Сохранить .
Маскарад Михаил Александрович Бабкин

«… Огненные стрелы, миновав Барта, все же нашли себе цели.
        Одна из тетушек - то ли Мани, то ли Хани - вспыхнула ярким пламенем, став перед смертью такой, какой была на самом деле: костлявой старухой с лысой головой. Вспыхнула и рассыпалась серым пеплом. А неподалеку от сгоревшей ведьмы, на стуле с высокой спинкой, дотлевала гора мелких угольков - остатки кузена Дарца…»
        Рассказ из сборника «Фэнтези-2008»
        Михаил Бабкин
        Маскарад
        Окраинный кабак с дивным названием «Золатарь» приличные граждане обходили дальней дорогой. Слава у того кабака была худая, неважная и лихая - для законопослушных горожан, разумеется. Для тех, кто не зарабатывал себе на жизнь в рыночной толкучке, шаря по чужим карманам, или же не добывал монеты тёмной ночью на тёмных улицах, с верным другом пружинным ножом. Или подружкой-гирькой на кожаном ремешке.
        Разбой в городе, понятное дело, властями категорически не поощрялся - хотя, если разобраться, чем уж таким особенным отличаются «незаконные» воровство и грабёж от вполне законной торговли, ростовщичества или чиновничьего мздоимства? Да, в общем-то, ничем. Только лишь свободой выбора: торговцам и ростовщикам нет смысла пугать зажиточного горожанина звонко выскакивающим клинком или дубиной-кастетом-гирей - и без того деньги отдаст. Добровольно, с улыбкой, без драки и заполошного крика.
        Несмотря на постоянную борьбу городских властей с уличной преступностью - круглосуточные жандармские посты на перекрёстках, патрулирование центральных улиц агентами в штатском, регулярные обыски-облавы во всяческих злачных заведениях,- кабак «Золатарь» оставался тихой гаванью, куда не ступала нога ни одного сыскаря-законника. Потому что, во-первых, мздоимство в жандармском управлении никто не отменял и не отменит; а во-вторых потому, что среди сыскарей не бывает дураков с инициативой - не выживают там излишне рьяные. Рано умирают.
        Барт остановился, не доходя до гостеприимно распахнутых по светлому времени ворот кабака, привычно огляделся - не приволок ли за собой кого чужого? Если жандармский «хвост», то и ладно, не жалко, а если случайный раззява, то зачем брать грех на душу… убьют ведь. Лучше шугануть дурака - дать разок в морду, убежит как миленький. И все дела. И никакой мокрухи.
        Окраинная улочка с глинобитными хатками - узкая, извилистая, бедняцкая, единственный городской подход к «Золатарю» - заканчивалась неподалёку от жиденькой рощицы, в которой и обосновалось владение Папаши Во, кабатчика и скупщика краденого. А заодно главы местной воровской гильдии, члена тайного суда
«по понятиям» и, если верить слухам, умелого исполнителя смертных приговоров.
        Предвечернее небо было синим и безоблачным; солнце зависло над голыми верхушками чахлых деревец, словно опасаясь об них уколоться - верхушки, потеряв от небывалой августовской жары листья, торчали в небо наглыми ветвяными
«распальцовками». Будто хвастались невесть чем.
        Барт вошёл во двор - просторный, по-хозяйски чистый, с двумя тяжело груженными подводами возле подсобного сарая; быки, разморенные жарой, мирно дремали, не обращая внимания на надоедливых мух. Возле коновязи с поилкой нервно топтался гнедой жеребец, фыркая и зло дёргая головой - дворовой мальчишка, нагло используя ту поилку вместо ведра, с опаской мыл его щёткой на длинной палке. Процедура коню явно не нравилась.
        Судя по тому, насколько запылился-загрязнился жеребец, прискакал он издалека и недавно. Видимо, наездник очень торопился по спешному делу, иначе бы не стал гнать своего коня по полуденному зною - а то, что жеребец не казённый, было видно с первого взгляда. Племенной конь, знатной цены…
        Барт обошёл жеребца стороной: грязная вода брызгами летела во все стороны, даже вредный мальчишка уже промок до нитки; эхма, того гляди сам перепачкаешься не хуже залётного скакуна! И хоть одёжка рабочая, неброская - серая рубаха с длинными рукавами, мятые штаны неопределённого цвета с кожаным ремешком да матерчатые туфли - однако ж являться к Папаше Во по деловым вопросам надлежало
«в чистоте и с соблюдением опрятности» - как настоятельно рекомендовал Папаша иному неряхе, тыча его мордой в пол, в его же пролитую из разбитого носа кровь.
«Если ты ко мне грязней ишака пришёл - значит, меня не уважаешь! Дом мой не уважаешь! В следующий раз я тебя ножом мало-мало резать буду»,- но, как правило, до резни не доходило. Хватало и первого мордобойного пояснения.
        Собственно, кабак с дурацким названием «Золатарь» был постоялым двором - не для всех, но для многих. Для тех, кого Папаша Во знал лично и с кем решал деловые вопросы оптовых поставок всяко-разного в городские торговые лавки. Конечно же, кабатчик зарабатывал на жизнь не одной лишь перепродажей краденого - иначе как бы он отгрохал эдакую корчму из обожжённого кирпича, с настоящими стёклами в окнах, черепичной крышей и вертлявым серебряным флюгером в виде богини правосудия с двумя гирьками-кистенями вместо чашек весов?
        Поднявшись по высоким ступенькам - эх, сколько ж народу в нетрезвости с них падало, сколько расшибалось едва ли не до смерти!- Барт толкнул тяжёлую дверь и вошёл в прохладный сумрак кабака.
        По ранней ещё поре зал пустовал. За дубовыми столами - изрезанными ножами, с вмятинами от ударов, с чёрными ожогами по струганному дереву - никто не пил, не сквернословил, не заключал выгодные сделки и не бил друг дружку по головам чем ни попадя, хоть оловянной кружкой, хоть табуретом. Тихо в зале было, уныло - но ведь ещё не ночь! Не наступило время народного отдыха и утехи.
        Лишь трое шулеров неподалёку от входа резались в карты: но играли не на деньги, а для разминки и хвастовства своим профессиональным умением - однако ж убрав ножи и кастеты на соседний столик, от греха подальше; лишь несколько запойных пьяниц сидели в дальнем тёмном углу, мыча хором нечто песенное и непонятное. И, конечно же, безымянный половой за длинным столом-прилавком, сонный от вынужденного безделья, то и дело украдкой зевающий в ладонь.
        Ближе к середине зала, у чисто вымытого окна, за щедро накрытым столом восседали двое: Папаша Во - в обязательном парчовом халате, лысый, усатый и толстый, полуприкрытые глазки-щелочки смотрят невесть куда,- а рядом с ним некто в рясе бродячего монаха, ссутулившийся, с низко надвинутым на лицо капюшоном. Барт мельком глянул на соседа кабатчика - знающему человеку порой достаточного короткого взгляда, чтобы понять, кто перед ним находится - нет-нет, к монашеской братии странный посетитель не имел никакого отношения. Барт не смог бы толком объяснить, отчего и почему он так решил, но ведь решил! Возможно потому, что бродячие монахи не сидят как истуканы за столом с бесплатной едой-выпивкой… Опять же, осанка - да где это видано, чтобы монах, которому по определению принадлежит вся обитель человеческая, выглядел столь понуро: нет, эти ребята всегда ходят широко развернув плечи и надменно выпятив голый подбородок. Бродячий монах - прости, Господи!- даже когда оправляется в общественном сортире, выглядит бравым и занимающимся весьма богоугодным делом. То есть гадит не просто так, а прямо в глубинную
преисподнюю на голову извечному врагу рода человеческого.
        - Приветствую, уважаемый Папаша Во,- Барт остановился возле стола, почтительно склонил голову,- вызывали? Вестовой-беспризорник велел торопиться… Не случилось ли чего плохого?
        - Ага. Барт-Красавчик. Наш лучший вор. Явился.- Папаша Во посмотрел на гостя пустым, ничего не выражающим взглядом - не знай Барт того, что кабатчик уже много лет не пьёт ни пива, ни вина, а уж тем более не потребляет выкуренную огонь-воду, решил бы, что напился Папаша Во до непонимания происходящего. До отключения души и светлого разума, когда головой управляет обгаженный бродячими монахами сатана, будь он неладен в своей вонючей преисподней.
        - Садись,- кабатчик неловко, рывками повёл рукой над столом, словно марионетка, управляемая слабоопытным фигляром-кукловодом,- угощайся. Кушай. Трапезничай.- Барт не чинясь тут же пододвинул табурет, сел напротив; пару секунд Папаша Во смотрел в воздух, туда, где только что стоял Барт-Красавчик и лишь после опустил замороженный взгляд ниже. И принялся глядеть сквозь званного гостя, не видя его в упор.
        Барт, не выказывая удивления, приступил к еде: коли Папаша Во сказал «кушай!», значит, надо кушать. Крутой нрав кабатчика был известен всем городским уркам ещё со времён открытия кабака. С давнишнего случая, когда Папаша Во придумал звучное имя для только что построенного заведения, самолично намалевал вывеску
«Золотарь» и повесил её над входом в едальный дом - тут кто-то из помощников Папаши и просветил его, что на самом деле означает сие словечко. «Вай»,- сильно огорчился Папаша Во,- «а ведь какое, понимаешь, красивое название-шмазвание было!» После чего немедля прирезал советчика, чтобы тот больше не умничал и не портил его, Папашины, задумки. Переправил в поганом слове букву «О» на «А» и ровным голосом предупредил всех прочих, мол, если ещё хоть одна собака вякнет… Вякать никто не стал - и непонятное «Золатарь» стало официальным названием кабака. Хотя, поговаривают, многие тогда потешались над вывеской, переиначивая её то в «Зола и тара», то в «Углежопа», а то и вообще невесть в какие «Три олатара». Но со временем потешные придумки забылись, а название осталось.
        Если Барт и был когда-то красавчиком, то лишь в детстве - сейчас он и сам не смог бы наверняка вспомнить, как выглядел пятнадцать лет тому назад. Ныне, в двадцать пять, «красавчиком» его называли только свои, цеховые: кличка - злая, издевательская,- за давностью лет стала привычной и не напрягающей. Не доставляющей душевной боли.
        Красавчик Барт вырос без отца, в нищем и грязном квартале, где мусор и помои выбрасывались-выливались на улицу из окон; где каждый день шла борьба за выживание - и зачастую победителем становится не более сильный, а более хитрый, ловкий и изворотливый.
        Мать Барта - прачка при сиротском приюте - на все расспросы сына об отце отмалчивалась; когда же Красавчику исполнилось десять, мать умерла. И потому для Барта навсегда осталось загадкой, кто же был его родителем.
        В начале осени того же года, когда Красавчик осиротел, с ним произошла беда. То ли от горя, то ли от наведённой порчи, то ли от какой малоизвестной лекарям болезни лицо паренька покрылось ужасными волдырями и струпьями; к зиме Барт выздоровел, но лик его изменился до неузнаваемости. Выпавшие брови и ресницы, рябь глубоких оспин от лба до шеи, усохшие крылья носа, и, ко всем бедам, навеки синюшная, будто примороженная, кожа - да уж, красавец, чего там говорить… Краше только выкопанные покойники бывают. Месячной давности захоронения.
        Нищий квартал располагался возле Блошиного рынка: со временем рыночные университеты сделали из беспризорного Барта того, кем он был теперь - вора-домушника высокой квалификации, умельца по открыванию дверных замков любой сложности. В каком-либо чужом доме, вовсе не зная его планировки, Барт ориентировался словно в собственной, изученной от и до, меблированной квартирке. И обязательно находил запрятанные хозяевами ценности, где бы те ни хранились - хоть в подполе, на дне бочки с солениями; хоть замурованные в стенной ухоронке, хоть на чердаке, хоть… в общем, не существовало тайников, которые Барт не обнаружил бы практически сразу. Вот потому-то многие из воров считали Красавчика скрытым колдуном-всеглядом и втихую, незаметно плевали ему вослед, опасаясь чёрного сглаза - что, однако, не мешало тем же ворам настойчиво набиваться Барту в подельники. Но Красавчик всегда работал только один.
        - Покушал?- участливо спросил Папаша Во, ни с того, ни с сего закатывая глаза, будто у него сердце прихватило.- Ай и славно,- кабатчик заметно покачнулся.- Тут такое дело, Барт-Красавчик… ээ… серьёзное дело,- он передёрнул плечами, со всхлипом вздохнул. Барт с опаской наблюдал, как ломает и крутит Папашу Во, как по его лысине, лбу и щекам течёт пот - может, кабатчик начал курить запретную дурман-траву и сейчас у него обычная для подобных случаев «тряска»? Вряд ли, в таком возрасте не меняют устоявшиеся привычки. Тем более привычку быть трезвомыслящим.
        - Вот, Барт,- продолжал хлопотливо бормотать Папаша Во, продолжая разглядывать потолок и не обращая внимания на то, что праздничный халат у шеи потемнел от пота,- познакомься, это мой друг… ээ… очень, очень хороший друг! Благодетель, да. Издалека приехал, да. Делай всё, что он скажет. У него серьёзный заказ, деньгами не обидит.- Словно утомившись от сказанного, Папаша Во медленно опустил взгляд к столу, закрыл глаза и замер, точно его выключили за ненадобностью. Даже пот по щекам бежать перестал.
        - Не обижу,- глухо подтвердил благодетель в рясе, утвердительно качнув капюшоном.- Твой начальник порекомендовал именно тебя, вор, для выполнения сообразного твоему ремеслу поручения.- Мало того, что собеседник говорил едва слышно, но ещё и недостаточно внятно - точно так же говорит балаганный чревовещатель, «оживляя» свою куклу: сквозь зубы и не шевеля губами.
        - Что за работа?- подобрался Барт, хотя нечто подобное он и ожидал услышать - зря, что ли, к самому главе городской гильдии вызвали. Причём вызвали срочно: пришлось, увы, бросить затеянную слежку за многообещающей квартирой в доходном доме. Ну да после наверстает…
        - Ты, наверное, слышал о том, что вчера умер губернский гранд-колдун,- помолчав, то ли утвердительно, то ли вопросительно прошелестел «монах». Барт кивнул - слышал. Такого рода новости узнаются в городе мгновенно, и не нужно ни глашатаев, ни объявных листков на стенах - молва куда как быстрее официальных сообщений. Особенно если тех сообщений, по понятной причине, не ожидается вовсе: уж слишком демонстративно не жаловал выборный губернатор - человек крайне честолюбивый и амбициозный - живущего обособленно главу местных чародеев. Похоже, колдун чем-то ему крепко не угодил… Скорей всего, отказался участвовать в политических интригах губернатора. Или поддерживать его на очередных выборах.
        - А ты… ты боишься колдунов?- несколько повысив голос, поинтересовался собеседник в груботканной рясе. Вопрос был неуместный, дрянь вопрос, но отвечать всё же было надо.
        - Я с ними не встречался,- взвешивая слова, осторожно ответил Красавчик.- Чего-либо плохого от колдунов не видел, да и сам худого им не делал. Более определённо ничего сказать не могу.
        - Это хорошо,- «монах» приподнял голову и тут же её опустил, но Барт успел заметить: под капюшоном блеснули странно огромные, словно выпученные от нестерпимой боли глаза. А чуть ниже тех страшных глаз чернел платок, поди разберись, какое лицо у собеседника. «Возможно, у него те же проблемы, что и у меня?» - мимоходом подумал Барт, но спрашивать, разумеется, не стал. Дураком был бы, кабы спросил.
        - Значит, не боишься,- прошептал «монах».- Это упрощает твою задачу… Гранд-колдуна похоронили прошлой ночью, а нынешней в его замке будет оглашено завещание. Ты должен поехать на то оглашение и получить кое-что, принадлежащее мне. Выступить вместо меня, понятно? А ежели губернский колдун передумал… если не включил в завещание обещанное, то выкрасть его. Обещанное.
        - Гм,- Барт с опаской покосился на застывшего Папашу Во,- я так понимаю, вы тоже из колдовского сословия?
        - Да,- слегка покачнулся капюшон.- Мне был нужен вор. Очень хороший вор. Не обязательно ты, кто угодно,- но опытный умелец. Профессионал. Причём обязательно схожий со мной ростом и комплекцией. Что ж, пришлось немного побеспокоить вашего главу: малость поискать нужное в его сознании, и совсем чуть-чуть им, главой, поуправлять… ведь никто лучше местного короля воров не знает, кто и чего стоит в этом городишке. Он указал на Барта-Красавчика и даже любезно вызвал мастера-вора в корчму, для встречи со мной. Поэтому я нанимаю тебя на работу - учти, отказ не принимается в принципе, а по окончанию дела, как только получу ожидаемое, тут же выплачу тебе триста золотых.
        Барт не ответил - на столь категорическое «предложение», тем более от колдуна, надо отвечать крайне осмотрительно, хорошенько подумав. А лучше подождать, может, заказчик ещё чего интересное скажет; мастер-вор плеснул из плетёной бутыли в стакан молодого вина и принялся неспешно цедить его, будто смакуя кислый недозрелый напиток.
        Колдун истолковал молчание Барта по-своему:
        - Пятьсот золотых, и это моё последнее слово.
        - Ладно,- неохотно сказал Барт, ставя стакан на стол,- договорились. Тем более, что иных вариантов у меня всё равно нет, ведь так?- колдун не ответил, да и не требовалось здесь никакого подтверждения.
        - Тогда несколько вопросов,- мастер-вор сложил руки на груди, уставился взглядом поверх монашеского капюшона - ему ничуть не хотелось вновь увидеть страшные глаза собеседника.- Почему вы сами не можете отправиться в замок гранд-колдуна и получить причитающееся вам? Что за вещь я должен вывезти оттуда? И последнее, но главное: кто же впустит меня в тот замок, незнакомца со столь примечательной внешностью,- Барт провёл ладонью по лицу, усмехнулся невесело.- Уверен, что случайный человек, тем более не колдун и не вхожий в круг допущенных - пусть и профессионал - при всём старании не сможет попасть в жилище гранд-колдуна. Были, знаете ли, попытки,- мастер-вор не стал уточнять, какие именно, кто пытался и чем дело закончилось. Вовсе неуместные воспоминания. Особенно перед предстоящей работой.
        - Отвечаю по порядку,- молвил было колдун, но тут внезапно очнулся Папаша Во, рванул на груди халат, просипел задушенно: «Вай! Какой-такой гнусный шайтан мне голову морочит? Убью!» - а гнусный шайтан, не глянув на бунтаря, крутанул ладонью - словно невидимые вожжи на неё покрепче намотал - и всё, утих Папаша Во, обмяк по новой.
        - Итак,- спокойно, будто ничего не случилось, продолжил «монах»,- войти в замок гранд-колдуна я не могу, потому что… короче, не могу. Под страхом мгновенной и необратимой смерти. Я, собственно, и в губернии-то до вчерашнего дня появиться не мог, не пускали меня сюда - вон, гранд-колдуна уже вторые сутки как на свете нет, а его запрещающее заклятие всё ещё действует. Частично, слабо, но действует - уж поверь, окажись ты сейчас в моей шкуре, то однозначно бы умер от наведённой смертной тоски… но я привычен и терпелив - о, как я терпелив!- впрочем, ничего иного у меня ныне не осталось. Только терпение и предвкушение некоего долгожданного сюрприза для моих славных друзей и любимых родственников… ну да не о том сейчас речь.
        Вещь, которую ты должен так или иначе вывезти из замка, для тебя, вор, неинтересна и бесполезна - это магический артефакт, которым может воспользоваться только прирождённый колдун. Мой наследный жезл всевластия… ах да, тебе это ничего не объясняет. Грубо говоря, жезл выглядит как короткая буковая палка с резной рукоятью и хранится на втором этаже замка, в кабинете отца… ээ… гранд-колдуна, в зеркальном шкафу, на второй сверху полке, в обитым чёрным бархатом ларце. Также в ларце лежит небольшая книжка в кожаном переплёте - по возможности захвати и её тоже. Но, надеюсь, тебе не придётся тайком исследовать кабинет - если гранд-колдун сдержал данное им некогда слово, то артефакт ты получишь и без того, по завещанию. Как само собой разумеющееся.
        Что же до твоей излишне приметной внешности, Барт-Красавчик, то это не проблема, я всё предусмотрел.- Колдун сунул свободную от невидимых вожжей руку под полу рясы, вытащил оттуда холщовый мешочек.- Вот тебе маска. Надень её,- отрывисто приказал он.- Не бойся, ничего худого с тобой не случится.
        Барт осторожно развязал мешочек, достал из него маску, расправил её на ладонях и едва не выругался вслух, вовремя сдержался - назвать это «маской» можно было лишь с очень и очень большой натяжкой.
        На ладонях Барта лежало мужское лицо - молодое, живое и тёплое; длинные ресницы, слегка потрескавшиеся губы, проступающая после недавнего бритья светлая, по-юношески мягкая щетина. На левой скуле коричневое родимое пятно размером с фасолину - неужто колдун похитил чей-то облик, зачаровав и обезобразив какого бедолагу? С него, подлеца, станется… Недаром мать с детства наставляла Барта избегать колдунов как заразы и никогда не иметь с ними дел. Потому, что обманут в любом случае. Потому, что ничего, кроме горя, обычному человеку знакомство с колдуном не принесёт. Потому, что беда и колдун ходят одной тропинкой. Потому, что… Много их было, тех «потому, что».
        Колдунов мастер-вор опасался сызмальства.
        - Не беспокойся, я никого не убил и не изуродовал,- словно прочитав мысли Барта - а, может, и впрямь прочитав - сказал «монах».- Это моё лицо. Потому будь с ним предельно осторожен, мне вовсе не нужны лишние шрамы и увечья.
        - Сколько же вам лет?- не удержался от ненужного вопроса мастер-вор, спохватился, но слова уже были произнесены.
        - У колдуна всегда тот возраст, который он сам пожелает,- уклончиво ответил собеседник.- Во всяком случае, внешне. Надевай… ээ… маску. И вот ещё что: в замке никому ничего не говори. Молчи в любом случае! Беседовать за тебя буду я… ты же во время беседы обязательно держись нагло и самоуверенно. Иначе у тебя могут возникнуть некоторые проблемы с собеседниками.
        - Понятно,- Барт на всякий случай огляделся по сторонам - не увидит ли кто случайный его преображения? Однако в корчме никого не было, разошлись все, разбежались, будто их взашей вытолкали: вон там - недопитое вино в кружках пьяниц, а там - брошенные карты шулеров. И кастеты-ножи на месте, лежат, ждут хозяев.
        Да и полового за столом-прилавком тоже не оказалось, однако ж оттуда явственно доносился негромкий храп: спал половой, прикорнув под тем столом, уморился отчего-то. Перетрудился.
        - Пока мы не закончим наше дело, в корчму никто не войдёт,- заметив изумление Барта, любезно пояснил колдун.- Просто не захочется. Или не получится. Ну же, действуй!- Мастер-вор кивнул и, поджав губы от омерзения, приложил к лицу маску; чужая личина как живая - впрочем, почему «как»?- липко растеклась, расползлась до горла, ушей и зачёсанных назад волос, меняя облик Барта. Мастер-вор, проведя по щеке ладонью, вдруг понял, что чувствует прикосновение к маске точно также, как если бы дотронулся до своего лица.
        - Да,- подтвердил наблюдавший за ним «монах»,- моё лицо приросло к твоему. На время, конечно. А теперь займись этим,- он пинком вытолкнул из-под стола завёрнутый в мешковину тюк, небрежно перевязанный бечёвкой.- Соответствующая печальному событию одежда: ты же не поедешь на оглашение завещания в своём простолюдном рванье? Переоденься, а после возьмёшь моего жеребца - гнедого, у коновязи - и немедля отправляйся в замок, скоро уже совсем стемнеет… Коню обязательно дай понюхать мою перчатку,- вовремя вспомнив, предупредил колдун.- Иначе он тебя к себе не подпустит. Искусает.
        Барт разорвал бечёвку.
        Чёрные кожаные штаны, того же цвета шёлковая рубаха и жилет с многочисленными карманами, чёрные сапоги - на тонкой подошве, мягкие, исключительно для верховых поездок,- кружевные перчатки, бархатный берет и плащ из вороньих перьев. Всё, разумеется, тоже чёрное, траурное.
        - Я буду ждать тебя здесь, мастер-вор,- веско промолвил колдун, наблюдая, как переодевается Барт.- И не вздумай меня в чём либо обмануть, очень не советую. Я ведь буду видеть и слышать всё, что увидишь и услышишь ты.
        - И в мыслях подобного не держал,- соврал Барт.

…Низкая белая луна висела над кронами лесных деревьев, заливая дорогу серебристым светом и выделяя глубокой тенью каждый бугорок, каждую ямку-рытвину на утоптанном грунте. Гнедой шёл ровно, не обращая внимания на чужого ему седока; свернув на мощёную тёсаным камнем дорогу, что вела от главного тракта к замку губернского колдуна, Барт пришпорил коня - надо было торопиться. Не хватало ещё опоздать к оглашению завещания!
        Замок покойного гранд-колдуна находился в лесу, милях в пяти от главных городских ворот. Никаких чародейных препон или заслонов на пути к тому замку не имелось: приезжай, кто хочет. Но желающих посетить обитель колдуна находилось мало, к тому же не многие из тех смельчаков возвращались домой. Поговаривали, что владелец замка мог бесплатно помочь любому, кто обратится к нему с просьбой - но только если просьба заинтересует его своей необычностью. А ежели она, на взгляд колдуна, окажется пустяшной и вздорной, то быть беде! Залихоманит, заворожит-обратит невесть в кого или во что… Дабы иным другим неповадно сталось по мелочной ерунде великого мага беспокоить.
        Насколько Барт знал, замок старого колдуна - ещё со времён постройки, века полтора тому назад - пытались обокрасть раз двадцать и, само собой, безрезультатно. Ходили слухи, мол, неудачливых грабителей гранд-колдун превратил в белокаменных гномов, которые по ночам охраняют замок и безжалостно убивают любого, кто сподобится на воровское деяние. Проверять верность тех слухов мастер-вор не собирался и потому замок гранд-колдуна в его рабочих задумках никогда не числился.
        Звук подков, частый и звонкий, стал глуше - брусчатку дороги сменили мраморные плиты. А чуть позже закончился лесной коридор: перед всадником предстала громадная поляна. Явно рукотворная, размерами не меньше городской площади и покрытая теми же мраморными прямоугольниками - она напоминала кладбище с тесно уложенными надгробными плитами.
        Посреди поляны высился чёрный замок, обитель гранд-колдуна; яркая луна над крышей замка высвечивала лишь декоративные башенки здания и приспущенные в знак траура вымпелы на шпилях. Тёмные окна замка мертвенно поблёскивали отражённым от мраморных плит лунным светом, и только возле далёкого арочного входа пылали дежурные настенные факелы - горели тускло, ровно и бестрепетно. Практически ничего не освещая.
        Два ряда невысоких изваяний обозначали путь ко входу в замок. Барт, проезжая, внимательно рассмотрел каменные скульптуры: действительно, гномы со зверскими ухмылками на бородатых рожах… поди, не врали слухи! Нет-нет, пропади оно пропадом то богатство, что хранится в замке, жизнь дороже - Барт отвёл взгляд от уродцев. И вовремя: рядом со входом в замок, из густой тени стены на лунный свет вышел некто в чёрном плаще с капюшоном - колдун, скорей всего, что здесь обычному человеку делать?- неторопливо подошёл к гномьей тропе и остановился, перегородив дорогу. Барт подъехал ближе, спешился; из той же темноты вынырнул второй «некто», тоже в чёрном, молча взял коня под уздцы и, пройдя с десяток шагов вдоль замковой стены, пропал в ночном мраке вместе с конём.
        Барт встал напротив встречающего, не зная, что делать дальше. Но, помня наставление заказчика держаться нагло, на всякий случай по-хозяйски упёр руки в бока, растопырив локтями перьевой плащ. И, слегка покачиваясь с носка на пятку, надменно уставился в затенённое капюшоном лицо - луна светила в глаза Барту, не позволяя толком разглядеть собеседника.
        - Так-так,- озадаченно промолвил встречающий,- кого я вижу! Господин Леонардо, вы? Невероятно…
        - Ба, знакомый голос! Без всяких сомнений это я, младший колдун Гримо,- насмешливо сказала маска: губы Барта двигались самостоятельно, намертво приклеенные к коже чужого лица. Мастеру-вору не оставалась ничего иного, как в такт произносимым словам слегка шевелить нижней челюстью. Чтобы не возникло подозрений.
        - Или уже не младший колдун, а? Столько лет прошло, мог и подрасти в умении, всяко ведь случается… хотя по мне, так скорее лягушка вместо икры жемчуг начнёт метать, нежели старина Гримо чего путного добьётся.
        - Теперь я помощник гранд-колдуна,- сухо ответил Гримо.- А вы как всегда блистаете остроумием, господин Леонардо. Вижу, что годы изгнания вас не изменили.
        - Бывший помощник бывшего гранд-колдуна,- глумясь, уточнила маска. Нынче голос «монаха» звучал ясно и твёрдо, будто не сидел он, сгорбившись, в корчме за пять-шесть миль от чародейного замка, а стоял за спиной Барта. И дёргал его губы за неосязаемые ниточки.
        - Что ж, входите,- отступил в сторону Гримо,- имеете полное право.- И добавил желчно, с надеждой: - Если сможете, разумеется. Именное заклятье на остановку вашего сердца никто в замке не отменял… общинное колдовство не рассеивается, господин Леонардо, пока жив хоть кто-нибудь из участников ворожбы. В отличие от запретных чар на въезд в губернию, созданных вашим отцом.
        - Ты как был многословным дураком, так им и остался,- надменно произнесла маска.- Я иду.- Барт понял намёк и направился к арке входа.
        В серебряных воротах, покрытых дивными эмалевыми пиктограммами - днём наверняка разноцветными, но в темноте одинаково тёмными - обнаружилась дверь. Мастер-вор толкнул её и вошёл в недлинный коридор: на стенах, как и при входе, горели бездымные, неугасимые факелы. Багровые отблески пламени лениво переливались на посеребрённом своде потолка; украшенные стеклянной мозаикой стены рябили сотнями отражённых огоньков - что там было изображено, Барт не разглядел. Да и не особо к тому стремился.
        - Дом, милый дом,- с отвращением сказал Леонардо.- Теперь ты понял, вор, почему я послал тебя, а не приехал сюда сам?- Барт не ответил.- Молчишь? Правильно,- одобрил колдун.- Поступай так и далее, целее будешь.
        Коридор закончился точно такими же воротами, что и на входе; распахнув очередную дверь, мастер-вор переступил порог.
        Просторный зал выглядел соответственно статусу бывшего владельца - богато, странно и устрашающе. Каменные стены уходили ввысь, упираясь в перекрестье потолочных балок, массивных, чёрных от застарелой копоти; прикреплённый к балкам на длинных цепях железный обод со множеством факелов напоминал огненную корону невесть какого правителя-великана.
        На стенах тут и там висели гобелены - древние, почти выцветшие, с неразличимыми рисунками,- меж тех гобеленов располагались картины в золочёных багетах и головы всяческих лесных зверей, охотничьи трофеи гранд-колдуна. Две широких лестницы у боковых стен вели на второй жилой этаж: кольцевой балкон с частыми дверями охватывал зал по периметру.
        В дальней стене был устроен камин - высокий, более чем в рост человека; несмотря на тёплую ночь, в камине горел огонь, согревая не по-летнему стылый воздух зала. Зеркально-гладкий пол из чёрного хрусталя мерцал в свете пламени глубинными золотистыми искрами, воздух пах горячим деревом и незнакомыми Барту горьковатыми, как запах осенних цветов, благовониями.
        По центру зала находился длинный обеденный стол - сейчас пустой, только ряд многорожковых подсвечников с зажжёнными свечами да единственный поднос, уставленный бокалами и высокой тёмной бутылью среди них. Судя по всему, обильных поминок с угощением не предвиделось.
        За столом, на жёстких стульях с высокими спинками, расположились колдуны - семеро, в обязательном траурно-чёрном одеянии; один из колдунов, в очках и седобородый, восседал во главе стола с раскрученным свитком пергамента в руках. Сквозняк от открытой двери колыхнул пламя свечей и привлёк к Барту внимание чародейной семёрки: разом повернувшись к двери, они уставились на мастера-вора - поначалу равнодушно, не разобрав кто стоит перед ними, а уж после, узнав, с нескрываемой ненавистью. К удивлению Барта, в числе сидевших за столом оказались и женщины, двое вовсе молодых девиц - он почему-то всегда думал, мол, колдунами бывают только мужчины… да, век живи, век учись. А что до молодости ворожей, так это наверняка обман, дамское кокетство - поди, лет под пятьдесят красоткам. Если вообще не под всю сотню.
        Ехидные реплики мага Леонардо подтвердили его сомнения:
        - Здравствуйте, мои дорогие, здравствуйте, любимые! Ах, как давно я вас всех не видел! Лет сорок, наверное, а вы всё те же, всё такие же - милые тётушки Мани и Хани, на обеих два с половиной века, поди скоро уже песочек сыпаться начнёт, а выглядите словно под венец собрались… Ого, председательствующий дядюшка Винни, какая неожиданность! Ну-с, как поживает ваша любезная борода, единственно толковая и уважительная часть головы моего славного родственничка?.. Ба, младший братец Терри! Как славно, что ты не подох в южных краях - наверное, с десяток скакунов загнал и мозоль на заднице набил, мчась на похороны? Вернее, за жезлом всевластия, а? И тут вдруг появляюсь я, старший - ах, какая досада!.. Кузен Дарц, ого как вырос, возмужал - а ведь, кажется, совсем недавно давил юношеские прыщи и запирался в туалете наедине с магическими картами обнажённых нимф. Эх, что с людьми года делают!.. А вот и верные прихлебатели, двое дураков от здешней кормушки, одинаковые с лица, с забытыми мной именами - бывшие, очень бывшие друзья гранд-колдуна. Которые потеряли и умение, и способность к чародейству по воле моего
папеньки… но ведь до сих пор его любят, наказанные, не так ли? При возможности и лизнули бы хозяина вновь, как обычно и где половчее… Ох, простите, простите, я забыл, что вы тоже ждёте оглашения завещания.- Барт, пока маска издевалась над сидящими за столом, сел на жёсткое кресло с высокой спинкой в противоположной, второй главе того длинного стола - подальше от бородача, председателя дядюшки Винни. Сел туда нечаянно, но маска одобрительно хмыкнула.
        - Мы тоже рады видеть тебя, Леонардо,- с запинкой, громко сообщил с другого конца стола дядюшка Винни.- Как здоровье, как сердце?- заботливо поинтересовался он.- Не шалит случаем?
        - Не дождётесь,- вызывающе усмехнулся Леонардо.- Как бы ни старались. Плевать мне на ваше общинное заклятие, дорогие вы мои! На каждый яд есть своё противоядие.
        - Ага… гм,- скрипучим голосом отозвался дядюшка.- Жаль. Ну, коли у нас произошла некоторая перестановка действующих лиц, то, пожалуй, надо начать всё сначала,- и, вернувшись к первым строкам пергамента, принялся читать текст по новой.
        Барт скучающе глядел на колдунов: ему были неинтересны как и завещание, так и сборище магов-чародеев, всяких родственников-друзей его странного заказчика. Забрать жезл всевластия и сваливать отсюда как можно скорее - только это заботило мастера-вора. И, конечно же, желание не попасться.
        - …Завещаю замок моим сёстрам Хани и Мани, надеюсь, они достойно распорядятся им,- дядюшка Винни остановился, глянул поверх очков на сестёр.- Тут, кстати, имеется сноска по поводу столового серебра.
        - Далось ему то серебро!- немедленно возмутилась одна из девиц,- ну, украла я полвека тому назад пару вилок, дьявол попутал. И что, теперь обязательно надо вспоминать мои былые грехи?
        - Тем более, что вилки оказались мельхиоровыми,- флегматично добавила вторая девица,- с погнутыми зубцами.
        - Потому серебро отходит к Дарцу,- глядя только на пергамент, сказал дядюшка.- Здесь так написано. Далее…
        Барту уже случалось бывать ранее на оглашении завещаний - и как другу родственника покойного, и как подслушивающему, чтобы знать куда и кому ушли драгоценности. Но подобной меркантильности он не встречал ещё ни разу.
        - …Конюшня, библиотека и все угодья отходят к моему младшему сыну Терри,- продолжал бубнить седобородый дядюшка,- с обязательным наставлением держать всё в порядке… винные, казематные и пороховые погреба отходят к моему брату Винни. То есть ко мне. Также я наследую…- монотонный голос дядюшки почти усыпил Барта, когда наконец-то прозвучало ожидаемое.
        - Жезл всевластия назначается…- тут колдун Винни оторвал взгляд от пергамента, достал носовой платок и, подышав на стёкла очков, протёр их; тётушки нервно заёрзали на неудобных стульях, навалился на стол локтями братец Терри и громко засопел кузен Дарц; волнуясь, сцепили руки двое безымянных. Маска на лице Барта едва ли не окаменела.
        - Старшему сыну Леонардо,- нехотя возвестил седобородый. И поспешно добавил:
        - Опять ссылка: в случае, если он, Леонардо, жив. В ином другом варианте жезл достаётся младшему сыну гранд-колдуна Терри…- здесь дядя Винни прервался. Потому что младший сын гранд-колдуна метнул в Барта через весь длинный стол огненный шар - бросок был сделан настолько быстро, что мастер-вор не успел увернуться.
        Перья бартового плаща вздыбились: алый шар остановился, повиснув у груди мастера-вора, сухо треща и разбрасывая частые бенгальские искры. Повисел, да расплылся красными всполохами, будто никогда его и не было.
        - Я попрошу!- строго глянув поверх очков и постучав по столу костяшками пальцев, непререкаемо сказал дядя Винни.- Запрещаю убивать друг дружку до окончания чтения документа. Что за детские дела, честное слово, никаких тормозов,- и, поднеся к глазам пергамент, продолжил оглашать завещание гранд-колдуна.
        - Быть большой разборке,- едва слышно шепнул Леонардо,- эй, вор, готовься. Вижу, что по-хорошему жезл мне не отдадут.
        - Я так не договаривался,- нервничая, шепнул в ответ Барт.- Магическая битва - не мой профиль.
        - Не бойся, я всё предусмотрел,- тихо произнесла маска.- Колдовской плащ, колдовская одежда… И твой гонорар повышается до тысячи золотых. Нормально?
        - Нормально,- вынужденно согласился мастер-вор.
        Дочитав до конца завещание, дядюшка Винни отложил пергамент в сторону и, скрестив на груди руки, тяжело вздохнул: театрально значимая пауза явно затягивалась.
        - По поводу жезла всевластия,- помолчав, сказал седобородый дядюшка,- мы тут на всякий случай кое-что заранее обсудили, было время для разговора… И считаем тебя, Леонардо, недостойным наследства.
        - Вздор,- резко сказала маска.- Не имеете права.
        - Не имеем,- вынужденно согласился дядюшка Винни,- но ты - особый случай. Отдать тебе жезл всё равно, что вручить деревенскому пастушку-недоумку вместо кнута огненную плеть-змеёвку - да он всё стадо немедля сожжёт! И деревню заодно… Ты же сумасшедший, Леонардо, и все про то знают.
        - Видал я психов и пострашнее меня,- раздражённо хохотнула маска,- с подачи моего любимого папеньки целых двадцать пять лет в наглухо закрытой магорезервации, среди чокнутых колдунов-отступников с их особой магией - о, там действительно можно или окончательно рехнуться, или научиться очень-очень многому!.. Вам ли судить, здоров я или нет?
        - Об этом и пойдёт речь,- подала голос одна из сестёр, то ли Мани, то ли Хани, Барт не знал наверняка кто именно.- Ты ведь безумен по рождению, Леонардо. Ещё в утробе матери был, говорят, проклят колдуном Виссарионом, старинным другом и, позднее, злейшим врагом твоего отца! Тебе раньше никто об этом не говорил, так знай же,- сестра высморкалась в батистовый платочек, спрятала его в сумочку. Сказала неприязненно:
        - И твоя былая связь с горожанкой… Как ты мог наплевать на все запреты и сойтись с немагичкой? Тем более с обычной прачкой, фи.- У Барта внезапно учащённо забилось сердце.
        - Не вашего ума дело,- огрызнулась маска.- Что вы понимаете в великой любви, старые девы! Мани, заткнись пока я не разозлился окончательно.
        - Говорят, она родила от тебя,- хихикнув, подала голос вторая сестра.- Мальчика, вроде бы.
        - Плевать и ещё раз плевать,- жёстко сказал Леонардо.- Какое мне дело до выродка, которого я никогда не видел?
        - А ведь только что говорил о большой любви,- осуждающе покачала головой Мани. - Экий ты непоследовательный, племянничек.
        - Отстаньте от меня,- злобясь, выдохнула маска.- Отдайте мне причитающееся по первородству и я уйду. А не то…
        - Что - не то?- тут же заинтересовался младший братец Терри, даже руку после броска фаерболла нянчить перестал.- Что?
        - Кстати, о перворождении,- дядюшка Винни вновь снял очки, протёр их об полу чёрного сюртука, снисходительно глянул на Леонардо - вернее на Барта под личиной колдуна.- Здесь довольно забавно получается, главный ты наш претендент на всевластный жезл: в курсе ли ты, что родился хоть и первым, но почти сразу умер? - Седобородый родственник ещё раз посмотрел в пергаментный список, удостоверился в написанном, кивнул согласно - живая маска ледяно стянула скулы Барта - и, прокашлявшись, сказал значительно: - Да, именно так оно и было. В самой нижней сноске написано, мелким шрифтом. Сообщено не для разглашения, но для понимания ситуации в спорном варианте. Мальчика оживили, принеся жертву властителю царства мёртвых,- глядя в пергамент, вдохновенно продолжил дядюшка Винни,- кого-то из слуг… Но вот душу новорожденного спасти не смогли. Не вернули.
        - Врёшь, дядя,- задыхаясь, сказал колдун Леонард.- Нечестный ход, родственник!
        - На, смотри,- небрежно кинул на стол развёрнутый пергамент Винни.- Изучай и радуйся. Бездушный ты наш, хе-хе.- Тётушка Хани любезно переправила мизинцем документ на дальний край стола: швырнула с омерзением, будто до чего грязного дотронулась.
        - Я всегда ощущала,- повернувшись к сестре, убеждённо произнесла Хани,- что-то в нём с детства было не так.
        - Потому и сошёл с ума,- поджав губы, сурово молвила Мани.- Посмертное оживление, фи! Какое гадкое колдовство. И вовсе тут колдун Виссарион ни причем… Я с Виссарионом знакома, очень порядочный человек. И маг вполне вменяемый, шампанским меня угощал, с горьким шоколадом.
        - Это он на твоё приданое зарился,- едко ввернула Хани.- На нынешнее, загодя.
        - Дамы, я вас попрошу,- вновь и раздражённо постучал по столу костяшками пальцев дядюшка Винни,- будьте любезны!
        - А я вот не понял,- гневно заявил братец Терри,- всё же, кому достаётся жезл? Этому, с отсутствующей душой,- он неприязненно глянул в сторону Барта,- или мне, прирождённо одушевлённому? Или кому ещё?- Двое без имён со значением переглянулись; кузен Дарц громко сглотнул слюну.
        - Ну-с, всё тайное рано или поздно становится явным,- скучным голосом произнёс седобородый.- С происхождением безумства Леонардо мы вроде бы разобрались. Что же по поводу жезла всевластия, милый Терри, то в нём, уверен, заинтересованы все здесь находящиеся. Но покуда наш славный Леонардо жив и здоров, вопрос не решаем принципиально… Предполагаю, сейчас произойдёт небольшая семейная разборка, должная разрулить эту неудобную ситуацию - а уж после, за бокалами поминального эликсира, мы и обсудим, кто станет нынешним владельцем жезла. Спокойно, без эксцессов, как подобает цивилизованным магам.
        - Давно пора,- удовлетворённо произнесла маска.- Драка, наконец-то!- Вороньи перья на плаще едва заметно затрепетали, словно обдуваемые лёгким ветерком; одновременно вздрогнуло и покачнулось пламя свечей в подсвечниках - нетрудно было догадаться, что позади Барта только что бесшумно открылась и закрылась дверь в серебряных воротах зала.
        - Несомненно,- любезно подтвердил дядюшка Винни.- И, поверь, я этому чертовски рад. Очень, знаешь ли, хочется пощипать тебе пёрышки, племянничек… ха-ха, извини за каламбур,- весело рассмеялся седобородый и тут же взмахнул рукой.- Давайте!
        Всё последующее свершилось секунд за десять, хотя Барту показалось, что прошло не менее минуты - магический бой хоть и скоротечен, но весьма ёмок на события.
        Мастер-вор вскочил из-за стола, резко обернулся. Перед дверью стояли двое: уже знакомый Барту колдун Гримо и его напарник, который принял у Барта коня; они целилась в вора… нет, в Леонардо - из арбалетов. Коротко щёлкнули тетивы, огненные стрелы понеслись к цели; одновременно Барт вскинул руки и защитно поднял ладони - нечто невидимое, но вполне материальное вырвалось из кружевных перчаток навстречу арбалетным молниям, отклонив их полёт. Пространство перед мастером-вором на мгновение исказилось словно в балаганом кривом зеркале: в тот же миг арбалетчики покрылись кровавыми трещинами и распались на исходящие густым паром куски. Что более всего поразило Барта, так это не смерть двух человек, пусть и колдунов - смертей за свою жизнь мастер-вор повидал изрядно - а то,
        как это произошло. Не он, Барт, выскочил из-за стола и повернулся к атакующим, и не он самостоятельно вскинул руки с убийственными перчатками - эти быстрые действия проделала одежда. Мастер-вор лишь вынужденно повторял её движения… Сейчас он, пусть и ненадолго, но фактически стал колдуном Леонардо.
        Огненные стрелы, миновав Барта, всё же нашли себе цели.
        Одна из тётушек - то ли Мани, то ли Хани - вспыхнула ярким костровым пламенем, став перед смертью такой, какой она была на самом деле: костлявой старухой с лысой головой. Вспыхнула и рассыпалась серым пеплом. А неподалёку от сгоревшей ведьмы, на стуле с высокой спинкой, дотлевала гора мелких угольков - остатки кузена Дарца.
        Вторая тётушка с несвойственной её возрасту прытью вскочила с места; с ужасом глядя на Леонардо, она попыталась выкрикнуть что-то малопонятное - возможно, боевое заклинание, а, возможно, проклятье - но пальцы правой руки колдуна уже сложились в «козу». Между указательным и мизинцем проскочила ослепительно белая искра - тётушка умерла на полуслове, став облачком из мельчайших кровавых льдинок. Одновременно левой рукой Леонардо махнул в сторону двух безымянных - те, как сидели, так и оплыли, словно растопленные жаром восковые фигуры… Растаяли, даже не успев осознать, что с ними произошло.
        Той порой братец Терри, завывая от ненависти, кидал и кидал в Леонардо алые фаерболлы, но тщетно - шары гасли, не долетая до разъярённого колдуна; перья на волшебном плаще стояли дыбом, полностью гася атакующую магию. Леонардо, наконец-то обратив внимание на безуспешные попытки братца, криво усмехнулся и, вырвав из плаща случайное пёрышко, небрежным жестом швырнул его в сторону Терри. Перо, на лету удлиняясь и наливаясь стальным блеском, пробило ошеломлённого братца Тери насквозь; вылетело из его спины, развернулось и вновь пробило - и так много, очень много раз. Изрешечённое тело неудачного метателя фаерболлов развалилось на части, упало под стол - судя по дробному стуку, перо и там продолжало свою неутомимую работу.
        Дядюшка Винни, остолбенев от увиденного и став белее собственной бороды, продолжал сидеть во главе стола: нынче он походил на одного из каменных гномов, охранявших замок от лихих людишек.
        - Что, дядюшка, не ожидал?- язвительно сказал Леонардо, неспешно подходя к родственнику.- Ведь правда же удивительно получилось, да? Насколько я помню, у вас, у каждого, имеется высшая магическая защита… имелась, хе-хе.- Колдун, аккуратно сдвинув в сторонку полу чародейного плаща, сел на стол и указал пальцем на бороду Винни: борода, сама по себе, начала заплетаться в длинную тугую косичку.
        - Но как?- только и смог произнести дядюшка Винни.- Как?!
        - Я же предупреждал,- укоризненно молвил Леонардо, с интересом наблюдая как заплетённая косичка захлёстывает горло дядюшки и постепенно затягивается в петлю.- Двадцать пять лет в магорезервации, бок о бок с безумными - с официальной точки зрения безумными, разумеется,- колдунами-отступниками… что им ваша классическая магия! Теория волшебства у них построена абсолютно на иных принципах. Мне оставалось только одно из двух - или окончательно сойти с ума, или же принять их чуждую веру. Угадай, что я выбрал?
        - Этого не может быть,- прохрипел дядюшка, начиная синеть лицом,- никто из них не может колдовать! Перед заключением в резервацию такого мага лишают его спо… способностей… тебе ли не знать… а жезл ты всё равно не… не возьмёшь, твой отец это предус… мотрел.
        - Зря не дослушал, мой забавный родственничек,- Леонардо щёлкнул пальцами: тело дядюшки взлетело в воздух, едва ли не к далёкому потолку, и закачалось там - судорожно подёргивая ногами, повешенное на собственной бороде.- Я выбрал оба варианта, бедный дядя Вилли… Как видишь, это дало замечательный результат,- любуясь устроенным им разгромом, с гордостью заметил колдун.
        Барт внезапно почувствовал, как ослабли тиски волшебной одежды - он вновь стал самим собой. Вновь стал свободен.
        А ещё мастер-вор почувствовал, как у него до невозможности болят кисти рук: ажурные перчатки превратились в обугленные лохмотья, сквозь которые там и тут проступали волдыри серьёзных ожогов.
        - Действительно,- заметив, спохватилась маска,- и впрямь непорядок, с такими руками много не наработаешь. Ну-ка, выпей поминального - хе-хе, сейчас вполне уместного!- эликсира здоровья и долголетия. Не бойся, не отравишься.- Барт, шипя сквозь зубы от боли, взял с подноса тёмную бутыль, откупорил её, налил в бокал до краёв тяжёлую коричневую жидкость, понюхал её с сомнением. Пахло славно, чем-то весенним, цветочным; не долго думая, мастер-вор осушил бокал до дна. Собрался было налить ещё, но Леонардо сказал строго:
        - Больше не пей. Эликсир в больших дозах смертельно опасен! А мне надо чтобы ты закончил дело и вернулся в корчму… Ну как, начало действовать?- Барт посмотрел на руки: волдыри исчезли, будто их никогда и не было.- Отлично,- одобрил увиденное колдун,- теперь можно идти за жезлом. Кстати, эликсир лечит не только ожоги, но и многое другое; в общем, полностью восстанавливает нормальную работу организма… ээ… живого организма, мёртвых он не поднимает,- уточнил Леонардо.- Правда, не сразу, но часа через три-четыре ты будешь весьма удивлён результатами.
        - И лицо?- с надеждой спросил Барт, направляясь к одной из лестниц, ведущих на второй этаж.
        - Лицо? В каком смысле?.. А-а, ты о себе,- понял колдун.- Разумеется, и оно тоже… Давай, поторапливайся,- приказал он.- До рассвета осталось совсем мало времени!
        - А причём здесь рассвет?- поинтересовался мастер-вор, торопливо поднимаясь по мраморным ступенькам.- Ожидается приезд очередных претендентов на жезл всевластия?
        - Нет,- с усмешкой в голосе ответил Леонардо,- к сожалению. Просто замок развалится с первыми лучами солнца - я же убил всех, кто поддерживал его своей магией… Здесь, вор, практически всё создано с помощью волшебства. С рассветом чары рассеются и то, что было заколдовано, вернётся в своё первоначальное, домагическое состояние. Не хочешь же ты оказаться под рушащимся потолком или под камнепадом бывших стен?- Барт промолчал. Впрочем, вопрос не требовал ответа.
        На втором этаже, точно так же как и на первом, хватало и гобеленов, и многочисленных картин: развешенные между дверями комнат, они создавали странное впечатление - будто бы оказался мастер-вор не в колдовском логове, а на самом настоящем вернисаже. Были тут и батальные сцены, и лирические пейзажи, и натюрморты, и портреты: кого именно запечатлели на тех портретах, Барт понятия не имел. А колдун не считал нужным вдаваться в пояснения.
        Возле одного из таких междудверных проёмов с картинами Барт вдруг и остановился, уставился на вывешенные там полотна. Пара пейзажей - утро в лесу, белый единорог посреди зелёной поляны; бушующее море с одиноким корабликом,- и натюрморт. На полотне был изображён обитый чёрным бархатом ларец с открытой крышкой: в отдельном углублении, на том же чёрном бархате лежал жезл, более похожий на короткую бандитскую дубинку, нежели на волшебный артефакт; рядом, в соседнем углублении, находилась записная книжка в кожаном переплёте. Судя по свежести и яркости красок, картину написали сравнительно недавно - лет пять тому назад, не более.
        - Чего стоим, чего смотрим?- брюзгливо спросил Леонардо.- Гранд-колдун любил на досуге побаловаться живописью… терпеть не могу подобное творчество.
        - Изучаю, как выглядит то, что мне надо найти,- коротко ответил Барт, отвернулся от картин и направился дальше по балкону.
        - Нам сюда,- поспешно сказал колдун возле одной из дверей; Барт нажал позолоченную ручку и осторожно, опасаясь каких-либо чародейных подвохов, вошёл в кабинет покойного гранд-колдуна.
        Кабинет не отличался роскошью: книжные полки вдоль стен, окно, рабочий стол с привычным многорожковым подсвечником, диванчик поодаль от стола - нехитрая обстановка учёного книгочея и научного затворника. Справа от входа поблескивал зеркальными дверцами высокий шкаф, для книг явно не предназначенный: в подобных шкафах, как правило, знатные люди держат или хорошую выпивку, или нечто, для чужих глаз недозволительное. Скажем, новомодные рукописные журналы с рисунками фривольного содержания. Или нижнее бельё. Или…
        Мастер-вор открыл дверцы шкафа.
        Как ранее предупреждал Леонардо, ларец находился на второй сверху полке, прочие же были заполнены древними свитками: взяв тяжёлый сундучок за золотую ручку-кольцо, Барт поставил его на стол, открыл золотые же замочки-защёлки, поднял крышку. Внутри ларца всё соответствовало виденному им на картине - жезл и книжка находились на своих местах, в специальных углублениях. Как того и хотел заказчик.
        - Отлично!- обрадовался колдун. Вспомнив что-то, захихикал неприязненно: - Значит, дядюшка, не возьму я жезл? Мол, гранд-колдун всё предусмотрел, да? Чёрта с два… моя защитная магия ликвидировала ваши ловушки, идиоты! А знаешь, сколько их тут было расставлено?- обратилась маска к Барту. Тот пожал плечами.
        - Ровно дюжина!- веселясь, сообщил Леонардо.- Да ты их и не заметил, поди… Всё, уходим.- Барт подхватил ларец и вышел из кабинета.
        Возвращаясь к лестнице, Барт вновь остановился возле виденных им картин с единорогом, корабликом и ларцом; поставив сундучок на пол, он принялся снимать картины со стены.
        - Зачем тебе это убожество?- высокомерно поинтересовался колдун.- Брось, самодельная мазня и никакой художественной ценности.
        - На память,- беря под мышку картины, пояснил мастер-вор.- Кто ещё сможет похвастаться подобными работами, украденными из замка самого гранд-колдуна!- Он взял ларец и едва ли не бегом направился к лестнице - всё же и впрямь надо было поторапливаться.

…Ночь за стенами замка шла на убыль: яркая луна почти утонула в кронах лесных деревьев, высовываясь оттуда лишь узким ломтиком, а звёзды стали маленькими и колючими; заметно похолодало. Два ряда гномьих скульптур, что вели ко входу в замок, исчезли - наверное, магические истуканы отправились на своё еженощное дежурство.
        Барт, держа под мышкой неудобно большие картины и оттягивающий другую руку ларец, огляделся по сторонам, прикидывая, где находится конюшня: идти пешком до города ему, конечно же, не хотелось.
        Маска на лице Барта громко свистнула - переливчато, особенно; где-то вдалеке ответно заржал конь. Через малое время раздался частый звук копыт: из стенной замковой темноты, словно ночное привидение, решившее напугать незадачливых путников, вынырнул гнедой жеребец - храпя и отплёвываясь. В лунном свете виднелся обрывок железной цепи, намотанный на его шею; конь скалил вовсе не лошадиные, блестящие отменной сталью клыки.
        - Видишь, какой у меня верный друг,- весело рассмеялся Леонардо.- Что ему те цепи!.. И не забудь дать ему понюхать перчатку,- напомнил колдун.- Иначе сожрёт.
        Обратный путь к городу мастер-вор запомнил плохо - после всего с ним случившимся голова работала неважно. Хотя, возможно, давал себя знать выпитый эликсир: обычно мастер-вор мог бодрствовать пару суток без какого-либо ущерба для своего здоровья, специфика работы! Но не в этот раз, не в этот…
        Серое предутреннее небо напоминало старую, плохо стиранную простыню из сиротского приюта; звёзды окончательно погасли, робко зачирикали первые ранние пташки - приближался рассвет. Барт подъехал к корчме «Золатарь»: придерживая ларец с уложенными поверх него картинами, он слез с коня, осторожно снял ценный груз и направился к крыльцу с высокими ступеньками. Привязывать гнедого к коновязи мастер-вор не стал, какой смысл? Умный жеребец никуда не уйдёт без своего хозяина, а покалечить кого-нибудь у него не получится - двор был пуст. Даже подводы с быками куда-то подевались.
        В кабаке, как и обещал Леонардо, никаких сторонних посетителей не оказалось - присутствовали только колдун и спящий кабатчик, за тем же столом, в тех же позах. Единственное, что изменилось в «Золатаре», был зависший над головами Леонардо и Папаши Во огненный фаерболл, магическая замена потолочной люстре. Увидь Барт подобное вчера, он бы весьма удивился и озадачился… Однако сегодня мастер-вор лишь мельком глянул на яростно-белый шар - не представляет опасности и ладно,- подошёл к посидельцам и, сдвинув посуду в сторону, поставил на освободившееся место ларец. Картины Барт бросил на соседний стол, рядом со своей прежней одеждой, кинул как нечто малозначимое - впрочем, сейчас действительно было не до живописи. И принялся молча переодеваться.
        Колдун привстал: щёлкнув замочками, он поднял крышку ларца, окинул долгим взглядом жезл всевластия, книжку - закрыл сундучок, вновь сел и выжидательно уставился на Барта. Мастер-вор устроился напротив Леонардо; первым делом налил себе стакан молодого вина и выпил залпом, не ощущая кислости недозрелого напитка. Налил ещё раз. И ещё.
        - Маска,- жестом останавливая Барта, глухо приказал колдун.- Сначала отдай мне моё,- он повёл перед лицом мастера-вора ладонью. В ту же секунду маска, она же лик мага Леонардо, отслоилась, отделилась от лица Барта и упала на стол - мастер-вор едва успел её подхватить. Протянул упавшее колдуну: тот бережно взял
«маску» одной рукой, второй сорвал чёрную повязку под капюшоном - Барт увидел сочащуюся кровью плоть и неестественно выпуклые глаза без век - и приложил лицо к той кровавой плоти. Расправив его, как расправляют горячую салфетку в цирюльне перед бритьём, для гладкости кожи и мягкости волос, колдун отбросил назад капюшон рясы. Маг Леонардо опустил ладони - теперь перед Бартом сидел молодой человек лет двадцати пяти, ровесник мастера-вора. Сидел, ехидно улыбаясь и глядя на Барта с пренебрежением, снисходительно, как многоопытный аферист на начинающего юнца, только-только вставшего на противоправный путь.
        - Что ж, спасибо тебе, вор,- помолчав, сказал Леонардо.- Будь здоров и не попадайся властям,- с этими словами колдун встал, вышел из-за стола, взял ларец и завёрнутую в перьевой плащ свою одежду с соседнего стола, неспешно направился к выходу из корчмы.
        - А как же оплата?- ровным голосом спросил Барт в спину уходящего чародея.- Мы ведь договаривались.
        - Пустое, вор,- не оборачиваясь, ответил Леонардо.- Хватит с тебя и эликсира долголетия. И того, что я не стёр тебе память.- Хлопнула входная дверь; яркий фаерболл под потолком, мигнув раз-другой, угас. Чуть погодя во дворе пронзительно заржал конь, простучали, удаляясь, копыта - колдун Леонардо уехал, увозя столь тяжело добытый Бартом трофей. Умчался по своим волшебным и безумным делам…
        Мастер-вор спокойно допил налитое в стакан, закусил ломтиком чесночного сыра. Выглянул в окошко - на улице светало, вот-вот появится солнце - промокнул губы салфеткой, встал, подошёл к столу с картинами. Отложив пейзажные работы на дальний край, Барт оставил натюрморт с ларцом посреди столешницы, усмехнулся и вернулся на место. К еде, выпивке и застывшему в столбняке Папаше Во.
        - Дурак ты, Леонардо,- сказал мастер-вор посветлевшему окну.- Хоть и знатный колдун, но какой же дурак!- и вновь налил себе кислого вина.
        Ждать долго не пришлось: через несколько минут солнечные лучи ударили в пыльное стекло окна. Где-то далеко-далеко отсюда - Барт знал наверняка - сейчас рушился замок гранд-колдуна. Вначале упало на пол тело несчастного дядюшки Винни, на зеркально-гладкую поверхность из чёрного хрусталя, тут же ставшую болотной лужей; после с грохотом обвалился потолок, по пути напрочь сорвав балкон; густой пеной осели нерушимые замковые стены; белокаменные гномы-убийцы, превратившиеся в людей, кинулись врассыпную кто куда - по колено в грязи, бывшей ранее площадью из мраморных плит.
        Мастер-вор видел это словно наяву, ей-ей не обязательно и глаза закрывать; точно так же он видел, когда требовалось, и то, что нужно было украсть. Где бы и как оно не сталось запрятанным. И уж тем более мог с первого взгляда отличить искусно выполненный муляж, обманную подделку, от настоящей ценности. Недаром многие из воров считали Красавчика скрытым колдуном-всеглядом, ох недаром…
        - Ай, шайтан меня задери!- очнулся Папаша Во,- что за дела? Почему я тут? Где посетители?- кабатчик протёр глаза, с очумелым видом огляделся по сторонам. Из-за прилавка, зевая во весь рот, выбрался половой и, как ни в чём ни бывало, принялся протирать кружки-тарелки застиранным полотенцем. Словно никуда и не отлучался.
        - Эгей, вьюнош, а ты кто такой?- изумился Папаша Во, с недоумением разглядывая Барта.- Зачем сюда пришёл, э?
        - А разве вы меня не узнаёте?- с запинкой поинтересовался Барт.
        - Я всех в городе знаю,- уверенно ответил Папаша,- и воров, и грабителей, и альфонсов, и прочих всяких, понимаешь. Тебя же впервые вижу… э, я такое лицо обязательно запомнил бы! Особенно родимое пятно на скуле. Ты, случаем, не по женской части промышляешь, с эдаким-то портретом?
        - Я к брату приехал,- вздохнув, ответил мастер-вор.- К Барту-Красавчику. Сказали, что его здесь найти можно.
        - Ты вечером заходи,- хмыкнув, посоветовал кабатчик.- Когда он после работы придёт. А сейчас проваливай, мне делами заняться надо… это твой сундук-шмундук на соседнем столе? Рядом с картинами?- Барт оглянулся, кивнул согласно:
        - Мой.
        - Вот и забирай его, и иди-ходи отсюда,- категорично потребовал Папаша Во.- Нечего тебе в моём заведении делать, понимаешь, не заявил ты себя ещё нужным мне человеком,- Барт поднялся, взял ларец за золотое кольцо-ручку и направился к выходу.
        - А картины?- поспешно спросил Папаша Во,- с ними как?
        - Оставьте себе,- обернувшись, сказал мастер-вор.- На стену повесьте. Если, конечно, желаете.
        - Желаю, отчего бы и нет,- охотно согласился кабатчик,- знатные работы, даже отсюда видно! Я в этом мало-мало понимаю…
        Барт вышел во двор, глубоко вздохнул - утренний воздух был упоительно свеж и пах цветочным эликсиром здоровья - миновал коновязь, глянул на отпечатки конских копыт возле неё, улыбнулся хитро. Сказал негромко:
        - Спасибо, папочка, за знатное наследство,- и пошёл дальше, к воротам. Надо было срочно уезжать отсюда, куда угодно - но уезжать. Найти место поспокойнее, где-нибудь в глубинке, в провинции, вдали от большой городской суеты. И первым делом научиться читать, чтобы понять, о чём говорится в переплетённой в кожу книжке. И разобраться, как пользоваться жезлом всевластия.
        Потому что сын безвестной прачки может быть вором, но сын великого мага - ни в коем разе!
        Разве что гранд-колдуном.
        Как минимум.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к