Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Афанасьев Александр : " Кавказский Узел " - читать онлайн

Сохранить .
Кавказский узел Александр Афанасьев
        Враг у ворот. Фантастика ближнего боя
        План Госдепа был прост и даже изящен. Создать группировку радикальных исламистов, которая превратит Ближний Восток в кипящий котел непрерывной войны, а когда пар из этого котла вырвется наружу, натравить радикалов на Россию. Но произошло то, чего не ожидал никто. В России фактически произошла оранжевая революция и к власти пришли прозападные силы. Запад резко дал по тормозам и фактически вышел из числа пайщиков проекта «Исламское государство», запрещенной у нас организации. Турция, которая по уши увязла в этом затянувшемся конфликте, оказалась вне игры, но именно поэтому она решила отнять у России Кавказ…
        Александр Афанасьев
        Кавказский узел
        Часть первая. Аслан
        Махачкала, Россия. 11 мая 2017 года
        Глупость - это не отсутствие ума. Это такой ум. Генерал Александр Лебедь
        - В «Двадцать шесть» сегодня идешь? Прокатимся вверх-вниз, движение создадим…
        Аслан Дибиров, двадцати лет от роду, закрыл страничку в своем планшетнике, которую смотрел.
        - По возможности, - сказал он.
        «Двадцать шесть» - это модное молодежное кафе, оно так называется, потому что находится на улице, которая раньше называлась Двадцати шести бакинских комиссаров. Кто такие двадцать шесть бакинских комиссаров - никто в Махачкале не знал и знать не хотел[1 - Двадцать шесть бакинских комиссаров - это бакинские коммунисты, расстрелянные, когда в Баку вошел британский экспедиционный корпус. При подозрительных обстоятельствах в живых остался двадцать седьмой комиссар - не кто иной, как Артем Микоян, занимавший ключевые позиции в Политбюро при Сталине, Хрущеве и Брежневе.]. Но и новое название улицы не прижилось, все говорили просто - двадцать шесть. И от того - назвали модное кафе, в котором собиралась городская молодежь из продвинутых. Продвинутые - это значит не повернутые на исламе, или как их тут еще называли - джамаатовские. Джамаатовские собирались в основном в мечети на Котрова или в подпольных молельнях, сделанных на базе обычных квартир…
        Магомед - его друг и однокашник - хлопнул его по плечу.
        - Многое теряешь. Аминка подругу приведет.
        Он подмигнул.
        - Русскую.
        Весь этот разговор, состоявшийся в здании ДГУ, Дагестанского государственного университета, был понятен любому махачкалинскому пацану, а вот для тех, кто не из этого города, требовались пояснения. Аминка училась здесь же, на факультете психологии и философии, и была подружкой Магомеда, «постоянкой», как тут это называлось. Точнее - невестой, она была из того же народа, что и Магомед (а в Дагестане больше тридцати народов и народностей), и семьи уже давно сговорились меж собой. То есть посватались, это тут как вторая свадьба была. Вообще-то такие браки по договоренности были редкостью, но Амина была красивой, хоть и своенравной, и Магомед действительно любил ее, хотя и психовал сильно. С тех пор, как она стала ходить на фитнес и увеличила грудь, совсем покой потерял, то ему мерещилось, что у Аминки есть любовник намного старше ее, то что она собралась ехать в Москву и будет там обязательно проституткой, то что она вообще за границу собирается выехать. В общем, психовал парень. Что совершенно не мешало ему изменять Аминке при первой возможности. Но - обязательно с русскими, потому что если изменишь
со своими, завтра это будут знать все. А вот у Аслана, несмотря на то что тот и статью вышел, и деньги у него имелись, и умен, невесты так и не было. Дело в том, что у него не было сильной «спины», как тут говорят. У него мать русская. И значит, он выпадал из жесткой схемы взаимоотношений в дагестанском обществе, которая давала трещины, сыпалась, но держалась…
        Хотя Магомед и еще некоторые ребята - все равно с ним дружили. И списывали, конечно, - на факультете информатики учиться трудно. По сути - Магомед только на его способностях и ехал, потому что деньги за поступление были заплачены, а учиться… если честно, то в этом вопросе Магомед был камень камнем[2 - Тупой (дагестанский сленг).]. Но неблагодарной свиньей он не был - и в обмен за помощь в учебе давал Аслану своего рода крышу (а туххум[3 - Род или объединение родов.] у Магомеда был очень сильный, он был родственником главы администрации одного из районов, директора порта и еще кого-то там) и пробовал знакомить с девчонками. Пока - безрезультатно…
        Что же касается русской - то тут тоже было все понятно. Хотя официально в Дагестане было равенство и братство народов, браки между представителями разных народов и народностей тут, мягко говоря, не поощрялись, равно как и общение (между мужчиной и женщиной). И если что-то произошло или просто пошли слухи, то лучше всего было уехать от греха, в Москву или еще куда. Если даже не убьют, то жизни все равно не будет. Здесь любят рассказывать то ли анекдот, то ли притчу про имама, который… выпустил газы, или на местном диалекте «хызнул», на свадьбе в родном селе. Он вернулся только через тридцать лет, и первый же попавшийся ему на дороге парнишка сказал: я не знаю точно, когда я родился, но это было через двадцать лет после того, как на свадьбе обделался имам…
        А с русской можно делать все, что угодно, она ничья, за нее не будут мстить. Потому - русские уезжали с Кавказа, но уехав, проблему не решить. Кавказ шел за ними по пятам - и вот уже собирали закят и выясняли, где чье пастбище (один из самых распространенных поводов для конфликта на Кавказе), в Краснодарском и Ставропольском краях, а скоро это дойдет и до Ростова, и дальше пойдет.
        Потому что если ты не идешь на войну - война придет к тебе.
        - Если успею, брат.
        В глазах Магомеда мелькнуло понимание, смешанное с презрением.
        - Опять на Левина идешь?
        - Ага.
        - Брат, а если так… оставить детские вещи. Вот тебе оно надо, за этих хипишнутых впрягаться?
        - Надо…
        Аслан был правозащитником. В республике, где у большинства до сих пор нет нормальной работы, дело вполне обычное, а положение правозащитника в обществе уважаемое. Проблема только в том, что правозащитники здесь были… как бы не совсем правозащитниками. Это были люди, чаще всего женщины, которые получали от бандподполья и коррупционеров немалые деньги и организовывали взамен всевозможные акции протеста. Как только антитеррористическому центру, расположенному в пансионате «Дагестан», удавалось отследить месторасположение какого-то джамаата и окружить его, так тут же как из-под земли появлялись женщины в черных платках, дети, женщины с детьми, они «работали на камеру», провоцировали сотрудников полиции из оцепления, требовали выпустить окруженную банду, иногда предлагали деньги, иногда пытались связаться с бандитами и сообщить им информацию. Точно такие же представления они устраивали перед судами, если судили кого-то из бандподполья. Морально давили на судей, на свидетелей, на потерпевших. Ну и помогали по мелочи… иногда продукты необходимо купить, иногда телефоны не паленые, иногда требуется принять
у доверенного человека флешку и передать ее кому надо. Часто правозащитниками становились родственники погибших бандитов. Короче говоря, эти правозащитники защищали исключительно бандитов, были как минимум соучастниками в их промысле. Ну и кормились за счет бандподполья… с тех пор, как начали писать флешки и вымогать деньги, денег было достаточно. А вот Аслан был настоящим правозащитником, один из немногих в Махачкале, кто реально хотел сделать место, где он живет, лучшим, чем оно было до этого. Да, он хотел, чтобы Дагестан отложился от России - но только для того, чтобы можно было без проблем попробовать реализовать проект демократического развития этой республики. Он видел все проблемы, которые были, - клановость, кумовщину, коррупцию. Но думал, что если Россия перестанет посылать сюда большие и незаработанные деньги, если его народу придется зарабатывать самому, если независимый Дагестан наладит связи с Грузией, с Азербайджаном, то эти явления удастся побороть быстрее. И может быть, Кавказ, с его исконными традициями народной демократии, не искорененными империей и поныне, неожиданно станет одним
из мест, где история, остановившись две сотни лет назад, снова вдруг пойдет…
        Магомед пожал плечами:
        - Как знаешь, ле…
        Они уже шли к выходу: Магомед к своей машине, Аслан на маршрутку. Магомед на ходу натыкал новый номер телефона, не стесняясь никого, заорал в полный голос.
        - Ле[4 - Ле - принятое в Дагестане обращение к мужчине, ставится в начале предложения.], Ислам, салам, брат! Движения не движения? Как сам? Папа-мама, брат-сеструха? В «Двадцать шесть» идешь сегодня?
        Аслан дошел до автобусной остановки. Это была обычная махачкалинская остановка, завешанная рекламой. Рекламы в Махачкале было много, завешано ей было все и везде - какие-то правила размещения рекламы были, но ими никто не заморачивался, как и любыми другими правилами. Много рекламы свадебных салонов и организации свадеб (молодежи много, а ритуал свадьбы в Дагестане очень важен, на красивую свадьбу тратили последнее), много рекламы строек - в Махачкале строительный бум начался недавно и сейчас был в самом разгаре. Попадались и объявления с местной спецификой, например - «закинь себе на ахират», и номер мобильного. Это различные исламские фонды собирали деньги, считалось, что треть идет бедным, треть на распространение ислама, треть на помощь «нуждающимся в помощи братьям за рубежом». То есть - на джихад. Согласно Корану на том свете тебе вернется в семьдесят раз больше, чем ты «закинул себе на ахират». Никто не знал, куда на самом деле шли эти деньги, объявления эти регулярно обрывали, но они появлялись вновь, словно по волшебству. Немало было объявлений и с одной-единственной надписью - отдых - и
номер телефона. Это - проститутки. Ситуация с проституцией в Махачкале была своеобразной - ислам предписывает в вопросе нравственности строгие правила, но Интернет и само нахождение Дагестана в составе России, да и просто играющие гормоны подталкивают совсем к другому. Сложнее всего было девушкам: в ходу было такое понятие - «заснять». Это когда неподобающее поведение девушки (иногда изнасилование) снимали на мобильный телефон, потом оно распространялось во всей Махачкале - первым делом два правильных махачкалинских пацана, встретившись, интересовались, «есть ли телки», и переписывали друг у друга с мобилы такие вот ролики. Как только это происходило, подруги переставали с «заснятой» общаться, а пацаны, наоборот, начинали ее открыто домогаться, после того как «засняли», нормы ислама и традиционного общества, защищающие девушку от домогательств, переставали действовать. Выходов было три - либо девушка ломалась и шла по рукам, либо накладывала на себя руки, либо уезжала в другой город… но чаще всего запись находила ее и там. Аслан хорошо все это знал, потому что он делал доклад о сексизме и проблеме
гендерного равенства в Дагестане на семинаре правозащитников в Вильнюсе. Многие коллеги - а там присутствовали правозащитники из США и Германии - были в шоке, после семинара подходили к нему, делились советами, давали рекомендации, как бороться с сексизмом и за гендерное равенство. А фонд Открытое общество Сороса даже выделил ему грант в десять тысяч долларов на дальнейшее изучение проблемы.
        Дождавшись маршрутку - а тут вместо просторных «Мерседесов» и «Фольксвагенов», как в больших городах России, все еще ходили старые, купленные уже подержанными «Газели» - Аслан втиснулся в нее вместе со всеми - и тут же начался скандал.
        - Остановите машину! - заорала одна из уже ехавших женщин, пожилая, полная, с каким-то злым лицом. - Я с этой джамаатовской[5 - Джамаатовская (покрытая, закрытая) - обычное выражение для женщин, которые носят паранджу. Конфликты между «покрытыми» и «непокрытыми» существуют и носят очень острый характер. Кстати, надо сказать, что в сельских районах Дагестана среди женщин старшего возраста «покрытых» не найти - ношение паранджи никогда не было здесь традицией.] в одной машине не поеду!
        Речь шла о женщине в черном покрывале никаба, протиснувшейся в автобус.
        - Я не джамаатовская… - тихо сказала она.
        - Чего?! Вон из автобуса, подорвешь еще нас всех! Вон!
        Это было уже слишком - Аслан протиснулся в эпицентр конфликта, встал между женщинами, готовыми начать драку.
        - Уважаемая ханум, - сказал он, обращаясь к сидевшей старшей, - если вы не возражаете, я поеду здесь, между вами. Если она подорвется, то пусть убьет меня, а не вас.
        - Так мы едем или стоим!? - заорал взбешенный водитель.
        - Едем! - крикнул кто-то.
        Маршрутка тронулась…
        - Баркалла, - тихо сказала покрытая женщина, так что ее слышал только Аслан…
        У следственного изолятора все было как обычно… черные, как вороны, женщины, вдовы и матери тех, кто погиб в вялотекущей гражданской войне, идущей в горах вот уже несколько десятков лет. Ментовские «УАЗы» - от обычных они отличались бронированием, на небронированных тут ездить нельзя. Несколько ментов с дубинками… щитов у них не было. Здесь не Украина, майдана с киданием бутылок в полиционеров не бывает - каждый полиционер из какого-то рода. Попробуй такое, как в Украине, сделать - такая резня начнется…
        К Аслану подошел только Абделсалам, протянул плакат, на котором были написаны слова против беспредела ментов. Больше к Аслану никто не подошел - и так было с тех пор, как он получил грант на исследование проблемы сексизма и гендерной дискриминации в традиционных обществах Кавказа. Во-первых, сумма гранта была не десять тысяч долларов… сначала говорили про сто, потом и про двести тысяч долларов - совершенно нереальные для кавказских правозащитников деньги. Естественно, все обзавидовались… зависть на Кавказе присутствовала везде и во всем, ее было намного больше, чем в остальной России, и она была приводным ремнем множества социальных конфликтов. Второе - он получил грант из-за рубежа, и теперь правозащитники, многие из которых постукивали в ФСБ, просто боялись его. Третье - само понятие сексизма и гендерной дискриминации для Дагестана было диким, это была не проблема, это был образ жизни. И если правозащитники и боролись, то за безнаказанность мужчин, а не за равноправие мужчин и женщин. Потому что невозможно защищать те права, которых нет и которые никому и не нужны.
        Были, конечно, и люди, которые понимали - ты или в двадцать первом веке, или в девятнадцатом. И если ты в двадцать первом веке и хочешь в Европу, хочешь модернизировать свою республику - то надо соответствовать во всем, даже в мелочах… Вот почему Петр Первый брил силой бороды, а при японском императорском дворе однажды запретили национальные кимоно и повелели всем приходить в костюмах западного типа. К таким людям относился и Аслан, его и таких, как он, в республике считали стебанутыми…
        - Что нового?
        - Заблокировали Мурата с его людьми. Когда брали, они еще живые были, спецназ добил. На глазах у людей…
        Аслан кивнул. Все было так… смертной казни больше не было, а у спецназа - своя мотивация. Но добивали раненых и местные полицаи, часто для того, чтобы боевики не дошли до следователя, до суда и не рассказали, кто и какие деньги от них получал. Или какие флешки писали они, а какие - кто-то другой, возможно, сами менты…
        - Вот как их оставлять…
        - Говорят, в Москве беспорядки…
        - Да, слышал… на площади какое-то движение левое. Ничего не изменится…
        Сценарий был прост и отработан. К ним выходили и приказывали разойтись, затем тех, кто не подчинился, разгоняла полиция, особо не зверствуя. Каждый получал свое: одни - несколько синяков и еще одно подтверждение оккупационного характера власти, другие - прекращение несанкционированного митинга.
        Но в этот раз все было по-другому.
        Они заподозрили неладное, еще когда увидели несколько «КамАЗов» - больших, длинных, с зарешеченными окнами. Потом «КамАЗы» остановились, и из них начали высаживаться бойцы со щитами и дубинками, образуя строй.
        - Свободу узникам Дагестана! - крикнул кто-то.
        Но крик не поддержали, он так и увял на ветру. Потом строй загрохотал щитами, создавая резкий, нудный, пульсирующий в голове грохот…
        Два строя стояли один против другого. Черный и безликий, защищенный касками и щитами - против строя правозащитников и неравнодушных людей. Колыхались плакаты типа «наши дети не расходный материал» и «СМИ - разделяй, стравливай, властвуй».
        А потом первый строй пошел на второй. Второму же отступать было некуда, за спиной - забор местного СИЗО.
        - Э, тормози! - заорал кто-то.
        Но было уже поздно.
        Аслану не повезло. Вместе с задержанными его доставили не в ФСБ, а в местное МВД, где на скорую руку соорудили группу разбора. Его подвели к усталому, немолодому, явно русскому майору, тот равнодушно взглянул на него, взял протянутый конвоиром паспорт, перелистал. Никаких признаков принадлежности к бандподполью не было - ни половинки бритвы меж страниц в паспорте, ни аккуратно срезанного той же бритвой крестика на двуглавом орле в паспорте, да и бороды у Аслана не было. Майор еще раз перелистал паспорт, словно хотел удостовериться, не упустил ли чего, потом спросил у конвоиров:
        - Этого за что?
        - Находился в зоне проведения КТО, оказал сопротивление сотруднику полиции, - бодро отрапортовал конвоир.
        Майор, который тут не первый день был и которого все конкретно достали, понял, что задержали ни за что. Такое тут постоянно происходит - может, просто хватали всех подряд, может, хотят запрессовать в камере и потребовать от родителей выкуп. Подонков хватает… иные дагестанские менты намного хуже «лесных братьев».
        Но просто так отпускать тоже не годится. Это уже против неписаных правил ментовки - просто так не отпускают никого.
        - Оформите за мелкое хулиганство и отпустите.
        - О, какие люди… Салам.
        Проходивший мимо сотрудник местного УФСБ подошел к столу.
        - Знаешь его?
        - Как не знать. Воду мутит, выступает. Статьи пишет. Недавно деньги от американцев получил.
        Майору было опять-таки все равно - ему надо было закончить разбор и определить куда-то всех задержанных, неважно куда.
        - Заберешь его?
        - Заберу.
        - Забирай.
        - Фамилия.
        - Дибиров.
        - Имя-отчество?
        - Аслан Ахатович.
        - Год рождения?
        - Девяносто седьмой. Двадцатое февраля.
        - Работаешь? Учишься?
        - ДГУ. Факультет информационных технологий.
        В кабинете следователя ФСБ было уютно, работал кондиционер. Ветер шевелил жалюзи, доносил шум машин с улицы. Вместо печатной машинки у следака был ноутбук с веб-камерой, глядевшей на него. Еще на столе лежали книги - его книги…
        Книги, изъятые при обыске…
        Закончив с заполнением шапки протокола - он печатал одним пальцем, - следователь пару раз ткнул по клавишам и закрыл ноутбук.
        - Вопрос первый - что ты делал в зоне КТО?
        - Просто стоял. Я не имею права там стоять?
        Следователь равнодушно пожал плечами.
        - Почему, имеешь. Только никого твои права не е…т.
        Он начал перебирать книги.
        - Чарльз Тили. Демократия. Джин Шарп. От диктатуры к демократии. Он же - основы ненасильственной борьбы. Мухаммед аль-Ваххаб. Книга единобожия, Отведение сомнений. Саид Кутб. Под сенью Корана. Он же - вехи на пути Аллаха. Распечатки из Интернета.
        Следователь отодвинул стопку в сторону.
        - Скажешь - не твои?
        - Мои.
        - Все?
        - Все.
        Следователь хмыкнул
        - Ну, зачем тебе Шарп, понятно. Ты американцам продался. Но зачем тебе Ваххаб и Кутб, а? Ты что - шариатский демократ?
        - Чтобы понять.
        - Что - понять?
        Аслан смотрел на следователя. Вот он ему скажет - и что? Как об стену горох. Но имеет ли он право не сказать? Может, он, как те мученики, должен говорить всем о своих убеждениях и страдать за них?
        - Молодые пацаны поднимаются, уходят в горы. Гибнут там. Вам их не жаль? Вы не пробовали понять, почему так происходит?
        - Почему? Да просто дел натворили - а чем отвечать, проще в горы подняться, вот и всё.
        - Они уходят от несправедливости. Мы живем в несправедливости и не видим ее, она для нас как данность, как норма. Но они не знают о том, что несправедливость - это норма, и пытаются, как могут, исправить ее.
        Следователь усмехнулся.
        - Бомбы подрывая?
        - Они ошибаются. Мы все ошибаемся. Мы слишком эгоистичны, чтобы признать - проблема не в России, проблема в нас. Очень просто ненавидеть Россию - и тут же идти и получать от нее деньги за фиктивную инвалидность. И еще говорить, что эта ложь называется джихадом. Или говорить о нравственности в исламе - и тут же писать флешку и вымогать под нее деньги. Гораздо сложнее признать, что с нами очень многое не так и мы должны измениться.
        - Измениться - как?
        - Как? Посмотреть на окружающий мир. Он не стоит на месте! С чем мы сверяем свою жизнь? С законами, созданными сто, двести лет назад. С заветами предков. Но мир давно уже не таков. Мир живет на большой скорости, то, что было верным еще вчера, сегодня уже не совсем так, а завтра это устареет окончательно. Мы должны понять, что нас тормозит, и отбросить это. Наши предрассудки. Наша родовая система - для нас сам человек не имеет никакого значения, мы не уважаем человека. Для нас человек - это его род, его туххум, его народ. Но так уже давно никто не живет, разве что только в Африке. Если бы Россия не давала сюда денег, то мы бы и были тут Африкой…
        - А ты говоришь, что хочешь отложиться от России…
        - Я этого не говорил. Но - да, я хочу, чтобы Дагестан отложился от России. Потому что тогда в республику перестанут приходить незаработанные нами деньги. И тогда мы начнем что-то менять. Пока что Россия не меняется, и мы не меняемся. Россия дает деньги, и ничего менять не нужно…
        Следователь прикурил, чиркнув зажигалкой, как будто сделанной из цельного куска золота. Может, она и была сделана из чистого куска золота.
        - Какой-то ты дурак, парень… - сказал он, - может, тебя на обследование отправить? Под психа косишь?
        - Вы сами понимаете, что это так и есть. Просто боитесь сказать вслух.
        - Так и есть? Ты хоть понимаешь, к чему ты призываешь? - зло сказал следователь. - Пока есть Россия, мы вместе. Потому что есть кого ненавидеть. И есть от кого требовать денег. Как только не будет России… тут такой ай-уй начнется… мы же все перегрызем друг друга. Ты это понимаешь?
        - Я верю в свой народ.
        - Да какой, б… народ… - зло сказал следователь - какой в ж… народ. Вы только и делаете, что по клубам тусите… народ. Все пере…сь друг с другом. Дай вам волю - вы тут парад пи…асов устроите, как в этой… Голландии, что ли. Нет больше народа! Нету! Раньше хоть в горах за идею были - а теперь с коммерсов бабки стригут и в стройку вкладывают, потому что в банк на проценты класть - харам. У амиров дома у кого в Турции, у кого в Абу-Даби. Ты думаешь, что вот эти КТО - они настоящие, что ли? Х..! Звонит амир, говорит: все, хочу соскочить. Делают операцию, типа окружили банду, рапортуют о том, что ликвидирован еще один главарь бандподполья, а на самом деле за половину бабла выпускают из страны, вот он и живет… подальше отсюда. Про Хизриева помнишь? Говорят, в Австралию уехал…
        Следователь потушил сигарету, открыл ноутбук и забарабанил по клавишам. Барабанил минут десять, потом зашипел принтер, выбросив теплый гладкий лист бумаги.
        - Прочитай, распишись. И свободен. Пока…
        Аслан взял бумагу…
        Я, Дибиров Аслан Ахатович, 20.02.1997г. р., студент факультета «Информационные технологии» ДГУ, признаю, что летом 2017 года в период моего нахождения в г. Вильнюс был завербован ЦРУ США с целью ведения подрывной деятельности против Российской Федерации. Вербовка произошла при следующих обстоятельствах…
        Аслан бросил бумагу на стол.
        - Я не подпишу.
        - Почему?
        - Потому что это ложь.
        Следователь усмехнулся
        - Ты что, никогда не лгал?
        - Это такая ложь, за которую придется отвечать.
        - Отвечать придется, если ты это не подпишешь. Это я такой добрый. А вот попадешь ты по пятому направлению - защита конституционного строя… Книжонки у тебя ваххабитские нашли? Нашли. Милиционера ты ударил? Ударил. Знаешь, как тебя там обломают? А тут - ты даже срок не получишь, статья за измену предусматривает освобождение от ответственности в случае явки с повинной.
        - Я все равно не подпишу.
        - Как хочешь. Пойдешь в камеру, там подумаешь. Дня хватит?
        В камере были ваххабиты (или те, кого считали ваххабитами). Но Аслана они не тронули, хотя следак, может быть, рассчитывал на другое. Узнали, что он правозащитник, и не тронули - пиетет перед профессией. Ничего не сказали даже тогда, когда он вместе со всеми не встал на намаз ни вечером, ни утром. В камере было тесно, потому намаз совершали как придется - кто-то совершал намаз, стоя на одной ноге. Говорят, так тоже можно.
        На следующий день Аслан ждал продолжения допроса, но его не последовало. Пришел конвоир, сказал собираться.
        Вещей у него не было.
        На выходе из изолятора Аслана ждали несколько человек и три машины - знакомая белая «БМВ» Магомеда и два «Лендкрузера».
        - Аслан… братуха, как сам? - первым обнялся Магомед - туда-сюда, все дела. - Не сильно прессовали?
        - Нет. А это кто?
        - Это…
        Аслан понизил голос
        - Ле, ты за женщину в маршрутке заступился, да?
        - Что?! - Аслан не понял, о чем речь, так много всего произошло.
        - Ну, чикса покрытая, в маршрутке, вкуривай.
        - Это…
        - Знаешь, кто она?
        Магомед заговорщически понизил голос.
        - Она из туххума Гаджимагомедовых, какая-то дальняя родственница. Все рассказала… старшие тебя искали…
        Гаджимагомедов. Бывший начальник налоговой, сейчас - крупный застройщик.
        - …По всей Махачкале тебя искали, даже не знали, кто ты. Потом вышли на меня. Сейчас тебя выкупили, поехали, нам стол накроют, ту машалла. Наверное, и работу тебе хорошую дадут, будешь начальником…
        Быть начальником в Дагестане - это вершина карьеры, вне зависимости от того, начальником чего быть. Потому что если ты начальник, то тебе обязаны платить. Где-то больше, как в налоговой. Где-то меньше… как, например в «Скорой». Но везде обязаны платить, такова суть системы.
        Системы, с которой Аслан боролся.
        И частью которой его сейчас вынуждали стать.
        - Я не поеду.
        - Да ты че, братан, че за варианты, - Магомед схватил Аслана и потащил к своей «БМВ», - вещи делай, жи есть! Себе не хочешь помочь - мне немного помоги. Даги - сила, да? Кто не с нами - тот под ногами…
        За столом сам Гаджимагомедов сказал несколько теплых слов в адрес Аслана, расспросил его о том, как он живет и чем занимается. Ответы ему не то чтобы понравились, но он сделал себе заметку. Парень молодой, английский знает, говорит гладко, правильно, а здесь это редкость. Надо его в политику толкать - поможешь, он потом долг отдаст, обязан будет. Вон, иностранные инвесторы тут приезжают… а мы как дикари какие-то…
        Так Аслан, сам того не понимая, сделал первый шаг на пути в политике.
        Махачкала, Россия. 4июня 2017 года
        В следующий раз они встретились три недели спустя. Прошло всего три недели - а казалось, что прошло триста лет…
        В Москве сменилась власть. Официально это называлось «правительство национального согласия», но на Кавказе, очень тонко чувствующем оттенки, все поняли правильно. Власть сменилась! А в случае с Москвой смена власти означает ослабление.
        И для Кавказа это значило только одно - можно!
        Можно…
        Аслан как раз только вышел из больницы и навестил университет. Он думал, что его исключили, но это было не так. Он взял лекции и самостоятельные занятия - надо было догонять - и выходил из университета, когда резкий, прерывистый знакомый звук заставил его остановиться…
        Повернувшись, он увидел Магомеда.
        Тот был одет совершенно невообразимым образом - кожаная куртка поверх спортивного костюма, какая-то каскетка. Кроссовки.
        - Ле, Аслан! Иди сюда!
        Магомед подошел.
        - Пацаны, это Аслан. Наш мозг местный, в натуре.
        - Хай.
        - Салам…
        Около машины Магомеда - белой, довольно старой «БМВ» - тусили еще пацаны, и машина такая была не одна.
        - Двинули с нами, а? Братан? Прокатимся, движение сделаем.
        - А куда?
        - В аэропорт.
        - А что там?
        - Он че, систему не хавает, да? - спросил один из пассажиров
        - Глохни… - Магомед посмотрел на Аслана - глаза были веселые, шальные… - ты чего, не чувствуешь?
        - А что случилось?
        - Дядя выкупился, иншалла. Сегодня из Москвы прилетает. Поехали встречать…
        Магомед понизил голос:
        - Говорят, дядя деньги будет разбрасывать, от души. Золотые монеты. Поймаешь - на удачу. Я точно знаю, в аэропорт монеты повезли…
        Дядя Магомеда был очень непростым человеком.
        Несколько лет назад, будучи одним из самых авторитетных людей в республике, он был арестован за коррупцию. Говорили - и не только говорили, - что там было много чего еще: и финансирование бандформирований, и причастность к заказным убийствам - но вменяли ему только хищения. Арестовывали его эффектно - в центре Махачкалы сел военный вертолет, и его вывезли на вертолете в Ростов, а потом - в Москву. С тех пор в республике стали пугать вертолетами. Помимо прочего это говорило, что власть контролирует обстановку на Кавказе лишь номинально. О чем можно говорить, если в центре в общем-то мирного субъекта Российской Федерации надо сажать вертолет, чтобы вывезти преступника.
        Вопреки ожиданиям социального взрыва в республике не случилось. Дядя сидел в Лефортово, дело против него шло ни шатко ни валко. Большая часть его развалилась, но он все-таки получил девять лет, причем не условно. И уехал в места не столь отдаленные. По республике ходили слухи, что дядя живет в отдельном доме, который он выстроил прямо на зоне, а начальник колонии ходит к нему с докладом. Но особо в республике его никто не ждал. И вот - совершенно неожиданно сменилась власть, и дело дяди с рекордной для российского правосудия скоростью было извлечено из архивов, отправлено на пересмотр и пересмотрено. Дядю освободили, и он возвращался домой.
        Рейсом из Москвы…
        И судя по всему, встречать его планировала вся республика. Или, по крайней мере, вся Махачкала.
        Подождали еще несколько человек, потом двинулись в аэропорт. По пути к ним присоединялись все новые и новые машины, потом они слились в одну большую колонну, и вот так, машин пятьсот, они тронулись к аэропорту. Колонна шла медленно, занимая все полосы дороги и еще часть встречки. Машины тормозили, ускорялись и снова тормозили, сигналили, кто-то сидел на крышах, кто-то стрелял в воздух. Аслану запомнился американский пикап, в кузове его стоял голый по пояс здоровяк и зачем-то тряс бараном, поднимая его вверх, как будто это трофей. Ритм движения был рваным - но он не падал…
        У аэропорта яблоку негде упасть. Машину припарковать тоже негде. Про то, что на летном поле не должно быть посторонних… о чем вы, граждане. Просто подошли к воротам, и офицер охраны открыл их. А попробуй, не открой! Толпа - ее спокойствие видимость, чуть что - в клочки порвет.
        Ломанулись на поле.
        - Где?
        - Там.
        - Да не…
        - Подожди. Вон дорожку стелят.
        - Это Мага стелит, он камень, жи есть.
        - Он-то камень. А у тебя и дорожки нет, уважить.
        - Зато баран есть.
        - Тащи его сюда…
        Люди встречались… обнимались… большинство из них принадлежали к аварцам… но были и другие. Агрессии не было, пьяных, как ни странно, тоже. Просто люди были рады, даже незнакомые люди обнимались между собой. Тот факт, что дядя Магомеда в бытность свою чиновником слыл одним из самых жестоких людей в республике, а про его масштабные, миллиардные хищения не знала только рыба в Каспии, - все это было благополучно забыто. Один из них, свой - возвращался домой, он вырвался из лап кяфирского, российского правосудия - и все этому радовались. Хотя по уму все понимали, что, вернувшись, дядя будет и воровать, и лить кровь…
        Как объяснить это ликование? Да никак. Сами все понимаете… говорить смысла нет. Он - свой. А русские с их правосудием - чужие. И это главное.
        Кто-то от избытка чувств начал стрелять в воздух - но его тут же окружили и отобрали пистолет.
        - Вах, ты что делаешь, хайван?
        - Как что? Салют. От души.
        - Ты что, совсем камень? Самолет еще в воздухе, а если он упадет…
        Но по морде не накостыляли на радостях.
        - Откуда полетит?
        - Оттуда.
        - Нет, оттуда… Я эту систему хаваю, жи есть.
        Хотя все знали, откуда идет самолет, но все равно спорили…
        Потом они услышали шум.
        - Летит! - крикнул кто-то.
        Кто толкался за место в первых рядах, кто освобождал место, чтобы зарезать барана. Баранов привезли столько, что намечался целый бараний геноцид.
        Потом из низких туч вывалился самолет, он снижался, заходя на посадку
        - Аллах Акбар! - крикнул кто-то.
        И словно отвечая на этот призыв - откуда-то с Каспийска, с застройки - взлетели сразу две яркие звездочки и полетели к снижающемуся самолету, оставляя за собой почти невидимый белый дым…
        Толпа замерла.
        - Ракета! - крикнул кто-то, и толпа ахнула, как один человек.
        Ракеты, казалось, летели мимо, но перед самой целью они довернули и застигли самолет. Люди, собравшиеся на встречу, увидели, как обе ракеты поразили один и тот же двигатель на крыле. Первая, казалось, вообще не нанесла вреда, но вот вторая, врезавшаяся с интервалом в несколько секунд в уже горящий двигатель, взорвалась так, что все поняли - самолету конец. Сильная, на полкрыла, вспышка - это взорвалось топливо, текущее из уже поврежденного первым взрывом бака. Потом самолет начал заваливаться набок и падать уже неуправляемо, от него летели какие-то обломки, потом оборвалось и полетело вниз крыло с остатками двигателя. И толпа закричала - громко и страшно, как будто кричит один человек.
        Самолет рухнул на поле, так и не дотянув до полосы…
        Ни о каком нормальном тушении пожара не могло быть и речи. Люди - целая толпа - на машинах и пешком рванулись к месту падения самолета. Кого-то сбили, кого-то затоптали… всем было плевать. Кто-то ринулся в Каспийск искать ракетчиков… хотя умом можно было понять, что найти вряд ли удастся… Рядом море, и уйти не проблема, даже если перекрыть дорогу и шмонать весь подряд город. Со стоном сирен подъехали пожарные с аэродрома, потом «Скорые»…
        Пожар быстро потушили - и пожарные, и подручными средствами. Наверное, это был первый случай в мире, когда подручными средствами потушили упавший самолет… хотя… может быть, дело было лишь в том, что при посадке в баках самолета осталось очень мало топлива. Начали извлекать трупы… их передавали на руках, укладывали в машины… ни о какой полиции, ни о каком нормальном расследовании летного происшествия не могло быть и речи - все затоптали, горячий металл рвали чуть ли не руками. Погибших - без вскрытия, без опознания, без всего - сразу заворачивали во что придется, выбирались, выгрызались из толпы - и везли на кладбище хоронить. Без обмывания, как шахидов.
        То есть - павших за веру…
        Под термином «шахид» обычно подразумевается человек, сражавшийся на пути Аллаха и павший на поле боя. Термин «шахид» также может относиться к несправедливо убитому мусульманину или даже к мусульманину, умершему в результате серьезной болезни. Степень шахида - это то, чему каждый мусульманин должен завидовать и что каждый из мусульман должен стремиться получить. В хадисах указывается большое количество заслуг, уготованных для шахида, - таких, как прощение всех его грехов (кроме долгов) еще до того, как его кровь коснется земли, возможность увидеть свое местопребывание в раю, спасение от ада, возможность заступиться за 70 приговоренных к аду родственников и ввести их в рай и т.д.
        Что касается правил гусля и похорон, шариат различает две категории шахидов:
        1)Шахиды дуньяви - люди, убитые и получившие статус шахида в этом мире (без гусля и кафана) и Ахирате.
        2)Шахиды ухрави - люди, убитые/умершие и получившие статус шахида только в кабре и Ахирате, но не в этом мире.
        Если человек был жестоко убит каким бы то ни было образом (будь то оружием, ножом, огнем и т.д.) и при этом ни одно из следующих мирских благ не затронуло его:
        a)он ничего не пил и не ел,
        б)не прибегал к медицинской помощи,
        в)не был убран с поля сражения,
        г)не оставался жив в течение одного временного периода для намаза, будучи в сознании,
        д)после нападения или сражения он не говорил много и не вступал ни в какие из мирских отношений, например торговлю и т.д.,
        тогда он будет считаться шахидом в этом мире и в следующем (шахид дуньяви). Следовательно, его не будут омывать (совершать гусль) и похоронят в той одежде, в которую он был одет. Все, что не подпадает под категорию основного савана, следует снять. Если на одежде шахида имеется какая-то наджаса, ее следует смыть.
        Если же хотя бы одно из указанных мирских благ затронуло его, он не будет считаться шахидом дуньяви, а будет отнесен к категории шахидов ухрави, т.е. он будет омыт, одет в саван и похоронен как обычно (Аль-Фатава аль-Хиндия).
        Тем не менее ему будет дано высокое положение шахидов в Ахирате.
        Если человек умер в аварии, утонул или был сожжен без действий со стороны врага, то он будет считаться шахидом в Ахирате, но не в этом мире (т.е. он будет шахидом ухрави). Поэтому его омоют (совершат гусль), оденут в саван и похоронят как обычно.
        Есть много других примеров, когда человек считается шахидом ухрави. Таковыми являются, например, умершие вследствие брюшной болезни, погибшие в аварии, умершие при родах женщины и др. Хотя они будут наслаждаться высоким статусом шахидов в Ахирате, они должны быть омыты, одеты в саван и похоронены как обычно.
        Человек, совершивший самоубийство, не считается шахидом. Он должен быть омыт, одет в саван и похоронен как обычно (Ад-Дурруль Мухтар).
        Если шахид дуньяви, умирая, был в состоянии джанаба, ему (ей) нужно совершить гусль.
        А Аллах знает лучше.
        Уассалам.
        Аслан сам не понял, как оказался вне города, в родном районе дяди Магомеда, на маленьком горном кладбище. Просто так получилось, что он держался Магомеда и оказался там…
        Суровые мужчины, верхом и пешком, многие с оружием, отнесли погибшего на горное кладбище, где для него уже была вырыта неглубокая могила. Все происходило в каком-то тягостном и страшном молчании… никто не произносил слов соболезнования, никто их не принимал. Люди сами, без слов делали то, что должны, целенаправленно и споро, как муравьи, и все понимали, что будет после этого…
        Запомнилась безобразная сцена после погребения… выступал один из близких родственников, местный бизнесмен. Когда он начал говорить о том, что те, кто это сделал, те, кому мешал погибший дядя Магомеда, будут найдены и наказаны, чего бы это ни стоило, к нему подошел другой человек, присутствовавший на похоронах, человек пожилой, лет за шестьдесят, но крепкий еще, размахнулся - и дал пощечину. Звук пощечины прозвучал в тишине как выстрел…
        Повернувшись к родственникам, он начал говорить.
        - Люди! Как вы смеете сеять рознь меж собой, когда нас и так мало?! Неужели вы не понимаете, что во всем виноваты русисты! Это из-за русистов льется кровь и гибнут достойные люди! Это из-за русистов род идет на род, народ идет на народ. Куфар и ширк, посеянный русистами, неджес в нашей жизни дает такие плоды, клянусь Аллахом! До тех пор пока вы будете принимать куфар как должное, Аллах будет жестоко наказывать нас, отнимая ваших близких. Вы стоите у могилы и умышляете друг против друга, в то время как должны умышлять против кяфиров. Прогоните кяфиров - и Аллах Всевышний даст вам великую награду. Если нет - то эта смерть не последняя. Аллаху Акбар!
        Толпа встретила эти слова тяжелым молчанием…
        Потом Аслан почему-то часто вспоминал этот день. Не тот, в который его и других правозащитников избили у следственного изолятора, а этот. Потому что, начиная с этого дня, больше ни одного спокойного дня в республике не было…
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        Вставай, Кавказ! Кавказ, вставай!
        Восстаньте, гордые народы!
        Фашизм кацапский покарай
        За все безвременные годы!
        Тюрьму народов разорвём,
        Когда пойдём единой лавой,
        И кол осиновый вобьём
        Кремлю на площади кровавой!
        Автор: Майдан
        Махачкала, Россия. Январь 2018 года
        С маленькой драки на посту ГАИ начнется большая драка большого тухуума и села, а потом и восстание народа, которому нечего терять, т.к. их руки уже будут в грязи из-за дактилоскопии… Автор неизвестен
        Веселый год…
        Знаете, свобода полезна не всегда. Свобода - это фетиш, это жупел, а что, если рассмотреть повнимательнее, что за этим скрывается? Где больше всего свободы? Это Сомали, это Афганистан и тому подобные страны, где свободны все и от всего - хочешь, живи, а хочешь, умирай, никому до этого нет никакого дела. Кстати, отклоняясь от темы, там и рождаемость о-го-го, никакой демографической ямы нет, средняя рождаемость по пять, по шесть детей в семье. Так что - равняемся на Сомали? А чего - заодно и демографию улучшим.
        Весь современный мир - это несвобода. Законы и правила - подобно костям в теле человека, они жесткие, но благодаря им человек ходит на двух ногах, а не ползает по земле, как червь, у которого костей нет.
        Если сравнивать Россию и Запад - то на Западе человек намного менее свободен, чем в России, просто обеспечивается это совсем другими инструментами. В России практически отсутствует принуждение со стороны общества, в то время как на Западе оно очень велико. На Западе прутьями той клетки, в которой человек пребывает всю свою сознательную жизнь, является общество и его институты. Во многих «цивилизованных» странах мира один человек не может просто продать, а другой купить квартиру - нового собственника должны одобрить остальные жильцы дома. Если ты высказываешь какие-то крамольные взгляды - например, поддерживаешь Россию, тебя уволят с работы, лишат кафедры в университете, с тобой не будут здороваться, ты можешь быть вообще лишен права на профессию. Все это компенсирует отсутствие некоторых мер принуждения, или обеспечения общественного спокойствия, которые есть в России. Кавказ же был вещью в себе. В отличие от России в нем сохранилось то, что на Западе называют «комьюнити» - первичные ячейки общества, в которых люди неравнодушны не только к своим делам, но и к делам других членов комьюнити, и
общими усилиями обеспечивают выживание не только себя и своей семьи - но и комьюнити в целом. Парадоксально, но Кавказ был намного ближе к демократии западного типа, чем Россия, и это при тотальном доминировании на Кавказе ислама в самых жестких и нетерпимых его формах. Правда, комьюнити живут, опираясь на систему неформальных норм и правил, часто соблюдаемых более жестко, чем требования писаного закона. И если бы какой-нибудь восторженный западный политолог пробыл бы здесь с месяц, да не просто в отеле, а поговорил бы с людьми, не с теми подставными, кто пытается объясниться на плохом английском, а с настоящими, то от услышанного он пришел бы в ужас. Настолько все это не соответствовало тому каноническому пониманию прав человека, которое сейчас имело место в Европе.
        Короче говоря, события тронулись с места. Постепенно, потихоньку - но опытные люди уже угадывали лавину, которая сметет все и вся. В пригородных кварталах вилл в Махачкале, в дорогих новостройках, которых в последние пять лет построили изрядно, был сезон распродаж. Люди продавали жилье со скидкой, только чтобы уехать. Кто покупал? В основном новые хозяева жизни - как и в далекие девяностые, на первый план вышли те, кто ближе к базарным, уличным деньгам. Владельцы сетей заправок, магазинов и мест на рынках, автосервисов. В нулевые они уступили позиции чиновникам, банкирам, но сейчас все возвращалось на свои места…
        А так… все еще держалось, хотя и по инерции, но первые симптомчики уже были. Цены на должности - прейскурант был известен всем - сначала поднялись, а потом резко упали. Некоторые менты, которые понимали, что прощения им не будет вне зависимости от того, к какому роду они принадлежат, уезжали из республики. Те, кто вынужден был скрываться, теперь разъезжали по улицам, ничего не боялись. Менты - те, кто остался - просекли ситуацию и работали теперь «и нашим и вашим». Все понимали, что федеральный центр слаб, и гадали, сколько это продлится. Радовались? Нет, не радовались. Все помнили судьбу соседней Чечни - федеральный центр тоже был слаб, когда решился на силовую акцию. Но - довел дело до конца. Треть взрослого мужского населения Чечни погибла или вынуждена была уехать. Конечно, хорошо сидеть и слушать песни Тимура Муцураева о джихаде. Гораздо хуже - делать это на развалинах собственного дома, разбитого федеральной артиллерией. Все понимали, что если начнется, то будет хуже, чем в Чечне. В Чечне, по крайней мере, был один народ. А тут только основных больше десятка. И счеты друг к другу едва ли не
весомее, чем к центру.
        Аслан Дибиров был уже не просто студентом. Его - совершенно неожиданно даже для него самого - взяли чиновником (в Дагестане козырное место вне зависимости от должности). Должность называлась Уполномоченный Общественной комиссии по контролю за правоохранительными органами. Такие появились теперь во всех субъектах Российской Федерации - судя по всему, начинался очередной этап публичного покаяния и непубличного перераспределения.
        Что в это время будет с остальной страной, перераспределителей не волновало: дербан интереснее…
        Он занимался тем же, чем и ранее, правозащитой, только на сей раз - уже за зарплату. И если остальные «правозащитники» моментально просекли ситуацию и стали своего рода посредниками между заинтересованными лицами и взяткополучателями в полиции, то он искренне пытался выполнять свои обязанности. Это заметили - и в полиции тоже. В конце концов там тоже работают люди, и они живут в обществе, а не вне его. Потому в полиции ему больше доверяли, чем остальным, и нередко делились с ним тем, чем с другим бы не поделились…
        Правозащитники - честные правозащитники - довольно быстро нашли себе место в полицейской структуре. Дело в том, что Дагестан - это страна родов, народов и кланов. И если, к примеру, преступник из одного клана, а милиционер из другого или два народа месятся между собой - то в России это просто преступление, а тут это основание для кровной мести, а то и восстания. И в этом случае правозащитники, как авторитетные люди, которым доверяли все, могли очень эффективно сгладить острые углы, будучи свидетелями того, что происходило, и потом подтверждая, все ли было сделано честно и правильно или нет. Собственно, в этом не было ничего нового, только хорошо забытое старое: вРоссии еще в восемнадцатом веке существовал институт «гласных» - выбираемых от общества уважаемых его членов, которые работали вместе с полицией и своими подписями подтверждали многие юридически значимые документы в уголовном судопроизводстве. По-хорошему, институт гласных следовало бы ввести и в Дагестане, выбрать на роль гласных авторитетных людей, стариков, глав родов, проявить к ним уважение, положить зарплату… много денег не надо, а
те же потерявшие берега хулиганы сильно притихнут, что перед ними не ненавидимый всеми мент, а уважаемый аксакал, старик, который за беспредел и палкой по голове дать может, и попробуй только что в ответ сделай. Или мулла, который может вынести твое поведение на рассмотрение шариатского суда, сообщить семье. Но, увы… ввели их только сейчас, когда было поздно…
        И тем не менее они пытались…
        Поступило сообщение о массовой драке у заправки - и они выехали двумя экипажами. Два «УАЗа» быстро проскочили на окраину города, там, около «объездной», был выстроен большой заправочный комплекс. По разрешению на строительство заправки построили еще и гостиницу, и ремонтную зону.
        И понятно, что такой лакомый кусок не мог не стать ареной противоборства…
        Когда менты подъехали, драка шла уже во весь рост. С обеих сторон было по пятьдесят-семьдесят человек, для Дагестана вполне обычное дело - махач. Это в России матери наказывают детей за то, что те дерутся, тут драться - это норма. Конечно же, были и политические плакаты, потому что в Дагестане политика везде и во всем, но когда они подъехали, был только один, на котором было написано: «Мусульмане Дагестана устали терпеть!» Но и он упал вместе с его носителем у них на глазах и сгинул под ногами жестоко дерущихся людей…
        А так… драка как драка… если смотреть со стороны, то дерущиеся чем-то напоминают муравьев…
        Один из милиционеров достал автомат, дал очередь в воздух. В ответку едва слышно хлопнула снайперка, осело колесо у одного из полицейских «Патриотов» - и полицейские, ругаясь, стали прятаться за машины.
        - Ложись! Снайпер!
        Аслан не стал прятаться.
        - Ложись, тебе говорят!
        Аслан посмотрел вдаль, на трассу. Там стоял белый «Порш Кайенн» и еще один джип. В «Порш Каенне» на крыше, свесив ноги в люк, сидел человек с длинной снайперской винтовкой. И этот человек был Аслану знаком.
        И он увидел Аслана, потому что помахал ему свободной, левой рукой…
        Дерущиеся уже разбегались к машинам, оставляя за собой битые окна, искореженные машины, которым не повезло находиться на заправке в это время, да валяющихся на асфальте не способных подняться молодых парней…
        Стрелка была на Дахадаева…
        Это была улица, построенная уже после 1991 года, застроена она была разноэтажными (в основном трех), потрясающими по безвкусице домами. Никакого единого архитектурного плана не было, каждый строил что хотел, здесь были реализованы самые дикие фантазии местного бизнеса на тему «что такое красиво». Кто-то возводил что-то вроде сталинской архитектуры, кто-то - зеленые купола, по виду похожие на купола мечети, кто-то красил в желтое, кто-то - в кирпичное с белым, кто-то облицовывал постройку ослепительно-яркими стеклопанелями. Висели объявления - телефоны, продажа, аренда. Тут же - реклама хаджа, тут же - реклама стройматериалов, причем на дагестанский манер многие слова были произвольно сокращены, кирп. - означало кирпич, а вот для того, чтобы понять слово ц-т, надо было быть застройщиком. Видимо, цемент. Над всем над этим была большая вывеска, гласившая:
        LUKSURI VILLAGE.
        На местной помеси английского и аварского это означало «люксовая деревня».
        Но и тут на одном из домов кто-то баллончиком написал:
        СМЕРТЬ ВРАГАМ ИСЛАМА АЛЛАГЬУ АКБАР
        Тому, что имя Всевышнего написали с маленькой буквы, можно было не удивляться. Здесь вообще ничему не удивляешься.
        Обе стороны разборки уже были тут, с обеих сторон, друг напротив друга, стояли джипы, по меркам России, небогатые, но по местным - крутые. Улица была перекрыта полностью, между джипами поставили стол, шли переговоры. С той стороны, откуда подъехала машина Магомеда, около нее стояли еще машины. Они надрывались фольклором и мусульманским рэпом, человек в дешевых китайских пляжных тапках лузгал семки, положив автомат на крышу машины, остальные прищелкивали пальцами в такт музыке.
        - Э, тормози, да? - остановили они Аслана. - Ты кто, в натуре?
        - Я друг Магомеда. Надо поговорить.
        - Не видишь, Магомед занят, с людьми разговаривает…
        Бандиты пригляделись к нему, один подошел вплотную.
        - Чо-то ты не похож на друга Магомеда… дохлый такой. На качалку не бывает?
        Аслан посмотрел в глаза бандита, потом повернулся и пошел прочь.
        Ему все-таки удалось выцепить своего старого друга - он увидел Магомеда в том же самом клубе «Двадцать шесть» несколько дней спустя. Надо сказать, что Магомед поднялся. На Кавказе статус определяется по машине, и если раньше Магомед ездил на подержанной «БМВ» - «пятерке», то теперь у него был белый «Порш Кайен». Тоже подержанный - но это уже уровень как минимум бригадира…
        Магомед сидел с какими-то людьми… с телками… надо сказать, что дагестанская молодежь была религиозна в основном на словах, а на деле же даже ваххабитские главари постоянно таскали в лес «невест», пускали их по кругу. А девицы, те, которые постят в джихадистских форумах, не раз прокалывались на том, что выезжали в страны Персидского залива заниматься проституцией. Легальные, что примечательно, муллы, духовные авторитеты разъясняли молодежи, той самой, что после второго раката прямо посреди намаза встает и уходит[6 - Ваххабиты. Познавательно наблюдать, как в мечетях старики продолжают молиться, а вся молодежь встает и уходит.], что никях[7 - Сейчас на Кавказе термином «никях» обозначается «временный брак» с моджахедом, который заключается посредством произнесения нескольких слов, чтобы «избежать греха».] - это помолвка с обязательным участием родителей, а не тайная и поспешная случка в лесу, на подстеленной куртке или в машине. Молодежь ничего не слушала. Она верила, что сможет сделать жизнь лучше и чище. Брала из ислама только то, что ее устраивало. Не слушала старших. И знала, что главное - это
борьба…
        Непрекращающаяся…
        Итак, Магомед сидел с джамаатом и с телками, и похоже было, что они уже пили харам, и телки смеялись, и понятно было, что дамы эти - поведения нетяжелого и против не будут. И все было ништяк, но Аслан подошел к столу и сказал:
        - Магомед, нам надо поговорить.
        Магомед повернулся, хлопнул в ладоши:
        - Братва, это Аслан! Самый честный человек в Махачкале. Он в жизни взяток не брал, клянусь Аллахом. И самый храбрый. Он с ментами был, я по ним из винтовки шмалял, менты попрятались, а он как стоял, так и стоит, за родные слова отвечаю…
        - Да гонево, - усомнился еще один. У него было вытянутое, лошадиное лицо и короткая бородка без усов, которая его только портила, делая еще длиннее.
        - Клянусь Аллахом! Ты что, в моей клятве сомневаешься?
        - Да нет, брат…
        - Пусть сядет за стол, кишканет! - сказал еще один. - У него, наверное, и денег особо тоже нету, раз такой честный.
        - Пусть в Ахач-аул[8 - Ахач-аул - одно из типично дагестанских выражений. Означает «пропасть», но применяется в самых разнообразных выражениях. Например, в ахач-аул его - означает «вон отсюда», «в бан» в различных ситуациях.] валит… - не согласился другой.
        - Эй, Мага, своим ротом нормально говори, да? - вдруг сухо сказал Магомед. - С гор спустился, так научись себя вести! Рога выключи!
        - Не обессудь, Магомед, в мыслях не было… - сказал струхнувший парень.
        - Надо поговорить
        Магомед показал на стул.
        - Садись. Ешь. Говори. Это мои братья, у меня от них секретов нет.
        Аслан сел на стул, ему налили и пододвинули тарелку с мясным, но он не обратил на нее внимания.
        - Что это было, Магомед?
        - Ты о чем?
        - Я о заправке. Зачем это? Ты знаешь, что там один парень в больнице умер?
        - А, ты за те движения. Это ногайские на нас выскочили, рамсят не по делу. Ништяк, мы их конкретно выстегнули[9 - Избили, в более широком понимании - победили.]…
        - Я не про старших, Магомед. Я про тебя.
        - Ты о чем? Не волоку чо-то.
        - Помнишь, мы с тобой неоднократно говорили об этом? Говорили о справедливости. О том, как хорошо будет без Русни и навязанных ею правил. О том, как наши народы будут жить по шариату Аллаха и заповедям предков. О том, как закон впервые не будет ломать нас, потому что мы сами напишем его. А теперь - что?
        - Че? - не понял Магомед.
        - Что ты делал на заправке? Что вы все делали на заправке? Где там закон? И только не говори мне про шариат! Зайди в больницу, посмотри на лежащих там пацанов. Поговори с матерью, которая потеряла сына из-за этой заправки!
        - Про шариат не надо, э! - вскинулся один парень.
        - Тише, Гарик, тише. Ты что хочешь сказать, Аслан?
        - Впервые, может быть, за несколько сотен лет у нас есть возможность стать самостоятельным государством. Самостоятельным цивилизованным государством, которое уважают в мире. Государством, которое покажет путь к свободе всему остальному Кавказу, а может быть, и не только Кавказу. И что ты делаешь? Что делаете вы все? Вы разъезжаете по городу с палками, со стволами, с канистрами бензина. Это и есть то, к чему ты стремился?
        Девицы, почувствовав неладное, кто отодвинулся от своих кавалеров, кто и вовсе собралась и тихо испарилась.
        - А ты к чему стремился, друг? - спросил Магомед.
        - Мы стремились к свободе. Только мы понимаем ее по-разному. Ты понимаешь свободу как свободу носить ствол. Я понимаю свободу как свободу говорить, что думаю.
        - Так говори. Кто тебе здесь мешает.
        - В морду не дадим, э… - хохотнул кто-то.
        - Послушай сюда, Аслан, - Магомед смотрел ему в глаза, и в них не было ни капли алкогольного дурмана, только простая и ясная сила. - Я, как и ты, в Европе был. Хаваю я всю эту систему. Это хорошо, что мы отложимся от Русни. Пусть все деньги в республике остаются. Каспий наш, там нефть есть, газ есть, все деньги Русня забирала, а сейчас по-другому все будет, отвечаю. Только что - ты думаешь, что здесь кто-то хочет, чтобы было как в Европе? Так, да?
        …
        - Так вот, я эту Европу… Здесь не надо Европы, и никогда не будет Европы. Там - тормоза все, русисты, и то сильнее их. Я там был… как-то раз в отеле приглянулась марчела одна. Четкая бомбита, типа, рядом с ней какой-то камень сидел. И знаешь, что я сделал? Я вытянул ее подергаться, она пошла. Потом с танцплощадки я ее в номер свой вытянул и все дыры ее драл, так, да. Аллахом клянусь, не вру. Спускаюсь вниз - а этот тормоз так и сидит, мышуется. Ты хочешь, чтобы и у нас так было, да?
        - Ты не понимаешь, о чем ты говоришь.
        - Нет, друг, отлично понимаю. Если у них на кармане много - это еще не значит, что мы должны быть похожи на них. Много - придем и отнимем. Посмотри - на Ближнем Востоке тоже бабла много, но там Русни рядом нет, потому и мужчин нет, все как бабы какие-то, астагфируллагъ, несмотря на то, что все мусульмане. И тупые, отец на хадж ездил, приехал, говорит, там все тупые, только денег много. А у нас здесь - нефти много, газа много, но главное - мужчин много. Нефть может кончиться, газ кончится, но храбрые люди в нашем народе не кончатся никогда. В этом и наша сила. Джихад должны возглавить самые достойные и сильные. Мы и будем главные по движению, жи есть. А Европу мы… на бану вертели.
        Аслан смотрел на своего друга… может, уже бывшего друга, и понимал, что сказать ему нечего. Просто нечего.
        - Я тебя знаю, Аслан, ты хочешь добра республике и народу. Такие тоже нужны, как мы победим, надо будет министра иностранных дел нам. Ты языки знаешь… даст Аллах, ты и будешь. Но такими, как в Европе, мы не будем. Аллахом клянусь, этого не будет…
        Аслан встал.
        - Не теряйся, - крикнул ему Магомед, - если что, на созвоне…
        Когда Аслан вышел из клуба - один из сидевших за столом недовольно сказал, обращаясь к Магомеду:
        - Ле, Магомед, брат, ты зачем этого аташку[10 - Наркомана.] нам за стол посадил?
        - Тебя че, не устраивает?
        …
        - Тогда вышел и потерялся, да?!
        Выйдя из клуба, Аслан пошел к своей машине - и тут его скрутило. Он едва успел отбежать в сторону - и его начало рвать. Рвать мучительно, одной желчью и какой-то слизью. Он долго стоял, держась за стену, чтобы не упасть, потом вдруг осознал смысл надписи, которую кто-то на ней оставил. Это была не случайная надпись маркером или баллончиком, набита она была вполне профессионально.
        ДАГЕСТАН, СЛОВОМ И ДЕЛОМ ЗАЩИЩАЙ РЕЛИГИЮ АЛЛАХА!
        И ниже:
        АЛЛАХУ АКБАР!
        Ничего не меняется. Ни-че-го.
        Бессмысленно.
        Через месяц Аслан стал заместителем министра юстиции Дагестана - одним из самых молодых в истории ведомства.
        Первым к нему пришел Магомед, принес в пакете денег и попросил зарегистрировать на него какие-то земли в районе. Аслан отпихнул от себя пакет и сказал убираться из кабинета и больше не приходить.
        Через месяц он узнал, что земли все-таки зарегистрированы.
        Уроки демократии. Махачкала, Россия. 11 апреля 2018 года
        Демократия - это широкие, равные, защищённые, взаимообязывающие консультации… Чарльз Тили, Демократия
        Этот день был вторым, который Аслан Ахатович Дибиров запомнил как день на пути к катастрофе…
        Это был день, в который в Махачкалу впервые прилетел специальный комиссар ЕС Альваро Беннетт.
        На пути к этому дню произошло очень многое…
        Во-первых, в полной мере проявилась ошибочность решения о введении в республике поста президента. Потому что на Кавказе, если спросить кого-то из взрослых мужчин на улице, кто, по его мнению, способен и достоин быть президентом, абсолютное большинство ответит - я. То есть любой глава государства одновременно становился и ответственным за все, и врагом всему взрослому мужскому населению, которое вполне искренне считало, что он занимает не свой пост. Пока была Москва, считалось, что главные тут русские и от президента все равно ничего не зависит. Но как только Москвы по факту не стало и пост президента приобрел совершенно иной вес - разборки за него начались заново. Разборки шли за ключевые министерства, за дагестанский госсовет, за все.
        Активизировались ваххабиты. Они и ранее доставляли много неприятностей, но до этого они не вступали в открытый конфликт с обществом, ограничиваясь отдельными вылазками - мишенями их становились точки, где торговали спиртным, всевозможные целители, которых называли колдунами, и массажные салоны, работницы которых обвинялись в проституции вне зависимости, так это было или нет. Сейчас же подполье провело сразу несколько резонансных акций, о каждой из которых в республике говорили неделями. Например, объявили, что все женщины должны покрыться, а тех, кто это не сделает, ожидает смерть или мучения. И в самом деле - двоих девчонок застрелили, прямо из проезжающей машины, еще кому-то порезали лицо. Народная молва разнесла это все по городу, увеличив в десятки раз. С прилавков смели все хиджабы.
        Потом убили Фатиму Закуеву, не только известную певицу, но и дочь известного и богатого человека. Ворвались в квартиру, перед смертью ее пытали - резали лицо, грудь. Все это сняли на видео и выложили в Сеть, обвинив мертвую девушку в том, что она «разносила джахилию[11 - Неверие.]». Никогда до этого бандподполье не осмеливалось так нагло бросать вызов элитам. Все понимали, что человек, беден он или богат, пользуется поддержкой своего народа, и тот, кто сделает подобное, потом будет оглядываться всю жизнь, и рано или поздно кровники все равно придут за ним. Но - сделали.
        Потом обстреляли из гранатомета парикмахерскую и объявили, что любой парикмахер достоин смерти, потому что бреет бороды. Потом начали обстреливать ночные полицейские патрули - использовались снайперские винтовки с глушителями и оптическими прицелами. И если раньше снайперы были бы локализованы и уничтожены рано или поздно, то сейчас по ночам ни один мент в Махачкале не рисковал высунуться на улицу.
        Продолжались разборки. Приватизация в республике была проведена из рук вон плохо, в дальнейшем многое имущество тоже не было узаконено. Процветали самострои. Из-за этого значительная часть имущества вообще нигде не числилась или числилась на посторонних людях, а все вопросы по нему решали по шариатскому, а не по российскому праву. Сейчас же российское право окончательно уступило место шариату, вот только за право выносить решения по шариату боролся легальный ДУМ[12 - Духовное управление мусульман.], шейхи и всякие религиозные авторитеты, учителя, которые не признавали святости друг друга, и ваххабиты, которые не признавали ни ДУМ, ни шейхов. Многие стали организовывать советы старейшин, которые действовали и ранее, но под видом третейских судов. Только сейчас судить они судили по шариату, который и сами плохо понимали.
        Шли какие-то левые переговоры, было такое понимание, что Россия сама тяготится Кавказом… или денег нет, может быть. Денег из Москвы и в самом деле приходило все меньше - но дело было уже не в деньгах. Не было уверенности. Уверенности в том, что завтра все будет, как вчера. От этой неуверенности кто-то покупал билет до Москвы, кто-то до Абу-Даби или Дохи, кто-то начинал работать на две стороны, а кто-то просто покупал на базаре автомат.
        На фоне непрекращающейся говорильни страна стремительно катилась к развалу и все больше приходили к мысли, что выгребать надо самим.
        Без Москвы.
        В это время из Брюсселя прилетел Беннетт…
        Дибиров узнал, что прилетает Беннетт, лишь когда к нему в кабинет - он только попил кофе - сунулся встрепанный министр юстиции.
        - Ты здесь?
        - Да, Ибрагим Асланович…
        - Быстро, давай наверх…
        - Я…
        - Давай быстро, нет времени на переодеться…
        В кабинете была включена видео-конференц-связь. Министр - зачем-то одевший дорогую кожаную куртку - показал на чемоданчик.
        - Это понесешь.
        Дибиров взял чемодан, не понимая, что происходит.
        На экране появился кабинет президента, Дибиров видел его один раз в жизни - когда его и других правозащитников назначали на должность. Министр юстиции дождался своего времени, коротко, почтительно отрапортовал…
        Аслан смотрел на своего начальника… он был лакец, а президент - аварец, и Ибрагим Асланович нередко очень остро отзывался о нем. Но сейчас… сплошная почтительность и медоточивая любезность. А ведь это был не чиновник - министр юстиции был назначен год назад, он до этого работал в Москве в юридической фирме, чиновником не был совсем. Откуда это в нем? Это уже было или появилось после того, как он занял пост? Это он один такой - или все такие? И откуда тогда брать кадры, если за год человек так научился лицемерить?
        - Поехали, быстро…
        С небольшой охраной они сбежали вниз, сопровождавший водитель полицейского «Форда» включил мигалку. Сполохи высветили улицу.
        - Приезжает Беннетт, - сказал министр, когда машина уже двигалась, - с Евросоюза. Держись впереди, нужен кто-то, кто знает английский. Поздороваешься с ним…
        Аслан кивнул, погруженный в мысли.
        - Ты его знаешь?
        - Кого?
        - Беннетта?
        - Нет… не встречались.
        На лице министра отразилось разочарование.
        - Но, может быть, там знакомые люди будут…
        - Да? Тогда посмотри.
        - Обязательно, Ибрагим Асланович.
        - Нам очень деньги нужны…
        …
        - Как думаешь, ему подарок надо или он деньгами возьмет?
        - То есть?
        - Еврей этот… ну, европеец, я их евреями зову. Посмотри в чемодане.
        Аслан открыл чемодан - там были пачки наличных.
        - Там Папа дал команду «шестисотый» еще в аэропорт пригнать…
        - Ибрагим Асланович, если предложить взятку, они сразу улетят.
        - Сказал тоже - взятку. Уважение, понимаешь? Уважение.
        Аслан снова с тоской подумал: ничего не меняется. Ни-че-го.
        Еврокомиссар по иностранным делам Альваро Беннетт - потом он станет спецпредставителем ЕС по Кавказу именно из-за того, что один раз тут побывал, - прибывал в аэропорт Махачкалы на рейсовом «Боинге» через Стамбул. Возможно, они привыкли так делать, даже наверняка привыкли - в ЕС не поощряются излишние траты, и там нет парка административных самолетов, но в Дагестане это никого не впечатлило. Скорее наоборот - поставило их ниже русских. Русские никогда бы не опустились до того, чтобы лететь рейсовым самолетом, у них даже у крупнейших государственных и полугосударственных компаний был свой авиапарк…
        Когда самолет остановился и подогнали трап, оркестр, специально привезенный в аэропорт, грянул «Оду к радости» Людвига ван Бетховена - официальный гимн ЕС. Слегка ошалевшие, начали выходить пассажиры - высокопоставленные бюрократы из ЕС не стали выходить первыми, и, таким образом, произошел конфуз…
        Наконец появились и «европейцы», первым был Беннетт… испано-британец, он родился в смешанной семье, отец был британским военным, переселившимся на старости лет на испанское побережье, мать - типичной испанкой, дочерью рыбака. Сам Беннетт больше походил на американца - стройный, несмотря на возраст, с легкой походкой, шикарной шевелюрой с благородной проседью…
        - Welcome to Dagestan, - сказал президент республики, немилосердно коверкая английский язык. Горцу, у которого к тому же поставлен русский язык, очень непросто чисто говорить по-английски.
        - Thanks.
        К одному из джипов охраны тащили большого черного барана. Его в последний момент удалось спасти Аслану - каким-то чудом ему удалось объяснить, что резать барана прямо в аэропорту в честь гостя из Европы не годится, там другие традиции и очень сильны защитники прав животных. Непонятно было, что сделают с бараном дальше - наверное, охранники заберут себе и все равно зарежут - баран-то уже оплачен.
        Аслан стоял впереди, и потому он прекрасно видел выходящих из самолета гостей. Заметив светлые волосы, выбивающиеся из-под косынки, он прищурился… солнце било в лицо.
        Да… это она. Это Лайма…
        Европа…
        Было какое-то всеобщее помешательство в самой идее «Европы», «жить как в Европе». В Европу стремились точно так же, как сотни лет до этого народы стремились попасть в состав России - чтобы обрести, наконец, мир и защиту. По сути, сама Россия возникла именно как военный союз племен, созданный в целях коллективной обороны от набегов со стороны Великой Степи. Затем понятие «великая степь» менялось, грузины, например, добровольно вступили в состав России, опасаясь полного уничтожения себя как христианской нации со стороны мусульманской Турции. Но суть оставалась неизменной - вступление в Россию означало долгожданный мир. Точно так же сейчас, в двадцать первом веке, народы добровольно стремились вступить в состав Европы и НАТО - ради безопасности и ради развития. Сначала вступали страны бывшего соцлагеря, потом - страны бывшего СССР, а теперь наступала очередь частей России. Реализовывалась давняя мечта заокеанских и островных стратегов - поглотить Россию Европой по частям.
        В Дагестане удочки уже закидывались - в Махачкале открыли представительство грузино-европейского фонда «Кавказ», официально они занимались «консультационной поддержкой», как они говорили, «молодого дагестанского общества, находящегося в процессе демократического транзита». По факту - они собирали информацию, а выдавали в качестве какого-то полезного продукта - презентации и графики во множестве.
        Правда, был один нюанс. Ма-а-аленький такой. Еще год назад эти презентации, диаграммы и графики можно было отправить в Москву или в полпредство президента в СКФО и, возможно, получить за них вполне реальные деньги в виде прямых трансфертов из федерального бюджета или кредитов из государственных и полугосударственных банков. А теперь всеми этими презентациями можно было только подтереться.
        А больше грузины ничем помочь не могли…
        На самом деле решение вступать в ЕС для многих стран было стратегической ошибкой, все равно что пойти за миражом в пустыне, но мало кто это понимал - особенно из молодежи. Почему это было ошибкой и остается ошибкой сейчас? Давайте разберемся. Для того чтобы верно понимать все плюсы и минусы ЕС, надо понимать, что ЕС представляет собой, что это такое.
        Разница между вступлением в ЕС и вступлением в Россию (и сейчас и два века назад) очень существенна. Вступая в ЕС, страна не теряет суверенитет, она остается тем же, чем была, просто она реализует обязательства привести свое законодательство, свои производственные и социальные стандарты к некоему обязательному уровню, кроме того, она должна платить какие-то налоги в бюджет ЕС, а взамен получает право претендовать на некие целевые транши из бюджета ЕС. Например, на развитие дорог, или на закупку новых автобусов, или на развитие сельского хозяйства, или на развитие туризма. Совершенно необязательно, что вступление в ЕС будет сопровождаться переходом на единую валюту - евро, там отдельная процедура и отдельные требования. Более того, требования для вступления в ЕС можно выполнить реально, а можно и формально - как в случае с Грецией. Понятно, что формальное выполнение требований ничего не даст.
        Вступление в ЕС не обеспечивает и безопасности, ни внутренней, ни внешней. У ЕС нет собственной армии, для обеспечения безопасности надо вступать в НАТО. Это тоже отдельная процедура, и у нее свои минусы и плюсы. Не про НАТО речь.
        Важно то, что вступление в ЕС - это не панацея, как многие считают. У ЕС нет никаких рычагов, например, чтобы бороться с коррупцией. И потому украинцы, которые искренне хотят в ЕС, чтобы найти хоть какую-то управу на беспредельных и коррумпированных чиновников, будут неприятно удивлены этим - ЕС не будет бороться с коррупцией у них. Все, что может ЕС, - не дать денег, если есть обоснованное предположение, что деньги будут разворованы. И всё. Справляться с коррупцией должно само гражданское общество страны - претендентки на вступление в ЕС. Если же общество слабо, а коррупция укоренилась настолько, что является неотъемлемой частью политической системы, то ЕС ничего не сможет с этим поделать. Не сможет он ничего сделать и в случае, если страна оккупирована олигархами или главами местных этнических общин, имеющих силовую поддержку в виде ЧОПов, отрядов самообороны, национальных гвардий, территориальных батальонов и тому подобных структур. И если кто-то в стране говорит: «Долги отдают только трусы», ЕС тоже ничего не может с этим поделать, у ЕС нет силового ресурса. Само общество должно найти какой-то
путь, чтобы справиться с этим.
        А если не справится, то будет вот что. Все минусы ЕС - в виде открытых границ и свободной товарной конкуренции (что автоматически приведет к удушению слабых местных производителей) - будут в наличии. А всех плюсов - в виде законности, порядка, безопасности, выделения значительных сумм из общего бюджета ЕС - не будет.
        В этом суть разочарования и евроскептицизма таких стран, как Болгария и Румыния. Они оказались недостаточно сильными, чтобы справиться с проблемами, а ЕС не может им в этом помочь. И, как сказал болгарский эксперт доктор Петер Зачев, Болгария сегодня получает из бюджета ЕС примерно третью часть от того, что она могла бы получать, если бы…
        И еще. ЕС может дать денег такой стране, как Польша или Литва, на развитие сельского хозяйства или какого-то туристического проекта. Но ЕС никогда не даст денег на постройку нового завода по производству чего угодно - от мобильных телефонов и до пассажирских самолетов…
        С Россией - дело совсем другое.
        Вступая в Россию, страна юридически теряет суверенитет, хотя она может существовать в составе России как некая общность, сохранять свой народ, свою культуру, свой язык, свою религию. Россия не требует от всех своих граждан становиться русскими. Русский язык - да, он доминирует, но только как удобное средство межнационального общения, точно так же как в мире доминирует английский язык, и это никого не задевает.
        Вступление в Россию - или нахождение в составе России - на самом деле дает намного больше, чем пребывание в ЕС. Вступившая страна немедленно и автоматически получает полные гарантии безопасности - включая гарантию первым по мощи ядерным арсеналом. Нападение становится невозможным. Страна сразу же получает единую валюту и подключается к единой экономике. Более того - федеральный центр целенаправленно развивает окраины страны, включая строительство самых современных производств. Так, если брать СССР (как предыдущий общий дом) - в Узбекистане было налажено производство транспортных самолетов (сейчас ТАПОИЧ производит дверные замки), в Грузии было производство самолетов и автомобилей, в Армении - автомобилей, в Азербайджане - мощный нефтехимический кластер, в Украине - производство самолетов, грузовых и легковых автомобилей, ракет, мощнейшая металлургия. Страны Варшавского договора в СССР не входили и суверенитет не теряли, но СССР целенаправленно обеспечивал эти страны неким «промышленным минимумом», в который входили национальные: металлургия, производство легковых, грузовых машин, подвижного
состава, летательных аппаратов. Был и некий научно-образовательный минимум - так, в каждой республике СССР и в каждой стране ОВД существовали Академия наук, отраслевые институты, бесплатное среднее и высшее образование - высокий стандарт даже по современным меркам. СССР задавал уровень и обеспечивал развитие, иногда напрямую передавая технологии (в Польшу, например, передали конструкцию автомобилей «Победа», вертолетов «Ми-2», самолетов «Ан-38», в Болгарии выпускали грузовики «ГАЗ»), иногда обеспечивая спрос (автобусы «Икарус», трамваи «Татра» во всех советских городах). ЕС даже близко не может обеспечить такой уровень развития вступающих в него государств - каждый выплывает сам по себе.
        Россия обеспечивает и некие единые стандарты законности. Как обеспечивал их СССР. Много говорят про коррупционность… да, но при СССР коррупционеры реально арестовывались и судились (знаменитое «хлопковое дело»), и в России происходит то же самое (вывоз арестованного мэра Махачкалы с городской площади вертолетом). Да, есть проблема коррупции. Но если ты находишься в составе России - есть надежда на ее решение… точнее, на помощь в ее решении. Если в составе ЕС - надежды нет. Если не верите, спросите в Греции, вступившей в ЕС в числе первых, что такое «факелаки» и «миса». Факелаки - это конвертик с мздой, который надо иметь везде, от визита к врачу до суда, а миса - это такая мзда, которая в конвертик уже не помещается. Пребывание Греции в составе ЕС привело к полному исчезновению греческой промышленности, к превращению Греции в проходной двор для мигрантов с Ближнего Востока и из Африки и к национальной финансовой катастрофе - но не искоренило ни факелаки, ни мису.
        Почему в таком случае молодежь Украины готова драться на площадях и погибать под пулями снайперов, только чтобы попасть в ЕС, а не в Россию? Частично - это следствие унаследованного еще со времен СССР идеализма, готовности идти за какой-то мечтой, не беря себе труд проанализировать ситуацию и хорошо подумать. Частично - это следствие инфантилизма и полной девальвации понятия «труд» - современная молодежь не хочет трудиться, она хочет, чтобы ей «допомогли» (тот же ЕС), сделали дороги, и полагает, что изменения могут проходить очень быстро и без издержек - это поколение, никогда не знавшее ни войн, ни бедствий. Частично это результат пропаганды ЕС и плохого пиара России - о последнем автор, например, лично говорил с американцем, который был твердо уверен в том, что Россия… голодает. А те, кто говорят о полномасштабной и разъедающей все коррупции в России, наверное, никогда не были в США, не знакомы с понятием «лоббизм» и не знают изнутри всего цинизма и безумия распределения денег федерального бюджета, которое происходит каждый год. Частично такая вера в ЕС обусловлена наивной верой в то, что ЕС
поможет как-то обуздать собственные, потерявшие берега элиты - тут уже ошибка России, она из раза в раз поддерживает «законное правительство», даже если это правительство проворовалось и пустило страну по ветру - мы не умеем и не хотим учиться работать с оппозицией ни у себя в стране, ни в других странах. Наконец… яростными сторонниками ЕС обычно становятся те, кто либо учились в ЕС, либо ездили туда туристами. Такой тонкий момент… в ЕС есть целая индустрия дешевого существования и передвижения, рассчитанная на молодежь и студентов. Супердешевые билеты на самолет. Обилие дешевого и супердешевого жилья - койка в хостеле может стоить десять евро за ночь, а так - путешествовать и ночевать можно вообще бесплатно, путешествуя автостопом, а ночуя у людей, которые выкладывают свои координаты в специальной программе, приглашая людей на ночь просто из желания сделать что-то доброе. После собственной страны, с дикими ценами на всё и тотальным недоверием в обществе, эти условия кажутся почти что раем. Изнанка этого рая - в виде молодежной безработицы, которая в некоторых странах Европы достигает пятидесяти
процентов, огромного количества мигрантов, наличия в городах целых районов, которые опасны и днем и ночью - для туриста остается неведомой…
        Подводя итог: за ЕС голосовала молодежь, и голосовала сердцем, те, кто еще не потерял связь с собственной головой, клонились в сторону России. Вот только спрашивать всех, проводить какую-то общественную дискуссию, с уважением к собеседникам, к другому мнению, проводить широкие, равные, защищенные, взаимообязывающие консультации никто в Дагестане не собирался. Равно как их не проводили ни в Украине, ни в Грузии, ни где-либо еще…
        Караван черных «Мерседесов» мчался по прибрежной трассе, ведущей в Дербент, город, который являлся одним из украшений Дагестана, один из самых старых городов на Земле, город, которому, по разным оценкам, от полутора до шести тысяч лет[13 - Наиболее реалистичная оценка возраста Дербента - 2600 лет, он впервые упоминается как город в хрониках древнегреческого географа Гекатея Милетского как «Каспийские ворота». Даже в этом случае - это один из древнейших городов Земли и самый древний город в России.]. Прибрежная трасса проходила через весь Дагестан, она была хорошей, качественной даже по европейским меркам автострадой. Потому что зимы со снегом тут почти не бывает, и дороги так не разбивает, а федеральный центр планировал развивать Дагестан как прикаспийский курорт, строить целые города на берегу древнего Каспия - и потому вложился в строительство вот этой вот магистрали. Вообще, в Дагестане было немало хороших дорог, которые сам по себе Дагестан никогда не смог бы себе позволить. Дагестан, несмотря на откровенно слабую экономику и общество с большой долей архаики в социальных отношениях, имел и
огромные вложения в инфраструктуру, и железнодорожную сеть, и современные производства на своей территории, и приличную стройку, и Академию наук, откуда, кстати, вышло немало ученых российского и даже мирового уровня[14 - Можно удивляться - но в Дагестане есть, например, ученые российского уровня, изучающие… русский язык!]. Все это совмещалось с осликами, на которых возили землю на горные террасы, ваххабизмом, фанатизмом, экстремизмом и паранджой. В этом трагическом расколе - одна часть общества в двадцать первом веке, а другая в девятнадцатом, если не еще более раннем - и был весь Дагестан…
        «Мерседесы» остались еще с тех времен, когда приходили федеральные трансферты: бюджет республики наполнялся ими на семьдесят процентов, и быть чиновником было само по себе бизнесом. Это были машины Е и S классов, популярные в России G и GL здесь не любили, как и «Рейндж Роверы». Почему? Потому что при взрыве придорожного фугаса, если машина низкая, да еще и бронированная, ударная волна ее как бы обтекает. А по высокой машине бьет…
        В Дербенте - перед визитом высоких гостей по строгому предписанию президента - навели относительный порядок, но черного кобеля, как говорится, не отмоешь добела. Это был безумно колоритный город, с безумно колоритными жителями, с громадным туристическим потенциалом, но содержался он совершенно безобразно. В полуразрушенной крепости Нарын-Кала, если взойдешь на ее стены, можно посмотреть вниз и увидеть целые залежи сигаретных пачек, пустых пластиковых бутылок, пакетов и разного другого мусора (наша балка самая приемистая балка в мире). Силуэт древнего города непоправимо уродовали как пятиэтажки времен развитого соцреализма, так и виллы времен загнивающего капитализма - причем иногда их строили, снося строения, которым по несколько сотен лет. Такого понятия, как «архитектура», здесь не существовало, равно как и законность, кто что хотел, то и строил. В строения, которым по несколько сотен лет, вставляли пластиковые окна, дома завешивали наглой, кричащей рекламой, при необходимости могли пробить дополнительное окно или дверь. И все-таки Дербент был хорош… с его коньяками, колоритным «верхним рынком»,
где продают самый сладкий в мире инжир, другие фрукты и вкусности, лепешки, которые пекут по тому же рецепту, что и тысячу лет назад, дагестанские ковры. И даже вывеска «Дагпотребсоюз» на входе и развалы дешевого китайского шмотья все это не портят…
        Для гостей выполняли стандартную программу, какую ранее выполняли и для русских: первым делом повезли на Дербентский коньячный завод, один из самых старых и уважаемых в регионе, провели по залам, показали бочки с благородным напитком. Для гостей были заготовлены подарки. Беннетту подарили «Дербент» - шикарная дизайнерская бутылка в 0,99 литра и основные коньячные спирты, которые были заложены в шестидесятых годах прошлого столетия - то есть больше полувека назад! Это уже коньяк на уровне королевских дворов и высоких приемов, такие - редкость. Сопровождающим достались коньяки попроще, но все равно коллекционный коньяк - это спирты минимум десятилетней выдержки…
        Потом требовалось посетить больницу или стройку, но Беннетт сломал всю программу, попросив просто показать город. Помимо прочего, это было просто-напросто опасно, охрана занервничала, но делать было нечего…
        Кортеж остановился на дороге, Беннетт вышел и пошел пешком по улице. Так как ему требовался хороший рассказчик и переводчик - Аслана вытолкнули вперед, и сейчас он шел по улице рядом с Беннеттом, опережая даже президента республики - тот шел на несколько шагов позади, опасаясь нападения, в окружении охраны.
        - …Потенциал здесь потрясающий, сэр… - вежливо рассказывал Аслан, - поверьте мне. Здесь сделаны основные вложения в инфраструктуру, в строительство. Основная религия здесь ислам - но в основе своей это очень терпимый ислам, сэр, все-таки пребывание в составе России принесло свои плоды.
        - Да, но я слышал про теракты… - возразил Беннетт…
        - Это все отщепенцы, сэр, кроме того, сам терроризм во многом вызван нездоровой обстановкой в республике, спровоцированной русскими. Правительственные силовые структуры вместо того, чтобы охранять порядок, сами провоцируют преступления, чтобы зарабатывать на них. - Аслан подумал, что сказанул лишнего, и торопливо поправился: - Но в то же время, сэр, здесь есть то, чего нет ни в одной другой части России. Здесь есть настоящая, не показная демократия, и здесь есть настоящие, живые комьюнити, местные сообщества, готовые работать над собой и над процветанием республики. Когда мы станем независимыми от России, нам потребуется помощь Европы, сэр, чтобы навести порядок. Но у нас много по-европейски образованных молодых людей, и мы готовы воспринимать лучшие европейские практики демократии и терпимости…
        - Что это за вывеска? - перебил Беннетт, показав на стену.
        Аслан посмотрел - это был вход в подвальное помещение.
        - О, здесь делают местный пирог чуду, очень вкусное и необычное блюдо, сэр, подобие пиццы…
        Аслан - несмотря на то, что не был европейским чиновником - все-таки понимал, что и как делается. Резко переведя разговор на другую тему, Беннетт дал понять, что не намерен ни слушать, ни обсуждать перспективу независимости Дагестана от России. Возможно, потому что у него нет полномочий. Возможно, потому, что такова политика ЕС - и это после того, что Путин сделал на Украине. Впрочем, ЕС можно понять - их вряд ли радует перспектива развала ядерной страны у себя под боком.
        Но в конце концов, это их независимость, и никто им ее на блюдечке не поднесет. Аслан не верил, что Россия развалится… все-таки это однородная страна с однородным населением. Но Кавказ должен уйти - весь. Потому что Кавказ - не Россия, здесь очень мало российского. И от того, что Кавказ уйдет, будет лучше и Кавказу, и России. Пусть даже поначалу будет очень, очень тяжело. Но на это надо пойти. В конце концов, пора когда-то прекращать жить за счет бюджетных трансфертов и начинать зарабатывать деньги самим. Тем более что деньги - да вот они, под ногами. Один из древнейших городов мира, который надо просто привести в порядок, построить аэропорт и гостиницы, проложить туристические маршруты и прекратить превращать объекты исторического наследия в свалку бытового мусора. А колорит-то тут какой… господи, побережье Каспия, многонациональный, с присущим только Дербенту колоритом… Дербент не менее колоритен, чем Одесса! И тот же чуду… в конце концов, весь мир ест пиццу, почему он не может есть чуду? Интересно, а кто-то считал, сколько итальянцев во всем мире получили работу только благодаря пицце, пище
нищих и обездоленных, которые бросали на лепешку все, что удалось добыть, и засыпали самодельным сыром, который всегда был у пастухов. Почему дагестанский чуду не может стать таким же хитом мировых рынков, как пицца?
        - …Простите, сэр?
        - Я спросил, как готовят это блюдо?
        Аслан краем глаза заметил, как один из министров метнулся, подчиняясь взгляду президента. Сейчас скупит весь чуду, раз гостю понравилось…
        Да… до демократии нам еще работать и работать. Ведь демократия - это уважение других, а оно проистекает в том числе и из осознания собственного достоинства. Только тот, кто уважает сам себя, может уважать и других людей…
        - Все просто, сэр. Два куска теста раскатываются в тонкий слой, между ними кладется тонко нарезанный картофель, мясо и лук. Потом все это быстро запекается и разрезается, как пицца. Очень вкусный и сытный продукт, это повседневная пища местных пастухов. Возможно, нам удастся представить чуду и на других рынках как продукт общепита.
        - О да, люди любят экзотику.
        - Несомненно, сэр…
        Они пошли дальше.
        - Как вам понравился Дербент, сэр?
        - Очень… необычно.
        - Возможно, этому городу пять тысяч лет, сэр. Некоторые ученые считают, что ему две тысячи шестьсот лет.
        - О, очень интересно…
        - Полагаю, нам следовало бы развивать туризм, сэр. Ведь такой старый город интересен сам по себе, а тут интерес будет подогреваться тем, что Дербент и вообще Дагестан как направление туризма совершенно не раскручены, они не приелись, и даже если кто-то приедет сюда всего на один раз - это уже будет немало. Цены у нас здесь намного ниже, чем в России, можно организовать вполне европейский сервис. В русских школах в качестве второго языка изучают английский, так что какое-то начальное знание английского здесь есть. Построить отели тоже проблем не составит. Убрать эту рекламу, убрать мусор - и, посмотрите, какая красота. А на местном кладбище есть могилы сторонников Пророка Мухаммеда.
        - О, да… - сказал Беннетт, - очень интересно - я слышал, что вы занимаетесь правозащитной деятельностью.
        - Теперь я государственный чиновник, сэр, но да, я занимался правозащитной деятельностью и продолжаю отстаивать права простых людей на своей должности в министерстве юстиции, сэр.
        - Да… кстати, мне про вас рассказала моя помощница. Она очень хорошо отзывалась о вас и о вашей работе…
        Аслан подумал, что он, наверное, покраснел.
        - Да… я видел ее на трапе самолета, сэр.
        - Она хотела бы с вами переговорить, - подмигнул Беннетт, - чуть позже. Ну а сейчас расскажите мне, куда мы пришли…
        Поскольку гостю понравился Дербент, его провели еще по старому городу, безумно колоритному, с квартальными мечетями, больше похожему на старый арабский город с изогнутыми, мощенными камнем улицами. Потом - уже темнело - остановились поужинать в одном из ресторанов близ Дербентского маяка, который также являлся достопримечательностью и представлял собой немалую историческую ценность…
        Там было несколько кафе и ресторанов, и сотрудники охраны быстро выгнали всех посетителей. Увы… до демократии, когда президент может гулять по улице, было еще далеко…
        Только тут ему удалось ускользнуть - президент взял на себя роль тамады, и ему посчастливилось уединиться в соседнем пустом кафе с Лаймой. Стемнело… светил маяк, совсем рядом тяжело дышал Каспий… весь свет в кафе был выключен - и они так и сидели в полутьме за столиком - только вдвоем.
        Лайма…
        Лайма тоже была правозащитницей из Литвы, она выступила с интересным докладом по зверствам пророссийских сил на Украине. Худенькая, высокая, коротко стриженная блондинка - она была совсем не такой, как девушки в Дагестане, она платила за себя в ресторане, и у нее была самая простая «Нокиа». Еще - она почти не носила украшений, не осыпала себя стразами Сваровски и не боялась, что после секса к ней станут приставать и насиловать местные парни.
        Короче, она была из страны, где общество прошло путь от уродства коммунизма к демократии полностью - а вот им это только предстоит. И опять-таки не стоит винить Россию. Проблема в них самих. Россия виновна лишь в том, что она есть, и обвинять ее во всех бедах слишком просто - проще, чем работать над собой.
        - Как ты?
        - Нормально. А ты?
        Они говорили по-русски.
        - Отлично… как видишь.
        - Кто ты сейчас?
        - Специалист по России. Мне предложили работу в Брюсселе, и я не могла отказаться…
        Аслан вдруг вспомнил, с каким презрением Лайма отзывалась о чиновниках, когда они были вместе во время их короткой любви. Но эта мысль вспыхнула и погасла, как свеча на ветру…
        Рядом тяжело дышал Каспий, накатывал на берег волны. Сколько городов, народов, цивилизаций он видел на своем веку…
        - Ты… я смотрю, тоже… поднялся… у вас так говорят, кажется.
        - Так говорят в России. У нас слово «поднялся» означает принял радикальный ислам и ушел в горы, в банду.
        - Извини.
        - Ничего. Это наша проблема…
        - Так ты…
        - Заместитель министра юстиции.
        - Здорово. Это высокая должность.
        - Не совсем, Лайма. Здесь всем плевать на должности. Власть не уважают, потому что на протяжении многих лет власть была не более чем инструментом для наживы определенных людей, семей и кланов. Нам предстоит долгий и трудный путь, по которому вы уже прошли.
        - Да… у вас красивый город.
        - Ты смеешься?
        …
        - Мне стыдно, когда я вижу свалку мусора под стенами древней крепости. Рекламу на доме, которому несколько сотен лет. Когда мы ехали сюда - приказали убрать весь мусор, но когда мы приехали, мусор опять был. То есть уже успели набросать. Люди не уважают себя, не уважают то место, в котором живут. И Дербент - это еще хороший город.
        - Понимаю… Но вы хотите все изменить.
        - Да, но не так все просто.
        - Почему? Если вы хотите изменений… Россия ослаблена.
        Аслан глубоко вдохнул и выдохнул.
        - Здесь все очень сложно, Лайма. Понимаешь… русские не навязывали нам тот стиль жизни, которым мы сейчас живем… они даже не мусульмане и очень далеки от нас ментально. Мой народ жил так, как он живет, много-много лет, столетиями. Его не переделать, тем более за короткое время. Здесь нет и никогда не было демократии - зато сильно исламистское влияние и есть остаточное влияние коммунистического режима.
        Лайма кивнула.
        - Здесь достаточно цинизма, жестокости, мачизма, неверия, но я верю, что рано или поздно, с вашей помощью, с помощью ЕС и США, нам многое удастся здесь поменять. Здесь есть самое главное, чего нет во всей остальной России, - комьюнити. Местные комьюнити не мертвы, здесь люди держатся вместе. Не сразу, очень медленно, но нам удастся поменять многие нормы и сделать Дагестан демократической страной, возможно, это будет образец мусульманской демократизации. Русские оставили здесь не только плохое, здесь все получили образование, хоть какое-то, но образование, и здесь сильны светские начала в обществе.
        Лайма снова кивнула.
        - Аслан, ты знаком с… представителями радикального подполья?
        - Что?
        - С представителями радикального подполья, - терпеливо повторила Лайма.
        - Ах… да, знаю некоторых. Здесь все кого-то знают из них, республика-то маленькая.
        - Я бы хотела с ними увидеться.
        - Зачем?
        - Нужно.
        Аслан улыбнулся - как будто услышал глупость от маленького ребенка.
        - Лайма, с ними нельзя увидеться. Они не будут с тобой разговаривать.
        - Потому что я женщина? - понятливо сказала Лайма.
        - По многим причинам. В том числе и поэтому. Ты женщина, ты неверная. Я объяснял тебе, здесь очень традиционное общество.
        Лайма улыбнулась.
        - А ты мог бы с ними встретиться?
        - Мог бы. Но зачем?
        - Ну… кое-что передать. А я бы пока жила у тебя.
        И она подмигнула.
        - Что ты хочешь им передать? - не понял Аслан.
        - Ну… например деньги. Меня в принципе… интересует возможность сотрудничества.
        - Какого сотрудничества?
        Лайма пододвинулась ближе и взяла руки Аслана в свои.
        - Аслан, послушай. Мы понимаем, что ты сын своего народа и патриот своей земли. Но путь к освобождению долог, и вы пока сделали только первый шаг. Посмотри, что происходит с Украиной. Русские отпустили ее, но потом пришли за своим. С вами может произойти то же самое, вот почему мы бы хотели иметь контакты с вашими… лесными людьми, я правильно говорю?
        - Так не получится, - покачал головой Аслан, - ты не понимаешь. С ними невозможно договориться. С ними не о чем договариваться. Это бандиты, они несут зло в республику, несут зло людям. Они террористы, Лайма. Мы должны с ними бороться, понимаешь? Иначе не будет демократии.
        - Аслан, демократия может и подождать. Важнее другое.
        Аслан заподозрил неладное.
        - То есть? Как это так?
        - Понимаешь… вас никто не знает. Про вас никто не говорит. Ситуация в мире… не такова, чтобы мы могли выделять деньги кому попало. Но если вы окажете нам услугу… поверь, мы не забудем этого.
        - Постой. Кто это - мы?
        Лайма улыбнулась.
        - Мы - это Соединенные Штаты Америки.
        - Постой-ка. Ты же говорила, что ты латышка.
        - Да, я латышка, но я родилась в США. Сейчас я живу и работаю на своей исторической родине, понимаешь?
        - Нет.
        - Я продвигаю демократию, Аслан. Помогаю людям обрести свободу. Делаю то, что нужно, - и поверь, я лучше знаю, что нужно.
        - Ты из ЦРУ! - вдруг понял Аслан.
        Я, Дибиров Аслан Ахатович, 20.02.1997г. р., студент факультета «Информационные технологии» ДГУ, признаю, что летом 2017 года в период моего нахождения в г. Вильнюсе был завербован ЦРУ США с целью ведения подрывной деятельности против Российской Федерации. Вербовка произошла при следующих обстоятельствах…
        - Аслан, я не из ЦРУ. Ты знаешь, откуда я, ты знаешь, чем занимается наш фонд. Ты получил наш грант.
        - Ты из ЦРУ! Так вот почему…
        - Аслан, послушай. То, что было между нами, - все было по-настоящему.
        - Ты лжешь.
        - Дослушай. Да, все было по-настоящему, но сейчас нам действительно нужна ваша помощь. А вам - наша. Я - литовка, мои прадед и прабабка вынуждены были бежать от наступающей Красной армии. Моя страна оказалась под пятой русских на долгие сорок лет! Разве ты не понимаешь, что пока есть Россия, ни мы, ни вы не сможете жить в безопасности! Наша общая задача - уничтожить Россию, и ты должен в этом помочь.
        Прадед и прабабка Лаймы действительно сначала бежали в Германию, потом сдались американцам, оказались в лагере для перемещенных лиц, а потом попали в США. Прадед был литовцем, и потому ему не сделали под мышкой татуировку - личный номер эсэсовца. Уже на следующий год после прибытия в Штаты прадед получил работу - ЦРУ нужны были люди со знанием языков, обычаев и территории стран, вошедших в состав СССР.
        - Тебе не нужна демократия, так?
        - Послушай.
        - Нет, это ты послушай. Тебе не нужна демократия. Тебе не интересен мой народ и то, чем он живет. Ты просто хочешь бросить мой народ в бойню вместо своего. Ты хочешь, чтобы все мы погибли в войне.
        - Я этого не хочу!
        - Хочешь. Ты шпионка. Приехала сюда, чтобы шпионить. Тебе не интересен мой народ - тебе интересны бандиты.
        - Аслан!
        - Пошла ты.
        Аслан встал и пошел на выход. Но на полпути вернулся.
        - Прими ислам, иди в мечеть на Котрова, покрутись там. Таких, как ты, там любят. Пригласят в лес - иди, так ты и познакомишься с боевиками. Очень близко, как ты любишь…
        И тут загремели выстрелы…
        Стрельба в Дагестане начинается по поводу и без…
        Здесь повод был очень простой, простой настолько, что хотелось плакать от бессилия что-то изменить. Несколько местных быков, уже датых, подъехали к знакомому заведению, тут им путь преградила охрана. Это в России, как только охранники перекрывают тротуар, все молча сходят с него и обходят по дороге. В Дагестане - другое, и Махачкалу здесь уважали не сильно. Быки начали обострять, а потом случилось то, что в Дагестане называют «нежданчик».
        Два человека убито. Один охранник и один бык. Несколько раненых.
        Аслан нашел своего шефа около «Мерседеса», тот взял из машины трубку и ругался в полный голос. Столпотворение дорогих седанов и джипов высвечивалось синими сполохами мигалок «Скорых». Дав необходимые указания, министр юстиции, не стесняясь, выругался.
        - Как зае…л весь этот неджес[15 - Грязь.]! Теперь из-за пары хайванов[16 - Животных, зверей.] подумают, что мы тут зверье какое-то.
        Аслан подумал, что они тут и в самом деле зверье. И он тоже зверье. Потому что их всех считают зверьем и натравливают, как зверье. Их покупают, и покупают дешево - просто покупатели разные. У тех, кто поднялся, покупатели - Катар, Саудовская Аравия, а у таких, как он, - покупатели США и ЕС. Но так же дешево и цели одни и те же.
        И что с этим делать, он не знал…
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        НОВОСТНАЯ ЛЕНТА
        В ДАГЕСТАНЕ ПРЕДОТВРАТИЛИ СЕРИЮ ТЕРАКТОВ
        ИНСПЕКТОРА-ГЕРОЯ СОБИРАЮТСЯ НАГРАДИТЬ
        В ДАГЕСТАНЕ В СЕЛЕНИИ ХУЧНИ ПРОИЗОШЁЛ ТЕРАКТ
        УБИТЫЙ В МАХАЧКАЛЕ БОЕВИК ПРИЧАСТЕН К ГРОМКОМУ ТЕРАКТУ
        В ДАГЕСТАНЕ ОБЕЗВРЕЖЕНЫ ШЕСТЬ САМОДЕЛЬНЫХ БОМБ
        В ДАГЕСТАНСКОМ ХАСАВЮРТЕ САПЁРЫ ОБЕЗВРЕДИЛИ ДВЕ БОМБЫ
        В ДЕРБЕНТЕ РЯДОМ С АВТОБУСОМ С ПОГРАНИЧНИКАМИ ВЗОРВАЛАСЬ БОМБА
        СПЕЦБОРТ МЧС ДОСТАВИЛ В МОСКВУ РАНЕНЫХ ИЗ ДАГЕСТАНА
        ДВОЙНОЙ ТЕРАКТ РАССЛЕДУЮТ В ДАГЕСТАНЕ
        В БУЙНАКСКЕ ОТ ВЗРЫВА ПОГИБ ВОЕННОСЛУЖАЩИЙ
        ТЕРАКТ В ХАСАВЮРТЕ СМЕРТНИК СОВЕРШИЛ НА УГНАННОЙ МАШИНЕ
        В ДАГЕСТАНЕ УНИЧТОЖЕНЫ ОРГАНИЗАТОРЫ УТРЕННЕГО ТЕРАКТА
        СПЕЦОПЕРАЦИЯ В ДАГЕСТАНЕ: ВХАСАВЮРТЕ ПРЕДОТВРАЩЁН КРУПНЫЙ ТЕРАКТ
        В ВОЛОГОДСКОЙ ОБЛАСТИ ОБЪЯВЛЕН ТРАУР ПО ПОГИБШИМ ПОЛИЦЕЙСКИМ
        В ДАГЕСТАНЕ УНИЧТОЖЕНЫ ТРОЕ БОЕВИКОВ, ЧЕТВЕРО ПОЛИЦЕЙСКИХ ПОГИБЛИ
        ВЗРЫВ В ДАГЕСТАНЕ: ТЕРРОРИСТЫ ОТОБРАЛИ МАШИНУ У ТАКСИСТА
        ТЕРАКТ В ХАСАВЮРТЕ: ЧИСЛО ЖЕРТВ УВЕЛИЧИЛОСЬ ДО 6 ЧЕЛОВЕК
        НА ОКРАИНЕ ХАСАВЮРТА ИДЁТ СТОЛКНОВЕНИЕ С БОЕВИКАМИ
        БОМБУ В ДАГЕСТАНЕ ВЗОРВАЛ СМЕРТНИК
        HTTP://WWW.NEWSTUBE.RU
        Дагестан, Махачкала, 1 мая 2018 года. Размежевание
        Потом… Аслан долго вспоминал, но так и не мог вспомнить того конкретного момента, с которого началось размежевание…
        Вообще, все было проделано хитро. Очень хитро, надо признать…
        Надвигались майские праздники. Власти в Москве сделали выходными с первого мая по девятое, майские каникулы. Под это дело в республику вернулось большое количество народа, которое работало в Ростове, Краснодаре, Сочи, Симферополе, Севастополе, даже в Москве и Питере. Начальство, наоборот, поехало в большинстве своем за границу. А кто и не за границу - уже потом они выяснили, что некоторые представители республиканской верхушки фрахтовали самолеты, корабли, вывозили семьи и награбленное. Никто ничего не заметил, не придал значения…
        Нет, слухи об этом, конечно, ходили. Тема сецессии - отделения кавказских республик от России, причем не по инициативе самих республик, а по инициативе России - ходила в медийном пространстве уже несколько лет и всем успела приесться. Хватит кормить Кавказ! Никто особо не поддерживал такое. Несмотря на все проблемы, Кавказ - это Каспий, это чеченские нефть и газ, это огромные деньги, вложенные в инфраструктуру, это курорты. Наконец, это препятствие на пути продвижения американских и турецких военных баз. В Грузии уже уселись американцы, но пока они особой роли не играли - Кавказ был полностью российским, Россия удерживала стратегически важную Военно-Грузинскую дорогу и Рокский тоннель, трехкилометровый, представляющий собой настоящее чудо инженерной мысли. Пока Россия контролировала Кавказ чуть менее чем полностью. Но если Россия уйдет с Кавказа - свято место пусто не бывает, и у того, кто придет на ее место, появится возможность создавать угрозу для всего Юга России, для самых плодородных ее земель и самых пригодных для жизни территорий - до Ростова и даже дальше. И все понимали - горцы, лишенные
работы и организующего русского начала (а оно было, хоть и никто этого не признавал), перережут друг друга, начнут бандитствовать и похищать людей. Это уже было в Чечне на излете двадцатого века, и вряд ли кто-то хотел повторения…
        В медийное пространство некоторыми горе-аналитиками постоянно вбрасывалась концепция «стены», то есть построить огромную стену и отсечь Кавказ от собственно русских регионов. Но любой мало-мальски вменяемый человек понимал, какой это бред. Во-первых, длина стены предполагалась более тысячи километров. Если делать не просто бетонный забор, а обустраивать как положено - с камерами, контрольно-следовыми полосами и прочим, - то стоимость одного километра стены обойдется как минимум в миллион долларов. Это если не воровать, если воровать, то сумма взлетает в космос. Во-вторых, после размежевания в Россию хлынет огромное количество беженцев, их надо как-то встречать, устраивать, давать работу, приобретать недвижимость. Только закончили с горем пополам обустраивать беженцев, прибывавших после распада СССР, после войны на Украине - и вот новая волна беженцев, причем созданная искусственно. В-третьих, стена, построенная между США и Мексикой, никак не решила огромного количества мексиканских мигрантов, не решила она и проблему наркотрафика. Стена между Израилем и Палестиной во многом проблему решила, но тут
надо понимать масштаб и особенности Израиля как государства. В-четвертых, в случае ухода придется оставить огромное количество военной техники, военные городки и вообще - огромное количество дорогостоящей инфраструктуры, построенной на федеральные деньги. Непонятно также, что делать с кредитами, выданными федеральными банками как физическим, так и юридическим лицам на отделяемой территории - ничто не мешает им заявить о том, что отдавать не будут. А техника, может быть и скорее всего, будет использована против России же. В-пятых, все равно в стене придется делать какие-то проходы, КПП. И на них все равно будут стоять русские менты, другим тут просто неоткуда взяться. И это будут те же самые менты, которые за деньги пропустили колонну боевиков Басаева до Буденновска. То есть принципиально стена проблему не решит. Проблема не в Кавказе, а в способности или неспособности государства обеспечить правопорядок. И если оно не способно, если на КПП будут стоять те же самые менты, то ничего не улучшится, будет только хуже.
        Так что вопрос стены озвучивался лишь маргинальными политиками, к которым, кстати, относился и Бельский, нынешний и. о. Президента России. Опросы показывали, что при правильной постановке вопроса большинство населения России высказывается за отсоединение Кавказа по инициативе самой России. Но всерьез опросы на эту тему почему-то никто не воспринимал…
        Ночью Аслан Дибиров проснулся от шума вертолетов. Он переехал в новую квартиру - высотку на Генерала Омарова, купил там двухкомнатную квартиру. Сделал он это в основном для того, чтобы отдалиться от родных: тут была пропускная система, и просто так не походишь. С тех пор как он стал заместителем министра юстиции, требования родственников жениться стали совсем уж невыносимыми, а кандидатур было около восьмидесяти. Ему предлагали в жены кузин, двоюродных, троюродных и четвероюродных племянниц, еще каких-то, степень родства которых он не понимал, - в общем, каждый человек в его роду и туххуме, у которого была дочь, вознамерился выдать ее за Аслана Дибирова. Видя, что осада не имеет успеха, закидывали удочки и представители других туххумов, родов и народов. Не получая ответа, злились, по Махачкале ходили слухи, что у него две жены, которым он купил по квартире в разных районах города, потом нашли третью жену, аж в Буйнакске. Кто-то авторитетно заявлял, что Дибиров - голубой. Но он не обращал на это особого внимания…
        Звук вертолетов привлек его внимание, потому что вертолеты могли означать аресты. В республике было и так неспокойно, и какие-то неуклюжие действия федералов могли запросто привести к социальному взрыву. Он вышел на балкон, посмотрел. Кажется, летали в центре города… непонятно, что вообще делается. Он позвонил дежурному министерства - но там толком ничего не знали…
        Утром его разбудил звонок министра. Он спросонья схватил трубку.
        - Знаешь? - голос министра был резким.
        Ясно…
        - Кого… - спросил Аслан.
        - Что - кого?
        - Арестовали кого?
        - Не знаешь, значит. Россия от нас отказалась. Сецессия.
        - Это как… - глупо спросил Аслан.
        - Как-как… Подъезжай в министерство, узнаешь как. Я в министерстве…
        Аслан бросился к столику, врубил компьютер. Еще не проснувшийся ото сна мозг отказывался воспринимать информацию…
        Принимая во внимание сложившуюся обстановку… непреодолимые культурные различия… невозможность и дальше поддерживать… нет другого выхода… мирное размежевание как альтернатива продолжению… лучшие мировые практики мирного решения…
        Всё!
        Он откинулся на стуле, сердце бухало в груди. Россия уходит, добровольно. Они теперь независимое государство.
        Независимое демократическое государство.
        Теперь они сами решают свою судьбу. Сами могут строить государственность так, как сочтут нужным. Сами могут учиться демократии, правам человека, не оглядываясь на мнение Москвы…
        Почему-то было страшно. Весело и страшно…
        Когда он подъехал в министерство, министр уже был на месте. Два внедорожника «Тойота» стояли сбоку от министерства, около них были вооруженные автоматами люди, родственники министра…
        Министр находился в кабинете, он был в легкой куртке, в которой он выезжал за город, наброшенной прямо поверх рубашки. На большом столе стояла сумка, огромная, с надписью «Адидас», в ней министр хранил спортивные принадлежности, потому что был мастером спорта и очень этим гордился. Но сейчас спортивные принадлежности были сброшены на пол рядом со столом, а министр деловито наполнял сумку зелеными пачками стодолларовых купюр и фиолетовыми - по пятьсот евро, доставая их из сейфа. Еще рядом стоял большой пакет из магазина «Магнит», полный, судя по форме, денег. На столе лежали бумаги, аккуратной стопочкой, и поверх них лежал автомат. Автомат был АКМС с откинутым прикладом и смотанными синей изолентой рыжими магазинами…
        Увидев входящего, министр схватился за автомат, но, рассмотрев Аслана, успокоился.
        - Дибиров… ты.
        Аслан прошел в кабинет и аккуратно затворил за собой дверь.
        - Ибрагим Мамедович… а вы что делаете?
        Министр разместил в сумке последние стопки банкнот, критически оглядел получившееся и начал застегивать. Но молния не застегивалась, и тогда министр, ругаясь, начал распихивать пачки денег по карманам.
        - Сваливаю… - зло сказал он, - не въезжаешь?
        - Вижу… а зачем?
        - Ты чего, не понял ничего? Ай, шайтан…
        Министр с жалостью посмотрел на сейф. Там еще были деньги - а места для них уже не было…
        - Ладно. Все, что осталось, - твое. По справедливости.
        Вжикнула молния. Министр набросил на плечо тяжелую сумку и взял со стола автомат…
        - Тут мое заявление об отставке, - сказал он, показывая на бумаги, - и мое письмо на имя президента… или кто там у вас сейчас будет. В нем я прошу назначить министром тебя. Заслужил… Гордись…
        У ВАС…
        - Ибрагим Мамедович… но зачем же уезжать? Неужели вам не хочется поучаствовать в государственном строительстве? Это же новое государство, в котором все будет устроено так, как мы хотим, по справедливости.
        Министр усмехнулся.
        - Вай, эбель. Ты думаешь, что сейчас будет? Независимый демократический Дагестан? Справедливость? Ага, от осла уши! Кровь сейчас будет! И большая кровь! В крови захлебнетесь. А мне в этом неджесе участвовать неохота. Хватит с меня. Задолбало…
        Видимо, на лице Дибирова было написано что-то такое…
        - Дурость все… - каким-то не своим, потерянным голосом продолжил министр, - какие все дураки были. Качали, качали лодку - вот и… раскачали на свою голову. Надо было эти митинги с бэтээров расстрелять. Ладно, всё, расход…
        Министр взял в одну руку пакет с деньгами, в другую автомат.
        - Прощай…
        И вышел через дверь, ведущую в комнату отдыха…
        Через окна Дибиров наблюдал, как машины министра с мигалками вырулили на дорогу. Им не хотели уступать… с головного внедорожника грохнула автоматная очередь. В небо, в небо…
        Пропустили.
        Аслан подошел к сейфу, посмотрел. Там были какие-то папки и пачки денег, те, что остались. Он машинально захлопнул дверцу сейфа, не взяв ни пачки, и даже не подумал, что министр не сообщил ему код от сейфа, убегая…
        Что делать…
        Решив, он взял пачку бумаг с министерского стола, прижал к груди. Осторожно вышел, притворил дверь. Только что подошедшая секретарша уставилась на него.
        - Аслан Ахатович… вы слышали…
        Дибиров отмахнулся, вышел в коридор.
        В своем кабинете он перечитал оба документа, заявление об отставке и письмо на имя президента. Потом достал непрозрачную папку, вложил в нее оба документа. Поднялся, запер дверь на ключ, вернулся. Загрузил текстовую программу, забарабанил по клавишам.
        Что ж, насильно мил не будешь. Нельзя… бессмысленно и даже опасно привлекать к строительству государства тех, кому оно не нужно. Этот урок необходимо было усвоить всем на основе украинских событий - попытка построить общее государство тех, кто любил Украину, и тех, кто ненавидел Украину, не дала ничего хорошего. Если кто-то хочет уехать - ему надо дать уехать.
        И если уж предстоят тяжелые времена, то лучше всего, если во главе Минюста будет честный человек, а не взяточник.
        То есть он сам. Потому что других чиновников - не взяточников он не знал.
        И если он идет к президенту с этими письмами - то помимо писем надо иметь и краткий план действий на посту министра. Министерство юстиции - критически важное министерство, от него во многом зависит ситуация с судом и законностью в стране, а от этого зависит и инвестиционный климат, и восприятие страны международным сообществом…
        Из министерства Аслан Дибиров выбрался уже около одиннадцати. До здания Госсовета было недалеко, и он решил пойти пешком. В отличие от остальных дагестанских чиновников он очень любил гулять пешком, а расстояния в центре Махачкалы небольшие, и часто пешком получается быстрее, чем в машине по пробкам…
        Атмосфера в городе изменилась, и сильно… собственно, она менялась постоянно, но сейчас была похожа на нарастающий ветер, который вот-вот перейдет в штормовой.
        По улицам проносились машины. На большой скорости, не обращая внимания ни на знаки, ни на светофоры, сигналя и мигая фарами. Он видел белую «Приору», в ней - из всех окон, кроме водительского, высунулись люди, они прямо сидели в окнах, держались за крышу, орали и махали руками.
        Другие машины и даже грузовики, нагруженные чем попало, ехали тихо, но быстро, среди них попадалось немало дорогих машин. Нетрудно было догадаться, куда они направляются - к административной границе…
        Попавшееся на пути отделение Сбербанка было закрыто, но около него стоял джип «Форд Эксплорер», и какой-то человек раз за разом совал карточку в банкомат, забирал деньги, сбрасывал их в большой плотный мешок и вставлял карточку снова. Второй стоял к первому спиной, а лицом к толпе и держал автомат Калашникова на изготовку. Толпа - человек тридцать-сорок - угрюмо молчала…
        Еще кто-то танцевал лезгинку прямо на проезжей части, которая выглядела так, как будто по городу прошли танки.
        Около жилого дома какой-то человек пытался приторочить на крышу своей машины холодильник. Около него бестолково бегала жена.
        Еще дальше - в проулок напротив - зарулил полицейский «уазик». Двое полиционеров, выйдя из машины, начали срывать с себя форму, бросая на землю, потом они начали одеваться из больших пакетов в гражданское. Одевшись, они воровато огляделись и побежали куда-то вглубь дворов, бросив машину и форму.
        Аслан подошел ближе к машине. Надрывалась рация, в замке зажигания торчал ключ, а на заднем сиденье лежали два бронежилета и два автомата «АКС-74У» со сложенными прикладами. Аслан достал ключ из замка зажигания, запер машину, потом повесил два автомата за плечо, один, затем другой. Задумчиво пошевелил ногой полицейское тряпье, пошел дальше. Никто его не останавливал, несмотря на два автомата.
        На углу была билетная касса, продавали билеты на автобусы, тут полно было частных автобусов. Очередь в нее была человек сто, не меньше…
        На площади Ленина толпился народ, его все прибывало, завывали моторы. Аслан подошел поближе, чтобы понять, в чем дело. Увидел, как двумя машинами - «Мерседес Гелендваген» и «Порше Каейнн» - дергают тросы, пытаясь повалить памятник Ленину…
        Его пихнули.
        - Отойди, упадет щас…
        Памятник сопротивлялся недолго, под приветственные крики толпы тяжело рухнул вниз. И в этот момент Аслана пихнули в бок.
        - Аслан! Че ты, как ты, где ты?!
        Обернувшись, он увидел Магомеда.
        - Че, движения - не движения, как сам, папа-мама, брат-сеструха… - Магомед говорил, почти орал, не дожидаясь ответов, на боку у него был «АКМ», сам он был в камуфляже каком-то, - зачем тебе два автомата, а? Красава. Ты так с ними по городу перся? Ай, саул, грамотный пацан. Красавчик…
        Рядом с Магомедом были его люди, вооруженные.
        - Зачем памятник валите? - спросил Аслан.
        - Че?
        - Памятник зачем валите?
        - Ну ты камень. Он же из бронзы, знаешь, сколько бронза стоит?
        Ясно…
        - Че, русские нас бортанули, да? Наша власть теперь…
        Магомед вдруг посерьезнел.
        - Не, а ты че от жизни хочешь?
        - Мне бы к президенту попасть…
        - А… а че надо?
        Аслан решил играть в открытую, вынул письмо. Магомед пробежал глазами, посерьезнел еще больше.
        - Пошли…
        В дом правительства просто так уже не попасть, там сооружают баррикады, полно черных внедорожников, дорогих седанов и людей с оружием - все, у кого есть родственники, вызвали их сюда, на случай чего. Полиция тоже есть, но старается не отсвечивать. В коридорах - хай-х… люди с оружием, кто-то куда-то бежит, кто-то с кем-то общается, встав посреди дороги. У одного из открытых окон - пулемет, смотрит своим рыльцем на улицу Расула Гамзатова. Все уже реально, по-взрослому…
        Магомед, где-то обнимаясь, где-то крича, где-то протискиваясь, продвигался вперед, волоча на буксире Аслана. На этаже, где сидел президент, обернулся, крикнул:
        - Давай бумаги!
        Аслан отдал бумаги, и Магомед канул в толпе…
        Магомед появился больше чем через час, когда уже шла кругом голова, они протолкались к выходу. Народу на площади стало еще больше, на Гамзатова рычали бэтээры.
        - На, - Магомед сунул Аслану его папку, - цени. Ты мне землю зажал… а я к тебе как к родному…
        Аслан открыл папку… его толкнули, кто-то бежал к кому-то обниматься, снося все на своем пути. Бросился в глаза знакомый флаг на бланке…
        ДИБИРОВА АСЛАНА АХАТОВИЧА НАЗНАЧИТЬ МИНИСТРОМ ЮСТИЦИИ РЕСПУБЛИКИ ДАГЕСТАН…
        Аслан поднял глаза на друга и задал один только вопрос:
        - Зачем?
        Магомед толкнул его.
        - Отойдем.
        Они отошли за машины. Из опущенных окон надрывался Муцураев.
        Ра-а-а-а-ай под тенью
        Сабель.
        Ты на священной войне
        Ты мусульманин…
        - Зачем… - скривившись в улыбке, сказал Магомед, - ну, во-первых, дружба с министром юстиции - это само по себе плюс. Даже если он такой честный, что тебе клочок земли выделить нормально не может, чтобы дом построить. Если про тебя знают, что ты с министром в деснах…
        - А второе?
        - Второе? Я, знаешь, тоже в этом городе живу. И мои дети живут. Может, что и получится, да же[17 - Частое окончание предложений в дагестанском молодежном сленге.]?
        - Пойдешь ко мне работать?
        Магомед опешил
        - Ты что, серьезно?
        - А что не так?
        - Я же не юрист.
        - Один честный человек стоит десятка юристов…
        Магомед рассмеялся и похлопал его по плечу.
        - Ну какой я честный, в натуре? Я бандит.
        - Ты честный хотя бы в том, что понимаешь разницу между добром и злом. Другие не понимают и этого, для них все едино. И все в карман. Я один республику не построю.
        Магомед снова покачал головой.
        - Нет. Прости, друг, но нет. Не моя тема. Мне не до этих умностей, я есть тот, кто я есть.
        - То есть я буду строить новую республику, а ты на это со стороны смотреть, так?
        Магомед не нашел что ответить. Аслан какое-то время смотрел ему в глаза, а потом отвернулся и пошел меж машин на площадь…
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        Один из самых страшных ночных кошмаров официального Баку возвращается из небытия. В конце сентября в Дагестане был воссоздан один из самых трагичных на постсоветском пространстве общественных проектов конца XX века. Речь идет о Лезгинском национальном движении «Садвал».
        В России на эту новость не обратили никакого внимания. Но в Азербайджане она разлетелась со скоростью света. Поскольку с момента обретения Азербайджаном независимости именно «Садвал» представлялся азербайджанскими властями в качестве одной из самых главных угроз молодого государства.
        Активисты «Садвал» в свое время были обвинены азербайджанскими властями в подрыве бакинского метро, пособничестве армянским спецслужбам, большое количество активистов движения было брошено в тюрьмы, а сама организация названа террористической и запрещена на территории страны. И теперь, судя по всему, для Баку приходит новый этап борьбы с лезгинской угрозой.
        Ночной кошмар Баку
        Движение «Садвал» («Единство») было создано на момент развала Союза и провозглашало своей основной целью воссоединение лезгинского народа, разделенного границей между Азербайджаном и Дагестаном. Однако борьба за единство народа была жестко пресечена азербайджанскими властями.
        Активисты «Садвал» были обвинены азербайджанскими властями в подрыве бакинского метро. Напомним, что 19 марта 1994 года в результате взрыва на станции метро «20 Января» Бакинского метрополитена погибло 14 человек, ранено 49. По утвердившейся в Азербайджане версии, теракт организовали спецслужбы Армении, использовав в качестве исполнителей «боевиков» «Садвал», прошедших подготовку в Армении.
        Представители же «Садвал» категорически открещивались от данного теракта. Тем не менее власти Азербайджана, объявив, что «Садвал» занимается антиправительственной деятельностью, полностью разгромило ячейки движения на своей территории. По сообщениям «Садвал», все первичные организации в Азербайджане закрыты, было арестовано более 1000 человек, около 100 человек осуждены на длительные сроки. Правовой центр «Мемориал» и «Правозащитный центр Азербайджана» признали фигурантов этого дела политзаключенными.
        Лезгинский общественный деятель Гаджи Абдурагимов писал по этому поводу: «Баку, заставив под пытками признать всевозможные злодеяния ни в чем не повинных людей, называя их «садвалистами», проводив закрытый суд, не позволив никому ознакомиться с материалами следствия, вынес обвинительные приговоры активистам «Садвал» - от 15 лет лишения свободы до смертной казни (замененной позже на пожизненное заключение)».
        Лезгинские активисты продвигали версию о том, что взрыв метро в Баку был совершен азербайджанцем, но повешен на «Садвал». Абдурагимов пишет по этому поводу:
        «Сообщение о том, что к взрыву в метро «Садвал» не имел никакого отношения, появилось позже. Газета «Евразия» (15.04.98), выходящая в Баку, в статье под названием «Я взорвал метро ради спасения матери», сообщает, что арестованный в Москве и переданный азербайджанской стороне гражданин этой республики Азер Салман-оглы Асланов на судебном процессе полностью признался в том, что он в целях спасения жизни матери осуществил взрыв в Бакинском метрополитене.
        Будучи командиром батальона, воюя в Карабахе, после контузии оказался в плену у армянской стороны. Армяне якобы пригласили мать Азера навестить сына и, захватив ее, принудили сына взорвать метро в Баку, за что обещали свободу матери…»
        «В тюрьмах Азербайджана от побоев погибли: Ибрагимов Джалал, Меликов Низами, Багиев Руслан, Гаджибалаев Ровшан, Сулейманов Тельман, Зияров Мубариз, Сафаров Сулиддин и другие активисты движения. Тогдашнее дагестанское руководство не только пальцем о палец не ударило, чтобы защитить безвинных людей, сами приняли этот варварский опыт», - отмечает Абдурагимов.
        Назим Гаджиев, председатель правления Лезгинского национального движения «Садвал»
        Главная цель ЛНД «Садвал» - объединение лезгин. Каждый народ мечтает о единстве. Мы хотим, чтобы лезгины имели равные права с народами России и Азербайджана. В России некоторые народы, которые даже в несколько раз меньше по численности, имеют национальные республики.
        Разделенность лезгин на совести страны, определившей границу так, что она разделила народ. Россия и президент РФ, как правопреемники, должны содействовать объединению народа.
        Положение лезгин и лезгиноязычных народов в Азербайджане должно быть равным с остальными гражданами страны. Лезгины - народ, разделенный между двумя государствами. В Дагестане нас проживает около 25% от общей численности лезгин.
        Здесь мы все братские народы. Правительство Дагестана пытается что-то делать, чтобы улучшить жизнь людей, но не всегда все получается. Я вижу, что руководитель у нас молодой, честный человек, но договориться с Азербайджаном не в его силах.
        Большая часть лезгин живет в Азербайджане, но коренным титульным народом они не считаются. Ущемляются права повсеместно. Нет лезгинских школ, радио, телевидения. Не изучается язык, культура. Народ постепенно ассимилируется. Лезгиноязычные народности уже приписывают к азербайджанцам. Ассимиляция - это политика Азербайджана для всех народов страны: татов, талышей, лезгин, курдов, аварцев.
        Конечно же, азербайджанские власти воспримут возрождение «Садвал» в штыки. Движение наше было и раньше, но работу свою «Садвал» забросил, была масса попыток нас дискредитировать. Хотя в девяностые можно было многого добиться.
        Но тогда всех, кого в Азербайджане посчитали участниками организации, посадили. За что? За то, что они лезгины? Будет ли сейчас работать «Садвал» вАзербайджане - еще большой вопрос.
        В России мы видим больше поддержки. Народ поддерживает нас. Я не вижу причин, почему нас могут не поддержать российские власти. Мы работали и будем работать только в рамках закона и Конституции.
        Позиция Баку
        Сегодняшняя активизация лезгинских общественных организаций и возрождение самого «Садвал» предельно озаботило Баку. «Воссоздание «Садвал» ничего хорошего не сулит», - заявил в интервью «Эхо» глава Правозащитного центра Азербайджана (ПЦА) Эльдар Зейналов. Он не исключает очередных провокаций и надеется на то, что «внешнеполитическое ведомство Азербайджана отслеживает ситуацию и вовремя отреагирует».
        Глава ПЦА особо подчеркивает: «В программе данного движения содержится пункт о создании государства «Лезгистан». «Хотя в рамках проведения одного из съездов движения данный пункт, образно говоря, отодвинули в сторону, но это чуть ли не основная задача «Садвал». А это означает угрозу сепаратизма не только в отношении Азербайджана, но и самой России», - подчеркнул глава ПЦА.
        «ИА «Регнум» принадлежит кипрскому армянину, хотя руководитель, Виген Акопян, гражданин России, находится в столице России. До этого «Регнум» возглавлял Модест Колеров, для которого создана новая структура - Институт новейших государств, к которым, как они считают, относятся НКР, Республика Абхазия, Республика Южная Осетия и Приднепровская Молдавская Республика», - отмечает Ахмедоглу.
        «Если такой институт создается, то, вероятно, они видят потребность в идее «новейших государств». И где они могут быть созданы? Лично я знаю два пространства, где можно это ожидать. Это, например, Закарпатье, где проживают русины - древние славяне.
        И второй момент: М. Колеров еще в бытность работы в Кремле занимался данным вопросом. И именно благодаря ему очень активизировались этноконфессиональные процессы на Северном Кавказе. Очень активизировались лезгины, аварцы, цахуры, и так далее», - пояснил эксперт «Эхо».
        По его мнению, западные силы и армянская диаспора применяют т.н. Modern technologies для очередной попытки развалить Россию, используя проармянски настроенных политиков из числа граждан России, собрав их под «крышей» Российского института стратегических исследований (РИСИ), проправительственной структуры.
        Был активизирован т.н. черкесский вопрос, есть попытки охладить российско-турецкие отношения. Они хотят добиться эффекта «домино» - все начинается с лезгинского вопроса, потом черкесский, Запад вынуждает Анкару направить черкесских и абхазских активистов на Северный Кавказ, с целью повысить напряженность, как это наблюдалось после развала Советского Союза».
        Именно этим идеалам служит колеровский Институт новейших государств, как и ИА «Регнум». Вновь повторюсь, все это направлено против самого Кремля. У Азербайджана же есть силы противостоять всему этому, мы можем себя защитить», - заключил он.
        Дагестан, Махачкала. 14 мая 2018 года
        Размежевание…
        Шло оно ни шатко ни валко… нельзя просто так взять и перечеркнуть триста лет существования в едином пространстве. Но оно шло.
        В тот же день выступил Бельский. Выступление его не содержало ничего нового, он всего лишь повторил то, что было записано в указе. Но выступление это произвело эффект разорвавшейся бомбы…
        Аслана Дибирова поразило то, с каким ликованием новость восприняли русские. И в Москве, и в Санкт-Петербурге, и в городах поменьше прошли многотысячные митинги, в Москве, несмотря на праздники, собралось больше ста тысяч человек. Размахивали флагами, пели гимн России, лейтмотив всех выступающих - как хорошо, что мы, наконец, от них избавились…
        В Интернете было еще хлеще. Во всех форумах, во всех социальных сетях - всплеск копившейся обиды и какой-то дикой, совершенно необузданной злобы. Аслан Дибиров был во всех социальных сетях, он читал комментарии… у него были сложные чувства после их прочтения… но доминировали сожаление и… даже страх. Да, да, страх. Как будто каждый русский в эти дни старался вспомнить и поделиться с остальными своей историей насчет того, как его выстегнули (избили), обидели или поступили несправедливо кавказцы, эти истории сливались в одну, в девятый вал с одним только криком: кавказцы, вон! Аслан не сомневался, что это не проплаченная истерика, и ему было очень неприятно осознать, что его земляки, выходцы с Кавказа, совершили столько зла в России, так обидели русских. Он и не подозревал, что обида на Кавказ так велика, и это могло стать очень большой проблемой. Ведь даже если провести границу, Кавказ и Россия все равно останутся соседями. И все равно надо как-то взаимодействовать, куда-то поставлять свою продукцию. Кто-то должен приезжать отдыхать на кавказские курорты. И людям с Кавказа надо где-то работать.
Аслан осознавал, что Кавказ и кавказские товары никто и нигде не ждет. А если они будут вести себя так же, как в России, то моментально окажутся в изоляции и превратятся в какое-то подобие Албании в глазах мирового сообщества. То есть рассадник контрабанды и бандитизма, с которым лучше не связываться.
        Кстати… удивительно, но на Кавказе давным-давно была такая страна - Кавказская Албания. Ее и сейчас припоминали - как одну из моделей возможного устройства Кавказа. Поэтичнее, чем Кавказская федерация, и есть исторический аналог. Но Аслан Дибиров не испытывал никаких иллюзий - создать единое государство на Кавказе не получится. Во-первых, Россия вряд ли захочет, а инструменты помешать у них есть. Во-вторых, если любого совершеннолетнего кавказца спросить, кто должен быть президентом в своей республике, большинство ответит - конечно же, я, а как иначе. С такими настроениями дай Аллах Дагестан единым сохранить, не то что объединяться с кем-то. Во всех кавказских республиках - сложившиеся элиты, на объединение они не пойдут, потому что это значит идти под кого-то, признавая его власть. В третьих - а с кем объединяться? С Рамзаном и его эскадронами смерти? И какая демократия при этом будет?
        Да никакой…
        Вообще… Аслан Дибиров по вечерам много думал, сидя в кабинете в редкие свободные минуты (а он даже не уходил домой ночевать), почему Россия на это пошла, на размежевание. Конечно, официально причины названы чисто экономические - больше не платить дотаций и так далее. Так-то оно так - но много ли те дотации составляли? Он попытался на листке бумаги прикинуть - выходило, что на вывод войск, на переселение беженцев Россия тратила куда больше. Тогда зачем? И почему именно сейчас?
        Национальная несовместимость? Аслан понимал, что кавказцы и русские очень несхожи между собой, русские уже полностью стали городской нацией, утратили корни, а кавказцы - горожане в первом, в лучшем случае во втором поколении, это такая же взрывоопасная смесь, как русские рабочие в семнадцатом. Но все равно ситуация выправлялась, терроризм был практически подавлен.
        Тогда что?
        Аслан Дибиров подозревал худшее - что-то вроде контролируемого пожара. Понимая, что в кавказских республиках взрывоопасно, и не имея ни силы, ни достаточных моральных предпосылок к тому, чтобы начать военную операцию по типу чеченской, они решили поступить по-иезуитски хитро. Отрезать их от остальной страны и резко, в разы, сократить дотирование, что приведет к краху бюджетов и, вполне возможно, к крушению власти. После чего одни национальности начнут резать других, причем по таким поводам, как принадлежность отгонных пастбищ, потом к делу подключатся и салафиты. И вот когда регион утонет в крови, когда погибнут наиболее пассионарные представители кавказских народов, а оставшиеся будут готовы на любое рабство - вот тогда русские вернутся…
        Жестоко. Цинично. Мерзко. Но могло сработать…
        Он думал и о том, прав ли он был, желая независимости. Ведь они не нужны ни ЕС, ни США - а теперь не нужны и Москве. В том, что они не нужны ЕС, он не сомневался, и визит Беннетта его не обманывал, в отличие от многих других - не нужны. Они - не Украина, а ЕС толком не вмешался даже на Украине… Грузию они тоже не берут - зачем им Кавказ? Дибиров не сомневался, что ЕС не будет решать их проблемы. На семинаре для молодых демократических лидеров им четко и жестко сказали - это не ЕС идет к вам, это вы идете в ЕС. То есть существуют минимальные стандарты ЕС, и для того чтобы подавать заявку на членство, вы должны сами их выполнить. Конечно, есть совместные программы подготовки к членству, но если кто-то думает, что ЕС будет уговаривать кого-то выполнить эти требования - он ошибается. Страна должна сама хотеть выполнить эти требования и сама должна делать что-то для этого. Кавказ для Европы не готов - сейчас не готов и, скорее всего, через десять лет тоже не будет готов. Украина оказалась не готова - хотя там нет и десятой части тех возможных конфликтов, которые есть здесь.
        Тогда для чего?
        Он думал об этом и приходил к одному - надо. Надо потому, что самостоятельный народ - это взрослый народ, народ, готовый сам принять ответственность за себя. В данном случае решение приняли русские, изгнали их - но они так или иначе получили свободу. Мирно. Впервые за три сотни лет. Впервые все зависит от них. Что они сделают, как они все построят - так и будет. Нет больше России, некого ненавидеть, и клянчить деньги тоже не у кого. Надо работать. И зарабатывать. Как грузины. Если грузины смогли - то и у них получится. Иначе какой они народ, если постоянно нужно русское плечо?
        А размежевание тем временем неспешно разворачивалось во всей своей «красе», показывая, что в двадцать первом веке мирный «развод» в государстве ничуть не менее сложен и затратен, чем военный.
        Практически никто из «начальства» в республику не вернулся. Похватали манатки и бодро свалили три четверти игроков ФК «Анжи», клуба, в который по указанию федерального центра вбухивали деньги, чтобы отвлечь футболом молодежь от мыслей о джихаде. Те, кому не шепнули на ухо, скрылись в первые два-три дня, уходили в основном через Азербайджан - там на границе до сих пор стояли километровые пробки, и кто-то успел проскочить, пока ошалевшие азербайджанские пограничники не закрыли границу. Для тех, кто не успел, такса стандартная - десять тысяч долларов с человека. Сами пограничники, проводники в приграничных селах, владельцы автобусов за пару дней стали миллионерами. Кто рублевыми, а кто и долларовыми.
        Говорили, что в Москве за два дня ушла из продажи вся дорогая недвижимость. Образовывались целые кварталы, населенные элитой с Кавказа. Бизнеры, чиновники, бабы - четкие бомбиты. Да и просто люди, которые не хотели дальше оставаться на Кавказе. Конечно, Аслан Дибиров понимал, что такие будут - но их количество тоже неприятно удивило. Еще больше удивило, с какой злобой и ненавистью отзываются о своей родной земле те, кто выехал в Москву. Опустел Лазурный Берег - город-спутник Махачкалы. Из марины ушли все яхты до единой…
        Из аэропортов разом улетели все самолеты, в одну ночь. На Кавказе не было ни одной местной авиакомпании и теперь не осталось ни одного пассажирского самолета, только несколько вертолетов. Большинство вертолетов тоже улетели, улетели и чартеры, которыми пользовались богатые. Авиацию следовало ставить с нуля, остались только аэропорты.
        Ночью из Махачкалы тайно ушла ненавидимая всеми «Альфа» - спецназ ФСБ, ушли также часть фээсбэшников и эмвэдэшников. Фээсбэшники захватили с собой все сервера и картотеки, и спецслужб, можно сказать, больше не было. Большая часть полицейских бросила форму, оружие и разбежалась, опасаясь расправ. Военные - те, кто остались, а осталось очень немного - сидели в своих частях, блокированные местными жителями. Местные жители требовали оставить им оружие, военные в ответ заняли круговую оборону… это были уже не те военные, как в Чечне в девяносто первом - девяносто втором, к ним не подойти под прикрытием женщин и детей, сначала следовал выстрел под ноги, потом - обещание стрелять на поражение. Русские были как загнанные звери, особых моральных ограничений у них уже давно не было, и вот-вот могла начаться бойня. Ради этого пришлось направлять к каждой воинской части группы старейшин, и сейчас вопрос шел о порядках и сроке вывода этих войск. Торг шел за оружие, хотя… Аслан не был уверен, что им было нужно это оружие. Чем меньше оружия - тем лучше…
        На периметре - бывшей административной границе кавказских республик - стояли заслоны внутренних войск, одновременно саперная техника рыла ров, на смену которому впоследствии придет стена. Но пройти пока можно было, за взятки или даже и так - чем и пользовались. Большая часть границы - это степь, через которую дороги контрабандистами протоптаны давно. Кто-то уходил через Азербайджан или Казахстан. Грузия закрыла границу. Но уйти еще можно было, на край - даже морем. И многие, слишком многие, уходили.
        По всей Махачкале праздновали. Ломали двери, вытаскивали мебель и несли на рынок - но покупать уже никто не покупал. Зачем покупать, если можно забрать бесплатно. Кто-то вселялся в дорогие квартиры и виллы, которые были брошены хозяевами - вселялись те, кто раньше не мог и мечтать о таких хоромах. Праздновали, танцевали. Похмелье обещало быть горьким. Свято место не было пусто, потому что в Махачкале и вообще на побережье был явный дефицит жилплощади, и освободившиеся метры тут же находили своих «хозяев». Что с этим делать - Дибиров не знал. Он, например, как министр юстиции отвечал за регистрацию сделок с недвижимостью и владел базой данных. И что делать сейчас, по какому закону регистрировать? По российскому (а своего не приняли), по исламскому или по совести? Или по тому, кто сколько занесет?
        Он издал приказ временно приостановить все регистрационные действия. Но подозревал, что какие-то работники за барашка в бумажке вносят изменения задним числом. И сделать с этим он ничего не мог.
        Вопросов была масса. Государства по факту не было, большая часть чиновников сбежала. Вставал вопрос, причем принципиальный, как жить. По какому закону? По российскому? А за что тогда боролись? По своему? А где он - нет его! По исламскому? Сторонников жить по исламскому закону было немало. Один налог - закят, в пользу религии, и больше никаких взимать нельзя, а на что государство должно существовать - непонятно. Можно до четырех жен. Вместо нормальной системы доказывания в судах - Аллахом клянусь. Порки, отрубание рук и ног, забивание камнями - это худуд, нормированные наказания. Кое-кто даже тряс Уголовным кодексом Чеченской Республики Ичкерия, действовавшим в конце девяностых. Только если жить так, если только начать жить так - ни о Европе, ни о демократии, ни о правах человека не стоит даже думать. Права человека и худуд несовместимы, равно как и шариат в качестве единственного источника права…
        Попытались собрать парламент - Госсовет. Выяснили, что кворума нет и не может быть - как минимум две трети депутатов сделали ноги. Поступили просто - национальные квоты были хорошо известны, просто попросили от каждой национальности прислать столько-то представителей, авторитетных людей, безо всяких выборов, просто чтобы начать работать. Наконец-то Госсовет открылся…
        А вопросы валились… валились… что делать с политическими партиями? Разрешать? И какие? И Хизб-ут-Тахрир тоже? И даже если за разрешение исламских партий саудовский король сулит сто миллионов долларов наличными и сразу? Или, может, поторговаться, пусть король пятьсот миллионов даст? Миллиард? А что делать с правом на ношение оружия? Притом что явочным порядком оно уже введено? Если запретить, то оружие никто не сдаст, и сил у государства, чтобы обеспечить его сдачу, нет - это будет неуважение к закону. А здесь и так не привыкли уважать закон. Оправдывали это тем, что он русский и куфарский, то есть чужой, но Аслан Дибиров был уверен, что и свой уважать тоже не будут.
        Амнистия. Один из самых спорных вопросов, приобретающий особую остроту в «обществе - семье». В изоляторах, в тюрьмах вперемешку сидят реальные бандиты и террористы и те, кого задержала полиция и ФСБ с желанием «замешать». Что такое «замешать», Аслан хорошо знал. Мальчиков из хороших семей начинали обхаживать, рассказывать про джихад, про честь, про воинов ислама, давали литературу, потом приглашали на квартиру. Не последнюю роль играл доступный секс - ухтишки или сестры вели собственный секс-джихад, практиковался никях - исламский брак, заключаемый иногда по телефону или через Интернет, это считалось «не грехом». На квартире много говорили про джихад, а потом выяснялось, что квартира принадлежит ФСБ или МВД и все это - провокация. Вызывали родителей, показывали кассеты с сыном, родители в панике начинали собирать деньги и откупать сына от ответственности. Иногда, чтобы веселее собиралось, задерживали сына и начинали бить дубинками в подвале, пытать. А если денег не было, то малолетний придурок шел в зону как террорист, там знакомился с настоящими джихадистами и чаще всего становился уже настоящим
террористом, выйдя, уходил в горы. Аслан знал эти истории, как правозащитник, но знал он и о том, что в тюрьмах и изоляторах сидят настоящие террористы, бандиты, джихадисты, которые просто опасны для общества, знал он и подноготную таких организаций, как «Матери Дагестана» и тому подобных. Выпускать этих людей было опасно - но даже он, с его знанием истинного положения дел, не мог разобрать, где сидит реальный террорист, а где - скомпрометированный органами бедолага. А шли к нему родственники и тех и тех, и он понимал, что если он будет говорить «нет», то итогом может стать штурм СИЗО и освобождение всех уже по факту. Так что он говорил «да» даже и в тех случаях, когда не был уверен в правильности этого.
        По крайней мере, хорошо, что наиболее опасные сидели далеко, на русских северах, мотали пожизненные сроки. Но уже подступали с ножом к горлу (пока не в буквальном смысле слова) и по этим, требовали ставить перед русскими вопрос об обмене заключенными. Он отбивался, как мог, понимая, что только амиров-пожизненников тут и не хватало…
        А за счет чего платить зарплаты? Пенсии? Пособия инвалидам - притом что как минимум три четверти инвалидов - фиктивные, для пособия? Они пытались создавать рабочие группы, как-то выходить на русских - но все отчетливее рождалось понимание, что зарплаты упадут в несколько раз, а пенсии - хорошо, если они вообще смогут их платить. Потому что денег в республике просто не было и взять их сейчас было неоткуда, пока придут нефтяные и газовые деньги… и если придут, и если их не разворуют. Рождалось истинное понимание всей тяжести огромного кома проблем, который свалился на них подобно тонне кирпича с самосвала.
        И как, друзья, вы не садитесь - вы в музыканты не годитесь…
        Министр юстиции Дагестана Аслан Дибиров дернулся и пришел в себя, ошалело смотря на свой стол и на недопитую кружку с «кофе». Рецепт кофе был испытанным - от трех до пяти ложек растворимого на кружку и столько же сахара. От подобного месива, проглоченного залпом (просто пить это было невозможно), тошнило, тяжко бухало в ушах и глаза лезли из орбит, а в желудке как будто кипяток был налит - но эта адская смесь позволяла держаться на ногах…
        Он посмотрел на кружку, потом - на часы. Провел руками по лицу. Перед ним был заваленный бумагами стол, его подбородок неопрятно зарос щетиной, волосы, и так не слишком презентабельные, торчали сальными сосульками, а в голове была какая-то гудящая тишина. Подташнивало, но не сильно. Он все эти дни спал урывками, по два-три часа, у него не было времени привести себя в порядок, и он был в той же одежде, что и несколько дней назад. И он не знал, сколько еще так выдержит…
        Рядом, на тумбочке, бормотало радио. Это была его идея - дать вещание в прямом эфире с чрезвычайной сессии дагестанского Госсовета. Надо было дать людям почву для сплетен и пересудов, отвлечь чем-то и одновременно показать, что власть в республике есть, хоть какая-то, но власть. Пока все не поняли, что власти-то и нет, и не ударились во все тяжкие…
        Он прибавил громкость, пытаясь пропустить речь говорящего через себя и понять что-то изнасилованным нескончаемой усталостью мозгом…
        …Киев является нашей древней исконной столицей, это бывшая столица тюркского каганата. Украинский флаг - это тоже наш флаг, хазарский. А хохол в переводе с тюркского означает «сын неба»…
        Аллах… Что это… О чем они… О чем они вообще говорят…
        Какой бред… Кто из нас бредит - я или они? Но точно кто-то бредит…
        Какой бред… какой бред…
        Неужели они получили свободу слова только для того, чтобы выплеснуть из себя весь этот бред, как хозяйка выплескивает помои из ведра.
        Что это…
        Новый, неприятный звук ворвался в его кабинет, подобно хазарской коннице. Звонил телефон, мобильный, он взял трубку.
        - Аслан Ахатович… с вами говорят из администрации президента…
        - Да…
        - Перед Драматическим театром собирается лезгинский митинг… тысяч пять уже… возможны погромы…
        Звук пробивался как-то кусками, он с трудом улавливал смысл. Но понимал, что им на голову свалилась очередная проблема. Десятая - притом что девять предыдущих толком не решены, а к некоторым и не приступали еще…
        Когда это кончится.
        - Да… - пробормотал он, - еду…
        И с ненавистью посмотрел на коричневую жижу в бокале…
        Лезгины митинговали у русского драматического театра… точнее, и у него, и в нем самом. Это было массивное, построенное при Советском Союзе здание с приличной сценой и акустикой, одна из лучших площадок Махачкалы. Рядом с ним была площадь, сейчас митинговали и на ней - то есть как бы было два мероприятия, одно проходило в самом театре и включало только тех, кто мог пробиться в зал или был туда приглашен, второй митинг проходил прямо под стенами театра: поставили бортовой «КамАЗ», на него - неизвестно откуда взявшуюся усилительную аппаратуру (хотя такая есть в любом ночном клубе, достать не проблема), и с «КамАЗа» один за другим выступали ораторы. Несколько человек с лесенок вешали на театр большое полотнище белого цвета, на котором было написано
        Великое собрание лезгинского народа
        Написано было почему-то по-русски…
        Аслан Дибиров, теперь уже министр юстиции, переоделся в чистое в одном из помещений министерства, до здания театра добрался пешком. Расула Гамзатова стояла наглухо, машины были припаркованы в несколько рядов, занимая всю дорогу, люди шли к театру. Какая-то женщина в черном стояла с плакатом «Остановить беспредел полиции», но на нее никто не смотрел и не обращал внимания. Сейчас это было не главное.
        Серое, готовое разразиться дождем небо, грязь под ногами и семечки. И неизбежное, довлеющее над всеми обещание перемен, неизвестно только, перемен к чему - к хорошему или к плохому…
        Площадь перед театром забита народом. Обнимаются, громко спрашивают о делах. С трибуны выступает какой-то оратор, большинство его слушает - но не все…
        - …Уже один тот факт, что село Делели, в котором родился Хаджи-Давуд, герой лезгинского народа, неоспоримо доказывает тот факт, что большая часть территории Азербайджана - это земли, принадлежащие лезгинскому народу…
        «Господи… - как-то отстраненно подумал Аслан, - и месяца не прошло, а они…»
        - …И вообще нет никаких азербайджанцев, нет и никогда не было такой нации. Азербайджанцы - на самом деле это турки, которые пришли и силой захватывали земли, а потом сговорились с русскими. Наши земли, наши села и города, как и двести лет назад, в руках у неприятеля. Азербайджан - это земля лезгин, аварцев и талышей! Мы должны изгнать врага со своей земли и вернуть наши земли себе! Слава Хаджи-Давуду Мюшкюрскому, нашему славному предку и основателю лезгинского государства! Слава лезгинской нации! Слава непобедимому лезгинскому народу! За объединение!
        Сбоку театра стоит «Газель», рядом несколько внедорожников и большая палатка, к ней вьется очередь молодых и не очень людей. Над палаткой небольшой плакат - ЗАПИСЬ В ОТРЯДЫ САМООБОРОНЫ. Написано по-русски. Желающих много, оружия записавшимся не раздают - но это, видимо, пока, записавшихся куда-то отводят за машины, записывают по паспорту. Рядом с палаткой - двое чубатых и двое бородатых парубков в камуфляже, у чубатых на рукавах - открыто жовто-блакытные нашивки, с другой стороны - нашивки «укроп». Разговаривают по-русски с местными борцухами, в спортивках, с подвернутыми до середины голени штанами. Разговаривают неспешно, передают по кругу бульбулятор - бутылка из-под кока-колы, с прожженной в боку дыркой, в дырке - косяк анаши. Разговаривают то ли о представительной демократии, то ли о правилах пикапа, и они так поглощены друг другом, бульбулятором и неспешной беседой, что происходящее на площади их не волнует ни в малейшей степени.
        Укроп… Эти-то откуда здесь взялись…
        Тем временем на трибуне митинга сделали перерыв и включили трансляцию из зала - выступал академик Казиев…
        - Уважаемые земляки… - начал он, - все мы знаем ситуацию с нашим многострадальным народом. В России главными были русские, а в нашем Дагестане главными всегда были аварцы и даргинцы. И наш народ, Аллах тому свидетель, никогда не лез вперед, нам достаточно было быть третьими, и мы никогда не покушались быть вторыми или первыми. И посмотрите, к чему это привело? Когда лезгинский народ вступал в состав России - мы вступали в Россию как единый народ, не было и речи о разделении и о признании нас гражданами какого-то другого государства, не России, мы такого согласия не давали. Потом, без согласования с коренными народами, власть провела границу, разделив лезгинский народ пополам, начала искусственное формирование азербайджанского народа, а с девяносто первого года эта граница стала государственной, она отрезала наших братьев и сделала наш народ еще более разделенным. Русские никогда не спрашивали нас, ни когда разделяли нас границей, ни когда создавали Азербайджан, искусственно придуманное государство, в котором нет титульной нации. Многие годы мы смотрели на то, как азербайджанские власти издеваются
над лезгинами, как они запрещают называть себя лезгинами, как запрещают лезгинский язык, как стирают память о предках, как преследуют, сажают в тюрьмы, уничтожают. Я получаю письма от жителей приграничных селений, они пишут, как азербайджанская полиция издевается над ними, что они как иностранцы на своей родной земле. В точно таком же положении находятся аварцы и талыши - их преследуют, бросают в тюрьмы, запрещают заниматься политической деятельностью. Но теперь, когда Россия бросила нас на произвол судьбы, в очередной раз предав нас, мы должны поставить вопрос об исторической несправедливости по отношению к лезгинскому, аварскому, талышскому народу на самом высоком уровне… - академик закашлялся… - да, да, на самом высоком уровне, вплоть до ООН, привлечь внимание всего мира к нашим национальным проблемам. Преступное правительство Азербайджана, происходящее от отрекшегося от коммунизма оппортуниста Алиева, на протяжении трех десятилетий сознательно ведет политику ущемления национальных меньшинств, не останавливаясь и перед применением оружия, как в Нагорном Карабахе. Мы должны поставить вопрос как
минимум о федерализации Азербайджана, с выделением для национальных меньшинств отдельных автономий, и соблюдении их прав на…
        О, Аллах… - отвлеченно подумал Дибиров - как так может быть? Как это вообще возможно? Ну ладно эти… пошумят и разойдутся. Но как академик Казиев, которому за семьдесят, один из самых авторитетных людей в республике, депутат Госсовета, может говорить такое? Неужели он не понимает, что запускает своими словами процесс национального дробления республики, и что хуже - они не успели получить независимость, как уже посягают на земли соседнего Азербайджана. Сильного государства, с мощной армией, с современным, закупленным у России оружием. Ради чего все это? Неужели это все… весь этот… неджес копился годами, чтобы выплеснуться здесь и сейчас, именно сейчас, на начальном этапе становления независимого, суверенного, демократического Дагестана, именно сейчас, когда им, как никогда, нужен гражданский мир и нормальные отношения с соседями, когда надо засучить рукава и приступить к строительству нормального, цивилизованного государства.
        Неужели не понимает даже академик Казиев? А если понимает - то что, ради Аллаха, он делает? Неужели ему проплатили это выступление? И если так - то что они все за народ, который можно купить и продать, и зачем тогда демократия?!
        - Бей азеров! Бей азеров! - начали орать у палатки, где записывали в самооборону.
        Рядом собравшиеся мужчины постарше вели другой диалог, обстоятельный и конкретный, почти не слушая ораторов. Говорили по-русски, а не на каркающем лезгинском, что никого не смущало и не вызывало вопросов…
        - Нет… - говорил один, довольно молодой, с бородой и усами, - Ильяс-хаджи тут не прав, обвиняя русских. Это мы сами виноваты. Мы и наша власть, аварско-даргинская. Они все давно азерами купленные, воруют. Лезгинского народа во власти нет. Даже у кумыков больше депутатов, чем у нас, хотя мы тут первые жили. На Золотом мосту[18 - Мост через пограничную реку.] сколько разворовали, а? А на дорогах? Им наплевать на лезгин, им бы только взятки брать да воровать, шайтаны. Надо народную власть делать, да…
        - Вай, какая народная власть, гада[19 - Парень (лезг.).], - проговорил другой, намного старше его, за пятьдесят, - власть должна быть крепкой, иначе страна развалится. Путина опять надо! Путина! Там хоть менты беспредельничали и чиновники воровали, а все же народ лучше жил…
        Упоминание Путина и ментовского беспредела, от которого он пострадал и с которым боролся, хлестнуло Аслана Дибирова подобно пощечине наотмашь, и он начал, пихаясь локтями, пробиваться к трибуне…
        Каким-то чудом ему удалось пробиться к трибуне и перехватить микрофон. Сказалась заминка организаторов, предыдущий оратор выступил, а с новым были какие-то проблемы. Аслан Дибиров забрался в кузов «КамАЗа» и перехватил микрофон.
        - Люди! - громко крикнул он по-русски, потому что лезгинского не знал. - Лезгины!
        Толпа, кажется, даже притихла, голос с «КамАЗа» разносился по площади…
        - Я Аслан Дибиров, правозащитник! Кто-то из вас меня знает, а кто-то нет! Но когда я спасал людей из тюрем, вырывал их из застенков, я защищал тех, кого замешивали менты, помогал обжаловать несправедливые приговоры - мне было наплевать, какой человек национальности, аварец он, даргинец или лезгин. Я помогал всем! Лезгинский народ - мне такой же родной, как и все остальные, потому что я теперь гражданин суверенного, демократического Дагестана.
        Из толпы послышались недовольные выкрики, но он не обращал внимания.
        - Граждане Дагестана! Впервые за многие сотни лет мы получили независимость! Впервые мы стали хозяевами на собственной земле, впервые у нас есть выбор! И как мы используем этот исторический шанс - зависит только от нас! Посмотрите вокруг! Мы видим разбитые дороги, грязь и нищету! Мы видим виллы и машины наших чиновников, которые они нажили воровством и взятками! Что важнее - остановить коррупцию и начать строительство нормального государства - или портить отношения с соседями, посягая на их территорию?! Только что я слышал упоминание Путина! Неужели мы получили свободу не для того, чтобы быть свободными, а чтобы мечтать о сильной руке? Неужели мы, кавказцы, такие рабы, что все еще мечтаем об ошейнике и похлебке? Давайте же забудем…
        Отключился микрофон, какие-то люди, взобравшиеся в кузов, сильно ударили его по почкам и стащили с машины. Миг - и он оказался за машиной, в окружении решительных молодых людей в борцовках и камуфляжах. Он стоял, прижавшись спиной к грязному старому грузовику, а они были возле него, сомкнув жаркий, тяжело дышащий строй.
        - Ле, ты кто такой? - спросил один из них. - Задорого азерам продался? Может быть, ты сам азер, а?
        - Я аварец, но я хорошо знаю ваш народ…
        - Задорого продался? - упрямо спросил тот же самый парень, бритый наголо. - Сколько тебе азеры заплатили, говори…
        - Сабур, сабур, пацаны… - к машине пробился кто-то, расталкивая собравшихся руками, - суету не надо наводить. Я за него волоку, мы вместе учились. Не надо его ломать.
        - Не, а че он тут мутит?
        - Он не будет, отвечаю…
        Дибиров узнал Шамиля, своего одногруппника.
        - Короче, если еще раз этого оленя увижу, сломаю… - пообещал бритый
        - Пара късан я[20 - Очень хорошо (лезг.).], - Шамиль пробился к нему окончательно, схватил Дибирова за руку, - пошли…
        Они шли через толпу, провожаемые недобрыми, жгущими спину взглядами.
        - Что происходит? - спросил Дибиров, едва они выбрались из самой теснины.
        - А сам не видишь?
        - Ты-то зачем здесь?
        - А где я должен быть? Я со своим народом…
        Они вышли к стоящим посреди улицы машинам, Дибиров дернул его за руку.
        - Стой, поговорим.
        - О чем тут говорить? Не приходи сюда больше. Здесь все для себя всё решили.
        - А ты?
        - А что - я? Я как все.
        - Шамиль!
        Они стояли друг против друга - но они не слышали друг друга.
        - Ты понимаешь, что это шанс! - горячо заговорил Дибиров. - Шанс все построить нормально! Для нормальных людей, как мы с тобой! К чему вы призываете - к аннексии, к территориальным захватам, к грабежу соседей? Ты помнишь, как мировое сообщество отреагировало на аннексию Крыма? Россия стала изгоем! Ты хочешь, чтобы и мы стали изгоями, да? С первых дней независимости?
        - Я слышал, что тебя министром юстиции назначили, да?
        - Да.
        Шамиль вырвал руку из руки Дибирова.
        - Не поздравляю. Я бы отказался. Иди отсюда. А то тебя убьют.
        Шамиль повернулся и пошел обратно на площадь
        Тем временем на трибуну митинга влез другой оратор, в черной кожаной куртке и камуфляжных штанах. Схватил микрофон.
        - Люди! - заорал он истерично. - Лезгияр![21 - Лезгины (лезг.).] Все вы знаете о положении лезгинского народа в Азербайджане! Я сам оттуда, из Баку! Нас бьют, арестовывают, убивают! Запрещают говорить по-лезгински! Запрещают открывать свой бизнес, даже кафе нельзя открыть, можно только работать на азербайджанского хозяина за копейки! Во всех учреждениях - одни только азербайджанцы! Ни в один университет лезгину не поступить! В Карабахе лезгинских солдат гнали вперед азербайджанские офицеры и говорили: хорошо, пусть армяне лезгин убивают! Стреляли нашим в спину! Угрожают отправить в тюрьму, говорят: будете требовать автономии, мы вас всех вырежем!
        Толпа охнула, заволновалась, в нескольких местах раздались злобные выкрики:
        - Бей азеров!
        - Самые лучшие люди Азербайджана, самые лучшие спортсмены, писатели, военные - это лезгины, которые выучили язык и назвались азербайджанцами, чтобы пробиться! Азербайджанцы записывают лезгинских детей азербайджанцами, все садики, все школы только на азербайджанском, лезгинского нет! Скоро Азербайджан станет частью Турции, и тогда они нападут на нас, чтобы уничтожить весь лезгинский народ по обе стороны границы, уничтожить даже память о нем! Они двести лет нас уничтожают!
        Снова выкрики. Где-то уже дрались.
        - Вставай, лезгинский народ! Хватит подчиняться русским, аварцам, даргинцам - над нами только Аллах! Никакие границы не вечны! Должен быть Северный и Южный Лезгистан, автономные республики! Иначе никак! Все, кто призывают нас к гражданскому миру, - это агенты, купленные азерами, чтобы мутить воду! Прямо сейчас в Госсовете сидят азеры и дают взятки, чтобы опять власть забыла про лезгинский народ! Давайте пойдем к Госсовету и устроим там бессрочный митинг, потребуем от властей помочь нашим лезгинским братьям! Не допустим, чтобы нас покупали и продавали! А если Азербайджан откажется признать права лезгин, то надо выселить отсюда всех азербайджанцев и конфисковать имущество! За Лезгистан! За лезгинскую нацию! Слава нации!
        Моментально начали организовывать колонны. Впереди ехали машины. Толпа, скандируя «Садвал! Садвал! Садвал!»[22 - Объединение (лезг.).], направилась на бывшую площадь Ленина, к зданию дагестанского Госсовета. Небольшие группки крепких, решительного вида борцух, пополам в спортивках и в камуфляже, записавшихся на митинге в самооборону, - садились в машины, в реквизированные для такого дела маршрутки, в джипы - «решать конкретно» азербайджанский вопрос в новом государстве…
        На следующий день азербайджанские лезгины так же попытались провести митинги. Их разогнала полиция. Митинг на площади удалось ввести в некое приемлемое русло благодаря депутатам-лезгинам. Часть протестующих с наступлением темноты отправилась по домам, но части - той, которая приехала с районов - деваться было некуда, и они остались на просторной площади Ленина, поставив палатки, начали резать баранов. Так начинался лезгинский Майдан в Махачкале…
        Баку, Азербайджан. 14 мая 2018 года
        Полиция Баку - сразу после начала событий на Кавказе - была переведена на усиленный вариант несения службы.
        Усиленный вариант несения службы предусматривал усиление дежурства на улицах, взятие под охрану стратегических объектов жизнеобеспечения, личному составу выдали оружие и отправили на патрулирование всех, кого только смогли. Были подняты беспилотники - Азербайджан плодотворно сотрудничал с Израилем и закупил значительное количество современных израильских беспилотников, способных контролировать всю территорию Баку. Однако были допущены две ошибки. Первая - наиболее опытных оперативников отправили на север, в места компактного проживания лезгин и аварцев, создав там толчею, суматоху и неразбериху - полиции там нагнали слишком много и опера просто мешали друг другу, а режим безопасности на остальной части территории страны был существенно ослаблен. Вторая - ни бакинская полиция, ни МВД Азербайджана не имели серьезного опыта борьбы с терроризмом. К проведению Евровидения был обновлен план антитеррористического прикрытия Баку, но наработки, положенные в его основу, были устаревшими…
        Первым террориста заметил сержант полиции Мурад Бакиров. Он и не подозревал, что это террорист - просто ему сначала не понравилась майка, на которой было написано «Садвал!» (а такие майки уже появились), а потом он увидел глаза этого пацана - совершенно мертвые, со зрачками с булавочную головку, уставленные в одну точку. Наркоман…
        Поправив автомат, из которого сержант стрелял больше года назад, он направился наперерез наркоману, явно желающему зайти в метро. Сержант вообще-то был дорожным полицейским и больше чем с автошами[23 - Автоши - большая проблема Азербайджана, это люди, которые покупают дешевую машину (обычно «ВАЗ») и хамят на дороге, провоцируя столкновения, - не лихачат, а именно хамят и бьют машины друг друга.] дел не имел…
        Наркоман вдруг ускорился.
        - Эй! - крикнул сержант.
        Он схватил наркомана за плечо - но тот с неожиданной силой извернулся, и тут сержант почувствовал, как обожгло бок… потом еще раз. Начали подкашиваться ноги… сержант начал падать, и последнее, что он слышал, это крик напарника и выстрелы…
        Напарник, сержант Везиров, также не имел навыка обращения с оружием, не имел он и навыка работы в паре, иначе того, что произошло, не случилось бы. Увидев, что напарник падает, Везиров выхватил пистолет и открыл по преступнику огонь. Убил наркомана с ножом и тяжело ранил мужчину, проходившего мимо. Стрелять в толпе Везиров тоже не умел, эти навыки нарабатываются тяжелейшими тренировками, когда приходится стрелять, а напарники машут перед тобой силуэтами «заложников» на длинных палках. Просто удивительно, что все обошлось так легко…
        Бакиров был также тяжело ранен, рядом был выход из метро, тут же собралась толпа - как и в любой восточной стране, она собирается быстро. Принесли из магазина одеяла, подложили под раненых, стали перевязывать. Кто-то кричал, что надо прямо сейчас везти пострадавших в больницу, кто-то - что нельзя их трогать до приезда «Скорой». И никто не заметил в этой суете, толкотне и шуме человека, который случайно оставил рядом с толпой тяжелую черную сумку и пошел дальше…
        Прибыла «Скорая», наполняя надсадным воем воздух, и в этот момент другой человек, сидевший в белом «Вольво» на противоположной стороне дороги, набрал номер телефона и нажал на кнопку «дозвон». На противоположной стороне улицы глухо грохнуло, все моментально заволокло дымом… потом из дымной тьмы стали появляться люди… грязные, окровавленные. Кто-то бежал, кто-то падал. К месту подрыва бежали люди, вой сигналок припаркованных машин, сработавших одновременно, бил по нервам.
        Человек удовлетворенно улыбнулся и тронул машину с места. Телефон он уничтожит потом… впрочем, его следы и так никуда не ведут.
        На «Вольво» были дипломатические номера…
        Чуть позже произошло еще два взрыва. На Зыхском шоссе взорвался бензовоз, и еще один взрыв был в самом центре, у Баксовета.
        Аслан Дибиров узнал о взрывах, когда находился в Госсовете на чрезвычайной сессии. Узнав об этом, часть депутатов встала и устроила овацию…
        На площади, узнав о взрывах в Баку, долго стреляли в воздух. Потом расчистили место и устроили большой зикр. Все это снимали на камеры, на мобильники, ликование лезгин по поводу гибели азербайджанцев тут же выкладывали в Сеть, полня счет…
        Только через час ему удалось пересечься с академиком Казиевым.
        - Авиз дади[24 - Один из вариантов уважительного обращения к старшему.]…
        Академик остановился.
        - Авиз дади, вы меня знаете?
        Академик кивнул.
        - Знаю, Аслан, знаю. Про тебя говорили как про дурака, который не берет… что само по себе удивительно в наши времена… в наши времена все умные…
        Аслан подошел ближе.
        - Авиз дади, вы знаете, что сейчас произошло в Азербайджане?
        Академик кивнул, но словами не ответил.
        - Авиз дади, вы видели, что произошло в зале. Люди на площади делают зикр и кричат - хорошо, надо еще. К чему мы идем, авиз дади? Мы превращаемся в зверей.
        - Чего ты от меня хочешь?
        - Авиз дади, выступите перед людьми. Скажите им, что смерть - это повод для скорби, а не для радости.
        - Они меня не послушают. Они все для себя решили.
        - Они послушают. В любом случае - вы должны выступить.
        - Мальчик мой, люди озлоблены. Оскорблены невниманием и пренебрежением…
        - Авиз дади, - перебил его Аслан, - когда мы, немногие, говорили, что Россия должна уйти, нас тоже никто не слушал. Но вот России больше нет, и мы свободны. Я не хочу говорить о том, что Россия должна вернуться. Но боюсь, это становится неизбежным…
        Академик помрачнел.
        - Авиз дади, я слышал ваше выступление. Мы все знаем о проблемах вашего народа. Ваша боль отдается эхом во всех наших сердцах. Но неужели надо умножать ее злом.
        - Хорошо, - сказал академик, - я подумаю…
        Академик Казиев выступил на лезгинском Майдане вечером с короткой речью, в которой он напомнил собравшимся об Аллахе и о том, каково наказание за убийство. Он сказал также, что стремление лезгинского народа к свободе не имеет ничего общего с бандитами и убийцами, что рыскают подобно хищным волкам.
        Его выслушали. Но не послушали.
        Аслан Дибиров сам от себя направил соболезнования в Азербайджан, главе правительства Азербайджана, ни с кем это не согласовывая…
        Дагестан, Махачкала. 18 мая 2018 года
        С чего начинается Родина…
        Вопрос отнюдь не праздный. Потому что когда какая-то территория волей-неволей становится независимой - этот вопрос встает сразу. А за последние полвека на постсоветском пространстве этот вопрос вставал часто - слишком часто.
        Так с чего начинается Родина?
        Свободный и независимый Дагестан нашел ответ: Родина начинается с армии.
        Ну а как? А если Россия передумает и пойдет обратно отбирать выстраданную независимость?
        Одним из тех, кто был категорически против создания армии, был министр юстиции Аслан Дибиров. Как и почти всегда - он оказался в меньшинстве.
        Что такое армия? Армия - это совокупность вооруженных людей. Они не производят никакого добавочного общественного продукта, зато требуют себе каждый месяц зарплату, и более того - требуют расходов на обучение, снаряжение и боевую технику. Последняя - очень дорогая, даже если брать и подержанную.
        А теперь вопрос. Из каких средств это все оплачивать, если экономика не работает, если Россия больше не платит пенсии и зарплаты бюджетникам, если сбежало большинство бизнесменов, если никто не платит налоги.
        По этому вопросу были жаркие дискуссии в Госсовете. Сторонники создания армии утверждали, что найдутся богатые люди, которые возьмут финансирование армии на себя. Аслан не понимал - они дураки или сознательно это делают?
        Ведь если богатые люди финансируют армию - то это получается их армия, а не армия государства. А в Дагестане будет все еще круче, потому что в Дагестане более тридцати местных наций и народностей и каждый будет содержать собственное ополчение. Как только ополчение создадут, скажем, аварцы, так тут же начнут создавать даргинцы, лезгины, лакцы и все остальные - чтобы не оставаться с голой задницей. И будут вкладывать в ополчение все свободные средства, чтобы оно было сильнее, чем у других, а как иначе? Потом - при любой драке, при любом коммерческом конфликте - эти ополчения будут задействованы, а русских, чтобы разнять, рядом не будет. И начнется такая буча…
        Нельзя сказать, что другие это не понимали - понимали, не дети. Потому и дискутировали, спорили - начинать раскручивать маховик взаимного вооружения никто не хотел. Но с другой стороны - опять поминали Россию (как будто Дагестан мог создать армию, которая остановит Россию) и поминали то, что много молодых людей шляются по городу туда-сюда, и если их не привлечь в армию - они уйдут в криминал. При этом Аслан отметил, что такая простая тема, как создание для них настоящих рабочих мест, почему-то не приходила никому в голову.
        Аслан считал, что армия пока не нужна вообще, он сомневался даже в необходимости полиции. Пока у них нет денег на содержание армии, и если положить руку на сердце - то и государства у них пока тоже нет. Они ни сейчас, ни в будущем не смогут создать армию, которая остановит Россию, и даже если они получат деньги от каспийских месторождений нефти и газа, то лучше потратить их не на армию, а на повышение жизненного уровня людей. Лучше им объявить нейтралитет и отказаться от армии вообще. Как Швейцария и некоторые скандинавские страны. Тогда если Россия и решит прийти, за нарушение суверенитета нейтральной, суверенной страны без армии санкции будут даже более суровыми, чем за Крым.
        Решило все обращение эмира Кувейта, который пообещал выделить на армию Дагестана сто миллионов долларов в обмен на разрешение легальной работы аль-Васатыйи[25 - Исламский фонд, созданный в Кувейте для мирной проповеди ислама.] и некоторых других исламских партий и фондов. Таким образом, можно было создать настоящую государственную армию.
        Снова разразилась дискуссия. Аслан был резко против, он пытался доказать остальным членам правительства, что никто просто так, за красивые глаза, не даст сто миллионов долларов, и если дают - то это неспроста. И следом за аль-Васатыйей, которая тоже непонятно, насколько она умеренная, придет Хизб-ут-Тахрир, а следом - «Исламское государство» и «Аль-Каида».
        «Исламского государства» все боялись. Но приняли решение попросить двести миллионов долларов…
        Двести миллионов долларов дали. На эти деньги быстро подсуетились и закупили машины, снаряжение, технику, набрали людей. Решили провести военный парад - и ради такого дела удалось даже убрать митинг с главной площади Махачкалы, которую переименовали в площадь Имама Шамиля. Там теперь митинговали то одни, то другие - но ради первого в истории государства военного парада площадь освободили. Всем хотелось зрелищ - даже с учетом того, что уже не хватает хлеба…
        Утром Аслан прибыл к площади одним из первых. Ему просто не спалось… он в последнее время мало и плохо спал…
        Магомед уже был там. Он щеголял в новой форме «жаба степовая» украинского производства и с новеньким автоматом. Форму и бронежилеты закупили в Украине, недостающее вооружение - в Сербии, в том числе «АГСы» и пулеметы «НСВ». И только у сербов имелись автоматические пушки «2А42» в тумбовом варианте, которые можно было поставить на «КамАЗ» и использовать в войне в горах. Минометы и немного артиллерии закупили в Боснии и Герцеговине, там был завод, а дешевые пикапы - в Таиланде. «Форд Рейнджер», как у афганской полиции.
        - О, Аслан, - обрадовался Магомед. Он явно гордился формой и своими нашивками. Гордым названием «Первый исламский полк особого назначения (спецназ) имени Имама Шамиля». Кстати, Аслан считал, что можно и нужно искать в истории Дагестана другие примеры, примеры из жизни вольных обществ, примеры горской демократии. Но и тут он был в меньшинстве.
        - Салам.
        - Салам, салам…
        Аслан машинально пощупал форму.
        - Как форма? Хорошая?
        - Рисунок хороший, - серьезно сказал Магомед, - а ткань не особо саульская.
        Они отошли чуть в сторону. У Магомеда была разгрузка, и он гордо держал на сгибах локтей новенький «АК-103» с подствольником и длинным пулеметным магазином…
        - А автомат хороший?
        - Чего же ему хорошим не быть, он русский. Калашников.
        Аслан насторожился.
        - Новый?
        - Ага, - ответил Магомед, - на базар в Буйнакске съезди, там торгуют. Совсем дешево, да, мы думали - граница, граница. Вся эта граница ч’анда одна.
        - Магомед?
        …
        - Ты понимаешь, что вас могут использовать в разборках?
        Магомед усмехнулся, похлопал своего друга по плечу.
        - Ле, Аслан, я же нормальный, не в горах вырос. Ко мне уже подкатывали… кружить пытались, я сказал им потеряться. Если армия будет в разборках участвовать, тут такой ай-уй будет. Я так думаю, если у нас государство - то и должно быть государство, как положено. А если какие хайваны тут мутить будут - то это их проблемы, да?
        - Саул тебе.
        - Не за что, брат. Ты это, как сам?
        Аслан улыбнулся через силу.
        - Нормально…
        - Вай… какой нормально, тебе в горы надо, воздухом подышать. Весь бледный такой.
        - Как Аминка? - Аслан решил сменить тему. Магомед потемнел лицом.
        - Ай, не напоминай больше эту вонючку, говорить про нее не могу.
        …
        - С родаками сначала в Москву с…алась, затем в Испанию уехала, лешка стремная[26 - Необразованная, стремная девушка из глубинки.]. Там щас моделью. Полуголой ходит. Я ей по скайпу звонил, она нас зверьем обозвала, весь народ оскорбила, да. Я ей сказал, потеряйся навсегда, увижу - порву, без лопаты закопаю.
        Магомед сплюнул.
        - Ничо. Красиво все будет, ту машалла…[27 - Чтобы не сглазить.]
        Аслан отнюдь не был в этом уверен.
        Первый в истории независимого Дагестана военный парад прошел нормально - показали даже подразделение боевых беспилотников, вооруженное китайскими операторскими дронами, с которых можно было скинуть на врага боевую гранату. Выступили авторитетные люди, говорили о независимости, о том, какое великолепное будущее ждет Дагестан - страну гор. Аслан не был в этом уверен.
        И еще он хотел бы знать, кто и зачем поставляет в республику русское боевое оружие в таком количестве и по такой цене, что его может купить любой.
        Дагестан, Махачкала. 20 мая 2018 года
        В эти дни происходило очень многое…
        Аслан Дибиров сам, по собственной инициативе, направился в Дербент, южную столицу Дагестана, где было сильно азербайджанское влияние - впрочем, Дербент был интернациональным городом, почти как Одесса. Там, в ресторане «у маяка» на берегу, он договорился о встрече с представителями азербайджанской общины, среди которых, видимо, были и люди, имевшие выход на самые верха в Баку.
        Собирались медленно. По странному стечению обстоятельств, по кривой гримасе судьбы - это был тот же самый ресторан, в котором они принимали представителя Евросоюза Беннетта. А вон там, дальше по побережью, ресторан, где они последний раз разговаривали с Лаймой - точнее, он просто послал ее подальше.
        Подъезжали и подъезжали машины. Здесь оказались не только азербайджанцы, в Дербенте были большие вопросы относительно того, как дальше жить и существовать, хотя бы потому, что большую долю в доходах составляет коньяк, и никакого другого рынка для него, кроме России, не существует - в Грузии свои коньяки, а в мусульманские страны коньяк не продашь. Власть в Махачкале привычно больше слушала себя, чем регионы, а регионы вынуждены были только догадываться, в какую сторону качнет. Ну и заносить - чтобы качнуло в нужную. А как же…
        - Аслан Ахатович…
        Мэр города почтительно склонился к столу.
        - Прошу вас…
        - Все прибыли?
        - Нет… на секундочку…
        Он встал из-за стола.
        - Сюда…
        Они вышли из ресторана, мэр достал из кармана ключи с сигналкой. Новенький, блестящий бело-лунным лаком «шестисотый» «Мерседес» приветственно моргнул фарами.
        - Мы должны куда-то поехать?
        - Аслан Ахатович… мы знаем, что у вас сегодня день рождения, поэтому… от лица, так сказать, всего делового сообщества Дербента просим…
        - Али Даниярович…
        В голосе Аслана послышался холодок.
        - У меня сегодня нет дня рождения.
        - Да? Простите… просто мы подумали.
        - Неправильно подумали.
        - Простите… еще раз простите - но разрешите тогда узнать…
        - Али Даниярович…
        …
        - У меня нет дня рождения. С тех пор как я стал министром юстиции. И отныне это будет правилом. У государственных чиновников нет дней рождения. Вы все поняли?
        За столом стихал шум, выпили по одной. В мусульманском Дербенте, в городе, где похоронены ансары Пророка, делали отличный коньяк и не видели ничего плохого в том, чтобы сопроводить трапезу рюмкой-другой. Это было одной из составных частей легенды о Дербенте - городе, которому пять тысяч лет…
        - Господа… - наконец поднялся мэр, - я с радостью предоставляю слово министру юстиции Дагестана, уважаемому Аслану Ахатовичу Дибирову…
        Аслан поднялся.
        - Уважаемые… - сказал он, - все вы старше меня, и согласно нашим традициям, не я вас должен учить и говорить вам что-то, а вы меня. Я и не буду вас учить. Я просто поделюсь своими мыслями относительно будущего нашей республики - а вы донесете эти мысли до тех, до кого сочтете нужным.
        На дворе двадцать первый век. Это век, в котором нельзя отгородиться от всего мира стеной и думать, что они там живут так - а мы будем жить так, и нам на все плевать. Россия отказалась от нас, но у нас есть уникальный шанс, какой дается не всякому, - построить такую страну, в которой было бы не стыдно жить нам и нашим детям. Это путь, по которому тяжело, спотыкаясь, идет Грузия. И это путь, по которому должны пройти мы.
        Вспомните день размежевания. Это произошло не так уж и давно. Вспомните, чем он вам запомнился…
        …
        Мне он запомнился нагруженными машинами в Махачкале. Мы получили независимость - и в этот же день люди, погрузив то, что могли, на машины, ринулись в Россию. И среди них были не только русские - наших было намного больше, чем русских. В этот день я испытал стыд, какой не испытывал никогда в жизни. Я не испытывал стыда, когда сбежало начальство - они не хотели отвечать за то, что творили, вот и сбежали. Я не испытывал стыда, когда на моих глазах разбегалась полиция - они тоже во многом виноваты. Но я испытывал стыд, когда видел, как люди бегут с родной земли на чужую. Еще ничего не произошло плохого - а они уже бежали. Это значит, что люди не верили в нас. Совсем.
        И, оглядываясь назад, я все чаще задаю себе вопрос: а может, они были правы?
        Посмотрите на нас!? Посмотрите, чем мы занимаемся, о чем мы говорим? Мы говорим о том, что Россия должна нам, а как насчет всех городов, дорог, плотин, электростанций? Может быть, нам стоит заплатить за все это России? Посмотрите, как живут страны на Ближнем Востоке, там, где не было России. Многие из вас ездили в Мекку - и заметили только небоскребы, но заметили ли вы, что в такой богатой стране нет ни одной железной дороги…
        За столом поднялся недовольный шум. Аслан знал, что люди будут недовольны, и сознательно обострял ситуацию.
        - …Я говорю не о том, что надо платить России. Я говорю о том, что есть то, что оно есть, и плохое и хорошее, мы получили не самую плохую землю, нашу, родную землю со всем, что на ней есть, и от нас зависит, как мы будем жить дальше.
        Аслан глотнул воды из стакана и перевел дух.
        - Уважаемые. Я знаю, что за этим столом сидят люди разных национальностей. Но все они хотят добра своей земле и своим народам. Я понимаю то, что многие границы проведены неправильно, без учета национальных особенностей. Но сейчас есть то, что есть. В Европе тоже большинство границ проведены совсем не так, как там живут народы. И Европа долго и страшно воевала, пока через боль, кровь и страдания не пришла к решению - границы не имеют значения вовсе. Сейчас в Европе нет границ, и люди просто ездят друг к другу в гости, не обращая внимания на то, где начинается одна страна и заканчивается другая. То же самое мы должны предлагать своим соседям. Всем своим соседям, какие бы исторические обиды у нас друг на друга не были. Более того - я убежден, что если в России построят демократию, то рано или поздно и та граница, та стена, которую русские сейчас возводят в страхе перед нами, - она рано или поздно будет разрушена, как разрушена была Берлинская стена…
        Здесь Аслан немного слукавил: он не верил в то, что русские поступили так из-за страха - скорее всего, их правительство захотело дешевой популярности, и сокращения расходов - сбросить балласт в виде проблемных горных и нищих территорий и жить припеваючи. Но он сказал это, чтобы польстить своим землякам.
        - Нам надо выбрать путь. Каким путем мы пойдем - путем на Запад или путем на Восток. Я всегда верил в то, что Дагестан, с его древними традициями братств, демократичен по крови, по сути своей. Но теперь я смотрю на свою землю, на свой народ и удивляюсь - куда мы идем?! Неужели первоочередное - это начинать требовать земли у своих соседей? Неужели у нас нет голодных, нет бездомных, нет больных? Нет наших детей, детей наших народов, которые скитаются по горам в поисках тропы, ведущей к Аллаху, к истине, но неизменно попадающие лишь на тропку, идущую к самому Шайтану? Неужели требовать землю у соседей - это первое, что мы должны сделать?
        …
        - Посмотрите на то, что происходило и происходит в Махачкале! Когда у наших соседей взорвали Баку, погибли ни в чем не повинные люди - у нас были люди, которые радовались этому, устроили зикр на площади. Ни шариат, ни просто закон доброго соседства не говорит о том, что надо радоваться беде соседа. А если выяснится, что это лезгины взорвали? Как нам смотреть друг другу в глаза, как нам жить с этим?!
        …
        - Я призываю каждого сказать азербайджанцу: ты брат мой, мы живем на одной с тобой земле, в одних горах. Твоя боль - моя боль. Твоя скорбь - это моя скорбь. Иначе мы и сами не заметим того, как окажемся в пещерах, как дикари…
        На обратном пути в Махачкалу на Аслана Дибирова было совершено покушение.
        Его совершить было легко, он ездил с одним всего водителем и даже на небронированной машине. В Махачкалу вела только одна дорога, проложенная у самого побережья. Фары джипа (машина осталась от предыдущего министра, убегая, он бросил ее в аэропорту, и Аслан ездил на ней - не покупать же новую) высветили полицейский «уазик», и рядом с ним еще какую-то машину, белую. Полицейский - шагнул вперед, поднимая палочку, и тут водитель вдруг изо всех сил втопил газ. Восьмицилиндровый двигатель, рыкнув, бросил машину вперед…
        - Что…
        - Голову вниз!
        Сзади замелькали вспышки, пули ударили по кузову, по заднему стеклу - но двигатель был не поврежден, и он гнал тяжелую машину вперед и вперед. Опытный водитель принял в этой ситуации максимально верное решение - не пытаться как-то противодействовать нападению, а втопить газ и максимально увеличить расстояние между собой и источником угрозы…
        - Шайтаны…
        - Что происходит, Абу?
        - Белая «Приора». Вас украсть хотят.
        «Лендкрузер» шел за сто, сзади появилось белое пятно, та самая «Приора».
        - Они сзади!
        - Вниз голову, вниз!
        Аслан понял, что он дурак, когда отказывался от охраны. Водитель не может одновременно вести машину и стрелять - и тем самым он поставил под угрозу не только свою жизнь, но и жизнь водителя.
        Но погоня закончилась так же быстро, как и началась: «Приора» с ее легкой подвеской то ли налетела на что-то на дороге, то ли просто водитель совершил какой-то ошибочный маневр - только она вылетела на встречку и с грохотом врезалась в идущий навстречу «КамАЗ». Аслан видел это только пару секунд - а потом все исчезло за очередным поворотом…
        Кто это был - так и не узнали. Возможно, политические противники. Возможно, ваххабиты. Возможно, просочившаяся в республику диверсионная группа ИГ. Последних было немало, и прибывали они на Кавказ через Грузию, через военный аэродром под Тбилиси, где теперь была американская военная база…
        Аслан остался жив чудом и впервые за все время работы пошел домой на ночь, переодеться и нормально поспать… хоть немного. Сменить одежду. А потом ему почти ночью по скайпу позвонила Лайма….
        Лайма была в Киеве, она была спикером на каком-то там Конгрессе угнетенных народов. Аслан знал, что в число угнетенных включили и народы Дагестана, и ему это не нравилось. Не нравилось по принципиальным соображениям. Народы Дагестана, будучи в составе России, не были угнетенными. И сейчас прикидываться угнетенными значило начинать государственное строительство с большой лжи. А это все равно что строить дом на песке. Если прикидываться угнетенными и просить денег - значит, так навсегда и остаться попрошайками на подсосе у российского бюджета, причем попрошайками неблагодарными. Нигде незаработанные деньги не доводили до добра, и Дагестан был ярким тому примером - деньги из России мало доходили до людей, оседая кольцом вилл и дорогих новостроек в Махачкале. Даже на пенсиях умудрялись обманывать - не показывали смерть людей и получали за них пенсию. Если они пойдут по пути требования денег с России за угнетение, им никогда не выстроить равноправные, уважительные отношения. Но он понимал и то, что без денег из России в республике начнут умирать с голоду старики.
        Как поступить правильно - он не знал.
        Лайма была где-то в Киеве… она выходила в Сеть с ноутбука, откуда-то с природы - за спиной была видна зелень. Аслан машинально заметил, что она чуть удлинила волосы и теперь носила прическу «каре». Увидев Аслана, она ужаснулась…
        - Асланчик… что с тобой?
        У Дибирова болела голова, болел живот (скорее всего, язва или уже есть, или вот-вот будет). Тошнило…
        - Что тебе нужно, Лайма? - спросил он. - Мы, кажется, все для себя решили, так?
        - Я завтра собираюсь приехать к вам. Люди должны знать правду о том, что происходит.
        Он хотел ее послать, но подумал, что как министр, он не имеет права этого делать. Люди действительно должны знать… надо прорвать информационную блокаду, иначе их примут за еще одно несостоявшееся государство типа Кыргызстана. И он, как политик, не имеет права отказываться от такой возможности.
        - Хорошо, - сказал он, - я пошлю машину.
        - С тобой все в порядке? - спросила она.
        - Пока да.
        - Ты какой-то…
        - Лайма, я не спал в нормальной кровати с тех пор, как все это началось. У тебя еще есть что сказать?
        - Да… - помедлила она, - ты не мог бы заказать мне номер в гостинице? Сайты висят, никто не хочет к вам лететь…
        Аслан подумал, что если она прилетит в таком виде, то до города она вряд ли доедет. И в отель ей лучше не селиться. Потому что здесь неприкосновенность женщины обеспечивает не закон, а возможность кровной мести. Она же - как лакомый кусок.
        - Остановишься у меня. У меня есть гостевая комната.
        - Аслан, я тебе точно не помешаю? - озабоченно спросила она.
        - Да. В нашем народе есть традиции гостеприимства. Но говорю сразу - ни на что не рассчитывай.
        Она нервно рассмеялась.
        - Правда?
        - Да.
        - Ты первый мужчина, который говорит мне это. Обычно я бросаю.
        Да уж…
        - Все когда-то бывает в первый раз, Лайма. Позвони, когда будешь садиться на самолет, хорошо?
        Свернув скайп, он какое-то время тупо смотрел перед собой, затем встал, открыл дверь вмонтированного в стену шкафа - там было зеркало. Посмотрел на себя… глаза как у кролика, короткая борода и… проседь. Он седел.
        Ему не было и тридцати, и он седел…
        Успокоив себя, что комнату надо подготовить к приезду гостьи, он начал собираться. Надел бронежилет и повесил на плечо автомат. Один из тех двух, что остались от ментов, без автомата по Махачкале ходить было опасно…
        Ночью ударный беспилотник ВВС Азербайджана (было шесть, закупленных в Китае) нанес удар по целям, находящимся в пограничной зоне, это была взбудораженная лозунгами и призывами группа лезгинской молодежи, сформированная в отряд самообороны, снабженная оружием (хотя кой черт снабженная, оружие на всех базарах открыто продают) и пытавшаяся переправиться через границу на помощь «угнетенному лезгинскому народу».
        Так и непонятно было, на какой территории находилась группа, это была территория Дагестана или Азербайджана. Те, кто обеспечивал проход, попытались вытащить тела, чтобы не оставлять улик, беспилотник уже ничего не мог сделать, но они вступили в перестрелку с подоспевшими азербайджанскими пограничниками, тревожной группой. Азербайджанцы потеряли в перестрелке одного убитого, о потерях среди этой группы ничего не было известно, но им удалось вытащить на территорию Дагестана пять тел погибших. И с той и с другой стороны подоспело подкрепление, огневой бой продолжался до утра.
        Откуда стало известно, что вытащили пять человек? Очень просто - тела повезли в Махачкалу, чтобы подогреть и без того непростую ситуацию в столице и в стране. И им это удалось.
        По законам шариата погибших следует хоронить до вечера того же дня, в который человек погиб. Погибших мужчин - по возрасту они были подростки, но все относились к ним как к мужчинам - хоронили как шахидов - в том, в чем они погибли, не обмывая. Это значило, что неприятности еще впереди…
        После похорон те, кто приехал из Махачкалы проводить в последний путь родственников и друзей, вернулись обратно, часто прихватив с собой родственников из сел. Госсовет Дагестана не нашел ничего лучшего, как собраться на сессию, кворума опять не было - приняли резолюцию с соболезнованием, потом - еще одну, с осуждением почему-то России. Хотя уже утром по азербайджанскому телевидению прошло интервью президента Азербайджана, в котором он признал факт нанесения ударов беспилотниками азербайджанских ВВС и заявил, что удары были ответами на варварские террористические акты в Баку и будут продолжаться до полного искоренения терроризма. Прозвучали также угрозы в адрес самого Дагестана. Бакинцы, собравшиеся на митинг, встретили сообщение одобрительными криками, на улицы начали выходить ликующие бакинцы. Явочным порядком установили выходной, все равно никто не работал. И никто не думал о том, что он только что негодовал из-за того, что кто-то радуется убийству людей - и вот сам он уже скачет и радуется тому, что погибли люди…
        На митинге перед Госсоветом появились черные флаги. Попытался выступить спикер парламента Данияров - один из старейших депутатов, как и многие депутаты - фигура компромиссная. Не дослушав его беканье-меканье, разъяренная молодежь пошла на штурм правительственных зданий…
        Ситуацию в тот день удалось урегулировать, но какой ценой! Когда молодежь уже ворвалась в здание, депутаты, находившиеся под контролем разъяренной толпы, которая в любой момент могла растерзать их, приняли решение об объявлении военного положения (притом что закона о военном положении в республике принято не было, и что значит этот термин - никто не знал) и о направлении на границу с Азербайджаном вооруженных сил Республики Дагестан. Как было сказано - для защиты суверенитета и территориальной целостности Республики Дагестан. То, что не было сформировано нормального командования и сам по себе факт направления на границу вооруженных сил без нормального командования мог по любой случайности спровоцировать пограничный конфликт, а то и полномасштабную войну с Азербайджаном, - об этом никто не подумал.
        Было не до того, чтобы думать.
        Не подумал никто еще и вот о чем: с того момента, когда новосозданная армия вся (резервов не было) отправится на южную границу страны, у правительства в Махачкале не останется почти никакой силовой поддержки.
        Дагестан, Махачкала. 21 мая 2018 года
        Ночью в городе произошла очень серьезная перестрелка из гранатометов и автоматического оружия. Они происходили и раньше, происходили и ночные обстрелы постов из снайперских винтовок с глушителями - но в этот раз одного из отморозков удалось задержать. Удалось задержать случайно, он направлялся к одному из правительственных зданий на машине, в которую была погружена тонна взрывчатки. Перестрелка была устроена, чтобы отвлечь внимание, террорист-смертник добрался до здания и врезался в него, но остался жив по двум причинам. Первая - видимо, в последний момент он нажал на тормоз. испугавшись смерти. Вторая - не сработало взрывное устройство. Несостоявшегося смертника вытащили из машины и начали убивать, но тут их обстрелял снайпер, и пришлось спасаться самим… и в итоге смертника не убили, а доставили в больничку…
        Узнав об этом, сам Аслан решил выехать и поговорить с этим человеком. Он понимал, что дело совсем плохо, и он хотел понять, что движет этими людьми, ведущими террор против исламского, независимого Дагестана уже тогда, когда русские отсюда ушли…
        Заходя в помещение лазарета при изоляторе временного содержания, он поймал себя на мысли, что он впервые заходит сюда не как правозащитник, а как представитель власти. До этого он обличал избиения, пытки, издевательства - а что делать теперь? Что делать с молодым пацаном, который сел в заминированную машину и направил ее на здание?
        Парень лежал на койке, пристегнутый наручниками, около него никто не дежурил. Под глазами у него наливались синяки - симптом сотрясения мозга.
        - Ас саламу алейкум… - сказал Аслан.
        Ответа не было
        - Ас саламу алейкум. Тебя не учили давать салам людям?
        Ответа снова не было.
        - Ты дагестанец? Из какого ты рода?
        Молчание.
        - Выйдите все, - приказал Аслан.
        Когда все вышли - он взял стул и сел рядом.
        - Ты знаешь русский?
        …
        - Я аварец. Не знаю, какого ты народа, но русский ты знаешь, и потому буду говорить с тобой на русском. Хочешь, я расскажу про свою мечту?
        …
        - Я родился и вырос на этой земле, и я сын своего народа. Но так получилось, что моя мать была русской. Мой отец женился на ней против воли своего отца и рода, и все об этом знали. Тебе это знакомо?
        …
        - Из-за этого многие считали меня не совсем дагестанцем, неправильным дагестанцем, изгоем. Но это не мешало мне любить эти горы и это море больше некоторых других, тех, кто считает, что они настоящие дагестанцы, а других как будто бы не Аллах Всевышний создал. Знаешь… летом я не раз ездил в горы к родственникам, и мне там нравилось. Представь себе, как бывает, когда облако садится на гору. Ты как будто в вате… в мокрой вате… ничего не видно, смешно и страшно. Мы - счастливые люди. Мы можем касаться руками облаков - значит, мы живем где-то совсем рядом с небом…
        …
        - Я учился и здесь, и в России, и в Европе, я неоднократно ездил в Европу, я видел, как там живут люди, и мог сравнивать. Я ездил по странам и видел, что люди живут совсем по-другому и при этом - живут намного лучше нас. Я пытался понять, почему так. Ведь многие из нас искренне верят в Аллаха Всевышнего, а он не дает нам ни успешного торга, ни преуспеяния, ничего - так почему же так, а?
        - Потому что вы все находитесь под гневом Аллаха, - процедил парень.
        - Под гневом Аллаха? А почему?
        …
        - Мы находимся не под гневом Аллаха, а под гнетом собственной глупости и отсталости. Так, как мы, больше никто уже не живет. У нас каждый знает, кто чей родственник, и относится к людям в зависимости от этого - а не от того, какой человек есть. У нас если кто-то приезжает с деньгами - все думают, как урвать, а не как помочь организовать бизнес. Мы гордимся, что мы единый народ - но на деле только угрозы заставляют нас быть честными друг с другом, мы готовы кидать друг друга, что по мелочам, что по-крупному.
        …
        - Но меня больше интересуешь ты. Знаешь, кто я?
        …
        - Я был правозащитником. Когда вы уходили в лес, когда вас ловили, избивали до черноты, пытали - я помогал вам. Как мог. Я в чем-то понимал вас… Дагестан никогда сам не определял свою судьбу. И все те болезни, какие были в России, они были и у нас вместе со своими собственными. Вы сражались против несправедливости… я тоже видел эту несправедливость, и сражался с ней, правда, по-своему. Это было не так давно - но теперь все переменилось, верно?
        …
        - Теперь Дагестан независим. Ты не знаешь, как теперь называется Дагестан?
        …
        - Исламская Республика Дагестан.
        На самом деле Аслан был против и этого, он был за название «Демократическая Республика Дагестан». Другие предлагали название Исламское государство (вилайет) Дагестан. Но были и те, кто был против, потому что с таким названием не получить помощи от ЕС. А отказаться от названия «Исламское» - значит восстановить против себя религиозную часть населения и мулл, утратить часть и без того скудных инструментов контроля над ситуацией. Сошлись на «Исламская Республика Дагестан», хотя все понимали, что это оксюморон. Ислам и демократия несовместимы в принципе, потому что, как метко сказал один ближневосточный шейх, Аллаха не выбирают, Аллаху подчиняются. На родине этого шейха уже грохотала несколько лет гражданская война, унесшая к этому времени больше ста тысяч жизней…
        Короче говоря, каждый видел в Дагестане свое, и это распространялось не только на название…
        - Ответь мне, против кого ты воюешь? Ты воюешь против собственного народа?
        И тогда задержанный заговорил, размеренно, обдуманно и страшно:
        - Нет Бога кроме Аллаха, кого Аллах направил, того никто не собьет, а кого Аллах сбил, того никто не направит. Долгие столетия земли мусульман находились под властью кяфиров, но СубханАллах, куфарской и джахильской власти приходит конец по всему миру, в том числе и на моей земле. Все большее число людей из разных народов принимает веру в Аллаха, могущественного, достохвального, у которого нет сотоварища, и направляется в места, где идет джихад, ища для себя одного, победы или шахады. Мы подняли меч и не опустим его, пока не утвердим «Ла иллаха илля’Ллагъ»[28 - Нет Бога, кроме Аллаха, - так иносказательно говорится об установлении шариата.] на землях Халифата, а затем и по всему миру, не прекратим джихад, пока хоть в одном уголке мира, созданного самим Аллахом, есть место джахилии и куфару. Вилайет Дагестан избавился от власти кяфиров, но попал под власть мушриков, поклоняющихся идолам и тем самым впавших в ширк[29 - Согласно догматам ваххабизма - большая часть населения Дагестана является мушриками, то есть теми, кто придает Аллаху сотоварища, и тем самым вышедшим из ислама. Проявлениями ширка
является, например, паломничество к могилам местных святых, ношение амулетов, подчинение устазам (учителям) и так далее.] и вышедшим из ислама. Несомненно, что тот, кто ведет себя недостойно, тот кяфир, и я буду сражаться с ним, пока силой, данной мне и моим братьям Аллахом, мы не очистим вилайет Дагестан от всяческих проявлений куфара и ширка и пока все жители этой земли не уверуют в одного лишь Аллаха. Уничтожать кяфиров, бидаатчиков и мушриков есть фард айн[30 - Личная обязанность, которую мусульманин должен выполнять независимо от того, делают ли это другие.] любого мусульманина, и я буду это делать, пока Аллах дает мне силы. Аллаху акбар. А что касается тебя - может, ты считаешь себя мусульманином, но ваша власть есть власть т’ъагута[31 - Тагут - это правитель, который правит опираясь не на шариат, а на другие законы. По сути, для ваххабитов любой современный правитель есть тагут.], потому что вы ищете себе иных законов, кроме шариата, и значит, вы ничем не лучше русистов. Аллах яхдык[32 - Аллах яхдык - Аллах да направит тебя (на путь истинный).].
        Аслан встал:
        - Ты не сын своего народа, не сын своего отца и не сын этой земли. Ты выродок, поднявший руку на отца, на своих братьев. Ты думаешь, что ты идешь тропой в рай, но на самом деле ты бредешь тропой, ведущей прямиком к шайтану, аузу билла мина шайтан-и-раджим. Когда-то я думал, что с вами можно договориться, но теперь вижу, что нет. С вами договориться нельзя. Аллах да помилует тебя и да направит на путь истинный.
        - Ва алейкум… - ответил задержанный, не отрывая взгляда от молодого министра юстиции Дагестана.
        И тебя…
        Дагестан, Махачкала. 22 мая 2018 года
        На следующий день в республике началось восстание.
        Сам Аслан утром пришел на работу. Примерно через час сообщили, что во время утренних намазов муллы сообщили, как власти перебили мусульман, и разъяренные вооруженные люди после намаза бросились на улицы. Аслан пытался разбираться какое-то время в том безумии, что творилось в городе. Но понял, что бесполезно. Время уже было далеко за полдень, и все было напрасно - все для себя все решили. Звонили телефоны… но на местах никого не было. Он ответил на пару звонков, а потом закрыл свой кабинет, забрав из него небольшую сумочку с личными вещами. И направился - как и все - на площадь…
        Первое, что он услышал, это был автоматный треск. Строчили из автоматов, то тут, то там стреляли, непонятно в кого. Люди, не боясь, бежали к площади. Он увидел, как мимо проехал серый грязный джип «Тойота Лендкрузер», окна были опущены вниз до предела, боевики сидели в окнах и строчили в воздух из автоматов. Джип медленно двигался, люди его не боялись, то тут, то там слышались выкрики «Аллаху акбар! Аллаху акбар!»…
        На площади, на прилегающих улицах - не протолкнуться от людей. Кто-то орет, кто-то режет барана, кто-то просто смотрит… не видно, чтобы кто-то оказывал сопротивление.
        - Аллаху акбар!
        - Аллаху акбар!
        - Мухаммад расуль Аллах!
        Какой-то мужик, бородатый, пахнущий потом - схватил Аслана и стиснул его в объятьях.
        - Дай я тебя обниму, брат…
        …
        - Аллах услышал наши молитвы. Новая власть приходит, чистая, не весь это неджес! Наша власть! Народная!
        …
        - Хвала Аллаху, брат! Ты чего не радуешься?
        - Нет, - ответил Аслан, - я рад…
        Госсовет Дагестана был низложен, но оставшихся депутатов не тронули в силу уважения к возрасту. Тут же на площади избрали новый орган власти - Шуру, причем в Шуру вошли и некоторые депутаты Госсовета, это никого не смущало. В Шуру вошли представители самых разных течений ислама, на взгляд - в ней было больше представителей традиционного для Дагестана суфийского ислама. Но будь эти депутаты радикальными или умеренными, игнорировать настроения и ожидания своих митингующих на площади, вооруженных и готовых на все сторонников они не могли… Вечером этого же дня самопровозглашенная Верховная Шура народов Дагестана объявила Азербайджану джихад…
        Уже на следующий день произошли новые столкновения на границе, а Азербайджан объявил о проведении на своей территории (в лезгинских регионах) АТО.
        Антитеррористической операции.
        Короче, Аллаху акбар.
        Дагестан, Махачкала. 24 мая 2018 года
        Как и следовало ожидать, власть Верховной Шуры оказалась недолгой. Но никто не мог предположить, что она окажется настолько недолгой.
        Всего на два дня.
        Потому что в Верховной Шуре было совмещено несовместимое. Отряды боевиков-националистов из отдельных сел и отдельных народностей. И бандформирования ваххабитов и их амиры. Для этих национализм был грехом, наказание за который - смерть. В отличие от националистов ваххабитам было плевать на национальные и культурные особенности, и они собирались поддерживать только один язык - аварский. И ни о каком Дагестане они знать не хотели - в их понимании Дагестан был только провинцией Имарата Кавказ, а тот в свою очередь - провинцией Исламского халифата. Никакая самобытность им не была нужна, к тому же они отрицательно относились к разнузданным националистам, обвиняли их в употреблении спиртного, наркомании, прочих излишествах. Националисты тоже относились к ваххабитам крайне настороженно. Большая их часть исповедовала традиционный, суфийский ислам, имела религиозных наставников, шейхов, - по мнению ваххабитов, они придавали этим Аллаху сотоварища и были бидаатчиками, то есть делали нововведения в Коран. Первый же вопрос - о переименовании Махачкалы в Шамилькалу - расколол Шуру на два враждебных лагеря. И
почти сразу же полилась кровь.
        Искрой, от которой загорелось пламя, стал первый же намаз, совершенный при правлении Шуры. Ваххабиты, которые ранее совершали намаз в мечети на Котрова, пришли в центральную Джуму-мечеть, где их не ждали. Сразу после намаза и проповеди между суфистами и ваххабитами начался скандал…
        Скандалистами были двое: один - молодой человек с бородой, почему-то короткой (видимо, он следовал ханафитскому мазхабу, согласно которому длина бороды должна быть такой, чтобы волосы помещались в кулаке, а все остальное можно отрезать), штанах до середины голени (чтобы шайтаны не цеплялись) и стойким запахом немытого тела. Второй - повыше его ростом и на пару лет постарше, с модно укороченной бородкой, в зеленой шапочке - пясе. Такие в республике назывались мюридами, и говорили, что они придерживаются сиратль мустакъим, или «первого», срединного пути. К спорящим тут же присоединились соратники.
        Начался спор с обычной «темы» - надо или нет шевелить указательным пальцем при совершении намаза, салафит доказывал, что надо, а мюрид - что это ересь. Вспомнив про ересь, салафит обвинил мюрида в том, что они совершают зикр - то есть путешествуют к святым местам, носят амулеты, что есть проявление неверия и поклонения идолам, и празднуют мавлид, то есть день рождения Пророка, и потому являются бидаатчиками, искажают истинный смысл Корана, что строго запрещено. В свою очередь мюрид обвинил салафита в неуважении к народу и к самому Пророку Мухаммеду, раз салафиту ненавистен день его рождения. Потом перешли к наличию шейхов, то есть духовных учителей, и обвинениям в ширке, то есть многобожии, придании Аллаху сотоварища, ношении религиозных амулетов, в свою очередь мюрид заявил, что целование рук и уважение сведущих людей разрешено шариатом, и назвал салафита дикарем, который не признает исламских ученых вообще и распространяет дикость и суеверия, читая Коран в норе где-то в горах. Салафит спросил - сильно ли много знал шариат шейх Апанди, который до того, как стать шейхом, работал чабаном, а потом
пожарным. Мюрид начал насмехаться над некоторыми религиозными передачами, идущими по спутнику из Саудовской Аравии - салафиты специально покупали спутниковые комплекты, записывали их на видео и передавали друг другу, смотрели на телефонах и благоговели, причем большинство даже не понимало, о чем идет речь, потому что в недостаточной степени знало арабский. Затем подняли самую больную тему - салафит обвинил мюрида в том, что ДУМ тратит деньги только на религиозные сооружения, дорогие джипы и роскошь, в то время как миллионы и миллионы мусульман живут в нищете и им надо помогать, а джихад фард айн. Мюрид тотчас обвинил салафита в том, что они прикрываются религией Аллаха, а на самом деле, они обычные воры, занимаются вымогательством и совершают заказные убийства. А их амиры строят на деньги, полученные от вымогательства, дворцы в Турции и в Дубае, открывают сети супермаркетов и предаются излишествам…
        И все это сильно походило на воронью слободку или выяснение отношений на советской торговой базе после ревизии, кто и сколько на самом деле украл, если бы не трагические обстоятельства, в которых все это происходило.
        Началась драка… кто-то тузил друг друга кулаками, а кто-то уже бежал к машинам, оставленным на улице…
        Хлопнул дверью, схватил небрежно брошенный на заднем сиденье автомат…
        Тра-та-та, - сухо прокашлялся Калашников, - тра-та-та-та-та…
        И ему ответили другие…
        Уже к вечеру салафиты устроили в Махачкале уличные бои…
        Аслану идти было некуда. Потому что он был махачкалинцем и рожденным в Махачкале. У него не было села, в котором он мог бы укрыться…
        Произошедшее на площади оставило у него в душе очень тяжелое впечатление. Его родители - ни отца, ни матери не было в живых, погибли - с детства учили его быть справедливым, особенно отец. Отец учил его заступаться за слабых. Он и стал правозащитником, потому что у него было острое чувство справедливости - и он заступался за свой народ, за свое поколение, слабое и беззащитное перед огромной страной и спецназовцем в маске как ее представителем.
        Он изучал историю Дагестана… он знал про древние вольные братства, которые, вероятно, были одним из первых ростков демократии, он гордился Шамилем и его деяниями и понимал, что если бы не глубокие демократические традиции его народа - Шамиль не смог бы сорок лет противостоять накатывающей с севера гигантской машине абсолютизма…
        И вот они получили наконец свободу, а он увидел наконец свой народ и то, что он собой представляет…
        Разочарование было сильным. Вместо некоего идеального… студента, что ли, или просто человека, готового строить свое государство, свое, без обнаглевших ментов и чужих спецназовцев - получился какой-то борцуха в подвернутых штанах и тапках без задника, орущий «Аллах акбар!» и угрожающий «дать пощак». Пощак вчера дали ему на улице, просто так, без особого повода - дали, и всё. И телефон отобрали. И этот пощак многое изменил…
        Он был на площади, в самой гуще истории. Он видел целую площадь, скандирующую «Аллах акбар!» - и это при том, что на южной границе за Дагестан погибали люди и как следует еще не почтили мертвых. Он видел, как по коридору позора шли немногочисленные депутаты Госсовета - среди них, например, был академик Казиев. Убивать не решились, все-таки на кровную месть можно нарваться - но и того, что сделали, более чем достаточно. Он видел, как на площадь, подобно скакуну, въехал внедорожник «Лендкрузер», а на крыше его были бандиты, они размахивали черным флагом и орали «Аллах акбар!». Он видел и главного среди них, Абу Муслима, военного амира Дагестана. Еще несколько дней назад он освобождал его из тюрьмы, и он тогда не был военным амиром Дагестана - его этапировали сюда из России для каких-то следственных действий. А так - он был наполовину русским и почти сиротой - что для Дагестана нехарактерно. За сто долларов убил трех человек, в том числе двоих сотрудников полиции, потом испугался и поднялся в горы, чтобы избежать ответственности. В горах его научили ваххабизму, и он в него поверил, поверил сильнее,
чем окружавшие его моджахеды. Правильно говорят, что самые ревностные верующие получаются из бывших грешников…
        Что дальше? Каким путем пойдет Дагестан после этого? Война с соседями, окончательный крах государства, нищета? Удивительно… но у них даже своего Дудаева не нашлось, чтобы построить хоть и бандитское государство, но государство. И плевать им на демократию. Все, что им надо, - это отжать у прохожего мобильный телефон и дать пощак.
        Вот - все.
        Это у него отжали телефон в толпе и дали пощак. Просто потому, что увидели - он один и он слабый.
        И проблема не в нем самом. Проблема в том, что это не уголовники, решившие примазаться к очередной революции. А обычные ребята, которые «ничего такого» в этом не видят. И придет все к тому, что либо они друг друга поубивают, либо их оккупируют.
        И правильно сделают.
        Хотя… может, у них и получится. Построят очередной халифат, где уважение к закону заменит отрубание рук и ног и угрозу кровной мести. Где глобальные порывы будут сдерживаться банальным отсутствием ресурсов. Где выживать будут только сильные с автоматом, с друзьями, готовые дать пощак. Где денег особо не будет, да они и не нужны будут - при рабском-то труде. И где, наконец, во всем и всегда будут виноваты кяфиры…
        Вот это… да. Это они могут построить…
        Аслан Дибиров больше не пошел на работу. Вместо этого он остался дома и как следует наконец выспался. А потом просто сидел на диване и думал о чем-то, не замечая доносившейся из города автоматной стрельбы и взрывов…
        Короче, Аллаху акбар…
        И так он сидел, пока утром не забарабанили в дверь. Ногами.
        Он пошел и открыл, даже не смотря в глазок.
        Но это были не грабители и не ваххабитский джамаат, пришедший, чтобы отвести его на площадь и там отрезать голову. Это был Магомед, в военной форме, и с ним два его мюрида, отпихнув его, они прошли в гостиную. У Магомеда было два автомата, короткий ментовский «АКС-74У» за спиной и «АК-103» с коллиматором, который Аслан уже видел во время парада (с которого и месяца не прошло, а казалось, что прошли годы). На поясе был пистолет, из разгрузки торчали автоматные рожки, а глаза были шальные и веселые…
        - Салам, Аслан! - весело сказал он, осматриваясь. - Движения не движения?
        - Салам.
        - Ты давно тут сидишь?
        Аслан пожал плечами.
        - Ну, ты камень, в городе джихад идет, вахи на суфистов выскочили, такое мясо везде, астауперулла… Ценное есть? Сейф там…
        Аслан отрицательно качнул головой
        - Вон, разве что ноут, с записями. Бери.
        Магомед рассмеялся от души, и тут же каркающе рассмеялись его спутники.
        - Ну, ты камень. Собирайся, быстро, мы из города валим. Вахи с гор подошли, еще моджахеды какие-то в порту высадились, такой ай-уй по всему городу. В центре кровяха… море. Давай, давай…
        Ну, вот и все. Второй акт Мерлезонского балета…
        Аслан начал собираться. Один из боевиков показал пальцем:
        - Э, ты что, в этом поедешь?
        - А что?
        - Камуфло есть? Спортивка какая…
        - Нет.
        Магомед покачал головой.
        - Иногда я думаю, друг, что ты русский, не аварец…
        Вещей набралась небольшая сумка, и еще одна, с ноутом, они спустились вниз. Внизу ждали две машины, два камуфлированных пикапа, на обоих - следы от пуль.
        - Давай, Мага, ты туда, Аслан ко мне сядет, да… - распорядился Магомед.
        - Давай, бросай сумку сюда… - один из боевиков привычно полез назад, в багажник, к пулемету.
        Открывая дверь машины, Аслан развернулся и увидел, как во двор свернул черный «Лендкрузер» с черным ваххабитским флагом на древке, торчащим из открытого люка…
        То, что произошло дальше… было как во сне, он сам не ожидал от себя такого…
        Вот в его руках каким-то чудом оказывается автомат, лежащий на заднем сиденье их джипа - «АК103» с длинным, на сорок патронов, пулеметным магазином и подствольником ГП-30. Вот он открывает огонь - с рук, не раскладывая приклада, особо не целясь, от бедра. Вот пульсирующая линия трассеров безошибочно находит внедорожник, клюет по стеклам, и на месте ровной, гладкой тонировки появляются уродливые дыры с расходящимися от них лучами. Вот «Лендкрузер» клюет влево, врезается в высокую живую изгородь, проламывает ее и останавливается. Вот с хлопком взрывается то ли бак, то ли газовый баллон - и машину охватывает играющее, почти прозрачное пламя. Вот из салона выскакивает человек, штаны у него горят, он делает шаг, другой - и падает под градом пуль. Автоматы стучат и стучат, дырявя кузов джипа, а он стоит и сжимает в руках свой расстрелянный до последнего патрона автомат, не веря в то, что он это сделал. Не веря в то, что он убил людей.
        - Ай, Аслан, ай, саул[33 - Выражение восхищения. Саул, саульский, по-саульски.] тебе! - орет Магомед. - Красава! Как ты вахов сделал! Красава! Все, поехали!
        Кто-то затолкал его в салон, и машина тронулась…
        Аслан пришел в себя только на окраине Махачкалы.
        Уходили по Буйнакской трассе. Магомед гнал машину за сто, не жалея подвеску. Мимо проносились дома и виллы, автобусные остановки - пригород. На обочине горела расстрелянная маршрутка, повсюду стреляли, и во рту был омерзительный привкус рвоты. Стреляли все и во всех.
        - Куда мы едем? - спросил он Магомеда.
        - На хрен! - весело ответил он, приглушив музыку, и уже совсем другим, серьезным голосом добавил: - В кутане[34 - Населенный пункт, находящийся на равнине, но административно входящий в горный район. Такие сложности возникли из-за того, что пастухи из горных районов зимой перегоняют скот на равнину и им надо где-то быть это время.] сбор, там решим, что делать. Мы на границе были, мало того что азеры границу перешли, так еще и вахи нам в спину стали стрелять. Я этих вахов всю домовую книгу порву. Укрепимся в горах, наведем движения - хрен они нам что сделают. Там все свои, никаких лесных - отвечаю. А если сил не будет, уйдем к Рамзану. У него людей уже сейчас немало, там и менты, и спецназ - все есть. Байат[35 - Клятва верности (арабск.).] Рамзану принесем и вернемся, уже с армией. Я этих хайванов в Каспии буду топить, зря ты их из тюрем освободил. Политические-шмалитические. Надо было всех закрытых в камерах кончить. И семьи их выселить все из республики или тоже кончить. Пусть выселяются в Турцию, если такие соблюдающие…
        - Зачем ты меня спас? - спросил Аслан.
        - Ну, у меня должок перед тобой, помнишь? А потом - честный ты человек, Аслан. Хипишнутый только. Но все равно - честный. Такие жить должны…
        В кутане, большом селе, размером почти что с райцентр, аншлаг, все улицы забиты, незнакомые джипы, «КамАЗы», бронированные, оставшиеся от ментов «уазики». Меж стен тяжело ворочаются бэтээры…
        Шум, гам, с одной машины на полную громкость заливается Жасмин[36 - Жасмин (Манахимова Сара Львовна) - уроженка Дербента, заслуженная артистка Республики Дагестан. По национальности - горская еврейка.], с другой - кто-то из местной эстрады. В третьей машине, приемник настроен на радио Ватан, но там передают не местную эстраду и не рекламу сети АЗС «Оригинал», там сегодня совсем другая программа передач, жи есть…
        …Бисмилла, Ла Иллахи иллаЛлагъ, мы, муджахеды «Исламского государства»[37 - Запрещена в РФ.], приветствуем всех правоверных, которые до сих пор находятся на земле куфара, всех тех, кто еще не отказался от своих гибельных заблуждений и до сих пор находится в мушрикуне… Аллах очень недоволен вами за ту фитну, что вы делаете, короче азубиЛлах мина шайтан-и-раджим. Мы знаем, что среди вас находится немало тех, кто искренне верит в Аллаха Всевышнего, нет ему сотоварища, и впал в ширк под влиянием той зловонной пропаганды, которую вели здесь эти бидаатчики из ДУМ, эти отступники перед лицом Аллаха, наказанием им будет огонь. Аллах свидетель, нашими руками некоторые из этих бидаатчиков и мушриков, которые сбивали людей с пути, уже познали на земле всю ярость огня, который Аллах уготовил им в качестве наказания, СубханАллах[38 - Имеется в виду, что боевики ИГ для своих религиозных и политических противников обычно применяют смертную казнь в виде сожжения заживо.]. Но Аллах милостив, и вы еще можете отказаться от гибельного пути, которым шли все последние годы. Выйдите из унижения, приходите к нам,
присоединяйтесь к армии Исламского государства, приносите байат военному амиру «Исламского государства» СейфуЛлах Шишани, и Аллах простит вас за те заблуждения, какими вы шли, СубханАллах…
        Кто-то подошел к машине.
        - Брат, поставь другое радио, саул…
        - Так другого нету, совсем, по всем каналам одно и то же.
        - Тогда совсем выключи эту ч’ъанду, да?
        Магомед поставил машину, вторая тоже встала, он вышел. Здесь были все свои, его любили и знали - потому никаких проблем не было. Пройдя через череду объятий, стучания в грудь и борцовского касания плечами - они оказались в каком-то дворе, где в огромном казане готовили плов и резали еще одного барана…
        - Э, а ты кто? - сосед бесцеремонно толкнул Аслана. - Че дохлый такой?
        …
        - Ты чо не отвечаешь? Камень, да?
        - Ле, отстань от него… - сказал Магомед с набитым ртом, - это Аслан, мой друг. Он сегодня, знаешь, как вахов сделал? От бедра из «калаша» тачку с вахами порвал, мы и глазом моргнуть не успели… Зверь…
        Аппетит у Аслана разом пропал, он держал на коленях блюдо с недоеденным рисом и мясом. Мысли в голове были какие-то… как облака в небе - пустые, медленные. Мозг регистрировал обрывки разговоров, не оценивая их…
        - Долго еще этот ай-уй[39 - Бардак.] тут будет…
        - Пока русские не придут…
        - Да… зря мы с русскими разосрались…
        - Азеры… с… порвать надо всех. Они нам в спину ударили, когда мы государство строили. Вот кто враги, а не русские…
        - Надо Баку опять взорвать…
        - Закатальский, Белоканский, Кахский районы Азербайджана - это исконные земли аварского народа, они всегда принадлежали нам…
        - Надо чтобы все в один кулак собрались… как при имаме Шамиле. Тогда мы этих азеров порвем…
        - Нет, надо сначала всех этих джамаатовских выселить, пусть они сеют свои заблуждения в другом месте.
        - Нет, надо сначала с азерботами разобраться, шкуры продажные.
        - Вай, что ты говоришь! У меня брата зарезали, я за него сто лесных Аллаху принесу, за родные слова отвечаю.
        - До Баку дойдем, да…
        - Надо под Рамзана идти, жи есть. Он самый умный, не то что наши абдалы[40 - Дураки (аварск.), в буквальном переводе - раб божий, юродивый.].
        - Да… раньше Конфедерация горских народов Кавказа была. Это хорошо…
        - Рамзан в мечети в Грозном выступал, на выступлении говорил - Кавказская федерация. Я сам слышал.
        Господи… они так ничего и не поняли. Ничего не поняли. Ничего. Разодрали республику на части, все перестало работать, устроили войну с соседями, допустили ваххабитское восстание, и теперь они снова ищут хозяина, только на этот раз не в Кремле, а в Грозном. Опять ищут сильную руку, деспота, чтобы с радостью перевалить на него все обязанности - строить страну, договариваться с соседями и между собой, налаживать гражданский мир. Вот только не понимают идиоты, что с обязанностями ты отдаешь и права. Не бывает прав без обязанностей…
        - Вахи едут! - заорал кто-то. - Много! Джамаат собирай!
        И все ломанулись на выход…
        Аслан пришел в себя в окопе, наскоро выкопанном экскаватором совсем недавно (экскаватор продолжал копать неподалеку, весело рыча). Рядом занимали позиции, матерились, вскрывали цинки, и кто-то гортанно орал.
        - По команде стрелять! Только по команде!
        Орал по-русски, потому что русский был единственным языком в республике, который гарантированно понимали все народности. Когда война - тут не до национально-культурных особенностей.
        Магомед опять был рядом, как и все его люди, они обкладывали позицию пулемета кирпичами и камнями, а Магомед копал лопатой, чтобы было удобно. Пулемет был саульский - «НСВ», крупнокалиберный, с оптическим прицелом, такие раньше и у федералов-то были в редкость - а теперь много таких стало. Закончив копать, Магомед с хеканьем воткнул лопату в каменистое дно окопа, заправил ленту и дернул за трос, взводя пулемет. Подвигал им, на треноге, примеряясь к позиции. Не отвлекаясь, приказал:
        - Газик, работаешь из «ПК», я начну, только если бэтээры пойдут. Остальные работают за Газиком. Аллаху Акбар!
        Солнце садилось за спиной в горы, и было как-то весело-весело. Сушью пахла земля, и о смерти совсем никто не думал…
        Никаких вахов не было. Это была большая колонна беженцев, уходящая в горы от занявших Махачкалу ваххабитов…
        Часть вторая. Магомед
        Терпи, о моя душа!
        Терпи, о моя душа!
        Терпи, о моя душа…
        Ведь с нами Аллах!
        Аль акса зовет,
        Аль акса зовет,
        Аль акса зовет..
        Терпи, о душа, ибо путь
        Терпи, о душа, ибо путь
        Терпи, о душа, ибо путь
        Среди огня и крови… Сабран я нафси, Перевод
        Москва, Россия. 11 мая 2017 года
        - Салам, брат…
        - Салам…
        - Че, пойдем, потрясемся сегодня?
        Москва - огромный, равнодушный и чужой город. Но даже тут можно встретить единомышленника, единоверца. Того, с кем ты говоришь на одном языке.
        Брата…
        Москва - это город, полный соблазнов, но вместе с тем и опасностей. Соблазны - это доступные девицы, скоростные машины и в общем и целом - деньги. Которых в Москве хоть ж… ешь. Совсем не как в Махачкале. А опасности - это МВД и ФСБ, в отличие от местных - совершенно чужие и с которыми не договоришься. Ну и местные. Русские слабые, они слабее даже дагестанских русских, которые живут в прибрежных городах и которых не так мало. Но бывают случаи, когда палку перегибают - и тогда русские восстают, а власть принимает меры. Причем в этом случае власти плевать, виновен ты, не виновен. Нужна демонстративная расправа - и она состоится. Ну или… в горы.
        Наконец, Москва это убежище. Для тех, кто больше не хочет жить в Дагестане и помнить, кто чей родственник, кто из какого клана - и тому подобные детали, без которых жизнь в дагестанском обществе просто немыслима. В Москве всем всё равно, кто ты, кто у тебя родственники. В Москву едут обесчещенные на родине девицы, которым найти нормального мужа уже не светит. В Москву перебираются потерявшие авторитет парни. В Москву перебираются бизнесмены, которым надоело платить, помимо налогов, еще и откат властям и закят «лесной налоговой». Наконец, в Москву перебираются те, кому не находится места в этой прикаспийской республике с быстро растущим населением, - и Москва принимает всех. Может, поэтому она стала крупнейшим городом Европы, обогнав даже Стамбул…[41 - Москва отстает от Стамбула по населению примерно процентов на пять, но если брать города, которые расположены только в Европе (Стамбул один берег в Европе, другой в Азии считается), то Москва безусловный лидер.]
        - Не… не хочу.
        - А че так?
        - Нездоровится. Съел чего-то.
        - Вах, брат, мясо надо есть. Мясо…
        - Да ем я мясо…
        Так, Магомеда признали бы лехом… то есть лохом, некультурным селянином и вообще человеком, с которым не стоит иметь никаких дел. Если бы не размеры - Магомед имел рост сто девяносто пять сантиметров, как и многие - ходил в качалку, занимался спортом, и в махаче мог выстегнуть кого угодно…
        - Ладно, брат, не теряйся…
        Хлопнула дверь. Денег особо тоже не было - и потому они снимали квартиру на двоих.
        Магомед выждал десять минут, посмотрел на часы - и хворь как рукой сняло. Он начал быстро одеваться.
        Как Магомед принял радикальный ислам…
        Вопрос, конечно, интересный и отнюдь не праздный, потому что от этого зависит, будем мы жить долго и счастливо в столице нашей Родины или в один прекрасный день нас вырежет в собственных домах бородатое зверье. Совсем не просто так представители духовных управлений некоторых азиатских стран жалуются, что в общем-то нормальные парни отправляются в Москву на заработки, а возвращаются законченными ваххабитами. Это на самом деле так - и причин тут несколько.
        Первая причина - Москва уже много лет является приоритетной целью для разведок многих стран мира, начиная от ЦРУ США и заканчивая саудовским Мухабарратом. И неправильно считать, что саудовский Мухабаррат - это что-то несерьезное. На самом деле - в большинстве арабских и африканских стран разведку ставили или британская MI6, или бежавшие из Европы сотрудники РСХА (а в арабском мире «Майн Кампф» можно найти на любом базаре, а если ты носишь с собой фотографию Гитлера, найдутся дуканщики, которые бесплатно угостят тебя чаем[42 - РСХА - Главное управление имперской безопасности Третьего рейха. Информация про популярность «Майн Кампф» соответствует действительности, так как арабы считают, что они все еще не освободились от гнета тиранов.]) или сотрудники восточногерманской Штази или румынской Секуритаты. А возможность вербовать не за деньги или билет на Запад, а по идеологическим мотивам - делает разведки исламских государств столь же опасными, сколь и Коминтерн в тридцатые годы прошлого века…
        И потому в Москве целенаправленно действуют исламские фонды, проповедники, братства и партии, распространяют литературу, приглашают на дискуссии, предлагают бесплатно выехать туда-то и туда-то. На это хватает денег - в Москве достаточно богатых мусульман, и все они, по своей воле или нет, отдают часть денег на джихад. Кроме того, в Москве все говорят по-русски, и проще организовывать пропаганду на одном языке, русском, нежели учить несколько десятков мелких и малоизвестных языков и переводить на них литературу. Совсем не просто так русский догоняет по популярности арабский среди боевиков ИГ, и многие перехваты показывают, что среди командного состава русскоязычные - большинство.
        Второе - это отношение людей.
        В девяносто первом рухнул Советский Союз, и рухнула вся его идеологическая надстройка, в которой важное место занимал тезис о пролетарском интернационализме: людей требовалось делить не на нации, а на классы. Конечно, сейчас, после всего произошедшего, после Сумгаита и Оша, после Нагорного Карабаха, после того как резали русских в Таджикистане и Чечне, все это выглядит до боли наивным и глупым… вот только лучшего пока никто не предложил. Как разным людям и разным народам уживаться вместе, притом что другой земли ни у тех, ни у других нет, это не квартира - не разъедешься.
        Республики Средней Азии не пригласили в Вискули, а просто поставили перед фактом. Сбросили с довольствия. В Таджикистане началась кровавая гражданская война, в остальных местах - могла начаться. Разгородились границами - но по обе стороны были люди, говорившие по-русски. У кого-то была работа, у кого-то ее не было.
        Вот и поехали на заработки. Это было и раньше, но было легально - а теперь нелегально. Со всем букетом, какой прилагается к этому, - изнасилования, убийства, драки, наркотики. Можно организовывать сколько угодно Движений против нелегальной миграции, но при этом надо понимать одну простую вещь. Если у тебя зарплата две тысячи долларов, а у соседа - сто, то покоя не будет. Хоть как.
        Москвичи относились к гастарбайтерам с презрением, иногда ненавистью. У гастарбайтеров, находящихся в стране нелегально, не было никакой защиты ни от чего - ни от кидка работодателей, ни от полиции, ни от «бритоголовых». Так они начали собираться вместе, создавать сообщества. А потом появилась идеология - ислам. Радикальный ислам. Радикальный ислам - это сеть хавала, по которой можно перевести деньги домой. Радикальный ислам - это возможность выехать за границу, если совершил преступление - на джихад выехать. Радикальный ислам - это противостояние исламу обычному, служителям которого далеко не всегда свойственно то благочестие, которому они учат других[43 - Задам провокационный вопрос. Если бы существовало радикальное православие, которое могло бы защитить от власти, силой боролось с несправедливостью - как бы Вы к этому относились.].
        Третье - это справедливость. Молодежи вообще свойственно сражаться за справедливость, она из такого теста сделана. Только справедливость в разные исторические эпохи разная. В конце уже позапрошлого века это были народники, эсеры и террор. В тридцатые годы прошлого века бежали на фронт в Испанию. Потом, в шестидесятые, было не только движение хиппи, но и мощнейшее антивоенное движение против войны во Вьетнаме. Потом это были, увы, антисоветчики-диссиденты и движения в странах Восточного блока, завершившиеся целой чередой бархатных революций. Теперь это исламисты со своей своеобразной, но все же справедливостью. И к ним прислушиваются не только на Востоке - все больше в рядах ИГИЛ этнических немцев, англичан, французов, американцев, шведов, русских. Плохая справедливость? А какая другая, где она?
        …Взгляните на земли, где живут мусульмане России, на земли зикристов, къадиритов, накъшбандиев и других суфиев, земли, где полно как нововведений, так и грехов - идолопоклонства, национализма, клановости, алкоголя, музыки, разврата и азартных игр; на места, находящиеся под влиянием шиитов, ихуану ль муслимун[44 - Организации «Братья-мусульмане».]. Если это не земли, полные бид’а и грехов, то что это за земли вообще…
        Несколько человек, сидя не на полу, как это было принято, а на диване, смотрели видео на ноутбуке. На видео некий молодой человек, без усов, но с окладистой бородой, разъяснял обязательность совершения хиджры из России и республик Кавказа - хиджры в страну, где мусульманам ничего не угрожает и они могут поклоняться Аллаху так, как предписано в Коране.
        Говорил он на хорошем русском - это была не первая его проповедь, и они пользовались популярностью, так как русский знали все, и проповеди были просты, понятны и убедительны. Их смотрели на ноутбуках и компьютерах вместо фильмов, их переписывали с телефона на телефон. Про то, что этот проповедник является агентом турецкой разведки, никто не знал.
        Видео посмотрели, после чего решили обсудить услышанное. Все-таки одно дело - поехать на курорт и совсем другое - выехать в совершенно чужую страну.
        Но Муслим, который и собирал братьев на своей квартире, говорил совсем о другом.
        - Братья… чего вы теряете? Вам что, так дорог шестой отдел, вы хотите в СИЗО сидеть? Вот, посмотрите.
        Он сменил видео на компьютере.
        - Это Ильдар. Он по воле Аллаха совершил хиджру в Турцию три года назад. И вот посмотрите…
        На экране появились фото коротко стриженного бородача. Вот он с семьей - жена и маленький ребенок. Вот он у машины - «Пежо» ярко-желтого цвета…
        - Видите, он всего три года как переехал, а уже женился, субханАллах и занимается бизнесом. Вот, это его машина, он занимается бизнесом в такси и купил еще одну, чтобы вызвать своего младшего брата к себе. Деньги ему дал исламский банк, без процентов, машаАллах. А где в Русне вы возьмете деньги без процентов? И он соблюдающий, он ведет халяльную жизнь, он открыто делает все ибадаты, одевается, как то предписано, ведет себя, как то предписано, и никто не тащит его в шестой отдел за то, что у него борода.
        - Да ну, - сказал кто-то, - такси это разве бизнес?
        Дверь в квартиру вылетела в один миг, и внутрь повалили люди в черном с короткоствольными автоматами.
        - Лежать! Работает СОБР!
        - Эта книга у тебя откуда?
        - Не моя…
        - А чья?
        Магомед промолчал.
        - Читал ее?
        - Не читал.
        - А что в квартире делал?
        - Видео смотрели.
        - Какое видео?
        - Фильмы по Youtube.
        Следователь ФСБ достал пачку сигарет, прикурил. Выпустил струю дыма куда-то вверх, к потолку - и проследил, как она тает в воздухе.
        - Ну, положим, диплом ты свой уже просрал, - сказал он, - вернешься к себе в село, будешь там овец пасти. Я, б… одно не могу понять - зачем вам все это надо? Вот нах…?
        …
        - Отвечать не хочешь? Х… с тобой, тебе же хуже.
        Управление ФСБ, занимавшееся противодействием экстремизму и защитой конституционного строя, имело богатые традиции. Ранее это было печально знаменитое Пятое управление КГБ СССР - идеологическое. Умные и непредвзято оценивающие произошедшее люди считают, что Пятое управление не столько боролось с диссидентами, сколько плодило их. Оно же - Пятое управление - стояло у истоков печально знаменитых Народных фронтов, которые сыграли немалую роль в разжигании национальной розни и последовавшем за этим падении СССР. Как-то так получалось, что многолетние агенты КГБ, создавая фейковую националистическую организацию, вдруг превращались в пламенных борцов, а потом и отцов нации - а фейк вдруг превращался в отмороженную на всю голову реальность.
        И что-то подобное происходило сейчас с борьбой с радикальным исламом. Только времена были не советские, и даже сотрудники ФСБ вместо того чтобы тупо выполнять приказы, все чаще задумывались над тем, что происходит. И задумывались критически.
        Открылась дверь, парень в черной кожаной куртке плюхнулся на пассажирское сиденье «Тойоты Камри».
        - Поехали…
        Водитель смотрел на здание, где они работали, барабаня пальцами по рулю.
        - Сань, ты чего?
        - Как думаешь, что мы на хрен делаем?
        - Ты о чем?
        - О сегодняшнем.
        - А что не так? Поступила инфа, мы ее отработали. Спрофилактировали, пока не поздно.
        - Ты понимаешь, что это ни х…я не профилактирование?
        - ???
        - У нас все построено на бумагах. Сегодня мы взяли их на учет. Завтра их выгонят из университета, потому что ваххабнутых там терпеть не будут и отвечать, если что, никто не хочет. И никто не будет разбираться, как они оказались в той квартире, что они думают на самом деле - всем пох… Своими действиями мы просто выталкиваем их в горы.
        - Сань. Ты переработался, что ли?
        - Нет. Я вот думаю - те стукачи, которые стучат, ради чего они стучат? Этот джамаат кто слил - поди тот, кто снимал эту квартиру, так?
        Пассажир пожал плечами - спрашивать об агентах считалось дурным тоном.
        - Завтра мы выдавим их из Москвы, потом дагестанские выдавят их из республики. Кроме как в Турцию, им больше некуда деваться, так?
        …
        - И сколько таких вот выдавленных уже есть? Кто-то считал? А что будет, когда они вернутся?
        - Сань, ты реально переработался.
        - Нет. Я просто думаю - какого хрена мы играем им на руку? Мы же им сами поставляем кадры для вербовки.
        Пассажир в отличие от водителя «Тойоты» так далеко не заглядывал. Вот он - оперативник ФСБ. Он должен отрабатывать исламистское подполье в Москве. Так он его и отрабатывает! Вот у него есть агенты - в том числе и тот стукачок, который стуканул о сегодняшней сходке. А то, что он ее сам и организовал, - ну так нормальные люди в поле зрения ФСБ не попадают. Обычный провокатор, таких полно. Вот он оформил информацию и реализовал ее. Поработал спецназ, поработал он сам, поработала следчасть, пополнились базы данных, поставили отметку о проведенном спецмероприятии. Все довольны, все гогочут.
        Не так? А как?
        А вот так. Всё - так.
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        Поучительна в этом плане судьба Гузал Бобоевой из Кашкадарьинской области Узбекистана. Г. Бобоева от первого брака имела двоих детей. После развода с первым мужем она вышла замуж за больного человека и после его смерти унаследовала дом. Далее вдова познакомилась с Каримжоном Абдуллаевым и вскоре вышла замуж в третий раз. В последующем Г. Бобоева, под воздействием мужа, стала религиозной.
        Женщина настолько подпала под влияние своего супруга, что вопреки всем моральным и человеческим нормам согласилась тайно выдать свою 15-летнюю дочь замуж за 25-летнего единомышленника мужа.
        Сам К. Абдуллаев не любил утруждать себя тяжелым физическим трудом и в 2013 году в поисках легкой работы выехал в Уфу. В России он устроился на работу в бригаду по деревообработке, которой руководил уроженец Наманганской области некий Иброхим, который сам ранее состоял в одной из подпольных ячеек экстремистов в г. Санкт-Петербурге и после задержания единомышленников перебрался в Уфу, где продолжил вербовать новых лиц для отправки их на «джихад» вСирию.
        Через Иброхима К. Абдуллаев познакомился с другими своими единомышленниками, которые планировали выехать в Сирию. После недолгой идеологической подготовки К. Абдуллаев решил выехать в Сирию. Под предлогом работы он вызвал к себе жену Г. Бобоеву вместе с двумя несовершеннолетними детьми.
        В августе 2013 года К. Абдуллаев и Г. Бобоева из Российской Федерации вылетели в Турцию и далее в декабре того же года, перейдя через турецко-сирийскую границу, присоединились к ИГИЛ. Там К. Абдуллаев прошел боеподготовку и стал именоваться Абдулкаримом.
        Проживали они в одном из частных домов, отобранных у мирных жителей. В январе 2014 года Абдулкарим погиб в одном из боев на территории Сирии. После его смерти боевики ИГИЛ дали Гузал срок «идда», по истечении которого по законам «шариата» она должна была выбрать нового мужа либо совершить самоподрыв. До окончания данного ей срока бандиты регулярно приходили к ней и требовали выбрать одного из них для сочетания браком по законам «шариата». Но она отказывалась от замужества, ссылаясь на данный ей срок, после чего бандиты оставили ее и детей без еды. Оказавшись в безвыходном положении, женщина была вынуждена покориться. С тех пор Г. Бобоева переходит «из рук в руки», выходя «замуж» за разных боевиков, и превратилась в обычную секс-рабыню. Незавидна и судьба ее несовершеннолетних детей, ставших заложниками по воле своих родителей.
        Волгоград - Ростов-на-Дону - Баку - Анкара - Баб аль-Хава. 14 - 20 мая 2017 года
        Как и ожидалось, Магомеда исключили из университета. Дальше путь его лежал в республику, где можно оформить перевод, заплатить и диплом все же получить, хотя и менее престижный. Ну и как-то урегулировать вопрос с местными правоохранителями - потому что так они не отстанут. Раз попал…
        Но Магомед не поехал в родной Дагестан. Магомед разбил свой телефон и выехал на джихад…
        Путь на джихад был давно и хорошо отработан. На автобусе, обычном туристическом автобусе, они доехали до Волгограда и там остановились и переночевали на какой-то квартире. На трассе их никто не проверял. А автобус - он и есть автобус, таких по новенькой трассе «Дон» идет много. На квартире не было никакой мебели, только на полу лежали расстеленные матрацы, а на стене углем была отметка, обозначающая направление на Мекку - кибла называется. Телевизора не было, но был Интернет, и в свободное время слушали проповеди всяких шейхов и смотрели ролики с джихада. Как понял Магомед, большая часть парней, которые смотрели это, не понимали ни слова из сказанного. Каждый взрыв, попадание ракеты в танк сопровождались словами «Аллах акбар!» и «СубханАллах». Все были на каком-то подъеме и готовы были бить кяфиров прямо тут. Но вместо этого пошли на кухню и поужинали макаронами с мясом…
        Утром уже в другой компании выехали снова на трассу. Там их проводник, представившийся как Михаил, передал им документы. Магомед посмотрел на свои - у него был паспорт гражданина Таджикистана на имя Магомеда Окилова. Фотография при этом была его.
        - Прости, брат… - сказал он Михаилу, - но я не знаю ни слова на таджикском.
        - Ничего, говори на русском, - сказал Михаил, - никто внимания на тебя не обратит. Многие таджики говорят только на русском…
        Аэропорт в Ростове-на-Дону был старый, сильно занятый, новый, «Южный», еще не ввели в эксплуатацию, хотя должны были бы. Они поодиночке прошли на посадку на рейс Азербайджанских авиалиний до Баку. Как сказал Михаил - лететь сразу на Ближний Восток опасно, лучше с пересадкой. Поскольку у них почти не было ручной клади - их пропустили в самолет…
        В отличие от старого Ростовского аэропорта Бакинский реально восхищал.
        Аэропорт имени Гейдара Алиева был построен на пике нефтяного бума, и денег на него не пожалели. Вложили деньги не зря - аэропорт стал одним из основных хабов для сил НАТО, размещенных в Афганистане, особенно большой грузопоток на него лег после того, как НАТО попросили из Манаса, Киргизия. Конечно, транзит, он и есть транзит, но если взять аэропортовские сборы, прибавить достаточно дешевую заправку керосином и умножить это на количество рейсов, которые в основном выполнялись на огромных «Боингах» и «Ан-124 Руслан» - то сумма получается весьма внушительная. После того, как натовский контингент был в основном выведен из Афганистана, остались только советники и небольшие силы американской морской пехоты и спецназа. Но к тому времени подоспели гуманитарные операции, операция в Ираке, Сирия… короче говоря, бакинский аэропорт без дела не остался. Оставалось только удивляться, как одному человеку, именем которого и был назван аэропорт, удалось превратить фактически разваливающееся государство в небольшую, но процветающую автократию, нужную как Востоку, так и Западу и способную зарабатывать даже в
условиях падения цен на энергоносители…
        - Красиво как… - сказал негромко Магомед, когда они ждали рейс на Анкару.
        - Куфар все это, - отрезал сосед, - видишь эти зеркала? Они отражают человека, а это харам. Так быть не должно.
        Магомед до такой степени «просветления», чтобы видеть харам даже в облицовке аэропорта, не дошел. Зато почему-то вспомнил кадры из Донецкого аэропорта, которые часто крутили в России по телевидению, и подумал, как может выглядеть этот аэропорт, если здесь начнется джихад. Ему стало грустно.
        В Анкару они прилетели безо всяких проблем, потому что Турция принимала туристов и имела либеральный визовый режим. Аэропорт Анкары был даже поменьше, наверное, чем бакинский, но тут везде были солдаты. С автоматическими винтовками, они внимательно смотрели на проходящих людей, но кого искали - непонятно.
        В аэропорту их встретил проводник, собрал всех в кучу (их было одиннадцать человек), вывел к автобусу. Им оказался большой «Форд Транзит», который собирался здесь, в Турции.
        Два места были впереди, и Магомед сел на одно из них, с интересом смотря на Турцию. Страну, которая много лет была исламской империей и осуществляла мечты мусульман о Халифате. Страна, в которой главный город - Истамбул - это бывший Константинополь, зримое свидетельство того, что исламский мир тоже может побеждать. Страна, при упоминании которой одни мечтательно закатывают глаза, а другие плюются и называют турков бидаатчиками, лицемерами и националистами.
        Анкара по сравнению с Махачкалой была огромна, хотя и не дотягивала до Москвы. Она была очень разнообразна - здесь соседствовали маленькие домики частной застройки, виллы, совершенно советского вида многоэтажки, более новые жилые комплексы (но их было немного, это не туристическое побережье) и мечети. Мечетей было достаточно, но, на взгляд Магомеда, не больше, чем в его родной Махачкале.
        Автомобильный поток другой, богаче, чем в Махачкале, и беднее, чем в Москве. Намного меньше маршруток, вместо них тут автобусы, а маршрутки чаще всего принадлежат отелям и доставляют гостей от вокзала и аэропорта, часто бесплатно. Нет ни типичных для Москвы «Мерседесов» и черных джипов (почти нет), ни типичных для Махачкалы «Приор», шкрябающих по дороге дном, с тонированными в черноту окнами и бухающими колонками эстрады или рэпа. Намного меньше грязи, не видно слоняющихся без дела людей - зато кое-где полицейские и армейские бронетранспортеры и солдаты с винтовками. Все такси ярко-желтого цвета - а не так, как в России, повесил на крышу шашки и таксуй. Почти нет покрытых женщин, многие одеты в джинсы, а то и мини-юбки. Сами улицы немного другие - например, во многих местах совсем нет бордюров, и проезжую часть от тротуара отделяют только деревья. На первых этажах много кафе и магазинчиков. В рекламе встречается немало изображений людей, что строго запрещено шариатом…
        Водитель ехал примерно так же, как в Махачкале, - быстро, почти не обращая внимания на знаки, неистово сигналя и ругаясь. Из магнитолы лилась какая-то эстрада…
        - Брат… - спросил Магомед, - а почему армии много? Зачем с винтовками?
        - А… - досадливо произнес водитель, - это курдов ловят. Бандиты.
        - А кто такие курды?
        - Бандиты, говорю же. Нападают, взрывают. Они в горах живут. Зверье…
        Магомед и водитель разговаривали по-русски - в Турции его выучили многие. И ему не понравились эти слова, потому что точно таким же зверьем в России считали их. И многие встали на джихад от несправедливости.
        - Брат, а эти курды… - осторожно спросил Магомед, - они кяфиры, да?
        - Нет, - с досадой ответил водитель, - правоверные.
        Это Магомеду не понравилось еще больше. Получается, что правоверные убивают правоверных…
        Их привезли и поселили в каком-то не то отеле, не то в меблированных комнатах - по несколько человек в комнате. Все то же самое - матрацы и одеяла на полу, кибла на стене, Интернет. Как им сказали - формируется группа для перехода через границу в лагерь, но придется подождать несколько дней. В город выходить не надо, продукты принесут, а кухня, чтобы готовить, есть. Интернетом пользоваться можно. Намаз совершать прямо в комнатах.
        Магомед не знал, что отель и эта часть пути контролируются турецкой разведслужбой…
        Все было так, как и сказали, - они совершали намаз, смотрели Интернет… большинство из тех, кто тут был, были русскоязычными. С первого же дня их начали выдергивать на какие-то опросы. И вот настала очередь для Магомеда…
        Опрос проводил в отдельной комнате какой-то брат, невысокий, даже щуплый, в сильных очках и за ноутбуком. В этой комнате были нормальный стул и стол, и стул для посетителей - Магомед с детства привык сидеть на стуле и обедать за столом, и потому сама возможность нормально посидеть была благодатью для его ног. Он благодарно кивнул в ответ на предложение располагаться и сел, чувствуя, как гудят затекшие ноги…
        - Ас саламу алейкум, - сказал ему брат.
        - Ваалейкум ассалам ва рахматуллахи ва баракатух, - ответил Магомед. Он знал, что приветствовать полным приветствием правильно и Аллах ведет учет всякой вещи. Возможно, это была проверка.
        Брат за компьютером кивнул… он пялился в компьютер, и Магомед подумал, что это невежливо. Он не знал, что его снимает скрытая камера, а в компьютере - программа, оценивающая по выражению его лица и глаз степень правдивости сказанного. Бесконтактный детектор лжи, разработанный израильтянами.
        - Ты говоришь на английском?
        - Yes, but very bad, - ответил Магомед, - ты знаешь русский, брат?
        - Да, знаю. А еще на каких языках ты говоришь?
        - На аварском, брат.
        - А арабский ты знаешь?
        - Очень немного, брат. Я хочу прочитать Коран[45 - Кораном считается лишь текст на арабском, перевод Корана на любой другой язык, по мнению саудовских богословов, теряет святость. Не все с этим согласны.], чтобы постичь всю сокровенную мудрость его, но пока Аллах не дал мне достаточно терпения для этого.
        - Аллах да вознаградит тебя за твое усердие знанием. Ты и так делаешь лучшее, потому что встал на путь Аллаха Всевышнего, в то время как лицемеры остаются сидеть с сидящими. Нет для Аллаха Всевышнего лучшего ибадата, чем джихад, и тот, кто сомневается, впал в ширк[46 - Ибадат - форма поклонения Аллаху и подтверждения собственной принадлежности к исламу. Намаз, Садака (пожертвование), Закят, Джихад - это все ибадаты. Ширк - это многобожие, придание Аллаху сотоварища или сомнение в Аллахе.].
        - Аллаху Акбар.
        - Расскажи, брат, откуда ты и почему ты решил сделать итизаль от кяфиров, мушриков и мунафиков[47 - Итизаль - удаление, то есть уход, выход, избегание. Кяфиры - неверные, мунафики - лицемеры, то есть те, кто поклоняется Аллаху, но не верит сердцем. Ваххабиты считают мунафиками всех российских мусульман кроме ваххабитов. Мушрики - это заблудшие мусульмане, многобожники. Считается, например, что дагестанские суфисты, у которых есть религиозные наставники, - все мушрики, потому что придают Аллаху сотоварища в виде наставника и поклоняются святым местам.] и встать на джихад. Я слышал, что в Дагестане полно мушриков, да наставит их на истину Аллах…
        - Я из Дагестана, но решение встать на джихад принял в Москве, когда увидел несправедливость…
        Оперативный пост турецкой военной разведки был расположен в соседнем здании, и лицо Магомеда было не только на экране ведущего опрос брата, но и на экране компьютера, расположенного в этой комнате. Два человека вглядывались в лицо очередного молодого человека, который думал, что вышел на прямую и ровную дорогу, ведущую прямиком в рай, а на деле встал на скользкую и кривую тропку, по которой нечестивые бредут день и ночь прямиком к шайтану.
        - Уровень искренности девяносто один и семь. Более чем достаточно, - сказал оператор.
        Стоявший за его спиной офицер кивнул.
        - Записывай весь разговор и перегоняй на резервную пленку.
        - Есть.
        - Отметь - знает русский язык. В достаточной степени интегрирован в российское общество, английский на невысоком уровне, жил в Москве. Надо проверить, что на него есть в российском Мухабарате[48 - В арабских странах то же самое, что у нас госбезопасность, видимо, офицер долго служил советником в какой-нибудь арабской разведслужбе и употребил привычное ему определение.]. Интеллектуальный уровень довольно высокий, после подготовки можно выдвигать на амира…
        Через несколько дней им принесли одежду и сказали переодеваться. Одежда была вся черная, но для ислама это святой цвет, потому что черным был плащ Пророка Мухаммеда.
        Потом они сели в большой автобус и поехали на юг. К сирийской границе…
        Надо сказать, что Магомед испугался, испугался настолько, что полдороги он шептал слова ду’а, взывая к Аллаху, чтобы он не оставил их милостью в этом путешествии и не допустил, чтобы они слетели в пропасть. Даже то, что он родился в Дагестане и наездился по горным дорогам, не вселяло бесстрашия. И даже то, что тот, кто вышел на пути Аллаха и упал с коня и свернул шею, тот все равно шахид и ему рай, - не вдохновляло.
        Автобус был обычным, туристическим - правда, пахло в нем дурно, как в свинарнике, а все шторки были задернуты, можно было только подглядывать. Они ехали в ночь, причем ехали по опасным дорогам и очень странно. То водитель разгонялся до ста - ста двадцати километров в час, а то останавливался, и они стояли, иногда по часу. Часто водителю звонили по сотовому телефону, и он тоже постоянно кому-то звонил. Потом Магомед узнает, что это из-за того, что на дороге полиция, и если она поймает такой автобус с такими пассажирами - то придется дать взятку, а водитель хочет сохранить деньги и проехать без взятки. И потому у всех дорог, ведущих на юг, расставлены наблюдатели с мобильными телефонами, а то и с ночными биноклями, и они сообщают всем на трассе о том, где стоят полицейские или военные. Вот так вот они и ехали - рывками, чтобы не попасться…
        Утром, уже посветлу, они прибыли в район Баб аль-Хава, турецкий район, фактически находящийся под контролем исламских экстремистов, чтобы пересечь границу. Как им сказали - день они проведут в лагере, а ночью, если на то будет воля Аллаха, они попадут в Сирию, где их встретят братья и отвезут в лагерь.
        Лагерь…
        В Дагестане существовало такое: закинь себе на ахират. Это значило - делали какие-то номера телефонов, и надо было скинуть туда деньги, по телефону же, пятьдесят-сто рублей. Часть из них шла бедным, как говорили - на Ближний Восток. Кто-то шутил относительно того, что мы сами тут бедные…
        Но только тут Магомед понял, что такое бедность…
        Лагерь был расположен на куске земли, выжженной солнцем, вытоптанной до пыли и совершенно бесплодной. Он был огорожен забором из сетки-рабицы, высотой примерно метра два, с колючей проволокой поверх, а периметр его патрулировали турецкие солдаты с винтовками. Внутри было что-то вроде больших палаток-навесов, в которых размещалось человек по сто, а то и больше. Кормили их из полевых кухонь турецкой армии, и еще какие-то гуманитарщики привозили рис в мешках. Выходить из лагеря запрещалось. У большинства беженцев не было никаких вещей, кроме тех, которые могут поместиться в небольшую сумку.
        Их встретил местный имам и сразу пригласил в одну из палаток, в которых были постелены ковры. Там они совершили намаз, после чего имам предложил привести тех, за кого они будут сражаться, и послушать их.
        Первой пришла женщина. Она сказала, что ее муж и все братья встали на джихад и стали шахидами на пути Аллаха. А она была вынуждена бежать, чтобы не попасть в руки сирийской авиационной разведки. Из-за того, что ее родственники сражаются в рядах оппозиции, ее таскали на допросы, а однажды схватили и изнасиловали боевики шабихи, местного проасадовского ополчения. Теперь она помогает беженцам, она хотела бы сама пойти на джихад, но шариат запрещает женщинам участвовать в джихаде…
        Магомед сидел совсем рядом с ней, когда она это рассказывала, и некстати подумал, что вряд ли у кого-то из женщин в лагере есть губная помада, а у этой пострадавшей от режима Асада она была. И лицо она оставляла открытым, хотя и покрывала волосы платком.
        Потом привели какого-то мальчика, лет десяти, он сказал, что он из Алеппо и многие его родные погибли, а он выживал под бомбами два года, пока в один из дней бомба не ударила совсем рядом, и ему не оторвало осколком ногу. Тогда его переправили сюда и прооперировали, теперь он учится бегать. И как только научится и повзрослеет - то возьмет в руки автомат и пойдет сражаться на пути Аллаха.
        Речь этого мальчика была ненатуральной, какой-то выученной. А когда он поднял штанину, чтобы показать протез, у него оказался очень совершенный биопротез последней модели, какие ставят только в дорогих клиниках и с которым действительно можно бегать. Он даже похож на живую ногу, хотя кожа - из силикона.
        Интересно…
        Впрочем, Магомед ничего не сказал и был вынужден постоянно одергивать себя, потому что такие мысли есть проявление куфара, и они могли появиться только от того, что он долго прожил среди кяфиров.
        - Идете друг за другом, след в след. Смотрите на спину впереди идущего и делаете то же, что и он. Не шуметь, не разговаривать. Мобильники есть?
        Молодые джихадисты отрицательно покачали головами.
        - Это хорошо. С мобильниками нельзя, они их видят. Мин там, где мы будем переходить, нет, но есть патрули. Если появится патруль - падайте на землю и лежите. Имейте в виду - они будут в вас стрелять, если вы будете неосторожны, даже если вы будете с той стороны границы. Они не признают границы, эти потомки шакалов, и стреляют, когда им вздумается и куда им вздумается. Все понятно?
        - Да, шейх…
        - Тогда пошли…
        Граница между Турцией и Сирией в этом месте - невысокие горы, густо поросшие растительностью. Пограничные вышки через каждые сто метров - но без тепловизора ничего нельзя увидеть и в двадцати метрах - если ночью. А турецким солдатам ночью есть дела, особенно если им хорошо заплатили…
        Они шли плотной колонной по горной тропе, и луна то и дело подмигивала им через бахрому облаков. Луна была на прибыли, правильным полумесяцем - и это было хорошим знаком. Луна - символ ислама.
        Тяжелое дыхание - кажется, что его слышно за сотни метров, хотя на деле и за пятьдесят почти не слышно. Шорох земли под ногами, листва и ветки. Спина впереди идущего - и глубоко засевший внутри ужас, который стараешься забыть, постоянно повторяя про себя первую суру из Корана, аль-Фатиху.
        Бисмил-ляяхи ррахмаани ррахиим.
        Аль-хамду лил-ляяхи раббиль-‘аалямиин.
        Ар-рахмаани ррахиим.
        Мяялики яумид-диин.
        Ийяякя на’буду ва ийяякя наста’иин.
        Ихдина ссырааталь-мустакыим.
        Сыраатол-лязийна ан’амта ‘аляйхим, гайриль-магдууби ‘аляйхим ва ляд-дооллиин. Амин…
        Стена.
        Словно шрам на благодатной земле Востока - не в пустынях, а в горах, где тысячелетиями жили люди и где земля дает урожая в достатке, чтобы оставаться на одном месте и не кочевать со своими животными по пустыням. Примерно два с половиной метра высотой, серая змея, разрезающая холмы и утекающая куда-то вдаль, за горизонт. До того как началась война, здесь не было этой стены, и пограничники и то далеко не на всех вышках дежурили. А теперь и стены мало…
        Может, не в стене дело? А в том, что не надо начинать войны? А тех денег, которые потратили на эту стену, которые разворовали при строительстве этой стены, хватило бы, чтобы помочь тысячам и тысячам нечастных?
        О, Аллах, почему кругом такой куфар? Почему люди стали как дикие звери и забыли страх перед тобой…
        Проводник нашел где-то рядом лестницу. По его указаниям ее установили на стену. С другой стороны придется прыгать…
        - Давайте быстро! Один за другим!
        Вышка недалеко, свет ее прожектора виден во тьме, но направлен совсем в другую сторону, и, наверное, не просто так. О, глупцы, которые решили, что стоит поставить солдат, и всё…
        Каменистая земля на той стороне бьет по ногам, кто-то толкает в спину.
        - Давай, давай!
        Здравствуй, Сирия…
        Днем идти было нельзя - и их приютили в одном из приграничных селений, после начала войны выросшем в несколько раз. Центром селения был рынок, здесь закупались не только местные жители, но и торговцы, приезжавшие с курдских территорий и территорий в центре страны, где идет война. В Алеппо стоимость буханки хлеба доходит до трехсот-четырехсот фунтов[49 - Один рубль равен примерно трем фунтам, то есть буханка хлеба 100 - 130 рублей.]. Тяжело больная, изнуренная многолетней войной страна как-то выживала, хотя сил выживать почти что не было…
        Магомед - он был крупным и сильным - пошел вместе с проводником купить еды в дорогу, потому что через стену не перенесешь, а тут - дешевле всего, чем дальше от границы, тем дороже. Его было не удивить рынком - в Дагестане тоже большинство населения отоваривается продуктами питания на рынках, и санитарная обстановка там не из лучших, под фрукты кусок картона положат - и ладно, так и лежат под солнцем. Но сравнивая этот рынок с Дагестаном, он удивился двум вещам. Первая - как много продается обычной, питьевой бутилированной воды. Нигде в Дагестане такого не было, воду брали из ручьев, из крана, кипятили при необходимости - но на простую воду в бутылках и больших баллонах тратились только богатые и чиновники. А ведь и в шариате сказано о запрете торговать водой[50 - На самом деле это не совсем так, запрещено делать частными источники воды, колодцы должны быть общими. Но трактуется это по-разному.]. Второе - общая бедность торговли. В Дагестане на рынках торговали фруктами, мясом, на фруктах обязательно была надпись, откуда они, торговали сахаром. Здесь почти не было ни фруктов, ни мяса, ни даже скота
- в основном торговали рисом, мукой в мешках, просом. Совсем не было картофеля. Мяса было очень немного, причем по традиции Востока оно продавалось в живом виде - живые куры в клетках, живые бараны. Значит, и электричества тоже нет. Еще Магомеда поразила грязь и неухоженность - Махачкала не самый чистый город, но и там такого не было. Прямо тут же режут, готовят, бросают кости (с ними можно было бы сварить суп, но этого не делают), жгут какую-то дрянь (покрышки, что ли) для костров, разведенных под большими чанами. Дорожку между торговыми местами даже не замостили ничем, даже не выровняли. Еще его поразил увиденный им туалет - просто канава, куда все ходили по желанию. Даже не слишком удаляясь от рядов. И все это - под ослепительным, как пламя газовой горелки, восточным солнцем…
        Там он впервые начал сомневаться в словах некоторых друзей о том, что на Востоке ислам намного чище, чем в Дагестане, а хиджра, переселение на земли правоверных, желательна. Ведь шариат придуман для людей и для того, чтобы они поступками своими отличались от диких зверей, боялись Аллаха Всевышнего и наказания его, удалялись от греховного и стремились к благому. Но где благость здесь, на этом нищем базаре, где торгуют гуманитарной помощью, а люди относятся к своей земле как к чужой?
        Так они купили все, что было нужно, а потом на ручной тележке отвезли до дома, где остановились. Владельца дома, кстати, не было, и где он - никто не знал. Зато в одной из комнат один из братьев нашел след от пули на стене и что-то коричневое, что потом пытались оттереть. Да неудачно…
        До лагеря подготовки их должен был отвезти китайский самосвал, большой и с высокими бортами. Кабина самосвала была изнутри укреплена кое-где уродливыми ржавыми кусками металла, а у водителя имелся автомат…
        Набившись в кузов - их было человек сорок, а борта кузова были такими высокими, что некоторых из них скрывало с головой, - они тронулись в путь сразу, как стемнело. Они даже не дождались, пока настанет время, положенное для намаза. Их сопровождал джип и еще какой-то грузовичок…
        Вначале ничего необычного не было, только ехать было очень неудобно. Надо было за что-то держаться, чтобы не упасть, машину постоянно мотало - а держаться можно было только за борта, и не всем хватало там места. Магомед подумал, что те, кто ворчит по поводу удобств в маршрутке, никогда не ездили вот так вот, в самосвале. Еще пахло выхлопными газами, и было холодно - слишком холодно для той одежды, в которую они были одеты. Они не знали, сколько еще ехать, и терпения и стойкости, чтобы переносить эти трудности, давала им лишь вера в Аллаха Всевышнего.
        Вдруг самосвал резко затормозил, так что некоторые из них упали и ударились о борта, последовала команда.
        - Из машины, на землю! Замереть!
        Все они бросились вон из самосвала. Падали на сухую землю, замирали, тяжело дыша.
        Магомед лежа поднял голову. Пустыня была тиха и мертва, ветер гнал по черному небу лохмотья туч. В разрывах проглядывала яркая равнодушная луна…
        - Что случилось, брат? - спросил он негромко.
        - «Миг»! Тише.
        Как он потом узнал - под словом «Миг» вСирии понимались все типы боевых летательных аппаратов, которые мог применять режим. Большая часть авиатехники Асада уже стояла на земле из-за износа и поломок, но теперь были русские и американские боевые самолеты и вертолеты, в отличие от асадовских они охотились ночью. И если проявить неосторожность - шансов остаться в живых почти не было.
        Кто-то рядом монотонно гундел «Аллаху акбар, Аллаху акбар, СубхануЛлах, Аллаху акбар» - и почему-то хотелось двинуть его по морде, чтобы заткнулся…
        Лагерь для подготовки был совсем небольшим, он располагался в северной части Сирии, восточнее Алеппо, и маскировался под небольшую деревню. Когда они прибыли туда, они продрогли, проголодались, голова их гудела от шума мотора и выхлопных газов, кого-то даже тошнило. Магомед как раз помогал сгружать одного брата, которому было совсем плохо, из машины, как вдруг услышал крик
        - Магомед! Я-лла! Ты ли это?..
        Магомед обернулся. Бородач в черном камуфляже спешил к нему, раскинув руки. Это был Абдуррахман…
        - Как дядя Иса?
        - Брат, я больше года в Москве прожил, на улице мало был, по темам не волоку. Плохого не слышал, значит, жив…
        Махачкала. Школа и маленький спортивный зал с давно не крашенным полом. И три десятка мальчишек, повторяющих за тренером удары…
        Кто-то из тех пацанов уже был мертв. Кто-то - еще жив.
        Абдуррахман с силой выдохнул воздух…
        - Смешно… помнишь, как я джазы тянул[51 - Употреблял наркотики.]… мне дядя Иса тогда сказал - прекращай, а то сломаю. Сейчас я даже пива не хочу, а вся трава, порошок… о Аллах, убереги нас от греха и соблазна…
        - Аллаху акбар…
        - Брат, а ты-то тут как оказался? Ты же с джамаатовскими не тусил, жи есть?
        Магомед вздохнул.
        - В Москве приняли, бабло трясли. Отец там с кем-то из больших людей в деснах[52 - В деснах - то есть в близких отношениях. По двести пятой закроем - задержим по обвинению в терроризме. Эта история - стандартная история последнего времени, когда фээсбэшники просто вынуждают всех подозрительных выехать в Сирию и таким образом считают, что дело сделано. О будущем никто не думает - сегодня ты в должности, а после меня хоть потоп…], выпустили. Потом сказали - потеряйся, а то по двести пятой закроем… надоело все, брат. Вся эта ч’ъанда.
        - Все это от куфара! - назидательно поднял палец Абдуррахман. - Те мусульмане, которые принимают тагута и его законы и живут по ним, они не на истине. Они худшие из рабов, потому что не осознают своего рабства. Надо освободить весь Кавказ и все мусульманские земли, которые находятся под пятой кяфиров, и сделать Халифат, только тогда Аллах станет милостив к нам. Хвала Аллаху, брат, он наставил тебя на истину. Тот, кого направил Аллах, никто не собьет, а тот, кого Аллах сбил - никто не направит, иншаллагъ.
        - Иншаллагъ, брат, а что дальше?
        - Дальше? Ты с автоматом умеешь?
        - Немного…
        Вообще-то Магомед умел плохо, но признаться в этом ему было стыдно.
        - Ничего. Научим. Я амир штурмового джамаата в Исламском полку особого назначения «Кавказ», могу тебя к нам взять после того, как ты лагерь пройдешь. Но я поговорю с инструкторами, они тебя быстрее натаскают. Будешь рядом со мной, и тебе хорошо, и мне спокойнее, жи есть.
        …
        - Знаешь, брат, только тут я понял… все эти чиксы-биксы… тачки… трава… все это ч’ъанда. Аллах даст, вернемся, наведем порядок…
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        Базовой и наиболее острой проблемой любого общества, развивающегося в рамках либеральной мировоззренческой парадигмы, является повисший в воздухе запрос на справедливость. В условиях вакуума законности и определенной слабости центральной власти в регионах, где господствует клановая система управления, общество автоматически выдвигает второй запрос - запрос на структуру, которая сможет встать на защиту его интересов. В итоге довлеющее над молодежью ощущение тотальной несправедливости, ограниченности в возможностях для самореализации и потребность в интенсивной солидарности создает гремучую смесь разочарования и отчаяния.
        Где-то в Сирии. Июнь - июль 2017 года
        Еще немало чёрных дней,
        Кругом враги.
        Но в Аллаха вера всё сильней
        У нас в груди.
        Смерть пусть настигнет в бою -
        Что ж, все когда-то умрут…
        Но тогда что уготовано нам -
        Рай, вечный рай будет дан
        Инша Аллах.
        Рай под тенью сабель.
        Ты на священной войне -
        Ты мусульманин… Тимур Муцураев, Рай под тенью сабель
        Две машины, в каждой из которых было по восемь бойцов, не считая водителя, остановились на горной тропе. Справа была гора, пологая, но высокая, а слева она уходила в долину. Селение было впереди…
        - Хвала Аллаху, доехали… - сказал Иса, первым выбираясь из машины. Он вообще все старался делать первым, этот гражданин Великобритании. Его отец и мать работали как проклятые, стараясь встроиться в британское общество и вывести в люди шестерых своих детей, а он бросил университет на втором курсе, принял радикальный ислам и выехал в Сирию, где встал на джихад. В отличие от своих родителей он не был лицемером.
        Моджахеды подошли к головной машине. Все они были одеты в черную боевую униформу, которую шили в Саудовской Аравии для полиции, взяв за основу выкройки комбинезона 22SAS. Все они были хорошо вооружены, а на машинах имелись пулеметы «ПК» румынского производства. В отличие от «ДШК» они позволяли вести более точный огонь…
        - Сюда послушали. Муртадов тут человек двадцать, а может быть, и более. Вот здесь вот у них пост, но там, иншалла, всего два человека. Работаем: Вахид со своим джамаатом убирает пост, только тихо, после чего начинаем движение. Как только доходим до стен - работаем индивидуально. Технички при первом же выстреле на скорости проходят вот сюда, до поста, и отсюда начинают работать на прикрытие. Никому не теряться, держаться своих амиров. Всем все понятно?
        …
        - Тогда Аллаху акбар. Пошли…
        Странная это была война…
        Сирия… Страна, где проповедовали еще апостолы, Дамасский престол старше Ватиканского и основан непосредственно апостолами. Часть Турции, сохранявшая христианство, после Первой мировой она попала в колониальную зависимость от Франции и до сих пор сохранила часть того особенного французского очарования с терпким привкусом Востока. До сих пор в ней были сильны христиане и алавиты - странная шиитская секта, которая больше не встречалась нигде в мире. Несмотря на диктатуру, в этой стране было довольно-таки либеральное правление, скорее автократическое. По крайней мере, режим был точно мягче, чем у Саддама Хусейна. После смерти Хафеза Асада страну наследовал Башар, врач-офтальмолог, работавший в Англии. Его супруга была мусульманкой, у них было трое детей.
        С чего все началось? Наверное, началось все в 2004 году, когда американские войска вторглись в Ирак, армейские офицеры и руководящий состав партии БААС побежали из страны. Большинство - в соседнюю Сирию, где тоже правила БААС, но сирийская. Прибытие до полутора - двух миллионов беженцев в страну, которая жила не слишком-то богато, сильно обострило обстановку, повысило цены на все, сделав недоступным то, что ранее было доступным. Добавила напряженности и небывалая засуха, которая привела к тому, что крестьяне стали массово бросать землю и бежать в города: в один Алеппо за пять лет, предшествующих конфликту, переселилось двести тысяч человек, а всего население города за десять лет увеличилось на 20%. К тому же Хафез Асад вел странную политику: он, например, привечал в стране чеченских боевиков, бежавших из Ичкерии, и таких было несколько тысяч. Главным союзником Сирии стал Иран, что явно не нравилось окружающим странам. При этом в Сирии была русская база… хоть и ущербная, пункт питания, но база.
        После того как из Ирака ушли американцы, в соседней стране сильно обострилась обстановка, две религиозные общины страны, шиитская или суннитская, снова начали проверять друг друга на прочность… как будто бы не было религиозной войны 2005 - 2008 годов, которая унесла до семисот тысяч человек только убитыми[53 - Мало кто знает, что 9/10 жертв времен американской оккупации Ирака вызваны не действиями американцев, а невиданной жестокости религиозной войной, вспыхнувшей в этой стране. Спровоцировали войну сами американцы, заигрывая и с теми и с другими в попытке найти какую-то опору во враждебном обществе - но вели ее сами иракцы. Жестокость этой войны не поддается никаким описаниям: например, соседние кварталы шиитов и суннитов обстреливали друг друга из минометов, полиция могла остановить автобус и расстрелять всех мужчин по имени Омар, на стенах появлялись баяны с призывами вырезать всех парикмахеров за то, что брили бороды. События в Сирии - это продолжение той же войны, но уже в другой стране. Дошло до того, что террористы воюют друг с другом: «Хезболла» сХАМАСом и ИГ.]. Иракские силы
безопасности, на тот момент достаточно сильные, вытеснили суннитские бандформирования в соседнюю Сирию, а Башар Асад вовремя не принял мер предосторожности, он был не таким жестоким, как отец. И тут началась так называемая Арабская весна.
        Говорят, что протесты начались с того, что двое пацанов в Дераа написали на стене антипрезидентские лозунги. Оба были несовершеннолетними, и их задержала авиационная разведка (Хафез Асад был генералом ВВС). Когда их отцы пришли спросить о судьбе своих детей, им сказали: сделайте новых и забудьте этих. Когда люди возвращались с похорон - похороны были без тел, - по ним открыли огонь неизвестные снайперы. После чего начали создаваться отряды самообороны.
        Надо сказать, что к тому моменту Башар Асад не полностью управлял страной. Силовые структуры находились под контролем его брата, Махера Асада, командующего четвертой танковой дивизией. Именно он приказал бросить на восставшие города танки, до этого он неоднократно фигурировал в самых разных делах, в частности в деле об убийстве ливанского премьера Харири. Поняв, что дело плохо, Башар Асад пытался исправить ситуацию - он извинился перед погибшими, распустил правительство, пообещал удовлетворить часть требований повстанцев. Но это был две тысячи одиннадцатый год. Год, когда по Арабскому Востоку шагала Арабская весна. Именно в Сирии ей предстояло утонуть в крови…
        Они выдвинулись на рубеж атаки и залегли, группа Вахида ушла вперед. Несмотря на ночь, над горами сохранялся какой-то свет, и на темном фоне были едва заметны, но все же заметны контуры зданий. Здание, в котором занимала оборону местная шабиха[54 - Проправительственное ополчение.], представляло собой типичный гостевой дом. Обычно в арабских деревнях скидываются и строят отдельный дом для гостей, так как это входит в традиции гостеприимства.
        Они лежали на голой земле и ждали. Поскольку Магомед был крупным и физически сильным - у него в качестве оружия была автоматическая винтовка «FN FAL» бельгийского производства со складным прикладом. И ружье китайское, двенадцатого калибра, полуавтоматическое, укороченное, похожее на русский «Вепрь» - их брали те, кто хотел, как второе. Пулемет ему пока не доверяли, потому что рано…
        Остальные в основном были вооружены «калашниковыми», но были и «М16», которые часто использовались как снайперские. Вообще, с оружием проблем не было.
        Просверкнул фонарь. Готово.
        - Пошли.
        Они побежали вперед. Дом стоял очень удачно, на дороге, а дальше дорога поворачивала и уходила вниз, в долину. Он был двухэтажным, но без окон, а пространство перед ним было обнесено каменным заборчиком примерно по колено…
        - Все чисто?
        - Иншалла…
        - Машин много…
        Населенный пункт был окружен общей стеной, это был забор, который не имел разрывов между домами и представлял собой отличную оборонительную позицию. Плохо было то, что до забора - больше километра, причем по пологому, засаженному полю, на котором нет укрытий…
        А машин и в самом деле было много, что могло значить и то, что людей там много…
        Амиры, передавая друг другу белорусский ночной бинокль, который был один на весь джамаат, пытались понять, что делать дальше. Как вдруг от заборчика коротко треснула очередь… от их заборчика.
        - Ай, шайтан…
        И все завертелось в круговерти…
        - Аллах акбар! - заорал кто-то.
        Застрочил еще один автомат.
        - Вперед! - заорал кто-то. - Аллаху акбар!
        И они побежали…
        Место было голым, спрятаться от пуль негде. Магомеда спасало лишь то, что он не раз ездил летом в горы к деду и там ходил по таким же склонам, да еще и присыпанным мелким, плоским и битым камнем…
        Та-тах! Та-тах! Та-тах! - отсчитывал ритм бега автомат. Потом он замолчал.
        Минометного огня не было. Магомед первым достиг забора. Начал продвигаться в сторону, у забора, не понимая, где свои, а где чужие.
        Потом он дошел до улицы, выглянул и невооруженным взглядом заметил пулеметчика со странным пулеметом, у которого наверху был большой рог[55 - Либо индийский «Брен», либо, что более вероятно, северокорейский «Тип-73». В связи с боевыми действиями в Ираке выявилась большая потребность в пулеметах под ленту ПК. И теперь в Ираке засветились и китайские «Тип-67» и даже северокорейские «Тип-73», хоть в это и сложно поверить. «Тип-73» - это гибрид «ПК» и чешского «ЗБ», причем он может питаться из магазина - рога, установленного сверху.]. Пулеметчик лежал и готовился открыть огонь - но не стрелял.
        Магомед направил на него винтовку и нажал спуск, но винтовка молчала. Пулеметчик тоже его не заметил. Потом Магомед вспомнил, что надо перезарядить, сделал это, снова прицелился и нажал на спуск. Винтовка бабахнула, и пулеметчик ткнулся в землю прямо у пулемета…
        Из бойниц в стенке били автоматы.
        - Гранаты! - заорал кто-то по-русски.
        Гранаты у него были - он достал, выдернул чеку и перебросил за забор. Там рвануло, раздались крики на незнакомом языке…
        Магомед достал еще одну. Он плохо понимал, что он делает, но верил, что Аллах ведет его за руку…
        - Эта слишком старая. Убей ее…
        Магомед посмотрел на старуху. Она и в самом деле была слишком старая.
        - Убей ее, - повторил Абдуррахман.
        Магомед поднял винтовку и бабахнул. Старуха перевалилась на спину и хрипло закричала, суча ногами. Абдуррахман поморщился.
        - Патрон дорогой, надо голова отрезать.
        Достал свой нож и наклонился над старухой. Старуха засипела, потом замолчала. Абдуррахман вытер кровь с ножа.
        - Вот так…
        При атаке шахидами стали трое. Еще одного - того, кто начал стрелять, - будет судить шариатский суд.
        - Брат, - спросил Магомед, - а что с ним будет?
        Абдуррахман пожал плечами:
        - Он сможет искупить вину перед Аллахом.
        Как потом узнал Магомед, это означало, что виновного посадят в грузовик или бронетранспортер, начиненный взрывчаткой, и отправят на укрепления кяфиров или блокпост. Так он сможет стать шахидом на пути Аллаха, и его грех будет забыт перед лицом того удачного торга, который он совершит с Аллахом, - жизнь в обмен на рай.
        Захватив христианское селение, они начали грабить. Всех мужчин и всех подростков, которые представляли опасность, они убили. Женщин, девочек и мальчиков связали - их погонят на базар и продадут в рабство как законный трофей. Стариков и старух убили - их никто не купит и они никому не были нужны. Все транспортные средства от грузовика и до осла нагрузили тем, что можно продать на базаре.
        Одна женщина, не желая идти в рабство, перерезала горло своим детям, а потом ударила в грудь себя. Ее добили, Абдуррахман плюнул и сказал, что рай ей точно не светит. Магомед хотел вмешаться и сказать, что рай ей и так не светил, потому что она неверная. Но говорить этого не стал…
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        Они приходят тебе по Viber, Whatsupp, в социальных сетях. У всех один сюжет - как там, в Сирии, убивают женщин, детей. Во всех роликах один и тот же посыл: «Где же вы, настоящие мусульмане, вы должны заступиться за единоверцев…» Я сначала не обращал внимания на эти призывы, потом стал задумываться, вступил в тематическую группу, начал списываться с ребятами, которые там находились. Примерно через полгода я подумал: если бы с моей семьей, в моем городе такое случилось, может, кто-то бы пришел на помощь и мне. Так почему же я здесь сижу и бездействую? Поддавшись этим настроениям, я решил уехать. Как такового конкретного вербовщика в моем случае не было. Первое время я просто списывался, как я считал, с такими же, как я, ребятами, которые мне объясняли, что долг каждого правоверного мусульманина - приехать в Сирию. В итоге я им поверил. Я считал, что еду туда защитить тех самых беззащитных женщин, стариков, над которыми измываются подконтрольные Асаду войска. Я настолько был ослеплен этой идеей, что даже не подумал поискать в Интернете другую точку зрения, выяснить, что на самом деле там происходит…
        Близ Аммана, Иордания, Королевский центр подготовки войск специального назначения. Август - сентябрь 2017 года
        - Снайперская винтовка Драгунова состоит из следующих основных частей и механизмов…
        …
        ствола со ствольной коробкой, открытым прицелом и прикладом
        …
        крышки ствольной коробки
        …
        возвратного механизма
        …
        затворной рамы
        …
        затвора
        …
        газовой трубки с регулятором, газового поршня и толкателя с пружиной
        …
        ствольных накладок.
        Теоретическое занятие организовано под огромным шатром, для того чтобы удобно было сидеть - подстелен ковер. Больше ста человек сидят и напряженно слушают лектора, выступающего в военной форме НАТО без знаков различия. Рядом с ним арабский переводчик переводит все на арабский и показывает названные детали винтовки. Лектор - то ли поляк, то ли чех, то ли еще кто…
        Сто человек прибыли из разных стран, но желание у них одно - свергнуть кровавого диктатора Башара Асада, долгие годы тиранящего Сирию, и помочь свободолюбивому сирийскому народу пойти по пути свободы, демократии и процветания.
        Но для этого надо одержать победу в войне с армией тирана.
        Среди тех, кто желает Сирии свободы, демократии и процветания, и Абдуррахман с Магомедом. Они прибыли в эту снайперскую школу, организованную Иорданией, для того чтобы научиться снайперскому искусству и стать настоящими снайперами. Вообще-то в школу послали Абдуррахмана, но поскольку у каждого снайпера должен быть второй номер - Абдуррахман мог выбрать напарника. Он выбрал Магомеда, потому что больше никому не доверял, - и так Магомед оказался здесь, в этой странной снайперской школе. Школа эта построена на территории Иордании, все расходы оплачивает Саудовская Аравия, а обучение ведут англоязычные инструкторы. Вот такой вот интернационал в действии…
        Как они попали сюда? Очень просто - они сказали, что являются бойцами Свободной сирийской армии, за них поручились - и их направили сюда. Конечно, это было не так, и они не воевали за ССА[56 - ССА - Свободная сирийская армия, объединенная неклерикальная оппозиция, ставящая целью развитие демократии в Сирии после свержения Асада. В отличие от боевиков-исламистов в бою они носят не зеленые, а красные повязки. Несмотря на поддержку международного сообщества значительно уступают в силах исламским экстремистам и почти ничего не контролируют.] - но как проверишь?
        Судя по разговорам после отбоя - таких, как они, тут большинство, а те, кто действительно воюет за ССА, боятся с ними связываться, чтобы не получить ночью заточку в спину…
        Здесь не так плохо - по крайней мере, лучше, чем под асадовскими минометами и «Градами», или выцеливать из развалин смотровой прибор танка. Их кормят четыре раза в день, при этом один раз в день обязательно мясное блюдо. Им выдали одинаковую форму - немецкий троппентарн. Очень хорошая форма - ткань не рвется, не сносить такую. Им выдали и винтовки, правда, разные. Кому-то достались СВД, кому-то - менее точные «Дракула»[57 - Несмотря на внешнее сходство - это разные винтовки. Дракула, югославская М91 - это автомат Калашникова под винтовочный патрон, конструкция винтовки Драгунова другая и обеспечивает более точную стрельбу. Парадокс - но винтовки типа Дракула более популярны. Дело в том, что в США - крупнейший оружейный рынок мира импорт СВД запрещен законом, а вот внешне похожую Дракулу ввозить можно.] или югославские «М91».
        И учат их бесплатно.
        - Задачами второго номера снайперской пары являются:
        …
        - Ведение наблюдения при выдвижении на позицию, во время работы и отхода с позиции
        …
        - Выбор и назначение приоритетных целей, составление карточки огня и нанесение целей на карту местности при ведении разведки
        …
        - Подготовка и проверка специальной экипировки
        …
        - Защита выбранной снайперской позиции от целей, находящихся на ближней и средней дистанции
        …
        - Осуществление радиосвязи, координация поддержки, включая артиллерийскую и авиационную поддержку…
        Магомед - пока второй номер, поэтому у него темы лекций немного другие. У вторых номеров - оружие самое разное, ему вместо «FAL» дали румынский автомат «Мини-Дракула». Это тот же «калашников», но у него приклад, как у Драгунова, и оптический прицел. Пока они занимаются, оружейники перебирают их оружие, некоторым дают новое, некоторым оставляют старое. На все делают глушители, ставят их на переходник. Глушитель второму номеру не помешает, но в Сирии их сделать некому: надо станок. Здесь станки есть. И мастера, работающие на них - главного уважительно зовут Мохандес, инженер, это кличка такая. Он не только глушители делает, он много чего делает, даже снайперского робота сделал в свободное от работы время. Для Магомеда он уже сделал глушитель на новенькую «Дракулу»…
        Их учат безопасно выдвигаться на позицию и безопасно отходить. Обустраивать и маскировать позиции для наблюдения, ложные и запасные позиции. Устанавливать мины.
        - Пошел!
        Королевский центр подготовки войск специального назначения - вероятно, лучший в мире, достаточно сказать, что ежегодный мировой чемпионат сил специального назначения по прикладным дисциплинам всегда проводится именно здесь. Его построил король Иордании - он сам не был спецназовцем, но получил военную специальность пилота вертолета, причем с допусками к полетам в сложных условиях - то есть он вполне мог вывозить спецназ на задания. Этот центр состоит из пяти огромных полигонов. Их готовят на стрелковом, самом сложном.
        Упражнение стреляется в глубоком овраге. Тропинка, по которой идет стрелок, поражая цели, петляет снизу вверх, то есть стрелок то бежит вниз, то вынужден карабкаться вверх - и при этом еще и стрелять и поражать цели. И это при сорокаградусной жаре и очень сухом пустынном воздухе. Для того чтобы пот не заливал глаза, мешая стрелять, обычно надевают флисовую шапочку или бандану - но от этого может и тепловой удар случиться, перегревается голова. Каждый решает для себя сам…
        Магомед бежит. Его большой рост тут скорее минус, чем плюс, - он вынужден нести свое большое тело по узкой тропинке то вниз, то вверх. И при этом еще и стрелять. Рядом с ним бежит инструктор, он совсем не устал - по крайней мере, так кажется. Он говорит на русском - но так он англоязычный, иногда сбивается.
        - Быстрее!
        Просто сказать. Тропка - будто специально еще и узкая, тут растет колючка, об которую можно ободраться в кровь, и есть камни. На них можно поскользнуться.
        - Цели!
        Магомед вскидывает автомат. Цели из обычного картона, они плохо видны на фоне выжженной солнцем сухой земли.
        Автомат дергается в руках, сердце стучит в ушах, и прицелиться получается плохо. Все то, что проходили на стрельбище, благополучно забыто.
        - Пошел! Пошел!
        Магомед срывается с места - и задевает проволоку. В небо взмывает сигнальная ракета.
        - Ты мертв! Ты подорвался! Ты дурак!
        Магомед в растерянности останавливается.
        - Что стоишь, дурак! Беги! Вперед!
        Инструктор бежит следом - и Магомед уже ненавидит его.
        - Цели! Не там! Стреляй!
        Надо перезарядить. Но магазин выпадает из потных рук.
        - Не поднимай! Давай другой!
        Второй удается поставить на место. Магомед бежит уже вверх и, только когда пытается стрелять, понимает, что автомат не заряжен - он не передернул затвор. Пот заливает глаза…
        - Передерни! Ты дурак! Стреляй!
        Они снова бегут. Вниз. Потом стреляют. Магомед чувствует, что больше не может.
        - Ты промахнулся! Дурак!
        …
        - Вперед! Перезаряди!
        Иногда Магомед уже помогает себе рукой карабкаться.
        - Беги дальше!
        На выходе он не замечает тонкий тросик у самой земли и с размаху падает. Боль обжигает лицо и руки.
        - Ты упал! - инструктор тут как тут. - Ты плохой солдат! Дурак!
        - Ай, шайтан, - Магомед отбрасывает автомат и встает, - я не хочу! Больше не хочу!
        - Понял свои ошибки?
        Магомед угрюмо молчит - для него, как для кавказца, признать свои ошибки очень унизительно.
        - Первое. Когда ты перемещаешься по местности - твое основное внимание должно быть не по сторонам. А под ноги. Если ты оступишься, и упадешь, и повредишь что-то - ты станешь небоеспособен. Если ты наступишь на мину или растяжку - как ты наступил, - то получишь тяжелое ранение или погибнешь. При перемещении - внимание под ноги.
        - Эфенди, а как же мишени?
        - В боевой обстановке, - терпеливо объясняет инструктор, - вы будете перемещаться группами. Будет назначен наблюдатель. Если ты перемещашьтся в паре - то наблюдение ведет снайпер, второй номер смотрит под ноги и прокладывает путь. Тебе следует научиться доверять наблюдателю. Если у тебя нет иного приказа - внимание прямо вперед, куда ты бежишь, и под ноги. Понял?
        Магомед кивает.
        - Как поражать мишени. Очень просто. Ты выбрал стрелковую позицию, достиг ее, занял. Только в этот момент ты осматриваешься, видишь мишени, начинаешь по ним работать. Ты должен четко разграничивать движение и стрелковую работу. Движение - внимание, куда ты бежишь, и на ноги. Стреляешь - внимание на сектор огня. Понял?
        Магомед снова кивает.
        - Теперь по оружию. Хват у тебя неплохой, стреляешь быстро, отдачи не боишься.
        Магомед улыбается - доброе слово и кошке приятно.
        - Но ты совершенно не разделяешь цели для длинного и короткого оружия. А разделять необходимо. На близком расстоянии пистолет намного эффективнее и убойнее. Ранение из армейской штурмовой винтовки на таком расстоянии - чаще всего сквозное, и противник может успеть выстрелить в тебя в ответ. Ранение из пистолета чаще всего вызывает болевой шок и исключает возможность ответных действий. Понял?
        Пистолет у Магомеда действительно есть. Это «Сиг-Сауэр 226», но иранского производства. Откуда тут они взялись - непонятно, но это добротное, качественное оружие. Таким же пользуется американский спецназ, и Магомед втайне гордится тем, что у него такое же оружие, как у американского спецназа. Если бы у него было такое же оружие, как у ХАМАСа, или «Хезболлы», или «Аль-Кодс» - иранского спецназа Корпуса стражей исламской революции - он бы и не подумал этим гордиться…
        - Большая часть мишеней на деле была предназначена для пистолета, но ты этого не заметил. А пистолет может спасти тебе жизнь…
        Инструктор заметил, что курсант совсем приуныл, и хлопает его по плечу:
        - Это только сначала трудно. Иншалла, у тебя все должно получиться.
        - Иншалла, - машинально кивает Магомед.
        - Нужно много тренироваться. Давай, попробуем еще раз. Посмотришь, как пройдут другие, и попробуешь сам.
        Магомед кивает, его рука тянется к бутылке на поясе.
        - Много не надо, - предупреждает инструктор, - вода замедлит тебя. Чем больше ты пьешь, тем больше хочется.
        …
        - И последнее. - Инструктор останавливает уже вставшего Магомеда. - При стрельбе я специально мешал тебе, понимаешь?
        - Но зачем?
        - Чтобы ты понял: все зависит только от тебя. В бою тебя будут толкать, будут мешать, кричать, рядом могут оказаться твои раненые друзья, но ты не должен отвлекаться ни на что, понимаешь? Ты должен поражать цель, вот и все. Ты - главный. Ты сам принимаешь решения, и от них зависит, будешь ты жив или нет.
        …
        - Пойдем, еще раз попробуем.
        Они выходят из палатки, снова идут к стрельбищу. Навстречу им идет инструктор по снайперской подготовке, в руке у него телефон, он говорит в него на ходу.
        - Taip… As negaliu kalbeti dabar. As paskambinti veliau. Ne, as gerai. Apie pratybas. As negaliu kalbeti…[58 - Да… я не могу сейчас говорить. Перезвоню позже. Нет, у меня все хорошо. На учениях. Не могу говорить (литовск).]
        Магомед этот язык не знает, но понимает, что это не английский. Где-то он это слышал уже…
        Палатка. Ночь. Тишина пустыни и тихий, на грани слышимости разговор.
        - Абдуррахман…
        - А…
        - Ты спишь?
        - Не.
        - Брат, а что ты думаешь о демократии?
        - Ч’анда это все, отвечаю.
        - Почему? Мы ведь сами учимся у кяфиров. Посмотри, они богато живут, у них есть машины…
        - Кяфиры - это грязь. Ну, сам подумай, брат, если сделать в Дагестан демократия, какой бардак там будет, астагфируЛЛагъ. Скока в Махачкале чертей всяких, жи есть? Нет, надо шариат Аллаха, он строже. Без него все друг друга перережут, за родные слова отвечаю.
        - А что потом? На Русню пойдем?
        - Аллах знает…
        Абдуррахман помолчал и продолжил:
        - Я никому это не говорил, брат, но я переменил мнение о русистах. В наших джамаатах таких много, и те русисты, которые приняли истинную веру, сражаются как львы. Я думаю, может, мы и русисты верим в одно и то же, но называем это разными именами?
        - А это как, брат?
        - Русисты ждут второго пришествия Пророка Исы, которого Коран почитает как пятого пророка, предшествовавшего Пророку Мохаммеду салалаху алейхи уассалям. В Коране тоже сказано о том, что на землю придет Посланник Аллаха, но нигде не сказано, каким он будет. Я думаю, может быть, этим Посланником Аллаха будет Пророк Иса, вторично посланный на землю самим Аллахом, чтобы его учение распространилось на всю землю и не осталось ни единого места, где бы не славили одного лишь Аллаха. Тогда мы и русисты сможем объединиться и вместе пойти на кяфиров войной, чтобы уничтожить куфар везде, где бы он ни был. У нас будет атомная бомба, иншаллагъ. И мы сможем отомстить.
        Вот и вся демократия. Какая есть…
        И так день за днем. Утром кросс, затем два часа огневые упражнения, днем, пока слишком жарко, теоретические занятия в снабженных кондиционерами палатках, иногда дельные вещи говорили, иногда заставляли всякую ч’анду про демократию слушать. Вечером марш - от кросса он отличается тем, что идешь шагом, но на большее расстояние. Ночевали обычно в пустыне, как бедуины.
        Иногда в пустыне встречались и настоящие бедуины. Инструкторы вежливо говорили с ними, бедуины молча смотрели на них, и в их глазах Магомед отчего-то видел осуждение…
        Алеппо, Сирия. Неконтролируемая территория. Ноябрь 2017 года
        - Движение… на одиннадцать.
        - Вижу… говори…
        - Один пикап. Оружия нет.
        - Скорее всего жратву везут…
        Магомед дисциплинированно пометил в блокнотике: «19.07 один пикап, белый».
        И два значка, один из них означал - оружия нет, второй - не представляет интерес. Так было проще делать записи - и в то же время ты полностью контролируешь ситуацию. Так объяснял Джонатан-устаз, а он знает в этом деле толк. Надо делать, как говорил Джонатан-устаз, тогда останешься в живых.
        Теперь они - снайперы. Снайперы Исламского государства.
        Снайперы в Алеппо…
        А на сей день нет на земле места страшнее, чем Алеппо…
        Алеппо - это город, разделенный даже не пополам: линия фронта проходит по улицам и кварталам, изгибаясь уродливой дугой и оставляя одну часть города под контролем моджахедов, а другую - правительственной армии. Практически вся территория вокруг Алеппо - под контролем моджахедов, но дорога на Идлиб контролируется правительственными войсками.
        Это еще одна особенность этой войны - чаще всего удержание тех или иных населенных пунктов зависит от того, можно ли осуществлять снабжение гарнизона. Если можно, то он может держаться годами. Территории, находящиеся под контролем моджахедов, тоже условны, там большей частью нет никаких укреплений и постов, и территорией под контролем моджахедов называют обычно ту, где население против Асада, а армии на постоянной основе там нет. У сирийского правительства нет сил и технических возможностей, чтобы наладить постоянное патрулирование с воздуха неконтролируемых территорий с уничтожением всех подозрительных колонн и групп. Впрочем, и в этом случае партизанская война не закончилась бы. Нельзя отрицать - есть значительная часть сирийского общества, поддерживающая моджахедов и готовая сражаться с правительственными силами.
        А сам Алеппо, некогда торговая столица страны, - теперь это мертвый, убитый войной город…
        Он разделен на две части, и в обеих люди как-то пытаются выжить. Они отгораживаются друг от друга блокпостами и баррикадами - только в Сирии можно увидеть такую картину, когда улица полностью перегорожена поставленными на попа грузовиками - это от снайперов. Часто армейский блокпост, откуда работает снайпер, или высотка какого-то правительственного здания, исклеванная пулями, - это и есть все присутствие власти, а снайперы и вертолетчики, сбрасывающие на город самодельные бомбы - это и есть единственное общение власти с народом все последние годы. Но нельзя только на власть списывать все происходящее: народ тоже хорош. Сирия стала полигоном Сатаны, местом, где в корчах и муках кончается старая история Ближнего Востока и начинается новая. А новая - это ИГ. «Исламское государство»[59 - Запрещена в РФ.]. Шариатские суды, работорговля, секс-джихад, требование закрывать тканью половые органы скота при продаже его на рынке, массовые казни женщин, детей, христиан - всех, кто против. Правоверный, придерживающийся умеренных взглядов, - хуже неверного, и его надо убить в первую очередь. И самое страшное -
все эти людоедские идеи и практики имеют поддержку значительной части населения! Сирийцы идут в ССА, во Фронт ан-Нусра (там типа умеренные мусульмане воюют, хотя умеренные это те, у кого патроны кончились), получают там американскую, турецкую помощь, отправляются в лагеря в Турцию, в Иорданию, там проходят военную подготовку, получают оружие, в том числе и ракеты ТОУ, после чего возвращаются и тут же… переходят на сторону ИГ. И точно так же - среди алавитов, христиан, курдов, военных и их семей, может быть, кто-то и понимает, что режим Асада - не лучшее будущее для их страны, но выхода у них нет. Если они сдадутся, дрогнут, проявят слабость, то их самих, все их семьи безжалостно уничтожат, и в этом не сомневается никто. Ближний Восток не идет к демократии, он ищет окончательного решения вопросов. Точно так же, как искали их сто лет назад в Европе - перед Первой мировой…
        И все это кажется воплощением ада на Земле - но для того, чтобы иметь полную картину происходящего, надо посмотреть на все и с другой стороны…
        На могилки во дворах в общем-то современного для Востока, многоэтажного города - поскольку все дороги простреливаются, и на кладбище хоронить никого нельзя, - когда кого-то убивает при обстреле, его хоронят прямо во дворе дома. Те, кто остался в живых, просто переселяются из разрушенных квартир в соседние и живут дальше.
        На медицинские пункты, где из последних сил, без лекарств, пытаются хоть как-то помочь раненым. Раненым пулями снайперов, взрывами бочек со взрывчаткой, которые сбрасывают на города правительственные вертолеты. Нет ничего удивительного в том, что обычное наказание для пойманного сбитого летчика - снять скальп.
        На блокпосты, откуда работают снайперы, пулеметчики, на здания тюрем, полицейских управлений, штаб-квартир авиационной разведки - иногда такое здание является единственным опорным пунктом, и осада его длится месяцами. У власти нет сил, чтобы контролировать что-либо, кроме этого, а у народной милиции нет сил взять это укрепленное здание или блокпост. Пуля снайпера - вот единственное общение народа с властью: на многих улицах есть опасные переходы, и у них всегда длинные, по три-четыре метра, крючья. Ими вытягивают в безопасное место раненых…
        На магазинчики, владельцы которых не уехали, остались со своими покупателями и по-прежнему продают им свои лепешки, - и какие очереди выстраиваются у этих магазинов.
        На народных милиционеров, которые патрулируют свои опасные улицы и с гордостью показывают, как у них сокращается число преступлений. Да, у них на голове повязка с шахадой, но они всего лишь хотят навести и поддерживать порядок в разваливающемся на куски мире. И если единственная религия, единственная система координат, которой готовы подчиняться все - это шариат…. то что тут поделаешь? Да, было бы хорошо, если бы было что-то другое. Но кто им дал что-то другое? Кто показал выход из кровавого тупика? Американцы, которые вломились в соседнюю страну? Турки, которые сознательно дестабилизируют ситуацию? Никто не показал.
        Власть и население мятежных территорий живут так уже который год, обмениваясь ударами.
        И назад дороги нет.
        Для Магомеда Сирия была чем-то далеким, почти таким же, как Мекка, - в Мекку надо было совершить хадж, но он планировал сделать это уже в более взрослом возрасте. Но постепенно он полюбил эту страну. Полюбил жителей мятежного Алеппо - в ответ на ту любовь и восхищение, какие они выказывали по отношению к нему. Он был снайпером. Тем, кто может на равных бороться со снайперами режима. Тем, кто защищает их…
        Здесь у него появилась женщина, но самое главное, здесь у него впервые появились чувства к женщине…
        Надо сказать, что женщины у него были и до этого. Махачкала в этом смысле обычный российский город, со своеобразным колоритом, правда. Смесь ислама, колхоза и гламура. Девушка - особенно если из хорошей семьи - защищена нормами исламского закона и силой своего туххума. За неподобающие действия могут объявить кровную месть, а это резня на долгие годы. Но женщины есть женщины, и потому они неподобающе одеваются и провоцируют парней - стоит ли удивляться, что потом их насилуют. Но если делать все по-тихому, то можно и без насилия… только чтобы никто не знал.
        Магомеду было хорошо с женщинами, но нельзя сказать, что он их любил - просто делал туда-сюда, как и все парни, чтобы напряжение сбросить.
        Но Ранию он полюбил…
        Рания была палестинкой, у нее было такое же имя, как и у королевы Иордании, и она была врачом. А поскольку она училась в Москве, то знала русский. И работала здесь волонтером в местном центре помощи.
        Так получилось, что они попали. Боевики шабихи и скорее всего иранские добровольцы обошли их по соседней улице и отрезали путь к отступлению. Они оказались зажаты на небольшой площади, запросили подмогу и ожесточенно отстреливались. Подмога выразилась в выстреле из самодельного миномета газовым баллоном, набитым взрывчаткой, но хайван, который управлял минометом, перепутал координаты своих и чужих и вместо противника положил мину аккурат на площадь. Магомеду большой осколок ударил по ноге, было плохо - и, астауперулла, могло дойти до того, что придется ногу отнимать. Они каким-то чудом на пикапе прорвались по улице, доехали до пункта медицинской помощи… там как раз дежурила Рания, она была маленького ростика, ему по грудь. И Магомеду было стыдно, он потребовал врача-мужчину, потому что придется срезать штаны, а быть без штанов перед женщиной - недостойно мужчины, воина и моджахеда, идущего по пути Аллаха…
        Но ему было нехорошо, и сопротивляться он не мог.
        Рания его совершенно не стеснялась, но при этом она не была «четкой бомбитой», каких в изобилии было в Махачкале. И нельзя было сомневаться, что она любит свой народ и Аллаха - волей Аллаха она возвращала к жизни даже совсем безнадежных братьев.
        Он зашел к ней на перевязку раз. Потом еще раз и еще…
        Потом он зашел уже не за перевязкой.
        Рания владела русским, поэтому Магомед в отличие от других братьев смог нормально учить местный диалект в общении с девушкой. С Ранией он также познал все прелести секса не с малолеткой с кучей комплексов, а со взрослой, уверенной в себе женщиной.
        На сленге Махачкалы Рания называлась постоянкой, но Магомед не хотел называть ее таким названием.
        В джамаате о Рание знали, и кто-то из братьев открыто проявлял осуждение, скорее из зависти, но при этом мотивируя свою позицию отрывками из Корана… впрочем, Коран был столь обширен, что можно было найти отрывок на любой случай, совсем как в полном собрании сочинений В.И. Ленина. Но амир прекратил все разговоры, сказав, что никях на джихаде разрешен, если только он не мешает моджахеду сражаться во имя Аллаха. Никях - это мусульманский брак такой, в Дагестане лесные братья часто его заключали…
        Снайперами в Алеппо были все или почти все, но в то же время снайперов было немного.
        Международная коалиция, выступающая за отстранение от власти президента Асада, поставила сюда немалое количество огнестрельного оружия, включая и винтовки с оптическим прицелом. Да, устаревшего, но кто назовет устаревшей винтовку «Штейр ССГ» первой модели, произведенную в те времена, когда в Европе была настоящая промышленность, собранную руками квалифицированных австрийских оружейников, которые собирали свою армию на две мировые войны, с оптическим прицелом Kahles, который считался и считается одним из лучших в мире, на который фирма дает пожизненную гарантию. Вот такие вот винтовки попадали в руки самым разным людям, большая часть из которых была гражданскими мстителями, мстящими за убитых или пропавших без вести армии, а заодно и тому парню из соседнего квартала, которому не повезло исповедовать другую религию. Эти люди выбирали позицию, которую сами считали удобной, пробивали там пару дыр в стене, садились и стреляли. По военным, по невоенным, по женщинам, по детям из соседнего квартала - все равно по кому. Все понимали, что жизни теперь не будет, и если не убить или изгнать всех, кто не
такой, как ты, война так и будет длиться. Она и длилась - медленная и кровавая мясорубка, без побед и поражений. Просто люди уничтожали друг друга - уже без особых лозунгов, без командования, без идей. Просто уничтожали друг друга…
        Но среди всей этой мясорубки, в которую можно было попасть, просто показавшись на улице или неосмотрительно выглянув в окно, охотились и настоящие снайперы.
        Магомед и Абдуррахман - точнее, Абдуррахман и Магомед - заняли позицию, которая была по меньшей мере спорной. Не лучший обзор - мешает разрушенное недавно прямым попаданием бочки, сброшенной с вертолета, здание на углу (оно, кстати, до сих пор отчего-то курится дымком) и пыль от проезжающих на большой скорости по дороге машин. И дальность - для большинства местных стрелков она слишком велика. Гораздо ближе находится другое здание, на противоположном от разрушенного углу. Там - аванпост сил ССА, это типа умеренная оппозиция, хотя по сути - кяфиры они. Оттуда работают сразу несколько снайперов. Вот они-то послужат приманкой и замаскируют действия настоящих снайперов, какими являлись Абдуррахман и Магомед. Если надо, замаскируют даже ценой собственной жизни.
        Если это не поможет, то в проулке стоит пикап, на нем - «КПВТ», снятый с бронетранспортера. Когда стреляешь из него - из-за вспышки ничего не видно, Магомед пробовал. Но кяфиры прячутся, когда он начинает стрелять, потому что он пробивает стены. Если надо будет - он прикроет отход…
        У обоих у них городские костюмы Гилли, полученные в лагере и маскирующие под крошево бетона и камней. Магомед удивился бы, узнав, сколько стоит один - полторы тысячи долларов, за эту цену в Махачкале можно машину купить. Оружие у них румынское - винтовка «Дракула» 7,62 с нестандартным оптическим прицелом «Люнетта 12Х» и глушителем, а у Магомеда - укороченный «Мини-Дракула», и еще пулемет Калашникова, но со складным прикладом и коротким стволом. Магомед был очень горд, что он у него есть - на Кавказе его называли красавчик, и на рынке в Хасавюрте за настоящий, а не кустарно укороченный «ПКМ» легко дали бы «Приору»…
        Сегодня день почему-то не задался - они стреляли только два раза и только один попали. Так-то охота их была более результативной, им удавалось даже подстрелить асадовских солдат, этих богохульников, которые кричат: «Башар акбар!» Но приказ устанавливал время их нахождения на позиции - и они не могли ослушаться.
        Их смерть находилась почти в семистах метрах от них, приняв облик двух человек, неподвижно лежащих в разбитом бомбежками доме, от которого остался только обглоданный огнем каркас. Оба они, несмотря на жару, накрылись собственноручно сделанным маскировочным тентом из дерюги и лежали неподвижно вот уже более пяти часов.
        Официально их здесь не было - да и не могло быть. Это были граждане России, официально уволившиеся из бригады специального назначения и уже через несколько дней знакомившиеся со своими подсоветными в Сирии. Они числились охранниками при российском посольстве, и в этом качестве им шла и выслуга, и довольствие, но фактически они занимали должности советников-инструкторов в элитной пятой дивизии Республиканской гвардии, которой командовал брат президента Асада. Их основной задачей были передача накопленного российской армией опыта действий в Чечне и подготовка снайперов на российском вооружении, которое прибывало в Сирию во все больших и больших объемах. До этого сирийские снайперы были вооружены исключительно «СВД», сейчас шло освоение другого оружия. Два изделия были сейчас с ними - снайперская винтовка «МЦ116М», которая хороша тем, что питается магазинами от «СВД», но при этом обеспечивая значительно лучшую точность боя, и «ОСВ-96», тяжелая снайперская винтовка тульского производства, которая по точности превосходит разрекламированный «Барретт». На обеих винтовках были белорусские прицелы в
стальном корпусе двенадцатикратного увеличения. Второй номер располагал пулеметом ПКМ, на котором проходил испытания прицел типа «Тюльпан» с разметкой под винтовочный патрон. Прицел хороший, годный, не уступающий «ACOG». Здесь, например, прицельная марка как бы перевернута с ног на голову, но это хорошо. Ты стреляешь и видишь цель, если, к примеру, противник упал, ты это видишь, тебе ничего не загораживает обзор.
        Они не должны были заниматься тем, чем занимались, но делали это. Во-первых, они прибыли сюда недавно, и им надо было завоевать доверие подсоветных, а доверие в учебных классах не завоевывается. Во-вторых, они все равно здесь были, и чтобы кого-то чему-то учить, им надо было самим знать и понимать обстановку, особенности ТВД, особенности тактики, применяемой противником, используемых ими укрытий, увидеть взаимодействие. Именно этим они сейчас и занимались - разведкой. Но что касается разрешения открывать огонь - его здесь никто и никогда не просил, а ночью они слышали в Сети обмен на русском. Если здесь есть русские или русскоязычные, то их надо убить. Увидел - убил. Не убьешь, они к тебе домой придут…
        Один солдат гвардии им рассказывал, почему он здесь. До того, как все началось, они жили вместе, мусульмане, алавиты, христиане. В тот день его сестра выходила замуж, позвали гостей, пришли соседи. Со свадьбой поторопились, потому что в стране уже было неспокойно. Он тоже там был. А ночью соседи пришли убивать. Его за то, что он солдат, и всю семью…
        Вот так вот…
        Их время тоже подходило к концу - они разведали местность и нанесли обстановку на карту. Надо было уходить…
        - Обмен… - вдруг сказал второй номер на русском.
        - Это те, на высоте?
        - Похоже.
        - Что говорят?
        - Спрашивают про замену. Жрать хотят. О… один шашлык говорит.
        Шашлык…
        Снайпер несколько раз напряг мышцы и расслабил - статичная гимнастика.
        - Вызывай прикрытие и наводи. Сделаем шашлык…
        - Змея, я Тридцать Третий, - забормотал второй номер, - Змея, Тридцать Третий. Концерт пять минут…
        …
        - Есть концерт.
        - Наводи.
        - Ориентир пять, два влево. И чуть ниже…
        - Дальность?
        - Семьсот.
        Снайпер чуть пошевелился… до этого он пролежал неподвижно больше трех часов.
        - Не вижу.
        - Они там. В глубине комнаты, чуть левее. Отсчет от окна.
        - С балконом?
        - Нет, соседнего. Я вижу их на тепловизоре.
        В отличие от американских спецвойск русские далеко не всегда могли себе позволить термооптические прицелы. Но вот термобинокли были уже почти у всех серьезных пар. Разница между прицелом и биноклем была в том, что биноклю не надо выдерживать отдачу от винтовки. Потому и цена в два раза ниже. За цену прицела можно приобрести недорогую, но новую иномарку. За цену бинокля - новую «Ладу».
        Снайпер положил палец на спусковой крючок снайперской «МЦ116М». Винтовка была заряжена и снята с предохранителя, такое обращение со спусковым крючком было продиктовано требованиями безопасности.
        - Готов.
        Второй номер нащупал леску… леска была привязана к спусковому крючку установленного на кирпичах через две комнаты от них пулемета Калашникова с обрывком ленты. Старый трюк снайперов - и отвлекает от истинной позиции, и скрывает сам факт наличия снайпера. Мол, пулемет заработал - и одна пуля случайно попала прямо в голову…
        - Ноль.
        Пулемет застучал, палец плавно дожал настроенный на минимальное усилие спуск - и снайперская пуля отправилась в недолгий полет…
        - Ну чего?
        - Говорят, выехали уже.
        - Ту машалла…[60 - Тьфу, не сглазить…]
        - Амин шашлык пожарил.
        - Хорошо…
        - Вниз идем?
        - Давай.
        Смысла здесь торчать больше не было - лучше было спуститься вниз и там, в подъезде, подождать, пока подойдет машина. Братья вбегут в подъезд (здесь все надо делать бегом, даже если опасности на первый взгляд нет), они запрыгнут с ходу в багажник их джамаатовского пикапа и поедут в лагерь, где их ждет шашлык…
        Абдуррахман встал, потянулся…
        - Брат… как мне надоело одно и то же…
        - Брат… - настороженно сказал Магомед, но больше ничего не сказал. Потому что не успел. Раздался шлепок - и Абдуррахман неловко завалился на бок.
        - Брат! Брат!
        Магомед бросился к нему, попытался оттащить.
        - Брат… все саул будет.
        - Ла… иллала Илла…Ллагъ…
        - Брат, все саул будет. Мы еще в Махачкале по «Двадцать шесть»[61 - Раньше в Махачкале была улица имени 26 бакинских комиссаров, на ней было много увеселительных заведений.] вверх-вниз прокатимся, да? Брат, не теряйся!
        - Аллах…
        - Брат…
        Магомед привстал, чтобы удобнее было тащить, и вторая пуля попала в него.
        То, что было дальше, он помнил с трудом.
        Оглушительный грохот пулемета на улице. Крики по-русски.
        - Сейчас!
        - Пошел! Пошел!
        - Он мертвый совсем!
        - Леша шахид теперь! Лешу кончили.
        - Аллаху акбар!!!
        Рядом взорвалась минометная мина, обдав их роем осколков и градом камней. Его уронили - засыпанная битым камнем земля ударила в лицо, и он снова потерял сознание…
        В себя он пришел уже в Иордании, в госпитале, спустя много времени…
        Госпиталь был хорошим, да и вообще ему повезло. Пуля попала плохо, ее осколок задел нервный центр, и он мог вообще остаться на всю жизнь с недействующей рукой или все время мучиться от болей. Но военные хирурги не только спасли ему руку, но и обещали, что она восстановит все функции. Только надо пройти программу медицинской реабилитации.
        Было скучно.
        Однажды к нему в палату зашел Сейфулла. На нем был незнакомый военный камуфляж типа «Пустыня», черные очки, в руках - большой пакет.
        - Ялла, ихва…[62 - Ихва - брат. Обычное самоназвание боевиков.] - с шутливым наездом закричал он, - ты чего тут лежишь?
        Магомед привстал, они крепко обнялись.
        - Что говорят врачи?
        - Говорят, через месяц. Надо руку разработать.
        - Я-лла, какой месяц. Ты нам сейчас нужен, Аллах свидетель.
        Магомед попытался встать.
        - Шучу, шучу…
        - Как Абдуррахман?
        Сейфулла помрачнел.
        - Абдуррахман шахид инша’Аллагъ. Да примет его Аллах, да повысит его степень, да простит его заблуждения и да введет в высшее общество
        - Когда он… последнее что он сказал, было: «Аллах»…
        - Брат, как хорошо, что ты это запомнил. Это высшее свидетельство веры, тот, кто сражался за Аллаха и умер с его именем на устах - лучший из людей.
        - Аллаху акбар. Как на фронте?
        - Плохо, брат… появились русские.
        - Русские?
        - Да, русские, да покарает их Аллах. Братья слышали, что вас тоже подстрелили русские.
        - Русские…
        - Русская армия, брат. Русские опять пришли. Бомбят, самолеты летают. Иногда я думаю, что русских надо уничтожить до последнего человека, потому что пока есть русские, не будет ни Халифата, ни победы, ничего не будет. Русские стоят на пути между нами и Аллахом.
        - Рания… Рания… ее надо вывезти…
        - Брат, крепись, ибо такова воля Аллаха, и он сделал, как пожелал. Рания теперь тоже шахид инша’Аллагъ, и я думаю, что ее джихад был даже более угоден Аллаху, чем наш. Бочка с вертолета попала в больницу.
        - Рания…
        - Крепись, брат, Аллах ведь жив…
        Но Магомед вдруг дико закричал. И кричал, не переставая, до тех пор, пока вбежавшим докторам и медсестрам не удалось его зафиксировать и воткнуть в руку шприц…
        Ирак. Декабрь 2017 года
        Появится слепая, глухая и немая смута (имеется в виду смута, которая будет ослеплять сердца, из нее не будет видно выхода, и люди не станут слушать истину). Она будет стремиться к тому, кто стремится к ней. Абу Дауд 4264
        Больше Магомед в Сирию не вернулся, просто сказал, что нога его туда не ступит, и командование ИГ перевело его, опытного, прошедшего подготовку снайпера, на иракский фронт.
        Иракский фронт был основным до две тысячи четырнадцатого, когда ИГ решило закончить войну на одном из фронтов, бросить все силы на Сирию и взять Дамаск. Но когда победа была уже близка, появились русские и своими бомбежками и налетами снова переломили ход игры. Тогда ИГ снова перенесло основной вектор влияния на Ирак, где оно сражалось на два фронта. Одним фронтом были курды, вторым - собственно иракская армия, коррумпированная, слабо мотивированная и раздираемая противоречиями. Американцы настаивали на том, чтобы в подразделениях выдерживался этнический и религиозный баланс, и из-за того подразделения были небоеспособны, а солдаты ненавидели друг друга порой больше, чем врага.
        И посреди всего этого были американские военные и американские самолеты, с которых наносились бомбовые удары. Толку от этих ударов не было никакого.
        Но были еще и курды.
        Курды были как бы осколком века двадцатого в веке двадцать первом. Значительная часть из них исповедовали в качестве религии марксизм-ленинизм, и это было не шуткой. Курды были крупнейшим народом Ближнего Востока, не имевшим своего государства и борющимся за него вот уже почти век. Территория, на которой жили этнические курды, после распада Османской империи оказалась в составе четырех государств - Турции, Сирии, Ирака и Ирана. Границы провели, не спросив курдов и не дав им ничего. Курды с этим не смирились и восставали раз за разом, особенно кровавыми и продолжительными были восстания в Турции и Ираке - и там и там была военная диктатура. Курдам - по своим соображениям - помогали и КГБ и ЦРУ одновременно, сами курды на эту тему шутили: один парашют от ГРУ, другой от ЦРУ. На самом деле было так - когда американцы плотно сидели в Иране, они помогали иракским курдам воевать против Саддама Хусейна, а СССР помогал турецким курдам воевать против центрального турецкого правительства, помогая Курдской рабочей партии Оджалана. Турки курдов не признавали вообще, считая, что нет никаких курдов, а есть
«горные турки», как только в Турции происходил военный переворот, к власти приходили воинствующие националисты и начинали воевать в горах Северной Турции, и это продолжалось не один десяток лет. Иракские курды во время войны с Ираном 1980 - 1988 годов встали на сторону Ирана и жестоко за это поплатились. Саддам приказал провести операцию «анфаль» - окончательное решение курдского вопроса. Речь шла об уничтожении Курдистана как такового - против курдов применялось химическое оружие, деревни курдов сжигались, скот забивался, сжигались леса, поля отравлялись химикатами, а колодцы бетонировались[63 - Автор знает об этом немного больше того, что говорят американцы. Нельзя сказать, что у Саддама не было оснований для жестокости. Например, газовой атаке в Хабабдже предшествовало то, что курды во время войны открыли фронт и впустили на свою территорию иранские войска. Более того, и в тот день, когда Халабджа бомбилась химическими снарядами, там тоже были иранские войска, и все это происходило во время войны. Учитывая то, что курды систематически поднимали восстания, когда центральная власть в Ираке
ослаблялась, и готовы были присоединиться к любому врагу Ирака, идущему на него войной, то есть выполняли роль пятой колонны в стране, Саддама можно, по крайней мере, понять. Держать в стране во время войны, да и без войны пятую колонну - очень опасно.]. Но Курдистан выжил, а после того как Саддам проиграл «мать всех битв» вКувейте, американцы включили Курдистан в беспилотную зону, и именно с того момента началось оформление независимого Курдистана. А после того как к власти в Анкаре пришли исламисты вместо националистов, был заключен и договор о перемирии с турецкими курдами. Наконец, после того, как началась гражданская война в Сирии, Асад отдал курдам их земли в обмен на обязательство воевать с исламистами. Конечно, во время войны это одно, а после - совсем другое, но сирийские курды никогда не скрывали, что готовы к самоопределению вплоть до отделения и после окончания войны на прежние условия пребывания в Сирии не согласятся. Хотя для начала войну надо было закончить. Сирийские курды удерживали свои города и территории и наносили ИГ и «Аль-Каиде» ущерб не меньший, чем сирийские правительственные
войска.
        Курдистан, свободный и независимый Курдистан, мечта всех курдов на протяжении более чем столетия, являлся одним из ключевых элементов зловещего плана американского военного аналитика, майора Ральфа Петерса, который стал известен под названием «Кровавые границы». США не скрывали, что их цель - создание независимого Курдистана как второго Израиля - то есть страны, само существование которой зависит от помощи и поддержки США и международного сообщества. Курдистану планировалось предоставить ядерное оружие и помочь в создании сильной армии - таким образом оказывая давление сразу на четыре страны - Иран, Ирак, Сирию и Турцию. Но гладко было на бумаге… а вместо этого США и международное сообщество довольно подло подставили курдов и Курдистан, еще не сформировавшийся, под удар. Все это произошло после того, как в Мосуле от подступившей к городу группировки боевиков ИГ, численностью в полторы тысячи человек, швыдко дрыснули две дивизии тренированной американцами иракской армии, бросая технику, вооружение и снаряжение. Бежали быстро, говорят, что в те дни по дороге Мосул - Багдад по обочинам валялась
целыми кучами армейская форма. А ИГ потом красовалось на «Хаммерах» и американских тактических грузовиках, с американскими гаубицами, бьющими на пятьдесят километров. Им даже удалось поднять в воздух американский «Блекхок» (пилот - чеченец, но чеченцами там звали всех выходцев с Кавказа) и начать наносить воздушные удары по правительственной армии. Еще им удалось взять в центральном банке Мосула золото и полмиллиарда долларов наличными - будьте уверены, уж ИГ-то нашло им достойное применение. А иракские охранники, охранявшие американское посольство в Багдаде, с этого дня ходили на службу с большими спортивными сумками, в которых была гражданская одежда, чтобы успеть переодеться, когда в город ворвутся боевики ИГ и придется драпать дальше, до Басры, наверное. Вот тогда и вспомнили про курдов, которые понимали, что ИГ вырежет их до последнего человека, у которых воевали даже женщины. А те, кто не воевали, отдавали свои золотые украшения для того, чтобы мужчины могли купить себе оружие. Да… это не иракская армия…
        Курды на какой-то момент оказались единственными, кто оказывал эффективное сопротивление ИГ. Да, американцы помогали им, наносили по позициям ИГ ракетно-бомбовые удары, но надо было побывать на позициях курдов, чтобы понять, как они нуждаются в оружии, снаряжении и технике, сколько им всего не хватает. В свою очередь ИГ начало предпринимать особые усилия по разгрому курдов, понимая, что это единственные наземные силы, какие может себе позволить выставить Запад. Ни о какой повторной высадке в Ирак сил НАТО или американцев речи быть не может по политическим соображениям…
        Внедорожник «Тойота Лендкрузер», белый с двумя золотистыми полосками на бортах и массивным багажником на крыше, быстро шел по дороге направлением к Мосулу…
        Одним из пассажиров этой машины был Магомед. Он находился в привычном для себя состоянии полусна-полубодрствования, которое он выучил по нужде и мог отдыхать так, несколько суток находясь без полноценного сна. Дорога была хорошей, бетонной, мимо мелькали города и деревушки, и Магомед лениво отметил, что иракцы не так-то и плохо жили. Таких дорог - ровных, прямых, скоростных - в Дагестане не было…
        После ранения Магомед был переведен в Ирак, где примкнул к немногочисленной группе снайперов, настолько засекреченной, что она не имела даже собственного названия. Они много перемещались по фронтам и секторам, усиливая то один, то другой джамаат, но надолго не задерживаясь, уезжали. Они располагали отличным оружием, намного лучшим, чем у других. В частности - у Магомеда теперь была румынская болтовая винтовка под магазин «СВД» с японским оптическим прицелом и китайская снайперская винтовка калибра 12,7 миллиметра. Примерно тем же самым располагали и другие снайперы в этой и другой, идущей с отставанием в несколько километров машине. Постоянное наблюдение, а иногда и удары с дронов многому научили, в частности - не строить колонны и не светить оружие. Все носили оружие в чехлах…
        Специальная снайперская группа подчинялась Шуре, и потому Магомед примерно знал, какова обстановка наверху. В отличие от «Аль-Каиды» и подчиненных ей группировок, - в ИГ было намного больше русских, точнее - кавказцев, как тех, кто бежал в девятнадцатом веке и уже пустил тут корни, так и тех, кто бежал лет двадцать назад, и тех, кто приехал сейчас. Они говорили по-русски (многие добровольцы из России переходили к ним, просто чтобы не учить арабский), матерились, когда никто не видел - пили водку, курили анашу. Но в отличие от арабов они намного основательнее подходили к планированию боевых операций, к тренировкам, мало времени уделяли идеологическому воспитанию и больше - боевой работе, в бою были намного устойчивее. Мало кто знает, что в традициях арабов никогда не было тотальной войны, арабы никогда не понимали смысл слов «победа любой ценой» - какой смысл в победе, если все мужское население будет выбито и не даст потомства и племя умрет. В здешних войнах - как только кто-то показывал готовность идти до конца, так война, собственно, прекращалась и начинались переговоры о мире… ну или снимались
и уходили, пустыня-то большая. Тотальных войн не было и по причине того, что арабы - кочевники, и не воспринимают какую-то землю как свою, за которую надо стоять до последней капли крови. На этом фоне ИГ с его кавказцами, перенявшими понимание войны от русских и кочевниками никогда не бывшими, и бывшие иракские офицеры, которые учились в советских военных училищах, действительно пугало своей решимостью идти до конца. Вот почему им уступали, иногда даже без боя. Все, кроме курдов, которые, в общем-то, были такими же, как и кавказцы…
        Локальный штаб ИГ располагался в здании, в котором раньше была школа, а теперь боевой пункт, с верхнего этажа которого можно было видеть позиции врага. Но в саму школу никто не заходил - был прорыт тоннель под землей, от соседнего здания, и машины оставляли тоже у соседнего здания, кто показывался у здания школы - получал наказание палками. Этому ИГ научилось у тех, кто прошел медресе в Пакистане - там постоянно были налеты беспилотников, и так от них научились защищаться…
        Сейчас Магомед смотрел в подзорную трубу на сплошную цепь земляных валов, уходящих за горизонт, - казалось, их насыпал какой-то огромный карапуз в песочнице. На самом деле их насыпали курды, когда стабилизировался фронт, и насыпали их для того, чтобы предотвратить применение самого эффективного оружия, какое было у ИГИЛ - прорыв заминированных машин со смертниками. Само по себе использование заминированных машин было не ново, но только ИГ превратило это в один из основных методов ведения джихада. Во-первых, ИГ начало бронировать отправляемые машины, использовать заминированные бэтээры и БМП, чтобы предотвратить досрочный подрыв от огня обороняющихся. Во-вторых, ИГ резко увеличила мощность заряда. Если до этого машина с взрывным устройством мощностью более пятидесяти килограммов в тротиловом эквиваленте была неожиданностью, то ИГ использовало заряды в две-три тонны и даже больше. Как-то раз, чтобы разрушить больницу, в которой войска Асада оборонялись семь месяцев, отправили машину с двенадцатью тоннами взрывчатки и смертником за рулем. В-третьих, ИГ стало использовать машины со смертниками
массово, направляя на взятие укрепрайона по десять, пятнадцать, двадцать и более машин со смертниками. В-четвертых, ИГ стала активно отрабатывать взаимодействие смертников, в том числе пеших и моторизованных с прикрытием - снайперами, пулеметчиками, минометчиками.
        Тактическая схема была простой и эффективной: под прикрытием огня группы прикрытия к узловым точкам позиций противника направляются пешие и моторизованные смертники. Как только кому-то удается подорвать позицию противника или хотя бы подорваться достаточно близко для контузии, группа прорыва делает быстрый бросок и захватывает позицию, добивая не пришедших в себя солдат противника. Дальше они садятся на машины и бэтээры и просто едут, пока не столкнутся с сопротивлением.
        - Ихва, дай посмотреть…
        Магомед передал трубу брату, мрачно прикидывая, что местность голая совсем. Даже складок местности почти нет.
        Плохое место. Хвала Аллаху, в Ираке нет «АГС»[64 - Автор неплохо знает вооружение арабских армий, и просчеты иракской армии его поражают. Например, до сих пор в иракской армии нет ни «АГС», ни «ГП», а основным пулеметом - почему-то «РПК», а не «ПКМ». И это при том, что каменистые пустыни Ирака, где на несколько сотен метров может не быть ни одного укрытия, представляют собой почти идеальный полигон для подствольных и автоматических гранатометов. Сначала это был просчет Саддама, потом, видимо, американцев, которые не любят оружие, из которого огонь ведется на подавление. Хотя отделение солдат с АГС может положить не одну сотню бородатых, прущих в атаку.]. Если бы были - на такой местности никто бы не прошел.
        За спиной совещались амиры.
        Потом решили с днем атаки и распределили прибывших снайперов. Магомеда приписали к сектору, которым командовал амир Рустам, а его люди были в основном из ИДУ и ДИВТ[65 - ДИВТ - Движение исламского возрождения Таджикистана. ИДУ - Исламское движение Узбекистана. И те и другие очень активны в Ферганской долине, в которой неспокойно с восьмидесятых и которая при определенных условиях может превратиться в новый Афганистан.]. Магомед должен был обеспечивать атаку…
        - Откуда ты?
        Магомед чиркал в блокноте, помечая ориентиры, и промерял расстояния охотничьим лазерным дальномером. Амир Тимур был рядом, а его «шестисотый» «Мерседес» они загнали за дом. Сами же они находились на крыше, плоской, как и крыши всех арабских домов.
        - Из Махачкалы.
        - Это Кавказ, да?
        …
        - Мне дед говорил, ваших ссыльных к нам привозили. Грязные, голодные, да. Мы их учили землю обрабатывать, они не знали, что такое кетмень, да…
        Магомед подвел черту под вычислениями.
        - Во-первых, я аварец и мой народ никогда не ссылали. Во-вторых, мы имели и имеем свою землю и никогда не голодали, понял?
        Амир шутливо поднял руки.
        - Не обижайся, брат. Это все Сталин виноват.
        - А зачем ты об этом говоришь? Больше не о чем поговорить, да?
        - Брат, просто к слову пришлось.
        Свистнула пуля, шлепнула в стену.
        - Вай…
        - Не нервничай, - сказал Магомед, - это беспокоящий обстрел. С такого расстояния они вряд ли попадут. Не маши руками.
        Но амир Рустам полез вниз…
        Для атаки они подготовили несколько смертников, пеших и на машинах. Магомед не участвовал в этом, он определил позиции и передал схему амиру Тимуру. Тот почиркал в ней и передал для исполнения.
        Магомеду это не понравилось. Он писал схему не просто так и видел, что Тимур внес в нее исправления, не понимая, что он делает и зачем, просто ему надо было показать своим людям, что он амир и его слово последнее, вне зависимости от того, правильное оно или нет. Это плохо, потому что это тщеславие. А то, как он полез вниз, услышав свист пуль, говорило о том, что он еще и труслив. Это плохо…
        Но, в конце концов, он обладал определенной долей автономии в принятии решений, и после того, как операция закончится, он отсюда уедет…
        Ас-саляту ва-с-саляму алейка йа расулюлЛах, ас-саляту ва-с-саляму алейка йа наби-ал-Лах, ас-саляту ва-с-саляму алейка йа саййида-ль-аувалине ва-ль-ахрыйн…[66 - Мир тебе и благословение, о посланник Аллаха, мир тебе и благословение, о пророк Аллаха, мир и благословение тебе, о глава первых и последних…]
        Перед атакой они встали потемну. Наскоро совершили намаз. Смертники молились отдельно, у одного из домов стояли два самодельных, сделанных кое-как броневика. Это не было проблемой - броневики на один раз.
        Кьуль а’узу би Рабби-ль-фаляк. Мин шарри маhаляк. Ва мин шарри гьасикын изаа вакаб. Ва мин шари-н-наффысати фи-ль-укад. Ва мин шарри хасидин изаа хасэд[67 - Прибегаю я к Господу рассвета от зла того, что он сотворил, от зла мрака, когда он покрыл, от зла дующих на узлы, от зла завистника, когда он завидовал!].
        Еще несколько смертников одевали бронежилеты и рюкзаки. В рюкзаках - взрывчатка. Операции истишхада придумали не в ИГ, но только ИГ довело тактику и стратегию амалиятуль истишхадии[68 - Истишхад - самоподрыв. Амалиятуль истишхадия - теракт с использованием смертника. От слова «амаль» - усилие.] до высшей степени, до основного приема в войне. В этом они тоже не изобрели ничего нового, просто позаимствовали практику большевиков семнадцатого года. А она очень проста и состоит только из двух основных постулатов. Первый - можно все, что не противоречит законам физики. Второй - дай народу то, что он хочет, и неважно, насколько это безумно, гибельно, безнравственно, страшно или аморально. Если массовое использование смертников эффективно, если не переводились желающие ими стать, если хватало взрывчатки, то в чем же дело?
        Магомед завершил намаз первым и приступил к выполнению действия, которое не менее важно, чем намаз, - проверка винтовки. Он решил использовать винтовку калибра 12,7, потому что видел, что позиции противника, его огневые точки довольно неплохо защищены мешками с песком и прочим. И у него была винтовка типа «99» - китайский вариант полуавтоматической «AW50», одной из самых точных в мире. Полуавтоматическим огнем можно было выбить позицию «ДШК» прежде, чем пулеметчик успевал накрыть тебя. Да и мало у курдов было «ДШК»…
        Аллахумма, ля сахля илля ма джа’альта-ху сахлян, ва Анта тадж’алю-ль-хазна иза ши’та сахлян![69 - O Аллах, нет ничего лёгкого, кроме того, что Ты сделал лёгким, и если Ты пожелаешь, то сделаешь это затруднение лёгким!]
        Два года назад Магомед читал это ду’а перед экзаменом в престижном московском вузе. Сегодня он читал это ду’а перед жестоким боем.
        - Муса, ты все понял, что надо делать? - спросил Магомед, прочитав трижды положенное ду’а.
        - Аллах свидетель, все сделаю.
        - Аллах да поможет нам…
        Прием этот был приемом отвлечения и основан он был на старом трюке спецназа ГРУ. В Афганистане один из бойцов, желая отвлечь внимание противника на себя, снимал ДТК с автомата и давал очередь. Такая очередь сопровождается большой вспышкой и дульным пламенем, а если под ногами пыль, как часто и бывает в Афганистане, то и пылью. Противник думает, что по вспышке засек, откуда работает пулемет, и переносит огонь туда. Здесь Муса должен был перемещаться с позиции на позицию и делать одиночные выстрелы, заставляя противника думать, что там и есть снайпер. Сам же Магомед щепетильно относился к маскировке, он специально или расстилал брезент, чтобы при выстреле не поднималась пыль, или поливал землю водой, хотя вода здесь была дорогим удовольствием…
        По приставленной лестнице он взобрался на крышу. Ему передали винтовку. Он лег на позицию и взвел затвор.
        Аллаху акбар…
        Обстрел начали братья из миномета, он видел вздымающиеся на позициях противника султаны дыма и пыли, но знал, что это больше бьет по нервам: американцы научили курдов строить позиции, а у них нет минометов крупнее 82 миллиметров. Затем он увидел переваливающийся по дороге броневик и понял, что пришло его время. И прицелился…
        Ему нельзя было смотреть на броневик - ему надо было смотреть на цели. Остальные братья открыли огонь, чтобы не дать высунуться гранатометчикам, а ему надо было выбить опасные укрепленные позиции снайперов, станковых и крупнокалиберных пулеметов. Усугубляло ситуацию то, что курды научились использовать для наблюдения одну позицию, а для ведения огня другую, причем до поры прикрытую мешковиной с насыпанной или даже наклеенной поверх землей. Научились они и принимать меры к тому, чтобы не было так видно дульную вспышку…
        Ему все-таки удалось заставить замолчать «ДШК» - и тут курды добились первого успеха. Неизвестно от чьей пули, но грузовик, набитый взрывчаткой, рванул, не доехав трети пути. На месте взрыва вырос черный столб дыма, постепенно принимающий форму гриба, их позиции качнуло ударной волной, поднялась пыль…
        Амир Рустам, видимо, приказал выпускать одновременно пеших и моторизованного смертника - они устремились к своим целям с разных точек, смертоносные и потерянные одновременно. Магомед перезарядил винтовку и продолжил огонь… один из смертников подорвался почти сразу, причинив больше вреда своим позициям, чем чужим. Затем подорвался еще один… Магомед вел огонь в быстром темпе, у него шумело в ушах, и было нечем дышать от пороховых газов. Взошло солнце, осветив своими лучами апокалипсическую картину боя…
        Аллах акбар…
        Крик разочарования раздался среди моджахедов, когда они увидели, как броневик со взрывчаткой остановился. После того, как он потерял ход, стало понятно, что его подрыв на том месте, где он есть, только вопрос времени…
        В этот момент противотанковая ракета, пущенная с валов, ударила в соседний с Магомедом дом, и тот, тяжко охнув, начал оседать в пыли.
        Магомед выругался, сбросил винтовку вниз - чего не следовало делать ни в каком случае - и спрыгнул сам. Подхватив винтовку, побежал в тыл, разбираться…
        Амир Рустам с его прихвостнями был в тылу, между ним и противником было два ряда домов, и его охранники не спешили вступить в бой, несмотря на наличие «ДШК» и «ПКМ». Там Магомед увидел сцену, которую позже не раз вспоминал в ночных кошмарах: двое охранников амира Рустама буквально заталкивали в потрепанный джип с местными номерами худенького, с редкой бороденкой парнишку, третий уговаривал его на каком-то языке, возможно узбекском. Четвертый тащил в обнимку аккумулятор от стоящей тут же «Киа Бонго» - понятно, чтобы наскоро сделать еще одну машину-бомбу.
        И понятно было то, что этого худенького парнишку назначили смертником, а он не хочет умирать…
        - Почему ты нарушил мой план?! - закричал на амира Магомед. - Надо было разом выпускать все, что есть. Они не смогли бы, хоть один, но достиг бы цели!
        - Не тебе мне указывать! - зло ощерился Рустам. - Я здесь амир.
        - Мы оба воюем ради Аллаха!
        - Ты прав, - Рустам не рискнул конфликтовать, - что делать?
        - Надо наступать! У тебя есть резерв?
        - Нет. Никого не осталось. Сейчас еще одного шахида выпустим…
        Рискованный до безумия план заключался в том, чтобы пустить третью машину прямо по дороге, которая могла быть и заминирована, а сама машина не была защищена никак. Но это была местная машина, никак не бронированная, наверняка ее знали курды, которые тут оборонялись, - могло сработать. Для того чтобы еще больше ввести в заблуждение, взяли палку, примотали к ней простыню и воткнули в приоткрытый оконный проем - типа «белый флаг».
        Сам Магомед, Рустам с его прихвостнями рванули на «Мерседесе» и пикапе «Тойота», чтобы прикрыть…
        Они тормознулись. Магомед положил винтовку на багажник «Мерседеса»… он видел уходящий в сторону валов, за которыми спрятались ненавистные курды, старенький джип с белой тряпкой на палке. И никак он не мог выбросить из головы того парнишку.
        Рустам едва не подпрыгивал, он занял место рядом с Магомедом (со снайпером рядом быть опасно, но он не знал этого, наверное) и цедил что-то сквозь зубы, постоянно проскакивало «шайтан, шайтан». И с той и с другой стороны интенсивность стрельбы упала… и только белый джип с белой палкой пылил по дороге в вечность.
        - Шайтан…
        - Кто за рулем? - спросил Магомед по-русски.
        - Что?
        - Кто за рулем? Тот пацан.
        - А… это повар мой. От него все равно толку никакого…
        Белый внедорожник достиг валов и исчез в раскаленной вспышке и черном дыме. Громыхнул гром…
        - Аллаху акбар! - обрадовался Рустам. - Аллаху акбар! Всем вперед!
        Братья садились на машины, рвались вперед.
        - Ай, алла…
        - Если бы ты все сделал по плану, этого бы не потребовалось, - сказал Магомед, наливаясь злостью.
        - Что? Что ты сказал?
        - Если бы ты все сделал по моему плану, не надо было этого. Твоя самонадеянность и гордыня больше твоей любви к Аллаху.
        - Да пошел ты! Кто ты такой…
        Магомед шагнул вперед и, прежде чем кто-то успел что-то сделать, тяжело ударил амира Рустама кулаком в лицо. Остальные братья - а тут уже было немало и узбеков и чеченцев - сначала не могли прийти в себя, потом бросились к ним, кто к своему амиру, кто к Магомеду.
        - Шайтан!
        - Еще раз произнесешь при мне имя Шайтана, аузу била мина шайтан и раджим, - раздельно и внятно сказал Магомед, и его слова падали в тишине подобно горным булыжникам при обвале, - закопаю.
        Подъехал военный амир сектора со своими людьми, он был тут неподалеку и спешил к месту прорыва…
        - Что тут произошло? - крикнул он.
        - Этот человек произносил имя Шайтана, аузу била мина шайтан и раджим, когда я стрелял, - сказал Магомед.
        - Это правда?
        Узбеки угрюмо молчали.
        - Запрещено осквернять свой рот именем врага Аллаха и всех правоверных, - назидательно сказал амир сектора, - а если в этот момент ты станешь шахидом, как врата рая откроются для тебя, если ты произносил такое?
        Неловкое молчание нарушил Рустам, он шагнул вперед, протянул руку Магомеду.
        - Прости, ради Аллаха, - сказал он по-русски, - был неправ.
        Глядя в его глаза, Магомед понял, что нажил себе врага.
        Как обычно и бывало в этой войне, прорыв линии обороны только в одном месте привел к панике и отступлению. Здесь пустыня, и естественных преград для того, чтобы наладить линию обороны почти нет. Намного хуже будет дальше - там горы, простреливаемые, узкие дороги, и курды знают там каждый камень. Но пока прорыв привел к панике, кто бросился бежать спасать семью, кто просто спасаться, зная о том, что ИГИЛ не берет пленных, уничтожая всех кяфиров, кто воевал против них, а также и их семьи. Они же, прорвав оборону, просто сели на машины и поехали по отличной дороге, надеясь продвинуться как можно дальше до того, как курды подтянут танки и приступят к блокированию прорыва.
        Магомед поехал со всеми в большом китайском самосвале, в нем не было оружия, но на борта высокого кузова были наварены бронеплиты для усиления, а на дно кузова набросали мешков с песком. Машина была большой, в нее залезли братьев двадцать, а за ней шла еще такая же. Они миновали линию валов, оставив позади трофейный, возможно, что с неисправной ходовой, танк и поехали по отличной бетонной дороге в лучах рассвета.
        Настроение у всех было хорошее. Шутили…
        - Брат… А это правда, что ты себе кяфиру[70 - Неверная рабыня.] купил?
        - Зачем покупать, когда можно так взять.
        - А деньги ты куда деваешь?
        - Родителям отсылаю, они нуждаются.
        - Ну и дурак. Лучше бы сходил, как мы, на базар…
        - Помогать родителям - это благое.
        - А сколько кяфиры стоят?
        - Смотря какие. Тут плохие кяфиры, совсем некрасивые.
        - Даст Аллах, скоро мы пойдем на север, каждый возьмет себе четырех жен…
        - Там нельзя брать жен, они развратные. Жена должна быть мусульманкой с рождения.
        - Вай, брат, с виду умный, а такую ч‘анду говоришь.
        - А что не так?
        - Сказано: тот, кто принимает ислам, его грехи по джахилии не имеют значения.
        - Жена должна быть твоего народа.
        - Это асабия, разницы нет.
        - Это выживание нации.
        Грузовик стал резко тормозить, их кинуло вперед.
        - «Миги»! - крикнул кто-то. - «Миги» справа!
        Последнее, что Магомед слышал, - это упругий свист ракеты. Потом разрыв где-то под кузовом подбросил их в воздух.
        Пришел в себя Магомед в канаве от ощущения жара. Это горело топливо, текущее совсем рядом от его лица, настолько близко, что часть его бороды уже сгорела, и потрескалась кожа.
        Магомед пополз, подтягиваясь только руками, ног он не чувствовал…
        За спиной с треском рвались боеприпасы, догорала разбитая «НУРСами» и «ПТУРами» колонна…
        Ему удалось заползти за низенький, сложенный из камней заборчик высотой человеку по колено, и обернуться. Он увидел, что грузовик, на котором он ехал, лежит на боку, а следующий за ним стоит на ободах, и пламя жадно лижет покрышки, кабину и кузов. Никто не сопротивлялся, он увидел то, что осталось от «Мерседеса», в котором ехал его амир. Трудно было опознать в этой горящей груде металла транспортное средство…
        Самолеты уже ушли. Подняв голову, Магомед заметил в высоте едва заметный крестик - это беспилотник наблюдает и оценивает ущерб. Значит, это русские. Засекли колонну беспилотником и навели боевые самолеты. Самолетам не надо было искать цель: подкравшись на предельно низкой и ориентируясь на целеуказание беспилотника, они выпустили ракеты прежде, чем кто-то успел что-то предпринять…
        Русские…
        В стареньком, наспех брошенном доме он нашел несколько лепешек, и у него была вода во фляге. Там же он нашел одежду, чтобы переодеться. Винтовку он не нашел. Переодевшись в гражданское, он заковылял на юг, стараясь не упускать из виду дорогу, но и не приближаться к ней…
        Иракский Курдистан. Январь 2018 года
        Пророк (мир ему и благословение) встал среди людей (и указал на восток) и сказал: «Бедствия там! Бедствия там! Оттуда появится рог шайтана». Бухари 7092
        Пересечь никем не признанную границу было просто, тем более что он уже прилично знал язык и мог сойти за местного. На базаре пыльного маленького городишки он расспросил кое-кого и подошел к такси - довольно новой, но пыльной и побитой дорогами «Тойоте Камри» бело-красного цвета, как и положено для такси в Ираке. Водитель - плюгавый, усатый - опустил стекло.
        - Махрабан… - сказал Магомед. Используя эту форму вместо «ас салам алейкум», он намекнул, что он не из этих.
        - Махрабан, - настороженно ответил водитель.
        - Везешь в Эрбил?
        - Да, только пассажиров нет[71 - В Ираке таксист с одним пассажиром не ездит, ждет, пока заполнится вся машина, или те, кто есть, не заплатят за пустые места.].
        - Я куплю всю машину, если поможешь погрузить.
        Водитель настороженно смотрел на пассажира - он его не знал и никогда до этого не видел, а размеры пассажира и следы от ожога на лице сами по себе внушали опасения. Арабов ростом больше метра девяносто не бывает. Но с другой стороны, мало ли кто… а пассажиры, которые всю машину выкупают, на дороге не валяются…
        - Как будешь платить?
        - У меня есть доллары.
        Водитель прикинул. Один доллар стоил примерно тысячу двести иракских динаров по официальному курсу и полторы тысячи по рыночному.
        - Двести.
        - Пятьдесят.
        Водитель покачал головой.
        - Брат, не скупись. Мало кто едет в те края, там война недавно была.
        - Я не скуплюсь, просто мне надо заработать. Я куплю рис и оставлю мешок тебе.
        Водитель прикинул - все равно надо чем-то питаться. А этот, наверное, будет покупать по оптовой цене, ему выгоднее.
        - Сто долларов. И два мешка.
        Сошлись на восьмидесяти. И двух мешках.
        Они пошли на базар, и там, в одном из торговых мест, торговец пожал руку Магомеда обеими руками, подчеркивая уважение к покупателю, и открыл дверь сорокафутового стального контейнера. Там ждали своего часа мешки с рисом, Магомед взял один мешок на одно плечо и другой на другое.
        В одном из мешков ждала своего часа разобранная снайперская винтовка. В другом - пистолет «глок» с глушителем[72 - Американцы закупили для иракской полиции больше пятидесяти тысяч «глоков.» Потом их продавали даже в лагерях беженцев в Ливане.], очень популярный здесь…
        В машину ушло аж четырнадцать мешков. Еще четыре привязали веревками к крыше и тронулись…
        Водитель присматривался к пассажиру, но тот был молчалив, не сидел постоянно в телефоне и не требовал поставить религиозную музыку. Это заставляло проникнуться к нему доверием…
        Дорога неспешно разматывалась под колеса «Тойоты» и сама по себе требовала разговора…
        - Брат… - сказал он, - слышал, война тут была? - спросил водитель
        - Слышал.
        - Говорят, русские разбомбили колонны даиш[73 - Даиш - арабское название ИГ.].
        …
        - Это хорошо… Может, русские придут.
        - А как же ислам? - спросил Магомед.
        - А что нам дал этот ислам! - с неожиданной злобой в голосе сказал водитель. - Наша страна разорвана на куски! Раньше у нас была единая страна, а теперь иракцы убивают иракцев. Как будто Пророк не приходил на эту землю. А муллы, вместо того чтобы призвать правоверных вспомнить об Аллахе, призывают убивать отступников. Да отсохнут их языки!
        Магомед молчал.
        - Мы сами, - продолжал водитель, - уже не остановимся. Слишком много крови. Надо, чтобы кто-то пришел и навел порядок. Американцы слабые. Они только и могут, что бомбить, а сражаться боятся. Может, придут русские, говорят, они сильнее. Когда-нибудь это все равно должно закончиться…
        В Эрбиле, столице никем не признанного Иракского Курдистана, брат, занимающийся торговлей, принял рис и выдал положенные за него деньги. Пистолет и винтовку Магомед вынимать пока не стал, пусть полежат. Он не знал город…
        Эрбиль. Столица Иракского Курдистана.
        Один из старейших, и возможно старейший, город мира - ему дают возраст от четырех до восьми тысяч лет, в последнем случае он старше Дамаска. Именно здесь Александр Македонский разбил армии царя Дария, что открыло ему путь на Восток. За последующие годы через него проходило бесчисленное множество армий, и вот уже в двадцать первом веке он вновь на переднем крае борьбы, на сей раз между мусульманами и христианами с зороастрийцами…
        Город представлял собой одну большую стройку, достаточно сказать, что со времени падения Саддама его население увеличилось более чем вдвое и подходило к двум миллионам человек. Строилось все, от вилл и до небоскребов. Помимо собственно курдов сюда все больше переселялось и арабов, в частности сюда перешел весь бизнес с соседнего нефтяного Мосула, находящегося под контролем ИГ. Эрбиль стремительно развивался на потоках нефтедолларов, на приеме бегущих от конфликтов людей, а в последнее время и на трансграничной торговле. Бизнесмены из Эрбиля, пользуясь выгодным расположением города и его мультикультурализмом, брали под контроль торговые потоки всего региона: от Азербайджана и Армении до Южного Ирака, Иордании и Ливана.
        В городе было чисто, тротуары выложены плиткой, светятся витрины магазинов. Много машин, причем часто попадаются настоящие американские джипы и дорогие европейские марки - совсем как в Саудовской Аравии. Примета арабского Востока - женские такси, они даже цвета другого. Среди мужчин практически не встретишь тех, кто одет по-арабски, все носят европейские штаны. Женщины, те, что постарше, одеты в основном по-турецки, в свободного покроя шаровары и с платком на голове, оставляющим открытым лицо. Молодые женщины и девушки-подростки одеты в основном в обтягивающие джинсы, но при этом на голове обычно платок, который носят на европейский манер, туго не завязывая. Есть и совсем одетые по-европейски, то есть с непокрытой головой и в юбке.
        Много машин, но хватает и мотоциклов, что создает на улице непрекращающийся трескучий ад. Товары в лавки доставляют в основном на китайских грузовых мотоциклах или грузовичках «Киа Бонго», они тут везде наряду с таксистами. Кажется, что каждая третья машина в потоке - это машина такси. Поток намного более богатый, чем в Сирии и тех иракских городах, которые он видел.
        Несмотря на войну с ИГ, особой нервозности не чувствуется. Из примет войны - мощные заборы возле каждого госучреждения. Везде, в том числе и на этих заборах и в рекламе, изображено запретное.
        Есть люди с автоматами, но их немного. Форма старая, в основном немецкая, видимо, они перемещаются по своим делам, а автоматы - их личные. За порядком следит то ли Пешмерга, то ли полиция - вон их пикап стоит…
        Кое-что заставило Магомеда насторожиться и присмотреться к бойцам Пешмерги поближе. Он долго был на фронте и знал, какое там у всех оружие: курды сражались старыми, порой тридцати-сорокалетней давности «калашниковыми». Не было ни формы, ничего. Но эти бойцы Пешмерги ничем не отличались от бойцов спецназа, какие в изобилии действовали в Дагестане, врывались для зачистки в села и убивали правоверных, аузу билля мина шайтани раджим. На них была форма российской армии «СКФО», новейшие бронежилеты «в цифре», шлемы и автоматы Калашникова. Автоматы были совсем новыми, с пластиковыми прикладами и оптическими прицелами у каждого бойца[74 - Это не совсем выдумка. Комплекты «Ратник» первый раз были замечены наблюдательными людьми у бойцов иракского христианского ополчения летом пятнадцатого, у них же были замечены совсем новые «АК».]. Он даже подумал, что это и есть русские, но усатые, с дубленой солнцем кожей лица говорили о том, что это все-таки курды. И на их «Тойоте» красовался новенький, с иголочки «Корд». Понятное дело, что это «придворная» бригада, видимо. Но поставки идут, и рано или поздно хватит на
всех…
        Но все равно увиденное заставляет задуматься…
        Курд с автоматом пристально посмотрел на него, и это заставило Магомеда идти дальше.
        Место, куда направили Магомеда, было обычным районом многоэтажек, район совсем новый, совершенно европейского вида. Десятиэтажки точно такие же, как строят в Москве, стоят в два ряда - двенадцать штук. Только зелени мало, а машин как раз много, во дворе припарковаться негде. Пацаны гоняют в футбол…
        Магомед попробовал определить, есть ли засада, но не смог. В конце концов положился на Аллаха…
        Квартира была на третьем этаже, Магомед решил подниматься пешком. В подъезде было чисто и работал мощный кондиционер - здесь они везде, в том числе и в подъездах. Он поднялся на третий этаж, нашел нужный номер, позвонил.
        Сначала ничего не было. Потом дверь открыл молодой человек, который левую руку держал за дверью.
        - Салам алейкум.
        - Ва алейкум ас салам…
        - Я от Абдаллы.
        - Наша главная цель, братья…
        На экране появилось изображение мужчины огромного роста, два метра или даже больше. Непонятно было, сколько ему лет, могло быть и тридцать, и пятьдесят, но на фоне низкорослых иракцев он выделялся как линкор на фоне эсминцев. На нем была тактическая куртка, несмотря на жару, легкая шапочка из флиса и очки, похожие на американские стрелковые. Никаких знаков различия. Он о чем-то разговаривал с иракцами.
        - Полковник Александр Семизоров. Российская военная разведка, здесь он и торгует оружием, и выполняет роль военного советника у этих отступников, аузу билля мина шайтани раджим. Он главный у русистов здесь, благодаря ему курды каждый день принимают самолет, на нем оружие, боеприпасы, униформа. С каждым днем курды благодаря этому становятся все сильнее и сильнее…
        Магомед вспомнил: так вот откуда увиденная им новая военная форма и оружие. Русисты пришли и сюда.
        - Вот маршрут его передвижения, братья.
        Маршрут был нарисован в WhatsApp. За полковником явно следили…
        - Вот его работа. Место, где он живет… там его не достать, там видеокамеры и снайперы на крышах. Вот женщина, к которой он ходит… курдская б…
        - Что ты говоришь! - вскинулся один из террористов.
        - Она живет с неверным, значит, сама из них!
        - Не говори так о женщинах моего народа! Эта женщина - позор курдского народа, худшая из курдок!
        - Так, стоп…
        Амир прекратил спор.
        - Кем бы она ни была, это неважно. Нам нужен русист. Если мы не убьем его, тысячи наших братьев станут шахидами на фронте…
        Поскольку Магомед был еще новичком в городе, его поставили на самый простой амаль - на стрем. Он должен был стоять на углу и дать знать, когда русист появится.
        Проще всего было бы расстрелять его на улице или подорвать - и ноги. Но амир почему-то выбрал более сложный вариант. Согласно ему они планировали накрыть кяфира у курдки, которую звали Сюзане. Для этого они взяли два такси, одно должно было стоять у дома, другое - ехать за русским. Требовалась согласованность действий - один из братьев должен был идти навстречу русскому, второй - за ним, и встретиться они должны были у подъезда. Вырубить русского, втащить его в подъезд, подняться до квартиры Сюзане. Как понял Магомед, они должны были взять как минимум мобильник русского, хорошо, если попадется еще и ноут. И снять ролик с казнью - для поддержания духа братьев, которые сражаются на фронтах джихада. Пусть они знают, что те, кто направляет самолеты сеять смерть, тоже будут жестоко наказаны, даже если они и кяфиры…
        Магомед должен был просто стоять на другой стороне улицы, смотреть, когда появится русский и не появится ли полиция.
        И он смотрел. И заодно удивлялся, как здесь течет и складывается жизнь.
        Здесь не было бомбежек. Здесь не было разбитых автобусов и проносящихся по улице машин, набитых боевиками. Здесь паранджа почти мирно соседствовала с мини-юбкой, а армянин, христианин, продавал мусульманам лепешки с мясным фаршем поверх. А его сын помогал ему с готовкой…
        Здесь просто не было войны. Ни священной, ни какой-либо еще.
        Здесь просто устраивали свою жизнь люди. Мусульмане, христиане… люди.
        - Эй, уважаемый…
        …
        - Купи лепешку…
        …
        - Купи, тебе скидку сделаю. Такой худой, тебе кушать надо, да…
        - Нет. Благодарю…
        - Как знаешь… - сказал армянин, - хороший лепешка…
        Русский появился примерно тогда, когда его ждали. Перед подъездом стояла таксишка Исы, потому русский припарковался чуть подальше - на это они немного не рассчитали. Вышел из машины.
        Исрапил пошел за ним следом… русский шел быстро, намного быстрее, чем ходят арабы, и Исрапил не успевал.
        Иса появился из таксишки, сделал шаг, другой и… упал. Магомед подумал: о, Аллах, только этого не хватало - споткнуться сейчас.
        Но следом упал и Исрапил, а русский с поразительной проворностью бросился под защиту ряда машин.
        Магомед с ужасом увидел, как сын армянина-лепешечника уже не помогает отцу с готовкой - он держит в руках автомат с длинным толстым стволом и оптическим прицелом, какой использует только русский спецназ. В горах было такое оружие, но не было патронов к нему…
        Магомед посмотрел на армянина… а тот на него - и бросился бежать…
        К явочной квартире он поспел как раз вовремя - ударное подразделение Пешмерги разворачивалось для штурма квартиры. Курды имели с ИГИЛ особые счеты и вряд ли планировали кого-то брать живым…
        - Ц! Ц!
        Магомед обернулся на странное цоканье - это был амир. Он сидел в такси, но другом…
        - Садись!
        Магомед сел, машина тронулась с места.
        - Там был армянин!
        - Видел… Аллах да покарает его.
        - Откуда они узнали?
        - Полно предателей. Русские засылают людей. Многие стучат…
        Машина неслась на север
        - Куда мы?
        - Узнаешь…
        Ирак - Инжирлик, Турция - Вазиани, Грузия. Январь - февраль 2018 года
        Как оказалось, от войны до мира путь очень простой. Всего лишь несколько дней пути…
        Их группу забрали машинами, после чего они приехали на какой-то военный аэродром в Северном Курдистане. Потом туда прилетел военный самолет «С130» и забрал их оттуда. Самолет был полон - больше ста человек. На нем не было ни номеров, ни опознавательных знаков, но он слышал, как амир говорил с кем-то из экипажа самолета на английском языке. В отличие от многих других моджахедов он изучал английский в русской средней школе, потом в вузе и смог примерно понять, о чем говорили офицер ВВС США (по-видимому, США) и военный амир ИГ, находящийся в международном розыске за террористические акты.
        И ему это не понравилось.
        Потом они приземлились на какой-то военной базе, настолько большой, что не видно было края. Самолет отогнали на дальнюю стоянку, там были ангары и еще один такой же самолет без знаков различия, а также высокий забор с колючей проволокой. Амир сказал им, что из самолета можно выйти, но далеко от него отходить нельзя.
        Магомед вышел со всеми, потому что у него затекли ноги. Невдалеке с бетонной ВПП с грохотом взлетали истребители-бомбардировщики «F16», направлявшиеся на юг - наносить удары по их сотоварищам. А их здесь окружала колючая проволока.
        - Брат… - мрачно сказал Магомед, смотря на эту проволоку, - а что, если нас сейчас в Гуантанамо отправят или куда похуже еще. А?
        - Ла иллахи илла’Ллагъ, - отозвался брат, - с нами ничто не произойдет помимо воли Аллаха, и Аллах не оставит нас.
        - Ты знаешь, где это?
        - Наверное, Инжирлик.
        - Что это?
        - База НАТО. Я тут бывал уже.
        - Когда?
        - Когда нас из Ливии сюда перевозили…
        - А давно?
        - Да где-то с год, брат. А ты откуда?
        - С Кавказа…
        - О, у нас были воины с Кавказа. Очень хорошие воины.
        - Рахмат, брат…
        Очередной самолет с грохотом двигателей начал набирать высоту.
        - Наших бомбить летят…
        Брат ничего не ответил. Да и что тут было отвечать. Все всё прекрасно понимали, да плетью обуха не перешибешь.
        Вечером принесли поесть. Стандартная харамная еда, раздаваемая в один большой поднос с разными углублениями для первого, для второго и для третьего. Мясо, тоже харамное, какая-то каша с подливой.
        Поели все…
        Турецкий Курдистан. Февраль 2017 года
        Ночь - это не просто время дня.
        Ночь - это время охоты. Время теней. Время волков.
        Его время…
        Старый полноприводный пикап неспешно двигался разбитой войной дорогой, объезжая видимые в свете фар воронки от снарядов. Больше двадцати километров держать не получалось - дорога была разбита бронетехникой.
        Война…
        После того как в Сирии и Ираке образовались полусуверенные государства курдов, повторного обострения курдского вопроса в Ираке оставалось только ждать. Рвануло в самом конце пятнадцатого. В Диярбакыре, неофициальной столице курдской автономии, начались бои. Уже не просто перестрелки, а серьезные бои, с танками.
        Турки вполне могли бы и выстоять, если бы не американцы. Американцы могли бы признать курдов террористами и заблокировать их счета, но они этого не сделали. В конечном итоге турецкая армия и спецназ ворвались на территории Сирии и Ирака, получили там серьезный отпор, и граница между войной и миром, между Сирией и Турцией окончательно стерлась. Теперь по обе стороны границы шла война.
        Машина останавливалась. Блокпост.
        Он крепче сжал свою винтовку. В кармане была граната. Если их раскроют, то остается только дернуть кольцо. Крови между турками и курдами было столько, что ни та, ни другая сторона пленных не брала. Курды объявили тотальную войну, выбросили лозунг: никто не уйдет. Недавно в плен попала турецкая разведгруппа, пленных после издевательств посадили на кол.
        - Хелке кам девере?[75 - Откуда вы? (курдск.)]
        Ответа он не слышал, только крепче сжал цевье винтовки.
        Отъехав от блокпоста, машина остановилась уже в городской черте. Кто-то стукнул в борт пикапа.
        - Вылезай, быстро.
        - Помоги ему, - другой голос.
        На нем были тяжелые ящики, в несколько рук их отодвинули
        - Вылезай, брат.
        Магомед сел в машину. В ней уже было трое братьев, один, подсвечивая себе фонариком, светил по карте, другой то и дело бубнил под нос: «Субхан Аллах», что сильно действовало на нервы.
        Тронулись опять.
        Курдский город производил тяжелое впечатление. Дома - где по два, где по три этажа, дорога совсем не мощеная. Некоторые дома разрушены - опытным глазом Магомед определил, что это результаты попадания гаубичных снарядов. Не горят окна - кромешная тьма. На улицах - ни души, город как будто вымер.
        Здесь живут мусульмане. Тоже мусульмане. И мы ведем с ними войну. Потому что так им приказал их военный амир. Военный амир, который дни напролет проводит в модуле с турецкими офицерами - Аллах их знает, за каким харамом.
        И это все называется джихадом.
        - Стой!
        Пикап остановился.
        - Вон то здание, брат. С него будет хорошо видно виллу. Мы оставим мотоцикл рядом, он твой…
        - Во имя Аллаха.
        - Во имя Аллаха…
        Магомед взял автомат - это был короткий венгерский «AMD»[76 - Ближний Восток, особенно Сирия, Ирак и Ливия, в последнее время стали эльдорадо для ценителей редкого оружия. Связано это с тем, что страны НАТО, особенно восточноевропейские, сбрасывают туда излишки со складов хранения, которые образовались вследствие перехода с советского стандарта на стандарт НАТО.], непонятно как тут оказавшийся, вышел из машины, поднял глаза к небу. Серебристый серпик луны ухмылялся, обещая удачу.
        План был довольно простым.
        Туркам стало известно о вилле, на которой может быть один из командиров курдского сопротивления. Но если проводить широкомасштабную операцию, курдам об этом станет известно, как становилось известно о многих других операциях. Никто не знал, кто стучит, но стукачи точно были, возможно, даже в самой турецкой армии. Если отправить бомбардировщик и бомбить - тоже может всякое получиться. Начиная от того, что как только планируются бомбардировочные операции, курды узнают об этом (возможно, и от американцев, которым создание Курдистана выгодно), и они уходят в норы, и заканчивая тем, что бывало уже не раз - бомбы сброшены, а цель выжила. Бомба - это не всегда надежно.
        Потому было принято следующее решение: отправить к цели джамаат «Исламского государства», очень небольшой. Один из игиловцев, смертник, протаранит ворота начиненной взрывчаткой машиной, остальные откроют огонь. Понятно, что курды - а их только в личной охране этого амира человек пятьдесят - откроют ответный огонь. Дальше - кто победит, тот победит - все понятно будет. Но будет еще один стрелок-снайпер. Он будет наблюдать за виллой, и как только курдский военачальник появится, он поразит цель. А курд не может не появиться - он обязательно появится, иначе потеряет уважение среди своих бойцов, - и тогда снайпер обязательно его пристрелит.
        После чего снайпер уйдет. Он единственный, который в этой операции не будет расходным материалом… наверное.
        Снайперскую винтовку Магомеду выдали саульскую - «Застава-07», с ручным затвором и ночным прицелом турецкого производства, одна из немногих снайперских винтовок высокого класса под русский снайперский патрон. На конце ствола неизвестный оружейник нарезал резьбу и поместил глушитель финского производства. На военном стрельбище Магомед сделал более ста выстрелов снизу вверх, примерно под таким же углом, как он будет стрелять сейчас, чтобы понять траекторию пули и приноровиться к винтовке…
        С третьего этажа было видно курдскую виллу… она здесь была обнесена забором и стояла как бы на взгорке, так что был виден вход и часть двора. Магомед смотрел на спутниковые снимки и знал, что забор - это не просто забор, это маленький, но вполне рабочий крепостной вал, по которому могут перемещаться стрелки и вести огонь. Были видны и машины во дворе, окна были закрыты, но сквозь шторы или ставни сочился свет…
        Магомед дослал патрон в патронник и застыл.
        Бой начался с того, что он увидел вспышки автомата часового, а потом заминированный автомобиль достиг цели - и вспышка взрыва высветила ночь. Сразу стало плохо видно из-за дыма и пыли…
        Аллаху акбар.
        Смертники…
        Смертники существовали и до этого, но они использовались в основном в террористических целях, каждый подрыв, можно было сказать, был штучным, каждого смертника долго и тщательно готовили, он записывал видеообращение. В «Исламском государстве» - шахадат (смертничество) было поставлено на поток, на конвейер, а смертники использовались в регулярных боевых действиях, причем массово. Подобного не было с сорок четвертого года, с камикадзе императорской Японии…
        Подрыв смертников у полицейских участков или военных блокпостов - это вчерашний день. ИГИЛ научилась использовать массовые атаки смертников при прорыве на укрепленные базы и объекты. Как известно, в войне в Сирии и Ираке не было сплошной линии фронта, бои часто велись в городах, а иракская и сирийская армия укрывались на взводных и ротных опорных пунктах, под которые использовались любые подходящие для обороны объекты. Часто это были госпитали (большие, стоят часто на окраине, на отшибе, имеют собственную столовую, стационар, и можно тут же лечить своих раненых) или высотные дома (большие, господствуют над местностью, можно простреливать все подходы) подобно башне Мюрр в Бейруте[77 - Башня Мюрр - сорокаэтажный небоскреб в центре Бейрута, был полностью построен братьями Мюрр, но не отделан и не введен в эксплуатацию. Во время гражданской войны в Ливане бандгруппировки часто занимали высотные здания, затаскивали туда даже артиллерийские орудия и вели огонь друг по другу. Так как башня Мюрр господствовала над местностью, ее облюбовали снайперы, с верхних этажей простреливая весь город. После войны
небоскреб так и не восстановили, но, по-моему, и не снесли.]. Чтобы взять такие опорные пункты, ИГИЛ или рыла подкоп (еще одна тактика боя, невиданная со времен Первой мировой), или использовала смертников. В одном случае смертники атаковали на небольших машинах последовательно, из расчета того, что какому-то удастся прорваться, иногда - смертник был один, но ему давали старый БТР или БМП (трудно остановить обороняющимся) или груженный взрывчаткой укрепленный самосвал. В одном из таких подрывов, по слухам, было применено шестьдесят (!!!) тонн взрывчатки в тротиловом эквиваленте. Смертники, пешие или на машинах, бросались на танки (из танка плохо видно, можно пропустить) или использовались при атаках на позиции правительственной армии на открытой местности. Сразу после подрывов одного или нескольких смертников боевики ИГИЛ шли в атаку, добивать оглушенных, контуженных солдат. Для противодействия такой тактике надо было иметь сильное наблюдение, чтобы вовремя обнаружить смертников, опытных пулеметчиков и снайперов на опасных направлениях и резерв в относительно безопасном месте, который может быстро
вступить в бой после подрыва, заменив контуженных бойцов. В какой-то момент появилась еще одна, невиданная до этого нигде тактика. У ИГИЛ было мало танков и БМП - и они пускали их в атаку в сопровождении мотоциклетного эскорта из смертников. Смертники окружали танк, как только они засекали подлетающую к танку ракету «ПТУР» или «РПГ» - они подрывались, пытаясь ее сбить и уберечь танк. Подобного история войн еще не знала.
        Откуда брались такие смертники?
        Ну, частично это были фанатики: что в Сирии, что в Ираке было немало тех, кто потерял всю семью и был готов на все, чтобы отомстить. Но большей частью смертниками быть заставляли, что кардинально отличалось от всей практики шахадата до этого (кроме разве что Чечни) - самопожертвование на Востоке было строго добровольным, вот почему шахидов были единицы. Тут надо понимать, что джихад в Сирии - это первый джихад, в котором были джихадисты двух… скорее даже трех сортов. Первый сорт - это высшие офицеры разгромленного саддамовского режима, спецслужбисты, офицеры Асада, предавшие страну и присягу. Это были члены БААС, партии арабского социалистического возрождения, и исповедовали они социализм в трактовке гитлеровской Германии. Их джихад был скорее возрождением гитлеризма под другими лозунгами и в другой обстановке, а сами они имели стойкие фашистские взгляды. Второй сорт - это впервые проявившие себя джихад-туристы, потомки мигрантов в Европу второго и третьего поколения, арабы, но родившиеся и выросшие в Европе. Их было настолько много, что они составляли целые джамааты, они говорили, что делают
джихад. Но на самом деле в их действиях было много от европейских войн и революций, многие из них также имели стойкие фашистские взгляды, хотя сами этого и не осознавали. И наконец третий сорт - это местные жители, к которым европейские джихадисты и спецслужбисты относились как к скоту, считали, что их можно забирать в армию джихада насильно, заставлять воевать угрозами и угрозами же становиться шахидами. В Сети имела хождение брошюра, напечатанная боевиком ИГ британского происхождения, в которой тот восхищается, как амиры чеченского, русского, европейского происхождения держат в «ежовых рукавицах» местную радикальную молодежь, запугивают и заставляют воевать и идти на смерть. Прочитайте это - и вам многое станет ясно. И то, что происходит там, и то, что в будущем ожидает и нас.
        Часть боевиков-курдов погибла или была контужена, но большая часть осталась в доме и уцелела. Сам дом тоже уцелел и не рухнул - видимо, был построен в расчете на войну, крепко.
        А когда из окна, со второго этажа, ударил «ДШК», все окончательно стало ясно.
        Магомед ждал.
        И дождался. Он сразу увидел курдского лидера - тот появился из главных ворот в сопровождении двоих телохранителей - единственный без оружия. Поймав промежуток между двумя ударами сердца, Магомед выстрелил…
        Он попал в цель - в этом можно было не сомневаться, он всегда знал, когда попал и когда - нет. Вопрос теперь был в том, как уйти, - они кое-что не предусмотрели. Взрыв поднял на ноги весь город, и теперь на улицах были вооруженные люди. А любой чужак был хорошо заметен: здесь все знали всех.
        Бросив винтовку, он решил идти через само здание - благо ночью в нем никого не было, это было какое-то офисное здание. Дверь изнутри открывалась без ключа. Прикрывая автомат полой своего пиджака свободного покроя (тут такие часто носили - афган-стайл), он пошел по улице, разыскивая мотоцикл. Вон, кажется, и он.
        - Эй, ты!
        Крик он слышал и перед этим, но на курдском, потому не отреагировал. Теперь кричали на сирийском арабском.
        - Ты кто такой?
        Магомед обернулся, включил фонарь на цевье - и окатил противника очередью.
        Теперь быстро! Мотоцикл в лагере переделали, так что он теперь заводился без ключа. Магомед запрыгнул на мотоцикл, повернул рычажок - мотак чихнул и взвыл, приветствуя нового хозяина. Пришпорив его, Магомед понесся сквозь ночь, оставляя за собой крики и стрельбу курдов…
        Следующий день он уже встретил в полевом лагере турецких войск.
        Это… скажем так, это был не совсем войсковой лагерь, поскольку помимо собственно войск тут еще много кто был. Контрактники - это элита армии, потом призванные из запаса - эти старались не ходить на войну, гасились, как могли. Потом были Серые волки - это добровольцы, их использовали при зачистках курдских населенных пунктов, они в бой особо не рвались, только мародерствовали и издевались над мирняком, кололись наркотиками. Они же постоянно попадались на воровстве в лагере, у своих. И были они - боевики различных группировок, в основном ИГ и связанных с ИГ. Их посылали на самые опасные задания, потому что они были фанатики и искали смерти. Но они также участвовали и в зачистках вместе с волками[78 - Чтобы всем было понятно: описанная ситуация есть преступление с точки зрения шариата, причем не одно. Во-первых, курды мусульмане, а мусульманин не имеет права участвовать в убийстве мусульманина. Во-вторых, Серые волки - националисты, и мусульмане не могут воевать рука об руку с Серыми волками, поскольку национализм в исламе запрещен. В-третьих, в описываемой ситуации джихадисты сражаются за Турцию, а
Турция - светское государство, оно даже не теократическое, как, к примеру, Саудовская Аравия. Мусульманину сражаться за светское государство и называть это джихадом запрещено. В целом совокупности описанного достаточно, чтобы назвать всех участвующих в таком джихаде преступниками, вышедшими из ислама и подлежащими смерти.]. Так как они подчинялись турецким спецслужбам, армейские офицеры их боялись и ненавидели. Они тоже не скрывали того, что придет время - и Турция может стать следующей в списке.
        После того как Магомед вернулся, с ним захотел побеседовать сам Бекеш Онлар. Этот человек то появлялся в лагере, то исчезал, никто не знал, кто он такой, знали только, что он выполняет какие-то специальные задания, ездит по лагерям. До этого он никогда не ходил к Онлару лично, но замечал, что некоторые офицеры в лагере провожают этого человека взглядами, полными ненависти[79 - Вероятно, это связано с тем, что после прихода Эрдогана к власти часть спецслужб, перешедшая на его сторону, предприняла меры по зачистке армии, опасаясь возможного военного переворота. В целом после правления Эрдогана ситуация с армией ничуть не лучше, чем у нас после 1937 года.]. Вообще, отношения между турками были сложными, это было заметно невооруженным глазом.
        Онлар - высокий, наголо бритый, с короткими, аккуратными усами - предложил присесть и налил кофе, что было поощрением к откровенному разговору
        - Тебя зовут Мухаммед. Как Пророка?
        - Да, эфенди.
        - Это хорошо. Это твое настоящее имя? Отец так назвал тебя?
        - Да, эфенди.
        - Ты родом из Дагестана? Я был на вашей земле. Там очень красиво. Если бы не русские…
        …
        - Как тебе удалось уйти сегодня? Мы отправляли тебя на смерть.
        - Волей Аллаха, эфенди. А смерти я не боюсь.
        - Это хорошо. У тебя есть семья?
        - Нет, эфенди.
        - Это плохо. Можно помочь. Вот, посмотри.
        Офицер жестом факира разложил на столе фотографии.
        - Красивые, правда?
        Фотографии были сделаны в Анжелике, самом роскошном клубе на берегу Босфора.
        - Очень красивые девушки. Клянусь Аллахом, будь я помоложе и не имей трех детей…
        …
        - Если хочешь, я отвезу тебя в клуб. Хочешь?
        Магомед помотал головой.
        - Почему?
        - Удаляйся от прелюбодеяния.
        - Напрасно. Живем один раз. А вот, посмотри…
        Офицер достал новые фотографии.
        - Это жилой комплекс Махмутлар в Алании. Посмотри, какие красивые квартиры.
        …
        - Есть однокомнатные, двух - и трехкомнатные. Специальные квартиры для тех, кто переселяется в Турцию из-за гонений на ислам, для мухаджиров. Там будут жить только правоверные, там есть мечеть и исламский лицей для детей. Хочешь, съездим, посмотрим? Одна может стать твоей.
        Магомед мотнул головой.
        - Там хорошо. Ты знаешь Москву?
        Магомед кивнул.
        - Хорошо знаешь?
        Еще кивок.
        - Там у тебя есть кто-то, кто укроет тебя? Может, девушка.
        Магомед кивнул - но только чтобы офицер отстал.
        - Это хорошо. Ты сражаешься за свободу своей земли, Магомед?
        - Я сражаюсь за ислам.
        - Это хорошо. Но Дагестан должен быть свободным от кяфиров?
        Кивок.
        - Ты хорошо стреляешь, верно?
        …
        - Нам бы хотелось, чтобы ты поехал в Москву. Там ты сможешь выстрелить?
        Магомед покачал головой.
        - Почему?
        - Разве там джихад?
        - Джихад везде, где кяфиры. Ты понимаешь, что мусульмане всего мира не смогут быть свободными, пока есть Русня?
        …
        - Русисты много столетий угнетали мусульманские народы. Только с падением Русни многое начнет меняться. Мы хотим, чтобы ты сделал выстрел. А потом вернулся. Мы дадим тебе турецкий паспорт и квартиру.
        - Я в розыске, эфенди. ФСБ.
        Офицер зло прикусил губу.
        - Хорошо. Мы проверим, так ли это. Иди.
        Выйдя из здания штаба, он услышал крики. Они доносились с того места, где стояли машины Серых волков.
        Магомед подошел ближе. Несколько Серых волков развлекались, как они это умели. В клетку запирали мать, отбирали у нее грудного ребенка и начинали тыкать его ножом. Сегодня представление давал Ислям, он протыкал ребенка не ножом, а тонкой заостренной вязальной спицей, стараясь не повредить внутренние органы, чтобы ребенок не умер. Его мать, курдка, бросалась на стенки клетки, билась головой, грызла стальные прутья и выла, в ней уже не было ничего человеческого. Окружившие место потехи турецкие солдаты и боевики Серых волков обсуждали происходящее, ржали…
        Магомед сплюнул, сказал негромко:
        - Да обрадует вас Аллах тяжким наказанием, - и прошел мимо…
        Слова Магомеда оказались пророческими. Тот офицер больше не вернулся в лагерь - просто не смог. Через несколько дней в стране произошла неудачная попытка военного переворота, после чего началась гражданская война.
        Чаша злодеяний все же переполнилась.
        Вазиани, Грузия. Июнь 2017 года
        После того как в Турции началась гражданская война, оставаться там было нельзя. Американцы стали эвакуировать все свои базы, уходя в близлежащие страны - Болгарию, Азербайджан, Грузию, Румынию[80 - В Болгарии у американцев по американо-болгарскому соглашению три совместные базы: базы ВВС Безмер, Граф Игнатьево и крупная тренировочная база в Ново Село - фактически американские, так как у болгар больше нет ВВС. В Румынии американцев пустили на крупнейшую базу ВМФ страны - Михал Когэльничану - там расположены ЦРУ и спецназ US Navy SEALS. У Румынии ВМФ составляют три фрегата, у одного нет двигателя, а двум другим в совокупности более ста лет. В Азербайджане аэропорт Баку используется как крупный логистический узел для снабжения всей ближневосточной группировки, по данным автора, там есть небольшая группа американского спецназа. Про Грузию и говорить нечего - грузины рады пустить американцев куда угодно.]. С ними уходила часть турецких офицеров и они, игиловцы. Еще один самолет, ночной - забрал их с турецкой секретной базы. Летели пару часов, потом пошли на посадку. Приземлились ночью, в кромешной
тьме. К самолету подогнали автобусы, китайские. Приказали садиться.
        На горизонте тлело зарево огней большого города.
        У водителя Магомед остановился.
        - А мы где? - спросил он по-русски.
        - Брат, а ты что, не знаешь, кюда прилетел, да? - с густым, как горный мед акцентом на том же языке ответил пожилой водитель. - Ты в Грюзии!
        Лагерь в Грузии был ненамного меньше того, в котором они готовились в Иордании.
        Это был полноценный тренировочный центр, оснащенный по последнему слову техники. Тут можно было проводить бои с лазерными имитаторами стрельбы американского производства и отрабатывать городские бои - для этого использовался целый заброшенный город неподалеку отсюда, настоящий город, с жилыми зданиями и заводскими цехами неработающего завода. Инструкторами были американцы, англичане, грузины - англоговорящие грузины.
        - Пистолет знаешь?
        Магомед кивнул. Кладовщик выложил перед ним «Макаров» с глушителем, причем явно заводского производства. Снайперскую винтовку ему уже дали - обычная «СВД».
        - Неплохо живете, - сказал Магомед, осматривая оружие.
        - Отлично живем, генацвале! - загорелся горец, что-то чиркая на бумажке. - Отлично живем, брат…
        Бумажка перекочевала в руку Магомеда.
        - Расписываться надо?
        - А как же? Вот здесь…
        Оставшись наедине сам с собой, Магомед раскрыл бумажку. Там было написано:
        Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад Пророк его. Я правоверный, такой же, как и ты, но вынужден скрывать свою веру, потому что тут кяфиры, сам видишь, брат. Если хочешь поговорить - после обеда будет свободное время. Зайди за ангар, где выдают пищу. Поговорим. Вся хвала Аллаху…
        Похоже, что братья были уже везде…
        … Хвала Аллаху - Господу миров! Мир и благословение Посланнику Аллаха, амиру всех моджахедов, нашему любимому пророку Мухаммаду, да благословит его Аллах и приветствует, его семье и сподвижникам. Кого направил Аллах, того никто не собьет, а кого Аллах сбивает с пути, того никому не направить. Свидетельствую, что нет никого достойного поклонения, кроме Одного Аллаха, у Которого нет сотоварища, и свидетельствую, что Мухаммад - Его раб и посланник.
        …
        - О Аллах, помоги муджахидам! О Аллах, Всесильный, пролей на них дождь терпения, укрепи их стопы и дай им победу над неверными! О Аллах, Вседарующий, накорми их и обогрей, о Аллах, Милосердный, дай им то, в чем они нуждаются! Облегчи для них тяготы и боль!
        О Аллах, Всесильный, Великий, облегчи боль и мучения мусульман, находящихся в плену, укрепи их дух, сделай их сильными и ускорь их освобождение.
        О Аллах, даруй силы ученым стоять на истине и противостоять лжи и даруй им смелость говорить правду.
        О Аллах, Всемогущий, возвысь Ислам над куфром, мусульман над кафирами. О Аллах, Унижающий, унизь мунафиков, мушриков и муртадов. О Аллах, Возвышающий, возвысь верующих, укрепи богобоязненность в сердцах мусульман, поистине милость Твоя безгранична.
        О Аллах, прости нам грехи наши, поистине Ты Всепрощающий. О, Аллах, укрепи нас в Твоей религии.
        О Аллах, дай нам сил восстановить справедливость, возвысить Твое слово и установить Твой шариат на земле.
        Нет сил и мощи ни у кого, кроме как у Аллаха, Единого и Единственного, Вечного и Неизменного.
        Хвала Аллаху, Господу миров…
        После совместно произнесенной молитвы - точнее, чего-то среднего между дуа и молитвой - началось знакомство.
        - Как тебя зовут?
        - Ислам. А тебя?
        - Магомед. Откуда ты так хорошо знаешь арабский, брат? - спросил Магомед, удивленный тем, как хорошо грузинский брат говорит по-арабски.
        - Хвала Аллаху, я учился в мусульманском лицее, они бесплатные[81 - Разговор, видимо, о том, что при Саакашвили в Грузии все образование стало платным, а количество государственных школ резко сократилось. Но одновременно с этим за счет исламских фондов открылось большое количество новых школ, бесплатных школ-интернатов. Чтобы попасть в них, надо принять ислам. По странному стечению обстоятельств, представителем фонда Фетуллаха Гюлена в Грузии (турецкие исламисты), который и открыл большую часть этих школ, является Гиули Аласания, мать М. Саакашвили.], а куфарские школы все платные.
        - Маша’Аллах…
        - Ты должен знать, брат, что происходит. Американские кяфиры платят за то, чтобы пойти против Русни, но американские кяфиры ничем не лучше русских. Здесь много американцев… хвала Аллаху, мудрому и предусмотрительному, им некуда будет бежать, когда мы начнем.
        - Аллаху акбар. Чем я могу тебе помочь, брат?
        - Смотри по сторонам, поменьше говори и побольше слушай, да? И еще. Постарайся стать сержантом. Сержанты следят за расходом боеприпасов на учениях. А нам боеприпасы будут нужны не на учениях, да, брат?
        - Аллаху акбар.
        - Мухаммад расуль Аллах.
        Южный Азербайджан. Июнь 2017 года. Джихад
        В моей умме будут разногласия и расколы, одно течение из них - люди, ведущие хорошие речи, совершающие мерзкие деяния, читающие Коран, их иман не доходит ниже их глоток (т.е. не доходит до сердец), они будут пересекать Ислам, словно выпущенная стрела, и не вернутся к нему, пока не вернется стрела обратно, они худшие из творений. Счастье вечного мира тому, кто убьет их, или тому, кого убьют они. И будут они призывать к Книге Аллаха (Корану), но сами же не являются следующими ей даже в чем-либо. Абу Дауд 47654
        Проблем с тем, чтобы попасть в Азербайджан, не было никаких.
        В Грузии они купили «Мицубиси Паджеро», который стоил тут копейки по российским меркам, потому что в Грузии не было пошлин на ввоз иномарок. На нем они совершенно открыто подкатили к пограничной заставе. Грузинские пограничники те машины, что идут на выезд, не проверяли. Азербайджанским пограничникам Ислам сунул только свой паспорт, в котором было несколько купюр. В машине их было пятеро. Азербайджанский пограничник вернул документы уже без купюр, махнул - проезжай.
        С азербайджанской стороны дороги стали ощутимо лучше, на дорогах было чище. Машины тоже были получше. Явно видно - петространа, зарабатывают на нефти. «Лад» почти не было, старые и новые иномарки. Они проехали по большой дороге совсем немного и тут же свернули на дорогу, ведущую в сельскую местность. К удивлению Магомеда, она тоже была заасфальтирована.
        В Дагестане такого не было.
        Дорога привела их в село, большое, богатое, в зарослях инжира и граната. Вместо каменных домов, как в дагестанских селах, тут были дорогие коттеджи. Из пеноблоков, у кого победнее, и из кирпича, у кого побогаче. Около самого богатого из них, с забором из красного кирпича, их встречал улыбающийся молодой человек с короткой, окладистой бородкой, но без усов и в штанах, аккуратно подвернутых до середины голени.
        - Ай, Ислам, добро пожаловать. Салам алейкум.
        - Спасибо, брат, спасибо. Ва алейкум салам.
        - Загоняй тачку. Гостем будешь.
        Они открыли ворота. Гараж оказался подземным, аж на четыре машины. Сейчас там стояла только одна - новенький «Лендкрузер».
        - Отец где?
        - А… в Дубай уехал. Там мы виллу купили, знаешь, брат.
        - МашаАллах…
        - Три миллиона долларов…
        Какой-то старик вышел из дома, пробурчал что-то, проходя мимо них, и неспешно вышел на улицу.
        - Это кто? - спросил Ислам.
        - А… - беспечно махнул рукой Хизри, - это мой дед. Бидаатчик старый. Не обращайте на него внимания, он не настучит.
        Магомеду это не понравилось. Шариат предписывает с уважением относиться к старшим, а этот Хизри так говорил про своего деда. Нехорошо называть своего деда, да и вообще пожилого человека, старым бидаатчиком.
        Но он ничего не сказал.
        Вечером то, что происходило, Магомеду не понравилось еще больше. После ужина - с мясом, богатого - Хизри достал спрятанный в доме кулек фольги. Там была анаша.
        Укурив анаши - Магомеду предложили, но он отказался, - у моджахедов развязался язык. Кстати, и тут говорили все по-русски.
        - Лейла помнишь?
        - Эту б… Ха…
        - Она самая… Так вот, она у нашего амира вторая жена, да?
        - У Гамида! Ай, красава…
        - Не, не Гамида, Гамид выехал в Германию. Типа на беженца подал, все красиво у него. У Заура.
        - И че? Она же половине Баку сосала. А че шура говорит?
        - А че говорит? Закрылась, типа, приняла ислам. Новообращенному снимаются все грехи по джахилии, да, брат? Нормальной женой ее бы все равно никто не взял.
        - МашаАллах.
        - Короче, у Заура одна жена теперь здесь, одна в Баку. Я недавно в Баку был, эту Лейлу видел - Аллах покарает, если вру. Такая на «мерсе» рассекает.
        - Ай, красава. А че, брат, нам че обломится?
        - Ага. Как же…
        - Облом.
        Хизри подмигнул и расхохотался
        - Не парься брат, есть ухтишки[82 - Сестры.]. Сейчас звякну.
        Магомед, трезвый, подумал, что рядом с ними нет Аллаха. И от Аллаха в этом разговоре нет ни капли. Скорее, здесь лицемерие, достойное самого шайтана.
        Так они два дня ничего не делали, потом привезли оружие - пикапом. Оружие разгрузили и решили сделать амаль - напасть на полицию в районе.
        Поехали на том же самом пикапе, все вместе. И на «Патриоте».
        На следующий день они решили, что раз они здесь на джихаде, то надо сделать амаль. Если говорить юридическим языком - совершить теракт.
        Утром амиры, полечившись от больной головы ударными дозами кофе, собирались на первом этаже дома. У всех болела голова. Ислам маялся еще и животом.
        - Хизри… - проговорил он, кривясь, - ты чем таким нас кормил? Что это за мясо было, наверное, не халяльное.
        - Как не халяльное, его все ели, клянусь Аллахом, чистый халяль. Просто ты баранину ел, потом кофе, а потом к кофе холодную воду. Баранину нельзя с холодной водой, можно умереть от заворота кишок
        - О, Аллах, даруй мне облегчение, сделай тяжелое легким…
        Ислам бросился в туалет, вернулся немного повеселевшим.
        - Ислам, брат, я придумал. Надо РОВД взорвать, оружейный комната захватить. Сразу и оружие для братьев добудем.
        Ислам поцокал языком.
        - Нельзя, брат.
        - Это почему?
        - Потому что нам тут жить еще. Все менты наши, тут их родственники живут. Нельзя нам тут жить.
        - А администрация?
        - Там тоже свои. А дядя Абдулбакир даже наш, он в хадж ездил.
        - Брат, а как нам тогда джихад делать, если все нельзя!
        - Ну, давайте на погранзаставу нападем.
        Ислам приуныл. Напасть на погранзаставу - совсем не то, что напасть на райотдел. В погранцы чаще всего отбирают лучших, у них и автоматы есть, и гранатометы, и связь есть. Нет, с погранцами связываться опасно.
        - Лучше с погранцами пока не делать, - осторожно сказал он, - а еще что-то есть?
        - Еще? А кстати, я видел, тут один маймун[83 - Обезьяна.] солдат в части берет и на работы возит[84 - В азербайджанской армии такое сплошь и рядом, несмотря на высокий статус и неплохие зарплаты военных.], строит там виллу себе. Они без оружия будут, но в форме.
        - Машалла! - обрадовался Ислам. - Так и сделаем…
        На джихад взяли ту машину, на которой они приехали, а Хизри поехал на отцовской, на «Ландкрузере». Он первым и ехал, потому что остальные не знали, куда ехать.
        Машины согнали с дороги и поставили в кустах, так что с того места, где они были, был виден какой-то населенный пункт. Магомед машинально отметил - несмотря на небольшой размер, населенный пункт богатый, судя по количеству спутниковых тарелок, и есть пара высотных зданий, с каких их можно достать. Это нехорошо - Сирия научила его всегда оценивать позицию не только по удобству, но и по опасности.
        Засада была простой - машина тут поворот делала, скорость снижала. Работы для снайпера не было совсем.
        - Брат, - обратился Магомед, - я в машине посижу, мне с моей винтовкой тут делать нечего. Машину постерегу.
        Ислам недовольно кивнул:
        - Хорошо.
        Магомед сел в машину, включил кондиционер. Приятная прохлада не принесла умиротворения - скорее наоборот. Начиная с Турции, он все больше и больше убеждался в том, что они делают что-то не то.
        Медленно текли минуты.
        Кто они? Воины Аллаха или слуги Шайтана? Что они несут? Совершенство таухида или разорение и смерть?
        Ради чего они сейчас сделают то, что задумали?
        Раздумья, черные и мрачные, прервал заполошный треск автоматных очередей…
        Он какое-то время сидел, сцепив зубы, потом решил все-таки пойти. Какое-то болезненное любопытство влекло его пойти и посмотреть на то, что они натворили…
        Когда он вышел, все было уже кончено. Старая «газелька» стояла на обочине, разбитая автоматными очередями. Водителя уже обыскали, сейчас он валялся в пыли, и кровь его была черной-черной. Братья вытаскивали убитых солдат, вся вина которых была в том, что они носили форму и их продали их же собственные офицеры, бросали на обочину, в ряд, а Хизри носился с камерой и снимал. Потом они встали рядом с убитыми солдатами, Хизри начал снимать.
        - Такбир! - крикнул Ислам.
        - Аллаху акбар!
        - Такбир!
        - Аллаху акбар!
        - Такбир!
        - Аллаху акбар!
        - Все, поехали, - сказал Ислам.
        - Подожди… надо селфи сделать.
        - Что?
        - Ну селфи. В Фейсбуке выложим, там сбор объявим. А… шайтан. Палку забыл.
        - Палку?
        - Ну, палку для селфи. Как теперь снимать?
        - А без нее нельзя?
        - Нельзя… шайтан…
        Они обернулись и увидели Ислама.
        - Эй, брат, на телефон нас сними, ради Аллаха.
        Ислам подошел ближе.
        - Да, подожди… подними повыше. Извини… тебя там не будет.
        - Магомед не обидится, - сказал Ислам, перехватывая автомат и поднимая указательный палец в типичном ваххабитском жесте, - он скромный.
        Еще через пару дней они обстреляли полицейскую машину на трассе - та не была бронирована, и все полицейские погибли. Потом поехали в соседний район и там выстрелили из гранатомета по зданию районной администрации.
        Магомед не понимал такой джихад. Если так подумать, то это и не джихад вовсе. В Сирии, в Ираке, в Дагестане, по крайней мере, было все понятно - вот менты, вот армия. Вот мусульмане, которых они притесняют. Ради того, чтобы не было этих притеснений, и ведется джихад. А тут он ведется ради чего?
        Понятно, что если есть притеснения - то это джихад вынужденный. А как назвать то, что они делают, - мусульмане пришли в другую страну, тоже мусульманскую, начали нападать на полицейские участки, органы власти - зачем? Ну, хорошо, они не правят по шариату, но разве местные мусульмане так уж угнетены? Вот их хозяин - хорошо он угнетен, если он покупает виллу за три миллиона долларов в Дубае! Каждому бы правоверному такого угнетения, и побольше! Здесь живут мусульмане, им никто не запрещает исповедовать ислам, и у них нормальное государство, с домами, дорогами, светом, машинами. А они вломились сюда без спроса и начали убивать.
        Почему им приказали сделать это? И джихад ли это? Или это бандитизм, прикрытый словами о джихаде?
        Ответ на свой вопрос Магомед получил в один прекрасный день, когда он встал (ночью были в засаде, но впустую), спустился вниз и увидел, что окна почему-то занавешены, везде полумрак, а на одной из стен висит черное полотнище и на нем флаг «Исламского государства».
        - Ле, Магомед, ты уже проснулся? Постой тут. Только маску надень, да?
        …
        - Флешку пишем. Давай, давай…
        Магомед надел маску и встал рядом с Исламом
        - Вот, так хорошо.
        Флешки по идее писали тем, кто пренебрегает законами шариата - в качестве последнего предупреждения, чтобы отказались от запретного и обратились к благому. Но Хизри начал читать флешку совсем не о том, о чем ожидал услышать Магомед.
        Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, Господа миров, того, кого Аллах направил, того никто не собьет, а того, кого Аллах сбил, того никто не направит. Я Абу Али аль-Дагестани, военный амир Зюраткульского джамаата, напоминаю тебе, Али Мамадаев, об обязанности платить закят, как и полагается правоверному. Я в Зюраткульском районе один и действую с ведома и одобрения Шуры Имарата Кавказ, пусть Аллах даст всем муджахедам того, короче, чего они лишены. Я знаю, что помимо бизнеса, какой у тебя есть в нашем районе, у тебя есть три деловых центра в Баку и в Турции, а еще квартиры и торговые места в Москве, которые ты сдаешь в аренду. Выполняя законы шариата о необходимости платить закят, я ставлю на тебя налог в сорок тысяч долларов в месяц. Выплата этих денег, короче, является твоей обязанностью как мусульманина, кто не платит, тот выходит из ислама. Собери эти деньги стодолларовыми купюрами, положи их в сумку и хорошо упакуй. Оставь эти деньги там, где скажем. Делай все один, никому не поручай, короче, чтобы никто не знал. Мы передаем тебе сим-карту, на эту сим-карту мы будем писать СМС. 20-го
числа напишем, куда ты должен положить деньги. Копия флешки будет в архиве. Она будет там до тех пор, пока тебя не убьем или не получим деньги.
        Если на этих деньгах метки или что-нибудь такое найдется, когда мы их будем забирать, мы тебя по-любому не оставим. Никому не говори, что мы с тобой связались и что ты отдал нам деньги. Если ты сообщишь ментам, то мы, иншалла, взорвем твой дом, сделаем взрыв в твоем бизнес-центре в Баку, сожжем машины и тебя убьем. Мы уже взорвали райадминистрацию, взорвем и тебя, иншалла, если надо будет, наши братья тебя и в Москве, и в Истамбуле достанут, иншалла. Когда до нас дойдут деньги, мы напишем тебе СМС: «Давай, отбой». Значит, до нас деньги дошли, нормально. Сообщишь ментам, убьем. Во имя Аллаха, короче, омен.
        - Ну, как?
        - Саульская флешка, отвечаю.
        Магомед сошел со своего места и начал стягивать балаклаву.
        - Э, брат, ты куда пошел?! Надо еще две флешки записать.
        - Без меня запишете.
        Хизри посмотрел на Ислама, тот пожал плечами.
        - Он с Сирии малость двинутый. Но брат хороший, иманистый[85 - Иман - это совокупность всего, что сделано во имя Аллаха и что подтверждает принадлежность к исламу. Соответственно иманистый - это тот, кто много всего сделал, кто участвовал в джихаде, совершил хадж, платил деньги на ахират, стоял на ночных намазах и так далее.].
        - Ладно, давай. Теперь вот этот. Заки Габуров. У него в Москве брат, отвечаю, нефтью занимается, на «Майбахе» ездит. Думаю, тоже сорок поставить.
        - Ставь больше. Раз нефтью…
        - Пятьдесят?
        - Хорошо, полтинник. Ты там зарядил?
        - Ага. Давай, а то зарядка кончается…
        В конце концов закончилось все это тем, чем и должно было закончиться. В Баку лопнуло терпение, началась контртеррористическая операция в горных районах Азербайджана. На границу перебросили армейские части и спецназ.
        Они узнали о том, что начинается КТО, когда услышали вертолеты… и не один. Ислам приказал уходить в горы. Хизри остался в своем доме, у него был здесь легальный статус, и никто не видел его среди моджахедов.
        Горы тут были получше для партизанской войны, чем в родном Дагестане, потому что в Дагестане многие горы голые, там нет деревьев. Под деревьями легко скрываться, а если еще растет орешник - это вообще благодать. Орешник прокормит, из-за орешника не видно ничего за пять шагов, если кто-то приближается, то слышно будет шагов за сто, если не двести. Но с другой стороны, это была чужая земля. Они не могли рассчитывать на то, что местные дадут им приют, оставят поесть в закопанном в нужном месте ведре, сообщат о появлении федеральной бронетехники…
        Вчера у них было первое боестолкновение. Довольно бестолковое. Они вышли к населенному пункту - хотели пополнить запасы еды и воды, - а там уже было местное ополчение. Их окликнули из темноты на чужом, гортанном языке, Ислам ответил на том же - и забухали ружья. Им пришлось бежать. Одного ранило, сколько положили они - никто не знал.
        Не знали они и о том, что на сходе старейшин их назвали бешеными волками и объявили вне закона.
        А сегодня они лежали на дороге и смотрели на машину… странную, надо сказать, машину. У федералов они таких не видели. Шесть колес, расположенных на равном расстоянии друг от друга, кабина с большими стеклами, позволяющими хорошо видеть то, что впереди[86 - Машина называется «Мбомбе», в оригинале производится в ЮАР, но сборку уже организовал Азербайджан и планирует Казахстан.], а башня от БМП, кажется. Чудная машина, а рядом бронированный «Лендровер», и, кажется, он сломался.
        Несколько солдат у машины… охранение не поставили… да, совсем плохие. Жареный петух еще не клевал.
        - Готовы?
        Защелкали автоматные предохранители. Один из моджахедов положил на плечо трубу гранатомета, заряженного иранской тандемкой.
        - Аллаху акбар!
        Магомед выстрелил со всеми и увидел, как с головы азербайджанского офицера слетает фуражка.
        Вместе с частью головы…
        Солдаты большого сопротивления не оказали, а машина оказалась негодной - у пушки оказался слишком мал угол возвышения, чтобы стрелять по ним. Тем не менее подходить к бронированному монстру не решились.
        Ночью вертолеты наносили удары по горам ракетами. Костра они не зажигали.
        На следующий день они забили транспортный конвой, небольшой. Им удалось хорошо разжиться вооружением - два пулемета и азербайджанские автоматы, те же «калашниковы», но удобные, и прицел на каждом. Магомед подумал, что вот он и начался - настоящий джихад. В стране, в которой был мир - началась война.
        Азербайджан, близ Баку. Засекреченный центр Министерства безопасности Азербайджана. Июнь 2017 года
        - Вы им уже передавали какие-то деньги?
        - Нет, о, Аллах, нет, я же говорю! Я подумал, что они мне, самому Ибрагимову, сделают?! А сейчас…
        …
        - Машину подожгли, прямо в Баку, машина дорогая, «Рейндж Ровер». Сказали - не заплатишь - дочь украдем, выдадим замуж в Сирии. О, Аллах, какая Сирия…
        - Успокойтесь.
        - Господин следователь, вот у вас дочь есть, да? Это цветок мой, Аминочка, у меня больше ничего нет! Она в Лондоне учится, так прислали фотографию оттуда. Они везде достанут, сейчас они везде, даже в Лондоне.
        - Мы уже связались со Скотленд-Ярдом, они принимают меры. Никто никого не достанет.
        - Ва… тебе хорошо говорить, не твоя дочь…
        - Что думаешь?
        Полковник Вюсал Нематов[87 - Имя подлинное.], снайпер спецназа азербайджанской армии, задумчиво смотрел на экран монитора, на который передавались картинка и звук с допросной. Начинал еще в те проклятые годы, в начале девяностых, когда была проиграна война за Карабах, когда сменилось два президента, когда по Баку ходили люди с автоматами, ОПОН[88 - Отряд полиции особого назначения. Когда стало понятно, что война в Карабахе полностью проиграна, ОПОН двинулся на Баку, обвиняя президента и власть в предательстве. Президент Эльчибей бежал из города. Гейдар Алиев встречал ОПОН на окраине города и даже поцеловал колесо головного бэтээра. С согласия мятежных опоновцев он принял на себя руководство страной. Когда же ОПОН решил взбунтоваться вновь, Алиев приказал армейским частям открыть огонь по казармам ОПОНа. Под руководством Гейдара Алиева Азербайджан из failed state превратился в едва ли не самый успешный пример быстрой модернизации страны на постсоветском пространстве.] поднял мятеж, и думали, что вообще Азербайджан не выживет. Двадцать лет спустя Азербайджан был одним из самых богатых государств
региона, на армию тратилось больше, чем был весь госбюджет извечного соперника Армении, в Баку были построены небоскребы, существовал план построить на берегу Каспия новый город по типу Дубая. Полковник Нематов сейчас работал кем-то вроде спецпредставителя азербайджанской оружейной компании, он выезжал за границу, встречался с потенциальными покупателями, продвигал продукцию азербайджанского ВПК. Но так как в стране начиналась война, он вернулся к своим обязанностям офицера и сейчас консультировал Министерство обороны и Министерство безопасности Азербайджана по вопросам, связанным с использованием снайперов спецназа.
        - Ну, удивительного ничего нет. Это не только наше. В Пакистане существуют так называемые «подметные письма», там то же самое. Плати, а то убьем, похитим ребенка, что-то подожжем.
        Полковник Нематов только вернулся из Пакистана и знал, о чем идет речь.
        - И что предлагаешь делать?
        - Отдать деньги. Проследить. Дальше одно из двух - либо использовать снайперский вертолетный патруль, либо послать группу коммандос…
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        По большей части единственное, чем занимался наш джамаат, - это выяснение отношений с другими формированиями. Там очень много разных группировок, которые вроде бы объединены единой идеей, они воюют против Башара Асада, добиваются установления «Исламского государства» на всей сирийской территории. На самом же деле они собачатся между собой, нападают друг на друга, отнимают дома, деньги, оружие. Называют все это «трофеи». Какой-либо глобальной идеей там и не пахнет. Амирам главное - отхватить лакомый кусочек, наворовать побольше. Там осталось очень много богатых особняков, хозяева которых бежали от войны на свободные территории. Амиры захватывают эти дворцы, заселяются туда, купаются в бассейнах, отмокают в джакузи. Этих домов там так много, что некоторые амиры переезжают из одного в другой…
        Южный Азербайджан. Июнь 2017 года. Джихад
        Поскольку местность была горная, труднопроходимая, под боком была дружественная Грузия, а азербайджанская армия не имела никакого боевого опыта с начала девяностых, захватить их так и не удавалось. Они перемещались по горам, совершали нападения и снова уходили в горы. Азербайджанская армия проявила самые худшие черты - офицеры были безинициативны, они даже не пытались организовать нормальные поисковые группы, провести зачистки. Они оставались в населенных пунктах, не сходили с дорог и вообще проявляли мало активности. Это тебе не Дагестан, где джамааты порой целые сутки были на ногах, уходя от поисковых групп спецназа. Здесь можно было воевать почти что с комфортом. И телефон везде брал[89 - Имеется в виду зона сотового покрытия. Важная вещь, боевики там, где не было сотового покрытия, не оставались. А как только спецслужбы начали ставить на вышки спецаппаратуру, боевики вышли на руководство сотовых компаний и заявили: не хотите, чтобы мы жгли вышки - не давайте устанавливать на них аппаратуру слежения.].
        Они остановились в довольно большом лагере, хорошо прикрытом от наблюдения с воздуха горной сосной. Лагерь был человек на пятьдесят, но были только два джамаата, их и Далгата Изербегского, который перешел из Дагестана. Землянок не было, а были палатки и укрытия, над которыми натягивали тенты. Облавы не ждали, потому все были расслаблены и занимались своим делом. Кто-то сидел на люстре, семечки хавал[90 - Бездельничал.], читал Коран или смотрел какой-нибудь фильм на телефоне с вынутой симкой, кто-то сушил одежду, кто-то варил пожрать на спиртовке. Кто-то просто сидел кружком, обменивался впечатлениями.
        У одного из боевиков зазвонил телефон. Телефон был «чистым», не «паленым», потому говорить можно было.
        - Салам…
        …
        - Ага, забашлял-таки. Все, брат, саул тебе. Давай, отбой.
        Боевик выключил телефон и с победным видом оглядел остальных.
        - Один бизнер закят оставил. Забрать надо. Кто со мной?
        - В долю пустишь? - спросил один из бородачей.
        - Двадцать на общак, как по шариату[91 - Имеется в виду, что согласно шариату 20% любой военной добычи надо отдавать на общак.].
        - Че за крысиные варианты?
        - Э, че ты мутишь, ле? Ты че, попутал, нюх потерял? Махаться хочешь?
        - Сабур, сабур, - появился изербегский амир, - во имя Аллаха, что за шум?
        - Мне надо забрать лавешки от бизнера. А твои в долю падают, что за заходы. Где здесь шариат?
        …
        - Пятую часть я, как и положено, даю на общак. Остальное - какие варианты?
        Изербегский амир оглядел своих.
        - На джихаде помогать братьям в их амалях есть мустахаб…[92 - Желательно, поощряемо.] - строго сказал он.
        Боевики повинно опустили головы.
        - А если мои люди участвуют в твоем амале, то и часть денег должна упасть в наш общак, так? - повернулся амир к пришлому боевику.
        Аллаху акбар…
        Все это выглядело бы как-то… несерьезно, что ли. Как детские заходы. Оставить сумку за таким-то дорожным знаком с указанием населенного пункта. Если бы не знать, что в этой сумке - пятьдесят тысяч долларов на продолжение джихада. И эта сумка была далеко не единственной.
        А вы как думали? Что джихад - это отмороженные на всю голову фанатики-бессребреники? Прошли давно те времена, сейчас джихад - это большой бизнес. Монетизация - вот правильное слово. Те, кто идет в ногу со временем, монетизируют все, что делают, в том числе и джихад. Афганские талибы в девяностые уничтожали посевы опиумного мака, а сейчас падают в долю к наркоторговцам - это их монетизация. Боевики «Исламского государства» зарабатывают на всем, на чем можно - на нелегальной торговле нефтью, историческими артефактами, они захватывают города и систематически разграбляют их, в Мосуле в их руки попала часть золотовалютных резервов Ирака! В Мексике бойцы аэромобильных войск создали организацию киллеров, потом захватили картель, на который работали, и создали одну из самых опасных организаций Латинской Америки - «Лос Зетас». В Колумбии крайне левые партизаны выжили за счет того, что заключили соглашение с наркомафией и охраняют наркоплантации. Ну а на Кавказе боевики рассылают флешки, убеждая бизнеров и чиновников поделиться доходами. А так как Азербайджан намного благополучнее, чем Дагестан, там немало
людей с деньгами, там немало людей, которые поднялись в эпоху дорогой нефти, имеют приличную недвижимость - просто странно было бы, если бы джихадисты из соседних республик не пришли окучивать такой перспективный рынок. Это закон расширения бизнеса, не более того.
        Вот только Азербайджан - во время эпохи высоких цен на нефть - потратил на перевооружение более десяти миллиардов долларов. Одной из статей закупок были израильские беспилотники типа Searcher - старые, не сравнимые по возможностям с американскими Predator, - но надежные и рабочие. Один из них, - как раз и висел над районом, отслеживая место, где были оставлены деньги. И ожидая тех, кто за ними придет.
        За деньгами боевики прошли более десятка километров. Сам процесс их изъятия был прост и будничен - просто один из боевиков оставил свое оружие товарищам, вышел и забрал сумку. А потом они пошли обратно, и беспилотник последовал за ними…
        Появление в лагере денег от бизнеров вызвало вполне ожидаемый моральный подъем. Двоих братьев, выглядящих поприличнее, послали в ближайший магазин за продуктами. Конечно, питаться майонезом и разведенной в кипятке мукой романтично, но как-то глупо, когда у тебя на кармане пятьдесят штук. В Дагестане работу по снабжению находящихся в горах джамаатов выполняют легальные братья: в нужных местах закопаны или спрятаны в каменных россыпях большие ведра, братья регулярно оставляют там пропитание, а возвращаясь, находят плату - несколько крупных купюр. Поскольку у боевиков полно наличных, доставлять в горы продукты бывает очень выгодно, получается по двести-триста процентов прибыли. Предъявить таким снабженцам тоже нечего - формально они не совершают никакого преступления. Но в Азербайджане инфраструктура террора еще не была отработана, и потому приходилось идти в магазин самим.
        К вечеру братья вернулись с полными рюкзаками провизии и тут же расстелили палатку и накрыли стол. Стол - типичный для таких дел: соки в пакетах, много мяса, выпечки - все, что можно съесть без готовки. Оператор тут же начал снимать стол под глумливые комментарии, мол, вот так вот братья в горах умирают с голода…
        Магомед погрыз сухой конской колбасы, он ничего больше не стал есть и был столь мрачен, что изербегский амир оторвался от еды и спросил его:
        - Ты чего такой мрачный? Движения не движения?
        - Вертолет вроде летал. Слышал?
        - Не. Ничего не слышал. Али, ты слышал вертолет?
        - В душе не волоку.
        - Вот видишь? Поешь.
        Но Магомед есть не стал.
        Ночью, как стемнело, Магомед взял рюкзак, винтовку и разбудил двоих своих, из тех, кто в Сирии был.
        - Давайте за мной…
        До конца нулевых годов ударными беспилотниками были вооружены только США и некоторые страны НАТО, которые получили их опять-таки от США. Это были модели Predator, вооруженные одной (позднее - двумя) ракетой Hellfire. Более тяжелый Reaper мог нести до четырех ракет Hellfire или даже авиационную бомбу в двести пятьдесят килограммов. Он мог находиться в воздухе двое суток и выполнять задачи по разведке и уничтожению (search & kill) в одиночку - Predator обычно летали парами, один нес систему наведения, другой ракеты.
        Но уже в 2013 году Китай представил на аэрокосмической выставке свой вариант ударного дрона - «Винг Лун 1». Он напоминал «Предатор», мог нести до четырех ракет. По бортовой электронике он значительно уступал американским аналогам, но имел один плюс: его можно было купить. Американцы, опасаясь распространения дроновых технологий по миру и попадания их в руки нежелательных режимов, не продавали ударные беспилотники даже Турции, которая была членом НАТО. Китайцы продавали всем, кто готов был платить - так ударные беспилотники появились в ВВС Ирака, Туркменистана, Азербайджана, Казахстана и еще нескольких стран. Один из них сейчас приближался к цели, им управляли с засекреченной площадки близ Баку, и он нес вместо четырех - две, но более мощные ракеты земля - воздух российского производства, одна из них была с термобарической головной частью, другая - с осколочно-фугасной. Поисковый дрон Searcher вышел на позицию, он должен был подсветить цель лазером.
        - Внимание, Сокол на позиции, Сокол на позиции.
        - Ястреб - две минуты, две минуты…
        За спинами операторов стоял министр обороны и руководитель МНБ Азербайджана. Это было первое боевое применение ударных беспилотников на территории Азербайджана, но скорее всего далеко не последнее.
        - Принял, две минуты.
        - Курс, скорость, высота - расчетные.
        - Откуда они взялись? - спросил министр обороны руководителя МНБ.
        - Мы отслеживаем ситуацию в Грузии. В новых лагерях, которые якобы предназначаются для подготовки горных бригад по программе НАТО, на самом деле развернуты лагеря подготовки террористов. Среди инструкторов - большинство тюрко - и англоязычные. Кроме того, с российской стороны снова активизировался «Садвал».
        - И что мы предпринимаем? Ничего, как всегда?
        - Почему ничего? Вот это и предпринимаем.
        - Бомбим собственные горы?
        - Полагаю, времена, когда придется бомбить чужие, - рядом, рукой подать. Интересы нации рано или поздно потребуют применения самых жестких мер для выживания. Я уже докладывал: рано или поздно нам придется воевать либо с Грузией, либо с отделившимся от России Кавказом. Армения - далеко не самый очевидный противник.
        - Будь оно все проклято. Что им надо?
        - Нефть. Вы же понимаете, что за низкими ценами неизбежно следуют высокие. А у Турции нет нефти…
        - Ястреб занял позицию. Начинаю тестирование систем.
        - Сокол подтверждает цель.
        - Тестирование завершено, отказов нет.
        - Мюдюрь Гуссейн, разрешите?
        Министр кивнул.
        - Разрешение получено, Сокол и Ястреб заняли позиции.
        - Включаю лазер.
        - Есть добро, есть лазерное прицеливание. Время над целью четыре секунды. Первая ракета пошла! Раз-два. Вторая ракета пошла…
        - Вижу первую вспышку. Вижу вторую вспышку. Обе ракеты поразили цель.
        - Мюдюрь Гуссейн, разрешите?
        Министр снова кивнул.
        - Всем группам - ватан, ватан, ватан[93 - Отечество. Видимо, условный сигнал к началу второго этапа операции.]. Вперед.
        Магомед и его друзья тем временем подбирались к снайперам, которые заняли позицию для обстрела одного из проходов, которые вели в Грузию. Для опытного, прошедшего не одну войну Магомеда не составляло труда ни понять, какую позицию выберут чужие снайперы, если они есть, ни подобраться к ним скрытно. Двое его друзей также ползли к позиции сантиметр за сантиметром, сжимая в зубах длинные, тонкие, совсем не восточные кинжалы. Они скорее походили на «крысиные хвосты», которыми на Западе колют лед из холодильника.
        Азерботов было как минимум трое. Они заняли позицию за валунами… неплохо, конечно, но если противник не может видеть их, то и они не смогут вовремя увидеть противника. Сам Магомед, как бы дело ни обстояло, поступил бы по-другому, он разделил бы людей на две позиции, наблюдательную и огневую. Снять одновременно две позиции, да так, чтобы ни на одной не поднялась тревога, задача непростая.
        Нагретый солнечным дневным теплом камень сейчас отдавал тепло ладоням. Пахло тем, чем и должно было пахнуть: мылом, сигаретами. Это не русские спецназовцы… говорят, что перед выходом они специально едят черемшу, натирают ею руки и лицо, чтобы если и пахло (а целиком запах никогда не уберешь), то своим, знакомым запахом[94 - Горцы Кавказа действительно пропахли черемшой, это национальное блюдо у многих народов Кавказа, в голодные годы оно многих спасало от смерти.]. На русских он и не думал бы пойти втроем, опасаясь сюрприза. А эти неопытные.
        Билал, лучший из них по ножу, бывший пастух, прыгнул на позицию первым. Он бросился следом, но, как ни удивительно, делать ему ничего не пришлось. Билал несколькими стремительными ударами убил или тяжело ранил сгрудившихся на позиции людей и сейчас торопливо дорезал кого-то стонущего.
        Пулемет «Коммандо[95 - Разработанный в Азербайджане укороченный вариант «ПК».]», автомат, «СВД» и огромная - настолько огромная, что она была с человеческий рост Билала - полуавтоматическая винтовка. Позиция была рассчитана на работу в основном снайпера. Или снайперов, а пулемет был прикрытием. От такой винтовки не укрыться ни в лесу, ни за камнями - разнесет.
        Совсем недалеко две белые полосы одна за другой прочертили черный ночной небосвод, вспухли огненными разрывами в лесу. Билал и Осман вскинулись.
        - Вай, это наши!
        Магомед рукой задержал Османа, покачал головой.
        - Пусть Аллах примет наших братьев в числе шахидов, введет их в высшее общество и даст им то, чего они были лишены. Мы ничем не сможем им помочь.
        …
        - Берем трофеи, уходим…
        С той стороны, откуда они пришли, застрочили автоматы: кто-то еще был жив, но шансов у них, конечно же, не было.
        В лагере в Грузии их могли бы и под шариатский суд отдать. Спасла их репутация, принесенные уши врагов, а также трофеи. Турки и американские инструкторы сильно заинтересовались огромной винтовкой, которую они едва притащили на себе. Таких у них, видимо, не было.
        День размежевания. Грузия - Дагестан. Июнь 2017 года
        Независимости так или иначе ждали все. Но когда она пришла, никто толком не знал, что с ней делать…
        Говорят, что такие дни запоминаются навсегда. Магомед помнил вот что.
        Он проснулся рано, как обычно встал на намаз - кяфиры позволяли вставать на намаз, у них это было… свобода вероисповедания, во как. Совершив намаз, Магомед отправился на пробежку. Он никогда до этого не бегал… на Кавказе бегать не принято, по горам особо не побегаешь. Но тут он полюбил бег и бегал каждое утро километра по три, как морские пехотинцы США.
        Бегая, он думал о своем. Ему, с его грамотностью и каким-то знанием английского, полученным в русской школе, не составило никакого труда стать не просто сержантом, а главным сержантом. Теперь он отвечал и за расход боеприпасов, и за обстановку в подразделении, и за многое другое. Понятное дело, что боеприпасы теперь пускались налево и куда-то вывозились, а сержантами в его подразделении (это называлось третий исламский батальон специального назначения) были только те, кто придерживался крайне радикальных взглядов. Магомед поговорил с каждым, и свои взгляды они успешно скрывали от американских, британских, прибалтийских и грузинских инструкторов.
        Помимо этого Магомеду приходилось решать и многие другие проблемы. Например, до сих пор их не обеспечили техникой. Обещали подвезти «Форд Рейнджер», как у афганских полицейских, и до сих пор не подвезли, а Брю, старший инструктор, что-то темнит. А ведь машины надо не только доработать, но и отработать действия на них, посадку-высадку, огонь в движении. Когда это делать?
        Или он пожаловался, что значительная часть оружия представляет собой металлолом, причем плохо хранившийся. И им подвезли целый контейнер румынского оружия. Разбирая его, он неприятно поразился румынскому качеству - по дереву лаком, как соплями, намазано, вместо воронения - краска, и тоже как соплями. Он провел гвоздем по металлу ствольной коробки - к его удивлению, остался весьма заметный след. И как будет стрелять эта винтовка?
        Четверо в его подразделении больны, их отправили в больницу. Еще непонятно, что делать с наркотиками. Грузины часто употребляют наркотики, в том числе и инструкторы, рядом с полигоном тоже торгуют наркотиками, постоянно пытаются просочиться внутрь. Он уже проводил беседы с личным составом о хукме воздержания от наркотиков, но разговоры - это одно, а когда торгуют наркотиками, и нельзя сделать, как в Халифате, когда торговцев вешали на центральной площади города, - это совсем другое. К тому же ему казалось, что некоторые инструкторы тоже употребляют.
        Хорошо пока только одно - что их реально тренируют.
        Что касается того, КТО их тренирует, Магомед больше не задавался вопросами и не брал это в голову. Кяфиры тренируют? Ну и что. Это хорошо для мусульман, мусульмане возьмут это и используют потом против самих кяфиров. Хитрили они, и хитрил Аллах, а Аллах лучший из хитрецов…
        Он как раз доедал свой завтрак, когда кто-то ворвался и закричал: Россия уходит! Никто не понял. А когда поняли - высыпали на улицу… кто-то уже стрелял в воздух. Прямо на плацу начали делать зикр…
        Занятия в этот день, конечно же, были сорваны, было не до них. Когда эмоции схлынули - начали разбиваться на группки, обсуждать, строить планы…
        - Ментов надо всех отправить к Аллаху, до единого.
        - Не спеши, брат, там тоже люди есть…
        - Люди?! У меня дядю раненого добили, прямо на глазах у матери! Вот как их после этого оставлять…
        - Махачкала столицей быть не должна, отвечаю. Там одни кяфиры?
        - А какой город.
        - Дербент.
        - Вай! Там одни азеры!
        - Там ансары Пророка похоронены!
        - Надо всех мюридов гнать вместе с русскими.
        - Зачем вражду наводить, нас и так мало.
        - Они отступники, да!
        - Но они одни из нас теперь.
        - Они искажают учение Пророка, поклоняются своим шейхам! Гнать эту нечисть!
        Магомед был среди своих людей, он больше слушал, чем говорил. Его поразило, что когда произошло то, что народы ждали больше двухсот лет, когда их земля снова стала свободной - они стали спорить еще больше, чем спорили до этого. Мюриды… менты… азеры…
        Но он знал и средство против распрей. Испытанное, неоднократно проверенное.
        Джихад…
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        В ДАГЕСТАНЕ СНОВА ГРЕМЯТ ВЗРЫВЫ. БОЕВИКИ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ «ИСЛАМСКОЕ ГОСУДАРСТВО» (ЗАПРЕЩЕННОЙ В РФ) ВЗЯЛИ НА СЕБЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПОДРЫВ АВТОКОЛОННЫ МВД В ПРИГОРОДЕ МАХАЧКАЛЫ. СИЛОВЫЕ СТРУКТУРЫ РЕСПУБЛИКИ ТАКЖЕ СЧИТАЮТ ЭТУ ВЕРСИЮ ОДНОЙ ИЗ ОСНОВНЫХ.
        ПО ИНФОРМАЦИИ СПЕЦСЛУЖБ, НА КАВКАЗЕ ПРЯЧЕТСЯ НЕМАЛО СБЕЖАВШИХ ИЗ СИРИИ РАДИКАЛОВ, ИМЕЮЩИХ ХОРОШИЙ БОЕВОЙ ОПЫТ. В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ, ПО СЛОВАМ СОТРУДНИКОВ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ, В ДАГЕСТАНЕ ОЖИДАЕТСЯ ВОЗРАСТАНИЕ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ УГРОЗЫ. ПРИ ЭТОМ ПРЕДСТАВИТЕЛИ СЛУЖБ БЕЗОПАСНОСТИ ПОПЫТАЛИСЬ УСПОКОИТЬ НАСЕЛЕНИЕ И ЗАВЕРИЛИ: СОВЕРШИВШИЕ НАПАДЕНИЕ НА КОЛОННУ БОЕВИКИ СКОРО БУДУТ ЛИКВИДИРОВАНЫ.
        ДВЕ НЕДЕЛИ НАЗАД В СЕЛЕ МУЦАЛАУЛ ХАСАВЮРТОВСКОГО РАЙОНА ДАГЕСТАНА БЫЛИ ЗАДЕРЖАНЫ ТРОЕ ТЕРРОРИСТОВ, СВЯЗАННЫХ С ИГ. ПО ДАННЫМ НАЦИОНАЛЬНОГО АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО КОМИТЕТА (НАК), ЗАДЕРЖАННЫЕ ГОТОВИЛИ СЕРИЮ АТАК В ДАГЕСТАНЕ. У АРЕСТОВАННЫХ В НАЛИЧИИ ИМЕЛИСЬ ВЗРЫВНЫЕ УСТРОЙСТВА.
        ПО МНЕНИЮ ЭКСПЕРТОВ, ОПРОШЕННЫХ КОРРЕСПОНДЕНТОМ «УТРА», НА КАВКАЗЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО В БЛИЖАЙШЕМ БУДУЩЕМ МОЖЕТ БЫТЬ ОЧЕНЬ «ГОРЯЧО». ПРИЧИНОЙ ЭТОМУ СЛУЖИТ ВЫНУЖДЕННОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ БОЕВИКОВ «ИСЛАМСКОГО ГОСУДАРСТВА» ИЗ СИРИИ ПОСЛЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ КОНТРОЛЯ ПРАВИТЕЛЬСТВУ САР НАД ПАЛЬМИРОЙ. ТЕРРОРИСТЫ ИЗ ИГ ПРИБЫВАЮТ В АЗЕРБАЙДЖАН И ГРУЗИЮ, СОВЕРШАЮТ ТАМ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ФОРМИРУЮТ ОТРЯДЫ, А ПОТОМ ПЕРЕМЕЩАЮТСЯ В РОССИЙСКИЕ ГОРНЫЕ РЕСПУБЛИКИ.
        В ПРОШЛОМ ГОДУ ПРИСЯГУ НА ВЕРНОСТЬ «ИСЛАМСКОМУ ГОСУДАРСТВУ» ПРИНЯЛИ БОЕВИКИ «ИМАРАТ КАВКАЗ» - ОДНОЙ ИЗ САМЫХ СЕРЬЕЗНЫХ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ГРУППИРОВОК РЕГИОНА. К СЧАСТЬЮ, ЕЕ АКТИВНОСТИ ПОКА ПРЕПЯТСТВУЮТ ВНУТРЕННИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ. ОБ ЭТОМ В ИНТЕРВЬЮ «УТРУ» РАССКАЗАЛ ПРЕЗИДЕНТ НАУЧНОГО ОБЩЕСТВА КАВКАЗОВЕДОВ, МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПОЛИТОЛОГ АЛЕКСАНДР КРЫЛОВ.
        «ЧЛЕНЫ «ИМАРАТА» ВСТУПИЛИ В КОНФЛИКТ С ЭТНИЧЕСКИМ НАЦИОНАЛИЗМОМ, - ОТМЕТИЛ ОН. - КАВКАЗСКИЕ НАРОДЫ НЕ ХОТЯТ ОТКАЗЫВАТЬСЯ ОТ СВОЕЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ И СТАНОВИТЬСЯ ТАКИМ «ЗЕЛЕНЫМ» ИНТЕРНАЦИОНАЛОМ. ПОКА НА КАВКАЗЕ ТАКАЯ ПОЗИЦИЯ ОСТАЕТСЯ ГЛАВЕНСТВУЮЩЕЙ».
        СТРЕМЛЕНИЕ ДРУГОЙ ЧАСТИ КАВКАЗСКИХ РАДИКАЛЬНЫХ ИСЛАМИСТОВ ПРИОБЩИТЬСЯ К ИГ ПОНЯТНО, СЧИТАЕТ ЭКСПЕРТ. ТАКИМ ОБРАЗОМ ОНИ ПОЗИЦИОНИРУЮТ СЕБЯ НЕ ПРОСТО КАК БОРЦЫ РЕГИОНАЛЬНОГО МАСШТАБА, НО И КАК УЧАСТНИКИ МИРОВОГО ДЖИХАДА. ВЕДЕТСЯ РАСЧЕТ И НА ПОЛУЧЕНИЕ ДЕНЕЖНОЙ ПОМОЩИ, ЧТО, ВПРОЧЕМ, ВРЯД ЛИ ВОЗМОЖНО, УЧИТЫВАЯ НЫНЕШНЕЕ ТЯЖЕЛОЕ ФИНАНСОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ИГИЛ.
        HTTP://RUSSIA-ARMENIA.INFO/NODE/25930
        ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
        ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
        ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ОРГАНИЗАЦИИ ДОГОВОРА О КОЛЛЕКТИВНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ НИКОЛАЙ БОРДЮЖА ЗАЯВИЛ, ЧТО БОЕВИКИ ИГИЛ* ПРОХОДЯТ ЛЕЧЕНИЕ И РЕАБИЛИТАЦИЮ НА ТЕРРИТОРИИ ТУРЦИИ. ПО ЕГО СЛОВАМ, ТАКАЯ ЖЕ СИТУАЦИЯ БЫЛА В 90-Х ВО ВРЕМЯ ЧЕЧЕНСКИХ КАМПАНИЙ, КОГДА ЧЕЧЕНСКИЕ БОЕВИКИ ТАКЖЕ ЛЕЧИЛИСЬ В ТУРЕЦКИХ КЛИНИКАХ.
        КРОМЕ ТОГО, БОРДЮЖА ОТМЕТИЛ, ЧТО В ЕВРОПУ ЗА ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ПРОНИКЛИ СОТНИ ТЕРРОРИСТОВ ПОД ВИДОМ БЕЖЕНЦЕВ ИЗ СЕВЕРОАФРИКАНСКИХ И БЛИЖНЕВОСТОЧНЫХ СТРАН. В ОТВЕТ НА ЭТО ЧЛЕНЫ ОДКБ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ДОГОВОРИЛИСЬ УДЕЛИТЬ ВОЕННОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ ОСОБОЕ ВНИМАНИЕ.
        HTTP://RUSSIA-ARMENIA.INFO/NODE/26958
        Исламский вилайят Дагестан… Шамилькала. Июнь 2017 года
        Машина забрала его на Южном посту, как и было договорено.
        Южный пост ГАИ, известный еще с советских времен, - место знаковое, там и ментов убивали, и амиров брал спецназ. Сейчас этот пост использовался как административное здание для придорожного рынка, на котором селяне торговали продуктами с городом и еще много чего продавалось. Там же теперь останавливались маршрутки - по негласной договоренности теперь маршрутки в город не ходили, потому что перевозки внутри Махачкалы контролировали одни люди, а по межгороду - другие.
        Сев в Верхнем городе[96 - Дербент расположен на склоне горы, и там есть понятия «Верхний город» и «Нижний город».] Дербента на маршрутку - древнюю, еще девяностых годов «Газель», - Магомед заплатил двадцать грузинских лари (грузинскую валюту брали) перевозчику за билет. Получив саульское место у окна, он смотрел в него не отрываясь, впитывая в себя образы своей земли, своей Родины, наконец-то ставшей свободной от русской оккупации.
        Было грязно, пыльно, если не брать типично советскую застройку - можно было подумать, что ты на Востоке. Резко отличалось одно - на Востоке даже в крупных городах дома порой стояли на голой, утоптанной сотнями тысяч ног земле, а тут даже в некоторых деревнях был асфальт. Еще было намного меньше мотоциклов - застройка была в основном бедной, но при этом были машины. На Ближнем Востоке бедную страну от богатой легко отличить по тому, на чем в ней ездят. В бедной стране, такой как Пакистан, в ходу мотоциклы. Те, кто побогаче, ездят на машинах, хоть каких, но машинах. Но Дагестан ездил на машинах, причем если в те времена, когда он покидал республику, на дорогах было откровенное советское старье, и даже в извозе работали советские «рафики», то теперь в основном были «Нивы» и «Приоры». Встречались и «УАЗ Патриоты».
        Странник, не бывавший на своей земле много лет, он жадно впитывал запахи, звуки, образы. Родной Каспий, родные заправки и придорожные кафе, родные заборы с надписями. Все было родное. Он вернулся домой.
        На базаре торговали сезонными фруктами, картошкой. В отличие от московских базаров предлагали активно, хватали за руки.
        - Мужчина, картошка свежая…
        - Дорогой, персик откуси, попробуй…
        Картонки с ценами на товар, сидящие на перевернутых ящиках продавцы… все как в девяностые. Как будто и не было двадцати прошедших лет.
        Своего он узнал сразу - борода, усов нет, подвернутые до середины голени штаны - чтобы шайтаны не цеплялись. Подошел, представился.
        - Я Магомед.
        - Я-лла. Я вас уже час жду.
        - Задержался в дороге. Маршрутка еле ехала.
        В маршрутку набилось аж двадцать человек. Тяжелые нынче времена.
        Парня звали Ильяс, у него была модная, с заниженной подвеской «Приора». Шаркая днищем машины по колдобинам, он рассказывал Магомеду последние новости из жизни Махачкалы и республики, а из магнитолы лилась тягучая восточная музыка нашида.
        - …Короче, русисты ушли, а нацпредатели и джахили[97 - Заблуждающиеся.] как сидели, так и сидят. В Госсовете, в ДУМе - как были, так и есть, хуже даже стало. Мюриды эти дебильные[98 - Имеются в виду суфии, которые исповедуют местный вариант ислама, предполагающий поклонение святым местам, наличие шейхов и т.д.] из всех щелей повылазили со своими шейхами, распространяют свой нифак. Суфии как были, так и есть, ни в одной мечети имама не сменили. Вчера на Котрова опять драка была, человек двести махались[99 - Мечеть на Котрова считается самой ваххабитской в Дагестане.], стреляли. Это таклид, надо общее восстание делать, чтобы был истинный ислам, как во времена Пророка, мир ему.
        Парень покосился на пассажира, ожидая, что тот отреагирует на слова о Пророке «мир ему», но тот ничего не сказал.
        - …А те, кто тут заблуждения распространяет, пусть в Россию едут и там распространяют свою джахилию. Правильно я говорю?
        Эх, мальчик, мальчик. Знаешь ли ты, что такое всеобщее восстание, и как оно выглядит - особенно после того, как лет пять пройдет с его начала. А если не знаешь - так и не говорил бы. Аллах - ему ведь все ведомо…
        Поужинали, легли спать. Легальный брат[100 - То есть тот, который не в розыске и не ушел в горы.], приютивший его, жил на окраине, в хрущовке - но отдельно, один. А проснулся Магомед от хорошо ему знакомого, далекого стука пулеметных очередей…
        Ту-ту-ту-ту. Ту-ту-ту-ту.
        - Нурали! - Он прошел в соседнюю комнату и стал будить хозяина квартиры. - Нурали, просыпайся. Движения какие-то…
        Не дожидаясь, пока Нурали окончательно проснется, он вышел на балкон, занавешенный тонкой кисеей. Со стороны правительственного квартала в небо взлетали трассеры.
        Что произошло на самом деле - потом так и не смогли понять.
        Одни говорили, что правительственные силы предприняли нападение на адрес исламского фонда, а там случайно оказался целый джамаат с оружием. Другие - что это какой-то джамаат, возбужденный дневным столкновением со стрельбой на Котрова, шел с оружием, чтобы занять Госсовет, что в истории Дагестана уже, кстати, было. Но факт тот, что бои начались еще ночью, а утром, после намаза, к центру стал подтягиваться весь город…
        Примерно к середине дня обстановка в городе стала явственно склоняться в сторону повстанцев, к которым примкнула часть городского населения, которому новая-старая власть надоела уже до чертиков.
        По сути, Махачкала - это город на побережье, прижатый к берегу горами. Из него есть четыре пути для отступления - по Аэропортовскому шоссе, на Каспийск по бывшему Комсомольскому шоссе, на Дербент по Имама Шамиля вдоль железнодорожных путей и на Буйнакск - по одноименному шоссе, идущему через частную застройку. Правительственный квартал расположен ближе к побережью, его контроль дает возможность контролировать и стратегически важные морпорт и железнодорожный вокзал, который в Махачкале совмещен с морским[101 - Совмещенный морской и железнодорожный вокзал - явление уникальное, такое есть в Стамбуле и считается одной из достопримечательностей города. Если заняться Махачкалой, то и ее можно превратить по крайней мере в региональный туристический центр. Но пока на побережье такая свалка, что и не выскажешь.]. Но когда в Нефтяном порту началась высадка боевиков «Исламского государства», переброшенных морем с того берега Каспия, - правительственные силы поняли, что удержаться им не удастся. И, собрав все силы, пошли на прорыв в сторону Комсомольского проспекта по короткому и широкому Ленинскому проспекту
(Расула Гамзатова). У железнодорожного моста завязался самый страшный бой с начала того дня…
        Бывший проспект Ленина был застроен в основном невысокими, четырехэтажными, сталинками. Здание Дома быта было тоже четырехэтажным, но уже новой постройки, с виду оно было похоже на бетонную гребенку, царапало взгляд. Внутри было не лучше: коридоры советского стиля (белый верх, грязно-зеленый низ), пол с дешевым линолеумом «под паркет», узкие коридоры, разномастные двери. Радовало только одно - держава цемента не жалела, так что рухнуть оно не должно было.
        Они уже продвинулись до гостиницы «Ленинград» и заняли перекресток со знаменитой «Двадцать шестой»[102 - Улица 26 Бакинских Комиссаров. Несмотря на то что ее переименовали, все в Махачкале, в том числе и молодежь, знают, что такое «Двадцать шесть». Это махачкалинская Тверская.]. Впереди были джамаатовские, а Магомед был в это время как раз у Дома быта, вместе с какими-то чеченцами и несколькими местными парнями. На его глазах один парень со старым «СКС» разгреб хлам, разбил прикладом дверцу, достал пару бутылок колы. Свернул голову одной, отхлебнул, зажмурил от удовольствия глаза.
        - Лазат[103 - Наслаждение, удовольствие.].
        В этот момент раздался тоненький нарастающий свист, который так хорошо знаком профессионалам.
        - Миномет!
        Взрывы хлестнули горячим воздухом, бетонной крошкой, осколками. Ударили по ушам.
        - В здание! - заорал Магомед, как самый опытный. - Ползком, не вставать!
        Они ползли в здание, до входа было метров пятнадцать, но их можно было никогда не пройти. За их спинами мина попала в автобус, к счастью, пустой.
        - Что за нах…
        - Они на прорыв пошли, - сказал один из чеченцев, - надо позицию занять. Бронетехника пойдет…
        На крышу выхода не было. Они едва успели занять позиции, как действительно пошел прорыв. Бронетранспортеры и БМП чередовались с «Лендкрузерами», «Лексусами» и «Кайеннами», но это было не самое страшное. Страшнее были тачанки - пикапы с пулеметами, часто крупнокалиберными. В отличие от стрелка БТР стрелок на тачанке отлично видит все происходящее и реагирует мгновенно. Вот почему, кстати, американцы предпочитают БТРу «Хаммеры» с защищенным пулеметом и даже щит делают из дорогого бронестекла. Время реакции и тактическая осведомленность тут важнее защищенности от поражающих факторов ядерного взрыва…
        Магомед сделал два выстрела - и был вынужден убраться, потому что стрелок обратил на него внимание и открыл огонь на прикрытие. А потом чеченцы ахнули из «РПГ», видимо, нашли-таки выход на крышу, - в ответ правительственные войска нанесли такой удар, что Магомеда в коридоре сбило с ног. На какой-то момент его обдало смертным ужасом, он подумал, что сейчас здание рухнет и он окажется погребенным под его завалами, но нет, здание советской постройки стояло. Только в коридоре ничего не было видно от пыли и дыма, и начали залетать пули, противно цвикая, - значит, обвалили часть стены.
        Со второго этажа Магомед спрыгнул на тыльную сторону здания, там было все нормально, и даже машины стояли, только все было густо засеяно битым стеклом. В этот момент раздался чудовищный взрыв, дрогнула земля. Магомед оглянулся в сторону взрыва - для того чтобы увидеть неспешно встающее над крышами бурое облако. Это кто-то догадался и подорвал железнодорожный мост.
        Кто-то прыгнул рядом, хрустнул сапогами по осколкам стекла. Это был один из чеченцев, глаза его горели недобрым огнем, что особенно убедительно смотрелось на грязно-белом от строительной пыли лице. Он вышиб окно у стоящего рядом пикапа и в несколько секунд завел двигатель.
        - Что стоишь, садись! Сейчас джамаат соберем, охоту на них будем делать!
        Магомед подумал, что не дело такое делать на родной земле, в родном городе - это чеченцу они не родные, а так лучше бы отпустить их восвояси…
        Но он просто полез в кузов.
        Остановленная подрывом моста колонна частично потеряла управляемость и под огнем начала распадаться. Часть пошла по проспекту Гамидова, часть попыталась прорваться по железнодорожным путям, а хвост колонны попытался прорваться по «Двадцати шести». Последних остановили и истребили полностью.
        Магомед участвовал в охоте на промке и точно убил шесть человек, наверное больше, но он не был уверен. Но одного он спас.
        Когда он увидел лежащего парня в камке - его, видимо, сбросило взрывом с брони, и он, оглушенный, так и остался, а остатки колонны ушли, - и увидел стоящего над ним бородача с ножом, в нем что-то перевернулось. Бородач успел произнести привычное при забое скота «бисмилло рахмону раджим», но перерезать горло не успел - подбежавший Магомед сильно ударил его по голове и направил на него свою «СВД».
        - Стоять!
        Бородач поднимался, глаза его были белыми от бешенства. К нему бежали его соплеменники, Магомед достал из кармана «эргэдэшку» и выдернул кольцо.
        - Стоять, с…а.
        Сразу стало как-то тихо… мертво тихо.
        - Не дам…
        - Он кяфир. Его надо принести Аллаху!
        - Он не кяфир. Не русский. Он аварец, такой же, как я.
        Люди молчали. Рядом догорал БТР.
        - Мы больше не воюем с русскими. Это наша страна, - упрямо сказал Магомед, - самосуд делать не дам.
        Еще неизвестно, чем закончилось бы, но к скоплению подошли еще несколько человек, явно местные.
        - И верно, - сказал один из них, - с правоверным так нельзя. Э, пацан, ты правоверный?
        Раненый кивнул, на лице его запеклась кровь.
        - Есть шариат. Отдать в шариатский суд, пусть его судят и наказывают. А убивать нельзя, это не по шариату…
        Магомед спрятал гранату и помог парню подняться.
        - Давай… тут рядом больница…
        Они выбрались из кольца враждебно настроенных к ним людей и побрели по разбитому городу. На улицах было много горящих машин и бронетехники, кто-то уже палил в воздух с криками «Аллаху акбар»!
        - Эфенди… Вы должны знать кое-что, - сказал парень.
        …
        - Я не аварец. Я лезгин.
        Магомеду вдруг стало очень стыдно.
        - Ты дагестанец. Такой же, как я…
        Исламский вилайят Дагестан… Шамилькала. Июнь 2017 года
        День возмездия близок,
        А мы позабыли о страхе.
        День возмездия близок,
        О нем возвестит нам Исрафил.
        В муках судного
        Пред Аллахом мы ужас познаем.
        День возмездия близок,
        Так зачем мы о нем забываем… Тимур Муцураев
        Исламский вилайят Дагестан…
        После того как русская власть на Кавказе рухнула в считаные дни, в республики пришла власть национальная. Но она продержалась даже меньше, чем Временное правительство в семнадцатом, за сто лет до этого. Потому что люди не хотели демократии, люди хотели порядка. И демократию не положишь в рот. Удивительно, но несмотря на то, что люди смотрели телевидение и точно знали, что происходило и происходит на Ближнем Востоке, люди в дагестанских городах в большинстве своем относились к приходу исламских радикалов положительно, даже встречали их. Так было ровно по той же самой причине, почему сто лет назад не воспротивились приходу к власти большевиков - потому что большевики несли с собой порядок. После бардака многие стали ценить порядок, пусть жестокий, но порядок.
        Вилайят Дагестан - это было государство без определенной территории, оно однозначно включало в себя Махачкалу, второй эпицентр ваххабизма был на севере, близко к линии размежевания, и включал в себя Буйнакск. На большей части горного Дагестана власть держали либо отряды самообороны в селениях, чаще всего основанные на базе бывших РОВД (в РОВД все равно служили свои, не с Марса прилетевшие), либо поднявшиеся в горы в родные селения отряды криминала, политических боевиков и просто отморозков, которым нечего было терять и больше не было работы. Все они уходили в горы и занимали оборону. Понятное дело, что «оборонцев» надо кормить, а земля Дагестана - это тебе не Краснодарский край, и толпы бездельников, которые хотят не только хлеба кусок, но и маслица на него, а то и икорки, сельское хозяйство, контрабанда и примитив типа выгона самогона не прокормят. Таким образом налаживались какие-то коммерческие, контрабандные связи, и на них ситуация как-то держалась. Пришлые тоже понимали, что они пришли на чужую землю, и это значило, что возбухать противопоказано.
        Хотя и очень хотелось.
        В Махачкале повторилась ситуация девяностых годов, когда отряды «Талибана», в основном состоящие из малограмотных молодых парней, говорящих на пушту, стали хозяевами почти двухмиллионного столичного города, в котором была даже Академия наук и в котором большинство говорило на дари. Хозяевами Кабула талибы были только пять лет, но крови за это время пролилось очень и очень много.
        Прежде всего ваххабиты выпустили омру (указ), согласно которому, утверждая принцип «Ла иллахи илла Ллагъ», все органы власти, ранее существовавшие в Дагестане, объявлялись куфарскими и отменялись, равно как и все законы. Отменялась также Конституция, вместо нее - Коран, вместо законов - шариат, вместо судов всех уровней - исламские суды, возглавляемые Верховным кадием Дагестана. Главой государства стал валий виляйята. Вторым указом объявлялся «тотальный джихад» как внешним, так и внутренним врагам вилайята.
        Государство окончательно кончилось. Перестали платить зарплаты и пенсии, прекратили работу все госучреждения. Население покидало город. Работала только самая примитивная, кустарная промышленность и торговля. И это несмотря на то, что омром отменили все налоги, оставили только закят. Правда, лазейка была - согласно шариату, если надо вести джихад и общак правоверных (байтулмал) пуст, то амир имеет право объявить чрезвычайный сбор и собрать денег, сколько надо. А так как велся даже не простой джихад, а тотальный… дальше понятно, в общем. Можно не объяснять.
        Далее начался грабеж. Вошедшие в город амиры сначала все были в центре, но потом, поняв, что город их, растеклись по пригородам, захватывать богатые виллы и обращать их в свою собственность. Хозяева этих вилл давно были кто в Сочи, кто в Москве, кто в Турции, кто в ОАЭ. Расхватывались машины - дефицит был именно с ними.
        Тут же начали бороться за нравственность. В Дагестане - интересная и самобытная эстрада, это связано с большим количеством молодежи, взаимопроникновением русской и дагестанских культур и наличием в республике значительного количества языков - на каждом из них были певцы и были слушатели. Ваххабиты объявили омром, что исполнение любых песен кроме нашид, песен религиозного содержания, а также исполнение и прослушивание музыки карается смертью. Кого-то из певиц притащили на площадь и забили камнями до смерти за развратность… но даже у моджахедов были расхождения, то ли это действительно известная певица, то ли просто певичка из какого-то кабака. Звезды дагестанской эстрады - кто-то успел убежать, а кто-то моментально сориентировался - вышли замуж за ваххабитских амиров. Таким образом было покончено с развратом в Дагестане.
        Массажные салоны тоже постепенно открывались снова, только теперь перед тем, как кого-то трахать, полагалось произнести мусульманскую формулу, означающую вступление в брак, а после - другую формулу, означающую развод. И никакого греха.
        Со всех стен сорвали объявления и закрасили лица везде, где только можно было закрасить, потому что в исламе запрещено изображать живых существ. На пляже жгли книги, одно время вообще раздавались призывы уничтожить все, что пишется слева направо[104 - Арабская письменность пишется наоборот - справа налево.], но от этого пришлось отказаться - почти никто не знал арабский, и даже омры выпускались на русском языке. Еще поступали предложения запретить купаться - в связи с развратностью процедуры, - но ограничились тем, что отныне можно было купаться только в одежде. Нарушителей вылавливала и перевоспитывала палками религиозная полиция. Набрана она была из самых отморозков, и по городу то и дело ходили слухи, что религиозные опять кого-то изнасиловали.
        Деньги были рубли - других не было. Со дня на день ждали открытия посольства Саудовской Аравии - но когда открыли, оказалось, что это всего лишь сняли офис сотрудники «Аль-Джазиры» под корпункт. С Саудовской Аравией вообще было связано много ожиданий, говорили о том, что саудовский король дал кредит сто миллионов долларов, потом пятьсот, потом миллиард - цифры росли как на дрожжах, но денег люди так и не видели. Потом начали говорить, что король приедет сюда с визитом, и будут какие-то договоренности о новых предприятиях, и будет работа. Потом заговорили о том, что будут печатать новые деньги, и одни говорили, что на деньгах будет саудовский король, а другие - что мусульманские святыни со всего мира. Все это говорилось на фоне тотального дефицита всего - хлеба, молока, бензина, мяса. Даже чистой питьевой воды. Все это доставлялось контрабандой через Каспий. Говорили и о большой войне с Ираном, потому что иранцы рафидиты, хуже кяфиров…
        Вообще в целом говорили много.
        У Магомеда были хорошие рекомендации, и его знали амиры, прошедшие еще Сирию. Людей не хватало, потому его поставили сразу заместителем командира ИПОН[105 - Исламский полк особого назначения. Так как порядок все равно надо было наводить, по фиг как, местные вахи начали копировать российские, привычные всем структуры власти, только везде к названию добавляя «исламский». Так ОМОН стал ИПОН, исламским полком особого назначения.]. А так как командиром полка поставили амира Абу Салеха аль-Шишани, чеченца, но чеченца из Сирии, вынужденного бежать из Чечни еще подростком и двадцать лет прожившего на Арабском Востоке, - фактически Магомед исполнял обязанности командира полка. Его, аварца, да еще и с солидным боевым опытом, слушались намного охотнее, чем чеченца.
        Магомед заехал в оставленный дом в районе Анжи-базара, он был хорош тем, что в нем был и гараж на первом этаже, можно было машину загнать и не беспокоиться, а то заминируют еще. Он носил форму полиции, которую нашли в большом количестве, - надо же что-то носить, верно? Только спороли все погоны, весь шах-вах, и вместо них сделали самодельные, хвала Аллаху, остались еще мастера. У офицеров погоны были с золотым шитьем, на них был изображен символ Кавказа - волк. Там Комитет по нравственности чего-то залупался[106 - Полное название - Комитет по насаждению нравственности и борьбе с грехом. Занимались они разным - приходят, например, к торговцу: а чего это у тебя тут утка на пакете со стиральным порошком изображена? Или заберем весь порошок, или плати. Или приходят в семью - у вас дочь там-то и там-то была замечена. Или платите - или ославим, а то и камнями забьем. У вас сын там-то пиво пил - платите, а то публично выпорем. Ну, в общем, направление мыслей понятно, да?] относительно того, что нельзя животных изображать, но его послали. Комитетчики горазды только на базаре собирать, а на ИПОН
поопасались залупаться. И правильно - в момент бы их опрокинули.
        Дом был большой, четыре этажа, если считать первый, с гаражом и небольшой мастерской. Построен он был, конечно же, без всяких разрешений и передом заезжал на тротуар. Но это никого не колыхало тогда, и тем более никого не колыхало сейчас.
        Сделав намаз (Магомед по возможности проявлял усердие в намазах), новый заместитель командира ИПОН наскоро позавтракал холодным, тем, что осталось от вчерашнего ужина, привычно бросил на плечо автомат (с пистолетом он не расставался и дома) и вышел на улицу.
        Несмотря на ранний час, было жарко и душно. Легкий ветерок с Каспия нес в город запах гнили и дерьма, шевелил то тут, то там разбросанные полиэтиленовые пакеты, бумагу, всякую рвань, играл занавесками на разбитом окне парикмахерской напротив. Парикмахерские разгромили особо усердные джамаатовские, после того как объявили хукм брить бороды. Теперь город зарастал волосней, а уцелевшие парикмахеры работали на дому, и за ними охотился Комитет нравственности…
        Запах был страшный. Мусор больше не вывозили, по улицам уже днем шныряли крысы, а горы мусора кое-где достигли третьего этажа дома. Те, кто не уехал из города, бросали нижние этажи и переселялись на верхние, спасаясь от вони и крыс. Помогало мало. Они входили в исламский комитет[107 - Исламский комитет - один из органов городского управления, аналог городской думы.] с предложением за малозначительные правонарушения назначать вместо ударов палкой работы по вывозу мусора, но так до сих пор и не решили. Потому кучи мусора росли, а крысы плодились. Магомед сам видел, как крыса карабкалась по отвесной стене, а Арсен, один из его подчиненных, сказал, что у него во дворе крысы загрызли собаку. Бросились всем джамаатом - и привет.
        Однако Магомед не боялся крыс и к запаху уже привык, потому что по должности мотался по городу и много чего видал. Стараясь глубоко не вдыхать, он открыл замок и вывел из гаража обычный «УАЗ Хантер». С чем с чем, а с машинами проблем не было, в городе их много оставили, так что хватало всем. Но Магомед выбрал скромный «УАЗ Хантер» и не прогадал - топлива нормального не было, да и запчасти стоили дорого. А «УАЗ» можно было быстро отремонтировать даже сейчас…
        Закрыв дверь гаража, Магомед набросил петельку из лески на кольцо гранаты и сел в машину. Только тогда вдохнул: у него в машине висело сразу несколько «вонючек» и, если двери были закрыты, можно было дышать.
        Переключив передачу и крепко взявшись за руль, чтобы не вышибло из рук на ухабе, Магомед выехал на работу.
        Вести машину было сложно. Сам «УАЗ» - машина очень крепкая, рамная и с тяжелой, джиперской подвеской, но там совершенно не было удобств, и на ухабе можно было удариться головой о крышу: такая была плата за дубовость подвески. Стараясь объезжать наиболее глубокие ухабины и притормаживая перед прочими, Магомед ехал на работу, то и дело сдерживаясь, чтобы не выругаться и не повредить своему иману. Опытный водитель, он следил не столько за дорогой, сколько за машиной впереди себя, запоминая и повторяя все ее маневры.
        Несмотря на все пертурбации последнего времени, Махачкала была еще жива, более того, она проявляла волю к жизни. Да, на стенах были следы от пуль во множестве, выгорели кое-какие здания, но жители приводили свои дома в порядок… вон, например, идут с базара, тянут тележку с самодельными кирпичами. Значит, еще поживем…
        Людей на улицах, несмотря на вонь и разруху, было много, потому что не было работы и почти не стало маршруток, теперь все вынужденно передвигались пешком. То тут, то там в толпе возникали водовороты - в центре их были или торговцы, или нищие, просившие милостыню. Базары теперь были на каждой улице, на них не столько продавали, сколько обменивали. С микроавтобусов-маршруток работали обменники - на них можно было поменять валюту или получить перевод Western Union с дисконтом двадцать процентов - еще недавно было пятьдесят, жизнь налаживается. Обменники тоже были незаконными, но на них закрывали глаза.
        Мука, крупы, стволы и патроны к ним, дешевые грузинские тачки без пошлин, наркота - все можно было купить в Махачкале, были бы деньги. На базарчиках, где смешивался говор разных народов, делились слухами, думали о прибыли, о том, как выжить и прокормить семью, и только в последнюю очередь об Аллахе.
        На стене, мимо которой проезжал Магомед, вместо какого-то духоподъемного лозунга времен русского господства было написано черной краской:
        «ДАГЕСТАН, СЛОВОМ И ДЕЛОМ ЗАЩИЩАЙ РЕЛИГИЮ АЛЛАХА!»
        А на лице бывшего главы Госсовета Дагестана следов от пуль было особенно много.
        Правительственный квартал как был отгорожен от всего остального города бетонными блоками, решетками и БТРами - так и оставался.
        Магомед вошел в кабинет своего начальника Абу Салеха аль-Шишани не вовремя. Абу Салех пил кофе из старой медной турки, в которой кофе заваривал сам, и заканчивал разговор с каким-то уродом, который вместо бороды носил усы[108 - Носить усы и брить бороду шариатом запрещено, это признак мушрика.], и прическа у него была как у лоха - длинный хаер, а по бокам выбрито. Еще шеврон на рукаве - фашистская свастика и надпись по-русски - Азов. Понятное дело, хохол.
        - …Ты че меня, в натуре, не чувствуешь? Езжай к себе и там кисляки мочи, да? Я у вас там жил два года, когда учился, всех баб в Киеве от…ал, да. А если забурел, не вопрос - давай, приходи один, мы тоже одни придем. Двадцать на двадцать выскочим, пятьдесят на пятьдесят, сто на сто - как хочешь.
        Хохол-наемник молчал, только темнел лицом и сжимал упрямые, в наколках кулаки. Камуфлированная рубашка обрисовывала неслабые мышцы, но Абу Салех его совершенно не боялся.
        - Ты кяфир. И твой номер здесь шестой, понял? А Далгату своему передай, я его мир топтал. Пусть платит мне, как и все. А возникнете еще с предъявами - я вас опрокину. За родные слова отвечаю.
        Хохол встал, посмотрел на стоящего у двери Магомеда, потом резко, со стуком отодвинул стул и пошел прочь. Магомед посторонился, чтобы не влипать в чужие движения, хохол с грохотом захлопнул дверь.
        - Магомед… салам, проходи.
        - Салам. - Магомед подошел к столу, Абу Салех поставил перед ним грязную от кофе кружку (помыть было нечем) и начал наливать настоящий, горький до тошноты восточный кофе.
        - Че, движения не движения?
        - Это что за камень был?
        - А… это. Далгата Мусагирова человек. Слышал?
        - Ага.
        Далгат Мусагиров считался самым богатым аварцем в мире, он в свое время покупал бразильских футболистов для «Анжи». Конечно же, сейчас он жил в Лондоне. Но активы у него на Кавказе и бизнес-интересы, конечно же, остались.
        - Вопрос по Анжи-Базару возник. Я так понимаю, если я это держу, то все должны платить, так или нет?
        Анжи-Базар был самым крутым базаром в Дагестане, он и назывался так потому, что это был бывший спорткомплекс «Анжи», где играл футбольный клуб «Анжи», самый крутой в республике. Сейчас там был центровой базар, а играть в футбол было запрещено.
        - Так.
        - Ну, вот. А эти аташки… сначала на контролеров залупались. Я им сказал - объявитесь, не то сожгу. Ну, вот, прикинь, приходит ко мне в кабинет этот черт, жи есть и начинает мне лепить предъяву, типа он от Мусагирова, и Мусагиров платить не должен, это я ему должен платить. Что я ему ответил, ты ушами слышал, да.
        - Не круто?
        - Нормально. Вот сам подумай - где Мусагиров и где мы, да? Какие Мусагиров здесь имеет права - так, по шариату. И че Мусагиров мне может сделать из своего Лондона?
        - А как этот сюда попал? Он же хохол.
        - Не волоку. Наверное, забашлял на входе, вот и пустили. Везде взятки, васвас[109 - Васвас - приверженность злу, темная сторона силы, скажем так.] сплошной, аузубилла мина шайтан и раджим.
        - Астауперулла.
        - Ладно, оставим эти детские темы. Что там по работе на сегодня?
        Весь день Магомед с ипоновцами мотался по городу, то тут, то там, все дела, а вечером вернулся на базу, чтобы сдать типа дела, взять машину (по делам он гонял на служебной, нечего родную бить) и ехать домой, отсыпаться.
        Но просто сдать дела не получилось: у здания штаба стоял БТР и «КамАЗ» - автозак, рядом с ними в полуоцеплении стояли автоматчики с черными лентами на беретах вместо зеленых. Это Мухабаррат[110 - Служба безопасности в арабских странах. Ее символ - черное знамя с девизом «Суд грядет!», похожее на знамя ИГ.], твою мать. Комитет шариатской безопасности.
        - Это че за дела? - удивленно спросил Арип, старший наряда.
        - Заглохни… - резко сказал Магомед, сдавая назад, пока машину не увидели от штаба.
        Их машину - тот же «УАЗ», но «Патриот» и бронированный - Магомед остановил на Шамиля Басаева. Наблюдательность не подвела его - успел сдать назад, прежде чем заметили.
        Магомед достал служебный телефон и сделал несколько звонков. Потом разобрал его, сломал симку пальцами и вышвырнул из окна.
        - Слушаем все сюда! - резко сказал он. - Два раза повторять не буду. Абу Салех сам в блудняки с Анжи-Базаром влез и нас в них втравил, с…а. Значит, сейчас разбегаемся. Вы падаете на телефоны и начинаете обзванивать личный состав, чтобы все тихо были. По домам лучше не появляться, залечь где-нибудь. Пока все не прояснится. Дальше - по обстановке. Я залягу в том доме, где сегодня были…
        - Это с шестым этажом - надстройкой.
        - Ага. В нем. Если че, там встречаемся.
        Камиль, еще один ИПОНовец, достал блокнот, черкнул пару строк.
        - Это записка к моему дяде, Сохрабу, он на Батырае турецкими шмотками торгует. Скажете, что от меня, покажете записку, он вас в горы переправит. Там вас как родного примут, у нас в роду больше пятидесяти взрослых мужчин. Никто не тронет.
        - Баркалла, Камиль. Не забуду.
        - Да пребудет с вами милость Аллаха, эфенди.
        Магомед отсоединил магазин от автомата и сунул его за пояс, автомат со сложенным прикладом подвесил под мышку, укоротив ремень. Таким образом можно было носить автомат, и не очень заметно со стороны.
        - Все, разбегаемся. Бисмилло рахмону рахим.
        Исламский вилайят Дагестан… Шамилькала, рынок Батырай. Июнь 2017 года
        Рынок…
        Начинавшийся прямо на проезжей части и растекающийся торжищем по всей улице и по соседним дворам, он был прибежищем для всех. Даже КИБ не смог бы его найти здесь.
        Магомед, сгорбившись, шел, примеряясь к рваному ритму движения толпы. Глазел на товары…
        Торговали всем. Приезжие с гор торговали овощами, фруктами, торговали прямо с картонок, с земли и из сумок. Грузины торговали мукой в мешках и пакетах, крупами, на некоторых из них были знаки гуманитарной помощи и надписи: «Не для продажи». С первых и даже со вторых этажей каскадами спускались наскоро сколоченные навесы, больше похожие на насесты для кур, на них была развешана самая дешевая турецкая и китайская одежда, но торговля шла вяло, даже на нее у людей не было денег. В толпе, как и в девяностые, ходили молодые люди с колокольчиками и предлагали телефоны позвонить с поминутной оплатой.
        Торговали также электроникой и бытовой техникой - самой дешевой, торговали самодельными, кустарно сваренными печами и мангалами - всем, что надо для приготовления пищи. Дисками и кассетами. На прилавке с кассетами работало единственное разрешенное радио - радио Джамаат, шел час ответов на вопросы. Кто-то прямо сейчас интересовался, является ли достоверным хадис о том, как Пророк Мухаммед совершил половое сношение с умершей женой. Это был еще не самый невинный вопрос, Магомед лично слышал по радио вопрос, можно ли муджахеду вступить в половое сношение с мужчиной с тем, чтобы расширить задний проход, чтобы туда ушло больше взрывчатки[111 - Все эти вопросы реально задавались в прямом эфире в Египте, после того как там победила демократия и к власти пришли «Братья-мусульмане». С помощью взрывчатки в заднем проходе «Аль-Каида» пыталась убить министра внутренних дел Саудовской Аравии, правда, никто, кроме самого смертника, при взрыве не погиб.]…
        Магомед прошел дальше - там был пустырь, и на нем торговали уже с «КамАЗов» и «Газелей». Цены там были пониже, но и брать надо было мелким оптом. Там уже публика была посолиднее, мужчины в камуфляжах и кожаных, несмотря на жару, куртках, обливаясь потом, вели торг, тыкали по клавишам калькуляторов, звонили. Весь товар здесь был с приграничных базаров, та же Калмыкия за несколько недель из очень бедной стала очень богатой республикой. Все из-за Стены, шайтан ее забери. Хоть кому-то она оказалась очень нужна, в несколько дней сделав бедных богачами. Но на нищете и страдании других людей.
        Он подошел к первой же машине, постучал в дверь.
        - Что надо, дорогой? - Как из-под земли появился крепкий, лет пятидесяти, мужичок, обросший бородой, как гном.
        - Мне нужна машина Сосланбековых.
        - Вай, нет тут таких.
        Магомед достал бумажку.
        - А я думаю, что есть.
        Мужик протянул руку за бумажкой, но Магомед не отдал.
        - Мне нужен Сохраб Сосланбеков. Скажи, что я пришел от его племянника. И я не из полиции.
        …
        - Уже не из полиции.
        Мужик почесал бороду жестом, который говорил о непривычности его к ношению бороды…
        - Там дальше по ходу - хинкальня «У Мамеда». Знаешь?
        - Найду.
        - Иди там… посиди. Покушай. К тебе подойдут…
        У Мамеда и в самом деле было хорошо - спокойно как-то. Хинкальня пухла многоязыким говором, аппетитным запахом жареного мяса и теста, острыми, на грани пристойности, шуточками хозяина, который присутствовал в зале и опытной рукой правил бал - почти что застолье. Магомед сел, заказал дюжину хинкали (в Дагестане их называли курзе, но это одно и то же). Он знал, как их есть, показывали в Грузии. Надо взять за сухой кончик, откусить уголок и выпить бульон - только потом есть. Сам хвостик не съедается и оставляется на тарелке.
        О, Аллах, как он голоден.
        Он съел десять, заказал еще десять - и тоже съел. Пусть мясо и было подозрительное какое-то, но мясо есть мясо. А хинкальня привычно гудела, и он вслушивался в этот гул, пока его не дернули за рукав.
        - Ты Камаль?
        Это был какой-то пацан.
        - Нет, но я от него.
        - Пошли. Тебя ждут.
        Пацан привел его к одному из стоявших на пустыре «КамАЗов», который ничем не отличался от других - ни возрастом, ни кабиной, ни даже амулетом на зеркальце в салоне, представлявшим собой изображение руки с поднятым указательным пальцем (нет Бога, кроме Аллаха!), обвитой колючей проволокой. Они прошли к задней части «КамАЗа», там была приставлена лестница. Магомед поднялся в кузов, откинул полог - и увидел Камаля.
        Они крепко обнялись, Магомед сел на ближайший мешок - «КамАЗ» был наполовину уже разгружен.
        - Что слышно?
        - Абу Салеха арестовали. Вы тоже в розыске.
        - Откуда знаешь?
        - Собирали личный состав. Выступал сам Аль-Саед.
        - Что сказал?
        - Что Абу Салех русский агент и агент Кадырова. И вы тоже.
        Магомед сплюнул
        - Они что там, совсем?
        - Говорят, что вы за деньги продались. Абу Салеху, говорят, в эту пятницу голову отрубят на площади.
        Магомед уже не сдержался - выругался.
        - Он же воевал!
        - Аль Саед сказал, тем тяжелее его вина. Скверну надо выжигать огнем.
        - Вот с..а.
        - Многие из полка уходить собираются.
        - А вот это зря.
        Камиль тяжело вздохнул.
        - Вот сами подумайте, товарищ подполковник, - он впервые назвал Магомеда русским званием, - сколько братьев полегло за то, что тут шариат Аллаха был. Ну, вот он, шариат - и что? Жрать нечего, срач никто не убирает, кругом как был весь этот неджес[112 - Нечистота.], так и есть, как брали взятки, так и берут.
        - Ты прав. Но дело не в этом.
        …
        - С системой можно сражаться только изнутри, понял? Уйдете вы - наберут других. Понял? Кто-то должен оставаться.
        …
        - Пацанам передай, пусть держатся.
        - Хорошо, передам.
        - Не показывайте вида. Делайте все, что они говорят. Они преступники - и Аллах накажет их нашими же руками.
        - Хотелось бы.
        - Эй!
        …
        - То, что происходит, есть козни шайтана, пробравшегося в души многих, очень многих людей.
        - Да? А не слишком ли многих?
        Магомед не нашелся, что ответить на этот простой, в общем-то, вопрос.
        - Вам надо бежать из города. Сейчас я поговорю с дядей.
        Камиль откинул полог тента и спрыгнул вниз. Магомед остался сидеть на мешке, схватившись за голову и думая, куда, в какие глубины ада им еще предстоит опуститься. Говорят, что человек за одно плохое слово будет семьдесят лет лететь в глубину ада… а какое же наказание уготовано им за то, что они совершили.
        Аузу била мина шайтан и раджим.
        Через несколько минут в кузов постучали, и Магомед вылез. Камиль стоял рядом с дядей Сохрабом и выглядел смущенным.
        - Дядя Сохраб говорит, - сказал Камиль, смотря на землю, - что сейчас не те времена, когда они хорошо жили, и потому он может оказать вам гостеприимство только на три дня, как это предписывает шариат. Но рабочих рук не хватает, и дядя готов дать тебе работу в обмен на еду и кров, и если ты согласишься, то можешь оставаться у него столько, сколько потребуется.
        Магомед долго не думал.
        - Я готов работать.
        - Извините, эфенди, но…
        - Все нормально. Эфенди Сохраб, да воздаст вам Аллах за вашу доброту.
        Сохраб кивнул.
        - Тогда можешь начинать прямо сейчас. Как только появятся покупатели, надо будет разгрузить «КамАЗ» и погрузить мешки на то, на чем они приехали.
        - Нет проблем.
        - Можешь спать в кузове или на спалке, когда я там не сплю. Я буду говорить, что ты мой дальний родственник из города. Как тебя звать?
        - Как и Пророка - Мохаммед. Но лучше если Мамед.
        - Значит, Мамед…
        Мука распродалась достаточно быстро, и на обратный путь они нагрузили в «КамАЗ» всякой всячины, китайской и турецкой, то, что может пользоваться спросом в горах. Когда они ехали в обратный путь, Магомед осторожно спросил:
        - А машины проверяют?
        - Мою - нет, - сказал Сохраб, - я, когда ехал в город, уплатил за оба конца.
        - Тогда нельзя ли свернуть в одно место? Погрузим кое-что из моих пожитков.
        Сохраб исподлобья глянул на нового работника.
        - Хоть ты и пришел от Камаля, который сын моего брата, и я поклялся именем Аллаха, что выведу его в люди, проблемы мне не нужны.
        - Проблемы сейчас везде, - сказал Магомед, - а то, что я погружу, хорошо позволяет их решать. По крайней мере, лучшего решения я не знаю. Время сейчас сами знаете какое. Помогите мне - и можете выбрать себе, что вам будет по руке, - в подарок. Который в наши нынешние времена не будет лишним.
        Сохраб думал недолго.
        - Хорошо. Будь по-твоему. Показывай, куда ехать.
        Исламский вилайят Дагестан… Горы. Июнь 2017 года
        Облако село на гору…
        Сразу стало темно. Облако пахло сыростью и почему-то еще землей. Это было похоже на то, как ложишься головой на мокрую подушку. Тревожно заблеяли овцы, Магомед сказал несколько слов - и они утихли. Понимали, что человек рядом, и значит - все хорошо.
        Оставалось только ждать, пока ветер развеет мокрую хмарь.
        Вот уже почти месяц Магомед жил в горах. Вдали от города, вдали от войны, вдали от джихада, как его прадед, который, по семейным рассказам, был пастухом. Сохраб дал ему стадо, и он со снайперской винтовкой и собакой, которая не сразу, но признала Магомеда, ушел в горы. Спустится он только ближе к зиме.
        Пасти овец - не так-то просто, хищников хватает, как четвероногих, так и двуногих. Но его военный опыт и подготовка снайпера помогали - он уже застрелил трех волков, одного - на бегу. Еще одного - самого опасного - он застрелил с нескольких метров. Появились волки, которые шли к людям, даже ластились, делая вид, что они собаки, пока не подбирались на расстояние для верного броска.
        Все как у людей.
        Одиночество и горы давали Магомеду возможности подумать. Он думал… он многое понял вообще-то. Все, что произошло… это не только конфликт Абу Салеха и Далгата Мусагирова, тут все намного сложнее. Не будь этого конфликта, их бы все равно сломали - под любым предлогом. Докопались бы до камня, например, почему у вас волк на шевроне, живое нельзя. И объявили бы предателями.
        Потому что те, кого они привели к власти - своей кровью и своими жизнями, - начали строить государство. Не менее несправедливое, чем русское. И первыми, от кого они должны были избавиться, - это те, кто помог им прийти к власти. Потому что они опасны, потому что они имеют заслуги и имеют право судить. И могут точно так же привести к власти других. А это никому не надо.
        Вот за что Абу Салеху и отрубили голову на площади. Только за это.
        Война не закончилась - он закончил ее. Он просто пасет овец, не желая иметь с этим ничего общего. Он достаточно сделал на пути Аллаха - но как оказалось, не приблизился к нему ни на шаг. Возможно, отшельничество и аскетизм помогут…
        Туча начала рассеиваться - и в серой дымке он заметил белую букашку, двигающуюся по дороге. Это был джип.
        Наверное, это была воля Аллаха. Потому что ничем другим это объяснить было нельзя.
        Джип - это был «Порш Кайенн» - сломался. Понятное дело - машина совсем не для этих гор, и совсем не для гор вообще. До нее было больше километра, и он наблюдал за ней, пытаясь просохнуть, - хоть какое-то развлечение. Те, кто приехал, чинили машину, а потом со стороны села появился «Мицубиси Паджеро», из него вышел сухой высокий человек в чем-то наподобие военной формы. Магомеду он показался знакомым, он достал винтовку, которая лежала под буркой (от сырости), чтобы посмотреть. А когда увидел - чуть не нажал на спуск.
        Он узнал того высокого. А посмотрев на второго - вспомнил и его.
        Овец он загнал в кошару. Собака позаботится о них, а у него есть дела и поважнее…
        Ночное аварское село - это не просто населенный пункт. Аварское село в этих местах - это настоящий лабиринт, состоящий из домов, башен, улиц, уходящих в гору под углом в сорок пять градусов и превращающихся во время дождей в реки, которые не перейти вброд. Но здесь он был дома - он знал все это. В точно таком же селе он играл в детстве.
        Пока машину ремонтировали, он проделал по горам больше трех километров - бегом. И когда машины въехали в село, он уже был на позиции и видел, в какой дом вошли люди (на машине к нему было не подъехать). И когда настало время намаза, он, попросив прощения у Аллаха, бросился вниз, ежесекундно рискуя свернуть себе шею…
        Подобраться к нужному дому было не так сложно, если быть своим. Дома в дагестанских деревнях не обносились забором, потому что стройматериала не хватало и на сам дом. А двор одного дома чаще всего был крышей того, что расположен ниже по склону. Без винтовки, с одним только ножом, он перебирался от дома к дому, прислушиваясь, присматриваясь. Вот и нужный. В нем, как и положено по местной традиции, бревна, на которых держалась конструкция, выступали на улицу, это надо было для того, чтобы через них отводилась скапливающаяся влага. По ним также можно было лазать - он в несколько секунд забросил себя на крышу, подполз к ее краю. Были слышны голоса. Магомед прислушался. От того, что он услышал, от ярости темнело в глазах.
        - Аллаху акбар.
        - Мухаммад расуль Аллах.
        Смех.
        - Ладно, брат, оставим эту ч’анду. Поговорим о делах.
        - Я слушаю, эфенди…
        Он знал голоса обоих говорящих - слышал, и не раз. Один из них - тот самый турецкий офицер из лагеря, который узнавал у него, хорошо ли он знает Москву и есть ли у него, где там укрыться. Второй - это кадий Аль-Саед, специальный помощник Верховного кадия Исламского виляйята Дагестан. Он учился в университете Аль-Азхар в Египте и много выступал по телевизору и на митингах, с гневом обрушиваясь на всяческие проявления куфара. Магомед знал его, потому что кадий аль-Саед при Высшем шариатском суде исполнял роль кого-то вроде военного прокурора, занимаясь «нравственностью» в рядах армии и спецслужб вилайята. Его боялись даже амиры, потому что никто не знал, на кого следующий раз падет гневный взор главного исламского инквизитора…
        - Твоя семья передает тебе привет, вот, они тут, в своем новом доме. Шамиль пошел в медресе, учителя очень довольны им. Твоя жена тоже всем довольна и передает тебе салам, вот, тут, в телефоне.
        Значит, не все отказались от бесплатной квартиры для мухаджиров в исламском жилом комплексе. Этому цена оказалась не квартира, а целая вилла.
        - Хвала Аллаху. что они добрались. Хвала Аллаху.
        - Ты же знаешь, что мы не бросаем своих. Еще с университета знаешь.
        Так вот где они его завербовали.
        - Какие будут указания, эфенди?
        - Твоя работа признана очень хорошей. То, что ты казнил амира Абу Салеха, за это тебе отдельный саул[113 - «Спасибо» по-турецки - саол, но на Кавказе обычно говорят - саул.]. В Анкаре были особенно рады это услышать, этот маймун особенно сильно мутил воду.
        Магомед вспомнил - Абу Салеха аль-Шишани казнили за предательство, сказали, что он вел переговоры с русистами и вообще давний агент Кадырова. А на самом деле оказывается - он туркам помешал, вот что.
        - Да, он много лишнего говорил, и про Азербайджан, и про то, что мы осквернили себя грязными делами и вышли из Ислама. А что теперь азеры будут?
        - Азеры уже остановятся, там со старшими договорено. Они на нашей стороне, на турецкой. А местных хайванов бросим воевать с Русней, пусть русисты перебьют их хоть всех, нам же меньше работы. Хвала Аллаху, что они такие тупые. А когда русские всех перебьют, зайдет азербайджанская армия, и весь Кавказ будет принадлежать нам, как это и должно быть. Принадлежать тюркам.
        - Аллаху акбар.
        Кадий Аль-Саед недавно произнес целую фетву о запрете асабии, национализма. Так вот оно как на самом-то деле…
        - А мне что делать, эфенди сартип[114 - Сартип - полковник в турецкой армии.]?
        - Надо подобрать побольше людей для амалей[115 - Амаль - усилие, в данном контексте - террористический акт.]в Русне. Напиши баян, скажи, что это воля Аллаха. Надо не только Москву, надо все русистские города подорвать, чтобы везде страх был. Тогда мы победим. Все земли до Волги будут принадлежать тюркам.
        - У меня один бача на примете, родился в Сары-чин[116 - Мусульманское название Волгограда.]. Говорит, что хорошо город знает, готов стать шахидом.
        - Это хорошо. Дай мне его координаты, проверю, не подстава ли. Надо быть осторожными, у русистов тут много агентов осталось. Я поверю, что их нет, только когда мы зайдем в Махачкалу и наведем там порядок.
        …
        - Еще амир Абу Саад. Теперь надо казнить его. Подумай, как это можно сделать, в чем его можно обвинить.
        - Эфенди, я думал, что он наш.
        - Думать мне оставь!
        - Прошу простить, эфенди сартип.
        - Абу Саада испортила родная земля. Он слишком жадным стал и посмел мне ставить условия. Такого прощать никогда нельзя. Смерть ему!
        - Понял, эфенди сартип. Сделаю.
        - Хорошо. Хватит о делах. Пора и честь знать, как говорят русисты. Давай выпьем. Мне с Истамбула настоящий джин прислали, британский. Такого просто так не достать.
        - Ха-ха, джин…
        - Ты бы не смеялся, если бы знал, во что он мне обошелся.
        - Прошу простить, эфенди сартип.
        - Ладно, ч’анда все это. Давай. За твою семью.
        - И за вашу семью.
        - И за османлы гуч[117 - Османская власть.].
        - И за Великий Туран, эфенди. Пусть весь мир склонится под властью тюрков.
        - Хорошо сказал. Быть тебе валием[118 - Валий - в данном случае наместник на какой-то административной территории.]на всем Кавказе.
        Вот так вот. Вот цена его пути. Вот то, ради чего он сражался, ради чего он убивал и умирал. И вот те, кто их вел по этому пути, а они следовали за этими поводырями, как бараны за козлами на скотобойню.
        Если слепой ведет слепого, оба упадут в яму. А если народ ведут не слепые, а злодеи?
        Вот куда они привели свою страну и свой народ.
        Они думали, что идут путем, ведущим прямиком к Аллаху Всевышнему, но оказались бредущими в ночи узкой тропой, и впереди уже слышен хохот шайтана.
        О, Аллах, как они могли так ошибиться?
        Черная тень бесшумно соскользнула с крыши и юркнула в проулок.
        А утром взошло солнце…
        Освещая землю, которая хотела быть праведной, но вместо этого еще больше наполнилась грехом.
        Кадий Аль-Саед был на самом деле Асланом Бекбулатовым, сыном Рафика Бекбулатова, имама-хатыба мечети в Казани. И в том, что он стал тем, кем он стал, во многом была вина его отца и его окружения.
        Дело в том, что в отличие от православной церкви в России нет какого-то единого центра ислама. ДУМ - Духовное управление мусульман - таковым не является, есть мечети, подчиненные самым разным духовным центрам. А в самом ДУМ идет постоянная подковерная отвратительная грызня, не имеющая ничего общего с исламом и верой вообще. Все это сильно действует и на прихожан, и в том, что молодежь вместо мечети идет в подпольную ваххабитскую молельню, есть и заслуга «пастырей».
        Еще плохо было вот что. Если брать христианство, то Россия всегда была одним из центров создания смысла христианской веры. Крупнейшим центром православия в мире. История православия в России - это история подвижников и святых, история самого духа народного. А вот русский ислам всегда был в некоем второстепенном положении по сравнению с международно признанными центрами ислама в Саудовской Аравии, Египте, Ираке, Пакистане, Иране - своего, русского варианта ислама у нас не было. И это при том, что ни одна империя не вложила в ислам столько, сколько Россия, и вероятно, сам канонический, общепризнанный текст Корана появился тоже благодаря России[119 - Речь идет о так называемых казанских Коранах. Императрица Екатерина II повелела создать в Казани большое медресе для мусульман и типографию для нужд мусульман с тем, чтобы правоверные подданные также могли отправлять свои религиозные потребности. Санкт-Петербургский мулла изготовил набор текста Корана и передал в типографию: за полтора века он был отпечатан громадным по тем временам тиражом в сто пятьдесят тысяч экземпляров и благодаря своему качеству
распространился далеко за пределами России. Некоторые ученые считают, что тот текст Корана, который считается каноническим, - это казанский Коран, потому что до появления казанских Коранов Кораны были только рукописные, и ни один Коран не печатался, тем более таким огромным тиражом. Медресе в Казани было разрушено большевиками, и на этом история закончилась. Забытая история казанских Коранов показывает, насколько огромным был вклад, который внесла Россия в развитие ислама, - ведь ни одна европейская промышленно развитая держава Коран не печатала, тем более за счет казны.]. В 1917 году история ислама в России была насильственно прервана большевиками вместе с другими религиями. Были забыты труды многих исламских теоретиков, проживавших на территории империи. А когда в конце восьмидесятых ислам стал возрождаться вместе с православием и другими религиями - мусульмане России вместо того, чтобы искать собственные смыслы, начали ездить за границу и там учиться, в том числе в таких одиозных заведениях, как медресе Хаккания в Пакистане или университет Аль-Азхар в Египте. И это при том, что именно на территории
Российской империи местные мусульманские общины создали уникальную культуру мирного и толерантного ислама, без истребительных войн и непрекращающегося террора, без культа мученичества, крови и смерти, без бессмысленной и беспощадной войны со всем миром, забирающей лучших. В той же Казани было немало семей, в которых один супруг был мусульманином, а другой принадлежал христианской церкви - но это не мешало им жить вместе, во взаимном уважении, и поддерживать друг друга в своей религии. И это при том, что многие читали предостережение неизвестного автора к мусульманам всего мира: только при русских мусульмане по всему миру подняли головы и стали жить как достойные люди, вместо того чтобы быть расходным материалом в бессмысленных, истребительных войнах.
        Рафик Бекбулатов был человеком уважаемым. Внешне - прийти послушать его пятничную проповедь приходило много людей. Но Аслан знал, насколько лицемерен его отец: он пил спиртное, давал деньги в рост и делал многое другое плохое, но в то же время учил людей тому, чего в самом не было. Так Аслан стал лицемером.
        Рафик Бекбулатов критиковал власть. Но Аслан знал, что отец является осведомителем ФСБ и стучит и на прихожан, и на других священнослужителей, используя карательную силу государства в своих интригах. Так Аслан научился сотрудничать со спецслужбами и использовать это в своих интересах.
        Рафик Бекбулатов заботился о своем сыне, любил его и хотел передать ему свою кафедру и свое место в ДУМ. Для того, чтобы это стало возможно, он отправил сына в один из самых уважаемых исламских университетов мира - Аль-Азхар в Каире. Он и не представлял, насколько плохо все это кончится.
        В университете Аль-Азхар была отлаженная система вербовки. Сначала студентов первого курса разделили по группам, в каждой из них назначили старшего. От старшего многое зависело - он решал, дать или не дать тому или иному студенту разрешение выйти в город, позвонить домой, он же закрывал - или не закрывал - глаза на карманные деньги и мелкие проделки. Постепенно около каждого такого старшего формировалась группа его активных сторонников, покупавших таким образом свое привилегированное положение. Те, кто отказывался присоединяться к старшему, становились изгоями и часто не могли закончить университет. Со второго курса разрешались выходы в город с ночевкой там: ночевали в домах религиозных семей, там же шла и обработка. Обычно провоцировали какую-то ситуацию, подставляли проститутку или предлагали гомосексуализм, который в закрытом мужском обществе был крайне распространен. Все это снимали на камеру и таким образом получали компромат на всю оставшуюся жизнь. В те годы в Египте была активна турецкая разведка: она действовала через «Братьев-мусульман». Это были годы перед Арабской весной, которая
готовилась много лет и началась не случайно - тогда считалось, что «обвальная» демократизация всего региона по типу Восточной Европы конца восьмидесятых возможна. Потом, конечно, выяснилось, что обвальная демократия по-арабски выглядит немного не так, как ее представляли авторы этого плана - хорошо, что Египет сумели спасти, ввели вновь диктатуру. Но тогда Турция (член НАТО и бывший цивилизационный центр Востока) была очень активна во всех восточных странах, в том числе и в Египте, предлагая некий вариант «исламской демократии». Ну и не только - шла вербовка на будущее, ведь в университет Аль-Азхар приезжали студенты со всего мира.
        Так Аслан Бекбулатов стал агентом турецкой разведки. А его готовность активно и осознанно сотрудничать привела к тому, что он стал не «спящим агентом» и не «агентом влияния» - турецкая разведка включила его в активную разведсеть, действующую на территории России. Турция, кстати, давно заглядывалась на тюркские республики в составе России.
        Но вот наступил 2015 год. Турция сбила российский бомбардировщик, и на то, на что раньше смотрели сквозь пальцы, теперь смотрели совсем по-другому. Аслан Бекбулатов сам выехал из страны, не дожидаясь, пока за ним придут. Семью оставил в России - в конце концов, теперь понятия ЧСИР[120 - Член семьи изменника Родины.] не было. В Турции его немедленно перебросили на юг страны, где он включился в проект «Исламское государство», который курировался спецслужбами сразу нескольких государств, в том числе и США. Проект этот был создан и развивался для того, чтобы в конечном итоге бросить «Исламское государство» и его боевиков на уничтожение России.
        План был довольно прост. Сначала создать очаг агрессивного ислама, но своеобразного, контролируемого Западом и в большинстве состоящего из выходцев с Запада, по крайней мере в комсоставе. Затем, как только нарыв разовьется, пропустить боевиков через Турцию по направлению к Черному и Каспийскому морям. Тем самым повторно поджигается Кавказ, и под ударом оказывается весь Юг России - из самого благодатного в России края он становится смертельно опасным. Из Каспия можно будет подниматься вверх по Волге, к тюркоязычным народам Поволжья. Турция рассчитывала так аннулировать итоги нескольких войн с Россией, смять и обратить в ислам христианскую Грузию и через нее получить мост к родственному Азербайджану. Азербайджан был настолько родственным, что турки и азербайджанцы понимали друг друга без переводчика, но Алиев в свое время был категорически против турецкого вмешательства. Потому надо было снести и азербайджанскую государственность: вот почему готовилось нападение террористов на Азербайджан и дестабилизация страны с баз в Грузии. Интересам Турции отвечал не сильный Азербайджан, а дестабилизированный
Азербайджан, руководство которого вынуждено договариваться с ваххабитами, за спиной которых стоят вполне определенные силы.
        Но этот план, красивый, надо сказать, план, рухнул, когда события покатились под откос.
        В России фактически произошла оранжевая революция и к власти пришли прозападные силы. Запад резко дал по тормозам и фактически вышел из числа пайщиков проекта «Исламское государство». Вместо того чтобы дестабилизировать Азербайджан, он дал понять властям Азербайджана, что с террористами можно не церемониться, и вынес Турции и протурецкому правительству в Грузии твердое предупреждение. Следующий, совершенно неожиданный шаг сделал Бельский - он неожиданно для всех объявил о сецессии Кавказа и одностороннем размежевании. Таким образом он перевернул карточный стол со всеми раскладами - Турции фактически доставались нищие и отчаянные горные провинции (как будто своих курдов не хватало[121 - Турция в том виде, в каком она есть сегодня, очень неоднородна. В наиболее развитых провинциях на побережье ВВП на душу населения до кризиса доходил до 25 тысяч долларов на человека в год - уровень нормальной европейской страны. И есть несколько нищих, перенаселенных горных курдских провинций - настолько перенаселенных, что вместе с ними ВВП Турции падает до 9 тысяч долларов на человека в год. К этому прибавляется
идущая не первое десятилетие война за независимость Курдистана. Так что вопрос целесообразности «кормить Курдистан» для Турции не менее значим, чем для нас вопрос «кормить Кавказ».]), а то, на что она рассчитывала - богатые провинции России, Поволжья и Дона вплоть до Волгограда, - уплывало из-под носа. Стало понятно, что Запад дальнейшее продвижение Турции категорически не поддержит, вплоть до исключения из НАТО и введения санкций. А это было бы концом - слишком многие хотели с Турцией посчитаться.
        Тогда турецкие спецслужбы приняли план создания нового марионеточного государства на Кавказе. Это государство должно иметь достаточные вооруженные силы, но в то же время быть настолько нищим, что жить в нем было бы невозможно. За счет этого проводилось выдавливание кавказцев на территории России - Ставрополье, Краснодарский край, Калмыкию, Астрахань. Потом пришельцы во втором, в третьем поколении потребуют самоопределения и разыграется косовский сценарий.
        Турецкие аналитики быстро пересчитали план - с горизонта в несколько лет на горизонт в несколько десятков лет - и выдали рекомендации. Первая и главная - Кавказ должен быть единым, распри между народами отныне недопустимы. А потому следовало незаметно, но целенаправленно выбивать потенциальных национальных лидеров, полевых командиров из местных, связанных со своими народами и имеющими серьезные заслуги. Правительство, армия, духовные лидеры должны быть оторваны от земли, от народов и действовать исключительно из идеологических соображений и жажды наживы. Вторая рекомендация - необходимо было заручиться поддержкой среди кавказских диаспор, проживающих как в России, так и за рубежом, установить долговременные контакты, наладить систематическое предоставление помощи. Эти диаспоры должны быть включены в общий проект и деятельно поддерживать и финансировать работы по отторжению от России и Украины наиболее плодородных и благодатных земель Юга, восстановление Золотой Орды и Ногайского халифата. А этого можно было добиться, только пообещав массовое изгнание русских после победы и перераспределение
собственности в их пользу…
        На реализацию нового проекта были брошены лучшие кадры турецких спецслужб и подрывных организаций (типа «Серые волки»). На Кавказ были переброшены сотни прямых агентов и агентов влияния, таких как Аслан Бекбулатов. За свою помощь Аслан Бекбулатов запросил и получил эвакуацию для своей семьи из неспокойного, бурлящего Татарстана. Их под видом мухаджиров (переселяющихся на земли Ислама) вывезли из России, купили виллу на берегу Черного моря в элитном жилом «мусульманском» комплексе, устроили учиться детей. За это Аслан Бекбулатов в очередной раз предал доверившихся ему людей.
        Его назначили главой Комитета нравственности - это что-то вроде идеологического отдела в ЦК КПСС. Но одновременно с этим он исполнял обязанности и административного отдела ЦК КПСС - то есть наблюдал за нравственностью в спецслужбах. Ему присвоили степень кадия, то есть судьи, имеющего право выносить приговоры по шариату. Со своим образованием, ученой степенью в фикхе[122 - Исламском правоприменении.], обширным жизненным опытом (полученным в «Исламском государстве»), доставшейся от отца подготовкой лжеца и профессионального демагога, с душой подлеца и профессионального стукача Аслан Бекбулатов быстро выдвинулся в одного из самых опасных и влиятельных людей Махачкалы, переименованной сейчас в Шамилькалу. Он профессионально обвинял, стравливал, предавал. Это он выдавал разные баяны типа хукма на бритье бород, закончившегося погромом парикмахерских. Будучи глубоко постсоветским человеком, Аслан Бекбулатов прекрасно понимал, как любую идеологию доводить до абсурда, и неутомимо делал это. Его задачей было подавить любое сопротивление, не дать выдвинуться лидерам, но при этом не допустить и любой
созидательной деятельности по практической реализации тех демагогических построений, на которые он был мастер. Потому что люди тогда будут поддерживать тех, кто делает дело, а не тех, кто пишет баяны. Одновременно с этим Аслан Бекбулатов неутомимо, одного за другим, дискредитировал и убирал местных военных амиров в угоду власти. Сам ни разу не участвовавший ни в одном сражении джихада, он тайно и люто ненавидел этих людей за то, чего не было в нем самом - за храбрость. И потому он с особым пылом обвинял этих людей в отступничестве и убивал - не своими руками, а руками палачей. Ну и тем самым он исполнял заказы турецких спецслужб и мафиозных группировок, с которыми плотно контактировал.
        Гневно обвиняя роскошь, Аслан Бекбулатов сам отнюдь не чурался радостей жизни. Он ездил на «Порше Кайенне», который отжали у какого-то бизнесмена, и жил на двенадцатом этаже некогда элитного жилого комплекса. У него были счета в иностранных банках - на которые перечисляли деньги как турецкая разведка, так и мафия. К нему постоянно приводили детей, как мальчиков, так и девочек - Аслан Бекбулатов в Турции научился получать удовольствие и от тех, и от других. В конце концов, он вел себя так, как будто бы Аллаха не было, и Суда не было, и моста над адом, шириной в лезвие меча, не было.
        Но ведь Аллах был…
        С расстояния в сто с небольшим метров Магомед видел, как «Кайенн» остановился, вышел водитель и тупо уставился на лежащие на дороге валуны, которыми он ночью перекрыл дорогу. Потом вышел телохранитель. Наконец третьим появился кадий, заорал на водителя и телохранителя. Страшные ругательства были отчетливо слышны в кристально чистом горном воздухе. Потом он достал телефон и начал куда-то звонить.
        Магомед прицелился - у него был автомат с оптическим прицелом. Губы его беспрестанно шептали ду‘а.
        О Господь! О Господь! О Господь! О Аллах, Повелитель и Благодетель мой! О Владыка моей жизни! О Тот, в чьих руках мое существование! О знающий о моем несчастье и горе! О осведомленный о моей нужде и бедности! О Господь! О Господь! О Господь! Прошу Тебя Твоей истинностью и Твоей святостью, величием Твоих качеств и великолепием Твоих имен, занять все мое время (и ночью и днем) Твоим поминанием, услужением и повиновением Тебе. Прошу Тебя принять и одобрить мои деяния, чтобы все мои дела и служения преследовали единую цель, чтобы в любом состоянии я вечно подчинялся Тебе. О мой Повелитель! О Тот, на кого я уповаю! О Тот, кому жалуюсь я на свое положение! О Господь! О Господь! О Господь! Укрепи мои стопы на пути почитания и поклонения Тебе, увеличь в моем сердце волю и решительность к повиновению Тебе, даруй мне настойчивость и упорство в приобретении богобоязненности. Сделай так, чтобы все это продолжалось до тех пор, пока я не окажусь впереди всех повинующихся и покорившихся Тебе, пока не стану самым жаждущим из страстно жаждущих близости с Тобой. Чтобы я стремился к Тебе среди страстно
устремляющихся, и трепетал пред Тобой подобно обладающим убежденностью, и находился в числе искренне верующих вблизи Твоей милости! О Аллах! Если кто-либо пожелает мне зла, обрати это зло ему же. Если кто-либо будет строить мне козни, устреми их к нему самому. Сделай меня одним из Твоих лучших рабов со счастливым уделом от Тебя и превосходнейшим местом вблизи Тебя. Сделай меня одним из Своих особых и близких рабов, ибо никто не сумеет достигнуть этого положения без Твоего покровительства. Окажи мне великодушие и щедрость Своим великодушием и щедростью, соблаговоли ко мне Своим величием и благородством, сбереги меня Своим милосердием и состраданием. Сделай мою речь прекрасной для поминания Тебя, а сердце неугомонным от любви к Тебе. Окажи мне милость и ответь на мои просьбы наилучшим образом, прости мне мои ошибки и промахи. Воистину, Ты предписал всем Своим рабам поклонение Тебе и повелел им взывать к Тебе, обязавшись ответить на их мольбы. Господи, поэтому я обращаюсь всем сердцем к Тебе и протягиваю руки в молитве. Умоляю Тебя Твоим величием и славой ответить на мою мольбу и исполнить мои желания.
Не дай мне отчаяться в Твоем милосердии и сочувствии. И огради меня от зла джиннов и людей из моих недоброжелателей.
        Щелк!
        Водитель споткнулся и упал у камня, который они вдвоем пытались столкнуть с тропы. Телохранитель тупо посмотрел на него, затем что-то понял, потянулся к автомату.
        Щелк!
        На спине телохранителя расцвело алое пятно, и он упал, обнимая камень.
        Кадий бросился бежать обратно в село, что-то крича.
        Щелк.
        Пуля перекувыркнула его, он упал и пополз.
        О Тот, кто не медлит стать довольным Своими рабами! Прости того, кто не обладает ничем, кроме этой молитвы. Воистину, Ты вершишь то, что пожелаешь. О Тот, чье имя подобно бальзаму и чье упоминание является исцелением, о Тот, повиновение которому становится причиной независимости от других, помилуй человека, главное богатство которого надежда, а оружие - слезы. О Тот, чьи блага совершенны и полны, о Тот, кто отдаляет беды! О Свет для сердец, бредущих во мраке! О Знающий обо всем, который не нуждается в обучении! Ниспошли благословения Мухаммаду и семейству Мухаммада! Поступи же со мной так, как подобает Тебе[123 - Отрывок из дуа Кумейл.]!
        Магомед забросил автомат за спину, вышел из-за валуна и начал неспешно спускаться вниз. Те двое были мертвы, он и не сомневался в этом. Он пошел за кадием, который полз к селу, оставляя за собой кровавую полосу на земле. Сухая земля жадно впитывала его кровь, оставляя только грязные шарики.
        Кадий попытался поднять пистолет, но Магомед без труда выбил его.
        - Преступник перед лицом Аллаха! Гореть тебе в аду!
        - Ты попадешь туда первым…
        Магомед бросил на живот инквизитора телефон.
        - Звони полковнику. Скажи, чтобы прислал помощь. Что у тебя разборка с местными.
        - Аллах накажет тебя!
        Магомед упер ствол автомата (на нем был глушитель) в правую лодыжку.
        - У тебя есть две ноги и две руки. Двадцать пальцев. Локти и колени. Поверь, я могу долго это делать…
        …
        - Звони.
        Перемазанной кровью рукой кадий схватился за телефон, начал тыкать по кнопкам, пальцы проскальзывали. Магомед отобрал у него телефон:
        - Диктуй.
        Кадий продиктовал номер, Магомед набрал его, бросил телефон обратно кадию.
        - Эфенди сартип… тут проблемы, местные какие-то… да, буду благодарен. Да. Аллаху акбар.
        Магомед выбил телефон у него из рук и упер ствол автомата в лоб кадию.
        - Скажи: Ла Иллахи илла Ллах! Нет Бога, кроме Аллаха!
        - Не убивай! - завизжал кадий.
        Сухо стукнул одиночный.
        Понятное дело, что полковник не стал никого спасать - не такой он дурак. Полковник турецкой разведки побежал в горы.
        Проблема была в том, что это не были горы полковника. Это были горы Магомеда - он знал их, он играл здесь в детстве, он знал все тропки. И укрыться в них было невозможно, потому что растительности тут почти не было.
        Магомед увидел полковника через оптический прицел ПОСП двенадцатикратного увеличения производства Республики Беларусь. Прицел был установлен на снайперской винтовке «Истикляль» азербайджанского производства - винтовке калибра 14,5[124 - Эта снайперская винтовка существует и производится серийно для Азербайджана, их так же видели в Пакистане, Иордании, Ливане. Автору непонятно, почему такая же винтовка не производится в России, производство стволов этого калибра у нас есть и хорошо отлажено, а сирийский конфликт показал необходимость и полезность такого оружия.]. Для удобства переноски винтовка эта делилась на две части, и вчера Магомеду пришлось сделать две ходки, чтобы поднять это чудовищное оружие, почти пушку, на позицию из тайника в горах, где она дожидалась своего часа. Винтовка стояла на сошках и выдвинутом упоре в прикладе, потому что удерживать эту винтовку сколь-либо длительное время было невозможно.
        Магомед с большим усилием (эта винтовка вообще требовала большой физической силы для обращения с ней) сдвинул назад затвор больше чем на полметра и отпустил. Затвор с лязгом дослал первый патрон, способный пролететь до цели свыше семи километров. Конечно, эффективная дальность была пониже - но, по слухам, на счету этой винтовки были цели, пораженные почти с трех километров. Из этой винтовки можно было пробить стену дома с нескольких сотен метров, подбить легкий бронетранспортер или даже БМП.
        Полковник был в гражданском, за спиной - большой черный рюкзак. Он лез по тропе, оскальзываясь на гальке, но все равно лез.
        Примерно прикинув поправку и расстояние (один восемьсот, небольшое для такой винтовки), Магомед нажал на спуск. Винтовка гулко бухнула, окуталась дымом и пылью, а огромная пуля, пролетев положенное ей расстояние, подняла фонтан каменных осколков и гальки на склоне.
        Правее… - подумал Магомед, беря поправку.
        Полковник резко обернулся, посмотрел на село, но ничего там не увидел и побежал еще быстрее.
        Второй фонтан лег почти к ногам полковника, тот отпрыгнул.
        Бежит. Поправку надо.
        Полковник продолжал бежать, пытаясь даже петлять, но тут чужая земля подвела его, и он с размаху грохнулся на камни.
        Есть!
        Полковник стал подниматься… и тут неведомая сила ударила его со свирепостью носорога. Через прицел Магомед увидел… это было похоже на самоподрыв… крошечная человеческая фигурка вдруг окуталась непонятно чем, каким-то… паром, что ли, и от нее что-то отлетело. Полковник лежал и больше не двигался.
        Магомед встал из-за винтовки, зачем-то посмотрел на часы. Гудело в ушах, слезились глаза от пороха. Он был теперь врагом всем - и чужим, и своим, но впервые за долгое время он не чувствовал той горечи в душе, которая в самые темные минуты заставляла думать о самоубийстве, категорически запрещенном шариатом. Теперь он был в ладу с самим собой и со своей землей.
        Он посмотрел на винтовку, которая стояла рядом на сошках, подобно псу на лапах рядом с хозяином. Псу, который хорошо сделал свою работу и заслужил кость.
        Что он будет делать дальше? Говорят, в горах есть сопротивление, - уйдет туда. Наверное, снайперы там нужны. Если не поверят - будет сражаться один. Местная история полна подвигами одиночек-храбрецов.
        Но что бы там ни было - чужих на свою землю он никогда не допустит. Никакого Турана здесь не будет.
        Он посмотрел на солнце - казалось, солнце улыбалось ему. Солнце - не луна. Оно честнее. И чище.
        Здравствуй, солнце…
        notes
        Примечания
        1
        Двадцать шесть бакинских комиссаров - это бакинские коммунисты, расстрелянные, когда в Баку вошел британский экспедиционный корпус. При подозрительных обстоятельствах в живых остался двадцать седьмой комиссар - не кто иной, как Артем Микоян, занимавший ключевые позиции в Политбюро при Сталине, Хрущеве и Брежневе.
        2
        Тупой (дагестанский сленг).
        3
        Род или объединение родов.
        4
        Ле - принятое в Дагестане обращение к мужчине, ставится в начале предложения.
        5
        Джамаатовская (покрытая, закрытая) - обычное выражение для женщин, которые носят паранджу. Конфликты между «покрытыми» и «непокрытыми» существуют и носят очень острый характер. Кстати, надо сказать, что в сельских районах Дагестана среди женщин старшего возраста «покрытых» не найти - ношение паранджи никогда не было здесь традицией.
        6
        Ваххабиты. Познавательно наблюдать, как в мечетях старики продолжают молиться, а вся молодежь встает и уходит.
        7
        Сейчас на Кавказе термином «никях» обозначается «временный брак» с моджахедом, который заключается посредством произнесения нескольких слов, чтобы «избежать греха».
        8
        Ахач-аул - одно из типично дагестанских выражений. Означает «пропасть», но применяется в самых разнообразных выражениях. Например, в ахач-аул его - означает «вон отсюда», «в бан» в различных ситуациях.
        9
        Избили, в более широком понимании - победили.
        10
        Наркомана.
        11
        Неверие.
        12
        Духовное управление мусульман.
        13
        Наиболее реалистичная оценка возраста Дербента - 2600 лет, он впервые упоминается как город в хрониках древнегреческого географа Гекатея Милетского как «Каспийские ворота». Даже в этом случае - это один из древнейших городов Земли и самый древний город в России.
        14
        Можно удивляться - но в Дагестане есть, например, ученые российского уровня, изучающие… русский язык!
        15
        Грязь.
        16
        Животных, зверей.
        17
        Частое окончание предложений в дагестанском молодежном сленге.
        18
        Мост через пограничную реку.
        19
        Парень (лезг.).
        20
        Очень хорошо (лезг.).
        21
        Лезгины (лезг.).
        22
        Объединение (лезг.).
        23
        Автоши - большая проблема Азербайджана, это люди, которые покупают дешевую машину (обычно «ВАЗ») и хамят на дороге, провоцируя столкновения, - не лихачат, а именно хамят и бьют машины друг друга.
        24
        Один из вариантов уважительного обращения к старшему.
        25
        Исламский фонд, созданный в Кувейте для мирной проповеди ислама.
        26
        Необразованная, стремная девушка из глубинки.
        27
        Чтобы не сглазить.
        28
        Нет Бога, кроме Аллаха, - так иносказательно говорится об установлении шариата.
        29
        Согласно догматам ваххабизма - большая часть населения Дагестана является мушриками, то есть теми, кто придает Аллаху сотоварища, и тем самым вышедшим из ислама. Проявлениями ширка является, например, паломничество к могилам местных святых, ношение амулетов, подчинение устазам (учителям) и так далее.
        30
        Личная обязанность, которую мусульманин должен выполнять независимо от того, делают ли это другие.
        31
        Тагут - это правитель, который правит опираясь не на шариат, а на другие законы. По сути, для ваххабитов любой современный правитель есть тагут.
        32
        Аллах яхдык - Аллах да направит тебя (на путь истинный).
        33
        Выражение восхищения. Саул, саульский, по-саульски.
        34
        Населенный пункт, находящийся на равнине, но административно входящий в горный район. Такие сложности возникли из-за того, что пастухи из горных районов зимой перегоняют скот на равнину и им надо где-то быть это время.
        35
        Клятва верности (арабск.).
        36
        Жасмин (Манахимова Сара Львовна) - уроженка Дербента, заслуженная артистка Республики Дагестан. По национальности - горская еврейка.
        37
        Запрещена в РФ.
        38
        Имеется в виду, что боевики ИГ для своих религиозных и политических противников обычно применяют смертную казнь в виде сожжения заживо.
        39
        Бардак.
        40
        Дураки (аварск.), в буквальном переводе - раб божий, юродивый.
        41
        Москва отстает от Стамбула по населению примерно процентов на пять, но если брать города, которые расположены только в Европе (Стамбул один берег в Европе, другой в Азии считается), то Москва безусловный лидер.
        42
        РСХА - Главное управление имперской безопасности Третьего рейха. Информация про популярность «Майн Кампф» соответствует действительности, так как арабы считают, что они все еще не освободились от гнета тиранов.
        43
        Задам провокационный вопрос. Если бы существовало радикальное православие, которое могло бы защитить от власти, силой боролось с несправедливостью - как бы Вы к этому относились.
        44
        Организации «Братья-мусульмане».
        45
        Кораном считается лишь текст на арабском, перевод Корана на любой другой язык, по мнению саудовских богословов, теряет святость. Не все с этим согласны.
        46
        Ибадат - форма поклонения Аллаху и подтверждения собственной принадлежности к исламу. Намаз, Садака (пожертвование), Закят, Джихад - это все ибадаты. Ширк - это многобожие, придание Аллаху сотоварища или сомнение в Аллахе.
        47
        Итизаль - удаление, то есть уход, выход, избегание. Кяфиры - неверные, мунафики - лицемеры, то есть те, кто поклоняется Аллаху, но не верит сердцем. Ваххабиты считают мунафиками всех российских мусульман кроме ваххабитов. Мушрики - это заблудшие мусульмане, многобожники. Считается, например, что дагестанские суфисты, у которых есть религиозные наставники, - все мушрики, потому что придают Аллаху сотоварища в виде наставника и поклоняются святым местам.
        48
        В арабских странах то же самое, что у нас госбезопасность, видимо, офицер долго служил советником в какой-нибудь арабской разведслужбе и употребил привычное ему определение.
        49
        Один рубль равен примерно трем фунтам, то есть буханка хлеба 100 - 130 рублей.
        50
        На самом деле это не совсем так, запрещено делать частными источники воды, колодцы должны быть общими. Но трактуется это по-разному.
        51
        Употреблял наркотики.
        52
        В деснах - то есть в близких отношениях. По двести пятой закроем - задержим по обвинению в терроризме. Эта история - стандартная история последнего времени, когда фээсбэшники просто вынуждают всех подозрительных выехать в Сирию и таким образом считают, что дело сделано. О будущем никто не думает - сегодня ты в должности, а после меня хоть потоп…
        53
        Мало кто знает, что 9/10 жертв времен американской оккупации Ирака вызваны не действиями американцев, а невиданной жестокости религиозной войной, вспыхнувшей в этой стране. Спровоцировали войну сами американцы, заигрывая и с теми и с другими в попытке найти какую-то опору во враждебном обществе - но вели ее сами иракцы. Жестокость этой войны не поддается никаким описаниям: например, соседние кварталы шиитов и суннитов обстреливали друг друга из минометов, полиция могла остановить автобус и расстрелять всех мужчин по имени Омар, на стенах появлялись баяны с призывами вырезать всех парикмахеров за то, что брили бороды. События в Сирии - это продолжение той же войны, но уже в другой стране. Дошло до того, что террористы воюют друг с другом: «Хезболла» сХАМАСом и ИГ.
        54
        Проправительственное ополчение.
        55
        Либо индийский «Брен», либо, что более вероятно, северокорейский «Тип-73». В связи с боевыми действиями в Ираке выявилась большая потребность в пулеметах под ленту ПК. И теперь в Ираке засветились и китайские «Тип-67» и даже северокорейские «Тип-73», хоть в это и сложно поверить. «Тип-73» - это гибрид «ПК» и чешского «ЗБ», причем он может питаться из магазина - рога, установленного сверху.
        56
        ССА - Свободная сирийская армия, объединенная неклерикальная оппозиция, ставящая целью развитие демократии в Сирии после свержения Асада. В отличие от боевиков-исламистов в бою они носят не зеленые, а красные повязки. Несмотря на поддержку международного сообщества значительно уступают в силах исламским экстремистам и почти ничего не контролируют.
        57
        Несмотря на внешнее сходство - это разные винтовки. Дракула, югославская М91 - это автомат Калашникова под винтовочный патрон, конструкция винтовки Драгунова другая и обеспечивает более точную стрельбу. Парадокс - но винтовки типа Дракула более популярны. Дело в том, что в США - крупнейший оружейный рынок мира импорт СВД запрещен законом, а вот внешне похожую Дракулу ввозить можно.
        58
        Да… я не могу сейчас говорить. Перезвоню позже. Нет, у меня все хорошо. На учениях. Не могу говорить (литовск).
        59
        Запрещена в РФ.
        60
        Тьфу, не сглазить…
        61
        Раньше в Махачкале была улица имени 26 бакинских комиссаров, на ней было много увеселительных заведений.
        62
        Ихва - брат. Обычное самоназвание боевиков.
        63
        Автор знает об этом немного больше того, что говорят американцы. Нельзя сказать, что у Саддама не было оснований для жестокости. Например, газовой атаке в Хабабдже предшествовало то, что курды во время войны открыли фронт и впустили на свою территорию иранские войска. Более того, и в тот день, когда Халабджа бомбилась химическими снарядами, там тоже были иранские войска, и все это происходило во время войны. Учитывая то, что курды систематически поднимали восстания, когда центральная власть в Ираке ослаблялась, и готовы были присоединиться к любому врагу Ирака, идущему на него войной, то есть выполняли роль пятой колонны в стране, Саддама можно, по крайней мере, понять. Держать в стране во время войны, да и без войны пятую колонну - очень опасно.
        64
        Автор неплохо знает вооружение арабских армий, и просчеты иракской армии его поражают. Например, до сих пор в иракской армии нет ни «АГС», ни «ГП», а основным пулеметом - почему-то «РПК», а не «ПКМ». И это при том, что каменистые пустыни Ирака, где на несколько сотен метров может не быть ни одного укрытия, представляют собой почти идеальный полигон для подствольных и автоматических гранатометов. Сначала это был просчет Саддама, потом, видимо, американцев, которые не любят оружие, из которого огонь ведется на подавление. Хотя отделение солдат с АГС может положить не одну сотню бородатых, прущих в атаку.
        65
        ДИВТ - Движение исламского возрождения Таджикистана. ИДУ - Исламское движение Узбекистана. И те и другие очень активны в Ферганской долине, в которой неспокойно с восьмидесятых и которая при определенных условиях может превратиться в новый Афганистан.
        66
        Мир тебе и благословение, о посланник Аллаха, мир тебе и благословение, о пророк Аллаха, мир и благословение тебе, о глава первых и последних…
        67
        Прибегаю я к Господу рассвета от зла того, что он сотворил, от зла мрака, когда он покрыл, от зла дующих на узлы, от зла завистника, когда он завидовал!
        68
        Истишхад - самоподрыв. Амалиятуль истишхадия - теракт с использованием смертника. От слова «амаль» - усилие.
        69
        O Аллах, нет ничего лёгкого, кроме того, что Ты сделал лёгким, и если Ты пожелаешь, то сделаешь это затруднение лёгким!
        70
        Неверная рабыня.
        71
        В Ираке таксист с одним пассажиром не ездит, ждет, пока заполнится вся машина, или те, кто есть, не заплатят за пустые места.
        72
        Американцы закупили для иракской полиции больше пятидесяти тысяч «глоков.» Потом их продавали даже в лагерях беженцев в Ливане.
        73
        Даиш - арабское название ИГ.
        74
        Это не совсем выдумка. Комплекты «Ратник» первый раз были замечены наблюдательными людьми у бойцов иракского христианского ополчения летом пятнадцатого, у них же были замечены совсем новые «АК».
        75
        Откуда вы? (курдск.)
        76
        Ближний Восток, особенно Сирия, Ирак и Ливия, в последнее время стали эльдорадо для ценителей редкого оружия. Связано это с тем, что страны НАТО, особенно восточноевропейские, сбрасывают туда излишки со складов хранения, которые образовались вследствие перехода с советского стандарта на стандарт НАТО.
        77
        Башня Мюрр - сорокаэтажный небоскреб в центре Бейрута, был полностью построен братьями Мюрр, но не отделан и не введен в эксплуатацию. Во время гражданской войны в Ливане бандгруппировки часто занимали высотные здания, затаскивали туда даже артиллерийские орудия и вели огонь друг по другу. Так как башня Мюрр господствовала над местностью, ее облюбовали снайперы, с верхних этажей простреливая весь город. После войны небоскреб так и не восстановили, но, по-моему, и не снесли.
        78
        Чтобы всем было понятно: описанная ситуация есть преступление с точки зрения шариата, причем не одно. Во-первых, курды мусульмане, а мусульманин не имеет права участвовать в убийстве мусульманина. Во-вторых, Серые волки - националисты, и мусульмане не могут воевать рука об руку с Серыми волками, поскольку национализм в исламе запрещен. В-третьих, в описываемой ситуации джихадисты сражаются за Турцию, а Турция - светское государство, оно даже не теократическое, как, к примеру, Саудовская Аравия. Мусульманину сражаться за светское государство и называть это джихадом запрещено. В целом совокупности описанного достаточно, чтобы назвать всех участвующих в таком джихаде преступниками, вышедшими из ислама и подлежащими смерти.
        79
        Вероятно, это связано с тем, что после прихода Эрдогана к власти часть спецслужб, перешедшая на его сторону, предприняла меры по зачистке армии, опасаясь возможного военного переворота. В целом после правления Эрдогана ситуация с армией ничуть не лучше, чем у нас после 1937 года.
        80
        В Болгарии у американцев по американо-болгарскому соглашению три совместные базы: базы ВВС Безмер, Граф Игнатьево и крупная тренировочная база в Ново Село - фактически американские, так как у болгар больше нет ВВС. В Румынии американцев пустили на крупнейшую базу ВМФ страны - Михал Когэльничану - там расположены ЦРУ и спецназ US Navy SEALS. У Румынии ВМФ составляют три фрегата, у одного нет двигателя, а двум другим в совокупности более ста лет. В Азербайджане аэропорт Баку используется как крупный логистический узел для снабжения всей ближневосточной группировки, по данным автора, там есть небольшая группа американского спецназа. Про Грузию и говорить нечего - грузины рады пустить американцев куда угодно.
        81
        Разговор, видимо, о том, что при Саакашвили в Грузии все образование стало платным, а количество государственных школ резко сократилось. Но одновременно с этим за счет исламских фондов открылось большое количество новых школ, бесплатных школ-интернатов. Чтобы попасть в них, надо принять ислам. По странному стечению обстоятельств, представителем фонда Фетуллаха Гюлена в Грузии (турецкие исламисты), который и открыл большую часть этих школ, является Гиули Аласания, мать М. Саакашвили.
        82
        Сестры.
        83
        Обезьяна.
        84
        В азербайджанской армии такое сплошь и рядом, несмотря на высокий статус и неплохие зарплаты военных.
        85
        Иман - это совокупность всего, что сделано во имя Аллаха и что подтверждает принадлежность к исламу. Соответственно иманистый - это тот, кто много всего сделал, кто участвовал в джихаде, совершил хадж, платил деньги на ахират, стоял на ночных намазах и так далее.
        86
        Машина называется «Мбомбе», в оригинале производится в ЮАР, но сборку уже организовал Азербайджан и планирует Казахстан.
        87
        Имя подлинное.
        88
        Отряд полиции особого назначения. Когда стало понятно, что война в Карабахе полностью проиграна, ОПОН двинулся на Баку, обвиняя президента и власть в предательстве. Президент Эльчибей бежал из города. Гейдар Алиев встречал ОПОН на окраине города и даже поцеловал колесо головного бэтээра. С согласия мятежных опоновцев он принял на себя руководство страной. Когда же ОПОН решил взбунтоваться вновь, Алиев приказал армейским частям открыть огонь по казармам ОПОНа. Под руководством Гейдара Алиева Азербайджан из failed state превратился в едва ли не самый успешный пример быстрой модернизации страны на постсоветском пространстве.
        89
        Имеется в виду зона сотового покрытия. Важная вещь, боевики там, где не было сотового покрытия, не оставались. А как только спецслужбы начали ставить на вышки спецаппаратуру, боевики вышли на руководство сотовых компаний и заявили: не хотите, чтобы мы жгли вышки - не давайте устанавливать на них аппаратуру слежения.
        90
        Бездельничал.
        91
        Имеется в виду, что согласно шариату 20% любой военной добычи надо отдавать на общак.
        92
        Желательно, поощряемо.
        93
        Отечество. Видимо, условный сигнал к началу второго этапа операции.
        94
        Горцы Кавказа действительно пропахли черемшой, это национальное блюдо у многих народов Кавказа, в голодные годы оно многих спасало от смерти.
        95
        Разработанный в Азербайджане укороченный вариант «ПК».
        96
        Дербент расположен на склоне горы, и там есть понятия «Верхний город» и «Нижний город».
        97
        Заблуждающиеся.
        98
        Имеются в виду суфии, которые исповедуют местный вариант ислама, предполагающий поклонение святым местам, наличие шейхов и т.д.
        99
        Мечеть на Котрова считается самой ваххабитской в Дагестане.
        100
        То есть тот, который не в розыске и не ушел в горы.
        101
        Совмещенный морской и железнодорожный вокзал - явление уникальное, такое есть в Стамбуле и считается одной из достопримечательностей города. Если заняться Махачкалой, то и ее можно превратить по крайней мере в региональный туристический центр. Но пока на побережье такая свалка, что и не выскажешь.
        102
        Улица 26 Бакинских Комиссаров. Несмотря на то что ее переименовали, все в Махачкале, в том числе и молодежь, знают, что такое «Двадцать шесть». Это махачкалинская Тверская.
        103
        Наслаждение, удовольствие.
        104
        Арабская письменность пишется наоборот - справа налево.
        105
        Исламский полк особого назначения. Так как порядок все равно надо было наводить, по фиг как, местные вахи начали копировать российские, привычные всем структуры власти, только везде к названию добавляя «исламский». Так ОМОН стал ИПОН, исламским полком особого назначения.
        106
        Полное название - Комитет по насаждению нравственности и борьбе с грехом. Занимались они разным - приходят, например, к торговцу: а чего это у тебя тут утка на пакете со стиральным порошком изображена? Или заберем весь порошок, или плати. Или приходят в семью - у вас дочь там-то и там-то была замечена. Или платите - или ославим, а то и камнями забьем. У вас сын там-то пиво пил - платите, а то публично выпорем. Ну, в общем, направление мыслей понятно, да?
        107
        Исламский комитет - один из органов городского управления, аналог городской думы.
        108
        Носить усы и брить бороду шариатом запрещено, это признак мушрика.
        109
        Васвас - приверженность злу, темная сторона силы, скажем так.
        110
        Служба безопасности в арабских странах. Ее символ - черное знамя с девизом «Суд грядет!», похожее на знамя ИГ.
        111
        Все эти вопросы реально задавались в прямом эфире в Египте, после того как там победила демократия и к власти пришли «Братья-мусульмане». С помощью взрывчатки в заднем проходе «Аль-Каида» пыталась убить министра внутренних дел Саудовской Аравии, правда, никто, кроме самого смертника, при взрыве не погиб.
        112
        Нечистота.
        113
        «Спасибо» по-турецки - саол, но на Кавказе обычно говорят - саул.
        114
        Сартип - полковник в турецкой армии.
        115
        Амаль - усилие, в данном контексте - террористический акт.
        116
        Мусульманское название Волгограда.
        117
        Османская власть.
        118
        Валий - в данном случае наместник на какой-то административной территории.
        119
        Речь идет о так называемых казанских Коранах. Императрица Екатерина II повелела создать в Казани большое медресе для мусульман и типографию для нужд мусульман с тем, чтобы правоверные подданные также могли отправлять свои религиозные потребности. Санкт-Петербургский мулла изготовил набор текста Корана и передал в типографию: за полтора века он был отпечатан громадным по тем временам тиражом в сто пятьдесят тысяч экземпляров и благодаря своему качеству распространился далеко за пределами России. Некоторые ученые считают, что тот текст Корана, который считается каноническим, - это казанский Коран, потому что до появления казанских Коранов Кораны были только рукописные, и ни один Коран не печатался, тем более таким огромным тиражом. Медресе в Казани было разрушено большевиками, и на этом история закончилась. Забытая история казанских Коранов показывает, насколько огромным был вклад, который внесла Россия в развитие ислама, - ведь ни одна европейская промышленно развитая держава Коран не печатала, тем более за счет казны.
        120
        Член семьи изменника Родины.
        121
        Турция в том виде, в каком она есть сегодня, очень неоднородна. В наиболее развитых провинциях на побережье ВВП на душу населения до кризиса доходил до 25 тысяч долларов на человека в год - уровень нормальной европейской страны. И есть несколько нищих, перенаселенных горных курдских провинций - настолько перенаселенных, что вместе с ними ВВП Турции падает до 9 тысяч долларов на человека в год. К этому прибавляется идущая не первое десятилетие война за независимость Курдистана. Так что вопрос целесообразности «кормить Курдистан» для Турции не менее значим, чем для нас вопрос «кормить Кавказ».
        122
        Исламском правоприменении.
        123
        Отрывок из дуа Кумейл.
        124
        Эта снайперская винтовка существует и производится серийно для Азербайджана, их так же видели в Пакистане, Иордании, Ливане. Автору непонятно, почему такая же винтовка не производится в России, производство стволов этого калибра у нас есть и хорошо отлажено, а сирийский конфликт показал необходимость и полезность такого оружия.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к