймать стервеца и засунуть ему в гудок этот, как его - консенсус, - витийственно и самодовольно заявил Миша Меченый.
        - Ша, потатчики! - цыкнул на них суровый Вождь, коего все кликали Лучшим Другом Авиации. - Гена - наша корова и мы ее доим.
        Тем временем оперативники КГБ пылесосами и вакуумными установками откачали крокодилий смрад из зала заседаний, и собрание благородных мужей продолжилось».
        Медвежья услуга
        Как-то пошел мужик в лес по дрова. Был у того мужика домик на садовом участке, а в домике - печь. Дело происходило осенью, в прохладную пору. Вот и решил мужик растопить печку, глянул, а дров-то нет. Пришлось идти за дровишками в лес.
        Шел он, шел и, наконец, наткнулся на большое сухое дерево. Поплевал на руки, ухватил топор покрепче и только собрался рубить, глядь - откуда ни возьмись, медведь появился, прет прямо на незваного гостя. Перепугался мужик, прижался спиной к дереву, да выставил перед собой топор, от отчаяния решил подороже жизнь продать. А Топтыгин ему и говорит:
        - Чего это ты, мужик, испугался меня? Не дрейфь, не обижу.
        Удивился мужик таким речам зверя лесного, но вида не подал, помалкивает. А косолапый тем временем молвит:
        - Ты вот что, мужик, слушай сюда. Я тебя не трону, наоборот, сослужу добрую службу. Ты, как придешь к себе, смело залезай в Интернет, отыщи там сайт «Медведь-точка-Ру» - там найдешь свое счастье.
        Сказал и пропал с глаз долой, мужик даже моргнуть не успел.
        «Вот диво дивное!» - подивился человече и, забыв про дрова и печь, кинулся со всех ног из лесу. Так взволновал говорящий медведь, что не до ночевки ему в садовом домике, поехал сразу в город. Зашел в квартиру холостяцкую и прямиком к компьютеру. Давай стучать по клавишам да «мышь» давить. Залез, как и учил его Топтыгин, в Сеть, отыскал сайт «Медведь-точка-Ру» и, затаив дыхание, открыл его.
        На экране появился тот самый лесной знакомец. Мужик аж подпрыгнул на месте от неожиданности.
        - Ну, здорово, что ли, земляк, - ощерился тот в ухмылке, - молодец, что решился. Теперь лови свое счастье.
        И с этими словами виртуальный медведь протянул с экрана лапу, ухватил мужика за шкирку и втащил внутрь. Того словно поленом по темечку, очнулся уже на лужайке. Сидит в траве, глазами хлопает от непонимания. Медведь тут как тут, глубокомысленно заметил:
        - Вид у тебя ошалелый. Ну, да это поначалу только так. Пойдем, покажу тебе свои хоромы.
        Пришли они к дому, где жил косолапый. Не дом - а настоящий дворец, да с башенками яхонтовыми, а маковки все золотые, сводчатые оконца серебряными решетками забраны, все блестит и сверкает, аж в глазах резь.
        «Богат хозяин, - подумал мужик, - коли такое великолепие выстроил».
        А мишка словно и не замечает мужичьего восторга. Приглашает:
        - Заходи, гость дорогой.
        Ну, мужик вошел в хоромы и оробел. Вместо прихожей - огромная берлога вся каменьями драгоценными отделана. Шаг сделал - на лал наступил, другой - на яхонт там или алмаз. Присмотрелся мужик и заметил - сундуки стоят вдоль стен. А косматый хозяин уже семенит к ним, крышки отворяет, да приговаривает:
        - Вот самоцветы, вот золотишко, вот украшения драгоценные. Бери, чего душа просит.
        Ходит гостюшка от одного сундука к другому, все никак определиться не может, глаза разбегаются. В одном блестят горы бриллиантов, изумрудов, сапфиров. В другом золотые монеты и слитки кучей навалены. В третьем - пачки денег ровными штабелями высятся. Еще в одном - вещи старинные, украшенные драгоценными каменьями. Голова кругом от такой роскоши! Хотел уже было всего понемножку набрать, а медведь и говорит:
        - Только учти, ты вправе взять что-то одно, да так, чтоб унести смог на себе. Вот и пораскинь мозги, что дороже?
        Думал мужик, думал, да и ляпнул:
        - А боле ничего нет?
        Медведь в ответ хитро сощурился:
        - Есть, как же. Пойдем, покажу.
        Прошли они во внутренние покои. Там, на столах дубовых с резными ножками, да с золотой инкрустацией, лежат предметы дивные. Тут тебе и ковер-самолет, и скатерть-самобранка, и волшебная лампа, и палочка-выручалочка - чего только нет. У мужика от волнения аж дыхание в зобу сперло. Мыслишки перепелками полошено заметались, закопошились в голове. «Что бы взять, что лучше?» - от этой думы в мозгу свербит. Покумекал, поразмышлял, набрался духу, да и спросил:
        - А, еще чего другого, нет?
        И снова медведь согласно кивнул, повел за собой в потайную комнатку. А комнатка та опочивальней оказалась. На кровати широкой под балдахином узорчатым сидит девица красоты неописуемой, скромно очи потупив. И так она мужику приглянулась, что забыл он о богатствах земных и о вещах волшебных, да выпалил сдуру:
        - Вот оно, мое!
        Услышал хозяин такую заявку, как захохочет, аж стены затряслись.
        - Ну, бери, - говорит, - раз выбрал.
        Мужик взял за руку невесту свою, повел ее к выходу, весь от счастья так и светится, да на нее, красу ненаглядную, любуется. Тут медведь преградил им путь, нахмурился:
        - Али забыл, земляк уговор - на себе унеси.
        Делать нечего, взвалил мужик себе на плечи драгоценную ношу и понес, кряхтя. Так и дошли до памятной лужайки.
        - Ну, ступайте, с миром, - махнул на прощанье Михайло Потапыч и, схватив обоих, швырнул в небо.
        Очутился мужик опять в своей светелке, только головой качает, мол, привиделось все. Ан нет, обернулся - рядышком девица красная. Видать, взаправду в Интернете путешествовал.
        Минул год с тех пор, как побывал мужик в гостях у виртуального медведя, где нашел себе супружницу. Поначалу все у них хорошо было - тишь да гладь, да божья благодать. Но вскоре зазноба его показала коготки, стала пилить муженька по любому поводу. То да се - и зарабатывать деньгу длинную не умеет, и семью обеспечивает из рук вон плохо. А сама-то по дому, по хозяйству ничего делать не желает. Только и знает, что перед зеркалом вертеться, да перед посторонними красоваться.
        Терпел мужик, терпел, да не вытерпел, так припекла его чертовка. Засел за компьютер, полез в Интернет, да вот беда - никак не может найти сайт тот загадочный. Нет такого в Сети, хоть ты тресни. Опечалился мужик, а тут жена-мегера совсем заела.
        «Ну, и осел же я был! - клял он себя, на чем свет стоит. - Надо было лампу волшебную испросить, или на худой конец золотишка поболе. А я, дурак, эту мымру подцепил!»
        Не зря, видать, медведь над ним смеялся. Думать надобно головой, на то она и предназначена.
        О глупости и смелости
        Как-то раз повстречались волк и овца. Как это произошло?
        Овца паслась вместе со всеми на лужку. Да вот беда - поглощая с аппетитом сочную, сладкую траву, сама не заметила, как отбилась от стада и забрела незнамо куда. Когда опомнилась, глянула по сторонам - никого, ни отары родной, ни собак-сторожей, ни пастуха в каракулевой накидке. Вокруг лес, места все незнакомые, глухие. Уже и солнце почти скрылось за макушками деревьев.
        Потопталась овца в растерянности, поблеяла жалобно да направилась в сторону заката, где по ее расчетам находилось родное село, а в селе - овчарня. Через заросли лесного кустарника, мимо полян, вскорости набрела она на тропу. Это придало ей малую толику бодрости, и беглянка резво побежала вперед.
        Долго трусила овечка по тропинке, уже и сумерки сгустились - на землю опустилась ночь. Ах, как страшно ночью в лесу! А нынче еще страшнее - ночка выдалась темная, на небо словно кто-то покрывало накинул, не видать ни луны серебристой, ни звездочек искрящихся. Не видно ни зги, только тропа сереет во тьме кромешной, да сама путешественница белым пятном катится по дорожке.
        Дрожит овечья душа, трепыхается под кучерявой шерстью маленькое сердечко. А вокруг тени неясные колышутся во мраке, шорохи ночные нагоняют жути. И кажется овце, что кто-то страшный и невероятно жестокий следит за ней под покровом тьмы, и от этого трясется беглянка еще пуще, слабеют ее ножки, а сейчас только на них вся надежда - только бы вывели к дому.
        Тут месяц ясный вдруг показался из-за туч, затянувших небо сплошной пеленой, и так ярко стало вокруг. Овца наша обнаружила, что тропа вывела ее на большую поляну, окруженную вековыми дубами. И вспомнила ослушница это место - от него рукой подать до деревни. От мыслей этих радостно ей стало, откуда-то и сил прибавилось.
        Но едва так подумала, глядь - впереди волчище матерый стоит, лапы широко расставил, путь преградил. Овца как вкопанная стала, боится пошелохнуться - мысли так и заскакали в голове. А волк пасть оскалил и ухмыляется:
        - Что овца, заблудилась никак?
        - За-заблудилась, мее-е, - еле слышно отвечала та, а у самой голос дрожит.
        - Ну так я тебя выведу из лесу, - осклабился волчара.
        Овца ушам своим не верит - неужто и впрямь выведет, не тронет?! А волк тем временем и говорит так вкрадчиво:
        - Только и ты, овца, окажи мне услугу - проведи меня к себе в овчарню мимо псов злобных. Хочу я хоть разок в теплом месте поспать, на соломке с удобствами.
        Смекнула тут овца, что дурит ей голову хищник лесной, иначе с чего бы это ему добреньким прикидываться. Видно, мало ему, окаянному, одной овечки на ужин, решил отхватить куш посолиднее - ее товарок слопать да часть с собой прихватить. Только деваться овце нашей некуда, пришлось согласиться, а там видно будет.
        И вот пошли вместе - впереди овца, а за ней волк бежит. Таким макаром вскорости вышли они к окраине села.
        - Ну вот, овца, - промолвил волк, отдышавшись, - теперь говори давай, как нам собак злых миновать?
        Стоит овца, трепещет, не знает, что в ответ сказать. Ведь она глупая, а волк коварный - не перехитрить ей серого. И умирать страшно, пожить еще хочется, пощипать зеленую травку, подставить бока теплым лучам солнца, полюбоваться полетом разноцветных бабочек - таких легких и воздушных, таких прекрасных! Чуть не расплакалась от этих дум овечка, но все ж таки собралась и смело молвила:
        - Ступай волк за мной, да голос не подавай.
        Волк посмотрел на нее в темноте, подумал, покачал головой и с угрозой предупредил:
        - Смотри, овца, не вздумай со мной шутку сыграть - собакам сдать. Я и от псов ваших убегу, а перед этим тебе не сладко придется.
        Ничего не ответила на это овца, молча пошла вперед, поникнув головой, словно обреченная. Дошли они до ворот, а те, слава Богу, не заперты, видать, хозяин лелеял надежду, что вернется беглянка, отыщет путь домой. Проскользнула она в ворота, а волк тенью за ней прошмыгнул. Тут собаки заволновались, заворочались.
        - Ты ли это, овца? - спрашивают.
        - Я это, я, защитнички наши доблестные, - заблеяла радостно та.
        - А почто это волчьим духом запахло? - глухо рыча, поинтересовался вожак своры.
        - Так это я в лесу бегала, вот и пропахла волчатиной.
        - Ну, коли так, то ладно, - успокоились псы и разошлись по своим конурам.
        «Что же делать-то теперь?» - сверлит овечью голову тревожная мысль, не дает покоя. А тут и волк ее мордой слегка подталкивает - чего, мол, встала, пошли. Голоса же подавать боится. И осенило овцу враз, поняла она, как ей врага вокруг пальца обвести и самой уцелеть.
        - Постой, - говорит, - надобно ворота прикрыть, а то неровен час, забредет кто чужой, собаки всполошатся, заодно и тебя накроют.
        - Дело говоришь, - одобрительно прошептал серый, позабыв об осторожности.
        Овца быстро затрусила к воротам, а как поравнялась с ними, немедля выскочила со двора и захлопнула створки. А сама давай блеять, что есть мочи:
        - Просыпайтесь, вставайте, волк во дворе! Враг в доме, ме-е-е!
        Вскочили псы со своих мест и кинулись на супостата своего извечного. Ох, и досталось же волчище зубастому на орехи! Хорошенько потрепали его собаки пастушьи, прежде чем удалось ему с отчаянья перемахнуть двухметровый частокол и задать стрекача в лес - только его и видели. А отважную и сообразительную овцу хозяин наградил алой шелковой ленточкой с золотым бубенцом. Теперь уж она не потеряется, даже если увлечется травкой - колокольчик-то на шее звенит при каждом ее шаге.
        А еще говорят, что овцы глупы. Не все, однако ж!..