Наступление, №11 Стальное Поколение- библиотека РусЛит

Стальное поколение, ч. 2 Александр Афанасьев
        Наступление #11
        Вторая часть романа "Стальное поколение". На 08.10.2013
        Афанасьев Александр
        Холодная война 2
        Стальное поколение
        Часть 2
        Время назад
        Все разделилось вокруг на чужое и наше,
        Бросив на разные чаши -
        Против и за!
        В календаре преднамеренно спутались числа,
        В том, что все это случилось
        Я не со зла!
        Карты легли на такую наклонную плоскость,
        Что мне удержаться не просто
        на тормозах.
        Это все, что мы сделали здесь друг для друга,
        Все пытаясь уйти навсегда из проклятого круга,
        Мне кажется, я...
        Время назад. Сплин
        СССР, ЕРЕВАН.
        СЛЕДСТВЕННЫЙ ИЗОЛЯТОР.
        17 СЕНТЯБРЯ 1988 ГОДА
        Вот, наверное, и все...
        Полковник Попов понял, когда его повели не по той же дороге, по которой он шел в прошлый раз - на второй этаж, к кабинетам для допросов. Вместо этого его повели... похоже на выход повели.
        Может и тут шлепнут. Спишут на побег.
        Ему не было страшно, ему было досадно. Когда он пришел к КГБ, он знал, что такое может быть, провалившегося разведчика ждет расстрел. Психологически - он был готов к этому: у всего есть своя цена. Ему было досадно то, что он умрет - а эти твари останутся. И смогут сделать что-то еще, перед тем как кто-то их остановит. Но остановит обязательно, другого просто быть не может.
        Ему было досадно то, что своей смертью - он... убьет семью. Окончательно убьет. Он не был ни хорошим мужем, ни хорошим отцом, потому что работа разведчика заключается в молчании... молчании, молчании, молчании. Он не мог говорить о том, что он делает ни с женой, ни с кем-либо другим - и даже то, как он умрет - будет тайной.
        Решетка. Еще одна.
        Больно было и за тех, кто здесь живет. Он мало знал армян - но и того, что знал - было достаточно. Он не верил в то, что здесь одни бандиты, он с близкого расстояния видел лица на митинге - это были светлые лица! Это и было самое страшное.
        Им противостояли советские люди. Которые просто хотели что-то изменить. Сделать жизнь лучше и не знали как. И те, кто все это устроил, кто убил Дохояна, кто взорвал аэропорт, вот они то, отлично понимающие, что они делают - они то вели армянский народ, горячный и несдержанный - к крови. К большой крови.
        Потом - покатится по наклонной, когда кровь будет рождать кровь. Он видел это в Афганистане...
        - Пошел! - его пихнули в спину
        В дворике - автозак. Начкар чуть в стороне, двое с дубинками...
        - Чо, один?
        - А сколько вам надо? Давай. Расписывайся...
        И эти люди - они просто выполняют свою работу. Предательство наверху, и эти люди сами того не подозревая - ведут республику к войне.
        - Все?
        - Я полковник КГБ! - заорал Попов, надеясь, что кто-то услышит, но получил литой резиной по почкам и захлебнулся к хлынувшей в рот желчи...
        - Глохни. Пошел! Пошел!
        Лязгнула дверь.
        - Так. Повнимательнее, особо опасный.
        - Есть... - пробормотал солдат конвойного полка, устраиваясь на скамейке, и добавил - на ж... шерсть.
        - Товарищи, я полковник КГБ. Меня похитили - еще раз попробовал Попов - вы комсомольцы? Я дам вам номер телефона
        Солдат от души треснул дубинкой по прутьям решетки
        - Заглохни...
        Его тоже можно было понять. Жизнь не сахар. Изо дня в день он видит настоящие отбросы: убийц, насильников, грабителей, извращенцев. Слышит их речи, видит их повадки. Ради того, чтобы получить хоть один шанс уголовники способны на все. И нет никакого способа выполнять эту работу - кроме как засунуть души прекрасные порывы в одно место и просто делать, что говорят. Какой смысл ему - выделять именно этого: мошенники и не такое наговорят, такие мастера есть. Полковник КГБ, ишь ты...
        Автозак тронулся. Он был, как и все автозаки - старый, забитый дорогами, но все еще ходкий, машина служебная, организация полувоенная, за машинами следили. Ирония жизни заключалась в том, что такие вот ГАЗоны - делали сами заключенные, в колонии, в поселке Сухо-Безводное...
        Остановились, скрипнули тормозами. Контроль. Голоса солдат, раздраженный, профессионально сорванный голос начкара. Ему - нахрен не надо мотаться под ночь, скорее бы сдать заключенного куда надо и вернуться...
        Попов вдруг осознал то, что он должен был понять сразу - автозак пуст. Ни одного заключенного, только он один...
        Никогда, ни при каких обстоятельствах - никто не отправил бы ГАЗон за одним заключенным. Всегда подгадывали так, чтобы был полон кузов, не хватало ни машин, ни конвоев, ни бензина. Следаки - подстраивались, чтобы делать выводки... а тут пустой кузов.
        Да... попал ты, брат... попал. Похоже тот парень оказался идейным - только не в том направлении. Идейным националистом.
        Начкар? Навряд ли, этот, похоже, настоящий. Они не подчиняются местным, они подчиняются напрямую Центру, поэтому смазать их труднее. Если только деньги посулили. Но нахрена? У любого, кто связан с УИН - есть приличные возможности зарабатывать: купленная в магазине простая пачка чая - за решеткой уйдет в пять раз дороже. Записка - может стоить штуку, тысячу рублей, если по хозяйственным делам - то и больше, там миллионами ворочают, тузы. Начкар не дурак, он офицер, не может не понимать, что творится в республике. И вряд ли он будет связываться с делом, которое сулит высшую меру.
        Да и как? Остановить машину? На глазах у солдат? А если заложат? Доверять никому нельзя, даже если заплатить.
        Тогда кто? Солдаты?
        А больше и некому. Скажут, что напал... да мало ли придумают...
        Попов вспомнил дело... его расследовал не он, КГБ подключилось, поскольку дело было резонансным. В вагоне - обычном Столыпине, идущем на север - один из солдатиков - конвоиров взял автомат и расстрелял семерых сослуживцев. Насмерть пятерых, двое чудом выжили. Когда начали разбираться - серьезно разбираться, невзирая на чины - выяснилось, что солдатик был совсем молодым и старослужащие над ним издевались, в конце концов - совершили с ним акт мужеложства. Засиженные авторитеты - в разговорах по душам (давать показания западло, а поговорить даже с ментом о том, что видел вполне можно, если тема приметная и братвы не касаемая) называли происходившее в вагоне среди солдат-конвоиров беспределом.
        Черт знает, какие эти...
        Попов стал внимательно вслушиваться. Не может быть, чтобы смазали всех. Кто-то один...
        Кто?
        - Зырит... - сказал один из солдатиков - злой...
        - Да брось, салага... - ефрейтор, старший в команде лениво поддел сапогом звякнувшую решетку - сконил что ли? Он там а мы здесь?
        - Да не...
        - Сканил... - уверенно сказал ефрейтор - сапоги за то мне отдраишь. Утром встану - чтобы муха на них не е...сь.
        Возражений это не встретило...
        Какое-то время ехали молча. Потом солдатик поинтересовался
        - Тащ ефрейтор, а может он - того?
        - Чего? Такие не дохнут...
        - Да я не про это. Может он... и впрямь из КГБ?
        - Ага. Ты больше слушай, Шалидзе. Они тебе и не то на уши навешают. Артисты...
        Ефрейтор опять лениво стукнул сапогом по решетке
        - Не... Салага ты еще. Вот послужишь с мое... увидишь.
        - А чего?
        - Чего - чего... Ну, к примеру, зэчек возить. Это совсем другой коленкор, да... Такие есть чиксы...
        - Красивые, да?
        Ефрейтор заржал
        - У тебя было ваще? Или так, целкой в армию пришел?
        - Ну, было... - буркнул солдат, и уже по заминке все стало понятно.
        - Ага. Дурак ты, Шалидзе. Ладно слушай старшего по званию. Короче, все эти б..., что на зону идут, они в общем, до мужика голодные бывают. А чего - в зонах то их ни одного мужика не бывает, ты прикинь? А им - тоже охота, ну, как нам. Вот едет она, думает, сколько ей намеряют. Как не по...хаться напоследок. Тут то и лови момент.
        Явный идиот. Неужели притворяется?
        - Тут была одна, четыре месяца назад. Ее по мокрой статье вели, мол, е...я своего грохнула. Короче, она в хате жженой бумагой. Да свекольным соком такой макияж себе сделала, закачаешься. Пока ехали, мы ее все... прямо через решетку, да...
        Ефрейтор уже плыл по волнам воспоминаний...
        - Ты только осторожнее, молодой. Резинка есть?
        - Это... презерватив, да?
        - Резинка. Без резинки нельзя, что намотаешь - потом не вылечишь. Сорок уколов в ж... - оно тоже не сахер - махер.
        - И что? Все так сразу дают? - рядового явно заинтересовала тема.
        - Ну, не все. Договариваться надо уметь. К примеру - многие за пачку сигарет - запросто тебе соснут. Или скажешь - мол, в туалет не выведу, ссы под себя. Ну и...
        Ефрейтор покровительственно похлопал солдатика по плечу
        - Держись меня - не пропадешь. Но горя схватишь.
        - Ага.
        - Не ага, а так точно...
        Внезапно машину изо всех сил дернуло в сторону, послышался грохот и скрежет сминаемого металла.
        - А это что...
        - Б... Врезались во что-то...
        - Надо посмотреть.
        - Сиди... без тебя посмотрят.
        Сам начкар - действительно сильно нервничал. Весь вечер пропал... козлы. Тут и так... ни сна, ни покоя, все на усилении уже который месяц, пашешь за двоих, так тут еще и это... б...
        Начкар знал свое дело: его задача тут взять, туда привезти, и чтобы бумаги в порядке были. Пока едешь - можно даже вздремнуть, про нападения на автозаки - это только в романах криминальных пишут. Все проще - кому надо на лапу, дело на пересмотр, никто беспределом не занимается. Местные тузы - не миллионами, десятками миллионов деньги считают, им за пересмотр отстегнуть, что раз плюнуть. Ходят слухи, что откосить от наказания - любого - стоит лимон. И лимон этот - весь идет наверх... ну или почти весь.
        А он тут - возжайся с этим г...м. И опять квартиру не дали... хотя обязаны были. С..и, опять задвинули, Степаненко ж.. лижет начальству, водку достает, охоты организовывает. Вот и получил - треху на троих. А им - вчетвером в однухе как хочешь, так и...
        Мрачные мысли капитана - прервал удар в бок, из глаз искры посыпались, машину повело влево, он ударился головой, попытался за что-то схватиться - но пальцы ухватили пустоту...
        Машина остановилась.
        Твою же мать!
        Первым делом - до него дошло, что он еще цел. Второе - прощай спокойный сон. А завтра от смены никто не освобождал, усиление, мать его...
        Капитан нашарил ручку двери, с силой навалился на нее, толкнул дверь - та поддалась и он вывалился...
        С трудом удержался на ногах. Острая, рвущая боль справа... он провел пальцами. Пальцы наткнулись на горче, липкое... сильно? Коснулся мочки уха, и чуть не взвыл от боли... надорвал, видать. И осколками порезало...
        Их ГАЗон стоял на обочине полуночной дороги...
        Впереди - движение... водила?
        - Все в порядке?
        - Ты что творишь... с...а? - выхаркнул капитал
        - Я не хотел...
        - Ты, козел, ты что творишь...
        - Я правда не хотел...
        Водила подошел ближе. П...р.
        - Все в порядке?
        - Ты, б...
        Внезапно водитель машины, которая в них врезалась - сделал резкое движение - и у капитана прямо перед носом оказался тупорылый пистолет Макарова. Водила сделал шаг вперед.
        - Тихо, мусор, завалю.
        Капитан от неожиданности - просто оцепенел - в то время, как водила ловко вытащил у него из кобуры пистолет, еще один ПМ и сунул в карман.
        За разбитым автозаком - светя дальним светом, остановилась какая-то машина. Из-за такого света - не было видно, кто в машине, сколько их, чем вооружены.
        - Пошел - водила подтолкнул капитана - сколько в кузове?
        - Э... трое.
        - Открывай. Скажешь - помощь нужна. Нет - кончим и тебя и их. Пацанов пожалей.
        - Э... понял.
        - Давай.
        Начкар открыл дверь.
        - Степунков! Выйди! Помощь нужна!
        Лязгнуло, заскрипела дверь.
        - Товарищ капитан, тут...
        Первое, что увидел ефрейтор - это испуганные глаза начальника караула. Именно испуганные, со страхом, плещущимся внутри. Второе - раструб ствола автомата АКС-74У, точно такого же, из какого их учили стрелять, но просто так не давали - направленный прямо на него.
        - Э, ты чо... - опешил он
        - Вышел! - у автоматчика была короткая, окладистая борода, модные черные очки как в американских фильмах и черная рубашка с закатанными до локтей рукавами.
        - Да вы чо, охренели, что ли...
        Единственным, кто хоть как-то попытался противостоять нападению - был тот самый, молодой солдат. Он попытался выхватить пистолет... но пистолет был у него в штатной кобуре, восходящей своими корнями еще к кобуре для Нагана царских времен, быстро выхватить пистолет из нее невозможно, да и не нужно. Кобура армейская, она была приспособлена для переноски револьвера с должным форсом, а перед боем - господа офицеры должны были доставать оружие. Автоматчик увидел движение и, не раздумывая, нажал на спуск. Острые стрелы пуль - огненной струей прошили рядового, вторая очередь пришлась в грудь ефрейтора, и тот упал лицом вперед как мешок с зерном. Автоматчик едва успел отскочить.
        - Ты чего?
        Вместо ответа - автоматчик направил ствол на начкара
        - Не надо... - попросил тот, и обоссался от страха
        Автомат снова плюнул огнем. Человек, который держал его в руках - прошел Афганистан в составе Ограниченного контингента советских войск, вернулся. Понял, что его в Афганистан никто не посылал, и решил сам взять то, что ему принадлежало по праву. Убивал он так же, как гадят кролики - часто и помногу...
        - Не ссы. Давай внутрь, я прикрою. Армен, давай тоже внутрь...
        Несмотря на то, что автоматчику ни в жизнь не светило стать вором - перед ним даже авторитетные воры тщательно контролировали, что говорить и как. Все таки так - не убивали даже в уголовной среде.
        И все, что сейчас для него происходило - было не более чем еще одной боевой операцией. Мира для него - больше не было, весь мир шел на него войной, и он отвечал ему тем же.
        Двое - тот, что был с пистолетом, и тот, что страховал автоматчика с обрезом - устремились внутрь. Судя по тому, как ловко они взобрались в фургон - для них это был не первый раз.
        - Ключи!
        - Вот!
        Автоматчик бросил им ключи, которые он добыл, обыскав начкара. Нашел он и пистолет, сунул в карман. Второй пистолет - он добыл у застреленного ефрейтора - пригодится. По таким раскладам, какие шли в республике - того и гляди, война будет. Тут не до пистолета. В Карабахе купят, туда и след уведет.
        После короткой возни - двое вытащили оглушенного арестанта. Подбежал водитель, посветил фонариком.
        - Он?
        - Он.
        - Давай.
        Двое - потащили захваченного к белой, двадцать четвертой Волге. Автоматчик - споро открыл бензобак, сунул туда приготовленную тряпку. Вместе с водителем Волги, они поднапряглись и закинули в кузов обоих застреленных. Последней - в кузов полетела бутылка - и тут же полыхнуло ярким, желтым светом.
        - Уходим!
        Двое пробежали к Волге. Машина газанула и устремилась в ночь, редкие машины на шоссе - увидев горящий грузовик, предпочитали проезжать мимо. Беспорядки и Карабах - научили людей не совать нос не в свои дела...
        - Колпак на него надень, да... - сказал водила
        - Ага...
        Один из убийц - потянулся к Попову с колпаком, глумливо захохотал.
        - Ну чо, мусорок - прокатимся с понтом...
        Колпак пах грязной бумагой...
        СССР, ОКРЕСТНОСТИ ЕРЕВАНА.
        НОЧЬ НА 18 СЕНТЯБРЯ 1988 ГОДА
        Сначала - полковник пытался как то понять, куда его везут, считал повороты - потом бросил это дело, все равно бесполезно. Сначала его в автозаке везли, теперь еще тут, с завязанными глазами. Ему почему то казалось, что они возвращаются назад, по той дороге, по которой они ехали на автозаке - но могло быть и по-другому...
        Кто его похитил? А черт знает, кто. Могло быть всякое, единственно, что он понял - это полные отморозки. Убить нескольких сотрудников милиции... точнее конвойной службы, но это дело не особо меняет - это гарантированная высшая мера в случае поимки. И если еще два дня назад полковник никогда бы не подумал на своих армянских коллег, то сейчас - все могло быть. Те, кто не остановился перед убийством одного из своих - не остановится уже ни перед чем...
        Убийцы - он не мог видеть их, но слышал - переговаривались на своем, на армянском, и кажется, что-то ели, передавая друг другу - а он думал. Перед тем, как его бросили на «Армению» - он работал в Афганистане, точнее в Мазари-Шарифе, был одним из специалистов, прикомандированных к оперативно-следственной группе «Вертикаль». Вертикаль - так называлось дело оперативной разработки, заведенное в связи с неоднократным предательством, имевшим место среди прикомандированных к ОКСВ сотрудников госбезопасности и в афганских резидентурах. Причем предавали, что характерно - не «рабочие лошадки», ежедневно, а то и ежечасно рискующие своей жизнью в таких местах как Кандагар или Хост - а самый верх, как раньше говорили - головка. Это было смертельно опасно, потому что находясь на своих постах, они получали возможность отдавать приказы и в темную использовать как раз честных, честно служащих Родине сотрудников - а при разоблачении они бросали тень на все органы.
        Сам он - работал в Мазари Шарифе, а не в Кабуле, где и происходили основные акты предательства - но в Кабуле работал Витька Попенков, его однокашник по Высшей школе КГБ. Конечно, все что касается расследования - не подлежит оглашению даже среди своих, но водка развязывает языки, и на кабульской «пересылке», когда он ждал самолета на Москву - они с Витькой хлопнули - и у него развязался язык. Послушать было чего - оперативно-следственная группа, работавшая в Кабуле, собрала достаточно материала на одиннадцать умышленных убийств, причем это только среди советских граждан, пытки, организацию эскадрона смерти, организацию трансграничной наркоторговли, поставки оружия в Союз, в том числе для передачи бандформированиям, подобным тем, какие в Карабахе орудуют. Мелочи, типа торговля контрабандной водкой, несанкционированные контакты с моджахедами с передачей информации в обмен на деньги и наркотики, сокрытие оперативно-значимой информации, промотание имущества, злоупотребления по службе, моральное разложение... это даже в расчет не бралось, хотя в обычном случае этого для дела хватило бы. Витька, окосев
от непривычки пить на такой большой высоте, назвал тех, кого удалось выявить - простым и подзабытым, но от того не ставшим менее зловещим словом - враги народа.
        И сейчас - все равно больше делать было нечего, что будет то и будет, он думал над тем, что те, кто здесь творит подобное же, кто разжигает рознь в Карабахе и собирает толпы в центре Еревана, сознательно обостряя ситуацию - это тоже враги народа. Армянского, русского, азербайджанского... любого народа. Они знают, что будет кровь, что потом люди уже не смогут жить как раньше, вместе, не запирая дверей и по выходным ходя друг другу в гости - и они сознательно хотят крови, чтобы... да потому что они враги народа, вот почему. И разбираться с ними надо - не как с преступниками, а как с врагами. Без всякой жалости.
        Они подъехали к какому-то дому... это не было воинской частью или другим объектом с ограниченным допуском, потому что перед этим они не проезжали КП, если бы проезжали - это можно было бы понять по движению машины. И это не был город, потому что город, даже ночной, спящий - тоже можно услышать и почувствовать, по лязгу одиноких трамваев, по негромкому шуму улиц. Это было где-то за городом, и это что-то было огорожено забором. Он понял это, потому что услышал, как открываются ворота, машина проехала - и почти сразу остановилась...
        - Приехали... - сказал кто-то
        Захлопали дверцы...
        - Э, этого...
        - Вылазь, мусорок...
        Уголовники или прикидываются?
        Попов полез из машины нарочито неаккуратно, ударился головой. Захохотали - точно уголовники. Если бы косили - вряд ли бы захохотали, у слуг государевых на первом месте вбитая в мозг дисциплина...
        - Чо, мусорок, застрял...
        - Осунься... - резко приказал кто-то - сними с него колпак...
        Чьи - то руки сдернули колпак
        - Вылазь, мусорок.
        - Милости прошу к нашему шалашу! - издевательским тоном сказал другой.
        Попов вылез - раз приглашают, отказываться как то...
        Какое-то здание - два этажа, кирпич, но площадь такая... в общем за сотню квадратов несколько раз перешагнули[1 - Одно из идиотских правил - негласно запрещалось строить дома больше ста квадрантных метров жилой площади. Выходили из этого как могли, например - устраивали еще один этаж, а то и два - в подвале]. Сад, в саду горят фонари, зелень, беседка, садик небольшой, но ухоженный. И явно не огород - признаков посадок не наблюдается, все для души.
        Но самое главное - пятеро у машины, еще двое - видны в глубине сада, что-то вроде патруля. Из тех, которые у машины - у двоих автоматы Калашникова, АКС-74У, у третьего - УЗИ. Патрульные - вооружены оба, похоже что АКМами. На семерых - пять автоматных стволов... это в Союзе, где один автомат в городе уже ЧП. Подзапустили обстановочку, подзапустили...
        - Шагай, мусорила...
        - А дождь нам капал на рыло... - запел самый низкий из всех
        - Нишкни, Соленый...
        Дом приближался - в темноте, из некоторых окон лился золотистый свет, некоторые были глухо зашторены. У дома, слева - что-то вроде стоянки для машин, просто отсыпанная гравием площадка. Из того что видно - белая Волга, Мерседес...
        - Сюда...
        Открылась дверь. Еще один. В руках - длинное, американское ружье с перезарядкой цевьем[2 - Понятие «помповое ружье» появилось только в России, в начале девяностых, хотя Ижмех планировал пустить советскую «помпу» в серию в семидесятых. Отказали - посчитали слишком опасно.], он такие видел в Афгане - в подарок наверх шли.
        - Чо...
        - Через плечо. Отскочи...
        Парень отступил назад.
        Прошли, не разуваясь. Везде горел свет. Первая же комната - огромная, со столом, на столе - чего только нет. Кстати, наверное, как раз то, чего нет в обычных ереванских магазинах с пустыми и полупустыми полками...
        Сидят человек десять. Есть по виду нормальные, есть уркаганы. Но в каждом есть... то, что чует только опытный сыскарь - надлом и вызов, типичное для блатного, отвергающего общество...
        Один - показывал какие-то фокусы с картами братве, карты были магазинные, не самодельные, так и порхали в руках. Когда ввели Попова - шум, разговоров прекратился моментально, как будто отрезали...
        - Мас хиляю, зырю кент, а за ним петляет мент... - наконец сказал картежный фокусник - ты кого в дом привел...
        - Нишкни, Зорик.
        Из другой комнаты, шурша модной бамбуковой занавеской - появился человек. И уже по тому, как вытянулись едва ли не в струнку находившиеся в комнате блатные, Попов понял, что перед ним тот, кого он и искал, тот, у кого были ответы, по меньшей мере, на часть вопросов, тот, который мог стать его союзником в борьбе с группой предателей в армянском УКГБ и республиканских партийных органах - а мог просто его убить.
        Это был Карпет...
        Конечно же, шоссе должна была патрулировать милиция - и горящую машину увидеть. Но это в теории - а на практике боевые группы Дашнакцутюн, карабахские банды - искали, где заполучить оружие и одинокий ночной патруль с двумя автоматами и с двумя пистолетами - хорошая добыча. Отстреливаться... тоже палка о двух концах, потому что если отстреливаться, то можешь так ненароком кого и убить, а если убьешь - будут мстить, да и вообще. Вообще... это слово, уместное в самом разном контексте, многозначительное и неконкретное скрывало жестокую правду о том, что значительная часть армянского населения в данном случае была бы не на стороне армянских милиционеров. Защитников порядка - а на стороне бандитов, и полагала бы, что милиционерам стоило просто отдать автоматы бойцам за правое дело. Так что милиция шоссе не патрулировала, а отсиживалась всю ночь по углам, это знали и командиры полка ДПС, и руководство министерства, но предпочитали не трогать, чтобы не воняло. Были еще свидетели, но... по телевизору как раз показывали СПРУТ-3, и оттуда советское население уясняло, что свидетели долго не живут. Да и
позвонить... как только стало неспокойно, армянская молодежь целенаправленно разгромила все телефонные кабинки, повырывала трубки, потому что кто-то бросил клич, что с таких телефонов всегда звонят агенты КГБ, стукачи. Так что - когда усиленный наряд ДПС в составе двух машин прибыл на место - машина - автозак уже успела основательно прогореть...
        Самое интересное - что Попов был прав, его и в самом деле собирались ликвидировать националистические силы в армянском УКГБ, банально списав это на бандитское нападение на автозак. Вот только нападение произошло несколько раньше - и по-настоящему.
        Задачу по ликвидации полковника КГБ Попова из Особой инспекции - должны были выполнить двое сотрудников армянского УКГБ, фамилии их были Мкртчян и Сидорян. Первый на высшую меру уже заработал, для второго - это должно было стать первым убийством, которое они совершили по заданию преступной организации, в которую входили. Все это было не просто так: на Армена Сидоряна у руководства армянского УКГБ были большие планы. Подающий надежды паренек - отслужил в Афганистане в сто восьмой воздушно-десантной дивизии, снайпером. По возвращении из армии его взяли в КГБ и целенаправленно вели. Учитывая его боевой опыт - его включили в нештатную группу сотрудников армянского УКГБ, которая готовилась на случай захвата террористами самолета или автобуса в Армении и планировали направить в Балашиху, на курсы усовершенствования офицерского состава. После чего - он должен был осесть в Москве и стать лидером террористической группы Дашнакцутюн, которую планировали направить в Москву не позднее девяностого года. Эта группа должна была совершить ряд террористических актов в Москве, в частности убить Председателя
Президиума Верховного Совета СССР Г.А. Алиева с целью привлечь внимание к карабахской проблеме. Но для того, чтобы сделать из паренька - интернационалиста и молодого чекиста армянского убийцу-террориста - надо было его соответствующим образом обработать чем сейчас и занимались. Работа завершалась - и одной из ее последних стадий было «повязать кровью».
        Дублером - одним из дублеров Сидоряна - как раз и был Степан Дохоян. Именно его тоже воина - интернационалиста - планировали сделать террористом. Но психологи КГБ, которые изучали его поведение, дали ему не самую лучшую психологическую характеристику: слишком открыт, слишком вспыльчив, может сомневаться в приказах начальства. Исходя из этого - его отстранили от этого направления и решили пустить в расход. Но не так просто - а чтобы от этого была какая-то польза для общего дела.
        Вот только националисты не рассчитали немного - что информация дойдет до Карпета через коррумпированное и просто опасающееся спаянной тюрьмами и репрессиями, вооружено до зубов мафии тюремное начальство. А Карпет - решит перехватить игру.
        Мкртчяну - который «вел» Сидоряна - не сказали, когда они должны были перехватить автозак - не сказали, когда именно он появится, и они просто ждали на шоссе. Нападение на автозак произошло достаточно далеко от той позиции, которую выбрали они - и они не слышали стрельбы, а просто сидели и ждали. Связи у них не было - машина была радиофицирована, но связь брала только в Ереване, там были усилители сигнала - а не в такой глуши. Наконец, уже под утро они устали ждать и поехали обратно в Ереван - а по пути наткнулись на уже догоревший, стоящий на обочине на ободах автозак. Их автозак...
        Мкртчян побледнел как мел. У них в машине был автомат, а место было оцеплено, помимо ГАИ были и бойцы внутренних войск, на обочине стоял полноприводный КамАЗ с табличкой «люди». Но Мкртчян побелел не из-за этого...
        - Наш? - спросил Сидорян
        - Заткнись.
        Мкртчян достал рацию, суетливо воткнул провод в разъем, чтобы подключиться к внешней антенне.
        - Давай, проезжай, чего встал
        Раздраженный и злой гаишник подбежал к остановившейся машине. КамАЗ, который таранил автозак - оттащили в сторону, но проезд все равно был сужен и образовалась пробка.
        Мкртчян сунул руку за отворот куртки и гаишник отшатнулся - после того, что он увидел сегодня, единственной мыслью было - оружие! Вооружены, гады! Но неизвестный достал только удостоверение, красную корочку, ткнул в окно. Гаишник посмотрел на машину, увидел вторую антенну, козырнул и пошел от греха подальше.
        Полковник Андранян - Гурген Степанович Андранян - прибыл на место, когда окончательно рассвело.
        Профессиональным взглядом - он окинул «картину» - место преступления. Автозак - стоит на ободах, весь обгорел - значит, подожгли бензобак, может и бутылку бросили. На карачках - ползают хомуты, отмечают что-то мелом и ищут - значит, гильзы. Чуть в стороне - носилки, накрытые снизу доверху. Видно что-то черное, страшное.
        Четверо носилок...
        Щелкали фотоаппараты - эксперты брали материал для фототаблицы. Следак что-то писал, пристроив разлинованный лист протокола на капоте милицейской машины.
        Да... вот и еще один резонанс. Вместо того, чтобы чисто сделать дело... они закопались в говно еще глубже...
        Путь же беззаконных - как тьма, они не ведают, обо что споткнутся...
        Каждое действие, которое они предпринимали - почти каждое - происходило не так, как планировалось, и приходилось предпринимать еще несколько действий, чтобы ликвидировать или уменьшить масштаб прорыва. Каждое из этих действий - было щедро приправлено кровью...
        Он подозвал Мкртчана к своей машине, поманил пальцем
        - Что произошло?
        - Он не доехал! Мы ждали, там где и надо было, а он не доехал.
        - Не доехал...
        Полковник нервно закурил. Когда такое происходит - каждый раз предпринимаются меры к тому, чтобы разорвать цепочку, ведущую снизу вверх. Убирают одно звено - а иногда и несколько, чтобы зачистить вглухую. Одним из таких звеньев - является он сам. Конечно, расположен он достаточно высоко - но так ли высоко, чтобы уцелеть.
        - Этот... тоже? - он кивнул на стоящий на горелых ободах автозак.
        - Четыре трупа нашли - уклончиво сказал Мкртчян.
        Водила, начкар, сержант и караульный.
        - А пятый где?
        Ответа - не было, да и не могло быть. Пятый - получается что пропал. И они все теперь - были на волоске.
        - Езжай за мной. Возьми своего.
        - Есть...
        Двумя машинами - они въехали в Ереван. Полковник - остановил машину около одного из таксофонов, мрачно взглянул на идущих по тротуару людей - больше че6м обычно мужчин, много молодых, кожаные куртки, большие сумки... готовятся к недоброму.
        Подкормил аппарат двушками, снял трубку, набрал обычный номер. Этот номер - не числился в справочниках, по документам был установлен на обычной квартире - а на самом деле вел напрямую в один из кабинетов армянской Лубянки. Который тоже занимал - совсем не тот человек, который должен был бы.
        - Я слушаю... - уверенный голос
        - Это Пятый. У нас ЧП.
        Каждый - для конспирации имел номер, каждый мог говорить эзоповым языком, при этом понимая друг друга. Их хорошо, по-настоящему хорошо научили вести тайную войну, которую они сейчас и вели - против своей Родины.
        - Что там... - в голосе послышалось раздражение
        - Бабушка не приехала. Упала по дороге, не доехав, разбилась сильно - импровизировал Андранян. Даже если слушают - выводы можно делать любые, но доказательством это не будет. Как не будут доказательством злых намерений сами по себе слова «Над всей Испанией безоблачное небо», произнесенные в один прекрасный день пятьдесят лет назад.
        - Сильно разбилась?
        - Очень сильно. Увезли в больницу, пока не нашел в какую.
        - А внуки?
        - Внуки со мной. Они ждали ее до утра и все без толку.
        В трубке раздался неопределенный звук.
        - Я думаю отправить внуков по больницам...
        - Много думаешь. Найдем без тебя. Уже можно сказать, нашли.
        Черт...
        - Понял.
        - Внуки пусть будут при тебе. Реши с ними сам.
        - Понял.
        - До связи. Позвони вечером.
        - Есть.
        Полковник повесил трубку на рычаг, всем своим существом ощущая, как он устал от всего этого. Как же он от всего этого устал...
        Пальцем - он снова подманил Мкртчана. Тот быстро выскочил из машины, подбежал, готовый служить...
        - Как? - спросил полковник, и хотя ни по контексту, ни по тексту не было понятно, о чем идет речь, они отлично поняли друг друга. В СССР - некоторые категории населения стали настоящими специалистами по пониманию того, что сказано не было. Слова для понимания - им были не нужны, слова утратили для них смысл, став дымовой завесой для дел.
        - Чистюля...
        Одним словом - было сказано все. Если еще несколько дней назад - можно было бы продолжить работу... в конце концов, и не таких к делу привлекали, можно было бы просто скомпрометировать и выгнать из органов - то сейчас ни то ни то не подходило. В условиях цейтнота по времени, неопределенности ситуации, постоянного прессинга как со стороны центра, так и со стороны начальства - приемлемы были только самые жесткие меры.
        - Отправь в Карабах.
        Эти зловещие слова - стали в Армении тем же самым, что в приснопамятные годы гражданской войны слова «отправить в штаб Духонина». Духонин, генерал, последний командующий царской армией - был поднят на штыки в Могилеве анархической толпой солдат и матросов, причем приказ только устанавливающейся Советской власти - не только не предусматривал - но и прямо запрещал это. Не в последнюю очередь - под влиянием расправы с Духониным офицерство поняло, что с новой властью им не по пути и стало формировать Добровольческую армию.
        - Есть.
        - Только тихо. Сделаешь?
        - Без проблем.
        Для человека, который уже совершил несколько убийств - было действительно «без проблем».
        - Найдешь меня вечером.
        - Есть...
        Мкртчан побежал к машине, полковник проводил его взглядом. В принципе - ситуация еще не так что и аховая. Он - опытный пес, ставший бродячим псом людоедом - понял, как делаются дела. Надо переключить стрелки. Как... пока непонятно, но надо. Может, в Москве что-то взорвать, может - в Ленинграде. Но надо чем-то занять Центр, отвести внимание от Армении и тихо, незаметно тут подчистить.
        Подчистили же десть лет назад - а тогда сильно проворонили, следы от группы Затикяна вели напрямую в КГБ, какие-то идиоты вместо того, чтобы почистить ДОР[3 - Дело оперативной разработки] просто уничтожили его, но это само по себе показывало, что скрывать есть чего. Из Москвы тогда тоже проверяющие были и чего?
        Да ничего. И сейчас ... прорвемся.
        Карпет выглядел совсем даже не впечатляюще...
        Среднего роста - но видно, что крученый и сильный, лагерной закалки. Такие бывают - накачанное в спортивном зале, на ринге тупое мясо им заменяют стальная воля и готовность идти вперед до конца, чего бы это не стоило. Как будто стальные канаты под кожей вместо мышц. Одет как чиновник - штиблеты, пиджак, причем и то и другое явно заказное. Только рубашка не белая, а черная, какой-то атласной ткани. Галстука нет совсем. Чисто выбритое, смуглое, сухое лицо, черные, цыганские глаза, прямые, с едва заметной проседью волосы. Лет сорока на вид, не видно ни единой татуировки - Попов знал, что их и нет. За все то время, пока Карпет кочевал по лагерям и зонам, пока кентовался в страшном Белом Лебеде - он не сделал ни единой татуировки, приобретя опасливое уважение зэков. Несмотря на то, что это было против правил, биография каждого пацана должна была быть на его теле - зэки уважали его, и только потому, что он шел против течения. Таких - на другом полюсе жизни - всегда уважали...
        Вор смерил полковника взглядом.
        - Покормили мусорка? - спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь...
        - Не жрет гад... - сообщил один из уголовников
        - Брезгует обществом - ернически сообщил второй, но почему-то никто не засмеялся.
        Вор перевел взгляд на Попова
        - Благодарствую, сыт... - разлепив губы, ответил он
        - Останешься ты и ты - вор показал пальцем на двоих.
        Было понятно почему - никто, в том числе и вор в законе не мог общаться один на один с полковником государственной безопасности. Паранойя - была нормой жизни в этом душном, затхлом, вонючем, смертельно опасном мирке - и один небольшой, может быть проходной эпизод биографии - мог привести к ее бесславному завершению. Считалось, что контора еще опаснее привычного МВД и лагерного Абвера - может заставить «петь» даже зайца.
        Ворье - суетливо покидало комнату
        - Пусть выйдут и они... - сказал Попов
        - Извиняй, мусорок... - весело сказал Карпет, присаживаясь в кресло - закон есть закон. Ты бы меня взял, ты бы тоже со мной без адвоката не стал разговаривать, так?
        - Почему? Может, и стал бы...
        - Опер?
        - Он самый...
        Вор хмыкнул
        - Чего, искал меня, мусорок? Ну, вот он, я весь, всей бродяжьей душой нараспашку. Люди Карпетом прокликали. Чего надо?
        - А сам не догадываешься...
        - А чего мне твои запутки разгадывать, ты мне так - скажи. Люди говорили, у хозяина ты духариком[4 - Сильным духом человеком] себя проявил, хоть и мент - но не сломался, сапоги лизать не стал. Потому и разговариваю с тобой. А так...
        Вор не договорил, но было понятно, о чем речь.
        - Поговорить с тобой хочу.
        - Так говори. Чифирку дернешь для храбрости?
        - Тебя - по аэропорту паровозом ведут[5 - То есть, возлагают большую долю вины по делу.], знаешь?
        - Ну, не первый раз. Не могут сдюжить с преступностью, вот и выдумывают. Во Франции - Фантомас, а у нас - Карпет...
        Вор ухмыльнулся, показав золотые зубы. И двое оставшихся - тоже заулыбались.
        - Не о том - речь. Дело - по террористическому акту. За это - кто-то отвечать будет. И не соскочишь, того и гляди - лоб зеленкой помажут. Им это самим выгодно - свидетеля нет, расстреляли. Либо ты - либо они.
        - А они - это кто? - спросил вор
        Попов раздвинул разбитые губы в улыбке
        - Руководство КГБ. Кто-то из ереванского горкома. Из республиканских органов. Я не всех еще просек - но вопросов нет, просеку. Они будут отвечать - но только в том случае, если не смогут кого-то подставить. А подставлять - они будут тебя.
        - Да и х... им навстречу - грубо выругался вор - ты меня этим испугать, что ли решил? Да я их маму делал! И твою - тоже. Мне ваши запутки, ваша грызня за власть - пох... понял? Я вор. Ты мусор. Чиновник. Вы там свое делите. А у нас - свой кусок.
        - Ошибаешься...
        - И в чем же?
        - А в том, что вы - по всему Союзу. Вот ты - союзный вор, так? Тебя ведь на союзной сходке короновали?
        - Может, и так. Запамятовал что-то.
        - А эти - немного к другому ведут. Ты вор, Карпет но ты только вор. Для тебя человек в камере, он может быть духовитый, может, стукач, может, шестерка твоя, может - правильный пацан. А для них - другое кино. Для них есть русский, есть азер, есть армян, есть жид. И если ты неправильной национальности, тебя мочить надо. Вот ты, как вор, скажи мне - правильно это?
        Карпет повел бровями
        - Так ты что ко мне - как к вору за разбором, что ли пришел? Ну, дела, братва... Полковник кагэбэ - к вору в законе идет, и на мусорню да партейных предъяву кидает - мол, не по закону себя ведут граждане! Чудеса!
        И уголовники - снова заулыбались. Им и в самом деле весело, ведь им самый шорох - в толчее. Попов не любил уголовников - но только не любил и все. А вот предателей - он ненавидел. Ни один вор, даже такой как Карпет - не натворит столько вреда, сколько самый обыкновенный предатель. Обдуманно и хладнокровно предающий и вредящий.
        И знаете, что самое страшное. Вот Карпет - он духовитый. Сильный духом. Придерживается правил, пусть своих. А та мразь, которая окопалась в КГБ они ведь слабые. Наверное, они уже представили себе, как за ними приходят - и они в панике переворачивают город. И они и Карпет - убивают людей, но делают это по-разному. Карпет - режет людей, как режет овец волк, чтобы насытиться и показать свою силу. Эти мрази - они убивают от страха. От страха разоблачения. И от ненависти...
        - И что? - продолжал веселиться Карпет - сходку будем собирать, что ли? А, братва, что делать то?
        - Дурак ты, Карпет.
        - Чего...
        - Дурак ты... - повторил с убеждением Попов - я тебе предлагаю, как самого себя и общину твою, общество за которое ты отвечаешь - из-под удара вывести, а ты тут как клоун паясничаешь. Введут в город дивизию Дзержинского - да и сейчас тут уже многие есть - вот ты и узнаешь, что такое Советская власть. Поставят к стенке и имени не спросят...
        - Ты меня не пугай, Абвер - сказал Карпет - пуганый уже. Да и поумней тебя, иначе ты на моем месте был бы. Когда я на первую свою крытку зарулил, там кумом был Матвейчук, как сейчас помню. Подполковник внутренней службы. Крут был, зону красной держал, беспредельщики с СПП[6 - Секция профилактики правонарушений] то и дело побудки устраивали. Главным у них там Барабанов был... здоровый бес. Как-то раз заснул ночью и не проснулся, болезный. Хату - под санобработку, всех раскидали по другим хатам, сплошняком красным[7 - Красные - то есть там, где поддерживают администрацию. Черные - там где главные воры в законе.]. Мне первому удалось свою хату в черный цвет перекрасить. Через два месяца дергают меня в Абвер, сидит там кум, рожа два на два, кулаки - во. Сидит и говорит мне - хочешь зону держать? Лет через десять будешь. Пиши расписку, дальше все по делам будет. Я на эту расписочку харкнул... смачно так, через шесть месяцев из БУРа[8 - Блок усиленного режима] вышел. И знаешь, что до меня дошло?
        Вор наклонился вперед
        - Гнилые вы. Слабые. Этот кум - он себя там выше Бога считал и чо он мне сделал, ну? Я сам всегда за себя слово могу сказать. А вы - шакалы, друг друга грызете...
        Вор резко встал.
        - А кто в ваше г...о вступит - тем же самым вонять будет...
        Бандиты толклись в «предбаннике», стараясь скрыть друг от друга нервы и страх. Многие из них - а среди них были даже мокроделы, убийцы - отчетливо понимали, что то, что они сделали сейчас - выходит за рамки всего того, что они делали раньше. Сильно выходит. Потому что раньше - они просто шакалили, сбивали куски, в последнее время все больше и больше рекетировали - и кусок сытный, и риска почти никакого, ни один деловой не пойдет и не заявит. А вот сейчас, разгромив автозак и похитив заключенного - они пошли против государства, против государственной воли и государственно власти. Да, они и раньше устраивали побеги, про удачные побеги складывались легенды - но сейчас они взяли не простого зэка - а политического, да еще и едва ли не генерала из органов, который попал в какой-то серьезный замес между своими. Они не были такими уж дураками и видели, что происходит... аэропорт взорвался, солдаты Внутренних войск на улицах. И в их душах, в их сердцах - едва слышным шепотом нашептывал свои слова страх. Страх перед огромной и бездушной государственной машиной, против которой они пошли всерьез - не
ограбили, даже не убили, а бросили вызов. И эта машина, с ее легионами солдат, одинаковых как винтиков, безжалостных, равнодушных, взаимозаменяемых - накатит на них и раздавит, как только на то поступит команда.
        Они понимали, что своими действиями бросили вызов власти. А этого - делать было нельзя, ибо при желании - ту же Армению можно было очистить от бандитов за семь суток.
        Один из блатных, Лапа - его так прозвали за то, что на лесоповале придавило бревном ступню, отчего он хромал, старый и засиженный, не пробившийся в высшую масть, но все равно уважаемый за долгий тюремный стаж вор - уже почти подобрался к двери на двор, когда Валет, выполнявший роль кого-то вроде начальника охраны при Карпете, русский, потому что Карпет своим мало доверял - настороженно прищурился
        - Ты куда, бродяга? - спросил он
        - На парашу... Дело то стариковское...
        Лапа и в самом деле был самым старшим их всех - сорок семь лет.
        Из-за двери - послышался смех вора - и Валет моментально переключил внимание. Но - напрасно...
        Прихрамывая - вор проковылял через двор, роскошный двор, со стойлами для лошади и коровы на дальняк - который здесь был сложен из того же кирпича, и если бы не сантехника, тут и жить можно было бы. Внезапно - остановился, прислушался, потянул воздух, по звериному остро огляделся - не идет ли кто. Судьба стукача, дятла, барабана - незавидна: могут утопить, казнить током, бросить в топку живым, утопить в параше. Лапа был по-звериному осторожен - не работал на местных кумов, которые по копейкам разменяют, не стучал про все, что видел и слышал, чтобы не вызвать подозрения. Чутко прислушивался к тому, что говорили, но не показывал вида - чтобы потом на него не подумали, а подумали на кого-то из болтавших, ловко переводил стрелки. Лапа стучал не на ментов - а на КГБ, его завербовали давно, в ходе давно забытой специальной операции, но на произвол судьбы не бросили. КГБ не интересовала лагерная жизнь, кто кого опустил, и все такое, они работали по крупным целям. Именно поэтому - Лапа ни разу не попался.
        Кряхтя, он зашел в туалет, запер дверь. Пошарил в укромном месте в туалете - туалет был деревенского типа, тут можно было кое-что спрятать. С усилием отодрал рацию в пакете - маленькую, трофейную, типа Алинко - трофей из Афганистана. Это - должно было связать его с оперативной группой, которая постоянно контролировала Карпета, но находилась вне зоны видимости. Зачем, ведь у КГБ в окружении вора были свои глаза - Лапа...
        Ему сказали, чтобы он не трогал настройку, а просто нажал кнопку и включил ее. Что Лапа и сделал...
        - Алло - сказал он, как в телефонную трубку, потому что правилах радиосвязи и понятия не имел...
        В трубке было шипение, а потом раздалось
        - Арарат на связи, назовите себя!
        Лапа чуть не выронил трубку
        - Алло.
        - Арарат на связи, кто это?
        К счастью - станция была дуплексной, можно было разговаривать как по телефону
        - Это... Лапа...
        - Говорите, вас слушают...
        Лапа настороженно посмотрел на рацию. Красиво выражаться - он никогда не умел.
        - Короче... тут одного фраера привезли... его с автозака сняли, секете...
        - Продолжайте... - после небольшой паузы послышался голос
        - Ну так и чо. Карпет сам с ним базарил, один на один, братву выставил. А этот фраер, которого с автозака выставили - вроде как из вашей конторы большой чин.
        - Как он выглядит?
        - Здоровый штымп. Рожа разбита, вроде залысины...
        - Ясно, ожидайте...
        Лапа настороженно посмотрел на рацию. Решил и в самом деле сходить по-большому - медвежья болезнь подвела. Снял штаны и устроился на толчке, решив, что если будут ломиться - он по-любому ее вниз скинуть успеет. А копаться в г... никто не будет, западло...
        Рация захрипела вызовом.
        - Лапа. Лапа...
        Лапа опасливо взял рацию.
        - Я это.
        - Этот человек из конторы, с залысинами, он все еще там?
        - Да, здеся.
        - Карпет с ним разговаривал?
        - Да и еще двое.
        - Кто именно.
        - Один - Беляк. Второй - сын Карпета, Штемпель, кликуха. Правильный пацан...
        - Выезжать никуда не собираются?
        - Нет.
        - Хорошо. Выключите рацию и спрячьте ее. Ничего не предпринимайте.
        - А... Газарян где? - Лапа вспомнил фамилию куратора.
        - Газарян с вами свяжется. Ничего не предпринимайте.
        Рация выключилась.
        Лапа с опаской посмотрел на непонятный, подмигивающий красной лампочкой предмет. Потом - он бросил его вниз, и с удовольствием увидел, как эта дрянь тонет в зловонной жиже...
        И нечего.
        ЛИВАН, БЕЙРУТ.
        ВОСТОЧНЫЙ ПРИГОРОД.
        28 ИЮЛЯ 1988 ГОДА
        Гас Авратакис вел свои дела примерно так, как он вел бы дела, если бы унаследовал от отца бизнес по мелкооптовой торговле алкоголем. Никаких ухищрений, никаких выдумок с Фермы, учебного центра ЦРУ. Держись за своих друзей, бей по своим врагам всякий раз, как только представляется возможность и не позволяй ублюдкам не оплачивать счета.
        До сих пор это прокатывало...
        Рано утром - Гас Авратакис сел в посольскую машину, довольно новый и заметный Шевроле Каприс с затемненными стеклами. Перед тем как сесть в машину, он окинул взглядом набережную Корниш - со всей ее колючей проволокой, бетонными блоками, итальянскими парашютистами из Сан-Марко, держащими палец на спусковом крючке. Возможно, он все это видит последний раз, и с него, как с того бедняги - снимут кожу заживо, а запись - пошлют в Лэнгли.
        Надо было ехать...
        Машина плавно тронулась, чтобы почти сразу остановиться, уткнувшись в шлагбаум. Посольство на внешнем периметре охраняли местные, американские морские пехотинцы в этом городе были лучшими мишенями...
        Водитель нетерпеливо просигналил, чтобы открыли шлагбаум. Шлагбаум открыли, машина проехала...
        - Налево.
        Водитель - дипломатическая охрана Госдепартамента США - молча повернул руль. В затемненных стеклах - покатилась улица, где приметы счастливого вчерашнего: зелень, причудливые кованые решетки бывших вилл - тесно соседствовали с ужасным настоящим: в Бейруте не было нри стены без отметин от пуль.
        - Направо...
        Водитель посмотрел в зеркало заднего вида
        - Ну?
        - Зеленый ФИАТ, сэр. Больше никого не вижу.
        Это - местный мухабаррат, служба общей разведки. То ли следят, то ли охраняют. Могут навести похитителей - среди «красноберетчиков» полно осведомителей самых разных банд и группировок
        - Сэр?
        Рука с заднего сидения - протянула пистолет. Третий человек в машине - лежал так, чтобы его не было видно.
        Авратакис взял пистолет - странный, легкий, сделанный, похоже целиком ихз пластика - совсем не то, что Кольт 1911
        - Что это?
        - Глок-17, сэр. Мы им пользуемся за океаном, удобная штука. Семнадцать патронов в магазине, восемнадцатый в стволе. Предохранителя здесь нет, просто жмите на спуск, сэр.
        - Просто жать на спуск.
        - Да, сэр. Пока урод не упадет...
        - Ясно...
        Авратакис сунул пистолет за ремень.
        - Все еще на хвосте?
        - Да, сэр. Тащатся как свинья за кукурузным початком
        Авратакис взглянул на карту, которую вчера ему передали, потом - сунул под нос водителю
        - Это место. Видишь?
        - Да, сэр.
        - Мы далеко?
        - Совсем рядом, сэр...
        Они ехали какой-то улицей, на которой торговали на тротуаре, а пешеходы - конкурировали с автомобилями за проезжую часть. Все выглядело спокойно - но в Бейруте спокойствие очень обманчиво...
        - Свернешь на перекрестке. Предупредишь.
        - Да, сэр.
        - Дон, следи за этими уродами сзади. Но не высовывайся...
        - Сэр, мы совсем рядом. От десяти. Десять...
        На счет «один» - машина вдруг резко свернула, вызвав проклятья какого-то урода, намеревавшегося перейти дорогу. Проклятьем дело не ограничилось - вслед полетел камень, глухо стукнул по багажнику.
        - Чисто! - крикнул лежащий на заднем сидении дельтовец
        Гас Авратакис, одетый как местный бандит - открыл дверь и прямо на малом ходу выпрыгнул из машины. Одновременно с этим - сработало небольшое устройство, взятое от спасательного жилета ВВС - и на правом переднем сидении хлопком надулась кукла - человеческий манекен, резиновый, чем то даже отдаленно похожий на Авратакиса. Пассажир на заднем сидении быстро напялил на него кепку и очки... трюк давно опробованный и отработанный в Москве, где американским оперативникам удавалось таким образом уходить от КГБ.
        Медленно идя в толпе прохожих - Гас Авратакис заметил зеленый ФИАТ, проползший в потоке машин. Клюнули!
        Но теперь - он остался один. Посреди города, в котором каждый второй мечтает убить американца.
        Этот город выглядел, пах, звучал совсем не так, как американские города. Нескончаемый гул потока машин - здесь вместо этого был шум толпы, прерываемый выкриками и воем муэдзинов с минаретов уцелевших мечетей пять раз в день. Каждый выкрик, истерически громкий, заставляющий вздрагивать - мог означать начало беспорядков и кровавой бойни. Иногда - слышались и выстрелы: дорожные проблемы здесь решали сначала выстрелами в воздух, потом и на поражение...
        Этот город пах едой быстрого приготовления, как Нью-Йорк - но совсем не такой, как в Нью-Йорке. Здесь пахло мясом, жареным на примитивной решетке прямо на улице и гнилым, дерьмом, специями, потом, грязью - и прочей мерзостью, определить которую был не в силах даже многое повидавший человек. Люди здесь жили в нечеловеческих условиях - и убивали за право жить так. Убивали так, что Бейрут стало словом нарицательным...
        И он, оперативник ЦРУ - был посреди всего этого дерьма.
        Он медленно шел по улице, стараясь никого не обгонять, не толкнуть и вообще никак не выделяться - а понять, что ты американец, враг - могли очень просто, например, по отсутствию запаха пота. Потом - он решил, что не стоит удаляться от точки контакта далеко и отошел в переулок. Поймал на себе тяжелый, давящий взгляд, поднял голову - на третьем этаже, на полуразрушенном балконе, половина ограждения которого давно канула в лету стояла женщина и смотрела на него. Вся в черном, довольно молодая лицом, во всяком случае не старуха - но с совершенно седыми волосами - она смотрела на него с такой ненавистью, что покалывало кожу от этого взгляда. Авратакису стало не по себе - грек по национальности, он верил в то, во что верил его народ, в том числе в ведьм. А кто это, если не ведьма?
        К счастью - израильтяне появились быстро - на белом, довольно новом БМВ. ЦРУшник шагнул с тротуара, махнул рукой - машина остановилась, водитель открыл правую переднюю. Авратакис нырнул внутрь, бросил взгляд назад - женщина все еще смотрела на него.
        Теперь у нее даже были причины его ненавидеть.
        - Шалом - сказал водитель. Курчавый, бородатый, одетый по-арабски - но не араб.
        Сидевшие на заднем сидении двое «арабов» ничего не сказали - каждый из них держал автомат АКМС, окна были открыты - высунул и стреляй. Все они походили на бандитов - но это были не бандиты, а израильские оперативники. Скорее даже израильские ликвидаторы - в отличие от США Израиль никогда не испытывал ни сомнений ни угрызений совести, когда надо было отправить кого-то в край доброй охоты.
        - Шалом...
        Машина повернула направо.
        - Эй, мистер...
        Авратакис обернулся. Один из автоматчиков держал колпак
        - Какого хрена, зачем это надо? - возмутился ЦРУшник
        - Для вашей же безопасности, мистер...
        - Если нас остановят на блокпосту, мы скажем, что мы украли американца и везем его в лагерь - сказал водитель
        Второй автоматчик жизнерадостно заржал.
        - Ладно, хрен с вами...
        Колпак пах псиной...
        Колпак с него сняли только тогда, когда они прибыли на место.
        Тихая, красивая вилла с садом, представлявшим собой нечто среднее между американским газоном перед домом и японским садом камней. Вилла совершенно неповрежденная, средиземноморского стиля, с шикарной лестницей и короткой, но широкой бетонированной набережной с причалом возле которого покачивались на воде два скоростных катера.
        Все бы хорошо, если бы не обложенный мешками крупнокалиберный пулемет на втором этаже, смотревший на подъездную дорожку к вилле...
        От долгой поездки в неизвестность - кружилась голова. Море - тяжко дышало совсем рядом, солнце - вскарабкалось в самый зенит и горы казались обколотыми со всех сторон сахарными головами. Отсюда - была видна дорога, по которой трудолюбивыми муравьями к израильской границе тянулись машины. Израиль - здесь ненавидели еще больше, чем Штаты, но если бы не Израиль - здесь все передохли бы либо от голода, либо от эпидемий...
        - Кого я вижу...
        Сухой в кости, невысокий как и почти все военные летчики - израильский начальник станции в Бейруте, или каца, как называли людей на этой должности израильтяне - спешил ему навстречу.
        Джон Элиах был из семьи, происходящей из Америки, часть семьи совершила алию, а часть - оставалась в Штатах и у него там остались родственники. Приехавший в Израиль семилетним ребенком - он оставил американское имя Джон, не забыл английский язык - и поэтому, оказался в ВВС и поехал в США принимать американские ударные самолеты Скайхок, которые США поставили в Израиль. На этом самолете - он и был сбит в семьдесят втором году над территорией Иордании, после чего был тихо обменян на летчиком антиизраильской коалиции при посредничестве американцев. Травмы, полученные при этом - исключали его дальнейшую службу в ВВС Израиля, поэтому - он перешел в МОССАД и в войне восемьдесят второго года в Ливане участвовал уже как агент МОССАДа. Он же - благодаря родственным и дружественным связям - был одним из связующих звеньев между крайне правыми в Вашингтоне и израильским истеблишментом. Через него - в обе стороны шел санкционированный обмен развединформацией, он же - имел выходы на самый верх ТААС - государственный израильский оборонный концерн, у которого в запасниках всегда хватало советских трофеев по
сходной цене. Так что - Элиах был знаком лично и с Авратакисом и с американским конгрессменом Чарли Уилсоном, апологетом помощи моджахедам в Афганистане. Оставался один вопрос - насколько он владеет ситуацией в Бейруте и может ли оказать помощь американцам.
        - Шалом.
        - Шалом, друг.
        - Как оно?
        Бывший израильский летчик обвел рукой свое хозяйство
        - Как видишь.
        - Да, у наших финансистов при виде этого случилось бы несварение желудка...
        - Здесь все бесплатно. Хозяина нет.
        - А куда делся хозяин?
        - Замочили
        - Вы что ли?
        Израильтянин - толкнул американца в бок.
        - Здесь это не тема для шуток, друг мой. А суровая правда жизни.
        - Да я уж вижу. Твои сукины сыны напялили на меня колпак и так и везли.
        - И это суровая правда жизни, друг мой. Здесь действует одно правило: не выдумывай, а тупо следуй. Пройдем...
        Они пошли по дорожке в обход виллы - к лестнице, ведущей к пляжу.
        - Купаешься? Говорят, здесь хорошие пляжи
        - Раньше бывало дело... - Элиах запнулся - есть информация, что русские обучили палестинцев и сирийцев по программе боевых пловцов в Крыму. И дали оборудование.
        - Этих русских давно пора прижать к ногтю
        - Скажи это своему президенту...
        С вводной частью было покончено. Пора было переходить к делу.
        - У меня к тебе просьба.
        - Твоя? Или нашего общего друга в Вашингтоне.
        - Моя - Авратакис посмотрел на израильтянина в упор. Тот остался бесстрастным
        - Ты должен понимать, что не все просьбы возможно выполнить. По крайней мере - не в ущерб себе.
        - Я понимаю. Что ты скажешь про армян?
        - Ты имеешь в виду бойню у французов?
        Несмотря на то, что телефонная связь в Бейруте работала от случая к случаю - информация расходилась быстро
        - Давай, не будем забегать вперед. Меня интересуют армяне в принципе. Хочу знать, насколько глубока нора[9 - Л. Кэрролл. Алиса в стране чудес].
        - Нора... - израильтянин задумался - ну, тут сказать сложно. Армян здесь много - было и есть. Когда началось - им ничего не оставалось кроме как выступить с христианами - они сами были христиане. На первом этапе они были очень хорошо подготовлены - помнили про геноцид, у н7их было оружие были подготовленные отряды. Помнишь, как тут все начиналось?
        - Нет. Мне хватало дерьма в Греции
        - Ну, а я застал почти самое начало. Пятнадцать тысяч христиан прижали пятьдесят тысяч мусульман и палестинцев к морю и собирались сбросить их туда
        - При помощи Израиля, конечно - заметил американец
        Израильтянин поднял руки, как бы сдаваясь.
        - Самой минимальной, друг, самой минимальной. У нас хватало тогда проблем после войны на Синае, да и какой идиот будет поддерживать, а тем более разжигать войну рядом со своими границами, скажи. Потом - международное сообщество изволило обратить внимание на ситуацию. Когда палестинцы похищали людей за выкуп, держали их в своих лагерях - было все нормально, а когда они побежали от противника, втрое меньше по численности - получилось как то некошерно, согласись. И вот мы имеем то, что имеем.
        - Армяне - напомнил Авратакис
        - Да, армяне... Сначала они были на стороне христиан почти целиком, потом раскололись. Часть из них - ударилась в троцкизм. Часть - тупо вернулась в Бейрут и стала держать свой район - здесь все так делают.
        - И троцкисты связались с КГБ?
        - Не факт. У них были, конечно, контакты - но закончились они ничем, насколько мне известно...
        - А местные боевики?
        - Обычный набор. Похищения людей, организованная преступность. Типичное для них - подпольное изготовление ювелирных изделий из золота, камней, даже огранка алмазов. Сам понимаешь, в этом мы, скорее, конкуренты[10 - Тель-Авив - один из мировых центров купли-продажи и огранки алмазов. Не в последнюю очередь он стал им благодаря организованному преступному бизнесу по нелегальной добыче золота и драг камней в СССР.].
        Авратакис прикинул
        - Под кем они были? Они ведь не могли существовать сами по себе, их слишком мало.
        Элиах подмигнул
        - Соображаешь. Они работали под Франжье, но в последнее время разругались.
        - Причина?
        Израильтянин пожал плечами
        - Деньги, как всегда. Здесь большинство убийств совершается из-за денег. Все говорят, что они религиозные - но за пригоршню шекелей убьют родную мать.
        - Долларов - задумчиво сказал Авратакис
        - Да все равно. Лишь бы что-то стоило.
        В голове складывалась картинка. Как интересно. Армяне - в последнее время ощутили за свой спиной поддержку, настолько мощную, что отказались от «крыши» одного из местных криминальных лидеров - Антуана Франжье, главы христианской милиции Марада. Франжье - - в свою очередь мог обидеться на такое и решить нанести ответный удар - чтобы восстановить пошатнувшийся авторитет.
        И он выберет цель, по которой будет бить. Случайно - он удар наносить не будет.
        - Один маленький вопрос. А французы насколько сильно связаны с армянами?
        Израильтянин кивнул
        - Правильно понял. Это их ударная сила здесь. Французы - ставили на армян с самого начала
        Пока мы, как идиоты - гнали в Иран ракетные комплексы ТОУ для того, чтобы получить очередную порцию лживых обещаний способствовать освобождению американских заложников - а на деле только подтверждая один неприглядный факт: чтобы иметь возможность свысока разговаривать с Америкой, возьми в заложники американцев.
        - А Франжье - как я понимаю, ставит на Сирию. Или она на него?
        - Тут сложно. Понимаешь, у сирийцев здесь много врагов. Палестинцы все помнят. Сирийцам надо создавать хотя бы видимость дружбы с основными христианскими кланами и группировками. В том числе и с Франжье.
        Они уже дошли до самого низа, ступили на причал. В пяти футах от ног - хлюпало в причал Средиземное море...
        - А о стрельбе во французском представительстве что слышно? - вышел на финишную прямую Авратакис
        - То, что французы как то подозрительно мало понесли потерь. Соображаешь. Это был их.. как вы это называете... секретный дом.
        - Безопасный дом - поправил Авратакис
        - Он самый. Так вот - французское посольство отправляет на родину только два гроба.
        Франжье - судя по всему знал, на кого нападать. Знали и французы, что будет нападение. Сукины дети...
        Интересно - они и в самом деле за пригоршню баксов продадут родную мать?
        - Как насчет прямого контакта с Франжье? - решил пойти в лоб Авратакис
        - Проблематично, но...
        Это означало - а что буду иметь с этого я
        Грек - обнял гостеприимного израильтянина за плечи
        - Время обеда. Как начет продолжить разговор за столом?
        АРМЕНИЯ.
        28 ИЮЛЯ 1988 ГОДА
        ...Руководство КГБ. Кто-то из ереванского горкома. Из республиканских органов. Я не всех еще просек - но вопросов нет, просеку. Они будут отвечать - но только в том случае, если не смогут кого-то подставить. А подставлять - они будут тебя...
        Указательный палец нажал на перемотку. Затем - на воспроизведение...
        ...Руководство КГБ. Кто-то из ереванского горкома. Из республиканских органов. Я не всех еще просек - но вопросов нет, просеку. Они будут отвечать - но только в том случае, если не смогут кого-то подставить. А подставлять - они будут тебя...
        А подставлять - они будут тебя...
        Карпет задумчиво посмотрел на свой стол, где лежал небольшой, размером чуть больше пачки сигарет японский диктофон - таких, наверное, даже в конторе дяди Никанора[11 - КГБ, одно из сленговых названий] не было, хотя делов то. Если знать связи среди фарцовщиков, и что именно тебе нужно - то тебе хоть белого слона привезут, только башляй...
        А подставлять - они будут тебя...
        В том то все и дело, что легавый был прав. Подставлять будут его - больше некого. Собственно говоря - уже подставили. Сейчас две власти в республике. Первая - это он. Вторая - партия и гэбье, причем именно они сейчас - водят жалом, именно они - взорвали аэропорт, именно они - устроили Карабах, все - они. И для них нет ничего проще, чем обратить гнев Москвы на местных бродяг[12 - Самоназвание воровских общин - бродяги], и остаться, таким образом, единственными хозяевами в республике. Его интересы - с гэбьем и партейными - столкнулись еще тогда, когда встал вопрос, кто будет крышевать цеховиков, община или гэбье и должны ли партейные и гэбье - платить в общак положенную доляшку за контрабандные операции.
        Да, да, вопрос стоял именно так! Закавказье во многом на этом и жило - если русские строили коммунизм, вкалывая на стройках за светлое будущее - то Закавказье жило на фруктах, контрабанде и подпольном производстве вещей, чаще всего трикотажа, Средняя Азия - на подпольном производстве овощей и той же самой контрабанде, чаще всего через Афганистан. Урожаи занижались вдвое (и как тут советскому сельскому хозяйству не числиться убыточным), подпольно выращенные фрукты - овощи перевозили на север, где толкали втридорога, обычные джинсы в Москве смогли стоить полторы - две студенческие стипендии. Заработки всех, кто был задействован в нелегальных операциях - составляли тысячи, а у тех, кто стоял на особо важных участках или возглавлял бригады - и десятки тысяч рублей в месяц. Если в РСФСР - боролись с коррупцией и спекуляцией аж до расстрелов - то на югах милиция и КГБ были в доле, равно как и партия. И все было бы ничего, если бы не одно «но» - возродившаяся воровская община тоже требовала доли и немалой. И не дать было нельзя - от сумы да от тюрьмы не зарекайся, попадешь - а зоны держали воры, причем
держали глухо. От того, как ты себя вел на воле, зависело - будешь ты жить или нет.
        И постепенно стало так, что на один кусок - было слишком много претендентов.
        Кроме того - вышло еще и так, что частным предпринимательством и спекуляцией занялась сама партия. Чаще всего - это либо сынки действующих и бывших, но не потерявших связи с кастой партийных бонз, либо комса. Комсомольцы. Молодежь можно было понять - все места в управлении государством были оккупированы сверху - донизу, правило о том, что должность надо «высидеть» действовало неукоснительно. На того, кто «прорвался» - стаей накидывались все остальные, видя в «молодом и дерзком» угрозу самим себе. А среди молодых - было немало неплохих организаторов, которые хотели заниматься нормальным, живым, нужным и денежным делом, а не сверкой - сводкой[13 - Был такой анекдот: звонят из обкома комсомола в первичку, спрашивают - вы чем там занимаетесь? Сверкой, сводкой (то есть наведением порядка в бумагах). Водку допить, а Верку ко мне! Жесткий конфликт поколений, отсутствие нормальной сменяемости - стали одним из факторов, разваливших СССР в нашей реальности.]. Чтобы дать возможность выплеснуть энергию и заработать - разрешили создать комсомольско-молодежные строительные бригады и шабашить. Шабашили.
Зарабатывали. Но не все, да и бригады были только летом. Так молодежь пошла в спекуляцию и в контрабанду, там где граница рядом. В создание подпольных производств. Каких? Да каких угодно, хоть зарубежную эстраду переписывать на рентгеновские снимки, благо нормальных пластинок всегда не хватало. И вот тут то - в полный рост встала проблема: эта молодежь платит доляшку в общак или нет?
        Платит? А молодежь не собиралась этого делать, власти воров она не признавала. Не платит. А тогда другие могут сказать - они не платят, а нам зачем платить? Непедагогично получается. Вдобавок, появилось, точнее, начало появляться новое поколение организованной преступности - совершенно отмороженная молодежь, вышедшая из подпольных качалок, из тайных секций по изучению запрещенного кем-то неумным каратэ. И они тоже хотели своего куска, и вставал вопрос - а где его взять[14 - Зарождение молодежной оргпреступности в СССР - тема плохо изученная. Остается только гадать, как прошла бы «братковая революция», останься жив СССР. Думаю, немногим менее тяжело.]?
        Но это было еще полбеды: нормального молодого организатора, доказавшего свои способности на десятке вовремя сданных ферм и коровников застирали, не давали ходу и он уходил в спекуляцию и криминал. Хуже было, если он задавал вопрос - а почему все это так? Задавшим этот вопрос было два пути - или в диссиду или, учитывая армянские реалии - в террор.[15 - Тоже тема отдельного разговора. На территории СССР в конце восьмидесятых появилось несколько болевых точек, но причина была одна: молодежь была недовольна и искала что-то другое. Как у нас нашла «демократию», так в Ферганской долине нашла исламизм, а в Карабахе - повстанческое движение. Все это имело одну и ту же причину - протест молодых против общества, нужным образом подогретый и направленный.]
        Карпет, как вор - власть ненавидел. Это требовал Закон - не тот, который в книжке написан, а тот, который бродягами сотней лет по острогам выстрадан, настоящий закон. Но еще больше, чем власть - он ненавидел гнилых людей. Он словно нутром чуял, что лучше честный враг во власти, лучше честный мусор, который лишнего не напишет, а что совершил, то совершил - чем хитровывернутый гэбешник с его замутками. Все-таки он был армянином, сыном своего народа - и отчетливо понимал, что если за ЭТИМИ власть останется - беда будет. И большая беда...
        Но, прежде всего, он должен был позаботиться о себе и о благополучии общины.
        Вор снова перемотал назад - но воспроизводить пока не стал. Пододвинул телефон, набрал номер...
        Щелкнуло соединение
        - Спишь?
        В трубке, словно в заоблачной выси, откуда Бог наблюдает за детьми своими - загудели гудки отбоя.
        Вор терпеливо набрал номер снова, повторил вызов.
        - ... А ты не бросай, с...а - ласково сказал он - ты послушай. Подарок у меня для тебя есть. Спокойной ночи малыши...
        И пустил запись...
        Запись проигралась только несколько раз - но этого хватило. В трубке слышалось тяжелое, с присвистом дыхание - как будто человек на другом конце провода только что пробежал три километра, как на школьных соревнованиях...
        - Ну, как колыбельная на ночь?
        - Ты... я...
        - Ты мыльный пузырь, демагог дешевый... - сказал, как припечатал вор - хочешь, запись эта в Москве окажется, а?
        В трубке раздался всхлип
        - Не посмеешь...
        - Еще как посмею - сказал вор - мне терять нечего, в отличие от тебя. Вы меня уже в сортир слили...
        - Нет!
        - Чего нет, думаешь, я не знаю, гнида? Короче, вот тебе мое слово - пусть и менты и гэбье отскочат и от меня и от братвы вообще. Ты знаешь, мы за свое ответить готовы. Но отвечать за чужое - лоховство, на это мы не подписывались. И имей в виду - я ведь сам могу гэбью много чего рассказать. Только не твоему, прикормленному - а московскому. Мне свое так и так впаяют, я свой срок на одной ноге отстою, потому как в авторитете. А вот тебя - расстреляют, и твое прикормленное гэбье - тоже. Потому как я - вор, а ты - предатель.
        В трубке - снова всхлип, потом молчание
        - Нет... не посмеешь.
        - Еще как посмею - повторил вор - ты по себе не мерь, это ты, мыльный пузырь, ткнул тебя - и нету, только сыро на полу. А меня и резали, и стреляли - жив, как видишь. Мне в ваших делах - интереса почти нет, потому и сдам вас - как стеклотару в магазин. Проверим?
        - Чего... надо.
        - Завтра - чтобы Алексанян был на свободе, ясно? Нет - все уходит в Москву. А чтобы я знал, что ты ко мне чистой душой - пусть гэбье принесет мне личные дела тех, кто меня освещает, на братву постукивает. Интересно будет почитать.
        - Они... это невозможно.
        - Завтра, до полудня - припечатал вор - или суши сухари.
        И положил трубку.
        Человек, с которым он разговаривал и которому ставил условия - сам по себе был не слишком важен, но он был каналом связи на самый верх, и через него - шли все договоренности, в том числе по делам. И он был неприкасаемым - потому что был сыном большого человека, хотя сам был по уши в дерьме, еще с московских времен.
        Вор улыбнулся своим мыслям.
        Как же все просто начиналось...
        Начиналось все с контактов с турецкими и бейрутскими армянскими общинами. Это не возбранялось - на всех контактах сидело КГБ, и вроде как была такая маза, что иностранные армяне посмотрят, как живут армяне советские, в достатке, в равенстве, в своей республике - и захотят жить так же. И армянские общины по всему миру - станут одним из форпостов советской внешней политики и разведки, благо и там и там армян хватало.
        Ага, щаз...
        Сначала - начали ввозить контрабанду. И сплавлять контрабандой советские товары за границу - недаром в Турции, полно советских телевизоров, хотя туда советские телевизоры не продавали, потому как в стране у власти фашистская военщина. Потом - начали подпольно гранить ворованные бриллианты в обход Де Бирс и выводить деньги за границу. В расчетах использовалось золото - армяне издревле числились отменными ювелирами. Потом - начали открывать счета за границей. Так как счета на свое имя открывать опасно, могут узнать, да и многие банки требуют личного присутствия клиента при открытии или продлении счета - счета открывали на доверенных лиц, которых предоставляла община. А потом, когда та же сама община предложила закрыть глаза на открытие в советской Армении филиала подрывной организации Дашнакцутюн и ее боевого крыла Дро - отказываться уже было как то... не с руки.
        Но вот теперь...
        Вор подошел к двери, крикнул
        - Цветка ко мне!
        Такую кликуху - братва дала его родному сыну Гагику, который постоянно был рядом с вором. Вообще то, вор не должен был иметь ни семьи, ни детей, и если правило нарушалось - любой мог предъявить ему как суке - но тут были нюансы. Сам Гагик - был пацаном правильным, и тут ему предъявить было некому и нечего. Кроме того - закавказские воры в смысле семьи придерживались более либеральных правил, чем русские.
        Цветок появился сразу придерживая короткий автомат на плече. Карпет поморщился
        - Сними. Ты вор или автоматчик, в натуре?[16 - По Понтиям - вор не должен был носить и применять огнестрельное оружие. Точнее - на дело то как раз можно было с ним идти, но постоянно носить - нет. Эта традиция восходила к первым послевоенным годам, когда в лагеря начали поступать в большом количестве люди, прошедшие войну и привыкшие к огнестрельному оружию - они объединялись и у них возникал конфликт с более старой воровской общиной. Воры звали таких «автоматчики».]
        Гагик - снял ремень с плеча, но продолжал держать автомат в руках. Ладно...
        - Видишь? - вор взвесил на ладони маленькую, в два раза меньше обычной кассету - куда везти знаешь.
        - Понял.
        - Возьми Сарая, он довезет тебя до Еревана. Дальше сам.
        - Хорошо.
        Вор достал из ящика стола одну за другой несколько банковских пачек сотенных.
        - На... передашь там.
        - Не возьмет.
        Вор припечатал сына взглядом
        - Передай...
        Сын поколебавшись, взял деньги. Пошел к двери, на пороге обернулся
        - А с мусором чего?
        - Не твое дело! - вдруг окрысился вор - больно много соображать стал! Сам решу! Делай, что сказано.
        Гагик вышел в большую комнату, хлопнул одного из сидящих за столом по плечу, передал автомат другому - не с автоматом же ехать. Хот автомат он хотел оставить за собой...
        - Пошли....
        Сарай, дожевывая, поднялся. Бывший московский таксист, он виртуозно водил машину.
        Они вышли в сад. Сарай завел Волгу - новенькую, такая стоила сотку при госцене пятнадцать - но Сарай ее по госцене и купил[17 - Покупка чего-то по госцене, тем более Волги - намекает на серьезные связи в верхах.]. Такое не каждый может.
        - Куда?
        - До города. Там сам.
        - Понял...
        Бывший таксист, он не привык задавать вопросов.
        Подкатили к воротам. Их стали открывать. В магнитофоне - похрипывал Джо Дассен...
        Взревев мотором, засветившись одновременно фарами и противотуманками - Волга виртуозно развернулась - и в этот момент Гагик заметил, как лучи фар мазнули по перебегающей у забора фигуре - и у этого - в руках был автомат.
        - Стоять!
        - Чего? - не понял Сарай.
        Гагик - недолго думая, рванул руль - и в этот момент, из темноты ударил луч прожектора искателя, и загремел мегафон...
        СССР, АРМЯНСКАЯ ССР, ПРИГОРОД ЕРЕВАНА.
        НОЧЬ НА 28 ИЮЛЯ 1988 ГОДА
        Огонь первыми открыли мусора. Точнее - солдаты внутренних войск, явно получившие соответствующий приказ. Отдать его - было без проблем, достаточно было сказать, что в особняке - находятся организаторы взрыва в ереванском аэропорту. Или бойни в Карабахе.
        Бойцы Внутренних войск - не имели достаточно опыта, и по приказу сосредоточили весь огонь на водителе. Волга же - резким маневром ушла из луча света, как вражеский бомбардировщик от прожектора - и большинство пуль и вовсе - прошло мимо. Так что Гагику удалось выбраться из машины целым и невредимым.
        То на четвереньках то бегом - он бросился к еще открытым воротам.
        - Хана, мусора! - крикнул он
        Один из блатных, стоящих на воротах - с криком открыл огонь в темноту. Второй сделал нечто более разумное - попытался закрыть дверь.
        Из темноты - глухо стукнул выстрел и блатной, шмалявший из автомата - растянулся на чисто выметенном асфальте, выронив автомат. Снайпер...
        Гагику и еще одному блатному - удалось таки закрыть ворота. По ним стучали пули - но ворота были сделаны едва ли не из брони...
        - Хана... - блатной тяжело дышал - всем хана, тикать надо...
        Гагик подхватил автомат, направил на него.
        - Сдриснул, с..а?
        - Там... красные... не выстоим...
        Красными - называли Внутренние войска, охранявшие зоны.
        - Любой подыхает.
        Кто-то попытался полезть через забор - и Гагик вскинул автомат и нажал на спуск. Всего несколько патронов оставалось - но и этого хватило, кто-то, кто сдуру попытался перелезть через забор, тяжело рухнул назад.
        В ответ, что-то полетело, и Гагик побежал к дому. За спиной оглушительно вспыхнула и громыхнула Заря...
        Вор услышал грохот выстрелов, когда наскоро собирался в своем кабинете.
        И понял, что в этот раз - прыгнул выше головы. Было просто удивительно - как эта слизь, этот лишай конский договорился обо всем ночью и поднял мусорню - но выстрелы говорили сами за себя. Оставалось только одно - на рывок. В отличие от сгнившей, пугливой, даже убивающей и то из страха камарильи - Карпет всегда был способен на рывок.
        Из ящика стола - он достал большой, тяжелый, с обтекаемыми, красивыми формами пистолет. Автоматический пистолет Стечкина, в нем патронов в два с лихуем раза больше, чем в Макарове - привезли из Афгана. В этот момент - протарахтела очередь, осыпалось со звонок окно - и вор бросился на пол. Из соседней комнаты стреляли, много и бестолково, отчего вор скривился. Он не был военным, вору западло служить в армии - но и ему было понятно, что если так палить, патроны быстро кончатся. А их не вагон...
        Хлопнула дверь, на пороге нарисовался Мартышка, низенький и заводной «стремящийся» - так называли тех, кто всеми силами стремился попасть в воровскую элиту. В руках у него было по пистолету - оружия в доме хватало, по лицу текла кровь, но не от пули - скорее всего от стекла. Вор как-то равнодушно про себя подумал, что высшая масть Мартышке ни при каких раскладах не светит - хулиган он и есть хулиган. Баклан.
        - Хана, папа... - как-то потерянно проговорил он - обложили со всех сторон. Лягавые... не прорваться...
        Снова загремели очереди.
        - Притырься!
        Но было уже поздно - очередная щедрая порция пуль влетела через окно, и Мартышка словил две или три из них и тяжело рухнул на пол...
        Выругавшись, испытывая унижение и злость - вор на пузе пополз в комнату. Там - кто-то отстреливался через окна, неумело и бестолково, кто-то уже лежал... готовый. Штурмующие - были уже в саду, но огонь из окон, автоматный огонь - удерживал их.
        - Где мусор... - прохрипел Карпет - тащите его сюда...
        - Хана, отец...
        - Нишкни...
        Из соседней комнаты притащили мусора, тот был бледен, но молчал. Карпет схватил его за шиворот, подтянул к себе.
        - Живым, гад не будешь. Э, Маркел, свистни мусорам про нашего гостя, да погромче...
        - Э... цветные! - заорал уголовник в приоткрытую, расколотую пулями дверь - у нас тут ваш главмусор в заложниках, секете!? Будете штурмовать, мы его кишки по полу размотаем!
        Карпет пихнул Попова в бок стволом Стечкина. Они тоже - лежали у самой двери, было хорошо слышно...
        - Навел на нас, с...а.
        - И сам под пули пошел!? - проорал в ответ Попов
        - Ори! Ори как резаный, мусор!
        - Не стрелять! - заорал, что есть силы Попов - я полковник КГБ Попов, не стрелять! Не стрелять!!!
        Вместо ответа - стена, прикрывавшая их, вдруг разлетелась вдребезги, облако пыли накрыло комнату, и кто-то заорал истерически и визгливо во весь голос
        - Хана вам, цветные!!!
        Застрочил автомат - но его голос тут же умолк в чудовищном грохоте. Установленный на проломившим своим острым скошенным носом забор бронетранспортере КПВТ прошивал разом два кирпича кладки виллы. Этот пулемет разрабатывался для борьбы с танками и ДОТами противника - и его пулю не могло остановить ничего.
        Полковник Попов бывал под обстрелом в Афганистане, когда пьяный придурок-дед упорол из пулемета БРДМ по зданию афганского блок-поста, и сразу понял, что происходит. Понял он и то, что армяне пошли ва-банк, шансов выбраться живым у него очень и очень немного...
        Пулеметчик немного сменил прицел - и еще раз врезал. Он был опытным - бил очередями по четыре - пять выстрелов, чтобы не запороть ствол. Огня добавляли и солдаты, приближающиеся к особняку под прикрытием БТР. Надо быть дураком, чтобы не понять, какой им отдали приказ - живыми не брать.
        Самое страшное - это когда честные люди выполняют приказы преступников и сами становятся преступниками...
        Снова бабахнул пулемет, вываливая еще один кусок стены. Пулеметчик не мог опустить ствол пулемета совсем низко - и внизу, у пола - была мертвая, не простреливаемая зона. Это был единственный козырь, какой им сдала судьба в этой страшной карточной партии. Все другие козыри - были у армянского УКГБ.
        Попов толкнул вора в бок, не обращая внимания на ствол. Подтащил убитого блатного, забрал у него из руки пистолет. Злость придавала ему силы
        - Будешь делать, как скажу, жить будешь. Решай.
        Вор ничего не ответил
        - Есть другой выход? - проорал Попов в ухо вору
        - Через подвал! Гагик! Гагик!
        - Веди!
        - Гагик...
        Появился молодой парень, левая половина лица залита кровью, но это не ранение - кусок кирпича отскочил и содрал кожу. За собой он волочил автомат АКМ со смотанными изолентой магазинами
        - Хана, отец, цветные в саду... - по-русски заговорил он
        - Давай за нами! - Попов взял командование на себя - не поднимайся с пола!
        - Делай... - прохрипел вор, и пополз куда-то
        Они поползли по коридору, в коридор вела дверь из сада, сейчас она была разбита и не защищала. Новая пулеметная очередь - прямо над ними. Их осыпало битым кирпичом, ударило осколками. Пулемет бил почти в упор, пулеметчик просто не мог достать их, хотя видел - отни были в мертвой зоне...
        Они выползли в другую комнату, видимо темную, вор содрал ковер, дернул ручку, совсем под ковром незаметную. Открылся лаз в подвал.
        - Сюда...
        Вниз они не спустились - а свалились по лестнице. Наверху грохотало и трещало
        - Брось волыну! - Гагик направил на полковника КГБ автомат...
        - Не надо... - устало сказал старый вор и закашлялся - я вот одно не могу понять, мусор. Если ты на нас навел, ты что - смертник, что ли?
        - А ты еще не понял? - сказал Попов - не дошло? Я на тебя не наводил, они меня убить пытались. Им плевать на мой закон так же, как и на твой. У них свой закон и ради него они убьют любого. Тебя, меня, без разницы.
        - Андранян, с..а. - сказал, как выплюнул вор - тварь подкожная. Кишки размотаю.
        - Это на него ты работал? Это он - инициатор всего? Это он - стоит за тем, что произошло? Давай, колись, пока не поздно. Андранян начинал в Мордовии - там вы покорешились?
        Вместо ответа - вор показал рукой на стену.
        - Гагик... давай, вон там бей... У шкафа. Кувалда под щебнем...
        Под щебнем - и в самом деле оказалась кувалда. Нескольких ударов Гагика, профессионального борца хватило, чтобы обвалилась кладка стены, и открылся проход, сырой и темный, воняющий землей...
        - Куда он ведет?: - спросил Попов
        - Куда надо, цветной. Лезь, давай...
        - Только после тебя, вора... Только после тебя...
        Они ползли по этому, когда-то сделанному, подпертому чурбанами и кирпичной кладкой лазу, ведущему непонятно куда - а сверху громыхал бой. Бандиты, даже обученные бывшими афганцами и вооруженные автоматическим оружием - не могли долго сдерживать волкодавов внутренних войск, которые там были. Или местную группу захвата, которая тоже была не подарок.
        Попова полз третьим и ожидал, что в любой момент все это рухнет на них, и они окажутся погребенными во всем в этом, заживо похороненными в этой страшной могиле. Втроем - полковник КГБ, вор в законе и его сын, судьба поставила которых по одну сторону баррикад - а весь армянский народ - по другую...
        Потом - они куда-то вылезли - и Попов увидел, что они находятся в гараже. Стреляли совсем рядом, гараж был с железными стенами - но выходил он воротами на другую сторону. И в гараже - стояла белая Вольво-универсал, какая на черном рынке стоила до полумиллиона рублей.
        - Куда теперь?
        - Куда - куда... Тащить кобылу из пруда... - выругался вор - рванем до границы, ночью проскочим. Если хочешь - оставайся...
        - Есть лучшее предложение. В Москве я смогу обеспечить вам безопасность. Даже новые документы. В обмен на правдивый рассказ о том, что здесь происходило в последние годы...
        - Кому нужна твоя правда, мусор... Погано смотреть на вас. Когда есть мы - вы нас зубами рвете. Когда нас нет - вы друг другу в глотку вцепляетесь. Правда в Москве не нужна никому. А нас - разыграют и в бито выкинут, вот и все, что будет.
        - Правда нужна людям. Твоему народу, не моему. Ты хоть представляешь, какая тут кровь скоро будет, сколько армян лягут из-за ублюдков разных. Ты армян или кто?
        - Я вор - сказал Карпет - вот моя национальность. Гагик, открой ворота...
        Попов понимал, что силой их не удержать - и Карпет тоже это понимал. Если он поднимет шум - лягут все трое. Солдаты, штурмующие сейчас здание - не пощадят никого...
        - Напрасно...
        Скрип несмазанных петель прервался четким, одиночным, хлестким щелчком выстрела. Снайпер...
        - Ах ты...
        Вор бросился вперед.
        - Стой!
        Попов успел как раз в тот момент, когда Карпет схватил автомат и саданул очередью в темноту. Ответным выстрелом снайпера его отбросило назад, но Попов увидел вспышку - слева, метров пятьдесят. АПС застучал, задергался в руках... больше выстрелов не было. Но и времени больше мне было - совсем...
        - Гагик...
        Попов проверил пульс - еще дышит, ранение тяжелое, но не смертельное. Карпет ворочался у ног.
        Попов открыл дверцу машины, попытался тащить Карпета за собой. Карпет не отпускал сына и что-то хрипел по-армянски. Пришлось забросить в машину и сына. Карпет тоже был ранен, но не так тяжело, как можно было ожидать...
        Попов хлестанул вора по щеке... это было самым страшным из оскорблений, если бы кто видел... такое смывается только кровью. Но крови - и сейчас было достаточно.
        - Приди в себя! Хочешь сына спасти? Ты знаешь дорогу?!
        Глаза вора стали немного более осмысленными, хотя и подернутыми пеленой ненависти.
        - Убью... кишки на кулак намотаю...
        - Садись за руль. Я буду стрелять...
        Вор протянул автомат
        - В своих? А не стремно, а, мусор?
        - Своих больше нет...
        С переда Вольво был кенгурятник, это была двести сорок четвертая модель простая и крепкая как кирпич. Ворота - с силой распахнулись в стороны, раскрылились под ударом бампера - и машина вырвалась на свободу...
        Ничего не было видно. Только редкие огни в ночи.
        Вор рванул руль, заправляя машину в поворот, и в этот момент - по корпусу с силой как молотком ударило - раз, другой. Снайпер бил справа, и вор и Попов сидели слева - никому не попало. Никому, кроме Гагика - Попов вдруг понял, что сын вора мертв, даже не видя. Как то почувствовал... вот рядом был живой человек... и вот его уже нет.
        - Что там?! - закричал вор, не оборачиваясь
        - Гони!
        Вольво летела разъяренным бизоном под гору, Карпет, словно почувствовав что-то - врубил дальний свет. Фары - высветили стоящую у обочины «буханку», зеленый, защитного цвета УАЗ. В свете фар - как зайцы разбегались вооруженные автоматами люди, и очереди хлестнули по Вольво, полетело измочаленное пулями в хлам лобовое, и в салон ворвалась ночь и ворвался ветер... но вор, словно не чувствуя ничего, вцепился в руль, а машина, пусть и подраненная - ревя мотором пробивалась на свободу из западни.
        Конечно же - уйти не получилось. Вор получил еще одно ранение, к счастью неопасное, и ранен был Попов, но тоже не тяжело, а Гагик был мертв. Они пробивались от города, к границе, потому что в Ереване их наверняка ждали, и перекрыли эчмиадзинскую трассу - но оказалось, что перекрыли все. Вывернув после очередного поворота - дело было перед самым рассветом - они увидели перекрывающий дорогу МАЗ с полуприцепом, и суетящихся солдат, и мигалки милицейских машин, тихо, без сирен вращающиеся в ночи, разбрасывая синие всполохи. Машина хрипела мотором и шипела пробитым радиатором, честное шведское железо отработало, сколько можно, и трасса была пуста, и свернуть было некуда. И с одной стороны был лес, а с другой - обрыв...
        Но самое главное - впереди был армейский бронетранспортер, уродливый угловатый стальной жук, один из тех, какими усилили посты ГАИ в связи с последними событиями, пройти мимо которого было никак невозможно.
        - Не пройти... - тяжело заключил вор, вцепившись в руль, как в спасательный круг - обложили, рвань... Ну что, мусорок, может - тебя вперед пустить, а? Как заложника.
        Синие всполохи мигалок - отражались в черных как нефть глазах вора. Он был ранен - но жив и опасен. И Попов - хоть и должен был бороться против таких, как он - ощутил невольное уважение к этому странному, но несгибаемому человеку, которому просто не повезло в жизни выбрать дурную дорогу. Даже как преступник, как профессиональный уголовник - Карпет был сыном своей родины: жестким как кремень, несгибаемым и непоколебимым в своей жизни. Что бы не случалось - он всегда оставался собой.
        - Ты же знаешь, Карпет - ответил Попов - они пришли за мной. И за тобой тоже - но в первую очень за мной.
        - Да... - сказал вор - знаю...
        - Как будем?
        - Слушай сюда... цветной... - проговорил Карпет, закашлявшись - если выберешься, найдешь... Жанну Агапетян. Запомнил? Жанна Агапетян. Маруха моя, про нее никто не знает, даже Андранян. У нее все записи мои, понял? Довези их до Москвы, пусть эти твари юшкой умоются. Пусть им зеленкой лоб намажут, всем до единого, тогда и я спать буду спокойно. Секешь? Жанна Агапетян...
        - Где ее искать? - спросил Попов
        - В Ростове. В Ростове ее ищи. Живет она тихо, но если меня нашел, то и ее найдешь. Обещаешь...
        - Обещаю - твердо сказал Попов
        - Подыхать то как не хочется... А надо. Ты... Жанку обереги... достанут ее.
        - Никто не тронет ее. Обещаю.
        - Ну... давай, мусор. Не поминай злом...
        Попов протянул вперед руку - и Карпет пожал ее своей липкой от крови рукой.
        - Готов? На три... один - два...
        На счет три - Карпет вдавил изо всех сил педаль газа, целясь в бронетранспортер, и солдат Внутренних войск.
        - А... суки рваные!!!
        С бронетранспортера непрерывной очередью застрочил ПКТ, моментально лопнуло разбитое градом пуль лобовое стекло Вольво - и в этот момент Попов рванул на себя дверцу Вольво и выпал из машины на дорогу. Солдаты трассерами полосовали предрассветный сумрак, пули летели совсем низко - но он катился по темному асфальту, куда не доставал луч фары - искателя, и думал - сразу или нет. Вольво был уже близко, солдаты бросились в сторону, и пулемет прекратил огонь... Вольво докатился до борта бронетранспортера по инерции, ткнулся в него - и замер, чадно разгораясь...
        РСФСР, РОСТОВ-НА-ДОНУ.
        16 СЕНТЯБРЯ 1988 ГОДА
        Эта пятиэтажка - находилась на самой границе дурного, очень дурного района, возведенного «прицепом» к комбайновому заводу. Тогда на удобства особого внимания не обращали - жила бы страна родная и нету других забот. А потом... как-то так и осталось - начали сносить бараки, застраивать унылыми, хрущевскими пятиэтажками, вот и получился обычный «призаводской район». Как и на всех крупных производствах страны - нормальных людей на Ростсельмаше не хватало, приходилось брать всякую рвань, в том числе и отсидевших, давать служебное жилье. Да и без этого... Ростов издревле считался криминальной столицей страны... не зря говорили: Ростов - папа, а Одесса - мама. Лихого люда здесь хватало, селился он отдельно от нормальных людей, в таком месте как «Богатый спуск» к порту, Богатяновка, Нахаловка теперь вот и район комбайнового завода. На социалистический район это было похоже только в здании заводоуправления, где висел большой снимок этого места когда его только сдавали. Во всем остальном... помои здесь многие по привычке выливали за окно, у стекляшки толпился фиксатый и татуированный народ, у подъездов
сидели на корточках лица с мутными взглядами, мутными биографиями и почти чужим для непосвященного языком. Дрались здесь жутко, кость в кость отсутствие судимости у мужика считалось исключением из правил, «комсомолки», которым не повезло родиться здесь - часто начинали взрослую жизнь с группового изнасилования, о котором конечно не заявляли. Участковые, да и вообще уголовный розыск - опускали руки, большую часть заявлений укрывали от регистрации, но иногда - проводили рейды, образцово показательные, чтобы показать, что работа ведется. Но и беспредела здесь не было... например, таких жутких молодежных драк, подростковых группировок как в Казани здесь и представить не могли... воры быстро бы укорот молодым, оборзевшим рогометам дали. Во взрослую жизнь здесь входили степенно... сначала бегали для бати за пузырем, потом если везло - брал в пристяжь какой-то взрослый уголовник. Потом - уходили либо в армию (и часто вырывались из порочного круга) - либо на зону, и это было уже навсегда...
        Коричневая «шаха», то есть ВАЗ-2106 - для Ростова уже не считалась особо «понтовой» машиной, сейчас в моде были клинообразные «зубила» - ВАЗ-2108, 2109 и особенно только что появившаяся 21099, за которую платили как за Волгу. Деловые - не те, кто на бану углы вертит[18 - Ворует чемоданы на вокзале]. А те кто поумнее, кто коммерсов подпольных доит - до ста штук за такую платят вне очереди. Но здесь, в комбайновом, где старый, дряхлый запорожец уже считался машиной - шаха котировалась как Волга и привлекала всеобщее внимание. Когда четырехглазое чудо отечественного автопрома пробиралось между пятиэтажками, аккуратно объезжая выбоины - десятки глаз, восхищенных, злобных, удивленных - провожали ее...
        - Слышь... - Толик Верблюд цыкнул на землю - жируют, падлы... Братва у хозяина грева не видит, а эти хрусты на тачки тратят...
        Толик имел пока одну ходку, но по солидной статье, за разбойное нападение. Так что право авторитетного голоса имел.
        - Да... - поддакнул Дима Шкет - совсем оборзели. Отобрать бы у них эту тачку, и на подкоммандировку, в Белый Лебедь. Вот где пусть крутизну свою показывают.
        В отличие от своего авторитетного соседа - Дима Шкет имел две ходки. Но первая была по малолетке за хулиганство, статью эту воры считали позорной, а во время второй ходки Джима повел себя не совсем правильно. И хоть его не опустили - но все знали, что Дима - стукач. В Белом Лебеде - ему и вовсе бы светила роль разве что пидора... так что за свое высказывание он получил подзатыльник и умолк.
        Машина остановилась... в пассажирской дверце сверкнул фонарь... а потом машина начала поворачивать, поворачивать на дорожку, ведущую к их дому...
        - Тю... к нам катят. Их кто знает?
        - Не...
        - Заглохли все. Базарить я буду - подвел итог Верблюд...
        Никто не поспорил с этим.
        Тачка - тем временем припарковалась и из нее вышли двое. И вроде как не заперли машину... что было либо фраерской глупостью либо вызовом. Дело в том, что оставлять здесь незапертую машину... да еще и с магнитолой - значит лишиться либо магнитолы, либо машины. Ну... могли еще шины снять, лобовое - ни того ни другого было не достать, платили хорошо, а номеров на шинах нет, к машине не приложишь. Но бывали и такие случаи - когда машины не запирали, чтобы показать - что ее авторитет хозяина защищает. И тронуть такую машину было чревато - потом проблем с этим не оберешься...
        Играла музыка. Верблюд прислушался, но не узнал слов. Какие-то незнакомые слова, не такие как на дискочах играют.
        Приехавшие в машине люди - шли к подъезду. Их было двое. И по виду - они были молодыми и фраеристыми. Тюрьма учит определять людей с одного взгляда, с одного слова - и Верблюд понял что эти - не сидели.
        Тогда кто они такие?
        Двое подошли ближе.
        - Здравствуйте - поздоровался один из них.
        Как последний лох.
        Полагалось сказать «Здравствуй, здравствуй, х... мордастый», а потом лепить предъяву или молча гасить. Но что-то помешало Верблюду это сделать.
        Вместо этого - он сунул в рот беломорину, щелкнул зажигалкой - исключительно, чтобы увидеть лица подошедших. У подъезда должно было быть освещение - но его конечно же не было, в этом районе было бы странно, если бы было по иному. Неверный свет зажигалки - высветил худое, белое как мел, напряженное лицо подошедшего. Были видны и глаза, и от выражения глаз - Верблюду стало не по себе.
        «Трекнутый[19 - Сумасшедший]», - пронеслось в мозгу
        Повод нервничать был - в городе и области действовал маньяк, причем безнаказанно действовал уже больше десяти лет[20 - Знаменитый Андрей Чикатило]. Менты оттого зверели, а опасаться приходилось всем - хоть он только детей и баб валил, но упасти Господи, такому на дороге попадешься. Этот - вряд ли маньяк, но все равно... неладно тут что-то.
        - Чо надо? - грубо спросил Верблюд.
        - Агапетян тут живет? Жанна Агапетян.
        Мусор? Молодой больно...
        - Не знаю такую... - отвечать на любые вопросы здесь считалось «западло»
        Неизвестные - перебросились на языке, из которого он ничего не понял, но это был тот же самый язык, как и тот, что в песне, играющей на весь двор из магнитофона.
        Тот, что стоял впереди - порылся в кармане и что-то протянул сидящему на корточках Верблюду - кстати, из этой позиции пырнуть стоящего ножом в артерию очень даже просто. Верблюд зажег зажигалку - это оказалась купюра. Пятерка.
        Это был косяк. И серьезный. Здесь нельзя было давать кому-то деньги, нельзя было показывать свою слабость, нельзя было жалеть, это было поводом для нападения. Но в свете зажигалки Верблюд увидел не только купюру. Тот, что стоял впереди - нервно тискал что-то в кармане, а тот, что стоял чуть позади - передвинул какой-то предмет под курткой. И Верблюд понял, что и у того, и у другого - волыны. А это уже серьезно...
        - Шкет. Агапетян... слышал такую...
        Шкет жил в этом подъезде
        - Жанка что ли? Она на четвертом живет, на среднем стояке. А чо?
        Тяжелое молчание. Двое - Верблюд видел, что они очень молоды, хорошо, если двадцать пять есть - молча прошли мимо уголовников к двери подъезда. И уголовники - ничего не попытались предпринять...
        - Слышь, братва... - озадаченно протянул Шкет - а чо это они?
        - Через плечо! - бросил Верблюд - ноги!
        Уголовники подхватились, и как крысы шмыгнули в темноту...
        Двое молодых людей - не спеша поднялись на четвертый этаж. Лестница здесь была грязная, убогая, заплеванная, испещренная житейскими мудростями и сожалениями типа «Наташка сука. Мне не дала». Ни одному, ни другому - до этого не было никакого дела. Жить - они здесь не собирались...
        На четвертом этаже свет не горел - лампочки не было - но на третьем она была, и этого было достаточно. Один из молодых людей - взвел курок пистолета ТТ - он знал, что делать это надо в самый последний момент, с ТТ велик риск случайного выстрела. Второй - снял с предохранителя двуствольный обрез. Первый - протянул руку и нажал кнопку звонка.
        Звонка не было - зато откуда-то сверху - вывалилась и покатилась парням под ноги странного вида граната, у которой верхняя часть была белой, а нижняя черной...
        Заря...
        В тесном пространстве подъезда хрущобы - взрыв гранаты прогремел как пушечный залп, со звоном полетели стекла, вспышка была нестерпимой и заставила одного из бандитов выронить обрез. Справа - пинком открылась дверь квартиры, и на площадку вихрем вырвались двое, с пистолетами Стечкина.
        - На пол! На пол!!!
        Тот, кто не выронил еще пистолет - получил жестокий удар поддых, пистолет грохнулся на пол и лишь каким-то чудом не выстрелил - взведенный ТТ обычно в таком случае стреляет. Снизу - тоже поднималась группа захвата, эти уже с короткоствольными автоматами.
        - Упаковали!
        Открывались двери
        - Ходют, громыхают...
        - Нишкни мамаша... - сказал один из бойцов
        Этот язык был аборигенам понятен. Дверь закрылась.
        - Куда их?
        - Давай, в адрес...
        Один их бойцов постучал в дверь. Ему открыл один из оперов, прибывших из Москвы - в костюмчике, но взгляд настороженный, Макаров в руке, палец у спуска.
        - Ну?
        - Свинтили. Без потерь. Куда их?
        - В основное здание...
        Основное здание УКГБ по г. Ростову и Ростовской области представляло собой массивное, сталинской архитектуры здание на полквартала бледно-желтой расцветки. Памятливые люди обходили его десятой дорогой: в тридцать седьмом тут зверствовал Евдокимов[21 - Для справедливости надо сказать - что расстреляли и самого Евдокимова, причем по указанию Сталина.], буквально заливший область кровью. Что же касается сегодняшних дней - монстры, подобные Евдокимову в этом здании давно уже не водились, а водились вполне даже приличные молодые и средних лет люди, которые держали ростовский УКГБ в числе лучших в стране...
        Перед самим зданием - машина разделились. Банальный фургон «Хлеб», в который поместились и часть группы захвата и арестованные проехал чуть дальше, чтобы сдать задержанных в тюрьму, точнее в изолятор - проще всего это было сделать, пропустив задержанных через вход ХОЗУ, хозяйственного управления. Волга и РАФ затормозили у главного входа, в здание быстро провели какую-то женщину. Причем - автоматчики перекрыли тротуар с обеих сторон, еще один - постоянно находился рядом с женщиной. Такого здесь не видали с недоброй памяти Евдокимова...
        Женщину подняли наверх, туда, где были кабинеты комсостава, в том числе и начальника УКГБ, которого в здании не было. Кабинет, куда поместили московскую бригаду - находился по соседству и представлял собой зал для совещаний. Его использовали как помещение для размещения ВСОГ[22 - Временная сводная оперативная группа], потому что никакого другого подходящего не нашли.
        - Доставили... - объявили местные опера
        Сухой, невысокий старичок, одетый в неброский серый костюм - поставил чайную чашку на блюдечко. Поморщился, словно услышал ругательство
        - Выйдите. И чаю принесите... с печением...
        Опера поспешили ретироваться. Этот старичок был с Москвы, и местный «первый» генерал-лейтенант Хлестков при его появлении спешно слег в больницу.
        - Присаживайтесь... - показал старичок на стул.
        Женщина прошла к стулу, села. На лице ее - было то отчужденное выражение, каким на Востоке показывают, что ни собеседник, ни его дело не интересны
        - Сейчас чай принесут - сказал старичок, листая какую-то папку - негусто... Негусто...
        Старичок захлопнул папку
        - Да вы ешьте, ешьте печение.
        Вошел один из местных оперов, в джинсах, один из тех, кто с захвата. Поставил на стол поднос. Ложечки - едва заметно подрагивали в чашках. Шепнул несколько слов старику на ухо и поспешно вышел...
        - Ну, вот, и чай... - обрадовался старичок - да вы пейте чай, Жанна Адамовна. Поверьте, не обидим, не отравим.
        Женщина - резким жестом отставила чашку. Чай плеснулся на блюдечко.
        - Догадываетесь, о чем будете говорить?
        Молчание.
        - Жанна Адамовна, органы госбезопасности только что обезвредили двух бандитов у вашей двери. Бандитов с оружием. Не интересно, зачем вас, всего лишь бухгалтера - решили убить двое бандитов? Двое армянских бандитов.
        Женщина улыбнулась каким-то своим мыслям, но ничего не сказала
        - Любили его? - сочувственно произнес старик
        Женщина резко повернулась
        - Что с ним?
        - Убит сотрудниками милиции при задержании - безжалостно отрезал старичок
        Женщина закрыла лицо руками. Беззвучно затряслась в рыданиях. Старичок снова принялся читать дело.
        И так минуты шли за минутами, в углу - почти беззвучно шли напольные часы, а за окном - уже был новый день. День, который надо было пережить.
        Женщина понемногу приходила в себя. Чай давно остыл.
        - Что вам надо? - вдруг спросила она чужим, сухим голосом
        - Узнать правду. Кстати, позвольте представиться. Легаш Иван Францевич, генерал-лейтенант государственной безопасности, начальник Особой Инспекции КГБ СССР.
        - Легаш... Хорошая фамилия
        Старик покачал головой
        - Не надо, Жанна Адамовна. Вы же не такая, зачем прикидываться. Это не ваш мир.
        - Да откуда вам знать какая я... - сказала, словно выплюнула женщина - мрази.
        - Ваш гражданский супруг, Карапетян, был уголовным авторитетом, Жанна Адамовна. Мы это знаем. Но одновременно с этим - мы полагаем, что он был убит при задержании с тем, чтобы скрыть правду о тех событиях, которые происходят в Армении. Вы смотрите телевизор?
        Молчание
        - Больше двух тысяч человек сгорели заживо при взрыве в ереванском аэропорту. Вашего гражданского супруга, Жанна Адамовна - нельзя было называть образцовым гражданином... я бы так сказал. Я боролся с такими в пятидесятых... в шестидесятых... и мы извели таки заразу. Но думаю - он и не подумал бы сжечь две с лишним тысячи человек для того, чтобы развязать новую войну...
        Молчание
        - Как думаете, как мы на вас вышли?
        Молчание
        - Один из наших сотрудников - был с Карапетяном до самого конца, до того, как его убили. Убить пытались и его. Мы считаем, что вашего мужа умышленно убили при задержании люди, которые пытались этим скрыть собственные преступления. Начиная от контрабанды через турецкую границу и заканчивая изменой Родине, террористическим актом и убийствами. Мы считаем, что эти люди являются действующими сотрудниками милиции и КГБ. И если вы нам поможете, эти люди понесут заслуженную кару.
        Женщина смотрела на чашку, словно там - был какой-то ответ
        - Он... как это произошло?
        - Он попытался прорваться через пост милиции на машине. Милиция открыла огонь. Согласно показаниям нашего сотрудника - до этого военизированный отряд напал на его дом, даже не пытаясь никого задержать. Это само по себе уголовное преступление, противное советской законности. Люди, виновные в этом тоже понесут суровое наказание.
        - Понесут... как же
        - Понесут - твердо сказал Легаш - еще раз посмотрите на мое удостоверение. Я начальник Особой Инспекции КГБ, это отдел, который расследует преступления, совершенные самими сотрудниками КГБ. Дело находится на контроле у Генерального секретаря Партии, он знает о происходящем. Виновные - кем бы они ни были - будут наказаны по всей строгости советского закона...
        Молчание
        - Не хотите нам помочь? Между прочим - ваше имя и адрес дал нам наш сотрудник, которого пытались убить вместе с Карапетяном. И Карапетян сказал ему, что именно у вас - он хранит документы, которые могут разоблачить преступные элементы, проникшие в армянские милицию и КГБ. Мы можем разоблачить их и без вас, Жанна Адамовна. Но подумайте - если в аэропорту погибли две с лишним тысячи человек - сколько может погибнуть еще из-за вашего молчания.
        Женщина помолчала. Потом сказала
        - Я могу потом увидеться... с вашим сотрудником?
        - Да, можете.
        - Хорошо.
        - Вы отдадите нам материалы?
        Женщина заплакала...
        - Жанна Адамовна... - сказал старичок - я, наверное, нехорошо скажу, но был один фильм... не помню название. Там было сказано - думай не о мертвых, думай о живых. Там, в Армении - банда бешеных зверей. Они взорвали аэропорт... на что они еще пойдут. Мы думаем, что они готовят террористические акты в городах Советского союза. Эти материалы - если Карпет не соврал - помогут нам вывести этих людей на чистую воду. Куда нужно поехать? К вам домой.
        - Нет.
        - А куда?
        - Ко мне на работу. Архив...
        - Архив ГОРОНО[23 - Городской отдел народного образования]?
        - Да...
        - Много там ... материала?
        - Георгий... он приезжал ко мне не часто. Один... два раза в год... иначе не получалось. Каждый раз - он привозил несколько папок... три... пять... бывало что и больше. Я прятала их там... как обычные документы.
        Легаш снял трубку, набрал короткий, в три цифры, внутренний номер.
        - Легаш. Опергруппу на выезд, немедленно. В дороге. Возьмите двух понятых... да неважно кого, где хотите... Десять минут... Жанна Адамовна?
        Женщина не ответила
        - Вы поступили правильно. Он... тоже сказал бы это.
        Легаш встал из-за стола, вышел в приемную. В приемной - стояли двое сотрудников, один из них держал автомат.
        - Ты...
        - Зуб, товарищ генерал.
        - Казак что ли?
        - Ну... да, из казаков.
        - Это хорошо. Зайдешь в кабинет, смотри за задержанной. Может покончить с собой. Этого нельзя допустить. Все понял?
        - Да, так точно.
        - Давай.
        По коридору - с топотом кто-то бежал, не один человек, несколько.
        - Проснулись...
        В приемную - ввалился сначала Федорчук (из-за фамилии теперь у него в органах были проблемы), один из тех, кто приехал с генералом Легашом. С ним были двое местных, красных от физических нагрузок и усердия.
        - Явились... Машину нашли на выезд, а?
        - Товарищ генерал-лейтенант, один из задержанных начал давать показания. Бурмистенко его расколол.
        - И что?
        - В городе целая группа, имеют взрывчатку. Умысел на террористический акт...
        РСФСР, РОСТОВ-НА-ДОНУ.
        ЛЕВБЕРДОН.
        17 СЕНТЯБРЯ 1988 ГОДА
        Их было пятеро. Левон, Гарик, Тимур, Александр и Славик. Старшему из них было двадцать девять, младшему - девятнадцать. Трое родились в самом Ростове, еще один приехал из Карабаха, еще один - переселился в Ростов из Волгограда. Один с высшим образованием, один с незаконченным высшим, трое со средним или средним специальным - но каждый с профессией. Каждый из них вырос в мирной стране, ходил в бесплатный садик, потом в бесплатную школу, потом получил и специальное или высшее образование. Ни один из них, в отличие от тех же бейрутских армян - не знал войны: мощь державы, где они родились, была столь велика и непререкаема, что никто даже не задавался мыслью о войне. Война - была только в сводках новостей, в собраниях первичек, где понимали руки, чтобы осудить очередной акт империалистической агрессии.
        Левон, Гарик, Тимур, Александр и Славик решили сполна отплатить своей Родине. Организовав взрыв в зале ожидания на железнодорожном вокзале Ростова-на-Дону. После этого - они намеревались совершить и другие террористические акты - если останутся в живых. Или уехать в Карабах и начать там войну - смотря по обстоятельствам.
        Как они дошли до такого? Ну... вопрос, конечно интересный. А как в начале века - молодые люди из приличных семейств уходили «в террор», убивали людей. Родители ужасались, выкупали из-под стражи, спасали от виселицы - а они, нередко - опять возвращались в террор. Потом - все и легли, кто в девятнадцатом, кто в тридцать седьмом, у стенки. И правильно Сталин сделал - такие вот «юноши бледные с взором горящим» жить не должны, они опасны для любого государства, хоть «рабочих и крестьян», хоть «капиталистов - империалистов». Но народились новые. Те кто не видели беды, нутром не прочувствовали, что такое беда. И они готовы были принести беду, мстя за свои вымышленные или реальные притеснения. Кто знает, что обострение в Нагорном Карабахе началось с митинга, где карабахские армяне потребовали поставить более мощную телеантенну, чтобы ловить передачи из Еревана? Смешно?
        Не очень.
        Тимур и Славик - уехали и пропали. Их ждали вечером - но они так и не вернулись. Вместе с ними - ушли пистолет и обрез. И машина. Но остался еще один пистолет, и самое главное - остался автомат и гранаты. И взрывное устройство, которое они сделали из нескольких утятниц и самодельной взрывчатки - почти точно по рецепту Степана Затикяна. Это взрывное устройство - они собирались оставить сегодня на перроне к приходу московского поезда. Если не взорвется -они не были в этом уверены, потому что не испытывали - они собирались ворваться в помещение автовокзала, бросить гранаты и открыть автоматный огонь.
        Телевизора на даче куратора не было. Обставлена дача внутри была довольно хорошо, но телевизора не было. Они не знали, что его нет по конкретным причинам - телевизор на даче даже старый почему то считался одним из признаков того, что человек живет не по средствам, «оброс имуществом» - а для майора КГБ такой вывод чреват увольнением. Но радио было, и даже хорошее. Отличная германская радиола, на которой можно было ловить короткие и средние волны. Гурген Вахтангович сказал им постоянно слушать радио - и они так и делали. В конце концов, Гурген Вазтангович проходил в конце семидесятых спецподготовку в Балашихе[24 - КУОС, курсы усовершенствования офицерского состава. В конце семидесятых - начале восьмидесятых КГБ не имела спецназа за исключением малочисленной и находящейся в процессе становления группы А - всего тридцать человек на весь Союз. Зато были КУОС - из территориальных управлений вызывали подходящих офицеров, они проходили специальную подготовку с упором на диверсионные, а не контрдиверсионные действия, и возвращались к себе обратно, с записью о том, что в случае войны они пригодны для
заброски в тыл противника в качестве командиров партизанских групп.] и в случае оккупации должен был стать командиром партизанского отряда на вверенной ему в оперативное обслуживание территории. Уроки сорок первого года были не забыты - и на той земле, на которую хотя бы теоретически может ступить враг - уже должна была быть вся инфраструктура для партизанской войны. Чтобы врагом - служба медом не казалась...
        Самое смешное - что Гурген Вахтангович командиром партизанского отряда таки стал. Правда, не совсем такого, какого надо. Партизанского отряда армянских боевиков - террористов на советской территории.
        Рано утром - они услышали обращение генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Соломенцева к советскому народу. Поняли только одно - Центр начинает атаку на Армению и на Карабах. В республику вводятся войска. Как было сказано - в связи с нездоровыми проявлениями. Но то, что было для остальных советских людей - нездоровыми проявлениями - для них было национально - освободительной борьбой. А то, что для всех советских людей было наведением порядка - для них было подавлением.
        Чувствуете разницу?
        Занервничали. Хотя конкретно их это не касалось - все равно занервничали...
        Жили они «по часам». Попеременно то один, то другой нес «вахту» в мансарде - там были окна на все стороны, и хорошо было видно, что происходит вокруг. Сейчас - на часах был Александр, единственный не-армянин (по матери, оттого и имя русское) в их компании - но для принятия решения нужны были все!
        - Саша! - закричал Левон, нервно тиская автомат, немецкий МР40, в просторечье Шмайссер - иди сюда! Разговор есть!
        Саша загремел сапогами. Спускаясь вниз по винтовой лестнице
        - Чо?
        - Через плечо! - говорили по-русски, по-армянски как-то в голову не приходило - слышал, чего передают?
        - Слышал. И чо?
        - И чо! Тикать надо, чо! Пробираться надо в Карабах! Там наши.
        - А зачем?
        - Как зачем! Там наших сейчас убивать будут!
        - А мы их здесь убивать будем!
        - Погоди - сказал Гарик - а что Гурген скажет? Мы же ему клялись, да!
        И в доказательство - показал шрам. Да, клялись...
        На этом - была воспитана советская молодежь. С детства - они читали книжки, как революционеры - подпольщики боролись с царскими сатрапами. Как молодогвардейцы - вели подрывную работу против оккупировавших нашу землю фашистов. Все это - подавалось как подвиги, достойные примера. И если борьба с фашизмом действительно была подвигом - то героизируя подпольщиков начала века - власть сама не замечала, как подкладывала мощную мину под существующее государство. Как то тем, кто выпускал в печать воспоминания подпольщиков о том, как они уходя, разрядили Браунинг в дверь, а на следующий день с удивлением прочитали в газетах, что филер убит, а двое городовых ранено, потому что неопытные тульские полицейские сгрудились стадом у двери» - просто не приходило в голову, что кому то, прочитавшему это придет в голову простая и убийственная мысль: если можно было тогда, почему нельзя сейчас? Просто в голову не приходило, понимаете - оценить ситуацию так. Что кто-то из юных армянских подпольщиков - точно так же будет уходя, разряжать пистолет в советских милиционеров. И даже когда полыхнуло в Сумгаите, когда дым из
Карабаха почуяли уже в Москве - все равно, такие книги продолжали идти в печать...
        И Гарик, показав на шрам - а клялись с кровью, вскрывая вену - напомнил о чем-то, важном, вбитом с детства в голову этим неплохо, в сущности воспитанным пацанам. О нерушимости клятвы.
        - Гургена нет. Может, его взяли уже!
        - Нет. Нужно проверить...
        Спокойный голос Гарика звучал убедительно. Левон поддался
        - Да. Ты прав. Брат...
        Старшим в их группе был Тимур. Но он уехал и старшего не оставил - рассчитывал что вернется. Сейчас - старшим становился Гарик
        - Саня... - сказал он - съезди в город. Найди Гургена. Спроси, как быть дальше. Только будь осторожен...
        - Я прикрою! - вскочил Левон
        - Не надо. У тебя армянское имя, а у него нет. Может быть, тебя сразу и схватят.
        - Да, ты прав... - снова согласился Гарик
        - Иди к электричке. Заодно посмотри, что на вокзале, много ли ментов. На, вот...
        Гарик протянул другу две десятки с портретом Ильича.
        - И переоденься...
        Когда Саня ушел - Гарик коротко взглянул на Левона
        - Собирайся. Упакуй сумки. Надо уходить.
        - А как же Саша?
        - Я ему не доверяю - отрезал Гарик - он не армян, полукровка. Такой предаст. Надо идти к своим...
        Саша - наполовину русский с армянской душой, готовящийся стать террористом, потому что верил в то, что делает - слегка подпрыгивая, шел по дороге, которая ведет к небольшому полустанку, на котором останавливаются идущие в Ростов электрички. В Ростове - он из обычного телефона - автомата позвонит по номеру, который он и все члены группы помнили наизусть. В конце концов - они имеют вполне «законное» право встретиться с Гургеном - он всех их провел как агентов, освещающих отрицательную, и антисоветски настроенную молодежную среду и даже платил им деньги.
        Он глянул на часы - отцовскую Победу. Только бы успеть... как раз сейчас электричка пойдет. Если не успеешь - потом полтора часа ждать, а из удобств на полустанке - только скамейки...
        Солидный рык крупнообъемного автомобильного мотора - отвлек его от мыслей о Ростове, о вокзале и о Гургене. Только бросив взгляд за решетку - Саша окаменел. По дороге - медленно катился Урал, с него прыгали, на ходу разворачиваясь в цепь советские солдаты. Бежали к массиву, держа наготове свои автоматы...
        Не раздумывая ни секунды - Саша повернулся и бросился назад, к дому...
        В том, что произошло - сыграло роль многое. И ведомственный идиотизм, и перестраховка по принципу как бы чего не вышло и отсутствие квалифицированных кадров. Решили брать большими силами - вероятно, ради того, чтобы потом поэффектнее все это подать, вон мол - банду обезвредили. Спецов, которые могли бы бесшумно, ночью подойти к дачке, и взять врасплох группу молодых террористов не было. Верней, они были - но были в ростовском УГРО - а сотрудник КГБ скорее бы потерял свое удостоверение, которое как частичка знамени[25 - Бред, но это так - потеря служебного удостоверения практически всегда карается увольнением.] - чем привлек к работе ненавидимых им хомутов. Своих же спецов - не было, чего говорить, если для борьбы с возможным захватом самолета в ростовском аэропорту существовала внештатная, а не специально подготовленная группа. Ее и бросили в бой, а кроме того - привлекли Внутренние войска. С мыслью о том, что ни в коем случае нельзя допустить попадания террористов в электричку или уходи их по воде. Не говоря уж про том, чтобы пропустить их до вокзала...
        Левон и Гарик - уже почти собрались, когда услышали бегущего человека. Гарик нахмурился, достал ТТ, пошел к двери - и тут его чуть не сшиб с ног Александр.
        - Солдаты! Идут сюда!
        - Где?!
        - На выезде!
        Гарик сориентировался мгновенно.
        - Бежим!
        Левон подхватил тяжеленную, спортивную сумку
        - Брось!
        - Нет!
        Уходя последним - Гарик сделал то, что и планировал сделать - аккуратно катнул гранату с выдернутой чекой к плите, питавшейся от газового баллона. Через несколько секунд - он уже выбегал из гаража, сваренного из остатков железнодорожного вагона - в доме глухо громыхнуло, в спину пахнуло жаром.
        - Бежим!
        Это была осень - но листья на деревьях были частично желтые, частично зеленые, но они не опали и вполне давали защиту от обнаружения...
        - Давай, туда!
        Они поняли, куда правил Гарик. К реке, к Дону - там были браконьерские лодки, всегда можно было уйти. На реке - было большое движение, найти одну лодку среди десятков других - большая проблема...
        Маленькие, по три сотки участки, домишки - садоогородный массив сползал, скатывался к Дону, к самодельному пляжу и мосткам для рыбалки. Ограждения - не было.
        Когда они уже видели воду - из камышей кнутом хлестанул крик
        - Стоять!
        - А... ворыт кунем[26 - Армянское ругательство]...
        Левон, который тащил и автомат, и тяжелую сумку с взрывчаткой - выпростал из-под куртки легкий, надежный немецкий автомат, дал длинную очередь по камышам, выкрикивая ругательства. В ответ - заработали сразу несколько автоматов, засвистели пули. Гарик - шедший первым - избежал ранений, вовремя прыгнув в сторону, пули сразили и Левона и Александра, самого большого и неповоротливого среди всех. Никто больше не пытался с ними говорить, не предупреждал ни о чем - просто стреляли длинными очередями, чтобы наверняка убить. Гарик - под пулями подполз к Левону, стащил его с дороги вместе с сумкой и с автоматом. Их взрывник тяжело, с хрипом дышал.
        - Вставай!
        - Уходи, брат...
        Гарик и Левон посмотрели друг другу в глаза
        - Сумку... дай.
        Гарик подтащил поближе сумку. На четвереньках - метнулся за дощатый, садовый домик - как прикрытие от пуль слабо. Но сойдет. Кричали со всех сторон, люди, которые в рабочий день отчего-то оказались на массиве - непуганые советские люди - выскакивали на улицу.
        Гарик отлежался, несколько секунд - шквальный автоматный огонь стих. Бросился - прямо через огороды - прочь от Дона. Почти тем же путем, которым они шли.
        Через несколько секунд - за спиной глухо, сильно громыхнуло, его толкнуло в спину он едва не упал. Бомба - сработала, оставалось только надеяться, что не впустую...
        Он рассчитывал на то, что сразу два взрыва - заставят ментов отвлечься на них и ему удастся пройти.
        Не удалось. Залаяла собака, кто-то по-русски крикнул
        - Э, кто там!?
        Выхода не было - Гарик выдернул чеку из гранаты, бросил на крик. Когда взорвалось - бросился бежать. За спиной кричали, но почему то не стреляли.
        - Э, а ну, стоять!
        Какой-то мужик - попытался перехватить Гарика. Тот - не зря качался, в качалке вечерами пропадал - вырвался из захвата, выхватил пистолет, выстрелил - сам не зная куда. Мужик чего-то заорал, на помощь ему бросилась баба, бешеная какая-то. Краем глаза - Гарик увидел автомобиль, «сороковой» Москвич с квадратными фарами. Выстрелил в мужика еще раз, отразил нападение женщины, несколько раз ударил ее - кулаками, рукояткой пистолета, ногами. Вовремя перехватил ее, намотал волосы на руку. Громко заорал бегущим солдатам, бывшим уже совсем рядом
        - Не стрелять! Не стрелять, убью!
        Возникло замешательство. Он воспользовался им - рванул бабу
        - Пошла тварь!
        Пинками - загнал ее в машину. Заорал изо всех сил
        - У меня пистолет и гранаты! Щас все взорву! Дайте проехать! Дайте проехать!
        Баба была в шоке - привести ее в себя удалось только несколькими ударами.
        - Заводи машину! Вывезешь - отпущу!
        Баба не поняла. Сунув ей пистолет в лицо, Гарик истерически заорал
        - Ну!!!
        Та как-то странно всхлипнула. Зашарила руками. Тварь...
        - Давай, б...!
        Мотор зачихал, потом завелся. Он вдруг понял, что эта машина принадлежит не мужику, а бабе. Мужик не станет на приборку фотографии ребенка присобачивать. Баба была холеная, лет сорока...
        - Пошла, тварь! Давай!
        Машина тронулась. Мужик уже отползал... живучий - под колеса не попал. В мутном стекле - силуэты готовых стрелять солдат.
        - Пошла! Пошла!
        Машина пошла быстрее. Какой-то козел - едва успел отскочить с дороги, стрелять не стал.
        - Сворачивай! Сворачивай! - он еще раз ударил женщину.
        Женщина крутанула руль. С хрустом вмялись кусты, процарапав кузов. Машина взревела мотором - но не остановилась, проломилась по земле, по живой изгороди.
        - Быстрее!
        Справа - столб дыма, ревущее пламя - дача Гургена. Сдал, с..а!
        - Жми!
        У выезда с массива - перекрывший дорогу огромный, с колесами в две трети человеческого роста УРАЛ, залегшие, готовые стрелять солдаты. Гарик кинул взгляд влево... проезд перекрыт, стоит какая-то машина и опаленные дыры стволов - отслеживают каждое его движение...
        - С...и! С...и!
        Человек в сером, двубортном костюме, хромая, шагнул к машине. У него была рука на перевязи и какое-то странное лицо... как посекло чем-то.
        - У меня нет оружия!
        - Пропустить! Пропустить, я ее убью!
        - Как тебя зовут, парень?
        - Пропусти! - Гарик высунул в окно руку с гранатой - пропусти, убью! Всех взорву, убью!
        Отрывисто грохнули выстрелы, в лобовом стекле машины в одно мгновение оказалась неровная, большая дыра. А полковник КГБ Попов - перехватил руку с гранатой и крепко сжал свои пальцы поверх пальцев мертвого уже, армянского пацана. И так и держал, пока подбежавшие спецназовцы не сунули булавку вместо чеки. А потом он без сил опустился у машины...
        РСФСР, РОСТОВ НА ДОНУ.
        ЗДАНИЕ УКГБ ПО Г. РОСТОВУ И РОСТОВСКОЙ ОБЛАСТИ.
        19 СЕНТЯБРЯ 1988 ГОДА
        Полковник Андранян не знал, что происходит - но знал, что происходит что-то совсем нехорошее.
        В Ростове - только что раскрыли террористическую группу, в которую входили молодые армяне, готовившиеся взорвать железнодорожный вокзал. Двое были взяты живыми, троих взять живыми не удалось.
        Как и полагается - информацию о произошедшем - переслали по месту жительства террористов, в том числе в Армению, в УКГБ Армянской ССР. Там - террористов никто не знал, устанавливать было некого - но это не значит, что дело можно было пускать на самотек. Надо было понимать, что УКГБ по Армении было не центром заговора, куда сходятся все нити. Скорее... оно создавало условия для того, чтобы все шло так, а не иначе. Не было необходимости вербовать каждого... как говорил Виктор Гюго, сильнее всех армий мира идея, время которой пришло. Идея независимости Армении. Это были обычные пацаны... но у них могли быть старшие друзья, а у тех друзей могли быть еще друзья... и таким образом, копая, можно было докопаться до чего-то опасного. Тем более, что Политбюро на ушах стоит после Звартноца, а друзья в Ростове предупредили, что прибыла московская группа копать это дело. Так что по приказу заместителя председателя УКГБ Армении был сфабрикован материал... ровно такой, чтобы оправдать служебную командировку в Ростов на Дону и включение сотрудников УКГБ Армении в общий состав следственной группы. Только так,
находясь внутри расследования - можно было его вовремя подкорректировать, предупредить, если оно пойдет в совсем уж опасном направлении, скрыть кое-какие улики... например, при допросах понадобится переводчик, и кто подойдет лучше, чем армянский коллега, кому можно больше доверять, чем ему - особенно если дело государственное. А если пацан начнет лепетать что-то опасное... можно и сказать ему пару слов на армянском... кто-то проверит. Но для того, чтобы переиграть матерых волкодавов из Центрального аппарата - нужен был человек опытный и при этом - в доску свой, который не предаст. Так - послали полковника Андраняна и с ним - капитана Мкртчяна, сотрудника, на которого в критической ситуации можно было свалить активные действия. Сделать виноватым - тем более, что он уже и был виноватым - очень во многом...
        Звартноц был по-прежнему закрыт для гражданских рейсов, пришлось лететь с горного аэродрома на ЯК-42. Не было и речи о том, чтобы использовать спецрейс... голову бы открутили, самолет был полон. Когда заходили на посадку - самолет затрясло, да так что полковник Андранян решил - вот, мол и все...
        Нервы...
        Все шло плохо. С тех пор, как появились американцы - они уже не контролировали ситуацию. Когда речь шла о диаспорах - куда не шло, но американская разведка. Да и если все это раскроется... не шутки. Если связи с зарубежными диаспорами еще могут простить, то за работу на американцев - гарантированная высшая мера.
        И вопросы задают, вопросы... Зачем им, например, знать о строящейся Ереванской АЭС, скажите на милость. Вроде как они и помогают, но... все-таки нутро то чекистское, и когда задается такой вопрос - сразу не по себе становится. А зачем им, например... исполнительные схемы блоков наведения крылатых ракет, которые тоже в Армении производятся, а?
        Впрочем, последнее то понятно. Только никакого отношения к национально-освободительной борьбе не имеет - и мерзко как помоев хлебнул.
        И дела уже не сделаешь. Границу то закрыли... пограничники злые как собаки. А дело стоит... джинсы, платки. Грузины радуются, среднеазиаты радуются - армяне сами свою долю отдают. А деловые недовольны - при том, что многое держится на них. И воры недовольны. Узнают, кто Карпета сделал - туши свет будет.
        И закрадываются в голову мыслишки...
        Появилась стюардесса.
        - Товарищи, прошу всех находиться на своих местах...
        Проходя мимо полковника с капитаном - кивнула. Наверное... на подсосе и в прямом и в переносном смысле слова. Через стюардесс - легко в разные города страны разные вещи перебрасывать, их не досматривают...
        Мкртчян засмотрелся, чмокнул губами
        - Ты на работе или где? - вызверился Андранян.
        - Извините.
        - Пошли.
        На этом самолете - трап был в хвосте. Местные товарищи встретили как положено - Волга, РАФик с завешенными шторами стеклами.
        Мкртчян и Андранян сошли с самолета
        - Куприянов - молодой ростовский чекист в черных американских очках с фарцы, с черного рынка пожал молодому армянскому чекисту руку, козырнул старшему - приказано вас сразу в здание доставить, там переводчик нужен.
        Так и есть...
        - Прошу сюда...
        Андранян по хозяйски прошел к распахнутой двери Волги. Мкртчяна пригласили в РАФик. Все правильно - начальник есть начальник, подчиненный есть подчиненный, путать их нельзя...
        Тронулись. Покатились по бетонке. За спиной - остался самолет, выходящие из него люди наверняка матерились на начальство, которому Волги к трапу подают. Вообще, в последнее время «начальство» все больше становилось объектом народной ненависти.
        - Гостиницу заказали?
        - Все в лучшем виде, в Ростове.
        Андранян кивнул. Крайний раз, как он тут был - его в милицейскую поселили. И это при том, что все гостиницы - на оперобслуживании, любого директора за считанные минуты прижать можно - тут б...., тут азартные игры на деньги, каталы катают, командировочных раздевают, тут еще чего. А сейчас - хорошо, проявили уважение...
        Прошли ворота. У ворот стоял бронетранспортер.
        - Усиленное?
        - Так точно, который день уже...
        - Москвичи лютуют? - сочувственно спросил Андранян
        Молодой хотел что-то сказать, но осекся.
        - Оказывают помощь... - нейтральным тоном сказал он
        Лютуют... Интересно - в самой то Москве понимают, как они всем надоели, а? Тянут деньги, раздают свои дебильные указания, приезжают - кум королю, сват министру. Неужели не понимают, что к людям уважительно надо? Нет, наверное, не понимают. И хорошо, что не понимают. Чем больше ненавидят Центр - тем лучше...
        - Сколько этих... - перевел разговор на дело Андранян - трое?
        Он сознательно сказал неправильную цифру, чтобы у местного была возможность его поправить. Азы оперативной психологии.
        - Двое, товарищ полковник
        - Колются?
        - Не очень. Нам переводчик нужен - во. Без него и очняк не проведешь, ничего не проведешь.
        - У вас же есть сотрудники.
        - Да... москвичи тут... Вызвали одного - говорят, какой он армянин...
        - Понятно. А так... оперативная обстановка?
        - Да спокойно все. А как не спокойно - весь город перекрыли раз? Который день уже - с утра до ночи...
        - Ростов - ворота на Кавказ...
        - И не говорите, товарищ полковник.
        Волга - пронеслась по чистой, вымытой поливалкой улице, остановилась у четырехэтажного, сталинского ампира здания УКГБ.
        - А чего не к парадному... - поморщился Андранян, видя, как Волга подъезжает к входу ХОЗУ, черному.
        - Да, понимаете, товарищ генерал приказал вас сразу - вниз. Машина будет, за вещами присмотрим, не переживайте...
        Это было неуважение - но Андранян промолчал.
        С улицы закрылись ворота.
        - Нам туда, товарищ полковник
        Андранян без задней мысли вылез из Волги. Сзади - вылезали из РАФика. Дверь здесь была старой, рассохшейся, наверное, осталась с того времени, как было построено это здание.
        Местный - открыл дверь, резко отшагнул в сторону - в лицо полковнику глянул пистолетный ствол.
        - Руки! Стреляю на первое движение.
        - Чего?! Ты...
        Но из здания, из темного подвала - как тараканы лезли, а сзади крутили Мкртчяна. Тот - крепкий малый, спортсмен - вырывался и кричал по-армянски...
        Его - полковника государственной безопасности - обыскали, отняли все, вплоть до шнурков на ботинках. Отняли удостоверение... в КГБ удостоверение считалось чем-то святым, утеря удостоверения влекла за собой немедленное увольнение из органов - и если местные решились отнять удостоверение - значит приказ с самого верха идет. Оставалось только понять - с какого верха, и что это вообще такое. Не может быть, чтобы у местных были улики, достаточные для задержания полковника государственной безопасности. Санкцию на задержание секретоносителя такого уровня - должна была давать Коллегия КГБ, задерживать должна была Главная военная прокуратура и следствие по нему - должна была вести тоже она. Если в одном территориальном управлении будут вот так вот хватать... посланников другого - тут черти что начнется, и этого не допустят.
        Провокация?
        Его втолкнули в камеру и заперли, она была большой, и тут был стол и стулья - это наверное, была не камера, а помещение для допросов. Полковник посмотрел наверх - так и есть. Лампочка не защищена решеткой, в камере такого не будет никогда. Может провоцируют? Разбить лампочку, вскрыться[27 - Вскрыть вены, покончить с собой].
        Нет. Не могут. Задержали полковника КГБ из соседнего управления, он в камере покончил с собой... тут головы у всего руководящего состава полетят. Просто идиоты. Или решили немного подстраховать себя - мол, не в камеру сунули, а на допрос.
        Но мы еще посмотрим, кто тут идиот. Сыворотку правды не посмеют, а вот чистосердчное - хрен им...
        - Хрен вам! - громко сказал полковник по-русски.
        Слушают? Ну и пусть слушают...
        Еще за все ответят...
        За спиной - хлопнула дверь. Андранян повернулся и... едва не упал в обморок. На пороге - стоял «московский варяг», полковник Попов, живой и здоровый. Он смотрел на него, и в его глазах не было ничего, кроме лютой, звериной злобы...
        Он шагнул вперед - и конвоир захлопнул за ним дверь. Андранян в ужасе попятился... но за спиной была холодная стена.
        Стенка...
        Ровным шагом - Попов прошел к столу, с грохотом отодвинул тяжелый, колченогий стул и как-то неуклюже сел. Андранян понял, что москвич, ранен. Рука точно сломана - вон, на перевязи, что-то еще и с ногой... и с лицом.
        - Садитесь, Андранян - сказал он
        Полковник остался стоять.
        - Садитесь, Андранян.
        - Вот уж нет...
        Москвич пожал плечами
        - Не хотите, как хотите. Можете и стоя. Вам известно, в чем вас обвиняют?
        Андранян презрительно скривил губы
        - Кто обвиняет? Ты что ли? На тебе самом - обвинение в убийстве висит. Ты сам - с розыска то еще не снят.
        Полковник Попов поднял взгляд на задержанного. Белая кайма у губ и страшный, почти как у мертвеца взгляд.
        - Полковник Андранян, в настоящее время вы находитесь в следственном изоляторе города Ростов на Дону. Вам предъявляются обвинения в убийстве, государственной измене, террористическом акте, контрабандных операциях, незаконных валютных сделках. На протяжении многих лет, начиная как минимум с одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года - вы участвовали в деятельности антисоветской подрывной организации, имея целью отторжение Советской Армении от Советского Союза, и образование независимого государства Армения с капиталистическим строем. Именно вы - смазали дело по взрывам в московском метро, представив действия организации заговорщиков как акт одиночной, малочисленной, изолированной группы. Именно вы - организовали события в Сумгаите, в частности через своего агента, которого вы завербовали с целью освещения негативной среды, уголовника Григоряна. Именно вы и такие как вы - организовали комитет КРУНК и через него вступили в связь с французской разведкой.
        - Не было никакой разведки!
        - Была! Наши люди - взяли Бабаяна в Бейруте. И сейчас - везут домой. Думаю, он много чего может рассказать.
        - Пусть рассказывает.
        - Пусть - согласился москвич - но на тебя и без того, много чего есть. Помнишь - пятая инструкция? Дело твое - будет рассматривать не суд - а Коллегия КГБ. А там ты знаешь - не будет тебе ни судьи, ни адвоката, гад. Будет только суд твоих коллег, мразь поганая. И мое слово - против твоего. Да еще вот это вот...
        Москвич достал из - за полы своего костюма и бросил на стол свернутый листок.
        - Дело Затикяна ты вел? На, глянь.
        Полковник хапнул лист. Душу окатило холодом. Это был один из тех листов допроса, где Багдасарян признавался в существовании в Армении террористической организации. Лист был выполнен методом электрографического копирования, не было первого листа протокола допроса. Но он наизусть помнил, чья фамилия там стояла. Его фамилия. Старшего лейтенанта государственной безопасности Андраняна.
        И за это дело - до сих пор могут поставить к стенке.
        - Это фальшивка. Хватит... видеть не желаю.
        Москвич рассмеялся
        - Дурак ты, Андранян. Дешевка. Ты думаешь, у меня только один лист есть? У меня целая коллекция таких вот листов. Как вы дела смазывали. Как вы проталкивали на посты антисоветски настроенных людей. Как вы не замечали ситуацию в Карабахе, как вы растили бандитское и националистическое подполье, как вербовали людей в тюрьмах. Как вы ввозили ткани и фурнитуру с Турции, кому перепродавали, с кем делились. И на твоем месте я бы задал сам себе один просто вопрос Андранян - откуда у меня все это.
        ...
        - А знаешь, откуда? Да вы же, мрази, друг на друга компру сдаивали. Каждый под каждого копал, грязь собирал. Как пауки в банке жили. Твои же - тебя в снос и сдали. Как Затикяна с Багдасаряном - кто-то же должен ответить, верно? Они тебя и сдали. Революционеры х...вы. Освободители земли родной, мать вашу.
        Андранян бросился на москвича, ударился об стол, протянул руки к горлу
        - Землю... не трогай... землю... гад... не трогай
        Грохнула дверь - ворвались сотрудники КГБ...
        Генеральному секретарю ЦК КПСС
        М.С. Соломенцеву
        ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ.
        Я, Андранян Гайк Марташесович, являясь полковником государственной безопасности и заместителем начальника второго управления УКГБ по Армянской ССР хочу повиниться перед вами, Михаил Сергеевич и перед всем советским народом в тягчайших преступлениях, которые я совершил во вред советскому и армянскому народам и родной Армении. Сознаю, что прощения таким как я нет и быть не может. Мой сын, Арутюн хочет служить в Советской армии, но если его не вывезти из Армении - его обязательно убьют и всех моих родственников тоже убьют.
        Начиная с тысяча девятьсот семьдесят пятого года, я состою в антисоветской заговорщической группе, целью которой является отложение Армении от СССР и развязывание гражданской войны в Карабахе с целью возврата его Армении. Все это время я понимал, что совершаю государственное преступление, но думал, что делаю это для армянского народа. Лишь после того, что произошло в аэропорту я понял, что связался с бандитами и убийцами, которые убивают армян и им на это наплевать, все что им нужно это развалить страну и ввергнуть народы в братоубийственную войну.
        В тысяча девятьсот семьдесят шестом году у меня была свадьба, на которую у меня не было денег. Денег мне дал вернувшийся из заграничной командировки подполковник Караян Василий Марташесович, десять тысяч рублей. Он работал за границей по первой линии, где именно я не знаю, а вернувшись оттуда - временно был направлен в распоряжение председателя армянского УКГБ. Откуда у него эти деньги я не знал, предложил мне попросить деньги у Караяна мой начальник, Манукян Армен Вагенович, которого убили в восемьдесят шестом году. Караян дал мне денег и сказал, что верну, когда смогу.
        В начале семьдесят седьмого года у меня были денежные затруднения и в это время ко мне обратился подполковник Караян и сказал, что ему нужны деньги. Я сказал, что у меня сейчас нет денег, тогда он предложил мне участвовать в контрабанде сигарет, продуктов питания и предметов трикотажа (джинсы) с территории Турции. У меня не было другого выхода и я согласился делать контрабанду. Контрабанду мы делали через пограничный пост Маркара, там был переход и мы перегоняли товар легковыми машинами. Пограничники все знали, но всегда пропускали нас без досмотра, потому что по словам Караяна они были в доле. Мы клали вещи большими мешками не только в багажник, но и в салон машины и так ехали. Часть вещей я держал в доме своих родителей в Аштараке, когда они спрашивали, что это за вещи - я говорил, что так надо, и они больше не задавали вопросов.
        Иногда я выполнял и другие поручения Караяна. Я не знал, что они преступные, поручения заключались в том, что я по должности часто ездил в Москву и Караян просил меня передавать какие-то пакеты, говоря где и кому их передать. Пакеты были размером с лист бумаги, всегда плотно запечатанные и весом два - три килограмма. Я никогда не открывал их и не знал, что там. Пакеты я передавал молодым армянам на Воробьевых горах, они сами подходили ко мне, кто это такие я не знал.
        С самого начала своей службы в армянском УКГБ я обратил внимание, что там нездоровый морально-политический климат, нехорошо себя ведут. Например, все знали, что секретарь парторганизации берет деньги на машину, но ничего не говорили и не делали, я тоже ничего не говорил, потому что был молодым сотрудником. В семьдесят шестом - меня впервые взяли на пятничный просмотр - это так называли. Мы пошли в здание кинотеатра, которое было расположено недалеко от здания УКГБ, там были только сотрудники наши, человек пятьдесят. Мы сели в зале, и нам показали два фильма, один назывался Рэмбо, а другой порнографический. Потом мы пошли в буфет при кинотеатре, там был коньяк, мы начали пить коньяк. Многие сотрудники, придя в нетрезвое состояние, начали ругать советское государство, кто-то говорил, что надо отложиться от СССР и жить как отдельное государство, тогда Москва не будет забирать деньги из Армении и мы будем жить богато, а то половина офицеров стоят в очереди на улучшение жилищных условий. Подполковник Караян тоже присутствовал, он пил вместе со всеми и рассказывал, что он работал в Америке и там у
каждого рабочего есть машина и дом, а у нас машину надо ждать несколько лет. И то, что мы живем лучше есть вранье, потому что в Америке живут много лучше нас, а мы живем как нищие, потому что партия много денег тратит на оружие и на поддержку социалистических режимов, а деньги эти берет у Армении. Многие ругались, ругали советское государство и партию. Как я потом узнал, такие встречи проходят регулярно, два или три раза в месяц.
        О том, что я состою в бандитской организации, я понял, когда велось расследование дела Затикяна, Стапаняна и Багдасаряна. Я входил в группу, которая выполняла задания центрального аппарат КГБ по этому делу и при расследовании мы получили доказательства, что Затикян не сам придумал сделать взрыв, а ему подсказали другие люди. И что эти другие люди - связаны с бандитами и террористами на Востоке, они то и придумали сделать эти взрывы, а Затикяна только настроили. Но руководитель группы, майор Мкртчян изъял все документы об этом из дела и не передал их в Москву, а вскоре я узнал, что одного из свидетелей, которого я допрашивал - убили (зарезали) за длинный язык. Я хотел пойти на прием к Юзбашьяну, но ко мне пришли Биданян и Караян. Караян сказал мне, что я враг армянского народа, если так делаю, что армяне должны держаться друг за друга. Если я пойду и кому-то что-то скажу - то убьют меня и всю мою семью, а если буду молчать - то буду повышаться по службе, как свой человек. Еще он сказал, что раз я контрабандист, меня посадят в тюрьму и в тюрьме убьют, а русские ничего не смогут сделать, чтобы мне
помочь. Он сказал, что в Армении должны распоряжаться только армяне...
        С этого дня я знал, что стал таким же бандитом, как все, но у меня не хватило сил как у офицера и коммуниста, чтобы раскрыть бандитов перед лицом народа. Я знал о том, что в восьмидесятом году в ереванском аэропорту произошло большая сходка, на которую самолетом доставили людей из Турции, это были армяне, но такие, которые хотели, чтобы Армения была без СССР.
        Я ходил на встречи, на которых были Караян, Биданян и многие другие офицеры и не только офицеры. На них мы читали книги об истории армянского народа, все они издавались за границей на армянском языке, откуда они брались, я не знаю. Еще мы читали какие то книги, перепечатанные на машинке (самиздат), там говорилось о том, что Армения вносит большой вклад в экономику СССР, но не получает ничего взамен, что у нас много хороших заводов, но армяне работают на них как рабы, потому что армянам ничего не достается, нет машин, мало строится жилья и все такое.
        После того, как Биданяна назначили на вторую линию - он взял на вторую линию меня, а когда его сделали начальником второй линии, он сделал одним замом меня, а вторым замом Кутикяна, который тоже участвовал в этих встречах и тоже был за то, чтобы Армения отделилась от СССР.
        В восемьдесят шестом году убили моего бывшего начальника Манукяна Армена Вагеновича. Сказали, что он случайно попал под выстрел на охоте, но это не так. Я знаю то, что его убили, потому что потом на встрече люди, среди которых был Биданян, радовались и говорили, что собаке собачья смерть. Я спросил, что произошло - Биданян, который был пьяный, что Манукян оказался предателем, и его убили и других всех тоже убьют.
        Мне по работе неоднократно приходила оперативная информация о деятельности сепаратистов и террористов, о том, что в Армении и в Карабахе не все хорошо, что идут погромы, грабежи, что расправляются с людьми. В отделе было так: вся почта, которая шла на стол Биданяна рассылалась сотрудникам, но без виз, и сотрудники сами подходили и узнавали, что нужно сделать. Часто Биданян приказывал сделать преступление - то есть кого-то избить, убить, поджечь дом. Для этих целей - у каждого из нас были подручные из числа криминального элемента, они выполняли такую работу. Мы им не платили, но записывали их осведомителями и они получали деньги от государства, хотя никогда ничего не говорили. Я знал о том, что Биданян имеет близкие отношения с гр. Сараховым, по кличке Дато Большой, большим криминальным авторитетом в Армении. Что он берет у него деньги, и что Дато Большой тоже тайный сепаратист и за армянский Карабах.
        О том, что есть организация Крунк я узнал, когда нам поручили обеспечивать оперативное сопровождение этой организации. Тогда я узнал, что с этой организацией не все ладно, что активисты этой организации вербуют молодых людей, и говорят им, что надо воевать за независимость Карабаха и если центр не даст независимость, ее надо взять силой. Я неоднократно, по приказу Биданяна давал должную информацию о том, что такое Крунк и что они делают. Но я знаю, что главный там Гарик Бабаян, и он знает всех. И я знаю о том, что от этой организации незаконно ездили за границу и обучались, в Турции у границы был лагерь и там обучали взрывам, и что это все делала американская разведка. Еще я знаю о том, что незаконно списывалось и уничтожалось изымаемое оружие, но на самом деле оно не списывалось, а передавалось в Карабах, в том числе военные автоматы.
        О том что произойдет взрыв в аэропорту я не знал. Когда мы все выехали в аэропорт - я увидел, какое зло сделали, я подумал, что Бог наказал нас за то, что мы делали. Я сказал Биданяну, что не буду ничего делать больше, он посмотрел на меня, но ничего не сказал.
        Двадцать пятого ко мне пришел Кутикян и сказал, что Биданян застрелился, а он теперь главный, что Биданян оказался трусом. Что русские оккупировали нас десантниками, и они за это ответят. Еще он сказал, что Москва послала в Армению особых инспекторов КГБ, что ни них может пострадать много хороших людей и их надо потому убить. Но так, чтобы подумали на несчастный случай, иначе всем будет плохо. Он сказал, что инспекторов надо или заманить в горы и там столкнуть в пропасть или заманить на карабахскую границу, там устроить засаду и всех убить. Он сказал, что он возьмет на себя «горный вариант», а я должен подготовить засаду в Карабахе, и сказал, что если этого не сделаю, с моим домом будет то же самое, что и в аэропорту. Я догадался, что в аэропорту сделали они.
        Потом - мне приказали задержать полковника КГБ Попова за убийство молодого сотрудника КГБ Армении Степана Дохояна. Степан Дохоян был у меня на связи, потому что я готовил его к вступлению в партию и на этой почве я мог на него влиять. Я сказал, что сотрудники Центрального аппарата КГБ приехали сюда, чтобы вредить Армении и всем нам, и что за ними надо следить, я сказал, что это приказ председателя КГБ Армении, и он согласился информировать меня
        Товарищ Генеральный Секретарь! Я раскаиваюсь в содеянном, теперь я понимаю, какие мы негодяи, как мы предали все, чему клялись, как мы плюнули на вековую дружбу русского и армянского народа, сделавшись убийцами. Мы мафия, те кто мешает простым людям хорошо жить. Я готов выступить на суде, признаться во всем, что я делал, показать на тех, про кого знаю, что они бандиты и рассказать про них. Я не прошу снисхождения к себе, но прошу защитить мою семью от мести.
        АНДРАНЯН Г.М.
        СССР, МОСКВА.
        20 АВГУСТА 1988 ГОДА
        Еще вчера - Гагик Бабаян понял, что ему надо бежать. Бежать, пока не поздно.
        В Союз писателей - наведались. Начали спрашивать насчет копировальной аппаратуры. Ему, конечно же, позвонили.
        Вечером - он узнал, что рядом с домом крутились неизвестные. А утром - он увидел на дороге рядом с домом - припаркованную аварийную Мосгаза.
        Обкладывали...
        Примерно прикинув, что если начали следить вчера - то вряд ли сегодня следует ждать ареста... в конце концов, санкцию должен дать прокурор - он решил, что день, максимум два у него есть. Но не больше.
        И потому - возвращаясь домой, он проехал нужную ему станциях, якобы в рассеянности - и на другой, переходя в идущий в обратную сторону поезд, оставил знак - требование экстренного контакта...
        Точка экстренного контакта была определена в Парке культуры и отдыха имени Горького - одном из самых популярных мест для отдыха горожан, отличающимся повышенной криминогенной активностью. Центром оной активности была биллиардная - до того момента, как Гуров не взялся за искоренение организованной преступности, там вполне можно было встретить вживую таких авторитетов, как Жора Тбилисский и Вася Самолет - воров в законе. Но если не приближаться к этой самой биллиардной и держаться освещенных мест - и естественно, посещать парк днем - ПКкО имени Горького был намного более безопасным местом, чем, например Центральный парк Нью-Йорка, где вероятность нарваться на неприятности даже днем близка к единице.
        Журналист, член Французской коммунистической партии и одновременно агент третьего (антикоммунистического) отдела СДКЕ, французской внешней разведки Шарль Персье - вошел в парк прогулочным шагом парижанина. Он знал, что в Москве делать можно, и что нельзя - а потому, одеваясь для парка им. Горького постарался одеться как можно неприметнее. Дело в том, что у русских проблема с ширпотребом, точнее не ширпотребом - а с модными, иностранными вещами - и потому, шикарно одевшись, можно нарваться на неприятности. У него уже сорвали шапку зимой и едва не сняли под угрозой ножа дубленку... отбили прохожие, чему Персье сильно удивлялся, во Франции за него никто и не подумал бы вступиться. Потому Шарль Персье оделся «на грани приличия» - в ГДРовский костюм ужасного, ярко синего цвета. И к этому - присовокупил белую кепку. В этой одежде он чувствовал себя как идиот - но другого выхода не было.
        На входе - он увидел плечистого, одетого под рабочего парня, стоявшего с мороженым... это был сигнал, что все нормально, работников КГБ не замечено. Парня звали Ален, он был охранником посольства - но на самом деле имя у него было другое, русское, имя Ален дали ему в Легионе. Французском иностранном легионе, куда принимали всех, даже русских. Ален был частично русским, частично поляком, хорошо знал русский язык и при необходимости мог виртуозно раствориться в московской среде. Если все пойдет кувырком - он попытается что-то сделать, чтобы дать Шарлю уйти...
        К мороженице не было очереди... очереди вообще были бичом советских городов. Поэтому, Шарль машинально свернул, чтобы тоже взять мороженого, пока нет очереди... и рассмеялся. Он стал похож на русского...
        С вкусным, парящим холодком эскимо - он пошел по парку, ища своего агента. Точного места они не обозначали...
        Какой-то подросток с дикими криками пронесся рядом на скейте, заставив француза остановиться. Чертовы скейтеры... скейты в СССР появились совсем недавно и теперь на них от избытка восторженных чувств носились прямо по тротуарам. Русские ни в чем не знали меры.
        А вот... да, вот кажется и он.
        С первого взгляда - журналист понял, что его агент не в себе... нестабилен, как бы сказали американцы. Он уже привык к тому, что сенсивная чувствительность его агента намного выше, чем у обычного человека... ему сказали, что это влияние Кавказа, русских гор... там все такие. Но вот что делать - это была его проблема.
        Лицо серое...
        Француз сел на скамейку. Слизал остатки эскимо. Огляделся по сторонам... КГБшники изобретательны. Особое внимание следует уделять женщинам с колясками... коляска вполне подходит для того, чтобы разместить там аппаратуру прослушивания, в ее каркасе отлично помещается антенна. Но нет. Вон там молодая мать с ребенком... но коляски нет, просто ребенок...
        - Здравствуйте...
        Агент не ответил. Он оглядывался по сторонам, как будто думал, что его вот - вот арестуют.
        Француз подвинулся ближе. Достал из сумки средство обеспечения контакта - разграфленную фанерину, воткнул ее между рейками спинки скамейки. Начал выставлять шашки.
        - Что произошло?
        - Они приходили. В Союз писателей.
        - Кто приходил? - француз продолжал расставлять шашки - КГБ?
        - Нет, милиция. Но они спрашивали про аппаратуру. Множительную аппаратуру.
        - Разве милиция не контролирует это?
        - Вы не понимаете. После того, что произошло в Карабахе - они арестуют всех. Просто арестуют и все. Как вы допустили такое! Как можно было сделать нападение, неужели вы не понимаете, что теперь эта кровь - на наших руках!
        - Революция не делается без крови, друг мой. Мы, французы - знаем это совершенно точно. Но мы не оставим вас в беде, не переживайте. Мы - помним про своих людей.
        - За кровь придется отвечать - мрачно заявил Бабаян - вы что, не понимаете, что за это и в самом деле придется отвечать?! Здесь уже можно не отвечать за слова - но здесь всегда надо отвечать за кровь...
        - Боюсь, вы не поняли, друг мой... - француза нельзя было выбить из колеи так просто - вы что же, думали, что русских можно победить только лишь словом? Что можно их заставить уйти с вашей земли, не пролив ни капли крови? Вы ошибаетесь, друг мой - откройте глаза, пока не поздно. Кровь - лучшая смазка для колеса истории, без крови - оно не повернется. И народ - как и дитя, рождается в крови...
        Француз закончил с шашками
        - Сыграем?
        Бабаян посмотрел в серые, спокойные глаза француза - и вдруг сильно ударил по картонке снизу. Шашки взлетели в воздух, две из них - ударили француза в лицо
        - Да пошел ты!
        Бабаян встал - и пошел вглубь парка, не оборачиваясь...
        Француз медленно собрал шашки - даже сейчас, в экстремальной психологической ситуации он проявил свой профессионализм: его не поймут. если он просто бросит шашки и уйдет - так он раскроется. Собирая пластиковые кругляшки в мешочек он подумал, что агента надо оставить на пару - тройку дней в покое - он успокоится и поймет, что поступил глупо. В конце концов, разведка - его единственный шанс вырваться из горячих объятий первого в мире государства трудящихся...
        Шарль Персье ошибался. И сильно. Не имея раньше дела с советскими - он думал, что они такие же, как все - психанут, но потом придут в норму. Про то, как мужчина принимает решения - настоящий мужчина принимает настоящие решения - он не знал...
        В тишине кузова огромного автомобиля УРАЛ с надписью «Мосгорэлектротранс» на бортах - медленно крутились катушки, записывая каждое слово, которое произносили более чем в километре отсюда. Принадлежность автомобиля к организации, обслуживающий троллейбусное сообщение - давала обоснование сложенной на крыше кузова массивной вышке - хотя на самом деле это была не вышка, а мощная антенна.
        Автомобиль называли «стационаром», потому что на него - стеклись все ручейки информации, получаемые с систем слежения, расположенных в парке Культуры и отдыха имени Горького. Информация шла не напрямую - она снималась более легкими и скрытными устройствами, расположенными например, в кузове Ижа - пирожка, свернувшего к закусочной, там она усиливалась и передавалась уже на более мощную станцию, где работали операторы, где она отфильтровывалась и записывалась на носители для хранения. Такая сложная система - с промежуточным звеном - усилителем - была связана с тем, что в местных резидентурах работают тоже не дураки. Вышедшего на контакт резидента - страхуют сразу несколько агентов, это называется «контрнаблюдение». И если неподалеку от места встречи раскрылится такая вот здоровенная дура с вышкой - конечно же, ее заметят, и прощай скрытность.
        В кузове помаргивают огоньки. Вращаются кассеты. Готовые - сложены в стопочку, ожидают отправки...
        В дверь постучали, операторы не слышали этого, потому что на них были наушники, намертво отсекающие посторонние звуки - а вот начальник смены это услышал. У него был пистолет... потому что один раз на митинге такую машину попытались вскрыть и опрокинуть, с тех пор начальник смены должен был быть вооружен - но сейчас начальник смены и не подумал доставать оружие.. Он прильнул к глазку, хитро выведенному вверх и вбок и замаскированному - и открыл засов тяжелой, бронированной двери, признав вошедшего.
        - Здравия желаю.
        - Здравия желаю...
        Вошедший офицер - уместился на откидном сидении, как в проходе железнодорожного вагона, включил подсветку - тоже от купейного света.
        - Работаете?
        - Да, как раз сейчас интересное идет...
        Офицер протянул руку. Начальник смены достал еще пару наушников на длинном шнуре, воткнул в переходник...
        - Есть...
        Офицер - он был одет как обычный дачник, даже с грязной сумкой в руках - начал внимательно слушать...
        - Значит, хочет удочки сматывать... - более себе, чем другим сказал офицер
        - Так точно, товарищ полковник.
        - Ну, что ж... Бобины готовы?
        - Восемь штук... - вместе с бобинами начальник смены протянул ручку и ведомость, отпечатанную н дрянной, газетной бумаге - расписаться...
        - Девять
        - Восемь, товарищ полковник
        - Эту, которую сейчас пишете - тоже снимите. Будем получать санкцию - пригодится...
        Задержать Бабаяна было непросто - даже при наличии прямых улик. Дело в том, что он был депутатом Верховного Совета СССР от Азербайджана. А значит - согласие на его задержание должен был давать Президиум Верховного Совета.
        Конечно, такое согласие получить куда проще, когда фигурант прямым текстом признается, что собирается бежать и просит вывезти его на Запад, а косвенно - признается и в том, что является агентом иностранной разведки.
        - Есть. Шариков, давай быстро. Бакланов, ставь новую...
        Конечно же - фигурант не должен был оставаться вне контроля ни на секунду - поэтому сначала ставили новую бобину и только потом - останавливали старую...
        - Есть.
        - Время?
        Старший взглянул на часы
        - Четырнадцать нуль две.
        - Есть. Окончено в четырнадцать нуль две.
        Все требовало порядка - и время начала и окончания записи фиксировалось в прошитом и пронумерованном журнале - на случай, если наблюдатели решат сознательно оставить объект без контроля.
        - Четырнадцать... нуль две - наблюдатель передал журнал, чтобы начальник смены тоже расписался - товарищ полковник, а почему этого... ну объекта иностранная разведка не хочет из страны вывозить. Они же врут ему...
        Полковник лишь усмехнулся
        - Шариков... - укоризненно сказал начальник смены - такие вопросы задаешь глупые, а еще активист, по комсомольской путевке в органы. Разведки буржуазных государств за редкими исключениями не принимают мер к спасению своих агентов. Для них провалившийся агент - повод устроить провокацию и напеть в радиоголосах о нарушении в Советском Союзе прав человека. Поэтому - верить вербовщику иностранной разведки - себе дороже. Понял?
        - Понял.
        - Сиди, работай...
        Полковник вышел за дверь, начальник смены захлопнул ее, запер на засов
        - Шариков...
        - А?
        Начальник смены показал кулак
        - В отпуск пойдешь в декабре, это я тебе обещаю. Любопытный больно.
        Гагик Бабаян медленно шел по аллее ЦПКиО и думал. Вариантов вырисовывалось немного, и все они были откровенно скверными.
        Типичный шестидесятник - он и думать не думал, что в какой то момент он станет ВРАГОМ НАРОДА. Безо всяких кавычек - настоящим врагом народа. Врагом, которому нет и не может быть прощения...
        Он свернул к биллиардной. Внезапно - его шаги стали упругими, четкими... он кое-что вспомнил...
        Биллиардная ЦПКиО им. Горького[28 - Автору известно, что бильярдную закрыл Гришин перед Олимпиадой в процессе «чистки» Москвы. Но место столь знаменитое, что не упомянуть его не могу, поэтому остается только предположить, что ее вновь открыли в рамках общей компании на «послабления» наряду с признанием ошибочности антиалкогольной кампании.] среди своих уважительно звалась «академией», а ее завсегдатаев, соответственно, звали академиками. Это место - стало Меккой игры, местом встреч самых уважаемых бильярдистов Союза, одним из тех немногих, что сохранилось еще от Империи... здесь играли люди, которым в молодости довелось игрывать против самого Николая Второго. Который тоже игру уважал...
        Бильярд - это целый мир, во многом уникальный. Немногие спортивные игры - дарят спортсмену такое долголетие: а здесь некоторым академикам было за семьдесят. Немного игр позволяли брать как силой так и опытом. Сила - нужна была, чтобы «делать кладку», то есть загонять шары в лузу. Но можно было выигрывать и за счет виртуозности, за счет досконального знания физики поведения шара на зеленом сукне...
        Здесь есть свои легенды. Корифеями считались Николай Иванович Березин («Бейлис» - у всех мастеров были свои клички, только так их и называли) и Василий Евдокимович Кочетков («Бузулуцкий»). Были и другие известные игроки, всех не перечислишь. Бильярд - игра элитарная, ее играют во фраке, в костюме, что отличает ее от «народного» советского спорта. И в то же время - здесь нет откровенной уголовщины, как в игре в карты на деньги, она не ассоциируется с подпольным катраном, со склеенными из газеты «стиры». Эта игра зарождающейся советской элиты.
        Впрочем, хватало в игре и уголовщины. Бильярд - это большие деньги, это игра подпольных тузов. Советский закон не давал возможности вкладывать в дело деньги, заработанные путем перепродажи, а то и подпольного производства дефицитных товаров - а дефицитом было многое, особенно ширпотреб. Блестящие люрексовые платки, джинсы, кофточки, модные пиджаки в клеточку, чулки, простите - презервативы. Зарабатывали и те, кто распределял - автомобильные колеса, югославские кухонные гарнитуры, ГДРовские стенки. И все эти деньги - копились в руках очень узкой прослойки людей, торговой элиты, которая не имела возможности ни вывезти их за кордон, ни вложить в дело, ни легально потратить, например, на большой коттедж.
        Часть, конечно, переводили в золото, закапывали на дачах - ОБХСС, приступая к расследованию очередного уголовного дела о хищениях в советской торговле - первым делом с собаками, с миноискателями проходилась по дачным участкам фигурантов, выкапывала пакеты, жестянки, набитые золотом, украшениями, деньгами. Часть - отбирали вновь появившиеся, окрепшие профессиональные преступники - воры в законе. Они понимали, что в отличие от обычного потерпевшего - эти никогда не пойдут жаловаться, опасаясь и самим угодить под следствие. Оставшееся...
        Оставшееся проигрывалось самыми дикими способами. Московские рестораны были полны кутилами, удачливый кафе-шантанный певец делал за вечер зарплату инженера, халдей мог бы зарабатывать больше директора ресторана, если бы не отдавал ему четыре копейки из пяти, лихой таксист получал не меньше, не говоря уж о проститутках, которые в советском обществе всё-таки были[29 - В самом конце перестройки, в журнале Огонек вышла гневная статья о проституции, там было указано место сбора проституток в Москве. На следующий день - там было не протолкнуться от желающих. По опросам - профессию «путаны» в те годы желала выбрать каждая пятая московская школьница.]. Остальное - спускалось на игры. Карточные - катраны в те годы были прибежищем не только уголовников, но и «деловой» публики, в катранах проигрывались десятки, даже сотни тысяч рублей за вечери, профессия «карточного каталы», шулера была в криминальном мире едва ли не самой «хлебной», в катранах - показывали первый советский, полупрофессиональный стриптиз. Ипподром... на Московском ипподроме тоже ставились, проигрывались, выигрывались сумасшедшие суммы, тем
более что выигрыш на ипподроме, подтвержденный чеком из кассы - удачное объяснение внезапно свалившегося богатства. И бильярд, о котором уже говорилось выше...
        Одной из «звезд» недавно вновь открывшейся бильярдной, ее мастером, ее путеводной звездой, ее... да много чем - был Ашот Левонович Потикян. Толстый, улыбчивый, молодой по бильярдным меркам армянин с фантастическим чувством игры, с фантастической «кладкой». Он играл всегда на одном и том же столе - столе номер девять и по ставке минимум триста рублей за партию - при том, что зарплата советского инженера составляла сто двадцать рублей. Вокруг него - всегда было «общество», он был мастером не только игры - но и искусным актером, вовлекая в свои игры галерку, так называемых «мазильщиков», заставляя их делать ставки на игру, иногда запредельные. Взрывной, резкий, несдержанный на язык - он тем не менее чем то привлекал людей, вокруг девятого стола никогда не было пусто. Именно к нему - точнее к одному из тех людей, которых он рассчитывал найти около девятого стола и шел Гагик Бабаян.
        Была осень - но темнело еще относительно поздно, погода была хорошая - тихая и теплая московская осень. Рядом с бильярдной - как и всегда толпился народ, нервно перекуривая, переругиваясь, сравнивая шансы. Игра уже началась - но пока она шла по мизерам, слишком много случайных и полуслучайных людей, которые предпочитают испытывать удачу сами, при этом и кий как следует держать в руках не умея. Их «разденут» и вежливо выпроводят уже потемну - и вот тут то начнется самая игра. Игра, где играют только профи, а мазилы падают в долю и ставят на игру - что-то вроде ипподрома, только еще увлекательнее...
        Народ был разный. Часть - одета как «советские интеллигенты на отдыхе» - костюмчик и обязательно шляпа. Среди них много карманных воров, внутрь они войти не смеют - руки переломают - а вот тут копошатся. Часть - откровенная блатота, эти в основном в ветровках и новомодных кожанах - правда, их немного, последними мерами действительно серьезную публику на Колыму спровадили, а кого и на Луну отправили[30 - Расстреляли]. Это так - хвосты подносить. Здесь обычный, так сказать «разночинный» народ - водилы, слесари, врачи. Бильярд хорош тем, что в нем очень мало ограничений, учиться можно очень долго и практически любой - может научиться до достаточно приличного уровня, чтобы иметь возможность скрестить свой кий с профи. Тем более что профи - сами поощряли интерес к игре, то же Потикян давал огромные форы и не брезговал иногда играть даже с новичками.
        Гагик Бабаян стоял в толпе, пытаясь вычислить, есть ли за ним слежка. Скорее всего, нет - но может быть всякое. Бильярдная - то место, где нельзя прийти постороннему человеку, заниматься неизвестно чем, а в ответ на чей-то вопрос - показать свое удостоверение. Возможно его и оставят в покое - но профи начнут покидать зал, сочтя игру сорванной - а следом за ними потянутся и все остальные. Филер - мог бы затесаться среди мазил, но им не выделяют столько на «оперативные расходы».
        А вон там... примета нового времени - бычье. Могучие, мясные парни, по пять, по шесть пудов взбесившегося зельца. Охрана, вышибалы, заодно смотрят, чтобы все было тихо. Жизнь в Москве становилась все более и более интересной...
        Бабаян мало кого знал - но искал знакомые лица. Почувствовав чьи-то пальцы на бедре, резко ударил, повернулся - карманник попался опытным, отвалил. Мог бы и пиской по рукам...
        Темнело...
        Машин тут не было. Даже тузы - не оставляли здесь машины - их подвозили, и машины немедленно уезжали. Таких Бабаян насчитал пятерых...
        Наконец - то ли собравшись с мыслями, то ли набравшись смелости - Бабаян протиснулся внутрь.
        В бильярдной - приглушенно, роем шумел народ, кто-то угощался у буфета - пиво было, но завсегдатаи не пили и его, предпочитая чай. Атмосфера бильярдной, несмотря на наличие большого количества самых разных людей, ничуть не напоминала ни истерично-нервную атмосферу катрана, ни взвинченную - ипподрома, было спокойно, как-то неуловимо - вежливо... в бильярде вообще не приветствуется хамство, обращаются друг к другу исключительно на «вы», а драки киями и шарами - оставим на совести сценаристов и Комсомольской правды. Но и незаметным остаться было нельзя... с самого начала каждого из тех, кто приходил сюда - внимательно ощупывали десятки пар пока доброжелательных глаз... интересуясь как деньгами в кармане, дабы развести на партию, так, возможно, и чем иным...
        Возле девятого - собирался народ. Выделалась фигура благообразного, полного старика в мундире - его звали «Жуков» и он тоже был мастером кия. Суетились другие - невысокие, с обманчиво приветливыми лицами - собирали «мазу»...
        Бабаян, как и все интеллигенты умел играть - но не играл, так - поигрывал. Игру он понимал, и деньги в кармане у него были. Иностранная разведка хорошо платила.
        - На девятку ставите... - одна такая личность нарисовалась рядом. Тихий, вежливый голос, бриолин в волосах, ботинки до блеска...
        - Кто? - спросил Бабаян
        - Сегодня с форой - личность назвала неизвестную фамилию. - дальше против Жукова
        - Против Жукова поставлю...
        Бабаян вытащил купюру, личность поморщилась. Бабаян и сам не понял, что у него на руках - сотка баксов.
        - У второго столика - усы, стекла - подсказала личность - поменяйте там. Такими не берем. Порядок...
        - Почем?
        - По семь сегодня... Скажите от Родика. Потом подходите...
        У второго столика шла игра - кто-то из профи против новичка, полтос[31 - Пятьдесят рублей] за партию. В числе наблюдателей - усатый, довольно молодой человек - как и сказано - усы и темные очки. Джинса. Чем-то он был похож на талантливого и обаятельного Амаяка Акопяна, фокусника, талантливо сыгравшего в двух последних мосфильмовских боевиках про мафию и борьбу с ней.
        Бабаян притерся рядом, шепнул в ухо
        - От Родика
        Усач кивнул, принял купюру, не глядя определил номинал (в СССР мало кто знал, что на любой валюте есть специальные метки для слепых и слабовидящих), так же не глядя отсчитал сдачу. Артист, однако!
        На игру - Бабаян поставил две сотни. Больше не надо - показывать, что у тебя есть лишние деньги, это опасно в любой ситуации и в любом обществе. Толпа становилась все гуще, проигравшие выбывали, действие концентрировалось вокруг тех столов, где играли профи. В сигаретном дыму шумело варево негромких разговоров - договаривались о ставках: знатоки всегда могли сказать, кто выиграет, вопрос в том с каким счетом, и на это и ставили. Бильярд - игра намного честнее, чем ипподром или карты. Ипподром - игра на удачу, от тебя самого ничего не зависит, в любой игре в карты на деньги - есть масса шулерских приемов. В бильярде - шулерства почти нет, каждый проигрыш дает опыт, а проигрыш мастеру - и еще больше опыта, и любой человек, влюбленный в бильярд - рано или поздно достигает такого уровня, чтобы зарабатывать, а не проигрывать...
        Появился Потикян. Его привезли... у него не было собственного жилья в Москве до сих пор, вместе с ним - вошли еще несколько человек, в том числе и тот, кого ждал Бабаян. Несли кии в длинных, чаще всего ручной работы футлярах...
        Потикян раскланялся. Поздоровался со знакомыми. Ушел готовиться к игре, продолжали собирать ставки...
        Бабаян приблизился к человеку, к которому пришел...
        - Добрый день...
        Человек, не глядя на него, едва заметно кивнул.
        Этого человека звали «Володя», и так его звали не только друзья - так было записано в его паспорте, на Кавказе такое часто бывало. Он был грузинским армянином, родился в ахалкалакском районе Грузии, населенном в основном армянским населением, но с шести лет жил в полифоничном, населенном людьми самых разных национальностей Тбилиси. Там - он каким то образом стал близким людям, связанным с Михаилом Порфирьевичем Георгадзе, одним из мастодонтов советской политики брежневского времени. Прицепом - с ними добрался до Москвы, а вот тут вот - взлетел на самый верх. На самый - самый верх. Его специализацией - была переправка. Обычно ценностей - у него были связи в Турции, в ФРГ, в Нидерландах, даже в Швейцарии, где, как считается, самые честные банкиры мира. Он принимал рубли за доллары, доллары за рубли, доставал поддельные червонцы - в смысле, отчеканенные недавно, проба то у них была вполне даже соответствующая, доставал просто золото, доставал драгоценности. И помогал все это переправлять, пристраивать за границей, открывать счета. Для элиты - он был кем-то вроде специалиста по инвестициям,
инвестиционного банкира, которые на Западе вполне легально держат дело, а в СССР за это едва ли не расстрельная статья. Он держал контакт с легендарным Владимиром Тумановым[32 - Наверное, первый в СССР долларовый миллиардер, организатор «золотой мафии», нелегальной сети по добыче, нелегальной переправке за границу и реализации золота. Подпольный оборот его бизнеса достигал сотен миллионов долларов в год.], он был на короткой ноге с известным в узких кругах Джерменом Гвишиани[33 - Директор НИИ системных исследований, крестный отец всех перестройщиков и реформаторов, включая Гайдара, Чубайса, Авена. Имя - искаженное ДЗЕРжинский-МЕНжинский. Тесно связан с КГБ, дед - генерал госбезопасности, имевший отношение к массовым репрессиям. Зять - Е.М. Примаков.], и через него он выходил на самые закрытые инвестиционные круги Запада, а так же имел контакт с Ю.В. Андроповым. Он был агентом КГБ - но это было только прикрытие, которое позволяло КГБ поддерживать с ним постоянную связь... КГБ нужна была валюта, чистая, которую гарантированно никак не засветили на Западе перед тем, как забросить к нам - и если надо было
быстро найти миллион долларов на подкуп кого-то - то деньги такие можно было найти только у Володи. Сразу, любые разумные суммы и даже по хорошему курсу.
        Еще год назад - Бабаян не посмел бы и близко подойти к Володе. Он хорошо знал свой и его уровень - несопоставимо, хорошо, если отделаешься переломанными ребрами. Но так получилось - что именно через Володю - французские и американские армянские круги наладили связь с армянским сопротивлением в СССР и передали деньги на политическую организацию армянского протеста, на сегодняшний день сумма перевалила за два миллиона долларов США. Раз так - значит, Володя зависит и от них, и значит - есть шанс, что он поможет и ему...
        Кто-то сунулся под руку
        - Плывем... - сообщил он - еще ставить будешь? Надо штуку собрать...
        Бабаян не глядя, сунул сотку
        За бильярдным столом разворачивалось действо. Играли в русскую пирамиду, до семидесяти одного очка. Играли по крупной - тысяча за очко, такие игры не каждый день бывают. Против Ашота - стоял какой-то невзрачный, лысый пузан, он даже кий держал как-то неправильно. Ашот с барского плеча кинул ему немалую фору - и теперь кусал губы.
        - Кто это? - обратил внимание на игру Бабаян
        - Лазебник - охотно пояснили ему - тот еще фрукт. Зам директора по кадрам какого то там швейного комбината - а ставки ставит по штуке за очко.
        Понятное дело - этот самый Лазебник не зам по кадрам, а... наверное даже владелец комбината. Точнее - все же не владелец, не директор... в нормальном мире такого нет. Зарплату, электроэнергию, амортизацию, закупку нового оборудования, ремонты, сырье - все платит государство, а Лазебник только организовал производство в третью смену, из списанного, пошедшего налево сырья, сдает продукцию фарцовщикам, и все полученные деньги, все до копейки - являются чистой прибылью. В мире считается хорошим десять центов прибыли на доллар вложенного - а Лазебник получает рубль прибыли на ноль копеек вложенного, деньги как из воздуха родятся. Ну, конечно - тому занести, сему занести, с руководством поделиться, прокурора местного прикормить, в министерство молочного поросенка да банку икры отослать... а все остальное его. Тысяча рублей за очко, шестимесячная зарплата работяги.
        Лазебник играл не красиво - но цепко, своего не упускал. Можно было посмотреть...
        Бабаян опять оказался рядом с Володей
        - Володя...
        Володя сделал неуловимое движение головой - и кто-то прислал Бабаяну в почку... почти незаметный, но болезненный удар. Оказывается, Володю охраняли и здесь...
        - Разрешите...
        Кто-то бесцеремонно воткнулся между ними...
        Потикян все же выиграл. Но с уважением - в два шара. В его классе - не приходилось сомневаться...
        Спешно делили выигранное. В углу - несколько человек окружили Жукова, что-то говорили ему - тот играл следующим.
        Бабаян заметил, кто его ударил. Кнопка... откровенная блатота. Армянин, из Еревана - он был известен тем, что ограбил кассу цирка. Тоже поднялся, как видно...
        Смотря на Кнопку, он не заметил, как подошли с другой стороны. Незаметно, тихо, как и все здесь.
        - Интересуетесь?
        - Нет.
        Его подтолкнули
        - Вас ждут...
        Володя - ездил не на иномарке, как можно было ожидать от человека, чье состояние наверняка уже перевалило за десяток зеленых и оттого кислых фруктов - а на «шахе», средней престижности, но неприхотливой, и в то же время скоростной машине. Единственное, в чем он себе сделал потачку - машина была не «советская», а экспортной партии, в СССР такие машины, прошедшие бельгийский склад Скалдия-Волга, ценились намного больше обычных, потому что собирались спецбригадами, а потом еще проверялись и доукомплектовывались за границей...
        Под колесами - шуршала МКАД, недавно достроенная магистраль, которую называли первым советским автобаном. За ними, чуть отставая, катила белая Волга, сверкая желтыми противотуманными фарами поверх клыков. Трассу уже затягивало ночным, зыбким туманом, в дымке - мертвенно светили фонари...
        - Володя... - сказал Бабаян, сидя на переднем - ты пойми, если бы не край, к тебе бы не пошел. Край, все.
        Володя напряженно думал. Хоть он и делал дела, которые более свойственны акуле капиталистически-ростовщического бизнеса - в глубине души он оставался кавказцем, открытым и бесшабашным. Он был знаком с Высоцким, был знаком с Юнгвальдом-Хилькевичем... это все не просто так, советская творческая богема отличалась от голливудской в корне, она не приняла бы в свои ряды откровенно гнилого человека, какие бы у него не были деньги и связи. Если человек вот так вот, открыто и искренне просил о помощи - для Володи все это было не просто так. Но он слишком долго прожил в Москве, чтобы вот так вот согласиться...
        Если Бабаян бежит, первый вопрос - кому теперь общины будут перечислять деньги? А он ведь от этого имел неплохой куш. А кто будет менять доллары на рубли, кто будет хранить доллары... банк Володи был банком наоборот - это он брал процент за хранение долларов, а не платил - за хранение долларов можно было и под расстрельную статью залететь - валютные спекуляции в особо крупных. Все эти источники дохода отпадают... и что он - своей рукой, получается, будет их прикрывать?
        А что скажет община, если узнает, что Бабаян, на котором все держится, сбежал на Запад?
        А что скажет обшина, если Бабаяна арестуют, а потом получится, что он ему не помог, хотя имел такую возможность?
        А что скажет КГБ, если узнает что агент Мефистофель - он сам выбрал себе такое прозвище... оперативную кличку, куратор всегда матерился, говорил, что пока напишешь в рапорте... но если он нарушит планы КГБ, тут куратор не материться будет... как приземлит с размаху на нары!
        Вопросы, вопросы...
        С другой стороны - а что его связывает с нынешним КГБ?
        Времена Андропова прошли - это чувствовалось. А настали другие - очень и очень неприятные. Вон, последний факт - Мантулиса вышибли из ФРГ за спекулятивные сделки...теперь в Москве жаловался на каждом углу... действующий резерв.
        Пока. В смысле пока - действующий.
        - Володя... сил больше нет...
        - На что рассчитывал - грубо спросил Володя, скрывая замешательство - когда в Карабахе людей в мясо постреляли, ты - о чем думал? Я по телевизору смотрел, у меня даже сердце заболело. Вы де детей гробите!
        Бабаян - схватил переправщика за руку так, что тот едва удержал машину
        - Володя. Веришь - нет, не мы.
        - Не вы?
        - Не мы! Не знаю, кто... к нам кто только не прибился... на местах уголовники... мразь всякая. Знал бы, кто это сделал, я бы сам...
        Здесь Бабаян немного лукавил. Конечно, знал... точнее - достоверно предполагал. В маленьком народе - все про всех знают, а говорили откровенно. Тот же Кучарян - скатился на откровенно экстремистские позиции. Чего с него взять, комсомолец. Краев не видит. Но если бы можно было предотвратить.
        - Не мы, Володя. Не мы.
        Володя выругался.
        - Ты знаешь, сколько у меня денег лежит?
        - Знаю.
        - Бери все, а! Бери, я расписку напишу! Бери!
        Пятьсот тысяч долларов.
        С лишком.
        Стремно, конечно - ох стремно. Но с другой стороны - а может, и самому пришло время срываться? Его тут ничего не держит.
        Впереди - показался съезд с МКАД. Володя резким движением перестроился, нарушив правила. Под клаксон какого-то полуночного КамАЗа ушел на Минку, из болезненного света МКАД в темноту подмосковных лесов...
        - Ты куда?
        Володя покровительственно улыбнулся. Глянул на часы
        - Не ссы, Капустин. Вы...м - отпустим - и уже более серьезным тоном пояснил - фуру одну догоним. Возьми пока в бардачке бумагу, кропай расписочку...
        СССР, МОСКВА.
        АРБАТ.
        20 АВГУСТА 1988 ГОДА
        У всех иностранных разведок - было несколько типов «лазов», позволяющих проникнуть в СССР и при необходимости покинуть СССР - одну из самых закрытых стран мира.
        Сложность была в том, что в СССР была постоянно, двадцать четыре часа в сутки охраняемая граница. Советский Союз обладал самыми длинными в мире сухопутными - и в то же время наиболее охраняемыми границами - на оборудование границ были потрачены такие огромные деньги, что даже ЦРУ затруднялось их посчитать. Солдаты КГБ несли охрану каждого метра границы, на границе располагались части, которые так и назывались - пограничные. Там, где это было возможно - была оборудована контрольно-следовая полоса, технические датчики, на наиболее уязвимых местах находились скрытые наряды солдат КГБ, готовых стрелять на поражение по нарушителям. Границу патрулировали с собаками. Страшнее этого - наверное, была только граница Восточного блока ... в некогда единой стране - Германии возвели стену с бетонными вышками через каждые несколько десятков метров, вооруженные пограничники стреляли на поражение... само по себе пересечение границы превращалось в специальную операцию. Для сравнения - в США граница с Мексикой - представляла собой просто линию, колючая проволока и то не везде и редкие патрули, не останавливающие и
половины мексиканцев, желающих корячиться за гроши в Соединенных штатах. Но способы преодолеть границу все же были - и там и там.
        Проше было, если все готовилось заранее и под конкретного человека. В этом случае - обычно его забрасывали с какой-то делегацией - в СССР ездили самые разные делегации, и научные, и производственные, в конце концов СССР со многими торговал. Дальше - он менялся документами с беднягой - русским, готовым на все чтобы покинуть коммунистический рай - и оставался в стране. Или просто работал под прикрытием... журналиста, туриста, еще кого-то...
        Куда сложнее был нелегальный способ. Было несколько мест, которые знали как «лазы». Это Средняя Азия, Грузия, Черноморское побережье, прибалтийские республики. В этих местах - по тем или иным причинам охрана границы была ослаблена, и можно было проскочить. Например - граница была сильно ослаблена в крупных портах - там был в ходу так называемый «паспорт моряка», его подделать куда проще, чем обычный паспорт, несложно и договориться с судовладельцем. Конечно, порты были под особым контролем КГБ - но плотно контролировать порт было невозможно - это вода, это не земля. Перемещения по воде практически неконтролируемы.
        Еще один способ - заключался в перевозке объекта через границу посредством тайника, оборудованного в машине - чаще всего, это были машины международных перевозчиков, которые ходили в СССР и обратно. Ходили слухи, что в начале восьмидесятых в распоряжении ЦРУ была машина, легально, со всеми документами зарегистрированная на объединение Совтрансавто - но в кузове (точнее полуприцепе) которой был тайник на двух человек, и таким образом страну покинули несколько диссидентов и оперативных агентов. Но все эти способы - требовали хотя бы несколько дней на подготовку.
        Более простые способы - называются «лобовыми». В каждом уважающем себя посольстве есть бланки чистых дипломатических паспортов. Каждое уважающее себя посольство имеет контакты с крупнейшими авиакомпаниями своей страны - американцы с ПанАм, британцы с Бритиш Эйруэйс, французы с ЭрФранс. Дальше элементарно - заболевший дипломат или заболевший член экипажа и дело в шляпе: покинуть СССР на самолете гораздо быстрее, чем на любом другом виде транспорта. Проблема в том, что если КГБ не объявило охоту - пользоваться таким способом можно почти свободно. Но вот если объявило... СССР представлялся иностранцам огромной, внешне неуклюжей - но связанной, работающей согласованно машиной - и если сверху дана команда - шансов вырваться почти нет, через пару часов каждый таможенник, каждый сексот знает об охоте...
        Британский журналист Роберт Хаксли написал отчет о встрече с армянским борцом за свободу Гагиком Бабаяном, написал по этому поводу отчет и послал его по назначению... он не придал этому особо уж большого значения, потому что такую работу он проделывал и не раз. К его огромному удивлению - контактер из посольства потребовал встречи через два дня, а на встрече передал список вопросов, две пачки русских рублей - двадцать тысяч рублей, это очень солидная сумма здесь, по госцене столько стоила приличная машина - и еще несколько стодолларовых банкнот. Он не раз служил передаточным звеном... передавал некоторые суммы денег каким-то русским... нет, не агентам, к агентам бы его не допустили, там была отдельная процедура. Так вот - сумма в двадцать тысяч рублей плюс доллары - была самая крупная из всех, какие он должен был когда-либо передать русскому. Русскому, даже не являющемуся агентом.
        Кроме того - контактер подчеркнул срочность контакта.
        Немало заинтригованный - Роберт Хаксли поспешил на встречу. Естественно, он и не подумал воспользоваться услугами того же человека что и в прошлый раз... диссидента с пристрастием к спиртному. Вместо этого - он пошел напрямую, к здание рядом с Арбатом...
        Его остановили прямо на лестнице. Двое, курчавые волосы... они походили на сицилийских мафиози из фильма. Сложенная газетка...
        - Куда прешься...
        Хаксли посмотрел на руку, бесцеремонно держащую его... русские были странными, иногда достаточно было молчаливого взгляда, чтобы выпутаться из ситуации, из которой в старой доброй Англии не выпутаешься без потери кошелька и пары порезов. Но тут - чужая рука не только не отпустила - но еще сильнее вцепилась в него...
        - Что вам надо? Вы кто?
        - Ты что, мент?
        На этом - словарный запас британского журналиста исчерпался - слова «мент» он не знал.
        - Что вы хотите?
        Курчавые переглянулись.
        - Отпусти его. Трекнутый какой-то.
        - Мне нужен Гагик Бабаян...
        Курчавые - перекинулись словами на каком-то языке - а потом один из них без лишних разговоров засветил в глаз британцу. Британец попытался парировать удар... но у него это не получилось... школы британского университетского бокса оказалось недостаточно для драки с советским человеком... советский человек как то буднично засветил другой рукой, а потом добавил еще и по голове. Газеткой...
        Роберт Хаксли пришел в себя, сидя на стуле в бывшем офисе... здесь это называют «контора»... то есть в конторе КРУНКа. Он лежал на полу, уткнувшись лицом в листовки, и башка у него болела так, как будто он попал в аварию. Такое сравнение ему пришло на ум, потому что он и в самом деле сильно попал в аварию в подростковом возрасте... в этой аварии он лишился матери...
        Он пошевелился... и кто-то въехал ему ботинком по почке... короткий и сильный удар... достойный вышибалы из самого дурного района Лондона...
        Снова переговоры на непонятном языке. Хаксли подняли и посадили на стул.
        - Ты кто такой, дядя? - спросил один из бандитов, похлопывая газетой по руке, и исходя из звука можно было понять, что в газете скрывается стальная труба или арматурина - тебе че тут надо? Че забыл?
        - Я... журналист.
        - Чего?!
        Второй взял со стола предмет, в котором Роберт Хаксли опознал свой бумажник. Перебрал содержимое, хозяйски сунул в карман пачку денег.
        - Э, на пару делали...
        - Без базара. Потом отдам.
        - Вы что... у Хаксли болела голова, и нужное слово никак не приходило на ум - гангстеры?
        - Чо?
        - Это... я в фильме слышал... блатные, короче.
        - А... Ну да, дядя, блатные мы. Сумарь смотрел?
        - Не...
        - А чо тормозишь?
        Хаксли впервые столкнулся с бандитами. В Советском союзе скрывали уровень преступности... он сам обеспечивал специальное исследование, он пересылал за границу статьи о подростковых драках с убийствами, о молодежных группировках в Казани - но факт оставался фактом, он признавал его, как иностранец, реально живший в СССР. Уровень уличной преступности - здесь был реально ниже, чем в его стране, чем в США, чем в других развитых странах, а районов города, в которые нельзя зайти вообще, типа Бронкса в Нью-Йорке или района доков в Лондоне - такого не было вообще. Привыкший к относительной безопасности - он был шокирован нападением бандитов.
        - Не трогайте...
        Пинок отправил его обратно.
        - Лежи, дядя...
        Странно... Они переговариваются на языке, который он слышал, когда последний раз посещал Бабаяна. Это армяне? Армянские бандиты...
        - Чо это?
        Хаксли - обернул деньги в газету Правда, сверху еще обвязал шпагатом. Все это сорвали и... перед бандитами возникла серьезная проблема...
        Дело в том, что каждый должен знать свое место и свои права... в криминальном мире правило «каждому - свое» воспринимается свято. Наказание за отступление от правил, за то, что посягнул на чужой кусок - смерть, часто нелегкая. Мелочь - может ограбить работягу со свежеполученной зарплатой, можно обнести квартиру, можно подломить автомат для продажи газировки или телефонный аппарат. Но это все, что им позволено.
        Простой человек - не будет носить две пачки сотенных, да еще доллары, за которые - статья. Если носит, значит это - барыга. То есть подпольный предприниматель, спекулянт - в СССР нормальные, предпринимательские отношения карались уголовным наказанием. А у каждого барыги - уже есть крыша, и крышей этой могут быть профессиональные преступники, так называемое «законные воры», законники, элита криминального мира. И если барыга пожалуется такому вот «законному вору» на то, что его ограбили - вору не составит труда узнать, кто это сделал. Тогда последует наказание, возможно - очень жестокое. Доллары, и две пачки сотенных - не их добыча, ее вырвут вместе с руками и они это понимали...
        - Гля... - протянул один
        - Ты кто такой, дядя? - спросил второй - под кем ходишь?
        Хаксли уловил изменение интонации...
        - Я британский журналист...
        Один из бандитов протянул руку
        - Дай.
        Второй передал ему бумажник. Тот перебрал его, нашел аккредитационную карточку, отсутствие которой в СССР могло привести к выдворению. Попытался прочитать ее...
        - Ро... берт...
        - Ты чо, мужик, шпион? - простецки спросил второй
        Теперь уже пришла пора нервничать Хаксли - он хорошо знал, что такое «шпион», потому что именно им и был.
        - О, нет... нет, я журналист, понимаете. Я журналист...
        Первый - решительно достал деньги, которые до этого изъял из бумажника, положил их обратно. Положил обратно и деньги. Его можно было понять - шпионаж в СССР карался очень жестоко, страх оказаться шпионом - преследовал жителей СССР постоянно. Даже уголовные преступники - не хотели иметь никакого, даже самого малейшего отношения к шпионажу.
        - Подымайся, дядя...
        Бандит помог Хаксли подняться, вручил ему бумажник и пакет.
        - Вот что, дядя... - сказал он - мы тебя не видели, ты нас не видел. Понял?
        Голова просто раскалывалась. Тошнило.
        - Я ищу... Гагика Бабаяна... Вы не знаете, где он?
        - Мы тоже его ищем, дядя. Он большим людям деньги должен. Много денег.
        Хаксли попытался понять, что ко всем чертям происходит - но голова отказывалась соображать. Он просто достал две стодолларовые купюры, протянул бандитам
        - Кому он должен?
        Второй протянул руку - но первый ударил его по руке
        - Кому должен, тому и должен, это наше дело. Мы тебя не видели, ты нас не видел, дошло? Твои деньги нам не нужны. Давай, дергай отсюда...
        Когда британский журналист - они видели это - исчез в подворотне - двое курчавых переглянулись.
        - Контакт?
        Подобрать сотрудников, которые могли бы походить на бандитов было не так то просто - а еще сложнее тех, которые могли бы походить на армянских бандитов. В КГБ тех, кто в молодости мотался в подростковых группировках - и за порог бы не пустили. Пришлось поднимать учеты и обращаться за помощью в милицию.
        - Он самый...
        Дверь в кабинет, где до этого Хаксли брал интервью у Бабаяна, открылась, в помещение с ксерокопирующей техникой и беспорядком на столах шагнул третий. Ненамного постарше этих двоих, черная кожаная куртка - «бомбер», какие на черном рынке можно за пятьсот целковых купить и то если знаешь у кого.
        - Британец?
        - Так точно - один из курчавых протянул электроксерографию документа - журналистского удостоверения Хаксли. Третий - посмотрел, поморщился
        - Журналист. Обязательно было по голове?
        - Так вы же приказали сами товарищ майор...
        - Приказал... - досадливо сказал майор - но не иностранного же гражданина. Башкой тоже думать надо...
        - Так мы откуда знали, иностранный он или нет, пока до удостоверения не добрались.
        Майор государственной безопасности махнул рукой - мол, что с вами, с долболомами делать...
        - Контакт?
        - Похоже, что так...
        Майор аккуратно свернул ксерографию, положил в карман
        - Вам только волю дай. Остолопы. Продолжайте дежурство.
        - Есть.
        Выйдя на улицу, майор привычно проверился. Прошел в переулок, вышел на улицу. Подземным переходом добрался до гастронома, под ненавидящие взгляды очереди нырнул в подсобку... Прошел коридором, зашел в кабинетик, где «учитывали» товары двое товароведов, одна из которых была вполне даже ничего. Ее представил ему коллега из территориального отдела КГБ
        - Девочки...
        - Ой, какой мужчина пожаловал
        Торговые работницы принялись сразу клеить - их можно было понять, в торговле с мужчинами была напряженка...
        - Девочки... пять минут...
        - Пожалуйста, пожалуйста...
        Дамы вышли. Майор притворил дверь, набрал номер телефона... если иностранные спецслужбы ведут радиоконтроль помещений КРУНКа, то тут уж - точно безопасно.
        - Пароль - колодец - сказал майор, когда со щелчком прошло соединение - полковника Икрамова, из центрального аппарата. Срочно...
        - Одну минуту...
        Еще полчаса назад - майор думал, что у них небольшая проблема. Сейчас - ему так уже не казалось...
        - Икрамов - резкий, уверенный голос - кто говорит?
        - Тереньтев, московский главк. Линия безопасна.
        - Я понял, говорите.
        - Во второй адрес наведались. Британский журналист, Роберт Хаксли. Похоже попытка контакта...
        - Понял, что еще?
        - Провели экспресс - допрос. Судя по характеру ответов британской разведке местонахождение Бабаяна неизвестно. Они так же ведут поиск.
        - Что?!
        - Так точно.
        - Вашу мать... Оставайтесь на месте, приеду. Отбой.
        - Так точно.
        Майор положил трубку. Вытер пот со лба, вышел в коридор.
        - Наша служба и опасна и трудна... - пропела товароведша бальзаковского возраста
        - И не говорите, девочки...
        - Товарищ майор... - более молодая пошла в атаку - у нас тут апельсинчики завезли свежие. Можно набрать... килограммчика три - четыре. Оплатите в кассу, как положено.
        Понятное дело - что апельсинчики да еще в таком количестве - обычному советскому трудяге достать не легче, чем луну с неба. С другой стороны - если в кассу оплачено, то никакого преступления нет, он ведь купил.
        Поразмыслив, майор решил не рисковать - сейчас такая катавасия начнется, только держись. Любая мелочь в сроку пойдет.
        - Нет, девочки, спасибо. Руссо туристо - облико морале.
        - Заходите еще...
        - Всенепременно...
        Молодая - проводила офицера откровенно злым и разочарованным взглядом
        - Эх... и где такие мужики водятся... Сидишь тут... а они все мимо пролетают и пролетают...
        - Эх, Ленка... - сказала молодая - таких надо брать молоденькими, пока молоко на губах не обсохло. Хочешь быть женой генерала - выходи за лейтенанта...
        - Ага. И где этим самые лейтенанты. Рвань одна, да лимита - только и норовит на плечи сесть и ножки свесить...
        - И не говори...
        В это время - самолет с Гагиком Бабаяном, благополучно миновавшим границу уже приземлился в Орли. Проблема Бабаяна - из проблемы Второго главка, контрразведки - технично превратилась в проблему Первого главка. ПГУ КГБ СССР, советской внешней разведки...
        ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ.
        БУЛЬВАР ЛАНН, 40. ПОСОЛЬСТВО СССР.
        21 АВГУСТА 1988 ГОДА
        Приказ на задержание Гарика Бабаяна, журналиста «Литературной газеты», находящегося в служебной командировке во Франции и, как оказалось, причастного к террористическому акту против американской делегации в аэропорту Звартноц -пошел в Москву из Еревана, где сейчас находился Председатель КГБ, Несмотря на то, что, теоретически, в КГБ должен был быть порядок с прохождением такого рода шифровок, тем более шифровок особой важности - порядка и в помине не было. Порядок пытался драконовскими методами навести генерал Федорчук во время короткого председательствования, за что его ненавидели до сих пор. К тому же - в центральном аппарате КГБ именно сейчас как на грех взялись устанавливать компьютерную систему, в том числе и для расшифровки и хранения сообщений: следовательно, дешифровщики почему то решили, что пока систему не установят - можно вообще не работать. Как бы то ни было - расшифрованная шифрограмма особой важности попала на стол Председателю ПГУ КГБ только через двадцать восемь часов после ее поступления, что было ровно на двадцать часов больше крайнего срока прохождения шифрограмм по инстанциям.
Еще несколько рабочих часов - плюс ночь - потребовались для того, чтобы оформить санкцию председателя КГБ на негласное задержание Бабаяна в Париже и препровождение его в Москву для дальнейшего разбора полетов. Очевидно, где-то на этом пути прохождения документов затесался армянин и агент КРУНКа. Или просто - кто-то что-то услышал не то.
        Хуже того - Председатель КГБ своим распоряжением, переданным в форме служебной телефонограммы - сильно подставил начальника ПГУ КГБ СССР Гасанова, хотя и не был в этом виноват. Дело в том, что находящиеся в Армении сотрудники КГБ, опасаясь за устойчивость связи (читай, нахождения на линии связи очередного предателя) не рискнули передавать даже шифром главную информацию: о том, что организация Крунк[34 - У меня есть основания утверждать такое. Крунк - ни много ни мало стал аналогом британской ИРА и если бы СССР в нашем мире не развалился - пролилось бы немало крови. Впрочем - она и так пролилась, но не в единой стране.], одним из лидеров которой является Бабаян, является террористической организацией, с отделениями в Москве, Ленинграде, Киеве, Ростове-на-Дону, Волгограде и нескольких других крупных городах СССР, что созданы боевые группы, готовые совершить в этих городах теракты, что в организации состоит не менее пяти тысяч активных членов. Служебная телефонограмма, в которой содержался приказ на задержание Бабаяна - ушла в Ясенево обычным путем и там не привлекла никакого внимания. Начальник ПГУ,
много повидавший Гасанов, бывший судья Верховного Суда Азербайджанской ССР - уделил ей всего несколько секунд, привычно черкнув: Париж - к исполнению. И Гасанова тоже можно было понять - его голова была забита совсем другими мыслями. Афганистан, Пакистан, Турция, Иран, Ливан, Ирак, Сирия, Израиль, Египет. Вот где будет решаться судьба мира! Агрессивный ислам, возрождение басмачества на территории СССР, возможные теракты в Москве.[35 - Только недавно, во время написания этой книги я узнал, например, что в 1985 году в Москву под видом студентов и туристов были заброшены банды боевиков из лагерей беженцев в Пакистане с целью совершения терактов в многолюдных местах в Москве. Все эти группы были обезврежены сотрудниками КГБ СССР, ни одной из них свой замысел исполнить не удалось.] Армяне были своими, христианами, смешливыми балагурами, совсем не фанатиками и большее, что от них ожидали - так это преступления по линии ОБХСС. Да, существовала организация Крунк, в которой состояли известные и уважаемые по советским меркам люди, такие как поэтесса Сильва Капутикян. Они что-то требовали, писали какие-то
петиции... представить себе, что в составе Крунка есть боевая организация никто не мог. Все дело было в том, что Крунком занималось УКГБ по Армянской ССР, а как уже удалось выяснить инспекторам - обстановка в армянском управлении была антисоветской.
        Приказ на задержание Бабаяна ушел в Париж, где его должны были принять к исполнению сотрудники первого отдела посольства СССР во Франции. И тут - проблемы продолжились.
        Проблем с исполнением приказа было две. Первая - в отличие от американцев, в советском посольстве в Париже не было достаточно серьезного силового ресурса, чтобы исполнить приказ. У американцев с этим все просто - любое посольство в самой благополучной стране мира охраняла морская пехота США. Охранников посольства готовили специально, на эти должности попадали вполне серьезные офицеры, многие из них рядовыми прошли Вьетнам и побывали в бою. У них было оружие - ружья двенадцатого калибра и пистолеты, была и спецтехника в виде тяжелых внедорожников, иногда даже бронированных. Если страна была проблемной - в оружейной комнате морских пехотинцев находилось место для автоматов и гранатометов. Ничего этого - в советских посольствах в благополучных странах не было.
        Писатель Стивен Хантер, когда писал «Ночь и немного дня» «нашел» в подвале посольства СССР в Вашингтоне целую стойку с автоматами ППШ и даже миниатюрную атомную бомбу. На самом деле - ничего такого не было и в помине. В благополучных странах, таких как Франция или США - всё, что могло найтись в посольстве - несколько пистолетов. И несколько «сынков», нашедших себе теплое местечко...
        Это и было второй проблемой...
        В Париже - должность третьего секретаря посольства занимал некий Хвостиков Павел Леонидович. Личное дело его было просто блистательным - МИМО, курсы при Высшей комсомольской школе, знание языков, анкета без сучка и задоринки. Опытные кадровики знают, что личное дело редко содержит действительно нужную информацию, но тут - тут личное дело содержало просто дезориентирующую информацию. В нем не было ни слова о том, что папа Павла Хвостикова - первый замминистра внешней торговли, большой друг (читай, собутыльник) Юрия Леонидовича Брежнева. В ней не говорилось ни слова о том, что МИМО, Московский институт международных отношений Хвостиков закончил, редко в нем появляясь, а на курсах при ВКШ едва ли не единственное, чему он научился - это выпить две бутылки водки[36 - У комсомольцев было такое испытание: когда читают доклад, рядом с докладчиком обычно стоит графин с водой. Так вот - комсомольцы подменяли воду водкой. Тот, кто выпил весь графин и при этом внятно прочитал доклад, считался «своим». То есть - в комсомоле учили пить.] и после этого относительно пристойно выглядеть, и даже изрекать что-то
связное...
        Папа сумел засунуть его на «хлебное» место - в Париж. Причем не просто так - а на должность третьего секретаря посольства, читай - резидента КГБ в Париже. Там - Хвостиков нашел работающий аппарат, который оставил ему его предшественник, кадровый офицер разведки - и сделал самое умное, что он вообще делал в своей жизни - просто оставил его в покое. Между резидентом и аппаратом резидентуры было заключено негласное соглашение. Резидент - не вмешивается в деятельность резидентуры и прикрывает ее, как может, так же на нем - отписки в Москву[37 - На тему? Да тем полно было. Например, в резидентуру (с грифом Особой важности) могло прийти требование устроить читку и обсуждение Поднятой целины Брежнева. Так что резидент со связями наверх, способный прикрыть от всего этого безумия - был полезен, даже если больше он ничего не делал.]. Резидентура в свою очередь занимается своим делом, а резидент - выезжает за счет успехов резидентуры. Так, довольно мирно они существовали уже два года, практически не соприкасаясь по служебной деятельности. Хвостиков во Франции обнаружил едва ли не лучшие во всем мире вина и
перешел с водки на них, а содержатели небольших парижских кафе только головой качали, когда захмелевший иностранец на дикой смеси английского, французского и еще какого-то (русского мата, который во Франции никто не знал) заказывал у них целую бутылку дорогого вина и тут же ее выпивал - во Франции так было не принято, французы пили стаканчик-два. Падок он был и на доступных женщин, увы...
        Пару раз он едва не попал. Французская контрразведка попыталась завербовать Хвостикова, подставив ему дорогую шлюху в Булонском лесу, куда Хвостиков ездил немного развеяться. Шлюха встретилась с ним пару раз - и сказала своему курирующему офицеру, что русский - полное дерьмо и ничтожество, как в постели, так и в жизни. Курирующий офицер попался мудрый, много повидавший, начинавший еще в Алжире... мало кто может оценить мужчину так, как женщина, которая с ним переспала. Он еще раз пригляделся к русскому - и написал справку о бесперспективности вербовки: таким образом, роман Хвостикова с французской разведкой закончился, не начавшись, а с Элен он встречался еще несколько раз, пока не надоело. Шлюха есть шлюха.
        Это я про Элен.
        От романа с американской разведкой, Хвостикова спасли подчиненные ему офицеры. У резидента были как раз денежные затруднения, а американцы потеряли всю разведсеть в СССР и бросались на любой более-менее подходящий объект с жадностью голодного карася. Начальник управления по борьбе с советской угрозой Берт Гербер отдал приказ вербовать все, что шевелится. Вербовка, которая должна была состояться в одном из кафе второго арондисмана Парижа - прервалась появлением сотрудников советской резидентуры. Извинившись перед американцами - те восприняли провал хладнокровно - сотрудники запихнули своего шефа в машину, отвезли домой, сунули под ледяной душ, а потом набили морду. Профилактика сработала - теперь Хвостиков чуждался американцев, равно как и они его...
        В посольстве СССР шифрограмму промариновали еще пару часов, после чего она попала на стол Хвостикову. Тот только что приехал на работу - как и все парижане, он не утомлял себя работой по утрам, появлялся часам к десяти - и главной его мыслью было найти, чем опохмелиться...
        На шифрограмме Хвостиков увидел привычное: Париж. Только резиденту. Выругавшись, полез за шифром в сейф...
        С трудом расшифровав сообщение, Хвостиков несколько минут тупо сидел и смотрел на расплывающиеся перед глазами слова. Потом - поплелся к своим, озадачивать...
        Рафаэль Рафакович, пожилой и мудрый татарин, фактически резидент в Париже (фактически - это по делам), которого все принимали за пье-нуа, француза из Алжира из лагерей беженцев под Марселем, но никак не за советского разведчика - прочитав расшифрованную шифрограмму, присвистнул, перебросил ее на другой стол.
        - Дима! Глянь, ты у нас культурой занимаешься...
        Еще один сотрудник резидентуры, который пока еще был на месте - вгляделся в шифровку, выругался...
        - Этого только не хватало...
        - Ты чем сейчас занят...
        - Да, Тоской...
        Тоска - не тоскА а тОска - такая была кличка, временно присвоенная сотрудниками резидентуры известному советскому театральному режиссеру, критику и диссиденту, прибывшему в Париж для выступления на какой-то конференции. Приказ вести по нему работу в Париже пришел из Второго главного управления КГБ, особое внимание предлагалось обратить на контакты этого диссидента с установленными сотрудниками французской, британской или американской разведки. Резидентура добросовестно взялась отрабатывать этого критика - но пока, все подозрительные контакты с иностранцами сводились к контактам на кладбище Пер-Лашез, на которое диссидент заходил с большой охотой[38 - Старинное кладбище Пер-Лашез, расположенное в черте Парижа, в те годы служило местом встреч для педерастов и для гомосексуальной проституции. Там действительно похоронена Эдит Пиаф, могилу которой навещали советские туристы.]. Поклониться могиле Эдит Пиаф, ага.
        Как потом оказалось - никакой оперативной необходимости в слежке за режиссером не было, а сотрудник ВГУ, давший такое указание, был армянином.
        - Черт...
        - Что-то не так? - тревожно спросил Хвостиков. Оперативной обстановкой он не владел совершенно, даже в редкие минуты трезвости.
        - Да все не так... раздраженно сказал Рафаэль Рафакович - это армянин и он всегда здесь на виду. Могут быть проблемы...
        - Какие проблемы? - не понял Хвостиков
        Офицеры переглянулись...
        Было стыдно жить во Франции и не знать о том, какое огромное значение во французской жизни играет армянская община. Армян во Франции около восьмисот тысяч, это крупнейшая после американской зарубежная армянская диаспора. Армяне играли значительную роль в культурной - тот же Шарль Азнавур, знаменитый певец, политической и криминальной жизни во Франции. На юге страны, в Марселе - этнические армянские криминальные группировки по своей мощи ничуть не уступали местным и корсиканским бандитам. А с середины семидесятых, с начала дестабилизации обстановки в Ливане, еще одном месте где проживало много армян - во Франции появились террористические ячейки АСАЛА, армянской секретной армии освобождения...
        - Где он живет? - спросил Рафаэль Рафакович
        - Сейчас... - Дима выскочил за дверь. Все советские граждане, прибывшие в иностранное государство, должны оставлять информацию о месте своего пребывания в посольстве.
        - Что будем делать?
        - Что-что... Сейчас установим, потом последим немного. При случае возьмем...
        Хвостиков задумался. В последнее время он пил намного больше, чем обычно и тому были причины. В Москве сменилась власть. В КГБ власть тоже сменилась, и власть эта - Хвостикову совсем не нравилось. Совсем недавно ему позвонил Дима Ковтун, он тоже закончил МИМО и подвизался в Вашингтоне. Ты и я одной крови, можно сказать. Позвонил он из Москвы, хотя ему год еще оставался. Из Вашингтона его вышибли - приехала комиссия и такой раскардаш устроила! Одиннадцать человек отослали обратно в Москву. Причем самого Ковтуна - с весьма угрюмой формулировкой - «за бытовое разложение[39 - Алкоголизм]», что почти исключало возможность нового заграничного вояжа. Уже привыкший к Америке Ковтун в Москве продолжил разлагаться с удвоенной силой и во время одного из таких возлияний - позвонил Хвостикову. Павел Леонидович из пьяных рыданий своего друга уловил самое главное - кресло трясется и под его задницей. Потому что он и сам - давно был таким же алкоголиком как Ковтун.
        И тут - в немного прояснившуюся от винных паров голову Хвостикова пришло - это же и есть его шанс!
        Если они сейчас быстро и четко возьмут этого... - неизвестно какого - то он продемонстрирует и свою нужность и полезность, и четкую работу резидентуры! А для этого - он должен идти на захват лично!
        Вбежал Дима
        - Пансион, одиннадцатый аррондисман...
        Рафаэль Рафакович нахмурился еще больше.
        - Почему не отель?
        Дима пожал плечами:
        - Не знаю. Экономит, наверное.
        Одиннадцатый аррондисман был не лучшим районом Парижа.[40 - Хотя с тем, что там теперь не сравнить - теперь там живут не бандиты, а эмигранты-мусульмане.]
        - Надо его брать! - с энтузиазмом сказал Хвостиков
        - Дима... - сказал Рафаэль Рафакович - возьми машину, разузнай, что к чему. И позвони сюда...
        - Нет. Берем его сейчас - сказал Хвостиков - как раз к рейсу поспеем! Запихнем его в самолет - и дело сделано.
        О том, когда из парижского аэропорта Шарль де Голль отходит советский самолет - Паша Хвостиков знал хорошо, потому что пилоты Аэрофлота этим рейсом привозили черный хлеб и водку. Еще они привозили золото и якутские алмазы, но Пашу это уже не касалось...
        Рафаэль Рафакович вздохнул, но спорить с «резидентом» не решился. Встал со своего места, пошел к сейфу за пистолетом...
        Пистолетов у советской группы захвата было два. Паше Хвостикову пистолет не доверили по причине его тяжелого состояния...
        Советская группа располагала приличным Рено-25 в хорошем состоянии, для резидентуры пользование такими дорогими машинами было редкостью - но это была машина третьего секретаря посольства, которой он пожертвовал в пользу скорейшего завершения дела. Разведчики сели вперед, сам третий секретарь ввалился назад, пытаясь как можно быстрее прийти в себя с помощью минеральной воды Эвиан.
        Утренний пик пробок уже прошел, поэтому ехали относительно свободно и быстро, даже с учетом того, что длинный, тяжелый Рено-25 - совсем не то, что нужно для передвижения по Парижу. Как только отъехали от посольства - выяснилось, что в спешке забыли прихватить наручники. Но решили не возвращаться...
        Потратив больше часа на дорогу, советская группа, наконец, добралась до нужного адреса в одиннадцатом аррондисмане. Когда то давно, в начале века это было достаточно приличное место, судя по двух и трехэтажным домам. Но после второй мировой - в опустевшие квартиры вселились цыгане и всякая шушера - а потом, по мере отступления Франции из своих колоний стало совсем плохо. Теперь - матово-желтые стены домов, чем-то похожих на дома сталинской архитектуры - были разрисованы самыми разнообразными граффити, в магазинчиках на первых этажах домов стояли стальные ставни, а владельцы охотно принимали краденое, а по ночам тут было так опасно, что даже проституток на панели не было...
        Рено-25 припарковался у тротуара. Тусующиеся на углу с магнитофоном подростки старшего школьного возраста злобно посмотрели на длинный, темно-синий седан, припарковавшийся у тротуара. Здесь такая машина была призывом к классовому насилию...
        - Это здесь?
        Дима опустил окно, высунулся
        - Номер этот.
        - А где вход?
        - Вон там, сбоку... кажется.
        Рафаэль Рафакович посмотрел на часы
        - Наверное пустышка. Но давай узнаем. Сколько еще у него...
        - Пять дней...
        - Хорошо, пошли...
        - А я... - подал голос Паша Хвостиков
        Рафаэль Рафакович мысленно выругался.
        - Пересаживайтесь за руль. Как увидите нас - развернете машину и подгоните к самому тротуару.
        - Есть!
        На ж... шерсть, б...
        Двое советских разведчиков вышли из машины. Любой офицер СМЕРШа, видя такую подготовку силовой операции, такое вооружение, экипировку и подготовку исполнителей - покрыл бы того, кто это все устроил последними словами. Но, увы... советская разведка уже давно не походила ни на СМЕРШ ни на НКВД тридцатых. Больше всего - советские разведчики опасались провокаций местной контрразведки, из-за которых их могли отозвать на родину или депортировать - что закончилось бы пожизненным лишением пропуска на загнивающий капиталистический запад, зарплаты в чеках, возможности купить и ввезти в СССР иномарку и многих других таких приятных привилегий. Были и другие - но мало, а в престижной Западной Европе - почти ни одного.
        Они прошли в вонючий проулок и Рафаэль Рафакович дернул за ручку обшарпанную дверь. Она поддалась.
        Внутри - типичный интерьер дешевого французского отеля. Коврики, мебель, радиоприемники, стойка портье из потемневшего дерева...
        Из какой - то двери за стойку вышел пожилой француз. Подслеповато глянул на них.
        - Я вас слушаю, месье.
        - Полиция... - сказал Рафаэль Рафакович, хотя не имел ничего, похожего на полицейское удостоверение. Мы ищем одного человека, по нашим данным он находится в вашем отеле. Зарегистрировался как Гарик Бабаян, но мог и под другим именем...
        Портье полистал засаленный гроссбух, куда он теоретически должен был вписывать номера постояльцев. Пахло несвежей пищей... ну и дыра, прости господи. Впрочем - советские командированные и в более мерзкой дыре поселятся, только бы сэкономить валюту на покупки.
        Видимо, портье решил не наглеть и не связываться с полицией. Наверняка - при желании полицейские могли найти в отеле много всего интересного.
        - О да, месье комиссар. Гарик Бабаян, все верно. Такой тихий месье...
        Рафаэль Рафакович бесцеремонно подвинул к себе книгу учета, посмотрел
        - Он сейчас здесь?
        Портье глянул назад
        - Ключей нет.
        - Ведите...
        По скрипучей лестнице - они поднялись на второй этаж. Портье показал комнату. Рафаэль Рафакович толкнул его назад, показал Диме. Тот - не вставая перед дверным полотном - постучал...
        После третьего стука - дверь отворилась. Дима, знающий[41 - Слэнг наружников. Тот, кто видел объект или его фотографию, может уверенно опознать.] - моментально понял, что это сам Бабаян
        - Товарищ Бабаян? - спросил он официальным тоном
        - Да. А в чем дело...
        - Прошу проехать в посольство. Срочный разговор, заказан на двенадцать. Мы уже опаздываем...
        - Разговор? - не понял Бабаян?
        - Да, с Москвой.
        Портье при слове «Москва» - и совсем утух
        Бабаян пригладил волосы
        - Хорошо...
        - Мы ждем, товарищ Бабаян. Разговор очень важный...
        Вчетвером - с портье - они спустились вниз. Рафаэль Рафакович сунул портье купюру в сто франков
        - Ни слова.
        Портье закивал. Он был рад избавиться от непонятных гостей любой ценой. Он мог заказать девочку, посоветовать, где сбыть краденое или купить наркотик - но с людьми, которые говорят по-русски и упоминают город Москва - не хотел иметь ничего общего. Потому что понимал: мелкая преступность это одно, а шпионаж - совсем другое. И зарулить тут на пожизненное - легче легкого, а то и получить пулю в спину в темном проулке.
        Они вышли из здания пансиона. Рафаэль Рафакович увидел, что машина стоит где стояла, совсем далеко и раздраженно замахал рукой. Сидевший за рулем Паша Хвостиков понял намек, включил мотор и начал осторожно выруливать...
        И тут...
        Из стоящего напротив Пежо-504 с затемненными стеклами выскочили двое молодых парней, один в джинсовой куртке, другой - в кожаной. Курчавые волосы, безумные, не знающие тени сомнения глаза, автоматы АКМС в руках...
        Ни Рафаэль Рафакович, ни Дима не успели предпринять ничего осмысленное, даже не усели достать оружие. Они были чиновниками, конторскими служащими - а против них были боевики АСАЛА, прошедшие подготовку в Долине Бекаа и участвовавшие в нападениях на миротворческие силы в Ливане. Автоматные очереди пришлись точно в цель - двое советских сотрудников резидентуры рухнули на асфальт, обливаясь кровью. Ни один из них не попытался прикрыться Бабаяном - единственное, что могло их спасти.
        Рено замер последи улицы, так и не развернувшись.
        Паша Хвостиков умер, так и не успев понять, что происходит. Все что он видел - это смутную фигуру за лобовым стеклом, что-то держащую в руках и трепещущее пламя. Потом - пуля пробила стекло и попала ему в голову - и он перестал что-либо видеть.
        Схватив Бабаяна и запихнув его в машину, террористы быстро скрылись. Тусующиеся на улице пацаны быстро смылись, полицию никто вызывать не спешил. Район этот - и в самом деле был преотвратным...
        СССР, МОСКВА.
        ЯСЕНЕВО, ШТАБ-КВАРТИРА ПГУ КГБ СССР.
        22 АВГУСТА 1988 ГОДА
        Известие о ЧП пришло в Москву из французского посольства почти сразу - смертельно испуганный посол сам передал информацию, используя МИДовский шифр. А уже ближе к вечеру - в Москве, на Лубянке должна была состояться экстренная коллегия КГБ СССР, по итогам которой должны были последовать оргвыводы. Гибель трех сотрудников, причем в такой благополучной стране как Франция - была однозначным поводом для оргвыводов.
        Единственным плюсом в этой ситуации было то, что в отсутствие Председателя КГБ СССР - коллегию должен был вести его первый заместитель, одновременно являющийся Председателем ПГУ КГБ СССР. То есть - от скоропалительных оргвыводов - можно было уберечься, потому что он сам же будет оценивать свои действия и действия своих сотрудников. Но вот от нескоропалительных... вернется Первый, а они на ножах, каждый отлично знает, кем в Азербайджане был другой. Первый секретарь Республиканского обкома партии и мафиози союзного уровня, параллельная власть в Азербайджане. Нормальных отношений у них просто не могло быть, хоть они сейчас рука об руку работали. Но как Председатель вернется из Армении. Гибель троих сотрудников - по-любому повод для оргвыводов... не справился с руководством... не проявил... в результате чего... в общем сейчас каждое лыко пойдет в строку. Желающие помочь найдутся и в аппарате ЦК и может быть - даже и в Политбюро.
        И тем не менее - предстоящую Коллегию надо использовать на всю катушку, чтобы потом - даже мысли не возникало трогать эту тему.
        Бывший судья Верховного суда АзССР был слишком опытным управленцем, чтобы пускать дела и Коллегию в частности на самотек. Он понимал, что на Коллегии фактически будет решаться, кто будет отвечать - Первое или Второе главное управление - решать будет не только он, это только по слухам Председатель что хочет то творит на Коллегии. Погибли сотрудники Первого управления - но предпосылки к их гибели создали сотрудники Второго. Человек из секретариата Гейдара Алиева только что приехал и передал Судье материалы, которые он никак не мог получить другим путем. Эти материалы свидетельствовали о тяжелейшем провале Второго управления - общественная организация карабахских армян, расцениваемая как сепаратистская - оказалась террористической и связанной с АСАЛА, иностранной террористической организацией армян. Проведенная Инспекторским управлением КГБ СССР проверка состояния дел в армянском УКГБ выявила такое, что волосы дыбом вставали. Полный комплект - от морально-бытового разложения до измены Родине. Ситуация в Армении обострилась настолько, что туда вылетела специальная комиссия во главе с членом Политбюро
Лигачевым, в комиссии был и Председатель КГБ Багиров. Тем не менее - Второе управление однозначно должно было попытаться отбояриться от обвинений и спихнуть свою вину на кого угодно другого. И к этому надо было быть готовым...
        - Так еще раз... - спокойно сказал судья (чем тяжелее была ситуация, тем он был спокойнее, он никогда в критической ситуации не принимал решений о наказании или кадровых решений) - с самого начала. Время прохождения шифровки напомните мне...
        Один из присутствующих открыл заранее заложенный на нужной странице, прошнурованный, пронумерованный и с подписями на каждой странице гроссбух.
        - Входящий от девять двадцать семь, исходящий - тринадцать сорок пять. Принято Макаровым. Все как положено...
        - Спасибо. Теперь по существу дела. Погибшие...
        Встал другой мужчина.
        - Трое, товарищ председатель. Хвостиков Павел Леонидович, резидент. Бекмурзин, Рафаэль Рафакович, заместитель резидента. Школо, Дмитрий Викторович, сотрудник резидентуры.
        - Где они сейчас?
        - Парижская полиция изъявила готовность выдать их тела из морга без каких-либо условий. Сейчас - они вероятно в посольстве, готовятся к отправке на Родину, очередным рейсом Аэрофлота.
        В другое время - судья выругал бы за такой доклад: профессиональный юрист, он не терпел слова «вероятно» и всегда требовал докладывать точно, чем приводил сотрудников разведки кого в уныние, кого в бешенство - в разведке мало есть чего точного. Но сейчас - было совсем не время для проработки подчиненных, какими бы они ни были.
        - Машина?
        Докладчик кивнул головой
        - Уточню.
        Судья никогда не упускал ничего, самых мелочей. Работа в уголовной коллегии верхсуда республики - многому учит.
        - Убийцы?
        - Посол имел продолжительную беседу с Пьером Жоксом, министром внутренних дел. Тот передал искренние заверения, что Франция не имеет к этому никакого отношения. По распоряжению Жокса - в составе парижской уголовной полиции сформирована особая оперативная группа во главе с опытным комиссаром из антитеррористического отдела.
        - Антитеррористического?
        - Разрешите?
        Судья сделал нетерпеливый жест рукой.
        - Только что во Франции прошли выборы, товарищ Председатель. На них - победил блок сочувствующих Советскому союзу сил во главе с президентом Миттераном. Но до этого - два года у власти, наряду с президентом Миттераном были правые, в их руках было правительство во главе с Жаком Шираком. Министром внутренних дел был Шарль Паскуа.
        - Покороче, пожалуйста
        - Паскуа - правый, связанный с разведкой. Правые исторически поддерживают контакт с общинами во Франции, в том числе с армянской общиной. Есть достаточные основания полагать, что в этот период французские спецслужбы ослабили контроль и позволили действовать в стране боевым отрядам АСАЛА, армянской секретной партии освобождения. Мы зарегистрировали резко возросшую активность французской разведки в бассейне Леванта и на Ближнем Востоке. Армянская партия освобождения родом из Бейрута, но ее поддерживают французская, американская и аргентинская армянские общины. Кроме того, французская разведка участвует в антисоветской подрывной деятельности в Афганистане и Пакистане. Они не финансировали моджахедов - но принимали самое активное участие в их переправке в Пакистан.
        Встал другой сотрудник
        - Разрешите?
        Судья кивнул
        - Французская разведслужба, по-видимому, после многочисленных скандалов и разоблачений в прессе разделилась на легальную и нелегальную части. Легальной части - запрещено участвовать в острых или политически сомнительных акциях. Ее задача - классическая разведка через посольства, сбор информации, подготовка оперативного состава разведки, контрразведывательная деятельность. Нелегальное крыло французской разведки - занимается наиболее острыми акциями, такими как убийства, подрывные действия, государственные перевороты. Финансируется нелегальная часть - за счет взносов наиболее агрессивной и профашистски настроенной европейской буржуазии во главе которой по-видимому стоит барон Эдмон де Ротшильд. Нелегальную часть французской разведки возглавляет полковник французской армии, граф Александр де Маранш, бывший начальник СДКЕ. В связи с необходимостью максимальной секретности - нелегальное крыло французской разведки использует не штатных сотрудников СДКЕ или других официальных служб - а наемников, в том числе отставных полицейских и разведчиков, уголовников и разведслужбы государств, ранее находившихся в
колониальной зависимости от Франции и сохранивших тесные контакты с бывшей метрополией. Кроме того, граф де Маранш установил и новые контакты, основанные на общности антикоммунистических взглядов - с разведками Саудовской Аравии, ОАЭ, Договорного Омана. Нельзя исключать, что террористическая организация АСАЛА - создана этим, нелегальным крылом французской разведки, с двойной целью: совершение особо острых акций, в которых заинтересована французская нелегальная разведка или ее покровители из реакционных кругов и дискредитация национально-освободительного, коммунистического, и антиимпериалистического движения своими кровавыми акциями. Если это так, то акция АСАЛА в Париже вполне логична и продумана.
        Судья подумал - могло получиться...
        - Каких взглядов придерживается эта армянская партия освобождения?
        - На словах - почти коммунистических. Но это им нужно только для того, чтобы получать помощь. И чтобы привлекать сторонников из молодежи.
        - А на деле?
        - Националистических. Профашистских.
        - Они получают помощь от нас?
        - Нет. Но у них есть лагеря в Ливии - Каддафи привечает всех, без разбора. Часть оружия - они получают от близких им организаций, таких как Японская Красная армия. Еще часть - просто покупают в Бейруте. АСАЛАА родилась в Бейруте, это ее родной город и главная штаб-квартира, там они черпают пополнение.
        - А Японская красная армия на каких позициях стоит?
        - Троцкистских, товарищ Председатель.
        Председатель покачал головой
        - Вы считаете, что акция против сотрудников советского посольства во Франции - дело рук АСАЛА?
        - Это наиболее вероятная версия.
        Не самая худшая. Все-таки нападение террористов это не упущения в работе, от нападения никто не застрахован.
        - Ваши предложения?
        - Дать французской полиции вести расследование, предложить Генеральной Прокуратуре либо МВД направить в Париж следственную группу для взаимодействия с парижскими ажанами. В свою очередь нам - активизировать работу не в Париже, а на Ближнем Востоке, конкретнее - в Ливане, Ливии и в других районах, где зафиксирована активность АСАЛы, имеются ее лагеря или достоверно известные нам агенты.
        Судья подумал. Конечно, АСАЛа... все это вилами на воде писано, в Париже могло произойти всякое... даже акция разведки НАТО, проведенная через неофашистов. Французских, итальянских, возможно турецких «Серых волков» - в Турции взял власть генерал Кенан Эврен, который до переворота командовал отрядами уничтожения. Все будет относительно ясно в зависимости от того, где беглец всплывет - на Востоке или на Западе. Но акция против АСАЛы отлично впишется в общий контекст борьбы с армянским национализмом в стране, переросшим уже в открытый терроризм. Если нет ничего другого - пойдет и это. Судья хорошо уяснил правила выживания в бюрократической среде, одним из которых было: «делай что угодно, пусть это полная чушь - но все должны видеть твою занятость».
        - Все свободны - сказал председатель ПГУ - Алимов, Дерюшев - останьтесь.
        Алимов - был начальником отдела, отвечавшего за восточные страны антисоветской ориентации, Дерюшев - просоветской, в том числе социалистической.
        - У нас есть активные операции... в Бейруте? - спросил Судья
        - Так точно.
        - Подготовьте справку. А вы... подготовьте справку о наличии в близлежащих к Ливану странах наших советников, оперативных сотрудников... кого угодно, способных действовать в Ливане. Небольшая группа... пять... восемь человек
        - Есть.
        - И подготовьте справку по нашим друзьям в Ливане, которые могут оказать помощь.
        - Есть.
        - Зайдите после коллегии.
        Практически сразу после Коллегии КГБ - на стол Председателя ПГУ КГБ вместе с оперативными справками об активных операциях в регионе, советническом корпусе, друзьях Советского союза - положили срочную шифротелеграмму из Бейрута. Постоянный пост слежения в аэропорту Бейрута - польский, не советский - засек прибытие в Бейрут Гагика Бабаяна...
        ЛИВАН, БЕЙРУТ.
        СТАРЫЙ АЭРОПОРТ.
        21 АВГУСТА 1988 ГОДА
        Бейрут!
        Старый семьсот сорок седьмой Боинг авиакомпании Эр Франс неторопливо разворачивался для захода на посадку в старом аэропорту Бейрута, когда то бывшего «Ближневосточным Парижем» - и Гарик Бабаян смог оценить все величие картины разрушений некогда самого цивилизованного города в регионе. Видимость сегодня была - сто на сто, и обугленные коробки небоскребов плыли перед иллюминатором как в ужасной демонстрации. От вида этого всего - хотелось плакать...
        Гарик Бабаян не был террористом... советское общество в принципе не могло породить террориста западного типа. Он был типичным советским человеком - писателем, журналистом, путешественником, которого награждал сам Леонид Ильич Брежнев. Он не готов был к нелегальной жизни, к тому, что придется стрелять, взрывать, убивать, скрываться... он был из поколения шестидесятников, причем он был из лучших представителей этого поколения. В отличие от своих сверстников - он не приобрел черт двуличия и не стал приспособленцем. И все что он делал - организация КРУНК, контакты с академиком Аганбегяном, с парижской и американской диаспорой, передача на Запад материалов, интервью зарубежным корреспондентам - все это преследовало одну цель: помочь карабахскому народу. В его понимании все должно было произойти так: по требованиям общественности Президиум Верховного Совета СССР принимает решение о передаче НКАО в состав Армянской СССР, как в свое время передали Крым Украине, Карагандинскую области Казахстану и тому подобное. В его понимании - не должно было быть места не то, что терроризму - даже хулиганству не должно
было найтись места в их выступлениях.
        Вместо этого - он был вынужден бежать из страны, в Париже попал в перестрелку и отрезал себе все пути к отступлению. Боевики диаспоры - убили троих советских граждан - и он из просто невозвращенца превратился в террориста и предателя Родины. И теперь - он летел в Бейрут, один из самых опасных городов на земле, рассчитывая найти здесь убежище - или смерть.
        В самолете - он выпил четыре порции виски, но это не помогло.
        При встрече с боевиками диаспоры - он испытал шок... он вообще не знал, что его охраняют люди с автоматами. Они были армяне, люди его народа, и обращались они с ним как с героем армянской нации - но сам Бабаян пришел от них в ужас. Двое совершенно необразованных, примитивных молодых людей, открывших огонь на улице с той же легкостью, с какой другие совершают покупку или собираются за столом в ресторане. Он вдруг понял, что это и есть конечная станция того противостояния, в которое он втянул армянский народ. Что война - порождает не героев, о которых складывают легенды. Она порождает таких вот мальчишек... одичавших, озлобленных, ни во что не верящих, кроме двух-трех примитивных и скорее всего ложных истин и готовых в любой момент оборвать чью-то жизнь, нажав на спусковой крючок автомата. А сейчас, на подлете к Бейруту - он воочию увидел то, во что превращается земля, на которой живут такие вот мальчишки. Оплавленный пятнадцатью годами войны, разрушенный город. Руины под беспощадным восточным солнцем и бледно-голубым небом. Ближневосточный Сталинград, в котором нет ни одного целого дома.
        Ему вдруг показалось, что это Ереван. Здесь была гора... не Арарат, но тоже гора. И Бейрут... вдруг показался ему Ереваном, хотя Ереван и не стоит на берегу моря...
        Самолет тяжело ударился колесами о бетонку... опытный пилот применял максимально крутую глиссаду спуска, чтобы не искушать ракетчиков с РПГ, которые могли быть на крышах высотных домов и снайперов. Снайперы в Бейруте были, вероятно лучшие в мире - благодаря многолетней практике работы.
        Бабаян с испугом оглянулся. Они были здесь.
        Одного звали Самвел, другого звали Абу. Автоматы - они оставили в машине, которую припарковали на стоянке у аэропорта Орли. У обоих - оказались паспорта с ливанской визой. В его паспорт - визу поставили в туалете, использовав какую-то самодельную печать. Француз-таможенник, посмотрев на паспорт, серпасто-молоткастый, пожал плечами - до советского ему не было дела, своих орлов хватало. Задержать их даже не пытались - очевидно, Сюрте еще не поняла, что произошло и не направила ориентировки.
        Самолет катился по полосе. Из иллюминатора - был виден остов сгоревшего самолета - аэробуса...
        Когда пришло время - Бабаян встал вместе со всеми, взял из багажной полки свой скудный багаж - всего одна сумка, набитая наскоро купленными в Орли тряпками. Непонятно даже - подойдут они или нет...
        Подогнали трап. Аэропортовский автобус - шаттл - был широким, неизвестной марки. В советских аэропортах функции таких шаттлов выполняют полуприцепы - скотовозки с тгачом в виде банального Зилка. В окне шаттла - была дыра от пули, от этого становилось дурновато. От дыры в стекле - неровными лучами расходились трещины...
        Бабаян опасливо сел на кресло, рядом устроилась какая-то молодая парочка, не стесняющаяся миловаться на виду у всех. В Бейруте все жили так, как будто завтра - последний день Помпеи. Никто из тех, кто жил сегодня - не знал, будет ли он жив завтра...
        Особенно хорошая была девица. Черные как смоль волосы, пухлые, ярко-красные губы, большие, чуть косые глаза...
        Шаттл, скрипнув, остановился у выхода в аэропортовское здание. Стекла не было, вместо него лежали мешки с песком. Двое солдат - переговаривались между собой, не обращая внимания на пассажиров, у них были длинные, черные автоматические винтовки, мелькавшие в репортажах с Гренады. Бабаян вдруг понял, что видит перед собой американских солдат, а им плевать на него, советского, и на всех остальных тоже.
        Его подтолкнули вбок - и он пошел дальше.
        Аэропортовское здание было небольшим по современным меркам - хотя когда то это был один из красивейших аэропортов Востока и самых современных. Внутри - наскоро залатанные пробоины в стенах, разномастное оборудование, часть кондиционеров не работает, очереди перед таможней. Когда здесь была гражданская война - аэропорт тоже был в зоне боев, его брали израильтяне, тут побывал даже их спецназ, в качестве мести за какое-то нападение на Израиль взорвавший на поле все самолеты местной авиакомпании. В восемьдесят втором израильская армия осадила город - но отступила, так ничего и сумев сделать. До сих пор вон - дыры в стеклах от пуль, а может, это еще и свежие. Место, конечно страшное...
        Абу подтолкнул в сторону
        - Нам сюда.
        Они отошли в сторону от основной очереди. Несколько таможенных постов - тперед одним из них очереди не было совсем. Бабаян понял, что это что-то вроде депутатской комнаты в советских аэропортах.
        Абу снова подтолкнул его
        - Смелее
        Около усатого, с глазами навыкате таможенника - стояли двое. Легкие костюмы, у одного - он откровенно топорщится под мышкой. А вот и представители свободного мира...
        Бабаян положил паспорт на столик, таможенник открыл его и что-то спросил. Не на английском, на другом языке.
        - Sorry I don't understand... - сказал Бабаян
        Таможенник что-то начал говорить по-английски, но тут один из встречающих ответил таможеннику что-то на его языке, и похлопал его по плечу запанибрата. Таможенник открыл фальшивый паспорт, и стукнул туда настоящую визу...
        Сзади снова толкнули - это начинало надоедать - и Бабаян пошел вперед.
        В зоне для встречающих - суета и толчея, много людей с табличками. Попадаются названия газет и телекомпаний, потому что Бейрут уже много лет не сходит с полос газет и экранов телевизоров, все знают что тут идет война. Народ разномастный, одетый ярко, женщины довольно откровенно. С улицы доносятся сигналы такси, на выходе - мешки с песком, солдаты, пулемет. Стекла тоже - наполовину целые, наполовину выбитые на стенах явные следы от шрапнели. Обстановка какой-то веселости, даже лихости, которую совсем не ожидаешь встретить в месте, где уже больше десяти лет идет гражданская война.
        Несколько человек - окружили их и повели, прикрывая со всех направлений. Одеты разномастно, чернявые, наверняка вооруженные. Бабаян с ужасом подумал, что это наверняка МОССАД. По Израиль в СССР - ходили самые дикие слухи.
        Они вышли на улицу. Светило солнце, было жарко, но жара не иссушающая, а влажная и довольно приятная, все таки море рядом и это сказывается. А море действительно рядом - аэропорт на самом берегу, самолеты разворачиваются и заходят на посадку над морем. На улице перед аэропортом толчея, столпотворение...
        Видимо, что-то пошло не по плану, потому что люди, охранявшие их, сплотились вокруг них, тревожно переговариваясь на мелодичном, приятном на слух языке, а кто-то куда-то побежал. Кто-то сунулся - но ему без церемоний дали в морду и отправили подальше... потом Бабаян увидел протискивающиеся, постоянно сигналящие машины - темно-синий Рено-25 и идущий за ним Пежо-504 универсал грязно-белого цвета, судя по подвеске - еще и полноприводный. Охранники сразу засуетились, расчищая дорогу - и Бабаян понял, что это за ним...
        У синего Рено на дверце был маленький, трехцветный флажок Франции...
        Расселись. Тронулись...
        Дорога из аэропорта была полностью перекрыта блок-постами, усиленными бронетехникой, бронемашины были белыми, а солдаты с голубыми касками - но это мало чего значило, потому что бронетехника есть бронетехника, а солдаты есть солдаты. Дорога была сильно разбита минометными минами и добита гусеницами бронетехники, так что трясло как в лихорадке. Они ехали медленно, потому что солдаты пропускали в час по чайной ложке, плюс - дорога была перекрыта лежащими в шахматном порядке блоками и между ними приходилось аккуратно маневрировать. На гусеничном, похожем на коробку бронетранспортере - у пулемета был здоровенный негр в каске.
        Их пропустили быстро, они прибавили скорость. Машины по-прежнему потряхивало, из пяти деревьев, которые когда-то были высажены здесь у дороги, четыре были сломаны как спички или обгорели, у обочин до сих пор валялись горелые машины. Сидевший рядом с водителем пассажир машины открыто держал на коленях короткий, уродливого вида автомат, и в лобовом стекле - на них надвигался Западный Бейрут, расстрелянный, но не сдающийся и башня Мюрр, видимая со всех частей города - поддерживала готовящийся рухнуть небесный свод.
        - Куда мы едем? - спросил Бабаян
        Ему никто не ответил...
        Проехав по улицам, забитым народом, с простреленными ракетными снарядами стенами и обвалившимися балконами - они въехали в распахнутые стальные ворота какого-то здания. Тут был бетонный забор, небольшой садик и даже фонтан, который не работал, а у людей, ее охранявших - были автоматы Калашникова. Бабаян подумал, что это КГБ - но сил бояться, и даже вообще что-то делать у него не было. Он просто плыл по течению судьбы...
        У подъезда здания, на котором не было заметных следов боя - стоял черный Вольво-240, и сопровождавший его внедорожник неизвестной модели. У внедорожника - стояли вооруженные люди, на двоих даже были маски.
        И Самвел и Абу сразу потерялись, они даже не вышли из машины. А Бабаяна - взяли в коробочку с двух сторон и проводили в двери здания. Бабаян еще не знал, что это не для того, чтобы арестовать его - просто боялись снайперов, способных выстрелить откуда угодно.
        В двухэтажном здании - туда вела массивная, укрепленная сталью дверь - было прохладно, потому что там работали кондиционеры. Мебель была дорогая и со вкусом подобранная, на стенах не было следов от пуль - и если бы не люди с оружием, можно было бы подумать, что дело происходит где-нибудь в нормальной стране, где людей не убивают только за то, что подрезал на светофоре...
        Пожилой, седоусый мужчина поднялся из кресла, сложил газету. Газета была французская, свежая, Фигаро и Бабаян успел заметить на первой ее странице нечто, напоминающее репортаж о перестрелке на парижской улице.
        - Добрый день, месье Бабаян - сказал этот человек на хорошем английском - рад вас видеть лично. Как долетели?
        - Как вы видите будущее своей организации, месье Бабаян?
        Полковник французской армии, граф де Маранш даже здесь, в разгромленном войной Бейруте - старался жить как офицер и дворянин. Рыбу им подали на фарфоровых тарелках и перед тем, как ее есть - он тщательно повязал салфетку себе на грудь, а еще одну - расположил на коленях. По сравнению с ним - Бабаян чувствовал себя каким-то убогим, дикарем, попавшим в мир цивилизованных людей. Они тоже ловили и ели рыбу, но запекали ее в фольге на углях и ели с помощью рук и перочинного складного ножа.
        - Какое может быть будущее? Мы разгромлены.
        Граф сделал неопределенный жест вилкой
        - Отнюдь. Мне кажется, вы напрасно складываете руки, мой дорогой. Все только начинается...
        - Десятки людей арестованы - горько сказал Бабаян - вам ли это не знать.
        - Ерунда
        Граф отрезал очередной кусочек запеченной рыбы, тщательно прожевал ее и только потом продолжил
        - Мои коллеги из КГБ... сделали одну ошибку. Очень большую. Хотите знать, какую?
        - И какую же?
        За окном что-то громыхнуло - но граф даже не обернулся. Рыба не лезла в горло...
        - Они... несколько поторопились. Надо было немного промариновать вас - граф плотоядно улыбнулся - дать вам и вашим людям совершить несколько терактов. Взорвать несколько бомб - в метро, в магазинах, во время первомайской демонстрации. Немного крови. И тогда знаете что?
        Бабаян не ответил. Он сидел и смотрел на рыбу
        - Тогда русские аплодировали бы, если бы вас всех поставили к стенке. Это можно увидеть по британскому опыту. Когда в Ирландии начали стрелять - поначалу даже британские леваки симпатизировали ирландским сепаратистам, одобряли и поддерживали их. Да и в обществе - не было определенного, четкого представления о том, что с ними делать. В конце концов - ирландский вопрос стоит перед Британией почти столетие, и многие считают... точнее считали себя виноватыми... например, за то что в восемнадцатом году корабельная артиллерия открыла огонь по Дублину. Но знаете, когда поменялось общественное мнение?
        Бабаян снова не ответил.
        - Когда несколько бомб взорвалось в столице Британии, в самом Лондоне - граф наставительно поднял палец - это стало переломным моментом. Я в ту пору как раз возглавлял французские спецслужбы, и нам достоверно удалось установить, что в числе тех террористов, которые взрывали Лондон - были осведомители британских спецслужб. А это значит - что? А это значит то, что знали - но не предотвратили. И правильно сделали, мой друг, правильно сделали. Потому что обычный обыватель мягкосердечен, даже склонен к левизне, но все это только до той поры, пока опасность не будет грозить ему самому. Пока бомба не взорвется на автобусной остановке в его городе - и он не станет размышлять над тем, а что было бы, если бы на автобусной остановке был бы он сам или его ребенок. Вот тогда, мой дорогой друг, все меняется, и скромная овечка моментально превращается в тигра. О, да - можно сочувствовать борьбе каких-то там где-то там - но только до тех пор, пока эта борьба не приходит на порог твоего дома. Можно желать утопического равенства - но только до тех пор, пока не выяснится, что ради этого равенства придется чем-то
пожертвовать лично тебе... а то и все отдать. И вот когда это выясняется - вот тогда то наш мирный, втайне сочувствующий коммунистам и левакам обыватель становится тигром, и он готов сам расстрелять тех террористов, которые осмелились прийти в его город и посягнуть на его налаженный маленький быт!
        Граф говорил уверенно и страстно - и вдруг Бабаян понял, что - вот оно! Оно самое, то о чем предупреждали, и то во что никто не верил. Это человек, который настолько чужд, что с ним просто не может быть ничего общего. Этот человек смертельно опасен - самим фактом своего существования, потому что он хитер, умен и знает, как разбудить в человеке самое низменное, сыграть на самых темных струнах его души. Это фашист - не конкретно гитлеровец, но фашист. Человек, который знает, как взорвать и разрушить изнутри все, что угодно. Человек, который втайне ненавидит людей, но так как он один, а людей много - он научился управлять ими, манипулировать, сталкивать друг с другом. И сейчас - он пользуется этим смертельным умением легко и свободно, раскрывая перед сидящим с ним за столом человеком тайны бытия. Тайны греха. Тайны зла...
        И он сидит с ним за одним столом...
        - ... так вот, мой дорогой друг... русские напрасно вас так быстро взяли. Если бы вы успели взорвать пару поездов метро - русские сами требовали бы от своего суда смертных приговоров... а я знаю, что в СССР есть смертная казнь, это наши придурки ее отменили из-за гуманности. А сейчас - тем людям, которых они взяли - русским по сути нечего им предъявить. Нет ничего серьезного. Они посидят несколько лет и выйдут. Часть сломается - но на это плевать, есть всегда отсев в таких делах, места заключения хорошо позволяют понять, кто есть кто. Но вот оставшиеся - выдут закаленными, несгибаемыми борцами, готовыми на все. Такими, какие нам и нужны. Такими, какие нужны вам - вашей Армении. Армения будет - друг мой - не сейчас, но через двадцать лет точно будет. И вы будете принимать меня в Ереване, как сейчас я принимаю вас в Бейруте...
        - Только бы Ереван не был таким как Бейрут - глухо отозвался Бабаян
        Граф рассмеялся - искренне
        - И опять вы не правы. В вас слишком много русского, мой друг. Вы инстинктивно сострадаете. А так нельзя. Пора вам - немного приобщиться к старому доброму европейскому рационализму. Горнило новой нации, лоно, из которого она возникает на свет - это война, друг мой. Никто и никогда - не получал свободу миром. Ну, может, и получали - только ничем хорошим это не заканчивалось. И правильно, друг мой. Потому что то, что получено даром - никогда не ценится. Вспомните историю. Первая мировая война, катарсис Европы - как перекроилась карта, сколько наций получили свои государства, свою независимость. История Европы, современной Европы друг мой - идет именно отсюда, от Первой Мировой, от великой схватки народов, которую мы, французы выиграли так или иначе. Вторая мировая - это не более чем недоразумение, попытка одного бесноватого, помешанного на евреях ефрейтора переписать историю заново, объединить то, что объединить в принципе невозможно. Это безумие, от которого в Европе до сих пор остались следы - я говорю про народы, оторванные от европейской жизни безумием большевизма. Но попомните мои слова мой
друг - не пройдет и пятнадцати лет от этого дня, когда мы сидим посреди Бейрута - и в Европе снова все изменится, и течение истории вернется в привычное русло. И для этого - снова понадобится кровь, друг мой, потому что ничего бесплатного не бывает. А история, друг мой, признает только одну монету для расплаты с ней - кровь.
        - Зачем лить кровь? Можно договориться.
        - Нет. Нельзя. Это будет вредно для вас же самих. Недопустимо вредно. Кровь - цена, которую вы заплатите за собственное государство. Пролитая кровь - вас сплотит, у вас появится пантеон героев, у вас появится то, что нужно будет защищать любой ценой, невзирая на жертвы. Посмотрите на палестинцев, их здесь много. Народ, не имеющий родины, но он сражается за нее и рано или поздно ее получит. И когда идиоты на политконференциях по мирному урегулированию спрашивают палестинцев - зачем вы льете кровь - право же, мне становится смешно. Они проливают кровь, друг мой, чтобы оставаться народом. Самим собой. Палестинцами.
        Граф сложил салфетку. Щелкнул пальцами
        - Унесите. И подайте дижестив.
        Бабаян смотрел в окно - а перед глазами плыли развалины, которые он видел час назад
        - Так что выше голову, друг мой - сказал граф - не сдавайтесь и выше голову. Пока русские не трогали вас - у вас было движение пустомель и болтословов. Сейчас - ну, не сейчас, а через десять лет - у вас будет боевая организация. Мы вам поможем. В нашей стране проживает немало армян, они все пожертвуют ради того чтобы через двадцать лет у вас была своя страна, свое государство. И мы еще выпьем армянского коньяка, которым не брезговал даже Генерал[42 - Де Голль. Во Франции когда говорят Генерал - это означает только одного человека].
        Подали дижестив.
        - Попробуйте этот арманьяк. И выше голову, друг мой. Я понимаю, у вас небольшой народ и вам трудно смириться с тем, что нужно принести на алтарь жизни многих молодых людей, чтобы добиться победы. Но ничего не поделаешь, зато так вы состоитесь как государство и как нация. Завтра к вам приедет капитан Угоян, он армянин, хотя еще его дедушка жил в Париже. Очень опытный офицер, ваш новый куратор. Он поможет вам создать новую организацию наладить пути снабжения, организовать тренировочные лагеря. Я уже говорил с американцами - они помогут инструкторами и оружием, как помогали в Афганистане. Эй...
        Бабаян обернулся. Граф подмигнул ему:
        - До встречи в Ереване.
        ЗАПАДНЫЙ БЕЙРУТ.
        НОЧЬ НА 22 АВГУСТА 1988 ГОДА
        Гагик Бабаян проснулся он от грохота. Такого, что содрогнулись стены. Ему показалось, что началось землетрясение...
        Ливанцы в таких случаях первое что делают - это бросаются на пол, или к выходу пригнувшись. От любопытства здесь люди давно отучены. Бабаян, как советский человек - бросился к окну.
        Как раз в этот момент острый, скошенный нос раскрашенного в пустынный, светло-желтый цвет БТР-152 ударил в угол дома, ломая кирпичную кладку и открывая ход вооруженному отряду боевиков, входящему в христианскую милицию Марада. Этот отряд - в силах милиции считался отрядом специального назначения - офицеры были обучены в спецшколе в Крыму, отряд был полностью вооружен советским оружием и в нем имелись сирийские советники. На фоне обычной для Бейрута бандитской вольницы - этот отряд представлял собой немалую силу. Чуть в стороне - стоял еще один БТР-152, на котором был установлен прожектор.
        В комнату залетел Самвел, уже с автоматом в руках
        - Лежать!
        Он оторвал советского журналиста от окна и бросил на пол. Прицелился - и дал длинную автоматную очередь в окно.
        Прожектор погас - но вместо прожектора зачастил станковый пулемет, нащупывая стрелка. Пули в мгновение выломали остатки рамы. Злыми, красными шмелями они врывались в комнату, оставляя кратеры и дыры на стенах...
        - Ползи!
        Бабаян пополз к кровати, потому что там была его одежда
        - Ползи...
        Было такое ощущение, что работает отбойный молоток. Было очень страшно.
        Кровать была завалена цементной пылью и крошкой, то-то горело, потому что пахло дымом...
        Хряснула дверь
        - Абу! Абу!
        Да, Абу тоже был тут. Он успел переодеться в полувоенную форму, в руках у него был какой-то странный автомат, с большой насадкой на стволе, напоминающей реактивную гранату. За спиной - мешок, оттуда торчат хвостовики таких же гранат.
        - Это ты, брат...
        - Нет времени! Надо подбить бронемашину! Мы не сможем пройти.
        - Как?!
        - Прикрой меня.
        Хватающий какие-то вещи Бабаян увидел - как оба армянина встали по обе стороны от окна, простреливаемого пулеметом. По какому-то, ведомому только одним им сигналу - один из армян вскочил и заорал, паля из автомата, а второй - приготовился.
        На его глазах - Самвел получил пулеметную очередь прямо в грудь и пули пробили его насквозь, как копье - паучью сеть, на спине появились кровавые дыры, и он отлетел назад. А второй брат выстрелил из своего странного автомата, запахло дымом, и пулемет замолчал. Послышались крики.
        Бабаян подполз к Самвелу - он был опытным походником и врачом и мог оказывать помощь. Сорвал с кровати грязную простыню, начал рвать на бинты. Окровавленная рука Самвела вцепилась в него, пальцы были скользкими от крови.
        - Не... надо...
        - Молчи... - Бабаян начал перевязывать его.
        - Армения... Армения...
        - Заткнись.
        - Ереван... какой он...
        - Красивый! Ереван красивый! Очень.
        - Это... хорошо...
        Самвел дернулся и замолчал...
        Кровь - цена, которую вы заплатите за собственное государство. Пролитая кровь - вас сплотит, у вас появится пантеон героев, у вас появится то, что нужно будет защищать любой ценой, невзирая на жертвы.
        Абу - рванул советского журналиста за рукав
        - Пошли!
        Бронетранспортер был выведен из строя - но со всех сторон стреляли, нападавших было больше, чем обороняющихся и они знали, что делали. У них остался РПД - старый, но дельный пулемет, и сейчас он строчил не переставая, запирая французов и армян в здании.
        На лестнице с первого этажа на второй - за спешно наваленной баррикадой из мебели скрывались стрелки. Многие уже были ранены. От грохота автоматов ничего не было слышно, раскалывалась голова...
        Абу - толкнул Бабаяна на пол, сам встал рядом, лихорадочно что-то делая с автоматом. На них никто не обращал внимания: надо было держаться, пока не подоспеют силы ООН - если они, конечно, рискнут вмешаться, и если группы отсечения не запрут их на узких улицах...
        Кто-то, пробегая мимо, что-то сказал Абу, сунул ему в руки подсумок с магазинами, то ли трофейный, то ли еще какой. Побежал дальше... в коридоре было полно дыма - и тут все взорвалось. Все здание вздрогнуло, как после землетрясения - а потом по стенам поползли трещины...
        ЛИВАН, ДОЛИНА БЕКАА.
        22 АВГУСТА 1988 ГОДА
        Новенький советский УРАЛ, кабина которого была защищена кустарно сваренной в приграничной мастерской защитой, а в кузове были мешки с песком и вырезанные с подбитых бронетранспортеров листы по бокам - остановился на обочине дороги в нескольких километрах от одной из самых опасных границ в мире. Граница эта никем и ничем не прикрывалась - но смерть гуляла здесь и днем и ночью...
        Водила, обернувшись, забарабанил в кабину рукояткой ТТ.
        - Станция Березай, кому надо вылезай... - прокомментировал Савицкий, добавив и несколько нецензурных выражений.
        Палестинцы и сирийцы полезли наружу.
        Николай - спрыгнул на пересушенную солнцем землю последним, придерживая чехол с СВД. В груди - намертво сжималась пружина, делая тяжелым каждый вдох. В деле - она разожмется, и тогда можно с матом идти на пулеметы, если ничего другого не остается.
        - Построились... - по-арабски приказал Савицкий
        Группа быстро построилась.
        - Значит, порядок движения - двойками, как вас учили. Удаление - на предел прямой видимости. Я иду в первой двойке, ар-Рахман в последней. Разговаривать, курить - запрещаю. Все команды отдаю рукой, дублируете по цепи. Стрелять, куда попало запрещаю, кто начнет - лично задницу прострелю. Вопросы...
        Вопросов не было.
        - Вперед.
        Какая же здесь все-таки красивая природа...
        Западная Сирия - совсем не то же самое, что Восточная, на границе с Ираком. Там - сушь, грязь, невзрачные домишки и вода в бочках, к которой относятся как в священной жидкости, использую только для питья и омывания перед намазом. Здесь - близость Средиземного моря сказывалась - террасы, заросшие сорняком и еще плодоносящие, кедры, оливы, кажется еще и виноград. И воздух... похожий на горный, но как будто бы с примешанными в него благовониями. И еще, кажется, что он аж звенит от первозданной чистоты.
        Николай поймал себя на мысли, что в Афгане - они не раз переодевались под духов и ждали небольшие, а иногда и большие караваны. Теперь он, советский офицер в сопровождении голимого душья - идет через границу.
        Конечно - сирийцы братья, народ сделавший социалистический выбор и все такое. Но все равно - было тревожно.
        Самир, поняв, что советский офицер не нуждается ни в какой помощи и вполне может сам о себе позаботиться в горах - чуть отдалился от него. У него был автомат с оптическим прицелом, и он постоянно приседал, передвигаясь как бы бросками, приседал, чтобы понять, что творится впереди, и нет ли засады. Николай шел, не расчехляя винтовку, его Скорпиона должно было хватить, если все пойдет кувырком...
        Границу никто не контролировал - но с той стороны могли быть банды. Как просирийские, так и антисирийские, например, остатки фалангистов, или палестинцы Арафата, которые с большой радостью замочили бы и сирийцев и русских[43 - Информация о том, что Арафат был нашим человеком - действительности не соответствует. Он никогда не был нашим человеком, всегда играл свою игру.]. Да и израильтяне - а их самолеты осмеливались залетать и сюда - могли нанести удар. Сбросили бомбу - и поминай, как звали. Или артиллерия...
        Двигаясь черепашьим шагом - они вышли к нужному месту уже к утру. За спинами - светало, но здесь, в разломе - еще лежала тьма...
        Николай выбрал себе позицию - выше всех, на гребне. Достал винтовку, взглянул на небо - и решил, что ночной прицел уже не к месту. Армейский оптический прицел ПСО-1 имел подсветку, этого должно было хватить.
        Теперь оставалось только ждать. Он готов был лежать день, ночь, а портом еще один день, чтобы не выдать себя врагу.
        Самир залег много дальше, чем следовало бы второму номеру. Он знал, что должен прикрывать советского офицера - но советскому офицеру почему-то не нравилось, если рядом с ним кто-то был. Поэтому - он залег в ста пятидесяти метрах от русского со своим автоматом...
        Солнце уже взошло над долиной - когда послышался кашляющий звук мотора грузовика...
        Увидев машину, Николай чуть не рассмеялся. Это был «колун», Зис-157, только выкрашенный в камуфляжно-пустынный цвет, желтый с бурыми пятнами. Этой машине было не меньше тридцати лет, она наверняка повидала всякое, в том числе и войну восемьдесят второго - но все еще ездил, возил пассажиров и грузы, здесь, в этом неспокойном краю...
        Колун заскрипел тормозами и остановился. Из машины выбрался безоружный араб в платке - арафатке и с пистолетом за поясом. Громко крикнул
        - Салам алейкум!
        Николай держал под прицелом не его, а тент. Хотя понимал, что если это засада - то убрать их можно будет и другим способом, не подставляясь самим.
        Савицкий выждал десять минут, перед тем как выйти на дорогу. Переговорил с арабом, проверил машину. Только потом сделал знак «Можно».
        Лагерь в горах - а оказалось, что ехать совсем недалеко - оказался сильно похожим на укрепленные лагеря моджахедов, каких Николай повидал достаточно. Разница была в том, что местные почти никогда не носили длинных бород, предпочитая усы и длинные, иногда ниже плеч «революционные волосы». Носили они и форму с какими-то знаками различия - но красных повязок на рукаве ни у кого не было. Вооружены все автоматами АКМ, гранатометами РПГ-7. Есть и тяжелое оружие - спаренные ДШК, пулеметы на машинах, ракетные установки ПЗРК Игла. На въезде в лагерь - замаскированная ЗУ-23-2.
        В лагере был советский военный советник, он вышел из пещеры, зевая и по пояс голый - но с автоматом АКМС.
        - Это Ар-Рахман, это Самир - представил своих спутников Савицкий и с фальшивой улыбкой пояснил - наши друзья хорошо говорят на русском.[44 - Привычка еще с Афганистана. Чтобы исключить в неподходящей компании неподобающие выражения типа «чурки черножопые» советские офицеры предупреждали других, если следующие с ними афганцы понимали русский язык.]
        - Рад за них - ответил советник. По виду, по манере говорить - он уже давно распрощался с иллюзиями и вел себя, как ведут за рубежом офицеры, отбарабанившие не первую ходку. Фальшиво улыбаются в ответ на правильные слова и держат фигу в кармане, копят чеки, обзаводятся глазами на затылке, чтобы подсоветные не выстрелили в спину и делают дело. Вот этим, кстати, русские, да и вообще представители любых цивилизованных народов отличались от арабов и прочих «братьев наших меньших», пошедших по пути социализма. Араб, например, будет лежать целый день, если его не подгонять.
        - Нам бы обстановочку прояснить, на карту глянуть...
        - Идемте...
        В пещере - оказалось что-то вроде рабочего места, и даже с металлическим шкафом. Советник погремел ключами, открыл его и достал оперативную карту. Только военный - может оценить всю роскошь такого подарка.
        - Благодарствую... - Савицкий улыбнулся и начал наскоро перерисовывать обстановку на свою карту - Коля...
        Николай достал из своего рюкзака обернутую местной газетой бутылку ноль пять, краюху заветревшего черного хлеба. И то и другое - в арабском мире было роскошным подарком. Водку здесь не пили, а вместо хлеба ели плоские, пресные лепешки. Отдавая «харч» Николаю, Савицкий пояснил коротко - боюсь, не донесу.
        - О...
        Обе стороны оценили щедрость другой по достоинству...
        - Машина когда за нами придет? Мы не рано?
        - В самый раз. Просто тут ничего вовремя не делается. Должна прийти.
        - А чего в пещере живете?
        - Жиды по головам ходят. Даже тут раздолбать могут...
        Палестинцы на скорую руку соорудили товарищам мясную похлебку, вместо костра запалив туристическую плитку на газу - израильтян здесь и в самом деле боялись. Удивительно - но мясо здесь было доступнее, чем хлеб и питались в основном им, пополняя рацион на той стороне границы. Это засчитывалось как учебные разведвыходы, и в их процессе можно было нарваться на вполне реальную пулю от сирийских скотоводов.
        Советник - его звали Дмитрий Степанович, Старокрымская бригада[45 - Старокрымская бригада спецназ] - оказался человеком знающим, не только натаскивающих палестинских братьев по разуму из НФОП[46 - Народный фронт освобождения Палестины - прокоммунистическая секция Организации Освобождения Палестины. Организационно входила в ООП, но на самом деле имела серьезные разногласия с арафатовской ФАТХ, которая придерживалась позиций арабского фашизма.], но и смотрящим за тем, что происходит вокруг. По его словам - обстановка в Ливане была не такой острой, как несколько лет назад, но эксцессы случались. Основные силы - начинающие эту войну - раскололись на фракции. Например, от фалангистов-христиан Пьера Жмаэля откололась христианская милиция Марада Тони Франжье и если Жмаэль занимает произраильскую и антисирийскую позицию, то Тони Франьже наоборот - антиизраильскую и просоветскую. Палестинцы, которые и начали здесь эту заваруху,[47 - Многие считают палестинцев этакими мучениками Ближнего Востока. На самом деле это не так. Король Хусейн в Иордании приказал устроить геноцид палестинцев, и это помнят все, но
мало кто помнит, что палестинцы убили его отца и пытались убить его самого. В Ливане палестинцы вели себя примерно как чеченцы в пограничной зоне, когда была Ичкерия. Пьера Жмаэля например похищали три или четыре раза.] сейчас частично перебиты сирийцами, а частично - отбыли в родную Палестину, где сейчас, похоже, начинается полномасштабная война с Израилем. Мусульмане тоже раскололись на враждующие группы, часть из которых поддерживает сирийцев, а часть выступает против них - но силы у них не те, что прежде. Мусульман - суннитов, например, в стране почти не осталось. Просирийских, а следовательно и просоветских мусульман возглавлял Валид Джамблат. Тем не менее - расслабляться не стоило, потому что многие из бандгруппировок, оставшись не у дел занялись дорожным грабежом. Дело нехитрое - объявляешь себя комендантом такого-то района или такого то километра дороги, ставишь блок-пост и взимаешь дань. Эти люди никому не подчинялись, не слушали никаких приказов - поэтому, по возможности, нужно было просто не светиться. Еще от неприятностей должно было гарантировать то, что машины, на которых они пойдут
вглубь страны - сирийские, с военными номерами. С Сирией мало кто решался связывать - регулярная армия, все - таки...
        Про то, что творится в самом Бейруте - Дмитрий Степанович не знал, но помог один из палестинцев, которого он обучал диверсионной работе. По его словам Западный Бейрут раздолбан сильнее, чем Восточный, в Восточном с грехом пополам поддерживается порядок. Но миротворцы плотно контролируют только часть набережной, аэропорт, еще несколько кварталов, где находятся важные посольства, международные миссии и тому подобные здания - а на всей остальной территории творится беспредел. После того, как подорвали американцев, и они ушли - никто и не пытается наводить порядок. Кроме, разве что французов. Советских в Бейруте знают и боятся, потому как в ответ на похищение советского инженера шейху той бандгруппы, которая это сделала, прислали в подарок голову племянника. Голову прислали - а все остальное где-то забыли. Шейх счел за лучшее вернуть советских людей и больше с СССР никто не связывался, в то время как американцев не уважали даже, несмотря на линкор Миссури, болтавшийся где-то на траверзе и время от времени накрывавший какие-то цели снарядами калибра четыре шесть миллиметров. От таких слов - можно было
ощутить гордость за державу.
        Что же касается армян - то палестинец припомнил, что они жили в Восточном Бейруте, в районе Ашрафие и в центре, который пострадал во время боев особенно сильно. Собственную военную группировку они создать не смогли, но многие воевали в составе христианской Фаланги и воевали неплохо. Учитывая, что до войны армяне в основном занимались в Бейруте организованной преступностью - палестинец категорически не советовал с ними связываться.
        На что советские могли только вздохнуть - связались уже.
        Ближе к темноте - пришла машина, довольно новая гэдээровская ИФА, в пустынной раскраске и с бортовым тактическим номером, соответствующим машинам сирийских вооруженных сил. Водила сказал, что опасался выезжать посветлу, потому что израильская авиация не дремлет, и он хорошо знает дорогу, так что шансов улететь в пропасть нет. Он быстро доставит их в Восточный Бейрут - а дальше уж они сами...
        Николаю - этот худой, с черными усами араб сразу не понравился, прежде всего, тем, что он избегал смотреть в глаза и говорил излишне нервно. По крайней мере, ему так показалось - хотя это могло объясняться опасностью самого задания. Другой машины у них не было, но перед тем, как лезть в ИФУ - он незаметно показал Савицкому знак опасности - сжатый кулак с большим пальцем вниз, этот знак так же мог обозначать понятия «плохой человек», «плохое место», «дух», «чужой». Савицкий едва заметно кивнул, залезая в кабину. Он говорил по-арабски и мог ввести в заблуждение любой случившийся на дороге блок-пост...
        Тронулись...
        Николай всякие видел дороги, в Афганистане, в провинции Нангархар - они были не из лучших. Но тут... Узкая, поврежденная взрывами - израильтяне пытались лишить снабжения горные базы - тропа, с одной стороны вроде как кустарник, с другой стороны пропасть метров двадцать или еще круче. Дорога кое-как восстановленная, да еще темень... их машина была снабжена масками на фары... в общем, несмотря на то, что температура по сравнению с дневной резко упала и жить стало можно - Николай вспотел так, как не вспотел во время перехода...
        Потом, примерно через час движения - дорога стала получше. Теперь это была нормальная дорога, проложенная по холмистой местности, которая когда-то была асфальтовой, а теперь представляла из себя что-то вроде дороги Кандагар - Кабул. Шли на низкой скорости, километров сорок, во тьме угадывались деревья, развалины, иногда, в остатках света мимо проползали остовы сгоревших и расстрелянных машин. Гражданских машин - техники тут почти не было, дрались не армией, а друг с другом - гражданская война, в общем.
        Самир сидел рядом с Николаем - он был по правому борту, а Николай по левому. В горах - он сидел спокойно и даже грыз соленую лепешку, которую они получили от палестинцев в дорогу и разделили на двоих. А вот когда они выехали на более ровную местность - вот тут то Самир и занервничал, все пристальнее всматриваясь во тьму...
        - Чи аст? - негромко спросил Николай. Дари не знал никто из палестинцев и почти никто здесь, на арабском востоке - и потому Николай обучил своего напарника простейшим командам и словам на этом языке.
        - Сафар на. Сафар на... - попытался объяснить Самир как смог.
        Николай похолодел. Дорога нет. Дорога не та.
        Этот арабский ублюдок завез их куда-то не туда. И явно не просто так.
        Ступая по ногам, Николай прошел вперед и трижды стукнул рукояткой пистолета в стекло кабины. Сигнал опасности. Машина начала притормаживать...
        - Хатарнак![48 - Опасность (дари)] - вдруг крикнул Самир.
        - Из машины, живо!
        Они выпрыгнули из машины - как раз в тот момент, когда откуда-то из темноты заработала зенитная установка...
        Николай выпрыгнул первым, и даже успел вытащить Самира - в этом и проявилась разница между советскими и арабами. Советский - до последнего будет бороться за свою жизнь - араб скажет Иншалла (так угодно Аллаху), даже если ему будут резать глотку. В пятидесятых, когда русские учили египтян пилотировать тяжелые бомбардировщики - русский советник в одиночку запустил оба отказавших двигателя, в то время как весь экипаж усиленно молился Аллаху...
        Они даже успели вытолкнуть тюк со снаряжением, откатились на обочину - ровно в тот момент, когда наводчик скорректировал прицел - и алая струя трассеров угодила аккурат в кузов машины. Спасся ли кто еще, спасся ли Савицкий, они этого не знали.
        Внезапно Николай понял, что кроме ИФЫ работает еще один двигатель, двигатель машины, которая идет за ними по дороге. Его то, наверное, и услышал Самир, чтобы подать сигнал тревоги.
        Загребая руками пыль и мелкие камни - они сползли с дороги - как раз в тот момент, когда мимо них прогрохотал колесный бронетранспортер. Горящая Ифа еще продолжала катиться по дороге, замедляясь, ветер рвал клочья оранжево - алого, с черными прожилками огня.
        Ублюдки...
        Николай повернулся на бок, расстегивая самодельный чехол снайперской винтовки. Глушитель и ночной прицел на ней уже были установлены, патрон в патронник дослан вопреки всяким правилам. В Афгане за это дрючили безбожно, несчастных случаев было полно, за каждым следовали оргвыводы - но Николаю на это было плевать. Своя жизнь дороже...
        Магазин отработанным движением встал на свое место. Глушитель не заглушит выстрел полностью - но вспышки не будет. Совсем.
        Он увидел ублюдков. Метров четыреста... намного ближе, чем он ожидал. Какая-то машина с зениткой в кузове, черные холмы голов в касках на фоне более светлого звездного неба. Дисциплинированные - он насчитал троих в кузове, но ни один не стрелял. Работала только зенитка...
        - Ла тешут,[49 - Не стрелять (арабск)] - сказал Николай почему-то шепотом. Это была одна из немногих фраз на арабском, которая засела в голове.
        За спиной - с грохотом прокатился старый, советский сто пятьдесят второй БТР.
        Ага... машина с зениткой тронулась навстречу... остановилась...
        Дальше - произошло что-то совсем непонятное.
        Зенитная установка - снова ударила, на сей раз по бронетранспортеру, и не попала - трасса прошла мимо. С бронетранспортера - ответил станковый пулемет и два или три автомата. Бойцы даже не попытались спешиться, а водитель бронетранспортера - еще и снизил скорость. Бронетранспортер почти поравнялся с горящей советской машиной - и очередная трасса распорола его бок. Николай прицелился.
        Так и есть. КПВТшная спарка, ЗГУ-2.
        Первым - получил пулю в голову стрелок на спарке, он сидел на сидении - его видно было хорошо. Вторая пуля отбросила второго ублюдка, третья прошла мимо, четвертая сняла последнего из тех, кто был в кузове. Водитель так ничего и не понял - пока Николай не высадил остатки того, что было в магазине по кабине. Машина прокатилась еще немного и остановилась...
        - Рафик...
        - Заткнись.
        Николай был уверен, что где-то на подстраховке есть снайпер. Не может не быть снайпера, эти ублюдки вряд ли доверят дело одному зенитчику. Надо было лишь выждать... не подставиться под пулю и выследить ублюдка.
        Николай ждал и дождался. Уцелевшие в бронетранспортере сирийские солдаты занимали позиции, стреляли в сторону зенитки, не понимая, что она уже выведена из строя - а Николай просто ждал, наблюдая невооруженным глазом. И дождался. В темноте - сверкнула вспышка, кто-то бил по солдатам из бронетранспортера из АК-74, он узнал вспышку. Когда выстрел повторился - он спустил курок...
        - Тхаен[50 - Предатель (арабск.)]...
        Раненый ничего не ответил, он смотрел на допрашивающего своими черными как маслины глазами и казалось, готов был съесть их живьем...
        Грохнул выстрел, на щеке снайпера появились кровавые брызги, кровь и мозги брызнули в дорожную пыль...
        Николай не вмешивался в это во все - разборки палестинцев, ливанцев, сирийцев. Двумя штык-ножами он копал могилу для веселого, балагуристого одессита, капитана Советской армии Савицкого, нашедшего свою смерть в далекой, безумной стране.
        Земля была сухой, каменистой, словно утоптанной тысячами поколений людей, которые за несколько тысяч лет до появления Иисуса Христа попирали ногами эту землю. Он разрыхлял ее кинжалами, затем выгребал то, что удалось наковырять трофейной каской. Получалось медленно, но иного выхода не было.
        Он содрал все ногти, содрал кожу на пальцах, ему было больно - но он копал и копал, с остервенением и яростью, оставляя в ливанской земле частичку и своей крови, словно это могло помочь тому, кто лежал рядом...
        К русскому никто не подходил. Арабы - очень серьезно относятся к смерти и к ритуалу прощания с умершим, ибо расстояние между жизнью и смертью здесь - меньше чем где бы то ни было. Арабы хоронили своих мертвых - их надо было похоронить до рассвета - а Николай копал яму своему другу, перебирая про себя все ругательства, какие только знал...
        Он выкопал яму во весь рост и около полуметра глубиной и понял, что больше ему не осилить. Накрыв лицо покойного палестинской кашидой, он перенес его в выкопанную яму и сложил руки на груди. Мусульманский обряд похорон требовал положить покойника на бок - о Николай не стал ему следовать. Вместо этого - он выщелкал в могилу магазин патронов и вложил в руки покойного его пистолет.
        - Прости, братишка... - сказал он, надеясь, что тот - хоть на том свете услышит его.
        Вот и еще один ушел. Знать бы только - за что. Нет, не так - почему.
        Он зарыл яму каской и притрамбовал землю. Ставить какой-то памятник и писать что-то на нем - не стал, потому что не имел права. В сущности - он сделал для своего друга все, что мог и даже чуть больше. Правила выполнения разведзаданий вполне позволяли его бросить, и двигаться дальше. Заботься не о мертвых - заботься о живых...
        - Рафик...
        Самир стоял за спиной.
        - Может, сделаем салют?
        - Не надо салюта... Не надо.
        - У нас боеспособны четверо, у товарищей - пятеро. Трое тяжелораненых.
        Солдаты на бронетранспортере - оказались солдатами сирийской армии, отправленными им вдогонку в помощь. Кому-то в Дамаске пришло в голову прикрыть группу, жаль, что слишком поздно. Им самим - ничего о прикрытии не сообщили... впрочем, обычный армейский бардак. И если бы не этот злосчастный БТР - так бы все и сгорели...
        - Кто это был?
        Самел помедлил
        - Говори
        - Палестинцы...
        - Палестинцы?
        Самир достал зажигалку, сигареты, прикурил.
        - Палестинцы бывают разные, рафик. Знаешь, откуда эти? Это люди Абу Нидаля. Другие палестинцы приговорили их к смерти, Абу Нидаль пытался убить самого Ясира Арафата. Он и генерала Асада пытался убить...
        - Почему?
        - Потому что он убийца. Он взорвал семью родного брата[51 - На самом деле племянника, но не суть важно. Абу Нидаль в свое время был не менее известен, чем Усама Бен Ладен, ему принадлежат следующие слова - «Я убиваю, значит, я существую». В описываемый период времени его группировка - а она в отличие от НФОП и ФАТХ никогда не была массовой - работала на Саддама Хусейна.], когда заподозрил в предательстве. Палестинский народ не признает его своим, ни один народ не признает его своим. У него нет чести, нет совести, нет веры. Если Абу Нидаль знает о том, где мы - нам конец, рафик. Мы не выйдем из Ливана живыми.
        Николай поднялся. Забросил на плечо ремень винтовки
        - Это он не уйдет из Ливана живым. Четверо, говоришь...
        - Так точно.
        - Отправь их назад. Я пойду один.
        - Рафик, тебе нечего делать в Ливане одному.
        Николай посмотрел на Самира - и Самиру, видевшему всякое - стало не по себе.
        - Как ты думаешь, откуда они узнали? Почему нас поджидали именно здесь? Кто-то предал нас. Ты уверен в каждом? Ты знаешь, что они думают?
        - В таком случае - мы пойдем вдвоем - сказал сириец
        - А что я знаю о тебе?
        Сириец не отвел взгляда
        - Если бы я не предупредил - ты бы сгорел. Если не веришь - на.
        Николай посмотрел на обшарпанный пистолет.
        - Ты сам говорил, что если этот... хрен духовский найдет нас - нам конец.
        - У меня к нему счет не меньше чем у тебя. Жизнь каждому - отмерена Аллахом, ни больше, ни меньше...
        Николай кивнул
        - Ты плохой коммунист. Полный предрассудков. Как нам найти машину?
        - Тут неподалеку есть автомобильная свалка. Разбирают краденые машины, самая большая свалка на Востоке. Если там нам не удастся найти машину - я и в самом деле не коммунист.
        - Жайед[52 - Хорошо (арабск.)]. Отправь остальных домой...
        ЛИВАН.
        ПРИГОРОД БЕЙРУТА.
        22 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        Бейрут - стоит на побережье, отрезанный горами от остального континента, и все дороги - идут либо параллельно берегу, по узкой полоске суши, либо поперек. Поперек - значит, в долину Бекаа, в одно из самых опасных мест на земле[53 - На тот момент в долине Бекаа были прекрасные плантации опийного мака, и именно доходы от наркотиков позволяли различным боевым группам хлестаться чуть ли не двадцать лет. Сейчас там этого нет - рынок героина монополизировали Афганистан и Зона Племен в Пакистане. И если из долины Бека наркотики возили килограммами - то из Афганистана тоннами. Прогресс, однако…]. Для того, чтобы попасть в город - нужно пройти перевал, на котором всегда блок-посты, потом уже спуститься в сам город...
        Машина была американской - Шевроле Каприс универсал, разлапистой, огромной, с басящим двигателем и таким удобным багажным отсеком, что в ней можно было жить. Ее собрали на свалке из нескольких машин, ехала она довольно сносно, даже с двигателем от Олдсмобиля. Правда, дымила и рокотала довольно сильно - первое, что повреждалось на этих дорогах, это глушитель, и всем на это было плевать...
        Дорога в город - проходила по некогда живописнейшим местам, где были туристические стоянки, автобусные остановки и небольшие ресторанчики - забегаловки. Потом - здесь появились артиллерийские и снайперские позиции - город был как на ладони, очень удобно обстреливать. Обороняющиеся в городе - перепахали горы Градом, артиллерийскими снарядами, а израильтяне еще и бомбами. Здесь, в этом лабиринте разбитых в щепу деревьев, развалин строений, полуразрушенных окопов - и было лучшее место для встречи с людьми из города...
        На очередном повороте - Николай, крепко прижав к себе винтовку, вывалился из машины. Скорость на повороте было около двадцати - и он почти не пострадал. Если кто и наблюдал за дорогой, вряд ли он что-то заподозрил...
        На очередном повороте - Шевроле съехал с дороги. Громыхая всем кузовом и задевая неровности того, что здесь называлось дорогой, он проехал несколько десятков метров и остановился, выключив фары...
        Из машины, с водительского места выбрался человек, на вид безоружный. Город лежал перед ним - как перед завоевателем, которых здесь было немало. Полуразрушенный, строящийся и разрушающийся одновременно, но не сдавшийся и не покоренный. В восточном Бейруте было электричество, тусклыми светлячками мерцали фонари, их было довольно много - как звездная россыпь на небе. В Западном Бейруте - света не было, лишь несколько робких точек в черном мраке бетонной пустыни. Там до сих пор - вспыхивали бои...
        Человек посмотрел на часы, и терпеливо принялся ждать.
        Минут через двадцать - послышался надсадный гул мотора. Совсем не похожий на звук обычного автомобильного двигателя, грубый и резкий - такой бывает у армейских внедорожников, потому что армейские внедорожники не рассчитывают на эксплуатацию в городах, а на поле боя хватает шумов и без этого. Человек насторожился - но остался стоять на месте. Через пару минут появилась и машина - советский УАЗ, грубый и примитивный внедорожник, как американский джип, но побольше. Здесь - с него сняли верх, кустарно обварили каркасом и поставили на него пулемет, современный с фарой - прожектором. Сейчас - пулемет смотрел прямо на американский универсал, водитель которого поднял руку, защищаясь от резкого света.
        Подчиняясь команде, трое, с автоматами - выскочили из машины, канули во тьму, особенно глухую из-за прожектора рядом...
        - Али, ты пытаешься меня убить или как? - крикнул водитель американского автомобиля.
        В луче света - появился пятый человек. Красный берет под погоном, автомат поперек груди, черные, коротко постриженные волосы. Он всмотрелся в стоящего у американской машины человека, потом резко шагнул вперед, раскрыв руки.
        - Самир, брат. Ас салам алейкум...
        - Ва алейкум ас салам. Так ты не выключишь прожектор?
        Али сделал нетерпеливый жест рукой - и прожектор погас с каким-то легким хлопком
        - Мы не думали, что ты вернешься. Говорили, тебя увезли в Москву на операцию.
        - Так и есть. Хвала Аллаху, я все же вернулся, брат...
        В Сирии - равно как и в других странах Ближнего Востока из тех, в которых находились партии с просоциалистической и прокоммунистической ориентацией - к религии относились по-разному. Например, в Йемене с религией боролись, и в Северном и в Южном - это вылилось в вялотекущую войну и неповиновение горных племен. В странах, где у власти была партия БААС - это Сирия и Ирак - поступали хитрее. Хафез Асад был христианин, но с уважением относился ко всем религиям, никого не притесняя - но продвигая именно христиан-алавитов. Саддам Хусейн был мусульманин - суннит, иногда он об этом забывал, иногда вспоминал и принимался писать Коран кровью[54 - В Багдаде действительно находится Коран, написанный кровью. Сейчас это считается одной из святынь ислама.] - но никогда он не преследовал никого за религию, за исключением случаев, когда требования религии были несовместимы с верностью лично ему. Министр иностранных дел и один из ближайших сподвижников Саддама - был христианин по имени Тарик Азиз, а вице-президентом - мусульманин - шиит Таха Ясин Рамадан. Отличительной особенностью таких стран было то, что свобода
давалась всем религиям, в том числе шиизму и христианству - и религиозные конфессии скорее боролись друг с другом, чем с государством и режимом. Тот же Хафез Асад понимал, что он правит в стране, преимущественно населенной мусульманами - и потому марксизм-ленинизм вместе с его атеизмом продвигал осторожно. Зато было такое, что про социализм людям разъясняли муллы, говоря, что в Коране записано - в последние времена появится Пророк, который разделит все богатства земли всем людям поровну. Вот такая, своеобразная трактовка марксизма...
        - Я ищу одного человека. Я знаю, вы следите за аэропортом.
        - Какого человека?
        - Абу Аммара[55 - Мухаммад абд ар-Рахман ар-Рауф аль-Кудва аль-Хусейни - настоящее имя человека, которого весь мир знает как Ясир Арафат. Кстати аббревиатура первых букв этого имени очень похожа на арабское слово «гибель». Абу Аммар - боевая кличка Арафата, еще когда он был простым боевиком.]. Мне сказали, что он должен быть в городе. Он прилетел из Туниса два или три дня назад...
        Сирийский офицер замялся
        - Говори, брат... - уловил колебание Самир - ты что-то знаешь?
        - Мне нужно кое-что выяснить, брат. Этот человек непрост, и люди которые с ним - тоже очень не просты.
        Самир уловил что-то. Взял за плечи своего крестника, посмотрел прямо в глаза
        - Ты что-то скрываешь, брат? Скажи мне?
        - Нет. Просто устал... Я все сделаю, брат...
        Николай ругался про себя последними словами - он не ожидал прожектор. Прожектор, даже не направленный непосредственно на него, все равно засветил прицел, и большую часть встречи он был просто слеп. А это плохо...
        Захрустело - Самир поднимался вверх, по договоренности, он должен был оставить там машину на ночь, а уже потом - можно будет подумать, что делать дальше. Николай - протянул руку, помог своему сирийскому другу взобраться. Сириец кратко рассказал о контакте...
        - Этот твой человек - подытожил Николай - ты ему доверяешь?
        Самир сидел на земле и смотрел в сторону Бейрута, поглаживая бакелитовое автоматное цевье...
        - Я никому не доверяю, русский - казал Самир - и тебе пора бы вести себя точно так же. Любой может предать. Но это не потому, что мы плохие, русский, ты не думай. Это потому, что мы искренне верим. И наша вера - сильнее того слова, которое мы даем, понимаешь?
        - Если хочешь, можешь отправляться назад - сказал Николай
        - Я помогу тебе, русский.
        - Почему. Возможно, ты идешь против своей страны. Тебя накажут
        Сириец поднял руку, коснулся сначала правого глаза, потом левого.
        - У меня есть долг, русский. Я никому еще про это не говорил. Когда я здесь служил - кое-что произошло. Фугас - взорвался прямо рядом с нашей машиной. Меня отправили в Дамаск, в офицерский госпиталь, но в моих глазах были ... раны, я не смог бы видеть. Но меня отвезли на самолете в Москву, там прооперировали, я снова вижу. Если бы не ваша страна - кем бы я был, нищим на паперти? Просил бы подаяние?
        - И все равно, ты не обязан мне помогать.
        - Обязан... - сказал Самир - иначе я потеряю честь и право называться мужчиной. Твоя страна вернула мне глаза - и я должен что-то сделать для твоей страны, чтобы без страха смотреть на Аллаха, когда я предстану перед ним. Здесь очень опасно, русский, и ты и я - можем не дожить до рассвета. И я хочу отдать свой долг как можно быстрее - а успею или нет, знает один лишь Аллах...
        Самир помолчал и добавил
        - Давай, установим дежурство, русский. Кто-то должен не спать...
        БЕЙРУТ, ЛИВАН.
        ЗАПАДНАЯ ЗОНА.
        25 АВГУСТА 1988 ГОДА
        - Ты что, совсем идиот?! Освободи дорогу, быстро!
        Солдат войск ООН, стоящий около перекрывавшего дорогу белого М113 - услышав английский язык из затрапезного Мерседеса - такси и увидев руку с дипломатическим паспортом, замахал рукой так, что как та не отвалилась, приказывая водителю бронетранспортера освободить дорогу...
        Гас Авратакис все эти дни - колесил по Бейруту, встречался с людьми в местах компактного проживания армян, после этого - он встречался и с теми, кого ему показывали те, кто проживал в местах компактного проживания армян. Чтобы не провоцировать никого - он сменил посольский Шевроле на старый, но ходкий Мерседес - такси. Один морской пехотинец был за рулем и с ним постоянно был Монте Мелконян, как переводчик и как телохранитель. Монте Мелконян был зеленым беретом, так что к критическим ситуациям ему было не привыкать. Оружия у него не было - но на рынке он купил себе привычный Кольт-1911 и автомат АКМС, решив этим проблему.
        Как оказалось - после относительного замирения - в Бейруте было немало рук, привыкших к автомату и желающих подработать. Настоящая золотая жила. Гас Авратакис помнил про президентскую директиву, запрещающую любому правительственному агенту участвовать в убийствах - но он уже понял, как обойдет ее. За все заплатят армяне. И этот надменный сукин сын граф. А Конгресс ничего не узнает по одной простой причине - он никому ничего не скажет. Все операции сыплются на финансировании - а тут финансирование будет полностью внебюджетным. Для дяди Сэма того, на что выделяются деньги из бюджета - просто не существует.
        Утром - он узнал о перестрелке в Западном Бейруте, очень серьезной перестрелке. Так то - он не придал этому значения, тут постоянно стреляли. Но потом - позвонил граф де Маранш и сказал такое, отчего Авратакис буквально бегом бросился на место...
        Перестрелка, конечно же - давно кончилась, войска ООН прибыли на место, когда все было закончено. Бронетранспортеры перекрывали дорогу, снаружи все выглядело относительно нормально, но это только до тех пор, пока ты не заходил за забор. Здание было буквально избито пулями - живого места не было, пули летели одна к одной. Слева - у пролома в заборе чернел брошенный БТР - его подбили, а нападавшие, отступая его подожгли. На улице - не протолкнуться было от скорых, от запаха гниющей плоти просто мутило...
        На воротах стояли охранники посольства, непростые ребята, судя по коротким СИГ[56 - Автоматы СИГ модели 540 производились государственным заводом Манурин в довольно больших количествах и имели наименование СИГ-Манурин. Ори находились на вооружении полиции, жандармерии, некоторых частей Легиона. Только армейским упрямством и чисто галльской национальной гордостью модно было объяснить тот факт, что они не попали на вооружение армии, а вместо них выбрали ФАМАС.] вместо штатных ФАМАСов. Они вежливо, но твердо задержали американца, не давая ему пройти внутрь - но Авратакиса не так то просто было задержать. Закончилось все тем, что из сада - на скандал вышел еще один француз, посмотрел на Авратакиса. Это был Эмиль.
        - Какого черта вы здесь делаете? - спросил он - это вас не касается. Убирайтесь.
        - Ошибаешься, сукин ты сын. Еще как касается.
        - Убирайтесь - повторил Эмиль
        - Граф де Маранш иного мнения...
        Это произвело такое же действие - как и слово шиболлет на иорданской переправе. Эмиль огляделся по сторонам, потом вышел за забор. Они с американским разведчиком отошли в сторону, что бы не слышали у ворот...
        - При чем тут это?
        - При том, что мы работаем вместе. При том, что если бы вы с самого начала пошли на сотрудничество - этого бы не было.
        - Ага. Расскажите это морским пехотинцам[57 - В этой фразе двойной смысл. Первый: выражение «tell it to the marines», примерно то же самое по смыслу, что и русское «расскажите это моей бабушке». Второй смысл - намек на трагедию в Бейруте, когда террорист взорвал казармы морской пехоты и погибли под триста человек, намек на то, что американцы не могут контролировать ситуацию в Бейруте и кому-то помочь в этом.], - Эмиль снова быстро огляделся - хорошо, что вам надо?
        - Для начала услышать правду. Вы уже достаточно здесь натворили в одиночку, мать вашу. Для начала - Бабаян был здесь?
        Эмиль хотел сказать нечто совсем другое, но сказал просто
        - Да.
        - Он жив?
        - Проклятье, мы не знаем. Он просто исчез. Люди, его прикрывавшие - погибли.
        - Я хочу увидеть это место.
        Авратакису это нахрен не было нужно, там нечего было смотреть. Просто он отлично знал, как делаются такие дела. В подобных играх - либо ты рулишь ситуацией, либо пляшешь под чужую дудку. А чтобы рулить - надо навязывать свою волю. И сейчас - если этот напыщенный козел пустит го на территорию своего разгромленного объекта, хоть это и нельзя делать - можно сказать, что он рулит ситуацией...
        - Хорошо, идемте... - сдался Эмиль
        То-то же.
        Авратакис сделал знак - и Мелконян вышел из машины. Бородатый, в блестящих полицейских очках с автоматом Калашникова в руках он напоминал не американского зеленого берета, кем он был, а одного из местных убийц, чрезвычайно вежливых и любезных, вглядывающихся в тебя с интересом тигра, намеревающегося пообедать и сейчас решающего, хватит ли ему вас на обед. Молча - он пристроился к ним сзади, прикрывая их со спины.
        Изнутри - здание, которое использовалось французской дипломатической миссией как вспомогательное, выглядело еще ужаснее. Часть здания рухнула, точнее - стены остались, а перекрытия рухнули, образовав настоящее месиво из дерева, кирпича, стекла, остатков мебели и человеческого мяса. Было жарко и пахло ужасно. Спешно пригнанные сюда легионеры из миротворческих сил - разбирали завалы, передавая друг другу кирпичи и обломки, дыша через респираторы. Их товарищи охраняли их, грозно держа наперевес автоматы с примкнутыми штыками... французы не хотели никого подпускать к развалинам, потому что это здание использовалось не только дипломатами, но и разведкой, и наверняка в здании было что-то ценное. А Бейрут был буквально нашпигован агентурой самых разных государств...
        Авратакис ковырнул носком битый кирпич, повернулся, увидел пролом в стене, бронетранспортер...
        - Кто это был?
        - Скорее всего, люди Франжье.
        - Просирийская группа христиан - фалангистов?
        - Они самые.
        - Зачем им это?
        - Не знаю...
        - Их могли нанять.
        - Да запросто.
        В Бейруте - как всегда было все непонятно и не конкретно, за исключением одного - смерти. Смерть здесь - была предельно конкретной.
        - Держите меня в курсе, если найдете следы армянина - отрезал Авратакис, и направился обратно к воротам.
        - Зачем? - крикнул ему в спину Эмиль
        - Попробую кое-что сделать...
        - Ублюдки... - выругался Джим Паттридж, меряя шагами то, что было у него за кабинет. Кабинетом - это мог назвать только очень добрый человек и со здоровым чувством юмора, как у англичан, в период своих колониальных странствий повидавших всякое - подонки конченные. Твари...
        - Джим, дружище... - сказав Авратакис, лежа на диване и подложив под голову папку с секретными данными - я ни черта не понял из того, что ты мне хотел сказать.
        - Французы сами заигрывали с Франжье. Не раз и не два они контактировали с ним и с его людьми. Я ни хрена не верю, что Франжье сотворил такое. Нахрен ему надо было это делать?
        - Сирийцы?
        - А сирийцам нахрена? Нет, здесь что-то не так...
        Авратакис хмыкнул
        - Есть только один способ это проверить дружище. Навестить Франжье и спросить его об этом.
        Паттридж остановился как вкопанный
        - Ты охренел? Да тебя просто украдут. Господи, в долине Бекаа хватает американских заложников! А Франжье связан с КГБ! И с сирийцами, так их отборные части. Даже морские пехотинцы тебя не спасут!
        В дверь постучали. Заглянул морской пехотинец.
        - Сэр, срочная связь из Лэнгли. Нужно срочно спуститься в переговорную комнату.
        - Понял...
        - Не вам, сэр. Мистеру Авратакису
        Авратакис подмигнул начальнику станции и встал с жесткого и неудобного дивана...
        ИТАЛИЯ. БАЗА ВВС НАТО СИГОНЕЛЛА
        26 АВГУСТА 1988 ГОДА
        КОМПАШКА
        Огромный, обтекаемый, выкрашенный в серый цвет заправщик DS-10 плюхнулся на полосу ближайшей к зоне возможного конфликта крупной базе ВВС НАТО Сигонелла, облачка дыма вырвались из-под колес. В конце длинной бетонной полосы самолет - заправщик ждал зеленый внедорожник Шевроле со стандартной для аэропортов надписью Follow me. Мигая желтыми мигалками, внедорожник повел самолет на стоянку, к одному из ангаров...
        Мало кто знает, что заправщик DS-10 может перевозить и пассажиров. Пусть без особого комфорта - но может. Вверху, над топливными емкостями у него есть не совсем удобный, но пассажирский салон, в котором может с комфортом устроиться до нескольких десятков человек. И пусть перелет через Атлантику в экономическом классе пытка... тот, кто это говорил, не пытался перелететь через Атлантику на военно-транспортном самолете типа... хотя бы С141 Старлифтер. Вот там... настоящая пытка...
        Обычно самолеты загоняли просто на стоянку, ставя возле них охрану. Сейчас - самолет загнали прямо в ангар, точнее - затащили тягачом. Ангар был большой, на вид старый - таких на базе осталось очень немного.
        Только после этого - двигатели самолета смолкли, в «салоне» загорелся зеленый свет.
        - Так... леди... собрали все свои манатки и живо к трапу. Если кто-то здесь что-то оставит, заставлю лететь за этим самолетом, мать вашу. Живо, живо, живо!
        Опыта командования буйно-анархичными моряками лейтенанту-коммандеру ВМФ США Ричарду Лэнсдорфу было не занимать.
        Его отряд назывался «команда шесть» или «красная ячейка», хотя сами они предпочитали называть себя компашкой. «Ноги» этого отряда росли из самого конца семидесятых, из ситуации с заложниками в Тегеране. Ричард Лэнсдорф, офицер спецотряда ВМФ США, за которого вьетконговцы назначили награду в пятьдесят тысяч пиастров - предложил создать TAT - terrorist action team. Отряд этот был с двойным дном. Он должен был стать единственным американским отрядом специального назначения, способным эффективно действовать под чужим флагом. Такого - не закладывал даже постоянный соперник Лэнсдорфа, полковник Чарли Беквит, создатель оперативной группы Дельта. Дельта - была всего лишь особо подготовленным отрядом американских десантников, способным действовать далеко за линией фронта... концепция была полностью списана с британской САС - Специальной авиадесантной службы. Лэнсдорф предлагал создать не отряд по борьбе с терроризмом - а отряд, люди в котором при необходимости смогли бы сами сойти за террористов или за военнослужащих другой армии. Делать что угодно, где угодно. Длительное время находиться во враждебном
окружении без прикрытия, выдавая себя за других людей. Растворяться среди местного населения, наносить внезапные удары и исчезать. В мирное время - этот же отряд мог проверять безопасность американских баз и объектов, действуя подобно террористам... что-то вроде спарринг-партнера для сил безопасности.
        В отношении иранского кризиса - победила точка зрения Беквита, как более простая - и Дельта облажалась. Но Лэнсдорф добился своего - и TAT был создан как шестой спецотряд SEAL, предназначенный для проверки систем безопасности объектов ВМФ США. Это и было их основной работой... за это время они «разгромили» немало флотских объектов, «захватили» базу атомных подлодок и «совершили нападение» на стоянку, где хранились вертолеты, возившие Президента США. Естественно, что такая деятельность многим не нравилась, и как сам Лэнсдорф, так и его группа нажили себе много врагов в Норфолке. Последней выходкой Лэнсдорфа был пистолет, который он пронес на заседание Объединенного комитета начальников штабов в носке.
        Тем не менее, у отряда были и специальные миссии, то, ради чего он и создавался. Все они были засекречены, кроме одной - и она была связана с Сигонеллой, местом, где они сейчас и находились.
        Седьмого октября восемьдесят пятого года четверо вооруженных автоматами террористов из Палестинского фронта освобождения во главе с Абу Аббасом, захватили итальянское круизной судно Акилле Лауро, совершающее переход Александрия - Порт Саид. Они выдвинули требования к Израилю - освободить пятьдесят террористов из тюрем, что тот сделать, естественно, отказался.
        Первоначально захват обошелся всего одним раненым, но потом - террористы застрелили шестидесятидевятилетнего американского еврея Леона Клингхоффера и выбросили его дело за борт. Тогда было принято решение штурмовать судно.
        Решение отменили в самый последний момент. Штурмовать должны были как раз они, шестой спецотряд, потому что дело было на море. Но судно пришло в порт Саид, где террористы неожиданно сложили оружие и сдались египтянам.
        Но это было еще не все. Десятого сентября египетский самолет, на котором террористы направлялись в Италию, был перехвачен в воздухе истребителями ВВС США и посажен как раз сюда, на базу в Сигонелле. Следом сел самолет с подразделением Дельта на борту, старшим офицером был бригадный генерал Карл Штайнер. Самолет уже окружили итальянские карабинеры, генерал Штайнер запросил санкцию стрелять в итальянцев. На базе было достаточно как итальянцев, так и американцев, крови могло пролиться более чем достаточно. К счастью этого не произошло - террористов передали итальянским властям, а те, ничтоже сумняшеся... выпустили Абу Аббаса, который сразу же скрылся.
        Лэнсдорф и тут предлагал другой план. Не перехватывать самолет - а скрытно высадиться в Тунисе и вывести на позиции снайперов. Просто грохнуть этих ублюдков и уносить ноги... кто бы что не говорил, мертвый террорист уже не опасен. Его не послушали и тогда...
        Люди, которые сейчас высаживались на трап - мало напоминали американских военнослужащих, да и военнослужащих вообще. Обычными в отряде были длинные волосы, борода и усы, одеты все в основном были в джинсовые костюмы, крепкие, немаркие, удобные. У некоторых - серьги в ушах, как у пиратов, некоторые - в одной руке большой мешок со снаряжением, а в другой - бутылка пива, которую контрабандой протащили на самолет. И, тем не менее - это было лучшее специальное подразделение ВМФ США.
        Машины не подали. Никуда из ангара никто не выходил. Вместо этого - к ангару подкатил Шевроле Каприс, который был куплен белым, а потом перекрашен в зеленый цвет. Такую машину использовали как разъездную, и личную для офицеров невысокого ранга.
        Невысокий, полноватый, совершенно не похожий на офицера разведки, загорелый и бородатый мужичок поздоровался с Лэнсдорфом за руку. Они знали друг друга и знали хорошо - этот сотрудник ЦРУ не раз выводил шестой спецотряд на задания... заказчик. Начинал он во Вьетнаме, при Колби и хорошо представлял себе, что к чему.
        - Все готово? - спросил Лэнсдорф
        - Пока нет. Первый этап еще не начался. Вас перебросят вертолетами ночью на Васп, дальше действовать будете оттуда...
        - Вас понял... Парни! - крикнул Лэнсдорф - с каюты не ногой, а я посмотрю, нет ли где магазина с пивом поблизости...
        В ответ - раздался одобрительный гул.
        Конечно же, Лэнсдорф отлучился из ангара вовсе не за пивом. Направляясь к штабному зданию - он зорко поглядывал по сторонам, ища признаки приведения всей базы в повышенную боевую готовность... готовящихся к вылету истребителей - бомбардировщиков, прибывающих военно-транспортных самолетов. Но нет - ничего такого не было...
        Пива он все же купил. Пиво - настоящее топливо моряков, и пусть идут к черту те, кто думает иначе. Они могут подохнуть каждый гребаный день, и черт возьми всех адмиралов, если они запрещают выпить напоследок пива...
        Уже потемну - над ангарами прогрохотал своими роторами «Морской конек» и спецназовцы начали молча собираться, понимая, что это за ними...
        Десантный вертолетоносец USS Wasp был спущен на воду всего год назад, и это был его первый поход. Его окончательная приемка флотом должна была завершиться примерно года через два - но резкое обострение ситуации в Советском союзе вынудили флот принять на вооружение фактически сырой корабль. На него спешно набрали экипаж, перебазировали мало слетанную авиагруппу и направили в Средиземное море на усиление находящихся там судов Шестого флота. Васп должен был стать флагманом Второго флота США - но теперь было ясно, что туда ужен полноценный авианосец.
        Васп был родоначальником новой серии - точнее, он должен был им стать, если все пройдет как надо и законодатели опять не обрежут бюджет, вынуждая Пентагон на чем то экономить. Он отражал давнюю мечту Морской пехоты США, самого боеспособного рода войск иметь на вооружение собственные авианосцы, а не зависеть от флота, с которым у морской пехоты были напряженные отношения. Таким авианосцем и стал ВАСП - его удалось протолкнуть как десантный корабль, потому что формально он не был авианосцем - у него не было ни боковой палубы ни катапульты. Однако - на него была забазирована ударная группа из десяти истребителей-бомбардировщиков AV-8, американских вариантов британского самолета СВВП Харриер[58 - Автору известно о том, что состав авиагруппы немного другой. Но в этом мире - сделали больше самолетов и меньше вертолетов, усилив ударную составляющую]. Самолет этот был хорош как бомбардировщик и мог нести ракеты воздух-воздух, чтобы откусаться от истребителей противника. Его водоизмещение - сорок тысяч тонн - было равно водоизмещению британских судов, которые считались авианосцами.
        Сейчас в капитанской каюте, превращенной во временный штаб операции, находились три человека. Первым был сам капитан Васпа, капитан первого ранга ВМФ США Леонард Френсис Рикотт. Опытный офицер он был назначен на сырой по сути корабль с неопытной командой, чтобы максимально быстро ввести его в строй, и представление на контр-адмирала уже лежало на нужном столе в Норфолке, ожидая результата, чтобы двигаться дальше.
        Вторым - был тот, кто был больше всего заинтересован в этой операции. ЦРУшник - полноватый, с неприятными манерами нахала от барной стойки и пронизывающим взглядом. Капитан хотело, чтобы тот как можно быстрее убрался с его корабля и с опаской полагал. Что появление этого нахала не несет с собой ничего кроме неприятностей. Третий был известный на всем флоте хулиган и сволочь Ричард Лэнсдорф, который первую свою порцию известности получил еще в самом начале Вьетнама, когда его, выпрыгивающего из вертолета с винтовкой в руке изобразил журнал Man - это была реклама военно-морского флота. Тогда же Лэнсдорф получил первое в череде многих взыскание - за самовольный отход от причала. Похож он был на Стивена Сигала - то же плоское, надменное лицо, черные как смоль длинные волосы, сзади забранные в косичку, но он носил еще и бороду и был помускулистее Стива.
        Между этими тремя мужчинами, собравшимися у журнального столика - лежали фотографии высокой четкости. Их сделал самолет U-2, поднявшийся вчера с базы ВВС Великобритании Акротири, Кипр и сделавший крюк, чтобы зацепить камерами Ливан. Для того, чтобы доставить фотографии на борт Васпа - в Англию специально погнали стратегический бомбардировщик.
        Работа была распределена так: капитан Васпа брал фотографии одну за другой и рассматривал их через лупу. После чего, их брал Лэнсдорф, смотрел на свет и небрежно бросал обратно на столик.
        - Похоже, зенитных установок в этом районе нет - сказал капитан Рикотт, откладывая очередную фотографию - и орудий на грузовиках тоже. Может быть, есть зенитные пулеметы, но это все. Я полагаю, основные силы ПВО дальше, в горах...
        - Колеса судьбы вращаются медленно, сэр... сказал капитан - лейтенант Лэнсдорф, откидываясь к кресле - позволите сигару...
        - Да... наслаждайтесь...
        Лэнсдорф не торопясь, с видом знатока раскурил сигару
        - Доминикана. Надо давно уже послать Фиделю пламенный привет.
        - Итак, что вы собираетесь делать? - резко спросил Авратакис
        - Не все так быстро. Операции так не готовятся.
        Авратакис наклонился вперед
        - Времени у нас мало. В любой момент нужного мне человека могут переправить в Сирию!
        - Сэр, капитан прав - сказал Лэнсдорф - это довольно опасно. Я слышал, у сирийцев достаточно дерьма.
        - У них есть комплексы дальнего действия - сказал Рикотт - они готовятся воевать с Израилем, и у них на установках советские советники. Я помню, ваши же люди говорили об этом во время брифинга в Норфолке. Нельзя рисковать.
        - Черт, это ваша работа!
        Капитана Рикотта - пронять было не так то просто.
        - Моя работа начинается с приказа президента. У вас он есть, мистер?
        Но и Авратакиса - остановить было почти невозможно.
        - Если кишка тонка, у меня есть еще кандидаты - сказал спокойно он - кое-кто из охраны посольства сказал, что нахрен привлекать военно-морской флот, можно справиться и своими силами.
        Лэнсдорф хмыкнул
        - Кто это сказал?
        - Артур Каренс.
        - Каренс? Да эти сукины дети не возьмут Имада Мугние[59 - Имад Файез Мугния - палестинский террорист, экстремист, снайпер, включен ФБР в список чрезвычайной опасности. Один из организаторов атаки на казармы американских миротворцев в Бейруте. Считается так же, что в 2003 году встречался с Бен Ладеном, помогая перестраивать работу после наступления американцев в Афганистане] даже если их привести прямо к порогу. Каренс охраняет посольство? На вашем месте я бы готовился к худшему...
        Капитан с интересом наблюдал за перепалкой
        - Мистер Лэнсдорф, со всем уважением, я не смогу обеспечить, чтобы птички постоянно были над объектом. Совершенно не подходящее место.
        - А нам и не надо этого. Пока мы ничего не сделали - нам не нужно прикрытие, мы пройдем через них как нож сквозь масло. Нам нужно будет сматываться - и вот тогда нам не помешает вся возможная помощь.
        - Я могу прислать несколько катеров с морскими пехотинцами и птички. Но они не пересекут береговой черты. У меня есть четыре Супер-Кобры, там приличные экипажи.
        - То, что нужно, сэр. Можно будет достать несколько машин и какие-то документы? - спросил Лэнсдорф
        - И даже проводников... - улыбнулся Авратакис
        - Нет проводников не нужно. Я не доверяю проводникам, еще со времен Вьетнама. Справимся сами. Есть одно правило, джентльмены, и знаете какое? - Лэнсдорф победно осмотрел старших офицеров - что бы ты не делал, делай это быстро. И сразу уноси ноги...
        ЛИВАН. ПРИГОРОД БЕЙРУТА
        23 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        На этот раз - встреча была более опасной, потому что контактер Самира в сирийских спецслужбах знал место и время, и имел достаточно возможностей, чтобы проконсультироваться с Дамаском. Еще неизвестно, что скажут в Дамаске, какой приказ отдадут. В таких играх - неконтролируемое звено считается намного опаснее врага, его - стремятся исключить из игры при первой возможности. Все дело в том, что от врага - знаешь, чего ожидать, а вот чего ожидать от тех, кто действует по своему плану - не поймешь. Но они все равно рискнули - потому что выбора у них не было.
        У Николая был контакт в городе - человеку из представительства Аэрофлота, обычная крыша советской разведки. Но он предпочел не идти в город - полноценно Самир все равно не мог его прикрыть, а арабский он знал не особо что хорошо. Решили отыграть до конца контакт Самира, и только если не получится - Николай пойдет искать свой контакт. Он не был объявлен в игре с сирийцами - и можно было надеяться, что сирийцы не станут его искать.
        На сей раз - Николай сказал Самиру зажечь небольшой костер для того, чтобы обозначить свою позицию и затруднить работу снайперам врага, если таковые объявятся. Сам Самир будет в темноте, вдали от костра, а снайперы - не смогут использовать ни обычные прицелы - Самир будет в темноте, ни приборы ночного видения - их засветит костер. Конечно, всякое может быть, защита эфемерная, но даже один шанс - шанс.
        Но контактер Самира появился на той же машине, что и прошлый раз, и с тем же составом участников. Николай занял позицию лучше, чем в прошлый раз, наилучшую позицию из возможных, - и гостей он не заметил. Это могло значит, что контактер Самира чист, а могло - что вышедшего из-под контроля сирийского офицера приказано брать живым...
        - Ас саламу алейкум...
        - Салам алейкум, брат...
        Сирийский офицер кивнул на горящий костер. Они слили немного бензина из бака, наломали кустов и подожгли. Кусты были сухими как порох, они горели быстро и давали неяркий, мерцающий свет...
        - Не доверяешь?
        - Я сам тебя учил никому не доверять - спокойно ответил Самир - с чем ты пришел, маленький брат?
        - С немногим. Абу Аммар и в самом деле здесь, в Ливане.
        Сирией замолчал
        - И?!
        - Он приехал в гости к одному человеку. Очень важному и сильному человеку, я никогда бы не подумал, что эти два человека сядут за стол переговоров.
        - Какому человеку?
        - Антуану Франжье. Ты сам знаешь, здесь полный бардак. Но чтобы Абу Аммар и Франжье сели за один стол...
        Антуан Франжье был руководителем просирийской «фаланги», христианского боевого формирования. В свое время - палестинцы выступили на стороне мусульман - так что у Арафата и Франжье были давние кровные счеты.
        - Где сам Франжье?
        - Он в Шекке
        - Цементный завод?
        - Он самый. Думаю, там собралось немало его людей. И Арафат привез с собой немало людей, там - лучшее место.
        - А не в Долине?
        - В Долине слишком много глаз и ушей. А Шекка - оплот Франжье.
        - Ты прав. Рахмат, брат...
        - И еще одно...
        - Говори.
        - Американцы прибыли в город.
        - Много?
        - Много. Говорят, два десятка человек. Они не похожи на обычных солдат, и никто не знает, куда они отправились.
        Это значило, что времени нет совсем
        - Они в городе?
        - Не знаю, брат. Клянусь Аллахом не знаю. Но говорили, что кто-то из американцев - спешно покупал машины у людей, которые угоняют машины. Купил несколько машин, заплатил много, американи[60 - Долларами США, на Востоке их многие так зовут].
        Идиоты. Чему Америка никогда не научится, так это шпионажу
        - Рахмат, брат...
        - Ты пойдешь в Шекку? Это очень опасно, у Франжье много людей.
        - Я и не думаю этого делать. Сообщу наверх, пусть решают. У меня не так много возможностей здесь. Рахмат, брат...
        У сирийцев - было ни много, ни мало пятнадцать спецслужб, генерал Асад, пришедший к власти в результате четвертого подряд государственного переворота - сделал столько для того, чтобы они ненавидели друг друга и никогда не смогли бы договориться...
        - Береги себя, брат...
        - Я буду осторожен...
        ЛИВАН, БЕЙРУТ. АМЕРИКАНСКОЕ ПОСОЛЬСТВО, ВРЕМЕННЫЙ ПУНКТ ЦРУ
        22 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        - Итак...
        Гас Авратакис оглядел собравшихся. Паттридж нервничает. Морской котик, которого им прислали в помощь - непоколебимо спокоен. Даже как то излишне спокоен. Пофигистически спокоен, можно так назвать.
        - Проигрываем ситуацию еще раз. Договоренность о том, что армянина передадут нам - достигнута. Просто нужно будет разыграть небольшой спектакль, комедию своего рода. По агентурным данным - мы знаем, что он находится на цементном заводе в Шекке, в руках людей Антуана Франжье. Франжье готов отпустить его...
        Авратакис не сказал, каким именно образом достигнута договоренность о его освобождении. Полтора миллиона долларов США наличными, крупными, но бывшими в обороте купюрами, не одной и той же серии. Небольшая помощь бывшего зеленого берета, армянина по национальности и местной армянской общины - и вуаля, заложник освобожден. Озвучивать это - было ни в коем случае нельзя, если это дойдет до Вашингтона - начнется страшный скандал. Причем бить будут с двух сторон. Конгрессмены ударят по нему, потому что он заплатил полтора миллиона долларов за освобождение какого-то армянина, даже не гражданина США, пусть сколько угодно полезного. А ЦРУ - обрушится на него подобно тонне кирпичей, потому что одной этой операцией он показал всю бессмысленность содержания за счет налогоплательщиков огромного аппарата в Лэнгли, который уже не помещался в основном здании, и для которого строили большой пристрой. Американских заложников - не могли освободить в течение нескольких лет, великая страна испытывала непередаваемое унижение, о того, что ей вертит кучка завшивленных, бородатых ублюдков. А он - решил проблему с
освобождением за несколько часов...
        - ... просто он не может это сделать, не потеряв авторитет и не нажив кровных врагов. За основу принят следующий план операции: вы высаживаетесь в безопасном районе с лодок, там вас ждут четыре автомобиля повышенной проходимости. На них - вы добираетесь до Шекаа, последнюю милю преодолеваете пешком, скрытно. Люди Франжье - начнут транспортировку объекта и вы будете об этом знать. Вы откроете по ним огонь из засады и уничтожите их, объект должен быть живыми, желательно - неповрежденным. С ним - вы отступаете к машинам и дальше - к вертолетной площадке, где вас заберут вертолеты. Вопросы.
        - Вопросов много - сказал морской котик - например, а что если эти уроды просто решили пополнить свою коллекцию американских заложников в долине Бекаа. И что если они захотят получить деньги, а заложника оставить при себе.
        - Полтора миллиона долларов с одной стороны - сказал Авратакис - и главный калибр Нью-Джерси с другой. Эти парни знают, что американцы не понимают шуток - и вовсе не хотели бы шутить. Кроме того, местная община... одной из небольших национальностей так же крайне заинтересована в освобождении объекта... а это не те люди, с которыми следовало бы шутить.
        - План Б?
        - Отступление к воде, где вас подберут резиновые лодки. Под прикрытием вертолетов с ВАСПа. Но лучше до этого не доводить...
        ЛИВАН, ШЕККА. ЦЕМЕНТНЫЙ ЗАВОД
        22 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        Война в Ливане, то вяло тлеющая, то вспыхивающая вновь - не была похожа ни на одну из ранее происходивших гражданских войн. Что гражданская война в США, что гражданская война в Советском союзе - все это было тяжелейшей трагедией, но в то же время - имело свой конец, вполне определенный - победа одной из сторон. В Ливане ни про какую определенность теперь не могло быть и речи. Начавшись как трагедия, с вполне определенными сторонами в игре, как война христианской Фаланги против мусульман и палестинцев - теперь война превратилась в фарс, в пародию на себя саму. Победа вызвала не торжество, а раскол в стане победителей, которые тотчас же начинали воевать друг с другом, перемирие - было лишь способом перегруппироваться и пополнить силы. Христиане раскололись на смертельно враждующие друг с другом фракции Жмаэля и Франжье, мусульмане тоже раскололись на просирийских и антисирийских, палестинцы и вовсе раскололись на несколько фракций. Коммунисты, просирийская фракция, проиракская фракция, националисты Арафата. Единство было забыто, цели, ради чего все начиналось - отброшены, большей частью война теперь
шла за контроль над важными промышленными объектами, дорогами и городами. Захватив какой-нибудь город, освободители начинали взимать дань, превращаясь из освободителей в оккупантов, которым будут стрелять в спину как только придут другие «освободители».
        Цементный завод в Шекка, небольшой по любым меркам - в Ливане считался стратегическим объектом. Потому что если кто-то что-то строил - другие считали долгом это разрушить, хотя бы из зависти. И делали это. Так что тот, кто контролировал производство строительных материалов - по любым меркам считался богатым человеком. А этот завод контролировал Антуан (Тони) Франжье, лидер просирийской христианской милиции Марада.
        В это ранее утро в держащиеся на честном слове ворота завода - совершенно неожиданно для всех въехала кавалькада машин. Несколько внедорожников - в основном новые Тойоты восьмидесятой серии, удлиненный бронированный до предела Мерседес германской фирмы TRASCO, два грузовика с солдатами из сирийской части особого назначения - любезный подарок президента Башара Асада. Только так теперь передвигался по родной земле Тони Франжье, негласный лидер христианской общины Ливана, ставший им после гибели президента Башира Амина, пробывшего президентом страны всего сорок два дня. Многие христиане тайно винили в смерти легендарного Амина его злейшего врага Франжье и сам Антуан Франжье знал, что его шансы умереть в постели практически равны нулю. Но он цеплялся за жизнь озверело и отчаянно, в любой момент готовый проложить себе путь градом пуль и ракетных снарядов. Он считал, что еще не все кончено.
        Охрана разбежалась по территории завода, снайперы заняли позиции на крышах, стволы крупнокалиберных пулеметов уставились во все стороны, готовы изрыгнуть огонь. Прикрываемый самыми близкими из родственников - Тони Франьже, глава Марады прошел в небольшое, многократно подлатанное после попадания мин и ракет здание заводоуправления, в котором он появлялся очень редко. Бежавший ночью из Бейрута после получения плохих вестей, он собирался осесть в долине Бекаа, либо даже переправиться в Ливан. Но перед этим - он должен был кое с кем кое-что выяснить. Передать черную метку, так сказать...
        ЛИВАН, БЕЙРУТ. ПЛЯЖ
        23 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        Спецназ Морфлота США высадился в Бейруте довольно просто - ночью, к бейрутскому пляжу, на котором давно не было никаких отдыхающих, зато в изобилии хватало колючей проволоки - одна за другой подошли четыре небольшие надувные резиновые лодки. В каждой из них было по шесть спецназовцев со снаряжением, сами лодки были рассчитаны на восьмерых, но седьмым в каждой лодке был рулевой, который должен был привести лодки назад на Васп, а восьмым - прикрывавший его морской пехотинец, у каждого из которых был пулемет М60 на случай, если высадка пойдет неважно и придется отступать под огнем. Так не раз и не два - в этот город приходил израильтяне, чтобы нанести быстрый, смертоносный удар и отступить обратно на воду. Местные полевые командиры привыкли бояться атак с пляжа и могли оставить прикрытие. На этот случай - четыре пулемета будут очень даже кстати.
        Было ветрено. Ветер гнал воду к берегу, волнение было около трех баллов - почти предельное для высадки таким способом. Маленькие резиновые калоши то показывались на гребне волны, то скатывались вниз, в хвосте каждой из них горел тусклый, красный фонарь с рефлектором, чтобы рулевые в каждой лодке могли найти друг друга в бурном море. Пряж надвигался - черный, страшный, с мотками ржавой колючей проволоки и развалинами небольших кафе и прокатных станции...
        Головная лодка, подталкиваемая волною - легла на песок. Спецназовцы напряженно молчали, сидевший на корме pointman - наводчик, это слово тюлени позаимствовали у снайперов - снял водонепроницаемый чехол со своих очков ночного видения, таких же, как у вертолетчиков и напряженно вглядывался во тьму. В руках у него было длинное, тяжелое и смертоносное ружье Ремингтон 7188 , переделанное специалистами из морского центра вооружений в Крейне, Индиана и оснащенное насадкой «утиный хвост». Такая насадка формировала сноп дроби так, что он дробовая осыпь ложилась по горизонтали, чем по вертикали. В магазине дожидались своего часа патроны с дробью 00 и каждый выстрел из этого ружья был как автоматная очередь[61 - У морских котиков, по крайней мере, в те времена на самом деле было принято, что первым идет боец с дробовиком, видимо это не изменилось со времен Вьетнама. Ремингтон 7188 - боевой вариант Ремингтона 1100, действительно был на вооружении. Тюлени так же использовали помповую Итаку - 37 с магазином на восемь патронов]...
        Со стороны черных быков бывшего пирса, облизанных волнами и заросших водорослями - тусклым красным светом замигал фонарь.
        - Три - два - два... - перевел боец
        - Отвечай - один - один - три... - приказали со спины
        Молодой тюлень - волнуясь, отбил фонарем нужный код.
        - Одна вспышка
        - Пароль принят, на берег...
        Тюлени - бросились вперед, падая на песок, обшаривая стволами пространство, чтобы прикрыть высадку основных сил. У одного из тюленей был легкий пулемет М60Е3, облегченный вариант армейского[62 - Вторжения в Панаму еще не было - только там котики узнают всю неприглядную правду об этом пулемете. Максимально облегченный вариант единого пулемета - он готовился на конкурс для пулемета ручного. Ствол облегчили настолько, что он не выдерживал и после трех - четырех сотен выстрелов длинными очередями просто плавился...], он способен был прикрыть высадку шквальным огнем...
        - Две вспышки.
        - Окей, не стрелять...
        От бывшего пирса - навстречу морским котикам (акульщикам, как они сами себя называли) шли двое, у одного был фонарь с красным светофильтром, у другого - автомат МР5 наготове...
        - Смотри-ка, сколько дерьма штормом вынесло на берег... - сказал один из них
        - Меньше надо было сидеть на толчке - отреагировал Лэнсдорф - ты случайно не тот самый кретин, который проехался по Форт-Брэггу под Хаммером, держась за раму?
        - Было дело. А что - слабо повторить?
        - Я предпочитаю ездить на водительском сидении.
        - Эй, сэр... - сказал второй - да это тот самый придурок, который протащил пистолет в Пентагон на заседание ОКНШ. Я думал, его посадили в Ливенуортскую тюрьму, и он уже не представляет опасности для окружающих...
        И встречающие и прибывшие - хорошо знали друг друга. Встречающими - были бойцы первого отряда специального назначения «Дельта» - они присутствовали в Бейруте довольно в большом количестве, то ли охраняя американское дипломатическое представительство, то ли готовились к освобождению американских заложников по силовому варианту, то ли к операции возмездия за гибель почти трехсот морских пехотинцев при взрыве казарм в Бейруте. Мало кто знает, что американская разведка несколько раз точно выходила на местонахождение виновников этой трагедии - но каждый раз политики давали задний ход, опасаясь, что США обвинят в новом взрыве насилия в Бейруте.
        Прибывшими - были бойцы отряда особого назначения ВМФ США, который явочным порядком узурпировал право освобождения заложников, которое до провала операции «Орлиный коготь»[63 - Попытка спасения заложников в посольстве США в Тегеране] эксклюзивно принадлежало Дельте. Две группы, нацеленные на одно и то же, одна армейская, другая флотская - постоянно провоцировали конгрессменов, склонных искать пути сокращения военных расходов, даже в тех ситуациях, когда стране угрожала серьезная опасность. Как-то зоны ответственности удалось разделить - просто Дельта должна была вступать в бой, если заложники находились вдалеке от моря, а Команда - 6 - если где-то в районе побережья или вовсе - на воде. Но кроме особо подготовленных команд по спасению заложников - нужна была еще и воля: вот почему Дельта занималась в основном охраной посольств в кризисных регионах, а Команда-6 - проверкой систем безопасности на базах и объектах ВМФ США. И естественно, обе эти группы люто ненавидели друг друга. Так что возможно - отправить охранников посольства из Дельты встречать морских котиков, было не такой уж и хорошей
идеей...
        - Не дождешься - сказал Лэнсдорф - где машины?
        - Вон так, у пирса, через дорогу... У твоих бойцов хватит мозгов дойти туда тихо, не начав палить?
        - Да, если ты потащишь свою задницу первым и прикроешь их...
        - Заметано. За пиво - столько, сколько смогу выпить. Чак, двигаем.
        - Есть, сэр...
        У того бойца Дельты, что без автомата было странное приспособление на руке - мощный фонарь. Именно им он и подавал сигналы - это было приспособление, которое впервые появилось у бойцов ФАСТ[64 - Fleet antiterrorism security team. Такое приспособление действительно существовало], им нужен был свет для абордажных боев на кораблях. На аккумуляторном фонаре стояла специальная крышка, которая пропускала только лучи в невидимой части спектра - и подсвечивала дорогу тем, кто шел позади с приборами ночного видения. Очень хорошо - если рядом нет снайпера с советской снайперской винтовкой Драгунова - у нее в прицеле тоже есть фильтр, и этот фонарь виден отлично...
        - Идите след в след. Здесь небезопасно...
        Они поднялись по узкой, каменной, полуразрушенной лестнице. У самого ее верха - пойнтмен из Дельты подал сигнал опасности - и все залегли, ощетинившись стволами. Две машины, одна за другой, громыхая музыкой, пронеслись по ночной улице. Явно какие-то бандиты... нормальные люди в Бейруте по наступлении темноты носа на улицу не показывают...
        После того, как грохот изношенных, убитых наповал дурным бензином моторов утих - дельтовец высунул что-то вроде перископа, чтобы проверить улицу. Было тихо.
        Несколько машин - стояли на противоположной стороне улицы. Головной - была старая Тойота, у нее были солдаты с автоматами Калашникова. Увидев это, Лэнсдорф вскинул пистолет с глушителем и уже прогретым лазерным прицелом[65 - Тогда лазерные прицелы были весьма несовершенны, их надо было прогревать перед работой], готовый стрелять.
        - Спокойно. Свои. Свои...
        Выступивший из темноты человек выглядел как террорист. Курчавые волосы, как у безумного радикала, полувоенная куртка, автомат Калашникова... кажется венгерский, с длинным магазином. Совершенный сюр - очки в тонкой, позолоченной оправе, как у Троцкого...
        Дельтовец - переговорил с ним по-арабски
        - Это Мухаммед. Он проведет нас через посты. На выезде из города есть посты.
        Лэнсдорф скептически посмотрел на солдата
        - На минуточку...
        Они отошли в сторону
        - Ты доверяешь этому психу? Парень, да ты что, не видишь - это же коммунист, или еще какой-нибудь х... Он просто заведет нас в ловушку, вот и все что будет. Поверить не могу, что нас будет наводить долбанный коммунист.
        - Мухаммед не коммунист.
        - А кто? Псих из тех, кто взорвал наших парней?
        - Он палестинец. С ними здесь никто не связывается. Вам тоже надо надеть кашиды, чтобы выглядеть как палестинцам.
        - Еще этого не хватало. Почему я должен ему доверять?
        - Вся его семья уже в Штатах. Он вынужден помогать нам. Он не предаст, я с ним имел уже дело.
        - Все бывает в первый раз - проворчал Лэнсдорф - а этот ЦРУшник где?
        - Его не будет, он в центре связи.
        - Еще лучше. Козел.
        - Мы поедем с вами...
        - Ясное дело. Но я лично буде присматривать за вами и за этим долбанным коммунистом, с которым у тебя дела, ясно?
        - Господи... - сказал один из бойцов, забираясь в арендованную машину - моя мамочка говорила мне, что меня заделали в такой вот машине...
        ЛИВАН, РАЙОН ШЕКАА. ЦЕМЕНТНЫЙ ЗАВОД
        23 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        - Три ДШК... Один пасет наш сектор. Одна ракетная установка...
        - Еще один... вон, за колоннами.
        - Вижу...
        Двое снайперов - подобрались к заводу Франжье примерно на восемьсот метров, дальше - было уже опасно. Для СВД - предельная дистанция, даже запредельная. Там только паспортная дальность тысяча двести, на самом деле из холодного ствола, без пристрелочных выстрелов. Каких нахрен пристрелочные выстрелы, там пятьдесят человек только на виду...
        Их всего двое. Одна винтовка на двоих... с ними нет второй винтовки.. они везли с собой ПТРД с оптическим прицелом на случай, если не удастся подобраться ближе, чем на тысячу метров, или цель будет под защитой. Теперь у них выбор, по сути, небогатый - он может выстрелить и с тысячи метров, но ночной прицел не даст ему этого сделать. Плюс освещение... прожектора, причем освещение очень и очень скверное... его делал кто-то очень грамотный... участки яркого света перемежаются с участками темноты и невозможно нормально использовать ни дневной, ни ночной прицелы...
        Задача почти что для смертника.
        Для чего все это? Ради чего?
        Кондиционер в кабинете главного советника по вопросам ВВС, полковника Дейкина был не из лучших. Он то начинал работать, выдавая живительную прохладу, то захлебывался и начинал астматически чихать и кашлять. Вероятно его не привели в порядок, потому что советника командующего ВВС постоянно не было в Дамаске, он мотался по базам, пытаясь привести в порядок расхристанные авиационные части страны, вселить хоть немного уверенности в летчиков, панически боявшихся их старых врагов - израильтян, и считавших, что победить их в принципе невозможно.
        Николай закрыл за собой дверь, сделал несколько шагов вперед...
        Ну, конечно же...
        - Присядьте...
        Полковник Симонюк, вертолетчик. Хорош романтики...
        Николай присел на стул. Полковник открыл папку, достал фотографию, щелчком переправил через стол.
        - Знакомая личность?
        Николай глянул мельком - еще бы не знакомая...
        - Ясир Арафат, видный борец против сионистской реакции, за освобождение палестинского народа из пут...
        - Враг он - перебил полковник
        - То есть как - враг?
        - А вот так. Пришла новая директива из Москвы. Ясир Арафат - под видом движения к социализму, насаждает чуждые ценности агрессивного арабского национализма, жестоко подавляя инакомыслие и расправляясь с теми в движении, кто придерживается просоветской ориентации. В связи с чем...
        Полковник не договорил, но все было понятно и так...
        - Мне нужен приказ.
        Обычно - в Афганистане опасались отдавать письменные приказы, опасаясь ответственности. Так - требуя письменный приказ - удалось спасти немало солдатских жизней и погубилось немало карьер. Вообще... слово «ответственность» стало каким то бичом, никто не желал нести ответственность, никто не желало рисковать даже в малом. Всех и каждого наказывали за неудачи, ломали карьеры и жизни - но никто и никого не наказывал зав несделанные дела. Пусть даже все горит уже голубым огнем...
        - Пожалуйста - обиделся полковник
        Приказ. Даже не приказ - а выписка из секретного решения Политбюро ЦК КПСС. Не факт, что он вообще имеет право это читать.
        - Ты снайпер? - спросил полковник
        - Да.
        - В твоем деле есть. На сколько из СВД попадаешь?
        - Вообще... около пятисот...
        Николай решил не раскрывать пока карты. Он мог попасть и с намного большего расстояния - если вспомнит о том, чему его учили... о древней японской технике самоконцентрации, благодаря которой японские лучники попадали в цель за несколько сот шагов, да еще с бешено несущейся лошади...
        - Как вы оцениваете уровень группы, которую готовите?
        - Четыре с минусом.
        - Уже неплохо. Но доверять там никому нельзя. Пойдете вы, Савицкий и прикомандированный от сирийской разведки офицер, как его...
        - Самер. Капитан Самер
        - Да, да. Самер. Пойдете через долину Бекаа. Группу прикрытия оставите в Бейруте. Сами выйдете на цель.
        - Известно, где будет цель?
        - Известно, что Арафат прилетает в Бейрут на днях. Он решил сменить... скажем так, свои политические взгляды. Допустить этого мы не должны
        Полковник помолчал, и жестко, уверенно добавил
        - Павший герой лучше живого предателя и приспособленца.
        - А вы и в самом деле были вертолетчиком? - вдруг спросил Николай
        - Особистом в вертолетном полку начинал. Но им на вертолете тоже умею... не забыл еще. Еще вопросы?
        - Точка выхода?
        - Первая - контейнеровоз Николай Макаров, он будет в порту Бейрута. Тронуть его не посмеют. Вторая - захватываете любое судно, добираетесь на нем до Тартуса. Третья - выходите на контакт с представительством Аэрофлота, пароль для опознания вы получите. Четвертая - обратно в Сирию, через долину Бекаа. Еще вопросы?
        - Никак нет...
        Николай не был дураком, он понимал, что в советской политике на Востоке не все ладно, и среди советских «друзей» тоже не все ладно. Он уже успел пропитаться той горькой советнической мудростью «иншалла, кривая вывезет» и не питал никаких иллюзий. Но чисто по человечески было противно... дело в том, что он делал доклад о Ясире Арафате и борьбе палестинского народа против израильской реакции - по комсомольской линии...
        В голову закралась мысль... а у американцев - так же все? Или они просто не питают лишних иллюзий насчет построения социализма и просто пытаются победить нас. Наверное, так проще... без лишних идеалов...
        - Слева - вдруг прошептал Самер
        Николай вслушался... и вдруг понял, что кто-то - у них за спиной...
        Поездка по полуночному Бейруту - для тех из котиков, которые еще не удосужились тут побывать - стала настоящим приключением...
        Здесь было не так опасно, как несколько лет назад: большинство из тех, кто рвался убивать уже погибли, Израиль навел относительный порядок на юге Ливана, Сирия - на всей остальной его территории. Вдобавок - они выехали сразу на трассу, ведущую в горы и перекрытую бронетранспортерами ООН - на трассе было не так опасно, как в Западном Бейруте, до сих пор находящейся под контролем исламской милиции. Разве что - обкурившийся фидаин из развалин решит попрактиковаться в стрельбе по движущимся целям.. что касается остального, то ракетами Град город обстреливали год назад... для Бейрута это было уже достижение - целый год без артиллерийских обстрелов...
        Посты ООН были ярко освещены... тому, кто это придумал, следовало бы дать премию Дарвина за идиотизм. Так солдаты ООН был ослеплены собственным светом - и одновременно представляли собой лакомую мишень для стрелков из развалин. Посты были французские, итальянские и югославские. После того, как взорвали казармы морской пехоты, и американцы покинули страну - самыми боеспособными считались французы. Их Иностранный легион комплектовался сорвиголовами со всего мира, законченными отморозками - и репутацию они свою оправдывали, с Легионом не связывались даже отморозки из Амаля[66 - Шиитская милиция]. В остальном же... югославы спали, а от француза, который подошел проверить конвой - Лэнсдорф ощутил, как от него пахнет травкой... что неудивительно, ибо итальянцы известные гедонисты, а долина Бекаа уже несколько десятков лет является одним из тех мест, где культивируют наркосодержащие культуры, от марихуаны и до опиумного мака. Подводя итог: войска ООН были никакими и их не уничтожали только потому, что они являлись прекрасным предлогом для того, чтобы больше не воевать. Но если по-серьезному начнется - их
просто сметут с лица земли, благо на примере американских морпехов, местные показали, как это делается...
        Весело тут... - сказал Лэнсдорф после того, как они прошли югославский блок-пост
        - Веселее некуда - заверил его дельтовец - а веселее всего то, что когда все это варево расплескается по всему Востоку, собрать его обратно будет уже невозможно...
        - Ну... можно по крайней мере попытаться...
        - Да. Но я не хочу быть в числе тех бедняг, которым поручат это сделать. Здесь же все психи, только каждый по своему...
        Они прошли Бейрут. Дорога уходила в горы, город остался позади, неукротимый, полуразрушенный, вопреки всему до сих пор живой. Отъехав на достаточное расстояние - головная машина съехала на обочину и остальным ничего не оставалось как последовать за ней...
        - Так... переодеваемся, быстро, быстро... Впереди сирийский блок-пост.
        Лэнсдорф достал из багажника клетчатый платок, с сомнением посмотрел на него.
        - Это на голову или на шею?
        - На голову. И прикрывать лицо - дельтовец быстро, очевидно, что не в первый раз переодевался - прикрыть рожу тебе будет с самый раз.
        - И как это называется
        - Стиль Арафата. Это здесь так и называется. Вообще то это кашида - но она бывает другого цвета. Давай быстрее, сирийцев мы просто так не пройдем...
        Сирийский блок-пост был одним из многих, что перекрывал дорогу в северный Бейрут и в его горную часть - долину Бекаа. Последняя - была известна как чрезвычайно опасное место... там горы, поросшие лесом, много пещер. И много ублюдков, которые ненавидят Америку. Именно там - находились лагеря подготовки террористов, и именно там по данным ЦРУ - содержались длительное время американские заложники. Освободить их было невозможно - СССР поставил Сирии современные зенитно-ракетные комплексы, плюс у Сирии были истребители, которые над этими горами чувствовали себя как дома. Не было даже нормальных карт этой местности, это была черная дыра - и тот, кто попадал в нее - рисковал там навсегда и остаться...
        Этот блок-пост явно строили при поддержке советских специалистов, поднаторевших на строительстве ГУЛАГа[67 - Мысли американца, так что надо понимать] и знающих, что к чему. Подсветка более чем скромная и очень обманчивая, а сам блок-пост скрывается в темноте. Подъезжающие машины - освещает прожектор, возможно, что совмещенный с пулеметом.
        Лэнсдорф увидел советский бронетранспортер, стоящий рядом с блок-постом. Еще не легче...
        - Внимание...
        - Сэр?
        - Сидим спокойно...
        Прожектор светил прямо на них, свет был таким плотным, что казалось - его можно потрогать. Сирийские солдаты медленно двигались вдоль линейки машин, у них были фонари, на них была форма и каски советского образца, обтянутые кусками маскировочной сети. Каски - одно из отличий армии от недисциплинированного сброда.
        Лэнсдорф видел двоих. У обоих - автоматы АК-74, которые Советская армия показала только в Афганистане, ответ М16. У одного - на автомате большой, длинные, массивный прицел - ночной прицел русского образца, довольно примитивный. У второго - складной треугольный приклад на автомате и подствольный гранатомет. У них был такой автомат... его привезли с пешаварского базара на изучение. У М203 был стандартный выстрел, надо было сдвинуть ствол вперед, вставить выстрел. Закрыть ствол и стрелять - а русские додумались до того, что ничего сдвигать не надо - просто вставляешь и стреляй. Опасная штука и редкая за пределами СССР - значит, это элитные войска сирийской армии, возможно - коммандос.
        Яркий луч фонаря высветил их, осветил салон. Сидевший за рулем дельтовец что-то сказал на арабском, что-то резкое, судя по тону. Но им ничего не сделали...
        Когда они отъехали от блок-поста - Лэнсдорф поинтересовался
        - Что ты им сказал?
        - Посоветовал заняться сексом со своей мамочкой и не отвлекать палестинских фидаинов от их дел. Но сам не пытайся это повторить.
        - Окей, я понял. Кто это был? Коммандос?
        - Нет. Пограничная стража. Они вынесли границу, считай к самому Бейруту, и используют свою пограничную стражу на таких вот постах.
        Лэнсдорф помнил, что в СССР пограничная стража подчинена КГБ - их заставляли учить это, потому что их планировалось использовать на территории СССР для диверсий, саботажа либо вывоза агентов.
        - Серьезные ребята.
        - Серьезные. Впереди еще один пост, а дальше свободно. Ты кстати не такой уж идиот, водоплавающее...
        - Все готово?
        Тони Франьже, полевой командир, наркоторговец, агент сразу трех разведывательных служб - в упор смотрел на своего подчиненного. Он был палестинцем - но палестинцы приговорили его к смерти за что-то там... за какие-то косяки во время израильского штурма Бейрута. И единственным способом выжить было прибиться к силе не менее серьезной, чем палестинцы. Такой, как христианская «фаланга», поддерживаемая сирийской армией.
        - Да, эфенди...
        Одноглазый бородач, перепоясанный лентами как революционный матрос - склонил голову в знак уважения.
        Франжье взглянул на часы - золотой Роллекс
        - Иди, выполняй.
        - Слушаюсь, эфенди...
        Франжье хладнокровно смотрел в спину уходящего боевика. Только что он послал его на смерть и не испытывал при этом никаких чувств - ни угрызений совести, ни сожалений. Отработанный материал... особенно с учетом той встречи, которая планируется у него этой ночью. Если живешь рядом с драконом - изволь с ним считаться... лучше будет, если ни Измира, ни его людей, так же беглых палестинцев - с ними не будет...
        Да, так будет лучше...
        - Нервничаете?
        Напротив Франжье - сидел чисто выбритый, лысоватый, что для его возраста было довольно рано, крепкий, с черными как маслины глазами молодой человек. Франжье знал только его имя - Абдул Хасан Оман и примерно представлял, откуда он пришел.
        То, что сказал этот человек, было почти что бредом... и он приказал бы пристрелить его, если бы не одно «но». Он принес один миллион долларов в чемоданчике и отдал их ему, Франжье. Просто так, в залог будущего сотрудничества. А еще - дал координаты небольшого контейнеровоза, пришвартованного в одном из портов стран Востока... десять контейнеров с этого контейнеровоза тоже предназначались Франжье... бесплатно. Ему пока удалось переправить сюда содержимое только двух контейнеров... но и то, что оказалось в них - заставило лидера фаланги проникнуться самым глубоким уважением к отправителю...
        Верность на Востоке - понятие относительное, а верность в стране, где пятнадцать лет не прекращается гражданская война - и вовсе стоит не больше плевка. Осел, груженый золотом - возьмет любую крепость, это проверено и не раз. На Востоке было худо с деньгами... сирийцы не давали, потому что денег было мало, американцы не давали, потому что им не давал Конгресс. А русские не давали, потому что были кончеными идиотами... они готовы были бесплатно строить школы и плотины, но на человека, который немного хочет поправить свое благосостояние смотрели с поистине пролетарской ненавистью.
        А вот человек, от которого пришел Абдул Хасан Осман знал Восток как никто другой. Именно поэтому - он предложил не пакет экономической помощи - а миллион долларов и оружие лично ему, Франжье. И тем самым - сделал его своим самым горячим и преданным сторонником.
        Франжье не знал, что заставляет этого человека, диктатора тяжело сейчас воюющей страны - разбрасываться миллионами долларов. Но догадывался. И это его вполне устраивало. Потому что в каждом жителе Востока, какие бы взгляды он не декларировал, коммунистические социалистические, арабско-социалистические, исламистские, националистические - у каждого в глубине души сидит и ждет своего часа неизбывная ненависть к белому, к кяффиру, к крестоносцу. К тому, кто пришел на Восток устанавливать правила, учить их жизни, что правильно, а что нет... Восток созрел для того, чтобы самому определять свою судьбу. И не только свою - но и диктовать условия своим бывшим угнетателям...
        Именно поэтому - Франжье согласился предать старых хозяев, не раздумывая.
        - ... нервничаете?
        Франжье покачал головой
        - Нет.
        - И напрасно - сказал посланник недалекой страны, развалившийся на стуле напротив - я бы нервничал.
        Франжье взглянул на часы
        - Они опаздывают.
        - Они приедут, друг мой. Верблюд - всегда придет на водопой...
        Абу Аммар - прожил долгую и страшную жизнь, полную опасности, насилия, вызовов - и был жив до сих пор только потому, что был осторожен, недоверчив и доверял свою жизнь только ограниченному числу людей. Его охрану осуществляло подразделение Аль-Амн аль-Риаса, известное западным спецслужбам как «Отряд 17». Его уникальность состояла в том, что это подразделение, призванное защищать - состояло из действующих террористов, многие из которых выжили в схватках с израильской армией и спецслужбами. Его первым командиром был знаменитый Али Хасан Саламех, Красный принц, известный как Абу Хасан. Сейчас - подразделение возглавлял Махмуд аль-Натур (Абу Таеб) и оно состояло более чем из пятисот бойцов, часть из которых прошли специальную подготовку в учебном центре ГРУ ГШ в Крыму, а часть - в курируемом ГРУ центре особого назначения в горах Абьян, в Йемене. Все они были террористами - а кто лучше всего знает, как защититься от укуса собаки - ежели не другая собака.
        Вместе с Ясиром Арафатом прилетело двадцать человек из личной гвардии и больше семидесяти человек - присоединилось к ним здесь. Это были самые опасные боевики и террористы, выжившие в пятнадцатилетнем аду, при штурме Бейрута израильской армией, спасшиеся от ликвидаторов президента Асада, выжившие в междоусобных стычках. Колонна, которая везла Ясира Арафата в Шекаа - составляла больше двадцати машин, в основном внедорожников повышенной проходимости и несколько пикапов, вооруженных крупнокалиберными пулеметами. Но на цементном заводе - их ждало как минимум вдвое больше боевиков Франжье. Именно это и было гарантией безопасности: вселенская бойня в случае, если хоть один из контрагентов по переговорам - будет таить камень за пазухой.
        Лицо котика, который должен был идти впереди - было вымазано жирным черным кремом, так что он напоминал черта из преисподней - но глаза лихорадочно блестели. В руках у него было оружие, которое сами котики называли «выметатель». MP5K PDW с глушителем, тридцать с небольшим сантиметров упакованного огня. Они появились совсем недавно - и многие котики предпочитали их более массивным, тяжелым и сложным в чистке МР5SD. Этот котик - должен был идти вперед, ведя разведку и убирая препятствия для остальной группы. Его прикрывал еще один котик, у него был Стоунер-63 с примотанным к цевью фонарем...
        Следом - шла основная группа. Опасаясь того, что в суматохе боя кто-то на звук откроет огонь по своим - Лэнсдорф не решился брать Калашниковы, хотя в группе они были - и стандартным вооружением Котика был короткий карабин Кольт-Коммандо. Снайпер, оставшийся их прикрывать - был вооружен винтовкой Барретт c глушителем конструкции Филиппа Дейтера и ночным прицелом. Такая винтовка - способна была достать цель с полутора километров и прицельным огнем подавить ДШК. Еще один, оставшийся у машин стрелок - был вооружен винтовкой М21 с глушителем и ночным прицелом.
        Лэнсдорфа трясло - давно его так не трясло, как сейчас. Ливан и так пользовался зловещей славой, слово «Бейрут» в Америке было уже нарицательным - а тут он был посреди вражеской территории, вместе с небольшим отрядом американских моряков - а перед ним был вдесятеро превосходящий его по численности противник, прошедший школу многолетней гражданской войны...
        Шедший впереди разведчик подал сигнал - и все залегли. И лежали минут пять, прежде чем Лэнсдорф решил, что все в норме...
        Но дальше было нельзя. Свет с прожекторов... отраженный свет... их могут увидеть. И здесь не будут долго думать, прежде чем дадут очередь из ДШК по подозрительному месту.
        К командиру - осторожно подполз тюлень, переносящий рацию. Новейшая рация умещалась в стандартном рюкзаке, даже место оставалось, при этом с нее можно было говорить с Вашингтоном - спутниковая. Антенна представляла собой не длинный стальной хлыст - а что-то вроде телеантенны, круглой, разворачивающейся как чашечка цветка. Между сегментами - была особым образом обработанная ткань.
        Лэнсдорф подождал, пока тюлень поймает спутник, взял трубку, которая тут была похожа на телефонную.
        - Птичка - Коту, Птичка - Коту.
        Берди, Птичка - такой у него был позывной на сегодня
        - Кот, Птичке, мы на подходе, тридцать минут. Доложите обстановку.
        Лэнсдорф бросил взгляд на пикап с пулеметом
        - Птичка, Коту, не советую приближаться, повторяю - не советую приближаться. Наблюдаю повышенную активность охраны, до пятидесяти вооруженных танго, очень хорошо вооруженных укрепления, мобильные пулеметы - диско - две единицы. Танго вооружены и ждут вас.
        ...
        - Птичка, Коту, подтвердите.
        - Кот, Птичке, мы приближаемся.
        - Птичка, Коту, вы можете погибнуть и мы ничем не сможем помочь.
        - Кот, Птичке, я активирую план Б. Будьте готовы отбой...
        - Твою же мать! - Лэнсдорф сказал это почти полным голосом. План Б предполагал использование самолетов и вертолетов - и они сами запросто могли попасть под ударю Во Вьетнаме - авиация никогда не работала так, как надо...
        - Сэр, большая колонна машин на подходе - доложил один из котиков
        Двигатели уже были слышны. Много.
        - Всем залечь, не шевелиться!
        Машин и в самом деле было много.
        Первым шел бронетранспортер БТР-152, отбитый бандитами и восстановленный, дальше - американский тактический грузовик, ощетинившийся пулеметами. Дальше - вперемешку пикапы и внедорожники, автоматы из окон, толстые трубы безоткатных орудий, ребристые стволы крупнокалиберных пулеметов, флаги, которые никто не мог видеть из-за темноты. Сотня с лишним бойцов, охранявшая одного человека, огневая мощь, достаточная для того, чтобы устроить маленькую гражданскую войну - все это воинство подкатило к воротам цементного завода в Шекаа, где его уже приготовилось встречать не менее вооруженное, не менее готовое к бою, озверевшее за пятнадцать лет войны христианское вооруженное ополчение обученное сирийскими инструкторами...
        Ясир Арафат, он же Абу Аммар - был слишком хитер и опытен, чтобы разместиться в «представительском» Ланд Круизере, который шел в колонне. Вместо этого - он разместился в одном из пикапов, вооруженных ДШК. Зажатый с обеих сторон боевиками палестинского сопротивления, которые от гордости за такое соседство боялись даже шевельнуться - он напряженно думал.
        Как и для многих, кто собрался в этот день у цементного завода в Шекаа - для него это был один из самых важных дней в его жизни, не уступающий, а может быть и превосходящий тот день, когда несколько лет назад он покидал эту землю под прицелами израильских снайперов.
        Ясир Арафат не был ни коммунистом, ни большим другом Советского союза - он был слишком умен и слишком лицемерен, чтобы быть таковым. От Советского союза ему нужны были лишь инструкторы, оружие, убежищам, денежная помощь - и не более того. Все это он принимал, не испытывая ни малейших угрызений совести - потому что враг моего врага мой друг. Среди палестинского сопротивления были и такие, кто действительно стоял на просоветских взглядах - но Ясир Арафат умело подставлял их или даже убирал сам. Для этого - он держал в своем окружении израильских агентов, которым в нужный момент сливал ту или иную информацию. Израильтяне не были против - уровень угроз для них был столь велик, что если у них появлялась возможность ослабить или уничтожить одного врага из многих - они ею пользовались. Не вели длительные игры.
        Но в последнее время ситуация для Ясира Арафата изменилась - и надо было искать новых хозяев. Просто чтобы выжить.
        Мало кто - за пределами самого ближнего круга - знал, что Ясир Арафат считал своим учителем... Адольфа Гитлера! Его книгу - переведенный на арабский язык Майн Кампф - он купил еще совсем молодым и прочитал от корки до корки. Майн Кампф тогда, на послевоенном Востоке был в больших количествах, переведенный на все основные местные языки - немцы в сороковом - сорок первом году готовили восстание против британского господства. Самое интересное - что вместе с арабами тогда готовились восстать и евреи, практически все местные подпольные еврейские организации - находились в тесной связи с Третьим Рейхом. Простые слова германского ефрейтора, солдата преданной армии, вернувшегося в свою страну, униженную, разоренную репарациями, потерявшую веру - пришлись на Востоке по вкусу многим. В том числе и студенту инженерного факультета Каирского университета, тогда еще никому не известному.
        Ясир Арафат познакомился с советскими еще в Египте, когда тот был просоветским - и раз Израиль все больше вставал на проамериканские позиции, значит - СССР начал помогать Арафату, просто чтобы сохранять позиции в регионе. Арафат брал все, что ему предлагали, говорил правильные слова - любой араб поступил бы точно так же, обмануть неверного здесь считается доблестью - но сам взамен не давал Советскому Союзу ничего кроме правильных слов и туманных обещаний.
        Удивительно - но у Советского Союза фактически не было внешней политики - как осмысленной и целенаправленной программы действий, нацеленной на продвижение интересов СССР по всему миру. Политикой занимались два ведомства - Министерство иностранных дел СССР и Международный отдел ЦК КПСС. Разделение труда по факту было такое - Международный отдел занимался социалистическими и просоветскими странами, а МИД - всеми остальными. Еще одним субъектом советской внешней политики было Десятое управление Генерального штаба, отвечающее за посылку советских военных советников в разные страны мира - но его полномочия были очень ограничены, прежде всего - ввиду опытных, способных заниматься политикой, а не текучкой людей. Был еще ГКЭС - Государственный комитет по экономическим связям, занимающийся обслуживанием товарного потока и взаимозачетных операций.
        При этом - между этими четырьмя ведомствами не было налажено взаимодействие и информационный обмен, они даже конфликтовали друг с другом. Не было никакого программного документа, закладывающего основы советской внешней политики, планы работы были - но составлялись они хаотично, часто противоречили друг другу. Не было никакого понимания того, что СССР может и должен получать от своих союзников, союзников чаще всего не искали - ими становились те страны, которые освободились от колониальной зависимости и которые были слишком бедны, чтобы подниматься на ноги самостоятельно. Не было даже понимания, кого считать другом - друзьями считали тех, кто сам заявил об этом, не пытаясь даже проанализировать, что это за друг и по каким причинам он набивается в друзья к СССР. Точнее - анализ то иногда делали, но никаких действий не предпринимали.
        Основой советской внешней политики была помощь бедным странам и нанесение вреда США (а на Востоке - Израилю). То есть тот, кто вредит США или Израилю - наш друг, даже если хранит под подушкой Майн Кампф или взрывает автобусы с людьми. Еще одним руководящим ориентиром - был марксизм-ленинизм, точнее - то, как его понимали в данный момент. Все это - было очень общо и каждый - что мог то и делал.
        Помощь всех видов распределялась без какого-либо анализа, послы и советники на местах бомбардировали Центр телеграммами с требованием еще большей помощи - отлично понимая, что чем больше придет помощи - тем лучше отношения у них будут с руководством принимающей страны, тем проще им будет выполнять свои обязанности. Тут плановости тоже не было, все работали по принципу «давай-давай, шуруй-шуруй...».
        Особенностью советской внешней политики было то, что СССР годов с семидесятых сам практически не искал друзей и ждал, что друзья придут к нему сами. Основы такой пассивной политики закладывались в пятидесятые - шестидесятые, когда рушился колониализм и друзья действительно приходили сами. Последний раз, когда СССР провел активную внешнеполитическую операцию - были события на Кубе, когда выходец из мелкобуржуазной среды Фидель Кастро под влиянием советского посла стал убежденным коммунистом. С тех пор - МИД «реагировал по факту», а то и вовсе не реагировал - и это не вело ни к чему хорошему. Огромные возможности, появившиеся вследствие грубых американских просчетов и милой привычки американцев поддерживать последних подонков - пролетали мимо.
        Семидесятые. Премьер-министр Пакистана Зульфикар Али Бхутто начинает говорить о синтезе коммунизма и ислама. Сам Пакистан стратегически важен - его население превышает сто миллионов человек, в стране достаточно развита оставшаяся от англичан промышленность, есть два глубоководных порта на побережье Индийского океана - Карачи и Гвадар. Население настроено редко антиамерикански, в семьдесят девятом разгромлено и подожжено американское посольство, есть убитые и раненые. Предложи СССР дружбу Пакистану - и образуется мощный блок, Индия получает гарантии безопасности от СССР, советский флот получает отличные базы, лучше чем Камрань, а Китай, давний враг СССР оказывается в крайне опасном положении - под угрозой не только с севера, но и с запада. Под угрозой оказываются и все прозападные страны Персидского залива - в них полно пакистанских гастарбайтеров, с которыми обращаются как с рабами: дай им идеологию и жди революций! Но СССР молчит - и Запад восстанавливает порядок: Зульфикара Али Бхутто вешает собственный начальник Генштаба, генерал Мухаммед Зия уль-Хак окончивший Вестпойнт и виновный в геноциде
палестинцев в Иордании. Советские идеологи даже не пытаются подхватить и проработать тему синтеза ислама и коммунизма. Итог: Пакистан через пару лет станет базой моджахедов, а ислам - американцы повернут уже против нас в виде саудитского ваххабизма - бесовской мутации ислама.
        Конец семидесятых. Катастрофический провал американской внешней политики на Ближнем Востоке. При полной беззубости американской разведки и Госдепартамента в Иране, стратегически важном форпосте США у самых границ СССР - происходит государственный переворот, шах покидает страну. Но мало кто знает, что победа исламистов - вовсе не предопределена. Исламисты предельно сильны в сельской местности - но в городах сильны позиции иранской коммунистической партии ТУДЕ, ее поддерживают рабочие. Иран - страна с переходной экономикой, индустриализация продолжается - и городской класс вовсе не в восторге от фанатичного Хомейни. Люди просто устали от беспредела Шаха, американцев и его охранки. В то же время - СССР имеет в Иране довольно сильные позиции, мы граничим через Каспий, в стране есть советские ремонтные базы для военной техники, активно идет двусторонняя торговля. Достаточно поддержать иранских коммунистов - и огромная страна наша! Вместе с запасами нефти, газа, контролем стратегического Ормузского пролива. Армия все еще сильна - и вовсе не против, чтобы СССР навел порядок, а почву из-под ног мулл можно
выбить одним гениальным решением - раздать всю землю крестьянам, как в СССР! Самые крупные землевладельцы - это и есть муллы, а так же шах, раздай эти земли крестьянам - и крестьяне твои, а мулл, попытавшихся проповедовать против коммунизма - в этой земле и закопают. Тут бы пригодился и синтез ислама и коммунизма, если бы кто-то над этим работал. Но увы. После двух лет страшной террористической войны, когда Хомейни потерял больше половины своих приближенных - в Иране устанавливается исламский режим, а деморализованная армия бросается на войну с Ираком. Пластмассовые ключики от рая и разминирование минных полей детскими ногами, восемь лет кровавого кошмара еще впереди.
        Восьмидесятый год. Падение Родезии - государства белых на юге Африки, едва ли не самого благополучного. К власти приходит пестрый конгломерат негритянских племенных формирований, победивших в освободительной войне - чимуренге. При полном попустительстве СССР - власть в стране окончательно берет машон Роберт Мугабе, связанный не с СССР - а с Китаем и Северной Кореей. Первым делом - он приказывает вырезать конкурирующее племя - матабелов. Начинается операция «Летний дождь», обошедшаяся в пятьдесят тысяч жизней.
        Восьмидесятые, Ирак. К власти - приходит амбициозный заместитель председателя Совета Революционного командования Ирака Саддам Хуссейн. Одним из первых его заявлений - стало заявление о том, что Кувейт - девятнадцатая провинция Ирака. США молчат. Помня о бегстве США из Ирана - эмир Кувета в панике бросается в Москву, которую он полагает хозяином Ирака. Называет Америку главным злом в Заливе. В панике подписывает контракты, скупая все, что предлагает СССР: до этого он имел дело только с США, а с США можно дружить, только покупая американские товары: эмир делает как привык, потому что говорить о том что Кувейт пойдет по пути социализма как то не с руки. Советский лихтеровоз Юлиус Фучик выгружает заказанные товары прямо на необорудованный берег. Но СССР намеков не понимает - история на этом и заканчивается. Протянутая рука эмира Кувейта зависает в воздухе, а в Ираке в это время охранка Саддама зверски пытает в застенках офицеров, требуя сказать, кто из них является коммунистом и о каких коммунистах они знают еще. При этом - в стране сидят советские военные советники.
        Семидесятые, Египет. На место просоветского Гамаля Абделя Насера встает маршал Анвар Садат, фигура куда более странная и неоднозначная. Проблема Египта - Синайский полуостров, с него израильские дальнобойные орудия - могут достать даже Каир. Анвар Садат сам признается, что одним из четырех его кумиров в детстве был Адольф Гитлер - но советских контрагентов это ничуть не смущает. Зато Садат - активно ищет новых хозяев и находит - в лице США. Но в армии - он это отлично понимает, потому что сам маршал - есть немало настоящих коммунистов. Поэтому - он устраивает с Израилем маленькую договорную войну, бросая армию на линию Бар-лева.
        Вот только маленькая договорная война, призванная максимально ослабить армию и отвлечь ее от проблемы самого Садата и того, куда он ведет Египет несколько не получается - потери египетской армии, подготовленной советскими военными советниками при прорыве линии Барлева - трое меньше расчетных, линия прорвана и танки - могут идти на Израиль. Видя это - к Садату обращаются руководители соседних государств, король Иордании буквально умоляет дать ему возможность ударить по Израилю. Но Садат просто ... останавливает танки, не идет в наступление - пока израильтяне не собираются с силой и не громят Египет. Вероятно, Садат просто получил предупреждение от израильтян о том, что терять им нечего, и они применят ядерное оружие - но армия не хочет этого знать и через несколько лет во время парада - Садата убивает группа армейских заговорщиков. Больше всего в этой ситуации удивляет позиция СССР - Садат посылает СССР в известном направлении, и СССР, несмотря на наличие большого количества сторонников в стране туда... послушно идет.
        Это уже не говоря об абсолютно диких ситуациях, когда «союзники СССР» воюют между собой - например, Сомали воюет с Эфиопией, а Северный Йемен - с Южным, при том что и там и там сидят советские военные советники. СССР не останавливает это, просто не может - в отличие от США, которые УПРАВЛЯЮТ своими сателлитами - СССР просто ПОМОГАЕТ им, отдавая контроль над ситуацией таким как Садат или Саддам.
        В отличие от США - СССР хоть и создает военный блок - но блок этот чисто оборонительный и заточен на одни и те же задачи - отражение возможной агрессии в Европе. В отличие от США, которые собрали во Вьетнаме немало союзников, от Южной Кореи до Австралии - СССР даже не пытается потребовать от своих союзников направить контингенты в Афганистан в сходной ситуации - хотя бы для того, чтобы обкатать их в условиях реальной войны. Советские сателлиты ведут самостоятельную внешнюю политику, заключающуюся в одной фразу «кто в лес кто по дрова». Куба, маленькое государство на другом конце света - посылает свои контингенты всюду, от Африки до Йемена, реально помогает СССР, немало делает социалистическая Германия - но это на одной стороне медали. А на другой - в Румынии брат президента продает ЦРУ советский танк Т72, а в Польше - заместитель министра обороны становится агентом ЦРУ, а сама Польша - фактически проводит антисоветскую внешнюю политику, вспоминая об СССР только тогда, когда походит пора возвращать набранные на Западе кредиты, которых Польша нахапала едва ли не больше, чем сам СССР.
        В отличие от США - СССР фактически не имеет военных баз за пределами Европы и не пытается их приобрести для обеспечении я постоянного присутствия советских войск за границей в количестве, позволяющем воевать, решать оперативные, а не советнические задачи. Громадные, многократно превосходящие силы НАТО группировки войск - зачем то размещены в Европе, обесценивая советскую риторику о миролюбии - в то же время советские интересы во всех других регионах мира не защищены практически никак и никем. Советский флот - имел немногочисленные базы (Камрань, Тартус) и дружественные порты для бункеровки - но создать сеть нормальных, полноценных баз почти не пытались. Не было и пунктов постоянного базирования стратегических бомбардировщиков и тактической ударной авиации за пределами Европы, СССР так и не попытался создать аналогов Рамштайна и Инжирлика. Индия, давний друг СССР - вполне могла предоставить под советский флот отличные базы - но это никому не было нужно. В результате - когда какой-нибудь диктатор внезапно менял ориентацию, как Али Абдулла Салих в Йемене в восемьдесят пятом - СССР ничего не
оставалось, кроме как удалиться. Единственная попытка активизировать советскую внешнюю политику была предпринята в семьдесят девятом в Афганистане - но была предпринята негодными средствами, в отсутствие опыта подобных действий, при прямом попустительстве, а то и вредительстве находящихся в стране советских представителей - привел к катастрофе.
        Но после гибели Горбачева и тяжелого удара по советской госбезопасности - советская внешняя политика начала неуловимо меняться, и Ясир Арафат был одним из первых, кто это заметил. И сделал выводы.
        Действия СССР стали намного жестче, причем действия эти - предпринимались без предупреждения, а страны Запада и иные игроки - ставились перед фактом. Атомные взрывы в Пакистане поставили мир на грань ядерной войны, а открытая стычка с американцами, со сбитыми самолетами и погибшими пилотами - показала что СССР открыто провоцирует катастрофическую войну в регионе. Переводит локальные боевые действия с моджахедами - в классический военный конфликт с применением ядерного оружия. Американцы оказались не готовы и отступили.
        Вторым поворотом советской внешней политики - стало активное применение терроризма в своих интересах. Если раньше СССР просто помогал террористам - то теперь он использовал террористов и терроризм в проведении своей политики. Несколько ликвидаций в Пакистане, предпринятых еще когда Пакистан был на ногах и обостривших ситуацию в Пакистане до предела - были выполнены опытными террористами. Арафат знал, что это были палестинцы из лагерей в Йемене и Судане, причем палестинцы просоветской ориентации.
        Но последней каплей - стало получение информации о том, что Советский Союз нашел контакты с Израилем через представителей диаспоры и ведет какие-то переговоры. Стало ясно, что в СССР к власти пришли ревизионисты, ищущие соглашения с врагами арабского народа - когда они его найдут, они его просто сдадут Израилю, а договариваться будут от имени просоветски настроенных палестинцев. Этого - Арафат допустить не мог.
        И здесь, сейчас - он должен был обрести новых хозяев. Он понимал, что за ними - стоят другие, а за другими - третьи, и скорее всего это те, против которых он сражался и кого клеймил. Но ему было плевать на это...
        Колонна втягивалась внутрь, часть машин оставалась у въезда, боевики настороженно смотрели друг на друга, подозревая в дурном. Относительно небольшая - относительно общего количества - группа машин - направилась к административному зданию....
        - Внимание, сектор два. Движущиеся цели.
        Еще работая в Сирии - они придумали простой способ быстро передавать друг другу правильные координаты. Циферблат часов. И двенадцать секторов. Цифра 12 - строго на север...
        В прицел - Николай увидел перемещающиеся машины... освещение было самое мерзкое, ярко освещенные участки, чередующиеся с темнотой. Ни ночной прицел, ни обычный - нормально не применить - вдобавок ночного на такую дальность не хватит.
        - Есть...
        - Замедляются. Останавливаются...
        Николай привычно попытался подготовиться к выстрелу - но тут ему словно в ухо кто-то шепнул - бесполезно. Не попасть...
        Машины остановились.
        - Стоп.
        Нет, не попасть. Он просто не видит цель.
        Предельная дальность. Не видно ни хрена. Глаза слезятся от чередования тьмы и света, усиленных прицелом...
        - Расходятся...
        - Минус - сказал Николай.
        Это значило - отмена. Стрелять нельзя.
        Верный своей параноидальной бдительности, выживший в десятках боев, переживший смерть и предательство, Франжье не вышел на улицу встречать Абу Аммара. Он ждал его внутри, в здании. Помимо обычной предосторожности - это должно было показать многолетнему лидеру палестинского сопротивления, кто главный в их новой связке, ливанских христиан и палестинских изгнанников.
        Когда Абу Аммар вошел в комнату - сидевшие там Франжье и посланник поднялись на ноги.
        - Ас саламу алейкум
        - Ва алейкум ас-салам...
        Обычное приветствие с объятьями и поцелуями, которое должно было то ли продемонстрировать их новую общность, то ли обмануть чью-то бдительность. Вообще, война в Ливане начиналась как раз от палестинцев, от их лагерей, от того, что они потребовали больше власти и в союзе с местными мусульманами попытались отнять ее у христиан, объединенных в Фалангу, боевую христианскую организацию, напоминавшую отряды Муссолини и Гитлера. В Фаланге - тогда был и Франжье, хотя возглавляли ее представители другого клана - Жмаэли. Так что перед Тони Франжье стоял один из тех, кто непосредственно был виновен в пятнадцати годах кровопролитной войне на этом маленьком клочке земли у Средиземного моря. Вот только... времени прошло очень много, и все успели и предать друг друга, и повоевать. И вместе, и врозь. Жмаэли был в земле, и старший и младший - а ему, Антуану Франжье надо было выживать. И Абу Аммару - тоже...
        - Подъезжаем...
        - Внимание!
        Сидевший рядом боец отряда Дельта Форс, прикомандированный к посольству в качестве охранника посла - перещелкнул предохранитель своего МР5 на автоматический режим стрельбы. Подразделение Дельта - при создании пользовалось автоматами М3А1 времен Второй мировой, на использование малоизвестного тогда немецкого автомата они перешли после совместных тренировок с САС в Герефорде. Автомат этот - был легким, удобным, под самый распространенный патрон в мире и с поразительной точностью боя, особенно в режиме одиночного огня - то, что нужно при освобождении заложников. Но сейчас - в соседстве с ДШК и РПГ, взгроможденными на автомобили советскими шестнадцатиствольными установками залпового огня - вооружение американцев казалось насмешкой, дешевой провокацией. Лучше было бы ехать совсем без оружия - ничем не вооруженный человек не воспринимается как враг.
        Он воспринимается здесь как дурак.
        Автомобили американского посольства - начали снижать и так невысокую скорость. Были две машины - сильно раздолбанный, с самодельным таранным бампером, вставками в кузове и шинах Шевроле Каприс семидесятых годов выпуска и не менее избитый дорогами и пулями, носатый Форд Эконолайн. Ни на одной из машин не было опознавательных знаков дипломатических машин или американского посольства. Американских машин было здесь полно - наследие иных, более благополучных времен - и эти машины не раз позволяли американским оперативникам выпутываться из самых скверных ситуаций на улицах Бейрута. Но сейчас - сидевший в Шевроле Гас Авратакис взмок как мышь, как только увидел, что делается у ворот. Как обычно он проигнорировал сообщение прикрывавших его котиков об опасности - и сейчас это могло обойтись дорого...
        - Несколько автомобилей у ворот, больше двух десятков, сэр. Один бронетранспортер, русского производства. Вижу Диско, ракетные установки, вооруженных людей. Множество вооруженных людей, до пятидесяти человек.
        Назад было уже не сдать - ракетные установки, кошмарные русские реактивные гранатометы РПГ поджарят их как на гриле...
        - Сэр?
        - Двигаемся дальше. Посигналь.
        - Сэр?! - с удивлением переспросил водитель
        - Включи фары и посигналь, мать твою!
        Водитель сделал то, что от него требовалось - хотя наверное решил, что этот ЦРУшник псих конченный.
        Шевроле засигналил - звук был резкий и неприятный - и включил фары. Теперь все боевики смотрели на них, а кто-то - направил в их сторону оружие.
        - Вашу мать, они держат нас на прицеле.
        - Заткнуться всем. Стрелять только по команде! - Авратакис понимал, что надо идти напролом, если не хочешь оказаться в пещере в долине Бекаа, а то и со снятой заживо кожей, как бедняга Бакли - не дергаться мать вашу... Стой.
        Шевроле остановился
        - Я пойду поговорю с ними. Ни шагу за мной.
        - Сэр, мы должны охранять вас - сказал дельтовец
        - Заглохнуть и ждать...
        - Понял...
        - Дайте пистолет.
        Один из бойцов Дельты передал свой пистолет - доработанный Кольт сорок пятого калибра. Авратакис нацепил на нос солнцезащитные очки - ночью очень круто, хотя одновременно с этим и глупо. Засунул пистолет за пояс спереди, так чтобы было видно. И полез из машины...
        - ... Социализм советского образца - уверенно вещал гость - в корне ошибочен, так как предлагает нам приравнять народы безродные, народы купцов и слуг к народам воинов. Хуже того, он уравнивает купцов и воинов в правах, а такого быть не может. И тем не менее - социалистические идеи популярны в народе, прежде всего в его беднейших слоях. Только гений Раиса - смог выковать из столь малопригодного материала как нельзя лучше подходящую в наших условиях теорию арабского социалистического правления...
        Франжье почтительно промолчал...
        - Популярность социалистических теорий - сказал Арафат - на самом деле определяется не только их внешней привлекательностью, но и той помощью, которую СССР оказывает арабскому миру. Он помогает нам встать на ноги...
        Посланник - презрительно махнул рукой
        - Кому он помогает встать на ноги? Он скорее помогает раздувать вражду! Ломает вековые устои, на которых держался Восток. Сыновья проявляют непочтительность к отцам, народы - к властителям. То тут то там - идут войны...
        - Советский союз помогает нам - с нажимом заявил Арафат. Это была вовсе не попытка вступиться за СССР, это было зондирование на тему, сколько стоит он и его вооруженные отряды, сколько стоит помощь палестинцев на Ближнем Востоке.
        Не продешевить бы...
        В отличие от подавляющего большинства своих коллег - Гас Авратакис родился и рос не в самом лучшем месте. Сталелитейный завод, рабочие кварталы. Его отец торговал спиртным и часто брал его в бары, когда шел вышибать долги - так молодой грек постигал правду жизни, на примерах из-под носа. И сейчас - вряд ли кто из сотрудников ЦРУ мог разыграть эту партию так же, как он - ведь происходящее на цементном заводе в Шекаа было почти тем же самым, что было у него в родном городе, когда этнические банды - собирались чтобы разделить территорию. И действовать - надо было точно так же. Либо ты охотник - либо ты жертва...
        На жертву Авратакис никак не был похож. Коренастый, темные очки, короткие усы, пистолет за поясом, белая рубашка с короткими рукавами. Скорее он был похож на полицейского из Латинской Америки - да и тут такие же водились. На того, кто эксплуатирует собственную должность по полной программе и не думает долго перед тем, как кого-нибудь пристрелить.
        - Эй, ты! - сказал он по-английски - иди сюда, козел.
        Боевики владели английским языком - но не все и недостаточно, чтобы понять оскорбительное значение слова «козел». Иначе - могли бы начать стрелять...
        Боевик приблизился. Бородатый, ростом чуть выше оперативника ЦРУ, наверное и моложе - но не различишь, борода хорошо скрывает возраст. Вооружен до зубов - китайская разгрузка из грубой ткани набита советскими, ребристыми, изогнутыми магазинами. В руке - уродливый, но предельно эффективный венгерский автомат - гранатомет, за спиной - разгрузка, из которой торчат хвостовики гранат как у израильских саперных и диверсионных отрядов. Такой автомат - это и автомат и гранатомет, можно стрелять наствольными гранатами.
        - Пропусти нас. Какого хрена вы тут встали?
        Боевик конечно мог тут же разобрать ЦРУшника на части с помощью своего автомата - а толкущиеся за его спиной сородичи моментально довершили бы разгром. Но командир пригрозил смертью тем, кто начнет стрельбу без его личного разрешения. Кроме того, боевик этот учился в Крыму и привык там с уважением относиться к белым инструкторам, которые учили его убивать.
        - Ты что, не понимаешь?! - продолжал наседать Авратакис - не дошло?
        Напор сделал свое дело - боевик беспомощно оглянулся. ЦРУшник машинально подмечал... пулемет... вот у этого русский автомат в руках, да еще и с ночным прицелом - а за спиной активный гранатомет с укладкой гранат, у этого русская снайперская винтовка времен Второй мировой и блестящий американский револьвер в кобуре...
        Звиздец просто. Если он выберется живым - то просто уроет Иосифа
        - Кто, б... старший!?
        Через толпу - протиснулся боевик, по виду и есть старший. На поясе - пистолет - пулемет Скорпион, в кобуре, излюбленное оружие коммунистических террористов, еще гранаты. Больше ничего нет.
        - Что нужно? - спросил он на плохом английском
        - Проехать нужно. Уберите свое железо нах...
        Авратакис вел себя так, как будто он имеет полное право находиться здесь - и это действовало. В конце концов, в Ливане за годы войны, хрупкого мира, потом опять войны, терактов, предательств, обстрелов - все перемешалось настолько, что никто ничему не удивлялся. Американец в долине Бекаа? Ну и что? В начале восьмидесятых - после того, как христиане одержали ряд важнейших побед, кланы Франжье и Жмаэля переругались, и стали вербовать себе союзников среди мусульман и палестинцев. Война возобновилась - только теперь вчерашние смертельные враги оказались по одну сторону баррикад, а бывшие друзья - стали смертельными врагами. Приглашенные в страну сирийцы, которые должны были спасти палестинцев от окончательного разгрома и установления христианского правления на исконно арабской земле - вместо этого доступно объяснили палестинцам, где их место, а чтобы понятнее было - стали их убивать. Так что американец мог тут быть по самым разным надобностям. Например - в долине Бекаа произрастает опиумный мак...
        - Нельзя.
        - Чего... А ну, убери свою хрень от ворот.
        - Нельзя - тупо повторил федаин
        - Я, б... не с тобой договаривался, слышишь, ты. У мен тут чертовски важная встреча, нах... и я не хочу, чтобы она сорвалась.
        - Нельзя...
        - Да ты заколебал. Зови сюда Исмаила.
        - Кого?
        - Исмаила. Я с ним договаривался о встрече, а не с тобой, козлом...
        В этот момент - стукнул выстрел...
        В этот момент - один из снайперов Франжье, находившийся на высокой цементной колонне - почувствовал неладное. Другой человек ничего бы не заметил в темноте, особенно кромешной рядом с ярким светом разбросанных по территории фонарей - но не он. Он начинал в Бейруте в семьдесят третьем, когда у него был только старый, еще времен Второй мировой карабин, привезенный отцом с войны - и тогда, безо всякого прицела он научился видеть движение в темноте и попадать безошибочно, еще во время боев у автобусного вокзала и войны отелей. А теперь - в его распоряжении была русская винтовка и прицел, который видит сквозь ночь...
        Он заметил какое-то движение в темноте - совершенно случайно заметил, когда подъехавшая машина случайно махнула фарами и в мимолетной вспышке - что-то почудилось. Советский прицел нельзя было постоянно держать включенным - но сейчас, он был уверен, что там что-то есть.
        Машина проехала - он включил прицел, прицел был чувствителен к яркому свету и долго восстанавливался. Дождался, пока устоится изображение - и увидел неясные силуэты, распластанные на земле. Судя по прямым линиям - это были люди. Люди с оружием...
        Его приказ был прост. Любой, кто пытается приблизиться с оружием и находится за забором - враг.
        Он прицелился - и нажал на спуск...
        Котик, даже тяжело раненый не издал ни звука, он просто распластался там, где достала его пуля. Но все разом стало хреново, очень хреново...
        - Снайпер!
        На территории комплекса - что-то заметили.
        Лязгнул еще один выстрел, пуля выбила клок травы под носом у Лэнсдорфа
        - Заткните его!
        Один из котиков, вооруженный мощной G3 с глушителем и лазерным прицелом, как у британских спецназовцев САС - открыл огонь, обстреливая позицию снайпера. Лэнсдорф понял, что все катится к черту, сейчас тут будет бойня, и единственное, что им остается - это попытаться вытащить этого ЦРУшного ублюдка из лап этих уродов, а потом - уносить ноги...
        - Попал! - доложил котик - снайпер убит
        На территории комплекса - разом началась перестрелка, сразу с нескольких точек заработали автоматы и пулеметы. Резанули трассеры.
        - Глазам, вариант два - скомандовал Лэнсдорф - валите всех, кого видите. Огонь по целям у ворот! Надо вытащить Альфу!
        Звериное чутье - подсказало Франжье и то, как надо действовать сейчас. Как только он услышал первые выстрелы - он знал, что надо делать.
        - Стреляют? - Ясир Арафат повернулся к окну
        Франжье выхватил из кармана револьвер с коротким стволом и скрытым курком, со стволом, обрезанным до двух дюймов - настоящее бандитское оружие, принадлежавшее еще его отцу. Из него - он влепил две пули сорок пятого калибра в бок и в шею палестинскому лидеру.
        Абу Аммара, он же Ясир Арафат - две тяжелые пули отбросили к стене, где он и затих...
        Хрястнула дверь, в помещение вломился боец из отряда семнадцать - но сделать ничего не успел - очередь в спину изрешетила его.
        Франжье - перевел дуло револьвера на иракца, тот молча сидел, не двигаясь
        - Убейте палестинских собак! - заорал он во все горло - убейте их всех!
        Если есть сомнения - сомнений нет. Он никогда не доверял этой велеречивой арабской свинье, готовой продать собственного отца.
        Гаса Авратакиса спасло только одно.
        Несколько лет - он считал несколько лучших лет в своей карьере - он провел в Греции, где как раз к власти пришли «черные полковники», антикоммунистическая военная хунта, поддержанная ЦРУ. Начальник станции в Афинах Гас Авратакис тогда фактически взял на себя половину работы начальника греческой разведки и контрразведки, он был вхож во все высокие кабинеты, даже к главе государства. Семнадцатое сентября - коммунистические ублюдки, организовавшие террористическую банду - знали об этом и поклялись достать его. С его предшественником у них это получилось - убит на пороге собственного дома. Он тогда прошел полный курс оборонительного вождения, достал в посольстве у охраны Кольт сорок пятого калибра и постоянно носил его при себе и всячески демонстрировал презрение попыткам коммунистов достать его. Из тех времен, он вынес один, очень ценный урок: если видишь проблему, начинай действовать прямо сейчас, немедленно, а не жди, пока она даст тебе по башке...
        Все было проще простого - он должен был забрать нужного человека, отдать деньги и уйти. Вместо этого - получился полный бешбармак.
        Полнейший...
        Когда начались выстрелы - сначала началась снайперская перестрелка - палестинские боевики не отреагировали должным образом, они ожидали атаки совсем с другой стороны. Этим он и воспользовался - выхватил пистолет и открыл огонь. Пистолет одолженный у бойца Дельты был взведен и поставлен на предохранитель, у него был магазин емкостью на один патрон больше стандартного, доработанный спуск и ручной предохранитель. А до боевиков - было несколько футов и промахнуться было просто невозможно.
        Он открыл огонь, не целясь, пистолет сильно, но плавно отдавал в руку, боевики падали как сбитые кегли, даже не поняв, что происходит. Он разрядил все девять бывших в пистолете патронов - и только потом опрометью бросился к своей машине, до которой было футов двадцать. От машины - боец Дельты уже вел огонь, выкатившись из машины на дорогу, он стрелял из положения лежа, короткими очередями сшибая одного боевика за другим. Открыли огонь и морские котики, прикрывавшие американцев - а в ответ открыли огонь на территории завода - все и во всех...
        Гас Авратакис сам не понял, как он оказался в машине. Палестинец, палестинский проводник - сидел за рулем, ни жив, ни мертв. Между сидениями - лежал еще один пистолет...
        - Давай назад! - прошипел Авратакис
        - Что? - не понял палестинец
        Авратакис выстрелил в палестинца, переключил коробку на задний ход и рукой - нажал на его ногу на педали газа. Внедорожник - взревев все быстрее покатился назад, палестинец не умер, он был жив и хрипел - но сотрудника ЦРУ это не волновало: отработанный материал, вне зависимости от того, это он завел их в засаду или нет. Боевики у ворот, стрелявшие во все стороны - поняв, что машина уходит, открыли автоматный огонь, пули моментально вывалили лобовое стекло и добили палестинца. Радиатор был пробит во многих местах, но пока машина ехала и это было главное...
        Машина ударилась о стоящий сзади фургон, его водитель не успел среагировать. Охранник из Дельты - сменив опустошенный магазин, начал отступать, стреляя по целям у ворот. Ему удалось пройти несколько шагов - потом в него попали и он упал. Американцы из фургона, морские пехотинцы из охраны посольства, подхватили его и потащили назад, отстреливаясь и прикрывая друг друга. Авратакис, наклонившись так, чтобы двигатель защищал его, по-прежнему жал на газ, хотя чувствовал, что машина идет еле-еле, толкая назад что-то. Но она шла - и это было главное...
        Кто-то выстрелил из гранатомета - ракета не попала в машину, взорвалась совсем рядом, слева. На водительской двери появилась рваная дыра, по кузову забарабанили осколки, одновременно треснули оба стекла слева. Не видно было ничего, и расчет был только на удачу.
        Очередь из ДШК - и ему конец.
        - Да твою мать!
        Не поднимая головы, не видя куда идет машина и на что она натолкнулась - Авратакис крутанул руль. Лопнула, зашебуршала, не выдержав нагрузки и попадания пуль покрышка, машина еле ковыляла, а не ехала - но ехала...
        Машина закашлялась движком, с хрустом и треском выломилась и резко, прыжком прыгнула назад - но стало понятно, что ее надо бросать. Со всех сторон - ожесточенная перестрелка, они просто не выберутся...
        Несколько секунд у него было.
        Он перестал давить на ногу мертвого уже палестинца - и машина почти сразу остановилась. Открыв дверь, он вывалился из машины, тут же почувствовал острый запах горючки... бак пробит и не один раз. Вспомнив, что сзади, в багажнике он видел дополнительный бак - здесь такие были на многих машинах, потому что заправки были далеко не везде и далеко не на всех было топливо, он достал из кармана Зиппо. Подаренный, жалко.
        Кто-то подбежал к нему.
        - Сэр, вы целы?! Уходим, уходим!
        - Надо поджечь!
        - Нет времени, уходим!
        Микроавтобус, вторая машина - уже горела, подожженная прямым попаданием ракеты РПГ. Американцы, огрызаясь очередями, отступали назад, к спасительному повороту, где их уже было не достать...
        Морские котики прикрывали их - и сами отступали...
        Снайпер отряда морских котиков - начал бить по прожекторам, гася их один за другим. Погасил все - осталось только бушующее у горящих машин пламя...
        На территории цементного завода царил настоящий ад - все стреляли во всех, тем, кому не повезло и кто попал под первую раздачу - уже были убиты, остались только те, убить кого было не так то просто...
        Боец «отряда семнадцать» целится из-за угла... У него был использовавшийся в Бейруте венгерский автомат - гранатомет: два прицела, автоматный и гранатометный и длинный ствол, с которого можно стрелять как противопехотными гранатами, так и противотанковыми, похожими на маленькие ракеты РПГ. Они пользовались большим спросом, потому что в отличие от РПГ - ими можно было стрелять из закрытых помещений.
        Вспышка у щита, ДШК замолкает...
        Христианский фанатик - фалангист, чтобы остановить палестинцев - выскакивает из-за укрытия, под каждой рукой - по автомату АК, ремни на плечах, локти прижимают приклады, он бежит вперед, полосуя огнем воздух перед собой. Пули бьют в него, огонь сосредоточен только на нем - но он успевает пробежать ровно столько, чтобы опустошить магазины автоматов. Только потом - падает...
        Ослепительно яркая струя пламени огнемета - слизывает баррикаду вместе с ее защитниками. Трещат обугливающиеся человеческие тела, кто-то, горя с головы до ног, делает шаг и падает...
        Метнувшиеся в темноте силуэты, вскинутый автомат. Палец на спусковом крючке - не до сантиментов.
        - Свои! Свои!
        - Черт...
        - Гас, направо. Прикрой нас.
        Один из морских котиков с пулеметом - бросается направо, чтобы залечь на дороге и прикрыть их. Впрочем, никому нет никакого дела до небольшой группы американцев - на территории завода кипит бой между палестинцами и христианскими милиционерами...
        Небольшая колонна машин - единственное спасение, с другой стороны - сирийцы наверняка перекроют дороги.
        Сам Лэнсдорф вышел из боя невредимым, котики мало понесли потерь - двое тяжело и двое легко раненых, спасло то, что они вели огонь из темноты и выбили пулеметчиков за крупнокалиберными пулеметами. Он перебежал к машине, за которой кому-то оказывали помощь, посветил фонариком. Небо было расцвечено трассерами как на параде Четвертого июля...
        - Целы, сэр?
        ЦРУшник держал чей-то автомат, возможно того бойца, которому оказывали сейчас помощь. Вид у него был озверелый.
        - Какого хрена начали стрелять?!
        - Я не знаю! Снайпер начал с той стороны работать!
        Выстрел РПГ - взлетел в черное небо подобно комете, лопнул вспышкой...
        - Вашу мать, надо вызывать авиацию!
        - Сначала, надо уносить ноги отсюда, нах...! Тут сейчас будет половина сирийской армии пополам с фаттаховцами!
        - Машина может двигаться?!
        - Да сэр.
        - Тогда уносим ноги отсюда! Бегом!
        О нанесении удара по заводе в Шекаа не могло быть и речи. Это только в фильмах - бравый командир авианосца посылает штаб нахрен - и вот самолеты один за другим срываются с палубы Янки-стейшн[68 - Две безопасные зоны, созданные ВМФ США прямо у побережья Вьетнама и там и там дежурило по авианосцу. Северная называлась янки-стейшн, южная - дикси-стейшн], неся полный боекомплект под крыльями. В реальности же - должность командира авианосца - самый лучший трамплин на самый верх, к адмиральским погонам и собственному кабинету в Норфолке. И назначают командовать авианосцем не просто так - только тех, кто это оценит. Так что - никакой надежды на помощь в нарушение приказа не было, и никакой надежды на то, что приказ будет отдан - тем более. По администрации - и так били крупным калибром за поддержку Израиля и срыв мирного урегулирования на Ближнем Востоке - и никто не осмелился бы отдать приказ о бомбежке перед самыми выборами.
        До посольства - они добрались уже под утро. Потрепанные, раздавшие немалую часть денег, предназначавшихся этому сукину сыну Франжье, с вымотанными нервами - но добрались.
        В бейрутском посольстве - Гас Авратакис первым делом налил себе полный бокал виски без льда. Замахнул в три глотка, затем, отставив в сторону пустой бокал из-под виски, несколько минут сидел неподвижно, сдерживая обуревавшую его безумную ярость. Потом - он подошел к телефону в кабинете начальника станции и набрал номер, который помнил на память. Это был прямой номер бейрутского кацы - резидента МОССАДа в Бейруте Джона Элиаха, бывшего офицера израильских ВВС, бывшего ответственного сотрудника ТААС, израильского оборонного концерна, занимающегося производством и торговлей оружием. И последнего сукина сына..
        - Я слушаю...
        Несмотря на ранее утро - израильский каца уже не спал
        - Слушаешь? - чудовищно спокойным тоном сказал Авратакис - слушай, пока можешь
        - Гас? В чем дело?
        - Ты знаешь, сукин ты сын. Думаешь, об Америку можно вытереть ноги и бросить в угол как грязную тряпку?
        - Я не...
        - Хорош. Все ты понимаешь. Знаешь что, бывший мой друг. Я человек маленький. И простой. Там, где я родился - за такое полагался нож в брюхо. Но я знаю правила.
        - О чем ты говоришь?! - закричал в трубку израильтянин
        - Дослушай до конца. Просто дослушай. Когда я вернусь в Вашингтон - первым делом я пойду к конгрессмену Чарли Уилсону и расскажу, какие вы двуличные мрази, и что из-за вас погибли американские солдаты и сорвалась операция особой важности, в которой он лично был заинтересован. Конечно, я не берусь предсказать его реакцию, в конце концов конгрессмен давно дружит с вашей страной - но в уме он это держать будет. Второе - кем бы я ни был, и чем бы я не занимался - я сделаю все, чтобы вам, двуличным лживым, зацикленным на себе ублюдкам жилось как можно веселее на этом вулкане. И чтобы следующий раз, когда вам припрет к заднице, и когда окружающие захотят разделать вас - я сделаю все, чтобы помочь им. Прощай...
        ЛИВАН, БЕЙРУТ
        19 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        У Николая было странное чувство. Как будто он провалился куда-то в прошлое... в ночь, разорванную трассерами... но не Афган, нет. Развалины и шквал огня... он не знал, где это, но точно знал... это было. Он видит это не просто так...
        Он был там. Когда то давно, так давно, что его ... и в живых то не было - но он там был.
        Точно - был.
        Шаркнуло на лестнице - это бы старый район Бейрута, где каждый домик был неповторим своей архитектурой, улицы были узкими и тесными, иногда слишком узкими даже для одной машины, на перекинутых через улицу веревках сушилось белье, крыши были плоскими и на них было не протолкнуться от баков с водой, дизель-генераторов, проводов под током и спутниковых телевизионных антенн. Лестницы здесь были - не внутри дома, а пристроенные, как пожарные - и сейчас по лестнице кто-то поднимался.
        Николай поднял автомат и направил на дверь.
        В дверь два раза стукнули, потом - дверь открылась и на пороге появился Самед. Он поднял руки в шутливой капитуляции, в одной руке была стопка лепешек, в другой - пакет с чем-то
        - Свои
        Николай опустил автомат.
        - Что слышно?
        - Давай, сначала поедим...
        - Хорошая мысль...
        Лепешки были почти такие же, как в Афганистане. Пресные, испеченные в земляной печи - тандыре, жесткие, но удивительно сытные. Тесно - раскатывают тонким слоем и сажают в печь, просто прилепляя к стенке. Местные лепешки были лучше, чем в Кабуле - в Кабуле муку разбавляют наполовину...
        Ели, как здесь и едят люди, у которых что-то водится в карманах. Брали мясо, прямо лепешкой, заворачивали, много зелени - и ели. Запивали Кока-Колой, которая здесь носила название Зам-Зам Кола - это была иранская кола, разлитая на линии, в свое время поставленной Шаху. Здесь пили только такую, настоящую не пили, протестуя против американской оккупационной политики.
        Уйти им удалось довольно легко. Опытные, много повидавшие снайперы просто растворились, не сделав ни единственного выстрела. Добрались до машины, на ней - обратно уехали в Бейрут.
        - Что на улице? - спросил Николай
        - А сам как думаешь? - ответил Самед - только за сегодня сорок одна перестрелка. По Западному Бейруту уже влупили Градом.
        - Где Арафат?
        Самед вздохнул
        - Если он все еще в городе, то его штаб-квартира в Фахани, это в трех километрах отсюда. Но пока непонятно, что вообще с ним. Мой контактер - не сказал ничего определенного.
        - Сегодня ночью проверим сами.
        - Это исключено.
        - У нас приказ.
        - Только не говори, что пойдешь один - устало сказал Самед - ты даже не представляешь, что это за район. Даже израильтяне отступили. Я думаю, тебе стоит связаться с твоим командованием и запросить новые указания. После того, что произошло сегодня ночью в Шекке - ситуация может сильно измениться.
        Николай подумал и решил, что это лучшая мысль из худших. Как то так.
        - Поможешь?
        - Как всегда...
        На телефонной кабине - были одна дырка от пули и множество следов осколков. Телефонный аппарат был зачем-то закутан в полиэтиленовый пакет - но вырвать трубку местные хулиганы не догадались.
        И за то - спасибо...
        В кабинке - стояла какая-то женщина, закутанная с головы до ног в черное - еще десять лет назад на женщину в таком наряде смотрели бы как на сумасшедшую. Николай вежливо дождался очереди, шагнув к телефону оглянулся. Из разбитого прямым попаданием снаряда номера отеля - удивительно, но в других, неповрежденных номерах жили люди - мимолетно мелькнуло светом. Оптический прицел.
        Номер он знал наизусть.
        - Представительство Аэрофлота, добрый день...
        Конечно же, на английском. О языковая спецшкола... конечно не Никтитские ворота, но подготовительная МИМО - тоже неплохо. Почему то вспомнилась Клавдия Ивановна, их училка по инглишу, проработавшая два десятка лет в посольстве. Интересно, думала ли она, где и как пригодятся ее уроки...
        - Добрый день. Мистера Трофимова будьте добры.
        - Мистера Трофимова нет.
        - Простите, а когда он будет.
        - Извините, неизвестно...
        Перед щелчком разъединения донеслось сакраментальное «козел» на великом и могучем.
        Б...
        Интересно, откуда только такие берутся. Хамистые телефонистки, наглые продавцы, вконец охреневшие парикмахерши. Почему они считают своим святым долгом сделать кому-то плохо, отомстить за что-то.
        Ну, ладно, в СССР - а тут то откуда. Загранка...
        Он набрал номер, нехорошо посмотрел на что-то сказавшего за спиной араба.
        - Представительство Аэрофлота, добрый день...
        - Мистера Трофимова, будьте добры.
        - Мистер...
        - Трофимова давай, коза драная - на языке родных палестин сказал Николай - а если его нет, то кого-то из сектора «ноль». И шевели колготками, коза, если не хочешь отсюда с волчьим билетов в двадцать четыре часа вылететь...
        Молчание
        - Чо в осадок выпада! Давай, шевели копытами.
        - А... сейчас.
        Усвоенный во дворе жаргон - оказался полезнее английского с типично лондонским прононсом...
        - Сохно, сектор ноль
        Молодой голос - но это хорошо. Старательный. Этот будет делать все как надо, еще не успело все осточертеть до дверцы.
        - Красный дым.
        - Понял, где вы?
        - В городе. Запоминайте - белый жаворонок.
        - Белый жаворонок
        - Правильно - Николай снова перешел на английский - назовите свободную точку контакта
        - Третья. Вам что-то нужно?
        - Всего понемногу.
        - Через три часа.
        - Через час.
        Телефон наверняка слушают - бейрутская сеть старая, «дырявая», ее слушают все разведки мира. Конечно же - разговор на русском засекут и надо сделать дело и уйти на дно быстрее, чем кто-то поймет, в чем дело и начнет искать по-настоящему.
        - Хорошо.
        Николай повесил трубку, нырнул в переулок, на углу которого местный армянин жарил шаверму, зазывая потенциальных клиентов гортанными криками. Когда через десять минут два старых Мерседеса - один обычный, и один удлиненный «такси» остановились в толчее, и из машин посыпались вооруженные гвардейцы - след давно простыл...
        Точка контакта три располагалась в центре города, как раз у того самого местах, где во время первой войны шли тяжелые бои: центральная автобусная станция и центральный полицейский участок. Днем - здесь было относительно безопасно, люди торговали, кто-то ходил в развалины, чтобы помянуть те, кто остался здесь навсегда - а вот ночью сюда лучше было не забредать...
        С наблюдательного пункта - дома в основном были двухэтажные, сильно разбитые, поросшие травой - они наблюдали за тем, как угловатый Вольво 244 остановился у разбитого здания. Из него, даже не осмотревшись толком - выбрался молодой человек с большим пакетом...
        - Он?
        - А кто же еще...
        Молодой человек закрутил головой, потом пошел к перекрестку.
        Идиот...
        Самое простое решение обычно самое верное - Николай поймал солнечный луч осколком зеркала, направил его на стену, потом - на контактера. Тот сначала остановился, повертел головой. Потом - направился в сторону развалин...
        - Добрый день.
        Николай обшарил подозрительным взглядом контактера. Явно из чистеньких - костюмчик... вон как боится.
        И поделом, кстати боится.
        - От кого ты пришел?
        - Трофимов просили передать привет. От Осетина.
        Николай немного успокоился. Осетин - это Цагоев. Спокойствие было прервано бухтением моторов машин...
        - Ложись.
        - Что?
        - Ложись!
        Николай подбил контактера под колени - он рухнул в грязь, в кирпичное крошево. Попытка возмутиться была пресечена тычком под ребра
        - Тихо!
        Из развалин - он видел машины, проходящие по улице... большой, раздолбанный универсал со стволами. Торчащими из окон... пикап... еще один, с пулеметом, самосвал, в кузове которого боевики. Кажется, не останавливаются...
        - Лежи, не поднимайся - сказал Николай и добавил - здесь снайперы
        Контактер побелел как мел
        - Что просил передать Осетин?
        - Благодарность за хорошую работу. Очень большую благодарность.
        Николаю стоило большого труда не удивиться - он же ни хрена не сделал! Он же не выстрелил! Не смог!
        Но показывать этого было нельзя.
        - Как будет с эвакуацией? Порт? Самолет?
        Контактер замялся
        - Немного надо подождать.
        - Что?!
        - Есть новая цель...
        ЛИВАН, БЕЙРУТ. ПОСОЛЬСТВО США
        20 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        Телевизор показывал плохо. На экране - была репортерша канала TF1 France, несравненная Сорейя, наполовину сирийка, наполовину француженка. Они вещала из международного аэропорта Бейрута и парни из Дельты и шестого флотского спецотряда, собравшиеся у телевизора - больше пялились на ее грудь, чем слушали...
        ... нападение на базу Антуана Франжье, одного из военных и политических лидеров Ливана, основателя христианской милиции Марада - привело к резкому осложнению обстановки в Бейруте. Международный аэропорт Бейрута закрыт для всех коммерческих рейсов два часа назад, после того, как неизвестными - был обстрелян и сбит при заходе на посадку пассажирский самолет Боинг-707 авиакомпании Пан Американ. Ожесточенные перестрелки - идут по всему Бейруту, христианские и палестинские формирования...
        После провала «рейда на Шекаа», когда казалось, что все проблемы можно решить мешком с деньгами - американцы укрылись в международной зоне, в своем посольстве, рядом с бульваром Корниш. Всем дипломатическим работникам - выдали бронежилеты и каски, вскрыли комнату на первом этаже, где находился неприкосновенный запас оружия на случай штурма посольства, в том числе базуки. Персонал станции ЦРУ тоже напялил бронежилеты, Паттридж каждые полчаса запрашивал Лэнгли на предмет начала уничтожения документов. Всеми овладело какое-то, возвышенно-истерическое настроение... в таком можно палить длинными очередями по толпе от бедра и все ОК. Над Бейрутом - каждые полчаса с грохотом переходили звуковой барьер истребители-бомбардировщики, взлетающие с болтающегося у берега французского авианосца Фош, этот грохот - смешивался с грохотом разрывов Градов, которыми христиане били по палестинскому кварталу. Пришла также информация, что Энтерпрайз покинул побережье Ливии и идет по направлению к Бейруту, но не полным ходом, потому что в Вашингтоне никто не знает, что делать.
        Авратакис - сидел вместе с котиками и дельтовцами и смотрел телевизор - так проще было не думать о произошедшем дерьме и скоротать время до того, как в ЦРУ что-то решат и проведут сеанс связи для Бейрута. Но мысли - все равно возвращались к тому же самому - почему израильтяне предали. Почему они решили отречься от американцев, которые помогали им всегда. Почему это произошло?
        Или - израильтяне не предавали? Но как тогда объяснить произошедшее дерьмо...
        В этот момент - камера резко дернулась и они увидели, как над летным полем Бейрутского аэропорта - пухнет рыжий ком пламени. Попали в заправщик...
        - Твою же мать... - выразился один из дельтовцев
        - У вас тут всегда так весело
        - Да, п...ц как весело. Напоминает Голливуд, верно?
        - Да...
        - Только в этой ж... каждый сам себе режиссер. Творит все, что въедет в башку
        - Я смотрю, тут народ совсем без тормозов.
        - Ага. И уже пятнадцать лет так.
        - П...ц.
        - Сэр?
        Авратакис повернулся. В дверях небольшого помещения - стоял морской пехотинец из охраны. Утром - они сменили ружья на автоматы.
        - Связь установлена.
        - Иду.
        Когда Авратакис вышел из комнаты - один из дельтовцев заметил
        - Вот из-за таких козлов и бывают потери.
        - Ты не прав - ответил другой - потери бывают из-за тех козлов, которые держат нас за руки, и не дают нам примерно разобраться со всей с этой мразью...
        Связь была установлена из штатной комнаты связи посольства, только недавно оборудованной новейшей системой шифрования Topdance, чечетка. Сама эта система - считалась одной из важнейших государственных тайн и потому - комнату охранял отдельный наряд морских пехотинцев, который должен был в случае штурма посольства проследить за уничтожением аппаратуры связи и, что самое главное - опечатанных пакетов, в которых содержались одноразовые шифровальные ключи системы. Эти ключи - использовали в качестве переменного кода запись атмосферных помех, комбинации которых считались самыми случайными из случайных. Ключи выпускались целыми сериями и каждый - использовался только при одном сеансе связи, а потом уничтожался. При подозрении на то, что какой-то из ключей скомпрометирован - уничтожалась вся серия.
        Гас Авратакис - протиснулся в комнату мимо Джима Паттриджа, резидента ЦРУ в Бейруте, который, очевидно, уже получил соответствующий нагоняй от начальства. Специалист по связи передал массивные, старомодные наушники.
        - Связь установлена, сэр.
        Авратакис кивнул. Радист вышел из комнаты и закрыл за собой дверь - этого требовали правила секретной связи.
        - Сэр?
        - Гас, что там у вас произошло?
        Авратакис узнал голос Роберта Гейтса, первого заместителя директора ЦРУ.
        - Сэр, произошла непредвиденная ситуация - Авратакис кратко изложил события
        - То есть, вы внезапно утратили контроль - уточнил первый заместитель директора
        - Не совсем так, сэр. Началась перестрелка, совершенно внезапно, там были люди Арафата и... - Авратакис понимал, как глупо выглядят его оправдания
        - Гас, СНБ принято решение об отрицании.
        Это значило, что ЦРУ больше не будет проводить никаких операций здесь и будет отрицать участие в уже идущих
        - Сэр, а как же работа по армянской линии? Мы только ее начали
        - В Москве идут аресты. Боюсь, мы опоздали с армянским движением.
        - Сэр, ничуть не опоздали. Англичане тоже арестовывали...
        - Гас, это приказ. Мы не должны быть замешаны в очередном обострении обстановки на Ближнем Востоке. Не сейчас.
        Авратакис выругался про себя.
        - Я вас понял, сэр.
        - Навести бассейн. Переда им все. Ты понял меня? Бассейн.
        Бассейн. Посольство Франции и французская резидентура.
        - Да, сэр.
        - И никаких больше действий, вы поняли меня?
        - Да, сэр, понял...
        Французы перехватывают инициативу. Что ж, может оно и к лучшему
        - Начните писать отчет. Хорошо подумайте над тем, что вы напишете.
        - Да, сэр.
        - На этом все.
        Сукины дети. Какие же все сукины дети. Самое мерзкое в этом даже не то, что мы отступаем, едва почувствовав сопротивление - а то, что не имеем привычки мстить за погибших. Здесь - это значит, что американцев можно убивать.
        Авратакис снял с головы массивные наушники, поставил в журнале подпись и время окончания сеанса связи. Смачно выругался...
        Короткая поездка - завершилась у перечеркнутых красными полосами бетонных блоков, прикрывавших французское посольство. Охраны было еще больше, чем прошлый раз, у ворот - стоял бронетранспортер, пулеметный расчет в касках и бронежилетах замер у своего оружия. Дальше по улице - горела, точнее догорала машина, кто и зачем ее поджег - было непонятно. Улица была пуста, где-то неподалеку - щелкали выстрелы...
        Их обыскали и пропустили внутрь. Бойцы Иностранного Легиона - натянули на территории посольства белые полотнища, чтобы обезопасить себя от снайперов.
        Эмиль - встретил их на первом этаже здания, улыбчивый, в военной форме, с кобурой на поясе. Сразу - повел к накрытому столу.
        - Эмиль, мы торопимся... - сказал Паттридж
        - Да бросьте. Немного подкрепиться - лишним не бывает, тем более что я знаю, чем кормят в вашем посольстве. А здесь есть даже вино...
        Вино и в самом деле - было. Сирийское, но в Сирии было неплохие виноградники - виноделие здесь ставили как раз французы. В Ливане тоже. Сухая, каменистая почва и много солнца - идеально для настоящего вина...
        Прихлебывая вино, Эмиль ознакомился с черновиками. Небрежно отложил их в сторону.
        - Вы можете сказать, что, ко всем чертям, произошло? - не выдержал Авратакис.
        - Могу. У Абу Аммара - он же Ясир Арафат - была встреча с Франжье. Встреча, на которой должно было состояться их примирение. Вы об этом не знали?
        Авратакис пожал плечами
        - Вероятно, вы каким-то образом сыграли роль детонатора. Люди здесь хуже мирятся, если рядом американцы. Дурные воспоминания...
        - Бабаян жив?
        - По нашим данным, он жив... - сказал Эмиль - думаю, в течение пары дней мы получил доступ к нему.
        - Как насчет нашего доступа?
        Паттридж - нарочно со стуком поставил бокал на стол
        - Мы тебе благодарны, Эмиль.
        - Всегда пожалуйста...
        Авратакис предпочел промолчать.
        Когда они вернулись к посольству - там, в грузовики, выкрашенные в белый цвет ООН уже складывали какие-то ящики, и тут же, под охраной морских пехотинцев - собирались немногочисленные иностранцы. В основном американцы.
        - В чем дело? - спросил Паттридж у командира наряда морских пехотинцев
        - Сэр, вертолетоносец подошел к берегу, приказано эвакуироваться. Экстренная эвакуация, по третьему варианту. Вертолеты будут забирать всех из аэропорта...
        Третий вариант - означал, что в стране остается только самый необходимый персонал, точнее его самое минимальное количество. В отличие от второго варианта - в третьем эвакуируется посол: дело было в том, что резиденция посла в Бейруте была за городом, и каждый день посольский кортеж был вынужден проезжать через половину Бейрута, города, где на каждом шагу могла поджидать смерть. В стране - оставалось только несколько человек, в основном как раз из резидентуры, а большую часть работы по представительству интересов США - по договоренности принимало на себя посольство одной из нейтральных стран, например, Швеции или Канады.
        - Где посол?
        - За ним уже отправили группу на вертолете, сэр. Дороги блокированы.
        Подбежал один из сотрудников резидентуры
        - Сэр, поступил приказ вывозить всю документацию.
        - Окей... Придется поработать...
        Все приходилось грузить в старые грузовики «Два с четвертью», которые тут оставались еще со времен Дуайта Эйзенхауэра. Документы после взрыва[69 - Имеется в виду взрыв, произошедший много раньше, когда около посольства взорвалась заминированная машина. Он имел место в действительности, и в нем погибло около тридцати сотрудников посольства] были в полном беспорядке, папки с совершенно секретными документами, подлежащими уничтожению в первую очередь лежали вместе с обычными ДСП и аналитическими обзорами, которые вообще годились только в сортир. Никто не знал, на чем и как их будут вывозить, хватит ли у морских пехотинцев места для документов или придется жечь их в аэропорту, никто вообще ничего не знал. Авратакис работал вместе со всеми, вместе с сотрудниками ЦРУ документы таскали некоторые из беженцев, потому что все понимали - чем быстрее они загрузят эти долбанные машины, чем быстрее они уберутся из этого безумного, давно уже безумного города, где жизнь стоит меньше понтов...
        Потом - появились морские пехотинцы, они шли небольшой колонной на четырех новеньких армейских транспортерах Хамви, широченных и с пулеметами в люках - и сказали, что первые два борта сели в аэропорту, что аэропорт только обстреляли из минометов - и самое время уносить отсюда ноги, нахрен...
        И вот тут - кое - что произошло.
        Авратакис - перетащил последнюю коробку с документами - одну из последних, ноги у него ныли и руки тоже ныли, примерно так, как в детстве, когда он помогал отцу разгружать коробки со спиртным. Морские пехотинцы - помогали подняться в кузов даме из какой-то благотворительной организации, которая возомнила что немного американских продуктов, лекарств и добрая проповедь сделает местных плохишей немного лучше - а он уже собирался идти в посольство, как вдруг морской пехотинец заступил ему дорогу, а рядом с ним стоял Паттридж и ухмылялся как черт.
        - Одну минутку, Гас...
        Авратакис остановился
        - Да?
        - В отношении тебя есть отдельная директива - улыбаясь, как крокодил сообщил начальник станции
        - Какая еще, нахрен, директива?
        - То, что тебя отзывают в Лэнгли. Сейчас.
        - Что?! Какого...
        - И у меня есть четкий приказ друг. Посадить тебя в первый вылетающий отсюда самолет. По твоей воле - или против. Неважно.
        Де Маранш. Сафари-Клуб. С..и.
        Авратакис повернулся - ровно для того, чтобы увидеть стоящего за спиной и улыбающегося во весь рот Монте Мелтоняна. Отставного зеленого берета армянского происхождения. Он махнул рукой - и отправился обратно в посольство.
        - Сукин ты сын, Паттридж... - сказал Гас Авратакис - сукин ты сын...
        Поездку до аэропорта - он запомнил на всю оставшуюся жизнь...
        Тут было небольшое расстояние, мили две, может, чуть больше - но черт его побери, если сейчас это были не самые опасные две мили на земле. Местные ломанулись к аэропорту, чтобы найти защиты у миротворцев, а отморозки - начали лупить по аэропорту из всего, из чего можно. Миротворцы, снятые с постов в городе - держали дорогу к аэропорту из центра города со стороны набережной и из центра города, потому что там были дипломатические представительства и пункты эвакуации для иностранных граждан. Точнее, они не столько держали дорогу, сколько не давали образоваться пробкам на ней. Около аэропорта - моментально, словно цыганский табор организовался лагерь беженцев там было хоть какое-то подобие безопасности. Если не было недолета мин...
        Хаммер - этот самый транспортер - он очень широкий. В грузовиках - места не было, Гаса Авратакиса посадили один из Хаммеров, слева. Машина, несмотря на свои размеры - имела только четыре пассажирских сидения, на одном из них он и сидел - а между ними был трансмиссионный тоннель шириной в два фута, и на нем - топтался пулеметчик за М60. Они ехали по разбитой дороге, мимо блок-постов и бронированных машин ООН, перекрывших все улицы и проулки, мимо засевших за ними солдат, мимо домов, иногда полуразрушенных, иногда с отметинами от пуль и снарядов. Он видел то, что лучше бы не видел... например, он увидел, как какой-то солдат на перекрестке - просто оттолкнул молодую женщину, явно гражданскую и выстрелил в нее из автомата несколько раз. И это был солдат сил ООН, мать его! А что тогда делается в кварталах...
        - Контакт справа!
        По сути - Авратакис не был на настоящей войне и не знал, что это такое - он либо боролся с террористами (в Греции), либо помогал террористам (в Афганистане), но что такое настоящая война, он не знал. Поэтому, он сначала не придал особого значения тому, что пулеметчик начал строчить длинными очередями из своего М60, и что машина резко дернулась, стараясь проскочить опасное место. А потом - пулемет замолк, и пулеметчик свалился вниз, каска свалилась с головы и он увидел рыжие волосы и яркую кровь...
        Водитель оглянулся
        - Твою мать! Гарри подстрелили, сэр!
        Машина продолжала идти, но еле-еле...
        Сидевший на переднем сержант - выругался, полез назад, на коленях, по разбросанным гильзам...
        - Гарри! Твою мать, как тебя угораздило. Умеете оказывать первую помощь, сэр!
        - Что?!
        Автоматная или пулеметная очередь ударила по Хаммеру, это было как молотком по листу железа. ЦРУшник посмотрел на дыры в стекле, на расходящиеся трещины - и тут до него дошло.
        ЭТО ПО НИМ СТРЕЛЯЮТ. СТРЕЛЯЮТ, ЧТОБЫ ВСЕХ УБИТЬ, НАХРЕН!
        - Держите здесь сэр! Прижмите изо всех сил! Держите!
        - А?!
        Сержант схватил его руку, прижал к индпакету.
        - Держите и говорите, с ним, окей? Не давайте ему заснуть! Поняли!?
        - Да.
        - Все будет окей... Все, мать твою, будет окей.
        Сержант полез на место пулеметчика - и пулемет застрочил длинными очередями.
        Кровь была липкой и теплой, она не брызгала, но под пальцами чувствовалась. Помощник директора ЦРУ держал индпакет и смотрел в глаза раненого пулеметчика... он вдруг понял, что парню лет двадцать, он ему в сыновья годится, нахрен. Парню двадцать лет и он пошел в морскую пехоту, чтобы стать там мужчиной - а теперь он может умереть здесь, в этом долбанном Бейруте, отнявшем уже не одну сотню жизней.
        - Как тебя зовут, парень?! - спросил Авратакис - поговори со мной, окей?
        - Джим...
        - Джим... отличное имя. А меня Гас. Мы скоро приедем, Джим, окей? Откуда ты?
        - Сэндаска... Огайо...
        - Отличный штат... я неподалеку вырос
        - Сэр...
        - Да, Джим, говори!
        Если бы ему сейчас позвонил сам президент - он послал бы его к черту. Все сечас - заключалось в этом пареньке, который пролил кровь за страну и за их дерьмовые игры.
        - Зачем это, сэр...
        - ...
        - Зачем это, сэр... - повторил раненый солдат - вы знаете?
        - Нет, парень... не знаю...
        Раненый моргнул
        - Не знаю, но это не просто так, понял?! Это не просто так, мать твою! Не просто так! Мы скоро приедем... и тогда я задам кое-кому пару вопросов. Держись, парень... Мы вместе их зададим...
        Он так и не понял, что они приехали...
        Трясти вдруг перестало, они выехали на бетонку и проехали куда-то...потом дверь открыли.
        - Осторожно, сэр... все окей...
        - Окей... - тупо повторил ЦРУшник
        - Давайте... осторожно... отпустите, сэр, мы держим его. Все нормально.
        Авратакис отпустил руку - и санитары вытащили раненого из машины. Затем - вылез и он сам. На бетонку посыпались осколки стекла, на руках что-то засохло... неприятное чувство, стянута кожа. Это была кровь...
        - Все будет окей... - убито повторил он
        Сержант, который был за пулеметом - подошел к нему
        - Все хорошо, сэр. Вы хорошо держались для гражданского.
        - Да уж... Закурить есть?
        Сержант достал сигареты. Закурили.
        - С ним все в порядке будет?
        - Будем надеяться, сэр. Нам всем только это и остается...
        В этот момент - где-то впереди и справа - встал столб разрыва. Миномет или что покруче.
        - Нельзя здесь оставаться. Нужно идти, сэр...
        Для документов - прислали грузовой С130 с базы в Джибути.
        Они видели, как он взлетал, словно Змей-Горыныч, тяжело нагруженный, с пороховыми ускорителями, откуда било пламя как из пасти дракона - все летные операции на это время остановили и оставалось только смотреть. Самолет взлетал как раскормленный гусь, носом на Запад...
        - Один ловкий придурок с Ред Ай[70 - ПЗРК первого поколения, очень примитивный. Стингер - тогда этого слова в обиходе у солдат армии США не было] - и у нас прибавится проблем... - заметил один из морских пехотинцев
        - Не прибавится. Он грохнется в воду. - авторитет заявил другой
        - И хрен с ним. Эти тайны я в гробу видал. Документы вывозят первее гражданских, козлы долбанные...
        Авратакис это слышал, но ничего не сказал...
        - Так, парни, пошевеливаемся... - морпехов начали подгонять сержанты - нам надо погрузить гражданских перед тем, как убраться самим...
        Авратакис работал вместе со всеми - и так получилось, что эвакуировался он с морскими пехотинцами. Гражданские - отправлялись на Морских коньках - здоровенных вертолетах Сикорского, которые могли нести пятьдесят морпехов со снаряжением, они сразу уходили в сторону моря, потому что пуск Стрелы сильно похож на пуск РПГ-7, а когда разберешься, что именно по тебе запустили - будет уже поздно. А для них прибыли «Морские рыцари» - двухвинтовые рабочие лошадки американской морской пехоты еще времен воны во Вьетнаме. В воздухе были Миражи и Томкаты с Энтерпрайза, сирийцы если и имели по этому поводу какое-то мнение - то оставили его при себе и не совались на рожон. Они погрузились в вертолет, уставшие как черти, аппарель не поднимали - и они так и стали подниматься в воздух, а лоудмастер стоял у открытой аппарели, чтоб предупредить пилотов, если за ними пойдет ракета.
        Был виден этот город, все лучше и лучше, со всеми пожарами, трассами выстрелов, взрывами... стреляли и на разделительной, и в западной части города, и везде, нахрен стреляли. Авратакис подумал, что может он и не зря убирается из этого безумного и лживого места, а потом пулеметчик попросил разрешения выпустить по этому гребаному городу хоть одну очередь и офицер приказал ему заткнуться...
        ГДЕ-ТО В ЛИВАНЕ
        20 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        Самое удивительное - было то, что он до сих пор оставался в живых.
        Он. Гагик Бабаян, бывший народный депутат СССР, путешественник, врач, географ, писатель, интеллигент, организатор народного движения - до сих пор был жив.
        Его привезли куда-то, в место, о котором он ничего не знал и, не церемонясь - бросили в какое-то место. Это была комната, пять на пять примерно, сложенная из камня с цементом, с глухой дверью. В двери не было окошечка - кормушки, из обстановки была только охапка полугнилой соломы вперемешку с ветками и ненакрытое ничем ведро - параша. Лампочки не было.
        Его втолкнули в камеру и бросили тут. Он слышал, как на двери закрывали замок...
        Он пробовал бить в дверь - но всем было плевать. Потом - ему принесли две грубые лепешки и ведро воды. Он поел и выпил воды. Попытался общаться с тюремщиками - но заработал хороший удар по голове.
        Потом - еду принесли еще раз, как ему показалось - прошел целый день. Никто не пытался объяснить ему, что происходит.
        Потом начался бой.
        Как и все в СССР - он служил в армии и потому знал, как свистят пули. Стреляли со всех сторон, стрельба очень быстро переросла в настоящую битву, с взрывами. Он лег на пол камеры и закрыл голову руками... он не был связан и наручников у него не было...
        Потом - рвануло. Первый раз рядом с камерой, второй раз - прямо на крыше, точнее на потолке, крышу мина пробила - и потолок посыпался на него...
        Арабы... наверное, араб начал бы молиться Аллаху... история о том, как советский советник перезапустил движки на бомбардировщике в то время как местный экипаж усердно молился Аллаху уже стала притчей во языцех... но он то был советским. И хоть он отрекся и от своего народа, от единого советского народа, и от своей родины, общей для всех советских людей Родины - он все равно не умел сдаваться...
        Первый накал перестрелки уже прошел, большинство уже получили свое и лежали, истекая кровью, запихивая обратно в брюхо собственные кишки... в живых мало кто остался, но остались лучшие, самые осторожные, лучше подготовленные к бою. На смену огню очередями пришли меткие одиночные выстрелы, дым пожаров сильно затруднил прицеливание. Короче говоря - шансы были.
        Бабаян подтянулся... и, обдирая руки в кровь все таки выбрался на второй этаж. Он пострадал намного сильнее, чем первый, миномет пробивал крышу и разрывался здесь, на полу второго этажа, разнося все в хлам. Какие-то перегородки... что-то горело, и было непонятно, куда идти.
        Он наткнулся на человека... его придавило упавшей плитой и было непонятно, жив он и ли нет. Но рядом - лежала длинная, хищная снайперская винтовка... она не пострадала...
        Разило омерзительным, химическим дымом пластмассы. Щипало в глазах. Дышать было совершенно нечем.
        Он взял винтовку.
        Нога наткнулась на что-то мягкое и он запретил себе думать, что это.
        Он, интеллигент, который в своей стране был депутатом высшего органа власти в стране, уважаемым человеком, который мог поехать, куда хотел, бесплатно лечиться, заниматься интеллектуальным трудом - оказался в самом центре боя, по ожесточенности не уступавшего тому, что были в центре Бейрута или в Сталинграде.
        И он сам выбрал этот путь и пошел по нему. Создавая подрывную, террористическую организацию - глупо ждать иного...
        Пробраться по коридору было сложно, но можно. За спиной - судя по нарастающему жару - что-то горело.
        А впереди...
        Он почувствовал, что впереди - пустота - и в этот момент снайпер, видимо увидевший в прицел и его и снайперскую винтовку у него в руках - выстрелил в него и попал. Бедро обожгло болью - и он упал вперед, выронив винтовку.
        Сам не зная куда...
        В себя - он пришел через несколько минут. Он лежал на битом бетоне, бедро как тавром прижгло, лицо, руки - все было ободрано и болело.
        Он попытался двигаться и это получилось. Стреляли еще меньше... и кажется, не по нему. Не зная, куда - он пополз...
        В себя он пришел с рассветом...
        Бывший цементный завод догорал совсем рядом, даже уже не стреляли. Был слышен шум двигателей, они приближались - вероятно, сирийское или какое еще командование приказало выдвигаться только с рассветом. Несмотря на то, что и СССР и США поставляли в регион огромное количество оружия - ночью арабы были почти что беспомощны. Смешно - но многие солдаты боялись... джиннов. Вести бой ночью могли только первоклассные армии - американская, советская, израильская, плюс особые подразделения из местных, прошедшие подготовку на Западе... или на Востоке.
        Кровь уже свернулась и запеклась... было больно, но ползти можно было. Он пополз. Медленно, но пополз. Потом - на пути ему попался убитый солдат и около него лежала автоматическая винтовка М16 с большим, странным прицелом... винтовки такие показывали в репортажах о кровавых преступлениях военщины.
        Он обыскал солдата. Нашел примитивную, но все же аптечку, забрал ее. Зачем то забрал и винтовку.
        Кровь уже запеклась, он сделал что-то вроде тампона и закрепил поясным ремнем. Потом пополз дальше...
        Примерно через четыре - пять часов он понял, что больше ползти не может. Он проделал чуть больше двух миль, где ползком, где на четвереньках - но больше он ползти не мог. Или он получить помощь - или так и подохнет здесь.
        Дорога.
        Дорога была совсем рядом, и он понимал - не дурак - что тут, в это жестокой и беспредельной стране на дороге могут быть самые разные люди. В том числе и бандиты, как те, которые похитили его, которые устроили бойню на заводе. Но он должен был выйти на дорогу, иначе - никак. иначе - конец. И он помнил еще и о том, как на Кавказе гостю, который просит напиться - выносят не воду, а домашнее вино.
        И он, опираясь на винтовку, заковылял к дороге по пологому склону...
        Он рассчитал, что машин на дороге немного, и рядом с дорогой - кусты. Если машина, которую он увидит - ему не понравится - он заляжет в кусты, а если понравится - выйдет на дорогу и попросит помощи.
        Доковыляв до дороги, он обернулся назад. Горы смотрели на него, чужие и равнодушные...
        Что ты делаешь здесь, путник - говорили они ему? Что ты потерял здесь? Где твоя Родина? Что ты с ней сделал?
        - Ничего... - запекшимися губами Бабаян - не успел...
        Армения. Карабах. Черный сад. Неужели и там - будет это же самое...
        Сначала он услышал двигатель и насторожился, готовый упасть на землю. Из-за поворота показалось такси - старое, белое с желтым, обычный для этих мест старый удлиненный Мерседес сто шестнадцатой серии. Это была обычная, гражданская машина - и он вышагнул на дорогу - но тут, следом, с небольшим разрывом - показался пикап, и он увидел, что в кузове пикапа, как колхозники в раздолбанном ГАЗоне - стоят люди. Только в руках у них - автоматическое оружие.
        Он упал - в глазах потемнело от боли - и взмолился Богу о том, чтобы эти бандиты просто проехали мимо, не обратили на него внимания, не сочли, что он достоин того, чтобы остановиться. Но и Бог не слышал его, предателя, бегущего от собственной страны. Такси. А за ним и пикап - остановились. Захлопали дверцы...
        Короткая очередь - сбила верхушки сухих как сено веток кустов - и труха полетела на него. Боевики, опытные, много повидавшие - не хотели идти и проверять. Они скорее расстреляли бы подозрительное место из автоматов, добавив на закуску пару гранат.
        Душу жгло унижением и болью. Он, кавказец, советский гражданин... да просто человек - сейчас прячется в кустах, раненый от бандитов. И никто не придет ему на помощь, нет...
        И тут - Гагик Бабаян понял одну простую вещь. Что только ДЕРЖАВА, страна с гордым названием СССР, огромная и мощная страна с немыслимой мощи Советской армией - только она стоит на пути между простыми людьми и всем этим. Между бомбежками, обстрелами, бандами, нападениями. Что неважно, где жить, важно - как жить. Гордо ходить по своей земле - или прятаться, как прячется сейчас он от улюлюкающих бандитов, ползать по земле на пузе как червяк.
        И те, кто хранит мир - они друзья армянского народа. А они ... они, получается, враги.
        Враги народа...
        Снова - косой прошлась автоматная очередь бросив ему в лицо осколки каменистой земли - и он понял, что следующей - будет граната.
        Гагик Бабаян медленно встал, подняв руки.
        Три машины - оказывается, там была еще одна, он не успел ее увидеть перед тем, как упасть. На одной пулемет. Еще один - в руках бородатого, в противосолнечных очках боевика. Гранатометы...
        Они что-то закричали - и он понял, что надо идти к ним. Он не знал языка, на котором они говорили - но понял. И понял еще, что они сильно похожи... на фашистов.
        Да, на фашистов...
        Он пошел к ним. Один из боевиков выпустил очередь ему под ноги - он инстинктивно дернулся. Боевики заржали.
        Они уже поняли, что он - не мусульманин.
        Он вышел на дорогу. Один из боевиков поманил его пальцем, армянин вынужден был подойти. Боевик задал вопрос - ответить он не смог, потому что он не знал языка. Он ответил на английском, что не знает их языка и это было не лучшим решением. Мгновенно озверев, боевики бросились на него. Он инстинктивно ударил одного... приклад автомата уже летел ему в лицо, потом мир взорвался в огненных брызгах, он на секунду отключился... потом понял, что он лежит. Окружив его, боевики со злобой наносили удары ногами... потом кто-то что-то рявкнул - его схватили за руки, за ноги и понесли к пикапу. Он не знал, кто снова захватил его - и почти ничего не чувствовал...
        ЛИВАН, БЕЙРУТ
        20 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ГРУППА...
        Наиболее подготовленной группой спецвойск стран западного мира в Бейруте была небольшая французская оперативная группа, относящаяся к малоизвестному подразделению французской военной разведки «отряд 23». Двадцать третий отряд - шутники говорили, что номер двадцать три - выбран потому, что он на один больше 22САС - не был похож ни на одну спецгруппу западных стран. Больше всего он был похож на оперативно - боевые группы ГРУ ГШ, советского армейского спецназа. Двадцать третья группа состояла из оперативников, прошедших подготовку вместе с французскими парашютистами - но одновременно с этим получившими и полный курс полицейской оперативной подготовки в национальном центре подготовки жандармерии в Сатори. Часть из бойцов двадцать третьей группы составляли бывшие легионеры, часть - военные, часть - полицейские, часть - гражданские, бывшие преступники или черноногие из лагерей беженцев близ Марселя, желающие отомстить. Любой из оперативников двадцать третьей группы имел право убивать во время выполнения своих заданий и часто этим пользовался. Именно благодаря двадцать третьей группе - французы приобрели
славу разведки с самыми грязными методами работы, хотя они были обусловлены только тем, что у них были специалисты для подобного рода работы. И не было законов, подобных американским, запрещающим правительственным агентам совершать убийства. Эта группа уже отметилась в Ливане - когда французскому консулу отрезали голову - французы выследили тех, кто это сделал и убили. Американцы не отомстили ни за своих морских пехотинцев, ни за Бакли с его содранной кожей.
        Сейчас - французская ударная группа базировалась в районе Аль-Вата, недалеко от аэропорта, где были силы ООН. В районе, где они находились - базировались отряды друзов, и тут же были силы Илии Хобейки, христианина, который представлял им что-то вроде крыши. Илия Хобейка был известен как «Коммандер Эдвардс» или Айч-Кей, по названию пистолета - пулемета МП-5, который он носил с собой вместо привычного для Ливана автомата Калашникова. Дальше по побережью - базировались силы исламского сопротивления Амаль, с которыми Хобейка был отнюдь не в дружеских отношениях, и только близость аэропорта с его силами ООН мешала одной из сторон устроить карательную акцию в отношении другой стороны. Французы этому тоже мешали - исламские экстремисты из Амаля знали о наличии хороших снайперов с другой стороны, и пообещали, как поймают снимать не всю кожу целиком и сразу - а полосами.
        Сейчас - бывший капитан французской армии со снисходительным недоверием выслушивал бородатого отставного рейнджера в бронежилете с надписью «Пресса».
        - Вы вероятно, шутите, мсье... - заключил он, когда Монте Мелтонян закончил с изложением своего плана.
        - А в чем дело?
        - Жак...
        Невысокий, юркий человек в сирийской военной форме подступил к столу
        - Проблема в том, мсье, что для того, чтобы добраться в Ашрафию, где по вашим словам находится нужный вам человек - вам придется пройти вот здесь и вот здесь. Этот район держит Амаль. А вот здесь вот - сирийский блокпост с танком. Дальше - палестинцы, которые отнюдь не рады будут вас видеть. Отнюдь не рады, мсье. Тем более сейчас, когда пальба со всех сторон.
        - Как насчет прессы?
        - На пути туда это может и пройдет, мсье. Но не обратно. Тихо сделать все равно не удастся. Поднимем шум. На обратном пути попадем под обстрел с блок-постов, и вот из этой соловьиной рощи. Там и останемся.
        - Соловьиная роща? - спросил Монте
        - Да, месье. Там раньше были высажены кедры. Люди приезжали туда, чтобы насладиться звенящими кедрами, это давало долголетие. А теперь там пули поют как соловьи.
        - Бронированная машина? - предположил вслух Мелтонян - я добуду. Даже посольский Кадиллак.
        Командир группы охраны посольства посмотрел на Мелтоняна с жалостью.
        - Месье - начал втолковывать француз - если вы возьмете посольский Кадиллак, то нас остановят еще на пути туда. Бронированная машина ценная штука, да и американский водитель - тоже, за него можно попросить много оружия. А если вы возьмете бронемашину или даже несколько - вас просто сожгут по дороге. У этих ребят есть безоткатные орудия и ракетные установки РПГ. Здесь жгли израильские танки, месье...
        - Так что же вы предлагаете делать?! - сорвался Монте
        Французский спецназовец - с чисто европейской невозмутимостью улыбнулся и пожал плечами...
        - Не знаю, месье...
        - Сэр, на минуточку - вмешался бывший морской пехотинец, прикомандированый для участия в этом деле к французам. Это был чертовски смышленый парень, который охранял еще посольство в Сайгоне, а потом подвизавшийся в военно-морской полиции. Есть такие Navy law and order detachment - малоизвестные, незаметные подразделения, где служат очень непростые люди, и которые используют в очень непростых ситуациях.
        Они вышли из комнаты. Мелтонян по пути запнулся и едва не упал, нога зацепилась за какую-то арматурину.
        - Чертовы ублюдки.
        - Сигарету, сэр?
        Мелтонян подозрительно посмотрел на морского пехотинца. Затем взял одну из протянутой пачки Лаки Страйк. Прикурил, закашлялся - он старался бросить, но сейчас ему это было абсолютно необходимо.
        - Сэр, вы немного не правы в отношении них.
        - Да неужели? Этот маленький засранец просто ничего не хочет делать, вот и все.
        - Сэр, я знаю этого парня. Это Жак. Он два раза был на афганской территории, каждый раз рискуя остаться там навсегда, попасть под удар советских вертолетов или в засаду. Он просто не может предложить вам другой вариант.
        - Вот как? Это почему.
        - Вероятно, это что-то незаконное, сэр. Или - стоящее денег. Вы должны понимать, сэр, что репутация у нас здесь хуже некуда, а каждый здесь - сам за себя. Вы уедете, а Жаку еще оставаться и работать здесь.
        Надо отдать должное - Мелтонян умел быстро перестраиваться, когда надо. Он был действительно хорошим солдатом - а плохие не попадали ни в зеленые береты, ни в особую группу, задействуемую на совместных операциях с ЦРУ.
        - Дик... Окей, Дик, ты можешь мне помочь?
        - Вероятно, да, сэр.
        Мелтонян пустил в ход все свое обаяние
        - Видишь ли. Я простой американский парень, черт побери, точнее даже армяно-американский, и нервы у меня не железные. Я привык к простому решению проблем, к однозначным ответам на вопросы. Я прибыл сюда не так давно и не знаю, что здесь правильно, а что - нет. А вот вы, я вижу, знаете здесь многих и можете находить с ними общий язык. Так вот, Дик, я буду очень вам признателен, если вы вернетесь в комнату и поговорите с Жаком, или с кем нужно поговорить, понимаете? По-свойски, неофициально. И потом - доложите мне о результатах. Я же со своей точки зрения - не забуду о вас, когда вернусь в Вашингтон. Думаю, такой сообразительный парень как вы, Дик, должен служить в разведотделе корпуса морской пехоты. Так как?
        - Сделаю, все что смогу, сэр...
        Дик ушел обратно а Монте Мелтонян остался в коридоре. Злость уже перекипела, и сейчас он с недоумением смотрел на стены. В окна залетали пули, и внутри все было в отметинах от этих пуль. Что за люди здесь живут? Зачем они сделали такое со своим городом, со своей страной? Что заставляет их лить кровь друг друга с таким ожесточением...
        Ведь здесь не было коммунистов, верно?
        В таких вот мрачных размышлениях - он и стоял, пока не услышал деликатное покашливание, насколько деликатное, насколько деликатным может быть морской пехотинец США.
        - Сэр...
        - Давай без вступлений, Дик.
        - Короче, это незаконно.
        Мелтонян поднял бровь.
        - Парень, если ты еще не заметил, я из зеленых беретов. Не знаю, как у вас - но у нас не говорят друг другу «мерси» по каждому поводу. И некоторые из нас не стесняются запачкать перчатки.
        - Нет, сэр, это совсем незаконно. Так, что если мы налажаем, меня ждет трибунал, это точно. Что ждет вас, я не знаю, но вряд ли что-то хорошее...
        Мелтонян прикинул. Парень не знает, что у него есть связи с армянской общиной в Вашингтоне. Хорошие такие связи...
        - Но это эффективно?
        - Полагаю, что да, сэр. Здесь так и делают. По-другому делать даже опасно. Если вы дадите десять миллионов долларов - на следующий день об этом будет знать весь Ливан и каждый американец окажется в опасности.
        - Выкладывай! - приказал Мелтонян.
        - Это они?
        Старый, «носатый» Мерседес с высоким решетчатым кузовом... наращенные борта и разрисованный какими-то примитивными сюжетами брезент - медленно ковылял по расстреливаемой навылет улице, тарахтя изношенным мотором. Он, наверное, был выпущен в семидесятых, сначала походил лет десять по отличным германским автобанам - а потом был угнан или продан сюда как корова на бойню. И судьба его - вряд ли была легкой, судя по пулевой отметине на лобовом стекле прямо напротив пассажирского сидения.
        Николай посмотрел в прицел винтовки.
        - Они.
        - Тогда пошли?
        - Пошли, брат... Иншалла пронесет.
        - Иншалла... - машинально повторил Николай
        Он не был верующим... но в бою неверующих нет. И первое, что пришло ему в голову, пока он смотрел в прицел снайперской винтовки, пытаясь разглядеть прыгающий номер грузовика - это арабское «Иншалла».
        Если так будет угодно Аллаху...
        Подождав, пока Мерседес приблизится - Самед махнул белым платком из развалин.
        - Пошли, брат...
        Когда машина поравнялась с тем местом где они были - они бросились навстречу машине. Скорость была совсем небольшой... чьи-то руки - помогли им забраться под тент. Там было шумно, все громыхало, пахло выхлопными газами ... и Узи с длинным, толстым, обмотанным тряпкой глушителем смотрел на них.
        - Wer bist du?
        Лязгающий голос истинного арийца
        - Ich heisse Nikolai - ответил Николай, вспоминая давно забытые обороты, которые он учил в языковой спецшколе, готовясь к карьере в МИДе - а ты кто такой?
        Немец опустил автомат
        - Добро пожаловать, камрад Николай - сказал он на-русском - я учился в Балашихе, там же где и ты. Он с тобой?
        - Да. Его зовут Самед.
        - Кто он?
        - Друг. Сирийский коммунист.
        Немца такой ответ удовлетворил - он показал стволом на прыгающие доски кузова
        - Садитесь. Скоро приедем.
        Русским он владел хорошо.
        - Не боишься ездить в такое время по городу?
        Немец отрицательно покачал головой
        - Чему быть, тому параллельно.
        Николай улыбнулся, присаживаясь и кладя на колени винтовку, чтобы не било об пол
        - Да, камрад, теперь я верю, что ты учился у нас.
        - Мое имя Вольфганг Хубе. Это мое настоящее имя. Это Дитер и Томас.
        Николай пожал протянутые руки. Из всех - на немцев походил только сам Вольфганг. Дитер был чернявым и больше походил на араба своими резкими чертами лица и короткой бородкой - а Томас был больше похож на русского. Но они явно были немцами, без обмана - только немцы так строят предложения и говорят с таким акцентом.
        - Николай. Это Самед. Сирийский коммунист.
        Немцы - протянули руки и Самеду
        - Где остальные?
        - Альфред спит. Он устал. Карл и Шенк на посту.
        - И все?!
        - Мы справимся, камрад - оптимистично заявил Вольфганг
        Николай так не думал.
        - Ты голоден? Пошли, поедим...
        За едой - это были лепешки с припеком и местный, подсоленный кефир - они окончательно познакомились. Раскрывать свою принадлежность к тому или иному роду войск было запрещено, но к русским, точнее к советским - действительно, а не на словах относились как к старшему брату, от которого ничего не скрывали. Все немцы - точнее, восточные немцы - относились к малоизвестной «девятой команде захвата Народной милиции ГДР», созданной как аналог западногерманской ГСГ-9. Сюда их перебросили из Ливии, где они тренировали местный Мухабаррат - и на ливийском судне же они должны были уйти, если все пойдет как надо. Несмотря на местную отмороженность - никто бы не подумал тронуть ливийцев или судно с ливийским флагом. Дело было в том, что Каддафи - прославился по всему Ближнему Востоку как жертвователь на святое дело освобождения арабского народа от пут и оков империализма. Стоило только прийти к нему и заявить о том, что собираешься бороться с империалистами, колониалистами и захватчиками - ты без вопросов получал и деньги и оружие. Каддафи был щедр - но он, как и любой араб, тем более арабский шейх каким он
себя считал - не прощал неблагодарности. Так что если кто посеет задержать или обстрелять ливийское судно - его разорвут свои же. Никому не хочется - лишиться такого жертвователя как Каддафи.
        Плана пока никакого не было. Он должен был появиться после того, как вернется еще один человек - который собственно и договаривался с советским посольством...
        Человек появился, когда вся еда уже была съедена - ему, конечно, оставили его долю. Обычный, ничем не приметный араб, одет в палестинскую военную форму, что по нынешним неспокойным временам довольно опасно - для действующих в городе снайперов любой военный лучшая добыча.. Сдвинув в сторону обычный, белый платок, которым он покрывал голову - он прошел за стол.
        - Ты что-то узнал, камрад? - спросил Вольфганг
        - Пару часов назад его привезли в Бейрут. В Западный Бейрут. Его захватили люди Пьера Фратуни.
        Сказав все это, палестинец начал жадно есть.
        Николай украдкой поглядел на Самеда. Тот пожал плечами - мол, все может быть
        - Откуда ты это знаешь? - спросил Николай палестинца, когда тот покончил со своими лепешками и кефиром
        - С базара.
        - Базар лжив... - спокойно сказал по-арабски Самед.
        - Базар лжив для крестоносцев и чужаков - спокойно ответил палестинец - я же там свой. Его взяли люди Фратуни, случайно. В Шекаа была сильная перестрелка, они ездили на место, чтобы посмотреть, что там случилось. Фратуни имеет дела с Франжье, они оба христиане - но Фратуни считает, что его доля в делах может быть и побольше. На обратном пути они наткнулись на него и взяли с собой.
        - Сколько там человек?
        - У Фратуни? Примерно сто, но...
        Палестинец посмотрел на лицо русского и расхохотался
        - Ты что, рафик, собираешься идти освобождать его? Право, я дорого бы дал, чтобы посмотреть на то, как белые штурмуют дачу Фратуни.
        Николай промолчал. Он не любил, когда над ним смеялись. Видимо, и палестинец почувствовал, что перегнул палку. Он прижал руку к груди, чуть поклонился
        - Прости, рафик, если обидел тебя. Ты храбр как лев, но на местном базаре беспомощен как ребенок. Фратуни сам продаст этого пленника нам. За сто автоматов Калаш и столько же ракетных установок. Ему нужно оружие для членов своего клана, ему нужны боеприпасы, чтобы он мог побороться за лидерство в христианской общине, а не лишний рот, который надо кормить, и с которым он не знает, что делать. Он сам продаст его нам с превеликим удовольствием.
        - Остается только найти оружие - протянул Самед
        - Не беспокойся, брат. Оно приедет послезавтра днем и будет в порту. Надо будет только поменять этого вашего советского на оружие и вывезти его отсюда.
        - А если его убьют? - спросил Николай, прислушиваясь к выстрелам
        Палестинец пожал плечами
        - Иншалла...
        Когда палестинец пошел спать - перед тем как идти наверх со снайперской винтовкой, Николай подозвал немецкого «камрада»
        - Это кто такой? Ты ему доверяешь? - шепотом спросил он немца
        - Все нормально.
        - Он местный? Предать может любой.
        - Он не предаст. Это Али, он из Ливии, работал с нами. Мафаба[71 - Антиимпериалистический центр - одна из многочисленных и малоизвестных спецслужб Муаммара Каддафи. Арабский аналог Коминтерна. После краха режима Каддафи (в нашем мире) частично перешла на сторону Аль-Каиды, частично - превратилась в организованную преступность]. Он знает здесь все ходы и выходы. Так что - все хорошо.
        ЛИВАН, ЗАПАДНЫЙ БЕЙРУТ
        20 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        Западный Бейрут. Колыбель катастрофы...
        Снесенные артиллерийским огнем дома и лагеря беженцев, огромные провалы и дыры в зданиях на несколько этажей - при том, что в этих зданиях до сих пор умудряются как-то жить люди. Хрустящий кирпич под ногами, десятилетние пацаны со взглядами, напоминающими осколки стекла и автоматами Калашникова, на прикладах которых - проволокой примотана иконка Девы Марии, или портрет Ясира Арафата. Люди повзрослее с ракетными установками РПГ на плечах. Хрустящий кирпич под ногами, осколки стекла и пыль, цементная пыль в смеси с гарью и жирной, черной копотью, которую не отстираешь.
        Их Мерседес - стоял у тротуара на пересечении двух малозначительных улиц Бейрута. Чуть дальше - был рынок с контрабандой, один из многих. И - местное отделение просирийской партии Марада Тони Франжье, христианина, который отделился от фалангистов, начал свою игру - а теперь пострадал за это.
        Солнце клонилось к закату, багровое зарево заливало полуразрушенные дома. Лавочники собирали свой нехитрый товар, клали его на велосипедные тележки и в багажники много раз обстрелянных машин. Вооруженные пацаны - готовились юркнуть в развалины как крысы в крысиные норы, чтобы появиться на следующий день с первыми лучами солнца. Развалины ночью были укрытием, в то время как улицы простреливались с обеих сторон.
        Забыв о том, что он вообще то бросил курить - Мелтонян смолил одну за одной, выбрасывая окурки в приспущенное стекло двери старого Бьюика. Сигареты назывались «Муджахед», жуткая гадость, производится из отходов табачного производства как дешевые сигареты для солдатского пайка. Вкуса никакого - зато крепости более чем достаточно, омерзительная вонь как от фальсифицированной дешевой кубинской сигары, которую в нью-йоркском переходе можно купить за доллар. Дым щипал горло, глаза слезились от этой гадости. Но Мелтонян курил одну за одной - это было что-то вроде ептимьи за то, что он делает.
        Не было и мысли о том, чтобы не пойти вместе с французами - это было частью сделки. Не доверявшие никому французы страховались на случай, если все пойдет через одно место и ЦРУ решит выйти из игры: прямое участие американских морских пехотинцев и сотрудника ливанской резидентуры делали плату за выход неприемлемо высокой: пришлось бы убивать своих, и не одного. Сейчас Мелтонян уже нарушил закон, заплатив третьим лицам пятьдесят тысяч долларов США за участие в террористической акции, и собирался нарушить еще сильнее, лично участвуя в этой акции. Французы - подобрали ему новую одежду. Теперь на нем была черная рубашка из грубой ткани, клетчатый шейный платок-арафатка и черные очки. С его усами - он был похож на палача из латиноамериканского эскадрона смерти. Или на коренного ливанца уже двадцать лет вкушающего все прелести партизанской войны в собственной стране.
        На коленях - у Мелтоняна лежал автомат. Это был ППШ советского производства, наверняка поставленный в это страну коммунистами в порядке оказания помощи борющему за свободу палестинскому народу - русские готовы были бесплатно поставлять борющимся народам все, что угодно включая пулеметы ДШК. Примитивная железяка, грубая, уродливая на вид, имеющая только одно назначение - отправлять людей на тот свет, как можно быстрее и как можно эффективнее. Таких штук - русские произвели несколько миллионов во время Второй Мировой, а теперь они расползлись по свету и каждая - могла отправить на тот свет не одного американца. Видимо, в свое время пуля разбила приклад этого автомата - и ливийцы сделали новый. Складной приклад как у некоторых вариантов АК, складывающийся вбок и передняя рукоятка как у старого гангстерского Томпсона. К русскому автомату тоже был дисковый магазин, но не на пятьдесят патронов - а на семьдесят. И каждая пуля, в отличие от старины Томпсона - запросто могла пробить дверцу машины и убить сидящего внутри нее человека. Семьдесят смертей, упакованных в неказистой круглой жестянке которая у
этой штуки вместо нормального магазина. Нет, что не говори про русских - но толк в оружии они знали.
        На новом самодельном ложе этого автомата справа ножом был вырезан крест. Очевидно, предыдущий его владелец был набожным человеком.
        Дик сидел позади, он не отказался от свого помпового Моссберга, который на ближней дистанции мог проделать в человеке дыру с кулак, просто набил карманы патронами и взял в оружейке посольства еще один Кольт. У их водителя - на коленях лежал короткоствольный автомат Калашникова...
        - Долго ждем, а...
        - Все окей, мистер! - белозубо улыбнувшись, сказал водитель
        Мелтонян не мог считать себя знатоком ливанцев - но его поражала жизнерадостность людей, превративших столицу своей страны в один большой Монте-Кассино[72 - Монастырь Монте-Кассино - стратегическая точка в центральной Италии, в 1944 за него шли ожесточенные бои. Его вспоминают точно так же, как мы вспоминаем Сталинград]. Интересно, они хоть поняли, что сделали.
        Сзади - заработала рация, лежащая на заднем сидении.
        - Младший брат - всем братьям, младший брат - всем братьям. Началось движение, повторяю - есть движение. Даю отсчет...
        . Снимки, подтвердившие развединформацию о нахождении нужного объекта и позволившие подготовить операцию - были получены с борта разведывательного самолета RF-4, промчавшегося над столицей Ливана только вчера и вернувшегося на авианосец Китти Хок. Информацию о подозрительном бородатом, раненом белом, захваченном недалеко от места перестрелки и привезенном в Бейрут дал агент местной службы безопасности, внедренный к Фратуни. Он же дал информацию, что Фратуни собирается продать пленника кому-то, что не давало возможность подготовить операцию как следует и заставляло импровизировать. Впрочем, французам было не привыкать...
        Мелтонян закрыл глаза. Он как бы видел всю картину сверху, с высоты птичьего полета. Вот - небольшое двухэтажное здание, прикрытое страшно изломанными деревьями, принявшими на себя удар многочисленных ракет РПГ. Вот - стоящий под прикрытием подожженных в два ряда бетонных блока универсал Вольво-240, рабочая машина одного из лидеров партии в Бейруте Пьера Фратуни, сподвижника и даже дальнего родственника главы клана Тони Франжье, просирийского и просоветского лидера христиан-маронитов. Вот - кургузая, уродливая машина со зловещим бугристым стволом крупнокалиберного пулемета в небольшой башенке - советская БРДМ-2. Единственная машина, включать которую в конвой было ошибкой - она тормозит всю колонну, а водитель так и так ничего не видит из-за брони, которая не спасет от гранатометов. Вот побитый, с запыленными стеклами Ланд Круизер - машина охраны.
        Вот - из здания выходят несколько человек. Открываются массивные, окованные сталью ворота, появляются длинноволосые, настороженные люли в черных очках с автоматами - охрана. А вот и сам Фратуни - коренастый, с обожженным справа лицом - он уже пережил три покушения на свою жизнь, потерял семью во время ракетного обстрела дома и стал чертовски осторожен и дьявольски злопамятен. Вот он садится в машину - обманчиво скромный универсал, на самом деле бронированный в Великобритании знаменитой фирмой Коулмен, вот по машинам сопровождения рассаживаются боевики. В Ланд Круизере - один из бандитов вылезает в люк и садится задницей на крышу ему передают пулемет. Вот советская бронемашина испускает клуб вонючего дыма из своего до предела изношенного двигателя - и конвой медленно трогается. Вот он катит по улице, освещаемой последними лучами солнца - на пропыленной броне они кажется похожими на кровь. Вот они поворачивают...
        Вспышка!
        Советская бронемашина уже повернула - и именно она первая попадает под удар. Советская техника плохо защищает солдат от взрывов, русские делают так, чтобы было максимально дешево, на потери им всегда было плевать[73 - Не совсем так, конечно. Но американец может так думать]. Что-то горит... эти придурки установили на бронемашину бензиновый двигатель, пары бензина взрываются моментально. Вот Мерседес-такси останавливается, перекрывая дорогу, на крышу тяжело плюхается позаимствованный в американском посольстве пулемет М60 - и на выскакивающих из Ланд Круизера боевиков обрушивается шквал огня с дистанции несколько метров. С другой стороны - еще двое французов строчат из автоматов. У них русские автоматы малого калибра[74 - Видимо, АК-74, они тогда на Ближний Восток уже пошли], такие используют далеко не все сирийские части, а только отдельные части спецназначения. Если подумают на сирийцев или тем более - на русских, так и так будет неплохо...
        - Наш выход! - послышался голос Дика с заднего сидения
        - Аллаху Акбар - обнадежил водитель такси
        И втопил педаль газа...
        Все мысли - в сторону. Потная рука на теплом дереве самодельной ложи старого русского автомата. Просверки выстрелов впереди - они мчатся навстречу им. Вот так вот, черт побери - и делается разведка. Это тебе совсем не то, что сидеть в кабинете в Лэнгли и горевать, что на обед не хватило порции торта с корицей.
        Машина резко развернулась, перекрыв путь к отступлению. До Вольво - метров двадцать, дым - ничего не разберешь. Огненные трассы рикошетят от развалин, бьют в потемневшее небо.
        Мелтонян схватился за ручку двери, собираясь выскочить - причем его дверь находилась с той стороны, где шла стрельба.
        - Сидите на месте, сэр!
        Дик выскочил из машины и с ружьем - побежал к месту перестрелки, придерживаясь правой стороны дороги...
        Мелтонян не мог просто так сидеть и смотреть - хотя их задача заключалась всего длишь в том, чтобы забрать похищенного Фратуни армянского диссидента и уносить ноги, именно этот Мерседес мог пройти блок-посты. Но сидеть и ничего не делать - было выше его сил.
        Судьба сама решила на него - слева загремела автоматная очередь, осыпались стекла и Марон, их водитель - навалился на руль, что-то хрипя. Мелтонян, который попадал под обстрел на границе с Афганистаном и знал что делать - рванул дверь, вывалился из машины на дорогу - именно вывалился. Обычные люди пытаются выйти, берегут одежду, инстинктивно боясь ее запачкать - и пачкают-таки, но уже собственной кровью. Мелтонян же - запачкать одежду не боялся. Он перекатился, не вставая, чтобы колесо их Мерседеса служило ему защитой, сунул под днище машины ствол автомата и дал длинную, с рассеиванием очередь. Со стороны развалин - раздался мучительный крик и ругань на арабском. Потом снова заработал Калашников - и по машине забарабанили пули.
        Твою же мать...
        Мелтонян дал еще одну очередь, поверх багажника - а потом увидел бегущего со всех ног Дика и одного из французов, тот тащил что-то на себе, и в руках у него был автомат. Дик на ходу выстрелил по развалинам из своего пугача, потом еще раз - на фоне треска Калашниковых это было по-настоящему впечатляющим...
        - Помогите!
        Мелтонян протянул руку - и толкнул дверь от себя.
        - Он мертв!
        - Нет живой...
        - Наш водитель мертв!
        Избавившись от ноши, француз тоже стал стрелять из Калашникова поверх крыши.
        - Хреновая новость!
        Еще бы не хреновая...
        Он высадил весь магазин, потом выхватил из-за пояса ракетницу, и выстрелил в воздух. Алая ракета взлетела с фырчанием, на мгновение высветив алым плюющиеся огнем развалины. Сигнал к отходу.
        - Валим!
        Француз сел за руль, перебравшись туда с правого пассажирского, Дик ввалился назад и тут же начал перезаряжать ружье, заталкивая в приемное окно один за другим толстенькие, красные цилиндры. Монте вдруг понял, что сейчас они уедут - и ввалился на заднее сидение, когда машина тронулась. Дверь ударила его прямо по ногам, и он заорал от неожиданности и боли...
        - Твою же мать!
        На него никто не обращал внимания, Мерседес, прыгая на ухабах разнесенной несколько лет назад в клочья улицы, пер на Восток.
        - Ушли?! Ушли?!
        Француз что-то крикнул, видимо - нецензурное.
        - Сэр, как вы?
        - Мать твою... - выругался Мелтонян.
        Стемнело уже совсем. Француз гнал без фар, фары - приманка для снайперов, здесь сначала стреляют, потом задают вопросы.
        - Где мы?
        - Скоро вывалимся на Корниш!
        - Там блокпосты! Нас завалят, к черту!
        - Нас и так завалят!
        Впереди застрочил автомат. Пули ударили по кузову, посыпалось стекло. Француз заложил вираж, ударившись обо что-то багажником.
        - А, твою мать!
        Видимо, на набережную выскочить шансов уже не было. Пули снова хлестанули, теперь уже сзади, осыпалось и заднее стекло. Салон спасло только то, что это была спецмашина, французы поставили за передним сидением бронеплиту, вырезанную из подбитого БТР, еще одну под углом, чтобы рикошетило вверх.
        Морской пехотинец выставил ствол ружья и трижды оглушительно шарахнул по вспышкам, каждый раз передергивая затвор. От грохота двенадцатого калибра заложило уши.
        - Не стреляйте! Иначе не отвяжутся!
        Твою мать, да что же это за город то такой. В тебя стреляют, а в ответ стрелять нельзя
        Автомат ударил уже влево... новый вираж. Захрустел сминаемый металл. Внезапно машину ударило так, что их всех подбросило, Мелтонян ударился головой о потолок, машина еще раз ударилась обо что-то правым крылом и остановилась...
        На сей раз окончательно.
        - Твою же мать. Жак... как ты там...
        Вместо ответа - Жак толкнул стволом русского автомата остатки лобового стекла.
        - Задело немного... но поживу.
        - Куда ты нас... завес.
        - Это... зона разделения... Ничейная, тут снайперы повсюду...
        - Просто здорово, мать твою.
        Мелтонян - толкнул дверь, поддавшуюся с трудом, и выбрался наружу. Следом выбрался Дик, потащил связанного бандита.
        - Вот... задница.
        Они были в каком-то проулке, с обеих сторон были развалины, похоже по этому кварталу била тяжелая, мать ее, артиллерия. Била долго, вдумчиво, перемешивая человеческую цивилизацию с землей. Почувствовав, что он ранен и на Корниш не пробиться - Жак направил их машину в противоположную сторону, загнал ее в этот проулок, чтобы как-то защититься от возможного продольного огня с улицы. Теперь их с трех сторон защищали развалины - хотя если в них что-то есть, одна очередь положит их всех разом...
        - И как нам выбираться отсюда...
        - Никак...
        Француз уже перетянул жгутом ногу, попробовал, и понял, что может идти. Из бардачка он достал советский ночной прицел и пристегнул к автомату.
        - Забьемся в развалины и дождемся рассвета. Потом выйдем на связь, нас заберут силы патрульные ООН. У меня есть рация.
        Мелтонян тоскливо посмотрел на запад. С той стороны - взлетали осветительные ракеты, высвечивая всполохами небо.
        - Нахрен ООН - сказал он - за то, что мы сделали, нам светит лет двадцать в Ливенуорте. Надо вызывать эвакуаторов.
        - Вам придется нести пленного, сэр, в таком случае - с раздражением в голосе сказал морской пехотинец.
        В этот момент - как раз напротив пролома, заскрипев до предела изношенными тормозами, остановилась машина. Какой-то старый американский универсал.
        Мелтонян, у которого нервы были уже на пределе, а оружие легче и короче, чем у Дика - среагировал первым. Он просто поднял свой долбанный советский автомат и окатил машину шквальным огнем, выпустив в нее все, что было в магазине. Он жал и жал на спусковой крючок, поливая все перед собой огнем, пока патроны не кончились...
        - Прикрываю! - среагировал упавший на колено француз
        Зеленый берет опустил автомат. Звенело в ушах ...
        Дик вернулся с двумя автоматическими винтовками М16А1. Скорее всего, это были христиане, из Фаланги, получавшие оружие с израильских складов. Одну винтовку он передал Мелтоняну, вторую взял себе.
        - Чисто сработано, сэр! - сказал он, и в голосе проскользнуло уважение - но теперь надо уносить задницы отсюда. У нас тут неподалеку нора. Бывший отель, раздолбанный и до сих пор не восстановленный. Высотная точка, и там можно пересидеть пару дней. Отель держат люди Хобейки.
        Монте проверил свою винтовку. Заряжена, готова к бою.
        - Так кто понесет этого козла? - спокойно спросил он
        ФРАНЦУЗЫ. ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ГРУППА
        ОТЕЛЬ НА ПОБЕРЕЖЬЕ
        Связь - гавкнулась почти разом, раньше в американском посольстве был ретранслятор приличной мощности, поставленный для того, чтобы при необходимости выходить на связь с Шестым флотом. Сейчас он - то ли был поврежден, то ли просто выключили - но «ловить» волну приходилось на дрянной французской гражданской рации, постоянно забиваемой помехами.
        Адресат - сидел на Китти Хоке, на который сейчас и была вся надежда.
        - ... Повторяю, пакет у нас, нам необходима срочная эвакуация воздухом , как можно быстрее. Ромео-Танго-Браво, как поняли?
        - Индия, запрос принял.
        - Альфа, так какого хрена ты сидишь на ж... ровно, сукин ты сын? Вышли нам пару вертолетов, пока нас с дерьмом тут не смешали!
        - Индия один, ваш запрос принят, ожидайте. Мы ждем подтверждения, у нас сбили птичку в вашем районе, как поняли...
        - Да пошел ты!
        Все это сильно напоминало последние дни американского полномасштабного присутствия во Вьетнаме - много лет спустя. Все дерьмо когда-нибудь возвращается...
        Француз понимающе смотрел на американца-армянина, и тому вдруг стало до омерзения стыдно. Он был одновременно и частью большого - американского народа, и частью малого - армянского. Потому он хорошо понимал, чего не хватает американцам для того, чтобы одерживать победу за победой. Потому он и верил, что дружба американского и освобожденного от советской оккупации армянского народа - будет на пользу обоим и поможет американцам и восстановить уважение к себе, а армянам - восстановить Великую Армению.
        - Они прилетят. Не сегодня - завтра.
        Француз кивнул. В принципе - он чувствовал себя лучше, чем бывший зеленый берет - потому что Бейрут был его второй родиной, он пробыл здесь несколько месяцев только в эту командировку - еще несколько дней ничего не изменят.
        Монте Мелтонян вышел в коридор отеля, пошел в сторону лестницы. Это был один из роскошных отелей «сисайд фронт», первой линии побережья, в шестидесятых годах тут был рай земной, отдыхали европейцы, работал Американский университет. Сейчас - здание частично сожжено, вся мебель в номерах переломана, уцелевшая стащена в обитаемую зону, в полу, потолках и стенах пробиты дыры, чтобы перемещаться по зданию во время боя, в стенах - бойницы, выходящие на город окна то заколочены, то заложены мешками с песком. Удушающая вонь гнили, рыбы и дерьма - снисхождение по цивилизационной лестнице дается гораздо проще, чем восхождение. Наемники Хобейки - особо не задумываясь, гадили в свободных комнатах этажей внизу, в сочетании с идущей от моря сыростью запах был особенно омерзительным.
        По лестнице, со сбитым в пустоту ограждением - он поднялся наверх, на последний этаж здания...
        Оружие взметнулось подобно атакующей гюрзе - быстро и неотвратимо. Монте, выходя на балкон, поднял руки.
        - Сдаюсь! Стаюсь... черт, убери это.
        Варга, бывший легионер интервентной группы второго парашютно-десантного - медленно опустил свой МР5К, который таскал с собой вместо пистолета.
        - Как ты меня учуял?
        - Твои сигареты...
        Бывший зеленый берет принужденно рассмеялся
        - Надо бросать...
        Варга не ответил. Он сидел, свесив ноги в пустоту на восьмом этаже бывшей гостиницы Сен-Джордж, и смотрел в сторону моря.
        Капитан прислонился к избитой пулями стенке, достал сигарету. Мельком глянул в пустоту, на суетящихся внизу наемников Хобейки. Те, получив обещанное, мгновенно накурились дури и теперь представляли опасность для самих французов.
        - Ублюдки, мать их... - пробормотал капитан
        - Какого хрена американцы не могут просто послать сюда вертолет и принять этого козла на крыще отеля? - вдруг спросил Варга
        Он не назвал Мелтоняна американцем - здесь сразу чувствовали, кто есть кто. Ху из ху.
        - Ты же знаешь, они боятся здесь и шагу ступить. Сейчас передали - сбита птичка в нашем районе...
        Оба посмотрели на город - этой ночью перестрелки немного утихли, но то и дело, то в одном районе города, то в другом - в ночь взлетали трассеры.
        - Тогда какого хрена мы вытираем им задницы. Если у них очко играет, пусть держатся отсюда подальше. И какого хрена ты делаешь на их стороне?
        Монте Мелтонян не ответил - ему не понравился звук, который донесся снизу и откуда-то спереди.
        - Слышал?
        Варга насторожился
        - Что?
        Звук повторился - и американо-армянскому боевику как кувалдой ударило по голове. Он повалился назад, слышал звуки - но ничего не видел, как будто сломался телевизор: звук был, а вот на экране ничего не было. Последним, что он слышал - были выстрелы...
        Двигатель Мерседеса - кашлянул в последний раз и остановился, машина на инерции выбралась из выбоины, в которую она попала передним колесом - но дальше не пошла, так и осталась стоять...
        - Больше не поедет... - констатировал водитель и дважды стукнул по кузову через выбитое окошечко сзади. Можно выходить...
        Один из немцев - приоткрыл полог кузова, осмотрелся
        - Можно...
        Машина, оставленная здесь - блокирует подход к ним с тыла.
        Немцы, находившиеся в кузове - надели свое снаряжение. У каждого - была советская копия американских очков ночного видения, которые выпускались в Новосибирске и автомат. Обычный АК, только с пламегасителем и странным прицелом под стволом, размером с пивную банку, от него шел провод к прикладу - в приклад немцы встроили батарею. При включении этого устройства - прицел давал лазерный луч, который был видим только в прибор ночного видения. Для ночных операций в городе - самое то.
        Николай и Самед были вооружены тем, чем у них и было: СВД и АК-74 с ночным прицелом...
        - Сколько идти?
        - Около квартала... - ответил Али, он почему то заметно нервничал - мы нехорошо встали.
        - Если будем чинить машину - останемся здесь до утра. Ты точно уверен, что это здесь?
        - Больше негде, рафик. Им некуда идти. Христиане ищут их, чтобы убить и люди Абу Аммара - тоже, чтобы отомстить. А французы давно имеют дело с Хобейкой...
        - Тогда надо идти... - подытожил Самед, пробормотав что-то по-арабски, видимо - мольбу Аллаху, ду'а за удачу
        - Я найду машину... - сказал Али
        - Пойдешь с нами, рафик. Людей мало.
        - Пошли.
        Ночной Бейрут - как будто вымирал, как и все воюющие города. Узкие, старые, стекающие к воде, к набережной, к порту улицы - искорежены, засыпаны гравием, перекрыты баррикадами. Оружие у всех - даже мирные жители, которые просто хотят выжить, создают вооруженное ополчение, дежурят по ночам и стреляют в любого. Безопасных мест, безопасных улиц здесь просто нет - здесь стреляют не после окрика, а до.
        Очень помогали очки ночного видения. В оригинале американские, для вертолетчиков - они были скопированы практически ноль в ноль - а американцы умели делать такие вещи. Поле зрения - было расчерчено на несколько десятков квадратиков - сетка, в авиационных приборах наблюдения она обязательна. Но в остальном - на удивление хорошее качество изображения, и даже при случайном взгляде на костер - поле зрения не заливало белым светом, оставляя слепым на несколько секунд.
        Они перебрались на соседнюю улицу - там был костер, у костра машина и там сидели ополченцы. Пройти мимо них никак не получалось, пришлось искать проход через саму застройку, держа их на прицеле. Наконец, нашли - здания здесь подверглись сильным разрушениям еще в первую гражданскую, проход можно было найти.
        - Это он? - Вольфганг показал на темную громаду отеля, возвышающуюся над двухэтажной застройкой
        - Да, он...
        - Что там, дальше?
        - Надо посмотреть. Я не знаю...
        Улица была пуста, со стороны моря перегорожена завалом - но там никого не было...
        - Хорошо, идем...
        Николай положил руку на плечо Вольфгангу
        - Я пойду первым. Затем отсигналю. Фонарем. Две вспышки - нормально, одна - нет.
        - Да, камрад. Удачи...
        Если брать необходимый для такой работы опыт - то у военного и полицейского снайпера он отличается довольно сильно. Военный снайпер работает на дистанциях, часто не досягаемых для обычного стрелкового оружия, промах для него не является чем-то страшным - целей полно. Чего больше всего следует бояться армейскому снайперу - не контр-снайпера, не пулеметчика - а хорошего наблюдателя, имеющего связь с танком или с артиллерийской батареей. Армейский снайпер - старается не стрелять с одной и той же позиции, а меняет их, чтобы не засекли. Наконец, армейский снайпер не ввязывается в бои, его задача - постоянно держать противника в напряжении и пополнять свой счет.
        Полицейский или городской снайпер работает на дистанциях, которые для армейского снайпера покажутся смешными - но он действует постоянно в зоне досягаемости стрелкового оружия и гранатометов противника. И сам для них - приоритетная цель, уничтожить снайпера - мечтает каждый солдат, оказавшийся под снайперским огнем.
        Николай осторожно переставлял ноги, боясь, что под грудой мусора в коридоре может оказаться граната или даже противопехотная мина. То и дело - он приседал, ощупывал все перед собой - и только потом переставлял ногу. В Афганистане - мины были везде, заминировано могло быть все - потому того, кто прошел Афганистан было не напугать никакими минами.
        Ага... есть.
        Итальянка, пластиковая противопехотная мина. Старая знакомая - в Афганистане их были тысячи. Мало того, что в них почти нет металла - она при взрыве еще и пластиковые осколки дает. Пластик - плохо обнаруживается рентгеном. И сюда заползла... гадина.
        Когда-то - здесь был дом. Наверное, даже престижный дом - почти побережье, рядом - дорогой отель. Теперь - здесь грязь, вонь, гарь, завалы и противопехотная мина посреди коридора. И все это сделали люди, которые больше не хотели жить вместе.
        Самед шел след в след, доверяя русскому
        Николай - решил занять позицию правее от центра здания, в комнате, в которую когда-то попала ракета РПГ, вырвав дыру в стене. В этой комнате - он обнаружил еще одну противопехотную мину - но разминировать не стал, просто обошел ее. У этого здания - был балкон, частично обрушившийся, частично целый - как раз и удобно было стрелять. Сразу две подходящие позиции... и не забыть о мине посреди комнаты.
        - Слышишь меня - спросил Николай, рассматривая отель и подступы к нему в прицел ночного видения
        - Да, рафик.
        - Запоминай. Пойдешь вниз и скажешь - они все на верхних этажах, наверняка выше пятого. Справа ... две автомашины, костер, до десятка духов. Путь через автостоянку... есть справа. Я останусь здесь. Вы пробьетесь в здание.
        - Одному нельзя, рафик.
        - Присоединяйся к штурмовой группе. Я отсчитаю десять минут, потом начну работать. Если что... встречаемся там же, где ночевали, на взгорье. Туда доберусь сам. Жди три дня, если не приду, уходи. Все понял?
        Цели. Первая... седьмой этаж, видно пулеметное гнездо и засевший там пулеметчик... не курит, но видно по движению головы. Восьмой этаж... курильщик... огонек в ночи как маяк. И эти... внизу, у самого входа, справа. Две машины... на одной пулемет да не какой-нибудь - ДШК. Проломит любую стену, в том числе и ту, за которой он сейчас прячется...
        Как делать...
        У снайпера - обычно есть два гарантированных выстрела, но у него - их четыре или даже пять. Его плюс - спортивная подготовка в СДЮШОР, он как паз и готовился к скоростной стрельбе по мишеням. И хотя СВД - совсем не «Бегущий кабан» - четыре гарантированных у него есть.
        Первым - пулеметчика, это не обсуждается. Седьмой этаж... с седьмого этажа он много чего натворить может... пулемет не на станке, на сошках, крути куда хочешь, можно и позицию сменить. Вторым...
        Либо открыть огонь по тем, кто внизу, у костра - либо попытаться рискнуть и снять курильщика на восьмом.
        Расстояние совсем никакое. До пулеметчика - сто пятьдесят - сто семьдесят метров. НА таком расстоянии опасно все, что стреляет.
        Машины...
        А что если...
        Он отстегнул магазин, выщелкнул несколько патронов. Достал из кармана два пулеметных трассера - держал на всякий случай, так то они для СВД крайне нежелательны, забил в магазин, сверху - три обычных, снайперских. Будет серьезно... такой перенос огня, и при этом он должен уложиться в три - четыре секунды. А любой, кто стрелял с оптическим прицелом знает, насколько сложно искать цель через прицел, сложнее, чем просто глазами.
        Но и по-другому никак не выходит. Если кто-то доберется до ДШК...
        До отеля - было примерно сто двадцать... с небольшим метров. Сто двадцать метров - но на этом коротком пути может лечь целый батальон, это показал один из первых этапов гражданской войны в Ливане, так называемая «война небоскребов». Дорогие отели - многоэтажки занимались боевиками и готовились к обороне, расчищали пространство вокруг, делали баррикады, проламывали стены под бойницы. Стреляли друг по другу из всего, что было - на верхние этажи даже затаскивали безоткатные орудия. Тогда же - несколько штурмов таких вот укрепленных позиций показали, что потерять можно очень много людей, но так и не дойти даже до стен отеля. Вона отелей прекратилась только тогда, когда по ним стала бить артиллерия...
        Они выстроились колонной, шаг вперед - и стена больше не будет защищать их. Правее от них и дальше - играло пламя, кто-то что-то пьяно кричал... скорее всего христиане. Мусульмане и палестинцы обычно не пьют, хотя бывает всякое...
        - Когда...
        - Советский сказал - скоро
        Что-то лязгнуло - и еще раз
        - Оно?
        Еще лязгнуло, дважды - и одна из машин вдруг загорелась... огонь побежал вниз... а потом полыхнуло все разом...
        Пулеметчик... курильщик... машина...
        Николай сосредотачивался, изгонял все лишнее из головы. Он уже прорепетировал перенос огня - чтобы руки запомнили это.
        Пулеметчик... курильщик... машина...
        Стрелять - его учил тренер, который некоторое время жил в Японии, на Хоккайдо. Там он, чужак, гайдзин[75 - точный перевод - варвар] - познакомился с мастерами древнего искусства «дзинбо иттай» - искусства точной стрельбы из лука с бешено несущейся лошади. Это искусство - культивировалось в Японии до сих пор, существовали мастера, способные попасть тяжелой стрелой в цель с расстояния в несколько сотен метров.
        Тут - то же самое. Даже проще - меньше движений. Лук сложнее перезаряжать.
        Он попытался представить себе то, что представлял обычно - но перед глазами было другое. Зима. Русская зима. Белый ковер без единого следа, покрывающий землю, холмы, черная щетина леса вдали и ярко-красное, почти бордовое зимнее солнце...
        Дурная примета - раз видится такое.
        Раз!
        Винтовка отдала в плечо он увидел, как что-то дернулось в амбразуре пулеметчика.
        Два!
        Он увидел, что рядом с курильщиком есть еще один... он стоял, а не сидел и у него была винтовка. Он выстрелил в него - а потом и в курильщика, пытающегося встать
        Резкий перенос точки прицеливания - вниз и вправо. Огонь... люди у огня... кажется, Одине или два что-то услышали, но не могут понять пока, что.
        Три!
        Трассеры бьют по бензобаку старого пикапа, вооруженного пулеметом - и он начинает гореть. Сначала появляется пламя, а потом - хлопок и огненные брызги...
        Тех, у костра - они срезали в два автомата, они заметались из-за вспыхнувшей машины, видно их было отлично. Но больше туда хода не было - горящая машина выдаст с головой и их: темные силуэты на фоне пламени - мишень лучше не придумаешь...
        Они побежали вперед. Если идти вправо - можно было перебегать от укрытия к укрытию, тут никаких укрытий не было - до первого больше семидесяти метров бегом, голая, в рытвинах бывшая автостоянка.
        На полпути - те, кто находился в здании, очухались. Из дверей - открыли огонь из пулемета, сами не видя куда, немцы вынуждены были броситься на землю. Пулемет, дав длинную очередь, замолчал, видимо, подавленный снайпером.
        - Вперед!
        Перебежать до дверей отеля они не успели.
        - Цели слева! Слева!
        Из - за огня было видно плохо - но все же было видно. Боевики Хобейки - пытались прорваться к отелю, один из них, подстреленный, рухнул прямо в растекающийся от машины огонь. Стреляли, сами не видя, куда...
        - Не останавливаться! Не останавливаться! - немцы, несмотря на то, что относились к полицейскому, а не армейскому подразделению - все отслужили в Народной армии ГДР, в основном в элитных частях - разведке и парашютистах. Так что как вести себя под огнем - они знали.
        Стрелки Хобейки - так и не смогли прорваться за горящую машину, видимо, залегли, спасаясь от снайперского огня, потеряли инициативу. В огне - с фейерверком что-то взорвалось, очевидно, боеприпасы...
        Двери отеля. Они преодолели простреливаемую стоянку - это самое главное. Теперь - наступает более привычное для них - бой в здании, ближний бой.
        - Дверь!
        Один из бойцов крепит на двери небольшой заряд, второй - уже приготовил британскую гранату - вспышку, которые МВД ГДР закупало на черном рынке.
        - Бойся!
        В отеле - царила контролируемая паника. Никто не ожидал нападения, тем более такими небольшими силами. Парадоксально - но нападение, предпринятое большой группой боевиков - наемников - отразить едва ли не легче, чем нападение небольшой, но хорошо подготовленной группы. Больше целей, хуже управление - а тут, даже не видишь, куда стрелять...
        Жак, дважды побывавший в отрядах моджахедов француз - принял на себя командование. Внизу прогремел взрыв, затем - автоматные очереди послышались уже в самом здании. Внизу - были люди Хобейки, но не факт, что они долго продержатся.
        Вдобавок ко всему - справа - активизировались боевики Амаля, услышавшие перестрелку. Ракета РПГ - прошла мимо, а вот что-то посерьезнее, скорее всего выстрел из безоткатного орудия - пришелся прямиком в бок здания. Удар - чувствовался по всему зданию...
        - Дерьмо, пулемет сюда! Минируйте лестницы!
        - Месье, если мы это сделаем, может сложиться все здание.
        - Диди, где чертов пулемет?
        - Сейчас...
        Бывший легионер побежал по коридору, уже затянутому дымом. Новый выстрел пришелся по зданию, из конца коридора рвануло пылью...
        - Марсель, что с чертовой рацией? Где помощь?
        - Нам обещали поддержку через полчаса!
        - Да у нас и десяти минут нет! Сейчас все здание сложится!
        Отец Жака был строительным подрядчиком, и он хорошо представлял себе состояние этого отеля. Пятнадцать лет под обстрелами не прошли даром, силовая структура здания ослаблена, и одного удачного попадания из Б10 хватит, чтобы здание просто сложилось как карточный домик.
        - Мишель, бери двоих и вниз! Остальным - на крышу! Надо подавить огневые точки Амаля! Пара попаданий и нам крышка!
        Сам Жак бросился к комнате, которая использовалась как арсенал. Ее украшением - была русская винтовка ПТРС времен Второй мировой, переданная палестинцам, а потом оказавшаяся у французов. Ее отдача была почти непереносимой, она была не слишком точной, но у нее было одно неоспоримое достоинство - пуля из нее пробивала любую стену и стрелка за ней...
        Тащить ее наверх было некогда, да и не справиться одному - потому Жак потащил ее к проделанному выстрелом пролому...
        Холл - удалось зачистить быстро и без потерь. Ливанцы - не знали светошумовых гранат, их не применяли еще здесь ни израильтяне, ни американцы - и потому их действие было поистине сокрушительным.
        Когда немцы ворвались в холл, едва ли не полтора десятка боевиков были совершенно дезориентированы. Стреляли, пусть наугад только трое из них. Их обезвредили в первую очередь, после чего прошлись по остальным. Не уцелел ни один.
        От порохового дыма, пыли от взрыва не было видно почти ничего.
        Немцы бросились к лестнице, ведущей на второй этаж. Там их встретили выстрелы, но ливанцы не умели стрелять на рикошетах, в то время как немцы умели. Пока один боец стрелял - пули летели в потолок но сильно нервировали - второй забросил гранату...
        Было видно, как бойцы Хобейки, оказавшиеся слева от здания - гибнут под перекрестным огнем: с одной стороны бил он, с другой стороны - обстрел шел со стороны вооруженного лагеря милиции Амаль. Огонь со стороны Амаля все усиливался, по зданию било безоткатное орудие, внизу - были боевики, только укрепления - не давали им атаковать напрямую, но силы защитников укреплений таяли на глазах.
        Решив, что это не дело - Николай решил сменить сторону: если боевики Амаля доберутся до отеля - то оттуда уже никому не выйти.
        Расстояние до первых укреплений принадлежащих Амалю было около трехсот, до позиции безоткатного орудия - не менее шестисот...
        Он перевел прицел снова на дорогу, чтобы наверняка работать по более близким целям. Концентрации уже не было - никто не мог долго держать концентрацию по-настоящему, это все равно что задержать дыхание.
        Триста метров.
        В прицел - было видно, как с базы Амаля, разбитой бетонной дорогой, по которой когда то ездили кабриолеты с туристами - идут машины. Мерседес, из окон торчат автоматные стволы, полощется зеленая тряпка какого-то знамени. Пикап - с него ведет огонь пулемет. Дальше - грузовик с боевиками.
        Выстрел. Еще один.
        Пулемет замолкает. Прицел верный, теперь можно стрелять беглым...
        Серия по лобовому Мерседеса. Три дыры появляются на запыленном лобовом стекле, едва видны почти черные следы крови на обратной стороне. Мерседес начинает вилять, но уходит не под откос, как он надеялся. Водитель, очевидно, только раненый - крутит руль в противоположную сторону, машина вминается носом в склон, сзади по ней - ударяет пикап. Грузовику удается затормозить, с машин сыплются боевики. Видны черные бороды, кто-то в масках.
        Это плохо. Плохо, что хорошей аварии не было.
        Гремит выстрел - как парусина лопнула, только громче. Еще один.
        А это совсем плохо...
        В отличие от американцев - французы хорошо знали Бейрут и действовали более решительно. Уже через несколько минут после того, как рация двадцать третьего отряда сообщили о нападении - два вертолета SA-321G Super Frelon поднялись с борта авианосца Клемансо. Оба они - были переоборудованы для выполнения поисково-спасательных миссий на море, имели лебедку и экипаж, обученный ночным полетам. В качестве спасательной группы - использовались бойцы морской пехоты Франции, так называемые «красные береты»[76 - Малоизвестное, но серьезное подразделение ВМФ Франции. Достаточно сказать, что оно было изначально сформировано как полк SAS в составе «Свободной Франции» одновременно с британским SAS - и сейчас это и есть французский SAS, просто по-другому называется. Курс подготовки, вооружение, задачи - все как у британского SAS]. В каждом вертолете было всего по одной группе - четыре бойца.
        Возглавлял группу капитан Давид Сорнье, вызвавшийся на это дело добровольцем. Среди тех, кто сейчас находился в Бейруте под огнем каких-то козлов - были два его друга, два парня из его подразделения. Он и сам - пытался попасть в «двадцать третью группу», но нее прошел контрразведывательную проверку. Почему - он не знал, об этом никогда не говорили. Не прошел - и все...
        - Мсье капитан, в районе цели серьезная перестрелка.
        - Дьявольщина. Merde...
        Капитана можно было понять - из вооружения на Фрелоне не было... ничего, только оружие десантников. В отличие от американцев, которые во Вьетнаме поняли необходимость мощного вооружения спасательных вертолетов и устанавливали на свои «Веселые зеленые гиганты» по три пулемета - французы четко делили вертолеты на вооруженные и транспортные, и транспортные вертолеты - не несли ни пулеметов, ни ракет.
        Но и отступать - было нельзя. Никак нельзя. Он был перестал уважать сам себя, если бы отступил.
        - Пулеметчика к люку! - крикнул он - продолжаем!
        Пулеметчик - прошел к люку, его пристегнули страховочным тросом, его пулемет - короткий Миними для парашютистов - был хорош, но не для подавления ПВО. Бейрут приближался...
        Ракета РПГ - ударила в здание, разорвалась совсем рядом. Посыпалась пыль...
        Пристрелялись.
        Можно было сменить позицию, а можно было остаться тут.
        Он остался. Уходить было некогда - да, по большому счету и некуда.
        В отеле - было слышно, как идет ожесточенный бой.
        Он увидел, как боевики - наводят в его сторону установленное на автомобиле безоткатное орудие. В магазине - осталось два патрона, он это помнил.
        Выстрел. Человек, который наводит орудие - начинает клониться в сторону. Попадание.
        Еще один выстрел. На том месте, где только что был пикап - бурое облако разрыва. Наверное попал в боезапас.
        Начал перезаряжаться. Краем уха услышал рокот - ну, вот и здравствуйте. Гости пожаловали. Наше вам с кисточкой...
        - По фронту!
        Ни хрена не видно. Прицел не помогает - он рассчитан на ночь, но не на пыль и не на дым. Остается только одно - прорываться вперед, стреляя по всему, что движется. Единственно, что помогает - это выучка и небольшой, но эффективный пламегаситель, полностью убирающий вспышку. Его сделали специально на эту модификацию - чтобы не засвечивать прицел.
        Весь отель - в дырах, они сделаны в комнатах, чтобы переходить из одной в другую, избегая коридора, сверху вниз... совершенное безумие. Они были до сих пор живы только благодаря трем вещам: английским гранатам-вспышкам, собственной выучке и скверной подготовленности оседлавших отель боевиков. Они прорывались вперед, стреляли, бросали гранаты, снова стреляли, отвечая огнем на каждое движение. В отеле - осталось не меньше двадцати боевиков, больше половины из них - они уже положили. Все были ранены, держались только на спецпрепарате, выданном для таких вот целей: он избавлял от болевого шока, помогал сохранять концентрацию - хотя против серьезных ранений все же был бессилен. И все понимали, что живыми из этого проклятого отеля - уйдут далеко не все...
        Но и отступать не собирались.
        Бросок гранаты, крик, заглушающийся взрывом - вперед! Еще взрыв - это бросили гранату сверху. Из дверного пролома - летит пыль, на улице тоже перестрелка. В порту ждет советский грузовой теплоход, еще один - ожидает в нейтральных водах, только не советский, а болгарский. Дожить бы до них...
        Лестница - она уже видна. У нее нет ограждения - просто бетонные лестничные проломы. Прямо на глазах немцев - гремит взрыв, летят камни - и два пролета летят вниз. Проход наверх закрыт, кто-то сверху пускает длинную автоматную очередь - не подходи!
        - Мерде! Это и есть цель?
        Изумление подполковника, первого пилота вертолета можно понять. Действительно, полное дерьмо! Видно, что в отеле идет ожесточенный бой, из нескольких окон на верхних этажах валит дым, причем не зеленый - а белый. Видны и вспышки - ночью это особенно эффектно выглядит. В нескольких сотнях метров от отеля, по правую руку - какое-то высотное здание, из него бьют автоматы и пулеметы, трассерами - в сторону отеля. Пока они игнорируют приближающиеся вертолеты, но нет никаких сомнений, что по зависшему - они откроют огонь. Одной очереди из ДШК - хватит с лихвой. Ясно одно - идет ожесточенный бой и о приближении не может быть и речи.
        - Так точно. Нам надо туда, месье.
        - Исключено. Я не собираюсь рисковать вертолетом. Вы уверены, что эти кретины - вообще за нас?
        - Уверен, черт! Это исключено, надо подавить огневые точки противника, иначе я туда не сунусь...
        - Вы можете зайти на цели? Наш снайпер поработает.
        - Да, но буду держаться подальше от этого дерьма. Чертовы сумасшедшие...
        Выстрел из громадной русской винтовки - это нечто. Нечто, сотрясающее все тело, отдача - бьет по тебе подобно паровому молоту и ты содрогаешься до самых пяток, а плечо - немеет после первого же выстрела. Вот только тому, кто по ту сторону прицела - еще хуже. Ничего удивительного, русские делали эту штуку для борьбы с танками...
        Кажется, еще одна огневая точка - подавилась и заглохла. Патроны были... просто точность этой проклятой дуры оставляла желать лучшего, приходилось делать по два и по три выстрела, и каждый был ударом по здоровью. Но делать было нечего...
        Кто-то толкнул его ногой, он обернулся - Дидье. Автомат Калашникова в руках, еще один за спиной, лицо белое и совершенно безумное. Даже в темноте видно.
        - Вертолеты уходят! - заорал он - они уходят, ублюдки, они уходят! Они бросают нас! Чертовы сукины дети!
        - Надо обезопасить площадку!
        Жак огляделся и увидел, что один из вертолетов пошел на круг, борт искрится вспышками - бьют из нескольких стволов. Чертовы сукины дети, у американцев есть скорострельные пулеметы, больше похожие на мини-пушки, а эти... голуби мира.
        - Обозначь площадку! - слышно почему-то было плохо, как через сырую вату - я вниз! Давай, шевелись!
        В спасательной группе - в каждом вертолете было по двое снайперов, у одного из них была полуавтоматическая PSG-1, великолепная немецкая снайперская винтовка, у другого - той же самой фирмы G8, которая могла сойти и за снайперскую винтовку и за пулемет. Это, плюс Миними, с его сумасшедшим темпом стрельбы - было хоть каким-то способом подавить сопротивление противника.
        Они заложили широкий вираж... стреляли непрерывно, снайперы, пулемет. Было видно, что точный огонь дает знать - все меньше и меньше ответного огня, все меньше и меньше трассеров летит в небо...
        На крыше отеля - замигал фонарь.
        - Сигнал! Сигнал!
        - Вижу, надо развернуться.
        - Давайте быстрее!
        - Над городом я не пойду, я еще не совсем рехнулся...
        На крышу отеля - вела лестница с верхнего, технического этажа, тут когда-то была целая батарея кондиционеров. Сейчас кондиционеров конечно не было, у люка, ведущего вниз, в коридор - Дидье обнаружил Жака. Тот держал люк на прицеле немецкого MG3 с заправленной лентой и готов был в любую минуту начать палить.
        - Что произошло? Где Ролан и остальные?
        - Они не вышли!
        Жак схватил пулеметчика, тряхнул, как следует
        - Что?!
        - Они там! Они не вышли!
        - Они должны были выйти пять минут назад!
        - Они не вышли!
        - Иди за мной!
        - Ты псих?! Надо сваливать!
        - Пошел, сказал!
        Жак сошвырнул пулеметчика вниз, затем спрыгнул сам. Пахло горелой резиной, а это было чертовски хреновое предзнаменование. Он знал, что так может гореть - их арсенал на верхнем этаже, там полно резины. И гранаты там - тоже есть...
        - Прикрывай меня!
        Струсил, гаденыш. Впрочем, чего ждать от этого... бывший уголовник, его в группу взяли, потому что он весь Левант[77 - Левант - восточное Средиземноморье] как свои пять пальцев знает.
        Уже не пахнет - гарью в нос шибает. Ствол перед собой, хотя случись чего - не факт, что успеешь. Те, кто прорвался вниз - серьезные ребята, хотя бы уже потому, что ворвались в здание.
        Пинок в дверь - в сторону. Горит уже конкретно, не потушить...
        - Ролан! Ролан, это я, Жак!
        Нет ответа. Слышно вертолет, слышно стрельбу и, кажется, что здание сейчас рухнет...
        Лестница. Только глянул вниз - и отшатнулся. Между шестым м седьмым - лестница подорвана, виден пролом. Это значит, что активирован план действий в чрезвычайных обстоятельствах - отрезать верхние два этажа, и ждать спасателей...
        - Иди вниз...
        - Не... валить надо.
        Жак направил автомат на пулеметчика[78 - Использование уголовника в отряде спецназначения может показаться нонсенсом - но это так. Во Франции спецслужбы и уголовный мир тесно очень связаны с шестидесятых, когда значительная часть армейских офицеров и сотрудников спецслужб начали охоту на сдавшего Алжир де Голля. Против них - бросили отряды из корсиканских уголовников]
        - Иди, а то грохну
        Дидье пошел вниз, прижимаясь к стене спиной и держа пролом под прицелом пулемета. Между этажами выругался, крикнул
        - Они здесь!
        Жак моментально оказался рядом. Была видна нога... но было понятно, что и все остальное там, в коридоре...
        - Жди здесь...
        - Давай быстрее. Надо ноги уносить...
        - Я сказал - жди здесь!
        Дидье держал под прицелом пулемета правую сторону, он - проверил левую. Ничего... чисто. Ролан лежит в проходе, несколько попаданий... как то странно. Как будто рикошетами попали.
        Он прошел дальше. Уже не удивился тому, чего увидел. Еще двое, прямо у подрывной машинки. Нога на что-то натолкнулась, он машинально пихнул - потом вгляделся. Черный цилиндр... светошумовая граната, он видел такие только у GIGN[79 - Groupe d'interventiion gendarmerie nationale - спецназ французской жандармерии. Аналог в СССР - подразделение Альфа] на совместной тренировке, у них у самих не было. Гранаты были британскими.
        SAS?
        Неужели это были британцы? Зачем им этот... русский?
        Неужели кто-то послал британцев, лучшую группу во всем западном мире, чтобы отбить этого русского?
        А где этот армянин? Где этот... урод, которого послали координировать совместную операцию с американцами?
        Может быть, совсем не просто так - он все не мог вызвать вертолеты с американского авианосца?
        А может быть, он и пропал не просто так? Может быть, Ролан и его ребята не выжили, потому что в них стрелял кто-то, кому они доверяли?
        Такое могло быть?
        А почему нет?
        Он пробежал дальше по коридору, саданул в дверь. Даже не удивился - они использовали это помещение как тюремную камеру. Этого армянина - там не было.
        Про пролом в полу - он не подумал. А армяно-американский зеленый берет просто погиб в первые же, секунды боя и свалился с балкона вниз...
        Сукины дети...
        Словно отвечая на его мысли - наверху рвануло, рвануло не по-детски. Провалился потолок, сам он - не устоял на ногах и свалился. Но поднялся...
        Да, надо валить. Их предали все, все кто мог - и остается только мстить. Но чтобы мстить - пока что надо выжить...
        Он побежал назад, по коридору, уже не таясь и прикрывая голову, чтобы на нее не рухнуло что-то. Перед поворотом остановился, крикнул
        - Это я! Мерде, это я...
        Дидье не сбежал. Так и держал все под прицелом своего пулемета.
        - Валим?
        - Уходим. Американцы нас предали, пошли...
        - Сукины дети... Им нельзя было доверять, я же говорил...
        - Потом, после...
        Там, где они только что прошли - ничего не было видно из-за огня. Огонь был как живой, он поджидал их...
        - Давай, туда! - когда пора было сматываться, бывший уголовник всегда мог найти выход - там еще один люк.
        - Благослови тебя Бог...
        Они побежали в другое крыло отеля. Вертолет - грохотал совсем рядом, и Жак - выглянул, чтобы оглядеться и понять, что происходит. Совершенно машинально бросил взгляд вниз - и то, что он увидел, заставило его кровь вскипеть от злости.
        - Дай пулемет!
        - Что?! Ты сдурел?!
        - Дай сюда...
        Он положил пулемет на подоконник и дал длинную очередь по убегающим через стоянку внизу. Пулемет, не опирающийся на сошки - сильно отдал в плечо, он прицелился, снова нажал на спуск - и полетел на пол от отдачи. А пулемет - вывалился в окно.
        Дидье бросился к лестнице - повторять геройский подвиг он не собирался...
        Над крышей отеля - уже завис десантный Супер Фрелон. Спасатели в красных беретах - прикрывали его. Два автомата - сразу нацелились на Дидье, как только он показался на крыше.
        - Ты кто такой?
        - Я свой! Я свой!
        Французский язык немного успокоил - хотя в этих местах, до начала пятидесятых бывших французской колонией - его знали многие.
        - Мы собираемся идти вниз! Там есть кто-нибудь?!
        - Никого там нет! Все мертвы!
        - Ты уверен?!
        - Да, черт возьми, уверен!
        - Там должен быть американец!
        - Он мертв! Все давно уже мертвы!
        Первая мина - разорвалась неподалеку от отеля, на самом берегу, заставив принимать решения быстро.
        - Все, уходим! Сворачиваемся, уходим!
        Николай увидел, как с верхнего этажа заработал пулемет - и последним выстрелом, ориентируясь по вспышкам дульного пламени - достал его. Больше у него - патронов не было...
        Положив винтовку - он увидел и тех, по кому стрелял пулеметчик. Это были немцы, они были метрах в двадцати от арки в стене, за которой - их было не достать. Сейчас же - те, кто еще мог двигаться, затаскивали тех, кто уже не мог за машину.
        Вертолет висел над зданием, его было плохо видно из-за темноты. Боевики Хобейки почти все заткнулись - но здесь как собачья свора: все бегут на любой лай. Через полчаса, если не меньше - отсюда уже будет не уйти...
        Николай бросился на помощь.
        Вольфганг был жив, он перетаскивал попавших под пулемет в укрытие. Услышав бегущего человека, он вскинул автомат, но тут же опустил его, узнав советского.
        - Что тут?
        - Дитер мертв! Самед тоже!
        Если Самед мертв - им отсюда не выбраться. Только один он - мог выйти на сирийские патрули и попросить о помощи. А сейчас весь город, как разбуженный улей.
        Второй вертолет - кружил где-то в темноте, невидимый и грозный. Был слышен шум винтов. Если у него есть ракеты...
        - А перебежчик?! Он жив?!
        - Жив...
        Николай услышал свист минометной мины
        - Ложись!
        Все залегли. Мина взорвалась далеко от них, пока они были в безопасности, но именно что - пока.
        - Надо уходить к грузовику. Я потащу этого!
        Лежащий рядом мужик - повернул голову
        - Дойду сам... - отчетливо сказал он - я не побегу...
        И снова - свист миномета, разрыв - только уже ближе...
        - Смотрите! - крикнул один из немцев
        Минометный разрыв - пришелся на самую крышу отеля, и было видно, как взрывная волна ударила поднимающийся вертолет. Через несколько секунд взорвалось еще что-то, вертолет больше не было видно, он то ли упал, то ли ушел со снижением в сторону моря...
        - Где твоя винтовка, камрад?
        - К ней все равно нет патронов. Либо тащить ее, либо... Помоги...
        Один за другим, с ранеными на плечах - они выбрались с этой площади, через проем, на улицу, заваленную битым кирпичом. Потащились к машине... раненый килограммов семьдесят и тащить его было совсем непросто. Они уже почти выбрались, когда лучи фар осветили их. Улица была типично восточной, узкой и деться было некуда...
        - На счет три... - сквозь зубы процедил немец.
        Николай едва заметно кивнул. Бросить гранату - и на прорыв, хоть кто-то уйдет...
        - Эй, друг... - крикнули от машины по-русски - как поживаешь?
        Голос был неуловимо знакомый. Он был из той, старой жизни. Из маленьких двориков Москвы из театра Моссовета, из школы красного кирпича...
        - Кто ты?
        - Тетю Зинаиду помнишь? Мы у нее украли целую сумку со спичками...
        Николай помнил это. Того, с кем он это сделал - а их было только двое - звали Лев, и он - если верить тому, о чем обмолвилась мать - вместе с семьей уехали... понятно, куда...
        - Помню. А что было потом?
        - Нас наказали. Ты отдал спички обратно. А я - так и не отдал. Сказал, что все продал...
        Так оно и было...
        - Что ты здесь делаешь? Ты хочешь нам помочь?
        - Меня послали вывезти вас отсюда. Если хочешь - садись...
        Небольшой караван машин - старый Мерседес и американский побитый вэн - катились на север. В сторону долины Бекаа.
        - Я слышал, что ты переехал...
        Сидевший за рулем Мерседеса Лев усмехнулся
        - Так оно и есть. И там, куда я переехал - мне нашлась работа. Да ты не берись за пистолет, друг, не берись. Не надо так делать. Мое начальство, почему то решило помочь вашему. Я говорю правду. Я довезу вас до долины, в Сирию перейдете сами. Я не вру.
        - Не врешь? Семь - сорок[80 - Знаменитая еврейская музыка. Семь сорок - в царской России евреям запрещено было находиться в крупных городах после 20.00 - соответственно в 7.40 они начинали собираться домой], а?
        - Так точно. Семь - сорок, друг. Не знаю, почему - но так даже лучше будет...
        АРМЯНСКАЯ ССР, ЕРЕВАН
        01 ОКТЯБРЯ 1988 ГОДА
        Прорвало...
        На самом деле - это не было таким уж необычным делом для СССР. При Хрущеве - беспорядков было... почитай под сотню. Не все крупные, конечно. В Грузии, например - после того, как оскорбленные докладом Хрущева на двадцатом съезде КПСС бросились на улицы... в Тбилиси использовали тогда бронетранспортеры и танки. Новочеркасск, Краснодар где все началось с того, что голодный солдат продал военное имущество на базаре, чтобы купить поесть. Не раз и не два были беспорядки в Средней Азии, причем по откровенно национальным мотивам. Все местные чиновники знали, что по итогам любых беспорядков будут оргвыводы, и потому - скрывали назревающую ситуацию столько, сколько возможно надеясь, что обойдется. Когда же становилось понятно, что уже не обойдется - тон телеграмм в Центр моментально становился паническим и предлагались самые жесткие меры - только бы оправдать свое собственное бездействие, свои собственные ошибки. В Армении - это усугублялось тем, что в стране длительное время действовала террористическая организация, организационно связанная с международным террористическим подпольем и с армянскими
диаспорами по всему миру. А органы безопасности - не сработали, потому что сами прогнили насквозь.
        И вот, в один прекрасный день - митинг перед зданием ЦК Компании Армении - быстро перерос кое во что большее...
        Постоянный митинг рядом со зданием ЦК Компартии Армении стал делом уже привычным. Люди менялись, в обычные рабочие дни на площади находилось примерно две - две с половиной тысячи человек, в выходные - их число увеличивалось до десяти тысяч и даже более. Лозунги были дежурными - Карабах - Армении, до доверяем Центру, люди должны жить лучше. Особенно умилял последний лозунг - да, люди будут жить лучше, если не работать, а все время пропадать на митингах.
        Тем не менее, ситуация с митингом считалась относительно стабильной, и новый первый секретарь ЦК Компартии Армении Сухроб Караян - даже манипулировал ею чтобы добиться новых и новых фондов из центра. Бывший строитель и довольно наивный в политике человек, он полагал, что стоит только дать людям побольше еды, выбросить в магазины дефицит - они, довольные и разойдутся. Советский человек до мозга костей, он не понимал, что националистический угар - дефицитом не затушить...
        В этот день - все было вроде бы как обычно. Первый секретарь приехал на работу, демонстранты и митингующие - привычно стучали по его автомобилю кулаками - но пропустили, водитель давно научился ездить «через толпу», не причиняя вреда ни ей ни машине.
        Рядом со зданием ЦК - не было десантников, только несколько усиленных нарядов милиции. Сам Караян - попросил не ставить десантников, чтобы не провоцировать толпу. У милиционеров были бронежилеты, пистолеты, резиновые палки ПР-73 и щиты, здоровенные щиты, которые, как потом оказалось, от хорошего удара арматурой раскалываются надвое. Еще - тут стояла пожарная машина, которая должна была по мыслям руководства МВД Армении - при необходимости окатить демонстрантов холодной водой. Как потом оказалось - прислали неисправную машину, насос не работал - то ли умышленно, то ли нет, неизвестно. Может быть - уже тут сломали. К счастью - у милиционеров было всего два автомата АКС-74У.
        Как положено при митингах и массовых скоплениях людей - в толпе должны были быть сотрудники КГБ, которые должны были при опасном развитии ситуации - скорректировать. Или хотя бы сообщить о ней. Но учитывая то, что творилось в армянском УКГБ - как считаете, были в толпе агенты или нет?
        С самого утра - в толпе началось брожение. Численность митингующих была примерно на пятьсот - семьсот человек больше обычного для буднего дня, на это вовремя не обратили внимании. Как потом оказалось - в толпе были провокаторы и карабахские армяне, которых привезли централизованно на автобусах в Ереван.
        Примерно в десять часов утра - в толпе начались выкрики. И откуда-то появились два мегафона, через которые начали заводить толпу националистическими лозунгами и кричать, что в Карабахе убивают армян. Милиционеры, встревожившись, сообщили, что им нужно подкрепление - но оно так и не прибыло. Караян - решил выступить перед митингующими, решение это далось ему трудно - сильным оратором он не был: типичный, пробивающийся по хозяйственной части начальник. Решение было еще запоздалым - когда Караян спускался вниз из своего кабинета, сопровождаемый лишь двумя сотрудниками милиции - разъяренная толпа бросилась на штурм здания ЦК...
        Милиционеры сопротивления практически не оказали - к их же счастью. В конце концов, они были в основном армянами и в армян стрелять не могли. Их разоружили, отобрав в том числе и огнестрельное оружие - и прогнали через толпу, которая плевала и издевалась. Разъяренные молодчики (как потом установили, на площади была и анаша и водка) - едва не затоптали первого секретаря, избили его охранников, а второго секретаря, Сергеева, русского - вышвырнули из окна кабинета вниз головой. Только чудом - тот не свернул себе шею, и благодаря самообладанию выбрался из толпы живым, отделавшись ушибами, порезами и вывихнутым плечом.
        Тем временем - забаррикадировавшиеся в здании обкома партии боевики - потребовали присоединить Нагорный Карабах к Армении немедленно, в противном случае - поставить вопрос о выходе Армении из СССР. Кроме того - потребовали выселить из Армении всех азербайджанцев и выдвинули ряд других требований, в основном - политического, и откровенно популистского характера...
        - Значит, только два автомата, так?
        - Так точно... - носатый, потеющий милиционер явно не знал, куда себя девать.
        - Да херня все это! - непечатно выразился один из офицеров триста двадцать восьмого, парашютно-десантного полка, переброшенного в Ереван для усиления частей ВДВ в Ереване и освобождения здания ЦК Компартии - там, поди с Карабаха еще десяток - два подвезли. А возможно, еще и РПГ.
        - Этого быть не может.
        - Может, может... - сказал командир то четвертой дивизии, генерал-майор Валерий Витальевич Щербак,[81 - Реальный персонаж. Жестокий матершинник и отличный командир, одна из легенд ВДВ] - развели бардак, жертвы аборта...
        Представитель ГУВД Еревана предпочел проигнорировать последнее замечание
        - Значит, рассчитываем - на объекте может быть до отделения автоматчиков. Сколько людей на периметре?
        - До тысячи. Вот здесь и здесь - баррикады.
        - Значит, нужна техника. ИМР[82 - Инженерная машина разминирования] или хотя бы бульдозер.
        - Ничего такого нет.
        - Чего нет? Нет - выроди и скажи, что нашел! Нет ни одной стройки? Взяли оттуда бульдозер, пригнали...
        - Даже если пригоним. Я сам лично видел - бензин в бутылки разливали. Бензин таксисты подвозили.
        - Здорово. А кормит их кто? Может быть, останутся без еды и сами сдадутся?
        - Навряд ли. А вы можете... с вертолетов?
        - С вертолетов - это как?
        - Ну... прямо на крышу.
        Сотрудник армянской милиции явно не представлял, о чем говорит.
        - Значит, так. Операцию разбиваем на два этапа. Первый - деблокирование здания, расчистка баррикад. Ответственные - милиция и внутренние войска. Внутренние войска идут первыми, милиция следом, задерживает наиболее активных. Далее работает десант, его задача - прорваться непосредственно к зданию ЦК, занять периметр, подавить сопротивление. Внутри здания - будет работать Альфа. Вопросы?
        - Да, каким образом Альфу и десант доставят к зданию?
        - Бронетранспортеры и грузовые машины. Бронетранспортеры пойдут первыми...
        - Да их сожгут к чертовой матери. Если там уже коктейли Молотова...
        - Не забывайтесь!
        Генерал усмехнулся
        - А я и не забываюсь. Это вы - и не помнили никогда.
        Снова - проглотили. Козлы.
        - И еще одно. Как можно меньше жертв, товарищи, оружие применять только в самых крайних случаях. Помните - там наши граждане, граждане Советского союза...
        На выходе из оперативного штаба - генерал наткнулся на полковника, который командовал Альфой. Тот стоял в небольшом кругу своих бойцов, выделявшихся массивными титановыми шлемами...
        - Здравия желаю.
        Генерал кивнул
        - Отойдем?
        Отошли. В сгущающихся сумерках - суетились люди. Техника прогревала моторы.
        - Пойдем сейчас - погубим и людей и себя - сказал генерал.
        - Не нам решать.
        - Нам, полковник, нам. За людей мы отвечаем. Если эти... - генерал отпустил несколько нецензурных слов - провалят операцию, то максимум вылетят со своих кресел. А мы свой счет - оплатим кровью.
        - Что предлагаете?
        - Когда у них жратву подвозят?
        - Дважды в день. Восемь утра и около восьми вечера.
        - То-то и оно. Вот от этого и будем плясать...
        Еду - бандитам действительно доставляли дважды в день. Всегда одна и та же машина, ПАЗ 37421 БЗСА, в просторечье - «Пингвин», сделанный на базе пассажирского Паз-672, но с изотермическим кузовом. Машина принадлежала ереванскому торгу, и никто на эти рейсы не обращал внимания - не кормить бандитов как то даже в голову не пришло, пищу доставляли и захваченным заложникам и их захватчикам. Двумя огромными плюсами этой машины были глухие стенки кузова и аж три выхода. Водительский, справа и сзади. Это позволяло осуществлять погрузку - выгрузку скоропортящегося товара в любых условиях и у любых магазинов.
        В это утро автобус-рефрижератор как обычно загрузили и отправили в рейс. Набор был стандартный, перевозили на скоропорте, потому что были скоропортящиеся продукты, а посылать две машины смысла не было. Никто, в том числе и водитель - а он был всегда один и тот же - не знал, что вчера его сфотографировали со всех ракурсов, а потом подбирали внешне хоть немного похожего на него. Подобрали - из десантников, самое смешное - что у него не было прав. Ни грузовых, ни легковых - вообще никаких. Но - не беда, взяли автобус и на специально выделенной площадке, под аккомпанемент мата - за три часа научили водить машину. Наверное, ни один человек, никогда в жизни - не научился бы водить машину за три часа.
        Автобус с продуктами никто не сопровождал, ни машина ГАИ, ни какая другая. На полпути - его просто блокировали несколько машин, водителя весьма невежливо вытащили наружу, а следом - выбросили, на радость зевакам-прохожим весь товар. В «полной боевой» - бронежилеты, каски, отобранные у ереванской милиции резиновые палки - в автобус погрузилось восемнадцать десантников и шесть бойцов Альфы. Среди десантников - были двое квалифицированных саперов со средствами взрывания. Автоматов - было только два и оба были в автобусе «на всякий случай». Но у троих офицеров десанта - были АПС, автоматические пистолеты Стечкина. Альфа - была вооружена, но оружие при высадке планировалось оставить в автобусе, чтобы только на крайний случай.
        Баррикады - были окружены ереванской милицией, и непонятно было - то ли милиция поддерживает порядок, то ли охраняет баррикады - по крайней мере, особой надежды на ее помощь не было. Около двухсот человек - было постоянно на баррикадах, у них была арматура, бутылки с зажигательной смесью, могло быть и оружие. Для того, чтобы могли пройти бронетранспортеры с десантом и Альфой - нужно было убрать и сами баррикады, и тех, кто их охраняет, фактически , фактически - живой щит.
        Привычный автобус - пропустили, откатив в сторону машину ГАИ, а дальше... дальше, он просто не затормозил, как обычно - а подкати вплотную к баррикаде. Открылись двери - и из автобуса начали высаживаться десантники.
        Охранявшие баррикаду молодчики - а случайных людей здесь явно не было - пришли в себя быстро. Чтобы оправиться от неожиданности - потребовалось всего несколько секунд.
        - Бей ментов! - истерически заорал кто-то на понятном всем русском языке, и потом - заорали уже на армянском, но никто не услышал - одна за другой - рванули «Зари».
        Баррикадники начали разбегаться. От автобуса дали сигнал выдвигаться колонне бронетранспортеров и КАМАЗов, позаимствованных у Внутренних войск. В бронетранспортерах - была Альфа, в КАМАЗах - десантники.
        Тем не менее - сказать, что перелом в ситуации на баррикадах достигнут - сказать было нельзя. Под «Зарю» попали не все - просто потому, что «всех» было слишком много.
        - Бей их, у них только палки!
        Часть из молодчиков - около тридцати человек - прикрываясь кожаными куртками, размахивая арматурой, ножами и даже самодельным мечом бросились вперед. К счастью, ни у кого не появилось желания поджечь фитиль бутылки с бензином...
        Десантники сломали нападающих быстро и жестко.
        - Каратэ-спецназы!
        На сей раз - бросились бежать уже все, кто был в состоянии передвигаться. Всю эту эпическую битву - ереванская милиция наблюдала со стороны в качестве зрителей.
        Тем временем, саперы закончили монтировать сеть.
        Насчет способа разборки баррикад, или, по крайней мере, приведения их в такое состояние, чтобы могли пройти бронетранспортеры - были самые серьезные споры. Все таки взрыв в центре города... Но саперы заверили, что взрывная волна далеко не пойдет, мощность взрыва будет точно рассчитана, а сам взрыв послужит дополнительным деморализующим фактором для бандитов. На этом и сошлись - тем более, что и бульдозера не нашли.
        - Ложись, щас рванет! - заорал сапер на милиционеров из оцепления. Автобус поставили так, чтобы он послужил щитом для осколков.
        Милиционеры - кто залег за машины, кто бросился бежать.
        Рвануло. Повалил дым, саперы и десантники бросились к автобусу. Подцепили к первому же подошедшему бронетранспортеру и оттащили в сторону. Бронетранспортеры и машины - прошли в образовавшийся от взрыва пролом в баррикаде...
        У здания обкома захватчики уже были готовы к встрече. Как только первый бронетранспортер появился на площади - навстречу ему устремился грузовик ГАЗ. Водитель, молодой парень, за несколько метров до столкновения выбросился из кабины, покатился по асфальту.
        Бронетранспортер - смял своим скошенным носом весь бок и кабину ГАЗа, тех, кто находился под броней - лишь сильно тряхнуло. Но водитель - вместо того, чтобы продолжать движение - остановился...
        Десант начал высаживаться из машин, следом - пошла Альфа. В одну сторону полетели бутылки с зажигательной смесью, в другую - Зари и гранаты с «Сиренью». Бутылки разбивались, создавая очаги пламени, кого-то уже тушили припасенными огнетушителями.
        Комдив, генерал-лейтенант Щербак, сидевший в головном БТР, выбросил со своего места механика-водителя и дал газу. Позаимствованная у полка внутренних войск старая «семидесятка» взревела обоими моторами и пошла вперед, отбросив смятый газон в сторону. О броню разбилась бутылка, огонь полился вниз и бронетранспортер так и пер вперед, оставляя за собой полосу пламени - пока не ткнулся в лестницу.
        Бандиты начали отступать. Из окна - ударила очередь, попав в основном в бандитов возле здания. Что--то ярко вспыхнуло - видимо, попало в бутылку. Человек побежал по площади, стремясь сорвать с себя горящую куртку. Потом упал.
        - Справа, вверху!
        Кто-то из альфовцев несколько раз выстрелил по окну, откуда велся огонь. Потом - небольшая группа начала отстреливать газовые гранаты из КС-23 в окна здания ЦК. Повалили белый дым.
        - Девятый, вперед!
        Это был сигнал для Альфы. Они бросились вверх по ступеням, пока десантники - держали под прицелами окна. Вышибли дверь и ворвались внутрь.
        Через двенадцать минут операция была завершена. Деморализованные бандиты сдались, выдали семь автоматов, тридцать один пистолет, четыре охотничьих ружья, больше ста единиц холодного оружия. Противостоять Альфе и десанту они не решились...
        АРМЯНСКАЯ ССР, ЕРЕВАН
        ЗДАНИЕ УКГБ ПО АРМЯНСКОЙ ССР
        22 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        Казалось, что все закончилось.
        После эффектного разгона бандитов в здании ЦК частями сто четвертой воздушно-десантной, и Альфой - про КГБ, точнее - про УКГБ по Армении - как то не вспомнили. Шло расследование по делам, которые касались... убийство Дохояна, взрыв в аэропорту... но всех как будто устраивала версия о том, что полковник Андранян, спутавшись с националистами, изменил Родине и совершил ряд тяжких и особо тяжких преступлений. Удивительно, но Андранян сидел не в Лефортово, а в Ростовском СИЗО, где его по-видимому, крутила группа следователей из Москвы. Это тоже значило, что особого значения Андраняну они не придают.
        Председатель УКГБ Армении Степан Маркосян приказал даже не думать о том, как можно подобраться к СИЗО Ростова на Дону, это было слишком опасно и было однозначным доказательством того, что Андранян действовал не один.
        Стали действовать привычным для СССР образом - по принципу «нельзя обобщать недостатки». Провели партийное и комсомольское собрание, где гневно осудили действия Андраняна и особенно подчеркнули, что своими поступками, полковник Андранян бросил тень на весь УКГБ по Армянской ССР, опозорил органы, что все коммунисты и комсомольцы гневно отвергают методы Андраняна и горячо поддерживают политику партии и правительства, направленную на укрепление дружбы между братскими армянским и русским народами.
        Количество жертв разгона митинга перед зданием обкома партии достигло шестнадцати человек - еще один пострадавший скончался в больнице. Было задержано все руководство КРУНК в Ереване, шли аресты на местах и в Нагорном Карабахе, некоторые успели сбежать в Турцию или неизвестно куда, может быть, в Среднюю Азию. Радиоголоса - упражнялись в осуждении людоедской политики советского правительства, были созданы комитеты помощи армянским диссидентам в Париже и Лос-Анджелесе. Собирались деньги, было предъявлено требование о допуске на процесс над армянскими националистами иностранной прессы и адвокатов. Конечно же, это требование было отвергнуто, что дало основание говорить о произволе.
        В это же самое время была запрещена деятельность московско-хельсинкской группы, а СССР заявил о готовности в одностороннем порядке дезавуировать все договоренности, достигнутые в Хельсинки в 1975 году, включая все соглашения по защите прав человека. Ответа на этот демарш СССР не последовало.
        Тем временем, первый секретарь ЦК компартии Армении не вылезал из Москвы. Армянин, он хорошо понимал, что силовой разгон митинга с погибшими, удары по нагорно-карабахскому подполью создали в республике обстановку, когда общество подобно сжатой пружине. Вопрос не в том, кто прав, а в том, что обидели. Вопрос сейчас был в том, какие приговоры получат участники сепаратистского мятежа, закончившегося терактами, мятежом и кровью. По обычной для СССР практике - выносилось по одному смертному приговору за каждого убитого. Но если даже брать митинг, то пятнадцать смертных приговоров могут стать последней каплей, после которого армянское общество взорвется и люди с кулаками бросятся на танки. Это он пытался доказать на Политбюро и кое-что получалось. Мягкий вариант предусматривал один - два смертных приговора и освобождение не менее трети задержанных, прежде всего представителей интеллигенции, которые попали с террористическое движение случайно, и жизни которых представляли большую ценность для армянского народа. Такую позицию поддерживала часть Политбюро во главе с Генеральным Секретарем, но против был
силовой блок во главе с Алиевым, и против мог выступить Верховный Совет, там было большинство сторонников жесткой линии. Но первый секретарь проталкивал, точнее пытался проталкивать еще более благоприятное для республики решение, чтобы смертных приговоров не выносилось вовсе. Что сделано - уже не воротишь, и даже один смертный приговор внесет новый раскол в общество и поддержит сепаратистов, которые и так агитируют по всей республике, что русские и азербайджанцы убивают армян. Пока такая точкам зрения твердой поддержки не находила. Одновременно с этим пробивался вопрос о направлении в республику дополнительных фондов по линии разных министерств, для улучшения жизни трудящихся.
        КГБ сдало в доказательство своей лояльности почти полностью готовый «Кировабадский мятеж». В Кировабаде - азербайджанском городе с большой армянской общиной - базировался триста тридцать седьмой полк ВДВ, планировалось одновременно взорвать несколько машин в тех местах, где обычно скапливаются отдыхающие ВДВшники, после чего - по сути, натравить город на десантуру, а десантуру - на город. Учитывая тот факт, что совсем рядом, в Армении было большое количество частей ВДВ, это запросто могло бы привести на следующий день к побоищу по всей Армении. Республика маленькая, информация расходится быстро - достаточно крикнуть, что мол «десантура беременных женщин саперными лопатками» - и понеслась душа в рай. Нападение населения республики на части Советской армии, тем более на элитные части Советской армии, тем более на те, которые помогали армянам оправиться после землетрясения - было бы для СССР делом еще невиданным и затруднило бы процесс возвращения к «статусу-кво» до крайности...
        О том, что армянское КГБ должно было направлять и координировать этот мятеж, в частности - планировалось делать съемки зверств советских солдат для передачи на Запад, о том, что армянское УКГБ должно было распускать в республике слухи - об этом ничего конечно сказано не было.
        Московская комиссия - работала по теракту. Работать стало сложнее: с одной стороны, в городе был наведен порядок, с другой стороны - большинство армян просто замолчало.
        В самом армянском УКГБ была создана комиссия с привлечением представителей армянского горкома, которая должна была проверить весь Армянский УКГБ на наличие националистических настроений, подобных настроениям полковника Андраняна.
        Одновременно с этим Генеральная прокуратура СССР и МВД СССР создали специальную следственную группу для проверки многочисленных фактов коррупции в Армянской ССР и некоторых других регионах. Одно из первых - выделили специальную следственную группу для проверки информации о причастности к делам армянских «деловиков» работников Ставропольского обкома и горкомов КПСС. Понимающие люди многозначительно переглядывались: дали сигнал к началу охоты на выдвиженцев покойного Генсека.
        Деловые люди страны на примере Армении делали выводы о том, что власть может вытерпеть все кроме поддержки национализма и сепаратизма. Урок мотался на ус - в этом деловые люди многократно превосходили туповатых и неповоротливых, вальяжно-чиновных партийцев.
        Но по самой верхушке КГБ удар нанесен не был. Этому вероятно были причины - в самом КГБ, особенно во внешней разведке, существовало мощное армянское лобби. Да и... проще было свалить все на тех, кто погиб при взрыве, тем более что погибло - всё предыдущее руководство республики.
        Стало понятно, что можно собраться на первое после разгона митинга собрание, с целью определения, что делать дальше. Для того, чтобы снизить риск - решили собраться в кабинете председателя УКГБ Армении, защищенном от прослушивания.
        Здесь были те, кто остался. Одиннадцать человек...
        - Мы должны сейчас больше внимания уделить тому, что будет происходить через десять-пятнадцать лет, - сказал Председатель КГБ, - сейчас дело проиграно.
        - Пока не проиграно - сказал другой заговорщик - нас поддерживают! И Франция, и Америка, и везде нас поддерживают! А мы просто так сдадимся!? Оставим то, что взяли?
        - Ты еще ничего не взял, чтобы отдавать.
        - Для нас главное сохранить кадры. И умножить счет. То, что произошло в Ереване - не забудут ни через десять лет, ни через пятьдесят! Это второй геноцид!
        - Хватил...
        - Да, геноцид! Даже убийство одного армяна - геноцид!
        - Правильно!
        - Хватит, помолчи. Что делать предлагаешь?
        - Народ поднимать!
        - Уже подняли.
        - Народ поднимать сейчас бессмысленно, - сказал Председатель, - народ не пойдет за нами. Все хотят свободы, но никто не желает платить ее цену.
        Цена была понятна - кровь.
        - Что же нам делать?
        - Что делать? Первое - нам нужен второй Горбачев. Его надо найти. Второе - сохранить контакты среди деловиков и воров.
        - Они от нас шарахаются.
        - Нужно сохранить контакты среди деловиков и воров, - упрямо сказал Председатель. - Мы небольшая, но сильная нация. Мы не можем давить массой как русские. Не хватит сил. Но мы можем взять свое хитростью.
        - Это как? Взятками?
        - И это тоже.
        - Надо предложить в Москве, чтобы здесь сделали другие правила, да? - предложил другой КГБшник, до этого помалкивающий. Я был у китайских товарищей вместе с Горбачевым: у них есть интересные наработки по свободным экономическим зонам. Там таможня немного другая, частые бизнес-мизнес можно. Можно предложить сделать и нам так же.
        - Не пойдут.
        - Как раз сейчас - и пойду.
        - Да, и что вы этим добьетесь?! Как вы не понимаете, что если людям разрешить дела делать, они так в Союзе и останутся.
        - Как раз наоборот. Новое поколение выберет свободу.
        - Да, и его - саперными лопатками на площади.
        - Слушай, что ты предлагаешь, а? Ну скажи, дорогой, что? В Москву поехать взрывать? Идти обком партии штурмовать?
        - А хотя бы.
        - Сядешь на пятнадцать лет - если не под расстрел. Главное: сохранить структуру.
        - Вазген прав, - подытожил Председатель.
        - Да ну вас!
        КГБшник, предлагавший самые радикальные методы - он возглавлял пятый идеологический отдел, боролся с диссидентами, подрывающими советский строй - порывисто встал с места, подошел к окну и вдруг крикнул
        - Смотрите!
        Все бросились к окну
        Председатель Маркосян тоже подошел - перед ним расступились, несмотря на нездоровую, нервную обстановку в кабинете. С последнего этажа нового здания, в котором квартировал армянский УКГБ, совсем недавно построенного - все хорошо было видно. И бронетранспортер, перекрывший улицу, направивший на здание толстое рыльце крупнокалиберного пулемета. И высаживающиеся внизу с КАМАЗа, бегущие к зданию армянского УКГБ бойцы дивизии Дзержинского. Белые каски как у пожарных, толстые бронежилеты, автоматы Калашникова...
        Они все-таки пришли за ними. Выждали момент и пришли.
        Не поверили...
        - Разойтись по кабинетам, сопротивления не оказывать... - отдал свой последний приказ председатель УКГБ Армении
        - Но...
        - Вон отсюда!
        В спешке, стараясь не смотреть друг на друга - заговорщики покидали кабинет...
        Последний - аккуратно затворил двойную, с тамбуром дверь.
        Вот и все...
        Председатель УКГБ Армении обернулся, чтобы посмотреть. Мудрый портретный Ленин - казалось, подмигивал ему
        Теперь точно все.
        Выход только один. Честный выход, выход мужчины. Они должны уйти - но молодежь - останется. Когда-то, кто-то - продолжит их дело.
        Можно убить человека - но нельзя убить идею...
        Председатель посмотрел на свой ежедневник. Перевернул страницу. Дорогой, подаренной ручкой черкнул наискось строгих линий одно только слово...
        Затем достал пистолет. В коридоре - уже грохотали сапоги - это за ним.
        - Нельзя... товарищи, вы чего...
        - Лежать, с..а!
        Адъютанта смели почти мгновенно. Затасканные на захват дзержинцы не церемонились. Один надавил коленом на спину, второй заковывал руки в наручники.
        - Где дверь?
        За стеной - негромко хлопнуло
        - Выстрел!
        Лейтенант, ведший группу солдат - сориентировался мгновенно.
        - Демченко, Сипягин - дверь!
        Двое дзержинцев, держа автоматы наготове, проломились через тамбур, ворвались в кабинет.
        - Готов, товарищ лейтенант! - крикнул Демченко.
        Понимая, что опознал - лейтенант сунул в деревянную кобуру показавшийся вдруг очень тяжелым Стечкин. Шагнул в проем - пролом...
        - А-а-а-а... - почти на ультразвуке завизжала сунувшаяся следом секретарша.
        Душа - тряслась подобно пойманному в силки зайцу.
        - Демченко, убери ее! - истошно заорал лейтенант, в крике пытаясь прийти в себя...
        Солдат схватил бабу в охапку, вытолкал за дверь.
        Гнида...
        Председатель УКГБ Армении застрелился стоя, после выстрела - упав на батарею телефонов, стоявшую справа, сшибив трубки. Сейчас - телефоны едва слышно пищали вразнобой и это било по нервам - как комар звенит.
        Хотелось положить труби на место - но лейтенант понимал, что делать это нельзя. Тут работа для следователя.
        Бордовые брызги крови - украшали портретный лик Ильича...
        Лейтенант подошел ближе, стараясь что-то рассмотреть. В глаза бросился еженедельник, положенная поперек него ручкам, четким почерком написанное слово.
        Лейтенант склонился, чтобы прочитать буквы.
        Написано было по-русски. Видимо, председатель Армянского УКГБ в последние минуты жизни не вспомнил никакого языка кроме русского. Или это было адресовано русским, и он хотел, чтобы до них это дошло.
        НЕНАВИЖУ
        В кабинете - как холодом повеяло...
        Лейтенант вышел в приемную. Секретарша плакала навзрыд, в кармане - зуммерила рация, он только что это понял...
        - ... Двадцать пятый! Мать вашу, двадцать пятый всем станциям! Что произошло, кто стрелял, докладывайте!
        Б...
        Лейтенант перебросил тангету на «передача»
        - Двадцать пятый, я Грач-четыре, имею доклад...
        - Двадцать пятый всем - тишина в эфире! Грач четыре, докладывай!
        - Двадцать пятый, я Грач-четыре. Первый ушел, повторяю - первый ушел. Не успели.
        - Твою мать, как не успели!? Грач-четыре, приказываю: в кабинет не входить, выставить пост. Никого, ни единую душу не пускать, ясно?!
        - Так точно.
        - Долб...ы!
        Связь отключилась. В приемной - мерно тикали напольные часы...
        США, ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ОКРУГ КОЛУМБИЯ. ВАШИНГТОН
        01 ОКТЯБРЯ 1988 ГОДА
        Возвращались с позором...
        Собственно говоря, сотрудникам оперативного департамента ЦРУ было не привыкать к этому. Годов с шестидесятых, с проклятого Вьетнама, где сила Америки надломилась и наверное, навсегда, все происходило по одному и тому же сценарию. Им давали приказ - тайный, это называлось «президентское заключение», после чего они уходили в бой, бесславно поддерживать демократию на очередном безнадежном рубеже. Там они проигрывали, иногда им удавалось пустить кровь русскому медведю, иногда нет - но он проигрывали и возвращались в свою страну с позором, оставляя за собой разоренные страны, безымянные могилы - а впереди у них было поношение от своих сограждан, запросы и дача показаний в Конгрессе и прочая муть. Законодатели в таких случаях обычно требовали крови, ритуальной жертвы - ею обычно был директор ЦРУ...
        И Гас Авратакис знал, почему происходит эта самая хрень.
        Да, да. В Конгрессе не знали, а Лэнгли на последнем этаже, в директорских кабинетах не знали - а он знал.
        Все дело в одной маленькой ошибке, понимаете?
        Они каждый раз ошибаются на том, что думают, будто люди хотят демократии и свободы. Да ни хрена не так! Посмотрите на те страны, которые удалось отстоять от большевистской агрессии, например, на ту же Грецию. Там - они не искали хороших парней, они поддерживали самых крутых сукиных сынов, которые там были - и эти сукины сыны не боялись испачкать свои ручки, очищая страну от коммунистической заразы. Америке давно надо понять - что нужно поддерживать не хороших парней, а крутых. Вот тогда - все будет ОК.
        Самолетом - транспортным самолетом ВВС США - с аэродрома Каир - Запад их перебросили на базу в Рамштайне, Западная Германия, один из основных форпостов свободного мира на пути коммунистической агрессии. Оттуда - они вылетели в штаты уже рейсовым ДС-10, зафрахтованным ВВС для трансатлантических перевозок. Из Египта - вместе с ними в Рамштайн летели ребята из десятой группы спецназа, видимо, проводили совместные учения с египетскими коллегами. Сначала - они поглядывали на тюленей ехидно-презрительно, потом командир цыкнул на них - и они переключились на свои проблемы...
        В Вашингтоне - сейчас было самое благословенное время года: невыносимая летняя жара убралась, а вместе с ней - убрались и орды политиканов, делающие этот город намного хуже, чем он есть на самом деле. Шла ожесточенная предвыборная кампания, Джордж Буш уже появился в США, представив все это, как будто раненый но не сдавшийся герой возвращается из вражеского плена, от коммунистов. Ему удалось на этом обогнать его демократического конкурента, Майкла Дукакиса - но это было связано не с силой Буша, а со слабостью Дукакиса, черствого и абсолютно нехаризматичного политика. К тому же со скверной пиар - командой.
        На базу ВВС Эндрюс ЦРУ прислало машину. Тот самый Понтиак, который он обычно брал в гараже - он сам называл его «большая черная птица». Было смешно... одно воспоминание у него было связано с машинами этой марки. Его вербовали не куда-нибудь, а в IBM, большой синий Тома Уотсона[83 - Большой синий - жаргонное название ИБМ, Том Уотсон. - легендарный руководитель ИБМ, автор книг по менеджменту] после университета. Вербовщик обратил внимание на старую машину. Сказал, что в IBM неофициальным стандартом является Понтиак. Когда он думал - к нему пришел вербовщик ЦРУ и спросил, нравятся ли ему игры в темных переулках, и не хочет ли он послужить Родине. Он согласился - и теперь тоже катался на Понтиаке, только черном.
        Смех и грех...
        У машины стоял старина Ал. Парень из рейнджеров, его сильно потрепало во Вьетнаме. Разведывательная группа Калифорния, второй позиционный район, им надо было определить местонахождение штаба усиленного вьетконговского полка и навести на него «больших уродов» - Б52, обрушивающих бомбы с заоблачных высот на грешную землю. Какой-то урод в штабе ВВС неправильно прочитал координаты - и случайной бомбой едва не накрыло самих американцев. Ал был признан негодным к воинской службе - и ЦРУ взяло его себе.
        - Как оно, сэр? - поприветствовал он Авратакиса, сходящего с трапа
        - Все то же дерьмо - ответил Авратакис - в Лэнгли боятся, что я сбегу
        - Возможно, сэр. Наверху сегодня жарко, собрались большие люди и требуют вас. Как можно быстрее, сэр.
        - Окей, поехали...
        Спину жгли злые взгляды бойцов Шестой команды ВМФ, которые тоже сходили с самолета. Понятное дело - он то хотя бы знает ставки в игре. А они - просто получают приказы, которые, как оказывается не стоят и плевка.
        - Сэр?
        - Поехали, поехали...
        Сзади - стекла на Понтиаке были затонированы до такой степени, что он очень был похож на катафалк
        Авратакис сел в машину
        - Привет, Гас... - сказал ему сидевший на соседнем сидении Дьюи Кларидж - удивлен?
        Авратакис и в самом деле был удивлен. Дьюи Кларидж - один из крутых сукиных сынов с самого - самого верха, по рангу как минимум равный ему. Работал на московской станции - почти обязательная ступень в карьере для людей с самого верха. Затем продвигался по скользкой и обрывистой карьерной лестнице в самом Лэнгли. Умудрился не запачкаться в афганском деле - хотя это удалось очень немногим, учитывая то, на какие ставки шла игра еще два года назад, на высшие ставки за всю историю ЦРУ. Сейчас - по данным Авратакиса он занимался чем-то, связанным с Ливией и странами Магриба.
        - Нет.
        - И хорошо.
        Машина на большой скорости приближалась к КП, катя по ровному бетону летного поля
        - В Управлении хотят твоей крови...
        - Пусть подавятся...
        - Я не про это...
        Кларидж нажал на кнопку - и стекло, отделяющее водительское место медленно поползло вверх...
        - Я про то, что ты сделал в Ливане. Эффектно, признаюсь, очень эффектно.
        - Я еще не писал рапорт - а ты уже знаешь, о чем идет речь?
        - Да брось. Мир переменился. Там обосрались - а здесь воняет...
        Значит, либо де Маранш, либо израильтяне. Вот ублюдок...
        - Чего тебе надо, Дьюи?
        - Всего лишь спасти твою задницу от инквизиции.
        - Ой ли?
        Кларидж поднял руки, затем сделал знак
        - Мир. Помнишь еще?
        - Мир - автоматически повторил Авраткакис - мы слишком старые и слишком скверные, чтобы верить этому. Давай, выкладывай, что там у тебя на уме.
        - Ты знаешь о том, что я возглавляю отдел по борьбе с терроризмом?
        - Догадываюсь.
        В ЦРУ это было абсолютно нормально - можно было десять лет сидеть с человеком за соседними столами и не знать, чем он занимается.
        - Так вот, есть решение. Пока оно еще витает в воздухе, но скоро будет претворено в жизнь. Ты знаешь, что такое Альфа?
        - Что-то слышал. Спецподразделение восемьдесят второй воздушно-десантной[84 - В Америке группа Альфа тоже существует - это спецназ ВДВ]?
        - Нет, русская группа Альфа. Официально - создано в целях борьбы с терроризмом. Хатауэй в свое время столкнулся с ними[85 - Еще одна легенда холодной войны. В посольство США проник диссидент Ю. Власенко, требовать политического убежища. Со взрывчаткой. Произошел взрыв, начался пожар. За нейтрализацию террориста отвечала Альфа. Помимо ликвидации террориста, они попытались проникнуть в закрытую территорию, отведенную московской станции ЦРУ - и Гас Хатауэй, тогда начальник станции начал с ними драться в коридоре. Затем он стал личным помощником директора ЦРУ]...
        - Вот именно. Когда русским в Афганистане не понравился диктатор - свергала его как раз Альфа. Ее следы - обнаружены и в Никарагуа, и на Кубе, и наверное еще где-то, где мы не знаем. Мы считаем, что именно Альфа - провела операцию по освобождению советских военнопленных в Пакистане[86 - Операция засекречена до сих пор. Но она была. Это было что-то вроде американского Рейда на Сонг-Тай, только меньше масштабом и закончилась успешно. Среди погибших при штурме лагеря - были американские военные советники]. Группа, занимающаяся антитерроризмом на бумаге - но на самом деле занимается она совсем другим. Представляешь, как удобно.
        - Еще бы... - сказал Авратакис, думая о своем, о наболевшем
        - Что мешает нам перенять опыт русских?
        - Может, нежелание оправдываться потом перед Конгрессом?
        Кларидж хохотнул
        - И это тоже. Но десяток избранных народом сукиных сынов не помешают нам делать дело. Хватит нам цацкаться с коммунистами, пора угостить их тем же дерьмом, которым они угощают нас. Согласен
        - Не пойму, зачем тебе я
        - Как раз для того, чтобы не пришлось оправдываться перед Конгрессом.
        - То есть, ты хочешь скормить меня им?
        - Да брось. Своих не сдаем.
        - С каких пор я стал своим?
        - С таких... - Кларидж откинулся на спинку сидения - не думай, Гас, что мы тут такие сукины сыны, закрытый клуб для избранных, с черным шарфом и гвоздичной сигаретой для опознания своих. Это не так. Все видят, как ты пашешь. И как ты ненавидишь коммунизм. Это и есть проходной билет в наш маленький клуб. Ты ненавидишь коммунизм, Гас. Добро пожаловать...
        Авратакис недоверчиво покачал головой
        - Конкретно. Для чего я вам нужен?
        - Ну, если так хочешь...
        - Хочу.
        - Видишь ли, у меня в голову пришла еще одна идея, близкая к гениальности. Для ее реализации ты мне и нужен. Я посмотрел на русских - и увидел, что им не так то много можно всего предъявить. Они уже давно не пачкают руки в крови. Грязную работу для них выполняют болгары, верно?
        - Ты хочешь сказать...
        - Да, Гас. Почему бы нам и здесь не перенять опыт русских? Конгрессмены могут спросить нас о чем угодно, и мы обязаны им отвечать, за исключением одной маленькой детали. Мы не можем ответить на то, о чем сами не знаем. И не хотим знать. Согласен?
        Гас Авратакис представил, как это будет. Будут подбираться люди, которые давно работали в связке с дружественными разведками. Обед в крикет-клубе, несколько намеков, переданная фотография. А потом, когда картофелина станет слишком горячей - ее станут перебрасывать из руки в руку и врубят «стратегию правдоподобного отрицания». Исполнителей спишут - чужих, это еще проще, чем своих.
        - И еще, Гас. Мне уже звонили... наши друзья из Телль-Авива. Они все понимают, боевой стресс и все такое, они даже не ждут от тебя извинений, но... ты ведь несерьезно про все про это говорил, верно?
        - И что ты предлагаешь мне? - проигнорировал последний вопрос Авратакис - Пакистан? Египет?
        - О, нет. На Пакистан у нас есть кандидатура. Кое-что другое. Тебе понравится.
        На листке блокнота - Кларидж написал название страны
        - Понял?
        - Круто. Мы друзья что ли?
        - Пока нет. Но будем. Этот парень рвется к мировому господству - и мы ему поможем. Не в ущерб себе, конечно. Он тебе понравится.
        Авратакис покачал головой
        - Без меня, Дьюи.
        Начальник антитеррористического центра ЦРУ спрятал блокнот. Он не выглядел особо расстроенным отказом - хотя это была маска. Понятное дело, что он озвучивал не только свое мнение - и просто так отказывать было нельзя.
        - Как знаешь - Кларидж спрятал блокнот с написанным названием страны в карман пиджака - в таком случае, я бы начинал готовиться к неприятным вопросам с последнего этажа уже сейчас...
        Заседание трибунала Святой Инквизиции на последнем этаже здания в Лэнгли прошло на удивление вяло - насколько вяло, что Авратакис заподозрил неладное. Вполне возможно, что его новые друзья - армяне этому поспособствовали.
        Ближе к вечеру, когда он разбирал бумаги, скопившиеся на столе за время его неудачного вояжа в Бейрут - зазвонил телефон. Его приглашали в рыбный ресторан - и отказаться было нельзя...
        Вечером - в этой части Вашингтона нет свободных парковочных мест - и он приткнулся на месте, зарезервированном для инвалидов. Сунул под стекло карточку - полицейский на задании, чтобы не оштрафовали.
        Адвокат Кардашьян появился почти сразу, расстроенным он не выглядел. Наоборот - улыбался, по пути здоровался с коллегами.
        - Вам уже принесли... Очень хорошо... Мне то же самое - заявил он официанту, опускаясь на стул - кратко расскажите, что произошло?
        Авратакис рассказал. Даже больше, чем в своем рапорте.
        - Так что извините, сэр... - закончил Авратакис - но вашего человека вывезти не удалось.
        Кардашьян хлопнул в ладоши
        - Вы что, серьезно? Вы еще извиняетесь?
        - Простите, сэр...
        - Все как надо, даже лучше.
        - То есть?
        - Все как надо - убежденно повторил Кардашьян - до этого дело в руках держали проклятые французы, они там поголовно коммунисты, сочувствующие, попутчики... ничего нельзя было сделать. Теперь дело перейдет в наши руки.
        - В наши?
        - Бабаян работал на французские деньги. Теперь канал перекрыт.
        - Так вы что, подставили его?
        - Это уже не важно... - Кардашьян сделал нетерпеливый жест рукой - вы никогда не владели собственным бизнесом, Гас, поэтому кое-что не понимаете. А вот я это отлично понимаю. Если человеку просто взять и повысить жалование - вы ничего этим не добьетесь, просто потратите деньги. А вот если дать ему цель, чтобы он шел к ней, набивал шишки, расходовал себя - вот тогда он раскроется. И будет зубами грызть, чтобы добиться своего. Тогда и повышение жалования будет заслуженным.
        - Сэр, я ничего не понял.
        - Немудрено. Только в крови - армянский народ добьется независимости. Бабаян же станет иконой, на его примере мы продемонстрируем, что жить с русскими в одном государстве - армяне никогда не смогут.
        Авратакис внезапно понял, почему так вяло прошло судилище над ним в Лэнгли, почему у него даже не отобрали удостоверение, не отправили в отпуск на время расследования - просто уведомили о его проведении. В ЦРУ знают, что демократы в Конгрессе начали охоту на Чарли Уилсона, конгрессмена - республиканца, одного из ключевых членов республиканского представительства на Капитолий-Хилл и друга ЦРУ. Его друга, Гаса Авратакиса. И он - нужен наверху именно поэтому. Сейчас - ЦРУ ждет. Если демократам удастся сковырнуть Чарли, открыть расследование против него - а это для них критически важно, перед самым днем голосования, перед выборами, устроить скандал с конгрессменом - республиканцем - так вот, если они его сковырнут, в Лэнгли тоже принесут ритуальную жертву на алтарь победителей. А если нет - он останется работать, как работал. Потому что благодаря связи с конгрессменом из комитета по распределению финансирования - он почти неприкосновенен.
        ЦРУ ждет, что демократы сделают с Чарли. Сукины дети.
        От осознания этого - хотелось блевать, и становилось стыдно, что он служит и им тоже. Но Гас Авратакис - как и Чарли Уилсон был не из тех, кто пассивно ждет, пока кто-то решит его судьбу. Нет, мать вашу - если дело обстоит именно так, он поборется до конца. Как бы это не выглядело - сейчас, потом... За себя и за Чарли!
        США, ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ОКРУГ КОЛУМБИЯ
        КАПИТОЛИЙ, КОМНАТА 2713
        19 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        Чарли Уилсон, конгрессмен США от второго избирательного округа - Техас, библейский пояс, последний бастион христианской морали - предпочитал Кадиллаки. И тем самым - он наконец-то шел в ногу со своей демократической партией. Вообще то - раньше он предпочитал Линкольны, так же, как и республиканцы во главе с Президентом Рейганом. Но не так давно... господи, совсем ведь недавно - в один прекрасный вечер он столкнул с дороги старую Мазду и едва не убил ее водителя. Сам он в этот момент ехал с одной вечеринки на другую, будучи в изрядном подпитии и под кайфом. Выкрутиться удалось чудом - полицейские заспорили о подведомственности дела прямо под дверью, ему удалось выскользнуть из дома и смотаться из страны, пока у него не взяли тест на алкоголь и наркотики, а тот парень был новичком в Вашингтоне и не стал выдвигать обвинение. Тогда ему удалось выкрутиться - но проклятые легавые ублюдки сидели с тех пор у него на хвосте и не выпускали. Теперь он ездил на Кадиллаке, тайно подаренном ему еврейскими деловыми кругами, но воспоминания о том проклятом вечере все время преследовали его.
        Все-таки Чарли Уилсон был достаточно совестливым человеком.
        Чарли Уилсон, конгрессмен из второго избирательного округа, штат Техас был громогласным здоровилой, ростом шесть футов и семь дюймов, а когда он надевал ковбойские сапоги и шляпу Стетсон - то становился еще выше. Он был отставным морским офицером, и если бы его не выбрали конгрессменом - он бы мог рекламировать сигареты или ковбойские джинсы. Высокий рост, мужественное лицо с квадратным подбородком, повадки так и не выросшего мальчишки - неудивительно, что перед Чарли Уилсоном дамы ложились штабелями. Его офис в Конгрессе был укомплектован длинноногими моделями, которые были известны на Капитолийском холме как Ангелы Чарли, они старались поддерживать его дела в порядке и искренне любили его. Комиссии, в которых он состоял - по этике и по разведке - давали ему очень большие возможности. Наконец - его прямой характер заставлял многих уважать его - но только до тех пор, пока Чарли Уилсон не ударялся в загул. Как написал командир его корабля - Чарли Уилсон, несомненно, лучший офицер, который служил под моим командованием на корабле - но худший в порту. Выпивка, наркотики, женщины - он просто
притягивал к себе неприятности.
        Просто удивительно, как Чарли Уилсон смог избраться в библейском поясе, с его то страстью к женщинами, выпивке и прочим разновидностям греха. Там жили христиане, которые могли запороть свою дочь до смерти только за одно появление в обществе в компании Уилсона - но они исправно шли на участки и голосовали за своего конгрессмена, когда наступало время перевыборов. Секрет был в том, что Чарли Уилсон был органически неспособен лгать и избиратели чувствовали это. Им, техасцам и христианам - надоели хлыщи с потными руками и пронырливыми глазами, которые разъезжали по городкам и уговаривали голосовать за них, они хотели прямого и честного парня, который скажет в глаза, что он думает обо всех этих. И они находили такого парня - в лице Чарли Уилсона и приходили к урнам, чтобы отдать за него голос. Вот только они ошибались, думая что Чарли Уилсон органически не может лгать. Иногда - ему приходилось это делать.
        Надо сказать, что он сильно расстраивался по этому поводу. Как сейчас.
        - Все будет нормально, сэр - сказал ему его адвокат, когда они подходили к комнате для экзекуций - у них ничего нет и они не смогут давить на вас. Если они попытаются это сделать, то я прикрою вас и прекращу все это.
        Чарли Уилсон махнул рукой. После вчерашнего - он не пришел в себя даже после трех больших бокалов булшота.
        Впрочем - тем хуже этой пронырливой итальянской свинье.
        Конгрессмен Чарли Уилсон выдохнул - как в молодости, на занятиях по аварийному покиданию корабля - и решительно толкнул дверь.
        За дверью - оказалась небольшая, не лучшим образом освещенная комната, в которой было несколько столов и стульев, расставленных так, чтобы это было похоже на суд. Сбоку - стенографист застыл рядом с кассетным магнитофоном, кассеты не вращались. Еще были два каких-то подозрительных типа, возможно свидетели, возможно помощники спецпрокурора, по виду - копы.
        И, конечно, был сам спецпрокурор комиссии по расследованию злоупотреблений в Конгрессе - Чарли Уилсон подозревал, что она создана специально под него. Рудольфо Джулиани из Нью-Йорка, бывший судейский, один из самых опасных людей в Министерстве Юстиции США. Среднего роста, начавший лысеть, в хорошем костюме - он любил улыбаться - но его глаза никогда не говорили о том, что он думает на самом деле. Мастер судебной интриги, его учил судья, который сидел теперь в Верховном суде США.
        Чарли Уилсон его ненавидел.
        - Конгрессмен Уилсон - неискренне улыбнулся Джулиани, он стоял, как тореадор перед поединком
        - Нельзя ли побыстрее - хмуро осведомился Уилсон - много дел.
        Он не имел никакого желания любезничать с ублюдком.
        - Мы быстро - спецпрокурор плотоядно потер руки - тем более что процедура вам известна.
        Да уж...
        Конгрессмен Уилсон занял место за поставленным поперек столом - вроде как для свидетелей. Положив руку на лежащую там Библию - принес присягу. Клянусь говорить только правду, ничего кроме правды и да поможет мне Бог - все в таком духе.
        Спецпрокурор, как опытный тореадор, не спешащий нанести удар обреченному быку, повернулся на каблуках, разворачиваясь лицом к Уилсону.
        - Я буду краток, конгрессмен. Вы и в самом деле занятой человек, и у меня нет ни малейшего желания отвлекать вас от дел, имеющих государственное значение. Поэтому - несколько вопросов и только. Вопрос первый - вы употребляете спиртное?
        - Конечно. Как будто вы его не употребляете.
        - Речь не про меня, конгрессмен. Сколько спиртного вы употребляете в день?
        - Бокал, два... виски.
        - Бокал - два виски - повторил Джулиани
        На самом деле - это было не так. Чарли Уилсону в день требовалось уже не меньше бутылки. Он контролировал себя до недавнего времени - но после событий в Пакистане... его это сломало и сильно. Девять из десяти его друзей там - те, с кем он ходил к афганской границе, для кого сдавал кровь - были мертвы. Кто сгорел в ядерном огне в Пешаваре, кто - погиб под бомбами и ракетами русских. То, что он считал делом всей своей жизни - было разрушено, и хоть он не прекращал усилий в этом направлении - он запил. Сильнее всего его подорвало даже не то, что произошло в Пакистане - а то, что администрация Рейгана-Буша решила утереть плевок и бросить моджахедов на гибель. Как цинично объяснил ему один высокопоставленный функционер Белого дома - в конце концов, это были всего лишь афганцы, варвары и скототрахи, расслабься.
        - Случалось ли так, мистер Уилсон, что вам приходилось исполнять обязанности конгрессмена в нетрезвом состоянии?
        - А? - недоуменно спросил Уилсон
        - Случалось ли так, мистер Уилсон, что вам приходилось исполнять обязанности конгрессмена в нетрезвом состоянии? - терпеливо повторил вопрос Джулиани
        - Нет.
        Спецпрокурор снова повернулся на пятках, протянул руку со стола, взял папку. Открыл ее, начал с выражением читать.
        - Одиннадцатого марта восемьдесят седьмого года, я видел конгрессмена Чарльза Уилсона в Иерусалиме, в ресторане Кавалье, вместе с генералом израильской армии Ариэлем Шароном и высокопоставленным сотрудником оборонного концерна ИМИ Цви Рафахом. Все упомянутые лица были сильно пьяны, конгрессмен Уилсон громким голосом посвящал генерала Шарона в детали американской помощи моджахедам в Афганистане и Пакистане.
        - Это вне пределов американской юрисдикции! - взвился адвокат
        - Да, конечно. Особенно, если член комитета по разведке в нетрезвом состоянии разбалтывает государственные секреты.
        - Мистер Джулиани, здесь не сказано, о чем именно был разговор. Вы не можете делать утверждений о том, что мой подзащитный выдал иностранному государству сведения, содержащие государственную тайну!
        - Не могу - неожиданно легко согласился Джулиани - а как насчет наркотиков, мистер Уилсон? Вам доводилось их употреблять?
        - На Багамах - со злостью ответил Уилсон. Пусть подавится - Багамы вне юрисдикции США - и употреблением там наркотиков не карается законом.
        - А кроме Багам, мистер Уилсон?
        - Нет, не доводилось.
        - Не доводилось. Вы женаты, мистер Уилсон?
        - Нет.
        - У вас есть женщина?
        - Да, черт возьми.
        Какого черта?
        - Вам доводилось вступать с женщиной в половую связь помимо ее воли?
        - Нет, это черт знает что такое, мистер прокурор!
        - Извините, но я должен задать этот вопрос.
        - Да засунь в задницу свои извинения, понял! Нет, нет, если тебе не дают бабы, то у меня такой проблемы нет, понял ты, слизняк! Ты еще что-то хочешь меня спросить, мистер умник? Или у тебя закончились твои говенные вопросики?!
        Из комнаты, где проводился опрос - Чарли Уилсон вылетел как ошпаренный. Следом за ним бежал адвокат.
        - Мистер Уилсон, ему это и надо! Он хочет вывести вас из себя!
        Конгрессмен Чарли Уилсон резко развернулся, ткнул пальцем в грудь адвокату
        - Найди способ, как избавиться от него. А не то - я избавлюсь от тебя.
        Конгрессмен от Техаса Чарли Уилсон пришел в себя только в офисе. Одна из его девушек... Анита, кажется - продала ему кофе, крепкий и черный как дьявол. Большая кружка этого кофе помогла ему прийти в себя.
        Черт, ну почему все так? Почему он искренне пытается сделать что-то для этой погрязшей в нерешительности страны - а его пинают и кусают.
        Почему?
        Почему он один? Почему никто не хочет сражаться со злом? Почему он вынужден идти в бой в одиночку?
        Почему Америка не делает то, ради чего ее создал Господь?!
        Проклятые русские перешли черту. Они применили ядерное оружие - без предупреждения, безо всего, они просто взорвали ядерный заряд и сожгли целый город. Когда русские увидели что проигрывают - они просто схватили шахматную доску и ударили ей по голове соперника.
        Русские перешли черту. Русские за это ответят.
        Надо ехать.
        США, ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ОКРУГ КОЛУМБИЯ
        РЕСТОРАН И ДИСКОТЕКА «ДНО»
        ВЕЧЕР 19 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        За дружбу, за власть, за страсть
        И за черное кружево
        Любимый тост Чарли Уилсона.
        Ресторан и дискотека «Дно» были одним из самых популярных в городе Вашингтон местом, чтобы оттянуться. Почему-то кажется, что в Вашингтоне сидят дни старики, да мужчины среднего возраста - но это далеко не так. Каждый год - в Вашингтон приезжают тысячи молодых людей с горящими глазами, дипломами лучших университетом и горячим желанием сделать что-то для своей страны - желание сделать что-то для своего банковского счета обычно появляется позже, годам к т тридцати. Им тоже надо где-то отдыхать, развлекаться - и Дно одно из лучших мест для этого. Потому что все знают, что его содержит конгрессмен Соединенных штатов - и значит, сюда никогда не нагрянет полиция в поисках травки.
        Синий бронированный Олдсмобиль остановился чуть ли не за квартал до этого места. Помощник директора ЦРУ Гас Авратакис - поднял выше воротник можной, кожаной куртки, глянул на часы. Время еще было.
        - Вы уверены, что вам там не потребуется помощь, сэр? - озабоченно сказал водитель, он же телохранитель.
        Авратакис ухмыльнулся
        - Парень, я ходил по таким заведениям вместе с папашей, который продавал спиртное в то время, когда ты ходил в детский сад.
        - Извините, сэр.
        - Не надо извиняться, лучше запоминай. Если он там - я позвоню тебе из бара. Как только я сделаю это - подскакиваешь к парадному входу. И как только я вытащу нужного человека - мы гоним в аэропорт. Как можно быстрее.
        - Понял, сэр.
        - И не тормози, окей?
        - Да, сэр.
        Авратакис вылез из машины, натянул на голову кепку - став похожим на мафиози и бандита. Собственно говоря, в нем было много от мафиози и бандита и это было хорошо - в разведке нужны были именно такие люди, а не умники с дипломом Лиги Плюща. Надо было действовать быстро.
        Два часа назад Джулиани получил судебный ордер. Подписал судья Литтл, тот еще тип, бывший хиппи, органически ненавидящий государство и до сих пор имеющий контакты с коммунистами. Пока конгрессмен должен был быть всего лишь доставлен в суд - но там, ему, скорее всего, назначат залог либо обяжут не покидать пределы США. И то и другое - было недопустимо, особенно сейчас. Уилсона надо было вытаскивать сейчас и быстро: вопрос был только в том, решит ли Джулиани отправляться за своей добычей сейчас или подождет до утра. В любом случае - ищейки уже тут, вон их фургон гребаный стоит.
        Господи, как же невовремя...
        Помощник директора ЦРУ, насвистывая веселую песенку, прошел мимо фургона «Форд Эконолайн», принадлежащего, если верить надписям на бортах, китайской прачечной. Это был полный идиотизм - у фургона из прачечной не бывает целых три антенны, для того, чтобы возить белье это не надо. Написали бы - телевизионная станция, служба новостей - было бы куда проще. Идиоты... Заметят его - нет? Хотя... его наряд не валяется здесь чем-то из ряда вон выдающимся... женатые мужчины среднего возраста всегда так одеваются, отправляясь на поиски молоденьких партнерш. Слишком много частных детективов по разводам, слишком много наглых бабенок, влезающих к тебе в постель, а потом готовых съесть твою печень...
        Он сунул вышибале пятерку на входе, зашел внутрь, поморщившись от громкой музыки. Здесь был полный вашингтонский декаданс - громкая рок-музыка, недорогие цены на напитки, хрупкие юноши с Холма, хрупкие девушки с Холма и сам воздух был пропитан сексом - трахались даже по углам, не то, что в туалетах. Нельзя было недооценивать это место с точки зрения сбора информации - вот этим вот мальчикам за счет их памяти и отсутствия пофигизма известно много такого, о чем их боссы просто позабыли. Регулируя доступ людей, прежде всего к боссу, решая, какие бумаги должны появиться у него на столе и в каком порядке - они решали очень многое. А здесь - они расслаблялись и слишком много болтали.
        Гас Авратакис подошел к барной стойке, поманил пальцем бармена. Как только он подошел - помощник директора расстался с десятидолларовой банкнотой.
        - Телефон в баре работает? - прокричал он, потому что иначе разговаривать было невозможно.
        - Да, сэр!
        - А конгрессмен здесь?
        Спрашивать какой именно - было бы глупо.
        - Да, сэр, в угловой кабинке!
        - Один?
        - Пока да, сэр.
        Бармен жестом, понятным каждому мужчине, показал - пьет.
        - Его не спрашивал никто?
        - Пока нет, сэр.
        Значит - ФБР пока не сунуло сюда свой длинный нос. Джулиани им ордер пока не передал. Тем лучше.
        Авратакис направила к угловой кабинке. Она был закрыта пологом из полупрозрачной ткани и что там происходит - никто не видел.
        Конгрессмен от второго округа Техаса Чарли Уилсон был там не один. На столе - была ополовиненная бутылка Катти Сарк. Авратакис ощутил раздражение - мать его, не может взять себя в руки. Только пьянства сейчас и не хватало.
        - Гас... - голос уже был пьяным.
        - Я просил не пить. У нас проблемы - заявил Авратакис, присаживаясь за столик.
        - Да я знаю... Черт побери, почему проблемы только у нас? Почему всем на это насрать, а? В кого мы превратились?
        Авратакис достал свернутые трубкой распечатки, которые он хранил во внутреннем кармане куртки. Положил их на стол.
        - В кого мы превратились, не знаю. А вот ты - рискуешь превратиться в бывшего конгрессмена и заключенного федеральной тюрьмы. Читай.
        - Что это?
        - Читай, читай...
        СЕКРЕТНО
        ПО МАТЕРИАЛАМ РАСШИФРОВКИ АУДИОЗАПИСИ
        ЭКЗЕМПЛЯР ЕДИНСТВЕННЫЙ
        ПРОТОКОЛ
        ЗАСЕДАНИЯ КОМИССИИ ПО ЭТИКЕ КОНГРЕССА США
        №181/88 ОТ 06.18.1988 ГОДА
        ЗДАНИЕ КАПИТОЛИЯ, КОМНАТА №428, ВРЕМЯ С 10.55 ДО 11.19 ВАШИНГТОНСКОГО ВРЕМЕНИ. ЗАПИСЬ СДЕЛАНА БЕЗ ВЕДОМА ПРИСУТСТВУЮЩИХ. КАЧЕСТВО ЗАПИСИ ХОРОШЕЕ.
        ПРИСУТСТВУЮТ: КОНГРЕССМЕНЫ ВУДС, ЛЕОНАРД, СТОКТОНДЕЙЛ, ЛАМИ, БРАУХИЧ, ГУДС, МОНРО. ЮРИСТ КОНГРЕССА: СКАРЛАТТИ. СПЕЦПРОКУРОР: ДЖУЛИАНИ СВИДЕТЕЛЬ - АНОНИМ (УСТАНОВЛЕНА КАК МЭРИ ЛИ БЕЙЛИ, СТУДЕНТКА ГАРВАРДСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ФАКУЛЬТЕТ ЭКОНОМИКИ. РОДИЛАСЬ В ДЖОРДЖИИ, САУТ ФОЛЛС, 02.06.1969 Г. КОМПРОМЕТИРУЮЩИХ МАТЕРИАЛОВ НЕТ, В СИМПАТИЯХ К КОММУНИСТАМ НЕ ЗАМЕЧЕНА)
        ДЖУЛИАНИ: УВАЖАЕМЫЕ ГОСПОДА КОНГРЕССМЕНЫ, ГОСПОДИН ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИССИИ. МЫ ГОТОВЫ НАЧИНАТЬ.
        ЛЕОНАРД: УВАЖАЕМЫЕ КОЛЛЕГИ, МЫ СОБРАЛИСЬ ЗДЕСЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ РЕШИТЬ ВОПРОС О ВОЗМОЖНОСТИ ПРЕДЪЯВЛЕНИЯ ОБВИНЕНИЙ В НЕЭТИЧНОМ ПОВЕДЕНИИ ЛИБО УГОЛОВНЫХ ОБВИНЕНИЙ КОНГРЕССМЕНУ ВТОРОГО ИЗБИРАТЕЛЬНОГО ОКРУГА ЧАРЛИ УИЛСОНУ, ОДНОМУ ИЗ ЧЛЕНОВ НАШЕЙ КОМИССИИ И ЧЛЕНУ КОМИССИИ ПО НАБЛЮДЕНИЮ ЗА РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫМИ СЛУЖБАМИ. НАПОМИНАЮ ВАМ, ДЖЕНТЛЬМЕНЫ О ТОМ, ЧТО ВСЕ, ЧТО БУДЕТ ЗДЕСЬ СКАЗАНО, БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ - ЯВЛЯЕТСЯ КОНФИДЕНЦИАЛЬНОЙ ИНФОРМАЦИЕЙ И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ РАЗГЛАШЕНО В КАКОМ-ЛИБО ВИДЕ. ИМЯ СВИДЕТЕЛЯ, КОТОРЫЙ ВЫСТУПИТ СЕЙЧАС ПЕРЕД НАМИ, НЕ БУДЕТ РАЗГЛАШАТЬСЯ, ЗАНОСИТЬСЯ В ПРОТОКОЛ ЛИБО ФИКСИРОВАТЬСЯ КАКИМ-ЛИБО ИНЫМ ОБРАЗОМ. ГОСПОДИН ПРОКУРОР, Я ПОЛАГАЮ, ЧТО ДАННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ ГОТОВ БУДЕТ ПОДДЕРЖАТЬ ОБВИНЕНИЕ В БОЛЬШОМ ЖЮРИ?
        ДЖУЛИАНИ: СОВЕРШЕННО ВЕРНО.
        СТОКТОНДЕЙЛ: КАКОГО ЧЕРТА, МЫ ЖЕ ЗАКРЫЛИ ДЕЛО.
        ДЖУЛИАНИ: ГОСПОДИН КОНГРЕССМЕН, МЫ ПОЛУЧИЛИ НОВЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, КОТОРЫХ, ПО МОЕМУ МНЕНИЮ, ДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ НАПРАВИТЬ ДЕЛО НА РАССМОТРЕНИЕ СОСТАВОМ БОЛЬШОГО ЖЮРИ. ЭТИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА БУДУТ ПРЕДСТАВЛЕНЫ СЕЙЧАС НА ВАШ СУД.
        СТОКТОНДЕЙЛ: СЕЙЧАС НЕ ВРЕМЯ ПРЕСЛЕДОВАТЬ ЧАРЛИ. КОММУНИСТЫ НА ПОРОГЕ, А ОН ОДИН ИЗ НЕМНОГИХ, КТО ЗНАЕТ КАК НАПИНАТЬ ИМ ЗАДНИЦЫ.
        ЛЕОНАРД: КОНГРЕССМЕН СТОКТОНДЕЙЛ, НАПОМИНАЮ ВАМ О ТОМ, ЧТО ЗДЕСЬ НЕ ПУБЛИЧНАЯ ТРИБУНА ДЛЯ ВЫСТУПЛЕНИЙ, А ЗАСЕДАНИЕ КОМИССИИ ПО ЭТИКЕ, ГДЕ МЫ ДОЛЖНЫ ВЫСЛУШАТЬ ИМЕЮЩУЮСЯ У СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ ИНФОРМАЦИЮ О ПОСТУПКАХ ОДНОГО ИЗ НАШИХ КОЛЛЕГ. ЭТО НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ К ПРОБЛЕМЕ БОРЬБЫ С КОММУНИЗМОМ.
        СТОКТОНДЕЙЛ: ИМЕЕТ И ЕЩЕ КАКОЕ, ЧЕРТ ПОДЕРИ.
        ЛЕОНАРД: КОНГРЕССМЕН СТОКТОНДЕЙЛ, ВЫНОШУ ВАМ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. СЕКРЕТАРЬ, НЕ ЗАНОСИТЕ В ПРОТОКОЛ.
        ДЖУЛИАНИ: ГОСПОДА, МЫ НЕ СТАЛИ БЫ СОБИРАТЬ ВАС, ЕСЛИ БЫ У НАС НЕ БЫЛО СЕРЬЕЗНОЙ И ВНУШАЮЩЕЙ ОПАСЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ ОТНОСИТЕЛЬНО КОНГРЕССМЕНА УИЛСОНА
        ЛЕОНАРД: МЫ ЭТО ПОНИМАЕМ. ГОСПОДИН ПРОКУРОР, ВЫ ГОТОВЫ ПРИГЛАСИТЬ СВИДЕТЕЛЯ?
        ДЖУЛИАНИ: ДА, ГОСПОДИН ПРЕДСЕДАТЕЛЬ
        ЛЕОНАРД: ПРИСТАВ, ВВЕДИТЕ СВИДЕТЕЛЯ
        10.59-11.02 - ШУМЫ, СКРИПЫ
        ЛЕОНАРД: ПРИСАЖИВАЙТЕСЬ ЗДЕСЬ, ЮНАЯ ЛЕДИ. НАПОМИНАЮ ВСЕМ, ЧТО ЛИЧНОСТЬ СВИДЕТЕЛЯ НЕ БУДЕТ ОТРАЖЕНА В ПРОТОКОЛЕ ЛИБО ОГЛАШЕНА УСТНО. ОДНАКО, МЫ ДОЛЖНЫ БУДЕМ КАК ТО К ВАМ ОБРАЩАТЬСЯ, ПОНИМАЕТЕ - НУ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ВЕСТИ РАЗГОВОР И ЗАДАВАТЬ ВОПРОСЫ. КАК К ВАМ ОБРАЩАТЬСЯ, ЮНАЯ ЛЕДИ?
        ЛАРА: ЛАРА... ПУСТЬ БУДЕТ ЛАРА, СЭР.
        ЛЕОНАРД: ХОРОШО, ПУСТЬ БУДЕТ ЛАРА. МОЮ ДОЧЬ ЗОВУТ ЛАРА. ИТАК, МИСС, ВЫ ЧТО-ТО ХОТЕЛИ БЫ РАССКАЗАТЬ НАМ?
        ЛАРА: ДА... НАВЕРНОЕ.
        ЛЕОНАРД: ТОГДА... МИСТЕР СКАРЛАТТИ, ПРИВЕДИТЕ СВИДЕТЕЛЬНИЦУ К ПРИСЯГЕ И МЫ НАЧНЕМ. ИМЕНИ НАЗЫВАТЬ НЕ НАДО.
        СКАРЛАТТИ: ПОЛОЖИТЕ ЛЕВУЮ РУКУ НА БИБЛИЮ, ОНА СЛЕВА ПЕРЕД ВАМИ... ДА, ВОТ ТАК. ТЕПЕРЬ ПОВТОРЯЙТЕ ЗА МНОЙ: КЛЯНУСЬ ГОВОРИТЬ ПРАВДУ, ТОЛЬКО ПРАВДУ И НИЧЕГО КРОМЕ ПРАВДЫ И ДА ПОМОЖЕТ МНЕ В ЭТОМ БОГ.
        ЛАРА: КЛЯНУСЬ ГОВОРИТЬ ПРАВДУ, ТОЛЬКО ПРАВДУ И НИЧЕГО КРОМЕ ПРАВДЫ И ДА ПОМОЖЕТ МНЕ В ЭТОМ БОГ
        СКАРЛАТТИ: ГОСПОДИН ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ, СВИДЕТЕЛЬ К ПРИСЯГЕ ПРИВЕДЕН.
        ЛЕОНАРД: СПАСИБО. ГОСПОДИН ПРОКУРОР?
        ДЖУЛИАНИ.: ДА, ГОСПОДИН ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. ИТАК ЛАРА... ВЫ УЧИТЕСЬ В УНИВЕРСИТЕТЕ, ЛАРА, ВЕРНО?
        ЛАРА: ДА, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: И В СВОБОДНОЕ ОТ РАБОТЫ ВРЕМЯ ВЫ РАБОТАЕТЕ В ОДНОМ ИЗ ГОСУДАРСТВЕННЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ, ПОЛУЧАЯ ЧТО-ТО ВРОДЕ ПРАКТИКИ?
        ЛАРА: ДА, СЭР, НАС НАПРАВЛЯЕТ УНИВЕРСИТЕТ. ЭТО И В САМОМ ДЕЛЕ ЧТО-ТО ВРОДЕ ПРАКТИКИ
        ДЖУЛИАНИ: НЕ СОМНЕВАЮСЬ, ЧТО В ТЕОРИИ ТАК ОНО И ЕСТЬ. В ТЕОРИИ. Я ПОЛАГАЮ, ЧТО НА ЭТОЙ РАБОТЕ ВАМ ДОВОДИТСЯ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ... СКАЖЕМ С КОНГРЕССМЕНАМИ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ, ВЕРНО, ЛАРА?
        ЛАРА: ДА, СЭР, НО ТУТ БЫЛО НЕ СОВСЕМ ТАК...
        ДЖУЛИАНИ: А КАК БЫЛО ЛАРА, РАССКАЖИТЕ НАМ?
        ЛАРА: НУ, ПОНИМАЕТЕ, СНАЧАЛА Я ПОЗНАКОМИЛАСЬ С МИШЕЛЬ. ОНА ЧАСТО БЫВАЛА У НАС ПО ДЕЛАМ, А ПОТОМ МЫ СТАЛИ ВСТРЕЧАТЬСЯ НА ОБЕДЕ В КАФЕТЕРИИ. ЕЙ КАК И МНЕ НРАВИЛСЯ ОДИН И ТОТ ЖЕ КАФЕТЕРИЙ, ТАМ ПОДАЮТ ФРАНЦУЗСКИЕ ЗАКУСКИ. ЭТА МИШЕЛЬ...
        ДЖУЛИАНИ: МИНУТОЧКУ. ДАВАЙТЕ ОСТАНОВИМСЯ НА МИШЕЛЬ, ЛАРА. КТО ОНА ТАКАЯ И КАК ОНА ВЫГЛЯДЕЛА?
        ЛАРА: НУ, ТАКАЯ ЭФФЕКТНАЯ ДЕВУШКА, ЛЕТ ТРИДЦАТИ... МОЖЕТ, ДАЖЕ МЕНЬШЕ. ПОХОЖА ЧЕМ-ТО НА АНИТУ ЭКБЕРГ.
        ДЖУЛИАНИ: АНИТА ЭКБЕРГ - ЭТО АКТРИСА?
        ЛАРА: ДА, СЭР, ЭТО ШВЕДСКАЯ АКТРИСА. И ВОТ МИШЕЛЬ, НУ Я НЕ ЗНАЛА ТОГДА, ЧТО ОНА ОДНА ИЗ АНГЕЛОВ ЧАРЛИ...
        БРАУХИЧ: ЧЕРТОВ ПРИДУРОК
        СТОКТОНДЕЙЛ: КОНГРЕССМЕН БРАУХИЧ, ДАВАЙТЕ ВЫСЛУШАЕМ СВИДЕТЕЛЯ ДО КОНЦА
        ДЖУЛИАНИ: АНГЕЛ ЧАРЛИ - МОЖЕТЕ ПОЯСНИТЬ, ЛАРА, КОГО НАЗЫВАЮТ СТОЛЬ НЕОБЫЧНЫМ ПРОЗВИЩЕМ?
        ЛАРА: ДА, СЭР, ЭТО ПОМОЩНИЦЫ КОНГРЕССМЕНА ЧАРЛИ УИЛСОНА, ОН НАБИРАЕТ В ОФИС КРАСИВЫХ ДЕВУШЕК, И ХОДЯТ СЛУХИ, ПО ВСЕМУ КАПИТОЛИЮ, ЧТО ОНИ С КОНГРЕССМЕНОМ ...
        ДЖУЛИАНИ: СПАСИБО, МОЖЕТЕ НЕ ПРОДОЛЖАТЬ, ИТАК, АНГЕЛЫ ЧАРЛИ ЭТО ДЕВУШКИ КОТОРЫЕ РАБОТАЮТ У КОНГРЕССМЕНА ВТОРОГО ИЗБИРАТЕЛЬНОГО ОКРУГА ЧАРЛИ УИЛСОНА, ИХ МНОГО, ОНИ КРАСИВЫЕ И МИШЕЛЬ БЫЛА ОДНОЙ ИЗ НИХ, ТАК?
        ЛАРА: ДА, ВЕРНО, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: И ПОТОМ?
        ЛАРА: НУ, МЫ РАЗГОВОРИЛИСЬ. МИШЕЛЬ СКАЗАЛА, ГДЕ ОНА РАБОТАЕТ, ОНА ОЧЕНЬ ХОРОШО РАССКАЗЫВАЛА О КОНГРЕССМЕНЕ УИЛСОНЕ. ПОТОМ ОНА СКАЗАЛА, ЧТО Я МОГЛА БЫ ПОПРОБОВАТЬ СТАЖИРОВАТЬСЯ У НЕГО В ОФИСЕ. ИЛИ РАБОТАТЬ ДОБРОВОЛЬНОЙ ПОМОЩНИЦЕЙ, ЭТО ХОРОШАЯ СТАРТОВАЯ ПЛОЩАДКА ДЛЯ КАРЬЕРЫ.
        ДЖУЛИАНИ: И ВЫ СОГЛАСИЛИСЬ, ТАК?
        ЛАРА: НЕТ, СЭР. СНАЧАЛА НЕТ. Я СКАЗАЛА, ЧТО ОЧЕНЬ ЗАНЯТА, У МЕНЯ И РАБОТА И УЧЕБА. НО ПОТОМ - Я ВСТРЕТИЛА КОНГРЕССМЕНА УИЛСОНА И...
        ДЖУЛИАНИ: СЛУЧАЙНО ВСТРЕТИЛИ?
        ЛАРА: ДА... МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ДА, СЭР. ОН ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО РАССКАЗЫВАЛ О ТОМ, ЧЕМ ОН ЗАНИМАЕТСЯ, БОРЬБА ЗА СВОБОДУ, ПОМОЩЬ ТЕМ БЕДНЯГАМ ИЗ ПАКИСТАНА, БОРЬБА С КОММУНИЗМОМ. И Я ПОДУМАЛА, ЧТО Я БУДУ НЕ ЛИШНЕЙ ДЛЯ НЕГО
        ДЖУЛИАНИ: НЕ ЛИШНЕЙ...
        ЛАРА: ДА, СЭР, И Я ПОШЛА РАБОТАТЬ К НЕМУ ДОБРОВОЛЬНОЙ ПОМОЩНИЦЕЙ. МОЖНО МНЕ ВОДЫ, СЭР?
        ДЖУЛИАНИ: ДА, КОНЕЧНО, ОНА ПЕРЕД ВАМИ
        ПЕРЕРЫВ ПРИМЕРНО ДВАДЦАТЬ СЕКУНД
        ДЖУЛИАНИ: КАК ЧАСТО ВЫ ВИДЕЛИ КОНГРЕССМЕНА УИЛСОНА, ЛАРА? Я ИМЕЮ В ВИЖДУ - С ТЕХ ПОР, КАК СТАЛИ РАБОТАТЬ НА НЕГО?
        ЛАРА: НЕ КАЖДЫЙ ДЕНЬ, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: НЕЛЬЗЯ ЛИ ПОКОНКРЕТНЕЕ. СКОЛЬКО РАЗ В НЕДЕЛЮ?
        ЛАРА: ТРИ - ЧЕТЫРЕ, СЭР, ЕСЛИ ОН НЕ БЫЛ В ПОЕЗДКЕ ПО ИЗБИРАТЕЛЬНОМУ ОКРУГУ ИЛИ ГДЕ-ТО ЕЩЕ.
        ДЖУЛИАНИ: ТРИ ЧЕТЫРЕ РАЗА В НЕДЕЛЮ, КОГДА КОНГРЕССМЕН УИЛСОН УМУДРЯЛСЯ БЫТЬ В ВАШИНГТОНЕ И ВЫПОЛНЯТЬ РАБОТУ, КОТОРУЮ ЕМУ ПОРУЧИЛ НАРОД СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ.
        СТОКТОНДЕЙЛ: КАКОГО ЧЕРТА, У ЛЮБОГО КОНГРЕССМЕНА МНОГО ПОЕЗДОК И ЧТО В ЭТОМ ТАКОГО? Я САМ ПОСТОЯННО В РАЗЪЕЗДАХ.
        ЛЕОНАРД: КОНГРЕССМЕН СТОКТОНДЕЙЛ, ПРЕКРАТИТЕ. МЫ ЗДЕСЬ НЕ ГЛУХИЕ. ГОСПОДИН ПРОКУРОР, Я НАМЕРЕН ИСКЛЮЧИТЬ ВАШЕ ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ИЗ РАССМОТРЕНИЯ, ПОТОМУ ЧТО ОНО НЕ ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЯ К РАССМАТРИВАЕМОМУ ДЕЛУ.
        ДЖУЛИАНИ: ДА, СЭР.
        ЛЕОНАРД: ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ИСКЛЮЧАЕТСЯ. ПРОДОЛЖАЙТЕ.
        ДЖУЛИАНИ: ДА, СПАСИБО. ИТАК, ВЫ ВИДЕЛИ ЕГО ТРИ - ЧЕТЫРЕ РАЗА В НЕДЕЛЮ В ЗДАНИИ КАПИТОЛИЯ, ВЕРНО?
        ЛАРА: ДА, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: КОНГРЕССМЕН УИЛСОН ВЕЛ СЕБЯ КОРРЕКТНО?
        ЛАРА: ЧТО ВЫ ИМЕЕТЕ В ВИДУ?
        ДЖУЛИАНИ: ОН НЕ ПЫТАЛСЯ ВАС ОБИДЕТЬ... ИЛИ СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО НЕХОРОШЕЕ?
        ЛАРА: О, НЕТ, СЭР. ОН ВЫПИВАЛ... И ВСЕ ЖАЛЕЛИ ЕГО, МЫ СТАРАЛИСЬ, ЧТОБЫ ЭТО НЕ СИЛЬНО БЫЛО ЗАМЕТНО И СТАРАЛИСЬ РАБОТАТЬ КАК МОЖНО ЛУЧШЕ, ПОНИМАЕТЕ.
        ДЖУЛИАНИ: ВЫПИВАЛ?
        ЛАРА: ДА, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: КАК ЧАСТО КОНГРЕССМЕН БЫЛ ПЬЯНЫМ?
        ЛАРА: НУ...
        БРАУХИЧ: ЭТО ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЕ К ДЕЛУ, ПРОКУРОР?
        ДЖУЛИАНИ: ЭТО ХАРАКТЕРИЗУЕТ МОРАЛЬНЫЙ ОБЛИК РАССМАТРИВАЕМОЙ ПЕРСОНЫ.
        ЛЕОНАРД: ПРОДОЛЖАЙТЕ
        ДЖУЛИАНИ: ИТАК?
        ЛАРА: НУ, СЭР, Я НЕ ЗНАЮ, МОЖНО ЛИ ЭТО НАЗВАТЬ ТАК.
        ДЖУЛИАНИ: ЛАРА, ЧЕЛОВЕК ЛИБО ПЬЯН, ЛИБО НЕТ. В КАКОМ СОСТОЯНИИ ВЫ ВИДЕЛИ КОНГРЕССМЕНА УИЛСОНА?
        ЛАРА: НУ, ОН ТВЕРДО ДЕРЖАЛСЯ НА НОГАХ... ПОЧТИ ВСЕГДА, НО ОТ НЕГО СИЛЬНО ПАХЛО СПИРТНЫМ. И У НЕГО В КАБИНЕТЕ ЧАСТО НАХОДИЛИ БУТЫЛКИ, ПОНИМАЕТЕ, МЫ ЧАСТО УБИРАЛИ КАБИНЕТ, ЧТОБЫ БУТЫЛКИ НЕ НАШЛА УБОРЩИЦА.
        ДЖУЛИАНИ: И ЭТО БЫЛИ БУТЫЛКИ...
        ЛАРА: GREY GOOSE, СЭР. ФРАНЦУЗСКАЯ ВОДКА, ИНОГДА БУРБОН.
        ДЖУЛИАНИ: КРЕПКИЕ АЛКОГОЛЬНЫЕ НАПИТКИ, ПУСТЫЕ БУТЫЛКИ.
        ЛАРА: ДА, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: А ВЫ ВИДЕЛИ, ЧТОБЫ КОНГРЕССМЕН УИЛСОН УПОТРЕБЛЯЛ НАРКОТИКИ?
        ЛАРА: НЕТ, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: ДО ТОГО САМОГО СЛУЧАЯ, ВЕРНО?
        СТОКТОНДЕЙЛ: Я ОШИБАЮСЬ ИЛИ ИДЕТ ДАВЛЕНИЕ НА СВИДЕТЕЛЯ?
        ЛЕОНАРД: ГОСПОДИН ПРОКУРОР, ЧТО ВЫ ХОТИТЕ НАМ СКАЗАТЬ?
        ДЖУЛИАНИ: МИНУТОЧКУ ТЕРПЕНИЯ, ДЖЕНТЛЬМЕНЫ. ИТАК, ЛАРА, ПЕРЕЙДЕМ К ТОМУ САМОМУ ВЕЧЕРУ НА ЯХТЕ. КОГДА ЭТО БЫЛО, НАПОМНИТЕ МНЕ?
        ЛАРА: ПЕРВОГО ИЮНЯ, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЛЕТА. ЭТО БЫЛ КАКОЙ-ТО ОСОБЕННЫЙ ДЕНЬ?
        ЛАРА: ДА, СЭР, ЭТО БЫЛ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ КОНГРЕССМЕНА УИЛСОНА.
        ДЖУЛИАНИ: И ВЫ РЕШИЛИ ОТМЕТИТЬ ЕГО С НИМ, ВЕРНО?
        ЛАРА: МОЖНО СКАЗАТЬ И ТАК, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: ДАВАЙТЕ УТОЧНИМ. КОНГРЕССМЕН УИЛСОН ЛИЧНО ПРИГЛАСИЛ ВАС НА ЯХТУ?
        ЛАРА: НЕТ, СЭР
        ДЖУЛИАНИ: А КАК ТОГДА БЫЛО ДЕЛО?
        ЛАРА: НУ, НАСТУПАЛ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ КОНГРЕССМЕНА УИЛСОНА И МЫ ГОТОВИЛИ ЕМУ ПОДАРОК... ПОНИМАЕТЕ, СЭР, МНЕ БЫЛО ЖАЛЬ ЕГО, ОН ОЧЕНЬ ДОБРЫЙ...
        ДЖУЛИАНИ: ЭТО НЕ ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЯ К ДЕЛУ, МИСС. ИТАК, ВЫ ГОТОВИЛИ ЕМУ ПОДАРОК, ВЕРНО?
        ЛАРА: ДА, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: КАКОЙ-ТО ОСОБЕННЫЙ ПОДАРОК?
        СТОКТОНДЕЙЛ: Я ОБРАЩАЮ ПОВТОРНО ВНИМАНИЕ НА ДАВЛЕНИЕ НА СВИДЕТЕЛЯ
        ЛЕОНАРД: ГОСПОДИН ПРОКУРОР, НЕ СТОИТ ЗАДАВАТЬ СТОЛЬ МНОГО НАВОДЯЩИХ ВОПРОСОВ.
        ДЖУЛИАНИ: ИЗВИНИТЕ, ГОСПОДИН ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. ИТАК?
        ЛАРА: НУ МЫ ГОТОВИЛИ ДЛЯ НЕГО ПОДАРОК... НИЧЕГО ТАКОГО, СЭР. ОБЫЧНО ДАРЯТ СПИРТНОЕ, НО ТУТ...САМИ ПОНИМАЕТЕ, СПИРТНОЕ БЫЛО НЕЛЬЗЯ. МЫ КУПИЛИ ЕМУ ЗОЛОТУЮ ЗАКОЛКУ ДЛЯ ГАЛСТУКА, СЭР, КРАСИВУЮ ТАКУЮ. ДЖЕННА СЪЕЗДИЛА НА ПЯТУЮ АВЕНЮ ЗА НЕЙ.
        ДЖУЛИАНИ: ДЖЕННА, ЭТО?
        ЛАРА: ДЖЕННА ПРИСТЛИ. ОНА РАБОТАЕТ У КОНГРЕССМЕНА
        ДЖУЛИАНИ: ПОНЯТНО, ПРОДОЛЖАЙТЕ
        ЛАРА: ПОТОМ МЫ ПРЕПОДНЕСЛИ ПОДАРОК КОНГРЕССМЕНУ УИЛСОНУ, КОГДА ОН ПРИШЕЛ В ОФИС. ОН ТАК РАСТРОГАЛСЯ... МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ОН РАСПЛАЧЕТСЯ. ОН ОЧЕНЬ ЧУВСТВИТЕЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК, СЭР, И...
        ДЖУЛИАНИ: МЫ СНОВА ОТКЛОНЯЕМСЯ ОТ ТЕМЫ.
        ЛАРА: ИЗВИНИТЕ, СЭР. ТАК ВОТ - ОН СКАЗАЛ, ЧТО ОН ВСЕХ НАС ЛЮБИТ И ПРИГЛАШАЕТ НА ЯХТУ, КОТОРУЮ ОН АРЕНДОВАЛ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОТМЕТИТЬ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. ПОНИМАЕТЕ, МЫ КАК БЫ... ЭТО НЕ НАШ УРОВЕНЬ, МЫ ПОМОГАЕМ В РАЗНЫХ СИТУАЦИЯХ, НО НАС НИКОГДА НЕ ПРИГЛАШАЮТ НА ВЕЧЕРИНКИ, ГДЕ СОБИРАЮТСЯ ВАЖНЫЕ ЛЮДИ...
        ЛАМИ: ВЫ ПРЕДПОЛАГАЛИ, ЧТО ПРИГЛАШЕНИЕ ПРЕСЛЕДУЕТ СЕКСУАЛЬНЫЕ ЦЕЛИ?
        ДЖУЛИАНИ: ГОСПОДИН ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ!
        ЛАМИ: Я ПОЛАГАЮ, ЧТО СВИДЕТЕЛЬНИЦА ХОРОШО ЗНАЛА, ЧТО ЕЕ ПРИГЛАШАЮТ НА ТАКУЮ ВЕЧЕРИНКУ, ЧТОБЫ ИСПОЛЬЗОВАТЬ В СЕКСУАЛЬНЫХ ЦЕЛЯХ, И ОСОЗНАННО ПОШЛА НА ЭТУ ЯХТУ!
        СТОКТОНДЕЙЛ: КОНГРЕССМЕН ЛАМИ, ПРЕКРАТИТЕ НЕМЕДЛЕННО! Я НЕ ПОЗВОЛЮ...
        ЛАМИ: МЫ ОПИРАЕМСЯ НА СЛОВА НЕДОБРОСОВЕСТНОГО СВИДЕТЕЛЯ! ЭТОТ СВИДЕТЕЛЬ ОБВИНЯЕТ ЧЕЛОВЕКА, ЗАНИМАЮЩЕГОСЯ ДЕЛАМИ...
        СТОКТОНДЕЙЛ: НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ! Я НЕ ПОЗВОЛЮ ОСКОРБЛЯТЬ И ЗАПУГИВАТЬ СВИДЕТЕЛЯ ПРЯМО В ЗДАНИИ КОНГРЕССА США! Я ПОВТОРЯЮ, ЧТО ЕСЛИ КТО-ТО ЧУВСТВУЕТ, ЧТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ДОСТАТОЧНО БЕСПРИСТРАСТНЫМ В РАЗБИРАТЕЛЬСТВЕ ЭТОГО ДЕЛА ТОТ МОЖЕТ ЗАЯВИТЬ САМООТВОД! Я БОЛЬШЕ НЕ ПОТЕРПЛЮ ПОДОБНЫХ ВЫСКАЗЫВАНИЙ НИ ОТ КОГО ИЗ ПРИСУТСТВУЮЩИХ И ПРИ ПОВТОРЕНИИ ЗАКРОЮ ЗАСЕДАНИЕ! ГОСПОДИН ПРОКУРОР!
        ДЖУЛИАНИ: ДА, ГОСПОДИН ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ
        СТОКТОНДЕЙЛ: ЕСЛИ ВЫ ЖЕЛАЕТЕ, МЫ МОЖЕМ ПРЕРВАТЬ ЗАСЕДАНИЕ.
        ЛАРА: ВСЕ НОРМАЛЬНО. ВСЕ ПРАВДА НОРМАЛЬНО.
        СТОКТОНДЕЙЛ: СВИДЕТЕЛЬ, ВЫ МОЖЕТЕ ПРОДОЛЖАТЬ?
        ЛАРА. ДА, МОГУ.
        ДЖУЛИАНИ: В ТАКОМ СЛУЧАЕ, МЫ СЛУШАЕМ ВАС. ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ.
        ЛАРА: НУ В НАЗНАЧЕННОЕ ВРЕМЯ Я ПРИШЛА К ПРИЧАЛУ... ЭТО БЫЛ АРЛИНГТОНСКИЙ ЯХТ КЛУБ, СЭР. ТАМ БЫЛА ЭТА ЯХТА, ОНА СНАЧАЛА СТОЯЛА У ПРИЧАЛА, А ПОРТОМ ОТПЛЫЛА ПО ПОТОМАКУ ВВЕРХ. ЭТО БЫЛА ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ ЯХТА, Я НИКОГДА ТАКОЙ НЕ ВИДЕЛА. И ТАМ БЫЛО ОЧЕНЬ ВЕСЕЛО.
        ДЖУЛИАНИ: ПО КАКОЙ ПРИЧИНЕ ТАМ БЫЛО ВЕСЕЛО?
        СТОКТОНДЕЙЛ: ГОСПОДИН ПРОКУРОР, ЕСЛИ ВЫ ЖЕЛАЕТЕ ЗАДАТЬ ВОПРОС - СДЕЛАЙТЕ ЭТО.
        ДЖУЛИАНИ: ДА, ВЕРНО. НА ЯХТЕ БЫЛО СПИРТНОЕ?
        ЛАРА: ДА, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: МНОГО СПИРТНОГО?
        ЛАРА: ДА, СЭР. КАК НА ЛЮБОЙ ВЕЧЕРИНКЕ.
        ДЖУЛИАНИ: КАКОЕ СПИРТНОЕ? СКОЛЬКО КОНКРЕТНО? КАК ЕГО ПИЛИ?
        ЛАРА: НУ, МНОГО, СЭР. ТАМ БЫЛО ШАМПАНСКОЕ... БАР БЫЛ ПОЛОН... БУТЫЛОК ДЕСЯТЬ, НЕ МЕНЬШЕ. ЕЩЕ ВИСКИ. ОДИН ЧЕЛОВЕК ИЗ ТЕХАСА ПРЕПОДНЕС КОНГРЕССМЕНУ УИЛСОНУ В ДАР ЯЩИК ВИСКИ.
        ДЖУЛИАНИ: И ЧТО ПРОИЗОШЛО С ЭТИМ ВИСКИ?
        ЛАРА: НУ... КТО-ТО ПРИНЕС БОЛЬШУЮ ЧАШУ И В НЕЙ НАЧАЛИ МЕШАТЬ ВИСКИ И ШАМПАНСКОЕ И ПИТЬ ЭТО. ЕЩЕ ТАМ БЫЛА ВОДКА...
        ДЖУЛИАНИ: ЗНАЧИТ, ТАМ БЫЛ ПОЛНЫЙ БАР ШАМПАНСКОГО, НЕ МЕНЬШЕ ДЕСЯТИ БУТЫЛОК, КТО-ТО ПРИНЕС ЦЕЛЫЙ ЯЩИК ВИСКИ, ЕЩЕ ТАМ БЫЛА ВОДКА И ВСЕ ЭТО СМЕШИВАЛИ И ПИЛИ, ПОКА АРЕНДОВАННАЯ ЯХТА ПЛЫЛА ВВЕРХ ПО ПОТОМАКУ.
        ЛАРА: ПРИМЕРНО ТАК, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: СКОЛЬКО НА ЯХТЕ БЫЛО ЧЕЛОВЕК?
        СТОКТОНДЕЙЛ: ГОСПОДИН СПЕЦПРОКУРОР, КАКУЮ ЦЕЛЬ ПРЕСЛЕДУЮТ ЭТИ ВОПРОСЫ? МОРАЛЬНЫЙ ОБЛИК НАШЕГО КОЛЛЕГИ НАМ ДАВНО ИЗВЕСТЕН, МЫ НЕВЫСОКОГО О НЕМ МНЕНИЯ.
        ДЖУЛИАНИ: СЕЙЧАС ПОЙМЕТЕ, ГОСПОДИН ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. ТАК СКОЛЬКО НА ЯХТЕ БЫЛО ЧЕЛОВЕК?
        ЛАРА: НУ, ОКОЛО СОРОКА, СЭР...
        ДЖУЛИАНИ: А СКОЛЬКО БЫЛО ЖЕНЩИН?
        ЛАРА: НУ... ЧЕЛОВЕК ПЯТНАДЦАТЬ, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: ТО ЕСТЬ ПРИМЕРНО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МУЖЧИН И ПРИМЕРНО ПЯТНАДЦАТЬ ЖЕНЩИН.
        ЛАРА: ДА, ПРИМЕРНО ТАК.
        ДЖУЛИАНИ: И СКОЛЬКО ЖЕНЩИНЫ ПИЛИ СПИРТНОГО?
        ЛАМИ: ПРОТЕСТУЮ.
        ДЖУЛИАНИ: СКОЛЬКО СПИРТНОГО ВЫПИЛИ ВЫ ЛИЧНО, ЛАРА?
        ЛАРА: НУ... ПАРУ БОКАЛОВ ШАМПАНСКОГО И ЕЩЕ НЕМНОГО ЭТОЙ СМЕСИ... БОЛЬШУЮ ЕМКОСТЬ ПЕРЕДАВАЛИ ПО КРУГУ... Я НЕ БЫЛА ПЬЯНАЯ!
        ДЖУЛИАНИ: ПОНИМАЮ, ПОНИМАЮ. ИТАК, ВЫ ВЫПИЛИ ПРИМЕРНО ДВА БОКАЛА ШАМПАНСКОГО И ГЛОТНУЛИ ГЛОТОК СМЕСИ ПОДАРОЧНОГО ВИСКИ С ВОДКОЙ И ШАМПАНСКИМ. ПОЛАГАЮ, ЧТО МУЖЧИНЫ НА ЭТОЙ ВЕЧЕРИНКЕ ВЫПИЛИ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ДАМЫ. КОНГРЕССМЕН УИЛСОН ПИЛ ВМЕСТЕ СО ВСЕМИ ИЛИ ВОЗДЕРЖИВАЛСЯ ОТ СПИРТНОГО, ЛАРА?
        ЛАРА: ОН ПИЛ ВМЕСТЕ СО ВСЕМИ. ЕГО ЗАСТАВЛЯЛИ, ПОДНИМАЛИ ТОСТЫ И ОН...
        ДЖУЛИАНИ: И ОН ПИЛ. ЕГО ПОВЕДЕНИЕ ИЗМЕНИЛОСЬ ПО МЕРЕ ТОГО, КАК ЯХТА ПРОДВИГАЛАСЬ ВВЕРХ ПО ПОТОМАКУ?
        ЛАРА: ДА... ИЗМЕНИЛОСЬ.
        ДЖУЛИАНИ: В КАКУЮ СТОРОНУ?
        ЛАРА: НУ... ОН ПОКРАСНЕЛ... ОЧЕНЬ ГРОМКО РАЗГОВАРИВАЛ... РАЗМАХИВАЛ РУКАМИ...
        ДЖУЛИАНИ: ЧТО БЫЛО ПОТОМ?
        ЛАРА: ПОТОМ ОН СТАЛ ТАКИМ, ЧТО МЫ БОЯЛИСЬ, ЧТО ОН ВЫПАДЕТ ЗА БОРТ... И МИШЕЛЬ ПОПРОСИЛА МЕНЯ ОТВЕСТИ КОНГРЕССМЕНА В КАЮТУ
        ДЖУЛИАНИ: МИШЕЛЬ ПОПРОСИЛА ВАС.
        ЛАРА: ДА, СЭР.
        ДЖУЛИАНИ: А ПОЧЕМУ БЫ ЕЙ САМОЙ НЕ ОТВЕСТИ ПЕРЕПИВШЕГО КОНГРЕССМЕНА В КАЮТУ...
        СТОКТОНДЕЙЛ: ЭТО ВОПРОС?
        ДЖУЛИАНИ: НЕТ, НЕТ. ПРОДОЛЖАЕМ. ИТАК, МИШЕЛЬ ПОПРОСИЛА ВАС ОТВЕСТИ КОНГРЕССМЕНА В КАЮТУ, И ВЫ...
        ЛАРА: Я ПОДОШЛА К МИСТЕРУ УИЛСОНУ И СКАЗАЛА, ЧТО НАВЕРХУ ОЧЕНЬ ПРОХЛАДНО И НАДО СПУСТИТЬСЯ ВНИЗ.
        ДЖУЛИАНИ: А ЧТО СКАЗАЛ МИСТЕР УИЛСОН?
        ЛАРА: ОН НЕ ХОТЕЛ УХОДИТЬ. ПРОСИЛ, ЧТОБЫ КТО-НИБУДЬ СЫГРАЛ ЕМУ НА БАНДЖО. ТОГДА Я ВЗЯЛА ЕГО ЗА РУКУ И СКАЗАЛА, ЧТО НАДО УЙТИ ВНИЗ, ПОТОМУ ЧТО ЕМУ НАДО ПРИВЕСТИ СЕБЯ В ПОРЯДОК. ТОГДА ОН ВСТАЛ, ОПЕРСЯ НА МЕНЯ, И МЫ ПОШЛИ ВНИЗ.
        ДЖУЛИАНИ: КОНГРЕССМЕН БЫЛ СИЛЬНО ПЬЯНЫМ?
        ЛАРА: ОН МОГ ИДТИ, ТОЛЬКО ОПЕРШИСЬ НА МЕНЯ.
        ДЖУЛИАНИ: ИТАК, ВЫ СПУСТИЛИСЬ ВНИЗ
        ЛАРА: В МАСТЕР-КАЮТУ
        ДЖУЛИАНИ: В МАСТЕР-КАЮТУ, СПАСИБО. И ЧТО ПРОИЗОШЛО ТАМ?
        ЛАРА: Я СКАЗАЛА МИСТЕРУ УИЛСОНУ, ЧТО ЕМУ НЕЛЬЗЯ СТОЛЬКО ПИТЬ. И ЕМУ НАДО ПРИНЯТЬ ХОЛОДНЫЙ ДУШ, ЧТОБЫ ПРИЙТИ В СЕБЯ. НО ОН ПОТЯНУЛ МЕНЯ С СОБОЙ, ВЗЯЛ ЗА РУКУ, СКАЗАЛ ЧТО ДУШ МОЖНО ПРИНЯТЬ ВМЕСТЕ.
        ДЖУЛИАНИ: ЧТО СКАЗАЛИ ЕМУ ВЫ?
        ЛАРА: Я... СКАЗАЛА, ЧТО ЭТО ПЛОХАЯ ИДЕЯ... ЧТО ОН ПЬЯН И ЕМУ НАДО ПРОСТО ЛЕЧЬ В ПОСТЕЛЬ. ОН СКАЗАЛ, ЧТО ОН НЕ ПЬЯН, ВКЛЮЧИЛ МАГНИТОФОН И ПРЕДЛОЖИЛ ПОТАНЦЕВАТЬ. ОН СКАЗАЛ, ЧТО Я НАПОМИНАЮ ЕМУ ЕГО ПЕРВУЮ ДЕВУШКУ В ТЕХАСЕ.
        ДЖУЛИАНИ: ВЫ КОЕ-ТО НЕ ДОГОВАРИВАЕТЕ.
        ПАУЗА ПРИМЕРНО ПЯТЬ СЕКУНД
        ДЖУЛИАНИ: ЛАРА, КОНГРЕССМЕН УИЛСОН КОЕ-ЧТО ПРИНЯЛ, ВЕРНО? ВЫ ГОВОРИЛИ ОБ ЭТОМ МНЕ РАНЬШЕ.
        ЛАРА: НУ... ДА.
        ДЖУЛИАНИ: ЧТО ИМЕННО ОН ПРИНЯЛ?
        ЛАРА: КОКАИН.
        СТОКТОНДЕЙЛ: ЮНАЯ ЛЕДИ, ОТКУДА ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ЭТО БЫЛ КОКАИН?
        ЛАРА: ЭТО МНОГИЕ ЗНАЮТ. БЕЛЫЙ ПОРОШОК, КОТОРЫЙ БЕРУТ ПОД НОГОТЬ И ВДЫХАЮТ.
        ДЖУЛИАНИ: ОТКУДА КОНГРЕССМЕН УИЛСОН ВЗЯЛ КОКАИН?
        ЛАРА: У НЕГО ЕСТЬ ТАКАЯ ШТУКА... РАЗМЕРОМ С ПОРТСИГАР, СЕРЕБРЯНАЯ. ОН НОСИТ ЕЕ С СОБОЙ.
        ДЖУЛИАНИ: ТО ЕСТЬ ВЫ ВИДЕЛИ ЭТОТ ПОРТСИГАР НЕ ПЕРВЫЙ РАЗ?
        ЛАРА: ДА, СЭР, НЕ ПЕРВЫЙ. ОН ИНОГДА ЛЕЖАЛ У НЕГО НА СТОЛЕ.
        ДЖУЛИАНИ: ВЕЛИКОЛЕПНО. КОНГРЕССМЕН РАБОТАЕТ В КОНГРЕССЕ НАД ЗАКОНОПРОЕКТАМИ, НА СТОЛЕ - ПОРТСИГАР С КОКАИНОМ! СКОЛЬКО РАЗ ОН ВДОХНУЛ, ЛАРА? КАК ОН ВДЫХАЛ КОКАИН?
        ЛАРА: НУ, ДВА РАЗА. ОН ВЗЯЛ КОКАИН ПОД НОГОТЬ, ПОТОМ ВДОХНУЛ. ПОТОМ СНОВА НАБРАЛ И ВДОХНУЛ В ДРУГУЮ НОЗДРЮ. И ЗАСМЕЯЛСЯ...
        ДЖУЛИАНИ: И ЧТО БЫЛО ПОТОМ, ЛАРА? ЧТО БЫЛО ПОСЛЕ ТОГО, КАК КОНГРЕССМЕН УИЛСОН ПРИНЯЛ ДОЗУ КОКАИНА?
        ЛАРА: ОН НАБРОСИЛСЯ... ОН ИЗНАСИЛОВАЛ МЕНЯ... ОН... ОН ОЧЕНЬ СИЛЬНО ИЗМЕНИЛСЯ... Я... НИКОГДА ... ПОНИМАЕТЕ, НИКОГДА...
        ДЖУЛИАНИ: ВОТ В ЭТОМ И ЗАКЛЮЧАЕТСЯ СМЫСЛ ВОПРОСОВ, ГОСПОДА! КОНГРЕССМЕН ОТ ВТОРОГО ИЗБИРАТЕЛЬНОГО ОКРУГА ЧАРЛИ УИЛСОН, ВОЗМОЖНО В СГОВОРЕ СО СВОИМИ ПОМОЩНИЦАМИ ЗАМАНИЛ МОЛОДУЮ ПРАКТИКАНТКУ НА ЯХТУ, УПОТРЕБИЛ СПИРТНОЕ, ЗАТЕМ НАРКОТИКИ, ЗАТЕМ НАБРОСИЛСЯ НА НЕЕ КАК ЗВЕРЬ И НАДРУГАЛСЯ! ВОТ ЧТО СДЕЛАЛ КОНГРЕССМЕН ЧАРЛИ УИЛСОН!
        СТОКТОНДЕЙЛ: ЧЕРТ ЗНАЕТ ЧТО...
        ЛЕОНАРД: КОНГРЕССМЕН СТОКТОНДЕЙЛ, ЕСЛИ ВЫ НЕ МОЖЕТЕ БЫТЬ БЕСПРИСТРАСТНЫМ ПРИ РАЗБИРАТЕЛЬСТВЕ ЭТОГО ДЕЛА ВЫ МОЖЕТЕ ЗАЯВИТЬ САМООТВОД. ВЫНОШУ ВАМ ВТОРОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. ВСЕ, ПОХОЖЕ, ЗАСЕДАНИЕ ПОРА ПРЕКРАЩАТЬ! А ДЕЛО - ВЫНОСИТЬ НА МАЛОЕ ЖЮРИ, ОБВИНЕНИЯ ПОНЯТНЫ И ПРЕДЕЛЬНО СЕРЬЕЗНЫ!
        - Черт этот парень, кажется, решил не успокаиваться, пока он не прибьет мой скальп к доске над своим камином...
        На глаза у Чарли Уилсона навернулись слезы, ему стоило большого труда сдержаться. Все-таки он был большим, невоспитанным ребенком. Может потому, он и пользовался таким успехом у женщин - каждой хотелось усыновить его.
        - Рудольфо Джулиани идет на Нью-Йорк - задумчиво сказал Авратакис - он не успокоится. Если он свалит тебя - он возьмет город.
        - Конгрессменом?! - изумился Уилсон
        - Мэром. По слухам он уже подбирает команду, в ней в основном судейские и бывшие легавые. Они не оставят тебя в покое.
        - Так что же делать... черт... Они что - не понимают, что...
        - Джулиани на это насрать с высокой башни. Для него зло - не коммунисты, а ты.
        Начальник департамента по борьбе с коммунистической угрозой похлопал совсем расклеившегося конгрессмена по плечу. В конце концов - у ЦРУ и других мастеров грязных дел и антисоветчиков - не было более надежного друга. А друга надо спасать. Любой ценой. После того, что произошло в Пакистане - он один из немногих, что не пнул их побольнее.
        - Тебе надо смыться. На некоторое время. А тем временем я поговорю с нужными людьми... попробуем что-то накопать на Джулиани. Этот сукин сын думает, что его дерьмо не пахнет, так-то вот. А мы ему и подгадим.
        Авратакис родился в бедной семье - и сленг у него был соответствующим. По резидентурам до сих пор ходили легенды, как он послал только что назначенного Заместителя директора ЦРУ по операциям на..., а когда его пригласили извиниться - он еще раз послал его в том же направлении.
        Но грубость и неотесанность Авратакиса имела и обратную сторону. Тех, кого он считал своими - он никогда не сдавал.
        - Пойдем - решил он - давай, давай, поднимайся.
        - Куда...
        - Куда, куда. Поедешь в Израиль. У меня самолет под парами, там отсидишься. Там тебе всегда рады...
        - Да, рады... - убито подтвердил конгрессмен.
        - Вот именно. Хорошо находиться среди друзей, черт бы все побрал. Сколько раз тебе говорил - завязывай с кокаином. И с выпивкой. Держись, не падай!
        Два человека, один из которых, среднего роста и полноватый - уверенно поддерживал высокого, в костюме - вышли из заведения, направляясь к своей смерти...
        Темно-синий Олдсмобиль подкатил к «Вратам ада», как только Авратакис вышел, поддерживая конгрессмена, как раненого. Открылась дверь - и они буквально рухнули в салон, Авратакис заметил - как стоящий на другой стороне улицы Эконолайн включил фары.
        - Твою мать! Жми!
        Машина ЦРУ была не только бронированной - на ней был мощнейший, трехсотвосьмидесятисильный, восьмицилиндровый мотор. Олдсмобиль резко принял с места, так что пассажиров мягко вдавило в спинки сидений.
        - Сэр они преследуют нас.
        Помощник директора принял вертикальное положение, посмотрел в окно. Фургон и в самом деле преследовал их, включив фары. Но мигалки не было.
        - Вижу.
        - Куда, сэр?
        - Давай на базу Эндрюс! Избегай главных улиц.
        - Понял, сэр.
        - Что происходит?! - пробормотал конгрессмен
        - Происходит то, сукин ты сын, что я пытаюсь спасти твою задницу! Не вставай!
        Сегодня - фортуна была на стороне помощника директора ЦРУ. Бюрократическая система есть бюрократическая система - в фургончике не было мигалки, и он не смог обогнать машину ЦРУ, чтобы прижать ее к обочине. Лгать полиции об угоне машины они не посмели - и Олдсмобиль после получаса безумной гонки влетел на базу Эндрюс. У него были правительственные номера, поэтому их пропустили - а фургону тут и делать было нечего. У одного из дальних ангаров - грел моторы С21 - правительственный самолет.
        Надо сказать, что спецпрокурор среагировал достаточно быстро. Когда Авратакис выезжал с базы Эндрюс - он увидел, что там его поджидает целая делегация. Черный Шевроле Каприс - машина ФБР, еще Бьюик - видимо, личная машина спецпрокурора, полицейский Форд дорожной полиции и тот самый фургон. Мигалки включены не были.
        - Останови - велел Авратакис
        Он вышел из машины, пошел по обочине навстречу копам. В Бьюике открылась дверь - и с водительского места появился спецпрокурор. Так и есть - машина его. Залысины, черный, строгий костюм - как будто его не подняли посреди ночи.
        - Я могу обвинить вас в препятствии правосудию - вместо приветствия сказал Джулиани
        - Попробуйте.
        Какое-то время - они мерили друг друга взглядами - спецпрокурор и помощник директора ЦРУ. Потом - Джулиани усмехнулся
        - Понять не могу, какого хрена вы связались с этим алкоголиком и наркоманом? Это же позор нашего Конгресса.
        - Чарли Уилсон - лучшее, что я видел за долгие годы в нашей власти - ответил Авратакис - он может бухать, принимать наркотики и трахать легкодоступных баб, но когда приходит время действовать, он идет и действует. И не сливает друзей, мать твою, за грош, когда все провалилось и начинают искать виноватых. Впрочем... бессмысленно, ты, судейский сукин сын, никогда этого не поймешь. Тебе бы с красными сражаться, а не с собственными патриотами.
        - Чем такие патриоты, лучше вообще никаких - с этими словами Джулиани направился к своей машине
        Авратакис - только сплюнул на землю и направился к своей машине. Черт, Чарли, почему бы тебе и в самом деле не завязать с выпивкой, мать твою...
        ИЗРАИЛЬ, ТЕЛЬ-АВИВ
        МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ БЕН-ГУРИОН
        20 ИЮНЯ 1988 ГОДА
        Маленький самолетик с двумя промежуточными посадками - в Шенноне и в Рамштайне - наконец прибыл в Израиль.
        За то время, пока они летели, Чарли Уилсон успел и проспаться, и похмелился, как смог и даже немного принял еще - очень уж голова болела. Успел он и понять, что ему угрожало - его избиратели народ в какой-то степени терпимый - но изнасилования они не потерпят. Господи... он все время пытался вспомнить эту вечеринку... ничего, только женский смех, какие-то здравицы и шатающийся под ногами пол. Сколько же он тогда выпил?
        И неужели и в самом деле - слетел с катушек, а?
        Господи, как же стыдно.
        В Тель-Авиве светило солнце - ослепительно и безжалостно. Южный ветер нес на город сухой воздух Синая.
        Как только Чарли Уилсон показался на трапе - в качестве трапа выступала дверца самолета, откидывающаяся вниз - из стоящего неподалеку бронированного Мерседеса вышел невысокий, плотный человек с жесткими глазами и черным беретом на голове. Это был генерал-лейтенант Ариэль Шарон по прозвищу «Бульдозер». Они знали друг друга еще с семьдесят третьего года - тогда Чарли Уилсон, до этого не имевший никакого отношения к международной политике и почти не имея евреев в своем округе - бросился помогать Израилю, потому что так было нужно.
        - Чарли... - генерал обнял его своими сильными ручищами, он был ниже Уилсона и смотрелось это комично - когда наш общий друг позвонил мне и сказал, что ты прилетаешь, я ушам своим не поверил. Тебе давно надо было проведать нас.
        - Кое-что произошло.
        - Пошли в машину, Чарли. Мы сейчас тут сваримся.
        Они сели в Мерседес, телохранитель - как и все телохранители в Израиле высоченный, молчаливый, с торчащими из укороченных рукавов куртки руками - захлопнул дверь за генералом, сам сел на переднее сидение.
        - Это Рафи - представил телохранителя генерал - ты должен помнить его по Синаю. Он тогда был в самой заварушке. А ты, Рафи, помнишь Чарли?
        - Да, видел мельком...
        В израильской армии обращение «сэр» не было принято.
        - Ну... рассказывай. Что там у тебя стряслось?
        - Куда? - обернулся водитель
        - Давай на полигон - скомандовал Шарон - самое время. Я слышал, у тебя какие-то проблемы, Чарли?
        Уилсон рассказал, пока они ехали - все. Он знал, что евреи - хотя и выглядят грубоватыми и хамовитыми - на самом деле они хорошие друзья и способны выслушать другого человека, посочувствовать ему в беде. Когда Уилсон рассказывал - Шарон лишь хмурился
        - Скверное дело. Не иначе коммунисты подсунули тебе эту девку.
        - Навряд ли, Ари... - потерянно сказал Уилсон - я был в таком состоянии, что ничего не помню. Совсем ничего.
        - Тебе могли что-то подсыпать в бокал. Хочешь, переговорю с Шавитом, он сейчас возглавляет Институт? Надо что-то делать.
        Уилсон сумел сообразить, что «институт» - это второе название МОССАДа.
        - Нет... не надо. Только хуже будет.
        - Ну, смотри...
        Еще не хватало и МОССАДа. Если все вскроется - шум будет до неба.
        - Смотрите...
        Центр управления - занимал всего один тяжелый чемодан и был размещен на столе под армейской палаткой, под которой находились несколько генералов ЦАХАЛа и представители американского посольства.
        Был там и Чарли Уилсон.
        На экране - медленно плыла местность в десяти километрах отсюда, изображение было четким, но черно-белым. Впрочем - этого хватало для нормального наблюдения.
        - Вижу. И что? - сказал Чарли
        - Этот аппарат может передавать изображение на двадцать километров. Он размером с крупную птицу и литра топлива хватит ему на пару полетов. Все это - при необходимости может нести один боец. И как видите, все прекрасно видно. То что надо для противостояния Советам.
        - Кто будет противостоять... - невесело усмехнулся Чарли
        - Но это можно использовать не только для наблюдения. Генерал, начинайте.
        Генерал отдал приказ - и где-то у них за спинами оглушительно, со звоном ухнуло артиллерийское орудие. От этого грохота - у Чарли снова разболелась голова и начало двоиться в глазах.
        Через несколько секунд - на экране встал бурый столб разрыва.
        - Недолет сто.
        - Недолет сто! - крикнул генерал - на поражение, огонь!
        Орудие снова ухнуло. Следующее попадание - пришлось точно в цель.
        История участия Израиля в поддержке афганских моджахедов - полна тайн, ибо ни одна арабская страна никогда не поддержала бы кого-то, кто принял хоть что-то от Израиля. Тем не менее - этот противоестественный союз агрессивного сионизма и агрессивного ислама - имел место быть. Освятил его - именно Чарли Уилсон. В середине и конце восьмидесятых - из американского бюджета шли громадные суммы на поддержку моджахедов и не меньшие суммы - выделялись на поддержку Израиля. Чарли Уилсон был связующим звеном между Израилем и моджахедами, у Израиля скопилось огромное количество советских трофеев, которые никуда не годились - и через подставные фирмы их выкупали и направляли в Пакистан. По требованию Чарли Израиль разрабатывал оружие под кодовым названием «Лошадка», представлявшую собой управляемую ракету высокой точности и дальностью полета до пятнадцати километров. В восемьдесят седьмом году - моджахедами были впервые применены управляемые минометные мины, вероятно тоже из Израиля. Более того. Израиль - это перекресток миров, евреи съезжаются отовсюду - и израильским спецслужбам легко бывает найти людей,
которые выглядят как угодно, но только не израильтянами. И вот - в восемьдесят шестом году один американский журналист опознал в одном из отелей Пешавара среди инструкторов, живущих там, человека, о котором он знал, что тот давно эмигрировал из США в Израиль. Об этом - журналист сообщил в свой корпункт и... через два дня его нашли убитым. Потому что если было бы достоверно установлено наличие израильских инструкторов в лагерях подготовки моджахедов - это была бы катастрофа.
        - Попадание!
        Представитель государственного оборонного концерна Израиля ТААС захлопал в ладоши.
        Конгрессмен Чарли Уилсон был нужен израильтянам. Хоть война в Афганистане закончилась так неожиданно и страшно - оставалась американская армия. Оставался самый большой в мире американский оборонный бюджет. А израильтяне, используя, в том числе и потенциал советских научных работников, эмигрировавших в Израиль - создали много сего такого, сего не было в американской армии. Все это создавалось на американские деньги - но теперь израильтяне намеревались продать это американцам, потому что таковы евреи. А создано было много чего - Лошадка, которую можно было использовать для уничтожения советских танков и укреплений с предельной дальности и намного точнее, чем артиллерией, целая гамма беспилотных летательных аппаратов, в том числе и таких, какие может нести один солдат, управляемые мины и много чего другого. Чарли Уилсон одновременно сидел и в комитете по обороне и в комитете по бюджетным ассигнованиям - то есть он мог и давить на военных и одновременно выделать им деньги. Больше - в Вашингтоне не было ни одного такого конгрессмена и Чарли Уилсон бы нужен израильтянам. Очень нужен.
        Американцы строчили в своих блокнотах.
        - Как видите, это можно использовать для разведки и дистанционной корректировки ударов, не подвергая опасности собственный персонал. По тем же советским блокпостам.
        - Точно - кивнул Чарли, думая о своем - по блокпостам.
        Шарон, поняв, что дело неладно - подошел к Уилсону, чуть тряхнул его за плечо.
        - Эй, Чарли. Мы проиграли сражение, но не проиграли войну. Если ты я так расклеился в семьдесят третьем на Синае - здесь бы сейчас была Великая Палестина.
        - Ты зря мне это показываешь. Сейчас никто не хочет ничего слышать о моджахедах, Ари. Сейчас все думают, как прикрыть свою задницу.
        Генерал похлопал конгрессмена по плечу
        - Ты рано расстраиваешься. Отпусти немного ситуацию. Пройдет год - и все будет как надо. Тем более мы - дадим знать заинтересованным людям, кого будет поддерживать. Немного успокоится ситуация - и мы начнем все сначала. Но только уже по-другому. То-то Советы то попляшут...
        Винтовка М16А1, одна из тех, какие США бесплатно поставляли Израилю бесплатно по программе военной помощи - выглядела хищно и зловеще. Как и должна выглядеть боевая автоматическая винтовка. Но сейчас - на ней было дополнительное оборудование: длинный глушитель, установленная под стволом коробочка с уходящим на цевье проводом и небольшим прицелом, размером примерно с обычный оптический.
        Они находились в подземном стрельбище какой-то воинской части, куда переместились после того, как беспилотники «откатали обязательную программу». Везде были только бетонные стены и светящие белым, режущим глаз светом лампы - но, по крайней мере, здесь было прохладно. Стрельбище было длиной в сто метров, на мишенном рубеже были выставлены бутылки. Много бутылок.
        - Перед вами детище нашего лазерного подразделения[87 - Израиль занялся использованием лазеров в невидимом невооруженным глазом спектре намного раньше, чем США и Франция, хотя первые лазерные прицелы были изобретены в США, к Олимпиаде 1984 года. Но то, что сейчас используют американцы - комбинация ночного прицела или ночных очков и лазера для быстрой стрельбы - было разработано именно в Израиле], пока мы называем его «Раптор» по названию хищного динозавра. Эта винтовка оснащена комплектом специальных приспособлений, позволяющих использовать ее ночью для быстрой стрельбы по движущимся быстро перемещающимся целям, для стрельбы из неустойчивых положений, во время перебежки. Если раньше боевые действия по ночам затихали - то Раптор способен вывести искусство ночного боя на принципиально новый уровень, который будет даже выше дневного. Будущее боевых действий - это ночь, господа, боевые действия ночью.
        Человек в униформе без знаков различия вышел к огневому рубежу, взял винтовку. Рассказчик продолжал говорить.
        - Суть нашего предложения заключается в том, что на этой винтовке есть лазер и есть ночной прицел нового поколения, сделанный по микроканальной технологии - это кратно позволило уменьшить габариты прибора. Глушитель не обязателен - но желателен, потому что он исключает демаскировку позиции стрелка и засветку прицела дульным пламенем. Вооруженный такой винтовкой боец - король поля боя, его не видно, не слышно, в то время как он сам может стрелять по любым целям очень быстро и из любого положения. Он видит лазерный луч, указывающий на цель, нажимает спусковой крючок - бабах!
        Внезапно погас свет - и тут же застучала винтовка. Глушитель работал эффективно, выстрелы скорее напоминали треск, а не грохот.
        Свет снова включился - так же быстро, как и выключился.
        - На рубеже было тридцать мишеней, пивных бутылок, хаотически расставленных. Все они поражены за... - представитель разработчика достал секундомер из кармана - тринадцать секунд, даже чуть меньше. Я специально засек время. При этом - мы ничего не видели, не слышали и даже не поняли, пока все не было кончено. Человек с таким оружием из засады может перебить роту.
        - А его можно установить на автомат АК? - спросил Чарли Уилсон
        - На любое возможное оружие. С АК будут небольшие проблемы с установкой прицелов, но эти проблемы мы знаем, как решить. Некоторые подразделения у нас вооружены АК, и мы работаем с ними постоянно.
        Возможно - что-то и удастся сделать.
        Чарли Уилсону показали еще много чего. Лошадку, которую опасно было закупать, потому что она производилась в Израиле. Глушители на все виды советского стрелкового оружия - на ПМ, на АК-47, на АК74, на СВД. На автомат АК-74 глушитель наворачивался на ту же резьбу, что и компенсатор и на них не было указания, где они произведены. Автоматические винтовки М14, которые израильские оружейники получили бесплатно, перебрали, снабдили прицелами и глушителями и готовы были отправить куда угодно по указанию Чарли Уилсона. Советское оружие - полторы тысячи тонн перехватили в открытом море, шло с Ливии - начиная от автоматов АК и заканчивая безоткатными орудия Б10. Мины-ловушки, накладные кумулятивные заряды. Все это - израильтяне тоже были готовы дооснастить и отправить в Пакистан, чтобы всем этим убивали советских солдат. То, что они вооружают радикальных исламистов, причем таким опасным - израильтян не волновало. Если Чарли Уилсон достанет денег и договорится о поставках - они с радостью все продадут.
        Чарли Уилсон приободрился. В самом деле - не все потеряно, надо вставать и драться дальше.
        Генерал Ариэль Шарон доставил его на своей машине в Дан-Отель на приморском бульваре, один из лучших отелей Телль-Авива. Номер ему уже был забронирован.
        Чарли Уилсон не первый раз путешествовал вот так вот... обычно с женщинами, сейчас один - но какая разница. Он знал - у кого и что спрашивать...
        У портье - он задержался, пока тот вписывал данные паспорта, подмигнул. Портье подмигнул в ответ. Он был какой-то плюгавенький... маленький, лысый.
        - Есть? - спросил Уилсон
        - Все есть.
        - Бутылка Катти Сарк. И немного порошка.
        Две стодолларовые бумажки моментально испарились со стойки, словно их там и не было.
        - Девочку?
        - Пока не надо.
        - Несколько минут.
        Через несколько минут - в дверь постучали. Чарли Уилсон открыл - это был портье.
        - Хорошо устроились, сэр?
        - Да, спасибо, все прекрасно.
        Портье обошел весь номер, проверил - застелена ли свежим бельем кровать, заглянул в ванную, чтобы убедиться в том, что ванна убрана, свежий банный халат и полотенца на месте.
        - Да, все в норме. Извините, сэр, мы проверяем работу нашего обслуживающего персонала. Много случайных людей. Еще раз извините, сэр.
        Когда портье ушел - Чарли Уилсон заглянул в ванную. Там был пакет.
        С чего же начать... Он уже понял, что его проблема была в том, что он не принял дозу кокаина. Поэтому, он и был таким злым, даже друзья заметили.
        Но ничего. Сейчас все будет в норме...
        Трясущимися от вожделения руками - Чарли Уилсон рассыпал порошок прямо на гостиничном прикроватном столике - у него не было зеркальца, не было бритвенного прибора. Достал из кармана стодолларовую бумажку, трясущимися руками кое-как сделал две дорожки. Свернул купюру в трубочку - и, встав на колени перед туалетным столиком, вдохнул первую дорожку.
        Ноздря онемела, кокаин ударил в голову быстро и сильно, такого с ним никогда не было - видимо, из-за воздержания и перелета. Он чуть не упал - но удержался, схватившись рукой за столик. Сунул трубочку из купюры в другую ноздрю и повторил опыт. Мир закружился в разноцветной карусели, и ему было легко и весело, и не было в этом мире ни спецпрокурора Джулиани, ни коммунистического подпевалы Чейни - а был только он, и была карусель, которая кружилась как тогда, на ярмарке, куда он ходил с мамой. А потом - карусель вдруг сломалась, и его вышибло из седла, и он вдруг ощутил, что под ногами - пустота. Крича в ужасе и размахивая руками - конгрессмен Уилсон полетел вниз, туда, где его ждала тьма.
        Утром, уже окоченевшего Чарли Уилсона, конгрессмена от второго избирательного округа Техаса - нашла горничная. Он так и лежал у кровати - из носа вытекла кровь, собравшаяся в бурое, уже высохшее пятно. Горничная завизжала - и припустила по коридору.
        Полиция прибыла через десять минут, а через двадцать - прибыл ШАБАК и заявил, что это их дело и полиции здесь делать нечего. Еще через несколько минут прибыли представители американского посольства. Свернутая в трубку купюра в носу, белая пыль на туалетном столике - догадаться, что здесь произошло, было несложно.
        Через два часа - на своей квартире сотрудники ШАБАК взяли портье. Через час допроса с избиением и пытками - а ШАБАК никогда не отличался хорошими манерами - портье признался, что за отдельную плату поставлял наркотики, выпивку и девочек постояльцам отеля. Назвал он и имя человека, который снабжал его наркотиками.
        Через час после этого признания - несколько неприметных машин с визгом затормозили рядом с обшарпанным домом в районе Тахана Мерказит - центральной автобусной станции, где живут в основном неимущие. Люди с Узи и короткоствольными Галилями рассыпались по улице, несколько человек ворвались в дом. Там они нашли хозяина дома - молодого еврея, переселившегося из Туниса и до сих пор живущего на пособие - по словам портье дополнявшего свои доходы доходами от оптовой наркоторговли. Ему перерезали горло еще вчера...
        Ближе к вечеру - стали готовы данные посмертной медицинской экспертизы. Чарли Уилсон умер от кровоизлияния в мозг, вызванного приемом чрезмерной дозы кокаина. Анализ остатков порошка на туалетном столике показал - что это чистейший кокаин без каких-либо примесей. Ни один нормальный розничный наркоторговец - такой порошок клиенту не продаст, это просто потеря денег. К этому времени - наркотик обнаружили и на квартире оптового торговца из Тахана Мерказит, а в больницы Тель-Авива поступили еще двое наркоманов со схожими симптомами. Оба скончались.
        Еще раз избили портье - но он ничего не знал. И не мог знать.
        Шел первый день расследования. В Вашингтоне, в Гувер-Билдинге директор ФБР давал последние указания сотрудникам специальной следственной группы, готовящейся вылететь в Израиль, над Средиземным морем летел самолет С130 с базы Авиано - для того, чтобы доставить тело конгрессмена Чарли Уилсона на родину. В вечерних новостях уже прошел сюжет из Израиля: в гостинице Дан в Тель-Авиве от сердечного приступа скончался конгрессмен Соединенных штатов Чарльз Уилсон. О том, чтобы объявлять истинную причину смерти - не могло быть и речи. Удивительного для обитателей Вашингтона не было - они знали о том, что Чарли Уилсон в восемьдесят шестом перенес обширный инфаркт и после этого не перестал прикладываться к бутылке. Добавить сюда волнения, провал в Афганистане - и сердечный приступ готов.
        Программу новостей, сообщавшую о гибели от сердечного приступа Чарли Уилсона, с интересом посмотрели и в Москве. Точнее не в Москве - а в Ясенево, это уже ближнее Подмосковье. В кабинете председателя ПГУ КГБ СССР.
        Чарли Уилсон, конгрессмен от второго избирательного округа - кое в чем ошибся. Он полагал своим самым главным врагом спецпрокурора Рудольфа Джулиани - и даже не подозревал о существовании другого, намного более изощренного и коварного врага. Он думал, что помогая моджахедам убивать советских солдат поступает как одинокий ковбой - но почему то забыл о том, что в перестрелке пули летят в обе стороны. Он думал, что он будет уничтожать империю и ее солдат, он будет добиваться поставок Стингеров и снайперских винтовок Барретт моджахедам, он будет красоваться на благотворительных вечерах, где собирают деньги моджахедам, он будет лавировать и обманывать на Капитолийском холме ради дела, которое он считает правильным - и ему ничего за это не будет, Империя никогда не нанесет ответный удар.
        Но он ошибся и ошибся сильно. Его врагом был старый и мудрый человек, почти в два раза старше его. Этот человек родился в богатой семье и стал судьей, этот человек стал некоронованным королем одной из республик Империи и одним из наиболее опасных мафиозных авторитетов страны. Мало кто мог сравниться с ним по влиянию и степени опасности, когда он был простым судьей - разве что боссы боссов Ндрангеты, Коза Ностры, Онорато Сосьете. Но так получилось, что этот человек возглавил разведку Империи - нашелся другой человек, который смог затронуть сокровенные струны души старого мафиози, сказал ему то, что думал - и одними этими словами переманил старого судью на другую сторону баррикад. Это и стало приговором бесшабашному, простому и в чем-то очень наивному парню из Техаса Чарли Уилсону, который оседлал своего Росинанта и отправился на борьбу с Империей Зла со старым, ржавым мечом и держащимся на честном слове копьем. Раньше - максимум, на что он мог рассчитывать это разоблачительная статья в Правде и дипломатическая нота - но не теперь. У судьи был богатый жизненный опыт, недобрый ум, долгая память и
длинные, очень длинные руки. Жизненный опыт подсказал ему формулу решения - «нет человека, нет и проблемы», недобрый ум конкретизировал общий посыл в конкретный план операции и план прикрытия, долгая память подсказала фамилию одного криминального авторитета, эмигрировавшего в Израиль и сильно обязанного судье. Вопрос был только в том, чтобы заманить конгрессмена Уилсона в Израиль и поселить в нужном месте. Но это, с возможностями КГБ СССР - было делом техники.
        ТЕРРИТОРИЯ ИРАНА, ПРИМЕРНО ТРИДЦАТЬ КИЛОМЕТРОВ ОТ ГРАНИЦЫ.
        СЕНТЯБРЬ 1988 ГОДА
        Место было страшным...
        Такого - на земле, откуда они пришли, не было с тысяча девятьсот сорок четвертого года...
        Некогда плодородная земля предгорий - была перепахана артиллерийскими снарядами там, что на ней не оставалось живого места. Невозможно было выделить даже отдельные воронки... разрывы были один на другом, до сих пор по этой земле невозможно было нормально ходить - нога проваливалась по щиколотку.
        Прокопанные окопы непоправимо изуродовали ее, некогда благополучные деревни и городишки - были использованы защищающейся стороной в качестве опорных узлов обороны и были снесены стороной наступающей в результате самого массированного применения артиллерии со времен Великой Отечественной войны. Оросительные системы... дома... снесено было все. Тела погибших на этой земле не убирались, отчего дышать было тяжело даже через респиратор. Сгоревшие танки и БМП - стояли то тут то там страшными памятниками гордыне и людскому безумию...
        Здесь применялось химическое оружие - вещества кожно-нарывного действия, оно быстро не разлагалось, и находиться здесь безопасно было только в ОЗК, общевойсковых костюмах химической защиты - но даже при тридцати градусах жары, какая была здесь - это было просто невыносимо. Обошлись русским авось, рыбацкими резиновыми сапогами и резиновыми перчатками, такими, какие пользуются сантехники.
        Проблемы были и с транспортом. Посольство - располагало несколькими вездеходами Тойота Ланд Круизер - но использовать один из них было не лучшей идеей - на таких передвигался старший командный состав, и два идущих один за одним Ланд Круизера - отличная цель для удачливого пилота Фантома или Кобры, сумевшего прорваться через заслон фронтовой ПВО или для диверсионной группы, которых тут тоже хватало. Да и места в машинах не хватало бы - иногда им приходилось возить тяжелые и габаритные грузы.
        Решение нашли достаточно простое. Их снабженец всем на свете - Гоша Камбур, одессит, до ВДА[88 - Военно-дипломатическая академия] успевший повозить командующего КОДВО[89 - Краснознаменный Одесский военный округ] - за несколько бутылок виски и коньяка, стащенных в посольстве, выменял у иракских передовых частей два грузовика ИФА, числившихся списанными. Эти грузовики, пусть и неказистые с виду были собраны руками немецких рабочих - а значит, работали как надо, даже после попадания под бомбежки и артиллерийские улары и многократные ремонты на передовой силами иракской ремонтной службы. Единственная проблема - кабина над двигателем и водитель ничем не защищен от мины. Но мин здесь не было, потому что здесь был не Афганистан - а настоящая, невыразимо страшная и кровавая война, которую два сошедшихся в смертельном клинче народа, иракский и иранский вели из последних сил.
        Они числились военными советниками - но на самом деле не были ими. Официально - их группа была приписана к танковым войскам, но на этом участке не было так уж много танков. Зато звание «танкистов» легализовало их интерес к техническим новинкам, какие они искали для переправки в Союз. Они были одной из групп научно-технического отдела ГРУ и выполняли ту же самую работу, какую американцы выполняли на пакистанских базарах - скупали и иными способами добывали все самое интересное...
        Вчера на соседнем участке удалось сбить заблудившийся транспортник - и они сняли с него довольно хорошо сохранившийся (вертолет не вспыхнул, боеприпасы не взорвались, команда просто разбежалась) американский пулемет Миниган. Это был не первый образец данного оружия, который удалось добыть - но они все же взяли его, потому что кузов был пустым - что-то в этот раз не особо везло. Расплатились сигаретами и выпивкой... иракские генералы смотрели на это косо, но русские одаривали выпивкой их, а тех, кто непосредственно брал трофеи - одаривали сигаретами, самым популярным и ходовым товаром на войне. Советские уже научились кормить овец, не вызывая плотоядной зависти у волков... жизнь научит...
        Особо ничего не ожидая - они прибыли сюда, на КП шестой пехотной дивизии - и вот тут их ожидал настоящий сюрприз. Потому что командир разведчиков, черноусый Али Мосали, выпускник рязанского воздушно десантного едва увидел советских военных - потащил их к своим палаткам. И в одной из них - их ожидало настоящее чудо.
        Это был беспилотный летательный аппарат. Довольно большой... по словам Мосали они выбились из сил, пока тащили его. Он был на удивление легко поврежден... видимо, уже нанеся удар, он то ли потерял канал связи, то ли произошел какой-то сбой, то ли просто кончилось топливо - но он спланировал на низкой высоте и упал на глиняном берегу оросительного канала. Полностью была цела система наблюдения и прицеливания... с ней сейчас пытался разобраться Серега Грызлов, по гражданскому образованию инженер - электронщик.
        Командир группы, майор Тимофей Вотинцев сидел в тени бронетранспортера с удачливым иракским разведчиком и курил Мальборо. За такую новинку - не жаль было и десяти блоков, которые они отдали - иракскую армию снабжали сигаретами «солдат», совершенно омерзительными, курить их было невозможно... впрочем, это еще что. Иранцы - бывало, что курили самодельные сигареты из смеси соломы и кизяков, то есть коровьего дерьма.
        - Ты принес хорошую добычу, брат... - сказал майор по-арабски. Он уже научился говорить по-арабски, потому что иначе - никак.
        - Я знал, что тебе понравится, русский... - капитан Мосали глубоко затянулся - я и сам давно хотел взглянуть вблизи на эту дрянь. Она принесла немало бедствий...
        - Как ее применяют?
        - По - разному. Есть вариант, на котором установлены шесть ракетных установок РПГ. Они обычно охотятся за отдельными машинами, бронетранспортерами... не так видно, как самолет или вертолет, а если пустить сразу шесть - то хоть одна да попадет. Есть такие же - но у них мины на подвеске. Их можно обнаружить, но сложно попасть, особенно если никто не смотрит за воздухом. А если и попадешь - эти шиитские тараканы наклепают новых...
        Майор делал пометки в блокноте. В ирано-иракской войне - официально и СССР и США были на стороне Ирака - хотя он же был и агрессором в этом конфликте. Все дело было в том, что Аятолла Хомейни, старик со злым голосом - придя к власти объявил США большим Сатаной а СССР малым сатаной, так что никакой симпатии Иран не вызывал ни у одной из сверхдержав. Ирак тайно поддерживал и весь арабский мир - шииты уже показали, на что они способны в семьдесят девятом, в начале восьмидесятых было раскрыто еще несколько заговоров, в том числе в Саудовской Аравии, нефтяной житнице мира. Но неофициально - и США и СССР что-то поставляли Ирану, причем если США делал это вынужденно, в рамках проекта Иран-Контрас, то СССР начал делать это добровольно и только в последнее время, после смены власти. Аятолла Рухолла Мусави Хомейни, духовный лидер Ирана, сосредоточивший в своих руках почти необъятную власть - по данным советской разведки был тяжело болен, кроме того - и непопулярен в народе, вследствие тяжелой и не победной ирано-иракской войны, прошедшейся по Ирану буквально моровой язвой. Его преемники - искали возможные
пути выхода из кризиса и опасались повторения революции - уже под социалистическими лозунгами и с требованием конфискации земель духовенства в пользу беднейшего крестьянства. Тайно искали контактов с СССР, многозначительно говорили, что догмы ислама - не так уж и отличаются от социалистических догм - при Великом Аятолле сказать такое вслух было невозможно, он ненавидел любое не исламское государство. И в то же самое время Хусейн, почувствовав, что баланс в отношении Ирака нарушен, что его страну поддерживают обе сверхдержавы - капризничал, вел двусмысленную политику. Например, несмотря на подписанное соглашение - с иракской стороны тормозилась реализация строительство крупного иракского автозавода для выпуска машин по советской лицензии - хотя в Египте такой завод действовал - от американцев. Однако - все это - были дела верхов, а майор просто и честно тянул свою советническую лямку на передовой, в грязи и крови, которых не видели на Земле со штурма Берлина...
        - Рафик майор?
        - Да.
        - А правда, что при социализме все бесплатно будет, что надо то и бери?
        Майор улыбнулся. Такие вопросы ему задавали часто - на восьмой год войны многие кадровые части были сильно разбавлены бывшими феллахами и молодыми баасистами, фанатичными, но плохо обученными. В Ираке, как и во всех странах восточного мира армия - была кастой, формировавшейся в поколениях, еще от британских и французских колонизаторов, сыну простого феллаха попасть в нее было очень непросто, как непросто и продвинуться по службе. Но долгая и страшная война изменила это - бывший феллах был майором разведки. Но он не забывал и то, откуда он произошел, и что волнует простых людей. Из вопросов, которые задавал не только майор - было понятно, что людям нужна была простая справедливость. Которой было немного.
        - Не совсем так. Конечно. В будущем будет и так - но сначала надо научиться хорошо работать. Понимаешь? Чтобы не было ни одного лентяя, иначе он все испортит. Много работать, чтобы в Ираке жилось лучше, чем в других странах. А потом да - от каждого по способностям, каждому по потребностям.
        - Из нашей семьи никто не ленился! Мы все шли и помогали отцу возделывать землю, как бы трудно это не было. Саид Раис хочет окультурить большие пространства на юге, отвести оттуда воду, превратить из в поля и посадить там хлеб, чтобы всем хватало. Мы пригласим тебя за стол, рафик, когда закончится война.
        Майор приложил обе руки к сердцу
        - Благодарю за приглашение
        При таких проявлениях, искренних и безыскусных - он всегда испытывал неловкость, и одновременно - недоверие. До этого - он тянул лямку в Афганистане и знал какими жесткими становятся глаза таких вот «коммунистов», когда отвернешься. Но может быть - тут все по-другому...
        Из палатки - вовремя - вышел Серега Грызлов
        - Что скажешь?
        - Пошли, посмотрим...
        Они зашли в палатку. Аппарат лежал кверху брюхом, как перевернутый жук.
        - Сбили его видимо случайным попадание в бак. Бак непротектированный, прошло насквозь. Скорее пулемет.
        Серега ткнул прутиком в дырку - для наглядности.
        - Понятно, а по остальному?
        - Вот здесь двигатель. Похож на мотоциклетный, надо впрочем, разбираться. Вот, смотри - глушитель.
        - Планировать может?
        - С загрузкой? Навряд ли. Но есть парашютная система спасения, садиться он не может. Переносят человека два, если крепких. Материал - как на моделях.
        - Понятно.
        - Кронштейны для вооружения. Пустые. Что тут может быть...
        - Мины?
        - Может быть и мины. Самое главное - вот это.
        Сергей показал на систему прицеливания.
        - Что-то новое и очень легкое. Я уверен, что есть управляющая связь.
        - То есть, он управляемый?
        - Сомнений нет. Вот исполнительный блок
        Сергей показал на черную коробочку
        - Связан с рулями - высоты, курса. И с блоком вооружения.
        Это было интересно. Дело в том, что такие машин - а они попадали в руки разведки во Вьетнаме - были как маленькие заводные паровозики. Заранее производилась разведка местности, намечался маршрут полета. И дальше - был, собственно, полет. Но здесь - нечто совсем другое, аппарат, который мог управляться дистанционно.
        И трудно представить, что Иран создал такое сам.
        - А передача информации?
        - Надо разбираться в лаборатории. Но я уверен, что канал есть. Они используют телевизионные частоты для управления и обмена.
        Не так уж и плохо. Вышки уже есть... можно использовать военное телевещание, самолеты - ретрансляторы, как у них в Афганистане. Интересно, как они умудрились создать такую легкую аппаратуру. Или помогли?
        - Пакуй и в машину.
        - Есть.
        Майор пожал руку иракскому разведчику.
        - Мы едем в Багдад. Если есть письма - могу завезти.
        - Правда? Очень были бы благодарны, рафик майор...
        Выехали почти сразу, чтобы добраться до места посветлу.
        Аппарат, как смогли, принайтовили в кузове, двоих посадили туда же, двое - в кабине. Дозаправились...это обошлось еще в пачку сигарет, солярки отлил майор - танкист. Топливо в Ираке было дешевым, дешевле даже чем в СССР - и машин хватало. Каждый выпускник офицерского училища - получал в качестве подарка от Раиса - так все звали Саддама Хусейна - при выпуске автомобиль, либо ФИАТ, либо Вольво. И квартиру. Выпускникам же училищ республиканской гвардии - полагался Мерседес. И дом. Об этом не рекомендовалось шутить - но по сравнению с тем, как обходились с ними на родине...
        Конечно, говорили. Особенно когда напивались. Был такой майор Тынченко... гад, он напился и сказал, что когда Украина отделится от СССР, в Украине будет все то же самое... майор был с Черновцов и сидевшие тут же десантники сильно начистили ему рожу... но ведь сказал, гаденыш, сказал!
        Машина медленно двигалась по возведенное военными строителями дороге - обычной полосе, выровненной и укрепленной щебнем. Дорог таких было много... на юге вообще копали целые новые реки, чтобы создать преграды на пути возможного наступления, так Басра, южная столица Ирака была окружена теперь искусственными реками с двух сторон. Основные бои были южнее, Иран рвался к нефтяным артериям Ирака... но и тут.. хватало, самый короткий путь на Багдад. Свидетельств войны хватало... взять хотя бы затопленные окопы. Или ржавеющие танки... вон там вон кажется - упавший вертолет. Скверное зрелище...
        Встречных колонн попадалось мало. Военных регулировщиков не было вовсе...
        На повороте - они увидели стоящий УРАЛ, а около него - военный внедорожник, что-то похожее на ЛандРовер... польский, кажется. И стоял он так, что перегораживал дорогу.
        - Черт...
        Местные водители - по советским меркам были совершенно ненормальными, как коротко охарактеризовал их один из советников - «хуже баб». Бывшие погонщики верблюдов они бросали машины, где попало, не запирали их, не могли устранить самостоятельно даже самую примитивную поломку...
        - Посигналь...
        ИФА хрипло каркнула сигналом. Никакой реакции
        - Козлы... Ладно, сейчас...
        Майор выпрыгнул из высоченной кабины ИФЫ, придерживая автомат АКМС на боку.
        - Салам алейкум.
        Офицер - на нем были погоны подполковника обернулся
        - А... ва алейкум ас салам, рафик... Это ишачье отродье сломало машину и вот мы стоим тут уже целый...
        Майор посмотрел на подполковника и вдруг подумал, что для подполковника - он слишком молод.
        Диверсионная группа!
        Прыгнул - но не успел. В руке «подполковника» уже тарахтел «Мини-Узи», пули пробили грудь советского офицера, остаток пришелся в лобовое стекло ИФЫ. Из-за глушителя - не было слышно стрельбы, поэтому в кузове не успели должным образом среагировать, хотя по уставу при движении должны были держать наготове оружие и вести наблюдение...
        Через три секунды - расправились и с теми, кто был в кузове. Двое диверсантов притаились в канаве... здесь были болота, сырость, росли камыши - разглядеть, что в канаве были невозможно из-за зеленки...
        - В кузове чисто!
        Один из спецназовцев, держа одной рукой пистолет, другой рванул ручку двери кабины, из машины на обочину свесился окровавленный водитель. Пахло кровью
        - Кабина чисто!
        - Чисто!
        «Офицер» обошел машину. Глянул в кузов, нахмурился, увидев какой-то странного вида летательный аппарат с длинными крыльями.
        - Поджечь машину. Уходим - распорядился он
        - Есть.
        Из кузова «сломанного» грузовика передали две двадцатилитровые канистры с топливом. Бензина в Ираке было много...
        НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ СПУСТЯ
        СССР, ЯСЕНЕВО
        ШТАБ-КВАРТИРА ПГУ КГБ СССР
        СЕНТЯБРЬ 1988 ГОДА
        И пока на Востоке, в тысячах километрах отсюда - в звериной ярости люди убивали друг друга, поливали ядовитыми газами и давили гусеницами танков - в Москву пришла бабья осень. Поздняя, но тепла и солнечная - бабья осень...
        Высокий старик с длинными пальцами пианиста и благообразным лицом аристократа - как рядовой сотрудник прошел через главный вход в здание, отметившись на проходной. Незаметно, словно пустынные джинны - испарилась охрана, которая сопровождала старика во время его полуденной прогулки по парку, где росли. Тянулись к небу, молодые деревья, высаженные сотрудниками советской внешней разведки. Старик знал, что на земле ему осталось недолго - и потому вид всего растущего, молодого, тянущегося ввысь - был ему во благо.
        На особом лифте - старик поднялся на последний этаж. Там сидели только он сам и приближенные ему люди. С тех пор, как старик пришел в ПГУ - возникло жесткое разделение по линии Запад-Восток, причем основной упор шел именно на операции на Востоке. А кто сидит на крайнем этаже и чем занимается - не знал в ГУ КГБ почти никто. Некоторые из находящихся там людей - даже не говорили по-русски. Или делали вид, что не говорили по-русски.
        Кабинет старика - один из трех в здании - находился прямо у лифта, первая дверь. Возле него - днем и ночью стоял вооруженный прапорщик, он же вручную открывал и закрывал массивную стальную дверь, преграждающую путь в остальные помещения на этом этаже. Прапорщику было лет семьдесят, никто не знал, откуда его вообще взяли - но с наганом на поясе выглядел он весьма воинственно. Он никогда не требовал ни удостоверений, ни пропусков - тех, кого он не знал, он просто не пускал, вот и все. А так у него был стол, стул, радио и свежая газета Правда и больше ему ничего не было нужно.
        Старик прошел в свой кабинет. Едва занял свое место - раздался осторожный стук, в дверь. В дверь слева. В этом кабинете были не одна, а две приемные - в одну из них можно было попасть только из закрытой зоны.
        - Qeydiyyat[90 - Войдите (азерб.)]! - сказал старик
        Вошел молодой человек, восточного вида, положил папку на стол. Старик молча, ничего не говоря, достал оттуда два конверта. В отличие от Крючкова - он не принимал документов иначе как в опечатанных конвертах. Этот молодой человек - знал, что судья добился того, что приговор его старшему брату переквалифицировали с умышленного убийства на убийство по неосторожности и вместо пятнадцати лет а то и смертной казни дали три года. Предать он не мог - хотя бы потому, что был из горной части Азербайджана и нехорошо говорил по-русски.
        Старик вскрыл один из конвертов. Конверт прислали из главного разведывательного управления...
        Ага... так. Автомат АКС-74 номер СО7374, выпущен в одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году ПО Ижмаш... ага... это не то.
        Вот!
        В одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году изъят со складов длительного хранения МО СССР и в составе партии в одну тысячу единиц поставлен в Республику Ирак с целью проведения испытаний, по линии Управления научно-технического сотрудничества. Принят представителями МО Ирака по акту в порту Басра в составе сборного контейнерного груза, отправленного в республику Ирак сухогрузом «Академик Вавилов»...
        Судья улыбнулся своим мыслям. Иногда - мельчайшие детали - способны восстановить всю картину, непередаваемо прекрасную и невыразимо страшную.
        Значит, Ирак...
        Из сейфа - судья достал папку - скоросшиватель. Он заказал несколько хороших, дорогих скоросшивателей из ФРГ - в отличие от советских, они позволяли удобно хранить и просматривать документы, и не рвать их при этом. В ФРГ же были заказаны удобные полиэтиленовые конверты - обложки, чтобы не рвать подшиваемую бумагу.
        Заключение судья положил в один из таких конвертов. Безошибочно нашел папку, самую большую и тяжелую из всех. Подшил документ - по порядку, предпоследним там было спецсообщение об убийстве одного сотрудника КГБ и троих сотрудников ГРУ ГШ в районе ирано-иракской границы. Согласно данным, предоставленным советской стороне - нападение и убийство советских товарищей было совершено иранской разведывательно-диверсионной группой, проникшей за линию фронта. Судья в это ни на минуту не поверил - просто он вообще не верил в такие вещи. Как правильно говорится в книге Марио Пьюзо «Крестный отец», которую недавно издали в СССР тиражом в пятьдесят тысяч экземпляров - с теми, кто воспринимает несчастный случай как личное оскорбление - несчастные случаи не происходят...
        Папка была самой большой и тяжелой из всех. Значит - наверное, именно с этой страны надо начинать игру. Игру, в которой они переиграют американцев и перевернут весь мир.
        Судья задержался закрывать папку, смотря на фото усатого человека в военной форме, приклеенного на обложку папки.
        Подпись на фотографии по-арабски значила «САДДАМ ХУСЕЙН».
        notes
        Примечания
        1
        Одно из идиотских правил - негласно запрещалось строить дома больше ста квадрантных метров жилой площади. Выходили из этого как могли, например - устраивали еще один этаж, а то и два - в подвале
        2
        Понятие «помповое ружье» появилось только в России, в начале девяностых, хотя Ижмех планировал пустить советскую «помпу» в серию в семидесятых. Отказали - посчитали слишком опасно.
        3
        Дело оперативной разработки
        4
        Сильным духом человеком
        5
        То есть, возлагают большую долю вины по делу.
        6
        Секция профилактики правонарушений
        7
        Красные - то есть там, где поддерживают администрацию. Черные - там где главные воры в законе.
        8
        Блок усиленного режима
        9
        Л. Кэрролл. Алиса в стране чудес
        10
        Тель-Авив - один из мировых центров купли-продажи и огранки алмазов. Не в последнюю очередь он стал им благодаря организованному преступному бизнесу по нелегальной добыче золота и драг камней в СССР.
        11
        КГБ, одно из сленговых названий
        12
        Самоназвание воровских общин - бродяги
        13
        Был такой анекдот: звонят из обкома комсомола в первичку, спрашивают - вы чем там занимаетесь? Сверкой, сводкой (то есть наведением порядка в бумагах). Водку допить, а Верку ко мне! Жесткий конфликт поколений, отсутствие нормальной сменяемости - стали одним из факторов, разваливших СССР в нашей реальности.
        14
        Зарождение молодежной оргпреступности в СССР - тема плохо изученная. Остается только гадать, как прошла бы «братковая революция», останься жив СССР. Думаю, немногим менее тяжело.
        15
        Тоже тема отдельного разговора. На территории СССР в конце восьмидесятых появилось несколько болевых точек, но причина была одна: молодежь была недовольна и искала что-то другое. Как у нас нашла «демократию», так в Ферганской долине нашла исламизм, а в Карабахе - повстанческое движение. Все это имело одну и ту же причину - протест молодых против общества, нужным образом подогретый и направленный.
        16
        По Понтиям - вор не должен был носить и применять огнестрельное оружие. Точнее - на дело то как раз можно было с ним идти, но постоянно носить - нет. Эта традиция восходила к первым послевоенным годам, когда в лагеря начали поступать в большом количестве люди, прошедшие войну и привыкшие к огнестрельному оружию - они объединялись и у них возникал конфликт с более старой воровской общиной. Воры звали таких «автоматчики».
        17
        Покупка чего-то по госцене, тем более Волги - намекает на серьезные связи в верхах.
        18
        Ворует чемоданы на вокзале
        19
        Сумасшедший
        20
        Знаменитый Андрей Чикатило
        21
        Для справедливости надо сказать - что расстреляли и самого Евдокимова, причем по указанию Сталина.
        22
        Временная сводная оперативная группа
        23
        Городской отдел народного образования
        24
        КУОС, курсы усовершенствования офицерского состава. В конце семидесятых - начале восьмидесятых КГБ не имела спецназа за исключением малочисленной и находящейся в процессе становления группы А - всего тридцать человек на весь Союз. Зато были КУОС - из территориальных управлений вызывали подходящих офицеров, они проходили специальную подготовку с упором на диверсионные, а не контрдиверсионные действия, и возвращались к себе обратно, с записью о том, что в случае войны они пригодны для заброски в тыл противника в качестве командиров партизанских групп.
        25
        Бред, но это так - потеря служебного удостоверения практически всегда карается увольнением.
        26
        Армянское ругательство
        27
        Вскрыть вены, покончить с собой
        28
        Автору известно, что бильярдную закрыл Гришин перед Олимпиадой в процессе «чистки» Москвы. Но место столь знаменитое, что не упомянуть его не могу, поэтому остается только предположить, что ее вновь открыли в рамках общей компании на «послабления» наряду с признанием ошибочности антиалкогольной кампании.
        29
        В самом конце перестройки, в журнале Огонек вышла гневная статья о проституции, там было указано место сбора проституток в Москве. На следующий день - там было не протолкнуться от желающих. По опросам - профессию «путаны» в те годы желала выбрать каждая пятая московская школьница.
        30
        Расстреляли
        31
        Пятьдесят рублей
        32
        Наверное, первый в СССР долларовый миллиардер, организатор «золотой мафии», нелегальной сети по добыче, нелегальной переправке за границу и реализации золота. Подпольный оборот его бизнеса достигал сотен миллионов долларов в год.
        33
        Директор НИИ системных исследований, крестный отец всех перестройщиков и реформаторов, включая Гайдара, Чубайса, Авена. Имя - искаженное ДЗЕРжинский-МЕНжинский. Тесно связан с КГБ, дед - генерал госбезопасности, имевший отношение к массовым репрессиям. Зять - Е.М. Примаков.
        34
        У меня есть основания утверждать такое. Крунк - ни много ни мало стал аналогом британской ИРА и если бы СССР в нашем мире не развалился - пролилось бы немало крови. Впрочем - она и так пролилась, но не в единой стране.
        35
        Только недавно, во время написания этой книги я узнал, например, что в 1985 году в Москву под видом студентов и туристов были заброшены банды боевиков из лагерей беженцев в Пакистане с целью совершения терактов в многолюдных местах в Москве. Все эти группы были обезврежены сотрудниками КГБ СССР, ни одной из них свой замысел исполнить не удалось.
        36
        У комсомольцев было такое испытание: когда читают доклад, рядом с докладчиком обычно стоит графин с водой. Так вот - комсомольцы подменяли воду водкой. Тот, кто выпил весь графин и при этом внятно прочитал доклад, считался «своим». То есть - в комсомоле учили пить.
        37
        На тему? Да тем полно было. Например, в резидентуру (с грифом Особой важности) могло прийти требование устроить читку и обсуждение Поднятой целины Брежнева. Так что резидент со связями наверх, способный прикрыть от всего этого безумия - был полезен, даже если больше он ничего не делал.
        38
        Старинное кладбище Пер-Лашез, расположенное в черте Парижа, в те годы служило местом встреч для педерастов и для гомосексуальной проституции. Там действительно похоронена Эдит Пиаф, могилу которой навещали советские туристы.
        39
        Алкоголизм
        40
        Хотя с тем, что там теперь не сравнить - теперь там живут не бандиты, а эмигранты-мусульмане.
        41
        Слэнг наружников. Тот, кто видел объект или его фотографию, может уверенно опознать.
        42
        Де Голль. Во Франции когда говорят Генерал - это означает только одного человека
        43
        Информация о том, что Арафат был нашим человеком - действительности не соответствует. Он никогда не был нашим человеком, всегда играл свою игру.
        44
        Привычка еще с Афганистана. Чтобы исключить в неподходящей компании неподобающие выражения типа «чурки черножопые» советские офицеры предупреждали других, если следующие с ними афганцы понимали русский язык.
        45
        Старокрымская бригада спецназ
        46
        Народный фронт освобождения Палестины - прокоммунистическая секция Организации Освобождения Палестины. Организационно входила в ООП, но на самом деле имела серьезные разногласия с арафатовской ФАТХ, которая придерживалась позиций арабского фашизма.
        47
        Многие считают палестинцев этакими мучениками Ближнего Востока. На самом деле это не так. Король Хусейн в Иордании приказал устроить геноцид палестинцев, и это помнят все, но мало кто помнит, что палестинцы убили его отца и пытались убить его самого. В Ливане палестинцы вели себя примерно как чеченцы в пограничной зоне, когда была Ичкерия. Пьера Жмаэля например похищали три или четыре раза.
        48
        Опасность (дари)
        49
        Не стрелять (арабск)
        50
        Предатель (арабск.)
        51
        На самом деле племянника, но не суть важно. Абу Нидаль в свое время был не менее известен, чем Усама Бен Ладен, ему принадлежат следующие слова - «Я убиваю, значит, я существую». В описываемый период времени его группировка - а она в отличие от НФОП и ФАТХ никогда не была массовой - работала на Саддама Хусейна.
        52
        Хорошо (арабск.)
        53
        На тот момент в долине Бекаа были прекрасные плантации опийного мака, и именно доходы от наркотиков позволяли различным боевым группам хлестаться чуть ли не двадцать лет. Сейчас там этого нет - рынок героина монополизировали Афганистан и Зона Племен в Пакистане. И если из долины Бека наркотики возили килограммами - то из Афганистана тоннами. Прогресс, однако…
        54
        В Багдаде действительно находится Коран, написанный кровью. Сейчас это считается одной из святынь ислама.
        55
        Мухаммад абд ар-Рахман ар-Рауф аль-Кудва аль-Хусейни - настоящее имя человека, которого весь мир знает как Ясир Арафат. Кстати аббревиатура первых букв этого имени очень похожа на арабское слово «гибель». Абу Аммар - боевая кличка Арафата, еще когда он был простым боевиком.
        56
        Автоматы СИГ модели 540 производились государственным заводом Манурин в довольно больших количествах и имели наименование СИГ-Манурин. Ори находились на вооружении полиции, жандармерии, некоторых частей Легиона. Только армейским упрямством и чисто галльской национальной гордостью модно было объяснить тот факт, что они не попали на вооружение армии, а вместо них выбрали ФАМАС.
        57
        В этой фразе двойной смысл. Первый: выражение «tell it to the marines», примерно то же самое по смыслу, что и русское «расскажите это моей бабушке». Второй смысл - намек на трагедию в Бейруте, когда террорист взорвал казармы морской пехоты и погибли под триста человек, намек на то, что американцы не могут контролировать ситуацию в Бейруте и кому-то помочь в этом.
        58
        Автору известно о том, что состав авиагруппы немного другой. Но в этом мире - сделали больше самолетов и меньше вертолетов, усилив ударную составляющую
        59
        Имад Файез Мугния - палестинский террорист, экстремист, снайпер, включен ФБР в список чрезвычайной опасности. Один из организаторов атаки на казармы американских миротворцев в Бейруте. Считается так же, что в 2003 году встречался с Бен Ладеном, помогая перестраивать работу после наступления американцев в Афганистане
        60
        Долларами США, на Востоке их многие так зовут
        61
        У морских котиков, по крайней мере, в те времена на самом деле было принято, что первым идет боец с дробовиком, видимо это не изменилось со времен Вьетнама. Ремингтон 7188 - боевой вариант Ремингтона 1100, действительно был на вооружении. Тюлени так же использовали помповую Итаку - 37 с магазином на восемь патронов
        62
        Вторжения в Панаму еще не было - только там котики узнают всю неприглядную правду об этом пулемете. Максимально облегченный вариант единого пулемета - он готовился на конкурс для пулемета ручного. Ствол облегчили настолько, что он не выдерживал и после трех - четырех сотен выстрелов длинными очередями просто плавился...
        63
        Попытка спасения заложников в посольстве США в Тегеране
        64
        Fleet antiterrorism security team. Такое приспособление действительно существовало
        65
        Тогда лазерные прицелы были весьма несовершенны, их надо было прогревать перед работой
        66
        Шиитская милиция
        67
        Мысли американца, так что надо понимать
        68
        Две безопасные зоны, созданные ВМФ США прямо у побережья Вьетнама и там и там дежурило по авианосцу. Северная называлась янки-стейшн, южная - дикси-стейшн
        69
        Имеется в виду взрыв, произошедший много раньше, когда около посольства взорвалась заминированная машина. Он имел место в действительности, и в нем погибло около тридцати сотрудников посольства
        70
        ПЗРК первого поколения, очень примитивный. Стингер - тогда этого слова в обиходе у солдат армии США не было
        71
        Антиимпериалистический центр - одна из многочисленных и малоизвестных спецслужб Муаммара Каддафи. Арабский аналог Коминтерна. После краха режима Каддафи (в нашем мире) частично перешла на сторону Аль-Каиды, частично - превратилась в организованную преступность
        72
        Монастырь Монте-Кассино - стратегическая точка в центральной Италии, в 1944 за него шли ожесточенные бои. Его вспоминают точно так же, как мы вспоминаем Сталинград
        73
        Не совсем так, конечно. Но американец может так думать
        74
        Видимо, АК-74, они тогда на Ближний Восток уже пошли
        75
        точный перевод - варвар
        76
        Малоизвестное, но серьезное подразделение ВМФ Франции. Достаточно сказать, что оно было изначально сформировано как полк SAS в составе «Свободной Франции» одновременно с британским SAS - и сейчас это и есть французский SAS, просто по-другому называется. Курс подготовки, вооружение, задачи - все как у британского SAS
        77
        Левант - восточное Средиземноморье
        78
        Использование уголовника в отряде спецназначения может показаться нонсенсом - но это так. Во Франции спецслужбы и уголовный мир тесно очень связаны с шестидесятых, когда значительная часть армейских офицеров и сотрудников спецслужб начали охоту на сдавшего Алжир де Голля. Против них - бросили отряды из корсиканских уголовников
        79
        Groupe d'interventiion gendarmerie nationale - спецназ французской жандармерии. Аналог в СССР - подразделение Альфа
        80
        Знаменитая еврейская музыка. Семь сорок - в царской России евреям запрещено было находиться в крупных городах после 20.00 - соответственно в 7.40 они начинали собираться домой
        81
        Реальный персонаж. Жестокий матершинник и отличный командир, одна из легенд ВДВ
        82
        Инженерная машина разминирования
        83
        Большой синий - жаргонное название ИБМ, Том Уотсон. - легендарный руководитель ИБМ, автор книг по менеджменту
        84
        В Америке группа Альфа тоже существует - это спецназ ВДВ
        85
        Еще одна легенда холодной войны. В посольство США проник диссидент Ю. Власенко, требовать политического убежища. Со взрывчаткой. Произошел взрыв, начался пожар. За нейтрализацию террориста отвечала Альфа. Помимо ликвидации террориста, они попытались проникнуть в закрытую территорию, отведенную московской станции ЦРУ - и Гас Хатауэй, тогда начальник станции начал с ними драться в коридоре. Затем он стал личным помощником директора ЦРУ
        86
        Операция засекречена до сих пор. Но она была. Это было что-то вроде американского Рейда на Сонг-Тай, только меньше масштабом и закончилась успешно. Среди погибших при штурме лагеря - были американские военные советники
        87
        Израиль занялся использованием лазеров в невидимом невооруженным глазом спектре намного раньше, чем США и Франция, хотя первые лазерные прицелы были изобретены в США, к Олимпиаде 1984 года. Но то, что сейчас используют американцы - комбинация ночного прицела или ночных очков и лазера для быстрой стрельбы - было разработано именно в Израиле
        88
        Военно-дипломатическая академия
        89
        Краснознаменный Одесский военный округ
        90
        Войдите (азерб.)
        91
        Современный читатель может и не понять. В Москве были лимиты на рабочих - например, на ЗИЛе рабочих не хватало, на АЗЛК. Завозили кого только можно. Явно не лучших представителей рода человеческого.