Сохранить .
Час негодяев Александр Афанасьев
        Враг у ворот. Фантастика ближнего боя
        2017год. Ввод российских войск окончательно поставил крест на планах США и их союзников по превращению Украины в своего верного сателлита. Еще недавно единая, страна распалась на 4 части. Но начало этому было положено в феврале 2014-го, когда на киевском Майдане прозвучали роковые выстрелы и пролилась первая кровь. Кто же автор грандиозной провокации, приведшей к ожесточенной войне в центре Европы? Узнать это и покарать виновных - дело чести и совести для российского разведчика Валерия Прохоренко, к тому же это не только его служебный долг, но и личное, даже - семейное дело….
        Александр Афанасьев
        Час негодяев
        

* * *
        Стивену Хантеру, одному из лучших ныне живущих писателей, пишущих на английском языке, автору книг «Точка попадания», «Я, снайпер» и «Третья пуля», - посвящается…
        Побледневшие листья
        Окна…
        Зарастают…
        Прозрачной водой…
        У воды нет ни смерти,
        Ни дна,
        Я прощаюсь
        С тобой…
        Горсть тепла после долгой
        Зимы -
        Донесем…
        Пять минут до утра -
        Доживем…
        Наше море вины
        Поглощает
        Время-дыра.
        Это все,
        Что останется после меня…
        Это все,
        Что возьму я с собой…

«Это всё…» ДДТ
        ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ ЕДЫНОЙ КРАИНЫ.
        Ч+27.
        КИЕВ, УЛИЦА ТУРГЕНЕВСКАЯ, 59.
        ДАТА - ЦЕНТР УКРТЕЛЕКОМА
        НОЧЬ НА 11 МАЯ 2017 ГОДА
        Это был конец - и штаб-сержант морской пехоты США Габриэль Козак, Critical Skill Operator, относящийся к Crisis-Reaction Team, базирующейся на базе в Сигонелле, Италия, позывной «Гота-семь», это прекрасно понимал. Он участвовал в экстренной эвакуации американского посольства из Ирака и видел, что там происходило. Здесь было примерно то же самое, только вместо банд оголтелых бородатых отморозков были русские танки, которые, по слухам, уже достигли окраин Киева и закреплялись на окраинах, не желая рисковать новым Грозным. Возможно, это могло быть и вранье. Но было темно, и он слышал грохот турбин проносившихся в небе штурмовиков. Он готов был поставить деньги на то, что это не украинские штурмовики. Да и летели они на запад.
        Штаб-сержант Козак занимал позицию, укрывшись за деревом на ночной киевской улице Тургеневская, и удерживал северное направление. Его напарник, вместо того чтобы прикрывать его, удерживал юг, находясь в пятидесяти метрах дальше по улице. Улица была тихой, узкой, чисто европейской. Из-за машин были слепые зоны, но штаб-сержант был уверен, что справится с этим.
        Уверенность, как и всегда, ему давала его винтовка. Совсем недавно он поменял свою «M39EMR» - старую, добрую «М21» в высокотехнологичной ложе - на новую «KAC М110CQB» - ту же самую, ставшую уже легендарной «Mk11» mod0, но в компактном исполнении, разработанную с учетом иракского опыта и куда лучше подходящую для уличных боев и перемещения с ней в бронетехнике. На ней был установлен прицел AN/PAS-13E Thermal Weapon Sight (TWS) - термооптический прицел, который не усиливал рассеянный свет, а улавливал излучаемое человеческими телами тепло и потому делал его королем ночи. С этим прицелом и этой винтовкой он тренировался постоянно и мог попасть с рук в бегущего человека с трехсот метров первым же выстрелом. Обычно снайперы морской пехоты не тренируются в стрельбе с рук. Для прикрытия позиции служит напарник с автоматическим оружием, но сержант помнил иракские уроки и знал, что напарник бывает рядом не всегда.
        Как сейчас.
        Сержант плавно переместил прицел, чтобы обследовать новый сектор, с тоской посмотрел на высотное здание - новое, выстроенное явно недавно и изуродовавшее старый Киев. Будь у него время, он бы и забрался на эту высотку, чтобы с нее контролировать весь квартал, а потом его сняли бы с нее вертолетом. Там можно было бы сутками сидеть. Но вертолета у них не было. Времени тоже не было.
        Ничего больше у них не было.
        Причина, почему он был один вынужден прикрывать направление, заключалась в том, что еще двое парней из спецгруппы, защищающей посольство и сейчас прикрывавшей его отход, вынуждены были заниматься демонтажом и погрузкой дорогой специальной американской аппаратуры, которая была установлена в этом здании год с небольшим назад и сейчас не должна была попасть к русским ни в коем случае. Проклятые придурки облажались, и вот теперь русский медведь так близко, что он может чувствовать его запах, а они, вместо того чтобы уносить ноги, вынуждены сидеть в самом центре города, который вот-вот падет. Как хренов Багдад, черт его дери…
        Погрузкой командовал какой-то козел в костюмчике. Именно командовал - сам он не грузил. Людей у него своих не было, их вывезли еще утром, и потому на эвакуацию аппаратуры дернули всех, кто был под рукой. Оперативников из конторы - местной станции ЦРУ, которые не успели унести ноги или не придумали достаточно весомого повода, чтобы свалить, безопасников из Greystone, еще пару человек из политического отдела посольства. Эти хоть какую-то пользу принесут, хоть немного отработают свое чертово жалованье…
        В поле зрения термооптического прицела была высотка, подъезд к ней. Там шло движение, но угрозы в нем сержант не видел, хотя видел у одного из стоявших там автомат. Для Киева сейчас, впрочем, обычное дело. Из дома спешно выносили что-то и грузили в машину - большой внедорожник от Lexus. Судя по тому, что выносили и грузили аккуратно, не воры. Свое грузят. Сматываются…
        Впрочем, дело житейское. Сержант не питал к ним ни презрения, ни ненависти - это их дело. Может, и в самом деле пора сматываться. Таковы уж эти дикари. Когда ожидался штурм Багдада, а они ждали до последнего с эвакуацией, местные полицейские, охранявшие посольство, одевали гражданскую поддевку под форму или носили ее с собой, в сумке. Это чтобы, когда припрет, быстро переодеться и тикать. Дикари, что с них взять. И судить их тоже нельзя - когда ИГИЛ взяли город, там убивали с утра и до вечера, Тигр был красный от крови. От такого лучше и в самом деле держаться подальше.
        Подошло время - сержант щелкнул по рации, привлекая внимание своего напарника.
        - Канада, на связь. Как слышишь.
        - Гота, слышу отлично.
        - Доложи.
        - В секторе чисто. Небольшое движение, гражданские. Оружия нет пока.
        Его напарника звали «Канада», потому что он родился в Канаде. Правда, у самой границы - его отец был менеджером в автомобильной промышленности, работал на канадском заводе Крайслера. Сын по его пути не пошел, тем более что американская автомобильная промышленность дышала на ладан. Вместо этого он стал морским пехотинцем и быстро добрался до одного из самых элитных подразделений - спецназа морской пехоты. Они, кстати, не относились к группам обеспечения безопасности посольств, их основной специальностью было немедленное кризисное реагирование, и потому они были лучшими специалистами по уличным боям и антипартизанской войне в морской пехоте США. Сюда их перебросили после наступления в Донецке - кто же знал, что русские нанесут удар и им придется иметь дело с танками. Их было тридцать человек на весь Киев, и у них не было ни одного ПЗРК, ни одного ПТУРа, чтобы сдержать ринувшегося на Запад русского медведя. Еще была небольшая группа спецназа ВВС USAF Red Horse, предназначенная для обеспечения эвакуации американской собственности и персонала из критических опасных районов. Они могли справиться со
многим, но не с наступающей на Киев танковой дивизией русских. Их командир, подполковник Джейк Берч, отправляя их на задание, вполне серьезно сказал им быть готовыми к тому, что они будут отрезаны наступлением русских и им придется выбираться из Киева самим.
        Черт бы побрал всё, как не вовремя…
        - У меня небольшое движение. Один хрен с «АК» в оборонительной позиции.
        - Агрессивен?
        - Нет, иначе бы я его пристрелил. Похоже, собирается валить, как и все мы.
        - Удачи ему.
        - Как и всем нам.
        - Да, брат. Как и всем нам.
        Сам он за свою судьбу не беспокоился - при наступлении бывает полный бардак, и они вдвоем запросто выскользнут из кольца куда-нибудь в юго-восточном направлении. В конце концов, каждый из них проходил курс полевого разведчика и готовился к действиям во вражеском тылу. Проблема будет в том, если на них повиснут чертовы гражданские. И совсем хреново будет, если прикажут вытаскивать аппаратуру.
        Тем временем к дому вырулил еще один автомобиль, темный «Фольксваген Туарег», и тут же грянула длинная автоматная очередь. В прицеле сержант увидел, как ублюдок с «АК» дал длинную автоматную очередь по «Туарегу».
        - Боже! Сукин сын!
        - Гота. Вопрос - что там у тебя?
        - Тот хрен с «АК». Он пристрелил парня.
        - Какого нахрен парня? Гота, ты в порядке?
        - Ястреб, общий вопрос - кто стреляет, кто стреляет? Вопрос - на улице безопасно?
        Это тот хренов п…р в костюмчике.
        - Здесь Гота, сэр. Ублюдок с «АК» примерно сто метров от меня, на двенадцать. Пристрелил какого-то парня в машине, гражданского.
        Снова раздались выстрелы. Подонок с «АК-47» шел вокруг машины, одиночными добивая тех, кто в ней был.
        - Ястреб, Готе вопрос - он угрожает нашей позиции? Огонь идет в нашу сторону?
        Сержант уже выбрал большую часть хода спускового крючка.
        - Отрицательно, сэр, повторяю - отрицательно. Это какие-то местные разборки. Разрешите стрелять, сэр?
        - Гота, открывать огонь запрещено. Только в ответ, как поняли, подтвердите.
        Гота чуть ослабил нажим на спуск.
        - Вас понял, сэр. Наблюдаю за ситуацией.
        Ублюдок с «АК» остановился и посмотрел в темноту. Красное перекрестье прицела было прямо на нем, Гота молился - давай, парень, только подними свою гребаную пушку, и я отправлю тебя в ад экспрессом, и мне плевать, кто ты там есть. Просто подними свою гребаную пушку. Но ублюдок не сделал этого. Вместо этого он принялся толкать расстрелянный им «Туарег», чтобы освободить выезд.
        - Гота, Ястребу вопрос - сколько времени еще займет погрузка?
        - Ястреб - Готе. Минут десять.
        - Понял, сэр.
        У того парня все заняло еще меньше времени. С территории жилого комплекса начал выезжать «Лексус», он ловко запрыгнул в машину, на переднее пассажирское, и они ушли куда-то вниз, скрылись за поворотом.
        Повезло сукину сыну. Сержант был настроен пристрелить его просто для обеспечения пути отхода.
        - Ястреб. Общая информация - мы закончили с погрузкой, повторяю, мы закончили. Гота, Ястреб, Канада, сообщите обстановку.
        - Канада, на шесть чисто, на улице чисто, движения нет.
        - Гота, на двенадцать чисто, движения не наблюдаю. Сектор чист по всей зоне видимости.
        - Ястреб, о’кей, о’кей, отходите к машинам как можно быстрее, как поняли?
        - Гота понял. Канада, отходишь первым.
        - Канада понял. Пошел.
        Сам сержант принял позицию «с колена», готовый сваливать.
        - Гота, здесь Ястреб, я у конвоя, прикрываю тебя. Двигай задницей.
        - Гота понял, иду…
        Снайпер спецназа морской пехоты поднялся и неловко побежал по улице, спиной чувствуя свою незащищенность. Если он кого-то пропустил, этот кто-то будет только рад всадить ему пулю в спину.
        Транспорта в нормальном количестве им не выделили. Они располагали двумя «Субурбанами» и новеньким, только недавно доставленным «Фордом Эконолайн». С обеих «Субурбанов» они демонтировали все сиденья, чтобы влезла аппаратура и хватило места унести ноги им самим.
        В неярком свете разбросанных ХИС (придурок из ЦРУ демаскировал операцию, хотя какая теперь разница) он видел своего напарника - тот целился дальше по улице из своего «М4» с глушителем.
        - Давай, давай.
        Штаб-сержант пробежал к замыкающему «Субурбану» - там была открыта здоровенная задняя дверь, - и рука брата, морского пехотинца, сержанта Тимоти Бриса, схватила его и втащила внутрь…
        - Ястреб-три. У нас полно, повторяю полно. Все ястребы на борту.
        - Ястреб-два, у нас полно.
        - Ястреб-один, отправляемся. Маршрут Браво, повторяю, Браво. Всем внимание, вести наблюдение на всем маршруте движения. Огонь только в ответ.
        Машины уже трогались. «Субурбан» был даже величественнее, чем «Хаммер», настоящий символ Америки времен войны с террором, ничуть не менее известный, чем раньше был «Кадиллак». Самый большой из гражданских джипов, техасский лимузин, шесть метров длиной, крепкий кузов, высокая посадка и под три тонны весом. На такой машине можно было справиться с любыми неприятностями.
        Кроме русских танков.
        - Подними задний борт, нахрен, - сказал Брис, - мы тут как на ладони.
        Сам Брис прицепил сзади к какому-то крючку кусок троса, который носил с собой, и продел в образовавшуюся петлю ствол и цевье облегченного пулемета «М240 Е6».
        Сержант Козак сделал то, что его просили.
        - Эй, Барни, - спросил он Бриса, назвав того по кличке, - что ты сделаешь, когда встретишь русскую «Т-девятку»? Естественно, после того, как наложишь в штаны.
        - Спрошу, как убраться отсюда, - сказал серьезно Барни, - я тут меньше месяца, но эта дыра меня капитально затрахала.
        - Эй, тут можно найти и кого получше, кто тебя затрахает. Помнишь ночной клуб?
        - Помню, - с той же серьезностью отозвался Барни, - а помнишь тех местных пи…ов, которые забрасывали посольство камнями и бутылками с мочой? Что они от нас хотели, вот скажи мне?
        - Наверное, чтобы мы им помогли против русских.
        - Да? А какого хрена мы должны им помогать против русских, брат? Почему бы им самим не попробовать справиться с русскими?
        - Наверное, ради идеалов демократии и свободного мира, - ответил Козак, - ради бога, Барни, на мою задницу и без того немало желающих ее затрахать.
        - Нет, ты скажи, - угрюмо сказал пулеметчик, - я пятый ребенок в семье. Мой отец трудился на двух работах и мать на двух - и все равно, нам ни на что не хватало. В армии я впервые нажрался от пуза и оделся не хуже других. А теперь скажи мне, брат, какого хрена Америка должна отдавать хоть доллар этим засранцам. Почему бы не попробовать истратить его в США, так было бы больше пользы. Какого хрена они требуют от нас денег, мы им что, что-то должны? Какого хрена им нужны наши деньги?
        - Не знаю, брат…
        Они уже выбрались с узкой и извилистой улицы на более широкую.
        - Знаю только, что это ничем хорошим не кончится.
        - Да, брат. Тут ты прав… справа!
        Снайпер резко повернулся, чтобы увидеть взлетающие откуда-то справа в небо трассеры. Взлетали они с равными промежутками…
        - Сигнал?
        - Похоже, он самый, брат. Тут, как и в Багдаде - найдется немало тех, кто ждет освободителей.
        - Везде одно и то же дерьмо.
        Машины тем временем резко затормозили.
        - Узнай, что за хрень…
        Снайпер активировал рацию.
        - Ястребу-один Ястреб-три, вопрос - причина остановки.
        - Ястреб-три, улица перекрыта, мы сейчас попытаемся проехать. Сохраняйте бдительность.
        - Ястреб-один понял.
        - Что там?
        - Препятствие на дороге. Сейчас попробуют объехать.
        - Мне эта срань знакома.
        На сержанта Козака обстановка действовала удручающе… стены домов по обе стороны улицы, деревья, какие-то отблески. Общая атмосфера конца. Как-то он читал иллюстрированную книгу, и ему запоминалась репродукция картины «Последний день Помпеи». Вот, это примерно оно…
        Тем временем они протиснулись мимо какой-то баррикады - люди перегораживали дорогу транспортом и поваленными деревьями. Работали при свете костра, вот отсюда и отблески. Сержант заметил у одного из «лесорубов» «АК-74».
        - Парень с «АК» справа. Не дергайся.
        Они проехали. Поехали дальше, но на более низкой скорости.
        - Какого хрена этот сукин сын полез на Браво? Центральные улицы наверняка перекрыты баррикадами. Он что, не мог проехать Кило?
        - Мы уже ехали туда по Кило.
        - Да, и путь был свободен.
        - Ты никогда не отступаешь тем же путем, по которому пришел.
        - Да, но мы, б…, в городе, который вот-вот падет.
        - Может, он боится заблудиться?
        - Не знаю. Просто поверить не могу, что этот е…ат командует людьми.
        - Да пошел он… Как думаешь, - пулеметчик кивнул на виднеющуюся вдали баррикаду, - на сколько она удержит русские танки?
        - Ну, если у них есть «РПГ», то, может, и удержит.
        - Если у них есть «РПГ», то русские снесут город к чертям собачьим. Здесь будет второй Грозный. Они должны это понимать.
        - Вряд ли… В любом случае это их проблемы.
        Впереди раздались выстрелы, и машины снова начали терять скорость.
        - Вот же… Ястребу-один Ястреб-три, вопрос - что там у вас впереди!
        - Ястреб-три, у нас тут местные, агрессивно настроены. Сейчас проедем.
        Но вместо этого машины остановились. Сержант оглянулся - и то, что он увидел, заставило его похолодеть от ужаса.
        Они влипли.
        Впереди горели какие-то костры, и от них к машинам быстро бежали люди. Некоторые с оружием.
        - Закрываем дверь, быстро! Бросай свой пулемет, нахрен!
        Барни нажал на кнопку, и верхняя часть огромной задней двери начала медленно, но неумолимо подниматься на гидроупорах. Подбежавший с их стороны к машине первый местный в ярости начал стучать чем-то о борт машины, о стекла, которые были защищенными.
        - Вот сукин сын…
        - Нам тут не рады.
        - Ястребу-один Ястреб-три, у нас тут проблемы с местными.
        - Ястреб-три всем, не выходить из машин. Веду переговоры…
        - Он ведет переговоры.
        - Да и хрен ему на рыло, - сказал Барни и достал из кобуры на боку укороченный до предела дробовик Remington с пистолетной рукояткой, в варианте door breacher, - сейчас эти сукины дети кое-что новое узнают об американцах.
        - Опусти ружье, нахрен. Только по команде.
        - Ага.
        Сам Козак тоже достал свой пистолет - «кольт» с удлиненным магазином. Тем временем местные майданствующие попытались пропороть шины, но обнаружили, что там специальные вставки и резиновая пена и ножом их не возьмешь. Это привело их в еще большую ярость.
        - Ястребу-один Ястреб-три, местные пытаются проникнуть в машину, ведут себя агрессивно…
        Тем временем оперативный сотрудник АНБ Вирджил Айснер, отвечающий за проект электронного наблюдения в Киеве и обязанный вывезти аппаратуру, сделал самую большую глупость в своей жизни. Он следовал в головном «Субурбане», тот был бронированный, и у него не опускались стекла.
        И потому он приоткрыл тяжеленную бронированную дверь, хотя делать это было категорически запрещено.
        Сразу несколько рук ухватили ее и дернули на себя. Он еле удержал ее, если бы дверь не была бронированной, не удержал бы. Но тут играла свою роль инерция и автодоводчик двери, и ему удавалось ее держать.
        - Бей!
        - Жги их!
        - Колеса, колеса режь!
        - Мы граждане США! - заорал Айснер. - Вы не имеете права!
        - С…и!
        - Колеса, колеса!
        Водитель врубил одно из средств нелетальной защиты. Сирена, на громкости более ста десяти децибел, ударила по погромщикам, пытающимся прорваться к машине. Кто-то отшатнулся, схватившись за голову, но кто-то продолжал лезть на машину.
        Пистолетный выстрел ударил по лобовому стеклу, прямо напротив водительского места. Не пробил. Прямое нападение на машину.
        Водитель нажал на газ, и семилитровый двигатель бросил машину вперед, через вязкую человеческую массу. Кто-то прыгнул на капот, его лицо, искаженное нечеловеческой злобой, на секунду оказалось напротив водителя, и он подумал, что это зомби. Потом оно исчезло, грянули автоматные очереди.
        Бутылка с зажигательной смесью хряснулась об крышу, разбилась, ослепительно-яркое пламя потекло по бортам. Раздались выстрелы.
        - Нападение!
        Все они прекрасно знали предел применения силы - сейчас оппозиционеры, или кто там они были, перешли черту.
        Барни нажал на кнопку, верхняя часть люка поползла вниз, кто-то попытался схватиться за край нижней «калитки», и Козак выстрелил в него почти в упор. Мелькнуло почти белое лицо, человек мгновенно упал. Защелкали выстрелы.
        - Ястреб-три. Прорываемся!
        Словно отвечая, машины тронулись, жидкий огонь тек по крыше. Визгнула пуля - и тут же загрохотал пулемет Барни, посылая в темноту огненные, пронизывающие насквозь пики трассеров. Конвой двигался все быстрее и быстрее, пулемет замолчал, израсходовав ленту. Пахло пороховыми газами.
        - Черт… Эти ублюдки!
        Козак направил на огонь струю огнетушителя, Барни закашлялся.
        - Убери, нахрен.
        …
        - Что это было?..
        - П…ц какое командование, вот что это было. Мы въехали в засаду.
        - Черт, они за нас или как?
        - Они ни за кого. Сейчас - каждый сам за себя. Понял?
        - Вас понял, - покладисто отозвался Барни, заправляя новую ленту в свой пулемет.
        Времени совсем не оставалось…
        Три машины, каким-то чудом не попав в новую засаду, прошли мост Патона и вырвались на Бориспольское шоссе. Они были потрепаны, но живы…
        Козак подключился к сети внешней радиосвязи. Новости не радовали.
        - Гражданин, здесь Браво-один, срочное сообщение. Наблюдаю садящиеся борты типа «Кандид», один из них прошел прямо надо мной. В районе международного терминала ожесточенная перестрелка. Наличие русских в аэропорту Борисполя подтверждаю, повторяю - наличие русских подтверждаю, русские уже в Борисполе. Этот путь для эвакуации закрыт, как поняли, подтвердите… черт.
        - Гражданин - всем позывным на линии Браво. Подтверждено наличие русского десанта в районе аэропорта Борисполь, там идет бой. Использовать данный путь для эвакуации запрещаю, всем транспортным конвоям - действовать по плану «Омега», повторяю - действовать по плану «Омега».
        - Гражданин, здесь Красная лошадь, подтверждаю - посольство холодно как лед, холодно как лед. Наших там уже не осталось.
        - Красная лошадь, вас понял, прекращайте наблюдение и сворачивайтесь. Ваш путь эвакуации Лима, повторяю - линия Лима, вертолеты для эвакуации будут ждать вас на точке Лима-четыре через один - восемь - зиро майк, один - восемь - зиро майк. Вы должны добраться туда за это время.
        - Фалькон-лидер, здесь Черная собака, по данным гражданских источников - в северных пригородах Киева находится российская бронетехника, но подтвердить это другими источниками невозможно, прием…
        - Черная собака, здесь Фалькон-лидер, вопрос - твоим источникам можно доверять, прием?
        - Фалькон-лидер, это корреспонденты-стрингеры, англичане. Думаю, что доверять можно, прием.
        - Вас понял, Черная собака. Смени частоту и больше не высовывайся. Мы уходим из города. Удачи…
        - Фалькон-лидер, вас понял, сэр. Удачи и вам…
        - Гражданин, всем позывным на линии Браво.
        Общая информация, в случае, если плен неизбежен, вам запрещается сопротивляться русским. Уничтожьте аппаратуру и сдавайтесь. Мы вытащим вас…
        - Вот ведь б…ство, а?
        - Ты о чем?
        - Они уже думают о том, как сдаваться.
        - Сукины дети…
        - Я слышал, что в Борисполе уже русский десант…
        - Быстро работают, козлы…
        - Постой-ка. А куда мы едем?
        - Вот же… мы едем к русским! Сэр, в Борисполе…
        Но большего сержант сказать не успел. Потому что справа что-то рвануло с такой силой, что они моментально оглохли. Они почувствовали удар… а потом еще один взрыв, сильнее прежнего.
        И темнота…
        Штаб-сержант Корпуса морской пехоты США Габриэль Козак, Critical Skill Operator, относящийся к Crisis-Reaction Team, базирующейся на базе в Сигонелле, Италия, позывной «Гота-семь», пришел в себя, не понимая, где он и что с ним.
        Он лежал на животе, и во рту было солоно-солоно. Барабанные перепонки безумно болели, глаза ничего не видели.
        И судя по тому, что было больно, вряд ли он попал в рай. А для ада было слишком холодно, он дрожал от холода.
        Попытавшись перевернуться, он не смог этого сделать. Острая боль резанула по рукам, по горлу, и он понял, что связан.
        Плен…
        Само осознание этого наполнило душу американского военнослужащего ужасом. Он хорошо представлял, что такое плен в Багдаде, им к посольству подбросили мешок. Когда взрывотехник вскрыл его, его вывернуло наизнанку. Там была кожа двух оперативников Пентагона, которые были направлены в Ирак, с тем чтобы попытаться принять командование над героически бегущими местными военными и попытаться отстоять Багдад. Они даже не знали, что эти ребята пропали - тогда полный бардак творился, никто не знал, где кто находится и что вообще нахрен происходит. Как потом оказалось - часть иракской армии вместо того, чтобы сражаться, сдалась в плен в несколько раз меньшей по численности банде ваххабитов и выдала американских советников, чтобы доказать свою лояльность. Боевики сняли с американцев кожу заживо, сложили ее в мешок и подбросили к посольству…
        Нельзя попадать в плен - билось в голове. Нельзя попадать в плен, иначе ты труп. И твоей смерти не позавидуют даже враги.
        Особенно если ты снайпер. Снайперов не брал в плен никто.
        Он начал думать о том, чтобы покончить с собой. На самом деле это достойно. Путь самурая. Ты сам выбираешь смерть, а твои товарищи за тебя отомстят. Только как это сделать, если у тебя связаны руки.
        Мысли в голове были какими-то вялыми, шум в ушах утихал.
        Решение пришло неожиданно. Надо откусить язык и захлебнуться кровью. Он вспомнил, что читал книгу про ниндзя и те кончали с собой именно так.
        И с этими мыслями штаб-сержант Козак открыл рот, как смог, высунул язык, а потом с решительностью обреченного стиснул зубы.
        Боль захлестнула кровавой волной, он не выдержал и секунды - разжал зубы и замычал от боли. Кровь текла по щеке, кровь текла из поврежденных десен. Зубы на месте были не все - спереди от большинства из них остались только осколки. Язык онемел, он больше его не чувствовал. Но боль странным образом способствовала просветлению сознания - голова болела меньше, и он мог хоть что-то слышать помимо биения сердца в ушах…
        Потом болеть начал и язык.
        Глаза тоже постепенно приходили в норму, и он понял, что светлеет. Кто-то был рядом, но он не мог понять, кто это. Свои или чужие…
        - …Ты сколько положил…
        - По три…
        - О…л совсем? До сих пор салюты в башке бабахают. Сами себя глушанули.
        - Зато без стрельбы, считай, упаковали.
        - Придурок. Следующий раз я тебе «Зарю» в ж… засуну.
        Потом кто-то подошел ближе, он почувствовал присутствие человека рядом. Человек был в ботинках, похожих на его собственные «Даннерсы», а вот нижний край брюк, которые он видел, был другим.
        - Сержант, ко мне…
        В американской и русской армии слово «сержант» произносится одинаково, и он подумал, что обращаются к нему. Но обращались не к нему.
        - Ты его так связал?
        - Так точно, тащ подполковник.
        - И нахрена ты так связал?
        - Как учили, тащ подполковник, козой.
        - Мудак. А если бы он задохнулся? Пленные на обмен нужны.
        - Прошу простить, тащ подполковник.
        Дышать сразу стало легче, ноги тоже перестали болеть.
        - Пиндос, что ли?
        - Он самый, тащ подполковник. Даже табличка на форме есть.
        - Богатый кабанчик?
        - Да было немного.
        - Немного… Короче, слушай приказ. Что взяли - заныкай и держи при себе. На халяву и г…о - конфета. Этих гавриков… видишь «КамАЗ»?
        - Так точно.
        - Грузишь и дуешь в аэропорт. Там спросишь комендача, полковника Никольского. Сдашь ему под роспись пленных и обратно… Ништяки не сдавай, заныкай куда-то. Нигде не задерживайся…
        - Так точно. Тащ подполковник, там еще блоки какие-то. Машины под завязку набитые.
        - Видел. Я уже фейсов вызвал, пусть разбираются. Приказ понял?
        - Так точно.
        - Бегом…
        Какое-то время сержант лежал на земле, потом его с двух сторон подхватили под руки, повели и втолкнули в высоченный грузовик, стоящий на дороге. Внутри грузовик был бронированный, скрытое бронирование под тентом.
        - Шесть!
        - Последний.
        Глаза немного отошли, полог тента был открыт, и он видел всё - колышащийся белый свет над дорогой, дым где-то вдалеке, дорогу, стоящий позади русский бронированный джип с пулеметом, на нем, на высоком хлысте антенны, был странный флаг. Не бело-сине-красный, русский, а черно-желто-белый…
        - Трогаем!
        Кто-то постучал в кабину водителя, бронированная машина начала разворачиваться на шоссе. Ее сильно качнуло, когда она переползала через разделительную полосу. Потом машина, взревев мотором, пошла вперед. Позади оставались русские, захваченная колонна, набитая совершенно секретной аппаратурой перехвата и слежения. Сегодня у русских хороший день.
        - Что слышно?
        - Говорят, десантура уже к Банковой прорвалась.
        - П…ц бандерлогам…
        - Да… щас с ними за всю их фашню разберутся. Кто не скачет, то москаль, на… Вот они-то у нас поскачут…
        - Повзор!
        - Я!
        - Метлу привяжи.
        - Есть…
        - И за «мясом» следи. Сбежит еще…
        - Так точно…
        «Мясом» русские десантники почему-то называли натовцев.
        ДВА ГОДА СПУСТЯ.
        ПОЕЗД КИЕВ - ДНЕПРОПЕТРОВСК.
        7 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        С чего начать…
        В теории игр есть такое понятие игра - с нулевой суммой. Это значит, что в конце игры все остаются при своих. Это то, чего так громогласно боятся европейские политики и интеллектуалы - игры с нулевой суммой. Как во времена холодной войны. Но все их страхи означают, что они ни черта не знают про Украину. На Украине игра всегда заканчивалась с отрицательной суммой. Когда теряли все. Что в девяносто первом, когда Украина последовательно рвалась на волю, когда провозглашала независимость и получила в итоге самое страшное падение производства во всем СНГ. Что в две тысячи четвертом, когда скандировали «Ищенко, Ищенко», не зная о том, что все уже давно решено, посты поделены, и Конституция-2004 - это гарантия того, что ничего не изменится. И Ищенко, тот самый Ищенко, за которого мерзли и не спали ночами, за которого агитировали, подписал «понятийку» - негласный пакт о том, что все будет по-прежнему. Что в две тысячи четырнадцатом, когда рывок в Европу обернулся гражданской войной и еще более наглой, коррумпированной, беспринципной владой, нежели та, в борьбе с которой погибла Небесная сотня.
        Когда все это началось? В девяносто первом, с самого начала независимости, когда первым президентом выбрали бывшего первого секретаря украинского комитета партии? В девяносто четвертом, когда во власть пришел Кучма, снискавший сомнительную славу отца украинской коррупции? В двухтысячном, когда страна оказалась на грани государственного переворота и «белорусского сценария», но сумела не допустить его, как потом оказалось - ради двух Майданов и гражданской войны. В две тысячи четвертом, когда были заложены основы открытого противостояния Запада и Востока? В девятом, когда прошли выборы и действующий президент получил пять процентов голосов, а Восток страны - реванш за 2004 год? В четырнадцатом, когда на Евромайдане пролилась кровь Небесной сотни, но так ничего и не изменилось? В пятнадцатом, когда на выход рванул Крым, а потом и Донбасс, но не успел?
        Я не знаю.
        Что здесь делаю лично я?
        Если сказать, что я выполняю приказ, - это будет ложью. И прежде всего - ложью самому себе. Сказать, что заставили… это вообще бред, никто и никогда меня не мог заставить. Я прохожу здесь очередной круг своего личного ада. Того ада, который выбрал себе я сам. И никогда не жалел об этом.
        Поезд на Днепропетровск, «Днепр», как тут его называют. Скоростной «Интерсити», идущий почти без остановок…
        Я сижу в кресле и не работаю на ноуте, не смотрю кино на планшете, а просто смотрю в окно.
        Впереди очередной город. В котором в очередной раз придется начинать все с нуля…
        Нескончаемая кинолента окна…
        И жизнь как ускоренная перемотка этой проклятой ленты…
        Мне довелось жить в четырех главных городах бывшего Советского Союза… Я родился и вырос в Ленинграде, там же начинал службу. Жил в Минске и закончил там Высшую школу КГБ. Служил, а потом занимался бизнесом в Москве.
        Но меня почему-то всегда тянуло в Киев…
        Если брать по порядку, то Санкт-Петербург - город моего детства. Да, да, отойдите за поребрик. Родился я не в самом лучшем районе, на Васильевском острове, тогда его прозывали «Васька». Это сейчас там все снесли и элитную недвижку строят, а тогда… Но каким-то чудом я не связался с дурной компанией, не влип в историю, не заработал судимость, которая в рабочих районах почти норма. Возможно, сыграла роль спортивная секция, в которую меня отдали, - я с детства занимался стрельбой, а этот спорт сильно дисциплинирует, он не требует особой силы, но дисциплина должна быть идеальной. Потом я поступил на юридический факультет Ленинградского университета, учился у профессора Собчака, затем мне предложили работать в КГБ. Там были свои особенности, поэтому меня сразу перевели в Москву, и в Ленинграде, который потом стал Санкт-Петербургом, я бывал редко и недолго.
        Ленинград… кстати, название Санкт-Петербург мне не нравится, думаю, лучше всего этому городу подошло бы название Петроград. Он запомнился мне мостами, неспешно текущей водой, улицами и переулками, и ленинградскими дворами… таких не было даже в Москве… вот почему, кстати, в армии московских ненавидят, а питерских - нет. Это город, полный истории, мифов и тайн, город со своей историей и культурной традицией, в нем можно встретить обычных и в то же время очень необычных людей. Когда у отца получилось поменять квартиру, как - лучше не спрашивайте, - мы переехали в район намного лучше, центральный, и я доучивался в школе, с верхнего этажа которой был виден купол Исаакиевского собора. До сих пор помню эту картину - конец мая, итоговое сочинение, открытое окно и купол Исаакия на фоне грозового неба.
        Москва… мне не нравилась ни тогда, ни сейчас. В Москве никогда не любили ленинградских. Москва первой стала торгашеским городом. Когда я переехал в Москву, а в московском УКГБ в некоторых подразделениях работали не только москвичи, то меня всегда поражала грязь в этом первом городе страны. Грязь могла быть в самом неожиданном месте, прямо в центре, - и ее никто не убирал. Как так можно? Складывалось впечатление, что живущие здесь люди как будто живут в деревне, где раскисшая хлябина - норма, и они не уважают ни себя, ни свой город. Ну, ладно, в Ленинграде тоже не идеально было, но, по крайней мере, на улицах поддерживался порядок, и поддерживали его сами горожане. А в Москве… помню, я шел от метро в понедельник, а в выходные, видимо, выбросили какие-то овощи в продажу. Ломаные ящики, гнилые и раздавленные ногами овощи - их просто сгребли в кучку и оставили. Как так можно…
        Впрочем, Москва всегда была гигантским пылесосом, втягивавшим в себя самых разных людей. Если в Ленинграде даже рабочая традиция была еще с дореволюционных времен, то в Москве…
        Ладно, пропустим.
        Потом я заработал в Москве большие деньги. Но так и не научился любить этот город. Огромный, шумный и чужой.
        В Минске я жил, пока учился в Минской школе КГБ, то есть меньше, чем в любом другом городе из оставшихся трех. Но Минск я успел понять. Хороший, правда, простоватый город, без традиции - хорошей или плохой. Широкие проспекты, богато построенные дома, но есть и старая застройка, совсем провинциальная, правда. Хорошие люди… почему-то я не могу вспомнить ни одного минчанина, которого назвал бы плохим человеком. Чисто и уютно - еще при СССР это был очень чистый и аккуратный город. Самый большой из провинциальных, я бы так его назвал. Минчане, не обижайтесь - Москва, к сожалению, тоже провинциальный город. Город, в который стекается провинция. Но в Минске нет той заносчивости, спеси и хамства, которое есть, к сожалению, в Москве.
        Но меня почему-то все равно тянуло в Киев…
        Киев был словно заноза. Город, где я работал. Город, где я жил. Город, где я встретил единственную женщину, которую полюбил по-настоящему.
        Город, для которого я стал врагом…
        И почему-то сейчас, после всего, после того кошмара, который произошел с нами, с русскими, с украинцами, я снова вернулся в Киев. Хотя в этом городе произошли самые страшные события в моей жизни…
        Ты не плачь, если можешь -
        Прости,
        Жизнь не сахар, а смерть нам не
        Чай.
        Мне свою дорогу нести,
        До свидания, друг, и прощай.
        Это все,
        Что останется после меня.
        Это все,
        Что возьму я с собой…
        Вот и все…[1 - ДДТ, «Это всё».]
        Каждый идет своей дорогой. И несет свою дорогу в себе…
        И прощения нам нет…
        КИЕВ - ЦЕНТР.
        3 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Утром дали горячую воду. Наконец-то удалось помыться…
        Лето в Киеве все не наступало. Холодная весна плавно перетекала в лето, с затяжными, почти осенними дождями и каштанами, мокнущими под промозглым дождем с ветром. Даже каштаны до сих пор не отцвели.
        Еще едва не пролил кофе на клаву ноутбука. Было бы печально, он со мной уже несколько лет…
        У меня нет никакого желания рассказывать вам о себе, но кое-что, полагаю, вы вправе знать. Мой псевдоним прикрытия Валерий Прохоренко. Это псевдоним, еще с давних времен, настолько давних, что имя я уже забыл. Что я здесь делаю? Я уже говорил, на этот вопрос ответить очень сложно. Я и не буду на него отвечать, по крайней мере, сейчас. Поймете по ходу…
        Здесь я уже акклиматизировался. Снял квартиру… неважно где, квартирка хоть и небольшая, но тихая и в приличном районе. Зарегистрировался как ФОП - это аналог российского ИЧП. Торгую, плачу налоги, если нет возможности не платить, и плачу, если такая возможность есть. Барыга. Торгую я в основном продуктами питания, вожу туда и сюда муку, сухое молоко, рис, пшено… крупы, в общем. С мясом пока не затеваюсь - холодильника нет. Пока нет. Понемногу плачу взятки и помогаю разворовывать гуманитарку, но тут это все делают, и на фоне общей подлости я не сильно выделяюсь. Точки у меня есть на Борщаговке, на Дарнице и в других местах. Торгую и оптом, и в розницу. У меня четыре свои машины на развозе и несколько нанятых. Еще под полтинник торговых агентов.
        Еще я потихоньку торгую российскими паспортами. Но стараюсь не зарываться. Российский паспорт, честный, с нормальной пропиской не в резиновой хате - пятнадцать тонн вечнозеленых, как с куста. Вид на жительство - отдам за пять. Ниже спускаться не хочу, хоть и конкуренция давит. Зато у меня фуфла не бывает. Не то что кавказеры торгуют, - с дагестанской пропиской. Еще и рынок сбивают.
        Бизнес идет. Он сейчас у всех идет - почему-то, по подлому стечению судьбы, как раз в местах, где надежды почти нет, где все так плохо, что хочется кричать, бизнес идет отлично, навар капитальный. С навара я купил «Порш Кайенн», угнанный, но тут многие на угнанных, как база полетела - не пробьешь. На нем я разъезжаю по ночным клубам и цепляю девиц. Клубы типа «Форсаж», «Партизан» - те, которые для этого и созданы, потому там мужики платят за вход полтинник бакинских, а дамам бесплатно. Нельзя сказать, что мне это не нравится. В Брюсселе все было мрачнее - там из нормальных только приехавшие на заработки девчонки, а местные либо страшные как смертный грех, либо… немного не такой ориентации.
        Нравится ли мне Киев? Конечно, нравится.
        Это все парадная сторона жизни. С изнанкой познакомитесь по ходу.
        Погнали, в общем. Ключи от машины в карман, камеру повернуть - у меня на окне стоит мини-камера с распознаванием, наведенная на парковочное место, если кто задумает что подцепить под днище, его ждет неприятный сюрприз. Ее я поворачиваю на вход в подъезд - теперь, перед тем как заходить домой, я смогу на мобиле посмотреть, нет ли у меня интересных гостей в «пидизде». Еще одну камеру я спрятал в самом «пидизде», но где - не скажу. Тоже не лишняя.
        Сумку с собой, в ней ноут. И еще кое-что. Но это кое-что у всех сейчас есть. Или почти у всех.
        В «пидизде» никого. Тихо.
        Вообще Киев стал оживать только сейчас. Когда я только вернулся, было реально страшно: мертвый город. Как повешенный в петле. Кто-то сбежал от войны, кто-то - от мобилизации детей в армию. Бежали, кстати, в Россию, в том числе свидомые. Это просто очаровательно: представьте себе, чтобы из СССР бежали в гитлеровскую Германию. Но это нормально для украинца. Насколько я понял этот народ, у них есть способность жить в двух мирах одновременно - в идеальном и реальном. Мы уже повзрослели и эту способность утратили, а они - как дети. Идеальный мир наполнен идеальными персонажами, например, Бандерой, Шухевичем, побратимами, свидомыми, ридной Ненькой, москалями, мифическим персонажем Путинкуем, он же Куйло, донбассярским быдлом, ватанами, недостижимым идеалом - Европой. И в этом мире идет постоянная борьба добра со злом, причем все поступают исключительно правильно и благородно. Добро побеждает, зло проигрывает, ридна Ненька во всем своем величии. В реальном мире приходится платить за газ и свет, а чтобы это делать, помаленьку воровать при любой возможности украсть, вместо того чтобы отправлять сына в АТО
сражаться за незалежность - отправлять его в Россию, чтобы не призвали. И что самое удивительное - реальный и идеальный мир в голове украинца уживаются мирно, бесконфликтно, и никогда не знаешь, когда он решит совершить путешествие из одного мира в другой. Делает он это так же легко и непринужденно, как Алиса проваливается в кроличью нору.
        Здесь воруют. Воруют так, что я в жизни такого не видывал. Воруют продавцы у хозяев, а хозяева у продавцов, заставляя обманывать клиентов. Олигархи воруют у народа, а народ - у олигархов, работая на них и воруя при первой удобной возможности. Воровали бы и у государства, да только воровать там нечего. А если будет чего воровать - будут и там воровать. Никогда не видел такого бесстыдного, даже наивного какого-то воровства. Каждый так и норовит украсть. А если поймаешь за руку и вместо наказания выведешь на откровенный разговор - сначала будут жаловаться, а потом такая ненависть плеснет - буржуи, жиреете…
        Жесть, в общем.
        Для тех, кто последний год не смотрел телевизор, - я нахожусь в Киеве, столице вильной и незалежной Украины. Которая, правда, теперь уменьшилась по территории. И которая одна из двух. Вторая Украина чуть южнее, второе ее название Днепро-Одесская Республика, и именно там находится законное правительство, законное хотя бы потому, что его признает законным международное сообщество, и потому, что сохраняет непрерывную легитимность от девяносто первого года. На востоке - Новороссия, на Западе - ЗУНР, Западно-Украинская Народная Республика. Такова цена гражданского конфликта, который подспудно тлел много лет, а потом прорвался открытым пожаром гражданской войны.
        Юридически Украина все еще едина, заключен федеративный договор, а по факту - конфедеративный, но на деле уже нет. То, что происходит сейчас, называется «режим прекращения огня». Он обеспечивается с одной стороны Россией, с другой - ЕС. Принят он был в июле прошлого года после того, как стало понятно: дело идет к катастрофической европейской войне. Обе стороны решили притормозить у обрыва и посмотреть, что можно сделать.
        Схема следующая: центр страны остается на общее попечение, в Новороссии сейчас стоят российские войска, в ЗУНР - войска НАТО. Есть еще парочка никем не признанных. Через три года после заключения соглашения проводится референдум, на котором каждая из бывших областей Украины должна сказать, что она предпочитает - независимость или оставаться в составе единой Украины. Строчки про Россию в референдуме не будет. Но что получится по факту, не знает никто…
        Русские танки ушли от Киева после долгого балансирования на грани войны и двух месяцев войны экономической с блокированием наших счетов там и их счетов здесь. Апогеем этой войны было блокирование счетов российских госкомпаний там и отказ российских госкомпаний от платежей по займам здесь. Пик экономической войны стал и ее финалом: после того как началось обвальное падение индексов по всему миру, известное как «черный понедельник», стало понятно, что санкции бьют в равной степени по обеим сторонам. Тогда-то и было принято компромиссное решение, согласно которому российские танки уходили из центральной Украины, но оставались в пяти восточных областях, а в центральную Украину вводился совместный миротворческий контингент.
        Решение было компромиссным, а потому плохим. К власти вернулась опять та же самая когорта, которая правила тут двадцать с лишком лет и довела страну до крутого пике. И то, что называется «украинской политикой», закрутилось по новой, с мелочным выяснением неважных вопросов, игнорированием важных, битием фейсов и совершенно наглой, бесстыдной лжи. Правда, теперь не антироссийской, а просто лжи. Местный политикум - он, кстати, ни за, ни против России, я это уже понял. Он сам за себя и будет всегда сам за себя.
        Не знаю. Может, это хитрый план? Смотря на эти конференции по национальному примирению, на лица тех, кто в них участвует, даже у меня, русского, вскипает разум возмущенный, и я готов идти в смертный бой хоть на Майдан, хоть куда, только чтобы больше этого не видеть. Просто не могу представить, кем надо быть, чтобы проголосовать за Украину, чтобы правили вами все эти.
        Хотя украинцы как раз могут проголосовать…
        Так, к делу. Куртку на плечи, и вперед.
        В «пидизде» чисто, ссаками не пахнет, потому что раскошелились на установку нормальной стальной двери с ключом. Половину суммы внес я, чем завоевал лютую ненависть остальных жителей «пидизда». Лампочки тоже светят - я их вкручиваю.
        Выхожу, мельком осматриваюсь. Похоже, тихо, хотя до конца нельзя быть уверенным ни в чем. Бандеровцев в стране уже мало, часть выбили ополченцы, часть погибла в столкновениях со спецназом внутренних войск РФ и переформированным «Беркутом». Но кое-кто - самые отчаянные, самые озлобленные, самые опытные - остались. И что хуже всего - вовлекают в кровавую карусель молодежь. Хочешь вступить в гурт - это у них тут вместо джамаата, гурты по пять человек, - убей русского. Принеси видео - поэтому, кстати, если ты видишь человека с камерой или кто-то снимает на мобилу - это уже признак опасности, - и станешь одним из своих. Совершенно непривычный для нас городской терроризм, терроризм улиц и дворов, какого мы не видели с тысяча девятьсот пятого года. Терроризм, поддерживаемый ЗУНР, их называют «захарики» почему-то, и многочисленной украинской диаспорой по всему миру. Европейский Афганистан.
        Сажусь в машину - вроде как все нормально. У меня на подоконнике веб-камера, постоянно направленная на машину, так что бомбу в машину за ночь мне подложить не могли, это я точно знаю. Могут расстрелять на выезде, но это уже а ля гер ком а ля гер, как говорится. Со двора есть три выезда, и я пользуюсь всеми тремя, без системы.
        Выруливаю на улицу, моментально прибавляю газа… пошел. Ох, нравится мне «Порш». В Москве у меня был «Опель», довольно мощный, но «Опель», такие машины, как «Порш Кайенн», в Европе как-то не принято, это больше для нуворишей. А тут только на газ топнул - сотка…
        Качусь по улицам. Кое-где следы пожарищ и пулевые сколы уже замазали. Но еще больше остается. Много остается, много! Как только подумаешь, что эти твари сотворили с Киевом, матерью городов русских, так хочется расстреливать. Пачками.
        Да, я знаю. Мы не такие, как они. Но все равно поражаешься - с какой дикой злобой люди крушили и уничтожали место своего «життя», как будто не понимая, что другого не будет, никто не даст им другого. Как будто не понимали, что все - склады, дороги, дома - все это придется восстанавливать. Ручками.
        Хотя чего тут говорить… я лично говорил с человеком, который присутствовал при каком-то эвенте с представителями ЕС. Там один профессор европейского университета спросил молодых украинцев - что вы ждете от Европы, от вступления в европейскую семью? Ему, не задумываясь, в лоб сказали - чтобы дороги отремонтировали. То, что дороги в своей стране надо ремонтировать самим, молодым парубкам просто в голову не пришло.
        Ладно…
        Склады я арендую на улице, известной как Здлобуновская. Что это название означает - не спрашивайте, я и сам не знаю. Место тихое, склады - примерно такие, какие у нас в России в глубинке. Если брать по классификации складских помещений, на уровень «С» натягивает, но с трудом. При этом место, где они стоят, с градостроительной точки зрения, козырное, даже очень - Днепр рядом. Представить, чтобы в Москве такое козырное место простаивало под старыми складами, я не могу, но тут это нормально.
        Сворачиваю, паркуюсь. В линейке - дешевые, давно уже не производящиеся «Жигули», парочка «ВАЗ-2110», которые здесь производили под названием «Богдан» и которые скупали русские таксисты, парочка «Рено Логанов» и «Шкод». Опять-таки - на порядок ниже, чем в русской глубинке, там дешевая иномарка - норма, а русские машины покупают просто, чтобы пешком не ходить.
        Паркуюсь, захожу в «офис». Прохожу в приемную, Олеся поднимается навстречу:
        - Валерий Иванович…
        - Пять минут - и приглашай всех…
        День проходит неспешно в трудах и заботах, в привычной круговерти бытия, которая похожа на бег белки в колесе, но, поверьте мне, многие могут только позавидовать этому зверьку. Я в том числе. Те, кто жил в Украине и не понаслышке знает, что такое политическая свистопляска, очень ценят тишину и покой. Предсказуемую скучность бытия.
        А вы как представляли себе работу разведчика? Как свист пуль и бешеные гонки на машинах по городу? Это как раз путь к провалу.
        Впереди вечер. Культурный отдых и встреча с агентом. Который, по странному стечению обстоятельств, будет отдыхать в том же месте, что и я. Ничего необычного - стандартная «моменталка».
        И тут зазвонил телефон…
        Своего куратора по Москве, Матвеичева Александра Яковлевича (для своих дед Никола), я знал. Правда, как не Матвеичева, не Александра и не Яковлевича, но в нашей профессии это нормально. Он тоже учился в Минке. Последний выпуск некогда единой страны, уже девяносто второй. Электрички на Брест, торговля всем и всюду и спирт «Рояль»…
        Его группа появилась через полчаса после того, как я прибыл в аэропорт. Прибыли обычным рейсовым военным самолетом, с Жуковского, он каждый день летает. В город селиться они не поедут, останутся здесь, в гостинице. В городе для них опасно. Пока группа селилась, я вытащил своего однокашника поужинать - тут был и ресторан, и он работал. Судя по тому, как к нему обращались остальные члены группы, информация была верной, генерала он все-таки получил…
        - Заказал уже? - спросил он, усаживаясь за столик. Здесь было все по-простому - люди в форме и музыкальный центр с тихо поющим Шевчуком. Песня подходящая, кстати…
        Это все… что останется… после меня…
        Это все… что возьму… я… с собой…
        - Нет еще.
        - Ладно… - Он уже обустраивался за столом. - Девушка, из мясного что есть?
        Когда девушка отошла, я буркнул:
        - Поздравляю.
        - С чем?
        - С лампасами.
        Мой старый друг… хотя, наверное, уже нет… вытаращил глаза.
        - Что, уже болтают?
        - Нет.
        - А как узнал?
        - Твои перед тобой прогиб изображают - как перед генералом, не меньше.
        Мой однокашник принужденно улыбнулся.
        - Обратно не хочешь?
        - Нет. И почему - ты знаешь.
        - Да брось. Везде все одинаково.
        - Нет. Не везде.
        - Ты хочешь сказать, что у вас здесь по-другому?
        - Да. Немного, но да. Потому что возможность реально подохнуть придает игре некоторый реальный смысл.
        На стол уже несли.
        Мясо средней прожарки. Интересно, он хоть раз видел… мясо средней прожарки на рыжей от огня броне?
        Ладно, не будем. Каждый из нас рано или поздно предстанет перед Ним и даст ответ во всем совершенном. И я. И теперь уже генерал-майор ФСБ Матвеичев Александр Яковлевич. И вы все…
        Просто надо иногда об этом вспоминать.
        - Скучаешь?
        - О ком?
        - О старых временах.
        - Нет.
        - Да брось…
        - Брошу. Что на сей раз?
        - А с чего ты взял, что что-то есть?
        - Ты ведь не просто так сюда прилетел - целый генерал в стреляющий Киев, верно? Мог бы и кого поменьше званием послать.
        - Да много что. По нам решение принято - меняется структура. Я иду на Киев. А тебе в Днепр надо перебазироваться. И как можно быстрее. Задание прежнее - создание сети.
        - Нет.
        - Это не ответ.
        - Ответ… - Я посмотрел за окно, туда, где в сгущающихся сумерках свистели турбины самолетов и вертолетов. - Ты знаешь, на каких условиях я работаю. Вы помогаете мне, а я помогаю вам. Чем смогу. Но на этом - всё. Я не работаю. Я - живу. Как могу и как умею.
        - Обстоятельства изменились.
        - Не для меня. К тому же, я договаривался с Голиковым. Не с тобой.
        - Голиков ушел.
        Вот так-так… А я и не знаю. Здорово… Что-то я выпадать начал из процесса.
        - Давно?
        - Две недели назад. На полпреда.
        - Поздравляю. Ништяк работа - ничего не делай и получай зарплату.
        - Ты поаккуратнее.
        - А что - не так? - Я улыбнулся. - Я, мил друг, теперь своим трудом на хлеб зарабатываю. Так что имею право.
        Тут я, конечно же, слукавил. Трудом-то трудом, но… Вся моя работа зависит от взаимоотношений с органами власти… и закончится она ровно в тот самый момент, когда передо мной закроются двери. А они закроются. Глупо принимать чиновников за просто людей в своей профессии. Это голем. Самый настоящий, который хочет жить. И который на своем пути растопчет любого…
        Однокашник мой мог съязвить, и тогда было бы действительно - всё. Но он выбрал другой вариант. Все-таки Минка даром не проходит.
        - Ладно, извини.
        - Проехали…
        Теперь и мне надо немного назад сдать.
        - Сань, ты пойми, ничего личного. Ровным счетом ничего. Но я не на службе уже много лет. И подчиняться приказам мне как-то не с руки. Ты знаешь, почему я работаю с вами до сих пор. И для меня личный вопрос в приоритете.
        - Работа есть. Для тебя. Никто другой не справится - просто не потянет.
        - Где?
        - Там. В Днепре. Антонов сказал, или ты по-доброму идешь, или он тебя отзывает из активного резерва…
        Надо сказать, что я до сих пор числюсь не в отставке, а в активном резерве. С одной стороны, это хорошо - позволяет мне решать кое-какие проблемы, потому что сотрудник в активном резерве числится действующим и не теряет допуски. С другой стороны - для того, чтобы снова вытащить меня на службу, потребуется только издать приказ.
        - Антонов у вас теперь главный?
        - Он.
        В общем-то, не так плохо. Антонов был выходцем из бывшего ФАПСИ - Федерального агентства правительственной связи и информации, аналога АНБ США. Там наверху нет никого, у кого не было бы степени кандидата наук, - положение обязывает. А так как степень кандидата наук получить непросто даже при двадцати годах партстажа и толпе подхалимов, бывшее одиннадцатое управление КГБ обходили десятой дорогой все, кого направили на усиление. И там складывалась школа - настоящая, профессиональная школа разведки, где нет места папенькиным сынкам и всякому хамлу.
        - Тогда он должен знать о моих договоренностях с Голиковым.
        - Он знает.
        - И что?
        - Пойми, больше некому. Это раз. А второе…
        - Второе? - прищурился я.
        - Есть кое-что по Вячеславу. И как раз - связанное с Днепром.
        Картинка или фотография, но мы ее называем «картинка». На фотографии - мужик средних лет, снято явно длиннофокусным объективом. На мужике белая ветровка, а место, где это снято…
        Да, оно. Набережная Круазетт.
        - Знаешь его?
        - Лично нет. Но это - наш.
        - Как понял?
        Как понял… Да понял, не дурак. У наших, когда они попадают в такое место, как набережная Круазетт, бывает рожа топором. Люди там просто ходят, а они ходят не просто так, а по набережной Круазетт. И, наверное, пройдет еще лет двадцать, прежде чем что-то изменится. А изменится - только когда уйдет наше поколение. Тому, кто в детстве не ел досыта, бессмысленно говорить об умеренности в еде.
        - Некто Тищенко Борис Макарович из Днепропетровска. Бизнесмен… Депутат Рады седьмого, восьмого, девятого созывов. Меценат. Владеет недвижимостью, а также финансовыми компаниями, работающими с населением.
        Финансовые компании, работающие с населением, - это, чтобы вы понимали, те, кто дает деньги в долг под бешеные проценты. Во всем мире существует цивилизованная форма такой работы, первую организацию микрофинансирования основал профессор Мухаммед Юнус в тысяча девятьсот семьдесят шестом - «Граммин банк», он выдавал ссуды под небольшие проценты бедным бангладешцам и немало способствовал искоренению бедности в этой стране. Юнус был отмечен даже наградами ООН. У нас прижилась другая форма этого бизнеса - займы под один-два процента в день, когда высокий риск невозврата, просто покрывается сверхвысоким процентом, и потери от невозвратов просто раскладываются на честных клиентов. В цивилизованном мире выдача займов под такие проценты называется «акульим бизнесом», во многих странах она уголовно наказуема. Но здесь это нормально…
        Депутат Рады… седьмого созыва - значит, он пришел в политику только после Евромайдана и держится в ней до сих пор, даже теперь, когда Рада заседает в Днепропетровске. Человек Рабиновича, не иначе…
        - И?
        - Дело обычное. Пришел в банк ВТБ и попросил прокредитоваться. Ему дали кредит, затем возникли сложности с возвратом. Банку удалось его взять за одно место капитально, отвертеться он не мог. Тогда на встрече со службой безопасности банка он заявил, что желает сотрудничать со спецслужбами Российской Федерации.
        …
        - И дал вот это видео…
        Я вставил карту памяти в телефон, включил запись…
        Съемка из гостиничного номера. Движение, какой-то назойливый шумовой фон. Открытое окно, трепещущие шторы серого цвета.
        Человек, у него карабин «СКС» с оптическим прицелом и глушителем, он одет в толстовку и стреляет через окно - под углом вниз. Лица не видно. Потом снова движение, крик: «Окно закрывайте!» По-русски.
        Запись обрывается…
        - Вы хотите сказать, что это запись двадцатого февраля?
        - Я ничего не хочу сказать. Посмотри на таймер, там все есть…
        Я выдохнул. Спокойно… Собственно, я никогда не сомневался, что рано или поздно всплывут записи действий снайперов в тот страшный день… просто потому, что на Украине не бывает иначе, здесь все кидают всех и все страхуются на случай кидка как только могут. Такого рода записи - убойный, стоящий огромных денег компромат, и вряд ли тем, кто обеспечивал действия снайперов, это не было известно. Вопрос - а что потом?
        - Я как-то связи не вижу. Такие записи всплывали и не раз.
        - Да. Вот только Борис Тищенко на следующую встречу, на которой мы, кстати, планировали дать согласие, не пришел. По нашим данным, он вылетел в Грецию, а оттуда - куда-то еще.
        - Вряд ли он будет делиться с сыном.
        - Попытка не пытка. Хорошо. А что с Вячеславом?
        Матвеичев достал еще одну бумагу и протянул мне.
        - Узнаешь?
        Я впился глазами в картинку.
        Это было фото, сделанное то ли цифровым аппаратом, то ли цифровой камерой, явно из окна гостиницы «Украина». Это была площадка перед Жовтневым палацем, окна торца здания выходят на нее. Мой взгляд сразу выделил группу людей, они были в центре, и среди них одного, в куртке-парке. Я ее узнал. Потому что это была моя куртка.
        - И что?
        - А вот это снято камерами наблюдения отделения банка ВТБ в Днепропетровске…
        Я всмотрелся в следующую картинку. Один из людей был обведен красным маркером.
        - Это не он.
        - Он. Мы прогнали через компьютер.
        - Это не он!!!
        - Он, - безжалостно сказал Матвеичев, - твой сын не погиб в тот день. Он жив до сих пор. И каким-то образом связан с этой историей.
        - Этого не может быть… Просто не может быть…
        - Может. - Матвеичев говорил жестко, словно гвозди вколачивал. - Ты забыл, чему нас учили? Не может быть - последние слова алфавита…
        Мой сын Вячеслав, единственный сын, пропал без вести двадцатого февраля в Киеве, где-то в районе Европейской площади. Вместе с ним пропали еще четыре человека - вся их пятерка. Они пополнили собой список так называемой «потерянной сотни», то есть людей, которых до сих пор не могут найти.
        Это моё. То, с чем я живу и обречен жить до конца дней своих.
        - Фотошопом я тоже пользоваться умею.
        - Это не фотошоп. Есть и другие материалы по Днепру. Но знакомиться… ты сам понимаешь…
        Может только резидент. Понимаю.
        - Другого все равно послать некого. Кроме того, у тебя же там друг есть, верно?
        Да. Друг у меня там есть…
        БРОВАРЫ.
        ВЕЧЕР 5 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Домой - за город, в свой оставшийся еще с тех времен старый дом в Броварах, отданный жене при разводе и потом брошенный ею, когда она уезжала в Лондон, - я приехал почти в полночь…
        Загонять в гараж машину я не стал. И даже не стал открывать дверь в дом, я просто сидел на ступеньках, как чужак, и смотрел в темноту.
        Знаете… я не задаю вопрос - за что. Он бессмысленен по сути своей, я отлично понимаю - за что. Я задаю только один вопрос - когда все это кончится…
        Когда…
        И ответа на него не получаю.
        Заснуть сегодня все равно не получится.
        Все это напоминало… знаете, удар молотком по тарелке. Тарелка красивая, в узорах, и тут по ней молотком - раз! Или кувалдой.
        И все. Нет больше красоты. Только острые, режущие до крови, до кости осколки.
        Так и моя жизнь. Раз!
        И на куски…
        Прикинул время… по Лондону еще время детское. Достал телефон, подключил, набрал номер, который помнил наизусть.
        Музыка. Ритмичная, дерганая… какой-то современный стиль.
        - Хало…
        Да… Это она.
        - Марина…
        - Кто это?
        - Марин, это я…
        - Я перезвоню.
        Обрыв. Гудки.
        Да… трудно ожидать иного. Раз! И на куски…
        Это про мою жизнь. Жизнь, разлетевшуюся на осколки холодной зимой две тысячи четырнадцатого…
        Все средства, которые мне удалось скопить за границей, - а те, кто жил и работал в Киеве, не могли не копить средства за границей, - я отдал им. Понимая, что это ничего не изменит и не исправит - все равно отдал. Мы теперь чужие люди… но много ли мне надо? Теперь мне не нужно уже ничего…
        И тут зазвонил телефон.
        Я тупо смотрел на экранчик, потом нажал «принять». На экране появилась Маринка… она, как и все современные подростки, предпочитает видеозвонки. Обычные для нее - не круто.
        - Па…
        - Как ты?
        - Нормально…
        - Что у вас там за музыка играет?
        - Джей Хинкл.
        - Кто?
        - Ты не знаешь. Откуда ты звонишь?
        - Я в Броварах…
        - Что у тебя за темнота…
        - Просто у нас ночь.
        - Как ты?
        - Нормально. Как мама?
        - Все о’кей…
        Да нет, не о’кей. Я это знал. Я даже не пытался ей звонить.
        - Па…
        - Да.
        - С тобой все в порядке?
        - Да. Как и всегда.
        - По виду не скажешь…
        - Внешность бывает обманчива, - заявил я. - Парень уже есть?
        - Па…
        - Что?
        - С отцом такое не обсуждают.
        - Почему, обсуждают. Так есть или нет?
        Моя дочь. Когда все это произошло - она была в таком возрасте… что смогла меня простить. Ирине это далось сложнее. Ирина не простила…
        - Помнишь Катю Винниченко? - аккуратно съехала с темы. Моя дочь. Моя кровь.
        - Да.
        - У нее квартира рядом с нашей. Мы теперь подруги…
        - Она в Лондоне?
        - Да, уже давно.
        Ну-ну… Олежку Винниченко я знал еще с той поры, когда он был депутатом Рады. Потом он опять стал депутатом Рады, но уже от другой партии. Потом его назначили главой антикоррупционного комитета. Потом…
        Ну, думаю, вы понимаете, что произошло потом.
        Гнида люстрированная. Или люстрованная. Как правильно?
        Наверное, люстрированная. Люстрованная - это когда люстра на голову. Хотя они люстру-то заслужили…
        - Ты с ней дружишь?
        - Ну… больше тут и не с кем. Па… с тобой точно все в порядке?
        - Да. Все отлично.
        Маринка внезапно посерьезнела.
        - Па… ты с мамой говоришь?
        - Нет. А надо?
        …
        - У нее появился кто-то?
        - Нет. Просто…
        Да нет. Ничего простого тут нет.
        - Па, я хочу, чтобы ты прилетел.
        - Ты же знаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет.
        - Я поговорю с мамой.
        - И не пытайся. Давай дождемся, когда ты получишь загранпаспорт и прилетишь ко мне.
        - Здесь нет загранпаспортов.
        - Тогда - просто паспорт.
        Маринка помолчала…
        - Па…
        - Что?
        - Я… не должна тебе это говорить, но, кажется, у нас проблемы с деньгами.
        - Почему ты так решила?
        - Подслушала разговор мамы. Она говорила с подругой, что они не имеют права и надо нанять адвоката. И еще… - Марина помедлила, - в школу приходили какие-то люди… меня вызывали в кабинет супервайзера. Расспрашивали о том, знаю ли я, как мы живем, поддерживаем ли связь с тобой, получаем ли от тебя деньги. Па… они назвали твое имя.
        Здорово… Ах, как здорово.
        Ну, конечно, другого ожидать просто глупо. Англичане, американцы, европейцы - все потеряли на Украине огромные деньги. Не выиграл никто. Но это вам не Россия. И заблокировать счет, а то и списать все в пользу государства могут запросто, по одному только подозрению, что деньги нажиты преступным путем. И ничего ты с этим не сделаешь, и никому ничего не докажешь. Британо-американская система права намного зубастее нашей, и стоит только попасть в нее - уже не вырвешься. Почти никаких гарантий и сдержек в ней не предусмотрено - считается, что честному человеку бояться нечего.
        Но прийти в школу к Маринке… тут они борщанули. Борщанули, борщанули. Настолько, что мне захотелось показать им, что такое террор. Настоящий, а не тот цирк с конями. Так, чтобы холодным потом по спине прошибло. Чтобы навек память осталась.
        Страх - это хорошо. Страх способствует тому, чтобы благие намерения так и оставались намерениями, а не перерастали во что-то большее.
        - А что ты им сказала?
        - Я их послала.
        Я хмыкнул.
        - Зря. Запомни правило: если тебя заставили поклониться, поклонись очень и очень низко. И помни об этом до тех пор, пока не придет случай отомстить. А потом забудь.
        Да. Наверное, это не стоит знать взрослеющей девочке в семнадцать лет. Не стоит. Но кто знает… Ирина уже воспитала сына, как хотела и как смогла. А виноват в произошедшем, конечно же, я.
        - Па…
        - Что…
        - Скажи, что ты нас любишь.
        Подлиза…
        - Я вас люблю. Где бы вы ни были, я все равно вас люблю. Люблю, как никого не любил в жизни…
        Я так и не сказал ей то, что должен был сказать. Что ее брат жив.
        Не осмелился…
        Утром я обнаружил себя спящим на ступеньках дома. Я так и не открыл дверь, все тело болело не по-детски, ныла спина… все ныло.
        Делать нечего - пошел в баню. У меня их три. Черная, русская, обычная дровяная и электрическая, та же самая, какие устанавливают в квартиры в скандинавских странах. Топить не было ни сил, ни времени - потому пошел в электрическую. Застуживаться мне опасно в моем возрасте, поэтому надо отогреться. Чем я и занялся, сидя на жаре и периодически пуская пар в сотню с лишним градусов с ароматом лаванды…
        Пропарившись, я приготовил себе какой-никакой завтрак из консервов, съел. Потом достал новый, еще не юзанный стартовый комплект мобильного интернета, ноутбук и поехал на берег Киевского моря.
        В компании с малолетними рыбаками, тягающими из воды рыбешку, я подключил ноут к интернету, вышел в Сеть и занялся делом…
        Примерно через три часа я отключился от интернета и посмотрел на заметки, которые у меня получились в результате долгого серфинга по его мутным и неспокойным водам.
        Итак, чтобы все понимали - юридически Украина еще существует, но фактически нет. Она разделилась на Новороссию, в которой декларировано стремление идти к России с самоопределением вплоть до присоединения, но ни Россия не спешит подсоединять эти территории, ни сама Новороссия не спешит присоединяться. В Новороссию входят Харьковская, Донецкая, Луганская, Херсонская и Запорожская области. Далее идет международно признанное правительство Украины в Днепропетровске, его власть распространяется на три области - Днепропетровскую, Николаевскую и Одесскую. Но в Киеве этого правительства нет, потому что в Киеве русские войска. В Киеве работает правительство национального спасения, которое работает ни хорошо, ни плохо - лучше, чем предыдущее, но хуже, чем могло бы работать. Помимо прочего правительство национального спасения висит на нашей шее. Это можно считать чистым выигрышем Запада - раскололи Украину, создали долговременный источник нестабильности и поставили нас перед выбором - международно признанное, но ненавидящее нас правительство, либо не признанное, но висящее на нашей шее. Мы выбрали второе,
хотя ни один выбор правильным не был.
        Кроме того, есть Западно-Украинская Народная Республика в составе Львовской, Ивано-Франковской, Тернопольской, Закарпатской, Волынской, Черновицкой областей. Правительство национального спасения не признает его, международно признанное правительство тоже не признает, но ни одно из правительств ничего не делает, чтобы уничтожить ЗУНР. Сама ЗУНР в растерянности, потому что, если бомбят и идут танки, понятно, что делать, а если просто не замечают - тогда что? Европа их тоже не признает, у Европы свои планы, так что шенген им там не светит.
        Идет ожесточенный позиционный торг, причем главным игроком на всех досках является Москва. Но все правительства - и новороссийское, и киевское, и днепропетровское - интригуют против друг друга и пытаются заручиться поддержкой Москвы. И при этом все строят глазки Западу, потому что понимают - не дело, когда признали только Беларусь и Никарагуа, должны признать все. Или хотя бы большинство, как в случае с Косово.
        Новороссия хочет сохранить статус «нашего бастиона на Украине», но это значит, что им в принципе невыгодна договоренность ни с Киевом, ни с Днепром. Продолжение конфликта - единственная гарантия, что их не сдадут. Киев не может декларировать иного, чем полное восстановление Украины в ее границах, но тем самым он становится противником всех остальных игроков, и при этом он может рассчитывать только на помощь России, потому что больше ни на чью помощь рассчитывать не может. Днепр тоже не может публично говорить ничего иного, кроме как «мы за Едыну», но на деле ему не хочется упускать столичный статус, ему не хочется перебираться в Киев и снова отвечать за всю страну целиком, ему хочется быть единственным получателем помощи Запада, и они понимают, что свой «маленький Израиль» они смогут построить только в пределах одной-двух областей, но не всей Украины. ЗУНР хочет присоединиться к ЕС, НАТО и шенгену, но при этом не хочет признавать над собой власть Киева и не хочет рисковать с восстановлением единой, централизованной и сильной власти. Но понимает, что без единой страны шенгена не будет.
        Вот это и есть мирная, до 2014 года сонная страна, которая своим майданом привлекла внимание крупных геополитических игроков.
        Ну, шо? Понад усе?
        И корень всего, похоже, действительно в Днепре. Если Днепр, скажем, присоединяется к Новороссии, то делить украинское наследство будут на его основе, а ЗУНР останется в одиночестве. Если же Днепр качнется на Запад…
        Почему его не взяли тогда? Нет, я подозреваю почему, но…
        Решили взять измором? Тогда о чем все происходящее?
        Говорить о чем-то не хочется. Смысла нет. Просрали страну. Назначали на должности послов черт-те кого. После 1991 года мы почему-то решили торговаться о судьбе постсоветских республик с Западом, вместо того чтобы планомерно наращивать позиции в этих республиках. Вот и просрали все, что можно. Можно было бы работать с элитами, предлагать гранты, учить военных, создать что-то вроде оборонительного союза. Хотя нет… это создали, но было уже поздно.
        Кто убил Гонгадзе? А ведь с этого все началось. Вы знаете? Я - нет. А должен был бы. Кто убил Захарченко? Кто убил Кирпу? Кто убил Чорновола? Все эти политические убийства, точнее, правда о них могла бы быть козырем в наших руках, могла бы держать украинские элиты на коротком поводке.
        Но мы не знаем.
        Как получилось, что потеряли контроль над главным городом - Киевом? Почему не открыли там русский университет? Как могли допустить функционирование Могилянской академии - сборища самых отъявленных русофобов?
        Но во время каденции Осипа ошибки стали совсем аховыми.
        Для чего держали эту идиотскую цену на газ, подписанную еще противником Осипа, женщиной с косой. Понятно, что Осип не мог ее отменить, там конкретные интересы задействованы были, а мы чего молчали?
        Почему за три года так и не вышли на новый Большой договор, так и не попытались. Посему снижение цен на газ произошло перед самой «революцией гидности», когда было уже поздно. Почему не поддержали правительство Боброва, русского, и не создали никакого противовеса Осипу…
        Я ведь был здесь в то время. И не я один. Проекты, которые мы отправляли в Москву, были вполне взрослые, например, создание что-то вроде Интерпола, но для стран СНГ, единой полицейской структуры. Через эту структуру планировался аккуратный заход силовиков и начало охоты на олигархов. Почему не дали ход юридическому оформлению трансграничного сотрудничества с созданием конгломераций типа Ростов - Краснодар - Донецк - Луганск, Крым - Краснодар - Ростов и Харьков - Белгород - Москва?
        Все похоронили, и все пох…и. Ради цены на газ - самой высокой в Европе.
        Собственно, поэтому я порвал с органами на какое-то время. И помогал Новороссии, пока не нажил врагов и там. Как-то не совмещались в моих циничных мозгах строительство нового государства с распилом и отжимом. Смысл строить новое, если оно такое же, как и старое?
        Надо идти в Днепр. И разбираться там.
        Вариант, по сути, только один - в одиночку и через бизнес. Бизнес - это то, чем я научился заниматься как побочной деятельностью, как прикрытием, но потом это стало основным. И сильно прочистило мозги. Занимаясь бизнесом, ты организуешь людей, имеешь свободные деньги, транспорт и много чего еще.
        В Днепре меня знают. Но как с хорошей, так и с плохой стороны. Всем известно, какую роль я играл при Осипе, но известно и то, что я со скандалом расстался с Новороссией, точнее, с теми, кто там рулил. И не просто со скандалом, а с публичным скандалом.
        Так что получается, я свой среди чужих и чужой среди своих.
        Направление? А продукты питания, что тут выдумывать. Связи есть, а жрать хотят все. Дистрибьюторские контракты я быстро наработаю.
        Достал телефон, набрал номер, прямой. Не ответил.
        Ах да, у меня же симка левая. Второй акт Мерлезонского балета…
        - Ты звонил только что?
        - Я.
        - Что придумал?
        - Два условия. Первое - я работаю так, как считаю нужным. Прикрытие также разрабатываю и реализую себе сам. Денег мне не надо, скорее треба помочь с документами.
        - Сделаем. Еще?
        - Амнистия. Или помилование… не знаю, как сделаете. Вид на жительство, документы - в общем, все по полной программе. Для всех, на кого укажу.
        - Хе… ты так Моисеем заделаться решил?
        - Сорока лет у нас нет.
        На другом конце провода голос стал серьезным.
        - Да. Может, и сорока дней нет. Итак?
        - Работаем. Только если ты нам выставляешь условия, мы тебе тоже выставим.
        - Говори.
        - Ты не работаешь на нас. Мы предоставляем тебе прикрытие. Но если это будет нужно или выгодно, мы тебя сдаем.
        - Сань, - усмехнулся я, - это разве условие? Когда-то было по-другому?
        - Мое дело предупредить. План предоставишь?
        - А сам как думаешь?
        - Тогда на деньги не рассчитывай.
        - Деньги мне не нужны. Просто с людьми меня сведи. А дальше я сам.
        - С какими людьми?
        - Не по телефону. Я подъеду, конкретно обрисую.
        - Подъезжай.
        - Все. До связи…
        Я выключил телефон, задумался. Конечно, СБУ мной заинтересуется, а как иначе. Но отмаз у меня есть. Главное - никогда мы не действовали так, как собираюсь действовать сейчас я. Никогда.
        И, возможно, это единственный шанс прорваться…
        И что-то исправить. Если это еще возможно…
        ПОЕЗД КИЕВ - ДНЕПРОПЕТРОВСК.
        7 ИЮНЯ 2019 ГОДА.
        ПРОДОЛЖЕНИЕ
        …Несмотря на то что крыша моя, надо сказать, «текла», иного повода закрепиться в Днепре, кроме как открыть филиал своей конторы по торговле всем съестным, я не нашел. Это нормально для бизнесмена - стремиться к расширению своего бизнеса. И это лучшая крыша для разведчика - бизнесмен имеет деньги, бизнесмен имеет офис и складские помещения, бизнесмен встречается с людьми, бизнесмен ищет клиентов… в общем, любые контакты залегендировать проще простого. Дальше начинаются сложности…
        Они, собственно, с самого начала начались, еще до того, когда я в город прибыл. Сюда ходил поезд «Хюндай», скоростной, и когда он уже подходил к Днепру, вдруг стукнуло по стеклу, кто-то закричал и началась самая настоящая паника. А я бросился на пол одним из первых, столкнув с сиденья и соседа… точнее, соседку, потому что такое я слышал не раз и испытывать на себе воздействие автоматной пули не собирался.
        Поезд дернулся… я подумал - трындец, сейчас стоп-кран сорвут и без суеты и спешки нас тут всех оприходуют… или не всех, но сколько смогут. Но нет, после рывка поезд, уже замедлявший ход, снова начал ускоряться, унося нас от автоматчика и щедро раздаваемой им смерти…
        - Лежи…
        Сам я приподнялся, осмотрелся… кажется, все. Кто-то ругался, интересно, раненые есть? Или пронесло…
        - Можно…
        Первое, что я заметил, были глаза. Просто огромные. Я не буду говорить глупости типа «утонуть можно», утонуть тут в любом месте можно, не страна, а болото, но все равно очень, очень красивые глаза. Постепенно заметил и все остальное - черные волосы, мордашка как у рисованной мультяшной героини японских аниме. Легкая ветровка и джинсы - дешевые, но чистенькие. Следит за собой барышня и не подставляется лишний раз, если тут разгуливать в платье, да еще в коротком, нарвешься на неприятности.
        Я протянул руку, она помедлила, но ухватилась за нее…
        Существует много способов заставить женщину обратить на себя внимание, я начинал с некой демонстрации. Несмотря на то что одевался я максимально незаметно, чтобы не выделяться из толпы, я носил золотые часы «Роллекс Сабмаринер». Тут таких полно на любом развале, рекламируются, что у них якобы швейцарский механизм - на самом деле дешевая Япония. Но эти были настоящими. Я их носил на случай неприятностей, если придется расплатиться за что-то и просто потому, что состояние мужчины определяется по двум вещам - обуви и часам, а так как из обуви для дальних поездок я предпочитаю тренировочные кроссовки, остаются часы. Второй фишкой был мобильник - «Блекберри», я его не всегда брал с собой, но сейчас он был при мне. И когда я подал руку, часы были явственно видны.
        Она на часы даже не взглянула.
        - Испугались?
        Она снова помедлила, перед тем как ответить.
        - Нет.
        Ну-ну. На вид лет двадцать пять - тридцать, сумочка «под Прада» с киевского рынка, бижутерия дешевая, но подобрана хорошо. На девочку из клуба не похожа, что удивительно. Одета примерно так, как тут одевается средний класс, то есть Китай или нонейм Восточная Европа.
        Не окольцована.
        Поезд шел уже в городской черте. Дальше по вагону ругались, проклинали бандитов, власти в Киеве, кажется, и Путина тоже проклинали. Здесь это нормально. Половина из тех, кто сейчас попал под обстрел, при случае даст тому же автоматчику укрытие в своем доме. И ничего такого в этом не увидит.
        А потом снова попадет под обстрел и будет проклинать.
        Кого-то поднимали с пола.
        - Вы не поможете?
        - Нет, - я покачал головой.
        - Почему?
        - Во-первых, я не врач. Во-вторых, помощник из меня тоже, откровенно говоря, скверный…
        КАРТИНКИ ИЗ ПРОШЛОГО.
        КИЕВ, УКРАИНА.
        КОНЕЦ ОКТЯБРЯ 2013 ГОДА
        Сложно признавать свои ошибки. Проще говорить об ошибках других. Сейчас, оглядываясь назад, я примерно могу вспомнить, с чего все начиналось… но тогда никто ничего подобного не ждал. Никто не ждал, что потеряем Киев, а затем и всю Украину. Тут много факторов сработало… уже готовый и находящийся в Киеве, на Крещатике, или Хрещатике, как тут говорят. протестный электорат, - палатки юльков[2 - Юльки - сторонники Юлии Савченко.], немного, но они были, причем были тут все то время, пока мадам бывший премьер-министр находилась в заключении в харьковской колонии, причем находилась там она в специально построенной для нее камере и с прислугой, как настоящая воровка в законе. Видимо, механизмы массовой протестной мобилизации последовательно отрабатывались сначала на деле Макар[3 - Убийство Оксаны Макар - в ночь с 9 на 10 марта 2012 года трое молодых людей изнасиловали 18-летнюю Оксану Макар, затем душили ее, после чего, в попытке скрыть следы, вытащили в бессознательном состоянии на соседнюю стройку, облили бензином и подожгли. Тем не менее жертва оказалась жива и скончалась только 29 марта в Донецком
ожоговом центре. Преступники - один оказался сыном богатого человека, другой - сыном бывшей главы администрации района, их отпустили и повторно арестовали только после массовых митингов. Меры наказания впоследствии - пожизненное, 15 и 14 лет л/с. По данным социологов, о деле Оксаны Макар слышали 91% украинцев, были статьи в ведущих газетах мира и массовые протесты. В связи с этим делом появились требования вернуть в УК Украины смертную казнь.], потом на Врадиевке[4 - В ночь с 26 на 27 июня 2013 года группа сотрудников милиции Врадиевского РОВД Николаевской области совершила изнасилование и покушение на убийство 29-летней Ирины Крашковой. Были предприняты попытки «отмазать» виновных, в том числе организатора - капитана милиции Дрыжака, что привело к митингам и массовым беспорядкам в различных городах Украины, маршу на Киев, разъяренная толпа пошла на штурм Врадиевского РОВД. Дело Врадиевки дало понять, что обстановка в обществе крайне взрывоопасная, а обстановка с законностью угрожает самому существованию государства.]. Добавило накала ситуации и назначение главой киевской горадминистрации Попкова, а
премьером страны - Боброва. Оба были русские, и обоих потом сдаст Осипович, сдаст легко, как отыгранные карты, не понимая, что малой кровью уже не откупишься, а большую он проливать не хотел. На протяжении премьерства Боброва и мэрства Попкова обоих травил, как мог, киевский свидомый бомонд - журналисты, политтехнологи, пиарщики… в Киеве такой швали было навалом, причем все как один европейски ориентированные, прорусски почти не было, одинокие их голоса терялись в свидомом гвалте. И тот и другой держались на свои постах по украинским меркам долго, что добавляло масла в огонь.
        И взрывная ситуация сложилась при том, что к «Евро-2012» привели в порядок пять аэропортов, дороги, Попков привел город в относительный порядок, были закуплены автобусы, решены наиболее неотложные инфраструктурные проблемы, заговорили о скором начале строительства очень нужной Киеву четвертой ветки метро до Борщаговки, запуске законсервированных станций, таких как Львивска Брама. Деньги из украинской промышленности вымывались, прежде всего, высокими ценами на газ, но переговоры подспудно шли и вот-вот должны были увенчаться успехом. То, что Осипович готовит «финт ушами», в киевской политтусовке не скрывалось с лета, тогда же начали торпедировать евросоглашение, которое до этого проталкивали два года. Все понимали, что за слив евросоглашения Осипович попытается выторговать цены на газ и какие-то кредиты. Обсуждали уровни цен и размеры.
        Оппы - трехглавый змей - готовились к выборам пятнадцатого года, никак не могли выбрать единого кандидата и решили, что на второй тур пойдет тот из оппов, который наберет больше голосов в первом туре, а на первый они идут все вместе. Каневская четверка, издание второе, дополненное. Но в целом две тысячи тринадцатый - это жаркое лето, привычный уже летний тур на Мальдивы, не в Турцию, а на Мальдивы, лес кранов над Киевом, вялая брехня оппозиционеров, неуместное остроумие молодежи насчет «собаки с Крещатика»[5 - Осенью две тысячи тринадцатого года в Киеве нашли коричневую беспородную собаку на Крещатике. Кто-то догадался сравнить морду собаки с лицом В.В. Путина, сделать фотошоп и запустить в интернет. Продолжительность и периодичность информационных волн, размах кампании и точно подгаданное время наводит на мысль, что это остроумие было не случайным.], стрекот касс супермаркетов и мрии про европейский уровень зарплат. Никогда Украина не жила так богато, как в этом, две тысячи тринадцатом, году…
        Что касается меня, то я в том году окончательно ушел из семьи. Есть такое слово - «неудобно». Неудобно жить в одной квартире фактически с чужим человеком. Неудобно делать вид, что вы одна семья. Неудобно каждый вечер изобретать причины, почему бы тебе надо задержаться в городе.
        И я решил, что дальше жить «неудобно» я не хочу. Просто потому, что жизнь одна.
        Из детей легче всего это восприняла, как ни странно, Маринка. Она была еще маленькой, училась в сто пятьдесят пятой спецшколе, но почему-то из всей семьи мне проще всего удавалось найти общий язык именно с ней. Еще ранней весной, когда я ее подвозил до школы, она вдруг сказала: пап, найди себе кого-нибудь и не мучайте друг друга.
        Вот такие вот у меня дети…
        Что касается Вячеслава, то с ним мне общий язык найти так и не удалось. Мать пристроила его в Могилянку, откуда он благополучно ушел, и сейчас работал менеджером в салоне по продаже сотовых телефонов. Сказать, что для своего сына я хотел именно этого…
        Но влияния на него я не имел никакого.
        Что касается бизнеса, то он шел… отвратненько он шел. Крыша, которая у меня была год назад - причем какая крыша, - больше ее не было, а без крыши бизнес вести нельзя ни в Киеве, ни в Украине вообще. Самое удивительное, что здесь беспределом занимаются не столько чиновники и менты, сколько олигархи. И за крышу часто берут именно они. Саша Стоматолог[6 - Один из сыновей президента, отжимал бизнесы, чем входил в конфликт с олигархами. Стал притчей во языцех как пример коррупции.]… имело место такое явление, но по сравнению с… - это детский сад. Короче, я переводил операции в Харьков, так как там у меня еще оставались контакты, и готовился при необходимости уходить в Россию, а деньги потихоньку отправлял в Англию. Крыши на уровне Банковой у меня не было, и мой бизнес был теперь сладким и сочным апельсином - подходи, дербань.
        В этот день мне позвонил Алекс. Назначил свидание. Нет, не в том смысле… хотя тут к этому терпимее относятся. Он был русским, работал сначала в СБУ, потом консультировал УГО, управление госохраны. Профессионал, прошедший Чечню, здесь таких мало, Украина - это тихая заводь. Сейчас оттерт на обочину и числился старшим опером в СБУ АР Крым. Но почему-то оставался в Киеве…
        Встреча была в тире, и это было не случайностью. В тире можно не опасаться прослушивания, стрельбы не выдерживают жучки. Вообще в Киеве ситуация с прослушкой была аховой, слушали все и всех. Базы не слишком свежего компромата можно было купить на базаре как семечки, а более серьезная информация продавалась уже за другие деньги. Главным источником компромата было СБУ, где все зарабатывали на пенсию…
        Тир был небольшим. Подземным. Спустившись туда, я взял «беретту», надел наушники и прошел на огневой. Так-то у меня «стечкин», левый, и мне он нравится куда больше - длинный ствол, емкий магазин и приличный вес, позволяющий четко контролировать оружие при стрельбе. Но «макаровские» патроны достать было сложнее, чем «парабеллум», и стоили они вдвое дороже…
        Алекс был уже там, стрелял из такой же «беретты». Я зарядил, вывел мишень на предельное расстояние - тут это двадцать пять метров, сделал серию выстрелов. Немного смазал - давно не стрелял…
        Алекс в быстром темпе выпустил два магазина, после чего все слухачи, если они были, точно оглохли. Положил пистолет, подогнал мишень. Центр - сплошная дыра. Ну, из короткого он всегда меня обходил.
        Я тоже снял наушники. Привычно стукнулись кулаками.
        - Сам как?
        - Норм.
        В свое время мы вместе служили. Потом разошлись. Потом наши дорожки снова сошлись, я устроил ему встречу с нужными людьми, и именно потому он попал сначала в СБУ, потом и в УГО. Теперь мы оба были в немилости. У Осипа нет понятия «профессионал». Человек либо свой, либо не свой. А свой - это тот, кто подгоняет больше денег. И при этом они настолько отморозились, что вырывают кусок даже у своих…
        Но по-настоящему своими мы не были.
        - Семья?
        - Не сыпь мне сахер на…
        - Понял.
        У Алекса тут появилась семья. Впрочем, здесь это не сложно - украинки красивые, а мужики все працюют - выбор есть. Правда, по слухам, и у него было на этом фронте не все в порядке. И я понимаю почему. Таких, как мы, трудно принять.
        - Ты в Харьков, я слышу, собирался.
        - Есть такое.
        - А потом в Москву?
        - Если получится.
        - Хорошо, чтобы получилось.
        Алекс достал из своего телефона карту памяти.
        - Тогда передай. Ты знаешь кому.
        Помедлив, я взял.
        - Что там?
        - Посмотри… код ты знаешь. Они совсем о…ли…
        - Помощь нужна?
        Я внимательно смотрел на своего старого друга и вспоминал. Код - это, конечно, тридцать один - двенадцать - девяносто четыре. Дата первого штурма Грозного. Он там был, в самом пекле. А я - нет, я тогда только прибыл в Ханкалу, заходил второго. Или, как тогда говорили, тридцать третьего. Тридцать третьего декабря жуткого, никак не кончающегося года…
        И было-то нам тогда…
        А ведь двадцать лет прошло. Двадцать долгих лет, в этом году годовщина. Как мушкетеры - двадцать лет спустя.
        Видимо, Алекс подумал о том же самом… мы вообще хорошо понимали друг друга - почти всегда без слов.
        - Двадцать лет почти… - сказал он.
        - А ума все нет.
        Он сплюнул, что в тире, в общем-то, делать было не комильфо.
        - То-то и оно. Эти б… доиграются до того, что тут Грозный будет. В Киеве или… в Севастополе…
        Меня в тот момент передернуло. Тот, кто прошел через Грозный, через Минутку, шутить этим не будет.
        - Сань. Ты чего?
        - Эти идиоты намереваются сорвать выборы. И для этого они хотят спровоцировать повторный Майдан…
        Просмотрел информацию я по дороге в Харьков, скоростным поездом. Почему-то люблю ездить поездом, а тут и расстояния не такие, как в России. От увиденного в буквальном смысле встали дыбом волосы…
        Передо мной был детальный план, разработанный некой фирмой «Альтернатива-2000» (фирмам, в названиях которых есть «-2000», «-м», еще какая-нибудь буква через тире, я не слишком доверяю), который предусматривал контролируемую дестабилизацию в стране через инициацию повторного Майдана.
        Прежде всего констатировалось, что действующий президент страны при переизбрании практически гарантированно проигрывает любому вменяемому кандидату. Конечно, не с таким страшным результатом, как его предшественник, - пять процентов голосов в первом туре, но проигрывает с гарантией. В то же время отменить выборы и ввести чрезвычайное положение признавалось нежелательным, так как это могло привести к разрыву отношений с Европой и срыву важнейших экономических соглашений. Упоминался так называемый «энергомост» - на этом моменте я понял, кто заказал доклад. Я все-таки кухню знаю. Энергомост - это полусекретный проект между российскими энергетическими компаниями и группой украинских олигархов, владеющих энергомощностями. Изюм тут прост - ЕС ведет борьбу с российскими энергопоставщиками за независимость и выкатывает дискриминационные условия, в то же время с Украиной отношения хорошие. Вот и придумали, благодаря тому, что у нас еще со времен СССР осталась единая энергосистема, сделать следующее. Россия поставляет энергию на Украину, и Украина, сама, кстати, энергоизбыточная, закупает российскую энергию,
а свою поставляет в ЕС и за счет ее оплаты (в евро) перечисляет долю России. Все довольны, все гогочут. Но тот проект нереализуем, если в Украине отменят выборы. А судя по тому, что в проекте поставлено условие: выборам быть, - заказчикам это неприемлемо.
        В связи с чем необходимо спровоцировать Майдан. Для чего не ранее осени тринадцатого планируется совершить какое-то резонансное преступление и дальше вывести людей на улицы. То есть устроить в центре Киева второй Майдан с политическими требованиями. Главным среди этих требований должно было стать освобождение политзаключенной Юлии Савченко, в настоящее время отбывающей срок в Харьковской колонии.
        После какого-то периода противостояния президент идет на уступки и выпускает Савченко. После чего начинается жесткая предвыборная борьба между Савченко и нынешним оппозиционным триумвиратом. Изюм тут был в том, что триумвират - все как один политические крестники Савченко, происходят из ее партии. И Савченко сидит в тюрьме, в том числе и с их согласия, а они делят ее политическое наследство. После того как Савченко выпускают, ломается схема оппозиции, предполагающая, что на выборы идет триумвират, а во второй тур идет тот, кто больше всего набрал в первом и почти гарантированно получает власть. Согласно плану, во второй тур выходит Савченко, после чего «сливает» в обмен на должность премьер-министра. Занавес. И демократия соблюдена, и…
        Был у этого плана и второй аспект - экономический. После выборов планировалось начать широкомасштабный передел собственности в Украине. И начать с тех олигархов, которые поддержат это новый Майдан, а поддержат едва ли не все, это я точно знаю. План - напустить на них бывшего премьера Савченко с ее бульдожьей хваткой, беспрецедентным цинизмом, живучестью и жадностью. Она не остановится, не пожалеет, она из глотки вырвет. И наградой для нее планировали дать Днепропетровск. Ее родной город…
        Итог - выборы выиграны, оппозиция перегрызлась. Общественность ликует.
        Но я видел в этом плане изъян. Даже несколько. Первый - взрыв может быть настолько сильным, что снесет все на своем пути. По многим причинам. Первая - это зависть, где-то с середины нулевых траектории России и Украины отчетливо разошлись, создать хоть какое-то подобие общества среднего класса в Украине не удалось. Разрыв виден невооруженным глазом - даже в Киеве, например, многие не могут позволить себе жилье в ипотеку, живут в съемном - просто нет денег на первоначальный взнос. Все еще роскошь иномарка - здесь парк машин составляют в основном советские машины и машины из девяностых, которые сплавили сюда по дешевке. Я даже знаю как - вместо утилизации, именно тогда проявились очень дешевые машины. Если в России покупают загородный домик в ипотеку миллиона за два-три, то тут покупают хату, едва не по окна вросшую в землю. Но покупают, на Украине тот, кто владеет землей, - «господарь». И эта зависть, на самом деле вкупе с не слишком умной политикой Москвы и не слишком-то вежливым российским обществом, дает о себе знать. А общение есть, происходит - в Киеве на майские не протолкнуться от российских
машин, машин с российскими номерами. Кстати, обида тут искренняя, явная, почти детская: как вы смеете жить лучше нас, да, мы отделились, но Сибирь общая, и вы еще с нас смеете за газ такие цены драть. Как вы смеете жить лучше нас - вот то, что Украина хочет, но не может выкрикнуть в лицо России.
        Это все жжет, на этом на всем спекулируют, и хуже того - на Украине до сих пор нет какого-то стержня, около которого можно было бы строить государство и нацию. Вместо этого - плакаты с обещаниями зарплаты семьсот евро после «вступу до ЕС». Детский сад, но в это верят. Причем искренне…
        Еще и олигархи. Они здесь не то что в России, - здесь каждый из них владеет какими-то средствами массовой информации, сидит на информационных потоках и может влиять на политику весьма ощутимо. В целом они не испытывают друг к другу особой любви. Но Осип сделал немыслимое - он поссорился со всеми. Не допустить этого просто - надо кому-то дать, а кому-то не дать, и развернется грызня. Но Осип - то ли от жадности, то ли от глупости - не дал никому и ничего. И тем самым настроил против себя всех…
        Второе - это полиция. Чтобы справиться с реальными, не проплаченными уличными протестами, нужна сильная полиция. А ее нет. Профессионалы ушли из органов. Осип не раз показывал, что органы он не уважает и прикрывать не будет. У него не было своего сильного человека в органах. А если органы дадут слабину, опереточная революция быстро превратится в настоящую.
        Третье - это сам украинский политикум и конкретно Савченко. Это не те люди, которые будут «держать» договоренности. Если Савченко почувствует запах крови, она моментально озвереет и забудет про Днепр - всем нужен Киев. Если про план узнают (или уже знают) трехголовые, они пойдут ва-банк. А они могут знать. Если знает Алекс, то могут знать и они. Среди окружения Осипа недовольных, обиженных много.
        И последнее. Я все-таки знал Киев. И знал настроения в городе. Киев закипал. Мелкие митинги - из-за застроек, например - моментально превращались в крупные. Играть в таком городе с огнем - смерти подобно…
        Но и другого выхода, как я понимал, не было.
        Прислушался к себе… нет, всё. Одно время я был настолько вхож, что сидел за столом. Президент Украины был не так плох, как о нем говорили. Просто у него не было… инстинкта государственного деятеля, что ли. Хитрость была. Жесткость была. Инстинкт выживания был. А вот понимания того, что должен делать государственный деятель, не было.
        И еще. Он слишком легко сдавал людей команды. Слишком легко сдавал своих.
        Как сдал и меня…
        В Харькове я встретился по делам. Дальше провел встречу с курьером и передал ему информацию. Ночью она будет в Белгороде.
        Завтра - в Москве…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК.
        РЕГИОНАЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ЛДПР.
        ВЕЧЕР 7 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        В Днепре меня встречали.
        Одной из крыш российских представительств в/на Украине были представительства партии ЛДПР. Тема не новая, то же самое было в Приднестровье. Под крышу ЛДПР прописывались приблатненные ухари, в том числе и местные, через нее можно было получить российский паспорт за деньги, а в некоторых случаях и за так, прописанные под ней осуществляли физическую защиту наших интересов в том случае, когда в защите наши интересы нуждались, а вежливых людей пускать в ход было рано. Короче говоря, Америка с ее легальной и нелегальной резидентурами, выглядящими тут как «Баба Яга в тылу врага». Ну и накладки иногда случались.
        Телефон звякнул, когда поезд только тормозил, и, сойдя с поезда, я почти сразу наткнулся на невысокого пацана в кожаной куртке, джинсах и тяжелой армейской обуви. Голова его была обрита наголо - здесь это признак опасности, это может быть нацгвардеец или правосек, сбривший оселедец, их можно узнать, как и чехов, - там, где голова недавно голая, остается белое, незагорелое пятно, и это заметно. Но этот побрился давно.
        - Привет, - сказал он, - ты Кабан?
        - Ага.
        - Хохол. - Он протянул руку. Рука была твердой и жесткой, но мозолей на ней не было и костяшки целы. Стрелок.
        - Приятно познакомиться.
        - Ты один?
        - Ага.
        - А шмот?
        Я тряхнул сумкой.
        - Всё.
        - Тогда двинули. Пока тачке ноги не приделали…
        Вместе мы вышли на площадь, в Днепре прямо напротив вокзала начиналась большая стоянка для машин. Сейчас большую ее часть занимал стихийный рынок, ларьки выросли и по обе стороны вокзала, и все это напоминало старый добрый Казанский в те времена, когда я был маленьким, а деревья были большие, и мы с матерью ездили с него к бабушке. Все та же толчея, хаотически движущиеся люди, нищие и бомжи, развалы с газетами и журналами, разномастные палатки, дым и запах жирного, горелого масла, крики, шум, ларьки с палеными дисками, всяким китайским барахлом, ножами, которыми можно запросто голову отчекрыжить, фонариками, местный колорит - военной формой и снаряжением, по Москве я такого не припомню. Люди одеты разномастно, бедно, в основном Китай. Много торговок с огромными, обклеенными от воров скотчем в несколько слоев сумками, с тележками-кравчучками. Выделяются те, кто в военной форме, - видно, что люди их сторонятся, даже стоять рядом с ними не хотят. Там, где они стоят, моментально образуется невидимый кокон пустоты.
        Почему я это хорошо понимал, еще в Киеве навидался. Для правосеков, самооборонцев, нацгвардейцев те, кто живет мирно, кто не участвовал в войне, - такая же вата, только говорящая по-украински. Они уже и не скрывают, что ненавидят их - простых украинцев, перенесших на своем горбу, на своем брюхе всю тяжесть безумных лет. Они голодали, мерзли, оплачивали ЖКХ по бешеным ставкам, отдавали по полтора процента от зарплаты на нужды АТО, эти деньги разворовывали. Бизнеры платили больше, правосеки ходили открыто, вешали наклейки на двери - это место находится под защитой. За отказ платить могли избить, ограбить, убить. Радикальные политики собирали не менее рьяно, те, кто отказывался платить, объявлялись москалями, их могла сунуть в мусорный бак озверевшая кодла нациков, а потом тут же, по горячему, заставить писать бумагу на отказ от имущества, от бизнеса… все что нужно. И во всем этом безумии, в круговерти перемог и зрад как-то жили нормальные люди, которым надо было где-то зарабатывать, отдавать детей в школу, утеплять квартиру, думать, куда выехать, если пойдет совсем плохо… просто жить, в конце
концов. Но те, кто вверг страну в состояние гражданской войны, кто щедро, от души, полил украинскую землю кровью, все равно ненавидели этих простых и в общем-то безответных людей…
        Когда мы заново готовились к оперработе на Украине, мы встречались с этническими украинцами, разговаривали с ними, расспрашивали - важно было понять, как нам стать своими, затеряться в толпе. Один из украинцев, который работал с нами, в ответ на вопрос, что ему бросилось в глаза, когда он переселился в Россию, коротко ответил - тишина. Тихо тут. Просто тихо. Просто живут люди…
        Ладно… расчувствовался что-то.
        - Обстреляли нас, кстати, в поезде, - поделился новостью я.
        - Где?
        - Да считай в самом городе.
        - Бывает…
        Мы вышли на площадь… бросился в глаза бронетранспортер «Росомаха» с украинским флагом на нем. Похоже, польская помощь. Неподалеку стояли две машины полиции, но в расцветке странной, не похожей на обычную полицейскую расцветку в Киеве. И новые совсем. «Шкода Рапид». Около одной из машин торчал полицейский, бросился в глаза его автомат - UMP-9. Неплохо тут живут…
        - Туда не смотри, - негромко сказал Хохол, - срисуют. Понял?
        Понял. Чего же тут непонятного…
        Пиликнул сигнализацией джип «Гранд Чероки» не первой свежести…
        - Садись…
        Вот тут я вспомнил про незнакомку… подвезти бы ее. Но было уже поздно…
        В машине пахло вонючкой, какой-то мерзкой, китайской, дешевой. На лобовом стекле - украинский флажок как символ благопристойности и патриотизма, из проигрывателя - Тартак. «Мий лыцарский крест», довольно популярная у нациков песенка.
        - Ты и вправду хохол?
        - Русский. - Хохол завел мотор. - Батя хохлом был, а так я русский.
        Мы вышли на дорогу… дорога тут странная была, меж полосами движения целый парк, считай, и трамвайные пути проложены. Мы продвигались вперед довольно агрессивно, постоянно напоминая о себе клаксоном и фарами.
        Я смотрел по сторонам, пытаясь понять город и определить его основные особенности, чтобы не попадать впросак. Бросалось в глаза, что деревья не вырублены - значит, не мерзли, как киевляне. Архитектура такая же, как в центре Киева, смешанная - досоветская, советская и новоделы. Много больше, чем в Киеве, рекламы, похоже, даже машин больше. На стенах нет следов от пуль, на машинах тоже - боев тут не было. Город с самого начала держала группа олигархов и мафии, столкновений они не допустили, но не знаю только, хорошо это или плохо…
        Людей тоже на улице побольше, правда, идут, как киевляне, - нервно. В России люди не так ходят, а тут доигрались с огнем, в общем.
        - Как тут живут?
        - Нормалек, можно сказать. Жрачка есть, свет есть, бензин есть. Типа порядок.
        - А по факту?
        - А по факту сам увидишь…
        Мы пересекли мост через Днепр - один из двух, я тогда не знал, как он назывался. Свернули, потом еще раз. Въехали на территорию какой-то базы с глухим забором. У забора зеленела трава и стоял, сиротливо притулившись, банковский броневик, искореженный попаданием в моторный отсек из чего-то крупнокалиберного. Возможно, крупнокалиберной снайперской винтовки - мы ополченцев вооружили, а украинцы закупили крупную партию американских крупнокалиберных снайперских винтовок…
        Вот так вот и пропадают люди…
        Хохол припарковал свой автомобиль на пустой стоянке, а я положил руку в карман, где своей минуты ждал «глок-26». Есть у меня и запасной магазин к нему, и граната…
        - Пошли.
        - Тихо тут у вас… - сказал я.
        Хохол обернулся, увидев, как я стою, рассмеялся.
        - Не бзди. Ты ведь от деда Николы.
        - Кому дед, кому и… привет.
        - Пошли…
        Наверху люди были. Какой-то гаврик сидел за самодельной, но хорошо сложенной стенкой из кирпичей с бойницей. Он-то и пропустил нас. Пройдя, я обернулся - у стены стоял, опираясь на сошки, новенький «ПКМ».
        Стол. Стул. Зеленый квадрат пасьянса на экране монитора. Стоящий рядом у стены «ПКМ». Чумная реальность Украины, которую надо либо полностью принимать, либо полностью отвергать. Пытаясь разобраться в ней, сойдешь с ума.
        Мы зашли в кабинет обычного вида, какие бывают кабинеты, отжатые у настоящих хозяев. Когда все чужое и ничего не жалко, просто нужно место, чтобы тусоваться и иногда привести кого-то. Хохол отодвинул стол, сел, ткнул в стоящий на столе ноут.
        - Дед Никола говорил, ты из бизнеров?
        - Есть немного.
        - Двадцать пять процентов нам. Остальное твое.
        - Двадцать пять процентов чего?
        - Чего-чего. Лавешек, бабок, филок. Выручки, короче. Ты думаешь, мы будем твою прибыль считать?
        Не то чтобы я удивился - в/на Украине это норма. Поразило, насколько беззастенчиво все это высказывается, причем своему.
        - Не перехлест?
        - Нормально. - Со знакомой музыкой загрузилась Windows на ноуте. - Здесь все тридцатник башляют, и ничего.
        Судя по всему, на моем лице не отразилось энтузиазма, потому-то Хохол принялся подробно объяснять:
        - Думаешь, если ты от деда Николы, ты на шару проскочишь? Не, правила общие, своим только скидка. Здесь все башляют, по-иному нельзя. Пойми, нам надо организацию содержать. А это дофига. Тем забашлять и этим подмазать. Тут многие кушать хотят, начиная от городского головы и заканчивая последним мусором. И на все нужны бабки. У нас люди, техника, снаряга - мы людям помогаем. Если бы не мы, тут давно всех русских повырезали бы. Но бабки - кроме как с вас, богатых, - нам брать неоткуда.
        - Я пока что не богатый.
        - Два месяца даем на раскрутку. Это святое - мы не беспредел.
        Ну, святого я тут видел мало.
        - И что я за это получаю?
        - Крышу. Всех, кто подкатывает, посылай в дупу. Ставь на стол Алекса - мол, за меня Алекс впрягается. Ментам тоже от ворот поворот - никакая шобла с тебя брать права не имеет, у нас за всех проплачено, генералам с вот такими погонами. - Хохол показал на плечах, с какими именно. - Если хочешь иметь хорошие отношения с районными мусорами, можешь их там подогреть водярой, кофе или мешок гречки там дать. Дело твое, они, бывает, что и голодные, в натуре, если родственников много, а мент - он тоже человек. Но деньгами платить не вздумай, так ты и себе хуже сделаешь, и наш авторитет уронишь. Если кто будет возбухать, скажи - один момент, и звони нам. У нас в разных районах города есть точки, на них бойцы в полной боевой. Разборная бригада подскочит минут за пятнадцать, это десять-пятнадцать бойцов, за час будет уже пятьдесят, а если серьезная стрелка намечается, мы и тысячу соберем, все со стволами. Так что крыша конкретная, тут правосеки такую не дадут.
        - И всё?
        - А чо тебе еще надо?
        - Пробить кое-кого.
        - Пробить? Ну, можно сказать, что если обычная шобла, пробьем без вопросов, это в цену входит. Но если про солидняков базар, тут расклады другие. Или за бабки, или можем вообще отказать. Ты, кстати, в блудняки не лезь, тут ДБК - фирма зубастая, америкосы сидят и пофиг еще кто. Можешь так влететь, что и мы не отмажем. Если, кстати, затримают[7 - Задержат (укр.).], тоже звони, у нас и юристы есть, и в судах подвязки, и в ментовке свои люди есть. Но опять-таки соображай. Если ствол на кармане, драка, пальба, когда не убили никого, вопросов нет, поможем. Но в тяжеляки[8 - Тяжкие преступления.] тебе лучше не лезть. Или, по крайней мере, с нами посоветуйся, прежде чем творить не пофиг что. Мы подскажем.
        - ДБК - это что?
        - Департамент безопасности края.
        - Даже так. А как же СБУ?
        Хохол ухмыльнулся.
        - А ты думал, если в Киеве работал, так всё за жизнь знаешь? Ошибаешься. Тут такое творится, ни в х…, ни в болотину. Сепары тут почище, чем в Донецке и Луганске, только умные, гады. Они на Киев, что тогда, что сейчас, клали с прибором, но не в открытую. А так… их устраивала только та ситуация, когда в Киеве кто-то из своих. Нет - от винта. А когда каша эта заварилась… они на словах первые украинцы, а по факту - собственную армию организовали, собственную полицию, через голову с амерами договаривались с китайцами, с турками. Одесса вся под ними, Николаев под ними… у них даже в Крыму подвязки есть. В Москве тоже. Думаешь, просто так амеры сюда ушли?
        Я не сразу понял, что вопрос не риторический.
        - Нет, конечно.
        - Во-во. Тут беспилотники летают… иногда видим их. «Вертушки» тоже американские. В общем… сам видел.
        - Амеров тут много?
        - А ты в «Париж» выберись или в «Шоколад»[9 - Ночные клубы.] субботним вечерком, да сам и глянь…
        - А так они сидят где? В аэропорту?
        - Нет. В Майском они сидят, там раньше аэроклуб был, на заводе, конечно. И в долгострое чего-то… колупаются… говорят.
        Завод - это, конечно, «Южмаш». Было бы странно, если бы американцы не сели там. Да и сам завод хорошо подходит - изначально защищенная территория с пропускным режимом.
        А долгострой - это, как я потом узнал, одна из визиток Днепропетровска. Шестнадцатиэтажная гостиница «Парус», построенная на самом берегу Днепра, ее строительство началось под занавес СССР, полностью возвели коробку, но на пуск денег уже не хватило. И все то время, пока существовала Украина как независимое государство, четверть века, ни у кого не нашлось денег, чтобы закончить эту бетонную махину… зато нашлись деньги, чтобы нарисовать на ней самый большой герб Украины. Тьфу! Сравнить это можно было только с громадной гостиницей в центре северокорейской столицы, тоже недостроенной.
        - Говорят, от русских террористов защищают…
        …
        - Так кого тебе надо пробить?
        Я достал телефон, там у меня были записаны данные.
        - Давай свой.
        Скинул через блютус, Хохол посмотрел, скривился.
        - Кто он?
        - Бизнер. Знаешь что?
        - Известная мразь. Он тебе бабки должен?
        - Да.
        - Много?
        - Полтинник.
        Ляпнул и сам пожалел, надо было тридцон сказать.
        - Не тебе одному. Тут многие его ищут. Его, поди, и след простыл.
        - А ты поищи…
        - Долги - за тридцать процентов от суммы. В сложных случаях - пятьдесят.
        - А этот случай какой?
        - Этот сложный. Пока ты за этим шнырем угонишься, ноги до ж… сотрешь. Он много кого кинул.
        Про себя подумал, что, если этого козла мне найдут, я с него реально пятьдесят стрясу.
        - Добро. Только ты хорошо ищи.
        - Само собой. У нас как в аптеке…
        Я поднялся.
        - Ну и добро.
        - Э… насчет доли.
        - А что - насчет доли?
        - Двадцать пять?
        Я покачал головой.
        - Мужик, я тебе все объяснил.
        Настала пора показать зубы.
        - Мужики в промзоне норму перевыполняют. Ты сказал - тем, кто от деда Николы, скидка. Скидки не увидел.
        Хохол какое-то время переваривал. Потом решил не связываться.
        - И чо ты хочешь?
        - Пятнадцать.
        - Офигел.
        - Твое слово?
        - Двадцать.
        - По рукам… - Я протянул руку. - Деловые у вас где селятся?
        - Ну, на Титова попробуй, на Янгеля… - Хохлу явно не удавалось переварить метаморфозу. - А ты, кстати, кто? Из хозяйских?[10 - То есть сидел в тюрьме.]
        - Кто не был, тот будет, кто был, тот не забудет, - подмигнул я. - Такси тут поймать можно?
        Квартиру мне удалось снять на Титова, довольно приличную - две комнаты, евроремонт (точнее-то, что понимается под этим словом в/на Украине), по крайней мере, стены утепленные и стекла пластик. Электрокотел и плюс еще местного производства, сварганенный на «Южмаше» котел, который мог работать на любом твердом топливе - от угля до поколотых чурочек. Не очень изгажено, по крайней мере, незаметно, чтобы тут сдавали строителям, или на ночь, или еще кому. По цене договорился за тридцать тысяч гривен в месяц. Коммуналка и свет отдельно…
        Вечером, переодевшись - куртка «Геликон» с подшитым кевларовым подбоем и кармашками с полуторамиллиметровыми титановыми пластинами, - вышел в свет. На всякий случай налепил нейтральный жовто-блакитный прапор. По местным меркам это означало, что человек патриот, но без фанатизма. Фанатики носят черно-красный, это цвета «Правого сектора» и бандеровщины.
        Город как город, можно сказать, в чем-то приличнее Киева, в Киеве, например, весь дешевый и средний общепит давно закрыт, кроме самого уж дешевого, с пирожками и варениками на вынос, потому что у киевлянина либо есть деньги на дорогой ресторан, либо нет ни на какой. То тут то там - стихийные рынки, сейчас закрытые, но всё потому, что ночь. Утром откроются снова. На улицах много машин, больше, чем в Киеве, полно иномарок. Правильно, тут дипкорпус, тут американские советники, тут кого только нет…
        Оказалось, что в городе есть метро. Как я потом узнал, в книге рекордов Гиннесса как самое короткое метро в мире. Сейчас оно было закрыто, почему - непонятно, просто закрыто, я обратил внимание, что у станций вооруженная охрана и что-то много машин. В городе много высотной застройки. Особенно у набережной.
        Нищих тоже полно. Видимо, беженцы. Просят милостыню. Много праздношатающихся в военной форме - это вызывает тревогу. Обстановка взрывоопасная по всей стране, чиркни только спичкой - и…
        Ночная жизнь, судя по музыке, в самом разгаре…
        Меня это не радовало. Украинское общество, когда все это началось, оказалось расколото на две очень неравные половинки. Большая часть восприняла все происходящее как нечто несерьезное, как нечто наподобие шторма, ливня и урагана. Что-то плохое, но неизбежное, от чего можно укрыться, но с чем нельзя справиться. Укрывались просто - парубки с Запада ховались по лiсам, покупали справки за последние деньги. Те, кто с юга, с востока, с центра, просто уезжали… в основном, в Россию уезжали. Меньшая же часть восприняла все это всерьез и начала драться - тоже всерьез. И проиграла.
        Самое удивительное, что тот же самый раскол воспроизвелся и на Донбассе. Большая часть донбассцев тоже не захотела воевать и покинула Донбасс - в том числе и здоровые лбы. Воевало меньшинство - пусть храброе, но меньшинство. Выиграло ли оно?
        Или все проиграли?
        Короче, соблазну поближе познакомиться с ночной жизнью Днепропетровска я не поддался и вернулся домой. Спать.
        Ночью стреляли. Из автоматов и, кажется, еще «ПК». Я привычно перенес матрац к стене, ближе к давно не нужной батарее. Здесь самое безопасное место - если, конечно, артиллерией садить не будут. И если в окно залетит - меньше всего шансов, и батарея, если что, сработает как пулеулавливатель.
        На следующий день я занялся делами…
        Офис и склад мне удалось снять довольно быстро. Снял полторы тысячи метров в логистическом комплексе «Комбайновый» на Ударников, и там же офис на втором этаже. Комплекс ничего так - современный и войной не тронутый. В Москве снять такой мне обошлось бы ровно втрое дороже…
        Купил машину. По местным меркам крутую - «Рено Логан». Мне эта машина нравится тем, что при неубиваемости и проходимости, как у иного кроссовера, у нее огромный салон, можно, если что, возить несколько мешков, сложив сиденья. И стоит недорого, и ремонтировать недорого.
        «Порш» я поставил на прикол в Киеве. Не исключено, что машину эту знают, и лучше пока поостеречься.
        Купил ворох газет типа «Бесплатно всегда» и «Авизо» и прикинул, что и к чему. Каков спрос, какое предложение. В общем, на любом рынке ниша есть - только поворачивайся…
        Позвонил в Киев, заказал доставку и дал объявление о найме…
        Народу было… ну, в общем, вы понимаете, но меньше, чем в Киеве, что меня удивило. Дал каждому задание, посмотрим, кто как справится…
        А вы думаете, как надо нанимать? Резюме читать? Так в резюме чего только не понапишут. Сейчас даже специалисты есть по грамотному составлению резюме. А мне надо людей, которые умеют продавать товар, а не себя. Дал каждому стартовый набор - прайс, бланки договоров и визитки. Кто что принесет, посмотрим. Кстати, тут еще есть один нюанс - продавцов не бывает много. Тот, кто считает, что у него отдел продаж должен состоять из пяти или десяти человек, - полный идиот. Продавцов должно быть столько, сколько вы найдете и сколько могут реально работать, то есть оправдывать себя и приносить прибыль. А вы думаете, одиннадцать человек у меня в Киеве - это все продавцы? Ага, щаз-з-з… Это десять старших продавцов и логист, а у каждого старшего целый район в подчинении. Это уже система второго уровня, когда каждый, кто начинал как продавец, становится старшим целой сети продавцов. Чем-то напоминает МЛМ, но тут уровней только два и никто не впаривает фуфло…
        Несколько человек удалось нанять. И самое главное - пришла она. Та самая незнакомка из поезда… ну, когда мы попали под обстрел. Показала диплом экономиста, киевский, и сертификат какого-то учебного центра «Анастасия». Бухгалтерский. Как сказала, объявления не видела, просто ищет работу бухгалтера.
        Нанял. Подходит или нет - узнаю потом, а бухгалтер и заодно секретарь нужны. В плюс ей говорит то, что на маленькую зарплату она не согласилась. Засланные казачки обычно соглашаются, им другое нужно.
        Заодно начал решать вопросы по логистике. Что само по себе непросто.
        Это в России есть «Автотрейдинг», есть «Деловые линии» - сдал, и голова не болит. А тут на дорогах грабят, разбойничают, а бывают случаи, когда договариваешься с водилой, а он и пропадает вместе с грузом. Про то, как поезда бомбят, надо рассказывать?
        Не нашел ничего лучше, как покупать машину. Все дешевле, чем считать потом убытки. За рулем будет кто-то из своих, он же будет держать связь с нашими людьми в Киеве. При необходимости он и привезет чего надо и вывезет чего надо. Здоровенная еврофура.
        За фурой пришлось выезжать из города. Ее я купил аж во Львове, там продают подержанные еврофуры поляки. Купил «Ман ТГА», семь лет, пробег за пятьсот, но все по Европе, в хорошем состоянии, прицеп тоже немец, не фуфло какое-то. Машину - пустую - мы погнали на Киев. Оттуда, загрузившись, уйдем уже на Днепр…
        Чего про поездку не рассказываю? А чего про нее рассказывать. Ямы на дорогах, в которых сгинет слон. Вымершие деревни. Разгромленные колхозные скотные дворы, через которые уже бурьяном прорастает трава и растут березки. Разбитая словно артиллерийским снарядом, а на самом деле просто гибнущая без ухода церквушка. Сначала отсюда ушли люди, потом ушел и Бог, а может, и наоборот. Нет больше Украины. Кто ушел в Россию, кто в Польшу, кто в Израиль, кто в Аргентину, кто еще где мыкает свою судьбу. Страшно и дико видеть землю, зарастающую без ухода березняком, тем более такую землю, где палку воткни, она прорастет. Но еще страшнее видеть на полях трактора с бронированными кабинами. Это значит, идет война. И трактора эти как из какого-то другого, неведомого и страшного мира.
        Того, где Гитлер все-таки победил…
        КАРТИНКИ ИЗ ПРОШЛОГО
        КИЕВ, УКРАИНА.
        ДЕКАБРЬ 2013 ГОДА
        В этот день я в первый раз побывал на Майдане.
        Давал себе зарок не идти и все же пошел…
        День был солнечный, морозный, но морозный по-киевски, когда мороз щиплет щеки, а не обжигает льдом, как на Урале. Я накупил в супермаркете большую сумку продуктов и вдруг понял, что на автомате делаю то, что делал бы, отправляясь в тыл врага, - леплю легенду.
        Я шел к сыну и лепил себе легенду…
        Выйдя из супермаркета, я так разозлился, что едва не бросил пакет с едой… к чертовой матери, и пошел прочь. Но потом подумал, что я должен. Должен видеть. Должен понять. Должен выслушать.
        Должен…
        Долг - это то, что ведет меня вперед по жизни… долг, долг, долг… Не знаю только, где и кому так успел я задолжать…
        Из маршруток вываливался народ. Подъезжали машины. Было заметно тех, кто с Майдана, - от них пахло гарью, грязная одежда и остекленевший какой-то взгляд, я такое видел после боев в Грозном… а теперь это было в Киеве, в году две тысячи тринадцать от Рождества Христова.
        Баррикада на Прорезной представляла из себя кучу всякого строительного хлама, укрепленного мешками со снегом, пролитыми водой, получался этакий снежно укрепленный монолит. Баррикады были невысокими, мне по плечо. Был проход примерно на два человека, и по нему шли киевляне, так же банально, как на прогулку. Майдановские боевики равнодушно смотрели на происходящее, ни во что не вмешиваясь. Один звонил по мобиле, разговаривал эмоционально…
        Я набрал номер сына и тут же скинул. Это сигнал, что я здесь. Потом подошел к тому, говорящему, подождал, пока он закончит.
        - Дай позвонить…
        Он недоуменно посмотрел на меня.
        - Там, там волонтеры.
        - Позвонить, говорю, дай…
        Мы посмотрели друг на друга, потом он нехотя протянул телефон.
        Я умею быть убедительным, когда надо. Правда, к моей семье это не относится. Причем в полном составе…
        Вячеслав появился минут через десять.
        Он был похож на меня, Маринка пошла в мать, а он в меня. Только волосы, как и у матери, светло-пшеничные. К сожалению, и характер…
        - Па…
        Я молча протянул ему пакет.
        - Я не просил…
        - В детстве ты тоже много чего не просил.
        Он смутился, взял пакет и тут же отдал одному из майдановцев. Я не знаю, зачем он это делает. Бунт против меня… это понятно. Но этот бунт…
        - Здесь есть где посидеть?
        Мы уселись в теплой и уютной кафешке, совсем недалеко отсюда. Были видны баррикады, идущие к ним люди, в кафе постоянно вваливались какие-то компании, было много молодежи. Вообще киевляне ощущали Майдан не как опасность, не как излом, а как аттракцион. Для меня это было дико, но есть, как оно есть.
        - Зачем ты здесь? - в лоб спросил я.
        Славик молчал. Пил горячий кофе, обхватив кружку обеими руками. Замерз.
        - Помнишь, как я тебе говорил? То, что нельзя уместить в несколько слов, - скорее всего полная ерунда.
        - Я здесь, потому что иначе нельзя.
        - Нельзя? Почему тогда здесь нет меня?
        - Па…
        Я вдруг понял, что он хотел сказать, - потому что ты русский. Но промолчал.
        - Здесь рождается новая страна, понимаешь? Страна без грязи, без лжи… Вот скажи, тебе понравилось, как с тобой обошлись, а?
        Я вздохнул.
        - Это жизнь. Она бьет - и ты бьешь в ответ. Я знал цену с самого начала.
        - А я не хочу так, понимаешь! Не хочу!
        - А как ты хочешь?
        - Чтобы честно все было, понимаешь? Чтобы…
        Он замолчал. Он видел, что я не понимаю, и…
        - Маринка здесь?
        - Нет. Я сказал ей, чтобы не ходила. Мама тоже.
        - Молодец.
        Мы пили кофе. Молчали. Потом Вячеслав выдал:
        - Па. А давай к нам!
        - Смерти моей хочешь? Или забыл…
        - Они поймут! Понимаешь. Они поймут! Вот, смотри!
        Он вынул какой-то бейдж, показал мне.
        - Что это?
        - Патрульно-постовая служба «Высота». Я уже гуртовой, я просто рассказал все, как есть, и они мне поверили. Пап. У тебя же военный опыт! У нас есть афганская палатка…
        - Слав… я не верю во все это. Народ так не изменить.
        Он с унылым видом кивнул:
        - По крайней мере, честно.
        - Я никогда тебе не лгал. И ты это знаешь. Не солгу и сейчас. То, что вы делаете, - ведет к беде.
        - Кто-то должен.
        - Да, должен. Кто-то должен остановиться. Вы не остановитесь. Они тоже. Это второй раз уже, каждый будет думать за первый раз рассчитаться. Будет кровь. Очень много крови.
        Вячеслав шмыгнул носом, потом решительно и как-то обреченно сказал:
        - Пусть. Но мы не уйдем…
        - Ты носом шмыгаешь. Давай-ка…
        На мне была куртка… с виду обычная, почти как китайский пуховик, но на деле это одна из моделей Сивера, специально пошитая по заказу… Там внутри не просто утеплитель, а еще и кевларовая прокладка. Эти куртки в магазинах не продают, их в свое время специально заказывали партией.
        - Пап, ты чего?
        - Надевай, надевай.
        - Нет…
        - Надевай, говорю!
        Мудаки мы оба… Мудаки.
        - А ты как? Холодно же.
        - Как, как… кверху каком! Сейчас простужусь и сдохну от воспаления легких. А ты будешь в этом виноват, понял.
        …
        - Не вздумай. Я пошутил…
        …
        - Пошли. Только я заплачу.
        - Не надо…
        - Это почему?
        - Нас тут бесплатно кормят…
        Мы вышли на улицу. Пошел снежок - мягкий такой…
        - Отец… короче…
        - Не надо ничего говорить. Если ты считаешь, что должен тут быть, - будь. Просто помни - ни один политик не стоит того, чтобы из-за него лить кровь.
        - А Украина?
        - Украина? Наверное, Украина стоит…
        Он хотел еще что-то сказать… но не сказал. Просто достал из кармана свой бейдж и сунул мне. Не знаю зачем. Потом пошел к баррикадам.
        О том, что я больше его не увижу, я тогда не знал…
        ЗА НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ ДО ОСНОВНЫХ СОБЫТИЙ.
        НЬЮ-ЙОРК.
        АЭРОПОРТ ИМЕНИ ДЖОНА ФИЦДЖЕРАЛЬДА КЕННЕДИ, ВТОРОЙ ТЕРМИНАЛ.
        20 МАЯ 2019 ГОДА
        - Здесь оставим?
        - Ага… Давай здесь…
        Двое неприметных мужчин: один - сорок с чем-то, другой - тридцать с чем-то, - выбрались из просторного темно-серого цвета «Шевроле Тахо». Один из них, тот, что постарше, поставил под лобовое стекло табличку «полицейский на задании». Иначе оставлять тут машину было немыслимо…
        Второй подождал его, все это время он внимательно осматривался по сторонам…
        - Пошли… - Первый махнул кому-то рукой. - И не смотри так по сторонам. Бомбы тут точно нет, а людей ты пугаешь.
        - Никогда не знаешь наверняка…
        Старший чуть поморщился. Как и все копы, что отставные, что действующие, он обладал определенным чувством юмора и жизнерадостности, некой душевной броней, позволявшей встречать во всеоружии все жизненные невзгоды, начиная от лейтенанта в дурном настроении и заканчивая тем, что иногда можно встретить на вызове. Новичкам в полиции Нью-Йорка первым делом втолковывали, что жизнь такова, какова она есть, и переделать ее не стоит даже и пытаться. Просто надо принимать все таким, каково оно есть, и ни в коем случае не пытаться тащить проблемы в дом. Если ты будешь воспринимать все всерьез и задаваться вопросом, почему, например, двадцатиоднолетний нарколыга пичкал своего грудного ребенка метом[11 - Метамфетамином.] или почему обширявшийся подросток убил мясорубкой свою мамочку, съедет крыша или в один прекрасный день ты сунешь в рот ствол табельного оружия и нажмешь на спуск. Надо просто жить. И оставлять все это дерьмо за бортом, только и всего…
        На входе уже не было рамок, но, очевидно, какая-то система была, поскольку не успели они пройти внутрь второго терминала, как их тотчас остановили неприметные парни в штатском.
        - Простите, сэр… не могли бы вы пройти с нами…
        - Легче, парни… - Старший привычным жестом показал удостоверение, продемонстрировав заодно и кобуру с «глок-19» впереди справа. - Мы и так собирались пройти к вам. Большой Джек на месте?
        - Да, сэр.
        - Он нас вызывал. Скажи, что пришли Дюбуа и Козак.
        - Да, сэр… - Старший группы досмотра покосился на неподвижно стоящего второго. - А этот джентльмен… с вами?
        - Да… он со мной.
        Начальник службы безопасности JFK Джек О’Мелли встретил их в своем рабочем кабинете. Он был, как и все ирландцы в его годах, полноват, лысоват и жизнерадостен. От некогда густой рыжей шевелюры осталось не более половины, которую он тщательно зачесывал, чтобы скрыть лысину.
        - Француз… сколько не виделись.
        Они обнялись.
        - Семь месяцев. И я думаю, тому была причина…
        -??
        - Триста пятьдесят долларов, Джек… забыл?
        О’Мелли с кривой усмешкой достал бумажник.
        - Я наделся, ты забудешь, французская ты задница.
        - С такого пархатого, как ты, я стрясу еще и с процентами.
        О’Мелли был в общем-то не уникумом в этом городе - перекрестке миров. Отец - полицейский, мать - младшая дочь адвоката-еврея, вытаскивающего из камер самых отъявленных сукиных сынов. Говорили, что когда отец узнал, за кого выходит дочь, он бросился к самому Даниэлу Пагано, авторитету из семьи Дженовезе, чтобы заказать нежданного зятя. Но у старшего О’Мелли были свои возможности…
        Так вот и родился Джек О’Мелли, наполовину еврей, наполовину ирландец и тот еще сукин сын. Он был пробивным типом и отлично знал, с какой стороны намазан маслом бутерброд, иначе бы не стал тем, кем он был, - главой безопасности крупного аэропорта. Неплохо по нынешним временам.
        Триста пятьдесят долларов перекочевали из рук в руки.
        - Ну?
        - Ага. Теперь давай по делу.
        О’Мелли покосился на второго полицейского.
        - Это со мной. Ты его не знаешь.
        - Он в теме?
        - Нет.
        - Ладно. Давай в коридор выйдем…
        Они вышли в коридор - тихий, застеленный серым ковровым покрытием. Чисто… тихо, совсем не похоже на круговерть типичного полицейского участка где-нибудь на Манхеттене.
        - Ну, чего?
        - Тут вот какое дело, брат… - О’Мелли потер жирный подбородок. - Первому позвонил тебе. Мы сняли с рейса одного типа. Он пытался въехать в страну по британскому паспорту, паспорт оказался фуфлом. По идее, тут полно таких, но он начал предлагать моим людям бабки. Сто штук, потом пятьсот. Это меня заинтересовало, и я решил переговорить с ним сам.
        Дюбуа понимающе хмыкнул. Пятьсот штук - дело хорошее.
        - От матери я помню русский. Не то чтобы хорошо, но объясниться сумею. Этот тип тоже похож на русского, я задал ему пару вопросов по-русски, и он меня здорово удивил.
        - Чем же? Предложил «лимон»?
        - Нет. Попросил политическое убежище. Я сказал ему, что это не так просто, и он сказал, что у него есть информация…
        - Ну? Давай, не играй в игры.
        - Что у него есть информация о торговле ядерным оружием и каком-то теракте со сбитым или взорванным самолетом. Сам понимаешь, когда ты в такой заднице, скажешь все что угодно, чтобы зацепиться. Но я этому парню поверил.
        Дюбуа кивнул. Он знал, что О’Мелли, как и он сам, начинал на улицах, а улица быстро учит разбираться в людях. Ошибка может стоить пули в брюхо.
        - …и тут я вспомнил, что у меня есть знакомая задница, которая просиживает штаны на Федерал-Плаза. И позвонил ему.
        Дюбуа кивнул. Все было правильно. Нью-йоркские полицейские доверяли только друг другу и редко кого-то пускали в свой замкнутый круг.
        - Откуда он прилетел?
        - С Лондона. Документы на имя Томаса Мюллера, британские. Это-то и показалось подозрительным - он не похож на англичанина.
        - Рейс стыковочный?
        - Да, при нем нашли еще билеты. Из Праги, с открытой датой.
        - Еще что-то при нем нашли?
        - Обычная фигня. Только новое все. Как будто покупал в аэропорту все. Несколько банковских карточек.
        - В дьюти-фри[12 - Аэропорт для беспошлинной торговли, особенно выгодно там покупать спиртное.] что-то покупал?
        - Две бутылки джина «Гордон».
        - Еще кому-то звонил?
        - Нет. Просто поставил двух парней присматривать за ним. Закрыл дверь. Все о’кей?
        Дюбуа вздохнул.
        - Да, о’кей. Пошли.
        О’Мелли с подозрением посмотрел на более молодого напарника Француза - так Дюбуа называли на нью-йоркских улицах. Потом пошел показывать дорогу…
        Неизвестный содержался в недавно оборудованной в аэропорту комнате безопасности. Около нее стояли двое, у одного из них был автоматический карабин «RRA DEA» калибра 5,56. Второй держал дубинку.
        - Что тут, парни? - спросил О’Мелли.
        - Пытался буянить, бился в дверь, что-то орал. Пришлось привязать к стулу.
        О’Мелли посмотрел на Дюбуа.
        - О’кей, мы заходим.
        - Мои парни тебе понадобятся?
        - Оставь на всякий случай…
        - Хорошо. - О’Мелли протянул небольшую рацию. - Я на пятом канале. Потом сдашь любому моему парню.
        Француз посмотрел на рацию и протянул ее напарнику.
        - Пошли.
        С первого взгляда опытному уличному копу, каким и был Дюбуа до того, как перешел в АТЦ - антитеррористический центр, совместное подразделение различных силовых ведомств местного и федерального подчинения, созданное после 9/11, - стало понятно, что сидевший перед ним человек кто угодно, но только не террорист. Типичный белый воротничок, довольно высокого положения - привык командовать, судя по повадкам. Одежда вся новая, куплена примерно в одно и то же время, но подобрана бестолково и сидит некрасиво. Волосы растрепаны, с заметной сединой. Лицо красное… еще удар хватит.
        Но кроме этого Дюбуа чутьем опытного полицейского понял, что у этого парня что-то есть на продажу.
        - Похоже, с вами тут нехорошо обошлись, - сказал он по-английски.
        …
        - Для протокола - вы имеете право… черт, вы же не гражданин США. У вас нет ни хрена никаких прав, кроме права вылететь отсюда к чертовой матери.
        - Мне нужен человек из ЦРУ!
        - ЦРУ? - Дюбуа произнес это так, как будто впервые слышал.
        - Человек из ЦРУ!
        - Ну я - человек из ЦРУ.
        - Удостоверение?!
        - Что?!
        - Удостоверение!
        Дюбуа подошел ближе, наклонился над задержанным.
        - Знаешь что… хрен тебе!
        - Человек из ЦРУ!
        - Я и есть человек из ЦРУ. И он тоже.
        - Документы!
        - Да пошел ты! Кто ты такой, чтобы я показывал тебе документы?
        Опытный коп, Француз выбрал тактику, какую он применял с белыми воротничками, - показать им, что они никто. Если хочешь чего-то добиться от задержанного, выведи его из равновесия.
        - Кто ты такой?!
        - Мне нужен человек из ЦРУ!
        - Тебе нужен адвокат, папаша. А если ты попадешь на Райкерс, тебе скоро понадобится врач. Проктолог.
        Дюбуа вдруг перешел на русский.
        - Ты, б…, говори!
        Неизвестный выпучил глаза.
        - Говори! Не гони пургу! А то п…ы дам!
        - ЦРУ!
        - Да пошел ты!
        В коридоре Дюбуа вытер пот с лица.
        - Как? - спросил он у напарника, с которым договорился, конечно же, заранее. Добрый полицейский - злой полицейский. Игра, давно известная во всем мире, но не потерявшая своей актуальности. В конце концов, Джонни Депп делает все то же самое, что может сделать большинство людей, однако большинству не платят за это миллионы.
        - Нормально.
        - Иди, поговори с ним. Я здесь подежурю.
        …
        - Имей в виду, он что-то знает.
        Напарник пошел к двери, но остановился.
        - Сэр, я не знал, что вы русский знаете.
        - Хрен я знаю, а не русский. Когда я начинал, на моем участке шустрили сукины дети, которые мошенничали со страховками и воротили бензиновыми делами. От них немного понабрался. Иди…
        Бывший морской пехотинец, а ныне специальный агент отдела по борьбе с терроризмом ФБР Габриэль (Гавриил) Козак закрыл дверь за собой. У него было совсем немного опыта в допросах, но он приказал себе не волноваться. Как перед парашютным прыжком HALO, когда ты летишь через ночь и открываешь парашют лишь за несколько сотен футов от поверхности земли.
        - Здравствуйте… - сказал он по-русски, вспоминая в голове забытые обороты языка, забытые словосочетания, которым он учился в доме бабушки в Сан-Франциско, старые книги с темными страницами, которые он читал вслух, значки кириллицы…
        Задержанный глянул на него. Озлоблен, затравлен, выведен из себя. В морской пехоте он прошел курс допроса пленных и знал, как и к кому подступиться. Этот, похоже, имеет какой-то статус в обществе… в том, откуда он прибыл, и не рад оказаться здесь.
        - Ты кто такой?
        …
        - ЦРУ?
        Козак покачал головой, достал удостоверение, положил на стол.
        - ФБР. Отдел по борьбе с терроризмом…
        После того как он попал в плен в Киеве, он одиннадцать дней ждал обмена в компании таких же, как он, бедолаг. Потом их обменяли на каких-то высокопоставленных русских шпионов, отбывавших наказание в США.
        На родине он попал в мясорубку между ведомствами: ЦРУ пыталось обвинить во всем Пентагон, что якобы морские пехотинцы не смогли защитить конвой и сверхсекретная аппаратура контроля трафика попала в руки русских. Пентагон выдвинул встречные обвинения в том, что ЦРУ очень хреново подготовило эвакуацию секретной аппаратуры, а командовавший на месте агент растерялся, принял неправильное решение и завел конвой в ловушку. В конце концов приняли решение не выносить сор из избы… в Вашингтоне и так искали козлов отпущения. Но ему дали понять, что ждут от него рапорт, дабы не поднимать лишний шум. Отношения и так были испорчены, оперативники его уровня были постоянно задействованы в группах поддержки специальных операций, а тем, кто побывал в плену в Киеве, упустил аппаратуру - короче, ко всем, кто в этом был замазан, доверия больше не было. А в группе поддержки нельзя работать, если нет доверия.
        Он получил все положенное и вышел на гражданку. Мест в частных военных компаниях ему не предложили, но им заинтересовалось ФБР. Возможно, из-за того, что он теперь был на ножах с ЦРУ… ФБР тоже было на ножах с ЦРУ. Возможно, из-за необычного опыта и сочетания языков - русский, испанский, урду, арабский. А возможно, просто сыграло свою роль то, что Академия ФБР расположена в Квантико, там же, где расквартирован спецназ морской пехоты и находится школа снайперов. Таким образом, он прошел ускоренный курс подготовки агентов в родном Квантико, попал в отдел по борьбе с терроризмом, а оттуда сразу же в АТЦ - межведомственный антитеррористический центр в Нью-Йорке.
        Задержанный впился взглядом в удостоверение.
        - Мешают наручники?
        Козак достал складной нож Спайдерко, полоснул по пластиковой ленте.
        - Так лучше?
        Задержанный повертел в руках пластиковый прямоугольник с голограммой. Вообще-то это было не удостоверение, а пропуск, но большой разницы не было.
        - Мне нужен представитель ЦРУ.
        Козак отрицательно покачал головой:
        - Невозможно. ЦРУ не имеет права действовать внутри страны. У них нет полномочий на это. Вы сказали, у вас есть сообщение о террористической опасности. Вы можете поговорить об этом со мной, я - агент ФБР и работаю в отделе по борьбе с терроризмом. Вам есть, что сказать мне?
        …
        - Друг, если вы будете тратить мое время, я просто уйду.
        - Откуда вы знаете русский?
        - Моя бабушка русская. Посмотрите на фамилию.
        Задержанный недоверчиво посмотрел на «удостоверение».
        - Мне нужно политическое убежище.
        - Вас преследуют по политическим мотивам?
        - Да.
        - У вас британский паспорт. Вас преследуют по политическим мотивам в Соединенном Королевстве?
        Задержанный помолчал. Потом сказал:
        - Это не мой паспорт.
        - Мы это уже знаем. Вы пытались въехать в нашу страну по поддельным документам, что само по себе преступление. По новому закону о борьбе с терроризмом мы можем вас держать в тюрьме сколько угодно без предъявления обвинений.
        - Мне нужен адвокат.
        - Ответ неправильный. Адвокат вам не положен. Вы подозреваемый в терроризме.
        Козак сел напротив.
        - Торговаться с нами - не лучшая тактика, сэр. Если вас действительно преследуют, расскажите нам все, что вы знаете, а мы попробуем вам помочь.
        - Ага. Лазорко[13 - Бывший премьер-министр Украины, бежал в США, где и попал в тюрьму.] вы уже помогли!
        Этого имени Козак никогда не слышал.
        - О ком вы?
        - Неважно. Так вы поможете? Мне нужен паспорт.
        - Сначала о том, что у вас есть. Вы располагаете информацией о готовящемся террористическом акте в США?
        Молчание. Козак решил сменить тактику.
        - Давайте начнем с малого. Из какой страны вы на самом деле прибыли?
        Задержанный снова молчал. Козак думал, что он не собирается отвечать, но он вдруг сказал… как камень бросил в воду:
        - Из Украины.
        Козак невольно вздрогнул.
        - Вы гражданин Украины?
        - Наверное… еще да.
        - Ваше имя?
        - …Тищенко Борис Макарович.
        Козак записал в блокнот. Уже что-то.
        - В каком городе вы жили?
        - В Днепре… с… а. Днепропетровске, то есть.
        - За что вас преследуют?
        Задержанный снова помолчал, перед тем как ответить:
        - Знаю много.
        - Что именно вы знаете?
        - Паспорт давай, тогда скажу.
        - А деньги? Вы оцениваете свою информацию в деньгах?
        - Я сам тебе дам сколько надо. «Лимон» - дам «лимон»…
        Интересно. Козак решил зайти с другой стороны.
        - Мы не можем вам помочь только потому, что вы говорите нам о том, что знаете что-то. Мы должны понимать, что мы покупаем. Как, по-вашему, это честно?
        - …Что ты хочешь знать? Хочешь, расскажу, как самолет сбили?
        - Какой именно самолет?
        - По новостям посмотри, ты же умный. Самолет…
        - Какой именно самолет?
        - Пассажирский. Летом две тысячи четырнадцатого.
        Козак вспомнил, об этом тогда много говорили.
        - Вы знаете, кто сбил этот самолет?
        - Знаю? Знаю… да через меня башли шли.
        Козак не понял слова «башли». Ладно.
        - Это было во всех новостях. Нам нужны не слова, а доказательства.
        - Доказательства? Я знаю исполнителей. Знаю, как им платили. С каких счетов и когда. Кто сверху приказ отдал. Где потом их закопали, тоже покажу.
        Козак решил двигаться дальше.
        - Это интересно, но… все это прошлое, так? Опасности для США сейчас это не представляет, верно?
        Задержанный вдруг сплюнул на пол. Наклонился вперед.
        - Да. А если ракеты налево уйдут, для США это будет опасность?
        - Какие ракеты?
        - Стратегические. С завода. Как в виде задела, так и в виде документации. Вам ничо так, не поплохеет, если они окажутся в Иране? Или в Саудовской Аравии?
        - О каких ракетах вы говорите?
        - «Эс-Эс восемнадцать», - сказал задержанный. - «Сатана»…
        Заработала рация.
        - На связи…
        - Выйди, - сказал Француз.
        - Иду…
        Он поднялся, но задержанный вдруг приподнялся, схватил его за рукав, заговорил отрывисто, жарко:
        - Думаешь, я вру тут? Мозги тебе парафиню? На жалость давлю? У меня сына в Киеве убили. На мне самом смертный приговор. Меня так и так исполнят, где угодно. Я этих сук… Мне за сына только рассчитаться, а там… все. Клянусь, чем хочешь, - не вру. Ракеты эти… они из-за денег перегрызлись все. Если ракеты налево уйдут… всему п…ц. И там не только ракеты. Сделаешь - скажу.
        Козак высвободил рукав.
        - Я сейчас вернусь.
        В коридоре было намного больше людей, чем тогда, когда он его оставил. Помимо Дюбуа там были еще пятеро, один хрен в костюмчике, которого Козак откуда-то помнил, еще какая-та баба, чей голос был слышен громче всех, неприметный, лысоватый, держащийся позади тип и двое знакомых ему людей - один был знаком даже лично. Он опознал в нем Бриса, сержанта своего подразделения кризисного реагирования.
        Спор шел на повышенных тонах. Козак закрыл дверь и прислонился к ней спиной, давая понять, что никого не пропустит. Учитывая то, что он носил два «глока» и светошумовую гранату (последнее не входило в стандартный комплект сотрудника ФБР, но он умел этим пользоваться и знал, что многие стандартные ситуации со светошумовой решаются намного проще), его действия не могли не приниматься во внимание.
        - …я так и не понял, этот человек ваш агент или нет?
        - Мы не можем вам этого сказать.
        - Тогда в чем дело? Вам что, не терпится полу-чить повестку в суд? Препятствование работе правоохранительных органов есть федеральное преступление!
        - Похоже, это вам не терпится получить назначение на Аляску.
        - С удовольствием отдохну от этого дерьма. Но еще с большим удовольствием доставлю вам проблем, мэм. Это территория США, забыли? ЦРУ не обладает здесь юрисдикцией.
        - Это уже не так, и вы это знаете.
        - Это так. И давайте без лишнего шума.
        - Шум поднимаете вы, мэм. Этот человек арестован. Хотите получить его - обращайтесь к генеральному прокурору!
        - В ваших интересах уладить все мирным путем.
        - Да? Интересно, в чем мой интерес?
        - Вы должны сотрудничать.
        - Да неужели? Дамочка, я говорил это итальянским мафиози, когда ты пешком под стол ходила, ясно?
        - В чем проблема, сэр? - включился в разговор еще один цэрэушник. - Зачем вам этот человек?
        - Этот человек арестован за федеральное преступление.
        - С каких пор въезд по поддельным документам стал федеральным преступлением?
        - А откуда вы знаете про поддельные документы?
        - Это не ваше дело!
        - Он арестован не за поддельные документы. Он подозревается в терроризме.
        - Да что вы говорите! Нет, все-таки вы явно будете хорошо смотреться в Анкоридже.
        - После тебя, сынок!
        - Что тут происходит?
        На сцене появился О’Мелли и с ним еще несколько человек.
        - Кто вы?
        - Это вы кто? И что вы делаете в моем аэропорту?
        Один из цэрэушников достал удостоверение. О’Мелли посмотрел, скривился:
        - Христиане в действии[14 - CIA Christians in action.]. Сортир там, если вы заблудились.
        - Сэр, не усложняйте.
        - Послушайте, - Дюбуа моментально переключился, - если вам действительно нужен этот парень, вы можете его забрать. Но только после того, как я его оформлю. У меня зарегистрирован звонок на коммутаторе, мне надо отчитаться по вызову? Верно?
        О’Мелли кивнул:
        - Точняк.
        Цэрэушники заметно смутились и, по крайней мере, снизили свой напор. А то в какой-то момент Козаку показалось, что они пойдут на силовой прорыв…
        После того как линия фронта стабилизировалась, каждая из сторон приступила к переговорам со своим офисом: Дюбуа позвонил на Федерал-Плаза, цэрэушники тоже достали свои телефоны. О’Мелли выглядел крайне воинственным и готовым ко всему. На какие-то несколько лет после 9/11 между ФБР и ЦРУ сохранялись хорошие отношения, но сейчас все снова стремительно катилось к холодной войне. Спусковым крючком для очередного обострения отношений многие считали дело братьев Царнаевых. ЦРУ получило из России в порядке обмена информацией данные о возможной опасности двоих молодых чеченцев, проживающих в Бостоне, в частности, информацию о том, что один из братьев во время своей поездки в Дагестан искал контакты с бандподпольем. Данные эти не были переданы в ФБР, а у самого ФБР оказалось слишком мало данных, чтобы присмотреться к чеченцам подробнее, - все, что у них было, это обвинение в домашнем насилии: если бы к этому присоединилась информация о поисках фигурантами контактов с террористическими организациями, первый в США «домашний» теракт со времени 9/11 можно было бы предотвратить.
        Наверное.
        Пока шли переговоры, один из силовой поддержки цэрэушников подошел к Козаку, угостил сигаретой. Тот покачал головой.
        - Все еще не куришь?
        - Нет, сардж.
        - Дело хорошее. - Брис затянулся сигаретой. - Я слышал, что ты теперь федеральный агент, но не верил.
        - Можете убедиться, сэр.
        - Да брось, теперь это я должен называть тебя «сэр».
        …
        - Парень раскололся?
        - Да как сказать.
        - Перестань. Впрочем, дело твое.
        - Вы все еще в корпусе?
        - Ага, - кивнул Брис, - в группе поддержки спецопераций. Помнишь Киев?
        - Стараюсь забыть.
        - Полное дерьмо. Недавно несколько парней вернулись, они охраняли временную дипмиссию. Двое уволились из корпуса. Один сказал, что мы полное дерьмо… что-то в этом духе.
        - Нелегко видеть врагов в таких же, как ты сам, сэр.
        - Ага. Я надеюсь, у наших политиков хватит ума держаться оттуда подальше. Там черная дыра, колодец без дна…
        - Алиса решила проверить, сколь глубока нора.
        - Ну, да… Кстати, помнишь…
        И тут Козак вспомнил, где он видел старшего среди цэрэушников.
        - Эвакуация.
        - Во-во.
        Брис понизил голос:
        - Тип со связями наверху. Мы не первый раз на него пашем. Мутный до предела. Дважды мы сопровождали его в Эрбиль…
        Подошел Дюбуа. Подозрительно посмотрел на Бриса.
        - Мы забираем этого парня. Есть возражения?
        Брис пожал плечами, отошел в сторону.
        Они зачитали Тищенко его права на английском и на всякий случай на русском, затем снова надели на него наручники и вывели из комнаты. По звонку Дюбуа в аэропорт прибыло подкрепление - группа парней из Команды по освобождению заложников. У них в АТЦ постоянно была дежурная группа.
        Цэрэушники молча посторонились.
        Машина оказалась на месте, они посадили Тищенко на заднее сиденье. Одного. Дюбуа сел за руль, Козак - справа от него…
        - Ничего не хочешь сказать? - спросил Дюбуа.
        - Тот парень - мой сержант в Корпусе. Сейчас - группа поддержки спецопераций.
        - Интересно. А их можно задействовать в США?
        К «Шевроле» подошел старший агент дежурной смены ГОЗ, они прибыли в аэропорт на черном бронированном «Шевроле Тахо» с перемигивающимися красными и синими огнями под приборной решеткой.
        - Сэр…
        - Давай за нами.
        - Сэр, может, лучше пересадить задержанного к нам? У нас бронированная машина.
        - У нас тоже. Просто езжайте за нами.
        - Есть, сэр.
        - Черт… - сказал Дюбуа, выворачивая руль, - что-то все это хреново выглядит…
        Разворачиваться у аэропорта было не нужно - они просто тронулись вперед и вышли на круговерть развязок, ведущих сразу к нескольким федеральным дорогам и дорогам штата.
        - Эй, парень! - сказал Дюбуа по-английски. - Ничего не хочешь нам сказать? Зачем ты нужен ЦРУ, а?
        …
        - Имей в виду, ЦРУ отожмет тебя как грязную тряпку в тазик с водой, а потом выбросит. Это те еще сукины дети. А вот мы можем провести тебя по программе защиты свидетелей. Новое имя, американское гражданство и домик на Среднем Западе. Ничего не хочешь сказать?
        …
        - Если у тебя есть информация о теракте в Штатах, лучше тебе сказать ее сейчас. Пока не попал в Райкерс.
        - Полегче, босс, - сказал Козак.
        - Да ни хрена. Вы, русские, все горазды врать.
        Верно?
        …
        - Ты думаешь, он тебе правду сказал? Да ни хрена. Нет у него ничего.
        Конечно же, Козак не воспринимал оскорбительные для его национального достоинства слова. Он попал в обучение к мастеру своего дела и знал, что в ремесле сыщика надо быть настоящим лицедеем. Если ты не умеешь играть реальностью для подозреваемого, то ни одного преступления не раскроешь. Разве только самые простые - например, чернокожий придурок уделал ножом соседа по пьяни… но это не работа ФБР. Это работа полиции, ФБР вызывают только в сложных случаях…
        Движение!
        Он не успел осознать, что происходит, просто опыт подсказал ему, что впереди что-то не так, какое-то движение впереди и вверху. А в следующее мгновение в лобовое стекло машины попала пуля пятидесятого калибра…
        И пробила его…
        Он не раз бывал под обстрелом - в конце концов, он служил не просто морским пехотинцем, а в элитной группе кризисного реагирования, созданной в каждом экспедиционном соединении морской пехоты после событий в Бенгази… Это был как бы мини-корпус, рота особо подготовленных морских пехотинцев, которая постоянно поддерживает шестичасовую готовность и которую можно развернуть без бронетехники вообще - их учили обходиться тем, что есть на месте, они учились угонять гражданский транспорт, быстро его бронировать подручными средствами и водить русские БТР и БМП, из оружия у них было только то, что можно перенести на себе. Работы у них хватало… но, черт возьми, он никогда еще не попадал в такую ситуацию, когда в стекло влетает пуля пятидесятого калибра. И это не тот опыт, о котором с теплотой вспоминаешь в старости или хочешь повторить.
        Пуля пятидесятого калибра не просто пробила бронированное стекло - от ее удара и давления воздуха его сорвало целиком, и оно ввалилось в салон, растрескавшееся, но пока целое. Тот факт, что оно должно было выдерживать бронебойную пулю тридцатого калибра, не значил ничего, полтинник пробил его как копье лист бумаги. Машину повело вправо, но тут случилось чудо - они не вышли в лоб несущемуся автобусу, они задели его бортом, неуправляемый «Тахо» резко пошел влево и ударился об отбойник. Но перед этим Козак сделал совершенно безумную вещь - он успел открыть дверь и выпрыгнуть из машины на скорости примерно двадцать пять миль в час.
        Навыки парашютиста помогли ему, он приземлился, спружинил и покатился по бетону трассы. Совсем рядом проплыл, как в замедленном кино, «Субурбан»… Он чудом разминулся с этим техасским автобусом и его колесами…
        Ударившись об отбойник, он остановился… грохот впереди показал ему, что нападение продолжается…
        Его учил человек, который входил в Афганистан в числе первых, охранял Low House Seven[15 - Жилой дом в Кабуле в самом начале войны. Кто в теме - тот поймет.], возглавлял безопасность посольства после того, как официально все американские войска покинули Афганистан… человек, которому не суждено умереть в постели. Он учил их - как только заслышали выстрелы, первым делом спасайте свою задницу. Ищите укрытие, заскочите за угол, в подъезд, куда угодно, если вы на машине, жмите на газ со всей силы. И только когда вы вышли из-под огня, осмотритесь, посмотрите на остальных и переходите в контратаку. Если вы вступите в игру на их условиях, скорее всего, вы труп.
        Он перевалился через барьер ограждения, и через секунду этого барьера не стало, несколько футов его снесло и искорежило пулей и бросило куда-то…
        Снайпер решил угробить конкретно его!
        Он перекатился и выхватил пистолет. Впереди послышался сухой отрывистый треск карабина, который потонул в грохоте новых выстрелов пятидесятого. Судя по темпу - полуавтомат, скорее всего, «барретт»…
        Надо вступать в игру.
        Он носил два пистолета, но не такие, как обычно носят, первый и второй. Первым он носил типичный для Бюро «глок-23», отлично подходящий для полиции сороковой калибр. Вторым пистолетом справа он носил пять-семь, мексиканские наркоторговцы называли его «убийца полицейских». Смысл его ношения имелся только в том, удастся ли достать к нему армейские патроны со стальным сердечником… Без них это был обычный малокалиберный пистолет. Армейские патроны у него были…
        Чтобы занять лучшую позицию, он пополз вперед, обдирая локти… и поднялся только тогда, когда дело было уже почти сделано… успел только заметить белый фургон на путепроводе, кажется, «Транзит», да закрывающуюся боковую дверь. Выстрелил несколько раз в быстром темпе… пока фургон не пропал из виду.
        Вот это-то он и видел, кстати. Стоящий боком на трассе белый фургон и открывшаяся сбоку дверь. Белое сменилось на черное… оно и бросилось в глаза. Внутри фургона была позиция стрелка…
        Фургон бросят на улице в дурном районе… до завтра его уже угонят и перебьют номера. Стрелок завтра будет за тридевять земель отсюда… возможно, в Канаде.
        Машинально сменив магазин, магазин следует менять на полный при малейшей возможности, он подошел к машинам… уже зная, что увидит…
        Парни из «Субурбана» погибли все, ни один бронежилет пятидесятый калибр не остановит. Они попытались прикрыть искореженный «Тахо» своей машиной и открыть ответный огонь… Он поймал их на том, что они пытались вытащить задержанного… короче говоря, что-то сделать. Если бы они просто поставили свой здоровенный бронированный трак поперек дороги и попытались бы укрыться за ним, скорее всего, они остались бы живы. Но они попытались вытащить пострадавших в «Тахо»… потому что они были фэбээровцами и их миссия была защищать.
        Не выжил никто.
        Со своей стороны он видел только одного. Пуля попала в него, когда он пытался найти укрытие за дверцей… и ошибся, пуля пробила и дверь, и бронежилет, и его самого. Сейчас он лежал раскинув руки, его карабин лежал у правой руки, а потрескавшееся от удара пули стекло в дверце было забрызгано красным снизу.
        Он начал обходить машину с другой стороны и наткнулся на окрик:
        - Стой!
        Он поднял глаза. Полицейская машина стояла, перекрыв дорогу, оружие было направлено на него.
        - ФБР! - крикнул он, но на всякий случай бросил пистолет и поднял руки…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК.
        10 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        А жизнь продолжалась…
        Беличье колесо. Замкнутый круг. Выхода нет.
        Снова за окнами белый день!
        День вызывает - меня на бой!
        Я чувствую, закрывая глаза…
        Весь мир идет на меня войной!
        Аккорды Цоя полосуют подобно нагайке, и от этого становится немного легче. Этакое музыкальное самобичевание…
        Однажды я спросил человека, который прошел Чечню: как жить с этим? Он, кстати, не солдатом прошел… прикомандированным опером, а там случалось всякое. Пытали, похищали, убивали, избавлялись от трупов… делали все, что сделали бы они с нами, дай мы им возможность. Он подумал, потом спокойно сказал: в одно утро я проснулся и понял, что больше ничего не чувствую. Совсем ничего. Это как второе дыхание - вот, тебе невмоготу бежать, а вот - ты бежишь дальше, на втором дыхании. Так и тут. Просто все внутри умирает, и становится легко. Я помню, тогда сказал - повезло вам. А человек… он учил меня ремеслу, только молча посмотрел на меня и ничего не ответил…
        Конечно, меня начали щупать. Причем сразу.
        Пришли не бандиты. Пришли менты. Вечером, когда я сидел и подбивал первые продажи, вдруг заработал ноут - я его запитал на камеру во дворе, - и я увидел, как паркуется бело-сине-желтая «ментовская» «Шкода».
        Приехали…
        Пистолет у меня в кармане, и за это меня запросто могут «принять». Тот факт, что он тут в кармане у каждого второго, не ипет, закон «одинаков для всех». Кое-где на территории спрятан и автомат, но я скажу, что это не мой, если найдут, а его не найдут. Только вот они не «принимать» меня приехали, а на меня посмотреть, себя показать. Охотничьи угодья это их. В связи с рождением второго ребенка прошу перевести меня на более оживленную трассу.
        Стукнула дверь - массивная, стальная, тут такие установили во время погромов. Я переключил на камеру, чтобы видеть, как они поднимаются по лестнице. Поднимаются неспешно, осматриваются.
        Хозяева…
        Знаете… если бы можно было вот так вот сесть со свiдомим хохлом и поговорить спокойно, без бития морд, мне многое было бы чего ему сказать. Они почему-то постоянно проводят параллель между нами - рабами и ими - свободными. Но при этом, когда приходят вот такие вот морды в лице мента, банковского работника уже набившего оскомину банка «Приват», еще какого-нибудь жадного до денег рыла, они им платят. Платят! И никто не вспоминает о своей свободе в этот момент.
        Скажу больше, я немалое число бизнеров в Киеве знаю. Разговаривал с ними о многом - при всей упоротой свiдомости судьбы их часто схожи: при Савченко или при Осиповиче отжали бизнес, ограбили, пустили по миру. Пришли русские - вот сейчас, потихоньку начинаем снова торговать, - при этом скрипя зубами на клятых москалей и мечтая о Европе. Пра-льно, при русских бизнес не отжимают, и не потому, что мы такие честные, а потому что есть определенный уровень. Если речь идет о нефтеперерабатывающем заводе, там расклады свои. Но если брать магазинчик или заправку, работай, тебя никто не тронет. На Украине отжимали на всех уровнях, просто Рабинович отжимал нефтеперерабатывающий завод, а какой-нибудь охреневший от безнаказанности сын головы районной управы отжимал магазинчик. Беспредел был на всех уровнях, включая самый низовой. И когда спрашиваешь людей, а что вы сделали, чтобы этому беспределу противостоять, кто-то вспоминает Майдан, а кто-то машет рукой. Сейчас при попытке отжать магазинчик тебе поможет тот же военный комендант. А на Донбассе и на Луганщине о рейдерстве и вовсе забыли, после того как
нескольких рейдеров показательно исполнили.
        Свiдомые, так где ваша свiдомость? Свободные, где ваша свобода? Почему она заканчивается на первом же менте?
        Открылась дверь.
        - Добрий день…
        Один, похоже, офицер, хотя и не старший - капитан. Второй то ли сержант, то ли как у них тут. Дело в том, что в Киеве восстановили старый порядок званий в милиции, а тут оставили тот, что ввели в четырнадцатом, и вся заказанная в Италии… что ли форма, сюда ушла.
        - Вечер, - поправил я.
        - Як се маете…
        - Нормально живу.
        Взгляд «сержанта» ощутимо потяжелел - то, что я не перешел на мову, было признаком враждебности. Мовой здесь опознавали своих и различали чужих, даже если говорили в итоге на русском.
        - Мы присядем?
        Этот, похоже, на конфликт решил не идти.
        - Пожалуйста…
        Офицер сел. Сержант остался стоять.
        - Смотрим, дело открываете, вот, решили заехать…
        …
        - Из Киева?
        На этот вопрос можно ответить.
        - Да.
        - А в администрации почему не зарегистрировались?
        - Я ФОП открыл в Киеве, разве нужно при администрации регистрироваться?
        Вообще-то было нужно. Тут была тонкая грань… дело было в том, что местные хоть формально и подчинялись украинским законам, по факту законы здесь были свои. ФОП - свидетельство на физическое лицо - предпринимателя - теоретически было действительно по всему Киеву, но по факту все территории давно собирали свои налоги. Просто делали это с разной степенью борзоты и жадности. В Днепропетровске эта жадность зашкаливала.
        И регистрация в райадминистрации, или управе, как тут ее называют, как раз и нужна была, чтобы собирать местные сборы. На законно установленные налоги и их собираемость внимания мало обращали.
        - Нужно.
        - Зачем?
        - Ты чо…
        Капитан осадил рукой коллегу:
        - Ну, как зачем? Вам защита нужна? Нужна. Порядок нужен. Все это денег стоит. Машинку вашу опять-таки в течение пяти дней надо зарегистрировать в мобуправлении при администрации.
        - А не в военкомате?
        Капитан понимающе улыбнулся.
        - Ну, можете и в военкомате. Но не советую.
        Ясно. И тут самостийность.
        - И какие налоги?
        - Ну, налоги вы сами заплатите, мы не налоговая. Мы контролируем местные сборы - сбор от оборота на благоустройство города, полтора процента на АТО, три - взнос в местный фонд помощи правоохранительным органам.
        АТО давно уже нет, а налог есть…
        - А налоговая ко мне придет?
        - Ну, придет так придет. Но это вряд ли…
        Я картинно вздохнул:
        - Не дают покоя честному человеку. Налоговая придет - дай. Вы придете - дай. На АТО - дай. На правоохранительные органы - дай. Алекс придет - и ему дай.
        Надо было видеть… как нехорошо ощерился этот капитан.
        - Москалик еще один?
        - Ну, не один.
        - А не боишься?
        - Попробуй!
        Какое-то время мы мерили друг друга взглядами, потом капитан встал.
        - Откуда вы только лезете…
        - Из того же места…
        - Ну, как знаешь. Тебе жить.
        - И умирать - тоже.
        - Во-во. И умирать… Тем более ты тут… легковоспламеняемый, так сказать.
        Что-то сработало во мне… как перегоревшая лампочка хлопнула… с искрами. Бах - и все. В следующий момент я понял, что стою с пистолетом, и пистолет направлен точно в переносицу ретивому «правоохоронцу».
        - Ты сильно не гни, сломаешь, - посоветовал я, - а этот склад и вовсе десятой дорогой обходи. Я по жизни ломом подпоясанный. Секешь?!
        Капитан попятился, ища спиной выход…
        Хохол прибыл не один, с разборной бригадой, которая каталась на «Богдане», с заниженной подвеской и в черноту тонированными стеклами. Ну, прямо девяностые форева. Сам Хохол был на том же широком[16 - Джип «Чероки» или «Гранд Чероки». И тот, и другой выпускаются и сейчас, но такой популярностью уже не пользуются.], на каком он встречал меня.
        - Выглядели как?
        - Ну…
        - Старший среднего роста, нос чуть длинноват. Младший - здоровый, под потолок, дерганый?
        - Они.
        - Бивис и Батхед, - уверенно заключил Хохол, - они, родные.
        - Кто такие?
        - Люди Сулимо. Начальника городской полиции. Они первыми приходят, пробивают, так сказать.
        Я помолчал. Потом рассказал, что случилось. Поинтересовался:
        - Борщанул?
        - Ну, есть немного. Коммерс стволом в рожу тыкать не должен, могут за личное принять. Но мы разрулим.
        …
        - Ты не бери в голову. Этих тараканов давно проучить пора было. Здоровый - из Одессы. Как нажрется, так вещает, как он в Доме профсоюзов геройствовал. Врет… наверное.
        Я почувствовал, как помимо моей воли руки сжимаются в кулаки.
        - Он говорил про местные сборы. На АТО там.
        - Проплачено за всех, не колотись. Ты платишь нам, мы дальше сами.
        - Это как? - не понял я.
        - Обычно, - пояснил Хохол, - ты не думай, тут люди умные сидят, им бабки нужны, а не головняки. Ты прикинь, что будет, если правоохоронцы и ветераны АТО будут ходить по русским и взимать эти самые сборы?
        - Хреново будет.
        - Это еще мягко сказано. А тут полный город всяких наблюдателей, иностранцев, дипломатов. Вот оно им надо - головняки. В итоге они собрали все значимые диаспоры и договорились: налоги собирают диаспоры. В данном случае - Алекс собирает, как от русской диаспоры. И тихо, без лишнего шума платит. Мы должны собрать определенную сумму-задание и перечислить на счета ОГА[17 - Облгосадминистрация.]. Сколько мы еще соберем - это наше дело. Но мы имеем право собирать только со своих и разбираемся тоже со своими. Сурен, например, с армян собирает, Жора - с евреев. И все довольны, все гогочут.
        Зашибись. Открытый феодализм.
        - Феодализм какой-то.
        - Ага. Он самый. Только, поверь мне, это ты тут прилетел на пальцах с Киева и без разбора начал права качать. А я тут живу. Не первый год. И поверь - система умная. Даже справедливая. Если в Киеве менты со всех дерут, то тут каждый имеет дело с людьми своей национальности, понимает, что им потом вместе жить и друг за друга держаться. Так что межнациональных муток всяких тут меньше, чем на Донбассе, поверь мне. Умные люди систему делали. И делали, чтобы тут жить, а не чтобы все разнести к чертям.
        - Постой, - сказал я, - если диаспоры сами налоги собирают, то кого этот… Сулимо окучивает?
        - А ты не понял? Хохлов он окучивает. Украинцев…
        Вот так вот…
        ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ.
        ШТАБ-КВАРТИРА ФБР.
        12 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        …таким образом мы считаем, что действия агента Козака были правильными и обусловленными сложившейся обстановкой.
        Председатель комиссии по ревизии служебной деятельности ФБР, дама темного цвета кожи лет этак пятидесяти (в ФБР, как и во всех государственных органах, были квоты на меньшинства, а работать тоже кому-то надо было, вот приходилось подыскивать такие вот места, заодно две позиции закрылось, женщина и чернокожая), осмотрела других членов комиссии - в основном это были инспектирующие агенты перед пенсией.
        - Есть другие мнения?
        Отрицательное покачивание голов.
        - Что ж, в таком случае благодарю, агент Козак. Новое назначение вы получите в течение ближайших семи дней. Рекомендуем также обратиться к психологу ФБР за консультацией. Не пренебрегайте этим, агент Козак.
        - Благодарю, мэм… - На эти слова Козак израсходовал почти все свое терпение.
        Он вышел в коридор. Попрощался за руку со своим адвокатом, адвокат был настоящий, пусть и с допуском к государственной тайне. Он еще не решил, будет ли продолжать работать на ФБР или уйдет.
        - Мистер Козак?
        Он повернулся. Перед ним стояла невысокая рыжая дамочка, чем-то похожая на Дану Скалли из знаменитых «Секретных материалов» - сериала, по сути определившего новый облик агента ФБР после старомодного образа парней в шляпах времен еще Директора[18 - Джон Эдгар Гувер, основатель ФБР, директор с 1924 по 1972 год.].
        - Да, мэм.
        Он заметил карточку на груди - посетитель.
        - У вас есть пара часов свободного времени?
        - Возможно.
        Женщина понизила голос:
        - В таком случае вы сейчас тихо выйдете из здания, пойдете в направлении пятидесятой улицы. Выйдя на нее, идите направо, в сторону Мэдисон-драйв. Вас подберут, черный «Линкольн». Все поняли?
        Козак прищурился:
        - Все, кроме одного. Зачем мне это?
        - Хотите узнать, что произошло с вашим напарником?
        - Я и так знаю. Его убили.
        - Хотите знать кто?
        - Вы это знаете?
        - Возможно…
        - В таком случае почему бы мне не арестовать вас прямо сейчас?
        Женщина улыбнулась, но нехорошо, понимающе и как-то тускло.
        - По трем причинам. Первая - вы отстранены от работы и не можете производить аресты, у вас даже оружия нет. Вторая - ваше новое назначение может быть и на Анкоридж, штат Аляска. Третье - вам просил передать привет капитан Коллинз, помните еще такого?
        - Он работает с вами?
        Та же самая улыбка, тусклая и неискренняя.
        - Вы слишком много задаете вопросов. Идите…
        «Линкольн» с красными и синими огнями под капотом включил сигнализацию и остановился посреди улицы. Вышли двое, один остался возле машины, второй подошел к нему, достал небольшой металлоискатель.
        - Сэр…
        Козак поднял руки. Пистолета у него и впрямь не было сегодня - редкость в его жизни, но это бы-ло так.
        - Прошу…
        В машине работал кондиционер, разгоняя нестерпимую вашингтонскую летнюю жару, и на сиденье, которое будет слишком большим даже для игрока в американский футбол, сидел невысокий, лет шестидесяти человек. Типичного вида политик, но политики не ездят на таких машинах…
        - Рад видеть вас, агент Козак.
        - Для начала - кто вы?
        Человек протянул две карточки - одна из них была Козаку знакома, это был пропуск в Пентагон. Вторая, судя по всему, была пропуском в Белый дом. Странно, но ни на одной из них не было ни имени, ни фотографии.
        - Это не ответ.
        - Ну, последние двадцать лет меня зовут Билл Уолшо. А как звали до этого, я позабыл. Кстати, как поживает мистер Стефанич?
        Альберт Стефанич был заместителем директора ФБР, ответственным за борьбу с терроризмом.
        - Не имею ни малейшего представления. Полагаю, что и вы тоже его не знаете, верно?
        - Ну, почему же? Крайний раз мы виделись с ним во время рыбалки на пристани Кейп-Кода несколько дней назад.
        - Возвращаюсь к тому же самому вопросу - кто вы?
        Человек улыбнулся.
        - Мне нравится ваш подход.
        - Я - агент ФБР. Вы - человек из «Линкольна» с мигалками под капотом. Эти мигалки можно купить за шестьсот долларов.
        - Согласен. - Человек достал планшетник, на нем виднелась голограмма, подтверждающая уровень криптографической защиты. - Если вы смогли раскусить меня, полагаю, мне следует оказать ответную любезность вам. Габриэль, или Гавриил, Козак, тридцать шесть лет, штаб-сержант морской пехоты США в отставке. Родился в Бостоне, но родители переехали туда из Сан-Франциско, где до сих пор обитает старшее поколение семьи. Отец - успешный предприниматель, немало вложил в местные стартапы, в результате чего его состояние по данным налоговой службы составляет чуть менее пятидесяти миллионов долларов. Мать - успешный врач-хирург. Две сестры, Марина и Люси. Обе пошли по материнской стезе и стали врачами, однако вы почему-то не пошли по стезе отца и присоединились к морской пехоте США. Участвовали в операции «Свобода Ираку», две командировки в самые опасные районы так называемого «стального треугольника». По отзывам непосредственных командиров, инициативный, храбрый, хладнокровный, умеет находить контакты с местным населением. За эль-Фаллуджу вы получили Бронзовую звезду. После вывода из Ирака вы отказались идти в
офицерскую школу, вместо этого прошли курсы выживания в экстремальных условиях, снайперов и легких водолазов, после чего получили квалификацию «оператора критических ситуаций», переведены в силы немедленного реагирования морской пехоты. Еще один тур в Афганистан, участие в специальных операциях на территории Ливии, Нигерии, Анголы, Ирака. В Ираке охраняли и готовили к эвакуации американское посольство. По результатам этой операции снова отклонили предложение пройти дополнительное обучение и стать офицером. Потом была Украина, верно?
        - Информацию о моей службе вы взяли там, где не имели права ее брать.
        - Перестаньте, мистер Козак. Если мне будет нужно, я узнаю, сколько раз вы писались в детстве. Мне интересно, почему вы так упорно не хотите стать офицером? Боитесь ответственности?
        …
        - В любом случае это ваше дело. Как и то, почему вы пошли в ФБР. Кстати, мне все-таки интересно, а почему ФБР? С вашей квалификацией вас могли бы взять… ах, да… Утеря доверия… Верно?
        …
        - Как насчет того, чтобы его вернуть?
        - Мистер, - сказал Козак, - кто вы?
        - Мое имя я вам уже назвал. Оно подлинное, по крайней мере, жалованье мне платят на это имя. В настоящее время я являюсь координатором группы JSOC-Ukraine. Когда-нибудь слышали?
        - Мы работали на нее.
        - Да… те дела в Киеве. Я изучал материалы расследования. Осел из ЦРУ взял все в свои руки, и русские получили два грузовика с совершенно секретной аппаратурой слежения и прослушивания, в результате чего была скомпрометирована часть программы «Весна», а русские продвинулись на несколько лет вперед в разработке собственной аппаратуры слежения. Кто-то должен был за это ответить, и ответил не командовавший на месте ублюдок, а несколько ни в чем не повинных морпехов. Как, кстати, ваш напарник… Канада, насколько я помню…
        Козак подавил гнев.
        - Мистер, два года назад я бы купился на все на это. Тогда я носил форму и говорил: есть, сэр, какое бы дерьмо мне ни предлагали. Но не сейчас. Есть один парень… точнее… был. Знаете, что было в самом начале, когда я пришел в ФБР и меня определили к нему? Он предложил мне выпить кофе… эй, парень, давай попьем кофейку. От этого кофейка меня потом долго несло… с толчка не слезал. Знаете, в чем был смысл этого?
        …
        - Не верь никому. И хорошо, если этот урок ты получаешь сидя на толчке, а не лежа в гробу на Арлингтонском кладбище.
        - Собственно, меня это в вас и заинтересовало, - сказал хозяин «Линкольна», - вы прошли школу оперативника и следователя по уголовным преступлениям у Дюбуа. А это не самая плохая школа. И при этом у вас есть сразу несколько армейских курсов выживания, вы подготовленный морской пехотинец, умеющий выживать в самых экстремальных условиях. Почти Джеймс Бонд.
        - Джеймс Бонд не протянул бы и месяца в Кандагаре.
        - Как вам угодно. Итак?
        - Сэр, я бы хотел узнать, в чем будет заключаться моя миссия?
        - Для начала вы должны согласиться.
        - Не зная, на что?
        - Разве вас не учили выполнять любые приказы?
        - Знаете, мистер…
        - Знаю. - Голос человека из «Линкольна» посуровел. - Вы, похоже, не понимаете, что я не просто так сделал вам это предложение. Для меня гораздо проще было бы оставить вас наедине с голодными львами из комиссии. У вас черная метка в деле - забыли?
        …
        - Миссия на Украину. Собственно, потому нам и нужен не обычный следователь, а морпех. А вы, к тому же, говорите по-русски.
        - Цель миссии?
        - Если говорить общими словами, провести ревизию.
        - Ревизию, сэр?
        Человек улыбнулся.
        - У вас это называется «следственные действия». Мы в разведке предпочитаем слово «ревизия». Мы бюрократы.
        - В чем суть вопроса?
        - Для начала вы должны сказать «да».
        …
        - Ну же. Вы понимаете, что то, что произошло с вашим напарником, и та история в аэропорту тесно связаны. И вы не могли не вспомнить, что мы поставляли на Украину винтовки пятидесятого калибра, чтобы они могли отбиваться от русской бронетехники. Возможно, одна из этих винтовок всплыла в Штатах.
        - И поставляло их ЦРУ.
        - Да. Как и в восьмидесятые мы помогали афганским моджахедам, потому что нам это было выгодно. Вчерашние друзья часто становятся врагами. Да или нет?
        …
        - Итак?
        - Да. И пошло оно все…
        Полковник Джей Берч, отставной командир Crisis Reaction Team, спецназа морской пехоты, предназначенного для немедленного реагирования в случаях, когда надо вести бой с целым городом или, по крайней мере, с его половиной, согласился встретиться с ним в ресторане «Ливанская таверна», расположенном рядом с Пентагоном. Это было обычное место встречи для отставных и действующих военных, и, когда Козак добрался туда, ему пришлось потратить несколько минут, отвечая на приветствия и игнорируя кислые взгляды остальных. Корпус морской пехоты всегда был парией, потому что у них были собственные ВВС и ВМФ, и в Пентагоне их недолюбливали.
        Полковник Берч появился точь-в-точь в назначенное время - сухой как щепка, с намертво въевшимся в кожу афганским загаром, в темных очках и с папкой под рукой. Передвигался он нормально, протез был почти не заметен.
        - Сэр…
        - Нормально, сиди… - Полковник плюхнулся на стул. - Мы уже переросли все это. Давай посмотрим, что тут можно заказать.
        Козак заказал шаурму. Полковник остановился на фалафеле.
        - Слышал, ты стал федеральным агентом.
        - Есть такое, сэр!
        - Группа освобождения заложников?
        - Нет, сэр. Следователь, отдел по борьбе с терроризмом.
        Полковник внимательно посмотрел на него, сняв очки.
        - Не могу представить любого из золотой[19 - Золотая (gold) - это просто замена слово «желтый» в военном алфавите.] группы федом.
        Козак усмехнулся.
        - Да и вы не слишком-то похожи на бюрократа, сэр.
        - А на кого же я похож?
        - Скорее, на старого пирата, нацепившего костюм, сэр.
        Полковник не обиделся.
        - Что есть, то есть. Чувствую себя порой полным идиотом. Меня приглашают в кабинет и спрашивают, что я думаю о той или иной вещи. Я начинаю говорить, и вдруг до меня доходит, что они меня не понимают. Совсем.
        - Ясно, сэр… Слышал, собираются принимать на вооружение новую боевую винтовку?
        - Да… Если бы. Эти придурки собираются снова отдать контракт Кольту. Точнее, его канадскому филиалу. Я устал доказывать, что нам нужно что-то, похоже по схеме на «калашников», SCAR или один из SIG. Или одна из тех новых винтовок со схемой «калашникова», производства США. Но нет. Они непробиваемы.
        - Ясно.
        - Как ты, парень? - спросил полковник. - Эти говнюки сделали все, чтобы втоптать тебя в грязь.
        - У них не получилось, сэр.
        - Рад это слышать.
        - Но у меня есть проблемы, сэр.
        - Говори.
        Козак рассказал все. Ну, почти.
        - Опиши мне этого типа из «Линкольна», - потребовал полковник, разбираясь с фалафелем.
        - Лет шестьдесят…
        Когда описание было закончено, полковник думал недолго.
        - Конрад Райс.
        - Кто он, сэр?
        - Один из заказчиков. С самого верха. Последний раз, когда я имел с ним дело, он был начальником инспекции в ЦРУ. Это очень высокая должность. А занимался он, по-моему… Ираном. Да, Ираном.
        - Тогда что ему делать на Украине?
        - На Украине? Сейчас это тема номер один, все хотят заниматься Украиной. Повтори, что он сказал?
        - Он сказал, что нужно провести ревизию в Украине. Что он подозревает, что там что-то нечисто с нашими поставками оружия туда.
        - Подозревает, - фыркнул полковник. - Если он говорит, что подозревает, он точно знает, что колеса закрутились вновь. Просто не хочет давать тебе информацию. А сам ты что думаешь?
        - Я хочу взяться за это, сэр.
        Полковник пожал плечами:
        - Тогда ничем не могу помочь.
        - Это личное, сэр.
        - Личное? В ЦРУ работают очень искусные манипуляторы.
        - Действительно, личное, сэр.
        Полковник отложил ложку.
        - Хорошо. Чем конкретно я могу тебе помочь?
        - Вы знаете про ситуацию на Украине? Там есть наши люди?
        Полковник криво улыбнулся.
        - И да, и нет. Мы там ходим по очень тонкой грани. У Киева русские войска. Нас это не устраивает. Но открытая поддержка Украины сейчас невозможна по многим причинам, прежде всего политического характера. Если ты слушаешь новости, то должен знать, о чем я сейчас говорю…
        - Да, сэр, понимаю.
        - Европа все больше склоняется на сторону России. Конфликт затянулся, противостояние бьет по экономике, а на принципы плевать, когда у тебя в стране безработица больше десяти процентов. Все эти новости о зверствах распространяются именно европейскими новостными агентствами, видимо, это часть тайной сделки с русскими. Мы не можем поддерживать людей, которые стреляли гражданским в затылок, пытали пленных и, возможно, сбили гражданский самолет с пассажирами на борту. Это неприемлемо.
        - Но мы их поддерживаем.
        - Увы, поддерживаем. В основном поддержка идет через Польшу и Прибалтику. Мы поставляем им кое-какую технику… Сам понимаешь, это важный рубеж, если русские возьмут Украину, то они подойдут вплотную к границам Восточной Европы и новых членов НАТО, а мы не можем этого допустить… У корпуса там усиленная спецгруппа, из твоего как раз подразделения, они охраняют американское посольство, которое сейчас в Днепропетровске. Но кроме того, они тайно содействуют обучению местных сил защиты территории… так это, кажется, называется.
        - Они могут мне помочь, если дойдет до этого?
        - Исключено!
        Полковник посмотрел в упор.
        - Исключено! Украина - это политическое минное поле. Мы не можем и шагу ступить без согласования с Госдепом. И я должен тебя предупредить - если ты будешь о чем-то договариваться, я и слышать об этом не хочу. Нет и нет.
        Это было завуалированное согласие.
        - Сколько там человек?
        - Восемьдесят. Иногда немного меньше.
        - Бронетехника есть?
        - Только «Хаммеры» с бронезащитой и машины скрытого бронирования для low-low[20 - На сленге - передвижение скрытно, без возможности опознания.]. Есть пара зафрахтованных вертолетов, но ими мы пользуемся на пару с другими конторами. Это общий ресурс. С использованием также могут быть проблемы.
        - Ясно, сэр. Спасибо за информацию.
        Полковник задержал его руку в своей.
        - Помнишь одиннадцатую заповедь?
        - Держи свое ружье чистым?
        - Нет, парень. Не попадись…
        КВАНТИКО, ШТАТ ВИРГИНИЯ.
        СТРЕЛЬБИЩЕ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ США.
        16 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Ганнери-сержанта Томаса Суини он нашел на стрельбище, где тот разбирался со своей винтовкой…
        Ганнери-сержант Суини в морской пехоте был кем-то вроде живой легенды, одним из тех, на ком стоит… даже не корпус, а миф о корпусе. Его служба началась с того, что в восемьдесят втором году один ублюдок въехал на огромном самосвале во двор здания, где были расквартированы морские пехотинцы, и активировал взрыватель. Его пытались остановить, но не смогли. Погибли двести восемьдесят два морпеха - самые большие единичные потери в корпусе со времен войны с Японией. Среди тех, кто выжил, был и он, тогда еще рядовой стрелок, брошенный в девятнадцать лет в зону многолетнего вооруженного конфликта, в котором полегли уже десятки тысяч. Он должен был умереть, как и его товарищи, но он не умер, он выжил и даже потом в составе антиснайперской группы деблокировал аэропорт и охотился на снайперов, засевших в башне Мюрр.
        С тех пор прошло много лет, но ганни Суини, родом из глуши Северной Дакоты, не изменил ни себе, ни своей винтовке, сейчас он тренировал стрелковую команду Корпуса морской пехоты США, которая должна была защищать честь корпуса во время ежегодных соревнований на кубок Уимблдона[21 - Существует не только теннисный, но и стрелковый кубок Уимблдона, очень почетный. До недавнего времени человек, получавший этот кубок за стрельбу на дистанцию тысячу ярдов, входил в состав элиты снайперов мира. Сейчас тысяча ярдов - это уже обычная дистанция.]. Он же входил в группу оценки легкого вооружения корпуса, отвечал за испытания предлагаемых новых видов вооружения… конечно, их голос был только совещательным. Решения принимались на самом верху и исходили далеко не только из соображений качества, удобства и точности оружия.
        Сейчас ганни сидел со своей винтовкой, представлявшей собой изготовленную на заказ фирмой Texas Brigade Armory винтовку «М40 А5», но под патрон 300WM. Ганни не спеша чистил ствол, и это было похоже на молитву.
        - Сэр! - негромко сказал Козак и вытянулся по стойке «смирно».
        Ганни не спеша дочистил винтовку, посветил фонариком и только потом обратил на Козака взгляд своих спокойных глаз. Цвет их был чем-то средним между голубым и серым, и от всего этого человека веяло уверенностью в себе и спокойной силой. Пока в корпусе большинство составляли такие как они, Америку боялись и уважали.
        Теперь же у них в отрядах появились даже педерасты.
        - Полковник Берч говорил, что ты стал федом, парень, - спросил сержант. Голос его был таким же, как он сам, негромким, но внушительным. - Это так?
        - Да, сэр.
        - Надрать бы тебе задницу, парень. Как ты только додумался до такого.
        Козак молчал.
        - Не то чтобы я был против правоохранительных органов, - рассудительно сказал ганни, - но видит Бог, и уважения к ним я никогда не испытывал. Любому морскому пехотинцу следовало бы держаться от них подальше, будь он пьян или трезв, вот так…
        …
        - Полковник звонил насчет тебя. И еще один парень… его кличут Канада. Знаешь такого?
        - Мой крайний напарник в корпусе.
        - Он пытался попасть в сборную команду корпуса. Теперь уже вряд ли попадет…
        …
        - Какое у тебя дело, сынок?
        - Мы столкнулись с очень интересным случаем снайперской стрельбы, сэр. Я бы хотел, чтобы вы высказали свое мнение.
        - Судя по досье, ты сам в команде был назначенным стрелком. Чем твое мнение будет отличаться от моего?
        - Широтой взгляда, сэр.
        Ганни кивнул.
        - Возможно, ты и прав. Но не недооценивай себя.
        - Наверное, вам захочется ознакомиться с материалами по делу.
        Ганни взял тонкую папку и, не глядя, отложил в сторону.
        - Забыл очки дома, сынок, - добродушно сказал он, - ты там был?
        - Да, сэр.
        - Ну, вот и расскажи, что там стряслось. Своим взглядом и своими словами. Ты ведь бывал под огнем? Как было дело? Что это были за ребята? Закрой глаза, очисти свой разум и расскажи мне все.
        - Я сяду, сэр.
        Повинуясь приглашающему жесту ганнери-сержанта, Козак сел напротив, закрыл глаза, пытаясь собрать мысли в кучу.
        - Профи, сэр, - сказал он, - причем необычные. Откуда-то оттуда, с опытом…
        Слово «оттуда» в США уточнять больше не требовалось.
        - Умеют работать с минимальной подготовкой, без крепкой позиции, буквально с колес. За очень короткий промежуток времени они поставили, где нужно, машину, оборудовали позицию и отстрелялись. Дальность была небольшая… ярдов двести пятьдесят, не более. Тут и обезьяна попадет, тем более из полуавтоматической винтовки. Но они отработали на все сто, ни одна пуля не прошла мимо… точнее, одна прошла. Та, что предназначалась для меня. Забавно, сэр…
        - Что же тут забавного?
        - Это мне напомнило одного козла в Ираке.
        - Расскажи.
        - Неплохой стрелок с рук, сэр, был вооружен охотничьим «ремингтоном-700». Работал как раз с эстакад с мотоцикла. Его почерк - видит американскую колонну, или ему сообщают о ее прохождении - он выскакивает на эстакаду, стреляет навскидку по любой машине по месту водителя. Один выстрел, и ходу. Адекватно отреагировать сложно - один выстрел, и он скрывается, однажды он за день подстрелил так четверых ковбоев. Дальность всегда небольшая - от ста до трехсот, в героя никогда не играл, в перестрелки не вступал. Мы приземлили его, когда на его счету был десяток, и то во многом случайно - он на отходе нарвался на вертолетный патруль с крепким экипажем и отличным снайпером на борту[22 - Реально имевший место в Ираке случай.]. Но из «барретта» с рук не выстрелишь.
        - Ну, почему, можно и выстрелить. Я видел парней, которые сносно стреляли с «барретта» с рук. Какова была скорость?
        - Наша около сорока, сэр. Они стояли на месте. Микроавтобус с открытым боковым люком. Он был белым, я заметил, как люк открывается, только потому остался жив.
        - Кто был белым?
        - Микроавтобус, сэр. Стрелка я не видел.
        - Под каким углом он стрелял?
        - Почти под прямым, сэр.
        - По приближающейся машине.
        - Да, сэр.
        - Как все это происходило?
        - Две машины. Первым он снял водителя головной - моего напарника. Машина потеряла стабильность, мне удалось выпрыгнуть, прежде чем заблокировалась дверь. Следом он выстрелил в меня - я убрался буквально за секунду. Продолжать работать по мне он не стал, хотя и видел, что промазал, вместо этого он занялся второй машиной. Она была бронированной, в ней - четверо бойцов ГОЗ, группы освобождения заложников, это наш спецназ. Схема та же - первым он снял водителя, дальше стрелка на той же стороне, он попытался укрыться за дверью, думая, что дверь выдержит. Не выдержала. Двое попытались вывести задержанного, который и был целью. Один обошел нашу машину и попробовал укрыться за дверью - результат тот же. Второй вытащил задержанного и попытался укрыться за своей машиной. На них он потратил семь оставшихся зарядов. Когда я открыл огонь по нему, он уже делал ноги.
        - Сколько всего выстрелов он сделал?
        - Одиннадцать, сэр.
        - За?
        - Не более тридцати секунд. Очень быстро.
        Ганни уперся взглядом в стол, думая… Козак тоже думал… перед глазами проносились картины того страшного дня. Когда по тебе стреляет снайпер - это страшно… неизвестно откуда летящие пули, падающие друзья, удары пуль… полтинник тот еще зверь, от него почти нет укрытий, кроме брони. Интересно, как быстро они поняли, что именно по ним работает? И о чем думали, когда это поняли?
        Наверное, много чего думали. В такие секунды вся жизнь проносится перед глазами. Но ни один не струсил. Каждый из них пытался выполнить свой долг до конца.
        Кроме…
        Козак открыл глаза. Ганни смотрел на него.
        - Неплохо.
        - Сэр?
        - Ты стрелял из винтовки с оптическим прицелом?
        - Приходилось, сэр.
        - Пойдем-ка, постреляем…
        В оружейке ганнери-сержант взял крупнокалиберный «барретт»… В корпусе всему присваивали свое название, так вот эту винтовку называли SASR - Special Application Sniper Rifle. Всему миру она была известна как «Барретт М82 А1». Винтовка была производства аж девяносто четвертого года… армия и спецназ были вооружены куда более новыми моделями, в то время как корпус получал то, что оставалось от военного бюджета. Сейчас снабжение несколько улучшилось, после того как прекратили финансирование F-35.
        Мишени уже были выставлены, чтобы имитировать условия стрельбы, - ганни пошел на простую хитрость, которую придумали снайперы ФБР для имитации движущихся целей. Он взял шарик с гелием и привязал его в радиоуправляемой машинке ценой в тридцать долларов. Такая установка с колеблющимся шариком позволяла имитировать движущуюся мишень намного реальнее, чем управляемое мишенное поле за несколько миллионов.
        Козак заметил на соседнем стрельбище несколько знакомых парней из ФБР - в Квантико находилась академия ФБР, они обменялись приветственными кивками. Тем временем ганни загнал машинку на самый край поля.
        - Знаком с этой штукой? - спросил он Козака, который выставлял на сошки тяжелую, внушительного вида винтовку.
        - Немного стрелял из нее. Во время курса по городским боям. Я использовал «М110».
        - Тоже неплохо. Готов?
        - Вроде бы да, сэр.
        - Тогда… начали!
        Дистанция была ярдов триста… Несмотря на то что винтовка имела отличный прицел Leupold, он не сразу поймал шарик в прицел. Потом все же нашел яркое пятно, нащупал его прицелом, нажал спуск, излишне торопливо.
        - Выше, левее! - крикнул сержант.
        Черт… нет ничего хуже промаха. Руки начинают дергаться… их специально учили не поддаваться панике в ситуациях промаха или задержки, подсовывая бракованные патроны… но все равно промах никто не переносит спокойно.
        Он повел винтовку вправо… ага… есть. В этот момент винтовку… нет, не винтовку, а эту чертову мишень шатнуло, он вынужден был отказаться от выстрела. Осознание того, что рядом стоит один из величайших стрелков корпуса, давило на него подобно чугунному грузу… но он взял себя в руки, промедлил еще несколько секунд и, дождавшись, пока мишень появится в прицеле, на перекрестье, выстрелил.
        - Бинго!
        Есть…
        Несмотря на чудовищный калибр, отдача у этого монстра была как у винтовки калибра 7,62, не больше.
        Магазин… затвор назад.
        - Оружие чисто, сэр.
        Ганни одобрительно кивнул:
        - Неплохо.
        - Я бы так не сказал, сэр.
        - С учетом того, что это незнакомая тебе винтовка, а я пустил аппарат по ухабистой местности, более чем нормально. Но вернемся к сути проблемы. Что тебе показалось самым сложным при стрельбе?
        Он прикинул… да.
        - Удержать цель в прицеле.
        - Верно. У стрельбы из винтовки с оптическим прицелом на короткие дистанции есть свои особенности. И одна из них - очень сложно удержать цель в прицеле. Вот представь себе - ты снайпер. У тебя нет надежной позиции, твоя позиция - это автомобиль. Хорошо, если они смонтировали что-то вроде стрелкового стола, но если нет - все, чем ты располагаешь, это, скорее всего, толстая веревка или трос поперек дверного отсека. У тебя нет совершенно времени на прицеливание.
        - Верно, сэр, - сказал Козак, - они не могли там находиться долго. Я заметил, как открывается дверь, они открыли ее в последний момент, уже когда мы появились.
        Ганни поморщился, он не любил, когда его перебивали.
        - Допустим, у нас есть фургон. Нам нужен водитель, потом наблюдатель - он будет осуществлять наблюдение с места справа от водителя, и сам стрелок. Возможно, есть и кто-то четвертый - кто страхует стрелка. И именно он открыл дверь грузовичка - по крайней мере, я бы сделал именно так, не стал бы рисковать - стрелку надо сосредоточиться, ему не до дверей. Четверо. Все нервничают. Ваша машина - всего лишь одна в многочисленном потоке. Они не могут долго оставаться на одном месте - в любой момент может кто-то остановиться, спросить, что случилось и не нужна ли помощь. В любой момент может появиться полицейская машина - она уж точно заметит, что кто-то стоит на эстакаде, так? И вот они видят цель. Наводчик дает отсчет, второй номер стрелка открывает дверь. Стрелок за несколько секунд должен сориентироваться, найти вашу машину в прицеле, навестись на водителя и сделать выстрел. После чего он должен разобраться в быстро меняющейся обстановке и сделать еще несколько выстрелов. Возможно, под ответным огнем и ни разу не промахнуться. Верно?
        Козак мрачно кивнул.
        - Прямо Вильгельм Телль какой-то.
        - Да уж. И это еще не все. Ты говорил, что ты выпрыгнул из машины?
        - Да, сэр.
        - Значит, наводчик должен был это отследить, оценить, дать команду, навести его, он должен был быстро изменить точку прицеливания, выстрелить, оценить результат и снова начать работать, уже по другим целям. Судя по тому, что он решил не продолжать с тобой, дисциплина огня у парня на уровне. Часто стрелок, если не попадает в цель, фиксируется на ней и начинает тратить на нее патроны, не обращая внимания на изменение обстановки и, возможно, новые угрозы. Иногда это правильно, но чаще всего - нет. Улавливаешь мои мысли?
        - Я говорил, что это, скорее всего, профи, сэр.
        - Немного не то. Как считаешь, с тем прицелом, что у тебя был, технически возможно повторить то, что эти парни сделали на мосту?
        Козак подумал.
        - Вряд ли, сэр, - с сомнением сказал он.
        - На этой винтовке стоит Leupold с постоянным десятикратным увеличением. В то время, когда эта винтовка сошла с конвейера, не существовало технологий, позволяющих помирить прицел с переменной кратностью и винтовку пятидесятого калибра. Сейчас такие технологии есть, и «барретты» последнего выпуска на заводе комплектуются прицелами bausch&lomb кратностью от пяти и до двадцати пяти. Но разницы между пятикратным и десятикратным увеличением не так много. Поэтому мы тут имеем дело с чем-то другим…
        - Сэр?
        - Похоже на действия антипиратских групп. Здесь тренировались несколько групп морской пехоты, они отправлялись к побережью Сомали. Там частью стандартной тактики является вертолетный снайперский патруль, в их стандартное снаряжение входила винтовка пятидесятого калибра, она нужна им была для стрельбы по двигателям моторных лодок. Еще существует Береговая охрана - в снаряжение вертолетного патруля над Мексиканским заливом входит такая винтовка и BORTAC, спецназ пограничной службы. Они используют винтовки пятидесятого калибра с вертолетом для стрельбы по моторам машин, везущих контрабанду или пытающихся прорваться.
        Козак усиленно черкал в блокноте. Дюбуа учил его - записывай все, что ты видишь и слышишь, все, что заметил, - никогда не знаешь, что может пригодиться. Это один из азов работы следователя.
        - …в Афганистане в последней трети войны так же формировались спецгруппы - вертолетные патрули, в них входили два или даже три снайпера, одна винтовка обязательно была против «жестких» целей. Стрелками там были парни из спецгрупп ВВС, отвечавших за охрану полевых аэродромов и антидиверсионную деятельность. Я помню тренировавшихся здесь морпехов. Они снимали стандартный прицел и ставили обычный EOTECH. Потом EOTECH начали выпускать в специальной модификации для пулеметов пятидесятого калибра, усиленный и увеличенный в размерах, стали ставить и его. Некоторые и вовсе стреляли с открытого прицела. Понимаешь?
        - Винтовка без оптики.
        - Да. Дальность не слишком велика. Зато большое значение имеет поле зрения и возможность вести быстрый и относительно точный огонь. И при этом иметь удар пули пятидесятого калибра - на этой дистанции он сокрушительный.
        Козак вспомнил, что осталось от его напарника. Парамедики не сразу вытащили его из машины, боялись, что тело разделится на две части. Удар пули буквально разорвал его пополам, разрушив позвоночник и большую часть ребер.
        - То есть это парни с очень специфичным опытом.
        - Вот именно. И более того, это не одиночка. Мы уже установили, что их было как минимум трое, - верно?
        Верно.
        Козак вспомнил ублюдков из ЦРУ. Еще со времен службы в морской пехоте он научился их бояться и ненавидеть, ради того чтобы прикрыть собственную задницу, эти ублюдки запросто могли слить находящуюся в поле группу. За то время, пока они общались с Дюбуа, он успел узнать о ЦРУ еще больше интересного.
        Как минимум трое. Опытная и сыгранная группа.
        С… и. Неужели эти гады из Лэнгли решились на зачистку агентов ФБР?
        Еще лет пять назад он отверг бы эту версию. Но сейчас он понимал - в ЦРУ пришло немало людей с поля боя, оттуда, где жизнь человека не стоит совсем ничего. Немало таких и в ФБР. Могло быть и так.
        Твари…
        - Благодарю, сэр. Вы очень помогли.
        - Эй, морпех.
        Козак повернулся. Старый снайпер смотрел прямо на него.
        - Не строй из себя героя. Судя по всему, что ты тут рассказал, ребята это крутые. Не попадайся к ним на прицел и не действуй в одиночку. Увидишь их - сразу вызывай отель Эхо[23 - Артиллерийская поддержка.]. Героев в этой войне не будет. Только выжившие.
        - Да, сэр.
        - Будь осторожен, морпех…
        По дороге домой Козак думал об Украине.
        Как это все могло быть связано с Украиной? Почему тот человек был из Украины и почему кто-то так сильно хотел его убить?
        Про Украину Козак знал не многое, хотя его корни были там. Но в США жило уже четвертое поколение Козаков, и он ощущал себя стопроцентным американцем. Это была страна в Центральной Европе. У него была миссия в Украине, там он попал в лапы русским. Но в то же время он почти ничего не знал о самой стране. Он попробовал припомнить - постоянные митинги. Может, кто-то и считал, что это демократия, но они, морпехи, опасались любых скоплений людей. Серые обшарпанные дома, тяжелая советская и постсоветская архитектура, внушающая тревогу. Постоянные отключения света, плохие дороги. Много старых, родом из семидесятых годов прошлого века, машин. Красивые и готовые на все за недорого женщины. Общее ощущение хаоса и неустроенности…
        В конце концов русские все же добрались до них.
        Приехав домой, он зашел в интернет. Набрал «Ukraine war» - вывалились десятки тысяч ссылок, фото, видео - в Youtube был настоящий завал видео, казалось, что эта война снята вдоль и поперек. Обе стороны активно вели пропаганду, обе имели операторов, обе активно выкладывали отснятое в интернет и снабжали английскими субтитрами. По-видимому, обе стороны пытались завоевать расположение международного сообщества и получить хорошую прессу.
        Ему же нужно было специфическое - видео про украинских снайперов. Он хотел понять, почему для убийства банального мигранта, незаконно въехавшего в страну, были привлечены такие силы. Какой в этом смысл? И что там делало ЦРУ в аэропорту? Это был их агент? Или нет?
        Но на последний вопрос он сейчас не мог ответить, поэтому сконцентрировался на украинских снайперах.
        Он узнал, что в Украине существует, оказывается, фирма Zbroyar, занимающаяся высокоточным снайперским оружием, но винтовок пятидесятого калибра на их сайте не было, и он не уверен, разрешены ли они в Украине к гражданскому обороту или нет. В США винтовка калибра до двадцати миллиметров считалась обычным гражданским оружием и разрешалась к обороту - больше двадцати было уже Destructive device, и там были свои сложности. Но тот же «барретт» он мог купить хоть завтра, как обычный гражданин, - если бы не одно «но» - он стоил с прицелом как неплохая подержанная машина. Но если есть деньги, нет проблем.
        Интересно… если в Украине есть фирма, производящая высокоточное оружие, значит, есть покупатели, есть сообщество стрелков, гражданских и военных профессиональных снайперов, есть культура использования винтовки с оптическим прицелом. Конечно, не такая, как в США, но все же…
        Итак, украинская война. Сторонами там были украинская армия и сепаратистские организации востока страны, поддерживаемые и снабжаемые Россией Путина. Он помнил сводки, которые они читали перед миссией на Украину, общий доклад об обстановке… Американские инструкторы тогда предельно жестко излагали то, что они видели: полный бардак со снабжением, с подготовкой на украинской стороне, коррупция сверху донизу, некомпетентность всей командной вертикали начиная от генерала и заканчивая лейтенантом, отсутствие профессионального сержантского состава, несогласованность действий различных силовых ведомств, наличие в зоне боевых действий никому не подконтрольных вооруженных формирований, в том числе неонацистских. Из плюсов отмечали только боевой дух некоторых подразделений да знание местности, но абсолютно все высказывали мнение, что в случае наступления российской армии Збройны силы Украины будут разгромлены еще в приграничных сражениях. Так оно, в общем, и получилось - посольство США из Киева эвакуировалось по экстренному варианту, в панике уничтожили весь архив станции ЦРУ на бумажных носителях, часть из
него не была переведена в цифру и пропала, к русским попала большая часть документации украинского правительства, часть документации многочисленных некоммерческих организаций и фондов, занимающихся модерированием ситуации на Украине, совершенно секретная аппаратура прослушивания, пленные… черт, он сам побывал в плену. В плену он был недолго, его и его товарищей освободили, передали на линии разграничения в обмен на каких-то пленных, без лишнего шума и телекамер. Он видел русских солдат, русский врач лечил его от контузии, русские не проявляли к ним враждебности, узнав, что они американцы, а с одним из солдат он даже поменялся часами на память. Короче говоря, это было нечто глупое, никому не нужное и изначально провальное. Он не понимал, почему на Украине русские и почему на Украине они, американцы, но, в конце концов, у русских, наверное, больше прав там быть, ведь Украина граничит с ними, а не с США, верно?
        Русские.
        Ради любопытства он попытался набрать Russian sniper rifle, и перед ним появились десятки картинок с самыми разнообразными снайперскими винтовками, начиная от банальной «СВД» и заканчивая монстрами 338 и 408 калибров, пригодными для стрельбы на дистанции свыше мили. Похоже, что у русских существовало и производство высокоточного оружия, и его покупатели, и культура стрельбы из винтовки на дальние дистанции… значит, снайперами могли быть и русские, и сепаратисты или повстанцы. Скорее, даже они - просто потому, что у русских профессиональных снайперов наверняка больше.
        Были у русских и винтовки пятидесятого калибра, как он понял, производились два вида, полуавтоматическая и с ручным затвором.
        Просматривая очередное видео, он наткнулся на то, что его заинтересовало. Отмотав назад, он еще раз пересмотрел. Затем ввел в строку поисковика новый запрос.
        Да. Все верно.
        НЬЮ-ЙОРК.
        ФЕДЕРАЛ-ПЛАЗА, 26.
        18 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Отставной штаб-сержант Козак в настоящее время работал не в отделении ФБР в Нью-Йорке, а в созданном после терактов 9/11 специальном межведомственном подразделении, известном как АТЦ - антитеррористический центр. Основой этого центра были откомандированные сотрудники ФБР, затем шла нью-йоркская полиция, затем другие ведомства, в том числе Береговая охрана, таможня и военное ведомство. Кого в нем не было, так это ЦРУ. Тем не менее АТЦ имело трансграничную юрисдикцию, то есть его сотрудники имели право выезжать за границу, участвовать в допросах, а по особому распоряжению - и задержаниях подозреваемых в терроризме. На их счету уже было несколько предотвращенных терактов, о которых мир никогда не узнает. Конечно, львиная доля работы делалась внутри штатов, тем более что подозрительных хватало. В свое время навпускали афганских беженцев, Канада впустила толпу сомалийцев, пускали чеченцев. Да и… чего говорить, если в Венесуэле число мусульман уже составляло пять процентов населения и быстро росло, а в Мексике появились первые наркомафиозные организации, которые работают с афганским героином и
исповедуют не извращенное католичество и не индейские культы, а агрессивный ислам…
        Начальником центра на сегодняшний день был Питер Телл. Тоже отставной военный, участвовал в высадке на Гренаду, он умудрился поработать и в полиции Нью-Йорка, и в ФБР. Надо сказать, что полиция и ФБР тоже недолюбливали друг друга, первые считали вторых белоручками и способными своровать почти раскрытое дело, а вторые первых - алкоголиками, жирдяями и ни к чему не годными тупицами. Но Телл поработал и там, и там. И во многом именно это обстоятельство способствовало тому, что ему удавалось примирять между собой очень непростых людей, работающих в АТЦ, держать их на курсе и не допускать мордобоя.
        Поднявшись на этаж, который занимала группа, Козак прошел процедуру идентификации и сразу направился в кабинет босса. Он знал, что тот в это время пьет кофе.
        - Сэр.
        Попасть в кабинет босса было непросто, но он знал, что сегодня попадет. Смерть напарника… дальше можно не объяснять.
        - Габриэль…
        - Да, сэр. Не надо ничего говорить.
        - Верно.
        - Лучшее, что мы можем сделать для памяти Француза, - это найти его убийц.
        - Верно сказано, парень. Очень верно.
        Босс насторожился, это было заметно. И понятно почему.
        - Вчера я был в Куантико. Пострелял из винтовки.
        …
        - Встретился со старым снайпером - инструктором морской пехоты, настоящим асом своего дела. Он разложил все по полочкам в моих мозгах.
        - Ты знаешь правила, верно.
        - Да, сэр. Но я - снайпер. Причем армейский. В этом деле нужен кто-то, кто понимает в винтовках, в полете пуль и в тех, кто отправляет их в полет. Я имею в виду снайпера. Снайпера может поймать только снайпер.
        - Правил это не отменяет. Ну, хорошо. Что ты нарыл?
        - Я попробовал стрелять из винтовки пятидесятого калибра по движущимся целям, сэр. Кстати, экспертиза по пулям еще не пришла?
        - Пришла. Результат нулевой, эта винтовка нигде еще не светилась. Но ты знаешь, сколько их, - они сейчас везде. Гражданские стрелки… армия, флот, ВВС, латиноамериканские наркомафиози, силы НАТО… их полно.
        - Да, сэр. Что я выяснил - главная проблема при стрельбе из винтовки крупного калибра на небольшой дистанции по движущейся цели - это то, что цель постоянно уходит из поля зрения прицела. Шеф - это ганни Суини - сказал, что это могла быть винтовка с механическим прицелом либо с голографическим, EOTECH, обычной модели или специальной, для пятидесятого калибра. Он назвал мне несколько групп, которые тренировались с такими винтовками, - это спецназ экспедиционных сил морской пехоты, задействованных в охоте на пиратов, спецгруппы ВВС, занимавшиеся охотой с вертолетов в Афганистане, тактические группы пограничной охраны, Береговая охрана.
        - Стоп, стоп. Дальше и слышать не хочу.
        - Подождите, сэр. Я не думаю, что это были наши. Вот, посмотрите.
        Козак выложил на стол фотографии.
        - Видите?
        Телл надел очки, он не любил их надевать и надевал, только когда надо было рассмотреть что-то.
        - И что я должен видеть?
        - Фотографии, сэр. Парни с винтовками.
        - Неплохо. И что?
        - Это необычные винтовки. И необычные парни. На винтовках нет оптических прицелов, видите?
        - Возможно. И кто эти парни?
        - Пророссийские сепаратисты, сэр. Видите, чем они вооружены? Вот, смотрите.
        Козак выложил на стол еще один лист бумаги. На нем была изображена винтовка.
        - Противотанковое ружье Симонова, сэр. Использовалось русскими во время Второй мировой войны. Заряжалось очень мощным патроном, в два раза мощнее, чем патрон Браунинга, использовалось для борьбы с танками, а также снайперами и отрядами НКВД[24 - Спишем на то, что это говорит американец.] - наркомата безопасности. Оптический прицел на них не предусматривался вообще. Потом появились противотанковые гранатометы, и русские сняли их с вооружения, обложили смазкой и складировали… как вы думаете где?
        - Не испытывай мое терпение.
        - Украина, сэр! Восточная Украина. Они складировали их в старых, заброшенных шахтах. Потом, когда начался сепаратистский мятеж, сепаратисты достали их и начали использовать. Русские до сих пор используют этот боеприпас для пулеметов их боевых машин, у них на вооружении не один крупный калибр, как у нас, а два. И у вооруженных сил Украины - в их боевых машинах - стояли такие же пулеметы. Следовательно, сепаратисты могли постоянно пополнять запасы и использовать это оружие, понимаете?
        …
        - У них есть стрелки, которые обучены стрелять из крупнокалиберных винтовок без оптического прицела. И они ненавидят украинцев. Понимаете?
        - Ты хочешь сказать, что стрелком был русский?
        - Точнее, украинский русский, сэр. По-видимому, тот, кого мы подобрали в аэропорту, знал нечто такое, что было опасно для России. Они решили заткнуть ему рот любой ценой. Скорее всего, это была…
        - Что ты намерен делать?
        - Сэр, в этом деле не разобраться без командировки на Украину.
        - Исключено.
        - Сэр…
        Телл снял очки и положил на стол.
        - Это исключено. Полное дерьмо, в котором я не желаю испачкать даже носки своих туфель, понятно?
        - Сэр, а как же Дюбуа? Они его застрелили и четверых парней из ГОЗ тоже.
        - Этим делом будет заниматься нью-йоркское отделение. Не выходя за пределы США. При необходимости привлечем ЦРУ.
        - А этот украинец?
        - Этим тоже займется нью-йоркское отделение. Ничего личного. Никаких нарушений протокола.
        Телл поднял телефонную трубку.
        - Уйдешь в отпуск на три недели. Это приказ. И посети психолога. Еще не хватало ПТСД[25 - Посттравматический синдром.]…
        Однако уже вечером все поменялось. Козака вернули в нью-йоркское отделение и подписали командировку на Украину. За один день.
        ГРУЗИЯ - УКРАИНА.
        20 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        В Украину Козак летел под своим собственным именем. Это было правильно - украинцы с обостренным дружелюбием относились к тем из эмигрантов в США и Канаду, которые приезжали в страну. В этом было что-то от… поведения жены, вырвавшейся, наконец, из опостылевшего дома. Такое же отношение было ко всем иностранцам, за исключением русских. Иностранцы чаще всего смотрели на это с лицемерной улыбкой и глубоким презрением в душе…
        В Днепропетровск можно было попасть через Вену, Баку, Лондон или Тбилиси, прямого сообщения у США с осколком некогда крупнейшей европейской страны не было. Козак выбрал путь через Тбилиси… Очень неоднозначный город, фактически форпост США в Закавказье со штатом американского посольства больше, чем в Берлине. Он уже бывал в Грузии, но не как агент ФБР, а еще как боец американского спецназа… Несколько месяцев жил там, работал как военный советник, помогал готовить грузинские силы спецназначения и контингент для отправки в Афганистан. От этой страны у него остались только самые хорошие воспоминания - горячие, но дружелюбные мужчины, еще более горячие и недорогие женщины, много отличного вина, намного лучше калифорнийской кислятины. И нет мусульман, хотя есть горы. Еще на подлете он набрал номер телефона, и первый же ответивший согласился встретиться с ним и посидеть в городе, переждать стыковку между рейсами. Ответившего звали Дато, он был ветераном Афганистана и офицером грузинского подразделения для горной войны, известного как батальон «Шавнабада».
        Грузинский спецназовец встретил его на своем «Мерседесе» двадцатипятилетней давности. Несколько слов таможенному офицеру, и его выпустили в город, не поставив виз. Они помчались по направлению к Тбилиси… Первое, что бросалось в глаза по прибытии, было ультрасовременное стеклянное здание вокзала, сильно контрастировавшее с дешевыми машинами на дороге…
        В город въезжать так и не стали. Остановились в каком-то придорожном кафе, грузинский офицер заказал немного вина и шашлык - жареное мясо на стальных шпагах… Если его жарить правильно, то оно сверху покрывается корочкой, а внутри очень нежное. Еда в Грузии, как и женщины, была великолепной. Но еще великолепнее была дружба.
        Выслушав, куда собирается Козак, Дато только покачал головой.
        - Что? - спросил американец.
        - От Украины надо держаться подальше…
        - Почему?
        Грузин щелкнул пальцами… это была его привычка, когда ему что-то не нравилось.
        - Ты не поймешь. Это наши дела.
        - А ты расскажи. Я хочу понять…
        Грузин поднял бокал, посмотрел на свет, потом отхлебнул немного, тут же запил водой.
        - За рулем… - сказал он, - тебя еще отвозить, а полиция лютует. Тебе не понять, друг, что чувствует грузин, перед которым бокал вина, но пить он его не может. Это заведение держит мой дядя, он принес нам вина из наших личных погребов, а я не могу выпить. И ты тоже не пьешь.
        Козак поднял свой бокал.
        - За дружеские отношения…
        Он знал, что грузины просто так не пьют, надо сказать что-то. Наука грузинского тоста иностранцу непостижима.
        Вино было удивительно тонким и совсем не кислым.
        - Отличное вино.
        - Скажу, чтобы дали тебе в дорогу с собой. Думаю, ты еще не забыл наши традиции.
        - Не забыл. Так почему мне не надо лететь в Украину?
        Дато был мрачен как туча.
        - Послушай, друг, я не хочу, чтобы об этом разговоре знали.
        Американец сделал знак - рот на замке.
        - Я воевал в Украине. Мои люди там воевали.
        - Как контрактники? - не понял Козак.
        - Нет. Нас направило правительство. Мы получили приказ, который должны были выполнить. Я потерял несколько человек там.
        Вот так-так. Об этом известно не было. Грузинская армия принимала участие в войне на территории Украины?!
        - …Я видел своими глазами тех людей, которые там воевали. Видел тех, кого мы должны были называть друзьями. Это звери, друг. Они врывались в города… они грабили, насиловали, расстреливали. Нет предела тем мерзостям, которые я там видел. Они воевали с русскими, как и мы, но с кем бы ты ни воевал, ты должен оставаться человеком. Я был в Афганистане и могу сравнивать. Те, кто там воевал - украинские националисты, бандеровцы, - они хуже талибов. Намного хуже.
        - И наше правительство их поддерживало, - мрачно сказал Козак.
        - Это не первая ошибка вашего правительства, друг. Мы живем вместе, бок о бок, многие сотни лет. Все знаем друг о друге. А вы не знаете ничего. Есть достойные враги. Русские пришли на мою землю с войной, но они не грабили, не насиловали, не расстреливали грузин, не издевались над мирными. Может быть, нам когда-нибудь удастся помириться… Если не мы, так наши дети, внуки помирятся. Но после того, что я видел в Украине… я не представляю, как после этого мириться. Если бы такое сделали с моим народом, как то, что они сделали с русскими… я бы взял кинжал и пошел их резать. По одному. Меня убили бы, конечно, но за кровь я бы взял кровью. И с процентами.
        - Ты сам снайпер, верно?
        - Да.
        - Что скажешь о них? Там были снайперы?
        Грузин задумался.
        - Были, конечно. Но немного. Среди них мало хороших стрелков, и у них почти не было хороших винтовок, да. В основном использовали «СВД», очень старые. Потому что у них не было ничего другого.
        - Ты сам какое оружие использовал?
        - Тоже «СВД». Мы не должны были выделяться.
        - Понятно. А снайперы на полтинниках у них были? Что-то можешь про них сказать?
        - Ты имеешь в виду «барретт-фифти»?
        - Что-то в этом роде.
        Грузин снова с сожалением посмотрел на бокал.
        - Кстати, были. Но не в украинской армии, в основном в ополчении. Ополченцы захватили старые оружейные склады, им досталось много оружия времен второй мировой. В том числе винтовки, которые использовали как противотанковые. Калибр четырнадцать и пять, он очень распространенный у нас, потому что под него предусмотрен пулемет БТР, бронированного транспортного средства. Легко достать патроны, а со снабжением сам знаешь, как бывает. Потом часть этих винтовок досталась украинским… гвардейцам, их использовали в некоторых местах, например, в битве за Донецкий аэропорт. С обеих сторон. Русские дали ополченцам свои новые винтовки, двенадцать и семь, а украинцы потом закупили… ваши «барретты». Да, таких винтовок было немало. Но сказать, что из них стреляли снайперы… скорее, это выделенные стрелки, которые должны были останавливать транспортные средства и пробивать стены домов и построек. На дальность они не стреляли.
        - Останавливать транспортные средства?
        - Да, друг. У украинцев не было защищенных машин, как в Афганистане, только старая бронетехника. «Барретт» может остановить БТР и даже БМП, если бить в борт. Я не говорю про машину, а украинцы, друг, часто использовали банковские микроавтобусы и даже обычные маршрутки. Такая винтовка вскрывала их как консервную банку.
        - Банковские микроавтобусы?
        - Ну, да. Другого-то не было.
        - То есть… получается, у пророссийских сил были опытные стрелки, умеющие стрелять из крупнокалиберных винтовок по движущимся машинам.
        - Конечно, были, - уверенно заявил Дато, - и немало.
        - С какой дальности они стреляли?
        - По-разному. Триста-четыреста метров обычно. На этих винтовках чаще всего не было прицелов, понимаешь?
        Так и есть.
        - Как это?
        - У этих винтовок очень большая отдача, - начал объяснять грузин, - раньше они использовались против танков. Танков Германии, мы воевали с ними, когда был СССР. Там не нужна была дальность, там нужны были мощные бронебойные патроны, чтобы пробить танковую броню или повредить гусеницу танка. Потому на этих винтовках не было прицела и даже места, чтобы поставить прицел, не было. Понимаешь? Потом они начали приваривать кронштейн русского образца и ставить прицелы. Иногда малой кратности - три и пять, он разработан русскими еще семьдесят лет назад, но до сих пор выпускается, он такой прочный, что русские использовали его в пушках. И я слышал о снайперах, которые использовали белорусские двенадцатикратные прицелы в стальном корпусе, закупленные волонтерами из России. Вот это было довольно опасно…
        - Ты сам видел эти винтовки?
        - Да, ведь иногда они попадали к украинцам как трофеи. Украинцы использовали, по крайней мере, одну такую винтовку при защите Донецкого аэропорта и были очень довольны ею. Потому что, если идет легкая бронетехника, по ней надо стрелять из здания. Но если стрелять из «РПГ-7», ты сгоришь сам, потому что из помещения стрелять нельзя. А из та-кой винтовки можно. Да и боезапас ей доставлять проще.
        - Ясно. А кого ты знаешь из украинских снайперов, которые пользовались этой винтовкой?
        Грузин прищурился.
        - Зачем ты спрашиваешь, друг? Почему тебя интересуют эти снайперы?
        Козак понимал, что не должен был говорить это. Но решил сказать. Он знал, что у грузин принята культура открытости между друзьями, и если он будет лгать или скрывать что-то, будет только хуже.
        - Мы задержали человека в аэропорту. Он оказался украинцем и сказал, что имеет какую-то важную информацию. Мы повезли его в штаб-квартиру на бронированной машине ФБР. Но по пути нас расстреляли с путепровода. Это был снайпер.
        - С крупнокалиберной винтовкой?
        - Да, двенадцать и семь. Примерно с двухсот пятидесяти ярдов по движущейся цели. Он стрелял в машину - стекло буквально вырвало пулей. Мой напарник погиб.
        - Сожалею, - сказал грузин, - надо выпить в честь погибшего.
        - А как же полиция?
        - Плевать. Уважение к мертвым важнее.
        Они разлили вино. Молча выпили.
        - Теперь я пытаюсь понять, что произошло и кто за это ответственен. Понимаешь, почему мне нужны координаты украинских снайперов. Тех, кого ты знаешь и с кем ты работал. Кто, по-твоему, мог бы это сделать.
        - Ты думаешь, что снайпером мог быть украинец?
        - Я ничего не думаю, - сказал Козак, - я работаю в ФБР сейчас. У нас есть преступления и есть версии. Пока я должен проверить именно эту.
        Грузин достал телефон, порылся в нем.
        - Я не знаю, кто еще жив… кто-то погиб во время наступления русских, кто-то сбежал. Вот, записывай. Охрименко Юрий…
        Из Тбилиси в Днепропетровск летал старенький аэробус. Когда они заходили на посадку в аэропорту, Козаку показалось, что он вот-вот грохнется… неприятное такое чувство, и непонятно, почему оно появилось. Но он подавил его в себе…
        Аэропорт Днепропетровска был небольшим, он и близко не был сопоставим с такими монстрами, как JFK или Хитроу. Скорее это был аэропорт небольшого, на сто с чем-то тысяч, городка, который внезапно стал чем-то большим, чем он был на самом деле. Движение было очень интенсивным, самолеты взлетали, садились, снова взлетали. Едва выйдя на трап, Козак заметил знакомый высокий хвостовой плавник. «С-130»…
        Трап передвигался на пикапе «Форд» сорокалетней давности, а вместо аэропортового автобуса был полуприцеп для пассажиров, который был прицеплен к обычному грузовику. Здание аэровокзала было небольшим и явно не рассчитанным на большое количество пассажиров, ожидающих стыковочного рейса.
        Едва они зашли, он увидел молодого парня, который ожидал его с большой табличкой «КОЗАК». На руке у него была желто-синяя повязка, которая означала и синдром Дауна, и флаг Украины[26 - Это не шутка. Международное движение родителей с детьми, больными синдромом Дауна, использует в качестве своих цветов желтый и синий.].
        Козак подошел к нему.
        - Габриэль Козак.
        - Отлично, - обрадовался парень, - это все ваши вещи?
        Он говорил по-английски с каким-то странным, тягучим акцентом.
        - Да.
        - Отлично. - Он протянул Козаку точно такую же повязку. - Повяжите это на руку, пожалуйста.
        - Зачем?
        - Это солидарность с народом Украины. Поможет пройти таможню быстрее.
        Козак решил, что вреда от этого не будет, хотя в правилах поведения агента ФБР был пункт о полной аполитичности и нежелательности высказывания солидарности с кем-либо или чем-либо во время работы.
        - Отлично. Идем.
        Они пошли к таможенному терминалу. От Козака не укрылось то, как смотрели на них пассажиры, когда они шли к зеленому коридору. Вообще, еще в самолете, где было немало украинцев, он заметил, что люди устали и сильно озлоблены.
        Таможенник посмотрел на паспорт Козака.
        - Украинец? - спросил он по-русски.
        - Да, - ответил по-русски же парень, - украинская диаспора, США.
        Таможенник обрадовался, протянул руку. Козак вежливо пожал ее. На вещи даже не смотрели, можно было гранатомет пронести.
        Они вышли из здания, перед ним было полно машин такси, и все сильно походило на Балканы. Со своим, конечно, колоритом - весь фасад в сине-желтом, на некоторых машинах тоже ленточки…
        Парень подвел его к старой машине какой-то европейской марки. В США знали «Мерседес», «БМВ» и «Фольксваген» - и все.
        - Как ваше имя? - спросил Козак, устраиваясь впереди.
        - Валдис. Я из Литвы, работаю в посольстве. Еще год, и у меня будет грин-кард, понимаете?[27 - В американских посольствах в странах третьего мира большая часть персонала не американцы, а вот такие вот молодые люди из бедных стран, которые работают за грин-кард. Грузия и страны Прибалтики - один из крупнейших вербовочных центров американской дипломатии, потому что ожидания по зарплате там небольшие, а молодежь не дикая и не антиамерикански настроенная. Получив грин-кард, они уедут в Штаты, некоторые останутся в Госдепе, некоторые уйдут в университеты и фонды, и потом не стоит задавать вопрос, а откуда в Штатах такая русофобия. А вот отсюда.]
        - Понимаю, - кивнул Козак, - а в Штатах чем планируете заняться?
        - Работать! Я хорошо компьютер знаю. У вас там можно миллионером стать, а у нас совсем работы нет.
        Козак припомнил недавно виденную им очередь к церковной столовой за миской бесплатного супа - в числе стоявших были и внешне благополучные… пока благополучные люди, потерявшие работу во время кризиса. Они тоже хорошо знали компьютер. Но немало из тех, кто хорошо знает компьютер, сейчас рады найти работу уборщика. Но он ничего не сказал парню… в конце концов, кто-то же должен работать в посольстве, верно?
        Днепропетровск его впечатлил.
        Он сам вырос около воды. В детстве он часто бывал в Сан-Франциско у бабки с дедом, играл в порту с местными ребятами, зайцем катался на ходивших по заливу паромах. На Восточном побережье вода также была рядом, у отца было что-то вроде мании стать стопроцентным американцем, и потому у них была лодка, они выходили рыбачить, хотя отец был совсем не азартным человеком и рыбачить не любил, а пойманную рыбу отдавал бездомным или в одно из припортовых заведений, не требуя платы. Тут не было океана, не было моря, но была река. Огромная река. Как только они выехали на мост, он понял, насколько она огромна и мощна… возможно, это была одна из крупнейших рек в мире…
        - Как называется река?
        - Это Днепр. Украинцы считают, что она самая крупная в Европе, а русские говорят, что Волга.
        - А на самом деле?
        Литовец пожал плечами.
        - А что, есть разница?
        - Да, в общем-то, нет. Совсем никакой.
        Временное представительство США в Украине располагалась недалеко от набережной, на улице Героев Украины, в пятиэтажном здании, совершенно не приспособленном для таких целей. Морские пехотинцы в попытке создать хоть какой-то периметр безопасности отгородили часть улицы и создали тем самым постоянную пробку. Машины двигались медленно, и любая могла взорваться прямо сейчас и отправить на тот свет десятка два человек, вся вина которых была лишь в том, что они находились не в том месте и не в то время. Охранники наблюдали за улицей, держа пальцы на спусковых крючках.
        Очередная горячая точка.
        Бетонные блоки. Бронированная машина…
        - Кто эти охранники? - заинтересовался Козак.
        - Местные парни.
        - То есть? - не понял Козак. Стандарт безопасности требовал, чтобы посольство охраняла американская компания.
        - Местные парни. Что-то вроде местных вооруженных сил. Частных.
        - И они охраняют посольство?
        - Да. Американские охранники тоже есть, но они внутри.
        Козак воздержался от следующих вопросов - в конце концов, парня просто послали его встретить, и он мог многое не знать.
        - Ясно.
        В посольствах США функции представителя ФБР в стране исполняет юридический представитель посольства, он не скрывается, потому что не должен заниматься тайной деятельностью и нарушать законы страны пребывания. В Украине функции юридического представителя исполнял Глен Кудроу - высокий, белокурый, с располагающей улыбкой - типичный американец. Именно поэтому для подпольной работы он никак не годился.
        Козака он принял радушно. Выставил чай, пояснив, что нормального кофе здесь днем с огнем не сыщешь, а чай здесь очень хороший, есть даже китайские дорогие сорта. Русские любят чай…
        Фотографию, точнее фоторобот, выложенный на стол, опознал сразу.
        - Тищенко, Борис Макарович. Известный здесь человек.
        Козак не ожидал такого.
        - Кто он?
        - Бизнесмен, местный политик, депутат Рады - это их конгресс. Представитель партии «Свобода» в регионе.
        - Что такое «Свобода»?
        - Неонацисты.
        - Расскажите мне про него, - потребовал Козак. - Прежде всего, где он?
        - Где-то за границей. На Кипре, может быть.
        Козак не ожидал и этого.
        - А как с ним связаться?
        - Не знаю, - пожал плечами Кудроу, - можно попробовать через офис. Что-то случилось?
        - Да, кое-что. Можем связаться?
        Юридический советник достал телефон, начал искать в памяти.
        - Ага, вот…
        Пока Кудроу разговаривал по телефону, Козак напряженно думал. Получается, что здесь его не ищут? Но как так может быть - человек пропал на несколько дней. И не обычный человек - политик. И никто не задается вопросом, где он.
        - Вот и все. - Кудроу отключил телефон. - Он на Кипре.
        - Откуда вы знаете?
        - Сказали в местном офисе «Свободы». Его не будет еще несколько дней. Что-то произошло?
        - Что это за человек? - снова ушел от ответа Козак. - Кто он? Чем занимается?
        Кудроу устало улыбнулся.
        - Вам известен смысл слова «олигарх»?
        - Да.
        - Тищенко был олигархом. Не самым крупным, даже не входившим в сотню. Но олигархом. Видите ли, здесь практически любой бизнесмен, начиная с определенного уровня, должен либо быть олигархом, либо он потеряет свой бизнес и скорее всего свою жизнь. Здесь нет защищающего тебя права, нет судов, нет нормальной полиции - здесь либо ты хищник, либо ты жертва. Если ты жертва, тебя рано или поздно съедят.
        - И Тищенко был хищником.
        - Да. Позвольте спросить, вы бывали ранее в Украине?
        - Да, но очень недолго. Пару лет назад.
        - В две тысячи четырнадцатом произошло то, что здесь называют Майдан, то есть народное восстание на площади. Тищенко был одним из тех, кто поддерживал Майдан здесь, в Днепропетровске, он выделял деньги, организовывал отправку добровольцев, но при этом, в отличие от других членов нынешней властной команды, он предпочитал держаться в тени. Когда Майдан победил, те бизнесмены, которые поддерживали его, получили все, здесь они прямо взяли власть в свои руки. Глава этой бизнес-группы стал губернатором, остальные получили посты в его администрации. Тищенко стал всего лишь советником губернатора области - штата по-нашему. В благодарность ему разрешили отнять имущество у нескольких бизнесменов, которые не поддержали Майдан.
        - И что же произошло дальше?
        Кудроу улыбнулся.
        - Неизбежное. То, что и должно было произойти. В стране, в которой не гарантированы права собственности, в которой собственность можно отнять просто за то, что ты поддержал не ту политическую силу, бизнесом никто заниматься не хочет. Сначала они отняли собственность у бизнесменов, ставших неугодными. Потом начали отнимать друг у друга, потому что отнимать было больше не у кого. Тищенко оказался слабым звеном.
        - Откуда вы это знаете?
        - Не первый год работаю, еще в Киеве. У местных хищников существуют определенные правила игры. Что-то вроде кодекса поведения… правил в бейсболе с жестами, обозначающими стандартные ситуации. Тищенко покинул страну и уехал на Кипр в то время, когда на его имущество и на его фирмы идет атака. Это сигнал «сдаюсь». У всех местных хищников есть запасы на черный день… счета в заграничных банках, пара вилл в местах, которые получше, чем это, квартира в Лондоне или в Майами. Если на тебя идет атака, а ты отказываешься от борьбы и выезжаешь за границу, это значит, что ты сдаешься, и тебе оставляют все, что у тебя есть за границей. Но отнимают все, что есть в Украине. Стандартная ситуация. На Тищенко идет атака, Тищенко уехал за границу. Вуаля.
        Козак помотал головой, пытаясь усвоить.
        - Как же они живут?
        - Так и живут. Одним днем. Ни один американский бизнесмен так действовать бы не стал, но… у них нет понятия IPO[28 - Первичное размещение акций. Схема ведения бизнеса в США сильно отличается и от европейской, и от российской - в США многие бизнесы изначально делают «на продажу», история успеха - это либо первичное размещение акций на бирже, либо продажа крупной компании по сделке слияния - поглощения.], они не пытаются собрать деньги на бирже, не защищают права миноритарных акционеров и всю прибыль выводят за границу. Твоим считается только то, что удалось укрыть и вывести. Это странно, но они привыкли. В сущности здесь не такие плохие люди живут. Есть места, где еще хуже.
        - Кабул?
        Кудроу улыбнулся, давая понять, что оценил шутку.
        - Хотя бы. Здесь добрые люди. Немало умных, мотивированных. Молодых. Значительную часть времени наше представительство выдает визы. В том числе на бизнес-эмиграцию. Много студенческих виз. Я не удивлюсь, если те, кто отправляется в Штаты, добьются там большого успеха, - они не арабы, они знают, что такое успех. Думаю, лет пять здесь протянут еще. А потом надо будет что-то делать.
        - Хорошо, - сказал Козак, - допустим. У Тищенко есть семья?
        - Можно посмотреть по базам. Если она и есть, то давно за границей. Здесь никто не держит свои семьи, это возможный инструмент давления. Что все-таки произошло?
        Вместо ответа Козак выложил фотографию. Кудроу посмотрел, скривился.
        - Боже…
        Фотография действительно была страшной.
        - Да, пятидесятый калибр - против него даже ангел-хранитель бессилен.
        - Где… где это произошло?
        - Нью-Йорк. Джи Эф Кей. Вместе с ним погибло пять агентов ФБР, в их числе мой напарник…
        Козак наклонился вперед.
        - Тищенко был нашим агентом?
        - Что… нет.
        - Он приходил в посольство? Вы видели его здесь?
        - Конечно, нет!
        - Почему конечно?
        - Никто из олигархов лично не придет в посольство. Посылают адвоката… Боже мой. Как он оказался в Джи Эф Кей?
        - Хороший вопрос. Он прилетел туда рейсом из Лондона. А в Лондон попал из Праги. Вы что-то знаете про Прагу?
        - Хороший, тихий город, недорогой. Есть программа бизнес-миграции с европейским видом на жительство. Туда чаще всего эмигрируют русские, украинцы едут в Прибалтику или Канаду.
        - Что могло связывать Тищенко с Прагой?
        - Понятия не имею. Эй… вы меня допрашиваете?
        Козак откинулся на спинку стула, принял рас-слабленную позу взамен агрессивной. Этому тоже учил Дюбуа - раскачивать ситуацию, менять тон разговора - от допроса до дружеской беседы и обратно.
        - Расслабьтесь, коллега. Конечно же, нет. Просто погиб мой напарник, он полтора десятка лет отдал ФБР.
        - Сочувствую.
        - Пять человек. Таких потерь не было даже в Майами[29 - Перестрелка в Майами-Дейд в конце 80-х, погибло двое агентов ФБР, ранено пятеро.]. Снайпер с пятидесятым калибром на территории США. Согласитесь…
        - Да.
        - Кстати, про пятидесятый калибр. Вы понимаете, что это такое?
        - Ну… в общем, видел в новостях… в интернете.
        Не служил…
        - Эта штука может пробить машину насквозь и убить вас за ней, даже если вы в бронежилете. Страшное дело. Здесь есть такое? Есть киллеры с таким почерком?
        - Здесь есть киллеры с любым почерком, - вздохнул Кудроу, - полно парней, которые в восемнадцать лет, а то и младше, отправились убивать и так и не вернулись с этой войны. С севера, с востока - русские. Здесь это как красная тряпка для быка. Работы нет, а оружие есть у всех. Постоянные политические и бизнес-разборки - здесь убивают с девяносто первого, со дня обретения этой страной независимости. Большая часть бизнесменов, сделавших состояние в девяностые, убиты. В нулевые - убиты. В десятые - убиты. В центре города нет ни одного крупного объекта собственности, хотя бы одного владельца которого не убили. Так что да - тут есть киллеры и с таким, и с любым другим почерком.
        - Нелегко придется.
        - О чем вы?
        - Расследование. Я хочу понять, почему Тищенко прибыл в Соединенные Штаты нелегально. За что его убили.
        Кудроу кивнул, но по его лицу было понятно, что расследование он не одобряет.
        - Можете приступать. Но вряд ли из этого что-то получится. Здесь люди привыкли молчать. Это продлевает жизнь.
        - Два вопроса. Первый - мне нужно найти человека по имени Охрименко Юрий. Предположительно живет здесь.
        Кудроу записал.
        - Поищем.
        - Второй вопрос - я могу получить здесь оружие?
        Кудроу выпучил глаза:
        - И думать забудьте! Нет!
        - Странно. В Кабуле с этим не было проблем.
        - Это не Кабул. Здесь не нужны никакие неприятности. Никакого оружия, у меня у самого его нет.
        - Ясно. Еще один вопрос - где можно поселиться? Только не в «безопасном доме».
        Кудроу снова взялся за телефон…
        Выйдя из здания, Козак осмотрелся. Решил действовать напрямую.
        Подошел к одному из охранников, прогуливающихся у бетонного заграждения. Тот настороженно посмотрел на него.
        - Добрый день, - сказал Козак, - сигарету?
        Охранник посмотрел на сигарету. Поверх нее была двадцатидолларовая бумажка.
        Сигарета исчезла в кармане.
        - Чо надо?
        Обычная смесь агрессивности и неуверенности… мясо, которое он видел многократно и в Кабуле, и в Багдаде.
        - Хочу купить.
        - Что купить?
        Козак сделал характерный жест указательным пальцем.
        Охранник торопливо, как мышь, осмотрелся.
        - Деньги есть?
        Вместо ответа Козак достал пачку долларов, не толстую и не тонкую. Наученный горьким опытом, он никогда больше не держал свои деньги в одном кармане в одной пачке - у него было несколько пачек разной толщины, и каждая в своем месте. В таких местах только дурак будет светить пачкой денег.
        - Подожди…
        Охранник отбежал к бронированной машине, потом вернулся.
        - Пошли.
        В машине, видимо, сидел старший, он посмотрел на него с той смесью неуверенности и агрессивности, по которой Дюбуа учил его определять людей с нечистыми помыслами.
        - Деньги…
        - Сначала покажи.
        Старший достал из кармана пистолет. Это был «макаров»… русский пистолет, под патрон немного слабее парабеллумовской девятки и всего восемь патронов в магазине, он устарел лет пятьдесят назад. Но это был прочный и надежный пистолет, стояв-ший на вооружении армии, а русские что попало не примут.
        - Ничего другого нет? «Глок», «берретта»?
        - Ничего нет. Тысяча - берешь?
        По меркам американского оружейного рынка переплата вдвое, даже если предположить, что «макаров» новый. Но деваться некуда.
        - Запасной магазин? Патроны?
        - Ничего нет. Берешь?
        Черт. С обслуживанием клиентов тут была явная напряженка. Но он и не в магазин пришел. И потому отсчитал десять бумажек по сто, потом одиннадцатую и показал на пистолет на поясе главного.
        - У тебя такой же. Достань патроны.
        Старший охраны посмотрел на бумажку, и… жадность пересилила.
        Патроны Козак ссыпал в карман. Скорее всего, с этого момента по законам Украины он преступник.
        Но ему нужно было кое-что еще.
        Он достал из кармана старый смартфон. Охранники дернулись, посмотрели на него с подозрением.
        - Ты чо?
        Он вызвал фотографии, нашел нужные.
        - Смотри…
        Охранник посмотрел на фотографии в телефоне, потом на Козака.
        - Ты чо, в АТО воевал?
        - Да.
        Фотографии были сняты на стрельбище «Альфы» под Киевом примерно за две недели до его падения. Они давали уроки местным безопасникам.
        - Друга одного ищу. С тех самых пор. Говорят, здесь живет. Может, пустит на постой.
        С этими словами Козак достал еще сто долларов.
        - Охрименко Юрий. Воевал в Донецком аэропорту. Говорят, здесь живет.
        Старший охраны облизнул губы.
        - Поищем.
        Козак записал на стодолларовой банкноте номер своей мобилы. Аккуратно разорвал ее пополам.
        - Остальное - когда найдешь.
        ДНЕПРОПЕТРОВСК.
        20 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Кажется, начало двигаться…
        Бизнес подобен маховику. Сначала ты выводишь его из состояния покоя, преодолеть которое бывает сложнее всего. Ты арендуешь помещения, выстраиваешь ассортиментную линейку, определяешься по ценам, заключаешь договора с водителями, нанимаешь людей, презентуешь себя клиентам. Скорее всего, у каждого клиента уже есть поставщик, и перебить его бывает сложной задачей, хотя в Украине, как я уже понял, это сделать намного проще, чем в России, потому что люди живут одним днем и на долгосрочное сотрудничество не ориентируются - им нужна цена здесь и сейчас. Потом начинаются первые продажи, но если ты не хочешь, чтобы они стали последними, надо вкладываться и вкладываться. И лишь через какое-то время ты начинаешь замечать, что дело идет как бы само собой. Появляются новые клиенты, растут графики. Дело пошло…
        До этого, конечно, далеко. Но сегодня мы отгрузили на семьдесят процентов больше, чем в среднем по прошлой неделе. Сыграло роль то, что договорились о поставках в одну сеть, какую - говорить не буду. Торговая сеть - это всегда хорошо, это постоянный спрос, пусть даже приходится платить откат категорийному менеджеру.
        Был вечер. Я засел в своей комнатушке с растворимым кофе, гроссбухом, ноутом и калькулятором. И папкой с договорами. Пытаюсь подбить промежуточные итоги…
        Конечно, в минусах пока, но тенденция обнадеживает. Если сегодняшний уровень продаж закрепится, я смогу, по крайней мере, не вываливаться в минус по итогам месяца. И платить людям зарплату.
        А если расширим ассортимент и подцепим еще хотя бы одну сеть, вот тут вот и пойдет навар. Или выхлоп, как обычно говорят.
        Посмотрел на телефон… Хохол пока не звонил. Я тоже не дергался - только идиот, прибыв в чужой город, начинает проявлять буйную активность. На самом деле надо закинуть удочку и иметь терпение ждать…
        Да, что-то получается. Интересно, что в Киеве делается…
        Вышел из своей каморки, я ее устроил просто обставившись с трех сторон шкафами. Катерина сидела за своим местом, закусив губу.
        - Идите домой… - сказал я, - темно уже…
        - Валерий Иванович, отчет надо закончить…
        - Разве не раз в квартал?
        - По ПДВ раз в месяц[30 - Под?ток на д?дану в?ртiсть - аналог нашего НДС. Для справки - налоговая система Украины предусматривает 135 (!!!) различных видов налогов, акцизов и сборов. Это первое место в мире.].
        - Завтра закончите. Работу надо делать в рабочее время…
        Она пожала плечами, выключила компьютер, начала одеваться. Видимо, не замечала того, как я на нее смотрю. Взяла сумочку.
        - До видзення.
        - До завтра, - сказала она по-русски.
        - Одна ходить не боитесь по ночам?
        Она пожала плечами:
        - Такси вызову. Все равно провожать-то некому.
        И, прежде чем тема начала развиваться, она открыла дверь и ступила на лестницу…
        То, что она подставная, это я точно знаю. Или, как сейчас обычно говорят, стопудово. Вопрос в том, от кого она. Украина сейчас - как раньше Западный Берлин или еще раньше Польша. До разделов. До нее всем есть дело и все здесь есть.
        Все - разведки, посольства, фонды, просто гражданские активисты, ищущие приключений на свою пятую точку и искренне уверенные, что не главы государств, чей мыслительный процесс подкреплен аналитическими записками институтов и оперативными разработками спецслужб, а вот они-то уж точно знают, как правильно. Как надо.
        В размышлениях своих я не заметил… хотя как тут заметить - когда кто-то перелез через забор. Услышал только, как звякнуло внизу… а потом еще раз.
        И потянуло дымом…
        Попытался выглянуть… и едва не попал. Под молотки. Только убраться успел, молотком ударило по стеклу, совсем рядом с головой хрустнуло. На пластике появились дырки, похожие на морозные узоры, какие любит рисовать на окне декабрь.
        Я сел на пол… пистолет был при мне, но геройствовать мне не время. За батарею - при обстреле безопасные места это за батареей и в ванной, это мы уже прохавали. Набрал номер Хохла, тот ответил сразу:
        - Алло.
        - Валера это. Кабан.
        - Ага.
        - Подожгли меня.
        - Ты где?
        - В офисе. Бросили пару бутылок, потом из автомата.
        - Цел?
        - Да. Ща едем.
        - Пожарку захвати.
        - Не вопрос…
        Думаете, я соваться на улицу буду? Ага, с одним пистолетом. Ищите дураков…
        Издалека донесся вой сирены…
        Хохол прибыл вместе с пожарными…
        Обгорели несильно - внутрь холодильной камеры огонь не проник. Две бутылки разбились об стену и подожгли лежащую под ней стопу европоддонов, отчего и огонь сильный пошел. В общем, поджог так себе. Не трахнули, а за ж… подержались, так можно сказать. Пожарные залили все водой, я дал им пять тысяч рублей, чтобы следующий раз скорее приезжали. Не подмажешь - не поедешь, на Украине взятки берут все и всегда.
        Хохол мрачно ходил взад-вперед, когда я подошел к нему, заявил:
        - Сулимо, с…а. Ничо, еще возьмем его за вымя.
        - Наверх поднимись. Глянь.
        - Пошли.
        Наверху Хохол пощупал стекло с дырами от пуль.
        - Пять сорок пять или пять и пятьдесят шесть.
        - Точно. И с глушителем.
        - Ну, тут они у всех[31 - На Украине легализованы глушители - так называемые ПСУЗВ.].
        - И на поджог с ними ходят?
        - Ну… это да. Хотя отморозков хватает. Разберемся.
        - Только давай. Пока меня тут вглухую не приземлили.
        - Давай выйдем.
        Спустились вниз. Вышли. Под ногами омерзительно хлюпала вода, и не менее омерзительно пахло горелой краской и утеплителем.
        - Тобой уже интересуются.
        - Кто?
        - Пока местные. Вроде как владельцы сетей, но ты знаешь, кто они на самом деле.
        Да уж. Знаю. В разваливающемся, но сохраняющем какую-то цивильность государстве есть не так много возможностей для вложений средств, но торговые сети - это верняк. Особенно продовольственные. Какая бы ситуация ни была, люди не перестанут есть, не перестанут покупать продукты. А если ты объединяешь магазины в торговую сеть, то у тебя есть возможность давить по ценам на поставщиков…
        - Вижу, как интересуются.
        - Разберемся.
        Пожарные сматывали шланги, один из них подошел к нам.
        - Потушили… - сказал он, как будто мы и сами этого не видели. - Хорошо пролили, не загорит. Надо будет только фасад поменять.
        Я понял намек, достал бумажник…
        Когда поднялся наверх забрать вещи - остановился… Что-то не давало покоя. Что-то забыл? Потом понял, что именно. Достал швейцарский нож с инструментами, прошелся, глядя на потолок. Ага, здесь. Подставил стул и начал ковыряться в потолочном утеплителе.
        Есть!
        На ладони у меня лежала пуля. Почти целая - она пробила стекло, потеряв большую часть энергии, но в основном сохранив форму, потом потолок и застряла в утеплителе. Точно - пять и пятьдесят шесть.
        Зазвонил телефон, неожиданно. Я достал из кармана…
        - Алло.
        - Ты там долго еще? - раздался голос Хохла.
        - Иду…
        Ночь прошла спокойно… если не считать того, что я был один. Но сейчас мне надо было просто поспать.
        Утром приехал представитель арендодателя. То есть владельца здания…
        Если честно… вот то, что говорят: Украина и Россия братские народы, почти одинаковые… фигня все это. Фи-гня. Отвечаю. Возможно, когда-то мы были одинаковые, но сейчас мы совершенно разные.
        В России, как и в большинстве крупных и развитых государств мира, и государство, и общество - «мужское». Это значит: пацан сказал - пацан сделал. Интересы намного важнее, чем отношения, логика важнее чувств, а данное слово надо выполнять, даже если тебе это не выгодно. Украина - это типичная женщина, здесь общество женское, и даже многие мужчины ведут себя как женщины, сами того не осознавая. Это значит, что данное слово ничего не значит, и даже конкретные договоренности приходится подкреплять силой. Взять хотя бы бывшего губернатора местного, одного из крупнейших олигархов Украины и его знаменитую на всю Украину фразу: долги отдают только слабаки. В России так жить нельзя, в России - замочат. Или, по крайней мере, перестанут иметь с тобой какие-либо дела, а долги продадут… да тем же чеченским коллекторам. Раз кинул, два - потом попал. А тут можно. Более того, тут можно так жить годами и не просто жить - процветать. До сих пор вспоминают разговор сего почтенного мужа с не менее почтенным мужем, но волею обстоятельств сбежавшим в Россию. Беня, ты мне семьдесят лямов должен. Сережа, а если
посмотреть на это с другой стороны, может, это ты мне семьдесят лямов должен? В России после таких слов начинается разборка - в суде или за его пределами. Тут ничего, прокатило и прокатывает.
        Вместо логики здесь чувства и символы. В Евросоюз хотят… потому что хотят, это похоже на поведение женщины, увидевшей в магазине красивое платье или красивые туфли, она не думает, а если не дать ей того, что она хочет, устроит скандал и будет еще неделями пилить. И Ленинопад был, памятники Ленину валили, в России это воспринимается как свидетельство одичания: памятник-то кому нужен, он же памятник. А тут памятник - не просто памятник. Поэтому многие украинцы, кстати, недоумевают, почему мы не восстанавливаем памятники, а мы недоумеваем, а зачем их восстанавливать?
        Мы так и не поняли, что Украина - типичная женщина. Истеричная, нуждающаяся во внимании, с комплексами. И поведение Украины последнего времени - это поведение женщины, которую бросил муж и которая к этому была совершенно не готова. И начала мстить типично по-женски, рвать фотографии и стричь ножницами оставшиеся в шкафу мужские рубашки. И все это было бы даже мило, если бы не тысячи трупов на Донбассе, если бы не сожженные города и запытанные до смерти люди в подвалах местной чрезвычайки. В конце концов, мы сделали то, что должен был сделать настоящий мужик в такой ситуации, - взяли загулявшую супругу за шкирку, отволокли домой, накормили и заставили выполнять супружеские обязанности… да с фантазией. Вот только чувства… вряд ли остались. И это заметно.
        Отвлекаюсь.
        Короче говоря, представитель арендодателя осмотрел все это, поохал, поахал и заявил, что придется все это восстанавливать. Мне. Я, слегка офигев, показал пункт договора, где говорилось совершенно обратное - я не первый день все-таки на опасной территории работаю и знаю, что к чему и что почем. В ответ представитель арендодателя начал откровенно «съезжать с темы», выдвигая очень убедительные аргументы типа «подожгли же вас, а мы должны страдать?» и «это стандартная деловая практика». Но раз стандартная деловая практика, зачем такой договор подписываешь, мудило? В конечном итоге на меня смотрела вся страна, можно сказать, и я дожимал до конца. Закончили на том, что я пообещал ему лично в руки и налом пятьсот долларов, если все будет отремонтировано в течение недели начиная с этого дня. Достал пятьсот долларов, порвал их и половинки вручил представителю арендодателя, после чего отправил восвояси. На том и порешили - на Украине вообще многое решается именно так.
        За всем за этим наблюдала часть моего персонала, и я должен был показать, что их босс при необходимости решит любую проблему. Что я и сделал, заслужив уважение и доверие… Оно именно так и заслуживается. Зашел в офис, заткнул дыру в окне, прикрикнул, мол, что уши рассвинячили, после чего начали оперативку. Благо свет не вырубило и бухгалтерская программа работала, позволяя видеть продажи и остатки.
        Так мы отработали день, я съездил в магазин и купил что-то вроде самоклеющейся пленки и решил проблему с дырой в окне почти что полностью. А вечером зазвонил телефон, когда я уже собирался уходить и проверял, на месте ли пистолет.
        Узнал голос деда Николы.
        - Ты нужен. Срочно.
        На связь я вышел через Скайп, купив чистый стартовый комплект и подержанный смартфон, наверное, ворованный. И то и другое я буду использовать только один раз.
        - Что произошло? - не тратя зря время, спросил я.
        - Та пуля, которую ты передал на экспертизу? Откуда она?
        Пуля…
        Пулю я передал на экспертизу через Хохла. Ту самую, которую из потолка выковырял. Дело в том, что большинство оперативников разведки не имеют чисто полицейского опыта и понятия не имеют, что такое следствие по делу. Я такой опыт имел, потому что юридическое образование получал именно в школе милиции. И потому я пулю выковырял и переслал на экспертизу как улику.
        - Ночью было нападение на мой офис, - сказал я, - бросили пару бутылок, когда я попытался посмотреть, что на улице, обстреляли. Одна из пуль ушла в потолок, застряла в утеплителе. Я ее выковырял.
        …
        - Неплохо сохранилась.
        - Неплохо, - сказал Матвеичев, - экспертиза установила идентичность этой пули с теми, которые использовались одним из майдановских снайперов во время известных тебе событий. Тождественность полная.
        Вот так-так…
        События 20 февраля 2014 года - одна из наиболее темных и страшных страниц в современной истории бывшей Украины. По сути, именно с них началось захлестнувшее страну насилие, и именно они легализовали применение насилия к другим людям. Мол, раз этим можно, то нам, патриотам, тем более…
        Когда мы зашли в Киев, была организована специальная оперативно-следственная группа для расследования этих событий, в нее, помимо русских, вошли несколько честных украинских следователей и прокуроров, тех самых, которые вопреки оказывавшемуся на них давлению сумели скрыть часть улик и материалов по делу от уничтожения. Было проведено несколько баллистических экспертиз, одна из них показала, что одной из точек работы снайперов была гостиница «Украина», причем позиция снайперов там была не одна - их было две с разных сторон гостиницы. Одна - в сторону Жовтневого Палаца и другая - в сторону Нацбанка. Сама гостиница к тому моменту полностью контролировалась самообороной Майдана и Правым сектором, что почти снимало с властей обвинения в стрельбе по собственным гражданам.
        Удалось установить, что спецгруппы, занимавшие позиции в районе правительственных зданий, получили приказ открывать огонь утром этого дня, но только в случае, если майдановцы пойдут на штурм. Удалось установить, что специально выделенные сотрудники «Беркута» действительно открывали огонь, но целились или по ногам, или в землю рядом с майданящими - в землю, потому что от асфальта был бы рикошет. Удалось установить, что было две волны жертв - первая утром, примерно до одиннадцати по местному, - тринадцать погибших, более шестидесяти раненых. Вторая волна началась примерно полдвенадцатого по местному времени. Стрельба продолжалась как минимум до семнадцати тридцати - именно на этот момент зафиксирован последний вызов «Скорой» и на эту волну приходится более шестидесяти только убитых. Удалось установить также, что погибшие во второй волне убиты в основном пулями калибра пять и пятьдесят шесть, которые не стоят на снабжении «Беркута» и любых иных украинских полицейских подразделений, но зато это самый популярный и распространенный калибр у гражданских стрелков. Часть убитых, но меньшая часть, была
убита пулями калибра 7,62*39, но один из следователей охранил изъятую гильзу, найденную у гостиницы Украина. Экспертиза указала на ствол, из которого она была стреляна, - «СКС». Самозарядный карабин Симонова, давно устаревший и используемый для спортивной и охотничьей стрельбы. Но с глушителем, которые тут зовут ПСУЗВ, и оптическим прицелом - для отстрела в городе самое то.
        Больше всего информации удалось получить от «Беркута». Удалось заполучить пули, которые извлекли из тел убитых и раненых милиционеров, а их убили в тот день больше десятка, и никто не хотел этого помнить. Все то же самое - пять и пятьдесят шесть, семь и шестьдесят два автоматные. Дважды удалось установить тождество пуль, которыми были убиты сотрудники милиции и майданящие… гражданские протестувальники, короче. То есть снайперы стреляли в обе стороны. Но местным этого было мало. Никто не хотел расставаться с иллюзиями и открывать страшную правду.
        И вот теперь совершенно неожиданно всплывает ствол. Один из тех, что работали в тот день.
        Ствол - это уже серьезная улика. Он есть у кого-то. У него есть серийный номер. Он кому-то продан. Я подозреваю, что пули могут быть даже в пулегильзотеке МВД. Ствол - это то, что можно предъявить, намного более весомая улика, чем экспертиза пуль и гильзы, которая была найдена во дворе гостиницы «Украина»… Видимо, вылетела из окна, когда автоматика винтовки сработала.
        Удивительно… вот лично я бы на ствол даже не рассчитывал. Я думал, что все стволы, говорившие в тот день, были уничтожены… утоплены в Днепре или в одном из прудиков близ Киева.
        А собственно, почему?
        Мятеж не может кончиться удачей - в противном случае его зовут иначе. Зачем им скрываться, если они победили и правоохранительные органы страны под их контролем? А винтовка… винтовка это вещь, она стоит денег и принадлежит кому-то. В то время, когда могло приниматься решение об уничтожении оружия, никто еще не знал, что вот-вот начнется гражданская война и ствол на Украине можно будет выменять на пару мешков муки. Возможно, схватка за власть не окончена, возможно… каждый ствол еще понадобится, возможно, владелец ствола вовсе не желает топить его в речке… все возможно. И вот получается - один из говоривших тогда стволов у нас под носом.
        Конечно, может быть и так, что его толкнули на базаре за те же пару мешков муки, и на истинного его владельца выйти теперь невозможно. Но может быть и по-другому.
        Да… надеюсь, не надо объяснять, почему дело о майдановских снайперах стоит в приоритете? Потому что это один из краеугольных камней мифа, называемого Небесной сотней. Она героизирована, о ней знают по всей Краине, успели улицы в ее честь переименовать. Если нам удастся вскрыть правду про тот день, доказать, что Небесную сотню убили свои, для большинства активных украинцев это будет шоком. Крушением основ… Свои хладнокровно убивали своих же. Вот тогда с ними можно будет работать, а бандеровцев ожидают нелегкие времена. Это дело политическое: доказав, что стреляли бандеровцы, мы лишим их поддержки во всех контролируемых нами регионах.
        - Тождественность полная… - сказал я. - Расследование будет?
        - Мы готовим группу.
        - Нет, - я покачал головой, - так вы все испортите. Они поймут, что засветились, уничтожат ствол и лягут на дно. Ствол у кого-то из исполнителей. Надо выйти, по крайней мере, на него, пока они не почувствовали опасность.
        - Как выйти?
        - Мне в одиночку.
        - В одиночку?
        - Именно. Иначе спугнем. Это не город - осиное гнездо. Любые наши телодвижения будут как на ладони.
        - Тебя уже пытались убить, забыл?
        - Меня пытались убить, потому что я отказался платить, только и всего. Я не более чем борзый коммерс из русских. Пусть все так и останется.
        - А что произошло в Киеве? Забыл? Ты раскрыт перед ними!
        В общем-то, наверное, так и есть. Но…
        - Послушайте. Еще Сунь-Цзы говорил: если ты сильный - прикидывайся слабым. Кто я в Днепре? Да никто. Коммерс с крышей. Меня можно ограбить, украсть, убить, бросить в подвал, пытать. Я доступен. И потому в этом нет никакого изюма. Если они подозревают, что я засланный казачок, они будут меня разрабатывать. Попытаются понять - на кого я тут выхожу, есть ли у меня связные, агенты, можно ли через меня передавать дезинформацию. Если мы пойдем по-тяжелому, они просто лягут на дно.
        - Сунь… кто?
        - Сунь-Цзы.
        - Сунь-то сунь… - сказал Матвей, - только вот будет, скорее всего, по-другому. Тут не сунь, тут товарищ Сталин рулит. Нет человека - нет проблемы. Им человека убрать - как два пальца об асфальт. Убрать и больше не сомневаться.
        - Я готов рисковать.
        - Да я и не сомневался. Вопрос только в том, даст это что-то для дела, или мы просто потеряем время.
        - Я нарыл пулю на пустом месте.
        - И теперь Москва с меня не слезает.
        - Просто немного времени.
        Матвей подумал.
        - Хорошо. Неделя. Если по нулям, мы заходим со своих козырей.
        - Благодарю.
        - Да нечего благодарить, пиши телефоны. Запомни наизусть и уничтожь. Если влипнешь, звони. А лучше вбей на тревожную кнопку в телефоне номер[32 - Есть специальные телефоны для пожилых людей с системой безопасности - кнопка с заранее записанным сообщением.]… вот этот.
        - Так точно.
        - Да не такточничай. Просто дай мне результат.
        ДНЕПРОПЕТРОВСК.
        22 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        На сей раз мы с Хохлом встретились у моста, по дороге с работы. Тот нервно курил, постоянно сбрасывая пепел, дверца джипа была открыта.
        - Что нового? - спросил я.
        - Значит, первое. По Тищенко.
        …
        - Мочканули его. Наглухо.
        - Это точно?
        - Да.
        - Где?
        - В Штатах.
        А вот это уже интересно…
        - Ты точно знаешь?
        - Да. Говорят, большая мясня была. Сюда следак приехал из Америки. Жалом водит.
        - Это точно?
        - Б… без базара! - Хохол сплюнул. Был он каким-то бледным и дерганым. Я даже заподозрил, что он вштырился.
        - А чего на измене сам?
        - Да то! - Хохол сплюнул. - По Тищенко заруб конкретный. Мне мой дятел сказал, дальше в этом направлении копать - что с костлявой в прятки играть. Так стремно, что все его темы до сих пор никто не раздербанил. Ждут чего-то.
        - Чего ждут?
        - А фиг знает. Только тема мутная конкретно. Он и до этого всего был тут самым… хитровы…ным, все время на две стороны пытался играть. А в последнее время совсем берега потерял. Ты знаешь, чей это фрукт?
        …
        - Он был бухгалтером у Паши Лазорко. Чужие бабки считал, а потом… поднялся сволочь.
        - Ясно. А по остальному что?
        - Тёла твоя.
        Хохол протянул смартфон, я посмотрел. В общем, все понятно.
        - Паспорт у нее родной, папка-мамка - на местах, как положено, а биография… сам видишь. Бандеровка. С Майдана.
        - Вижу.
        - В лес вывезем? - деловито предложил Хохол.
        - Отставить.
        - Как знаешь… - Хохол, соскочив со стремной темы, немного успокоился. - Дело хозяйское. Только я бы ее с большим удовольствием на хор бы поставил…
        Да я и не сомневаюсь…
        - Хохол… а ты тогда кем был?
        Слово «тогда» не конкретизировалось, но все было понятно и так.
        - Тогда? Лохом тогда был. На рынке працювал, заодно на заочке учился. В качалку мы ходили. Все наши пацаны подрабатывали… ну, этими, титушками. А я же… суслик, с…а хитрый. Когда ОГА штурмовали весной, я в числе штурмующих был. Потом в молодежной сотне. Потом дошло. Меня, кстати, потому Хохлом и прокликали, что раньше я с ними был. Потом соскочил.
        - Это когда?
        - Да неважно - когда. - Хохол зевнул. - Ну, чо? Шо робыти-то будем?
        - За американцем можно посмотреть?
        - А чего смотреть-то? Давай в лес вывезем да поспрашиваем.
        - Отставить. Тебе бы только в лес. Посмотреть. Кого он тут шукает, с кем встречается. Один работает или не один. Язык знает или нет?
        - Это стоить будет.
        - Дорого?
        - Ну, кому как. Штука в день.
        - Не много?
        - Норм. Надо людей за ним пускать, да с машиной, да не с одной. Платить надо. Сам понимаешь, бесплатно сейчас только кошки… это самое.
        - Да уж… - Я достал бумажник, отсчитал две тысячи евро. - За три дня пойдет?
        - Допустим.
        - Отчет мне представишь, как положено. С видео. И все двадцать четыре часа.
        Хохол забрал деньги.
        - Зробымо.
        Я прикинул - совсем остаюсь без денег. Ладно, с карточки сниму.
        - Все? Я погнал тогда.
        - Хохол… - остановил я его, когда уже захлопнулась дверь джипа.
        - Чего?
        - А все-таки, почему ты теперь с нами?
        - А тебе не все равно?
        - Не. Просто охота понять, чем таким надо по башке стукнуть, чтобы у человека мозги встали. С гарантией.
        - А… бей молотком, не ошибешься. Только не по голове. По пальцам. - Хохол показал мизинец, сустав был явно поврежден. - Ладно, если хочешь знать… Воевал в батальоне «Айдар»… там всякое было, русских - не меньше трети. Один раз деньги сп…или. Большие. Начали дознаваться. Как - сам видишь. И вот тут до меня дошло - через гестапо одни русские прошли. Понял? Вот тут-то до меня и дошло, что, хотя я и нацик, я не за ту нацию стою. Для укропов мы всегда чужими будем, хоть разбейся…
        Ясно…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, НАБЕРЕЖНАЯ.
        22 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Почти половину ночи Козак не мог уснуть.
        Он поселился в отеле «Днипро», бывший «Днепропетровск», на верхнем этаже. Уже поздним вечером его разбудила стрельба, доносившаяся откуда-то справа. Он упал на пол - как научился делать в горячих точках, сначала падай, потом смотри по сторонам. Прислушался… Стреляли довольно далеко и точно не по ним, не было слышно звона стекол, удара пуль по стенам - точно не по ним. Он не рискнул высовываться на балкон, стрельба прекратилась так же, как и началась, неожиданно, в гостинице никакой тревоги не было. Но уже не спалось, сон как рукой сняло. Он подключил интернет и начал просматривать материалы. Набрал в поисковике «Украина, снайпер». Вышло большое количество материалов, посвященных расстрелу протестующих на Майдане в феврале четырнадцатого. Он заинтересовался этой темой и постепенно перешел на тему «Гражданская война в Украине» - самый конец которой он застал, будучи здесь и отвечая за охрану, а потом и за эвакуацию американского посольства и прочей американской собственности. Ища свидетельства действий снайперов в этой войне, он наткнулся на фотографию Донецкого аэропорта. А поскольку он знал
русский, он смог получить об этом гораздо больше информации, чем средний американец.
        Информация о боях за донецкий аэропорт содержалась в одной небольшой книге, которую он скачал, вероятно, без соблюдения авторских прав, и которая была написана либо участником событий с российской стороны, либо тем, кто большую часть времени находился там и видел все, что происходило. Простая и страшная книга, снабженная блоком иллюстраций, рассказывала про совершенно дикое, непредставимое в нормальном мире событие, когда аэропорт крупного города, менее двух лет назад полностью реконструированный (на это потратили восемьсот миллионов долларов), был практически стерт с лица земли в ходе нескольких штурмов и длительной, в несколько месяцев, осады. Погибло в этом месте, по оценке автора книги, не менее тысячи человек с обеих сторон. Автор, кстати, не делил погибших на украинских и российских, он рассказал об общем количестве погибших…
        Козак смотрел и не понимал, что заставило одних людей цепляться за страшные развалины этого аэропорта, а других с яростью и остервенением штурмовать его. Самое удивительное, что менее двух лет назад эти люди вложили огромные деньги в реновацию этого аэропорта. Что произошло? Неужели противоречия между ними были столь серьезны, что нель-зя было их решить никаким иным способом, кроме этого.
        Он смотрел дальше… и видел людей, разорванных снарядами на улицах и остановках, горящие машины во дворах, похороны детей. Артиллерийский обстрел неэвакуированного города - одна из самых страшных военных ситуаций, которые только могут быть. Они сами учились воевать в страшных, грязных иракских городах, но все это было не то. Там им противостояли партизаны, использующие придорожные мины, заминированные машины, снайперские винтовки… Но они и не подумали бы в ответ обстреливать город таким оружием, как оперативно-тактическая ракета или установка залпового огня. А тут - тут все это делали, и весь мир почему-то не замечал это. Хотя преступления, совершенные здесь, были не менее страшны, чем преступления против населения в бывшей Югославии, Ираке, Сирии или Ливии. Муаммар Каддафи тоже обстреливал собственные города, но Запад видел это и отправил бомбардировщики и спецназ, чтобы это остановить. Здесь не было сделано ничего…
        Науку выживания в экстремальных условиях они проходили в лагере особого назначения в горной Монтане. Их инструктор был отставным бойцом «Дельта Форс», ставший проводником и горным охотником. Больше месяца они не выходили к цивилизации, спали там и на том, что удавалось найти, ели то, что удавалось собрать, поймать или застрелить, постоянно голодали. Вечером они собирались у костра и рассказывали о своем боевом опыте и слушали рассказы инструктора. Он, опытный солдат, начинавший еще в Гренаде, прошедший Сомали и «Бурю в пустыне», где охранял генерала Шварцкорпфа, считал очень важным такой обмен опытом между солдатами, и они каждый вечер собирались у костра, даже если замерзали и насмерть уставали. Инструктор рассказывал им в том числе о бывшей Югославии - сначала он готовил хорватскую армию, потом участвовал в секретных операциях на территории Боснии и Герцеговины, консультировал силы ООН, не раз пробирался в находящийся под обстрелом снайперов Сараево. Он рассказывал про то, как в Сараево действовали снайперы, - они маскировались пулеметными обстрелами, работали с гор, простреливали улицы. Их
задачей не была охота за бойцами вражеской армии - они методично выбивали людей в осажденном городе. Просто людей, гражданских. В какой-то степени их можно было даже понять - по словам их инструктора, Сараево был одним большим, сражающимся городом, его защитникам помогали даже женщины и дети. Понять, но не простить, Сараево был искалечен до сих пор. Увы, но урок не пошел впрок… а позиция международного сообщества просто поражала двойными стандартами, настолько откровенными и необъяснимыми, что это не укладывалось в голове.
        Он какое-то время смотрел на фотографию матери и ребенка, убитого артиллерийским обстрелом на улице Донецка, и думал, что бы он, американский морской пехотинец и ныне агент ФБР, сделал с мразью, которая сотворила это. Потом отпихнул ноутбук, вышел на балкон. Уже не стреляли… и Днепропетровск уже не был похож на Багдад. Где-то справа, на самом берегу, шумела дискотека, лазерные лучи играли в небе, и никому не было дела до матери с ребенком, разорванных миной на улицах Донецка.
        Это было не здесь…
        На следующий день он проснулся с больной головой. Выпил два стакана томатного сока и аспирин. Дюбуа в таких случаях спасался крепким кофе, но он не любил кофе. В его подразделении как часть пайка носили небольшие пакетики крепкого растворимого кофе на одну порцию, при необходимости один-два пакетика засыпали в рот, под язык, потом запивали глотком воды из фляги. Но обычный горячий кофе он старался не пить - чтобы не вызвать язву.
        Вышел. Представительство США было совсем недалеко отсюда, и он решил пройтись пешком. Он смотрел по сторонам… город был его охотничьими угодьями и тогда, когда он был снайпером-разведчиком морской пехоты США, и тогда когда он был агентом ФБР, - это было одно и то же, различались только враги и их повадки. Он шел по широченной набережной… по правую руку был Днепр, набережная отличалась только высоким ограждением, в американских городах обычно такого не было, реку следовало показывать во всей красе, а набережную делать так, чтобы люди могли прогуливаться по ней, и не как по тюремному двору. Он не видел никакой опасности… он видел женщину с коляской, он видел мороженщика, продающего мороженое с палатки, которые еще сохранились в Нью-Йорке… но чувство опасности не покидало его. Оно было где-то здесь, совсем рядом…
        - Охрименко Юрий Борисович…
        Кудроу развернул экран так, чтобы было хорошо видно. У него был ноутбук не такой модели, как обычно закупает правительство, а современный, с экраном, разворачивающимся на сто восемьдесят градусов.
        - Семьдесят пятого года рождения, проживает в Днепропетровске. Вам повезло, тридцатого мая он подал документы на американскую визу. Решение еще не принято.
        - Какую визу?
        - Иммиграционную.
        - Кто подал петицию?
        - Лайза Охрименко. Бывшая жена, проживает - штат Нью-Йорк. Довольно странно, при въезде в страну она указала, что в разводе, а теперь причина - воссоединение семьи. Хотя удивительного мало. Местные очень хитры.
        - Когда Охрименко выехала в США?
        - Две тысячи четырнадцатый. Получила грин-кард… она доктор, с ученой степенью здесь. Видимо, поэтому с ней не было проблем. Сейчас работает… Пресвитерианский госпиталь. Да… неплохо устроилась.
        Это и в самом деле было так - Пресвитерианский госпиталь был одним из лучших в стране и лучшим в Нью-Йорке. Интересно, как она туда устроилась? Эмигрант… с плохим знанием языка… странно.
        - Можно посмотреть… как Охрименко получала грин-кард?
        - Сейчас…
        Кудроу отстучал по клавишам нужную комбинацию.
        - Странно…
        - Что странно?
        - В файле есть указание - грин-карта предоставлена ускоренным порядком по ходатайству Госдепартамента США. А самого ходатайства почему-то нет. Странно… может, ошибка в базе данных? Очень странно…
        Козак посмотрел в окно… через тяжелые шторки бронированных жалюзи сочился свет. Солнечный зайчик робко пробовал пол…
        - Охрименко дан положительный ответ?
        - Нет.
        - А кто-то интересовался этим делом?
        - Сейчас… нет, ничего не зафиксировано.
        - Рассмотрение этого ходатайства включает в себя встречу с сотрудником американского посольства?
        - Если это будет признано целесообразным… тогда да.
        - Думаю, это целесообразно…
        Выйдя из посольства, Козак подошел к охранникам, охранявшим его. Они были те же самые, но демонстративно его не замечали.
        - Как дела, парни? - бодро спросил он.
        Те молчали. Потом один из них подчеркнуто вежливо спросил:
        - Вам что-то нужно, сэр?
        - Полагаю, кое-что нужно вам, ребята. Я прав?
        - Не знаю, о чем вы, сэр, - сказал охранник и отвернулся. Второй добавил: - Проходите, здесь нельзя стоять.
        Ясно. Уже обработали.
        - Хорошо, о’кей. Вторая половина по-прежнему у меня. Если интересует…
        Хорошего было мало. Но оно было. Если человек собирается эмигрировать в США, то он на крючке. А если у него там жена, да еще устроившаяся, то он на двойном крючке. Потому что каждый человек, эмигрировавший в США, до конца своей жизни боится миграционной службы, только те, кто в США родился, свободны от этого страха - их-то выслать никто не может, это точно. Конечно, если ты прожил в США достаточно большое время, имеешь чистый рекорд, то есть не совершал ничего противозаконного, имеешь источник средств к существованию, тем более недвижимость - тебя вряд ли вышлют. Но миграционка может создать проблемы любому просто так, на ровном месте. Возможно, ты и выиграешь суд. Но адвокату по миграционным делам, а их в США полно, ты заплатишь из собственного кармана. А миграционка заплатит своему из средств Дяди Сэма. Чувствуете разницу?
        Козак одно время работал с парнем, который раньше работал на Юге, в Аризоне. Тот просветил его насчет положения мигрантов: на самом деле положение нелегальных мигрантов едва ли не лучше, чем тех, кто подал на грин-кард. Их почти никто не ловит просто потому, что никаких сил не хватит их переловить. Они не платят налоги и миграционки боятся не больше, чем те, кто в США на легальной основе. И даже если их паче чаяния поймают и выдворят, они, скорее всего, проникнут в страну вновь, только и всего. Миграционка не ловит нелегалов, она пристает к тем, кто решил оформить документы легально. Парень рассказал, что в их отделе в Аризоне хватало всякой мрази - начиная от тех, кто брал взятки от нелегалов деньгами и натурой с красивых баб, и заканчивая теми, кто явно был связан с наркоторговлей.
        Подавая документы на иммиграционную визу, ты заполняешь кучу бумаг. И указываешь там полные контактные данные. И вряд ли ты заинтересован в том, чтобы лгать. Потому что даже малое несоответствие может заставить сотрудника посольства прекратить проверку и просто дать отказ. Так что Козак просто позвонил по указанному контактному телефону и договорился о встрече.
        К нужному месту он приехал на такси, отметив про себя, что надо обзаводиться собственным транспортом и как можно скорее. Но как это сделать, он не представлял. В любом городе США с этим не возникло бы ни малейшей проблемы - в любом аэропорту есть несколько бюро проката машин. Когда он служил в морской пехоте, транспортное средство ему предоставляло государство, а когда он перешел в спецназ, его учили вскрывать и угонять машины, если это потребуется для успешного выполнения миссии. Но тут… его привезли в город, он не заметил в аэропорту ни одной знакомой стойки, и что делать, он не знал.
        Ладно, разберемся. Чем морская пехота отличалась от армии - армейские привыкли сидеть и ждать, пока все, что нужно им, не принесут на блюдечке. Морская пехота всегда знала, что у нее не будет ничего сверх того, что раздобудет она сама. В отличие от армии морпехи всегда перемещались налегке.
        Охрименко жил на самой окраине, в местном субурбе, пригороде, в обычном доме, именуемом здесь «изба» или «хата». Это было что-то вроде летнего домика на Нантакете, разница лишь в том, что он был значительно лучше приспособлен к жестоким холодам, наступавшим тут зимой. Хата обычно имела две или три комнаты, нежилое чердачное помещение, прочный фундамент и печь, сделана она была или из бревен, или из глины, с опалубкой, выкрашенной поверх белой известью. Такие жилые помещения считались непрестижными и стоили недорого. Более крупные и выстроенные по европейским стандартам дома стоили намного дороже и назывались «коттедж». В них жили олигархи.
        - Здесь, что ли… - Такси «Шкода» остановилось на обочине. - Вроде этот. Пятьдесят седьмой, что ли…
        Водитель за все время, пока они ехали, не произнес ни слова по-украински, и радио в машине было настроено на русскоязычную радиостанцию, но в машине был флажок Украины, на заднем стекле тоже была наклеен флаг Украины, а на одном из боковых - белая наклейка ПНТ ПНХ. Козак понимал, почему это так. В Ираке у таксистов была целая галерея портретов, которые они выставляли под стекло в зависимости от того, в какой район им придется ехать. Если нужно было ехать в шиитский, выставляли фото Муктады ас-Садра или его отца, казненного солдатами Саддама, если в суннитский - каллиграфическое изображение шахады, руку с указательным пальцем и надписью «Один только Аллах», если в Тикрит - портрет Саддама Хусейна или одного из его сыновей, Удая или Кусая, погибших в перестрелке с американцами и считавшихся там мучениками. Если хочешь жить, ты вынужден приспосабливаться к тому миру, который есть вокруг тебя, быстро менять убеждения и лгать, для того чтобы выжить. Лгать было необходимо хотя бы для того, чтобы не стать жертвой ублюдков, которые способны остановить автобус, проверить документы у пассажиров и
расстрелять всех, у кого имя Омар.
        - Сейчас проверю.
        - Заплати и иди, проверяй…
        - Подождите здесь, возможно, это не тот дом.
        Козак заплатил требуемую сумму и вышел из машины. Когда он подошел к дому, перепрыгнув через зловонную канаву, за спиной он услышал звук мотора. Повернувшись, увидел, как удаляется «Шкода»…
        С сервисом тут было совсем худо…
        Он огляделся. Улица домов… некоторые совсем старые - избы, некоторые - новенькие коттеджи, их почти не было видно из-за высоких заборов из профнастила - профилированного металла на столбах. Американцы так никогда не строились - перед типичным американским домом был не забор, а лужайка, подъездная дорожка на две-три машины, часто отдельная заасфальтированная или засыпанная щебнем площадка для пикапа, трейлера или прицепа с яхтой. Перед частью домов был флагшток с американским флагом. Никто и никогда не вкладывал деньги в забор, отделяющий дом от всего остального мира, этого не поняли бы соседи, а в некоторых коммьюнити это просто было запрещено архитектурными правилами. Русские же - а он воспринимал украинцев как ветвь русских - начинали строить высокий забор первее, чем дом, а этим они походили на афганцев и иракцев - там тоже заборы. Когда он ехал сюда, он видел заборы, построенные из кирпича, выше человеческого роста: ни один американец не потратил бы деньги на это безумие. Еще удивляло то, что рядом с новыми и дорогими домами стояли старые избы. В США так не строились - застройщик выкупал
участок, сносил все старое и строил десятки, иногда сотни примерно одинаковых по стоимости зданий, так строить намного дешевле. Но русские этого не понимали. А американцы никогда бы не стали жить в месте, где рядом с дорогим жильем стоит дешевое, - это чревато вандализмом, кражами, угонами и даже насильственными преступлениями.
        Дом, который его интересовал, был избой, но избой ухоженной. Рядом, явно намного позже, чем сам дом, был выстроен гараж на две машины. Никаких признаков опасности не было, он ничего не чувствовал…
        Вздохнув, Козак позвонил в дверь…
        Сначала ничего не было. Потом он увидел, как колыхнулась занавеска - русские предпочитали старомодные занавески жалюзи. Одновременно с этим ворохнулось в душе - опасность.
        - Мистер Охрименко? Посольство США! Меня зовут Гэбриэль Козак, я из посольства.
        Залаяла собака.
        Больше минуты была тишина, потом он услышал шаги. Шаги гражданского, причем гражданского, который либо болен, либо злоупотребляет спиртным.
        - Документы есть? - раздалось из-за двери.
        Вздохнув, Козак достал карточку пропуска в здание ФБР.
        Лязгнул засов.
        Первое, что он понял, - Охрименко пьет, и пьет достаточно давно, он не просто напился по какой-то причине, а систематически употребляет алкоголь. Второе - у него есть оружие. Скорее всего, пистолет, который он прячет, заведя руку за спину.
        Впрочем, здесь это не удивительно.
        - Кто вы?
        - Гэбриэль Козак, посольство США. Вы подавали документы на иммиграционную визу?
        - Да…
        Ответ был неуверенным, но если злоупотреблять алкоголем, он другим и не будет.
        - Миссис Охрименко подтвердила ваше желание воссоединиться. Но мы должны провести интервью.
        - Интервью? - с подозрением спросил Охрименко.
        Козак вспомнил, что в русском языке слово «интервью» означает только работу журналиста для СМИ. Нужно употреблять другое слово.
        - Разговор, мистер Охрименко. Мы должны поговорить.
        - Это обязательно?
        - Да.
        - Хорошо. Заходите…
        Козак зашел, не обращая внимания на то, как Охрименко сунул пистолет в карман.
        По-видимому, когда-то этот дом знал и лучшие времена… все пространство до ступенек, ведущих в холл (русские употребляли слово «крыльцо», хотя и слово «холл» у них было), было заасфальтированным и при этом чудовищно грязным. Такое ощущение, что мусор здесь не вывозили несколько месяцев, и существенную часть мусора составляли пустые бутылки. Тут же стояли два больших красных баллона, по-видимому, с газом. Козак автоматически отметил их как представляющие потенциальную опасность.
        - Проходите… - Мужчина пошаркал к дому.
        - Мистер Охрименко… не могли бы мы поговорить… скажем, вот за тем столом… - Козак указал на грубо сколоченный стол, стоящий чуть дальше. Видимо, этот стол был для приготовления и принятия пищи на воздухе, но не было ни крыши над ним, ни барбекю. Еще одна странность русских домов.
        В дом он идти не хотел, черт его знает, что там есть и кто там есть, а от нетрезвого человека можно ожидать всего, чего угодно.
        Стол стоял так, что он не мог выбрать, как сесть - у него оставалась незащищенной спина, либо от атаки со стороны улицы, либо от атаки со стороны земельного участка и задов дома. Решив, что улица все же опаснее, он сел спиной к ней…
        - Мистер Охрименко, для начала я хотел бы подтвердить - миссис Лайза Охрименко действительно является вашей супругой?
        - А? Да…
        - Посмотрите…
        Перед тем как идти сюда, он зашел в социальные сети и нашел семью Охрименко, точнее, ее американскую часть. Сделал несколько скриншотов, распечатал фотографии…
        - Это ваши дети, мистер Охрименко?
        Человек, вероятно пьяный даже сейчас - он чувствовал запах, - перебирал фотографии, распечатанные на цветном принтере. Руки дрожали, Козак заметил дрожащую слезу на небритой щеке.
        Он вдруг понял, что ему еще показалось необычным в Охрименко. Его седина. В его возрасте - от сорока до пятидесяти - она только начинает пробиваться. Охрименко же был седым почти полностью…
        - Да…
        - Вам повезло с ними, - сказал Козак, - ваш сын в прошлом году поступил в Гарвард, на политологию, это очень престижный факультет. Дочь учится в хорошей школе, судя по тому, что она пишет, хочет быть врачом, как ее мать. Ваша супруга, Лайза Охрименко, работает в Пресвитерианском госпитале, это лучший госпиталь в Нью-Йорке…
        Руки Охрименко тряслись.
        - Почему вы не эмигрировали вместе с семьей, мистер Охрименко? - спросил Козак. - Почему вы до сих пор в Украине?
        …
        - Это потому, что ваш отъезд не входил в планы ЦРУ? Так, мистер Охрименко? Частью сделки был отъезд вашей семьи, и они выполнили условия сделки, так? А вы остались тут. И что-то сделали для них. Что вы для них сделали, мистер Охрименко? Почему ваша семья выехала из Украины двадцать третьего января две тысячи четырнадцатого? Что вы должны были сделать для них?
        - Пошел вон!
        Козак легко отбил атаку и провел свой прием. Положил Охрименко на землю и забрал пистолет - такой же, как у него, «ПМ». Брать его не хотелось - еще неизвестно, что на нем висит, и ему, как агенту ФБР, как никому было известно, чем может закончиться хватание чужого оружия с неизвестной историей. Но делать было нечего - он опустил оружие в свой карман, стараясь не запачкаться и продолжая удерживать Охрименко на земле.
        - Вам привет от Дато, помните такого? Он тоже вас помнит. Скажите, мистер Охрименко, это вы были одним из тех снайперов, что расстреляли людей в Киеве двадцатого февраля четырнадцатого года? Вы?
        То, что делал сейчас Козак, по меньшей мере было незаконно. Такое признание не принял бы ни один американский суд, а у него самого были бы серьезные неприятности. Но он знал, что делал. Как и все морпехи из разведподразделения, он владел технологией допроса «по-горячему» и знал, что, когда человек только схвачен, он наиболее нестабилен и в этот момент может рассказать много интересного. Схожую тактику учил его использовать Дюбуа, он называл ее наступательной. Он говорил: когда ты берешь ублюдка, в твоей голове все равно примерно есть понимание того, что и как произошло. Если чувствуешь, что оно правильное, рискни. Вывали на него все, а потом протяни ему руку. И вместе начните думать над тем, как избежать последствий. Говори ему про сделку с правосудием и тому подобную хрень. Главное - проскочить момент признания, сделать так, как будто признание уже есть, встать на его сторону и поговорить о том, как ему выпутаться…
        - Итак, мистер Охрименко? Это были вы? Вы стреляли в людей?
        - Да…
        - Не слышу!
        - Да.
        В кармане у Козака были две тонкие пластиковые полоски с пластиковым же замком - привычка со времен службы в морской пехоте, они носили такие на поясе целыми связками, когда занимались HVT - особо важными целями. Не обращая внимания на рвущуюся с короткой цепи, заходящуюся лаем собаку, он привязал Охрименко к столбу вкопанной в землю скамейки, а вкопана она была надежно, он проверил. Достав свой пистолет, он прошел в дом. Дом был еще хуже, чем двор, запах стоял просто омерзительный, на столе - початая бутылка горилки, еще одна не открытая, какое-то омерзительного вида жаркое на блюде. Больше никого в доме не было. Подумав, Козак взял спиртное, стакан и пошел наружу.
        Как так? А вот так. Почему ему, американцу, в чужой стране удалось раскрыть преступление, которое было одной из главных тайн этой страны? А если так подумать, кто-то пытался его раскрыть? Кто-то вел расследование? Или это никому просто не было нужно и преступление замяли?
        Вернувшись, Козак поставил спиртное и стакан на стол. Сам сел на скамейку, но на ту, на которой раньше сидел Охрименко. Похлопал его по плечу.
        - Охрименко…
        …
        - Охрименко, мне плевать на то, что вы сделали. Это ваша страна и ваши люди. Если здесь возможно такое, пусть так. Но я должен решить, впускать ли вас в США к семье или нет. Понимаете меня?
        …
        - Понимаете меня или нет, Охрименко? Ответьте.
        - Да…
        - Уже лучше. Ваша семья попала в США по ходатайству Госдепа. Но я могу это все прекратить, разом. И они вернутся сюда.
        …
        - Или другой вариант. Вы становитесь свидетелем противозаконных действий, совершенных должностными лицами США. И защищаемым свидетелем по делу о терроризме. Согласно нашей секретной директиве мы имеем право вывезти вас из страны в США и предоставить вам гражданство по ускоренной программе. И провести вас по программе защиты свидетелей, с правами, аналогичными по делам о мафии. Одно из двух.
        Козак включил небольшой диктофон и положил на стол.
        - Рассказывайте все с самого начала…
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ЗАРИСОВКИ С НАТУРЫ
        Их было трое. Один совсем юный, двое - постарше. Обоим можно было дать и тридцать пять, и пятьдесят. Сажа от сгоревших покрышек и кровь от полученных ударов размыли четкие возрастные приметы.
        Трое. Испуганный. Напряженный. Безучастный.
        Еще недавно пылавший уличный бой дотлевал где-то на подступах к сжавшемуся Майдану. Напротив гостиницы «Киев» в колонну по двое стояли на коленях избитые самооборонцы, окруженные свирепыми парнями в балаклавах и брониках. Прапорщик с перевязанной головой деловито ковырялся в куче изъятого у плененных. Пневматическая винтовка, бита, пара армейских разгрузок, медицинские маски, аптечки, мотоциклетные шлемы, бутылки с водой. Сине-желтые ленточки. Горка сине-желтых, измазанных в грязи, притрушенных пеплом, забрызганных кровью, истоптанных берцами лоскутков. На углу Шелковичной и Грушевского грузили в «скорые» раненых и обожженных вэвэшников. Выносили тела из Мариинки. Кто-то страшно кричал в Крепостном переулке. Неподалеку от сгоревшего офиса партии регионов двое в штатском энергично раздавали палки и каски разгоряченным предчувствием скорой охоты титушкам. Подгоняемые окриками еще не остывших от схватки «беркутов», они, разбившись на пятерки, разбредались по Липской и Орлика. Ныряли в подъезды, дворы, закоулки в поисках укрывшихся от погони.
        Этим троим повезло. Каким чудом им удалось пробраться на хоздвор «Национальной», прямо возле входа в которую был опорный пункт силовиков, прикрытый «КрАЗом» и колючей проволокой, и холл которой кишел милицейскими бойцами? Наткнулся на них случайно. Напоролся на три взгляда. Испуганный. Напряженный. Безучастный.
        Они ждали. Знакомый депутат, до которого удалось дозвониться одному из троих, обещал вывести их на Круглоуниверситетскую, откуда машина увезет спасенных в безопасное место.
        Испуганный юноша сидел на корточках и слегка раскачивался из стороны в сторону, его била мелкая дрожь. Напряженный ходил по кругу, курил сигарету за сигаретой, непрерывно сплевывая табачные крошки и крошево зубов. Безучастный подпирал спиной припорошенные пеплом ящики и, не мигая, глядел в стену, из-за которой доносились приглушенные крики, зычные команды офицеров, отдаленные взрывы светошумовых гранат.
        - Они его убили. Я видел, - спокойно и четко вдруг произнес Испуганный, до этого что-то неразборчиво бормотавший под нос. И заплакал. Отчаянно и беззвучно.
        Напряженный отвернулся и потянулся за новой сигаретой. Безучастный прищурил воспаленные глаза и потер левую ногу. По камуфлированной брючине расползалось багровое пятно.
        Мурлыкающий рингтон мобильного заставил всех вздрогнуть. Безучастный медленно поднес трубку к разбитому уху.
        - Ну шо? Та все добре зi мною. Як вiн, питаю… Дихає важко? Зовсiм не рухається? А лiкар що? Угу. Я потiм передзвоню. Ну зайнятий я. Трохи. Все-все, припиняй.
        - Син? Поранений? - почему-то решил я.
        - Пес. Хворiє, - после паузы коротко пояснил Безучастный и неохотно добавил: - Син два роки тому на заробiтки подавсь. Досi вiд нього нiчого не чуть.
        - Чем больше узнаешь людей, тем больше любишь животных? - насмешливо поинтересовался Напряженный.
        - Тварин завжди любив. Людей починаю боятися, - ровным голосом ответил Безучастный.
        - А я их ненавижу. Нелюдей! Зверей!! - Напряженный шумно выплюнул окровавленный окурок.
        Где-то совсем рядом хлопнул помповый «Форт».
        Испуганный вскочил и тихо заскулил. Напряженный, морщась, поднялся, притянул его к себе и обнял. «Тихо-тихо, синку, та все буде добре…» Закутанной в серый бинт рукой он бережно гладил его. Как испуганного щенка. По грязному загривку, по нервно дрожавшей холке.
        Стая людей пятнистого окраса, рыча, откусывала метр за метром. По ту сторону оскаленных баррикад люди вгрызались в брусчатку Майдана.
        НЕДАЛЕКОЕ ПРОШЛОЕ.
        КИЕВ, ЦЕНТР ГОРОДА.
        20 ФЕВРАЛЯ 2014 ГОДА, ПРИМЕРНО 09.00 ПО МЕСТНОМУ ВРЕМЕНИ
        Умирают все одинаково,
        если пуля попала в цель.
        По случайности, а не знаково
        все становятся под прицел…
        Анастасия Дмитрук
        РАСШИФРОВКА РАДИООБМЕНА
        КОНТРСНАЙПЕРСКОЙ ГРУППЫ МВД УКРАИНЫ
        20.02.2014 ГОДА, КИЕВ
        Некоторые персонажи
        Мирон - п/п-к милиции Бичкивский А.М.
        Гами - м-р милиции Бублик О.В.
        Судья - полковник милиции Човганюк В.И.
        00:03 Внимание, общая информация! Все меня принимают?
        00:05 Всем постам плюс!
        00:09 «Феликс» плюс.
        00:12 «Добер» плюс.
        00:17 «Мирон», все тебя слышат.
        00:19 Саша, слышишь?
        00:21 Плюс!
        00:23 Информация такая: внимательно по улице Грушевского. Приготовились работать. Если будет движение с оружием - доклад и работа. «Беркут» готовится вперед, будем прикрывать. Как при-нято?
        00:37 Всем плюс!
        00:39 «Феликс» плюс!
        00:45 «Мирон», три пять, «Гами».
        00:47 Три шесть.
        00:49 Смотри, мы только отель «Украина» отсюда наблюдаем. Может, нам переместиться на ваш, верхний уровень?
        00:56 Щас будут открыты окна, будем дальше двигаться. Пока наблюдаем то, что есть. Слушайте и смотрите. Звук выстрелов слева. Тянет ветер. Там еще движения какие-то, верхние окна открыты. Наблюдайте внимательно. Дистанцию смотрим, поправку ставим - в готовности работать. Все наблюдаем. Отель «Украина» - основа. Крыши зданий высотных… - приоритет. Улица Грушевского - все, кто правее «Феликса», наблюдают Грушевского. Как приняли?
        1:24 Плюс плюс.
        Был день. Мрачный и сумрачный, но обещавший разгуляться. День после долгой и страшной ночи, не принесшей ничего, кроме неопределенности и неизвестности. День после трех месяцев долгого и всем надоевшего противостояния. Противостояния, которое уже обошлось в два десятка загинулых - раненых и тех, кто убит с другой стороны, кто растоптан и разорван разъяренной толпой, кого запытали до смерти в подвале Дома профсоюзов - этих не считали. Но и своих два десятка - много.
        Очень много…
        Микроавтобус стоял на Городецкого. Он уже примелькался, принадлежал одной из фирм, поддерживающих Евромайдан, и с него на Майдан не раз привозили жрачку. Потому на лобовом стекле была специальная метка - свой…
        Несколько человек сидели в машине, в темноте, прямо на полу. Было непонятно, что происходит, что вообще делается. Единственным источником информации было радио у координатора на переднем сиденье, но он его включал на короткое время и снова отключал. Железные борта фургона отделяли их от внешнего мира, где убивали и умирали, где мерзли и горели, где карабкались, срывая ногти на холм, и закрывались алюминиевыми щитами от пуль милицейских снайперов. Всего лишь несколько десятков метров отделяли их от того места, где скоро сотворится история, история даже не их страны - история всей Европы, даже всего мира. Новое родится здесь, в дыму покрышек и отчаянном крике: «Не стреляй, урод!», капнет на грязную, затоптанную мостовую вязкой от холода, вишневой кровью. Ложем истории была грязная, с разбитым асфальтом мостовая, ее родителями - пацаны с касками и щитами, дивчинки из медичной допомоги Майдана, которые не знали точно, за что они умирают, но думали, что за что-то светлое и радостное, доброе и нужное всем людям, повитухой - снайпер где-то там, на крыше. Но их здесь, в тесном, грязном и душном фургоне -
от биения живого пульса истории, от ее первого крика - словно отделяли годы. И бесконечные равнины.
        1:29 Слева, на жестяной крыше! Оттуда ведется стрельба.
        1:35 Стрельба с района баррикад… справа от украинского отеля… «Украина».
        1:47 Кто стрелял? Наши не работают поэтому на крыше, он без оружия.
        Все они - те, кто был в этой машине, - впервые встретились всего несколько дней назад. Ни один из них не знал друг о друге больше, чем позывной - даже имени они предпочитали не знать. Каждый из них имел свою причину быть здесь - и не знал о причинах другого…
        И не хотел знать.
        2:08 Пацаны, цэ корректировщик, показуе в мою сторону. Когось корректируе з того угла. Наблюдаем!
        2:17 «Феликс», какой корректировщик? Он в каком окне?
        2:23 Криша жовтого зданiя.
        2:27 «Кинопалац»? «Кинопалац»?
        2:34 Плюс Палац, ушел. По нему кто-то сработал. Не мы!
        Они сидели прямо на полу, подложив под себя что-то, и иногда разговаривали. Может быть, разговаривали, чтобы не сойти с ума здесь, чтобы убедиться в том, что рядом тоже люди и что они поймут, если ты заговоришь. Разговоры вспыхивали и почти сразу же затухали, как огонек зажигалки на ветру…
        - Вчера по толпе отработали… С крыш.
        - Откуда знаешь?
        - Знаю…
        Все то время, составляющее промежуток от того дня, когда они прибыли в Киев, и заканчивая тем, когда еще ночью они погрузились в машину и поехали, - они пробыли на какой-то даче под Киевом. Там не было стрельбища - и они были вынуждены стрелять с окна третьего этажа по деревьям в лесу, даже без мишеней. На даче не было телевизора, и что происходило, они узнавали лишь по оговоркам охраны…
        Впереди, у координатора, звонит телефон. Он слушает, кивает.
        - Сорок пятый принял…
        2:41 «Мирон», «Мирон». А по соратничкам, таким как мы, есть какое-то взаимодействие? Где они?
        2:47 Плюс, плюс, они на связи. Пока взаимодействие только мобильное.
        2:54 Просто, чтоб случайно их где-то не увидеть.
        2:58 Минус, минус, их там нет. Они или с нами, или сзади.
        А тем временем в столице Украины Киеве происходили очень интересные вещи. Настолько интересные, что как потом, «по итогам», выразился один из наблюдателей, если бы действовала ст. 58 сталинского УК (измена Родине), то ее можно было бы вменять всю.
        Целиком.
        Восемнадцатого февраля большая колонна тронулась от Майдана до Рады, где должно было голосоваться возвращение к Конституции 2004 года - от президентской республики к президентско-парламентской. Эта Конституция, то отменяемая, то вводимая вновь, стоила немало грязи, крови и мерзости и сколько еще будет стоить.
        Вопрос о введении или не введении конституции «две тысячи четвертого року» был договорен еще до этого, как условие перемирия после январских столкновений. Но теперь депутаты Партии регионов во главе со спикером Рыбаком всячески затягивали решение этого вопроса, и можно было ожидать, что они собираются его прокатить. Видимо, кому-то из парламентской оппозиции, имеющей на Майдан очень слабое влияние, пришло в голову попросить «помощь зала». Майдановцы согласились, а чому бы нi? Тем более что противостояние уже затихало, разбирали баррикады, и надо было думать о дальнейшей судьбе, возможно, как некой легальной политической силы. Короче, пошли.
        Самое интересное, что контролируемую Майданом территорию от основных правительственных зданий отделяли порой сотня-две метров. Так что идти было недалеко. В Мариинском парке стоял Антимайдан. Кто-то называл его титушками, но от этого суть не менялась. Между ними - цепь «Беркута» и Внутренних войск - срочников. В конце концов вялое перебрасывание камнями и взрывпакетами с гвоздями превратилось в попытку прорвать оцепление «Беркута». «Беркут» бросился вперед, не ожидавшие этого, не имевшие подкреплений и укрытия за баррикадами майдановцы бросились бежать, их догоняли и били, подчас очень жестоко, насмерть.
        Тогда же и с той и с другой стороны было применено оружие, в том числе травматы и револьверы Флобера - патроны небольшого калибра, отстрел идет только за счет воспламенения капсюля. Тем не менее при стрельбе в упор можно тяжело ранить и даже убить.
        В это же время в Западной Украине начались захваты обладминистраций, зданий МВД, РОВД и даже воинских частей.
        «Беркут» начал общее наступление. Территория майдана сократилась до того, что даже знаменитая стела на площади Незалежности - майдановцы называли ее «Оксана» - была в руках правоохранительных органов.
        Не имея прикрытия баррикадами, ожидая массированного и окончательного штурма в ночь с 19 на 20 февраля, майдановцы отгородили свою территорию огненным щитом, создавая сплошную линию огня и бросая все, что могло гореть.
        В ту же ночь сотрудникам киевских РОВД было выдано оружие. При попытке пробить баррикаду подожжен БТР Внутренних войск. Становится понятно, что времени нет ни у одной, ни у другой стороны, - майдановцы ждут оружия из Львова, как только они его получат, в центре Киева будет бойня.
        Тем временем глава Правого сектора Дмитрий Ярош идет на прием к… президенту! И они разговаривают два часа!
        О чем два (по другим данным - полтора) часа говорили диктатор и один из тех, кто пытался его свергнуть?
        Договаривались о дальнейших действиях? Ярош отчитывался о результатах?
        Бог весть.
        Что бы ни говорил Ярош, остается фактом то, что Ярош не был ни лидером Майдана, ни наиболее ярким его представителем, никто не уполномочивал его говорить с президентом от имени Майдана. Ярош был командиром боевиков-неонацистов и во многом нес ответственность за ту волну насилия, которая захлестнула Киев и превратила мирный, в общем-то, протест в восстание. О чем командир боевиков и президент страны могли говорить два часа?
        3:02 «Мирон», на Украинском… ой, на «Кинопаласе» был корректировщик. По нем откуда-то справа был выстрел, под ним прошел.
        3:10 Наблюдал, наблюдал.
        3:18 «Мирон», тридцать пять.
        3:19 Три шесть.
        3:21 Зеленый купол, дальше 100, крыша дома - там группа людей, похоже.
        3:34 Минус, ушли.
        3:38 «Сити Хотел» вывеска - под ней стоят 2 человека. Один, один с амуницией.
        3:50 Наблюдаем, смотрим оружие. Дистанция?
        3:53 Триста семьдесят шесть. Оружия нет пока.
        3:58 Общая информация, внимательно! По Грушевского могут начать движение люди с оружием.
        Улица Институтская в Киеве - одна из центральных улиц столицы, она выходит с Майдана Незалежности и плавно идет вверх, к правительственному кварталу, пересекаясь на Майдане с главной улицей Киева - Крещатиком. Если подниматься по ней в сторону правительственного квартала, то вы попадаете в своего рода овраг. По правую руку будет стела с монументом Незалежности - майдановцы ее называли «Оксана» - и торговый центр «Глобус». Слева - консерватория и большие цветочные часы на взгорке, на которых отметки часов - это клумбы с цветами. Если идти дальше, то слева будет Октябрьский дворец (Жовтневый палац), справа и чуть дальше - многоэтажное здание гостиницы «Украина», а над вами - пешеходный мост. В день двадцатого февраля этот пешеходный мост служил промежуточным рубежом для атаки - там были баррикады. «Беркут» находился по левую руку, его максимальным достижением было занятие Октябрьского дворца и удобной площадки перед ним - оттуда просматривалась, а при необходимости и простреливалась вся Площадь Незалежности и даже сцена Майдана. Пешеходный мост на тот момент был ничей, он был перекрыт небольшими
баррикадами, и был небольшой запас покрышек, около него дежурила пара самооборонцев, готовых поджечь покрышки. Если пройдете дальше и посмотрите направо, то там есть проулок, ведущий к главному входу гостиницы «Украина».
        К моменту начала стрельбы «Беркут» утратил все, что было занято ранее. Ранее «Беркут» контролировал не только подходы к гостинице «Украина», но и стелу Незалежности, драки с митингувальниками-протестувальниками шли фактически на самой площади. Сейчас «Беркут» поспешно отступал и по левому, и по правому флангу - новые его позиции теперь начинались дальше, у баррикад из грузовиков у здания Нацбанка. По левому флангу он отступал мимо Октябрьского дворца, то есть выше Институтской, по правому - по тротуару и проезжей части Институтской, мимо гостиницы «Украина». По центру отходили два водомета, серый - на базе «КрАЗа» и синий - на базе «КамАЗа», за ними тоже прятались «беркутовцы». На левом фланге были неизвестные в черной форме с огнестрельным оружием, они отличались желтыми повязками на рукавах. Вообще, желтые повязки носили и многие майдановцы, потому что их несложно было достать - скотчем желтого цвета перевязывали товары в супермаркетах, когда шли акции «два по цене одного». Считается, что это была группа «Омега».
        Улица Институтская на тот момент была практически ничейной, зоной открытого огня. У майдановцев не хватало сил на то, чтобы наступать и строить новые баррикады, было просто некем и не из чего, силы были исчерпаны в ночных драках, а весь возможный строительный материал для баррикад был использован либо сгорел. До этого баррикады уже разбирали и вывозили, никто не думал, что будет такое обострение. Гостиница «Украина», точнее, ее холл был захвачен митингувальниками, но только что. Неизвестные части, находившиеся на левом фланге, стреляли из автоматов Калашникова то ли в людей, то ли, как потом скажут, в землю рядом с наступающими, чтобы обеспечить отход. Среди них был как минимум один снайпер. Говорили, что в то утро у Октябрьского видели полковника Асавелюка (Асса), одного из наиболее опасных людей в текущем раскладе, командира спецназа и бывшего снайпера, но так это или нет… доказательств тому не было.
        Надо сказать, что еще ночью слились все лидеры протеста. Перед этим они получили информацию о введении в Киеве режима АТО (антитеррористической операции) и получении милиционерами боевого оружия и патронов…
        Еще вчера на Арсенальной была серьезная стрельба с погибшими, а ночью огонь по «беркутовцам» открыли уже на самом Майдане…
        4:04 Зайди к «Валу» (?)
        4:10 (неразборчиво) три-пять «Бархану»!
        4:12 (неразборчиво)
        4:14 Давай вниз бегом, все выезжаем.
        4:16 Плюс плюс!
        4:18 «Малыш», «Малыш», «Малыш»! Три пять, снизу.
        4:22 Где люди?
        4:29 Донецк, ускоряйтесь! Донецк, ускоряйтесь! Погрузка, Донецк!
        В суматохе и околесице тех дней мало кто обратил внимание на решение Верховной рады Украины от вечера двадцатого февраля, состоящее из восьми пунктов.
        1.Войска должны вернуться в места своей дислокации.
        2.Оружие не может быть использовано против граждан Украины.
        3.Антитеррористическая операция должна быть прекращена.
        4.Все случаи смертей и ранений должны быть расследованы, виновные должны предстать перед судом.
        5.Всем жертвам должна быть оказана поддержка, им должны быть представлены компенсации.
        6.Все арестованные активисты должны быть освобождены, и все дела против них должны быть закрыты.
        7.Все блокирование общественного и частного транспорта прекращается.
        8.Чрезвычайное положение может быть введено только парламентом. Оснований для него в настоящее время нет.
        Оно было принято при присутствии двухсот тридцати девяти депутатов Рады (точнее - двухсот тридцати девяти карточек для голосования депутатов Рады). При этом ни один депутат из неофициальной «Группы Ахметова» (39 человек) на заседание не пришел.
        Считается, что это стало переломом, а «Нью-Йорк Таймс» назвал это причиной бегства президента. Но вот какой факт - решение было принято во второй половине дня, в то время как «Беркут» прекратил наступление на Майдан и начал отступать еще утром. Из всех записей этого страшного утра четко видно - «Беркут» уже отступал, а не наступал, в радиообмене в какой-то момент четко слышится: «Донецк, ускоряйтесь. Погрузка, Донецк!» Но протестувальники об этом ничего не знали.
        То есть решение Рады не вызвало отступление органов правопорядка и прекращение АТО в центре Киева, а всего лишь легализовало уже свершившийся факт. Кто в ночь на 19-е или утром 20 февраля отдал приказ прекратить АТО и отступать, при том что «Беркут» продвинулся дальше, чем когда бы то ни было, и уже контролировал часть площади - еще одна грязная тайна революции гiдности. Отступление началось в 9.00 -9.30 утра. А уже к десяти ноль-ноль самооборонцы взяли под контроль ближние подступы - гостиницу «Украина» и Жовтневый палац.
        Двадцатого февраля примерно в 10.30 -10.40 две группы самооборонцев начали продвигаться вперед по улице Институтской, продвигаясь по следам отступившего «Беркута». Предположительная задача - занять старую баррикаду у банка «Аркада». Одна из них (более многочисленная) - по высокой, левой стороне улицы от Октябрьского дворца, мимо стройплощадки, вторая, малочисленная - по правой стороне, от гостиницы «Украина» в сторону банка «Аркада» и выхода из метро. Впереди, на перекрестке Институтской и Ольгинской, их ждала старая баррикада и немногочисленная группа «Беркута» за ней.
        4:45 Се Три пять «Мирону»!
        4:47 Се Три шесть!
        4:49 Большая труба у тебя? Работает?
        4:54 (неразборчиво)
        4:58 Плюс «Гами» куда смотришь?
        5:06 (неразборчиво)
        5:10 Плюс. Посмотри там внизу. Баррикады видишь? Справа от него, от отеля.
        5:22 «Мирон», мы видим три клозета, ну то есть… и баррикады кусочек, все.
        Если брать гостиницу «Украина», то она была построена по типично советскому проекту - унылая многоэтажка, парадный вход выходит на Майдан Незалежности. Но помимо парадного входа есть и дворик, доступ к нему есть как раз с Институтской, он как бы выкопан в горе, и потому во дворик можно просто спрыгнуть (как потом и делали, спуская на руках раненых). Доступ к тыльной части гостиницы «Украина» можно было получить, либо проехав дальше по проулку справа от Институтской и потом повернуть вверх параллельно Городецкого - этот проулок тупиковый и заканчивается во дворе дома, имеющего адрес Городецкого 11/11 В. Либо сверху - от Ольгинской и от станции метро. С той стороны возможен был только пешеходный доступ, дороги там не было…
        Гостиница «Украина» еще этой ночью была на территории, контролируемой «Беркутом», но по факту не контролировалась никем. Жесткого оцепления, блокирования охваченного беспорядками центра города не было никогда за все время Евромайдана, и киевляне на машинах и пешком постоянно привозили еду, медикаменты, канистры с бензином, шины - они пользовались особенным спросом, потому что старые шины на заправке не купишь, а новые жечь дорого. Гостиница находилась у самого Майдана, и потому большое количество номеров были заняты журналистами и съемочными группами, которым только выйти из гостиницы - и вот он, материал для работы. В гостинице находилось и большое количество видеокамер, некоторые были даже установлены в окнах и на балконах, работая в автоматическом режиме.
        Сама «Украина» представляла собой отличную площадку для стрельбы по Майдану, а вот по улице Институтской сектор был куда хуже - заслоняли деревья и рекламные щиты. Но он был…
        Они оставили машину на улице, у Городецкого, 15. Точнее, не оставили, водитель высадил их и развернулся. Городецкого не была перекрыта баррикадами вовсе, первая баррикада начиналась на пересечении Городецкого и Крещатика. По какой-то причине ни «Беркут» не использовал эту возможность, ни майдановцы не принимали на этой улице никаких мер предосторожности. А возможности там были - вместо того, чтобы наступать по полностью контролируемой Институтской (старые баррикады на ней были как раз у перекрестка, у самого Нацбанка), «Беркут» мог бы ударить по Городецкого, перерезать Крещатик, выйти прямо к министерству аграрной политики (там был штаб гражданских активистов) и отрезать второй по значимости штаб и общежитие Евромайдана в здании захваченной Киевской горадминистрации (КГГА). Так, без зачистки ядра площади митингующие теряли сразу два штаба из четырех и важнейший канал снабжения - через Крещатик. Но это почему-то сделано не было…
        В здании по адресу Городецкого, 13 было Министерство юстиции Украины, и выше по улице - один из выходов со станции метро «Крещатик», он был вписан в сам дом. Ниже был одиннадцатый дом, а за ним и девятый. В девятом был проход во двор, закрытый воротами, на воротах было написано, почему-то по-русски: «Спец. проезд, парковка запрещена». Но тот, кто был с ними, открыл ворота, и они, пройдя гулкой аркой, оказались на задах гостиницы «Украина». Только перебраться…
        - Быстрее…
        В его памяти отпечатались флаги. Флаги Украины - они в нескольких местах свисали со старых, с причудливыми ограждениями балконов зданий на улице Городецкого. Флаги - с балконов квартир, прайс на которые начинается с миллиона долларов. Флаги - единственное яркое пятно в облике этой кривоватой улочки, которую называли киевским Монмартром. Все остальное было каким-то унылым и серым…
        - Пресса!
        Они набросили на себя синие жилеты с белой надписью Press. Камера у них была только одна, да и не ходят журналисты такими группами, но это вряд ли бы кто-то заметил…
        Рядом почти пулеметными очередями рвались петарды, из последних сил вцеплялись в мерзлый асфальт люди, черный, жирный дым от покрышек лениво тащился вверх, в небо. Было неожиданно тепло для зимы - после ночного побоища единственными новыми баррикадами для майдановцев был огонь. Этой ночью жгли все, что могло гореть, и пламя гигантского костра прогрело воздух, а чад от него чувствовался и на Городецкого, и дальше…
        Какое-то жирное… чадное… липкое… тяжелое ощущение общего безумия, безумия как обыденности было разлито в февральском киевском воздухе. Безумию подчинялись все… митингующие, «беркутовцы», сами журналисты. Шел третий месяц противостояния, все запредельно устали и вряд ли могли бы внятно сказать - зачем все это. В бессонных ночах, в жидком пламени коктейлей Грушевского позабылось, сгорело главное - цель. Ради чего все это? Ради чего уродовать древний город, ради чего разбивать мостовую на камни, ради чего жечь принесенное горожанами, чтобы выстоять в последнем штурме. Ради чего? Что будет там, в будущем, и чем оно будет лучше настоящего, того, что есть сейчас? Этого никто не знал. В безумной войне ушло все сложное, все напускное, все то, чего нельзя выразить одним-двумя словами, и осталось вот это. Друг рядом, часто незнакомый человек, но для тебя он дороже родного отца, ты будешь вытаскивать его из пекла, если потребуется. Мешок, баррикада, стопка шин, полторашка со слитым где-то бензином. И где-то там, впереди - черный строй. То, что ты должен убрать с этих улиц, просто чтобы жить дальше.
        И для «беркутовцев», в основном приехавших из других городов, дорога домой, в простое и понятное будущее лежала через эту площадь. Через ощетинившуюся арматурой баррикаду, через арку под пешеходным мостом, через сцену, через неумолкаемый крик мегафона, который надо просто вырвать из рук и грохнуть о грязную брусчатку. До дома всего несколько сотен метров. Но их не пройти…
        Секьюрити на дверях не было - то ли побежал смотреть, то ли просто спрятался. Сама гостиница была грязной, пропахшей керосином и дымом - как и те, кто был в его холле. Их было немного - они судорожно глотали кофе «три в одном», курили, заряжали телефоны и аккумуляторы аппаратуры, с кем-то разговаривали… все уже понимали, что творится нечто решающее. И надо быть там…
        Никто их не остановил. Никто ни о чем не спросил, когда они прошли внутрь. Никто не обратил внимания, как они начали подниматься по лестнице.
        5:29 «Мирошка», плюс.
        5:32 Плюс, плюс! Выстрел откуда, кто наблюдал?
        5:36 Мне кажется по звуку, что левее бьют от «Украины», левее. Я не видел.
        5:42 «Мирон», тридцать пять, «Се».
        5:47 «Мирон», «Мирон», тридцать пять, «Се»!
        5:50 Три шесть.
        5:52 Левый угол гостиницы «Украина», влево 2 тысячные. Красная крыша - сейчас спрятался человек. Сейчас периодически поднимается.
        6:05 Дистанция, взять на прицел, наблюдать!
        6:13 «Мирон», тридцать пять, «Се».
        6:18 Три шесть, не зажимайтесь!
        6:20 1360 метров до него. Мы по нему работать не будем, будем только наблюдать.
        Обычный номер. Тесный. Обычное окно…
        Координатор быстро скинул куртку с надписью «Пресса» и надел другую, яркую. Ярко-красную. Такие куртки были у полевых координаторов Майдана.
        - Зарядить оружие, готовность…
        Вооружены они были по-разному. Оружие заказывали заранее. Лично он не был армейским стрелком и попросил винтовку, такую же, как была у него в Днепре, - типа «AR15». Ему подогнали Norinco CQ - довольно популярная в Украине дешевая китайская копия М4, гражданский вариант. На нем был установлен дешевый прицел Barska и глушитель. Глушители на Украине были законны, и потому их можно было увидеть у многих…
        Человек, что был рядом - он знал только его имя, Денис, - был вооружен «СКС» с оптикой и глушителем, и у третьего стрелка их команды был «вулкан» - гражданская версия «АК».
        Магазин до щелчка, взвести - дошло. Готов.
        Первый готов.
        Окно было закрыто. Он выглянул, пытаясь определить сектор обстрела, и понял, что сектор плох: плохо видно Нацбанк и дальше улица не просматривается. Но Институтскую до поворота и немного далее видно было отлично, и виден был «Беркут», отступающий по улице. Отступали беспорядочно…
        - Готов.
        - Готов.
        - Нас здесь только двое может поместиться, по-хорошему. Даже один.
        - Держать готовность.
        Координатор начал связываться с кем-то по телефону, переведенному в режим рации. Время шло… оно тянулось, текло, как вода.
        - Понял.
        Что он понял? Что он понял, когда никто уже не понимает ничего.
        - Так, ты и ты - здесь. Ты - за мной.
        - А работа?
        - Пока не стрелять…
        6:26 Куда не будем? До этого дома, где человек выглядывает?
        6:31 Плюс.
        6:32 Примерный адрес? Это где-то с нами там на 33?
        6:37 Адрес не скажу. Слева от гостиницы «Украина», левый угол, две тысячные влево.
        Красная крыша, посмотри. Там слуховое окно, нарисована кошечка.
        6:53 Не наблюдаю. Еще ориентир?
        7:02 Сверху, второй уровень, левый ряд окон гостиницы «Украина». По нижнему краю балкона, влево от угла здания 2 тысячные, 1,5 -2 тысячные, крыша.
        7:25 Внимание, кто слышит, наблюдайте. Я в ту сторону не наблюдаю.
        7:35 Кто слышал корректировку, наблюдайте.
        7:38 По Институтской люди с щитами и в касках бегают. Готовятся к чему-то. Напротив, на уровне двух зеленых туалетов.
        7:48 С Институтской скатывают вниз в сторону Майдана покрышки и поднимаются вверх люди со щитами.
        7:57 «Мирон», тридцать пять.
        8:00 «Мирон», «Мирон», тридцать пять.
        8:07 Три шесть!
        8:12 Уровень!
        8:13 Ниже этаж.
        8:14 Седьмой, седьмой!
        8:17 Встречаю тебя, встречаю.
        8:29 Спенсер, Спенсер, три пять, «Мирон».
        8:30 Три шесть.
        8:31 А ты где, спускаешься?
        8:41 Плюс сейчас спущусь.
        8:43 Посмотри объект под нами, выбери точки. Прикинь, сколько там людей разместить получится.
        8:49 Три шесть.
        8:50 Оттуда задача - только наблюдение. Как принял?
        8:57 Плюс.
        8:59 «Добер», «Добер», три пять «Мирону».
        9:03 Три шесть, «Добер».
        9:06 Внимательно, этот отель на тебе, туда мы не смотрим.
        9:12 Повтори.
        9:13 Гостиницу, гостиницу внимательно просматривай, мне туда некогда поворачиваться.
        9:17 Моя гостиница. Плюс?
        9:20 Плюс плюс.
        9:22 Двенадцать.
        9:22 «Гами», три пять «Мирону».
        9:26 Три шесть.
        9:27 Помоги «Доберу», гостиницу разберите. Кто лево-право, верх-низ.
        9:33 Может, мы поднимемся на верхний уровень, тогда разберем?
        9:37 В смысле, уйдете на кабинеты?
        9:42 Нет, к вам, к вам на железо.
        9:45 Минус, минус, железа пока хватает самим.
        9:50 Мы просто видим 2 -3-й уровень сверху, левую часть и все.
        9:57 Плюс, плюс. Один на месте, второй ищет другую точку. Выходи наверх, если что, будем меняться со «Спенсером».
        10:05 Плюс, плюс.
        Вернулся координатор. Принес рацию, которой у него не было.
        - Приготовиться.
        Открыли окно… пахнуло сыростью, дымом…
        - Целей нет.
        - Не вижу целей, - доложил и он.
        - Первый - шукает по зданию Нацбанка. Второй - улицу.
        Нацбанк был виден очень плохо отсюда - только верха, часть крыши и окон.
        - Первый, целей нет.
        - Второй, бачу баррикаду, «Беркут».
        Он не знал о том, что как раз в этот момент по улице прошла, поднимаясь вверх, разведывательная группа самооборонцев. И уже заняли позиции операторы с другой стороны улицы, у трех пластиковых клозетов…
        И еще одна точка съемки - камера, работающая в автоматическом режиме на балконе, на седьмом этаже гостиницы «Украина». Один из фотографов запечатлеет удивительный момент - журналист пытается взять интервью у одного из самооборонцев в тридцати метрах от точки обстрела, при этом он стоит спиной к зданию Нацбанка и соответственно к вероятной снайперской позиции. Стоит и не боится…
        - Первый, второй, по «Беркуту» - огонь.
        Это они тоже отрабатывали - стрельбу не на поражение, а рядом с целью, чтобы дать понять стрелку-снайперу, что он обнаружен и надо менять позицию. Те, кто их обучал, говорили, что это ради демократии.
        Ради свободы…
        - Первый, не вижу цель.
        - На одиннадцать часов… - сказал второй вместо координатора.
        - Не вижу цель.
        Он и в самом деле не видел цель. С его позиции ее просто невозможно было увидеть, потому что улица делала поворот и цель перекрывали деревья и плакаты.
        - Первый, работай по направлению.
        Они отработали по направлению - просто несколько пуль по мешкам баррикады и по асфальту, и тут услышали выстрелы куда более мощного оружия, чем было у них, - «СВД». Стреляли как раз с направления «на одиннадцать», стреляли часто, почти без перерыва - как минимум две винтовки одновременно.
        Имея ограниченное поле зрения в прицел, он опустил винтовку, чтобы осмотреться и понять, что происходит, и увидел, как второй тоже стреляет… он стрелял по группе людей в защитной экипировке, но явно безоружной, пытающейся спрятаться за кирпичной стенкой от фронтального огня. Но от огня с противоположного направления, а также с фланга - от Городецкого - они не были защищены ничем и падали один за другим под пулями. Он увидел, как упал и покатился парень, видимо, пытавшийся перебежать улицу. Схватился за ногу… судя по траектории, стреляют не с фронта, а с фланга, оттуда-то с домов на Городецкого - оттуда, откуда они пришли. И тут же он увидел дымок… это пуля ударила в дерево и разлетелась на части - один осколок попал в спину безоружному самооборонцу. Это была пуля, прилетевшая из их номера…
        Второй.
        - Ты что делаешь?!
        Он толкнул второго номера и сбил ему прицел.
        - Ты что, с…а, делаешь?
        Координатор схватил его сзади, за плечи.
        - Ты… что…
        Пули снайпера ударили одна в стену, другая влетела в комнату. Они поняли, что снайпер где-то в районе Кабмина на высоте засек их огневую точку и пытается подавить их.
        10:08 «Мирон», «Спенсер». Ну здесь наблюдателей можно неограниченно.
        10:14 Плюс подумай о позициях. Возможности, глубина помещения, наблюдение - вход в здание и вперед. Какие сектора мы потеряем, если спустимся.
        10:26 «Мирон», «Спенсер». Сектор, в принципе, захватываем большой: справа от фонарей стадиона - влево здание с зеленой крышей, дальше туда, дальше левее не видно и не видно самую ближнюю маленькую баррикаду.
        10:41. На угол, где я стоял, можешь туда выйти? Там есть окна?
        10:47 На угол я вот наблюдаю стойку с фонарями стадиона.
        10:51 Плюс налево вниз что не наблюдаешь? Ближняя баррикада - это та самая старая там?
        10:58 Да. Грушевского в принципе видно, но самую ближнюю баррикаду не видно.
        11:03 «Мирон», которая по нижней дороге идет, вот эту не видно.
        11:09 Плюс плюс, мы ее отсюда наблюдаем.
        11:14 «Мирон», ну я своих спускаю сюда.
        11:18 Оставь «Добера», сам спускайся.
        11:23 Повтори, ветер.
        11:28 Спусти пока одну пару, вторую пока оставь. Как принял? Когда расположитесь, скажешь.
        11:37 Плюс. Одна останется наверху, две внизу будут.
        11:43 «Штанга», «Колун», спускайтесь.
        Это был Арут. Парень в теме, его отца приземлили в девяностые, а Арутик - наполовину еврей, наполовину армянин - отсиделся в Израиле, потом вернулся. Вернул и кое-что из собственности отца… в девяностые не парились, зарегистрировано - не зарегистрировано, а у покойного Льва Самуиловича оказалось все зарегистрировано, кое-чего через суд удалось вернуть… ну не убивать же наследника законного владельца, в самом деле… все-таки в Европу идем. Но он понимал, что надо соответствовать и что если он вернулся, то в стороне оставаться не удастся. Вступил в партию, нашел покровителя, начал активно участвовать в официальной жизни города… и неофициальной тоже.
        Он был кем-то вроде второго номера. В Украине так принято - у каждого крупняка есть вторые номера, третьи. Это не Россия - в России привыкли делать бизнес в одиночку, у каждой нормальной конторы только один владелец, а здесь не так. Второй номер делает то, от чего может откреститься первый… он контачит с криминалом, размещает заказы на не совсем законные и совсем незаконные действия. Вот и он стал вторым номером у одного из днепропетровских олигархов, упал в долю.
        Поэтому в номере здесь сидел именно он. Арутик.
        С…а.
        - Ты чего? Юра. Сдрейфил?
        Первый номер снайперской команды облизал губы. Они уже ушли с юго-восточной стены гостиницы и теперь отсиживались по комнатам… непонятно было, что происходит и как. Нормальный бой длится недолго, час… два. Победа все равно приходит к одной из сторон. А тут - и не мир и не война…
        - Ты чего, Арут. Базарили - надо «беркутов» стрелять, а?
        Арут многозначительно улыбнулся.
        - Было.
        - А этот… он по своим бьет, с…а. По своим.
        - Какие они свои?
        Теперь Арут уже не улыбался, он нехорошо скалился.
        - Какие они свои? Мне они свои? С какого перепугу?
        …
        - Может, тебе они свои?
        …
        - Тогда какого… ты в Америку двинул, а? Семью свою вывез? Свой?
        Первый номер смотрел в пол.
        - «Беркуты» сдулись. Начался вывод. Кина не будет.
        - А?
        - Что слышал, Юра. Зэк слился. И еврики слились, им Путин позвонил. Кина не будет. Какое-то соглашение готовят. Все согласны.
        …
        - И теперь все в наших руках. Чем больше трупов, тем лучше, понял? Потому что всех их повесят на зэка. И на Путина.
        …
        - Если сейчас все сольются, мы знаем, что будет. Лет через пять-семь тут будет Путин. Просто потому, что противостоять ему будет некому.
        …
        - Так вот. Сейчас решается: или - или. Через трупы никто переступить не сможет. И трупов должно быть много. Очень много…
        …
        - А ты думал, как, Юрик? Думал, мы твою семью в Америку отправим, устраивать будем только за то, что ты пару мусоров шмальнешь? Да тут любого из толпы выдерни, волыну дай - он за бесплатно шмальнет…
        Арут улыбнулся. Он перешел на свой братковский базар. Становился сам собой. Избавился от удушающего пиджака «приличий» хотя бы на время.
        - Так что давай, Юрик. Не дрейфь. Плати за билет…
        Он встал, подошел к окну. Обычный номер… угловой.
        - Давай.
        …
        - Ну? Или, может, твоих обратно привезти, а тебя сдать? Так это мы быстренько…
        Первый номер встал, подошел к окну. Поежился от резкого, порывистого ветра, рвущего шторы.
        - Кого?
        - А пофиг кого, Юрик. Давай.
        Он взял винтовку на распор на ремне. Под ухом гнусавил Арут:
        Гудбай, Америка, о-о
        Где я не буду никогда,
        Услышу ли песню,
        Которую запомню навсегда…
        Рвался ветер… Развиднелось… в прорехи туч проглядывало зимнее, холодное солнце. Там, внизу, жил и сражался Киев…
        Он выстрелил. Кто-то там упал на брусчатку, пятная ее кровью.
        - Молодец, Юрик! Давай еще!
        11:46 Плюс.
        11:47 Плюс.
        11:55 «Мирон», тридцать пять «Хасану».
        11:57 Тридцать шесть.
        12:02 «Мирон», у нас есть позиция, можно ниже из центра здания работать. Как нам быть с «Добером»?
        12:11 Ты спускайся, «Добер» остается. Наблюдай позицию. Когда все пойдет, расположишься, меняешь «Добера» вниз.
        12:23 «Мирон», я могу с «Хасаном» отойти.
        12:26 Это кто?
        12:28 «Гами»!
        12:30 «Гами» и Се, работайте ближе. «Гами» и Се, где вы?
        12:38 Мы работаем под вами, в межчердачном.
        12:45 Базируйтесь в комнату, убирайтесь вниз.
        Один вышел, на ту точку, расположил к себе второго. Пробуйте сектор постоянно сохранять под контролем.
        12:55 «Хасан» плюс.
        13:01 «Техас» выходит. Сказал, «Судья» дал команду на АП передислоцироваться. Что мы можем?
        13:09 На АП всем?
        13:11 Ну я так понял, всем. Выйди на «Судью» тогда.
        13:15 Какая у него частота?
        13:19 «Омар», «Омар».
        13:22 Общая информация. Гостиница «Украина», центральная часть, 6-й сверху уровень. Два человека в форме с треногой.
        13:41 Черная каска, белая или разгрузка или бронежилет. Оружия не вижу - не хватает кратности.
        13:51 Наблюдаю оптику, снимают видео.
        14:01 Сильно не высовывайтесь, оружие по возможности не светите, наблюдаем.
        14:08 «Добер» плюс.
        14:12 «Мирон», выходил на «Судью»?
        14:14 Я им дал переговоры вести. Сейчас руководство свяжется и уточняет…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, ПРИГОРОД.
        22 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        У правды есть одна неприятная особенность… и Козак это хорошо знал. Как только она открывается, ты должен что-то с ней делать.
        Или ничего не делать и так и жить с ней. Жить с правдой о хладнокровном убийстве нескольких десятков человек, за которое так никто и не ответил. Жить, зная правду и быть соучастником этой правды.
        Хоть он и недолго работал в ФБР, все же он был американским должностным лицом, прекрасно понимал пределы своих полномочий и то, как работает система. Преступление было совершено в Киеве несколько лет назад. Вне юрисдикции любого американского правоохранительного органа. Насколько он помнил, среди погибших в тот день не было ни одного гражданина США… надо было поискать среди раненых, но, скорее всего, не будет американцев и там. Черт, большинство американских граждан даже не знает точно, где находится Украина.
        Как сотрудник американских правоохранительных органов, он вообще не имел право расследовать это дело. Да и дела то никакого не было. В США и, возможно, уже здесь.
        В принципе, можно попробовать зацепиться за то, что этот урод пытался на него напасть. Но… это настолько натянуто… к тому же прямого нападения не было, а его действия выглядят намного более подозрительными и незаконными. Он даже не имел никакого права отнимать пистолет, тем более что у него в кармане есть другой пистолет, к тому же приобретенный не совсем законно.
        В корпусе не раз солдаты, да и он сам задавали вопрос: «Зачем все это?» Им говорили - мы идем освобождать тех или других людей от власти жестокого диктатора. Крутили ролики, перед Ираком им даже привели какого-то иракского диссидента, и он рассказывал им, как жили люди при Саддаме. Кто-то верил, кто-то нет. Но практически никто в корпусе не сомневался, что они идут в бой за добро. Добро можно понимать по-всякому, но добро оно и есть добро. Если ты идешь в бой не за добро - тогда зачем вообще идти в бой? Зачем неделями сидеть на передовых базах, зачем патрулировать грязные, пыльные дороги, где каждую минуту может разорваться бомба и оторвать тебе ноги, зачем терять друзей, пить дрянную консервированную воду и подставлять себя под пули? Проблема в том, что, когда ты идешь в бой за добро и делаешь это на протяжении одиннадцати лет, потом меняться поздно. Ты воспринимаешь мир черно-белым, и неважно, где происходит зло, если оно происходит, ты должен предпринять что-то в связи с этим. Даже если это «что-то», вероятно, будет против геополитических интересов твоей страны и пойдет на пользу твоему
противнику. Но какими, к чертям геополитическими интересами, можно оправдать массовое убийство демонстрантов в центре города?
        Так, попробуем…
        - Охрименко…
        Снайпер, жалкий в своем разложении, показал на бутылку. Козак налил треть стакана, тот жадно, в один глоток выпил.
        - Пара вопросов. Вас было трое, так?
        - Да… Три снайпера. Один корректировщик на всех.
        - Среди вас были американцы? Среди тех, кто помогал вам, были американцы?
        - Нет…
        - Точно - нет?
        - Точно.
        - А как же вашу жену и семью вывезли в США? Кто вам в этом помог? Это было частью сделки, так…
        …
        - Это было частью сделки. Они выполнили свою часть, вы - свою, верно?
        …
        - Кто вам помогал? Это было здесь, в Днепропетровске?
        - Да.
        - Кто это был?
        …
        - Кто, Охрименко? Кто вам помогал? Как все это происходило?
        - Американо-украинский совет.
        - Что?
        - Американо-украинский совет.
        Это название Козак слышал впервые.
        - Что это за совет? Кто конкретно с вами работал?
        - Ривкин…
        - Кто это такой?
        - Он тут работал. От фонда. Что-то вроде адвоката…
        Козак мысленно сказал себе - остановись. У него есть название структуры и имя. Пока этого хватит. Дюбуа предупреждал, надо уметь вовремя останавливаться, не пытаться в один раз узнать все и от одного человека. Иначе он закроется и больше никакой информации от него не будет.
        - Почему именно вы? Почему именно вам сделали предложение? Почему вы не отказались от этого?
        - Можно…
        Козак налил еще треть стакана, чтобы поощрить к дальнейшему рассказу.
        - Откажешься тут… Прижали меня…
        - Кто? За что? Милиция?
        Козак знал, что в постсоветских странах не существует такого понятия, как «офис шерифа» - должностного лица, выбираемого самими гражданами и частично ими же финансируемого. Вместо полиции в некоторых странах еще сохранилась милиция, и она, используя свои полномочия и оружие, нередко сама совершает преступления вместо того, чтобы с ними бороться. На Украине эта проблема была и очень серьезная.
        - Милиция… СБУ. Нашли взрывчатку, оружие, затрымали. Потом…
        Козак отрицательно покачал головой - хватит спиртного.
        - Пришел Ривкин, сказал, что все уладит. Сказал, что семье надо выезжать в США. Что ни мне, ни им тут жизни не будет…
        - Когда это было? В каком месяце?
        - В январе…
        - Начало? Конец?
        - Начало…
        Козак прикинул - СБУ это служба безопасности Украины, что-то вроде местного КГБ. Получается, Охрименко задержали, потом пришел этот Ривкин и оказал помощь, быстро вытащил его из тюрьмы, переправил в Соединенные штаты семью…
        - Сказали… сказали… надо будет в ментов стрелять… в ментов стрелять… я же не знал… я же не знал…
        Дерьмо.
        Похоже на совместную операцию украинской и американской разведки, направленную против государства Украина и тогдашних законных ее властей. Что за дерьмо…
        Но, по крайней мере, у него появилась зацепка расследовать это дело. Конечно, его могут прикрыть, из соображений национальной безопасности, но могут и не прикрыть. Если ему удастся доказать, что группа агентов ФБР погибла от рук людей, которые имели действующие контакты с американской разведкой, которые, возможно, въехали в США с ведома и при помощи американской разведки, то это уже не замнешь. Убийство офицеров американских правоохранительных органов - это не замять.
        По крайней мере, у него есть возможность дальше задавать вопросы.
        - Вопрос, Охрименко… почему именно вы?
        …
        - Вы снайпер? Служили в армии? Почему они выбрали именно вас? Вы профессиональный стрелок?
        - Да какое там… Деньги были… небольшие, но деньги. Увлекался охотой… потом стрелять практическую стрельбу стал. Это потом уже…
        - Что - потом уже?
        - Потом… снайпером стал.
        - Где?
        - На Востоке…
        - Ясно. А пьете почему?
        - Иначе не заснешь…
        Такси не было, и надежды его поймать здесь - тоже.
        Козак посмотрел по сторонам… никого. Побрел в том направлении, откуда приехал - возможно, удастся поймать машину, там есть дорога. Автостопом он никогда не ездил, даже когда был студентом… но все приходится пробовать в первый раз…
        Слежки он не заметил. И не мог заметить. Американцы не были приучены опасаться беспилотников и не смотрели в небо. Обычно так следили они…
        Машину он купил самым простым способом: спросил у портье гостиницы, где бы он мог купить машину. Машина обошлась ему в полторы тысячи долларов, и их ему пришлось отдать из собственного кармана.
        Это была «Лада», русская машина, но украинской сборки, под названием «Богдан». Седан малого размера (по американским, конечно, меркам, у русских эта машина считалась средней) с совершенно непонятным дизайном, узкими дверьми, неудобными сиденьями, слабым мотором и коробкой-стиком, каждое переключение которой сопровождалось хрустом. Короче говоря, в США эта машина ушла бы долларов за пятьсот, если не меньше. Здесь она стоила втрое дороже, потому что не было альтернативы. Продавец сказал, что машина тринадцатого года, но, судя по звукам, которые издавал двигатель, это было, по крайней мере, сомнительно. Пока он был на активной службе в корпусе и мотался по базам за океаном, в США у него был подержанный семилетний «Хендай», который он приобрел буквально за бесценок - какой смысл брать более дорогую машину, если большую часть времени она просто стоит на стоянке базы? Он думал, что это самая дешевая и убогая машина, какую только можно найти, но теперь понял, что ошибался.
        На этой машине он подъехал к временному зданию американского посольства. Как только он припарковал машину, на него наставили автоматы и приказали выходить с поднятыми руками и ложиться на землю.
        Оказывается, именно в такие машины чаще всего местные партизаны закладывали кар-бомбы.
        И Козак их понимал. Чтобы избавиться от этого дерьма, он и сам бы превратил ее в кар-бомбу - бомбу на колесах.
        Кудроу он нашел на первом этаже, в столовой. Тот ел борщ - это местный свекольный суп с мясом и другими овощами, его едят со сметаной и салом, то есть жиром свиней. По меркам здоровой кухни - просто безумие, но здесь вероятность умереть от сердечного приступа, вызванного атеросклерозом, была меньше, чем от пули или взрыва кар-бомбы. Или просто пропасть без вести…
        Козак тоже взял борщ. Сел за один столик с Кудроу…
        - Что-то узнали? - спросил он, поглощая свой борщ.
        - Немногое. Думаю, мистер Охрименко вполне достоин того, чтобы поехать в Соединенные Штаты.
        - Отлично.
        - У меня есть другой вопрос. Что такое Американо-украинский совет?
        Кудроу недоуменно уставился на него.
        - А это тут при чем?
        - Просто услышал это от Охрименко. Он сказал, что этот Совет помог вывезти его семью в Штаты. Мне интересно, это законно?
        Кудроу как-то натужно улыбнулся.
        - Полагаю, что да, законно. У них есть адвокаты, знающие американское иммиграционное законодательство, только и всего. Этот совет создан здесь как совет украино-американской дружбы, с тем чтобы проводить наше влияние здесь, понимаете? С нашей стороны в этом совете заседают видные деятели украинской диаспоры в США, люди из Нью-Йорка, Чикаго. Они проводят стажировки в университетах США, рассказывают по нашу страну, помогают эмигрантам из Украины быстрее адаптироваться, берут их на работу. Видите ли…
        Кудроу с сожалением посмотрел на остывающий борщ.
        - Этот город важен для нас как бывший центр советского ракетостроения. Здесь сильная научно-техническая школа. Немало тех, кто работал на оборонную промышленность Советского Союза и знает, как делаются ракеты. Межконтинентальные баллистические ракеты. Обычный человек лет пятидесяти-шестидесяти, который торгует на базаре или получает пенсию менее ста долларов, может быть носителем информации и компетенций, за которые иранская или северокорейская разведка без вопросов выложит миллионы. Здесь уже ошиваются турки с непонятно какими целями, есть азербайджанцы, по крайней мере, это они говорят, что они азербайджанцы, но мы думаем, они иранские азербайджанцы и забывают об этом упоминать. Обстановку нужно держать под контролем. Для нас будет лучше, если этот пенсионер эмигрирует в США и будет получать там пособие, чем если он эмигрирует в Иран и через несколько лет ракета с ядерной боевой частью нацелится на Вашингтон. Есть очень умные ребята в университете, и если они эмигрируют в США, то так будет лучше и им, и США, и даже Украине. Так что эмиграция из этого города больше, чем просто эмиграция, и…
        Глухой, отрывистый звук прозвучал совсем недалеко. Жалобно звякнули стекла…
        Козак оказался на полу прежде, чем успел понять, что происходит, - тренированное тело само вспомнило навыки. Это был взрыв…
        Чертов суп! Горячий…
        Он начал подниматься, понимая, что привлек внимание. На сленге морской пехоты это было firecracker - кодовое обозначение ситуации с взрывным устройством на базе или смертником с поясом шахида или за рулем машины.
        - Что это?
        - Машина-бомба. Неподалеку…
        Он поднял тарелку, поставил на стол, попытался стряхнуть с себя остатки борща. Полнчевал, называется…
        - Леди и джентльмены, стандартная ситуация, - объявил появившийся в столовой американец с короткоствольным автоматом, - все спускаются в убежище…
        Знакомый голос заставил Козака присмотреться к охраннику. Это был Канада…
        Конечно же, в убежище Козак не пошел. Они были и оставались рыцарями и встречали угрозу, стоя к ней лицом…
        - Поверить не могу, что ты стал федом… - Канада, не стесняясь, доедал чей-то кусок пирога с оставленного стола, - и парни тоже не поверят.
        - Придется поверить.
        - Какого же черта ты не ушел в их спецназ? Думаю, там пригодились бы наши навыки.
        - Думаю, там обойдутся без меня.
        - Да… - протянул Канада, - ты всегда был тем еще умником.
        - Что это было? - сменил тему Козак.
        - Это? Кар-бомба. Там, дальше, видимо, пытались взорвать местное правительство. Уже седьмая за этот год. Партизаны.
        - Городские партизаны?
        - Именно. Думаю, нас они не будут трогать, по крайней мере, пока. Или просто криминальная разборка, тут это не редкость. Все местные авторитеты обзавелись охраной не хуже, чем у президента США, и мощная бомба - один из способов ее пробить. Кто-то у кого-то встал на пути и… вуаля.
        - Как в Чикаго…
        - Круче, парень. Это не Чикаго. Это Багдад. Если сейчас и нет, то скоро будет. Местные боссы правят, как Саддам, и черт меня возьми, если это не кончится тем же самым.
        Козак внимательно посмотрел на бывшего напарника.
        - Сколько здесь наших?
        - Три группы, брат. Одна на аэродроме, на случай, если придется уносить ноги отсюда. Одна здесь. Ты сам видишь, что делается.
        - Мне может понадобиться помощь.
        - Не вопрос. Я скажу братанам: тут свой. Семпер фи, брат.
        - Да. Семпер фи…
        Стандарты работы агента ФБР предусматривают составление ежедневного отчета. Для этого требуется печатная машинка (в свое время агенты возили ее с собой), потом отчеты надиктовывали на диктофон (это хорошо показано в жутковатом сериале «Твин Пикс»). Сейчас отчет надиктовывался на ноутбук, который был у каждого агента, автоматически превращался в текст и в двух видах (голосовой и текстовый) отправлялся в штаб-квартиру ФБР. Это было обязательным правилом работы агента, где бы он ни находился, одним из основных.
        Козак надиктовал короткий отчет, зашифровал его и отправил. Потом достал личный криптофон - смартфон с встроенной системой шифрования, - сменил карточку с шифром и начал печатать свой реальный отчет за день. Если он погибнет или исчезнет, кто-то, кто пойдет по его следам, будет знать, с чем он столкнулся.
        Канада знает тайник. Если что, он изымет материалы в двух экземплярах и передаст их по двум направлениям в штаб-квартиру ФБР и в разведку Корпуса морской пехоты США. Если даже ФБР не будет вмешиваться, в корпусе всегда найдется кто-то, кто пойдет напролом. Иначе это был бы не корпус.
        Узел первый - Охрименко здесь оставлять нельзя. Просто удивительно, как он жив до сих пор, как они просмотрели такого свидетеля? С другой стороны - если предположить, что ЦРУ как минимум знало о произошедшем и покрывало это, а украинские власти после 2014 года - это власть, пришедшая в результате восстания, понятно, что никому особо не интересно копать в этом направлении. Возможно, они опасались убирать его впрямую - снайперов было несколько, если убрать одного, кто-то может скрыться, потом всплыть в России и заговорить, как Сноуден. Вместо того чтобы убивать, его просто послали на войну, надеясь, что русская пуля сделает все остальное. Но он выжил.
        …Поутру Давид написал письмо к Иоаву и послал его с Уриею. В письме он написал так: поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтоб он был поражен и умер. Посему, когда Иоав осаждал город, то поставил он Урию на таком месте, о котором знал, что там храбрые люди. И вышли люди из города и сразились с Иоавом, и пало несколько из народа, из слуг Давидовых; был убит также и Урия Хеттеянин…[33 - Библия, 2-я Кн. царств 11/14 -17.]
        Интересно… мы делаем грех… потом молимся Господу… потом опять делаем грех. И потом опять молимся Господу. Интересно… когда Господу наскучит слышать наши лицемерные мольбы? И что тогда будет?
        Так…
        Первое - Охрименко надо вывезти и спрятать, во что бы то ни стало. И немедленно. Если те, кто все это затеял, не узнали еще о произошедшем, то вот-вот узнают. И начнут исправлять свою ошибку.
        Второе - он не имеет права вывозить Охрименко. Никакого. Нет ни одного легального основания, чтобы доставить его в Штаты.
        Решение этой проблемы пришло только тогда, когда он увидел Канаду…
        В связи с чрезвычайной опасностью обстановки на Украине была принята особая процедура безопасности для находящихся на Украине временной станции ЦРУ и временного «Представительства американских интересов» - так правильно называлось посольство. Согласно этой процедуре и станция, и представительство не имели права хранить документальные материалы, а также материалы радиоперехвата более суток. Американское представительство интересов и американская станция были прикреплены к посольству и станции ЦРУ в Тбилиси, Грузия. Там и на станции в Батуми, припортовом городе Грузии, находилось максимальное количество сотрудников, которые могли выполнять свою работу, не находясь на территории бывшей Украины. В частности, там находились аналитики. Каждый день вся информация из Днепропетровска, и из представительства, и из станции, и то, что передавали местные спецслужбы по программе обмена, собиралась по точкам и на бронированном грузовике в сопровождении конвоя морской пехоты доставлялась на секретный аэродром под Днепропетровском, бывшее летное поле. Там его ждал самолет «U28A» ВВС США[34 - Армейский вариант
швейцарского «Пилатус-12», одномоторный, но очень надежный самолет. Его, в частности, использует медицинская служба Австралии.], который совершал ежедневные рейсы и делал три посадки - здесь, под Николаевом и под Одессой. Везде он забирал информацию с разведпостов, работающих против России, потом над Черным морем в сопровождении истребителей ВВС США, взлетавших с Инжирлика, летел до Батуми и до Тбилиси. Там информация изымалась и обрабатывалась. Нюанс был в том, что этот же самолет можно было использовать, хотя и ограниченно, для эвакуации заболевших или сменяющихся морских пехотинцев, агентов, сотрудников, доставки новых - до двух человек за рейс. Одним из тех, кто полетит до Тбилиси завтра, будет Охрименко. Там его встретит и спрячет у себя Дато, который знает его в лицо. И Охрименко тоже знает Дато, с этим проблем не будет.
        Конечно, не может быть и речи о том, чтобы посадить неизвестного, да еще и украинца, в бронированный грузовик с секретной информацией. Но эту проблему решили - машина с Козаком и Охрименко присоединится к конвою по пути и проследует до аэродрома. Канада предупредит командира группы непосредственно перед выездом. Корпус есть корпус, и вряд ли найдется морпех, который не поможет своему брату даже в такой щекотливой ситуации. К тому же Козак служил именно в этом подразделении и его знали лично - с большинством из морпехов, которые завтра будут на миссии, Козак шел в бой.
        Это если и не решение проблемы, то какой-то задел на будущее. Пока непонятное.
        Оставалось еще одно, Козак не продвинулся ни на йоту по своему основному делу - делу о расстреле агентов ФБР у JFK. То, что он накопал, сенсационно, но не имеет к США никакого отношения.
        Или… имеет?
        Американо-украинский - это что такое? Это способ для украинцев быстро получить гражданство? Могло ли быть так, что гражданство по некой ускоренной программе получили и убийцы из JFK? А почему нет? Тем более, если в этом заинтересовано и американское посольство, и американская станция ЦРУ? Кто и как проверял кандидатуры, скольким еще гражданство, причем полноценное, предоставлялось в ускоренном порядке, без соблюдения положенных процедур? Кого мы впустили в свою страну?
        Да, Американо-украинский совет. После Охрименко надо заняться именно им. Потребовать записи. Если с той стороны видные деятели украинской диаспоры, значит, они граждане США. И вряд ли заинтересованы в конфликте с ФБР.
        Завтра…
        С этой мыслью Козак выключил криптофон, спрятал карту памяти, подпер дверь, положил пистолет под подушку и попытался заснуть.
        Завтра…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА. НАБЕРЕЖНАЯ.23 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Живые мишени, живые мишени,
        Готовы заряды на совесть и честь.
        Не будет прощения, не будет прощения -
        живые мишени,
        Живые мишени… - кровавая месть…
        Ирэна Кокрятская. Живая мишень
        Утром Козак проснулся ни свет ни заря. Впервые за все время пребывания в Украине сделал полный гимнастический комплекс. Проверил оружие и телефон - телефон будет его главным оружием. Затем он сел и сидел, усилием воли в течение тридцати минут перебирая в голове, что и зачем он должен был сделать. Этот один из приемов, которым он научился в корпусе, позволял, как только дойдет до настоящего дела, действовать автоматически, не тратя ни доли секунды времени…
        Когда он вышел на улицу… ему что-то не понравилось. Показалось, что что-то не так. Он осмотрелся… нет, ничего необычного. Движение… люди… он посмотрел по крышам… ничего. Сам стрелок-снайпер, он, в первую очередь, опасался снайперов…
        На место, которое он выбрал, он прибыл поутру, за четыре часа до того, как пойдет конвой. Это место было около одного из мостов через широченный Днепр. Оставив машину, он начал оглядываться… Набережная была широкой… от линии домов ее отделяла улица на два ряда в каждую сторону, называлась улица незалэжности[35 - Ныне проспект Ленина.], дальше шел широкий газон с линией деревьев, и потом - пешеходная зона, тоже довольно широкая. Если брать возможные позиции снайпера, то с одной стороны ему будут мешать деревья, а если стрелять через реку - вода. Сама река широченная, на ее берегу всегда бывают неконтролируемые воздушные потоки - это следствие разницы температур над землей и над водой, а тут рядом еще и мост с интенсивным движением машин, что создаст дополнительные искажения. Он прикинул, смог бы он стрелять сам в таком случае, и понял, что вряд ли.
        Одну из веб-камер он примостил за перила, чтобы смотрела на мост. Вторую - так, чтобы смотрела на выезд из города и зеленую зону. Камеры были не широкоугольными, но с приличным углом зрения, в оригинале они использовались для того, чтобы родители могли контролировать поведение бэбиситтеров[36 - Нянь.]. Это будет не лишним, если тут будет какая-то движуха, он сможет это увидеть.
        Проверив, как поступает видео с обеих камер - оно поступало, - он пошел обратно к машине…
        Дюбуа иногда говорил - всегда оставляй человеку иллюзию выбора. Иллюзию - не право.
        Дом Охрименко он нашел легко, как и любой снайпер-разведчик, он отлично ориентировался в незнакомой местности и запоминал с первого раза любой маршрут. Остановив машину в начале улицы, он осмотрелся… все было так же, как и прошлый раз, но что-то его опять беспокоило.
        Он потратил двадцать минут времени, чтобы понять, что именно его беспокоит, но так и не понял. Наконец, решившись, достал телефон.
        - Мистер Охрименко?
        - Кхе… да.
        - Это Козак. Посольство США.
        …
        - Помните наш разговор?
        - Э… да.
        - Соберите все документы, деньги в доме и выходите. Идите к Амурскому мосту, - он специально назвал мост неправильно, чтобы запутать, - и ждите нас там. Мы подберем вас.
        - Что… зачем?
        - Вы хотите попасть в Соединенные Штаты?
        - Да.
        - Тогда делайте, что вам говорят!
        Рявкнув, Козак отключил телефон и сполз вниз по сиденью. Лучше, если его видеть не будут…
        Охрименко появился на улице минут через тридцать с небольшой сумкой. Осмотрелся, пошел в одну сторону, затем, словно спохватившись, - в другую. Судя по походке, если он и был пьян, то несильно.
        Козак пропустил его мимо машины… теперь он в чем-то был уверен. Не началось движение, не подъехал большой белый фургон местной прачечной. В общем, никаких признаков того, что Охрименко находится под контролем или под наблюдением. Это могло быть и хорошо, и плохо. Хорошо, если те, кто играет здесь в игры, действительно отстают от него и не ожидают от него этого хода. Плохо, если этот старый, опустившийся пьяница навешал ему лапши на уши, а он поверил.
        Охрименко ковылял дальше, к дороге. Козак выждал какое-то время, затем вышел из машины и догнал бывшего снайпера.
        - Охрименко…
        - Есть одна вещь, о которой мы не поговорили, Охрименко… - сказал Козак, прислонившись спиной к ограждению набережной.
        - Вещь? - настороженно сказал бывший снайпер.
        - Да. Точнее - событие. Вы были в зоне боевых действий на Донбассе, верно?
        …
        - Я не собираюсь вас ни в чем обвинять. Просто хочу спросить. Как специалиста.
        - О чем?
        Вместо ответа Козак достал пять стодолларовых бумажек. Если он так будет разбрасываться деньгами…
        - В дорогу.
        Импровизируй. Всегда будь неожиданным для собеседника.
        - …расскажите мне про украинских снайперов.
        - Что рассказать?
        Козак отделил стодолларовую бумажку и протянул Охрименко. Тот, поколебавшись, взял и сунул в карман.
        - Какое оружие у вас было? С чем воевали вы?
        - «СВД». «Мосинка». Потом были «Маяки», но немного.
        - «Маяки» - что такое?
        - Винтовки «Маяк». Триста восьмые, но качество не очень. Еще были пять и сорок пять. Как ваши - только с длинным стволом. «М16».
        - Да, понимаю. «Маяк» был с болтовым затвором?
        - Болтовым?
        Козак показал руками.
        - Да, такие.
        - Но больше было «СВД», верно?
        - Да. Почти у всех «СВД». Да.
        Козак дал вторую стодолларовую бумажку.
        - А как насчет крупнокалиберных? Двенадцать и семь.
        - Такие были, - уверенно сказал Охрименко, - но с ними были проблемы.
        - Какие?
        - Не было патронов.
        - Не было совсем?
        - Почти не было. Винтовки были американского калибра. Их закупили… или передали бесплатно, но патронов к ним не было. - Охрименко мрачно усмехнулся. - Волонтеры не могли нам привезти патроны, а государство почти не закупало их для нас. Гораздо лучше были русские винтовки - у них такой же патрон, как у крупнокалиберного пулемета, если не привезли снайперские, ты все равно стреляешь. Русские винтовки. Они и точнее, чем «барретт». У нас под самый конец была одна такая… Мы выменяли ее у спецназа, дали два отжатых джипа за нее. Они ходили в тыл и взяли ее у сепаров. Тем Россия давала все, что им нужно. В том числе и такие винтовки. Мы их звали «слонобои».
        - Слонобои?
        - Да. Как для охоты на слона… - Охрименко неопределенно повел руками.
        - Ясно. Эта винтовка. Кто из нее стрелял?
        - На нее выделили два человека. Симон и Перец.
        - А настоящие их имена?
        Охрименко назвал. Козак запомнил, не записывая.
        - А винтовки без оптического прицела? Крупнокалиберные? Их использовали?
        - Было дело. У днарей такие были.
        - Кто?
        - Днари. Бойцы ДНР. Они вскрыли радяньские склады оружия еще времен Второй мировой… там были такие винтовки. Противотанковые. У них полно таких было. Сначала у них даже гранатометов не было, это потом Путин дал им…
        Что что-то произошло, Козак понял почти инстинктивно… по тому, как Охрименко резко оборвал разговор. Он повернулся и увидел, что на лице бывшего снайпера застыло выражение ужаса…
        - Что произошло? - резко спросил Козак.
        Вместо ответа Охрименко бросился бежать, и в следующую секунду в него попала пуля…
        Сам Козак попадал в такие ситуации - когда рядом кого-то подстрелили - трижды. Два раза в Ираке и один - в Ливии. В Ираке больше всего он запомнил тот гребаный денек в Баакубе, когда они вышли на исходную позицию, получив верняк на девятку пик[37 - В Ираке была напечатана колода карт с фотографиями иракских военачальников и деятелей режима, подлежащих задержанию. Потому американские солдаты знали их не по именам, а по их позиции в колоде карт и так их и называли.], но вместо этого по ним открыл огонь снайпер, засевший в оросительной канаве, а потом и миномет. Хотя нет… четырежды… теперь уже четырежды.
        Черт возьми, четырежды…
        Когда в Охрименко попала пуля, он был всего метрах в трех… но этим попаданием его откинуло почти на такое же расстояние. Это было как в Голливуде… только происходило на самом деле. Тело шлепнулось на асфальт подобно мешку, а в воздухе повисло красно-розовое облачко… брызги попали даже на лицо Козака.
        Снайпер!
        Упав, он покатился по асфальту, потому что только так он и мог выжить. Ярко светящее солнце брызнуло ему в лицо.
        В следующий момент огромная пуля ударила в асфальт рядом с ним. Это было как маленький гейзер, куски асфальта больно ударили по лицу и по рукам…
        Он не знал, кто стреляет и откуда. Понимал только одно - надо выжить. Занять укрытие, потом перебежать еще раз. Двигаться… не давать снайперу надежно прицелиться. Тяжелая снайперская винтовка, да еще и на большом расстоянии - не пистолет-пулемет, беглый огонь из нее вести нельзя…
        Боком он наткнулся на бетонный поребрик, вскочил и перевалился за него, стараясь быть ближе к дереву, дерево, возможно, задержит пулю и собьет снайперу прицел. По его ощущениям, по мимолетной памяти попадания в Охрименко, скорее всего, стреляли вдоль набережной, возможно, с моста…
        Еще одна пуля попала в дерево, но не пробила его, он видел, как вздрогнул ствол. Дерево было старое, с толстым стволом, и его не смог взять даже пятидесятый калибр.
        Нарушая все правила движения, к обочине выскочила серебристая «Нива», открылась дверь, и на асфальт полетел какой-то сверток. Ударившись об асфальт, он подпрыгнул, и с обеих его сторон вырвались клубы плотного серого дыма…
        Поняв, что это за ним, Козак бросился к машине. Еще одна пуля ударила почти туда, где он только что был, вырвав здоровенный кусок бетонной клумбы. Он подлетел в воздух на метр, рассыпая пыль и осколки бетона как шрапнель…
        «Нива» уже набирала ход, он вскочил в нее на ходу, чьи-то руки втащили его в машину. «Нива» шла по встречной, с визгом тормозили машины, раздался глухой удар, но это был не снайпер, просто кто-то не успел затормозить. Водитель резко повернул руль и вылетел на свою полосу. Дверь больно ударила его по ногам…
        Прежде чем он что-то понял, пассажир «Нивы» ткнул ему в лицо ствол «глока»:
        - Замри!
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        ОКРАИНА ГОРОДА.
        ВЕЧЕР 23 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Американцы…
        Так их мать, американцы…
        Я взрослый и много видевший человек, но мне до сих пор сложно определить свое отношение к американцам. Они и друзья, и враги одновременно. Когда сталкиваешься с ними, обычно понимаешь, что у вас много общего. Намного больше, чем это принято признавать с обеих сторон. В девяностые, в той же бывшей Югославии, были редкие ситуации, когда американцы и русские работали вместе… и с этим не было никаких проблем, они легко находили общий язык и даже становились друзьями. В то же время ни мы, ни американцы никогда не сможет по-настоящему дружить… скажем, с мусульманином из Пешавара или Кабула. Никогда не сможет просчитать тот момент, когда мусульманин, даже объявивший себя другом, решит выстрелить кяфиру в спину, потому что так ему велит Аллах. Дружба с такими ненормальна в принципе, это все равно, что дружба человека с людоедом.
        С другой стороны - нас многое разделяет. Прежде всего, в политике, но и не только. Груз взаимных страхов, обид, невыполненных обещаний, но не только. Меня всегда поражает циничное лицемерие американцев - они возмущаются тем, что делаем мы, и тут же делают то же самое или нечто худшее. И все потому, что они считают себя богоизбранным народом, которому позволено делать то, что не позволено остальным. Это бесит.
        Американцы…
        О том, что в городе американец и он задает вопросы, я узнал от Хохла (вы это уже знаете) и попросил проследить за ним. Хохол подошел к делу основательно, отправив за американцем два экипажа, у которых были видеорегистраторы с широкоугольными камерами и даже небольшой операторский беспилотник, который они умели использовать - тут после войны полно и таких аппаратов, которые использовались обеими сторонами как разведывательные, и умеющих использовать их людей. В общем-то, у меня не было особых мыслей насчет американца, мне было важно понять, кто он и насколько ориентируется на местности. Приехал ли он, точно зная зачем или просто наугад. А так у меня были планы на вечер, я собирался отвести свою деточку-конфеточку в ресторан, потом получить заслуженное продолжение. Будете смеяться, но это тоже разведка, если я знаю, чего она хочет, то в ловушку идет она, а не я. Но Катерина позвонила и сказала, что ей надо устроить мать в больницу и она не сможет прийти, а под вечер позвонил Хохол и выдал такое, от чего я натурально о…, ох…, короче, ох как выбило меня это из колеи.
        Перестрелка на набережной. И его люди взяли американца.
        Это полный… ну вы поняли, да?
        Охренев, я спросил, куда мне приезжать, и получил ответ. Осталось еще понять, что с этим со всем делать.
        Пока ехал, так и не придумал ничего. Голова - кругом.
        Заехал - это то самое место, в которое меня привез Хохол (другого найти не могли?!!). Та самая база, непонятно, какая, левая, короче. Стоит «Нива» в углу, рядом - «Гранд Чероки» Хохла. Тут же и пацаненок с автоматом тусуется. Который он на меня вскинул, как только я подъехал. Резкие все, как понос, когда не надо!
        - Свои! - из «Гранд Чероки» вымелся Хохол. Подошел, обнялись по-братски.
        - Вы чего, - с ходу спросил его я, - о… ли?
        - Я пацанов сориентировал, думали, он тебе нужен.
        - Нафига он мне нужен?!! - сорвался я. Все это - целый рабочий день без бухгалтера-секретаря, как следствие завал на работе, облом с сексом, облом с продвижением по интересующему меня делу… пустышка за пустышкой. В общем, нервы сдали даже у меня.
        - Не вопрос, - не расстроился Хохол, - щас за город вывезем…
        Вот… б…, вот что делать с этой наивной деревенской хитропопостью? В России такого даже в провинции нет, а тут полно, причем в крупных городах. Я не знаю, почему, может, в Украине позднее процесс переселения в города начался? Может, так оно и есть - из страны все время ее нэзалэжности шел мощный поток миграции, страна теряла людей, как при голодоморе. Понятное дело, что ехали в основном из городов… та же Одесса - наполовину в Израиль и США переехала, а на их место ехали селяне. А украинское село… это еще круче, чем российское, на кабане не объедешь…
        - Вывезем… - передразнил я, - обшмонали, нашли чего?
        - Ага. Бумажник, телефон, пистолет.
        - Пистолет?
        - Ага. «Макаров».
        Весьма интересно. Это в посольстве дали или сам купил?
        - Да ты хоть видео посмотри… - Хохол протянул планшет… - Пацаны записали. Там такая мясня была… п…ц полный. Кажись, снайпер отработал.
        Я взял планшет… посмотрел… неслабо. Перемотал… просто интуиция подсказала - запись шла сплошная, на авторегистратор. Посмотрел… остановил… отмотал… вот же…
        - Вот же… б… с…
        …
        - Короче, Хохол, ты все правильно сделал. Супер. Молодец.
        - Да? Тогда гони пятерку.
        - Чего?
        - Пять штук баксов. Пацанам заплатить надо… зря что ли ж… подставляли?
        Да. Не зря. В этот раз - точно не зря.
        Свой «Порш» я остановил на проспекте Независимости, бывшей Ленина, примерно в сотне метров от того места, где стреляли. Местных полицаев там уже не было, стемнело…
        Американец сидел рядом. Я передал ему планшет со стоп-кадром.
        - Видел ее когда-нибудь?
        Тот всмотрелся.
        - Нет. Никогда.
        - Моя секретарша. Катерина. Сказала, что сегодня должна отвезти маму в больницу. И не пришла на работу. У нее телефон.
        …
        - Посмотри дальше.
        Американец нажал на кнопку… изображение завертелось с обычной скоростью. Уже через две секунды один из двоих, стоявших у ограждения набережной, бросился бежать, а еще через шесть в него попала пуля. Выглядело это эффектно… если вам нравятся фильмы ужасов…
        Изображение задергалось - это «Нива» тронулась с места, спеша на помощь.
        - Откуда стреляли, как думаешь?
        Американец нажал на перемотку. Отмотал назад, потом еще раз запустил.
        - Спереди… - уверенно сказал он, - и откуда-то сверху.
        Я тронул машину с места.
        Откуда стреляли - нам сразу стало понятно, едва мы проехали мост. Здоровенная бетонная громадина стояла на излучине реки, видная из любой точки города. Это был местный эквивалент ливанской башни Мюрр - оттуда, с верхних этажей, простреливалась большая часть Бейрута[38 - Сорокаэтажный небоскреб в Бейруте, когда началась гражданская война, полностью возвели коробку здания, но не закончили с отделкой. Во время войны башня часто использовалась снайперами. После войны ее так и не стали восстанавливать, и, насколько известно автору, ее не снесли, она так и стоит заброшенная, как памятник гражданской войны в Ливане.].
        Отель «Парус» - мрачный символ Днепропетровска, стоящий в одном ряду с такими произведениями архитектуры, как башня Мюрр в Бейруте или гостиница «Рюген» в Пхеньяне[39 - Громадная гостиница, возведение которой началось в КНДР в 1987 году. На сегодняшний день это девятое по высоте здание мира, самая высотная гостиница мира и единственная гостиница с числом этажей более ста. Строительство прекратили в 1992 году в связи с кризисом, когда она была достроена на 90%. В 2010 году египетская компания взамен на право обеспечивать Северную Корею мобильной связью полностью достроила гостиницу. Предполагалось, что ей будет управлять «Кемпински-хотель», но они вышли из проекта под угрозой санкций. На 2014 год гостиница полностью достроена, но не запущена в эксплуатацию. Некоторые СМИ называют эту гостиницу в числе самых уродливых зданий мира.]. Гостиница в тридцать два этажа, строительство было начато в 1975 году и остановлено в 1995 году, когда коробка гостиницы была полностью возведена. Днепропетровск вообще может похвастаться подобными чудесами, которые были ему явно не под силу, - начиная от «Паруса» и
заканчивая тем же метрополитеном, самым коротким в мире, всего с шестью станциями. Когда в 1995 году строительство «Паруса» было остановлено, объект не законсервировали, его просто бросили. Теперь поржавели открытые всем ветрам и снегам металлические конструкции, и было вообще непонятно, может здание эксплуатироваться или нет. Как и все в этом городе, отель принадлежал группе «Приват», которая купила его за бесценок с обещанием ввести его в эксплуатацию в 2015 году, но так и не ввела[40 - На сегодняшний день здание используется экстремалами, и еще на нем нарисовали самый большой в/на Украине флаг с трезубцем. Это и есть единственное назначение сей бетонной громады. Чего там говорить… в Днепропетровске существуют три наполовину готовые станции метро, на достройку которых так и не нашлось денег. В Донецке был план строительства трех веток метро с 46 станциями. План был утвержден в 1990 году.]. Причина, кстати, была уважительной - обещание давалось правительству Украины, а теперь не было ни Украины, ни ее правительства.
        Когда в/на Украине бушевала «революция гiдности», то здание это по ночам подсвечивалось, чтобы был виден самый большой на Украине прапор, символ свидомости Днепропетровска и его людей. Сейчас, когда свидомость показывать больше не требовалось, деньги на электричество не тратили, и недостроенный отель стоял в темноте - тихий и страшный. Тут было ограждение, но через него перелезть - не проблема.
        Я полез под сиденье и достал монокуляр ночного видения. Зачем я его вожу с собой? Да затем, что монокуляр ночного видения можно купить за десять-пятнадцать тысяч рублей, и пусть он лучше лежит под сиденьем всю жизнь и не понадобится, чем в один прекрасный день ты окажешься без него и попадешь в неприятности. Десять-пятнадцать штук - это приличный телефон или средний планшетник, но если сравнивать монокуляр и планшетник, сразу вспоминается анекдот про полшестого[41 - Грузина спрашивает отец: где твой пистолет? Продал. А что купил? Часы. Э… придет к тебе враг, твой дом заберет, твою жену изнасилует, а ты что ему скажешь? Полшестого?]. У каждого свои тараканы в голове, и у меня вот такие, иначе я вряд ли бы оставался в живых до сих пор.
        Оттуда же я достал пистолет «глок», оттянул затвор, проверяя патрон в патроннике. Достал «макаров» американца и протянул ему.
        - Идешь?
        Он, поколебавшись, взял пистолет.
        - Фонарь есть? - спросил он.
        - Ночника хватит. Телефоном подсветим, если надо…
        За спиной пиликнула сигналка, и от этого звука меня как током ударило. Конечно, я не верю в то, что снайпер до сих пор там. Но все равно не по себе.
        Внизу был застарелый бедлам строительной площадки, валялись куски бетона, самые большие - размером с автомобиль, в любой момент можно было ухнуть в яму или напороться на ржавую арматурину ногой. Строительная площадка давно заросла, здесь были протоптаны тропы, ведущие прямо к Днепру. Пахло мочой и испражнениями - гостиница, в строительство которой были вложены по нынешним деньгам миллиарды, не смогла найти иного применения, кроме как общественный туалет. Снести его вряд ли смогут - побоятся общественного мнения. Достраивать тоже вряд ли будут. Так это все и сгинет - как памятник человеческому труду, пошедшему впустую…
        А мы бы достроили.
        В этом разница между нами и ими. Мы свое достроили. А они используют как туалет. И нет у них ни нормального метро, ни нормальной гостиницы, ни нормальной страны.
        - Осторожно, мины, - пошутил я, судя по реакции американца, понял, что переборщил. - Не бойся. Так у нас говорят, когда хотят предупредить, что впереди говно.
        - Говно?
        - Экскременты. - Я подобрал слово, которое означает одно и то же и в русском, и в английском. - Знаешь русский?
        - Не так хорошо, как хотелось бы. Говно - это когда все плохо?
        - Да. И это тоже. А откуда знаешь?
        - Дед иногда говорил это слово. Когда все плохо.
        - Так ты русский?
        - Не знаю. Русский или украинец.
        Доверял ли я ему? А сами как думаете?
        Мы зашли в здание, через какой-то пролом в стене, пригнувшись. Здесь воняло просто адски - на улице ветер с Днепра сдувает. Еще не хватало упасть в это во все. И еще не хватало попасть на какую-нибудь ловушку. Через монокуляр далеко не все видно.
        - Осторожно. Прикрывай на шесть.
        - Понял.
        Держа пистолет у пояса - держать его в вытянутых руках при зачистке большая глупость, - я прошел дальше, борясь с желанием включить подсветку в телефоне, и тут увидел, что дальше пролет лестницы. Вот и отлично, так поднимемся наверх.
        - Лестница.
        - Понял.
        - Идем наверх.
        Мы начали подниматься вверх - этаж за этажом. Ограждения у лестниц не было, но сами лестницы довольно широкие, не упадешь, если сам не захочешь. Везде ржавое железо и крошащийся бетон… наверное, при стройке еще и цемент скоммуниздили. Какое нахрен место преступления, тут можно до завтрашнего вечера искать. Еще и упасть в процессе поисков.
        - В стрельбе понимаешь? - спросил я американца, крадущегося сзади.
        - Я снайпер.
        - Тогда иди первым. Подумай, где бы залег ты сам.
        Американец вышел вперед…
        Место мы нашли неожиданно быстро. Просто американец прикинул сам, где бы лежал он. И, проверив два этажа, мы наткнулись на следы…
        - Посвети…
        Я отключил монокуляр и включил фонарик в телефоне. Американец присел и начал щупать бетонный пол.
        - Посвети туда… да, это здесь.
        - Как ты понял?
        - Дульный тормоз-компенсатор. Вот, видишь? Здесь все чисто, а здесь - пыль как будто дюной… миниатюрная дюна, и видишь, как она изгибается. Посвети здесь… ага. Вот. Вот и еще следы.
        - Что это?
        - Что-то, что он использовал как платформу.
        - Что это могло быть?
        - Что угодно. Кровать… что-то в этом роде.
        Я посветил по сторонам.
        - Как вон это?
        Неяркий луч света высветил валяющуюся в углу, сколоченную из толстых брусков конструкцию.
        - Козлы.
        - Козел?
        - Козлы. Строительная конструкция. Подставка, если надо на что-то встать и работать вверху, понимаешь?
        - Надо посмотреть в коридоре.
        Мы вышли в коридор. Несмотря на то что там остались и наши следы, мы почти сразу нашли следы волочения - две борозды, ширина между ними как раз соответствовала ширине между ножек этой конструкции. А по центру мы нашли и другие следы, следы ног.
        - Он был один. - Американец достал свой смартфон и начал фотографировать. - Тащил козла на позицию.
        - Козлы.
        Он всмотрелся в след и даже проверил глубину рукой.
        - Он не слишком сильный. Упирался, когда тащил. Примерно… сто - сто десять фунтов веса…
        - Это много?
        - Это мало. Это могла быть даже женщина.
        Я много чего знаю в этой жизни, но сколько весит английский фунт, я не помнил.
        - И стрелял он сидя. Похоже, что это так. Он использовал это устройство, чтобы опереть цевье винтовки. Стрелял сидя.
        Я прислонился к стене. Пистолет смотрел стволом вниз, но палец на спуске.
        - Давай поговорим начистоту.
        Американец настороженно выпрямился.
        - Давай.
        - В то, что ты из ФБР, я не верю. Надо быть идиотом, чтобы приехать сюда расследовать преступление. Ты из ЦРУ?
        - Нет.
        - Мне плевать, из ЦРУ ты или нет. Возможно, у нас общие интересы. Если нет, разойдемся и все. Но думаю, тебе интересны ответы на вопросы.
        - Я расследую убийство. Как бы это ни было здесь ненормально. Я уже говорил, какое убийство я расследую. И ты проверил это через интернет.
        - Давай так - я не дурак. И ты - тоже. Если бы тебе нужна была легенда, ты бы не стал использовать фуфло, а взял бы реальное преступление. Ты его и взял.
        - А документы?
        - Трудно ли сотруднику ЦРУ получить удостоверение ФБР?
        - Знаешь, у тебя паранойя.
        - У тебя тоже. И только поэтому мы все еще живы, верно?
        В темноте он был почти не виден, звучали только голоса. Голоса над Днепром, в десятках метров над землей.
        - Что ты делаешь в этом городе? Для чего ты сюда приехал?
        - Человек, которого убили в аэропорту, был из этого города. Это стандартная процедура - проверять прошлое жертвы, чтобы понять, кто ее убил.
        - Тищенко?
        - Да.
        - Так ты приехал сюда задавать вопросы о Тищенко и думал, что тебе ответят?
        - А почему бы и нет? - недоуменно сказал американец. - Здесь есть власть, они говорят, что это европейская власть. Значит, они должны сотрудничать.
        - Ты либо идиот, либо еще больший идиот. Тищенко, скорее всего, убил кто-то, кто правит этой областью, превратившейся в страну, понятно? Они действительно идут в Европу, убивая всех, кто может воспоминаниями омрачить этот путь. Уберут и тебя, а твое правительство забьет на это болт, и знаешь, почему? Потому что оно ненавидит нас и готово поддержать любого, кто против нас. Любого сукина сына, лишь бы он был их сукиным сыном. Вот и все.
        - Это не так.
        - Что - не так?
        - Мое правительство просто пытается как-то разобраться в том, что наворотили здесь вы, ясно?
        - Ага. А вы печеньки просто раздавали.
        - Какие печенки? Что значит - печенки?
        - Проехали, - устало сказал я. - Кто был тот человек, которого убили с тобой? За что его убили?
        - Предлагаю обмен.
        - Какой обмен?
        - Я расскажу то, что известно мне про этого человека и про все происходящее. А ты расскажешь то, что известно про все это российской разведке.
        - И оба соврем.
        - Я не совру, - сказал американец, - у меня есть запись. Конечно, это не пойдет как доказательство, но запись есть…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        ЦЕНТР ГОРОДА.
        ВЕЧЕР 23 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        - Будешь? - я чпокнул крышкой.
        - Что это?
        - Энергетик.
        Американец отхлебнул, скривился.
        - Ну и дерьмо.
        - Да. Только на ногах держит. Пошли.
        Мы вышли из машины и направились к зданию гостиницы, где квартировал американец. Я немного приотставал и осматривался по сторонам… тихо. Пока тихо.
        - Простите, вы куда?
        Секьюрити - разница от нормального в том, что у него короткоствольный автомат. Решение пришло мгновенно.
        - Хочешь к нам присоединиться? - Я подмигнул ему.
        Секьюрити с каменным лицом отступил. Вот и хорошо, стой тут и обтекай.
        Поднялись наверх. Американец прошел к двери и вдруг насторожился, достал пистолет. Я сделал то же самое, увидел, что дверь прикрыта неплотно…
        Американец прошел первым, я - вторым. Внутри… есть такое выражение - как Мамай прошел. В данном случае еще слабо сказано. Они даже не пытались скрыть тот факт, что были здесь. Все перевернуто, вспорото…
        Ножом кромсали.
        Я хлопнул американца по плечу, с отчаянным выражением лица показал на себя и на рот. Надеюсь, он понял, что это означает. Очень надеюсь, что он понял.
        - Ни хрена себе, - громко сказал я, - посмотри, что с отчетом? Его украли?
        Американец посмотрел… обычный тайник на косяке. Примитивно.
        - Да, - так же громко сказал он.
        - Хорошо, что у меня есть копия, - так же громко сказал я. - Надо ее забрать. Бери документы, и пошли отсюда…
        Если ты слаб, показывай, что ты силен. Называется мимикрия.
        Денег не оказалось. Документов тоже, паспорт был разорван в клочки и лежал на видном месте. Американец аккуратно собрал их в пакет, и мы спустились вниз. Секьюрити на входе проводил нас мрачным взглядом.
        - Куратору привет, - сказал я ему.
        - Шо?
        - Ничего.
        «Порш» стоял на месте. Перед тем как сесть в машину, я встал на колени и посмотрел под него. В машине выкрутил на полную громкость музыку. Настроил на одну из местных станций - гнали «Плыве кача». Песня, берущая за душу.
        - Думаешь, поверят? - сказал американец.
        - А думаешь, нет?
        Тронул машину с места.
        - Посмотри назад.
        …
        - Есть. Белая «Тойота».
        - Ну, вот и ответ на поставленный вопрос, верно? Тебя подбросить к посольству?
        Белая «Тойота» оторвалась, но на нее место встал подержанный «БМВ». Прицепились, гады…
        С дороги позвонил Хохлу, условными словами попросил о помощи. Теперь мне надо быть на виду, пока все не будет готово.
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        ВСПОМОГАТЕЛЬНОЕ ЗДАНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ МИССИИ.
        СТАНЦИЯ ЦРУ В ДНЕПРОПЕТРОВСКЕ.
        ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР 23 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        - Янис…
        Начальник станции ЦРУ в Днепропетровске Алоиз Грис, потомок советских эмигрантов в США, приветливо поздоровался со своим протеже за руку, пригласил в кабинет. Они знали друг друга с давних времен - еще когда молодой программист Янис Будрайтис принял решение защищать свою страну от северной орды. Он начинал в центре противодействия киберугрозам НАТО в Таллинне, офицером связи от ЦРУ там был американец по имени Алоиз Грис (точнее - бывший советский еврей, живший в молодости на Брайтон-Бич и не забывший язык). Именно он приметил сметливого паренька и устроил ему «билет наверх» в виде предложения поступить в академию ФБР в рамках программы сотрудничества. После этого дорога для стремительной карьеры была открыта: с дипломом академии ФБР его сразу взяли в руководство местной разведслужбы. Преданность и пресмыкательство местных перед американцами было просто потрясающим…
        Теперь Янис Будрайтис был заместителем начальника ДБК края. Своего рода «нашим человеком в Гаване».
        Кабинет был маленький, прямо на подоконнике стояла большая емкость и в ней… кипятильник! Начальник станции перехватил взгляд, улыбнулся.
        - Так любили заваривать мои родители. Получалось вкуснее.
        - Как они, сэр?
        - Переехали на Кони-Айленд.
        Американец поставил две чашки, отмерил кофе из банки и сахар, залил кипятком.
        - Молока?
        - Нет, спасибо, сэр.
        - Вот и хорошо. Молока у меня нет. Есть порошковое… настоящая дрянь.
        …
        - С чем ты пришел?
        - Американец, сэр Гэбриэль Козак. Он меня беспокоит.
        - Перестань, я тебе сказал, чтобы ты не беспокоился. Бывший морской пехотинец, глупый и тупой.
        - Сэр, не такой уж он и тупой. Он вышел на Охрименко и разговаривал с ним. Он совершенно точно копает в направлении событий двадцатого февраля.
        Начальник станции отставил в сторону свою чашку с кофе, на которую он дул, пытаясь остудить.
        - С этого места поподробнее…
        Живые мишени, живые мишени,
        Все под прицелом, никто не забыт.
        Выходим как тени, выходим как тени, - живые
        мишени…
        Живые мишени… - живые…
        Ирэна Кокрятская
        «Живая мишень»
        Из здания временной миссии Янис Будрайтис вышел, когда совсем стемнело. Посмотрел на небо… уже стемнело, взошла луна. Печальной улыбкой клоуна - она висела над городом, будто говоря всем его обитателям - ничего у вас не получится…
        Ни-че-го.
        Он сел в машину. Когда он стал работать на местную власть, то сменил новый «Гольф» на новый «Лэндкруизер», который ему подарили, и точно такой же, только бронированный, был у него служебной машиной. Сзади стояла точно такая же машина охраны…
        - Домой.
        Конвой тронулся, распугивая быдло резкими сигналами крякалки.
        Что делать…
        Он не уловил самого главного, он не уловил, что американцы контролируют ситуацию. И это очень плохо.
        Очень.
        Местный ДБК - бывшее СБУ - уже давно не имело ничего общего с государственной организацией. Это был ударный отряд местной криминально-олигархической властной клики, который использовался ею для утверждения собственного преступного государства и продолжения криминальной оккупации значительной части территории Украины. Как отмечали ведущие американские и европейские специалисты по военной теории, в современных условиях военный конфликт, не дошедший до своего логического финала в виде полной и безоговорочной победы одной из сторон, имеет высокие шансы на перерождение в долгосрочный, с высокой криминализацией обеих сторон конфликт. Получившие под незаконный контроль территории, полевые командиры начинают искать и находят долгосрочные источники незаконных доходов как для собственного обогащения, так и для закупки оружия и поддержания боеготовности собственных незаконных вооруженных формирований. К таким источникам могут относиться: крышевание или самостоятельное возделывание наркосодержащих растений (конопля, опиумный мак), похищение людей за выкуп, незаконный контроль или обкладывание данью транзита
или добычи полезных ископаемых (например, в Ливии или Ираке - нефти), обкладывание данью местного населения или бизнеса. В этом случае нестабильность приобретает черты одновременно и военного конфликта, и действий организованной преступности, прекратить такой конфликт путем санкций или перекрытия источников финансирования становится уже невозможно, он приобретает характер самовоспроизводящегося и самоподдерживающегося. В случае с Днепропетровском уникальность ситуации была в том, что регион взяли под контроль не боевики, а местное бизнес-сообщество, имевшее к моменту начала конфликта все признаки организованного преступного сообщества мафиозного типа. Не вооруженные автоматами боевики начали терроризировать бизнес и обкладывать его данью, а бизнес, используя военное положение и лжепатриотическую риторику, захватил власть, после чего нанял боевиков и начал использовать их в расправах как над инакомыслящими и политическими противниками, так и в силовых захватах не принадлежащей им собственности. Подобное положение дел было уникально - еще ни в одном локальном конфликте последних двадцати лет местному
бизнес-сообществу не удавалось перехватить публичную власть и начать диктовать правила игры: в Днепропетровске же произошло именно это. Обладающий огромными политическими амбициями местный губернатор одно время предъявлял претензии на политическую власть во всей Украине, но когда это не удалось, удовольствовался и его куском, пусть и самым лакомым в Украине. На захваченной территории под гром псевдопатриотической пропаганды стремительно произошло полное поглощение публичной власти мафиозными структурами. В области безопасности произошло сращивание силовых структур с частными военными и охранными организациями, ранее обеспечивавшими и обслуживающими интересы местных бизнес-элит с повальной инфильтрацией доверенных лиц из частного бизнеса в государственные силовые структуры и полную их перестройку для служения не только политическим, но и экономическим интересам новой преступной власти. Справедливости ради надо заметить, что эффективность работы и госаппарата в целом, и силовых структур выросла в разы. Если раньше мафиозные структуры были заинтересованы в развале и деградации всех потенциально опасных
для них институтов публичной власти, а уж особенно силовых структур, то теперь, захватив власть, они были заинтересованы в их максимальной эффективности и работоспособности при минимальной затратности и полном отсутствии «работы налево», то есть коррупции. Достигли этого, по любым меркам, стремительно - на полное очищение и переориентацию правоохранительных органов ушло не более трех-четырех месяцев. Раз - полная смена руководящего состава с приглашением на ответственные посты специалистов с опытом работы в международном охранном бизнесе, Интерполе, структурах НАТО. Два - показательная расправа над предыдущим руководством и особо коррумпированными сотрудниками с показательной конфискацией всего нажитого, в том числе и родственников, и без всякого закона, и с физическими расправами даже за границей. Три - сокращение штатов, сделанное людьми, ранее занимавшимися антикризисным управлением в бизнесе, и некоторые технические нововведения, например, контроль компьютеров и постоянно работающие веб-камеры в кабинетах. Меры эти были столь эффективны, что часть населения их даже приветствовала, они так и не
поняли, что из структур публичной власти привычная милиция превратилась в один из инструментов оккупационной администрации. Впрочем, говорят, при немцах тоже было больше порядка.
        Как раз одним из тех, кто был приглашен на работу в обновленное ДБК-СБУ, и был Янис Будрайтис…
        Машины выехали на набережную…
        Он не сомневался в сущности тех, кому служит, но и сам он уже становился другим. Каждую неделю (жалованье выплачивали теперь понедельно, как на Западе) он получал на счет сумму большую, чем он до этого зарабатывал за месяц. Ему подарили «Тойоту Лэндкруизер», он купил большую квартиру в Хельсинки и теперь размышлял, не стоит ли ему купить дом в Швейцарии. Возможно, если не на дом, то на хорошую квартиру в Швейцарии на первый взнос уже должно хватить. Потом можно будет получить ипотеку на жену, она работает на легальной работе, в банке, не то что он. Ей ипотеку дадут…
        Первая пуля калибра 12,7 миллиметра пробила бронированное лобовое стекло и убила водителя. Мощь этой пули была так велика, что она пробила бронированное лобовое стекло, водителя в бронежилете четвертого класса, сиденье и уже на излете попала Янису Будрайтису в низ живота, застряв в теле.
        Сидевший рядом с ним израильский охранник бросился на него и сбил на пол, второй охранник, сидевший спереди, схватился за руль, но было поздно…
        Вторая пуля ударила в верх радиатора, разбив его, двигатель и повредив подвеску. Взлетел капот, закрыв обзор, неуправляемая машина начала резко тормозить, и тут ее нагнал джип сопровождения, ударив в зад.
        Третья пуля ударила в крышу внедорожника сопровождения, пробив в ней дыру больше чем в кулак и убив охранника на заднем сиденье. Две машины, почти неуправляемые, сцепившись, летели по трассе. Скорость была так велика, что инерция тащила их вперед и вперед.
        Четвертая пуля снова ударила по головной машине, убив сидящего спереди охранника. Руль окончательно вырвался из рук, машину мотнуло сначала влево, потом она пошла вправо, все больше заваливаясь…
        Пятая пуля попала по внедорожнику сопровождения, по центру, каким-то чудом никого не убив - всех только ранило осколками стекла и металла и напрочь разнесло карданный вал.
        Головной «Лэндкруизер» окончательно развернуло на трассе и вынесло на встречную полосу. Внедорожник сопровождения протащило вперед. Водители были обучены в случае нападения давить со всей дури на газ, и это лишило их последних шансов. Впрочем, их и так с самого начала не было.
        Шестая пуля попала по заднему колесу головного внедорожника, вырвав его вместе с частью моста, и в этот момент в него врезался небольшой развозной «МАЗ», отбрасывая «Лэндкруизер» назад на свою полосу.
        Левое переднее колесо лопнуло, и только это спасло на какое-то время от кувырка - головной «Лэндкруизер» потащило по полосе в искрах и в дыму.
        Седьмая пуля снова попала в салон уже почти остановившегося головного «Лэндкруизера», смертельно ранив остававшегося в живых израильского охранника.
        В этот момент в искореженную груду металла, когда-то бывшую автомобилем стоимостью триста пятьдесят тысяч евро, врезалась пытающаяся затормозить «Газель», идущая по это же полосе…
        Восьмая пуля снова попала в «Лэндкруизер». Не выдержав, взорвался бензобак…
        Машине сопровождения удалось остановиться. Один из израильских охранников, прикрываясь бронированной дверью, открыл огонь в темноту, в направлении вероятной позиции снайпера из короткоствольного пулемета «Негев-Коммандо». Второй побежал к VIP-машине. Все-таки израильтяне были очень храбрыми и всегда отрабатывали свое жалованье до конца.
        Девятая пуля пробила бронированную дверь «Лэндкруизера», пулеметчика в бронежилете насквозь и ушла в асфальт. Десятая швырнула вперед бежавшего к VIP-машине охранника - его бросило почти на метр вперед, и он застыл на асфальте без движения. Из-под него начала быстро-быстро растекаться черная лужа…
        С хлопком взорвался бензобак «Газели». Завыла сигналка, люди в панике бросали машины и разбегались прочь, быстро гасли огни окон неподалеку - в таких случаях лучше выключить свет. Наступила тишина, прерываемая только шуршанием жадно поедающего свою добычу пламени да грохотом басов дискотеки с противоположной стороны Днепра.
        ОКРАИНЫ ДНЕПРОПЕТРОВСКА.
        БЫВШАЯ УКРАИНА.
        НОЧЬ НА 24 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        На съемную квартиру я не поехал. Ищите лохов в другом месте.
        Остановился на выезде из города, купил мяса, сахара, уксуса, угля, готовых салатов, жидкости для розжига костра, шпаг для мангала, большую бутылку воды. Три бутылки водки - стандартно для застолий, одна бутылка на каждого и одна на всех, к этому пластиковые стаканчики. Выехал из города… надо было просто найти пустой дом. Тут их полно - пустых, брошенных, с остановившейся жизнью. Кто уехал. Кто погиб…
        А дома остались. Черные и пустые, как мавзолеи на кладбище.
        Я выбрал недостроенный коттедж, двухэтажный, с уже подведенной крышей. Заброшенный. Держа пистолет в одной руке и фонарь в другой - прошелся по этажам. Чисто. Растяжек тоже нет.
        - Надо поискать чего-то деревянное, - сказал я, - что горит. Будем жарить мясо.
        Американец подозрительно осмотрелся.
        - Это твой?
        - Нет. Не знаю чей.
        - Это чужая собственность. Мы зашли на чужую собственность.
        - Ты здесь видел хоть одного человека, который бы волновался по поводу чужой собственности?
        Как подставки мы использовали кирпичи, поставив их один на другой. Разожгли огонь из найденного деревянного хлама, вымочили мясо в уксусе и сахаре, нанизали на шпажки и поместили над огнем. Конечно, это не шашлык, но мясо есть мясо…
        - Я знаю, что это, - сказал американец, - это шашлык.
        - Откуда знаешь? - поинтересовался я.
        - У меня есть друг. Он угощал меня.
        - Грузин?
        - Да. Офицер… спецназначения. Специальные силы Грузии. Он воевал здесь.
        Я промолчал, смотря, как уксус капает на дрова и шипит.
        - Он снайпер. Воевал на Донбассе.
        - И?
        Американец пожал плечами:
        - Странные вы люди. Разве ты его не ненавидишь?
        - За что?
        - Но он воевал против вас!
        - Здесь все когда-то друг против друга воевали, друг мой. И если помнить об этом - жить дальше нельзя. Знаешь, кто такие татары?
        - Да, миноритарная нация.
        - Много сотен лет назад они поработили Россию и сделали нас своими рабами. А триста лет спустя мы штурмом взяли Казань. Теперь мы живем в одной стране… Если ты обратил внимание, у нас в городах нет национальных районов, как в Нью-Йорке. Все живут вместе. Лет через двадцать забудем мы и забудут грузины. Уже почти забыли. И мы снова будем пить грузинское вино и есть грузинский шашлык. А они будут ездить к нам и сводить с ума наших женщин. Все останется в прошлом…
        …
        - Это искусство, друг, вовремя забыть. Так жить проще…
        Я свернул колпачок у первой бутылки.
        - Держи стаканы. Я буду разливать.
        - Хочешь меня напоить?
        Я поставил бутылки на пол. Тьма непрошеным гостем лезла в окна, и только наш костерок служил от нее хоть какой-то защитой.
        - Напоить тебя? Да нахрен ты мне сдался…
        Американец полез в карман, достал пачку денег. Отсчитал две десятки и протянул мне.
        - Это зачем?
        - За стол. У нас так принято - если двое пьют и едят без обязательств друг к другу, то они платят за стол поровну. У вас не так?
        - Нет, - покачал головой я, - кто приглашает, тот и платит. Ладно… черт.
        Я взял банкноты. Американец взял пластиковые стаканчики.
        - Теперь разливай…
        Водку пить надо со смыслом…
        Я не большой любитель спиртного, честно. Как-то так получилось. У меня не было пьющего отца, и я не был своим в пьющих компаниях, потому-то я не научился решать свои проблемы при помощи спиртного. В Чечне было много водки, но мы пили, только когда надо было согреться или не свалиться в шок. А бывало там всякое…
        А американец пил водку плохо. Не умел он ее пить…
        - На… закуси, - сказал я, смотря, как он хватает ртом воздух, - закуси, закуси…
        - Факинг… шит.
        - Нормально… Это только поначалу непривычно…
        Американец вгрызся в горячее мясо…
        - Нормально…
        - Это нормально. Ты еще не видел настоящего шашлыка. Мясо начинают мариновать за двое суток. А секрет раствора для маринования берегут почище номера банковского счета…
        - Номера банковского счета?
        - Не обращай внимания. Я говорю так, чтобы тебе было понятнее.
        Американец обличающе ткнул в меня пальцем.
        - И все-таки ты агент ФСБ.
        - Да? А если и так - это что-то меняет…
        …
        - У нашей страны, как и у любой другой, есть свои интересы. И мы вынуждены защищать их, о’кей?
        - Чушь все это. Бул шит.
        - Почему? А что ты тут делаешь?
        - Я расследую тут преступление.
        - Ну да…
        - Хочешь, на Библии поклянусь!
        Американец завертел головой, будто тут и впрямь где-то была Библия.
        - Библии нету. Но если двое пьют вместе, предполагается, что они не будут лгать друг другу.
        - Да? Вот фигня…
        - Выпей еще…
        …
        - Уже лучше.
        - …Это так. Я расследую тут убийство моего напарника. Он, с…, работал на страну, а его, с…а, убили цэрэушники!
        - Цэрэушники?! - моментально насторожился я.
        - Ну да… - сказал американец. - Вообще-то это ни хрена не гостайна. Тищенко, местный олигарх. Мы взяли его в Джи Эф Кей, и тут же прилетели несколько цэрэушников и стали требовать его себе…
        …
        - А у нас, черт, были основания для задержания. Он прибыл в страну с подложными документами. Это основание для задержания, понял?
        …
        - Мы его задержали. Напарник вызвал подмогу… спецагентов из группы по освобождению заложников. Мы выехали на трассу и тут… бах! Бах! Снайпер…
        - Как ты уцелел? - спросил я.
        - Я же морской пехотинец. Сразу понял - худо дело. Полтинник - это тебе не пудинг у мамочки. Выскочил из машины и свалился в канаву. А остальных всех…
        …
        - Чертов полтинник. Пятидесятый калибр. Я думаю, что это была винтовка без оптического прицела, чтобы стрелять на близком расстоянии. «барретт», твою мать. Они ведь тут были…
        …
        - Эй…
        - Что?
        - Они ведь тут были? - Американец смотрел на меня. - «барретты».
        - «Барретты» у них были. Это точно. Но у украинцев.
        - У украинцев?
        - Точно. Нацгвардия. У ВСУ было мало.
        - ВСУ? Что это такое?
        - Вооруженные силы Украины. Им не доверяли, и они снабжались хуже. Все американские поставки - в основном уходили к добровольцам и в Нацгвардию.
        - Правительство не доверяло собственной армии? - переспросил американец.
        - Послушай, - сказал я, - вот представь себе, ты работаешь электриком или строителем, и вдруг тебя призывают в армию. Никто не объясняет тебе, что происходит. Говорят, что враги русские, что они все как один агрессоры и оккупанты, но ты работал в России и знаешь, что это не так. Тебе дают автомат, твой офицер призван так же, как и ты, из запаса, никто не знает, что происходит…
        Американец махнул рукой.
        - Можешь дальше не продолжать.
        - А добровольцы - такие же, но у них есть одно большое отличие. В украинской армии было большинство тех, кто просто не понимал, что происходит, и хотел домой. В добровольцах и Нацгвардии в основном были те, кто на самом деле хотел воевать с русскими и убивать их. А если ты чего-то хочешь - научиться несложно.
        Американец снова обличающе ткнул в меня пальцем.
        - Ты врешь.
        - Почему?
        - Ты из ФСБ.
        - Я вру? Хорошо, слушай правду. Два «барретта» у ополченцев было. Видел собственными глазами.
        - Ага!
        - Один у отряда Моторолы, еще один - в распоряжении командования.
        - Значит, могли?
        - Что могли?
        - Могли въехать в Штаты.
        - Друг мой, - сказал я, - подумай сам. Для того чтобы быть мастером в обращении с той или иной винтовкой, надо постоянно стрелять из нее. А для такой винтовки, как «барретт», патроны в магазине не купишь.
        - Постой. У вас что, полтинник не продается в магазинах?
        - Нет. Потому патронов к «барретту» не достать. И подумай, кому было проще освоить «барретт» - снайперу ДНР, бойцу Украинских вооруженных сил или добровольцу? В ДНР патронов к этим трофеям тоже не было. Эти два трофейных «барретта» только и были что для фотосессий и показа гостям. Круто.
        - Да…
        - Кстати. Мы с тобой пьем, а я и имени твоего не знаю.
        Американец протянул руку.
        - Гэбриэль. Можно Габ.
        - Валерий.
        - Валерий… странное имя.
        - Чем же?
        - Похоже на французское Валери.
        - И что с того?
        - Оно женское.
        - Да? А как же Валери Жискар Д’Эстен?
        - Кто это?
        - Президент Франции в семидесятых.
        Американец подумал и изрек:
        - Ты точно из ФСБ, ни один русский, которые не из ФСБ, не вспомнил бы имя французского президента пьяным.
        - Нет. У нас просто средняя школа лучше. Есть имена и похуже.
        - Например?
        - Сергей[42 - Сергей по-испански означает «я гей», поэтому в испаноязычных странах лучше представляться как Серхио.]. Знаешь испанский?
        До американца доходило несколько секунд. Потом он расхохотался.
        - Оно действительно так произносится?
        - Да…
        - Давай, выпьем.
        - Давай. Чтобы нас никогда так не называли.
        Я многозначительно поднял палец:
        - Тост.
        - О, да. Тост.
        Американец начал разливать, а я поднялся и пошел осмотреться. Тихо… темно… нехорошо. Тиха украинская ночь, и сало ты хоть прячь, хоть не прячь. Могут быть гости…
        Вернулся. Американец протянул стаканчик:
        - За нас.
        - Ага.
        Улучив момент, я ловко вылил это себе за воротник. Бр-р-р…
        - Что намерен делать? Искать украинских снайперов?
        - Да… твое правительство даст доступ к архивам в Киеве?
        - Даст-то даст, но…
        …
        - Ты и в самом деле думаешь, что там что-то документировалось?
        - А как же? - протянул американец.
        - Послушай, - сказал я, - и попробуй понять, что здесь происходило. Общество было расколото. Одна часть общества ненавидела другую, так сильно, что готово было убивать. Подняли голову неонацисты, и никто, заметь, никто не осудил их. Ни Франция, ни Германия, ни Великобритания, ни вы. Полиция развалилась, армия была недееспособна. Часть армейских складов на западе страны разграбили, и оружие пошло по рукам. Новое правительство было нелегимным и не знало, на кого оно может опереться. А в Киеве были десятки тысяч людей, которые только что свергли одну власть и могли свергнуть и эту. И они дали им оружие и послали на Восток. В надежде на то, что или они убьют там противников власти, или противники власти убьют их. Армия обстреливала миллионный город из тяжелых ракетных систем и гаубиц. Сбили пассажирский самолет. По крайней мере, половина из тех, кто находился на передовой со стороны Украины, были или призывниками, или добровольцами. Они понимали, что ведут войну против мирного населения. Они виновны в этнических чистках. Они понимали, что могут быть привлечены к ответственности за содеянное. А теперь
скажи мне: как думаешь, много там документировали?
        - Да уж… - уныло протянул американец.
        - Давай, пей…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        24 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Утро встретило головной болью, похмельем, сушняком во рту. Никогда не умел пить и не стремился научиться. И пусть я выпил меньше, чем американец, по крайней мере, вдвое, для дурного настроения хватило.
        Поскольку ничего для лечения не было, поступил просто - зашел за угол и сунул два пальца в рот. Полегчало… но немного, и во рту остался омерзительный привкус, который и водой не смоешь…
        Американец выглядел не лучше. Он сидел на подножке машины и держал перед собой руки, смотря на солнце.
        Руки заметно дрожали.
        - Зачем мы пили? - спросил он.
        - Знаешь, у нас есть песенка: «Эх, яблочко, куда ты катишься. Не пьешь, не гуляешь - спохватишься»…
        - Ничего не понял… спохватишься?
        - Потом будешь жалеть.
        - А… понятно.
        - У нас совместная выпивка - больше чем выпивка. Те, кто выпил, должны потом помогать друг другу.
        - А без выпивки не нужно помогать?
        - Нет.
        - Странно.
        Зачем мне нужен был американец? По двум причинам. Первая - я почему-то верил, что он хочет до чего-то докопаться и что-то понять. Вторая - он американец. Местные власти показательно льнут к американцам, они могут, не моргнув глазом, убрать меня, но побоятся убрать американца.
        А так… пусть будет.
        - Мне надо в туалет.
        - Давай быстрей - и поехали…
        Поехали - это я, конечно, погорячился…
        Дорога была плохая, а машина мощная. Руль не держался в руках.
        - Эй…
        - Спокойно… Щас выедем.
        На самом деле я не был в этом уверен, но и показывать свою слабость тоже не хотел.
        Так… спокойно.
        Завывая мотором, джип выскочил на шоссе. Сразу стало проще - это все-таки скоростняк, а не проезжая дорога с колеями размером с хорошую канаву.
        - Все выше, и выше, и выше…
        - Может, все-таки я поведу?
        - Ты тоже пьяный. Еще сильнее. А пьяный американец за рулем - международный скандал.
        Машины шли все медленнее, впереди показался блокпост. Конечно, это не тот, что я видел своими глазами и даже неоднократно проходил на трассе «Кавказ»… труба пониже, и дым пожиже…
        Наверное, гривнами не обойдется. Увидят, что в машине иностранец, потребуют доллары. Ну что за жизнь… такая.
        Машины двигались рывками. А мне сообразить бы, что введен усиленный режим. Но откуда же мне знать, что ночью в городе опять стрелял снайпер, что убит заместитель начальника ДБК, что в городе введен «Перехват», или как там он у них, - и…
        Не сообразил. Просто пересчитал деньги в кармане, на ощупь вытащил, сколько нужно. Когда очередь дошла до нас, я виновато улыбнулся и подал права и документы на машину с вложенной внутрь купюрой. Но солдатик из ДБК, только глянув на меня, бросил документы, будто они обожгли ему руки, вскинул свой карабин[43 - ДБК был вооружен пистолетами-пулеметами B&T MP9 и HK UMP9 вместо «калашниковых», поэтому их можно было отличить от обычных вояк.] и заорал:
        - Руки!
        Адреналин хлынул в кровь, моментально изгнав зеленого змия, но было поздно. Было, как будто в полный лягушек пруд бросили камень - только бросились все не в стороны, а, наоборот, к центру - к нам. Подскочили, едва не вырвали дверь от усердия, вытащили из машины и положили на землю. Приняли, короче.
        Последнее, что я слышал, как, топая, к нам кто-то бежит…
        НЕЛЕГАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ.
        КИЕВ, УКРАИНА.
        НАЧАЛО ФЕВРАЛЯ 2014 ГОДА
        С Алексом я договорился встретиться на остановке электрички, по броварскому ходу. Почему там? Секрет прост - у меня в том направлении была дачка, купленная на чужое имя, и там можно было приховаться на случай чего.
        Старая эрочка[44 - Старые, еще советского времени, электрички ЭР рижского производства - в России их почти нет, а в Украине ходят.] выплюнула меня и еще нескольких пережеванных жизнью пассажиров на старый бетонный перрон. Был февраль, а это значило - морозная сырость и слякоть, температура около нуля, снега почти уже нет. Киев находится на широте Лондона, и погода тут намного мягче, чем в России.
        По пути я слушал теток, живо обсуждавших политику и Евромайдан, и пришел к выводу, что это неизлечимо…
        Был туман. Сырой, морозный туман, опустившийся на землю, в прорехах в тумане зияли разномастные хаты. Одна из них - моя. Полтора десятка стариков и старух прошли на территорию массива, а я остался у платформы, посматривая на часы. Надо перейти на другую сторону… а вообще, погода дюже гарная… на случай, если придется уходить…
        Когда часовая и минутная стрелки на моих часах соединились, я активировал телефон, набрал номер.
        Ответили сразу. Плохо было слышно из-за стука и грохота колес…
        - Выехал?
        - Ага.
        - Выходи… - Я назвал станцию…
        Алекс появился на платформе один, вывалившись из очередной уныло-зеленой электрички, которая появилась из тумана и в туман ушла. На нем была дешевая черная куртка с капюшоном. На первый взгляд - никого с ним не было.
        Я прислушался. Электричка уходила - могли и остановить. И высадить с десяток бойцов «Альфы»…
        Но нет, она уходила.
        Набрал номер.
        - Капюшон сними.
        Алекс снял капюшон, повернулся. Нормально, это он…
        - Теперь спускайся с платформы и налево…
        - Что нахрен происходит?
        - Полный п…ц.
        - А точнее?
        - Точнее и не скажешь…
        В общем-то, что полный трындец, это я был согласен - не то чтобы полный, но уже нормальный, качественный такой трындец. С окончательным параличом и так не слишком дееспособной системы, в том числе параличом правоохоронцев. В Украине уже была конфликтная смена власти, и она, в общем-то, породила и развила очень нездоровые тенденции в государственной службе. Тенденции эти заключаются в том, что чиновники служат, прежде всего, себе и своему карману, но при этом активно вовлечены в политику и примерно прикидывают, что и как будет, если к власти придет та или иная группировка. То есть действуют по принципу «и вашим и нашим», а единственное, на что им плевать, - это закон. Парадокс… практически так же система устроена в США - реальная демократия со сменяемостью власти и оппозиции и слой профессиональных чиновников, которые находятся на своих местах при любой власти, по-моему, даже существует квота, ограничивающая возможность смещения профессиональных чиновников со своего поста пришедшей к власти и формирующей администрацию партией. Но почему-то в США это работает и работает неплохо, а здесь, в Украине,
это превратилось в омерзительную игру, когда предавать становится так же обыденно, как дышать. Здесь полностью девальвировалось понятие «единомышленники», «соратники» - каждый готов ради своей выгоды предать и переметнуться в другой лагерь в любой момент. Верные кучмисты в один момент становятся верными ищенковцами, савенковцами, осип… понятно, в общем. Все это происходит в один день, в одну ночь, в один момент. Всеми движет только одно желание - выжить. Выжить и прорваться наверх… по спинам, по трупам, как угодно. Самое удивительное, что в США не существует никаких запретов на переход из одной партии в другую и смену своих убеждений хоть по несколько раз на дню. Но почему-то же не перебегают. Почему? И почему перебегают украинцы, почему здесь все извращается до полной неузнаваемости? Может, поэтому…
        Что они ни делают, не идут дела,
        Видно, в понедельник их мама родила.
        Видно, в понедельник их мама родила,
        Что они ни делают, не идут дела!
        Странно, но это привычное любому рожденному в СССР человеку четверостишье подняло мне настроение.
        - Ты в курсе?
        - Да, в курсе.
        - И что происходит…
        Алекс вытряхнул сигарету из пачки, закурил.
        - А происходит то, Валер, что они облажались. По всем статьям.
        - Точнее.
        Алекс нервно щелкал колесиком зажигалки, она не поддавалась.
        - Зажигалка есть?
        Я дал свою. Алекс прикурил, затянулся дымом.
        - Короче, Осип садился в Сочах по дороге из Китая. Там был разговор кое с кем. На пальцах разговор. В конце концов ему сказали, что, если он не наведет порядок и будет дальше вихляться, его уберет его личная охрана. И если он ее сменит, там все равно будут наши люди. И уберут его, стоит только рыпнуться.
        Я не поверил своим ушам.
        - Они что, о…
        - Можно и так сказать. Как бы то ни было, сейчас в СБУ создана отдельная группа. Работа по нам.
        - Кто возглавляет?
        - Дмитренко.
        Та еще тварь. Один из крыши «Укрспецэкспорта».
        - Это от имени Папы сказали? - все еще не мог поверить я.
        - Папы, не Папы… - раздраженно сказал Алекс. - Какая сейчас уже разница. Ты прекрасно знаешь, кто такой Осип. Он не решится. И не решит.
        Да. Знаю. Удивительно, но этот человек, дважды поднимавшийся из небытия, ставший президентом страны в острой конкурентной борьбе, очень трудно и мучительно принимал решения. Особенно тяжелые. Давить на него бессмысленно, от решения он уйдет, если на него давить.
        - Кто конкретно это сказал?
        - Да какая разница?
        - Большая!
        Алекс сказал. Я кивнул, запомнил, мол.
        - Что дальше?
        - Дальше… а хрен его знает, что дальше. У меня такое ощущение, что наверху разворачивают на сто восемьдесят. Отработают Осипа, затем выпустят из тюрьмы Бабу и поставят ее наверх. Конечно, это не революция гидности, но пипл схавает…
        - Газпром…
        Алекс только невесело улыбнулся.
        Газпром, твою мать! Газпромовская группировка. Ее вес на Старой площади был просто огромен, многие решения исходили из пользы для «нашего всего». Украина в видении Газпрома и его группировки - это труба. И больше ничего.
        У Бабы плотные контакты с Газпромом еще с середины девяностых. Они не прерывались никогда и подпитывались с обеих сторон. Конечно, ни одна из сторон не доверяла друг другу, и все преследовали только собственную выгоду, но где сейчас иначе. Важно то, что уже после Оранжа Баба стала «нашим человеком в Гаване», если так можно было выразиться. Она была вхожа - с оранжевым президентом в Кремле общаться не хотели по принципиальным соображениям, а она была вхожа. Решала вопросы. И в 2009 году мы тайно поддерживали именно ее, а не Осипа. В Осипа просто никто не верил. Но он выиграл - и две страны оказались в очень неудобной и неприятной ситуации. Теперь уже мы были не вхожи.
        В общем, из кабинета на Старой площади это может казаться разумным. Освободить из тюрьмы народную принцессу, народную заступницу, страдалицу и триумфально привести ее на Майдан. А тут и до президентского кресла недалеко. С днепропетровским кланом договариваться всегда получалось. Но это так кажется из Москвы, здесь все совсем по-другому. Во-первых - за время отсидки Баба стала внесистемным политиком. Ее партию растащили на куски ее бывшие соратнички и теперь сами лезут во власть. Второе - против нее все олигархи, она очень многих против себя настроила. Третье - американцы, у них уже есть свои кандидатуры, и они явно намерены протаскивать их. Четвертое - народ. То, что никогда не принимают в расчет. Можно, конечно, думать, что пиар и из дерьма конфетку сделает, но это не так. И чтобы понять, насколько это не так, надо было жить в Украине последние десять лет. Баба в числе тех, кто слил Оранжевую революцию. И все публичные фигуры, которые участвовали в этом сливе, они теперь как прокаженные. Народ им не простит.
        Мы восприняли слив Оранжевой революции, причем смачный такой слив в унитаз, как свою победу, а украинцы - как свое поражение. Рано или поздно это нам еще аукнется, чувствую…
        - А нам что делать?
        - Нам… - Алекс смял сигарету пальцами и положил в карман, - а ничего. Сидеть на попе тихо и не высовываться.
        - Тебе легко говорить. Это не у тебя СБУ по дому шарило.
        Алекс остановился и посмотрел куда-то вдаль, в серый, косматый туман.
        - Что-то мне думается, недолго всему этому осталось…
        Алекс помолчал и вдруг сказал:
        - Валер. Тебе не кажется, что п…ц надвигается?
        - Ты это только что заметил?
        - Нет, я серьезно. Мы ведь понимаем, чего они хотят. И понимаем, что мы им это не дадим. Мытьем, катаньем, но не дадим. Так?
        - Ну и?
        - А почему? Ты понимаешь, что страна в тупике? Впереди - ту-пик. И мы ее завели в тупик. За двадцать три года это будет вторая страна, которую мы потеряем. Так чего же мы творим? С собственными детьми воюем?
        - Запрещенный прием.
        - Не, Валер, не запрещенный. Отнюдь. Надо решать. Ну, поставят они Бабу, будут опять воровать. Сколько? Четыре года? Восемь? А потом что? Еще с кем-то споются?
        - Это ты к чему?
        - А к тому, что если ты сидишь и играешь в шахматы с мошенником и с доски пропадают фигуры, то у тебя возникает сильное желание больше не играть в шахматы. А схватить доску и трахнуть ею противника по голове. Я на Майдане был. Знаешь, сколько там ненависти? У кого-то - горячей. А у кого-то - уже холодной, выстраданной, уложившейся…
        …
        - Ненависти к нам, Валер, - сказал Алекс.
        Я ничего не сказал, потому что не знал, что сказать.
        - Ко мне вопросов нет, - сказал Алекс, - поэтому я пока тут. На трубе. Если что - звони, не пропадай.
        - По рукам.
        - Если на нелегалку перейду, как связаться знаешь…
        - Не пропадай.
        - Ты тоже…
        НЕЛЕГАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ.
        ВИТЕБСК, БЕЛАРУСЬ - КИЕВ, УКРАИНА.
        18 -20 ФЕВРАЛЯ 2014 ГОДА
        Кровавая развязка трехмесячного противостояния на Майдане стала полной неожиданностью для всех…
        Еще вчера ничего не предвещало беды. У меня оставались контакты в Киеве, и я знал - шли тайные переговоры. Основной целью оппозиции было вернуть конституцию две тысячи четвертого года и провести на пост премьера своего человека. Всё. В этом случае они готовы были дождаться президентских выборов и, возможно, даже не мешать Осипу переизбираться на второй срок. Это им было выгодно. Почему? Потому что, в отличие от президента, премьер не избирается прямым народным голосованием, а выдвигается президентом и утверждается Радой. Это дает возможность протащить на пост самую одиозную фигуру, которая никогда не пройдет президентские выборы. А конституция 2004 года дает премьеру огромные полномочия, больше, чем президентские. И президент, как всенародно избранный, остается под огнем критики…
        Победа революции никому не была нужна, и почему - я это хорошо понимал. Если снести сейчас власть, то дальше выборы. Без выборов никак, потому что не примет Европа. А выборы в Украине - это не Россия. Надо договориться с олигархами, собрать деньги, как следует пропиариться громкими заявлениями, торгануть лицом на основных телеканалах. На все это нужно время, и никто не оспаривает эти правила игры, ни Осип, ни оппозиция. Другие никому не нужны, потому что иначе во власть может проскочить не предусмотренная никем фигура, а этого нельзя допустить, потому что за все проплачено.
        Но не вышло…
        Если по порядку, то в Витебск я перебрался без каких-либо проблем, снял себе квартиру и затаился. По моему опыту, некоторые события надо просто переждать. Переждать, пересидеть, потом, как изменятся обстоятельства, выбираться на свет. На Украине не принято добивать поверженного соперника - вон, живут же и Кравчук, и Кучма, и Ищенко, который пять процентов на перевыборах получил. И ничего живут. Баба в тюрьме, но она сама виновата, просто перешла дорогу всем без исключения.
        И тут в Ютубе появилось видео про Мариинский парк. Информации было мало, но и того, что было, более чем достаточно. Я умею читать между строк.
        Алекс на звонок не ответил. Я немного подумал, и потом - какого черта - набрал телефон Славяна.
        Он взял сразу. В телефоне был гул громкоговорителя и какие-то хлопки. Но голос его был спокойным.
        - Что там у вас происходит? - спросил я.
        - Все в порядке, бать, - с запинкой ответил он, - я в порядке.
        - Ни хрена не в порядке. Думаешь, я телевизор не смотрю?
        - В нас стреляли, - помедлив, ответил он.
        - Ты цел? - сразу спросил я и тут же вспомнил, что уже спрашивал.
        - Я в порядке. Побратим загинул.
        - Слав, послушай меня, - я знал, что не послушает, но все равно говорил, - поговори с матерью. И выходи оттуда.
        - Пап… я не можу…
        Я не знаю… что в тот момент надо было делать. Не знаю. Орать на него… уговаривать… не знаю. Я - плохой отец. Я это сам понимаю. И я должен был что-то сделать…
        - Слав. Держись там. Под пули не суйся… Я приеду.
        В Киев мне удалось приехать неожиданно легко. Я знал о том, что был план на случай беспорядков, и этим планом предусматривались меры по изоляции столицы. Но я просто опоздал на минский поезд, прибывающий в Киев ночью, если бы не опоздал, то в Киеве был бы в два ночи и смог бы что-то изменить. Наверное. А может, и нет.
        Не знаю…
        Я прибыл в Киев около одиннадцати часов…
        Первое, что запомнилось, милиции на блоках уже не было. «КамАЗ», который должен был перекрывать въезд в город, отодвинут в сторону. Оголенные блоки - это уже первый признак того, что все начало сыпаться как карточный домик…
        Удивительно, но мне не удалось найти такси. Сел на маршрутку, идущую в сторону Майдана. Среди обычных пассажиров резко выделялись двое в бундесовских флектарнах и еще один - молодой парень с большой сумкой. В ней позвякивало стекло и пахло бензином. Эти запахи - гари и бензина - каким-то образом уживались с обычным, со старушками, с какими-то смурными мужиками в тесном пространстве старого желтого «богданчика»…
        Дурдом. Просто дурдом.
        На баррикаде, через которую я проходил, когда встречался с Вячеславом в январе, какие-то люди, с виду совсем ошалелые… с сорванной крышей, как-то хаотично перемещающиеся, на вид не подчиняющиеся никаким командам. Я видел человека, который разговаривал сам с собой, я видел человека в каске, который просто стоял, прислонившись к стене, и тупо смотрел перед собой, как будто завис. Наверное, меня не пропустили бы, но мне повезло - на баррикадах стояла та же самая смена, что и в тот день. Один из них крикнул:
        - Пропусти, я его знаю…
        Патрульный, одетый как выживший в апокалипсисе, отступил в сторону. Я подошел к отдыхавшим самооборонцам.
        - Вячеслав где?
        Парень, смотревший как будто сквозь меня, пожал плечами:
        - Не знаю. Там посмотри…
        Махнул рукой куда-то в сторону Дома профсоюзов…
        То, что я увидел в самом эпицентре Майдана, было страшно.
        Громадина Дома профсоюзов вяло курится дымком, ее никто не тушит, видно, что она горела долго и выгорела дотла. Со сцены постоянно кто-то выступает, голос, проходя через усилители, становится каким-то металлическим и бьет по нервам. Весь Майдан - это одно хаотичное движение: несут шины, какие-то доски, щиты, раненых, никто и никому не подчиняется. Все завалено мусором, и еще полно гари - горелый пепел везде, под ногами, на палатках, пепел - несет от Дома профсоюзов, отовсюду. Объявления со сцены - все по делу, нет никаких выкриков: «Банду геть», и это почему-то бьет по нервам еще сильнее…
        Усталые люди у палаток, нет тех девушек с кофе и бутербродами. Все грязно, сумрачно и страшно…
        Начал подниматься по Институтской, услышал выстрел, шарахнулся в сторону. Потом понял - некуда идти, прилетит так прилетит…
        Откуда стреляли, я определил, - гостиница «Украина», больше неоткуда. Звездец полный…
        И я пошел вперед…
        Проскочил под окна - место не совсем безопасное, но из окна выстрелить уже не получится, придется высовываться с винтовкой чуть ли не по пояс. Бросил взгляд вправо: кипеж на ступенях Жовтневого паласа - там человека подстрелили. Обернулся - какие-то пацаны в касках и с палками пристроились ко мне. Ищуще смотрят на меня. У одного щит.
        Ладно…
        - В армии кто служил?
        Один поднял руку.
        - Ты - старший. За мной…
        Чем я думал, когда с голыми руками шел на снайпера в гостинице? А хрен его знает, чем я думал. Ничем я тогда не думал. Я думаю, на всем Майдане в тот момент не нашлось бы человека, который бы о чем-то думал.
        К входу тащили раненого, и как-то так получилось, что нам удалось попасть в холл вместе с этим раненым и людьми, несущими его, - как-то так, за компанию, пропускного режима толком не было. В холле не было места… раненые… медпомощь… запах лекарств и крови… ярко горящие лампы. Кто-то кричит в сотовый, просто кричит, кто-то пытается помочь людям…
        Кто-то снимает…
        Белые колонны, и наклеенные листки с красным крестом.
        Прошли на лестницу - лифтом в таких случаях никто не пользуется. Лестница довольно широкая, но с низким потолком, типично советская лестница - перила высокие. Между вторым и третьим этажом стекло разбито, явно пулей. Следы от пуль на стене и на лестничном марше, на «изнанке».
        Где я был бы, если бы был снайпером? Пятый этаж? Шестой? Седьмой?
        Оглянулся. Четыре человека - за мной. Ну и как чистить - палками?
        Прежде чем я успел что-то придумать, открылась дверь, и на лестничный пролет ступил человек.
        Я посмотрел на него, он - на меня. Ни слова не говоря, он бросился назад, в коридор. Я - за ним…
        Мы бежали, тяжко топая и задыхаясь, и на нем, и на мне была тяжелая зимняя одежда. У меня оружия не было совсем. У него, может, и было, но воспользоваться им он не успевал. За мной топали пацаны из самообороны, мы вывалились на другую лестницу, он рванул вверх.
        Наверху я едва не схватил его - ухватил за ногу, когда он лез на чердачную лестницу. Он дрыгнул ногой. Попал мне по голове - и прилично так попал, аж в глазах потемнело. Я свалился, пацаны протопали, один сразу полез наверх, затем - второй. Никогда не полез бы вот так, без оружия, на темный чердак ловить, скорее всего, вооруженного, загнанного в угол и готового на все человека.
        А они полезли.
        Оставшийся внизу помог мне подняться, я тряхнул головой.
        - Допомога нужна?
        Я молча полез следом…
        На чердаке темно, не работают лифты, но коробки здесь, огромные короба лифтового хозяйства, используя которые можно игру в прятки устроить, только по настоящим ставкам. Дверь, ведущая на саму крышу, настежь, я прошел к ней, обо что-то споткнувшись, но не упал. Выбрался… вольный ветер принес запах гари и свежести, я чуть не упал. Пацаны молча стояли у края.
        Я подошел к ним.
        - Упал?
        - Так… - ответил один. Второй… я вдруг увидел, что он плачет… молча, беззвучно плачет, и слезы, катясь по его закопченным щекам, проделывают в грязи дорожки…
        - Все будет добре… - Я прижал его к себе, как будто он был Вячеслав, которого я так и не нашел. - Все теперь будет добре…
        Знал бы я…
        Знали бы мы все…
        О судьбе Вячеслава я узнал уже двадцать второго, когда все, в общем-то, уже закончилось.
        Все эти дни я перемещался по Майдану… где-то помогал, где-то подхватывал, где-то подносил… в общем, делал то же, что и все. Майдан… В эти два дня, питаясь чем попало, спя где попало, я понял, что ничего до этого не знал о Майдане. Майдан был огромным живым организмом, в нем практически не было командиров, а если и был, то первые из равных, он с презрением относился к политикам и, тем не менее, решал задачи, которые другим были бы не под силу. Каждый из тех, кто там был, и был Майданом. Майдан жил по закону, сформулированному еще гениальным писателем Томасом Клэнси: заплати любую цену, неси любой груз, перебори любые лишения, помоги любому другу, борись с любым врагом. Люди как муравьи таскали шины, укрепляли баррикады, помогали раненым, готовили еду. Многие были в старой, оборванной одежде, многие кашляли и выглядели так, как будто не спали несколько суток. Но стоило только объявить какой-то клич, как из-под земли вырастали люди и вставали рядом с тобой, подставляли плечо. Это было… если сказать, что это было потрясающе, - значит, не сказать ничего.
        В какой-то момент даже я, старый и циничный, поверил, что все действительно будет добре. Что куда-то разом денутся охреневшие от безнаказанности менты, вороватые депутаты, но каким-то чудом изменится сам украинский народ. Вороватый, завистливый, гонящий на красный свет, когда никто не видит, дающий взятки. Ведь в акте дачи взятки, как и в акте любви, участвуют всегда две стороны, верно? Две, не одна…
        Хотя… жизнь потом показала, что ни хрена «добре» не будет.
        В тот день, днем двадцать второго, меня подвели к одному из «афганцев». Он сидел возле палатки, курил и смотрел куда-то невидящим взглядом, куда-то вдаль. Курил равнодушно, равномерно, как автомат, пропуская через себя отравленный дым. Увидев в моей руке бейдж Вячеслава, усмехнулся… как-то по-человечески.
        - А говорил, что потерял…
        …
        - Кто он тебе?
        - Сын.
        - Добре… - сказал он. - Хороший парнишка был. Дельный. Не пугался…
        - Был?
        «Афганец» снова глотнул сигаретного дыма и спокойно сказал:
        - Пропал он. Без вести.
        - Как это произошло?
        - Он с нами был. Я… я послал его в пятерке Дракона в Музейный переулок. Осмотреться… видели мы кое-что.
        Я молча ждал.
        - Дракон… теперь двухсотый. Еще трое - с ним же… А Мурзик… их не нашли.
        «Афганец» посмотрел на меня.
        - Мы его Мурзиком звали.
        Я промолчал. А что тут сказать?
        - Ты вот чего… - сказал «афганец». - Вот там палатка. Оставь свои данные. Сам видишь, что тут подиялось. Многих по больничкам развезли без документов, имени не спросили. Может, найдется наш Мурзик. Дельный хлопчик… - «Афганец» подкурил новую сигарету и повторил: - Дельный…
        В тот же вечер… точнее, ночь, уже я присутствовал на митинге. Том самом. Еще ничего не было решено… двадцать первого - триглав, лидеры оппы подписали соглашение, заверенное министрами иностранных дел стран - членов ЕС. И приехали на Майдан защищать это соглашение. Говорил Личко, знаменитый боксер-тяжеловес. Потом невысокий парень во флектарне - сотник Владимир Тарасюк - прорвался на сцену, вырвал у Личко микрофон и эмоционально заговорил, что Майдан дал шанс политикам, чтобы они стали министрами, президентами, а они не могут выконати одну умову, чтобы зэк пишов геть. И что, если зэк не уйдет прямо сейчас, они завтра идут на штурм Рады со зброей в руках. Личко ответить на это было просто нечего - если бы он начал защищать соглашение, его могли бы просто линчевать тут. Увы… здесь все были хороши - министры иностранных дел тоже не поняли, что идет революция. А революция в кабинетах не начинается и не заканчивается…
        Потом к трибуне поднесли гроб, заорали «На колени!». Личко посмотрел себе на брюки, затем под ноги, где натоптали уже изрядно, но на колени встал. Долгое время живший в Германии, наверное, именно в этот момент он понял, прочувствовал то, что происходит, до конца. Он понял, что именно в этот момент гибла цивилизация и дальше будет страшно. В отличие от своих соратников, он не пойдет к политическим вершинам, ограничив себя скромной должностью городского головы миста Киева.
        Потом все подняли над головами телефоны с включенными фонариками - и получилось что-то вроде поля огоньков. И по нему плыли на руках гробы с трупами, а из динамиков лилась «Плыве кача»[45 - «Плыве кача» (плывет уточка) - песня группы, «Пикардийская терция», один из неофициальных гимнов Майдана. Под нее - действительно хоронили Небесную сотню.]…
        Плыве кача по Тисинi,
        Ой, пливе кача по Тисинi.
        Мамко моя, не лай менi.
        Мамко моя, не лай менi.
        Залаєш ми в злу годину,
        Ой, залаєш ми в злу годину.
        Сам не знаю, де погину…
        В ту же ночь Виктор Осипович, президент Украины, в последний раз вышел из своего дворца в Межигорье. Основная часть ценностей уже была вывезена, и сейчас он имел при себе совсем немного. Два вертолета «Еврокоптер» президентского авиаотряда уже ждали его. Он сел в один из них и направился в Харьков, где должен был состояться съезд депутатов и активистов Юго-Востока страны.
        Но там, уже в Харькове, его убедили, что на съезде его никто не ждет и появляться там вообще опасно. Он кивнул и полетел дальше.
        Его вообще было легко убедить…
        За эти дни… много чего произошло…
        Наверное, когда-нибудь я напишу книгу… о виденном своими глазами и слышанном - по рассказам тех, кто видел своими глазами и не будет врать. Про несколько десятков (!!!) чартеров, которые метались по Европе, ища посадки. Про толкотню и суету в Борисполе. Про то, как из киевских банкоматов выгребали нал, как стояли в очереди охранники, бросали в мешки добытое бабло, сколько могли снять, и ехали к следующему. Про слухи, про самолет с бабками и золотом, который отправили в Дубаи.
        Я вдруг понял, насколько все прогнило. Нет, даже не так… НАСКОЛЬКО ВСЕ ПРОГНИЛО. Власть рухнула полностью, разом, это надо было видеть, как она рухнула. Практически не появлялись в центральной части города менты, да и в других частях города тоже. Дикие, просто непредставимые нормальному уму картины - как самооборонцы у Нацбанка обыскивают выезжающие машины, а денег в банке уже давно нет. В Центральном банке страны нет денег! Как самооборонцы патрулируют город, потому что больше некому.
        До меня вдруг дошло, что мы натворили и что мы поддерживали. Это не власть… мы предлагали варианты, мы что-то делали для нее… но это не власть. Это шакалы, которые просто разбежались… это шайка уголовных преступников, застигнутая с поличным… я не знаю, что это. Но если бегут все до одного, то это не власть.
        Я не знал, что и как делать дальше. Не знал, что и как НУЖНО делать дальше, потому что опереться было в буквальном смысле слова не на кого, все просто рванули как тараканы на кухне, когда включился свет. Но я знал, что вот с этими - все. И не потому, что Украина их больше не примет. А потому, что вкладывать в них нечего.
        Все равно, что в болото.
        Меня больше никто не искал, просто потому, что никто и никого не искал. Государства, которое объявило меня в розыск, больше не было. Я искал Вячеслава по больницам по моргам… жадно глотал слухи… пропавшая сотня… крематорий…
        И не находил.
        А через несколько дней - уже не на Майдане - я узнал о том, что Россия начала ввод войск в Крым…
        Сначала я не понял. Подумал, что ослышался. Что нагнетают обстановку…
        Потом нахлынула злость. Злость на этих чертовых тупиц, которые творят и даже не понимают, что творят. Как они могут не понимать элементарных вещей? За двадцать с лишним лет, когда Россия палец о палец не ударила, чтобы «пидтримать» русских и русское в Украине, в Украине сложился совершенно иной народ. Отдельный, б…, народ. Который считает своей родиной Украину, а не Россию. И который отличается элементарным чувством патриотизма к своей стране, которое одинаково везде. Которое еще сильнее из-за того, что мы все - птенцы одного гнезда и готовы жизнь за Родину отдать, а иначе любить Родину не умеем. И если сейчас начать забирать Крым, то все эти патриоты Украины, и украиноязычные, и русскоязычные, моментально обернутся против России. Потому что Россия отняла кусок территории, то есть отняла что-то важное у каждого из них.
        Нет… это даже в голове не укладывалось.
        Как организовывать сопротивление? Крым - наиболее подходящий для этого плацдарм. Там склады Черноморского флота, туда можно вывезти Осипа, он хоть какой, но президент. Перекрыть дороги, объявить о государственном перевороте, начать понимать армию, полицию. Из Крыма отправлять людей в Запорожье, Донбасс, Харьков. На всем Востоке ненависть осталась еще с первого Майдана, там объяснять ничего не надо - дать оружие, организовать. Но тупо забрать Крым…
        Как это понять? Я не понимал. Как можно так бездарно вести политику, как можно отказаться бороться за целую страну?
        Сначала я не верил. А потом выступил Осип из Ростова-на-Дону с его оговорками по Фрейду, про сотрудничество с Украиной (я в этот момент подумал, что он под действием наркотиков), и я понял - все. Приехали…
        Теперь точно приехали…
        НЕЛЕГАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ.
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, УКРАИНА.
        МАРТ 2014 ГОДА
        Алекса я увидел в Днепре, весной. Я выехал туда обычным, ночным пятьсот шестьдесят третьим поездом, в купе со мной был какой-то парень, промайданно настроенный, и мать с дочкой. Парень много говорил, не знаю, для себя или для нас. За окном проносились ночные станции и полустанки, а я думал, что будет далее…
        Крым они уже забрали себе. Даже если учесть то, что Крым никогда, ни одного дня в своей истории не был Украиной, все равно поступок глупейший. Они забрали Крым, но настроили против себя всю Украину. Чего говорить, если я, агент российской разведки, испытываю от всего этого горечь, гнев, разочарование и ничего большего. Гордости за свою страну я не испытываю. Как не испытываю ни малейших сомнений в том, чем все это закончится…
        Поезд шел, шел неспешно, это был поезд на Ясиноватую, в Днепре он останавливается, потому я и взял на него билет, взял до Ясиноватой, а сойду в Днепре. За окном мелькали желтые фонари полустанков, тлеющие в ночи огоньки хат. Все уже ложились спать, а я сидел и думал. Что делать. Как дальше быть. Как дальше жить.
        У меня больше нет семьи. Совсем. Нет Родины - я не знаю, какая из них моя. Нет ничего, что я мог бы назвать своим.
        И это - итог моих сорока лет жизни…
        Поезд уже подходил к вокзалу, убавлял ход. Содрогался на стрелках, переходя с пути на путь. Если бы в своей жизни можно было бы так поменять колею. Просто перевести стрелку - и всё.
        Но нет. Ничего уже не изменишь…
        Днепр, город не второй, но и не первый, встречал темнотой путей, гулкой пустотой. Шли мы не на первый путь, и почему-то освещения на вокзале почти не было. Проводник крикнул мне что-то в спину, но я уже исчез в темноте…
        Ловите ветра в поле…
        Поднялся на переходной мост - тут он странный какой-то, лестница винтовая и не просматривается до конца. Тут тоже почти не было света. Вышел к вокзалу, начал набирать номер и тут увидел Алекса. Он стоял у вокзальной стены, у какого-то ларька. Я просигналил ему фонариком мобильника понятное только нам двоим, он осторожно вскинул голову, всмотрелся, помахал рукой.
        Хоть что-то в этой жизни остается неизменным.
        - Братан…
        Мы обнялись.
        - Чего?
        - Норм…
        Мне показалась странной та перемена, которая произошла в моем старом друге. Всего месяц назад, да чего там месяц - меньше! - он, как и я, был затравленным зверем. Я и до сих пор так себя чувствовал, хотя крайнего варианта - с виселицами на Крещатике - удалось избежать. А вот Алекс держался молодцом… новый костюм, причем не из дешевых, разворот плеч… да и вообще - весь его вид говорил о том, что он - хозяин своей жизни. И не только своей…
        - Багаж весь твой?
        - Ага.
        - Тогда двигаем…
        Мы пошли на выход по полутемному вокзалу.
        Где-то вдалеке сверкала молния, но грома не было слышно. Уцелевшие фонари ртутно светили в разлитых по асфальту лужах. Совсем недавно прошел дождь…
        - Клифт на себе сидит… - Я демонстративно потрогал ткань и, как в старые добрые времена, попросил: - Итальянский что ли? Затаскать дай?
        - Какой итальянский. Ткань итальянская, да. А пошив местный. Тут такие портные сохранились…
        Мы вышли на привокзальную площадь, она была небольшой, выходила на широкую, с целой рощей посередине улицу, тут же был разворот трамвая. И на ней - на площади - таксишек было мало, зато тусовались весьма специфические личности. Явно братва. А на выходе из вокзала люди в форме без знаков различия.
        С автоматами.
        «Мерседес», новенький, черный, похожий на глубоководную рыбу, приветливо моргнул фарами.
        - Неслабо, - оценил я.
        - Ага. Садись…
        Днепр. Город не второй в Украине, но и не первый…
        Я никогда не расспрашивал о личной жизни Алекса, как и он о моей, но кое-что все-таки знали… а чего скрывать. Мое сердце украла киевская светская львица, мы поженились, она родила мне дочь, и у нее от первого брака был сын, которого я признал своим, как и он меня. А Алекс долго был холостяком, потом женился на серой мышке… когда я первый раз увидел ее, то просто не поверил. Как цинично выразился сам Алекс, зато где положил, там и возьму. Жена его была еврейкой, по крайней мере, наполовину, но Алекс это тоже переводил в шутку, мол, еврейская жена - это не роскошь, а средство передвижения. СССР был мертв, но на Украине это сохранилось, половина украинской элиты имела паспорта иностранных государств, чаще всего Израиля, чтобы иметь возможность туда свалить в случае чего. Часто так и делали…
        Проскочив на скорости мост через Днепр, мы направились на выезд из города. На мосту бросилось в глаза то, что стоит постоянный пост ДАИ и рядом с ним БРДМ и какие-то люди. Машины они не тормозили, просто присутствовали.
        - Это кто?
        - Местные.
        - Местные - кто?
        - Ну, типа службы безопасности при губере. Как я понимаю, он им из своего кармана платит…
        Неслабо.
        - Сепар, типа?
        - Ну, можно и так сказать. Хотя с мозгами.
        - Это как?
        - Лохов вперед пустит. Сам подождет, пока дорогу протопчут.
        - По минному полю.
        - Ага.
        - А кто у вас сейчас губер?
        - Рабинович.
        - Лично, что ли?
        - Ага. Со всей командой…
        Неслабо. Рабинович - один из самых богатых людей Украины. То, что он область и до этого контролировал, - факт. Но зачем ему идти в губеры? Неужели непонятно, что в Украине любая власть преступна по определению, потому что нормально править тут еще ни у кого не получалось…
        Значит, игра пошла и здесь. Причем ставят на кон все, что есть. Если тот же Рабинович проиграет, политические противники его не пощадят. Здесь всегда смена власти подразумевает передел собственности…
        - Давай.
        - Будем…
        Мы чокнулись пластиковыми стаканчиками и опрокинули водяру в себя. Зашло хорошо - жгучее тепло дошло до живота, начало распространяться по телу…
        - Алекс…
        - А?
        - Не хочешь ли ты сказать, эта хатына тоже твоя?
        - Эта? Не…
        - А чья?
        - Тестя…
        Мне показалось, что Алекс врет. Вполне может быть, что врет, и эта трехэтажная недостроенная махина принадлежит ему. В конце концов, до начала всех этих событий у него было когда-то спецзвание «полковник СБУ» и неслабая должность в центральном аппарате. Не может быть, чтобы не накосил «на прокорм живота», для Украины это даже будет странно. Это единственная страна с генеральным прокурором-миллиардером[46 - Г.А.Васильев. Прокурор Донецкой области, затем, в 2003 -2004 годах, - Генеральный прокурор Украины. Депутат ВРУ. По данным журнала «Коммерсант», на 2008 год его состояние составляло 1,66млрд долларов.], и было бы странно, если бы у офицера СБУ не было трехэтажной недостроенной дачи и автомобиля «Мерседес 600».
        Хотя…
        - Знаю я тебя.
        - Нет… ты шо думаешь, я - взяточник?!
        - Знаешь народную украинскую мудрость? Кака людына не пье, та або хвора, або скотина. По-современному она звучит так - кака людына не краде, та або не при должности, або… загиблая…
        - Да пошел ты!
        - Ладно, не пыли… Налей еще.
        - Вот сам и наливай…
        А что… я налил.
        - Алекс… ты чего… огорчился так?
        - Да пошло оно все!
        Он даже встал, отошел от стола, уставился куда-то вдаль. А вдали был Днепр, неспешно влекущий свои воды к Черному морю. Дача стояла на хорошем месте.
        - Как Славик?
        - Не нашел, - глухо сказал я.
        Алекс еще какое-то время стоял и смотрел на Днепр, потом резко развернулся.
        - Ладно, - сказал он, - всё! Вопрос сейчас стоит так - или мы их, или они нас. Верно?
        - Ты о чем?
        - О том, что дело не сделано. Игра не проиграна. Ты же понимаешь, что толпа идиотов - это не весь Киев.
        - А толпа идиотов в Москве - это не вся Россия?
        - И тоже верно, - легко согласился Алекс. - Ведь подумай сам. Кому от этого хорошо? От всего того, что нахрен происходит? Да никому. Киевляне - они, согласись, конкретно охренели. Я еще помню, как они понтам москвичей возмущались, а сами во что превратились? Им на мнение регионов плевать!
        - Ну, на Львов им не плевать.
        - Ага, на Львов! А как насчет Харькова? Одессы? Днепра? Донецка? Они хоть кого-то спросили перед тем, как эту бучу устраивать? Я с тестем говорил - он в о…е, у него больше половины бизнеса - торговля с Россией. И как теперь? Нет, б… если что-то, Днепр мимо. И многие так думают…
        - Ты о чем? - Я еще не въезжал.
        - А вот о чем. Если Киев может скакать и прыгать, то нам сам Бог велел. Собираемся. Требуем децентрализацию. Право прямого избрания местной исполнительной власти. Налоговой реформы. Второго русского языка. А если нет, - то уходим нах…
        - Даже так…
        - Даже так. Пришло время определяться.
        …
        - Ты с нами?
        - Из меня боец сейчас никудышный.
        - Какой есть. Нужны все.
        Я кивнул:
        - Помогу…
        Тем временем события в Днепре, можно сказать, промышленной цитадели Юго-Востока, продолжали развиваться. И не в лучшем для России направлении…
        После того как с Днепропетровской области ушел в центр на повышение умнейший Александр Мамул, губером здесь назначили Дмитрия Полесникова. Бывшего слесаря…
        Полесников, до того практически не занимавший крупных самостоятельных и требующих серьезного управленческого искусства должностей, вел себя как слон в посудной лавке. Для разгона не слишком-то серьезного и опасного антиправительственного митинга он не привлек милицию, а нанял титушек, что серьезно подорвало его репутацию в городе и области. Обострил он отношения и с местным, очень сильным бизнес-сообществом, приказав посредине дня тупо отключить свет. Чего он хотел добиться этим поступком - непонятно, но репутацию свою он подорвал окончательно…
        Рабинович и его присные моментально дернули из Днепра, приземлившись в Израиле. Как потом простодушно признался сам Рабинович, у него было и есть три иностранных паспорта, что по законодательству Украины запрещено. Как только стало понятно, что власть не устоит, они легко приземли-лись обратно в Днепре (тем более что Рабинович владел всеми пассажирскими авиаперевозками в Ук-раине), легко договорились с обиженным бизнес-сообществом, с отморозками-ультрас и, ворвавшись в областную администрацию, захватили власть. Просто ворвались на какое-то там заседание с мегафоном и захватили власть. Слабую, глупую, дискредитировавшую себя власть - никто не стал защищать. Киев был просто вынужден признать этот захват, потому что никакого другого варианта не было. У Рабиновича под рукой оказалось немало вооруженных людей, в том числе собственный спецназ, охранное агентство с претенциозным название БОГ. Оцените масштаб - БОГ. Как я потом узнал, они тут достаточно куролесили и за годы фактической безнаказанности привыкли к роли параллельной милиции. И эти структуры начали серьезную зачистку области.
        В тот день слежку я срубил сразу… но дело обыденное, мало ли кто и за кем следит. План, видимо, был простой - они знали, где я снимаю квартиру, и намеревались «принять» меня во дворе. Не просекли только одного - первой же ночью я установил на балконе дешевую веб-камеру, которую вывел в сеть. Теперь, перед тем как заходить во двор, я смотрел, что там происходит, на дешевом смартфоне.
        Джип и большой фургон. Значит, принимать будут.
        С топтуном я разобрался просто, тем более что он не слишком профессиональным был. Там тропка есть, я по ней пошел. Вдвоем-втроем, по ней вести человека не будешь, вот он потопал за мной - один. На середине я развернулся и бросился на него со всех ног. Конечно, был риск, но небольшой. Если приказывают следить, то человек психологически не готов убивать или избивать объект наблюдения. И никто не ждет, что объект наблюдения, который теоретически не знает о вашем существовании, вдруг бросится на вас.
        Топтун попытался ударить, но я ушел под удар, попал ему в солнечное, потом - коленом по яйцам, потом - по голове. Он потерял сознание, я перебросил его через забор - там непонятно что было, но тихо и поговорить можно. База какая-то. Перепрыгнул сам, наскоро обыскал. Два пистолета, легальный травмат и нелегальный для Украины «ПМ». Запасных обойм нет ни для того, ни для другого. Довольно дорогой смартфон с функцией эмулятора рации и гарнитурой - понятно, для чего. Бумажник, в нем бабки, немного, но все же, справка об освобождении, новенькая пластиковая ксива…
        Я проверил пистолет, похлопал топтуна по щекам.
        - Просыпайся, козлина!
        Приходить в себя и видеть направленный тебе в лицо пистолетный ствол - не лучший из возможных вариантов.
        - Давай, соображай. Давно откинулся?
        Топтун облизнул губы.
        - Тебе-то чо?
        - Через плечо. Ты за кем топчешь, козел?
        - За кем сказали, за тем и топчу. Мое дело малое.
        - Кто сказал?
        …
        Я взвел курок «макарова».
        - Шевелев.
        - Кто такой?
        - Начальник мой.
        - В БОГе?
        - Да.
        Пластиковая ксива - это и есть карточка частного охранника. И карточка эта совсем новая…
        - Отсюда родом? Местный?
        - Не… Черкассы.
        В общем-то, понятно. Я сразу заметил - немного неуверенно идет. Днепр - чужой для него город.
        - Сидел за что?
        - Повесили на меня все. Сам не знаешь, как бывает?
        Знаю. Сначала воруют все, и начальство в первую очередь, а потом надо кого-то сдать. И сдают, все вешают, что было и что не было. Козел отпущения.
        - Девяносто первая ИТК?[47 - Девяносто первая ИТК - единственная в Украине спецзона для бывших сотрудников милиции.]
        Мужик кивнул.
        - Тут как оказался? Условно-досрочно выкинули?
        Мужик посмотрел на ствол, потом на меня.
        - Как-как. Построили, спросили - кто за Едыну…
        Весело.
        - Сюда сам придумал, или?..
        - Или. Выкупали нас. Все равно идти некуда, а тут работа.
        - По мне какие указания были?
        - Следить. Нам не говорят.
        Я встал.
        - Не убивал бы ты меня, - попросил мужик, - коллеги ведь. Мало ли как придется встретиться…
        - Штаны снимай - сказал я, - коллега, б…
        Мужик исполнил приказ.
        - Давай сюда. И трусы тоже.
        Мужик побледнел.
        - Ты что, п… р?
        - Давай, давай…
        Мужик снял трусы, перебросил мне.
        - Бывай. Коллега…
        Трусы и штаны я выбросил в первый попавшийся мусорный бак. Посмотрим, как этот козел выкрутится - без мобилы, денег, документов, трусов и штанов. По крайней мере, ему будет точно не до того, чтобы сообщать, что объект сорвался…
        Уже через два часа я покинул город. Все выезды из города, все вокзалы уже плотно контролировались, но если город стоит на большой реке, то плотно перекрыть его почти невозможно…
        В Днепр я больше не возвращался…
        Смысл жизни я вновь нашел через несколько дней. Когда сидел в подземном переходе у Донецкой ОГА и готовился встречать федеральные БТРы. Федеральными я называл их по привычке - по горькой иронии судьбы тогда я был на другой стороне баррикад…
        Это был обычный подземный переход, постсоветский, с какими-то плакатами на стенах, рекламными, извещающими об очередных концертах, еще что-то рекламирующих, какую-то ерунду, которая не имела сейчас ровным счетом никакого значения. А нас было двадцать человек, и я был самым старшим из всех, а самому младшему было только семнадцать. И в армии служили только десять человек, и было у нас на всех только три автомата, потому что больше не было. И патронов почти не было, потому что автоматы-то хранили, а вот с патронами была напряженка и с запасными магазинами тоже. А если бы и не было напряженки, ну что может сделать с армией, с бронетранспортерами и БМП толпа в двадцать человек, из которых боевой опыт был только у меня, и из оружия - коктейли Молотова и три автомата на всех…
        А вокруг был ночной Донецк, город миллиона роз, терриконов и правды. И были эти двадцать пацанов, за которых я не хотел отвечать, но отвечал, потому что ничего другого не оставалось. И было четкое ощущение - впервые за много лет, - что все вокруг правильно. Такого ощущения не было даже в Чечне, в Грозном…
        А здесь оно было.
        Я вспомнил Шали… я тогда был совой[48 - На сленге - оперативник ФСБ, прикомандированный к действующим воинским подразделениям и ведущий разведку и контрразведку.], прикомандирован к спецназу внутренних войск, мы обыскивали дом за домом в поисках укрытий боевиков. Чеченцы молча наблюдали за нами, я подошел и сказал, что мы обыщем и уйдем, и никто ничего из домов не украдет, я отвечаю за это. Тогда один из стариков сказал по-русски: «Аллах все видит. Настанет день - и вы будете на нашем месте, как мы сейчас, и это будет справедливо». Похоже, что старик был пророком, это и случилось…
        Именно это.
        Мы говорили о чем-то, меняли посты и ждали украинские БТРы и штурма администрации. Ждали всю ночь, но они так и не пришли. И мы почему-то подумали, что теперь мы победили…
        А дальше были Одесса и Мариуполь, Иловайск и Дебальцево, Донецкий аэропорт. Примеры просто беспримерного мужества и одновременно с этим - просто поразительного в условиях гражданской войны милосердия, когда пленных украинцев, в основном призывников, просто передавали женам и матерям. Я помнил, что было в Чечне… контраст был просто разительным. В числе пленных побывал даже одиозный сотник Майдана Тарасюк, которого вернули обратно вместе со всеми, и он потом избрался в Раду. Не знаю, правда, добро мы сделали этим украинцам или зло.
        Но было и еще кое-что. Были «вантажи», которые на территории Украины сопровождало СБУ, а на нашей территории - мы, и из-под маски я видел знакомые до боли лица по ту сторону, легализовавшиеся, избежавшие люстрации, весьма довольные собой и новым способом заработка. Был Луганский ликеро-водочный, Луга-нова на полном ходу, были эшелоны с углем… да много чего было. Был донецкий дендропарк, а в нем особняк Люкса, за все время войны в него не попал ни один снаряд.
        И я постепенно разочаровался и в том, что происходило в ДНР… постепенно и тут все грязное и уродливое пробилось, вылезло наружу, покрыло плесенью то, что раньше было чистым. Видимо, это моя судьба такая - разочаровываться. Или, как сказано в одном из фильмов про Борна, мы пожиратели дерьма, и жрем его, чтобы это не пришлось делать другим.
        Как-то так…
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        Интервью сотника Майдана
        …
        - 18 февраля обстановка вновь была взорвана. Стрельба на поражение, многочисленные жертвы с обеих сторон. Горящие машины на Институтской и Шелковичной, зачистка Грушевского, штурм Майдана. Ситуация уже кардинально отличалась от первого январского обострения, которое ограничивалось улицей Грушевского. Что на этот раз послужило катализатором обострения, вылившегося в откровенную бойню?
        - Ну как что? Старая песня на новый лад. Янукович согласился пойти на досрочные выборы и вернуться к Конституции 2004 года. Эти вопросы предполагалось рассмотреть на заседании Верховной рады. Уже в этот день должна была быть известна дата досрочных выборов. Однако и здесь власть нас попросту в очередной раз обманула. «Регионалы» с Рыбаком (В.В. Рыбак - председатель Верховной рады, «Партия регионов». - П.А.) решили прокатить голосование по вопросу, а «Зэк» просто придумал отговорку, что он заболел и все. Мы тогда мирно пошли к Раде, надеялись, что будет принято решение о возврате старой Конституции. По крайней мере, никто не собирался конфликтовать с силовиками. Уже и так в январе пролилась кровь, да и народ устал от почти трехмесячного стояния на улицах. Была небольшая, но все-таки надежда, что сегодня, наконец, все разрешится. Но этого не произошло. В Мариинке уже стояли кордоны силовиков и титушек, у Верховной рады и с крыш домов прилегающих районов был открыт огонь. Ну, а там уже пошла коса на камень, стало окончательно ясно, что эта власть никуда уходить не собирается и будет с оружием
отстаивать свои места.
        - И все же, несколькими днями ранее было подписано соглашение о перемирии, а тут шествие к зданию Верховной рады, КГГА (мэрия. - П.А.) не освобождена. Не считаете, что у власти был все же повод обвинить оппозицию в несоблюдении договоренностей?
        - Не согласен. Во-первых, как я уже отмечал, соглашения с Януковичем подписывала тройка Яценюк-Тягнибок-Кличко, а они не были лидерами сопротивления. Если что-то там и подписали, так уводите тогда своих «ударовцев» и «Свободу» с Майдана, остальных людей они не контролировали и просто физически не могли влиять на ситуацию. Это все равно, что я пойду и подпишу с кем-нибудь соглашение или меморандум, но это не значит, что все остальные тоже должны выполнять их. Во-вторых, мы прекрасно помнили, чем закончилось их бездействие, когда принимались «законы 16 января». Тогда троица фактически проглотила то, что им предложила власть, и если бы народ не пошел на Грушевского 19 января, эти преступные законы действовали бы до сих пор. Конечно, была надежда, что 18 февраля все же ситуация разрешится без конфликта, но и к обострению мы тоже были готовы. Как оказалось, не зря.
        - А где вы встретили день 18 февраля?
        - Я со своими людьми находился в периметре Майдана у баррикады на Прорезной.
        - В столкновениях на Институтской и Шелковичной не участвовали?
        - Конкретно там - нет. Дело в том, что силы Самообороны объективно не могли быть все там, так как сам Майдан оставался бы без защиты.
        - Еще один вопрос, так сказать, из сферы «удар ниже пояса». Скажите честно, Владимир, у митингующих было огнестрельное оружие?
        - Скажу сразу - автоматов, пулеметов и снайперских винтовок у нас не было и не могло быть в принципе.
        - Тем не менее потери силовиков в первый день составили 7 человек, причем два срочника внутренних войск (Максим Третьяк, Иван Теплюк. - П.А.) были убиты как раз из огнестрельного оружия…
        - Нашим основным оружием были камни, палки. Ну и щиты для защиты. Да, встречалось травматическое оружие, газовые пистолеты, мелкашки, страйкбол, но этим владели единицы. В прессе вот любят смаковать эту тему, мол, у майдановцев оружие есть и они стреляют по безоружным силовикам, хотя на видео прекрасно видно, что это обыкновенный травмат. Также из оружия, если таковым это можно считать, был картофелемет, но это тоже были единичные случаи.
        - ???
        - Ну, картофельная пушка самодельная. С помощью газового баллончика и трубки можно сделать устройство для стрельбы картофелем. За счет действия газа картошке придается большая скорость и убойная сила.
        - Ничего не слышал про этот вид оружия у активистов Майдана.
        - Так он и встречался очень редко, может, только пара-тройка штук и была. В принципе, довольно эффективная вещь, помогала останавливать «Беркут». Где-то даже эффективнее камней. Также еще использовали рогатки, стреляя по силовикам гайками и болтами. Ну а что касается оружия в целом… После атаки силовиков и титушек в Мариинском парке появились первые убитые. Также были погибшие в Доме офицеров. Уже стало очевидно, что в этот день будет много крови, власть пошла на открытое истребление своих оппонентов. Люди просто стали защищаться всеми возможными способами. Уже шла война, и вопрос стоял до боли простой - или мы, или они. А относительно того же оружия… В нас стреляли снайперы и автоматчики боевыми патронами на поражение, кидали гранаты, давили техникой.
        - 18 часов 18 февраля. «Беркут» с ВВ быстро проходит Грушевского и выходит через Европейскую на баррикады Майдана. Со стороны Институтской и Октябрьского дворца активисты Майдана вытеснены. По сути, наступление на активистов ведется почти с одного направления, хотя для развития успеха силовикам достаточно просто взять Майдан в кольцо…
        - Так они и пытались наступать с других направлений, мы просто не дали им этого сделать.
        - С каких именно?
        - Мы отбили атаку «Беркута» со стороны Прорезной. Мы заметили движение с их стороны в направлении наших баррикад и решили атаковать их. Оттеснив «Беркут», мы дальше не пошли, так как нас могли просто отсечь от баррикад, и мы вернулись обратно. Больше движения с их стороны на этом направлении не было. Ближе к вечеру они действительно хотели окружить Майдан, но не везде у них это получилось. Потом уже наступали исключительно с занятых ими позиций на Европейской и Институтской.
        - После атаки на Прорезной вы по-прежнему оставались в этом районе?
        - Потом уже мы занимались перевозкой раненых в 7-ю и 17-ю больницы Киева. В Доме профсоюзов уже просто не хватало места для раненых.
        - В ночь с 18 на 19 февраля силовики, вопреки всякой логике, не смогли штурмом взять Майдан. Атака водометов, БТРов, неоднократные штурмы баррикад… За счет чего удалось отстоять позиции?
        - (небольшая пауза) Исключительно за счет личного мужества тех, кто все же остался в этот момент на баррикадах. Не хочется пафосных слов, но та пара сотен людей, которые остались на передовой, сыграли определяющую роль в том, что Майдан выжил.
        - Всего пара сотен людей?
        - Ну да. Были люди, которые покинули баррикады в ответственный момент. Я не могу их осуждать, в конце концов, у всех есть семьи, родственники, близкие. Не все смогли выдержать стресс. Некоторые потом вернулись обратно, преодолев временное малодушие. Что уж тут говорить, если так называемая троица (Яценюк - Тягнибок - Кличко) внезапно покинула Майдан, Турчинов прикинулся раненым, Парубий тоже внезапно был ранен, хотя по факту они просто слились. А так… Мы знали, что Майдан ночью будут штурмовать. У некоторых людей были знакомые из киевской милиции. Они передали, что личному составу районных УВД выдано табельное оружие и что центр Киева будет зачищен в ближайший час. У Дома профсоюзов в нашу сторону бросили боевую гранату, там хлопцу оторвало руку, было много раненых с осколочными. Метро было перекрыто, подходы к центру города также блокировались. В общем, нервы не у всех выдерживали, в какой-то момент показалось, что народ вот-вот дрогнет… Мы с ребятами переглянулись между собой и решили, что пойдем умирать, что уж тут. Назад дороги не было, если они захватят Майдан - репрессии и террор просто
захлестнули бы страну. Это было невероятно, но некоторые мои бойцы попрощались со своими родными. Кто-то сумел дозвониться, кто-то эсэмэс отправил… Находясь здесь, на самом острие в эпицентре всего этого, ты просто становишься отрешенным и черствым. Цена жизни здесь и гривны не стоит. И какой-то невероятный азарт и полная включенность в реальность, тотальная мобилизация всех клеток организма. Знаете, умирать, оказывается, не так уж и страшно. Страх как таковой отсутствует полностью, ты просто растворяешься во всех этих событиях. Тут не столько боишься пострадать, сколько того, что вот именно в этот момент Майдан может пасть, и от осознания этого становишься еще злее, ведь пока живет Майдан - надежда на будущее есть.
        - А ваши родные были в курсе, где вы находились?
        - Дело в том, что у меня 14 февраля умерла бабушка. Я не хотел расстраивать лишний раз маму, поэтому я ей все время говорил, что я на заработках, строю частные дома. Зачем ее беспокоить, я ее сильно люблю. А так мы ждали зачистки и готовились к самому худшему.
        - Однако этого не произошло. Что стало ключевой точкой ночного противостояния?
        - Так сразу и не скажешь, но несколько факторов можно выделить. Первой такой малой победой стал поджог их техники. БТРы пытались утюжить баррикады и передавить людей, но, благо, их на совесть строили и они выдержали. Если честно, для меня загадка была, почему они в таком ограниченном пространстве пытались действовать техникой, подпалить их было совсем не проблема. А водомет, который подъезжал к баррикадам, переехал молодого парня. Парнишка убегал от машины и поскользнулся, а водитель специально направил ее на него. В общем, голову переехали хлопцу, смерть была мгновенной. По логике вещей за техникой должен был пойти «Беркут», но сожженный водомет с БТРами деморализовали их. Они даже отошли немного назад с занимаемых позиций. Потом, когда «беркуты» все же решились пойти на штурм и атаковали баррикады, мы мало того, что отбили атаку, так еще и четверых взяли в плен. Пленных провели через все позиции, со сцены неоднократно говорили о них, «Беркут» слышал это. Я думаю, что факт их пленения тоже в какой-то мере нам помог. Ведь после этой атаки движение с их стороны на время прекратилось. Ну а
кульминацией стал подход подкрепления из Львова. Мужики молодцы, огромный респект им! Прорвали милицейский кордон у Киева и пробились к нам в центр города, минуя патрули и оцепление. Где-то через час подошел Тернополь, а затем и Черновцы. Сам факт появления новых сил придал всем уверенности, уже было понятно, что баррикады устоят. Утром на Майдане уже были десятки тысяч людей, было очевидно, что маятник качнулся в нашу сторону.
        - То есть битва за Майдан была выиграна именно ночью 18 -19 февраля?
        - Да! Мы уже точно знали, что победим, а вот по ту сторону баррикад уже не было такой уверенности. Наш тернопольский «Беркут» даже покинул Киев, отказавшись во всем этом участвовать. Остальные были уже деморализованы.
        - После победной, казалось бы, ночи 18 -19 февраля наступил «черный смертный четверг» 20 февраля. Несколько десятков человек погибли на Институтской от снайперского и автоматного огня. Понятно, что вот так сразу точно не ответить на вопрос о том, кто же стрелял в активистов из огнестрельного оружия, но, тем не менее, на правах очевидца и участника событий, который был на месте событий, чьи это были стрелки?
        - Ну чьи? «Альфа», «Беркут», конечно. Силовики, в общем. У нас сомнений по этому поводу не было, мы знали, что перед нами были они. Тем более что сам Захарченко (министр МВД. - П.А.) открытым текстом признал, что правоохранители применили оружие против нас. Кстати, вы видели видео расстрела людей «черными человечками» у Октябрьского дворца?
        - Да, конечно, оно весьма распространено в сети.
        - Обратите внимание, что автоматчики стоят в полный рост и спокойно ведут огонь. Не пытаются спрятаться и укрыться. А им противостоят люди с палками и щитами, которые залегли, прячась от пуль. Это к вопросу о том, было ли оружие у майдановцев или нет, если по тебе стреляют, то у тебя на подсознательном уровне сработает рефлекс самосохранения, ты будешь укрываться, искать защиту. Но явно не стоять в полный рост. Да и соотношение потерь среди силовиков и нас говорит само за себя.
        - Очень знаменита версия о том, что на Институтской стреляла так называемая «третья сила», чтобы еще больше спровоцировать конфликт между силовиками и майдановцами.
        - (эмоционально) Черт возьми, какая третья сила? Куда спровоцировать? Уже третий день в Киеве шли бои, десятки погибших, тысячи раненых, нас жгли в Доме профсоюзов, давили БТРами, забрасывали гранатами, стреляли, наконец. Куда уж больше провоцировать-то? Тут давно самая настоящая война велась.
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        24 -25 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Короче, меня приняли.
        Я был готов к этому, курс поведения при допросах, сопротивления пыткам, дезинформации мы проходили. Я понимал, что в Днепропетровске нет никакого правового государства, а есть маленькая восточная сатрапия, где сатрап распоряжается регионом, всеми его ресурсами и более того - всеми людьми, в нем живущими, как своей собственностью. Но все равно, арест и все происходящее за ним стало для меня полной неожиданностью.
        Нас привезли не в отделение милиции, в СБУ. Это была ситуация средней степени паршивости - из милиции, скорее всего, удалось бы выкупиться, а если бы со мной захотели поговорить как следует, то отвезли бы в какой-нибудь подвал, на базу одного из территориальных батов. Оттуда люди чаще всего выходят вперед ногами.
        Коротко допросили. Допрос вел какой-то молодой лейтенант… или как тут у них - невысокий, замурзанный, явно уставший - нижнее звено пищевой цепочки… точнее, то, что идет первым за нижним, нижнее, планктон - это мы. Я сообщил ему свои легендированные данные, и он, не проверяя, отправил меня на нары.
        Почему я понял, что это СБУ? Чувство родного дома. Сколько хочешь ты проводи реорганизации, но пока существуют эти стены, все тут будет как при Андропове…
        Камера была на двоих. Мой сосед - типично интеллигентного вида, лет сорока. Скорее всего, стукач.
        Ладно…
        - Добрый день, - сказал я.
        Сосед посмотрел на меня и отвернулся к стене.
        Разговорить мне его удалось только через сутки.
        Зовут Владимир, бывший работник «Южмаша». После триумфа Евромайдана потерял работу, перебивался случайными заработками. Попал сюда за обсуждение в ВКонтакте - они там создали какую-то группу и обсуждали легальные методы борьбы с оккупировавшей область хунтой. Страйки там всякие, почему-то забастовки тут называют по-польски, страйками. Ну, вот, дострайкувался до кутузки.
        Про себя подумал - наивные вы мои…
        Большая часть таких вот групп ВКонтакте и других создана и модерируется местным ДБК… так, по-моему, у них СБУ теперь называются. Ловят дурачков на живца. Провоцируют, собирают группы, выясняют, кто чем дышит. И берут. Удивило меня только то, что взяли за обсуждение возможности забастовок - всего-то лишь. Гитлер и Пиночет одобрительно аплодируют с того света.
        Конечно, я не стал преподавать моему сокамернику технику борьбы с этой и ей подобными хунтами, но вам могу и рассказать. Думать, что их можно сковырнуть акциями протеста, забастовками, - глупо. Я уже кое-что понял про местных - они надолго. Это небольшая, этнически однородная группировка евреев-комсомольцев-кооператоров, спаянная, заработавшая огромные деньги, проварившаяся в бизнесе и знающая, что это такое. Умеющая нанимать людей, умеющая мотивировать. Жестокая настолько, насколько могут быть жестокими бизнесмены, ведь увольнение из фирмы - это некий аналог смертной казни в корпоративном мире, и привыкший увольнять без проблем и казнит, если надо. Умная, а дураки не смогли бы заработать столько, сколько заработали они. Не останавливающаяся ни перед чем. Имеющая поддержку. Чувствующая себя и реально являющаяся единым целым, для Украины это вообще уникальный случай, тут на два украинца три гетмана, а грызня вообще любимое национальное хобби, за драками в Раде как за мыльными сериалами наблюдали. По нашим данным, у них есть сверхсовременная аппаратура электронного контроля, и область они накрыли
плотно. Конечно, не как АНБ США Ближний Восток, но плотно. Тем более что и наши доморощенные протестувальники на «Аль-Каиду» никак не тянут…
        Но возможность есть. Тихо точить. Подгрызать, день за днем. Плохо выполнять свою работу. Не ложиться спать, пока ты не сделал чего-то плохого. Не верить, не бояться, не просить. Рассказывать анекдоты. На кухнях и в курилках. Захватывать позиции в культуре - прежде всего это театр и юмор. Мало кто понимает, насколько СССР подточил смех. Юмор для советского общества оказался страшнее кислоты.
        Потом постепенно. Сначала - журналы, газеты, листовки. Потом - будут митинги. Потом - будет как в СССР одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        Государство, которое строят эти уроды, оно обречено. Оно обречено потому, что они решили, будто общество и люди - это нечто такое… грязь под ногами. Что они лучше знают, как и сделают это, несмотря ни на что. Что русские - а здесь их большинство, - это бессловесная отсталая скотина. Что они вот решили, что они - последний бастион Украины, украинской государственности - как пару лет назад решили, что они вторая Львовская область, оплот украинского патриотизма, а кто не согласен, может идти…
        Да, да. Именно туда.
        И не поняли, что то, что они создают, - это уродская копия СССР. Партия, только не коммунистическая, а криминалистическая, оседлавшая целый макрорегион, богатейший, кстати. Распоряжающаяся всем и вся. Идеологическая долбежка. Уроки ненависти в школах, непрерывное бормотание про москалей и злодейскую Россию, про путинский режим, падение которого неизбежно, про монголо-кацапов, которых они научили есть горячую пищу - один в один, как раньше говорили про загнивающий Запад. Биколор на каждом углу, на каждой стене, на каждом балконе - раньше в СССР тоже висели красные флаги на каждом углу. Но самое главное - это ложь. Ложь как фундамент, на котором они строят свой замок. Ложь…
        В ЛОЖЬ МОЖНО ПОВЕРИТЬ САМОМУ.
        В ЛОЖЬ МОЖНО ЗАСТАВИТЬ ПОВЕРИТЬ ДРУГИХ.
        НО ПРАВДОЙ ОТ ЭТОГО ОНА НЕ СТАНЕТ.
        Освобождение пришло так же неожиданно, как и задержание.
        Все было буднично и как-то некрасиво, что ли. В хату, где мы сидели, зашел выводящий, сказал - собираться с вещами.
        На улице - о этот непередаваемый запах свободы! - меня ждал «Гранд Чероки» Хохла, и с Хохлом было еще двое. Один открыто держал на коленях короткий «вепрь-12».
        - Ну… со свободкой… - Хохол вышел из машины, налил стакан. Я поморщился…
        - Поехали, а?
        - Не… с крытой снялся… это святое.
        - Ладно.
        Водка пошла плохо. К горлу подкатил комок, я с трудом подавил рвоту.
        - Поехали…
        «Гранд Чероки» рванул с места.
        - Ну? - сказал Хохол, явно довольный. - А ты чо-то за процент питюкал тут. Видишь, вот и помогли друзья-то.
        - Фирма веников не вяжет, - прогудел сзади один из боевиков.
        - А что случилось-то? Это у вас всех за пьянку за рулем так принимают?
        Хохол глянул на заднее сиденье.
        - А ты чего - не в теме?
        - Какой - теме?
        - Какого-то супера ДБКшного пристрелили. Ночью. Видать, тебя за это и приняли - мусора оборзели, лютуют, жалом водят, всех метут.
        - Как пристрелили? - не понял я.
        - Как-как. Гнал по набережной, всю машину пулями разворотило. Данила в тот день по мосту гнал, видел - в хлам. Искры до четвертого этажа летели. В мясо.
        Снайпер…
        Ладно.
        - А американец где?
        Хохол пожал плечами:
        - Какой американец?
        - Ладно, проехали…
        Мы и в самом деле проехали - уже выезжали на мост. Слева от нас на излучине высилась громада недостроенного отеля, изрисованная в цвета украинского прапора. Я машинально глянул на нее… ощущение было не из приятных, вот-вот вдалеке просверкнет искра и пуля отправится в полет. И тут мне пришла в голову одна идея.
        - А чем черт не шутит…
        - Пока Бог спит, - поддержал один из быков.
        - Хохол!
        - Аюшки.
        - У тебя металлоискатель есть?
        От удивления Хохол даже дернул машину.
        - Чего?
        - Ну, металлоискатель. Такой…
        - Ну, можно поискать. А тебе зачем?
        - Металл искать. Цветной.
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        НАБЕРЕЖНАЯ.
        24 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Козака освободили еще раньше.
        Видимо, американцев здесь боялись: через два часа после того, как его привезли в КГБ… тьфу, ДБК, за ним приехали…
        Несколько человек вывели его через парадный вход здания, тут стояли американские машины. Тротуар был перекрыт, причем не временно, а капитально, и несколько человек в синих спецовках сколачивали нечто вроде строительных лесов, но без перегородок. Справа все было уже готово, и другая группа рабочих разворачивала рулон какого-то белого полотна.
        Козак понял, что это. Пассивная защита от снайперов, закрывают подъезд.
        Что-то еще произошло?
        У встречавших его секьюрити в руках были автоматы, они были в касках и бронежилетах. Для Афганистана или Йемена это нормальное дело, но для Днепропетровска…
        В машине был Кудроу, они пожали друг другу руки, и машины плавно тронулись…
        - Что произошло? - спросил Козак.
        - Ничего хорошего. Где вы были, как вы попали в ДБК?
        Были времена, когда Козак говорил правду, только правду и ничего, кроме правды. Но эти времена давно прошли…
        - Я… немного выпил с источником. Пытался его завербовать.
        - Что за источник?
        - Русский, - не стал уточнять Козак.
        - Русский?!
        - Да. Он немного сечет в снайперском деле. Мне показалось, он принадлежит к русскому криминалу здесь.
        - Черт, только этого не хватало.
        - Мы выпили спиртного, и потом он сел за руль. На обратном пути нас задержали, на въезде в город.
        Кудроу молчал.
        - Черт, здесь всегда так карают за пьянку за рулем, или как? - не выдержал Козак.
        - Вы не знаете, что произошло этой ночью. Погиб высокопоставленный сотрудник ДБК, наше доверенное лицо. Снайпер.
        - Снайпер? - не веря своим ушам, переспросил Козак. - Опять?
        - Да, почерк тот же, - сказал Кудроу, - крупнокалиберная винтовка, несколько выстрелов по движущейся машине. У этого парня были израильские охранники, но они ничего не смогли сделать. Машина разбита вдребезги… - Кудроу помолчал и добавил: - Я надеюсь, вы ничего от меня не скрыли, друг мой. Погиб важнейший агент, один из тех, благодаря кому мы хоть как-то держали здесь обстановку под контролем.
        - Где это произошло?
        - На набережной. Ночью.
        - Едем туда.
        …
        - Я сказал - едем туда. Черт возьми, не время для межведомственных склок. Я единственный оперативник, закончивший Академию ФБР в Куантико, на двести миль отсюда в любую сторону! Совершено преступление.
        Кудроу подумал.
        - Майкл, давай на набережную, - сказал он, - к мосту.
        Удивительно, но машину еще не убрали.
        Ее просто сдвинули в сторону, из-за частично перекрытого движения образовалась пробка. Правительственные машины - здесь почему-то предпочитали «Хендай Соната» - стояли табуном, эксперты делали свою работу, а все остальные им как могли мешали. Вообще, работа на месте преступления, как с ходу оценил Козак, была далека от нормальных стандартов криминального расследования, например, трупы убрали, но их местоположение так и не пометили. Зато на кой-то черт нумеровали обломки машины, хотя смысла в этом было очень немного…
        ДБКшник с коротким «UMP» на груди сунулся к людям, перелезающим полицейское заграждение, но, увидев значки с американским флагом, осадил назад. Американцы есть американцы, лучше не лезть…
        По пятнам и другим следам Козак определил конечную точку траектории повреждения машины, затем, пройдя дальше по дороге, установил и начальную. Примерно, но иначе не установишь.
        - Есть на что снять? - спросил он.
        Кудроу протянул свой IPhone. Козак начал снимать, затем осмотрелся по сторонам, посмотрел на стоящую вдалеке машину. Стреляли спереди…
        - Спереди… - пробормотал он.
        Откуда? Откуда могли стрелять? Прошлый раз все было понятно - высотка, отличная позиция. А что в этот раз?
        Никаких доминирующих точек. С крыши одного из домов? Скорее всего нет, на линии огня много помех, деревья. Остается только одно - с моста. Но как?!
        И как снайпер вообще вышел на цель? Откуда он узнал, куда поедет кортеж?
        - Мы знаем, откуда ехал этот человек? Как, кстати, его звали?
        - Будрайтис. Янис Будрайтис, - ответил Кудроу, - он ехал из представительства.
        - Ночью?
        - Мы работаем не только днем.
        - Встреча была заранее запланирована?
        Кудроу помялся, но ответил:
        - Нет.
        Это было очень плохо. Очень. Помимо прочего, это могло значить, что кто-то в посольстве сообщил о выезде цели снайперу или тому, кто его контролирует.
        - Вы знали, куда он поедет после посольства?
        - Нет.
        Подошел человек в гражданском, усталые глаза… Дюбуа назвал бы их «собачьи». Поинтересовался:
        - Вы что здесь делаете? Кто вас пустил?
        - Посольство США, - быстро ответил Кудроу.
        Человек поморщился:
        - Американских граждан среди погибших нет.
        - Мы должны проверить…
        - Послушайте, - сказал Козак по-русски, - как вас зовут?
        Человек настороженно посмотрел на него.
        - Зинченко.
        - Господин Зинченко, я - следователь ФБР. Я ни в коем случае не хочу вмешиваться в расследование либо принижать ваши профессиональные качества, но погибший вез важные бумаги из посольства. Мне надо ознакомиться с машиной…
        Зинченко пожал плечами. Он был усталым, много повидавшим и, наверное, перегоревшим профессионалом. Но ничего лучшего не было.
        - Идите. Смотрите…
        Осмотр машины занял какое-то время, но опытный, многое повидавший морской пехотинец Козак теперь точно знал примерную траекторию полета пуль. Теперь надо будет приехать сюда с трубой и дальномером, промерить расстояния…
        Когда они уже садились в машину, они увидели… Это было как волна, прошедшая по толпе. Потом они увидели движение и лакированные, светящиеся крыши машин, неспешно проделывающие себе путь в толчее.
        Машин было много.
        - А это кто такой? Кто-то важный? - спросил Козак.
        Кудроу выругался.
        - Рабинович… Или его помощник, Фельдман… скорее всего.
        - Это… губернатор?
        - Рабинович - хозяин Украины. Точнее, того, что от нее осталось. Каким бы термином он ни назывался… - Кудроу помолчал и продолжил: - В Нью-Йорке он получил бы под тысячу лет. И конфискацию имущества. А здесь он хозяин положения, и с этим приходится считаться. Практически все наши военные поставки в конечном итоге оказались у него. И мы с ним в одной лодке, хотя он ничуть не лучше Хусейна. Политическая… необходимость.
        …
        - Как думаешь, зачем он сюда приехал?
        …
        - Погибшие израильские наемники. На всех остальных ему плевать. Он тут строит новый Израиль и не скрывает этого…
        - Это так плохо?
        - Нам хватит первого…
        Больше за все время поездки Кудроу не проронил ни слова.
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        25 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        - Будем…
        Это была та же дача - на взгорке, был хорошо виден Днепр. Времени… пять лет прошло с тех пор… пять лет. Только тогда здесь были пустые глазницы окон и потеки цемента на кирпичных стенах, а теперь тут был ландшафтный дизайн, слуги и площадка для легкого вертолета…
        Пять лет прошло.
        - Вертолет-то купил?
        - Не… - сказал Алекс, - присматриваю. «Робинзон»[49 - «Робинзон» - самая продаваемая марка вертолетов в мире. Эти вертолеты отличаются дешевизной, простотой, а также тем, что их можно заправлять обычным автомобильным бензином.] покупать неохота, а остальные все дорого…
        - Для тебя?
        - Дорого, дорого.
        Вместо водки, которую мы хлебали тогда, на столике в беседке стояла «Финляндия» в ведерке со льдом.
        - Как жив-то?
        - Да нормально. Валерку вот в Англию учиться отправил. Сразу пусть с начальной там учится…
        Валерка, Валерия - это младшая дочь Алекса.
        - Хорошо.
        - А ты - как?
        - Сам видишь. Знаешь мои обороты… я же тебе платил.
        - Платил.
        - А чего сразу не объявился?
        - А смысл?
        - Смысл…
        Алекс отхлебнул водки, не закусывая. Я тоже пил и не пьянел. Наверное, и он - тоже.
        - Валер.
        - Аюшки?
        - Я вот все тебе хотел задать вопрос один.
        - Какой?
        - Почему ты не можешь жить как все люди? А?
        - Как все - это как ты?
        - Хотя бы.
        - А ты считаешь, что ты живешь как человек?
        - А что, нет? - Алекс обвел широким жестом то, что нас окружало. - Как белый человек, это точно.
        - Да я вижу.
        - Хочешь спросить, а как же положение русских? Ну, давай, спрашивай!
        …
        - Если хочешь знать, сейчас положение русских в Днепре - лучше, чем у вас, в Киеве. Где вы стоите со своей армией. В Киеве стреляют в полный рост. Партизанят. Взрывают. Что-то делят. А у нас здесь тишь и гладь. Все поделено. И русские имеют право на кусок.
        - Русские в лице тебя? - уточнил я.
        - А хотя бы. Хочешь предложить альтернативу?
        …
        - Давай, давай. Русские даже старшего по подъезду толком избрать не могут - будешь спорить? Да, я. Потому что я встал и взвалил, на… на себя этот тягарь. И тащу его. Платя собственным здоровьем. Собираю бабки. Разруливаю. Ставлю стрелки. Впрягаюсь. А кто-то еще встал? По крайней мере, у нас каждый знает, сколько и кому платить и где край. Транспорт ходит худо-бедно. Стройка идет. Доллары меняют - и заметь, в банке, а не в подворотне, курс стабильный. И я хочу, б… спросить - какого хрена? Если кто-то хочет возмутиться и сказать - ни фига, не по правде мы живем, надо по-другому - то где они были раньше, б… Где они были, когда тут тербаты с бэтрами были! Где они были, когда русских за флаг, за аватарку в СБУ сливали, б… Где они все были! А теперь - п…ть, что нечестно живем? Б… да засуньте вы свой язык в…
        - Алекс…
        - Ну, что? Сказать мне что-то хочешь?!
        - Мой сын пропал на Майдане двадцатого. Наверное, он встал бы и сказал, что так неправильно. Но он пропал.
        Алекс помолчал. Потом еще отхлебнул водки, сказал трезвым, совершенно не подходящим к обстановке голосом:
        - Хватит. Пошли спать. А то подеремся…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        26 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        В посольстве, отметившись и написав отчет, Козак напрочь проигнорировал предупреждения и Кудроу, и Поверенного в делах, что больше судьбу испытывать не стоит. Он расписался в том, что получил предупреждение о нежелательности его нахождения на украинской земле, и вышел из представительства.
        Осмотрелся. Теперь охрану американского диппредставительства усилили бронированными машинами, а на крыше, скорее всего, снайперы и оборудование для быстрого определения направления снайперского огня. Такое существует - несколько антенн, программное обеспечение, - оно ловит звук на несколько антенн, анализирует минимальную, мизерную разницу между звуками, которые уловила каждая антенна, и на основании этого выдает направление стрельбы, узкий сектор с точностью до семи-восьми градусов. Скорее всего, теперь над городом и беспилотники висят.
        Но что-то ему подсказывало, что так они снайпера не найдут. В Багдаде вся американская армия, вся ее мощь была задействована на поиск нескольких десятков снайперов, терроризировавших контингент и местную полицию. Охота продолжалась месяцами, и некоторых так и не нашли. В дальнейшем при обстреле патрулей снайперами более чем в половине случаев снайпера также не удавалось обнаружить…
        А у него сейчас вопрос, куда идти ему. В номер отеля, в который уже наведались?
        Как оперативник и снайпер «команды кризисного реагирования», он был намного больше, чем просто солдат морской пехоты США, и даже больше, чем просто солдат спецназа. Они были расквартированы в Европе, месте, в котором произошла большая часть войн, которые вело человечество, и он вместе со своими сослуживцами прошел несколько курсов выживания в экстремальных условиях, которых не было в США. Основным таким курсом был шестинедельный курс в лагере особого назначения в Трегароне, Южный Уэльс, где их готовили по ускоренному курсу четырнадцатой группы[50 - 14-я группа полевой разведки и безопасности, известная как The Det, - специальная оперативная группа, сформированная на базе колониальных частей военной полиции и безопасности как группа для ведения разведывательно-поисковых и подрывных операций в Северной Ирландии под прикрытием. Одна из наиболее опытных, если не самая опытная, группа по противодействию терроризму и ведению разведки во враждебной урбанизированной местности. Личный состав чаще всего комплектовался из отставных армейских и флотских офицеров, в том числе 22SAS, которые ушли в отставку по
выслуге или из-за травм. В 2004 году англичанам, отвечавшим за южный Ирак, удалось не допустить дестабилизации обстановки в Басре и начала партизанской войны против британского экспедиционного корпуса именно благодаря наличию опытных оперативных групп подобного назначения. Американцы не имели и десятой части того опыта, который англичане получили за двадцать пять лет беспредела в Северной Ирландии. СССР также не имел подобного опыта, поэтому он не смог адекватно ответить ни на Карабах, ни на Приднестровье, ни на Абхазию и распался. Автор читал воспоминания офицера центрального аппарата МВД, откомандированного в Карабах, и не мог понять, кто он - дурак или армянский агент?] к выживанию во враждебных городах и на враждебной местности. Один из уроков, которые им преподал бывший сержант 22SAS, - избегайте отелей и вообще мест, где обычно живут или останавливаются люди. Отели - те места, где в первую очередь вас будет искать полиция и силы безопасности, а теперь, с развитием интернета и средств наблюдения, они стали еще опаснее. Квартирная хозяйка может заинтересоваться вами, тайно обыскать комнату,
сообщить в полицию или службу безопасности или того хуже - вашему противнику. Кто-то может заметить вас - около отелей или мест, где сдается внаем жилье, всегда есть люди. Научитесь жить там, где никто не живет, - в коллекторах, в заброшенных зданиях, в естественных укрытиях на природе, в летних домиках, - там, где вы будете один. Научитесь жить с минимумом припасов, возможно, даже без спального мешка, научитесь соблюдать гигиену без душа и биде, и тогда вычислить вас в городе будет намного сложнее, вы станете менее уязвимыми.
        И в таком месте в Днепропетровске Козак уже побывал.
        Пешком, постоянно проверяясь, он добрался до громадины «Паруса», махнул за ограждение. Охраны, конечно, не было, и воняет тут не приведи Бог, но это почти построенное здание с крышей, и он наверняка сможет обустроить себе здесь лежбище. Высота отлично подходит для наблюдения, огромный размер здания создаст проблемы тем, кто попытается его искать, а наличие рядом реки - отличный путь для отступления. Как и все морские пехотинцы, он плавал как рыба, мог долго держаться под водой без специального снаряжения и знал, что полицейские в большинстве стран плохо…
        Стоп!
        Что-то заставило его мозг отдать эту команду.
        Стоп.
        Он был без оружия, и если кто-то захочет его замочить и выкинуть труп в воду, его никто не найдет…
        Он остановился, отмотал назад, потом начал отходить, спиной вперед, тем же путем, что и пришел. Остановился. Наклонился.
        Вон оно!
        Он нагнулся и пальцем выковырял из земли втоптанный туда цилиндрик.
        Это была гильза. Гильза от калибра двенадцать и семь БМГ. И она могла сюда попасть только одним способом…
        - Эй!
        Он обернулся - за спиной был русский, у него было что-то вроде чехла для винтовки.
        - Мысли идиотов совпадают.
        - Это что?
        Русский расстегнул чехол и показал металлоискатель «Minelab»…
        Оставаться на улицах Днепропетровска с такой уликой было очень опасно.
        Не рискуя даже поймать такси, Козак пешком дошел обратно, до здания временного представительства. Надо было упаковать улику как положено и отправить с ежедневным рейсом в Вашингтон. Вместе с отчетом, который он не писал уже три дня, для агента ФБР не написать ежедневный отчет - это все равно, что для истово верующего не прийти в субботу в церковь. Но тут он увидел Канаду, он и еще один парень в гражданской одежде прошли во внутренние комнаты. Подумав, Козак последовал за ним.
        В комнате отдыха морские пехотинцы переодевались. Козак заметил, что на плече у Канады огромный синяк, причем в таком месте, куда попадает дубинка, если ею промахнуться по голове. Но бывший напарник на вид был в порядке.
        - Эй, морпех. Как ты?
        - Не так и плохо…
        - По тебе не скажешь!
        Канада накинул куртку от спортивной формы на голое тело.
        - По тебе тем более. Пошли, выпьем.
        Пиво было местным, марки «Боте». В большой пластиковой бутылке, оттуда наливали и пили. У русских не было принята стандартная упаковка «сикс-пак», в которую входило шесть бутылок по ноль тридцать три, минимальная емкость бутылки была ноль пять, но больше всего уходило пива вот в таких вот огромных бутылках коричневого пластика, из которого наливали в стаканы или пили, передавая друг другу. По американским понятиям такое употребление пенного напитка отдавало дикостью.
        Но само пиво было неплохим. Насыщенным, больше европейским, чем американским. Служа в группе быстрого реагирования, они знали, что такое европейское пиво, - американское бледная тень его.
        - Я смотрю, ты не скучаешь? - Козак кивнул на плечо напарника.
        - Драка в баре…
        Не надо быть агентом ФБР, чтобы различить ложь.
        - Слышал, что произошло прошлой ночью?
        - Опять снайпер?
        - Да, он самый. Мне надо кое-что понять. Тот парень, который погиб, ты его видел? Он часто тут бывал?
        - Это не лучшая тема для разговоров, брат.
        - Да брось. Это же я…
        - Все равно… ладно. Нет, он тут бывал редко. Раза два его видел.
        - Не помнишь, когда?
        - Довольно давно…
        - То есть он тут бывал не постоянно?
        - Нет…
        - С кем он встречался?
        - С теми, кого не существует.
        - Христиане?
        - Они самые.
        Это было одно из сленговых обозначений ЦРУ. CIA. Christians in action. Христиане в действии.
        - Он долго тут пробыл?
        - Минут двадцать.
        - А охрана?
        - Она не заходила… послушай, а тебе это зачем?
        - Сам не знаю, - искренне ответил Козак, - я чувствую, что тут что-то есть. Что-то тут точно есть.
        - Не знал, что ФБР принимает чувства в расчет.
        - У меня есть несколько дней, пока меня не отзовут. Я намерен провести их активно.
        …
        - Кстати, что думаешь про снайпера?
        - Плохо дело, - Канада поежился, - реально плохо. Кто бы ни был этот ублюдок, я буду только рад, когда его схватят. Как подумаешь, что где-то расхаживает псих с винтовкой-полтинником…
        - Не думаю, что он псих.
        - Как знаешь. Может, и не псих. Но он всех нас сделает психами, если его не поймают, это точно.
        - Как думаешь, почему он это делает?
        - Не знаю… может, террор. От снайпера с такой винтовкой нельзя защититься ничем. Ни бронированной машиной, ни телохранителями.
        Террор…
        Внезапно Козаку пришла в голову идея… и он достал из кармана упакованную гильзу.
        - Видел когда-то такие знаки?
        Канада взял пакет, посмотрел на донышко, присвистнул.
        - Видел… каждый день вижу.
        - Что ты этим хочешь сказать?
        Вместо ответа Канада прошел к дверям, приказал стоявшему на посту капралу дать один из магазинов к его винтовке, выдавил один патрон.
        - Похоже?
        Козак провел пальцем по гладкой поверхности гильзы. Да, все верно, то же самое обозначение.
        Через полчаса, наведавшись в оружейную комнату и посидев немного в интернете, Козак установил производителя патрона - завод «Ингман», Босния и Герцеговина. Именно он маркировал гильзы обозначением IK. Патрон снайперский, специальный, калибра 12,7*99.
        И этот завод здесь хорошо знали. Потому что именно с него закупалось снаряжение, в том числе и боеприпасы, которыми снабжались морские пехотинцы, охраняющие американское временное представительство.
        Документов в посольстве на эти закупки не было, но Козак хорошо представлял себе схему. Существует такая линия, как «оказание военной помощи третьим странам», или, если по-простому - «обучи и вооружи». В этих рамках по специально выделенным Конгрессом лимитам закупается порой самая невероятная техника… например, когда с русскими были относительно нормальные отношения, для армии Афганистана закупили несколько десятков вертолетов «Ми-171». Кстати, у них, во Флориде, тоже стояли такие вертолеты, их использовал спецназ ВВС для тайных операций. Они отрабатывали десантирование с них во время совместных учений…
        А если вернуться к теме патронов, он только что узнал, что на Украине был единственный патронный завод - в Луганске, и после того как Луганск отошел сепаратистам, встал вопрос о том, где взять боеприпасы украинской армии. В Восточной Европе было немало заводов, производящих боеприпасы советского стандарта, но если брать соотношение цена/качество, то завод в Ингмане на территории Боснии и Герцеговины - один из лучших, там производится широкая линейка патронов как натовского, так и советского стандарта. По соотношению цена/качество они даже лучше российских патронов, их продают на американском рынке под брендом Red Army, Красная армия[51 - Это действительно так.]. Скорее всего, командование НАТО вышло на этот завод, заключило сделку и начало поставки боеприпасов на Украину. А поскольку Босния и Герцеговина до сих пор находится под опекой международного сообщества и гарантиями НАТО, то получить боеприпасы с того завода не представляет никакой сложности.
        Или снайперские боеприпасы могли закупить местные мафиози, просто потому, что в Боснии и Герцеговине не знают понятия «запрещено», за деньги там продадут все что угодно и кому угодно.
        Или снайперские боеприпасы купили русские для боевиков-сепаратистов. Потому что снайперские боеприпасы калибра пятьдесят производят очень немногие, а свои патроны, новосибирского производства, светить не хотелось.
        В общем, опять тупик.
        И тут он вспомнил еще одно. Имя, которое ему назвали и которое он до сих пор не проверил.
        Ривкин.
        Этот компьютер был не особо защищенным, с него не было выхода в «параллельный интернет», созданный для себя американскими спецслужбами. Но доступ к базам данных ФБР, Налогового ведомства, всем открытым базам у него был.
        Он открыл все базы и поставил поиск по фамилии Ривкин. В открытых данных - Ривкин, Днепропетровск.
        Поиск информации прошел за пару секунд, и он набрал уже более конкретные параметры поиска. Затем начал копировать в единый файл получившуюся информацию.
        Итак. Иеремия Ривкин. Адвокат. Родился… Нью-Йорк. Нью-йоркский еврей. Учился… понятное дело - Гарвардская школа права.
        По вероисповеданию - хасид. Вот и понятно, при чем тут Украина. У хасидов Украина - священная земля, потому что тут проповедовали многие их пророки, именуемые «цадики». Он набрал в открытом поисковике еще запрос и убедился, что это так и есть. Более того, хасиды раз в год приезжают в Украину со всего света на могилу своего религиозного учителя - цадика. Это все равно, что у мусульман паломничество в Мекку, только в меньшем масштабе и малоизвестное. Но оно есть и так - в Украину попадают самые разные люди.
        А некоторые и остаются. Как Иеремия Ривкин. Он значился руководителем конторы с громким названием «Американская коллегия адвокатов» - здесь, в Днепропетровске. Причем, судя по сайту этой фирмы, она предоставляла весь спектр услуг, связанных с американским правом, начиная от подачи заявлений на грин-кард и заканчивая участием в американских судах. Так… финансовое право, составление налоговой и финансовой отчетности и представление ее в американские налоговые органы… Неплохо они тут устроились, если в Нью-Йорке работают десятки тысяч адвокатов, то тут американские адвокаты они одни.
        Интересно.
        Родственники…
        Твою мать - отец иммиграционный адвокат! Джек Ривкин, иммиграционный адвокат. Контора «Гутьеррес, Ривкин, Стенсфильд».
        Получается, что Ривкин не только член Американо-украинского совета, но и адвокат с лицензией на практику, способный решать вопросы в американской юридической системе и при необходимости очень эффективно протолкнуть любой вопрос, связанный с эмиграцией. Интересно, кто из Днепропетровска и когда получал американскую визу или любой другой иммиграционный документ от фирмы «Ривкин»?
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        МЕНОРА.
        УТРО 27 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Менора, крупнейший в мире европейский деловой и культурный центр, был построен еще до войны олигархами, захватившими этот город. На его фоне - фоне громадной махины семиступенчатого здания, которое по замыслу архитекторов символизировала иудейский семисвечник, менору - сиротливо смотрелись остальные здания, в том числе и бывший православный храм, изуродованный и переделанный в горбольницу. Застройщик, финансировавший строительство Меноры, человек, види-мо, совестливый и многое понимавший - делился своими планами построить в городе православный храм, размером не меньше. Не успел - убили. Убийство так и не было раскрыто, но похороны ему устроили пышные…
        Здание было во многом уникальным. Достаточно сказать, что оно было облицовано изнутри мрамором, привезенным с Ближнего Востока, причем ради этого мрамора специально построили завод, а после того как потребное количество мрамора было изготовлено, завод уничтожили. Это для того, чтобы нигде больше такого мрамора не было.
        Здание принадлежало еврейской общине. Это вообще одна из многих полезных традиций у евреев - община владеет имуществом, доходом от него распоряжается раввин, пуская его на добрые, по его мнению, дела - кому-то операцию дорогую надо сделать, кому-то просто помочь деньгами. Таким образом, еврейская община может реально помогать своим членам и не зависит от каких-то спонсоров или подаяний. Еще одна традиция, обеспечивавшая выживание этого удивительного народа.
        В Меноре было две гостиницы, двух- и четырехзвездная, два зала для проведения мероприятий, супермаркет, где предлагали только блюда, изготовленные в соответствии с правилами кашрута. Гостиница не пустовала - несмотря на катастрофическое состояние дел в стране, в Днепропетровск прилетало немало бизнесменов из самых разных уголков мира. И не только бизнесменов. Израиль был в осаде, со всех сторон - многомиллионные толпы исламских отморозков, дело было все хуже и хуже. И возможность создания второго еврейского очага, по размерам куда больше первого и находящегося в менее враждебном окружении, на землях остатков Украины, интересовала многих, и многие прикидывали, что и как. И сколько может стоить земля, если до этого дойдет, - тем более, что сейчас она стоила совсем недорого. Вложения мизер, а вот отдача может быть…
        Ого-го…
        Одним из бизнесменов, который в этот день гостил в «Меноре Палас», был Бернар Анжеф. Француз из Марселя, крупный бизнесмен, связанный с криминалом, любящий и умеющий рисковать. У него было сложное происхождение - он считался евреем, потому что еврейкой была его мать, а отец был армянином. Сочетание кровей делало его взрывным по темпераменту (впрочем, отец отправил его в Легион, где ему быстро обломали рога, и он теперь умел себя контролировать), рисковым и очень умным. Он сделал состояние на инвестициях в африканское побережье Средиземного моря и Атлантического океана. Он за гроши выкупал землю, строил дорогие кондоминиумы с охраной, открыл несколько ставших модными курортов, умел находить общий язык со всеми - французской налоговой службой, африканскими диктаторами, амирами бандформирований. Не гнушался убивать, особенно в Африке, он давно понял, что с человеком, способным на убийство, разговаривают несколько иначе даже конченые отморозки. Сюда он прибыл по личному приглашению Рабиновича, поговорить о перспективах. О вложениях в землю, в недвижимость. Пусть здесь не побережье Африки, но здесь
Днепр, здесь богатейшие и плодороднейшие земли.
        И все стоит очень дешево. А отец Анжефа в свое время одним из первых пришел в Приштину, начал там скупать земли и строить дорогое жилье. Вовремя сообразил, что наркомафия будет нуждаться в символах статуса, и вилла - один из них.
        Анжеф прилетел несколько дней назад и все это время проводил в разъездах. Принимающая сторона обеспечила его всем необходимым - транспортом, охраной, услугами перевода. Заверила, что если какая-то земля ему понравится, но она будет занята, - вопрос решится очень быстро. Переводчица была красива и очень мила, она сразу намекнула ему, что ее услуги оплачены на условиях all inclusive и это касается не только услуг перевода. Но он отчалил ее. Вторую попытку сделала вчера горничная, но не удалось и ей. Он понимал, что в номере, скорее всего, записывающая аппаратура, и хозяева постараются получить на него компромат. Нет, они не такие плохие, просто так делаются дела.
        Словно в насмешку над ними он вчера выпил полбутылки некошерной русской водки. Пусть они потом демонстрируют, позорятся…
        Утром от водки было несколько нехорошо, но в целом он поспал… что ему не удавалось все то время, пока он тут был. Он привычно почистил зубы, оделся. Ему принесли завтрак в номер - кошерный: сыр, рыбу… Он предпочитал национальную кухню, но не стал обижать хозяев и все съел.
        Вышел из номера. К нему моментально пристроились охранники и переводчица.
        - Все хорошо, господин Анжеф?
        - Да…
        Они прошли к лифту. Охрана оттеснила всех, заняла кабину.
        - Сегодня у нас по плану…
        - Днепродзержинск.
        - Да… никак не могу выговорить. Почему бы вам не сменить названия на более простые?
        - Мы подумаем над этим, господин Анжеф.
        Они прошли холл, и охрана посадила его в машину - это был заметный «Audi Q7 limo» - удлиненный внедорожник «Ауди», как нельзя лучше подходящий для местных дорог. Сама охрана села в «Тойоту Лэндкруизер», они тронулись по направлению к проспекту Карла Маркса - широченной, обсаженной деревьями и с трамвайными путями посередине улице, и…
        Первая же бронебойная пуля попала точно в цель, разорвав человека на заднем сиденье. Истерически закричала забрызганная кровью переводчица, а водитель, человек опытный, сделал то, что делал в Афгане, - втопил газ. Внедорожник рванулся вперед, но шансов уже не было, водитель в ужасе закричал, увидев надвигающийся грузовик. Вторая пуля попала в «Тойоту» охраны, оторвав переднее колесо, охранники даже не попытались что-либо предпринять, они в панике начали выбрасываться из машины, куда-то бежать. По одному, лежащему на проезжей части, проехала машина, он дико заорал, хватаясь за раздробленные ноги. Грохнуло еще раз… и еще - сталкивались машины…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        27 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        Два тяжелых, бронированных внедорожника стояли за спиной Козака. Дело было в Донецком аэропорту.
        Теперь эти машины были в его распоряжении…
        Вместе с ним был местный полицейский, неприметный тип лет сорока, из ДБК. Он представился как Шарий и сказал, что будет вести дело от местных правоохранительных органов, заниматься связями и оказывать всю необходимую помощь.
        Что ж, посмотрим…
        Сейчас Козак смотрел на снижающийся самолет типа «Codling». Самолет был местный, он летал в Тбилиси для того, чтобы встретить группу агентов ФБР, направленную в Днепропетровск для расследования убийства Будрайтиса.
        Возможно, Козак работал в ФБР недолго, но вряд ли можно было припомнить такой случай, когда за пару дней было бы принято решение о направлении целой группы агентов ФБР на расследование дела об убийстве иностранного гражданина в другой стране.
        Но это было так.
        Самолет приземлился и подрулил к ним, откинули хвостовой трап - нормального у этого самолета не было, пассажиры выходили через хвост. Из самолета начали выходить пассажиры… он многих знал. Митич… в черных очках… Дана Каррера, крутая мексиканка, которую перевели в ФБР из DEA, управления по борьбе с наркотиками, Говард с огромной сумкой - их эксперт, специалист по местам преступлений. Старший, конечно же, Митич, инспектирующий агент. Удивительно, что он сам решил выбраться…
        Митич подошел, поздоровался.
        - Рад тебя видеть, Гэбриэль.
        - Взаимно, сэр.
        - Прошу в машину.
        Митич покачал головой.
        - Пойдем, подышим воздухом.
        Они пошли прочь от машин. Как только удалились достаточно, Митич жестко и конкретно спросил:
        - Что происходит?
        - В городе снайпер, сэр. Он уже убил несколько человек. Стреляет из винтовки пятидесятого калибра.
        - Я не об этом. Что это за самолет и что это за машины? Его за нами послали в Тбилиси. Зачем?
        - Я предложил, сэр. Нормального авиасообще-ния нет.
        - Ты был внутри этого самолета?
        - Нет, сэр.
        Митич сплюнул.
        - Это представительский самолет, бизнес-джет. Я еще на землю не сошел, а у меня такое ощущение, что мы прилетели в гости к какому-то мафиози.
        - Так оно и есть, сэр.
        …
        - Я только вчера имел с ним беседу. Эти мафиози строят здесь представительную демократию, и, судя по тому, что правительство США направило сюда группу сотрудников ФБР, оно их поддерживает в этом.
        - Дерьмо.
        - Мы это дерьмо видели много раз. Косово, потом Афганистан.
        - Дерьмо, - повторил Митич, - ладно. Здесь, по крайней мере, безопасно?
        - Все относительно, сэр. На улицах не стреляют, но все местные бизнесмены и политики передвигаются с охраной, а перед многими зданиями стоят щиты. От снайпера.
        - Улики есть?
        - Есть, сэр. Вопрос в том, куда они приведут.
        - Хорошо. - Митич повернул назад, к машинам, куда уже грузили снаряжение спецгруппы. - Посмотрим, к чему это приведет.
        Американские агенты заняли несколько кабинетов в здании американской временной миссии.
        Кабинеты нашлись, в том числе и потому, что Госдепартамент США решил сократить число дипработников в Украине до возможного минимума. Официально причина не называлась, но неофициально все понимали, что это произошло после убийства Будрайтиса.
        Сейчас Говард Бешо, их эксперт, уже закончил расстановку походного комплекта аппаратуры, отгородил свой угол конструкцией из толстой пленки и наскоро сколоченных рам из досок и рассматривал гильзу в электронный микроскоп, а они собрались в другом углу комнаты. Митич нашел большую классную доску, на которой можно было писать маркером, и написал красным маркером вверху, большими буквами СНАЙПЕР.
        Дана сидела на стуле, закинув свои длинные ноги на стул, который стоял перед ней. Дэмиан Ван Бурен, еще один неплохой снайпер в группе, ранее служивший в спецподразделении по освобождению заложников, пялился скорее на женские ноги, чем на доску. Козак сидел на стуле, подставленном спиной к стене, и улыбок это не вызывало.
        - Мотив? - сказал Митич.
        - Псих. - Каррера зевнула.
        - Психи не умеют стрелять из винтовок пятидесятого калибра, - возразил Ван Бурен, которому, возможно, стало обидно за коллегу, которого назвали психом.
        - Не критикуем, - поправил Митич, - только предлагаем.
        - Эй, - сказала Каррера, - я не говорю, что он псих в медицинском смысле. Хотя возможно и такое. У него может быть ПТСД, а возможно, это сукин сын, полюбивший убивать. В Мексике полно таких, и как раз с винтовками пятидесятого калибра, потому что пятидесятый калибр прошивает полицейский бронежилет и потому что это круто. «Барретт» стоит на черном рынке от пятнадцати штук, но для парней, которые получают по «пол-лимона» чистыми за каждую переправленную за реку партию, это не деньги. Они просто покупают это и идут убивать, вот так вот…
        Каррера попыталась напеть какую-то песенку, наркокорридос, немилосердно при этом фальшивя…
        - Так, не отвлекаемся. Голландец, что думаешь?
        - Если бы у парня был ПТСД, - сказал Ван Бурен, - скорее всего, он засел бы на какой-нибудь высокой колокольне с винтовкой и мешком патронов и сидел бы там, пока его не выковыряли оттуда. А не совершал нечто похожее на заказные убийства.
        - Козак, твоя очередь.
        - Это профессионал, - сказал Козак, - может, и псих, но профессионал точно.
        - Почему ты так думаешь?
        - Я видел его работу. Когда стреляешь сверху вниз, не каждый догадается взять поправку на угол места цели. А те, кто догадается, не всегда берут ее правильно. Обычно армейский снайпер делает несколько пристрелочных выстрелов, верно, Голландец?
        - Ага.
        - Тут он работал несколько раз. И всегда без пристрелки. И всегда чисто. Я был один раз в трех метрах от цели.
        - Может, при пятидесятом калибре поправки не требуются?
        И Козак, и Ван Бурен почти синхронно ответили «нет».
        - Полтинник, - начал объяснять Голландец, - не такая точная штука, какой кажется. Он создан не для снайперской стрельбы, и создан он очень давно. Его редко используют для работы по живым целям. Если бы мне пришлось выбирать винтовку, с которой не было бы проблем при работе на дальнюю дистанцию, я бы взял триста тридцать восьмую, но никак не пятидесятый калибр. Это совсем не то.
        - Но этот почему-то работает полтинником.
        - Возможно, ничего другого нет, - сказал Козак, - в конце концов, для полтинника можно использовать боеприпасы от тяжелого пулемета. В зоне боевых действий их сколько угодно. Триста тридцать восьмой ни к чему другому не подойдет, боеприпасы стоят дорого, сама винтовка нуждается в высококвалифицированном обслуживании, ресурс ствола очень низкий. Возможно, это бывший или действующий армейский снайпер.
        - Но он использовал снайперские патроны.
        - Да, сэр, причем специфические.
        - Это не армейский снайпер, - сказал Ван Бурен, - возможно, когда-то им был, но сейчас - нет.
        - Почему?
        - Работает без пристрелки - раз. Второе - я почитал дело о гибели Будрайтиса. Эксперты уверены, что он достал водителя с первого выстрела, причем попал очень точно. Это значит, он умеет работать со стеклом. Армейские снайперы обычно не умеют работать со стеклом, там, где они работают, все стекла уже выбиты.
        - То есть он один из нас?
        - Да, сэр. Тот, кто его учил, дал ему намного больше, чем требуется армейскому снайперу. В том числе и по стеклу.
        - Габ?
        - Согласен. Противник серьезный.
        - А политика?
        - В смысле?
        - Политика? Это может быть политический киллер?
        - Да, но в чем смысл?
        - Например, поссорить нас с Украиной. Точнее, с тем, что от нее осталось. Сейчас выясняется, что патроны могли быть из наших поставок из Боснии.
        Козак покачал головой.
        Митич написал «политика» и подвел черту.
        - Кто жертвы?
        - Охрименко, - начал перечислять Козак, - спившийся парень, военный ветеран, пытался переехать в США.
        - Стоп. К кому?
        - У него в Штатах семья.
        - А он что здесь делал?
        - Сэр, - сказал Козак, - я допрашивал Охрименко, хотя у меня не было оснований для этого. Мне показалось, что его оставили как заложника. Или его семью сделали заложниками чего-то.
        - Чего-то - это чего?
        Козак помолчал.
        - Киевские снайперы, сэр. Дело киевских снайперов. Он сказал, что был одним из стрелков. И мне показалось, что он не врал.
        Митич подвел еще одну черту под пустотой.
        - Перерыв…
        - Что это за дело киевских снайперов? - спросил Митич, когда они вышли в курилку.
        - Местная большая политика, сэр.
        - Нас никто не предупреждал.
        - Я не докладывал.
        …
        - Дело киевских снайперов. Двадцатого февраля четырнадцатого года неизвестные снайперы открыли огонь по демонстрантам в Киеве, убив около ста человек. Считалось, что это дело рук правительственных снайперов… с этого-то и начались злоключения этой страны, сэр. Но Охрименко сказал, что это не так.
        - А что он сказал? - спросил Митич, закуривая.
        - Что он был одним из стрелков. Что стреляли и в полицию, и в демонстрантов одни и те же люди. И он был одним из них.
        - То есть он признался в убийстве.
        - Не под протокол, сэр.
        - Кто был этот Охрименко?
        - Любитель оружия, спортивный стрелок. Затем он воевал.
        - Он сказал, кто его нанял?
        Козак посмотрел Митичу прямо в глаза.
        - Тот, кто обеспечил его семье гражданство США без срока, без проверки, безо всего. Его семью вывезли в Штаты в январе, а в феврале у них было гражданство. Его супруга работает в госпитале врачом. По местному диплому.
        Митич присвистнул.
        - И мне сдается, те ребята, которые приезжали в аэропорт… когда убили Дюбуа, они и сейчас знают больше, чем мы.
        - Политика…
        - Без нее никак. Окажешь мне услугу?
        - А в чем дело?
        - Адвокатская фирма «Гутьеррес, Ривкин, Стенсфильд». Практикует в Нью-Йорке. Мне нужен список, кто из Украины получал через нее любые иммиграционные документы. Чьи дела она вела в американских судах.
        - А тебе зачем?
        - Эту фамилию мне здесь называли. Единственный американский адвокат, практикующий в Днепропетровске. И мне кажется, что с предоставлением гражданства по ускоренной процедуре семье Охрименко здесь не обошлось.
        - Почему бы не спросить его самого? Наводить справки об адвокатах чревато.
        - Его здесь нет. Он свернул свою деятельность, уволил персонал и уехал.
        Митич затоптал ногой окурок.
        - Хорошо. Что смогу - сделаю. Но пока - ни слова.
        - Понял.
        - Все, возвращаемся…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        28 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        - Тельман Владимир, уроженец города Днепропетровска. Украинец, восьмидесятого года рождения, доброволец. Прошел шестинедельный курс подготовки в кэмп-Альфа, результат выше среднего. Предположительно погиб в бою с частями российской армии в районе Чернигова в мае семнадцатого.
        - Отложи. Следующий…
        Говард, их эксперт, ткнул по клавиатуре ноутбука, вызывая следующий снимок.
        - Павленко Борис, уроженец города Ивано-Франковска. Украинец, восемьдесят первого года рождения, доброволец. Прошел шестинедельный курс подготовки в кэмп-Альфа, результат средний. Предположительно погиб в бою при штурме Донецкого аэропорта в январе пятнадцатого.
        Три человека мрачно смотрели на фотокарточку. Вряд ли этот парень имел что-то общее с сегодняшними событиями, и вряд ли он вообще должен был иметь что-то общее с винтовками пятидесятого калибра и кэмп-Альфа. Так назывался основанный британцами центр подготовки снайперов в Сербии. Частный центр подготовки с приемлемыми, благодаря дешевизне жизни в Сербии, ценами, часто использовался американским правительством для подготовки как своих солдат, так и союзников. С четырнадцатого по шестнадцатый год украинцы там были частыми гостями…
        - Следующий.
        Новая фотография.
        - Прохоренко Вячеслав, уроженец города Киева. Украинец, девяносто пятого года рождения, доброволец. Прошел шестинедельный курс подготовки в кэмп-Альфа, результат намного выше среднего. Дальнейшая судьба неизвестна…
        - Девяносто пятого года… - задумчиво сказал Митич. - Какого хрена он там делал…
        Девяносто пятого. На момент подготовки ему было двадцать лет…
        Двадцать гребаных лет…
        - Дальше…
        - Стоп, - сказал Козак.
        - Что-то не так?
        - Как его отчество?
        - Отчество? - не понял Говард.
        - Имя отца, surname, - нетерпеливо сказал Митич, югослав, он понимал, что это такое. - Давай, Горди. Можешь найти это?
        - Данных нет, - пробежавшись по клавишам, сказал Горди, - а что?
        - Я знаю человека с именем Прохоренко. Только Прохоренко Валерий.
        - И кто он?
        - Местный бизнесмен, приехал из Киева. Занимается здесь бизнесом, но как-то странно. Я подозреваю, что он российский агент…
        - Выкладывай. - Митич достал сигарету, со вкусом затянулся. Как и многие курильщики, он чувствовал себя в своей тарелке только во время загранкомандировок. В таких местах, как Днепропетровск или Баграм, нет дела до того, кто и где курит. А вот за курение в штаб-квартире ФБР (центр Д.Э. Гувера) могли вытащить на дисциплинарную комиссию, а то и уволить.
        …
        - Ты не писал в отчетах о контактах с российскими агентами.
        - Я сказал, предположительно, он российский агент.
        - Без разницы. Так что?
        Козак коротко рассказал о произошедшем. Митич присвистнул.
        - Здорово. Если замдиректора узнает…
        - Это ублюдство не имеет никакого отношения к США. По протоколу я вообще должен был пожелать этому Охрименко доброго дня и уйти. И это при том, что он - массовый убийца.
        - Я бы не разбрасывался такими словами.
        - Это так.
        - Так - не так. Что насчет этого русского?
        - Бизнесмен, открыл здесь дело. Но имеет контакты с мафией. Убедиться в этом мне пришлось не при лучших обстоятельствах.
        - Это может быть его сын?
        - Он ничего не упоминал о сыне.
        - Но может быть?
        - Может.
        - Хорошо, - решил Митич, - ищешь этого русского. Надо поговорить с ним. А я попробую что-то сделать в посольстве.
        - Хорошо… Эй, Дан.
        …
        - Что происходит?
        - С чего ты взял, что что-то происходит?
        - Убийства в аэропорту - тема серьезная, но недостаточная для того, чтобы инспектирующий агент с группой летел на другой конец света. Если Будрайтис, то его гибелью должно было заниматься ЦРУ, разве нет?
        …
        - Происходит что-то, чего я не знаю?
        Митич улыбнулся.
        - Знаешь, как говорят. Несказанное слово - твой раб. Сказанное - твой господин.
        Уже на следующий день американец пришел к выводу, что русский пропал из города…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК.
        28 ИЮНЯ 2019 ГОДА
        На самом деле из города я не пропал. Я понял, каким образом передвигается по городу днепропетровский снайпер вместе со своей огромной винтовкой. И почему его никто не может найти. До этого я грешил на машину, но потом понял, что дело совсем в другом.
        Он передвигается под землей.
        Мало кто знает - люди нелюбопытны, - что в Днепропетровске, помимо Днепра, существует подземная река Половица, текущая под проспектом Карла Маркса в коллекторе, который построен уже больше двухсот лет назад. Мало кто знает о том, что знаменитая днепропетровская набережная скрывает в себе единый бетонный коллектор для всех видов коммуникаций. И этот коллектор в длину километров тридцать, и от него есть выходы в город, в центр и, возможно, в «Южмаш». Мало кто знает, что в Днепропетровске есть укрытия и переходы, связанные с наличием в городе военных частей и стратегических оборонных объектов, таких как завод «Южмаш». Вот где-то там я и собрался искать днепропетровского снайпера, предположив, что он не только хорошо знает подземный Днепропетровск, но и умеет по нему передвигаться…
        Поход по городским катакомбам - дело на любителя, а спелеологической подготовки у меня не было. Тем не менее у меня был опыт подводного плавания, даже сертификат дайвинг-инструктора, который я получил в Хургаде, сам не знаю зачем. От этого я и решил отталкиваться…
        Семимиллиметровый гидрокостюм я просто купил в магазине за наличные. Толще просто не нашел, бывают трех- и пятимиллиметровые, но тут, в городских подземельях, мало ли на что можно напороться. На спину повесил рюкзак, в нем - самое необходимое, включая набор сменных батареек, кое-какую медицину, чистую воду и специальный фильтр для воды, еду в таблетках[52 - Survtabs - пятнадцать таблеток по 2400ккал в каждой - можно разместить в литровой банке.] и два фонаря. Все это мне обеспечил Хохол, проблем не было - только плати. Заплатил я тем, что переписал на него бизнес, который удалось создать в Днепропетровске.
        Из оружия у меня был скомплектованный «АКМС» с глушителем, фонарем и пятидиапазонным лазерным прицелом. Если перевести прицел в невидимый диапазон, луч от него будет виден только в очках ночного видения. В условиях подземелья чертовски дельная штука. Еще у меня был «ПБ»[53 - Пистолет бесшумный - в основе конструкции «ПМ».] с фонарем и лазером, который я на него смонтировал через самодельный кронштейн. К «ПБ» я взял два запасных магазина и две сотни патронов в пачках. Зачем? Против крыс, не из автомата же стрелять.
        Все это мне тоже подогнал Хохол. В Днепре это найти проще, чем в Киеве, потому что Днепропетровск был базой снабжения фронта. Здесь полно волонтеров, у всех сохранились связи, многие откры-ли интернет-магазины и торгуют. «Зенитовский» пятидиапазонный лазер - самое то, только стоит дорого…
        Из средств ориентирования я взял GPS-навигатор… да, я знаю, что он, скорее всего, брать не будет, но в нем есть возможность вручную расставлять точки, создавая что-то вроде сети. Еще я взял три баллончика с флюоресцентной краской, которая видна только в «ПНВ» - это армейское оборудование, но ее можно купить в интернете, если знать, где искать. Американские солдаты использовали ее, оставляя на стенах иракских городов и афганских кишлаков знаки для тех, кто пойдет за ними. На случай, если не будет работать ничего, я взял пятьдесят метров тонкой лески, чтобы ориентироваться по ней…
        В интернете я нашел, что диггеры в подземельях все же бывают. Карты у меня не было, передвигаться я решил только по ночам, на день искать укрытие. Если столкнусь с диггерами, думаю, сумею отступить, все-таки у меня оборудование лучше. Нельзя убивать людей просто за то, что им не повезло оказаться там же, где и тебе…
        Закидывался ночью, с набережной. Хохол показал, где можно. Он остановил джип, и я за несколько секунд был внизу со всей своей снарягой. На входе речка была неглубокой, вонючей - она выходила прямо в Днепр и несла туда грязь с улиц. Высота коллектора позволяла передвигаться, лишь немного пригнув голову. Я сделал отметку на каменной стене коллектора и небыстро пошел внутрь…
        Первая ночь была самой тяжелой…
        Я дошел до подвала какого-то старого здания и решил, что иного места для ночлега и желать не стоит. Конечно же, там были крысы - вверху еда, а внизу выход в подземелье. Я застрелил нескольких, заодно опробовав пистолет, но не выбросил тушки подальше, и это была моя большая ошибка. На запах мяса ночью пришли еще… как раз в тот момент, когда я спал, я проснулся от того, что крыса грызла мою перчатку с кевларовым усилением. Погрызли и костюм, хорошо, что не насквозь и немного. Несколько выстрелов, и крысы отступили, нападают стаей на людей они только в кино. Заодно отметил, что для местных крыс «ПМ» - ничуть не лишку. Трупики я скинул вниз, на прокорм их товаркам. Чтобы не приставали больше ко мне. Твари…
        Следующим днем я наткнулся на кого-то, но вовремя успел уклониться и обойти. Тот, на кого я вышел, не настаивал на знакомстве. В подземелье люди не ищут общества.
        На следующую ночь мне удалось устроиться в куда более худшем месте. Крысы плавали по поверхности воды, как водомерки, но я выстрелил несколько раз и включил ультразвук. Грызуны исчезли…
        На четвертый день обыска днепропетровских подземелий от мира наверху мне остался только тускло светящийся циферблат часов, и я нашел тайник с винтовкой.
        Я так полагал, что он будет где-то недалеко от входа, вряд ли кому-то понравится ходить далеко по этой грязи, и вряд ли кто-то будет облачаться в защитную экипировку, как я. Потому я очень тщательно осматривал стены, в том числе металлоискателем «Minelab», и проверял все пространство в купеческих старых лабазах (куда удавалось проникнуть), в отнорках с выходами на поверхность и в тому подобных местах. В одном из них я заметил следы на потолке старого коллектора. Кто-то ходил здесь, и не раз, и не два, - стирал мох и плесень. Остановившись, я начал проверять все стены на металл и в одной из них нашел, в конце концов, выдолбленный ряд кирпичей и водонепроницаемый мешок длиной более метра…
        Оно…
        Мешок весил килограммов сорок, я выволок его в крайне сухое и чистое место, которым проходил, и ощупал сверху донизу. Там могла быть и какая-то ловушка. Не удовольствовавшись этой проверкой, я зацепил язычок «молнии» за леску, отполз и потянул. Но и тут ничего не взорвалось…
        Винтовка была передо мной, я осматривал ее в тусклом свете фонарика. «Барретт М107 А1», почему-то в песочном колере, так называемый цвет 8800. Видимо, трофейная, украинская, покупали что было. Полноразмерная винтовка с длинным стволом, прицелом Leupold и глушителем. Глушитель штатный с компенсатором…
        В отдельном мешке были патроны, я пересчитал - их было двадцать четыре. Подумал взять один, но так и не решился. Патроны не пулеметные, валовые, клеймо на гильзе мне незнакомо. Не похоже на американское…
        Винтовку я вернул на место, поставив рядом простейший датчик, выпаянный из автомобильной сигнализации и связанный с моими часами; там, в часах, есть такая штука, она вибрировать начинает. Это часы для здорового образа жизни, там есть биометрические датчики, и когда ты лишкаря побегал или железо потягал, оно вибрировать начинает, предупреждая: хозяин - хватит.
        А меня оно предупредит, когда за винтовкой придет хозяин.
        Хозяин пришел за винтовкой быстро. На следующий день…
        Вибрация разбудила меня от чуткого, тревожного сна, я схватился за автомат. Потом прислушался.
        Да… движение.
        Я аккуратно отщелкнул вниз предохранитель автомата. На среднее - автоматический огонь. Надо поспешить. Пока он не зарядил…
        Аккуратно ступая, вышел. Прицелился.
        - Эй! - позвал я.
        Человек в черном обернулся.
        - Руки на виду держи. Попробуешь что-то сделать - я выстрелю.
        - Я маску сниму…
        Я сразу узнал голос.
        - Снимай, Катя, снимай. И объясни мне, что ты тут делаешь.
        ДНЕПРОПЕТРОВСК.
        2 ИЮЛЯ 2019 ГОДА
        Как оказалось, в стене был еще один тайник - с парой аптечек, документами. На аптечках волонтерские знаки, не для продажи…
        Катерина ездила на моей машине, той самой «Дачии», фургончике, который я купил. Мы забрали все, что было в тайнике, в том числе и крупнокалиберную винтовку. Семь бед - один ответ…
        Катерина села за руль. Когда женщина за рулем, подозрений немного меньше. Я сел рядом.
        - Кто ты ему?
        - Славе? Я его жена, - просто ответила она.
        - На самом деле?
        - Да. Мы повенчались.
        - Давно?
        - Давно, - просто ответила она, - еще на войне.
        - Ну, здравствуй… невестка.
        Она ничего не ответила.
        - Знаешь, кто я?
        Она кивнула.
        - Слава рассказывал… - промолчав, она добавила: - Я бы тебя сама убила…
        - Убила - за что?
        Она не ответила.
        - Где вы познакомились? На Майдане?
        - Нет. Правый сектор.
        - Здорово. Значит, ты укрофашистка?
        - Да, - легко согласилась она, - и еще рабовласница[54 - Рабовласник - в СМИ поднялась тема о том, что каждому украинцу, что едет на Донбасс воевать, дадут двух русских рабов. Украинцы это выстебали, появился даже такой шеврон - рабовласник. На взгляд автора, в условиях гражданской войны смешного тут мало.].
        - Тоже снайпер?
        - Да… меня Слава научил. Правда, из «барретта» не умею. Как он…
        Я хмыкнул… девочка, девочка. Кого ты решила этим пронять - меня?
        - Тебе сколько лет? Ты ведь его старше.
        - Тридцать. И мы - счастливы! - с вызовом сказала она.
        Бонни и Клайд, твою мать. И сразу обиделась. А еще меня пыталась цеплять. Катя, Катя… Там, где ты училась играть в игры, там я даже не преподавал, там я докторскую защищал…
        - Ага.
        - Слушай. Каково работать в КГБ, а? Скажи?
        - Нормально работать в КГБ, - сказал я. - Мы далеко едем?
        - Недалеко…
        - Катя… - сказал я, - я старый и нервный человек с автоматом в руках. Близко к дому подъезжать не надо. Так что - КУДА МЫ ЕДЕМ?!!
        - У нас здесь квартира… - Она назвала адрес. - У меня, точнее.
        - Твоя?
        - Так. Арендованная.
        - Он там?
        - Так…
        Я хмыкнул.
        - Скажи честно, тогда в офисе, кто в меня стрелял? Слава?
        - Так. Он хотел тебя предупредить. Чтобы ты уезжал.
        …
        - Я бы не в потолок стреляла.
        - Спасибо, Кать. Про твое отношение к монголокацапам я дуже розумию…
        - Итак, всем внимание…
        Митич появился на небольшой кафедре в брифинг-рум, справа от него был американский флаг, а слева - портрет действующего президента США. Он уже был не в деловом костюме, а в униформе, которую используют полевые агенты ФБР, не являющиеся бойцами HRT[55 - Группа по освобождению заложников ФБР, сформирована в 1984 году к Олимпийским играм в Лос-Анджелесе, проходила обучение в 22 САС. Отсюда у агентов этой группы длительное время был на вооружении пистолет «Браунинг Хай Пауэр». Это единственное подразделение правоохранительных органов США, вооруженное этим типом пистолета.], но при этом производящие аресты или участвующие в полевых операциях. То есть куртка и брюки от 5 -11[56 - Известная фирма по производству тактического снаряжения в США, но очень дорогая.], кепка и тяжелые тактические ботинки. На куртке сзади есть специальный клапан на липучке, отдергиваешь его вниз, и под ним большая надпись FBI.
        - У нас есть подозреваемый снайпер, есть его имя и есть место, где он обитает. Экран, пожалуйста…
        На экране появилось изображение из проектора.
        - Прохоренко Вячеслав, уроженец города Киева. Украинец, девяносто пятого года рождения, доброволец. Сведений о родителях нет. Участвовал в Майдане в две тысячи четырнадцатом, возможно, принимал участие в массовых актах насилия. Записался добровольцем в так называемый Правый сектор, проявил себя как стрелок намного выше среднего уровня, оборонял Донецкий аэропорт, был в плену, направлен на курсы… повышения квалификации. Прошел шестинедельный курс подготовки в кэмп-Альфа, результат намного выше среднего. Принимал участие в боевых действиях на Востоке Украины, возможно, в военных преступлениях против мирного населения…
        Монстры…
        Чертовы монстры…
        Сержант морской пехоты США в отставке и действующий агент ФБР Козак думал о монстрах. О тех монстрах, которых они создают своими собственными руками. Как этот парень стал тем, кем он стал? Кого они учили в базовом лагере «Альфа» по программе ЦРУ? Тех, кто будет участвовать в гражданской войне, убивая своих же соотечественников?
        А теперь они будут говорить, что он террорист. Сколько террористов подготовили Соединенные Штаты Америки?
        - …имейте в виду, перед нами опытный и опасный террорист, прошедший боевые действия и, скорее всего, имеющий винтовку пятидесятого калибра. Четкое взаимодействие и доскональное выполнение плана - залог к тому, что при задержании никто не пострадает…
        Черт!
        Козак встал.
        - Ты куда?
        - Где здесь туалет?
        В туалете Козак достал телефон. Телефон был левым, нигде не засвеченным и до этого не использовавшимся.
        Имеет ли он право сделать то, что он собирается сделать?
        Предает ли он? Или, наоборот, спасает?
        Захват снайпера, готового на всё, - без крови никак не обойдется. Но если он… тогда еще будет шанс что-то решить.
        Кровь не нужна никому.
        Он вспомнил номер и стал его набирать. В ответ гудки, одни гудки. Чего и следовало ожидать, такие люди, как русский, понимают, что к чему, и долго один и тот же номер не держат. Но, может быть, эсэмэс до него дойдет.
        В любом случае другого шанса не будет…
        Козак вызвал виртуальную клавиатуру и начал натыкивать сообщение - текстить, если по-простому…
        Дрянь дело…
        Это я понял сразу, как только мы припарковались. Дрянь дело… совсем дрянь.
        Почему дрянь?
        А потому что вон - черт стоит, е…м щелкает. Типа я не такая, я жду трамвая. И, думаю, не один он тут такой…
        И беспилотник имеется. Точнее, камкоптер, наверняка. Это не беспилотник, но для координации операции захвата сойдет. А захватывать тут… ежу понятно, кого тут будут захватывать…
        Так вот, значит…
        Я сполз вниз, чтобы меня по максимуму не было видно снаружи.
        Вместе весело шагать по просторам,
        По просторам,
        По просторам!
        И, конечно, припевать лучше хором,
        Лучше хором,
        Лучше хором!
        Спой нам песню, перепелка-перепелочка.
        Раз иголка, два иголка - будет елочка!
        Раз дощечка, два дощечка - будет лесенка!
        Раз словечко, два словечко -
        Будет песенка…
        - Кать, тормози.
        Она посмотрела на меня и разом все поняла.
        - Один справа. Синяя кепка. Типа музыку слушает. Может, еще есть, не вижу…
        - Поняла, - хрипловатым голосом сказала она.
        Я достал «ПБ».
        - Разворачивайся. Собьешь его, только не сильно. Расколем, потом ты идешь в дом, я прикрываю. Дома есть оружие?
        - Да, автомат.
        - Хорошо. Не задерживайтесь, сразу вниз. Бронежилеты есть?
        - Только один.
        - Хорошо. Начали…
        Я ослабил дверь. Катерина развернула машину.
        В последний момент подбавила газу… тупой удар!
        Есть!
        Я вывалился, перекатился. Целей нет! Только лежит сбитый человек в синей кепке. Катерина выскочила из-за руля, чтобы открыть дверь, - ошибка! Водитель должен всегда оставаться за рулем. Но это уже неважно.
        Я забросил сбитого человека в машину.
        - Давай, в соседний…
        Сбитый был точно соглядатаем. У него я нашел телефон, рацию, пистолет «Хорхе» и карточку-пропуск. Чтобы козел пришел в себя, я постучал пистолетом по сломанной ноге и тут же сунул глушитель в лицо.
        - Будешь молчать - умрешь. Вякнешь что-то типа «Слава Украине!» - умрешь. Будешь врать - еще и руки переломаю.
        …
        - Сколько вас?
        - Восемь… Восемь…
        О как. И даже по-русски. А то говорили - мы собачью мову не розумием! Если по сломанной ноге постучать, сразу розуменье приходит.
        - Чо так мало? Зачем вы здесь?
        - Нам приказали… нам не говорят.
        - Картинка есть?
        - Чего?
        Соглядатай был серым от боли и страха, но мне его было не жаль.
        - Фотографии, урод. Тех, кого ты пасешь, козлина!
        - А… в сотике.
        - В сотике?
        - Ага. В сотике.
        Я ткнул допрашиваемого в рожу стволом, чтобы лишнего не думалось, после чего посмотрел его сотик. Фотографии были на месте, и моего сына, и Катерины. Более того, я узнал и место, где они были сделаны. Без ведома объектов, так сказать.
        - Глянь, - я перебросил сотик Катерине. - Ну, чего, ското…на? Командир твой кто?
        - Не командир…
        - Не командир? А кто?
        - Мы не военные. У нас частная охранная служэба.
        - Частная?
        - Да…
        - Как называется?
        - БОГ…
        - Бог?
        - Большими буквами. Они тут главные.
        Я пихнул соглядатая стволом глушака.
        - Главный я здесь. Мне твой Бог - растереть и насрать. Кто тебе задачу ставил, как его зовут?
        - Миронов…
        - Миронов?
        - Мирон. Он мент бывший.
        - И что сказал?
        - Надо… проследить.
        - И всё?
        - Всё. Снимаемся по команде.
        - По команде? Какой команде?
        - Не знаю…
        - Не знаешь?
        - Не знаю, мужик. Честно. Сказали, по телефону отзвонят.
        Гнида…
        - Убивать приказа не было?
        - Нет.
        - Точно?
        - Точно… мужик, я не мокрушник какой…
        - Не мокрушник? А кто ты?
        - Из АТО я. Работу потерял, идти некуда…
        Ладно. Ясно всё.
        - Мужик… не убивай.
        - А чо, в больничку тебя отвезти?
        - Надо идти, - резкий голос Катерины с переднего.
        - Все поняла?
        - Поняла…
        Да. Поняла. Да поздно только.
        Этого козла можно было пристрелить. Можно было просто выбросить из машины. Но я придумал кое-что другое. На глазах этого мужика я потащил здоровенную сумку с винтовкой, расстегнул ее. Мужик мелко застучал зубами от страха, запахло то ли мочой, то ли еще чем - кисло и неприятно.
        - Понял, кто я?
        - Д-д-д-да… - На глазах у мужика выступили слезы. - Не убивай… никому не скажу… не убивай.
        - Мне пофиг, скажешь ты или нет. - Я выбрался из машины и забросил тяжеленную сумку за спину. - Отползай куда-нибудь и потеряйся. Сделай, чтобы тебя искали. На отходе увижу - грохну. Всосал?
        Думаю, молчать он не будет. Не тот тип. А если и захочет - не сможет. В местном ДБК тоже немало любителей постучать по сломанной ноге.
        И пусть все думают, что это я - Днепропетровский снайпер.
        Это будет правильно. Потому что я виноват в том дерьме, что происходит. Я. Я и буду отвечать…
        Катерина ждала у машины, у нее была сумка. В сумке автомат и гранаты.
        - Справишься? - Я показал на сумку.
        - Тебя поучу.
        - Значит, так. Выжди пять минут, я займу позицию на прикрытие. Потом иди. Спускаетесь и сразу к машине. Ждете меня. Я прикрою как смогу. Ну, чего? Слава Украине?
        Она мрачно посмотрела на меня, кивнула…
        - Героям слава…
        Телефон… греб твою мать… телефон.
        Телефон у меня был необычным. Такие разработали совсем недавно - они могут работать как обычные телефоны, а могут существовать в так называемом «стелс-режиме». Стелс-режим - это когда телефон не посылает никаких сигналов на местную вышку сотовой связи и не принимает звонки. Но при этом он автоматически каждую секунду ищет свободный вай-фай, и если таковой находится, выходит в сеть и со специального сервера скачивает текстовые сообщения, нап?давшие на определенный номер. Сам номер совмещается не с номером аппарата, а с EMAY-кодом телефона. То есть попадает на нужный телефон вне зависимости от того, какая на нем симка. Телефон у меня, конечно же, левый, и такая система дает возможность держать его без симки и все же получать на него какую-то информацию.
        Я устраивался на чердаке… это был старый дом, постройки… годов пятидесятых, наверное, а дома тех лет обязательно строили с чердаком и с идущими через весь дом трубами системы отопления. С «барреттом» я не имел дела давно, но ничего сложного не было. Все армейские винтовки обязательно делают «юзер-френдли», в расчете на не совсем подготовленного солдата. А дальности, на которых мне предстояло работать, - максимум четыреста метров - при калибре 50BMG не требовали поправок вообще. Так что я снарядил два имеющихся магазина и сейчас подбирал себе позицию как можно лучше. И тут телефон нашел вай-фай, возможно, чей-то разлоченный[57 - То есть без пароля.] в квартирах, возможно, на первом этаже был магазин или парикмахерская и там для привлечения клиентов был бесплатный вай-фай - как бы то ни было, телефон подключился, всосал информацию и звякнул радостно, известив меня об этом. Прочитав, я выругался - этого только не хватало…
        Вставил симку, набрал номер.
        - Алло.
        - Катя?
        - Алло.
        - Катя, не делай вид, что не слышишь? Сюда едут американцы. Руки в ноги, и быстро к машине.
        - Дай нам десять минут.
        - Какие, б…, десять минут?! Ты что, не соображаешь? Здесь американцы! Что вы там делаете, трахаетесь? Быстро в машину.
        Тишина и какое-то шуршание. Потом новый голос, знакомый и незнакомый одновременно.
        - Что ты здесь делаешь?
        - Я приехал за тобой.
        - Ты мне не нужен.
        - Не нужен?!
        - Я остаюсь здесь. Уходи…
        Я досчитал до десяти… во мне поднималось нехорошее… завязывалось в узел где-то внутри…
        - Слушай сюда, сопляк… - сказал я, - типа мужчина. Мне плевать, что ты предал меня. Мне плевать, что ты предал свой народ. Мне плевать, что из моего сына ты превратился в фашиста и убийцу. Но ты должен помнить, что у тебя есть мать и сестра. К ним уже приходили и задавали вопросы. Так что быстро подорвался и побежал к машине, понял? Нет - и я разнесу тут всю улицу. Открою огонь по всему что движется, и будь что будет… Две минуты у тебя, время пошло…
        - Две минуты!
        - Две минуты до цели!
        У американцев не было бронетранспортеров, поэтому они передвигались на бронированных «Шевроле Субурбан» и «Форд Экспедишн» с проблесковыми маяками за решеткой радиатора. Три таких автомобиля с морскими пехотинцами и оперативниками ФБР сейчас шли по улицам Днепропетровска, приближаясь к своей цели.
        Козак ехал в первой машине, одетый и вооруженный - бронежилет, шлем, сильно похожий на фашистский, времен Второй мировой, но из высокомолекулярного полиэтилена, и автоматический карабин «М4». Настроение у него было хуже некуда, весь его опыт кричал о том, что они напрасно во все в это ввязались.
        Рядом ехал Митич, тоже с оружием, он похлопал его по плечу. Тот обернулся.
        - О’кей?
        - Эй, а мы уверены, что это наш подозреваемый?
        - Беспилотник не ошибается. Ты же сам стрелял там, на набережной.
        - За домовладением следят?
        - Да, беспилотник. Все ОК.
        - Надеюсь…
        Митич взял микрофон автомобильной рации.
        - Босс, всем машинам…
        А вон и они…
        Идиоты, взяли три машины, которые видны так же хорошо, как и слоны в саванне.
        Вынести их двумя полными магазинами к «барретту» - да нет проблем. Проблема в том, что есть у меня должок… который только что появился. И его надо отдавать…
        Нехорошо иначе получается.
        Вместе весело шагать по болотам,
        По иракским, по зелёным.
        И деревни поджигать лучше ротой,
        Батальоном… батальоном…
        В небе зарево-пожарище полощется,
        Раз бомбёжка, два бомбёжка - нету рощицы.
        Раз атака, два атака - нет селения.
        Уничтожим коренное населе-ни-е!
        Наши методы прекрасны и гуманны,
        И гуманны, ох, гуманны -
        Ездим в гости мы на танке во все страны,
        Что за страны! Чудо-страны!
        Посули деньжонок парню повульгарнее.
        Раз подонок, два подонок - будет армия,
        Раз убийство, два убийство - демократия!
        Мы защитники свободы, мы каратели!
        - Так, тридцать секунд! Зарядить оружие!
        И в этот момент бронированная, почти пятитонная машина содрогнулась от удара, а капот взлетел вверх.
        - Контакт!
        Заглох двигатель, машина катилась по инерции. Запахло горелым. Вторая пуля разворотила часть моторного отсека и правое переднее колесо второй машины!
        - Контакт с фронта! Обстрел! Мы под обстрелом!
        Агенты ФБР были профессионалами своего дела и отлично знали, что в таких случаях делать. Машина - это тоже оружие, пока она на ходу и двигается. Если машина на ходу - двигайся, используй машину, чтобы выйти из зоны обстрела, максимально быстро увеличить расстояние между собой и источником угрозы. Если машина остановлена - двигай задницей. Ни в коем случае не оставайся в подбитой машине, убирайся из нее, найди укрытие и займи его. Если нет укрытий, как часто бывало в Ираке, - займи позицию за машиной, используй ее как укрытие, но ни в коем случае не оставайся внутри.
        - Горим!
        - Покинуть машину!
        - Двигаем задницей, двигаем!
        - Пошли, пошли, пошли!
        Козак не первый раз был под обстрелом, даже не десятый - из машины он выскочил первым. Осмотрелся… тут же заметил подходящее укрытие.
        - Туда!
        Если бы его спросили, какой самый ценный совет он мог дать бы попавшим в такую ситуацию, он ответил бы - ищите укрытие и смотрите под ноги. Первым делом в такой ситуации надо искать место, куда засунуть свою задницу, а вторым - пока бежишь туда, смотри не по сторонам, смотри себе под ноги. Потому что людей, стреляющих по тебе, ты все равно на ходу не увидишь и подстрелить не сможешь, а вот если ты споткнешься и упадешь - это конец. В неподвижного человека намного проще попасть, чем в бегущего, и пока ты будешь подниматься - весь огонь будет направлен на тебя.
        - Быстро-быстро-быстро!
        Это была арка в жилом доме, они добежали до нее. Парни со второй машины занимали позиции на противоположной стороне, и снайпер, увидев это, начал обстреливать грузовик, за которым они прятались. На их глазах пуля калибра 12,7 попала в кабину, полетели стекла, сразу пошел дым.
        - Не высовывайтесь!
        - Залечь, залечь!
        - Дельта-три, где вы? Тройка, где вы!
        - Сэр, мы за углом!
        - Снайпер ведет огонь! Не приближайтесь!
        - Движение! - крикнул Ван Бурен. - Два человека!
        Козак не сразу понял - он в этот момент осматривал двор, пытаясь понять, нет ли там опасности. А поняв, бросился к Ван Бурену, который уже целился, используя левую руку как опору для своей «НК PSG».
        - Нет!
        - Вижу оружие!
        Винтовка Ван Бурена дернулась.
        - Один упал!
        - Не надо!
        Второй выстрел снайпер ФБР сделать не успел - тяжелая пуля калибра 12,7 врезалась в него подобно грузовику и отбросила на асфальт.
        - Голландец упал!
        Не заботясь о своей безопасности, Козак схватил Ван Бурена и потащил его назад, под прикрытие стены. Снайпер не стрелял.
        - Голландец!
        - Черт, врача!
        - Он мертв! Он мертв!
        Еще одна пуля ударила в стену, вывалив кусок, снайпер был здесь, снайпер ждал.
        - Он все еще здесь!
        - Не высовывайтесь!
        - Что с ним?
        - Он умер! Голландец умер, сэр…
        Долги надо отдавать… А то нехорошо получается.
        Винтовку приходилось держать почти что на весу, но делать было нечего - хорошо, что у «барретта» относительно мягкая отдача. Первым выстрелом я подбил головной бронированный автомобиль и остановил колонну. Убивать никого не хотел, и похоже, что никого не убил - раненые и наделавшие в штаны от попадания рядом пуль пятидесятого калибра не считаются…
        - Катя. Катя…
        Звонить по телефону и отслеживать улицу, тем более с такой винтовкой, как «барретт», - не лучшая идея. Но выхода не было.
        - Катя, минута… не больше.
        Третья машина ушла. В принципе, она может быть где угодно. Могут даже зайти с тыла… хотя это вряд ли, не знают они город…
        - Катя…
        Я оторвался от прицела… идут.
        Катя сделала ошибку сразу - она открыто держала автомат и дала очередь… надо было спрятать оружие и бежать, полицейские снайперы не имеют права стрелять по безоружным, по гражданским. Но они учились своему на войне и этого не знали…
        Я снова прицелился, но опоздал, снайпер выстрелил. Я видел его - автоматическая винтовка, «хеклер-и-кох» кажется, цевье на руке. Он искал прицелом меня, но я успел первым и попал. Снайпера отбросило назад…
        Посмотрел… черт… этого только не хватало.
        Валить? Или еще держать?
        Решил валить, чтобы, возможно, первым добежать до машины. Набросил ремень, начал слезать, у края шатнуло, нога проскользнула, чуть не полетел вниз, но удержался. Когда был на земле, Катя уже не тащила, а держала Славку. Шли они бодро…
        - К машине, б…! Что так долго!
        Ответа не было.
        Машина, к счастью, была на месте, и никто не пытался блокировать двор. Я сел за руль, Катя со Славкой - назад. Почти минуту потратил на то, чтобы примостить огромную винтовку, но примостил и плавно тронул машину с места. Спокойно… тихо и плавно, без рывков, нервов и иллюзий. Наша машина - одна из многих, даже если сейчас кто-то заскочит во двор, не факт, что он будет стрелять по трогающейся машине. На ней ничего не написано…
        - Еще спокойнее…
        - Что?
        - Катя, в сумке посмотри. Там медицина, синяя такая упаковка. В ней целокс и израильские бандажи. Давай…
        Вырулил как раз в тот момент, когда на улице появились пикапы. Нацгвардия Украины!
        Проскочим или нет?
        Это был самый опасный момент. Потому что пикапы шли на нас, и если вон те два разъедутся и заблокируют нас, у меня не будет ни скорости, ни запаса дистанции, ни оружия, чтобы ответить, - ничего.
        Но пикапы пронеслись мимо, в кузовах, держась за приваренные стойки, держались местные правоохоронцы. Как в Мексике, только пикапы там пошикарнее, американские…
        - Кать, как там!
        - Файно… - Она добавила еще что-то сквозь зубы.
        - Совсем файно?
        - Нет еще…
        Уже лучше.
        По опыту Чечни могу сказать - человек живуч. Большинство пацанов, которые там легли, легли не потому, что все с самого начала было безнадежно, а потому, что некому или нечем было оказать помощь. Если бы у каждого была такая аптечка, как сейчас была у меня, потерь было бы намного меньше…
        Вот и набережная. Наконец-то - тут даже не перекроешь толком…
        Покатился вдоль набережной, посмотрел на часы. В том месте, где я оставил лодку, я оставил и маяк, и теперь мне был видно.
        Ага… вот оно. Крутанул руль, пробило подвеску… вот теперь уже не скроешься, проявился…
        - Ты чо, ох…л?! - Один из прохожих, едва не попав под колеса, бросился на меня с кулаками и тормознулся, увидев автомат.
        А еще говорят, что Днепр - это новый Львов. Ага, дайте два…
        - Слава Украине, дядя…
        Пусть думает, что хочет. Главное, чтобы отвалил и чтобы не позвонил в СБУ.
        Так… а вот и флажок. Очень кстати…
        - Вылезайте, живо!
        Достал и винтовку - чего уж там. Мы - украинские нацгвардейцы, учения проводим тут, не лезьте к нам.
        Еще штрих к портрету?
        Сунулся в машину, нашел подходящую радиостанцию - о! Оно!
        Укропчик… забористый!
        Iхай, як завжди, манить висота,
        Iбiлi куполи над головою,
        Але сьогоднi вища є мета
        У нас з тобою, у нас з тобою.
        Тримають нас смугастi нашi душi,
        Штовхає нас потужний серця стук.
        I жоден з нас присяги не порушив,
        I зброї теж нiхто не випустив iз рук.
        Долаєм перешкоди i простори,
        Несем з собою мiцностi запас,
        Бо знають всi - моря, поля i гори -
        Нiхто, крiм нас! Нiхто, крiм нас!
        I хай, як завжди, манить висота,
        I бiлi куполи над головою,
        Але сьогоднi вища є мета
        У нас з тобою, у нас з тобою.
        За нашими надiйними плечима
        Родини й друзi, села i мiста.
        Живи спокiйно, рiдна Батькiвщино,
        Нам себе проявити час настав.
        I тi, котрi приходять нам на змiну,
        Почують i повторять безлiч раз,
        Що вiд зародження i до загину
        Нiхто, крiм нас! Нiхто, крiм нас!
        I хай, як завжди, манить висота,
        I бiлi куполи над головою,
        Але сьогоднi вища є мета
        У нас з тобою, у нас з тобою[58 - Тартак. «Никто, кроме нас».].
        О, це добре…
        - Катя…
        Мы все трое в форме. Нормально.
        - Держи. Цепляй себе.
        Украинские флажки. На липучке. Надел - снял. Надел - снял. Как удобно. Уже и погоны придумали на липучке. Надел - снял. Надел - снял.
        Удобно.
        - Кать, там внизу - лодка.
        - Где - внизу?
        - Внизу. В воде. Там же - баллон… там воздух под давлением. Пид тиском, на… Лезь в воду, как найдешь - скажешь. Я скажу, как надуть лодку.
        - А почему…
        - А по кочану, - оборвал ее я, - выбирай, или ты в армии, или ты б… В армии подчиняются приказам.
        Иногда приходится и так. Особенно с такими вот, отправившимися на войну доброволками…
        - Славик, в порядке? Здорово прилетело?
        - Нет.
        - Точно? Покажи…
        Кинул мельком взгляд - не сказать, что смертельно.
        - Пуля вышла?
        - Да.
        - Значит, выживешь…
        Вертолет!
        Я даже сначала не понял, какой именно - слишком слабый и необычный звук. Потом понял - «Робинзон». «Робинзон-44»[59 - «Робинзон-44» - один из самых дешевых и легких вертолетов в мире. Сорок четвертая модель способна взять на борт пять человек и заправляется обычным автомобильным бензином. Несмотря на то что компания «Робинзон» появилась совсем недавно, она является мировым лидером по производству вертолетов из-за их дешевизны и простоты.] разворачивался над Днепром…
        Вертолет - это хреново. Очень. И хорошо, если он один.
        - Катя, что с лодкой?!
        - Еще немного!
        Мне бы быть таким бодрым и веселым.
        - Славик… подскажешь поправки?
        - Да…
        Я опер винтовку цевьем об ограждение моста, стараясь упереть как можно прочнее.
        - Затвор…
        - Да помню я.
        Затвор ушел вперед, досылая патрон. На набережной тормозили машины, и это хорошо. Пусть попробуют добраться через автомобильную пробку-то.
        - Цель - вертолет, примерно пятьсот. Наводи!
        - Два выше бери!
        Винтовка бухнула, сильно ударила в плечо. Ничего… Москва не сразу строилась…
        - Еще выше!
        - Сколько?
        - Давай, на три!
        Вертолетчик опознал нас и открыл огонь, у него было что-то типа «ПКТ» на каждом пилоне. Но достать нас не успел - следующая пуля попала в фюзеляж, и вертолетик, разваливаясь, полетел в воду…
        БЕРЕГ ДНЕПРА.
        ДВАДЦАТЬ КИЛОМЕТРОВ ОТ ДНЕПРОПЕТРОВСКА.
        НОЧЬ НА 5 ИЮЛЯ 2019 ГОДА
        - Гадость какая… - Катерина скривила нос.
        - Ешь, ешь. Там жиры, они нужны для долгих переходов. Чтобы сохранять силы, было на чем идти. Ешь.
        Это был майонез. Жирный.
        - На фронте лучше кормили? - подбодрил ее я. - Ешь, другого все равно нет.
        - Иногда и вообще не кормили, - задумчиво сказал Славик, - чогось волонтеры привезут, тем и годуемося…
        - Русский забыл?
        - Да нет.
        - Ну, а теперь… - я помешал варево в котелке, сваренное на крохотном, бездымном костре (это был чай, точнее, почти чифир), - колись. Ты сейчас за кого? За белых? Или за красных?
        Молчание.
        - Знаешь, что я тебе скажу. В свое время, если ловили какого-нибудь шкета, который писал на заборе дурное слово, его заставляли прочитать то, что он написал. И ему было стыдно. Так и тут. Если тебе стыдно даже сказать, за кого-то, - значит, ты точняк за кого-то не за того.
        …
        - Так за кого ты?
        - За Украину, - буркнул Слава.
        - Уже лучше. А за какую Украину? Их сейчас две. Одна - в Киеве, другая - в Днепре. Я вот тоже, можно сказать, за Украину. Ту, что в Киеве. За Украину, которая прекратит все это безумие и будет жить в мире и тесном союзе с Россией. Просто потому, что иная дорога привела к гражданской войне. Так - за какую?..
        - Вон, Катька расскажет.
        - Ну? Кать, расскажи. Ты, как я понимаю, отвечаешь за политическую ориентацию вашей ячейки общества?
        Про себя ответил - перегибаю палку. Может, говор нашел, после всего. Это бывает - после того, как избежал серьезной опасности, всегда тянет поговорить. Но есть тут еще и другое - злость. Злость на этих двух щенков, которые все же сделали по-своему. Не послушали нас, старших. И опрокинули страну…
        Как там Цой пел - дальше действовать будем мы? Ну, вот и результат этих действий. И ведь не осознают… чувствуют, что что-то не то натворили, но осознать, покаяться, начать что-то исправлять смелости не хватает. И ведь они - не единственные, они - портрет поколения. Непоротого, непуганого, невоспитанного поколения, как выразился один из майданутых, - без дурного советского багажа в голове. И вот вокруг нас то, что они натворили.
        Как стадо слонов… во главе стада всегда идет старая и опытная слониха… у слонов матриархат. Эта слониха помнит, где можно переправиться через реку, где любят поджидать львы, где есть ямы с солью, а где - рощи с зелеными листьями и побегами, лакомством для слонов. И она ведет стадо, как и год, и два, и пять лет назад, а стадо ей подчиняется.
        А теперь представьте, что молодые слоны послали старую слониху на три всем известные и побрели в другую сторону. Ну и чем все это кончится - и для молодых слонов, и для стада, которое лишилось молодого поколения и обречено просто вымереть?
        - Не считаю нужным, - огрызнулась она.
        - А чего так? Мордой лица не вышел?
        - Ты москаль.
        - Круто. Еще бы сказала - монголокацап. Или угрофинн. Хотя правильно финноугр. Вы на Майдане познакомились?
        - Да.
        - А потом дорожки ваши разошлись как в море корабли?
        - Да нет…
        - Что ты ему рассказываешь! Он все равно не поймет!
        - Помолчи!
        О, а вот это я уже уважаю. В свое время я научился говорить «помолчи» своей жене слишком поздно. Когда мое первое место в семье воспринималось не как нечто незыблемое и Богом данное, а как восстание. Майдан. Киевляне могут мне позавидовать - в режиме Майдана они прожили менее полугода. Я - больше десяти лет. Все эти годы в моей семье был перманентный Майдан…
        - Для начала - а ты кто, моя будущая невестка?
        - Волонтер я. Потом в Правый сектор пошла, в медицинскую службу. Пострелять тоже довелось.
        - Уже лучше. С Майдана волонтируешь?
        - Тебе-то не все равно?
        - Не все. Давай договоримся так - старшим не хамить. Тем более - будущему свекру. Иначе - Днепр-то рядом…
        КАРТИНКИ ИЗ ПРОШЛОГО.
        КИЕВ, УКРАИНА.
        МАЙДАН НЕЗАЛЭЖНОСТИ.
        20 ФЕВРАЛЯ 2014 ГОДА
        Замiсть тепла хижа iмла замiсть надiй дим
        Замiсть вiрити в себе ми вiримо снам
        Нашi права це порожнi слова для тих хто керує всiм
        Та недовго чекати залишилось нам
        Ми прагнемо змiн! Змiни єднають серця!
        Ми прагнемо змiн! «Їх» час добiгає кiнця!
        Наша вiра i розум нас у майбутнє ведуть!
        Ми прагнемо змiн! I змiни прийдуть! Скай
        - Банду!
        - Геть!
        - Банду!
        - Геть!
        - Банду!
        - Геть!
        Слова, усиленные мощной звукозаписывающей аппаратурой, далеко разносятся в морозном воздухе киевского февраля.
        Все просто. В таких случаях все всегда просто, усложнять не надо. Банду - геть, и всё. Не надо ни о чем думать. Банда - это то, что стоит на пути светлого будущего страны. Убрать банду - и все будет хорошо.
        Тогда и в самом деле не думали. Никто. И ни о чем. Не думали о том, как будет далее. Не думали о том, что Майдан частью страны воспринимается как пощечина, как переворот. Еще первый Майдан был воспринят именно так, но тогда смолчали. Во многом и потому, что первый Майдан закончился не кровью, а грязной договоренностью из серии «как поменять всё, ничего при этом не меняя». Желавшие изменений люди были тогда жестоко обмануты - ничего не изменилось. И на выборах 2009 года, которые многие считают самыми честными в истории президентских выборов на Украине, окончательно был завершен реванш. Голосами Юго-Востока к власти пришел Виктор Осипович. Зэк, как его называли политические противники. Не самый худший вариант на фоне остальных, но пропагандистская машина была запущена и останавливаться не собиралась. Тот, кто поддержал Осиповича на Востоке, тоже сделал ошибку: надо было найти нового человека, а не перетасовывать в который уже раз изрядно засаленную колоду.
        Впрочем, перетасовка засаленной и всем надоевшей колоды - это фирменный стиль украинской политики.
        Хотел ли Майдан того, что произойдет потом? Вряд ли. Надо понимать, что Майдан состоял из очень разнородных сил, с разными замыслами и видением будущего страны. А закон Кивалова - Колесниченко, с поспешной отмены которого начал раскручиваться механизм кровавого межэтнического противостояния, отменял ведь не Майдан. А депутаты Рады, которые готовы были проголосовать хоть за что, только бы и их не снесла разъяренная толпа. Этим голосованием они, возможно, хотели спасти свои задницы, и спасли. Но одновременно столкнули страну в пропасть межнационального конфликта.
        Но все-таки Майдан был виноват. Виноваты те, кто его поддерживал, кто был его представителями, спикерами. Майдан - и первый и второй - был виноват прежде всего своей украиноцентричностью. Украина - это многонациональная страна. Это могло стать ее силой, но стало слабостью. Майдан - и первый и второй - ничего не мог предложить русским. Там были люди, которые выкрикивали «Москалей на ножи!», и никто ни разу их не одернул, не прекратил все это. Трагический парадокс - без ударных отрядов, без агрессивных националистов - Майдан вряд ли одержал бы победу. Но привлекая агрессивных националистов в свои ряды, Майдан вынужден был принимать их повестку дня, их видение мира, их ненависть к России. Забывая о том, что, как потом признаются сами майдановцы, в совете Майдана половина сотников была с русскими фамилиями и говорящие по-русски.
        И получалось так, что и первый, и второй Майданы становились не победой над злочинной владой, а победой украинцев над русскими. Что почти автоматически влекло за собой контрреволюцию и реванш. Это то, что не могли понять украинцы, не могли вырваться из замкнутого круга. Отсутствие единства страны и в две тысячи пятом не позволило ни провести радикальные реформы, ни вычистить коррупционно-кумовские гнойники. Все свелось к вязкому противостоянию Запада и Востока, к попыткам какой-то культурной экспансии на Восток, к озлоблению и отчуждению. Конечно, всей коррупционной вертикали власти это было очень выгодно, и она поддерживала такую ситуацию всеми своими немалыми силами.
        А второй Майдан закончился уже кровью. Когда «победители» прямо с Майдана были вынуждены отправляться на фронт. Многие уже полегли. И сколько еще поляжет, что с той, что с другой стороны. Фронтовое противостояние украинцев с русскими позволило не проводить реформы. Обеспечило реванш бывших, причем мгновенный. Выдало высасывающим страну паукам новую индульгенцию на бесчинства под лозунгом «Война же идет!». Напрочь лишила возможности нового гражданского протеста - из вполне обоснованного опасения, что если устроить Майдан в Киеве, то рухнет фронт.
        Украина обложена со всех сторон, как волк флажками, и выхода нет.
        Путь к «банду - геть!» лежал через кровь, и все это понимали. Но вряд ли кто-то отдавал себе отчет в том, сколько будет этой самой крови.
        - Допомогу! Допомогу!
        Снайпер бил откуда-то слева. То прекращал стрелять, то бил снова. Побратимы лежали вповалку, кто на тротуаре, кто на земле. Парень впереди бил трубой по чему-то железному, укрываясь за парапетом. Он погибнет через три минуты с небольшим - снайпер его все-таки достанет…
        - Допомогай!
        Худой паренек в замызганной, закопченной, но явно дорогой и теплой куртке с готовностью подставил руку. На щите они понесли пораненного побратима вниз…
        Первичный пункт «медичной допомоги» был развернут в холле гостиницы «Украина», саму гостиницу не зачищали по одной простой причине - просто не до того было. Командования особо никакого не было просто потому, что и троица, и комендант Майдана Парубий вчера дрыснули домой. Троица вообще без причин, Парубий вроде как был «ранен в руку» и уехал на больничку. Были признаки того, что с зэком уже договорились о местах в правительстве, распределении квот в Раде, возврату к Конституции 2004, и теперь Майдан просто сливали в унитаз. Но Майдан не так просто было слить в унитаз - вот об этом те, кто договаривался и на Банковой, и в Раде, пока не соображали.
        Потом, правда, сольют…
        Раненого на щите втащили в холл отеля, тут крови было столько, что… Нет, нельзя сказать, что кровь была по всему полу разлита. Но ее мазки, жирные красные мазки, были то тут, то там. Суетящиеся люди с красными крестами и без, наступая на нее, просто кровь уже не замечали…
        - Сюда! Сюда!
        Сдали пораненного и побежали назад. Никто не отдавал им никакого приказа - да и почти никто в то утро приказов не отдавал. Побежали просто потому, что там, где за алюминиевыми щитами укрываются от пуль снайперов, где дым ест глаза, а голос со сцены Майдана доносится отдаленным эхом, может быть, нужна будет помощь. И каждый готов был встать на место пораненного или убитого побратима. Потому что верили: еще шаг, еще два, и будет перемога. О длине пути тогда не знал никто…
        Парнишка посмотрел по сторонам, в надежде увидеть ее, но не увидел. Побежал на выход… навстречу еще кого-то тащили - и тут столкнулся с пацанами из своей сотни.
        - Мурзик!
        - Ты чего тут?
        - Пораненного помогал тащить.
        - А… мы на снайперов пошли.
        - На снайперов?
        Эта дикость… ее нельзя было описать словами и вряд ли получится понять тем, кто не был там. Идти на снайперов - значит, идти на вооруженных и готовых убивать людей. На людей, у которых явно должно быть прикрытие и которые тренированы убивать. И они шли на них - часто вообще ни с чем, иногда - палка, шлем, часто самодельный бронежилет. Потом скажут, что на Майдане собралось первое поколение независимой Украины, поколение без «непотрибного совкового багажу у голови». В чем заключалось это «отсутствие багажа в голове»? В том, что ты идешь на снайпера с голыми руками? В том, что ты веришь, что снайпер не посмеет в тебя стрелять? Или что твоя смерть что-то изменит в голове политика, который научился пьянствовать, хапать и б…ствовать еще в комсомоле, потом из верного ленинца перекрасился в пересичного украинца и вместо портрета Ленина портрет Шевченко повесил и на площади памятник Шевченко поставил вместо памятника Ленину? Или что снайпер украинец и ты украинец, и поэтому…
        Бог весть. Наверное, и я не смогу объяснить[60 - То что многие не понимают: Украина остается намного больше совковой страной, чем, к примеру Россия. Там до сих пор не проведены многие важные реформы на пути перехода к капитализму. Там до сих пор (до 2015 года) серьезно дотировались многие социальные расходы, проезд в метро Киева, например, был самым дешевым в мире. Наконец, чем отличается портрет Ленина от портрета обязательного теперь Шевченко в обязательном для каждого украинского госучреждения «шевченковском уголке»?].
        Но они шли. Шли на снайперов с голыми руками.
        - Так, ко мне!
        «Афган» был одним из «афганской палатки», которая на Майдане была.
        Там собрались люди, которые прошли Афганистан. Совки, можно сказать. Многим довелось участвовать и в других вооруженных конфликтах. Все они отчетливо понимали, что происходит, - начался разгон Майдана, милиции выдано боевое оружие, и можно ждать чего угодно. Кровавого чего угодно. Озверевшему от трех месяцев холода, голода, океана ненависти, бутылок с зажигательной смесью срочнику выдай автомат, и он пойдет и покрошит всех. Просто ради того, чтобы все это закончилось и можно было вернуться в казармы. Может, они на это и рассчитывали - три месяца мариновали «Беркут» и вэвэшников, чтобы разозлить и довести до той черты, когда каждый сможет взять автомат и бить очередями по толпе.
        Еще хуже будет, если придут войска. Возможно, не свои. Кое-кто уже тогда понимал, что при победе Майдана Россия будет поставлена перед выбором: либо просто утереться, либо… А Путин не Ельцин, и он утираться не будет…
        Прошла команда блокировать здания, где находятся снайперы. Уже чистили Украинский дом, откуда, вероятно, были выстрелы. Но скорее всего, снайперы дальше, на охране правительственного квартала.
        «Афган» понимал, что будет кровь. И что первыми лягут вот эти пацаны, которые просто не видели, как выглядит застреленный в голову человек, и которые не воспринимают слово «смерть». Поэтому он решил, перед тем как идти на зачистку, услать своих пацанов, которые были в сотне, куда подальше. Сделать это можно было только одним способом - дать им задание.
        - Слушать сюда…
        …
        - Телефоны все зарядили?
        - Так.
        - Выдвигаетесь на Грушевского, всем роем. Ведете себя как гражданские, никаких палок, ничего. Рассредотачиваетесь - из расчета, чтобы просматривать всю улицу до Кабмина сколько получится. Ваша задача - зафиксировать снайперов, если получится. Вы - разведчики. Звоните, если что, снимайте на телефон. Если попытаются затримать - уклоняйтесь, бегите к стадиону. Партизан не разыгрывать. Все понятно?
        - Зробымо, - ответил за всех один из пацанов.
        - Тогда - пошли, живо!
        - Слава Украине!
        - Героям слава!
        Улица Грушевского была перекрыта баррикадами у памятника Валерию Лобановскому, там шли жестокие столкновения все время, особо жестокими они были вчера, когда «Беркут» предпринял попытку прорыва. Но никакого жесткого блокирования территории Майдана не было, можно было обойти через парк у стадиона «Динамо». Там вообще-то была титушня, но пройти можно было. Царил полный бардак.
        Они рассредоточились, потому что группа из пяти человек запросто могла привлечь внимание титушек, а поодиночке мало ли кто идет.
        Славик решил идти не по парку. Он перелез через ограду, обойдя баррикады, и перебежал дорогу. Там был очень интересный Музейный переулок, он был как бы ответвление от Грушевского, треугольной формы, очень небольшой. Внутри этого треугольника было только одно здание - Национальный художественный музей. Но на него выходили тылом еще несколько зданий, и самое главное - именно в этот переулок можно было выйти и с Украинского дома (Институтская, 1), и с клуба Кабмина (Институтская, 7), и со здания Нацбанка (Институтская, 9 и 9 А), и даже с самого Кабмина (Грушевского, 12/2), если не хочешь светиться на Грушевского. Дело в том, что между Институтской и Грушевского существовал незастроенный пятачок территории, который был лучшим путем отступления снайперов. Туда можно было загнать одну, две, три машины, погрузиться и уйти. Уйти по Грушевского или даже через парк, мимо стадиона…
        Он осторожно выглянул в переулок и увидел стоящий «Лэндкруизер» с украинскими номерами и грузящихся в него людей. С громоздким снаряжением. Один был в черной шапке. Моментально похолодевшими руками достал телефон - он позволял снимать, просто выставив телефон из-за угла, самому не высовываясь. Поставил на запись видео и начал снимать. Снимал секунд двадцать, пока сзади не схватили…
        Они оба узнали друг друга.
        - Александр…
        - Откуда у тебя эта куртка?
        - Отец дал.
        - Где он?
        - Я не знаю.
        - Где он?! Какого черта ты тут делаешь?!
        - А вы…
        - Отвечай на вопрос!
        Первый выстрел ударил рядом с ними, подняв фонтанчик мерзлой земли. Человек, которого Славик знал как лучшего друга отца и офицера СБУ, резко развернулся, выхватывая пистолет. Славик успел увидеть стрелка - в черной куртке с капюшоном он стоял за оградой Мариинского парка. Потом пули достали их, и они полетели на землю.
        Славик пришел в себя вечером в какой-то больнице.
        Он был ранен дважды, но оба раза не тяжело. Оба раза в руку. Его перевязали и укололи антибиотик…
        Он попытался бежать, но обнаружил, что больница это странная - с охраной и решетками на окнах.
        Офицер, который его спас, пришел только на третий день. Присел на кровати, положил рядом мобильник. Тихо спросил:
        - Где твой отец?
        - Не знаю.
        - Куртку отец дал?
        - Да.
        - Когда?
        - Еще в январе.
        - Теперь понятно, почему тебя не убили.
        -??
        - На куртке есть наклейка. Она означает «свой».
        Видимо, на лице Славика отразилось недоверие, поэтому - эсбэушник показал снимок куртки - днем, и ночью, в инфракрасном.
        На самом деле метка действительно была. Мы заказывали куртки небольшой партией и конкретно для себя, и фирма сделала нам отдельную, специально под нас, метку. Куртка была не армейская - для зимы, для охоты, для рыбалки…
        - И что?! - с какой-то агрессией спросил Славик.
        - Да ничего. Ты ведь не видел, что там, у машин снимал, верно?
        …
        - На, посмотри. - Эсбэушник достал еще фотокарточку.
        Фотокарточка выпала из враз ослабевшей руки.
        Папа… Как же так, папа…
        БЕРЕГ ДНЕПРА.
        5 ИЮЛЯ 2019 ГОДА.
        ПРОДОЛЖЕНИЕ
        Значит, вот как…
        Ну…
        Знаете, тут можно целую мелодраму придумать в мексиканско-бразильском стиле. И ты поверил… типа такое. Но я-то в Украине жил. И знал… хорошо знал ведь тот бред, который тут годами происходил.
        Мы ведь к этому долго шли. Последовательно. Шли к братоубийственной бойне. К гражданской войне, когда возможно все - в том числе и сын на отца. То плакат: узнала, что внук голосовал за Регионы - переписала хату на кота[61 - Такой предвыборный плакат с бабкой и котом действительно существовал, став одним из самых узнаваемых плакатов Украины и породив множество фотожаб.]. То во время оранжевой революции появлялись заметки, что люди разводились из-за того, что один голосовал за Ищенко, а другой за Осиповича… проскакивали откровения, мол, как я могу в постель с врагом ложиться. Понимаете, с врагом. В своей семье. Я не знаю, были ли в те уже далекие и кажущиеся нереальными годы люди, которые осознавали, чем все может кончиться. Которые оценивали накал противостояния в Киеве и понимали, что речь идет уже не о политическом противостоянии, а о глубочайшем расколке общества, выходящем далеко за рамки предвыборной кампании и выборов. В девятом многие пошли на избирательные участки, ведомые жаждой реванша. И получили свой реванш. В четырнадцатом жаждой реванша были одержимы уже другие, но пошли не на
избирательный участок, а на Майдан. И свой реванш тоже получили.
        Две части расколотого украинского общества одерживали победы друг над другом, реванш одних был прологом к новому этапу войны. И все это длилось уже десятилетие. Пока кто-то не взял в руки автомат.
        И это было естественное, логическое продолжение того марафона ненависти, старт которому дали те, кто не любит Украину. Не любит что с той, что с другой стороны. А что, скажете не так? Кто любит Украину? Бывший первый секретарь обкома, проигравший на выборах? Бывший директор советского оборонного предприятия, потерявший с развалом СССР все заказы? Воровка, ограбившая в девяностые всю страну на пару со своим любовником-премьером? Бывший колхозный бухгалтер, впоследствии раздербанивший банк? Бывший «дважды несудимый»? Кто? Кто?!
        Так стоит ли мне удивляться тому, что мой сын оказался по другую сторону баррикад? И стоит ли мне удивляться тому, что он сразу поверил в то, что один из киевских снайперов - его отец? В Украине хватает бреда и покруче, чем этот.
        - Почему я тебя не нашел?
        - Александр Владимирович документы сделал… я сказал, что хочу сменить фамилию… имя… все. Позывной тоже новый взял.
        - Кто документы сделал?
        - Александр Владимирович.
        Еще бы. А я-то удивляюсь, а почему мне никак не удается отыскать своего сына при всех моих возможностях. Может, потому, что все мои возможности в Днепропетровске и большая часть всех моих возможностей в остатках Украины - это Александр Владимирович? Алекс?
        - Потом в АТО пошел?
        - Ну… а как?
        Да. Вот как…
        КАРТИНКИ ИЗ ПРОШЛОГО.
        ДОНЕЦКИЙ АЭРОПОРТ.
        ОКТЯБРЬ 2014 ГОДА
        Одевайся, пойдем,
        Чудовищно пахнет гарью.
        Выводи свои обугленные войска,
        Мы такого тут натворили и наломали,
        Что от ужаса сгущаются облака,
        Это раньше мы расходились с победной
        песней.
        А теперь - давай потише и поскромней
        И под этим - удивительнейшим
        из созвездий
        Помолчим немного…

«Сплин» Песня написана в самом начале 2014 года, как будто в предчувствие надвигающихся событий
        Справка (Википедия, сокр.)
        Междунар?дный аэроп?рт «Дон?цк» ?мени Серг?я Прок?фьева (укр. Мiжнародний аеропорт «Донецьк» iменi Сергiя Прокоф’єва; IATA: DOK, ICAO: UKCC) - недействующий аэропорт на Украине,
        ранее обслуживавший город Донецк и Донецкую, Харьковскую, Запорожскую, Луганскую области (общая численность населения регионов 6,5млн человек).
        С 26 мая 2014 года Государственной авиационной службой Украины работа аэропорта была приостановлена. В июне 2014 - январе 2015 года в ходе военных действий аэропорт полностью разрушен, для приёма и выпуска воздушных судов непригоден…
        …
        В соответствии с программой подготовки Донецка к Евро-2012 в 2011 году украинской строительной компанией «Альтком» начато строительство нового терминала аэропорта, проект которого был разработан специалистами из Хорватии.
        26 июля 2011 года вице-премьер Украины - министр инфраструктуры Борис Колесников в торжественной обстановке открыл новую взлётно-посадочную полосу аэропорта (длиной 4000м, шириной 75м), уже через 2 дня она стала принимать регулярные и чартерные авиарейсы. По проекту новый аэропорт должен был обслуживать до 5млн пассажиров в год, что сделало бы его вторым по загруженности на Украине, а новая полоса должна была позволить аэропорту принимать любые типы современных самолётов (включая самый большой самолёт в мире «Ан-225» «Мрия»). Вокруг аэропорта планировалось построить сверхсовременный выставочный центр, мультимедиацентр и бизнес-
        город.
        14 мая 2012 года в аэропорту «Донецк» был открыт новый семиэтажный терминал с пропускной способностью 3100 пассажиров в час.
        C 26 мая 2014 года, в связи с попыткой захвата аэропорта вооружённым отрядом сторонников ДНР, работа аэропорта была приостановлена. 3июня 2014 года Государственная авиационная служба Украины отозвала сертификат эксплуатанта аэропорта.
        Во время боевых действий в ходе событий 2014 года на востоке Украины здания и сооружения аэропорта были практически полностью разрушены.
        13 января 2015 года в ходе очередного боя рухнула диспетчерская вышка…
        - Музыкант…
        Молчание. Тесная, душная чернота.
        - Це правда, що твiй батько москаль?
        - Да.
        …
        - И что?
        - Нiчого. Побратими говорили. У мене мати москалька, працювати до Львова приїхала. Мене через неї в школi чужiнцем обзивали, знущалися. Я в армiю пiшов, щоб героєм стати. Героєм України.
        - Хорошо.
        - Тiльки думаю, що тут нiяким героєм я не стану. Загинемо всi от i все.
        - Заткнись.
        - Нi, я скажу. Я на Майданi був, з побратимами приїхав. Не за це ми стояли. Злодiї як були так i є. Я думаю, нас з москалями лобами зiштовхнули щоб ми повбивали всi один одного, от i все. А злодiям так красти легше. Всю країну розiкрали. У москалiв в Москвi напевно, теж злодiї є, ось вони з нашими злодiями i змовилися всiх нас вбити. Злодiй злодiєвi погано не зробить.
        - Ты это Тарасу скажи, вот он обрадуется.
        - Тарас дурень. I боягуз. Вiн багато говорить i мало робить. Коли на Майданi стояли, його попереду нiколи не було, вiн то в наметi, то бiля сцени терся. У нього батько - митник, а все митники - першi злодiї. Ти помiтив, що вiн i тут близько командира треться. Як тiльки нашi командири бiгти будуть, так i вiн з ними втече. У мене йому вiри немає.
        Очередной взрыв заставил их прервать разговор…
        В американских пособиях по «тактике» есть такое понятие CQB - ближний бой. Close Quarter Battle. Раньше армия почти не тренировалась в этом виде вооруженной борьбы, потому что если кто-то засел в здании и оказывает сопротивление, то проще всего подогнать танк или гаубицу и подавить сопротивление снарядами. Но в девяностые война поменялась, на поле боя появились в большом количестве корреспонденты, а правила ведения боевых действий стали все более сурово относиться к «побочному ущербу», то есть к гибели мирного населения. На смену регулярной армии врага пришли незаконные вооруженные формирования, прячущиеся среди сочувственно относящегося к ним мирного населения. Из-за этого армии пришлось осваивать навыки, которые раньше не выходили за пределы антитеррористических подразделений. В том числе и ближний бой.
        И на тот момент, наверное, не было более яркого, концентрированного примера ближнего боя, чем бои за Донецкий аэропорт. Бои, которые продолжались вот уже двести с лишним дней…
        В конце апреля 2014 года, когда стало понятно, что война, похоже, надолго, правительство в Киеве приняло решение о высадке в аэропортах Донецка и Луганска наиболее подготовленных своих частей. Цель - обеспечить контроль над аэропортами как для того, чтобы не допустить снабжения повстанцев воздушным путем, так и чтобы использовать аэропорты как плацдармы для возможной антитеррористической операции в самом Донецке и Луганске. Вероятно, тогда еще не все понимали, что на самом деле происходит, и где-то зрела мысль «взять Донецк одним десантным полком», как в свое время такая мысль зрела у другого гениального полководца. Надо сказать, что мысль была не такой уж и глупой - на тот момент силы ополченцев были разрознены, малочисленны, техники у них было мало, Стрелков находился в Славянске. В этих условиях высадка парашютно-десантных подразделений в аэропортах и стремительная атака на столицы мятежных регионов действительно могла иметь успех. Почему не предприняли? Видимо, договаривались…
        В Донецке высадились части третьего полка специального назначения (Кировоград), а вот до Луганска самолет со спецназом, похоже, не долетел. Если бы долетел, возможно, там история развивалась бы совсем по-другому. Командовал в Донецке офицер спецназа Александр Трепак, позывной «Редут».
        В ночь с 25 на 26 мая вооруженными сторонниками ДНР была осуществлена попытка захвата аэропорта. Ей руководил довольно мутный и неоднозначный человек - Александр Ходаковский, бывший командир донецкого филиала украинской «Альфы» и бывший начальник охраны Рината Ахметова, неофициального хозяина региона. Видимо, были какие-то договоренности, потому что сводному отряду из местных и ростовских ополченцев дали зайти на территорию аэропорта и занять новый терминал. 26 мая к ополченцам начало прибывать подкрепление, а аэропорт прекратил обслуживать пассажиров, улетели все или почти все самолеты. В то же время никто не мешал кировоградскому спецназу контролировать старый терминал и выбирать для себя наиболее удобные позиции. Прибыл Ходаковский, который пытался вести переговоры, заявляя, что, если аэропорт не будет сдан, они возьмут его измором.
        В одиннадцать часов 26 мая по аэропорту и позициям ополчения был нанесен удар двумя самолетами «Су-25» и вертолетами «Ми-24», что привело к значительным потерям. Одновременно с этим открыли огонь и кировоградцы, успевшие вывести снайперов на господствующую над местностью диспетчерскую вышку. Бои продолжались до вечера, единое управление было потеряно, запасного плана не было. Бои велись не только на территории аэропорта, но и в его окрестностях. С наступлением темноты последовала команда на прорыв в сторону Донецка. Погрузившись в два «КамАЗа», взяв с собой раненых, ополченцы на большой скорости пошли в сторону Донецка. При этом силы ополчения в городе не были предупреждены о прорыве, не отработана связь и опознание. Прорывающиеся «КамАЗы» приняли за попытку украинского спецназа прорваться в город и открыли по ним шквальный огонь. Это и есть простая и страшная правда тех, потом многократно показанных по телевидению «КамАЗов». Не было никакого украинского вертолета, никакой украинской засады - их расстреляли свои же. Больше пятидесяти человек заплатили своими жизнями за отвратительно организованную
и проведенную операцию, которую планировали люди, не имевшие военного образования и ни малейшего представления о том, как планируются подобного рода операции.
        В течение последующих двух месяцев подразделения ВСУ были блокированы на территории аэропорта отрядами ДНР, которые неоднократно пытались взять аэропорт штурмом. Их действия успеха не имели. Только в конце июля в результате успешных деблокирующих действий украинской армии и отступления сил ДНР в пределы городской черты силовикам удалось пробить «коридор» и доставить на территорию аэропорта тяжелое вооружение.
        На тот момент в аэропорту находилось примерно сто двадцать человек личного состава ВСУ и неизвестное количество членов Правого сектора. Снабжение их осуществлялось просто - из Песок выходил транспортный конвой и под прикрытием танков на предельной скорости несся к аэропорту по взлетно-посадочной. На тот момент Стрелкова в Донецке еще не было, и повстанцы имели недостаточно тяжелого и противотанкового вооружения, чтобы противостоять ВСУ. О ситуации в те месяцы говорит то, что однажды в аэропорт привезли бухгалтера воинской части, поставили стол и начали выдавать жалованье. Наверняка, если бы украинская армия, используя аэропорт как плацдарм, в то время ударила бы на Донецк, начала его штурм, эти действия могли бы иметь успех. Скорее всего, не решились, потому что побоялись повторения ситуации со штурмом Грозного в 1994 году, и наверняка шли какие-то переговоры об условиях добровольного прекращения сопротивления. С другой стороны стола переговоров донецкие олигархи, которые все это первоначально спонсировали, поняли, что все зашло слишком далеко.
        В конце августа с появлением в Донецке прорвавшегося из Славянска Стрелкова повстанцы возобновили штурм аэропорта. Для подавления наземных опорных пунктов и огневых точек уже использовались установки РСЗО и тяжелая артиллерия. Ни одна сторона не стеснялась в средствах - уже произошли события в Иловайске. Обстрел привел к сильному пожару в главном здании аэропорта. Второго сентября под контроль ДНР перешла часть летного поля и часть наземных сооружений.
        Схема обороны Донецкого аэропорта на тот момент была построена на огне артиллерии: большая часть находившихся на украинских опорных пунктах солдат (всего опорных пунктов было девять) выполняла роль артиллерийских корректировщиков огня. Плюс в ангарах аэропорта прятались два танка и несколько БМП, танки использовались для противотанковой обороны, БМП - для быстрого маневра огнем и доставки личного состава на опорные точки. Впоследствии вся эта бронетехника была уничтожена бойцами Новороссии, и тогда схему изменили. Танки сосредоточили в Песках (два километра от аэропорта) и Опытном (три километра). При наличии танковой опасности они выдвигались и вели бой: препятствий для ведения огня на ровном как стол летном поле не было. В то же время застройка Песок и Опытного давала украинским танкам возможность скрываться от ПТУРов и танков Новороссии. Диспетчерская вышка господствовала над местностью, и скрытно подобраться к аэропортовским постройкам было невозможно: украинцы просто вызывали огонь артиллерии.
        В ночь с 12 на 13 сентября часть аэропорта, находящаяся под контролем украинских военных, вновь подверглась мощному артиллерийскому обстрелу и штурму с участием танков. Нападение удалось отбить. О попытках штурма здания старого терминала, которое продолжали удерживать украинские силы, сообщалось 28 сентября, 2 и 3 октября. 6октября повстанцы заявили, что вся территория аэропорта, включая ангары, строения и подземные коммуникации, полностью находится под их контролем. Это было не так, хотя силы ДНР уже контролировали большую часть аэропорта. На самом деле бои приобрели позиционный характер, вооруженные силы Украины удерживали позиции в прилегающих к Донецкому аэропорту населенных пунктах Пески и Авдеевка (крупные села), снабжение окруженной в аэропорту группировки шло через летное поле на поселок Пески. Транспортные конвои на летном поле подвергались ожесточенным обстрелам.
        В конце октября произошла ротация личного состава в аэропорту Донецка. Командование принял на себя офицер с позывным «Майк». Так же аэропорт держали «Адам», «Цунами», «Грач» и «Самара»…
        Новое резкое обострение ситуации последовало на самом излете осени. В течение двух суток (с 30 ноября по 1 декабря) за аэропорт шли ожесточенные бои. На 8 декабря аэропорт, по заявлению украинской стороны, находился под их контролем. По заявлению представителей ДНР, старый терминал находится под их контролем, новый под контролем ВСУ.
        К этому времени командование ДНР, проанализировав опыт предыдущих штурмов (а каждый унес немало жизней), сделало выводы. В аэропорт, пользуясь перемирием, были переброшены наиболее опытные и обстрелянные подразделения - батальоны «Спарта» и «Пятнашка». Было принято решение отказаться от штурмов, сосредоточить огонь на диспетчерской вышке, чтобы повалить ее, а также попытаться дезорганизовать тыл обороны аэропорта путем атак Песок, Авдеевки и Опытного. Задача взять весь аэропорт больше не ставилась, вместо этого началась война на истощение. К аэропорту перебросили опытных снайперов, в том числе с винтовками калибра 12,7. Благодаря новым наблюдательным постам стали подвергаться обстрелам не только колонны, идущие в аэропорт, но и колонны, идущие в Пески и Опытный, в местности, ранее считавшиеся тылом. Благодаря новым наблюдательным постам снабжение бойцов ВСУ, засевших в терминале, стало настолько опасным, что штаб обороны совместно с волонтерами построил дистанционно управляемую бронированную тележку с ночным видением, которая каждую ночь ходила до аэропорта.
        По состоянию на середину декабря украинские силовики сохранили контроль над новым терминалом, повстанцы - над старым. После достижения договоренностей о прекращении огня 12 декабря силы ДНР предоставили гуманитарный коридор украинским силовикам для проведения ротации личного состава, во время проведения которой под камеру российского телеканала Lifenews командир повстанцев с позывным «Моторола» и и.о. командира батальона 93-й ОМБр с позывным «Купол» (из сил прикрытия, позднее он попадет в плен) пожали друг другу руки. В дальнейшем было проведено ещё две ротации украинских военных через подконтрольный ДНР Донецк - 22 декабря и 6 января.
        Причины этих «подконтрольных ротаций» мало известны, существующая в интернете информация дает основание предполагать, что ополченцам удалось украсть и рассекретить часть раций украинских сил, что впоследствии дало возможность прослушивать переговоры «киборгов» по рациям.
        Украинские военные первоначально использовали в качестве комнаты отдыха ВИП-терминал - довольно большое помещение на втором этаже, вход в него был сразу от лестниц, и там была кожаная мебель. Там сумели обустроить некоторый фронтовой быт - по крайней мере, лучше, чем в залитом водой окопе. Но сейчас сепары продвинулись на флангах, и в эту комнату стали все чаще и чаще прилетать пули. Теперь основным укрытием, где отдыхали, спали, как-то жили, стали подвальные помещения. Там же были раненые.
        - Майк, Майк, я Кинь, прием.
        …
        - Майк, Майк, я Кинь, прием…
        - На приеме.
        Рабочим языком сил обороны аэропорта был почему-то русский, а не украинский. Тарас тоже владел русским, так как ездил, працювал на севера, на буровой установке. Единственное, что было украинское, - это его позывной, Конь, который он произносил как Кинь.
        - Наблюдаю… танк сепаров, юго-восточнее отметки пятьдесят, прием.
        - Принял, танк сепаров, юго-восточнее отметки пятьдесят. Жди входящих, как понял…
        - Понял.
        - Кинь, отбой.
        Снайпер наблюдал за сепарами через прицел «СВД», прицел был хорошим, марки «Вебер»[62 - На самом деле «Вебер» - это Китай, правда, довольно качественный. На «Ак-74» автор еще рискнул бы его поставить, а вот на «СВД» - уже нет.]. Волонтеры подарили. В отличие от «ПСО-1», он позволял видеть не просто ростовые фигуры, а то, во что ты стреляешь.
        Танк неуклюже маневрировал, плевался дымом. Видимо, танкисты заметили цель в Авдеевке или Песках и готовились к дуэли. Может, и сломались. В отличие от глашатаев в СМИ, на передовой хорошо понимали, что техника сепаров - это их бывшая техника. Потому что, когда не было устоявшейся линии фронта, сломавшуюся технику просто бросали. А иногда - в котлах, реальных или даже мнимых - личный состав переодевался в гражданское, бросал всю технику и тикал. Но техника-то от этого новее не становилась. Конечно, ее помогали восстанавливать русские, без мощной ремонтной базы танк, тем более танк украинской армии, - это пятьдесят тонн железа, немного проехал и встал. А создать ремонтную базу за несколько месяцев на пустом месте невозможно, если, конечно, за спиной нет сверхдержавы с собственным производством танков. Но все равно отремонтированная техника оставалась отремонтированной и часто выходила из строя. Если бы у ДНР были новые русские танки с тепловизорами, как об этом кричат у Гордона, было бы все намного проще.
        - Я Кот, цель юго-восточнее отметки пятьдесят, пять кабанов пошли![63 - Кабаны - крупнокалиберные артиллерийские снаряды.] Внимание!
        Звук входящих, намного громче, чем должно было быть, а потом удар. Что-то полетело на них сверху.
        - Цел…
        - Х-х-х… ха. Кха.
        Почему-то болело горло. Как при ангине. Он вспомнил маму. И бабушку. Мама наорала на него, когда он пришел зимой без куртки, а бабушка потом поила его горячим молоком с медом. И что-то успокаивающе говорила на украинском, языке, который он до конца не понимал…
        Куртку у него отобрали.
        Когда отец приехал из командировки, он спросил, что произошло. Потом поставил его перед собой и долго смотрел. Потом спросил - тебе стыдно?
        Через неделю отец отвел его в секцию бокса, но он там долго не задержался. В нем никогда не было той злой радости, которая возникает у некоторых людей, когда они сломают человека, когда они видят своего врага с разбитым носом. Он просто не мог понять, что если твой противник показывает, что ему больно, если хватается за какое-то место, то надо бить туда еще раз, чтобы выиграть. В конечном итоге мама устроила скандал и забрала его из секции. Отец еще учил его стрелять, но мать была категорически против, по настоянию матери и бабушки он еще ходил в музыкалку, по классу рояля. И играл на гитаре…
        А теперь он оказался в Донецком аэропорту. На передовой.
        - Цел?
        Ему начали лить в рот воду из фляги, он закашлялся, заперхал, но стало легче.
        - Дурак, понемногу! Он так захлебнется…
        Рядом откапывали Тараса…
        - Что… робытся.
        Это был Кот. Командир пятого бата Правого сектора, держащего оборону в аэропорту вместе с частями регулярной армии. Кот закончил Одесское артиллерийское училище, но до этой войны никому не был нужен и так и работал таксистом.
        Пока не начался Майдан.
        - Арты… п…ры, опять перепутали. С тех пор как Сыча с арты убрали, косяки за косяками идут.
        «Сыч» был позывной старшего офицера в ОК Юг, к зоне ответственности которого относился ДАП - Донецкий аэропорт имени Прокофьева. Его - опытного артиллериста - вместе с некоторыми другими офицерами «сожрали» люди с самого верха. Муженко и генерал Пушняков, известный как «Дед мопед». Вся эта мафия имела корни в житомирском Восьмом армейском корпусе, который в свое время возглавлял брат спикера Рады…
        - Целый?
        - Дышит вроде.
        - Тащите его. Пошли…
        Они начали выбираться с позиции, по которой «веселые артиллеристы» прислали пять кабанов - пять снарядов калибра сто двадцать два. Если бы было сто пятьдесят два, скорее всего, ни один бы не выжил…
        Под ногами хрустели обломки. Донецкий аэропорт строился, как и все новые здания - каркас и на нем навес, и внешний и внутренний, из легких материалов. Теперь все это висело, искореженное, опасное, хрустело под ногами, мешалось…
        - Осторожно!
        Танковый снаряд - скорее всего с этого, выжившего из-за неправильных координат танка - пролетел через весь зал второго этажа, ударился в стену. Ровно между ними и неизвестными с другого конца зала. Навредил обоим. Ни одна группа не смогла открыть огонь друг по другу, потом первым делом стало найти укрытие. Затем с обеих сторон все увереннее заговорили автоматы…
        - Аллаху Акбар! - заорали с той стороны.
        Чеченцы![64 - На самом деле - совсем не обязательно. Знакомый воюет там, так вот, по его словам, они часто кричали: «Аллах Акбар» перед атакой, чтобы напугать украинцев, и это удавалось, однажды они просто бросили позиции и побежали.]
        - Музыкант! Музыкант…
        Это к нему обращаются…
        Он сел… и тут же находящийся рядом побратим толкнул его:
        - Лежи!
        …
        - Лежи, сказал!
        Это было последнее, что успел побратим - в следующую секунду его достал снайпер. Славик увидел, как брызнула кровь, и побратим упал и больше не шевелился.
        Он подтянул к себе автомат. Надо сражаться…
        Спасла их мобильная группа, тогда еще такие были, тогда по аэропорту можно было передвигаться относительно свободно. Это потом все стало простреливаться…
        Их привели, кого и принесли, вниз, в лазарет. Врач диагностировал сотрясение мозга, по меркам ДАП - мелочь. Вечером он ушел из лазарета и пришел к своим наверх…
        Наверху была обычная фронтовая жизнь, кто-то готовил что-то вкусное, запах распространялся даже в холл. Кто-то чистил автомат, кто-то латал свою форму - из-за перемещения по узким, изобилующим всякой дрянью проходам и коридорам ДАП форма уже через месяц представляла собой лохмотья.
        - Музыкант… как?
        Здесь все называли друг друга только по позывным.
        - Норм.
        - Тогда спой.
        Его гитара была на месте. Из дома он взять свою не смог - гитару привезли волонтеры. Он устроил-ся на топчане, тронул струны. Песня пришла сама собой.
        В сети связок
        В горле комом теснится крик,
        Но настала пора,
        Лишь потом
        Кто-то долго не сможет забыть,
        Как, шатаясь, бойцы
        Об траву вытирали мечи.
        И как хлопало крыльями
        Черное племя ворон,
        Как смеялось небо,
        А потом прикусило язык.
        И дрожала рука
        У того, кто остался жив,
        И внезапно в вечность
        Вдруг превратился миг.
        И горел
        Погребальным костром закат,
        И волками смотрели
        Звезды из облаков.
        Как, раскинув руки,
        Лежали ушедшие в ночь,
        И как спали вповалку
        Живые, не видя снов…
        А «жизнь» - только слово,
        Есть лишь любовь, и есть смерть…
        Эй! А кто будет петь,
        Если все будут спать?
        Смерть стоит того, чтобы жить,
        А любовь стоит того, чтобы ждать…
        Все молчали. Потом один из бойцов сказал:
        - Треба бы на мову перевести.
        - Не треба, - процедил командир 5-го батальона ПС, - Цой на русском пел.
        Катастрофа…
        Вот точное определение того, что происходило между двумя народами. Виктор Цой, безвременно ушедший на излете советской империи певец, был общим кумиром для всех, и его песни можно было слышать по обе стороны фронта. С этими песнями шли на стену щитов «Беркута» и коротали дни в Донецком аэропорту. На эти песни делали клипы со страшным, обличающим видеорядом, с горящими машинами и домами, с поселками и городами, разрушенными украинскими «градами». У каждого была своя правда.
        Но разбираться все же надо было. Как понимать лозунг «Мы с русскими по праву братства, но никогда по братству рабства», повешенный на одной из баррикад Майдана, как понимать то, что половина сотников Майдана были русскими? Почему Верховная рада первым же законом, который она рассмотрела и приняла после бегства Осиповича, стал закон о языке? Неужели в стране, в которой только что смылся президент, в которой сотня человек погибла в центре города от пуль снайперов, в которой засилье олигархов и криминала во власти, в которой экономического роста не было уже несколько лет, в которой большая часть основных средств не обновлялась со времен СССР, - так вот, неужели в этой стране не было большей проблемы, чем государственный язык? Почему та же Рада испытывает странное стеснение, когда надо голосовать за снятие депутатской неприкосновенности, за люстрацию, но при этом так легко голосует за язык?
        И неужели язык стоит того, чтобы развязать гражданскую войну?
        И почему Майдан, в котором в совете сотников половина были русские, так легко принял все это? Ведь это было первым шагом к его сливу. И в первом и во втором Майдане их слив начинался именно тогда, когда социальные, политические проблемы легким движением руки заменялись на противостояние русских и украинцев. Почему же никто не сказал - нет, это не то, за что мы стояли, это не то, за что мы умирали?
        Но нет. Никто не сказал.
        Вместо этого Майдан погрузился в армейские грузовики и направился на фронт убивать. А впереди были Красный Луч, Иловайск, Дебальцево и Донецкий аэропорт.
        Кровь и смерть.
        А Виктора Цоя на украинский все же перевели. Многие из молодежи назвали эту песню новым гимном Украины…
        Замiсть тепла - хижа iмла,
        Замiсть надiй - дим,
        Замiсть вiрити в себе -
        Ми вiримо снам.
        Нашi права - це порожнi слова,
        Для тих хто керує всiм.
        Та недовго чекати залишилось нам.
        Ми прагнемо змiн! Змiни єднають серця!
        Ми прагнемо змiн! «Їх» час добiгає кiнця!
        Наша вiра i розум нас у майбутнє ведуть!
        Ми прагнемо змiн! I змiни прийдуть!
        Ми блукали по колу,
        Вертались назад,
        Але ми не втрачали мрiй!
        Ми шукали дорогу i вiрили сонце зiйде.
        Ми втомились вiд гасел промов та тирад,
        Ми вимагали дiй!
        Вiдчуваючи змiни, ми знали що день наш прийде.
        Ми прагнемо змiн! Змiни єднають серця!
        Ми прагнемо змiн! «Їх» час добiгає кiнця!
        Наша вiра i розум нас у майбутнє ведуть!
        Ми прагнемо змiн! I змiни прийдуть!
        I угору здiймаються руки мiцнi,
        I стає плече до плеча.
        В наших лавах кожен вiдчує, що вiн не один
        Перед нами не встояти жоднiй стiнi
        I не варто ховати ключi -
        Все одно ми вiдкриємо дверi, дверi до змiн!
        Ми прагнемо змiн! Змiни єднають серця!
        Ми прагнемо змiн! «Їх» час добiгає кiнця!
        Наша вiра i розум нас у майбутнє ведуть!
        Ми прагнемо змiн! I змiни прийдуть!
        Ми прагнемо змiн! Змiни єднають серця!
        Ми прагнемо змiн! «Їх» час добiгає кiнця!
        Наша вiра i розум нас у майбутнє ведуть!
        Ми прагнемо змiн! I змiни прийдуть!
        I змiни прийдуть![65 - Группа «Скай».]
        А через несколько дней была ротация. Вот уж кто вспомнит, тот вздрогнет…
        Грохот автоматов и пулеметов. Летящие мешки - в аэропорт - и раненые, которых запихивают на место тех мешков в БМПшки БТРы. Мат, перекрывающий даже грохот автоматов.
        - Давай!
        Он сажал раненого в машину, когда откуда-то издалека просверкнули трассы. БМП. С ее тридцатимиллиметровой пушкой - она тут на атомы все разберет. Сейчас примет поправку - и п…ц всему.
        Славян хотел бежать обратно в аэропорт, нырнуть в спасительное, бетонно-металлическо-стеклянное месиво, где точно не достанут, где и своим-то пройти проблема. Но кто-то схватил его за рукав и с недюжинной силой втащил в БТР. Он не успел объяснить, что остается, кто-то заорал во всю мощь:
        - Пошел!
        Пески. Большой поселок в пригороде Донецка. Большинство домов разбиты шквальным огнем артиллерии и «Градов» - здесь никого не жалеют. Уцелевшие прячутся в подвалах. Или просто сидят за своим столом и ждут смерти.
        Старики и старухи. Большинство тех, кто моложе, уже уехали. Остались те, кому ехать некуда…
        Стариков подкармливают украинские военные как могут. И правосеки. Знаете… намного проще было бы соврать, сказать, что расстреливают, издеваются. Но врать нельзя. Гражданская война - она безумна, и чтобы избавиться от безумия, нащупать почву правды в жидкой и зловонной трясине лжи, надо говорить, так как есть. Помогают. Может, замаливают грехи, может, просто они хорошие люди. Наверное, и то и то. Просто… с ними что-то случилось, и они не задают себе правильного вопроса, который задать надо давным-давно. Что я тут делаю? С автоматом, с танком - что я делаю? Ради чего я долбаю «градами» по собственной стране? Ведь та старуха, которой я принес поесть, она так беспомощна именно потому, что я сюда пришел. С автоматом, с танком, с «градом». Где конец всего этого?
        Война - вязкая, как патока…
        Они начали выгружаться из БТР. Славян помог оттащить раненых, после чего пошел разыскивать командира, объяснив, что ему надо вернуться в аэропорт, к побратимам, он случайно тут оказался. Но, ища командира, он наткнулся на невысокую улыбчивую девушку в форме. Они просто налетели друг на друга, и он пошатнулся…
        - Слава…
        - Катя…
        - Как ты…
        На девушке была медицинская повязка с красным крестом.
        - Я тут, у Правом секторе працюю, в медичном корпусе. Как ты…
        Видимо, Славик даже на вид был в таком состоянии, что потрясение девушки быстро сменилось заботой врача. Она решительно взяла его за руку. Как на Майдане, волонтерствуя, она привыкла, что мужиков никогда не затащишь в больницу по доброй воле и что они будут хорохориться, даже если одной ногой в могиле.
        - Пойдем.
        - Куда?
        - Пойдем-пойдем…
        После осмотра были диагностированы сломанное ребро, еще два треснутых, простуда и начинающееся воспаление легких. Также серьезно нагноилась небольшая рана. В итоге Катя отправила его в Днепропетровск, в госпиталь имени Мечникова, можно сказать, по блату. Она уже воспринимала его как своего парня.
        И просто не хотела, чтобы он погиб в аэропорту. Она уже подозревала, что аэропорт они не удержат…
        КАРТИНКИ ИЗ ПРОШЛОГО.
        ДОНЕЦКИЙ АЭРОПОРТ.
        ЯНВАРЬ 2015 ГОДА
        Мама заплакала. Мамы больше нет… Из обмена украинских сил - сообщение о падении диспетчерской вышки ДАП
        Из больнички в Днепропетровске Славян вырвался только в середине января. Нормальный врачебный осмотр показал болячки, с которыми он не боролся еще с Майдана, и на их лечение ушло много времени.
        На передовую он успел вместе с пополнением и подкреплением. Как раз к тому времени, когда началась агония ДАП - Донецкого аэропорта…
        13января 2015 года после двухдневных обстрелов Донецка украинскими войсками и попытки прорыва украинских танков в городскую черту Донецка силы ДНР перешли в контрнаступление, завязав бои за новый терминал. В этот же день была уничтожена диспетчерская вышка аэропорта…
        14 и 15 января ожесточенные бои за аэропорт («новый терминал») продолжились. А 16 января произошло по армейским меркам невероятное - начальник генерального штаба украинской армии генерал Муженко выехал на передовую, отстранил от командования штаб обороны и лично начал командовать обороной аэропорта. При этом генерал Муженко, по сути, бросил на произвол судьбы всю остальную армию, весь остальной фронт и вступил в командование в условиях продолжающегося тяжелого боя, не владея оперативной обстановкой.
        Что происходило в эти дни?
        После обрушения диспетчерской вышки, на которой к тому времени были установлены дистанционно управляемые видеокамеры, остающиеся в аэропорту украинские силы потеряли возможность координировать огонь артиллерии. Штурмовые группы ДНР завязали бои в самом здании нового терминала - оно было единственным, которое к тому времени контролировали украинцы. Стало ясно, что от потери Донецкого аэропорта отделяют часы.
        Начгенштаба Муженко в этот момент предпринял попытку контрдействий, совершенно провальную с самого начала.
        Свидетельствует Юрий Бутусов, советник министра обороны Украины, в тот момент находившийся в штабе обороны.
        …
        К наступательным операциям Муженко почему-то не привлек подготовленные резервы - 1-й и 13-й батальоны 95-й бригады, 79-ю бригаду, другие проверенные части. Ударные группировки для атаки 17 января были сколочены впопыхах, буквально за сутки. Была привлечена 2-я батальонно-тактическая группа 93-й механизированной бригады, 90-й батальон 95-й бригады, небольшие подразделения 81-й, 80-й, аэромобильных и 17-й танковых бригад, 74-го разведывательного батальона, 3-го полка спецназ, инженерного полка. Большую часть заданий по тактической разведке в Спартаке и в районе Пески в интересах 93-й бригады выполняли разведгруппы Правого сектора - это говорит об уровне организации войсковой разведки в сухопутных войсках, которая полностью зависит от инициативы добровольцев.
        …
        Целая бригада находится у Генштаба в резерве, но она даже не была передислоцирована к аэропорту из тыла.
        Деталь - 90-й батальон 95-й бригады, который отважно сражался в аэропорту, сформирован из добровольцев, мотивированных людей, но на фронт попал только уже в период затишья и серьезного опыта боевых действий не успел получить. В 93-й механизированной бригаде танковый батальон, в котором было несколько отличных танковых экипажей, хорошо знакомых с обстановкой и имевших большой боевой опыт, отправили в Харьков на доукомплектование буквально накануне обострения обстановки.
        Офицеры рассказали «Цензор. Нет», как происходило совещание, где Муженко ставил задачу войскам. Все было очень коротко. НГШ ткнул пальцем на карту, на какие рубежи надо выйти и кто должен выступать. Он не спросил мнения офицеров, он не поинтересовался реальными боевыми качествами войск.
        Никакого внимания не было уделено ни взаимодействию подразделений, ни порядку действий в случае постановки российскими войсками помех нашей связи, что регулярно происходило в аэропорту - там сосредоточены значительные силы российских частей радиоэлектронной борьбы.
        …
        Итак, 17 января была поставлена задача - одна группа должна была взять монастырь близ поселка Пески. А затем продвигаться к гостинице на территории аэропорта и отрезать, таким образом, противника от нового терминала. Вторая группа - совершить глубокий обход микрорайона, где размещен «Донспецстрой», и, выйдя к автоцентру «Вольво», войти в пригород Донецка, чтобы отсечь переброску резервов противника. Третья - ударить по поселку Спартак со стороны Авдеевки и выйти к Путиловской развязке - главному коммуникационному узлу и воротам в Донецкий аэропорт для бронетехники.
        Прежде всего, Муженко не создал серьезных ударных группировок для проведения операции с такими широкими целями. Удар по монастырю наносился ротно-тактической группой на основе 6-й роты 93-й бригады, которая состояла полностью из добровольцев, большинство из которых составляли бывшие бойцы «Донбасса». Роту усилили 8 танков и 8 БМП, которые до этого ни разу не взаимодействовали с ротой и познакомились только перед атакой.
        Такие же небольшие силы были сосредоточены и на других направлениях. Командуя 230 тысячами военнослужащих, начальник Генштаба на всех трех направлениях атаки 17 января сосредоточил для деблокады группировку, которая не превышала по численности 500 бойцов, спешно собранных из разных частей.
        При этом эти группировки были вновь надерганы из разных подразделений, имели в своем составе слабо подготовленные и слабо мотивированные экипажи и подразделения, не были обеспечены данными разведки. Задача была поставлена абсолютно неадекватно.
        …
        Грубейшей ошибкой Муженко стало то, что он не сосредоточил резервы для развития успеха, закрепления, поддержки ударных подразделений.
        Самым вопиющим в деятельности начальника Генштаба стало то, что он в который раз совершенно не учитывал данные разведки. В аэропорту работал беспилотник волонтерского движения Армия SOS, но из-за того, что эти волонтеры критикуют за некомпетентность Генштаб, данные разведки с беспилотника просто не принимались во внимание и не использовались на протяжении всего периода сражения.
        …
        Атака 17 января была рискованной. Это не было наступление - это была атака «на авось», вслепую. Дело в том, что монастырь находился на открытой местности. И для его захвата было бы удобно действовать либо ночью, либо под прикрытием дымовой завесы. Но даже учитывая срочность - на войне всякое бывает, - для захвата надо было сосредоточить крупные силы. В самом монастыре противник не сосредоточил больших сил, но он использовался как корректировочный пункт, и его поддерживали танки, минометы, другие огневые средства.
        Украинская артиллерия провела подготовку. Однако наносить удар по монастырю наше командование запретило… из политических соображений. Поэтому все время боя противник мог безнаказанно корректировать огонь из монастыря.
        6-я рота добровольцев пошла в атаку. Противник оказал ожесточенное сопротивление. Бойцы успешно продвигались, несмотря на огонь, но, к сожалению, после обстрела танками и противотанковыми средствами противника нашей бронетехники наши танки бросили пехоту и вышли из боя. Добровольцы сражались 5 часов и вышли к монастырю. Но чтобы развить успех, нужны были резервы. И надо было корректировать огонь артиллерии по выявленным огневым точкам, и надо было несколько танковых экипажей, которые имеют боевой опыт и умеют работать с пехотой.
        Однако резервы Муженко не предусмотрел. А связь была заглушена средствами российской РЭБ, запасных каналов связи не было предусмотрено. Поэтому после израсходования боекомплекта 6-й роте пришлось отойти, потеряв 3 бойцов погибшими и более 20 ранеными. Безуспешными оказались и атаки на монастырь других подразделений.
        Маневр подразделений 93-й бригады в район автоцентра «Вольво» изначально мог иметь характер только демонстративных действий. Входить в Донецк с одним неполным батальоном Муженко послал лично комбрига 93-й бригады Олега Микаца. Но такими силами захватить пригород по улице Стратонавтов было совершенно невозможно. Да и не имело смысла. Куда логичнее было поручить самому Микацу операцию по захвату монастыря и сосредоточить все наличные силы, чтоб освободить от противника дорогу из Песок в новый терминал. Вместо этого Муженко рассредоточил войска и не смог выполнить ни одной задачи.
        Интересным событием дня стала атака Спартака. Небольшое подразделение 17-й танковой и приданных частей атаковало поселок и очень быстро убедилось, что силы противника там весьма незначительны. Наши прошли без сопротивления почти весь Спартак и были остановлены, достигнув успешно цели операции - Путиловскую развязку. В этом районе разыгрался бой - минимум один танк российских наемников был уничтожен, не менее одной машины потеряли и наши. У развязки наши подразделения остановились. После этого они были атакованы резервами противника - до 10 -15 единиц бронетехники. Российские экипажи имеют хороший уровень подготовки, но особого рвения не проявляют. Тем не менее, столкнувшись с незнакомой обстановкой, не имея связи и не получая помощи резервов для закрепления на рубеже, наши подразделения из Спартака вышли.
        …
        В последние дни обороны появился густой туман. Это изменение метеоусловий было предсказано синоптиками, но Муженко никак не отреагировал на этот прогноз. Туман означал, что либо его используем для активных действий мы, либо противник. Туман затруднял корректировку огня артиллерии, применение ПТУРов, и теперь маневр механизированных частей в районе аэропорта мог быть проведен более скрытно. Сосредоточение слаженных и подготовленных войск, оснащенных тепловизорами и защищенной связью, могло привести в случае атаки к занятию ключевых позиций вокруг аэропорта. Но такую операцию Муженко разрабатывать не стал. Стало ясно, что в случае нашей пассивности туманом воспользуется противник. Потому что туман позволял и противнику приблизиться к новому терминалу.
        Совпадение с 32-м блокпостом стало еще больше, когда наше небольшое подразделение было направлено по приказу Муженко в полном тумане к новому терминалу, но не было обеспечено ни тепловизорами, ни даже элементарным навигатором. Потеряв ориентировку в плотном тумане, наши бойцы заехали в глубь позиций противника. 7бойцов погибло, 8 попали в плен.
        Начиная с 17 января новый терминал держался только благодаря запредельному героизму защитников, энтузиазму добровольцев, волонтеров.
        …
        Муженко был обязан после провала деблокады 17 января либо эвакуировать бойцов из нового терминала, либо немедленно организовать новую атаку. Но вместо этого, как и всегда, когда Генштаб загонял наши подразделения в очередной котел, кроме приказа «Держаться!» Муженко не принял никаких решений.
        И в те самые дни - в дни падения Донецкого аэропорта - он вдруг перестал верить.
        Вера - это очень важно для тех, кто идет на смерть. Будь это смерть на войне, когда цепью идешь на вражеские пулеметы, или смерть в центре своей столицы, когда в строительной каске и с алюминиевым щитом ты идешь на пули снайперов. Люди всегда шли на смерть, когда знали, верили, что их смерть спасет остальных или откроет остальным дорогу в светлое будущее. Пошлины на этой дороге всегда оплачивались жизнями, и иногда цена была страшна, но человечество платило ее. В конце концов, и Господь наш умер за нас на кресте…
        Но в те дни Славян вдруг перестал верить. Совсем.
        Это случилось, когда на позиции прибыл начальник генерального штаба Украины генерал армии Муженко.
        Как раз тогда готовилась атака, направленная на деблокирование аэропорта, атака, как обычно, планировалась суетно и бестолково. Не было нормальных карт - распечатывали из гугл-карт, не было нормальной отработки взаимодействия, между собой, с броней и прочее, прочее. Броня недавно пришла по ротации, экипажи были неопытные, а сама броня - не испытанной в бою, то есть ее техническое состояние не было известно, танк мог проехать пятьдесят метров и заглохнуть, пушка могла разорваться на втором-третьем выстреле, пулемет мог давать по несколько клинов на ленту. Короче говоря, все было обречено еще до начала, но все равно готовились, потому что на этой войне всякое бывало, и у сепаров тоже были и подразделения разные, и танки хреновые, и взаимодействие отвратное. И сепаров было намного меньше, чем это было принято представлять, - не было тут на передовой российской армии.
        Сам Славян в тот день терся около штаба, потому что хотел быть полезным и участвовать в штурме. Оружия у него не было, и он вообще был потеряшкой, то есть ничьим. Он не нашел Катю, поскольку она поехала отвозить раненых. Это было хорошо, потому что если провалится контратака на ДАП, то сепары могут предпринять свою контратаку и ворваться в Пески…
        Вместе с Муженко прибыли еще много кто, в том числе какие-то добровольческие баты с Днепропетровска и группы правосеков, которых он раньше не видел. Понимая, что в армии ему не светит, Славян пошел к правосекам, найдя командирскую машину. Это был пикап «Форд» в камуфляже, загруженный снарягой, около него курили и переговаривались люди. Они были снаряжены намного лучше, чем армия, у них были и наколенники, и очки, и шлемы.
        Славик просто подошел к ним и сказал:
        - Слава Украине.
        Несколько пар глаз уставились на него.
        - Героям слава, - сказал один из них, - а ты кто?
        - Пятый бат.
        - А тут как оказался?
        - С больнички.
        Батовцы переглянулись.
        - Зовут как?
        Славик назвал.
        - Москаль, что ли? - недобро спросил один из камуфлированных.
        - Заткнись, Мышара, - сказал второй. - Чего надо, хлопчик?
        - В аэропорт прорваться, к побратимам.
        - Там сейчас ж…
        - Плевать.
        Командир несколько секунд пристально рассматривал его.
        - По ВУС кто?
        - Снайпер. И первым, и вторым номером был.
        - А не п…ишь?
        - Выйдите на связь с аэропортом, спросите - был ли такой Музыкант?
        - Музыкант? Странное у тебя погоняло[66 - В батальонах и тогда, и сейчас полно уголовников.].
        - Не погоняло, а позывной.
        - Один хрен… - снова сказал блатной.
        - Заглохни. Поправка «СВД» триста метров, четвертое деление прицела - превышение сколько будет?
        - Тридцать три.
        Командир зачем-то попинал скат «Форда».
        - В аэропорт мы не идем. Будем заходить в сам Донецк. Несколькими группами. Если получится, я тебя к побратимам отпущу, идет?
        - Идет.
        Славян не знал, что практически все, кого он знал в ДАП, уже «двухсотые», а зона контроля украинских силовиков к тому времени сократилась до одного куска одного зала, отгороженного баррикадами, - пятнадцать на пятнадцать метров. Это была последняя линия обороны ДАП, и оставалось ей держаться чуть больше суток…
        - Довгий, бери к себе. Зброю ему найдешь?
        - Нет проблем.
        А Славян уже узнал командира. Вспомнил. Это был один из тех снайперов, что грузился в джип в Музейном переулке днем двадцатого февраля две тысячи четырнадцатого года. Рядом с ним тогда стоял его отец.
        Попытка прорыва к ДАП ожидаемо закончилась катастрофой.
        Проблемой для контратакующих были два танка, маневрирующие в застройке. Эту проблему планировали решить следующим образом: четыре украинских танка выдвигаются вперед и либо сами решают проблему, либо выманивают танки ДНР под удар ПТУРов. После чего вперед выдвигаются четыре БМП-2, прикрывающие огнем пехоту, и следует фронтальная ночная атака на маталыгах - МТЛБ. Последние, хотя и плохо бронированы и вооружены одним ПКТ, но у них хорошая грузоподъемность и проходимость. Маталыги должны были доставить в аэропорт подкрепление из более чем ста бойцов 93-й бригады.
        Один танк сломался сразу, один - после инструктажа, и, таким образом, на позиции вышли только два танка. У одного из них после пяти выстрелов заклинил механизм подачи, и они покинули позиции, самовольно выйдя из боя. Из четырех БМП-2, которые должны были обеспечить огневое прикрытие и отработать по третьему и четвертому этажу нового терминала, на позиции вышли только две. Водители части маталыг отказались идти в атаку, в одну из них был вынужден сесть комбриг 93-й Олег Микац. Пошедшая в атаку часть маталыг (столько, сколько смогли наскрести готовых рисковать жизнью водителей) наткнулась на противотанковую оборону ДНР: неподавленные танки и расчеты ПТУР. Выжившие, включая Микаца, не смогли выйти к своим и попали в плен. К этому времени захлебнулась атака на Спартак и монастырь, а «грады» и артиллерия ДНР вышли на позиции и открыли шквальный огонь по Пескам и позициям украинской арты…
        21 января украинские СМИ со ссылкой на очевидцев заявили о провале попытки украинских военных овладеть аэропортом. Украинские войска с тяжелыми потерями отступили в сторону Песок и Авдеевки на подготовленные позиции.
        22 января украинская сторона признала, что полностью утратила контроль над Донецким аэропортом, также сообщив о гибели шести и ранении 16 военнослужащих. Последние защитники аэропорта частично погибли под завалами, частично были взяты в плен повстанцами.
        В тот же день, в связи с обстрелом остановки общественного транспорта в Донецке, пленные из аэропорта были проведены по улицам Донецка и далее переданы украинской стороне.
        С 20 февраля 2015 года представители ДНР начали разбор завалов аэропорта. К 1 марта 2015 года, по словам замминистра обороны ДНР Эдуарда Басурина, повстанцы обнаружили тела 373 украинских военных, 306 из которых уже передали украинской стороне.
        КАРТИНКИ ИЗ ПРОШЛОГО.
        ДОНЕЦК.
        20 ФЕВРАЛЯ 2015 ГОДА
        НЕЛЕГАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
        Падение Донецкого аэропорта и гибель дебальцевской группировки, потеря стратегически важного транспортного узла, через который теперь в Донецк могли доставляться грузы из России железной дорогой, поставило украинское командование перед простым и неприглядным фактом: Донецк потерян.
        Это было понятно уже где-то к осени, когда в Донецке появились серьезные силы, начали работать районные комендатуры и некое подобие военной полиции. Донецкий аэропорт уже не мог стать плацдармом для наступления на город, потому что находился в осаде, а любое сосредоточение сил на подступах было бы невозможно, они попали бы под артиллерийский огонь еще на этапе развертывания. Но Донецкий аэропорт, хотя держать его было бессмысленно, стал для страны неким символом… медийной иконой этой войны. Появилось понятие «киборги», те, кто вышел на ротацию в середине осени, участвовали в ток-шоу. А власть, украинская власть, крайне зависела от медийной картинки - не от мнения народа, кстати, а от медийной картинки[67 - Феномен украинской прессы еще ждет то ли своего исследователя, то ли следователя. Автор не претендует на истину в последней инстанции, но мне все же кажется, что это что-то отличное даже от влиятельной американской прессы. Термин «четвертая власть» к украинской прессе подходит как нельзя лучше. За двадцать четыре года независимости в Украине сложилось агрессивное, крайне нетерпимое, жестокое
медийное сообщество, имеющее корни в озабоченной свидомостью украинской интеллигенции, осознающее себя как единое целое, с множественными источниками финансирования (реклама, деньги олигархов, депутатский пиар, гранты США и ЕС). Это сообщество имеет собственные неписаные правила, изгоняет и травит неугодных, прекрасно освоило так называемое «воздействующее вещание» и скорее ведет за собой власть, чем обслуживает ее. Они имеют собственный, независимый от власти выход «на заграницу» и прекрасно умеют шантажировать любую власть. Это сообщество несет как минимум равную ответственность с Порошенко и Яценюком за состояние дел в стране.]. И потому сам начальник генерального штаба генерал армии Муженко прилетел спасать Донецкий аэропорт, бросив весь остальной фронт на произвол судьбы. Знал, что, сколько бы ни полегло карандашей под Мариуполем или Дебальцево, на это не обратят внимания, этого не заметят. Я смотрю телевизор, чтобы знать, что я думаю, - вот формула этой войны и даже формула новой, постмайданной жизни. И начальник генерального штаба в те дни поступил не как солдат, не как военачальник. Он
поступил как медийная персона. Коими в эти дни являлись все без исключения…
        Но ДАП пал, а следом пала и Дебальцевская группировка. Президент бодро отрапортовал, что вышли по плану, потеряв всего шестерых (по независимым оценкам - от двухсот пятидесяти до четырехсот только убитых). И с тех пор стало ясно, что и ДНР и ЛНР состоялись и с ними надо вести войну уже не как с мятежными территориями, а как с независимыми государствами. И важной составляющей этой войны стал террор и действия специальных сил. Они упрощались тем, что и Донецк и Луганск потеряли значительную часть своего довоенного населения, остановились многие предприятия, и в городе была масса как укрытий, так и возможности передвигаться. В случае с Донецком это осложнялось еще и тем, что в городе была мощная промышленность, и часть шахтных выработок заходила прямо на территорию города. Весь Донбасс был швейцарским сыром, изрытым вдоль и поперек шахтами, укрыться было проще простого…
        В этот день было сумрачно и туманно. Это был старый район, район старого города, помнящий еще инженеров времен Юза. Собственно, он и был построен как район для иностранных специалистов еще до советской власти, в девятнадцатом веке. Старые одно-, двух-, трехэтажные дома из потемневшего от времени кирпича темно-винного цвета, деревянные наличники окон, въевшаяся в кожу сажа и угольная пыль. Может быть, в другой, лучшей стране здесь можно было бы устроить что-то вроде туристического района, чтобы показывать туристам за деньги этот европейский форпост на диких землях. Можно было бы восстановить и особняк легендарного Джона Хьюза на берегу реки, он поставил его так, чтобы видеть свое детище, свой завод. Но увы… страна была той, которая есть, и времена были те, которые есть, - дома покосились от старости, вросли в землю, некоторые уже снесли и поставили на их месте что-то убого-аляповатое, самодельное. Все было завешано рекламой, казавшейся такой наивной и неуместной сегодня - выкуп швейцарских годинников, туры в Египет и Турцию.
        И шла война…
        В одном из домов, в одной из комнат, помнящих, наверное, и гражданскую войну, и Молодую гвардию, на постеленном у стены ватнике сидел человек. Молодой парень, одетый, как одеваются ополченцы, в «горку» с эмблемами Новороссии. Под рукой у него было оружие… здесь у всех было оружие.
        Помимо этого убежища они сняли квартиру на противоположной стороне улицы. Это было правильно, потому что при штурме одного убежища второе могло поддержать огнем и дать уйти. На второй квартире никто не жил постоянно, смены менялись…
        Вот и сейчас в комнату зашел парень лет двадцати, у него была переделанная в снайперский карабин «СКС». Судя по тому, что он был с оружием, только сменился с поста на чердаке. Или пришел - до этого он здесь не светился. А то, что молодой, - все правильно. Среди молодых многие были «за Едыну». Даже фанаты донецкого «Шахтера»…
        - Тебя как зовут? - спросил он. Ему хотелось поговорить, он еще не «влился», не «вписался» в эту войну, в ад подполья, когда ты живешь так, что хочется просто лежать и смотреть в потолок, пытаясь в паутине трещин постичь тайный смысл бытия. И лежать до тех пор, пока это возможно…
        Но этот паренек был еще гражданским. Он взял в руки винтовку и ощущал себя защитником страны, реально что-то делающим для нее. Ему хотелось поговорить, поделиться этим. Он еще никого не убил и не знал, как выглядят мозги на припорошенном пылью каменном крошеве и каково пытаться заснуть, когда внизу, в подвале, в импровизированном лазарете кричат от боли твои раненые друзья, а обезболивающего нет…
        - Я Иван. Позывной «Сова». А ты?
        - Слава. Музыкант…
        Паренек с «СКС» присел рядом с ним.
        - Добре зброя у тебя, - сказал Славян.
        - Какая добрая… - Парень не перешел на мову, говорил по-русски. - что у отца было. Глушак волонтеры подарили.
        - На Майдане был?
        - Не. Я с Донецка.
        И что?
        - Мы там с титушками буцкались, - охотно сообщил новенький, - знаешь, сколько у нас туи титушни? Ну да ничего - зайдем, все этим гадам припомним.
        …
        - Вот командир наш - тот на Майдане был.
        - Он военный?
        - Нет. Был когда-то. Доброволец. Он с Днепра.
        И что он там делал? Стрелял по Майдану с крыши Украинского дома?
        Славян ждал. Все-таки его отец был офицером спецслужбы, и хоть чему-то он научился. Просто подтолкни. И дай выговориться. Тем более сейчас, когда впереди, возможно, их ждет смерть…
        - Он в «Айдаре» не столковался, вот сейчас у него свой отряд в ПС.
        - А на Майдане он в какой сотне был?
        Паренек пожал плечами:
        - Не знаю.
        Понятно, в какой…
        - А остальные у вас тоже с Майдана?
        - Нет. В основном наши, донецкие, днепровские пацаны. А ты с Киева?
        - Да.
        - На Майдане был?
        - Да.
        - А сотня?
        - «Афганцам» помогал.
        - Круто…
        …
        Разговор прервал заглянувший в комнату проводник[68 - В украинских бандформированиях типа УНА-УНСО командир - это проводник, а совет командиров - Провод. Примерно соответствует амиру и Шуре в исламе.].
        - Музыкант, ты тут? Давай, бегом. Все. Выезжаем…
        УЛИЦА ДАЧНАЯ.
        ЛЕСОПОЛОСА
        Быстро темнело…
        В их распоряжении была «Газель», в ней был люк, она использовалась для стрельбы из миномета, но сейчас они израсходовали все мины и ждали пополнения припасов, его должны были забросить украинские агенты, действующие из Ростова[69 - Украинская разведка, безусловно, ведет подрывную и разведывательную деятельность на территории РФ, и агентура в приграничье, безусловно, есть. Иного ждать глупо, кто хочет, может поинтересоваться, что такое отдел Р ГУР МО Украины.]. Пополнения не было, и поэтому миномет закопали до поры, а примелькавшуюся машину использовали как разъездную…
        Славян-Музыкант выбрался из медленно движущейся машины вторым и нырнул в лесополосу. У него были очки ночного видения «Юкон», купленные волонтерами, и необычный, кургузый автомат. Это был переделанный в буллпап «АКМ» с коротким самодельным двадцатиместным магазином и небольшим глушителем. Автомат был переделан с помощью сербского переделочного комплекта… Такие были популярны в Ираке: городские партизаны охотились с ними на американских солдат. Короткий можно под одеждой прятать, быстро вскидывается, разворотистый. А пулю со стальным сердечником, пущенную из «АКМ», боковушка бронежилета не держит… если она есть вообще. Многие солдаты в нарушение инструкций доставали все плиты, кроме фронтальной. А здесь и вообще у многих бронежилетов не было…
        Задачей Музыканта было прикрытие командира. На его автомате был установлен пятидиапазонный лазер, и с ним и с очками он был королем ночи…
        - Слава Украине.
        - Героям слава…
        Пароль - отзыв. Один на всех.
        Контактером был офицер украинской военной разведки. Несмотря на то что еще в девяносто пятом генерал ГУР Кшетусский организовывал доставку в Чечню оружия и боевиков УНА-УНСО самолетами, сейчас радикалы и украинские спецслужбы не доверяли друг другу ни на грош. Причина была проста и понятна: Майдан. В отличие от УНА-УНСО и других структур девяностых, подментованных и подконтрольных, новые сложились, в основном, на Майдане. Раз сказавши «не верим», не верили по-прежнему. Тем более, все понимали: если бы не эта война, сейчас бы они стреляли не сепаров, а друг в друга…
        Слава Украине… Героям слава…
        - Груз не подошел.
        Речь шла как раз о грузе для донецкого подполья[70 - Откуда в Донецке проукраинское подполье? Надо понимать, что Донбасс имеет очень неоднородную социальную и этническую структуру. Города - это плавильный котел еще времен Империи, и кого там только нет. Новороссию заселяли очень активно, давали большие подъемные, и там есть выходцы из половины стран Европы. Село оставалось украинским. Отсюда и подполье. По этой же, кстати, схеме заселялась и центральная Украина, и сейчас набившиеся в Киев жители украинского села (селюки) принимаются коренными киевлянами как представители другого народа.] - гранатометы, не РПГ, а одноразовые, намного более простые, мины, к минометам и противотранспортные, гранаты, боеприпасы к стрелковому оружию. Груз ждали еще позавчера.
        Но он не пришел.
        - Груз перехватили сепары.
        - Опять…
        - Ты что-то мне сказать хочешь? - зло сказал украинский офицер.
        - Хочу. Да не буду.
        - Вот, то-то.
        - Что твои нарыли?
        - Вот.
        - Что там?
        - Контакты. Адрес одной шалавы. К ней Музыченко ходит. Его можно там грохнуть.
        - Тебе бы только грохнуть. Что за шалава…
        Заняв позицию за деревьями, Славян вдруг подумал… вот он. Снайпер. Еще год назад…
        Господи… а ведь сегодня… двадцатое февраля. Точно. Год назад все перевернулось. Год назад они думали, что та кровь, кровь героев, шедших со щитами на винтовочные пули, что эта кровь что-то изменит.
        И… изменила.
        Многие из тех, кого он знал по Майдану, мертвы. Часть их сотни загинула в августе под Мариуполем, видимо, попали в засаду российского спецназа. Это потом показали по телевизору - горящая машина и человек на асфальте. Видны вывалившиеся кишки. Это видео заставило его взять в руки винтовку, вспомнить, чему его учил отец, и пойти в Донецкий аэропорт. И там он стал снайпером. Но… многим ли он сейчас отличается от тех, кто ровно год назад навел винтовку на человека со щитом и нажал на спуск…
        Ради чего…
        Майдан предан и слит, чем громче клянутся ему в верности, тем фальшивее это звучит. Никакой люстрацией и не пахнет. Партия регионов, перекрасившаяся в Оппоблок, снова прошла в Раду, многими уже именуемую Верховной Зрадой. Еще больше депутатов мгновенно переметнулись в пропрезидентскую партию. Продолжается воровство, теперь уже и на военных поставках.
        Никакой справедливостью и не пахнет, наоборот, приходится гнать от себя мысли, что они сделали только хуже. Так нельзя думать, потому что думать так - значит, предать память легших здесь побратимов. Но мысли не уходят.
        Так зачем…
        Какая-то тень недалеко от двоих беседующих в лесополосе мужчин привлекла его внимание, он попытался рассмотреть, что там, но гражданский, предназначенный для охотников «Юкон» давал не слишком-то хорошую картинку. А через секунду мир взорвался в ослепительной вспышке светошумовой «Зари», и он оказался в центре этой вспышки…
        ДОНЕЦК.
        КОНЕЦ ФЕВРАЛЯ 2015 ГОДА
        - По-русски понимаешь?
        Славян кивнул.
        Ополченец - если это был ополченец, а не кто-то другой, - проводивший допрос, не бил его и вообще не выглядел так, как его рисовали украинские СМИ, - диким зверем, орком, пьющим кровь детей. Это был усталый мужик, за сорок, вместо камуфляжа он был одет в «горку», которую носили большинство ополченцев. Печатал на ноутбуке он неумело, тыкал одним пальцем. Но вот черноты - следов угольной пыли, которую не скроешь, как и татуировку, - у него не было.
        - Фамилия?
        - Прохоренко.
        - Не шути, парень, - устало сказал ополченец, - попал, так не усугубляй. У тебя на форме другое было.
        - Я не шучу. Прохоренко. Форма чужая.
        - Имя-отчество?
        - Вячеслав Валерьевич.
        - Родился?
        - Девяносто четвертый, Киев.
        - Мобилизованный?
        - Доброволец.
        - Конкретно, откуда?
        - Правый сектор. Пятый бат.
        Ополченец с силой стукнул по клавиатуре. Закурил.
        - А ты молодец. На подвал тебя пока еще не сажали. Но не юлишь, как некоторые. Значит, Правый сектор. И что ты тут забыл, Правый сектор?
        - А вы что тут забыли?
        - Я на своей земле!
        - И я на своей.
        Ополченец встал… потянулся. Дело происходило в каком-то кабинете какого-то обшарпанного здания, окна были заклеены бумагой, полностью. Старые батареи были выкрашены в несколько слоев зеленой краской, выглядело это очень уродливо.
        - По районам проехаться хочешь?
        …
        - Мы одну старуху вывозили. Она просила не вывозить, сказала - газ есть, придут укры - открою газ и подорвусь вместе с ними[71 - История не выдуманная.].
        …
        - Так что Донбасс це Украина, это ты кому другому расскажи. Если это и было, так давно. Теперь все по-другому.
        Дознаватель вернулся за стол.
        - С какого времени служишь и где?
        Следующий допрос состоялся лишь через два дня, на нем был другой дознаватель, и он задал ему всего лишь один вопрос:
        - Валерий Прохоренко - кто тебе?
        - Отец.
        Больше вопросов не было.
        После падения Донецкого аэропорта часть пленных вывезли в город, чтобы показать, что совершили украинцы по отношению к Донецку. Только что снаряд угодил в автобус, погибли несколько человек. Автобус так там и стоял.
        Среди пленных был офицер в звании полковника. Если бы не комендантская рота, его бы разорвали на месте.
        По Донецку перемещались украинские диверсионные группы, одна из них использовала мусоровоз, вторая - «Скорую помощь» со срезанной частью крыши. Повадки хорошо известные - минометные обстрелы. Миномет, восемьдесят два и сто двадцать миллиметров, стал излюбленным оружием диверсионных групп на этой войне.
        После того как украинским пленным показали, что украинская армия творит в Донецке, их направили на разбор завалов. Славян теперь был среди них. Никто не удивился, увидев его, он уходил в город с правосеками, значит, там и попал в плен. Вопросов не было…
        А вот комбата Микаца среди них не было.
        Там, в Донецком аэропорту, Славян своими руками откапывал своих друзей из руин и показывал, где стоят растяжки, которые надо снять.
        Через несколько дней его снова забрали в комендатуру. На допрос, как сказали…
        Только допроса никакого не было. В кабинете на месте дознавателя сидел человек, который не раз бывал у них дома. С которым они не раз бывали и на стрельбище, и на рыбалке. Который спас его в тот день, на Грушевского…
        Он был в костюме, что для зоны АТО было дико и необычно…
        - Можем идти? - спросил конвоир.
        - Можете.
        Наручников никаких не было - какие тут наручники.
        Человек показал на стул.
        - Садись.
        Славян остался стоять. Человек тоже встал и подошел к окну, поскреб его пальцем. Но окно было закрашено наглухо.
        - Видишь это окно?
        …
        - Оно должно быть прозрачным. Давать свет. А закрашено наглухо. Нет света.
        Человек вернулся за стол.
        - Да ты садись, садись.
        - Постою.
        - Как знаешь.
        …
        - Как думаешь, что происходит? Что не так с этой войной?
        …
        - Молчишь. А я скажу. Эта война - давно уже договорняк. Все договорились. Порох - такой же, как и Путин. Слышал про визит Назарбаева?
        …
        - Он имел только одну цель - провести смотрины. И Порох их прошел. Ты и я одной крови - откуда это?
        - Маугли.
        - Во-во. Так и Порох. И Путин. Они все одной крови. Вот увидишь, скоро будет перемирие. Кого здесь не утилизировали, тех утилизируют потом. Автокатастрофа… или под срок подведут. Скоро будут сливать волонтеров, вот увидишь.
        …
        - Американцы? А зачем американцам Украина, вот подумай сам.
        …
        - Американцам Украина нужна, чтобы тут увязла Россия. Не больше, не меньше. Эта задача уже выполнена. Здесь война - лет на двадцать, как в Чечне. А если надо будет договориться с Путиным, Украину сольют.
        …
        - Европа? Как думаешь, европейским фермерам нужны конкуренты? Тем более на такой земле, как наша?
        …
        - Соображай. Своих друзей из руин руками выкапывал. Пора бы и мыслить начать.
        Начать мыслить…
        БЕРЕГ ДНЕПРА.
        5 ИЮЛЯ 2019 ГОДА.
        ПРОДОЛЖЕНИЕ
        - Значит… ты ему не сказал?
        - Не…
        - Ну, в общем-то, правильно. Я почему-то думал, что если бы сказал, то живым бы он из плена не вернулся…
        Шла какая-то грязная игра. По обе стороны, я не идеализирую своих. Концы этой игры я только начинал поддевать. И теперь я начинал понимать, почему так долго сын был почти что рядом, но я не мог его найти. В том, чтобы его нельзя было найти, заинтересованы были не только они, но и наши.
        Слово неправильное. Нет для меня больше «наших».
        - А потом?
        - Потом поменяли. Вот она на обмен приезжала…
        - Я за него трех сепаров отдала, - сказала Катя.
        Трех сепаров - это, конечно, круто.
        - А ты когда поняла?
        - Что - поняла?
        - А что - ничего не поняла?
        - Ты жид, что ли? Вопросом на вопрос…
        - Катя! - Славяну это не понравилось.
        - Что? Не так?!
        Катя зло выругалась. По-мужски. Я молча ждал.
        - Я его люблю. Даже если он не прав. А враги у нас общие.
        - А общие - это какие?
        Катя помолчала.
        - У меня брат в бате был. Если бы не он, кстати, Славяна бы не обменяли…
        Да нет, дорогая. Его бы обменяли в любом случае, даже если бы пришлось приплатить сверху. Александр Владимирович тут постарался.
        Алекс.
        - Они приехали на блок, мне потом побратимы рассказывали… - Катя говорила как будто в пустоту, пустым и равнодушным тоном, - …кто жив остался. Там все бухие вхлам. На нуле[72 - Нуль (ноль) - линия фронта.], прямо на дороге фуры перегружаются. Они все это зачистили. На отходе с блока по их бусику упороли из танка. Как потом сказали, случайный выстрел. От бусика не осталось ничего. Прокуратура дело закрыла…
        Ну… тут и дивиться нечему. Странно было бы, если бы было как-то по-другому. И в Чечне так же было. Остановившаяся армия начинает гнить и разлагаться.
        - И шо? Тебя все зрадили, кинули и покинули? Ты теперь за кого, получается? За белых? Или за красных? Пардон, жовто-блакытных.
        - Да пошел ты.
        Пошел бы. С удовольствием. Да некуда идти.
        Некуда…
        - Один вопрос. Там, в офисе… винтовку тебе Александр Владимирович дал. Алекс. Верно?
        Славян ничего не ответил. Катя выплеснула остатки чая в костер, встала и скрылась в темноте.
        Нужен ход. Теперь понятно лишь одно - игра идет в одни руки. И с той, и с другой стороны играют одни и те же люди. С внешне разными, но на деле одинаковыми интересами. Скорее всего, это началось еще до Майдана. Продолжилось весной четырнадцатого. Когда игра, долженствующая быть победной, превратилась в кровавую.
        Почему так? Если подумать, то объяснение этому находится. Нет, не со стороны укропов - с нашей стороны. Заканчивается наше АТО под названием КТО. Контртеррористическая операция на Северном Кавказе. Кого убили, кого выдавили в Сирию с очень призрачными шансами вернуться. Чечня уже практически мирная республика. В Дагестане подполье измотано настолько, что многие должности, например, кадия Имарата Кавказ, просто не заняты уже долгое время - старых убили, новых нет. На КТО делались деньги, и огромные деньги, подробности я приводить не буду. Не раз и не два были признаки того, что действия на Северном Кавказе затягивают искусственно. Но всему есть конец - и после завершения КТО многие могли остаться не у дел. Под это дело даже проводили закон о ЧВК - частных военных компаниях. Но получилось иначе.
        Теперь у нас свое АТО. АТО в квадрате. Тут тебе не Кавказ - шестьсот тысяч квадратных километров территории. Сорок с лихом миллионов населения.
        С другой стороны - не может быть, чтобы украинские генералы спецслужб не хотели быть важными и нужными. Не смотрели с завистью на российских коллег, у которых было КТО, была возможность ездить, получать звездочки, погоны. Быть нужными. ФСБ - СБУ - КГБ - КНБ и кто там еще - мы все птенцы одного гнезда. И договориться всегда сумеем.
        А знаете, что самое страшное? Ну, допустим, раскручу я этот клубок. Просто потому, что эти гады мне и моей семье всю жизнь искалечили. Допустим, солью я это все в прессу - как это сделать, я знаю.
        И что будет?
        А ничего! Откройте любую новостную ленту в интернете! Пугачеву не узнать - новая диета. Ипподьякон-педофил изнасиловал хоккейную команду. Что сказал Путин про новый пенсионный возраст - шок. Мы женаты уже три года - Кабаева. Что такое на фоне всего этого гама будет моя информация? Да просто еще один информационный повод. Еще один крик в общем гвалте, бессмысленном и беспощадном.
        Никому и нафиг не нужный.
        И тут я понял, что надо сделать…
        - Славян… давно у Александра Владимировича в гостях не был?
        - Да не так…
        - Поехали. Съездим. Винтовку бери.
        На полпути нас перехватила Екатерина.
        - Вы куда?
        Я промолчал. Славян должен был сам разобраться со своей женщиной и разобрался. Мягко, но решительно отстранил ее.
        - По делу.
        - Я с вами.
        - Останешься здесь.
        - Мать знает, что ты жив?
        Славян кивнул.
        - Звонил пару раз. Недавно.
        Мне, конечно, никто и ничего не сказал. Хотя сейчас двадцать первый век на дворе - достаточно взять сотовый и позвонить.
        Скорее всего, британские спецслужбы отследили звонок из Украины, и вот тогда начались вопросы.
        - Как Маринка?
        - Нормально…
        Я помолчал. Лодка шла по Днепру в обратном направлении.
        - Любишь ее?
        - Не знаю.
        - Запомни, если не хочешь повторения, люби ее такой, какая она есть. Не пытайся изменить. И она пусть тоже тебя не пытается изменить. Если не получается, лучше сразу расходитесь, не мучайте друг друга. Не склеить. Если разбилось, уже не склеить, как не пытайся. Да и… стоит ли пить чай из склеенной чашки. Жизнь-то одна…
        Лодка шла по Днепру…
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        Отрывки из статей публициста Марии Коваленко.
        Одной из немногих, кто сохранил разум в обезумевшей стране.
        Я: Вам хоть есть куда возвращаться? Жильё цело?
        Дончанка: Не знаю, наш район бомбят постоянно. Вот зачем?
        Киевлянка из очереди: Так то же русские бомбят.
        Дончанка: Какие русские? Люди же видят, откуда стреляют. Там украинская армия.
        Киевлянка из очереди: Меньше российские новости смотрите.
        Дончанка: Да я с лета в Киеве. Только украинские и смотрю.
        Киевлянка из очереди: А у меня спутниковое телевидение. Смотрю специально и российские, чтобы видеть, как они врут, что у нас тут неонацисты и бандеровцы. Кто вас там притеснял?
        Дончанка: Я сама попала под бомбёжку с самолётов. Это так страшно. Дети кричат, никто не понимает, что делать. Оглохла даже. Потом прошло. После этого уехали.
        Киевлянка из очереди: А кто с самолётов бомбил?
        Я: Ну, у сепаратистов самолётов не было…
        Киевлянка из очереди: А откуда вы знаете, что с самолёта?
        Дончанка: Так сначала вертолёт разведал, а потом ЭТОТ зашёл.
        Киевлянка из очереди: А чего ж вы хотели со своим референдумом? Сами виноваты.
        Дончанка: Да кто на него ходил? Процентов 20. Мы хотим в единую Украину!
        Киевлянка из очереди: Конечно, теперь захотели! Раньше надо было думать!
        Я: До бомбёжек?
        Киевлянка из очереди: Ага.
        …
        В январе 2014-го знакомый, хороший скромный человек, на мои слова о том, что «активисты», поджигающие автобусы и устраивающие средневековый дебош в центре столицы, требуют убрать из города милицию, без секундного замешательства сказал, что надо убрать. Когда уже во время войны на Донбассе до знакомых удавалось в каких-то нанокапсулах на наносекунды донести мысль, что если бы российские регулярные войска собирались «завтра бомбить меня в Киеве», то это «завтра» наступило бы полгода-год назад, они отступали на заранее подготовленные позиции в виде фраз: «А зачем они помогают оружием, советниками? Если бы они К НАМ не лезли, всё бы уже закончилось». Поверьте, я долго пыталась нащупать дно, но снизу стучали. Поэтому совершенно уверена - никаких моральных отягощений на нас эта фраза не накладывает. Потому что поведи мы себя так, как велит мораль (на то и расчёт), всё окончится, как у Осиповича, поддавшегося на то же шулерство. И из предсказуемости нашего поведения просто извлекут возможность кровавого террора. И я ни грамма не верю, что Штайнмайер, подписавшийся гарантом под легитимацией захвата власти
в европейском государстве, стал моральнее. Я настолько аморальна, что вижу в смене его позиции ситуативный меркантильный (видимо, не личный, а партийный) интерес. И в глубоко эшелонированной СМИ «позиции» («я смотрю телевизор, потому что я должна знать, что я думаю»), которая несовершенна только в том, что не имеет нюансировки, оттенков у самых разных слоёв населения, вы прекрасно узнаете краеугольные камни. И когда на российском ток-шоу украинская журналистка не смотрит кадры страданий людей на Донбассе, поясняя, что они не способствуют миру (какая связь?), и говоря, что Россия должна перестать помогать Донбассу, восстановить контроль украинских военных на границе, она имеет в виду то, что вам страшно представить, - что Украине должны позволить удавить Донбасс. Это как супруг, держащий петлю на шее жены, выгоняет прибежавших на шум соседей словами: «Сами разберёмся».
        ДОНЕЦК, БЫВШАЯ УКРАИНА.
        10 ИЮЛЯ 2019 ГОДА.
        ФИНАЛ ИГРЫ
        Мы - не оставим города свои,
        Мы - обязательно дойдем… Декабрь
        Донецк. Новороссия.
        В Донецке меня поселили не в «Донбасс-Паласе», а в неприметной двухэтажной гостинице недалеко от бывшего здания СБУ. Теперь это КГБ Новороссии, Донецкое региональное управление. Грозный намек всем тем, кто готов покуситься на завоевания народа этой земли, - эту аббревиатуру помнят далеко за ее пределами…
        В гостинице жили командированные, и сама она была очень и очень непростой. Например, стальные ставни на окнах, а ресторана не было совсем, хотя кухня была. Приготовленное поднимали сразу в номера, это чтобы живущие здесь не видели лишний раз друг друга. Вход был прикрыт уродливым, но прочным стальным навесом - от осколков…
        Меню висело рядом с кроватью. На сегодня борщ, на второе свинина с гарниром, чай, компот. Да, так прямо и написали - компот. Повеяло семидесятыми годами прошлого века - не худшим, кстати, временем. Тогда никто и представить не мог, что из Киева будет отдан приказ бомбить Донецк, уничтожать его население.
        Я поднял трубку и… положил ее. Не могу. Может, это глупо, но не могу. Я ведь все знаю. И про умерших в войну от голода стариков и старух. И про сегодняшние, совсем не сытые времена. Это в Киеве я езжу на «Порш Кайенн». А здесь… когда я буду жрать этот борщ и свинину с гарниром, я буду представлять себе тех, у кого и сегодня пустой суп на плите.
        Нет. Не могу…
        Набрал номер сопровождающего. Сказал, что в гостинице больше оставаться не могу…
        В ожидании аудиенции в КГБ - нужного человека просто не было на месте - меня повезли по городу…
        Центральная часть города пострадала от обстрелов не сильно - страшнее всего в аэропорту и прилегающих к нему кварталах - там все просто снесено огнем. Но и самому Донецку хватило. Я увидел и памятник на том месте, где погибли мирные жители в троллейбусе от взрыва мины, и знаменитые Розы мира - огромный, в несколько метров высотой памятник, при ковке которого было использовано железо от упавших здесь «Градов». Памятник был окружен ковром красных роз, и по центру, словно живой, бился Вечный огонь.
        Память всем павшим уже в новой, страшной войне.
        Ах, какого дружка потерял я в бою…
        И не сорок два года назад, а вчера…
        Это Александр Розенбаум. Эти слова написаны тридцать лет назад, но актуальны и сегодня, потому что мы никак не можем выйти из боя. И это не тысяча девятьсот сорок пятый. Это две тысячи четырнадцатый. Вечный огонь в память тех, кто вставал первым, и тех, кто пришел добровольцем потом. Кто погиб под обстрелами в городе и пригородах и кто пал в аэропорту. Кого расстреляли на дороге из танка при попытке спастись - просто, ради веселья. Кого схватили и зверски убили правосеки, кого пытали до смерти в застенках СБУ. Кто штурмовал Углегорск, Дебальцево, Мариуполь. Кого нашли в киевских и харьковских изоляторах СБУ, мертвыми и еще живыми.
        Это нужно не мертвым. Это нужно - живым…
        Когда специальная группа, состоявшая из ополченцев и оперативников ФСБ, заняла Харьковское СБУ, удивительно, но кое-кто из следователей оказался на месте. И предложил помощь и сотрудничество… в расследовании преступлений, которые они сами и совершали. Вместе с оперативной группой ФСБ был и спецназ ДНР. Они просто привезли этих выродков на площадь, где у постамента памятника Ленину - самого памятника не было - уже шел многотысячный митинг, и выдали их людям.
        Алый платок огня трепетал на ковре из алых роз. И я понимал, что далеко не все еще сделано. Днепропетровск, Одесса оккупированы врагом. И там, и там все еще есть и СБУ, и изоляторы, причем в еще худшей форме.
        НО РАНО ИЛИ ПОЗДНО МЫ ДОЙДЕМ И ТУДА.
        Встречу мне организовали с начальником управления ВКР полковником Беленко. Это был человек лет пятидесяти на вид, но крепкий как дуб, седой как лунь, ростом под потолок. Как потом я узнал, ему было всего сорок три года, и за эти сорок три года он успел похоронить родителей, убитых при обстреле.
        Руки полковника были в остатках грязи. Заметив, он обыденно пояснил:
        - Копанки.
        - Копанки?
        - Ну да. Работаем по захоронениям. Только из-под Краматорска, там концентрационный лагерь был. Работы хватает…
        Я не нашелся что ответить.
        - Чаю?
        Чай был горячим. Вкусным. Почти чифир, но не слишком. Я в свое время сам пил… шесть пакетиков «Липтона» и две столовые ложки сахара…
        - …Я ищу днепропетровского снайпера, - сказал я, прихлебывая ароматный, с травами чай, - и если это ваш человек, прошу мне сказать. Как-то порешаем.
        Беленко покачал головой. Чашка в его руках казалась игрушкой.
        - Это не наш.
        - Понятно.
        - Почему вы думаете, что он наш?
        - У меня… есть подозрение, что он имел какое-то отношение к событиям в зоне АТО. И ко многим другим событиям.
        Беленко молча ждал новых слов от меня.
        - К расстрелу людей на Майдане, - выложил я козырь.
        Полковник поморщился:
        - Это-то какой смысл трогать?
        - Потому что это один из краеугольных камней. Выбьем его - возможно, сложится все здание.
        - Наивность…
        - И тем не менее…
        Беленко отставил чашку в сторону.
        - Враждовать всегда проще, чем дружить. А верят люди в то, во что хотят верить. Думаете, если даже вы докопаетесь до правды, это что-то изменит? Хоть что-то? Вера всегда была сильнее правды.
        - Я хочу надеяться.
        - Слишком много крови пролито. Слишком много зла сделано.
        - Речь не идет о восстановлении Украины.
        - А о чем тогда?
        - Речь идет о тех людях, которые фактически взяты в заложники в Одессе, в Днепропетровске, в других городах. Речь о лжи, на цементе которой строится уродливое здание Едыной Краины. Ложь о киевских снайперах - один из тех немногих краеугольных камней, на которых сейчас строится здание украинского национализма. Небесная сотня не менее известна и почитается, чем герои Крут. Вы думаете, у вас нет таких…
        - Да есть, конечно.
        - Ну, вот. Если удастся доказать, что людей в Киеве расстреляли организаторы Майдана, а не правительственные снайперы, или, по крайней мере, что часть этих людей расстреляли наемники организаторов Майдана, будет шок. Тогда с ними можно будет работать.
        - Красиво говорите… уродливое здание…
        - Как есть. Палестинцы живут войной уже семьдесят лет. Между Индией и Пакистаном было уже три войны, и Пакистан все три проиграл, а теперь обзавелся ядерным оружием и мечтает, как сожжет соседа дотла. Я не хочу, чтобы здесь так жили. А вы?
        Полковник нажал кнопку на селекторе.
        - Зайди…
        Вместе с приданным мне на помощь сотрудником КГБ - он отзывался на имя Юрий - мы просматривали материалы…
        Материалов было много… съемки из аэропорта, включая и те, которые не попали в Youtube, записи с допросов и учетные карточки на пленных… материалы различных телекомпаний… КГБ накапливал и хранил все, сейчас это проще, и кто знает, что может пригодиться и когда.
        - Работали когда-то здесь? - в лоб спросил Юрий.
        Я отрицательно покачал головой.
        - Харьков… потом Киев.
        - Харьков…
        Скребанула ирония.
        В Новороссии тоже все было не слава богу, потому что в одном политическом образовании оказались такие разные города, как Харьков, Луганск и Донецк. Столицей стал не Донецк, а Харьков, и это была первая линия разлома. Харьковчан не любили, считали, что они «отсиделись», «выехали на чужом горбу». Когда все только начиналось, протесты были и в Харькове, и не менее сильные, чем в Донецке и Луганске, но там их удалось подавить. Возможно, потому, что не нашлось на Харьков своего полковника Стрелкова. Потом - в Харькове никогда не стихало сопротивление, но по-настоящему Харьков поднялся лишь тогда, когда в него заходили российские БТРы. Затем, когда встал вопрос, где должна быть столица Новороссии, ее решили делать в Харькове - самый крупный город, не пострадавший от обстрелов, уже имевший столичный опыт, не надо было строить здания под новую власть. Это продавленное Москвой и, на мой взгляд, ошибочное и предательское решение глубоко оскорбило сражавшийся и умиравший под бомбами Донецк. Со своей стороны, харьковчане тоже задавали вопросы, а с чего это они должны давать деньги на восстановление Донецка и
Луганска. Десятилетия позднесоветской и постсоветской эпохи, когда человек человеку не друг, не товарищ и не брат, а волк, давали о себе знать, и порой в очень уродливой форме. Грызлись… интриговали. У нас, в России, тоже немало тех, кто говорит, а чего это мы должны помогать Новороссии и строить за такие деньги мост в Крым? Ну и что, что там тоже русские…
        Ролики… снятые разными операторами и на разной аппаратуре, чаще всего в непригодных для съемки условиях и без какой-либо системы. Самое начало сопротивления. Тогда в ДНР еще не было поставленных как положено спецслужб, и нормально налаженной работы с пленными тоже не было. Не велась надлежащим образом картотека, не производилось фотографирование, не брались отпечатки пальцев (что в сочетании с обещанием расстрелять при следующем попадании в плен свело бы на нет повторников), не были разработаны стандартные опросники, плохо велась пропаганда и перевербовка, практически не было попыток заслать через них дезинформацию. Сейчас я видел сливной бачок этой войны, куда люди сливались, как мусор. Молодые пацаны и средних лет дядьки, ошеломленные, иногда раненые, с растерянностью в глазах. Рассказы не отличаются оригинальностью - по мобилизации, схватили на улице, или пришли на работу, или загребли из университета. Правда это или нет - уже не поймешь. Для многих - да, правда. Обезумевшая, преступная киевская власть готова была кидать людей в топку ротами и батальонами, даже не имея какого-то четкого плана
действий. И самое страшное, что делала это она не только в угоду западным спонсорам и хозяевам, но и для того, чтобы утолить жажду справедливости и крови всей политтусовки, всего журналистского и околожурналистского сообщества, всех «свидомых» и «небайдужих», которые давно потеряли и разум, и совесть, и чувство меры и готовы были без счета пихать в топку гражданской войны тихих и безответных людей, работяг и селян, которым не повезло закончить факультет журналистики, получить грант ЕС и остаться в Киеве снимать слезливые сюжеты об очередных похоронах. Не знаю, как другие думают, но по мне такая «любовь к украинскому народу» хуже любой ненависти. Эти… те, кого я назвал, любили его так, что готовы были «стратить» его без остатка. Правильно говорят - стоит интеллигенту переступить какую-то внутреннюю черту, и маньяку рядом с ним делать нечего. А украинские, особенно киевские, интеллигенты ее давно переступили…
        Ролики эти были классифицированы только по датам съемки, и больше ни по каким признакам - ни кто на них изображен, ни где это происходило, ни о каких подразделениях ВСУ[73 - Вооруженные силы Украины.] идет речь.
        Или местные действительно не владели даже основами контрразведывательного ремесла, или не хотели мне что-то показывать. Или сознательно не хотели систематизировать материал, что тоже могло быть.
        Я выписал кое-какую информацию, заставил сделать скриншоты заинтересовавших меня лиц. Но на самом деле меня они не интересовали. Мне надо было, чтобы они заинтересовались мной…
        И я попросил Юрия поднять мне материалы по конкретному человеку, бывшему военнопленному по фамилии Охрименко. Предположительно, Правый сектор.
        Вечером я вышел прогуляться по Донецку. Мне сразу упали на хвост, упали непрофессионально - СБУ и то лучше следило. Похоже, менты, они никогда не сталкивались с тем, что «клиенты» могут владеть навыками обнаружения и ухода от слежки.
        Вида я не подал. Походил по улицам, посидел в кафе на берегу Кальмиуса. Потом вернулся в центр. Жизнь близ дорогих заведений кипела, куча машин с ростовскими и краснодарскими номерами. Это потому, что здесь разрешены азартные игры - делавары с юга России ездят сюда поиграть, точно так же как из Москвы ездят поиграть в Беларусь. Четыре часа по ночной Минке - и ты на месте. Здесь трасса похуже, но восстанавливают. А игра… а что игра, тут не до жиру - быть бы живу. Каждый крутится как может…
        Попадания заделали, да центр и не пострадал почти от обстрелов, в основном в район аэропорта прилетало. Здесь, в ночном Донецке, сейчас казалось невероятным, что еще два года назад ВСУ были близки к тому, чтобы взять этот город штурмом. Тогда бы тут был второй Грозный…
        Вернулся в отель. То, что мой номер слушали, это несомненно - заметил кое-какие признаки…
        При мне был не только сотовый, но и спутниковый телефон Thyraya, который почти невозможно перехватить или прослушать. Перед тем как идти в местную безпеку тратить впустую очередной день, из общего туалета я позвонил и попросил о встрече с местной резидентурой. А она тут была.
        Вечером, ровно в семнадцать ноль-ноль, я пожал руку Юрию, положил в папку несколько распечатанных с экрана скриншотов и вышел из здания. Постоял, осматриваясь… телефон прозвонил и умолк.
        Ага, есть…
        Я пошел направо… жара, конечно, страшная, дожить бы до ночи… до благословенной прохлады. Когда начал переходить дорогу, рядом затормозила «Приора» с ноль пятыми, дагестанскими номерами.
        - Садысь, дарагой…
        Молодой парень, похожий на какого-то певца, рассматривал меня.
        - Дойду.
        - Зачем дойду, Владимир Кириллович поедем…
        Ну, раз Владимир Кириллович…
        Сел. Переднее пассажирское больше походило на пыточное кресло, зато было оснащено четырехточечными ремнями. Взвизгнув резиной, «Приора» рванула с места.
        - Белый «Акцент», - сказал я, смотря назад, - и «девятка».
        - Вижу, дорогой. Быстро не боишься?
        - Нет.
        - Нэт? Тогда держись…
        О сказанном я пожалел через минуту.
        Когда машина набирает скорость с законопослушных шестидесяти до ста десяти - это еще ничего. Круто, когда ты на сто десяти несешься между домами по внутридомовому проезду. Это так круто, что даже сказать нечего.
        - Хорошая машина! - крикнул я, перекрикивая мотор.
        - Лучшая! - крикнул в ответ дагестанец. - Движку на сто шестьдесят воткнул! На десять минут Махачкала пролетаю, да…
        - Сейчас перекрывать будут.
        - Меня и там ни один мент поймать не мог…
        Наконец, развернувшись на девяносто на крохотном пятачке, мы влетели в какой-то двор, и дагестанец резко затормозил.
        - Вон тот «Паджеро», дорогой.
        - Рахмат. Тебя как зовут?
        - Мага зовут. Мага Махач.
        Махач, скорее всего, Махачкала.
        Он поднял палец.
        - Больше года тут воевал.
        - А чего?
        - А скучно. Бывай.
        Правило номер два - найди себе союзников. Правило номер три - если нет союзников, то найди врагов своих врагов.
        А в случае с ФСБ это будет, конечно же, ГРУ. У ГРУ большой зуб на ФСБ хотя бы и потому, что ФСБ во времена министра-мебельщика почти удалось поглотить ГРУ, избавившись от единственного конкурента. Такое не прощали.
        Резидента ГРУ в Донецке Владимира Кирилловича я знал, как оказалось - шапочно, конечно. Начинал он еще в Ханкале, потом пошел выше. Организовывать резидентуру - дело само по себе хлопотное и опасное, а организовывать в таком взрывоопасном месте, как Донбасс, еще сложнее. Выскажу крамольную мысль - в Киеве проще. Там все понятно. Здесь все вроде как друзья, но интересы свои, и причем иногда резко расходящиеся с нашими. И криминальный опыт тут большой, и олигархи. И самое главное, там понятно, там враги и есть враги.
        А здесь?
        - Вы просили связи?
        - Канал Сокол.
        - Я в курсе…
        Я коротко изложил проблему.
        - …и, таким образом, я, как минимум, не получаю достаточной помощи. Как максимум, я вынужден предполагать, что от меня что-то скрывают.
        - А вас это удивляет?
        …
        Резидент улыбнулся.
        - Вы должны понимать, что Новороссии как таковой на самом деле не существует. Не существует даже ДНР, есть территория ДНР, есть валюта ДНР, есть экономика ДНР, есть политика ДНР, но самой ДНР как некоего единого целого не существует. И Новороссии как единого целого тоже еще нет. Все еще очень нестабильно, существуют разные группы интересов, некоторые из них дружат, некоторые серьезно враждуют. Например, есть олигархические группировки, часть из которых ориентирована в своей деятельности на Россию, а часть - на Украину, и поэтому у них разное отношение к Украине, к брошенной украинской собственности, к проблеме национализации. Есть казаки, часть из которых по факту владеют крупными земельными наделами, копанками, даже целыми предприятиями. Некоторые из них успешно хозяйствуют и потому пользуются поддержкой местного населения, а некоторые - нет. Есть полевые командиры, есть добровольцы и их группы - и у них разные отношения с властями ДНР и разные возможности. Есть противостояние между Донецком и Харьковом, и в него в той или иной мере вовлечены все. Наконец, есть люди, которые приехали сюда
восстанавливать СССР, им плевать и на ДНР, и на Новороссию, они мыслят шире, и предел их мышления не ограничивается даже бывшей Украиной. Это не устраивает практически никого из тех, кто находится у власти, но среди тех, кто работает на шахтах, и тех, у кого есть оружие, эти идеи пользуются опасной популярностью. И боюсь, что некоторые группы в ДНР не ограничиваются только идеями, а идут намного дальше…
        Витиевато, но понял. Получается, что часть людей в армии ДНР, в милиции, в спецслужбах, возможно, ведет свою игру. Их не устраивает даже тот вполне приемлемый для России статус-кво, который есть сейчас, - тот самый, от которого в Польше скрипят зубами и увеличивают расходы на армию, а в Брюсселе происходят истерические дискуссии на тему «как остановить Путина?!». Их общий интерес заключается в дестабилизации обстановки в других частях Украины, а возможно, и не только Украины.
        - Зимой пятнадцатого здесь мог попасть в плен один субъект, относительно которого есть серьезные подозрения, что он был одним из киевских снайперов.
        - И?
        - И? И ничего. Просто надо проверить. Правый сектор. Фамилия…
        Я назвал фамилию, которую мне сболтнул Козак:
        - Охрименко.
        Резидент кивнул, давая понять, что запомнил.
        - Данных маловато.
        - Еще город. Он из Днепра. Из Днепропетровска. На него замкнуты очень интересные дела. Местные делают вид, что протоколов допросов у них нет. А мне кажется, что есть.
        - А откуда они могут быть у нас?
        - А вы разве не копировали файлы?
        - Копировали… - нехотя признался резидент.
        Таким образом, я забросил удочку и в ГРУ. Назвал двум службам одно и то же имя. Теперь одна из них должна начать действовать, пытаясь нейтрализовать меня.
        Вторая будет на моей стороне.
        На следующее утро я вернулся в местный КГБ как ни в чем не бывало. Топтуны тоже были на месте, но вида, как они облажались, не подавали… по каким причинам, не знаю, обычно «наружка» в этом случае пакостит, может и шины прострелить. Возможно, они просто не придумали еще, как мне напакостить. И как я и ожидал - никаких материалов по Охрименко в КГБ Новороссии не было. По крайней мере, Юра, поднявшись из архива, мне так об этом доложил.
        Я выдержал театральную паузу…
        - Юра…
        …
        - Мне надоело, что меня держат за идиота…
        …
        - Я знаю, что он у вас был. Я знаю, что с ним работали. Я знаю, что его допрашивали под камеру. И я знаю, что вы не хотите давать мне информацию.
        …
        - Но она мне нужна. Потому завтра она должна быть здесь, к этому часу. И если ее не будет, я буду действовать исходя из той информации, что у меня есть. А ее у меня есть немало. Все понял?
        …
        - Не слышу.
        - Так точно.
        - Когда будешь докладывать, скажи, что невозможно одновременно быть другом и врагом. У нас слишком много врагов, еще один ничего не изменит. А вот если Россия сочтет вас врагом, для вас это изменит все. Ясно?
        Психанули мощно. И все-таки работало против меня мое родное ФСБ. С ГРУ предстояло повторно выйти на контакт позже.
        Меня в конечном итоге подняли к самому генералу Дубенцову - он был кем-то вроде резидента ФСБ. Но по факту то ли советник председателя КГБ Новороссии, то ли реально председатель. Он сидел в одном из двух кабинетов, которые выходили на общую приемную - так иногда делали на старых советских офисных зданиях - в одном кабинете должен был сидеть директор, в другом - главный инженер. Напротив кабинета Дубенцова был кабинет, где сидел зампред КГБ Новороссии по Донецку и Донецкой области.
        У Дубенцова уже сидел Беленко, на меня он не смотрел. Предпочитал смотреть в стол.
        - Прохоренко… - генерал смотрел прямо, властно и тяжело, - вам не кажется, что вы заигрались?
        Я смотрел прямо и нагло, вспоминая, что мне известно было о генерале. По-моему, он ранее в Чечне служил, а потом вообще на какое-то время ушел в ФСКН, под Черкесова. По-любому, не лучшая биография.
        - Никак нет, - коротко ответил я.
        - Вас откомандировали в Днепропетровск, так? Вы, не спрашиваясь никого, прибыли в Донецк. Получается, бросили свой пост.
        - Товарищ генерал, корни дела могут быть и здесь, в Донецке. По моим данным, один из киевских снайперов воевал в АТО, был взят в плен, идентифицирован и потом, несмотря на все, отпущен. У меня есть серьезные подозрения.
        - Никого не интересуют твои подозрения, - грубо сказал генерал, - и бросать тень на действия моих подчиненных в ходе АТО я не позволю. Свободен. Чтобы в двадцать четыре часа покинул Донецк.
        Брать меня под стражу он, как я и предполагал, не решился. Я не был его подчиненным, а с теми, подчиненным кого я был, Дубенцов связываться не хотел.
        - Товарищ генерал, в ходе штурма Донецкого аэропорта…
        - Ты что-то не понял? Свободен!
        Я встал.
        - Все понял. Разрешите идти?
        Риск такого сольного выступления был, но минимальный, меня могли арестовать прямо там, в здании. Но для ареста не своего сотрудника, а командированного из дружественной и намного более сильной структуры нужна была санкция с самого верха. И они вряд ли бы успели ее получить.
        Так что я вышел из здания КГБ без проблем. А еще через десять минут я ушел от «хвоста», красиво, через присмотренный заранее проходняк. Они побежали за мной и засекли ту маршрутку, в которую я сел, но не просекли, что, как только маршрутка завернула за угол, я из нее выскочил. И уже из тени ларька пронаблюдал, как за маршруткой пронеслась светлая «Шкода»…
        Ищите ветра в поле…
        Но на следующий день я снова пришел в КГБ Новороссии. Внаглую. Пришел в кабинет Беленко, тот поднял на меня усталые, больные глаза.
        - Охрименко, - сказал я, глядя Беленко прямо в глаза.
        - Что?
        - Охрименко. Один из тех двоих, которых вы взяли при штурме Донецкого аэропорта. Группа правосеков, которая заходила на Путиловский путепровод. Один из них был Охрименко.
        …
        - Кто вел опрос Охрименко? Он и есть днепропетровский снайпер, так? А до этого он убивал на Майдане.
        Это было не так. Я врал. Славян не сообщил мне даже имени того снайпера, что он видел перед тем, как идти в Донецк. Но мне надо было раскачать ситуацию. Беленко - он был не на своем месте. Вон, эксгумацией погибших занимается. А надо было учиться врать. Вон… как выглядит - корежит его капитально…
        - Вы уже говорили на эту тему. Что еще непонятно?
        - Непонятно? Непонятно, кто за все за это ответит, - не переборщить только, - вы лишили меня сына, а теперь спрашиваете, кто за это ответит?
        Беленко не нашелся что ответить. Может, и переборщил я. Плохо это.
        - Не смею больше отвлекать. Можете и дальше… в земле ковыряться…
        В здании меня не задержали, просто не успели. Беленко не решился приказать такое сам, позвонил наверх… наверное. Перед тем как выходить, набрал номер - не ответили. Сигнал.
        Хлопнула дверь за спиной.
        С этого момента я оказался под прицелом снайпера. Я знал это.
        Это моя война. Мое АТО.
        - Правый и левый, отзовитесь.
        - Правый.
        - Левый.
        Связь на площади уже работала.
        - Центр?
        - Веду.
        - Кто что видит, доклад.
        - По нулям.
        - По нулям.
        Я остановился на площади, как будто решая, куда идти дальше.
        - Белый фургон. Правее. На час от тебя.
        Я заметил белую грузовую бортовую «Газель».
        - Внимание, «Газель». Кто что видит?
        Раздался звук… похожий на удар молотком по металлу, и тут же второй раз. «Газель» резко остановилась, с пассажирского места выскочил человек с пистолетом.
        Девушка в платке толкнула коляску, в руках у нее оказался короткий «Витязь» с глушителем[74 - В реальности пока не существует. Аналог «МР5 К».] и длинным сорокаместным магазином.
        Длинная автоматная очередь ударила по «Газели»…
        - Ну и дел вы наворотили…
        Резидент ГРУ смотрел на меня как на… опасного сумасшедшего.
        - Наверное, вы в курсе, что вас в розыск подали?
        - В курсе, Владимир Кириллович…
        …
        - Что произошло здесь в две тысячи четырнадцатом? ФСБ, я так понимаю, было заинтересовано в дестабилизации обстановки и большой войне не меньше, чем СБУ и украинцы в целом?
        Гэрэушник поморщился:
        - Это-то тебе зачем?
        - Да, в общем, незачем. Я, между прочим, тут был, в самом начале. Сидел в подземном переходе у Донецкой ОГА и ждал, пока танки пойдут. Это все равно настоящее, не обосрать это как не пытайся. Но мне интересно, за что нас так столкнули лбами?
        - А сам ответа не знаешь?
        Да, в общем-то, знаю.
        - Кто заинтересован в работе днепропетровского снайпера?
        - Многие. Идет модерирование политического поля. Действующую власть в Днепре тоже многое не устраивает. Они не получили от Израиля того, что хотели. Израиль сам сейчас вынужден выживать, решать вопросы - это не девяностые. Кроме того, кому нужно второе еврейское государство? Израилю хорошо помогают, туда идут денежные потоки, у них везде существует лобби, люди едут в Израиль с деньгами. И вдруг появляется второй Израиль - на благодатных украинских землях, подальше от обстрелов и ХАМАСа. Считай, вторая Америка.
        - Понял.
        - Это первый аспект проблемы. Второй аспект - днепровские власти сильно тяготятся навязчивой опекой США во всех вопросах. Они бы хотели «збудовати» как раз маленький Израиль, причем находящийся в дружественных отношениях с Россией, чтобы не было ни войн, ни обстрелов, чтобы торговать, гонять контрабанду, а не восстанавливать едыну Краину кровью. У американцев другая точка зрения на это.
        - И днепропетровский снайпер - способ намекнуть им о том, что они не правы.
        - Именно. Если разобраться, то это очень удобный инструмент во всех отношениях. Если разборки учиняют свои, то надо искать, врубать ответку, мстить. А если убивает днепропетровский снайпер…
        - Хорошо. Но каким тогда боком к этому ко всему местные? Я имею в виду донецких?
        - Каким? Во-первых, они против Харькова. Это, кстати, с самого начала была глупость - запихать Донецк и Харьков в одно государство… это все-таки разные территории. А во-вторых, местная олигархия, она же точно такая, как и в Днепре, только донор другой. А так - они не меньше заинтересованы в освобождении от опеки. Сам подумай: в Днепре сталь варят, в Донецке кокс добывают. Донецк по экономике ближе к Днепру теперь, чем к Харькову.
        - А как насчет борьбы за лидерство?
        - Ну… вот она и идет, понимаешь? Борьба за лидерство. Или дилерство. Или хрен знает еще чего.
        Хрен знает еще чего…
        - Благодарю. Больше не смею отвлекать.
        - Помощь нужна? Могу по-тихому вывезти в Ростов. И тебя и… кто там с тобой был?
        - Нет. Справлюсь.
        На улице я достал телефон и набрал номер. Ответили на удивление быстро.
        - Саня…
        - Ты откуда? - Голос был удивленным.
        - Встрял я, - сказал я, надеясь, что мой старый друг, как обычно, поверит, - и не по-детски встрял…
        - Ты откуда звонишь?
        - Я из Донецка…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК.
        НАБЕРЕЖНАЯ.
        10 ИЮЛЯ 2019 ГОДА
        - Странно здесь как-то… - сказала Дана Каррера.
        - Что - странно?
        - Да все… - зло выругалась она. - Вот, видишь всю эту хрень. Люди гуляют. Не бородатые, не в хиджабах - обычные люди. Обычный город. И в то же время тут идет война.
        Они сидели на набережной. Обычная набережная, правда, самая длинная в Европе. Чуть ли не двадцать миль. Не так далеко отсюда он первый раз попал под обстрел снайпера и только чудом остался цел.
        Гребаная Восточная Европа. Командир его группы начинал неподалеку, в бывшей Югославии. Много рассказывал про эти места… земли эти были обильно политы кровью, и тут дело было не в русских… просто для Европы проливать кровь нормально, здесь войны велись на протяжении тысячелетия, это не Новый свет. Он понимал, почему восточноевропейские страны приняты в НАТО, - да чтобы не наделали глупостей поодиночке! Но, похоже, что русским все же удалось раскачать ситуацию и создать в Европе очаг новой войны. Эта набережная… эти люди… здесь все как должно быть, и в то же время все по-другому.
        Чертовы русские.
        - Пока не идет.
        - Нет? А вон это что?
        Она показала пальцем на едва заметную точку в небе.
        - Это беспилотник.
        - И что он тут делает, нахрен?
        - Купили местные олигархи. У них связи с Израилем. Или это наш, здесь неподалеку секретная база ВВС.
        - А это нормально - когда у мафии есть беспилотники?
        - Здесь - да. И они не мафия.
        - Перестань. Я все-таки в Мексике родилась. Втирать мне не надо.
        Козак пожал плечами:
        - Пофиг на мафию. Сядем где-то.
        - Давай. А это что такое?
        Они подошли ближе. Это было что-то вроде земного шара, но он был очень необычно сделан, из наложенных один на другой слоев толстого стекла. Он стоял на большом постаменте со ступеньками.
        - Это местный памятник.
        - Памятник чему?
        - Не знаю…
        Они поднялись выше, как это делают местные, к самому памятнику. Алекс показал рукой вдаль.
        - Вон, смотри. Там, за рекой.
        - Что это?
        - Второе солнце. Оно установлено на местном заводе, который производит стальной прокат. Владельцы завода раскошелились, чтобы над этим городом было всегда два солнца. Или как минимум - одно.
        Каррера передернула плечами.
        - Пошли отсюда.
        - Тебе не нравится?
        - Нет.
        Она быстро сошла вниз. Он последовал за ней.
        - Что тебе не нравится?
        - Все. Этот город… у меня дурное предчувствие.
        - У тебя?
        - Да, у меня. Я девчонка из дрянного района. Если ты живешь в таком районе и у тебя нет предчувствия, ты труп…
        Козаку и самому было не по себе, хотя он пробыл тут совсем немного времени; порой внедрения длятся годами. Этот город напоминал ему маленькие американские городки из триллеров Стивена Кинга… или из сериала «Твин Пикс», или из книг про Джека Ричера. Маленький город, населенный маленькими осторожными людьми. Которые хранят совсем не маленькую, общую и чертовски грязную тайну…
        Вот только в городе этом было несколько сотен тысяч жителей, он был совсем не маленьким. И здесь не было никакого Джека Ричера[75 - Главный герой двадцати уже книг авторства Ли Чайлда. Бывший военный полицейский, слоняющийся по США как бродяга и наводящий порядок. Автор неоднократно использовал в книгах один и тот же прием - небольшой город, жители которого хранят какую-то тайну.].
        Они нашли кафе, в тени деревьев, здесь кормили примитивно, но сытно. Подавали шашлык - мясо, жаренное над углями.
        - Мне кажется, мы не уедем отсюда… - пробормотала Каррера.
        - Тебя Митич послал, чтобы ты меня закошмарила?
        - Нет… Просто я суеверная стерва.
        - Сойдемся на этом…
        - Что слышно в Вашингтоне? - светски спросил Козак, отпивая пиво, которое тут продавали в банках. Хорошо хоть, холодное.
        - Ничего.
        - Прям-таки ничего. Тогда зачем сюда прислали такую крутую группу?
        - Убили нашего человека.
        - Будрайтиса?
        - Его самого.
        Каррера проницательно взглянула на него.
        - Ты что-то знаешь?
        - С чего ты взяла?
        - С того, что я не первый день замужем.
        - Ты же развелась?
        - Да, потому что он не умел меня обманывать. И ты не умеешь.
        Она обличительно наставила на него палец.
        - Колись!
        - Да нечего мне колоться! За исключением того, что у меня на руках куча улик, и я не знаю, как их связать в единое целое.
        - Киевские снайперы…
        - Да. И снайпер с винтовкой пятидесятого калибра, гуляющий по городу.
        - Как думаешь, как он ее прячет?
        - Винтовку? А черт его знает.
        - Полтинник - здоровенная сучка. У моего первого парня был такой.
        - «Барретт»?
        - Он самый. Он был у всех мексиканских крутых парней. Чтобы стрелять в полицейских. В брониках.
        - И твой парень в них стрелял?
        - Нет. Он просто понтовался.
        - Дорогой понт.
        - Еще бы.
        - Дана, что происходит?
        Каррера смотрела куда-то вдаль, глаз ее не было видно из-за черных очков.
        - Дай догадаюсь… зачем ты в группе? Наркотики, верно?
        …
        - Местные торгуют наркотиками?
        - Не только, - неохотно сказала она, - не только наркотиками.
        - А чем еще?
        - Я тоже не знаю всего до конца. Как я понимаю - всем. Наркотики. Оружие… ты в курсе, что тут открыли завод по производству оружия?
        - Что-то слышал.
        - Что еще круче - ядерные отходы. Мы предполагаем, что они торговали ядерными отходами с атомной электростанции, расположенной неподалеку отсюда с исламистами. По крайней мере, пытались торговать. Они готовы продавать всё, за что кто-то готов платить.
        - А при чем тут снайпер?
        - Будрайтис.
        - Он был нашим человеком?
        - Не совсем нашим, - сказала Каррера. - Сейчас это уже не имеет значения. Он и наш и не наш одновременно.
        - То есть?
        - Он ранее работал на Госдепартамент по временному контракту. Мы прихватили его на вечеринке в Джорджтауне. Несовершеннолетние, травка и все такое. Он дал подписку, и мы отправили его в свободное плавание. Он подкидывал нам кое-какую информацию.
        - А ЦРУ?
        - А что - ЦРУ? Во-первых, он никогда не работал в ЦРУ, по крайней мере, официально он всегда работал в Госдепартаменте. Во-вторых, не тебе удивляться тому, во что сегодня превратилось ЦРУ.
        Это точно. После Афганистана, где миллионы долларов растут на маковых полях, после Ирака и Ливии, где нефть сочится из-под земли, после всего безумия GWOT, когда искренне верующих христиан, из которых большей частью и состоит ЦРУ, заставляли убивать и неоднократно - после всего этого ЦРУ совсем другое.
        - Будрайтис был внедрен на самый верх местной силовой иерархии, - сказала Каррера, - вообще-то это секретно, но разницы уже нет. Он должен был подобраться вплотную к местным деловым кругам и выяснить, почему они так хорошо живут… почему, например, такая страна, как Саудовская Аравия, скупает за огромные деньги чертежи не самых современных самолетов марки «Антонов»[76 - Саудовская Аравия действительно платит немалые деньги за «антоновские» чертежи. Планируется то ли организовать производство модернизированного «Ан-32», то ли поставить в пустыне огромный сборочный комплекс и наладить производство самолетов «Руслан» с двигателями «Роллс-Ройс», то ли поставить на производство вестернизированный «Ан-70» с двумя двигателями. Нелишне знать, что в девяностых большие по тем временам деньги заплатил Иран за чертежи самолета «Ан-140» (его производство, кстати, действительно локализовано в Иране под названием «Иран-140»), и в то же самое время у Ирана начала появляться собственная ракетная программа.], платит за них и за подготовку производства колоссальные суммы… и главное, почему она платит и местным кланам
тоже. Дело лишь в том, что они хотят собственную авиационную промышленность - или к чертежам самолетов прилагаются еще какие-то чертежи?
        - Например, чертежи межконтинентальных ракет?
        Каррера отпила из своего бокала.
        - Я этого не говорила.
        - Хорошо, а что сообщал Будрайтис?
        - Ничего. В том-то и дело, что ничего. Так, всякие мелочи. Но ничего серьезного, даже по наркотикам. У нас к нему появились вопросы - и тут сбежал Тищенко. Но до нас он не доехал, понимаешь?
        - Мы что, организовали побег Тищенко?
        - Нет, конечно…
        Козак быстро домыслил ситуацию, конечно, доказательств нет, но тем не менее. Если предположить, что Будрайтис был раскрыт и перекуплен местными кланами, то многое становится на свои места. Итак, он был раскрыт и перекуплен, а скорее всего, даже сам пришел к местным и предложил услуги в качестве двойного агента. Это вполне могло быть - здесь не США, Козак бывал и на Ближнем Востоке, и в Афганистане и отлично знал, как легко могут переметнуться на другую сторону, а потом прийти на встречу с куратором, надев пояс смертника, чтобы искупить вину. Любая работа с агентом, который завербован на компромате, а не на идеологии и не на деньгах, смертельно опасна. Тем более здесь, куда не дотянутся руки американского правосудия и где компромат - это так… мелочи жизни. Скорее всего, так оно и было - Будрайтис решил не искупать вину, а подзаработать на старость, пришел к местным кланам и предложил свои услуги. Те наверняка тут же согласились и взяли его на жалованье. Будрайтис как человек, имевший дело с Западом, как человек с западным образованием, наверняка знал, какую информацию можно давать, а какую нет, что
на Западе могут понять, а что - нет. С чем смирятся, а с чем нет. Такую информацию он и давал - не полный ноль, что было бы подозрительно, а то, что могут понять. И так продолжалось месяц за месяцем, давая местным кланам возможность делать свои дела и даже сотрудничать с США и НАТО в каких-то вопросах. Но имелось ограничение - никаких других источников информации здесь не должно было быть. И тут из Днепропетровска бежит весьма осведомленный олигарх Тищенко. Который имеет информацию - и свежую информацию - про то, что творится здесь на самом деле. Учитывая то, что его выдавили местные кланы, он наверняка на них зол и готов выложить все в полном объеме. И тогда местные кланы переполошились - им жизненно важно было убрать независимый источник информации до того, как он попадет в ФБР или в Госдеп и начнет говорить. Тогда они посылают снайпера, чтобы убрать источник, а потом убирают и Будрайтиса. На всякий случай. Чтобы не заговорил. С мертвого какой спрос?
        Нет… что-то не вяжется.
        Или еще круче. На кого работал Будрайтис? Точнее, с кем он работал? Вне зависимости от того, кто его завербовал, - наверняка с ЦРУ. Противостояние ФБР и ЦРУ, контрразведки и разведки, почти сошло на нет после 9/11. Это в девяностые ФБР посылало группы агентов, чтобы задержать, например, Мира Кази в Пакистане, что сильно не понравилось ЦРУ, в то же время ЦРУ не раз ловили за руку на операциях в самих США[77 - Мир Кази - гражданин Пакистана, в 1993 году въехал в США, по поддельным документам получил грин-карту, купил автомат Калашникова и открыл стрельбу на 123-й дороге, на съезде к зданию ЦРУ в Лэнгли, убив двоих сотрудников ЦРУ. В 1997 году арестован группой сотрудников ФБР, полулегально действовавших в Пакистане, переправлен в США, осужден и в 2002 году казнен. Как он заявил на суде, он сделал это под влиянием ненависти к США и цель выбрал, в общем-то, случайно, он рассматривал разные варианты, в том числе открыть огонь по Белому дому. Задержание Мира Кази породило еще один скандал - между ФБР и ЦРУ по распределению полномочий. В законе о ЦРУ от 1947 года сказано, что ЦРУ не имеет права
действовать на территории США, а вот в законе о ФБР не сказано, что ФБР не имеет права действовать за рубежом. В девяностые годы американские спецслужбы боролись за финансирование, а в Конгрессе были даже предложения полностью распустить ЦРУ, оставив только ФБР и Госдепартамент. Соответственно, ЦРУ воспринимало операции ФБР за рубежом очень болезненно. После 9/11, конечно, ни о каком роспуске ЦРУ больше не шло речи. С этого момента отношения ЦРУ и ФБР, не осложненные проблемой финансирования, резко улучшились. Директор ФБР Роберт Мюллер, который пробыл директором ФБР ровно 12 лет и все это время плотно сотрудничал с ЦРУ, по словам ЦРУ, установил «золотой стандарт» директоров ФБР.]. Скорее всего, Мюллер передал его ЦРУ в порядке ведомственного взаимодействия, что не сделал бы по доброй воле ни один директор ФБР до него. И что произошло далее? Не исключено, что куплен был не только Будрайтис, но и сотрудники ЦРУ здесь… У них-то не могло быть только одного источника информации, они физически здесь присутствовали. И не могли не видеть, что тут происходит. А раз молчали, значит, была причина молчать.
        А что, если Будрайтис работал на русских? Или на…
        Нет… так можно дойти до последней степени паранойи.
        Когда Тищенко сорвался и прибыл сначала в Чехию, в Лондон, а потом в США, почему-то именно цэрэушники сорвались со своих насиженных мест, как ужаленные, помчались в аэропорт и попытались не допустить любой ценой, чтобы Тищенко попал в ру-ки ФБР. Потому что то, что он мог сказать, скорее всего угрожало не только местному истеблишменту, но настолько расходилось с разведывательными оценками, что не могло не вызвать вопросов к самому ЦРУ. И когда Дюбуа не пошел на сотрудничество, как это было принято все последние годы, и почти силой вырвал подозреваемого из рук ЦРУ, они не нашли ничего лучше, как заставить Тищенко замолчать навсегда.
        Агенты ФБР в этом случае были не более чем «сопутствующими потерями»…
        А те, кто отправил его сюда копать эту грязь, а потом отправил ее копать и группу Митича, скорее всего из числа тех, кто заинтересован к возвращению старой практики работы, которая была до Мюллера. И для этого им надо как следует окатить грязью ЦРУ.
        Мерзость какая…
        - У нас есть подозреваемые по стрельбе в аэропорту?
        - Работа идет, - уклончиво сказала Каррера, - ты же понимаешь, что с современными базами данных мы все равно найдем ублюдка.
        - Или ублюдков.
        - Что?
        - Или ублюдков. Он не мог работать один.
        И тут Козак заметил кое-что неладное. Очень неладное.
        - Сиди…
        Первым делом он машинально проверил, на месте ли пистолет. Пистолета, само собой разумеется, не было…
        - Есть пистолет? - спросил он.
        Каррера передала ему под столом один из двух «глоков», которые носила. Полицейские обычно носят большой и маленький пистолет, первый и второй, но те, кто попадал в действительно серьезные дела, носят два одинаковых. По многим причинам.
        - Что, нахрен, происходит?
        - Не знаю…
        …
        - Но что-то происходит.
        ДНЕПРОПЕТРОВСК.
        АЭРОПОРТ - НАБЕРЕЖНАЯ.
        10 ИЮЛЯ 2019 ГОДА
        Семен Рабинович на этот момент был самым богатым человеком Украины…
        Он был богаче всех, сын своего города, который некоторые предлагали назвать «Иерусалим-на-Днепре», сын двоих советских инженеров-евреев. Пределом мечтаний родителей была квартира, он в своем поместье в Швейцарии построил убежище более чем за сто миллионов долларов, подземное, многоэтажное, способное защитить от ядерного взрыва. Еще одной его причудой было то, что он никогда не удалялся далее чем на тридцать минут быстрой езды от того места, где стоял его самолет, заправленный и готовый к взлету. Он не доверял никому и нигде - не чувствовал себя в безопасности.
        Никому. Нигде.
        То, что он был не таким, как все, было понятно еще со школы. Его одноклассники зубрили уроки, он никогда и ничего не учил. Для того чтобы ответить на пятерку, ему достаточно было взять учебник и один раз прочитать…
        Неизвестно, кем бы он стал в единой стране. Неизвестно, чем бы в единой стране стал Днепропетровск. Неизвестно, как бы сложилась в единой стране судьба Украины. Падение СССР - это во многом результат игры трех игроков - Михаила Горбачева, Бориса Ельцина и Леонида Кравчука. Ельцин не мог ничего сделать с Горбачевым, у него не было легальной возможности ни скинуть его, ни занять его место самому. Кравчук, в общем-то, не был каким-то злостным сепаратистом, просто он последовательно реализовывал существовавшую еще при Шелесте установку киевской интеллигенции и номенклатуры как минимум на максимальную автономию, а как максимум - на независимость. Украинская верхушка хотела независимости еще в семидесятые-восьмидесятые, и Кравчук просто пытался это реализовать без социального конфликта и крови. На каком-то этапе интересы и векторы усилий Ельцина и Кравчука совпали - результат мы видим по Беловежской Пуще. Но вот в дальнейшем Ельцин и Кравчук видели будущее совсем по-разному. Ельцин полагал, что развал - это ненадолго, и делал все, чтобы сохранить политический контроль над Украиной, одновременно резко
размежевываясь экономически. У Ельцина была команда Гайдара, чтобы провести самые болезненные реформы, и был Газпром как источник выручки. У Украины не было ни того ни другого. Кравчук старательно вычеркивал из текста соглашений по СНГ то, что могло быть потом использовано как средство лишения Украины независимости, например, единые военные и милицейские структуры. Но при этом он выступал за тесное экономическое взаимодействие на период окончательного развода, например, предлагал на какое-то время ввести некий единый переходный рубль. Конечно, Кравчук делал это в интересах Украины, его целью был именно полный развод. Ельцин отказался принимать экономический план Кравчука, в результате экономика Украины рухнула в глубокую пучину. Отрезанная от основного рынка сбыта, от привычных правил, Украина камнем пошла на дно…
        Рабинович первый кооператив открыл уже в восемьдесят восьмом. Мафия в Днепре уже была солидная, всесоюзного уровня. Девятнадцатого авгус-та девяносто первого он был в Москве, вместе с партнерами меняли доллары - тогда подсудное дело. Встреча была ночью. На дороге. Услышали шум, увидели идущие танки, схватили каждый свое и разбежались.
        В начале девяностых он торговал всем, начиная от компьютеров и заканчивая женскими прокладками. Но уже тогда он понимал, что будущее не в этом. Под ногами валялись, подобно умирающим китам, гиганты отечественной промышленности, созданные трудом поколений людей. Лежали, умирая. И дело даже было не в том, что их продукция была неконкурентоспособной… сталь… прокат… коксующиеся угли неконкурентоспособными быть не могут. Их просто никто не учил выживать в новой реальности, они были похожи на тигра в зоопарке, хищника, который привык к тому, что дважды в день через решетку клетки ему перекидывают кусок окровавленного мяса. Но клетки больше не бы-ло, и решетки больше не было, были только бывшие зрители, которых можно было есть хоть живьем, хоть как…
        Они тогда брали на себя функции снабженцев. Сбытчиков. Меняли валюту, тащили через границу сырье. Проводили вексельные схемы и зачеты - правительство в безнадежной борьбе с инфляцией зажимало денежную массу, но нарождающиеся банки использовали собственные векселя в качестве квазиденег, проводили взаимозачеты, расшивку платежей, проплачивали комплектующие. И за несколько месяцев прибирали к рукам производства, которые теоретически могли стоить миллиарды. Долларов, а не рублей, и тем более не идиотских купоно-карбованцев. Прибирали за сотую долю стоимости, а больше оно и не стоило. Потому что любой товар стоит ровно столько, сколько за него готовы платить.
        Таким образом, уже через десять лет он сумел взять под свое крыло больше ста предприятий реального сектора экономики и полностью монополизировать такие сектора экономики, как пассажирские авиаперевозки. Первоначально он и его группа были всего лишь одними из многих в Днепре - из Днепропетровска вышло как минимум три финансово-промышленные группы общеукраинского уровня. Но после того как Лазорко и его партия «Община» пролетели на выборах, а сам бывший премьер был вынужден бежать из страны и приземлился на американских нарах, большая часть кусков, которые нахватал Лазорко (точнее его водитель, он был одним из самых богатых людей Украины, потому что имелдоли во всех бизнесах, а премьер требовал обычно пятнадцать процентов только за уважуху), - в основном достались именно Рабиновичу и его группе. С тех пор они стали одной из самых влиятельных украинских бизнес-групп.
        В политику Рабинович особо не лез никогда, предпочитая давать понемногу всем, но он изменил своему правилу в две тысячи четырнадцатом. Почему? Частично потому, что его до этого сильно прищемили ставленники действующего президента. Частично потому, что ему предложили, обстановка была такой, что только действительно влиятельные люди могли удержать обстановку в регионах, а в условиях полного политического банкротства всех и вся вес тех или иных фигур начал определяться исключительно по деньгам. Частично потому, что понимал - после захода России он не сохранит свои активы и, может быть, не сохранит и свою жизнь. И дело даже не в том, будет ли Россия целенаправленно охотиться за ним или нет. А в том, что сложившийся в Украине режим зарабатывания и сохранения денег не имеет ничего общего с тем, который принят в России. В России девяностые просто были прекращены волевым решением, а те, кто имел к ним отношение, кто лег в землю, кто сел в тюрьму, кто отправился в эмиграцию. А в Украине девяностые не прекращались никогда. Рабинович был таким же, как Березовский и Гусинский, он это понимал, равно как и то,
что с современной российской действительностью и вообще с любым правовым государством он не совместим. И он, Рабинович, внес немалый вклад в то, что девяностые на Украине продолжились.
        В две тысячи четырнадцатом Рабинович и его команда пришли на Днепропетровск, Сема стал губернатором, а его друзья заняли посты пониже, но - все. Это было ключевым решением и.о. президента на тот момент - скорее всего именно оно не дало реализоваться проекту «Новороссия» в том виде, в каком он был задуман. Днепропетровск - город в большей степени «ватный» - стал до того патриотичным, что его стали называть «вторым Львовом». Но одновременно с этим провал проекта «Новороссия», видевшегося как относительно бескровный развод двух малосовместимых частей Украины[78 - Я вообще категорический противник американского взгляда на мир, предполагающего, что у каждой нации должно быть свое отдельное государство, а многонациональным должно быть только одно государство - США. Под этими лозунгами развалили Югославию и могут развалить даже Россию. Но согласитесь, о каком единстве страны может идти речь, если в одной части страны славят генерала Ватутина, а в другой - тех, кто его убил. Украинские националисты в разговорах любят сворачивать на Россию и ее присутствие на Кавказе - так вот, разница в том, что мы не
делаем народным героем, скажем, генерала Ермолова и не изучаем, как он сжигал кавказские деревни, и не берем это в пример, и не заставляем на Кавказе почитать генерала Ермолова - даже при всем при том, что происходило в Чечне и в целом на Кавказе. И не орем «Ермолов прийде - порядок наведе». Потому что есть такое понятие, как гражданский мир, и если мы так будем делать, то рано или поздно придем к тому же, к чему пришла Украина, - к гражданской войне.], обусловил и жесточайшую войну в Донецкой и Луганской областях, потери в которых превысили самые страшные прогнозы. Как потом признались в снятом местной телекомпанией фильме ближайшие соратники Рабиновича, они словно играли в «Зарницу» и даже представить себе не могли, что будет через год. Тысячи погибших, десятки тысяч раненых и искалеченных, сотни единиц сожженной бронетехники, миллионы беженцев, и всему этому не видно конца.
        Никакого.
        Рабинович, видимо, заключил сделку с властями, но с и.о. президента, тоже родом из Днепропетровска, а не с тем, кого избрали позднее. Суть сделки - Семе в кормление отдается весь юго-восток, в том числе и такой лакомый кусок, как Одесса, а он подавляет пророссийские силы теми средствами, какие сочтет нужным.
        Все знают, что произошло в Одессе второго мая. В город на футбольный матч свезли самую радикальную часть проукраинской молодежи - ультрас, футбольных болельщиков. Все они, даже болельщики Крыма, Донбасса и Луганска[79 - Действительно, футбольные ультрас даже крымской «Таврии» целиком выступили на стороне Украины, многие из них записались в добровольческие батальоны и получили оружие. Но никакой патриотизм, ни показной, ни истинный, сам по себе не способен закрыть тот огромный разлом, который существует между различными частями Украины. Показателен пример донецкого «Шахтаря». Когда началась война, клуб в полном составе, за исключением одного игрока, переехал во Львов. Тем самым он заслужил презрение своих болельщиков, а сами игроки год спустя с горечью говорили, что, когда они играют во Львове с поляками, стадион болеет за поляков, а не за них.], были за Едыну, как было принято тогда говорить. В городе собралось несколько тысяч самых отъявленных отморозков. И эти отморозки, направляемые чьей-то рукой, отправились на Куликово поле. Там они сначала разгромили и сожгли лагерь пророссийских сил, а
потом подожгли бутылками стоящий рядом Дом профсоюзов, в котором спасались от погромов пара сотен человек. Загорелись первые этажи, ни «Скорая», ни милиция не ехали на вызовы, падающих из окон людей добивали палками. Официально погибло около пятидесяти человек, неофициально - за две сотни. Этот день, видимо, стал днем начала полномасштабной гражданской войны в Украине, и это знают все, но мало кто знает судьбу днепропетровских пророссийских активистов. Сами люди Рабиновича говорили, что привлекли бандитов, и те вывезли «ватников» в лес и поучили их любить Украину. Чешский советник МИДа выразился более определенно - он сказал, что их «убили и похоронили у дороги». Как бы то ни было, Рабинович сделал свое дело, и пророссийское движение споткнулось, «ватникам» удалось взять под контроль только часть Донецкой и Луганской областей. Рабинович совершенно точно высвободил руки властям в Днепропетровске и Одессе и позволил им плотно заняться обстановкой в Харькове, втором по величине городе Украины с сильными пророссийскими настроениями. Но Рабинович не смог ничего сделать ни в Донецке, ни в Луганске, более
того, он стал опасным пугалом, крайне одиозным политиком. Хуже того, Сема, как его называли друзья, был крайне неприятным в личном общении и глубоко конфликтным человеком, он получал удовольствие от участия в конфликте точно так же, как люди получали удовольствие от бокала вина или, скажем, от отдыха в теплых странах. Про него известно было всякое - например, он лично контролировал денежные потоки всех принадлежащих ему компаний, а их было больше сотни. У него не было ни одного профессионального менеджера - он нанимал людей по признаку личной преданности и требовал от них большего, чем просто работа, - они должны были, например, участвовать в совместном отдыхе и терпеть унижения от Рабиновича. Он никогда ничего не забывал и мог отомстить через много лет. Например, следователя, который возбудил против него уголовное дело, десять лет спустя отправили в зону АТО и там почти сразу убили. Говорили, что если он заказывал кого-то избить, то часто лично выезжал на машине, чтобы посмотреть на избиение. Он мог публично нахамить кому угодно, включая и президента страны. Но его пути с Барченко разошлись не из-за
этого. Во-первых, Барченко воспринимал его как соперника, и не зря, у Рабиновича были огромные деньги, а это в украинской политике всегда было решающим. Во-вторых, государству Украина требовались деньги, и настал тот момент, когда с народа были сняты все шкуры до единой, а деньги все равно были нужны, и потому государство Украина попросило впервые за свою историю поделиться олигархов. А олигархам это сильно не понравилось. Потому что пришли один раз - придут и второй, и третий, и потому что Барченко сам был олигарх, но самого себя он «раскулачивать» не хотел, да и вообще, украинские олигархи всегда были крайне патриотичны, но этот патриотизм никогда не включал в себя уплату налогов. Так и Сема Рабинович - он мог быть за Едыну, он мог бороться с сепарами, он и его люди могли договориться с кем угодно и о чем угодно, но как только речь заходила о деньгах, все договоренности летели к черту. Потому что в случае с деньгами нельзя делать вид, они или есть или нет, или они твои или чужие.
        В две тысячи пятнадцатом президент Украины Барченко решил, что все, достаточно. Барченко и сам был олигархом не из последних, он отлично понимал, что для Семы Рабиновича все впору, он отнимет и его, Барченко, активы сразу, как только к этому будет возможность. А потом будет звонить и стебаться, как он звонил сидящему в американской тюрьме Лазорко и издевался над ним, собрав полный кабинет своих соратников, рассказывал, что и как он у него отнял.
        Конфликт начался с того, что на приграничной территории произошло убийство офицера СБУ. Как сообщило телевидение, убийцей оказался член добровольческого батальона и помощник депутата, близкого к Рабиновичу. Так сказало телевидение, и это само по себе было актом войны. Депутат выступил и сказал, что СБУ крышует конвои в зону АТО и обратно, левый оборот спиртного и угля. А некоторые из членов команды Рабиновича, люди непубличные, дали интервью, в которых очень резко высказались по ситуации в стране и в адрес конкретно Барченко, обвинив его в лживости, слабости, трусости, бюрократизме, коррумпированности и неспособности добиться победы в войне. Одновременно они высказались за переговоры с Донбассом, что противоречило официальной линии власти и уже откровенно попахивало фрондой.
        Власть нанесла ответный удар, сменив менеджмент в незаконно контролируемых Рабиновичем «Укрнафте» и «Укртранснафте». Рабинович примчался в Киев с боевиками и занял офисные здания этих компаний. Это было прямым вызовом, но в этот раз он проиграл. Американский посол однозначно стал на сторону действующей власти и пригрозил Рабиновичу арестом счетов за рубежом и признанием его главарем мафии. В итоге ему пришлось оставить губернаторский пост, причем без каких-либо гарантий для его интересов. Барченко даже отказался подписывать «понятийку» - не имеющий никакой юридической силы документ, который тем не менее определял характер взаимоотношений между сторонами. Затем Барченко нанес еще один удар, сменив администрацию Одесской области - той самой, в которой сидел ставленник Рабиновича и которая была отдана ему в кормление по итогам событий второго мая и подавления пророссийской фронды. Новым губернатором Одесской области стал бывший президент Грузии Шалишвили. Причем сделано это было очень тонко: Барченко, понимая, что просто так забрать себе Одесскую ОГА ему не дадут, она отдана Рабиновичу в ленное
владение и у Рабиновича достаточно грязи на самого Барченко, чтобы выставить его военным преступником в глазах всего мира, решил проделать «удар от борта». Он вышел на США с предложением взять какой-то пилотный регион в Украине и на нем отработать реформы и создать команду реформаторов, которые потом перейдут в Киев. США ухватились за это предложение еще и по другой причине - им хотелось собрать и посмотреть в деле российских оппозиционеров, тех самых, каких потом можно будет использовать в Москве. В итоге, когда на Одессу стали заходить уже США, а не Барченко, Рабиновичу ничего не оставалось, как утереться. И лишь некоторые люди из его команды вяло брехали на грузинских реформаторов в Твиттере.
        Но Сема Рабинович пережил четырех украинских президентов. И он благоразумно решил, что переживет и пятого. Надо только затаиться до времени, исчезнуть с экранов радаров СМИ и выждать. Он снова стал частным лицом. И на основании этого мог позволить себе роскошь бездействия. Барченко - президент, он обязан действовать. Иначе его осмеют как «человека-Бурака», который под прицелом телекамер лежал на бетонке индийского аэропорта[80 - Речь идет о знаменитой эвакуации украинцев из пострадавшего от землетрясения Катманду, когда и.о. министра по чрезвычайным ситуациям был заснят лежащим на бетоне у неисправного самолета.]. В современной Украине кто действует - тот всегда проиграет. Потому что всегда найдется недовольный, который раскроет в Твиттере свое хлебало. Чтобы все были довольны, надо быть Иисусом Христосом, который накормил народ пятью хлебами и двумя рыбами. А он подождет и останется чистым. Тихо, без лишнего шума станет подгребать к себе остатки украинской армии. Добровольческие батальоны. Тех, кто помнит, каким надежным тылом был Днепропетровск. Как там лечили раненых, как выхаживали самых
безнадежных. Как создавали тренировочные базы. Как покупали все, от наколенников до автомобилей. Военному человеку ведь не много надо. Он готов отдать жизнь по приказу - понимаете, по приказу. Если надо будет, он пойдет и умрет. И надо ему совсем немного - видеть, что это кому-то нужно, что он кому-то нужен. Если он видит, что государству на него плевать и обществу на него плевать, но в то же время есть кто-то, кому не плевать, кто примет и оценит его жертвенный подвиг[81 - Лично я, как человек, не могу не уважать украинцев, которые встали за свою страну. Это намного достойнее, чем сидеть и по клаве барабанить. Проблема в том, что их подвиг на фронте - он ради чего? Ради очередного договорняка в Раде? Ради того, что олигархи в очередной раз ограбят украинцев? Ведь две революции уже прошло, а толку - ноль. Украина - это дом с гнилым фундаментом, и что бы ты ни строил, оно рухнет.]…
        Надо сказать, что Украина держалась долго, миллионами рук латая и перелатывая расползающуюся ткань государства. Но после того как окончательно стало понятно, что нет, ничего не поменялось и нет шанса, что поменяется, что осталось неизменным главное - суть государства, его антинародная сущность, тотально криминальный характер украинской элиты, когда стало понятно, что, кого ни поставь, все равно будет воровать, - вот тогда страна взорвалась. Накопленные противоречия и конфликты сдетонировали сразу, и Украина рванула, как атомная бомба. Как Империя в 1917 году. Правда, на дворе был не 1917 год. Парадокс, но остатки украинской государственности спас еврейский магнат Семен Рабинович. И российские танки. Колонны бронетехники под трехцветными флагами заняли крупные города Востока и Центра и не дали свершиться самому страшному - молекулярной войне. Это когда воюют все и со всеми. Потому что все - преступники и потерпевшие, преступники по одним делам и потерпевшие по другим. Когда ненавидишь ближнего своего до блевоты. Когда знаешь, что, если представится возможность, он ограбит тебя, а ты ограбишь его.
Эта война была неизбежной, но русские танки сделали ее невозможной. Они по-прежнему были все вместе - грабители и ограбленные. И надо было учиться как-то жить друг рядом с другом. Как в Чечне двадцать лет назад. Там ведь тоже была вооруженная оппозиция режиму Дудаева[82 - О чем, кстати, многие забыли. Многие чеченцы не поддерживали исламистов и сепаратистов с самого начала и воевали с ними с оружием в руках.].
        Получив в ленное владение не самый худший кусок Украины, Рабинович начал строить «Иерусалим-на-Днепре». Он подгреб под себя часть атрибутов рухнувшей Украины для обеспечения правопреемства, лелея мысль если и не собрать все государство заново, то отхватить самые лакомые его куски, типа Киева, Одессы и Харькова. Какие-то отношения наладились и с ЕС, и с США. Но Семен Рабинович совершил ошибку, которую так и не осознал. Он не стал ничьим человеком. Ни человеком России. Ни человеком США. Ни человеком Евросоюза. Он не понял, что до сих пор выживал только потому, что был евреем-бизнером, что-то вроде управляющего. Евреи так и выживали две тысячи лет - как управляющие. Но не как самостоятельные игроки. Рабинович стал почти что главой и основателем «Иерусалима-на-Днепре», но он не догадался никому продаться, чтобы кто-то сильный и могущественный был заинтересован в его здравии и благополучии. Нет, в его смерти тоже никто не был заинтересован - не буди лихо, если оно тихо. Опасность была в том, что, если кто-то из подручных Семена Рабиновича приходил к кому-то из суперов и говорил: я буду вам служить
верно и преданно, у этого супера появлялась прямая заинтересованность поднять этого человека и поставить его на место Сени. А Сеня так и оставался сам собой и говорить мог только за себя…
        Сеня Рабинович никогда не удалялся дальше чем на тридцать минут быстрой езды от собственного самолета с включенным двигателем. Его самолетом был «Боинг-737BBJ» в бизнес-версии, который он мог не покидать неделями. Сейчас этот «Боинг», выкрашенный в нежно-кремовый цвет со стилизованным изображением меноры - семисвечника - на хвосте, приземлился в днепропетровском аэропорту.
        Конечно, Семен прилетел не по своей воле - это вообще был уникальный случай, когда фактический глава государства почти в нем не появялся, управляя через надежных людей и по скайпу. Но выбора у него не было. Убийство Анжефа - еврея, и не из последних, которому он лично давал гарантии, делало его изгоем в еврейском мире и потенциальным смертником. Если он, конечно, не найдет убийцу - и не только исполнителя, но и заказчика. Причем реального.
        А ему показалось, что его люди, оставленные на хозяйстве, не очень-то и ищут. И это не просто так показалось.
        Его ждали. Вообще Семена охраняла его личная спецслужба, в которой работало больше ста человек, и он никогда не сообщал о своем прибытии более чем за час. Но его ждали. Пять машин, специально подогнанных для его личного кортежа, и еще несколько, на которых прикатили самые авторитетные люди области. В числе их был и личный раввин, который, вопреки обычаям, состоял сотрудником в Днепропетровской городской администрации и получал зарплату.
        Сойдя с трапа самолета, Семен подозрительно осмотрелся. Он заметил, что кого-то не хватает…
        - Где Фельдман?
        - Миша наш заболел, - выступил вперед один из ближайших сподручных Рабиновича, Жора Статских, - беда тут у нас.
        Сеня раздраженно махнул рукой и проследовал в машину.
        Три совершенно одинаковые машины, во время движения произвольно меняющиеся местами, - неплохая мера защиты, только она одна способна снизить шансы покушающегося в три раза. Но не сейчас. Беспилотник Gray Fox, «Серая лиса»[83 - Усовершенствованный «Предатор», только не вооруженный и потому разрешенный к поставкам в третьи страны.], работающий на высоте в несколько миль, отследил машину, в которую сел Семен Рабинович, и пометил ее лазером. Пометил даже конкретно то место, на которое сел Рабинович…
        А когда машины тронулись, БПЛА последовал за ними.
        - Б…, что тут у вас происходит? - раздраженно спросил Рабинович, когда телохранитель захлопнул за ним дверцу «Мерседеса-Пульман». Будучи в сущности очень скаредным человеком, Сема приобрел эту машину, только когда стал фактически главой государства… точнее, остатков государства Украина. Если Фельдман еще в начале нулевых пересел на бронированный джип, то Рабинович до событий 2014 года был потрясающе беспечен.
        И нагло-хамоват. Без мата не обходилось практически ни одно его высказывание.
        - Нашего друга убили…
        Интонация, какой было произнесено «друга», предполагало едкую иронию.
        - Кто?
        - Русские. Снайпер - их человек. Он сейчас свалил.
        - Вот только мне эти майсы рассказывать не надо, да? - раздраженно сказал Рабинович. - Кто на самом деле?
        - Расследование…
        - Да по… мне на расследование!
        Сеня достал телефон, натыкал номер.
        - Миша… ага, где ты? В Меноре ждешь? Ну, жди, я еду. Давно не виделись…
        Нажал на отбой и усмехнулся. Русские. Нет… его этим не купишь… русские. Бред какой.
        В общем-то, все было уже понятно, вопрос в цене. Единственный способ снова собрать Украину целиком или почти целиком - отдать территорию России. Вопрос был лишь в цене. Контакты с русскими были уже давно, еще со времен АТО - дальновидный Сеня приказал потихоньку помогать ополчению. Не своими руками, конечно, но помогать. И поддерживать контакт с Москвой. Здесь он не был оригинален, эта максима политики была изобретена в Великобритании, потом по наследству перешла в США. Формулировалась она следующим образом: мы большая страна и не можем позволить себе проиграть. Поэтому мы не против и не за - кто-то из нас будет против, а кто-то - за.
        С Израилем, как они планировали раньше, не получилось ничего. Более того, потом они обнаружили, что Израиль тайно лоббирует во властных кругах США антиукраинские и пророссийские темы. Почему - один умный еврей из Хайфы объяснил им: должно быть только одно еврейское государство. А евреи всего мира должны помогать ему, а не создавать свои еврейские государства. А то не поймешь, кому надо помогать… да и сказано где-то в Торе, что, когда будет второе еврейское государство, это предтеча нового Исхода.
        Оставалась Россия. По этой причине рванул за границу Тищенко: он узнал про сделку с Россией и понял, что будет частью цены. России выгодно снова поднять на поверхность дело киевских снайперов: ведь если будет доказано, что безоружных демонстрантов убивали не только сотрудники «Беркута», но и провокаторы, нанятые рвущимися к власти людьми из оппозиции, это моментально подорвет всю легитимность санкционного режима, все достигнутые договоренности по Украине. Как можно продолжать поддерживать Украину и требовать что-то от России, когда всплыла такая грязь? Как можно верить кому-то или чему-то в Украине, если организаторы демократической революции сами наняли снайперов, чтобы стреляли в спину своим сторонникам? Как после этого вообще иметь дело с Украиной?
        Тищенко собрался выступить на Западе и тем самым сорвать долгий и сложный переговорный процесс с русскими, но не успел. Убрали его американцы своими силами - у них был свой интерес. Вопреки общераспространенному мнению, за «революцией гидности» американцы никогда не стояли, там были другие организаторы.
        Но вот когда грохнули этого литовца… А потом и Анжефа… Первого - чтобы сорвать «понятийку» с США, второго - чтобы сделать его, конкретно его, изгоем во всей еврейской среде, отрезать ему все пути к отступлению…
        Это уже удар по его интересам. Конкретно по его. Как там говорил Путин… зачем разоблачать резидента? Другого пришлют. Может, умного…
        Литовец его вполне устраивал и стоил, по его меркам, сущие гроши, но его убили. И вот теперь надо разбираться.
        Ничего. Вот с Миши Фельдмана и спросим, что на… происходит. В конце концов, он смотрящим оставался… пусть отвечает.
        Машины кортежа сбавили скорость - впереди был мост…
        Наверное, все и в этот раз прошло бы шито-крыто. Если бы не одно обстоятельство. Если бы Козак не заметил фургон. Обычный «Фольксваген Крафтер», большой, предыдущей модели. Вот только на этом фургоне была радиопрозрачная крыша…
        Откуда он это знал? А он видел подобное еще по Киеву, где, будучи морским пехотинцем, прикрывал от посольства спецмероприятия ЦРУ и АНБ. И повидал много такого, чего должен был бы забыть…
        - Полный п…ц, - сообщила Каррера, выбравшись из толпы.
        Вместо ответа он схватил ее, прижал к себе, впился в губы. Она, к его удивлению, ответила. Они целовались - жадно, как звери.
        - Слушай… - задыхаясь, сказала она, - ты…
        - Слушай меня.
        …
        - Сорок метров, направо. Большой фургон. Не смотри туда.
        - Что?
        - Большой фургон. «Фольксваген», высокая крыша. Это машина слежения.
        - Ты уверен?
        - На все сто.
        - Что происходит?
        - Они где-то здесь.
        - Кто - они?
        - ЦРУ.
        - ЦРУ? И что?
        - Не знаю…
        - Черт, подожди…
        Она достала зеркальце и посмотрела на себя. Потом переместила его так, чтобы смотреть за спину.
        - Всегда мечтала это сделать.
        - Что?
        - Ты понял…
        Козак хмыкнул.
        - А как же парень с «барреттом»? У меня такого нет.
        - Он был козлом.
        - Был? Только не говори, что ты его пристрелила.
        - Нет. Другие постарались. А я пошла в академию ФБР нахрен. Что происходит?
        - Не знаю. Движение какое-то. Что-то произойдет. Вон, смотри.
        - Что смотреть?
        - Трак перекрывает дорогу. Это внедорожник сопровождения.
        - Сопровождения кого?
        - Не знаю.
        Козак начал вертеть головой, пытаясь отыскать наиболее удобные точки для размещения снайперских позиций. Здесь их полно, Днепропетровск, вообще-то, высотный город, и по берегу Днепра полно высоток.
        Вспышка!
        На крыше одного из домов.
        - Снайпер. На одиннадцать от меня, на крыше!
        Еще вспышка!
        - Он ведет огонь!
        Раздались крики, и одновременно взвыли сирены на мосту.
        - Давай к машине!
        Они побежали к машине, не тратя уже внимание на странный фургон.
        - За руль!
        Черт… он машинально прикидывал варианты. Вдвоем охотиться на снайпера с винтовкой пятидесятого калибра очень и очень чревато. Правда, у них есть автомат - лежит сзади в машине. В связи с обострением ситуации им запрещено выезжать в город без автоматического оружия в машине.
        - Куда?
        - Уходи с набережной. Сейчас. Я скажу…
        Он набрал телефон Митича, прямо из машины.
        - Сэр, у нас чрезвычайная ситуация.
        - Что происходит?
        - Мы на набережной. Только что стрелял снайпер.
        - Снайпер? Вы целы?
        - Да, сэр. Он стрелял по кому-то на мосту. И еще. Там ЦРУ.
        - Что? Какое нахрен ЦРУ?
        - Я видел их машину, сэр. Фургон. Это точно они.
        - Козак, ни во что не лезьте. Где вы?
        - Поздно, сэр. Я собираюсь его задержать.
        - Кого задержать?
        - Снайпера, сэр. Я видел, откуда он стрелял. Это высотка, ему понадобится время, чтобы спуститься вниз.
        - Агент Козак, я запрещаю вам…
        - Поздно, сэр, - сказал Козак, - мы уже рядом. Пожелайте нам удачи. Сворачивай!
        - Что?!
        - Это я не вам. Конец связи, сэр.
        Козак оборвал разговор.
        - Ты не туда свернула!
        - Что?
        - Не туда свернула, нахрен!
        - Черт…
        - Стой! Ладно, останавливай машину.
        Каррера остановила машину прямо посреди дороги - дорога была узкая и места не хватало. Она просто бросила ее посреди дороги.
        - Так, пошли. Пешком быстрее доберемся.
        Козак взял автомат и оттянул затвор, чтобы проверить, на месте ли патрон.
        - Бронежилет на тебе?
        - Нет, я же думала, что это свидание, нахрен…
        - Какое свидание… ладно, держись за мной.
        Они перебежали улицу, Каррера держалась сзади с пистолетом. Все это напоминало Детройт или дурные районы Чикаго, вот только это была совершенно чужая страна.
        Во двор высотки вела арка, они прошли ее, и Козак сразу заметил их. Фургон - еще один «Фольксваген Крафтер», но уже с обычной крышей и без лишних антенн. Два человека, идущих к нему, у одного за спиной - огромный рюкзак, у второго - сумка.
        - Стоять! - заорал Козак и вскинул автомат. - ФБР, ни с места!
        И тут из подъезда появился еще один человек. Козак перевел свой автомат на него - инстинктивная и ошибочная реакция. Потому что в «Крафтере» открылась боковая дверь, и кто-то полоснул веером из бесшумного автомата, сразу попав в цель. На Козаке был «кэрриер» скрытого ношения, он задержал пули, но Козак не смог удержаться на ногах и упал. Его автомат дал очередь, часть пришлась в стену, часть - по фургону и тому человеку у подъезда. Пытаясь глотнуть воздуха и борясь с наваливающейся тьмой, Козак услышал пистолетные выстрелы. Правда, они были далеко, как будто в нескольких кварталах отсюда…
        ДНЕПРОПЕТРОВСК.
        БЫВШИЙ ЗАВОД «ЮЖМАШ».
        10 ИЮЛЯ 2019 ГОДА
        Мешок…
        Мешок часто был итогом. Итогом жизней хороших парней. Итогом дурно спланированных или пошедших не так операций. Итогом благих намерений, невыполнимых политических обещаний… да черт возьми, итогом последних пятнадцати гребаных лет, когда все в этом мире шло не так, и во многом они были этому виной.
        Теперь в мешке было тело агента ФБР Даны Каррера, которую подставил он. И ему теперь жить с этим…
        Грудь болела. Давящая повязка, наложенная на ребра, не помогала и, наверное, не могла помочь. Болело то, что внутри.
        - Закрывайте…
        Человек в форме летного техника ВВС США закрыл дверь фургона с дипломатическими номерами. Сегодня приземлившийся в Днепропетровске самолет связи примет на борт груз-200.
        KIA. Killed in action. Погиб в бою.
        Никто не говорил с ним. Он понимал, что, скорее всего, в ФБР больше работать не сможет. Неисполнение приказа начальника привело к гибели напарника. Это пятно, которое уже ничем не смоешь…
        Все это происходило на территории завода «Южмаш», который США частично арендовали для размещения технических и советнических служб. Помимо прочего, аренда имела еще одну цель - следить, чтобы сюда не проникали северокорейские, турецкие, саудовские агенты в поисках ракетных технологий, а активность этих разведок в Днепропетровске уже отмечалась, и не раз. Огромный завод, расположенный на площади в десятки квадратных акров, медленно умирал, сыпались и шли трещинами стены, покрывался ямами некогда идеальный асфальт. Когда-то здесь выпускали баллистические ракеты, способные доставить в Америку ядерные заряды и устроить Армагеддон, а теперь американское правительство платило украинским коррупционерам немалые деньги за эту огромную территорию, чтобы отсюда ничего не растащили. И, наверное, если бы продолжалась «Холодная война», этого дерьма не было бы.
        Интересно, здесь спрятали? Наверное, больше негде…
        Агент Козак брел по заводской улице, осматриваясь по сторонам.
        Ага, вот…
        Угадал…
        Как будто место преступления - два старых здания и между ними, хромая на пробитую шину, стоит фургон. Белый «Крафтер».
        Какие же мрази…
        - Сэр!
        Он обернулся. Два человека с оружием стояли у него за спиной. Бороды, очки, бейсболки и карабины «М4». Наемники. Американские машины смерти.
        - Сэр, вы срочно нужны в Американском доме…
        Американский дом - так, как оказалось, наемники называли временное представительство…
        Американский дом был по-прежнему на осадном положении, часть улицы отгорожена бетонными блоками. Люди с автоматами и джипы, на некоторых из них даже установлены пулеметы. В сопровождении наемников Козак прошел в здание… Проходя в здание, вы не могли избежать помещений, которые занимала морская пехота. Но новый удар настиг Козака прямо в холле, где был установлен, как на бесчисленных иракских и афганских базах, импровизированный монумент.
        Карабин «М4» со штыком, штык воткнут в пол. Каска и башмаки.
        И фотография.
        Вот и всё, что осталось от Канады. Пятого ребенка в семье, пошедшего в Корпус морской пехоты, где он впервые наелся от пуза.
        Его напарника.
        Козак стоял у импровизированного памятника и не знал, чьи пули, его или Карреры, поставили точку в жизни морпеха.
        - Вас просили не лезть.
        Козак обернулся, выхватывая пистолет, но наемники, сопровождавшие Козака, были быстрее.
        - Не дергайся… - прошипел один из них.
        - Что происходит?
        Козак увидел уставные ботинки морской пехоты.
        Видимо, Кудроу испугался, что дело вскроется. Мало ли - рядом столько морских пехотинцев…
        - Стресс. Он был его другом.
        …
        - Давайте его на наш этаж.
        - Я надеюсь, мы с вами договоримся.
        Кудроу бросил на стол фотографии, разлетевшиеся веером.
        - Я навел о вас справки, мистер Козак. CV у вас не очень хорошее, из морской пехоты вас не выгнали с позором просто потому, что не хотели поднимать шум, верно?
        - Пошел ты.
        - А теперь появляются фотографии, где вы изображены вместе с установленным русским агентом. И возникает вопрос. Тот провал в Киеве, когда три центнера совершенно секретной прослушивающей аппаратуры попало к русским, - это случайность? Или нет? Если посмотреть вот на эти фотографии, то возникают вопросы. Может быть, такие встречи были у вас и в Киеве? В Киеве много русских было. Может, даже и с тем же человеком. Особенно, если и он был в Киеве…
        …
        - Я перечислю тот вред, который вы причинили. Раскрыли совершенно секретную операцию в Киеве - раз. Передавали российскому агенту секретную информацию - два. Проявили неавторизованную активность, в результате чего погибли люди, в том числе и морской пехотинец, кстати, ваш напарник - три. Каким-то образом замешаны в убийстве местного главы государства… В сочетании со связями с русскими это очень подозрительно. Достаточно?
        …
        - Что молчите?
        - А вы в суд на меня подайте.
        - В суд? Да проще вас признать сумасшедшим и запихнуть в психушку. Или в какую-нибудь дыру в польском захолустье. В компанию к очередному Усаме. Будет интересно - в одной клетке аль-каидовец и морпех США.
        …
        - Итак?
        - Никакого уголовного преследования?
        - Уже разумно.
        - И не только по сегодняшнему делу, но и по всем предыдущим. Я имею в виду Киев. Закрыть тему, снять все пометки в моем личном деле.
        - Это сложнее, но… попробую. В конце концов, у нас с ФБР сейчас отличные отношения. Никаких недружественных действий.
        - И… Канада должен быть оформлен как погибший в бою.
        - Это сделает Минобороны.
        - Хорошо…
        Кудроу покачал головой, положил на стол лист бумаги.
        - Пишите.
        - Что писать?
        - Я, такой-то, соглашаюсь добровольно сотрудничать…
        Козак усмехнулся.
        - Вы же из ЦРУ. Зачем вам информатор внутри страны?
        - Это вы так думаете, что я из ЦРУ. Я это просто не опроверг. Берите бумагу, пишите. Не будем затягивать.
        Наемник за спиной разрезал ленту одноразовых наручников.
        Когда Козак вышел из Американского дома, уже темнело. Он присмотрелся повнимательнее к тем, кто охраняет здание. Стоял «Шевроле Субурбан» с мигалкой за решеткой радиатора, и рядом с ним стояли наемники. Как в старые добрые времена. Был виден даже большой чехол на заднем сиденье - двери были открыты с двух сторон.
        Это и была хит-команда ЦРУ. Скорее всего, та же, что и в Нью-Йорке сработала. Их много… отставные спецназовцы, наемники, просто рехнувшаяся сволочь. И имя им - SAD. Дивизион специальной активности.
        Козак подошел ближе. Понимающе спросил:
        - Боеприпасы Ingman DD, верно?
        Один из наемников покачал головой:
        - Нет. Гарантии не было. Пришлось использовать «Марк-211».
        Ясно. «Mk211». Это тоже пятидесятый калибр, но необычный. Его разработала норвежско-финская компания Nammo как патрон для эффективной борьбы с советской бронетехникой. Это один из самых конструктивно сложных и дорогих боеприпасов для стрелкового оружия в мире. В самом носике пули размещен зажигательный состав из циркониевого порошка, дальше идет сердечник из сплава карбида, вольфрама и кобальта, окруженный взрывчатым веществом. При попадании в цель сердечник пробивает броню, одновременно происходит взрыв, и внутрь летят частицы горящего циркония. Разрушения при использовании этого снаряда соответствуют снаряду двадцатимиллиметровой пушки.
        - Ясно. Да, круто.
        - Круче некуда. Парень, мы к тебе ничего не имеем. Это просто наша работа. Если тебе будет от этого легче, я тоже потерял человека. Парень прошел Ирак, две командировки. Ты его подстрелил. Но у меня вопросов нет.
        Козак кивнул:
        - Без вопросов. Это просто наша работа.
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        Тельняшку сними, украинский десантник,
        Носить ее точно свидомым не гоже!
        Ведь это Маргелов, а он, значит, ватник
        Придумал ее… и берет его тоже…
        Снимите берет, не позорьте береты,
        Бандиту скорее к лицу балаклава.
        Ведь ваша эмблема СС и скелеты,
        И в этом вся ваша дешевая слава…
        ТЕЛЬНЯШКУ СНИМИ, УКРАИНСКИЙ КАРАТЕЛЬ!
        Снимите с себя ордена «оккупантов»,
        Ведь ленты на них - это знак «террористов».
        Повесьте на грудь черно-красные банты,
        Ведь вы по натуре простые фашисты!
        Воюете вы со своим же народом.
        Вы стали давно у врагов холуями.
        Наследники вы бандерложьего сброда.
        Детишек бомбить и расстреливать женщин
        За то, что их сын воевал за свободу, -
        Все ваше уменье. Но нет таких трещин,
        Где спрячетесь вы от возмездья народа!
        Вам честь офицера, увы, не знакома,
        Забыты для вас и Отчизна, и совесть.
        И небо для вас сотрясется от грома
        И гнева народного. Так что готовьтесь.
        Предстать пред Богом и перед народом,
        Осудят вас страшным судом тени предков.
        Воюете вы, так сказать, за свободу
        Спокойно пожрать европейских объедков.
        За место для ваших детишек в борделях,
        И резать на органы их для злодеев,
        За право своих дочерей на панели,
        Своих сыновей добровольно стать геем.
        Народного гнева наполнена чаша,
        Народная кровь призывает к отмщенью.
        Вас скоро начнут убивать на параше…
        А, впрочем, продались вы все за печенье.
        За баксы, за «мерсы», трусы кружевные,
        За сникерс, рошен, за жувачку, помаду,
        Готовы продать вы просторы родные
        И Родину сдать иноземному гаду.
        Вас всюду найдут, не дадут притаиться,
        За вами идут волкодавы по следу…
        У вас под ногами земля возгорится,
        Под звуки парадного марша Победы.
        Автор неизвестен
        ДОНЕЦК, НОВОРОССИЯ.
        ДОНЕЦКИЙ АЭРОПОРТ.
        НОЧЬ НА 12 ИЮЛЯ 2019 ГОДА
        Отец Мой доныне делает, и Я делаю… Иоанн 5 -17
        Донецкий аэропорт.
        Место, где все решится…
        Я приехал посветлу. Один. Никто не обратил на меня внимания - после того, как разминировали руины, они стали популярным местом для экс-курсий. Я просто поставил свой «Мерседес» в том месте, откуда его не особо было видно, и вышел из машины.
        Передо мной были Пески. За спиной - Донецк…
        Мы снова не сдали этот экзамен. Экзамен на взрослость, на мудрость, на состоятельность как государства и как нации. Мы все не сдали - и украинцы, и русские. Мы здесь сражались и умирали, говоря на одном языке и с трудом представляя, ради чего все это. Мы ничего хорошего не добились этой войной - ни мы, ни они. А для себя я даже и определить могу с трудом - где «мы», а где - они.
        Но знаете, что самое обидное. Понимать, как началась эта война. Из-за чего. Точнее, из-за кого. Из-за мелких обдриставшихся людишек со своими мерзкими, мелочными и мелкими проблемками.
        Нет, я не упрощаю. Для пожара нужна не только спичка, но и разлитый бензин. И бензин этот был в виде миллионов мелких обид, оскорблений и непониманий, некоторые существовали между украинцами и русскими, которые расползались по интернету подобно плесени, которые копились в душах людей. Но все равно…
        Как же все мерзко… Мерзко…
        Темнело…
        Как только стемнело окончательно, я подъехал поближе к вертолетной площадке, вышел. Осмотрелся и наметил позицию для себя - так, чтобы быть как можно меньше на свету. Двигатель я выключать не стал, он работал на холостых, и через его бормотание я уловил глухой, слитный звук вертолетных лопастей.
        «Вертушка»!
        И судя по звуку, не «Еврокоптер», в который только четыре человека и влезет. Нормальная, большая, пузатая «восьмерка», человек на тридцать…
        Как и было обещано, я включил фары своего внедорожника. Но включил их на ближний, а не на дальний. И отодвинулся в темноту…
        «Восьмерка» приземлилась метрах в пятидесяти от моего джипа, не глуша турбин. Сдвинули в сторону люк - «вертушка» была не «салон», обычная, военная - из нее выбрался Алекс. Он шел первым, я его узнал из-за роста, он был выше остальных на голову. За ним выбрались еще двое, сбросили на землю какие-то мешки…
        - Здорово.
        - Тебе не болеть!
        - Давай, машину подгони, да! Там мешки надо перегрузить! Не хочу светить!
        …
        - Там и твоя доля есть!
        - В тридцати сребрениках?
        - Что?
        - В тридцати сребрениках, говорю - доля!
        Алекс всегда соображал быстро. И перед принятием решения никогда не тормозил. Но он не знал, как обернется, а я знал. И потому он только успел лапнуть пистолет, а тот уже смотрел на него от бедра.
        - Пальцами вытяни и выбрось…
        …
        - Молодец. Теперь ногой под машину! Вот так…
        - Это как понимать?
        - Как есть. Ты арестован.
        - Арестован? От имени кого, Валер?
        - От имени Новороссии.
        - Да? Чо-то не знаю такой страны, Валер.
        - Можешь и дальше не знать. Мне пофиг. Трибунал разберется.
        - Какой трибунал, Валер?
        - Военный, Сань, военный, - я впервые с Чечни так назвал его, - Гаагский тебе не светит, не мечтай.
        - И за что, интересно?
        - А вот за всё! - Я обвел рукой. - Вот за это. За то, что у тебя там так, три этажа и бассейн, а здесь вот так вот. Козел.
        - От козла слышу…
        Я видел, что Алекс лихорадочно пытается сообразить.
        - Валер, давай реально поговорим.
        - О чем? Не о чем нам с тобой разговаривать.
        - Есть о чем. Славика ты нашел - молодец. Теперь вали отсюда. Далеко и надолго. Вали в Англию… куда хочешь. Деньги, я знаю, у тебя есть.
        - Валить?
        - Вали.
        - А ты за мной снайперов пришлешь?
        - Снайперов больше нет. Ты знаешь, кто был снайпером. Все кончено.
        - Ничего не кончено. И ты это знаешь…
        - Ладно. Сколько тебе надо для полного счастья? Два? Три?
        - Славик мне все рассказал. Это ведь ты прикрывал их отход в Музейном. А если и так подумать, кроме как тебе больше двадцатого организовывать эту стрельбу в сотне метров от Кабмина было некому. С кем ты такое придумал - начать стрелять, а потом свалить на Россию? С днепровскими?
        - Пять.
        - Нет, не с днепровскими. Явно не с днепровскими. Ты придумал это с американцами, верно ведь?
        …
        - А вышли они на тебя после того, как у твоего тестя заблокировали шесть лямов в «Райффайзенбанке». И ты решил им таким образом помочь. И днепровских тоже ты развел, одного за другим. Верно?
        - Дурак ты, Валер.
        - Не. Я умный.
        - Был бы умный, не стоял бы тут. А сидел бы в теплых краях, попивал кампари.
        - Ну, сына я все-таки нашел.
        - Смотри, не потеряй.
        - Угрожаешь?
        - Нет, просто напоминаю. Ты не забыл, что на нем десяток трупешников только в Днепре висит?
        - А на тебе сколько висит? Задумывался? Ты понимаешь, что все, что произошло тут, - из-за тебя? Вот это вот все - из-за тебя. Те руины - из-за тебя. Все трупы в них - из-за тебя.
        - Ага. Пили-ели - веселились. Протрезвели - прослезились. Ты из меня монстра-то не делай, лады?
        - А ты и есть монстр. Как ты живешь с этим, не знаю.
        - А как ты с Чечней живешь?
        - Чечню не трогай. Не я ее начинал.
        - Так и не я. А вон он…
        Нас осветили фары. «Мерседес» и за ним джип сопровождения приближались к нам.
        Должно быть, дьявол, встретив его в аду, сказал: ты, однако, вышел далеко за пределы моих инструкций.
        Автор неизвестен
        Увидев пассажира «мерса», я даже не удивился.
        Дубенцов…
        Нет, конечно, сам-то он оправдывает свою говорящую фамилию, дуб дубом. Но в качестве передаточного звена между людьми в Москве и вот этой вот гнидой сойдет.
        - Что тут происходит?
        - Ближе не подходите! - Я направил на генерала пистолет, и тут же его охрана взяла на прицел меня.
        - Что происходит, Прохоренко?
        Я снова направил пистолет на Алекса.
        - Да вот. Предателя арестовал, товарищ генерал.
        - Хватит херню нести. Тебе, кажется, сказали - здесь не появляться. Слов не понимаешь или как?
        - Не понимаю, - согласился я.
        Генерал не решился отдать приказ, посмотрел на Алекса. Тот пожал плечами:
        - Я ему пятерку предлагал.
        - Пятерку свою в задницу засунь, понял?
        - Честный, что ли? - зло спросил генерал.
        - Нет. Просто этот вот пидар моего сына под молотки подставил. А перед этим он и еще несколько таких же гнид положили больше сотки мирняка. За это отвечать надо, вам так не кажется?
        - Не тебе решать.
        - А кому? Если вы не решаете.
        - Послушай, Прохоренко, - сдерживаясь, сказал генерал, - то, что здесь происходит, до тебя никаким боком не касается. Ты здесь вообще не при делах, понял? Не лезь и целее будешь. Думаешь, никто про твои леваки не знает? Ошибаешься.
        - Мои леваки - мое дело.
        - Ошибаешься. Пока ты не возникаешь - твое. А как начинаешь возникать - уже не твое. А уголовное.
        - А вот те бабки - это какое дело?
        - Ну, всё…
        Генерал решительно, как в своем кабинете, при-казал:
        - Взять его!
        Но никто ничего сделать не успел.
        Я толкнул Алекса и сбил его с ног, а пуля калибра двенадцать и семь миллиметра, прилетевшая из развалин Донецкого аэропорта, поразила генерала в ключицу. Удар был такой силы, что моментально остановил сердце. Генерал рухнул на бетон и застыл - грудой мяса и костей…
        - Стоять!!!
        Спецназовцы, прибывшие с генералом, во-первых, как сторожевые псы были натасканы на команды, а во-вторых, явно понимали, что произошло. И никто не хотел стать следующим.
        - Стоять!
        Я бросил пистолет и поднял руки, несколько лазерных точек прыгали на мне.
        - Слушай сюда, господа офицеры, - сказал я, - я действующий полковник ФСБ. А эта гнида жирная - предатель. Вон - бабло, за которым он прилетел, в мешках лежит. Бабло это ему Рабинович прислал, да-да, тот самый. А вон - подельник его. Что это жирный Бармаглот говорил - вы все слышали. За винтовкой - мой сын. И он не один. Я упаду - никто отсюда живым не выйдет. Ни один из вас. Хотите жить - забирайте эту тушу и валите. Или просто валите. Я все сказал, рэксы. Считаю до десяти, решайте. Десять.
        …
        - Девять…
        …
        - Восемь…
        Один из спецназовцев опустил автомат.
        - Да пошло оно все! - громко сказал он.
        Когда спецназовцы развернули машины и отвалили, забрав с собой тушку Дубенцова, я посмотрел вниз. Предчувствия меня не обманули - Алекс держал мой «глок».
        - Дальше что? До вертолета ползком или как?
        - С тобой вместе.
        - А дальше что? Как же Фельдман? Это ведь вы на пару с ним рулили?
        - Дурак ты.
        - Это почему?
        - Если в преступном мире задействовать определенную сумму, люди, ненавидящие друг друга, расцелуются как братья. Помнишь, откуда?
        - Крестный отец?
        - Он самый. Как-то надо выживать. Донецк нуждается в Днепропетровске, а Днепропетровск - в Донецке. Потому что это один регион, добыча угля, руда, металл и экспортные порты. И все. Нам не нужны ни Харьков, ни Киев, ни Москва. Знаешь, какой у нас дешевый металл?
        - Догадываюсь.
        - Во-во. Ни один капиталист не устоит перед нормой прибыли пятьдесят процентов.
        - Пятьсот.
        Алекс качнул головой.
        - Пятьдесят. В мире кризис…
        - Мелко плаваешь…
        - Идем? Или в ногу зарядить?
        - Попробуй, - сказал я, доставая еще один пистолет.
        Пистолет в руке Алекса щелкнул.
        - С-сука.
        - Патроны левые, - посетовал я, - не стреляют. В этом - будут.
        Мой старый друг аккуратно положил пистолет и просто лег на асфальт. Я стоял, а он лежал, закрыв глаза.
        - Зачем? - спросил я.
        - Какая теперь разница?
        - Для меня - большая.
        - Затем, что кто-то должен был. - Алекс говорил, не открывая глаз. - В Кремле жиденько бы обхезались отдать такой приказ… они и так обхезались.
        - Можно было решить по-другому.
        - Нельзя. И ты это знаешь.
        - А американцы?
        - М-м-м…
        - Что скажешь? Помнишь, что сказал Максим Горький насчет предательства? Сравнить предателя не с кем и не с чем. Даже тифозная вошь оскорбится таким сравнением…
        - Предатель…
        - А что - не так?
        - Нет…
        …
        - Зачем постреляли людей на Майдане?
        - Зачем-зачем. А как иначе? Папа вцепился во власть как клещ, а эти… пингвины боязливые. Все че-то договаривались. Восемнадцатого, точнее в ночь на девятнадцатое, Майдан должны были похерить. Раздали оружие, но Папа опять обдрыстался. Ты еще не понял, что снайперы для другого нужны были?
        - Чтобы стрелять в «Беркут»?
        - Именно.
        Ну, вот и разгадка тайны майдановских снайперов. По крайней мере, их мотивации. Первоначально их готовила власть для того, чтобы организовать провокацию. То есть открыть огонь по сотрудникам полиции и, таким образом, оправдать силовой разгон Майдана. Американцы, видимо, были в курсе и скорее всего полностью это поддерживали. Их задачей было либо привести во власть полностью своего политика, который не будет колебаться, а железной рукой поведет Украину в светлое европейское будущее. Либо дестабилизировать обстановку в Украине, создать президента - мирового изгоя и повесить все на Россию. Видимо, они пытались создать что-то вроде Польши восьмидесятых - народ уже открыто ненавидит нас, но правительство коммунистическое, и мы ради единства Варшавского договора помогаем Польше погашать кредиты, которые она нахватала.
        Начало было положено решением о начале АТО в Киеве. Была в какой-то момент запущена информация о том, что во Львовской области разгромили оружейные склады и в руки майдановцев попали автоматы и гранатометы. Потом, уже по здравому рассудку, выяснилось - что нет, этого не было. Но под этот слух был подписан приказ о начале АТО, милиционерам было выдано боевое оружие. Я даже не уверен, что Осип приказал начать АТО, скорее всего, его поставили перед фактом силовики. И он это проглотил. Опять получилось, что Осип большой снаружи и очень маленький внутри. Это так. Когда на него шло серьезное давление, он поддавался. С какой бы стороны ни давили.
        Я подумал, если бы Путин в тот момент надавил и потребовал подписать документ о конфедерации, Осип подписал бы. Вот такой вот он был человек.
        В ночь с восемнадцатого на девятнадцатое «Беркут» перешел в наступление, а лидеры Майдана сказались больными или ранеными или тупо сделали ноги. Но разгон Майдана сорвался. Утром произошло то, что потом попало на все камеры - это часть заранее запланированной провокации. Скорее всего, командовал на месте сам Алекс, потому что у него было звание, он был вхож, был признанным специалистом по грязным делам в команде. И если заранее была договоренность, то для открытия огня достаточно было его команды - не министра внутренних дел, а его. А произошло следующее - провокаторы из гостиницы «Украина» обстреляли милицейскую баррикаду, обстрел был столь плотным, что силы «Беркута» были вынуждены эту баррикаду покинуть. После чего о происходящем доложили кому-то, кто был неподалеку и исполнял роль координатора - это, видимо, и был Алекс. Он отдал приказ на ответное применение оружия. В результате группа, которая сидела на здании Нацбанка, открыла огонь по наступающим по Институтской майдановцам - будущей Небесной сотне. Возможно, имел место эксцесс исполнителя, те, кто простреливал противоположную сторону
улицы, удовольствовались одним раненым у противника и прекратили огонь сразу после того, как майдановцы начали отступать обратно к Жовтневому палацу. Те, кто простреливал противоположную сторону улицы, оставили с десяток трупов.
        Дальше, видимо, прошла информация о том, что Осип сломался, на него давят и он готов начинать переговоры. Это было в промежутке где-то с двенадцати до часа по киевскому времени. Самый простой способ не допустить переговоров - это замазать Осиповича кровью настолько, что никто не будет с ним говорить. И тогда проплаченные снайперы, до этого провокационно стрелявшие в «Беркут», открыли огонь из гостиницы «Украина», стреляя по своим уже с одной-единственной целью - убить. Убить как можно больше. Так погибает еще несколько десятков человек.
        Знали ли об этом обо всем лидеры Майдана? Подозреваю, что да, если и не с самого начала, то потом точно узнали. И судя по тому, что Алекс занимал пусть и неофициальный, но приличный пост смотрящего от русских в Днепропетровской области, его поняли и его действия оправдали. Вполне даже возможно, что этот час он использовал для звонка своему тестю в Днепропетровск и получения у него указаний, как действовать дальше…
        Но те, кто это устроил, сильно просчитались. У них было допущено две ошибки. Первая - что представители Евросоюза не приедут в Киев и не будут разговаривать с Осиповичем о политическом урегулировании, потому что у него руки по локоть в крови. Приехали и стали - видимо, договоренность была достигнута раньше, причем была железная - настолько железная, что даже смерть нескольких десятков человек не могла ничего изменить. Приехали министры иностранных дел стран - членов ЕС, усадили за стол переговоров Осиповича и лидеров Майдана, причем усадили почти что силой. Министр иностранных дел Польши чуть ли не кричал на представителей Майдана, что, если они не пойдут на заключение политического соглашения, их замочат и ЕС ничем не сможет им помочь.
        Соглашение заключено - согласно ему Осипович остается президентом страны до декабря четырнадцатого, то есть почти до срока его перевыборов, которые и так должны были произойти. Лидеры легальной оппозиции получают кресла в Кабмине, и страна возвращается к конституции 2004 года, где главным является не президент, а премьер-министр.
        А до декабря еще может много чего случиться, и Осип это понимает. И не только понимает, но и делает все, чтобы случилось. Когда в Киеве идут бои, Осип уже о чем-то лично говорил с лидером наиболее радикального и отмороженного крыла Майдана - Правого сектора в своей резиденции на Банковской. Странно, но потом Диме никто и ничего за этот разговор не предъявил…
        Что происходит дальше? Силовики, часть которых еще остается в городе, и, видимо, днепропетровские делают ход. Когда один из ведущих оппозиционеров страны боксер Личко выступает на Майдане, у него вырывает микрофон невысокий и неприметный человек, до Майдана бывший кавээнщик. Он говорит, что он обычный командир сотни и он сильно возмущен тем, что с тираном было заключено соглашение. Он открыто бросает вызов лидерам оппозиции: мы дали вам шанс стать министрами, депутатами, а вы не можете выполнить одно обещание, чтобы Зэк пошел геть. Толпа отвечает согласным ревом - геть! Бывший кавээнщик Тарасюк говорит, что его отец здесь, с ним, на Майдане, и если завтра Зэк не пидет геть, они идут на штурм Верховной рады с оружием. Личко стоит, опустив очи долу, и не может ничего сказать.
        Никто не знает и поныне, какой сотней на Майдане командовал Тарасюк, при том, что сотни все известны. Но когда прошли выборы в Раду, он без особых проблем стал депутатом, что говорит о многом.
        А дальше схему ломает Осипович. Ночью он просто загружается в два вертолета и летит. Еще раньше исчезает министр внутренних дел. Осип летит в Харьков, оттуда в Донецк, оттуда пытается вылететь, но ему не дают. Из Донецка он направляется в Крым, откуда его переправляют в Россию. При этом он бросил в Украине кучу исполнителей своих приказов, и депутатов, и силовиков, - и те должны были как-то находить общий язык с теми, с кем они стреляли.
        И нашли.
        - Еще один вопрос.
        - Хоть два.
        - Турка вы сами придумали волновать? Или это вам с Москвы посоветовали?
        - Какая разница?
        - Большая.
        - Сами. Жить захочешь, и не так извернешься…
        После того как отгремели выстрелы, Крым ушел в состав России, взвинтив обстановку до предела. Это было даже не провокацией - это было тонко и точно рассчитанным оскорблением. Не сказать, что умышленным, но оскорблением. Вся Украина была до глубины души оскорблена тем, что, оказывается, у нее можно отнять кусок земли и при этом не прольется ни капли крови. И тогда силовики, уже озабоченные только проблемой собственного выживания, сделали ход. Они начали «волновать» власть возможным вторжением России в континентальную Украину. Одновременно с этим они начали раскачивать ситуацию в крупных городах Востока - Харькове, Донецке, Луганске, Одессе. Потом Туркин проговорился в интервью, что они то и дело спускались в бомбоубежище на Банковой, даже ночевали там, потому что постоянно шли сообщения о нападении России. Это как раз и была работа силовиков МВД, СБУ, Минобороны, озабоченных только собственным выживанием. Одновременно с этим шло подыгрывание на Востоке, чтобы разгорелось сильнее. В конце концов были приняты жесткие решения, война должна была закончиться к концу лета сокрушительной победой
украинских сил. Но никто не ожидал двух моментов. Первое - рейда Стрелкова на Донецк и взятия под контроль уже готового к сдаче города. И второе - когда власти в Киеве пошли ва-банк и бросили в бой все, что у них было, начали использовать артиллерию и авиацию - никто не ожидал, что Россия активно вмешается в ситуацию. Настолько активно, что сначала будет разгромлена группировка, пытающаяся отрезать Донбасс по границе, а потом «армия вторжения» будет разгромлена под Иловайском, и там, в котле, загинет больше тысячи. По моим данным, тысяча двести только погибших.
        Одновременно с этим, я уверен, ложная информация передавалась все это время и по каналам нашей разведки. Ее бы обязательно вычислили по направленности, но информация была не в пользу Украины или Запада, а в пользу группы лиц, лихорадочно пытающихся спасти свои капиталы. Поэтому ее не отследили и тоже принимали неверные решения, раз за разом. В частности, я уверен, что были переданы ложные данные и по политической популярности бывшего премьера Савченко, и по истинным настроениям на Юго-Востоке и в целом по стране…
        А потом - потом все потеряло всякий смысл. Потому что война обесценивает все старые смыслы и создает новый - саму войну. Точно так же, как и в Чечне - и в первую и во вторую кампанию, - нашлись люди, нарисовали схемы, то же самое произошло и здесь. Разница в том, что тут схемщики были по обе стороны границы некогда братских государств. Водка с Луга-новы, патроны с Луганска, уголь с донбасских копанок, которым разбавляют нормальный антрацит, схемы с обменом денег, с дерибаном гуманитарки, и тэ дэ и тэ пэ.
        И больше уже никто не задумывался, с чего все началось и как все это остановить. Потому что война стала кормилицей слишком для многих…
        - Еще один вопрос. Почему не убрали исполнителей?
        - Ты о ком?
        - В частности, об Охрименко.
        - А ты откуда знаешь?
        - Знаю.
        - Потому что нельзя. Именно его нельзя. Он с пиндосами был в близких. Он был нужен в качестве залога.
        - Залога - чего?
        - Залога того, что кто-то при необходимости расскажет о том, как американцы вербовали его стрелять по Майдану. Его Тищенко должен был вывезти потом в Штаты. Ради Бога, ты как маленький…
        О как!
        Похоже, все даже сложнее. Американцы, а их замазали изначально через Ривкина, своего, кошерного, и знать не знали, что они вербуют снайперов на Майдан. Но при необходимости днепропетровская группировка решила, что им нужен и этот козырь. Приобрести такой козырь было проще простого. Приходишь в американское посольство или консульство и говоришь, что хочешь создать для культурного или научного обмена, или для развития туризма, или еще для какой-нибудь хрени, американо-украинское общество дружбы. Или американо-еврейское общество дружбы. И - вуаля. Понятное дело, что американское посольство от такого не откажется - это их прямая задача - способствовать культурному обмену и прочей хрени. Понятное дело, что все или почти все отделение будет набрано из местных. И понятно, что персонал будут набирать инициаторы этого культурного обмена - тут и вербовать никого не надо, нужных людей поставят на места изначально. Понятное дело, что американцы будут там появляться. И если представители вот такого вот общества дружбы начнут подписывать людей поехать и пострелять по Майдану, потом никто не поверит, что это не
американцы расстреляли Майдан.
        Американцы не поверят. И даже возмутятся. Потому что они-то точно будут знать, что это не они. Но кто же им поверит? Политики западноевропейских стран - да, поверят по должности. Люди не поверят. Потому что Америка в каком-то смысле такое же пугало, как и мы.
        - Кто стрелял в Охрименко?
        - Вячеслав.
        - Что ты ему сказал?
        - Правду. Что это снайпер с Майдана.
        …
        - Он и американца должен был потом кончить. Чтобы тот дальше не копал. Да помогли ему. Ты, кстати, помог.
        - Да.
        - Зря.
        - Кто такой Тищенко?
        - Дядя моей жены.
        - Твоя жена в девичестве Либман.
        - Знаешь анекдот - бьют не по паспорту. Бьют по морде.
        - По морде…
        - Да. Давай, стреляй уже. Задолбался я что-то.
        Если с другом вышел в путь,
        Если с другом вышел в путь,
        Веселей дорога!
        Без друзей меня чуть-чуть,
        Без друзей меня чуть-чуть,
        А с друзьями много!
        Там, где трудно одному,
        Там, где трудно одному,
        Справлюсь вместе с вами.
        Где чего-то не пойму,
        Где чего-то не пойму,
        Разберем с друзьями![84 - «Если с другом вышел в путь».]
        Значит, так вот? Дружище Алекс…
        Я показал стволом на мешки у вертолета.
        - Бабки грузи.
        - Чего?
        - Что слышал. Бери больше, кидай дальше. Давай, грузи бабульки.
        Алекс все понимал правильно. И быстро.
        - А Дубенцов?
        - А х… с ним, с Дубенцовым. Вот это бабло я наверх зашлю и буду вместо Дубенцова. Секешь?
        …
        - Поднимайся, поднимайся. Труд из обезьяны человека делает. И из тебя сделает. Живого человека.
        Алекс поднялся, отряхнулся.
        - Давно таким умным стал?
        - Дурак ты…
        …
        - Думаешь, я один все это провернул? Прям так один, без ансамбля?
        …
        - Времена изменились. Начальство сменилось. И каждый хочет кушать. Вы просто башляли не тем. Но это поправимо.
        …
        - Давай, не стой как столб. Действуй.
        …
        - Попробуешь взлететь без команды или возбухнуть - снайперы все еще там…
        Мешки Алекс таскал усердно. Закидывал в багажник один за одним. Дергаться не пытался.
        - Всё… - наконец выдохнул он.
        - Сколько тут?
        - Восемь.
        - А палева сколько?
        - Обижаете…
        - На обиженных воду возят. - Я достал телефон, отсигналил фонариком в сторону развалин. - Давай, теперь вали.
        - А как же… по коридорам… обналу?
        - Я пока с начальством не состыковался. Состыкуюсь - объявлю. И новые цены за нашу дружбу… тоже.
        - Вы только это… держитесь в рамках. Мы тоже… дышать должны.
        - Не переживай. Помнишь первое правило схемостроительства? Все должны получить свой кусок. А второе? Все должны быть довольны…
        Алекс принужденно усмехнулся.
        - А я тебя пропустил… брат. Пропустил…
        - Не переживай. Я тоже тебя… пропустил.
        …
        - Значит, нас хорошо учили, верно?
        - Верно.
        Алекс помолчал.
        - Как дальше будем? Имей в виду, больше, чем сейчас, я платить не смогу. У меня тоже расходов выше крыши.
        - Это не я буду решать. А про моего сына и про все, что случилось, забудь. Не было этого ничего. Понял?
        Алекс принужденно улыбнулся.
        - Да я-то без вопросов. Но ты же знаешь, коготок увяз, всей птичке пропасть.
        - С птичками я разберусь. Пока я с тобой говорю.
        - Понял. - Алекс протянул руку. - Мир?
        И я подал руку. Потому что я и сам такой же, как он. Нас одни учителя учили.
        - Бывай. Счастливо долететь…
        Однажды Му Да и Мэн Да пришли к Учителю, и Му Да сказал:
        - Учитель, вчера мы с Мэн Да ловили рыбу на берегу реки Сян и вдруг услышали странные звуки. Мы обернулись и увидели животное - у него была огромная голова с небольшими ветвистыми рогами, длинное тело и короткие ноги. Оно тонко поскуливало и смотрело на нас большими глазами, а из глаз текли слезы. Мэн Да крикнул, и животное скрылось в зарослях тростника. Я считаю, что это был цилинь, а Мэн Да говорит, что это был сыбусян. Рассудите нас, о Учитель!
        Учитель спросил:
        - А велико ли было животное?
        - Оно было размером с лошадь, но высотой с собаку! - ответил Мэн Да.
        - Уху! - воскликнул Учитель с тревогой. - Это был зверь пицзеци. Его появление в мире всегда предвещает наступление суровой эпохи Куй. А столь большие пицзеци приходят лишь накануне самых ужасных потрясений![85 - Хольм ван Зайчик.]
        Когда звук «вертушки» растаял в ночи, а я стал богаче на восемь миллионов долларов, я отъехал в другое место и встал. Осмотрелся… тихо. Буча начнется с утра, но я к ней готов. Я знаю, что и как говорить и что делать, чтобы выйти сухим из воды. Потому что для Системы, жизни Дубенцова, несмотря на его генеральское звание, жизнь Алекса не более чем статистическая погрешность…
        И тот, кто умеет грамотно убрать своих врагов, всегда ценен для Системы. А тот, кто уберет засветившихся и запачкавшихся, еще и окажет Системе услугу.
        Я достал ноут и вышел в скайп. Адресат оказался на месте, он ждал. На меня смотрел Фельдман, небритый, в своем черном костюме.
        - Добрый день, Михаил Иосифович.
        - Добрый… - Фельдман подозрительно смотрел на меня.
        - Разрешите выразить вам свои соболезнования по поводу произошедшего.
        Фельдман фыркнул:
        - А ты не охренел?
        - Нет. Не охренел. Я вполне искренне.
        Фельдман наклонился к экрану.
        - Думаешь, я тебя в России не достану?
        - Ну, конечно, достанете. А потом днепровский снайпер достанет вас. И еще кого-то. И еще. Око за око. Так? Я ведь в Чечне служил, за кровную месть побольше вашего, еврейского, понимаю. Не смогут найти вас - примутся за родственников. Еврейские семьи большие.
        - Ты…
        - К вам летит некто господин Либман.
        - Кто?
        - Либман. По супруге.
        - А…
        - Вы знаете, что он в Чечне со снайперкой баловался?
        - Нет…
        - А между тем это так. И знаете еще что?
        …
        - Если у вас, к примеру, появится желание зайти в эллинг, который построил господин Либман у своей дачи, ну, тот самый у Днепра, и посмотреть под сходнями… думаю, много интересного там найдете. На каждый вопрос должен найтись ответ, верно? Как в хорошем детективе…
        Фельдман помолчал, принимая решение.
        - Вместо господина… Либмана… теперь вы будете?
        - Это не я решаю.
        Мы смотрели друг другу в глаза - и хотя нас отделяли несколько сотен километров, мы чувствовали друг друга.
        - Хорошо. Но по Донецку нам не мешайте. Ваши интересы мы учтем. И в Днепр больше ни ногой.
        Я улыбнулся.
        - Я серьезно! - резко сказал Либман. - Всему есть предел.
        - Знаете… я как-то слышал… один депутат Рады агитировал ехать в АТО, а ему со смехом ответили - тильки на «Лексусе», господин депутат, тильки на «Лексусе». Так вот и я отвечу вам - тильки на танке. Тильки на танке, господин Фельдман…
        Есть… Теперь еще одно.
        Я набрал второй номер телефона. Его я тоже помнил наизусть…
        - Козак слушает.
        - Это твой русский друг.
        - Что? Какого хрена!? Ты охренел звонить сюда?!
        - Заткнись и слушай. Пиши адрес… - Я продиктовал загородный адрес Алекса. - По этому адресу живет тот, кто совершил все эти убийства. Винтовка у него. Он работал на Михаила Фельдмана. И кое-кого из наших. С нашими я разберусь сам. Разберись с теми, кто в Днепропетровске. Они сейчас поедут зачищать следы, может быть, уже поехали. Это твой шанс. Другого не будет.
        Козак помолчал.
        - Как я пойму, что ты не врешь?
        - Никак. Это дружеская услуга. От одного рыцаря «холодной войны» - другому.
        - Так ты все-таки агент.
        - Не говори глупостей. Я служу своей стране. Так же, как и ты своей. Но ни ты, ни я не служим Украине. Украинцы едва не спровоцировали ядерную войну между нашими двумя странами. И они не остановятся, если их кто-то не остановит. Здесь и сейчас. Я не смогу этого сделать. Ты - сможешь…
        …
        - Действуй. Пока, так.
        На аэродроме Днепропетровска агент ФБР Козак посмотрел на умолкший телефон. Щелкнул пальцами, принимая решение, набрал еще один номер.
        - На связи, кто это?
        - Это Козак.
        - Черт… сэр… время неудачное.
        - Другого нет. У тебя есть команда быстрого реагирования?
        - Ну…
        - Не тяни, брат.
        - Человек восемь найду. А что?
        - Ждите меня у Южного моста. Выдвигайтесь туда как можно быстрее.
        - Да что произошло?
        - Оружие по полной программе. Идут только добровольцы. Информатор сообщил мне точное место жительства ублюдка, из-за которого погиб Канада.
        - О’кей. Понял. Буду.
        - Возьми и для меня что-то. Братишка.
        - Не вопрос. Семпер фи…
        ОКРЕСТНОСТИ ДНЕПРОПЕТРОВСКА.
        НОЧЬ НА 12 ИЮЛЯ 2019 ГОДА
        - Птичка пошла…
        Беспилотник, пущенный сильным броском руки, зажужжал электрическим мотором и исчез в темноте…
        - Есть изображение, сэр. Перед нами чисто.
        - О’кей, работаем…
        Уже выбравшийся из машины морской пехотинец застегивал подвесную систему, вооружен он был укороченным вариантом системы «М110», такой же, как в те, киевские дни. Ему не пришлось просить - как только он сказал, что есть возможность разобраться с теми ублюдками, из-за которых погиб Канада, морские пехотинцы без лишних слов сформировали небольшой отряд из числа тех, кто был в бодрствующей смене. Операция была незаконной, но всем было плевать: нельзя позволить убить одного из своих и чтобы все это просто так прокатило.
        - В багажнике посмотри…
        Козак сунулся в багажник и обнаружил там сумку-разгрузку, которая вешается на бок, бронежилет и «АК-74» с коллиматорным прицелом в стальном корпусе.
        - «Калаш» новый почти, пристрелян на сто, ствол почти новый… - прокомментировал морпех, - прицел почти такой же, как у нас. Броник «калаш» выдержит, но лучше не попадать. Полтинник он не выдержит.
        - Полтинник ничто не выдержит.
        - И то верно. Как будешь брать?
        - А никак.
        - То есть?
        - Брать его будут другие. Наша задача - все зафиксировать. - С этими словами Козак прицепил к своему снаряжению эвент-камеру.
        - Послушай. Это уже пахнет дерьмом.
        - Не переживай. Разве я тебя когда-то подставлял?
        - Все бывает в первый раз.
        - Но не сегодня.
        - Хорошо, а нам что делать?
        - Займите позиции и ждите.
        - А когда вмешиваться?
        - По нашему старому коду. Или… ты поймешь когда. Хуа, парни.
        - Хуа. За Канаду…
        Шесть бронированных машин одна за одной свернули на подъездную дорогу, ведущую к дому человека, известного в Днепре как Александр Либман.
        Ворота были закрыты, дом как будто бы пуст. Из головной машины высадились двое, открыли ворота и остались на них. Остальные проехали внутрь…
        - Справа чисто!
        - Слева чисто!
        - Выходим!
        Начальник охраны открыл дверь, и Фельдман, невысокий, в черной рубашке, выбрался из «Субурбана». Подсвечивали фонарями.
        - Обыскать всё…
        Вооруженные боевики с шевронами Б.О.Г. на камуфлированных куртках рассыпались по территории поместья подобно тараканам.
        - Эллинг надо посмотреть… - сказал Фельдман.
        - Шестеро со мной! Пошли!
        По мощеной дорожке они спустились к эллингу. Начальник охраны придержал ВИПа, двое бойцов зашли.
        - Чисто!
        - Чисто!
        - Можно…
        Фельдман зашел, с интересом осмотрелся. Полный набор - семьдесят пятая «принцесса», десятиметровый «Зодиак», три гидроцикла. Кран для спуска на воду, площадка для погрузки…
        - Осмотреть здесь всё!
        - В воде посмотрите! - сказал Фельдман. - Под эллингами.
        - Слышали! Давай, в воду.
        Один из бойцов бултыхнулся в воду, поспешно заорал:
        - Что-то есть! Здесь что-то есть!
        - Давай сюда!
        - Сейчас…
        Большой мешок вытащили из воды.
        - Резать?
        - Осторожнее…
        Начальник охраны опустился на колени, нащупал застежку, он был знаком с такого типа мешками.
        - Вот… так.
        Мешок раскрылся, в нем в огромном мягком чехле угадывалась винтовка.
        - Вот оно… что делать?
        - Тащите к машинам, - распорядился Фельдман. - Хозяин дома?
        Начальник охраны опросил мобильные группы.
        - Никого нет.
        - Значит, подождем…
        Вертолет появился примерно через полчаса, уже утром, на рассвете. Та самая, восьмая «вертушка».
        Она сделала круг и зашла на посадку. Когда вертолет приземлился, Фельдман шагнул навстречу…
        - Шалом, Алекс.
        - Шалом. Что надо?
        - Поговорить.
        - Некогда сейчас говорить.
        - Думаю, что есть когда…
        Алекс посмотрел на машины, на охрану…
        - О чем говорить? Если ты о вопросах в Донецке, то они сняты. Не будет там больше вопросов…
        В руках у Фельдмана зазвонил телефон, он послушал, скривился:
        - Пропустить…
        - Кто там?
        - Посольская машина. Наш бледнолицый друг.
        - А ему тут нахрен понадобилось?
        - Это я у тебя хочу спросить. Какого хрена тебе понадобилось убивать моих гостей?
        - Что?!
        - Что слышал, поц. Хорошо подумай, прежде чем ответить.
        - Ты охренел! Хочешь на меня все повесить? Не выйдет!
        - А и вешать не надо. Вон мы у тебя в эллинге нашли.
        - Что нашли?
        - Винтовку, дружище, винтовку. Решил вспомнить молодость? Умно. Если бы ты кого-то нанял, я бы знал. А сам.
        - Какую винтовку?!
        - Иди и сам посмотри…
        Алекс подошел, пихнул винтовкой мешок.
        - Самый умный. Думаешь, я поверю?
        - Знаешь, в чем разница между тобой, поцем и мной? Мне не надо никому и ничего доказывать, понял?
        Рядом с вертолетной площадкой тормознулся «Форд Эксплорер» Кудроу.
        - Что происходит?!
        - Вот, посмотрите! - Фельдман показал ногой на мешок. - Это мы нашли у нашего русского друга.
        - Это чушь, - заявил Алекс, - мистер Кудроу, вам надо знать - Дубенцов мертв.
        - Что?!
        - Да, он мертв. Я сам видел.
        - Как это произошло?
        - Разборка. Но я контролирую ситуацию. Вместо него будет Прохоренко.
        - Кто?
        - Прохоренко. Нормальный парень, я с ним в Киеве работал. Он совсем недавно был здесь.
        Кудроу нервно оглянулся.
        - Что вы тут затеяли?
        - Ничего, - грубо сказал Фельдман, - это не твое дело.
        - Миша… - сказал Алекс, - ты лучше расскажи нашему американскому другу, как ты и Тищенко пробивали визу для семьи Охрименко. Чтобы потом обвинить…
        - Заткнись!
        - Думаешь, ты все свалишь на меня, а я буду молчать в тряпочку? Мистер, а вы знаете, что это вон он, - Алекс показал на Фельдмана, - приказал мне завалить Анжефа, Будрайтиса и Рабиновича и теперь хочет свалить все на меня! Или что он хочет договориться с Донецком и кидануть здесь всех на пару с Либманом и его связями в Москве? Или, может, рассказать про Охрименко и почему его оставили в живых? Ривкин…
        Фельдман достал пистолет и трижды выстрелил в Алекса. Тот упал, кашлянул и застыл.
        - Черт…
        Кудроу нервно посмотрел по сторонам.
        - Все нормально, - сказал Фельдман, - тут только мои люди. А Рабинович мертв. Больше нам никто не помешает.
        - «Лимон».
        - За что?
        - Вот за все это.
        - А ты не офигел? Тебе напомнить, сколько ты уже получил?
        - Надо мной тоже есть люди. Это еще по-божески. Рабинович минимум десятку отстегивал на Капитолий и столько же - на президентские. И теперь по его преждевременной смерти будут вопросы. Потерять такой источник бабла к выборам… Так что «лимон» - это только первый взнос.
        Фельдман носком ботинка показал на лежащего Алекса.
        - Вот тебе ответ. Мы у него в эллинге винтовку нашли. Он и есть днепропетровский снайпер.
        - Это ты местной полиции расскажешь. У нас подозрение означает почти обвинение. А ФБР уже здесь…
        - Эй…
        Козак поднялся в полный рост, он был у самой дороги. Несколько автоматов нацелились на него.
        - Стой!
        Козак перевел винтовку на Кудроу.
        - Сэр, вы арестованы по подозрению в убийстве.
        …
        - …в убийстве первой степени гражданина США, сержанта морской пехоты Кеннета Конроя, совершенного с целью скрыть ваши иные преступления, связанные с коррупцией и предательством…
        …
        - Вы имеете право хранить молчание. Если вы не воспользуетесь этим правом, то все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде…
        Кудроу, не обращая внимания на оружие, достал телефон и начал нервно набирать номер.
        - Здесь что-то со связью, - заметил Фельдман, - не работает.
        - Вы также арестованы по подозрению в организации ряда заказных убийств, в том числе убийств граждан Украины на киевском Майдане в феврале две тысячи четырнадцатого.
        Фельдман перевел пистолет на Кудроу и несколько раз выстрелил. Тот упал рядом с Алексом.
        Козак опустил автомат.
        - Еврейское правосудие, мистер Козак, - сказал Фельдман, - давно мечтал это сделать. Полагаю, вы разумный человек и не будете поднимать шум. Миллион вас устроит?
        - Миллион чего?
        - Долларов, не гривен же. Можно евро, если желаете…
        - Девять.
        - Что - девять?
        - Девять миллионов.
        - Девять многовато. В конце концов, мы не дядя Сэм, деньги не печатаем, трудом зарабатываем. Кстати, а почему девять, а не десять?
        - Один - мне. Восемь - моим друзьям по службе. Они сейчас вокруг нас.
        Козак и проницательный бывший замгубернатора посмотрели друг другу в глаза. Потом Козак вскинул автомат, разбил очередью прожектор и покатился по земле, а со всех сторон заговорили винтовки и автоматы…
        ДОНЕЦК, НОВОРОССИЯ.
        ДОНЕЦКИЙ АЭРОПОРТ.
        НОЧЬ НА 12 ИЮЛЯ 2019 ГОДА
        ПРОДОЛЖЕНИЕ
        Пески. Район, где шли одни из самых ожесточенных боев этой войны.
        До сих пор здесь не все до конца было восстановлено. Но восстановят. Это не проблема. Проблема - как восстановить нормальные отношения в обществе, привыкшем лгать, убивать и ненавидеть…
        - Ты как понял, что это та самая машина? - спросил я Спеца, который курил у своего «Ниссана Патруля».
        - Да просто. Это наша машина, я сам и переоборудовать ее помогал, и людей готовил. Там внизу короб вваренный, а в нем снайпер. Мы это на случай оккупации Донецка делали - и не только это.
        - Ну, бывай. Благодарю.
        - Не за что. Если так - обращайся…
        Мы сидели вдвоем у джипа, я и мой сын. Катерина дипломатично осталась в машине. Хотя у меня к ней есть вопросы, и у нее ко мне тоже есть наверняка. Вряд ли я быстро найду общий язык со своей невесткой.
        - Что дальше? - спросил Вячеслав, затягиваясь сигаретой.
        - Давно начал? - спросил я.
        - В армии.
        - Это плохо…
        Огонек сигареты тлел во тьме.
        - Знаешь… я никогда не думал, что я выйду из всего этого живым, - сказал Слава, - и никогда не хотел этого. Мы все умерли на Майдане. Мы все попрощались и умерли.
        - Не спеши умирать.
        - А что - жить?
        - Жить.
        …
        - Я хочу увидеть внуков.
        - А я не хочу, чтобы у меня были дети.
        - Что ты несешь?
        - У таких, как я, детей быть не должно.
        - Хватит.
        …
        - Знаешь, - сказал я, - в Библии написано: мы знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во зле. Это написано в Библии, и это не изменить. Поэтому просто помоги тем, кто с тобой рядом, чем можешь. Вот и всё…
        И вот какое дерзновение мы имеем к Нему, что, когда просим чего по воле Его, Он слушает нас.
        А когда мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили, - знаем и то, что получаем просимое от Него.
        Если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь, то есть согрешающему грехом не к смерти. Есть грех к смерти: не о том говорю, чтобы он молился.
        Всякая неправда есть грех; но есть грех не к смерти.
        Мы знаем, что всякий, рожденный от Бога, не грешит; но рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается к нему.
        Мы знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во зле.
        Знаем также, что Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и жизнь вечная[86 - Первое соборное послание Иоанна Богослова.].
        Аминь…
        Приложение
        Революция без жертв - ничтожная ложь. ДДТ
        Автор отсмотрел и изучил немало материала… и продолжает изучать, пытаясь понять, что произошло в тот день на Евромайдане.
        Наилучшее видео, на мой взгляд, вот это.
        Фильм Двадцать свидетельств о переломном дне противостояний на Майдане
        Выводы каждый должен сделать для себя сам. Мои выводы на сегодняшний день следующие:
        1.Растиражированная всеми телекомпаниями мира запись расстрела активистов майдана «у клумбы» - на самом деле дымовая завеса, призванная скрыть факт настоящего времени преступления. Она была отснята утром, в промежутке от 10 до 11 часов, в то время как основная масса погибших приходится на более позднее время, с 11.00 и до 16.00., возможно, даже до 17.00.
        2.На записи стрельбы по группе у клумбы прекрасно видно, как падающий активист со щитом хватается за ногу. То есть конкретно на этих кадрах стреляют не на поражение, а по ногам. В то же время большинство последующих жертв убиты выстрелами на поражение, в голову.
        На нескольких видео сами протестующие и сочувствующие Евромайдану возмущаются - почему не стреляли по ногам, по рукам, почему на поражение. Сам этот вопрос тоже может задать только гражданский, не разбирающийся человек. Снайпер, вооруженный «СВД» с оптическим прицелом ПСО, в типовом случае целится именно в корпус. Сама винтовка не очень точная, а корпус, в отличие от рук, ног, головы, менее всего подвижная и самая «легкая» точка прицеливания на теле человека. Даже если завысишь-занизишь, все равно попадешь. Так что при расстреле у клумбы большинство было именно ранено, хотя и тяжело. А вот то, что происходило дальше (в фильме «Двадцать свидетельств…», в самом начале - рядом со мной убили человека в голову), имеет другое объяснение. Такое может быть лишь в случае, когда снайпер находится недалеко, а цель не сражается, не двигается, а стоит неподвижно. Тогда он может выстрелить в голову. Именно это и произошло - выстрел из окна гостиницы «Украина», всего лишь через улицу (метров двести, если не меньше), в неподвижно стоящего и наблюдающего человека (думающего, что он в тылу, вне опасности) и, скорее
всего - из винтовки типа «Ar15», у которой очень небольшая отдача.
        3.По мнению автора, хронология этого дня такова:
        - приказ на отступление «Беркуту» отдан очень рано, не позднее 9.00 по местному времени. Кем - неизвестно, возможно, что и командирами на месте. Он начинает отступать. «Беркут» отступает вверх по Институтской, преследуемый по пятам самооборонцами. В тот момент, когда самооборонцы достигают знаменитой лестницы, ведущей к выходу из метро, происходит провокация: кто-то открывает огонь по «Беркуту», находящемуся рядом с Нацбанком и чуть впереди, из окна гостиницы Украина. Множественное попадание пуль в мешки старой баррикады на Ольгинской и бегущие оттуда «беркутовцы» засняты на видео. При этом милиции роздано боевое оружие и патроны. Группы снайперов на Нацбанке (Институтская, 9 и 9 а) и, возможно, в башенке на крыше здания по Городецкого, 1/10 - по приказу или без - открывают по майдановцам огонь на поражение. Часть снайперов расположена на самих зданиях, часть - за импровизированной баррикадой у Нацбанка - поставленном поперек улицы а/м «КамАЗ»;
        - в фильме видно, что у самого Нацбанка устроена баррикада, за которой скрываются трое снайперов. Вполне возможно, что именно они вели огонь, пытаясь заставить самооборонцев отказаться от преследования отступающего «Беркута». Но более вероятно, что снайпер, открывший огонь, располагался на крыше здания НБУ. И вот почему.
        На другом видео
        Четко видна разница между двумя сторонами улицы Институтской - левой и правой. Если левая практически безопасна, мы видим в самом начале, как на левой стороне получает ранение в ногу один самооборонец (причем он способен передвигаться и на четвереньках выбирается сам), то правая сторона стала настоящей зоной смерти. Это может иметь только одно объяснение - снайпер, который стрелял, не видел со своей позиции левую часть улицы Институтской до здания клуба Кабмина (Институтская, 7). Это исключает из списка позиций возможные позиции на здании Кабмина (Грушевского, 12/2), банка «Аркада», клуба Кабмина (Институтская, 7), башенки на здании напротив (Банковая, 1/10), высотки, с верхних этажей которой простреливается все вплоть до Жовтневого палаца (Банковая, 18), и оставляет только одну возможную позицию - здание НБУ (Институтская, 9) - либо крыша здания, либо, что менее вероятно, баррикада под ним.
        Бойня на правой стороне улицы, видимо, дело рук снайпера «Беркута». На левой стороне улицы майдановцы отступили сразу же, и по ним никто не стрелял (либо потому, что так решил снайпер, либо потому, что «Беркут» покинул баррикаду на Ольгинской и точки для обстрела правой стороны Институтской у них не было). На правой стороне майдановцы зацепились за лестницу от станции метро и банка «Аркада» и не отошли. Снайпер открыл огонь, видно, как пуля пробивает щит, видимо, его привлек блеск. Мое предположение - именно потому, что на правой части улицы майдановцы не отступили сразу, снайпер или снайперы открыли огонь на поражение, уничтожая всех. Не будем забывать и то, что до этого «беркутовцы» вынуждены были покинуть баррикаду у банка «Аркада» из-за обстрела, скорее всего, информация о применении по сотрудникам милиции дошла до штаба и был отдан приказ стрелять на поражение. Либо это решение приняли на месте те снайперы, что стреляли. Одному снайперу было достаточно раненого и отступления, другой устроил бойню.
        Есть в этом один момент, который может понять только профессиональный стрелок. Я говорю о количестве оружия у протестующих - от этого зависит ответ на вопрос, правомерно ли применено оружие. Кто-то говорит о том, что оружия не было вовсе, кто-то - что по состоянию на двадцатое до Майдана дошло оружие из Львова и на баррикадах был уже гранатомет «РПГ».
        Автор отсмотрел огромное количество материала про этот день и лишь в паре-тройке видео нашел что-то, что могло быть огнестрельным оружием, а могло и не быть, - это пистолеты и винтовки с оптикой, явно пневматические. С виду это пистолеты Макарова, но надо понимать, что на Украине разрешена свободная продажа пистолетов типа «флобер», то есть тренировочных пистолетов, внешне похожих на настоящие, в их патронах нет пороха, есть только капсюль, и от него пулька и летит. Оружие для комнатной стрельбы. Только в одном случае видео с депутатом Пашинским появилось настоящее оружие, карабин «Norinco CQ», гражданская версия «М4». И еще на одном фото - «ремингтон 870». Зато часто попадаются мощные воздушки с оптическими прицелами - они есть на десятках роликов. И вот что получается.
        На видео происходящее нам видно с близкого расстояния, оператор снимает рядом с протестующими, у него хорошая видеокамера, и потому мы видим, что в руках у того же «протестувальника» именно воздушка, а не охотничий карабин с оптикой. Но снайпер находится намного дальше и видит происходящее в оптический прицел. Учитывая бедность украинских правоохранительных органов, скорее всего, это были армейские снайперские винтовки «СВД» с штатными оптическими прицелами типа ПСО, четырехкратного увеличения. В ПСО человек на среднем расстоянии виден размером с ноготь большого пальца, а может, и еще меньше. И определить, что у него в руках, винтовка с оптическим прицелом или пневматика, снайпер не сможет. Он просто не увидит это. А человек с винтовкой с оптическим прицелом - приоритетная цель для любого снайпера просто из соображений выживания. Теоретически это должен видеть второй номер, в американской школе снайпинга он обязателен, и у него должна быть качественная оптика с увеличением в несколько десятков крат. Но из текста переговоров мы видим, что «большая труба» у команды только одна, и, значит, вторых
номеров тоже нет. И сообщить о том, что у протестующих воздушки и «флоберы», а не огнестрел, некому. В расшифровке переговоров постоянно проскакивает «с оружием» без конкретизации. То есть создалась ситуация, при которой милиция имела право открыть огонь на поражение и воспользовалась этим правом.
        - Отснятый на видео и растиражированный расстрел - это несколько убитых (возможно, около десятка) и два-три десятка раненых. При этом как минимум один из активистов (падающий при перебежке на мостовую и хватающийся за бедро) был ранен огнем не с фронта, а с фланга или тыла - с крыши или верхнего этажа здания на Городецкого, 11 В, или из гостиницы «Украина». Видно, как он поднимает руку, пытаясь дать понять, что он свой.
        - Вторая волна расстрела началась уже после отступления «Беркута». Основная точка, откуда велся огонь, - гостиница «Украина», откуда можно вести огонь на три стороны. Эта гостиница находилась полностью под контролем самообороны Майдана и лично коменданта Майдана Парубия. Конкретно по видео:
        47.30 - снайпер начал стрелять с гостиницы «Украина» - указывается даже точно окно. Многочисленные жертвы. Это середина дня, даже после обеда, и «Беркута» уже нет.
        52.20 - четыре снайпера, в разных точках, в том числе гостиница «Украина» и Октябрьский. Майдан простреливался полностью - в отличие от утренней стрельбы, где люди погибли только за пределами Майдана, на подходе к НБУ.
        52.35 - опять гостиница «Украина».
        55.05 - опять гостиница «Украина».
        52.20 - важнейшие кадры, ступени, Октябрьский дворец, время 16.30 - это вечер! «Беркутовцев» давно нет, а гостиницу «Украина» можно было уже обыскать сверху донизу - ее захватили утром в 10 -11 часов. Снайпер снимает человека у Октябрьского выстрелом в голову, точное указание, откуда стреляли - гостиница «Украина».
        - Стрельба велась на поражение и не имела никакого тактического смысла. Ее единственной задачей было как можно больше трупов, чтобы:
        а)Заставить Раду принять на вечернем заседании такой документ, который ставит Раду в конфронтацию с Президентом. Он и был принят - он мог быть принят только в том случае, если жертв будут десятки, раненых - сотни. Меньшей кровью уже было не обойтись, и организаторы Майдана это понимали - до этого они пробовали меньшей, но убийства Жизневского и Нигояна ничего не дали.
        б)Сорвать намеченный на 21 февраля процесс поднимания соглашения между Януковичем и представителями оппозиции Яценюком-Кличко-Тягнибоком. Организаторы Майдана понимали, что документ уже готов, и они понимали, что их он не устроит, но устроит всех остальных. По этому документу Янукович оставался у власти до выборов, триумвират получал значимые портфели, включая важнейший портфель премьер-министра, США, ЕС и Россия выступали гарантами соглашения. Они понимали, что ни ЕС, ни США, по сути, не нужен революционный сценарий, посол США в Украине Пайетт в интервью CNN уже заявил, что Янукович должен оставаться на своем посту и вести страну в будущее. Единственный способ сорвать «примиренческий» процесс - пролить на улице Киева море крови, причем пролить ее на камеру, после чего Янукович становится недоговорным и нерукопожатым. Когда же двадцать первого соглашение все же было подписано, был задействован еще более экстремальный сценарий: во время выступления Кличко на Майдане подошел сотник Тарасюк, вырвал у него микрофон и заявил, что, если Янукович не уйдет прямо сейчас, они завтра идут на штурм
правительственных зданий с оружием.
        - В фильме «Двадцать свидетельств…» не раз самые разные люди называют местонахождение снайперов - гостиница «Украина».
        Победа революции, как мы ее сейчас видим, с бегством Януковича и досрочными выборами была бы попросту невозможна без снайперов, и мы должны это понимать. Без них сейчас была бы единая Украина с президентом Януковичем и премьером Яценюком, интригующими друг против друга. Никто - ни Янукович, ни легальная часть оппозиции - не желал к двадцатому февралю победы Майдана. Он и не победил бы, если бы не два обстоятельства. Приказ на отвод милиции из Киева, отданный неизвестно кем ночью или утром двадцатого. И снайперская стрельба весь день двадцатого числа.
        Qui prodest.
        Кому выгодно.
        ИТОГИ:
        Двадцать первого февраля Янукович под давлением Запада идет на уступки и подписывает соглашение об урегулировании кризиса, предусматривающее возврат к конституции 2004 года (президентско-парламентской, то есть значительное урезание собственных полномочий) и предоставление лидерам оппозиции значимых постов, в том числе поста премьер-министра страны. От ЕС договор заверяют три министра иностранных дел стран ЕС, от России - третьестепенный в политике Владимир Лукин.
        При этом милиции и «Беркута» в Киеве практически уже не осталось, его вывод, как мы видим из расшифровок, начался еще утром двадцатого. Министр внутренних дел Захарченко покинул страну. Киев постепенно переходит под власть боевиков Самообороны Майдана.
        В тот же самый день, точнее вечер, происходят два значимых события. Первое - предположительно, при возвращении кортежа Януковича из Киева на него происходит нападение. Вряд ли оно хорошо организовано, у нападающих нет ни опыта, ни серьезного оружия, способного пробить броню, но факт остается фактом.
        Большая часть депутатов правящей Партии регионов уже покинула либо Киев, либо страну.
        Второе событие - вечером двадцать первого числа триумвират Кличко - Яценюк - Тягнибок отправляются на почти не контролируемый ими Майдан, чтобы сообщить народу о перемоге. Выступление Кличко прерывает никому тогда не известный сотник (и до сих пор неизвестно, какой сотней он командовал) Тарасюк, который объявляет, что любое соглашение, не предусматривающее немедленную отставку Януковича, недействительно и не будет принято Майданом, и если Янукович немедленно не уйдет, то его сотня пойдет на штурм правительственных зданий с оружием. Оружие к тому моменту уже совершенно точно есть - привезено из Львова. Судя по реакции Майдана, он на стороне Тарасюка.
        В ночь на двадцать второе Янукович вместе с самыми близкими людьми вылетает из своей резиденции в Межигорье двумя вертолетами «AW139» президентского авиаотряда. Их курс предположительно лежит на Харьков.
        В Харькове двадцать второго февраля начинается съезд депутатов всех уровней с Юго-Востока Украины, в повестке дня - отношение к захвату власти в Киеве и требование федерализации. Все ждут Януковича, но вместо него самого на съезде от него зачитывается только послание. Съезд проходит крайне невнятно и не заканчивается чем-либо конкретным, но вносит свой вклад в обострение обстановки в стране.
        Днем или вечером двадцать второго Янукович вылетает из Харькова неизвестно куда. По непроверенным данным, вертолеты пытаются посадить, даже угрожая применением оружия. В конечном итоге вертолеты садятся в родном Януковичу Донецке - в том самом аэропорту имени Сергея Прокофьева, в котором через несколько месяцев разверзнется ад.
        Там стоят два самолета «Фалкон» президентского авиаотряда, они пытаются взлететь. Погранслужба Украины самолеты не выпускает, возможно, даже угрожая сбить. Конкретно президенту угрожает генерал Литвин Николай Михайлович, брат депутата и бывшего спикера Рады Владимира Литвина, начальник погранслужбы Украины. Третий из братьев Литвиных, Петр Литвин - это командующий Восьмого корпуса ВСУ, который он впоследствии заведет на бойню в АТО и сбежит. Восьмой корпус - кузница кадров украинских вооруженных сил, многие в Генштабе - оттуда. Почему генерал Николай Литвин пытается задержать действующего президента, по договоренности или просто желая таким образом выслужиться перед новой властью, вряд ли когда-то мы узнаем правду.
        Поняв невозможность вылета из Донецка, Янукович вместе с частью охраны садится в машины и движется в Крым сухопутным путем. Скорее всего, именно тогда он пишет записку, в которой отказывается от охраны, положенной ему как президенту страны.
        По пути - опять-таки никем это не доказано - на президента Януковича готовится покушение. Передовая группа замечает, что трасса перекрыта, позиции занимают люди с оружием, в том числе с противотанковыми гранатометами. Кортеж объезжает место засады.
        Сама по себе ситуация, когда президент страны вместе с немногочисленной группой охранников вынужден скрываться, а часть силовых структур ведет на него охоту, причем это не военный переворот, это вообще непонятно что - такая ситуация в мировой истории уникальна. Конечно, бывали военные перевороты, и судьба свергнутых вождей была разной. Кого-то убили, как Сальвадоре Альенде. Кому-то позволили покинуть страну. Но то, что происходило в эти дни и часы в Украине… смесь бардака и государственной измены, готовность умереть за идеалы и готовности предать - такого еще не было…
        Так или иначе, кортеж президента прибывает в Крым. В Крыму, помимо прочего, находятся военные объекты России, а сам крымский народ настроен по отношению к новой власти крайне недружелюбно. Конечно, и по отношению к Януковичу добрых чувств они не испытывают, но представителей Киева на полуостров пускать не намерены.
        Тем временем в Киеве происходит лихорадочная смена власти. Тут ситуация тоже уникальна, но в другом. Де-факто в Киеве произошла революция, и большая часть правящего класса покинула страну. Де-юре требовалось соблюсти приличия: Украина идет в Европу, а там революции как-то не слишком жалуют. Поэтому собирается Рада, в ней - одна оппозиция, до начала переворота бывшая в меньшинстве. Все, кто имеет основания не бояться расправы толпы, беснующейся всего в нескольких сотнях от парламента. Тем не менее каким-то чудом собирается кворум, принимается решение об импичменте президента Януковича и назначении и.о. Президента Александра Турчинова, представителя оппозиции и спикера Рады. Так же сомнительно происходят и другие кадровые назначения, формируется правительство. Представителей Востока в нем нет, несмотря на то, что страна расколота.
        Почти сразу же, в ночь на двадцать третье февраля, и.о. главы СБУ Наливайченко и и.о. министра МВД Аваков отправляются в Крым с целью ареста незаконно низложенного президента Януковича. Вместе с ними в самолете летят бойцы киевской «Альфы» и «Сокола», спецподразделения МВД.
        Самолет приземляется в Крыму. Что там происходит, неизвестно до сих пор. По слухам, командир киевской «Альфы» узнает, что в городе неспокойно, что местный «Беркут» отказывается подчиняться исходящим от Киева приказам и что возможно кровопролитие. Уже двадцать второго февраля на выезде из Севастополя появились блокпосты. А двадцать четвертого проходит многотысячный митинг, на котором фактически дается старт процессу самоопределения Крыма. Именно в промежутке с 22 по 24 февраля 2014 года новоиспеченные силовые министры понимают, что в Крыму можно не только не суметь захватить Януковича, но и расстаться с жизнью самим. Поэтому они предпочитают вернуться в Киев, попытка ареста Януковича оканчивается провалом…
        Никто не знает точно, что произошло потом, какие решения принимались. В Киеве, в Москве, в Симферополе. Однако двадцать шестого прошел митинг в Симферополе и начались массовые акции за присоединение Крыма к России, а «Беркут» окончательно вышел из-под контроля киевских властей и перекрыл ведущие на полуостров дороги. А в ночь на двадцать седьмое вооруженные люди в форме без знаков различия заняли здание Верховного совета и Правительства АР Крым. Двадцать восьмого же Янукович появился в Ростове-на-Дону, где выступил с пресс-конференцией. Лететь в Ростов из Крыма - это максимум два-три часа. Конференция была невнятной, Янукович не объявил ни о создании правительства в изгнании, ни о создании верной низложенному правительству армии, не прокомментировал обстановку в АР Крым. На этом первый этап революции можно было считать завершенным.
        С самого начала все заинтересованные стороны, включая Евросоюз, считали версию о расстреле демонстрантов в Киеве двадцатого числа «Беркутом» крайне сомнительной. Министр иностранных дел Эстонии Урмас Пятт в разговоре с верховным представителем ЕС по иностранным делам баронессой Эштон заявил, что за расстрелом стоит кто-то из новой правительственной коалиции. Больше всего подозрений возникало насчет депутата Сергея Пашинского, которого поймали за руку, когда он вывозил из центра Киева винтовку с глушителем и оптическим прицелом, он был назначен и.о. главы администрации президента Украины, и Андрея Парубия, коменданта Евромайдана, а затем - главы Совета национальной безопасности и обороны Украины. Однако украинское следствие никогда не рассматривало никаких других версий, кроме стрельбы «Беркута», и не придало ведению уголовного дела международный характер с привлечением международных наблюдателей и экспертов, которые могли бы удостовериться в беспристрастности и объективности следствия.
        Дело киевских снайперов не раскрыто до сих пор. И что самое интересное - ни украинские журналисты, ни украинская политически активная общественность не интересуется ходом следствия, не проводит свои расследования, не требует обнародовать информацию. Складывается впечатление, что несколько десятков человек были хладнокровно принесены в жертву на алтарь свободы холодным киевским днем двадцатого февраля, и все понимают, что это именно жертва, жертва необходимая, и не обвиняют в убийстве жрецов. Из двадцать первого века Украина стремительно проваливается даже не в двадцатый, не в девятнадцатый, а куда-то намного глубже, где слышится камлание жрецов и видится залитый кровью жертв алтарь каким-то неведомым злым божествам.
        И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов[87 - От Матфея 26/26 -28.].
        Каждому свое…
        notes
        Примечания
        1
        ДДТ, «Это всё».
        2
        Юльки - сторонники Юлии Савченко.
        3
        Убийство Оксаны Макар - в ночь с 9 на 10 марта 2012 года трое молодых людей изнасиловали 18-летнюю Оксану Макар, затем душили ее, после чего, в попытке скрыть следы, вытащили в бессознательном состоянии на соседнюю стройку, облили бензином и подожгли. Тем не менее жертва оказалась жива и скончалась только 29 марта в Донецком ожоговом центре. Преступники - один оказался сыном богатого человека, другой - сыном бывшей главы администрации района, их отпустили и повторно арестовали только после массовых митингов. Меры наказания впоследствии - пожизненное, 15 и 14 лет л/с. По данным социологов, о деле Оксаны Макар слышали 91% украинцев, были статьи в ведущих газетах мира и массовые протесты. В связи с этим делом появились требования вернуть в УК Украины смертную казнь.
        4
        В ночь с 26 на 27 июня 2013 года группа сотрудников милиции Врадиевского РОВД Николаевской области совершила изнасилование и покушение на убийство 29-летней Ирины Крашковой. Были предприняты попытки «отмазать» виновных, в том числе организатора - капитана милиции Дрыжака, что привело к митингам и массовым беспорядкам в различных городах Украины, маршу на Киев, разъяренная толпа пошла на штурм Врадиевского РОВД. Дело Врадиевки дало понять, что обстановка в обществе крайне взрывоопасная, а обстановка с законностью угрожает самому существованию государства.
        5
        Осенью две тысячи тринадцатого года в Киеве нашли коричневую беспородную собаку на Крещатике. Кто-то догадался сравнить морду собаки с лицом В.В. Путина, сделать фотошоп и запустить в интернет. Продолжительность и периодичность информационных волн, размах кампании и точно подгаданное время наводит на мысль, что это остроумие было не случайным.
        6
        Один из сыновей президента, отжимал бизнесы, чем входил в конфликт с олигархами. Стал притчей во языцех как пример коррупции.
        7
        Задержат (укр.).
        8
        Тяжкие преступления.
        9
        Ночные клубы.
        10
        То есть сидел в тюрьме.
        11
        Метамфетамином.
        12
        Аэропорт для беспошлинной торговли, особенно выгодно там покупать спиртное.
        13
        Бывший премьер-министр Украины, бежал в США, где и попал в тюрьму.
        14
        CIA Christians in action.
        15
        Жилой дом в Кабуле в самом начале войны. Кто в теме - тот поймет.
        16
        Джип «Чероки» или «Гранд Чероки». И тот, и другой выпускаются и сейчас, но такой популярностью уже не пользуются.
        17
        Облгосадминистрация.
        18
        Джон Эдгар Гувер, основатель ФБР, директор с 1924 по 1972 год.
        19
        Золотая (gold) - это просто замена слово «желтый» в военном алфавите.
        20
        На сленге - передвижение скрытно, без возможности опознания.
        21
        Существует не только теннисный, но и стрелковый кубок Уимблдона, очень почетный. До недавнего времени человек, получавший этот кубок за стрельбу на дистанцию тысячу ярдов, входил в состав элиты снайперов мира. Сейчас тысяча ярдов - это уже обычная дистанция.
        22
        Реально имевший место в Ираке случай.
        23
        Артиллерийская поддержка.
        24
        Спишем на то, что это говорит американец.
        25
        Посттравматический синдром.
        26
        Это не шутка. Международное движение родителей с детьми, больными синдромом Дауна, использует в качестве своих цветов желтый и синий.
        27
        В американских посольствах в странах третьего мира большая часть персонала не американцы, а вот такие вот молодые люди из бедных стран, которые работают за грин-кард. Грузия и страны Прибалтики - один из крупнейших вербовочных центров американской дипломатии, потому что ожидания по зарплате там небольшие, а молодежь не дикая и не антиамерикански настроенная. Получив грин-кард, они уедут в Штаты, некоторые останутся в Госдепе, некоторые уйдут в университеты и фонды, и потом не стоит задавать вопрос, а откуда в Штатах такая русофобия. А вот отсюда.
        28
        Первичное размещение акций. Схема ведения бизнеса в США сильно отличается и от европейской, и от российской - в США многие бизнесы изначально делают «на продажу», история успеха - это либо первичное размещение акций на бирже, либо продажа крупной компании по сделке слияния - поглощения.
        29
        Перестрелка в Майами-Дейд в конце 80-х, погибло двое агентов ФБР, ранено пятеро.
        30
        Под?ток на д?дану в?ртiсть - аналог нашего НДС. Для справки - налоговая система Украины предусматривает 135 (!!!) различных видов налогов, акцизов и сборов. Это первое место в мире.
        31
        На Украине легализованы глушители - так называемые ПСУЗВ.
        32
        Есть специальные телефоны для пожилых людей с системой безопасности - кнопка с заранее записанным сообщением.
        33
        Библия, 2-я Кн. царств 11/14 -17.
        34
        Армейский вариант швейцарского «Пилатус-12», одномоторный, но очень надежный самолет. Его, в частности, использует медицинская служба Австралии.
        35
        Ныне проспект Ленина.
        36
        Нянь.
        37
        В Ираке была напечатана колода карт с фотографиями иракских военачальников и деятелей режима, подлежащих задержанию. Потому американские солдаты знали их не по именам, а по их позиции в колоде карт и так их и называли.
        38
        Сорокаэтажный небоскреб в Бейруте, когда началась гражданская война, полностью возвели коробку здания, но не закончили с отделкой. Во время войны башня часто использовалась снайперами. После войны ее так и не стали восстанавливать, и, насколько известно автору, ее не снесли, она так и стоит заброшенная, как памятник гражданской войны в Ливане.
        39
        Громадная гостиница, возведение которой началось в КНДР в 1987 году. На сегодняшний день это девятое по высоте здание мира, самая высотная гостиница мира и единственная гостиница с числом этажей более ста. Строительство прекратили в 1992 году в связи с кризисом, когда она была достроена на 90%. В 2010 году египетская компания взамен на право обеспечивать Северную Корею мобильной связью полностью достроила гостиницу. Предполагалось, что ей будет управлять «Кемпински-хотель», но они вышли из проекта под угрозой санкций. На 2014 год гостиница полностью достроена, но не запущена в эксплуатацию. Некоторые СМИ называют эту гостиницу в числе самых уродливых зданий мира.
        40
        На сегодняшний день здание используется экстремалами, и еще на нем нарисовали самый большой в/на Украине флаг с трезубцем. Это и есть единственное назначение сей бетонной громады. Чего там говорить… в Днепропетровске существуют три наполовину готовые станции метро, на достройку которых так и не нашлось денег. В Донецке был план строительства трех веток метро с 46 станциями. План был утвержден в 1990 году.
        41
        Грузина спрашивает отец: где твой пистолет? Продал. А что купил? Часы. Э… придет к тебе враг, твой дом заберет, твою жену изнасилует, а ты что ему скажешь? Полшестого?
        42
        Сергей по-испански означает «я гей», поэтому в испаноязычных странах лучше представляться как Серхио.
        43
        ДБК был вооружен пистолетами-пулеметами B&T MP9 и HK UMP9 вместо «калашниковых», поэтому их можно было отличить от обычных вояк.
        44
        Старые, еще советского времени, электрички ЭР рижского производства - в России их почти нет, а в Украине ходят.
        45
        «Плыве кача» (плывет уточка) - песня группы, «Пикардийская терция», один из неофициальных гимнов Майдана. Под нее - действительно хоронили Небесную сотню.
        46
        Г.А.Васильев. Прокурор Донецкой области, затем, в 2003 -2004 годах, - Генеральный прокурор Украины. Депутат ВРУ. По данным журнала «Коммерсант», на 2008 год его состояние составляло 1,66млрд долларов.
        47
        Девяносто первая ИТК - единственная в Украине спецзона для бывших сотрудников милиции.
        48
        На сленге - оперативник ФСБ, прикомандированный к действующим воинским подразделениям и ведущий разведку и контрразведку.
        49
        «Робинзон» - самая продаваемая марка вертолетов в мире. Эти вертолеты отличаются дешевизной, простотой, а также тем, что их можно заправлять обычным автомобильным бензином.
        50
        14-я группа полевой разведки и безопасности, известная как The Det, - специальная оперативная группа, сформированная на базе колониальных частей военной полиции и безопасности как группа для ведения разведывательно-поисковых и подрывных операций в Северной Ирландии под прикрытием. Одна из наиболее опытных, если не самая опытная, группа по противодействию терроризму и ведению разведки во враждебной урбанизированной местности. Личный состав чаще всего комплектовался из отставных армейских и флотских офицеров, в том числе 22SAS, которые ушли в отставку по выслуге или из-за травм. В 2004 году англичанам, отвечавшим за южный Ирак, удалось не допустить дестабилизации обстановки в Басре и начала партизанской войны против британского экспедиционного корпуса именно благодаря наличию опытных оперативных групп подобного назначения. Американцы не имели и десятой части того опыта, который англичане получили за двадцать пять лет беспредела в Северной Ирландии. СССР также не имел подобного опыта, поэтому он не смог адекватно ответить ни на Карабах, ни на Приднестровье, ни на Абхазию и распался. Автор читал
воспоминания офицера центрального аппарата МВД, откомандированного в Карабах, и не мог понять, кто он - дурак или армянский агент?
        51
        Это действительно так.
        52
        Survtabs - пятнадцать таблеток по 2400ккал в каждой - можно разместить в литровой банке.
        53
        Пистолет бесшумный - в основе конструкции «ПМ».
        54
        Рабовласник - в СМИ поднялась тема о том, что каждому украинцу, что едет на Донбасс воевать, дадут двух русских рабов. Украинцы это выстебали, появился даже такой шеврон - рабовласник. На взгляд автора, в условиях гражданской войны смешного тут мало.
        55
        Группа по освобождению заложников ФБР, сформирована в 1984 году к Олимпийским играм в Лос-Анджелесе, проходила обучение в 22 САС. Отсюда у агентов этой группы длительное время был на вооружении пистолет «Браунинг Хай Пауэр». Это единственное подразделение правоохранительных органов США, вооруженное этим типом пистолета.
        56
        Известная фирма по производству тактического снаряжения в США, но очень дорогая.
        57
        То есть без пароля.
        58
        Тартак. «Никто, кроме нас».
        59
        «Робинзон-44» - один из самых дешевых и легких вертолетов в мире. Сорок четвертая модель способна взять на борт пять человек и заправляется обычным автомобильным бензином. Несмотря на то что компания «Робинзон» появилась совсем недавно, она является мировым лидером по производству вертолетов из-за их дешевизны и простоты.
        60
        То что многие не понимают: Украина остается намного больше совковой страной, чем, к примеру Россия. Там до сих пор не проведены многие важные реформы на пути перехода к капитализму. Там до сих пор (до 2015 года) серьезно дотировались многие социальные расходы, проезд в метро Киева, например, был самым дешевым в мире. Наконец, чем отличается портрет Ленина от портрета обязательного теперь Шевченко в обязательном для каждого украинского госучреждения «шевченковском уголке»?
        61
        Такой предвыборный плакат с бабкой и котом действительно существовал, став одним из самых узнаваемых плакатов Украины и породив множество фотожаб.
        62
        На самом деле «Вебер» - это Китай, правда, довольно качественный. На «Ак-74» автор еще рискнул бы его поставить, а вот на «СВД» - уже нет.
        63
        Кабаны - крупнокалиберные артиллерийские снаряды.
        64
        На самом деле - совсем не обязательно. Знакомый воюет там, так вот, по его словам, они часто кричали: «Аллах Акбар» перед атакой, чтобы напугать украинцев, и это удавалось, однажды они просто бросили позиции и побежали.
        65
        Группа «Скай».
        66
        В батальонах и тогда, и сейчас полно уголовников.
        67
        Феномен украинской прессы еще ждет то ли своего исследователя, то ли следователя. Автор не претендует на истину в последней инстанции, но мне все же кажется, что это что-то отличное даже от влиятельной американской прессы. Термин «четвертая власть» к украинской прессе подходит как нельзя лучше. За двадцать четыре года независимости в Украине сложилось агрессивное, крайне нетерпимое, жестокое медийное сообщество, имеющее корни в озабоченной свидомостью украинской интеллигенции, осознающее себя как единое целое, с множественными источниками финансирования (реклама, деньги олигархов, депутатский пиар, гранты США и ЕС). Это сообщество имеет собственные неписаные правила, изгоняет и травит неугодных, прекрасно освоило так называемое «воздействующее вещание» и скорее ведет за собой власть, чем обслуживает ее. Они имеют собственный, независимый от власти выход «на заграницу» и прекрасно умеют шантажировать любую власть. Это сообщество несет как минимум равную ответственность с Порошенко и Яценюком за состояние дел в стране.
        68
        В украинских бандформированиях типа УНА-УНСО командир - это проводник, а совет командиров - Провод. Примерно соответствует амиру и Шуре в исламе.
        69
        Украинская разведка, безусловно, ведет подрывную и разведывательную деятельность на территории РФ, и агентура в приграничье, безусловно, есть. Иного ждать глупо, кто хочет, может поинтересоваться, что такое отдел Р ГУР МО Украины.
        70
        Откуда в Донецке проукраинское подполье? Надо понимать, что Донбасс имеет очень неоднородную социальную и этническую структуру. Города - это плавильный котел еще времен Империи, и кого там только нет. Новороссию заселяли очень активно, давали большие подъемные, и там есть выходцы из половины стран Европы. Село оставалось украинским. Отсюда и подполье. По этой же, кстати, схеме заселялась и центральная Украина, и сейчас набившиеся в Киев жители украинского села (селюки) принимаются коренными киевлянами как представители другого народа.
        71
        История не выдуманная.
        72
        Нуль (ноль) - линия фронта.
        73
        Вооруженные силы Украины.
        74
        В реальности пока не существует. Аналог «МР5 К».
        75
        Главный герой двадцати уже книг авторства Ли Чайлда. Бывший военный полицейский, слоняющийся по США как бродяга и наводящий порядок. Автор неоднократно использовал в книгах один и тот же прием - небольшой город, жители которого хранят какую-то тайну.
        76
        Саудовская Аравия действительно платит немалые деньги за «антоновские» чертежи. Планируется то ли организовать производство модернизированного «Ан-32», то ли поставить в пустыне огромный сборочный комплекс и наладить производство самолетов «Руслан» с двигателями «Роллс-Ройс», то ли поставить на производство вестернизированный «Ан-70» с двумя двигателями. Нелишне знать, что в девяностых большие по тем временам деньги заплатил Иран за чертежи самолета «Ан-140» (его производство, кстати, действительно локализовано в Иране под названием «Иран-140»), и в то же самое время у Ирана начала появляться собственная ракетная программа.
        77
        Мир Кази - гражданин Пакистана, в 1993 году въехал в США, по поддельным документам получил грин-карту, купил автомат Калашникова и открыл стрельбу на 123-й дороге, на съезде к зданию ЦРУ в Лэнгли, убив двоих сотрудников ЦРУ. В 1997 году арестован группой сотрудников ФБР, полулегально действовавших в Пакистане, переправлен в США, осужден и в 2002 году казнен. Как он заявил на суде, он сделал это под влиянием ненависти к США и цель выбрал, в общем-то, случайно, он рассматривал разные варианты, в том числе открыть огонь по Белому дому. Задержание Мира Кази породило еще один скандал - между ФБР и ЦРУ по распределению полномочий. В законе о ЦРУ от 1947 года сказано, что ЦРУ не имеет права действовать на территории США, а вот в законе о ФБР не сказано, что ФБР не имеет права действовать за рубежом. В девяностые годы американские спецслужбы боролись за финансирование, а в Конгрессе были даже предложения полностью распустить ЦРУ, оставив только ФБР и Госдепартамент. Соответственно, ЦРУ воспринимало операции ФБР за рубежом очень болезненно. После 9/11, конечно, ни о каком роспуске ЦРУ больше не шло речи. С
этого момента отношения ЦРУ и ФБР, не осложненные проблемой финансирования, резко улучшились. Директор ФБР Роберт Мюллер, который пробыл директором ФБР ровно 12 лет и все это время плотно сотрудничал с ЦРУ, по словам ЦРУ, установил «золотой стандарт» директоров ФБР.
        78
        Я вообще категорический противник американского взгляда на мир, предполагающего, что у каждой нации должно быть свое отдельное государство, а многонациональным должно быть только одно государство - США. Под этими лозунгами развалили Югославию и могут развалить даже Россию. Но согласитесь, о каком единстве страны может идти речь, если в одной части страны славят генерала Ватутина, а в другой - тех, кто его убил. Украинские националисты в разговорах любят сворачивать на Россию и ее присутствие на Кавказе - так вот, разница в том, что мы не делаем народным героем, скажем, генерала Ермолова и не изучаем, как он сжигал кавказские деревни, и не берем это в пример, и не заставляем на Кавказе почитать генерала Ермолова - даже при всем при том, что происходило в Чечне и в целом на Кавказе. И не орем «Ермолов прийде - порядок наведе». Потому что есть такое понятие, как гражданский мир, и если мы так будем делать, то рано или поздно придем к тому же, к чему пришла Украина, - к гражданской войне.
        79
        Действительно, футбольные ультрас даже крымской «Таврии» целиком выступили на стороне Украины, многие из них записались в добровольческие батальоны и получили оружие. Но никакой патриотизм, ни показной, ни истинный, сам по себе не способен закрыть тот огромный разлом, который существует между различными частями Украины. Показателен пример донецкого «Шахтаря». Когда началась война, клуб в полном составе, за исключением одного игрока, переехал во Львов. Тем самым он заслужил презрение своих болельщиков, а сами игроки год спустя с горечью говорили, что, когда они играют во Львове с поляками, стадион болеет за поляков, а не за них.
        80
        Речь идет о знаменитой эвакуации украинцев из пострадавшего от землетрясения Катманду, когда и.о. министра по чрезвычайным ситуациям был заснят лежащим на бетоне у неисправного самолета.
        81
        Лично я, как человек, не могу не уважать украинцев, которые встали за свою страну. Это намного достойнее, чем сидеть и по клаве барабанить. Проблема в том, что их подвиг на фронте - он ради чего? Ради очередного договорняка в Раде? Ради того, что олигархи в очередной раз ограбят украинцев? Ведь две революции уже прошло, а толку - ноль. Украина - это дом с гнилым фундаментом, и что бы ты ни строил, оно рухнет.
        82
        О чем, кстати, многие забыли. Многие чеченцы не поддерживали исламистов и сепаратистов с самого начала и воевали с ними с оружием в руках.
        83
        Усовершенствованный «Предатор», только не вооруженный и потому разрешенный к поставкам в третьи страны.
        84
        «Если с другом вышел в путь».
        85
        Хольм ван Зайчик.
        86
        Первое соборное послание Иоанна Богослова.
        87
        От Матфея 26/26 -28.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к