Немного магии Елена Ахметова
        У меня самая большая семья на свете. Мы рождены от разных отцов, но носим одну и ту же фамилию, живем в общем доме и точно знаем, что ждет нас за его стенами, а потому не спешим улетать из гнезда. Но все может измениться в одночасье. Всего-то и нужно, что целеустремленность, расчетливость… и немного магии.
        ГЛАВА 1. ЗНАТНЫЕ КРЕНДЕЛЯ
        В Аглее пропадала великая актриса. Самым сложным было убедить ее, что это не так уж и плохо, и не дать-таки ей пропасть. К счастью, сдобные крендели обладали ни с чем не сравнимой силой внушения, и сейчас Аглея стояла перед кухаркой, наивно и беспомощно хлопая ресницами, и лепетала что-то про внезапное озарение: вот ей уже семнадцать, а она не умеет заваривать пристойный чай. То есть подавать умеет, и с сервировкой справится получше остальных, и даже в сортах разбирается, как положено даме ее происхождения, а вот заваривать…
        - Твоего происхождения?! - ядовито переспросила кухарка, уперев руки в боки, и сощурила один глаз. От него тотчас разбежались лучики морщинок - чрезвычайно ехидные и крайне язвительные, даже добавлять ничего уже не нужно было. Но она, конечно, добавила. - Дама?!
        С нами почти никогда не разговаривали в подобном тоне. Аглея растерялась, не зная, что ответить, но мне было вполне достаточно того, что кухарка отвернулась от печи, сосредоточившись на незваной гостье в своих владениях.
        Я прижалась к наружной решетке на кухонном окне и собралась с духом. Дело было несложным: кухарка торопилась, чтобы успеть приготовить сладости к празднику, и угли в печи пылали опасным жаром. Им требовалось совсем немного, чтобы полыхнуть.
        Языки пламени вырвались вверх, жадно облизали устье печи и задвинутый противень с кренделями. Один рыжий сполох выглянул наружу и изогнулся буквой «Г», прежде чем погаснуть, и я расслабила пальцы.
        Аглея сморгнула слезы и тотчас «спохватилась»:
        - Ой, генеалогия! Я же не выучила! - и мгновенно потеряла интерес к завариванию чая.
        А я отошла от окошка и закрыла ладонью свечу. Подождала секунду - и открыла, а затем с чинным и совершенно невинным видом двинулась в сторону часовни. Украшать ее цветами к празднику полагалось мне, Кибеле и Сапфо, но я специально встала пораньше, чтобы успеть все в одиночку. Остальным в это время полагалось выбраться через заранее подготовленный лаз в школьной ограде и прокрасться к старому пню на опушке, где кухарка обычно оставляла испорченную выпечку - птицам и лесным духам.
        Я лично полагала, что лесным духам крендели ни к чему. А то, что так вредно воспитанницам «Серебряного колокольчика», что в повседневном меню отсутствует напрочь, вредно и птицам. Разве не естественный долг любой доброй девушки принять удар на себя и спасти беззащитных существ? Подгоревшее тесто, в конце концов, легко счищается ножом, а что при этом не сохраняется праздничный вид - так мы здесь птичек спасаем, а не проводим время в бесплодном чревоугодии…
        С часовней я управилась ещё до рассвета. Кибела и Сапфо пришли помогать - с большим свертком, ещё теплым и упоительно пахнущим свежей сдобой. Аглея чуть задержалась, но мы благородно отложили ее часть подвига. Со своего задания на кухне она вернулась расстроенной, и крендели сыграли ещё и роль моральной поддержки, поскольку мы трое - с набитыми ртами - едва ли могли ее оказать.
        - Миз Замбас сказала, что таким, как я, умение заваривать чай точно не пригодится, - пробурчала Аглея и тоже вцепилась зубами в крендель.
        Я пожала плечами. В словах миз Замбас было зерно истины, но Аглея едва ли хотела услышать об этом ещё и от меня. Она и сама догадывалась, что кухарка права, иначе бы просто пропустила все мимо ушей, как и прочие пустые нравоучения.
        - Наверняка это со злости, - предположила я вслух. - У тебя была реплика, которая лишний раз напомнила миз Замбас, что она играет роль обслуги при нас, даром что законнорожденная. Но это тебя учат вести беседы и сворачивать салфетки лебедем, а она возится по локоть в муке и обжигается о печь. Конечно, миз Замбас была расстроена и сорвалась на тебе, потому что ты, в отличие от учительниц и попечителей, ей ничем не ответишь… как ей кажется, - я отсалютовала надкушенным кренделем со срезанным бочком, и Аглея наконец-то усмехнулась.
        - Я понимаю, - кивнула она, - и что сказать надо было именно так, иначе бы и в самом деле пришлось учиться заваривать чай, тут ты права, просто… - она передернула плечами и откусила от кренделя, чтобы иметь законный повод не озвучивать неприятную мысль.
        Я снова пожала плечами, но промолчала. Как бы мы ни переживали и как бы ни старались вести себя, как подобает дамам благородного происхождения, это ни на что не влияло и ничего не могло исправить. Так зачем тратить душевные силы на чужие впечатления?
        Но здесь девочки согласны со мной не были, и я, следуя собственному принципу, оставила свои мысли при себе и сосредоточилась на оставшихся сладостях. Ужасающая опасность - целых двадцать сдобных кренделей с корицей - была отведена от несчастных птичек меньше, чем за час. Мы припасли часть доброго дела на ужин, чтобы не вызвать подозрений за завтраком, и разошлись по своим делам. Школа «Серебряный колокольчик» готовилась отметить свой тридцатилетний юбилей, и заданий хватало всем.
        Кухарке, наверное, досталось даже лишнего. Но после пассажа о дамах ее уже никто особо не жалел - и в помощницы не вызывался. Впрочем, кто бы нас пустил?..
        Нам и в самом деле едва ли пригодилось бы умение заваривать чай. А я вскоре и вовсе забыла об оборванном разговоре, потому что гости на юбилей, как выяснилось, начали прибывать в школу гораздо раньше, чем мы рассчитывали.
        Не учитывать их присутствие было большой ошибкой. Но об этом я узнала только на следующий день, когда меня внезапно вызвали в кабинет к директрисе.
        - Тебе очень повезло.
        Когда что-то подобное произносит кто-то из учителей, поневоле насторожишься, даже если буквально минуту назад тоже так считал. Уж очень часто под везением взрослые понимают весьма сомнительные вещи, снабжая это каким-нибудь мутным объяснением. «Вырастешь - поймешь!»
        Я лично все еще ничего не понимала, хотя критическая отметка, когда владелец школы полагал воспитанниц готовыми для самостоятельной жизни, была пугающе близка. Кроме того, я очень сомневалась, что строгая и неподкупная миз Фьёри полагала истинным везением вчерашнюю аферу с подгоревшими кренделями из печи - как раз довольно успешную, на мой взгляд. Моя посильная помощь в спасении птичек все еще чувствовалась теплой тяжестью в животе и покалыванием в кончиках пальцев, но признаваться в этом я не собиралась. Настоящий герой никогда не требует награды и повышенного внимания к своей персоне.
        Миз Фьёри лично заботилась о том, чтобы никто из воспитанниц не забывал об этом ни на секунду. Вот и сейчас - едва сообщив о сомнительном везении, она тотчас отвернулась от меня, дабы ненароком не приучить к излишнему вниманию, и отныне обращалась исключительно к франтоватому мужчине в темно-бордовом камзоле.
        - Это Аэлла, профессор Биант, - сообщила миз Фьёри, и в ее речи появились подобострастные интонации. - Она живёт здесь с семи лет, и мы обучили ее всему, что должна знать молодая девушка.
        Судя по нескрываемому скептицизму на лице профессора, он тоже сомневался, что я в должной мере усвоила все женские премудрости. Но этикет обязывал его встать и поприветствовать вошедшую даму, и я ответила глубоким реверансом, смиренно склонив голову и всем своим видом олицетворяя воплощённые идеалы школы.
        - Аэлла весьма… - директриса помедлила, подыскивая нужное определение, и печально закончила: - Весьма изобретательна.
        Прозвучало это отнюдь не комплиментом, но профессор только усмехнулся в ухоженные усы и хитро сощурился.
        - Аэлла, - повторил он, будто примеряя ко мне мое собственное имя, и велел: - Покажи мне руки.
        Я нахмурилась (а в зубы это светило науки заглянуть не хочет?), но послушно протянула ладони.
        Светило удовольствовалось и ими, но так придирчиво вертело и рассматривало каждый палец, что я заподозрила многоуважаемого господина Бианта в некотором пристрастии к женскому маникюру. К счастью, мне хватило ума промолчать и не поднимать глаз, потому что интерес профессора явно лежал в иной плоскости.
        - Это она, - заключил профессор Биант, выпустив мои руки.
        - Вы уверены? - отчего-то заволновалась миз Фьёри. - Мы наблюдаем за Аэллой почти десять лет, и она ни разу не выказывала никаких признаков!
        Я снова промолчала, не рискуя встревать с ремарками про то, что между «не выказывала никаких признаков» и «ни разу не попалась на горячем» есть некоторая разница. Начинать попадаться прямо сегодня в мои планы не входило.
        - О, разумеется, я не ставлю под сомнение вашу компетенцию, профессор Биант, - быстро исправилась миз Фьёри, - но я крайне удивлена.
        Профессор обернулся через плечо, и в его взгляде мне померещилась хитрая усмешка.
        - Не удивляйтесь, миз Фьёри, - посоветовал он. - Просто ваша подопечная и в самом деле весьма изобретательна. Обычно дети с таким дарованием попадаются в тот же день, когда обнаруживают в себе новые способности: пожар, порчу или банальную магическую драку со сверстниками сложно пропустить. Но здесь всплеск был очень аккуратным. Точечным, я бы сказал… что такого вы сделали вчера, Аэлла?
        Совершила акт милосердия, укрепила узы дружбы со сверстницами и провела весьма занимательное наблюдение за тем, как люди говорят о воспитанницах «Серебряного колокольчика», когда уверены, что их никто не слышит. Но я была практически уверена, что директриса и профессор будут смотреть на события под другим углом, и мне он едва ли понравится.
        - Вчера я украшала часовню свежими розами и пела гимн школы на торжественной части дня открытых дверей, профессор Биант, - тихим голосом девочки-отличницы произнесла я, потупившись.
        - Вот как, - произнес профессор почти разочарованно.
        Но разочарованный преподаватель - это гораздо лучше, чем преподаватель испуганный или злой, и я твердо решила стоять на своем, хотя уже и подозревала, что вчерашние действия незамеченными не остались - и возымеют-таки последствия.
        - Возможно, вы захотите взглянуть на других воспитанниц школы, профессор Биант? - осторожно поинтересовалась миз Фьёри.
        Но профессор только покачал головой.
        - Благодарю вас за предусмотрительность, миз Фьёри, но нет. За всплеском магии огня на территории «Серебряного колокольчика» стоит Аэлла, и я заберу ее через два дня, когда начнется официальное зачисление в Эджинский университет магии и прикладных наук.
        - Что?! - вырвалось у меня.
        К счастью, потом я всё-таки прикусила язык и так и не озвучила, что у меня уже были планы на жизнь после выпуска из школы. Дома мне, несомненно, обрадовалась бы только мама - а вот отчим наверняка приложил бы все усилия, чтобы поскорее избавиться. Так зачем вынуждать занятого человека тратить силы, время и деньги, если при должном старании можно вовсе не попадаться ему на глаза?..
        Ведь учительница, так старательно прививавшая воспитанницам хорошие манеры, должна была вот-вот покинуть школу, чтобы помочь младшей дочери с внуками. А изображать смирение, сдержанность и скромность я умела виртуозно. Что ещё нужно, чтобы держаться подальше от дома и брака по расчету, который меня, несомненно, ждал с лёгкой руки отчима?
        - Собирайтесь, Аэлла, - невозмутимо велел профессор Биант, не дав миз Фьёри и слова вставить. - Я пришлю за вами карету.
        Я стиснула зубы и сделала книксен. Девушки из хороших семей не спорят с профессорами, а мне было чрезвычайно важно, чтобы меня считали девушкой из очень-очень хорошей семьи. Это был мой единственный шанс на то, что продуманный со всех сторон план ещё может сработать.
        Вообще-то я часто выписывала кренделя. Но, кажется, вчерашние обошлись мне куда дороже, чем можно было предположить.
        На следующий день я уже знала о профессоре Бианте все, что можно было выспросить в «Серебряном колокольчике», не привлекая излишнего внимания.
        Рекрутер. Меня угораздило раскалить печь именно в тот момент, когда мимо школы проезжал университетский рекрутер, в чьи обязанности входило отыскивать в королевстве одаренных подростков, которые могли бы отучиться в Эджине и после получения диплома посвятить свою жизнь службе государству!
        В словах миз Фьёри притаилась злая ирония. Это и в самом деле можно было бы назвать везением, будь у меня другой дар. Девушки со склонностью к водной стихии неизменно требовались среди целителей, поскольку после должной тренировки часто обретали способность влиять на любые жидкости в организме. Воздушниц с распростёртыми объятиями ждали в светских салонах и на балах - ведь без их помощи в закрытых залах царила духота, которая могла испортить даже самый приятный вечер. А в магах земли были заинтересованы эльфы - настолько, что даже не смотрели на пол.
        Но огонь…
        Нет, в магах огня потребность тоже была. Нет лучших кочегаров, водителей дирижаблей или солдат, нежели маги огня. Но что среди этих профессий делать девушке из «Серебряного колокольчика», которая даже чай сама себе ни разу в жизни не заваривала?!
        Не говоря уже о том, какой же это скандал - дама в университете! О вольнослушательницах Эджина рассказывали такое, что, кажется, определенные организации должны были отправлять к ним падших женщин на стажировку. Впрочем, конкретно об этом рассказывала миз Замбас, которая искренне полагала, что рождённые вне брака дети обречены повторять ошибки родителей и закончить жизнь в сточной канаве, - так что, возможно, воспринимать всерьез ее слова не стоило. Но в мозгу они засели крепко.
        Ко всему прочему выходило, что уклониться от любезного предложения мне не удалось бы при любом раскладе. Профессор Биант ничуть не сгущал краски, когда рассказывал, каким образом обычно обнаруживали себя маги огня, - скорее уж наоборот.
        Школа не станет рисковать, оставляя необученного мага в числе учительниц. За меня никто не вступится.
        А отчим так и вовсе будет счастлив, когда узнает, что я не покажусь дома ещё несколько лет!
        - Но как же так? - так растерянно и возмущённо спросила Сапфо, словно это ее планы не выдержали столкновения с жестокой реальностью, а я могу чем-то помочь - стоит только хорошенько подумать. - До выпускных экзаменов ещё две недели! Ты же не получишь документы о завершенном обучении в школе!
        - Не получу, - хмуро подтвердила я и догрызла последний крендель, почти не чувствуя вкуса. - Только диплом вольнослушательницы Эджинского университета через несколько лет.
        Едва ли он поможет вернуться в «Серебряный колокольчик» на должность учительницы этикета и изящных манер.
        - Ты должна бежать, - убеждённо сказала Кибела и, посмотрев на меня, полезла в тумбочку за своим кренделем. - До загородной усадьбы твоих родителей всего один день пешком, они помогут тебе сохранить доброе имя!
        Я с сомнением покачала головой.
        - Маги должны пройти обучение. Это закон.
        И если мама ещё рискнула бы пойти против него, то отчим моментально отдаст меня в руки правосудия, опасаясь за жизнь и здоровье моих единоутробных братьев. Никто не станет слушать, что я и без университета могла соизмерять свои силы и не доставляла никому проблем - ни разу за все четыре месяца с тех самых пор, как проснулся дар…
        Кухарка не в счёт.
        - То есть… - Кибела выглянула из-за кровати Аглеи, не вставая с корточек. - Ты не собираешься противиться? Поедешь в университет?
        Я развела руками и полезла за старым кофром, с которым когда-то приехала в школу. Ему предстояло стать моим верным спутником ещё и по пути в университет.
        В конце концов, не пропала же я здесь, хоть «Серебряного колокольчика» десять лет назад в моих планах на жизнь тоже не было. И в университете не пропаду. Как-нибудь.
        - Лучше помогите мне собраться, - попросила я со вздохом.
        Я не стала просить их поддерживать связь со мной. Они не стали предлагать.
        Но в университете меня уже дожидались три письма из школы - только узнать об этом мне предстояло еще нескоро.
        ГЛАВА 2. ДИКОВИНКА
        За мной и в самом деле прислали целую карету. Судя по гербам, принадлежала она университету, а вовсе не удачливому ловцу, да и сам он не снизошёл до того, чтобы составить компанию незаконнорожденной дочери виконтессы Оморфиа. Проводить меня вышла только миз Фьёри: девочки не могли пропустить уроки, и я только помахала на прощание затемненным окнам учебных классов.
        До Эджина было два дня пути, и их я провела в компании нелюдимого кучера, обвешанного защитными амулетами, как деревце счастья - цветными лентами. Это, впрочем, не слишком помогало ему чувствовать себя в безопасности, и от меня он старался держаться подальше. Застарелые следы от ожогов на шее без лишних слов объяснили его позицию. Я не могла его винить, но симпатией не прониклась.
        Вдобавок за годы в школе я успела изрядно отвыкнуть от поездок в карете и их неизменного спутника: постоянной безжалостной тряски. Если здесь так же укачивало магов с менее твердым самоконтролем, то кучера, должно быть, менялись с пугающей частотой.
        Я отделалась тошнотой и неверными ногами. Кучер и лошади - лёгким испугом, но карета скрылась из виду с внушительной скоростью, оставив меня с тяжёлым кофром на самом краю подъёмного моста. Массивные цепи, поддерживавшие его, скрывались в толще каменных стен - таких гладких и толстых, что сомнений не оставалось: университетский замок защищали маги - и от магов. Бурная вода под мостом только укрепила меня в этом мнении.
        Кажется, покинуть Эджин в случае необходимости будет непросто. Здесь лазом в кустах не отделаешься.
        Я неуверенно переступила с ноги на ногу - толстые доски моста даже не скрипнули. В дозорных башнях горели огни, но помогать мне с кофром, по всей видимости, в обязанности встречающих не входило - равно как и выходить навстречу.
        Я сглотнула и невольно задумалась, что будет, если я прямо сейчас развернусь и уйду. Сумеет ли профессор Биант отыскать пропажу? И станет ли искать?
        Скорее всего, нет.
        Только вот в «Серебряном колокольчике» уже знают о моем даре. Дома, вероятно, тоже. А идти в город и надеяться, что удастся обустроиться там, без рекомендаций и особых сбережений… нет, настолько наивной я не была.
        А потому глубоко вздохнула, поднатужилась - и поволокла свой кофр мимо серых университетских стен. Я не имела ни малейшего представления, куда именно мне следовало идти, но логика подсказывала, что на мосту я точно указаний не получу. А вот то, насколько педантично попечители подошли к вопросу охраны, прозрачно намекало, что на территории университета посторонняя девица с тяжёлым кофром незамеченной не останется.
        Интуиция не подвела: стоило пересечь внутренние ворота, как ко мне немедленно подскочил необычайно высокий и вместе с тем невероятно тощий юноша в синем камзоле с вышитым на груди голубем.
        - Простите, миз, но время посещений строго до одиннадцати, - не поздоровавшись, выпалил он. - Вам придется прийти в другой день. И, боюсь, передачи для вновь поступивших должны пройти проверку на предмет…
        Я наконец-то оторвала взгляд от пухлой тетради, которая парила над его плечом будто бы сама по себе, и сконцентрировалась на первом за два дня человеке, заговорившем со мной напрямую.
        Торжественности моему прибытию он не добавил. Юноша будто целиком и полностью состоял из локтей и колен. Синий камзол сидел на нем так, будто кто-то шутки ради обрядил огородное пугало в университетскую форму. Впечатление несколько скрашивали пышные каштановые кудри - которые, впрочем, сделали бы честь любой красавице, будь они обрезаны не так коротко.
        - Миз?
        Голос, напротив, будто принадлежал кому-то лет на десять старше и на все сорок - солиднее, и я наконец-то вспомнила о манерах.
        - Аэлла Доро, подопечная профессора Бианта, - представилась я и, прикинув статус встречающего, ограничилась книксеном. - Боюсь, профессор не оставил инструкций, к кому надлежит обратиться по прибытию, и вы меня очень обяжете, господин…
        Господин будто бы и не понял, к чему я сделала паузу в речи. Зато пухлая тетрадка сама собой вылетела вперед и зашелестела страницами, открывшись где-то на середине.
        - Профессор Биант? - недоверчиво переспросил встречающий, и тетрадка нетерпеливо подпрыгнула у него перед лицом, будто желая привлечь внимание. Он перевел взгляд на записи и с удивлением приподнял брови - так, что они едва не скрылись под кудряшками полностью.
        - Что-то не так? - кротко уточнила я. У меня начинали сдавать нервы, хотя память услужливо подсказывала, что в день моего прибытия в «Серебряный колокольчик» тоже все шло кувырком и ещё ничего не было организовано, хоть приезд и согласовали заранее.
        Здесь же не школа на пару десятков воспитанниц, а университет для магов со всей страны. Стоило ли удивляться, что хаоса и неорганизованности оказалось на порядок больше?
        - Нет-нет, все в порядке, миз… - юноша запнулся и густо покраснел, будто только сейчас осознав, какую фамилию я назвала. - Доро?
        Скрывать свое происхождение было себе дороже, и я задрала подбородок, словно общая для всех незаконнорожденных детей фамилия давала мне какое-то преимущество.
        - Именно так, господин.
        Эту паузу он будто бы тоже не заметил.
        - Что ж, - как-то растерянно произнес он и на всякий случай ещё раз заглянул в тетрадь. - Позвольте ваш багаж. Я провожу вас до кабинета приемной комиссии.
        - Приемной комиссии? - переспросила я не в меньшей растерянности, но охотно выпустила ручки кофра. - Разве я не зачислена вольнослушательницей?
        Кофр юноша подхватил неожиданно легко - да и сам как-то приободрился, словно ощутив облегчение от того, что нашел, на кого переложить заботу о непрошеной новенькой.
        - Ещё нет, - охотно пояснил он и развернулся к внутренним постройкам, предусмотрительно прячущимся за толщей внешних стен. - Комиссия проведет собеседование, сделает замеры и зачислит вас, если вы отвечаете требованиям к студентам Эджина.
        - А если не отвечаю? - тоже несколько приободрилась я, почуяв возможность вернуться в «Колокольчик».
        Увы, эта надежда явно не была достойна звания радужной: мой провожатый заметно помрачнел и оглянулся через плечо, подыскивая слова.
        - Не беспокойтесь, я уверен, вы поступите, - сказал он так неискренне, что стало ясно: подбадривать абитуриентов в его обязанности не входило, и он с трудом представлял, как это делается. - К вольнослушателям комиссия гораздо снисходительнее. Кроме того, профессор Биант… - мой провожатый запнулся, и я буквально нутром почуяла, что наткнулась на что-то интересное.
        - Профессор Биант? - переспросила я ангельским голосом и хлопнула ресницами.
        - Профессор редко кого-либо приводит, - помолчав, признался провожатый. - Можно было бы сказать, что он самый неудачливый рекрутер во всем университете, если бы его абитуриенты не поступали в девяти случаях из десяти. Вы слышали, что это он нашел нынешнего помощника придворного мага?
        - Не доводилось, - призналась я, с трудом скрывая досаду.
        Что же ему мешало и дальше охотиться на потенциальных придворных магов?! Или хоть кого-нибудь, кто мог бы обеспечить своего благодетеля сотней бархатных камзолов, расшитых золотом?! Что за интерес столь выдающемуся рекрутеру в девице, которая всего-навсего раскалила кухонную печь?..
        - Главный целитель Эджина - тоже находка профессора Бианта, - ничуть не смутившись, сообщил мой провожатый. - Вы ещё познакомитесь.
        - Я бы предпочла не торопиться с такими знакомствами, - с чувством призналась я. - Было бы весьма досадно посетить лечебницу раньше учебных классов.
        Провожатый хохотнул, но заверять меня, что такого точно не случится, что-то не стал.
        За разговором мы пересекли широкий внутренний двор замка и подошли к приземистой постройке, будто отлитой из камня целиком. Окон в ней не было, а вот крыша выглядела какой-то совершенно несерьёзной - лёгкий соломенный настил, будто на бедной крестьянской избе, разве что свежий. Дверь представляла собой хлипкую деревянную створку и ещё тонко пахла смолой.
        - Вам сюда, - с достоинством сообщил провожатый и посторонился. - Я доставлю ваш багаж в женское крыло либо к воротам, в зависимости от результатов собеседования.
        Я не стала напоминать, что не далее пары минут назад он заверял меня, что находку профессора Бианта почти наверняка зачислят, и постучалась в дверь. Она задрожала на петлях, и изнутри торопливо велели:
        - Входите!
        Провожатый, так и не соизволивший представиться, подмигнул мне и любезно придержал дверь - то ли из вежливости, то ли просто чтобы убедиться, что она не упадет прямо на меня. Я сдержанно поблагодарила его и поскорее переступила порог.
        Всю постройку занимала одна-единственная комната. В центре красовался небольшой шар на подставке - можно было бы решить, что я по ошибке заглянула к ярмарочной гадалке, если бы шар был хрустальным, а не каменным, как и стены вокруг. Обещанная приемная комиссия сидела за длинным столом у дальней стены и навстречу гостье что-то не торопилась.
        - Имя?
        - Аэлла Доро, - отозвалась я и на этот раз всё-таки сделала реверанс.
        Трое мужчин за столом остались недвижимы. Единственная женщина, в своем строгом черном платье с белым воротничком чем-то неуловимо похожая на гувернантку при трёх великовозрастных оболтусах, перелистнула тетрадь и что-то тихо шепнула своему соседу.
        Тот выразительно выгнул одну бровь и перевел взгляд на меня.
        - Это должно быть интересно, - без особого оптимизма заметил он. - Перед вами измеритель дара, миз Доро. Вам известно, как им пользоваться?
        - Сожалею, но мне не доводилось сталкиваться с измерителями, господин, - смиренно отозвалась я.
        Кажется, представляться каждому абитуриенту здесь в принципе не трудились. Мужчина терпеливо вздохнул и, проигнорировав мой намек, пустился в объяснения:
        - Подойдите к постаменту и положите обе руки на измеритель. Ни о чем не думайте и ничему не сопротивляйтесь. Если вашего дара недостаточно, чтобы пройти полный курс обучения в университете, его временно запечатает, чтобы вы не представляли опасности для окружающих и самой себя. Повторить попытку вы сможете через год. Всего попыток допускается три, после чего дар запечатается навсегда, поскольку вреда от него в этом случае будет больше, чем пользы. Если же дара хватит… что ж, этого вы не пропустите.
        Это не слишком успокаивало, но я решила надеяться на лучшее. Год отсрочки позволил бы мне сдать выпускные экзамены в школе и даже немного пожить дома, пересматривая свои планы на будущее. Статус необученного мага под наблюдением рекрутеров заставил бы отчима быть осмотрительнее в своих решениях и не торопиться с поиском жениха как можно дальше от поместья. А там… я что-нибудь придумаю. Вряд ли за один год запечатанный дар вырастет до такой степени, чтобы я смогла служить государству наравне с солдатами Медного полка, а значит, будет ещё отсрочка. Два года - это много. Достаточно, чтобы отыскать способ укрыться от судьбы мага и прожить свою жизнь так, как я изначально рассчитывала… а если дар настолько мал, что и через три года не позволит мне поступить в университет, то проблема и вовсе решится сама собой. С женщинами это выходило чаще всего: как ни крути, мы по природе своей слабее мужчин. Вот они пусть и отдуваются на службе!
        Эти мысли успокаивали меня недолго. Во-первых, полагалось не думать вообще ни о чем (мудрый и предусмотрительный профессор с тем же успехом мог велеть мне не вспоминать о белом медведе), а во-вторых, черный камень на постаменте оказался таким нестерпимо холодным, что пальцы буквально примерзли к нему - даже пошевелиться не получалось!
        Я дернулась раз, другой - и сделала единственное, что пришло мне в голову: направила силу в шар, пытаясь согреть его, как грела угли в кухонной печи.
        Черный камень отзывался с куда меньшей охотой. Я отдавала все больше и больше, пока в пальцах не начало колоть от усилий. На помощь никто не спешил. Я испугалась, что этак вовсе отморожу руки, - и раскрылась, опустила последние барьеры, вычерпывая весь дар без остатка.
        Пальцы вдруг промяли камень. Шар сделался мягким, будто глина - а ещё засветился и потек вниз по постаменту, шипя, как тысяча разъярённых гадюк.
        Я отскочила назад, неприлично высоко подобрав юбки. Мужчины за столом оставались недвижимы, и только по выражению их лиц, подсвеченных рыжеватыми отблесками от расплавленного камня, я поняла, что произошло. И мысленно согласилась: пропустить ЭТО было и в самом деле сложновато.
        - Да, - задумчиво протянула женщина из приемной комиссии, - профессор Биант всегда славился талантом находить диковинки…
        Трое мужчин дружно повернули к ней головы. Она с невинным видом развела руками и сделала пометку в своей тетради.
        - Вы приняты, миз Доро, - невозмутимо сообщила женщина и умолкла.
        А камень перестал шипеть только некоторое время спустя.
        ГЛАВА 3. ЖЕНСКОЕ ЦАРСТВО
        Женщин в университете оказалось куда больше, чем можно было ожидать. В общежитии даже выделили целое крыло, где вольнослушательницы проживали вместе с поварихами, уборщицами и секретарями. Не сказать, чтобы работницы университета были рады подобному соседству, но особого выбора не предоставляли ни нам, ни им: женщин аккурат хватало, чтобы заполнить восточное крыло корпуса, и расселять нас было не самым рациональным решением.
        А вольнослушательницами, как выяснилось, поступившие девушки назывались только потому, что формально никто не мог принудить юных красавиц получать образование вместо того, чтобы искать себе подходящую партию; и ещё - из-за того, что требовать от нас полноценной службы никто не собирался.
        А значит, и полноценный диплом нам не полагался.
        От девушек требовалось регулярно сливать свой дар в накопители, научиться более-менее пристойно его контролировать в любой ситуации и не путаться под ногами у настоящих студентов. При желании можно было посещать и прочие занятия - на тех же условиях: не отвлекать будущих магов от гранита науки и не сверкать нерастраченной силой.
        Все это изложила мне главная по женскому крылу - миз Вергиди, самая старшая из вольнослушательниц университета. Формально она уже могла покинуть его, получив свои бумаги, но что-то не спешила с этим.
        Я вспомнила, что говорили о вольнослушательницах Эджина в школе, и пришла к выводу, что миз Вергиди сложно винить за нерешительность. Пока я и сама видела всего один путь: остаться в университете, раз уж не удастся вернуться в «Серебряный колокольчик». Устроиться секретарем при каком-нибудь седом профессоре - отнюдь не то же самое, что нести свет науки юным леди, но определенно лучше, чем всю жизнь выслушивать гнусные шепотки за спиной.
        Да и в конце концов, та женщина в приемной комиссии исхитрилась же как-то получить должность в университете. И была она явно не чьим-то там секретарем: те никогда не позволяли себе высказываться так вольно в присутствии начальства. Чем я хуже этой женщины?
        Осторожные расспросы быстро показали, чем.
        Во-первых, миз Хиоти оказалась младшей дочерью ректора, законной и любимой, и уже этот факт мне было ничем не побить. Во-вторых, она считалась одной из самых одаренных целительниц не только в университете, но и во всей столице - здесь я тоже не могла с ней соперничать. В-третьих, миз Хиоти была женой того самого помощника придворного мага, и тут соперничать я не хотела вовсе.
        Но в конечном счете все сводилось к правильным связям и хорошему впечатлению. Как, собственно, и в школе.
        По крайней мере, я могла попытаться. Что мне терять, если уж вердикт приемной комиссии был единодушным и однозначным? Хоть и вынесли его только после того, как убедились, что фундамент пристройки уцелел…
        В довесок к вердикту шло личное пожелание главы комиссии, касающееся очередности посещения зала накопителей: мне надлежало идти туда первым делом с утра, еще до завтрака, вместе с другими оболтусами, ухитрившимися сломать измерительный шар. Или сорвать с пристройки крышу.
        До начала занятий оставалось ещё два дня, суливших мне новые, неописуемо интересные, знакомства. А пока мне отвели угловую комнатку под самой крышей.
        Мой кофр любезно доставили прямо к двери, и волочь его осталось всего ничего: мимо узкого письменного стола к основательному деревянному шкафу - увы, одному на двоих проживающих. Половина места уже была занята добротными, но простенькими платьями из ситца. Внизу выстроились куцым рядом кожаные башмачки и старательно вычищенные ботинки.
        Самой соседки в комнате не было, но я уже получила некоторое представление. Крепкий середнячок, прилежная ученица, из семьи не слишком большого достатка - должно быть, дочь ремесленника или не слишком удачливого купца, которому хватило средств, чтобы научить детей дисциплине и основным наукам, а вот на выезды в свет - уже нет. Даже у меня, воспитанницы «Серебряного колокольчика», куда вовсе не попадали ученики законного происхождения, был наряд для торжественного выхода. Всего один и весьма скромный, но у соседки не имелось и того.
        Тем не менее, подружиться с ней всё-таки стоило. Враги - это очень хлопотно и муторно, а у такой, как я, их всегда будет с достатком.
        Поэтому я развесила свою одежду, не потревожив платья неизвестной соседки, и продолжила обувной рядок своими дорожными башмаками и домашними туфельками. Плащ, в котором я проделала почти весь путь, следовало вычистить, прежде чем вешать в шкаф: не то чтобы он был таким уж пыльным, но раз уж мне предстояло соседствовать с ярой аккуратисткой, то единственный способ избежать конфликтов - вести себя ещё аккуратнее и педантичнее, чем она.
        К счастью, благодаря «Серебряному колокольчику» я могла и это. А внизу, в прачечной, весьма высоко оценили одно только стремление справиться с чисткой одежды самостоятельно - поскольку выяснилось, что обычно студенты этим не занимались. Наверх я вернулась в приподнятом настроении, но надолго его не хватило: у запертой двери моей новой комнаты поджидал профессор Биант, по которому я что-то ещё не успела соскучиться.
        - Добрый вечер, профессор, - произнесла я и сделала реверанс. Напоминать, что это всё-таки женское крыло, не стала: он наверняка знал расположение корпусов и без меня.
        А присутствие профессора на запретной территории, вероятно, объяснялось стойким винным душком, окутывающим его фигуру подобно плохому парфюму. Картину дополнял полураспахнутый сюртук, из-под которого виднелась тонкая шелковая сорочка - такая же франтоватая и броская, как и весь профессорский наряд.
        - Добрый вечер, миз Доро, - на удивление трезвым и адекватным голосом отозвался профессор и оттолкнулся от стены, которую подпирал на манер умеренно усатой кариатиды. - Я слышал, ваше зачисление было триумфальным.
        - Ваше чутье оказалось выше всяких похвал, профессор, - отозвалась я, честно приложив все усилия, чтобы скрыть яд в интонациях.
        Но профессор, кажется, и не ждал от меня искренней благодарности, а потому ни на грош не поверил в столь спокойную реакцию.
        - Вам ещё не показали, где находится зал с накопителями и как с ними работать? - поинтересовался он.
        Я рассчитывала разузнать об этом утром, поскольку в данный момент меня гораздо больше интересовало, где здесь кормят. Но накрепко вбитые в голову правила поведения не позволяли в этом признаться.
        - Я ещё не имела удовольствия познакомиться с ответственными за зал, профессор, - сдержанно отозвалась я.
        Он кивнул, не дослушав, словно ничего иного и не ждал.
        - Следуйте за мной, миз. Я покажу вам, где вы будете встречать каждое утро в ближайшие несколько лет.
        Лично я предпочитала встречать утро где-то после полудня. Следовало признать, что такая возможность и в школе выпадала нечасто, - а теперь, по всей видимости, я лишилась ее вовсе.
        Хвалёный зал накопителей располагался на задворках - почти четверть часа ходьбы от общежитий. Профессор Биант не терял времени даром и по дороге устроил мне краткий экскурс в историю университета, заодно показав мне учебный корпус, где занимались первокурсники. По виду он больше всего напоминал пристройку для вступительных испытаний: лёгкая крыша, деревянные двери, незастекленные окна и, словно в противовес, основательные каменные стены, будто выточенные из сплошного монолита. Доверия это не внушало.
        - К сожалению, не всем студентам удается контролировать свой дар в полной мере, - прокомментировал профессор Биант, заметив мой взгляд. - Преподаватели, конечно же, приложат все усилия, чтобы помочь вам справиться, и ежедневный ритуал посещения зала накопителей призван облегчить задачу и им, и вам. Но дополнительные меры безопасности никогда не лишние. Согласитесь, последствия от обрушения соломенной кровли едва ли сравнимы с падением глиняной черепицы.
        - Разумеется, - сдержанно подтвердила я и так и не спросила, какие «меры безопасности» в университете предусмотрены на случай проливных дождей.
        Наверняка мне предложат согласиться ещё и с тем, что уж лучше протекающая крыша, чем пожар в учебном классе. Спорить, не зная, насколько часто происходит то или другое, я не собиралась, а потому предалась куда более важным размышлениям - например, насколько уместно ходить на занятия с зонтиком. И не станет ли зонтик досадным образом отвлекать других студентов от гранита науки?
        - Зал накопителей спроектирован по тем же принципам, - продолжал тем временем профессор Биант, вполне удовлетворённый моим формальным согласием. - Разумеется, в первую очередь потому, что пользуются им, в основном, первокурсники.
        Кажется, мне пытались внушить, что единственная причина, по которой «Серебряный колокольчик» уцелел, - это не мой самоконтроль, а самое настоящее чудо. Я предпочла пропустить этот намек мимо ушей.
        В конце концов, пока мне не подсовывали всякие камни для вступительных испытаний, никаких казусов с моей силой замечено не было. Она всегда ощущалась ровным, спокойным теплом - будто огонек свечи. Я могла потушить его пальцами или позволить разгореться, плавя воск и озаряя все вокруг рыжими сполохами. Но бояться свечек мне и в голову не приходило.
        Так с чего это должно было измениться после зачисления в университет? Из-за соломенных крыш? Промокнуть и заболеть я опасалась больше…
        Зал накопителей охотно предоставил новую пищу моим опасениям. От прочих построек его отделяло поле для спортивных мероприятий и внушительный забор - каменный и высокий, такой основательный, что поначалу я приняла его за наружную стену, опоясывающую весь замок. Потом из-за забора показалась крыша приземистой постройки и развеяла все иллюзии, но куда больше меня поразила клумба с роскошными белыми розами.
        Нигде в замке мне не попадались на глаза цветы. Эджин всеми силами демонстрировал, что здесь бал правят практичность, благоразумие и рациональность. Розы в концепцию вписывались из рук вон плохо, как и карабкающаяся по стенам постройки бугенвиллея - насыщенно-фиолетовая, такая яркая, будто ее специально подбирали, чтобы оттенить суровую серость камня.
        - Не удивляйтесь, - посоветовал профессор Биант и галантно подал мне руку, чтобы помочь спуститься со ступенек, ведущих от спортивной площадки к цветочному садику за забором. - С магами земли тоже случаются досадные инциденты, и им тоже нужно куда-то сбрасывать излишки силы. Цветы в этом плане гораздо предпочтительнее почвы под ногами или, тем более, каменных стен. К счастью, абсолютное большинство магов оказывается вовсе не способно на работу с камнем, не то основателям университета пришлось бы преизрядно поломать голову над строительными материалами.
        Я послушно улыбнулась в ответ на шутку.
        - Значит, маги земли зал накопителей не используют?
        - За исключением пары-тройки человек в десятилетие - нет, - подтвердил профессор Биант и придержал для меня дверь.
        Из помещения пахнуло влажным жаром, будто из хорошо растопленной бани. Я почти ощутила, как волосы закручиваются в небрежные кудряшки, и невольно отступила на полшага назад.
        Сопровождение профессоров в бани в мои планы на ближайшее будущее не входило. Что бы они там себе не понапридумывали про бесконтрольный дар!
        - Вам подчиняется стихия огня, миз Доро. А Эджин нуждается в тепле зимой, в жаре для кухонных печей каждое утро и в горячей воде - практически ежеминутно. Все студенты, не прошедшие тест на владение собственной силой, помогают университету тем, что сбрасывают свою силу, так сказать, в общий котел. Ванная на вашем этаже работает благодаря магам воды, в столовой круглый год есть свежие овощи и фрукты благодаря магам земли, а в аудиториях никогда не бывает душно благодаря магам воздуха. Студенты избавляются от излишков силы и одновременно тренируют те навыки, которые пригодятся за стенами университета.
        - Значит… - я не сдержала вздох облегчения, но быстро спохватилась. - Мне нужно просто что-то нагреть?
        - Я покажу, - кивнул профессор Биант, терпеливо придерживая дверь.
        Я поблагодарила его и переступила порог, опасливо подобрав юбки.
        Внутри было жарко и светло. Огонь пылал в застеклённых лампах под потолком и в длинном ряду раскаленных печей у дальней стены. Сложное переплетение труб и каких-то железных коробов превращали печи в какое-то металлическое чудовище с сотней щупалец. Открытые устья пылали, как вечно голодная пасть, и я, донельзя впечатленная этим зрелищем, не сразу обратила внимание на десяток мраморных скамей по бокам от входа. Перед каждой скамьей возвышались четыре постамента с выгравированным знаком на поверхности.
        - Присаживайтесь, миз Доро.
        Я сглотнула, послушно устроилась на ближайшей скамье и тут же подалась вперед, рассматривая знаки на постаментах.
        Кто-то не поленился не только пометить каждый одной из четырёх стихий, но ещё и выгравировать отпечатки ладоней по бокам - видимо, на случай, если растяпа-студент позабудет, что от него требуется.
        - Принцип тот же, что и у измерителей дара, - подсказал профессор Биант. - Кладите ладони и не сопротивляйтесь. Накопители все сделают сами.
        В памяти ещё было слишком свежо воспоминание о том, что стало с измерителем дара, и я с сомнением оглянулась.
        - Мне не хотелось бы доставить ещё больше беспокойства, но…
        Профессор Биант понимающе усмехнулся.
        - Не беспокойтесь, расплавить накопитель ещё никому не удавалось. Для этого сперва придётся расплавить все печи у противоположной стены. Вот трубы, случалось, плавились от жара, - как-то неоптимистично припомнил он.
        - Неужели? - ядовито переспросила я, но всё-таки послушно положила руки куда велено. - И кому же это удалось?
        Из накопителя повеяло нестерпимым холодом. От неожиданности я ахнула и повернулась обратно к постаменту - аккурат к тому моменту, когда все печи разом полыхнули ярче, рассыпая искры по каменному полу. Мне пришлось зажмуриться, чтобы сберечь глаза, и от этого, должно быть, обострились все прочие чувства, - потому что профессор Биант ответил совсем тихо, но я все равно услышала.
        - Ее звали Ианта Патрину.
        - Звали? - переспросила я прежде, чем сообразила, насколько бестактно это прозвучит, и уже собралась извиниться, когда профессор всё-таки ответил:
        - Не всем студентам удается совладать с даром, если он оказывается слишком велик. У Ианты не вышло, а огонь ошибок не прощает, - помолчав, сказал он и отстегнул от пояса золоченую флягу. - Помните об этом, миз Доро. Не бывает слишком хорошего самоконтроля, не бывает слишком много знаний, не бывает… - профессор запнулся и глотнул из фляги. Запах вина усилился. - Уже все?
        Я запоздало поняла, что руки снова повинуются мне, и поскорее убрала их от накопителя.
        - Это второй раз за день, - невесть зачем попыталась оправдаться я, словно после феерического представления в приемной комиссии профессор тоже ждал, что я расплавлю и трубы, и печи, и накопитель в придачу, и теперь чувствовал такое же необъяснимое и неуместное разочарование, что и я сама.
        - Разумеется, - равнодушно кивнул он, и я почувствовала себя на редкость глупо. - Я провожу вас до общежитий. Вы поняли принцип?
        Поняла. Отсвечивать дозволялось только огнем в печах, а бояться предлагалось собственной тени и ещё немножко - судьбы некой Ианты Патрину, хоть мне так и не рассказали, что же с ней произошло.
        - Поняла, профессор Биант, - смиренно отозвалась я и приняла галантно поданную руку.
        Про Ианту явно следовало расспросить кого-то другого. У профессора фляга уже опустела.
        У моей новой соседки по комнате фляги не было вовсе. Зато у нее имелся тепленький свёрток с домашним пирогом. В придачу шли круглые от испуга и удивления глаза - темно-карие, как у большинства магов земли, - растерянное выражение лица и готовность пожертвовать даже пресловутым пирогом, лишь бы найти, за кого зацепиться.
        Маги земли в принципе плохо переносили резкие перемены в жизни. Внезапный переезд, незнакомое окружение и отсутствие близких людей рядом моментально выбивали у них почву из-под ног. Нужно быть магом земли, чтобы понять, насколько это страшно.
        Мое показное дружелюбие вызвало у новой соседки неприкрытый вздох облегчения. Ее пирог вызвал у меня дружелюбие уже искреннее, и мы быстро нашли общий язык.
        Соседку звали Хемайон Самарас. Она и впрямь оказалась дочерью ремесленника - младшей, любимой и немного избалованной. Кроме нее, в семье было двое сыновей, тоже охотно включившихся в заботу о маленькой сестричке. Ей уже начали потихоньку присматривать жениха - всенепременно из хорошей семьи, доброго и работящего, - и внезапное пробуждение магического дара стало ударом что для Хемайон, что для ее родителей.
        Которым, ко всему прочему, пришлось изыскивать способ спилить внушительную ель посреди мастерской, по возможности, не обрушив остатки кровли.
        - Папа настаивал, чтобы я присмотрелась к его подмастерью, - смущённо рассказывала Хемайон, тут же заедая неприятные воспоминания пирогом. - А он… нет, он хороший, только…
        - Не тот, - понимающе кивнула я и утащила последний кусок пирога к себе на кровать. Учитывая, что мы обе понятия не имели, где здесь столовая и кормят ли там вольнослушательниц, пирог убывал критически быстро, и я незаметно спрятала часть в чистую тряпицу. - Да, чужая настойчивость в подобных вопросах может очень сильно расстроить.
        Мне ли не знать. Угроза выйти замуж за одного из протеже отчима нависала надо мной всякий раз, когда мама пыталась уделить незаконнорожденной дочери чуть больше внимания, чем считал допустимым ее супруг. С одним из возможных женихов мне даже доводилось беседовать, и этот разговор произвел на меня неизгладимое впечатление. С тех пор я старалась держаться подальше от отчима и его друзей - и приложила все усилия, чтобы «Серебряный колокольчик» оставил меня под защитой своих стен. Хоть бы и в качестве учительницы.
        Не срослось. Но отсрочка на время обучения в университете - тоже неплохо. Судя по миз Вергиди, растягивать время на курсах вольнослушательниц можно ещё очень и очень долго.
        - А ты? - с любопытством спросила Хемайон. - Как узнала про свой дар?
        Я бледно улыбнулась.
        В «Серебряном колокольчике» воспитывались незаконные дети высшего света. Разумеется, и речи не могло быть о том, чтобы в случае провинности наказывать нас розгами. От этого могли остаться следы, а родители порой навещали своих дочерей - и наверняка пришли бы в ярость, если бы вдруг обнаружили у ребенка шрамы. Поэтому воспитателям и учителям приходилось проявлять изобретательность.
        А темнота и крысиная возня под ногами следов не оставляли. Но рассказывать об этом я не была готова.
        - Зажгла свечу, - сказала я вместо этого. - Расплавила воск сразу до середины, испугалась, что этак вовсе ее испорчу и останусь без света, и тут же погасила.
        На лице Хемайон отразилось лёгкое разочарование. Кажется, она ждала от меня драматической истории, ничуть не уступающей по масштабам разрушений ее вспышке в отцовской мастерской, но я могла только развести руками.
        От моего дара и правда никогда не было никаких проблем - одна выгода.
        - Кстати, - задумчиво протянула я, - тебе не попадалась на глаза кухня?
        Даже если вольнослушательниц в университете не кормят просто так, всегда можно попытаться повторить трюк с перекаленной печью. Или придумать что-нибудь ещё.
        Но Хемайон удручённо покачала головой.
        - Я ходила только к главным воротам. Кухни, должно быть, вынесены куда-нибудь на задворки.
        Я задумчиво оглянулась в сторону окна. Над крышами университета уже рыжел теплый осенний закат, обещая в скором времени смениться непроглядной темнотой.
        Можно было дождаться утра и просто расспросить о столовой миз Вергиди. Но всегда оставался риск, что я со своими новыми печными обязанностями в зале накопителей пропущу тот момент, когда главная по женскому крылу уйдет по своим делам. На Хемайон в этих вопросах полагаться явно не стоило: пройдет ещё не один день, прежде чем маг земли освоится и перестанет теряться в незнакомой обстановке.
        - Не хочешь устроить себе экскурсию по университетской территории? - предложила я с подначивающей улыбкой.
        В конце концов, мне ли бояться темноты?..
        В отсутствии преподавателей я немного расслабилась. Профессор Биант, как и положено взрослому и солидному человеку, ходил по территории университета строго по центральным дорожкам, вымощенным камнем; их сторожили ровные ряды фонарей, и ничего интересного там, разумеется, не происходило. Несколько скамеек, выставленных в тени деревьев, пустовали, несмотря на теплый вечер.
        Я тоже обошла их стороной, при первой же возможности свернув на едва заметную тропинку. Она вилась между корпусов, словно прокладывались какой-нибудь змеёй, особо уважавшей пешие прогулки, и неизменно приводила к черным входам.
        Хемайон это не слишком нравилось. Будь ее воля, мы бы наверняка повторили тот путь, что я уже проделала с профессором Биантом, но сейчас меня интересовало даже не столько расположение корпусов, сколько возможности, которые давала неприметная тропка.
        Путь от общежитий до зала накопителей можно было срезать, пробравшись через прачечную - только и дел, что поднырнуть под веревки для сушки белья да перелезть через кусты. Новое открытие сулило несколько лишних минут сна каждое утро; а если я что-то поняла за годы обучения в «Серебряном колокольчике» - так это то, что пять минут по утрам на самом деле никогда не бывают лишними.
        Нашлась и столовая - почему-то на другом конце территории: должно быть, попечители и профессора переживали о физической форме студентов и таким образом позаботились о том, чтобы подопечные уделяли время прогулкам на свежем воздухе. Тропинка выручила и здесь - задворками до заветной пристройки можно было добраться гораздо быстрее, и чем ближе были двери столовой, тем более утоптанной и широкой становилась тропа.
        На дверях обнаружилась доска объявлений. Вольнослушательниц, к моему несказанному облегчению, кормили наравне со студентами - и даже в одно и то же время. Видимо, отвлекаться не дозволялось исключительно от гранита науки. Когда студенты грызли что-либо более питательное, вольнослушательницы были только на руку: пока будут присматриваться и стрелять глазками - меньше съедят!
        Увы, к тому моменту, когда мы с Хемайон добрели до самого посещаемого здания в университете, ужин уже закончился, и на дверях висел внушительный замок, одним своим видом прозрачно намекавший, что телесный голод студентов часто перевешивал не только тягу к знаниям, но и здравый смысл. Я прислушалась к себе, с сожалением отметила, что и меня не миновала та же беда, но примеряться к замку не стала, а потянула Хемайон с тропы, чтобы обойти пристройку с другой стороны.
        Расчет оказался верен: кухни располагались здесь же, и работники ещё не успели уйти. Для двух девиц с самыми несчастными и растерянными лицами на свете (мне пришлось подсмотреть гримаску у Хемайон) нашлось немного сыра и даже хлеб, который в «Серебряном колокольчике» видели едва ли не реже, чем сдобные крендели. Я с энтузиазмом вонзила зубы в восхитительно белый мякиш и довольно сощурилась.
        Пожалуй, тут можно было жить.
        - Ой, а накопители? - спохватилась Хемайон, тоже несколько разомлевшая от сытости и радушного приема. - Рекрутер говорил, что для первокурсников утренний сбор проводят перед залом накопителей, сразу после сброса магической силы!
        Мой рекрутер ничего такого не говорил. Впрочем, он был не вполне трезв оба раза, когда я его видела, так что ничего удивительного в пропущенных инструкциях не было - я приняла к сведению место встречи и повела Хемайон к уже знакомой постройке за полем для спортивных занятий.
        Только на этот раз оно было занято.
        В свете фонарей две фигуры, схлестнувшиеся в схватке на ровно подстриженной траве, казались выше и тоньше, чем на самом деле. Я даже не сразу поняла, кого именно вижу, а поняв - зачарованно уставилась на черные брюки из тонкой кожи и босые ступни миз Вергиди. Волосы главная по женскому крылу собрала в тугой узел на затылке, и за него-то противник и ухватился так крепко, что женщина со вскриком запрокинула голову, выгибаясь в тщетной попытке уменьшить натяжение. Руками она не пользовалась, и, присмотревшись, я быстро поняла почему: запястья сковывала тонкая полоска камня.
        - Стой, - беспомощно выдохнула миз Вергиди.
        Ее противник медлил, не спеша ослаблять хватку. Между его пальцев выглянула длинная шпилька, до того таившаяся в волосах.
        - Твоя взяла, - с ненавистью признала главная по женскому крылу.
        Противник хмыкнул и разжал пальцы, позволив ей выпрямиться. Миз Вергиди тут же потянулась к волосам, поправляя шпильки и выбившиеся пряди, а довольный победитель повернулся к нам. Он был бос и наг по пояс, но внимание приковывало вовсе не полуобнажённое тело.
        Возможно, это была игра света, но глаза его показались мне абсолютно черными. Как темнота в глухом подвале с крысами.
        - Новенькие? - уточнил он, не поздоровавшись, и переступил с ноги на ногу - как-то странно, медленно, словно нащупывал почву босыми ступнями.
        Вопрос прозвучал почти кровожадно, и Хемайон вцепилась в мой локоть. Я и сама смогла только растерянно кивнуть и на всякий случай сообщить, что мы рассчитывали посетить зал накопителей.
        - Теперь - только утром, - хмыкнул противник и кивнул на фонари. - Ректор не поощряет прогулки по темноте.
        Я с сомнением покосилась на печные трубы, видневшиеся за забором. Дым валил едва ли не гуще, чем днем.
        Но спорить со старожилами - а миз Вергиди и ее бесцеремонный противник явно проучились в университете не один год - я точно не собиралась, а потому поблагодарила и изъявила желание немедленно вернуться в общежитие. Старшая по женскому крылу милостиво вызвалась проводить нас с Хемайон, и мы терпеливо дождались, когда же она отыщет в темноте свои ботинки. Ее противник обуваться не порывался. Одеваться - тоже.
        Он так и стоял на спортивной площадке, не двигаясь с места, будто обратившись в камень, и сверлил нас задумчивым взглядом. Я вежливо распрощалась, нутром чуя: решение не идти никуда в одиночку, кажется, было самым мудрым за весь вечер.
        ГЛАВА 4. БОЛЬШИМ МАЛЬЧИКАМ - БОЛЬШИЕ ИГРУШКИ
        Всю дорогу до общежитий я пыталась сообразить, как задать вопрос об увиденном поединке и не создать впечатление, что я склонна совать нос не в свое дело. Наверное, так ни до чего и не додумалась бы, но, к счастью, со мной была Хемайон - которая вдобавок безошибочно определила стихийную принадлежность противников и заинтересовалась с чисто практической точки зрения.
        - Этому учат всех? - встревоженно спросила она у старшей по женскому крылу, не дождавшись от меня никакой инициативы.
        Миз Вергиди покровительственно усмехнулась.
        - Всех студентов, - ответила она, выделив интонацией последнее слово. - Вы - вольнослушательницы. Для вас обязателен всего один предмет - контроль над магическими потоками. Завтра утром, скорее всего, в учебном корпусе уже появится расписание на первый семестр. Можете сходить и убедиться, что формально от вас требуется присутствовать всего на трех парах конмага в неделю.
        - Формально? - насторожилась я.
        Старшая по крылу рассеянно пожала плечами:
        - Конмаг - это потоковая лекция, на которой присутствуют студенты и вольнослушательницы всех стихий. Теорию, положим, вы выучите. Но практикой на конмаге с вами никто заниматься не будет, а без нее вы не сдадите выпускной экзамен.
        Я нахмурилась, просчитывая варианты.
        Выходило, что сдать этот самый конмаг я, вероятно, смогу - практика у меня началась еще в «Серебряном колокольчике». Но сейчас диплом вольнослушательницы (да еще всего с одним зачтенным предметом!) не дал бы мне ничего. После его получения придется вернуться в дом отчима, а там меня едва ли ждет теплый прием. Торопиться с завершением обучения в Эджине не имело смысла.
        - Следует ли это понимать так, что на определенных предметах с нами будут заниматься и практикой? - осторожно поинтересовалась я, стараясь не слишком откровенно пялиться на кожаные брюки своей собеседницы.
        Она, впрочем, все равно заметила - но возмущаться не стала. Только понимающе усмехнулась и покачала головой:
        - Индивидуально, как я сейчас тренировалась с Фасулаки, - нет. Но вы можете приходить на любые групповые практические занятия и даже сдавать экзамены по ним - правда, только по записи. Но если решитесь попробовать, - она помедлила и смерила оценивающим взглядом сначала меня, потом - Хемайон, - платья с оборками - это не лучший вариант.
        Кажется, я начинала понимать, откуда пошли слухи о вольных нравах учащихся Эджина. Судя по побледневшему личику Хемайон, она тоже не пришла от этого в восторг.
        - На первых двух-трех занятиях одежда не слишком важна, - несколько успокоила нас миз Вергиди. - Но потом начнется разучивание конкретных приемов и упражнений, и привычка к пышным юбкам может стоить вам если не жизни, то здоровья.
        Я сглотнула и поправила складки на верхнем платье. Думать об этом я пока не была готова. Мне все еще мерещился чужой взгляд в спину - черный, давящий и холодный, как темнота в подвале с крысами, и все инстинкты кричали в голос, что в присутствии Фасулаки о дистанции и приличиях забывать нельзя ни на секунду, потому что он забудет о них еще быстрее, и последствия едва ли приведут меня в восторг.
        - А что преподает профессор Фасулаки? - осторожно поинтересовалась я. - Мне показалось, что он был с вами несколько жестче, чем… - я озадаченно умолкла, потому что миз Вергиди крепко сжала губы, явно не желая отвечать на вопрос.
        Впрочем, вежливость все же не позволила ей молчать.
        - Димитрис Фасулаки ничего не преподает, - сухо отозвалась старшая по женскому крылу и потянула на себя тяжелую входную дверь общежития. - Он студент четвертого курса. Ему нужна практика для дипломной работы, и с ним можно договориться о спарринге - если, конечно, тебя интересует возможность боевого использования магии земли.
        - Боевого? - даже немного испугалась Хемайон, замерев на нижней ступеньке лестницы.
        Ее можно было понять. К магии земли, как правило, прибегали, когда нужно было собрать четыре урожая в год где-нибудь на севере, чтобы избежать голода, или вырастить что-нибудь экзотическое и капризное для взыскательных господ. В исключительных случаях магов земли звали, когда требовалось в считанные дни возвести какое-нибудь строение - но последний раз, если мне не изменяла память, был зарегистрирован лет десять назад: в соседнее королевство вторглись степняки, и в Колликрейт потянулись беженцы. В пограничных городах было слишком холодно и дождливо, чтобы содержать и без того настрадавшихся людей в палаточных лагерях, и на окраинах вскоре выросли целые кварталы - из сплошного каменного монолита, совсем как Эджин.
        Я еще могла представить, как дар магов земли можно направить на строительство неприступных крепостей. Способность лепить из камня любые формы весьма удачно сочеталась с возможностью вырастить целый сад даже на самой плохой почве, а если подключить к делу магов воды и вывести к поверхности подземные течения, то сотворенная крепость наверняка смогла бы выдержать не один месяц осады. Другой вопрос, что для строительства таких масштабов пришлось бы согнать на работы весь Эджин…
        Но как использовать магию земли для боевых целей, я представить не могла вовсе. Камнями кидаться, что ли?
        И дипломную работу на эту тему написать?..
        - Мальчики и их смертельные игрушки, - кривовато улыбнулась миз Вергиди, оглянувшись через плечо. - С другими им не так интересно… он объяснит принцип, если договоритесь о практике. Я, признаться, не настолько сильна в теории, чтобы внятно изложить все тонкости. Но в магах огня Фасулаки заинтересован особенно. Впрочем, с земляными он тоже с удовольствием работает.
        - Будем иметь в виду, - вежливо кивнула я и потянула Хемайон наверх.
        О загадочной Ианте Патрину я вспомнила уже в нашей комнате, когда моя новая соседка забилась в угол на кровати и притянула колени к груди - с таким несчастным видом, будто ее уже выгнали на поединок со старшекурсниками. Расспрашивать ещё и о погибшей ученице, когда Хемайон в таком состоянии, было бы верхом бестактности, и я предпочла отложить разговор хотя бы до завтра. Миз Вергиди бдительно напомнила, чтобы мы не затевали ещё одну позднюю прогулку, и ушла к себе.
        А я растянулась на кровати и уставилась в потолок. Увы, предыдущие жильцы не потрудились написать там набор простых решений, а миз Вергиди явно не горела желанием делиться личным опытом, и мне всё-таки пришлось положиться на собственные умственные способности.
        Если бы они ещё не подводили меня так часто в последнее время…
        - Наверное, я попробую посетить все занятия на первой учебной неделе, - сказала я. Думать вслух было проще: это напоминало о спокойной, размеренной жизни в «Серебряном колокольчике», где все было известно наперед - а любые каверзы можно было обсудить с Аглеей, Кибелой и Сапфо. Как же мне не хватало их мнения!.. - Так будет проще выбрать предметы, которые помогут сдать контроль над магическими потоками.
        - Мама тоже сказала, чтобы я ходила на все лекции подряд, потому что лишних знаний не бывает, - вздохнула Хемайон, и в ее голосе мне послышалось сомнение.
        Или я ожидала его услышать, поскольку все ещё полагала, что знание профессора Бианта о моем даре было совершено точно лишним. И что ему стоило явиться в школу хотя бы на пару часов позже?!.
        Я стиснула зубы и заставила себя медленно-медленно выдохнуть. Досадовать бесполезно. Сожалеть о каких-то глупых кренделях - тем более.
        Пора задуматься, какие кренделя нужно выписать в ближайший год, чтобы не бояться отчима. А посещение лекций - и в самом деле хорошее начало.
        - Что ж, следует уважать мнение родителей, - сказала я вслух, честно постаравшись, чтобы нотки сарказма были не слишком заметны. - Составишь мне компанию на занятиях?
        Хемайон кивнула - без особого энтузиазма, но планы на следующую неделю были предрешены.
        Первым занятием в семестре стоял тот самый контроль над магическими потоками. Лекция начиналась в несусветную рань, и, когда мы с Хемайон разыскали в учебном корпусе нужную аудиторию, половина мест за партами ещё пустовала. Студенты четко делились на тех, кто слишком нервничал перед началом обучения и не спал всю ночь, и тех, кто был уверен в своих силах, пребывал в дивной гармонии с собой и дрых сидя. Прямо на жёсткой скамье в самом дальнем конце аудитории.
        Хемайон даже застыла на мгновение, в растерянности рассматривая собравшихся, но я уверенно потянула ее за собой: парты стояли рядами, и каждый последующий располагался чуть выше предыдущего, чтобы всем было видно доску и лектора; наверх вел узкий проход вдоль стены, и я принялась отсчитывать ступеньки.
        Садиться за первые ряды не стоило. Это места для тех, кто хочет как можно чаще мелькать перед преподавателями, и студенты с первых парт едва ли будут пользоваться любовью сокурсников.
        Последние ряды тоже не годились: учителя чаще всего полагали, что позади прячутся неподготовленные лоботрясы, которые предпочли бы избежать не только внимания преподавателей, но и учебы вообще.
        Конечно, впоследствии, когда однокурсники познакомятся поближе и поймут, кто чего стоит, можно будет переломить первое впечатление. Но зачем, если можно сразу произвести нужное?..
        Я отсчитала семь рядов и смерила взглядом парту. За ней сидел всего один человек, и места рядом с ним пустовали.
        - Здесь не занято? - с вежливой улыбкой поинтересовалась я.
        Парень отвернулся от окна, мазнул по нам с Хемайон отсутствующим взглядом и рассеянно кивнул, тут же отбросив с лица челку. Челка была кудрявая - и вилась едва ли не сильнее, чем у меня, а потому немедленно вернулась на прежнее место, ещё пушистее и непокорней, чем прежде. В свете первых солнечных лучей она отливала золотисто-каштановым, как гречишный мед; на этом все приятные черты в новом соседе заканчивались. Он был весь какой-то нескладный и угловатый, словно под его одеждой скрывалось не живое тело из плоти и крови, а анимированный конструкт из палок и сучьев, невесть зачем украшенный юношеской головой с совершенно непримечательным лицом.
        Но перед ним лежала раскрытая книга, и броский заголовок гласил, что на последующих страницах изложены практические рекомендации по работе с внутренним резервом, - и я, вполне удовлетворенная первым впечатлением, села рядом.
        Дружить с отличниками - тоже неплохая стратегия.
        - Я Аэлла, - запросто представилась я: в университетской аудитории едва ли стоило придерживаться строгих правил светского общения, по которым мне вовсе не полагалось разговаривать с молодым мужчиной, которого я не знала. - А это Хемайон.
        Моя новая подруга робко кивнула в знак приветствия, присаживаясь с другой стороны от меня. Парень скользнул по ней взглядом и запоздало смутился, словно только сейчас понял, что мы и в самом деле настроены познакомиться.
        - Тэрон, - запнувшись, отозвался он после паузы.
        Я одарила его благосклонной улыбкой, пытаясь исподтишка определить, какой у него дар. Стихии не всегда сказывались на внешности - особенно так ярко, как у того же Фасулаки, - но игра в угадайку наверняка помогла бы разбить лёд.
        Жаль только, новый знакомый не горел желанием его разбивать. Будь его воля, он, наверное, спрятался бы в самый темный угол, как делала Хемайон, когда ей было страшно.
        Увы, с темными углами в пронизанной солнечным светом аудитории не складывалось, а нырять под парту новый знакомец, видимо, посчитал несолидным поступком - и потому, подумав с пару секунд, выдавил универсальное:
        - Рад знакомству, - и мучительно покраснел.
        Я дружелюбно улыбнулась и, кажется, только усугубила проблему.
        - Это учебник по конмагу? - поинтересовалась я, кивнув в сторону раскрытой книги.
        Тэрон наконец-то перестал смотреть на меня как на призрака и перевел взгляд на предмет обсуждения.
        - Не совсем, - ответил он. - Это книга по одной конкретной методике контроля, к которой чаще всего прибегают эльфы при обучении… насколько они вообще склонны кого-либо обучать. Им, конечно, гораздо больше свойственно интуитивное понимание, и их дети зачастую способны к контролю над своими способностями едва ли не раньше своей третьей весны, но кое-какие принципы человеческие исследователи все же смогли выявить и изложить.
        Кажется, с темой для разговора я угадала. С каждым словом Тэрон выглядел все более и более уверенным, если не вовсе увлеченным, - только под конец запнулся и неуверенно предположил:
        - Но вам, наверное, это не слишком интересно?
        Я горячо заверила его, что все как раз наоборот, но признаваться в пристрастии к интуитивному пониманию магии не стала. Естественность и близость к природе ценилась эльфами - но не людьми, и некоторые откровения было лучше держать при себе.
        - Эльфы считают, что никакой связи со стихией у мага нет, - несколько приободрившись, сообщил Тэрон и бездумно скользнул пальцем вдоль страницы, словно пытался найти строчку, где были изложено эльфийское мировоззрение. - Они полагают, что маг - и есть стихия во плоти. Нет нужды контролировать стихию - достаточно контролировать себя.
        Я лично тоже так считала - и все еще не представляла, чему меня собирались учить в университете. На самоконтроль воспитанницам «Серебряного колокольчика» жаловаться не приходилось; умение держать себя в руках попечители считали главной наукой для леди и потому уделяли пристальное внимание изящным манерам.
        Едва ли им приходило рассматривать пользу подобных уроков с точки зрения владения магическим даром.
        - Но если нет никакой связи, то как тогда люди запечатывают дар магов, которые оказываются неспособны к обучению? - неожиданно заинтересовалась Хемайон.
        Тэрон со смущенной улыбкой пожал плечами. Под свободной рубахой еще четче прорисовались острые косточки.
        - Полагаю, над этим эльфы не задумывались. Они-то способности не запечатывают никому. Возможно, нам стоило бы у них поучиться.
        - Что ж, слова с делом у тебя определенно не расходятся, - усмехнулась я, бросив взгляд на раскрытый учебник.
        А с поворотом разговора я все-таки ошиблась. Тэрон моментально вспомнил, что ведет беседу не с каким-нибудь сокурсником, а с живой девушкой - целыми двумя - и, похоже, вот этому-то его никто и учил. Оттого он тут же смешался и снова уставился на меня в такой растерянности, будто впервые слышал комплимент и понятия не имел, как на него реагировать.
        - А вольнослушательницам не разрешено выносить книги из библиотеки, - со вздохом сказала я и выложила на парту чистую тетрадь. Вчерашний день был не слишком богат на открытия и знакомства, и необходимость читать в мертвой тишине библиотечного зала стала серьезным разочарованием. Что за прелесть в книге, которую нельзя обсудить сразу после прочтения? Да и библиотечный зал, откровенно говоря, не произвел на меня впечатления места, где хотелось бы сидеть часами. - Видимо, попечители опасаются, что слабый ум женщины не выдержит такого объема знаний и покинет ее где-нибудь в общежитии до того, как она вернет книгу.
        Хемайон прикрыла губы ладонью, пряча усмешку. Тэрон неуверенно покосился на нее, на меня - и все-таки улыбнулся.
        - Вообще-то на этот счет действительно была похожая теория, - сообщил он, - правда, тот ученый объяснял все малым объемом крови, а не возвращением книг в библиотеку.
        - Эту теорию опровергли лет сто назад, - уязвленно отметила я.
        - Я знаю, - немного смутился Тэрон. - Но я готов поставить эксперимент.
        Он переложил раскрытый учебник на середину парты, прямо передо мной, и я не сдержала смешок. Пожалуй, с Тэроном можно было иметь дело - хоть его и несло по разговору, как ветку в горном потоке…
        - Вода, - сообразила я и сощурилась на Тэрона поверх учебника. - Твоя стихия - вода, верно?
        Он вздрогнул и резко повернул голову в мою сторону. Каштановые кудряшки отстали от слишком быстрого движения, на мгновение обнажив заостренные кончики ушей. Я тоже вздрогнула - и замолчала.
        Кажется, пустое место за его партой объяснялось отнюдь не нехваткой достаточно расчетливых студентов на курсе. Но спросить об этом я не успела - в аудиторию неспешным шагом зашел полноватый мужчина в скучном коричневом сюртуке и обвел студентов внимательным взглядом из-под очков в золоченой оправе. Я поспешно проглотила очередной бестактный вопрос и поднялась на ноги, приветствуя преподавателя.
        Пересаживаться от полукровки было поздно. Оставалось только дружить - и заставить всех остальных поверить, что оно того стоило.
        Преподаватель окинул задумчивым взглядом полупустой ряд парт в середине аудитории, но комментировать не стал - негромко поздоровался и нацарапал на доске «профессор Зерв Кавьяр, контроль над магическими потоками» таким неровным торопливым почерком, словно его рука не поспевала вслед за мыслями.
        Я дисциплинированно переписала имя к себе в тетрадь и сложила руки на парте, как самая образцовая ученица.
        - Вы наверняка уже наслышаны о том, что контроль над магическими потоками можно рассматривать как вводный курс, - сказал профессор так тихо, что всем пришлось обратиться в слух - даже шептуны на задних партах вынужденно умолкли. - Но не обольщайтесь: это вовсе не значит, что предмет дастся всем легко. Или что он вам дастся.
        По аудитории прокатилась волна взволнованных шепотков. Хемайон покраснела и опустила глаза, будто преподаватель уже поймал ее за выращиванием реликтовой ели прямо за кафедрой. Тэрон со вздохом перекатил в пальцах перо - кажется, его воспоминания о пробуждении дара тоже были не слишком радужными, но, по крайней мере, не заставляли заливаться краской.
        Я продолжала сидеть прямо, и взгляд профессора остановился на мне.
        - Возможно, вам кажется, что ваш уровень контроля уже достаточен, - произнес профессор Кавьяр, и я невольно напряглась. Пристальное внимание преподавателя мне не нравилось - он смотрел на меня, как на старую знакомую, и говорил так, будто знал, о чем я думала. - Однако не стоит забывать, что ваш дар, скорее всего, открылся, когда вы были в привычной обстановке, среди знакомых людей и понятных вам обстоятельств, - хоть и несколько выбиты из привычной колеи. Вы не знаете, как он проявится в критической ситуации. Дар - часть вас самих, и он спокоен и послушен, когда вы спокойны и сознательны. На моих занятиях вы будете учиться, в первую очередь, прислушиваться к себе, искать внутреннюю гармонию и центр сосредоточения и равновесие, а которому можно будет обратиться в случае необходимости.
        Преподаватель замолчал, и в тишине, как по заказу, раздался стук в дверь. Профессор Кавьяр с довольным видом кивнул и продолжил:
        - Как раз вовремя. Здесь стоит провести наглядную демонстрацию, хоть у нас и не практическое занятие. Опыт показывает, что на личном примере все усваивается гораздо лучше… входите, студент Фасулаки.
        Внутри у меня что-то сжалось и похолодело. Руки, напротив, будто стали горячее, и я сжала пальцы на собственных предплечьях.
        Димитрис Фасулаки прикрыл за собой дверь и бодрой пружинистой походкой подошёл к доске, моментально перетянув на себя все внимание. На этот раз, хвала всем богам, он был одет и даже обут, но от этого отчего-то казался ещё опаснее… причем, кажется, только мне. Хемайон и ещё три вольнослушательницы, с которыми мы ещё не успели познакомиться, не скрывали интереса. Студенты, напротив, дружно насупились.
        Фасулаки не обратил внимания ни на тех, ни на других. Безошибочно нашел меня взглядом и переступил с ноги на ногу - уже знакомым прощупывающим движением, словно под стопами у него были не широкие доски пола, а топкая болотная почва, и только от осторожности зависело, останется ли он в живых.
        - Прошу вас, - негромко сказал профессор Кавьяр и широким жестом обвел аудиторию. - Я подстрахую.
        Фасулаки благодарно кивнул и произнес ровно то, что я ожидала с того момента, как он переступил порог:
        - Миз Доро, не откажетесь ассистировать? - вкрадчиво поинтересовался он и протянул руку, словно хотел помочь мне спуститься.
        Я нервно сглотнула и краем глаза заметила, как вздрогнул Тэрон: должно быть, не ожидал услышать собственную фамилию в сочетании с обращением «миз». Нехорошее предчувствие подсказывало, что это, возможно, будет не последним поводом для его удивления, но я всё-таки поднялась. Хемайон проводила меня не то сочувствующим, не то завистливым взглядом и шепотом пожелала удачи.
        - Прошу, - Фасулаки всё-таки взял меня за руку, чтобы вывести на пятачок свободного пространства между кафедрой и доской, и повернулся к аудитории. Ладонь у него была сухой и горячей - или же казалась такой на контрасте с моей. - Аэлла Доро, подопечная профессора Бианта, если кто-то ещё не успел познакомиться. Думаю, большинство из вас уже слышало, что профессор нашел мага, который оказался способен к точечным воздействиям без предшествующего обучения?..
        Профессор Кавьяр демонстративно откашлялся, и Фасулаки наконец-то выпустил мою руку. Но спокойнее мне не стало.
        - Даже наглядную демонстрацию можно сделать приятной для глаз, - шкодливо заметил Димитрис и отступил на полшага назад.
        Я почти физически ощутила, как на мне скрестились все взгляды разом, и годы в «Серебряном колокольчике» тут же напомнили о себе, заставив выпрямить спину, одарить присутствующих сдержанной улыбкой и сделать книксен. Эти люди ждали от меня провала, срыва и огня - что по умолчанию означало, что ничего подобного они дождаться не должны.
        Я неспешно выдохнула под прикрытием книксена и собралась было подняться, держа голову гордо поднятой.
        Но не смогла пошевелиться.
        ГЛАВА 5. РЫЦАРИ И ОРУЖЕНОСЦЫ
        - Вы уже видели этот фокус, миз Доро, - с издевательски дружелюбной интонацией сообщил Фасулаки, и пальцем не шевельнув, чтобы помочь мне выпрямиться. - Попробуйте освободиться. Не стесняйтесь использовать любые средства - профессор Кавьяр и я выступим гарантом безопасности студентов и здания.
        Прекрасное уточнение. А гарантом моей безопасности кто выступит?
        И о каком фокусе речь?..
        - Кстати, пользуясь случаем, хочу напомнить, что ректорат Эджина настоятельно советует воздержаться от прогулок после наступления темноты, - добавил профессор Кавьяр. - Общежития специально оборудованы заклинаниями для безопасности студентов, только-только начинающих обучение. В случае потери контроля над даром все последствия будут минимизированы, насколько это возможно.
        Я еще успела ядовито подумать, что заклинания заклинаниями, а магов огня и земли что-то никто не рисковал селить на первых этажах, тогда как водников только там и держали - просто из соображений, что там они не затопят соседей снизу. Потом до меня дошло, о каком фокусе говорил Фасулаки, и у меня в глазах потемнело от ярости, а кончики пальцев стали такими горячими, будто я долго держалась за раскаленную печь.
        «Попробуйте освободиться», видите ли! От «фокуса», с которым не смогла справиться даже старшая по женскому крылу, которая обучалась в Эджине далеко не первый год!
        Скосив глаза, я нашла подтверждение своей догадке: вдоль моих рук тянулась тонкая полоска черного камня - а с запястья Димитриса пропал массивный черный браслет. Я действительно уже видела этот фокус, когда Фасулаки и Вергиди тренировались на спортивной площадке. Тогда он использовал, видимо, тот же браслет, чтобы сковать руки старшей по женскому крылу, и она была вынуждена сражаться без их помощи - прямо скажем, весьма безуспешно.
        Что могла сделать я?..
        - Вам уже доводилось плавить гематит, миз Доро, - подсказал профессор Кавьяр, не дождавшись от меня никаких действий.
        Я раздосадованно прикусила губу. Ноги начинали подрагивать от напряжения: камень не позволял мне распрямиться, но в качестве опоры никуда не годился.
        Никакого расплавленного гематита я за собой не припоминала. Разве что речь о камне-измерителе? Но его-то я расплавила случайно, и вот это однозначно был провал!
        - Мы никуда не торопимся, - заверил Фасулаки и снова переступил с ноги на ногу - из моего положения только и оставалось, что рассматривать его сапоги из тонкой, прекрасно выделанной кожи.
        В аудитории начали раздаваться смешки. Я закусила щеку изнутри, чтобы не дать волю досаде, и профессор Кавьяр заметно насторожился - даже шагнул ближе, словно уже готовился тушить пожар; во всяком случае, помогать мне он явно не спешил.
        Не то чтобы я так уж нуждалась в помощи и поддержке, но именно сейчас от этого стало так обидно, что кончики пальцев опалило нестерпимым жаром. Я поспешно сжала кулаки, запирая огонь в ладонях, и зажмурилась.
        Нужно просто перетерпеть. Да, меня вынудили застыть на полусогнутых ногах перед полной аудиторией, но сделано-то это нарочно, чтобы лишить душевного равновесия и устроить здесь наглядное театральное представление со мной в главной роли! А вот если я не сделаю ничего, то студенты будут смеяться уже не надо мной, а над Кавьяром и Фасулаки, чьи планы на занятие провалятся на пятой минуте…
        - Хватит! - не выдержал кто-то в аудитории.
        Голос Тэрона я узнала не сразу: в разговоре со мной и Хемайон он ни разу не звучал так твердо и рассерженно. Я удивленно распахнула глаза - и тут же обреченно закрыла их обратно, потому что коротким выкриком с места полукровка не ограничился.
        - Вы же делаете ей больно!
        Как раз больно мне не было - пока что. Меня трясло от злости и напряжения в неудобно согнутом теле, но со стороны, должно быть, все выглядело совершенно иначе - и профессор, присмотревшись, засуетился:
        - Фасулаки, уберите оковы!
        Сапоги из тонкой кожи промедлили пару мгновений и приблизились ко мне. Фасулаки нагнулся, будто хотел заглянуть мне в лицо, но вместо этого просто скользнул пальцами вдоль моего предплечья и тут же подал руку - а я наконец-то выпрямилась, с трудом удержавшись, чтобы не повиснуть на студенте и дать отдых измученным ногам.
        - Вы в порядке? - тихо спросил он и зашипел от неожиданности.
        Я мстительно улыбнулась и разжала пальцы. На ладони Фасулаки остался розоватый отпечаток моей руки, но профессор этого не заметил, поскольку был слишком заинтересован выскочкой из аудитории.
        - Представьтесь, пожалуйста, - вкрадчиво попросил он.
        Полукровка под внимательными взглядами стоял красный, как закат перед ветреным днем, но все же отозвался - хоть и не так храбро и твердо:
        - Тэрон Доро.
        Фамилия, которую давали всем незаконнорожденным детям, породила в аудитории еще одну волну шепотков. Профессор Кавьяр сделал вид, что ничего не заметил - и ничего особенного не услышал.
        - Замените нам миз Доро, Тэрон? - предложил он как ни в чем не бывало.
        Тэрон прикусил губу и, поколебавшись секунду, отрывисто кивнул. Из-под копны каштановых кудряшек выглянули острые кончики ушей.
        Я поняла, что этот, безусловно, рыцарский и сказочно несвоевременный жест будут припоминать до конца учебы - и ему, и мне. Если, конечно, ничего не сделать прямо сейчас.
        - Боюсь, Тэрона едва ли обучали делать книксен, профессор Кавьяр, - заметила я, натянув на лицо самую обворожительную улыбку, на какую только была способна.
        Тэрон, уже спускавшийся по ступенькам к кафедре, замер на середине движения и покраснел еще гуще. Аудитория грохнула нервным хохотом: студенты слишком боялись оказаться на моем месте - или на месте Тэрона, и дурацкая шутка быстро разрядила атмосферу.
        Только профессор Кавьяр добивался вовсе не этого и довольным не выглядел.
        - Зайдите в деканат после лекции, миз Доро, - потребовал он таким ледяным тоном, что в аудитории моментально повисла мертвая тишина.
        Я растерянно промолчала, размышляя, не прогадала ли с этим демаршем. Если в деканате меня просто отчитают за манеру невовремя раскрывать рот, все в порядке - уж лучше получить одну-единственную выволочку от преподавателя, чем месяцами терпеть насмешки сокурсников. А если нотацией я не отделаюсь? Лекцию профессор вел весьма специфически - мало ли на что еще у него хватит фантазии?..
        - Вы поняли меня, миз Доро? - с нажимом поинтересовался профессор Кавьяр. Я молча кивнула, и он раздраженно отмахнулся: - Можете вернуться на свое место.
        «И помните, где оно», - осталось не озвученным, но витало в воздухе столь явственно, что я стиснула зубы, чтобы не ляпнуть что-нибудь вдогонку, и повернулась к лестнице. Но уйти никуда не успела.
        - Профессор, миз Доро - единственный маг огня достаточной силы из всех присутствующих, - сказал Фасулаки Кавьеру вполголоса - так, чтобы студенты ничего не могли разобрать. - Боюсь, повторять с кем-либо другим просто не имеет смысла.
        Я встретилась взглядом с Тэроном, который как раз спустился к кафедре. Перспектива оказаться закованным в камень явно пугала его до трясущихся рук, но идти на попятный на глазах у всех сокурсников полукровка не желал - страх показаться трусом пока перевешивал. Я одарила его подбадривающей улыбкой и собралась было пройти мимо, когда профессор Кавьяр нехотя окликнул:
        - Постойте, миз Доро. Раз уж вы так стойко переносите неволю сами, то, может быть, захотите освободить своего «рыцаря»?
        Тэрон застыл, невидяще уставившись перед собой. Студенты посмеивались - как-то не слишком уверенно, уже опасаясь подвоха. Профессор не замедлил оправдать их ожидания, кивнув Фасулаки. Тот недовольно поджал губы, но спорить с Кавьяром не рискнул и мимолетно коснулся плеча Тэрона.
        Со стороны фокус с браслетом выглядел завораживающе. Черная полоска камня на запястье старшекурсника шевельнулась, как живая, и шустрой ящеркой скользнула вдоль тела полукровки, всюду оставляя темный след, пока не разрисовала недобровольного ассистента драгоценной лентой из гематита - вдоль рук, ног и позвоночника, не позволяя двигаться.
        Правда, Тэрон оказался намного выше, чем казалось, пока он сидел за партой: большая часть роста приходилась на ноги, непропорционально длинные, худые - и при этом настолько мускулистые, словно их специально создавали для долгого изматывающего бега. На них-то и ушла основная часть гематита из браслета. Кажется, Тэрон мог бы освободиться, просто дернувшись посильнее, чтобы сломать тонкий слой камня на своем теле. Но он и не пытался - то ли насмотревшись на мой пример, то ли просто дожидаясь если не помощи, то хотя бы указаний.
        - Как бы вы освободили студента Тэрона, миз Доро? - поинтересовался профессор Кавьяр.
        Я отвела взгляд от спины полукровки, такой напряженной, что сквозь тонкую ткань рубашки виднелись острые грани лопаток и плечи, инстинктивно приподнятые в попытке защитить шею. Профессор говорил спокойно, но смотрел холодно и зло. Похоже, ответ в духе «попросила бы студента Фасулаки надеть свои побрякушки обратно» едва ли был бы зачтен как правильный.
        - Думаю, в одиночку мне здесь не справиться, - дипломатично сформулировала я.
        Фасулаки тяжело вздохнул, отошел от профессора и нагнулся к моему уху. Спина Тэрона напряглась еще сильнее, но это я отметила краем сознания, потому что близкое соседство старшекурсника, как выяснилось, действовало на мое душевное равновесие куда эффективнее каменных оков.
        А он как раз не имел в виду ничего такого - просто хотел дать совет так, чтобы он остался между нами.
        - Направьте магию в камень, миз Доро, - тихо-тихо подсказал Фасулаки. - Вы правы в том, что не хотите ставить эксперимент на друге, но сейчас лучше сделать так, как хочет профессор, и не затягивать представление. Иначе Кавьяр припомнит это всем троим.
        Я нервно сглотнула и шагнула к Тэрону. Неприятностей на один день было более чем достаточно, и доставлять их еще и ни в чем не повинному полукровке в мои планы не входило.
        - Не бойся, - шепнула я. - Если станет слишком горячо - скажи, и я сразу остановлюсь.
        Пошевелиться Тэрон по-прежнему не мог, но весьма красноречиво напряг плечи, приготовившись. В его обреченной покорности было что-то нездоровое, но размышления об этом я предпочла отложить на потом - и положила ладонь ему между лопаток, на самую широкую полосу камня.
        В конце концов, я могла раскалять печь постепенно. Если попробовать провернуть тот же номер с гематитом, то, вероятно, профессор Кавьяр и Фасулаки успеют отреагировать вовремя, что бы ни произошло…
        Дурацкий оптимизм, как известно, до добра не доводит, и за те доли секунды, пока я обращалась к собственной силе, произойти успело многое. Но совершенно не то, к чему готовились наши «гаранты безопасности».
        Для начала я внезапно обнаружила, что почему-то не способна нагреть гематитовую полосу, и в растерянности отдернула руку от спины Тэрона. Сам он одновременно с этим вздрогнул от близкого движения, которое никак не мог рассмотреть, но ничего хорошего от него не ждал, - и сделал ровно то, чего с начала лекции добивались от меня.
        Эджин стоял на естественном речном острове-останце. О такой штуке, как нехватка воды, здесь и слыхом не слыхивали, но это, увы, не всегда было плюсом.
        А магом Тэрон оказался весьма незаурядным. Только в тот момент, когда в аудиторию бурным потоком хлынула холодная речная вода, я подумала вовсе не о талантах сокурсников.
        Профессор Кавьяр был солидарен, но, в отличие от меня, не удержал свои мысли при себе. Как и студенты с двух первых рядов, до которых вода добралась в считанные секунды.
        Те, кто сидел повыше, успели среагировать и бросились наверх. Я отыскала взглядом Хемайон, которая, к счастью, не пострадала, - и тут же потеряла из виду, потому что вода все прибывала.
        Воспитанниц «Серебряного колокольчика» плавать не обучали. Благородной даме едва ли пристало бултыхаться в грязной реке - так зачем создавать искушение? Да и если бы я умела плавать, пышные юбки, обернувшиеся вокруг ног, все равно обрекли бы на неудачу все попытки выбраться на сушу!..
        Я почувствовала, как отяжелевшее платье тянет вниз, в холод и темноту, запрокинула голову, хватая воздух ртом, и в слепой панике замолотила руками по воде.
        Запах речной тины резко усилился. Вода нагрелась так сильно, что это стало почти нестерпимо, а аудиторию начало заволакивать паром, - и резко пошла на убыль, являя всем присутствующим ошпаренного профессора и полукровку, которого все ещё потряхивало от нервов и потери сил.
        Фасулаки обнаружился на деревянной кафедре, почему-то босой и, хвала всем святым, с браслетом на руке. Сапог нигде видно не было - должно быть, их унесло течением: тонны воды вопреки всем законам природы деловито вытекали через окна, хотя уровень затопления уже упал гораздо ниже. Я посмотрела, как вода течет снизу вверх, и без сил повисла на кафедре.
        - Все целы? - перекрикивая гомон в аудитории, спросил профессор Кавьяр, который, кажется, и сам бы не отказался от помощи - таким красным стало его лицо. - Всем пострадавшим немедленно спуститься вниз!
        - Мы уже внизу, профессор, - хмуро отозвалась я.
        Тэрон виновато вжал голову в плечи. Фасулаки покосился на него сверху вниз, неопределенно хмыкнул и гибко спрыгнул с кафедры, а профессор Кавьяр перевел взгляд на меня и побагровел окончательно.
        - Ступайте, переоденьтесь, - раздражённо велел он, - и будьте добры явиться в деканат.
        - Я тоже? - робко уточнил Тэрон.
        В мокрой одежде, плотно облепившей высокое тело, он смотрелся куда гармоничнее, чем в свободной рубахе. Вдруг оказалось, что, несмотря на худобу, полукровка хорошо сложен и даже не так чтобы особенно тощ - скорее просто узок в кости, как большинство эльфов.
        Увы, сам он это оценить не мог и потому постоянно ежился от холода и внимательных взглядов. Профессор Кавьяр тоже не добавил ему спокойствия, раздражённо отмахнувшись:
        - Переоденьтесь, пока не простыли. В деканате я жду только миз Доро. Фасулаки, вы тоже свободны. Кто ещё промок?..
        От срыва Тэрона пострадал десяток человек - все те, кто не успел удрать от волны. Из-за моей позорной паники досталось только профессору: он оказался слишком близко, когда я потеряла контроль и вода вокруг начала закипать.
        Занятие было сорвано. Но демонстрация, кажется, удалась на славу.
        Общежитие я покинула только полчаса спустя. В «Серебряном колокольчике» внешнему виду воспитанниц уделялось огромное внимание, и там мне бы и в страшном сне не приснилось выйти из комнаты безо всех нижних юбок. Но воспоминания о безжалостной волне и холодной тяжести, обернувшейся вокруг ног, перевесили старые привычки - хоть и не сразу. Я долго колебалась перед ворохом белых кружев, но в конце концов всё-таки вернула их в шкаф, печально размышляя о совете миз Вергиди насчёт одежды. Кажется, мне и в самом деле были нужны мужские брюки. И уроки плавания, кто бы мог подумать…
        Бесстыдство какое! Я даже немного гордилась собой.
        Ровно до тех пор, пока не обнаружила, что на ступеньках общежития сидел Фасулаки - и едва ли ради того, чтобы подышать свежим воздухом и полюбоваться птичками.
        - Миз Доро, - вскинулся он, стоило мне шагнуть на крыльцо, и одним слитным движением поднялся на ноги. - Позволите проводить вас? Я бы хотел поговорить.
        Он все ещё был бос, словно и не заходил в общежитие, опасаясь упустить меня, и отсутствие нижних юбок вдруг стало ощущаться самой большой ошибкой за день.
        - О чем? - спросила я, плотно сжав колени.
        Фасулаки отставил локоть, предлагая опереться, и небрежно кивнул в сторону учебных корпусов.
        - Прежде всего, я приношу свои извинения за сегодняшнее, - негромко сказал он. - Боюсь, это я уговорил профессора Кавьяра провести демонстрацию, поскольку опасался, что это может быть моим единственным шансом посмотреть, как ваша магия взаимодействует с моим амулетом для бакалаврского диплома.
        - Посмотрели? - ледяным тоном поинтересовалась я, но всё-таки положила ладонь на его предплечье.
        Мне было слишком любопытно, что случилось с моей магией, чтобы так просто оборвать всякое общение с Фасулаки.
        - Было немного не до того, - признался он и одарил меня ослепительно бесстыжей улыбкой. - Не откажетесь повторить? В свободное время, разумеется.
        Я посмотрела на него снизу вверх, проблесков совести не обнаружила и напрягла остатки вежливости:
        - Не уверена, что оно у меня будет, господин Фасулаки. Боюсь, мое поведение не пришлось профессору Кавьяру по вкусу.
        Фасулаки коротко хохотнул. Темп ходьбы он выбрал нарочито неспешный, а потому мог вести беседы в свое удовольствие, не опасаясь, что не успеет договориться со мной по дороге до деканата.
        - Сегодняшний день в принципе не пришёлся ему по вкусу. Думаю, Кавьяр уже и не рад, что сумел убедить профессора Бианта отдать ему лекционные часы конмага!
        - Конмаг раньше вел профессор Биант? - насторожилась я и тоже сбавила шаг, подстраиваясь под Фасулаки.
        - Кавьяр стал профессором только в этом году, - пожал плечами студент. - Он блестящий теоретик, но как маг слабоват, и целителя из него не вышло. Неудивительно, что ректорат не соглашался принять его на постоянную работу, пока профессор Биант не отказался читать лекции!
        - Совершенно не могу предоставить его в качестве лектора, - излишне честно брякнула я и тут же прикусила язык.
        Положим, я с трудом припоминала, как профессор Биант выглядит трезвым. Но это ещё не означало, что он горький пьяница, - может, это просто мне так везло встречать его исключительно поддатым? Да даже если и пьяница, злословить о королевском рекрутере в присутствии малознакомых студентов явно было не самой здравой идеей!
        - Профессор Биант же такой… - я попыталась подобрать эпитет, чтобы спасти ситуацию, но ничего подходящего не вспомнила и сдалась: - Лёгкий на подъем и свободолюбивый. Должно быть, ему было ужасно некомфортно следовать строгому расписанию и ежедневной рутине. Профессор решил ограничиться рекрутской деятельностью после происшествия с Иантой Патрину? - аккуратно ввернула я.
        Фасулаки отвернулся, пряча острую хитринку во взгляде.
        - А вы кажетесь весьма благоразумной девушкой, которая знает цену знаниям, - заметил он с намеком.
        О да. И не далее получаса назад точно узнала, сколько будет стоить университету один неопытный профессор, который рискнул связаться с фанатичным студентом-исследователем, - ровно столько же, сколько замена полов в аудитории и восстановление напрочь смытого газона под окнами.
        А теперь мне вдобавок предстояло выяснить, как дорого мне обойдется страх неопытного профессора за свой пошатнувшийся авторитет. И вот без этих сведений я бы точно как-нибудь обошлась.
        - Знаю, - задумчиво протянула я и остановилась посреди университетского дворика. Фасулаки сделал ещё шаг вперёд и вынужденно замер на месте, а я выпустила его руку и сосредоточенно нахмурилась. - Вы пообещаете мне, что в ходе ваших экспериментов не пострадаю ни я сама, ни мой дар, ни кто-либо ещё. Вы расскажете мне об Ианте Патрину и университетских профессорах - кого стоит опасаться, кто чего не любит и что делать, чтобы без проблем сдать экзамены.
        С каждым моим словом Фасулаки все выше приподнимал брови, пока они не скрылись под длинной челкой.
        - Это все? - саркастически поинтересовался он, когда я сделала паузу, чтобы перевести дух.
        - Нет, - тут же мстительно отозвалась я, хотя за мгновение до этого уже была готова остановиться. - Ещё я хочу, чтобы вы включили меня в список соавторов исследовательской работы.
        Ляпнула я это исключительно наобум, не особенно рассчитывая на согласие, и немало удивилась, когда Фасулаки вдруг неуловимо изменился в лице - и снова протянул мне руку, развернув ее ребром ладони вниз. Для рукопожатия, как при торговой сделке.
        - Идёт. Но тогда вы не ограничитесь единичным экспериментом, а примете непосредственное участие в исследовании.
        Теперь мне отчего-то казалось, что я знатно продешевила - слишком легко он согласился, слишком спокойно отреагировал. Или его дипломная работа имела слишком большое значение, и Фасулаки согласился бы записать в соавторы хоть меня, хоть бутылку профессора Бианта, - или исследования буксовали, и ему действительно нужен был если не соавтор, то хотя бы свежий взгляд. А я все ещё не до конца понимала, во что ввязалась!
        Но идти на попятный было поздно, и я с напускной готовностью пожала доверчиво раскрытую ладонь.
        - Идёт, - небрежно кивнула я. - Чего мне следует ожидать в деканате?
        Фасулаки, помедлив, опустил руку. Выражение его лица мне не понравилось: он смотрел задумчиво и расчётливо. Я слишком привыкла видеть подобный взгляд в зеркале, чтобы не заподозрить неладное.
        - Ничего, - спокойно отозвался Фасулаки и переступил с ноги на ногу - очень плавно и медленно, словно пытался ощупать босыми ступнями каждый камушек на дорожке. - Я пойду с вами и сам поговорю с профессором.
        - Спасибо за беспокойство, но я вольнослушательница, а не дама в беде, и не нуждаюсь в благородных рыцарях, - насторожилась я. - Просто расскажите мне, чего ожидать.
        Фасулаки чуть наклонил голову к плечу и улыбнулся левым уголком губ.
        - Верно, рыцарь вам не нужен, - согласился он. - А вот оруженосец не помешал бы. Пойдёмте. И не бойтесь ничего, - добавил он, и вот тогда-то мне и стало по-настоящему страшно.
        ГЛАВА 6. НУЖНЫЕ ЛЮДИ
        Профессор Кавьяр уже сидел в приемной деканата и что-то сердито выговаривал секретарю - молодому магу с серым то ли от усталости, то ли от вчерашних возлияний лицом. Особого интереса к сказанному он не проявлял, и как раз это, кажется, профессора и злило.
        Из-за массивной двери с табличкой «Декан» не доносилось ни звука, а стоило Фасулаки переступить порог, как тишина воцарилась и в приемной.
        - Добрый день, - изрёк старшекурсник так невозмутимо, словно вваливаться в деканат босиком было давно устоявшейся нормой и вопросы здесь вызывал разве что профессор Кавьяр. Драматически обутый. - Я надеялся, что застану вас здесь, профессор.
        Кавьяр, похоже, надеялся как раз на противоположное.
        - Подождите за дверью, студент Фасулаки, - хмуро велел он. - У меня разговор к миз Доро.
        Секретарь уставился на профессора так, будто тот мимоходом посоветовал тигру положить зубы на полку. Фасулаки приподнял брови - и не сдвинулся с места.
        - Я хотел переговорить как раз о происшествии на лекции, - сообщил он. - Видите ли, миз Доро готова отработать свое наказание, помогая мне с исследовательской работой. Это было бы весьма кстати. Мне давно рекомендовали начать этап практических испытаний, и уже вёлся разговор о меценатской поддержке, но я посчитал необходимым заручиться вашим согласием, профессор Кавьяр.
        Я успела смиренно склонить голову до того, как все трое перевели взгляд на меня, и, кажется, мое ошарашенное лицо никто заметить не успел. Ни о какой отработке и тем более наказании мы с Фасулаки не говорили, а про меценатов я вообще слышала впервые, но догадывалась, что единственный оставшийся у меня вариант - это подыгрывать. А ещё лучше - вовсе не возникать.
        - Гм, - профессор в растерянности кашлянул и покосился на плотно закрытую дверь с табличкой «Декан». - Весьма благоразумно с вашей стороны. Что ж, если участие миз Доро в ваших исследованиях действительно так необходимо… но вы должны будете представить мне отчёт о проделанной работе в конце этой недели!
        - Разумеется, профессор, - и глазом не моргнул Фасулаки. - Благодарю вас за понимание и ещё раз приношу свои извинения за вмешательство во вводную лекцию, - он чуть склонил голову и ненавязчиво потянул меня к выходу.
        За все время, проведенное в деканате, я не вымолвила ни слова. Фасулаки пожелал профессору хорошего дня, закрыл за собой дверь приемной и невозмутимо почесал босую ступню о собственную голень.
        - Не смотрите так, Аэлла. Можно подумать, вы не догадывались, что исследовательские работы в области военного применения магии курируются армией.
        Даже не задумывалась об этом. Но теперь, разумеется, не призналась бы и под страхом смертной казни.
        - Да, но меценатская поддержка? - подозрительно уточнила я.
        - Ну, некоторые исследования действительно чего-то стоят, - издевательски небрежно пожал плечами Фасулаки и протянул мне руку. - У вас сегодня ведь больше нет занятий?
        Занятия были - как раз сейчас шла вторая лекция по загадочному «теормагу», если верить расписанию. Из-за требования профессора Кавьяра я заведомо не успевала к началу и потому упросила Хемайон сделать подробные записи. Но на первой учебной неделе теормаг действительно значился в расписании последним, и я нехотя подхватила Фасулаки под локоть.
        - Почему я? Если вашей работой так заинтересовались в армии, вы наверняка могли заполучить для исследований кого угодно!
        Старшекурсник с явным недоумением покосился на меня сверху вниз и спохватился:
        - А, вы же еще не посещали лекции… сколько, по-вашему, в университете магов огня?
        - Четверть всех студентов? - логично предположила я.
        - Десять.
        - Сотен? - не сразу поняла я. Учебные корпуса с легкостью вместили бы и больше, а на конмаге утром присутствовало никак не меньше трехсот студентов - и это только первый курс!
        - Десять человек, не считая вас, - любезно пояснил Фасулаки. - Среди людей магов огня очень мало. Огневиков предостаточно среди летних эльфов, но их, как вы понимаете, к военной тайне никто не подпустит. То же касается полукровок. А люди в большинстве своем… - он запнулся, подыскивая слова, но быстро махнул рукой. - Мой дар проснулся, когда мне было шестнадцать, и я решил во что бы то ни стало заглянуть в женскую баню.
        Он помолчал, но не дождался от меня ни смешков, ни комментариев. Обсуждать подглядывание в женскую баню я не собиралась, даже если бы это гарантировало мне меценатскую поддержку до конца дней моих. Но Фасулаки будто бы и не заметил моего молчания.
        - Я обрушил часть стены, - признался он, и я поняла, что пауза в его речи была сделана вовсе не для того, чтобы я могла высказаться: Фасулаки просто погрузился в воспоминания и сам не заметил затянувшейся тишины. - Повезло, что не всю, и обошлось без жертв. Но магам огня редко везёт так же. А те, кому якобы улыбнулась удача, на поверку чаще всего оказываются попросту слишком слабы для учебы в Эджине, не говоря уже о службе в Медном полку.
        - Я бы тоже с удовольствием воздержалась, - пробормотала я.
        Фасулаки фыркнул и продолжил:
        - На данный момент вы - единственный маг огня в Эджине, который сумел расплавить измеритель. При этом у вас кристально чистая родословная и нет ни единого родственника за границей, что тоже немаловажно.
        - Вы наводили справки? - неприятно удивилась я.
        - Пришлось, - отозвался Фасулаки, ничуть не тронутый моим неприкрытым неодобрением. - С армией не шутят. А главное - вы фактически только что подписались участвовать в исследованиях до победного и никуда не денетесь до тех пор, пока я не защищу диплом. Иначе профессор Кавьяр сожрёт вас живьём и не поперхнется.
        Я одарила его хмурым взглядом. Положим, я и так не намеревалась покидать Эджин в ближайшую пару лет, но это решение было гораздо приятнее, пока я считала его своим выбором, а не вынужденной необходимостью!
        - Думаю, вы хотели назначить время встречи для работы над вашим амулетом, а вовсе не запугать меня профессором Кавьяром, - прохладным тоном сказала я.
        - Чем сейчас неподходящее время? - неподдельно удивился Фасулаки.
        Я покосилась на его босые ноги, но промолчала. Действительно, чем это?..
        Однако причина нашлась - и это были отнюдь не унесённые рекой сапоги. Тренировочная площадка перед залом накопителей оказалась занята шумной студенческой ватагой, которой дирижировал импозантный мужчина с седыми висками. Тоже, к слову, босой.
        Фасулаки кивнул ему, как старому знакомому, ничем не выдав свою досаду, но подходить ближе не стал. Преподаватель, впрочем, и не ждал ничего подобного: только скользнул по нам острым взглядом и тут же отвернулся обратно к площадке, где двое юношей стиснули друг друга в медвежьих объятиях и изо всех сил пытались повалить противника на землю. Остальные студенты, разбившись на два лагеря, вопили и улюлюкали так, что не было понятно, кого именно они поддерживают.
        - Почему они все… - я запнулась и исправилась: - Почему вы все без обуви?
        Фасулаки покосился вниз и поджал пальцы.
        - Так проще чувствовать стихию. Опытные маги земли могут взывать к своему дару без помощи рук или всеми четырьмя конечностями сразу. Это одна из причин, почему из магов земли получаются лучшие рукопашники - нам нет нужды отвлекаться на заклинания, - он пожал плечами.
        - Значит, все эти студенты - маги земли? - я даже оглянулась, чтобы убедиться, что их действительно так много.
        - Большинство людей с даром - маги земли, - лекторским тоном просветил меня Фасулаки и тяжело вздохнул. - Почти все, в ком проснулась склонность к огню или воде, находятся в той или иной степени родства с летними или зимними эльфами, а воздушники - с гномами.
        Высказаться в ответ на гнусные инсинуации в адрес моего фамильного древа я не успела - Фасулаки, будто прочитав мысли, резковато качнул головой:
        - Не утруждайтесь, я знаю, что в вашей родословной - только люди. Учитывая, кто ваш настоящий отец, - ничего удивительного… и нет, даже графский титул не даёт иммунитета от армейской разведки, поскольку она подчиняется непосредственно короне.
        Я помолчала, переваривая услышанное. Не то чтобы давно отгоревший роман виконтессы Оморфиа и графа Аманатидиса был такой уж тайной, но о нем никогда не говорили вслух. Я видела своего родного отца только однажды, когда он посещал поместье Оморфиас, и даже не была ему представлена, но одного его имени было достаточно, чтобы со мной никто не рисковал обходиться дурно, а маму никогда не обсуждали в кулуарах, несмотря на роман с женатым мужчиной и внебрачного ребенка. Шутка ли - троюродный племянник королевы-матери!
        До сих пор я думала об отце исключительно как о ком-то непоколебимом и недосягаемом - как о человеке, который стоял выше мелкой суеты и мог решать обывательские проблемы мановением руки. А выходит, достаточно было дёрнуть за правильные ниточки, чтобы папину подноготную тут же любезно выложили какому-то четверокурснику из Эджина?..
        - Что же у вас за амулет такой? - вырвалось у меня.
        Фасулаки улыбнулся - широко, ослепительно и бессовестно.
        - Пожалуй, раз уж площадка занята, имеет смысл обсудить теорию, - согласно кивнул он и аккуратно развернул меня спиной к площадке. - Скажем, за чашкой малотиры?*
        Столовая была закрыта - это я знала совершенно точно, поскольку второй день в Эджине посвятила как раз тому, что знакомилась с расписанием самого важного заведения в университете. После завтрака, обеда и ужина заветные двери немедленно запирались: работникам нужно было убрать со столов и подготовиться к следующему нашествию студентов. В первый день нам с Хемайон повезло повстречать самую жалостливую кухарку, но уже вчера номер не прошел. Где Фасулаки собрался добыть малотиру в учебные часы?..
        Некоторое время впитанные с молоком матери приличия сражались со здоровым интересом растущего организма. Потом в поединок наконец-то включилась логика.
        - Полагаю, библиотечный холл для общих занятий подойдёт для обсуждения куда лучше таверны, - отозвалась я после паузы. - Едва ли сейчас в библиотеке много читателей.
        А с шумом от небольших групп вполне справятся защитные заклинания, которые студенты-воздушники выплетают в качестве практики.
        Фасулаки заметно поскучнел, но тут же с азартным интересом наклонил голову набок, как щенок, увидевший что-то чрезвычайно любопытное. Я насторожилась и замерла - поскольку смотрел он в этот момент на меня, и ничего хорошего я уже не ждала.
        - Даже интересно, как долго протянут ваши представления о приличиях в Эджине, - хмыкнул он. - Хорошо, пойдёмте в библиотеку.
        Я припомнила, в каком виде мы с Хемайон застали миз Вергиди позавчера вечером, и одернула юбку, искренне надеясь, что неопытный мужской взгляд едва ли различит вопиющий беспорядок в моей одежде. Признаваться, что приличия уже попраны, я точно не собиралась.
        А мысль о том, что Фасулаки сложно назвать неопытным мужчиной, старательно гнала прочь.
        Прим. авт.:
        Малотира (она же железница) - традиционный греческий чай с высоким содержанием железа. Славный парень Фасулаки, мог ведь и чего покрепче предложить.
        ГЛАВА 7. ЗАКОНЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
        Библиотека занимала отдельно стоящую башню в стороне ото всех построек. Здесь, к счастью, обошлось без соломенной кровли (вероятно, в первую очередь потому, что башню было видно из-за крепостных стен), а читальный зал пестрел отнюдь не ожидаемыми объявлениями о тишине и осторожном обращении с книгами.
        «Использование магии в библиотеке строжайше запрещено! Все практические занятия проводятся на полигоне под наблюдением наставника!» - гласил огромный плакат на входе. На случай, если студент мог каким-то образом пропустить указания, где каждая буква была с его голову размером, надпись дублировалась на каждой парте из двух длинных рядов.
        Отношения с библиотекаршей, коренастой рыжеволосой женщиной с воздушным даром, у меня не сложились с первого же дня. Магов огня она определяла мгновенно, будто каким-то звериным чутьём, а во мне видела исключительно угрозу драгоценным библиотечным книгам и едва ли не с порога требовала сначала посетить зал накопителей, а уж потом являться сюда.
        Признаться, я рассчитывала, что появление в компании Фасулаки поможет несколько улучшить мнение обо мне, как это уже было с профессором Кавьяром. Но тут я крупно просчиталась.
        Библиотекарша при виде Фасулаки тут же зарумянилась, и ее лицо приняло то особенное выражение, которое учительница изящных манер из «Серебряного колокольчика» именовала не иначе как «охотница в засаде» - и настоятельно рекомендовала не забывать прикрываться веером, бросая подобные взгляды на потенциальных женихов.
        У библиотекарши веера не было, но старшекурсник вежливо сделал вид, что ничего не заметил, и целеустремленно направился в самый дальний и тихий угол. Доблестная труженица полок и каталогов проводила меня недружелюбным взглядом и вернулась за стойку, а я тяжело вздохнула (что ж, попробовать стоило!) и села напротив Фасулаки.
        Он же, вопреки всем ожиданиям, замялся и нервно сплел пальцы в замок.
        - Не знаю, с чего начать, - признался он и виновато улыбнулся. - Ещё ни разу не приглашал для практики первокурсников, не знакомых с основами теории магии.
        У меня в голове будто щёлкнуло - и таинственный «теормаг» из расписания наконец-то перестал быть загадкой.
        - Боюсь, здесь вы сами виноваты, - мстительно заявила я. - Если бы не ваша настойчивость на первой лекции, сейчас я бы как раз знакомилась с основами теории магии, и вам не пришлось бы ломать голову, как объяснить мне суть исследования.
        - По-моему, вы сильно недооцениваете объем этих самых основ, - хмыкнул Фасулаки и немного расслабил руки, но пальцы так и не расплел. - Теормаг читают три семестра подряд. За одну лекцию вы максимум усвоили бы, что учить ее при желании можно хоть всю жизнь.
        - Не сомневаюсь, многие так и поступают, - предельно серьезно поддакнула я.
        - Именно, - словно и не заметив сарказма, отозвался Фасулаки и досадливо поморщился. - Ладно, начнем с очевидного. Я разрабатываю защитные амулеты, которые глушат магию. К сожалению, пока они работают только выборочно: отдельный амулет для каждой стихии. Но они не требуют перезарядки и концентрации, не занимают много места и почти ничего не весят. А если ими пользуется маг земли… ну, этот фокус вы и ваш друг испытали на себе.
        Я прикусила язык, чтобы не начать отрицать дружбу с Тэроном. Во-первых, поздно, а во-вторых, пусть лучше думают, что мы дружим, чем вспоминают про рыцаря и даму в книксене.
        - Значит, тот браслет, что вы использовали сегодня на лекции, - амулет против магов огня? - уточнила я после паузы.
        - А вы весьма наблюдательны, - усмехнулся Фасулаки и бездумно поправил гематитовую полосу на запястье. - Да, потому-то с господином Доро и вышел такой казус - против воды нужен другой амулет, а профессор Кавьяр опасался подвоха с вашей стороны, а не от зашуганного полуэльфа, и к потопу оказался не готов.
        Как, очевидно, и к тому, что «зашуганный полуэльф» окажется сильнее университетского профессора. Но озвучивать это я не стала.
        - То есть вы уверены, что амулет против магов огня работает, раз уж сумели уговорить профессора на этакую авантюру, - сделала я вывод. - Зачем тогда эти эксперименты с моей магией?
        Фасулаки смущённо потёр переносицу.
        - Видите ли, у любого амулета есть свои пределы, за которыми он превращается в простую безделушку. Я уже выявил границы применения для амулетов против земли, воды и воздуха, но огонь… - он развел руками. - Действующих магов Медного полка не высылают в университеты, даже если какой-нибудь студент выдает гениальные идеи. Здесь бессильна даже разведка, потому что Медный полк обеспечивает безопасность самого короля. Будь вы мужчиной, сейчас с вами разговаривал бы не я, а придворный рекрутер.
        - Предпочитаю считать, что мне крайне повезло родиться женщиной, - отозвалась я.
        - Я тоже считаю, что вам повезло, - Фасулаки с серьезным видом кивнул и только потом перевел взгляд с моей груди на лицо. - А мне повезло вдвойне, потому что остальные маги огня, с которыми я беседовал, никакую границу у моего амулета выявить не смогли. Но вы наверняка сможете, если постараетесь.
        - То есть все, что вам от меня требуется, - это чтобы я расплавила браслет? - осторожно уточнила я и покосилась на его запястье.
        Фасулаки тряхнул рукой, и гематитовый браслет спрятался в рукав, взамен обнажив выступающую косточку на запястье и островок выгоревших на солнце волосков на тыльной стороне ладони.
        - Для начала, - подтвердил он и пакостно улыбнулся. - Составите мне компанию на полигоне сегодня вечером?..
        Его тон было сложновато назвать воодушевляющим. Я бросила нарочито нейтральный взгляд в сторону стойки и тут же опустила глаза, но все равно успела заметить, как поспешно библиотекарша вернулась в свое кресло. Подслушать чужой разговор непосредственно с ее рабочего места было невозможно - воздушники потрудились на славу, защищая студентов от ненужного шума.
        Кто бы вот еще от подозрительных предложений защитил…
        - А как же запрет на прогулки после захода солнца? - нашлась я. - Профессор Биант так и не рассказал мне, что случилось с Иантой Патрину, но все же настаивал, чтобы я была особенно осторожна.
        Фасулаки несколько помрачнел и, сам того не зная, слово в слово повторил слова профессора:
        - Огонь не прощает ошибок, - он встряхнулся и продолжил куда бодрее: - Но с вами буду я и, что важнее, мои амулеты. Я встречу вас у общежития, провожу до полигона и обратно. Все переговоры с педагогами беру на себя.
        Я представила себе лицо Хемайон, если ко мне на ночь глядя явится старшекурсник - в первый же учебный день в университете! - и энтузиазмом что-то не прониклась.
        - Кем была Ианта? - помолчав, спросила я без перехода: кажется, танцевать вокруг неприятной темы Фасулаки умел не хуже профессоров и даже учительницы хороших манер.
        Что ж, если постараться, я ему не уступала.
        Фасулаки, должно быть, и сам это понял - или просто вспомнил уговор - и тяжело вздохнул, до подозрительного аккуратно подбирая слова:
        - Вольнослушательницей, как и вы. Звездой университета. Не в том смысле, что она была королевой бала или круглой отличницей по всем предметам, но… - старшекурсник досадливо поморщился и откинулся на спинку стула. - Знаете, на обучающейся параллели всенепременно находится человек, который охотно берет на себя обязанности старосты, проводит студенческие вечера и собирает вокруг себя плотный кружок приятелей и поклонников.
        Я насупилась, но промолчала. А Фасулаки продолжал, будто и не заметив, что задел меня этой характеристикой:
        - Когда я поступал, Ианта посещала лекции уже третьего курса на правах вольнослушательницы. Разумеется, за это время ее успели заметить и запомнить - не только студенты… ей никак не удавалось сдать конмаг, и она сумела убедить профессора Бианта заниматься с ней индивидуально, - старшекурсник взял паузу, но быстро сдался. - Я не знаю, правда ли занятия зашли слишком далеко. Говорили всякое. Но однажды профессор Биант объявил о помолвке с девушкой без дара, но из дворянской семьи, - должно быть, предполагался брак по расчету, - а на следующее утро зал накопителей сгорел дотла. Вместе с Иантой.
        - Профессор Биант не носит обручальное кольцо, - отозвалась я, не задумываясь, и тут же поплатилась.
        Это с Кибелой или Сапфо можно было обсудить за глаза молодого преподавателя - и быть уверенной, что ни от каких домыслов и сплетен отмываться не придется. Фасулаки же сразу уставился на меня, резко выпрямившись, и по его лицу начала медленно расплываться самая гнусная ухмылка из всех виденных мною.
        Не то чтобы я так уж много их видела в «Серебряном колокольчике», конечно, но лидирующая позиция определенно была за Димитрисом.
        - Воздержитесь от вздорных предположений, - сухо посоветовала я. - Это всего лишь наблюдение. Гибель Ианты задела профессора в достаточной степени, чтобы он расторг помолвку?
        Фасулаки пожал плечами, не переставая ухмыляться так, что мне нестерпимо хотелось стереть это выражение с его лица подручными средствами - а под рукой у меня была разве что магия, и пальцы начали ощутимо нагреваться. Пришлось спешно сцеплять их в замок, и даже этот нервный жест Димитрис истолковал по-своему.
        - Как скажете, - излишне сочувственно согласился он, - но я не интересовался, что заставило профессора отказаться от брака. Вы можете спросить у него сами.
        Я не только могла, но еще и догадывалась, как это будет выглядеть, а потому одарила откровенно веселящегося старшекурсника укоризненным взглядом и покачала головой.
        - Думаю, я сумею обойтись без этих сведений, - заметила я и повернула голову к окну: университетский колокол как раз возвещал об окончании второй лекции, после которой открывалась столовая. - Прошу прощения, я обещала Хемайон встретить ее после занятия.
        Фасулаки скользнул взглядом с моего лица до юбки, когда я поднялась на ноги.
        - Вы встречаетесь в столовой? - небрежно уточнил он и тоже встал. - Позвольте, я провожу. Вы так и не ответили, во сколько мне зайти за вами, чтобы сопроводить до полигона.
        Я еще и не соглашалась. Но это, кажется, уже не имело особого значения.
        Из-за затянувшегося спора мы припозднились, но Хемайон, как выяснилось, вовсе не скучала в одиночестве. К моему немалому удивлению, компанию ей составлял Тэрон, с которым она запальчиво обсуждала какие-то записи в тетради, уже украшенной темно-коричневым пятном от соуса. Соусник по-прежнему стоял в опасной близости от конспектов, а тарелки оставались полны.
        При виде нас с Фасулаки Хемайон замерла, оборвав разговор на полуслове. Тэрон проследил ее взгляд и резко выпрямился, тоже умолкнув.
        Я тут же почувствовала себя исключенной из тесной компании, в которой успели завестись свои секреты и шутки, понятные только близким друзьям, и уязвленно вздернула подбородок. Фасулаки, напротив, расслабленно кивнул обоим и, махнув кому-то в длинной очереди к раздаточному окошку, присел за стол, как к старым знакомым.
        Тэрон проводил его очень интересным взглядом - затравленным и злым одновременно. Кажется, рыцарское выступление на первой лекции уже успело аукнуться на следующем же занятии, и он сам жалел о своем порыве. Но исправлять что-либо было уже поздно, и все, чего ему хотелось, - это выместить на ком-то злость; только старшекурсник, который вертел профессорами, как хотел, плохо подходил на роль мальчика для битья.
        К счастью, Тэрон это прекрасно понимал и ограничился тем, что отодвинулся подальше. А Фасулаки предсказуемо не придал его жесту никакого значения - как ни в чем не бывало представился, отвесил дежурный комплимент платью Хемайон (я залилась краской и в бессчетный раз одернула слишком тонкую юбку) и повернулся к полуэльфу, но сказать ничего не успел: к столику подошли еще двое студентов. Каждый нес по два подноса с раздаточной линии, каким-то невероятным образом ухитряясь балансировать обоими.
        - Ну-ка, двинься! - зычно скомандовал один из них - коренастый и по-лисьи рыжеволосый - и ловко составил подносы на стол. Один приземлился точно передо мной, и я с легким недоумением опустила взгляд.
        Ничего особенного - салат с мягким сыром, свежий хлеб с оливковым маслом и вожделенная малотира. Я бы и сама заказала что-то подобное, но на обед четверокурсника с боевой специализацией походило мало.
        - Угощайтесь, миледи, - с усмешкой предложил рыжий студент и ловко втиснулся между мной и Тэроном.
        Что ж, такая услуга ни к чему не обязывала, и я благосклонно кивнула. Фасулаки тоже отнесся к дружеской помощи как к чему-то само собой разумеющемуся, хотя на его подносе тарелок было заметно больше.
        - Это Налбат и Спанидис, - небрежно представил он. Рыжеволосый студент и его тихий светленький друг поочередно кивнули. - Ваши, миз Доро, коллеги по исследовательской работе - маги воздуха и воды соответственно.
        Тэрон перестал с огорошенным видом смотреть в мой салат и с любопытством покосился на светловолосого мага воды, но тут же смущенно потупился. Хемайон едва заметно поджала губы, и я поспешила представить своих друзей, но меня будто и не услышали.
        - Коллеги? - с сомнением переспросил Налбат и чуть отодвинулся, чтобы окинуть меня взглядом. - Я-то думал… - он дернулся, как от внезапного пинка, и кашлянул, скрывая неловкость. Я благовоспитанно сделала вид, что ничего не заметила. - Простите, миз, должно быть, меня обмануло ваше нежное лицо.
        Я очень постаралась удержать на этом самом лице подобающее выражение.
        - Ваше зрение вас не обманывает, - сдержанно сообщила я и взялась за вилку. - Господин Фасулаки действительно счел, что для экспериментов сгодится и вольнослушательница с первого курса.
        На старшекурсников напала эпидемия кашля. Я непринужденно прикрыла свою тарелку рукавом и одарила широкой улыбкой Тэрона и Хемайон.
        - Как прошла лекция по теормагу? - они переглянулись, как бывалые заговорщики, и я подбодрила: - Вижу, что-то вызвало у вас неподдельный интерес?
        Фасулаки укоризненно качнул головой. Я проигнорировала - воспитание требовало выбрать такую тему для беседы, чтобы вовлечены могли быть все участники застолья, а не только студенты, объединенные общей исследовательской работой. А интересной для всех эта тема быть и не обязана - достаточно того, что каждый мог вставить по слову, а у Тэрона горели глаза, когда он пересказывал мне содержание лекции.
        Как выяснилось, Фасулаки уже успел как-то тихо и незаметно изложить основные тезисы про соотношение стихий и кровные связи, и из-за оставшегося от беседы с ним осадка они накрепко засели у меня в голове. Но выбранная тема позволила всем спокойно пообедать, не скатываясь в обсуждение сугубо профессиональных тонкостей и планов, и сгладила все возможные конфликты: Тэрон заметно расслабился и уже ни на кого не смотрел волком, а Хемайон несколько раскрепостилась и даже позволила себе пару раз перебить однокурсника.
        После этого Фасулаки и его «коллеги» смотрели на меня как-то иначе. Не с уважением - над этим еще предстояло немного поработать, - а с задумчивым, несколько хищным интересом, как коллекционеры-энтомологи - на новую бабочку с диковинным рисунком на слишком хрупких крылышках: и не схватить, и упустить жаль.
        Разумеется, это никоим образом не освобождало меня от полночной прогулки на полигон. Но теперь, по крайней мере, задуманная эскапада не повиснет на мне ворохом грязных сплетен - это было уже немало.
        Жаль только, конспект Тэрона, во всеобщей суматохе погребенный-таки под соусником, пришел в негодность…
        …Именно его он и использовал в качестве оправдания, чтобы заявиться в женское крыло общежития часом позднее, но уже по тому, как у него горели уши, я могла сказать, что записи Хемайон на самом деле волновали его мало. Тем не менее, я честно посторонилась, освободив половину письменного стола, и положила уцелевший конспект на середину.
        Тэрон, в свою очередь, дисциплинированно уселся рядом и некоторое время старательно скрипел пером, пока у Хемайон не лопнуло терпение. К счастью, конспект мы переписывали в абсолютном молчании, чтобы не сбиться, и заскучала она довольно быстро - к моему немалому облегчению, следовало признать.
        - Миз Вергиди не возражала против того, что ты зашёл на женскую половину?
        Тэрон замер. Краснота поползла от кончиков ушей вниз, к шее.
        - Миз Вергиди?
        - Старшая по нашему крылу, - вполголоса пояснила я, отложив перо, и незаметно размяла уставшие пальцы. - Должна признать, у меня тоже сложилось впечатление, что в ее обязанности входит поддержание порядка в женской части общежития, но, по всей видимости, это впечатление ложно.
        - Я видел на этаже какую-то женщину, - сообщил Тэрон таким странным неуверенным тоном, будто так и не определился, точно ли видел именно женщину. - Но она ничего не сказала.
        Я покосилась на его пламенеющие уши - и прыснула со смеху.
        - Что, миз Вергиди снова прогуливается в мужских штанах?
        Судя по расширившимся глазам Тэрона, догадка была верна. Но веселье вызвала почему-то только у меня и Хемайон - полуэльф, напротив, сжал губы и нахмурился.
        - Что-то не так? - насторожилась я и повернулась к нему всем корпусом.
        И только тогда сообразила, что сижу слишком близко. Пока мы были заняты конспектом, это было не слишком заметно - тесное соседство плечом к плечу за школярской партой воспринимается несколько иначе, нежели лицом к лицу - на соседних стульях; но теперь промашка стала очевидна.
        Как и то, что попробуй я сейчас отодвинуться, и затравленный полуэльф замкнется в себе, как моллюск в раковине, и наверняка попытается оборвать всякое общение. Но после светопреставления на первой лекции единственным способом сохранить лицо было сделать вид, что ничего не произошло, и продолжать дружить. Иначе злые языки быстро найдут повод высмеять тонущего рыцаря и даму в книксене: обида делает людей уязвимыми - дай только зацепиться!
        Поэтому я не сдвинулась с места.
        У него оказались эльфийские глаза - совершенно невозможного цвета, темно-темно-зеленого, будто речной омут, высверленный безжалостным водоворотом, - в закатной тени склонившихся над водной гладью ив.
        И густые ресницы, длинные, но почти бесцветные - странное сочетание с темными бровями и каштановыми кудрями. Словно природа не нашлась, чем оттенить его глаза, и предпочла обойтись без ненужных акцентов.
        Тэрон хлопнул своими невозможными ресницами, медленно вдохнул - и тоже не сдвинулся с места.
        - Они заключили пари, - выпалил полуэльф мне в лицо. - Поставили на то, насколько быстро ты превратишься из леди в… просто ещё одного мага.
        Пауза в его речи была даже красноречивее румянца. Очевидно, слово, которое использовали в пари, было отнюдь не «маг».
        Я вскинула подбородок и немного отстранилась, сцепив руки в замок у себя на коленях. Отсутствие нижних слоев привычного наряда вдруг стало ощущаться так остро, что я с трудом подавила порыв метнуться к шкафу и немедленно надеть все юбки, что у меня были.
        Но привычка всегда сохранять внешнее спокойствие всё же пересилила, как обычно. Кто же знал, что именно она принесет мне едва ли не больше неприятностей, чем внезапно открывшийся дар?..
        - А начал спор, несомненно, Фасулаки, - предположила я, но Тэрон, к моему удивлению, мотнул головой.
        - Налбат. Тот… рыжий, - уточнил он, словно я могла забыть собеседника, с которым обедала не более пары часов назад. - Фасулаки сказал, что это все глупости. Но потом всё-таки поставил на то, что ты продержишься как минимум до защиты его диплома.
        - Предусмотрительно с его стороны, - сдержанно отметила я.
        Если, конечно, он не имел в виду, что после защиты диплома и выпуска Фасулаки мне понадобится другой покровитель в университете, потому что сама по себе я рисковала не выплыть просто из-за неприязни профессора Кавьяра к профессору Бианту…
        А, да кого я обманывала? Насколько я успела узнать Фасулаки - именно это он и подразумевал.
        - А остальные? - поинтересовалась Хемайон, поняв, что я слишком глубоко ушла в себя.
        - Налбат поставил на то, что Аэлла продержится до второго практического занятия, с кем бы оно ни было, - послушно отозвался Тэрон, - а Спанидис - на первую попытку сдать конмаг.
        - Спасибо, Тэрон, - тихо произнесла я и сама удивилась металлу в своем голосе. - Я прослежу, чтобы все они проиграли.
        ГЛАВА 8. ИСТИННАЯ СУТЬ
        По здравом размышлении я решила, что золотое правило «казаться, а не быть», столь часто применяющееся при необходимости держать лицо и вести себя как подобает леди, прекрасно сработает и с глупым пари. В конце концов, самым важным было даже не убедиться в том, что все трое проиграют, а не навредить себе самой, цепляясь за нежизнеспособные принципы.
        Одежда - это всего лишь одежда. Во что ни одень леди, она останется леди, потому что внутреннее достоинство и изящные манеры куда важнее метров ткани и рюшей… а стащила там леди «птичьи» крендели с пенька на опушке или нет - вообще дело десятое!
        Поэтому я все-таки оставила нижние юбки в шкафу и вместо того, чтобы возиться с гардеробом, постучалась к миз Вергиди и сдержанно объяснила ей суть дела. Кажется, развеселила и заинтересовала ее даже больше, чем самого Фасулаки, жаждущего выяснить, где же пролегают границы хороших манер. Это же и сыграло мне на руку: заинтригованная миз Вергиди без лишних уговоров согласилась сопровождать меня вечером на полигон.
        В конце концов, одно дело - прогуляться с молодым мужчиной по открытым дневным аллеям, где за всеми передвижениями зорко следят преподавателями, и совсем другое - отправиться с ним в ночи на задворки!
        Кажется, Хемайон с Тэроном даже пожалели, что им не нужно тащиться по темноте на дальний полигон. Но им на откуп досталось выразительно вытянувшееся лицо Фасулаки, который не поленился заглянуть на последний этаж женского крыла и обнаружил, что его вожделенный материал для дипломной работы отыскал себе дуэнью!
        «Дуэнья», впрочем, быстро испортила нам веселье, запросто чмокнув потенциального растлителя в щеку и посоветовав не затягивать - у миз Вергиди в расписании на завтра значилась первая пара, начинавшаяся едва ли не на рассвете. Фасулаки прожег меня взглядом, но в отместку только выразил готовность проводить Тэрона до первого этажа мужского крыла, благо нам было по дороге. Полуэльф покосился на Хемайон, предсказуемо залился краской и поспешил убраться из девичьей спальни, не дожидаясь провожатых.
        - Зачем ты с ним так? - укоризненно поинтересовалась миз Вергиди, махнув на прощание Хемайон.
        Я опустила ресницы и промолчала, потому как ответ лично для меня был слишком очевиден.
        Потому что может. А Тэрон вдобавок так остро реагировал на любое внимание к своей персоне, что среди сбившихся в неконтролируемую стаю сокурсников вызывал невольную реакцию в стиле «ату его!». Что уж там, даже мне иногда хотелось его поддеть - что говорить о старшекурсниках, чья нарочито маскулинная натура никак не желала умещаться в рамки приличий?..
        - Как? - невозмутимо переспросил Фасулаки и придержал для меня дверь.
        Миз Вергиди, которая уже успела выйти в коридор, обернулась, поджала губы и махнула рукой, не желая пускаться в объяснения и устраивать сцену из-за едва знакомого полуэльфа. Я тоже смолчала, но пометку на будущее сделала.
        Пока что Тэрон играл на моей стороне. Было бы справедливо ответить ему тем же.
        Фасулаки, как и следовало ожидать, справедливость волновала мало. На первом этаже общежития он бдительно заглянул в коридор противоположного крыла, убедившись, что Тэрон все-таки вернулся в свою комнату, а не пережидает в холле, когда мы уйдем; хмыкнул себе под нос и только тогда повел нас на полигон.
        Над Эджином сгущались сумерки, и университетские тропки поприветствовали нас прохладной свежестью: ночи становились по-осеннему холодными, и я даже немного позавидовала миз Вергиди: ее кожаные штаны, должно быть, от ветра защищали куда лучше, чем любые юбки! - и тут же отбросила эту мысль. Полигон пустовал; на песке остались следы босых ног, и тени от фонарей и освещенных окон зала накопителей плясали в них, будто мелкие речные волны. В небе висел длинный хвост дыма от раскаленных печей, и запах гари был так силен, что я едва сдержалась, чтобы не зажать нос.
        - Вы уверены, что по ночам залом для накопителей никто не пользуется? - с сомнением уточнила я.
        Миз Вергиди неопределенно пожала плечами.
        - Первокурсников просят оставаться в общежитиях после заката, а старшекурсникам зал, как правило, уже не нужен. Кто бы сейчас там сидел?
        Судя по запаху - разве что какой-нибудь безумный пироман.
        - Скорее всего, вы и ваши коллеги перестарались поутру, и сейчас вода не успевает охлаждать трубы, - безразлично хмыкнул Фасулаки и никакие трубы спасать, разумеется, не побежал. - Вы готовы?
        Миз Вергиди предусмотрительно отошла на несколько шагов назад. Фасулаки, не дожидаясь ответа, деловито стаскивал сапоги - по всей видимости, на самом деле моя готовность никакого значения не имела.
        - Что ж, - тяжело вздохнула я и протянула вперед руки, перекрестив запястья, - вяжите, господин Фасулаки.
        - Даже не спросите, как это работает? - поинтересовался Фасулаки, насмешливо вскинув брови. Но затягивать действо не стал и едва ощутимо задел мои запястья кончиками пальцев.
        Гематитовая хватка оказалась куда жёстче.
        - Вы ведь так или иначе собирались рассказать.
        «… хотя бы ради пары минут откровенного самолюбования, когда вы ни секунды не сомневаетесь в собственном превосходстве». Я вежливо умолчала об окончании фразы и опустила руки, всем видом демонстрируя готовность внимать инструкциям.
        Димитрис фыркнул так скептически, словно прочёл мои мысли, но шанса выступить с лекцией не упустил:
        - Магия земли при определенном уровне дара позволяет работать с камнем. Чем сильнее маг, тем более плотный материал он может создавать и удерживать в нужном состоянии, - сообщил Фасулаки и сделал паузу - будто специально для того, чтобы здесь все осознали, сколь щедро природа одарила рассказчика.
        - Что ж, у вас, очевидно, проблем с камнем нет, - послушно восхитилась я.
        - Есть, - вопреки ожиданиям, резковато качнул головой Фасулаки. - Гематит - это мой потолок. Я не способен работать с кварцем или корундом, не говоря уже об алмазах, но кое с чем мне повезло. Вам доводилось слышать об эльфотире?
        Кажется, он рассчитывал продолжить лекцию, но здесь я его разочаровала: историей эльфийских войн в «Серебряном колокольчике» не пренебрегали - хоть и преподносили с точки зрения, весьма далекой от стратегии и тактики.
        - Конечно, - сдержанно отозвалась я и на всякий случай - мало ли, вдруг и об эльфотире я знала ровно столько, сколько положено леди, а не магу? - озвучила: - Это минерал, который использовали против эльфов во время Войны-под-Холмами. Эльфотир, как и гематит, состоит из железа, а эльфы его не выносят - как и рябину, к примеру. Из эльфотира невозможно выковать клинок, зато он легче стали и чаще всего использовался в качестве защитных амулетов. Его обнаружение стало переломным моментом в войне, и потребовалось всего несколько месяцев, чтобы загнать эльфов под Холмы и вынудить соблюдать границы… насколько это возможно по отношению к эльфам, разумеется.
        Потому что сложнее всего было отнюдь не заставить эльфов поступать так, как того требовал мирный договор. Единожды данное слово держало их крепче любых оков. Основная проблема заключалась в том, что эльфы понятия не имели, что такое государственная граница, и их молодежь до сих пор то и дело объявлялась в человеческих городах без официального дозволения на визит.
        А потом случались казусы вроде Тэрона. Или что похуже, потому что с понятием «частная собственность» эльфы тоже были знакомы плохо, а вот с огнем и водой у них складывалось гораздо лучше.
        Неудивительно, что полукровок недолюбливали. Но маги из них получались отменные, и избавляться от «казусов» люди не спешили.
        - Верно, - с едва заметным, но оттого не менее оскорбительным удивлением подтвердил Фасулаки - и тут же нашел повод сделать замечание: - Но вы упустили самое важное. Из эльфотира получались такие превосходные амулеты, потому что он поглощает магию без следа. Не копит, не превращает во что-то иное, а просто заставляет ее исчезнуть - вопреки всем законам природы. Войну мы выиграли, в основном, потому, что лишили врага главного преимущества - более сильных и одаренных магов; а без них люди просто задавили противника числом. Но есть у эльфотира и недостаток: он встречается только под Холмами и считается редким даже там. Все попытки вынести эльфотир на поверхность заканчивались тем, что он в одно мгновение рассыпался ржавчиной.
        Я покосилась вниз. Переплавленный гематитовый браслет охватывал мои запястья плотно, будто кандалами, и рассыпаться не спешил.
        - Значит, вы нашли способ сохранить эльфотир в первозданном виде, где бы вы ни находились? - подозрительно уточнила я.
        Пожалуй, это объясняло, отчего исследовательской работой простого студента заинтересовались армейские чины. И почему ему были нужны чистокровные люди в качестве соавторов и помощников - тоже.
        - Только до определенного момента, - развел руками Фасулаки. - Эльфотир в браслете покрыт сравнительно толстым слоем гематита. Как только защитный слой будет поврежден тем или иным способом, сердцевина рассыплется. Плюс в том, что эльфотир будет поглощать большую часть магии, и гематит останется невредим гораздо дольше, чем можно предположить. Но в какой-то момент он поддастся, и наша с вами задача - определить, когда именно. Неплохо бы еще исследовать зависимость необходимой для разрушения амулета силы от соотношения толщины слоев, но для начала давайте попробуем с самым тонким слоем эльфотира, какой я могу удержать стабильным.
        - Опасаетесь, что я не смогу справиться и с ним? - невинно уточнила я.
        - Не сомневаюсь в вас ни секунды, - насквозь фальшиво улыбнулся Фасулаки и, спохватившись, снял с шеи круглый медальон, похожий на часы с длинной цепочкой. - Это измеритель. Он покажет, сколько сил вы затратили.
        Я послушно склонила голову, позволив надеть измеритель себе на шею, и с любопытством уставилась на циферблат. Длинная серебристая стрелка дрожала около засечки с жирным нулем.
        - Дерзайте, миз Доро, - посоветовала миз Вергиди, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. - Холодает.
        Фасулаки бросил на нее нечитаемый взгляд, но промолчал - я уже сосредоточилась на каменной хватке на запястьях.
        Первым ощущением была слепая паника. Камень оставался холодным и безразличным, как оковы на Тэроне этим утром, словно никакого дара у меня не было вовсе, и я стиснула зубы, сосредоточившись на ровной черноте гематита - а он все не отзывался и не отзывался. Казалось, он поглощал даже тепло тела, и у меня начали коченеть пальцы, а магические кандалы по-прежнему стискивали мои руки.
        Мне не приходилось мерзнуть с тех самых пор, как во мне проснулся дар. Ведь нет ничего сложного в том, чтобы немного согреть воздух вокруг себя? Или даже во всей девичьей спальне…
        Но сейчас воздух оставался по-вечернему прохладным, даже когда я сосредоточилась на нем вместо камня. Я пошевелила пальцами, зажмурилась - и сделала то же самое, что и в лекционной аудитории, просто чтобы убедиться, что моя магия все еще со мной.
        И, кажется, слегка перестаралась.
        Стрелка измерителя описала полный круг и снова выскочила на середину циферблата. Поднявшийся вихрь из теплого воздуха безо всякой деликатности потянул меня за подол, но, к счастью, Фасулаки ничего не заметил, потому как сначала ветер ударил ему в лицо, вынудив зажмуриться.
        А гематитовые кандалы осыпались рыжей пылью прямо на мою юбку, не успев расплавиться.
        - М-да, - разочарованно протянул Фасулаки и бездумно поправил темную челку. - Вот об этом я как-то не подумал…
        Я сердито отряхнула подол. Кажется, с мыслительной деятельностью у моего самозваного покровителя складывалось примерно так же, как у эльфов с границами.
        - Забыл, каким растяпой был ты сам на первом курсе? - усмехнулась миз Вергиди. - Миз Доро ещё хорошо держится, учитывая, что она из всего курса конмага прослушала… сколько, минут пять?
        - Кажется, даже меньше, поскольку все ещё не вполне понимаю, в чем проблема, - проворчала я. - Вы хотели, чтобы я расплавила браслет - пожалуйста! - я развела руками на случай, если кто-то упустил, что они больше не закованы.
        Фасулаки проводил взглядом правое запястье и тяжело вздохнул.
        - Мне нужно знать точное количество магии, которое необходимо для разрушения браслета. Я рад, что вы справились, но вы не остановились, когда гематит начал плавиться. Сейчас измеритель показывает, сколько магии нужно, чтобы разрушить амулет, расплавить ещё какое-то количество гематита, защитить себя от ожогов и создать воздушный вихрь. Причем из-за слишком большого числа неизвестных невозможно вычислить, сколько магии ушло именно на первое повреждение защитной оболочки. Вы не могли бы попробовать снова, но остановиться сразу же, как почувствуете, что ваш дар снова подчиняется в полной мере? У меня есть ещё пара заготовок, а к завтрашнему дню я сделаю ещё.
        - Не забудь сделать запрос на гематит, не то сырье закончится раньше, чем ты соберёшь хоть какую-нибудь статистику, - язвительно посоветовала миз Вергиди и устроилась на скамье у границы поля, забросив ногу на ногу.
        Я оскорбленно вскинула подбородок и заверила Фасулаки, что готова приступить немедленно…
        … второй браслет постигла та же судьба, что и первый - с той только разницей, что на этот раз вместо вихря получился теплый ветерок. Увы, совершенно бесполезный, хоть и весьма приятный по вечерней прохладе.
        Я с досадой топнула ногой, упрямо сжала губы и снова вытянула вперед скрещенные руки.
        Третий браслет вспыхнул, как бумажный. В воздух выстрелил длинный язык пламени - Фасулаки едва успел пригнуться, а миз Вергиди с испуганным вскриком соскочила со скамьи, но пламя обиженно фыркнуло, свернулось дымной спиралью и погасло - куда быстрее, чем можно было ожидать. Все закончилось в считанные секунды.
        Вместе с моими силами.
        - М-да, - во второй раз за последние полчаса протянул Фасулаки и на всякий случай ощупал макушку на предмет свежей лысины. К счастью, огонь прошел выше, не то, боюсь, миз Вергиди мне бы этого не простила. - Похоже, профессор Кавьяр напрасно надеялся выбить вас из колеи страхом перед аудиторией и его авторитетом. Все, что ему требовалось, это заключить с вами какое-нибудь пари.
        Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы выпрямиться и ровным-ровным голосом уточнить:
        - Простите?
        - Азарт, миз Доро, - вздохнул Фасулаки и чуть склонил голову, чтобы позволить миз Вергиди лично убедиться, что он не пострадал. - Ваше слабое место - азарт. Вы безупречно справляетесь со страхом и давлением, но стоит вам чем-нибудь увлечься, как вы теряете контроль над магией ровно так же, как и большинство подростков с едва-едва пробудившимся даром.
        Должно быть, я насупилась слишком заметно, потому что старшекурсник досадливо прикусил губу и добавил:
        - Я говорю это не для того, чтобы задеть или оскорбить вас, миз Доро. Чтобы сдать конмаг, вам все равно понадобится найти способ справляться со своими слабостями, потому что комиссия экзаменаторов будет искать их куда настойчивее профессора Кавьяра. И найдет, будьте уверены.
        - Не делайте такое лицо, - раздраженно посоветовала миз Вергиди. - До экзаменов еще четыре с половиной месяца. У комиссии будет время, чтобы составить вашу подробную характеристику и действовать исходя из нее, а не пытаться нащупать что-то наобум.
        Я поспешно вернула лицу приличествующее выражение, но старшая по женскому крылу уже не смотрела в мою сторону.
        - Предлагаю сейчас вернуться в общежитие. Миз Доро есть о чем подумать, а у тебя все равно закончились заготовки.
        Фасулаки поморщился, но согласно кивнул.
        - Я найду вас завтра, как только подготовлю образцы, - пообещал он. - Договоримся о времени и попробуем снова.
        Вопросительной интонацией в его речи и не пахло. Но я уже потихоньку смирялась с мыслью, что самозваный покровитель, кажется, привык всегда и всюду брать решения на себя.
        Странное ощущение.
        До сих пор на этом месте постоянно оказывалась я сама.
        В общежитие я вернулась в подавленном состоянии. Хемайон уже спала, Тэрон блюл приличия и в женском крыле не объявлялся, а миз Вергиди бесцеремонно утянула Фасулаки к себе в комнату - там на сочувствие и задушевную беседу рассчитывать точно не стоило. Я постояла в коридоре, в глубокой задумчивости рассматривая закрывшуюся дверь, потерла виски и на цыпочках прокралась к себе в спальню.
        В чем-то миз Вергиди понять можно было. К чему дрожать над репутацией и добрым именем, если звание вольнослушательницы Эджина безвозвратно поглотило и то, и другое? Фасулаки был не похож на материал, из которого мог бы получиться хороший муж и опора семьи, но он умен, по-своему красив - и определенно далеко пойдет. Этого недостаточно, чтобы я восприняла глупое пари на свою честь всерьез, но миз Вергиди могла быть другого мнения. Ее воля.
        Я же села на свою кровать и откинулась на стену, притянув колени к груди. Из-за неплотно задернутых штор в комнату пробирался тонкий лучик лунного света, и его едва хватало, чтобы рассмотреть очертания предметов. Хемайон дышала размеренно и ровно.
        А меня разбирало от усталости, злости и бесплодной тоски по «Серебряному колокольчику», где все было просто и понятно. Каждый день начинался одинаково, каждое событие было предсказуемо до мелочей - неужели всего неделю назад это казалось мне невыносимо серой рутиной?!
        А отчаяннее всего не хватало Аглеи, Кибелы и Сапфо. Насколько было бы легче справиться со всем, если обсудить ситуацию, рассмотреть ее с четырех разных точек зрения и выбрать наилучший вариант действий!..
        Увы, я застряла в Эджине, где даже поговорить не с кем, а обратный путь в «Колокольчик» оказался закрыт. Нужно было как-то разбираться самой - и с внезапно обнаружившейся слабостью, и с неприязнью профессора Кавьяра, и с дурацким пари.
        И думать, что делать дальше, потому что вопрос о том, как сложится моя судьба после Эджина, тоже никуда не делся.
        Глаза резануло болью. Я прикусила себя за предплечье, чтобы не разреветься в голос, и зажмурилась.
        Слезы все-таки брызнули, но боль в руке отрезвила быстро.
        Бесполезно пытаться справиться со всем сразу. Пока что все упиралось в то, что я теряла контроль над огнем, когда чрезмерно увлекалась чем-то. Если разобраться с этим, отпадет сразу два вопроса - и с профессором Кавьяром, и с пари, потому что никакой покровитель мне уже не понадобится. И вот тогда уже можно будет ломать голову над дальнейшей судьбой.
        Я немного приободрилась и разжала челюсти, но, похоже, на стиснутых зубах остатки самообладания и держались.
        Легко сказать - разберись с контролем! Если бы я знала как… до сих пор я полагала, что достаточно просто держать в руках себя, а магия как-нибудь приложится. Но внешнее спокойствие, похоже, не имело никакого отношения к спокойствию душевному - а до него мне было пугающе далеко.
        Профессор Кавьяр, как ни противно признавать, был прав. Мой контроль над даром держался на привычных ритуалах и предсказуемых действиях. Стоило только выбить меня из колеи - и все валилось из рук. Повезло еще, что эксперимент Фасулаки не закончился, как у Ианты Патрину, не к ночи будь помянута, - так быстро, как сегодня, я раскаляла разве что ту свечу в темном подвале, и то - тогда пламя было в несколько раз меньше, хотя я была перепугана до дрожи!..
        Я вскинула голову и нахмурилась.
        Ианта Патрину так тяжело восприняла известие о помолвке профессора Бианта, что потеряла контроль над даром и сожгла зал накопителей. Но Фасулаки сказал - «наутро»…
        Не на рассвете же профессор Биант о помолвке объявлял! Миз Патрину что, специально терпела до утра, чтобы обставить все наиболее трагично?
        Я фыркнула себе под нос и, внезапно расслабившись, вытянулась во весь рост. Кажется, главный университетский слух на поверку был плохо продуманной страшилкой для первокурсников - хоть и не без элемента драмы…
        ГЛАВА 9. ПРИНЦИП МАЯТНИКА
        В моем расписании тоже значилась немилосердная первая пара. Впрочем, день в принципе не отличался милосердием по отношению к несчастным студентам, и общая лекция по физике с пометкой «явка на вводное занятие обязательна для всех» в него вписывалась вполне гармонично.
        За окном висела сероватая туманная взвесь. Я приподнялась на локте, бессмысленно щурясь на монотонный пейзаж за окном. Рассвет угадывался весьма смутно, но Хемайон - ранняя пташка - уже шуршала чем-то в шкафу.
        - Пойдешь в зал накопителей? - поинтересовалась она, не выныривая из недр шкафа.
        Самой ей столь частые походы не требовались, но Хемайон предпочитала неизменно сопровождать меня до зала - то ли потому, что ей не хотелось идти в столовую в одиночестве, то ли просто из-за тайной любви к ранним прогулкам. Возможно, имели значение оба фактора - только вот лично у меня они никакого энтузиазма не вызывали.
        А как раз мне пропускать утреннюю «разрядку» запрещалось. Профессор Биант не то чтобы контролировал каждый мой шаг, но, когда я на второй день в университете попыталась понежиться в постели на полчаса подольше, он каким-то образом прознал и заставил меня тащиться в зал накопителей вместо обеда. Больше я не рисковала, смирившись с тем, что в Эджине, как и в «Серебряном колокольчике», лучше сразу забыть об утренней лени.
        - Пойду, - вздохнула я и нехотя выползла из-под теплого одеяла.
        К утру в комнате неизменно становилось свежо. Что бы там профессор Биант ни говорил про чудеса магии, снабжавшие весь университет теплом и горячей водой, они явно справлялись с трудом уже сейчас, и зимы я ждала с содроганием.
        Босые ноги кольнуло холодом. Я недовольно поморщилась и направила часть силы вниз, сквозь неплотно подогнанные доски - прямо в камень перекрытия, разогревая спаленку.
        Привычное действие, о котором я даже не задумывалась, далось с неожиданным трудом. Где-то под грудиной противно заныло - будто непривычная к нагрузкам мышца, которую заставили работать слишком долго.
        А полы так и остались прохладными.
        Я нахмурилась и вытянула ногу, ощупывая кончиками пальцев доски чуть в стороне от того места, куда поставила ступни изначально.
        - Ты собираешься? - нетерпеливо уточнила Хемайон, выглянув из-за дверцы шкафа с ворохом юбок в руках, и тут же округлила глаза и приоткрыла рот - но ничего не спросила.
        Я собрала ноги и встала.
        - Дар странно себя ведет, - неуверенно сказала я. - Как будто стал слабее.
        Хотелось расспросить, что соседка знает об эльфотире, но я прикусила язык. Фасулаки не просил помалкивать о сути его эксперимента, но я и без того догадывалась, что армия не обрадуется, если сенсационное открытие станет достоянием общественности.
        - Дар не может ослабевать сам по себе, - тут же забеспокоилась Хемайон. - Может быть, тебе нужно показаться целителям?
        - Может быть, - задумчиво согласилась я.
        Сперва однозначно следовало показаться Фасулаки. Вдруг целителям тоже не полагалось знать о его исследовательской работе?
        Но старшекурсник обещал прийти только после того, как подготовит новые амулеты для экспериментов, - а ведь у него тоже есть свое расписание лекций и практических занятий! А я вдобавок понятия не имела, как его найти. Это он знал, где я учусь и в какой комнате живу…
        Тут я смутно припомнила, что вроде бы вчера Фасулаки так и не ушел от миз Вергиди, но стучаться к ней и вызывать на приватный разговор постороннего мужчину, разумеется, не стала - хотя, признаться, очень хотелось. Но глупое пари надежно держало меня в рамках приличий, и даже странное поведение дара сейчас не заставило бы меня пойти против воспитания.
        Вопрос нескольких часов. Едва ли они что-то решат.
        Я стиснула зубы, чтобы отогнать подступающую панику, и потеснила Хемайон у шкафа. Что бы там ни происходило с даром, зал накопителей никто не отменял - не хватало еще опять остаться без обеда!
        Пока мы собирались, туман рассеялся, и Тэрона на краю полигона я увидела издалека. Он брел вдоль кустов, по самому краю тропки, сутулился и смотрел строго себе под ноги. Его обогнали два студента-первокурсника, которых я успела запомнить только в лицо, но не по имени; оба оглянулись, неприятно ухмыльнувшись, но тратить драгоценные минуты не стали: поутру в столовой собирались очереди, и все спешили избавиться от нудных повинностей и поскорее получить свой завтрак.
        Все - кроме Тэрона. Он, казалось, замедлился еще сильнее, чтобы не столкнуться с сокурсниками в зале, и я - неожиданно даже для себя - разозлилась.
        Что такого с ним делали в детстве, что он до сих пор боится привлечь внимание? С его-то силой! Да пожелай он - и оба насмешника захлебнулись бы прямо на этой тропинке прежде, чем успели испугаться!
        Я прибавила шаг. Хемайон с легким удивлением повернулась ко мне, но потом тоже заметила Тэрона и понятливо приноровилась к моей походке.
        - Доброе утро, - широко улыбнулась я, поравнявшись с полукровкой.
        Он вздрогнул и поднял голову.
        - Доброе, - выдохнул Тэрон и с облегчением улыбнулся в ответ.
        А я уставилась в невозможно зеленые глаза и вдруг осознала, что решение сразу двух моих проблем, вполне возможно, куда ближе, чем я полагала.
        Кому, как не полуэльфу, знать об эльфотире? И книга - у него же была книга о контроле над даром!
        А я вполне могла решить, по крайней мере, проблему с отношением студентов к полукровке. Сразу же, как только решу проблему с отношением студентов ко мне самой.
        Оставалось только убедить Тэрона, что ему это нужно. Или, по крайней мере, что это выгоднее, чем съеживаться от каждого косого взгляда и постоянно ждать новых нападок - потому как ничто не провоцирует треснуть ближнего своего, чем его готовность принять удар.
        - Ты в зал накопителей? - спросила я просто для поддержания разговора, чтобы пауза была не слишком заметной, и легко подхватила Тэрона под локоток - точно таким же непринужденным жестом, каким поддерживала и Хемайон.
        Полукровка покосился на свое предплечье.
        - Да, - с запинкой отозвался он и выпрямился с таким независимым видом, будто на самом деле каждое утро прогуливался под ручку с воспитанницами закрытых школ для благородных девиц, а уши у него всегда были красные и ничего особенного в этом нет.
        - Отлично, - я улыбнулась шире. Вышло, кажется, совсем неестественно, но Тэрон был слишком занят собственными переживаниями, чтобы заметить. - Втроем веселее. И теплее. В мужском крыле тоже поутру холодно?
        Сам Тэрон, по всей видимости, ничуть не мерз. От нескладного тела веяло ровным, здоровым теплом; а предплечье под моими пальцами и вовсе казалось лихорадочно горячим - настолько, что я с трудом удержалась, чтобы не шагнуть ближе. Но воспитание привычно перевесило, и я осталась на приличествующем подруге расстоянии.
        - Холодно, - тем не менее, подтвердил Тэрон с легким удивлением. - Но разве для тебя это проблема?
        - Сегодня - почему-то проблема, - призналась я и перестала натянуто улыбаться. - Сила почти не отзывается. Я собираюсь переговорить с Фасулаки, не его ли это эксперименты так сказываются, и в случае необходимости заглянуть в лазарет после лекций.
        - Вряд ли профессор Кавьяр одобрил бы на своем занятии эксперименты, которые могут негативно сказаться на студентах, - с сомнением заметила Хемайон.
        Я неуверенно пожала плечами.
        На студентах - да. Но я-то вольнослушательница!
        Хотя он и Тэрона в этот эксперимент втянул, не колеблясь ни секунды.
        - Вряд ли, - согласилась я больше для приличий и постановила вслух: - Если не сумею найти Фасулаки сразу после занятий, отправлюсь прямиком к целителям.
        Хотя бы потому, что мой дар - и все сопутствующие ему привилегии, пусть и сомнительные, - для меня куда важнее, чем чужая дипломная работа. В конце концов, разве пристало леди служить наглядным пособием ради каких-то сомнительных военных преимуществ перед участником действующего мирного соглашения?..
        - Хорошо, - заметно поуспокоилась Хемайон. - Я провожу, если хочешь.
        - И я, - тут же вызвался Тэрон, так загоревшись идеей, что даже забыл покраснеть.
        Я с любопытством покосилась на полуэльфа, но пуститься в расспросы о целительской карьере не успела: мы наконец-то добрались до зала накопителей, и разговор заглох сам собой.
        Полигон уже был истоптан десятком ног - что характерно, босых, - а розы за внушительным забором будто расцвели еще пышнее. Мы оставили Хемайон в цветнике, а сами вошли внутрь, подслеповато щурясь с непривычки. Я порадовалась, что не стала отлынивать, несмотря на странное поведение дара: сегодня в зале дежурил сам профессор Биант - как обычно, в щеголеватом бордовом камзоле, с выражением вселенской тоски на лице и полупустой флягой в руке. Я вежливо поздоровалась, скрывая раздражение (едва рассвело, а он уже с вином!), и заняла свободное место на скамье перед постаментом с выгравированным язычком пламени.
        Сам постамент, как обычно, был ледяным, и я отдернула пальцы, едва коснувшись его. Сегодня руки вовсе не прилипали к камню - он будто сам оттолкнул меня, и я с нарастающим беспокойством поднялась на ноги.
        Кажется, накопитель не принял ни грана силы, и я не понимала, почему. К счастью, мою растерянность заметил профессор Биант - и, разом потеряв интерес к фляге, направился к скамье.
        - Что-то не так, миз Доро?
        Я порадовалась, что можно проконсультироваться хоть с кем-то, и честно изложила утренние сложности с даром, опустив свои подозрения о коварстве эльфотира. Профессор, к моему облегчению, обеспокоенным не выглядел.
        Довольным, впрочем, тоже.
        - Фасулаки, значит, - произнес он и бездумно приподнял флягу, будто хотел глотнуть, но тут же снова опустил. - Что ж, миз Доро, поздравляю - вы запустили «маятник» раньше всех остальных студентов в этом году.
        - Маятник? - неуверенно переспросила я.
        Профессор казался слишком хмурым для поздравлений. Впрочем, если он не расставался с флягой со вчерашнего дня, ничего удивительного в этом не было.
        - Любой дар можно усилить, - сообщил профессор Биант. - Раскачать, как маятник. Сейчас ваш дар в низшей точке, но уже через несколько часов пойдет вверх. Если в этот момент его подтолкнуть, истратить полностью на что-либо, в следующий раз точка полного восстановления окажется выше. Как если бы вы подтолкнули маятник часов в том же направлении, куда он уже и так шел. В теормаге это называется маятниковым резонансом или принципом маятника.
        Он помолчал, бездумно покачивая флягой. В ней выразительно булькало.
        - На вашем месте, - мрачно сказал профессор Биант, - я бы оставил все как есть и продолжал сливать силу один раз в день, в накопитель. Ни к чему вам сейчас усиливать дар, который вы и без того не способны контролировать в полной мере.
        Пожалуй, я бы обошлась и без очередного напоминания об этом.
        - Боюсь, я включена в список соавторов исследовательской работы господина Фасулаки и не могу отказаться от участия в экспериментах, - сухо отозвалась я. - Возможно, есть какая-нибудь методика, которая помогла бы мне с контролем над даром?
        Профессор нахмурился ещё сильнее.
        - Есть, и даже не одна. Если бы вы начали работать над собой хотя бы две-три недели назад, я бы не настаивал на отказе от регулярной раскачки «маятника». Университету нужны сильные маги огня. Но сейчас… - он покачал головой. - Это чересчур рискованно, миз Доро. Освойте хотя бы базовую технику медитации. Запустить «маятник» можно в любой момент, и вовсе не обязательно хвататься за сегодняшний инцидент.
        До сих пор о медитации мне доводилось слышать разве что в контексте религиозных сект - о которых, разумеется, в «Серебряном колокольчике» если и говорили, то исключительно в негативном ключе. Леди не пристало проваливаться в собственные мысли, отключаясь от действительности. В реальности в этот момент вполне может пробегать мимо какая-нибудь достойная партия, и упустить ее ради сомнительной радости самопознания - однозначный провал.
        К хорошим новостям относился разве что тот факт, что гоняться за достойной партией мне и не требовалось. Пока не сдан конмаг, все остальные проблемы отходили на второй план. Кто, в самом деле, рискнёт жениться на вольнослушательнице, которая может в любой момент спалить весь дом?!
        А вот университету сильные маги огня определённо нужны. Иначе зимой мы здесь все примерзнем к койкам в общежитии и сможем вернуться к обучению только весной. Если выживем, конечно.
        - Медитации, - без особого энтузиазма повторила я и нашла взглядом Тэрона, который уже справился со своими ежеутренними обязанностями.
        Растущий (хотя куда ему ещё!) организм требовал еды, а воспитание и страх лишиться нового друга не позволяли оставить меня с профессором, и полукровка нетерпеливо переминался с ноги на ногу у выхода, не решаясь привлечь внимание иначе.
        Я подавила неуместную улыбку и вспомнила, что у меня вообще-то тоже растущий организм.
        - Спасибо, профессор Биант. Я подумаю, что можно сделать, - сказала я и, сделав молниеносный книксен на прощание, из него же и стартовала к дверям.
        Профессор явно хотел добавить что-то ещё, но, как я и рассчитывала, орать вслед не стал, позволив мне подхватить под руку Тэрона и беспрепятственно выскочить наружу.
        - Ты поговорила с профессором насчёт своего дара? - осторожно поинтересовался Тэрон.
        Я помахала рукой Хемайон, и она с готовностью выбежала из цветника, чтобы подхватить меня под свободную руку.
        - Хорошие новости? - уточнила она.
        Как посмотреть. Пока я очень надеялась, что попросту не столкнусь с душевным потрясением такой силы, что повторю судьбу Ианты Патрину. Не было в университете человека, из-за которого я бы потеряла голову.
        С другой стороны, меня уже разбирало любопытство. На сколько можно усилить дар? Есть ли предел?
        Получится ли расплавить-таки ненавистные накопители?
        От последней мысли несло нездоровым азартом, и я перестала улыбаться. Но запугивать друзей не стала - хватало и того, что запугана была я сама, и это точно не добавляло душевного спокойствия, столь необходимого нам всем.
        - С моим даром все в порядке, - выбрала я самую позитивную новость. - Это маятниковый резонанс из-за слишком частого использования магии.
        Тэрон заметно успокоился и кивнул - похоже, о резонансе он уже успел где-то вычитать. Хемайон ни о каких маятниках ещё не слышала, и дорогу до столовой мы скоротали за полезной и исключительно благонравной беседой с поучительными цитатами из библиотечного учебника, с которым, как выяснилось, и ознакомился нелюдимый полуэльф. Если этот разговор не соответствовал высоким требованиям к светскому поведению, то я не могла сказать, что же тогда соответствовало бы им.
        А вот в столовой, как и следовало ожидать, все пошло наперекосяк.
        - О, а вот и леди! Давайте к нам!
        Рыжеволосый друг Фасулаки был громогласен и ярок. Никакой возможности сделать вид, что ничего не заметила. Зато - благодаря некрасивой оговорке - можно было притвориться, будто Налбат обратился к нам с Хемайон, а не только ко мне. А провести за нами полуэльфа было не так уж и сложно.
        Я сжала пальцы на предплечье Тэрона, не позволив ему услужливо отколоться от компании, и одарила неразлучную троицу - Налбата, Спанидиса и Фасулаки - насквозь фальшивой улыбкой.
        - Надеюсь, вы не против компании, - сказала я, чрезвычайно довольная собой.
        Фразы-ловушки в невинном, казалось бы, разговоре - неотъемлемая часть науки быть леди. Не то чтобы я была так уж хороша, но Налбат однозначно мне проигрывал.
        Ответить, что против, он уже не мог - тогда вместе с компанией откланялась бы и я. Рыжеволосый разбойник вынужденно подтвердил, что его все устраивает, и я потащила Тэрона за собой.
        Он замешкался. Свободный стул был только один, и я уступила его Хемайон, оставшись стоять.
        Фасулаки тяжело вздохнул и принес стул от соседнего стола. Тэрон понятливо прихватил ещё один и кое-как втиснулся между мной и Налбатом - с другой стороны места было больше, но полукровку это не остановило.
        Счастливыми любители пари не выглядели, но промолчали. Кажется, пока я вела со счетом два-ноль - только это тоже не было хорошей новостью.
        Азарт. Кто бы мог подумать…
        Поднос с завтраком тоже был всего один, и его я тоже уступила Хемайон - под крайне неодобрительным взглядом Налбата. Спанидис неопределенно хмыкнул и, извинившись, пошел к раздаточному окну. Тэрон, убедившись, что на его стул никто не покушается, увязался следом - не упускать же шанс проскочить без очереди!
        Я одобрительно улыбнулась обоим и завела подобающую беседу, благо утренний туман давал отличный повод. Налбат тему предсказуемо не поддержал, но направить разговор в неправильное русло помешал Фасулаки.
        - Вы свободны после четвертой пары, миз Доро?
        Занятий в расписании было всего три - первокурсников то ли жалели, то ли опасались перенапрячь (что вероятнее). Я об этом помнила, но всё-таки покосилась на Хемайон и уточнила количество лекций у нее - просто чтобы вовлечь стеснительную подругу в разговор.
        - После занятий я в вашем распоряжении, господин Фасулаки, однако должна предупредить, что сегодня, возможно, буду не в лучшей форме, - сообщила я и рассказала о «маятнике» и опасениях профессора Бианта.
        Фасулаки - кто бы сомневался! - пришел в восторг.
        - Это же значит, что можно опробовать более сильную защиту! Чем мощнее станет ваш дар, тем большую область исследований можно закрыть с вашей помощью!
        - Конечно, - с сомнением согласилась Хемайон, - только чем мощнее станет дар, тем сложнее будет с ним справляться, - заметила она и поежилась - не иначе, вспомнив про огромную ель посреди мастерской.
        Я была вынуждена согласиться, и Фасулаки несколько скис. Возвращение Тэрона с полным подносом не добавило старшекурснику хорошего настроения, зато я благосклонно кивнула Спанидису и радостно вцепилась в вилку.
        Разумеется, радоваться было рановато.
        - Так в чем проблема? - с исключительно невинным видом поинтересовался Налбат. - Мы же вполне можем устроить леди вводный курс практического конмага!
        Я растерянно промолчала. Практические занятия мне были нужны - однозначно, потому что сама я с трудом представляла, что делать. Но Налбат в качестве учителя… стоило только подумать об этом, как внутри что-то сжалось от нехорошего предчувствия.
        - Отличная идея, - неожиданно сказал Тэрон. - Я бы с удовольствием присоединился.
        Свою вилку он стиснул так, что костяшки пальцев побелели от напряжения, но голос звучал ровно. Уголки его губ едва заметно приподнялись в улыбке, и я вдруг осознала, что мне и в самом деле будет гораздо спокойнее, если «рыцарь» будет рядом.
        И Хемайон с собой возьмём, если уж Налбата жизнь ничему не учит!
        - Да, это было бы замечательно, - подтвердила я и изобразила самую обворожительную улыбку. - Правда, Хемайон?
        Леди не пристало злорадствовать.
        Но иногда так хочется…
        ГЛАВА 10. БЕЗДОННАЯ ПРОПАСТЬ
        Из столовой я буквально выпорхнула на крыльях веселого, злого вдохновения. Лекция по физике, в свою очередь, живо напомнила мне, почему люди не летают.
        В «Серебряном колокольчике» к естественным наукам относились с некоторым пренебрежением. Конечно же, леди совершенно необходимо знать географию или историю, чтобы поддержать светский разговор, но, право, к чему вдаваться в скучные подробности? Едва ли на рауте или за торжественным ужином кто-нибудь из гостей пожелает обсудить основополагающие законы физики или научную революцию. Там, где присутствуют леди, всегда найдется другая тема для разговора, куда менее утомительная для неподготовленных умов.
        Внезапно осознать, что неподготовленный ум тут скорее я, чем все остальные, было до ужаса неприятно. Но это Тэрон всю лекцию просидел с горящими глазами, подавшись вперед, а Хемайон - нетерпеливо ерзая, когда профессор обращался к аудитории: привлечь внимание и ответить вслух она все еще стеснялась, однако ответы, несомненно, знала. Я же только стискивала зубы, чтобы ничем не выдать собственной беспомощности.
        Я разбиралась в музыке, недурно рисовала акварелью, вышивала гладью и могла завязать разговор с любым собеседником. Если бы меня вывели в свет, ни у кого не возникло бы и тени сомнения, что перед ним - леди, достойная дочь виконтессы.
        Но в Эджине, похоже, все это не имело никакой ценности. Даже мое умение держать себя в руках не стоило ничего - потому что держаться с достоинством вовсе не означало быть такой спокойной, какой леди должна казаться со стороны.
        А физика… все, на что меня хватало, так это на глубокомысленное замечание, что в древности физика и философия считались синонимами. Увы, едва ли оно удовлетворило бы экзаменационную комиссию. И кто знает, где еще обнаружится бездонная пропасть в знаниях, без которых магией не овладеть?..
        К своему ужасу, я начинала понимать, почему Фасулаки был так уверен, что без покровителя мне не справиться. Должно быть, он уже имел удовольствие общаться с воспитанницами закрытых пансионов и примерно представлял, в чем леди должна преуспевать, а в чем ей вполне простительно не понимать ровным счетом ничего.
        Мне простительно уже не было, и в общежитие я вернулась мрачнее тучи. Близилось время практических занятий с Налбатом; я по-прежнему не ощущала никакого энтузиазма, несмотря на поддержку Тэрона, но отступать не собиралась.
        - Что, уже слышали новости? - поинтересовалась вместо приветствия миз Вергиди, повстречав нас с Хемайон в общем холле женского крыла.
        Я спохватилась и перестала неприкрыто хмуриться. Хемайон, заметив перемену настроения, тоже расслабилась.
        Рановато.
        - Новости? - переспросила я. - Мы только что с занятий.
        Миз Вергиди понимающе кивнула.
        - В городе под Эджином объявили о пропаже еще одной девушки. Ректорат серьезно обеспокоен, и всем вольнослушательницам теперь запрещено покидать стены университета без сопровождения.
        Лично я никакие стены покидать не собиралась (мне и здесь приключений хватало!), но и о пропажах слышала впервые. Хемайон, видимо, тоже.
        - Но я хотела сходить на воскресную ярмарку… - растерянно сказала она.
        - Найди сопровождающего из числа преподавателей, - пожала плечами миз Вергиди. - Миз Доро наверняка сможет помочь с этим, не так ли?
        Миз Доро и о воскресной ярмарке впервые слышала, и настроения это не улучшало.
        - Разумеется, - отозвалась я, тем не менее, - я могу обратиться к профессору Бианту. - Вот здесь я могла собой гордиться: голос звучал ровно и спокойно, хотя кончики пальцев опалило злым жаром, и пришлось поспешно прятать руки. - А вы не собирались на ярмарку, миз Вергиди?
        Старшая по женскому крылу резковато качнула головой и растянула губы в улыбке:
        - У меня свои планы на воскресенье.
        - Жаль, - искренне отозвалась я. - Мне бы хотелось услышать больше об этих исчезновениях.
        Миз Вергиди мигом растеряла все веселье и нахмурилась.
        - В общей сложности пропало двенадцать девушек от четырнадцати до двадцати лет, - сухо сообщила она, явно потеряв интерес к разговору. - Большинство - из числа приезжих, останавливавшихся в городе на ночь, трое - из местных. По правде говоря, жандармы не слишком следили за путешественницами, и дело получило ход только после второй девушки из числа горожан, и пока поиски ничего не дали. Поэтому, вдобавок к запрету выходить в одиночестве после наступления темноты… - она запнулась, видимо, вспомнив, что запрет на одиночные прогулки по городу уже озвучила, и развела руками, не желая повторяться. - Кстати, загляните ко мне вечером, миз Доро. Вам пришло несколько писем. После занятий я отыщу их и передам.
        - Спасибо, - отозвалась я, постаравшись выдержать прежний ровный тон, и, не задумываясь, сделала быстрый книксен на прощание.
        Кажется, вести о моем зачислении в Эджин достигли поместья Оморфиас. Я боялась представить себе реакцию отчима на то, что его падчерица загремела в магический университет. Да еще и отличилась при поступлении - как будто прочих проблем мне было мало!
        - Ты правда сможешь уговорить профессора Бианта? - с надеждой переспросила Хемайон, выдернув меня из мрачных размышлений.
        Я заставила себя улыбнуться.
        - Во всяком случае, сделаю все возможное, - пообещала я и, подхватив соседку под руку, направилась в свою комнату: Тэрон ждал нас внизу, и тянуть не следовало. - Хотя, по-моему, ректорат перестраховывается. Кто же рискнет нападать на мага?
        - На нас не написано, что мы маги, - рассудительно заметила Хемайон на ходу. - Да и если напишем - кто знает, вдруг похититель не знает грамоты?
        Я представила себе пару девиц с крупными надписями «Осторожно, вольнослушательницы Эджина!» на лбу и едва сдержала дурацкий смешок. Что-то подсказывало, что подобными сведениями с куда большей долей вероятности удастся не отпугнуть похитителя, а привлечь внимание городских кутил и прожигателей жизни.
        Как ни крути, провальный план.
        - Хорошо, от надписей воздержимся, - пообещала я. - До воскресенья еще есть время, а профессор Биант часто дежурит в зале накопителей. Я постараюсь поговорить с ним утром.
        В комнате мы не задержались - только оставили сумки с конспектами да сменили обувь на более подходящую для длительных прогулок; но Тэрона, по всей видимости, за это время тоже успели просветить касательно последних новостей. После намека Фасулаки на неуместные визиты в женскую часть общежития (хотя вот уж кто бы говорил!) полуэльф не рисковал заглядывать в восточное крыло, но поджидал нас у самых дверей, бледноватый и взволнованный.
        - Вы ведь не станете покидать университет?
        - Станем, - с нарочитой беспечностью сообщила я и отработанным жестом подхватила Тэрона под руку, вынудив резко развернуться в сторону движения.
        Однако с мысли его это не сбило.
        - Но…
        - Миз Вергиди уже обо всем рассказала, - сказала я и одарила полукровку мимолетной улыбкой. - Я искренне польщена твоим беспокойством, Тэрон, но, право, мы не настолько беспечны, чтобы нарушать университетские правила… во всяком случае, до тех пор, пока не освоимся здесь как следует.
        Когда разговор касался мыслей и личных замечаний Тэрона, наблюдать за его реакцией было забавно и до боли неловко одновременно. Он краснел, мялся - и при этом удивительно твердо стоял на своем.
        Должно быть, в детстве ему за это доставалось отдельно.
        - Я бы предпочел, чтобы вы оставались предусмотрительны и осторожны и после того, как освоитесь, - пробормотал он, уставившись себе под ноги.
        Кончик уха, выглянувший из-под каштановых кудрей, был пронзительно-бордовым. Мне даже нестерпимо захотелось поправить непослушный локон, чтобы скрыть чужую слабость.
        Но обе руки, к счастью, у меня были заняты.
        - А ты? - с любопытством уточнила я. - Не хочешь сходить на ярмарку, если мне удастся уговорить кого-нибудь из преподавателей сопроводить нас?
        Тэрон не поднимал взгляда.
        - Не думаю, что это хорошая идея.
        - Почему? - наивно спросила Хемайон, выглянув из-за моего плеча.
        Тэрон тоже наклонился вперед, хотя как раз его было прекрасно видно и так, и, повернув голову, выразительно дернул себя за ухо. На заостренном кончике остался белый след от напряженных пальцев - чтобы через пару секунд слиться с общим бордовым тоном кожи.
        Нескладный полукровка напоминал эльфа примерно в той же степени, в какой голенастый жеребенок был похож на породистого скакового коня, - но родство никаких сомнений не вызывало. А эльфов в человеческих селениях, признаться, не слишком любили - и из-за пресловутых сложностей с границами и условностями, и из-за разнообразных казусов с хорошенькими горожанками: честный брак волшебный народец искренне считал еще одной глупой человеческой формальностью, которая не стоила и капли внимания, а вот сами женщины внимания все-таки удостаивались. На свою голову.
        Должно быть, мать Тэрона постаралась донести до сына, каким бременем может стать для юной девушки поруганная репутация, если уж он так переживал о том, что о нас с Хемайон могут подумать на ярмарке, если мы появимся в компании полукровки.
        С другой стороны, последние несколько дней мы появлялись в его обществе достаточно часто, чтобы о нас уже подумали все, что только можно. И еще немного того, о чем в адрес леди и думать нельзя.
        Все, что нам оставалось, - это игнорировать возмутительные шепотки и быть выше грязных сплетен. Как и подобало леди.
        - Пустое, - забывшись, я пожала плечами - и непроизвольно подтащила поближе к себе и Хемайон, и Тэрона. - Если мы куда-то и пойдем, то нас будет сопровождать профессор. Неужели кто-то решится на необдуманные действия и слова в присутствии мага из Эджина?
        - Если и решится, то быстро пожалеет, - подхватила Хемайон и хихикнула - видимо, тоже представила себе еще и преподавателя с предупреждающей надписью на лбу.
        Тэрон промолчал, но, кажется, так и остался при своем мнении. Увы, переубеждение упрямого полуэльфа пришлось отложить: впереди показалась ограда тренировочного полигона, и я прервала обсуждение, чтобы не пришлось звать с собой неразлучную троицу старшекурсников - любителей пари.
        Хотя вот они - тут я и сама готова биться об заклад - уж точно ни секунды не сомневались бы…
        - Медитация мага - это состояние особенного сосредоточения на себе самом, - размеренно говорил Спанидис, усевшись прямо на траву и странным, немного неестественным образом сплетя ноги так, что босые пятки торчали кверху.
        У меня от одного его вида начинали ныть суставы. А маг сидел как ни в чем не бывало, прикрыв глаза и расслабленно опустив руки на колени.
        - Суть медитации для мага - прислушиваться к собственному телу, к его нуждам и стремлениям; к своему сознанию, к мечтам и желаниям. Без понимания себя нет понимания своих возможностей, а без понимания возможностей нет способности ими управлять.
        Насколько я понимала нужды и стремления своего тела, конкретно сейчас оно предпочло бы не выслушивать малопонятные лекции, а жевать сладкую булку или, на худой конец, дремать под теплым одеялом. Но это едва ли зачли бы за успешное практическое занятие.
        - Звучит странно, - признал Спанидис и приоткрыл глаза, одарив нас слабой, какой-то ленивой улыбкой. - Выглядит, полагаю, не лучше, но…
        - Пока не попробуешь - и не поймёшь, - нетерпеливо перебил его Налбат и тоже показательно опустился на подсушенную полуденным солнцем траву. - Поэтому давайте перейдем к практике - ради этого мы здесь и собрались, в конце концов! Для начала - садитесь поудобнее. Поза должна быть такой, чтобы вы могли расслабиться, но и не уснули при этом, задумавшись.
        Сам Налбат был то ли несколько менее склонен к цирковым представлениям, то ли просто недостаточно гибок - родство с гномами порой проявлялось и таким образом, - но ноги он так же причудливо, как Спанидис, переплетать не стал. Только скрестил щиколотки и растопырил колени, как порой делали восточные торговцы на ярмарках, когда желали привлечь внимание толпы экзотикой.
        Тэрон еле слышно хмыкнул и с неожиданной лёгкостью повторил позу Спанидиса - разве что разуваться не стал. Хемайон даже ахнула от неожиданности и в полной растерянности подняла взгляд на меня: мы обе пришли на полигон в платьях для прогулок, и усесться подобным образом, разумеется, не могли просто из соображений приличия.
        Я с некоторым любопытством подумала о том, как обычно медитирует Фасулаки. Неужели вот так же изгибается кренделем?..
        Увы, мой самозваный «покровитель» был занят сотворением новых заготовок, и понаблюдать за его медитацией воочию возможности не выпало. А в его отсутствие оставалось разве что напомнить себе, что до сих пор я прекрасно обходилась без покровителей - и намерена придерживаться этого правила и дальше.
        Потому я понятливо покивала, отошла к краю тренировочного поля… и уселась на скамью, невозмутимо расправив подол. Хемайон, едва сдержав смешок, чинно устроилась рядом и всем своим видом выказала готовность внимать.
        А Налбат в недоумении хлопнул глазами - и сердито нахмурился:
        - А вы считаете это весёлым розыгрышем, леди?
        - Никоим образом, господин Налбат, - предельно честно заверила я. Розыгрыш был довольно унылый.
        - Брось, - спокойно произнес Спанидис и хлопнул сокурсника по плечу. - Если леди и в самом деле так удобно и она уверена, что не спалит на себе платье, когда установит связь со своим даром, почему бы и нет?
        Услышав про платье, я несколько напряглась, но тут в разговор вклинился Тэрон - как обычно, своевременно, тактично и безжалостно:
        - Едва ли прочную связь удастся установить с первого раза, - беспечно заметил он под недовольными взглядами старшекурсников и пожал плечами: - Я читал кое-что по теме.
        Возможно, мне тоже следовало.
        Потому что посыпавшиеся следом советы - следить за дыханием, постоянно расслаблять мышцы, концентрироваться на внутренних ощущениях - не вызывали у меня ничего, кроме безудержной зевоты. Впрочем, спустя четверть часа зевали уже все, включая самозваных учителей, - слабое, но всё-таки утешение.
        Хоть что-то. Для одного дня у меня набралось многовато досадных неудач.
        А вечер не обещал стать сколько-нибудь лучше. Из цепких рук Налбата и Спанидиса я угодила прямиком в захват Фасулаки и его новых заготовок - радовало только то, что на эксперимент и сегодня пришла миз Вергиди, чье присутствие то и дело сбивало исследователя с мысли и заставляло в глубокой задумчивости поднимать взгляд на темные окна женского крыла. Это внушало надежду, что мне удастся вырваться до темноты…
        Не удалось.
        Истощенный слишком частым использованием дар сегодня отзывался неохотно, по крупице отмеряя силу и не желая отдавать ни капли сверх необходимого. Разумеется, Фасулаки это было только на руку, и я бесконечно сосредотачивалась на черных полосах холодного камня на собственном теле, пока не закоченела окончательно.
        Старшекурсник с энтузиазмом заносил все показания измерителя в толстую тетрадь и останавливаться, похоже, не собирался. Над полигоном постепенно загорались фонари; на небо выплыла убывающая луна, с холодным любопытством заглянувшая в университетский городок. Миз Вергиди все чаще нетерпеливо оглядывалась на общежитие, но Фасулаки, увлекшись, ничего не замечал, а заготовки все никак не заканчивались.
        - Я полагала, эльфотир - редкий материал, - не выдержала я браслете этак на десятом и невоспитанно потерлась щекой о собственное плечо: смахнуть усталую испарину рукой не выходило, потому что очередные оковы расплавить уже не получалось.
        - Редкий, - подтвердил Фасулаки и бросил задумчивый взгляд на измеритель - поверх тетради с заметками, не выпуская перьевую ручку.
        - Тогда откуда вы добыли столько на эксперименты? - бестактно поинтересовалась я и вдруг вспомнила, что в прошлый раз миз Вергиди говорила о заказе одного только гематита. - Постойте-ка. Вы…
        - А вот это, - с нажимом произнес Фасулаки, даже не дослушав вопрос, - как раз военная тайна. Я не скажу вам ни слова без одобрения соответствующих чинов.
        Я сердито сощурилась. Запястья обдало жаром, и каменные оковы рассыпались в прах.
        Фасулаки мог ничего и не говорить. Я уже и так догадалась, что эльфотир он делал сам - вероятно, как раз из гематита, столь близкого по структуре.
        Другой вопрос, что миз Вергиди явно была в курсе. А мне - соавтору исследовательской работы, на минуточку! - об этом знать не полагалось?!
        - Миз Доро… - настороженно произнес Фасулаки, глядя куда-то вниз.
        - Да? - отозвалась я с любезной улыбкой.
        Комок неуправляемого гнева жегся где-то за грудиной, вытягивая нити пламени к рукам и голове. Я наконец-то согрелась - и даже ощущала себя вовсе не такой опустошенной, как мгновение назад.
        - А ну в зал накопителей, бегом!
        Я оскорбленно вскинулась, но фамильярный тон позволил себе вовсе не Фасулаки - тот просто застыл, вцепившись в очередной браслет. Зато профессор Биант схватил меня за шкирку, не дожидаясь, пока до меня дойдет сказанное, и поволок к темной громаде зала. Я взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, и непристойно громко ахнула.
        Ладони были объяты огнём. Он танцевал на кончиках пальцев, повторял линию жизни и карабкался к запястьям, ластясь к коже, будто сытый кот. За мной тянулся целый сонм теней, причудливо изгибающихся в такт языкам пламени, - а вот Фасулаки и миз Вергиди быстро исчезли в темноте.
        Профессор Биант затащил меня в зал накопителей, оставив дверь открытой, и буквально швырнул на скамью перед постаментом. Лицо у него было страшное - кажется, по-настоящему я испугалась только в тот момент, когда впервые за вечер посмотрела ему в глаза. И тогда же сообразила, что от меня требуется.
        Накопитель был ледяным, как обычно. Но сегодня он отогревался - нехотя, постепенно, под страдальческий скрип труб и шумное дыхание печей. Зал накалился - и в то же мгновение, когда я с азартом подумала, не удастся ли сейчас расплавить трубы, огонь на моих руках выпустил две струйки черного дыма - и угас.
        На накопителе остались четкие отпечатки ладоней.
        А у меня, кажется, намечались проблемы с тем, чтобы найти нам с Хемайон сопровождающего для посещения ярмарки…
        Признаться, я ожидала даже не выволочки, а сразу чего похуже. Эджин, конечно, университет, а не школа, но неужели здесь не найдётся жуткого темного подвала с крысами, где можно запереть нерадивого студента - разумеется, с сугубо благой целью вразумления?..
        Но профессор Биант даже не смотрел в мою сторону. Он стоял, отвернувшись к печам, и дышал так тяжело, будто не волок меня за шкирку, а трепетно нёс на руках.
        Я предусмотрительно молчала, не рискуя привлекать к себе внимание, и тем и спаслась: Фасулаки наконец опомнился, добежал до зала накопителей и резко остановился на пороге, упёршись ладонями в дверной косяк. Профессор Биант немедленно повернул голову на шум, и ожидаемая выволочка досталась не мне, а Димитрису.
        - О чем вы только думали? - ледяным тоном поинтересовался профессор Биант, не позволив старшекурснику и слово вставить. - Индивидуальные занятия с вольнослушательницей начального курса, в первую же неделю занятий, без страховки и присмотра преподавателей?! Вы ведь и сами не так давно были первокурсником и прекрасно представляете, что такое неуправляемый «маятник» на взлёте!
        Любая воспитанница «Серебряного колокольчика» уже стояла бы, потупившись, и помалкивала. Просто потому, что уж лучше с полчаса послушать, какое же невыразимое (кроме как словесно) разочарование испытал преподаватель по поводу твоего поведения, нежели всю ночь мёрзнуть в сыром подвале - и не в самой приятной компании.
        Крысы нас не боялись. Они воспринимали воспитанниц как этакие декорации к привычной обстановке. Конечно, визжащая скульптура - это весьма занятно, но необходимости добыть пропитание не отменяет… а в крайнем случае, если кладовые слишком долго пустуют, и декорацию можно попробовать на зуб.
        Фасулаки посмотрел на профессора Бианта, как крыса на ученицу, и небрежно оттолкнулся от дверного косяка.
        - Один из аспектов нашей с Аэллой исследовательской работы как раз подразумевает поглощение пиковых магических выбросов, - спокойно отозвался старшекурсник. - А они возможны либо у тех, кто ещё не полностью контролирует дар, либо у тех, кто оказался в ситуации, угрожающей жизни или здоровью. Я бы предпочел работать с первым вариантом, поскольку второй едва ли получит одобрение у широких масс.
        - Вам нет дела до одобрения, - хмыкнул профессор. Я покосилась вниз: фляга и сегодня была при нем, судя по тону общения - уже пустая. - Иначе бы вы и на пушечный выстрел не приблизились к миз Доро. Но вы привыкли полагаться на своих покровителей и вовсе перестали оглядываться по сторонам.
        - Редкий, - подтвердил Фасулаки и бросил задумчивый взгляд на измеритель - поверх тетради с заметками, не выпуская перьевую ручку.
        - Тогда откуда вы добыли столько на эксперименты? - бестактно поинтересовалась я и вдруг вспомнила, что в прошлый раз миз Вергиди говорила о заказе одного только гематита. - Постойте-ка. Вы…
        - А вот это, - с нажимом произнес Фасулаки, даже не дослушав вопрос, - как раз военная тайна. Я не скажу вам ни слова без одобрения соответствующих чинов.
        Я сердито сощурилась. Запястья обдало жаром, и каменные оковы рассыпались в прах.
        Фасулаки мог ничего и не говорить. Я уже и так догадалась, что эльфотир он делал сам - вероятно, как раз из гематита, столь близкого по структуре.
        Другой вопрос, что миз Вергиди явно была в курсе. А мне - соавтору исследовательской работы, на минуточку! - об этом знать не полагалось?!
        - Миз Доро… - настороженно произнес Фасулаки, глядя куда-то вниз.
        - Да? - отозвалась я с любезной улыбкой.
        Комок неуправляемого гнева жегся где-то за грудиной, вытягивая нити пламени к рукам и голове. Я наконец-то согрелась - и даже ощущала себя вовсе не такой опустошенной, как мгновение назад.
        - А ну в зал накопителей, бегом!
        Я оскорбленно вскинулась, но фамильярный тон позволил себе вовсе не Фасулаки - тот просто застыл, вцепившись в очередной браслет. Зато профессор Биант схватил меня за шкирку, не дожидаясь, пока до меня дойдет сказанное, и поволок к темной громаде зала. Я взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, и непристойно громко ахнула.
        Ладони были объяты огнём. Он танцевал на кончиках пальцев, повторял линию жизни и карабкался к запястьям, ластясь к коже, будто сытый кот. За мной тянулся целый сонм теней, причудливо изгибающихся в такт языкам пламени, - а вот Фасулаки и миз Вергиди быстро исчезли в темноте.
        Профессор Биант затащил меня в зал накопителей, оставив дверь открытой, и буквально швырнул на скамью перед постаментом. Лицо у него было страшное - кажется, по-настоящему я испугалась только в тот момент, когда впервые за вечер посмотрела ему в глаза. И тогда же сообразила, что от меня требуется.
        Накопитель был ледяным, как обычно. Но сегодня он отогревался - нехотя, постепенно, под страдальческий скрип труб и шумное дыхание печей. Зал накалился - и в то же мгновение, когда я с азартом подумала, не удастся ли сейчас расплавить трубы, огонь на моих руках выпустил две струйки черного дыма - и угас.
        На накопителе остались четкие отпечатки ладоней.
        А у меня, кажется, намечались проблемы с тем, чтобы найти нам с Хемайон сопровождающего для посещения ярмарки…
        Признаться, я ожидала даже не выволочки, а сразу чего похуже. Эджин, конечно, университет, а не школа, но неужели здесь не найдётся жуткого темного подвала с крысами, где можно запереть нерадивого студента - разумеется, с сугубо благой целью вразумления?..
        Но профессор Биант даже не смотрел в мою сторону. Он стоял, отвернувшись к печам, и дышал так тяжело, будто не волок меня за шкирку, а трепетно нёс на руках.
        Я предусмотрительно молчала, не рискуя привлекать к себе внимание, и тем и спаслась: Фасулаки наконец опомнился, добежал до зала накопителей и резко остановился на пороге, упёршись ладонями в дверной косяк. Профессор Биант немедленно повернул голову на шум, и ожидаемая выволочка досталась не мне, а Димитрису.
        - О чем вы только думали? - ледяным тоном поинтересовался профессор Биант, не позволив старшекурснику и слово вставить. - Индивидуальные занятия с вольнослушательницей начального курса, в первую же неделю занятий, без страховки и присмотра преподавателей?! Вы ведь и сами не так давно были первокурсником и прекрасно представляете, что такое неуправляемый «маятник» на взлёте!
        Любая воспитанница «Серебряного колокольчика» уже стояла бы, потупившись, и помалкивала. Просто потому, что уж лучше с полчаса послушать, какое же невыразимое (кроме как словесно) разочарование испытал преподаватель по поводу твоего поведения, нежели всю ночь мёрзнуть в сыром подвале - и не в самой приятной компании.
        Крысы нас не боялись. Они воспринимали воспитанниц как этакие декорации к привычной обстановке. Конечно, визжащая скульптура - это весьма занятно, но необходимости добыть пропитание не отменяет… а в крайнем случае, если кладовые слишком долго пустуют, и декорацию можно попробовать на зуб.
        Фасулаки посмотрел на профессора Бианта, как крыса на ученицу, и небрежно оттолкнулся от дверного косяка.
        - Один из аспектов нашей с Аэллой исследовательской работы как раз подразумевает поглощение пиковых магических выбросов, - спокойно отозвался старшекурсник. - А они возможны либо у тех, кто ещё не полностью контролирует дар, либо у тех, кто оказался в ситуации, угрожающей жизни или здоровью. Я бы предпочел работать с первым вариантом, поскольку второй едва ли получит одобрение у широких масс.
        - Вам нет дела до одобрения, - хмыкнул профессор. Я покосилась вниз: фляга и сегодня была при нем, судя по тону общения - уже пустая. - Иначе бы вы и на пушечный выстрел не приблизились к миз Доро. Но вы привыкли полагаться на своих покровителей и вовсе перестали оглядываться по сторонам.
        - Редкий, - подтвердил Фасулаки и бросил задумчивый взгляд на измеритель - поверх тетради с заметками, не выпуская перьевую ручку.
        - Тогда откуда вы добыли столько на эксперименты? - бестактно поинтересовалась я и вдруг вспомнила, что в прошлый раз миз Вергиди говорила о заказе одного только гематита. - Постойте-ка. Вы…
        - А вот это, - с нажимом произнес Фасулаки, даже не дослушав вопрос, - как раз военная тайна. Я не скажу вам ни слова без одобрения соответствующих чинов.
        Я сердито сощурилась. Запястья обдало жаром, и каменные оковы рассыпались в прах.
        Фасулаки мог ничего и не говорить. Я уже и так догадалась, что эльфотир он делал сам - вероятно, как раз из гематита, столь близкого по структуре.
        Другой вопрос, что миз Вергиди явно была в курсе. А мне - соавтору исследовательской работы, на минуточку! - об этом знать не полагалось?!
        - Миз Доро… - настороженно произнес Фасулаки, глядя куда-то вниз.
        - Да? - отозвалась я с любезной улыбкой.
        Комок неуправляемого гнева жегся где-то за грудиной, вытягивая нити пламени к рукам и голове. Я наконец-то согрелась - и даже ощущала себя вовсе не такой опустошенной, как мгновение назад.
        - А ну в зал накопителей, бегом!
        Я оскорбленно вскинулась, но фамильярный тон позволил себе вовсе не Фасулаки - тот просто застыл, вцепившись в очередной браслет. Зато профессор Биант схватил меня за шкирку, не дожидаясь, пока до меня дойдет сказанное, и поволок к темной громаде зала. Я взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, и непристойно громко ахнула.
        Ладони были объяты огнём. Он танцевал на кончиках пальцев, повторял линию жизни и карабкался к запястьям, ластясь к коже, будто сытый кот. За мной тянулся целый сонм теней, причудливо изгибающихся в такт языкам пламени, - а вот Фасулаки и миз Вергиди быстро исчезли в темноте.
        Профессор Биант затащил меня в зал накопителей, оставив дверь открытой, и буквально швырнул на скамью перед постаментом. Лицо у него было страшное - кажется, по-настоящему я испугалась только в тот момент, когда впервые за вечер посмотрела ему в глаза. И тогда же сообразила, что от меня требуется.
        Накопитель был ледяным, как обычно. Но сегодня он отогревался - нехотя, постепенно, под страдальческий скрип труб и шумное дыхание печей. Зал накалился - и в то же мгновение, когда я с азартом подумала, не удастся ли сейчас расплавить трубы, огонь на моих руках выпустил две струйки черного дыма - и угас.
        На накопителе остались четкие отпечатки ладоней.
        А у меня, кажется, намечались проблемы с тем, чтобы найти нам с Хемайон сопровождающего для посещения ярмарки…
        Признаться, я ожидала даже не выволочки, а сразу чего похуже. Эджин, конечно, университет, а не школа, но неужели здесь не найдётся жуткого темного подвала с крысами, где можно запереть нерадивого студента - разумеется, с сугубо благой целью вразумления?..
        Но профессор Биант даже не смотрел в мою сторону. Он стоял, отвернувшись к печам, и дышал так тяжело, будто не волок меня за шкирку, а трепетно нёс на руках.
        Я предусмотрительно молчала, не рискуя привлекать к себе внимание, и тем и спаслась: Фасулаки наконец опомнился, добежал до зала накопителей и резко остановился на пороге, упёршись ладонями в дверной косяк. Профессор Биант немедленно повернул голову на шум, и ожидаемая выволочка досталась не мне, а Димитрису.
        - О чем вы только думали? - ледяным тоном поинтересовался профессор Биант, не позволив старшекурснику и слово вставить. - Индивидуальные занятия с вольнослушательницей начального курса, в первую же неделю занятий, без страховки и присмотра преподавателей?! Вы ведь и сами не так давно были первокурсником и прекрасно представляете, что такое неуправляемый «маятник» на взлёте!
        Любая воспитанница «Серебряного колокольчика» уже стояла бы, потупившись, и помалкивала. Просто потому, что уж лучше с полчаса послушать, какое же невыразимое (кроме как словесно) разочарование испытал преподаватель по поводу твоего поведения, нежели всю ночь мёрзнуть в сыром подвале - и не в самой приятной компании.
        Крысы нас не боялись. Они воспринимали воспитанниц как этакие декорации к привычной обстановке. Конечно, визжащая скульптура - это весьма занятно, но необходимости добыть пропитание не отменяет… а в крайнем случае, если кладовые слишком долго пустуют, и декорацию можно попробовать на зуб.
        Фасулаки посмотрел на профессора Бианта, как крыса на ученицу, и небрежно оттолкнулся от дверного косяка.
        - Один из аспектов нашей с Аэллой исследовательской работы как раз подразумевает поглощение пиковых магических выбросов, - спокойно отозвался старшекурсник. - А они возможны либо у тех, кто ещё не полностью контролирует дар, либо у тех, кто оказался в ситуации, угрожающей жизни или здоровью. Я бы предпочел работать с первым вариантом, поскольку второй едва ли получит одобрение у широких масс.
        - Вам нет дела до одобрения, - хмыкнул профессор. Я покосилась вниз: фляга и сегодня была при нем, судя по тону общения - уже пустая. - Иначе бы вы и на пушечный выстрел не приблизились к миз Доро. Но вы привыкли полагаться на своих покровителей и вовсе перестали оглядываться по сторонам.
        Фасулаки, кажется, и на это нашел бы ответ, но профессор тут же продолжил, не позволив ему и рта раскрыть:
        - Вот что я скажу, господин Фасулаки. С этого момента все практические занятия с миз Доро будут проводиться только под моим надзором, не чаще двух раз в день и в строгом соответствии с циклом «маятника».
        Фасулаки бросил на меня быстрый взгляд. Кажется, с его планами это не вязалось точно так же, как и с моими.
        Как прикажете выведывать негласные правила и студенческие секреты в присутствии преподавателя?!
        - Вы заключите с миз Доро письменный договор, в котором будут обговариваться вопросы ее безопасности, - с нажимом продолжил профессор Биант, явно заметивший наш обмен взглядами, - а также объем и порядок ежедневных работ, чтобы вам и в страшном сне не снилось вычерпывать дар трижды за день!
        Вообще-то два из трёх раз приходились на зал накопителей. Но я не рискнула встревать в разговор, закипая тихо и молча.
        О письменном договоре я должна была догадаться сама. Мало ли что пообещал мне Фасулаки на словах! Он ведь мог обмануть - и так и не включить меня в список соавторов. Да его покровители могли вовсе не узнать о моем существовании! Недаром же он так ревностно оберегал свои секреты, которые давно уже должны были стать нашими, общими…
        А вот покровители мне и в самом деле не помешали бы. Только не из числа оболтусов - любителей пари и леди, а из высших армейских чинов, с которыми не рискнул бы спорить даже отчим. Даже отец, если ему вдруг вздумается вмешаться в мою судьбу!
        - Какой смысл в работе, если не ловить пики «маятника»? - искренне удивился Фасулаки.
        Он так легко и быстро забыл о собственном желании составить таблицу расхода силы на разрушение гематитовой оболочки разной толщины, что мне снова захотелось хлопнуть себя по лбу.
        Таблица позволила бы разве что определить оптимальную модель амулета для мирного времени. Но армию-то наверняка интересовало именно боевое применение эльфотира, те самые пики, о которых говорил профессор! То-то Фасулаки так радовался, когда узнал о «маятнике»…
        Я почувствовала себя исключительно глупой. И очень, очень злой.
        И только потом, когда профессор и Фасулаки озадаченно уставились друг на друга и одновременно заткнулись, подсвеченные уже отнюдь не огнем печей, я поняла, что злиться - тоже очень, очень плохо. Даже если при этом по-прежнему удается держать лицо.
        Накопитель все ещё был горячим и силу почти не принимал, а вспыхнувший на ладонях огонь вдруг решил, что неплохо бы вскарабкаться выше - к предплечьям и локтям, в опасной близости от рукавов, по счастью, по-летнему коротких. Я подскочила, чтобы перебраться на другую скамью - может быть, смена накопителей поможет? - но добраться до неё не успела.
        Тэрон - скромный, забитый, вечно опасающийся собственной тени Тэрон! - грубо отпихнул в сторону Фасулаки, вынудив его освободить проход, и метнулся ко мне, будто притянутый за нитку. Кажется, если бы профессор Биант не отскочил в сторону, полукровка снёс бы его с ног и не заметил.
        - Тэрон? - растерянно произнесла я, на всякий случай держа пылающие руки подальше от платья.
        Тэрон, не сказав ни слова, схватил меня прямо за объятые огнем ладони прежде, чем я успела сделать хоть что-нибудь, и закричал от боли. Я позорно пискнула от неожиданности и попыталась вырваться, но опоздала и с этим.
        Мудрее всех оказался проклятый Фасулаки: едва сообразив, к чему идёт дело, он молниеносно вскочил на скамью, а с нее - перепрыгнул на постамент накопителя, отозвавшийся зловещим хрустом. Профессор Биант же только и успел, что коротко ругнуться и сделать два шага в нашу сторону.
        Потом ему придал ускорения речной поток, внезапно хлынувший через порог.
        Денёк был солнечный, и к вечеру водичка стала не в пример приятнее, чем на приснопамятной первой лекции по конмагу, но я всё равно что-то не получила никакого удовольствия.
        Течение оказалось таким сильным, что меня едва не снесло с ног - и то только потому, что Тэрон упрямо цеплялся за меня, словно ему свело руки, - а с ним вода была куда нежнее, чем со всеми остальными. Фасулаки, к моему затаенному злорадству, с постамента всё-таки смыло и протащило несколько метров, пока он не сумел извернуться и зацепиться за скамью. Профессору Бианту повезло ещё меньше: его прибило прямиком к печам. К счастью, поток успел затушить огонь и даже немного охладить камни, но теперь все заволокло паром, таким густым, что я быстро потеряла из виду и преподавателя, и самозваного покровителя - вообще все и вся, кроме Тэрона.
        Его глаза были широко распахнуты - и казались ещё ярче и невозможней, чем обычно. Будто внезапный магический выброс стёр из них все следы человеческой крови. Казалось, присмотрись я повнимательнее - и разглядела бы холодные речные водовороты на дне зрачка…
        - Тэрон, - позвала я и, сообразив, что поток воды благополучно затушил не только печи, но и мой собственный огонь, перехватила полуэльфа за запястья. Вода доходила ему до середины груди - мне было уже по шею, и я не нашла ничего умнее, чем признаться: - Я плавать не умею.
        Полуэльф недоуменно моргнул, словно я сказала что-то совершенно невообразимое, и с протяжным выдохом упёрся лбом в мой лоб, не закрывая глаз.
        А вода начала неспешно, очень неохотно спадать.
        - Как ты? - почему-то шепотом спросила я, не решаясь отвести взгляд и посмотреть на его руки самостоятельно. - Должно быть, ожог…
        Он не то покачал головой, не то просто потерся об меня лбом, и тоже перехватил меня за предплечья. Я подумала, что он едва ли стал бы позволять себе такие вольности, если бы действительно сильно обжёгся, и невольно расслабилась - даже глухое, досадливое недовольство, подспудно зреющее последние дни, как подземный пожар на торфяных болотах, будто растворилось в бурном потоке.
        Я была спокойна. Впервые с тех пор, как о моем даре стало известно.
        Конечно же, долго это продолжаться не могло. В непривычную идиллию вторгся надсадный кашель профессора Бианта, который, как выяснилось, плавал не лучше меня.
        Тэрон вздрогнул и выпрямился, по-совиному хлопая глазами, будто только сейчас в полной мере осознал, где находится. Я тоже выпустила его руки и отступила назад со всем достоинством - насколько это было возможно в мокром платье и с безнадежно испорченной прической.
        Из печей даже дым не струился. Огонь в настенных лампах неуверенно разгорался заново, разгоняя туман, и от этого пустая чернота в устьях печей казалась неестественно густой и зловещей.
        Нынешняя ночь обещала быть весьма бодрящей. А я, как назло, была спокойна и пуста, как поддельная гробница…
        Тоже, впрочем, недолго.
        - Что вы здесь делаете среди ночи? - раздражённо поинтересовался профессор Биант, едва отдышавшись. - Студентам первого курса запрещено покидать общежитие после сумерек!
        Тэрон, в отличие от Фасулаки, на отповедь среагировал ожидаемо: опустил взгляд и промолчал. Я тоже покосилась вниз, ничего толком не рассмотрела и, не выдержав, всё-таки схватила полуэльфа за руки, разворачивая ладонями к свету.
        Никаких ожогов не было.
        Я даже недоверчиво осмотрела тыльную сторону ладоней, но глаза меня не обманывали: Тэрон исхитрился влезть руками в огонь и не обжечься. Чего кричал и заливал все водой, спрашивается?..
        - Я в порядке, - тихо сказал он и убрал прядь волос за ухо. Показательно красное.
        Профессор Биант, уже готовый разразиться нотацией, поперхнулся воздухом и замер на полушаге.
        - Вы… - рекрутер перевел взгляд с пламенеющего уха на мою макушку и отчётливо сглотнул. Я тоже покосилась на торчащее из-под отсыревших кудрей ухо Тэрона, но ничего компрометирующего не обнаружила. - Я провожу вас до общежития.
        Сказать он явно собирался что-то другое, и я снова начала закипать - слишком много вопросов вызывало поведение всех троих! - но Тэрон только кивнул и как-то мимоходом, привычно уже подхватил меня под локоть, случайно задев мокрую ткань платья.
        Я вспомнила, что нижних юбок на мне не было, и благоразумно заткнулась, не рискуя привлекать лишнее внимание. В конце концов, ни Тэрон, ни Биант завтра никуда не денутся - расспрошу позже, после того, как надену чистое и сухое!
        Фасулаки - о чудо! - тоже молчал, провожая нас взглядом.
        Глаза у него были черные и страшные, как опустевшие устья печей.
        ГЛАВА 11. ЛУЧШИЙ ДРУГ, КОТОРЫЙ КОГДА-ЛИБО У ТЕБЯ БЫЛ
        К тому моменту, когда мы добрались до общежития, одинаково мокрые и продрогшие, от волшебного спокойствия не осталось и следа. К счастью (или всё-таки нет?), я была слишком уставшей, чтобы вспыхнуть снова. Но загадочное молчание обоих моих спутников наводило на недобрые мысли.
        Кажется, от меня снова пытались что-то скрыть. И ладно ещё профессор, но Тэрон-то!..
        В запале я даже подумала о том, чтобы затащить полуэльфа в нашу с Хемайон комнату и устроить совместный допрос немедленно, но уже в холле первого этажа опомнилась. У Тэрона зуб на зуб не попадал, у меня, собственно, тоже, а профессор Биант вообще протрезвел от холода и теперь так выразительно хмурился, что приставать к нему с вопросами поостерегся бы и начисто лишенный такта человек.
        Пришлось напомнить себе, что оружие леди - это красота и изящные манеры, а вовсе не таранная настойчивость и грязный шантаж. Во всяком случае, до тех пор пока настырность и огненный шар не понадобятся в достаточной степени, чтобы стать уместными в разговоре.
        Я чинно распрощалась с сопровождающими и поднялась на верхний этаж, скрипя зубами от досады.
        За кого меня здесь держали, в конце-то концов?! Один посчитал вполне допустимым воспользоваться доверием и не оформлять договорные отношения, пока ставил на мне эксперименты, второй своим несвоевременным появлением сломал мне все планы на жизнь и теперь бдел за каждым моим шагом, как нянька над младенцем, а третий…
        Я запнулась об порог и повисла на дверном косяке, едва не упав, - такой внезапной была настигшая меня мысль.
        Как вообще Тэрон оказался в зале накопителей? После ужина он собирался заглянуть в библиотеку, а оттуда - сразу спать, поскольку после раннего подъёма и спонтанной «медитации» нас всех так клонило в сон, что сопротивляться не было никакой возможности! Что могло сподвигнуть Тэрона вдруг изменить все свои планы, пересечь весь университетский городок и торжественно затопить все печи?..
        Он ведь даже не осмотрелся, когда пришел. Сразу побежал ко мне, будто точно знал, где я и что со мной происходит!
        - Аэлла? - сонно окликнула Хемайон, приподнявшись на локте прямо в постели.
        Я спохватилась, что все ещё стою на пороге, не сменив мокрое платье, и поспешно прикрыла за собой дверь. Хемайон потерла глаза спросонок и ахнула: кажется, с меня все ещё капало, и мой плачевный вид не могла скрыть даже полночная темнота в комнате.
        - Что с тобой случилось? - растерянно спросила Хемайон и выскочила из постели, чтобы скорее помочь мне с платьем.
        - Тэрон случился, - предельно честно ответила я, с наслаждением выпутываясь из холодной мокрой ткани.
        - Тэрон?! - не поверила Хемайон. - С чего бы ему вдруг…
        Пришлось изложить урезанную версию событий, исключающую настоящую причину моей вспышки. Звучала она не слишком правдоподобно, но Хемайон, кажется, и так догадывалась, что я не могу рассказать обо всем, а потому сконцентрировалась на странном поведении полуэльфа.
        - Ну, Тэрон и правда пошел в библиотеку после ужина, - сказала она, тревожно нахмурившись. - Не знаю, правда, куда отправился после, но… думаешь, он следил за тобой?
        Я удручённо покачала головой. За тем, чтобы во время испытаний рядом не было никого постороннего, бдительно следил Фасулаки собственной персоной - и если его зрение и слух ещё можно было обмануть, то магический дар - нет. Во всяком случае, я не знала способа незаметно подкрасться к босому магу земли посреди чистого поля - разве что прилететь на крыльях ветра, но этого мы бы уж точно не пропустили.
        Нет, Тэрон примчался именно в зал накопителей. Разве что ему самому срочно понадобилось слить излишки силы, а я просто под руку подвернулась?..
        - Может быть, - неуверенно согласилась Хемайон и тут же заулыбалась. - Но как вовремя! Будто и в самом деле рыцарь без страха и упрека!
        До сих пор я полагала, что рыцари без страха и упрека не склонны портить дамам по два платья меньше чем за неделю знакомства, но ворчливые замечания предпочла оставить при себе.
        Если уж выбирать из двух зол, то для платья однозначно предпочтительнее речная грязь, нежели подпалины от неуправляемого огня. Это не отменяло необходимости визита в прачечную, но несколько примиряло с суровой реальностью.
        - О! - спохватилась Хемайон и метнулась к письменному столу. - Пока тебя не было, заходила миз Вергиди и оставила несколько писем на твое имя. Вот.
        Я одернула ночнушку и нервно выпрямилась, будто отчим мог видеть меня прямо сквозь бумагу, но первым, что бросилось мне в глаза, была восковая печать с гербом «Серебряного колокольчика».
        И размашистая надпись «Аэлле Д.» с длинным витиеватым хвостиком, который Аглея неизменно пририсовывала заглавным буквам, несмотря на все старания учительницы каллиграфии сделать ее почерк более разборчивым.
        Мои школьные подруги всё-таки решили поддерживать связь.
        Все мы умели составлять письма, как подобает леди: с правильным обращением к адресату, парой строк о погоде и положении дел, обязательными вопросами о здоровье и настроении. Все мы знали, что подписываться одним только именем - недопустимо; все мы держали в голове с десяток вариантов, как выдержать вежливо-нейтральный тон и вместе с тем не показаться холодной и безразличной…
        Все мы этим, конечно же, не пользовались.
        «А нам запретили о тебе говорить, представляешь?! Даже слезная просьба отточить навыки эпистолярного жанра не помогла!» - праведно возмущалась Кибела. «Сапфо придумала, как переслать письма через городскую почту, минуя школьную, и мы чуть не попались! - вторила ей Аглея. - Хорошо, что Кибела догадалась взять с собой ещё и поддельное письмо своему нареченному, которое якобы хотела отправить втайне от чужих глаз. За него тоже влетело, конечно, но не страшно, зато остальные письма мы всё-таки отправили!»
        «Без тебя все не то, - печально признавалась Сапфо. - Ты же будешь нас навещать? Девочки собирались погостить в поместье моего отца после выпуска. Ты не присоединишься на каникулах?..»
        Это предложение - не только вести переписку, но и появляться на людях вместе - взбодрило меня куда лучше холодной воды. Я ещё не знала как, но твердо решила, что предоставленным шансом воспользуюсь всенепременно. Только и нужно, что извернуться и сдать конмаг до каникул, чтобы мне дозволили покидать Эджин! Да, пока что я, мягко говоря, не блистала, но…
        Я и в «Колокольчике» поначалу была отнюдь не звездой курса. Отчим предпочитал держать меня подальше от науки, искренне считая, что учёность только портит юных девиц - а я и так, на его вкус, была слишком хитрой и изворотливой…
        Потому читать, писать и рисовать меня учила мама. От которой я, вероятно, столь неудобные для падчерицы качества и унаследовала. Мама была мною довольна - скорее всего, просто потому, что любила, как и всех своих детей, не делая разницы между мной и рожденными в браке братьями. Я полагала себя способной ученицей и тоже была собой вполне довольна, пока строгие требования «Серебряного колокольчика» не спустили меня с небес на землю.
        Отчим тогда вспоминал поговорку про большую рыбку в маленьком пруду и, кажется, тихо злорадствовал. Но я как-то выплыла, обзавелась подругами - и ближе к концу обучения уже держалась среди крепких середнячков, не рискуя выделяться ни в худшую, ни в лучшую сторону. Большой пруд оказался не так страшен, как его малевали.
        Так с чего опускать руки и бесплодно злиться сейчас, когда мне подобрали водоем ещё чуточку больше? Справилась тогда - разберусь и теперь. Просто какое-то время нельзя будет расслабляться и позволять себе плыть по течению - зато потом, возможно, удастся развернуть это течение так, как нужно мне самой…
        Мысленно я уже составила план занятий, чтобы наверстать упущенное в естественных науках и разобраться в медитациях, и письмо с гербом Оморфиас открывала все в том же приподнятом настроении.
        Писала мама, и первая же строка заставила меня насторожиться и замереть, недоверчиво подставив бумагу под кружок света от ученической лампы.
        «Дорогая Аэлла,
        надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии…»
        Тон был столь правилен и официален, что я немедленно заподозрила неладное. Прекрасная виконтесса Оморфиа никогда не придерживалась строгих правил письменного этикета, поскольку с чисто аристократической небрежностью полагала, что правила созданы для тех, кто не впитал их с молоком матери, а был вынужден учиться.
        Так мама писала, когда кто-то стоял у нее над душой. Я небезосновательно подозревала, что давить на виконтессу в ее собственном доме мог разве что виконт.
        «Наш добрый господин был весьма расстроен, получив известие о твоём вынужденном отъезде из школы. Он опасается, что слухи распространятся быстрее пожара, и потому посчитал необходимым позаботиться о твоей репутации.
        Ты ведь знакома с сэром Хадзисом?..»
        Сэра Хадзиса я знала прекрасно - и жалела об этом каждую секунду с момента знакомства. Отчим будто специально выбрал самого отталкивающего из своих протеже, чтобы всячески способствовать нашей помолвке. Сэру Хадзису было за пятьдесят, но его волосы об этом так и не узнали, поскольку расстались с этим бренным миром еще до моего рождения. В довесок шла отвратительная привычка называть всех женщин вокруг «милочками» и гонять меня с мелкими поручениями, словно горничную. Сам сэр Хадзис передвигался очень мало и неохотно, что тоже имело некоторые последствия, о которых благовоспитанным леди полагалось деликатно молчать.
        Мама так и поступила. Только в самом конце письма, после перечисления всех достоинств сэра Хадзиса (весьма краткого, впрочем), добавила торопливым почерком: «Я поставила в известность графа Аманатидиса на случай, если сэр Хадзис пожелает засвидетельствовать свое почтение твоему доброму покровителю».
        Сообщение в целом скорее приободряло, чем расстраивало, но с покровителями у меня в последнее время как-то не складывалось. Кроме того, я вовсе не была уверена, что граф Аманатидис вспомнит, кто я такая и какое отношение он имеет к моей помолвке. Да мы даже представлены не были!
        По всему выходило, что, как бы ни требовала моя гордость справиться со всеми проблемами самостоятельно, мне всё-таки был нужен покровитель. Студенты-старшекурсники на эту роль не подходили по предельно простой причине: их власть надо мной была обусловлена только тем, что они куда больше знали о преподавателях и порядках в университете. Но все это я могла разузнать и сама. Со временем, правда, но игра все же не стоила свеч - особенно если вспомнить, как повел себя Фасулаки по отношению ко мне.
        Граф Аманатидис тоже отпадал: во-первых, не факт, что его волнует моя судьба, а во-вторых, он приносил куда больше пользы, пока вовсе никак себя не проявлял. Граф приходился дальним родственником вдовствующей королеве, и в моих же интересах было, чтобы никто не сообразил, как можно дешево и сердито породниться с правящей династией. Нет, если не останется никакого выбора, отвергать покровительство родного отца я не собиралась, но и всецело полагаться на него тоже не спешила.
        Основная проблема заключалась в том, что больше мною никто и не интересовался. Оставалась надежда разве что на пресловутые «высшие армейские чины», которые покровительствовали Фасулаки из-за его исследовательской работы.
        Увы, это означало, что ссориться с ним нельзя, сколь бы оскорбленной я себя ни чувствовала. Мне нужен был договор о совместном исследовании - без него в армии могли никогда не узнать о моем существовании.
        Этот вариант дурно попахивал, но альтернативой был разве что граф Аманатидис. Кроме того, никто не запрещал мне продолжать поиски - и заручиться поддержкой подруг. Сами они ничего не решали, но их родители имели какое-никакое влияние: все же дети простолюдинов в «Серебряный колокольчик» не попадали ни при каких обстоятельствах, а аристократические круги - штука весьма тесная. Вдруг кто-нибудь да донесет до отчима светлую мысль, что разница в возрасте между супругами - это, конечно, вполне нормально, но в три раза - всё-таки перебор!
        Но сначала эту идею нужно было донести до девочек, и я села за письма, не откладывая дело в долгий ящик. Хемайон быстро заскучала и вернулась в кровать; не прошло и четверти часа, как ее дыхание выровнялось и стало еле слышным. Стараясь не шелестеть, я поочередно составила письма всем трём подругам и ещё почти час просидела над посланием маме. Пришлось подражать ее официозному тону: отчим наверняка не погнушается влезть в нашу переписку, и у него не должно было возникнуть и тени подозрения, что я что-то задумала. Мама же поймет все по одному только обращению «дорогая матушка» в начале письма. Этим я, впрочем, не ограничилась и старательно живописала расплавленный измеритель дара на вступительном экзамене. Кто знает, вдруг господин Хадзис поостережется брать в жены огненного мага, и вопрос с нежеланной помолвкой решится сам собой?..
        Я даже зажмурилась, всерьез размышляя, не помолиться ли об этом, и немедленно получила знак свыше. Или снизу, как посмотреть, - под дверь влетел исписанный лист бумаги, и тотчас же послышались удаляющиеся шаги. Они казались неторопливыми, но, когда я выглянула в коридор, там уже никого не было.
        А лист на поверку оказался варварски вырван из какой-то книги. Я убедилась, что Хемайон этот странный ритуал обмена сообщениями никак не потревожил, и закрыла дверь.
        От свечи оставалось меньше половины, но меня снедало любопытство, и я вернулась за стол.
        «Несмотря на кажущееся свободомыслие и неподобающе лёгкое отношение к делам деликатным и сердечным, эльфы могут быть верными и преданными партнёрами. Даму сердца они избирают сознательно и на всю жизнь, выстраивая с нею своеобразную магическую связь. Она позволяет чувствовать, когда избранной даме угрожает опасность, и эльф является на помощь, не мешкая.
        Однако следует отметить, что связь эта становится полноценной и двусторонней лишь в том случае, если дамой сердца эльф избирает женщину своего вида. Человеческие девушки слишком хрупки и невинны, и их эта связь порабощает, превращая в марионеток, послушных воле господина…»
        Записи обрывались на середине предложения. С обратной стороны оказалось только изображение счастливой эльфийской пары - высокие, тонкие фигуры в невозможных нарядах, будто сотканных из утренней росы и тумана над водой. Красиво, но, увы, малоинформативно.
        Я вспомнила дикие глаза Тэрона, ворвавшегося в зал накопителей, и обречённо потерла ладонями лицо.
        Этого ещё только не хватало…
        ГЛАВА 12. КЛЮЧИК
        Наутро я спустила ноги с кровати и, недовольно поморщившись, поджала пальцы. Перекрытие тут же отозвалось волной тепла, и Хемайон перестала ежиться спросонок.
        - О, сегодня с тобой все в порядке? - радостно выпалила она, приободрившись.
        Я не стала нагнетать обстановку и просто улыбнулась в ответ. В каком-то роде все и в самом деле было в порядке - не считая разве что чудовищного недосыпа.
        Зато бессонная ночь помогла расставить приоритеты и заготовить пути отступления. Мне оставалось только разыграть готовый план.
        Поэтому я собрала тетради и запечатанные письма, чтобы тут же с напускной беспечностью подхватить под руку Хемайон и направиться в зал накопителей. Я очень надеялась, что он успел просохнуть.
        Тэрон поджидал нас в холле первого этажа, такой бледный и взволнованный, что я бездумно поприветствовала его удовлетворенной улыбкой. Похоже, все мои предположения, от которых я отталкивалась вчера ночью, были верны: никакими злыми умыслами полуэльф не руководствовался.
        А вот появление в том же холле Фасулаки с библиотечной книгой подмышкой в мои планы на день вписывалось плохо. Кажется, старшекурсник тоже специально караулил меня поутру, но я только отметила, как выразительно побелел Тэрон при виде книги, взмахнула свободной рукой в приветствии и скорее потащила полукровку на выход. Увы, недостаточно быстро.
        - Миз Доро, - опомнился Фасулаки и сжал в руках книгу так, что костяшки пальцев побелели, как лицо Тэрона, - могу я побеседовать с вами наедине?
        - Разумеется, нет, - беспечно ответила я, оглянувшись через порог. - Но вы можете попросить преподавателей или миз Вергиди присутствовать при разговоре. Только чуть позже, будьте добры, я очень тороплюсь в зал накопителей.
        - Это срочно, - с нажимом произнес Фасулаки, но должного впечатления не произвел.
        - Ни секунды не сомневаюсь в этом, господин Фасулаки, однако вам придётся подождать, - твердо сказала я. - Не могу же я рисковать сохранностью целого здания и всех людей внутри ради одного разговора! - я укоризненно качнула головой и поскорее увела прочь и Хемайон, и Тэрона, пока старшекурсник не нашелся с ответом.
        - Мне казалось, ты ничуть не спешила с утра, - удивлённо заметила Хемайон, многомудро дождавшись, когда Фасулаки скроется из виду. Пожалуй, мелкие женские интриги были у нее в крови.
        Я порылась в записях и протянула ей смятый лист, вырванный из библиотечной книги. Хемайон приподняла брови и углубилась в чтение, а Тэрон исхитрился за считанные секунды покраснеть и тут же снова залиться мертвенной бледностью.
        - Аэлли, клянусь, я не хотел ничего…
        Я сделала вид, что не заметила оговорки с уменьшительно-ласкательной формой имени, на которую Тэрон, разумеется, никакого позволения не получал. Сейчас было не до того.
        - Что за книгу хотел подсунуть Фасулаки? - перебила я.
        Тэрон запнулся на полуслове, растерянно хлопнул ресницами и ответил:
        - «Порядки эльфийского двора» Ксенакиса. Книга содержит большей частью устаревшие сведения, ещё с довоенных времён, но кое-что осталось неизменным.
        - Например, формирование осознанной связи между эльфами? - вклинилась Хемайон, как раз дочитавшая вырванную страницу.
        - Да если бы это было осознанно! - страдальчески взвыл Тэрон, снова краснея - от шеи и до кончиков ушей. - Я ничего такого не хотел, клянусь! Я вообще до вчерашнего дня не понимал, что происходит, мне профессор Биант объяснил…
        - Ага, - я с сомнением покосилась на обрывок бумаги в руке Хемайон.
        Нет, не стал бы профессор портить библиотечные книги. Тут и без него желающие отыщутся.
        - Он сказал, что ещё не поздно, - добавил Тэрон совсем тихо, словно вовсе не хотел быть услышанным. - Связь можно оборвать. Только и нужно, что прекратить общаться. Но я… - полуэльф запнулся и опустил глаза.
        Ещё бы. Профессор фактически предложил ему стать изгоем. Кроме нас с Хемайон, дружить с полукровкой не порывался никто.
        - Мне нужна эта книга, - сказала я, чуть крепче сжав пальцы на его предплечье, и улыбнулась - нарочито дружелюбно, так что и Хемайон, и Тэрон уставились на меня с одинаковым удивлением и неверием. - Если бы эта связь была действительно так опасна, думается мне, тебе бы сразу велели держаться подальше от вольнослушательниц. Причем, вероятно, это сделали бы ещё твои родители, а не университетские профессора.
        - Мама сама толком ничего не знает об эльфийских повадках, - с угрюмой недоверчивостью признался Тэрон, - а отца я и не видел никогда.
        - Но твоя мать не лишена собственной воли, а в университете все молчали, когда мы с Хемайон подсели за твою парту, - заметила я, тактично опустив дальнейшее развитие событий - с рыцарем и дамой в книксене. - Хотя во всех других случаях ректорат явно предпочитает перестраховываться. Сам подумай: и расселение по этажам в зависимости от направления дара, и постоянное выкачивание силы по утрам, и даже корпуса для первокурсников построены так, чтобы при потере контроля над магией разрушения были минимальными! А ещё нам нельзя выходить из общежития по темноте и из университетского городка - без сопровождения… но тебе преспокойно позволили дружить с нами, и никто не видел в этом ничего опасного. А ведь ты отнюдь не первый полуэльф в этих стенах, раз профессор Биант понял все с первого взгляда!
        - И к чему ты ведёшь? - настороженно уточнила Хемайон, потому что Тэрон молчал, переваривая услышанное.
        - Да просто нас пытаются рассорить, - не сумев скрыть раздражение, пояснила я. - Из-за того, что Тэрон мешает Фасулаки и его сокурсникам выиграть это дурацкое пари! Поэтому мне подбросили вырванную страничку, а не всю книгу целиком: надеялись, что я сделаю выводы сгоряча, исходя из неполной информации, и в ужасе оборву все контакты!
        - Похоже на правду, - с облегчением признала Хемайон и тут же снова нахмурилась, но сказать ничего не успела - ее опередил Тэрон:
        - Допустим, - медленно кивнул полуэльф, - но зачем тогда профессор Биант поднял тревогу, да ещё запоздалую?..
        Забывшись, я досадливо пожала плечами, снова подтянув ближе к себе и Хемайон, и Тэрона. И только теперь обратила внимание, что подруга, хоть и поддалась невольному жесту, на следующем же шаге вернулась на прежнее расстояние.
        А вот Тэрон продолжил идти вплотную ко мне, не отстранившись ни на волос. Если задуматься, это был отнюдь не первый раз, когда он старался держаться настолько близко, насколько возможно.
        Радовало только то, что инициатором сближения всегда выступала я. Это поддавалось контролю - достаточно просто следить за собой так, будто за спиной дежурит кто-нибудь из учителей «Серебряного колокольчика», и привычка сделает все за меня.
        - Поэтому я и говорю о том, что нужно прочесть книгу целиком, прежде чем делать какие-либо выводы, - помедлив, произнесла я. Кое-какие выводы напрашивались и без книг - более того, им книги бы только мешали. Но Тэрон этого, кажется, не замечал, и я сама чуть отставила локоть, вынудив полукровку вернуться на прежнюю дистанцию. К моему облегчению, он не стал противиться, и продолжила я гораздо дружелюбнее: - Сможешь взять ее в библиотеке? День обещает быть солнечным, мы можем собраться где-нибудь на лужайке перед столовой и почитать вместе. Даже если там нет ничего полезного, расширение кругозора ещё никому не помешало.
        А всем неслучайным зрителям эти импровизированные чтения послужат безмолвным напоминанием о том, что считать всех вокруг глупее себя, - заведомо проигрышная стратегия. Но об этом я предпочла промолчать.
        - Конечно, - с готовностью кивнул Тэрон и неуверенно покосился на меня сверху вниз, но задать явно волнующий его вопрос о моем отношении к начавшей формироваться связи так и не решился.
        Мудро с его стороны, если задуматься. Я и сама ещё не знала.
        То есть, перспектива остаться марионеткой без капли собственной воли пугала до безумия, разумеется. Но если то ровное, уверенное спокойствие, которое я испытала вчера в зале для накопителей, тоже было следствием эльфийской привязанности…
        Я встряхнулась и заставила себя отвлечься от бесполезных мыслей. Делать выводы и принимать решения было рано, сколь бы Тэрону ни хотелось определенности прямо сейчас.
        В зале накопителей сегодня снова дежурил профессор Биант, не слишком осчастливленный этим фактом: навязчивый запах речной тины чувствовался ещё на подходах, а уж внутри вовсе сбивал с ног. Кто-то из первокурсников обнаружил под скамьей мелкую рыбёшку и прямо на наших глазах с хохотом забросил в печь - прежде, чем несчастный преподаватель успел что-нибудь сказать.
        Потом-то он много чего выдал - про то, что огонь в печах имеет магическую природу, такую же, как разрушительные заклинания Медного полка, и точно так же не выносит органику - либо уничтожает на месте, либо гаснет сам, оставляя университет без тепла и горячей воды; про то, что магов соответствующей специализации в Эджине раз-два и обчелся, и огонь нужно беречь. Но с отповедью профессор безнадежно опоздал, и покаянный вид шутников уже ничего не мог изменить.
        Запах приобрел сперва аппетитные, потом - совершенно невыносимые рыбные нотки. Огонь в печах был слишком слабым, чтобы испепелить подношение на месте, и ароматы горелого мяса и палёной чешуи быстро выгнали первокурсников на свежий воздух.
        Профессор Биант горестно поморщился и остался. Ему деваться было некуда, как, увы, и нам.
        - Доброе утро, профессор, - сдержанно произнесла я, отпустив руку Тэрона.
        Полуэльф замялся было на месте, но всё-таки отошёл к свободному накопителю, не рискуя, впрочем, упускать меня из виду. Рекрутер проводил его настороженным взглядом искоса, но промолчал, и я окончательно убедилась, что он не имел никакого отношения к полночному посланию: похоже, профессор Биант вообще не собирался обсуждать со мной Тэрона и его специфические особенности, всецело положившись на рыцарские повадки полукровки.
        - Могу я обратиться с просьбой? - вежливо поинтересовалась я.
        Профессор Биант вздрогнул и опустил взгляд на меня.
        - Да?
        - Мы с друзьями хотели бы выбраться на ярмарку в это воскресенье, - сказала я, усилием воли удерживая на лице доброжелательное выражение. - Может быть, вы тоже собирались в город?
        Кажется, профессор Биант ожидал совершенно другого вопроса и потому заметно растерялся. Я не оборачивалась, но была готова поклясться, что Тэрон в тот момент был точно так же обескуражен.
        - В воскресенье? - с запинкой повторил рекрутер.
        - Миз Вергиди сказала, что вольнослушательницам запрещено покидать Эджин без сопровождения, - на всякий случай упомянула я. А ну как никакого распоряжения на самом деле не было, и миз Вергиди просто подыграла Фасулаки, которому как раз на руку, чтобы я провела все выходные в четырёх стенах?..
        Но так далеко коварство старшей по женскому крылу, как выяснилось, не простиралось.
        - Да, разумеется, - опомнился профессор Биант. - Вы хотите, чтобы я сопроводил вас? - вопрос прозвучал с заметным сомнением.
        Должно быть, обычно студентам и в голову не приходило просить о чем-то подобном вечно нетрезвого преподавателя. Увы, у меня особого выбора не было - помимо Бианта, я была представлена разве что профессору Кавьяру, а он едва ли пожелал бы провести выходной в моей компании.
        - Если не слишком затруднит, - улыбнулась я через силу.
        Профессор Биант ненадолго задумался и кивнул:
        - Хорошо. У меня будет немного свободного времени на рассвете. Но не забывайте, пожалуйста, что все первокурсники обязаны посещать зал накопителей и в выходные дни тоже.
        Перспектива вставать затемно меня не слишком обрадовала, но ярмарка наверняка как раз в такую немилосердную рань и начиналась, так что я поблагодарила профессора Бианта и удалилась к свободному накопителю со знаком огня. Насчет Тэрона рекрутер так ничего и не сказал - только удовлетворенно вздохнул и отошел ближе к печам, когда те вспыхнули ярче, отзываясь на мою силу.
        Рыбная вонь потихоньку рассеивалась - ко всеобщему облегчению.
        Увы, Фасулаки и его сокурсники в столовой не спешили следовать хорошему примеру. Они поджидали за тем же столиком, что и вчера; судя по тому, что за него никто и никогда не пытался сесть, несмотря на выгодное расположение - у стены, недалеко от окна раздачи и в то же время не в проходе - это место по негласным правилам считалось закреплённым именно за ними.
        Наверное, мне следовало гордиться высокой честью сидеть рядом, но я что-то так и не прониклась.
        - Аэлла!
        - Миз Доро!
        Налбат все так же был верен себе: яркий и шумный, он моментально привлек внимание всей столовой разом и, ничуть не смутившись, замахал рукой. Фасулаки, который в присутствии «коллег» предпочитал отмалчиваться, сегодня вовсе встал на ноги, со скрипом отпихнув стул, чтобы я уж точно не могла сделать вид, что ничего не заметила.
        Свободное сиденье за столом снова было всего одно, но прежде чем я успела привычно уступить его Хемайон, Фасулаки с нажимом произнес:
        - Надеюсь, здесь достаточно свидетелей, чтобы вы не постеснялись поговорить наконец со мной об исследовательской работе, соавтором которой намерены стать?
        Видимо, о том, что за завтраком не полагалось обсуждать важные дела, он уже тоже успел разузнать, потому что тут же добавил:
        - Вы же помните, что профессор Кавьяр ждёт отчёт о проделанной работе к завтрашнему дню?
        Как раз об этом я забыла напрочь, но вида не подала.
        - Как я могла, - я укоризненно покачала головой - не столько из-за своей забывчивости, сколько из-за того, что кому-то пришло в голову указывать леди на ее ошибки. А ведь мне ещё нужно было связаться с семейным поверенным, потому что сама я, конечно же, ничего подписывать не собиралась! - Не сомневаюсь, вы справитесь с подготовкой договора в срок, и мы вернёмся к работе сразу же, как только он будет утвержден. Тогда же и составим отчёт.
        - Профессор ждёт его завтра, - напомнил Налбат, будто его это как-то касалось.
        - Уверена, он отнесётся к ситуации с пониманием, если я упомяну, что работа приостановлена по настоянию профессора Бианта, - твердо произнесла я, хотя никакой уверенности не ощущала, - из-за того, что я запустила «маятник».
        Надо будет разузнать, нельзя ли сдать экзамен другому преподавателю. С профессора Кавьяра сталось бы влепить мне «неуд» просто в назидание другим - даже если сам он тоже не слишком одобрительно относился к риску спалить университет, которым Фасулаки традиционно пренебрегал.
        - Конечно, - саркастически протянул Фасулаки, - профессор Кавьяр и понимание, мифы и легенды Эджина.
        Я сделала вид, что никакого выпада в адрес преподавателя не слышала, а книгу, которую старшекурсник демонстративно положил себе на колени, придерживая ладонью, вовсе не заметила. Настойчивость, с которой Фасулаки жаждал обсудить «Порядки эльфийского двора», обескураживала.
        Я была практически уверена, что вырванную страницу под дверь подбросил именно он. Но тогда не было никакого смысла притаскивать всю книгу целиком - ничто не способно вызвать панику такой силы, как неполная информация о потенциально опасном явлении!
        - Думаю, будет лучше, если на данном этапе вы сконцентрируете свои усилия на договоре, - сдержанно заметила я и увлекла Тэрона и Хемайон к раздаточному окошку, не дав никому опомниться.
        - Профессор Кавьяр тебе спуску не даст, - заметила Хемайон, не слишком, впрочем, противясь выбранному направлению.
        - Всем нам не даст, - вздохнул Тэрон и безропотно пристроился в конец очереди к раздаточному окну.
        Но о том, что можно было, как и прежде, воспользоваться помощью Фасулаки и его коллег, чтобы не ждать, они и не заикались, и я с нарочитой беспечностью пожала плечами:
        - Я и не жду поблажек. Конмаг придется освоить в совершенстве.
        И, если уж начистоту, в этом деле помощи от профессора Кавьяра явно ждать не стоило - не только мне, а всему курсу разом.
        Сосредоточиться на лекциях было сложнее, чем хотелось бы. Первым в расписании стоял не к добру помянутый конмаг, и сегодня профессор нудным голосом зачитывал материал из потрепанной тетради. По виду она больше всего напоминала чей-то старый конспект, и меня терзало подозрение, что Зерв Кавьяр попросту воспользовался наработками Бианта, чтобы не сесть в лужу, как на первой своей лекции - там вышло даже чересчур буквально.
        К вожделенному душевному равновесию, которое должно было помочь контролировать дар, это не приближало ни меня, ни, кажется, самого профессора. Я механически записывала определения и основные принципы, не в силах вникнуть в смысл. Тэрон тоже изнывал: то застывал, невидяще пялясь в пространство за спиной профессора, то грыз кончик пера; к концу занятия оно выглядело до того плачевно, что полуэльф со вздохом полез за запасным. Я не сомневалась, что и его постигнет печальная судьба.
        Сконцентрироваться на конмаге сумела только Хемайон. К концу лекции записей в ее тетради было заметно больше, чем в моей, и я очень надеялась, что подруга не станет возражать, если я попрошу ее конспекты: со следующей недели начинались практические занятия, и к ним явно требовалось хоть как-то подготовиться. В противном случае я рисковала знатно выспаться на медитациях.
        Не то чтобы эта мысль вызывала такое уж отторжение, но я все-таки рассчитывала вернуть себе уверенность в собственном даре. Если для этого требовалось найти какой-то скрытый смысл в медитациях, я была готова приложить усилия. Наверное.
        На деле мысли упрямо возвращались к вырванной из книги странице - и Тэрону. То, что он сидел под боком и нервно покусывал кончик второго по счету пера, ничуть не помогало.
        Неудивительно, что я с трудом дождалась окончания занятий и немедленно отправила полуэльфа в библиотеку, а сама подхватила Хемайон и утащила в сторону столовой. Пикник - так пикник, главное - на книгу не накрошить!
        Увы, сама Хемайон расценила уединенную прогулку до дальнего корпуса как отличный повод поговорить по душам - и вдобавок начала с самого неудобного вопроса:
        - Что ты собираешься делать, если в книге - правда? - выпалила она без перехода, стоило только Тэрону скрыться из виду, и покраснела совсем как он. - Я имею в виду, если его общество действительно опасно…
        Я глубоко вздохнула, расправив плечи. Но где-то под грудиной все равно остался противный комок непреходящего напряжения, и с ним я ничего не могла поделать.
        Самое смешное, что, в общем-то, ничего нового со мной не происходило. Какая разница, в чьих руках я могла стать марионеткой, - у отчима или у Тэрона?..
        - Хемайон, - торжественно сказала я, - ты моя подруга, и я намерена быть с тобой предельно честной, искренней и откровенной.
        Она даже сбавила шаг и недоверчиво заглянула мне в глаза, словно ожидала увидеть там самый суровый приговор. Я помедлила, чтобы сделать еще один вздох, и ответила, как и обещала, предельно честно:
        - Я понятия не имею, что делать.
        Хемайон фыркнула от неожиданности и ответила откровенностью на откровенность:
        - Ты ведь ему нравишься, знаешь? В смысле, безо всей этой эльфийской мистики, просто, по-человечески. Он пытался вызнать у меня, не помолвлена ли ты, - с намеком сообщила она.
        - А я и этого не знаю, - мрачно сообщила я, пожалев, что не прихватила с собой веер: мне вдруг нестерпимо захотелось спрятать лицо. Откуда мне, и в самом деле, знать, как развивалась ситуация с помолвкой после того, как мама написала обо всем графу Аманатидису? Как поступил сэр Хадзис после того, как был вынужден «засвидетельствовать почтение»? И был ли он, собственно, вынужден?.. - Все очень сложно, - резюмировала я. - Нужно выбраться в город, чтобы отправить несколько писем. Думаю, как раз ответным письмом мне и сообщат, свободна ли я.
        - Но в город мы выберемся не раньше воскресенья, - заметила Хемайон и сочувственно заломила брови.
        - А ответ будет идти еще несколько дней, - вздохнула я и все-таки зажмурилась, потерев переносицу. А потом заставила себя встряхнуться и растянуть губы в улыбке. - Так что спешить с выводами в любом случае не имеет смысла. Прочитаем книгу, уточним, насколько сведения в ней устарели… о! Вот такое выражение лица и держи. Нужно как-то убедить работниц столовой выдать нам еду с собой, и ничто не поможет в этом деле лучше, чем жалобные глаза!
        А чем вызвано их выражение, пока и в самом деле думать не стоит. Потому как - ну что я могла предпринять? Ключики к простым решениям в «Серебряном колокольчике» не выдавали.
        В отличие от леденяще твердой уверенности, что принимать решения - непременная обязанность любой леди.
        ГЛАВА 13. СВЯЗЬ
        Вероятно, в благом деле убеждения работников столовой куда большую роль сыграли не жалобные глаза, а несколько мелких монеток, которые я сунула поваренку, но своего мы всё-таки добились. Нам собрали целую корзинку снеди - под клятвенное обещание вернуть тару сегодня же - и даже отыскали где-то большую старую скатерть для пикника. Я рассыпалась в благодарностях и с помощью Хемайон утащила добычу на лужайку возле зала накопителей: днём сюда почти никто не заглядывал, от вечно босых студентов на полигоне защищал глухой забор, а пышные бугенвиллеи давали достаточно тени, чтобы можно было не опасаться солнечного удара, сколько бы времени ни заняло чтение.
        Тэрон уже ждал нас, нервно переминаясь с ноги на ногу. Я подсунула ему скатерть, рассудив, что конструктивная деятельность во имя всеобщего блага куда полезнее пустых просьб успокоиться и держать себя в руках, и не прогадала. Скатерть, по всей видимости, довольно долго пролежала свёрнутой в рулон и теперь ни в какую не желала расстилаться, пока мы не взялись за дело все втроём. Совместная работа наконец-то развеяла постоянное напряжение, и к чтению мы приступили бок о бок, посмеиваясь над заворачивающимися краями скатерти.
        Разумеется, веселья надолго не хватило.
        «Порядки эльфийского двора» начинались с многословного вступления, суть которого сводилась к очевидному утверждению, что эльфы отличаются от людей. На мой вкус, изложить это стоило несколько менее враждебно; с другой стороны, если учесть, что Ксенакис написал книгу всего за год до начала войны, ничего удивительного в его тоне не было. Он всего лишь передавал общий настрой по отношению к эльфам на тот момент.
        Наверное, мы все это понимали, но Тэрон к концу первой страницы все равно вжимал голову в плечи, словно был в чем-то виноват.
        А автор не спешил исправлять впечатление. Текста в принципе оказалось куда меньше, чем хотелось бы: изрядную часть книги занимали иллюстрации - красочные, но для дела совершенно бесполезные, призванные, казалось, только подчеркнуть инаковость эльфов. Но в ней я и так не сомневалась - и, признаться, не видела в ней ничего плохого.
        А вот Ксенакис, похоже, всё-таки видел.
        Нет, кое в чем я была вынуждена с ним согласиться: бездумная лёгкость, с которой эльфы меняли смертных любовниц, не трудясь обезопасить их от неизбежных последствий, особой симпатии не вызывала даже сейчас - несмотря на то, что теперь люди знали о волшебном народце куда больше. После войны любая девица твердо сознавала, что от эльфа бессмысленно ждать предложения руки и сердца (разве что в буквальном смысле), и что любые нежные чувства, вызванные потусторонней красотой и загадочностью, лучше бы оставить при себе. О, эльфы были верны - слову, клятве, своим женщинам. Но человеческие ценности им казались такими же чуждыми и непонятными, как нам - их восхищение холодным, лишенным перемен и солнечного света Миром-под-Холмами, где невозможно выжить без помощи магии.
        Все случаи, когда эльф делал своей избранницей девушку-человека, можно было сосчитать по пальцам, и ни у одной из этих историй не было счастливого конца - с любящей семьёй и вереницей потомков, большим теплым домом и чувством безопасности, уверенности в своем будущем. Ксенакис не поленился описать каждую из сгинувших девушек так трагично и мрачно, что мне даже почудилась в этом какая-то извращённая, исковерканная романтика - того самого сорта, что отвергает спокойный, размеренный быт, полагая ежедневную рутину противоположностью жизни, а драму и надрыв - единственным способом возвыситься над собой.
        С возвышением у «счастливых» избранниц, впрочем, тоже как-то не сложилось. В серебряных туманах под Холмами они вскоре затосковали по солнцу и стали чахнуть; эльфы отпускали их повидаться с семьёй, позабыв предупредить, что время под Холмами и в человеческой реальности течет иначе. Избранницы обнаруживали, что прошла не одна сотня лет и их родных давно нет, и до того дружно убивались с горя, что я невольно заподозрила, что это история одной и той же женщины, рассказанная на разные лады.
        Правда, одну из возлюбленных эльф всё-таки попытался сберечь, задурманив ей разум и вместо настоящего визита на поверхность явив ей видения живых и здоровых родителей, которые радовались за дочь. Только не учел, что при таком раскладе та захочет снова погостить у них, и попался на повторениях. Заканчивалась история так же невесело, как и прочие, и, видимо, ее-то Ксенакис и полагал примером того, как невинные и хрупкие смертные девушки попадают под чары коварных эльфов и превращаются в марионеток.
        Про них Тэрон читал с заметным напряжением на лице. Но главная угроза и в самом деле казалась такой страшной только потому, что была бессовестно вырвана из контекста.
        - Итак, - я прикрыла глаза, собираясь с мыслями, но все равно успела заметить, как резко повернулся ко мне Тэрон, - что мы имеем. Господин Ксенакис боялся и не понимал эльфов, а потому посчитал допустимым написать о них книгу в довольно пренебрежительном тоне; впрочем, он жил на пороге войны, и ничего удивительного в его неприязни нет. Насчёт того, что эльфы не делали ничего предосудительного, я размышлять не берусь. Женщин часто забирают из семьи, зная, что они больше никогда не увидятся с родными, но обычно об этом всё-таки предупреждают заранее… впрочем, не суть.
        Я вздохнула, стараясь не слишком заметно коситься в сторону Тэрона. То, с какими напряжением и надеждой он смотрел на меня, царапало и задевало до такой степени, что хотелось растерзать весь мир за его глупую несправедливость.
        - Судя по тому, что во всех историях, где эльф брал в жены человеческую девушку, он узнавал о ее кончине в тот же миг, какая-то связь и в самом деле существует, - констатировала я, - но она не кажется мне… - я запнулась.
        Опасной? Опасной она была однозначно. Правда, скорее для самого Тэрона, чем для меня. Кто знает, что сделает отчим, выяснив, что на моей свадьбе с его протеже может выйти крайне мокрый и весьма неудобный казус? У виконта имелось достаточно возможностей, чтобы обезопасить грядущее мероприятие, и я не хотела об этом даже думать.
        Неудобной? Тысячу раз да, но, опять же, для Тэрона. Это не меня выдернуло из постели среди ночи просто потому, что у сокурсника было плохое настроение, а накопители переполнились.
        Неподобающей?.. Здесь я вовсе затруднялась ответить.
        - Как она ощущается? - вдруг спросила Хемайон, которая до того просто рассматривала иллюстрации, кажется, изрядно заскучав над однообразными историями.
        Я развела руками.
        - Никак.
        А вот Тэрон опустил взгляд и потёр шею, словно опасался по ней получить, и мы дружно повернулись в его сторону. Собраться с мыслями это ему не помогло.
        - Я… - он запнулся и взъерошил волосы на затылке, безуспешно пытаясь подобрать слова. С красноречием у него, в отличие от красных ушей, как-то не складывалось. - С тех пор, как проснулся мой дар, я всегда ощущал его как холодок где-то… - ещё одна запинка. - Где-то в животе. Как будто сильно замёрз и никак не можешь согреться, хотя уже спрятался в дом и сидишь у огня.
        Я понятливо кивнула. Мой собственный дар тоже будто бы поселился где-то под грудиной и горел там размеренно и ровно, будто свеча в темноте. Особого неудобства это не доставляло - только на первых порах, когда мне казалось, что магия жжется, как огонек свечи, которую поднесли слишком близко к коже. Но со временем я привыкла, как, наверное, волей-неволей привыкали все одаренные.
        Почти все.
        - Рядом с тобой этот холод пропадает, - беспомощно улыбнулся Тэрон. - Мне снова становится тепло. Я почувствовал это с первого взгляда.
        Кровь бросилась мне в лицо. «С первого взгляда» - это звучало не просто неподобающе, это звучало непозволительно, но до того лестно, что я едва не вспыхнула в самом прямом смысле слова.
        - Профессор Биант сказал, что я должен был насторожиться ещё тогда, - виновато признался Тэрон, кажется, из чистого упрямства не отводя взгляд. Я из чистого упрямства отвечала тем же, хотя смотреть ему в глаза было невыносимо. - Что настоящие эльфы часто отказываются говорить с одаренными людьми именно поэтому - чувствуют, как их магия отзывается и начинает строить ту самую связь. Из-за этого их долгое время и считали высокомерными и спесивыми, но на самом деле… - он опять запнулся и наконец-то потупился, снова взъерошив волосы на затылке. - Не знаю, правда, что ими двигало: то ли забота о людях, то ли банальное нежелание выстраивать связь с кем попало. В смысле, я не считаю тебя кем попало! - поспешно выпалил он и накрыл ладонью мою руку, придерживающую раскрытую книгу, хотя я ничем не выдавала своего отношения к его подбору слов. - Но те эльфы вполне могли так думать о человеческих магах. А связь… до вчерашнего вечера я ощущал только тепло, как будто после долгой дороги пришел домой и сел к огню. Но потом… знаешь это ощущение, когда из камина вылетает искра, и ты подсознательно понимаешь, что
она слишком большая и может поджечь что-нибудь?
        Я неуверенно качнула головой. Следить за каминами в обязанности воспитанниц «Серебряного колокольчика» не входило - достаточно было следить за собой. И ничего не поджигать, разумеется.
        - Я даже не понял, как оказался в зале накопителей, - сознался Тэрон, - и откуда знал, что делать, - тоже. Но в тебе был огонь, слишком много огня, я это… не то чтобы видел, скорее ощущал… и, кажется, вытянул его из тебя, как это обычно делают накопители, - неуверенно произнес он и, помолчав, добавил: - Было горячо. И холода я не чувствовал до самого утра, хотя и обращался к дару, когда испугался, что подпалит меня самого.
        - Накопители вытягивают дар не так, - сообщила я, не подумав, и покраснела. Но идти на попятный было поздно. - От огненных накопителей веет холодом. От тебя - нет, - я осеклась, размышляя, стоит ли упоминать то волшебное умиротворение, которое испытала в тот день, но не могла решиться.
        Разговор в итоге прервала Хемайон - просто воспользовалась паузой и вежливо откашлялась, без слов напоминая, что мы с Тэроном здесь не одни, а ей до крайности неловко ощущать себя третьей лишней.
        Я встрепенулась и закрыла книгу. Заодно и руку высвободила - Тэрон и не думал ее отпускать.
        - Значит, на самом деле ничего опасного в этой связи нет? - полувопросительно произнесла Хемайон, кажется, только ради того, чтобы напомнить, зачем мы собрались над этой книгой. - Может быть, профессор Биант просто переживал, что огонь в печах и так некому поддерживать, а тут ещё и эта связь?
        Я неопределенно пожала плечами. По ночам в Эджине и впрямь бывало зябко, но о чем на самом деле переживал профессор Биант, знал он один, и я не хотела тратить время на пустые догадки.
        - Слишком сложно судить, - призналась я и передала книгу Тэрону: ее следовало вернуть в библиотеку, а скатерть и драматически опустевшую корзину - в столовую. - По-моему, единственный случай, где описано реальное злодеяние со стороны эльфа, - та история с обманутой девушкой, которой показывали морок вместо родителей. Но это скорее на совести одного конкретного эльфа.
        Я помолчала, собираясь с мыслями, и повернулась к Тэрону.
        - Думаю, будет куда благоразумнее поискать другие книги на эту же тему, - сказала я. - Возможно, поговорить с кем-нибудь ещё из профессоров, специализирующихся на эльфах. Я не вижу смысла рубить с плеча и портить дружбу из-за чего-то, что мы не понимаем, но хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что.
        Тэрон горячо закивал и подался вперед, бессознательно сокращая и без того небольшое расстояние между нами. Я заставила себя держаться прямо.
        - Если ты почувствуешь что-то странное и непонятное, то сразу скажешь мне и не станешь ничего утаивать, - попросила я, - как бы странно и неловко это ни звучало.
        На середине моей реплики Тэрон, похоже, уже собрался без раздумий ответить согласием, но, стоило мне договорить, как он резко захлопнул рот и укоризненно взглянул на Хемайон.
        А она виновато развела руками.
        - Ты не просил об этом молчать.
        - Знаю, - выдохнул он, мучительно покраснев.
        Кажется, мой цвет лица тоже сложно было назвать подобающим, но я всё-таки заметила:
        - Это едва ли подходит под определение «странное и непонятное».
        Тэрон нервно дёрнул уголком губ, обозначая улыбку, и промолчал - будто воды в рот набрал.
        Впрочем, в его случае это могло быть вполне буквально.
        - Мне не хотелось бы, чтобы пара невинных вопросов впоследствии стала причиной того, что ты будешь неловко ощущать себя в моем обществе, - как можно спокойнее произнесла я и заставила себя улыбнуться, - или посеяла раздор между тобой и Хемайон. Вы оба - мои дорогие друзья. Пусть так и остаётся впредь.
        Кто знает, может быть, этого будет достаточно, чтобы связь осталась на нынешнем уровне? Лишаться ее вовсе я не была готова.
        Но не призналась бы в этом и за все сокровища мира.
        ГЛАВА 14. ТХЕСИ
        Мне снился рыцарь на великолепном черном жеребце с длинной гривой, заплетенной в трогательные косички. Рыцарь примчался к высокой башне на холме и теперь изнывал в своих доспехах на солнцепеке, потому что я никак не могла решить, нужно меня спасать или нет.
        У дракона, сторожившего башню, были невозможные глаза - черные в прозелень, как темный малахит, и прозрачные веки. Дракон печалился и тоже изнывал, потому что никак не решался попросить меня не бросать его в одиночестве. Он ведь старался, возводил эту башню из грез и утреннего тумана, оплетал стены цветущими лозами, стеклил окна зеркалом воды и выстилал кровлю собственной чешуей. Самые сладкоголосые птицы пели у подножия по его приказу, и дожди и невзгоды обходили ее стороной…
        А рыцарь вот не обошел. Торчал теперь внизу, звал меня по имени, портил птичьи песни. Вредина.
        Я бы его прогнала, но жеребец был сказочно хорош. А единственное, чего в волшебной башне не было, так это свободы мчаться с ветром наперегонки…
        - Аэлла! Миз Доро!
        Но хозяин чудесного жеребца был до того гнусав и противен, что я всё-таки почти решилась отослать его прочь. А потом вдруг поняла, что голос звучит наяву, и резко распахнула глаза.
        Фасулаки встретился со мной взглядом, неловко кашлянул и выпрямился. Я тоже села прямо и потерла щеку: кажется, книга, над которой я заснула, не потерпела пренебрежительного отношения и мстительно отпечаталась на лице.
        Рыжая библиотекарша, которая упрямо не показывалась несколько часов, чтобы не пришлось выдавать мне другие книги, при виде Фасулаки немедленно нарисовалась за стойкой и теперь бдительно следила за каждым его шагом.
        Я потянулась было разгладить слегка помявшиеся страницы, но старшекурсник оказался проворнее и подхватил книгу со стола, повернув обложкой к себе.
        - «Собрание мифов и легенд об эльфах и феях»? - прочитал он с вопросительной интонацией, будто книга могла устыдиться своего легкомысленного содержания и немедленно пересмотреть тематику. Я досадливо поджала губы: материалы об эльфах в библиотеке были до крайности скудны, уж что нашла - то и читала! - М-да… что ж, по крайней мере, вы догадались, что что-то пошло не так.
        - А вы догадались, что меня можно подкараулить в библиотеке, - вздохнула я.
        Фасулаки непристойно широко улыбнулся и уселся за парту рядом со мной, выложив на середину щуплую стопку исписанных листов.
        - Договор, - торжественно провозгласил он. - Подпишите, и завтра я передам экземпляр на рассмотрение своим армейским кураторам.
        Договор я взяла, но в ответ на требование только укоризненно покачала головой:
        - Боюсь, сперва с ним должен поработать семейный поверенный, - сообщила я, аккуратно складывая бумаги в сумку. Библиотекарша вытянулась за стойкой, чтобы убедиться, что я не прихватила с ними какую-нибудь книгу. - Я свяжусь с ним в воскресенье.
        - В воскресенье?! - Фасулаки подскочил на месте, как ужаленный.
        - Сожалею, но я не могу покинуть университет без сопровождения, - невозмутимо напомнила я ему, - равно как не могу подписывать договора без одобрения старших родственников. Боюсь, вам придётся подождать, господин Фасулаки, либо найти другого огненного мага для своих экспериментов.
        Он сердито сощурился. С последнего нашего разговора о вечной нехватке сильных магов огня среди чистокровных людей ситуация, разумеется, не изменилась. У него попросту не было выбора, и это едва ли улучшало ему настроение…
        - Вы разобрались, что сделал ваш «рыцарь»?
        …и, конечно же, он захотел испортить настроение и мне.
        Или я уже и сама почти отчаялась?
        - Увы, в университетской библиотеке не нашлось подробного описания, - сухо отозвалась я.
        Фасулаки небрежно отодвинул от себя книгу с мифами и легендами - на удивление похожими на те же истории, что постоянно излагал Ксенакис: все люди, рискнувшие связаться с эльфами, заканчивали плохо. Я не сомневалась, что мой самозваный покровитель готов рассказать ещё одну.
        - Эльфы называют это «тхеси», - сообщил Фасулаки на удивление нейтральным тоном. - Каждый эльф может создать тхеси один раз в жизни. Это особенная связь - не между эльфами, а между их сутью. Между их магией и стихией. Эльф может обратиться к дару своей избранницы, и наоборот. Все остальное они полагают наносным и неважным, но тхеси даёт ещё и возможность следить за своей второй половиной, иногда даже слышать ее мысли или чувства. В сказках, - Фасулаки кивнул в сторону отложенной книги, - это преподносится как шанс спасти возлюбленного в случае смертельной опасности. Но в реальности это означает, что на самом деле вы больше никогда не останетесь одна. Даже в своей собственной голове.
        Он помолчал, давая мне время переосмыслить все сказанное и прочитанное, и безжалостно добавил:
        - Кроме того, тхеси вызывает сильное привыкание. Когда вы видите в книге что-нибудь в духе «когда ее не стало, эльф зачах с тоски» это следует понимать буквально. Если вы позволите Тэрону укрепить связь, то станете зависимы от него. А он - от вас.
        - Позволю укрепить связь? - переспросила я, приподняв брови. - Мне казалось, что происходящее зависит скорее от… - я осеклась: Фасулаки прыснул, не дослушав.
        - Ох, невинные девицы из закрытых школ!..
        Я насупилась.
        Спорить с ним было попросту глупо. Да, невинная. Да, девица. Да, из закрытой школы. Но смеяться-то тут над чем?!
        - С кем, по-вашему, эльф стал бы создавать тхеси? - хмыкнул Фасулаки. - С троюродной прабабкой по материнской линии или всё-таки со своей любовницей?
        Лицо опалило жаром.
        - Ну, знаете!..
        - Знаю, - бесцеремонно заявил Фасулаки. Он и бровью не повел, когда я вскочила на ноги от возмущения, и теперь сидел как ни в чем не бывало, перегораживая мне путь к выходу. - Я тоже был правильным мальчиком, который полагал, что до свадьбы с девочками можно только дружить. А потом я поступил в Эджин и узнал много интересного. Сядьте, миз Доро.
        Почему-то сейчас моя фамилия ощущалась как пощёчина. Как будто кухарка из «Серебряного колокольчика» была права и внебрачных детей не ждало ничего, кроме повторения родительских ошибок.
        Я стиснула зубы и села. Сбежать возможным все равно не представлялось - ни из библиотеки, ни от собственной фамилии. Фасулаки проводил движение взглядом и подался вперед, вальяжно опираясь одним локтем о спинку скамьи, а вторым - о парту.
        - Вы оскорблены, - проницательно заметил он, - но правда в том, что Тэрон уже заинтересован в чем-то большем, нежели невинная дружба. В противном случае тхеси никогда не вышла бы на ту ступень, когда он способен ощущать, что вам нужна помощь. Тэрон для себя уже все решил. А вот перед вами стоит выбор, как и перед любой женщиной, которая нравится кому-то. Я всего лишь прошу вас быть очень осмотрительной. Тхеси может помочь вам контролировать дар, если вы оставите связь на нынешнем уровне, или превратит вас в настолько идеальную пару для полуэльфа, что фразу «душа в душу» тоже придется понимать буквально.
        Его лицо было слишком близко. У меня даже дыхание перехватило - настолько знакомым это показалось: пока мы сидели бок о бок за партой, малое расстояние между нами воспринималось совершенно нормально, но стоило ему повернуться, как мне нестерпимо захотелось отодвинуться как можно дальше.
        Забавно, что шарахаться от Тэрона в такой же ситуации мне и в голову не приходило. Только теперь это тоже казалось отнюдь не невинной проказой.
        - Значит, вы опасаетесь, что Тэрон прочитает мои мысли об исследовательской работе? - прохладно поинтересовалась я, держа спину идеально прямой.
        - Именно, - кивнул Фасулаки, нисколько не смутившись. Он тоже не отстранялся, и в его взгляде мне мерещился азартный интерес. - Он полуэльф. Кто знает, вдруг его отец решит вылезти из-под Холма и проведать сына? Эльфов невозможно просчитать. Армия не может так рисковать.
        - А еще вы надеетесь, что тхеси позволит мне точнее вымерять расход силы в ваших экспериментах, - предположила я, ощутив, к своему стыду, что меня тоже объял азарт. - Поэтому и сочли необходимым просветить меня обо всех тонкостях, включая те, о которых больше никто не решился бы говорить с леди… о, и, конечно же, вы не хотели проиграть пари.
        Обвинение в готовности поставить исследовательскую работу впереди воспитания и заботы о благополучии ближнего своего Фасулаки проглотил не моргнув глазом. А вот упоминание пари все-таки заставило его удивленно приоткрыть рот и слегка податься назад.
        - Тэрон вам рассказал, - без вопросительной интонации произнес он после паузы и прикрыл глаза.
        Я с трудом подавила торжествующую улыбку. Леди не пристало открыто злорадствовать.
        Но молча-то можно!
        - Вот что, миз Доро, - сказал Фасулаки вдруг изменившимся голосом и снова навис надо мной. - Не знаю, насколько это вписывается в ваши представления о нормальном общении, но я позволю себе быть предельно откровенным, поскольку мне ужасно надоело выслушивать, как вы исподволь пытаетесь пристыдить меня за приверженность к моей работе. Вы происходите из обеспеченной аристократической семьи. Я - нет. Мне нужна меценатская поддержка, если я не хочу прямиком из Эджина отправиться в действующие войска и закончить где-нибудь на передовой в первом же сражении. Вас обижает, что я не радею за ваши интересы? Но вы не радеете за мои. Более того, я этого и не жду. Все, что от вас требуется, - соблюдать условия договора, - он небрежно кивнул в сторону моей сумки, куда я прибрала не подписанные еще бумаги. - Поэтому - да, я заинтересован в том, чтобы вы держали полукровку на расстоянии и сконцентрировались хотя бы на том, чтобы оставить Налбата и Спанидиса с носом. В вашем случае это может быть весьма действенной мотивацией.
        Кажется, обещанная предельная откровенность потребовала от него всех сил: договорив, Фасулаки ссутулился и наконец-то отвел взгляд, отстранившись. Библиотечная тишина, воцарившаяся после его отповеди, показалась мне чрезвычайно неловкой - словно ему самому было не по себе из-за того, что он сказал; Димитрис выглядел таким усталым и беззащитным, что я не удержалась и просила:
        - Это вы подбросили страницу из книги мне под дверь?
        Фасулаки посмотрел на меня с заметным недоумением.
        - Страницу?
        Я нахмурилась. До этого момента я была готова поклясться, что испорченная книга на его совести - или, по крайней мере, совести его друзей.
        - Кому вы успели рассказать о происшествии в зале накопителей? - все-таки спросила я.
        - За кого вы меня принимаете, миз Доро? - хмыкнул Фасулаки, приподняв брови. - За главную сплетницу университета?
        Видимо, да. Но главная сплетница наверняка не поленилась бы уточнить, почему я пришла в библиотеку перед самым закрытием одна. Фасулаки же не интересовало ничего, кроме его работы.
        - Утром вы всюду ходили с книгой, откуда была вырвана страница, - всё-таки заметила я.
        - Мой экземпляр цел, - возразил Фасулаки, - мне его ещё обратно в библиотеку сдавать. Но я очень надеюсь, что вы все же отыскали в своем плотном расписании время, чтобы ознакомиться с содержанием всей книги.
        Насмешку я пропустила мимо ушей.
        - Значит, вы никому не говорили, что сделал Тэрон?
        Фасулаки страдальчески закатил глаза.
        - Миз Доро, вы чудесная, привлекательная девушка, но, честное слово, у меня есть пара других тем для обсуждения, нежели вы и ваши миньоны.
        Я едва не ляпнула что-нибудь возвышенно-патетическое про то, что Хемайон и Тэрон не миньоны, а мои друзья, но вовремя прикусила язык. Что бы там Фасулаки ни говорил о других темах и интересах, он все равно рассчитывал продолжить беседу именно со мной - для того и расставлял в каждой фразе по ловушке, чтобы я невольно цеплялась к словам.
        А время между тем критически приближалось к отметке, когда первокурсникам полагалось вернуться в общежитие и просидеть под бдительным надзором преподавателей до утра.
        - Прекрасно, - сухо отозвалась я и, поскольку Фасулаки по-прежнему сидел на месте, перегораживая выход, поинтересовалась: - Что-то ещё?
        Фасулаки помедлил, внимательно рассматривая собственные руки, сцепленные в замок на уровне груди, и нехотя произнес:
        - Вы не найдете ничего толкового в книгах об эльфах. Там будет либо хула, либо сопливая сказка для маленьких девочек, в зависимости от того, как автор относился к волшебному народцу. Однако тхеси - реальна. Эльфы полагают ее чем-то жизненно необходимым, едва ли не смыслом своего существования, но… им не нужен выбор. Они не стремятся к свободе, не нуждаются в секретах и не хранят тайны. Эльфы и в самом деле настолько близки к своим стихиям, насколько это возможно для разумных существ, и ожидать, что им понадобится личное пространство для каких-нибудь внутрисемейных проблем, примерно так же логично, как предполагать, что искры могут изменить огню, а тот в ответ закатит им скандал. - Фасулаки поднял взгляд и бледно улыбнулся, не расцепляя рук, и в этом его жесте мне вдруг померещилась какая-то необъяснимая уязвимость, словно он сам хотел защититься от того, что вынужден говорить. - Люди так не могут. Магия - часть нас, но отнюдь не такая важная, чтобы ради контроля над ней поступиться всем остальным. Просто… помните об этом, хорошо? - попросил он. - И не забудьте про договор. Нужно возобновить работу
как можно скорее. Свяжитесь со мной, когда разберётесь с бумагами.
        Я коротко кивнула и молча проводила его взглядом. Фасулаки снова был бос, и все в его походке говорило о том, что ему так даже привычнее. Быть может, потому, что его семью нельзя было назвать благополучной, и он с детства привык обходиться без обуви?..
        А ещё у ребенка из бедной семьи едва ли были средства на книги, отличные от тех, что имелись в университетской библиотеке. Если сведения об эльфах Фасулаки получил не из книг, то единственным вариантом, где он мог разжиться информацией, был сам Мир-под-Холмами, и я с трудом удержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу.
        Конечно! Чтобы превратить что-нибудь в эльфотир, для начала нужно знать, что он из себя представляет! А как бы Фасулаки узнал точный состав, если эльфотир встречается только под Холмами и без защитной оболочки не способен существовать в реальности?..
        И то, как он говорил про тхеси… будто сам был свидетелем!
        «Или выдумал все и нагнал драмы, чтобы не проиграть пари, - остановила я сама себя. - По книгам-то не проверить!»
        Как бы то ни было, становиться чьей-то любовницей однозначно не входило в мои планы, так что к рекомендации держать Тэрона на прежнем расстоянии я намеревалась прислушаться.
        Только теперь окончательно перестала понимать, почему профессор Биант настаивал на том, чтобы мы вовсе прекратили общаться…
        ГЛАВА 15. СЕРНА И РЫСЬ
        На университетский городок опускались прозрачные осенние сумерки. От близкой воды тянуло свежестью. С неба заговорщически подмигивали обманчиво близкие звезды, и я ненадолго задержалась на пороге, чтобы залихватски подмигнуть им в ответ.
        Легче или понятнее за эту неделю ничего не стало - даже полдня в библиотеке мало что изменили. Но если проводить среди книг вечер за вечером, рано или поздно учеба станет даваться проще. Я уже использовала эту стратегию в «Серебряном колокольчике», и она помогла.
        Поможет и здесь.
        Главное - не торопиться, не сдаваться и не опускать руки, сколь бы странные вещи ни творили окружающие. Как только станет ясно, что ими движет, даже чужие странности можно будет обернуть себе на пользу…
        Конечно же, стоило только подумать об этом, как от разлапистого олеандра отделилась длинная тень. Я тотчас вспомнила о пропавших девушках и застыла, стиснув ремешок сумки: перед посещением библиотеки меня, как всегда, отправили в зал накопителей, и сейчас дар почти не отзывался.
        Я вдруг остро ощутила темную пустоту за спиной и не рискнула даже отступить назад, к библиотеке, а черный силуэт неумолимо проскользнул сквозь заросли, не потревожив ни листочка, и ступил на тропу.
        Круг неверного света от фонаря мгновенно превратил его Тэрона, и я невольно вздохнула с облегчением, разжав пальцы.
        - Ты меня напугал, - призналась я. В ушах все ещё стучало - гулко и часто. - Собираешься в библиотеку? Она закрывается через несколько минут, тебе лучше…
        - Нет, - выпалил Тэрон, не дослушав, - не в библиотеку, я… - он запнулся и, как обычно, густо покраснел.
        Наблюдать за тем, как он мнется, подбирая слова и не решаясь заговорить, было почти мучительно. Я тяжело вздохнула и шагнула к нему.
        Отработанное за прошедшие дни движение - подхватить полуэльфа под руку, как я тысячи раз делала со всеми друзьями и знакомыми, когда того требовали приличия, - отчего-то далось со странным внутренним сопротивлением. Кажется, странные недомолвки и вечная нехватка информации всё-таки сделали свое чёрное дело: посеяли во мне зерна сомнения и лишили прежней лёгкости в разговорах.
        Лёгкости с моей стороны. Тэрону, следовало признать, красноречие отказывало и раньше, и сейчас, и я была вынуждена приходить на помощь.
        - Кажется, я догадываюсь, о чем ты хотел поговорить, - нарочито дружелюбно произнесла я, разворачивая его в сторону общежития. - Пройдемся? Нам обоим не стоит гулять после наступления темноты.
        - Догадываешься? - уточнил Тэрон и накрыл ладонью мои пальцы, расслабленно лежащие у него на предплечье.
        Пришлось приложить некоторое усилие, чтобы они не напряглись.
        - Хемайон была со мной очень честна, - призналась я, не меняя тона. - А ещё я вижу, что тебе одиноко и ты рад компании. Я готова предложить тебе свою дружбу, как и прежде. Но что-то иное… - я неопределенно взмахнула свободной рукой и осторожно сформулировала: - Мое происхождение многое осложняет.
        - И мое - только добавляет сложностей, - пробормотал Тэрон, отвернувшись.
        Сумеречные тени с готовностью скрыли выражение его лица, но чтобы понять настроение собеседника оно мне, по совести, и не требовалось.
        - Боюсь, я недостаточно романтична и склонна к риску, - сказала я и заставила себя улыбнуться.
        Тэрон отрывисто кивнул и промолчал. Только убрал ладонь, которой накрывал мои пальцы, и я отчего-то напряглась ещё сильнее, чем когда получила первый нежеланный знак внимания.
        Но, конечно же, вида не подала.
        - Надеюсь, что я не упала в твоих глазах, - произнесла я, - и ты всё-таки составишь компанию нам с Хемайон. Ярмарка совсем скоро, и профессор Биант согласился сопровождать нас.
        - Как скажешь, - совсем тихо отозвался Тэрон.
        Он не перечил, не пытался переубедить и по-прежнему не смотрел в мою сторону. Я вернулась в общежитие со стойкой уверенностью, что этот разговор - до крайности неловкий, стоило отметить, - ни на шаг не приблизил проблему к решению.
        Тем не менее, в следующие дни Тэрон вел себя как ни в чем не бывало. Охотно составлял нам с Хемайон компанию в зале накопителей и в столовой, садился рядом на лекциях и таскал книги из библиотеки на импровизированные пикники возле полигона. На второй день к посиделкам над учебниками стали присоединяться однокурсники; я постаралась меньше думать о том, связан ли этот внезапный интерес к науке с периодическими стычками с Фасулаки, который по-прежнему пытался вовлечь меня в работу с экспериментальными образцами, и предпочла приложить все усилия, чтобы завязать как можно больше знакомств. В конце концов, леди пристало иметь широкий круг общения - а до азартных игр и глупых пари ей не должно быть дела.
        Какая разница, сколько споров проиграет Фасулаки с его пренебрежительными представлениями об изящных манерах? Меня, признаться, гораздо больше волновало то, что Тэрон не упускал случая вставить слово, по-прежнему норовя встать на мою защиту всякий раз, когда кто-нибудь проявлял интерес. При этом полуэльф умудрялся не преступать границу дружеского общения, ни разу не дав мне повода пресечь его непрошенные рыцарские потуги. Фасулаки, к моему тайному облегчению, и словом не обмолвился о нашем разговоре о тхеси, но Тэрона подчеркнуто игнорировал. Это не добавляло беседам легкости, а мне - спокойствия, и вечеров я дожидалась с нескрываемым нетерпением: после полдника я неизменно покидала все расширяющийся кружок студентов и направлялась в библиотеку в одиночестве. Тэрон лишь однажды спросил, не составить ли мне компанию, и, получив вежливый отказ, больше не поднимал тему, а Хемайон откровенно скучала: все то, что мне приходилось наверстывать, она уже знала.
        Злопамятную рыжую библиотекаршу моя настойчивость в изучении естественных наук не радовала. Правда, ровно до тех пор, пока Фасулаки не сообразил, что по вечерам меня не караулит сторожевой полуэльф и можно безнаказанно крутиться рядом, не упуская шанса напомнить о неподписанном договоре о совместной исследовательской работе. Тогда библиотекарша расцвела и к концу третьего дня уже встречала меня заранее подобранной стопкой книг. Увы, все ее усилия привлечь внимание неприступного старшекурсника пропадали втуне.
        Фасулаки волновал только эльфотир, и воскресенья он ждал едва ли не с большим нетерпением, нежели Хемайон.
        Та вовсе подняла меня затемно, позабыв перед этим разбудить, и вытолкала умываться. Ледяная вода в помывочной все-таки заставила меня проснуться, и на первый этаж общежития я все-таки спустилась в достаточно вменяемом состоянии, чтобы вовремя сделать вид, будто не заметила, как при нашем появлении профессор Биант прекратил выговаривать что-то Тэрону.
        - Доброе утро, - нетерпеливо поздоровалась Хемайон. Ей, кажется, даже вид делать не пришлось: она так хотела поскорее попасть на ярмарку, что и в самом деле не обратила внимания на оборвавшийся разговор. Да и теперь больше переживала по поводу времени, отведенного нам на прогулку, и списка рядов, которые мы собирались посетить. - К нам больше никто не присоединится?
        - Остальные уже ушли, - неосторожно ответил Тэрон.
        Логично: запрет покидать стены Эджина без сопровождения преподавателей касался только вольнослушательниц, а студентам позволялось свободно бродить где им вздумается. Женщин же в университете было не так много; большинство из них работало и не могло выкроить время еще и на ярмарку. А мы изрядно промедлили из-за того, что я долго собиралась спросонок, и теперь у Хемайон было до крайности осуждающее выражение лица.
        - Что ж, значит, никого ждать не нужно, - невинно улыбнулась я.
        Но профессор Биант все-таки заставил нас дойти еще и до зала накопителей, и к тому моменту, когда мы добрались до подъемного моста, отделяющего Эджин от прибрежного городка, небо на востоке пунцовело в тон ушам Тэрона. Я привычно шла, подцепив под локотки обоих друзей, и профессор Биант так выразительно косился на полуэльфа, что гадать, о чем они говорили до нашего с Хемайон появления, не приходилось.
        Жаль только, воспитание не позволяло вмешиваться в чужую беседу. Я бы с удовольствием послушала, что обо всей этой ситуации думает профессор Биант - и что заставляет его так думать.
        Но за неимением более интересной темы для обсуждения пришлось все-таки завести разговор о ярмарке и планах на день.
        К моему немалому облегчению, почтовое отделение оказалось по дороге. Оно уже работало, и сонный почтальон без лишних вопросов забрал мои письма подругам из «Серебряного колокольчика» и пару пухлых конвертов, которые следовало отправить в поместье Оморфиас. Я оставила пару мелких монет в благодарность, и мы наконец влились в шумную толпу, движущуюся к центру города.
        Торговцы разбили пестрые палатки на просторной площади, со всех сторон окруженной белоснежными зданиями с неизменными портиками - так, что казалось, будто все пространство оцеплено сплошной колоннадой. Надо всеми палатками гордо возвышалась мраморная статуя на массивном постаменте: бородатый мужчина в античной тоге так одухотворенно взирал на цветистую ярмарочную круговерть поверх раскрытой книги в вытянутой руке, что вызывал некоторые сомнения в собственной грамотности.
        - Основатель города, Кир Георгиадис, - негромко прокомментировал профессор Биант, заметив мой интерес, - предок нынешнего мэра Геполиса.
        Возможная неграмотность основателя заиграла новыми красками. Уж она-то вполне объясняла, как взрослый здравомыслящий мужчина мог допустить, чтобы в кольце городских стен возвели учебное заведение, в котором даже крыши не рисковали крыть капитально.
        - Удивительно тонкая работа, - заметила я предельно невинным тоном.
        Профессор Биант то ли не понял сарказма, то ли предпочел пропустить его мимо ушей.
        - По преданию, скульптуру переделывали трижды, - сообщил он отработанным лекторским тоном. - Кир Георгиадис был недоволен то лицом статуи, то позой, то складками тоги. Нынешнюю скульптуру установили уже после смерти основателя города, иначе, возможно, он отклонил бы и этот вариант. К счастью, его наследник был не столь привередлив.
        Я взглянула на статую другими глазами, с отстранённым интересом подмечая нарочито благородные черты, словно скульптор собирался изваять какое-нибудь языческое божество, а вовсе не живого человека со всеми его особенностями и недостатками. Кажется, на самом деле на Кира Георгиадиса были похожи только первые две статуи, и это-то его и в них не устраивало.
        - Нынешний мэр, должно быть, очень похож на своего знаменитого предка? - не удержалась я.
        Лицо профессора Бианта сделалось на редкость постным.
        - Полагаю, Эскендер Георгиадис пошел в мать, - дипломатично сформулировал он и поспешил сменить тему: - Что ж, мы на месте. Какие ряды вы планировали посетить?
        Я едва справилась с неуместным смешком и повернулась к Хемайон: самой мне требовалось только почтовое отделение, а Тэрон вовсе никуда бы и не пошел, если бы мы его не потащили.
        - Обувные, - без промедления отозвалась Хемайон и хищно стиснула пальцы на моем предплечье.
        Мне оставалось только улыбнуться, всем своим видом выражая готовность пойти хоть на край света, лишь бы в правильной компании.
        - Подыскиваете бальные туфельки для церемонии посвящения? - понимающе хмыкнул профессор Биант, умудрившись почти ничем не выдать обреченного, безнадежного ужаса, явственно охватившего его при одной мысли о длительной прогулке по торговым рядам в поисках женских штучек. - Хорошо, я отведу вас.
        Моя улыбка примерзла к лицу.
        - Церемонии посвящения? - переспросила я шепотом.
        - Для первокурсников организуют закрытый прием в честь начала обучения в Эджине, - ответила Хемайон и удивленно приподняла брови: - Разве в твоей школе не праздновали прибытие новых учениц?
        Я стиснула зубы. Интересно, как долго мне придется переучиваться и привыкать, чтобы очевидные для окружающих вещи стали простыми и предсказуемыми и для меня тоже?
        - В «Серебряном колокольчике» был довольно специфический подход к балам и приемам, - честно ответила я, невесть каким чудом сумев удержать на лице нейтрально-благожелательное выражение. - Воспитанницы должны уметь их устраивать. Праздновать им, как правило, некогда.
        - Невесело, - осуждающе покачала головой Хемайон и наклонилась вперед, чтобы обратиться к Тэрону: - А у тебя в школе отмечали начало учебного года?
        Полуэльф неопределенно пожал одним плечом.
        - Отмечали. Но я никогда не приходил.
        Хемайон растерялась и прикусила губу, запоздало сообразив, что полукровку едва ли привечали что в школе, что на праздниках.
        - Но ты же придёшь на прием для первокурсников? - уточнила я.
        - А ты?.. - негромко спросил Тэрон и тут же осекся: профессор Биант, который деликатно ушел вперед и старательно делал вид, что показывает дорогу, а не интересуется студенческими сплетнями, вдруг резко обернулся через плечо и прожёг полуэльфа укоризненным взглядом.
        Я отвернулась.
        - Конечно, - твердо сказала я, демонстративно не сводя глаз с Тэрона. Тот ответил долгим заворожённым взглядом, будто разом позабыв обо всем вокруг. - Это отличный повод завести новых друзей и обменяться опытом.
        Хемайон что-то невнятно пробормотала себе под нос, и я поспешила добавить:
        - А ещё там наверняка будет музыка и танцы. Нам не помешает…
        Что нам и в самом деле не помешало бы, так это манера смотреть вперед, а не стрелять глазами по сторонам.
        Первым шел профессор Биант - он и налетел на кого-то, поскольку пытался прожечь полуэльфа взглядом. В рекрутерскую спину неудачно вписалась Хемайон - и едва не упала прямо на преподавателя, утянув меня за собой, но Тэрон успел среагировать и отдернул нас в сторону.
        Профессор Биант помог себе сам - увы, рефлекторно и не подумав о последствиях. Воздушный вихрь был такой силы, что разметал по сторонам двух вооруженных господ в гвардейской форме, вжал в грязь третьего, которого рекрутер снёс с ног несколько более тривиальным способом, и отшвырнул на чей-то прилавок темноволосого мужчину в расшитом сюртуке. Сам профессор в результате устоял, но симпатии толпы не выиграл.
        - Ты что творишь?! - взревел гвардеец из лужи, красный от гнева и смущения.
        Остальные два метнулись к развороченному прилавку, чтобы помочь подняться мужчине. Тот яростно шипел что-то, не предназначенное для моих ушей, но, рассмотрев до крайности растерянного профессора, вдруг расхохотался и сделал знак гвардейцам.
        Те тотчас отступили назад. Торговец, чей прилавок пострадал больше всего, робко выглянул из-за навеса, но встревать с претензиями не рискнул.
        - Яннис! - воскликнул мужчина неожиданно высоким голосом и раскинул руки. - Буян и разоритель!
        Профессор Биант, напротив, будто съежился, но покорно позволил заключить себя в медвежьи объятия. Только негромко заметил:
        - Я со студентами.
        Мужчина тотчас же переключил внимание на нас, и я привычно сделала книксен, увлекая за собой и Хемайон, и Тэрона, который едва ли собирался приветствовать кого-либо подобным образом. Незнакомцу не хватило чувства такта, чтобы сделать вид, будто не заметил моей оплошности, и он снова громогласно расхохотался.
        - Новички, м?
        - Первокурсники, - сдержанно поправил его профессор Биант. - Приношу свои извинения. Я оплачу ущерб.
        Торговец с испорченным прилавком едва заметно выдохнул, но вклиниваться по-прежнему не решался. Я с любопытством оглядела невоспитанного мужчину, о чьем благополучии так пеклись три гвардейца сразу, и невольно заметила, что его сюртук и щеголеватый редингот профессора Бианта чем-то неуловимо похожи, словно их шил один и тот же мастер.
        Тем не менее, рекрутер явно ощущал себя на ступень ниже.
        - Не представишь? - хохотнул мужчина, переводя взгляд с меня на Хемайон.
        Тэрона он будто вовсе не замечал, но полуэльфа это, кажется, только ещё больше напрягало.
        - Хемайон Самарас, Тэрон Доро и миз Аэлла Доро, - нехотя перечислил профессор Биант и повернулся к нам, наконец-то расставив все нужные акценты: - Поприветствуйте господина Номики Георгиадиса, правую руку мэра Геполиса.
        На статую знаменитого предка господин Номики Георгиадис ожидаемо походил разве что окладистой бородой. В остальном он напоминал скорее неудачную пародию: ниже ростом, немного нескладный, с узковатыми плечами и расплывшейся, будто в противовес, талией. Картину довершали крупный нос, слегка клонившийся к левой щеке, и наметившаяся залысина надо лбом.
        Лоб, к слову, как раз был похож - высокий, разделенный тремя длинными полосами морщинок. С такими обычно старались изображать всех знаменитых мыслителей, когда не находилось приличного портрета или хотя бы подробного описания внешности, и я уже приготовилась сделать господину полагающийся случаю комплимент, но Георгиадис скользнул по мне безразличным взглядом и тут же потерял интерес.
        - Очарован, - проникновенно сказал он Хемайон и поднес ее руку к губам. Подруга бледно улыбнулась, вынужденно принимая знак внимания, и тут же отняла ладонь, сделав вид, что одергивает юбку. Господин Номики Георгиадис этого не видел, потому что обернулся к профессору Бианту и весело заметил: - Надо бы заглянуть к вам в Эджин. Надо же, сколь дивные цветы вы там прячете!
        Профессор нахмурился. Замечание было довольно неуместным, но этикет требовал с радостью согласиться.
        - Разумеется, если вы желаете посетить университет, я немедленно извещу ректорат, - выкрутился профессор Биант и натянуто хохотнул: - Не то, боюсь, они решат, что вы наведались с внеплановой проверкой, и испортят все развлечение.
        Помощник мэра тоже усмехнулся, но намек пропустил мимо ушей.
        - А и извести, - неожиданно твёрдо, даже жёстко потребовал он и тут же дружески хлопнул королевского рекрутера по плечу. - С нетерпением буду ждать ответа!
        Профессора Бианта от столь интенсивного дружелюбия мотнуло в сторону, но на этот раз, к его чести, устоять удалось и без магии, и уход правой руки мэра Геполиса обошёлся без дополнительных разрушений.
        - У нас неприятности? - тонким голосом спросила Хемайон.
        Профессор, провожавший взглядом удаляющиеся спины гвардейцев, вздрогнул, будто только сейчас очнувшись от собственных мыслей.
        - Нет, - быстро ответил он и тут же повторил чуть более уверенно: - Нет. Но известить ректорат лучше и в самом деле как можно скорее. Нам следует поторопиться. Сейчас, я… - он не договорил и отошёл к пострадавшему прилавку, заметно обрадовав своей сознательностью запуганного торговца - тот, впрочем, быстро стёр с лица облегчение и принялся стенать над загубленным товаром так горестно, словно помощник мэра не помял десяток соломенных шляп, а как минимум угнал в рабство любимых дочерей.
        Профессор Биант, не слушая жалоб, отсчитал несколько монет и небрежно ссыпал их в протянутые ладони. Судя по тому, как резко оборвал свои стенания торговец, сумма была даже больше реальной стоимости шляп.
        - Пойдёмте скорее, - велел королевский рекрутер и отвернулся от торговца. - Я отведу вас к знакомому мастеру.
        Я кисло согласилась. Учитывая, как легко рекрутер расставался с деньгами, мастер мог оказаться самым дорогим не только на ярмарке, но и во всем городе. Но протестовать явно было бесполезно - мысленно профессор Биант уже стоял навытяжку перед ректоратом и каялся. Громко.
        Единственным, кто воспринял эту перемену в планах с облегчением, был Тэрон. На его уши, предательски выглядывающие из-под каштановых кудрей, оборачивался чуть ли не каждый второй прохожий, и удовольствия это не доставляло никому из действующих лиц.
        К чести рекомендованного мастера, ничье происхождение его не волновало. Полноватый старичок с удивительно ловкими руками вообще не смотрел на нас выше колен - а профессора, кажется, вовсе узнал по щеголеватым сапогам, а не в лицо.
        - За обновками? - заулыбался он прогулочным ботиночкам Хемайон, стоило нам заглянуть под навес. - У меня есть точно то, что вам нужно!
        По всей видимости, мастер специализировался скорее на мужской обуви. «Нужным» оказались бледно-розовые туфельки на мягкой кожаной подошве, украшенные длинными лентами-завязками. У меня были похожие - их сделали два года назад, когда моего младшего брата представляли ко двору, и отчим позволил мне сопровождать семью на каникулах. Сейчас фасон туфелек изрядно устарел, но у Хемайон так загорелись глаза, что я сочла за лучшее промолчать.
        Геполис - не столица, а Эджин - не королевский дворец. Здесь скорее будут выглядеть неуместно расшитые бархатные туфельки на каблуке, как те, что заказали для Сапфо в преддверии выпуска из «Серебряного колокольчика». Да и мне ли обсуждать веяния моды? Мое платье для выхода в свет тоже было сшито в позапрошлом сезоне. Повезло ещё, что с тех пор я почти не выросла!
        Кроме того, профессор Биант уже не скрывал нетерпения, так что «догадливость» мастера оказалась весьма кстати. Оставалось только снять мерки и немного подогнать туфельки по ноге Хемайон - а доставить покупку в университет любезно согласился подмастерье. Прогулка по ярмарке завершилась, не успев толком начаться, но расстроилась из-за этого, кажется, я одна - а потому и свои впечатления оставила при себе.
        Да и Хемайон и Тэрона едва ли интересовало, можно ли тайком пробраться из университета в город. Не то чтобы мне это остро требовалось, но меня терзало любопытство. Я была практически уверена, что в крепости имелись потайные ходы: перед тем, как запереть в замкнутом пространстве толпу необученных магов с бескрайней фантазией, очень важно озаботиться путями отступления. В конце концов, что толку от подъёмного моста, если любой маг земли способен превратить его в непроходимую чащу?
        И ещё не факт, что это будет сделано нарочно. Или хотя бы осознанно.
        Я уже всерьез подумывала о том, чтобы прямо расспросить обо всем профессора Бианта, но он оставил нас на пороге общежития и умчался к административному корпусу, позабыв попрощаться. Оставалось только надеяться, что ректорат успел проснуться - время было ещё раннее, едва ли подходящее для таких шокирующих новостей, как неплановая проверка, возглавляемая правой рукой мэра - пусть бы и замаскированная под визит вежливости.
        К счастью, нас проблемы ректората касались разве что опосредованно. Это оставляло простор для вопросов попроще.
        - Откровенно говоря, я услышала про праздник в честь приема в университет впервые, - призналась я, невоспитанно и оттого особенно блаженно щурясь на ласковое осеннее солнышко. - Когда он состоится?
        - В следующую субботу, в том же зале, где проводились вступительные испытания, - тут же доложила Хемайон. - Миз Вергиди сказала, что это потому, что он один из наиболее защищённых. Ты в тот момент была в библиотеке, - добавила она в ответ на невысказанный вопрос.
        Я подавила тяжёлый вздох. Вечная история: стоит сконцентрироваться на учебе, как все знакомые мигом забывают о тебе. Но как только ты бросаешься воскрешать едва не оборвавшиеся связи, как все успехи в обучении моментально сходят на нет!
        А самое обидное, что именно сейчас мне тоже следовало отправиться в библиотеку. Из-за регулярных перепалок с Фасулаки я отставала от собственного плана, а со следующей недели должны были начаться практические занятия. Так ведь мало того, теперь ещё придётся готовиться к провинциальному балу! Хорошо ещё, что хотя бы участие в экспериментах Фасулаки временно откладывалось…
        Я так глубоко ушла в планирование занятий на следующей неделе, что от прикосновения к локтю вздрогнула, едва сумев подавить испуганный возглас. Тэрон, впрочем, все равно отдернул руку с таким видом, словно я всё-таки закричала, призывая оградить приличных девиц от общества бастарда-полукровки.
        - Прости, я задумалась, - виновато улыбнулась я. - Что-то не так?
        Полуэльф сконфуженно кивнул. И разом осложнил все планирование, признавшись:
        - А я танцевать не умею…
        ГЛАВА 16. ТАНЕЦ ЗЯБЛИКА
        Дурная была идея.
        Настолько, что я имела все причины подозревать, что именно это высекут на моем надгробном камне. Впрочем, если задуматься, «Давай попробуем ещё раз» - не самая плохая эпитафия.
        Где бы только взять достаточно черного малахита, чтобы отсылка выглядела красноречивой и ясной с первого же взгляда?
        Тэрон стоял передо мной навытяжку, словно собирался не вальсировать, а маршировать на фронт. Это была четвертая по счету попытка разыскать где-то у корней его фамильного древа эльфийскую грацию и любовь к танцам, но пока удалось найти только некоторую общую древесность.
        Плюсом в сложившихся обстоятельствах было то, что новые знакомства начали завязываться ещё до праздника. Тэрон оказался не единственным первокурсником, имеющим весьма отдаленные представления не только о вальсе в два па, но и о танцах в целом, а слухи по университетскому городку разносились с феерической скоростью. Это создало плодородную почву для общения - соученики даже стали забывать, кто такой Тэрон Доро и почему у меня такая же фамилия, как и у него. Все хотели блистать на балу: вольнослушательницы - потому что это был редкий шанс отыскать перспективного мужа, который не стал бы попрекать скандальным пребыванием в Эджине; студенты - потому что уже ознакомились с самой расхожей сплетней о женщинах в университете, а с самими женщинами - как-то не очень. Зато успели прикинуть, что прекрасного пола на первом курсе в несколько раз меньше, и партнёрш может и не хватить.
        Словом, теперь после лекций чуть ли не весь первый курс ритмично топтался по газону перед залом накопителей. После обеда дежурный преподаватель покидал свой пост, а со стороны полигона танцоров не было видно из-за глухого забора - место было идеально. Страдал только газон.
        И мое чувство прекрасного. Но в этом я благовоспитанно не сознавалась.
        И если газон элементарно восстанавливался после каждого занятия совместными усилиями магов земли (вот уж где они начинали двигаться синхронно и плавно, как следовало бы в танце!), то с красотой и гармонией по-прежнему не складывалось. Особенно после того, как о ежедневных танцевальных классах каким-то образом пронюхал Фасулаки.
        К счастью, первые три занятия прошли без него, и сейчас дорогие сокурсники уже демонстрировали какие-никакие успехи. Движущиеся пары несколько отвлекали внимание, но я все равно спиной ощущала взгляд - черный, как темнота в подвале с крысами.
        Фасулаки не участвовал в танцах. Он просто стоял у ограды, небрежно прислонившись плечом, - босой и простоволосый, в полураспахнутой рубашке, будто и не замечал осенней прохлады. За ним пришла миз Вергиди, и ее удалось-таки втянуть в круг, но сам Фасулаки не двигался с места.
        Я не сомневалась, что назавтра увижу рядом с ним ещё и Налбата со Спанидисом, раз уж мой расширившийся круг общения лишил их повода подзывать меня к столу по утрам, как прикормленную собачонку. И уж они-то не станут стоять в стороне…
        Что ж, это означало, что сегодня нужно вложить в обучение Тэрона все силы. Завтра их может и не оказаться.
        - Закрытая позиция, - напомнила я и подняла руки.
        Вот это у Тэрона получалось идеально. Он тут же положил руку мне на спину и подхватил мою ладонь - только в первое мгновение, когда я отклонилась назад, попытался поймать меня и вернуть обратно.
        Это мы тоже проходили, и в следующую секунду полуэльф расслабился, по-прежнему не отводя от меня глаз, словно надеялся загипнотизировать. Пока не получалось.
        - Партнёр начинает движение лицом вперед, - подсказала я шепотом.
        Где-то здесь и крылась основная сложность. Мы катастрофически не подходили друг другу по росту - Тэрон возвышался над большинством однокурсников, как кипарис над зарослями туй, и я не столько танцевала рядом, сколько путалась у него под ногами. Хемайон была чуть выше меня, но от попыток научить полукровку вальсу отказалась почти сразу. Я, по крайней мере, успевала отдергивать ноги.
        Зато Хемайон кружилась, как лепесток на ветру, и легко сходилась с другими партнёрами. С ней уже успел перетанцевать весь курс - и, кажется, даже пара второкурсников, незаметно затесавшихся в компанию. В условиях постоянной нехватки партнёрш Хемайон стала настоящим спасением.
        Кто бы ещё всё-таки спас Тэрона…
        Чисто технически он все делал верно: закрытую позицию воспринял легко, шаги выучил в первый же день, и на второй уже разобрался, как вести. Но, собранные вместе с высоким неуклюжим телом и чудовищным смущением, эти навыки не приводили ни к чему хорошему.
        Он действительно маршировал в такт, не расслабляясь ни на секунду, и никак не позволял мне отстраниться хоть немного. Мне чудилась в этом какая-то призрачная связь с так и не разорванной тхеси, и это напрягало ещё больше.
        Это - и ровное, умиротворённое спокойствие, патокой разливающееся по груди всякий раз, когда Тэрон держался так близко - и, кажется, каждую секунду боролся с собой, чтобы не прижаться ещё теснее.
        Он задевал ногами мои юбки, вскользь касался колен, сжимал пальцы и все сильнее напрягал руку на моей спине. Неотрывно смотрел мне в глаза - и, похоже, снова тянул из меня дар, выплетая из общей силы плотную канву связи…
        Дурная была идея.
        Но не отступать же теперь?..
        Неделя полетела кувырком. Я не напрасно опасалась задремать на медитации - только к тому моменту, когда до нее дошел черед, меня это уже не волновало ни капли. Свинцовая усталость смыла все остатки благоразумия и дальновидности - и без того, прямо скажем, весьма скудные.
        Поскольку носами клевал весь первый курс, моя неготовность к практическим занятиям осталась незамеченной, но после дремоты вместо медитации я несколько посвежела, встряхнулась и решила, что дальше так не пойдет. В конце концов, я оставалась в Эджине не ради танцев - и даже не ради крепкой дружбы, сколь бы приятным ни был этот поворот. Следовало взять себя в руки и вернуться к куда более важным делам.
        Словно в ответ на мои мысли, после пятничных лекций меня подкараулила миз Вергиди с ворохом писем.
        - Вы пользуетесь такой популярностью, миз Доро, - мрачно сказала она, впихнув мне небрежно перевязанную бечёвкой пачку корреспонденции и ещё два конверта без обратного адреса, - что я была бы чрезвычайно признательна, если бы вы иногда сами навещали почтамт.
        Я сумбурно извинилась за доставленное беспокойство и, отговорившись занятостью, отправила Хемайон к залу накопителей одну, а сама закрылась в комнате и разложила письма перед собой.
        Три - из «Серебряного колокольчика»: Сапфо, Кибела и Аглея решили продолжить переписку. Ещё одно - с официальным приглашением в поместье отца Сапфо: до каникул оставалось ещё больше полугода, но подруга предпочла позаботиться обо всем заранее, и нельзя сказать, чтобы я не была ей за это благодарна. Немного определенности было как раз кстати.
        Пятое письмо оказалось от поверенного. Фасулаки мог быть счастлив: договор пришел обратно почти без правок, зато - я звучно скрипнула зубами - с личной подписью виконта Оморфиас. Отчима тоже интересовали связи с военными, но, судя по письму от мамы, от идеи с помолвкой он тоже не спешил отказываться. Сэра Хадзиса не отпугнул даже огненный дар, и я недовольно поджала губы, откладывая плотно исписанный лист.
        Седьмое письмо блистало золоченым гербом, и при виде него я потеряла дар речи.
        Золотой бык с длинными рогами, попирающий копытами пышную ниву. Герб графства Аманатидис - его я не спутала бы ни с чем.
        Писал, впрочем, не лично граф, а его доверенный секретарь, но у меня все равно дрожали руки, пока я разворачивала письмо.
        «Миз Аэлла Доро,
        счастлив уведомить вас, что Его Сиятельство граф Аманатидис достиг договоренности с Его Милостью виконтом Оморфиас по вопросу вашей дальнейшей судьбы».
        Вступление мне уже не нравилось, и не напрасно.
        Графа тоже интересовала армия. Только у него были свои протеже и свои планы. Зато работу с Фасулаки - особенно под присмотром профессора Бианта - горячо одобряли оба, и оттого она вызывала у меня все меньший энтузиазм.
        Я-то надеялась отыскать среди высших армейских чинов покровителя для себя, а не для отца и отчима разом! Следовало догадаться, что если уж я сумела рассмотреть выгоду, то они и подавно не упустят шанса…
        А самое обидное, что мою проблему это не решало. Работа с Фасулаки давала мне всего лишь временную отсрочку от договорного брака. Не то чтобы я рассчитывала однажды выйти замуж по большой любви, но все же надеялась, что сумею отыскать супруга, которого смогла бы, по крайней мере, уважать. Среди протеже отчима таких не нашлось, и я не питала особых иллюзий насчет кандидатур, которые мог бы предложить граф Аманатидис. Или его секретарь.
        Седьмое письмо я мстительно скомкала, прежде чем отложить. Оставались только два неподписанных конверта: первый, как выяснилось, от одного из сокурсников, который твердо решил заполучить мой первый танец на балу, но постеснялся просить об этом лично, а второй… от Фасулаки. Подписаться он, впрочем, тоже не потрудился, но почерк я узнала сразу: договор о совместной работе над исследованиями был написан точно в такой же манере - будто каждая буква стремилась поплотнее вцепиться основанием в строку, из-за чего каждая фраза выглядела так, словно кто-то решил нарисовать горный хребет. В письме было всего одного предложение, и это только усугубляло впечатление.
        «А вы не обращали внимания, что ни один из ваших новых друзей не рисковал приглашать вас на танец второй раз?»
        Я отложила письмо и устало потерла ладонью лицо.
        Не обращала. Во время танцевальных занятий я думала только о том, чтобы суметь организовать импровизированный вечер так, чтобы нигде не вспыхивали конфликты из-за отдавленной ноги или нехватки партнерш, а после - бежала в библиотеку и допоздна сидела над учебниками, чтобы наутро вскочить до рассвета и снова прибежать в зал накопителей. Запущенный на прошлой неделе «маятник» под воздействием тхеси и медитаций - даже неудачных - раскачивался только сильнее, и за ночь я переполнялась силой так, что один раз как-то случайно вытянула навстречу Тэрона. Он ничего не сказал и вообще, кажется, сам стушевался из-за своего порыва, но событие стало знаковым - и теперь в зал накопителей я наведывалась дважды, утром и вечером. В общежитии даже наконец-то стало тепло, но я по-прежнему уставала как никогда прежде, и беспокоиться о мелочах уже не оставалось сил.
        Тэрон действительно был единственным, с кем я вставала в пару больше одного раза. Как-то само получалось.
        А ведь напор воды в душевых в последнее время тоже стал заметно сильнее…
        Я покосилась на первый неподписанный конверт и напрягла память. Приглашение на танец прислал Панагиотис - невысокий плотный юноша с невероятным количеством веснушек, сын виноградаря с южной окраины королевства и один из немногих магов огня в университете, - и я, кажется, была твердо намерена ответить ему согласием. Просто потому, что все шло совершенно не так, как должно, и меня это категорически не устраивало.
        К счастью, кое-что я могла сделать. Например, ответить согласием на приглашение в поместье отца Сапфо и выразить благодарность: вежливую - графу Аманатидису, искреннюю - подругам; подготовить бумаги для Фасулаки - их, пожалуй, можно было отдать уже сегодня, чтобы не томить самозваного, и, как выяснилось, вредного покровителя излишним ожиданием. Успокоить маму возможным не представлялось, но попытаться все же стоило.
        Словом, я намеревалась провести пятничный вечер, упражняясь исключительно в эпистолярном жанре, благо из-за импровизированного танцевального класса общежитие опустело вполовину и в женском крыле царила тишина. Конечно же, этот план был слишком хорош и своевременен, чтобы так легко воплотиться в жизнь.
        Стоило мне только собраться с мыслями и обмакнуть перо в чернильницу, чтобы написать ответ маме, как дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла Хемайон. За ее спиной переминался с ноги на ногу Тэрон, не решаясь войти без озвученного вслух приглашения.
        - Вы рано, - я удивилась, но бумаги откладывать не стала. - Что-то случилось?
        - Случилось, - недовольно и немного смущённо пробурчала Хемайон и, не оглядываясь, втянула Тэрона в комнату. Он запнулся об порог, но сумел удержаться на ногах и мучительно покраснел. - Господин Номики Георгиадис решил не только прийти на праздник для первокурсников, но ещё и явиться в университет с проверкой. А ректорат подумал, что показать правой руке мэра зал накопителей - это хорошая идея.
        Я прикрыла глаза.
        Студенческие сборища уставом университета не запрещались, но едва ли преподаватели были рады, когда обнаружили истоптанный газон и первокурсников, занятых чем угодно, кроме учёбы. Да и зрелище в целом, прямо скажем, не годилось для посторонних…
        - По-моему, господин Номики Георгиадис интересовался не столько университетом, сколько Хемайон, - заметил Тэрон с кривой усмешкой.
        Подруга метнула в его сторону испепеляющий взгляд и гордо отвернулась.
        - В общем, нас разогнали, - с нажимом произнесла она, всем своим видом демонстрируя, что поддерживать предыдущую тему для разговора не станет, - и я подумала, что мы можем позаниматься прямо здесь. Ты как раз говорила, что имеет смысл учиться танцевать именно в той обуви, в которой собираешься идти на прием.
        Я обречённо кивнула. Говорила. Но Хемайон слишком нравились ее новые туфельки, и она боялась их испачкать - зато теперь без промедления полезла в шкаф за обувной коробкой, беззастенчиво распахнув дверцы.
        Тэрон смущённо отвёл глаза - и тут же наткнулся взглядом на ворох писем на столе. Поверх, как назло, лежала записка от Панагиотиса с приглашением на танец, и полуэльф потемнел лицом - но промолчал.
        Я с напускной невозмутимостью достала письмо с гербом графа Аманатидиса.
        - Надеюсь, я не слишком помешаю, если продолжу работать с корреспонденцией? - вежливо поинтересовалась я.
        - С корреспонденцией? - Хемайон вынырнула из недр шкафа, бережно прижимая обувную коробку к груди, и жалобно изогнула брови. - А я надеялась, что ты потанцуешь с нами…
        Тэрон снова ничего не сказал, но на его лице ясно читалось, что он надеялся на то же самое.
        - Прости, - виновато улыбнулась я и неопределенно помахала пером, - но тут выяснилось, что мою руку едва не пообещали двум разным людям. Я должна немедленно сообщить об этом, пока не случилось конфуза.
        А если столкнуть лбами графа и виконта, возможно, они будут заняты конфликтом достаточно долго, чтобы я сумела обезопасить себя от их навязчивой заботы о моей попранной репутации. Но об этом я деликатно умолчала.
        - Кому тебя пообещали? - вдруг спросил Тэрон не своим голосом.
        Он даже не покраснел, когда мы с Хемайон с одинаковым удивлением уставились на него. Доски пола под его ногами покрылись белесой изморозью, и в комнате повеяло неприятной, сыроватой свежестью, как в пещере за горным водопадом.
        Туда наш класс возили, чтобы показать диковинный храм, один из первых в Колликрейте. По преданию, именно там короновали основателя нынешней династии. Должно быть, он был чрезвычайно морозостойким мужчиной: у воспитанниц «Серебряного колокольчика» уже через пару минут в сырой пещере зуб на зуб не попадал, и ни роскошный золотой алтарь, ни ровные ряды скамей уже никого не интересовали. А каково было выстоять там целый молебен, а потом ещё и шататься в металлическом головном уборе?!
        Тогда я не была уверена в своем даре; он проснулся всего за несколько дней до памятной поездки, и я не знала, на что способна. Но именно тот холод вынудил меня впервые осознанно обратиться к огню - просто чтобы согреться и не дать замёрзнуть подругам.
        Сейчас я ощутила что-то подозрительно похожее на тот порыв. Стихия будто сама толкала меня под руку - обещала быть послушной, безопасной и ласковой, как огонек свечи в ученической лампе, дай только волю…
        Только теперь в этом вкрадчивом шепоте мне чудилась какая-то фальшь. Я отпрянула, вжавшись в спинку стула, и лишь тогда поняла: тхеси.
        Я слышала не огонь. Я слышала Тэрона - и переполнявшую его стихию, уже готовую сойти беспощадной лавиной.
        Наверное, самым простым и логичным было бы поддаться. Забрать его гнев, переплавить в тепло и свет - всем своим существом я чувствовала, что у меня получилось бы.
        Если бы не записка от Фасулаки, я бы так и поступила.
        - Не думаю, что это важно, - тонким голосом сказала я и кашлянула, выравнивая тон. - Моему отчиму будет тяжело прийти к соглашению с моим отцом. Не удивлюсь, если в итоге помолвку заключат с третьим кандидатом просто ради того, чтобы избежать открытого противостояния.
        - Звучит ужасно, - искренне заметила Хемайон, и Тэрон, к моему затаенному облегчению, перевел взгляд на нее.
        Я нарочито небрежно пожала плечами.
        - Только звучит. У меня есть шанс повлиять на решение, но только в том случае, если я сосредоточусь на учебе и работе с Фасулаки.
        - Но ты же не пропустишь праздник? - встревоженно уточнила Хемайон. - Тебя там многие ждут, да и ты сама говорила о нужных связях…
        - Не пропущу, - пообещала я, старательно не глядя в сторону Тэрона. - Но сейчас мне и в самом деле нужно заняться письмами.
        Хемайон кивнула и уселась на кровать, чтобы переобуться.
        Тэрон молчал, и в этой тишине мне мерещилось что-то предгрозовое.
        ГЛАВА 17. ТРОФЕЙНАЯ ОХОТА
        В субботу я с трудом разлепила глаза, посмотрела на серую предрассветную хмарь за окном и обречённо накрылась одеялом с головой, но заснуть снова мне уже было не суждено.
        - Ты проснулась? - спросила Хемайон почему-то шепотом и опять скрипнула дверцей шкафа. - Извини, я не хотела тебя будить, просто не могла вспомнить, убрала я вчера туфельки в коробку или нет… обидно было бы их помять прямо в день праздника.
        Я чувствовала себя так, будто вместо туфелек помялась я сама. Целиком. Вчера я допоздна сидела над письмами - Тэрон так и не дождался своего шанса лишний раз потанцевать со мной, а Хемайон честно прождала до самой полуночи, но потом всё-таки не выдержала и легла спать. Это было довольно мудро с ее стороны. Я не могла похвастаться таким благоразумием и теперь, как следствие, щеголяла огромными синяками под глазами. Самое то для праздника - сразу буду выглядеть так, будто опережаю всех сокурсников: им такой видок светил только на следующее утро!
        - Ничего страшного, - я прервалась и отчаянно зевнула, прикрывшись ладонью. - Мне все равно еще нужно попросить кого-нибудь из преподавателей проводить меня до почтового отделения.
        Хемайон покосилась на стопку писем на столе и неодобрительно качнула головой.
        - Я на твоем месте была бы вне себя от ярости, - искренне сказала подруга. - Надо же, столько людей, которым полагалось бы заботиться о тебе, и ни один не спросил, что ты сама думаешь о помолвке!
        Я со вкусом потянулась и принялась выпутываться из одеяла.
        - Договорной брак - не такой уж кошмар и ужас, как его любят расписывать, - заметила я. - За последние семь поколений в моей семье единственная женщина, которая вышла замуж не по расчету, - сестра моей прабабки, и ее ветвь фамильного древа оборвалась. Зато все остальные прожили долгую, неплохо обеспеченную жизнь и оставили вереницу потомков. А из-за связей по любви куда чаще получаются такие, как я, чем заключаются выгодные союзы. В общем-то, я ничуть не возражаю против помолвки, но предпочла бы, чтобы отчим или отец выбирали женихов моей возрастной категории, а не своей.
        Хемайон промолчала, и по одному выражению ее лица было ясно, что у нее самой на моем месте было бы гораздо больше возражений, а в ее семье принято считать брак как раз следствием любви, а не способом упрочить свое положение в обществе. Аристократический подход к матримониальным вопросам казался ей неприемлемым. Но Хемайон не росла с мыслью о том, что однажды должна будет послужить на благо всей семьи, и пытаться убедить ее в нормальности происходящего не было смысла. Это не та точка зрения, которая может измениться после разговора с новой подругой, - да и меня, сказать по совести, волновал вовсе не обмен мнениями о браке.
        - Это же не Тэрон расспрашивал о моей помолвке? - подозрительно уточнила я.
        Хемайон отрицательно помотала головой и нахмурилась.
        - Тебе не кажется, что он в последнее время какой-то… - подруга запнулась, не сумев подыскать подходящее определение.
        Я подавила тяжелый вздох.
        Мне не казалось. Я была абсолютно уверена.
        - Могу я попросить тебя об услуге? - осторожно поинтересовалась я.
        - Конечно, - без промедления ответила Хемайон.
        Я села на постели, спустив ноги на пол, и ссутулилась.
        - Потанцуй с ним сегодня.
        - Хорошо, - не скрывая удивления, кивнула Хемайон. - А зачем? Я думала, он все равно будет с тобой…
        - Сдается мне, все так думали, - отозвалась я и криво усмехнулась. - Ума не приложу, почему. Пробежимся сегодня по женскому крылу?..
        Хемайон - на свою голову - была слишком отзывчивой, чтобы отказать.
        В результате на празднование мы прибыли с опозданием, пропустив половину поздравительной речи ректора (малоинформативной, но чрезвычайно воодушевленной). Правда, воодушевить студентов и пробудить небывалый интерес к учебе она была не в силах: виновники торжества переминались с ноги на ногу и, не слишком таясь, посматривали в сторону фуршетных столов, опоясывающих дальнюю половину зала для вступительных испытаний. Оставшаяся часть помещения пустовала - оркестр предпочел засесть на относительно безопасной галерее второго этажа.
        Со мной здоровались вполголоса, пока я пробиралась сквозь толпу вперед, чтобы получше рассмотреть ректора - солидного пожилого мужчину в феске. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы заключить: маг земли, очень сильный, очень консервативный, чистокровный человек. Затягивать речь ему явно не нравилось, но того требовал здравый смысл. Он же подсказывал, что в зале не должно быть никаких уютных альковов, никаких скамей или, того хуже, удобных кресел и кушеток, а к столу ни в коем случае нельзя приставлять стулья.
        Если у почетных гостей есть возможность присесть и отдохнуть, они ещё нескоро разойдутся по комнатам. Если у почетных гостей есть возможность присесть за стол - они вообще не уйдут.
        А толпа необученных магов, запертых в одном помещении с целью веселиться и праздновать, - это очень, очень рискованное мероприятие. Я бы тоже сделала все возможное, чтобы оно поскорее закончилось. А что утомляет сильнее, чем необходимость выслушивать скучнейшую речь стоя?..
        Ректорату нельзя было отказать в практической жилке. Я прониклась невольным уважением и даже собралась прислушаться к речи, когда меня подхватили под свободную руку.
        Я снова оказалась в почти привычном положении - между двумя людьми, зеркально поддерживающими меня под локоток: с одной стороны - Хемайон, уже приплясывающая от нетерпения, а вот с другой вместо Тэрона оказался Фасулаки. Для разнообразия - полностью одетый, обутый и даже аккуратно причесанный.
        Только взгляд по-прежнему был разбойничий и лихой.
        - Что вы здесь…
        Он молниеносно прижал палец к губам, и я замолчала - правда, не из-за его жеста, а потому что вспомнила про договор: из-за дневной суматохи с отправкой писем и подготовки к празднику я напрочь забыла занести бумаги. Но Фасулаки, конечно же, отнес все на счёт своего чрезвычайного обаяния, а потому нагнулся ко мне слишком близко и шепотом просветил:
        - Налбат и Спанидис тоже здесь. Сегодня мы побудем вашими рыцарями, миз Доро, ради вашего же блага.
        Я поджала губы и отступила ближе к Хемайон.
        - Благодарю вас за беспокойство, господин Фасулаки, но, право, не стоило. Я уже обо всем позаботилась.
        - М-да? - скептически протянул Фасулаки и, так и не соизволив выпрямиться, указал глазами куда-то в сторону.
        Я повернулась туда и вздрогнула.
        Тэрон стоял у стены, спиной к углу. Вокруг него как-то само собой образовалось свободное место, хотя в последние дни однокурсники смирились с его присутствием и уже не шарахались прочь, - а теперь вот снова начали. Я не смогла бы внятно объяснить почему. Он ничего не делал и ни с кем не говорил - просто стоял, выпрямившись, и сверлил взглядом локоть Фасулаки, будто надеялся дотянуться до моего дара и испепелить нахала на месте.
        Ну, или хотя бы в метре от меня, чтобы не испортить третье по счёту платье.
        - У меня все под контролем, - твердым голосом соврала я и отступила, чтобы освободить руку. - Ни к чему лишний раз выводить из себя мага-первокурсника.
        - Но вы ведь подарите мне танец? - самоуверенно осведомился Фасулаки.
        Должно быть, успел где-то разузнать, что этикет запрещает отказывать в танце без уважительной причины.
        - Разумеется, - мрачно отозвалась я и, отыскав в толпе Панагиотиса, кивнула ему в качестве приветствия. - Но, боюсь, свой первый танец я уже пообещала другому.
        - Значит, второй, - не стал спорить Фасулаки и тут же протянул руку Хемайон.
        Та несколько стушевалась: мы рассчитывали, что она как раз и отправится первой танцевать с Тэроном, чтобы остальные вольнослушательницы, к которым я успела обратиться с просьбой уделить внимание господину Доро, не стеснялись подходить к нему. Но с полуэльфом уже разговаривала ослепительная миз Рихея, и было ясно, что из ее цепких ручек он так просто не ускользнет.
        - Я… - начала было Хемайон, но ректор повысил голос, чтобы перекрыть нарастающий нетерпеливый галдеж и представить почетного гостя.
        Конечно же, без правой руки мэра Геполиса не обошлось - сегодня господин Номики Георгиадис отдал предпочтение бордовому сюртуку, расшитому золотом. Выглядел он вызывающе и немного нелепо, но сказать об этом, конечно же, никто не решился.
        - Счастлив приветствовать самых одаренных магов страны, - лениво изрёк почетный гость, обводя взглядом разом притихших первокурсников. - Надеюсь, вы используете выпавший вам шанс на обучение мудро. Помните, что лучшие выпускники получат возможность работать на государственных должностях, в том числе и в мэрии города. Но это - отдаленная перспектива. Сегодня мы собрались, чтобы веселиться и танцевать - самое время приступить!
        Ректор укоризненно вздохнул - сегодня краткость была сестрой не таланта, а непредусмотрительности. Исправлять оплошность господина Номики Георгиадиса было поздно: толпа предсказуемо отозвалась таким ликованием, что заглушила оркестр, но быстро сориентировалась и разделилась на две части. Меньшую интересовали фуршетные столы, большую - танцы. Ко мне в считанные секунды подлетел Панагиотис, и пришлось делать вид, что я вовсе не отношусь к меньшинству, хотя в животе у меня неприлично урчало. Что ж, по крайней мере, это помогало хоть немного отвлекаться от главной проблемы вечера.
        Тэрон неловко кружил миз Рихею. Со стороны казалось, что он старался держать ее так далеко, насколько возможно, и тут его длинные конечности были как нельзя кстати.
        С Панагиотисом ситуация складывалась прямо противоположная. Мой партнёр по танцу был невысок - и длину рук имел вполне пропорциональную. Я любовалась на его веснушки с куда более близкого расстояния, чем стоило бы, и отчётливо ощущала тяжёлый, неотрывный взгляд в спину.
        Разумеется, я ничем не давала это понять. Улыбалась, беззаботно болтала о пустяках и охотно принимала комплименты, стараясь не замечать, как тревожно порой осматривался вокруг Панагиотис.
        О другом танце он просить не стал.
        Увы, это ещё не означало, что я могла без зазрения совести отойти к столам и наконец-то поужинать. Стоило только Панагиотису отпустить мою руку, как рядом будто из-под земли возник Фасулаки, который - я была готова поклясться - буквально за мгновение до этого с исключительно сосредоточенным видом беседовал с профессором Кавьяром, где-то потеряв Хемайон.
        - Второй танец, - напомнил Фасулаки и ловко развернул меня спиной к Тэрону.
        Впрочем, я успела заметить, что с ним уже беседовала вольнослушательница, чье имя я все никак не могла запомнить, - но жила она на первом этаже, так что, скорее всего, тоже была магом воды. По крайней мере, одна общая тема для разговора у них определённо имелась.
        - Изящно, - хмыкнул Фасулаки, глядя мне за спину. - Заставить все женское крыло перетанцевать с полуэльфом - это мне в голову не приходило.
        - Не все, - вздохнула я и безропотно позволила Фасулаки встроить нас в общий рисунок танца. - Согласились только пятеро. Но для начала и так неплохо.
        - Для начала? - хмыкнул мой безжалостный «покровитель» и снова посмотрел куда-то мне за спину. - Если вы рассчитывали таким образом намекнуть ему, что вы не единственная симпатичная девушка на курсе, то вынужден вас разочаровать. Тэрон все равно не станет смотреть ни на одну из своих партнёрш как на объект интереса. Сейчас в нем говорит тхеси, его дар и инстинкты, а не здравый смысл и логика. Эльфы никогда не дружили с холодным расчетом.
        Как и в прошлый раз, когда речь зашла об эльфах, Фасулаки говорил отстраненно и глухо, как человек, глубоко ушедший в свои мысли - или воспоминания. Я бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц и всё-таки не удержалась:
        - Вы очень много знаете об эльфах, - невинно заметила я, - будто вам не раз доводилось встречаться с ними.
        Фасулаки моргнул, возвращаясь из своих туманных воспоминаний в шумную и пёструю действительность. Чуть крепче сжал мою руку, словно хотел проверить, реальна ли она, и я бездумно ответила тем же.
        - По-моему, вы пытаетесь вытянуть из меня информацию, которую я не имею права разглашать до тех пор, пока вы не подпишете договор, - хмыкнул Фасулаки, задержав взгляд на наших руках. - Разве это не дурной тон - заводить разговор о работе прямо посреди светского мероприятия?
        Я укоризненно покачала головой.
        - Для чего же ещё нужны светские мероприятия, как не для прощупывания почвы?
        Кажется, больше всего его позабавил именно этот речевой оборот - хотя из-за привычки прощупывать почву в буквальном смысле мой партнёр едва не сбился с шага. К счастью, Фасулаки оказался достаточно хорошим танцором, чтобы суметь удержать нашу пару в общем калейдоскопе.
        - На праздновании не всегда уместно обсуждать детали и тонкости, - продолжила я просто ради того, чтобы сгладить неловкость, - но вполне допустимо завести разговор на тему, близкую к реально интересующей, чтобы исподволь разузнать, что собеседник думает о самой идее совместной работы.
        - А что вы думаете? - в лоб спросил Фасулаки. - Сейчас, когда уже… ммм…
        - Изучила детали? - усмехнулась я. - В том числе те, о которых вы не можете или не хотите распространяться, пока я не подпишу бумаги?
        - Именно, - подтвердил Фасулаки и улыбнулся так ослепительно и бессовестно, что стало очевидно: на самом деле ему всё-таки стыдно. Самую чуточку, насколько вообще может позволить себе стыдиться человек, у которого за душой нет ни гроша, но есть огромное желание выкарабкаться.
        Я ответила ему ослепительной и бессовестной улыбкой человека, у которого за душой даже многовато всего. Но выкарабкаться тоже как-то надо.
        - Думаю, что подпишу бумаги уже завтра, - ответила я, - и передам вам первым делом с утра.
        - Правда? - так искренне обрадовался Фасулаки, что мне и в самом деле стало стыдно.
        Надолго, впрочем, этого облагораживающего чувства не хватило. Фасулаки ещё и остановился на радостях, и на нас едва не налетел Налбат собственной персоной - он как раз кружил в излишне тесных объятиях миз Рихею, уже упорхнувшую от Тэрона.
        Фасулаки успел среагировать - резко крутанулся, закрывая меня собственной спиной и одновременно оттесняя к каменной колонне. Дернулся, глухо ругнулся, потому что сам убраться с дороги не успел, и недовольно оглянулся через плечо.
        Налбат, ничуть не смутившись, потянул миз Рихею обратно в круг танцующих. А Фасулаки продолжил стоять, придерживая меня за плечи, и, кажется, высматривал кого-то в зале.
        Я приподнялась на цыпочки - руки моего партнёра расслабленно проскользили по обнаженным плечам до края длинных перчаток, но так и не убрались восвояси - и проследила за его взглядом.
        Это было несложно. Тэрон возвышался над гостями, даже когда подобострастно склонял голову перед господином Номики Георгиадисом.
        - Что это ему понадобилось?.. - растерянно произнесла я.
        Вопрос был не самый лучший. Фасулаки и сам недоумевал - как и вольнослушательница со второго этажа, одна из тех пятерых, что откликнулись на мою просьбу. Сейчас была ее очередь танцевать с Тэроном, но он явно не собирался возвращаться в круг и вообще был занят непонятно чем. Какая общая тема для разговора могла быть у незаконнорожденного полуэльфа и правой руки мэра?..
        Я нутром почуяла неладное. Нужно было как-то вклиниться в их беседу и выяснить, в чем дело, и я уже повернулась в сторону Тэрона, но Фасулаки только крепче сжал руки на моих плечах. Я бесполезно трепыхнулась в его хватке и подняла взгляд, всем своим видом являя немой вопрос.
        - Нет, - негромко сказал он и повернулся ко мне. - Если он ещё способен думать хоть о чем-то, кроме вас, это хорошо. Пусть и думает, и держится подальше. Так будет лучше для вас обоих. Вы ведь уже и сами догадываетесь, что все зашло слишком далеко?
        Я не догадывалась. Я была абсолютно уверена.
        Но возмущения это не умаляло - а Фасулаки будто бы и не замечал ничего.
        - Кроме того, - невозмутимо продолжал он, сощурившись, - раз уж вы наконец-то решились подписать договор о совместной исследовательской работе, зачем откладывать до утра?
        Я опешила и, спохватившись, опустилась на полную стопу. Лицо Фасулаки несколько отдалилось, но менее лихим и разбойным не стало.
        - Почтовое отделение откроется только утром, - неуверенно напомнила я, - вы все равно не сумеете отправить подписанный договор на утверждение раньше утра. К чему уходить с праздника?
        И от фуршетных столов. Но об этом я благовоспитанно промолчала.
        - А таков и был первоначальный план, - с подкупающей честностью признался Фасулаки. - Кто-то отвлекает вашего сторожевого полуэльфа, а я похищаю вас из зала, пока никто не натворил дел. В качестве отвлекающего маневра вольнослушательницы куда эффектнее Налбата, вынужден отдать вам должное, но отступать от идеи с похищением я все же не намерен.
        - Подумайте ещё раз, - прохладным тоном посоветовала я и повела плечами.
        С моими планами выходило отнюдь не так гладко. Этот жест должен был вынудить Фасулаки убрать от меня руки, но вместо этого его ладони ласково проскользили по плечам, заставив покрыться мурашками из-за того, насколько по-разному ощущалось прикосновение через атлас длинных перчаток - и прикосновение к обнаженной коже.
        Моя реакция, как назло, от Фасулаки не ускользнула. О том, чтобы он сделал вид, будто все в порядке, как того требовали приличия, и речи не шло, и я была вынуждена наблюдать за тем, как по его наглой физиономии расплывается кривая ухмылка.
        А ладони перебрались выше - видимо, чтобы в полной мере ощутить, как я отзываюсь на прикосновение. Но на этот раз столь ошеломительного контраста не вышло, и я смогла окатить наглеца старательно натренированным возмущением с ноткой брезгливости, которая заставила бы убрать руки даже от последней женщины на свете.
        Фасулаки наконец-то отступил от меня, но капитуляцией это не было по определению.
        - Я оч-чень хорошо подумал, - выразительно заверил он. - И даже приготовил выразительную речь, призванную запугать вас до потери сознания, но… вы хотите узнать, что связывает меня с эльфами. Мое предложение таково: сейчас вы идете со мной, - сказал Фасулаки и понизил голос, чуть наклонившись ко мне: - Никто не узнает, куда, когда и зачем вы ушли. Я получаю свой договор без промедления и рассказываю вам, где я взял первый образец эльфотира.
        Он даже спрашивать больше ни о чем не стал. Просто протянул руку и замер в ожидании.
        Я возмущено поджала губы, потому что спорить, отказываться или выторговывать другие условия не имело смысла. Фасулаки слишком хорошо знал, на что меня можно подловить.
        Любопытство и азарт. Ничего нового.
        Я с тоской оглянулась на фуршетные столы - и обреченно вложила пальцы в его ладонь.
        ГЛАВА 18. ОТВЛЕЧЕНИЕ ВНИМАНИЯ
        К моему восторгу и возмущению, тайный выход из Эджина всё-таки существовал - и начинался прямо в зале испытаний, в фуршетной части помещения. Воспользоваться ходом могли только маги земли, причем щедро одаренные и хорошо обученные: больше никто не сумел бы распознать пустоту за тонким слоем камня в массивной колонне. И уж точно никто больше не сумел бы эту колонну раскрыть.
        Во всяком случае, так бесшумно и незаметно, как это проделал Фасулаки.
        Я успела только ухватить невесомое пирожное с фуршетного стола - а мой самозваный покровитель уже тянул меня в узкий проход с уходящими вниз ступенями, пока Налбат громогласно требовал у оркестра сыграть что-то неподобающее, а Спанидис немногим тише пытался призвать сокурсника к порядку.
        Фасулаки махнул обоим рукой и неслышно шагнул в потайной ход следом за мной.
        - Придерживайтесь за стену. Сейчас станет темно.
        Это, пожалуй, было именно то, что принято называть «художественное преуменьшение». Как только потайная дверца встала на место, нас окружила кромешная тьма - я едва успела выставить руку в сторону и с облегчением выдохнула, ощутив под пальцами влажную прохладу камня.
        - Подсветите? - заговорщически шепнул Фасулаки.
        - Что бы вы хотели, чтобы я сожгла? - безупречно ровным тоном поинтересовалась я.
        В потайной ход прорывались звуки музыки и близких разговоров, и от этого непроглядная чернота вокруг казалась густой, осязаемой - и совершенно противоестественной. Я чувствовала себя беспомощной и уязвимой, и дар отзывался, бесформенным комком жара ворочался где-то за грудиной, готовясь излиться на невидимую опасность - дай только волю.
        Фасулаки, давящийся смешками за моей спиной, обстановку не разряжал совершенно. Его темнота как раз не смущала совершенно - должно быть, связь со стихией позволяла ему если не видеть, то чувствовать камень вокруг нас и ориентироваться хотя бы так. Поэтому он без труда отыскал что-то на стене - я бездумно повернулась на звук, но, разумеется, ничего не рассмотрела, а в следующее мгновение моего плеча коснулось что-то холодное и твердое.
        Я позорно взвизгнула и вжала голову в плечи, зажмурившись. Фасулаки прошипел что-то чудовищно непотребное и выронил свою находку: она прогромыхала по ступеням вниз, оставляя дымный след и порождая жуткое, множащееся где-то в дальних коридорах эхо. Присмотревшись, я разглядела самый обыкновенный факел - уже прогоревший до самого основания. Древко все еще тлело, озаряя слабым рыжеватым светом выщербленные ступеньки.
        - М-да, - задумчиво протянул Фасулаки. - Если я хоть что-то понимаю в тхеси, сейчас ваш сторожевой полуэльф рыщет по всему залу, пытаясь отыскать нас.
        - Нас? - переспросила я все еще подрагивающим голосом, не отводя взгляда от испорченного факела. Больше все равно почти ничего видно не было.
        - Ну да, - беззаботно подтвердил Димитрис. - Вас он хочет спасти, а меня, вероятно, прибить.
        Пожалуй, кое в чем я с Тэроном была солидарна, но воспитание не позволяло в этом признаться.
        - Здесь есть еще факелы?
        - На следующем пролете, - не слишком оптимистично ответил Фасулаки. - Давайте-ка я сам за ним схожу, а вы подождете на месте. Только на этот раз, ради всего святого, не спалите его дотла, иначе мне придется нести вас на руках до самого выхода.
        Угроза возымела действие, и я осталась стоять, пока он протискивался мимо, почти вжимая меня в стену. Не успела я с тоской подумать, что количество приличных платьев сокращается с ужасающей скоростью, как Фасулаки уже вернулся - и на этот раз благоразумно предупредил:
        - Сейчас я вложу вам в руку факел. Не пугайтесь.
        Я с нескрываемым облегчением стиснула пальцы на древке и сосредоточилась. Островок рыжеватого света тотчас наполнил узкий проход танцующими тенями, словно проснувшийся огонь решил продолжить празднование прямо здесь, и выхватил из темноты Фасулаки - почему-то зажмурившегося и, разумеется, уже босого: сапоги он держал в левой руке и не спешил ни обуваться, ни открывать глаза.
        - Так гораздо лучше, - хмыкнул он и отвернулся. - Пойдем?
        Поскольку спрашивал он уже на ходу, мне не оставалось ничего другого, кроме как продолжить спуск. Каменная лестница круто уходила вниз, все глубже и глубже; воздух становился спертым и влажным. Кое-где с потолка капало. Пахло сыростью и тиной.
        - Мы под рекой? - сообразила я.
        - О да, - подтвердил Фасулаки и обернулся через плечо, чтобы блеснуть издевательской ухмылкой.
        Я не стала спрашивать, что же его так развеселило. И так помнила, как прибегал Тэрон, когда со мной что-то происходило: напролом, по прямой, словно был привязан ко мне корабельным канатом - и я внезапно дергала за свой конец. Сейчас тхеси, должно быть, тянула полуэльфа прямиком на речное дно, и это едва ли добавляло ему душевного равновесия.
        Я должна была вернуться и успокоить его. Безотносительно мистических связей и эльфийских особенностей. Заставлять друзей волноваться - дурной тон.
        Но дорога назад была перекрыта ровным слоем камня, и я сомневалась, что Фасулаки прислушается и откроет мне путь.
        - Почти пришли, - заверил меня самозваный спаситель.
        Ступеньки и в самом деле теперь вели вверх. Мы прошли самое глубокое место, и в потайном ходе едва ощутимо повеяло палой листвой. Несколько минут - и мы выбрались из-под корней кряжистого дуба, раскинувшего крону над маленькой лесной поляной. На противоположном берегу перемигивались городские огни Геполиса. Эджин, напротив, высился темной громадой, сливающейся с островом-останцем: из-за университетских стен никаких признаков жизни видно не было.
        Я с облегчением выдохнула и затушила факел о землю. Фасулаки хозяйственно припрятал его среди корней и подал мне руку.
        - Здесь недалеко, - сказал он, отвечая на невысказанный вопрос, - но сами вы не пройдете. Доверитесь мне?
        - Ни в коем случае, - мрачно отозвалась я и подхватила его под руку.
        - Мудро с вашей стороны, - усмехнулся он, не уточняя, что именно мудро - не доверяться никому или все же идти с ним.
        Я не стала переспрашивать. Что-то подсказывало, что ответ мне не понравился бы в любом случае.
        - Это единственный потайной ход из Эджина? - полюбопытствовала я вместо этого, позволив Фасулаки самому отыскивать тропу. Ночь выдалась ясная, и моя помощь ему явно не требовалась, а факел на берегу мог привлечь внимание.
        - Нет, - не разочаровал Фасулаки. Но тут же добавил ложку дегтя: - Только остальными вы тоже не сможете воспользоваться в одиночку. Ректорат университета предпочел перестраховаться, чтобы учащиеся младших курсов не разбегались по окрестностям в поисках приключений. Чтобы выбраться через потайной ход, нужно быть хорошо обученным магом с высоким уровнем дара. Вам может помочь любой из преподавателей, кроме разве что профессора Кавьяра, но, насколько я понимаю, вы интересуетесь как раз ради того, чтобы ускользать от зоркого ока наставников?
        - У леди должны быть свои тайны, скрытые от мужского взгляда, - уклончиво отозвалась я.
        - Если речь идёт о покупке чулок и прочих женских мелочей, то вы можете попросить о сопровождении миз Хиоти, - бесцеремонно заметил Фасулаки и придержал длинную ветку, чтобы я могла поднырнуть под нее. - Она не преподавательница, но хорошо обученный маг, вполне способный постоять за себя.
        Обсуждать с самозваным покровителем покупку чулок я не стала, но идею на заметку взяла.
        - Как думаете, что случилось с пропавшими девушками? - спросила я: обстановка - ночь, звёзды, опушка леса, залитая полупрозрачным лунным светом, - как нельзя лучше располагала к разговору о чем-нибудь таинственном и ужасном.
        Однако Фасулаки явно не относился к этим исчезновениям как к подходящей теме для беседы, призванной скоротать дорогу.
        - Сомневаюсь, что их похитили сказочные принцы на белом коне, - мрачно отозвался он. - Даже если конь был один на всех двенадцатерых. Помолитесь за души пропавших, миз Доро. Это в любом случае не помешает.
        Он уверенно свернул на едва заметную тропку, начинавшуюся у корней расколотого ударом молнии дерева. Из мертвого обгорелого ствола тянулись нежные зелёные ветви молодой поросли, и Фасулаки бездумно скользнул по ним пальцами. Он не оборачивался, но молчаливое неодобрение витало в ночном воздухе так явственно, что я предпочла снова сменить тему.
        - А куда вы меня ведёте? - поинтересовалась я, старательно маскируя подколку искренним интересом.
        Могла не напрягаться: Фасулаки все равно пропустил ее мимо ушей - то ли не заметил вовсе, то ли осмысленно отказывался проводить параллели между собой и похитителями с одним конем на двенадцатерых.
        - Уже пришли, - ответил он и подал мне руку, помогая выбраться из кустов.
        Если ту поляну, куда выводил потайной ход из Эджина, очевидно, образовал огромный вековой дуб, то причин появления этой я не находила. Деревья обступали ее со всех сторон ровным кругом, но в центре не было ровным счётом ничего - самая обычная трава с россыпью мелких лесных цветов и несколькими грибными шляпками, едва виднеющимися в густой поросли.
        - Вот как?
        Фасулаки не ответил - только нагнулся, оборвал какой-то бледно-лиловый цветок весьма невзрачного вида и протянул мне.
        От него я ничего подобного не ожидала и изрядно опешила. Но воспитание включилось раньше головы, и я опрометчиво приняла подношение.
        Положенные случаю слова благодарности застряли у меня в горле.
        Лунный свет на поляне будто свернулся клубком вопреки всем законам природы, и под ним ярко вспыхнули цветастые грибные шляпки. Они образовывали ровный круг, и в его центре непринужденно сидела самая красивая женщина из всех, что мне доводилось видеть.
        Словно огонь воплотился в хрупкой человеческой оболочке - рыжеволосая, яркая, с узким лицом в россыпи мелких веснушек. На ней было платье того же кроя, что и у меня - с завышенной талией, короткими рукавами-фонариками и прямым силуэтом. Но если на мне оно смотрелось обыкновенно, простенько и скромно, как и на большинстве дебютанток, то ее платье будто светилось в ночи, словно его соткали из лунного сияния и отблесков городских огней на речной глади, струилось по телу, подчеркивая каждый изгиб…
        И совершенно не скрывало, что счастливая обладательница беременна.
        - Знакомься, - совершенно непривычным, теплым и мягким, тоном произнес Фасулаки, - это Дана.
        Фамилию он не назвал, а я, к счастью, не успела спросить. Невозможно яркая женщина чуть повернула голову, и из-под сложной прически показался кончик уха. Нежно-розовый, изящный, как она сама. И острый, что разом объяснило и отсутствие фамилии, и манеру сидеть на траве, небрежно скрестив босые ноги, и даже нестерпимую, огненную красоту.
        Источником Фасулаки была самая настоящая летняя эльфийка, нахально нарушившая закон о пересечении границ.
        Я впервые смогла по-настоящему понять, что имел в виду Тэрон, когда говорил о холоде внутри. Его отцом был эльф зимний, которому были одинаково подвластны стужа и вода; сыну-полукровке, как это обычно бывало, перешёл только стихийный дар - слишком мощный, чтобы не сказываться на человеческом теле. Должно быть, Тэрон не мог согреться никогда.
        А вокруг летней эльфийки будто постоянно царил июньский полдень. Даже ночная прохлада перестала меня донимать - на колдовской поляне было ощутимо теплее; от каждого движения невозможной женщины в ведьмином круге поднимался лёгкий ветерок, сухой и жаркий, как в пустыне, и я быстро перестала жалеть, что ускользнула из Эджина прямо в тонком бальном платье. Сейчас оно было как нельзя кстати.
        Дана смотрела на меня с неприкрытым любопытством. Фасулаки представил меня в той же манере, что и ее саму, не назвав ничего, кроме имени, но эльфийка, казалось, услышала и поняла гораздо больше произнесенного вслух.
        - Аэлла, - негромко повторила она и по-птичьи склонила голову набок, словно под углом я смотрелась как-то иначе и это тоже следовало внимательно исследовать. От звука ее голоса - сухого и надтреснутого, совершенно не вяжущегося с юной и ослепительно прекрасной внешностью, я вздрогнула и в очередной раз покрылась мурашками. - Значит, это ради твоего расположения мой мальчик так рискует?
        Я хлопнула ресницами - подозреваю, вид у меня при этом был такой глупый и недоумевающий, что ради моего расположения рисковать точно никто бы не стал. Особенно «ее мальчик».
        Потом я всё-таки сообразила, о ком это она, и повернулась к Фасулаки.
        А он одарил меня такой же по-детски непосредственной улыбкой, как и Дана мгновением ранее, и развел руками.
        Конечно. Если кто-то в армии узнает, что Фасулаки якшается с эльфами, о меценатской поддержке и светлом будущем точно придется забыть. Если уж высшие чины настолько обеспокоены сохранностью военной тайны, что не побоялись перепроверить родословную графа Аманатидиса, прежде чем допустить меня к работе, то что уж говорить о простолюдине, пусть бы и с мощным даром и парой-тройкой гениальных идей?..
        А он взял и привел меня прямиком к эльфийке, которая называет его своим мальчиком. Позволил мне знать об этом. Вот так просто?
        - Кажется, я окончательно перестала что-либо понимать, - обескураженно призналась я.
        Фасулаки выразительно приподнял брови, но вместо внятных объяснений предпочел отвлеченную тему:
        - Я ведь уже рассказывал, что произошло, когда проснулся мой дар?
        - О да, - неодобрительно отозвалась я. - Ваш рассказ произвел на меня неизгладимое впечатление.
        А здесь, под сенью вызолоченного леса, под прозрачным лунным светом, история о счастливом воссоединении Фасулаки с его даром (и женской баней) казалась даже ещё более неуместной, чем в университете в первые дни знакомства. Но Димитрис будто бы и не замечал мое нежелание возвращаться к этой теме.
        - После обрушения стены я запаниковал, - откровенно признался он и снял с себя куртку, чтобы расстелить ее на траве. В глаза мне он больше не смотрел. - Шестнадцать лет - не самый уравновешенный и спокойный возраст. Я не хотел брать на себя ответственность за разрушения, поскольку в деревне и так был не на лучшем счету, и сбежал в надежде переждать переполох и вернуться наутро. На тот момент я ещё не знал, что спать в тимьяновых зарослях - не лучшая идея.
        Дана усмехнулась - хищно, остро. А я, наконец, опознала бледно-лиловые соцветия, которые преподнес мне Фасулаки.
        - Значит, тимьян и в самом деле служит пропуском в Мир-под-Холмами? - не удержалась я.
        - Односторонним, - не стал тешить меня иллюзиями Фасулаки. - Вы сможете уйти, только если не ступите в ведьмин круг. Или если его хозяйка отпустит.
        - Я не отпустила, - охотно просветила Дана. - Дим прожил в моем доме семь лет, прежде чем… - она помрачнела и бессознательным жестом прикрыла рукой живот.
        Я уже в достаточной мере запуталась, чтобы держать все предположения при себе. Фасулаки выглядел самым обычным студентом - не старше сокурсников. А беременность Даны, учитывая свободу эльфийских нравов, вообще могла объясняться как угодно…
        Теперь уже я не смотрела в глаза Фасулаки, потому что из всех возможных вариантов первым делом подумала о том, который не делал ему чести, и никак не могла избавиться от беспричинной глухой досады.
        - Супруг Даны погиб в стычке с зимними эльфами, - безо всякой деликатности сказал Фасулаки и приглашающим жестом указал мне на расстеленную куртку. - Дана сумела оправиться от разрыва тхеси только потому, что была беременна и ощущала ребенка как продолжение мужа.
        - Примите мои соболезнования, - произнесла я с неожиданным для себя самой сочувствием.
        Дана искоса взглянула на меня, не убирая ладони с живота, и молча кивнула.
        - Ей нужно было чем-то жить, - продолжил Фасулаки, по-простому усевшись прямо на землю рядом со мной. - Я предложил вырастить огромный сад под ее холмом и поддерживать его в обмен на возможность возвращаться к людям, когда захочу. В Мире-под-Холмами неважно с плодовыми деревьями, потому как летние эльфы непроизвольно устраивают вокруг себя выжженную пустыню, а зимние - вечную мерзлоту. Нормальные условия для растений возможны только на стыке их территорий… или же в огороженном саду, созданном человеческой магией. Сейчас Дана могла бы быть одной из самых выгодных партий среди летних эльфов, если бы не одно «но».
        - Я больше не способна на тхеси, - сухо сказала эльфийка, не дожидаясь расспросов. - А односторонняя связь… нет ничего больнее и страшнее, чем это. Даже если поначалу кажется, что любви одного эльфа хватит на двоих.
        Я сжала губы и так и не принесла полагающиеся случаю соболезнования. Дана, несомненно, вызывала сочувствие. И Фасулаки наверняка на это и рассчитывал, когда привел меня сюда, к ней, - потому что никак не мог держаться в стороне от моей истории с Тэроном. Будто мне было недостаточно неловко без дополнительного вмешательства!
        - Сейчас меня держит мой первенец, - словно и не заметив паузы, продолжила Дана. - Он стал привязкой для оборвавшейся тхеси, но одного его никогда не будет достаточно. Я жду, когда мой мальчик станет взрослым, чтобы справляться без меня, и тогда… тогда я уйду к мужу. Наконец-то.
        У нее сделалось такое отрешённое и мечтательное лицо, что меня пробрало холодком, несмотря на облако сухого жара вокруг летней эльфийки. А Фасулаки и бровью не повел.
        С другой стороны, если эту самоубийственную мантру он слушал семь лет подряд…
        - Под Холмами время течет иначе, - сказал он. - Внизу прошло от силы несколько недель - а на поверхности минуло семь лет, и в моей родной деревне решили, что меня давным-давно нет. Когда я понял, что произошло, сразу ушел. Меня и раньше не слишком любили, а уж после того, как все узнали, где я пропадал все эти годы, мне бы там вовсе житья не было. Я поступил в Эджин и быстро понял, что стипендия будущего солдата - это, конечно, хорошо, но сулит большие неприятности после выпуска. Нужно было найти способ избежать участи пушечного мяса. И я нашел - аккурат под дивным садом прекрасной Даны, - он сверкнул короткой улыбкой, и эльфийка приподняла голову, откликаясь на имя. - Залежи эльфотира, которые - так уж сложилось - ни к чему ей самой, вредят деревьям и вдобавок обесценивают земли… и при этом безумно дороги на поверхности.
        Что ж, это многое объясняло. Его странную речь, когда деревенский говорок мешался с академическим стилем. Его осведомленность в вопросах эльфийских нравов. Его переживания за Тэрона и необычно лояльное отношение к Миру-под-Холмами…
        Чего это не объясняло, так с чего бы вдруг ему столь наглядно демонстрировать мне свое уязвимое место?
        - Кто-то идёт, - встревоженно сказала Дана, вскинув голову.
        И вдруг пропала - только взметнулись палые листья в ведьмином кругу. Я даже моргнула, не уверенная, не было ли это обманом зрения, но Фасулаки уже вскочил на ноги и тянул меня прочь с поляны:
        - Знаю, вы ещё ничего не слышите, но ушам эльфов стоит верить! - он подхватил с земли свою куртку и, набросив ее мне на плечи, решительно нырнул в подлесок. - Скорее, спрячемся в потайном ходе. Кажется, я знаю, кто мог разыскать вас хоть посреди леса, и мне кажется, что вам не стоит встречаться… особенно ночью.
        Я вспыхнула не хуже Тэрона и раздражённо попыталась вырвать свою руку из железной хватки Фасулаки, но он, конечно же, не позволил.
        - Я не в вашей благодетели сомневаюсь, - пробурчал он, по-прежнему увлекая меня к большому дубу на речному берегу, - а в способности полуэльфа держать себя в руках. Вы видели, что делает тхеси со взрослой, хорошо обученной эльфийкой. Слышали, чего ей хочется больше всего. А она, в отличие от Тэрона, прекрасно знала, чего ожидать!
        Я прикусила собственную щеку изнутри. Тэрон в последнее время и правда вел себя… не то чтобы странно, странным он был с самого начала - ровно в той степени, которая вполне простительна любому полукровке. Но он стал куда более настойчивым, чем раньше, и это уже не играло ему на руку.
        - Это не мой ребенок, - вдруг добавил Фасулаки гораздо тише. - Под Холмами время действительно течет гораздо медленнее. Она все ещё беременна от мужа.
        Подспудная досада, снедавшая меня с первого мгновения, когда я увидела Дану, исчезла без следа. Но в этом я не призналась бы за весь эльфотир на свете.
        - Я не…
        - Я знаю, что ты об этом не спрашивала, - рассеянно отозвался Фасулаки и свернул на тропу у расколотого ударом молнии дерева. - У тебя получается не спрашивать очень громко. О миз Вергиди, о ребенке, о том, почему я вообще рискнул привести тебя к Дане… этому тоже специально учат в закрытых школах?
        - Искусству не задавать неуместные вопросы? - невинно уточнила я.
        Подколка пропала втуне: Фасулаки шикнул и подтолкнул меня к корням дуба, под которыми скрывался потайной ход в Эджин. Насторожившись, я и сама услышала шаги где-то не слишком далеко и поспешила нырнуть вниз, подхватив факел.
        Фасулаки шагнул следом и закрыл за нами лаз. Я потянулась было к магии, но Димитрис молча сжал мое запястье и забрал факел.
        Звук шагов приближался - быстро и безошибочно, словно по нитке.
        - Аэлли!
        Я возмущённо фыркнула и поплотнее закуталась в куртку. Шаги зазвучали прямо над нашими головами - и затихли.
        Тэрон остановился.
        - Аэлла!
        Фасулаки положил руку мне на плечи и аккуратно развернул меня в сторону университета, умудрившись не наделать лишнего шума. Шаги над нашими головами выписали неровный круг с дубом в центре.
        Я нервно сглотнула и нашарила следующую ступеньку. Фасулаки следовал за мной, не убирая руку с плеч, и заговорить рискнул только в самом низу, под рекой:
        - Теперь можешь зажечь факел. Думаю, мы уже достаточно далеко, чтобы ты не притянула сюда Тэрона своей магией. Я провожу тебя до общежития.
        Я кивнула и промолчала. Громко.
        Зажжённый факел высветил лёгкую досаду на его лице.
        - Считай, что визит к Дане - это мой способ извиниться, - пробурчал Фасулаки и, помедлив, убрал руку с моих плеч. Я едва не вздрогнула от промозглой речной сырости, сменившей тепло прикосновения, но каким-то чудом сдержалась. - Ну, и заодно это своего рода гарантия того, что я буду вынужден относиться к тебе как к равному партнеру, если не хочу, чтобы вся затея накрылась… м-м… накрылась. Только не забывай, что без меня ты и сама останешься один на один со своими великосветскими матримониальными проблемами.
        - Это весьма странный способ приносить извинения, - заметила я, кутаясь в его куртку. - Но прекрасная гарантия, вынуждена отдать должное… - я запнулась, сообразив, что после беседы с Даной мы как-то незаметно перешли на «ты» и возвращаться к прежней манере общения уже поздно.
        И, наверное, бессмысленно.
        Зал испытаний все ещё мерцал праздничными огнями. До общежития музыка доносилась еле слышно, приглушённо, оставляя острое ощущение тайного побега из-под строгого ока дуэньи…
        Что, в общем-то, в некоторой степени соответствовало истине.
        - Я отправлю договор первым делом с утра, - пообещал Фасулаки - все ещё взбудораженный и традиционно босой. - Возможно, с тобой захотят встретиться. Будь готова.
        Я одернула юбку и подавила горестный вздох.
        Платья для выхода не рассчитаны на прогулку по лесу. Лёгкие бальные туфельки из светлого атласа - тем более.
        Гардероб сокращался с пугающей стремительностью. Этак и правда скоро до мужских брюк дойдет!
        - Разумеется, я буду рада познакомиться с твоими покровителями, - тем не менее, вполне искренне ответила я.
        Фасулаки на любезность не купился.
        - Ещё бы, - понимающе усмехнулся он и придержал для меня дверь в комнату. - И сделай мне одолжение, не пересекайся с Тэроном лишний раз. Это только все осложнит.
        Я не выдержала и закатила глаза. Закатила бы ещё и истерику, но, обернувшись, наткнулась взглядом на миз Вергиди, вышедшую из своей комнаты. Выражение лица у нее было сложным.
        И без того не слишком невинный разговор с Фасулаки заиграл новыми красками, и я поперхнулась объяснениями - все равно жалкими и неуместными.
        Мне было нечего стыдиться. Формально.
        Мы обсуждали общее дело - причем миз Вергиди прекрасно знала, что связывает меня с Фасулаки и как важно для него это исследование. А о том, что он пойдет на что угодно, лишь бы не потерять шанс на работу с огненными амулетами, было несложно догадаться.
        Только все это никак не отменяло того факта, что он похитил меня с празднования и увел через потайной ход в лес, чтобы поделиться тайной, которая могла его уничтожить. И все это - под покровом ночи, наедине…
        Тем не менее, сам Фасулаки ситуации никакого особенного значения не придал и запросто улыбнулся миз Вергиди, будто и не замечая ее напряжения.
        - Дело сдвинулось с мертвой точки, - запросто сообщил он и кивнул в мою сторону. - Поверенный наконец-то прислал одобрение на работу.
        Миз Вергиди скрестила руки на груди.
        - Рада за тебя.
        До Фасулаки наконец-то дошло, что миз Вергиди не в настроении. Я посмотрела, как он хмурится, и, поспешно пробормотав извинения, нырнула в спасительную темноту нашей с Хемайон комнаты.
        Соседка, похоже, ещё не вернулась с праздника, и в спальне царила мертвая тишина. Я разулась и повесила свое платье на дверцу шкафа, малодушно решив разобраться со стиркой и чисткой завтра: выходить из комнаты лишний раз что-то не хотелось, хотя после пары негромких фраз в коридоре хлопнула дверь и все стихло.
        С миз Вергиди явно ещё придётся поговорить, чтобы не обрести в ее лице злейшего врага - ибо нет никого более опасного, чем женщина с обманутыми ожиданиями. Но у меня-то никаких видов на Фасулаки не было! Все, что мне от него требовалось, - это его связи с высшими армейскими чинами, а руку и сердце вполне мог прибрать кто-нибудь другой. Мне бы с уже имеющимися кандидатами в женихи разобраться!
        Я прислушалась к звенящей тишине в коридоре и трусливо нырнула в ночную рубашку. Завтра, все завтра! Сегодняшний день и без того был чрезвычайно насыщенным…
        А следующий наступил издевательски рано. Я забыла задернуть шторы, и первый же рассветный луч попал прямиком мне в лицо. Я поморщилась сквозь сон, попыталась зарыться носом в подушку… и резко вскинула голову.
        Хемайон всегда задергивала шторы на ночь. Потому-то я и не подумала о том, чтобы позаботиться об этом самостоятельно.
        Кровать Хемайон пустовала. Покрывало было идеально натянуто и разглажено - сегодня там никто не спал.
        - Хемайон? - на всякий случай позвала я, приподнявшись на локте.
        Никто, конечно же, не отозвался. Едва ли Хемайон пришло бы в голову прятаться под кроватью, чтобы напугать меня с утра пораньше. Задержалась где-то на праздновании? Она, конечно, ждала его с нетерпением, но одной ей по-прежнему было не по себе. Да и закончилось все давно.
        У кого-то на праздновании? Тоже не в ее характере…
        Я села на постели, спустив ноги на пол. Привычно поморщившись от прохлады, тут же потянулась к дару - и едва не подпалила доски от неожиданности.
        Бальные туфельки Хемайон, которые она до сих пор берегла как зеницу ока и не хранила иначе как в коробке, небрежно валялись в углу за ее кроватью. На светлом атласе остались четкие следы от утренней росы, а к одной из подошв прилипла пожухшая травинка.
        ГЛАВА 19. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
        В зале накопителей сегодня дежурил незнакомый преподаватель, который понятия не имел, кто такая Хемайон Самарас и заходила ли она с утра. В столовую постоянно шел такой вал посетителей, что я даже не стала пытаться расспрашивать работников: едва ли у них было время рассмотреть, кому они выдают очередной поднос.
        В библиотеке меня тоже поджидала неудача: в воскресное утро читальные залы предсказуемо пустовали. Я оказалась первой посетительницей - и окончательно пала в глазах рыжей библиотекарши, когда отказалась от предложенной книги по теормагу и выскочила на улицу, не попрощавшись.
        Я начинала нервничать.
        За время моего отсутствия в комнате ничего не изменилось. Туфельки Хемайон по-прежнему валялись в углу, а ее постель так и осталась непотревоженной. Вдобавок ко всему, ее бального платья в шкафу не было, зато вся обувь оказалась на месте - аккуратно выстроенная рядком, как всегда.
        Я постояла перед распахнутым гардеробом, в глубокой растерянности обозревая вешалки с платьями и пару педантично выровненных стопок белья на полках.
        Что могло заставить Хемайон бросить любимые туфельки как попало и уйти из комнаты босиком?
        Нет, если учесть направленность ее дара, в прогулке без обуви ничего странного не было. Маги земли часто отдавали предпочтение босым стопам для лучшего контакта со стихией - Фасулаки тому яркий пример.
        Но если бы Хемайон отправилась на внеплановое практическое занятие, она бы и платье сменила на повседневное, удобное и немаркое. Да и предупредила бы она меня, а ещё вероятнее - позвала бы с собой, потому как немного стеснялась незнакомцев, а я умела заполнять паузы и сглаживать углы.
        Что-то было не так. Я повторила себе под нос пару слов, которые ни за что не произнесла бы в другой ситуации, пересекла коридор и постучалась к миз Вергиди.
        Она открыла не сразу. Я уже отчаялась и судорожно соображала, к кому ещё можно обратиться, когда дверь в ее комнату наконец распахнулась, едва не сбив меня с ног, а на пороге с некоторым трудом воздвиглась старшая по женскому крылу - с полупустой бутылкой темного стекла в одной руке и использованным бокалом - в другой.
        Лицо у нее было таким красным и опухшим, что я с первого взгляда догадалась: переживать о Хемайон миз Вергиди сейчас склонна меньше всего.
        - Ты, - утомленно вздохнула она и, покачав в руке бокал, сделала большой глоток прямо из бутылки. - Вообще-то было бы очень мило с твоей стороны некоторое время не попадаться мне на глаза.
        - Приложу к этому все усилия, если вам так угодно, - оторопело выдала я и тут же спохватилась: высокие отношения Вергиди с Фасулаки были отнюдь не моей проблемой. - Но сперва ответьте мне, пожалуйста, вы не видели Хемайон сегодня утром?
        - Нет, - без энтузиазма ответила миз Вергиди и захлопнула дверь.
        Стучать снова я не рискнула и замерла в нерешительности. А потом обречённо вздохнула и направилась в мужское крыло.
        Тэрон выскочил навстречу, стоило мне только пересечь холл первого этажа, и вид имел несколько потрёпанный, - что, впрочем, ничуть не помешало ему тут же схватить меня за руки и нервно вопросить:
        - Куда ты уходила вчера? Я… - он запнулся и запоздало покраснел, но всё-таки закончил: - Я волновался.
        - Со мной все в порядке, - уклончиво отмахнулась я - заодно и руки высвободила. - Ты не видел Хемайон?
        - Разве она не с тобой? - удивился Тэрон.
        Я отрицательно покачала головой. А ведь насколько все было бы проще, если бы тхеси у Тэрона возникла к Хемайон, а не ко мне! Сейчас бы мигом отыскали пропажу…
        - Не видела ее со вчерашнего вечера, - пожаловалась я, нервно стиснув переплетённые пальцы. - Тэрон, кажется… мне кажется, что-то случилось.
        И последнее, чего мне хотелось бы, так это наблюдать, как полукровка светлеет лицом, когда я произношу его имя, на пару мгновений будто бы выпадает из реальности - и только потом хмурится, поняв смысл моих слов. Но мироздание сегодня не настолько милосердно, чтобы избавить меня от этой пантомимы.
        - Последний раз я видел ее на танцах, - произнес Тэрон, с заметным усилием сконцентрировавшись на разговоре, и тут же встрепенулся: - Господин Номики Георгиадис спрашивал, где ее комната! Хотел отправить цветы или что-то вроде того. Я не сказал, но вряд ли его это остановило бы. По-моему, он положил на нее глаз.
        - Это и слепой бы заметил, - хмыкнула я и настороженно уточнила: - Вы говорили только о Хемайон?
        Тэрон помотал головой. Кончики ушей, выглянувшие из-под густой шевелюры, были багровыми, как кленовая листва по осени.
        - Я предложил ему свои услуги, - признался он. - В обмен на рекомендательное письмо. Я… - полуэльф запнулся, осмотрел пустующий холл, словно надеялся обнаружить подсказки под цветочными горшками, и обречённо потер ладонью лицо. - Я не могу справиться с тхеси, Аэлла. У меня не получается держаться на расстоянии. Это невыносимо! Но я сильный маг - и стану ещё сильнее. У меня будет хорошая работа даже без рекомендаций помощника мэра. Я смогу обеспечить безбедную жизнь, сделать все правильно, только…
        Я отступила на полшага назад, и он умолк на середине предложения, болезненно скривив губы - будто уже знал, что сейчас услышит. А я не могла сказать ничего утешительного.
        В первую очередь потому, что предложение неожиданно показалось мне на редкость соблазнительным.
        Избежать замужества едва ли удастся, но можно ведь остановиться на тайном венчании. Самой выбрать себе мужа. Такого, чтобы рядом с ним было спокойно. Чтобы он не использовал меня для улучшения собственного положения в обществе, не оглядываясь на мои стремления и желания. Чтобы ему были важны не только правильно воспитанные наследники с нужной кровью в жилах, но и мое счастье, душевное равновесие и свобода. Тхеси гарантировала, что Тэрон будет не просто мужем - другом и союзником, верным и надёжным, каким не смог бы стать ни один чистокровный человек.
        Чего она никоим образом не могла гарантировать, так это что моему отчиму или отцу не покажется вполне приемлемой перспективой выдать меня замуж за своего протеже после того, как я овдовею - по внезапному и трагическому стечению обстоятельств, к которому ни граф, ни виконт не будут иметь никакого отношения, конечно же.
        К тому же я ещё помнила, что сказала Дана о безответной тхеси. А судя по тому, что сама я никакого непреодолимого притяжения к Тэрону не испытывала…
        - Дело не в том, какой ты талантливый или что ты собираешься сделать, - медленно произнесла я, мучительно подбирая слова. Рассказывать о Дане я не имела права, и уже это все изрядно осложняло - а ведь ещё оставались грандиозные планы отчима и отца! - Эта тхеси - она ведь так и останется односторонней. Я чистокровный человек и никогда не смогу ответить такой же глубокой магической привязанностью. Я тронута и польщена, но принять твое предложение означает вынудить тебя прожить всю жизнь с пустотой внутри. Было бы бесчестно с моей стороны согласиться.
        - Позволь мне самому решать, как прожить мою жизнь, - выпалил Тэрон, порывисто шагнув вперед.
        Я снова отступила.
        - Позволь и мне самой выбрать груз для моей совести, - сердито проворчала я и зажмурилась. Время утекало сквозь пальцы - я ощущала это почти физически. - Нет, Тэрон. Прости, но лучше один раз пережить отказ, чем не пережить собственную свадьбу.
        - С чего бы мне… - оторопел он.
        К счастью, ответить я не успела. У нашего разговора появился свидетель.
        - Надо же, стоит только на пару часов отвлечься - а тут уже такая драма! - нарочито громко провозгласил Фасулаки с лестничной площадки - и спустился, только убедившись, что безраздельно завладел вниманием. Он тоже был не в духе, но особого удивления это не вызывало. - Слушай Аэллу, Тэрон, она знает, о чем говорит.
        Я-то знала. Только теперь это звучало так, будто свадьбу Тэрон рисковал не пережить исключительно стараниями Фасулаки. Но, пожалуй, это было лучшим вариантом, нежели огульно обвинять отчима в смертоубийственных намерениях, а развивать тему я все равно не стремилась.
        - Ты не видел Хемайон Самарас сегодня? - спросила я, сделав вид, что вовсе не заметила, как нахмурился Тэрон, когда услышал, как я обратилась к Фасулаки на «ты».
        - Сегодня - нет, - слегка удивился такому повороту беседы Фасулаки. - А что?
        - Никто не видел, - нервно призналась я, - она не пришла ночевать, и я не знаю, к кому обратиться за помощью.
        - Не пришла ночевать в свою комнату после танцев? - Фасулаки так выразительно изогнул брови, что невинный вопрос приобрел совершенно непристойную окраску, и мне нестерпимо захотелось запустить в самозваного покровителя чем-нибудь тяжелым. Должно быть, рукоприкладственное настроение достаточно ясно обозначилось у меня на лице, потому что Димитрис будто бы немного устыдился и пожал плечами: - Ладно, если ты уверена, что она так блюдет свою честь… выйдем на улицу? Мне нужна земля под ногами, - сказал он и принялся стаскивать сапоги, не дожидаясь ответа.
        - Это какое-то поисковое заклинание? - с любопытством уточнила я, спускаясь на крыльцо следом за ним.
        Тэрон, хмурый, как осеннее небо, не отставал ни на шаг, но в разговор не встревал. Я была благодарна и за это.
        - В некотором роде, - с запинкой подтвердил Фасулаки и, спрыгнув со ступеней прямо на газон, знакомым движением переступил с ноги на ногу - будто прощупывал почву.
        А я не к месту вспомнила, как он исхитрялся найти меня где угодно - хоть в библиотеке, хоть за глухим забором у зала накопителей, хоть на пикнике с однокурсниками. Пожалуй, магия земли была не лишена кое-каких преимуществ, но на месте Фасулаки я бы не стала признаваться в этом в приличном обществе.
        Но его самого, как обычно, ничто не смущало. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в собственную магию, будто в музыку небесных сфер, застыл на несколько мучительно долгих мгновений… и нахмурился.
        - Ее вообще нет в университете, - глухо произнес Фасулаки. - Пожалуй, нам и в самом деле следует обратиться к преподавателям…
        С этим, правда, тоже намечались проблемы. Большинство преподавателей проживало в Геполисе, за стенами Эджина, и в воскресное утро в университете почти никого не было: деканат оказался закрыт, дежурный из зала накопителей вовсе куда-то испарился, не дожидаясь полудня, а сторожи, приставленные следить за порядком, ничем помочь не могли.
        - Есть ещё один вариант, к кому обратиться, - задумчиво сказал Фасулаки. - Но тебе он очень сильно не понравится.
        - Главное, чтобы сработало, - опрометчиво отмахнулась я.
        Фасулаки насмешливо выгнул брови, но спорить не стал и свернул в мужское крыло общежития, оставив нас с Тэроном в общем холле. К счастью, отсутствовал мой «покровитель» не слишком долго, и нарастающая неловкость между мной и отвергнутым полуэльфом не успела пересечь черту, за которой я позабыла бы о приличиях.
        Благо Фасулаки не погнушался подсунуть мне другой повод о них забыть. Из мужского крыла он вернулся в компании профессора Кавьяра, что-то объясняя ему на ходу.
        - Доброе утро, - изрёк профессор, хотя, очевидно, уже знал, что для нас оно какое угодно, только не доброе. - Миз Доро, господин Доро…
        Я стиснула зубы и, ведомая неистребимой привычкой, сделала книксен. Тэрон на секунду оцепенел, но потом, когда профессор сам насторожился, опасаясь очередного потопа, встряхнулся и с преувеличенной почтительностью склонил голову.
        Зерв Кавьяр то ли принял это за чистую монету, то ли предпочел сделать вид, что мы с Тэроном у него никаких неудобных ассоциаций не вызываем.
        - Господин Фасулаки изложил мне суть проблемы, - деловито сказал профессор. - Вы поступили правильно, сперва обратившись за помощью к преподавательскому составу. Из-за исчезновений в городе и без того царит паника, ни к чему поднимать шум ещё и в Эджине.
        Положим, «шум» я не подняла только потому, что не рискнула нарушить запрет и покинуть территорию университета без сопровождения - и теперь, признаться, жалела об этом. Доверить судьбу Хемайон профессору Кавьяру не казалось мне подходящим выходом из сложившейся ситуации, но выбора у меня, по всей видимости, не было. Я собралась с мыслями и кратко пересказала события вчерашнего вечера, опустив, разумеется, самовольную прогулку в лес и знакомство с Даной.
        - Значит, зал накопителей ваша подруга этим утром не посещала? - уточнил профессор Кавьяр.
        - Я не уверена, - призналась я. - Обычно мы ходим туда втроём, но никогда не договаривались об этом как о чем-то обязательном. Она вполне могла посетить зал накопителей и без нашей компании, но зачем?
        - Логично, - неожиданно легко согласился профессор Кавьяр. - Что ж, если с вашей подругой действительно что-то произошло, мы об этом очень скоро узнаем по всплеску неконтролируемой магии, и похитителю придется несладко. Хорошо бы, конечно, отыскать ее до того, как университет будет вынужден компенсировать ущерб…
        Я поперхнулась воздухом от возмущения и, к счастью, промолчала - терзавшую меня мысль высказал и Фасулаки:
        - Это если похититель - не из числа одаренных.
        Профессор Кавьяр нахмурился и поджал губы. Фасулаки, которого уже не волновал риск провалить экзамен по конмагу, бестрепетно встретил его взгляд и добавил:
        - Нарушители закона, к сожалению, встречаются и среди магов. Мы не можем быть уверены, что миз Хемайон Самарас в безопасности только потому, что она одарена.
        - Допустим, - сквозь зубы согласился профессор Кавьяр, кажется, только сейчас смирившись с тем, что воскресный день будет каким угодно, только не спокойным выходным. - Но ее нет всего несколько часов. Что, если она вернется, когда мы будем подавать заявление об исчезновении в жандармерию?
        Фасулаки улыбнулся - широко и бессовестно, и я заранее знала, что он предложит:
        - А вы подайте заявление о необученной первокурснице, которая покинула университет, не опустошив резерв, - посоветовал он. - Если с Хемайон все в порядке, на первый раз отделается выговором и заречется устраивать такие сюрпризы. Но если ее и в самом деле похитили, нужно спешить.
        Я не глядя поймала вскинувшегося от негодования Тэрона за руку и сжала его предплечье, не позволив высказаться. Какое-то безжалостное внутреннее чутье подсказывало, что Хемайон, увы, грозит отнюдь не выговор, и если нехитрая уловка поможет добиться помощи профессора - пусть ее!
        - Хорошо, - помедлив, кивнул Зерв Кавьяр и повернулся ко мне. - Пойдете со мной в жандармерию, опишете вашу подругу и изложите свои опасения по поводу ее безопасности. Но сперва - в зал накопителей! Встретимся у ворот Эджина через четверть часа.
        Я с готовностью кивнула и потянула Тэрона за собой, прочь из общежития. Только потом, уже на крыльце, обернулась - и поймала хмурый взгляд Фасулаки, черный и давящий, как темнота в пещере.
        Я спохватилась и выпустила руку Тэрона. Но Димитрис на нас уже не смотрел.
        В жандармерии к просьбе разыскать Хемайон отнеслись с ещё меньшим энтузиазмом. Никому не хотелось связываться с необученным магом, а кое-кто из служащих, судя по недовольным шепоткам, и вовсе полагал, что разбираться должен сам университет. Его же подопечные вытворяют невесть что - ректорату и отвечать!
        Профессор Кавьяр ворчание проигнорировал и непреклонно подписал заявление, а я поспешно изложила свои опасения насчёт безопасности соседки, хотя уже ни на что особенно не надеялась. Принимавший заявление жандарм явно куда больше переживал за безопасность горожан, и за порог мы вышли в одинаково подавленном настроении.
        В городе кипела жизнь. По улицам сновали посыльные, бродячие торговцы толкали перед собой груженые тележки, зазывая покупателей; владельцы лавок себя криками не утруждали, но, стоило кому-нибудь приблизиться, как они норовили завести «ни к чему не обязывающий» разговор. Никому не было дела ни до Хемайон, ни до моих страхов, крепнущих с каждой минутой.
        От беспомощности хотелось плакать. Я остановилась прямо на пороге жандармерии, уговаривая себя, что истерикой все равно ничего не добиться, и профессор Кавьяр истолковал заминку по-своему:
        - Желаете прогуляться по Геполису, миз Доро? - с едва заметной издёвкой поинтересовался он.
        - О, нет, я просто не хочу возвращаться в общежитие, там… - механически отозвалась я, не подумав, и осеклась.
        Там было темно и пусто, там меня не ждала подруга, и бессилие ощущалось особенно остро - настолько, что хотелось выть, рвать и метать. Едва ли огненный маг мог позволить себе что-то подобное, и признаваться в своей слабости я никак не собиралась.
        - Там весьма прохладно, - нашлась я.
        - Прохладно? - неподдельно удивился профессор Кавьяр - да и Фасулаки и Тэрон одарили меня одинаково недоумевающими взглядами, как будто ни о какой утренней свежести не слышали давным-давно. - Мне казалось, маг с таким потенциалом, как у вас, способен отопить два Эджина разом!
        Мне не оставалось ничего, кроме как развести руками. В женском крыле по утрам бывало весьма неуютно, причем не только в нашей с Хемайон комнате - Рихея жаловалась на ту же самую проблему, но миз Вергиди могла разве что посоветовать почаще посещать зал накопителей.
        После моего визита к печам на какое-то время и в самом деле становилось теплее, но за ночь все снова выстывало. А в мужском крыле, выходит, о проблеме и не слышали?..
        В голове у меня словно щелкнуло.
        - Профессор, - медленно произнесла я, - скажите, а тела пропавших девушек нашли?
        Зерв Кавьяр поперхнулся - то ли от неожиданности, то ли его просто насмешило стремление вольнослушательницы сыграть в сыщика, а смеяться в голос не позволило воспитание.
        - Если бы их нашли, то расследование прошло бы гораздо быстрее и проще, - отозвался он, откашлявшись. - Право, миз Доро…
        Я пропустила его недовольство мимо ушей, но следующий вопрос задала все же куда более подобающий:
        - А правда, что если бросить какую-нибудь органику в печь в зале накопителей, то на ее испепеление уйдет гораздо больше энергии, нежели на равномерное горение? Я слышала, как профессор Биант отчитывал первокурсников, которые кинули на угли мертвую рыбку.
        Увы, невинно вопрос звучал только в отрыве от контекста.
        - На что вы намекаете, миз Доро?! - праведно возмутился профессор Кавьяр - хотя, должно быть, и сам все понял.
        Лучший способ скрыть убийство - уничтожить все улики. Включая, разумеется, тело.
        А если уж есть способ уничтожить его бесследно, сжечь в неугасимом магическом пламени… а недостачу тепла перебросить на восточное крыло, где жительницы, в большинстве своем, готовы терпеть любые неудобства, лишь бы их не вышвырнули за университетские стены, где всяк и каждый почитал их за падших женщин…
        Я развернулась прямо на пороге и нырнула обратно в здание жандармерии, игнорируя протестующий возглас профессора Кавьяра.
        ГЛАВА 20. ПРОПАЖА
        - Должен отметить, у тебя феерический талант наживать себе врагов, - отстраненно заметил Фасулаки. - Радует только, что ты склонна коллекционировать и друзей тоже.
        Я оскорбленно поджала губы - и промолчала, потому что возразить, по сути, было нечего.
        Профессор Кавьяр был в ярости из-за того, что я посмела даже предположить, что университет хоть как-то связан с пропавшими девушками. Жандармы не стеснялись демонстрировать досаду, что из-за моих слов им придется выставить караул у зала накопителей (в самом опасном месте, где полно первокурсников!) в призрачной надежде поймать похитителя на горячем. Ректорат ещё не знал, что произошло, но однозначно тоже не придет в восторг, когда в Эджин явятся ищейки.
        А больше всего из равновесия выводило то, что мой рассказ ничем не помог Хемайон! Ведь если похитителя поймают у печей, это уже будет означать, что жандармы опоздали!
        В нашей комнате все оставалось по-прежнему. Драгоценные туфельки валялись в углу, кровать была аккуратно застелена. Никто не заходил, пока нас не было.
        Конечно же, я не смогла там находиться и вылетела обратно в холл, едва поднявшись. А Фасулаки будто знал - и караулил меня внизу, разом испортив мой разумный, взвешенный план - метаться из угла в угол, пока не полегчает. Не могла же я истерить при нем!
        - Леди пристало быть хранилищем талантов, - мрачно изрекла я. - Хранить равновесие между друзьями и недругами - один из них.
        Хранить равновесие душевное тоже не помешало бы, но уж что есть, то есть.
        - По-моему, леди не помешало бы отвлечься, - проницательно заметил Фасулаки и тут же все испортил, добавив: - Пока она не выдернула сюда своего сторожевого полуэльфа. Он тоже на взводе, так что сегодня от него едва ли будет польза.
        - Оставь Тэрона в покое, - устало попросила я, - ему и без того непросто. Мне пришлось изрядно постараться, чтобы его начали воспринимать если не как ровню, то хотя бы как вполне сносную персону. То, что ты постоянно подчеркиваешь, насколько он другой, ни капли не помогает.
        - Другой? - Фасулаки комично скривился. - Аэлла, уверяю тебя, все влюбленные юнцы одинаковые - думают совершенно не той головой и порют горячку там, где стоило бы остановиться и хорошенько подумать.
        - Говоришь по своему опыту? - не сдержалась я.
        - Ага, - неожиданно легко согласился Фасулаки.
        Но вместо того, чтобы в очередной раз припомнить кошмарную историю с женской баней, вдруг протянул руку и обрисовал пальцем мою скулу, оставив меня в таком смятении, что я на какое-то ослепительно бессовестное мгновение забыла, из-за чего вообще переживала. А он небрежно пожал плечами и продолжил как ни в чем не бывало:
        - Проблема с Тэроном как раз в том, что он ведёт себя как обычный подросток. Он ведь наверняка уже предлагал тебе махнуть рукой на здравый смысл и укрепить связь, чего бы это тебе ни стоило?
        Это наконец заставило меня вспомнить, что здравый смысл необходим не только Тэрону. Я непринужденно отступила назад, и Фасулаки, ни на чём не настаивая, убрал руку от моего лица.
        - Полагаю, ты слышал достаточно, чтобы иметь представление о том, что произошло утром, - сухо отозвалась я, - и тебя едва ли можно удивить тем, что девушки моего происхождения выходят замуж по указке родителей или не выходят замуж вовсе. Неважно, что предложил Тэрон.
        - Так ли неважно? - хмыкнул Фасулаки - но взгляд у него стал задумчивый и тяжёлый. - Ни один муж, сколь бы ни одобряли его твои родители, не сможет разорвать устоявшуюся тхеси. А Тэрон так и будет терять голову всякий раз…
        - Оставим эту тему, - прервала я его.
        Фасулаки помедлил, глотая аргументы - которых, несомненно, было предостаточно.
        - Хорошо, - произнес он после паузы. - Как знаешь.
        Он хотел сказать что-то ещё, но то ли не смог подобрать слова, то ли просто посчитал лишним - махнул рукой и повернулся в сторону мужского крыла. А я вдруг поняла, что сейчас останусь одна наедине со своей беспомощностью и тучей темных мыслей, - и дернулась следом за ним ещё до того, как осознала, что делаю.
        - Постой.
        Фасулаки послушно замер - и так медленно опустил взгляд на мои пальцы, вцепившиеся в его рукав, что я покраснела и поспешно отскочила.
        - Мне и в самом деле не помешало бы отвлечься, - слишком быстро и суматошно произнесла я высоким голосом. - Может быть… может быть, у тебя осталось несколько эльфотировых заготовок?
        - А как же обязательный надзор профессора Бианта? - Фасулаки с притворной укоризной качнул головой и тут же улыбнулся - покровительственно и тепло.
        - В бездну профессора Бианта, - светским тоном изрекла я и улыбнулась в ответ. - Мне нужно что-нибудь сжечь.
        - Не могу отказать леди, - в тон мне отозвался Фасулаки и деловито добавил: - Подожди, я заберу амулеты и провожу тебя до полигона.
        Я кивнула - и осталась стоять у окна холла, отстраненно размышляя о том, что стоило бы, конечно, попросить кого-нибудь следить если не за безопасностью эксперимента, то хотя бы за соблюдением приличий. Но обращаться к миз Вергиди я бы сейчас не стала и под страхом смерти, а больше никто на ум и не приходил.
        Фасулаки вернулся прежде, чем я добралась до мысли о том, что отвлекаться стоило каким-либо другим способом, не подразумевающим необходимость оставаться наедине с мужчиной, и по одному его виду было понятно, что отвлечься не получится вовсе.
        - Одна из заготовок пропала, - хмуро ответил он на не заданный вслух вопрос и тут же пакостно ухмыльнулся: - Огненная. Из тех, что были рассчитаны на тебя. Если это взаимосвязано…
        Я почувствовала, как губы растягиваются в такой же непристойной ухмылке, как и у него.
        Если это взаимосвязано, то похитителя Хемайон ждал весьма неприятный сюрприз…
        А ещё это означало, что преступник - кто-то из университета. Достаточно просвещенный, чтобы знать, что Фасулаки разрабатывает амулеты - блокаторы магии для армии, но все же не вовлечённый в процесс настолько, чтобы быть в курсе всех тонкостей.
        Кто-то из профессоров, курировавший исследования? Кто-то с приснопамятной первой лекции по конмагу, догадавшийся о назначении черной ленты, которой Фасулаки сковал Тэрона?..
        Мне вдруг иррационально и низко захотелось обвинить во всем профессора Кавьяра. Но он-то как раз на собственном опыте убедился, что амулет нужно правильно подобрать! Да и ещё не доказано, что именно похититель Хемайон украл амулет…
        Не доказано даже, что Фасулаки не обчелся!
        Но все же… время шло. У жандармерии не было никаких предположений, где искать Хемайон. Да что там, и желания-то не было!
        Я зажмурилась.
        Странный интерес к Хемайон проявлял разве что господин Номики Георгиадис. Но у него не было возможности проскользнуть на территорию университета незамеченным - да и номер комнаты Тэрон ему не сказал.
        Зато господин Номики Георгиадис был знаком с профессором Биантом. И королевский рекрутер чувствовал себя очень неуютно в его присутствии - это я помнила по их разговору на ярмарке. На празднике первокурсников профессор Биант старательно избегал почетного гостя.
        А ещё была Ианта Патрину, главная университетская сплетня за последние несколько лет. Вольнослушательница, которая расплавила трубы в зале накопителей, когда узнала, что профессор Биант женится на другой…
        - Димитрис, - медленно произнесла я, - ты случайно не знаешь, есть ли у профессора Бианта дом в городе?..
        Потому что если то, о чем я подумала, хоть немного соответствует действительности, то Геполис ожидали немалые потрясения.
        Но для начала потрясло меня саму. Фасулаки медленно опустил мешок с заготовками и так обречённо вздохнул, что стало ясно: сам он эту логическую цепочку построил куда раньше и теперь рассчитывал, что меня вполне удовлетворит известие о том, что Хемайон вовсе не так беззащитна, как могло показаться.
        Только вот если похитителем был обученный маг, единственный козырь, который имелся у Хемайон, - это эффект неожиданности. Едва ли профессору будет так уж сложно скрутить вольнослушательницу с первого курса! И кто знает, как он поступит, когда выяснится, что украденный амулет бесполезен?..
        Фасулаки это тоже понимал. Только вот расстановка приоритетов у него другая: в первую очередь его волновала не безопасность Хемайон, а драгоценная исследовательская работа, которую было бы сложновато закончить, если б единственный подходящий маг огня стал ещё одной из череды пропавших девушек.
        - Аэлла, не вздумай, - твердо произнес Фасулаки. - Я не поведу тебя.
        Я сердито сощурилась.
        - Хорошо. Тогда я прямо сейчас пойду к профессору Кавьяру и проверю, что ему важнее - репутация университета или возможность наконец-то уязвить профессора Бианта, в сравнении с которым он так устал проигрывать!
        - Ты… - Фасулаки тоже стиснул зубы, прокручивая в голове те же выводы, что и я.
        Профессор Кавьяр наверняка ухватится за даже за такой призрачный шанс обойти Янниса Бианта. Только вот сравнение преподавателей и впрямь было не в пользу Зерва: он слабее, неопытнее и, прямо скажем, не так уж и умён. Фасулаки в качестве соратника выигрывал по всем параметрам, хоть и уступал профессору Бианту в опыте. К тому же не стоило сбрасывать со счетов пресловутый эффект неожиданности: Димитрис-то знал, какой из его амулетов позволил бы справиться с магом воздуха!
        - Ты!.. - снова начал было Фасулаки, но остановился. Зажмурился, выдохнул - и заговорил только потом: - Это ведь все - чистой воды предположения. Ты правда собираешься нарушить университетские правила, покинуть Эджин и вломиться в дом уважаемого профессора - чтобы что, прости? Потребовать у него объяснения? Сказать, что ты считаешь его виновным в похищении более десяти девушек и сжигании их тел?..
        Я укоризненно покачала головой.
        - Разумеется, нет, - с достоинством ответила я и прежде, чем Фасулаки успел выдохнуть с облегчением, добавила: - Я собираюсь нарушить университетские правила, покинуть Эджин и подкрасться к дому уважаемого профессора, чтобы ты сумел повторить этот свой фокус с прощупыванием почвы. Ведь если я права, то ты почуешь присутствие Хемайон?
        - Почую, - неуверенно кивнул Фасулаки и тут же отыскал слабое место в моем плане: - Только зачем там ты? Я вполне могу сделать это один.
        - И что дальше? - терпеливо уточнила я. - Пойдешь в жандармерию и скажешь, что волшебным чутьем определил, в чей дом им надлежит вломиться, чтобы отыскать пропажу? По-моему, ты и так прекрасно понимаешь, что никто, кроме нас, не рискнёт вызволить Хемайон. Просто потому, что в жандармерии все панически боятся магов!
        - Все ещё не представляю, зачем там ты, - упрямо ответил Фасулаки.
        - О, - я улыбнулась, почуяв слабину в его обороне, - я тебе очень сильно пригожусь. Вот увидишь.
        - Ты с ума сошла, - обречённо пробормотал Фасулаки и так сильно сжал пальцами переносицу, словно это могло как-то помочь отговорить меня от спасения подруги.
        Я улыбнулась - ослепительно и бессовестно, как это обычно делал он сам.
        Мы оба понимали, что другого огненного мага для своих экспериментов он не найдет - и выбора, помогать ли мне, соответственно, у него нет и не было.
        ГЛАВА 21. ПРОФЕССОР И ВОЛЬНОСЛУШАТЕЛЬНИЦА
        Яннис Биант жил на самой окраине Геполиса, в неожиданно маленьком особнячке из жёлтого известняка. Он настолько не вязался у меня с образом щеголеватого, лощеного профессора, что сначала я остановилась и окатила Фасулаки подозрительным взглядом.
        - Что? - устало вздохнул он. - Нет, я не издеваюсь. По крайней мере, он точно жил здесь до помолвки. Не могу гарантировать, что после смерти Ианты Патрину профессор не переехал, как-то не слишком интересовался его жилищными условиями. Но мы всегда можем вернуться в университет и уточнить в ректорате, - коварно предложил Фасулаки.
        Но я уже заметила знакомый профиль в окне и проворно нырнула в кусты на противоположной стороне улицы. Фасулаки замешкался и присоединился только мгновением позже.
        - Даже спрашивать не буду, где ты этому научилась, - пробормотал он, не без интереса скользнув взглядом по присобранным юбкам.
        Я не стала отвечать. В самом деле, вот ещё Фасулаки я во всяких кренделях не признавалась!
        - Хемайон там? - спросила я вместо этого.
        Димитрис привычно сбросил сапоги, едва не потревожив кусты. Я поспешно подхватила обувь и выпрямилась как раз вовремя, чтобы застать на его лице на редкость озадаченное выражение.
        - Что там? - нетерпеливым шепотом уточнила я.
        - Хемайон здесь нет, - задумчиво сказал Фасулаки, переступив с ноги на ногу. - Зато есть господин Номики Георгиадис. С чего бы вдруг, они же друг друга на дух не выносят!
        - Разве? - неподдельно удивилась я.
        Не то чтобы при встрече на базаре они повели себя как давние друзья, но и на заклятых врагов тоже не походили. Вот на празднике первокурсников - пожалуй, да…
        Узнать бы, о чем они говорят!
        Я смерила взглядом дорожку к дому и явно обделённый хозяйским вниманием палисадник. Нет, слишком рискованно - зачахшие без регулярного ухода растения не скрыли бы и кошку, не то что любопытную вольнослушательницу, подкравшуюся к окну! А больше спрятаться и негде…
        Эта мысль заставила меня судорожно втянуть в себя воздух и с азартом податься вперед.
        - Постой. А где карета?
        - Карета? - переспросил Фасулаки и тоже сделал полшага в сторону дома, не рискуя, впрочем, вылезать из кустов.
        - Карета, охрана, свита, - деловито перечислила я. - Господин Номики Георгиадис - правая рука мэра! Даже если он здесь с простым дружеским визитом - не пешком же он пришел!
        Фасулаки одарил меня удивленным взглядом человека, который пешком ходил регулярно и подолгу и, пожалуй, даже находил в этом определенное удовольствие.
        - Люди его статуса обязаны вести себя определенным образом, - расплывчато сформулировала я, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь за полупрозрачными шторами на окне. - Просто поверь, для господина Номики Георгиадиса пересечь половину города пешком, в одиночестве, по полуденной жаре и пыли, все равно что для тебя - выйти из университета без… - я запнулась, потому что первое пришедшее на ум сравнение - без обуви - тоже осталось бы непонятым. А то и высмеянным. - Без штанов! - нашлась я и тут же по-дурацки покраснела.
        Сегодня определенно был не лучший день для моего ораторского искусства. Фасулаки чуть повернул голову и так выразительно выгнул бровь - мол, что же это за мысли бродят в вашей голове, миледи? - что я с возмущенным шипением запустила в него сапогами.
        Увы, только лишила саму себя удобного метательного орудия. Сапоги он поймал и откровенно развеселился, но тему, к счастью, развивать не стал, и я снова заговорила. Сперва - просто ради того, чтобы заполнить неловкое молчание, потом - снова загораясь азартом:
        - А ведь это может быть еще одной уликой. Чтобы уничтожить тела в магическом огне, для начала нужно их к нему принести. Не мог же похититель просто перейти подъемный мост с огромным продолговатым мешком на плече! Даже профессора остановили бы для досмотра. Значит, должен быть как минимум еще один потайной ход из города, ведущий к залу накопителей!
        - Нет там никакого потайного хода, - спустил меня с небес на землю Фасулаки. - Я бы почувствовал.
        - Должен быть, - упрямо повторила я. - Не летал же он через университетские стены!
        И уж точно не перенес по воздуху правую руку мэра средь бела дня.
        - Не летал, - согласился Фасулаки. - Вполне вероятно, потому что профессор Биант не имеет никакого отношения ни к похищениям девушек из города, ни к исчезновению Хемайон. Пойдем, нужно вернуться в университет, пока нас не хватились.
        По всему выходило, что в его словах не просто имелось зерно истины, - он был ужасно, отвратительно прав. Мне следовало взять себя в руки, отказаться от бездоказательных обвинений в адрес королевского рекрутера, вернуться в университет и молиться, чтобы мою самовольную отлучку никто не заметил. Но…
        - Слушай, - обреченно вздохнул Фасулаки и приобнял меня за плечи, разворачивая лицом к себе. - Я понимаю, ты беспокоишься за подругу. Но ее здесь нет, иначе бы я почувствовал. От того, что ты еще немного поторчишь в кустах, ничего не изменится, но если тебе так спокойней - хорошо.
        От его нарочито мягкого, успокаивающего тона я почувствовала себя еще глупее. Но упрямый внутренний голосок требовал хвататься даже за самый призрачный шанс, и я кивнула, эхом повторив:
        - Хорошо.
        Фасулаки страдальчески заломил брови и уселся прямо там, где сидел, скрестив босые ноги, как восточный торговец. Я с завистью покосилась на его расставленные колени, но повторять позу не рискнула.
        - Подождем хотя бы, пока господин Номики Георгиадис не покинет дом, - примирительно предложила я. - Скорее всего, они с профессором Биантом совершенно ни при чем, но для правой руки мэра и в самом деле странно отправляться на окраину пешком. Посмотрим, каким образом он намеревается вернуться к себе.
        Фасулаки не стал спорить - молча потянул с плеч куртку и расстелил на земле. Я с облегчением уселась на краешек, незаметно разминая затекшие от долгой неподвижности ноги.
        - Спасибо, - сдержанно сказала я.
        Самозваный «покровитель» скользнул взглядом по моим лодыжкам, вынудив поспешно одернуть подол, и отвернулся, одарив своим исключительным вниманием разлапистую бугенвиллею. Я расправила юбки, но больше он в мою сторону не оборачивался, и я заговорила - просто чтобы заполнить слишком уж напряжённую тишину:
        - Минимальное сопровождение при гостевом визите к другу - это возничий, лакей и камердинер, - перечислила я, старательно изучая собственные руки, сложенные на коленях. - Допускается приехать и без своего камердинера, но это может поставить хозяев в неудобное положение, поскольку они будут обязаны выделить личного слугу из числа домашней прислуги. Ее попросту может оказаться недостаточно.
        Только договорив, я сообразила, что этой поучительной тирадой лишний раз подчеркнула, что Фасулаки - человек не моего круга. Как и Тэрон.
        Учитывая, что я получила знаки внимания от обоих не далее чем этим утром, это звучало по меньшей мере бестактно. Брать слова назад было поздно, и я постаралась сгладить неловкость:
        - Положим, господин Номики Георгиадис пришел пешком и не рассчитывал остаться на обед - тогда ему не понадобился бы ни возничий, ни камердинер. Но в пешую прогулку по городу было бы логично взять с собой пару гвардейцев. На ярмарке он так и поступил.
        - Я более чем уверен, что за неправильный подбор свиты не полагается никакого наказания, - наконец-то отмер Фасулаки.
        - Зря, - невозмутимо заметила я. - Неправильный подбор свиты может послужить причиной дурной репутации, из-за чего персону станут куда реже приглашать в гости. А от сокращения числа приглашений недалеко и до исключения из приличного общества.
        - Если общество диктует всюду таскать с собой толпу народа, возможно, исключение - это только к лучшему, - хмыкнул Фасулаки. - С ума же сойти можно - ни уединения, ни тишины!
        Я смущенно кашлянула. Ошибку со свитой я уже совершила, причем критичную, и с уединением вышел явный перебор. С тишиной вот только не складывалось - до Фасулаки тоже дошло, и он с негромким смешком повернулся ко мне:
        - А ведь по всему выходит, что я проиграл пари! Леди ведь не стала бы столь грубо нарушать требования этикета по сопровождению, не говоря уже о правилах университета, не так ли?
        - Надеюсь, это останется между нами, - проворчала я, не поднимая глаз, - в противном случае я окажусь замужем за чьим-нибудь протеже ещё раньше, чем рассчитывала!
        - Замужем? - недоверчиво и как-то чрезмерно напряжённо переспросил Фасулаки. - Ты совершеннолетие-то хотя бы справила?
        До мало-мальского уважения к правилам этикета ему определённо было далековато.
        - Следующим летом справлю, - призналась я, помедлив. - Но для договорного брака это не имеет значения. Если отчим пожелает спасти мою репутацию, он просто включит соответствующее условие в контракт с моим мужем.
        Фасулаки открыл было рот, но отвернулся и замолчал в глубокой задумчивости. Я уже опасалась услышать что-нибудь такое же запальчивое и поспешное, как от Тэрона этим утром, - но Димитрис, к счастью, был куда более осторожен.
        Да и задумался вовсе не о том.
        - Его нет, - вдруг сообщил он и поставил обе ступни на землю, тут же проскользив подошвой стопы по поверхности, словно прощупывая почву. - Номики Георгиадиса нет в доме.
        - Но ты же сказал… - я так растерялась, что вскочила на ноги и даже приподнялась на цыпочки, словно господин Номики Георгиадис мог затаиться в палисаднике и я еще надеялась обнаружить пропажу. - Из дома есть другой выход?
        - Есть, - отозвался Фасулаки и неспешно отвёл взгляд от задравшегося подола. - Но он через него не выходил.
        - Ты уверен? - по-дурацки спросила я.
        Но Фасулаки уже не слушал - просто вдруг оказался рядом со мной, таким текучим, неуловимым движением, что я невольно вздрогнула и отступила назад, как от дикого зверя. А он - будто в неосознанном стремлении дополнить сходство - вдруг оскалился и набычился, разом став казаться крупнее и почему-то старше.
        - Уверен, - медленно процедил он сквозь зубы. - Там нет потайных ходов, но под домом только что появилась какая-то подземная пустота. И она движется. Давай за мной!
        Я понятливо подхватила с земли куртку и бросилась догонять. К счастью, долго бежать не пришлось: Фасулаки со скользящей грацией уличного мальчишки проскочил, пригнувшись, мимо дома профессора Бианта и очутился на соседней улице - несколько запыленной и неухоженной, но все же чересчур цивильной, чтобы драпать по ней со всех ног, как воришка от жандармов. Этого, впрочем, и не потребовалось. Фасулаки метнулся на противоположную сторону дороги и вдруг сменил темп на неспешный прогулочный шаг, так что я наконец-то смогла прямо на ходу встряхнуть куртку и вернуть ее законному владельцу. Он и без того выглядел несколько эксцентрично с босыми ногами в разгар осени, ни к чему было дополнять их тонкой рубашкой с распущенным воротом.
        - Мы не отстанем? - нервно уточнила я, отвернувшись, пока Фасулаки набрасывал куртку на плечи.
        - Нет, - отозвался он и отставил локоть в сторону, приглашая опереться. Я сглотнула и послушно положила ладонь на его предплечье: привычный жест, каким я сама обычно поддерживала Хемайон, вдруг показался на удивление успокаивающим. - Что бы это ни было, оно движется даже чуть медленнее нас.
        Это тоже не слишком успокаивало.
        - Неловко признаваться, учитывая, с какой целью мы покинули университет без сопровождения, но я опасаюсь попасться на глаза преподавателям, - вздохнула я. - Мне вполне достаточно проблем с профессором Кавьяром. Не хотелось бы ещё и получить выговор за нарушение распорядка.
        - Не волнуйся, преподаватели - тоже люди, - хмыкнул Фасулаки и как-то походя, небрежно сорвал в чьем-то палисаднике ярко-алый цветок гибискуса. - Назови в качестве причины своего поступка слабость, которая есть у них самих, и к тебе отнесутся с пониманием.
        - Я склонна сомневаться, что кто-нибудь из преподавателей отнесётся с пониманием к взбалмошности и неосторожности, - самокритично заметила я и даже хотела развить мысль, но Димитрис по-кошачьи фыркнул и воткнул гибискус мне в волосы, не забыв бережно заправить за ушко выбившуюся из прически прядь.
        Кажется, я начинала догадываться, почему в родной деревне его так недолюбливали.
        - Подсказка: слабость вовсе не обязательно должна соответствовать действительности. Вполне достаточно, если она выглядит правдоподобно.
        Только долгие годы в «Серебряном колокольчике» помогли мне сдержать поток вполне справедливых, но до крайности неприятных замечаний.
        Побег на свидание в город мог выглядеть правдоподобно, если бы на моем месте была, к примеру, миз Вергиди. Но для девушки моего положения самовольная прогулка с кем-то вроде Фасулаки немыслима. Если бы не беспокойство за Хемайон, я бы ни за какие сокровища на свете не покинула университет. И уж конечно не стала бы чинно прогуливаться один на один с любителем заглядывать в женские бани!
        - Спрячь иголки, - посоветовал Фасулаки, от которого - увы моему самообладанию! - не ускользнула перемена настроения. - Не все то, что очевидно для тебя, очевидно и для окружающих.
        Он вывернул на одну из центральных улиц и ещё больше замедлился. Теперь нас и в самом деле было не отличить от влюбленной парочки, которую не останавливали ни сгущающиеся сумерки, ни осуждающие взгляды прохожих, ни, увы, здравый смысл.
        - Мы точно не отстанем?
        Вместо ответа Фасулаки накрыл ладонью мои пальцы, нервно вцепившиеся в его предплечье, и я осеклась - такой холодной показалась его рука на контрасте с моей. Ещё немного - и я вспыхнула бы, как тогда, на полигоне!
        Мне следовало немедленно отправиться в зал накопителей и сбросить излишки магии, но Фасулаки по-прежнему вел меня через город - издевательски неспешно, будто наслаждаясь прогулкой. Я понимала, что на самом деле он просто подстраивался под загадочную движущуюся пустоту под землёй, но подспудная тревога гнала вперед, и мне приходилось прикладывать недюжинные усилия, чтобы не подгонять своего спутника.
        - Ты же догадываешься, что сейчас будет, если ты не успокоишься? - вкрадчиво поинтересовался Фасулаки и остановился вовсе.
        Я дернулась было в прежнем направлении, но он не пустил.
        - Смею заметить, подмога сейчас была бы вовсе не лишней, - из вредности заявила я. - Кто знает, куда приведет эта аномалия и что нас ждёт там? Тэрон же - один из наиболее щедро одаренных магов университета, и источник его силы - в паре кварталов отсюда! - только выпалив это, я сообразила, что мы и в самом деле вернулись в центр Геполиса, и до реки рукой подать. Тхеси вполне могла протащить Тэрона прямо по воде, как это уже случилось прошлой ночью.
        Фасулаки, видимо, подумал о том же самом - демонстративно закатил глаза и собрался было что-то сказать, но я выдернула свою руку из его хватки и обернулась.
        Предупреждение Фасулаки запоздало.
        Тэрон вынырнул из толпы, едва не угодив под колеса чьей-то телеги, но даже не оглянулся на оклик и последовавшую за ним ругань, тут же продолжив путь - как по нитке, пока не очутился прямо передо мной и бездумно схватил меня за плечи. И только потом выдохнул и проморгался, будто лишь сейчас осознав, где находится.
        Впрочем, не исключено, что так оно и было.
        Зато с его появлением на меня вдруг нахлынуло такое блаженное спокойствие, что у меня подкосились колени, и я непристойно обвисла в руках полуэльфа, уткнувшись лицом ему в плечо - к немалому раздражению Фасулаки.
        - Аэлла, - одинаково недовольным тоном произнесли они хором.
        Выпрямившись, я убедилась, что за моей спиной вдобавок ко всему разыгралась дуэль угрожающих взглядов - между мужчинами, которые, на минуточку, не имели на меня никаких прав! - и обстановка только накалялась. Я глубоко вздохнула, отступила на полшага в сторону от обоих и сосредоточенно сощурилась. Вместе со спокойствием наконец-то вернулась способность нормально соображать - признаться, ее мне не хватало больше всего!
        - Господин Номики Георгиадис ведь не маг земли, не так ли?
        Теперь на меня уставились с одинаковым недоумением. Тэрон - потому что понятия не имел, что мы делали в Геполисе и до чего додумались, Фасулаки - потому что обсуждали мы вовсе не правую руку мэра, да и переживал он в тот момент отнюдь не о государственных служащих, но все же ответил:
        - Нет. Среди Георгиадисов вообще нет одаренных, а профессор Биант - маг воздуха, - Фасулаки вдруг осекся и уставился себе под ноги, словно мог видеть движущуюся пустоту прямо сквозь земную толщу.
        Но озвучить свое внезапное озарение - что при таком раскладе волшебным потайным ходом под городом должен был управлять кто-то третий, маг земли (не сама же Хемайон, в конце концов, не настолько она сильна и умела!) - я не успела. Фасулаки поднял взгляд и своим обычным панибратским тоном сказал:
        - Тэрон, а ты не мог бы затопить подвал одного дома на окраине так, чтобы это выглядело случайностью?
        - Что? - не поспел за полетом мысли полуэльф.
        Я, признаться, тоже не вполне уловила взаимосвязь, но уже зашла слишком далеко, чтобы переживать о чьем-то подвале, а других идей у меня все равно не было.
        - Ты про дом профессора Бианта? - уточнила я у Фасулаки, и Тэрон заметно побледнел.
        - Про него, - рассеянно подтвердил Димитрис, провожая взглядом что-то под землёй, видимое ему одному. - Сдается мне, этой движущейся штуковиной управляет именно профессор Биант, и неплохо бы отвлечь его внимание чем-нибудь… этаким.
        - Это же земля, - недоверчиво напомнила я. - А профессор Биант - маг воздуха, ты же сам сказал!
        - Если бы потайной ход создавался магией земли, я бы чувствовал, кто внутри и куда он идёт, - уверенно ответил Фасулаки. - А вместо этого я ощущаю только движущуюся каверну. Готов спорить на что угодно, профессор Биант изобрел потайной ход, по которому можно перемещаться без того, чтобы тебя засек любой маг земли, случившийся в окрестностях!
        Я могла бы отметить, что со спорами и пари у Фасулаки как-то не складывается, но присутствие Тэрона (которому, по всей видимости, понятнее не стало) останавливало даже эффективнее, чем возможные последствия проигрыша Димитриса. Не хватало ещё объясняться перед полуэльфом за не подобающее леди поведение!
        - Это не земля движется, - переформулировал Фасулаки, - это воздушный пузырь в относительно мягкой породе. Должно быть, профессор что-то намудрил с давлением воздуха по краям каверны, поэтому магия земли и не позволяет ощутить, кто внутри. Но если профессор отвлечется и потеряет контроль над пузырем…
        - То того, кто внутри, погребет заживо, - безжалостно заключил Тэрон и скрестил руки на груди.
        А я невесело подумала о том, что азарт, возможно, не только мое слабое место.
        - М-да, - вынужденно согласился Фасулаки после паузы. - Вообще-то я мог бы перехватить контроль над каверной…
        - Мог бы, - кивнула я, - но единственное, что можно доказать этим путем, - это что профессор Биант придумал революционный способ использования магии воздуха и скрыл его от широкой общественности, на что имел полное право. А вот если он таким же образом скрыл от поиска Хемайон, - внезапно осенило меня, - то и в самом деле имеет смысл перехватить контроль, только не над этой конкретной каверной!
        - Под его домом никаких пустот не было, - покачал головой Фасулаки.
        - Значит, имеет смысл проследить, куда приведет эта каверна, - с энтузиазмом заметила я, - на месте похитителя я бы тоже не стала держать пленницу прямо у себя дома. А вот если там, куда направляется эта каверна, обнаружится что-то подозрительное, тогда мы и будем отвлекать внимание профессора.
        - Только не говори, что тоже хочешь, чтобы я затопил чей-то подвал, - взмолился Тэрон, жалобно заломив брови.
        - Ну, я могла бы что-нибудь поджечь, - с сомнением протянула я, - но если мы ошиблись, и профессор Биант не имеет никакого отношения к пропавшим девушкам, то затопленный подвал представляется мне меньшим злом.
        Несколько секунд Тэрон молчал, растерянно рассматривая мое лицо, как будто от этого в происходящем могло появиться чуточку больше смысла. Потом обречённо вздохнул и взъерошил волосы так, что из-под кудряшек выглянуло одно ухо - решительно-красное и остроконечное, так что вокруг нас мгновенно образовалось пустое пространство: эльфы по-прежнему не пользовались народной любовью.
        - Так, - срывающимся голосом произнес Тэрон и дёрнул ухом. - Во-первых, я хочу знать от и до, что происходит и во что ты хочешь, чтобы я впутался. А во-вторых, каким образом ты намерена подавать мне знак, если и в самом деле понадобится затопить профессору подвал?..
        Движущаяся пустота окончательно утвердила нас в подозрениях, когда вместо дома правой руки мэра вдруг снова свернула в сторону окраины - только уже северной, самой глухой и неприятной. Чисто выметенная брусчатка главных улиц сменилась пыльной колеей с заросшими обочинами, аккуратные особнячки зажиточных горожан - хлипкими хибарами, выдающими бедную деревеньку, поглощенную разрастающимся городом. Местные жители, похоже, и сами были не в восторге от своего района: чем дальше от центра, тем чаще встречались заброшенные дома с наглухо заколоченными окнами. Никакого наружного освещения здесь не было, и надвигающиеся сумерки делали улочку особенно неуютной, превращая разлапистые придорожные кусты в силуэты сказочных чудищ. Я сама вцепилась в руку Фасулаки, как наивная очарованная пансионерка, хотя никакой нужды в игре на публику уже не было: прохожие будто испарились с наступлением темноты.
        Кажется, именно на нежелание обывателей рисковать, разгуливая по полузаброшенной окраине, и был расчет. Каверна свернула в один из темных дворов, вынудив нас нырнуть в подворотню, проследовала до покосившегося домика в беспорядочных зарослях бугенвиллеи… и исчезла.
        Фасулаки проворно оттащил меня подальше от окон и приложил палец к губам, но я и сама догадалась не приставать с расспросами - только до крови прикусила губу, когда он выпустил мою руку и скользнул к двери - совершенно беззвучно.
        А вот дверь открылась с душераздирающим скрипом. Похоже, ей не пользовались уже очень давно.
        Фасулаки обречённо зажмурился. Внутри что-то громыхнуло, и дальнейшего развития событий я дожидаться не стала - выпустила вверх настолько высокий столб пламени, насколько смогла.
        Получилось даже лучше, чем я ожидала. Вокруг кустов заплясали густые, черные тени; рыжеватые лучи прорвались сквозь щели в досках, которыми были заколочены окна, и наполнили дом огненными отсветами. Потом они погасли, и над заброшенной улочкой повисла звенящая тишина.
        Несколько мучительно долгих мгновений ничего не происходило. Я даже оглянулась, прикидывая, был ли виден огонь с противоположной окраины, хотя прекрасно понимала, что такой столб и в Эджине не пропустили бы. Секундное промедление стоило мне львиной доли зрелища: что сделал Фасулаки, я так и не поняла.
        Зато в следующее мгновение мирная лиловая бугенвиллея вдруг пришла в движение: проломила доски цветущими ветвями, как плетью палача, и запустила их внутрь, разрастаясь с противоестественной, магической скоростью. Не прошло и минуты, как весь дом оказался заполнен листвой, и откуда-то из подвала раздался отчаянный крик.
        К моему нескрываемому злорадству - мужской.
        - Хемайон! - позабыв обо всяких манерах, завопила я и выскочила из кустов, неприлично высоко подобрав юбки. - Хемайон!
        Наверное, я бы попыталась прорваться в дом, невзирая на разбушевавшуюся бугенвиллею, но тут же угодила в объятия к Фасулаки.
        - Тихо, - выдохнул он мне на ухо и сильнее сжал руки, когда я дернулась от неожиданности, пытаясь вырваться на волю. - Не надо тебе это видеть. Сейчас я вытащу Хемайон наружу, только успокойся!
        Легко сказать! Я стиснула зубы и призвала на помощь весь свой опыт выживания в «Серебряном колокольчике», чтобы суметь сдержанно кивнуть и замереть в излишне тесных объятиях, без слов намекая, что они неуместны. О спокойствии речи точно не шло, но, по крайней мере, не путаться под ногами я уже могла.
        Фасулаки помедлил и разжал руки. Я тут же покрылась мурашками, но отвлеклась на неприятную земную дрожь под ногами и едва не вцепилась в Димитриса уже сама.
        Посреди двора разверзлась большая яма. Бугенвиллея потеснилась, одновременно укрепляя корнями ее свод.
        - Миз Самарас! - позвал Фасулаки и сунулся в лаз. - Это Димитрис, я сейчас спущусь, чтобы помочь вам выбраться! - окончание фразы донеслось до меня уже приглушённым.
        А вот испуганный плач земная толща заглушить уже не смогла. Я сжала кулаки, чтобы не вспыхнуть от беспомощной злости: разбираться с похитителями - дело жандармов, а не разгневанных вольнослушательниц, но до чего же хотелось поджечь этот ужасный дом! Превратить в пепел само воспоминание об этом дне, заставить исчезнуть саму мысль, что кто-то мог поступить вот так с беззащитной девушкой!..
        Неизвестно, чем бы закончилась эта моя вспышка, но тут из лаза показалась Хемайон - заплаканная, растрёпанная, в разорванном и почему-то мокром насквозь бальном платье - и без промедления бросилась мне на шею, не прекращая всхлипывать. Я обняла ее в ответ, с нарастающей тревогой ощущая, как подрагивает ее спина под безнадежно испорченным нарядом, и едва успела отскочить в сторону.
        Фасулаки из лаза в буквальном смысле вынесло потоком грязной воды - протащило через весь двор и вписало в те самые кусты, где я пряталась, дожидаясь сигнала. Под ногами захлюпало; Хемайон притихла и в растерянности оглянулась, не выпуская мои плечи.
        - Что?..
        - Кажется, у Тэрона неприятности, - нервно заключила я.
        Фасулаки из кустов озвучил свою точку зрения, нецензурно и ёмко пообещав добавить Тэрону неприятностей еще и в будущем, но в общем и целом был вынужден согласиться.
        - Что с господином Номики Георгиадисом? - спросила я, обернувшись к кустам. Хемайон все еще всхлипывала, и на внятный диалог с ней рассчитывать пока не приходилось, а судьба правой руки мэра меня, признаться, занимала немало: бросаться на выручку Тэрону, подставляя спину похитителю и убийце, было определенно не самой здравой идеей.
        - У него как раз выдалась пара часов, чтобы поразмыслить о своем поведении, - мрачно отозвался Фасулаки, с шумом выбираясь из кустов. - У Хемайон из этой бугенвиллеи вышла прекрасная ловчая сеть, просто так из нее не выбраться.
        Подруга притихла - только вздрагивать не прекратила. Фасулаки вышел на середину двора, без особого успеха отряхиваясь от листвы и мелкого сора, и подобрал из жидкой грязи большой мясницкий топор. На него оказалась намотана длинная кожаная плеть со странным округлым навершием на слишком длинной рукояти - от движения плеть распуталась и упала обратно в лужу. Фасулаки покосился вниз и стиснул зубы.
        - Сказал бы, что с пленником стоило бы обращаться гуманнее, но тут он первый начал, - процедил Димитрис и покрепче перехватил топор.
        Я тоже посмотрела на плеть в луже и накинула на Хемайон свой плащ. Она тут же вцепилась в завязки, плотно кутаясь в ткань.
        - Пожалуйста, скажи, что он ничего не успел сделать, - не своим голосом попросила я и сжала кулаки.
        - Он испортил мне платье, - дрожащим голосом произнесла Хемайон, не поднимая взгляда. - Сказал что-то про самодовольных дур, которые никогда не соглашаются по-хорошему и потому заслуживают урока… а потом ко мне вернулась магия, и я… - она посмотрела на домик, превратившийся в клетку с бугенвиллеей, и в ее взгляде появилось что-то жесткое, почти злорадное. Мелькнуло - и пропало: подруга повернулась ко мне и нервно затараторила: - Но это не он меня схватил! Он не смог бы блокировать мою связь с магией, у него нет дара! Это… - ей всё-таки не хватило воздуха на всю тираду, и она высунула из-под плаща руку с широким гематитовым браслетом.
        - О! - вдруг обрадовался Фасулаки. - Очень кстати! Позволите, миз Самарас?
        Хемайон в явной растерянности кивнула. Фасулаки тут же стянул с нее браслет и без лишних комментариев сунулся обратно в лаз. Из дома донеслась ругань и требования немедленно освободить высокопоставленное лицо, которое вполне способно употребить свое влияние таким образом, чтобы недоучка из Эджина послужил примером для всех выскочек, позабывших свое место. Я начала закипать, но тут речь Номики оборвалась на полуслове, и, судя по всему, Фасулаки добился этого тоже не слишком гуманным способом. Вряд ли его кто-то осудил бы за это, но из лаза он все равно выбрался посмурневшим и задумчивым.
        - Сделал ему гематитовые кандалы, - пояснил он в ответ на наши вопросительные взгляды. - Решил подстраховаться на случай, если этот топор был не единственным в доме. Так господин Номики Георгиадис точно дождется жандармов там, где мы его оставили. Только вот он ведь и в самом деле правая рука мэра, - хмуро добавил Фасулаки и с нехорошей задумчивостью перехватил топор поудобнее. - Как бы ему не удалось замять это дело…
        - Оставь это мне, - предложила я. - Сейчас нужно проводить Хемайон в жандармерию и скорее выручать Тэрона, в одиночку ему против профессора не выстоять!
        - Думаешь, втроём выстоим? - неоптимистично уточнил Фасулаки, с некоторым сожалением ослабив хватку на рукояти топора, но спорить не стал.
        - Вчетвером, - твердо сказала Хемайон. - Объяснимся с жандармерией позже. Тэрону нужна помощь.
        Я вспомнила, с какой неохотой жандармы выслушивали мою просьбу отыскать пропавшую вольнослушательницу, и кивнула, вынужденно соглашаясь. Чтобы убедить их арестовать правую руку мэра на основании показаний одной девицы, пришлось бы потратить всю ночь - а времени у нас и в самом деле не было. Тэрон больше не подавал никаких знаков, и это навевало не слишком оптимистичные мысли.
        Что может один первокурсник против профессора?..
        Подгоняемые этой мыслью, мы благополучно миновали половину пути, когда удача от нас всё-таки отвернулась.
        Ночь выдалась ясная, да и уличные фонари в центре города горели ярко. Конечно же, кто-нибудь просто обязан был посчитать это отличным поводом для променада, а по закону подлости полночным прохожим оказался профессор Кавьяр собственной персоной.
        Он не мог нас не узнать.
        - Что вы делаете за университетскими стенами так поздно?!
        Потом он всё-таки рассмотрел ещё и Хемайон и осекся - а мы с Фасулаки столкнулись плечами, попытавшись одновременно шагнуть вперед и загородить собой всех остальных. Тут же замерли, с недоумением уставившись друг на друга, и, пока мы вели дуэль взглядов, решая, кто будет говорить, преподаватель успел сделать свои выводы - конечно же, в корне неверные.
        - Понятно, - сухо изрёк профессор Кавьяр. - Значит, ваша пропажа тоже нарушала университетский распорядок, и вы решили вернуть ее, не поставив в известность преподавателей. Следуйте за мной.
        - Все было не так, профессор, - начал было Фасулаки, упорно пытаясь задвинуть меня себе за спину.
        В первое мгновение я все-таки поддалась - до сих пор договариваться с Кавьяром у него получалось гораздо лучше, чем у меня! - но по раздражённому лицу профессора быстро поняла, что на этот раз он не собирался слушать оправдания. А между тем от Тэрона уже четверть часа не было никаких сигналов!
        - Вот и объясните ректорату, как все было, - процедил профессор Кавьяр и схватил меня за запястье - видимо, чтобы не сбежала в страхе перед предстоящим разговором.
        - Мой друг в беде, - четко произнесла я, не пытаясь вырваться, но и не позволяя сдвинуть себя с места. - Он отвлекал внимание одного из похитителей, пока мы вызволяли Хемайон, и сейчас ему нужна помощь.
        - Похитителей? - переспросил профессор Кавьяр с явным сомнением в голосе.
        Но он ослабил хватку, и это было ровно то, что мне требовалось.
        Рывком освободив свою руку, я отскочила назад, дёрнув за собой Фасулаки. Он поддался, кажется, просто от неожиданности, зато потом сам шарахнулся прочь - когда я взмахнула руками, и между нами и профессором вспыхнула огненная стена.
        После зала накопителей, невольной подпитки тхеси и сотворения огромного столба пламени в качестве условного знака преграда вышла не слишком внушительной. Стена получилась в пару шагов длиной и едва ли метр высотой, но хватать меня поверх огня профессор благоразумно не рискнул - шагнул в сторону, явно намереваясь обойти препятствие. Я проводила движение взглядом, и стена сместилась вместе с ним.
        - Простите, профессор, - вежливо сказала я. - Обещаю, завтра утром я предстану перед ректоратом и отвечу на любые вопросы. Но сейчас у нас и в самом деле нет времени на формальности.
        Кавьяр застыл - не то переваривая услышанное, не то просто рассматривая огненную стену: свет от нее был слишком ярким, и ночь вокруг казалась непроницаемо черной, несмотря на фонари. Фасулаки воспользовался заминкой, чтобы успокаивающим жестом положить руку мне на плечо, и расчетливо заметил:
        - Вообще-то нам не помешала бы помощь обученного мага…
        Договорить и аргументировать он не успел.
        С западной окраины донёсся резкий порыв холодного ветра. Огонь будто пригнулся, спасаясь, но не погас, а только вспыхнул сильнее. Я поспешила убрать стену пламени вовсе, пока никто не пострадал от вспышки, но предосторожность оказалась излишней.
        Пострадать от огня городу точно не грозило.
        Центральные улицы Геполиса тянулись вдоль реки, отделенной от прогулочной зоны только низеньким парапетом: берега здесь и так были высокими, и защищаться от наводнения никому и в голову не приходило.
        А зря.
        Река забурлила, словно ее пытались вскипятить. Со дна поднялся тяжёлый запах гниющих водорослей и рыбы; он затопил улицы на несколько секунд раньше, чем сама вода - разумеется, ледяная.
        - Этого парня нужно держать в пустыне, - обречённо пробормотал Фасулаки, когда первая волна перевалила через парапет, и рванулся к нам с Хемайон - кажется, сам до конца не понимая зачем: справиться с обезумевшей рекой ему было не под силу, защитить нас от холодной воды - тоже, но натура требовала действия.
        Только делать в итоге ничего не пришлось. На этот раз профессор Кавьяр всё-таки не позволил подмочить себе репутацию и успел среагировать, прежде чем затопило весь город: речная вода хлынула на брусчатку - и тут же взмыла вверх, описав в воздухе чудовищный полукруг, и звучно хлюпнулась обратно в русло. До нас долетели только холодные брызги - и то, большая часть досталась спине Фасулаки, поскольку он успел сгрести нас с Хемайон в охапку и закрыть собой.
        - Это не ваш друг в беде, - мрачно изрек профессор Кавьяр, не рискуя оборачиваться. Голос у него дрожал от напряжения. - Это весь Геполис в опасности, пока этого проклятого полукровку не вернут в общежитие!
        Мне слова профессора показались оскорбительными и неуместными, но предпочла считать их молчаливым разрешением действовать по своему разумению - и сорвалась с места, потянув за собой и Фасулаки, и Хемайон.
        Чем ближе к дому Бианта, тем сильнее становились порывы ветра. На нужной улице у меня уже свистело в ушах, а промокший подол облепил ноги и леденил их до полной потери чувствительности: экспериментировать с обогревом прямо на бегу я не рискнула, и союзники, которым досталось куда сильнее меня, не тряслись от холода только потому, что ни на секунду не останавливались. За спиной постоянно ревело, журчало и хлюпало, будто кто-то пытался развернуть вспять водопад - без особого успеха.
        - Тэрон! - не выдержав, закричала Хемайон, в очередной раз поскользнувшись на жидкой грязи.
        Словно в ответ на ее оклик, ветер взвыл совсем по-звериному. Придорожные кусты согнулись и затрепетали, будто в притворном благоговении; очередной порыв взметнул облако сора - уже не такого мелкого, как прежде, и я зажмурилась, закрывая руками лицо. Потому, вероятно, и не поняла, что произошло в следующий момент. Что-то упруго ударило меня по всему телу разом, играючи отшвырнув назад, прямо на Хемайон. Я сбила ее с ног и, кажется, только чудом не раздавила, но даже спросить ни о чем не смогла - разыгравшаяся буря в буквальном смысле затолкала слова мне обратно в глотку. Фасулаки успел схватиться за чей-то невысокий заборчик и что-то кричал. Ветер сносил его голос, не позволяя ничего разобрать, и в конце концов Димитрис просто ткнул пальцем в сторону дома профессора Бианта.
        Я посмотрела туда и с нездоровой мстительностью подумала, что Кавьяр снова ошибся. Город был в опасности вовсе не из-за полукровки.
        Над западной окраиной Геполиса изгибалась тонкая воронка зарождающегося смерча.
        Фасулаки прокричал что-то ещё, не выпуская из рук заборчик, и топнул босой ногой по дороге. Земля под нами с Хемайон вдруг резко ушла вниз, формируя не то закрытую колыбель, не то звериную берлогу, в которой можно было переждать магический бой. Свист ветра в ушах оборвался, и я наконец-то услышала свой собственный крик.
        - Тэрон! - я подхватила юбки и попыталась выбраться наружу, отчётливо ощущая, что наше подземное убежище все ещё движется вглубь, а округлое отверстие выхода отдаляется с каждой секундой. Фасулаки, как обычно, не мелочился. - Тэрон!
        - Стой! - Хемайон повисла у меня на спине. - Стой!
        С этим у меня тоже не сложилось. Стоило ей всем весом навалиться на мои плечи, как я потеряла равновесие и упала на земляной пол убежища, больно ободрав ладони.
        - Ты ему сейчас ничем не поможешь!
        Наверное, она была права. Но внятного диалога у нас опять не вышло.
        Сперва я почувствовала уже знакомое умиротворение - будто пушистое облачко в груди. В голове прояснилось, ладони перестало обжигать бесконтрольным даром, и я выдохнула с облегчением… а потом облачко обернулось ледяной глыбой.
        Кажется, теперь я понимала, что имел в виду Тэрон, когда говорил, что не может согреться. Только теперь это было совершенно не важно.
        На стенах убежища танцевали огненные отсветы, но источником была не я. В отверстии, ведущем наружу, виднелось рыжее зарево - и больше ничего. Воздух стал сухим и жарким, как в пустыне; я всё-таки вывернулась из хватки Хемайон и медленно подползла к выходу - не столько потому, что передумала бросаться на выручку, сколько из-за внезапной слабости в промерзших ногах.
        Воронка смерча больше не была серовато-белой. Теперь ее обвивало пламя - не гаснущее от ветра, а напротив, раздуваемое им.
        - Тэрон, - бессмысленно повторила я, хотя думала вовсе не о полуэльфе, а об Ианте Патрину.
        Фасулаки говорил о ней как о женщине с талантом к организаторской работе. Староста, старшая по женскому крылу, царица журналов посещаемости и королева расписаний - такой она была в его глазах.
        Димитрис ни слова не сказал о великом магическом даре. А вот королевский рекрутер вспоминал, как Ианта умудрилась до такой степени переполнить накопители, что расплавила трубы над печами.
        Кажется, профессор Биант забыл упомянуть, что сделала она это в тот же день, когда спалила зал накопителей.
        Потому что маг воздуха мог усилить ее способности безо всякой тхеси - просто раздув огонь… а ещё это означало, что с моим даром профессор Биант был способен добиться гораздо большего, нежели подпаленный зал накопителей. Я бы не слишком удивилась, если бы ему удалось-таки устроить пожар масштабом с город!
        Фасулаки, видимо, подумал о том же, что и я, а потому задерживаться на своем посту не рискнул - как и геройствовать в одиночку. Не прошло и минуты, как он скатился в яму к нам с Хемайон и тут же вцепился мне в плечи. Я вздрогнула от неожиданности: ладони у него были горячими, как угольки.
        Или это я так сильно замёрзла?..
        - Это тхеси, - слишком быстро заговорил Фасулаки, тревожно всматриваясь в мое лицо. - Тэрон не смог справиться своими силами и теперь тянет из тебя дар. Только вот на расстоянии он не способен определить, когда остановиться, и уже взял слишком много. Тебе придется самой оборвать передачу.
        - Как? - спросила я и сама удивилась тому, как тихо прозвучал мой голос.
        Фасулаки пробормотал что-то нелестное о первокурсниках и профессоре Кавьяре, который так и не преуспел в преподавательском деле, но прервал сам себя, тряхнув головой.
        - Сосредоточься на том, чтобы использовать дар самой. Сейчас его уже не хватит на двоих, и связь оборвётся.
        Легко сказать! Сил уже и в самом деле не хватало. Даже когда я опустила взгляд на собственный подол и вяло подумала, что неплохо бы его высушить наконец, дар не отозвался. Словно и не было у меня никакой власти над огнем.
        - Соберись! - потребовал Фасулаки, ещё сильнее сжав пальцы на моих плечах.
        Я с опозданием осознала, что практически повисла на нем. Силы утекали гораздо быстрее, чем казалось поначалу, причем уже не только магические. Я попыталась вспомнить, что читала об истощении у необученных магов, но стоило только прикрыть глаза, чтобы сосредоточиться, как навалилась густая, тяжелая темнота - а через мгновение я пришла в себя из-за того, что меня встряхнули, как тряпочную куклу.
        Фасулаки уже не удерживал меня на ногах. Он сидел на земляном полу ямы, а я лежала на коленях у Хемайон - такой бледной и испуганной, словно ей предстояло вернуться в тот проклятый подвал.
        - Совсем холодная, - растерянно пробормотала подруга, сжав мои ладони, и подняла взгляд на Фасулаки. - У нее никогда не бывает холодных рук. Это у Тэрона вечно…
        Неправда. Когда Тэрон прикасался ко мне, руки у него всегда были теплыми. Выходит, он тянул мой дар постоянно? Даже когда в этом не было никакой нужды?..
        Фасулаки тоже взял меня за руку, будто не поверил Хемайон на слово и хотел убедиться лично. Ничего утешительного не нащупал, но подхватил меня и перетащил к себе. Я не пыталась сопротивляться: он был теплее, а сил у меня уже не оставалось.
        - Аэлли, они же спалят весь Геполис, если ты их не остановишь, - беспомощно пробормотала Хемайон и обхватила себя руками.
        Это я и так понимала. Воздушный дар при правильном применении, оказывается, мог куда больше, чем просто вентилировать подземные шахты и разносить цветочные ароматы по бальным залам: изолировать магов земли от их стихии, создавая каверны, лишать магов огня контроля над пламенем, делая применение их способностей попросту опасным для них самих… только вот с водой выходило хуже. Если бы профессор Кавьяр не противостоял Тэрону, кто знает, понадобилась бы полуэльфу тхеси?
        Зато город точно пришлось бы отстраивать заново. И, возможно, еще придется, если я не возьму себя в руки.
        Наверное, у меня бы даже получилось - спустя какое-то время. Но Фасулаки не выдержал первым.
        - Прости, но… - он не договорил и нагнулся ко мне, смешивая дыхание.
        Взгляд у него стал пьяным и расфокусированным, а глаза - совсем черными. Димитрис держал их открытыми до последнего - как и я, все еще не веря, что он посмеет.
        Где-то позади ахнула и тут же затихла Хемайон. Димитрис целовал меня увлеченно и самозабвенно, кажется, вовсе позабыв, что над нашими головами выла и стенала буря, обрывая цветы с придорожных кустов, и смятые лепестки осыпались в ненадежное убежище. На какое-то бессовестно яркое мгновение я тоже забылась, растворившись в собственных впечатлениях: его закрытые глаза, тени от ресниц, внутренний трепет, какая-то беспомощная нежность в поддерживающих меня руках, теплые и мягкие губы… они уже не казались обжигающе горячими, и я наконец-то опомнилась.
        Леди не пристало раздавать оплеухи. Столь деликатным созданиям должно становиться дурно от одной мысли о грубости и насилии, а от самой идеи влепить пощечину пылающей в прямом смысле ладонью, пожалуй, следовало вовсе свалиться в обморок - чтобы никто уж точно не засомневался в утонченности и кисейной нежности натуры.
        Но я, по совести, и так полулежала. Вдобавок Фасулаки от удара дернулся, зашипев, и выронил меня на пол. Не полноценный обморок, от которого предполагалось очнуться на кушетке в бальной зале, окруженной обеспокоенными лицами, пока лакеи старательно обмахивают пострадавшую веерами, но на худой конец…
        К тому же я сообразила, что Фасулаки сделал - и зачем. Мой дар активизировался, когда меня захлестывало азартом - или гневом. А на ставки и пари времени у нас определенно не было.
        - Спасибо, - пробормотала я, избавив его от необходимости объясняться. Еще и исповеди от него моя стыдливость точно не вынесла бы.
        Фасулаки потер щеку, на которой остался отчетливый отпечаток моей ладони, и выдохнул.
        - Не за что, - каким-то неправильным, слишком низким голосом ответил он и опасливо запрокинул голову. - Кажется, сработало.
        Огненных отсветов на стенах лаза и в самом деле больше не было, а я уже не мерзла. Только вот это означало, что там, наверху, Тэрон остался вовсе без магической поддержки, отрезанный от своей стихии, и от моей, - а буря все не стихала. Чтобы отсечь профессора Бианта от воздуха, пришлось бы и в самом деле затопить если не Геполис целиком, то его западную окраину - точно.
        - Наружу высовываться нельзя, - сглотнув, сказала Хемайон.
        Кажется, мы с Фасулаки выдохнули от облегчения одновременно. Обсуждать дело было гораздо проще, чем давать объяснения.
        - Нам и не нужно наружу, - сообразила я и приподнялась на локтях, требовательно уставившись на Фасулаки. - Ты ведь сможешь сделать такую же движущуюся каверну, как профессор Биант, только с помощью магии земли?
        Димитрис на мгновение застыл, обдумывая, - и блеснул усмешкой.
        - Идти сможешь?
        Я поняла, что если не смогу, то меня понесут на руках. Это странным образом мотивировало изобразить умирающую лебедь, но с минутной слабостью я справилась - хоть и не без помощи Хемайон, с готовностью подхватившей меня под локоть. Фасулаки недовольно дернул бровью, но ничего не сказал и отвернулся к земляной стене. А она задрожала, как живая, осыпаясь ему под ноги, - и вдруг сдвинулась с места.
        Противоположная стена, напротив, придвинулась ближе, вынудив нас с Хемайон прижаться почти вплотную к нашему проводнику. Он больше не оборачивался, полностью сосредоточившись на поставленной задаче. Только испарина на висках выдавала, что перемещение каверны дается ему вовсе не так легко, как он хотел показать. Я припомнила, как далеко мы были от дома профессора Бианта, когда пришлось прятаться под землю от ураганного ветра, и прикусила губу.
        Едва ли мое сочувствие могло хоть как-то помочь - разве что отвлекло бы. Но я все равно встала за его плечом и ухватилась за рукав. И даже благовоспитанно сделала вид, что не заметила, как от этого невинного прикосновения расслабилась его спина.
        А тянуть самодвижущуюся каверну до дома профессора Бианта и не пришлось. Похоже, в запале схватки противники успели выбраться на дорогу, а безудержный вихрь еще и разметал их по сторонам - потому как Фасулаки вдруг остановился, знакомым движением ощупывая почву под ногами, и резко запрокинул голову, будто что-то увидел.
        - Назад, - напряженным голосом велел он, и земляная стена за нашими спинами послушно отодвинулась, опередив нас на долю мгновения.
        Фасулаки едва скользнул по нам взглядом и тут же отвернулся, широко разводя ладони в стороны. Его руки подрагивали все заметнее, и я цеплялась за Хемайон, как за последнюю соломинку, чтобы не броситься вперед и не натворить глупостей, - но земля наконец-то поддалась, раздаваясь… у нас над головами.
        Магический успех Димитриса был вознагражден коротким, исключительно неприличным возгласом и куда более протяжным мужским криком - его оборвала сама земная твердь, внезапно схлопнувшаяся вокруг падающего тела. В каверне остались торчать только ноги, обутые в щеголеватые, но насквозь промокшие сапоги.
        Фасулаки со странным, нездоровым сосредоточением уставился на преподавательские подметки и пошатнулся.
        - Надеюсь, голова осталась снаружи, - глубокомысленно заметил он, опершись на стену.
        И так по этой стене и сполз на пол.
        Фасулаки рассчитал все предельно точно: голова профессора Бианта осталась снаружи. Молчал он только потому, что вода Димитрису была неподвластна, а Тэрон все-таки успел натворить дел, прежде чем Зерв Кавьяр сумел остановить реку, и теперь вся окраина оказалась залита водой. Бианту она доходила аккурат до носа, а зажатая в земляных тисках шея не позволяла толком запрокинуть голову. Сердито сверкать глазами это ему не мешало, но на тот момент нас меньше всего волновал гнев королевского рекрутера.
        Бывшего, надо полагать.
        - Тэрон!
        Полуэльф не отзывался, а разбредаться мы опасались. Из всех троих на ногах твердо стояла только Хемайон - и то весьма условно: выбираться из каверны пришлось с ее помощью, потому что Фасулаки уже был на пределе. Кроме того, оставлять пленника без присмотра не хотелось. Мало ли на что еще хватит его фантазии? Для более-менее сложных манипуляций с воздушной стихией, которые могли бы представлять для нас опасность, требовались свободные руки, но профессор уже не раз продемонстрировал поразительную изобретательность, и мы предпочитали не рисковать.
        Хотя меня, признаться, с каждой минутой все больше тянуло потребовать у Бианта объяснений. Пока останавливала только слабость: леди, конечно, должна уметь вести допросы (иначе как определить, что выбранная партия - достойна?), но обстановка что-то не располагала к длинным беседам. Как и грязная речная вода, надежно запечатывающая потенциальному собеседнику рот.
        - Тэрон!
        На третьем круге по затопленному дворику мне все-таки улыбнулась удача: откуда-то из дома донесся сдавленный стон и кашель. Разом позабыв про все меры предосторожности, я распахнула дверь и влетела в просторный темный холл, оставляя грязные следы. Свет лился только из распахнутого настежь окна, но Тэрона я увидела мгновенно: он лежал на какой-то скомканной тряпке, в которой я запоздало опознала тяжелую бархатную портьеру, сорванную с карниза. Похоже, она несколько смягчила падение, и куда больше неудобств полуэльфу доставил сам карниз, не выдержавший столь варварского обращения и тоже рухнувший вниз - прямо на ноги Тэрону.
        - Ты цел? - глупо спросила я, бросившись к нему.
        Тэрон с глухим ругательством спихнул с ног карниз и сел. Я с облегчением заметила, что двигался он хоть и несколько скованно, но все же без особой осторожности, свойственной серьезно пострадавшим людям. А его самого и вовсе волновало совершенно другое.
        - Тхеси, - выдохнул полуэльф и смертельно побледнел, уставившись на меня, как на призрака. - Я больше не…
        Я с готовностью подхватила его руку, чтобы помочь ему подняться. Но он тянулся ко мне вовсе не за этим.
        А ладонь оказалась холодной, как речная вода.
        - Я тебя больше не чувствую, - еле слышно пробормотал Тэрон и весь съежился от холода, обхватив мою руку обеими ладонями.
        Я сморгнула и беспомощно обернулась назад, ко двору, где остался Фасулаки, который наверняка знал о произошедшем больше нас, но, как и профессор Биант, едва ли был настроен на беседу. А вопросов копилось все больше и больше.
        Правда, начать все-таки стоило не с выяснения тонкостей эльфийских взаимоотношений, а с куда более прозаичного «Что делать?».
        - Я здесь, - сказала я с притворной ободряющей улыбкой и упрямо потянула Тэрона вверх. - Пойдем к остальным.
        Тэрон беспомощно заломил брови, но все-таки поднялся - и даже пошел за мной, упрямо не отпуская мою руку. Я вывела полуэльфа на улицу, где на нем тут же с облегчением повисла перепуганная Хемайон, - заодно дав мне повод освободить ладонь.
        Вода убывала медленно. Макушка профессора по-прежнему торчала из земли безмолвным напоминанием об опасности магов-недоучек. В огромной луже плавали оборванные листья и смятые лепестки. Палисадник окончательно потерял всякий вид, а кусты вдоль дороги укоризненно качали оголившимися ветвями.
        А на другом конце города в подвале заброшенного дома сидел помощник мэра и потомок основателя Геполиса, закованный в гематитовые кандалы. Ему еще столько предстояло узнать… но для начала о его нездоровых наклонностях должен был узнать кто-то еще. Кто-то гораздо более высокопоставленный, чтобы даже родословная Георгиадисов не стала достаточным поводом, чтобы замять дело. Кто-то в должной мере заинтересованный, чтобы тратить время и влияние на университетского профессора и помощника городского мэра.
        Я нахмурилась и посмотрела на небо. До рассвета было еще далеко, но, пожалуй, я смогла бы убедить открыть почтовое отделение.
        В конце концов, едва ли его работники до сих пор мирно спали в своих постелях.
        ГЛАВА 22. МАСТЕРА ШАНТАЖА И УГОВОРОВ
        К счастью, бросать на произвол судьбы еще и Янниса Бианта (закованного, надо отметить, гораздо надежнее господина Номики Георгиадиса) не пришлось. На помощь наконец-то пришел профессор Кавьяр. Промокший до нитки в неравной борьбе с бунтующей рекой и перепуганным полуэльфом, в нашу компанию он вписывался дивно - уже хотя бы тем, что первым делом застыл посреди затопленной улицы, с точно такой же растерянностью, как и мы, обозревая учиненный разгром.
        Макушку профессора Бианта он заметил несколько позже и, недоверчиво нахмурившись, обошел ее кругом, разгоняя волны по луже. Королевский рекрутер протестующе задрал нос, насколько смог, но высказываться по-прежнему не рисковал.
        - Надеюсь, у вас есть хорошее объяснение всему этому, - наконец сказал профессор Кавьяр, остановившись.
        Я тоже надеялась.
        - Полагаю, подробности лучше уточнить у господина Бианта, профессор Кавьяр, - сдержанно заметила я.
        Профессор Кавьяр озадаченно посмотрел на меня и снова опустил взгляд. Королевский рекрутер по-прежнему стоически сжимал губы - похоже, того, что он проглотил, падая в каверну, ему и без того хватило с головой.
        Или почти с головой.
        - Позже, - добавила я, - когда вода спадет и сюда доберутся жандармы. Хемайон есть что им рассказать, с вашего позволения.
        Яннис Биант все-таки дернулся и характерно булькнул, но до более-менее внятной речи оставалось еще сантиметра три воды.
        - Это вы закопали профессора? - строго осведомился Кавьяр у Хемайон.
        Она испуганно покачала головой и спряталась за Тэрона. Кто затопил профессора, у Кавьяра вопроса не возникло.
        - Это я, - беззастенчиво сознался Фасулаки и уселся на остатки заборчика вокруг порушенного палисадника. - Не думаю, что у нас был бы хоть малейший шанс переиграть профессора на его территории, если бы не элемент неожиданности.
        - Если бы вы видели, что случилось с Геполисом, то, вероятно, сменили бы свое мнение о деструктивных способностях первокурсников, - с досадой проворчал профессор Кавьяр. - За жандармами послали?
        - Кого? - развел руками Фасулаки.
        Профессор Кавьяр тоже огляделся. В соседних домах горел свет, но никаких теней в окнах не мелькало. Никто не хотел рисковать, высовываясь на поле битвы магов.
        - Если позволите, профессор, - вежливо вклинилась я, - Тэрон мог бы проводить Хемайон до жандармерии. Ей нужно в тепло, да и жандармы наверняка захотят побеседовать с ней без отлагательств. А я, с вашего дозволения, дошла бы до почтамта и отправила несколько писем своей семье. Мой отец наверняка пожелает знать все подробности, но он может помочь с восстановлением города.
        А еще графу Аманатидису хватит влияния, чтобы открыто обвинить правую руку мэра Геполиса если не в насилии надо всеми двенадцатью похищенными девушками, то, по крайней мере, в похищении Хемайон и попытки насилия над ней. Этого недостаточно для смертного приговора, но хотя бы свободы негодяя лишат точно.
        - Я провожу, - с готовностью предложил Фасулаки, не рискуя вставать раньше времени.
        Вид у него был такой, будто провожатый понадобился бы скорее ему самому, но профессор Кавьяр обреченно кивнул, соглашаясь: не отправлять вольнослушательницу с первого курса в одиночку! А помощь с восстановлением города определенно его заинтересовала даже больше моей безопасности - потому как обязанность ликвидировать последствия затопления, урагана и огненного смерча наверняка возложат на Эджин. Не то чтобы незаслуженно, конечно…
        - Пойдем, - скомандовал Фасулаки и сполз с забора.
        На дороге старшекурсник, впрочем, заметно приободрился и даже смог подстроиться под размашистый шаг Тэрона, который в нервном порыве позабыл, что сопровождает дам, и мчался вперед, словно от оборванной тхеси можно было сбежать.
        - Это из-за того, что ты пытался взять слишком много, - не дожидаясь расспросов, сказал ему Фасулаки и нарочно замедлился, чтобы мы с Хемайон не слишком отставали. - Аэлле пришлось отозвать свой дар к себе, а поскольку связь не была укреплена, игра в перетягивание закончилась разрывом.
        Краской залились все четверо. Тэрон - осознав, что едва не навредил мне, пытаясь защититься, Фасулаки и я - из-за того, каким образом пришлось «отзывать дар», а Хемайон - просто из-за того, что стала невольной свидетельницей. Потом я все-таки сообразила, в чем был подвох, и нахмурилась.
        - Постой. Так ты с самого начала знал, что тхеси оборвется?
        Фасулаки пожал плечами, не пытаясь ничего отрицать:
        - Альтернатива вам обоим не понравилась бы. Дар не берется ниоткуда. Когда Тэрон исчерпал твою магию, он начал тянуть силы из организма - потому ты так ослабела. Я помог тебе активировать скрытые резервы, но это еще тоже аукнется. А могло быть гораздо хуже - истощение никому не идет на пользу. Уж лучше оборвать тхеси, которую ты так или иначе не позволила бы укрепить, чем свалиться замертво.
        Теперь Тэрон побелел как простынь. Я со вздохом подхватила его под локоть. С другой стороны привычно пристроилась Хемайон - разве что держалась она ближе, чем обычно: мокрое платье тоже никому не шло на пользу.
        Обвинять Фасулаки в том, что он выбрал этот путь отнюдь не из-за скрытого благородства и неудержимого стремления спасать дам в беде, было бы лицемерно с моей стороны. В конце концов, я тоже собиралась написать графу Аманатидису вовсе не из-за желания заняться благотворительностью.
        - Выдохни, - тем временем настоятельно советовал Фасулаки Тэрону. - Теперь ты ей точно ничем не угрожаешь.
        Взгляд, которым полуэльф одарил Димитриса, был преисполнен отнюдь не благодарности. Но дальнейшего развития конфликт не получил, потому как мы добрались до жандармерии, и перед нами во весь рост встали совершенно другие вопросы. Например, как заставить жандармов хотя бы выслушать Хемайон, не торопясь с выводами, действиями и особенно - с докладами наверх: нашему появлению не обрадовались - и проделали это столь неприкрыто, что я предпочла задержаться.
        Пришлось злоупотребить волшебным влиянием отцовского имени, даже не добравшись до почтамта: дежурный явно рвался обвинить во всем если не нас четверых, то хотя бы Эджин в целом. К счастью, упоминание личного интереса графа Аманатидиса возымело эффект, и Хемайон наконец-то рассказала, что случилось.
        С празднования она ушла довольно рано, когда поняла, что не может найти в зале ни меня, ни Тэрона. Без поддержки близких друзей ей по-прежнему было не по себе, и излишне пристальное внимание господина Номики Георгиадиса ничуть не добавляло веселья - танцевать с ним Хемайон не хотелось. Должно быть, это и переполнило чашу его терпения - и без того, прямо сказать, не слишком вместительную.
        Хемайон успела дойти до комнаты в общежитии и разуться, когда в дверь постучал профессор Биант. Его визит подругу не слишком удивил: в конце концов, я была его подопечной, а Фасулаки и в самом деле несколько перестарался в своем стремлении как можно скорее закончить исследовательскую работу. Хемайон открыла дверь и сообщила профессору, что я ещё не вернулась с праздника, но наверняка буду с минуты на минуту.
        После этого в ее воспоминаниях зиял пробел. Скорее всего, профессор Биант попросту откачал воздух из ее лёгких, придушив до потери сознания, и утащил прочь, пользуясь тем, что Эджин все ещё праздновал и до общежития никому не было дела. Движущиеся каверны значительно упрощали транспортировку.
        Очнулась Хемайон в незнакомом подвале, связанная - и напрочь отрезанная от стихии. Освободиться от пут не выходило, на крики никто не отзывался, а магия земли упорно не подчинялась. Господин Номики Георгиадис явился только под утро, позволив добыче несколько часов бесплодно звать на помощь: арсенал плетей и каких-то странных инструментов крайне тревожащего вида не оставлял надежды на то, что жертву похитили ради выкупа. Хемайон думала, что живой из подвала не выберется, а правую руку мэра, кажется, ее страх только забавлял.
        Но последней в итоге смеялась всё-таки она. Когда Георгиадис уже решил перейти от запугивания к действию и вспорол платье Хемайон ножом, до северной окраины города наконец-то добрался Фасулаки, убедился, что внизу что-то нечисто, и велел мне подать знак Тэрону. А тот едва не затопил весь западный район Геполиса, пытаясь отвлечь профессора Бианта от контроля над защитным пузырем, в котором похитители удерживали Хемайон, - и преуспел.
        Хемайон, следовало признать, тоже не растерялась - в отличие от жандарма, который с каждым словом ее показаний становился все бледнее и несчастнее.
        - То есть… господин Номики Георгиадис все ещё там? - жалобно уточнил он, словно ещё надеялся, что мы тут же заверим его в обратном и все вернётся на круги своя.
        Увы, мои запасы жалости на сегодня были исчерпаны.
        - Надеюсь, что так, - мстительно созналась я.
        - Подвалы во всем городе затоплены, - жандарм окончательно побелел, но Фасулаки небрежно пожал плечами:
        - Ну да, там было примерно по пояс. Но Георгиадиса подвесили на ветках под самым потолком, так что если он не слишком усердствовал в попытках освободиться, то все в порядке.
        Жандарм всё-таки не выдержал и, ничего не сказав, сорвался с места, требуя немедленно сформировать отряд. Я благосклонно проследила за тем, как он мчался по коридору, стучась во все двери подряд, и предпочла не отвлекать его от столь деятельной паники.
        Только оставила записку, что граф Аманатидис пожелает знать подробности о связи королевского рекрутера и правой руки мэра, и ушла к почтамту. В конце концов, графу Аманатидису не помешало бы узнать, что именно он успел пожелать за эту ночь.
        Я давно знала, что переписка - это нелегкий труд. «Серебряный колокольчик» быстро избавлял от иллюзий касательно беззаботности светского образа жизни, и за маленький столик в самом углу почтового отделения я усаживалась, уже предвкушая несколько часов с пером в руке - зато без завтрака, зала накопителей и сна. Фасулаки перебросился парой слов с заспанным почтмейстером, но быстро оставил его в покое и запрыгнул на подоконник рядом со столиком для посетителей.
        - И договора, как назло, с собой нет, - пожаловался он, искоса посматривая на то, как я привычно вырисовывала вензель в обращении «Ваше Сиятельство».
        Я остановилась, предусмотрительно держа перо над чернильницей, и посмотрела на Фасулаки поверх начатого письма.
        - Договор необходимо пересмотреть.
        - Это ещё почему? - опешил он и тут же ощетинился: - Разве его не одобрили твой опекун и его поверенный?
        - Одобрили, - меланхолично подтвердила я и снова вернулась к письму. - Согласно условиям договора, за исследовательской работой должен наблюдать мой попечитель, профессор Биант. Рискну предположить, что у него возникнут непреодолимые сложности с тем, чтобы присутствовать на полигоне.
        Фасулаки выглядел так, словно вокруг него неизвестный злодей выкачал весь воздух. Я старательно скрипела пером, упражняясь в изящной словесности (и самую чуточку злорадствуя над секретарем графа, которому предстояло продираться сквозь все эти словесные кружева).
        - Тебе ведь тоже нужен этот договор! - первым не выдержал Фасулаки. - Тебе нужно сотрудничество с армией, иначе одного факта твоего участия в задержании похитителя и насильника будет достаточно, чтобы перед тобой закрылись все двери! Виконт будет вынужден выдать тебя замуж немедленно!
        - Верно, - нарочито ровным тоном подтвердила я: последний вывод ударил по больному месту, но демонстрировать это я не собиралась. - Но, как ты уже заметил, мне нужно сотрудничество с армией. Не договор о надзоре.
        Фасулаки приподнял левую бровь и перегнулся через столешницу как раз вовремя, чтобы проследить, как из-под моего пера вылетает: «В связи с досадной утечкой информации, едва не обесценившей все исследование, считаю необходимым проводить работу напрямую, без вовлечения третьих лиц. Разумеется, гарант исполнения обязательств по-прежнему необходим…»
        - И ты хочешь, чтобы им был сам граф, - констатировал Фасулаки со вздохом.
        Я одарила его отработанной светской улыбкой.
        - Он уже заинтересован в исследовании и имеет влияние и на меня, и на Эджин, а через университет - и на тебя. Почему бы и нет?
        А ещё это - шанс наглядно продемонстрировать, что я могу быть полезна не только как разменная монета в матримониальных планах. По сути, все письмо было завуалированным криком: «Я ещё не проучилась и месяца, но принесла вам возможность сотрудничества с армией и шанс нацепить на грудь новую медаль за поимку опасного преступника. А что вы выиграете, если я буду заперта в супружеской спальне?!» - и, наверное, выглядело несколько жалко. Но менять свободу на показное чувство собственного достоинства я точно не собиралась.
        - Возможно, ты тоже захочешь написать письмо графу Аманатидису с более подробным изложением событий прошлой ночи, - продолжила я, - поскольку мне не подобает рассказывать о некоторых… деталях.
        Например, упоминать форму рукоятки у плети. Леди, наверное, вовсе не полагалось знать, зачем кому-то могло понадобиться навершие столь специфического вида.
        - Возможно? - насмешливо переспросил Фасулаки, все ещё внимательно следя за тем, что выходило из-под моего пера.
        - Ты захочешь, - заверила я его и принялась описывать свои действия в жандармерии.
        Фасулаки прочел еще несколько строк, неопределенно хмыкнул и все-таки слез с подоконника, чтобы усесться рядом, подпихнув меня плечом, и тоже взяться за перо. Я замерла на мгновение, чтобы убедиться, что не испортила письмо кляксой, и с невозмутимым видом продолжила изложение.
        Только, кажется, все-таки залилась дурацким румянцем - на который Фасулаки благородно не обратил внимания.
        Из почтамта мы направились прямиком в университет. Я рассчитывала для начала заглянуть в общежитие, чтобы переодеться и привести себя в надлежащий вид, но Фасулаки ничтоже сумняшеся подхватил меня под локоть и потащил в деканат. Через каких-то два часа о злоключениях Хемайон Самарас знал весь ректорат, и только известие о личном участии графа Аманатидиса в расследовании спасло меня от исключения из университета, а Фасулаки - от поисков другого мага огня, поскольку мой дар пришлось бы запечатать. Оставалось только молиться, чтобы граф не отмахнулся от моих писем.
        А чтобы молитвы были более действенными, я написала ещё и своим школьным подругам. Может быть, они не могли похвалиться влиятельностью графа, но и слово их родителей имело немалый вес, а меня воспитанницы «Серебряного колокольчика» считали почти сестрой и наверняка встали бы на защиту. Я намеревалась нахально воспользоваться их благосклонностью в случае необходимости.
        Но пока острая необходимость возникла разве что в посещении столовой. Правда, на этот раз я всё-таки настояла на своем и заглянула в общежитие, чтобы переодеться, - да так там и осталась.
        Хемайон вернулась из жандармерии и теперь сидела на своей кровати, поджав босые ноги. Бальные туфельки по-прежнему валялись на полу.
        Все вопросы застряли у меня в горле. Я застыла на пороге, впервые в жизни совершенно не представляя, что сказать.
        - Привет, - первой отмерла Хемайон и, кажется, смутилась, будто только сейчас заметила, что сидит в грязном разорванном платье, кутаясь в мой плащ. - Уже утро?
        Время, насколько я представляла, близилось к полудню, но я только кивнула и запоздало ответила:
        - Привет.
        Хемайон будто и не услышала - или уже просто не находила в себе силы на светскую беседу. Окончательно растерявшись, я шагнула к шкафу: вбитые в «Серебряном колокольчике» привычки твердили, что если ты не знаешь, о чем говорить, то нужно потрудиться хотя бы выглядеть пристойно - тогда, если помалкивать, можно сойти за приятного собеседника.
        Мне уже не было никакой необходимости пускать пыль в глаза Хемайон, зато именно скрип дверцы шкафа заставил ее встрепенуться и неуверенно потянуть с плеч плащ.
        - Прости, кажется, я его испортила, - расстроенно сказала Хемайон.
        У меня вырвался дурацкий нервный смешок.
        - Ты правда думаешь, что я буду переживать из-за какого-то плаща? - поинтересовалась я и, подчиняясь секундному порыву, вытащила из шкафа самое неудачное из своих платьев: закрытое и строгое, оно было пошито из слишком плотной ткани, из-за чего совершенно не соответствовало моде на лёгкие, струящиеся силуэты. Но сейчас мне ни капли не хотелось чувствовать себя воздушной феей, и если бы на одной из вешалок по необъяснимой случайности оказалась жандармская форма из темного мундирного сукна, я бы облачилась в нее без раздумий. - Не составишь компанию? Мне очень нужно в душ.
        Хемайон рассеянно кивнула, кажется, не до конца осознав, о чем я вообще спрашивала. Но всё-таки встала с постели и пересекла комнату - по-прежнему босиком, даже не оглянувшись на туфельки - и осторожно тронула рукав моего платья.
        - Можно будет примерить?
        Я с готовностью кивнула. Если уж мне так хотелось спрятаться под плотным сукном, то каково было Хемайон?..
        - Биант во всем признался, - вдруг невпопад сказала она отсутствующим тоном, не выпуская из пальцев рукав. - В жандармерии опасались, что Георгиадису удастся вменить в вину только попытку изнасиловать меня, и тогда через несколько лет он вышел бы на свободу и получил шанс отомстить всем, кто выступал против него.
        - Но не выйдет? - спросила я и сама неприятно удивилась тому, какая злая надежда прозвучала в моем голосе.
        Хемайон дернула уголком губ, словно сил на настоящую улыбку у нее не было, и покачала головой.
        - Не выйдет. Биант сказал, что похищал для него девушек, на которых Георгиадис указывал, и доставлял в заброшенные дома. А потом забирал оттуда… - она запнулась, не иначе, вспомнив тот кошмарный подвал, где держали ее саму. Нервно сглотнула и убрала руку от платья, но всё-таки закончила: - Забирал оттуда тела, чтобы уничтожить в университетских печах.
        - Но зачем это ему? - забывшись, выпалила я.
        Но Хемайон и так слишком хотелось выговориться, и бестактный вопрос пришелся кстати.
        - Ты знала, что он был помолвлен? - спросила подруга, но ответа дожидаться не стала. - Биант питал особую слабость к рецине* из винодельни Левентиса. Однажды профессор засиделся допоздна, изрядно перестарался с выпивкой… сам он утверждает, что ничего такого за собой не помнит, но Левентис обвинил его в посягательстве на честь своей дочери и потребовал жениться на ней, угрожая скандалом. Поскольку для профессора репутация значит немногим меньше, чем для честных дочерей, - Хемайон скривила губы, но быстро опомнилась, - да и вдобавок Биант задолжал винодельне приличную сумму, он испугался и согласился. Но…
        - Ианта Патрину, - поняла я. - Это все-таки не просто слухи, да? Он был влюблен?
        - И оттого еще больше боялся скандала, - хмыкнула Хемайон, - только уже в исполнении Ианты. Ей ничего не стоило обвинить его в романе с вольнослушательницей на каком-нибудь студенческом мероприятии, при сотнях свидетелей. Тогда о преподавательской деятельности точно пришлось бы забыть. Но выбора у Бианта не было, о помолвке уже объявили во всеуслышание, и он решился поговорить с Иантой с глазу на глаз. Назначить встречу пришлось с утра пораньше, в зале накопителей, потому что в общежитии профессора ни на секунду не оставляли в покое, то поздравляя, то сочувствуя. Биант сам не может сказать, на что рассчитывал, но точно не на то, что в университет с внеплановой проверкой явится сам Номики Георгиадис, да еще в такой неурочный час. А Ианта, конечно же, вспылила, и…
        Я опустила глаза, бессознательно сжав кулаки, - и тут же разжала, спохватившись, что могу помять платье. Что происходит со вспылившими магами огня, я уже успела изучить на собственном примере, - пожалуй, даже слишком хорошо. А что склонен делать сам профессор Биант от неожиданности, мы все видели на ярмарке.
        - Он попытался задуть ее пламя, - подтвердила мои предположения Хемайон, - и, конечно же, сделал только хуже. Гвардейцы успели вытолкнуть из зала Георгиадиса, профессор выскочил сам, но больше не уцелел никто. Биант думал, что для него все кончено, но Номики увидел, что от тел ничего не осталось, и решил иначе. Влияния правой руки мэра оказалось достаточно, чтобы расторгнуть помолвку и заткнуть рот владельцу винодельни. К тому же Георгиадис пообещал, что никому не расскажет, кто на самом деле виноват в гибели Ианты. При одном условии… - она обхватила себя руками и замолчала.
        Я бросила платье на кровать и обняла Хемайон - осторожно, сама не зная, не оттолкнет ли она меня.
        Не оттолкнула.
        - Это по просьбе Бианта миз Вергиди подбросила нам под дверь ту страницу из книги, - изобличающе пробурчала Хемайон и уткнулась носом мне в ключицу. Нос был острый, но я терпела. - Профессор переживал, что Тэрон откачает слишком много твоей магии, и мощности печей перестанет хватать. А миз Вергиди просто считала себя в ответе за происходящее в женском крыле и опасалась, что ты понятия не имеешь, что происходит.
        - В общем-то, с этим она не ошиблась, - смущенно пробурчала я.
        Хемайон шмыгнула носом и отстранилась, бросив робкий взгляд на платье, брошенное на кровать прямо вместе с вешалкой. Я махнула рукой и достала из шкафа другое.
        - Душ?
        Хемайон кивнула и, быстро подхватив одежду, метнулась к выходу - только у порога оглянулась, вспомнив об обуви. Но вместо тонких домашних туфелек, подумав, выбрала ботинки из телячьей кожи.
        Я тоже замешкалась, наткнувшись взглядом на свое отражение в зеркальце на дверце шкафа. Выглядело оно не лучшим образом, меньше всего напоминая девушку из хорошей семьи и «честную дочь». Но если моя репутация еще как-то подлежала исправлению (в конце концов, легкая эксцентричность леди только к лицу, если из-за этого ей не перестают приходить приглашения в приличные дома!), то Хемайон…
        - Знаешь, - я заставила себя растянуть губы в светской улыбке, - меня пригласили на летние каникулы в поместье лорда Василиадиса. Его дочь, Сапфо, моя хорошая подруга. Как ты смотришь на то, чтобы поехать вместе со мной?..
        В конце концов, если Хемайон в чем-то и виновата, то уж точно не в том, что один преподаватель не знал меры в выпивке и презирал профессиональную этику, а помощник мэра оказался больным извращенцем. Но с настоящими виновниками пережитого кошмара я ничего поделать не могла - их ждал суд, и оставалось разве что надеяться, что наши с Фасулаки письма заинтересуют графа Аманатидиса, и он не позволит мерзавцам откупиться; зато помочь Хемайон было вполне в моих силах. Пусть она не принадлежала к Доро - самой большой семье на свете - но с ней обошлись точно так же, как и с нами, вынуждая отвечать за то, в чем не было ни грана ее вины.
        Я была уверена, что Сапфо не откажет мне в маленькой просьбе.
        Прим. авт.: рецина - белое вино со смоляным ароматом.
        ЭПИЛОГ
        Суматоха в поместье Василиадис царила с момента нашего прибытия, постепенно окрашиваясь сперва праздничными, потом, по мере приезда прочих гостей, - чуть истеричными тонами. Такое настроение было вполне ожидаемо где-нибудь в городской ратуше перед визитом высокого начальства, а не в баронском замке, но я благовоспитанно делала вид, что ничего не замечаю. Гостеприимные хозяева отвечали той же любезностью, игнорируя мое нервозное поведение. Правда, кажется, они всё-таки отписали в Эджин, осторожно уточняя, правда ли, что экзамен по конмагу был зачтен экстерном и мой дар не представляет опасности ни для меня, ни для окружающих.
        Здесь придраться было не к чему: профессора Кавьяра так заинтриговала та огненная стена, с помощью которой я держала его на расстоянии в ночь, когда мы мчались спасать Тэрона, что весь остаток учебного года я провела, отрабатывая этот прием. Дело закончилось написанием курсовой за третий семестр и клятвенным обещанием вернуться в университет, чтобы продолжить обучение. Теперь, после исполнения смертного приговора Георгиадису и его сообщнику Бианту, моим попечителем считали именно профессора Кавьяра, и он не упускал шанса извлечь из этого выгоду. С ним я смирилась: по крайней мере, с деловым человеком всегда можно договориться, даже если его педагогические таланты вызывают некоторые вопросы. Прийти к согласию с отчимом оказалось гораздо сложнее, и в этом-то и крылась истинная причина переполоха в поместье.
        Не сумев достучаться до здравого смысла виконта Оморфиаса, твердо решившего выдать меня за сэра Хадзиса, я прибегла к запрещенному приему и нажаловалась графу Аманатидису. Он по-прежнему не рисковал официально признавать меня своей дочерью, но, кажется, втайне гордился - и потому с великосветской небрежностью напросился к барону Василиадису аккурат во время моих каникул. Прибытия высокого гостя ожидали со дня на день, и в поместье стали съезжаться ещё и ближайшие соседи, которые, конечно же, не могли упустить шанса засвидетельствовать свое почтение графу.
        Я ходила, опустив глаза долу, и старательно изображала, что не имею к происходящему ни малейшего отношения. Мне никто не верил: сплетни о моем сотрудничестве с армией, жандармерией и исследовательским корпусом Эджина успели просочиться, несмотря на все усилия Фасулаки и Кавьяра, а Аманатидис так выразительно молчал, что все только утвердились в своих предположениях. Но слухов о моем родстве с самим графом не ходило, и это вполне устраивало нас обоих. Мою нервозность списывали на изобилие малознакомых лиц: приглашали-то меня на отдых с подругами, а не стихийный съезд знати со всей округи! Я охотно поддакивала и часто сбегала на большой заливной луг за поместьем: Хемайон ухитрилась вырастить там огромную беседку из капризных гелийских роз, и мы повадились устраивать там пикники на пятерых, часами пропадая из-под бдительного надзора компаньонки Сапфо и возвращаясь только под вечер, пропитанные густым цветочным духом и дымом от костра.
        Лорд Василиадис смотрел на наши прогулки сквозь пальцы. Ему было не до того, а компаньонка Сапфо втайне надеялась отыскать среди мелкопоместных дворян какого-нибудь не слишком требовательного к приданому жениха и, кажется, преуспела. Во всяком случае, обязанностями она манкировала регулярно - к всеобщему удовольствию.
        Хемайон влилась в нашу компанию легко, будто с самого начала была ее частью; должно быть, сказывался опыт жизни в большой семье - и невесть откуда взявшаяся тяга к приключениям, совершенно не свойственная магам земли, но очень помогавшая в трудном деле обзаведения полезными связями. Мне казалось, что единокровный брат Сапфо очарован гостьей, но сама Хемайон не обращала на него внимания, и я помалкивала.
        В последнее время - с тех пор, как Фасулаки получил гордое звание бакалавра, с блеском защитив немедленно засекреченную дипломную работу, - помалкивать приходилось особенно часто. После выпуска он уехал в столицу, чтобы лично встретиться с одним из армейских покровителей, и зачем-то забрал с собой Тэрона. Полуэльф, к моей досаде, тоже помалкивал и в ответ на все расспросы только разводил руками. Это была не его тайна.
        А настоящий ее хранитель мерзко усмехался и клятвенно обещал, что я обо всем узнаю - в свое время. Только оно что-то все никак не приходило, и мы разъехались каждый в свою сторону, так толком и не поговорив ни о чем. Я до того привыкла твердить всем вокруг, что меня это ничуть не задевает, что уже почти поверила сама.
        Поэтому, вернувшись вечером с луга и обнаружив в малой замковой гостиной Фасулаки собственной персоной, я так растерялась, что первой его поприветствовала Сапфо. Димитрис неспешно поднялся из кресла, по привычке переступил с ноги на ногу, будто ощупывая пол, и одарил нас задумчивой улыбкой.
        Сапфо он представлен не был - и, кажется, уже достаточно поднаторел в этикете, чтобы понимать, что первой заговаривать с незнакомым мужчиной ей не следовало. К тому же Фасулаки имел неплохое представление о том, как нас вышколили в «Серебряном колокольчике», и точно знал, что подобную оплошность воспитанница закрытого пансиона могла допустить только в одном случае.
        Я залилась краской, без слов подтверждая: да, я рассказывала подругам о своем самозваном «покровителе». Много. Настолько, что они безо всяких подсказок поняли, кто перед ними.
        - Димитрис, - второй отреагировала Хемайон.
        Она же спасла ситуацию, представив его моим подругам. И еще раз, когда подхватила под локотки Аглею и Кибелу и с напускной жизнерадостностью напомнила Сапфо, что мы вообще-то вернулись, чтобы помочь с подготовкой к торжественному ужину. А компанию гостю наверняка не откажется составить Аэлла, правда же?
        Когда я беспомощно оглянулась, Хемайон уже целеустремленно тащила подруг прочь по коридору, не дожидаясь ответа.
        - Могли бы и компаньонку позвать, - проворчала я им вслед, но окликать, разумеется, не стала.
        - Могли бы, - поддакнул Фасулаки со смешком. - Мало ли, что взбредет мне в голову?
        Я повернулась обратно и едва удержалась от книксена, не к месту подумав, что до расставания крайне редко видела Фасулаки полностью одетым. Большая часть нашего совместного времяпровождения приходилась на полигон, и с тех пор, как весна вступила в свои права, Димитрис неизменно оставлял сапоги и рубаху на скамейке. Да что там, он и дипломную работу защищал путем практической демонстрации амулетов, как нарочно сверкая обнаженным торсом перед всем Эджином! А вот такой Фасулаки - одетый с иголочки, по последней столичной моде застегнутый на все пуговицы - казался непривычно строгим и… чужим?
        Я не видела его немногим больше месяца, но точно могла сказать, что с подобным лощеным хлыщом точно не стала бы допоздна пропадать на полигоне и ночи напролет торчать в библиотеке, позабыв о времени. Привычно подкалывать его тоже было неловко и страшновато, как постороннего человека, чью реакцию на подначку невозможно предугадать, и именно поэтому я все-таки брякнула:
        - Во всяком случае, на этот раз я не обнаружу себя скованной в полуприседе перед полной аудиторией, - просто ради того, чтобы убедиться: на самом деле ничего не изменилось.
        - Нет, - с прискорбием подтвердил Фасулаки, снова переступив с ноги на ногу, - на этот раз скован я. Приличиями, чтоб им…
        Я с облегчением хихикнула и устроилась в свободном кресле, тут же с любопытством подавшись вперед. Фасулаки уселся напротив, тоже не скрывая облегчения: при ближайшем рассмотрении он выглядел уставшим и слегка запыленным, будто пришел в гостиную прямиком с дороги, не потрудившись переодеться.
        - А где Тэрон? - с подозрением уточнила я, поскольку до моего появления компанию Димитрису составлял только поднос с малотирой и холодными сэндвичами.
        - Это все, что ты хотела спросить? - насмешливо выгнул брови Фасулаки, и я с опозданием сообразила, что для начала стоило бы поинтересоваться, как он здесь вообще оказался. Не рассылал же барон Василиадис приглашения всему Эджину!
        - Нет, - с достоинством отозвалась я и стащила один из сэндвичей. - До остальных вопросов дойдем позже.
        Фасулаки хмыкнул и откинулся на спинку кресла, будто получив разрешение махнуть рукой на пресловутые приличия.
        - Я познакомил его с Даной.
        Сэндвич едва не встал мне поперек горла.
        - С Даной?! Но она говорила, что больше не способна на тхеси!
        Фасулаки недовольно дернул плечом.
        - На тхеси - не способна. Но ей все еще нужно, чтобы после ее ухода кто-то присмотрел за ребенком. И за тем садом, который я вырастил под Холмами, что тоже немаловажно. А Тэрон, уверяю тебя, при желании даже в выжженной пустыне потоп устроит, что ему какой-то полив? Заодно хоть посмотрит на настоящих эльфов и разберется в своих способностях и возможных последствиях их применения.
        Я собралась было поинтересоваться, зачем, в таком случае, нужно было тащить его в столицу, но тут же прикусила язык. Что-то подсказывало, что разобраться в способностях эльфов хотел не только Тэрон, а рассказывать мне о внутренних распоряжениях армейской разведки Фасулаки все равно не станет.
        Вполне в его стиле: и моего «сторожевого полуэльфа» отослал куда подальше, и своим покровителям угодил, и даже самому Тэрону дал шанс заработать себе на достойное будущее. Изящно.
        Но все равно раздражает - причем даже не столько из-за неприкрытого стремления Фасулаки манипулировать всеми, кто мог встать на его пути, сколько из-за смутного ощущения недосказанности, словно я упустила еще какой-то смысл в его действиях.
        И ведь упустила, как пить дать!
        - Допустим, - медленно кивнула я и стянула еще и малотиру. - А здесь ты как оказался?
        Фасулаки одарил меня такой многозначительно предвкушающей ухмылкой, что стало очевидно: вот этого вопроса он и ждал.
        - А я предположил, что графа Аманатидиса изрядно взволновало то твое письмо о готовящейся помолвке, так что… - он развел руками. - Теперь я вхожу в графскую свиту, но это временно. Осенью я обязан вернуться в Эджин и продолжить исследовательскую работу. На этот раз армию интересует твоя огненная стена и ее взаимодействие с моими амулетами. Думаю, потянет на магистерский диплом, как считаешь?
        Я считала, что он упустил какое-то звено в своем рассказе, о чем честно сообщила - и тут же осеклась, потому что Фасулаки вдруг заметно смутился.
        Это определенно было не к добру.
        - Ну, я сказал графу Аманатидису, что, раз уж незамужней ты вызываешь такую нездоровую ажитацию у отчима и его протеже, что они готовы пожертвовать даже потенциальной выгодой, то лучше решить вопрос заранее. По возможности, так, чтобы никто не остался недоволен.
        - Отчим в любом случае будет недоволен, если я покажусь в поместье Оморфиас, - напряженно заметила я.
        Фасулаки тяжело вздохнул.
        - Вообще-то я веду к тому, что получил благословение твоего отца, - признался он с некоторой опаской и замолчал.
        А я отложила недоеденный сэндвич и пристроила руки на подлокотниках, с мрачным удовлетворением откинувшись на спинку кресла.
        Вот оно.
        - То есть ты сорвался в столицу не ради продления контракта с армией, а чтобы уговорить графа Аманатидиса выдать меня замуж? Только не за сэра Хадзиса, а за тебя? И Тэрона заодно сплавил, прости за каламбур…
        Фасулаки неопределенно пожал плечами, ничего не отрицая, и улыбнулся - ослепительно и бессовестно, как я любила.
        - Все в выигрыше, - заметил он. - Твоему отчиму больше не будет нужды переживать за репутацию падчерицы, графу Аманатидису не придется изобретать невиданные интриги, чтобы ты не оказалась замужем невесть за кем, Тэрон получит неплохую работу и цель в жизни, а ты будешь вольна заниматься магией, сколько угодно, - контракт с исследовательским корпусом я тоже продлил.
        - Складно, - подумав, признала я. - А ты?
        Фасулаки, уже принявшийся искать что-то по всем карманам, замер на середине движения и поднял на меня взгляд - темный и многообещающий, как ночь над Эджином.
        - Что получишь ты? - уточнила я.
        - Тебя, - просто ответил он и наконец отыскал в кармане сюртука маленькую ювелирную коробочку.
        Не кольцо даже - полоса гематита, пущенная поверх дорожки из золота так, что из-под камня виднелась тонкая кромка металла. Амулет - в этом я не сомневалась ни секунды, а потому, не спеша брать его в руки, вопросительно приподняла брови.
        - А это причина, по которой со мной продлили контракт, - обезоруживающе признался Фасулаки. - Внутри сплав эльфотира с одной интересной штукой, которую Тэрон раскопал в саду у Даны. Тоже блокирует магию, но только ту, которая направлена на носителя. Сам владелец амулета не будет ни в чем ограничен… ну, теоретически.
        - Теоретически? - с подозрением переспросила я, уже чувствуя, как по жилам струится огонь чистого исследовательского азарта.
        Мои прискорбные слабости с первого семестра не изменились ни на йоту. Фасулаки об этом, конечно же, знал - и не стеснялся пользоваться.
        - Мы все-таки говорим об исследовании, - он пожал плечами и подкупающе улыбнулся. - Что скажешь?
        Я помолчала, изображая работу мысли. Фасулаки продолжал улыбаться, ни секунды не сомневаясь в ответе. Он был уверен в нем с того самого момента, когда я азартно стиснула пальцами подлокотники, чтобы не дать проснувшейся стихии сунуться исследовать новую игрушку, не прислушиваясь к собственной владетельнице, и теперь просто терпеливо ждал, когда я решусь.
        Я сказала: «Брачный контракт». И «поверенный». Просто чтобы он перестал ухмыляться так выразительно и самоуверенно.
        А потом, конечно, все-таки перегнулась через столик и забрала кольцо, не дожидаясь никаких поверенных.
        КОНЕЦ