Сохранить .
Бог из машины Людмила Викторовна Астахова
        Яна Горшкова
        Помни о жизни #4 Корни дерева Проклятия уходят глубоко в тьму веков. Их питает страх и ненависть поколений, и кажется, что не будет конца этой кровавой цепи. Но у свободы и спасения есть цена. Иногда платой становится жизнь и посмертие князя, иногда - целого народа. Кто-то обменяет любовь на корону, а кто-то - без страха шагнет в огонь. Проклятие обернется благословением, а вера - безумием. Но все имеет свою цену, и этот путь придется пройти до конца. И заплатить сполна.
        Людмила Астахова, Яна Горшкова
        Бог из машины

«Шантийский курьер», ежемесячное приложение к «Голосу Эйнсли»

№11, ноябрь 306 года от ВР
        Отважные землеописатели
        Как доносят «Курьеру» из Доминиона Шанта, прибывшая в минувшем месяце на остров Тэлэйт со специальным поручением эрна К., офицер Собственной Е.С.О. Канцелярии, не мешкая приступила к выполнению доверенной ей Священным Князем задачи. В сопровождении местного уроженца, известного как наилучший проводник по горным долинам этого прекрасного, но дикого острова, отважная землеописательница выступила в путь из форта Сигрейн. Всем необходимым в этом опасном, но увлекательном путешествии экспедицию снабдили как генерал-губернатор эрн-Тэлдрин, так и местные обыватели, с восторгом оказывающие землеописательской миссии всяческую помощь. Имя бесстрашной эрны не разглашается, однако читатели «Курьера», без сомнения, могут предположить, кто именно удостоен великой чести заново открыть для нас остров Тэлэйт в его суровой красоте и укрепить дружественные связи между нашими гарнизонами и местными обывателями.
        Помимо задач научных и познавательных, миссия экспедиции носит также и военный характер. Княжеское Географическое Общество с нетерпением ожидает первых докладов неустрашимых землеописателей. Без сомнения, сия экспедиция раскроет для нас многие тайны этого чудесного места. «Курьер» намеревается тщательнейшим образом следить за судьбою экспедиции и ее членов.
        Лечебница в Шиле
        Из канцелярии генерал-губернатора Доминиона Шанта, его высокопревосходительства эрна Тэлдрина доносят: завершено строительство в городе Шила, что вырос из раскинувшегося у подножия форта Сигрейн селения, новой лечебницы. На службу милосердию призваны как наши доблестные офицеры-лекари, так и множество местных обывателей. Руководить сим угодным богиням заведением поручено некоей госпоже Шайе, известной всему острову как непревзойденная целительница и травознатчица. Содержание лечебницы и жалованье служащим будут производиться из казны по установленным правилам.

«Голос Эйнсли», №18 от 20 мая 307 года
        Внешние известия
        Левенез. Чрезвычайные и устрашающие вести приходят к нам с материка. В северном имперском графстве Лираенф произошли события, чья чудовищная жестокость вынудила наши доблестные войска вмешаться и положить конец творимым зверствам. В конце минувшего месяца кровожадная банда неустановленных лиц, одетых в форму имперских войск, возглавляемая злодеями в облачении жрецов-эсмондов, захватила мирный город Левенез, столицу графства Лираенф. Сам граф Лираенф, его леди-супруга, их старший сын и наследник с супругою, а также преданные их слуги и вассалы были без суда немедля казнены позорнейшей из казней. Кровавый ужас воцарился в этом цветущем городе. Обыватели попрятались по домам, и только шаги патрулей на обезлюдевших улицах да звуки выстрелов и плач несчастных, схваченных озверевшими убийцами, возвещали о том, что подобное зверство происходит наяву. Тела несчастного графа, его жены, родичей и домочадцев были оставлены без погребения на главной площади Левенеза. Кровь застывала в жилах, любезные наши соотечественники, когда читали мы строки этих сообщений! Воистину, нет предела кровожадным злодеяниям
именующих себя эсмондами!
        Однако богини простерли милосердные руки свои над терзаемым злодеями Левенезом. К великому счастью, младший сын и дочери графа сумели ускользнуть от убийц. Бесприютные и осиротевшие, эти несчастные дети скитались вдоль побережья, когда могучая Мать наша, Морайг, вняла их мольбам и послала к берегам Лираенфа эскадру нашего славного адмирала эрна Сэйлита. Находившийся на борту флагманского корабля его высокопревосходительство генерал-фельдмаршал Эвейн эрн-Рэймси лично расспросил и утешил несчастных. Вняв их мольбам о помощи и мести, его высокопревосходительство приказал войскам выступать. Высадившись на берег с двумя ротами пехотинцев, генерал эрн-Рэймси в стремительном марше занял город, выбив из него злодеев и убийц, и утвердил законную власть наследника умерщвленного графа Лираенфа, молодого графа Тэльма. Неоценимую помощь в торжестве справедливости и правосудия оказали нашим силам и обыватели Левенеза, а также по счастливой случайности проходивший мимо князь Аластар Дагманд, граф Эск. Собственною персоною командуя фрегатом «Меллинтан» (обыватели Эйнсли, без сомнения, помнят недавний визит в нашу
столицу этого прекрасного корабля), граф Эск не позволил ускользнуть ни единому вражескому суденышку из гавани Левенеза. Таковым образом, восстановив закон и порядок в осиротевшем графстве Лираенф, наши силы по приглашению графа Эска присоединились к нему и проследовали далее в Амалер.

«Часовой Индары», №20 от 16 мая 307 года
        Ролфийский произвол
        Левенез. Противоречивые и устрашающие известия получаем мы из Синтафа, и каждый новый день приносит нам новые ужасы. Поправ все договоры и обычаи, существующие между государствами, кровожадная свора бешеных ролфи без объявления войны высадилась на берега графства Лираенф и захватила его столицу, город Левенез.
«Возможно ли помыслить о такой наглости и зверстве в наш просвещенный век?- воскликнет в ужасе добрый индарец.- Век, когда законность и миролюбие смирили, казалось бы, и самые дикие сердца? Когда человеческий разум проникает в тайны природы, доселе запретные и неведомые, а справедливость и добрососедские отношения - залог стабильности и процветания?»

«Увы!- ответим мы.- Несмотря на все наши надежды, просвещению и законности не дано, к несчастью, обуздать бешеную натуру вероломных псов из своры Волка Архипелага!» Да-да, миролюбивый и добрый обыватель Индары, и наш век способен породить ужасающие злодеяния. По улицам Левенеза текут реки крови, граф Лираенф и вся его семья вырезаны и брошены посреди главной площади! Предводитель ролфийской банды не погнушался даже расстрелять картечью несчастных, пытавшихся спастись бегством. Не остановило бешеного ролфи ни слово Предвечного, ни то, что беженцев возглавляли местные служители-эсмонды. Что до младших детей несчастного графа Лираенфа, то судьба их пока не известна, но наверняка ужасна. Завершив свой кровавый набег, волчья стая, пресыщенная кровью и грабежом, погрузилась на корабли и отплыла. Куда же они направились? Уж не к берегам ли Эббо? И почему молчит эрн Бидэйв, ролфийский посол, когда объединенные ужасом и скорбью индарцы громко требуют у него ответа, собравшись под стенами ролфийского посольства? И доколе его высокопревосходительство Фальорк, наш президент, будет терпеть беззакония и злодеяния,
творимые его так называемыми союзниками из Ролэнси?

«Часовой Индары», №21 от 18 мая 307 года
        Благотворительный вечер
        Третьего дня в хорошо известном среди высших слоев столичного общества загородном клубе «Черный Лебедь» состоялся благотворительный вечер в поддержку шурианского движения «Эджарта». Напомним нашим читателям, что сие движение суть еще одна отчаянная попытка этого маленького, но гордого народа вернуть себе злосчастную свою родину, остров Шанта, стонущий под тяжелой пятой ролфийских завоевателей. Добрые индарцы, несомненно, помнят леденящие душу рассказы об ужасах ролфийской оккупации, кои передавали нам те немногие счастливцы, кому удалось бежать с острова после его захвата войсками Ролэнси. Заметим, что очень многие из достойнейших представителей нашего общества откликнулись на этот зов о помощи. По словам устроителей вечера, было собрано не менее двух тысяч оули золотом в качестве пожертвований. Ныне устроители озабочены поисками способа, каковым можно было бы передать эти деньги господину Тиглату, лидеру и вдохновителю освободительной борьбы этого свободолюбивого народа. Все пожертвования будут истрачены на помощь шантийским беженцам, вдовам и сиротам, а также пущены в уплату издания брошюр и
прокламаций. <…>
        На кого точит зубы Ролфийская Волчица?
        Как, несомненно, уже известно нашим согражданам, вот уже третью неделю в Индаре обретается некая скандально известная особа, имеющая непосредственное отношение к Собственной Канцелярии, этой зловещей ролфийской тайной службе. Читатель догадывается, о ком мы говорим. Эта Ролфийская Волчица, попирая все законы женского естества, хорошо известна в Империи и здесь, в Конфедерации. Шпионаж, жестокие убийства, грабежи и поджоги, а также похищения людей - вот только малая толика из перечня ее преступлений. Именно за эти, с позволения сказать, заслуги ужасающий лорд Конри и наградил ее лейтенантским чином и направлением сюда, в Индару, с якобы дипломатической миссией. Не смешно ли это, сограждане? Убийца, поджигательница и похитительница, заочно приговоренная к смерти в Империи Синтаф и в Идбере, в открытую разъезжает по улицам Индары, наслаждаясь всеми привилегиями дипломатической неприкосновенности! Ей даже хватило наглости явиться на благотворительный прием и глумливо пожертвовать деньги в пользу движения шурианских патриотов! Но и это еще не все. Поверите ли, ролфийский цинизм и бесстыдство столь
велики, что указанная особа живет в противоестественной связи с собственным племянником, известным в городе кутилой, игроком и растратчиком, не раз сидевшим в долговой тюрьме! Но мы могли бы закрыть глаза на это вопиющее бесстыдство и издевательство над всеми нормами морали и права, если бы не единственный вопрос, тревожащий нас все сильнее. В свете откровенного начала ролфийской агрессии против мирного Синтафа и нашего доброго соседа - Идбера мы вопрошаем - на кого точит зубы Ролфийская Волчица? Кто из нас, сограждане, станет ее следующей жертвой? И доколе, спрашиваем мы, доколе власти будут позволять этому чудовищу, этому извергу, этой кровавой насмешке над женским полом безнаказанно разгуливать по Индаре? Разумеется, мы не вправе требовать ее выдачи Идберу для справедливого наказания. Но настаивать на ее высылке мы обязаны! И мы вслед за всеми добрыми согражданами категорически требуем - пусть эта женщина убирается обратно в свое волчье логово! Не допустим нового преступления! Не станем молчать! Прочь, Ролфийская Волчица! Убирайся прочь!
        Синтаф

«Зеркало Саннивы», №26 от 2 июня 307 года
        Беспорядки в Эббо
        Индара (от нашего корреспондента в Конфедерации)
        Небывалое в летописи народных волнений произошло в начале этой недели - выступление индарских обывателей против чиновных злоупотреблений, коими славятся государства Конфедерации. Катастрофа по грандиозности обстоятельств и месту действия, безусловно, напоминает нечто феерическое, но с непредсказуемым в политическом смысле финалом. Пока еще судебные и полицейские власти не могут доподлинно разобраться в происшедшем; но по рассказам очевидцев и невольных участников этой драмы она рисуется в следующем виде.
        Учиненный неизвестными злодеями пожар в небезызвестном индарцам доме терпимости
«Морской конек», расположенном на 15-й улице, кроме переполоха средь обитательниц заведения и неудобства для добропорядочных сограждан привел к непредвиденным последствиям. Жестокосердие чиновников, прибывших на место происшествия, и чинимый ими произвол оказались роковыми для властей Эббо, ибо пробудил в сердцах падших женщин стремление к справедливости. Воззвав к милосердию и сочувствию, несчастные погорелицы встретили сплошное равнодушие, не оставившее в безразличии свидетелей трагедии.
        Загремело в воздухе «Долой! Долой!» из множества глоток, и толпа разгневанных индарцев, невзирая на поздний час, двинулась к президентскому дворцу, собирая попутно тысячи недовольных. Вполне мирное шествие, возглавляемое обиженными погорелицами, беспрепятственно добралось до нужного места, не встретив никакого сопротивления со стороны полицейской стражи.
        К митингующим вышел его превосходительство президент Фальорк и попытался утихомирить обывателей словом, но гнев народный оказался превыше гласа рассудка. Когда разбушевавшаяся чернь стала выкрикивать оскорбительные лозунги, его превосходительство поспешил скрыться под защиту стен дворца и ружей охраны. Толпа же, в свою очередь, подстрекаемая неизвестными лицами, бросилась на штурм.
        Звон разбиваемых стекол, треск рам и дверей, дикий рев громил слились с криками ужаса более миролюбивых обывателей и воплями женщин, образуя чудовищную какофонию, отдаленные раскаты которой разносились по всей пробужденной Индаре. Полиция очень орала на громил. Охранники с ружьями сначала строго призывали рассвирепевших хулиганов к порядку, а потом, когда чернь с остервенением продолжила свое опустошительное дело, открыли огонь. <…>
        Идбер

«Новости Вэймса»
        Убийство президента Эббо и народная революция
        Ужасные вести получены из Индары. 25 мая ночью верхушка Партии Революционеров, воспользовавшись беспорядками в столице, захватила президентский дворец и потребовала от президента, чтобы он подал в отставку в пользу парламента. После отказа президента Фальорка, застрелившего из личного пистолета Председателя Партии господина Мэлго, предлагавшего подписать прошение об отставке, революционеры зверски умертвили президента, его супругу, ее кузена и двух ее родных сестер. <…>
        Отношение держав
        Сегодня стало известно, что идберранское правительство заявило о своем полном невмешательстве в индарские события, считая смену власти внутренним делом независимоой Республики Эббо. Стало также известно, что точка зрения фиртсвитского правительства тождественна с идберранской. <…>
        Синтаф

«Зеркало Саннивы»
        Заграничная жизнь
        История убийства президента Фальорка и всего его семейства во время беспорядков в Индаре представителями некоей революционной партии оказывается с начала до конца сочиненной репортерами. Президент с супругой живы и пребывают в полном здравии, Партии Революционеров не существует в действительности. Что же касается смены руководства в Эббо, то произошла она относительно мирно и без особого кровопролития, хотя сопровождалась хулиганскими выходками черни. Ныне же жизнь в Индаре и пригородах вернулась в прежнее русло.

«Зеркало Саннивы»
        Специальный номер

№32 от 20 июня 307 года
        Мятеж Эска

<…> Известие о провозглашении восемью северными провинциями Империи Синтаф независимости вызвало в Санниве безграничное негодование. Но сильнее, чем осознание того, что исконные имперские земли и их владетели нарушили присягу и предали своего императора, повергло народ в отчаяние отречение мятежников от Веры, от милости и покровительства Предвечного. Отмена императорских гарантий и учреждение диктатуры Эска, вызванные лишь стремлением мятежников к установлению самовластия и уничтожению гражданских свобод, повелительно налагают на носителя верховной власти - Его Императорского Величества Атэлмара Восьмого обязанность принять крайние меры для спасения порядка, распадавшегося под ударами бесплодной борьбы сепаратистов. Таково мнение и желание народа синтафского. <…>
        Эббо

«Биржевые новости»
        Размышления о политическом моменте
        Учреждение эскизарской диктатуры вызвало смятение во всех политических слоях Империи. Атэлмар Восьмой и Эсмонд-Круг пребывают в гневе, грозя мятежникам всеми возможными карами, одно только перечисление коих заставляет вспомнить о временах Великого Раздора. Не мудрено, что синтафский император видит в Аластаре Эске нового Вилдайра Эмриса и считает мятеж очередной попыткой ролфи вернуть времена своего господства. Слои, заинтересованные в сохранении Веры в Предвечного, обеспечивавшей им власть и влияние, справедливо убоялись утраты их при новом порядке. Диктатура, установленная с благими целями обновления разлагавшегося государственного строя, встретила яростное противодействие со стороны Империи. <…>

«Голос Эйнсли»,

№28 от 21 июня 307 года от ВР
        Е.С.О. Вилдайром Эмрисом отправлено в Амалер следующее послание:

«Его высочеству Аластару Эску. Из самой глубины Своего сердца выражаю вашему высочеству Свои поздравления и благие пожелания в грядущем деле построения независимого княжества Файрист. Примите уверения в искреннем участии, которые Я принимаю в трудах ваших, ваших соратников и вашей страны, а также подтверждаю и заверяю в союзническом характере отношений между нашими государствами».
        Идбер
        Записка от Шимуса Киу троюродному брату и компаньону
        в предприятии «Текстиль и конопляные веревки Киу»
        Моригаю Пэйро

«Дорогой братец, в кои-то веки прояви сноровку, которая присуща тебе в отношении баб, оторви зад от кресла и срочно запускай производство в новом цеху вейсской фабрики. Чтоб через неделю выкрашена была вся имеющаяся на складах партия сукна. Говорю тебе, заварушка будет похлеще самого Великого Раздора. Наживемся, братец!»
        Фиртсвит

«Верное слово»
        Раздел: За границей
        Файрист. Спуск корвета. В Амалере на днях спущен корвет «Серебряный Коготь», представляющий собой прекрасный образчик мастерства эскизарских корабельщиков, оснащенный к тому же по последнему слову техники. Интерес, однако, в другом. Это первый корабль, спущенный без благословения святого тива. Князь Эск верен себе и отменил обычай, существовавший много веков.
        Эббо. Празднование вступления в должность нового президента Рэйера Хана прошло без инцидентов. На приеме у Его высокопревосходительства наш полномочный посол произнес речь, в которой сказал: «Мы отвергаем злоумышленников, порицаем их поступки и верим в мудрость вашего руководства».
        Ролэнси и Идбер. Синтафские газеты старательно запугивают Идбер войной с Архипелагом. «Зеркало Саннивы» говорит, что Ролэнси уже сделала свои представления Идберу относительно захвата ее территории. Газета «Утро Империи» утверждает, что очень многие влиятельные лица, между ними князь Эск, президент Хан, обе палаты нашего парламента, бывший министр иностранных дел и другие стоят за наступательную политику Архипелага и считают войну с Идбером необходимой.
        Идбер <…> Корреспондент «Верного слова» в Вэймсе интервьюировал министра иностранных дел Кариго, который заявил, что в настоящую минуту Идбер намерен мобилизовать все свои силы, наносить быстрые и сильные удары, чтобы отразить грядущую ролфийскую агрессию. <…>
        Леди Солимэла Кашш
        Письмо к Лайд Эск
        Амалер, 23 июня 307 года
        Любезнейшая княгиня! Пишу к вам, с госпожой Эррил, оказией, и тем самым честно могу рассказать, сколь сильно мы обрадовались, что бурные события последних месяцев не коснулись до вас никоим образом. Только, ради Предвечного и нашей вечной дружбы, не проговоритесь в беседах с общими столичными знакомыми о новостях, коих собираюсь вам поведать. Поверьте мне на слово, любезнейшая княгиня, ваша чарующая откровенность может сослужить дурную службу и расстроить отношения с покровителями из Эсмонд-Круга.
        Вчера, 22 июня, в час пополудни состоялось бракосочетание вашей старшей дочери Мирари с ролфийским генерал-фельдмаршалом эрн-Рэймси. Неожиданное и скоропалительное решение вашего супруга относительно этого брака повергло общество в испуг и трепет.
        Даже самые главные соратники князя Эска, как слышно, не дерзают оправдывать его жестокость. Говорят, что в письме к супруге своей лорд Рэй во всем винит Аластарову безумную гордость, обрекшую девицу Мирари на брак с ролфийским варваром. Как же тут не вспомнить ваши сетования на жестокосердие и отсутствие совести у мужа? Не хочу даже лишний раз поминать о смертоубийствах, грабежах, злодействах гнусных, чинимых ролфи во все века, сберегая ваш пошатнувшийся душевный покой. Судьба же бедняжки Мирари теперь лишь в руках Предвечного, нам остается лишь молиться о ее здравии, ибо сесейные нравы варваров известны всяческими ужасами вроде многоженства и определения неугодных жен в солдаты.
        От всех этих переживаний прелесть жизни для меня совсем исчезла, но могу вообразить себе расстройство любящей матери, то бишь ваше, при получении известия о сочетании дочери. Об одном молю: не радуйте врагов безвиннейшею нескромностью речей! У вас есть что беречь. Ответа не требую. Уведомьте только о своем здоровье. Целую и нежно обнимаю. Ваша Солимэла.
        Аластар Дагманд Эск
        Отзвучали свадебные песнопения, отгуляли добрые амалерцы на балах и празднествах в честь сочетания княжны Мирари с ролфийским генералом, а ветер развеял разноцветные бумажки шутейных фейерверков. Весело было, пьяно и сытно. И столько всего и сразу, что никаким газетным борзописцам никаких слов не хватит. Тут тебе и отделение от Синтафа, и Знак Меллинтан, и ролфи. Да, они самые - настоящие островные ролфи. Полный Амалер миролюбивых любопытных «зубастиков» - мужчин, военных, рослых, здоровенных и красивых, как на подбор. Ух! Ах! Город, и без того шумный и беспокойный, словно восстал от вековой спячки, когда с кораблей на эскизарскую землю ступили подданные Священного Князя. Дамы всех сословий пришли в ажитацию, извлекли драгоценности, уже было припрятанные по тайникам и банковским сейфам до лучших времен. Должны же эти островные варвары узнать, что такое настоящий имперский шик, верно? Жаль только, быстро закончились праздники, выдвинулись на позицию ролфийские полки, и уплыла воевать зарвавшихся конфедератов эскадра эрн-Сэйлита. Ах, какой мужчина! Какой? Высокий, зеленоглазый, хо-ло-стой!!! Вослед
ролфийским парусам наверняка пролился девятый вал одиноких девичьих слезинок.
        - А твое сердце не увез с собой какой-нибудь бравый ролфи?- молвил с легкой улыбкой князь.
        Завтракал наедине с младшей дочерью в крошечной, но солнечной комнате, похожей на золотую клетку для маленькой птички крапивника. Уютное гнездышко для юной девы, если угодно. Ожегшись о Мирари, Аластар решил хоть как-то подружиться с Синой. И даже старался шутить.
        - Нет, папенька. Мое сердце целиком принадлежит системам уравнений,- парировала Сина, смакуя пирожное и удачно изображая беззаботность.- Дифференциальным.
        Застарелый страх девушки перед отцом никуда не делся, но его усилия хотелось поощрить. Может быть, пройдет время, и она привыкнет к его робкому любопытству.
        Аластар покачал головой.
        - Во всяком случае, системы уравнений никогда его тебе не разобьют.
        - Я знаю, папенька. Вы хотели со мной о чем-то поговорить?
        Сина не собиралась ходить вокруг да около. Затянувшийся разговор - это гарантия того, что папенька осерчает.
        - Теперь, когда место хозяйки моего дома снова вакантно, а статус мой изменился, то не согласишься ли ты заняться некой системой уравнений, в которой над множеством слуг и придворных надо будет производить операции?
        - О! А я и не знала, что вы так хорошо знакомы с наукой, изучающей упорядоченные пары множеств.
        - Я полон загадок, дочь моя,- невесело усмехнулся Эск.- Как вам мое предложение? Справитесь?
        - Да, я постараюсь оправдать ваше доверие, отец,- отчеканила Сина и решила сразу перейти к делу: - Как вы относитесь к тому, чтобы обустроить официальную резиденцию в нашем особняке на Восточной улице?
        - Я сам подумывал насчет резиденции. Кэйнигэск[Кэйнигэск - Гнездо Эсков (диллайн. .] не выдержит такого количества народа.
        Замок видывал осады и сражения, но всегда оставался именно «гнездом» для семьи. Негоже превращать его в проходной двор. Тем паче теперь, когда Эски вознеслись на вершину власти.
        - Значит, я не ошибся. Спасибо, Сина.
        Аластар чувствовал себя очень неловко, а потому торопился сбежать из девичьего будуара. Он осторожно поцеловал дочь в лоб в ответ на ее почтительный реверанс и с удивлением отметил, что от девочки приятно пахнет ромашкой и волосы у нее точь-в-точь такого же оттенка, как у него самого.
        Поздновато учиться любить взрослую дочь, но попробовать-то можно, верно?
        Новообразованное княжество требовало внимания ежеминутно, а князь, естественно, был потребен всем и сразу, одновременно в десяти местах. Времена, когда вождь лично занимался и войной, и законотворчеством, и порядком, к счастью, давно миновали, иначе порвали бы Эска его добрые подданные на два десятка маленьких аластарчиков.
        С одной стороны, соратники помогали чем могли - словом и делом, а с другой - отчаянно требовалось единоначалие.
        Пусть хотя бы обустройство файристского княжеского двора будет находиться в одних руках, в цепких лапках Сины Эск. Такая уж любовь у диллайн: любишь - значит, всецело доверяешь. Во всем.
        Установилось теплое безветрие, редкое явление в это время года. Эскизар и ветер - почти синонимы. Вроде бы и не жарко, но дышать все равно было нечем, невзирая на распахнутые окна.
        - Ты решил бороду отпустить для солидности?- усмехнулся лорд Рэй.- Ужели никак не выкроишь получаса для брадобрея?
        - Дела государственные, сам понимаешь,- в том же насмешливом тоне ответствовал Эск и закрыл книгу, в которой делал пометки.
        Она называлась «Хроники войн от начала истории до нынешних времен в подробном изложении», отличалась изрядными размерами, и ни один человек не стал бы читать ее дважды, не рискуя умереть со скуки. Но вот уже пять веков считалось, что без изучения этих премудростей не может обойтись ни один уважающий себя правитель. И не без оснований. Но до чего же заунывно описывали причины и следствия войн хроникеры и аналитики…
        Алфлаед с ужасом покосился на фолиант.
        - Говорят, некоторые отказывались от трона и венца, лишь бы не браться за
«Хроники».
        - Отец усадил меня читать их в десятилетнем возрасте,- проворчал Аластар.- И только лет эдак семьдесят назад я наконец ощутил их прелесть.
        Его собеседник притворно заслонился руками.
        - Прелесть? Ты сказал - прелесть? Твое извращение не слишком заразно? Или все же пристрелить тебя из сострадания, Эск?
        Разговор в подобном тоне происходил лишь потому, что Аластара и Алфлаеда связывало очень давнее знакомство, взаимная симпатия и, можно даже сказать, дружба, что для чистокровных диллайн большая редкость.
        - У меня к тебе серьезный разговор, князь,- сказал Рэй.
        Дружба между диллайн предполагала также отказ от церемоний и намеков.
        - И у Милберга Локка тоже?- напрямик спросил Аластар.
        Дружба диллайн требует еще и предельной честности. Если знаешь, о чем пойдет речь, то стыдно прикидываться неведающим, не по-дружески это. Таковы правила, если, конечно, хочется именовать сына Меллинтан - близким другом.
        - Да. Он ждет в саду. Прогуляемся?
        - Изволь.
        Два самых сильных и равных по возможностям владетельных лорда явились обговорить условия своей лояльности. Так принято. У диллайн. Да - клятвы принесены, да - договор подписан, но всегда есть детали, которые смущают умы. И к такому тонкому делу, как политика, нежелательно примешивать личное неудовольствие, копить обиду или непонимание. Потом только хуже будет.
        Милберг выбрал для беседы по душам цветник, и неспроста. Среди пестрых виол, стойких бархатцев и нежных пионов - питомцев Мирари - речь могла пойти только о женщине. Но владетель Локэрни зашел издалека. Поприветствовав князя Файриста кратко и по-деловому, он спросил:
        - Что вы думаете относительно наследника, Аластар?
        - А что, уже пора?- вопросом на вопрос ответил Эск.
        Конечно, он думал, и не единожды, и даже кое-что надумал.
        - Пора,- невозмутимо заявил Локк.- Обзаводиться законным наследником, который будет в глазах народа олицетворять преемственность вашей власти, ее постоянство, если угодно. Если вы не хотите, чтобы ваши подданные решили, будто в Файристе продолжится синтафская традиция «карманных императоров», то должны доказать народу свою решимость…
        - Я все знаю!- отрезал Аластар.

«Карманный император? Держи… карман шире, Локк!»
        Селвин Элвва уже предлагал помощь в возвращении Лайд. Или, на худой конец, обещал ее тихо и безболезненно устранить, если нет никакой возможности с ней жить как с женой или официально развестись. Лорд Дэссими совсем недавно намекнул на тот факт, что у него на выданье дочка - воспитанная, образованная и невинная девушка, умеющая слушать и молчать.
        - Ну и прекрасно. Так поделитесь планами.
        Локка трудно сбить с мысли или смутить резким ответом, он будет гнуть свою линию до конца.
        Эск дернул подбородком.
        - У меня уже есть наследник мужского пола. Мой сын.
        - Есть все неопровержимые доказательства родства?
        - Мы очень похожи. И не только внешне. Сомнений возникнуть не может.
        - Замечательно. Так вот мы с лордом Рэем хотели бы поговорить с вами о его матери.
        Эск аккуратно оторвал пожелтевший листок на кусте пиона. Чтобы тот не портил гармонию.
        - Я слушаю.
        - Мы примем вашим наследником Идгарда Янамари при одном-единственном условии - его мать не должна стать ни княгиней, ни официальной фавориткой, а еще лучше, если леди Джойана не будет мозолить глаза обитателей Амалера и всего Файриста.
        Видя, как гипсовой маской застыло лицо Эска, Алфлаед Рэй поспешил добавить:
        - Поверьте, Аластар, все мы люди образованные и прогрессивные и ничего против леди Джойаны как таковой не имеем. Она - исключительная женщина, и в качестве леди Эск я бы ее принял всем сердцем. Но не как княгиню.
        - Не сочтите за дерзость, но никто пока не готов видеть шуриа на престоле диллайнского государства. Это невозможно. Вообще.
        Устами Локка говорили сейчас все остальные члены Совета, а также подавляющее большинство обитателей Синтафа. Никто слишком не удивился женитьбе Бранда Никэйна на Джойане Янамари, его решение одобрили, многие сами не отказались бы от супруги-шуриа, особенно если за ней приданым будут титул, земли и деньги. Но княгиней…

«Не для того наши предки веками лили кровь, чтобы теперь возвращать власть змеиному народу»,- скажут простые… э… файристяне. И будут правы. Никто не забыл, кому изначально принадлежала эта земля.
        - Вы же как-то умудрились столько лет скрывать связь с этой женщиной…
        Четыре года назад владетелю Локэрни пришлось объяснять истинную причину отчаянных поисков леди Янамари в его уделе. «Мать моего сына» - это для диллайн аргумент решающий. Так же, как и принадлежность возможной княгини к народу Сизой Луны - препятствие непреодолимое.
        - А теперь вы называете новенький фрегат именем «Лаунэйд».
        Алфлаед, казалось, был обижен на друга и соратника.
        - Шуриа в княжьем венце будет раздражать практически всех, и рано или поздно найдутся желающие «освободить» князя от «змеиных чар». Тень падет и на вашего сына.
        Эск раздраженно хмыкнул. Ну еще бы! Буквально только что в пресловутых «Хрониках» читал что-то подобное. Правда, было это больше тысячи лет назад и в далеких от Синтафа и его окрестностей землях, но история о женщине недостойного рода, волею венценосного любовника ставшей царицей, ее злосчастной судьбе и горькой участи детей запомнилась надолго и приводилась в пример как недальновидный поступок правителя.
        Так частенько бывает, и не только с диллайн, когда жизнь сама подсовывает человеку намеки и предупреждения. Дескать, не глупи, не лезь на рожон, притаись. А смертный так и норовит против судьбы идти, переломить свою долю. Если, разумеется, можно счесть упрямством желание Аластара наречь заложенный на верфи фрегат - «Лаунэйд». А ведь этот поступок тоже кое у кого вызвал недоумение, мягко говоря. Корабельный мастер так и сказал: «Не к добру диллайн призывать милостей Сизой Луны».
        Теперь вот Рэй и Локк потребовали ответа. Все одно к одному.
        - Идгард Янамари - мой законный и несомненный наследник. И княгиней Файриста станет уже его супруга.
        Одержимость - это тоже своего рода проклятье, ничуть не менее страшное, чем Внезапная Смерть, терпеливо подстерегающая шуриа каждое утро. Разница в том, что Проклятье Сигрейн убивает, а с одержимостью надо жить и каждый день бороться с желанием бросить все дела и устремиться к вожделенной цели, перешагивая через близких, наступая на любимых.
        Жить в полную силу и из последних сил, жить так, словно впереди Вечность, но каждый день, как последний, жить, как… Джона. Это она - Недостижимая мечта для диллайн. Несбыточное, невозможное для детей Меллинтан наслаждение каждым вздохом, каждым глотком воды, каждым куском хлеба, каждым прикосновением… Да! Он завидовал своей возлюбленной, исступленно, восторженно, как, должно быть, завидует от рождения слепой зрячему или безногий калека - здоровяку. Она могла бежать по ниточке над пропастью, чтобы в двух шагах от цели передумать, развернуться и устремиться обратно, нисколько не пожалев о затраченных усилиях. Иметь выбор - это и есть свобода для диллайн. Хотя бы призрачную возможность изменить цель.
        Он, едва распрощавшись с Локком и Рэйем, поехал на верфь. К «Лаунэйд». К родной сестре «Меллинтан».
        Предатель из народа предателей! Не имеющий права даже прокричать слова ненависти и проклятья несправедливой судьбе, превратившей его в чудовище. Впрочем, как известно, чудовищами люди становятся по доброй воле, по своему выбору. И если другого может не быть, то этот у них есть всегда. Разве не тысячи тысяч мужчин во все времена между женщиной и короной выбирали корону, а между миром и войной - войну? Разве не так, Лаунэйд?
        Ветер с моря был солон и не по-летнему резок. Словно пощечина гнусному предателю. Наотмашь, без пощады.

«И значит… все теперь определилось. Корона и война? Пусть так!- подумалось князю Файриста Эску.- Но тогда уж до самого конца, до предела и за предел. Как диллайн и как вождь своего народа… Народа проклятых Одержимых. Вот только… простишь ли ты меня, Джойана? Поймешь ли? Потому что я бы сам себя не понял и не простил».
        Эвейн эрн Рэймси,
        главнокомандующий Экспедиционным корпусом

«Любопытно, я хоть когда-нибудь теперь смогу, глядя на город - любой город!- оценивать его с точки зрения красоты архитектуры или живописности окружающего его ландшафта, а не с позиции… диспозиции?» - с легкой грустью подумал эрн Рэймси, окидывая хищным взглядом приграничный городок Аррос.
        - Диспозиции для штурма, ваше высокопревосходительство, или для обороны?
        - Кэйбри…- вздохнул генерал и прикрыл глаза ладонью. Послеполуденное солнце, отражаясь в сонных зеленоватых водах медлительной реки Ирати, чинно журчащей в заросших тростником низких берегах, жгло генеральский взор, будто каленым железом. После почти суток без сна, проведенных в седле, это было, впрочем, неудивительно.
        - Да вы опять разговариваете сами с собой, милорд,- безжалостно пожурил его адъютант.- И если вы немедля не отправитесь в постель, я на вас эрна Бренги натравлю.
        - Кэйбри, твоя наглость переходит все мыслимые границы,- фыркнул эрн Рэймси.- Чем ты должен сейчас заниматься, а?
        - Встретить экипаж леди Рэймси и сопроводить ее на квартиру, а также всячески заботиться о ее благополучии,- отчеканил юноша.- Ну, так я уже и встретил, и сопроводил, и уверяю, в отличие от вас, эрна Мирэйр вполне благополучно устроена. Равно как и обе ее девушки. А вот вы, похоже, надумали вздремнуть прямо здесь, на бережку. То-то зрелище будет для идберранцев! Вон, глядите-ка, на той стороне!
        - О, разъезд!- эрн Рэймси с трудом, но все-таки оторвал ноющий зад от бревна, на котором сидел, и поприветствовал выехавших на идберранский берег Ирати драгун вежливым полупоклоном и взмахом руки с фуражкой. Драгуны несколько минут созерцали ролфийского генерала, недвижимые и мрачные, будто статуи, символизирующие Угрозу и Подозрительность, затем развернули коней и ускакали.
        - Вашу вежливость, милорд, похоже, неверно оценили,- заметил Кэйбри.
        - Отнюдь нет, мой юный друг,- ухмыльнулся генерал.- Наши будущие противники весьма проницательны и все поняли верно. Так. Хватит приплясывать вокруг меня, будто я помирать собрался! Отправляйся к леди Мирэйр и не вздумай отлучаться от нее дольше, чем на четверть часа! Бедняжка, верно, за всю свою жизнь не выезжала из Эскова Гнезда так далеко и, разумеется, растеряна и напугана. Хотя диллайн никогда не покажут врагу свою слабость. Поэтому…
        - Врагу, милорд?- искренне изумился адъютант.- Но разве мы теперь не союзники?
        - Я скажу так, Кэйбри,- серьезно и с некоторой грустью ответил Рэймси.- До тех пор, пока это нужно Ролэнси, я с уважением и радостью буду беречь и сохранять союз с князем Эском. Но Священный Князь повелел нам возлюбить только шуриа, о диллайн речи не шло. Некоторых из них я уважаю, одну из них я… на одной я женился, но, когти Локки!- это вовсе не означает, что я забыл все, что было между диллайн и нами. Я слишком долго с ними воевал, чтобы теперь начать вдруг доверять им всем и любить все желтоглазое племя! И когда… хм… если Вилдайр Эмрис прикажет мне повернуть оружие против Эска, я не поколеблюсь ни минуты.- Он пожал плечами, стряхнул задумчивость, словно пылинку с рукава мундира, и сменил тему: - Поэтому ты выдавишь из своей юной наглой натуры всю предусмотрительность и усердие, на которое только способен, и ни на миг не оставишь эрну Мирэйр грустить в одиночестве. Ясно?
        - Да, милорд!- бодро прищелкнул каблуками адъютант. А потом уточнил с опаской: - Но… ну… а как мне ее развлекать? Милорд? О чем разговаривать?
        - Расскажи ей о репе, которую вот уже третий год безуспешно пытается вырастить твоя мать,- усмехнулся Рэймси.- Или о покрое дамских платьев, что ли… Все. Пошел! Если понадобится, меня можно будет найти в штабе. И помни, что, пока меня нет, эрна Мирэйр - твой командир. Ну? Шагом марш!
        На ландкарте Идбер - длинный и узкий, вытянувшийся вдоль синтафских… извините, файристянских границ, больше всего походил на этакого удава, причем плотно пообедавшего, если счесть «брюхом» знаменитые «ничейные» болота на рубеже с Эббо. Но «змеиные» сравнения с недавних пор в ролфийском обществе считались дурным тоном, вроде сытой отрыжки в присутствии дам, потому эрн Рэймси, немного подумав, нашел для Торговой Республики иной эпитет:
        - Экая кишка, господа! И весьма плотно набитая. Ну-ка, давайте, пока есть время, найдем местечко, где ее проткнуть.
        И задумчиво провел по расстеленной на столе карте острием скейна.
        - Чтобы на нас вывалилось все скопившееся там дерьмо?- хмыкнул эрн Сэйранн, командир Пехотной дивизии.- Эвейн, не забывай - нас только девять тысяч, к тому же разделенных надвое. Почти без кавалерии - ведь не считать же кавалерией те крохи, что ты выгрыз у Носатого Филина! Желтоглазые могли бы и расщедриться для союзников.
        - Ты же знаешь Кана не хуже меня, Элдайр,- Рэймси пожал плечами.- Четыре эскадрона - лучше, чем ничего.
        - Я бы не делал таких уверенных заявлений,- эрн Сэйранн сморщил нос.- С этими мятежами, заговорами, революциями и поспешными присягами кто поручится за верность твоего диллайнского приданого? А ну как наши союзники прямо на марше решат присягнуть кому-нибудь еще, да и ударят нам в спину? А?
        - Вот именно поэтому полковника Конна и нет сейчас за нашим столом,- развел руками командующий.- Так что можно считать этот совет практически тайным. Нет, я не боюсь того, что союзная конница вдруг переметнется и ударит нам в спину. Наши ребята отлично умеют быстро перестраиваться в каре, так что тем, кто попробует ударить, можно лишь посочувствовать. Но мы ведь будем держать ушки на макушке, господа?- и подмигнул соратникам.
        - Женитьба дурно на тебе отразилась, Эвейн,- неодобрительно покачал головой эрн Бренги.- Умерь свою игривость и наметь для нас хотя бы приблизительный план. Как ты намерен действовать против идберранцев сейчас?
        - В данный момент - никак.- Рэймси зевнул и сладко клацнул зубами.- Вот когда маршал Кербази с той стороны,- и небрежно повел рукой в сторону Идбера,- изволит развернуть свои войска да подтянет все ополчение, что они сейчас мобилизуют… уа-а-у… вот тогда и поглядим. А пока: плацдарм мы заняли, обе дороги перекрыли, мосты заминировали… уже или еще нет?.. Экейц Кербази известен стальными нервами, не так ли? Посмотрим, правда ли это или очередная конфедератская болтовня.
        - И как же ты собираешься проверить нервы маршала Кербази на прочность, Эвейн?- с предвкушающей ухмылкой полюбопытствовал начальник штаба.
        - Высплюсь - расскажу,- отрезал Чесночник.- Займись разведкой, наладь связи с местными агентами. Эск мне целый список презентовал - вот, ознакомьтесь-ка, господа.
        - А кто взвалит на себя обязанность… м-м-м… создавать положительный образ нашего корпуса в глазах обывателей? А то ведь с этими новыми… как бишь их теперь?.. файристянами нужно поаккуратней. Когти Локки, это ты у нас - воитель из легендарных времен и успел пожить при императорском дворе, а нам-то как быть? Чуть что - и ведь полетят перья, Эвейн. Меня учили воевать с пушистиками, а не раскланиваться с ними при встрече.
        Озвученные сомнения эрна Бренги энергичными кивками поддержал эрн Сэйранн. Он тоже не очень хорошо представлял себе последствия какого-нибудь неловкого шага в отношениях с союзниками.
        - Не берите в голову, братья.- Рэймси снова зевнул, да так, что на глазах выступили слезы.- Они тоже не слишком уютно чувствуют себя в нашем обществе. Но для того, чтобы перья все-таки не полетели, у меня есть замечательный способ. Этакий неожиданный резерв, который склонит весы Удачи на нашу сторону.
        - Какой еще резерв?- начальник штаба нахмурился.
        - Тэйгайр, еще немного - и ты меня разочаруешь. У меня же имеется настоящая диллайнская княжна! Если кто и не даст нам сесть в лужу, так это эрна Мирэйр.
        - О!- офицерский дуэт вышел весьма слаженным. Вот что значит многолетние тренировки!
        - Уж не собираешься ли ты включить супругу в состав нашего штаба?- ласково прижмурился эрн Сэйранн, не скрывая предвкушения. Женоненавистников в Экспедиционном корпусе не водилось, и единственное, пожалуй, от чего страдали чины воинства Рэймси, так это от отсутствия в составе корпуса двух-трех прапорщиц для канцелярской работы. Ну вот чем бы они помешали? Так ведь нет же, «Чесночник» строго-настрого запретил брать с собою женщин. «Везти сову в Санниву?!- старинной поговоркой отмел он все возражения.- Господа, вы что, забыли о второй по важности нашей задаче? И, кроме того, союзники сперва должны привыкнуть к нашим шокирующим их обычаям». Что правда, то правда: и материковым обывателям было бы дико узреть свирепых ролфиек с пистолетами и скейнами, особенно учитывая, что на Ролэнси женщины в армии предназначались все-таки не для того, для чего обычно предназначаются женщины в расположении войск, и… м-м… ненавязчивое улучшение континентальной породы было не последней, хоть и не основной, задачей Экспедиционного корпуса. Рэймси сказал - Рэймси сделал. Даже среди воителей ланцета и клистира не нашлось
места ни одной форменной юбке, хотя в ролфийской армии медициной традиционно занимались именно дамы. Традиция потому что такая. Так что, лишенные общества своих волчиц, ролфи тоже чувствовали себя не слишком уютно. Поэтому юная эрна Рэймси имела все шансы мгновенно завоевать сердца Экспедиционного корпуса в полном составе.
        - И поставлю на довольствие, если понадобится!- щелкнул челюстями Рэймси.- Она - дочка их обожаемого Эска, фактически принцесса и уж наверняка точно знает, как нравиться своему народу. Одно дело, когда мы, зубастые ролфи, говорим о мирных намерениях, а совсем другое - когда то же самое скажет им дочь Аластара Эска. Это будет для них гарантией. Ей они поверят скорее, чем нам. А уж если вспомнить тот знак, который подала Огненная Луна в Амалере! Лучшего символа сердечного… э… согласия между нами и файристянами не найти.
        - Бедная маленькая птичка,- сочувственно поморщился эрн Бренги.- Невеселое это занятие - быть символом. Что ж, постараемся ей помочь.
        - Да уж, постарайтесь,- и Рэймси откровенно показал зубы.- Очень на вас надеюсь, господа. А теперь вернемся к нашим делам. К следующему совету, на который нам придется пригласить и полковника Конна, хотелось бы окончательно определиться с планами.
        Мирари
        Сравнивать городок, в котором расположился штаб ролфийского Экспедиционного корпуса, с Амалером было так же бессмысленно, как цветок подорожника с сортовой розой. Маленький, грязный и невзрачный Аррос, в котором из достопримечательностей - площадь, где двести лет назад повесили знаменитого разбойника Картри-Сороку, и самая большая в Эскизаре лужа, которые мэр, господин Фэрил, лично показал эрне Рэймси в день приезда. В дороге Мирари укачало, она едва на ногах держалась от усталости, но не смогла отказать трясущемуся от ужаса и восторга градоначальнику, встретившему карету юной генерал-фельдмаршальши. Тому тоже не приходилось раньше видеть сиятельных княжон, а посему господин мэр не только заикался, но и спотыкался, норовя наступить высокой гостье на ногу.
        Лужа произвела на Мирари неизгладимое впечатление своей шириной и зловонием, благо знаменитая своим висельным прошлым площадь располагалась практически за углом. И там эрну с нетерпением поджидала целая делегация горожан. Полицмейстер, начальник почты, аптекарь, писарь и цирюльник с чадами и домочадцами. Рядышком отирался оставшийся без места в жизни бывший императорский рив. Ролфийские солдаты - это одно, а настоящая, всамделишная дочка самого Эска - совсем иное. Событие, которое еще нескоро повторится.
        - Ваше высочество, миледи, не откажитесь отужинать в семейном кругу. Моя супруга гуся запекла.
        Гусь присутствовал лично - обложенный печеными яблоками, возлежал он на серебряном блюде, приветственно задрав толстые, покрытые корочкой ляжки. Блюдо держала перед собой пунцовая от напряжения госпожа Фэрил. В честь встречи несчастная женщина до полуобморока затянулась в корсет, в котором, должно быть, полвека назад выходила замуж.
        - Не побрезгуйте, сиятельная…- прохрипела бедняжка мэрша.
        Атласные ленточки накрахмаленного до хруста чепца мертвой хваткой сдавили все три ее подбородка.
        От одной только мысли о жирной и жесткой гусятине молодой женщине подурнело. Но совсем отказать в милости этим гостеприимным людям княжна не могла.
        - Это так мило с вашей стороны, госпожа Фэрил, я попробую кусочек. Я ведь еще не виделась с супругом,- улыбнулась она и отковырнула кусочек яблочка предложенной серебряной вилкой.- Эрн Рэймси будет недоволен.
        Возможные последствия неудовольствия генерал-фельдмаршала привели в трепет даже самых отважных арросцев, и Мирари благополучно отпустили с миром. Гуся пришлось нести примчавшемуся на подмогу Кэйбри.
        - Как поживает… э… эрн Эвейн?- осторожно поинтересовалась юная супруга.
        - Очень скучает,- бодро отрапортовал адъютант, глазом не моргнув.
        Скучающих ролфи новоиспеченная эрна представляла себе весьма смутно. Все, кого она до сих пор видела, были обязательно чем-то заняты: солдаты чистили оружие или маршировали, офицеры раздавали указания или что-то писали, а сам эрн Рэймси вообще не знал роздыху. Исключение он сделал, пожалуй, только для исполнения супружеского долга. Опять же, сравнивать свои впечатления от практики с теорией, почерпнутой из романтической литературы, Мирари тоже не стала. Уважаемый супруг оказался внимательным и… м-м-м… целеустремленным.
        - Засыпайте, дорогая. Вам завтра рано вставать,- сказал он, совершив обязанность мужа, и заботливо укрыл девушку одеялом.
        И останься они в Амалере, у княжны достало бы времени обдумать каждое его слово и действие, но наутро ее уже ожидала карета, готовая везти эрну Рэймси вослед за супругом. Самостоятельно путешествовать оказалось потрясающе интересно. Столько людей вокруг, незнакомых, чужих, разных, и рядом никогошеньки в красно-белых ливреях. То, чего нельзя было княжне Эск, оказалось можно для владетельной эрны - покупать пирожки у деревенских хозяек, пить колодезную воду, спрашивать дорогу у мальчишек. И, конечно, заказывать на постоялом дворе кружку эля и заедать его горбушкой хлеба, пропитанной пахучим маслом и присыпанной крупной серой солью. Право же, Мирари очень понравилось быть замужней дамой.
        Под резиденцию командующего Экспедиционным корпусом выделили дом сбежавшего в Синтаф тива - добротный коттедж в стародиллайнском стиле: дикий камень, беленые балки перекрытий, узкие маленькие окна, огромный камин.
        - Мне нравится,- обрадовалась Мирари, по-хозяйски обозревая свои временные владения.
        - Ничего так,- нехотя согласился Кэйбри.- Усадьба милорда вам тоже понравится, и она гораздо колоритнее.
        - Не сомневаюсь. Поставьте куда-нибудь эту несчастную птицу. И надо будет вернуть блюдо.
        - Не извольте беспокоиться, миледи.
        У миледи имелось столько поводов беспокоиться, что сохранность чужого серебра волновала ее менее всего. Мирари переживала из-за своих платьев, чей крой явно пришелся мужу не по вкусу, она волновалась из-за того впечатления, которое производит на ролфийских офицеров своим незнанием многих их обычаев, она страшилась не справиться с обязанностями супруги генерал-фельдмаршала, подвести этого странного человека.
        - Мне придется найти модистку, чтобы перешить наряды.
        - Вряд ли в Арросе водится такой зверь,- хмыкнул Кэйбри и яростно принюхался к гусю.- А зачем вам?
        - Сделать пояса к платьям. Это важно!
        Конечно, важно. Эвейн четко выразил желание лицезреть ее талию. Будем ее теперь делать.
        - Миледи,- вкрадчиво промурлыкал адъютант, с трудом отрываясь от занимательной игры в гляделки с жареной птицей.- Вам бы не мешало отдохнуть с дороги. Барышни ваши уже и водички согрели для ванны. А я пока… м-ням… раздобуду какую-нибудь тетку с нитками и иголками.
        - И сообщите Эвейну…
        - Непременно, миледи. Одна нога здесь, другая там.

«О, как я недогадлива!» - поняла Мирари и поспешила оставить урчащего Кэйбри наедине с гусем. Каждому свое. Ролфи - покушать, диллайн - искупаться. В конце концов, ванна - это самое прекрасное, что может случиться с путником в конце пути, даже если ею окажется обыкновенная бочка из-под вина, наполненная чуть теплой, пахнущей тиной водой. Но диллайнская княжна не роптала, ее воспитывали переносить все испытания молча и с достоинством.
        И едва только эрна Рэймси привела себя в порядок, как в резиденцию главнокомандующего стали по очереди захаживать офицеры, чтобы поприветствовать юную даму, приложиться к ее ручке и предложить любые свои услуги.
        - Миледи, вы прекрасны! Ваше присутствие - такая честь для всех нас!- рассыпался в комплиментах эрн Сэйранн.- Эвейн очень скучал по вам, миледи. Кстати, скажу вам по страшному секрету, наш генерал-фельдмаршал - большой сладкоежка. Вы ведь привезли с собой мед или варенье?
        Утренние сласти положительно влияли на общий настрой «Чесночного» генерала, и в них подчиненные были кровно заинтересованы.
        - И мед, и варенье, и повидло.
        - Миледи, вы - чудо!
        Довольный Сэйранн ретировался, и вместе с ним исчезла левая гусиная голень. Правое крыло было откушено чьими-то острыми зубами еще раньше.
        Следом явился эрн Брэнги, доверительно сообщил, что милорд просто расцвел после женитьбы, напомнил про сладости и украл левое крыло.
        Проницательная диллайн тут же узрела тенденцию и завернула правую гусиную ногу в салфетку. От ролфийских зубов подальше. И оказалась совершенно права, ибо к ней потянулась череда офицеров-визитеров, и каждый счел своим долгом сказать комплимент, намекнуть на любовь эрна Рэймси к сладкому и отщипнуть от жареной птицы.
        Когда поздно вечером «Чесночник» явился домой, его взор пал на пустое, дочиста вылизанное с обеих сторон серебряное блюдо.
        - А где?
        - А вот!- Мирари горделиво откинула салфетку со своей добычи.
        Польщенный такой заботой, Рэймси смущенно проурчал:
        - Дорогая моя, вы так добры… спасибо… вкусно… хорошо прожарено… уррр…
        Он заснул с косточкой в зубах. Сытый желудок сыграл с измотанным до предела генералом глупую шутку - одним ударом отправил в царство сна.
        - Кэйбри… Где вы?- шепотом прокричала Мирари.
        - Я тут, миледи.
        - Его надо бы уложить на кровать. И… достать кость.
        - Так точно, миледи!
        Первое получилось, второе - не сразу. Ролфи даже во сне не хотел отдавать добычу.
        Кухарка, женщина по имени Нимервин, оладьи испекла пышненькие и золотистые, а Мирари полила их медом и подала супругу вместе с чашечкой кадфы.
        Оказывается, сказать банальное «Доброе утро, Эвэйн» и увидеть радость в его глазах - несказанно приятно. Еще приятнее, когда в благодарность тебе деликатно целуют ладошки, героически принесшие поднос.
        Все-таки в замужестве есть и положительные стороны, а не только переживания и беспокойства.
        Генерал не пожелал блаженствовать в одиночестве и пригласил юную супругу вкушать запретную сладость вместе.
        - Мирэйр, мне необходима ваша помощь,- вдруг сказал ролфи.
        - Конечно. Я сделаю все, что в моих силах, милорд.
        - Потому к вам и обращаюсь, дорогая. Только вы и можете мне помочь.
        Доверие в сложном деле - в глазах диллайн это высшая степень близости. Только самые любимые, только самые родные способны просить помощи в трудную минуту. Словом, Мирари почувствовала себя польщенной, когда эрн Рэймси изложил ей суть своего плана по завоеванию расположения у местного населения.
        - Сделайте так, чтобы эскизарцы не боялись ролфи, подскажите нам, как обойти острые углы, как избежать недоразумений.
        Легко сказать! Века недоверия и вражды не испаряются, как снег на весеннем солнце, за несколько дней. Мирари задумалась. Вот что бы она сама сделала, потребуйся ей познакомить незнакомцев, друг к другу не испытывающих особых симпатий? Что могут предложить осторожным диллайн порывистые ролфи? Ну, кроме галантности своих мужчин и их строгих мундиров?
        - Мне кажется, обществу должна понравиться идея танцевальных вечеринок,- робко предложила Мирари.
        Эрне Рэймси довелось послушать, как играют музыканты Экспедиционного корпуса. Пусть исключительно военные марши и лихие народные мелодии, зато как душевно и задорно! Ноги сами идут в пляс.
        - Когда люди собираются вместе, чтобы кушать и танцевать, то симпатии появляются сами по себе,- и поспешила добавить, чтобы ни в коем разе не показаться мужу самоуверенной дурочкой: - Мой отец в самые напряженные моменты всегда устраивал балы.
        - Отлично! Пусть будут танцы. Я распоряжусь насчет оркестра и правил поведения.
        У генерала получилось не слишком ласково, зато очень уверенно. Мирари не сомневалась - музыканты будут стараться изо всех сил, а офицеры поразят арросских барышень манерами и выправкой.

«Я докажу всем… Всем докажу!» - подумала девушка, с трудом представляя, кто эти
«все».
        И принялась за организацию вечеринки со всем усердием и целеустремленностью, свойственным детям Меллинтан. Первым делом эрна Рэймси в сопровождении бравого Кэйбри нанесла визит вежливости в дом мэра. Серебряное блюдо вернуть, поблагодарить за теплую встречу и высказать чаяния своего батюшки всеми силами и повсеместно содействовать возникновению дружественности между подданными Файриста и Ролэнси. Мирари являла собой живой пример налаживания взаимной привязанности народов.

«Уж как привязали, так привязали. Бедная маленькая птичка»,- шепотом вздыхала госпожа мэрша и украдкой вытирала медового оттенка очи.
        Мэр внимал ее высочеству с трепетом и клялся в любви к ролфи, переданной ему с молоком матери, которая по бабкиной со стороны отца линии была почти чистокровной фаолхэйери.
        - Танцы - это прекрасно, танцевать мы всегда готовы. Мы как раз не успели еще и праздник затеять. Вот и кстати будет,- обрадовался господин Фэрил.
        - Какой еще праздник?- удивилась Мирари, не без оснований заподозрив арросского мэра в почитании Предвечного. Был как раз канун Первого Летнего Благоденствования.
        Мэр тоже вспомнил о празднике и перепугался до икоты.
        - Ну это… начало царствования… батюшки вашего… ик… интро… интронизация…
        - Коронации еще не было,- добрая княжна милостиво спасла градоначальство от апоплексического удара.
        - Уф…
        - Пусть это будет просто танцевальный вечер на свежем воздухе.
        - С закусками?- оживилась мэрша.- Господам офицерам понравился гусь?
        - Очень,- ответила Мирари за пришедшего в ажитацию Кэйбри, чем окончательно покорила сердце адъютанта.
        Госпожа Фэрил обрадовалась перспективе ничуть не меньше. Оказывается, гусей в Арросе разводили все: и землевладельцы, и арендаторы, и простые горожане. И ради установления дружественных отношений не пожалеют даже самого паршивого гусенка, заверила мэрша. Гусят Мирари стало жалко, и она согласилась только на взрослых, уже успевших пожить и насладиться жизнью гусаков, хотя по лицу Кэйбри было понятно, что ролфи не откажутся ни от гусят, ни от гусаков, ни от гусынь.
        - И заверяю вас, госпожа Фэрил, офицеры в отношении девиц и дам будут вести себя достойно.
        Нельзя сказать, что мэрша воодушевилась уверениями Мирари. Три взрослые незамужние дочери - это, знаете ли, повод внимательнее всматриваться в каждого встречного холостого мужчину и рассчитывать на его неосторожность.
        - Как вы думаете, Кэйбри, ваши… наши офицеры не станут вести себя как буки? Понравятся ли им диллайнские девы?- настороженно спросила княжна у задумчивого адъютанта.- Его высокопревосходительство, конечно, может приказать, но… Мне бы хотелось, чтобы все выглядело естественнее.
        - Не волнуйтесь, миледи. Жареные гуси и румяные девушки - это лучшее, что может случиться с ролфийским солдатом на чужбине,- уверенно заявил он и облизнулся.
        А перед Мирари стояло еще две важные задачи - написать план действа для утверждения оного эрном Рэймси и перешить одно из своих лучших платьев. Первое далось легко, второе - сложнее во всех отношениях. Эвейн не был в восторге от имперской моды, полагая, что мужскому взгляду жизненно необходим вид дамской талии. Но Мирари, столь чувствительной к чужому недовольству, хватило нескольких неодобрительных взглядов на ее гардероб и, наоборот, горячих похвал изяществу ее талии. С этим надо было что-то срочно предпринять. А что делают диллайн, сталкиваясь со сложной конструктивной задачей? Правильно! Они придумывают что-то новое.
        Мужу не нравятся шмизы? Не беда! Изобретем новый крой и сочиним радикально другую моду. С богами можно, а с юбками нельзя? Чепуха! Муж хочет талию - будет ему талия в лучшем виде. Главное - точно сформулировать задачу.
        И ко дню, на который были назначены танцы, уже никто в Экспедиционном корпусе не сомневался в том, что эрну Рэймси снова повезло несказанно. На этот раз с супругой. У леди Мирэйр обнаружились стальные когти и мертвая хватка. «Маленькая бедная птичка» добилась всего, чего хотела: устроила вечеринку, перезнакомила всех незамужних девиц с холостыми офицерами и сразила провинциалов наповал фасоном наряда - с талией, подчеркнутой ярким кушаком. - Мирэйр, вы - лучший из моих генералов,- искренне похвалил супругу эрн Рэймси, удовлетворенно переваривая арросского гуся и поглядывая на своих ролфи, уверенно вальсирующих с разрумянившимися арросскими девицами. Танцы устроили прямо на площади, разместив по периметру столы со снедью. Маневр, преследующий двойную пользу: помимо эстетической радости от созерцания блюд с гусятиной, корзин с пирожками и… м-м… котлов с пылающей голубым пламенем жженкой по-конрэнтски, эрн Рэймси получал некую гарантию, что никто из его волчар не ускользнет в густеющую темноту эскизарской ночи с местной барышней на плече… незамеченным. Идея расстановки столов, кстати, тоже
принадлежала юной эрне. Видно, уже оценила особенности ролфийского характера и чисто по-диллайнски рассчитала, что мимо еды ни один сын Морайг спокойно не пройдет.
        А еще, конечно же, фейерверк - благо в Экспедиционном корпусе хватало умельцев сделать «бух!» не только громко, но и красиво. Глядя на расцветающие в ночном небе огненные шары и слушая восторженные возгласы обывателей, Эвейн язвительно подумал, что подобное зрелище отлично видно с идберранского берега. И слышно тоже. Значит, задача выполняется, и нервам маршала Кербази суждено истрепаться напрочь. Сожжение чучела тива Хереварда, кстати, тоже вышло оч-чень зрелищным.
        Корпус стоял в Арросе уже вторую неделю, и никто не посмел бы сказать, будто Рэймси тратит время даром или предается неге, запутавшись в юбках молодой жены. К слову, он еще и до юбок-то толком не добирался. Лихой кавалерийский наскок в брачную ночь не в счет. Но когти Локки! Время! Стойкое желание наконец-то заняться исполнением супружеского долга, вплотную и с должным тщанием, возникавшее у эрна Рэймси поутру, сойдясь в беспощадной схватке с голодом, уступало позиции соблазну отведать очередных коврижек или, как бишь их, профитролей - мня-м-м… После окончания утренней трапезы под дверью уже начинал царапаться и нетерпеливо поскуливать Кэйбри, намекая на очередной список неотложных дел, и генерал с головой нырял в дневные заботы, да так, что к обеду нередко вообще забывал, что у него теперь есть жена. В итоге вечером, точнее, ночью, когда измотанный Рэймси вваливался на квартиру, сил у него оставалось ровно на то, чтобы отдать должное гусятине, стянуть сапоги и снять мундир. И захрапеть, накрепко обхватив талию своей пушистой птички. Правда, в кружевном безумии пеньюара отыскать талию супруги тоже
было непросто, но коль скоро удалось с платьями, может, постепенно получится донести до юной диллайн - ложась спать, совершенно необязательно забираться в этакий мешок с завязочками у горла, из которого наружу торчит лишь голова да кончики пальцев. Пр-роклятые юбки. И когда же дамы поймут, что совсем без юбок они выглядят гораздо аппетитней?
        - Вам непременно следует танцевать, моя леди,- категорично заявил эрн Рэймси.- Молодым красивым дамам на праздниках полагается танцевать и веселиться. Увы, я не смогу составить вам пару - мне слишком давно не приходилось вальсировать. Поэтому… Кэйбри! Оставь в покое гуся, он никуда уже не улетит, и поди сюда.
        И пока адъютант послушно кружил в танце диллайнскую княжну, генерал попивал пунш и благостно размышлял: о прошедшей штабной игре, о завтрашних маневрах конной артиллерии совместно с уланами полковника Конна, о подсохших к лету дорогах и полях Идбера - и о том, что Кэйбри следует оторвать его наглые ручонки. О, и эрн Сэйранн туда же! «Позволь пригласить твою даму, Эвейн!» Ишь, осмелел, разулыбался, хвостом завилял. У самого уже младшая внучка на выданье, а поди ж ты!
        - Обойдешься,- рыкнул Рэймси и подал руку своей порозовевшей от танца и смущения супруге.- Моей леди надобно отдохнуть. Идемте, дорогая.
        И повлек ее в сторонку, подальше и от танцующих, и от любопытных офицеров, и от еще более любопытных горожан. Зато, наоборот, поближе к столу, ролфийскими вояками почти нетронутому в связи с отсутствием на оном мясного и спиртного.
        - Сок,- Рэймси повел носом на соблазнительный пузатый кувшин.- Яблочный. Или сидр. Не желаете присесть и немного освежиться, моя леди?
        Рядом со столом нашлась еще и лавка. Не слишком аристократическое сиденье, ну да что делать. Впрочем, эскизарская… ну да, принцесса!- уже, кажется, привыкла к тяготам походной жизни. И беспрекословно уселась на простую, фактически селянскую лавку, выжидающе мерцая на генерала золотыми глазами.
        - Нам с вами надобно обсудить дальнейшее, Мирэйр,- заложив руки за спину, он встал напротив, но смотреть на нее долго не стал, отвел глаза.
        Если долго смотреть в огонь, ночь покажется потом еще темнее, не так ли?
        - Со дня на день я надеюсь получить известия…- Рэймси на миг умолк, а потом все-таки не стал играть в секретность с собственной женой.- Точнее сказать, приказы касательно наступления моего корпуса. Это означает, что наш милый отдых на границе с Идбером наконец-то закончится. Мы пойдем вперед, ударим и, не сомневайтесь, сумеем пробить их оборону и выйти на назначенный мне рубеж. Но… Это будет уже настоящая война, Мирэйр. Со стрельбой, ночными марш-бросками, канонадой и кавалерийскими атаками. На вражеской территории. Наверняка будут и диверсии, и ненависть местного населения, и убийцы, охотящиеся за моей головой. И, боюсь, что не только за моей.
        Она промолчала, только чуть расширила глаза, но генерал уже привык к диллайнской врожденной немногословности и ничуть не сомневался - супруга слушала очень внимательно, не пропуская ни слова. Супруга… Какая, когти Локки, супруга? Вот эта… девочка? И ее он собрался тащить за собой в Идбер!
        - Вы не ослышались, дорогая, я сказал - боюсь. Охотиться станут не только на меня, но и на тех, кто мне близок и дорог. Наш противник - отнюдь не светский правитель Идбера. Мы собрались воевать с эсмондами, с тивом Алезандезом и его присными. И уж они не упустят шанса расправиться разом с двумя врагами - Эском и мной. Вас, дочь князя Файриста и мою жену, могут попытаться похитить или даже убить. Разумеется, допустить такое немыслимо для любого ролфи, не только меня, но опасность все-таки есть. И поэтому передо мной теперь возникла некая дилемма, разрешить которую я не могу. Везти вас за собою в Идбер - неразумно и опасно, но и отослать вас - немыслимо.
        Диллайнская княжна невозмутимо кивнула и заявила с упрямым выражением на лице «Я уже не ребенок!»:
        - Согласна. Немыслимо еще и потому, что я не вернусь в Амалер без вас, Эвейн.
        Она, в конце концов, полноправная супруга, а не игрушка. Захотел - поигрался, передумал - обратно в сундук положил.

«Так не пойдет!»
        Жизнь замужней дамы, со всеми правами и привилегиями, положенными ролфийским женам, Мирари определенно нравилась. Быть хозяйкой не на словах, а на деле - очень здорово. И целиком по-диллайнски - покинув родительское гнездо, не возвращаться никогда, а вить свое.
        - Да? Любопытно, отчего так?- хмуро поинтересовался Рэймси.- Вы же совершенно не знаете меня, Мирэйр, и не представляете, что такое ролфийская армия на марше и что такое я во главе этой армии. Эти славные ребята,- он махнул рукой в сторону танцующих,- там, за рекой, в Идбере, станут совсем другими. И я тоже стану другим. Я пришел, забрал вас, разлучил с отцом, оторвал от привычной и спокойной жизни - когти Локки, да я ее попросту разрушил, вашу жизнь. Наверняка ведь был какой-нибудь юноша, более милый вашему сердцу, чем клыкастый солдафон вроде меня. И теперь вы решили следовать за мной на театр боевых действий. Почему? Я-то знаю причину, по которой проделал все это с вами, но вот вы…
        Думать про Раммана Мирари себе запретила еще перед свадебной церемонией, похоронив свою несчастную маленькую любовь под розовым кустом, так, как когда-то в детстве умершего котенка - слабенького полосатого доходягу. Отцовский грум - Варалис, прекрасно разбиравшийся в звериных хворях, сразу сказал: «Не жилец», а она пыталась выходить тварюшку и вконец замордовала. Придумать себе любовь, а потом страдать - это в моде нынешнего века, но не выход для диллайнской княжны. Рамман… Рамман остался в прошлой жизни, куда нет возврата. И точка.
        Юная эрна грустно улыбнулась супругу:
        - Вы так давно воевали с диллайн, что забыли, какие мы по сути своей. Вы явились в Амалер в самый темный час моей жизни и нежданно-негаданно указали мне путь. Новая жизнь, новые открытия - неужели вы не помните, что для нас, для диллайн, самое важное? Нам нужен смысл и цель. И я теперь буду с вами, милорд, везде, где это будет возможно, и всегда, когда стану потребна. На войне так на войне.
        - Хорошо. Пусть так. Смысл и цель, значит.- Эвейн по-волчьи лихо ухмыльнулся.- Неплохо звучит для начала.- И снова посерьезнел.- Если бы вы были просто моей женой, Мирэйр, я бы отрядил конвой, чтобы отвезти вас к батюшке. Но вы - кое-что большее. Для меня, для посвященного Локки, вы - и есть Локка. В какой-то степени. В вас горит ее костер, я не мог этого не заметить и не мог не узнать. Когда богиня смотрит, нельзя не увидеть. А это значит - удача, и улыбка богини, и ее огонь, на который только и нужно идти. Расстаться с вами теперь - это самому лишить себя удачи. Кроме всего прочего. Именно поэтому, если вам интересно, я и просил вашей руки и забрал вас.
        - Ах вот как!- Девушка всплеснула руками - плавно и красиво, как это делают дети Меллинтан, обожающие скупые, но яркие жесты.- Воистину прав папенька, когда говорит: «Ролфи никогда не довольствуются малым. Только - все и сразу». Вам, должно быть, мало было бы просто диллайнской княжны, вам нужна богиня.- Мирари невозмутимо пожала плечами.- Что ж, мы на равных, мой эрн. Мне - новый мир, вам - богиня. Все по-честному, не правда ли?
        - О да! Воистину правы мои офицеры, когда говорят: «У нашей маленькой птички - стальные коготки!» - по-доброму передразнил жену ролфийский генерал.- Да, все по-честному. Почти.- И подмигнул эдак со значением: - Кстати, прекрасное платье. Этот крой идет вам гораздо больше прежних… балахонов. И коль уж мы отныне решили быть откровенны - а мы ведь решили, не так ли?- не прислушаетесь ли еще к одному моему пожеланию? Касательно вашего гардероба?
        Диллайн притворно возмутилась:
        - В новый мир в старых платьях? Вы, верно, пошутили?
        - Ну, коль скоро вы настроены так решительно, моя леди, тогда перенесите вашу решимость с платьев еще и на сорочки. Богине, отправляющейся завоевывать новый мир, не к лицу прятаться в кружевной… мешок. Право, неужто мне придется проводить рекогносцировку и составлять карту, дабы отыскать вас среди всех этих оборок?
        Мирари сильно надеялась, что в сумерках Эвейн не разглядит ее смущение и пунцовые щеки. Но, к ее счастью, ролфи был поглощен обдумыванием ответного жеста.
        - А взамен… а взамен…- Он не на шутку призадумался.- Немедленно, сейчас же, не сходя с этого места, требуйте что-нибудь взамен. Раз уж мы на равных.
        Звучало очень воодушевляющее.
        - О! У меня целых два требования. Когда,- Мирари специально сделала акцент на этом убежденном «когда»,- мы окажемся в идберранской столице, вы купите мне знаменитый «Трав, цветов и всяческих древесных насаждений определитель профессора Морни», у нас его невозможно достать ни за какие деньги, и…- коварная диллайн мстительно прищурилась,- немедленно, сейчас же пригласите меня на танец. Ваши музыканты вот-вот заиграют «Долину Роз» - мою любимую песню.
        Она дерзко протянула руку, еще раз напоминая, что не в правилах диллайн отказываться от задуманного.
        - Хоть всю книжную лавку,- ухмыльнулся Рэймси.- И парочку зеленных в придачу. Только не обижайтесь, если я отдавлю вам ноги, миледи.
        И когда отвальсировали, к обоюдному и превеликому удовольствию, сказал:
        - Я, кажется, придумал, как нам с вами оказаться в идберранской столице и побыстрее добраться до вашего «Определителя»… Да! Такого маршал Кербази точно не ждет… - Что такое армия, Мирэйр?- Благодушно прихлебывавшему утренний чай Рэймси так не терпелось поделиться оформившимися за ночь мыслями касательно грядущих маневров, что до совещания он не дотерпел и спешил выложить плоды своих размышлений хотя бы супруге. Тем более что верный Кэйбри, обычно пунктуальный, будто корабельный хронометр, в это утро отчего-то не спешил покашливать за дверью генеральской спальни.- Армия - это не просто наряженная в одинаковую форму во-оруженная банда злодеев, в основном стреляющих в одну сторону. Это - единый организм, и притом весьма сложный… О, благодарю, моя дорогая. Как называется это чудное… м-м… чудо?
        - Меренги, или, как еще говорят,- «южный ветер».
        - Меренги…- с плотоядной нежностью повторил генерал, словно смакуя каждый звук этого слова.- Великолепно… Как они потрясающе шелестят!
        Хрусть!- и невесомое пирожное исчезло в ненасытной ролфийской пасти.
        - …и, как у любого живого существа, у армии обычно имеется голова…- он изобразил шутовской полупоклон, насколько возможно это было проделать, сидя в разобранной постели.- Ноги и руки, прочие важные органы, а также - брюхо. И именно оно заставляет армию передвигаться по дорогам, и чем лучше дороги, тем быстрее движется армия. Ибо брюхо, то бишь, Мирэйр, обоз, не может существовать без повозок, а повозки - без упряжных мулов и колес, а колеса и копыта увязают в грязи… Положим, мы не отягощены полевой артиллерией, потому что я отказался от нее сразу, сделав ставку на конную, каковая артиллерия, дорогая, образована специально для совместных действий с кавалерией, а потому наделена гораздо большей подвижностью. Проигрывая в калибре и дальности, мы тем не менее выигрываем в маневре… Я уже говорил, как вы очаровательны в этом наряде, миледи?
        - Нет, милорд.
        - Ну так говорю сейчас: вы - очаровательны,- и поцеловал ее в полуобнаженное плечико.- Благодарю за великолепную ночь, дорогая.
        Нарядом миледи служила сейчас только простыня, и лучше не вспоминать, каким ужасом и осуждением светились огромные глаза служанок Мирари, когда те поскреблись в двери, дабы подать завтрак, и обнаружили свою госпожу в таком непотребном виде. Или то была обычная женская зависть?
        - И что же следует изо всех этих условий?- вопросил Рэймси.- Ну же, моя эрна! Диллайн славятся своим математическим умом.
        - Ежели вам потребен математик, то надобно было жениться на моей младшей сестре,- показала коготки «птичка».- Армии необходимы дороги, верно?
        - Зато вы мне обещали вырастить тыквы,- строго напомнил ролфи.- И эту… сладкую фасоль. С острым соусом. Лучше любой математики, на мой вкус. Абсолютно верно, армии дороги необходимы. Именно так думает идберранский маршал Кербази. Отсюда, из Арроса, я могу двинуться всего в одном направлении - на Канвер. И там, у перекрестка, он меня и поджидает, в полной уверенности, что мимо я не пройду, куда бы ни нацелился: на Вэймс или же на другой город. С девятью тысячами ломиться на армию Кербази в лоб - самоубийство. Поэтому мы направимся не к Вэймсу - его возьмут и без нас!- а на Ициар. Причем не в обход, по прекрасным идберранским дорогам, а прямо, по чудесным, ухоженным идберранским полям. Оставим здесь все лишнее, хорошенько перетянем наше «брюхо»! Все повозки и фургоны, кроме санитарных, все палатки, сундуки и койки - сбросить! И вашу карету, увы, тоже. Эти барышни, которых вы взяли с собой… хм… Пешком они за нами не угонятся. Разве что подсадить их на снарядные ящики, ну так мы их потом не доищемся…
        - А мулы? У вас… у нас найдутся для них мулы?
        - Мулы найдутся.- Генерал кивнул и сладко потянулся, откидываясь на подушки.- Ух! Если все получится, я проткну шкуру Кербази, как комар протыкает хоботком кожу спящего…- и сморщил нос, почесывая локоть.- Откуда они только берутся, эти твари? Вы же потом найдете какое-нибудь очаровательное растение, отгоняющее этих летучих убийц?
        Диллайн кивнула.
        - Насекомые - это бич армии,- вздохнул Рэймси.- В особенности клопы и блохи. А сейчас, в начале лета, еще и клещи… Да, мы тихонечко обойдем идберранцев полями и перелесками и - стремительно ударим по коммуникациям. Я устрою кровавый ужас в его тылах. И прежде чем он развернется, прежде чем сумеет меня поймать, буду уже далеко-далеко. Никаких генеральных сражений и штурмов. Пускай-ка погоняется за мной по всему Идберу!
        - А если он не станет гоняться, а развернется и перейдет границу, чтобы напасть на Файрист?
        - С девятитысячной волчьей стаей, резвящейся у него в тылу?- ролфи показал зубы. - Ну-ну. Рискуя войной даже не на два фронта, а на три? Не думаю, что у него хватит на такое дерзости, Мирэйр.
        - А у вас?
        - Неужто вы усомнились в том, что я достаточно дерзок?- опасно прищурился Эвейн. - Вам нужны доказательства обратного? Прямо сейчас? Извольте,- и потянул простыню за краешек.
        - Ах!- возмущенно пискнула Мирари.
        - Ух!- щелкнул зубищами ролфи.
        - Ваше высокопревосходительство!- очень не вовремя воззвал из-за двери Кэйбри.- Вам пакет!
        - Я занят!- прорычал эрн Рэймси.
        - Но…- не отставал бестолковый адъютант.- Ведь срочно!
        - Через полчаса, Кэйбри. Пшел отсюда!
        И Кэйбри послушно пошел. И, хоть верный и преданный адъютант не проронил ни слова о жизни его генерала за дверями спальни, все равно спустя очень недолгое время весь корпус, от ездового до начальника штаба, многозначительно переглядывался и понимающе ухмылялся. Дескать, Чесночник-то наш каков, а? И ночка ему коротка оказалась! А уж как доволен - словами не описать! Весь аж светится! Вот что значит любимец Локки - все у него ладно и складно, и жена не какая-нибудь, а настоящая диллайнская принцесса, а поди ж ты, любит! А что его не любить? Мужик-то он хороший. Одно слово - Ядреный Эвейн! А тут и наступление на носу, уже объявлено. Стало быть, всыплет наш Чеснок идберранцам так, что не опомнятся. А раз такое дело, то и обоз не жалко бросить. Подумаешь, обоз! В Идбере свое возьмем. Скорее бы только, ух, поскорей бы!
        Даже арросские девицы, даже, страшно сказать, гуси - все было забыто в этой лихорадке предвкушения, охватившей весь корпус. Скорей, скорей! Вперед! Там, за рекой - победа, удача и добыча! И, торопливо задирая юбку сговорчивой арросской барышне, ролфийский гренадер все равно поглядывал на дальний, вражеский берег Ирати, где на заросшем камышом и рогозом мелководье самозабвенно квакали идберранские лягушки и даже комары были идберранские, здешних, арросских, не в пример злее.
        Грэйн и Удаз
        Однажды, из любопытства посетив публичную лекцию о природе электричества и магнетизма, Удаз Апэйн узнал, кем является. Магнитом для неприятностей - вот кем. Стоило покинуть пределы Индары, как неблагоприятные события и отвратительные личности стали липнуть к бывшему тиву, точно железные опилки. Рессоры у дилижанса были никудышные, трясло его и швыряло немилосердно. Но это еще полбеды. Останавливать начали уже через час, и не кто-нибудь, а полицейские посты. Когда экипаж в первый раз резко затормозил, а в распахнутую дверцу сунулась краснощекая рожа в кивере, у ир-Апэйна чуть не приключился сердечный припадок. Он-то принял общую мрачность офицера на свой счет.
        - Пр-редъявить документы!- скомандовал полицейский чин.
        Опытному карточному шулеру ничего не стоит удержать на лице невозмутимое выражение. Только поэтому Удаз и преодолел желание броситься наутек. Ему каждый раз чудилось, что именно его паспорт разглядывали дольше, чем бумаги остальных пассажиров.
        - А в чем, собственно, дело? Что происходит?- робко полюбопытствовал дородный господин, представившийся лекарем.
        - Не ваше дело, сударь,- отрезал полицейский страж.- Без вас разберемся.
        Грубовато, но для Эббо вполне в рамках пристойности. В Синтафе, там погрубее служивый народ.
        Однако слишком долго теряться в догадках пассажирам не пришлось. После четвертой по счету остановки, проверки и досмотра измученные неизвестностью путешественники наткнулись на словоохотливого паренька. Правда, Удазу пришлось поработать переводчиком.
        - Что случилось?- спросил толстяк-лекарь.
        - Дык, эт самое, смертовбивец тиканул, чесу задал из Ротгара. Луикс, уже не помню, как его погоняло, не то Штык, а може, и Ножик…Чистый зверюга! Фьють! Кровищи пустил, шо кошмар и ужасть полная. Зверь! И теперь повсюду наставили, натыкали, шо грибов в лесу опосля дождичка, сказали, всех мужуков шерстить. Маханул, стал быть, тудой! Ну, тудой!- молодой человек махнул в сторону Идбера.- Ну, тудой, а не сюдой. Все дороги прочесывають. Сказывають, не дадуть убёгнуть. Ыгы.
        - Из Ротгарской каторжной тюрьмы сбежал убийца, некий Луикс,- терпеливо перевел Удаз.- Теперь его ищут по всей стране, и так как направляется он предположительно в Идбер, то на всех дорогах, ведущих туда, расставлены посты.
        - Так точно! Наставили нас тут, сударь.
        - Премного благодарен за ценную информацию, молодой человек,- усмехнулся врач.
        Апэйн, в свою очередь, вздохнул свободнее, но не стал обольщаться насчет личной злой удачи. А вдруг какому-то ретивому чину захочется проявить нелишнюю бдительность и повнимательнее изучить поддельный паспорт гражданина Базила? Нет, Удаз не сомневался, что ролфийский резидент сделал для него очень хороший документ, но с таким редким «везением», как у бывшего тива, зарекаться нельзя.
        И правильно делал, что не зарекался. Ибо удача и не думала покровительствовать полукровке. Как на подбор, спутники попались один другого краше. Кроме доктора, разумеется. Например, сомнительных добродетелей дама, все время прикладывавшаяся к фляжке с самогоном. Во время очередной проверки она вывалилась прямо на офицера, обблевала ему мундир и тут же потеряла сознание. Пришлось мужчинам оттащить храпящее тело в мокрых юбках в караулку. Всю оставшуюся дорогу, а сутки пути успели превратиться усилиями стражей порядка в три дня и две ночи, в дилижансе так воняло перегаром, мочой и блевотиной, что без остановки скандалящая семейная пара решила сойти раньше. Зато остались еще четверо совершенно не вызывающих симпатии человек - желчный мытарь, тщедушный юнец и «братец» с «сестрицей». Удаз, опытный в делах индарского дна, сразу опознал в этих родственничках мошенников. Девка служит приманкой, ее напарник оказывается в нужном месте в нужное время с дубинкой.
«Сестричка» из кожи вон лезла: строила глазки и норовила вывалить грудь на всеобщее обозрение, рассчитывая на приставания попутчиков. Но, как назло, пассажирам не пришлась по душе брюнетистая девица с губищами, из которых хватило бы выкроить ртов на целых пять улыбчивых барышень.
        Мытарь не выдержал домогательств настырной «сестрички» и позорно сбежал. Его примеру последовал лекарь, сказавшийся занедужившим. Удазу же осталось лишь завидовать чужой смекалке.
        Очутившись наедине с юнцом и парочкой ловкачей, бывший тив сразу почувствовал себя дичью. А что с мальчишки взять, кроме суконного пальто и засаленного картуза? Вот господин Урден Дигим, служащий торгового дома «Кимерц и сыновья»,- совсем другое дело. Полицейские стражи на заставах повторили его вымышленное имя столько раз, что у мошенников уже слюни текли от предвкушения. И чем дольше Удаз чуял на себе плотоядный взгляд «братца», тем больше приходили ему на ум грустные мысли о тщете противостоять насилию добрым словом. Никакие речи не остановят алчных мерзавцев, только нож или удавка. А не хотелось бы.
        - Скоро почтовая станция,- промурлыкала девка.
        - Как называется?- спросил Апэйн.
        - Ерца, сударь мой.
        Что в переводе означало «Болото».

«Прекрасно! Вот уж воистину всем символам символ»,- решил бывший тив.
        Надо ли говорить, сколь отвратительным местом оказалась эта Ерца? Впрочем, Удаз не ждал от поселения с таким звучным названием ничего хорошего. А еще он ошибся в методе работы «сестрицы». Вместо того чтобы предложить свое прекрасное тело в подарок, едва лишь «братец» вместе с юнцом удалились по естественной надобности, девка разорвала на груди платье, прыгнула на колени к «господину Урдену» и заверещала:
        - Караул! Насил…
        Крепкий тычок под дых заставил ее замолчать, но «братец» нарисовался рядышком при первом же изданном напарницей звуке.
        - Да как вы смеете?! Вы - животное! Вы хотели обесчестить мою сестру!- патетически вскричал хитрец.
        - Сколько хочешь?- спросил напрямую полукровка без малейшего смущения.- Полсотни ассигнациями, и удите рыбку в другом пруду?
        - Да как вы смеете? Честь невинной девушки…
        Парень оказался наглым и непонятливым, а у Апэйна не было времени на споры, да и тратить более пятидесяти оули на дураков он не собирался.
        - Хорошо, друг мой,- вздохнул бывший тив.- Отойдем в сторонку и обсудим цену девичьей чести. Все же я надеюсь, что оная хоть когда-то присутствовала у твоей
«сестры».
        Девка оскалилась, явно довольная развитием событий, ее напарник тоже повеселел. Они до сих пор думали, что имеют дело всего лишь с опытным и битым жизнью торгашом, которому просто неохота связываться.
        В Индаре «девичья честь» в похожих обстоятельствах обошлась бы Удазу самое большее в семьдесят пять оули, и ни лейдом больше. Однако же мошенники почему-то решили поднять расценки, заломив полторы сотни.
        - Ты в своем уме, дружище?- бывший тив не скрывал удивления.- Дорожная наценка? Или как понимать?
        - Да как вам будет угодно,- оскалился «братец».- Или пройдемте к полицейскому.
        Жизнь почти на самом дне, какой бы тяжкой она порой ни оказывалась, так и не научила Удаза Апэйна убивать без раздумий и колебаний. Даже полгода в долговой тюрьме не изменили его незлобивую натуру. Влезть в драку - это запросто, а вот отобрать чужую жизнь… Только будучи загнанным в угол, когда отступать некуда. Не слишком-то по-ролфийски, не правда ли?
        Удаз примерился к тощей шее мошенника, прекрасно представляя, как сейчас врежет
«братцу» по печени, а когда тот согнется пополам, свернет наглецу шею одним движением. «Сестрица» даже пикнуть не успеет, точнее, не рискнет. Такие ушлые девки лучше прочих знают, что голосистые слишком долго не живут.
        От прогретой солнцем земли шел прелый запах, напоминающий одновременно и о жизни, и о смерти, «братец» нес какую-то чушь, пытаясь то ли заговорить зубы, то ли произвести впечатление, а бывший тив думал о том, что так и остался чистоплюем, не умеющим и не желающим марать руки в крови. И отчего-то ему было совершенно не стыдно. Казалось бы, рунная магия, которой связала его Грэйн и которая ощущалась почти как пуповина, соединяющая нерожденного ребенка с матерью, должна будить ролфийскую свирепость и кровожадность. Но - нет! Никакого боевого бешенства, только внезапно обострившийся нюх и какое-то нечеловеческое спокойствие. Которое не покинуло Удаза, и пока он выбивал дух из «братца», и когда стреноживал
«сестрицу». Убивать не стал, ограничившись несколькими прицельными ударами по стратегическим местам, связал наглых жуликов и оставил наслаждаться красками весны на лоне природы. Авось скоро освободит какой-нибудь случайный доброхот. Народ в Эббо корыстный, но добродушный. И развяжут, и водичкой напоят, и счет выставят за участие, как полагается.
        Из тех же соображений возвращаться в экипаж Удаз тоже не стал. На встречу с эрной Кэдвен он опаздывал катастрофически, но рисковать свободой не торопился. Сытое довольство сильного - чувство, ранее практически незнакомое,- захватило бывшего тива в плен целиком. Прекрасное, пьянящее чувство превосходства не только над поверженными врагами, но и над своим страхом. Не убить из боязни за шкуру, как это делает большое, но глупое животное, а победить и переступить через ничтожных мерзавцев.
        Теперь понятно, почему Грэйн не забила его насмерть тогда ночью, когда он напал на спящую. Как, оказывается, все просто.
«Разведка, моя дорогая Грэйн,- это, помимо прочего, еще и искусство исчезать,- наставительно молвил эрн Оринейр, выдавая девушке последние инструкции перед ее отправкой в Идбер.- Вот и попрактикуетесь!» Словом, обнадежил. Правда, помимо почти отеческих наставлений Грэйн выпало еще выслушать сетования ролфийского атташе касательно операции «Ициар». Если вкратце - завязла операция, словно телега в лужах на разъезженном проселке. По самые втулки завязла. Слабенькая сеть из полутора десятков осведомителей - вот и все, что пока удалось организовать в идберранской «столице учености». О, были, конечно, и удачно внедренные агенты, но никому из них еще не удалось встать на след засекреченной мастерской. Опять же, рисковать никто не спешил - храмовые стражи из штаб-квартиры тива Алезандеза тоже не дремали, да и в светской контрразведке отнюдь не мальчики-кадеты служили. По-хорошему, из всех республик Конфедерации похвастаться пристойной работой тайных служб мог только Идбер, и тамошние «псы» составляли весьма серьезную конкуренцию ролфийским Гончим.
        И пока что, как ни стыдно это признавать, людей Оринэйра они переигрывали.
        А посему, если эрне Кэдвен все-таки удастся проникнуть на территорию Идбера (и тут по тону атташе стало ясно, что не слишком-то он на это рассчитывает), то, помимо ее собственного специального поручения, Грэйн должна приложить все усилия, чтобы все-таки найти эту трижды проклятую лабораторию. Ибо время идет, Экспедиционный корпус высаживается, эрн Рэймси, того и гляди, отправит в Ициар диверсионную группу для захвата цели - а результатов пока не видно. И что прикажете делать диверсантам Рэймси без точных и своевременных сведений? Бегать строем по Ициару и хватать всех подряд?
        Грэйн слушала все это - и проникалась осознанием. Опять! Когти Локки, как же искренне она любила братьев-посвященных из Собственной Канцелярии в такие моменты! В буквальном переводе прочувственная речь эрна Оринэйра означала: «Девочка, дело запахло не просто жареным, а паленым, и я слишком ценю моих собственных людей. А Конри любит такими, как ты, затыкать всяческие дырки в провальных операциях, так что - дерзай! А я погляжу, как скоро тебя поймают. И поберегу моих агентов».
        Зато у эрны Кэдвен уже традиционно оказались развязаны руки. И вот теперь, потирая отбитый в седле зад, ролфийка с мрачной иронией размышляла о том, что успела избаловаться. Туманные перспективы, невнятная субординация и отсутствие четких указаний в сочетании с очень широкими полномочиями неизбежно порождают дурную привычку к самостоятельности. Любопытно, Конри и в самом деле считает, что поводок достаточно крепок?
        Впрочем, размышлять на эти забавные темы у Грэйн пока не было ни времени, ни возможности. В Ибэору она добиралась по-разбойничьи, верхом. Отсиделась два дня на заброшенной мельнице неподалеку от Индары, дожидаясь известий об удачной «гибели» Удаза, а получив их, взгромоздилась на коня и пустилась вскачь, стараясь не отставать от сопровождающего. Дорога заняла почти сутки, и все это время эрна Кэдвен думала лишь о том, как удержаться в седле и заставить себя вновь вставить ногу в стремя после кратких передышек и смены лошадей. Чувствовала она себя при этом персонажем «шпионского» романа популярного нынче в Конфедерации авантюрного толка. Мужское платье, черный плащ и надвинутая по самые брови треуголка - ну чем не героиня одной из любимых дамами книжек про побеги, бешеные скачки и романтические переодевания? Не хватало, правда, кого-то мужественного и
«дерзновенного» рядышком, но тут уж ничего не поделаешь. Тот, на встречу с кем скакала ролфийка, проклиная и лошадей, и седла, и дороги, в канонические рамки не укладывался. Романтический герой из бывшего тива Удаза - как из самой Грэйн шурианская шаманка.
        Проводник довез девушку до какого-то полуразрушенного сарая в леске близ Ибэоры, строго-настрого наказал не высовываться, подробно описал внешность связного (о таких вещах люди Оринэйра позаботились заранее и сами), который должен будет найти здесь ролфийку, и немедля отбыл восвояси, забрав с собою коней. Грэйн постелила плащ на слежавшуюся солому и провела беспокойную ночь среди ржавых кос, сломанных мотыг и граблей. Отчаянно болела каждая мышца в отвыкшем от верховой езды теле, а про ноги ей даже подумать было страшно - наверняка бедра и зад превратились в один сплошной синяк. Кавалерист из эрны Кэдвен все-таки вышел неважный. Если уж не дано - значит, не дано. Оставалось только надеяться, что эта очередная авантюра выйдет мучительной исключительно для ног и задницы, пощадив голову ролфийки. Она ведь не знала и половины из того, что было заготовлено людьми Оринэйра, да от нее и не требовалось знать. Агент уровня Грэйн, попадая в подобную ситуацию, становится чем-то вроде ценного пакета, передаваемого по эстафете. И чем меньше знаешь о внутренней «кухне» ролфийской разведывательной сети в
Конфедерации, тем лучше. Все было приготовлено и отлажено и десятилетиями работало без перебоев, так что теперь от Грэйн и Удаза требовалось только одно - помалкивать, выполнять все инструкции и не лезть на рожон.
        Наутро у покосившейся стенки сарая поскребся мальчишка-связной. Ролфи набросала пару строк для Удаза, разъяснила парню, кого именно он должен искать среди приезжих на постовой станции городка, оделила целым золотым оули и приготовилась ждать столько, сколько понадобится. Честно говоря, после скачки и ночевки на соломе шевелиться лишний раз ей не хотелось, так что Грэйн лежала на спине и считала пылинки, танцующие в солнечном луче под крышей. И дремала «вполглаза», пока возможность была. Неизвестно ведь, когда в следующий раз представится случай отдохнуть.
        Удаз торопился, а потому покинул злополучную Ерцу-Болото как можно скорее. Нанял двуколку, без колебаний заплатив по двойному счету, как сделал бы любой служащий торгового дома, направленный в провинцию по делам. Время - деньги, как любят повторять в Эббо.
        Видимо, кучер знал какую-то страшную конфедератскую тайну, потому что до самого въезда в Ибэору их никто не останавливал для проверки - ни полицейские, ни конные разъезды. Поэтому Апэйн не только поспел к назначенному сроку, но и опередил соратницу. К очередному своему разочарованию в человечестве.
        Если Ерца переводилась как Болото, то Ибэора таковым являлась. Стоящий на берегу мелкой речушки город растекался по низине, постепенно вливаясь окраинами в бескрайнюю трясину. Окрестные фермеры вот уже который век безрезультатно сражалась с заболачиванием, но ирригационные каналы не спасали.
        Пропитанный гнилостными испарениями утренний туман, окутавший Ибэору, глушил все звуки. Ни шагов, ни цокота копыт, ни скрипа колеса, сколько ни вслушивайся. Будто городок вымер, будто жизни его обитателей унесла в когтях ночь.
        И хотя Удазу повстречались живые люди - молочник с тележкой, заставленной кувшинчиками, парочка крестьянок и посыльный,- но их угрюмые лица и подозрительно мерцающие из тумана желтоватые глаза навевали нехорошие подозрения. Не нравился бывшему тиву этот городишко, не нравились зловещие звуки, доносящиеся откуда-то из тумана. Не поймешь, то ли птицы кричат, то ли люди стонут. А от мысли, что придется тащиться по мокрым кочкам в белесый сумрак, прошибал озноб.
        Да что там переход через болото! Попробуйте не заблудиться в лабиринте узких одинаковых улочек, когда вокруг только черные заборы, осклизлые кирпичные стены и чавкающая под ногами грязь. А еще запах плесени и пробирающий до костей сырой холод.
        После часа кружения по безлюдному городу Удаз понял, что без посторонней помощи не выберется из этого каменного «болота». Так и будет до скончания дней бродить в густом тумане от стены к стене, от забора к сараю. Несколько раз ему чудилось, будто следом кто-то крадется: шлепает по грязи и надсадно дышит, стараясь делать это как можно тише. Пока замираешь на месте, все тихо, но стоит сделать шаг, как начинается это странное преследование.

«Это разгулявшиеся нервы. Ролфи рефлексиями не страдают»,- твердо сказал себе Удаз.
        И направился в ту сторону, откуда доносился ровный негромкий гул голосов, схожий с рокотом волн.
        Тут-то и нашла свое объяснение безлюдность Ибэоры - почти все горожане собрались на центральной площади и внимали мужчине в шапочке и мантии мэра, стоявшему на крыльце какого-то дома.
        - …Освобождение от власти узурпаторов из Эсмонд-Круга и создание новых гарантий безопасности на будущее является нашим правом,- громко читало вслух градоначальство с влажного листка.
        Проклятый туман глушил звуки.
        - …только необходимость вынуждает нас разрывать узы вассальных и политических обязательств, связывавших нас с имперским правительством…
        После этих слов Удаз насторожился и решительно двинулся вперед, без всякой деликатности работая локтями. В Синтафе случилось нечто из ряда вон выходящее. Что?
        - Поэтому мы, владетели и представители восьми провинций, а именно: Эскизар, Янамари, Локэрни, Канаварри, Рэйсон, Каритома, Элввали и Лираэнф, собравшись на общий совет, призываем Мать нашу, Меллинтан, подтвердить честность наших намерений и торжественно и открыто заявляем и записываем, что эти провинции соединяются отныне в свободное и независимое Княжество…
        Горожане разноголосо зашумели, и бывший тив тоже не удержался от изумленного возгласа.
        Аластар Эск все-таки сделал это! Он оторвал от Синтафа восемь северных провинций и провозгласил их независимость! Мало того, эскизарец отрекся от Предвечного!
        - Совий сын!- хлопнул себя по бокам стоящий рядом с Удазом местный житель.- Это ж что теперь начнется?! Война?
        - И война, и грабеж, и смертоубийство,- сумрачно подтвердил его сосед.- Чую, Эск затеял смуту почище Великого Раздора. Зря он, что ли, ролфей зазвал?
        - Думаете, до нас докатится?
        - А то! Всех накроет, не сумливайтесь, куманек.
        Мужчина, судя по затертому сюртуку и лоснящейся шляпе, держал крошечную лавчонку, а то и вовсе работал на хозяина, но рассуждал более чем здраво. То, что затеял Аластар Эск, коснется всех и каждого, а возможно, изменит весь обитаемый мир.

«Манифест о независимости Княжества Файрист» перепечатали все газеты в Эббо. Удаз купил одну и внимательно ознакомился с ним, а заодно и с прелюбопытным документом под названием «О Вере и Народе». Низложение Предвечного путем издания государственного эдикта - это свежо?. И не означает ли фраза «Мать наша Меллинтан», что диллайнский князь сумел вернуть расположение древней богини? И если это так… Словом, Удазу Апэйну срочно захотелось увидеть физиономию тива Хереварда, а заодно и своего родного отца. Вот это было бы зрелище!
        Он аккуратно сложил и спрятал в карман плаща газету и направился на встречу с эрной Кэдвен, приободренный новостями. Теперь, от центральной площади, найти дорогу проще.
        Высадка ролфийского экспедиционного корпуса лично для Удаза означала скорое и благоприятное изменение собственной участи, ибо жизненный опыт подсказывал - чем ближе высокое начальство, тем проще выслужиться. Истина прописная - карьеры делаются в столицах, вблизи тронов.
        Когда за спиной Апэйна снова послышались быстрые шаги, то он не поленился вернуться и рассмотреть следы в грязи. Оказалось - звериные, точнее, собачьи. Но такое простое объяснение ничуть его не утешило отчего-то.
        Вместо ролфийки Удаза поджидал мальчишка с запиской, но так вышло даже лучше - юный посыльный за пару лейдов сопроводил его к соратнице.
        Контрабандисты, нанятые ролфийскими агентами, чтобы перевести Грэйн и Удаза через границу, оказались вовсе не загадочными персонажами из приключенческих романов для впечатлительных дам, а простоватыми дядьками. Они делали свою работу без азарта и восторга вот уже много лет. Таскать из Идбера скобяной товар, а обратно - зерна кадфы, табак и шерстяную пряжу или водить туда-сюда живых людей - поденщиков ли, проституток ли, шпионов или разорившихся на бирже игроков? Это для них не имело ровным счетом никакого значения.
        Один - с пышными усами, другой - бородатый, а в остальном, словно вышедшие из одной материнской утробы - белобрысые, соломенноглазые, поджарые и молчаливые уроженцы здешних мест. Вид ролфийской офицерши контрабандистов тоже не смутил. Ну, баба и баба, лишь бы в дороге не скулила и не совала нос, куда не следует.
        - Как вас называть, господа?- для порядка поинтересовался бывший тив.
        - А никак, господин хороший,- ухмыльнулся усач.- Вам мое имя ничего не скажет.
        - Тогда зовись Никаком.
        - Без вопросов.
        - Отзовусь на «Бороду»,- процедил его напарник.
        На том и порешили. Никак и Борода, Борода и Никак - запомнить не так уж и сложно. И если Грэйн в основном любовалась красотами весенних северных болот, а контрабандисты блюли сохранность товара, то Удаза тревожило чувство, какое, должно быть, испытывает олень, услышавший на рассвете звук охотничьего рога где-то вдалеке. Кто-то тихонько крался следом, кто-то прерывисто и жадно дышал в спину, и стоило лишь резко обернуться… Но быстрые ловкие тени всегда успевали шмыгнуть в туман. А еще были звуки. Сводящие с ума пронзительные вздохи, болезненные поскуливания или влажное клацанье зубами, очень острых зубами.

«Два дня,- сказал себе бывший тив.- Всего два дня потерпеть».
        - Что это такое?- спросил он у Бороды, когда над черной водой неожиданно раздался хриплый вопль.
        - Болотница,- неуверенно буркнул тот.- Птица такая. Вроде речной вороны.
        - Выпь,- поправил его пышноусый Никак.
        - Не. Та быком ревет.
        Мужики, конечно, заспорили, но так и не пришли к единому мнению - кто так жутко кричит на болотах. Одно Удаз знал точно - нет в природе никаких болотниц и речных ворон. Северные суеверия и легенды, в которых полно всяких вещих птиц, предрекающих героям беду. Места здесь очень располагающие к мрачным выдумкам.
        - Ты еще скажи, что это вопит топлец, мертвяк неупокоенный, которого пожирает трупожор,- нервно хихикнул Борода.

«В таком тумане только всякие ужасы придумывать»,- поежился бывший тив.
        - Топлецов и трупожоров не бывает,- авторитетно заявила Грэйн, решив вмешаться в спор и развеять мистический ужас в глазах соратника.- Мне так шуриа сказали. Даже если это призраки, то они нас не тронут.

«Только призраков тут не хватало». Ролфи и диллайн не видят духов, но это не значит, будто они недосягаемы для порождений тонкого мира. Не зря же болота считаются местом, где потустороннее встречается с обыденностью так же, как вода смешивается с землей, образуя непроходимую топь. Где же еще бродить неупокоенным душам, как не здесь? Поди догадайся, то выпь кричит или призрак зовет? Хотя, конечно, лучше пусть это будет обыкновенная птица из плоти и перьев. - Ночевать будем здесь,- бородатый проводник махнул рукой куда-то вбок и хмуро добавил, не глядя на недоуменно озиравшихся подопечных: - Там сторожка на островке.
        Грэйн подслеповато прищурилась, пытаясь разглядеть за плотной серой пеленой тумана хоть что-то, подходящее под описание. Но бурое впрозелень пространство приграничных болот оживляли только кустики высокой жесткой травы да чахлые скелетоподобные деревца.
        - Туда смотри,- буркнул второй контрабандист и, бесцеремонно ухватив ее за рукав, развернул на полкорпуса влево.- Видишь?
        Ролфийка отстранилась, поморщившись от фамильярности, и наконец-то разглядела обещанный островок и «сторожку» - темный силуэт приземистого строения с наклонной крышей.
        - Самое время,- хмыкнула она, тяжело опершись на слегу. Выносливость выносливостью, но болото имеет неприятное свойство очень быстро выпивать человеческие силы, одним видом своим возбуждая уныние и безнадежность, а удушающие запахи и зловещие звуки эти ощущения только усиливают. Не то чтобы эрна Кэдвен так уж сильно поддалась болотным чарам - ролфийская прямолинейность и «толстокожесть» оставляла очень мало шансов всяческой мистике, однако извилистые тайные пути через бескрайние трясины утомят кого угодно. Особенно если спутники особенной бодростью тоже не радуют. А они отнюдь не радовали, ни бодростью, ни прочими достоинствами. Касательно проводников, к примеру, Грэйн вообще пребывала в сомнениях. С одной стороны, ничего плохого ни ей, ни Удазу контрабандисты не сделали и угрожать ролфийским агентам ничем не могли, но с другой… Оставлять за спиной таких свидетелей вообще-то не слишком разумно. Сосредоточенно переставляя ноги след в след за бородачом и периодически кидая быстрые взгляды на замыкавшего группу усача, эрна Кэдвен прикидывала возможные последствия их вероятной болтливости и пока что
не могла решить окончательно, убрать ей проводников после пересечения границы или же позволить им уйти. Впрочем, одно ролфийка знала точно - ждать, пока на нее саму нападут, она не станет и при малейшем подозрении на предательство ударит первой.
        И Апэйн. Бывший тив, а точнее, его поведение и состояние, беспокоили Грэйн все сильнее с каждым шагом, уводившим их в глубь приграничных «ничейных» трясин. Нет, Удаз оказался неожиданно вынослив, покорно шагал сразу за бородатым контрабандистом, не скулил и не спотыкался, но… Что-то с ним было не так. Словно постоянно прислушивался он к чему-то и, иногда резко оборачиваясь, сталкивался с Грэйн таким недоуменным взглядом, будто вовсе не ролфийку ожидал увидеть у себя за спиной, а кого-то совсем иного. Эрна Кэдвен, сама исчертившая соратника рунами, связавшими их наподобие то ли близнецов, то ли матери с младенцем, не могла не ощущать эту нервозность, для которой обычный страх перед болотами и неизвестностью был слишком простым объяснением.
        Не будь рядом посторонних, она устроила бы Удазу настоящий допрос и наверняка выяснила, что же тревожит спутника настолько, что он готов шарахаться от собственной тени, но…
        Тень!
        Она и сама не поняла, каким чудом умудрилась уловить краем глаза мелькнувшее там, на островке, нечто неясное и быстрое… но оказалась быстрее, прыгнув мгновенно и не раздумывая, подминая под себя Удаза, вдавив его в топкую ледяную грязь и закрывая собой, словно щитом. И уж тем более не смогла бы ответить - а зачем? По большому-то счету, так ли уж ценна была для Грэйн эрн Кэдвен жизнь какого-то неудачника-смеска? Однако и прыгнула, и закрыла. Инстинкт, должно быть.
        - Что?..- успел булькнуть бывший тив, но тотчас заткнулся, оглушенный неожиданно громким выстрелом.
        Пуля свистнула поверх травы и кочек как раз там, где только что были их головы, и со смачным чавканьем вошла в ляжку Усача.
        - Засада!!!- рявкнула Грэйн, еще сильнее вжимая голову Удаза в кочку.- Лежать!!!
        Усатый выл от боли, бородатый с громкой руганью разрядил винтовку в сторону островка и теперь, укрывшись за чахлой сосенкой, лихорадочно орудовал шомполом, перезаряжая. Сторожка молчала. Дым от выстрелов сливался с туманом.
        - Лежи тихо,- повторила ролфийка, откатываясь чуть в сторону и вытаскивая пистолет.- Надо понять, сколько их там… Десять, одиннадцать…- считала она вслух, навинчивая капсюль на трубку.- Двадцать…
        Громыхнуло. Над островком снова взвился дымок. И тотчас Борода, выглянув из-за деревца, выпалил снова.
        - Один,- выдохнула Грэйн.- Один мушкет… кремневый… Апэйн! Слышишь меня?
        Удаз согласно замычал, не поднимая головы.
        - На, держи!- ролфи подпихнула ему под руку пистолет и потрясла за плечо.- Прикроешь меня!
        - Ты что?! Здесь же трясина! Убьют!
        - Ма-алчать!- беззлобно гавкнула она и весело подмигнула.- Знаю, что трясина. Но это,- ролфийка дернула головой на очередной выстрел,- может длиться до бесконечности. У меня нет желания вечно елозить тут брюхом по жиже… Отвлечешь того, кто там засел, когда я доберусь до этой халупы и махну тебе. Все! Пошла.
        - Погоди! А эти?
        - Потом,- отмахнулась Грэйн и вывернулась из лямок заплечного мешка. Скейн она зажала в зубах и быстро поползла вперед, таясь за кочками и радуясь, что перед самым островком безопасную тропу, по крайней мере, уже видно.
        Усатый господин, обозванный Никаком, быстро истекал кровью, видимо, пуля попала в кровеносный сосуд. Его голос слабел с каждой минутой, а потом, когда стон затих окончательно, не было нужды проверять.
        Довольно легкая смерть, почти милосердная. Бороде не так повезло: пуля разворотила ему живот. Контрабандист с воплем схватился за черную дырку в брюхе. Между сведенными судорогой пальцами лезло что-то черное и горячее. А кричал он страшно, на все бескрайнее болото, по-звериному не желая расставаться с жизнью. Но помочь ему ни Удаз, ни Грэйн не смогли, да и никто в целом свете, в том числе тив Херевард и Вилдайр Эмрис вместе взятые. Разве только богини…
        Удаз сосредоточился, чтобы не пропустить знак от Грэйн. Пистолет в его руке не дрогнул.
        Локка - беспощадная богиня и в битве нечасто дарует кому-то преимущество. Самое большее, на что можно уповать, воззвав к ней,- так это на то, что Огненная соизволит отчасти уравнять шансы. К примеру, не позволит подстрелить свою посвященную, будто зайца, даст ей все-таки добраться до горла врага, а уж там…
        Но, надеясь, что Локка подарит улыбку удачи воина, и самой зевать не следует. И если подставишь сдуру голову под выстрел, кого тут винить? Уж точно не богиню!
        Вот Грэйн и не зевала. Островок был совсем рядом, близехонько. Десяток-другой эдмэ - рукой подать, а поди их еще проползи! Хоронясь за кочками, ролфи дожидалась выстрела, а затем пробегала несколько шагов, вслух считая мгновения, потребные для перезарядки, и вновь падала и ползла, извиваясь, будто в ней взялась откуда-то шурианская змеиная кровь. В искусстве подползти и ужалить детям Глэнны первенство принадлежит воистину справедливо, ролфийке никогда такому не научиться. Как Джэйфф Элир ни старался обучить… м-м… подругу?.. премудростям «ползучей» войны, но все равно - Грэйн хитрая наука так просто не давалась. Наверное. Впрочем, с кем было сравнивать успехи? С самим бывшим рилиндаром - бессмысленно, а что до остальных…
        Этому, который засел в сторожке и палил теперь по эрне Кэдвен… Локка, да когда ж у него пули-то кончатся?! И неплохо палит, к слову - три выстрела в минуту делает, не меньше! Так вот, этому неизвестному оказалось довольно и скромных ролфийских способностей, все-таки слегка улучшенных с помощью шурианского воителя. До островка Грэйн все-таки добралась.
        Едва ощутив под собой относительно надежную твердь, ролфийка метнулась в сторону и ушла с линии огня. Прижавшись к дощатой стенке, она пару раз глубоко вздохнула и тихонько пробралась к двери. И махнула рукой затаившемуся в болоте Удазу: мол, давай! Не подведи!
        И бывший тив не подвел.
        А так иногда бывает - неисправимый мазила палит в белый свет, а попадает куда надо. Прячущийся стрелок заорал во все горло.

«Как резаный»,- подумал Удаз и не ошибся. Ролфийка воплотила его мысли в жизнь своим страшным ножом. С раненым, истекающим кровью, она справилась быстро.
        - Глянь-ка, кто у нас тут,- поманила напарника Грэйн.
        Труп как труп. По тряпью если судить - тот самый беглый каторжник, которого безуспешно ловила вся полиция Свободной Республики Эббо, «смертовбивец» Луикс по прозвищу то ли Штык, то ли Нож.
        - Нет, но каковы негодяи?!- возмутился Удаз, рассмотрев мертвеца получше.- Обыскивали каждую карету, документы проверяли раз пятнадцать. И зачем, спрашивается, если такую погань видно издалека без подзорной трубы? Уродец какой-то.
        - Да уж… такого не спутаешь ни с кем…
        Опасный преступник росточку оказался небольшого, плотненький такой, коренастый, как новенький грибок-подберезовик, что, собственно, не редкость среди синтафцев, если не обращать внимания на общую волосатость тела. Бородку клинышком и усы щеточкой носят многие, но далеко не у всех руки, грудь и плечи покрыты густой порослью, но самое удивительное, при этом знаменитый убийца сверкал обширной лысиной на голове.
        - Больной какой-то,- фыркнул Удаз.- Может, ожог?
        Он предположил, что волосы не растут из-за рубца, но ролфийка не согласилась:
        - Нет, не ожог. Тут другое.
        - Что?
        - Это северянин.
        Бывший тив непроизвольно отшатнулся, будто от зачумленного. Слухи, потихоньку сочившиеся в уши синтафских обывателей, с каждым годом становились все страшнее - северянами уже пугали не только детей, но и многих взрослых.
        - Вроде человек как человек,- прошептал Удаз и про себя добавил: «К тому же первый человек, которого я убил своей рукой. Почти…»
        Странное чувство, ни на что не похожее, когда ты здесь нажимаешь на крючок, а там в человека попадает кусочек свинца, он кричит и падает замертво.
        - Так только кажется,- угрюмо покачала головой ролфийка.- Посмотри на него внимательней. Разве это человек?
        И, заметив упрямое недоверие Удаза, постаралась разъяснить подробней:
        - Мне рассказывали про таких. Говорят, они живут не более сотни лет, а потом портятся, стареют, словно животные, и оттого умирают. А еще рассказывали, что они настолько чужды нам, что даже и общих детей у нас с ними быть не может,- нахмурившись, она припомнила, кроме ночных россказней в казармах форта Логан, и еще кое-что, не столь фантастичное, зато достоверное: - Но то слухи, а правда такова - когда они нападают на ролфийские корабли, то не оставляют никого живого, и сами в плен не сдаются.- Грэйн сплюнула и, прищурившись, задумчиво добавила: - Хотела бы я знать, откуда он тут взялся…
        - Полицейский на заставе говорил что-то такое…- бывший тив попытался вспомнить, что там лопотал косноязычный паренек.- Вроде бы этот Луикс жил не тужил. Правда, без семьи, но ничем не выделялся. Но как стукнуло ему сорок пять, так с ума сошел и убил соседей по улице. А потом стал резать всех подряд… Безумный убийца. Говорят, они все сумасшедшие.
        Он старался не смотреть на мертвеца.
        - Вдруг этот северянин попал сюда ребенком? Случайно или сбежал… Хотя теперь мы точно никогда не узнаем, что же случилось на самом деле.
        - Надо его осмотреть и записать все, что увидим,- тряхнув головой, бодро предложила ролфи.- Давай-ка, помоги мне. Возьми у меня в сумке записную книжку и карандаш, а я пока переверну его и раздену.
        Удаз нервно сглотнул густую слюну. У этой женщины совсем нет нервов или она так умело прикидывается толстокожей и совершенно бесчувственной?
        - Для доклада лорду Конри?
        - Не только, не только…- мурлыкнула эрна Кэдвен и, достав скейн, принялась деловито срезать лохмотья с тела северянина. Добыча есть добыча, и, завалив, надобно ее освежевать, не так ли?- А тебе разве не интересно? Я еще ни разу сама таких не видела, верно, и ты тоже? Когда еще представится случай! Может, у него найдется какой-нибудь отличительный знак или…- тут она осеклась, на мгновение задумалась и докончила очень мрачно: - Или он вообще тут не один. Может, их уже полным-полно на континенте?
        По-хорошему, конечно, следовало не только описать добычу, но и прихватить с собой хотя бы часть… Грэйн подосадовала про себя, что славный обычай предков - сохранять на долгую память скальп врага - здесь, к несчастью, неприменим. Хороши они будут с Удазом, если идберранский патруль найдет в багаже пары респектабельных путешественников кожу с лысого черепа северянина! Но, право же, жаль! Не то чтобы ролфийка так уж сильно стремилась повесить скальп такой редкостной добычи на стеночке рядом с камином в своем кабинете в Кэдвене, но все же, все же…
        Признаваться, что внутри все тряслось от отвращения, Удаз не решился даже самому себе. Примерно те же чувства он всегда испытывал в лавке чучельника при виде искусно сделанных голов оленей, кабанов и волков со стеклянными глазами. Вроде бы как живые, но вместе с тем абсолютно мертвые. Само воплощение смерти. Так и северянин - не человек, а чучело человека. Что может быть страшнее и отвратительнее?
        - Жаль, что эсмонды не считали северян серьезной опасностью. Тив Херевард не упускал возможности съехидничать по этому поводу. А зря, очень зря.
        Апэйн безучастно наблюдал за тем, как эрна ловко срезает лохмотья и осматривает труп. «Она - солдат. Она точно знает, чего хочет. А я? Я знаю? Я готов служить Вилдайру Эмрису каждый миг? А Локке?»
        - Скоро совсем стемнеет, надо бы поторопиться.
        - Эх, такой трофей пропадет зря!- вздохнула Грэйн, все еще сокрушаясь, и слегка пнула носком сапога голову трупа, отчего показалось, что дохлый северянин согласно кивнул.- Мы бы могли его поделить, кстати,- она подмигнула Удазу и пояснила: - А что? Он, считай, наполовину - твоя добыча. Отменный выстрел, кстати говоря. Я удивлена, и удивлена приятно. Матереешь, Удазик! Ух, знаю я кое-кого, кто обзавидовался бы нам!- и весело сморщила нос, позволив себе на миг помечтать о том, как славно было бы похвастаться Джэйффу Элиру этакой охотой. Вот уж кто оценил бы и наверняка позавидовал - ведь бывшему рилиндару, при всем разнообразии его боевого опыта, северян резать еще не доводилось.- Но правда твоя, темнеет. Надо еще обыскать наших неудачливых приятелей. Может, у них завалялась карта?
        На самом деле, на такую удачу Грэйн, конечно же, не рассчитывала. Но вдруг действительно повезет? Без хотя бы приблизительного наброска дальнейшего пути выбираться из трясин придется на свой страх и риск, вслепую. Ориентироваться по сторонам света ролфийка умела, да и вполне представляла себе, где именно они сейчас находятся, но поиски безопасной тропки могут занять не то что дни - недели. Недаром ни Эббо, ни Идбер так и не сумели договориться, кому же владеть этими роскошными топями. Если обычно государства грызлись за обладание каждым эдмэ территории, то здесь имел место быть случай уникальный - обе Свободные Республики прилагали все усилия, чтобы от трясин избавиться. В итоге болото стало этакой
«ничейной» территорией, заниматься которой никто не хотел.
        Ролфийка вздохнула снова и задумчиво потыкала в бок северянина подобранной тут же длинной щепкой:
        - Видишь? Все тело покрыто шерстью, а голова, наоборот, почти лысая. Нет, это не может быть человеком. Давай, возьми его за ноги, оттащим падаль в болото.
        Глаза у эрны Кэдвен светились в подступающих сумерках призрачной зеленью, как у волчицы. Вроде тех, что пели, наверное, сейчас далеко-далеко в синтафских лесах. Здесь, в конфедератских республиках, давно уже повывели серых охотников, но в Локэрни и даже в Янамари до сих пор можно услышать их песню.
        Зеленые холмы Янамари, тихие воды рек и вековечный покой плодородных долин, похоже, остались только в памяти бывшего тива. Сын леди Джойаны встал на сторону мятежного Эска. Ничего, к слову, удивительного. Эскизарец с его мамашей всегда заодно был…
        Грэйн сноровисто обыскала мертвецов и ничего толкового, кроме котомки с едой, не нашла. А с другой стороны, зачем местным уроженцам, для которых это болото - почти что дом родной, карта или компас?
        И пока сталкивали в трясину трупы контрабандистов, Удаз старался думать о чем-то другом. Ну, хотя бы и о политике, о переменах, случившихся в Синтафе.
        - А что сталось с леди Янамари?- спросил он.
        - На Шанте живет,- после некоторого раздумья ответила Грэйн.- Среди сородичей.
        И лицо у нее при упоминании шурианского острова стало… грустное-прегрустное. Редкое для ее строгого образа, нетипичное.
        - Говорят, красивое место…
        - Очень,- отрезала ролфийка таким тоном, чтоб сразу отбить желание продолжать разговор.
        Идти в ночь никто не собирался. Туман постепенно сгустился, солнце, и без того бледное за пеленой облаков, закатилось, и наступила темнота. Хорошо еще, что покойные контрабандисты оказались людьми, по-крестьянски обстоятельными и неленивыми. Навес, где приходилось коротать ночи, сделали на совесть - ни тебе сквозняка по спине, ни ледяных капель за шиворот. А еще - костровище, обложенное камнями, лежанка, запас дров, воды и кое-какая полезная мелочь вроде запасного кресала. Хочешь - от дождя прячься, хочешь - у костра грейся, а хочешь - спи без всякой опаски, тем паче посторожить сон есть кому. Хорошо быть контрабандистом, право слово. Гораздо лучше, чем беглым полукровкой с нездоровыми наклонностями, который, вместо того чтобы наслаждаться отдыхом, горячим ужином и относительной безопасностью, только и делает, что прислушивается к далекому зловещему вою. Где-то там за туманом, в ночном безвременье…
        Хорошо также быть ролфи. Сидеть себе и набивать трубку табачком, бросая как бы между прочим:
        - Надо же, какая-то тварь как надрывается! Можно подумать, что Маар-Кейл на охоту вышли.
        Не находивший себе места, весь издерганный, Удаз Апэйн так и не смог заставить себя промолчать и солидно, как пристало серьезному мужчине, хмыкнуть что-то неопределенное. Вой приближался и ввинчивался в уши.
        - А кто такие эти Маар-Кейл?- чтобы как-то отвлечься, спросил бывший тив.
        Грэйн же словно ожидала именно этого вопроса. Попыхивая трубочкой, пребывая в отличном настроении и чувствуя себя настоящей сказительницей, она нараспев молвила:
        - О, это очень древняя ролфийская легенда! Знай же, что Отцу Дружин Оддэйну служат не только белые волки из его Стаи, но и псы Маар-Кейл. Безжалостные и неотвратимые, они встают на след неприкаянной души, недостойной вступить в Чертог Оддэйна, и гонят ее по бескрайним ледяным равнинам Межмирья, пока не настигнут. Рассказывают, что иногда Маар-Кейл приходят и за живыми, но это уж точно сказки. Ни одному посвященному ролфи Маар-Кейл не страшны. А вообще-то,- эрна угрюмо глянула на Удаза,- если б ты меня тогда все-таки удачно повесил, гоняли бы сейчас Маар-Кейл мою одинокую душу по черным пустошам…
        Прозвучало эпично, омерзительно эпично. Особенно когда в качестве наглядной иллюстрации эпичному сказанию из сине-лилового, густого, клубящегося туманом сумрака явились те, кто шел по следу Удаза Апэйна от самой Ибэоры.
        - Это такие здоровенные черные псы с красными ушами и красными глазами?- уточнил мужчина ледяным шепотом, ритмично вздрагивая и звонко постукивая зубами.
        - А откуда ты узнал?- удивилась девушка.
        Но Удаз безмолвно таращился в темноту, а челюсти его отбивали замысловатую дрингу.
        - Эй! Ты что, кого-то… увидел?
        И голос у посвященной Кэдвен был очень нехороший, ничего доброго никому не суливший.
        - Они тут… это они… вот там,- и указал зажатой в сведенных судорогой пальцах палкой в непроглядную ночь.- И там! И вот там. Целая стая!
        Душераздирающий… в буквальном смысле вой Маар-Кейл несся над болотами и рвал в клочья перепонки в ушах бывшего тива. Красноухие клыкастые твари кружили совсем рядом, и их следы светились холодным призрачным светом, а глубокие ямки от когтей мгновенно наполнялись то ли водой, то ли кровью. Но за нарисованный Грэйн защитный круг ни одно из чудовищ ступить не посмело. Бессильно щелкали Маар-Кейл клыками, роняя серебристую пену, но в круг не рисковали сунуться даже кончиком хвоста.
        А тут еще жестокая эрна сурово и как-то даже торжественно сообщила:
        - Маар-Кейл может видеть только тот, за кем они пришли. Мне они не страшны, я - посвященная Локки… Ты их видишь, значит, они пришли именно за тобой. Псы не переступят рунный круг, но и ты не можешь выйти за его пределы. А значит, и я не смогу.
        - Что? Что же теперь делать? А?! За мной пришли? И зачем? Грэйн, что мне делать?- едва удерживаясь на грани немужественной истерики, простонал Удаз.
        Вопрос риторический. Что смертный может противопоставить божественным тварям, у которых совсем не призрачные зубы и когти? Смешно даже думать о сопротивлении.
        Полукровка скорчился, согнулся в три погибели, пряча от Охотников лицо и глаза. Чудилось - встретишься взглядом с алыми зеницами чудищ, и душа сама покинет тело, чтобы стать добычей Оддэйновых Псов.
        Грэйн оскалилась, одновременно горестно и злобно:
        - А вот мы сейчас и спросим, что нам делать! У той, кто их натравил! Ну и стер-рва же ты, Огненная!- Ролфийка вскочила на ноги и, по-волчьи сморщив нос, зарычала прямо в невидимое за пеленой тумана ночное небо, разбрызгивая клочья пены с перекошенных гримасой губ: - Хор-рошие же у тебя способы вербовать сторонников!
«Или ты со мной, или тебя сожрут». Так?!

«Именно так, моя Грэйн!- насмешливый клекот Локки ударил в уши.- Догадалась? Да ты становишься умницей, Верная! О чем еще ты догадаешься, если немного подумаешь?»
        - Отзови псов,- холодно сказала ролфи, будто очнувшись и разом успокоившись: - Он был тебе нужен, и ты звала его, верно? Ну так бери же, разве не видишь, что он уже твой? Зачем ты натравила на нас Маар-Кейл?
        Мужчин учат с раннего детства: «Стыдно бояться. Стыдно выказывать свой страх. Стыдно признаваться самому себе в своем страхе». Правила эти въедаются глубоко в плоть, в костный мозг, и не вытравить их ничем. Но сейчас, оказавшись нос к носу с Маар-Кейл, Удаз утратил даже стыд. Позор стёк с бывшего тива, как пот по спине в жаркий день. Маар-Кейл на то и существуют, чтобы их бояться и не стыдиться страха.

«На вас? Тебе они не страшны, моя дочь. У меня нет власти над Псами Оддэйна, ролфи. Они пришли за ним, потому что он - ничей. Тот, кому он служил, выбросил его, а мне этот полукровка еще не сын».
        - Разве? Ты заметила его еще там, в подвале Синхелма. Или еще недостаточно ты его испытала?
        Огненное тавро Синхелма! И хохочущая женщина, только что сама вырвавшаяся из петли. Обыгравшая Смерть в карты. Тот огонь поджег не только крыши домов, он опалил веру в Предвечного.

«Не достаточно,- Огненная Луна сложила крылья и сияющим сполохом разорвала туман, пронзила темноту - и встала перед ролфийкой стеной золотого пламени.- Для смеска, отравленного кровью предателей,- не достаточно! Порченая кровь должна выгореть, отравленный дух - очиститься! Он должен выбрать, Грэйн. Он должен шагнуть в мой костер. Иначе - его возьмут Маар-Кейл».
        - Он под моей защитой, Локка. Я не отдам его Псам, пока жива.
        Перед глазами Удаза плыло и плясало золотое пламя.

«Молчи, эрна, молчи! Однажды я приказал тебя повесить. А теперь ты спасаешь меня? Покровительствуешь? Безжалостная эрна, ты хочешь, чтобы я сгорел все-таки от стыда!» - взмолился Апэйн.

«Разве он - не твой враг, Грэйн? Разве ты не клялась вырвать ему горло?»
        - Неважно. Он - под моей защитой.

«Зачем ты делаешь это, Грэйн Кэдвен?- вопрошал Удаз.- Или только так и становятся ролфи? Споря с богиней, бросая ей вызов?»

«Тогда Маар-Кейл подождут, пока твои силы иссякнут. Они могут позволить себе ожидание».
        - А ведь ты, похоже, поймала меня, Беспощадная,- коротко рассмеялась Грэйн.- Да, я становлюсь умницей. Я догадалась. Как отобрать у Предвечного его пищу? И как заставить меня в этом участвовать?

«Ты пришла ко мне сама, Грэйн. У тебя был выбор. Стать моей посвященной, моей Верной - или сдохнуть дочерью предателя. Шагнуть в мой огонь - или отступить. Ты не очень-то правильная ролфи, Верная. Ты возжелала еще и свободы. А за это придется заплатить. Я жестока, да, но я ищу пути для моих детей. И один из этих путей откроет он. Если ты ему поможешь».
        - И что же я должна сделать?- Ролфийка злобно усмехнулась.- Откроешь ли - или мне самой догадаться? Самой произнести это вслух?

«Для него нужен мой костер, Грэйн. Огня посвящения мало, чтоб выжечь из него заразу. Только я сама могу это сделать, только в моих объятиях он очистится».
        - Вот как,- Грэйн продолжала улыбаться. Присутствие Локки стало таким отчетливым, что волосы ролфийки скручивались и потрескивали от жара.- Ведь это я должна стать костром, да? Впустить тебя, дать тебе мое тело, чтобы ты воплотилась? Отказаться от себя, утратить самое право зваться человеком - добровольно… И ты ждешь, что я предложу сама, потому что никто не вправе требовать такого, ни смертный, ни божество. А если я… не предложу?
        От эрны исходил жар, настоящий, как от хорошо растопленного камина. Она уже полыхала и плавилась. Или это застило жгучими слезами выедаемые огнем глаза бывшего служителя Предвечного?

«Ведь это твой выбор, Верная,- в треске пламени проступила… пожалуй, грусть.- Маар-Кейл нужна добыча. Жизнь за жизнь, Грэйн, мужчина за мужчину. Ты мне кое-что должна, помнишь ли?»
        - Ах, ты…- эрна Кэдвен задохнулась, захлебываясь рычанием.- Ты!!!

«Ты тоже выбрала себя мужчину, Грэйн, и ты выбрала сама. Нарушила все правила, захотела невозможного, сказала «Мое!» - и попросила. Ты задолжала мне, ролфи. Я зорко стерегла твоего проклятого змея, волчица, но если я однажды отвернусь? Кто знает, увидит ли он этот рассвет? Или ролфийское Проклятие унесет в когтях его жизнь? Маар-Кейл - лишь одно из обличий тех, кто приходит за детьми Лун. Я действительно не вправе просить тебя о такой жертве, Верная, но ты можешь назвать свою цену».
        - Вот так вы нас и ловите, боги,- горько вздохнула ролфийка.- Все правильно, Беспощадная. Жизнь за жизнь. Мужчину за мужчину! Ты возьмешь своего, но сохранишь жизнь моему. Избавишь его от нашего Проклятия, от вечного ожидания «змеиного часа», от этого незнания - проснется ли поутру? И я впущу тебя, отдам тебе мой облик, не требуя ничего больше. Но даже если я не смогу вернуться потом, ты сохранишь и убережешь его. Так? Твое слово, Огненная!

«Мое слово, ролфи».
        - Тогда я - твоя, теперь и впредь, если тебе так угодно, Мать Битвы и Пламени. Я - чаша для твоего огня, Беспощадная. И я зову тебя - войди!
        Черты Грэйн эрны Кэдвен медленно потекли, как это бывает, если плеснуть водой на свежий акварельный рисунок. Мгновение - и ничего не осталось от облика дочери капитана Сэйварда. Волосы, как перья златые, глаза нездешнего разреза, влажная тяжесть век и ресниц, а зрачок - жерло вулкана… Смотрит и видит насквозь, воспламеняя кровь. Женщина, чья кожа пахнет нагретой на солнце земляникой, чье сердце - из кипящей лавы.
        Богиня протянула руку… нет, не руку, а язык пламени. Как равному протянула, не принуждая и не приказывая, давая право сделать выбор самостоятельно.
        Мужчина становится воином не тогда, когда берет в руки меч или мушкет. И даже не в миг, когда убивает своего первого врага. Но давая клятву и оставаясь ей верен, закрывая собой беззащитного и сражаясь до конца, он превращается в Воина. Так говорили в старину. Ролфи же становятся не тогда, когда выходят из чрева женщины народа Морайг, а когда боги говорят с тобой, как с равным. Потому что знают лучше смертных, что без верных, без верящих они, боги, так и останутся пустыми идолами.
        Он пришел к своей богине долгой дорогой через унижение, позор и грязь. Марионетка в руках эсмондов, беглец, кутила, извращенец, должник, шпион… Всеми презираемый, ненавистный, никчемный, «пустое место» - вот кто такой Удаз Апэйн. Справедливо и поделом ему! Но только Локка любила и только она ждала его все это время. А потому полукровка шагнул к ней, не колеблясь, как без всяких сомнений мужчина заключает в объятия любимую женщину. Без сожалений даже в миг, когда любовь богини сожгла его дотла, превратив сначала в полыхающий факел, а потом в пригоршню пепла.
        И когда душа по воле Локки заново облеклась плотью, ничего не напоминало о ритуале, кроме нескольких ожогов и отвратительного запаха сгоревших перьев.
        Но всего этого эрна Кэдвен видеть, конечно, не могла. Ибо Локка, взяв тело ролфийки, отпустила дух ее на волю. Переступила Грэйн крупными сильными лапами по неверной, зыбкой болотной жиже, вдруг обернувшейся твердью, чуть склонила набок лобастую голову, прянула острыми ушами, и влажный черный нос ее дрогнул, ловя тысячи оттенков запахов, недоступных двуногим. Волчица отвернулась от золотого огня, в котором расплавилось человеческое тело, более ей не принадлежавшее, и заинтересованно взмахнула хвостом, встречаясь зеленым светящимся взглядом с алыми углями глаз Маар-Кейл.
        Они застыли напротив, невозмутимые, неподвижные - бессмертные черные псы, будто оценивали, безмолвно вопрошали: кто ты есть, Серая? А потом, повинуясь едва заметному знаку вожака, строй их раздвинулся, давая ей место. Предводитель Маар-Кейл закинул свирепую морду к черному небу и запел, а остальные подхватили, и Грэйн, взъерошив загривок, припала на передние лапы, слушая - и понимая, о чем они поют.

«Только ночь, только бег, только вперед! Наперегонки с временем, хватая ветер за хвост и звонко клацая зубами на неуловимые звезды, звенящие там, вверху! Пой с нами, Серая! Будь с нами этой ночью! Ночь свободной охоты, ночь бесконечного бега, ночь бешеного гона по-над болотами! Пусть небо расколется и рухнет от нашей песни - пой с нами! Пой, Серая! Это ночь свободы! И это - навсегда! Ночь не кончится, бег наш не кончится, пока не настигнем дичь, пока не затравим, пока не вонзим клыки в мягкое горло! А чье горло - нам все равно! Мы - вольны, нас не натравишь, нас не отзовешь, от нас не спрячешься. Пой вместе с нами! Будь с нами, Серая, будь одной из нас! Сегодня! Сейчас! Ты можешь, ты - наша! Готово место для тебя, место почета, место славы - здесь, рядом с вожаком. Подхвати нашу песню, наш зов, наш вызов! До утра! До рассвета! Ты - наша, пока того желаешь…»
        Грэйн нерешительно вильнула хвостом - и вдруг прыгнула, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, прыгнула вперед и вверх, и ветер упруго поддержал ее, и звезды оказались совсем близко, холодные и вкусно хрустящие, будто сахарные косточки. Черные бока Маар-Кейл замелькали вокруг нее, ликующий вой разорвал ночь, и волчица поняла, что тоже поет - поет вместе с ними, вплетая голос дочери Морайг в свирепый хор Ночных Псов. Так дико. Так сладко. Так хорошо!
        Нет преграды для Маар-Кейл, и нет от них ни защиты, ни спасения. Неотвратимая, безумная, неслась над миром призрачная Охота, и, словно вспугнутые птицы, с заполошным криком разлетались прочь заплутавшие неприкаянные души. Кого настигнут Ночные Псы сегодня, чей сон разорвется в клочья под их клыками, чей дух оцепенеет под алым безжалостным взглядом?
        И ведает ли кто-нибудь из смертных, как вольно, как невообразимо прекрасно - лететь, бежать, стремиться вместе со стаей - вперед, вперед!.. Сердце, пока оно все еще есть, сжимается от сладкого ужаса и бешено трепещет, заячьими лапками колотит изнутри в широкую звериную грудь, нездешний ветер ерошит серую шкуру и уносит вольную песню бешеного ликования туда, к Вратам Чертогов, туда, к богам… Мы - Маар-Кейл, Безумная Охота! Бойтесь нас, люди! Отойдите прочь, боги! Не смейте вставать на нашем пути. Мы - Маар-Кейл. Будь с нами, Серая. Пой с нами до утра…
        Она не проснулась - вернулась в свое тело перед самым рассветом. Мгновение-другое недоуменно щурила серо-зеленые - человеческие!- глаза, встряхивала тяжелой головой, вспоминая… Было ли? Или привиделось - бег по-над топями, неукротимый и грозный вой Маар-Кейл, верная тропа через болота, которую указал ей вожак Охоты? Или не было?
        Грэйн хмыкнула, ощупала свое тело, снова двуногое, снова свое, и, не найдя причин для беспокойства, пожала плечами. На Локку ролфийка не сердилась. Богиня была честна, и теперь они в расчете. И тот, кому эрна Кэдвен когда-то сама, без понуканий и принуждения, заплела косы, жив и под защитой Огненной Луны, и она сбережет его, укроет тенью крыльев своих от ночи, избавит от этого проклятого Порога, как обещала. Все честно. А большего эрне Кэдвен и не надо от Госпожи Пламени и Битв. Но был еще и подарок, настоящий, без подвоха, подарок - ночная охота вместе с Черными Псами. Есть ли хоть один ролфи, кому выпадало такое?
        А тело - что тело? Цело оно. Божественное воплощение не оставило после себя никаких следов - даже рубашка не опалилась, волосы пахнут дымом, и только.
        Интересно, а как чувствует себя… хм… товарищ?
        Ролфийка поднялась, потянулась, отряхнулась и с интересом посмотрела на бывшего Удаза. Потому как именовать его подобным образом и дальше будет совсем неправильно. Посмотрела и присвистнула бесшумно.

«Надо было предупредить,- немного виновато подумала она.- Может, хоть раздеться успел бы. Вот же гадство какое - а ну как не найду я ему запасных штанов?»
        И полезла в свой мешок, сокрушенно качая головой - искать спутнику сменную одежку, ибо если не найдется, то ходить свежеиспеченному ролфи и посвященному Локки с голым задом. Его одежда сгорела в огненных объятиях богини, да и он сам тоже сгорел, а когда воскрес, выйдя по воле ее из священного пламени, то стал… другим.
        Не только волосы побелели, скулы стали резче и отчетливей, и вообще в чертах его не стало больше свойственной полукровкам… двусмысленности, одна лишь ролфийская прямолинейность. Но и когда откроет Локкин избранник глаза, наверняка они окажутся зелеными, волчьими. Какие и подобают настоящему ролфи.
        Удовлетворенно хмыкнув, Грэйн взмахнула найденными штанами и ловко натянула их на соратника. Опыт по раздеванию, одеванию и обихаживанию беспомощных и бесчувственных у нее был немалый. А потом, смочив холодной водой тряпицу, сделала то, что должна была как свидетель посвящения,- приложила к Локкиному знаку на груди Апэйна. И сочувственно поморщилась. Болеть будет просто зверски!
        На груди, с левой стороны, наливалось жгучей болью клеймо Локки - волчья голова в огненном круге. Кожа вспухла, но рана не гноилась. Все-таки божественная метка как-никак. Впрочем, и не оставь богиня знак благоволения на теле бывшего тива, Удазу все равно не пришлось бы больше сомневаться в своем новом предназначении. Он изменился, он стал посвященным Локки - воином-ролфи. Она говорила с ним, сожгла и воскресила и отныне пребывала рядом. Непривычное чувство, но придающее осмысленность каждому вздоху.
        Грэйн заботливо приложила к обожженной груди соратника мокрую тряпку и лукаво подмигнула:
        - Ну что, брат-волк, как ощущения?
        - Больно,- честно признался Удаз.
        - А ты думал! Рождаться вообще больно и страшно, а рождаться в огне - и подавно. Тебе нужно новое имя, новорожденный. Хорошее ролфийское имя. Ты ведь теперь ролфи. У тебя, кстати, глаза позеленели.
        Удаз осторожно ощупал собственное лицо. Не иначе, как на предмет волчьих челюстей и шерсти. Но вроде бы - нет, обошлось.
        - А хвост у меня не вырос?- мрачно спросил «новорожденный»
        Эрна аж хрюкнула от смеха:
        - Иди к ближайшей луже, повернись задом и проверь. И вообще, свое недовольство надо было высказывать Локке, пока возможность была, а не мне. Не вздумай задирать свой неотросший хвост и особенно не раздувайся от гордости.- Посвященная весело скалила белые зубы.- По правде говоря, тебе грешно жаловаться. И уж точно не на что обижаться.
        Вот чего не было, так это обиды. За что? За доверие? За избавление от страшной участи, уготованной Предвечным для полукровок? Нет уж! Никаких обид.
        - Я и не жалуюсь. Так что там с именем? Еще одна традиция?
        - А ты считаешь, что ролфийский воин и посвященный Локки может носить диллайнское имя?- серьезно спросила Грэйн.
        Удаз деловито хмыкнул:
        - Не думаю, что это будет уместно. Итак, как же ты наречешь меня, сестра-волчица?
        - Удэйн. Хорошее ролфийское имя.

«Вот это номер!» - изумлению Апэйна не сыскалось предела.
        - Э-э-э-э… считаешь, это будет уместно?
        - А почему нет? Одно время чуть ли не каждого третьего мальчика на Ролэнси называли Удэйном. Так что не бери в голову. А если сомневаешься,- сестра по посвящению хитро подмигнула,- спроси у богини!
        А Локка… Он по-волчьи прислушался, даже ухом непроизвольно шевельнул. О да! Богиня была упоительно близко, Удаз чуял ее запах и тепло дыхания на своей щеке, нежное такое, ласковое и… одобрительное.
        - Локка не против, и я согласен.
        - Ну вот и славно. Давай, оживай и поднимайся. Надо умыться, поесть и двигаться дальше. Я, кстати, разузнала дорогу… хм… ночью. У вас с Локкой были свои дела, а у меня - свои.- Ролфийка мечтательно и дико прижмурилась.- Ух, вот это был гон! Это был бег! Они… я и представить себе не могла, что они - такие! Ух!
        Удаз… Нет! Удэйн завистливо вздохнул. Впрочем, ему теперь тоже было чем гордиться:
        - А мне снилось, что я волк.
        Лежать в высоких травах, чутко дремать и плыть в безбрежном океане запахов, каждый из которых неповторим, как любой миг жизни,- великое звериное счастье, понятное только детям Морайг. Щедрая богиня подарила своим любимцам это чудо - призрачную волчью ипостась в царстве снов. Спасибо ей за это!
        - Это всем ролфи снится. Ну? Ты кадфу пить будешь или нет? Если будешь, то начинай варить, а я пока сооружу какую-нибудь кашу, что ли… Нам с тобой еще целый день шлепать по болотам, прежде чем выйдем к границе.
        Несмотря на боль от клейма, Удэйн легко поднялся на ноги, отряхнулся и вдруг понял, что нет в нем больше омерзительной одержимости, а похоть не мутит разум. Сгорело все в очистительном пламени Локки, сгинуло, осыпалось пеплом. Рядом не вожделенная самка, а сестра по Посвящению.
        Человек нашел свою дорогу, волк обрел стаю. Так и должно быть.
        Джэйфф Элир
        Узнав о происшествии с Джоной, эрн Тэлдрин сказал: «Хватит!» Крепко ругнулся, а потом добавил сгоряча: «Смерти вы моей хотите, не иначе». И чтобы всем стало стыдно, демонстративно приложил руку к сердцу. Мол, вот помру, и на тризне будете терзаться муками совести. Кто спорит, еще как терзались бы!
        - Ты себе представить не можешь, Элир, как мне хотелось бы собрать всех шуриа в одном месте…
        - За заборчиком, с охраной и трехразовой кормежкой,- хихикнул бывший рилиндар.
        - Тебе смешно, а с меня Вилдайр Эмрис голову снимет. Сказано же «Возлюбить шуриа! , вот мы и любим. И пытаемся защищать, а вы, ползучие… кузены, расползаетесь кто куда.
        Смех смехом, а Шанта менялась не по дням, а по часам. Официально приняв под руку свою полудикий остров, Священный Князь не собирался оставлять его обитателей на произвол судьбы. Ролфийские кордоны и заставы появлялись как грибы после дождя, дороги патрулировались военными, регулярно проводились облавы на мародеров и разбойников-чори, а следовательно, жизнь на Шанте становилась безопаснее. И сытнее. Диллайнский и ролфийский князья сделали все, чтобы шуриа не мерли хотя бы от голода.
        - А вот будешь теперь приглядывать за нашей заставой возле Лирнии,- отрезал эрн Тэлдрин.
        - Да как ты смеешь приказывать бывшему владыке Шанты?- хохотнул Джэйфф.
        Его самого смущали новые порядки, этот стремительно меняющийся мир, где ролфи защищают шуриа с оружием в руках и пуще глаза берегут. Мир определенно сошел с ума. И неведомо, к добру это или к худу, если ролфийского лейтенанта ничуть не смущает присутствие в его отряде рилиндара, а его подчиненным легендарный Джэйфф Элир скорее в диковинку, чем в устрашение.
        С другой стороны, для этих светлоглазых бойких парней кровавые «подвиги» Рилинды что-то вроде старой сказки из тех, которые начинаются словами: «Давным-давно, в незапамятные времена, еще когда прапрадед мой младенцем в колыбельке лежал, случилось это…» Ну, подумаешь, туземный следопыт, какая-то местная знаменитость? Мало ли чем он там прославился? Может, самую большую репу вырастил на своем огороде когда-то. А так на вид мужик как мужик, с косами, балагур и отменный стрелок. Разве что не курит и под утро спит непробудным сном.
        Чему же тут удивляться-то? Сколько россказней было про «проклятых Третьих», а на поверку вышло - обыкновенные они люди, бестолковые только немного и недисциплинированные. А что совсем приятно - бабы у них добрые и ласковые.
        Сложно рилиндару привыкнуть, что мимо твоего окна ролфи строем ходят, но можно. Тяжело отказаться от старых, въевшихся в костный мозг привычек бывшему рилиндару.
        Но после того, как сержант ир-Лэйдир назвал его «нашим полковым шаманом», Джэйфф окончательно смирился. Шаман так шаман, ну и пусть. Тем паче он и в самом деле шаман. Осталось только приучить себя бесстрастно взирать на косы и «хвосты» ролфийских уставных причесок, не примериваясь даже мысленно к скальпам… м-м-м… соратников…
        - И верни синтафского пацана, ради Локкиных когтей, владыка Шанты.
        - Да хоть сейчас!
        Взятый в заложники сын рыбака неожиданно проникся местной экзотикой, привязался к шурианскому стрелку и теперь не хотел возвращаться.
        - Не хочу! Не хочу рыбу ловить, не хочу целый век на этой вонючей посудине провести!
        Томившийся под дверью генерал-губернатора юноша осмелился вмешаться в разговор, решающий его судьбу.
        - Не хочу!
        - Рик, не дури! Как миленький к папаше своему вернешься!- рявкнул Джэйфф.
        - Никогда! Сбегу!
        Парень зло стукнул кулачищем по дверному косяку, скривился от боли, но злость оказалась сильнее.
        - Ах ты, засранец малолетний! Ты же меня выставишь злодеем и обманщиком. Решит твой папаша, что я тебя взаправду в кита превратил…
        - А потом вернется домой и нажалуется синтафскому риву,- грозно прорычал эрн Тэлдрин.- Дескать, злые ролфийские захватчики сгубили дитятко, такие-сякие. И получится,- высокое начальство со значением указало перстом на трещину в потолке, - международный пре-це-дент!
        - Ну и пусть! Лучше китом, чем грязным рыбаком.
        И тут Джэйффа осенило, как одновременно избежать столь нежелательного для генерал-губернатора Шанты-Тэлэйт прецедента и избавиться от настырного синтафского юнца.
        - А давай-ка ты завербуешься к ролфям в армию вольнонаемным?- вкрадчиво мурлыкнул рилиндар.- Эрн Тэлдрин тебе форму выдаст. Красивую. И мушкет. Настоящий.
        Расчет оказался верным. Еще не родился тот мальчишка, который устоит перед таким искушением. Вот и Рик не удержался от соблазна. И еще до полудня на Шанте стало одним солдатом больше, а у Джэйффа Элира на одну беду меньше.

«А что вы хотите? Это же Шанта! Остров, где случаются самые невероятные вещи. Например, бывшие рилиндары-головорезы превращаются…»
        А вот в кого они превращаются, шуриа еще не понял до конца. Да, он изменился, он стал другим…
        Пуля свистнула прямо возле уха. Джэйфф тут же рыбкой нырнул в траву, и, как назло, его задело вскользь в последний момент. А может быть, стрелок предвидел маневр, и единственное что - слегка промахнулся. Пуля, пропахавшая неглубокую, но болезненную и кровоточащую рану-траншею в Джейффовом бедре, предназначалась вообще-то для рилиндарова брюха.
        - Эй! Ты, часом, адреском не ошибся, браток?!- громко спросил Элир шевелящиеся кусты.- А ну как я встану?
        - Тебе бы полежать сейчас, предатель,- прошипели в ответ.
        - Это я-то предатель?
        - Ты, конечно. Переметнулся к хёлаэнаям, служишь им, как сторожевой пес.
        - Если вдаваться в сравнения, то тогда уж «как ищейка». Это все-таки лучше, чем быть наемной шавкой Тиглата. Который сам живет на конфедератские подачки.
        Вести политические разговоры, истекая при этом кровью, не очень-то весело. Хорошо хоть шейного платка хватило, чтобы перевязать себя.
        - Мы сами по себе!- дерзко заявили из кустов.
        - Бреши кому-нибудь другому, мне - не надо.
        Собственно, беседу Джэйфф вел с единственной целью - отвлечь врага и успеть зарядить ружье.
        - Главарь твой небось не рассказывает, как с ним Тиглатов эмиссар делится комиссионными? А ты спроси на досуге. Авось расскажет, где прикопал горшочек с серебряными имперскими «совами».
        - А ты, стало быть, за идею на Тэлдрина трудишься?- обиделся за вожака таинственный недоброжелатель.
        - А у меня, знаешь ли, привычка такая,- хмыкнул бывший рилиндар, прицеливаясь.- За идею оно почетнее, и детишкам потом будет чем гордиться.
        - Держи карман шире, Элир. Так тебе ролфийская сука и нарожает щенят…
        Грохнувший выстрел оборвал рассуждения и жизнь притаившегося врага.
        - Не твое дело, паскуда,- буркнул Джэйфф.- Будет всякая падаль про мою личную жизнь рассуждать.
        Он заново перебинтовал рану на ноге, твердо решив во что бы то ни стало доковылять до ближайшей ролфийской заставы. Но так и не дошел. Сморило на полдороге. Видимо, много крови потерял.
        Устроился Джэйфф Элир, точно бродяга, в ямке под кустом волчьей ягоды, собираясь спрятаться во сне от боли и усталости. Наедине с собой незачем прикидываться стальным и бесчувственным, а потому несгибаемый рилиндар вдоволь поскулил и даже пожалился луне Шиларджи. Мол, Сизая Мать наша, что ж ты не уберегла сына своего? Но небесная Мать всех шуриа только надула толстую щеку, идя на убыль, да в отместку за беспокойство наслала на Элира бессонницу. И так, и эдак вертелся, но как ни ляжешь - нога болит пуще прежнего. Оставалось лишь надеяться, что после Порога Джэйфф сумеет выспаться.
        Но настал миг, когда гаснут, точно надежда шуриа, ночные созвездия, истаивая в серо-сиреневом предрассветном сумраке. Самое время прилечь, прижаться щекой к земле, смежить воспаленные веки и слушать, слушать, слушать, о чем шепчут травы, корни сосен и древние камни… Нас осталось так мало, тех, кто и слышит, и видит. И несколько часов назад стало меньше еще на одного. Когда шуриа убивает другого шуриа - это плохо, это противоестественно. Ведь каждая жизнь должна быть прожита. Верно, Мать Шиларджи? Для того ты и создала нас. Чтобы жить, славить Жизнь, любить ее трепетно и нежно во всех проявлениях, создавать ее, поить своим духом и преданностью.
        Вот беда, словно песка насыпали под ресницы. Не спалось Джэйффу Элиру и не дремалось, суля пренеприятнейший миг впадения в небытие.
        Бывший рилиндар надумал подкинуть еще пару веток в костер, протянул руку, повернулся…
        Сидела она вполоборота, склонив голову к плечу. И Джэйфф чуть было не крикнул:
«Грэйн!» Но чужая русая толстая коса лежит на плече, и рубашка простая, не офицерская, обтянула грудь, и не в бриджах, а в домотканой юбке она. Та, другая женщина, другая хёлаэнайя, которую убил много-много лет назад. Сжег в собственном доме вместе с дитем малолетним. Защищала своего маленького полукровку до последнего, рычала и отстреливалась, положив парней из его отряда больше, чем сделал бы это целый ролфийский взвод. А когда догорела хата, то под обломками нашли ее детеныша - черноволосого, смуглого и синеглазого. Задохнулся, стало быть, в дыму много раньше, чем погибла его бешеная мать.
        Только эта, подсевшая к догорающему предрассветному костру, была златоглазая. И крылатая. В иной, божественной ипостаси, какой она является приемным и родным детям и никогда не предстает перед шуриа.
        - Удивлен?- она протянула руку к умирающему огню, даря ему силы плеснуть золотом в темноту.- Ты ведь отправил ко мне так много моих приемных детей, да и родных тоже, что сам стал мне почти родным,- улыбнулась богиня.- А с некоторых пор я еще и сторожу тебя, будто сука цепная. Ты же знал? Конечно, знал. Или догадывался. Поговори со мной, Джэйфф Элир. У нас теперь есть на это время. Не жди, Порога для тебя не будет. Ты отныне свободен от Проклятия Сигрейн. Тебя выкупили.
        Выкупили… купили… свободен… Тяжелые слова-камни, под которыми можно спрятаться от обжигающего холода ночи. А выкуп дают за того, кто захвачен в плен, кто связан по рукам и ногам веревками или проклятьем.
        - Кто?- сипло прошептал Элир.
        - Разве ты не знаешь?
        Богиня посмотрела неподвижным взглядом, пришитыми к кукольной личине медными пуговицами, а не глазами. И вообще лицо воплощенной Локки оставалось безжизненным, словно она не знала, как правильно пользоваться человеческими мускулами.
        У Джэйффа и у самого тело вразнос пошло. За несколько мгновений он до крови искусал губы, стараясь удержаться то ли от безумной усмешки, то ли от рыданий. Выкуплен… куплен… свободен…
        - Кажется, знаю… И какова же цена?
        Похоже, Локка впервые узрела такую неведомую зверюшку, как бывший рилиндар. По-птичьи дернула головой, сморгнула от неожиданности.
        - А ты интересный,- отметила богиня.- Надо было присмотреться к тебе раньше.
        Элир содрогнулся от такого обещания. Внимание богов чревато для смертного. Лучше пусть глядят куда-нибудь мимо. Правда-правда.
        - Какой ты меня видишь? Я ведь не выбирала такой облик, это ты мне его дал. Скажи, кто я сейчас?- продолжала допытываться любопытная Локка.
        - Ты - женщина-ролфи, которую я убил давным-давно,- было ответом.
        Запомнилась она накрепко, выжжена осталась в памяти на веки вечные, точно тавро на шкуре быка, безымянная, всеми забытая, кроме последнего бойца Рилинды, который нет-нет да и зажжет по ней огонь в дни темной Локки.
        - А! И как Сестра только управляется с вами?- воплощенная богиня склонила голову набок.- Хочешь, чтоб я стала другой?
        - Нет! Оставайся. Я столько лет сожалел, что нам тогда так и не довелось поговорить. Говори со мной, Локка.
        Хотел бы назвать - Дилах, но эта, сидящая напротив у лесного костра, была Локкой. Жестокой и беспощадной, а не освещающей и согревающей.
        - Вам было не о чем говорить, Джэйфф Элир. Тогда время для разговоров еще не пришло. Если тебе интересно, это был не ее ребенок, кстати. Шурианский, приемыш. Тебе это важно?
        - Нет, Локка, уже неважно. Я давно отучился разделять детей на своих и чужих. Она отдала за него жизнь, значит, считала своим.
        Наверное, именно в тот день Джэйфф Элир понял, что больше никогда не станет отцом. Не имеет права потому что. Вот так!
        Меж тем у Локки по-прежнему было о чем поговорить с шуриа.
        - Ты спросил о цене. Но тебя не должно это волновать. Это - между мной и моей Верной, и кто ты есть, неважно для нашей с ней сделки. Но цена была высока. Самая высокая из тех, что смертный может дать таким, как я. Такая, какую ни одно божество… или дух, если угодно!- не вправе даже просить у смертного.
        Элир резко вскинулся:
        - Она жива? Она здорова?
        - Нет, я говорила не про Смерть. Смерть - это слишком дешево за такого, как ты. Я не скажу тебе, где она и что с ней. Моя Верная нужна мне живой. Я и близко не подпущу ее теперь ни к этому острову, ни к тебе… да она и сама не подойдет. Как только сможет снова думать. Она ведь ролфи и поступает как ролфи: сперва делай, потом думай. Но до рассвета осталось совсем немного, а ты так и не спросил о самом главном, Джэйфф Элир. О том, что тебя действительно тревожит.

«Ах, ты ж! Богиня, с…совиная мать! Ты так участлива, что рука сама тянется к рукояти ихинцы. Что тревожит меня, понимаешь ли…»
        - Меня тревожит… тревожит…- прошипел рилиндар.- А что ж-ж-же остальные ш-ш-шуриа? Я спасен, а остальные прокляты?
        Локка ожидаемо разозлилась:
        - Ты прожил больше, чем любой другой из детей моей Сестры, и все равно не научился задавать правильные вопросы, Джэйфф Элир! Ты не спасен, ты просто избавлен от Проклятия Сигрейн. Твое собственное проклятие никуда не делось. У тебя была возможность задать тот самый, главный вопрос, а ты вместо этого лепечешь что-то о себе! Для остальных есть другая дорога - вот и все, что я тебе скажу. Обернись в сторону восхода и встречай солнце. И выбирай сам, сколько рассветов ты еще увидишь! Прощай. Как бы там ни было, но мое слово было сказано, и мне все равно придется приглядывать за тобой.
        - Прощай!- крикнул он, а хотел-то «Убирайся!».
        И отвернулся. Чтобы увидеть впервые за многие сотни лет, как небо на востоке стремительно светлеет, как наливается нежнейшим заревом жемчужно-серый горизонт и как через горькое мгновение первый луч решительно взрезает истончившуюся до мерцающей вуали ткань ночи. И вот он - самый край светила, огненный, алый, раскаленный, означающий для каждого шуриа этого мира - новый день будет! Еще один день!
        - Грэйн! Грэйн Кэдвен!- кричал Джейфф Элир, скалясь на солнечный диск, вонзая пальцы в землю, словно пытаясь удержаться за нее, как за последнюю опору любого шуриа.- Что ты наделала? Как ты могла, глупая волчица?
        Его - мужчину и воина - выкупила у богов женщина чужого племени, племени проклявших. Не дала отбить, отвоевать это святое право - быть свободным, сразиться за свою волю или погибнуть с честью. Купила! Она его купила… Выкупила… Безмозглая волчатина!!! Откупила у смерти неведомой ценой. Ролфи! Только ролфи могут так поступить. Сначала сделать, потом думать. Как? Как она себе представляет его жизнь теперь?
        Прав оказался в конечном итоге вчерашний убитый стрелок. Он, Джэйфф Элир, таки стал предателем. Переметнулся на сторону вековечного врага!
        Повезло, ох и повезло парням с лирнийской заставы, что не дошел, что заночевал в лесу, иначе ни одного не пощадил бы. Всех! Всех! Всех!
        Грэйн эрна Кэдвен, что же ты наделала!
        Три дня и три ночи провел Джэйфф Элир в лесу, прячась от людей, точно раненый зверь. Выкупила его эрна Кэдвен, освободила, можно сказать, только вот, как всякий вольноотпущенник, бывший рилиндар не знал, что делать с этой свободой. Вот она, свобода давать клятвы не на один день, замахиваться на дела отдаленного будущего - бери и греби ее лопатой, черпай полными горстями. Ан нет! Ненавистное Проклятье Сигрейн не только лишь отнимало надежду, оно давало ощущение неуязвимости. Чем можно пригрозить человеку, который не проснется поутру? Как его можно наказать еще сильнее? И такой человек может позволить себе почти все. Свобода быть кем угодно, данная на один день,- все равно свобода.
        Когда-то Джэйфф Элир выбрал Жизнь, по доброй воле дезертировав из стана Смерти. Теперь Жизнь выбрала его самого, и этот выбор не оказался так уж приятен.
        - А ты как думал, идиот?- спрашивал себя Джэйфф.- Ты что же, думал, Жизни понравится такой приспешник, как ты - головорез-убийца?
        Он разговаривал сам с собой, точно безумец, он спорил с Локкой-Дилах, он пытался объясниться с Грэйн. Диалог с ролфийкой, к слову, вышел самым простым. По здравому размышлению, когда схлынул девятый вал гнева, Джэйфф понял, что ни в чем Грэйн пред ним не виновна и будь он на ее месте, сделал бы для возлюбленной то же самое. А вот он профукал единственный в своем роде шанс спросить у Локки про Самое Важное - спросить: «Зачем прокляты шуриа?» И та ответила бы. Если смертный задает правильный вопрос, то божество или дух обязаны ответить. Но такое случается очень редко.
        - Вот скажи мне, Локка… Ты ведь Локкой ко мне пришла, а не Дилах. Скажи мне, почему же ты не приняла истинный облик, почему взяла его у меня взаймы? Почему я видел тебя не Огненной Совой, а давно уже мертвой женщиной? Мне не под силу понять твой Лик или тебе нужна моя память, чтобы воплотиться? Ответь мне, Мать Первых!
        Но богиня зловредно молчала, сколько ни вглядывался Джэйфф Элир в ее пламенные очи посреди походного костра. Молчала и щурилась хитрой кошкой.
        - Ответь, Локка, как мне теперь жить? Молчишь? У, стерва! Не зря тебя честила моя Грэйн злым словом!
        Он и в самом деле не представлял, как это - планировать на месяц вперед или даже на целый год. Умел когда-то, да разучился совершенно.
        Не заслуженные ничем подарки радуют только совсем несмышленых детишек. Чуть повзролеешь, так сразу озаботишься встречным вопросом: «А за что?» Но, прожив огромную, по любым меркам, жизнь, научишься подозрительно относиться к призам, доставшимся без борьбы. Ибо сказано древними мудрецами - на дне ловчей ямы лежит самый вкусный кусок мяса.
        И неотрывно гладя на свой третий за последнюю тысячу лет рассвет, Джэйфф подумал о том, что его освобождение от Проклятья - это никакой не выкуп и не дар, а новая работа, новое задание, полученное от Главнокомандующего, от Жизни.
        Посему, долюбовавшись первыми минутами наступающего дня, он наскоро перевязал подживающую рану, собрался и отправился к «своим ролфи» на лирнийскую заставу.
        Уже, поди, забеспокоились и гадают, куда подевался их «полковой шаман».
        Безлюдная Лирния тихонечко догорала, но сержант ир-Лэйдир и пятеро его подчиненных были хоть и ранены, но живы. Остальные солдаты лежали рядком, дожидаясь своей очереди на погребальный костер.
        - Где все?- спросил Джэйфф, оценив масштаб бедствия: от домов только печные трубы остались, огороды начисто перетоптаны, живность перебита.
        - В горы убежали,- махнул рукой ир-Лэйдир.- Кажись, все спаслись. А домишки заново отстроить можно. Целое лето впереди.
        Впереди и вправду было целое лето и множество дней и ночей, чтобы отлавливать бандитов, разоривших многострадальный поселок.
        - А мы все-таки отбились,- похвастался рядовой Лоннан.
        - Я вижу,- прищурился рилиндар.
        Джэйфф Элир все видел - и ролфийских парней, отважно сражавшихся и погибших за шурианских баб с детишками, за убогое горское селение и десяток злобных коз, и чумазого, как трубочист, сержанта ир-Лэйдира, деловито чистящего свой мушкет, и мальчишку Мирьяна, плакавшего над своим мертвым другом-ролфи. Он все-все видел.
        Значит, Жизнь не только призвала его под свои знамена, но и официально зачислила на штатную должность.
        - Ты чего делаешь, Элир?- испуганно спросил Лоннан, завороженно глядя, как шуриа деловито расплетает косу.
        - Как это - чего? Шаманю, конечно. Я - полковой шаман или так… погулять вышел?
        Джона и Эгнайр
        Города, выросшие вокруг университетов, похожи один на другой, как горошины в стручке. Ровненькие газоны, ухоженные клумбы, памятники великим людям на каждом углу, беседки и скамейки - на первый взгляд, просто отдохновение души, особенно после унылых провинциальных городишек и беспокойных развращенных столиц. Чинно прохаживаются ученые преподаватели, на них с уважением взирают умненькие студиозы, и лишь шуршание книжных страниц да утробное воркование голубей нарушает благоговейную тишь, сопровождающую учебный процесс. Храм науки, обитель знаний, царство логики и разума?
        Как бы не так! Обманчиво первое впечатление непосвященного, ибо вся эта благость - не что иное, как одна сплошная иллюзия. Не в каждом театре за кулисами плетутся такие интриги, как в здешних уютных кабинетах. И толстые кожаные переплеты пунцовеют от словес, которыми солидные ученые мужи кроют друг дружку заочно и прямо в глаза, а у чучел дыбом встают перья и шерсть от подлости и коварства иных деканов. Украсть чужое открытие - дело чести, присвоить славу - предел мечтаний, а принизить успех коллеги - доблесть. Даже маститые не смеют расслабиться ни на мгновение, бдительно высматривая потенциального конкурента с целью превентивного изничтожения на корню. Воистину, змеи и скорпионы добрее друг к другу.
        Студенты тоже недалеко ушли от грозных своих учителей - пьют в три горла, буянят, пакостят, ну и блудят в три… словом, блудят денно и нощно. Когда только учатся, непонятно, и главное - чему?
        Если судить по очаровательнейшему Эгнайру Акэлиа, то учили в Ициарском университете исключительно ереси и нигилизму. Его, богослова и будущего тива, учили отбывать свой номер в храме, не верить не только в Предвечного, но и вообще ни во что, обычных людей считать наивными простачками, а себя - центром мироздания.
        И зря, совершенно зря Джона ломала себе голову, как продлить знакомство с Вилдайровым потомком. Эгнайр вовсе не собирался исчезать из поля зрения шуриа. Юноша лично «сосватал» новой знакомице премиленькую комнатку в пансионе, причем за весьма скромные для Ициара деньги. Карамельно-мармеладный домик прятался в зарослях жасмина, под каждым окошком в ящиках буйно цвели бархатцы, и казалось, что каждая черепичина, которой была покрыта крыша, вымыта хозяйкой с мылом. Кого угодно обманула бы эта идиллия, но только не шуриа. Согласно последней конфедератской моде все детали интерьера были замаскированы таким образом, чтобы невозможно было сразу догадаться, что из чего сделано. Лепнину красили под дерево, дерево - под камень, камень - под штукатурку, а штукатурку - под обои. Чистенький, аккуратненький домик полнился духами и призраками и в тонком мире ничем не отличался от древнего склепа, доверху наполненного иссохшими мертвецами. За хрустящими от крахмала занавесочками разве только людоедством не занимались. Словом, едва ступив под крышу «приличного» пансиона, Джона окончательно осознала, почему Ициар
ей не понравился с первого взгляда. Котел с бурлящим ядовитым варевом - вот что это за город, и каждый дом в нем словно булькающая реторта, а каждый обитатель - пилюля с мышьяком в сахарной пудре.
        Впервые в жизни Джойана Алэйя Янамари выгнала из своей комнаты всех призраков. Спасибо Джэйффу Элиру, подучившему неумеху-сородичку шаманским штучкам вроде того, как выбрать, с кем из духов мирно соседствовать, а от кого избавляться, как от клопов. Наука далась Джоне с величайшим трудом, но она очень пригодилась в Ициаре. Ужасный город, просто ужасный, насквозь фальшивый, город с двойным дном и потайным отравленным лезвием.
        Конечно же, Эгнайр устроил для подруги Джойн полноценную экскурсию: показал все учебные корпуса, цитадель ректората, которая оказалась самым настоящим, еще ролфийским, замком, десяток романтичных мостиков, статуи всех знаменитых философов, оранжереи и прочие красивости, коих в Ициаре имелось превеликое множество.
        - А это что такое?- полюбопытствовала шуриа, разглядывая увитую плющом каменную кладку, возносившуюся на добрых три человеческих роста, когда они забрели в дальний конец университетского парка. Из-за стены виднелся купол и шпиль каких-то причудливых строений, тоже весьма заинтересовавших Джону.
        - Здание архива, где я имею честь работать в свободное от учебы время. Шпиль, между прочим, настоящее произведение инженерного искусства, к тому же используется для изучения атмосферного электричества, то бишь молниевых разрядов.
        - О! Я бы очень хотела посмотреть на «живую» молнию. Можно попасть за эту… э… крепостную стену?
        - У каждого государства есть свои научные секреты,- глубокомысленно заявил юноша. - Наш Идбер славен в области разработок новейшего оружия. Видели бы вы, как тщательно охраняются лаборатории Эска, не стали бы удивляться.
        Джона лишь сдержанно улыбнулась в ответ и притворно вздохнула:
        - Значит, внутрь нас не пустят. Жаль. А мне так хотелось бы взглянуть, как делаются научные открытия. Я тут недавно была на представлении электрических опытов…
        Молодой человек исполнился презрения к бродячим шарлатанам, которые занимаются профанацией науки, превращая ее в потеху для толпы.
        - Но как же тогда люди узнают о новшествах? Как поймут, что знания и просвещение - благо? Как избудут мракобесие?
        - Другим способом, более достойным и цивилизованным,- отрезал Эгнайр с абсолютно Вилдайровыми интонациями в голосе. Поразительно, как порой сильна кровь - сильнее воспитания и привычек.
        - Это каким же?- не унималась шуриа.
        Очень уж ей хотелось дознаться про умозаключения будущего тива. Надо же с чего-то начинать изучение своей нежданной находки, прежде чем предпринимать какие-то шаги. Ведь, как ни крути, а Джоне не под силу взвалить молодого мужчину на плечо и утащить из Ициара насильно. Значит, требуется найти подход.
        Разумеется, о своем приезде и необходимости собрания Эгнайр известил соратников тотчас же, едва переступил порог уютного, а главное - уединенного домика на окраине Ициара. Помимо отсутствия соседей, у жилища господина Акэлиа имелось еще целых два преимущества, бесценных для заговорщиков и членов тайных обществ: запущенный одичавший сад с высоким забором вокруг дома и обширный чистый и сухой подвал - идеальное место для собраний и хранения печатного станка и еще некоторых любопытных вещей. Так что собирались члены кружка обычно у Эгнайра, причем брат Казначей, ведавший финансами общества, ежемесячно отсчитывал юноше сумму, составлявшую примерно половину арендной платы за жилье. Таков был вклад Искателей в общее дело. В одиночку при ициарских ценах Эгнайру такие аппартаменты было бы не потянуть.
        За время отсутствия брата Книжника (именно таков был псевдоним Эгнайра в кружке) в подвале у него безвылазно сидел брат Химик, совершенно не показываясь ни на улицах, ни на лекциях. И немедля поделился со вновь прибывшим своими успехами - горючей смесью, коя, будучи аккуратно разлита по бутылкам из-под знаменитого идберранского темного пива, дразнила буйное воображение заговорщиков невероятными перспективами. Встряхивая немытыми патлами и поблескивая красными, словно у кролика, глазами из-за треснувших очков, брат Химик взахлеб рассказывал о еще более удивительных вещах. Дайте срок, вот добудет брат Механик все необходимое для настоящей лаборатории, и уж тогда!.. Врагов будущего прекрасного и нового мира можно и должно не только жечь и взрывать, но и травить! Как крыс!
        Эгнайр уважительно, но с некоторой долей брезгливости похлопал соратника по костлявому плечу, сбегал в лавку за едой и пивом, оттащил провизию в подвал и проследил, чтоб брат Химик как следует поел. А потом засел сочинять записку брату Мастеру.
        В обществе Искателей строго-настрого запрещалось пытаться узнать настоящие имена товарищей по борьбе. И в общем-то этому мудрому правилу юноши следовали неукоснительно, тем более что за неповиновение уставу кружка полагалось вполне определенное наказание. Будущих революционеров уже накрепко повязала кровь их бывшего брата Философа. Тот оказался звеном слабым и ненадежным, много спорил, а потом и вовсе решил выйти из кружка. Приговор вынесли здесь же, в подвале Эгнайра, и на месте привели в исполнение. При всем хладнокровии и непримиримой уверенности в своей правоте юный Книжник до сих пор иногда вздрагивал, вспоминая, насколько… неаккуратно все получилось. И отмывать стены, опять же, пришлось ему, и именно в его саду, под кустом роскошной ициарской сирени, покоятся теперь останки малодушного предателя. С другой стороны, какой еще судьбы может заслуживать этот подлый пес? Брат Мастер так и сказал: «Революция не бывает бескровной, друзья. Собаке - собачья смерть!»
        А сирень в тот год покрылась гроздьями цветов пышности неимоверной, а уж пахла так, что все окрестные девицы поневоле держали носы по ветру…
        Так что из всех своих соратников Эгнайр знал только настоящее имя брата Мастера, и то лишь потому, что был знаком с руководителем общества еще до вступления своего в кружок. Кроме того, господин профессор Ардан Лау частенько посиживал в техническом отделе университетской библиотеки, где они, собственно, когда-то и познакомились. Профессор Лау был в ученой среде человеком влиятельным и уважаемым, занимался сверхсекретными разработками в закрытой лаборатории и водил дружбу с такими людьми, чьи имена полагается произносить только при запертых дверях, шепотом и с оглядкой через плечо. Именно он порекомендовал юного и старательного студента Акэлиа кое-кому из иерархов местного Эсмонд-Круга (как бы не Самому!), отчего юноша получил хорошо оплачиваемую и почетную работу в секретных фондах библиотеки и доступ к таким вещам, что… Нет, вот об этом уже нельзя упоминать не только шепотом, но даже и в мыслях.
        Разумеется, Эгнайру все это безмерно льстило. А кому не понравится держать руку, так сказать, на пульсе великих событий, а? И с превеликой гордостью он отправился на встречу с братом Мастером, чувствуя себя охотничьим псом, волокущим в зубах утку любимому хозяину. Отчасти.
        Под сводами книгохранилища, среди возвышенной тишины и танца пылинок в солнечных лучах, проникающих сквозь цветные витражные стекла стрельчатых окон, возбуждение Эгнайра несколько улеглось. Он даже устыдился слегка своего порывистого и не очень-то обдуманного желания, так сказать, поделиться добычей. Настоящая живая шуриа - это, конечно, бесценная находка, но… Еще неизвестно, как отнесется брат Мастер к его самодеятельности. В кружке не слишком приветствовалось подобное проявление активности, без уведомления товарищей по борьбе.
        Но профессор Лау смятенные надежды Эгнайра оправдал полностью. Выслушав юношу с благожелательным одобрением, этот великий человек полностью поддержал его благую идею «распотрошить», образно выражаясь, уникальный экземпляр редкостной породы - на благо общего дела и грядущей революции.
        - Отлично, Эгнайр, отлично!- Брат Мастер чуть прищурил янтарные глаза и быстро потер длиннопалые, с идеально чистой кожей, сухие ладони. Настоящие руки ученого - изящные, сильные, прекрасной формы, с коротко остриженными ногтями, чуть-чуть пахнущие миндальным мылом.- Тебе следует пригласить ее на наше собрание… скажем, послезавтра. Да! Ты же еще не знаешь. Послезавтра в Ициар приезжает некий господин Тиглат, тоже шуриа, один из лидеров шантийского сопротивления. После открытой лекции и благотворительного приема со сбором пожертвований на нужды шантийских повстанцев он посетит наше общество. Нам ведь нужны союзники, Эгнайр, притом обладающие практическим опытом многолетней борьбы… Я уже несколько раз говорил с ним и полагаю, что в лице этого шурианского «вождя» мы обретем единомышленника. И очень хорошо, что ты тоже нашел для нас шуриа! Во-первых, мы сможем сравнить, насколько интенсивны магические эманации у мужчины и у женщины, а во-вторых, господин Тиглат для опытов нам пока не годится… Как ты считаешь, эту женщину станут искать?
        - У меня создалось впечатление, что она… если и не скрывается, то все равно желала бы сохранить инкогнито и как можно меньше попадать в поле зрения властей, профессор. Учитывая последние события…- Эгнайр чуть брезгливо сморщил нос.- Вообразите, меня обыскивали на границе, приняв за ролфийского шпиона!
        - Эгнайр,- строго заметил господин Лау.- Должен ли я напоминать тебе о том, чем мы здесь занимаемся? Эта шпионская истерия, охватившая наш город, жалостно смешна, однако я считаю, что в некоторых случаях стоит даже слегка перегнуть палку, чем раскаиваться потом в собственной недальновидности. Если толпа полупьяных школяров и перепуганных лавочников повесит на фонарях десяток-другой подозрительных бродяг, пусть так. Они - несчастные ослепленные животные, ущербные по самой своей природе. В свое время мы используем это их свойство, а пока - пусть их галдят! Чем сильнее они будут бояться - божков, духов, ролфи, шуриа…- тем проще нам будет ими потом управлять. Мне нужно возвращаться к работе, юноша. Ступай и не спускай глаз с нашей находки. И найди благовидный повод, чтобы заманить ее на собрание. Возможно, ей станет любопытно пообщаться с сородичем, как знать?
        Алезандез Лойх, Благой тив
        Еще один ясный солнечный денек! Тив Алезандез в несколько меленьких глоточков допил свою утреннюю кадфу и деловито звякнул в серебряный колокольчик. Пора-пора, петух пропел: «Пр-ри-иниматься за р-работу!»
        В отличие от большинства своих сородичей, Алезандез Лойх просыпался с первыми лучами солнца, а на покой отправлялся еще до восхода первой из лун. Конечно, диллайн, можно сказать, ночные птицы, однако в сознании обывателей ночью творятся исключительно темные дела, а глава Малого Эсмонд-Круга был весьма внимателен в общественному мнению. Полностью перестроиться на не слишком-то удобный ритм жизни ему удалось далеко не сразу, однако если уж тив Алезандез за что-то брался, то делал это хорошо. С имперскими предрассудками и заплесневелыми традициями следует безжалостно бороться. Где, на каких скрижалях, скажите на милость, золотом выбито, что эсмонд должен быть суров, спесив и мрачен? К чему корчить такие величественные мины, что все окружающие сразу же начинают скорбеть животом? Придет пора, и даже от ритуального длиннополого одеяния можно будет отказаться, сменив его на модный сюртук и шелковый галстук, а торжественные песнопения при служениях переделать на что-нибудь, более близкое непритязательным вкусам обывателей. К примеру, хоровое пение на современный лад, и не исключено, что с плясками.
Религиозные обряды должны быть народу не только понятны, но и интересны. А значит, придется подстраиваться ко все ускоряющемуся шагу времени. Пусть твердолобые фанатики вроде Хереварда выстраивают на пути прогресса баррикады замшелых догм. Умный человек не пытается противостоять стихии, он ищет способ ее использовать. А у тива Алезандеза пока что не было оснований считать себя дураком.
        - Заставляете себя ждать, Сид!- недовольно каркнул эсмонд, и вошедший в кабинет с сафьяновой папкой под мышкой красавец, будто бы спорхнувший со страниц модного журнала, едва заметно поморщился.
        Тив Алезандез довольно усмехнулся. Природа наградила его не только исключительно светской внешностью, но и голосом, совершенно не подходящим для чтения проповедей и молитвенного пения. Резкий, скрипучий и пронзительный, более всего он напоминал вороний грай, и представитель Эсмонд-Круга в Свободных Республиках отлично о том знал. Он и на вид напоминал раскормленного ворона, и каркал так же. Зато какой отличный способ добавить бодрости и прыти подчиненным! Умный человек даже недостатки свои обращает в достоинства, не так ли?
        - Опять блудили, милейший?- безжалостно, с какой-то язвительной игривостью осведомился тив Алезандез.- Смотрите, доиграетесь с вашими бабочками, дружочек. Здесь вам не Саннива! Извольте соблюдать должный вид и избавляться от примет ваших ночных игрищ, когда являетесь на доклад. Я не для того вытащил вас из «святого курятника» Хереварда, чтобы вы меня компрометировали. Внешняя умеренность и безусловная аккуратность в связях, мой дорогой Форхерд! Кто вам мешает посещать наше собственное заведение, где бабочки, по крайней мере, не растреплют по всему Идберу о ваших пристрастиях?- и совершенно неформально подмигнул.- Ну-с, к делам, к делам! Что наши шантийские змейки?
        Тив Форхерд Сид, из высших иерархов синтафского Эсмонд-Круга превратившийся в личного помощника главы Круга конфедератского, игривостью и шуточками нынешнего патрона не обольщался, равно как и не смущался его упреками. Алезандез Лойх и сам не дурак пошалить с «бабочками» и набить объемистое, совсем не по-диллайнски кругленькое брюшко изысканными яствами да запить все это шипучим вином. Однако идберранские реалии действительно отличались от имперских в том смысле, что конфедератские толстосумы своим порокам предпочитали предаваться за наглухо закрытыми дверьми, на людях демонстрируя преданность семейным ценностям и высочайшую мораль. Чем выше, тем лучше. И считаться с чистеньким ханжеством конфедератов приходилось даже эсмондам. Особенно если эти эсмонды намеревались выжить и сохранить силы в стремительно меняющемся мире. Тив Форхерд предпочел захватывающие перспективы должности личного помощника Алезандеза амбициям и обреченным трепыханиям синтафских неудачников. Херевард Оро уперся и вот уже который век твердит свое «Вера есть Сила!», будто токующий глухарь, не слыша шагов охотника по палой хвое
и щелчка взводимого курка. А тив Алезандез, поглаживая брюшко и меленько содрогаясь то ли от хихиканья, то ли от сытой икоты, говорил как бы между прочим вещи, от которых Форхерда Сида, тоже в общем-то, не мальчика, бросало то в жар, то в холод. «Вера есть Сила, как любит говаривать Херевард. Хе-хе. Но что же в действительности есть наша Вера, дорогой мой Форхерд? Станем ли мы обожествлять корову за то, что она дает сладкое и жирное молоко? Нет, мы будем холить ее и лелеять, но не сочтем же буренку существом, равным себе, верно?» Пример с коровой был любимым у тива Алезандеза в немалой степени еще и потому, что во всей Конфедерации не найти было большего любителя парного молочка и жирных сливок. «Наша беда в том, что Херевард мало того, что уверовал в разумность и божественность нашей коровы, так еще и приучил ее жрать один лишь клевер да люцерну! Конечно же, теперь, когда кормовая база прискорбно уменьшается, наша упрямая скотина упирается рогом! Но ничего, дружочек, ничего. Лаской, терпением и твердостью можно выдрессировать даже горного медведя. Подохнуть с голоду не захочет ни человек, ни зверь,
ни Предвечный. Постепенно мы приучим его кушать то, что сможем положить ему в кормушку».
        Ересь, невозможная, дичайшая ересь! Но самое удивительное - она работала! Силы тива Алезандеза не только не уменьшались, но, кажется, даже и прибывали, и Предвечный не поражал еретика и нечестивца гневом своим. Выходит, «скотская» аналогия не такая уж и ересь?
        Предстоятель Лойх не ограничивался только лишь высказываниями в узком кругу, он действовал. Во-первых, медленно, но верно убрал из Конфедерации всех дам-аннис («Бабенки, дружочек, потребны совсем для другого, хе-хе!»). Во-вторых, создал это дикое, невероятное «двухэтажное» священство («Если мы с вами хотим кушать сливки, нам совсем необязательно самим подкладывать нашей буренке сено и выгребать за нею навоз, Сид!»). Неутомимый экспериментатор, тив Алезандез пребывал в вечном поиске, и смех смехом, а жирному ворону покамест все удавалось. Благословенный Святой Тив Херевард, похоже, был не только туг на ухо, как глухарь, но и слеп, будто крот. Деловитый и очень-очень лояльный, преданный пухленький Алезандез никогда не спорил с Херевардом, ни при каких обстоятельствах не допускал даже тени подозрения на свой счет и мало-помалу свил себе очень уютное гнездышко в Конфедерации, прибрав к своим мягким лапкам власти не только духовные, но и светские. «Зачем нам их вера, Форхерд, когда нам нужна их покорность и их кошельки, хе-хе, а Предвечному - их души? Травинка может считать себя разумной и верить в
свою уникальность - до тех пор, пока не придет косарь…»
        - Вы замечтались, что ли, Форхерд?- скрипучее карканье патрона прервало мысли эсмонда, и, вздрогнув, тот раскрыл свою папку и скучным голосом начал доклад.
        - Тэк-с, тэк-с, тэк-с…- Алезандез опять потер лапки, словно толстая весенняя муха.- Что вы думаете касательно этого Тиглата? В последний год он сдал позиции. Когда на Шанте была проведена последняя удачная операция «Эджарты»?[«Эджарта» -
«Правда», национально-освободительное движение шуриа террористического толка, одним из лидеров которого является Шейз Тиглат.]
        - Мм-м…- тив Форхерд зашелестел бумажками.- Если не ошибаюсь, последняя крупная акция - в прошлом декабре. Однако не стал бы называть ее особенно удачной. Ядро группы, конечно, уцелело, но ролфи слишком плотно засели на Шанте, и симпатии местного населения - это фактор немаловажный, патрон.
        Тив Алезандез и впрямь отличался скромностью. «Зовите меня просто «патрон», дорогой Форхерд! Оставим все эти побрякушки со «святостью» и «благословенностью». Ну судите сами - откуда в нас с вами возьмется святость, хе-хе-хе?»
        - И сколько же сейчас на Шанте шурий? Ролфи проводили перепись?
        - Ролфийские власти выдали им всем паспорта. По результатам опять же на декабрь прошлого года - шесть тысяч триста пятнадцать человек.
        - Плодятся…- задумчиво причмокнул губами тив Алезандез.- Плодятся…
        - Кроме всплеска рождаемости, у ролфийских шуриа понизилась смертность,- продолжал тив Форхерд.- И, разумеется, этот факт движению «Эджарта» популярности тоже не добавляет. С другой стороны, далеко не все на Шанте так уж довольны ролфийским владычеством, однако…
        - Однако после событий у форта Сигрейн Шейз Тиглат стал слишком одиозной фигурой и на Шанте, и здесь, в Конфедерации.- Предстоятель Лойх поерзал в кресле и задумчиво попыхтел, как закипающий на плите чайник.- М-да. Как ни прискорбно, а Тиглата пора заменить. Подыщите мне кого-нибудь посговорчивей из лидеров этой
«Эджарты». Фанатики нынче не в моде, Форхерд, так найдите мне нормального политика, умеющего хорошо считать деньги! Тиглат, конечно, был исключительной находкой при его внешности и таланте овладевать аудиторией, его зажигательные речи воистину воспламеняли сердца, но… Увы, увы! Отыщите мне наконец среди этих ползучих террористов агента уровня Нимрэйда!- и глянул на помощника так, что Форхерд Сид потупил взор. Глазки у тива Алезандеза тоже были не совиные, а какие-то вороньи: почти черные, настолько узенький янтарный ободок радужки окружал зрачок. Упрек насчет глупой неудачи с Яльданом Нимрэйдом, этим гением двойной, а то и тройной игры, в которого конфедератский Эсмонд-Круг вложил столько денег, что страшно и сосчитать, был в общем-то несправедлив. От бурь и штормов не застрахованы даже гении шпионажа и дезинформации, и никто - ни Предвечный, ни шурианские духи - не смог бы обуздать ярость морских волн. Нимрэйд утонул, как крыса в сундуке, вместе со своим «Ускользающим» и, как думали, добычей, за которой он отправился в свой последний рейд. Другое дело, что графиня Янамари все-таки умудрилась как-то
выплыть тогда, чтобы спустя совсем недолгое время сгинуть уже по-настоящему…
        - Ну-ну,- тив Алезандез вздохнул,- нам с вами до?лжно смотреть в будущее, однако…- он назидательно поднял пухлый палец, сверкнув крупным рубином в перстне, - не повторять при этом ошибок прошлого!
        Строжайший запрет для эсмондов на ношение драгоценных побрякушек предстоятель Лойх нарушал с той же азартной легкостью, что и все прочие заповеди. Блуд, чревоугодие, стяжательство, гордыня, неповиновение… право, да найдется ли в списке пороков хоть один, какому не предался бы тив Алезандез хоть единожды в жизни? Впрочем, пожалуй, что найдется. Насколько было известно тиву Форхерду, предстоятель Лойх никогда не увлекался мужеложеством и был равнодушен как к упругим юношеским ягодицам, так и к беленьким козочкам с вызолоченными рожками. Сластолюбие тива Алезандеза распространялось исключительно на женщин, причем предпочитал он девушек самого нежного возраста и непременно невинных.
        - Так что, друг мой Форхерд, займитесь-ка вы господином Тиглатом вплотную,- подытожил тив Алезандез.- Что-нибудь зрелищное и ужасающее в своей жестокости, я полагаю. Можно - с пожаром.
        - Кровавая ролфийская месть?- предложил эсмонд.- М-м-м… распятие штыками на стене пылающего… скажем, сиротского приюта? Разумеется, с соответствующей надписью на ролфийском.
        - Подумайте-подумайте,- благосклонно кивнул предстоятель.- И непременно организуйте погром и пару-тройку уличных «народных» казней ролфийских шпионов. Народцу надобно понюхать крови и дыма, прежде чем мы объявим о введении военного положения. Злее будут. Та-ак… Идем дальше, Форхерд. Какие новости из этого, как бишь его?
        - Княжества Файрист, патрон,- почтительно подсказал тив Форхерд.
        - Ну, Эск, ну, затейник!- хихикнул тив Алезандез.- А ведь говорил я Оро, что малыш далеко пойдет! И вот, пожалуйста, результат. Хереварду не стоило так уж сильно напирать на Эска с этой его политикой контролируемого размножения. Опять же, выбрать в качестве производительницы леди Лайд… Неудивительно, что граф в конце концов взбунтовался! Он уже обнародовал свою религиозную программу?
        - В общих чертах, патрон.
        - А подробности?- и предстоятель по-птичьи склонил голову набок, подарив секретарю еще один острый взгляд.
        - Пока еще нет, патрон.
        - Тогда мы успеем его опередить.- Тив Алезандез резко подскочил в кресле и прошелся по кабинету странной прыгающей походкой, взмахивая широкими рукавами своего ритуального одеяния.- Да! Готовьте к публикации наш догмат «О душах нечестивых», Форхерд. Пора! Если Херевард всерьез надумал пустить пузыри, то мы не должны утонуть вместе с ним и всем синтафским Кругом. Да-да, дорогой мой Форхерд! Синтаф обречен. Что не скогтит Эск, то догрызут ролфи. При таких условиях выживает самый шустрый. Манифест об отделении от синтафского Эсмонд-Круга подготовьте также. Вам все понятно, Форхерд?
        Он остановился напротив своего высокого красавца-помощника - толстенький, какой-то даже маленький для диллайн, этакий забавный пухлячок,- и эсмонда-секретаря прошиб ледяной пот. В круглых вороньих глазках тива Алезандеза светилась истинно диллайнская одержимость Силой, и вставать на его пути Форхерд Сид не посоветовал бы никому. Воздух в комнате ощутимо сгустился, и красавец-тив непроизвольно потянулся к шелковому узлу галстука.
        - Да, патрон,- незаметно сглотнув вязкую и горькую слюну, просипел он.
        - Вот и славненько,- улыбнулся тив Алезандез.- Но прежде мы с вами выпьем по стаканчику молочка и закусим свежим рогаликом, дорогой мой Форхерд! Вы же не откажетесь составить мне компанию за завтраком, верно?
        Джона
        Моросящий дождик ничуть не помешал очередной прогулке дамы-шуриа и студента-ролфи. Тепло же, совсем весна, а тропинки университетского парка - это вам не проселочные дороги. Они усыпаны мелким гравием и ничем не напоминают раскисшее болото, пусть хоть как из ведра льет. Уговаривать Джону погулять не пришлось, она и рада была вырваться из затхлой атмосферы пансиона. К тому же общение с юным Акэлиа становилось все более интересным и познавательным. Никогда прежде Джойане не встречались подобные экземпляры человеческих существ. Волей-неволей она чувствовала себя препаратором вроде тех, что резали несчастных квакушек для электрических опытов. Шуриа с изумлением взирала на открывшуюся ей картину и не верила глазам своим. Тив, не верящий в Предвечного, ролфи - глухой к гласу богинь, человек, не допускающий мысли о посмертии, мужчина, искренне презирающий женщин… Теперь, даже встретив на парковой аллее ожившего вдруг ископаемого монстра, подобного выставленному в университетском музее, Джона бы не удивилась. Впрочем, не совсем так. Эгнайр Акэлиа сумел все же поразить шуриа в самое сердце, когда рассказал
о готовящемся визите господина Тиглата.
        Пришлось незаметно ущипнуть себя за бедро, чтобы не взвизгнуть от злобного восторга. Сам явился! Сам! Поначалу с перепугу Джона решила, что это либо ловушка, либо ошибка. Не может мстителю так отчаянно повезти, просто не может!
        Но потом, когда леди Янамари успокоилась, когда умерила бешеный галоп сердца, то сообразила, что ничего удивительного тут нет. Ициар ведь не просто университетский городок, а гнездо, свитое тивом Алезандезом, вторым после Хереварда Оро эсмондом. Самые могущественные диллайнские маги после отделения нескольких провинций и возникновения Конфедерации аккуратно очертили сферы влияния на верующих. Границы границами, но вера-то одна, Предвечный тоже один, а следовательно, эсмонды нужны и в Свободных Республиках. Но судя по тому, какие порядки развел тив Алезандез в Идбере, замыслы его радикально отличались от генерального плана Эсмонд-Круга. И очаровательный Эгнайр Акэлия тому живой пример. И если уж в Идбере привечают господина Тиглата, то отчего бы ему не вертеться возле эсмондов?
        Джона вполуха слушала, как наследник Вилдайра вещает об освободительной борьбе на острове Шанта, а сама пристально оглядывалась вокруг, примечая требуемые ей растения и духов. Тех самых, в которых не верил Эгнайр. А между тем, они не обманывают никогда. И если шуриа уловит тончайшее присутствие искомого, то уж точно не пройдет мимо. Как не упустит, пожалуй, первый и последний шанс разделаться с господином Тиглатом. Судьба слишком капризная дама, чтобы щедро раздавать шуриа несколько возможностей отомстить. А лучшего способа мести, чем отравить жертву, дети Шиларджи не представляют. Это такая же традиция, как ношение ножа-скейна хёлаэнайями. Высшее мастерство и подлинное искусство…
        - Разве я сказал что-то смешное?- слегка обиделся студент.
        - О! Нет, конечно. Почему вы так решили?
        - Вы хихикнули, сударыня.
        - Вовсе нет!- притворно ахнула Джона.- Я икнула. Прохладно как-то здесь. Может быть, сходите в ту милую кадфэру, где мы завтракали, и попросите напрокат пледы?
        Кустики, под которыми выросло несколько подходящих грибочков, шуриа уже приметила, а пока услужливый юноша бегал по поручению, сорвала и спрятала их в кошелечке, соблюдая все меры безопасности. Его, конечно, придется сжечь потом, но чем только ни пожертвует шуриа ради мести. Даже кошельком из тонкой замши.
        - А вот и пледы!
        - Кажется, я промочила ноги…- пролепетала леди Янамари с видом виноватым и смиренным.
        Эгнайр скрипнул зубами от досады, но виду, что недоволен капризами дамы, не подал.

«Стало быть, тебе тоже, мальчик, от меня что-то нужно»,- догадалась шуриа. И обрадовалась. Взаимный интерес, он обычно ведет к обоюдному компромиссу.
        - Меня, безусловно, порадует встреча с господином Тиглатом, я так давно хотела познакомиться с этим мужественным человеком,- ворковала Джона и видела, как светлеет с каждым произнесенным словом лицо будущего гражданского тива.
        - О, господин Тиглат - настоящий борец за свободу. Вы не пожалеете. Уверяю вас, сударыня.

«Главное, чтобы я успела подготовиться. Полутора суток должно хватить»,- решила шуриа.
        Частично в высокое искусство отравительства Джону посвятила ее мать, кое-что леди Янамари почерпнула из арсенала придворных дам, да и на Шанте с нею щедро поделилась знаниями Эндрита.

«Неприлично, чтобы шурианская дева знала менее десяти верных способов свести человека в могилу,- наставляла Элишва пятнадцатилетнюю дочь.- Еще неприличнее, когда шурианская дева бросается на обидчика с ножом. Это вульгарно и недостойно дочери Шиларджи. Пусть хёлаэнайи пускают обидчику кровь, кипя от бешенства. Тщательно выбрать яд, приготовить его, незаметно подлить, а затем наблюдать за мучениями врага - лучший из способов пробуждения донджеты, запомни это».
        Из всех этих специфических шурианских «удовольствий» Джоне виделось доступным только одно - незаметное подсыпание смертоносного яда, ибо она решила высушить грибочки, а затем истереть их в порошок. Другого способа нет. И время поджимает.
        Сложна и опасна стезя душегуба: Джойане пришлось работать в перчатках, к тому же прикрыв рот платком. Первые признаки отравления наступают через несколько часов, и не хотелось бы стать жертвой собственной неосторожности.

«Ты умрешь мучительной смертью, Шэйз Тиглат, тебе будет больно, ты будешь блевать и корчиться от боли в животе, потом моча твоя станет кровавой. Постоянная жажда доведет тебя до безумия, а понос вывернет наизнанку. И пока ты будешь хлестать воду, мой яд разрушит твои почки и печень. И самое позднее - на заре третьего дня ты умрешь. И никто тебе не поможет - ни эсмонды, ни лекари. От шурианского яда нет противоядия».
        Считается, что у каждой отравительницы есть специальное кольцо - массивное, самого зловещего вида, обязательно с тайником под камнем, в котором хранится яд. С другой стороны, разве пустили бы такую даму на прием или бал, будь у нее на руке столь явное доказательство враждебного умысла? Ни у Джоны, ни у любой другой придворной дамы императора никаких подозрительно массивных колец не было, а сколько народу перетравлено в Санниве. Ужас!
        Посему надежно упрятав смертоносное зелье в обыкновенный флакончик из-под духов и заказав у кондитера десяток пирожных с медом и перцем, коварная шуриа ощутила себя готовой к исполнению давно задуманной мести.
        В назначенный час она приехала к уединенному дому Эгнайра Акэлиа, подивившись мимоходом странному выбору местожительства. Юноши, тем паче студиозы, склонны к общежитию. Вместе веселее и сытнее. По крайней мере, так утверждали Бранд и Аластар, получившие университетское образование.
        От друзей Вилдайрова родича Джойана, к слову, ничего особенного не ожидала. Несколько юных циников, чей цинизм в основном проистекает от не до конца избытого детского страха перед взрослой, полной тягот и тревог жизнью, в которую они вступают, отягощенные чрезмерным багажом знаний. Разумеется, мир кажется им несправедливым, и совершенно естественно желание его изменить, сделать лучше, честнее, свободнее. С такими же намерениями Джона в свое время окуналась в очередную интригу, стоило только зачинщику хоть единожды вымолвить слово
«справедливость». Юной шурианской деве, совсем недавно благополучно освоившей все десять способов отравления, отчаянно хотелось изменить отношение к Третьим в обществе.
        Одетая скромно, но изысканно, леди Янамари хотела произвести на молодых людей самое благоприятное впечатление своим тактом и вкусом. Явиться в студенческую компанию без угощения - значит поставить всех в неловкое положение. Посему не поскупилась Джона ни на бутылку ликерного вина, ни на кусок хорошего сыра. Ну и пирожные, разумеется.
        Изящная корзинка едва не выпала из рук шуриа, когда возле цветущего куста сирени она узрела дух мертвеца. Невинно убиенный юноша-полукровка!

«Кто сделал это с тобой?» - спросила Джона.

«Мои товарищи… мои соратники… За что?- простонал несчастный дух.- Значит, все ложь!»

«Какая еще ложь?»

«Брат Мастер говорил, что никого нет. Ни духов, ни богов, ни Предвечного! Лгал! А я поверил. И теперь заперт тут навеки!»

«Твои друзья тебя убили?» - не поверила женщина.
        Она сделала вид, что нюхает душистые гроздья.

«Забили в подвале»,- честно свидетельствовал мертвец. Мерцающее средь юной листвы лицо его исказилось м?кой. Тяжко знать, что погибель пришла от рук товарищей.
        Бесприютная душа невыносимо страдала, и сердце каждого шуриа должно было обливаться кровью от жалости. Эта душа не вольется в сонм Джезима, она не отправится снежной тропой к Оддэйну, и даже Предвечному она не по зубам.

«А что же наш господин Тиглат? Он ведь тоже шуриа,- подумалось Джоне, когда она позвонила в дверной колокольчик.- Вот сейчас и узнаем».
        Компания Эгнайра Акэлиа больше не казалась ей такой уж безобидной, а дом будущего гражданского тива - безопасным. Без пистолета в случае чего-то нехорошего защищать свою жизнь и честь придется с помощью гребня для волос. Отбиться не выйдет, но кое-кто обязательно лишится глаза.
        На первый взгляд - обычная студенческая вечеринка, разве только угощение дороговато, а выпивка - слишком роскошна для скромной гостиной, обставленной с шиком сиротского приюта для подкидышей. Не пьют студиозы ликерного вина, исключительно - самодельную кислятинку или самое дрянное пиво. Опять же, присутствие дамы обуздывает слишком резвые языки - хочется ругнуться, а не моги при женщине. Пусть даже она - шуриа. В общем, чинно расселись по колченогим стульям, словно на коллоквиуме, и внимательно слушали речи шантийской знаменитости.
        И хотя леди Янамари с господином Тиглатом не так давно крепко связывали финансовые узы, однако в лицо они друг друга не знали, ведя все дела через доверенных лиц графини. А сородич оказался по-своему красив. Высок, изящен, с романтичной гривой волос и благородным профилем - самая подходящая внешность для повального очаровывания стеснительных дев и благонравных дам в салонах. Добавить к этому образу строгий темно-синий сюртук и кремового цвета галстук… О! Только и остается, что ахать и восторгаться.
        Овеянный славой борца за свободу целого народа, Шэйз Тиглат мог бы при желании озолотиться. И до сей поры Джона была убеждена, что так оно и есть. Но она ошибалась. Никогда прежде леди Янамари не видела столь искренне верящего в свои идеалы человека, исключая, пожалуй, только Благословенного Святого Хереварда Оро.
        - Имеет ли право народ, когда-то безраздельно владевший почти всем континентом, обрести независимость хотя бы на земле своих пращуров, вопрошаю я вас, господа? Остров Шанта не принадлежал, по сути, никому, кроме шуриа. Никто не жил на его берегах, находя наш прекрасный остров слишком суровым. Пусть так! Пусть он суров и неприветлив к чужакам, но мы, шуриа, его дети, его соль и смысл. И никто не докажет мне обратного. Почему же на нашей земле сейчас командуют ролфи? Им мало своего архипелага? Да! Им всегда было мало. И поверьте, господа, Доминион Шанта - это только первый шаг Вилдайра Эмриса, ненасытного волка, к возвращению времен Удэйна-Завоевателя. Но мы, шуриа, наученные горьким опытом покорения, не стали дожидаться, когда терпению народному придет край и гордые дети Шиларджи поднимут черно-красные знамена Рилинды. Наша Эджарта - Наша Правда, правда шуриа, правда народа Про?клятых! Современная Рилинда, если угодно. Рилинда нового времени, времен пушек и ружей!
        Джона видела его дух, и тот пылал, он просто сиял верой в праведность своего дела. Несколько лет назад Джойана Алэйя Янамари аплодировала бы стоя оратору, как делали это сейчас друзья Эгнайра. Но Джойн Ияри слишком долго прожила на этой самой возносимой до небес Земле Пращуров, чтобы впечатлиться пламенной речью. А еще ее однажды чуть не прикончили семеро наемников, которых романтичный красавчик Шэйз отправил на Шанту спасать детей Шиларджи. И все же он верил в то, что делал правое дело.
        - А вы, должно быть, недавно посещали Шанту?- задала Джона «наивный» вопрос.
        Мальчишкам-студентам Тиглат солгал бы, но не соплеменнице, такой же шуриа, как и он сам.
        - По правде говоря, я там не был довольно давно, но регулярно получаю подробные отчеты из проверенных источников, сударыня.
        - Но как вы собираетесь одержать окончательную победу, если Шанта ныне буквально наводнена ролфийскими солдатами?- спросил Эгнайр, воодушевленный дотошностью своей гостьи.
        - Патриоты только и ждут, когда наши силы окрепнут.
        - Что вы говорите! Неужели все шуриа готовы восстать?- изумилась Джойана.
        И тут господин Тиглат не стал врать:
        - Далеко не все наши сородичи готовы проявить истинный патриотизм и сознательность. Некоторые ради сиюминутной выгоды пошли на сделку с врагом, это надо честно признать.
        Шэйз нервно и очень драматично тряхнул головой, точно конь, укушенный оводом, отхлебнул из рюмки ликерного вина и продолжил:
        - Народ наш темен, он еще не готов пожертвовать чем-то существенным во имя независимости.
        И тут же загалдели студиозы, предлагая наперебой, чем следовало бы свободолюбивым шуриа пожертвовать ради истинной свободы. Выходило многовато, то бишь практически всем, что есть в наличии, включая головы, кошельки и кожу со спины.
        - А что же вы планируете предпринять относительно веры в духов?- поинтересовался самый взрослый в компании мужчина, коего остальные именовали Мастер.- Как вы намерены поступить с этим аспектом существования вашего народа?
        Тиглат растерялся. Оно и понятно. Задавать шуриа такие вопросы - все равно что вопрошать рыбу про возможность сменить мокрую и холодную воду на теплую и очень уютную сковородку.
        - В духов не нужно верить, уважаемые господа. Они просто есть. К тому же шурианское общение с тонким миром не предполагает никаких ритуалов.
        Образованные юноши, не сговариваясь, снисходительно усмехнулись.

«Ну, так скажи им про мертвеца под кустом сирени. Ты же его видел, Шэйз. Ну же?»
        Конечно, он видел. Тиглат бросил молниеносный взгляд на Джону. Видел, все понял и промолчал.

«И что же, ты готов ради своих идеек покрывать убийц?»
        Леди Янамари, разумеется, погорячилась. Кто же враг самому себе? Кто в компании убийц признается, что знает страшную тайну?

«Ладно. Потом поговорим. Когда закончится этот балаган»,- мысленно посулила Джона.
        Тем временем средь Эгнайровых сотоварищей разразился спор о том, сколь пагубны древние суеверия для развития личности. Молодые люди со всей страстью юной души толковали про исключительную пользу формального соблюдения ритуалов, которые упорядочивают существование обывателей. И, напротив, варварские обряды посвящения, принятые на Ролэнси, и бездумный фанатизм эсмондов, по мнению студиозов, являются на самом деле всего лишь архаичными методами извлечения из природы магических сил.
        - Ну, посудите сами, разве это справедливо, когда одни пользуются магией, а другие лишены даже малейшей возможности приобщиться к великой силе?- рассуждал Мастер.
        Его соратники единодушно соглашались, дескать, форменное безобразие, и надо что-то с этим делать.
        - Но почему же они не верят нам, не верят в то, что мы способны видеть духов?- шепотом полюбопытствовала Джойана у сородича.
        Он благополучно закончил речь и решил подкрепиться, а значит, момент был решающий. Расписной эмалевый флакончик перекочевал в рукав платья.
        - Они слепые и глухие полукровки, дорогая Джойн,- снисходительно отмахнулся Шэйз. - А кстати, почему у вас такое… э… ролфийское имя?
        - Так получилось,- мило улыбнулась Джона.
        Пусть думает, что хочет. Поделиться своими впечатлениями господин Тиглат не успеет. Или успеет?
        - Вы же видели сиреневый куст?
        - Разумеется,- важно кивнул шуриа.
        - И что вы думаете по этому поводу?
        - Ничего,- Шэйз безразлично пожал плечами.- Не разбив яйца, не вкусишь яичницы.
        - Его забили насмерть.
        - И что с того? Это сделали не вы и не я. Ужели вы думаете, что эти молодые смески никем не контролируются? Вы слишком наивны, дорогая Джойн,- снисходительно улыбнулся Тиглат.
        - Но убийство… Вы не боитесь связываться с убийцами?
        - Ну и что такого? Главное, что молодые люди очень интересуются магическими способностями шуриа, а раз так, то пусть помогут в нашей борьбе. Чем смогут. Не обязательно деньгами, можно и связями.
        И Тиглат обаятельно подмигнул, дескать, цель оправдывает средства, а цель у нас великая.
        - Изучают шуриа?- с подозрением спросила Джона.
        - Вообще-то ваши знакомые изучают магию,- доверительно сообщил сородич.- А нас не так уж много осталось. Кстати, я знаю почти все шурианские семьи в республиках Конфедерации, но про Элиров не слышал…
        - Хотите пирожного?
        Получилось бойко и искренне.
        - Из ваших рук хоть чашу с ядом,- процитировал Шэйз древнего поэта.
        Формально это можно было считать просьбой. Так почему бы и нет? Почему бы патриотичной шурианке не помочь борцу за свободу? Чем может. Не обязательно деньгами.
        И… маленький флакончик с ядовитым порошком так и остался плотно закупоренным.
        Не смогла. Просто не смогла себя заставить. Конечно, Джойана Янамари имела право на личную месть, но не на казнь. Пусть Джэйфф Элир его казнит, если пожелает. Да и есть ли смысл превращать Шэйза Тиглата в мученика? Тогда на его место придет кто-то другой, кто-то более практичный и циничный. Шуриа не должны убивать шуриа вообще-то. А судя по тому, что сейчас происходит в Синтафе, скоро всем станет не до благотворительности. Да и в Эббо вроде бы тоже начались какие-то беспорядки. А уж про Идбер, лихорадочно готовящийся к войне с ролфи, и вовсе речь не идет.

«Нет уж! Не хочу мараться об господина Тиглата!»
        Джона едва удержалась, чтобы не отряхнуться по-кошачьи брезгливо. Она, в конце концов, графиня, а не наемная убийца.
        Но не прошло и часа, как Джойана поняла, что яд из грибочков может ей понадобиться для гораздо более благого дела, чем банальная месть. Тут надобно травить всех, в том числе и Эгнайра Акэлиа. Травить без всякой жалости, морить как клопов, выжигать как черную плесень.
        Молодые люди, умные и образованные, рассуждали о судьбах мира… Мира, в котором родились и благополучно жили, так, словно злая судьба забросила их в грязный сарай, который следовало немедля снести. Снести, сломать, вырвать с корнем то, чего не строили, не понимали, не сажали.
        - Магия - это инструмент, это мастерок в руке каменщика, это глина в руках гончара и тесто, выложенное перед хлебопеком,- вещал Эгнайр.
        - С ее помощью мы овладеем всеми тайнами мира,- важно вторил господин… Мастер и странно поглядывал на Джону.- И как любой человек способен обучиться любому ремеслу, так и магия может стать общим достоянием.
        - Похоже, они считают нас - волшебными существами,- прошептала Джойана на ухо Тиглату.
        Тот расхохотался:
        - Сударыня, пусть считают хоть единорогами, лишь бы не пытались посмотреть, как мы устроены внутри. Вы ведь бывали на электрических опытах? Вижу, что - да. Главное, не оказаться на препараторском столике господина Лекаря.
        Женщина тревожно покосилась на длинноволосого тощего студента. Этот? Этот может и на столик, чтобы пропускать через шуриа электрические разряды в надежде выцедить баночку чистой магии.

«Травить! Травить и травить!» - голосом незабвенного предка - эрна Янэмарэйна восклицала мысленно Джона.
        Вот она, маленькая язва, и с нее начинается проказа, способная погубить всех. А кем как не проказой на живом теле мира можно назвать людей, которые относятся к нему как… к фабрике, где вместо паровых машин работает магия? Не верящие ни во что - ни в богов, ни в духов, ни в… души, эти резкие в суждениях мальчики искренне считали, что раз они глухи и слепы, то и остальным заказано видеть и слышать.

«Да они хуже северян, те хоть себя считают людьми, а эти отказывают в наличии божественной искры всем, в том числе и себе»,- ужаснулась Джона.
        Она видела, как работает паровой молот, Аластар как-то хвастался новшеством. Так вот, в грубой грохочущей машине было больше… духа, чем в господине Мастере. И, кстати, Эгнайр Акэлиа не слишком далеко ушел от своего наставника. Хорошенький подарочек для Вилдайра, ничего не скажешь.
        А Шэйз Тиглат попивал вино, вкушал экзотический десерт, наверняка посмеиваясь над забавными студентами-материалистами, и если и чувствовал на себе дыхание близкой смерти в лице госпожи Элир, то скорее всего отнес его на счет сложного характера, который свойственен большинству шурианок.

«Шуриа не должны убивать шуриа, и каждая жизнь должна быть прожита. Так, Джэйфф Элир?»
        Вигдэйн эрна Лэнси,
        Священная княгиня-супруга
        Во все времена, у всех народов, какие бы знамена ни развевались над уходящим в поход войском, жены провожают мужей на войну. Взмахивают платками вслед пронзенным солнечными лучами парусам их кораблей, утирают слезы скорби и гордости, шепчут последние признания и клятвы, кусают губы и до крови вонзают ногти в ладони, сжимая кулаки. Потому что никто - ни матрос, ни рядовой, ни капитан, ни Священный Князь - не огражден заранее от пули и штыка, а их женщины - от горестного вдовства… Во все времена и у всех народов мужчины уходят, а женщины смотрят им вслед. Все, кроме ролфийских княгинь.
        Даже саги молчат о том, откуда и как повелось, что супруги-посвященные Князей и великих эрнов не только не провожают их, но даже и взгляда не смеют бросить в ту сторону, куда ушло войско. Возможно, еще с тех времен, когда владетельная эрна должна была обращать свой взор на поредевший строй гарнизона крепости, управлять которой оставил ее супруг. А может, оттого, что Локка и Морайг - и сами женщины, и ни к чему лишний раз вызывать их ревность? Как бы там ни было, но эрны-княгини Вигдэйн и Мэрсейл традиции соблюдали с истинно ролфийским тщанием. Тем паче что флот был собран, как и полагается, загодя, и даже с балкона замка Эйлвэнд не разглядеть было, как над грот-стеньгой новенького стодесятипушечного линейного корабля «Корона Шанты» взвился личный штандарт Вилдайра Эмриса. Имя грозного флагмана было этаким своеобразным реверансом в сторону «кузенов»-шуриа - и одновременно компромиссом, ведь Тэлэйт и означает «Корона». Священный Князь отправлялся окончательно разобраться с «идберранской проблемой», и тут уж все средства были хороши для воодушевления и поднятия боевого духа.
        А его княгини-супруги, как и полагается по закону и традициям, приняли из рук Вилдайра Эмриса всю полноту власти военной и гражданской, «дабы не прервалась связь с богами и не пошатнулась высокая Скала Ветров». Разумеется, Волк Архипелага слишком любил свое княжество, чтобы часто оставлять его наедине с властительными княгинями. Достаточно было и того, что обе его супруги регулярно задавали жару Верховному Кабинету, доводили ревизиями до икоты лордов Адмиралтейства, ввергали в священный ужас неожиданными проверками генералов Генштаба и добавляли прыти Совету Эрнов. Не говоря уж о Собственной Канцелярии, шеф которой отлично демонстрировал умение «служить» и по команде вилять хвостом. И ни одна материковая шавка не посмеет тявкать, что «Вилдайровы суки» не в состоянии удержать власть в отсутствие супруга и повелителя. А если посмеет, тем хуже для нее.
        За триста лет у власти эрна Вигдэйн сумела отчасти обуздать врожденную свирепость нрава, помноженную на постоянное обжигающее присутствие Локки, но все же… И обитатели замка Эйлвенд, а вслед за ними и все прочие, так или иначе сталкивавшиеся с огненной княгиней, не уставали благодарить Оддэйна и всех дочерей его, а Глэнну в особенности, за то, что в княжеских покоях поселились дети. В Совенка и Змеенка чадолюбивые ролфи влюбились сразу, окончательно и бесповоротно, но если Идгард очаровал в первую очередь эрну Мэрсейл, то Шэррар моментально стал любимцем эрны Вигдэйн. Маленькие смуглые ладошки Змеенка поймали и накрепко обхватили сердце Яростной Вигдэйн, будто огненный мячик, и выпускать свою добычу Шэррар, быстренько «переименованный» на ролфийский манер в Шэйрра, явно не собирался. Обе княгини, казалось, успели позабыть, что у Змееныша имеется отец,- для жен Священного Князя дети Аластара Эска были в первую очередь сыновьями Джоэйн эрн Янэмарэйн, Джойн Ияри - воплощения Глэнны и, возможно… «Он мог бы быть сыном нашего Вилдайра»,- без слов говорила Мэрсейл, расчесывая смоляные прядки Шэйрра, и
многозначительно поглядывала на подругу. «Он вполне может стать ему сыном»,- так же молча отвечала Вигдэйн и загадочно жмурила нефритовые глаза, будто хитрая кошка перед крынкой сметаны. И в самом деле, обернись давняя встреча Вилдайра Эмриса и графини Янамари на борту «Княгини Лэнсилэйн» чуть-чуть по-другому - и… А впрочем, нет. Глэнна взглянула на Священного Князя синими шурианскими глазами Джойн Ияри, но пока еще не возлюбила его. Однако мальчик, Шэррар, Шэйрр… «А ты привезешь мою маму?» - спросил маленький Змеенок у Вилдайра Эмриса, бестрепетно играя ритуальными косами ролфийского владыки. И посмотрел так хитро-хитро, так… по-шуриански, что Священный Князь покосился на жен с некоторой растерянностью и не сразу нашелся с ответом.

«Аластар Эск, у тебя целых два сына, а у моего Вилдайра - ни одного. Отчего бы тебе не поделиться?» Вигдэйн-Яростная никогда не считала ролфийскую жадность пороком. И очень редко, но позволяла себе немного помечтать, словно все еще была юной, глупой волчишкой, ни разу не смотревшей в пылающие очи Локки. Вот если… когда!- Глэнна все-таки снизойдет к Волку Архипелага, и ее воплощение войдет в дом Вилдайра Эмриса и принесет ему ребенка… Разве за это не стоило бы драться со всем миром? Разве он, ее и Мэрсейл возлюбленный, супруг, Князь и вернейший из друзей,- разве не заслужил?
        А дети диллайн и шуриа, Идгард и Шэррар… Шэйрр - о, их обожал весь замок не только потому, что сыновья союзника - это еще и залог его верности. Их просто любили. И суровая Мэрсейл поневоле расплывалась в глупой блаженной улыбке, глядя, каким золотым восторгом светятся янтарные глаза Идгарда, допущенного к штурвалу княжеского кеча «Девиз». А яростная Вигдэйн млела, будто сытая кошка, укачивая на коленях сонного Шэррара. Пожалуй, они были… счастливы. А незаслуженное счастье никогда не остается безнаказанным… Обо всем этом успела подумать княгиня Вигдэйн, когда, наспех набросив халат и подметая полы неубранными косами, почти бежала в детскую, увлекаемая насмерть перепуганным Идгардом.
        - Я бужу его, бужу… а он не просыпается!
        Огромные золотые глаза Совенка наливались слезами, но юный диллайн держался, только всхлипнул пару раз да в запястье ролфийки вцепился как краб - не оторвешь!
        - Эрну Мэрсейл сюда!- рявкнула Вигдэйн на метнувшуюся навстречу няньку.- Живо!
        - Я здесь,- спокойно отозвалась «морская» княгиня из-за приоткрытой двери.- Не ори. Иди сюда, Вигдэйн.
        Мэрсейл стояла над разобранной постелью, где, свернувшись то ли кошачьим, то ли змеиным клубочком, безмятежно и беспробудно сопел Змеенок.
        - Ты… уже проверила?- Вигдэйн услышала, как дрогнул ее голос, но совсем не устыдилась этой дрожи.
        - Нет. Ждала тебя. Идгард, малыш, не бойся. Шэйрр жив.
        - Но он не просыпается!
        - С некоторыми это бывает, Идгард. Ну что, Вигдэйн? Посмотрим?

«Огненная» резко кивнула и перевернула спящего ребенка на спину, а потом осторожно отвернула край пижамной курточки с его живота.
        - Что это будет?- Мэрсейл наклонилась, вглядываясь в еще не оформившийся, смутный знак, едва заметно проступающий на коже Шэррара.
        - Морской змей,- хрипло выдохнула Вигдэйн.- Знак Морайг. Он все-таки стал шуриа. Проклятым.
        - А может быть, наоборот - благословенным, Вигдэйн?- помолчав, вдруг спросила
«морская» княгиня.
        Рэйс эрн Сэйлит, адмирал флота
        К рассвету остатки идберранского флота (за исключением двух кораблей, которые удалось захватить и увести до того, как Лейриаррская бухта превратилась в полную огня и непрестанных взрывов чашу, где даже вода, казалось, горела) достались Морайг. Сети Госпожи Всех Морей и Ветров оказались нынче полны, и Серебряная Луна могла быть довольна. Давненько ее сыновья не приносили ей столь богатых даров. С Лейриаррской битвой не сравнить было даже сражение у форта Сигрейн четыре года назад, когда Вилдайр Эмрис доверил своему адмиралу эрн Сэйлиту уничтожить половину флота Идбера. Ну, теперь Священный Князь мог со спокойным сердцем поднимать здравицу в честь своих моряков и их командира - у Идбера больше не осталось военного флота. Вообще. Чуть больше чем за сутки Рэйс эрн Сэйлит довел начатое у берегов Тэлэйт до конца и утопил или сжег оставшуюся, большую часть конфедератских морских сил.
        И вот теперь, чуть не оглохнув сперва от звуков самой битвы, а после - от победного воя торжествующих сородичей, ролфийский генерал-адмирал спустился в просторную каюту «Мести Морайг» и, потирая ноющий висок и пытаясь вытрясти постоянный звон из ушей, старался найти в себе еще немного сил, чтобы удержать в трясущейся от усталости руке перо. Нет, доклад Его Священной Особе подождет до той поры, пока эрн Сэйлит вздремнет и поест, а также точно подсчитает и трофеи, и потери.
        Потери! Ролфи до скрежета сжал челюсти, едва не застонав. Его вернейшая подруга, его гордость и единственная любовь, его «Княгиня Лэнсилэйн» ушла к Морайг, как и подобает уходить таким кораблям, как она. В огне и славе, унося с собою не только семь сотен из числа экипажа, но и намертво сцепившихся с нею убийц - идберранский флагман «Эдолкарби» и линейный корабль «Пелисца», даже поодиночке превосходящих
«Княгиню» числом и орудий, и экипажа. Но кровь Морайг! Даже такой размен не устраивал эрна Сэйлита! Он обещал устроить в честь «Княгини Лэнсилэйн» и ее экипажа такое возжигание, чтобы дым от него заслонил лик Морайг,- и сдержал слово. Рэйс славно отомстил за гибель своей возлюбленной «Княгини», уничтожив идберранский флот. Весь. Включая береговые укрепления. Вода Лейриаррской бухты, смешанная с кровью и золой, напоминала теперь жуткий бульон, в котором, словно чудовищные клецки, плавали трупы и некрупные обгорелые обломки. Все, что осталось на память о морской мощи Идбера. Но и этого, слезы Морайг, было недостаточно! Совершенно недостаточно.
        Впереди Вэймс, главный порт и основная база Идбера. Столица, надежно укрытая от неприятеля не столько жалкими остатками флота, всей этой удравшей от бешеной ролфийской мести мелочью, сколько фортами и мощными батареями, устроенными на едва не смыкавшихся у входа в бухту Вэймса скалистых челюстях берегов. Ничего! Если Морайг все еще любит своего верного сына, и до идберранской столицы очередь дойдет, притом весьма скоро. Дайте только срок соединиться с эскадрой, флагман которой несет личный штандарт Его Священной Особы! А пока…
        Только один человек мог в полной мере разделить с ролфийским адмиралом и славу крупнейшей победы за последние полвека, и нестерпимую горечь потери. Его мать, любившая «белокрылых дочерей Морайг» так, как только может любить их женщина, чей сын отдал и сердце свое, и верность служению Матери Всех Ветров. Рапорт Князю требует холодной головы и точных сведений, письмо же к матери следует написать сейчас.
        Благородной и могущественной госпоже Крэйдилэйн, владетельнице Сэйлит
        Милая матушка!
        Пишу к Вам сразу же, едва вышедши из боя, коий завершен нынче совершеннейшей нашей победою. Флот неприятеля мною уничтожен: из 16 кораблей, 6 фрегатов и множества мелких судов, количество которых затруднительно теперь точно подсчитать, но, несомненно, более 20, мною захвачено два. Прочие же сожжены или потоплены, и, уверяю Вас, матушка, для таковой суровой к неприятелю беспощадности были у меня все основания. Памятуя о всегдашнем интересе Вашем к делам флотским и постоянную Вашу о них заботу, позволю себе изложить Вам некоторые подробности свершившегося дела. Но прежде сообщаю о себе, что милостью Морайг я не оставлен, жив и цел, не считая нескольких мелких ожогов и незначительной контузии. Также позвольте поблагодарить Вас, матушка, за ту заботу, которой Вы и Ваше Собрание не оставляете не только нас, но и семьи наши, оставленные на милой родине…
        Семьи. О да. Семьи тех семи сотен, что ушли в Чертоги Оддэйна вместе с «Княгиней Лэнсилэйн», а еще тех, пока не сочтенных, кто также не вышел живым из этого боя. По самым скромным подсчетам, невосполнимые потери убитыми эрна Сэйлита колебались в пределах от тысячи до полутора. Плюс раненые. Много. И немалая их часть вернется на Ролэнси, чтобы больше никогда не встать в строй. В масштабах княжества - немного, но для флотилии, в особенности для ее генерал-адмирала,- цифра устрашающая. Мало того что в Адмиралтействе эрна Сэйлита ожидает теперь весьма неприятное разбирательство, а то и обвинение в «необоснованных потерях», еще и
«адмиральские» осиротевшим семействам и калекам платить! А из каких средств, спрашивается?
        Нет, разумеется, Священное Княжество не оставляло на произвол судьбы своих искалеченных и отставных воинов, равно как и семьи погибших. Но еще издревле повелось, что вождь, под чьим водительством ролфи сложил голову или лишился здоровья, обязан заботиться о своем дружиннике и его семье. В переводе на современные реалии - добавить к княжескому пенсиону еще не только некую сумму, но и прочие проявления покровительства. Протекцию для детей-сирот, например. Отличное лекарство от честолюбия! Священный Князь прекрасно знал, как обуздывать аппетиты своих волков и приучить их считать потери. Каждый раненый и убитый ударял не только по престижу полководца или адмирала, но и по его, адмиральскому и генеральскому, карману.
        Вся надежда на призовые деньги (все-таки два корабля, захваченные почти не поврежденными,- это солидная сумма!), на трофеи, взятые в городе, и на выкупы за пленников. А еще - на «Благородное Собрание, флоту нашему помогающее», председательствовала которым в эту кампанию владетельная госпожа Крэйдилэйн эрна Сэйлит. Этакая «касса взаимопомощи», куда женщины из офицерских семей регулярно добавляли средств - кто сколько сможет. Иначе не выжить.
        Семейство Сэйлит, к слову, могло бы даже именоваться зажиточным. Не чуя в себе ни малейшей склонности к земледелию, отец и матушка Рэйса, едва завоевав собственное владение, сосредоточили все силы на поиске в пределах трех священных эйров хоть чего-нибудь полезного. И нашли угольный пласт. В итоге вместо ферм и клочков полей на земле Сэйлит вырос сперва шахтерский поселок, а затем - небольшой, но довольно оживленный город с магазинами, почтовой станцией, двумя мануфактурами и Мужским и Женским училищами третьего класса. Все это приносило владетелям достаточно стабильный доход. И хотя прибыль превышала расходы ненамного, но люди Сэйлитов, по крайней мере, на голод никогда не жаловались. А еще было море, не только приносившее в сети вассалов эрн-Сэйлитов рыбу и прочих гадов морских, но и служившее удобной дорогой для перевозки добытого поблизости угля. При таких условиях Рэйс мог стать либо владетелем «новой формации», то бишь промышленником, либо мореходом. Хотя отчего бы не совместить и то, и другое? Тем более что все финансовые дела адмирала после смерти его отца взяла на себя матушка…
        Он устало потер переносицу и заставил себя вернуться к письму.
…Полный список моих потерь и трофеев, как и обычно, Вам перешлют из Адмиралтейства. Скажу лишь, что по окончании этой кампании льщу себе надеждой хоть немного поправить наши дела. Впрочем, как бы ни повернулись события, наша дорогая Хэлейдд не останется без приданого…
        И найдется ли, кровь Морайг, хоть кто-нибудь, кто заявит, будто иметь сестру на выданье - это замечательно?! Нет, Хэйли - прелестная девушка и славная сестра, но… Но! Давно прошли те времена, когда лучшим приданым для благородной девы были ее достоинства и мешок со скальпами, добытыми ее родичами! Не можешь дать за сестрой землю - изволь отсчитывать серебро и ассигнации. Можно - ценными бумагами. О гнусный век наш! А что же, если не гнусность, смотреть на юную сестру свою - и вместо ее ясных глаз видеть колонки устрашающих цифр, а в милом голосе ее - слышать звон утекающих из рук лейдов? Эрни Хэлейдд никто не упрекнул бы в избалованности или капризах, но образование и содержание молодой девушки обходятся воистину недешево! Особенно теперь, когда Хэйли наконец просватана за достойного ее положения человека, а следовательно…
        Эрн Сэйлит еле слышно застонал сквозь крепко сжатые зубы и посадил кляксу на лист. Кровь Морайг!
…Засим, дорогая матушка, позвольте мне перейти к описанию нашего похода. Увы, Вам известно, насколько беден мой слог, но я смею надеяться, что ни Вы, ни другие благородные дамы, в чьем обществе Вы будете зачитывать этот отрывок, не осудят меня излишне сурово.
        После уже, несомненно, известных Вам из газет событий, приключившихся с нами у берегов Северного Синтафа (хотя вернее теперь будет называть места те Княжеством Файрист), мы анбаркировались [Анбаркироваться - погрузиться на суда, корабли.] в Амалере и вышли в море, где подошел ко мне контр-адмирал эрн Кинлайт (с благодарностью и почтением целую руки его благородной супруге и поздравляю владетельную эрну Кинлайт со счастливым ее от бремени разрешением) с тремя кораблями, фрегатом «Завоеватель», двумя корветами и одною шнявой. И стало нас теперь в эскадре 9 кораблей, 3 фрегата и 3 корвета, а прежде было 6 кораблей. И вскоре пришло ко мне известие, что 16 идберранских кораблей и множество прочих судов также находятся в море и вблизи от нас. Тотчас на борту «Княгини Лэнсилэйн», моего флагмана, созвал я военный совет, куда пригласил, в числе прочих, вице-адмирала эрна Иллтэйда, контр-адмирала эрна Кинлайта и командира моего корабля эрна Арвэйла. Офицеры сии были со мною единодушны, и сообща решили мы, что должно нам искать идберранского флота и его атаковать.
        Адмирал снова отвлекся, чтобы глотнуть остывшего чая (эрн Сэйлит по староролфийской традиции к «имперской смоле»-кадфе относился неодобрительно). И невесело усмехнулся. О, они поистине были единодушны, и Рэйс вовсе не покривил душой, когда так написал о памятном совете в салоне «Княгини Лэнсилэйн». Единодушны и полны решимости, а еще - пугающей, истовой веры в него, самого молодого флотоводца Ролэнси. И даже явно невыгодное соотношение сил их не устрашило ничуть - ведь эскадру вел Рэйс эрн Сэйлит! И есть ли вернее тропа к славе и почестям в Чертогах Оддэйна, чем бой неравный, но доблестный?
        Идберранцы, в отличие от своих родичей из бывшей метрополии, всегда считались хорошими моряками. Пожалуй, лучшими на континенте. Прочие флоты Конфедерации не шли ни в какое сравнение с флотом Идбера, а что до флота имперского… Диллайн командовали своими кораблями с жутковатой четкостью, но частенько именно эта
«математичность» их и губила. Бывают моменты, когда единственный шанс победить - это плюнуть на все расчеты, а там - будь что будет!
        - Вот примерно так мы и поступили, отправившись нарываться на драку в пролив Лейри,- негромко хмыкнул он вслух и вернулся к письму.
…В 4 утра приказал я эрну Арвэйлу поднять сигнал «Гнать за неприятелем», и эскадра наша двинулась в пролив Лейри на встречу с неприятельским флотом. Корабли же свои выстроил я традиционно в три линии: авангард, кордебаталия (что, как известно Вам, матушка, обозначает линию среднюю или же основную) и арьергард. И вот в авангарде идет вице-адмирал эрн Иллтэйд, неся флаг свой на корабле «Кровь Кинэйда», с линейными кораблями «Меч Конрэнта» и «Колесница Морайг», и фрегатом «Верный». А в кордебаталию становлюсь я на «Княгине Лэнсилэйн» с кораблями «Месть Морайг» и
«Расправа» и фрегатом «Гончий пес». В арьергард, разумея его же резервом (ибо Вам ведомо, матушка, как сильно я всегда ратовал за выделение в морском бою непременного резерва), ставлю эрна Кинлайта, коий поднял флаг свой на корабле
«Эйнсли», с кораблями «Память Сэдрэнси» и «Дочь Морайг», а также фрегатом и прочими моими силами, каковые против двойной идберранской линии ставить неразумно было. Ибо, матушка, флот Идбера ожидал нас в проливе, выстроившись в двойную линию баталии, друг другу параллельно, примкнув левый свой фланг к небольшому островку, а правый - к отмели у крепости Лейриарр. Вот что увидели мы, войдя в пролив и приблизившись к неприятелю. Продвижение наше шло медленно, и лишь к первой четверти 10-го авангард мой лег в дрейф, ожидая кораблей задней линии. Здесь провел я последний перед сражением совет, закончив его в единый час (вот видите, матушка, я все-таки учусь необходимой краткости!), и в 11 часов утра приказал всей эскадре, за исключением выделенного резерва, противника атаковать.
        Должен признаться, матушка, что неприятель не оставил мне иного выбора, кроме как тактику самую рискованную. Превосходство противника в кораблях и орудиях решил я превозмочь умением и, на милость Морайг уповая, отдал приказ атаку начинать в колонне, перпендикулярной неприятельской линии, с тем чтобы оную линию пробить, сосредоточив удар свой на вражеском флагмане и сильнейших его кораблях. Выстроившись в кильватерную колонну, начали мы сближение, подвергая себя продольному огню бортовых батарей идберранцев, сами же будучи лишены возможности бортовыми залпами ответить. Однако рассчитал я, что сближение наше при таком построении будет столь быстрым, что противник не успеет и не сможет всю мощь орудий своих на наших кораблях сосредоточить. Так и случилось. В половину 12-го передовой корабль «Кровь Кинэйда» приблизился к середине линии неприятельской на 2 тар-лайга, и идберранцы открыли огонь изо всех своих орудий, стремясь нам рангоут и такелаж повредить и таковым образом затруднить нашей эскадры маневрирование. Но, приказу моему послушные, корабли не отвечали до тех пор, пока не сблизились на
пистолетный выстрел. Тогда сделали наши один за другим три бортовых залпа, заставив неприятеля огонь свой значительно ослабить.
        Теперь предстоит перейти мне, матушка, к моменту, бой наш решившему. Передовые корабли мои, «Кровь Кинэйда» и «Меч Конрэнта», получив от неприятеля повреждения рангоуту и такелажу столь существенные, что сохранить ход им стало затруднительно, сделали поворот и вышли из строя. Описав дугу, оказались они за кораблем кордебаталии «Расправа», и, таким образом, передовым стал мой флагман «Княгиня Лэнсилэйн». И теперь уже на меня направлен был огонь трех кораблей противника, в числе которых был и флагман идберранцев «Эдолкарби», что означает «Небесный огонь». На него и направили мы все орудия наши, с ним сблизились и начали забрасывать его брандскугелями, каковые, матушка, суть снаряды зажигательные.
        Тут эрн Сэйлит ненадолго прервался, чтобы размять затекшую руку и очинить новое перо. И всерьез задумался: не вымарать ли это последнее разъяснение касательно брандскугелей? Вдруг матушка сочтет это проявлением непочтительности? Дочь, сестра, жена и мать моряков, эрна Крэйдилейн разбиралась в калибрах орудий и характеристиках кораблей получше иного лорда Адмиралтейства. Так стоит ли в личном письме… Он вздохнул и почесал всклокоченную и грязную после битвы голову. Вот про что точно не стоит писать, так это про пулю, сбившую с головы генерал-адмирала двууголку!
        Беда эрна Сэйлита заключалась в том, что как раз-таки личным это письмо не было. Мать будет читать его вслух, и не раз: и в поместье, и в Собрании Эрнов, и в кругу дам, чьи отцы, мужья, сыновья и братья служат под его началом. Рэйс до сих пор отлично помнил, как, почти не дыша, слушал в детстве те письма, что присылал отец. Для них, для этих матерей, жен, сестер и дочерей, он и перечислял теперь имена своих кораблей и маневры, ими совершенные,- в подробностях. Разумеется, красочное и изысканное описание битвы все обитатели Архипелага, не исключая Доминиона Шанта, прочитают потом в газетах и ежемесячном «Морском Альманахе», однако… Адмирал снова вздохнул, украдкой почесал затекший от долгого сидения зад и продолжил:
…Но наши паруса были уже весьма повреждены. «Княгиня Лэнсилэйн» начала дрейфировать на «Эдолкарби», и думали мы, что дойдет до рукопашной. «Княгиня», нанесенная на идберранский флагман, уже горящий, с ним сцепилась так, что бушприт
«Эдолкарби» оказался между грот- и бизань-мачтами «Княгини Лэнсилэйн». С бортов
«Эдолкарби» в море прыгали люди, ища спасения в волнах. В то же время и еще один неприятельский корабль сблизился с нами, угрожая абордажем. И тотчас капитан эрн Арвэйл, видя опасность, угрожающую «Княгине», выслал на последней при нем имеющейся шлюпке меня с мичманом и командою гребцов с флагмана вон. Ибо, как Вам известно, матушка, Устав обязывает генерал-адмирала покидать корабль, дабы не потерять командование. С болью в сердце я подчинился и приказал грести на «Месть Морайг», находившуюся поблизости. И все, что происходило с «Княгиней» далее, видел уже с борта шлюпки. А случилось следующее…

«Крепись, Рэйс!- сказал он себе.- Ты же помнишь, что тебе еще писать рапорт в Адмиралтейство, докладывать Священному Князю и отвечать потом на каверзные вопросы эрны Мэрсэйл?» И уж это точно будет похуже, чем расписывать матушке ход битвы! Эрн Сэйлит еще десять раз успеет пожалеть, что не сгорел вместе со своим флагманом. И даже категорическое требование Устава касательно действий адмирала его не спасет.
        Когда эрн Арвэйл со своими людьми взошел на «Эдолкарби», чтобы захватить его, то заметил идущий снизу дым и немедля приказал идберранский флагман оставить. Вскоре идберранский корабль был весь в огне, и вдруг мачта «Эдолкарби» упала на наш: искры посыпались в крюйт-камеру, которая была открыта по причине сражения. Мгновенно подняло «Княгиню Лэйнсилэйн» на воздух, эрн Арвэйл, штурман, и еще человек десять попали на обломки; прочие все, исключая выпрыгнувших за борт, погибли в волнах. Вслед за «Княгиней» взорвался и «Эдолкарби», и уже сцепившаяся с нами «Пелисца», чье имя означало «Огненная удача». Вот с какой иронией насмеялась судьба над идберранским кораблем! Я же тем временем перенес флаг свой на «Месть Морайг» и взошел на ее борт. Корабль «Кровь Кинэйда», вернувшись в строй, прошел сквозь неприятельскую линию, а «Месть Морайг» и «Расправа» со своей стороны повернулись против идберранского флота и в весьма близком расстоянии открыли пальбу. Продолжалась она, впрочем, недолго. В 14 часов пополудни противник обрубил якоря и в большом беспорядке вошел в глухой бассейн при Лейриарре. Об арьергарде
повесть оказалась невелика: как и было предписано, он держался весь бой в отдалении и пришел, когда мы уже обложили Лейриаррскую бухту, но еще издалека стрелял из пушек на воздух.
        Теперь у Рэйса зачесалось ухо. Кровь Морайг, уж не развел ли эрн Ройэлд, капитан
«Мести Морайг», столь любезно уступивший генерал-адмиралу свою каюту, у себя на борту блох? Вот уж что было бы совсем неуместно! Хотя скорее всего это были просто истрепанные нервы генерал-адмирала в гремучем сочетании с усталостью и нестерпимой горечью потери. Никакая месть не утолит боль от гибели «Княгини». Пусть идберранский флот уничтожен, и, каким бы ни был исход этой экспедиции, Республика Идбер очень не скоро сможет восстановить силы, но… Кровь Морайг! Оддэйн и Белая Свора его! Жечь и топить конфедератскую сволочь!
        Именно таким и был его приказ, отданный со шканцев «Мести Морайг», когда воспаленный взор эрна Сэйлита хищно нацелился на сгрудившийся в Лейриаррской бухте неприятельский флот. «Жечь и топить! Месть за «Княгиню», парни! Вырежем конфедератскую сволочь!» И еще пара-тройка выражений, каких точно не напишешь - ни в рапорте, ни в письме к матушке. И хриплый вой из сотен глоток моряков с «Мести Морайг» был ответом адмиралу, а вслед за ними этот древний кровавый боевой клич подхватили и с бортов других ролфийских кораблей. Над каменной чашей Лейриарра заполошно заметались чайки, а серебряный лик Морайг, когда заглянула она в ночные воды бухты, будто заранее умылся свежей кровью…
…Бухта при крепости Лейриарр, матушка, защищена была двумя мощными береговыми батареями, на западном берегу и на восточном. Противник же встал в две линии из 7 и 6 кораблей соответственно, прочие суда неприятеля выбрали позицию между линией и берегом. Дождавшись арьергарда, мы встали на якоря для бомбардировки, но покамест к укреплениям не приближались, ведя обстрел с удаления. Целью моей при этом было не столько нанесение фортам значительных повреждений, сколько создание над водою дымной завесы, дабы без помех соорудить из шнявы «Стрела» и корвета «Бдительный» два брандера. В 17 часов поставил я у входа в бухту на якорь бомбардирский корабль
«Таран», с тем чтобы начал он обстрел вражеских судов. В полночь к «Тарану» подошел «Эйнсли», а полчаса спустя - «Кровь Кинэйда» и «Меч Конрэнта». В кильватере «Меча» пришли и брандеры. «Эйнсли», «Кровь Кинэйда» и «Меч Конрэнта» встали линией и атаковали неприятельский строй, «Таран» и фрегат «Гончий пес» - батареи на западной стороне бухты, а фрегат «Верный» и корабль «Расправа» - батареи восточной стороны. Прочие же корабли оставил я в резерве, сам же на «Мести Морайг» через четверть часа встал в линию баталии, также приказав открыть огонь. И вот в час пополуночи от выстрелов или «Эйнсли» или же «Крови Кинэйда» загорелся и взорвался корабль неприятеля. Горящие его обломки накрыли всю бухту, паруса стоящих в ней вражеских кораблей загорелись тоже. И почти тотчас же взорван был и второй неприятельский корабль. После этого мы прекратили пальбу, и в гавань вошли наши брандеры. «Стрела» сцепилась с уже горящим кораблем, а вот «Бдительный» прошел в глубь вражеского строя. Его командир, капитан-лейтенант эрн Дэйни, поджег запалы и вместе с командой покинул борт на шлюпке. Не успели они благополучно достичь
«Эйнсли» (прошу Вас, матушка, сообщить благородной эрни Дэйни о в высшей степени достойном подвиге ее брата и добром его здравии), как «Бдительный» взорвался и поджег почти все оставшиеся в бухте корабли. К половине третьего утра еще 3 вражеских корабля взорвались, и до наступления рассвета та же судьба постигла и остальных. Захватить и вывести с незначительными повреждениями мне удалось только 2 корабля неприятеля, чтобы не оставлять эскадру мою совсем уж без призов. И вот сей страшный, но славный бой нами закончен. Засим и мне пора кончать мое письмо.
        О себе скажу, что…
        И тут Рэйс задумался снова. Про контузию, ожоги, а в особенности про чуть было не пробившую ему голову пулю писать не хотелось. Совершенно. Конечно, эрна Крэйдилейн не станет докучать сыну-адмиралу излишней заботой: это недостойно благородной владетельницы, да и возможности такой у матушки нет и не будет еще очень долго. Но к чему тревожить ее даже упоминаниями о незначительных этих ранениях? А не написать нельзя! Потому как эрна Крэйдилейн - не дура и прекрасно понимает: совсем невредимым из такого морского боя, как Лейриаррское сражение, не выходит никто - ни адмирал, ни последний юнга. И что же делать? По-ролфийски суровый и требовательный с подчиненными (а среди народа Морайг человека мягко-доброжелательного и покладистого никогда не назовут хорошим командиром - ролфи искренне считают, что чем громче на них рычат, тем лучше), перед матерью эрн Сэйлит откровенно робел, мгновенно превращаясь в застенчивого послушного мальчика, стоило ему сойти с борта флагмана своей эскадры и ступить на порог родительского дома. Даже Священные Княгини, обе сразу, не вызывали у Рэйса такого душевного трепета.
Просто потому, что его богиня покамест смотрела на него глазами матери, а какой ролфи в здравом уме станет задирать хвост на богиню?
        Он заснул, положив голову на так и не законченное письмо и не выпуская пера. И пришла в его сон женщина с длинной толстой косой, чье серебро отчетливо отливало зеленью, и положила тяжелую сильную руку ему на плечо, и утерла пот с горячего лба, и поцеловала в сомкнутые веки.
        - Не плачь о «Княгине», Рэйс, мой сын,- молвила Морайг, Мать Всех Ветров.- Она теперь со мной. Ты зажег яркий огонь для своих братьев, мальчик, им не пришлось долго искать дорогу. Спи, Рэйс. Спи, мой сын. Я пришлю завтра ветер в твои паруса, а пока - спи.
        Вилдайр Эмрис эрн Лэнси,
        Священный Князь
        Богиня пришла к нему на излете ночи, когда серебряные косы лучей ее светила разметались по идеально гладкому покрывалу моря Кэринси, словно по простыням черного шелка. Штиль смешал бы все планы Вилдайра, если бы он изначально не строил таких планов, нарушить которые может каприз Госпожи Всех Ветров. Он ждал ее прихода, конечно же. Немыслимо было и подумать, чтобы она не навестила возлюбленного здесь, в просторном адмиральском салоне «Короны Шанты». Ждал - но, как всегда то бывало прежде, все равно оказался не готов.
        - Ты думал не обо мне, мой волк,- в гулком, чуть хрипловатом, словно звук сигнального колокола в тумане, голосе не было упрека, только констатация.- Твои мысли заняты моей Сестрой и ее дочерью. Снова.
        Священный Князь по-волчьи прижал уши. Не стоило обольщаться спокойным миролюбием Морайг - Серебряная Луна изменчива, как и ее воплощения. Она не только Море и Ветер, она еще и Обман. Та, что предстает сейчас в облике Мэрсэйл, убивает с той же безмятежной улыбкой на устах, с какой дарит любовь. С нею нельзя договориться, каждый ролфи это знает. Только принять и любить.
        - Я вызвал этим твой гнев, Изменчивая?
        - Нет.- Жесткие сильные пальцы скользнули по косам ролфи в мимолетной небрежной ласке, словно богиня потрепала по холке верного пса.- Не вызвал. Я пришлю тебе ветер наутро, и он будет попутным. Твоя эскадра не опоздает на встречу с Рэйсом. Он славно потрудился, он и его свора - отметь их, мой волк. Я довольна жертвами: мои сети полны добычи, а в лодке стало тесно от героев.
        - Но пришла ты не затем.- Вилдайр потерся щекой о мозолистую ладонь богини и заглянул ей в глаза. Морайг посетила его нынче не ради любви - для того чтобы дарить Князю свою милость, у нее была Мэрсэйл.- Зачем же?
        - Твой змееныш.- Серебряная Луна отняла руку от его щеки и отступила на шаг.- Или лучше сказать - птенец, а?
        - Не… совсем мой,- ролфи сморщил нос.- Птенец Эска.
        - Не лукавь со мной, Вилдайр,- она ухмыльнулась.- Ты его уже присвоил. Разве кто-то из моих детей отдает добровольно добычу, уже побывавшую на зубах и распробованную? Ты забрал его себе, а вскоре надеешься заполучить и его мать. Об этом ты думал.
        - Что с Шэйрром?- Вилдайр нахмурился. Он не любил, когда Морайг играла с ним в намеки - кому понравится, когда с тобой играют? Но в эту ночь у Серебряной Луны был, верно, не игривый настрой.
        - Он стал шуриа,- просто ответила богиня.- Теперь это точно змееныш, а не птенец. И принадлежит не только Яблоне, но и мне.
        - Морской змей?- у ролфийского князя перехватило горло.- Шэйрр - шуриа? Это… Отлично!
        - Рада, что ты так считаешь,- теперь Морайг улыбнулась по-настоящему, той самой улыбкой, что заставляет мужчин вверять себя утлым деревянным скорлупкам и безоглядно бросать все ради тени ее милости.- Проклятие стало благословением. Забавно, не правда ли? Но ради этого вам пришлось потрудиться, люди. И еще придется. Сообщи его матери, когда встретишься с ней. И не бойся вызвать мою ревность, думая о Глэнне. Думай о ней. Сестра ведь - тоже женщина и не так непреклонна, как хочет казаться!
        - Морайг…
        - Нет. И я не пришлю Мэрсэйл в твой сон,- богиня отстранилась, не желая его объятий.- Тебе нужно было взять ее с собой в этот поход. Ты не взял. Винить некого, кроме себя, волк. Но, думается мне, что это было мудро,- она насмешливо показала зубы в ухмылке.- Возможно, тебе стоит поберечь силы и посмотреть, что из этого выйдет, а?
        - Ты ничего не скажешь,- Вилдайр хмыкнул.- Я опять должен угадывать сам и ждать, всегда ждать. Будет ли прок в моем ожидании, богиня?
        - Ты знаешь правила,- она пожала плечами и отступила еще на шаг, сливаясь с лунным лучом, растворяясь в нем.- Смысл там, где ты его видишь, Вилдайр. Какую еще известную истину должна я тебе открыть? То, что вода мокрая, а рыба умеет плавать?
        - Я думаю о тебе, Морайг,- вздохнул ролфи, подчиняясь. Она была права: богини - не ярмарочные гадалки, да и он - не мальчик-гардемарин, алчущий предсказаний накануне первого настоящего похода. Не боги завязали узлы проклятий и благословений, не им их и распутывать. Сами, все сами.
        Богиня ушла, но она же и осталась. Отражение ее вдруг подмигнуло - легчайшая рябь всколыхнула море Кэринси, первый предвестник обещанного ветра. «Корона» едва слышно вздохнула, чуть покачнулась, шелестя развернутыми парусами. Морайг зовется Изменчивой, но коли уж она пообещала, то слову будет верна. И посланный ею ветер увлечет княжескую эскадру навстречу кораблям Рэйса эрн Сэйлита, чтобы, объединившись, ролфийский флот победоносно завершил начатое четырьмя годами ранее противостояние с идберранцами. Взять Вэймс, столицу Идбера и главный их порт. И оттуда продиктовать условия мира: без аннексий, но с немалой контрибуцией. Эск тоже не останется внакладе - князь Файриста получит свою безопасную границу. В конце концов, диллайн неплохо расплатился за союз! Мальчик, которого Вилдайр не только называет, но и считает своим. Незаконнорожденный сын-шуриа, признать которого диллайнский князь крови не сможет никогда, каким бы богам не стало вдруг поклоняться желтоглазое племя детей Локки. Эску не позволят назвать Шэррара сыном его же, Эска, соратники. А вот Вилдайр не нуждается в позволении. Добыча
достается сильнейшему! Мальчик, приемный сын, и, рано или поздно, его мать. Хорошая цена хорошего договора. И какая, когти Локки, разница, от чьих чресл зачат Шэйрр Ияри эрн Тэлэйт, если чрево, его породившее, посвящено самой Глэнне?
        Грэйн эрна Кэдвен
        Тяжела ты, шпионская доля, ох и тяжела! Причем в буквальном смысле. Два пистолета, патронная сумка, скейн в ножнах, пухлый, туго набитый золотыми оули кошелек и еще пара-тройка необходимых и важных в нелегком ремесле разведчицы и диверсантки мелочей - вот, пожалуй, и все, что уместилось в небольшой тючок. Крепко-накрепко подвязанный под широкой юбкой Грэйн, он с успехом исполнял роль накладного живота, и чувствовала себя при этом ролфийка так, будто и впрямь забрюхатела. Торчащий спереди бугор и «легенда», которую она себе придумала, чудесным образом лишили эрну Кэдвен привычной уверенности в движениях. Шагала она теперь нетвердо и как-то враскорячку, переваливаясь с боку на бок, будто откормленная утка, а спина ролфийской лейтенантши приобрела характерный «беременный» изгиб.
        - Проклятое брюхо!..- одними губами выругалась эрна Кэдвен.- Перевешивает!
        - Очи Локки, сестрица Грэйн, да не маршируй ты так, ты же не на плацу!- шепотом огрызнулся в ответ соратник, не забыв, впрочем, бережно поддержать спутницу за локоток, помогая ей устроиться в коляске с открытым верхом.- Позвольте напомнить вам, дорогая, что посещение Ициара было именно вашей прихотью!- а это уже в полный голос, специально для грума из наемной конюшни, где Грэйн с Удазом… то есть Удэйном, взяли напрокат экипаж - без возницы! Намерение небогатой, но достаточно платежеспособной пары сэкономить в этакой мелочи если и вызвало презрительную гримаску у владельца конюшни, то зато не породило подозрений. Что ж удивительного? Беременная баба уже, видать, всю плешь проела своему брюзгливому малахольному муженьку: отвези да отвези к ициарскому светилу медицины на прием, а то не разрожусь, помру! Вот тот и кривит тонкие губы, морщится, но терпит и платит. Бывает!
        - Дурацкая была затея,- самокритично призналась Грэйн, когда коляска выехала за ворота конюшни.- Совершенно идиотская. Почему ты не попробовал меня отговорить, братец Удэйн?
        - Кто тут офицер для специальных поручений?- пожал плечами соратник.- Ты! Тебе и командовать.
        - Угу,- хмыкнула женщина, подозрительно покосившись на ир-Апэйна. Выйдя из объятий Локки настоящим ролфи, Удэйн стремительно приобретал все отличительные ролфийские черты. К примеру, специфический «казарменный» юмор, свойственный детям Морайг. Грэйн только диву давалась той скорости, с которой происходили эти поразительные метаморфозы.
        - Рано радуешься,- буркнула она.- Вот смотрю я на тебя, братец Удэйн, и так и тянет изречь пророчество. А то больно уж ты прыткий. Может статься, скоро и впрямь станешь отдавать мне приказы. А?
        - Упаси Локка!- искренне ужаснулся он.- О, перекресток. Ты помнишь карту?
        - Правь налево,- скомандовала ролфийка.- Проедем через Часовую площадь, так короче будет. Иначе придется крюк делать, чтобы обогнуть храм. Тем более что нам так и так придется посетить этого доктора. Других связников в Ициаре у меня нет.
        - Но ведь где живет Эгнайр Акэлиа, мы уже знаем.- Удэйн послушно свернул к центру городка.- Стоит ли лишний раз?..
        - Кроме поисков нашей тетрадки и этого юноши, у меня есть еще и основное задание в этом городе, не забывай.- Грэйн вздохнула и попыталась поудобней устроиться на жестком кожаном сиденье экипажа.- Боги, как они это носят?
        Идею прикинуться беременной вместе с женским платьем и необъятным рединготом эрна Кэдвен почерпнула у агента, на мельнице которого извозившиеся по самые уши в болотной жиже усталые ролфийские шпионы приводили себя в порядок после перехода границы с Идбером. («Сестрица Грэйн, неужели все мельники - наши… коллеги?» - почти в шутку спросил тогда соратник. На что ролфийка фыркнула и вкратце разъяснила братцу Удэйну все шпионские преимущества таких профессий, как мельник, цирюльник и лекарь.) И поначалу подобная маскировка Грэйн полностью устраивала: тут тебе и отличный повод для посещения Ициара с его знаменитыми лекарями, и пугало для бдительных стражей - кто в здравом уме станет связываться с беременной женщиной? Документы у господ Урдена и Гриенны Дигим были безупречны - Собственная Е.С.О. Канцелярия в этом отношении весьма щепетильна. Так что, в общем-то, причин для особенной тревоги у эрны Кэдвен не возникало. Так или иначе, но до Ициара они с Удэйном доберутся. А вот там… Вообще-то дальше начнется то, что характеризуется так «любимой» Грэйн формулировкой приказа: «Действуй по обстоятельствам, но
изволь представить результат!»
        - И что же это за задание?
        - Братец, знаешь первое правило нашей с тобой службы?- хмуро спросила Грэйн. Тело под накладным животом чесалось просто нестерпимо, а потому ролфийка была не расположена к шуткам.
        - Меньше знаешь - крепче спишь?
        - Это второе, но тоже сойдет. А первое… О! Что это там?
        - Может, какой-то праздник?- обеспокоенно предположил Удэйн, осадив прокатного мерина и привстав на козлах. Ближайшая к главной площади улочка, на которую свернул экипаж, оказалась заполнена подозрительно большим количеством народа, и вся эта шевелящаяся масса обывателей, студентов и лавочников негромко, но угрожающе гудела и двигалась вперед с пугающей целеустремленностью.- Или?..
        Он не договорил, осекшись. Увлекаемая толпой коляска поравнялась с перевернутой зеленной тележкой, с которой вещал некий местный житель в синем сюртуке с университетским значком на лацкане. Ициарец, словно флагом, размахивал желтоватым листком газетной бумаги.
        - …вероломное нападение, ужасающее в своей кровожадной наглости… озверевшие от крови двуногие твари, имеющие себя ролфи…
        - О, это про нас,- шепнул Удэйн.
        - Цыц!- прошипела в ответ Грэйн и дернула его за рукав. А потом наклонилась и срывающимся голоском насмерть перепуганной дамы спросила у ближайшего обывателя: - Почтеннейший, что происходит?!
        - Война!- коротко и зло бросил идберранец.- Вы откуда свалились, дамочка, раз не знаете?
        - Из Базила…- пролепетала ролфийка.- Мы с мужем…
        - Подлые ролфи напали,- несколько смягчился горожанин.- Не пугайтесь, дамочка, наша доблестная армия всыплет этим волчьим задницам так, что…
        - А куда все идут?- вмешался «господин Дигим», сообразив, что негоже «мужу» помалкивать и оторопело моргать в такой момент.
        - Дык, ролфей вешать будут. У нас тут, оказывается, целое шпионское логово было. Аккурат седня ночью и словили их, душегубов…
        - Дорогой,- капризно выпятила губу Грэйн,- мы просто обязаны посмотреть на торжество правосудия!
        - Но коляска…
        - Это ничего! Ради такого момента я найду силы дойти пешком!- А потом прошипела на ухо: - Коляску - бросить. Сейчас не уйти, засветились. Идем на площадь, потом валим. Понял?
        Особенной толчеи на брусчатке Часовой площади, впрочем, не было. Ициарцы ожидали зрелища спокойно, даже как-то чинно. Единственное отличие от публичных экзекуций мирного времени состояло в том, что между зрителями не шныряли вездесущие торговцы жареными орешками и пивом. Под наспех сколоченной виселицей стояли обычные табуреты, видно, позаимствованные из ближайшего кабака, и вообще в обстановке было мало зловещей торжественности официальной казни. Витало в воздухе Ициара нечто неуловимое, что-то от погромов, битых стекол, разодранных перин, вспоротых животов и трупов, висящих на уличных фонарях. Этакое… предвкушение.
        Грэйн покрутила головой в поисках осужденных. А, вот же они! Трое побитых юношей в студенческих курточках жались друг к другу, неосознанно сторонясь второй троицы - пухлого мужика с внешностью типичного трактирщика, растрепанной проститутки в платье с ободранным подолом и тощего унылого типа в черном сюртуке лекаря.
        - …сознались в шпионаже в пользу Ролэнси и жестоком преднамеренном убийстве некоего Шэйза Тиглата, гражданина Свободной Республики Идбер, урожденного шуриа и известного борца за свободу от ролфийского владычества… Названные же Бедах Лорн, кабатчик, девица Нейде Рибс и Габран Морк, лекарь, уличены в шпионаже, отравлении колодцев, убиении младенцев и неуплате налогов. Девица Рибс, кроме перечисленного, уличена также в умышленном распространении срамных болезней…
        Некто в треуголке, стоя на ступенях ратуши, все читал и читал, а Грэйн с Удэйном уже бочком-бочком пробирались к ближайшему проулку. Ролфийка весьма натурально закатывала глаза, пыхтела и хваталась за грудь, а покрасневший от натуги Апэйн почти что волок ее и ругался сквозь зубы, проклиная бабью впечатлительность почти по-настоящему. Зрители недовольно огрызались на парочку, но задерживать двух шпионов никто не торопился. Выбравшись наконец-то с площади, Грэйн мигом ожила и, подобрав юбки, шмыгнула в ближайшую подворотню. Там ролфийка молча и злобно шарахнула кулаком в стену и уставилась побелевшими от бешенства глазищами на соратника.
        - Что?- вымолвил Удэйн, мгновенно «прижимая уши».
        - Когти Локки!- прорычала Грэйн.- В-вешатели, мать их! Шпионов наловили!
        - Ну, так и шпионов…- усомнился соратник.- Думаешь, они настоящие?
        - Один - настоящий,- эрна Кэдвен встряхнулась и успокоилась с заметным усилием.- Морк, лекарь. Это был наш связник. Это, кровь Морайг, был мой единственный связник в этом гребаном городишке! Ладно. Р-разберемся.
        - Что будем теперь делать?
        - Что и собирались. Адрес этого Эгнайра мы знаем. Отправимся туда, возьмем парня за шкирку и как следует встряхнем… Все! Валим.
        - Грэйн, а как же…
        - За мной!- свирепо оскалилась ролфийка и повела носом, будто собака.- Туда!
        Подвернув подол, она решительно зашагала вниз по улице. Удэйн ругнулся и побежал следом.
        Джона
        Спала Джойана беспокойно, а во сне видела злых детей с морщинистыми лицами. Такими она представляла себе северян и знала, что снятся они к бурным недобрым событиям. Шуриа, между прочим, очень любят толковать свои ночные видения. Забавляются они так. А какой смысл предсказывать будущее, если оно не простирается дальше грядущего заката? Но кто же предполагал, что дурной сон леди Янамари сбудется так быстро. Ничего вроде бы не предвещало. Но пока Ициар и его обитатели почивали в собственных постелях, порты Свободной Республики Идбер были блокированы ролфийским флотом, в заливе Лейри приключился целый морской бой, в котором адмирал эрн Сэйлит разбил идберранскую эскадру, а расположившиеся по ту сторону синтафской границы войска Экспедиционного корпуса эрн Рэймси - приведены в боевую готовность. Как это бывает всегда - неожиданно огромное Колесо Истории сделало поворот, подмяв под себя судьбы простых людей.
        А поутру Джона, как ни в чем не бывало, отправилась в галантерейную лавку купить приглянувшийся накануне зонтик от солнца. И довольно быстро обратила внимание, что Ициар, не отличавшийся обычно шумной многолюдностью, будто и вовсе вымер. На улице - ни души, лишь теплый ветерок гонит по мостовой обрывки газет. Подобрав один из клочков, Джона вчиталась в тревожные строки.
        - …для сохранения мира истощил все средства, совместные с достоинством… Все старания правительства были безуспешны. Священный Князь Ролэнси в безумии своем положил твердо разорить независимый Идбер… Внезапное нападение открыло явным образом лживость подтверждаемых в недавнем еще времени миролюбивых обещаний. И потому не остается ничего иного, как поднять оружие для отражения силы силою… надеясь на усердие народа и храбрость войск. Будучи в недрах домов своих угрожаемы, они защитят их с свойственною идберранцам твердостью и мужеством… И да благословит Предвечный наше праведное дело…

«Ого!» - только и успела подумать женщина.
        Ее отвлек странный звук. Она подняла голову и увидела, как из-за угла дома в самом конце улицы выворачивает толпа громкоголосых и явно чем-то возмущенных обывателей. И какова бы ни была цель этого марша, первой встречной шуриа он ничего хорошего не сулил.
        Всякий народ, хорошо знакомый с вековыми гонениями, состоит по большей части из людей, чующих малейшую опасность каждым волоском, каждой порой кожи. Детей Шиларджи повсеместно, кроме Шанты, боялись и не любили, а потому во время бунтов гнев народный первым делом обращался на Про?клятых. Поэтому Джона не стала ждать ни мгновения. Каковы бы ни оказались намерения ициарцев, ноги надо уносить немедленно, иначе будет поздно. Растерзают ли обыватели ненавистную Третью или просто надают тумаков и сдадут в полицейский участок, как потенциальную шпионку, по сути, значения не имеет. А потому Джойана без всякого стеснения подхватила юбки и бросилась наутек, причем так резво, как не бегала с самого детства, когда подвыпивший сводный братец гонялся с ножом за «мерзопакостным выродком» по всему поместью. Пятки так и засверкали. И сейчас, как и тогда, суставы казались заполненными какой-то мягкой ватой, ступни так и норовили подвернуться, а колени - подогнуться. Это все от страха, твердила себе Джона. Обычный страх беспомощной жертвы, чье спасение только в быстроте ног и умении шмыгнуть в щелку, чтобы там
замереть, затаиться. Грэйн в подобной ситуации без раздумий взялась бы за пистолет, а уложив парочку лавочников, без трепета обнажила бы саблю, чтобы убить каждого, кто приблизится на расстояние удара. Зачастую пролитая кровь не распаляет, а пугает непривычных обывателей и заставляет их отступить.
        Пробежав два квартала, Джона поняла, что прятаться в пансионе бессмысленно, как и где-либо еще. Она - единственная шуриа, если не считать Шэйза Тиглата, во всем Ициаре, каждый желающий выдаст ее на расправу озверевшей от безнаказанности толпе. На ум приходило только - спрятаться в кустах, пересидеть до ночи, а посла заката попытаться выбраться из города. Вот только что прикажете делать дальше? Даже с документами и деньгами одинокая шуриа в воюющей стране пропадет. Первый же патруль схватит, а там пиши пропало.
        С непривычки Джона от бега начала задыхаться…

«Шиларджи, Подательница Жизни, пощади и спаси!»
        - Джойн! Сюда! Скорее!
        Она ошарашенно уставилась на Эгнайра Акэлиа, ловко управлявшегося парой гнедых, запряженных в двуколку.
        - Это вы? Как…
        - Потом поговорим, сударыня. Садитесь.
        Молодой человек подал руку беглянке. И едва она шлепнулась задом на сиденье, прикрикнул «Хе-хей!» и нахлестнул лошадей.
        - Уффф! Вы меня во второй раз выручили,- призналась Джона, с радостью услышав, как постепенно отдаляются голоса преследователей. Погоня отстала.
        Эгнайр кивнул:
        - Выходит, что так, сударыня. Вам придется спрятаться у меня в доме. Для вас это сейчас самое безопасное место во всем Идбере, уж поверьте.
        Спорить бессмысленно. Домик стоит на отшибе, квартирует там студент-богослов, будущий тив, то бишь человек совершенно лояльный. Туда если и полезут, то в последнюю очередь. Оставалось только откинуться на сиденья и с нескрываемым облегчением перевести дух: «Уф! Пронесло! Везет тебе, Джойана Алэйя Янамари, как мало кому везет на этом свете. А могло все закончиться хуже и страшнее».
        Шуриа была убеждена, что ловко и удачно избегла смерти, ровно до того момента, когда оказалась под крышей обиталища Эгнайра Акэлиа.
        - Здравствуйте, госпожа Элир! Как я рад вас видеть!
        В гостиной Джону поджидал не кто иной, как Шэйз Тиглат. Живой, здоровый и сильно напуганный.
        - А вы что здесь делаете?
        Она очень невежливо проигнорировала еще троих сотоварищей Эгнайра, не удостоив их даже кивком головы.
        - Не поверите, дорогая Джойн, меня объявили мертвым,- траурным голосом сообщил великий шурианский борец за независимость.
        - И даже успели предъявить общественности изуродованный труп,- добавил Эгнайр.
        Джона непроизвольно нащупала в кошельке флакончик с ядом и бережно его погладила. Как, однако, причудливо сплетается узор судеб и предопределенностей. Она собиралась отравить Тиглата, но так и не сподобилась на убийство, не подозревая о том, что его покровители уже вынесли пламенному «освободителю Шанты» смертельный приговор. Чем объяснить такую лукавую шутку доли? Божественной волей?
        - А также нашли виновных,- с убийственным спокойствием добавил господин по прозванию Мастер, который вертелся рядом.
        Вот уж кто Джоне не понравился совершенно, так это духовный наставник Эгнайра. Хладнокровный диллайн манипулировал наивными подопечными, точно кукольник марионетками. По-другому и быть не могло, потому что он - диллайн. Расчетливый и прагматичный, как все их совиное племя.
        - И кто же назначен убийцей?- полюбопытствовала Джона.
        - Брат Казначей, брат Многослов и брат Испытатель.
        - Как я рада, что успела познакомиться с этими милыми молодыми людьми до того, как их повесят,- прошипела Джойана.- Право, жаль, что ваша премилая компания обеднеет на три такие запоминающиеся личности.
        Она развязала ленту на шляпке и без приглашения уселась на диван. Диллайн нельзя показывать, что ты их боишься или думаешь, будто они властны над твоей жизнью. Премерзкому брату Мастеру следует еще раз напомнить, что шуриа не считает его опасным для себя. И уж тем паче - не боится.
        Эгнайру оставалось только ресницами хлопать в недоумении. Милая щебетушка-попутчица наглела прямо на глазах.
        - Отчего же это вдруг ваши влиятельные друзья решили, что вы им больше не нужны?- спросила она у господина Тиглата.- Или вы слишком многого от них захотели?
        Тот не нашелся, что бы такого достойного ответить, только руками развел.
        - А о вас, разумеется, дознаватели ничегошеньки не узнали,- усмехнулась Джона, кивнув брату Мастеру почти дружески.- Ваши несчастные сотоварищи молчали и никого не выдали, так ведь? Какие мужественные молодые люди! Какая невосполнимая утрата!
        Она рисковала, очень рисковала, но другого способа защиты, кроме нападения, у шуриа не осталось. Не выпустят ее из этого домика живой, ни за что не выпустят эти добрые образованные юноши. Это ясно читалось в их душах. Маленькая хрупкая Джойн Элир не была в глазах студентов-естествоиспытателей ни человеком, ни женщиной. Самое большее - подопытная мышка или лягушка. Забавная такая, смех один.
        - Зря вы иронизируете, сударыня. Лучше бы сказали «спасибо» брату Книжнику за столь своевременное спасение от разъяренной толпы,- процедил сквозь зубы брат Мастер.
        - Уже сказала, не переживайте. Никто не уйдет… от награды.
        Испуганные кошки пушат хвост и дыбят шерсть, змеи раздувают капюшон, а шуриа шипят сквозь зубы и злобно блестят очами. Мол, не подходи, рук не протягивай и вообще уйди от греха, пока не поздно. Смотрится, должно быть, презабавно. Если не знать, что в кошельке у щуплой маленькой шуриа хранится флакончик с ядом, то можно даже хихикнуть в кулак, как сделал это брат… как бишь его? Химик, кажется.
        - Не стыдно вам, сударыня? Разве так с благодетелями обращаются?- промурлыкал невысокий полукровка в на редкость потертом и засаленном сюртуке.
        - А, простите, ваше благодеяние в чем заключается, господин… как вас там?
        - Брат Лекарь,- ласково улыбнулся тот.
        - У меня нет братьев, сударь. Были, конечно, но умерли,- огрызнулась шуриа и, не утерпев, зловредно добавила: - Молодыми.
        Ни брату Лекарю, ни брату Мастеру намек не понравился. Они переглянулись и решительно предложили обоим шуриа отправиться в более безопасное место, а именно - в подвал. А когда господин Тиглат попытался возмутиться, то получил болезненный пинок в живот, убедивший его в правоте «благодетелей». Джону бить не стали. Устыдились, должно быть, но твердо взяли под руки с обеих сторон. Чтобы, стало быть, случайно не выскользнула в сторону входной двери. Или окна. Шурии - они ж скользкие!
        Таким образом, не прошло и получаса, а Джойана Алэйа оказалась в еще большей опасности, чем была перед лицом лавочников, озабоченных поиском врагов. Своеобразный рекорд, кстати. Так быстро Судьба еще карты не тасовала ни разу. А уж женщине, одиннадцать лет пробывшей женой Бранда Никэйна - авантюриста и нахала, к внезапным переменам участи не привыкать.
        Но даже годы весьма бурного брака не подготовили Джону к открывшемуся зрелищу - мрачному глухому цокольному помещению, в центре которого находился жуткого вида металлический стол, намертво прикрученный винтами к полу.

«Ой, мама…» - безмолвно охнула шуриа.
        Но, видимо, потерялся след Элишвы Ияри в тонких мирах, и никто не ответил ей.
        - Что же нам теперь делать?
        Это подал голос борец за свободу всего шурианского народа. И было в нем столько неподдельного изумления, словно Шэйз Тиглат только-только вышел из пансиона для благородных бесприданниц. Ручки сложил на груди, глазки пучит. Тьфу!
        И этого святошу она собиралась благородно травить классическим шурианским способом?! Как настоящего злодея-кровника?!
        От избытка сарказма Джона утратила всякий страх.
        - Воззовем к матери нашей - Шиларджи, само собой. Чтобы спустилась с небес и покарала сквернавцев.
        - Вы зря иронизируете, сударыня,- повторил Тиглат слова брата Мастера.- Положение наше критическое.
        - Иронизирую? Это я иронизирую?- взвилась Джона.

«Ах ты, скользкий змей! Повстанец, называется!»
        - Нет, дорогой господин Тиглат, я серьезна, как никогда прежде! Вы ведь, кажется, профессиональный борец за свободу? Свобода - это именно то, в чем мы сейчас остро нуждаемся!
        - Я, к сожалению, теоретик,- вздохнул Шэйз.
        - А я уже догадалась. Практиков вы на мои денежки нанимали по всем конфедератским помойкам.
        - В каком смысле, сударыня?
        - В прямом,- рыкнула Джона, взяла единственную свечу и занялась обследованием узилища.
        Кольцо, вмурованное в стену, ей не понравилось в первую очередь, а загадочные подтеки на полу еще больше. Нехорошие это были подтеки, слишком сильно напоминающие неаккуратно замытую кровь.
        - Так вы леди Янамари?!- вскричал господин Тиглат, довольно быстро вычисливший бывшую благодетельницу.
        И протянул руки, будто собираясь сердечно обнять давно потерянную и нежданно обретенную родственницу.

«Значит, я была одна из немногих, кто купился на россказни этого слизняка»,- опечалилась Джона.
        - Она самая. И не могу сказать, что рада личному знакомству. На мои деньги вы наводнили наш остров мародерами, насильниками и убийцами, которых сами шуриа боялись, как огня.
        На языке у леди Янамари кипели выражения из арсеналов Джэйффа Элира и эрна Янэмарэйна - на шурианском и ролфийском, но высказаться ей не дали. В узилище вошли весьма решительно настроенные брат Лекарь и брат Химик. И пока Химик привязывал Джону к злополучному кольцу, точно собаку, брат Лекарь гонялся за Шэйзом Тиглатом. С нехорошей целью понадобился ему шуриа, несомненно.
        А дальше… У несчастной Джоны быстро кончились и самоирония, и сарказм, потому как два благородных рыцаря науки прямо на ее глазах занялись вивисекцией[Вивисекция, живосечение - проведение хирургических операций над живым организмом (животным или человеком) с целью исследования функций организма (либо извлеченных отдельных органов).] . Тиглата скрутили, раздели донага и прикрутили ремнями к столу.
        - Господа! Но так нельзя! Что вы делаете?!- возопил шуриа, пытаясь вырваться из цепких рук служителей чистой науки.- Я, между прочим, имею большое влияние на самого тива Алезандеза! У меня есть связи в столице, в Вэймсе! Я лично знаком с президентом…

«Какой идиот,- думала содрогающаяся от безотчетного ужаса Джона.- Пугать выродков столичными связями? Погляди в их блестящие от восторга и предвкушения новых открытий глаза. Эти люди равнодушны к политике. Шуриа для них… лягушки, какие-нибудь занятные мелкие зверушки, судьбой предназначенные для опытов…»
        Тиглат визжал и отчаянно вырывался. Кто бы мог подумать, что в столь деликатно сложенном господине окажется столько упорства и силы. Хватило его, правда, ненадолго. После слов: «Вставь ему кляп побольше, а то начнет орать» и последовавшего ответа: «Ты опять забыл эфир, идиот?» Джойане, как настоящей аристократке, полагалось бы упасть в обморок. Но шуриа только костер или глубокие воды возьмут, тут доблестный предок прав был, когда кричал незабвенное: «Жечь и топить! Топить и жечь!»
        Забившись в угол, женщина наблюдала, как два изувера пытаются снять скальп с живого человека, уверяя при этом истошно мычащую жертву, что мозгу больно не бывает, ибо в этом органе природой нервных окончаний не предусмотрено.
        Ох, лучше бы она все-таки отравила Шэйза. Честное слово! Лучше смерть от грибочков, чем добывание магородной… Шиларджи, ты слышишь?! Ма-го-род-ной железы!

«Все-таки наука в руках жестокосердных - это чистое зло, что бы там ни говорил Аластар. Как нельзя позволять малым детям играть с огнивом, так и безнравственных людей нельзя допускать к тайнам природы»,- думала Джона.
        Понимая, что следующей на очереди будет она, шуриа приготовилась защищаться до конца. У нее еще остались когти, зубы и яд. Авось получится отравить мучителей. Одно не радовало - когда он подействует на одного из вивисекторов, Джойана будет выпотрошена на предмет выявления искомой железы.
        Сдохнуть от руки сотоварищей Вилдайрова потомка - как это несправедливо!
        Грэйн эрна Кэдвен
        - Так-так,- притаившись в пышных кустах сирени, Грэйн внимательно проследила, как из уединенного домика искомой персоны, то бишь таинственного господина Акэлиа, вышел длинноносый мрачный тип в темном рединготе, нахлобучил шляпу и направился в сторону города.- Этот носатый сыч на юного студента точно не тянет. Наш юноша ведет активную светскую жизнь?
        - Знакомое лицо какое…- задумчиво молвил Удэйн.- Где-то я его видел…
        - Эсмонд?- оживилась ролфийка.
        Соратник сморщил нос и помотал головой:
        - Нет… не помню,- и виновато пожал плечами.
        - Ладно, потом вспомнишь,- Грэйн великодушно хлопнула его промеж лопаток и, пошарив под юбкой, вытащила оба пистолета.- На, держи один. И патроны. Окна на тебе, а я - в дверь.
        - А если их там много?
        - Мы тут уже почти час сидим,- хмыкнула эрна Кэдвен.- Теряем время. Делать нечего, придется рискнуть, пока нас самих не прихватили за задницы. Пошли!
        - Ты хоть редингот сними,- заботливо предложил Апэйн.
        - Точно матереешь,- ухмыльнулась ролфийка и последовала совету.- Дай срок, братец Удэйн, мы из тебя еще такого диверсанта сделаем - о-о!
        К двери Грэйн подошла, совершенно не скрываясь, разве что пистолет прикрыла складками юбки. И постучала затейливым дверным молоточком - тук-тук. Есть кто дома?
        После минутного затишья внутри кто-то прошуршал, а затем из-за двери спросили:
        - Кто там?

«Это мы, ролфийские шпионы!» - иронично подумала женщина и взвела курок.
        - Здесь ли проживает господин Эгнайр Акэлиа?
        - Чем могу служить, сударыня?- дверь открыл русоволосый юноша в модном жилете цвета болотной ряски и шелковом галстуке. Если б не конфедератские тряпки, идберранский акцент и фамилия, эрна Кэдвен присягнула бы, что перед нею - уроженец если не Эйнсли, то, по крайней мере, Бриннси. Челюсть у него была совершенно ролфийская, такую ни с чем не спутаешь. И шея тоже.
        - Господин Акэлиа?- уточнила Грэйн.- Эгнайр, сын госпожи Тарвен Акэлиа, гражданки Эббо, проживавшей в Индаре?
        - Да, это я,- юнец прищурился.- А в чем, собственно…
        - Вы-то мне и нужны,- радостно оскалилась ролфийка и коротко тюкнула его в лоб рукоятью пистолета.
        Подхватив жертву прежде, чем та успела осесть на пол, Грэйн ввалилась в дом.
        - А!- взвизгнул кто-то из гостиной.
        Ролфийка отшвырнула господина Акэлиа в сторонку и, рявкнув: «Апэйн! Ко мне!» - прыгнула вперед.
        Ей навстречу выбежал еще один юнец с длинноствольным пистолетом, каковым он не слишком умело размахивал. Видно, не успел зарядить. «Да у них тут гнездо!» - догадалась Грэйн, подножкой сбивая на пол противника. Падая, тот ударился об косяк, что-то сухо хрустнуло, и парень затих. Проверять было некогда. Осматриваясь, ролфийка услышала справа какой-то шорох…
        - Пригнись!- крикнул от двери Удэйн, и эрна Кэдвен тотчас растянулась рядом с телом. Над нею грохнул выстрел. Не замеченный женщиной очередной обитатель дома с шумом покатился вниз по какой-то лестнице. Грэйн перевернулась и пощупала шею лежащего рядом парня. Жилка не билась.
        - Ну, как?- над нею наклонился соратник и подал руку.
        - Этот «холодный»,- хмыкнула эрна Кэдвен.- Малость перестаралась. Второй вниз скатился. Спасибо, выручил. Братец,- и лихо подмигнула.- Тот у двери - наш
«наследник». Пригляди за ним, а я пока… Это что? Ты слышал?
        Удэйн, послушно ощупывавший «наследника», насторожил уши, Грэйн закрутила головой, принюхиваясь и прислушиваясь. О, снова! Приглушенный стенами крик… или?..
        - Знакомый какой визг…- пробормотала ролфийка.- По-моему, это в подвале… а, вот и лестница туда… Ты дверь запер?
        - Угу,- он подтащил бесчувственного, но живого Эгнайра Акэлиа поближе и уложил рядом с мертвецом.- Этот пока не очнется.
        - Тогда пошли,- скомандовала Грэйн и перепрыгнула через перегородивший лестницу труп, направившись к тяжелой двери подвала.
        Джона и Грэйн
        Тиглату успели сделать несколько разрезов, когда наверху что-то загрохотало.
        - Я пойду и посмотрю, что там случилось,- сказал брат Химик и специально предупредил нетерпеливого соратника: - Только, чур, без меня не начинать. А то я тебя знаю, брат Торопыга.
        Видимо, прецеденты уже были.
        Брат Лекарь недовольно гремел скальпелями в жестяном судке, Тиглат тихо скулил, а Джона внимательно прислушивалась к тому, что происходило в комнатах над ее головой. А там определенно что-то происходило, что-то необычное для тихого домика студента на окраине, где под кустами хоронят убиенных и регулярно практикуют изуверские опыты над живыми людьми.
        - Держись, Шэйз!- прошипела она.- Мы еще отомстим им всем.
        - Х-х-х-х-х…
        - Заткнитесь оба!- рявкнул брат Лекарь.

«Еще чего?!»
        - Эй!- во всю глотку заорала Джона.- Кто-нибудь! Помогите! Спасите! Мы тут! Эй! На помощь!
        Лекарь пытался заткнуть ей рот, но шуриа умудрилась цапнуть его за палец, а потом заверещать на весь дом не хуже закалываемого поросенка, прежде чем вивисектор стукнул легенькую Джойану об стену.
        В этот момент произошло сразу несколько событий: дверь в подвал распахнулась настежь, грохнул выстрел, а брат Лекарь упал замертво. Надеяться на то, что пришло долгожданное спасение, у Джоны не имелось ни малейшего основания. А зря, ибо Шиларджи, Хёла и Дилах оказались щедры на чудеса и явления.
        На пороге узилища стояла беременная эрна Кэдвен в компании с тивом Удазом. Теперь Джойана Алэйа Янамари могла с чистой совестью упасть в обморок. Что она и сделала.
        Шэйз Тиглат
        Всякое случалось. Все было. В иных салонах даже на честь покушались, предлагая вступить в непотребную связь с каким-нибудь извращенцем. Но чтобы резать живьем?!
        Шиларджи! Предвечный! Оддэйн! Великие Духи! Спасите!
        С чурбачком во рту, на котором уже, кстати, имелись отпечатки чужих зубов, не очень-то покричишь, а ремни держат крепко - не вырвешься. Потому и молился несчастный повстанец всем богам и духам сразу. До тех пор, пока изуверы в первый раз не провели скальпелем как раз по линии роста волос. Мозгу оно, может, и не больно совсем, а скальпу - очень даже.

«Жить! Хочу жить! Не хочу умирать!» - выла на разные голоса неукротимая донджета. Шэйз жаждал жить каждым волоском, каждой жилочкой - пить, есть, ходить, танцевать, любить женщин, читать книги… Жизнь прекрасна и восхитительна!
        - Я считаю, что магородная железа располагается у шуриа как раз между полушариями мозга, чтобы осуществлять контроль за обоими.
        - У обычных людей там находится лишь так называемое мозолистое тело. Почему ты решил, что магородная железа там, а не, скажем, в районе гипофиза?- усомнился брат Химик, ассистировавший более опытному соратнику.
        - В основном методом логических построений, конечно. Но у нас есть возможность проверить…Ох! Пилку не забыли?

«Пилку?»
        - Тут твоя пилка. И сверло. Не волнуйся.

«Сверло? Сверло!!! Пилка!!!»
        - Я никогда не волнуюсь,- отчеканил медикус-живодер.- Я лучше всех на курсе делаю трепанацию.
        Шэйз не знал, что такое трепанация, но подозревал - данная манипуляция не улучшит состояние его здоровья.
        - Может быть, дадим ему эфира, а то помрет от избытка болевых ощущений,- предложил добрый брат Химик.- Как в прошлый раз. Опять тайком вывозить тело.
        - Не помрет,- авторитетно заверил его соратник.- Шуриа невероятно живучи.
        Он продолжил свой увлекательнейший рассказ об удивительных свойствах шурианского организма в суровых условиях допроса с особым пристрастием, но Шэйз Тиглат ничего уже не слышал. Он превратился в сгусток боли, беззвучно орущий незамысловатое:
«Ма-ма-а-а-а-а-а-а-а!!!»
        Где-то рядом истошно визжала леди Янамари, оставленная истязателями на десерт.
        А затем грохнул выстрел, и женщина резким голосом с классическим ролфийским акцентом скомандовала:
        - Удэйн, займись Джойн! Та-ак… Значит, тут у нас подданных Священного Князя обижают. Эй!- ролфийка вытащила у недопрепарированного шуриа кляп изо рта, но освобождать от ремней не торопилась.- Ты живой? Погоди, сейчас я тобой займусь.
        Над лежащей в обмороке леди Джойаной склонился седой ролфи, бережно похлопал по щекам, приводя несчастную женщину в сознание. Но графиня Янамари отнюдь не обрадовалась, узрев зеленоглазый лик спасителя. Нет! Она принялась верещать на весь дом и окрестности.
        - Джойн, не визжи так!- поморщилась ролфи, видимо, успевшая отвыкнуть от шурианского визга.
        Она отпихнула своего сотоварища.
        - Удэйн, давай-ка ты лучше притащишь сюда щенка, хорошо?

«Щенка?» - озадачился Шэйз. Он-то, как всякий мстительный шуриа, надеялся, что всех этих чокнутых студиозов-конспираторов пристрелили. Как бешеных собак!
        Ролфийка тем временем отвязала леди Янамари.
        - Грэйн! Как ты тут очутилась?- возмущенно воскликнула та.- И что, пес задери, у тебя… с животом?

«Грэйн? Уж не та ли самая знаменитая на весь Синтаф и республики Конфедерации ролфийская шпионка, похитившая четыре года назад имперскую графиню Янамари?» - подумалось шуриа.
        Женщина в свою очередь с изумлением уставилась на выпирающий живот и рассмеялась:
        - Ляжки Глэнны! Забыла! Это маскировка. У меня - задание! А ты тут откуда? И что это за…- она оглянулась на Тиглата: - Что это за тело?
        Осторожно ущипнув ролфийку за маскировку, Джойана облегченно вздохнула. Видимо, фальшивая беременность подруги оказалась для графининых нервов слишком большим испытанием.
        Но шурианская национальная язвительность переборола все треволнения нынешнего дня, потому что миледи сделала шутовской поклон и красноречивым театральным жестом указала на Шэйза.
        - Познакомься, моя дорогая, это наш общий, недоброй памяти знакомец - господин Тиглат. И ему только что едва не раскромсали голову, чтобы добыть магородную железу.
        Зеленые глаза ролфийки стали круглыми от удивления. День сегодня выдался такой… э… удивительный во всех отношениях.
        - Да ты что?! Тот самый?- эрна почесала в затылке рукоятью скейна.- Так он, получается, не подданный… а военнопленный? Джойн… можно его, конечно, обратно привязать и добить, но вообще-то добыча ценная… Так что ты подумай.
        Как это было по-ролфийски! Воистину волчье племя. Вдумчиво и серьезно сожрать с потрохами, рассуждая при этом о тонких медицинских материях.
        - Не с того места искать начали железу эту… как ее… магородную. У шурий же магия ниже,- и заржала, совершенно как в какой-нибудь казарме.- На два-три локтя пониже от головы! В штанах которая обретается.
        Тиглат благоразумно смолчал. Ролфи не любят, когда пленник голос подает без команды.
        - Так что с ним делать будем? Освобождаем и врачуем раны - или затыкаем рот обратно и добиваем? Он же твой кровник - тебе и решать.

«Кровник?» - ужаснулся шуриа. Да и графиня по-прежнему глядела на него враждебно.
        В это время так напугавший леди Янамари Удэйн притащил в подвал хозяина дома - господина Акэлиа.
        - Нет у шуриа никакой магородной железы - ни в голове, ни… пониже,- пробурчала Джойана.- Отвяжи его.
        - Хорошо,- легко согласилась ролфийка.
        Все-таки крепкий народ эти хёлаэнаи. Аккуратно развязав ремни, эрна с легкостью сняла недорезанного шуриа со стола и отдала на попечение Удэйна.
        - Тут должны быть какие-нибудь тряпки или бинты… Хотя погоди! Господин Тиглат потерпит, а мы пока займемся нашим добрым хозяином. Потому как с ним мне поговорить надо.
        Мстительная графиня, еще не успевшая забыть, кто именно заманил ее в эту страшную западню, в предвкушении потирала ладошки:
        - Да! Привязывай, привязывай! И покрепче! Так ему и надо.
        - Хочешь сказать, что этот щенок тут тоже шурий потрошил? Однако! И вообще… Ляжки Глэнны!
        - Не богохульствуй!
        - Да ладно тебе!- отмахнулась Грэйн, продолжая стреноживать господина Акэлиа.- Прямо голова кругом… Это мне такое наказание. Точно. Куда ни сунусь - обязательно хоть на одного из вас, кузены ползучие, да наткнусь. Уф! Готово. Надо воды поискать и вообще… дух перевести. А?
        - Этот…- Джона кивнула на до смерти перепуганного Тиглата.- Этот нам еще пригодится… Лучше скажи, где ты взяла вот того?- и невежливо ткнула пальцем в Удэйна.
        - В индарской долговой тюрьме. Да не смотри на него так: он уже не тив и даже не Удаз. Удэйн ир-Апэйн, посвященный Локки и верный подданный Его Священной Особы,- ролфийка задорно подмигнула.- Каково?
        На поименованного с нескрываемым интересом уставились сразу две пары синих шурианских глаз. Вот этот бравый хёлаэнай - тив? Кто из нас заболел мозговой горячкой и бредит?
        - Поразительно! Грэйн, дорогая, у тебя просто дар делать ценные приобретения для ролфийской короны,- всплеснула руками Джойана. И без всякого смущения начала ходить кругами вокруг седого ролфи, словно изучая редкостный музейный экспонат.- Уже и не тив, и не диллайн. Вот чудеса-то! Вот так сюрприз! Ну, ничего, дорогая моя эрна, я тебе тоже припасла подарочек!
        Лукавая шуриа встала у изголовья пленника и с подковыркой так спросила:
        - Как ты думаешь, милая моя Грэйн, кто сей юный вольнодумец?
        - В каком смысле?
        - Во всех смыслах.
        Эрна ненадолго задумалась.
        - Его зовут Эгнайр Акэлиа, сын Тарвен. Студент богословского факультета. А еще он чистокровный ролфи, что лично для меня неожиданно и странно. В этих… конфедерациях средь всяческих смесков - большая редкость.
        - А еще он прямой потомок Вилдайра,- доверительно сообщила леди Джойана.- Точно тебе говорю. Я же вижу его дух.
        На этом моменте Шэйз Тиглат наконец-то понял, что все происходящее - бред погибающего разума. На самом деле студенты-вивисекторы вскрыли-таки его череп и теперь ковыряются в нем в поисках пресловутой магородной железы. А мозгу-то не больно совсем! И шуриа с чистой совестью закрыл глаза. Какие тивы-ролфи, какие накладные животы, какие наследники Священного Князя? Бред, последние фантазии несчастного замученного пленника и более ничего! Прощайте, соратники по борьбе! Отомстите за меня! Свободу шурианскому народу!
        Вставай, Проклятьем заклейменный…
        Рэйберт эрн Фрэнген,
        командир диверсионной группы Экспедиционного корпуса
        Все шло не так!
        Эрн Фрэнген аккуратно свернул и убрал карту, откинулся спиной на слежавшееся прошлогоднее сено, надвинул фуражку на глаза и принялся жевать соломинку. Курить хотелось отчаянно, но кто же в своем уме станет попыхивать трубкой в полной пересохшего сена риге? Не говоря уж о том, что табачный дым - это отличный способ оповестить о своем присутствии всех окрестных идберранских вояк, каковых в округе собралось немало. Пограничную реку Ирати, разделявшую Свободную Республику Идбер и земли вновь образованного и еще никем, кроме Ролэнси, не признанного Княжества Файрист, Экспедиционный корпус покамест не переходил. Эрн Рэймси, блокировав Старую и Новую Амалерские дороги, очень демонстративно разместил свои немногочисленные, но зубастые батальоны и батареи на эскизарском берегу Ирати и всячески трепал нервы конфедератам. То маневры затеет, то показательные стрельбы (холостыми) для союзников, а то и вовсе офицерский пикник с дамами из двух ближайших городков - прямо на крутом бережку пограничной реки. Идберранцы, натурально, нервничали, но на ролфийские провокации не поддавались, прекрасно понимая - Рэймси
тянет время. Но помешать «Ядреному Эвейну» в его планах ничем не могли. Переходить Ирати при таких условиях для войск Идбера было откровенным самоубийством. И хотя Республика и поставила под ружье всех, кого смогла загнать под свои черно-синие знамена, сил на то, чтобы бдительно стеречь границу по всей ее протяженности, у идберранцев не хватало. Чем и воспользовалась группа Фрэнгена. Крюк, конечно, пришлось сделать изрядный, и без приключений не обошлось. Зато в стремительном ночном бою, точнее сказать - ночной резне, учиненной ролфийскими диверсантами в полевом лагере идберранских ополченцев, Фрэнген со товарищи разжились трофейной формой нового образца и теперь хоть издалека и в темноте, но могли попытаться сойти за «своих», буде им не повезет наткнуться на патруль. Но вот до Ициара оставался всего один переход, а ролфи все еще везло. Пятнадцать вооруженных до зубов человек в мундирах с чужого плеча - это, конечно, не иголка в стогу… пр-роклятое сено!..- но при известной сноровке и они могут стать почти невидимыми.
        До безлунной темной ночи - лучшей подруги всех разведчиков и диверсантов - оставалось еще часов пять, а спать уже не хотелось, и капитан Фрэнген получил замечательную возможность просто спокойно и со вкусом подумать. Размеренно, отвлеченно даже - поразмыслить о будущем и припомнить, как именно он из майора и коменданта превратился в капитана и диверсанта. Благодарить за эту перемену в судьбе бывшего командира гарнизона форта Логан следовало, конечно же, болтливую, как все бабье племя, эрну Кэдвен. Девка оказалась не просто дурой, а дурой, бойкой на язык. Эрн Рэйберт, разумеется, в свои годы уже достаточно хорошо научился складывать два и два, чтоб различить прямую связь между благосклонностью лорда Конри к дочери опального предателя Сэйварда и внезапной инспекторской проверкой в его, Фрэнгена, форте. Проверкой, имевшей только одну цель - выявить комендантские грехи (а у какого коменданта их нет, скажите на милость?) и под барабанный бой отконвоировать эрна Фрэнгена на гауптвахту, дабы предать суду военного трибунала… Впрочем, его почти добровольная отставка с понижением в чине Конри тоже устроила.
Воистину дочка Сэйварда отрастила себе неплохие сиськи, но отсутствие мозгов у нее оказалось наследственное. Мало того что сама попалась на зубок к Конри, так еще и Фрэнгена за собой утянула. Дура. Есть женщины, которым следует открывать рот только для одной цели, и Грэйн эрн-Кэдвен - из таких.
        Рэйберту эрн-Фрэнгену было почти до слез жалко своего сырого промозглого форта Логан, своего кабинета и любимого кресла, своего налаженного хозяйства и даже этого стада истеричных баб, которые считались его подчиненными. И свиней, кстати, тоже. Там, в Логгэнси, он был на своем месте, похоронив амбиции под гранитными плитами бастионов, зарыв честолюбие в самом глубоком из казематов. Именно то соотношение власти и ответственности, которое его вполне устраивало. И все пошло прахом под совиный хвост по милости этой грудастой дурищи! Ляжки Глэнны, да один годовалый боров из комендантского свинарника был ему дороже, чем десяток таких девиц! Покамест Локка берегла эрну Кэдвен от встречи с бывшим командиром, но если им суждено столкнуться, тогда… «Придется объяснить тебе, девка, где твое место. И для чего тебе такой длинный болтливый язычок. И сука-Конри тебе не поможет, будь уверена».
        Мсти тому, кто ближе. Справедливостью в этом древнем правиле и не пахло, однако предки рассудили мудро. Если твоя собственная жизнь пошла наперекосяк, а до истинного виновника при всем желании не дотянуться… Не себя же самого, в конце-то концов, теперь обвинять Рэйберту эрн-Фрэнгену? А уж Грэйн эрна Кэдвен была все-таки более досягаема для возмездия, чем Рэналд эрн Конри. Ей и отвечать.
        Теперь придется выслуживаться снова, благо война предоставила для этого отличную возможность. Выслужиться - и найти способ достать владетельницу Кэдвен. В старые времена такие проблемы решались просто - собрать десяток вассалов да и предать огню поместье соседки, тем более что от холмов Фрэнгена до яблонь Кэдвена не так уж и далеко: Конрэнт - остров небольшой. Поместье - сжечь, а хозяйку - повесить на воротах усадьбы. Да много чего можно было бы придумать еще лет триста назад! К примеру, скальп содрать с еще живой. Вот это было бы дело! Но… Бешенство бешенством, а времена уже не те. Слишком много воли Вилдайр Эмрис дал бабам, вот в чем корень зла. Сестру-посвященную уже не оттрахаешь и не бросишь потом собакам с распоротым животом и завернутой на голову юбкой. Сестру-посвященную разве что в Круг Чести можно вызвать. Тоже, кстати, вариант. А потом, если жива останется…
        Сладкие мечтания о мести прервались сами собой, когда он осознал вдруг, что сводятся эти мечты в общем-то к одному - накрутить косу Грэйн эрн-Кэдвен на кулак и завалить девку вот в этакое сено. Тьфу. Сотню раз ведь мог проделать такое, там, в форте - попищала бы немного и сломалась. А теперь - нет, теперь поздно. «Я ведь берег тебя, дура, ковал тебя и закалял, чтобы научилась выживать, чтобы стала сильной и злой, хорошей волчицей. А ты, глупая сучка, раздвигаешь теперь ноги для Конри. Еще и хвостом, небось, виляешь, выпрашивая подачки!» Вот что обидней всего - ошибся, просчитался, не разглядел. Кровь гордого и верного простака-Сэйварда выродилась… вот в это. В шлюху, нацепившую мундир. Даже думать противно о том, чтобы ее увидеть, не то что прикоснуться.

«Пожалуй, я попросту вызову тебя и пристрелю в Круге, шавка,- хмуро подумал Фрэнген, поднимаясь и стряхивая с идберранской куртки соломинки.- Дай только срок управиться в этом Ициаре - и я тебя найду, Грэйн эрна Кэдвен. И пристрелю безжалостно. С такими, как ты и Конри, церемониться нельзя. Вы друг друга стоите, но первой все-таки будешь ты».
        Херевард Оро
        Так бывает. Стоит перед тобой ребеночек самого что ни на есть нежного возраста. Щечки румяные, круглые, пухлость в руках и ногах еще какая-то младенческая, но из глаз - золотисто-медовых и ясных - глядит на тебя вечный непримиримый враг. Нет! Не так! А вот как - ВРАГ! И сами по себе пальцы сжимаются в кулаки, а ногти вонзаются в ладони. И хочется ударить, а еще лучше - одним движением свернуть тоненькую шейку, загодя избавив и себя, и остальных от беды. И никто не знает об этом, кроме тебя, и не узнает, пока не сбудется мгновенное прозрение. А оно сбудется! Обязательно, непременно, необратимо. Словно тугая пружина свернута в детском тельце, и только отсвет ее стали на дне диллайнских ярких глаз. Жаль, тогда не хватило знаний, чтобы навсегда обратить маленького Эска в Веру, да, если честно, не до птенчика в то время было Эсмонд-Кругу, совсем не до него. Годы Великого Раздора, гражданская война и череда покушений на императора притупили Херевардову бдительность. Теперь остается лишь локти кусать о тех временах…
        Пять годиков всего маленькому Аластарчику, кроха совсем. Мамки-няньки души в птенчике не чают. Как же! Чистейшей крови княжич, первенец, наследник древнейшего рода!
        Нас-с-следничек! Прежде всего, своего деда - своевольного, вероломного и непокоренного Арайна Эска, который при всех публично отказался от Предвечного, плюнул на алтарь и проклял нового бога именем Меллинтан.
        Прилюдно и открыто харкнул, словно какой-нибудь портовый грузчик, а не уважаемый жрец. А потом еще и ругнулся самыми грязными словами. Но не смогли ничего сделать оплеванные адепты Предвечного великому волшебнику диллайн, не брали его разящие молнии и прочая смертоубийственная магия. То унижение Херевард помнил всегда и злость затаил на всех Эсков смертельную, хотя никогда не признавался в этом постыдном для высшего эсмонда чувстве.
        Так что, можно сказать, ненависть к Аластару Эску пронесена Херевардом Оро через столетия в незамутненном виде - золотисто-коричневая, сладкая, приторная и прозрачная, как гречишный мед. И месть оказалась почти целительна, она как бальзам пролилась на старую гноящуюся рану в душе Хереварда.
        Мальчишка Аластар подвернулся под руку так… вовремя. Оказался он жестоким гордецом, мнящим о себе столь высоко, что, наверное, у половины его знакомцев нога сама тянулась подставить подножку. Просто так! Чтобы этот породистый нос хоть разок соприкоснулся с землей. О, как приятно было сломать его волю тогда, в первый раз - принудить, скрутить и заставить сделать то, что угодно Эсмонд-Кругу, превратить в племенное животное. А потом двести лет наблюдать за тлеющим огоньком в глубине ненавистных, унаследованных от Арайна, глаз. Отомстить внуку врага тоже очень приятно.
        Каждый раз, тонко, почти изысканно унизив Аластара, Херевард хотел издать боевой клич и крикнуть: «Слышишь, Арайн, я вытираю ноги об твою кровь и плоть! Я все-таки сильнее! И твоя… богиня ничего мне сделать не может».
        А она и не стала ничего делать, она просто не давала никому вмешаться в поединок между Херевардом и Аластаром в Тонком мире. Она не оставила в беде птенчика Арайновского, как помешала вонзить когти в спину ролфийской волчицы тогда, четыре года назад в Локэрни.
        От этих воспоминаний у эсмонда сразу же начинало болеть в груди, там, куда пришелся удар стальных когтей Огненной Совы. Даже шрам остался, но не на коже, а прямо на сердце. И он болел все время, пока длился безумный бой с Аластаром, и потом, пока Херевард приходил в себя и выздоравливал. Конечно, Предвечный помог своему верному предстоятелю, влив в жилы Силу. Но стоило только вернуться из небытия в мир сущий, как тот не замедлил напомнить Благословенному Святому, что он отнюдь не всесилен. Существует еще Атэлмар Восьмой и ленивое стадо его лизоблюдов, полный курятник визгливых аннис, упертые военачальники, разобиженные на весь мир, наглые воры-казначеи и остальные безмозглые полукровки всех мастей.
        А тут Аластар Эск возьми и объяви об отделении восьми северных графств и запрете веры в Предвечного. Бац! Получите Княжество Файрист, милейшие эсмонды! Пшел вон, Предвечный!
        Ох, что тут началось… А что началось? Ничего особенного. Его императорское величество что-то там обиженно блеяло, нервно топало ножкой и требовало навести порядок. Сейчас! Немедленно! Оно брызгало слюной и фыркало, оно выпячивало подбородок и надувало губу. Оно, вишь ли, приказывало Благословенному Святому.
        А Херевард Оро слушал и думал: «А почему, собственно? Почему Эсмонд-Круг всегда оставался в тени, хотя все ниточки были в их руках? Ну почему? Ради чего мы должны прикидываться, будто безропотно исполняем приказы этого ничтожества - карманного императора уже не существующей Империи Синтаф?»
        И не нашел ни единой весомой причины, чтобы продолжать и без того затянувшееся лицедейство.
        На следующее утро Атэлмар Вайерд Ол-Асджер Восьмой, он же - Святой Идвиг, проснулся в луже собственной мочи, лепечущий что-то бессвязное, словно младенчик. Впрочем, сравнение с маленьким ребенком не было аллегорией. Для такого сильного эсмонда, как Херевард, заглянуть в сон императора - дело плевое, а уж уничтожить личность - еще проще. Была бы там еще личность. Тьфу! Вспомнить противно.
        Отгоняя мерзостные воспоминания, Херевард поежился, словно от сквозняка. Но в малом зале для собраний знаменитого на весь мир особняка, что на площади Лилий, никогда никаких сквозняков не водилось. Камины не дымили, крыша не текла, а штукатурка не осыпалась на голову. Не блекли фрески на исторические темы, не тускнели картины, и всякому посетившему обитель могучих магов казалось, будто время здесь остановилось. Так оно, в общем-то, и было: интерьеры эпохи Великого Раздора, вазы, спасенные из погибшего Прекраснейшего Файриста, вековой давности ковры. Но мир за стенами особняка стремительно менялся и, образно говоря, уже настойчиво тарабанил в двери, напоминая о себе многомудрым волшебникам.
        - Мы погрязли в мелочных проблемах, мы забыли о том, как начинался наш путь,- заявил Херевард на экстренно созванном ночном совете.- Мы забыли, как сумели сокрушить все устои, как шагнули дальше, чем могли помыслить наши предки. Мы не боялись. Куда же делась наша отвага и смелость сейчас? Растерялась за тысячу лет?
        Соратники ответили беспокойными взглядами. Синтаф раздроблен, а после заявления тива Алезандеза раскол произошел и в Эсмонд-Круге. И отступать дальше некуда.
        Херевард собрал в своем кабинете только мужчин, только самых проверенных и верных. Никаких аннис. Хватит бабства, довольно нерешительности и осторожности, надоели постоянные напоминания о погубленной родине! Ничто не вечно, даже родина.
        - У Аластара Эска хватило мужества поднять мятеж и отделиться. Чем мы хуже? Наша кровь так же чиста, и наша одержимость сильна. И я знаю, как нам раздавить этого наглого слетка.
        Истинная правда! Он знал только, как это часто бывает, лекарство могло оказаться убийственнее болезни. Но тут уж ничего не сделаешь. Ядовитой чемерицей лечат от тифа, а тинктурой аконита - чахотку, между прочим.
        - Теперь, когда гнилое мясо само отвалилось,- поморщился Херевард, снова подумав о предательстве Алезандеза, но уже без жгучей, как на первых порах, обиды,- нам остается только взять бразды правления в свои руки и нанести удар по новообразованному княжеству. Эск отрекся от Предвечного, сделав ставку на подспудное неверие полукровок в Его божественное покровительство. Он самонадеянно посягнул на ту область, где светскому властителю не место. Так почему бы нам не воспользоваться чужеродным, но метким и острым оружием?
        Херевард ласково улыбнулся собственным замыслам. Еще посмотрим, кто из нас на самом деле Одержим Властью.
        И ровно через два дня жители Синтафа одновременно узнали, что отныне они живут в государстве, управляемом самим Предвечным, чью волю в основополагающих вопросах общественной и политической жизни будут выражать его служители на Земле - эсмонды. Причем, дабы не впасть в соблазн узурпации власти, решения будут приниматься коллегиально, то бишь всеми членами Эсмонд-Круга. Мало того - все земли отныне принадлежат не каким-то там графам, как прежде, а непосредственно Предвечному, а посему сословия упраздняются, равно как и дворянские привилегии. Один бог, одна земля, один народ, а все вместе - Единый Синтаф. Много, очень много интересного узнали о новых порядках честные граждане в то утро. И про то, что за хуление Предвечного полагается тюрьма, и о том, что налоги отныне снижены вдвое, и платеж взиматься будет всего один раз в году, а не как прежде - по весне и по осени. И о том, что браки теперь будут разрешаться только после одобрения будущих супругов специальной комиссией эсмондов, и о том, что земли аристократов - мятежников и еретиков из так называемого Файриста - будут конфискованы и розданы в
пользование верноподданным Предвечного. Что не могло не радовать очень многих. Говорят, в Янамари земля жирная такая, что за одно лето три урожая дает.
        Рамман Никэйн Янамари
        А в Янамари уже лето пришло. И даже прежде срока, хотя тивы всю зиму стращали народ долгими заморозками и затяжной весной. Середина мая только, а уж и ласточки прилетели.
        Вились теперь стремительные пичуги высоко-высоко в голубом ясном небе, собирая дань в виде мошки с земли, раскинувшейся под их крыльями.
        А под небом тем, где приволье и ветер, на той земле, что веками кормила огромную страну, жили люди. И было им сейчас не до пташек и не до созерцания бездонной синевы.
        - Пощадите! Помилосердствуйте! Не оставляйте без опоры!- голосила крестьянка, валяясь в дорожной пыли.- Куда ж вы их? Да за что же?!
        Лихой сержант осторожно вырвал свою штанину из ее цепких рук и сказал с чувством и расстановкой:
        - Тихо, мать! Пока что в лагерь тренировочный, а потом как боги дадут. Может, и домой, но скорее всего на войну с эсмондами.
        Чтобы, значит, без лишних иллюзий и надежд, но и не запугивая прежде времени. Бедную женщину понять-то несложно - ее мужа и троих взрослых сыновей в разгар полевых работ загребли в солдаты. С другой стороны, пусть спасибо скажет, что младшего - четырнадцатилетнего подростка - оставили в отчем доме, на хозяйстве. Хоть какие, а руки мужские и рабочие.
        - Пропадет все! По миру пойдем! Помрем ведь!- рыдала селянка.
        - Не шуми, мать. Ты ж понимать должна - загребут по-любому: не под княжьи знамена, так под императорские… Тьфу ты! Под чаровницкие, эсмондские. Кончились тихие времена. Это я тебе, Расмас Тин, говорю.
        Отчаявшись дождаться от Атэлмара Восьмого решительных действий, Эсмонд-Круг во главе с Херевардом низложил Императора, провозгласив Синтаф Святой Теократией. Вот какие дела на свете творятся!
        - Эсмонды соберутся с силами и по нам ка-ак вдарят…
        - Ой-ой-ой!- выла янамарка, размазывая по щекам грязь и слезы.
        - Точно тебе говорю. Думаешь, кто-то оставит тебе мужиков? Не надейся!- Служивый недовольно оглядел неровный строй растерянных новобранцев, окруженных со всех сторон вооруженными солдатами из вербовочного взвода: - Чего ждем? Шагом марш в лагерь!
        Его стараниями в деревне Синицы остались только женщины и дети, которым ох как трудно будет вырастить и собрать урожай без мужчин.
        Впрочем… сержант Расмас Тин очень сильно сомневался, что эти веселые зеленые поля, которые так радуют глаз любого крестьянина, сохранятся в неприкосновенности, когда по ним пройдется имперская пехота. Что не вытопчут, то сгорит…
        - Как же нам жить теперь?- робко спросила другая женщина, совсем еще юная, но замужняя.
        - У янамарского владетеля спроси, кралечка,- рассмеялся сержант, ему приятно было поболтать с миловидной бабенкой.- Я - человек подневольный, мне что командир сказал, то я и делаю - сгоняю мужичье в лагерь учиться с мушкетами обращаться. Пока время есть.
        - Какое еще время?
        Молодуха попалась любопытная. Стояла и глазела на топающих мимо солдат, накручивая на пальцы бахрому платка. Глупенькая совсем.
        - Небольшое, кралечка. Бум верить, его аккурат хватит, чтобы твой благоверный научился ружье заряжать.

«А не научится, так ему же хуже»,- подумал сержант.
        - А чего тогда будет?
        - Так известно что. Эсмонд-Круг с князем Эском начнут большую драку. Войной называется.
        И, видно, впечатлительная шибко попалась молодуха, заплакала, жалея и себя, и недобрую свекровь, и вредных золовок. Потому что война…
        А сержант-вербовщик лихо откозырял хлюпающим носами женщинам и попылил вслед за своими подчиненными. Этих новобранцев еще устеречь надобно, чтобы не разбежались. К тому же гроза, кажись, собирается, вот ласточки как низко летают…
        Казалось бы, столица всего в каких-то трех днях езды верхом, но Янамари всегда была и оставалась глухой провинцией, а ее обитатели - сиволапой деревенщиной. Тут до сих пор и в будни, и по праздникам крестьяне носят народные костюмы, здесь девушек по-прежнему выдают замуж в четырнадцать и по весне прикапывают на краю поля непристойные фигурки - как символ грядущего плодородия земли. И хотя любовно выточенные из дерева символы мужественности почти никогда крестьян не подводили, а все равно с каждым годом графство беднело. Изобилие плодов земных, к величайшему сожалению, снижало их стоимость на рынке. И столь любимые молодым графом Рамманом технические новинки только усугубляли плачевное положение дел. Спору нет, большие хозяйства, где не чурались прогресса, не только выжили, но и разбогатели, а вот маленькие - одно за другим хирели и разорялись. А между тем арендная плата на землю росла, усугубляя положение селян, целыми семьями шедших по миру. Рамман не единожды пытался привлечь внимание крупных землевладельцев к этому угрожающему факту, но тщетно. Юношу никто не слушал. За это можно смело сказать
«спасибо» императорскому наместнику - лорду Кутберту, управлявшему Янамари до совершеннолетия наследника. Свое дело он знал, мздоимством не отличался, но самого Раммана ни во что не ставил, почитая избалованным ребенком-неумехой. И к тому моменту, как молодой граф получил наконец-таки земли предков во владение, авторитет его находился на самом нижайшем уровне. За глаза Раммана называли либо
«нашей деткой», либо «змеенышем», в зависимости от симпатий-антипатий, испытываемых к его матери - шуриа. Поначалу. Но потом, когда юношу взял под крылышко Аластар Эск, отношение к молодому графу изменилось. Покровительство диллайнского князя - вещь обоюдоострая. Кто-то начал замечать за наследником Янамари как подлинные, так и выдуманные достоинства, а кто-то стал плеваться от одного только звука его имени. Однако же чему действительно научил Раммана его кровный, но непризнанный отец, так это истинно диллайнскому искусству - по пути к большой цели не обращать внимания на досадные мелочи вроде злых языков.

«Ты не можешь быть хорошим для всех,- говорил Аластар.- Ты ведь не золотой полновесный оули, а всего лишь человек. И если судьбою и традицией положено быть тебе господином Янамари, то всем остальным по той же самой причине придется смириться с таким положением дел и подчиниться. И тебе должно быть все равно, что они чувствуют при этом. Хоть волками воют, хоть готовы от злости сами себе глаза выцарапать. Тебе - наплевать». Сказать легче, чем сделать. Особенно если тебе не триста с хвостиком лет, а всего лишь каких-то двадцать зим от роду.
        Рамман Никэйн Янамари сидел в своем личном кабинете, в своем доме, в столице своего графства - в славном Дэйнле, и даже представления не имел, как заставить своих подданных добровольно сформировать отряды дворянского ополчения. С простонародьем все понятно - за руку и в лагерь. А вот как поступать с мужчинами из благородного сословия, если они сами не торопятся пополнить ряды защитников новообразованного отечества?
        Напоминание о свежепринесенной клятве ничего не дало. Лояльные лендлорды всецело и полностью были на стороне князя Эска. Можно сказать - обеими руками «за». Но ничем существенным новому сюзерену помочь не могли. Денег нет, народ нынче не тот пошел, не хочет народ под ружье становиться, и ничего не поделаешь с этим народом. Самим тоже нет никакого желания голову сложить. А что до будущего обещанного снижения налогов, так когда она, эта милость княжья, случится? Понятно, что после победы на эсмондами, только вот будет ли эта победа, никому не ведомо. Вот доживем, тогда и поглядим, чем Аластар Первый лучше Атэлмара Восьмого.
        Улыбались, змеи хвостатые - псы полосатые, льстили, в верности клялись именем Пр… Тьфу ты! Короче, очень сноровисто находили, чем бы таким внушительным поклясться в преданности Княжеству Файрист и ненависти к Эсмонд-Кругу. Насчет преданности - тут можно было бы усомниться и поспорить, насколько искренними выходили клятвы, а вот нелюбовь к эсмондам приключилась самая натуральная, без прикрас. Достали маги диллайнские добрых синтафцев до самых печенок и селезенок - прежде всего расценками на свои услуги, а затем уж наглостью, высокомерием и равнодушием к жизням человеческим. За последние столетия поднакопилось у народа счетов к эсмондам преизрядное количество, потому «ересь» Аластара Эска и его соратников-мятежников пала в уже унавоженную злостью землю. Тивов изгоняли, храмы, постояв пару месяцев бесхозными, как-то незаметно растаскивались по кирпичику, а иной раз и сгорали дотла. Случайно, разумеется, совершенно случайно. Пару раз дошло дело до самосуда над особо непонятливыми служителями Предвечного. Но главное в другом - Предвечный, такой могущественный и всесильный, молча принимал от смертных
оскорбления и поношения, но ничегошеньки не менялось в жизни святотатцев.
        Кое-кто из старожилов, коих в мирном Янамари поболе, чем в иных графствах будет, помнили из рассказов своих предков о том, как жестоко карали Богини Луны отступников. И никто из ролфи, некогда принявших нового бога, не осмелился плохо подумать о… ну, скажем, Морайг.

«Что это за бог такой, а?- вопрошали внезапно прозревшие люди.- Этих он слышит, других не слышит, от этих принимает веру, от иных - ни в какую. Одним - магию и все блага, другим - «ничего», помноженное на «никогда». Его проклинают - он молчит. Стало быть, прав диллайнский князь: Предвечный - лжебог. И точка!»
        Соглашались, на собраниях общин выступали, присягали Аластару целыми деревнями. А служить ему с оружием в руках не хотели.
        Можно, конечно, предоставить разбираться с проблемами Илдреду Кану, но как-то неудобно, несолидно как-то. Все замечательно: новое государство, новый повелитель, новые законы, вот только для графа Янамари вся эта красота и новизна обещали в скором времени выйти боком. Кто у нас ближе всех к Санниве? Янамари! Житница для людей и пастбище для кавалерии, но при этом самая, как выразился Носатый Филин, демилитаризованная территория Синтафа. А с другой стороны, какой смысл было расквартировывать в сердце могучей Империи боеспособные части? Никакого. А теперь попробуй защити мятежную житницу-хлебницу от возмездия. Ведь именно здесь развернутся боевые действия, именно эти поля вытопчет конница, а с этих невысоких холмов будут бить пушки. Не для себя Рамман собирал сейчас ополчение, а для Княжества Файрист. Оттого и прибыл в Янамари многоопытный Илдред Кан, чтобы возглавить подготовку к обороне ставшего в одночасье пограничным графства. И армию привел. Раз граница с Конфедерацией и морское побережье прикрыты союзниками-ролфи, то самое время озаботиться защитой рубежей южных.
        Перешедшим на сторону мятежников местным частям было доставлено жалованье и обмундирование, но этого все равно оказалось мало.
        - Малыш, мы на самом деле в глубокой заднице,- честно признался Рамману знаменитый военачальник после небольшой инспекции.- Наша задача - поставить под ружье половину мужского населения, а тут все против нас: весна кончается, полевые работы в разгаре, мужики все в при деле, и никто в здравом уме не завербуется в армию мятежников.
        Молодой человек не мог не согласиться. Он и сам понимал - простолюдинам все едино, кто на троне сидит. Не демон с рогами и копытами - и ладно. Остальных переживем как-нибудь. Лишь бы три шкуры не драли и с земли не сгоняли. А Император там, эсмонд али диллайнский князь - какая, собственно, разница хлебопашцу, верно?
        - Нам нужно выиграть хотя бы два сражения, малыш. Не просто шугануть, а убедительно, наголову разбить регулярные части, оставшиеся верными Эсмонд-Кругу. Только тогда за нами люди пойдут. А проиграем… Пиши - пропало. Начнут в спину стрелять и на вилы поднимать,- рассуждал Илдред Кан еще в Амалере, накануне отъезда.
        А повелитель Файриста - Аластар Эск, наделенный к тому же Советом Семерых временными полномочиями диктатора, болезненно поморщившись, добавил:
        - По сути, Рамман, мы обречены, мы - смертники. Пока мы не предложили простым синтафцам-полукровкам кого-то взамен Предвечного, мы маршируем по дороге на эшафот. Нужна идея, нужен Путь - ясный и четкий! А у меня его нет.
        - А как же благоволение Меллинтан?
        В ответ Аластар сломал перо, которое в задумчивости вертел в руке, и с досадой швырнул останки в камин.
        - В лучшем случае наша Мать примет только диллайн. А что делать…- он тяжело вздохнул.- Кто примет таких, как ты, Рамман?
        Но юные годы тем и хороши, что малый жизненный опыт и оптимизм не дают как следует задумываться о сложных вопросах бытия. Боги и духи, предназначение и судьба, посмертие - понятия далекие, как звезды. И это правильно - юные должны думать о жизни, и только о ней и ее маленьких и больших радостях.
        Примерно так рассудил Носатый Филин, понаблюдав пару дней за попытками янамарского владетеля и землевладельцев не обидеть, и князю угодить. И понял, что надо срочно сделать две вещи - преподать парню урок и воспользоваться форой, которую неосмотрительно дали мятежному Файристу умники из Эсмонд-Круга, так «вовремя» решившие прибрать власть в Синтафе. Собственно, именно затем Аластар Эск и дал Илдреду Кану почти всех солдат, что имелись у княжества,- навести в Янамари порядок и подготовить к началу настоящих военных действий. Другой разговор, что Херевард удивил всех, если не сказать хуже - переиграл на несколько ходов вперед.
        Главнокомандующий мятежного Файриста сначала гневно скомкал листовку в кулаке, а затем расправил бумагу и перечитал воззвание снова.
        - Вот ведь хитросделанная тварь! Решил не мытьем, так катанием? Экий умник наш Херевард Оро. Одним выстрелом трех уток…
        - Да что случилось-то?- не понял Рамман.
        - А вот! Почитай.
        Генерал шлепнул на затянутую сукном столешницу злополучное доказательство коварных замыслов Эсмонд-Круга.
        - Решил натравить на нас чернь! Умно?! Ох, как умно?! Совершенно спятил от жажды власти наш Благословенный Святой. Он хоть понимает, с кем заигрывает? Он хоть осознает, что выпускает из темницы демона? Ничего он не понимает!
        Рамману, к слову, саннивские призывы тоже не понравились. Натравливать одну часть народа на другую - это вообще-то самоубийство.
        - Херевард хочет выбить у нас почву из-под ног.
        - Ага! Только это называется чуток по-другому - гражданская война.
        - Значит, я должен показать пример и как мужчина, и как аристократ, и как властитель. Будем воевать!
        И подумалось Илдреду Кану по прозвищу Носатый Филин неожиданно и почти с грустью:
«Вот и не понадобится никакого урока давать. Сам все прочувствует. На своей шкуре». Он полной грудью вдохнул запах сирени, в зарослях которой утопал мирный сонный Дэйнл. Последние денечки покоя. Как жаль, что все получилось вот так…
        Джона и Грэйн
        Недоброжелателей и просто завистников детей Серебряной Морайг можно и хлебом не кормить, дайте лишь всласть почесать языками насчет ролфийской неспособности быстро соображать и принимать решения, коли отсутствует четкая, написанная сухим казенным стилем инструкция. Дескать, ролфи настолько привыкли все делать по команде, что без приказа и чихнуть не смеют, не то что решить хоть что-нибудь самостоятельно. Угу, а еще Вторые даже к женам в спальню ходят строем и по сигналу: «Отбой!»
        На самом деле, конечно же, в сплетнях злоязычных обитателей материка правды было не больше, чем в теории горе-препараторов касательно магородной железы в мозгах у шурий. Но все-таки иногда… вот как сейчас, например… Короче, бывают ситуации, когда действительно лучше бы иметь хоть какую-то инструкцию. Просто чтобы прикрыть свой собственный… хвост от возможного гнева властей предержащих. Тем более, если происходящее имеет прямое отношение к, страшно подумать, семейству Священного Князя.
        После поразительного заявления Джойн касательно происхождения стреноженного студента-живодера эрна Кэдвен впала в глубокую задумчивость и принялась нервно обгрызать ногти, искоса поглядывая на распластанную на препараторском столе добычу. Она и так не слишком любила, когда приказ формулировался: «Действуй по обстановке», а уж теперь… Короче, об отсутствии у нее за пазухой тоненькой брошюрки «Что делать, если вы захватили в плен прямого кровного родственника вашего политического, военного и религиозного лидера» ролфийка весьма и весьма сожалела. Причем усомниться в словах Джойн эрне Кэдвен даже в голову не пришло. Она - шуриа, она действительно видит кое-что, недоступное ролфи. И если подруга и соратница говорит, что этот сытенький гладкий щеночек - родич Волка Архипелага, значит, так оно и есть.
        А зловещая таинственность, которую развел вокруг этого особого задания лорд-секретарь, это полностью подтверждала. Шеф Собственной Е.С.О. Канцелярии не просто затеял свою игру, он… Когти Локки! Уж не надумал ли Конри как-то воздействовать на Вилдайра Эмриса через его плоть и кровь?! И она, посвященная Локки, лейтенант эрн Кэдвен Грэйн, можно сказать, своими руками…

«Э, нет,- мрачно подумала ролфийка, оценив перспективы.- Тут-то вы и промахнулись, милорд. Во-первых, мальчик - у меня, а не у вас. А во-вторых, о нем знаю не только я. Нас тут… ну, допустим, что четверо свидетелей - слишком много даже для тебя, Конри».
        Сразу повеселев, Грэйн оставила в покое свои ногти, деловито и быстро раздела все еще бесчувственного господина Акэлиа до пояса и, вооружившись скейном, начертала на светлой коже юноши рунные заклятья. По сравнению с тем давним опытом, когда эрна Кэдвен практиковала рунную магию на Джойане Алэйе, ролфи изрядно продвинулась в иерархии посвященных. Теперь ей даже руны истины были подвластны… особенно если к божественному покровительству и опыту добавить чуть-чуть удачи.
        - Та-ак… Какая интересная схема вырисовывается!- протянула Грэйн задумчиво и добавила с оттенком восхищения: - Ну, Конри, ну, сукин сын!.. Ладно,- наклонившись к Эгнайру, ролфийка бесцеремонно сунула ему под нос флакончик с пахучей смесью, предусмотрительно прихваченной в числе прочей дамской амуниции. Пленник сморщил нос и мучительно расчихался. Грэйн зловеще ухмыльнулась. Все-таки и от вот таких вот штук для чувствительных барышень вроде нюхательной соли бывает прок!- Открывай-ка глазки, щеночек. У тебя есть прекрасная возможность изложить постулаты своего учения. Прямо сейчас. Начинай.
        Плененный студент попробовал дернуться, а когда не вышло, молча уставился на свирепую ролфийку огромными глазами. И ресницами захлопал. Не ожидал, должно быть, что сам окажется на месте «подопытных»? Грэйн нахмурилась:
        - Парень, давай я кое-что объясню. Отныне ты - пленник ролфийской короны. Это первое. Ваша компания потрошила тут наших любимых кузенов в поисках магии, так? А мы, ролфи, не любим, когда наших кузенов потрошат какие-то посторонние люди. Это второе. Ты сейчас будешь подробно и откровенно отвечать на мои вопросы, иначе поиски магородной железы я начну с тебя. Это понятно?
        О благотворном влиянии ролфийских рун на подвижность языков Джона уже знала. А теперь вот и молодой человек доведается. Под их воздействием и не такие пускались в обстоятельные беседы на любые темы.
        Нет под тремя лунами абсолютной магии и универсального волшебного рецепта на все случаи жизни - в этом присягнет любой рунный колдун. Все дело в силе - не физической или магической, а стойкости воли и духа. Бывает так, что хоть убейся, хоть всего пленника вдоль и поперек плетениями изрисуй, а ни словечка не выдавишь. А бывает и наоборот: достаточно сделать страшные глаза, показать острые зубы и добавить в голос чуть-чуть рычания - и жертва уже разливается соловьем. Опять же, по большей части ролфийская руническая магия направлена на самого колдуна: к примеру, не позволяет воздействовать на посвященного враждебным силам или же помогает отличить правду ото лжи. Так что руны истины были нужны Грэйн, во-первых, для устрашения, а во-вторых, чтоб пленник совсем не завирался. А говорить он будет и сам. Вот-вот, уже готов, уже рот открывает, не в силах удержать стремление поделиться со злобной ролфи сокровенным и тайным.
        - Это, дружок, ролфийская магия в действии. Руны не позволят тебе солгать,- довольная, Грэйн улыбнулась широко и ласково.- Итак. Кто у вас главный?
        - Брат Мастер…- выдохнул юноша и тут же добавил, понукаемый страхом и магией: - То есть господин профессор Ардан Лау.

«Великие Духи! Так этот упырь - профессор?- ужаснулась Джойана.- Тогда и вправду ничего удивительно, что здесь студенты - изверги». Было время, когда ролфийка называла Джону «змеюшкой», вкладывая в эту кличку самые плохие чувства к своей пленнице и ко всему народу Проклятых. Эрна просто не видела дух, как это делают шуриа, а если бы могла, то поняла бы, насколько скользкой, ядовитой и воистину
«змеиной» была душа брата Мастера.
        - И чем же занимается твой господин профессор?- деловито поинтересовалась ролфийка, навострив уши.
        - Я не знаю точно… каким-то орудием… разработками… секретными, в лаборатории…

«Лаборатория?» - насторожилась шуриа.
        - О как!- эрна Кэдвен быстро облизнула губы и только что ладони не потерла в восторге от собственной невероятной удачи: - Да ты точно подарок, парень! Он-то мне и нужен…
        Может статься, конечно, что это - всего лишь совпадение. Мало ли в Ициаре профессоров? А уж секретных лабораторий, верно, и вовсе навалом! Вот, к слову, подвал этот - тоже вполне себе лаборатория, и даже секретная. Однако если сложить все вместе… Грэйн прищурилась и решила пока не отвлекаться. В конце концов, парень может знать и про «архив Аслэйг», раз уж он - ее наследник.
        - Где документы, принадлежавшие твоей матери?- резко спросила эрна Кэдвен.
        Но юнец в ответ только глаза вытаращил:
        - Какие документы?

«Документы?!» Джона едва сдержалась, чтобы не зашипеть знаменитое «Ас-ш-ш-ш!».

«Ну вот!- разочарованно выпятила губу Грэйн.- А так хорошо начал! Но не может же мне постоянно везти, верно?»
        - Мимо…- вздохнула ролфийка уже вслух и с последней надеждой вперила суровый взгляд в перепуганные зеленые глаза пленника - может, все-таки врет? И сама себе ответила, не скрывая досады: - Нет, не врет. Когти Локки, это было бы слишком большой удачей… Зато у нас есть еще кое-кто! Ты,- она повернулась к Тиглату, стараниями Удэйна уже облаченного в штаны, но все еще ошалевшего от обилия впечатлений и залитого кровищей, будто на бойне: - Оклемался, боец сопротивления? Поди-ка сюда.
        С одной стороны, да здравствуют письма, протоколы, заметки и меморандумы - эти бесстрастные свидетели человеческих добродетелей и пороков. Не было бы их, как тогда припереть к стенке наследившего чернилами негодяя? Как по-другому поймать на лжи и напомнить про обещанное? Пока люди доверяют бумаге свои мысли, пока не торопятся предавать огню самые опасные записи, до тех пор тайное обязательно будет становиться явным. А с другой стороны, разве мало примеров, когда неосторожный взгляд на исчерканный листок губил больше жизней, чем эпидемия чумы? Иных бумажек нужно сторониться, как лохмотьев прокаженного.
        - Какие еще документы? Какая такая лаборатория?- не выдержала Джона и набросилась на ролфийку, точно квочка на отбившегося цыпленка: - Во что тебя опять втянули? И вообще, что ты делаешь на территории вражеского государства?
        Грэйн сморщила нос и даже попятилась, посматривая на подругу с некоторой опаской. Шуриа, конечно, маленькая и щуплая, но дерется - дай Локка здоровому мужику так кулаками махать! Особенно если графиню Янамари как следует разозлить и раззадорить. И если встает выбор: испытать на себе гнев леди Джойн или же выболтать ей военную тайну… Право, из чего тут выбирать! Соратница отлично понимает цену опасным секретам. Не первый год сама варится в этом котле, так что если с кем и можно поделиться заданием и своими сомнениями по этому поводу, так это с Джойаной. Глядишь, еще и присоветует чего. Поэтому темнить ролфийка не стала. От кого угодно нужно оберегать стр-рашные тайны, только не от Джойн. В конце концов, не один еж вместе съеден, причем в самом недавнем прошлом. А обладатели лишних ушей - господин Тиглат и юный Эгнайр - в этой партии уже не игроки, а фигуры.
        - Лаборатория, где разрабатывается секретное оружие, Джойн,- Грэйн вздохнула: - Может статься, конечно, что тут есть несколько лабораторий, но я прямо-таки чую, что все это неспроста. Смотри. У нас есть: некий профессор, он же - лидер этих…- не в силах подобрать товарищам злосчастного студента подходящее название, ролфийка покачала головой,- вот этих, здесь же - господин Тиглат - всем известный террорист-идеолог, создавший на Шанте армию бандитов с идберранскими нашивками. И этот щенок, который, как ты утверждаешь, есть прямой потомок Священного Князя. Конри послал меня в Эббо за некими бумагами, хранившимися у матушки этого парня. Но бумаги успели похитить до того, как я прибыла в Индару. И мы с Удазом… то есть с братом Удэйном, отправились по следу щенка. Так пусть меня повесят, если все это не связано!
        Джона слушала, прижав ладони к щекам, и ушам поверить не могла. Как все завертелось, однако! Какой тугой узел завязался! Это вам не банальное похищение имперской графиньки и даже не штурм форта Сигрейн-Шила. Тут все серьезно. Аластар раскалывает Синтаф, ролфи высаживаются в Эскизаре и нацеливаются на Идбер, а в это время в Ициаре, где, оказывается, не только сектанты-вивисекторы засели, но в секретных лабораториях куют секретное оружие, появляется господин Тиглат.
        Тощая, растрепанная, перемазанная кровью шуриа ткнула острым пальчиком в грудь не до конца выпотрошенного сородича и с нескрываемым подозрением спросила:
        - А вы, сударь, случайно, не за оружием ли для наемников приехали, а?
        Эрна Кэдвен прищелкнула на Тиглата зубами и хохотнула:
        - А ты как думаешь? Посмотри только на это одухотворенное лицо - он что, заехал к ним чайку попить, что ли? Ну, господин повстанец, я права? Казнозарядными винтовками интересуемся?
        К этому моменту Шэйз Тиглат успел не только очухаться, но и уверовать в целостность содержимого своего черепа. Крови натекло - ужас! Но отпрепарировать мозг ему не успели, что не могло не вдохновлять.
        - Да кто вы такая, чтобы меня допрашивать?!- возмутился знаменитый вождь повстанцев.- Как вы смеете?
        Хёлаэнаев он терпеть не мог, а потому вид посвященной ролфийки вызвал у него приступ национальной гордыни, а следовательно, и сопротивления самым здравым доводам рассудка. С идейными борцами такое бывает.
        - Значит, оклемался, раз возмущается,- удовлетворенно отметила Грэйн, ничуть не обидевшись на несколько неадекватное поведение собственноручно снятого с препараторского стола недорезанного повстанца.- Джойн, объясни пока сородичу, кто я такая и что я с ним могу сделать, а я пока с парнем продолжу.
        - Я ни про какие винтовки с бумагами ничего не знаю!- быстро выпалил Эгнайр, не слишком довольный тем, что на него снова обратили пристальное внимание. Но Грэйн успокаивающе похлопала его по плечу и подмигнула: дескать, поглядим, мальчик, поглядим. Может, и не знаешь, а может…
        На родине предков, на Шанте, Джойана Алэйя быстро усвоила одну простую истину: ее дорогие и любезные сородичи лучше всего понимают язык угроз и шантажа. Милой болтушке Эндрите иногда достаточно было пригрозить, что дашь обет молчания, иных же приходилось в переносном смысле брать за жабры. С Тиглатом графиня церемониться и вовсе не собиралась. Она сразу показала ему свой опасный флакончик.
        - Вы знаете, мой дорогой Ш-ш-шэйз, что находится в этом маленьком симпатичном сосуде?
        Господин Тиглат нервно сморгнул. Он тоже был шуриа. И хорошо знал, к чему задаются подобные вопросы столь зловещим голосом, и молвил он не столько вопросительно, сколько жалобно:
        - Яд?
        - А будет мне тут крутить, я ему яйца отрежу. На предмет поиска магородной железы, - бросила через плечо Грэйн, развязывая Эгнайра.
        Студент все равно находится под воздействием рун, а стол может пригодиться.
        - Именно! Отрежет,- подтвердила Джона.- И ты угадал. Очень сильный яд, предназначенный специально для вас, господин Тиглат.
        - Или откушу,- фыркнула ролфийка.
        Но Джона продолжала, распаляясь с каждым словом все сильнее:
        - И приехала я в Идбер только для того, чтобы насладиться видом ваших предсмертных судорог. А потом… потом бы я сделала то, что Джэйфф Элир сотворил с Яльданом Нимрэйдом. Вам ведь знакомы эти имена, не правда ли?
        - Капитан Нимрэйд был настоящим патриотом…- вякнул профессиональный повстанец.

«Ах, ты ж мерзавец!»
        - Грэйн, отрежь ему… магородную железу!- гневно крикнула Джойана.
        Чистившая скейном ногти от засохшей крови посвященная лейтенант невозмутимо цыкнула зубом:
        - Угу. А потом отвезем его к Джэйффу на Тэлэйт, э? А то в его змеиной норе темновато, как раз еще одного красивого светильника не хватает.
        Графиню же было не остановить, она шипела и плевалась:
        - Твой поганый Нимрэйд был предателем, мучителем и насильником! Он был не шуриа, он был выродком!
        Она отвесила Тиглату звонкую пощечину и в ярости попыталась затолкать ему в рот флакончик целиком. Удэйну, чтобы оттащить озверевшую женщину, пришлось все силы приложить. Кто бы мог подумать, что в столь тщедушном теле таится столько упорства!
        - Люди на Шанте поминают твое имя с ненавистью, Шэйз!- визжала брыкающаяся шуриа. - Они проклинают тебя и желают самой страшной смерти. А я, получается, упустила отличный шанс избавить Шанту и весь наш народ от такого ублюдка, как ты!
        - Господа… а что вы там говорили про мою мать?- вдруг подал голос опять заброшенный компанией студент.
        Грэйн окинула подвал суровым взглядом: невозмутимый Удэйн, едва удерживавший в объятиях взбесившуюся, не хуже самой бешеной из ролфиек, Джойн, растерянно отползающий от рассвирепевшей женщины Тиглат, юный горе-революционер, моргающий с металлического стола. И завершающим штрихом - подсыхающие потеки крови и труп с развороченной выстрелом головой под столом.

«Вот же ползучие гады все-таки эти наши кузены двоюродные, мать их Глэнну!- разозлилась эрна Кэдвен.- Стоит только одному из них появиться - и любая нормальная операция превращается в какой-то змеячий цирк с летучими конями! И в ушах потом сутки звенит!»
        - Так!- гавкнула ролфийка.- А ну, заканчиваем балаган! Ма-алчать всем!

«А голосок-то у эрны Кэдвен командирский»,- отметила Джона, тут же покорно умолкнув. Грэйн, выведенная из себя, страшна в гневе и на расправу скора.
        Это поняли все, в том числе и Шэйз Тиглат.
        С него ролфийка и начала допрос.
        - Ты! Жить хочешь?
        Шуриа покорно кивнул. А что ему оставалось делать?
        - А, между прочим, ты уже покойник. Тебя там на площади мертвым объявили и даже показывают тело. И я могу запросто исправить эту досадную ошибку. Поэтому ты теперь с нами в одной лодке, господин бывший лидер повстанцев. Твою «Эджарту», эту секту потрошителей, и разработки нового оружия курирует Алезандез?
        Когда власти предержащие внезапно объявляют кого-то мертвецом и стойко держатся за эту версию, быстренько отыскивая и до неузнаваемости изуродованный труп, и виновника, то бишь целеустремленно вершат правосудие, это означает, что чьи-то дела обстоят из вон рук плохо. Это означает, что планируется очень скоро заменить копию жертвы на оригинал. А господин Тиглат слишком долго отирался по приемным влиятельных господ по обе стороны от границы Синтафа, чтобы не знать прописной истины - нужных людей заживо не хоронят.
        Он угрюмо молчал, обдумывая каждое сказанное ролфийкой слово.
        - Можно я его отравлю? Пожалуйста!- снова взвилась Джона.- Он все равно нам ничем не поможет, только навредит.
        - Э, нет, Джойн, очень даже поможет,- спокойно возразила Грэйн, внимательно разглядывая лидера «Эджарты» и довольно ухмыляясь: - Сейчас подумает немножко - и поймет, что никому он теперь живым не нужен. Ни Алезандезу, ни своим товарищам по, ляжки Глэнны, борьбе. Разве что ребяткам-препараторам, и то ненадолго. А между тем,- ролфийка вкрадчиво понизила голос, будто заправская соблазнительница и вербовщица: - Мы могли бы дать ему не только возможность выжить, но и отомстить… Это был пряник, господин Тиглат. А кнут - вот он: Джойнин флакончик или этот стол, - и гостеприимно похлопала по металлу.- Может, мы тоже железу магородную поищем? Вдруг да найдем? Так что думай. Ты же умный. Дурак не испортил бы нам всем столько крови. Кстати, о крови. Удэйн, будь добр, перевяжи его наконец! Кровищи натекло, как из недорезанного подсвинка!
        Отвернувшись от мрачного шуриа, она продолжила, обратившись к Эгнайру:
        - Теперь с тобой, щенок. Кем приходится тебе посвященная Глэнны Аслэйг эрна Акэлиэн?
        - Это моя бабушка…- моргнул студент.
        - А кто твой дедушка, ты знаешь?- ласково, словно у недоразвитого ребенка, спросила ролфийка.
        Господин Акэлиа помотал головой.
        - Джойн, как по-твоему, он может быть внуком Вилдайру Эмрису? Дело в том, что имя бабушки назвал мне именно Священный Князь… и он же приказал найти ее потомков.
        Шуриа довольно придирчиво разглядывала вероломного студента. Вилдайр… Эгнайр… Дед и внук. Тот, кем не станет Эгнайр никогда, как бы ни стремился, как бы ни тужился. Да парень и не захочет такой ноши, слишком другой. Тот, в кого мог превратиться принц-наследник Императора Синтафа, но предпочел иной путь - долгий и непростой. Шуриа видят дух. Джона посмотрела еще раз и вынесла окончательный вердикт:
        - Вполне. Он - прямой потомок.
        - Ну, что ж…- задумчиво протянула Грэйн и подытожила: - Тетрадки Аслэйг нам, похоже, не видать. Она уже либо у Хереварда, либо у Алезандеза, и из их когтей нам ее не выцарапать… Ну и ладно. Зато у нас есть этот славный мальчик. Полагаю, дедушка будет счастлив,- ролфийка скривилась, и не думая прятать свое отвращение. - Врагу не пожелаешь такого внучка. Ты хоть понимаешь, парень, что с тобой будет, если тив Алезандез или тив Херевард узнают, чей ты внук?
        Хоть внук Вилдайра и промолчал благоразумно, по глазам было видно - понимает. Очень даже хорошо понимает. Ну а кому охота быть вечным заложником и, в конце концов, стать хладным трупом?
        - Вот и хорошо,- кивнула Грэйн.- Так что поедешь к дедушке, щенок, и пусть он сам с тобой разбирается. Но сначала - поможешь нам. Я тебя освобожу, но если ты нас сдашь… Джойн, Вилдайр скоро высадится в Эббо. Думаю, если ты отвезешь к нему парня, это будет хороший жест, верно? Обсудим чуть позже, без лишних ушей.
        У Эгнайра глаза искристо-зеленые и совершенно такие же, как у Вилдайра. А какого цвета были глаза у Аслэйг?

«Какой была твоя Аслэйг, если ей ты оставил навеки свое сердце, Священный Князь? Простил ли ты другим женщинам, что они - не Аслэйг? А то, что ты не забыл ее и никогда не забудешь, я теперь знаю точно»,- нахмурилась Джона.
        - Надеюсь, что Вилдайр все-таки простит нас обеих за сей бесценный «дар», а Шиларджи утрет слезы стыда посвященной Аслэйг.

«Это вряд ли»,- подумала Грэйн и вздохнула. Стыдно было так, словно это в ее собственной семье обнаружился вдруг такой выродок. Хотя, если разобраться, почему словно? Разве от крови Кэдвенов не уродилась пустоголовая дурища Эбейн? Родная ведь сестрица, чтоб ей Маар-Кейл все ночи под окнами выли! Ролфийка нахмурилась и встряхнулась. Жаль, конечно, но кто из нас сможет поручиться даже за детей, не говоря уж о внуках?
        - Ну что, новобранцы, надумали?- бодро оскалилась эрна Кэдвен, будто только и делала всю жизнь, что рекрутов вербовала: - Вступаете в ряды - или как?
        - Мне нужны гарантии, дорогие дамы,- тут же заюлил Тиглат.- Что после нашего маленького приключения меня не похоронят вторично, только уже не поддельного, а настоящего.
        - Живьем?- съязвила Джойана.
        Он, конечно, шуриа, а значит, все равно попытается выкрутиться из неудобного положения. Ну, или хотя бы поторговаться.
        - Кстати, это неплохая мысль!- хохотнула ролфи, а потом посерьезнела и молвила сурово и даже отчасти торжественно: - Слово владетельной эрны Кэдвен, что я лично попрошу Его Священную Особу сохранить тебе жизнь. Локка и Морайг слышат меня!- Но все-таки не удержалась и добавила: - Хотя если ты сам подохнешь, Шэйз Тиглат, я рыдать не стану. Джойн, а ты?
        - А я ведь могла убить тебя, Шэйз Тиглат, могла подсыпать яд в пирожные, но не стала этого делать. По доброй воле. Помни об этом.
        Мужчина почти болезненно сглотнул, внезапно припомнив, что едва ли не сам предложил Джоне стать убийцей. «Из ваших рук хоть чашу с ядом» - можно считать формальным согласием. Но не воспользовалась. «Почему?» - читалось в грязно-синих, типично шурианских глазах несостоявшейся жертвы. И ему ли не помнить, как звучат настоящие клятвы детей Шиларджи?
        А ну-ка проверим.
        - Я, Джойана из рода Ияри, дочь Элишвы, клянусь, что убью тебя, Шэйз из рода Тиглат, если ты предашь нас. Отступи от своего слова, и быть нам кровниками до скончания веков, до и после смерти, в мире живых и в тонком мире духов. И если ты считаешь себя шуриа, ты должен понимать, что означает моя клятва.
        - Я согласен, Джойана Ияри.
        Гром не грянул, и не дрогнула земля, но боги и духи были свидетелями - клятва принесена по всем правилам обоих народов.
        - Ну, вот и славно,- потерла руки ролфийка.- Стрелять-то умеешь, рекрут? Удэйн, дай ему один из моих пистолетов, и идите наверх, займите оборону. Заодно и приглядишь за нашим новым соратником. Парня я попозже к вам пришлю… может быть.
        - Пошли,- буркнул Удэйн, помогая подняться шуриа.
        Джону этот новый Удаз пугал. В нем не осталось ничего диллайнского, вообще. Как и в Вилдайре Эмрисе. Кровь ничего не значит, когда речь идет о Верности.
        - Ну, а ты, Эгнайр?- Грэйн наклонилась к студенту. Вот же насмешка богов и судьбы! Славное старинное имя - Эгнайр, Достойный Войска! А носит его… даже не червяк, а и вовсе зверушка какая-то непонятная.
        Пленник нервно сглотнул:
        - Что я должен делать?
        - Для начала - сдашь мне своего профессора и лабораторию, а дальше поглядим. Согласен? Клясться не надо, толку-то с твоих клятв… безбожник.
        - Согласен,- послушно вздохнул юный борец за мир свободной магии. Грэйн пожала плечами и отомкнула руны, возвращая ему способность двигаться:
        - Тогда марш наверх! Приберись в доме и организуй нам всем чего-нибудь пожрать и выпить. Ну, что разлегся? Бегом!
        Бегом у несчастного, конечно же, не получилось, зато ползком - удалось. «Нет, не получится из парня даже пса, не говоря уж о волке»,- покачала головой эрна Кэдвен и повернулась к подруге. Вот теперь пора обсуждать и планировать по-настоящему серьезные вещи. Все-таки две головы в таких делах лучше, чем одна.
        - А теперь мы с тобой сможем спокойно все обдумать, Джойн. Но сначала… Поможешь мне избавиться от этой проклятой маскировки?
        Удэйн и Тиглат
        Вчерашние пикантные пирожные ели все. За исключением Тиглата. Того подвело бурное шурианское воображение, которое, стоило Шэйзу бросить взгляд на тарелку с манящей горкой лакомства, рисовало картины одна страшнее другой. Возможно, графинины угрозы кто-то и воспринимал как жестокую шутку, но только не шуриа. Такими вещами, как кровная месть и смертоносная отрава, дети Шиларджи не шутят.
        К слову, зловещий флакончик из-под духов - фарфоровый, с искусно нарисованным букетиком незабудок и позолоченной крышечкой - лежал прямо по центру стола. А леди Янамари по-прежнему время от времени поглядывала на него с нежностью. Не иначе - до сих пор лелеяла надежду употребить творение своих рук в дело.
        - Нам нужны беспорядки в городе. Этот Алезандез, когда устроил показательную казнь, совершенно случайно повесил моего единственного связника!- заявила эрна Кэдвен.
        - А давайте кого-нибудь отравим?- не выдержала и предложила кровожадная шуриа.
        Не менее кровожадную ролфийку идея вовсе не смутила.
        - Колодцы отравить - этого же не хватит, нет?- поинтересовалась она.
        И тут Джойану озарило:
        - А давайте отравим тива Алезандеза!
        Вот! Именно! Тиглата всегда радовало стремление сородичей следовать национальным традициям. Шуриа везде остается шуриа!
        - Прекрасная мысль, миледи,- решительно поддержал он Джону.- Уверен, что именно с его подачи меня позвали в гости к этим… живорезам,- и бросил недобрый взгляд на Эгнайра, хотя тот и пальцем не тронул шуриа.
        Если быть предельно честным, то Шэйз в том, что с ним случилось, винил самого себя. Тоже мне, лидер повстанцев, который попался в глупейшую ловушку. Можно было бы сразу насторожиться, когда прагматичный тив Алезандез вдруг ни с того ни с сего предложил заняться просвещением молодежи, почти благотворительностью. И мертвец, припрятанный под кустом, тоже, между прочим, не склонял к доверчивости…

«В общем, сам дурак! Но кто-то же должен расплатиться за то, что случилось в подвале?» И если эта секта потрошителей не пригрелась под крылышком у тива Алезандеза - великого экспериментатора, то Шэйз Тиглат готов… готов… жениться на ролфийке! На эрне Кэдвен! Да!
        Грэйн же про матримониальное пари шуриа не ведала, а потому сидела совершенно неподобающе: закинув ноги на стол. Словно какой-то вредный и придирчивый комендант форта.
        - Страшные люди эти шурианские патриоты!- хохотнула она.- Как кого травить, так сразу спелись, а? Травануть тива - мысль неплохая, но как мы к нему подберемся? По карнизу заползем?- Грэйн сделала рукой этакий волнистый жест, изображая кистью змею.
        Удэйн думал, что сложнее всего для недавнего посвященного окажется побороть отвращение к змеиному племени. Все-таки для бывшего тива Удаза это было нечто сродни врожденной боязни пауков или тараканов. Но вот он сидел в компании сразу двоих шурий, причем ни к одному из них не было у ир-Апэйна поводов испытывать симпатию - и что же? Даже чай посвященный Удэйн прихлебывал абсолютно спокойно и пирожные вкушал тоже без тошноты и опаски. Видно, в пламени Локки сгорело и впрямь немало от незаконнорожденного сына диллайнского тива. Так много, что сыном Форхерда Сида он себя совершенно не ощущал, как будто от чресл мага-эсмонда родился в свое время кто-то другой, не имеющий к нынешнему ир-Апэйну никакого отношения. И вспоминать о том, навеки сгинувшем Удазе - эсмондском ублюдке, не хотелось совершенно. Однако, стоило «сестрице» Грэйн посетовать на недостижимость гипотетической жертвы грядущего отравления, как Удэйн неожиданно для самого себя подал голос:
        - Подобраться к Алезандезу можно через его секретаря.
        - А кто у нас секретарь?- заинтересованно прищурилась сестра по посвящению и остро глянула на «братца».
        - Тив Форхерд Сид,- молвил ир-Апэйн и удивленно порадовался собственному спокойствию. Имя папаши не вызывало в нем больше ни гнева, ни трепета. И, заметив недоумение Грэйн, пояснил: - Мой отец. После тех событий в Синхелме он переместился сюда, в Идбер.
        Джона ласково, как котеночка, погладила флакон с ядом:
        - Ну вот! И для тебя найдется дело. Хи-хи…
        Эрна Кэдвен вопросила с сомнением:
        - А папенька тебя не сдаст, братец Удэйн? И вообще… кто ты такой, чтобы тебя допустили к Алезандезу?
        Ролфийка нахмурилась и губы поджала, но у соратника на душе потеплело - беспокоилась о нем сестра-посвященная. Пусть в этакой своеобразной грубоватой манере, но все-таки. Приятно, знаете ли! И ничего такого интимного в этом беспокойстве не было, просто он - в ее стае, вот и заботится о нем Грэйн, как и подобает вожаку. И варианты ищет другие, чтобы не погубил себя ир-Апэйн по-глупому.
        - Кто у нас достаточно важная птица, чтобы его провели в приемную к местному предстоятелю?
        По Тиглату ее зеленый взор скользнул столь равнодушно, что шуриа до глубины души возмутился. Похоже, его здесь никто уже в расчет не берет!
        - Я хоть официально и мертв, но смею считать себя важной персоной. Раньше тив Алезандез не гнушался меня принимать в приватной обстановке,- с нескрываемой гордостью в голосе сообщил он.
        И тут же снова почувствовал себя дураком. Точнее, персонажем из патриотической пьесы. Конфедераты обожали исполненные пафоса сюжеты об отважных и безрассудных героях, идущих на смерть с гордо поднятой головой. В последнем акте, уже как бы стоя на эшафоте (синтафском, разумеется), такому герою полагалось произнести длиннейший монолог о своей бесконечной любви к Свободной Торговой Родине. Шэйзу такие сцены всегда казались смешными.
        - Значит, ты и пойдешь его травить,- подытожила ролфийка и потянулась: - А Удэйнов папенька устроит так, чтобы ты к Алезандезу не только зашел, но и вышел от него живым. Ты нам еще нужен, дор-рогой Шэйз.
        Эрна Кэдвен принципиально звала лидера «Эджарты» исключительно по имени, пояснив при этом, что при одном только слове «Тиглат» у нее рука сама к скейну тянется. А когда фамилия идеолога повстанцев не звучит, то и ей спокойней, и самому шуриа - безопасней. А ну как не выдержат ролфийкины нервы? Меж тем, насчет милейшего Шэйза у Грэйн имелись пока еще не до конца оформившиеся, но обширные планы. Из тех, что не стоит обдумывать за столом во время чинного чаепития.
        Громкий стук дверного молотка нарушил эту идиллию. Вся компания замерла с чашками, будто в детской игре по команде «Застынь!».
        - Ты кого-то ждешь?- прошипела Грэйн, сверля взглядом Эгнайра, который только что уши не прижал в ужасе.

«Никого я не жду!» - чуть было не взвизгнул юный революционер и вольнодумец, но сдержался, понимая - даже если за дверью соратники, спасти его от этой зловещей компании шпионов и террористов Искатели все равно не успеют.
        С улицы нетерпеливо крикнул брат Мастер:
        - Книжник, быстрее! Я тороплюсь!
        Сердце Эгнайра замерло, а потом застучало часто-часто, словно заяц барабанил лапками изнутри в грудину.
        - Иду!- слабым голосом откликнулся он, повинуясь недвусмысленному жесту ролфийки. Нацелив пистолет Эгнайру прямо в лоб, эрна шепотом приказала:
        - Шурии - в подвал! Удэйн, проследи!- и бесшумно прокралась следом за юношей, встав так, чтобы с улицы ее было сразу не разглядеть: - Открой, но в дом его не пускай! Говори в дверях. Ну?!

«Легко сказать - не пускай! А если…» - начал было мысленно возмущаться Эгнайр, открывая дверь, но, к счастью, брат Мастер заходить и не собирался. Стоя на садовой дорожке, он резко приказал:
        - Завтра в 9 утра ты мне понадобишься в лаборатории! Возьмешь с собой деньги и документы, дом запрешь, и больше сюда не возвращайся.
        - Что случилось?- выдавил студент, изо всех сил стараясь не коситься в сторону ролфийки с пистолетом.
        - Ролфи перешли Ирати. Скоро здесь будет очень жарко,- он обернулся к поджидавшим его у калитки храмовым стражам: - Когда назначена церемония, напомните мне?
        - На полдень,- был ответ.
        - Значит, не в 9, а в 8,- кивнул Мастер и жестом прервал уже открывавшего рот Эгнайра: - Все! Вопросы потом.
        Уходил он быстро, нахлобучив шляпу, и полы его редингота развевались, будто крылья. Запрыгнул в поджидавшую двуколку и был таков.
        Юноша проводил наставника отчаянным взглядом, запер дверь и прислонился спиной к филенке. Колени у него тряслись.
        - Какая еще церемония?- подозрительно спросила эрна.
        Эгнайр вздрогнул. Эта свирепая женщина пугала его до позорной слабости в животе. Рослая, клыкастая - хоть сейчас на уличный плакат «Ролфи идут!». Еще нож в зубы взять - и не отличишь.
        Он постарался ответить спокойно, даже плечами пожал:
        - Тив Алезандез - сильный маг. Наверное, что-то такое, что помешает ролфийской армии… Как-то раз он устроил ураган, а еще говорят, что…
        - Ясно!- прервала его женщина и повернулась к выползшим из укрытия соратникам: - Шутки шутками, а нашему Шэйзу действительно придется стать героем и убрать Алезандеза, пока он нам тут огненный дождь не вызвал или еще чего похуже.
        И что-то такое было в ее голосе, отчего Эгнайр понял ясно и совершенно отчетливо - шутки действительно кончились. А еще - бежать уже поздно, да и некуда.
        Какой же шуриа не любит жить насыщенной и яркой жизнью? Нет таких, хоть весь свет обойди. Летят проклятые мужчины и женщины на огонь, словно бабочки, да еще и просят подбавить жару. Потому-то Шэйз Тиглат и подался в бунтари еще в те времена, когда на Шанту никто из соседей особенно и не зарился. Кому нужна огромная скала, в которой ни серебряной жилы, ни самого тонкого пласта каменного угля? Сначала искал врагов среди своих, а потом, к счастью, нашлись ненавистные чужаки - ролфи. А жизнь лидера сопротивления ролфийской оккупации - это ведь сплошная донджета, как ни крути. Тут тебе и опасность, и интрига, и напряженный нерв. Красота! О Пороге можно вообще не думать. И тут какой-то жирный тив… Ладно, ладно, не просто какой-то, а один из самых сильных магов Эсмонд-Круга, рушит всю налаженную, истинно шурианскую жизнь Шэйза Тиглата. А ведь Шэйз ему так доверял! Ладно, ладно… совсем не доверял, но и поворачиваться спиной не боялся, будучи уверенным во взаимной выгоде сотрудничества с тивом Алезандезом. Казалось бы, ну какое тому дело до мелких стычек на Шанте? А с другой стороны…
        Шэйз с самым невозмутимым видом откинулся на потертую спинку сиденья наемного экипажа. Напряженные размышления привели его к логичному выводу - тив Алезандез затаил злобу из-за провала операции по захвату форта Шила четырехлетней давности. Наверняка эсмонду досталось от идберранских властей, которых они вместе втравили в ту кровавую авантюру. А теперь, получается, настало время мести? Что ж, диллайнский маг уже сделал свой ход, теперь слово за шуриа.

«Ты меня пустил под скальпель, а я тебя отравлю,- Шэйз непроизвольно прикоснулся к драматической повязке на лбу.- Мой скальп оказался крепко пришитым матерью Шиларджи, поглядим, хорошо ли Предвечный бережет твое брюшко».
        К счастью, шуриа сумел удержаться от предписанного традицией зловещего хихиканья, которое издает каждый Третий, замышляя убийство. Но очень хотелось, очень. Аж в горле зачесалось. Традиции, они, само собой, на ровном месте не возникают. Тем паче они с Удэйном ир-Апэйном как раз в этот момент входили в кабинет тива Форхерда.
        Обыватели думают, что эсмонд - служитель Предвечного - только тем и занят, что молится, а все будничные дела выполняет исключительно небрежным щелчком пальцев, то бишь посредством магии. Ничего подобного. Последние три дня тив Форхерд если и вспоминал Предвечного, то лишь в самом нехорошем смысле, шипя и ругаясь под нос, после каждого вызова на ковер к тиву Алезандезу. Тот, замыслив и осуществив грандиозную аферу с отделением от синтафского Эсмонд-Круга, теперь пожинал плоды славы в виде напряженной переписки и бесконечных встреч со всеми заинтересованными персонами. А тив Форхерд занимался бумажной работой. Вал писем, докладных, меморандумов, отчетов и соглашений вырвал эсмонда из тихого болота привычных обязанностей, выбил из колеи, но самое главное - некогда стало заниматься расшифровкой «Тетради Аслэйг». А ведь он уже, кажется, стоял на пороге разгадки шифра.
        - Преподобный, к вам посетитель,- сообщил сунувший нос в кабинет секретарь… Как его там бишь?.. Не важно!
        - Я занят!- рявкнул Форхерд.
        - Преподобный…
        - Что? Что случилось? Кто меня спрашивает?
        Тот подозрительно мялся в дверном проеме. На… как его? на… Мариса - не похоже на него.
        - Да говорите уже, в чем там дело?- сдался помощник Благого Алезандеза, не выдержав душераздирающего взгляда Мариса.
        - Это ваш сын, преподобный.

«Понятненько… Вот уж кого видеть совсем не хотелось».
        - Хорошо, пусть войдет.
        А он так надеялся, что Удаз займет свое законное место на самом «дне» Индары. Сыночек наконец-то дорвался до запретных радостей порочной жизни, погрузился в теплую жирную лужу, и ни единый хрюк не донесется до Ициара. Свинье место в свинарнике, а не за одним столом с хозяевами дома, верно?
        Но в кабинет вошел вовсе не Удаз Апэйн. Короткая стрижка совершенно седых волос, злой прищур зеленых глаз. Солдат, но не игрок, и уж тем более не бывший тив. К тому же - этот человек был ролфи.
        - Удаз?- Форхерд непроизвольно дернул головой.- Ты?
        - Удэйн, к твоему сведению,- чеканно отрезал тот и, убедившись, что они одни, добавил: - Посвященный Локки Удэйн ир-Апэйн. Давно не виделись, Форхерд.
        Облицованные деревянными панелями стены кабинета видели, пожалуй, все. Но еще никогда не становились свидетелями того, как теряет дар речи и контроль над собой чистокровный диллайнский волшебник-эсмонд. Хозяин по-птичьи нервно сморгнул и задержал дыхание, он бы потрясен, пес его раздери. Сражен, растерян и смущен, а значит, вытаращил глаза и рот приоткрыл.
        Однако публичная буря эмоций длилась всего несколько мгновений. Потом диллайн взял себя в руки.
        - Удэйн? Очень любопытно. Очень,- теперь эсмонд окончательно успокоился.- И чего же вам угодно, господин ир-Апэйн? Зачем пожаловали?
        Гость уже насладился мигом торжества и перешел к делу. Чисто по-ролфийски.
        - Хотел бы я поблагодарить за ту помощь, что вы оказали в бытность мою в Эббо, но ради этого не стал бы вас беспокоить, господин Сид. И все-таки должен уведомить вас об изменениях в моем положении. На тот случай, если вам любопытно, я принял подданство Ролэнси и посвящение Локке. Судите сами, как эти обстоятельства могут отразиться на вашем собственном положении в иерархии эсмондов, папенька.
        Форхерд ответствовал не менее холодно и взвешенно:
        - Вы, по своему обыкновению, снова бросились в крайность, господин ир-Апэйн.
        Слова заклинания, если произносить их мысленно, согревают и пьянят, точно легкое сладкое вино. На языке горчит от несказанного, а в голову ударяет приятный хмель…
        Он магически потянулся к разуму сына, пытаясь если не подчинить, то проверить истинность его слов.
        Пахнет медом, колдовство течет золотым расплавом и гудит в груди пчелиным ульем. И вдруг… Пожар! Трещат ветки, падают замертво пчелы, чернеет мед колдовства. Прочь! Прочь! Он мой!
        Огонь и сопротивление оказались столь яростны, что эсмонд вынужден был позорно отступить.
        - И вы слишком далеко зашли за край,- прошептал Форхерд.- Это может оказаться чревато последствиями. Идбер в состоянии войны с… вашей новой родиной. Вы можете оказаться на виселице как ролфийский шпион. Кем, я полагаю, вы и стали.
        По крайней мере, раньше у него прекрасно получалось загнать сына в угол безупречной диллайнской логикой.
        - Вот именно. Чревато последствиями - для вас, сударь. Поэтому извольте выслушать условия, на которых я навсегда исчезну из вашей жизни. И давайте без ваших излюбленных фокусов, преподобный. Та, что меня оберегает, может обратить свое пристальное внимание и на вас.
        Форхерд Сид и сам прекрасно понимал, какие ему грозят нешуточные неприятности из-за сыночка-ролфи. Тив Алезандез будет не в восторге, а уж какой вой поднимут идберранские власти! Мол, нигде спасения от ролфийских агентов нет! Везде проникли!
        - О как!- фыркнул он насмешливо.- Ролфи, а ультиматумы ставит как диллайн. Так чего же вы хотите от меня, Удэйн ир-Апэйн? Денег? Или тайные планы идберранского генерального штаба?
        Удэйн без спроса уселся в кресло и закинул ногу на ногу:
        - Диллайн, а шутит как шуриа. Нет, для добывания планов генштаба есть другие люди, папенька. Вы - личный помощник тива Алезандеза. И вы сможете устроить этому человеку, к слову, прекрасно вам знакомому,- он кивнул на Тиглата, до сих пор бывшего совершенно незаметным и тихо сидевшего в уголке на стуле,- встречу с вашим патроном. Безопасную встречу без свидетелей. Непременное условие: Шэйз Тиглат должен пережить свидание с Алезандезом. И вы не пошлете за нами погоню. Как только мы с Тиглатом окажемся в безопасности, вы можете навсегда забыть наши имена. О нас обоих вы больше не услышите. Слово посвященного Локки.

«Правы, тысячу раз правы были иерархи Эсмонд-Круга, когда приказывали безжалостно давить байстрюков в колыбелях. Пожалел дуреху, расслабился, размяк! Идиот!- с опозданием корил себя тив.- Думал, незачем пачкать руки. Думал, он еще пользу принесет. Кретин жалостливый!»
        А Удэйн, понаблюдав за сменой едва уловимых непривычному взгляду выражений на лике родителя, подумал и добавил:
        - К слову, мои сородичи прекрасно знают, чей я сын. И мое прошлое их не слишком беспокоит. Но в случае необходимости мои сослуживцы могут и поделиться этой информацией с властями Идбера или вашим руководством, преподобный Сид.
        Серьезно взвесив «за» и «против» предложения, тив Форхерд пришел к выводу, что какой-либо ощутимой угрозы для такого могущественного мага, каким является Благой Алезандез, шуриа представлять не может. Господин Тиглат решил шкуру спасти и перебежал к ролфи, что же тут непонятного. Он хоть и про?клятый, а жить хочет, как и все остальные нормальные люди. Тиглата можно понять. Удаза… То есть Удэйна, конечно же, тоже можно понять. Ему хочется выслужиться перед новыми… э… вожаками, принести в зубах змеиную шкурку и получить косточку. Или девочку.
        Форхерд сдержал похабную ухмылку. От своей натуры никуда не денешься, будь ты ролфи или диллайн, а юбкодралом родился, таковым и останешься.
        - Не скажу, что рад, но в достаточной степени впечатлен вашим преображением. Вы были никудышным диллайн, думаете, из вас выйдет идеальный ролфи? Ну-ну. Впрочем, господин ир-Апэйн, это - лирика. А на практике я не вижу противопоказаний для встречи господина Тиглата с Благим Алезандезом. Хоть сейчас. У Благого как раз приемный час.- Он сделал щедрый приглашающий жест.- Прошу, господин Тиглат. Я провожу вас в его кабинет.
        - А я, с вашего позволения, тут подожду. Если вы не против, преподобный,- улыбнулся Удэйн.
        Когти Локки! Именно они, раскаленные огненные когти, вонзились в трепещущее сердце бывшего тива и нынешнего ролфи, когда он увидел ее.
        Потрепанный кожаный переплет, когда-то черный, а сейчас - какой-то невнятный, темно-бурый, вызывающий нехорошие ассоциации с цветом запекшейся и засохшей крови.
        Никаких пометок, никакого тиснения - только темная кожа и старинная латунная застежка.
        Это была она! Та самая, бесценная, похищенная из шкафчика в борделе Мамы Муры тетрадь посвященной Аслэйг. Этого просто не могло быть… хотя почему же не могло? Где еще мог найтись пресловутый манускрипт, кроме как на полочке у иерарха Эсмонд-Круга, попустительством богов оказавшегося ему, Удэйну ир-Апэйну, кровным родителем?
        Вот когда Удэйн оценил пресловутую ролфийскую сдержанность - и понял, откуда она берется. Не впивайся ему в загривок незримые когти Огненной Совы, не раскрой Беспощадная над своим посвященным незримые золотые крылья - скулить бы ему от радости и прыгать, оглашая кабинет папаши счастливым тявканьем. Или, что вероятнее, червяком извивался бы он на ковре, подчиненный ментальной магией диллайн. Но Локка и предостерегла, и уберегла, да так, что магической атаки тива Форхерда ир-Апэйн почти не заметил. Он вообще мало что замечал, кроме краешка знакомого черного переплета, выглядывавшего из-под небрежной стопки исписанных листов дорогой бумаги. Сейчас, сейчас… пусть только преподобный уйдет, пусть оставит Удэйна здесь одного…
        Сложнее всего оказалось не потерять нить разговора и продолжать холодно и нагло улыбаться в лицо папеньке. И не показать ему, как сильно отрекшийся сын жаждет остаться в кабинете в одиночестве - и как мало его на самом деле интересуют гримасы родителя, да и весь этот хитрый план с устройством свидания Тиглата и Алезандеза - тоже. Даже если не выгорит - пусть! Сестрица Грэйн не станет слишком пенять на потерю шурианского повстанца, если взамен брат-посвященный принесет ей в зубах Тетрадь Аслэйг! Хотя лучше бы, конечно, провернуть разом и одно дело, и другое.
        Думал ли обо всем этом Удэйн, когда бесшумно метнулся к полке, сцапал драгоценную тетрадь и быстро выдрал страницы из переплета? Нет, не думал! Скейн-даг, этот непременный спутник любого настоящего ролфи, которым Грэйн щедро одарила новообретенного брата наутро после посвящения, пришелся очень кстати. Надежно припрятав добычу под рубашку, к самому телу, он повел хищным взглядом в поисках подходящей по толщине замены… а, вот же! Как удачно, что папаша не вытряхнул корзину для бумаг! Ролфи выгреб из мусора целую охапку листков, сложил их так, чтоб похоже было на страницы, и вложил их в обложку. А потом аккуратно вернул тетрадь на место. И сел в кресло, благодаря Локку и сестер ее за фору во времени, которая позволит успокоить нервное дыхание.
        Все! Теперь эрна Кэдвен получит свой манускрипт - или Удэйн ир-Апэйн сдохнет, пытаясь дотащить до нее добычу. В любом случае, Локка видит - свой долг он исполнил до конца.
        По неспокойному Ициару они с Удэйном ехали, закутавшись в плащи и пониже надвинув шляпы. Потому что один - типичный ролфи, а другой - шуриа. Но погромщики и охотники на шпионов не станут слушать Шэйза Тиглата про славные годы, посвященные борьбе с ролфийскими захватчиками. Теперь шуриа для них - вероломные предатели и союзники агрессоров с Ролэнси. А потому - за шею змеиного прихвостня и на перекладину.
        Но пред очи тива Алезандеза «заживо погребенный» шуриа предстал во всей красе - с пропитанной кровью повязкой на лбу, исполненный благородного гнева и решимости восстановить справедливость.
        И, разумеется, хитрый Ворон пришел в ужас от истории про студентов-вивисекторов.
        - Предвечный! Это невозможно! Такие милые молодые люди и вдруг учиняют подобное злодейство! Ай-ай!
        Алезандез так сочувственно вздыхал, так жалостливо свистел носом, что Шэйз мысленно возмутился: «Интересно, он за кого меня принимает? За болванчика-полукровку? Забыл, должно быть, что я - шуриа. Или настолько разочаровался в своем Предвечном, что точно так же, как господа потрошители, верит только в магию?» И его желание отправить подлого диллайн на встречу к Предвечному окрепло.
        - Вы должны строго наказать этих… экспериментаторов, Благой! Они - преступники и убийцы!- голосил Тиглат, окончательно войдя в роль безвинной жертвы мучителей в студенческих мантиях.
        Алезандез клятвенно заверил, что наведет порядок в университете и приструнит зарвавшихся сектантов. Кто угодно поверил бы этим искренним интонациям, но не шуриа.

«А ведь ты их не просто покрываешь, птица певчая, ты тайно ими руководишь»,- возмутился Тиглат. Нет, мыслей хозяина роскошнейших апартаментов он читать не мог, никто не может. Но эмоции чуял великолепно, а настроение и подавно. Тив Алезандез пребывал в легком раздражении, несильно злился и хотел как можно скорее избавиться от неожиданного визитера. Шэйз Тиглат был для эсмонда точно назойливая муха, которая жужжит ночью и спать не дает. Но с виду и не скажешь - само участие, а также нестерпимое желание помочь, утешить и защитить.

«И прихлопнуть, как муху. Домашней туфлей»,- догадался шуриа.
        И рука сама потянулась к флакончику с ядом. На обширном рабочем столе Алезандеза, кроме бумаг и книг, находилось еще два подноса с питьем и кушаньями. По количеству хватило бы, чтобы насытить стаю… нервных тивов-секретарей, снующих по резиденции. А по качеству… В желудке у ширианского повстанца заурчало. Тут тебе и сыр, и жареные колбаски под острым соусом, и рыбка, и фаршированные овощи, и сласти. И, конечно же, кувшинчик со свежайшими сливками.

«Отлично!» - подумал Тиглат.
        - А что это за дикая история с моим якобы убийством, опознанием и пойманными убийцами?- спросил он.
        - Прискорбное недоразумение, дорогой Шэйз. Мертвец был так похож на вас, что мы даже не усомнились.
        - Он был шуриа?
        - Очень может быть. Тело было так изуродовано, так изувечено. Просто кошмарно.
        Подлый тив возрыдал в голос.

«Каков лицемер!» - разгневался шуриа и, пока диллайн делал вид, будто вытирает платочком слезы, подсыпал ядовитый порошок в сливки. Одним движением, ибо делал такое не единожды. Как, собственно, каждый приличный шуриа.
        - А мнимые убийцы?- поинтересовался Тиглат.
        - Они признались.
        - Но теперь-то их отпустят. Хотя они ведь тоже принадлежат к секте вивисекторов.
        - Вот как! Как странно! А ведь их уже казнили. По законам военного времени.
        Ловкостью, с которой тив Алезандез избавлялся от ненужных ему людей, можно было только восхищаться. Шэйз удержался от того, чтобы зацокать языком, выражая восторг находчивости эсмонда.
        - О! Это меняет дело. Не угостите ли чашечкой кадфы?
        - С удовольствием,- обрадовался эсмонд.- Вам со сливками? Ах, я и забыл, вы же пьете кадфу в чистом виде. А я люблю со сливочками. Очень, знаете ли, полезно для желудка.
        - Не скажите, Благой Алезандез, не скажите. Вся прелесть напитка в его первозданности. Я бы сказал, натуральности.
        Тив призадумался и согласился:
        - Тогда я, пожалуй, последую вашему совету. Мне по душе первозданность сливочек.

«Великие Духи!- подумал шуриа, провожая взглядом каждый глоток своего бывшего, а теперь уже совершенно точно бывшего покровителя.- Как все просто. Правы диллайн, когда говорят: «Нет человека - нет заботы».
        Он, конечно, здорово рисковал, оставаясь в кабинете Алезандеза еще полчаса, обсуждая планы на завтра и свое обязательное участие в предстоящей церемонии. Тив сделал широкий жест - пригласил шуриа на богослужение, которое одновременно должно было стать магическим ритуалом.
        - Кому-то же надо спасать эту страну от ролфийского нашествия,- хохотнул эсмонд. - Неужели вы думаете, что я доверю такое важное дело идберранским армии и флоту?
        Странное ощущение поселилось в душе Шэйза Тиглата, никогда доселе непознанное. Грусть и страх пополам с жаркой животной радостью.

«Так вот что все они чувствуют, глядя на нас, на шуриа, на Про?клятых!- неожиданно догадался он.- Я буду жить, а он умрет. Я! Буду! Жить!»
        Тив Алезандез с нескрываемым удовольствием вылакал все сливки, Шэйз Тиглат с не меньшим восторгом насладился новым для себя открытием в мире чувств. И не только сам напился, но и донджету напоил. Допьяна!
        Каждого шуриа хоть раз в жизни, но обзовут какой-нибудь обидной змеиной кличкой или сравнят с ползучим племенем пресмыкающихся. Но шуриа не обижаются, нет. Они привыкли, притерпелись и вовсю пользуются змеиными хитростями. Например, ускользают: из неприятностей и сложностей, из объятий возлюбленных и оков долга, из цепких рук и густых сетей. Очень любят шуриа это занятие - ускользать. Дождутся, пока недремлющий страж отвлечется хоть на миг, и - шасть! Не успеешь глазом моргнуть, как нет уже никакого шуриа.
        После удачного во всех смыслах визита к тиву Алезандезу, у Шэйза Тиглата не осталось никаких причин задерживаться в Ициаре. И правда, господа хорошие, ну скажите на милость, что ему делать в городе, где со дня на день начнется кровавая заварушка? Что шуриа делать на ролфийской войне?

«В Эббо надо бежать. Им там сейчас не до меня, горемычного, и не до шурианских дел. А на крайний случай существует Республика Фиртсвит»,- рассуждал Тиглат, бдительно наблюдая за идущим рядом Удэйном.

«Ролфи - сын диллайнского эсмонда. Ха! Кому сказать!»
        Ир-Апэйн шагал спокойно, чтобы не привлекать к себе внимания. Воротник рубашки поднял высоко, спрятал в дешевой ткани галстука подбородок, а цилиндр надвинул так низко, что только нос и видно.

«И ведь получилось замаскироваться-то. Прохожие на него и не смотрят, не замечают ролфийскости»,- дивился Тиглат.
        - Почему бы нам не остановить пролетку?- спросил он у спутника.
        - Хорошо,- согласился тот.
        И пока ролфи высматривал свободный экипаж, шуриа ускользнул. Точнее, выскользнул. В шумную толпу каких-то то ли демонстрантов, то ли протестантов. Уважаемые ициарцы требовали от властей немедленно отловить ролфийских шпионов и вздернуть всех их на стенах города. То, что от этих неприступных когда-то стен остались лишь живописнейшие развалины, привлекающие в Ициар туристов со всей Конфедерации, никого не волновало. Сказано - вешать мерзавцев на стенах, значит, стена найдется.
        Шэйз нырнул в человеческую реку и, аккуратно работая локтями, стал увеличивать расстояние между собой и Удэйном ир-Апэйном.

«Прощайте, сударь! И вы, эрна Кэдвен, тоже! А уж с господином Акэлиа лучше вообще больше никогда-никогда не встречаться ни во сне, ни наяву. Спрячусь пока у сородичей в Фиртсвите, отсижусь, соберу единомышленников, а там поглядим»,- успокаивал себя Тиглат, совершенно не замечая, что уже стал мишенью.
        Как на грех, ускользающего шуриа заприметила компания мальчишек, скучавших без развлечений. Так бывает. Идет, например, кот по своим делам, или пес бежит - никого не трогает и тут попадается на глаза несносному пацану, у которого как раз на примете есть замечательный камень. Спрашивается, зачем животное трогать? Но такова природа человеческих детенышей - лезть, куда их никто не просит. Кот увернется от камня и нырнет под забор, пес облает и укусит, а целеустремленный шуриа, получив куском щебенки между лопаток и споткнувшись обо чью-то ногу, растянется на мостовой, к вящей радости малолетних гаденышей.
        Шэйз растянулся на пузе, с него слетела шляпа, отчего, естественно, он зашипел и ругнулся на родном наречии, а все окружающие увидели пред собой настоящего шуриа.
        - А! Держи ролфячьего шпиона!- взвизгнул бдительный ициарец, указывая перстом на Тиглата.
        Предполагаемого наймита подлых захватчиков, едва он успел вскочить, сразу же схватило несколько пар рук.
        - Шурианский предатель! Вынюхиваешь?
        - Подсматривает!
        Ждать, когда патриоты пустят в ход кулаки и покажут властям, как правильно вешать шпионов на городской стене, Шэйз не стал. Он снова выскользнул, но теперь уже из собственного редингота. И бросился бежать. Обратно к Удэйну ир-Апэйну.
        - Держи его! Лови!
        - Удэйн! Спаси!
        Истинно ролфийское имя подействовало на разгоряченных граждан крайне возбуждающе.
        - Ах, «Удэйн»! Хватай его! Хватай змея паршивого!
        Шэйз Тиглат оказался не только скользким и быстроногим, но и совершенно беспринципным. Стоило судьбе повернуться к нему некрасивым боком, как он уже галопировал по улице прямиком в объятия своего покинутого соратника и позорно верещал на весь Ициар:
        - Удэ-э-эйн!
        А за ним гналась половина мужского населения славного города с самыми недобрыми намерениями.
        Человеку не может постоянно везти. Даже когда точно знаешь, что тебе улыбаются боги и Золотая Луна осеняет тебя крылом своей милости, нельзя забывать - все переменчиво. Кому, как не бывшему одержимому игроку, это знать? После невероятного везения непременно случается какой-нибудь нелепый казус, и Миледи Удача поворачивается задом. Особенно если ты играешь не один, а в паре и партнер твой… шуриа!
        В общем-то, в том, что господин Тиглат попытается улизнуть, Удэйн не сомневался. Изворотливость вообще в крови у змеиного племени, и хоть боги и Священный Князь и велели истинным ролфи изо всех сил возлюбить своих ползучих «кузенов», врожденные особенности никто не отменял. Поэтому за детьми Глэнны всегда нужен глаз да глаз, чтобы не выкинули чего-нибудь непредвиденного. Сестрица Грэйн без устали внушала соратнику всю дорогу до Ициара эту нехитрую истину, так что Удэйн, как примерный школяр, успел затвердить наизусть, так сказать, «инструкцию» по правильному обращению настоящего ролфи с шуриями, буде таковые встретятся. «Они ж свободолюбивые у нас, м-мать их Глэнну,- цедила ролфийка сквозь зубы и вздыхала. - И непредсказуемые. Оч-чень». И щурилась при этом так, что даже слепой мог догадаться - тут что-то личное. Удэйн слепым никогда не был, ни в одной из своих
«ипостасей», а потому в загадочную ролфийскую душу не лез и виду не подавал. И не столько потому, что опасался за целостность своей клейменой шкуры, сколько оттого, что не хотелось ему вдруг погубить то незнакомое, пугающее теплое чувство, что просыпалось в новообращенном ролфи при общении с эрной. После продолжительных раздумий Удэйн опознал его как братскую нежность - и приберег, чтоб распробовать после, без спешки. Так пес прикапывает лакомую косточку. У ир-Апэйна сестер сроду не было, во всяком случае тех, о ком бы он знал, а потому эта новая, целомудренная нежность к женщине, еще недавно вызывавшей в нем абсолютно противоположные чувства, стоила того, чтоб ее беречь. Так что в том, как именовали теперь друг дружку Грэйн и Удэйн, во всех этих «братцах» и «сестрицах», от шутки было не так уж и много. А более опытную старшую сестру следует выслушивать внимательно и почтительно, что ир-Апэйн и делал.
        И вот все предостережения сестрицы оправдались полностью. Свободолюбивый и непредсказуемый повстанец и борец за независимость шурианского народа улучил момент и попытался рвануть на волю. И, разумеется, более неподходящего момента Шэйз Тиглат улучить попросту не мог.

«Ну и ползи к Маар-Кейл в зубы!» - обнаружив пропажу шуриа, Удэйн даже возрадовался на мгновение. Малодушие, конечно, недостойное истинного ролфи… но как же приятно! Как дышать сразу легко стало! Все-таки для предписанного «возлюбления» шурий ир-Апэйну за глаза хватало и леди Янамари: во-первых, с нею он уже давно знаком, а во-вторых, Джойана Алэйа, конечно, гадюка та еще, но ведь дама, притом весьма симпатичная. Нет, видит Локка: два шуриа - это уже многовато для Удэйновых нервов. Так что, разглядев, как скользкий гад Тиглат прытко устремился в самую гущу возбужденного и скандирующего антиролфийские лозунги местного населения, Удэйн вздохнул с облегчением. Главное - тетрадь при нем, а Тиглат… будем надеяться, что потерю Тиглата сестрица Грэйн все-таки простит!
        Но не успел ролфи развернуться на каблуках и сделать десяток шагов в сторону, прямо противоположную направлению бега милейшего Шэйза, как в спину ему ударил отчаянный вопль: «Удэйн! Спаси!»
        Бесконечное мгновение бывший тив Удаз расширенными от ужаса глазами смотрел, как мчится к нему непримиримый боец с ролфийской оккупацией, вереща на весь Ициар, а потом здоровые инстинкты взяли свое. Придерживая за пазухой бесценный манускрипт, ролфийский шпион во всю прыть припустил вниз по улице, затылком чувствуя запаленное дыхание шуриа в паре шагов позади. Тиглат оказался воистину прыток, от Удэйна не отставал, и оторваться от него у ролфи не получалось. Тут хочешь - не хочешь, а спасать, точнее, спасаться, все равно придется. И Грэйн наверняка не одобрит попытку бросить ценного пленника.
        - Кровь Морайг!- злобно всхлипнул Удэйн и, слегка притормозив, ухватил Шэйза за рукав: - Туда! В проулок!
        Уж что-что, а уходить от погони по городским переулкам, дворам и трущобам Апэйн научился еще в Индаре. Тут самое главное - не забежать в тупик, а так, проходными дворами-то, глядишь и…
        - Тут стена!- взвизгнул повстанец. Все-таки как боец он кой-чего стоил разве что на теоретическом поле боя, где Софистика сходится в беспощадной схватке с Логикой, а побеждает, как всегда…- Стена тут!!!- не дождавшись ответа, Тиглат отчаянно затеребил Удэйна за полу сюртука.- Тупик!
        - Вижу!- огрызнулся тот.
        Крики за спиной, естественно, приближались. А перед носом у беглецов и впрямь две глухие кирпичные стены сходились углом, и выходом из узкого дворика, ставшего мышеловкой, служила только арка, в которую они сдуру забежали. Подохнуть, как загнанная в угол крыса в унылом колодце ициарского двора… и все из-за какого-то шуриа?! Удэйн аж рычанием захлебнулся от злости - самым настоящим рычанием, ролфийским. И, выставив перед собой скейн-даг, жалостно-смешной и маленький против вооруженной кольями и дубинками толпы рассвирепевших ициарцев, задвинул Тиглата к стенке, себе за спину. И приготовился умереть, как подобает настоящему ролфи - с оружием в руках. Даже глаза на мгновение прикрыл, чтобы в последний раз увидеть отпечатанные на внутренней поверхности век отблески золотых крыльев Ее, Неистовой…
        Но не пришлось Удэйну ир-Апэйну шагнуть в ряды дружины Оддэйна с гранитной брусчатки идберранского дворика. И Тиглату, кстати, тоже. Потому что пока ролфи готовился к последнему бою и пытался выцарапать из памяти хоть пару строк из какой-нибудь саги, шуриа метался вдоль стен в поисках выхода. И ведь нашел, террорист ползучий!
        Удэйн недовольно поморщился, грубо выдернутый за рукав из предсмертной медитации.
        - Чего тебе еще?- рыкнул он.
        - Удэйн! Глянь-ка, что это за колодец?
        Ролфи глянул. Ну, разумеется, что может отыскать такое гадючье отродье, как Тиглат? Только змеиную нору! Или, что точнее,- крысиную.
        - Похоже на канализационный колодец…- Апэйн прищурился и глянул в сторону арки. Погоня замешкалась, видимо, обшаривая все закоулки дворов, через которые ролфи и шуриа пробежали, петляя, словно зайцы. И бывший тив решился. Лучше быть в помоях с ног до головы, но живым, чем подохнуть бок о бок с этим шуриа!
        - Помоги!- он пихнул Тиглата локтем.- Надо снять люк.
        Больше мешая друг другу, чем помогая, пыхтящие беглецы подняли и отодвинули в сторону бронзовую крышку колодца. Из проема шибануло таким ароматом, что Удэйн впервые пожалел, что ко всем признакам ролфийскости прилагался еще и тонкий ролфийский нюх. Однако в вонючую темноту спустился без колебаний и весьма резво, тем более что шуриа уже успел стать, так сказать, первопроходцем. Закрыть за собою
«дверь» неожиданного убежища ролфи, конечно, не удалось, но Удэйн и не думал, что жаждущая их крови толпа окажется столь уперта, что сунется за ними в городскую клоаку. Наверняка ициарские обыватели удовлетворятся утоплением ролфийских шпионов в нечистотах… тем более что упомянутые шпионы и впрямь вполне могут утонуть по-настоящему!
        В канализационной трубе, куда с громким плеском спрыгнул Удэйн, м-м-м… содержимого оказалось примерно по колено. Разумеется, там было еще и темно. Холодная вонючая субстанция, журча, текла куда-то; рядом слышалось плюханье - это топтался неподалеку Тиглат.
        - Ну, вот что,- зажав нос, гнусаво изрек Апэйн.- Ты у нас змеиной породы, значит, должен быть специалистом по подземельям. Вот тебе нас и выводить!
        Повстанец шмыгнул носом, но спорить и огрызаться на ролфийские подначки не стал.
        - Я считаю, что нам - туда,- буркнул Шэйз Тиглат и подал руку Удэйну.- Пойдем.
        Поддерживая друг друга, они пошлепали вперед, иногда останавливаясь, чтоб ощупывать стены. И прошло наверняка не меньше часа, прежде чем вдали забрезжило нечто, напоминающее свет.
        Алезандез Лойх
        - Ах, ты ж моя прелесть! Ах, ты ж моя маленькая девочка! Скучала по мне? Скучала, конечно, скучала. А папочка был занят, папочку отвлек недопотрошенный шуриа. Но не переживай, милая моя, он нас больше не потревожит. Обещаю тебе, красавица моя.
        Тив Алезандез любил животных, которые во много раз лучше людей во всех отношениях. Во-первых, они никогда не лгут, не предают и не болтают всякую чушь. Они умеют хранить тайны, всегда уважают тех, кто их кормит. Ценные качества, согласитесь?
        Но особо эсмонд выделял бессловесных тварей, дающих молоко. И пьющих его. Потому в любимицах у него ходили коза и кошка. Обе белоснежной масти, обе холеные и упитанные. Прекрасные собеседницы - молчаливые и заранее согласные с любыми доводами.
        И плевать, что одежда покроется белыми волосками и попахивать будет от тива не слишком приятно. На что тогда существует камердинер?
        Чувствовал себя Алезандез не очень хорошо, но списывал недомогание на слишком насыщенный событиями день, духоту и обилие недобрых новостей. А кого порадует известие о начале войны? Только законченного мизантропа, к которым эсмонд себя никогда не относил.
        - Ничего, ничего, малышка, тебе бояться нечего,- почесывал тив мурлыку.- Твой папочка вышвырнет эрн-Рэймси за порог, как грязного лишайного пса. Папочка не будет церемониться с Вилдайровой сворой.
        К слову, не так страшен Священный Князь, как его малюют в бульварных газетенках. С ним тоже можно договориться. Но сначала показать, кто в Идбере хозяин. Вилдайр знает толк в магии и сумеет оценить силу Алезандеза Лойха.
        Эсмонд расположился в саду - в плетенном из ивовой лозы кресле. Единственное место во всем Ициаре, где можно расслабиться и подремать после обеда. Травка зеленая, первые тюльпанчики зацвели, теплая зверюшка на руках - красота!

«Мы договоримся с Вилдайром. Уверен в этом. Он - умный мужик и не станет нарываться лишний раз. Можно сдать ему Шэйза Тиглата - в качестве маленького презента в знак доброй воли. Ему до наших отношений с Предвечным нет никакого дела, идберранцев я заставлю поджать хвост, а под шумок перевезем лабораторию в безопасное место,- размышлял диллайнский маг, усаживая кошку прямо на живот, чтобы погрела.- Говорят, у некоторых желудок не принимает молоко… А может, это печень шалит. Сливки были чересчур жирными. И вообще, надо бы съездить на во?ды, отдохнуть душой и телом…»
        Кошка знай себе мурлыкала, коза меланхолично пощипывала травку, а тив Алезандез медленно, со вкусом и удовольствием погружался в послеобеденную сладкую дрему. Впереди целая ночь, посвященная медитации, нужно отдохнуть.
        Херевард Оро
        Над озером Валмира лежал туман, а высоко над землей собирались облака, и между ними оставалась мерцающая звездами полоска неба, по которой медленно плыла полная Дилах, похожая на золотую монету. Красотой этой несказанной любовался тив Херевард через распахнутое настежь окно. Самое подходящее занятие для диллайн, который даже в мыслях не смеет именовать Золотую луну на своем родном языке - Меллинтан.
        Итэль никогда не стояла на коленях. Ни перед кем. Но сейчас опустилась на пол с легкостью, привычной скорее для поколачиваемой мужем мещанки, чем для дамы-аннис, для волшебницы.
        - Херевард, одумайся, умоляю! Не делай этого! Разве ты забыл о судьбе нашей Буджэйры?
        Нынешняя мода копировала одежду, которую носили когда-то диллайн. Тогда на Щедрой Земле, на своей погубленной несчастной родине. Те же строгие линии, струящиеся ткани, простота и безыскусность кроя. Кто мог подумать, что суждено повториться страшной трагедии тысячелетней давности. Воистину уж не в платьях ли дело?
        - Херевард, я заклинаю тебя от непоправимой ошибки! Ты не можешь так поступить еще и с Джезимом!- молила она, глядя в гордо выпрямленную спину Благословенного.
        - Ты ничего не понимаешь, женщина.
        - Ах, вот как ты заговорил? Женщина?!
        Аннис Сар вскочила так, словно паркетные доски обожгли ей колени.
        - Значит, мы больше не соратницы и не сподвижницы, мы просто женщины, слабые и безмозглые существа, способные только рожать вам наследников? Так?
        - И то не всегда тех, кто потребен,- прошипел Херевард, не скрывая презрения.- А на что вы еще способны? Что, скажем, ты можешь предложить для укрощения Эска?
        - Но ты предлагаешь избавиться от крыс, поджигая собственный дом. Или ты надеешься отыскать новую землю?
        - Какая тебе разница?- рыкнул эсмонд.- У меня не осталось никаких надежд, но и Эску я не оставлю ничего.
        - Ты - сумасшедший.
        Голос женщины упал до шепота. Она сама никогда не видела Прекраснейшего Файриста, она родилась в крошечной рыбачьей деревеньке на берегу теплого и ослепительно голубого моря. Здесь, в Джезиме, нигде, даже на самом крайнем юге, нет такой прозрачной воды, такого белого песка, таких ярких цветов и красок. И не будет.
        Херевард резко развернулся к собеседнице - если б не пылающие бешенством глаза, то ни за что не догадаешься, что Благословенный Святой в ярости. Чувство это, конечно, частенько посещало диллайн, но никогда не становилось постоянным состоянием, как это случилось с эсмондом после поражения в магическом поединке с Аластаром.
        - У нас ничего не осталось, кроме Веры, никого, кроме Предвечного, моя дорогая Итэль. А потому и терять нечего.
        - Есть,- твердо ответила аннис.- Синтаф, империю, власть, Силу… Честь, в конце концов!
        - Честь? Как интересно. В твоих устах звучит прямо-таки завораживающе. Ты, поднявшаяся из грязи, раздвигая…
        И почувствовал на своем горле невидимые пальцы-клещи, сдавившие кадык. Сдавило и отпустило. Волшебница, дававшая когда-то обет не убивать своей рукой, просто пригрозила. Пока пригрозила.
        - Моя честь - это моя забота, милый Херевард. Не будем вспоминать, кто и кому что именно раздвигал, хорошо? Воспоминания окажутся не в твою пользу, мой дорогой.
        Итэль тоже умела цедить каждое слово, словно струйку жгучего яд меж зубов.
        Теперь они стояли напротив, замерев, как кобры перед броском, оскалившись и выдыхая злость через дрожащие ноздри.
        Как танцуют раздраженные кобры, дама Сар знала прекрасно, в ее деревне имелся свой укротитель змей - оливковокожий и синеглазый лаунэйдин - парень с черной смоляной косой до коленей. Он пел опасным созданиям, отстукивая босыми ногами чудной завораживающий ритм, и змеи уползали искать себе новый дом в джунглях.
        - Я… я не позволю… Мы не позволим! Аннис не дадут повторить ошибку.
        Они клялись, каялись и клялись страшной клятвой, что никогда, никогда, никогда не погубят новую родину, не станут уничтожать другие народы, а постепенно растворят их в себе, обратив в истинную Веру, дав взамен старых мелочных богинек настоящего бога. И преступление… убийство Буджэйры будет искуплено. Они все клялись. И Оро тоже.
        - Они отвергают Предвечного, значит, они недостойны жить!- отрезал Херевард непреклонно.- И прежде всего те, кто имел благодать и отрекся. Предателей никто не щадит.
        У женщины волосы зашевелились на голове от закравшегося дикого подозрения.
        - Безумец! Ты хочешь…
        Но закончить вопрос Благословенный Святой ей не дал. Один резкий удар ножом по горлу оборвал обвинительную речь. Тива обдало кровью с головы до ног.

«Ничего… Это ничего… Через четверть часа никто и не заметит»,- мимолетно подумалось Хереварду, когда он стремительным шагом покидал залитый кровью покой.
        Он окончательно решился, и, следовательно, преград не существовало.
        Несколько мгновений внутренним взором эсмонд зрел расширившиеся до предела зрачки Итэль - черные круглые окна души, окаймленные золотым ободком, в которых отражалась бледно-желтая Дилах, плывущая по небесной реке.

«И луна не кровавая - вот незадача. А ведь для пущей эпичности - самое то,- нахмурился тив и торопливо отер кровь со щеки.- Мне тут и без бабских сопливых бредней хватает мистики и эпоса».
        - Все готово, Благословенный,- доложил тив Мэриот.
        Херевард вздрогнул от неожиданности, мысленно ругнулся на подручного - любителя подкрадываться из темных углов, но вслух сказал спокойно и даже ласково:
        - Великолепно. Начинаем.
        Они с Мэриотом пронеслись по лестницам, уводящим все ниже и ниже в подвальные помещения, точно две темные крылатые тени, чтобы почти одновременно ступить в тайную тюрьму эсмондов. В отличие от известного всем и каждому синтафцу узилища на улице Светлячков, где проводится официальное дознание и подследственные содержатся лучше, чем иные постояльцы в дорогих столичных гостиницах, здешняя атмосфера излысканностью не отличалась. Никаких личных поваров, пуховых перин и любимых книг. Зато мрачные каменные стены, ржавые цепи, коптящие факелы и зловещего вида подтеки - в широком ассортименте. То, что нужно для устрашения непокорных и нагнетания ужаса. Обычно подозреваемому хватало недолгой экскурсии в этот подвал, чтобы сознаться и покаяться во всех преступлениях - как настоящих, так и наспех выдуманных. Последние поколения синтафцев успели подзабыть, что магия эсмондов ментальная, а разум - самое сильное и одновременно слабое место любого человека. Диллайн старой закалки страшными сказками не запугать и не смутить. Но сейчас никого и не требовалось устрашать. Тиву Хереварду нужна была магия, много магии,
очень много, а значит, Предвечного стоило… ублажить.
        - Ваш патрон придумал прекрасную шутку относительно нечестивых душ,- сказал эсмонд, обращаясь к связанным по рукам и ногам, безъязыким пленникам, прикованным к столбам, подпирающим низкий потолок.- Видимо, что-то знал. Я почти поверил тиву Алезандезу, но как-то не до конца. Наши методы ведь подразумевают практические опыты для подтверждения любой теории, не так ли, господа. Вот и посмотрим, какими окажутся души предателей и сепаратистов - нечестивыми или праведными.

«За столько лет пора было бы изжить тягу к красивым речам,- укорил самого себя Херевард.- Было бы еще перед кем».
        Сторонники Алезандеза Лойха, наверное, думали, что от них потребуется всего лишь отречение от идей идберранского предстоятеля. В самом худшем случае - ссылка в войска.
        - Кого первого?- одними губами спросил Мэриот.
        - Двух. Счет уже открыт,- поправил его Оро и указал на свою окровавленную одежду. Мол, я немного погорячился, зато очень удачно.
        - Тогда вот с этих,- проворковал палач.
        Отец и сын Айро - сильные маги, истово верующие, но, к сожалению, самые ярые сторонники Алезандеза - взирали на нож в руках тива Мэриота почти с детским изумлением. Они поверить не могли. И когда старший Айро обмяк в своих путах с перерезанным горлом, до младшего дошло, что все это не спектакль и не жестокая шутка, и задергался он, точно заяц в силке.
        Но Херевард не видел ни ужаса перед неминуемой смертью в глазах бывших соратников, ни мига агонии, ни утекающей вместе с кровью жизни. Он растворил те врата, что ведут в мир, где нет теней и полутонов, где лишь белый-белый свет и черная-черная тьма…
        Я - песчинка у подножья горы, я - нотка в симфонии, я - крошечный миг Вечности, я - часть тебя, Предвечный.
        Слепцы! Безмозглые выродки! Вы не понимаете, как сладка истинная Вера. Ты отдаешься ей, как вверяешь разгоряченное тело мягким теплым морским волнам, и она окружает тебя со всех сторон, поддерживает, ласкает.
        Ты подставляешь ей свой разум, как птица доверяется всецело широким крыльям и упругому потоку ветра.
        Она не даст замерзнуть в морозный день.
        Я верю, о Предвечный! Я верю! В Силу твою и Мощь.
        Благословенный Святой чувствовал своего бога как Несокрушимое Присутствие, и ему не нужно было видеть глазами или пощупать руками, чтобы знать - Он Здесь. Это какая же истина, как то, что вода мокрая, а огонь горячий.
        Песня, древняя, как этот мир, лилась из уст Хереварда Оро, и славила она, и звала, и надеялась, отливая в гортанный ритмичный клекот всю преданность и веру, на которую только способен смертный, состоящий из крови и плоти. Предвечный слышал и отвечал. Души эсмондов-диллайн отлетали к нему в таком количестве, словно время обернулось вспять и нога Первых только-только ступила на берег Джезима. Воистину армия непобедима, если смерть каждого воина только усиливает ее магов.
        И не вина, а беда Хереварда Оро, что в грудь его Веры снова направлено копье, а к горлу приставлен меч.
        Эск называет это «трапезой». Что ж… пусть Предвечный наконец-то насытится.
        Тив Мэриот монотонно делал свою работу, не отвлекаясь, не доверяя никому другому ритуальный нож. Хотя… ритуальным он стал только этой ночью, а до сих пор верой и правдой служил повару на кухне - хорошо наточенный и сбалансированный, чтобы рука кухмейстера не утомилась.
        И пока Благословенный творил Призыв, тив Мэриот предвкушал собственную долю от изобильного магического пирога Хереварда. Исполнителю приговора-ритуала перепадет немало сладких крошек. И их хватит надолго и на многое.
        Двумя эсмондами кровавое пиршество только началось и продолжилось далее в прогрессии, столь любимой диллайн. Две жертвы, четыре, восемь, шестнадцать, тридцать две… Шестьдесят две жизни оборвались под руками Мэриота. Мужчины и женщины - почти все идейные собратья Лойха в Санниве. И еще кто-то из аннис. Возможно, сама Итэль Домелла дама-аннис Сар. Палачу было любопытно до зуда в ладонях. Порешил ли Херевард гордую женщину, столько веков умевшую не только лавировать между сильными мира сего, но отстаивать свое мнение, или выбрал иную чародейку.
        Так или иначе, но в итоге в живых остался только один эсмонд - тив Реваллон - давний политический соперник Благословенного, мужчина неробкий, если не сказать бесстрашный.
        - А с этим что?
        Но Оро не слышал вопроса, оставив решение на совести подручного.
        Реваллон не дрогнул и встретил взгляд своего убийцы спокойно. Хотя тот выглядел устрашающе - весь залитый кровью с головы до ног, липкий, черный в неверном свете, блестящий. Будто жук.
        - Мне все равно, а Предвечному - тем более. Где шестьдесят три, там и шестьдесят четвертый, так?
        И прочел по губам жертвы: «Режь уже. Не томи».
        - Или оставить до следующего раза?

«Все там будем. Я могу и подождать».
        У преподобного оказались на редкость крепкие нервы.
        - Уважаю,- хмыкнул эсмонд-палач.
        Ирония состояла в том, что тив Реваллон питал слабость к даме Сар. Она - первая, он - последний. Забавно.
        - Вместо тебя, похоже, к Предвечному отправилась Итэль,- пояснил Мэриот и стал дожидаться реакции на свои слова. Любопытно же.- Не хочешь последовать за дамой сердца?

«Не хочу».
        - Да? Хм… Ну тогда… живи. В конце концов, кого-то надо оставить про запас.
        И ударом рукоятью по голове оглушил жертву.
        Сейчас… сейчас на них с Херевардом прольется водопад Силы, и еще один конкурент им не нужен.
        Ну же… ну… еще чуть-чуть…
        И Предвечный оказался щедр, как никогда прежде…
        Теперь все получится, как надо. И каждый тив Синтафа заговорит голосом Хереварда Оро, и в душе каждого диллайн отзовется эхом этот голос. Пусть чернь и благородные, все людишки узрят Силу и ощутят десницу Предвечного на своих плечах. И не думают, будто в Эсмонд-Круге собрались фокусники.
        Забыли, кто здесь главный? Так мы напомним!
        Осторожные шажочки… тихое восклицание… теплая слезинка на холодеющей щеке…
        Холодно, ужасно холодно…
        - Миледи! Кто же это… с вами такое?
        Но голоса нет и, похоже, уже не будет.
        - Х-р-р-рр…
        - Я позову… Кого позвать-то?
        Умненькая девочка эта аннис Вилф.
        - Пр-ч-чь… Спр-чь…
        - Я спрячу, я поняла… Вы не умрете, моя леди.
        Я не умру! Теперь точно не умру.
        От священного одеяния Мариеру Тою пришлось избавляться скотским образом - бросить в выгребную яму, чтобы уж точно никто не нашел и не опознал. Добавить воровство сохнувших на заднем дворе гостиницы штанов и рубашки - и получается, что служитель Предвечного, сам того не желая, превратился в святотатца и вора. Очень быстро, между прочим, превратился - всего неделя гонений и скитаний ушла, чтобы избавить тива Мариера от всех иллюзий относительно собственного морального превосходства над обывателями.
        Еще до того, как началась это проклятая смута, в Солоницах тивам несладко приходилось. Что ни год - то наводнение, как ни лето - то неурожай, земли бедные, глинистые, народ озлобленный. Уже бы давно все побросали и подались бы в другие места, где житье полегче и побогаче, как раньше случалось. Но времена изменились, пустой земли в Янамари днем с огнем не сыскать, в соседних графствах тоже никого не ждут. Фабрики строятся и мануфактуры, города растут, людей все больше и больше, а земли все меньше. Вот и тянулись солоницевцы как могли, уповая лишь на милость Предвечного, и то в самом крайнем случае, потому что с каждым годом возможности тива Мариера становились все скромнее и скромнее. Он-то сам искренне полагал, что оскудение Силы происходит из-за убывания народной веры, и периодически пенял односельчанам на отсутствие духовного рвения. Те в ответ уверяли тива, будто верой крепки как никогда прежде, да только Предвечному, похоже, недосуг вслушиваться в мольбы простых смертных, которым потребны отнюдь не божественные откровения, а избавление кроликов от заразной опухоли, к примеру. Причем чем
быстрее, тем лучше и для кроликов, и для людей. А Предвечный медлит. Почему?
        Но совсем худо стало, когда пошли слухи о небожественной сущности Предвечного. Вместо проповедей и ритуалов пришлось тиву Мариеру доказывать, что его бог кое-чего стоит. И что самое паршивое, что корову от мастита еще худо-бедно получалось исцелить, а с кроликами - ну никак. Мрут от этих заразных опухолей - и все!
        Сначала солоницевцы потеряли все поголовье ушастых, затем погнили запасы капусты, а уж когда посреди весны дети заболели дифтеритом да трое померли, староста пришел к тиву лично и сказал так: «Либо ты, преподобный, договоришься с Предвечным и он снизойдет к нашим бедам, либо проваливайте оба. Мы тут как-нибудь сами разберемся. Надо будет - откопаем камень-алтарь, у которого наши деды-прадеды молились Глэнне, а не услышит Сизая Луна, скинемся на дипломированного лекаря из самого Дэйнла».
        Но вопреки ожиданиям преподобного, молитвенный ритуал, проведенный по всем канонам, ничего существенного не дал. Даром только собрались поселяне от мала до велика - без малого пять сотен человек - в храме и молили Предвечного об исцелении хворых детишек тоже зря. Только еще пятеро заболели.
        После тризны по последнему мальчонке дом тива подпалили, и тому пришлось бежать от самосуда в чем был - в священном одеянии. И начались скитания Мариера Тоя, который, кроме как отправлять обряды и говорить о величии Предвечного, ничего в своей жизни не умел делать.
        Жаловаться в Эсмонд-Круг бесполезно, его канцелярия и так была завалена обращениями, заявлениями, просьбами со всех концов Империи. Коллеги по служению тоже не торопились приветить бродячего тива, и, разумеется, никто не собирался делиться пожертвованиями. Лишних денег, как известно, не бывает в природе.
        А тут и отделение северных графств грянуло, застигнув преподобного Мариера в канаваррском городишке Мулме. Вот уж не повезло так не повезло. Как раз аккурат накануне издания Эском манифеста в мулманском храме произошла драка. Девицу пятнадцати юных годов обрюхатили, но кто из трех ухажеров постарался, она и сама не знала, а опозоренный папаша явился в храм требовать от тива магического опознания отца будущего внука. Тот бы и рад, но ничего не вышло. Предвечному начхать оказалось на девку-дуру и сельскую честь. Слово за слово, разгорелся неслыханный скандал. Девицын папаша заявил, дескать, не надо нам таких богов, которые прибор положили на верящий в них народ. Тив за ответом в карман не полез. Сказал, что вместо богохульства неплохо было бы за дочкой следить тщательнее. Дошло до мордобоя, и бедную девку так в драке затолкали, что она и дитя скинула, и сама померла от кровотечения. В отместку родня покойной традиционно сожгла дом тива вместе со всеми его домочадцами.
        Словом, в Мулме какое-то время в тивстве лучше было не признаваться, а посему Мариер попросился в судомои при гостиничной кухне. И молча полоскал тарелки в мыльном чане под призывы резать тивов и жечь храмы, раздающиеся из трапезной, и думал о том, по какой такой причине все эти люди из глубоко верующих превратились в озверелых безбожников. Это же они всего полвека назад полагали эсмондов высшими существами, которым чуждо все человеческое, это же они каждый день хоть на минутку, но забегали в храм, чтобы поблагодарить Предвечного лично, это они страшились его гнева пуще смерти. Куда все это делось? Хватило двух лет подговоров и смущения умов, чтобы Вера, которой на этой земле без малого семьсот лет, утратила всякую ценность в глазах синтафцев.
        - Эй, Ма?ри, помоги-ка Симоле! Вишь, девка с ног валится!- прикрикнула на беглого тива старшая кухарка.- Марш в трапезную тарелки собирать!
        Муж ее - безногий капрал - писарем при управляющем сидел, и тетка чувствовала себя королевой кухни.
        И Мариер поплелся в общий зал. Теперь главное - не поскользнуться на пивной луже.
        - …А вот я что скажу, братья!- вещал тощий длинноволосый тип в забрызганном грязью до плеч сюртуке.- Сами мы виноваты! Нечего было за каждым чихом в храм бегать. Чирей на заду вскочил - сразу к тиву бежим, мол, сведи магией болячку. Булавку швея потеряла - опять за помощью к Предвечному. Разбаловались, разленились, развратились мы с этой магией. Скоро задницы…
        - И передницы!- хохотнул его сотрапезник, разбрызгивая вокруг себя кусочки недожеванной тушеной капусты, которой набивал рот.
        - И передницы без магии отыскать не сможем. Разве для того Вера нужна, чтобы люди превратились в ленивый скот, которому каждую минуту требуется пастух? Я вот так не думаю.

«Агитатор»,- догадался Мариер. Он таких навидался еще в Солонице. Присмотрелся получше. Ну, так и есть! Сапоги стоптаны, плащ в пыли, шея аж черная от грязи, цилиндр облезлый и засаленный. Небось всю Канаварри исходил-изъездил вдоль и поперек, агитируя против Предвечного. Эсков проклятый слеток! Развелось их немеряно, и все идейные, с огнем во взоре.
        - А ледоход? А засуха? Как с ними еще бороться?- вопрошали заинтересованные слушатели.
        - Ледяной затор пушкой расстрелять, если уж на то пошло,- нашелся длинноволосый.
        - А с засухой чего делать прикажешь?
        - А чего наши прапрадеды до Предвечного делали?- парировал он.
        - Так у них богини были.
        - Которые за них землю пахали?
        И, в общем-то, беглый тив с патлатым провокатором не мог не согласиться. В той части, которая касалась меркантильного отношения народа к Предвечному. В храм, словно в лавку бакалейную, ходят ведь. «Ты, бог, мне отвесь-ка во-о-о-от той крупы подешевле, и маслица постного, и сахарную голову, а я, значица, тебе, так и быть, отвешу поклонов, прочитаю пять канонов и аж до следующего заката буду верить, что ты силен и могуч». Противно!
        С другой стороны, придешь в храм, а там за каждую мелочь изволь платить медный лейд. Тив пальцем не пошевелит без оплаты.

«Сами виноваты. Нету невиновных ни с какой стороны»,- вынужден был признать Мариер Той. Самое время для честности - когда собираешь по трапезной грязные тарелки с объедками.
        - И все же чего делать будем, когда эсмонды соберутся да и отомстят?- спросил мужик с начисто отрубленным ухом - то ли бывший солдат, то ли просто завзятый драчун.
        - За что?- изумился сидящий рядом дядька в недорогом сюртуке, наивно хлопая ресницами. Приказчик? Бродячий торговец?
        - За то, что за Эском пошли!
        - Так то ж не мы пошли сами, то ж наши графья подались под крыло к эскизарцу.
        - Ну да! А кто тебя слушать станет, когда с неба кровавый дождь вперемешку с градом пойдет?- ухмыльнулся недобро корноухий своему наивному собутыльнику и снова обратился к агитатору: - Что из Синтафа слышно-то? Войной когда на нас пойдут? Или сначала пакостей натворят по своему обыкновению?
        Беглый тив примерно представлял себе, какие бедствия теоретически могут обрушить на мятежные провинции его гораздо более могущественные коллеги. Ничего хорошего Канаварри не ожидает - это точно. Да и Янамари тоже. Голову в плечи втянул и поспешил было спрятаться на кухне. Однако же вдруг застыл на месте как вкопанный.
        Поднос выпал из рук, тарелки грохнулись об пол, брызнув осколками в разные стороны. Мариера развернуло лицом к собравшимся в трапезной людям, и изо рта помимо воли потекли слова:
        - За отречение, за предательство, за мятеж повинны вы гнева Предвечного, его казни падут на ваши треклятые головы!
        Само собой, беглый солоницкий тив никогда не видел Благословенного Святого Хереварда Оро и не слышал его голоса, но именно высший иерарх Эсмонд-Круга сейчас вещал через несчастного Мариера. Со времен Завоевания не случалось ничего подобного. В те далекие времена диллайнские маги были так сильны, что даже гонцами не пользовались. Об этом сейчас только из книжек и можно узнать, до которых не каждого преподобного допустят, чтоб не смущать умы наглядным примером убывания магической силы.
        Однако же нашлось средство, заставившее всех тивов по всему Синтафу, в его первоначальных границах, вещать голосом Благословенного Святого и стращать народ всевозможными ужасами. Мариер все понимал, оставаясь в здравом уме, но совладать с подчинившей его волю силой не мог.
        - Не останется на полях ни зернышка, и в реках потечет яд. Смерть вам, предатели! Не будет вам покоя и мира, проклятые еретики! И когда вы сдохнете, земля ваша, имущество и сбережения будут отданы тем, кто остался верен. Ибо Предвечному не нужен народ, готовый усомниться и переметнуться к…
        - А сами-то? Предали Локку-Мать! Сбежали к Предвечному!- быстро нашелся агитатор. - Бей его! Прихвостня эсмондского! А то сейчас наколдует!
        Кружкой сзади по голове, кулаком в челюсть, потом по печени… Брызнула кровь, захрустели кости, но даже с пробитой головой и выбитыми зубами Мариер продолжал выкрикивать проклятья и угрозы голосом тива Хереварда. И с отбитыми потрохами, и потом, когда от боли и ужаса несчастный беглец уже ничего не соображал, он продолжал говорить, до тех пор, пока ему не сломали гортань.

«Предвечный, прими мою душу!» - темной птицей взлетела последняя мысль с надеждой на посмертную награду за муки.
        И тот, конечно, принял. И «наградил». С какой же стати ему было отказываться от души чистокровного диллайн?
        Джона и Грэйн

«Ну что, судари мои добрейшие, нашли магородную железу?- поинтересовалась жестокосердная шуриа у новопреставленных духов своих мучителей.- Души нет? Есть только магия? Ну-ну!»
        И не удержалась от соблазна - поведала о посмертной судьбе полукровок.

«Быть вам бесприютными и целую вечность скитаться между мирами. Искать невидимую дорогу к духам и богам, в которых вы не захотели верить. Ис-с-скатели!»
        Обидно было графине Янамари, горько и обидно - за Бранда, за того безымянного попутчика, умершего при въезде в Ициар, за многих других хороших и добрых людей по всему миру, чья вина лишь в том, что они искренне чтили глухого и слепого лжебога.
        Эгнайра она загнала в подвал, копать могилу для бывших соратников.
        - И молитвы почитай. Тебе все равно, а мне приятно.
        Была б воля Джойаны… Ух!
        - Что стоиш-ш-шь? Никогда лопаты в руках не держал? Ах, держал? Значит, убирайся с глаз моих. Ас-ш-ш-ш!
        По крайней мере, из подвала есть только один выход. И если усесться на кушетке возле двери, то незамеченным «щеночек» не сбежит. Да и куда ему бежать? К брату Мастеру, который тут же сдаст Вилдайрово отродье с потрохами тиву Алезандезу?
        Отродье! Джона злилась сразу на всех: на себя - наивную дурочку, поддавшуюся на ролфийское обаяние мальчишки, на Вилдайра, сумевшего потревожить змеиное сердце шуриа, на Аластара - за то, что так уютно устроился в этом сердце на веки вечные, на Эгнайра - оказавшегося недостойным своего могущественного и незабываемого деда, на Грэйн… А вот на сестру свою ролфи Джона не злилась ничуть. Она соскучилась. Серьезно.
        Что делают ролфи, чтобы успокоить растрепанные нервы и собраться с мыслями? Правильно - точат скейн. А еще можно пистолет почистить, тоже помогает. Вот Грэйн и занималась этим полезным делом, разложив на столе в гостиной Эгнайра тряпицу, скляночку с ружейным маслом, оселок, протравники и другие полезные мелочи, столь дорогие сердцу истинной дочери Морайг. Но проблема в лице этого маленького паршивца - студента-сектанта, попустительством богов оказавшегося родичем Священного Князя, решаться сама собой не хотела. А единственный достойный выход из ситуации был, скажем так, весьма неоднозначным в смысле морали. Потому свои сомнения Грэйн пришлось озвучить:
        - Как думаешь… может быть, проще от него избавиться?

«Прекрасная мысль, эрна. Ты долго ее обдумывала?»
        - А что ты скажешь Вилдайру?- спросила шуриа с выражением.
        Грэйн тряхнула головой и в тысячный раз напомнила себе, что шуриа, мать их Глэнну, все-таки не ролфи. Откуда Джойн знать, что эрне Кэдвен не нужно видеть дух щенка, чтобы понимать - такое уже не переделаешь. Разве что утопить, и то ведь всплывет, пожалуй!
        - Вилдайру Эмрису я расскажу все как есть,- сухо ответила ролфи.- И то, кем является его потомок сейчас, и то, что он никогда не станет одним из нас. И поверь - его смерть принесет Священному Князю гораздо меньше горя, чем он сам, живой, вот такой вот - безбожник и потрошитель.
        - Полагаю, Вилдайр Эмрис - уже довольно взрослый мальчик, чтобы самому решать, нужно ему горе или нет. И он не слепой - он сам все увидит, лейтенант Кэдвен.

«Ты мне это брось, сестра! Забыла о субординации?» - мысленно фыркнула Джойана. Теперь она тоже большой знаток ролфийских обычаев. При желании можно написать монографию. Гарнизон форта Сигрэйн-Шила - самое благодатное поле для исследований талантливого этнографа.
        Грэйн покачала головой и показала зубы в короткой усмешке. Ну, Джойн! Надо же, как заговорила! «Лейтенант Кэдвен»! Ну-ну. Только шуриа ли напоминать ролфи о месте в иерархии? «Нет, сестрица Джойн, такое просто немыслимо оставлять без ответа!» За несколько лет знакомства со злоязычными детьми Глэнны ролфийке волей-неволей пришлось тоже отрастить себе в дополнение к острым клыкам небольшую ядовитую железу.
        - Пусть так,- легко согласилась эрна Кэдвен и развела руками: - Ты его нашла - тебе и предъявлять его Вилдайру. Забирай щенка, он твой.
        Джона с притворным гневом всплеснула руками:
        - Спасибо, сестра моя. Осчастливила! Как себе - так Удэйна, хорошего ролфи, а мне - так завалящ-щ-щего.
        - Но ведь это ты настаиваешь на том, чтобы вернуть внучка дедушке. Вот и возвращай,- мстительно ухмыльнулась ролфийка, а потом добавила серьезно: - Заодно и убедишься, что я была права. Бракованного щенка - прочь из помета! А он - бракованный, он порченый, Джойн. Никакой Херевард не придумал бы для Вилдайра Эмриса худшей пытки. Впрочем, ты сама увидишь. И я тебя прошу, не называй это - ролфи.
        - Не мы его рожали, не нам его и казнить,- бросила шуриа чуть обиженно, но непреклонно.- Вилдайр до сих пор помнит Аслэйг, и он должен знать о судьбе своей дочери. А Эгнайр… он не виноват, что родился здесь, в Конфедерации.

«Он виноват в том, что получился таким… недостойным». Ах, как хотелось бы Джоне представить Вилдайру внука, которым бы тот мог гордиться. Это бы искупило многое. И, чего греха таить, ей бы хотелось увидеть, как воссияют от счастья зеленые глаза Хозяина Архипелага.
        - Вот-вот, именно это ты ему и скажи. Боги, Джойн, ну что такого плохого сделал тебе Священный Князь, а?- вздохнула Грэйн, малодушно радуясь, что не она принесет обожаемому Князю этакую добычу. Опять же, нельзя забывать про лорда-секретаря… Нет, как ни крути, а щенка действительно надо оставить в руках Джойн. В конце концов, именно шуриа его нашла, вот пусть и решает теперь, куда пристроить это создание.- А если серьезно - отвезти его к Вилдайру Эмрису действительно можешь только ты. Потому что иначе парень попадет в руки Конри, и вот тогда все станет по-настоящему плохо.
        - Ага! Я догадалась! Так вот почему он послал тебя в Эббо. За потомком Вилдайра. Тогда и вправду мальчишку надо вручить в самые руки Князя, как заряженный пистолет со взведенным курком. Пусть стреляет, куда сам хочет.
        - Именно. Конри даже не слишком интересовала сама тетрадка, которую потерял Удэйн. Князь послал меня за бумагами, Конри - за мальчишкой. И я, как всегда, оказалась между двух огней,- она пожала плечами.- Хотя я уже привыкла. А насчет Удэйна ты зря смеешься, Джойн. Он - хороший ролфи. Настоящий.
        - Не обижайся,- улыбнулась графиня Янамари.- Но я еще помню его настоящим диллайн. Почти настоящим. Интересно, а как же ты сделала из него ролфи?
        - Не я!- рассмеялась Грэйн.- Локка! Только ей такое под силу.
        История преображения тива Удаза в вольном изложении эрны Кэдвен оказалась захватывающей, но короткой. Некоторые подробности Грэйн пересказывать не стала. Когти Локки, да с какой радостью она вообще забыла бы навсегда эти самые
«подробности»! Особенно теперь, когда при каждом взгляде на названую сестрицу вспоминается ее сородич, тот, который с косами. Больше не Про?клятый Джэйфф Элир. Поймет ли он когда-нибудь?.. Впрочем, неважно, неважно! Главное, что останется жив. Теперь уже совершенно точно. Все остальное - такие пустяки…

«Ты недоговариваешь, сестра моя Грэйн! Скрытничаешь, причем неумело».
        - Локка может - это верно. Если уж богиня положила глаз на смертного… А кстати, зачем тебе Тиглат?
        Наобум спросила и угадала.
        - Тиглат…- задумчиво протянула Грэйн и все-таки решила кое-что объяснить - вдруг шуриа удовлетворится этим и отстанет, прекратит расспросы: - Тиглат пришелся кстати. Ты ведь помнишь Холдейра? Того ролфи, которого отдал мне Джэйфф тогда, на Шанте? Это был неплохой подарок, но, как говорят у нас на Ролэнси: дар требует ответа! И если у меня появилась возможность взять господина Тиглата, перевязать его черно-зеленой ленточкой и отослать на Тэлэйт, чтобы наши любезные кузены,- она изобразила шутливый полупоклон в сторону Джойн,- сами наказали своего злодея, неужели я упущу такой шанс?
        - Почему-то мне кажется, что сделать Джэйффу подарок можно более приятным способом - самой поехать на Шанту. И, если тебе нравятся ленточки в патриотических цветах, то завязать таковую на поясе. Элир обрадуется.

«Очень обрадуется!- мысленно съязвила Грэйн.- Так уж обрадуется - сама приехала и уже с готовой удавкой на шее. Тут-то он мне эту ленточку и затянет!» Ролфийка нахмурилась и отвернулась. Откровенничать не хотелось, но куда денешься?
        - Я вряд ли когда-нибудь еще приеду на Шанту.
        - Это еще почему?
        Грэйн молчала, угрюмо выставив челюсть, хотя прекрасно понимала, что с Джойн это не поможет. Этой хитрохвостой бестии совершенно невозможно врать! И отмолчаться, словно на допросе, тоже не получится.
        Смутное подозрение Джоны окрепло и превратилось в уверенность.
        - Грэйн эрн Кэдвен! Немедленно признавайся, что ты натворила?

«Ах, ты ж… ролфи!»
        - Я не поеду на Тэлэйт, потому что не хочу, чтобы Джэйфф меня зарезал,- сдалась наконец ролфийка и отрубила, взмахнув рукой, пытаясь пресечь дальнейшие расспросы: - Вот и все.
        - Грэйн, он тебя любит и никогда не зарежет. Расстались вы без ссор. Так что же случилось с тех пор, как ты уплыла с Шанты на «Меллинтан»?
        Отсутствием логики шуриа не страдают. Когда хотят, естественно. А еще они приставучие и дотошные, если решили, что должны непременно узнать правду.
        Эрна Кэдвен хмурилась и сопела, но ведь от шуриа так просто не отделаешься. И если уж начала сознаваться, так надобно договаривать до конца.
        - Я его… выкупила,- выдавила ролфийка.- Он больше не Про?клятый. Вот что я сделала с ним, Джойн.
        - Ты что? Ты… выкупила? Джэйффа?
        Никто не может! Никто! Никогда! Ни герои, ни колдуны, ни шаманы. Правда, никто из них не был ролфийкой и Посвященной. Да в голову никому не могло прийти, что у смертной получится… Великие Духи! Язык не поворачивался назвать чудо выкупом. Джойана Алейя словно перенеслась на четыре года назад, на старую баржу, плывущую по Лиридоне, когда впервые узрела эрну Кэдвен. Не подменили же Грэйн? Вроде бы - нет. Те же высокие скулы, упрямо сжатые губы и прищур характерный такой.
        - Как? Как ты это сделала? Ты уверена, что он больше не Про?клятый? Ты точно знаеш-ш-ш-шь?
        Схватила за руки, тряхнула, зашипела, не в силах сдержать чувств.
        - Говори, эрна! Говори!
        Говорить… А как? Как объяснить то, что и сама не понимаешь? Грэйн так старательно пыталась не думать о том, что же на самом деле произошло в сторожке на островке посреди ничейных приграничных болот, что теперь растерялась. Она действительно не понимала до конца, что именно сделала тогда Локка, да и Локка ли это сделала? Была ли Грэйн первой, кто потребовал у богов такой платы за свою… Душу? Суть? Свободную волю? Мысли ролфийки разбегались и вязли в болоте слов, ни одно из которых не подходило, чтобы объяснить - как?
        - Я знаю точно. Это Локка…- Грэйн затрясла головой, отчаявшись найти те самые верные слова. Но, может, Джойн поймет хоть что-нибудь из ее сбивчивого бормотания? - Огненная… она хотела Удаза, ей нужно было, чтобы я стала чашей для Ее огня, чтобы впустила ее, отказалась от себя. А боги не могут такого просить у смертных. Она хотела невозможного и сказала мне назначить любую цену… вот я и назначила.- Ролфийка сжала кулаки и выпалила яростно: - Я подумала: лучше мне никогда не ступать на землю Тэлэйт, чем вернуться туда однажды и найти давно остывший погребальный костер! И, пока я волчицей бегала со сворой Маар-Кейл, Локка превратила Удаза в Удэйна - и расплатилась. Мужчину за мужчину, жизнь за жизнь. Все оказалось очень просто.
        - Мужчину за мужчину, значит…
        Момент требовал осмысления. Не так часто над древней страшной тайной приоткрывается завеса, причем так неожиданно.
        А что странного-то? Женщина выкупила своего мужчину, выкупила у Внезапной Смерти. Как там сказано в их трактате «О ролфийских женах»? Что-то вроде: «и если понадобится, на себе вынести мужа с поля боя, не потеряв ни меча, ни щита, ни доспеха его». Так, кажется? Джона еще хихикала, мол, хорошо хоть, коня на себе не нужно выносить.
        - Стало быть, можно… Великие Духи! Грэйн, я даже не знаю, что сказать…- всхлипнула Джона.- Спасибо! Спасибо за Джэйффа.
        А она сама? Разве не потащила бы на себе, выдайся такой уникальный шанс, всех своих мужчин - Бранда, Аластара и мальчишек? Взвалила бы на спину и ни меча, ни щита не потеряла бы.
        - Он тебя не прирежет, конечно,- улыбнулась шуриа.- Впрочем, я не рискну предположить, как Элир отнесся к твоему дару. Но… пусть он живет.

«Глупая злая волчица, зря ты надеешься, будто судьба и богиня развели вас с рилиндаром навсегда. Вы обязательно встретитесь снова,- твердила мысленно Джона. - Нет, не так! Вы с Джэйффом обязательно, непременно встретитесь, чтобы не расставаться никогда! Хитрая, но романтичная змея отчаянно желает, чтобы так однажды случилось. Змеи тоже желают волкам добра и счастья… хм… иногда».
        - Зато я могу предположить,- вздохнула Грэйн.- Я ждала ответа от Локки, но она сказала: «Спроси себя». Я спросила,- она усмехнулась и продолжила намеренно грубо и резко, не выбирая выражений: - Представила вдруг - вот я гребаную тысячу лет сражаюсь, жгу и режу глотки, чтобы завоевать себе свободу и жизнь,- и ничегошеньки у меня не выходит. А стоило только пару раз хорошенько трахнуть ролфийскую бабу - и на? тебе, вот оно, спасение, на блюдечке!- Ролфийка грустно скривила губы.- Я бы не простила такого, Джойн. Да мне и не нужно никакое прощение. Будь у меня выбор, я сделала бы это снова. Вот так. А Джэйфф… нет, я не хочу, чтобы у него возникало… искушение. Так что ты права - пусть живет. Он - там, на Тэлэйт, а я - где-то еще. Потому что я тоже хочу жить.

«И уж тем более не хочу и не могу я объяснять тебе, моя славная сестра, милая моя яблоня, почему, когда появился шанс, я выкупила у Проклятия его, а не тебя!- Грэйн стиснула зубы, чтобы не повиниться вслух.- Почему о нем подумала, не о тебе, моя Джойн. Так чего, тысяча проклятий на мою голову, стоит женская дружба, если не сестре я протянула руку, а… Эх!»
        Спорить Джона не стала. Без толку. Никто, кроме самих ролфи-хёлаэнаев, не способен разобраться в сложностях неписаных правил их жизни. И если Грэйн считает, что Джэйфф Элир ее обязательно прирежет, то ей хоть кол на голове теши. Эрну можно связать, отвезти на Шанту, прямиком в любящие объятия рилиндара. Но тогда упертая лейтенантша сама начнет гоняться за Элиром и требовать, чтобы он ее зарезал. И каждую ночь объяснять, почему именно шуриа просто обязан ее убить без всякой жалости.
        И хитрая шуриа решила сменить тему, вернуться к вопросу о доле, уготованной Шэйзу.
        - Элиру такой подарочек, как наш Тиглат, придется по душе. Вот увидишь, Джэйфф найдет ему достойное применение.
        - Да, я решила поделиться косточкой!- обрадовавшись повороту разговора, ролфийка сразу повеселела и прищелкнула зубами. Был бы хвост, завиляла бы, наверное.
        Джойана не выдержала и хихикнула:
        - Как быстро вас выдрессировал Священный Князь, однако. Одно его слово - и никаких больше шуток про змеиные хвосты.
        - Тьфу!- обиженно выпятила губу Грэйн.- Ничего, зато теперь у нас есть новая шуточка - про магородную железу! И вот увидишь, вас, ползучие наши, Священный Князь выдрессирует не хуже! И… Джойн, а чем это таким потянуло?- Ролфийка забавно сморщила нос и чихнула.- Это… Ох! Вот дерьмо!
        - А это мы.- Появившийся на пороге Удэйн неловко переступил грязными сапогами по коврику. И вздохнул, покаянно повесив голову. За спиной у ролфи точно так же переминался с ноги на ногу смущенный Тиглат. Все-таки шурианский повстанец был достаточно хорошо воспитан, чтобы испытывать неловкость оттого, что предстает перед дамами в столь неприглядном и… ароматном виде. С мокрых штанов обоих мужчин капало. И с пол сюртуков тоже.
        Мгновение Грэйн созерцала это явление, высоко подняв брови, а потом воздела руку и гавкнула:
        - Кр-ругом! В сад! В пруд! Бегом марш!!!- и, повернувшись в сторону подвала, зычно крикнула: - Щенок! Бросай лопату и живо тащи мыло! И воды нагрей! Ну?! Шевелись!
        Эгнайр зашевелился, да так резво, что суровая ролфийка задумчиво нахмурилась и пробормотала, глядя вслед нагруженному простынями и банными принадлежностями юноше, рысцой устремившемуся в сад, к пруду:
        - Хм… А вообще, если как следует погонять… может, со временем что-то и выйдет?- И, повернувшись к шуриа, подмигнула: - Ну, что? Ты идешь со мною любоваться голыми мужиками в пруду? Учти, мой опыт говорит, что уровень откровенности в речах напрямую связан с наличием штанов на заднице!
        Но радовать взор зрелищем обнаженной мужской ролфийско-шурианской натуры леди Янамари отказалась наотрез, сморщив аристократический носик с истинно великосветским снобизмом. Так что на берег небольшого пруда ролфийка отправилась в одиночестве. Нет, вовсе не потому, что так уж стосковалась по виду поджарых задниц (уж на что, а на это добро Грэйн еще в форте Логан насмотрелась; вконце концов, для тех, кто хоть раз видел купание кирасирского эскадрона, никаких тайн уже быть не может!). И даже не затем, чтобы и впрямь добиться от соратников каких-то особенных откровений. Нет, просто невидимые часы, отмерявшие время до начала операции «Ициар», беззвучно тикали, а послать на встречу с диверсионной группой эрне Кэдвен, кроме Удэйна, было некого. Стало быть, тому еще нужно будет дать хоть пару часов на пищу и отдых… В общем, если можно совместить приятное с полезным, то бишь отмывание от содержимого городской клоаки и доклад о проведенной… акции, то почему бы и нет?
        - Мойтесь-мойтесь,- благосклонно кивнула ролфийская лейтенантша всполошившимся купальщикам.- Рты же у вас не заняты? Вот и докладывайте пока, между делом. Начнем с милейшего Шэйза. Ну, драгоценный наш, и как все прошло с тивом Алезандезом? Излагайте.
        Как оказалось, смутить идейного повстанца и убежденного борца с ролфийской оккупацией довольно сложно. Во всяком случае, после непродолжительного замешательства господин Тиглат принялся излагать, да так складно, что Грэйн аж заслушалась. «Умеет красиво говорить, аспид!» - мысленно восхитилась она, прохаживаясь по бережку и попыхивая найденной в карманах у одного из студентов-живодеров сигарой. Жизнь определенно налаживалась, и единственное, чего сейчас не хватало эрне Кэдвен, так это стека в руках. Чтобы этак демонстративно в руках крутить или бурьян посшибать.
        - Позвольте узнать, сударь партизан,- ухмыльнулась она,- что именно подвигло вас не лишать нас удовольствия от вашего общества? Это я к тому, что по дороге сюда можно было сбежать раз десять. Уж что шурии действительно умеют делать хорошо, так это выбирать момент, чтоб улизнуть. Ну?
        На этот резонный вопрос лидер «Эджарты» отвечать не спешил, бочком выбираясь из воды и спешно оборачивая чресла простынкой.
        - Удэйн?- ролфийка вопросительно повернулась к вытиравшемуся сородичу. Тот был краток:
        - В городе погромы и беспорядки. А в глазах ициарцев шуриа почему-то прочно ассоциируются с Доминионом Шанта и ролфийским нашествием.
        - Исчерпывающе. Стало быть, сударю нашему повстанцу и впрямь некуда податься. Какая ирония судьбы, не правда ли, милейший Шэйз?
        - Какое тонкое замечание! Сколь неожиданно услышать подобное из уст вам подобной! - фыркнул натянувший штаны и оттого осмелевший сопротивленец.- Впрочем, хёлаэнаям не привыкать глумиться над беспомощными измученными пленниками!
        - Не прибедняйтесь, сударь,- хмыкнула ролфийка, пройдясь оценивающим взглядом по поджарой фигуре повстанца - словно лошадь выбирала, разве что зубы не проверила.- На вас пахать можно. Кстати, раз уж вы закончили омовение, не соблаговолите ли помочь леди Джойане на кухне, а?- И добавила, пресекая возражения: - Это был приказ. А ты задержись, Удэйн.
        Соратник проводил взглядом горделиво удалившегося Тиглата.
        - Я не хотел говорить при нем.
        - Я поняла,- отозвалась Грэйн.- Были трудности с нашим ползучим другом?
        - Разве что незначительные,- чуть поморщился Апэйн.- Главное не это… Я ее нашел.
        - Что?- непонимающе нахмурилась эрна Кэдвен, а потом догадалась, но, все еще не веря, переспросила: - Что? Ее?
        - Тетрадь посвященной Аслэйг,- торжественно кивнул сородич и, покопавшись в зловонной груде перепачканных одежд, извлек стопку желтых от времени листков.- Вот. Обложкой пришлось пожертвовать. Представь, лежала себе на полке в секретере моего родителя и…
        - Что?! Да ты…- Ролфийка даже зажмурилась и головой замотала, будто одолеваемая слепнями кобыла.- Да ты сам-то хоть понимаешь, какое это… Ух!
        Выхватив у него бумаги, Грэйн в порыве чувств обняла брата-посвященного так, что у того кости хрустнули, и поцеловала в щеку.
        - Когти Локки!- восхищенно ахнула она, прижимая к груди драгоценную добычу.- Присягнуть готова - ты и впрямь далеко пойдешь, Удэйн! Надо же! Вот что называется - выгрызть победу! Либо ты на самом деле удачлив, как хитрохвостый змей, либо… Огненная знала, кого выбирать себе в посвященные! Она не ошиблась, нет, не ошиблась! Ну-ка, ну-ка…
        - Манускрипт все равно зашифрован,- скромно заметил польщенный похвалами соратник.
        - А-а, неважно! Главное, что он теперь у нас, и щенок у нас тоже… и если я теперь хорошенько извернусь, то Конри…- эрна осеклась и замолчала, уставившись на Удэйна так, что тот испугался даже - как бы дыру не просверлила пронзительным взглядом. И поспешил заверить Грэйн:
        - Я понял, что у тебя счеты с лордом-секретарем.
        - У меня, его подчиненной, не может быть никаких счетов с непосредственным начальством, братец,- предупреждающе покачала головой ролфийка.- Если бы я имела в отношении лорда-секретаря некие… м-м… планы, то даже обсуждение их, скажем, с тобой - равносильно предательству. А предателей и преступников, к твоему сведению, вешают.
        - Я тебя не сдам,- серьезно сказал Удэйн.- Ты - моя сестра по посвящению. Это - очень непривычно и слишком ценно, чтобы… И причин любить лорда Конри у меня нет.
        - Хм,- криво усмехнулась Грэйн.- Ну что же… Кресло лорда-секретаря имеет такое свойство - частенько оно меняет владельца. А Конри, к слову, начинал мичманом на шлюпе. И никаких планов у меня нет. Пока нет. Пойдем! Тебе нужно поесть и отдохнуть. Отправишься встречать наших диверсантов. Мне больше некого послать, кроме тебя.
        Студенты всегда столовались скромно, а потому припасами Эгнайр Акэлиа похвастаться не мог. Исследовав его кладовку, Джона нашла две буханки хлеба, кусок сала и яйца, мелкие и синеватые, словно не куриные, а отнятые в неравной битве у голубей. Брать в руки противно - вся скорлупа в помете и перьях. Фи! Джона взялась за ненавистную готовку только потому, что ей срочно потребовалось время, чтобы побыть одной и подумать. Готовить же имперская аристократка не любила, не умела и не пожелала научиться. Впрочем, шить и рукодельничать леди Алэйа тоже никогда не стремилась. Зачем это наследнице Янамари или жене Бранда Никэйна? Суровая жизнь на Шанте ничего в отношении Джоны к женским занятиям не изменила.
        Конечно, не всем яйцам удалось оказаться на сковородке, но в общем и целом графиня справилась, если не считать, что кушанье немного подгорело. Пахло, по крайней мере, неплохо.
        Выгнав из кухни дым и духов убиенных студентов фартуком в распахнутое окно, Джона сочла свой долг исполненным и присела отдохнуть, а заодно и подумать.
        История с выкупом Джэйффа Элира и превращением Удаза в Удэйна произвела впечатление. Какое? Сногсшибательное, конечно. Проклятье Сигрейн… От него веками искали либо защиту - эдакие доспехи от удара молнии, либо тропинку в обход. Но можно ли вычерпать море? А ведь это не боги прокляли шуриа, это сделали такие же смертные люди. И все горе, сотворенное в мире во все времена, творили не боги, а люди.

«Если бы каждый из ролфи возлюбил по одному шуриа, как повелел Священный Князь…- Джоне стало смешно от этих мыслей.- Ручные шуриа, а? Заведи себе маленького змеиного кузена и получи от Короны половину священного эйра. Всего шесть возлюбленных шуриа - и вы становитесь настоящим эрном. Не слишком ли много времени я провела среди конфедератов?»
        Смешно, почти до слез. Но то, что, выбрав одну из богинь-лун и пройдя испытание, полукровка становится ролфи - прекраснейшая из новостей.

«Один из тех путей, которых взыскует Аластар. Это вдохновляет, это дает надежду.
        А ведь все казалось таким незыблемым еще несколько лет назад - Империя Синтаф, Эсмонд-Круг, Предвечный, Проклятье Сигрейн. И вот уже нет Великой Империи, и Предвечный низвергнут с пьедестала, а Внезапная Смерть отступила, всего на один-единственный шажок, но отступила же. А вдруг это только начало?»
        Шуриа нужны Джезиму, без детей Шиларджи он погибнет, как утопленная земля диллайн. Он уже гибнет, только остальные этого не замечают. Слепые диллайн, глухие ролфи не видят и не слышат, как тихонько шелестит песок вечности, как размываются в незримых глубинах основы основ. Гниль, которую Джона чуяла в Ициаре, будет медленно расползаться, запылает раздираемый пополам Синтаф, а потом в агонизирующее огромное тело Джезима безумные северяне вонзят свои отравленные гарпуны. Пророчество или разгулявшаяся фантазия? В голове шуриа всегда все вперемешку, никогда не поймешь, что это - предвиденье грядущего или глупые мысли не слишком умной женщины?

«Я всего лишь тоненькая ниточка твоя, Джезим - Земля Радости. Разве я смогу удержать тебя? Разве я смогла бы… попросить? Купить прощение? У кого? Когда и где?
        Разумеется, Джезим не ответил. Огромный, он спал, вольготно раскинувшись от холодного моря Кэринси до южного океана Фарр, поросший густыми лесами, расчерченный дорогами, под лоскутным одеялом полей, и видел во сне цветущие яблони в Кэдвене, тихие пруды Янамари, черных эскизарских коров, заросли кипрея на Шанте и много еще чего прекрасного. Единственного, что действительно стоит спасать.
        Но что бы люди ни придумали, чтобы ни сделали, это будет только их воля, злая или добрая, ведь никто им не указ - ни боги, ни духи. Свободные потому что сущности. - И не забывай об осторожности,- в десятый, наверное, раз повторяла Грэйн свои инструкции.- Ну-ка, повтори, что ты должен сделать!
        Удэйн покорно повторил. Он не слишком тяготился чрезмерной заботой ролфийки: во-первых, прямо скажем, о бывшем тиве в жизни так не заботились, а во-вторых, помимо беспорядков и погромов, на Ициар надвигалась гроза, и эрна Кэдвен, раздраженная ее тягостным приближением, заметно нервничала. А в-третьих, нервничала она не только из-за небесных явлений.
        - Я должна была пойти сама,- сокрушенно качала головой «сестрица» и нервно пробовала ноздрями наэлекризованный сгустившийся воздух.- Но Локка видит, что я не могу! Ты справился бы и с Тиглатом, и со щенком, но Джойн не доверяет тебе, так что…- и расстроенно махнула рукой.- Так что давай, иди. Только не забывай, что волчары из армейской разведки эрна Рэймси - это не я и даже не подчиненные эрна Оринэйра. Впрочем, ты - посвященный, и твои слова не подлежат сомнению. Лучшей поруки, чем знак Локки, не найти даже в «канцелярии» Конри.
        - Жаль, что ты не знаешь имени командира.
        - Мне тоже жаль,- Грэйн вздохнула.- Но ничего не поделаешь. Если кто и предполагал, что именно мне удастся проникнуть в Ициар и так неплохо тут закрепиться, то точно не эрн Оринэйр!
        - Но у тебя же есть инструкции! Если он выдал тебе их, значит, рассчитывал…
        - А!- отмахнулась ролфийка.- Это стандартная практика. Инструкции абсолютно идентичны для всех агентов на начальном этапе. Я могу прочесть не больше, чем мне позволено без непоправимого вреда для операции. Когда мы встретимся с командиром диверсантов, то совместим планы. Он начертает отмыкающее заклинание на моем экземпляре, а я - на его. Таким образом, мы будем знать, что делать дальше.
        - Что-то вы перемудрили с этими этапами и многослойными инструкциями,- скептически пожал плечами Удэйн.
        - Мы, братец, мы,- оскалилась эрна Кэдвен.- Ты - один из нас. Не забывай.
        - Если что, Локка напомнит,- примирительно улыбнулся соратник, непроизвольно прижмурившись от блаженного ощущения близости к богине.
        Грэйн понимающе подмигнула.
        - Вот видишь! Тут и захочешь, а не забудешь,- и, посерьезнев, добавила: - Помнишь, я говорила уже - этот знак не снять даже вместе со шкурой. Теперь он тебе и вместо пропуска, и взамен пароля, и лучшее доказательство того, что ты - ролфи, верный сын Морайг. Лучше даже, чем паспорт, собственноручно составленный и подписанный Вилдайром Эмрисом. Я не знаю, кто командует группой, но кто бы он ни был, слова твои не подвергнут сомнению. Просто ступай и дойди. Мы будем ждать здесь.
        А Эгнайра, похоже, по-настоящему устрашили как подлинные ролфи, так и истинные шуриа. Суровая офицерша и ее седовласый подручный - это тебе не маменькины мрачные подруги и даже не сама эрна Акэлиа, которая могла сподобиться лишь на скорбные мины и странные речи. Эти церемониться с тивом-недоучкой не станут. Удэйн на прощание рыкнул хмуро: «Рыпнешься - переломаю ноги, а предашь - выдеру язык». Шуриа тоже гневить не следовало. Молодого человека неприятно поразила целеустремленность, с которой хрупкая дама ради одной лишь мести отправилась во враждебную страну. И не побоялась ни дорожных превратностей, ни возможной неудачи. Не женщина - летящая пуля, отравит - глазом не успеешь моргнуть.
        Шэйз Тиглат тоже притих. Конфуз с побегом от ир-Апэйна, а затем совместным спасением стал если не уроком, то показательным примером, как не следует больше поступать. Не в смысле, что сбегать - это плохо, а в том, что делать это надо своевременно и не посреди толпы лавочников, жаждущей крови ролфийских шпионов - шуриа. В следующий раз все получится. Хотя бы потому, что встречаться с упомянутым Джэйффом Элиром, пресловутым Повелителем Шанты, передавшим остров под контроль Ролэнси, господин Тиглат не собирался. Подозревал, что ничего хорошего от этой встречи его не ждет.
        Где-то вдали рокотал гром, это с запада, с побережья Эстхольда, шла гроза. Грэйн прислушалась, и по ее лицу скользнула тень тревоги. Как там Удэйн? Благополучно ли добрался?

«Вот тебе и возможность удрать. Пока ир-Апэйна нет»,- подумал Шэйз и тут же поймал на себе тяжелый и весьма красноречивый взгляд леди Янамари. Словно та насквозь его видела.

«Даже думать забудь!» - пригрозила она пальчиком.
        Чтобы шуриа не догадывался о замыслах другого шуриа? Ой, не смешите!

«А что я? Я - ничего!» - пошел на попятную Тиглат.
        Можно только диву даваться, как у столь тщедушного существа птичьей комплекции получается удержать его в повиновении. Может быть, тайна в маленьком флакончике с ядом? Шуриа не так часто отказываются от уже задуманной мести. Она хотела убить, но не убила. Для кого-то - случайность, но для шуриа - знак свыше.
        В детском кулачке, которым леди Янамари сейчас подпирает щеку, еще совсем недавно она держала нить жизни Шэйза Тиглата. Держала, но не порвала. Кто теперь объяснит, что это значит?
        - Это ролфийские руны такие?- лениво полюбопытствовала Джойана, коротая вечер за блаженным ничегонеделанием, лишь искоса наблюдая за тем, как Грэйн листает принесенные Удэйном бумаги. Читать ей не хотелось, спать нельзя, значит, с чистой совестью бездельничаем.
        - Ну да…- Эрна Кэдвен выглядела явно чем-то озадаченной.- Сейчас ими для письма уже не пользуются, все давно перешли на общий алфавит. А это - те самые, которые мы используем в магии. Раньше и писали тоже ими. Правда, писать тогда умели только посвященные… Но Аслэйг же посвященной была, так что ничего удивительного.
        Джона придвинула ближе подсвечник, чтобы рассмотреть строки получше. Душно было невероятно. Далекая гроза ворочалась где-то за горизонтом, электризуя застойный воздух. Но чем-то же надо заняться, кроме как обмахиваться платочком и созерцать давно не беленный потолок, пока эрна Кэдвен сосредоточенно изучает добычу. Ролфи хмурилась, морщила лоб и всячески пыталась вникнуть в смысл написанного. Очевидно, что безуспешно.
        - В общем-то, шурианский тоже сохранился лишь на Шанте.
        Элишва, никогда не страдавшая от избытка педагогических талантов, заставила Джону учить язык на слух. За нерадивость - лупила розгой нещадно, приговаривая: «Ты - внучка вождя, ты - дитя Шиларджи, ты - шуриа, это твой долг!» Смешное сочетание - шуриа и долг. Прямо-таки как мягкосердечность и ролфи или рассеянность и диллайн.
        - А ты прочитать сможешь? К стыду, я на шурианском только разговаривать умею.
        - Да прочитать-то можно попробовать, только все равно получается бессмыслица. Я же знаю старо-ролфийский и даже могу подобрать к каждой руне сходную букву из алфавита… Но так просто не говорят! Вот смотри…- Грэйн ткнула пальцем в пожелтевшую страничку.- Этот знак звучит как «с», а этот - «т» или «х», но их никогда не употребляли вместе. Потому что если сложить, то получится «сш-ш», а в ролфийском очень редко встречаются такие сочетания.
        - Неужели язык так сильно изменился? Странно. А ну-ка скажи… в смысле, прочитай что-нибудь.
        Джоне просто хотелось услышать, как звучит староролфийский. Это же так романтично и таинственно - посвященная Локки читает для шуриа по древним рунам, в подвале зарыты мертвецы, и их неприкаянные духи бродят за окнами, а вдали гремит гром. Сцена из саги - не иначе.
        Эрна рассеянно пожала плечами:
        - Я, как ты понимаешь, не специалист… Ну…- и запинаясь, прочитала: - Биксшентеа… это, наверное, будет звучать как «хэаш»… бихосца… каритэйт? Нет, наверное, все-таки каришэйш… Я же говорю - бессмыслица. Видимо, у Аслэйг был какой-то личный шифр…
        - Погоди-ка!- насторожилась графиня.- Произнеси фразу от начала и до конца. Так, как оно написано и звучит.
        - Биксшентеа хэаш бихосца… тут расплылось, не разобрать… каришэйш. Ты что так вскинулась-то?
        Язык двигался, из горла вылетали звуки, губы шевелились, но разум шуриа отказывался принимать услышанное как непреложный факт бытия.
        - Сердце женщины завоевателя немилосердно,- перевела Джона.

«Этого быть не может!»
        - Чего-чего?
        - Это шурианский - вот что! Не просто бессмысленный набор звуков, а слова на шурианском языке. Немного архаичном, но вполне узнаваемом. Давай, еще прочитай что-нибудь.
        В животе у Джоны сразу же образовалась сосущая пустота, какая появлялась всегда за миг до прозрения.
        - Шурианский? Погоди… ролфийскими рунами посвященной ролфийкой здесь записаны слова на шурианском? Джойн, но ведь это… И что, неужели никто не мог до нас это понять?
        У ролфи глаза стали круглыми, как блюдца, а шуриа нервно хихикнула и поежилась. Это сквозняк, озноб или сладкий ужас предопределенности?
        - Вот они, плоды невежества. Не думаю, что кто-то из ныне живущих эсмондов озаботился изучением языка презренных шуриа.
        Она глянула на Тиглата:
        - Скажите, Шэйз, вы хорошо знаете родной язык?
        - Совсем не знаю,- неохотно, но, по крайней мере, честно признался тот.- Если не считать ругательств. Но я ведь родился в Синтафе, и никто из моей родни его не знал,- оправдывался «народный герой Шанты».
        - Вот видишь!
        - Помнится, ходили разговоры об открытии на Шанте школы… Слушай, а ведь действительно идеальный шифр получается! Чтобы это прочесть, нужно знать не только старое руническое письмо, то есть быть ролфи-посвященным, но и архаичный шурианский… или иметь под рукой шуриа, который его знает! А это практически невозможно. А она молодец, эта эрна Аслэйг! Но тогда получается, что она знала ваш язык? Или…- и смолкла, подумав вдруг, что Аслэйг могла работать в паре с шуриа.- У каждой ролфийской посвященной была своя маленькая дрессированная ш-шуриа?- подозрительно сощурилась Джона.
        - Если и так, то в истории отношений наших народов этот факт не отразился. Ну что? Попробуем прочесть? Страницы не пронумерованы и сложены не подряд, но это все равно!- Грэйн охватил азарт и нетерпение.- Я буду читать, ты - переводить, а ты, - она посмотрела на Тиглата,- чтобы не бездельничать, сядешь и будешь записывать. А?
        Надо сказать, чтением мучительное выдавливание шипяще-свистящих слов из ролфийской глотки было назвать сложно. Мешали не столько ужасающий акцент эрны или глухой, тяжкий рокот небесных барабанов быстро приближающейся бури, сколько почти мистический ужас, который помимо воли постепенно охватывал всех троих - чтицу, переводчицу и писаря…
        - …и в час, когда солнце склонилось к закату, под великим древом, где висело тело Завоевателя, собрались мы, начиная веселый пир, ибо воистину нет запаха слаще, чем смрад от трупа поверженного врага…
…Они пировали, а солнце садилось, они расплели свои черные косы и слагали хулительные песни, обращаясь к безмолвному мертвецу. Черные силуэты на алом золоте - ликующие воины, могучий дуб и висящее среди его ветвей тело. Солнце медленно опускалось в холмы, в лиловый туман, в густой терпкий воздух, а ночь обещала быть короткой. И тогда Шиларджи первой явила свой бледный лик…
        - Но едва лишь князь поднял первую чашу, как явилась к нам женщина Завоевателя, и в руках ее был серп, а в сердце - ярость вместо скорби, приличной женам. В черных одеждах пришла она, обрезав косы и не покрывая головы. Но воины пропустили ее, ибо воистину дух этой женщины был сродни Матери нашей. И вот встала и начала говорить, и речи ее были дерзки и полны гнева.

«Я - Сигрейн,- сказала она.- Скажи мне, князь змеиного племени, где мой нареченный, Удэйн сын Эйнголфа, владетель земли Кармэл, великий эрн и Священный Князь? Перед богами и людьми клялся ты, змеиный князь, что сохранишь ему жизнь, если ролфийская дружина отойдет за реку Лаирдейн. Ныне нет на этом берегу Лаирдейн других детей Морайг, кроме меня. Я пришла за моим Князем. Где он, отвечай!»

«Он - здесь!» - шепнул покалеченный огнем дуб.

«Он - тут»,- отозвалась притоптанная трава.
        А земля, впитавшая кровь и боль, молчала. Какая разница, чья она, эта кровь? Все равно она взойдет по весне цветами. Рассыпались же пеплом сожженные детьми Морайг шуриа, и теперь их прах удобряет корни дуба. Разве не Удэйн приказал сжечь мужчин под священным деревом? Разве не его воины закопали чернокосых женщин живьем?
        Так есть ли разница, кому висеть меж ветвей - желудям или ролфи?
        - А воины стали кричать и насмехаться, говоря так: был волк, стала волчья сыть! Но шаманы молчали, и Сигрейн стояла и ждала, пока заговорит князь. А он указал ей на тело, висящее на ветвях, и сказал:

«Вот твой Князь, волчья женщина. Садись теперь и жди, пока сгниет веревка - тогда ты сможешь его забрать! И я не ведаю, в какой час эта падаль свалится тебе на руки».
        И Сигрейн, увидев, что Завоеватель повешен, спросила, как его умертвили. Ей отвечали: разве не видишь, что бешеный пес Удэйн удавлен?

«Где же дух моего нареченного?- спросила она у верховного шамана: - Отвечай мне, ты, видящий незримое!»

«Привет тебе, Глэнна - Мать Яблонь!- сказала Удэйнова душа.- Ты этого хотела, Змеиная Луна?»
        Шиларджи улыбалась. Все правильно! Плоть слепа, но души зрячи.

«Ты сделал все, как надо, Удэйн».
        И явила ему себя. Жемчужноликой, сизокосой, среброрукой - и все же узнаваемой. Матерью, давно ушедшей снежной тропой в Чертоги, пришла к мертвому воину в самый печальный час, чтобы утешить и поддержать, как всегда делала при жизни.
        - Но молчал шаман. А мы продолжали насмехаться над глупой женщиной. Зачем она спрашивает, если и так знает: нет повешенному дороги к волчьим богам, вечно ему скитаться между мирами и никогда не увидеть поминальных огней, как не увидел он рассвета в свой последний час - ведь мы выкололи ему глаза!

«Мне было больно»,- печально молвил Удэйн.

«Я знаю, сын мой»,- отозвалась Шиларджи.

«Но я выдержал, я не проронил ни звука».

«Я горжусь тобой, сынок».
        - Тогда отвернулась Сигрейн, и простерла руки, и воззвала к своим богам. Тотчас погасли все огни, но темнота ночная не пала, ибо взошли уже луны, озаряя нас светом. А Сигрейн, призывая Удэйна, говорила так:

«Горе мне и горе народу! Не в бою пал мой возлюбленный, не мечом сражен, не копьем пронзен, не в битве повержен! Позорной смертью погиб ты, Удэйн, и нет у тебя наследника, и нет у народа Священного Князя! Брат твой Кинэйд поднимет твое знамя, но не будет ему удачи, падет он, как ты пал, о, Удэйн! Кто станет первым в пламени битвы, Локка? Кто поведет корабли по волнам твоим, Морайг? Кому мне рожать сыновей, Глэнна?»

«Ты ответишь?» - вздрогнул дуб каждым своим листочком.

«Нет»,- пропел в кроне ветер, нежно поглаживая тонкими, почти девичьими пальцами потрескавшуюся кору.
        Там, где ее коснулся огонь, остались глубокие раны. Но они затянутся, обязательно затянутся.

«Тебе не жаль ее, Мать Змей и моя мать?» - осторожно брызнул искрами костер.

«А тебе, Сын Морайг и мой сын, тебе не жалко единственную женщину, что по-настоящему любила тебя?»
        - Тут один из воинов прервал ее, крикнув: к чему рыдать, волчица? Раз тебе некому рожать, рожай мне! И хоть великой дерзостью и бесчестием было обрывать погребальный плач, мы рассмеялись, наперебой предлагая ей одного из нас. А кто-то и вовсе сказал: мы все готовы заменить тебе Удэйна, женщина, хоть поочередно, хоть разом. И тогда повернулась к нам Сигрейн, разорвала на груди одежду и подняла серп. И так сказала она:

«Именами богинь и своей кровью проклинаю вас, клятвопреступники! Слушай меня, змеиный князь, и ты, зрящий незримое, и вы, говорящие с духами земли, воды, огня и ветров! И ты, Локка-Беспощадная, и ты, Морайг-Могучая, и ты, Глэнна, мать яблонь и змей, слушайте и свидетельствуйте!»

«Где ты, сестра моя Дилах?»

«Я здесь. И я все вижу»,- отвечала на зов Огненная Сова, свившая себе гнездо прямо в костре.

«Приплыла ли ты, сестра моя Хёла?»

«Я давно здесь и я все слышу»,- отозвалась река Лиридона шелестом камыша и кваканьем лягушек.

«Пусть же свершится то, что д?лжно, ибо иного пути нет».

«Почему?» - спросил Удэйн.

«Так решили смертные, дитя мое,- грустно молвила Хёла-Лиридона.- А мы - это вы».
        - «Вот многие убили одного, и нет между ними невиновных, и пируют они теперь, и смеются, и кричат, что вместе готовы заменить его! Пусть так и будет: все ответят за одного, как один ответил за всех».

«Свидетельствую!- крикнула Сова-Дилах.- Так будет».
        - «Вы, дети Глэнны, дали клятву и нарушили ее. Так не давать вам больше клятв и не будет веры вашим словам!»

«Исполнится!» - подтвердила Хёла.
        - «Не обретет наш Князь покоя в посмертии, а вам не обрести его отныне в жизни. Вы, дети этой земли, ее потеряете. И как не ведаю я часа, когда вернется тело моего возлюбленного в мои объятия, так и вам не ведать часа своей смерти! Долог, словно целая жизнь, был его последний день. Так пусть же вся ваша жизнь станет, будто один день, и каждый день для вас будет, будто последний! И как он не увидел восходящего солнца, так и вам его отныне не видеть! Нет темнее часа, чем час моего горя, час Змеиной луны. И в этот час на пороге рассвета лежать вам, беспомощным, в когтях ночи, как Удэйн был беспомощен в ваших руках! Вино раскаленным свинцом будет жечь вам горло, и пища не насытит, пеплом застревая в глотке! И жены ваши оставят вас, чтобы не рожать проклятых и не множить горе. И как я плачу от горя, так они возрыдают от счастья, если их дети не станут зваться шуриа! Горды вы и полны коварства, но не станет у вас гордости, и коварство не поможет, и забудете вы цвет своих знамен и слова родного языка. Проклятьем Внезапной Смерти я проклинаю вас, дети Глэнны, подательницы жизни!»
        И молчала Сизая Шиларджи. Потому что все слова уже были сказаны, и каждое слово было беспощаднее степного пожара, и неподвластнее волн морских, и несокрушимее корней трав.
        - «И не будет вам защиты, и не будет спасения ни одному из вас, до тех пор, пока…»

«Замолчи, женщина!» - крикнул князь и подал знак, чтобы ее схватили.

«Они перебили ее, Мать Яблонь! Что же будет теперь?» - вскричал дух Удэйна.

«Они всего лишь смертные, сын сестры моей,- сказала Дилах.- Не суди их строго».

«Они свободные создания и вольны выбирать, какой дорогой идти, сын мой,- молвила Хёла.- Они выбрали длинный и сложный путь. Пусть будет так!»
        Шиларджи промолчала.
        - И Сигрейн рассмеялась:

«Слишком уж горд ты, змеиный князь!»
        Вонзила она серп в собственную грудь и рассекла ее, но продолжала стоять, и все мы видели, как бьется ее сердце, хоть и не бывало такого прежде и не думали мы, что такое возможно. Вырвала она свое сердце из груди и держала в руке, а мы смотрели, как трепещет оно и бьется. И говорят, будто сказала еще Сигрейн: «Один ответит за всех», но сам я того не слышал.

«Плачь, Удэйн, плачь о ней. Лей о ней слезы, как в детстве. Ты же помнишь еще, как всхлипывал над мертвым щенком?- тихо пела Сизая Луна.- Ты же не забыл еще, как рыдал у погребального костра своего единственного друга? Разве эта отважная женщина, которая так и не стала матерью твоих детей, не стоит слез?»
        И он плакал и был безутешен.
        - А когда упала она замертво, сердце ее выпало из мертвой руки под ноги князю, и тот наступил на него и плюнул на женщину Завоевателя, приказав бросить ее тело собакам, чтобы волчья сука досталась своим сестрам. И мы смеялись, глядя, как стенает ее дух, называя ее безумной, и не понимали ее слов, и не верили им. Но верховный шаман молчал. И пока длилась ночь, пели мы и пировали, празднуя смерть Завоевателя и его женщины.

«А теперь пошли, Удэйн»,- сказала Шиларджи.

«Куда?»

«Узнаешь, нетерпеливый Волк»,- улыбнулась Змеиная Луна.
        И они пошли. Сначала по лестнице из дубовых листьев и веток, поднимаясь над землей все выше и выше, потом сели в челн из ветра и поплыли по серебристым облакам.

«Ты бы хотел быть волком, Удэйн?»

«Конечно. А можно?»
        И смеялась Шиларджи. Звонким девичьим смехом. Совершенно так же, как Сигрэйн когда-то.
        Грэйн прочитала до конца страницы и остановилась, чтобы отдохнуть. От непривычки к шурианскому горло першило, точно в него песка насыпали.
        - Но вот луны ушли, и настал час перед рассветом…- перевела Джона каким-то странным, не своим голосом.
        И только теперь эрна Кэдвен заметила, что шуриа находится в состоянии мистического транса. Темно-синие глаза ее закатились, из уголка рта текла слюна.
        - Джойн! Очнись!
        Ролфийка забыла о тетрадке и стала трясти подругу за плечи, легонько шлепать по щекам, пытаясь привести ту в чувство.
        - Шэйз, тащи воды. Скорее! Джойн!
        Но орошать шуриа колодезной водицей не пришлось, она охнула, хватанула ртом воздух и посмотрела на Грэйн вполне осмысленно.
        Нет, невозможно привыкнуть к взгляду шуриа. Эти звериные очи зрят мир духов, плоть проницаема для них, и под ее покровом они видят душу. И это страшно.
        - Мне было видение,- прошептала она.- Богини предвидели. И Удэйн знал… Он все понимал, и…
        - Ты видела Удэйна-Завоевателя?- изумилась эрна Кэдвен.- Или нашего Удэйна?
        - Удэйна эрн-Кармэла. Все, как в тумане, но Удэйн заранее согласился на… на все… на казнь… И Богини были там.
        Грэйн озабоченно посмотрела на подругу:
        - Ты хорошо себя чувствуешь, Джойн? Может быть, тебе стоит немного поспать?
        Оливковокожая шуриа от переживаний стала бледно-зеленой. Огромные темные круги образовались вокруг глаз, но в отсутствии бодрости ее упрекнуть было нельзя. И какой-то исступленной злости.
        - Некогда спать. Не время,- прокаркала женщина хрипло.- Давай дальше читать.
        И спорить с решительно настроенной графиней оказалось бесполезно. Если шуриа упрется, то никакая ослица с ней не сравнится.
        - Как скажешь. Тогда продолжим,- сдалась Грэйн после недолгих пререканий.
        Ей и самой страшно хотелось нырнуть в комментарии и узнать, что там написала посвященная Аслэйг. Женщины зажгли еще несколько свечей и склонились над тетрадкой.
        - Этот рассказ записан мною со слов дражайшей сестры моей, Эяршвы Рошани, которую я так и не сумела оградить от Проклятия,- прочитала эрна Кэдвен.
        И так как комментарии были написаны на древнеролфийском, которым издавна пользовались Посвященные, то перевода не требовалось.
        Соратницы переглянулись.
        - Похоже, насчет маленькой ручной шуриа ты не ошиблась, Джойн!- хмыкнула Грэйн.
        Но Джона шутки не оценила. Она задумалась, пытаясь отыскать в мешанине образов, заполонивших сознание, самое важное:
        - Рошани, Рошани… Я слышала, что какие-то Рошани живут на севере… Оказывается, мы с тобой, сестра моя Грэйн, не придумали ничего нового.
        Истинная правда. Ролфи и шуриа не всегда были смертельными врагами, они и раньше находили друг в друге дружбу и любовь, несмотря ни на что.
        - Увы, тот способ, правду о котором знают только те, кто испытал его действие, не помог, ибо я не могла находиться при Эяршве неотступно, оберегая ее сон. Возможно также, что действенность сей методы, опробованной несколькими счастливцами, наверняка не понимавшими и сотой доли из того чуда, соучастниками которого они были…
        Грэйн остановилась, озадаченно почесала в затылке, а потом понимающе хмыкнула и покачала головой. Этот пробел на странице, лакуна в тексте, означал только одно - ранг посвященной Локки лейтенанта эрн Кэдвен недостаточно высок, чтобы запись открылась ей полностью. Ничего удивительного: такие «многослойные» тексты - вполне обычное дело для секретных рукописей. Очень может быть, что этот кусок вообще не для глаз женщины, служащей Огню и Войне, и лишь посвященная Глэнны может его прочитать.
        - А вот этот фрагмент я прочесть не смогу. Понимаешь, мой ранг еще не настолько высок, и некоторые знаки я просто не должна видеть,- объяснила ролфийка и добавила, ничуть не унывая: - Хотя мне кажется, нам с тобой хватит и того, что я в состоянии прочесть… Полностью же тайны этой тетрадки сможет открыть только сам Вилдайр Эмрис. Даже не княгини, только он сам.
        Ролфийка тыкала пальцем в совершенно пустые строки. И как Джона ни пыталась, но ничего, кроме пожелтевшей бумаги, не увидела. Чудеса! А надменные диллайн ведь постоянно твердили, что волшба ролфи примитивна, словно карточные фокусы.
        Знакомство с рунами эрны Кэдвен навсегда развеяло эти иллюзии. Если посвященная самого низшего ранга могла рунами обездвижить пленницу, то что же под силу Вилдайру?
        - Надеюсь, он не откажется прочитать,- вздохнула Джона.
        Вилдайр Эмрис, кстати, первый истинный Священный Князь со времен Удэйна эрн Кармэла.
        - Где любовь дружеская и сестринская все же стоит меньше, чем нерушимая связь, коя возникает между супругами, вступившими в священный брак. Ни мне, ни сестрам моим не довелось также слышать о действительно имевших место случаях Выкупа; вероятно, это все-таки за гранью возможностей богов,- продолжала ролфи.
        Они подумали о Джэйффе Элире одновременно.
        Только Джона обрадовалась:
        - Вот видишь! А ты переживала! Только ты и могла выкупить Джэйффа, и никто, кроме тебя. И он это должен понять.
        А Грэйн задумалась:
        - Значит, были и другие… Они пробовали, искали пути - и никому не удалось? Веришь ли, почему-то меня это не утешает.
        И еще подумалось ей, что Джойн слишком оптимистична. То, что Выкуп все-таки состоялся, несомненно, прекрасно… вот только как связать это с тем, что написала Аслэйг? То есть как связать - как раз понятно, другой вопрос - что со всем этим делать? С этой «нерушимой связью», которая возникла между ролфийкой и бывшим рилиндаром, когда Грэйн эрн Кэдвен заплела косы Джэйффу Элиру. Можно сотню раз повторить себе: «Он - не ролфи!» Но богиня, столь откровенно и настойчиво подсовывавшая - подкладывавшая!- своей посвященной шурианского воина, похоже, считала иначе. Отговорки насчет того, что он - не ролфи, оказались годны лишь для самоуспокоения. Обряд состоялся и подействовал, несмотря на все различия между детьми Морайг и Глэнны, а «нерушимая связь» называется вообще-то вполне определенно. Священным браком она называется. А звучит-то как! Когти Локки!
        Она тряхнула головой и продолжила чтение:
        - Приведенный же рассказ сестра моя Эяршва из семьи Рошани обозначала как достоверный, особенно настаивая на его истинности и обращая внимание на явные отступления как от шурианских, так и ролфийских канонов. Изучая древнейшие саги времен Завоевания и шурианские предания того же периода, мы заметили, что есть по меньшей мере два момента, в которых саги и баллады друг другу не противоречат. Первое и наиважнейшее, в чем я присягаю,- нигде более, кроме предания, пересказанного сестрой моей Эяршвой, не найти полного и связного текста самого Проклятия, произнесенного Сигрейн…
        - А вот это похоже на правду,- Грэйн по привычке вгрызлась в собственную губу.- Я знаю достаточно древних саг - да ты и сама помнишь же, как я пела «Сагу о двух великих эрнах»! И везде сказано лишь, что Сигрейн воззвала к богам и прокляла вас, но нигде не поется, как именно она это сделала. А в шурианских песнях?
        - В наших сказаниях перечисляются пытки, которым был предан Удэйн, и список его преступлений перед шуриа. И красочные проклятья на голову Сигрейн, разумеется.
        Элишва, когда вспоминала, что она не только мать, но еще и шуриа высокого рода, очень любила спеть дочурке на сон грядущий пару куплетов про перебивание суставов Удэйну и снимание кожи с его широкой и мускулистой груди. Джоне снились потом кошмары, но она терпела ради недолгих минут, проведенных в обществе матери. Пусть истории про пытки, зато Элишва держит ее за руку.
        - Но точных слов проклятия самой Сигрейн там не звучит?- невозмутимо уточнила Грэйн. Те времена, когда ее оскорбили бы и привели в неистовство самовосхваления Третьих касательно казни Удэйна-Завоевателя, давно уже минули. Во-первых, своей
«маленькой ручной шуриа» эрна Кэдвен простила бы и не такое. Во-вторых, больше похваляться шуриа вообще-то особенно и нечем. А в-третьих… Право же, на фоне Джэйффовой коллекции ролфийских скальпов на стене и «ну-ка, ну-ка, покажи-ка мне, что это ты делал с ролфийками во времена Рилинды, пар-ртизан?» древние баллады в исполнении Джойн будут звучать довольно бледненько. Или?.. И Грэйн попросила: - Кстати, спой как-нибудь. Мне же интересно.
        - Обязательно,- невольно хихикнула бывшая леди Янамари, вообразив, как подействуют на чувства ролфи кровожадные шурианские похвальбы.- Одно тебе прямо сейчас могу сказать - там нет слов Сигрейн. Кто же станет лишний раз напоминать о том, о чем хотелось бы забыть?
        - Зато здесь,- ролфи кивнула на тетрадку,- они есть. Читаем дальше?
        - Конечно!
        - Здесь же при желании - а желание наше было искренне и обоюдно!- находим мы наконец и причину, по которой остался неизвестным и не оглашенным такой важный элемент Проклятия, как его Условие.
        - Неудивительно,- согласилась Джойана.- Условия есть всегда. Вряд ли предки наши могли забыть об этом. Всегда, когда делается волшебная вещь и когда накладывается заклинание. Например, твой браслет,- она покосилась на витой тор, охватывающий запястье ролфи.- Или мой. Он заклят именем Глэнны, которая дарит всякой чистокровной женщине-шуриа свободу выбора. Но за то, что, пока ты носишь его, ничье семя не прорастет в твоем чреве, ты обязана подарить этому миру самое меньшее троих детей.
        - А если меня убьют раньше?
        - Значит, душа твоя будет отягощена невыполненным обещанием,- легко вздохнула Джона.
        - Но… но почему ты сразу не сказала?
        - А ты бы отказалась?
        Грэйн задумалась всего на мгновение, прежде чем ответить:
        - Нет. Но я бы, по крайней мере, знала, что и кому должна. В любом случае моему Кэдвену нужен наследник, а мне - не привыкать к тягости обещаний, которые необходимо выполнить. Одним ошейником больше, только и всего,- она непроизвольно потерла шею и, откашлявшись, продолжала: - Итак, коль скоро мы верим этому свидетельству очевидца, то принуждены поверить также и в причину, достоверность коей подтверждается ее нелепостью. Сигрейн не успела произнести свое Проклятие до конца, князь Эшриэфф прервал ее в надежде предотвратить неизбежное, но лишь усугубил участь свою и народа. И это второй из наиважнейших моментов, не озвученных более нигде.
        - Это правда!- не сдержала восклицания шуриа.- Он оборвал Сигрейн на полуслове. Я… я, кажется, вспомнила.
        Ее снова затрясло от нахлынувших чувств. Смутные образы, что-то неуловимое и запредельно важное, если разум смертной сновидицы отказался удерживать это в памяти.
        Прикосновение божественного - слишком тяжелое испытание для души смертного.
        - Они сказали что-то вроде… люди выбрали длинный и сложный путь.
        - Кто сказал? Богини?- допытывалась Грэйн.
        - Не помню…- едва ли не плакала Джона.- Я пытаюсь вспомнить, я очень хочу, но пока все без толку.

«Вернись, вернись в ту ночь, к тому самому месту, где Удэйн-Завоеватель сделал первый шаг к спасению…» Шуриа тряхнула головой, и тихий голос исчез совсем. И каждое слово, произнесенное Грэйн, отдавалось в голове гулким эхом.
        - Есть и третий. Речь я веду о сердце Сигрейн, каковое, согласно преданиям ролфийским и шурианским, продолжало биться уже вне ее груди. От имени детей Морайг могу сказать лишь, что грудь Сигрейн, когда тело ее было найдено подле брошенного под деревом на берегу Лаирдейн тела Удэйна эрн-Кармэла, действительно рассечена была серпом, и серп этот оставался в ее руке, а более не нашлось на ней ран. Сестра же моя Эяршва, в свою очередь, утверждает, что чудо это, многократно описанное в сагах и преданиях, и в самом деле произошло.
        Для всех народов, в том числе и для ролфи, чудесам место лишь в древних сказках, даже чудеса Предвечного самими диллайн воспринимаются как некая обыденность. Чары плетутся ради какой-то цели, не так ли? И только шуриа, живущие в постоянном соседстве с волшебным миром духов, зрят иное. Чудеса просто случаются, хотят того люди или нет. Это как смена времен года. Снег зимой пойдет потому, что зима на дворе, а не потому, что людям нужен обильный урожай. Высшая Сила, которую шуриа зовут - Льос, как солнце - свет, изливает на мир чудеса, волшебство и жизнь. Так почему бы Сигрейн волею богов не совершить невиданное? Для шуриа тут нет загадки.
        - Я должна сказать о Сигрейн еще, хоть и нечем мне подкрепить мое убеждение. Я утверждаю, что она не знала и не должна была знать то, что известно нам теперь и что, по всей видимости, знал сам Удэйн и, вероятнее всего, верховный шаман,- прочитала дальше посвященная эрна.
        Джона опять не смогла сдержать обуревающих ее чувств.
        - Он - знал! Он - знал!
        - Предвидя многие возражения и возмущенные возгласы в мою сторону, я все равно присягаю в том, что пленение Удэйна и его столь внезапная и бессмысленная казнь имели под собою различные причины и меж собою связаны только косвенно. Иными словами, Удэйн-Завоеватель, попав в плен, сам вынудил шурианского князя Эшриэффа убить себя столь страшным и позорным образом. Могла ли Сигрейн не отомстить за его казнь? Нет, не могла. И Священный Князь наш знал это наверняка: и то, что она явится к месту его гибели, и то, что произнесет свое Проклятие. Скажу более того - если бы сама Сигрейн вдруг проявила нерешительность, нашлись бы те, кто подсказал бы ей, как следует поступить. И сестра моя Эяршва утверждает, что таковым
«советчиком» был сам верховный шаман. Тот же, кто усомнится в моих и ее словах, пусть вопрошает богов, если он ролфи и посвященный, или же духов, коли он шуриа и может видеть и слышать сих незримых нам существ.
        И тут Грэйн не выдержала:
        - Суки! Джойн, какие же они суки! Когти Локки! Ты понимаешь? Они же сговорились, Удэйн и этот ваш шаман, сговорились и обманули всех: Сигрейн, этого князя, ролфи, шуриа… Нас с тобой! Тысяча лет обмана!- Ролфийка осеклась и захлебнулась рычанием.- Просто взяли и поимели нас всех, и, м-мать их, предков, и, когти Локки, потомков!- Выплюнув еще пару ругательств, она чуть успокоилась и добавила: - Уж не знаю, где сейчас душа Удэйна-Завоевателя, но, Костром Локки клянусь, лучше бы ему иметь серьезную причину для такого поступка!
        Не согласиться с ролфийкой Джона не могла, но все-таки, с точки зрения шуриа, логика была. Иногда нельзя говорить правду. Совсем-совсем. И коли Удэйн согласился на такое… значит, причина была. Священный Князь потому и носит такой титул, что он первый среди ролфи, не только во власти, но и в волшебстве, и слышит богов лучше всех.
        - Он услышал, он понял… Я видела… я только вспомнить не могу… Так оно и было. А мы все - слепые щенки и безглазые змейки,- мы все обмануты, но обмануты с какой-то целью. Я могу поверить. Грэйн. Я не могу принять, но я верю. Читай же дальше, читай!
        - Итак, что же видим мы? Сговор, а точнее сказать - заговор, где заговорщиками и соучастниками предстают Священный Князь ролфи и верховный шаман шуриа, а прочие же: и Сигрейн, и князь Эшриэфф, и мы все, столько веков проливавшие кровь друг друга, разделенные столетиями вражды и погибавшие под гнетом Проклятия и его Отражения,- лишь жертвы. И лишь доискавшись причины, побудившей Удэйна эрн-Кармэла и Верховного шамана заключить такой странный и противоестественный союз, мы поймем, как избавиться от этого старинного зла. И нужно ли нам от него избавляться. Ясно только одно - сейчас, когда у ролфи нет Священного Князя, а у шуриа - верховного шамана, мы все равно не сможем найти выхода из древней ловушки. Но если нам удастся хотя бы отчасти осветить этот путь для тех, кто придет следом, это уже будет немало…
        - Мне понятно только одно - было что-то такое… ужасное… запредельное… что побудило Удэйна и шамана к сговору. Осталось только узнать, что именно.
        - Мне кажется, Аслэйг и ее шурианская… соратница в конце концов узнали или догадались, что там было,- когда первое потрясение прошло, эрна Кэдвен вновь обрела способность соображать и делать выводы, и выводы эти ей совсем не понравились: - Помнишь, как там сказано? «Она не могла знать то, что известно нам». Это писалось в те годы, когда владычество диллайн было незыблемо. У нас не было Князя и богов, у вас - оставались только ваши духи и Проклятие… Джойн, как думаешь - это может быть как-то связано с Предвечным, а?
        Мысль была… интересной. И вовсе не такой невероятной, как это могло бы показаться. Удэйн-Завоеватель был не просто великим эрном - военным лидером ролфи, но и Священным Князем, посвященным Оддэйна и возлюбленным Трех Лун. Кому, как не ему, прозревать будущее? И - искать пути для предотвращения беды. Ему - и этому верховному шаману, такому же избраннику нечеловеческих сил, как и Удэйн. Сами себе жрецы, сами себе жертвы. Но - богини!- как же это было жестоко! Воистину, только люди могут так поступать друг с другом, не боги… Жестоко - и оправданно. Значит, оба они - и Удэйн, и шаман - просто не видели иного пути. И не Грэйн судить те давние дела. У них, нынешних ролфи и шуриа, есть проблемы понасущней. Например, разгрести всю эту кровавую мешанину Проклятий, тайн и преданий, что наворотили предки.
        - Все может быть, все может быть…
        Но Порог уже звал Джону. И она ушла навстречу рассвету, доверчиво подставив грудь под удар когтистой лапы Ночи. Той самой дорогой, которую проторила всем детям Шиларджи немилосердная дева Сигрейн - бедная, убитая горем, обезумевшая от скорби ролфийская девушка. Обманутая.
        Ничего нет на той тропе, и можно горло сорвать, взывая к богами и духам, и можно отчаяться. Но когда чуть впереди бежит серая волчица, дорога эта не кажется уже такой бесконечной.
        И когда в двери тихонько поскреблись, то это был не только вернувшийся Удэйн, не только отряд ролфийских диверсантов, но и долгожданный рассвет… Ночь снова промахнулась, пролетев мимо щуплой шуриа.
        Грэйн
        - Так,- только и сказала эрна Кэдвен, увидев, кто именно ввалился в домик Эгнайра Акэлиа в качестве командира долгожданного отряда соотечественников. Но с возникшим было замешательством ролфийка совладала довольно быстро: - Вот уж кого не ожидала… А вы похудели, майор Фрэнген. Эрн.
        Вновь прибывший улыбнулся коротко, клыкасто и очень зло:
        - Капитан эрн-Фрэнген. Не без твоей помощи, Кэдвен.
        Рука его как будто невзначай легла на рукоять сабли. Грэйн посмотрела на все это, прищурилась и, выставив вперед челюсть, в свою очередь погладила оголовье скейна.
        - Полагаете, что у вас есть основания требовать от меня ответа в Круге, эрн?
        - Полагаю,- кивнул бывший комендант форта Логан.- И будьте уверены, потребую. Но не сейчас. Итак?..
        Эрна Кэдвен резким кивком подтвердила, что принимает вызов и согласна с необходимостью отсрочки, ибо воистину неуместно было бы выяснять отношения двум посвященным накануне важной операции. И достала из кармана сложенный вчетверо простой батистовый платок не первой свежести, со следами использования и стирки, без кружев и монограмм.
        - Прошу вас, эрн Фрэнген.
        Тот стянул перчатку и, небрежно взяв платок за уголки, встряхнул, разворачивая. Расстелил на столе и оглянулся. Грэйн пожала плечами и протянула ему огрызок графитового карандаша.
        - Извольте сделать пометку здесь, в углу.
        - Знаю!- огрызнулся капитан.- И перестаньте меня проверять, лейтенант. Вот, пожалуйте.
        На желтоватом застиранном батисте довольно быстро проступили аккуратные строчки, начертанные мелким угловатым почерком.
        - А!- Грэйн радостно склонилась над столом.- Ну, вот и окончательные инструкции. Нам надлежит без промедления захватить лабораторию, изъять все без исключения материалы и бумаги, взять под стражу инженеров и механиков, а также выяснить полный состав их группы. И ждать подхода основных сил. В случае штурма - не допустить захвата лаборатории, документов и ученых, при необходимости - уничтожить. Ну что ж,- подытожила она.- Все понятно. Когда выступаем, эрн?
        - Мы?- с непередаваемым изумлением выгнул бровь Фрэнген.- Сударыня, вы намереваетесь вести на штурм всю эту…- он ненадолго умолк, обводя широким жестом всех присутствующих,- разношерстную компанию?
        - У меня нет иного выхода, капитан,- резко ответила эрна Кэдвен.- Кстати. Вы напомнили мне о необходимости официального знакомства. Позвольте представить: леди Джойана Алэйя Ияри, графиня Янамари, гражданка Доминиона Шанта и подданная Его Священной Особы.
        - Наслышан,- коротко поклонился Фрэнген и выдавил нечто вроде комплимента: - По крайней мере, в ваших боевых качествах, миледи, я не сомневаюсь - если все, что я о вас слышал,- правда. С вашим помощником, Кэдвен, я уже знаком,- он кивнул в сторону Удэйна.- Кто остальные?
        - Гражданин Республики Фиртсвит Шэйз Тиглат,- не без гордости провозгласила Грэйн, выталкивая вперед повстанца чуть ли не за шкирку.- Мой пленник, и притом весьма ценный. Буду весьма признательна, эрн капитан, если в случае моей смерти вы побережете господина Тиглата и передадите его вкупе с сопроводительным письмом Его Священной Особе в собственные руки. Полагаю, Священный Князь не откажется от такой добычи - бывшие лидеры шурианского движения «Эджарта» не каждый день попадаются!
        Фрэнген уважительно клацнул зубами, разглядывая шурианского сопротивленца. И взгляд, которым капитан одарил свою бывшую подчиненную, уже не так полыхал зеленым бешенством, как поначалу.
        - Ну, а этот?- он показал на Эгнайра.
        - А это…- и тут Грэйн растерялась. И призадумалась. Объявлять вот так вот во всеуслышание: дескать, перед вами, други, внук Священного Князя, родная Вилдайра Эмриса кровиночка… Короче, как-то неуместно. И так уже от обилия графинь, лидеров сопротивления и прочих известных личностей на единицу площади у молчащих, но внимательно слушающих диверсантов появляются в отношении Грэйн некоторые сомнения. Фрэнген - другое дело, он знает ее давно, и какие бы счеты у него к ней ни возникли… И эрна Кэдвен решилась. Мотнула головой в сторону двери в подвал и предложила капитану:
        - Отойдем?
        И они спустились вниз.
        - Что здесь было? Мастерская алхимика, что ли?- Ролфи с любопытством осмотрелся в подвале и повел носом на пару свежих холмиков в углу.- Кровью пахнет. Ты здесь кого-то убила, Кэдвен?
        - Здесь окопалась секта магов-безбожников,- нехотя объяснила Грэйн.- Юноша, о котором ты спрашивал, Фрэнген, это хозяин дома и один из них. Они тут людей живьем потрошили. Магию искали.
        Право же, она не видела смысла церемониться с таким же посвященным и офицером, как она сама. Если Рэйберт эрн Фрэнген позволяет себе фамильярничать с нею, то чем, когти Локки, Грэйн хуже?
        - И как?- капитан стряхнул перчатками со стола невидимые пылинки и преспокойно уселся на край.- Нашли?
        Она пожала плечами:
        - Полагаю, это можно будет выяснить, когда юнец будет как следует допрошен. Но, к примеру, шурианского террориста я сняла прямо с этого стола. Бедняге хотели распилить череп.
        - Мальчишка,- прервал ее воспоминания Фрэнген.- Ты хотела что-то сказать о нем? Без свидетелей? Во что ты намерена втянуть меня, Кэдвен? Тебе мало того, что я уже огреб по твоей милости?
        - Послушай, капитан, я знаю, что ты меня не любишь, но…- нетерпеливо начала ролфийка, но он прервал ее злобным смешком:
        - Не люблю? О, это слишком мягко сказано. Я, чтоб ты знала, частенько вспоминал тебя, Кэдвен, когда псы из Канцелярии перетряхивали мое хозяйство в форте Логан и всю мою жизнь и меня самого трясли, словно пресловутую яблоньку в твоем гребаном Кэдвене! И когда мне в Круге пришлось доказывать, что я не крыса, не вор и не предатель,- тоже. И когда меня разжаловали и выгнали, да еще и под зад сапогом наподдали, будто паршивому псу…- осекшись, он захлебнулся словами и шумно выдохнул, раздувая ноздри, а потом бросил, словно плюнул: - А ты в это время с радостным визгом легла под Конри и раздвинула ноги. Шлюха. Так что - да, я тебя не люблю, Кэдвен.
        - Свинок жалко, да?- ядовито усмехнулась Грэйн.
        - И свинок тоже.
        - Шлюха, говоришь? Под Конри легла, говоришь?- Она подошла вплотную к бывшему коменданту, оперлась руками о металлическую поверхность стола и нависла над ним так, что тот был вынужден отпрянуть, иначе они столкнулись бы лбами.- А ты сам, Рэйберт, владетель Фрэнгена, благородный эрн? Ты сам под него разве не лег, нет? Отрыл себе норку, спрятался, только зад наружу выставил. Как один раз нагнулся, так и привык на карачки становиться по свистку, чтоб наш лорд-секретарь, упаси Оддэйн, не перетрудился и не разгневался. Помалкивал и подмахивал прилежно, все двадцать лет подряд, а, мой эрн? Не так, что ли?- Грэйн насмешливо оскалилась, показывая зубы.- Шлюхой он меня назвал, надо же! Ха. Ну давай, бери саблю и становись прямо здесь, свиновод. Пусть Локка рассудит, кому из нас больше белое шлюхино платьице пойдет! Чего тянуть-то?
        Пару минут они мерялись свирепыми взглядами и клацали друг на друга клыками, а потом Фрэнген сказал совершенно спокойным голосом:
        - Все сказала? Полегчало?
        И Грэйн расслабилась, выдохнула, как-то сразу обмякла и присела рядом на стол, опустив голову.
        - Нет, не полегчало. Мсти тому, кто ближе, да?
        - Точно,- капитан невесело хмыкнул.- Ладно, я тоже не прав. Ни у тебя, ни у меня не хватило силенок гавкнуть на Конри, так что мы оба хороши. Вольно ж нам друг друга обвинять и скалиться. Смельчаки мы с тобой, Кэдвен. Есть, чем гордиться.
        - Я знаю, как его свалить,- вдруг призналась Грэйн.- Как свалить Конри. Но одна я не справлюсь. Он просто раздавит меня, как отца моего раздавил, да еще и в таком дерьме измажет, что мое имя еще триста лет не отмыть будет. Но… мне кажется, что шанс есть. Ты со мной, брат-волк?
        Он взял ее за подбородок, развернул к себе, заставляя поднять голову и смотреть в лицо. И спросил:
        - А почему ты уверена, что я не сдам тебя, Кэдвен?
        - Потому что ты не сдашь,- спокойно ответила она.- Ты был свидетелем моего посвящения, принял меня из костра Локки. И ты сдашь меня, брат-волк?
        - Нет. Не сдам,- Фрэнген отпустил ее и ненадолго умолк. А потом сказал: - Излагай. Только давай вкратце.
        Грэйн и не собиралась пока вдаваться в подробности. По правде-то, плана, как такового, у нее не было, так, одни наброски - и твердокаменная уверенность, что в дельце с внуком Священного Князя она, Грэйн, предназначена в расход. Кстати, тайна личности Эгнайра Акэлиа эрн Фрэнгена если и поразила, то не настолько сильно, как предполагала женщина. Он только хмыкнул:
        - Уверена, что Конри решил сыграть с мальчишкой на себя? И сможешь доказать?
        - Нет у меня доказательств,- вздохнула эрна Кэдвен.- Ничего, кроме уверенности, что…
        - То есть твое слово против его слова.- Бывший комендант сморщил нос.- Нет, сестра-волчица, так не пойдет. Ты не свалишь Конри, ты сама свалишься. И меня утянешь за собой. А мне, когти Локки, и впрямь жалко моих свинок.
        - Не хочешь рисковать,- понимающе кивнула она, не слишком умело скрывая разочарование.- Что ж! Как хочешь. Что до меня, то лучше я сдохну, чем снова буду его шлюхой, и…
        - Погоди,- Фрэнген поднял руку, останавливая новый поток откровений.- Я не сказал «нет». Но ты слишком торопишься, Кэдвен. Я должен подумать. Но в любом случае щенка мы передадим лично в руки Священному Князю в обход лорда-секретаря. Осталось только придумать, как нам при этом спасти собственные задницы. А пока займемся насущными делами. Прежде всего нам надо взять лабораторию и высоколобых умников вместе с чертежами и винтовкой. Вот и пойдем их брать, а о лорде Конри подумаем после, если живы останемся. Согласна?
        - Ты - командир, эрн Фрэнген,- дернула подбородком Грэйн.
        Бывший комендант криво усмехнулся:
        - Ну уж нет. Локка, хвала ей, уберегла меня от такого ужаса. У нас с тобой разные командиры, Грэйн, и различные полномочия. Мне вполне хватает головной боли с моими пятнадцатью кровожадными засранцами. Так что сделай милость, побудь в сторонке и сама по себе, вместе с твоей бандой, идет?
        Однако несмотря на столь категоричное заявление, и Грэйн вместе с «бандой», и Фрэнген со товарищи отлично понимали, что действовать придется сообща, а потому командовать будет кто-то один. И нести ответственность за свои приказы - тоже. Надо ли говорить, как сильно обрадовался злосчастный командир диверсионного отряда этакой перспективе - пасти, образно выражаясь, целое стадо не просто гражданских, а и вовсе лиц… неясного статуса, половина из которых нуждалась не просто в охране, а в конвое?
        - Уверяю вас, эрн капитан,- подбавила в голос успокаивающе-мурлыкающих ноток Грэйн, заглядывая ему в глаза этак искательно: - Ни господину Акэлиа, ни, тем более, господину Тиглату, податься просто некуда. Ненавязчивый присмотр - вот и все, что им требуется. Нам с посвященным Апэйном вполне по силам этот присмотр обеспечить, верно ведь, Удэйн?- и незаметно пнула «братца-Удэйна» по лодыжке, чтобы не забывал подтверждать слова «сестрицы» уверенными кивками.
        - Ладно,- тяжко вздохнул капитан.- Уговорили. Но тогда подайте сюда этого щенка-студента. Я сам расспрошу его насчет лаборатории.
        - Не доверяете?- выгнула бровь ролфийка.
        - Кэдвен, я прослужил с вами три пятилетия, помните?- Еще один вздох бывшего коменданта вышел гораздо тяжелее предыдущего.- Давай не будем сейчас мериться опытом. Поди сюда, парень. И не цепляйся за эрну с графиней. Я пока что не собираюсь тебя пытать.
        Джона
        Так уж повелось, что власть имущие всегда поглядывали на ученый люд с недоверием и подозрением. Оно и понятно, когда человек вдруг ни с того ни с сего начинает искать способ извлечь пользу из водяного пара, или лягушек резать, или, хуже того, выводить формулы, от которых мозги расплавятся, то ждать хорошего не приходится. Ученые платили взаимностью, ограничивая полномочия градоначальства на своей территории. А потому строили храмы наук чуть ли не на отшибе, чтобы и ученым спокойно, и начальству приятно. Ициарский университет изначально закладывался как место, где граждане Конфедерации Свободных Республик будут познавать великую мудрость Предвечного и готовиться к служению. Синтафский Эсмонд-Круг не смутился отделением нескольких провинций во время Великого Раздора и не спешил упускать из-под контроля души верующих, а потому выделил преизрядную сумму на основание богословского университета в Ициаре. Новоиспеченные идберранские властители не слишком обрадовались, но и противиться не стали - выделили ученым тивам поле на окраине городишки, мол, устраивайтесь поудобнее, господа богословы, коли вам
охота, но в наши дела не суйтесь. А те и рады-радешеньки. Время шло, лес, разделявший город и университет, превратился в парк, но, как и прежде, любой студент прекрасно знал, как попасть на территорию заведения, чтобы никто не заметил. Эгнайр Акэлиа в этом смысле от других студиозов ничем не отличался. Он безропотно провел отряд к лаборатории и даже показал самое удобное место, чтобы на время спрятаться. Молодой человек после собеседования с капитаном Фрэнгеном совсем сник и пал духом. Джоне хватило мимолетного взгляда на него, чтобы убедиться - внук Вилдайра и не помышляет о побеге, как кролик, завороженный взглядом змеи, он парализован мистическим ужасом. Видимо, та стремительность, с которой ворвались в его жизнь настоящие ролфи и шуриа, выбила у Эгнайра почву из-под ног.
        А вот тайные и явные намерения господина Тиглата требовали неусыпного внимания. Джона впилась ему в предплечье коготками, словно ловчий сокол в перчатку охотника. Шуриа шуриа видит не только издалека, но почти насквозь. К тому же, будь леди Янамари на месте идейного борца за свободу Шанты, она бы обязательно попыталась сбежать.
        Вокруг были одни ролфи, сплошные ролфи. В такой зубастой компании любой шуриа чувствует себя неуютно и мечтает ускользнуть. Пятнадцать мрачных волкообразных солдат во главе с капитаном Фрэнгеном - это испытание для нервов детей Шиларджи. Оттого они с Шэйзом Тиглатом и жались друг к другу, как заблудившиеся в лесу малыши.
        Да еще Грэйн бросала на подругу странные, неласковые взгляды. То ли встреча с бывшим комендантом форта Логан подействовала на эрну так угнетающе, то ли предстоящее побоище не радовало, но на все ободряющие улыбки Джоны она отвечала угрюмым сопением.

«Вот все они такие. Ты их любишь всем сердцем, тревожишься за них, клыкастых, тоскуешь в разлуке, а они рычат и сверкают зубищами»,- с грустью думала графиня, ничуть не сомневаясь, что возлюбленная Вилдайра - Аслэйг точно так же огрызалась на свою подругу Эяршву. А ведь она с такой настойчивостью искала способ снять с шуриа Проклятье. Вообще-то прочитанное этой ночью в тетради Аслэйг не давало Джоне покоя ни на миг. «Один ответит за всех» - что означают эти слова? Кто ответит за всех шуриа? И спросить некого, и подумать как следует некогда.
        Они с Тиглатом едва поспевали за стремительными ролфи и, должно быть, смотрелись со стороны не столько подозрительно, сколько комично. Крадущиеся по кустам серые тени, целеустремленная размашистая поступь эрны Кэдвен в компании с бравым Удэйном и вялым Эгнайром, а следом семенят двое шуриа - дамочка в модном капоре и щеголеватый господинчик.
        - Великие Духи, только бы никто не увидел,- шептал перепуганный Тиглат.- Только бы не столкнуться с полицейскими.
        - Боиш-ш-шься?
        - Боюсь,- честно признался тот.- То, что они вытворяют,- форменное самоубийство. Их всех перебьют. И нас за компанию.
        - Не хочется умирать в обществе ролфи?
        - Абсолютно.
        - А среди сородичей?- зловеще полюбопытствовала графиня.- На Шанте потрясающие закаты и, как утверждает моя… эрна Кэдвен, рассветы тоже. Это я к тому, что тебе, дорогой Шэйз, отсюда есть только одна дорога - на Шанту. Пора своими глазами увидеть родину, для которой ты сделал столько всякого-разного. О, да вы, похоже, обижены, господин Тиглат. Отчего?
        - Я всегда любил свой народ,- буркнул шуриа.
        Он уже понял, что пререкаться со злоязычной графиней можно до бесконечности. Она все равно оставит последнее слово за собой.
        - Издалека. Ничего-ничего, у тебя, дорогой Шэйз, еще будет время на более близкое знакомство. Я сделаю все возможное, чтобы ты оказался на родине предков. Да тебе и деваться-то больше некуда.
        - Это еще почему?
        - Потому что, когда помрет тив Алезандез, эсмонды быстро смекнут, кто приложил к этому событию ручонку.
        - Да тише вы там! Расшипелись!- грозно рявкнула на них Грэйн, не оборачиваясь.
        - Я имел право на месть,- вспыхнул Тиглат и пребольно ущипнул женщину.
        Истинно шурианский способ подчеркнуть свой гнев.
        - Я тоже, драгоценный мой. Яд, умерщвляющий сейчас тива, предназначался тебе.
        И тоже через одежду впилась пальцами в руку Шэйзу. Тот аж побелел, но сдержался.
        Джона специально распаляла себя, дабы не впадать помимо воли в неуместную задумчивость.

«Один ответит за всех» - сказала дева Сигрейн. Все шуриа расплатились за смерть Удэйна эрн Кармэла, теперь один шуриа должен выкупить всех… Но как? Ответ вертелся на языке - единственно верный. Проклятья не бывают без условий, и условия эти одновременно просты и страшны в исполнении. Тут нужно идти до самого конца и, если уж решился, то не отступать, чего бы это ни стоило. Не отступил же Удэйн-Завоеватель, не сбежала Сигрейн, и смолчал верховный шаман. Ролфи и шуриа, шуриа и ролфи - их не разделило Проклятие, как думалось, нет. Оно связало два народа навеки. Вот и теперь, рядом с Грэйн, легче преодолевается Порог и «змеиный» час делается короче. И ходит по земле Джэйфф Элир, которого выкупила у Внезапной Смерти эрна Кэдвен, как живое доказательство того, что иногда стоит рискнуть и попросить у богов невыполнимого. Все так просто… Попросить… Великие Духи!
        От неожиданности Джона споткнулась и повисла на руке у Тиглата.
        - С вами все в порядке?
        Она помотала головой и мысленно крикнула: «Да! Со мной все прекрасно. Я только что поняла! Я догадалась, моя Грэйн! Я теперь знаю».
        Осталось лишь проверить. Дожить и проверить.
        Когда вокруг такое количество вооруженных мужчин, то требовать себе заряженный пистолет, чтобы идти на штурм плечом к плечу, неразумно и даже, прямо скажем, глупо. Но очень хотелось, просто руки чесались.
        - Как думаешь, он нас предаст или нет?- спросила Грэйн, подразумевая Вилдайрова внука, который уже успел войти внутрь лабораторного корпуса.
        На первый взгляд - премиленький кирпичный домишко, весь, до самой трубы на крыше, увитый плющом. Ящики с пестрыми виолами, кружевные занавески и колокольчик звонка отвращали любое подозрение. В таком домике мог проживать профессор самого мирного нрава, но ни в коем разе не изготовливаться страшные смертоносные ружья.
        Джона ответила, почти не раздумывая:
        - Побоится. Он уже взвесил все за и против и решил, что родство со Священным Князем выгоднее.
        - Ну-ну,- ролфийка не сдержала глумливого смешка.- Выгодно, говориш-ш-шь.
        Шуриа тоже хотелось шипеть по-змеиному. Не повезло Вилдайру с потомком, загнила среди корыстолюбцев чистая «волчья» кровь. Нет для Эгнайра Акэлиа ничего святого и не будет. Может быть, права эрна Кэдвен, и пусть бы Хозяин Архипелага никогда не узнал про родственника?
        А ролфийские диверсанты сидели по кустам бесшумно, не курили, не сопели, не чесались, и казалось, что и не дышали вовсе. Хорош-ш-шие солдаты. Вот что-что, а воины у ролфийских мамаш получаются прекрасные. Гораздо лучше, чем гражданские тивы.
        - Внимание!- насторожился капитан Фрэнген и предупреждающе поднял руку.
        Джона поклясться была готова - у разжалованного коменданта форта заострились уши.
        И верно. В дверном замке провернулся ключ. Это внук Священного Князя выполнил свою часть уговора.
        - Вперед!- скомандовал ролфийский командир.
        - А вы оба сидите здесь, пока не позову.
        Грэйн по-прежнему злилась на шуриа и не хотела сменять гнев на милость. Джоне не привыкать, а Шэйз втянул голову в плечи, словно на него прикладом замахнулись. Грозна эрна Кэдвен, ох, грозна!
        Любопытство леди Янамари оказалось прямо-таки диллайнским, поэтому едва первый ролфийский солдат сунулся в дверь, как она содрала с головы шляпку, на четвереньках выползла из кустов и стала прислушиваться к происходящему внутри. К счастью, вышколенные диверсанты сработали без сучка и задоринки, обойдясь даже без стрельбы.
        - Ну что там?- дергал Джону за подол Тиглат.
        Он уже и думать забыл о побеге. Да и куда бежать? Через стену, отделяющую университет от парка, без лестницы не перелезешь, калитка закрыта на замок, а идущий через учебные корпуса шуриа обязательно привлечет к себе внимание зорких студиозов. А чем кончится встреча с патриотически настроенными идберранцами, еще не известно.
        - Эй! Что вы тут делаете?
        Объяснить дородному господину в старомодном парике и темном сюртуке, чем занята шурианская дама, стоя на четвереньках и спрятав зад в кустах, было непросто. Тем более что в тех же зарослях сидел франтоватового облика мужчина. Поэтому Джона с Шэйзом не стали оправдываться, а поспешили ретироваться и быстренько… ну, да, правильно - скользнули в чуть приоткрытую дверь домика-лаборатории, в надежде, что смертоубийство там уже закончилось и ролфи захватили всех его обитателей. Шуриа ведь и положено ускользать, не так ли?
        - Господа, господа! Куда вы?- тревожно пропищал господин в парике.
        Но Джона уже задвинула щеколду изнутри. Крепкий парень-диверсант, стороживший вход, если и удивился, то виду не подал, справедливо решив: наше дело маленькое, а с ползучими кузенами пусть начальство разбирается.
        Грэйн бросила на обоих шуриа злобный взгляд и оскалилась. Мол, я же просила подождать сигнала!
        Графиня в ответ состроила невинную гримасу. Тиглат спрятался у нее за спиной. Похоже, единственным бастионом, за которым можно укрыться от свирепых хёлаэнаев, была сейчас эта миниатюрная дамочка.
        Грэйн
        У каждого в жизни случаются такие моменты, когда позади - лишь темнота, а вперед и вовсе страшно заглядывать, ибо верхним чутьем чуешь - будет только сложнее и хуже. Про традиционное потирание шеи, с некоторых пор превратившееся у Грэйн в дурную привычку, лучше промолчать - до красных пятен дотерла уже. И мгновение триумфа в подобной ситуации необходимо, словно глоток воздуха утопающему или слабина в петле - висельнику. Или нюхательная соль - чувствительной даме. А если объективных причин для торжества нет, значит, нужно создать себе это победоносное мгновение: самой хоть на минуту поверить в удачу - и других в том убедить.
        А потому в разворошенное помещение лаборатории эрна Кэдвен вошла поступью по меньшей мере княгини, с торжествующей ухмылкой на устах и уверенностью в жестах и взоре. Окинула одобрительным взглядом уложенного на полу изобретателя, прошлась взад-вперед, едва не наступая ему на волосы и стараясь топать погромче. А потом встала, заложив руки за спину, расставив ноги и вздернув подбородок. И изрекла со снисходительным удовлетворением победительницы:
        - Встать.
        Двое невозмутимых волчар из фрэнгеновских диверсантов, которых капитан выделил для охраны пленника, с каменными мордами поторопили брата Мастера легкими шлепками прикладов по ягодицам. Сам бывший комендант, глянув на все это, присел на краешек стола и беззвучно фыркнул, но портить Грэйн спектакль не стал, молчаливо признавая разграничение полномочий. Его дело - захват и удержание лаборатории, пленники же, буде таковые случатся, принадлежат «канцелярии» Конри, то есть в данный момент - эрне Кэдвен. Вот ей теперь с ценной добычей и возиться.
        - Честь имею представиться - офицер для специальных поручений Собственной Его Священной Особы Канцелярии посвященная Локки лейтенант эрн Кэдвен Грэйн,- приступила к отправлению привычного ритуала ролфийка.- Сим объявляю вам, сударь ученый, что отныне вы являетесь пленником ролфийской короны. Не пытайтесь бежать или сопротивляться - это бесполезно и чревато для вас самыми печальными последствиями. Господин Акэлиа, вы можете отойти от него. Благодарю за службу.
        Ни в одном языке подлунного мира, что современном, что древнем, не нашлось бы слов, чтобы описать, какими взглядами господин изобретатель наградил юношу после этого заявления. Помолчав минуту, брат Мастер высказался вслух:
        - Маленький ролфийский мерзавец! Волчий выкормыш! Сучий послед, да тебя…
        - Брат Мастер, я полагаю?- прервала поток красноречия Грэйн.- Вы - поистине многогранная личность, сударь. Истинно говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Примите мое искреннее восхищение разнообразием ваших интересов, господин профессор Ардан Лау. Итак…
        - Я ничего вам не скажу, грязные дикари, нечисть и язычники,- с достоинством отрезал брат Мастер.- Можете меня пытать, если хотите. Как только охрана выбьет вас отсюда, в первую очередь я сам, лично, займусь тобой, щенок и предатель…
        - Да вы не оглядывайтесь, сударь, храмовой страже сейчас не до вас,- снова не дала ему развить мысль эрна Кэдвен.- И на чудесное появление тива Алезандеза тоже можете не рассчитывать. Мы о нем уже позаботились. В самое ближайшее время Благой Алезандез Лойх воссоединится со своим божеством. Буквально. А что до юного господина Акэлиа - друг мой, ну вот кем надо было быть, чтобы поверить в то, что чистокровный ролфи и в самом деле готовится стать тивом, да еще и гражданским? Право же, во всех этих шутках насчет детской беспомощности ученых касательно всего, что происходит за стенами храма науки, есть доля истины. Молодой человек столь высокого происхождения, как Эгнайр, конечно же, рисковал, внедряясь в вашу организацию, господин Лау, однако теперь у Его Священной Особы Вилдайра Эмриса есть все основания гордиться внуком. Все-таки кровь Священного Князя дает о себе знать даже через поколение!- и благостно, даже умиленно посмотрела на Эгнайра, икнувшего от такого внимания. Даже ролфийские диверсанты настороженно задергали ушами.- Как? Вы разве не знали?- мурлыкнула эрна Кэдвен, улыбаясь господину Лау
во все белые зубы.- Экий вы оказались… неразборчивый в выборе адептов, брат Мастер. Это вам, сударь мой, не шурий потрошить. Извольте-ка отвечать! Каков состав вашей группы, работающей над созданием казнозарядной винтовки?
        Все-таки долгое общение с изворотливыми гадами - возлюбленными «кузенами»-шуриа - для ролфи даром не проходит. Примерно так подумала Грэйн, когда вся схема плана, который она сейчас воплощала, вспышкой возникла перед ее мысленным взором. Эрна Кэдвен сперва начала импровизировать, а только потом осознала, что поток дезинформации, льющийся в уши пленника, бесконечно полезен, с какой стороны ни глянь. Вот теперь юный Эгнайр точно никуда не денется при любом раскладе. Один есть. А теперь - приправить это экзотическое кушанье из полулжи и полуправды пряностью в виде господина Тиглата. Опять же, время поджимало. Секретность лаборатории и ее уединенное расположение давали диверсантам приличную фору, однако слишком затягивать разговор с господином профессором не стоит. Кроме того, и Фрэнген начал посматривать с иронией. Нельзя же ударить в грязь мордой перед бывшим командиром и, что скрывать, наставником!

«Если уж нырять, так поглубже!- решила Грэйн.- Была - не была. Где один, там и второй!»
        - Состав вашей группы, господин Лау,- терпеливо повторила она.
        - Ха!- ответил брат Мастер и демонстративно покосился на большие напольные часы.
        - Вы прямо-таки вынуждаете меня применить иные методы,- вздохнула Грэйн.- Ваша смелость объясняется тем, что ролфи, как известно, редко пытают врагов, не так ли? Но вы, кажется, забыли, сударь, что милостью богов мы теперь воссоединились с нашими возлюбленными кузенами, детьми Глэнны,- и поманила мгновенно позеленевшего Тиглата: - Идите-ка сюда, милейший Шэйз, поближе. Воссоединились и не собираемся пренебрегать теперь их талантами. Надеюсь, в талантах шуриа касательно убеждения врагов вы не сомневаетесь, брат Мастер? Все-таки хорошо лорд Конри все придумал с этой «Эджартой»! Одна только операция на Шанте чего стоит! Когда б мы сумели заманить в ловушку почти половину военного флота Идбера, если бы не господин Тиглат и его «повстанцы»? Правда, потом нашему Шэйзу пришлось пойти на огромный риск, чтобы внедриться в окружение Алезандеза и выйти на Эгнайра, но результат того стоит, согласитесь: мы здесь, и Алезандез успешно ликвидирован. Полагаю, одним только орденом тут не обойдется, Шэйз. Ваш героизм… О!
        Видимо, перспектива прославиться в веках как ролфийский герой-разведчик - это было уже слишком для истерзанных нервов лидера «Эджарты». Или ролфийка все-таки перестаралась. Грэйн с досадой посмотрела на оседающее на пол тело идейного борца с ролфийским владычеством и хмыкнула:
        - М-да, хилый нынче повстанец пошел. Жаль! Впрочем, неизвестно, как долго мы сами продержались бы с едва не вскрытым черепом! Придется ему еще и пенсион по ранению выбивать…
        - Кэдвен,- вмешался капитан.- Сворачивайте ваш бродячий цирк. Время.
        - Как скажете, мой эрн,- пожала плечами она и, резко ухватив брата Мастера за горло, отшвырнула его к стене, приставила скейн к его уху и прорычала с клацающим ролфийским акцентом: - Состав. Твоей. Группы. Быстро!
        - Да пошла ты, сука.
        Тратить время на разъяснения, почему этот ответ - неправильный, Грэйн не стала. В конце концов, для того чтобы изобретать винтовки, мочки ушей не слишком нужны, верно? Лау взвыл не хуже одинокого Маар-Кейл на болоте, дергая головой и пытаясь зажать окровавленное ухо. Ролфи сверкнула зелеными глазищами и демонстративно понюхала отрезанный комочек плоти, быстро облизнув губы. Отиравшийся в сторонке Эгнайр Акэлиа тихонько всхлипнул.
        - Состав. Твоей. Группы.
        - Все уже выехали!- выкрикнул Лау.- Здесь никого нет! Бешеная сука!
        - Материалы по проекту?
        - Все здесь! И чертежи, и образцы. Я не хотел отправлять их раньше времени. Группа не смогла вывезти…
        - Вот спасибо,- совершенно нормальным голосом поблагодарила эрна Кэдвен, отбросила кусок уха и отпустила диллайн. Неровно дыша, изобретатель сполз спиной по стенке и сжался в комок на полу.
        - Работаем,- приказал Фрэнген своим людям и неодобрительно покачал головой: - Долго возилась, Кэдвен. А начинать надо с яиц, а не распинаться тут… Сержант! Тащи этого мужеложца в кладовку и запри там. И подберите тут всю бумагу, даже если она уже порвана на подтирки! А вы возьмите щенка и займитесь винтовкой, эрна. Вдруг из образца уже можно стрелять… Что за?..
        В наступившей тишине все услышали, как бурно рвет стоящего на четвереньках Эгнайра. Отрезанная мочка профессорского уха лежала на полу прямо рядом с ним. - Красавица…- эрна Кэдвен нежно поглаживала полированное, покрытое теплым вишневым лаком ложе опытного образца нового чудо-оружия и вполголоса мурлыкала: - Совершенство… Джойн! Да Джойн же! Ты только посмотри, нет, ты только глянь… Видишь, все восхитительно просто: быстро повернуть вверх вот эту рукоятку с шариком… оп-па… затвор назад… Вот и патронник. Так…- ролфийка покрутила в пальцах чудной патрон - с бумажной гильзой и картонным поддончиком внутри, вроде маленького стаканчика.- А капсюль - внутри, представляешь? Чудеса какие! Теперь патрон в патронник, вот так, затвор впе-ер-ред и снова повернуть. Все! Никаких тебе навинчиваний капсюля на трубку, все уже готово для заряжания, все уже внутри патрона! Гильза сгорит вместе с порохом, а остатки просто вынесет из ствола пороховыми газами. Ну здорово же, согласись!
        Шуриа неопределенно пожала плечами и хмыкнула. Особенного восторга аристократическое смуглое лицо графини не выражало, а господин Тиглат, коему по роду занятий должно было быть интереснее всех устройство этой новой смертоносной игрушки, после обморока был все еще не в состоянии восхищаться. Впрочем, Грэйн и не особенно нуждалась сейчас в их восторгах, ей хватало собственных. Винтовка была… прекрасна! Поистине прорыв в оружейном деле, не меньший, пожалуй, чем изобретение «химического» замка. Жаль, так мало вокруг настоящих ценителей!
        - Дальнобойность увеличена,- продолжала бормотать ролфийка себе под нос.- Скорострельность… выстрелов пять-шесть в минуту, пожалуй! Про перезарядку и говорить нечего. Жаль, что эта красавица войдет в историю как винтовка Лау…
        - А что с устройством затвора?
        - Когти Локки, эрн капитан!- сердито вскинулась Грэйн.- Вы подкрадываетесь, будто шуриа! Что наш пленник?
        - Сидит,- улыбнулся Фрэнген.- Что ему еще делать? Отличное местечко, кстати: мы тут до самого подхода эрн Рэймси можем досидеть, если высовываться не станем. И, Кэдвен…- он сморщил нос: - Не перегибай. Давай на «ты». А то и мне непривычно, и тебе неудобно.
        - Давай!- оживилась эрна Кэдвен и, повеселев, поманила его наклониться поближе к винтовке: - Вот, смотри, какая хитрая конструкция! В затворе помещена боевая пружина, а ударник сделан в виде длинной иглы. Я нажимаю крючок, пружина высвобождается, толкает иглу, та пронзает дно патрона, заряд, накалывает капсюль - и бах! Гениально, я считаю. У этого Лау прямо-таки злодейский талант.
        - Преувеличиваешь,- пожал плечами капитан.- И гениальность конструкции, и талант изобретателя. Ну-ка, дай-ка…
        Разумеется, в устройстве чудо-оружия эрн Фрэнген разобрался гораздо быстрее своей бывшей подчиненной, да и в подсказках ее не нуждался. И - кто бы сомневался!- моментально нашел в конструкции винтовки Лау несколько недоработок и спорных моментов.
        - Первое и основное, Кэдвен, это патрон. Хоть режь меня, но мне не нравится картонная гильза. Ты сама знаешь, как мгновенно размокает от сырости современный бумажный патрон - так вот этот придет в негодность так же быстро.
        - Хм,- выпятила губу Грэйн.- Зато наконец-то хоть кто-то догадался сделать его унитарным. Это - огромный прыжок вперед, согласись.
        - С этим соглашусь,- Фрэнген кивнул.- Но все-таки считаю, что будущее за металлической гильзой. Такие патроны были бы прочны и не боялись сырости. Если бы взять, к примеру, латунь… такая гильза в момент выстрела раздавалась бы, прижималась к стенкам патронника и не давала бы пороховым газам прорываться в затвор, к лицу стрелка…
        - Ну, хорошо,- ролфийка нахмурилась.- Но в этой конструкции самое важное - вот эта игла, накалывающая капсюль. Латунь она не пробьет. И что же делать?
        - Вот когда я буду знать, что с этим делать, Кэдвен, тогда и получу премию Оружейного Двора Е.С.О. А пока что…- он развел руками.- Но вот тебе одно предложение, на пробу: что, если поместить капсюль не внутри патрона, а на донце гильзы? Тогда можно будет сделать иглу короче и толще, следовательно, прочнее. Но ты права в одном - этот монстр и в самом деле изменит лицо современной войны. Чую, что плотные ряды и стройные колонны вскоре останутся только для парадов. Встречать в плотном строю огонь из таких малышек - самоубийство. Кстати, я пока не видел, как она стреляет.
        - Тут у них достаточный запас,- Грэйн показала на плотно набитую готовыми патронами коробку.- Так что, если нас вдруг начнут штурмовать, можно будет и опробовать.
        - Первый выстрел будет твой,- усмехнулся Фрэнген.- Ну, а потом дашь и мне поиграться?
        - Разумеется, эрн,- она улыбнулась в ответ.- К слову, о штурме… как думаешь, стоит ждать чего-то подобного?
        - Кэдвен, ну подумай сама - кто может попробовать нас отсюда выбить? Охрану мы сняли так тихо, что и листика на окрестных кустах не шелохнулось.
        - Полиция? Нет…- Грэйн по привычке пожевала губу.- Нет, у них наверняка недостаточно полномочий. В конце концов, если полиция заинтересуется, что происходит в этом домике, мы возьмем за шкирку Эгнайра и выставим его в окошко, чтобы он их успокоил. Гарнизона тут… можно считать, что нет. Ополчение?
        - Угу,- ролфи даже не попробовал скрыть глумливый смешок.
        Эрна Кэдвен кивнула, соглашаясь. Ополчение из лавочников и менял против боевой группы обученных ролфийских диверсантов - это даже не смешно.
        - Разве что подкатят пушку?- предположила она.
        - Это ту трехфунтовку, из которой они устраивают салют по праздникам, что ли? Ну-ну. Пока подкатят, да пока наведут… Эрн-Рэймси успеет не только дойти до нас, но и выкатить пару бочек «Слез Морайг» в честь победы. Нет, Кэдвен, единственное, что может нам здесь угрожать,- это колдовство диллайн. И храмовая стража…- он успокаивающе улыбнулся.- Но не переживай. Укрытие неплохое, да и мы все - ребята стреляные… Хм…- бывший комендант вдруг повел носом и дернул ухом, прислушиваясь. - Мне кажется - или что-то подозрительно потемнело?
        - Что?- Грэйн насторожилась и дернулась было к двери в прихожую, но он удержал ее.
        - Будь здесь. Тебе есть чем заняться.
        И быстро вышел, на ходу окликая часового.
        Эрна Кэдвен сморщила нос и чихнула. Ей отчего-то почудился вдруг запах горящих перьев, да и в ушах будто бы зазвенело. Склонив голову чуть набок, ролфийка подозрительно прислушивалась, но ничего определенного разобрать не могла.
        - Грэйн!- дернула ее за рукав подобравшаяся поближе шуриа.- Грэйн, это - набат?
        - А мне показалось, то ли канонада вдалеке, то ли гроза,- пожала плечами ролфи.- А впрочем… О, снова!
        Теперь ошибки не было. Вдалеке, в Ициаре звенел пожарный набат.
        Алезандез Лойх и Форхерд Сид
        Первую половину ночи он промучился от изжоги и резких внезапных болей в животе. Кишки словно на куски разрывало, за грудиной пекло, а в глотке пересохло так, что жажду невозможно было утолить ни водой, ни магией. Алезандез списал дурное самочувствие на изобильный ужин. Суп с креветками и осьминогами был лишним, и бланманже на десерт, к слову, тоже. Не пошли морские твари и сытные сласти впрок, оттого и бунтует чрево. Когда страдающий тив осушил кружку настоя зверобоя, тысячелистника и сушеницы - стало немного легче, но не настолько, чтобы сразу заснуть. Что ж делать, пришлось пускать в ход магию. Обращать волшебство исцеления на самого себя под силу только очень опытному чародею-эсмонду, да и не всегда это дозволено. Но кто в указ столь несвоевременно занемогшему предстоятелю?
        Молитва-заклинание, естественно, подействовала почти сразу. Дышать стало легче, в животе улеглась боль, и как-то потянуло в сон.

«Ну и ладушки! Главное - провести церемонию, а потом займемся врачеванием. Может, даже на диетку сядем,- утешал себя эсмонд, засыпая.- Посидим на овсяночке с киселиками, и все пройдет».
        Поутру он чувствовал только общую слабость в конечностях.
        - Ничего-ничего. К обеду… то бишь к полудню расхожусь,- успокоил Алезандез своего помощника - тива Форхерда.
        Ритуал требовал сосредоточения, полного отрешения от всех мирских забот, а когда тебя собственные руки-ноги едва слушаются, то сконцентрироваться будет нелегко.
        - Если необходимо, то мы вполне можем перенести на завтра.
        - А вот и не можем!- отрезал эсмонд.- Мне ли вам объяснять, что нынче самое подходящее время для нанесения превентивного удара? Когда эрнРэймси подойдет к окраинам Ициара, будет поздно. А случится это уже завтра.
        Чувствуя рвущееся наружу недовольство патрона, Форхерд поспешил удалиться. Алезандез - человек сложный и злопамятный, как настоящий шуриа, даром, что диллайн. Ему лучше не противоречить в неподходящий момент, а то аукнется потом.
        А денек-то выдался жаркий, и непролившаяся гроза отомстила жителям Ициара, ударив по их головам солнцепеком, а тела обернув во влажную ткань духоты. В такой день не то чтобы чародействовать, даже заставить себя поесть и попить - тяжкий труд.
        Столь приятный в ношении шелк торжественных одеяний сегодня омерзительно лип к коже, которая нестерпимо зудела от каждого прикосновения. Алтарь, незримый свет которого давал глазам отдохновение, сиял так, что по лицу тива Алезандеза струились слезы. Наверняка его помощникам думалось, будто патрон пребывает в благоговейном трансе и мокрые дорожки на его округлых щеках от душевного умиления. Созерцать божественное - это же истинный восторг. А потому морды других священнослужителей аж лоснились от счастья. К горлу подкатила тошнота.

«Идиоты! Дети дураков и внуки недоумков! Воистину вы - пища для Предвечного и ни на что большее не годны»,- подумал он, но с губ его полились совсем другие слова - гладкие и сладкие, точно леденцовые конфетки:
        - Братья мои, приобщенные к великой благодати Предвечного, к Силе его и Могуществу, настал час испытаний для нас и для нашей веры. Мятежник Аластар Эск, продавшийся грязным язычникам с Ролэнси, трусливо натравил на Идбер своих псов. Одновременно от нас, истинных сынов Предвечного, отреклись синтафские ретрограды, фактически оставив на растерзание волчьей стае. Что же делать, спросите вы? А я отвечу - действовать. Доказать всем и каждому, что наша Вера есть Сила, что Предвечный всегда сторицей вознаграждает искренне верящих, наделяя их чудесными способностями. И это так же верно, как то, что нечестивые души он карает беспощадно.
        Но отчего-то не радовала тива Алезандеза та поистине шурианская хитрость, с которой он сумел обойти Эска, выпустив свой эдикт «О душах нечестивых». Этот упреждающий удар пришелся точно в цель. Одно дело, когда какой-то предатель клевещет на Предвечного, и другое дело - мудрые разъяснения эсмонда. У любого обывателя сразу возникает резонный вопрос: «Если тив, который и сам диллайн, продолжает служить богу, значит, не боится быть пожранным? Следовательно, Эск нагло врет. Или привирает себе на пользу».
        Еще вчера умный маневр радовал несказанно, и тут вдруг такая апатия. Отчего бы?
        - Обратимся же к Предвечному в молениях наших. И пусть пошлет он на головы врагов смертельные напасти… э… нескончаемый дождь…
        За дождь - прохладный и освежающий - тив Алезандез сейчас бы душу отдал. Он задыхался в спертом воздухе храма. От запаха благовоний к горлу подкатывал ком.
        - Дождь проливной, ледяной и бесконечный,- стонал эсмонд.
        Его сотрясал озноб и бросало то в жар, то в холод. Помощники что-то говорили с до боли знакомыми интонациями, но ни единого слова не разобрать. Как во сне…
        Форхерд раскрывает рот, но голоса не слышно совсем. Голова кружится, туман застилает глаза, а боль в животе становится почти непереносимой.
        - Пусть же холера уносит жизни наших врагов.
        Алезандез по-рыбьи хлебнул вязкого воздуха. Его легкие отказывались принимать густую смесь ароматов, от курений першило в горле.

«Да что ж это такое происходит? Словно шурианским ядом отравили…- подумал измученный тив и вдруг понял, что старая присказка - не просто слова.- Тиглат! Проклятый змей! Так это же он меня…»
        Кровь хлынула изо рта эсмонда, и он, как подкошенный, рухнул прямо на алтарный камень, пятная его и тем самым непоправимо оскверняя святость храма.
        - Ш-ш-ш-шэйз Ти-глат… это он…- булькал Алезандез, содрогаясь всем телом.
        Где-то невдалеке ударили в набатный колокол. Три резких коротких звона, затем протяжный. В городе враги? Откуда? Пожар?
        - Что? Что с вами, Благой?
        Тив Форхерд склонился над патроном и пытался нюхательной солью привести его в чувство.
        - Да помогите же! Лекаря! Целителя!
        Колокол неистовствовал, предупреждая об опасности и призывая граждан Ициара к решительным действиям.
        - Отрава… Тиглат…- прошелестел эсмонд и потерял сознание.
        От шурианского зелья нет противоядия - это все знают. Там, внутри тива Алезандеза, уже, должно быть, и органов целых не осталось - сплошное месиво из кровоточащей плоти.
        Форхерд почти заслонил собой патрона от других тивов. Это ведь он привел убийцу, и если об этом станет известно… Уф! Прямо в холодный пот кинуло.
        - Я попытаюсь, я попробую что-то сделать, не мешайте только.
        Он обязан был рискнуть и хотя бы попытаться помочь Алезандезу. Даже если ничего не получится, все увидят, что для спасения сделано было все возможное. Ну, или почти все.
        Благой, прежде чем пасть без сил, начал ритуал - произнес нужные слова канона, расставил в правильном порядке колдовские артефакты, а значит, пребывал сейчас душой в самой непосредственной близости к Предвечному.

«Что ж… Будь что будет…» - решил Форхерд Сид.
        Каждый удар языка колокола по гулкой бронзе, как ступенька на лестнице, ведущей в небесный храм, расположенный прямо над куполом здания ициарской молельни и являющийся его зеркальным отражением. Место, где всегда Свет и всегда Тьма. Обычно Предвечный нисходит к служителю, и очень редко тив поднимается к своему богу. Во всяком случае, до сих пор Форхерду делать этого не приходилось.
        И поначалу эсмонду показалось, будто оскверненный кровью земной храм исказил отражение, как это случается с разбитым зеркалом. Но иллюзорные стены оставались нерушимы, а их сияние ничуть не померкло. Дело было в другом - в том, что творилось с духом Алезандеза Лойха. Душу своего патрона Форхерд не видел, он ведь не шуриа, но он точно знал и чувствовал - ее кромсало Нечто, более всего напоминающее механизм. Не по виду, а… по сути.
        Для Алезандеза, по его собственным словам, давно не оставался тайной способ существования Предвечного, эсмонд относился к богу как… к неразумному животному. И это «животное», по его мнению, было сейчас голодным и слабеньким, а сам Ициарский Ворон - сильным, очень сильным. Казалось, Алезандез не боялся даже смерти, много раз со снисходительным смешком уверяя, что уж кто-кто, а он Предвечного не только запряжет, но и верхом поедет, если понадобится.
        Однако ж то, что поглощало душу отравленного эсмонда, как раз «животным» не было. В том смысле, что никогда не являлось Живым.
        Там, внизу, на окровавленном полу умирал тив Алезандез, медленно и мучительно, ибо только так и умирают от шурианского яда, его сердце еще билось в груди, а душа была уже наполовину сожрана. Безвозвратно утрачена, развоплощена, уничтожена.
        Так и привычный мир Форхерда Сида окончательно рухнул и рассыпался на куски, каждый из которых мельче песчинки и острее стеклянного осколка. Они молились… паровому станку, глухому безжизненному творению диллайнских мудрецов-магов, тому, что неспособно понимать и чувствовать. Их Вера лишь открывала клапан, откуда текла магия.

«Коровка? Молочко? Как бы не так, патрон»,- горестно вздохнул Форхерд.
        Уже не тив, ибо после случившегося и открывшегося нельзя оставаться служителем этой… конструкции. Даже вряд ли он теперь будет магом, так как брать силу из подобного источника невыносимо противно.
        Колокол звонил и звонил, перекрывая шум проливного дождя. В храме было сыро, многолюдно и страшно, смердело кровью.
        - Преподобный, вы себя как чувствуете?
        - Очень нехорошо,- прошептал Форхерд.- Я ничего не смог сделать для Благого Алезандеза.
        - Но он ведь теперь с Предвечным. Это - счастье.
        Юноша-тив выглядел таким невинным, таким наивным, что бывшему служителю Предвечного стало стыдно. Еще один птенчик, которого ждет не вечная жизнь в божественной благодати, а Жернова и Ничто.
        - Да уж… счастье…
        - Мы будем молиться.
        Это невыносимо было слушать. Хотелось заткнуть уши ладонями и послать мальчишку подальше самыми черными словами. Но никто не расходился, все пялились на мертвеца и боялись сделать шаг за стены храма.
        - Куда же вы, преподобный?- слабо спросил юный диллайн, когда Форхерд побрел к выходу.- А церемония?
        - Храм осквернен убийством, молодой человек.
        - Но…
        - Мне пора. Я ухожу.
        Знать бы, куда теперь идти и что делать, а еще лучше - как жить дальше. И спросить не у кого.
        А колокол все никак не умолкал, словно хотел накричаться всласть за целый век вынужденного молчания. Что-то случилось, что-то невообразимое.
        Больше всего Форхерду Сиду хотелось вырваться из теснящих взгляд и вздох стен оскверненного храма. Впрочем, можно ли осквернить скверну? Получится ли сделать более грязной дорожную грязь, которую месят сапогами пешие путники? Вряд ли.
        Эсмонд шагал широко и размашисто, стремясь как можно скорее выбраться на улицу, но сделать это оказалось не так-то просто. Вся масса перепуганного народа по какой-то непонятной причине устремилась внутрь храма. Форхерду пришлось изрядно поработать локтями, чтобы пробиться к дверям.
        - Что случилось?- спросил он у храмового стража - рослого парня-ициарца, который из последних сил пытался сдержать напирающую толпу.
        Пришлось кричать во всю глотку, чтобы тот расслышал хоть слово в какофонии воплей.
        - Светопреставление, преподобный! Страшный ужас - что такое творится!
        И вправду! Над Ициаром собрались, должно быть, все тучи этого мира. В полдень стало темно, как ночью, только гораздо страшнее. Сумерки каждую минуту взрезались ветвистыми щупальцами молний, а дождь так и не шел.
        И в этот момент из клубящейся черной круговерти над храмом ударила молния. Да прямо по каменной кладке двора. Ослепительно белый корень, которым проросло через тучи небесное древо божественного гнева. На какое-то время диллайн ослеп. А следом громыхнул гром, полностью оглушивший эсмонда.

«Алезандез! Сдох, не довершив ритуал! Проклятье!» В гудящей тишине, поселившейся в голове Форхерда, отчаянные мысли бились точь-в-точь будто кони в горящей конюшне. Неоконченное колдовство, тем паче такое могущественное, какое призывал ициарский предстоятель, теперь обернулось против города и горожан. Предвечному все равно, на кого обрушивать свою мощь. Так твердили священные книги, но теперь-то стала понятна истинная причина. Паровому молоту тоже безразлично, по чему именно бить - по металлу или по пальцам неловкого кузнеца.
        Слух вернулся быстро, но первым, что услышал тив Форхерд, был истошный крик:
        - Горим! Пожар! Крыша горит!
        И перепуганные люди бросились из храма прочь. Диллайн подхватила живая волна из разгоряченных тел и понесла в сторону площади. Сопротивляться бесполезно, пытаться вырваться - тем более. Мужчины и женщины за несколько мгновений уподобились стаду неразумных животных, они бежали, кричали, топтали упавших и сами падали.
        Каким-то чудом Форхерду удалось остаться на ногах. Толпа унесла его от горящего храма, но называть это спасением было бы преждевременно. Вокруг горели дома, в которые попали молнии, и ветер только сильнее раздувал пламя. Черный едкий дым окончательно застил небо, и беспросветная тьма окутала Ициар. И когда не стало видно, где опасность и куда бежать за спасением, люди остановились. Женщины голосили, мужчины молились, кто-то просто лег на землю и приготовился встретить смерть.
        - Мы верим тебе! Мы молим тебя! Мы вверяем тебе души свои!- скулил рядом с тивом Форхердом какой-то толстяк-полукровка.
        Яркие вспышки молний на короткий миг освещали его мокрые, трясущиеся щеки и блестящие темные пуговки глаз, наполненные слезами.
        - Прими под руку, заслони и пощади нас, Предвечный!
        Остальные слова канона потонули в оглушающем раскате грома. Словно небесная твердь разломилась, словно все три луны рухнули на землю.

«Как же! Жди! Верят они, молят и вверяют души!- разозлился вдруг Форхерд.- Нужна ему ваша вера, как же!»
        - Помоги! Помоги! Защити!
        Толстячок захлебывался словами молитвы и в отчаянии бил себя маленькими, почти детскими, пухлыми кулачками в грудь, как в барабан.
        - Я верю, я верю, я верю!
        И бывший… Да, теперь уже совершенно точно бывший тив не выдержал. Не смог больше видеть эту вопиющую несправедливость. Такая искренняя, слепая вера обращена была в никуда, в пустоту, на никогда не бывшее живым и одухотворенным - на машину.
        Форхерд схватил обывателя за плечо, рывком развернул к себе и заорал прямо в лицо:
        - Он не слышит! Ему все равно! Он никогда не слышал! Никогда не помогал! Ночной горшок, в который ты справляешь нужду, и тот любит тебя больше. Ты это понимаешь?
        Мужик ошалело вытаращил на сумасшедшего тива темные, совершенно не диллайнские глаза.
        - Да как вы…
        - Как я могу? Я могу! Я имею право! Это он,- диллайн ткнул пальцем в ворчащую черноту над головой. Будто выпустил стрелу во вздувшееся громами и молниями пузо небесного чудища, поглотившего солнечный свет.- Это он не имеет никаких прав! Он - не бог! Он - мясорубка!
        - Преподобный…
        Ну, конечно же! На Форхерде до сих пор болталось торжественное облачение. Тогда он бросился срывать с себя расшитые серебром тряпки, выдирая с мясом пуговицы. Двойные швы трещали, но поддавались. Диллайн никогда не жаловался на отсутствие силы в руках.
        Собравшиеся вокруг отступника люди начали осторожно расползаться в стороны. Молнии перестали бить, не гремел гром и не дул ветер, лишь тихонько потрескивал накаленный до предела воздух. Сейчас! Сейчас Предвечный покарает хулителя! Сейчас в безумного тива вонзится самая большая молния, Предвечный испепелит сумасшедшего на месте.
        Фанатичные и богобоязненные ициарцы в том нисколько не сомневались. Только потому и не бросились на отступника и не разорвали его на части.
        А Форхерда прорвало. Он выкрикивал самые грязные ругательства, насмехался, проклинал, топтал обрывки облачения и плевал на них.
        - Ты - не бог! Ты всего лишь огромная мясорубка, такая же, какая есть у каждой домохозяйки. Это я тебе говорю, Форхерд Сид!
        - Богохульник!- робко крикнула какая-то женщина.
        - Да!- радостно отозвался он.- Я - богохульник! Я плюю на вашего Предвечного! Тьфу на него!
        В разорванной одежде, всклокоченный, кривляющийся, с горящими, точно свечи, глазами, он казался существом, восставшим из неведомых, запредельных бездн.
        - Насрать мне на вашего Предвечного!
        - Он…
        - Что - он? Покарает? Как бы не так! Ничего он мне не сделает. Ни-че-го! А знаете почему? Потому что в каменную стену можно плевать, на нее можно мочиться, она всего лишь стенка, стопка скрепленных раствором камней, и все!
        Форхерд запрокинул голову:
        - Ну же? Где твое наказание? Я, Форхерд Сид, зову тебя отныне Ночным Горшком и Выгребной Ямой. Что ты сделаешь мне за это?
        Тишина была ему ответом. Мертвая и безжизненная, как и сам Предвечный.
        - Давай! Я же плюю на тебя! Покарай!
        Холодная капля упала на лоб диллайна, потом вторая, третья… Пошел дождь. Сильный, практически ливень. И все! Просто дождь.
        Вода потекла по грязному закопченному лицу Форхерда, волосы, которые были присыпаны кирпичной пылью, облепили череп, мгновенно промокла насквозь одежда, но ничего страшного с ним не произошло.
        - Я так и знал,- сказал он крайне разочарованно.- Я так и думал.
        А ведь до последнего надеялся, что ошибся, что обманули глаза, и оскорбленный бог закономерно обратит его в кучку пепла.
        - Запомните, что я вам сказал, и не говорите потом, что не слышали. Ибо слышали и видели! Он ничего не может, только жрать ваши души.
        Ливень все усиливался, превращаясь в настоящий водопад. И даже если он будет идти еще десять дней подряд, то повинен в том всего лишь несвоевременно померший тив Алезандез.
        Форхерд Сид, никем не задерживаемый, развернулся на каблуках и пошел прочь из города. Куда глаза глядят пошел. Он утратил Веру, а значит, и Силу, он перестал быть эсмондом, но остался диллайн, а следовательно, обреченным стать кормом для Предвечного.
        - Я так просто не сдамся. Не надейся, тварь, что я пойду и утоплюсь или повешусь, - бормотал он себе под нос.- Я - одержимый, как и все мы, дети Золотой Луны, и теперь я - одержим Местью.
        И не имеет никакого значения, что Предвечный не слышит и не понимает угроз. Клятвы существуют не для богов, их дают только себе.
        Грэйн
        - Молния - суть разряд атмосферного электричества между двумя облаками или между облаком и землей,- согнувшись и пытаясь спрятать голову между колен, бубнил Эгнайр Акэлиа, озаряемый призрачно-голубоватым светом непрекращающихся разрядов.- Различают: линейную молнию - линию ослепительно яркую и извилистую…
        Гроза все-таки накрыла Ициар, да так внезапно и стремительно, что поневоле на ум приходило единственное объяснение такому явлению. Но студент-безбожник, упорный в своем отрицании высших сил, озвучить таковое объяснение, конечно, не мог. А потому цитировал Энциклопедический словарь издания Ициарского университета. Впрочем, непохоже было, чтобы ученая сухость энциклопедической статьи успокаивала адепта кружка Искателей.
        - Заткнись!- в который уже раз прикрикнула Грэйн на зануду, с тревогой поглядывая на прижавшихся друг к другу в уголке на банкетке шурий. Выглядели ползучие кузены, прямо скажем, нездорово - хотя, возможно, что дело было в освещении? Когда темнота пала на Ициар, Фрэнген скомандовал зажечь ручные потайные фонари - непременную часть снаряжения каждого уважающего себя диверсанта. Лаборатория осветилась, конечно, но неравномерно и загадочно, с пятнами желтого света и чернильной тьмой по углам, из которых угрожающе выступали маслянисто блестящие механизмы, какие-то треноги, верстаки и станки. Короче, обстановка, располагающая к душевным потрясениям и… Грэйн еще раз внимательно посмотрела на Джойн и вцепившегося в ее юбки Тиглата. Магический транс? Или какие там эти трансы бывают у видящих незримый мир шуриа.
        Над головой громыхнуло особенно сильно и близко, так что ролфийка непроизвольно пригнулась и только что уши не прижала. Для чувствительного ролфийского слуха звук был такой, словно рушится крыша. А может, и впрямь? Грэйн стряхнула с шеи несколько мелких кусочков штукатурки и чихнула. Сидеть в бездействии, обнимаясь с винтовкой и кося беспокойным глазом на запертую дверь кладовки, где закрыли брата Мастера, становилось невыносимо. Что она вообще здесь делает, когти Локки…
        - …Линейные и шаровые молнии обладают большой разрушительной силой: от удара молнии дерево загорается или расщепляется, металлы расплавляются, животные и люди погибают или подвергаются параличам.- Вздрагивая, Эгнайр бормотал все громче и быстрее: - Для отстранения опасности удара молнии устраиваются громоотводящие… громоотводные…
        - Обнадеживающе,- вздохнула эрна Кэдвен.- Может, его прикладом стукнуть, чтобы замолк?
        - Не обращай внимания,- посоветовал Удэйн и тоже прянул ушами.- Юношу это успокаивает.
        - Зато меня раздражает!- Грэйн встала и отряхнулась от штукатурки еще раз.- Нет, это невыносимо. Я пойду гляну, что там наши соратники… и вообще, что творится вокруг. А ты пригляди за остальными. Я скоро.
        Если Апэйн и хотел возразить, то не успел вымолвить и слова протеста: очередной раскат грома поглотил все звуки, даже монотонное бормотание студента. Прихватив в карман десяток патронов про запас, ролфийка повесила винтовку на плечо и вышла.
        Джона
        Когда они поднялись на вершину холма, то поняли, что путь их окончен. И жизнь тоже. Там, где еще совсем недавно текла река и по ее берегам зеленели поля, где по весне воздух был сладок на вкус из-за цветущих персиковых деревьев, была теперь пустыня. А вместо города, сияющего на солнце, как царская корона, плескалось море. Ничего не осталось, кроме иссушенной суховеем, потрескавшейся земли и соленых морских волн. Пустыня, совершенно мертвая пустыня, где нет ни травы, ни воды, ни зверей, ни птиц, ни духов. Людей тоже нет.
        Лаунэйда бессильно опустилась на колени и закрыла глаза руками, пытаясь сберечь себя от вида мертвой Буджэйр - их Щедрой Земли. Мужчина из народа Фаолхэ сел рядом. Он - мужчина, он сильный, он видел, как исчез с лица Земли весь его народ, как бешеные «волки» стали одержимыми «совами». Впрочем, нет. Не стоит хулить золотую луну Меллинтан в том, что ее дети оказались предателями. Она ничего не смогла бы сделать с их иссушающей жаждой Силы.
        - Никого нет, Рэйн,- прошептала лаунэйда [Лаунэйда - дочь луны Лаунэйд (диллайн. , то есть шуриа.] .- Совсем.
        Губы ее растрескались от жары и кровоточили. Каждое слово - струйка крови. Но женщине было уже все равно, самое худшее с ней уже случилось.
        - Буджэйр умерла. Тоже совсем.
        Он не поверил.
        - Ты же говорила, что жизнь бесконечна! Что все повторяется. Пустыня рано или поздно оживет, вода прорежет новые русла рек, прилетят птицы. Духи…
        - Нет больше духов,- перебила его лаунэйда.
        - Как так?
        За время путешествия через пустыню глаза Рэйна выцвели до едва заметной желтизны, но теперь в них снова сияла злая волчья зелень.
        - Дух Буджэйра погиб, умер, иссяк, так же как и духи моего народа. Нет больше лаунэйди, нет змеиных дочерей и сыновей, ни на земле, ни в мире духов. Их души…
        И горько заплакала, мешая кровь и слезы, а спутник женщины даже не попытался утешить ее в глубочайшем горе. Ибо невозможно утешить мать, похоронившую своего ребенка.
        - Но, Донита, ты говорила…
        - Мы ошиблись, фаолхэйри,- вздохнула она.- Мы проиграли и бой, и войну, и то, что бывает после войны,- тоже. Он оказался сильнее нас, он не-живой, а мы пытались остановить его так, словно Предвечным звали какого-то очередного завоевателя.
        - Будь он проклят!- прорычал мужчина и мстительно сощурился, глядя в закат, куда уплыли диллайн.- И будь они тоже прокляты. Пусть их души сожрет Предвечный!
        Донита не стала спорить, как делала это раньше. Ничьи жертвы уже не вернут жизнь Буджэйре - Щедрой Земле. Раньше надо было жертвовать, не жалеть себя и не полагаться на Удачу.
        Она легла на землю, как на грудь мертвой матери, обняла ее и впервые за свою долгую и нелегкую жизнь захотела умереть. Просто не проснуться утром. Чтобы не видеть, как встает солнце над выжженной долиной несуществующей реки. Как не проснется больше Буджэйр. Из края в край прошли они его с Рэйном, от моря до моря. И везде видели одно и то же - мертвечину. Оставалась одна надежда - что город Меллинтан все еще стоит и живо хотя бы Древо. Но море поглотило Великолепный Файрист.
        - Каждая жизнь должна быть прожита, но я жажду смерти,- прошептала лаунэйда.- Почему не существует никакого заклятия, чтобы прервать мои муки? Внезапно. Раз - и все кончилось.
        Рэйн молчал. Он бы тоже с радостью бросился на меч, но оставить Дониту одну… Нет, он не трус, чтобы сбежать в Чертоги и бросить женщину в беде.
        - Пошли к морю. Сегодня взойдет Фаолхэ, и я стану с ней говорить.
        И они пошли. Потом, конечно, Рэйну пришлось нести Дониту на руках - женщина совсем обессилела. Еда у них кончилась несколько дней назад, а воды оставалось совсем мало.
        - Тебе не тяжело?- спросила она сонно.
        - Нет. Ты совсем легонькая, змейка,- отозвался Рэйн.- Спи. Скоро наступит ночь и жара спадет.
        Закат они встретили на берегу. Фаолхэйри разжег костер из сушняка - весь бесконечный пляж был усеян выбеленными солнцем кусками деревьев, точно костями исполинских животных. А может быть, это были остатки самого Древа, кто знает…
        И взошла Волчья Луна, и Рэйн говорил с ней - пел, как его серые, сгинувшие вместе с остальными живыми тварями побратимы, выплескивая в пронзительном вое смертельную тоску по своим сородичам.
        - Что сказала тебе Мать Моря? Что посоветовала?
        Богиня выслушала своего посвященного, она заглянула в его сердце. Этого достаточно.
        - Она ждет нас, Донита,- честно ответил Рэйн.- Идем.
        И верно. Фаолхэ постелила серебряную дорогу прямо на водную гладь - блестящую и светлую. Ни за что не собьешься с пути.
        - Держи меня крепче за руку, лаунэйда. И не бойся ничего. Я всегда буду с тобой.
        - Я не боюсь.
        Они вошли в теплую воду, долго-долго брели по мелководью, пока дно постепенно не стало уходить из-под ног, потом поплыли. А потом…
        Шуриа не могут видеть троп, ведущих в Чертоги Отца Дружин через снежные равнины, но Джона готова была присягнуть, что на одной из них остались отпечатки маленьких узких ступней Дониты. Ведь ролфи всегда держат данное слово.
        Ночь, проведенная в бдении над записями посвященной Аслэйг, не прошла даром для Джойаны Янамари. Да и как можно оставаться равнодушной, когда тебе вдруг открывается одна из самых великих загадок этого мира? За двое суток Джона забылась всего на несколько минут, преодолевая Порог. Ей не спалось и не сиделось на месте, а хотелось куда-то бежать, что-то делать, что угодно, лишь бы отыскать тот единственно верный ответ на вопрос, которым задавались ролфи Аслэйг и ее подруга-шуриа Эяршва. Они хотели знать, что же сподвигло Удэйна эрн-Кармэла и безымянного шурианского шамана к такому жестокому выбору. Но если предположить, всего на одно мгновение, что ролфийскому князю и шаману вдруг открылось то же, что и Джоне,- вид мертвой далекой земли и лица последнего сына Хёлы и последней дочей Шиларджи, оставшихся без родины и сородичей, многое станет понятным.
        Джойане дурно стало, когда представила она обезлюдевшие холмы и долы Янамари, пересохшее русло Намы, мертвую виноградную лозу, пепел на полях, скрюченные скелеты дубов и кленов. И ни одного духа. Ни легкой тени Элишвы в дождливой весенней мороси, ни призрачного лика Хилини в речной заводи, ни голосов трав, ни яркой животной радости лесных тварей, ни прохладного ветра, дующего из Эскизара и едва уловимо пахнущего птичьими перьями. Ничего! Что же тогда говорить о великом шурианском шамане, чей дух связан с Джезимом крепче, чем дитя в утробе с матерью. Он бы дал изрезать себя на тоненькие кусочки ради спасения Земли Радости. Нет Джезима - нет шуриа. Что могло потрясти Удэйна, Джона тоже прекрасно представляла. Ролфи, узревший далекого собрата, который забыл или не знал имя собственного народа, который сам себя обзывает по-диллайнски «фаолхэйре»,- это… Надо знать ролфи, надо чувствовать их, понимать образ их мыслей, чтобы понять, как это чудовищно.
        Диллайн, погубившие свою родину, шли в Джезим и несли в душах веру в Предвечного, они растворяли в себе другие народы, и нечего было им противопоставить, не существовало никакого спасения, кроме…
        Мир един, он не состоит из кусочков, как мозаика, он - одно целое. Моря и океаны покоятся на том же скальном ложе, что и континенты, покрытые лесами и горами, и населяющие их живые существа живут в теснейшей взаимосвязи. Убери из цепи сущего малую букашку - и случится большая беда. Шуриа говорят: «Царствами волков, медведей и лис правит не лев, а мышка». Всему есть место и время, всему найдется причина и последствие. Души людей должны отправляться к богам и там вливаться в общий поток Мирового Духа. Это естественный порядок вещей. А Предвечный рушит его, убивая и землю, и души, и единство мира. И шурианский шаман и ролфийский князь решили отравить Предвечного. Они придумали страшный яд - Проклятье. Удэйн принес в жертву себя - один решив за всех, шаман пожертвовал всем своим народом - тоже единолично. Одно они не учли, к несчастью для обоих народов. Силу Предвечного, его невероятное могущество. Да, его ограничили в пище, но ослабел он только спустя семьсот лет. Почти не осталось Пр?клятых-шуриа.
        Джона практически ничего не замечала вокруг. Грэйн допрашивала брата Мастера, капитан Фрэнген раздавал указания, его подчиненные топали сапожищами, а за окном гремел гром. Но когда ты вдруг остро ощущаешь, что стоишь на пороге разгадки, то все остальное отступает на второй план. В памяти остаются только расширенные от ужаса глаза Шэйза Тиглата. Он ведь тоже шуриа, как ни крути, он тоже видел.
        Грэйн и Джона
        В прихожей к резкому специфическому запаху грозы и вони паленых перьев добавился еще один - гари. Грэйн огляделась. Засевшим у окон с ружьями солдатам было явно не до нее, равно как и Фрэнгену, который, озабоченно хмурясь, как раз слушал доклад капрала из внешнего кольца охранения. Набат все звенел. Ролфийка прислушалась. Ей показалось, что со стороны города доносятся еще и вопли, но все тонуло в непрекращающемся реве бури.
        - Эрн Фрэнген,- позвала она.- Что там?
        - Кэдвен, ты мешаешь,- недовольно поморщился капитан.- Вернись в лабораторию. Твое дело - стеречь пленника и пасти свое стадо гражданских.
        - Что происходит?- Ролфийка повысила голос. Нервы Грэйн и так были натянуты, будто корабельные снасти, и небрежный тон Фрэнгена разозлил ее несказанно. В ответ бывший комендант тоже показал зубы:
        - Пожары. Паника. Беспорядки,- он словно выплевывал слова: - Вот, можешь выглянуть в окно и убедиться. Теперь нас будет штурмовать разве что пожарная команда. Давай, взгляни.
        Грэйн послушно сунулась к ближайшему окну и застыла, завороженная жутким и величественным зрелищем. Небо словно взбесилось: громадная клубящаяся воронка бури раскручивалась над Ициаром, темноту взрезали ветвистые молнии и освещали багровые цветки пожаров. Отсюда, с холма, на котором стоял университетский комплекс, вид открывался великолепный, а вот звон набата и вопли, приглушенные расстоянием, почти терялись в громовых раскатах. Море огня под пеленою дыма; полыхающий, будто факел, храм Предвечного, и царящий над всем этим безумием удушающий запах горящих перьев. Вонь стояла такая, что глаза ролфи слезились, и то один, то другой из диверсантов поминутно принимался оглушительно чихать.
        - Выглядит словно живая картина к саге о Последних Днях,- хмыкнул за спиной у Грэйн капитан.- А воняет еще гаже. Между нами и городом - парк с высокой кирпичной стеной и пара речушек, но если огонь перекинется на деревья, жарко станет и тут.
        - А где же обитатели университета?- недоуменно прищурилась ролфийка.- В городе паника, а здесь подозрительно тихо.
        - Либо попрятались, либо заварушка случилась до начала занятий, и все остались там, в городе,- пожал плечами Фрэнген.- Когти Локки, плечо прямо-таки полыхает. Но я начертал защитный круг, так что пересидим. Вот поэтому я и сказал - не высовываться. Иди назад, Кэдвен, и не лезь под руку. Не знаю, сталкивалась ли ты с магией эсмондов, но…
        - Сталкивалась,- перебила его эрна Кэдвен и скривилась от воспоминаний.- Думаешь, это из-за того, что Алезандез подох?
        - Он же был местным предстоятелем, верно? Представь, экая огромная порция нежной деликатесной жратвы - и разом,- он сморщил нос.- Неудивительно, что у Запечного Живоглота теперь изжога.
        - И ни капли дождя…- прошептала ролфийка.- Надо сказать шуриа, может, хоть духов позаклинают, что ли… И молить Морайг о дожде.
        - Ну, тебя Она слушать не станет. Насмотрелась? А теперь - пшла вон. Не зли меня, Грэйн, я и так…
        - А что это за сооружение вроде базилики? Рядом с нами?- снова перебила его женщина.- Вот это, со шпилем?
        - Щенок говорил что-то про архив…- медленно промолвил Фрэнген.- Или библиотеку?
        - Библиотека,- шепотом повторила Грэйн, чувствуя, как зашевелилась, словно живая, ее коса.- Книги.
        - Тысячи книг,- так же тихо добавил капитан.- Кровь Морайг! Огромные кипы отличной сухой бумаги, лакированного дерева, воска и масла - в паре сотен шагов от нас.
        - И шпиль, словно магнит для молний. Чтобы Живоглот точно не промахнулся.- Ролфийка моргнула и тряхнула головой.- Что будем делать, эрн? Командуй. Гроза идет сюда.
        Оглушенных видением шуриа вывели на улицу почти под руки. Шэйз Тиглат таращился на клубящиеся тучи с видом гневно-завороженным, точно кот на сторожевого пса, готовый выгнуть спину и зашипеть. Грозовой воздух был насыщен чужеродной силой, противной любому естеству. Маслянистая пленка сырой нефти на воде, слой плесени на куске хлеба, Предвечный, столь зримо явивший Силу…
        Гроза приближалась, а у Джоны росло паршивое чувство, словно на нее несется огромная почтовая карета, запряженная четверкой рысаков. Сейчас налетит, сомнет и растопчет подкованными копытами. Хорошо ролфи! Знай себе, деловито таскают из лаборатории добычу, не забивая себе голову впечатлениями. Боги молчат, а все остальное лирика.
        Первая молния ударила прямиком в шпиль библиотеки, как и предсказывала эрна Кэдвен. Он задымился, заискрил и воссиял на всю округу слепящим белым светом, от которого слезились глаза. Видимо, эсмонды заколдовали на случай грозы. Но с неба не пролилось ни капли. А Ициар уже тонул в ливне. Его сплошная серая стена медленно двигалась в сторону университета, но ветер все время менял направление, а потому оставалось лишь гадать, спасет ли небесный водопад подозрительно дымящееся хранилище книжной премудрости.
        Эгнайр вздрогнул и прикусил язык, чтобы не заорать от ужаса, когда небесная канонада оглушительно взревела, казалось, прямо над его головой. Они забыли его! Эти бешеные хвостатые твари, эти поганые ролфи попросту его забыли! За ползучими гадами, видишь ли, прислали аж двоих солдат и выводили гадюку-шуриа и недорезанного Тиглата бережно, чуть ли не под ручки, а его - его, внука их собственного князя!- бросили, что ли? Умирать здесь, задыхаться в дыму, корчиться под ударами эсмондской магии! А этого седого пса Удэйна приставили, чтобы не позволить неудобному наследнику Вилдайра Эмриса вырваться из ловушки! Вон как скалится. Наверняка уже примеривается, как бы половчее…
        - Перестань скулить, щенок!- рыкнул Удэйн, придерживая дверь для солдата, нагруженного папками с чертежами и схемами.- Тобой после займемся. Тихо сиди, не до тебя!
        Ну вот. Точно. Этот займется. Или та жуткая бабища, эта Кэдвен. Право, если бы Эгнайр Акэлиа не был так испуган, он зарычал бы сам, от негодования и несправедливости. Да что же это такое? Шлюха-бабка не могла, что ли, выбрать кого-то попроще? Обязательно надо было задирать юбку перед ролфийским князем? И вот теперь они явились, и перевернули дом Эгнайра вверх дном, и исковеркали всю его жизнь, и втоптали его в грязь, и наверняка собираются прирезать, потому что он, видите ли, не вышел экстерьером для потомка их кровожадного правителя!
        А не ролфи прикончат, так магическая гроза не промахнется. Слишком уж… избирательна эта буря, словно некая разумная сила направляет удары молний. Может… а может, и впрямь есть некое божество, к которому можно теперь воззвать? Чтобы размазал бешеных волчьих тварей по брусчатке, чтобы выжег их всех, чтоб и следа от них не осталось! И от их ползучих подпевал тоже! Может, Предвечный - это не просто
«магический накопитель», как говорит брат Мастер, а…
        Брат Мастер!
        Эгнайр прокусил и без того кровоточащую губу и чуть не возрыдал в голос, охваченный раскаянием. Да, он трус, он пес, он… Как он мог предать своего наставника, своего Учителя?! И ради чего? Ради счастья стать одним из этих дикарей?!
        Чтобы сдохнуть теперь здесь, в дыму, словно крыса, запертая в трюме горящего корабля? А если ролфи не выпустят? И выхода из лаборатории нет, кроме того, рядом с которым встал этот седой с ножом. Или есть?
        К чести Эгнайра, тупицей он никогда не был и, когда припекало, соображать умел быстро. Особенно если речь шла о целости его шкуры. Ардан Лау был не только профессором и изобретателем, но еще и лидером кружка Искателей. И разве брат Мастер - это тот человек, который не озаботится путем для вынужденного отступления? Если из лаборатории есть запасной выход, знает о нем только наставник. Он - в плену, он предан, ранен и заперт, но между ним и Эгнайром стоит сейчас только седой ролфи. Остальные слишком заняты, слишком торопятся вынести украденные чертежи и материалы, чтоб…

«Я всего лишь ошибся, выбирая сторону. Ошибся, но осознал и раскаялся,- сказал себе юноша.- Все ошибаются! Главное, что я вовремя понял - с бешеными мне не по пути!»
        Но решить - это одно, а вот решиться - совсем другое. Ролфи не только бешеные и дикие, они еще и злобные и убивают, не раздумывая. Удержит ли руку этого седого пса уважение к крови их Хозяина? А если не удержит?
        - Еще пара ящиков!- крикнул Удэйн кому-то снаружи.- Возвращайтесь, и тогда выведем парня и пленника!
        Другого случая уже не будет. И ролфи как раз отвернулся, и комната уже наполняется дымом… Эгнайр запретил себе думать и сомневаться, но все равно чуть не обмочился от страха, пока тянулся к большим клещам, валявшимся под верстаком как раз неподалеку от его ноги. Но когда ладонь его надежно обхватила это импровизированное оружие, все сомнения юноши развеялись. Всего-то один длинный прыжок! Сторож не успел даже обернуться. Клещи опустились на затылок ролфи с мерзким тупым то ли хрустом, то ли чавканьем, а глухой вскрик потонул в непрекращающихся раскатах. Эгнайр не стал задерживаться над упавшим, чтобы проверить, жив ли тот, просто заперся - и бросился сбивать засов с двери кладовки, жалобно скуля при этом:
        - Я сейчас, наставник… я скоро… я уже!
        Магическая защита не выдержала, и университетская библиотека все-таки вспыхнула как факел. Шпиль, освещавший окрестности, вдруг потух, а из-под крыши повалили клубы черного дыма. Очень быстро огонь по сухим перекрытиям добрался до лакомого кусочка - до книг, свитков и манускриптов - и разбушевался, словно бешеный волк в овчарне, уничтожая все подряд. Тушить пожар было бесполезно, да и некому, кроме ролфийских диверсантов.
        Летели в разные стороны черные куски сгоревших страниц - страшные бабочки опустошения. Чьи-то мудрые и не очень мысли, память, идеи и тайны у всех на глазах превращались в ничто, в горстку пыли.
        А светопреставление между тем продолжалось: молнии беспрестанно били по деревьям, а между корпусами университета металась обезумевшая от ужаса толпа студентов и преподавателей в поисках убежища и спасения от небесной напасти. Среди ициарской профессуры всегда имелись настоящие эсмонды, но и они оказались бессильны перед буйством стихии и магии.
        Ролфи и шуриа тоже неплохо было бы спрятаться. Только вот куда?
        - О нет!- вскричал Тиглат, когда одна из молний подожгла высокий тополь неподалеку, расколола его пополам, и часть его пылающей кроны с грохотом рухнула на крышу лаборатории, выбив попутно окна. В доме тут же начался пожар. - А где Удэйн?- откашлявшись, хрипло спросила Грэйн, вдруг недосчитавшись соратника.- Мой Удэйн - и… эти! Когти Локки! Мы что, их забыли там?
        Все вынесли, обо всем позаботились, даже об ициарцах, будь они неладны! Большая часть отряда уже вовсю орудовала баграми и топорами, благо пожарный инвентарь в университете все-таки нашелся, остальные - пытались согнать вместе бестолковое стадо ученых мужей и выстроить из них цепочку для передачи ведер с водой… Добычу сторожил единственный солдат, а на загоревшееся здание лаборатории любовались только двое шуриа, Грэйн да Фрэнген. Все сделали, кроме главного! Забыть в горящем доме пленников - вот кем для этого надо быть?!
        - Твой помощник сказал, что выведет парня и ученого…- начал было капитан.- Что? Кэдвен, назад!
        Но Грэйн, не слушая, уже устремилась в дом, прикрыв голову от летящих искр рукавом.
        Хуже всего было при входе - тоненькие огненные ящерки уже разбежались по дверному проему, пробуя раздвоенными язычками сухое окрашенное дерево. А внутри, в темной прихожей, полной дыма, огня было пока немного. Ролфийка вбежала туда, мельком подумав почему-то о Джэйффе - огненные змеи, а?!- и чуть ли нос к носу не столкнулась с Эгнайром, показавшимся из лаборатории.
        - А!- вскрикнул студент, отчаянно размахивая руками.
        - Что…- кашлянула Грэйн и осеклась. В проеме виднелись ноги лежавшего Удэйна, а за спиной юноши, будто восставший из мертвых погорелец, вырос брат Мастер. С собственным ролфийкиным скейном в руках, каковой он немедля приставил к горлу Эгнайра, крепко ухватив парня за волосы и откинув его голову назад.
        - Внучок вашего князя, говоришь?- прошипел диллайн не хуже шуриа.- Волка Архипелага родной внучок? Да?
        Ухо у господина Лау больше не кровоточило.
        - Щенок тебя выпустил,- догадалась эрна Кэдвен, прикидывая расстояние для прыжка.
        Эгнайр всхлипнул.
        Брат Мастер сверкнул золотом глаз и усмехнулся.
        - С дороги, сука.
        - Нет,- спокойно сказала Грэйн.- Хочешь резать парня - режь. Он нам только мешает. Но тебя я не выпущу, пушистик.
        За спиной у Мастера несколько раз дернулись ноги Удэйна. Соратник, кажется, приходил в себя.

«Да помоги же ему, Локка! И мне!» - взмолилась ролфийка и повысила голос, сделав осторожный шаг вперед:
        - Удивлен, пушистый? Щенок мне не нужен,- повторять, снова и снова повторять это! Пусть не верит, пусть считает блефом - неважно! Каждое слово - это лишний миг, лишний вздох - и еще один незаметный шажок. Ближе. Еще ближе!- Нет, не нужен. Что в нем ценного? Как ни крути, а все равно получается ублюдок, да еще и бракованный, - Грэйн вздохнула и демонстративно развела в стороны руки - пустые: - Думаешь, мало таких «внучков» у Вилдайра Эмриса бегает по Синтафу и Ролэнси, вместе взятым? А теперь и Тэлэйт наш. Да надо будет - и шурианские бабы ему хоть дюжину нарожают!
        Эгнайр плакал молча. Крупные прозрачные слезы прочертили светлые дорожки по закопченным грязным щекам внука Священного Князя, а одна повисла на кончике носа. Лау озирался, совершенно по-птичьи резко поворачивая голову, но ножа не выпускал.
        - Заткнись!
        Удэйн силился приподняться и проделать это бесшумно, а Грэйн не могла даже знака ему подать, даже глазами повести, чтобы и не пробовал, чтобы… Ждать! Ждать, брат-волк! Ты поймешь, когда, клянусь, поймешь…
        - И послали меня вовсе не за ним, просто так оно совпало,- эрна Кэдвен вздохнула, еще на одну долю дэма продвигаясь ближе: - Бывает же! Вилдайр о нем не знает, говорю тебе, и не надо ему про такое знать. Ролфи-тив! Ха! Меня за тобой послали, Лау, тебя я должна взять. И я тебя возьму, будь уверен. А парня режь хоть сейчас. Ну, что ждешь? Режь! Ну? Давай! Давай, брат!!!
        Удэйн понял, он все-все понял, и терпел, и ждал - и сделал, как надо. Не дернул Мастера за ноги на себя, как сделал бы почти любой на его месте, а толкнул вперед. Тот качнулся на Грэйн, инстинктивно взмахивая рукой, утратив равновесие всего на миг - а большего и не надо. Ролфийка прыгнула не на Лау, а на скейн. Перехватить, навалиться, не думать! Все-таки оцарапанный щенок визжал, как девчонка.
        - Вон!- пропыхтела Грэйн, всем немалым весом своим повисая на брате Мастере.
«Пушистик», мать его, хоть и тощий, силен оказался, как буйвол. Ничего себе,
«человек науки»!- Вон пошел!.. Брат! За ним!.. Приказ!
        Удэйн и сам понимал, что боец из него сейчас никакой, и послушно поковылял к выходу.
        - Что теперь, сука?- Диллайну тоже приходилось нелегко, Лау пыхтел, будто паровой станок на суконной мануфактуре.- Взяла?
        Тратить дыхание на ответ Грэйн не пришлось. Через плечо профессора она увидела вдруг, как тоненькая огненная змейка стремительно пробежалась от тлеющего карниза по перегородке к полке, к пахучей лужице какой-то прозрачной дряни, натекшей из разбитой склянки… пламя, бездымное и почти невидимое, взвилось бесшумно и в один миг, а потом… Взрыв!
        Падая, ролфийка потянула на себя Лау, но не чтобы спасти изобретателя от взрыва, а чтобы самой прикрыться его телом. Но волна огня и обломков, вырвавшаяся из лаборатории, все-таки накрыла и ее тоже. Оглушенная, Грэйн дернулась раз, и другой, придавленная не только профессором, но еще и какой-то рухнувшей на него то ли утварью, то ли… глотнула отвратительно вонючего дыма - и не смогла больше ни дергаться, ни дышать.
        Через разбитые окна да в свете пожара все, что происходило внутри, Джоне было видно прекрасно. Все-все - и как непонятным образом освободившийся из кладовки брат Мастер, он же профессор Лау, приставил нож к горлу Эгнайра Акэлиа, и как на него наступает разъяренная Грэйн. Затем ролфийка сцепилась с профессором, что-то взорвалось, и они повалились на пол. Больше низенькая шуриа ничего уже не видела. И прежде чем загорелась дверь, наружу выскочил Эгнайр и кое-как выполз Удэйн с окровавленной головой.
        - Помогите же ей, капитан!- крикнула перепуганная шуриа Фрэнгену.
        А крыша уже горела, а значит, эрна Кэдвен рисковала оказаться погребенной заживо под рухнувшими стропилами.
        Начала лопаться черепица, и Джона не выдержала.
        - Грэйн! Грэйн!
        Шуриа змейкой вывернулась из рук Тиглата, нырнула под локтем капитана и стремглав ринулась на помощь подруге. Она легкая, она проскочит внутрь и успеет вытащить названную сестру, свою дорогую, милую, родную ролфи.
        - Куда? Стоять!
        Фрэнген успел поймать женщину в самый последний момент. Почти за пресловутый змеиный хвостик, если посчитать таковым пояс платья.
        - Назад!- рявкнул он и по-волчьи прыгнул прямо в огонь.
        В объятиях Локки совсем не страшно. И не жарко вовсе - тепло и так покойно, так сладостно приникнуть к раскаленному сердцу богини, смотреть в ее яростные немигающие очи, затихнуть под сенью ее крыл… Зачем отталкиваешь меня, Мать Огня? Зачем? Там, за кругом твоего пламени, за кольцом твоих рук - боль, и раскаленный свинец льется в горло вместо глотка воздуха, и…
        - Кэдвен!!! Вставай! Встать!
        Он тянул ее из-под уже воняющего горелым мясом тела диллайн, подхватив под мышки, и рычал, ругая так, как умел только один…
        - Кха…
        - Встать! Шлюхина дочь! Давай, помогай ножками! Ну?! В окно!
        Грэйн совсем ничего не видела в дыму, да и слух ее подводил, а ноги все никак не желали слушаться. Застрявшие в раме осколки выбитого стекла прочертили кровавые бороздки по плечам и животу.
        - Что зад отклячила, дурная сука?! Пошла! Ну!
        Там, снаружи… Воздух!
        Сильный толчок сзади - и Грэйн вывалилась на улицу головой вперед, чуть не свернув себе шею. Но упасть окончательно ей не дали. Выпрыгнувший следом Фрэнген снова обхватил ее и рывком вздернул на ноги. И прижал к себе, оттаскивая подальше от горящего дома.
        - Ну и отожралась же ты на офицерских харчах, Кэдвен,- буркнул он.- Наела себе такую задницу, что по ней можно эскадроны на учения гонять!
        - А… кха…- отозвалась она и вдруг всхлипнула. Всего лишь один раз, но щеке почему-то стало мокро.
        Пошел дождь.
        Джона, Грэйн и все остальные
        Дождь - это почти всегда хорошо. Любой шуриа скажет вам это. Даже в суетной, многолюдной и отравленной Санниве, в бытность свою придворной дамой, графиня Янамари находила время, чтобы постоять возле окна и полюбоваться на струйки воды, бегущие по стеклу. Было в их прихотливых извивах что-то змеиное, почти родное. А еще хороший майский дождь означает добрый урожай на полях, буйство трав и торжество жизни во всех ее проявлениях. Джона с детства любила дождь. Под дробный стук капель по жестяному козырьку крыши так сладко спится, по стремительным, но недолговечным ручейкам можно запускать палочки - воображаемые лодочки или просто прыгать, сняв чулки и башмаки, как это делает деревенская малышня. И радуга! Эта разноцветная небесная дорога из этого, такого обычного мира, в другой, сказочный.
        Но тот страшный колдовской ливень, который пролился на Ициар, если и спас город от испепеления и горожан от умопомешательства, то только лишь потому, что позволил беспрепятственно войти в него отрядам Экспедиционного корпуса эрн-Рэймси.
        Посланный капитаном Фрэнгеном на разведку диверсант вернулся быстро и с радостной вестью на устах. Его возглас «Наши в городе!» вырвал из глоток ролфийских парней жуткий вой.
        - Миледи! Что это было?- испуганно встрепенулся Тиглат.
        - Не волнуйтесь, Шэйз, это они так радуются,- с улыбкой пояснила Джона и отошла в сторонку, чтобы быть поближе к Грэйн. На всякий случай. Мрачный капитан Фрэнген, который как раз перевязывал эрне Кэдвен посеченную стеклом руку, не внушал шуриа никакого доверия.
        - Угу, радуемся. Есть чему,- подтвердила ролфийка.
        - Ты про этого изобретателя? Да, неудачно вышло. Придется теперь объясняться, почему он сгорел. И как ни взгляни, виноватой все равно будешь ты.
        Слишком уж уверенно прозвучало из уст капитана это спорное, на взгляд Джоны, утверждение.
        - Почему?- настороженно спросила леди Янамари.- В чем ее вина?
        У этих ролфи, куда ни повернись, всюду запреты и субординация. И нормальному человеку не понять, какие именно законы вольно или невольно были нарушены в результате любого, даже самого благого, поступка.
        - Влезла в чужую операцию почти без подготовки и завалила все дело. Эта часть, с захватом и удержанием пленника, была в ведении Канцелярии. Еще один повод от нее избавиться,- пояснил Фрэнген.
        Возмущению Джоны не было предела: «Так и есть! Опять Грэйн во всем виновата! Сами бы делали, если такие умные».
        - И уж Конри своего не упустит,- вздохнула Грэйн, соглашаясь с компетентным мнением бывшего коменданта. А чтобы успокоить подругу, добавила: - Не официально, конечно, тут все более-менее чисто… Но ему ведь не обязательно заводить дело, чтобы меня убрать.
        И в самом деле, у шефа Собственной Е.С.О. Канцелярии есть множество возможностей, чтобы избавиться от неугодной подчиненной. Начиная от превращения ее в
«невозвратимого» агента, заканчивая банальным падением с лошади во время прогулки по холмам Кэдвена, например.

«Опять лорд Конри! Везде и всюду лорд Конри!» - бесилась шуриа.
        - Грэйн, дорогая, я бы могла попробовать сделать что-нибудь с этим лордом Конри,- кровожадно промурлыкала Джойана.- Ты только скажи…
        Фрэнген коротко хохотнул:
        - Вот уж не знаю пределов ваших возможностей, милая леди, но лорд-секретарь вам не по зубам, это точно!
        - Возможности, положим, у меня есть,- недовольно проворчала шуриа.
        И - да, ради благополучия Грэйн Джона вполне могла согласиться стать третьей княгиней Вилдайра. А почему бы и не попросить шкуру лорда-секретаря в качестве свадебного подарка? Чем не способ избавить названную сестру от мести Конри? Бывшая придворная дама прекрасно знала, что есть множество способов повлиять на венценосную особу. Такие люди, как правило, не знают, что такое сопротивление или неуступчивость, тем паче невозможность. Дай им только намек на возможность осуществить задуманное, и можно ставить свои условия. Вилдайр, конечно, не Атэлмар Восьмой и даже не его предшественник, но если выполнить свою часть уговора… План
«укрощения Конри» руками Священного Князя рос в воображении Джойаны Алэйи, точно сказочный дворец мага, обрастая мелкими, но приятными сердцу опытной интриганки-шуриа подробностями. И только суровая складка между бровями ролфийки не внушала уверенности в том, что столь решительный поступок Джоны действительно поможет эрне Кэдвен. Этих ролфи никогда не поймешь, что для них хорошо, а что плохо.
        - Нет!- Грэйн замотала головой: - Нет-нет-нет, Джойн, это нельзя! Ни в коем случае! Капитан прав. Если бы Вилдайр Эмрис желал заменить шефа своей Канцелярии, он бы уже это сделал. Конри - это… Это же не просто человек и даже не просто должность. Это сотни, тысячи вещей, которые…- ролфийка, не находя слов для объяснения, просто помахала здоровой рукой, пытаясь хоть жестом показать, насколько нужен лорд-секретарь Священному Князю.- Но даже если тебе удастся что-то сделать, Джойн… Особенно если удастся! Это же будет не скрыть! А солдатская молва - вещь суровая. Если падение Конри хоть каким-то образом можно будет связать со мной, это…- она осеклась и снова грустно вздохнула.
        Эрн-Фрэнген продолжил за нее. Он-то как раз прекрасно все понимал:
        - Это будет конец ее карьеры. Ни один командир не пожелает взять под свое начало женщину, имеющую такие связи наверху. И ни один офицер не захочет с такой служить. А выжить неугодного из армии не так уж сложно. Года не пройдет, и лейтенанта эрн-Кэдвен уже вынудят выйти в отставку.
        - А что? Отставка…- мечтательно вздохнула Джойана, на миг представив себе идиллическую картинку - маленький уютный домик, камин, комнатные цветы и вязаные салфетки… Короче, все то, чего на Шанте и днем с огнем не сыскать. Но помечтать-то можно?- Разве отставка - это так плохо? Ты могла бы вернуться со мной на Шанту. Тебе же там понравилось.

«Опять же, там тебя ждет Джэйфф»,- подумала графиня и поглядела на подругу многозначительно.
        - Не все так просто, Джойн,- Грэйн отлично понимала смысл графининых
«значительных» взглядов, и от этого на душе было еще гаже: - Во-первых, из нашей Канцелярии так просто не уйти. Ты же не думаешь, что мне так приятно обделывать всякие-разные делишки для Конри, а потом раздвигать ноги по приказу и мяукать:
«Да, милорд»? С гораздо большим удовольствием, поверь, я бы занималась землеописанием,- ролфийка усмехнулась: - Но кто, по-твоему, меня, отставную, пустит на Шанту, а?

«Это во-вторых,- подумала она.- А в-третьих… Я - клейменная Локкой, я - Гончая Священного Князя. Я - ролфи. С меня можно спустить шкуру, но этого все равно не изменишь!»
        А вслух сказала, напоминая еще об одной причине, самой, по большому-то счету, важной:
        - А еще - поместье. Мое поместье, Джойн, и мои люди. Три священных эйра - это не только великая честь, но и огромная дыра в кошельке. Оно же нищее, мое владение. Если бы не полное жалованье офицера на действительной, я бы уже разорилась. Так что…- и с улыбкой пожала плечами.
        А вот про владение и три священных эйра маленькая шуриа поняла прекрасно. Земля - это святое. Кэдвен, яблони, старый дом - обо всем этом Грэйн писала подруге почти в каждом письме. Кэдвен то и се, Кэдвену нужно пятое-десятое, Кэдвен, Кэдвена, Кэдвену… Джона никогда не видела тех яблонь, но узнала бы каждую ветку. Она никогда не стояла на пороге дома, где родилась Грэйн, но помнила, что там есть щербинка и следует быть острожной, чтобы не сломать каблук. Ролфийка стольким пожертвовала, чтобы вернуть эти три священных эйра, каждая пригоршня этой неплодородной земли оплачена годами тяжелой службы и полита слезами вперемешку с кровью.

«Мое владение» - эти слова дорого стоят.
        - Честно говоря, я не знаю, что тут можно сделать. И любая помощь только навредит, - эрна Кэдвен действительно не видела пока выхода, кроме разве что одного…- Пожалуй, я все-таки должна попытаться сама, не впутывая никого больше, схватиться с ним,- решительно заявила она: - В конце концов, отклонять публичный вызов в Круг Чести…- и умолкла, всерьез задумавшись над осуществлением этой идеи.
        Джона испуганно замахала руками:
        - Не нужно в Круг Чести! Упаси Великие Духи!
        Чтобы этот бессовестный гад убил Грэйн и вышел чистеньким? Ни за что!
        Оставался еще один, последний аргумент:
        - А может быть, я смогу помочь тебе деньгами?- спросила шуриа и решительно добавила: - Я пока еще могу себе такое позволить.
        - До Круга ты просто не дойдешь, Кэдвен,- Фрэнген, до того ленивыми движениями набивавший трубку, поднял голову и скептически сморщил нос: - С Конри станется публично обвинить тебя в домогательствах, соблазнении и объявить, что карьеру ты делаешь в его постели. И убрать тебя по-тихому прежде, чем ты докажешь невиновность. А годовое содержание владения, миледи, стоит немалых денег. Нет, дамочки, сейчас нам лорда Конри не свалить. Нечего и пытаться. Но…
        - Нам?- Грэйн вытаращила глаза, мигом вспомнив нежелание Фрэнгена участвовать в предложенной авантюре «Убрать Конри». Или, по крайней мере, не слишком сильное желание.
        - Не перебивай,- нахмурился бывший комендант: - Совсем страх потеряла в своей Канцелярии! Я пытаюсь придумать, как нам спасти твою шкуру, владение и остатки чести. Хотя с твоими семейными традициями это непросто.
        - Не надо нас пугать, эрн капитан!- возмутилась шуриа и грозно уставилась на него: - Если вы знаете способ помочь моей Грэйн, то говорите, пока я сама не придумала что-нибудь истинно шурианское!

«Ой-ей!» - несмотря на общую паршивость ситуации, ролфийка повеселела, ободренная такой яростной защитой. Грозная шуриа - это только звучит забавно. Попробуй-ка внимательно взглянуть в эти жуткие грязно-синие глаза, ощутить на себе немигающий звериный взгляд - и сразу отучишься смеяться над такими вещами. Эрн Фрэнген, впрочем, и не думал шутить.
        - А я пугать еще и не начинал,- он пожал плечами, давая понять, что вовсе не издевается, но от подначки все-таки не удержался: - Шурианское - это соблазнить или отравить? Или сначала одно, потом другое? Не надо так шипеть на меня, леди. Я люблю лорда-секретаря не меньше вашего, а то и побольше. Но действовать грубо и прямолинейно нельзя. Тут надо сыграть тоньше. Выждать срок, а затем нанести удар, - и, полностью овладев вниманием обеих женщин, назидательно поднял палец и изрек: - Чтобы никто и никогда не смог связать имя Грэйн эрн-Кэдвен со смертью Рэналда Конри.

«О как…» - подумала эрна Кэдвен и тайком ущипнула себя за ляжку. Майор… то есть капитан Фрэнген, заботящийся о ее, Грэйн Кэдвен, благополучии, чести и карьере - это что-то запредельное. Заботливый Фрэнген! Даже хуже того - дружелюбный Фрэнген! Да ни один обитатель форта Логан в здравом уме не поверил бы в такое! Бред, да и только. Вот что значит - надышаться ядовитым дымом!
        Чудесным образом преобразившийся капитан тем временем повернулся к ролфийке и спросил, мгновенно превращаясь в прежнего, привычного Фрэнгена:
        - Скажи-ка, Кэдвен, что ты знаешь про окопы?
        Грэйн молча моргнула. Вопрос его был из разряда риторических, кроме того, изрекать нечто подобное - это было как раз в манере бывшего коменданта. Это он для красоты спрашивает, и отвечать нельзя ни в коем случае. Перебивать, кстати, тоже.
        - Я смотрел на эту новую игрушку…- капитан почти с нежностью погладил приклад изобретения ныне покойного Лау,- и думал о том, что время атак стройными плотными рядами неизбежно уходит в прошлое. Нам нужно научиться отсиживаться в окопах, Кэдвен, и тихонько постреливать из-за бруствера, а затем - наносить быстрый удар мобильной группой, не обязательно многочисленной. Лучше - в спину.
        Грэйн осторожно кивнула в ответ на вопросительный взгляд. Дескать, понимаю, мой эрн, и вся внимание.
        - Так вот тебе нужно отсидеться,- продолжил он.- И убедить Конри в том, что ты ему неопасна и неинтересна. Сделать так, чтобы он сам тебя отпустил. Есть неплохой способ. Догадываешься какой?
        Эрна Кэдвен помотала головой - все так же молча, ведь говорить он ей еще не позволял.
        А вот Джона, все это время молча переводившая взгляд с Фрэнгена на Грэйн и обратно, она догадалась. Почти. И затаилась, как змея под камнем, ожидая, что скажет бывший комендант.

«Ну же, храбрая сестра моя! Узри жадный волчий блеск в его глазах. Он уже считал тебя своей собственностью, ты уже принадлежала ему, если не телом, но волей! Ты же точно такая же. Если один раз надкусила, то уже не отдашь».
        - Ну, ты всегда была туповата в вопросах тактики,- удовлетворенно ухмыльнулся Фрэнген и смилостивился над глупой и недалекой женщиной: - Брак, Кэдвен. Точнее, союз равных. Брак и беременность - какой еще повод нужен для ухода с действительной и сохранения полного пенсиона? Так что подумай немножко - и ложись-ка в окоп,- он с хрустом потянулся и приглашающе похлопал себя по голенищу.
        Грэйн думала недолго. После молниеносного глотка счастья: «Когти Локки! А ведь он прав! Это - выход!» почти сразу пришло осознание: «Но ведь я - уже…»
        Она нервно сглотнула и решительно сказала:
        - Нет. Не могу. Благодарю, но…
        - Почему?- капитан заинтересованно выгнул бровь: - Я так сильно тебе не нравлюсь?
        - Не в этом дело,- с досадой тряхнула головой Грэйн.- Причина во мне.
        - Что значит - в тебе? А! Ты беременна, что ли?- высказал догадку «жених» и отмахнулся: - Ну, тогда первый сын будет твоим, дел-то на три медянки…

«Ух ты какой! Волчище!» Видят Великое Духи и зрит с небес невидимая Шиларджи, Джоне этот человек… этот ролфи уже нравился. Шуриа уставилась на капитана более чем заинтересованно. Честный волчище, озлобленный и циничный, но честный и откровенный. Язык может соврать, но дух никогда не солжет.
        - Нет!- возмущенно вскинулась Грэйн и почувствовала, как слегка розовеет то ли от злости, то ли… от досады.- Нет, не беременна. Тут другое. Есть человек…

«Молчи! Молчи про Джэйффа!- взмолилась мысленно Джойана.- Тебе не простят шуриа. Как Аластару не простят меня». Впрочем… Нет. Ей-то как раз и будет прощено и забыто. Из веков ненависти может вырасти любовь, так на склонах вулканов вызревает самый вкусный виноград. Но презрение никогда не породит уважения. Засеянное солью поле останется мертвым. Диллайн шуриа именно презирали.
        - Так, Кэдвен,- прервал ее капитан, мигом почуявший нечто тайное и неладное во всех этих сопениях и значительных взглядах: - То, что ты не девственница, я и так знаю. И, скажем так, спутник у тебя наверняка есть, иначе бы ты так не стремилась удрать от Конри. И этот спутник, вероятно…- проницательный ролфи прищурился и понизил голос,- такого рода, что ты не можешь или не должна оглашать вашу связь. Мне все равно. Ты мне не настолько нравишься, чтобы спать с тобой всю жизнь, хотя задница у тебя и неплохая. Я говорю о союзе равных, а не прошу тебя заплетать мне косы. Священный брак мне совершенно ни к чему.
        Воображаемый змеиный хвостик шуриа задрожал от страха. «Косы! Ты - безмозглая курица, Джойана Алэйя! Что ты натворила?» Верно сказано, что глупый язычок подчас опаснее меча.
        Грэйн выдохнула и медленно разъяснила, не глядя на шуриа:
        - У нас на Ролэнси есть три вида брачных союзов, Джойн. Гражданский брак - практически такой же, как у вас на материке. Так были женаты мои родители. Священный брак - нерасторжимый ни в жизни, ни в посмертии союз, когда женщина заплетает косы своему волку. Так женат Священный Князь. И союз равных. Именно то, что предлагает мне эрн капитан.

«О-ой!» Джоне очень хотелось сжаться в комочек. Ее наущениями Грэйн не только заплела косы одному бывшему рилиндару, но сначала их еще и расплела, дважды обручившись с шурианским воином по обычаям обоих народов.
        Фрэнген молвил деловито:
        - Вот именно. Срок мы сразу оговорить, конечно, не сможем. Но одного сына - тебе, чтобы наследник был у Кэдвенов, а другого - мне. Он будет Фрэнген. Если хочешь, пусть старший будет твой, мне все равно. По достижении младшим совершеннолетия обоюдные условия считаются исполненными. Как тебе?
        - А что получу я, кроме защиты?- Ролфийка, запретив себе думать о чем-то, кроме дела, прищурилась, прикидывая последствия такого договора - для себя и поместья.
        - Ты получаешь наследника для своего имения. И ты вроде как собиралась стать слушателем Академии? Ну, так я тебя натаскаю, поступишь без всяких протекций. Да мало ли что еще? В дела твоего владения я не сунусь, не сомневайся. Мое условие - двое детей, только и всего.
        - Трое,- мрачно поправила его Грэйн. Теперь пришла ее очередь смотреть на дорогую сестру Джойн со значением.

«Ой-ой-ой!» Шуриа только и оставалось, что виновато улыбаться, пытаясь сберечь видимость спокойствия. Теперь понятно, отчего Грэйн так раздражена. Бедная ролфи! Никогда прежде Джойане не было так стыдно. До немоты, до отчаянного желания провалиться под землю. Даже четыре года назад, когда пришло осознание своей личной вины за злодеяния наемников на Шанте, графине Янамари не было так противно. Позаботилась о сестре, называется, не спросив, готова ли та платить условленную цену. Ролфи же чадолюбивы. Так разве милая Грэйн откажется от трех чудесных малышей?
        - Не злись на меня, пожалуйста,- взмолилась шепотом лукавая шуриа.- Ну, не злись. Я ведь хотела как лучше. Правда! Ты же простишь меня?
        - Я не злюсь,- честно ответила Грэйн. Она и в самом деле не злилась. Право, есть ли смысл злиться на шуриа? Они все такие, и разве их переделаешь? Жалят не со зла, а потому, что такими их Глэнна создала. Да и после того памятного удара камнем по голове ролфийка в глубине души всегда ожидала чего-то этакого, неожиданно шурианского, от любого из детей Сизой Луны. Что ж теперь поделаешь? Пользовалась подарком - плати. Все честно.
        - И это уже неважно,- добавила она, стаскивая с запястья браслет.- На, забери. Вернешь…- ролфи быстро опомнилась и прикусила язык, резко закончив: - Или просто выбрось в море.
        - Трое так трое,- кивнул Фрэнген, невозмутимый и довольный, как настоящий волк, только что скушавший целого ягненка: - Я не против. Вдруг один ребенок окажется девочкой… Да, трое - это хорошо. Чтобы с запасом. Ну, так как?

«Грустный Волк, усталый волк, ты ведь не обидишь мою Грэйн? Не обманешь ее?» Рэйберт эрн-Фрэнген нравился Джоне с каждой минутой все больше и больше. Мужчина и должен быть практичен, он должен думать о самом главном - о будущем. А мелочность в мужчине отвратительна, как слизняк на цветке. Бывший комендант форта Логан сделал самое щедрое предложение, на которое только способен ролфи, и не стал брать во внимание несущественные мелочи. Он получит своего наследника, Грэйн - своего. Это честная сделка.

«Я тебя уважаю, эрн Фрэнген,- подумала Джойана.- Но если ты обманешь Грэйн, я тебя отравлю».
        - Идет,- согласилась Грэйн.
        - Тогда нечего тянуть. Миледи сойдет как свидетель, и вот он, кстати, тоже,- капитан указал на лежащего неподалеку чуть живого Удэйна.- Надо успеть огласить и совершить брак до того, как придется докладывать Рэймси о наших веселых делах.
        Простоте и суровости ролфийских обычаев Джона дивилась всегда. Ролфийские солдаты на Шанте приходили к шурианским легкомысленным девчонкам сразу с предложением руки и сердца. Прямо с порога - бух! «Будь моей женой, Эджи. Я тебе дом построю и огород вскопаю. И рук распускать не буду. Честно!» - скажет и в глаза посмотрит. И как против таких ролфийских чар устоять? А магия у сыновей Морайг проста и называется «приказ командира», который гласит: «Шурианских женщин любить, но не обижать». Значит, надо жениться, коли любишь и обидеть не можешь. Опять же такая женка родами не помрет - уже хорошо.
        А там уж у кого как сложится, стерпится и слюбится. Кто-то и косы даст себе заплести ловким смуглым шурианским пальчикам. В отличие от диллайн, ролфи и шуриа в Священный брак вступают только по обоюдному согласию. И косы Хозяина Архипелага, что плетут ему то ли жены, то ли богини, отнюдь не цепи ни для него самого, ни для его женщин. Аластар же, к несчастью, женат на Лайд магическим браком, который нерасторжим.
        - Локка, госпожа Пламени, слушай меня,- четко и твердо молвил капитан, приложив правую ладонь к плечу, туда, где скалилась огненная волчья голова клейма: - Я, Рэйберт, владетель земли Фрэнген, говорю: посвященная сестра моя, благородная и могущественная эрна Грэйн, дочь Сэйварда, владеющая землей Кэдвен, будет равной мне спутницей в чести и верности отныне и до тех пор, пока мы оба не сочтем наши клятвы исполненными. Я сказал, люди слышали, боги знают.
        Грэйн кивнула и повторила ритуальную фразу слово в слово, чеканя каждое из них, как золотую монету. Потом деловито оглянулась по сторонам, словно примериваясь к ближайшим кустам.
        - Хм… времени маловато для совершения брака, мой владетельный и равный спутник. И получаса нет, пожалуй.
        - Управимся,- хмыкнул Фрэнген.
        И они удалились. В кусты сирени под смущенное покашливание Удэйна. Он, как и Джона, не успел еще привыкнуть к практичным обычаям ролфи. Зато теперь никто не сможет аннулировать этот скоропалительный брак.

«Великие Духи!- вдруг встрепенулась шуриа.- Ролфийки ведь так тяжело рожают. А вдруг с Грэйн что-то случится? А вдруг она умрет родами?» И дала себе страшную клятву сделать все возможное и невозможное, чтобы облегчить страдания названной сестры, когда придут ее сроки.
        Знаете, как шуриа дают самые страшные клятвы? Они говорят: «Да чтоб я сдыхала и сдохнуть не могла, если не сделаю, как обещала!» И ведь еще ни разу ни один из детей Шиларджи не отрекся от своих слов.
        В кустах было мокро. И грязно. А вокруг кустов кого только ни бегало: и опамятовшие ициарцы, сообразившие вдруг, что их город занят вражескими войсками, и деловитые ролфийские вояки, и стайки напуганных студентов с преподавателями во главе. Грэйн с сомнением огляделась и потерла ноющие виски.
        - Нет, дальше не пойдем,- сказала она. К горлу подкатывал комок тошноты, перед глазами плясали цветные пятна.- Давай прямо тут. И побыстрее, а то я на ногах еле стою.
        Что правда, то правда. Пока эрна Кэдвен полусидела и почти не шевелилась, ей было просто нехорошо, а стоило встать и пройти несколько шагов, как ролфийке стало совсем паршиво.
        - А зачем тебе стоять? Садись давай,- Фрэнген уже присмотрел пригорок посуше и бросил куртку на мокрую траву.- Э, только не падай! Вот так,- и поддержал новонареченную супругу уже привычным образом, под мышки.- Голову покажи.
        - Что?- борясь с дурнотой, выдавила Грэйн.
        - Кэдвен,- терпеливо вздохнув, вымолвил капитан.- Я что, похож на сбесившегося от запаха течки кобеля? Зараза, так дымом надышался, что вот-вот стошнит, а тебя вообще сейчас вывернет от любого движения. Синяя, как недельная покойница! И голова у тебя разбита, к слову, просто под волосами не видно было… Посидим тут четверть часа и пойдем назад. Кто-то проверять станет, что ли?
        - Угу,- сказала она и благодарно привалилась к нему плечом. И тут же скривилась от боли - Фрэнген занялся раной на ее голове.
        - Заодно и косу тебе разлохмачу,- усмехнулся он.- Для достоверности. Не пыхти. Сама потом придешь. Это же тебе надо побыстрее забеременеть, а не мне!
        - Я…- начала было Грэйн.
        - Помолчи,- он поморщился.- Я не такой уж тупой, чтобы не сложить два и два, Кэдвен. Отчаянная ты девица! И как тебе удалось скрывать от Конри, что у тебя шашни с шуриа? Нет-нет, это был не вопрос. Ты так рвешься на Тэлэйт, что только полный болван не догадается, в чем тут дело. Но свобода, Грэйн, это слишком редкий дар для таких, как мы с тобой,- эрн Фрэнген грустно улыбнулся.- Так что в итоге нашего с тобой союза каждый получит, что хотел. Я - наследника, а ты - честно завоеванное право делать все, что пожелаешь.
        - Ага,- буркнула она.- Но почему - меня? Насчет задницы я все поняла, ну а кроме?
        - Порода, Кэдвен,- серьезно ответил он.- Детей надо заводить со своими. С равными. А ты пошла в своего отца, так что можно предположить, что слово сдержишь. Опять же, три пятилетия мы с тобой друг друга терпели - и дальше не подеремся. А кроме того, у тебя не только задница хороша,- ухмыльнулся капитан.- Мог бы потискать для убедительности, но ты и так вся в синяках. Так. По-моему, времени прошло достаточно. Встать сможешь?
        - У-у…- ответила Грэйн и шмыгнула носом.
        - Давай-давай, сама-сама, ножками!- скомандовал супруг и безжалостно потянул ее вверх.- До лазарета я тебя все равно не дотащу, моя эрна. Самому бы не упасть. Ну? Пошла!
        Эвейн эрн-Рэймси,
        главнокомандующий ролфийским Экспедиционным корпусом
        Что может быть прекраснее для полководца, чем без единого выстрела вступить во вражеский город, без потерь и прочих эксцессов? Разве подобное достижение не сияет орденской звездой в послужном списке любого уважающего себя генерала, разве не греет суровое командирское сердце? Однако эрн-Рэймси сейчас с ходу привел бы десяток-другой причин, почему бескровный захват Ициара, а вернее будет сказать - сдача, его не слишком радовал. Впрочем, его высокопревосходительству лорду Эвейну не пришлось утруждать себя перечислением этих причин по пунктам - за него это делал адъютант, вслух зачитывая длинный список забот, приобретенных Экспедиционным корпусом вместе с идберранским городом.
        - …центральная часть, включая прилегающие к Ратушной площади улицы, выгорела полностью,- читал Кэйбри.- С огнем в университетском комплексе удалось справиться, но восточная часть Ициара все еще горит.
        - Пусть Нейрин выделит еще роту своих бесценных гренадеров в помощь пожарной команде,- потер переносицу генерал.- И мобилизуйте местных! В конце концов, это их город, и поджигал его не я, вот пусть и тушат теперь. Дальше!
        Кэйбри сделал соответствующую пометку и продолжил:
        - Эрн генерал Брэнги настойчиво интересуется, что ему все-таки делать с захваченными в храмовом комплексе служителями культа Предвечного? Их там сотни полторы, и большинство из них пребывают в… м-м… помраченном состоянии рассудка. Проще говоря - сидят на земле и воют. Многие плачут.
        - Узнаю, кто из Канцелярии Конри так не вовремя убрал Алезандеза Лойха,- придушу своими руками!- в сердцах посулил Рэймси.- Мало того, что все планы - сове в… под хвост… хм-хм…- кашлянув, генерал тревожно покосился на дверь, ведущую в соседнюю комнату, где дремала на диванчике его юная супруга.- Короче. Пусть сгонит их всех в какую-нибудь конюшню, что ли, чтобы были под присмотром. И пришлет к ним лекарей. И кашеваров. Спятили они или нет, но жрать наверняка захотят. Кстати, кто там скребется под дверью?
        - О, это ициарский градоправитель. Он в приемной.
        - Все еще? И что делает?
        - Скулит, ваше высокопревосходительство,- честно ответил адъютант.
        - Кэйбри, твой юный цинизм иногда начинает раздражать,- поморщился эрн Рэймси.- Чего ему еще? Я же приказал проводить его к квартирьерам!
        - Он не идет. Боится. Случаи мародерства…
        - Кэйбри!
        - Среди местных, ваше высокопревосходительство. Десяток уже поймали.
        - А свалят на нас,- генерал снова потер лоб.- И вешать сразу нельзя. Так. Арестованных - под стражу, мэру и его команде выделить конвой. Палатки для погорельцев пусть разобьют в парке, туда же отправить лекарей…
        - И кашеваров, ваше высокопревосходительство?- невинно моргнул Кэйбри и тут же продолжил рапортовать, дабы не возбуждать генеральского гнева: - Я нашел удобную квартиру, где может разместиться леди Рэймси с ее людьми. Это…
        - Не подлизывайся. Эрна Мирэйр выразила желание остаться здесь, со мной. Но квартиру придержи, пригодится под лазарет или еще что-нибудь… Сколько у меня до общего совещания?
        - Три четверти часа, милорд.
        - Тогда… Что? Еще что-то?
        - Да, милорд. Во-первых, доклад командира диверсионной группы. Он тоже в приемной. И с ним есть ряд лиц… м-м-м… неопределенного статуса. Капитан эрн-Фрэнген настаивает, чтобы вы приняли их всех вместе.
        - Настаивает, да?- Рэймси приподнял бровь.- Я тоже с интересом послушаю его объяснения, кровью Морайг клянусь! Хорошо. Пусть войдет. И эти «неопределенные» лица, которые с ним,- тоже.
        Его высокопревосходительство генерал-фельдмаршал лорд Эвейн эрн-Рэймси, главнокомандующий Экспедиционным корпусом, нравился Грэйн. И эту чисто ролфийскую симпатию к умному, сильному и злому вожаку не поколебал даже факт того, что сама Грэйн «Чесночному генералу» не нравилась совершенно. Неприятие его было столь отчетливо, что эрна Кэдвен моментально прижала уши, едва лишь вошла в занятый ролфийским командованием кабинет местного мэра. Холодный прием, едва заметный оскал и тяжелый ледяной взгляд генерала ничуть не удивили Грэйн и нисколько не обидели. За несколько лет службы в Канцелярии ролфийка успела привыкнуть к откровенной неприязни армейских чинов и смириться с этим. Волкам не за что любить Гончих, и мало нашлось бы в армии и флоте Его Священной Особы людей, кто готов демонстрировать дружелюбие по отношению к офицеру для специальных поручений из Собственной Канцелярии, тем паче когда это женщина, репутация которой известна.

«С меня начнет»,- подумала Грэйн, отметив, как гневная морщинка собралась на переносице эрна Рэймси. И угадала.
        - Свора Конри,- с заметным отвращением сказал, будто сплюнул, Рэймси вместо приветствия.- Кровь Морайг, ну почему всегда, когда в дело вмешиваются некоторые чины из Канцелярии, все заканчивается пожарами, погромами и беспорядками? Вы готовы объяснить мне, лейтенант, какого х-хвоста змеиного вы решили вдруг ликвидировать Алезандеза и устроить весь этот кровавый балаган в городе? Или это ваша маленькая женская слабость - резать тивов и поджигать селения?
        - Обсуждать это с вами, милорд, не входит в мою компетенцию,- нейтрально отозвалась Грэйн, старательно пытаясь придать взгляду, устремленному куда-то в стенку поверх левого плеча генерала, совершеннейшую пустоту и незамутненность.
        - Великолепно!- командующий на миг прикрыл глаза, словно сражаясь с приступом мигрени.- Иного ответа из вас и клещами не вытянуть, наши бесценные Гончие. Но вы создали мне множество неприятностей, эрна, поэтому извольте отвечать! Или Свора Конри обнаглела настолько, что вы уже и рта раскрыть лишний раз не желаете?
        - Я настоятельно прошу вас, милорд, выбирать выражения в разговоре с моей благородной супругой,- резко подал голос всеми позабытый капитан Фрэнген.
        - Супруга?- взорвался генерал.- Да хоть мамаша, тетка и сестра в одном лице, Фрэнген! С вами я вообще буду беседовать отдельно, а покамест извольте помолчать. Итак, эрна. Кто все эти люди?
        Он обвел широким жестом разношерстную компанию, переминавшуюся с ноги на ногу за спиной у Грэйн. Ролфийка вздохнула. Вид ее «боевой группы» доверия действительно не внушал, а уж если озвучить состав…
        - Я попрошу вас отметить, эрн генерал, что отвечаю, лишь уступая вашему настойчивому желанию это услышать,- сдалась Грэйн и предупредила: - Хотя не исключено, что неприятности, на которые вы сетуете сейчас, покажутся вам совершенно несущественными по сравнению с тем…
        - Короче, эрна! Довольно витийствовать.
        - Ладно,- она пожала плечами.- Позвольте представить вам, ваше высокопревосходительство: леди Джойана Алэйа Ияри Янамари, гражданка Доминиона Шанта по личному представлению Его Священной Особы.
        Генерал прищурился и резко кивнул. Джойн изобразила безупречно придворный реверанс.
        - Графу Рамману, владетелю Янамари и одному из Совета Семерых при особе князя Эска, леди Джойана приходится матушкой,- безжалостно добавила эрна Кэдвен.
        - Сударыня,- Рэймси поклонился.- Наслышан о вас. Позволите полюбопытствовать причинами вашего пребывания в этом городе?
        - Не стоит, милорд,- не дала шуриа и рта раскрыть Грэйн.- Поверьте, есть вещи, которые лучше не знать. Я выполняю здесь личное распоряжение Вилдайра Эмриса и лорда Конри, а все эти люди - выполняют мои личные распоряжения. Таким образом, отвечать за все их действия буду я - и не перед вами, мой эрн.
        - Однако за лошадьми и эскортом до Вэймса вы явились все-таки ко мне,- ухмыльнулся Рэймси, парадоксальным образом придя вдруг в хорошее расположение духа.- И теперь стоите тут и пытаетесь запугать меня «страшными тайнами зловещей Собственной Канцелярии», лейтенант. Валяйте дальше. Вот этот господин откровенно шурианской наружности - случайно, не тот самый Шэйз Тиглат, которого сначала хоронили всем Ициаром, а потом обвинили в отравлении Алезандеза?
        - Случайно тот,- хмыкнула ролфийка и аккуратно отпихнула Тиглата подальше за спину графини.- И я его вам не отдам, не надейтесь. Он - мой личный пленник. И Алезандеза ликвидировал, выполняя мой приказ.
        - А я и не настаиваю,- Рэймси уже улыбался.- Однако какое блистательное общество вы тут собрали, эрна! Ну, с вашим помощником все понятно, а как насчет вот этого бледного юноши?
        - А вот теперь, эрн генерал, я вынуждена промолчать,- отрезала Грэйн.- Вам не нужно знать его имени. Этот молодой человек должен быть как можно скорее доставлен лично к Его Священной Особе, и крайне желательно, чтобы мы его сопровождали. Потому что дело это частное и достаточно деликатное. По несчастливой случайности поручение Вилдайра Эмриса, которое я выполняла здесь, скажем так, пересеклось с операцией «Ициар», и в ситуации, когда нельзя было провалить ни то, ни другое, мне пришлось действовать так, как я действовала.
        - Дорого бы я заплатил, чтобы послушать, как вы станете докладывать Конри,- генерал насмешливо оскалился.- Но, видно, не доведется. Остается лишь посочувствовать вашему командиру, эрна Кэдвен, и вашему супругу, кстати, тоже. Завтра утром вы получите карету, лошадей и эскорт до Вэймса. А теперь - свободны.
        - Вэймс?- нахмурилась Грэйн.- Но почему Вэймс?
        - Потому что именно там высадился Священный Князь и там же сейчас располагается его Ставка. И именно в Вэймс вы завтра отправитесь. Кэйбри! Проводи эрну Кэдвен и ее… отряд на ту квартиру, о которой ты докладывал. Всего наилучшего, эрна. Я вас более не задерживаю. И заберите с собой гражданских. Рад был знакомству, миледи,- прощальным поклоном Рэймси удостоил только Джойн, впрочем, остальные и не настаивали.- А вы, капитан, задержитесь. Теперь я выслушаю ваш доклад.
        - Я буду ждать вас на квартире, мой эрн,- спокойно напомнила ролфийка своему новоиспеченному супругу о перемене в его положении.- Всего наилучшего, ваше высокопревосходительство.
        Аластар Эск, князь Файриста

«Вот ты и попался, Аластар Дагманд»,- сказал себе он.
        А ведь знал к чему все идет, прекрасно знал. И про то, что трон государя сродни ядру на цепи у каторжника, и про то, что чем больше власти, тем меньше свободы, а дворец владыки ничем не лучше иной тюрьмы, только несколько комфортабельнее. Но противостоять Одержимости нельзя, без риска сойти с ума это невозможно. Стремление постепенно превратится в навязчивую идею, а затем в помешательство. Чем не проклятье?
        Едва ли не худшее, чем шурианский Порог. И точно так же нельзя привыкнуть и притерпеться. Смерть или Страсть - что сильнее?
        Когда стало известно, что гарнизон форта Форвин отказался присягать новиспеченному княжеству, приключился небольшой, но малоприятный для Аластара скандал. Непокорная крепость-то эскизарская. И прямо под носом у князя. Непорядок! И тут бы Эску встретиться с полковником Дирком, поговорить по душам, объяснить… Но не по чину, нельзя, не подобает, будь оно все проклято триста раз.
        Ему даже не сразу сообщили. Мерзавцы! Мол, князю и так есть чем заняться. Это - верно, но не до такой степени.
        А ведь, по сути, форт Форвин - это настоящая военная база, морская, устроенная в очень удобной бухте стратегического значения - узкой и глубокой. Это понимали даже в Имперском Генштабе, поэтому там всегда командовал какой-нибудь ярый противник Эска. Вот как, скажем, полковник Химарил Дирк. Того прямо мутить начинало лишь от одного упоминания имени «Аластар». Но при этом он был умным и опытным командиром, а еще - человеком чести. Враг, которого можно уважать, это большая редкость.
        А теперь что делать прикажете? Штурмовать форт? Осада ведь, собственно, уже началась. И это нехорошо, совсем нехорошо. А если эскадра капитан-командора Рисса отправится терроризировать западное побережье Эскизара… Что может быть хуже?
        Погорячился он, когда утверждал, будто агитаторы сумели переманить на сторону мятежников все имперские гарнизоны и военные части на землях Эскизара. Химарил держал нейтралитет до последнего. И теперь выступил с открытым неповиновением и, как говорится, поднятым забралом.
        Нервические метания от стены к стене у диллайнского князя заменяли каракули на клочке бумаги, которые Аластар малевал без остановки несколько часов кряду. Никакой логики в нагромождении спиралей, завитков и петель, никакой гармонии, только хаос и бессмыслица, такие же, какие царили в разуме Эска. О чем бы там ни условились переговорщики, но решение-то принимать ему.
        А сейчас бы стоять на бастионах Форвина…

«Ты попался, Аластар Эск!»
        - Ну что там?- вскинулся он, едва лишь генерал Кан переступи порог кабинета.
        - Невесело, твое высочество,- буркнул тот, отвешивая сюзерену краткий формальный поклон.- Химарил уперся рогом - он и оставшиеся верными Императору капитаны эскадры хотят беспрепятственно вернуться в Синтаф. Куда ты смотрел, а?
        Куда смотрел, куда смотрел… Все Советники, включая Аластара, были убеждены - полковник предпочтет открывающиеся перспективы службы у князя Файриста. Делать карьеру в молодом государстве всегда проще и быстрее. Неужели Дирк не чует запаха гнили, которым разит от синтафской армии?
        - Они с капитан-командором Риссом передали для тебя письмо.
        Носатый Филин достал из кармана слегка примятый конверт, от которого пахло табаком и дегтем. Так заразительно пахло, что Кан не выдержал:
        - Разрешишь прикурить, твое высочество?
        - Кури.
        И пока генерал сосредоточенно попыхивал трубкой, Аластар внимательно вчитался в ровные строчки. Каминные часы в виде лесопильного станка бойко отстучали ровное время. Бронзовый пильщик подставлял серебряное бревно под вертикальную пилу - маятник. Тик-так, тик-так, тик-так, вверх-вниз, вверх-вниз. Очередная игрушка с намеком.
        - Химарил уйдет в Ромаллу, оставив Форвин в неприкосновенности…
        - А иначе взорвет арсенал и все равно уйдет, но с некоторыми потерями,- фыркнул Филин, насмешливо сверкнув охотничьим золотом глаз.
        Диллайн поняли друг друга с полувзгляда. Форвинская эскадра - это вам не шуточки. Три линейных 74-пушечных корабля, два фрегата, каждый из которых вооружен 28 орудиями, пять корветов и четыре шнявы.
        - Не забывай также про 18-й эскизарский полк. Пять с половиной сотен солдат и офицеров как-никак,- напомнил Илдред, словно читал мысли князя.- Я бы согласился на условия. А целехонький форт нам самим пригодится. Был бы где-то поблизости флот эрн-Сэйлита - другое дело, а так…
        - А я и не возражаю. Мы их отпустим восвояси. Но не просто так, а красиво.
        - То есть?
        Эск задумчиво постучал пальцами по столешнице. Генерал поморщился, но промолчал. В конце концов, нервничает не тот, кто барабанит, а тот, кого это раздражает.
        - Сделаем хорошую мину при плохой игре, Илдред. Я милостиво соглашусь, признаю право человека соблюдать присягу, данную другому государю, и отпущу эскадру. Обойдемся пока без ненужного кровопролития.
        - Но будут говорить, что ты подарил Эсмонд-Кругу четырнадцать боевых кораблей и целый полк живой силы.
        - А я буду отвечать, что всего лишь соблюдал законы чести и не стал убивать бывших соотечественников только за то, что они присягали Императору и остались ему верны.
        - Хитро. Но если бы сила была на твоей стороне, то ни о каких законах речи не шло бы?
        - Разумеется. Я же знаю, что через несколько месяцев пушки «Солнечного» будут палить по «Меллинтан», бравые ребята из 18-го эскизарского - стрелять в моих солдат. В янамарских ополченцев, скажем.
        - Вот именно,- согласился Кан.- Янамари уязвим.
        - Файрист,- поправил его Аластар.- Файрист уязвим. И не только на янамарском направлении.
        Кустистые брови Носатого Филина взлетели вверх.

«О как! Однако! Направление?»
        - Я не собираюсь повторять ошибок синтафских Императоров.

«А куда мы денем остальных владетелей?» - хотелось спросить генералу.
        Нет, Аластар не собирался избавляться от возможных конкурентов. Во всяком случае пока. Но впереди всех ждут непростые и опасные годы противостояния с Эсмонд-Кругом. Война - вообще-то занятие, чреватое для здоровья, случиться может всякое. До окончательной победы пройдет много времени и доживут не все.
        - Аластар, а ты не боишься, что эсмонды станут подсылать к тебе убийц так же регулярно, как сейчас шлют проклятья в газетных статьях?
        - Я боюсь, что Херевард решит наслать на Канаварри наводнение или черный мор на Локэрни. Он может. А у нас ничего нет против магии Предвечного.
        Князь ссутулился в своем кресле, вжал голову в плечи и уставился немигающим взглядом на пламя свечи.
        - Рассчитывать на божественное вмешательство я бы не стал,- прошептал он, думая сейчас только о Меллинтан.- Чем я лучше остальных диллайн? Только тем, что в мыслях своих заменил Предвечного на имя Золотой Луны.
        Генерала тяжело было смутить откровенностью, но у Эска получилось. Аж уши зарделись, как у школяра, пойманного на мелком воровстве.
        - Хм… Что ж… км… Зато честно.
        - А было бы подло превращаться в торгаша. Дай мне магию, Мать Диллайн, а я за это буду верным тебе? Илдред, ты никогда не задумывался, почему мы зовем себя шурианским именем?- вдруг спросил Аластар.- Ведь не может быть, чтобы мы всегда звались именем, данным лаунэйдинами.
        Тьма заворочалась вокруг небольшого пятна света, даваемого одинокой свечой. Она, терпеливая и осторожная, поползла из углов, просочилась между бесчисленными книжными томами, проступила пятнышками плесени на обоях, зашуршала змеиными чешуйками. Подобралась поближе, прислушиваясь и щурясь. И пробуя на вкус воздух раздвоенным чутким язычком. А вдруг этот златоглазый сын Дилах сейчас произнесет что-то очень важное? Скорее всего нет, но вдруг?
        - Как звала нас Меллинтан? Как?
        Не промолвил, а словно отпил из чаши сухой серый прах.
        И Илдреду Кану, боевому генералу, человеку, видевшему на своем веку столько крови, что хватит половину мужского населения Синтафа утопить, как щенков в ведре, стало очень неуютно. Мог бы - сбежал. Далеко. За море. Куда-нибудь.
        Спустя три дня они с Илдредом Каном стояли на берегу и смотрели на уходящие за линию горизонта корабли форвинской эскадры. Ушли, как и ожидалось, не все. Капитаны фрегата «Победитель» и шнявы «Рысь» решили остаться в Файристе. Два десятка солдат 18-го полка дезертировали, но остальные беспрепятственно погрузились на корабли, чтобы вернуться домой, в Синтаф.
        - Похоже, Химарил не ожидал от тебя такого поступка,- заметил генерал Кан.
        Аластар попытался ухмыльнуться. Не вышло.
        - Думал, что его ждет героическая гибель во славу Императора и долгая жизнь в памяти народной? Как бы не так. Поглядим еще, простит ли ему несовершенный подвиг самопожертвования наш добрый тив Херевард.
        - Благословенному точно не понравится, как ты сумел вывернуться. Он-то не ждет от тебя благородных поступков.
        - Я и сам от себя их не жду,- отмахнулся Эск.- Не ту профессию избрал, видишь ли. К тому же мои люди пустят по Синтафу слухи о том, как на самом деле полковнику Дирку удалось сбежать из Форвина.
        - О! И как?
        - Конечно же, он сдал мятежнику Эску все военные секреты, которые знал,- молвил князь, не отрывая взгляда от морской глади.
        - Хм… Разумно. Ты его отпустил, чтобы скомпрометировать.
        - Я не хочу снова встретить Химарила Дирка на поле боя. И - да, это не слишком благородно.
        - Ты - князь, тебе и ковыряться в этом отхожем месте.
        - А я никогда не боялся грязи и крови.
        Илдред Кан спорить не стал. Он всего лишь солдат, у него есть приказ, а следовательно, совесть чиста и никакого спросу с него не будет.
        - Отправляйтесь в Янамари, фельдмаршал,- приказал Аластар.- И наведите там порядок. А насчет графа Раммана не переживайте, он не будет противиться.
        Филин вытаращил и без того круглые глаза навыкате. Высший чин, как ни крути!
        Эск ответил ядовитой ухмылочкой, как бы говоря: «А ты думал, мне одному разгребать это дерьмо?»

«Ты только несколько недель у власти, а у тебя на всех уже есть свой укорот, на каждого из графов. То ли еще будет!» - поразился генерал и еще раз мысленно поблагодарил Пр… Мать Меллинтан за то, что одержим всего лишь Доблестью.
        Грэйн и Конри
        - Ты уверена, что должна идти туда одна?- в последний безнадежный раз спросил Удэйн.- В конце концов, разве мне не следует участвовать в докладе, раз я тоже отметился в этой операции?
        - Нет,- коротко ответила Грэйн, пресекая дальнейшие возражения. Снова повторять все уже несколько раз приведенные доводы она не собиралась. И так уже все объяснила: и про то, что с лордом-секретарем ее связывают не только служебные дела, и зачем она все-таки несет Конри под мышкой драгоценную «тетрадку Аслэйг», и почему самому Удэйну не стоит появляться с нею рядом. Названый брат все отлично понимал и сам, а спорил лишь потому, что братья, если они настоящие, не бросают в беде сестер.
        - Береги Тиглата,- сказала она на прощание и ободряюще улыбнулась и ролфи, и шурианскому повстанцу заодно: - Не тряси так хвостом, дорогой Шэйз, а то магородная железа отвалится! Конри я тебя не отдам. Хватит с него и винтовки с тетрадкой. Ну, не скучайте!
        Внизу уже ждала традиционно черная карета без гербов - и как только сослуживцы из Канцелярии умудрились добыть такую здесь, в Конфедерации? У идберранских коллег конфисковали, не иначе. Грэйн уселась, тщательно расправила уставную серую юбку и поудобней пристроила на коленях тяжелый футляр с изобретением покойного Лау. Все, что удалось спасти от огня в лаборатории, было уже аккуратно переписано, пронумеровано, упаковано и отправлено в метрополию вкупе с десятком папок документации и целой россыпью тубусов с чертежами. А вот сам действующий экземпляр чудо-оружия эрна Кэдвен собиралась преподнести лорду-секретарю лично, как того требовали и устав, и традиции. Лучший кусок - вожаку, так сказать. Пусть жрет, если не подавится.
        Экипаж чуть тряхнуло на выбоине в брусчатке, и уголок прочной кожаной папки, в котором хранилась рукопись Аслэйг, уперся Грэйн прямо в ребра, практически в едва подживший синяк. Шмыгнув носом, она поправила добычу и снова мысленно повторила все те доводы, что звучали, когда они с Джойн обсуждали дальнейшую судьбу архива. Основным, конечно, было то, что приказ есть приказ, а Конри, как ни крути, все-таки не только сволочь, но и шеф Собственной Канцелярии. А эрне Кэдвен нельзя было допустить ни единого официального промаха в этих тонких делах, дабы и свою шкуру сохранить, и загривок супруга и союзника уберечь от мстительных клыков лорда-секретаря. Ибо, ввязываясь в эту игру на стороне Грэйн, тот рисковал, и сильно. У бывшего коменданта форта Логан уже имелся случай убедиться в отличной и долгой памяти лорда Конри. Не то чтобы эрн капитан Рэйберт, владетель Фрэнгена, всерьез боялся проснуться однажды рядовым и безземельным, он вообще был не слишком пуглив, зато осторожен. И тоже внес свой веский голос в обсуждение, заметив, что использовать тетрадь Аслэйг в тайных целях Конри попросту не сможет. И
скрыть ее - тоже, равно как и заставить Грэйн молчать. Просто потому, что помимо Грэйн о тетради знают уже очень и очень многие. А всем им заткнуть рты не в силах даже шеф всесильной Канцелярии. Не по зубам ему. Так что эрна Кэдвен могла смело отправляться «на ковер» к командованию и рапортовать о полном и буквальном выполнении приказа. Вот винтовка, вот тетрадка, все исполнено в точности, как вы пожелали, милорд! И непременно щелкнуть каблуками. А вот дальше… дальше все было очень туманно.
        Эрна Кэдвен равнодушно созерцала из-за приоткрытой шторки окна панораму улиц Вэймса, неожиданно приятного, к слову, города, а мыслями ненадолго вернулась в полутемную комнату в Ициаре, там, на квартире, где они ночевали перед отъездом. Пользуясь неожиданной привилегией замужней женщины, Грэйн отвоевала себе отдельную спальню с настоящей кроватью, заявив, что остальные мужчины, то бишь, Удэйн, Эгнайр и Тиглат, вполне уместятся втроем в гостиной. Особенно если соорудить им из расстеленных рядом тюфяков общее ложе. Джойн, разумеется, так же необходимо предоставить возможность уединиться в отдельной спальне, так что извините, соратники, ковер вон там, а вместо покрывал обойдетесь портьерами. А у нее, у Грэйн, вообще-то брачная ночь!
        Ночь, правда, получилась не столько брачная, сколько нервная, однако та ее часть, что касалась собственно брака, эрну Кэдвен не только не разочаровала, но и даже порадовала. Бывший комендант, в свое время пугавший юную Грэйн до мелкой дрожи в коленках, на поверку и вблизи оказался вовсе не так уж страшен и свиреп. Предсказуемо грубоват, быть может, зато нетребователен и достаточно деликатен, чтобы проявить известную осторожность и не наставить благородной супруге новых синяков. Но что самое удивительное - за те несколько лет, что они не виделись, у эрн-Фрэнгена прорезалось вдруг специфическое чувство юмора. А может, это Грэйн достаточно повзрослела и заматерела, чтобы это почувствовать, понять и оценить?
«Самое главное для успеха в любой боевой операции, Кэдвен,- назидательно заметил он, аккуратно оглаживая бедро супруги,- это четко представлять себе поставленную задачу. А какая перед нами стоит задача?» - «Какая?» - заинтересованно прищурилась ролфийка. Фрэнген хохотнул: «Наша с тобой задача - зачать и родить наследников! Вопросы есть?» - «Никак нет, мой эрн!- ухмыльнулась она: - Р-разрешите выполнять?
        Вот так оно и получилось, в меру весело, непринужденно и с похвальным и обоюдным старанием. И неплохо получилось, кстати. Во всяком случае, Грэйн было с чем сравнивать, точнее сказать - с кем. Лорд Конри капитану Фрэнгену и в подметки не годился, правда-правда. О чем она незамедлительно и сообщила довольно ухмыльнувшемуся супругу. Вспоминать же о Джэйффе в подобной ситуации было не только неуместно, но и бесчестно по отношению к обоим мужчинам. Разве они - жеребцы-производители, чтобы сравнивать стати? И если уж она полюбила шуриа, то почему бы теперь не подружиться с сородичем-ролфи? А разве не абсолютное доверие - основа любой дружбы? Словно прочный раствор, скрепляющий камни фундамента: убери его - и дом рухнет. Может, какой иной союз и устоял бы без доверия, но только не тот, каким связали себя владетель Фрэнгена и хозяйка Кэдвена. Ничто не будет соединять их, кроме взаимных обещаний и общих детей. В союзе равных каждый остается при своем: имущество, владения, имена сохраняются неизменны. Его и заключали-то всегда только ради детей. Пережиток тех времен, когда основной заботой эрна было
обеспечить землям наследника до того, как эрн сложит голову в очередном набеге. Сейчас, когда женщин-владетельниц, а тем паче женщин-посвященных можно перечесть по пальцам, а срок жизни владетелей предосудительно удлинился, союз равных повсеместно отошел в прошлое, в ту древность, где вырастали в лучах рассвета пестрые паруса хищных ролфийских кораблей, где скалились волчьи головы на узких черных штевнях, а слова «ролфийский набег» и «смерть» звучали одинаково. Недаром даже эрн Рэймси удивленно щелкнул зубами, когда Фрэнген попросил того заверить генеральской подписью брачный договор. Грэйн и мечтать никогда не смела, что ей так повезет. На то ведь и был расчет Конри - на таких, как эрна Кэдвен, не женятся. Поищите-ка благородного эрна, кому по нраву придется глодать кости, после того как лорд-секретарь уже объел с них все мясо! Долго придется искать. А с безземельным владетельница Кэдвена соединиться в гражданском браке не могла. Так что бывший комендант с отвагой и хитростью взял - и развязал Грэйн руки. Положение ее практически не изменилось, а вот возможностей для шантажа у Конри стало гораздо
меньше. Теоретически. Осталось только проверить, достаточно ли надежным будет их с Фрэнгеном совместный окоп.

«Окоп - это, конечно, хорошо,- беспокойно думала она, пока лорд-секретарь с поистине каменным лицом изучал ее доклад и молча разглядывал винтовку.- Но высовываться рискованно. Как бы пулю не поймать!»
        - Итак,- с расстановкой спросил Конри,- вы ничего не хотите добавить к вашему докладу, лейтенант эрн-Кэдвен?
        Прозвучало это достаточно зловеще, чтобы Грэйн прижала уши и взъерошила шерсть на загривке. Образно выражаясь. А если буквально - то каждый волосок на теле ролфийки встал дыбом. Глаза у Конри светились призрачной зеленой яростью, а верхняя губа подрагивала, обнажая клыки. Тут бы и поджать хвост, и упасть на спину, раскинув лапы и открыв беззащитное горло, чтобы продемонстрировать прежнюю покорность, но эрна Кэдвен вместо этого сама показала зубы.
        - Кое-что хочу,- спокойно молвила она и выложила на стол перед лордом-секретарем еще один аккуратно сложенный лист.
        - Что это?- он придвинул к себе бумагу, но разворачивать не спешил.
        - Прошение, милорд. О переводе меня из должности офицера для специальных поручений Собственной Канцелярии на какую-либо нестроевую должность.
        - Вот как?- Конри ухмыльнулся: - Причина?
        - Естественная причина частного характера,- выбрала наиболее обтекаемую формулировку Грэйн.
        - Конкретней!
        - Беременность,- с этакой мстительной ноткой мурлыкнула ролфийка.- И, разумеется, брак. Насколько я помню тот раздел устава, что касается подобных обстоятельств…
        - Думаешь, что вывернулась, сучка?- ласково перебил ее Конри.- Так я тебя вышвырну со службы с позором, сорвав погоны и сломав над головой саблю. И ты сдохнешь с голоду под забором, если тебя прежде не сожрут твои же люди.
        - Не вышвырнешь,- с той же лаской в голосе парировала Грэйн.- Чтобы выгнать меня с позором, тебе нужно копать, а как раз этого ты делать не станешь. Потому что тогда можно отрыть много интересного. Верно ведь, предатель?
        Сказала - и только потом осознала, что именно сказала и кому. Но страха не было. Не было совсем. «Да ты же трус, Конри! Ты сам меня боишься!» - догадалась эрна Кэдвен и рассмеялась, счастливая этой догадкой. И даже когда по перекошенному злобной гримасой лицу Конри поняла, что произнесла это вслух, смеяться все равно не перестала.
        - Маленькая наглая дрянь,- лорд-секретарь сплюнул и тоже ответил улыбкой: - И кто же оказался таким неприхотливым, чтобы облизывать объедки с моего стола, а?- И подмигнул этак интимно: - Или ты не рассказала этому дурачку, сколько раз я тебя поимел? Ну-ка, посмотрим, как имя счастливчика…
        Быстро пробежал глазами прошение и рассмеялся уже в голос, откидываясь на спинку кресла:
        - Фрэнген! Ну надо же! Этот свиновод! Спелись все-таки! Шлюха и пьяница, чье место в свинарнике,- отличная парочка. Ну, тогда понятно. Ему же не привыкать к помоям, вот и…
        Договорить она ему не дала. Одна Локка знает, как удалось Грэйн разом перепрыгнуть стол и вцепиться ему в глотку, не давая ни вздохнуть, ни крикнуть, и почему на грохот падающего кресла не вбежала стража. Полно, да не убрал ли Конри от дверей охрану вообще? Лишних ушей не хотел, быть может, и лишних глаз… Очень кстати! А уж как случилось, что он не ожидал ее прыжка и не успел сразу перехватить руки,- про то, верно, и богам неведомо. Эрна Кэдвен держала лорда-секретаря за горло и рычала, брызгая слюной в потемневшее от удушья лицо:
        - Заткни свою вонючую пасть, ублюдок. Ни слова о моем волке, ни единого поганого слова, ты, пес. Я тебе глотку вырву, выродок, прямо здесь, без поединка!
        Но Конри уже давно не был щенком. Опомнившись от мгновенного замешательства, он вырвался и отшвырнул ее, а потом прыгнул сам, примеряясь, чтобы пнуть упавшую Грэйн в живот. Промазал. Удар прошел впустую: ролфийка увернулась, ушла в перекат и подскочила, оскалившись. Они замерли друг против друга, а потом медленно двинулись по кругу, глухо рыча и роняя капли пены с перекошенных оскалом губ на ковер.
        - Сбесилась, сучонка?- отдышавшись, хрипло бросил Конри. Грэйн изрядно помяла ему горло, так что он не столько рычал, сколько сипел: - Какой поединок, с тобой, что ли? Дура, да я тебя в крепости сгною.
        - Как папеньку?- насмешливо спросила эрна Кэдвен.- Решил повторить прежний опыт, да? Только ручонки у тебя коротки, трус. Я-то не мой папенька. Я же подстраховалась,- и издевательски подмигнула: - Может, стражу позовешь? Давай! Вот интересно будет послушать твоему заместителю, к примеру, как ты меня тайком за внуком Священного Князя посылал! Поделишься с братьями-Гончими, для чего это тебе понадобился потомок Вилдайра Эмриса втихаря от дедушки?
        - Князю меня сдать решила?- Конри ответил с не меньшей издевкой.- Ну-ну. Валяй. Доказательств-то нету, одни домыслы и подозрения, а этого для Князя маловато будет, Кэдвен.
        - Зачем же - Князю?- Грэйн фыркнула.- Ему действительно нужны доказательства, а вот эрне Вигдэйн хватит и домыслов. И всего одного маленького, слабенького подозрения. И где окажется эрн Конри? И кто такой вообще был этот эрн Конри? Неужели это от него остался вот тот серенький тощий «хвостик», пятнадцатый в четвертом ряду?
        - Хочешь попробовать сыграть грязно, Кэдвен?- он распрямился, спрятал зубы и отступил на пару шагов, успокаивая дыхание.
        - Не просто хочу,- она тоже повела плечами и пригладила выбившуюся из косы прядь. - Я уже сыграла. И выиграла. Нет?
        - Что ж, думай так,- Конри отошел за стол и поднял свое перевернутое кресло. Уселся, потер горло и косо глянул на нее.- Твои условия?
        - Капитанский чин,- она тоже придвинула себе стул и села напротив.- Ты мне его обещал за дело в Ициаре. Ты хотел получить винтовку, я ее добыла. Так что чин я заслужила честно. Сохранение полного жалованья на то время, что я буду в резервистах. И…
        - Ну и запросы у тебя, Кэдвен!- присвистнул лорд-секретарь: - А непыльную должность в округе Кейдрэнси тебе не подыскать, нет? Чтобы поближе к твоей нищей конуре?
        - Подыскать,- Грэйн сверкнула зубами в улыбке и кивнула: - А как же! Только не мне, а Фрэнгену. Видишь ли, я не хочу слишком быстро становиться вдовой. И мне, представь себе, очень нравится мой муж. В форте Кэйдрэн не нужен новый опытный комендант?
        - Что-то еще?- он сцепил пальцы в замок и снова откинулся на спинку кресла, глядя на нее со слабой улыбкой.- Или все?
        - Ты оставишь меня и моих людей в покое. Навсегда. Всех моих людей, Конри,- эрна Кэдвен прищурилась.- Клянись кровью Морайг.
        - Клянусь. Теперь ты довольна?
        - Вполне,- она встала и оправила перевязь.- Счастливо оставаться, лорд-секретарь. Бумаги пришлешь мне в гостиницу.
        И пошла к двери, не оглядываясь.
        - Ты не сказала «Прощай», Кэдвен,- бросил он ей в спину.- Неужели рассчитываешь когда-нибудь вернуться?
        - Не твое дело, пес, на что я рассчитываю,- ответила Грэйн, не оборачиваясь.- Заезжай как-нибудь к нам с Фрэнгеном. Поохотимся на кроликов, а?
        И ушла, усмехаясь. Конечно же, Конри дождался, пока шаги ее затихнут, прежде чем сказал негромко:
        - Ну-ну. Поглядим, насколько тебя хватит, Кэдвен. Поместье, арендаторы, кролики, свиньи. Ха. Допросишься ты потом назначения. Я тоже не прощаюсь, Грэйн. Нет, нет, не прощаюсь.
        Джойана
        Вэймс ничем не напоминал Индару, хотя принято считать, что все столицы республик Конфедерации похожи друг на друга и являются не слишком удачными копиями Саннивы. Злые синтафские языки говорят, не иначе. Потому что город Джоне понравился сразу. Она почувствовала его свободный нрав, не отягощенный приземленным торгашеским духом, который свойственен Индаре, и не такой деловой и беспокойный, как Амалер. Еще один лик северного города-порта. Строгий, исполненный скромного достоинства Вэймс, с его кленовыми бульварами и широкими проспектами, с почти игрушечным президентским дворцом, похожим на кусочек свадебного торта, таким же белым и воздушным. Ролфийская оккупация ощущалась только по наличию кораблей в гавани и знамени с луной и бегущим волком, реющем над куполом дворца. Президент Лессмарк пребывал под домашним арестом, военное руководство - под стражей в крепости Нонт, но в жизни обычных идберранцев ничего радикально не изменилось, кроме выросших цен на съестные припасы. И еще злые ролфи установили комендантский час. Но отсутствие серьезного сопротивления и быстрая сдача на милость Священного Князя
уберегли столичных обывателей от подлинных неприятностей - вроде канонических трех дней на разграбление и поругание.
        Сразу же по прибытии Джона проехалась по модным лавкам, чтобы убедиться лично - никакого поругания, а заодно и особой разницы в цене и выборе нарядов по сравнению с индарскими. Шляпок же было просто видимо-невидимо, на любой, самый взыскательный вкус, и даже с экзотическими перьями. Никаких чудес, всего лишь очень низкие ввозные пошлины.
        Разумеется, бывшая синтафская графиня, а ныне подданная Вилдайра Эмриса не могла показаться своему… хм… повелителю в неподобающем виде. Достаточно уже того, что четыре года назад Джоне пришлось украшать прическу лентами, нарезанными из атласной занавески, добытой в капитанской каюте «Меллинтан». На этот раз все будет по-другому. Это ведь не просто шелковый шмиз, но прочная кольчуга, и не шляпка венчает смоляные локоны, а кирасирский шлем, ибо наряд светской дамы, по сути, доспехи, защищающие оную от многих превратностей судьбы. Безупречный крой и модный фасон убережет от ядовитых словесных стрел, на которые так щедры придворные
«лучницы». Что уж говорить о драгоценностях. Они - и щит, и меч и с успехом заменяют военный парад всех родов войск. Все, кому надо, точно знают, какую безделушку кто подарил, а значит, и против кого дружит дама. Несколько лет на Шанте ничего в Джойане не изменили, и не важно, что в паспорте написано «гражданка Ияри», а не «графиня Янамари». На аудиенцию к Вилдайру она собиралась, как фельдмаршал готовится к генеральному сражению.
        А вот все попытки придать светскости облику дорогой названной сестры - Грэйн эрн-Кэдвен, когда они вместе гуляли по модным лавкам, натолкнулись на твердокаменную стену ролфийского упрямства.
        - Никаких гражданских платьев! Никаких локонов, лент и кружев!- отрезала лейтенантша.- У нас такое не носят.
        - Но так ты подчеркнешь свое новое, гражданское положение,- мягко напомнила Джойана.
        И тут же пожалела, что с языка сорвалось слово «положение», так свирепо глянула на нее ролфи.
        - Ну как знаешь, миленькая моя,- невозмутимо пожала плечами шурия.- Я присмотрела в одной лавке изумительную шаль. О, шелковая вышивка, выше всяких похвал!
        Подруга странно хмыкнула, но промолчала. Ничего не сделаешь с взрывоопасной смесью - широтой шурианской натуры, которая истово требует эффектности, и аристократическим воспитанием, не позволяющим пренебречь мелочами этикета.
        - Твои запредельно дорогие чулки, которые все равно никто не увидит, тоже означают что-то особенное?- не выдержала и все же полюбопытствовала Грэйн, глянув в счет, выписанный галатерейщиком.
        - В них я чувствую себя вооруженной и готовой к бою. Примерно как ты с заряженным мушкетом и скейном.
        Необходимость в эдакой воинственности заключалась в присутствии Эгнайра Акэлиа. Студент находился в угнетенном состоянии духа, общаться на нейтральные темы, вроде погоды и литературных новинок, отказывался и проявлял все признаки меланхолии. В его положении неудивительно, но и не смертельно. Мстительная шуриа не собиралась беречь чувства внука Вилдайра Эмриса. Кто хочет страдать, тот пусть страдает, сколько его душеньке угодно. И заодно скажет спасибо благородной эрне Кэдвен за спасение горла от ножа господина Лау. Ах, он не желает благодарить? В таком случае, дорогой щеночек, команда была «Рядом!».
        Окажись Эгнайр иным, Джона бы непременно потребовала от Священного Князя не только экипаж, но и почетный эскорт. Но так как гордиться «находкой» не приходилось, то и в публичности не было никакой необходимости.
        И если снаружи президентский дворец смотрелся более чем скромно, то внутри производил впечатление. До имперской дикой роскоши рукой подать, по правде говоря. С другой стороны, Идбер всегда претендовал на лидерство среди государств Конфедерации, поэтому и стремился соответствовать уровню. И надо заметить, президентские меблировщики и декораторы постарались на славу. Яркий шелк, которым затянуты стены, самого лучшего качества, самый дорогой мрамор пошел на колонны, пилястры и карнизы, позолота, драпировки на окнах из серебряной парчи. Только корон не хватает в классических диллайнских орнаментах. И не скажешь, что власть в Идбере принадлежит не аристократам, а потомственным торгашам.
        Непривычного к подлинной роскоши Эгнайра интерьеры дворца поразили до глубины души. Молодой человек только и успевал, что прикрывать восторженно распахнутый рот, пока офицер охраны вел их по анфиладам комнат. А потом вконец утомленные помпезной пышностью гости поджидали Священного Князя в библиотеке, к счастью, обставленной скромно и по-деловому. На благородном дубе панелей и потертых корешках книг отдыхал глаз. Джона любила книги, и не только читать, но и смотреть на них. Так иные люди, не шуриа, любят глазеть на праздничную толпу, всматриваясь в незнакомцев, воображать их жизни, угадывать, например, семейное положение. Дух книги подчас разнится с тем, что написано на ее страницах, как день и ночь. Судьба фолианта как судьба человека. Буковки внутри связаны в слова о чести и славе, а почитывали ее бессовестнейшие люди.
        Взять хотя бы Эгнайра Акэлиа. По крови он - ролфи высокого рождения, а по сути - полукровка, потерянный для богинь. Он не шагнет в Локкин огонь, как сделал это Удаз, ставший Удэйном. Он не верит настолько, чтобы без колебаний отдать себя богине, а значит, не настоящий сын Морайг-Хёлы.
        Наконец-то дверь распахнулась, и в комнату вошел Вилдайр Эмрис, Священный Князь Ролэнси, взволнованный, горящий огнем предвкушения встречи. Белозубо улыбнулся Джоне, мазнул равнодушным взглядом по Эгнайру и начал озираться по сторонам в поисках того самого человека, о котором шуриа написала в коротенькой записке.
        Его глаза радостно сверкали:

«Ну, где же он? Где?»
        А потом догадался. И стал грустным, померк. Как мальчик, которому жестокие родичи посулили особенный подарок на день рождения и обманули, оставив вообще без праздника.

«Ах, какой же ты умный, Хозяин Архипелага,- едва не всхлипнула Джойана, снова чувствуя себя пулей, попавшей в мишень.- Ты сразу понял. Все и сразу… Прости меня, Вилдайр, если сможешь».
        - Добрый день, моя леди. Рад видеть вас в добром здравии.
        И чувствительная к вибрации, как все остальные шуриа, Джона почувствовала легкое дрожание его губ на своем запястье.
        - Приветствую, господин Акэлиа.
        - Здравствуйте, сир,- чопорно молвил Эгнайр.
        Самое поразительное было в том, что и его глаза наполнились смертельной тоской. Они оказались удивительно похожи. Почти одно лицо, на котором написана неизбывная грусть и невозможность исправить содеянное не ими, но непоправимое.
        - Вашу мать звали Таррвэйн?
        Молодой человек опешил от неожиданности. Он, похоже, ожидал любого вопроса, кроме этого.
        - Д-да, сир. Именно таково было ее имя.
        - Мне сообщили, что она умерла. Как это случилось?
        - Чахотка, сир. Хотя в последнее время мы жили порознь, и я не знал о смертельном развитии ее болезни.
        Вилдайр не сдержал горестного вздоха. Его дочь, его и Аслэйг дочь умерла.
        - Когда и где она погребена?
        - На стародиллайнском некрополе, сир. Я не успел…
        - Понятно. Сохранился ли у вас портрет моей… вашей матушки, сударь? Если - да, то мне хотелось бы взглянуть.
        - Нет, к сожалению. Матушка никогда не заказывала миниатюр на память, а художник был нам не по карману.
        Ни к чему не обязывающий разговор двух посторонних мужчин. Они бы прекрасно обошлись один без другого еще двести лет и спокойно спали бы, не ведая о родстве. Эгнайр для своего деда - всего лишь искаженное отражение Таррвэйн, дочери Аслэйг. Вилдайр для внука… Более всего юноша походил сейчас на человека, смотревшего на солнце. Глаза его навеки обожгло недосягаемое величие Священного Князя, то самое, которое не передается по наследству, как цвет волос или черты лица, но которое можно заслужить веками службы своему народу. Вилдайр разочарован, Эгнайр надломлен, и оба знают, кто виноват. А кто традиционно повинен во всех бедах ролфи? Конечно, шуриа.
        - Очень жаль, что не сохранилось никакого изображения вашей матушки. М-да…
        Повисло тягостное молчание, разговор не желал клеиться. Да и стоило ли его продолжать?
        - Ах да! За дверью ждет охранник, который сопроводит вас в личные апартаменты, господин Акэлиа. Распоряжения, чтобы ваши вещи доставили из гостиницы, уже отданы, можете не волноваться.
        Эгнайр дернулся, чтобы возразить, но умолк под тяжелым взглядом деда.
        - Вы же понимаете, что рискуете в любой момент стать заложником в политической игре? Защитить вас - святой долг… родственника.
        И не поспоришь, со всех сторон прав Священный Князь. Даже несостоявшийся гражданский тив в состоянии понять, что слухи о внуке просочатся и найдется тот, кто решит, будто для Вилдайра Эмриса этот щенок значит больше, чем исправность канализации в замке Эйлвэнд.
        И едва они остались наедине, как Джона присела в глубоком реверансе, покаянно прошептав:
        - Простите меня, если это возможно. Я оказалась гонцом, принесшим вам дурную весть, мой князь.
        - Мы квиты, Джойана,- отозвался Вилдайр.- Я тоже очутился в роли недоброго вестника,- и, чтобы не терзать женщину ожиданием, тут же продолжил: - Ваш сын Шэррар стал шуриа.
        - Каким?- растерянно спросила Джона.
        - Морским Змеем.
        Слезы счастья брызнули из глаз женщины маленькими солеными фонтанчиками. Ее сын - не полукровка и не диллайн, и это… это просто замечательно! Судьба-затейница, или боги, или Великие Духи измыслили столь замысловатую комбинацию, что Проклятие обернулось счастьем. Почти счастьем. Одно плохо - Шэрр стал Зрячим и Слышащим, он шагнул в мир духов, а матери - помощницы и подсказчицы - рядом не было.
        Она сморгнула и хрипло рассмеялась.
        - Странно, в моем роду не было Морских. И еще удивительнее то, что я должна бы рвать на себе волосы, но я счастлива и безмятежна. Мой сын - шуриа! Потрясающе!
        - В свете открывшихся фактов воистину случившееся иначе как благословением не назовешь, как бы смело это ни звучало. Поверьте, моя дорогая леди Джойана, я рад не менее вашего. Мой чудесный мальчик чудесным образом избежал несчастья родиться диллайн и стал шуриа.
        И самым важным словом тут было «мой». Ролфи не любят делиться, даже чужой добычей.
        - Наш с Аластаром сын…
        - И наш с Княгинями сын,- беззлобно рыкнул Вилдайр.- Такой смышленый мальчик, все схватывает на лету. Вигдэйн души в нем не чает.
        Джона до боли сжала челюсти.

«Аластар, умник ты с…совиный, ты сам-то понял, что сотворил?» - вскипел разум пеной бессильного гнева.
        - Вам не идет эта злая морщинка между бровей, моя леди.
        Хитрый волк смотрел ласково, но нисколечко не раскаивался. Поймал змейку и рад.
        - Не соблаговолит ли сердитая леди отужинать в компании с одиноким воином? Тем паче, нам есть что обсудить.

«Бранд! Аластар! Спасайте!» - мысленно пискнула шуриа. Но судьбоносные мужчины ее недолгой жизни заговорщически молчали, дескать, думай сама и решай, как поступить, тоже самостоятельно, большая уже девочка. Мужская солидарность, называется.
        - Нет ничего хуже для пищеварения, чем вкушать ужин в одиночестве, мой князь, а хороший разговор разжижает кровь, как утверждают лекари.
        - Точнее сказать, зажигает кровь,- проворковал Вилдайр, изящным жестом предлагая даме руку.
        Хитрый и неотразимый зеленоглазый волк так же сумел удивить гостью мастерством поваров. Вряд ли блюда, подаваемые на стол Священному Князю, доверили бы готовить идберранцам. А ролфийские кухари не подкачали. Яблочный суп с рыбой по-конрэнтски и ребрышки в красном вине оказались выше всяких похвал. Но наповал сразило янамарское белое вино.
        - Трехозерье, западный склон,- не удержалась и похвасталась Джона умением отличать вина отчего края.- Чувствуете нотки черной смородины и цветочного меда?
        Золотистая жидкость в бокале, казалось, сохранила отблеск жаркого солнца в безмятежных водах озер.
        - Чувствую, что вы пытаетесь заговорить мне зубы, моя леди. Обсудим дальнейшую судьбу нашего… вашего Шэйрра?
        Ролфи по своему обыкновению переиначили шурианское имя мальчика на привычный слуху лад. И неспроста, явно неспроста.
        С Вилдайром все равно бесполезно играть в словесные прятки. Лучше уж высказаться напрямую.
        - Я - мать Шэррара, я и буду решать его судьбу.
        - Тем не менее его отец уже успел кое-что решить,- сказал Священный Князь очень серьезно и очень хищно. Он тоже счел нужным быть предельно откровенным: - Он привез мальчиков ко мне и попросил защитить и уберечь их. Я обещал. Я сказал, что буду беречь их, словно это мои собственные сыновья,- и сдержал слово. Но об их возвращении речи ведь не шло.

«Это шутка такая?» Бокал в пальцах шуриа дрогнул, словно живой, а сама она рассмеялась дребезжащим стеклянным смехом.
        - Мой князь, вы решили отобрать у меня детей?
        - Зачем же отбирать, моя леди?- и тоже… не то рассмеялся, не то прорычал.- Почему бы вам не воссоединиться с ними в покое и безопасности замка Эйлвэнд? Шэйрр спросил меня, когда я отплывал, привезу ли я его маму,- Вилдайр насмешливо показал острые зубы. А потом посерьезнел: - А ведь он должен был стать моим сыном, Джойана. Вы же не станете отрицать, что такая вероятность была?
        Он умел смущать женское сердце. Научился, должно быть, за несколько веков. Не просто намекнул на ту встречу четыре года назад, но все назвал своими именами.
        - Жизнь полна возможностей и вероятностей, но что случилось, то уже случилось,- попыталась выскользнуть Джона из ловушки.- Предложение заманчиво, но… Вы ведь по-прежнему в союзнических отношениях с князем Файриста?

«Ты ведь еще помнишь про Аластара?»

«Плевать я хотел на Эска. Сегодня он есть, а завтра… Кто поручится за то, что для одержимого мятежника настанет завтра? Он и сейчас-то жив лишь потому, что Рэймси подоспел вовремя».
        - О моя леди! Союзы, подобные нашим, создаются и распадаются, а дети союзников во все времена были естественным залогом хорошего поведения родителей. И что же, князь Эск не знал об этом, когда привозил мне этих детей? Ваших детей, Джойана. Их счастье в том, что для меня они - прежде всего ваши! Ради сыновей Эска я не шевельнул бы и пальцем, но ваши сыновья, моя леди, это совсем другое дело,- и зло отрезал: - Если вы думаете, что я отправлю их теперь в воюющую страну, подвергну угрозе похищения или покушения, вы ошибаетесь. Допустим, Идгард уже достаточно взрослый мальчик, чтобы стать наследником своему отцу, и он - диллайн не только по крови, но и по духу. Но Шэйрр - шуриа, и Эску никогда не простят его существования. Как и вашего, моя леди.
        Неужели он думал, что шуриа, надев шмиз и шелковую шаль, унизав руки браслетами и подведя помадой губы, перестанет быть змеей, забудет, как шипеть и как жалить? Глупый волк! Бокал, чье дно познало не только сладость вина, но и неумолимость яда, отправился на мраморный пол, на встречу с мгновенной смертью. Правота требует жертв, не так ли?
        - Я знаю, что Аластару нужна абсолютная лояльность соратников. Безупречная репутация ему важнее воздуха. А мы с Шэрраром будем вечным укором в глазах соратников Аластара. Графини Янамари больше нет, но и Джойане Ияри нет места в Амалере.

«Не бывать змее в Гнезде Эсков» - сказано давно и не Аластаром. Он связан с Лайд магией, и никакой суд не разведет их никогда. А еще есть семьсот лет предрассудков, которые при столкновении между чувствами и долгом мятежного князя превращаются в непреодолимое препятствие.
        Вилдайр продолжал вкрадчиво и успокаивающе:
        - Но ведь у Джойаны Ияри есть свой дом. Там, на Тэлэйт. На острове Яблок и Змей, где так славно расти детям. Разумеется, под охраной. Разумеется, ненавязчивой и почти негласной. Ни вы, ни дети даже не заметите моих людей, которые будут неусыпно стеречь вас. Мне доложили о нападении. Этого больше не повторится.
        Кто спорит, Шанта - единственный и последний дом шуриа.
        - Если это ваше условие, мой князь, то наши желания удивительным образом совпали. Я буду жить на Шанте, и тогда вы вернете мне Шэррара?
        Глупый, почти детский вопрос, правда?
        - Ну, раз вы не желаете жить на Ролэнте, живите на Шанте. И зачем же возвращать, Джойана? Я ведь его у вас не отбирал. Разумеется, ребенок, тем паче столь маленький, должен находиться при матери как можно больше,- Вилдайр улыбался, изо всех сил стараясь, чтобы она не прочла в его торжестве оттенка горечи. Много ли чести в победе над маленькой женщиной? Много ли доблести? Не стыдно ли тебе, ролфийский князь?

«Не стыдно,- ответил он то ли себе, то ли той, что подглядывала за ним из синих шурианских глаз.- Я делаю это не только для себя, хотя и для себя тоже. Но и для нее. И для всех. Ты нужна моим ролфи, Глэнна, а мне - нужна эта женщина. Твоя яблоня, Мать всех яблонь и всех змей».

«Жить на Ролэнте означает жить с тобой, Хозяин Архипелага. А жить с тобой, мой волк, это никогда больше не увидеть Аластара. Никогда не взлететь от счастья. Что поделаешь, если змея любит птицу слишком высокого полета?» Джона на миг прикрыла веки.
        - Как можно больше - это летом?- тихо спросила она, уже зная ответ.
        - Зимой в замке Эйлвэнд гораздо теплее, чем в доме на продуваемой всеми ветрами Шанте, разве не так?- пожал плечами ролфи.- Я сам буду привозить его вам. И - навещать вас на Шанте, если вы позволите.

«А ты - позволишь».

«Мужчины! Вы снова все решили за меня!- разозлилась Джойана.- Один защитил свой уязвимый тыл, другой получил безупречную приманку для охоты на шуриа. Никто не спросил, хочет ли она променять верность мужчине на любовь сына».
        - А я могу все-таки попросить, чтобы вы привозили Шэррара чаще, чем раз в году?
        - Ваши желания для меня священны, Джойана. Вам достаточно просто попросить меня о чем угодно, и если это в моих силах, я исполню.

«Догадайся, ну же! Ты читала рукопись моей Аслэйг, ты сама рассказала мне о том, как был выкуплен один из твоего народа, у тебя есть все осколки, вот здесь, в ладонях. Осталось только сложить их вместе - и не побояться изранить руки. Ну! Догадайся. Попроси. Я не могу подсказать, не могу помочь. Ты должна сама это сделать».
        Женщина едва удержалась, чтобы не заслониться руками от этого пронизывающего взгляда, прожигающего почти насквозь.

«Не смотри на меня так… так, словно ты можешь… Великие Духи! Не может быть, чтобы все оказалось так просто. Подлинный Священный Князь и шуриа, посвященная Шиларджи-Глэнне, наедине… Так не бывает. Или бывает?»
        - О чем угодно? А если я попрошу снять Проклятие со всех шуриа?- рискнула Джона и не прогадала.
        Вилдайр вдруг необъяснимым образом преобразился, он медленно вышел из-за стола, легко, словно плетеную корзинку, отшвырнув тяжелое кресло, чтобы не мешало. Осыпалась пеплом вся наносная шелуха элегантности. Древним стал он, страшным, свирепым и резко рявкнул:
        - Не так! Не должно быть никаких «если»! Скажи еще раз, Яблоня, и скажи, как надо.
        Нет, она не вскочила со своего стула, она вырвалась из тесного маленького семечка толстым наглым ростком и рванулась к солнцу, к свету, к небу, к правде. К Жизни.
        - Я прошу тебя, освободи моих людей от Проклятия, Волк.
        Правильные слова лились с языка весенним бойким ручейком. В столовой отчетливо пахло свежими яблоками.
        Священный Князь яростно выдохнул сквозь зубы, почти с облегчением, будто вынырнул из воды:
        - Наконец-то! Наконец-то хоть кто-то из вас догадался, что нужно просто попросить. Ты пожелала, Яблоня, и я исполню. Его не станет. Мы снимем его вместе. Сегодня. Сейчас.
        - И какова же будет цена исполненного?- спросила она одними губами.
        - Ты знаешь. Жизнь.
        Это - справедливо. Это - честно. Удэйн-Завоеватель отдал ради Джезима жизнь и посмертие, Сигрейн - доверие Глэнны, Верховный шаман - всех детей Шиларджи. Теперь очередь Джоны отдать жизнь за то, чтобы жил Шэррар, Эндрита, Шайя и все остальные Третьи, сколько бы их ни осталось на свете.
        - Я должна умереть?
        - Подумай, женщина, кому нужна твоя смерть? Мне? Богам?- Вилдайр оскалился.- Смерть создала это Проклятие, а жизнь его уничтожит. Моему народу нужна милость Глэнны, ее прощение. И залогом этой милости - любовь ее воплощения. Только и всего. Скажи, Мать Яблонь простила нас? Ты будешь цвести на моей земле, Яблоня?- и протянул Джоне руку.- Глэнна смотрит на меня твоими глазами. Ты пришла ко мне?
        Словно прошедшие годы подернулись дымкой, истаяли, как снега по весне, отцвели, иссохли, как листья, и опали. В темной пещере шуриа свернулась на коленях великого волшебника-диллайн - могучего, как море Кэринси, и древнего, как скалы Эскизара,- точно змейка в корнях векового дуба. «Скажи - «да», когда тебя спросят по-настоящему»,- шепнула за окном ночь голосом Алфера.
        Джона колебалась всего несколько мгновений и ответила:
        - Да.

…Она легла мостом между небом и землей, радугой, дорогой, рекой. И сошли с небес на землю дивные звери, и нашли путь ослепшие от отчаяния и ненависти души детей Хёлы и Шиларджи, и утекли в небытие воды, унеся с собой всю кровь и все слезы. И гнался счастливый Волк за тенью радуги, и учуял желанный след на дороге, и пил ее жадно, захлебываясь яблочной сладостью. Проросла она пальцами-корнями в смятые простыни, а белые его косы стали живыми змеями. Ведь если сплести руки, если крепко обхватить ногами, то ночь никуда не сбежит. Разве что расцарапает коготками сильную, но беззащитную спину и укусит за нагое плечо. Если шагнуть за край, то упадешь в рассвет. Это знают волки, и это знают змеи, но не скажут и никто не скажет…
        Сон так и не пришел к Джоне, его никто не приглашал в гости, вот он, такой воспитанный, и постеснялся нарушить уединение. Ночь плавно скатилась к Змеиному часу, к нескольким минутам перед самым рассветом. Теперь они утекали песком меж пальцами, песчинка за песчинкой, выстилая привычную дорожку к самому Порогу. Шажок за шажком… Ну же?!
        Не в силах больше терпеть эту пытку, Джойана прошлепала босыми ногами к окну, резко распахнула парчовые портьеры. Вилдайр тоже ведь не спал.
        Она никогда не видела рассвета, точнее, видела в раннем детстве, но память не сохранила ни единого воспоминания об этом волнующем для любого шуриа часе суток. А он, оказывается, был так… недолог. Вот уже рассеялась тьма, и небеса прокричали радостное: «Да пребудет!»… Завороженная и потрясенная, а также нагая, как в миг своего появления на свет, Джойана из рода Ияри, не отрываясь, стояла и смотрела, как над Джезимом, над Землей Радости восходит солнце.
        Джэйфф Элир
        Серо-сиреневая, словно горлица, туча решила, что луг вполне сойдет за гнездышко, и удобно устроилась прямо на ирисах, ромашках и кипрее. Но дремать ей оставалось совсем недолго - пока не пробудится первая птаха. Трепетно ненавидимый раньше, а ныне бесконечно любимый «змеиный час» Джэйфф встретил, стоя по пояс в травах и настороженно прислушиваясь к легким шагам. Кто-то догонял бывшего рилиндара, не слишком заботясь о скрытности. Это - хорошо. Значит, никого не придется убивать. Будем надеяться.
        И тут его окликнули:
        - Погоди! Постой, ты слишком быстро идешь.
        Женщина? Говорящая по-ролфийски, шагающая быстро и размашисто? Сердце в груди пропустило один удар.
        - Эй! Это ты - Джэйфф?
        Не Грэйн, но другая, та, чей облик приняла Локка, когда возжелала лично известить шуриа о его выкупе. Высокая и… молодая, совсем молодая, почти девчонка. С зеленоватыми сияющими радостью глазами.
        - Локка? Ты?
        Она смеялась заливисто, будто рилиндар крайне удачно пошутил:
        - Нет! Я не Локка. Отец назвал меня Сэтэйн. Она сказала, что ты хотел со мной поговорить, да? А зачем? Я тебя не помню. Ты меня знал, когда я была живая?- она с интересом принюхалась.- Пахнешь ты знакомо!
        Она была живая, настоящая, из крови и плоти - горячей и дикой, и пахла почему-то не мокрой песьей шерстью, а земляничным листом.
        - Сэтэйн…
        Хорошее имя, ролфийское, старое. Похожее на посвист ветра в оперении боевой стрелы.
        - Знал. Да, пожалуй, так можно сказать,- и осторожно улыбнулся в ответ: - Здравствуй, Сэтэйн.
        - Здравствуй! Ну, давай говорить! Давай? Я давно не говорила,- ролфийка беззаботно рассмеялась.- Я так много выла в Чертогах, что меня сделали волчицей, представляешь?
        Она чуть ли не подпрыгивала на месте от нетерпения, водила по травам рукой, принюхивалась и озиралась с любопытством, как ребенок у лотка со сластями.
        - А когда я волчица, все по-другому… Но Локка сказала, я скоро снова буду живой. И отпустила немного побегать.- Девушка посмотрела лукаво, склонив голову набок: - А ты не хочешь побегать, Джэйфф? Я давно не бегала на двух ногах,- и вздохнула.- Но сначала, конечно, надо говорить.
        - В тумане лучше не бегать, тут рядом обрыв,- буркнул все еще ошеломленный встречей Элир.- Давай поговорим.
        Сэтэйн выглядела разочарованной:
        - Давай. А о чем? Локка сказала, что ты слишком умный и сам все поймешь, когда я приду. А я не понимаю!- она смущенно засмеялась.- Я ее редко понимаю, хоть я и Локкина дева. Ты сказал, что знал меня раньше?- И нахмурилась.- Но тогда была война. Слушай… я тебя не убила, нет? Я много кого убила.- И снова наморщила лоб в раздумьях.- Я помню.

«Мертвые ролфи - болтливы и бестолковы. Помню-помню!» - мысленно усмехнулся Джэйфф.
        - Дилах мне польстила, Сэтэйн. Не такой уж я умный, просто живу очень давно. Наверное, еще и потому, что ты меня не убила. И ты пришла ко мне, а это, скажу я тебе по секрету, не иначе как Знак свыше. Как думаешь?
        Сэтэйн легонько пожала плечами и скорчила потешную рожицу:
        - Не знаю! Но она права - ты умный, раз понимаешь все эти знаки. А почему ты не говоришь, откуда меня знаешь? Это секрет?
        Шуриа в задумчивости почесал себя под косой, за ухом.
        - Ну-у-у-у… Теперь уже, пожалуй, не секрет. Была война, и я тебя убил,- и поспешил уточнить: - В честном поединке.
        Так, на всякий случай. Она же все-таки ролфи.
        - Да?- усомнилась Сэтэйн: - В поединке? Я помню, что меня ранили стрелой,- и тыкнула себя пальцем в живот,- вот сюда, а потом - еще сюда,- показала на шею.- А потом я сгорела. А ты говоришь - поединок?- Но, видимо, размышлять над событиями давно минувших дней ролфийке совсем не хотелось, как вспоминать о тяжелой болезни или горе, и она отмахнулась: - Хотя это неважно!
        И вдруг спросила серьезно-серьезно:
        - Там был мальчик, мой сын. Ну, на самом деле не мой, я же Локкина дева, мне нельзя было своих. Я его нашла на реке, в корзинке, представляешь?- и снова рассмеялась. Почти как настоящая шуриа, у которой настроение меняется, будто весенний ветер.- Как в саге про Речного Князя! Он совсем не плакал. Мне все говорили - выброси, змееныш вырастет в змею, но я подумала - кто-то же должен, правда? Он был там, в доме. Я потом звала, долго звала, там, на Тропе, и в Чертогах тоже…- Сэтэйн вздохнула.- Но не нашла. И Локка сделала меня волчицей. Ты не знаешь, что с ним стало?
        Она казалась… нет, она была на самом деле такой живой и счастливой, что Джейфф не решился сказать женщине, что маленький шуриа задохнулся. Ей будет больно знать, что…
        Догадка осенила, словно вспышка молнии. Локка ведь говорила про правильные вопросы.
        - А ты позови его, Сэтэйн.
        - А получится? Там, на Тропах, не получалось… Я попробую.- И встала, руки в боки, крикнув пронзительно, с узнаваемыми интонациями матери сорванца и неслуха: - Эйтер! Иди сюда!
        Может быть, кто-то другой и удивился бы, что из тумана на зов прибежал смуглый пятилетний мальчонка. В домотканых штанишках, зазелененных на коленках, и в рубашонке с ролфийским узором вышивки на вороте. И с разбегу уткнулся носом в материнский подол. Ролфи порывисто обняла своего шуриёныша.
        - Эйтер!
        На языке хёлаэнаев «Выдра». Наверное, потому что нашла в реке.
        Они теребили друг друга и говорили наперебой.
        - Ты где была, ма?
        - А тебя где носило, горе мое?
        - Я тебя искал… и в лесу… и на реке…
        - Я звала тебя, звала…
        - Но ты же больше не уйдешь?
        - Конечно! Никогда-никогда.
        - И я! Ма, я больше не умру, не бойся.
        Сэтэйн ощерилась, став прежней, свирепой волчицей из горящего дома. Схватила Выдренка в охапку:
        - Нет! Не уйду! И тебя не пущу!- и внезапно хлопнула себя по лбу: - Ой! Я же забыла! Развернулась к Джэйффу: - Я совсем забыла! Локка сказала, его больше нет, нет совсем. Проклятия Сигрейн больше нет.
        Мальчонка с восторгом смотрел снизу вверх на преображенную божественным присутствием мать, когда она повторила слова Локки:
        - Яблоня Глэнны пришла к Священному Князю, и Сизая Луна вернула детям Морайг свою любовь. Все прощено и избыто, и кровь проросла травой, а…
        Женщина смущенно охнула:
        - Забыла! Ох, когти Локки, ну забыла же, как она красиво сказала, будто в саге! Ну и ладно. Проклятия Внезапной Смерти больше нет, Джэйфф. Я это должна была сказать.
        Сэтэйн крепко взяла сына за руку, помахала на прощание остолбеневшему рилиндару, и они с мальчиком вместе ушли в туман. В чуть розоватый, подсвеченный нарождающимся утром. Сквозь рассветный птичий гомон Джэйфф услышал звонкое:
        - А в «лошадку» будем играть?
        И в ответ счастливое рычание: «Эйтер-р-р!!!»
        Тэйг эрн-Лэхри, лейтенант Экспедиционного корпуса
        - Эх, хор-роши эти лисчанские кур-рочки!- Лейтенант эрн-Лэхри, откомандированный из штаба эрна Сэйранна в ставку Илдреда Кана в качестве «военного наблюдателя», с наслаждением хрустнул куриным крылышком в крепких белых зубищах и подмигнул мгновенно зардевшейся подавальщице. Расквартированные близ деревни Лисчанки войска Файриста обживали лагерные палатки, офицеры же штаба вовсю наслаждались относительным комфортом фермерских домов и местного трактира, в одночасье превратившегося в Главную Ставку.
        - Надеюсь, вы подразумевали птиц, эрн Лэхри,- хмуро одернул расшалившегося ролфи сосед по столу.
        - Разумеется!- тот ухмыльнулся.- Кур-рочек, кур-ропаточек, перепелочек и всех остальных сочных молодых птичек, которыми столь богата эта дивная провинция,- и причмокнул, стрельнув глазами вслед девице.- И даже гусочек тоже.
        Конечно же, девица споткнулась. Как она вообще умудряется ноги переставлять, бедняжка, после вчерашнего-то… Эрн Лэхри прижмурился и демонстративно потер подбородок, кося зеленым глазом на собеседника. Еще один камень в диллайнский огород, ха! У чистокровного ролфи щетина не росла, а вот желтоглазые бедняги вынуждены были начинать каждое утро с тщательного бритья. Чем не повод для неприязни?
        - Глядя на вас, можно подумать, будто мы все собрались на пикник!
        - Неужели?- искренне удивился эрн Лэхри.- Не замечал, право. А разве нет?
        Ролфийский «наблюдатель» не нравился файристянскому офицерству. Ну, а кому понравится союзничек, откровенно глумящийся над самыми серьезными вещами, не пропускающий ни одной юбки и имеющий привычку с потрясающей скоростью съедать все, что не приколочено к обеденному столу гвоздями? Притом все вышеперечисленное эрн Лэхри проделывал с очаровательной самоуверенностью и полнейшей невинностью в речах и взглядах. Когти Локки, ему нравилась эта война! Дразнить диллайн, хорошо кушать, сладко спать и пощипывать местных цыпочек - что еще нужно для счастья? Тем более что в сравнении со службою при штабе эрна Сэйранна - известного любителя эксцентричных выходок вроде внезапных ночных марш-бросков и построений - все происходящее действительно напоминало пикник. Во всяком случае, для эрна Лэхри. Во-первых, с точки зрения любого ролфи, эта диллайнская междоусобица была лучшим, что только случалось на материке за последние триста лет. Нет, ну правда же! Союз и дружба с Файристом - дело, конечно, хорошее, и Священному Князю виднее, с кем заключать договоры и кому на помощь отправлять войска, однако… Диллайн есть
диллайн. И чем меньше их останется, тем лучше. И если дети Локки оказались столь любезны, что решили сами друг дружку передушить, то честь им и хвала за это! Во-вторых, Лэхри прекрасно понимал, отчего эрн Рэймси решил послать к фельдмаршалу Кану в когти именно его. С одной стороны, законы вежливости соблюдены и взаимные реверансы сделаны, а с другой - ну как упустить такой случай подколоть Носатого Филина и изящно отомстить за его прижимистость с пресловутыми эскадронами? Вот
«Чесночник» и подложил Илдреду Кану, так сказать, свинью. То бишь его, Тэйга Лэхри. Не то чтобы молодой лейтенант был совсем уж бестолочью, но все-таки в штабе Экспедиционного корпуса не нашлось другого, более подходящего офицера. «Отправляю с вами, сударь, самого перспективного и жадного до новых знаний юношу, каковой только нашелся под моими знаменами»,- так изысканно выразился эрн Рэймси, прощаясь. Что в переводе означало: - «Чтоб ты подавился, Носатый! На, забирай самого бесполезного!» Впрочем, Тэйг не обижался. Эта заварушка ему была вполне по душе. Янамарское вино, упитанные курочки и… прочие птички, охотно оделявшие ролфи теплом и лаской, притом еще и бесплатно - да чтоб всегда так воевать! Опять же, кто сказал, что даже на чужой войне нельзя отличиться? Вот, кстати, и третья - и главная - причина, почему эрн Лэхри раздражал союзников бесшабашной улыбочкой, кобелиными шалостями и ночными ролфийскими песнями для поднятия боевого духа. Это была чужая война.
        - Вы, похоже, вообще не отличаетесь наблюдательность, эрн Лэхри,- озабоченности и недовольства в голосе соседа хватило бы на дюжину почтенных мамаш, хотя был тот весьма молод, моложе даже, чем сам ролфийский лейтенант.- Иначе приметили бы, что ваша резвость не всегда уместна.
        - Когти Локки!- Лэхри простодушно улыбнулся и развел руками.- Тут вы меня уели, граф Никэйн. Я и впрямь не слишком наблюдателен, да и не очень сообразителен, увы. Вот, к примеру, совершенно не понимаю, отчего вы собираетесь в бой с таким унылым видом, будто вас уже заранее «кухари» отпели?
        - Есть ли в этой жизни хоть что-то, к чему вы относитесь серьезно?- риторически вопросил молодой правитель Янамари и хмыкнул.
        - Разумеется, есть,- Лэхри перестал улыбаться и честно ответил: - Еда, вино и женщины, конечно же. Уверяю вас, Никэйн, я отношусь к этим вещам весьма серьезно. Я ем мясо - и воздаю хвалу Локке, пью вино - и славлю Морайг, люблю женщин - и прошу благосклонности Глэнны. Словом, делаю все это, дабы богиням не в чем было меня упрекнуть, когда мне доведется предстать перед ними. Хоть бы и сегодня!- и поднял кружку.- Ваше здоровье, Никэйн! Не будьте таким хмурым. Выпейте со мной. Лети-ка сюда, моя пташка,- и, сцапав подавальщицу за талию, усадил ее к себе на колено.- Ну-ка, скажи, красавица,- ты будешь плакать, если меня убьют?
        - Да, и очень горько, сударь,- кокетливо всхлипнула девица.
        - Лэхри, не паясничайте. Отпустите девушку и допивайте ваше вино. И поторопитесь, иначе фельдмаршал отправит вас в авангард и меня заодно.
        - А вот это вряд ли,- лейтанант разом поскучнел и стряхнул девицу с колена, не забыв, впрочем, шлепнуть по упругой попке.- Я могу хоть в пляс нагишом пуститься, но в бой Носатый меня не пустит. И вас, Никэйн, кстати, тоже. Так что…- и пожал плечами.- Хотите услышать главную заповедь ролфийской армии? Не путайся под ногами у тех, кто действительно знает, что делает. Наши с вами места - на галерке, дружище, и это, когти Локки, правильно!
        Илдред Кан, фельдмаршал
        Дым над Купайном был виден без всякой подзорной трубы. Черный и густой, как это бывает, когда жгут человеческое жилье, а город жгли, жгли целенаправленно и зло, словно захваченный в кровопролитной битве вражеский форпост. Из еще недавно до последнего кирпича в стенах домов синтафского, Купайн успел превратиться в поселение ненавистных врагов, а потому по старому диллайнскому обычаю предавался огню без всякой жалости.
        Главнокомандующий армией Файриста неопределенно хмыкнул. Если уж имперцы вспомнили о традициях, значит, боевой дух войск не столь высок, как хотелось бы эсмондам. Ну что ж, поглядим, насколько все собравшиеся оспорить свои права на янамарский берег Намы настроены серьезно и решительно.
        - Завтрак был неплох, согласись,- бросил Илдред через плечо Рамману.- Нормальная каша с мясом вместо этих поганых перепелок, от которых только изжога, вот подходящая пища для солдата.
        - Совершенно верно, милорд.
        Янамарец быстро перекинулся понимающими взглядами с ролфийским лейтенантом - наблюдателем. То, что простую солдатскую кашу Носатый Филин запивал тончайшим белым элавальским и закусывал самым дорогим сортом сыра, значения не имело. Диллайн искренне полагал, что ведет образ жизни простого воина в походе. Кто знает, может, во времена завоевания Сэдрэнси так оно и было.
        Проснувшись еще задолго до рассвета и на скорую руку потрапезничав деликатесами, Носатый Филин с большим трудом вскарабкался на смирного, серого, как туман над заливными намскими лугами, мерина. И в сопровождении небольшой свиты, состоявшей, кроме графа Янамари и лейтенанта Лэхри, из пяти полковников, двух писарей и десятка фельдъегерей, неторопливо отправился к холму, откуда собирался руководить предстоящим сражением. Большая честь для янамарских частей, даже слишком большая, но так уж вышло, что генерал Кан, совсем недавно получивший из рук князя Эска высшее воинское звание, оказался именно там, где Империя Синтаф решила нанести первый пробный удар по мятежному княжеству.
        Казалось со стороны, что Илдред все еще досматривает последний сон - его веки почти смежились, гладко выбритый подбородок лег на грудь. Фельдмаршал, что называется, носом клевал, размеренно покачиваясь в седле, предоставив груму вести под уздцы его лошадь. И сквозь сытое довольство плотно позавтракавшего человека Рамман, как ни старался, не разглядел ни страха, ни особого волнения.
        Сам молодой граф за всю ночь глаз не сомкнул. Не то чтобы извелся от переживаний, просто не шел к нему сон, хоть умри. Рамман вертелся на своей койке, несколько раз вставал, проверял часовых, чтобы не терзаться предчувствиями и не завидовать мерному похрапыванию главнокомандующего, доносящемуся из соседней комнаты. В адъютанты владетель Янамари напросился сам. Глупо, конечно, и по-мальчишески, но выросшему и возмужавшему в мирные годы Рамману откровенно хотелось «на войну».
        Свита новоиспеченного фельдмаршала Кана - это, само собой, не «истинное братство по оружию», о котором читалось в мемуарах полководцев, но сборище любопытнейших, всяк на свой манер, личностей, заслуживающих внимания. Вот, например, полковник Тирит…
        - Не люблю я таскать за собой целую свору,- проворчал Носатый Филин, вдруг пробудившись от легкой дремоты. Словно мысли Раммановы прочитал.- При предпоследнем Императоре спасу от них никакого не было, от этих высокородных собачек на побегушках. Как такое может быть - чин полковничий, а мушкета в руках не держал? Слава… э… всем богам, Аластар разогнал дармоедов.
        Князь Файриста не мог себе позволить содержать армию бездельников - потомственных дворян, обретающихся при штабах, потому поставил вопрос ребром: хочешь по праву носить мундир - служи в строю, как офицер. Ах, не обладаешь достаточными знаниями! Иди в солдаты. А коли не то и не другое, то изволь помогать родине иными способами - деньгами или провиантом. Мало ли чем истинный патриот может оказаться полезен своей стране и ее государю?
        - Погодка-то какая! Ух, красота!
        Вот уж кто воспользовался каждым мгновением мирного затишья, так это лейтенант Лэхри. Он наслаждался жизнью - вдоволь наобнимался с очередной хорошенькой девчонкой из обоза, выхлестал бутылку янамарского, сгрыз курицу и спел на луну с таким вдохновением, что, должно быть, все волки в округе обзавидовались.
        А теперь еще и красотами пейзажей наслаждался. Прямо-таки как настоящий шуриа.
        - Хорошая погодка, возражать не стану,- промурлыкал себе под нос фельдмаршал, зловеще блеснув глазом.- Но недолго осталось нам любоваться солнышком, совсем недолго…
        И как в подтверждение его слов где-то вдалеке, возле Купайна, одиноко бухнула пушка, ей ответили, небо глухо загремело, будто в грозу.
        - Помогите-ка мне слезть с животины.
        Обычно Илдреду не слишком досаждало увечье, он притерпелся к своей деревяшке, смирился и относился к неудобствам калеки с диллайнским пренебрежением ко всему плотскому. Но иногда, вот как сейчас, ему хотелось разыграть небольшую комедию под названием «Сказ о том, как один безногий целую армию поборол». Рамман, откровенно говоря, не слишком хорошо понимал, почему они, то бишь Файрист, обязательно должны победить при численном перевесе имперских войск. У Носатого Филина было двадцать тысяч солдат, из них только две тысячи кавалеристов, и пятьдесят орудий. Маловато против почти сорокатысячного войска противника. Но Илдред, словно ни в чем не бывало, строил планы и раздавал указания, убежденный в грядущей победе.
        Вот и сейчас он торжественно водрузил седалище в самое настоящее кресло с облезшей позолотой и слегка потертым бархатом обивки, «счастливое» кресло, неизменно возимое следом в обозе, извлек подзорную трубу и с довольным видом воззрился куда-то вдаль. С лисчанского холма открывался вид на всю долину - поля, фермы, мельницы, пруды и перелески, как на пасторальной картине какого-нибудь малоизвестного художника, которые любят вешать в гостиных провинциальные господа. Отсюда не разглядеть было, что поля изрыты воронками от взрывов, а фермы обезлюдели, но Илдред Кан, разумеется, смотрел на пейзажи с точки зрения полководца, и ему пейзаж нравился. По дороге темной живой лентой двигались воинские колонны, дымы клубились то тут, то там.
        Время от времени фельдмаршал прикладывался к серебряной фляжке, но насколько было известно Рамману, в ней была чистая ключевая вода. Он сам набирал ее у родника.
        Было уже 8 часов утра, когда корпус генерала Горасса завязал перестрелку с имперским отрядом, занимавшим Купайн. Сначала, разумеется, послышалась канонада, а затем прискакал гонец с сообщением.
        - Передайте генералу Лаци, чтобы поспешил к городу,- коротко приказал фельдмаршал и почти горестно вздохнул.- Эх-хе-хех… Маловата наша армия, не с кем разгуляться по-настоящему. Ну да ничего. Все веселье еще впереди. Как думаете, эрн-Лэхри?

«Да уж куда веселее»,- подумалось янамарцу. Штыки пехоты очень весело блестели на солнце - это точно, но как-то не радовали сердце.
        Ролфи же пожал плечами. С точки зрения Лэхри, вопрос был «генеральский риторический», то бишь из тех, что великие полководцы вроде Кана или Рэймси так любят задавать молоденьким адъютантам, дабы оттенить свое генеральское великолепие. Что-то отвечать на подобные замечания - означало с ходу попасть в начальственную ловушку и выставить себя балбесом и молокососом. Но эрн Лэхри был в этом смысле уже весьма учен, а потому в капкан диллайнского остроумия не попался.

«Еще поглядим, что ты из себя представляешь на поле боя»,- примерно так можно было бы перевести с ролфийского армейского честный и прозрачный, словно отменно отшлифованное стекло, взгляд лейтенанта.
        Несколько дней назад, на пути к захваченному Купайну, они столкнулись с передовым отрядом из Синтафа. «Запнулись чуток», как выразился Илдред Кан. Бой получился короткий и жестокий, но поработать саблями довелось всем, даже штабным крысам. Какое-то чудо уберегло увечного фельдмаршала от случайного ядра. Оно плюхнулось веселым мячиком во взрытый предыдущим обстрелом вал земли недалеко от Носатого Филина. Грохот и вспышка света, а затем удар воздухом, словно шлепок наотмашь огромной невидимой ладонью,- вот что запомнилось Рамману Янамари. И еще металлический привкус во рту - от ли от прокушенной губы, то ли от страха. Фельдмаршала же даже не контузило, но его окружение этот факт не удивил ничуть. Илдред Кан, как поговаривали солдаты, обменял свою ногу на воинскую удачу.
        Почти без особых усилий и потерь оттеснив имперцев, они отбили и заняли Лисчанку. Сжечь ее захватчики не успели, колодец не отравили, да и Купайн рядом, практически в прямой видимости - чем не штаб-квартира для командования? Илдред предпочитал спать в настоящей кровати, а не на раскладном походном лежбище. Привычка у него была такая.
        Постепенно роскошный сельский пейзаж затягивал дым.
        Лэхри, обозрев окрестности и одарив фельдмаршала особенным, «заботливым адъютантским» взглядом (а командующие всех рангов и народностей это любят, даже если отрицают изо всех сил), вернулся в седло, открыл походную планшетку, достал блокнотик и графитовый карандаш и принялся писать. А что? Первая битва очередной Великой Войны - и он в качестве непосредственного свидетеля! Лейтенант на миг представил себе аккуратную книжечку в сафьяновом… нет, пожалуй, даже в кожаном переплете, с золотым тиснением и бронзовыми уголками - «Записки Тэйга эрна Лэхри о Синтафской войне». Звучит? Да, и еще как!
        - А что вы там пишете, лейтенант? Стихи?- Филин понимающе ухмыльнулся.- А что? Я, будучи лейтенантом, тоже пописывал стишатки. Про любовь и войну. Трагические.
        Ролфи отрицательно покачал головой:
        - Нет, ваше высокопревосходительство. Я описываю диспозицию, силы сторон и намереваюсь также следить за ходом боя. То есть выполняю данный мне приказ и, помимо прочего, стараюсь запечатлеть этот момент для истории.
        Он мечтательно прижмурился и быстро записал: «Носатый же, невзирая на явное превосходство сил противника, был язвителен и угрюм, как всегда. Особенную пикантность происходящему придавало то, что командующий воинством Файриста расположился посреди нас в кресле, кое всеми окружающими полагалось «счастливым». Вперив горящие мрачным оранжевым огнем зеницы во вражеские позиции, он…»
        Объяснение ролфийского наблюдателя фельдмаршалу понравилось.
        - О! История - дама капризная, она как раз очень любит, чтобы все было красиво, трогательно и эпично. Сухие факты мало кому интересны. Надеюсь, вы пишете что-то вроде «и тут огненный смерч пронесся над равниною, и словно тысячи громов ударили одновременно - то сделали залп имперские пушки»?
        И хихикнул исключительно мерзко.
        - Благодарю вас,- серьезно кивнул Лэхри. Карандаш в его руке так и порхал.- Прекрасный пассаж, милорд. Жаль, что вы не пишете мемуары,- и, не удержавшись, все-таки дернул уголком губ, словно тоже хихикнул, но беззвучно. Но глаза лейтенанта оставались честными-пречестными.
        Из-за густого клубящегося дыма, который волнами накатывал со стороны Купайна, обзор сократился, и всем поневоле пришлось искать иных занятий, кроме как с умным видом всматриваться в подзорные трубы и делать многозначительные замечания.
        - Кстати, а вы уже написали в своих заметках, чем мы тут сейчас с вами занимаемся, эрн Лэхри?- спросил Илдред.
        Наверное, лишь пятилетний ребенок не расслышал бы в сочном голосе Носатого подвоха.
        - Уверяю вас, я со всею тщательностью конспектирую происходящее и постараюсь не пропустить ни единого вашего слова,- ухмыльнулся Лэхри, отлично разглядев ловушку. Но облегчать задачу Носатому Филину ролфи не стал.- И чем же мы занимаемся, милорд?- невинно хлопнув ресницами, он вернул Кану его же вопрос, а сам тем временем записал: «…простер руку вперед, посмотрел на меня и изрек:
«Лэхри…»
        - Лэхри!- диллайн нахмурился.- Вы так и не ответили мне на вопрос. Что обидно вдвойне, потому что, во-первых, это не слишком вежливо, а во-вторых, у меня для вас заранее заготовлен шикарный ответ, который совершенно точно украсит ваши записи.
        Лэхри посмотрел на главнокомандующего с эдаким участливым недоумением.
        - Тьфу на вас! Вы должны были ответить: «Ведем историческую битву» или что-то вроде того. А я бы тогда сказал бы вам… Лэхри! Ну же? За вами реплика!
        Скучающий Филин вовсю развлекал себя, как мог и умел.
        Ролфи возвел очи горе и промолвил с покорным вздохом:
        - Мы ведем историческую битву, милорд?
        Рамман не удержался от сдержанного фырканья. В кои-то веки диллайнская настойчивость победила ролфийское упрямство.
        - А вот и нет, лейтенант,- Кан радовался своему маленькому спектаклю, как мальчишка.- Мы с вами сейчас охотимся с филином. Это, знаете ли, самый добычливый вид охоты на хищных птиц. Все они люто ненавидят филина - разорителя гнез и погубителя птенцов, и ни один хищник не пролетит мимо, обязательно заметит нелепо трепыхающегося филина и бросится его глумить и убивать. Совершенно не думая про то, что рядом в шалашике сидит охотник.
        - О, какой занимательный способ, сударь!- привычно потакая начальственному капризу, Лэхри с готовностью включился в игру.- Никогда о таком не слышал. Знаете ли, до сей поры я охотился только на кроликов. И кто же в вашей аллегории охотник?
        Хитрый ролфи не упустил случая поддеть диллайн, подразумевая, что кто тут Филин - и так понятно.
        Из дымной завесы неожиданно вынырнул паренек-гонец и прокричал:
        - Атака! Ваше высокопревосходительство, полк Майри атакован силами имперского
«Бронзового» корпуса!
        - Во как! Я же говорил, филинов никто не любит, и всяк норовит поохотиться,- хихикнул фельдмаршал.- А Майри у нас прикрывает правый фланг марширующих к Купайну колонн. Угу. Господа имперцы намерены зайти к нам в тыл и захватить врасплох. Так-так… И что сейчас поделывает друг мой Орисс? А?
        И думал Илдред недолго, и распоряжения отдавал с четкостью и быстротой, достойными подражания. Фельдъегеря только и успевали, что на лошадь вскочить.
        Отряды из группировки генерала Орисса, двигавшегося с севера, и о которых командующий синтафским войском не знал и даже не подозревал, были срочно перенаправлены на помощь Майри, но не все.
        - Те, которые успели приблизиться к Купайну, пусть идут на левый фланг Лаци, а отстающие направляются на его правый фланг,- приказал Носатый Филин, с удовлетворенным видом отхлебнул из фляжки и откинулся на спинку «счастливого кресла».- С божественной помощью и толковыми командирами все должно получиться, не так ли, юноши?
        Подразумевались Рамман и эрн Лэхри, естественно.
        - Опять же местность у нас пересеченная, множество холмов, прудов, каналов, виноградников, садов. Мудрено не увязнуть,- пространно рассуждал фельдмаршал.- И я бы съел сейчас пару яблок. Прямо с дерева.
        - Увы, ваше желание неосуществимо, милорд. Яблоки пока не созрели. Орешков не желаете?- и Лэхри моментально вытащил из седельной сумки слегка помятый бумажный кулек с лакомством. Илдред Кан, конечно, не эрн Рэймси, и на орехи в меду Носатого не поймаешь, но а вдруг клюнет?
        - Благодарю, но нет. Баловство эти ваши орешки. А у нас тут баталия в самом разгаре. Кстати, вы уже догадались, кто в нашем лове тот самый охотник?
        Капризничал хитрый Филин, не поддаваясь на уловку ролфийского наблюдателя. Нельзя совмещать несерьезное щелканье орешков и воспитательную беседу.
        Лейтенант снова вздохнул и убрал кулек обратно. Эти великие полководцы в некоторых вещах - совсем как дети. Притом капризные. Вот сам ролфи сейчас не прочь был бы чего-нибудь погрызть, хоть орешков, хоть куриную ножку, однако субординация, будь она неладна!
        - Нет, сударь, покамест не догадался,- мстительно ответил он, хотя и ребенку было бы понятно, что в занимательной аллегории Илдреда Кана «охотник» - это генерал Орисс. Но пусть фельдмаршал Файриста теперь снисходит до объяснений прописных истин нам, убогим. Ему ж самому приятно, так почему не доставить союзнику это маленькое удовольствие?
        - Не разочаровывайте меня, эрн-Лэхри. Это же просто - я сижу здесь на холме и трепыхаюсь, корпус генарала Лаци идет в Купайн и тоже трепыхается. Хорошо так трепыхаемся, чтобы имперцы увидели и послали «Бронзовых». Что они, собственно говоря, и сделали. Но, как на грех, в шалашике сидел мой дорогой друг Орисс… Не надо на меня таращиться, у вас все равно получается волчий прищур, а не совиное лупание. Пишите в ваш блокнотик, пишите.
        Лэхри, ухмыляясь про себя, послушно писал.

«…Лэхри,- сказал мне он, и я вряд ли когда-нибудь забуду слова этого великого человека.- Мы с вами не просто ведем битву, решающую судьбу народов и государств, но и преподаем имперцам урок «охоты с филином»! Запомните мои слова - этот день войдет в историю как день, когда…»
        - А вы, граф?- диллайн обратил взор на Раммана.- Вам, человеку сугубо цивильному, понятны мои охотничьи метафоры, надеюсь?
        - О да! Теперь, когда вы все так замечательно разъяснили,- все ясно.
        Он решил последовать примеру Лэхри, который лучше всех знал, как следует общаться с великими полководцами, чтобы не навредить карьере и оставаться в фаворе.
        А тот тем временем продолжал черкать карандашом:

«…тогда Рамман Никэйн, владетель Янамари, не по годам рассудительный и серьезный юноша, ответил…» Хотя, если бы янамарскому владетелю достало сообразительности спросить совета у ролфи, тот бы рекомендовал ему держать язык за зубами и поддакивать.
        Но, видимо, тонкой «наукой» эрн-Лэхри не так-то просто оказалось овладеть. Рамман подумал и на свою голову добавил:
        - А я-то все гадал, отчего вы так спокойны, милорд, отчего так уверены. У вас был заготовлен план.
        Лэхри покосился на него с ужасом, помотал головой и сделал страшные глаза.
        Рамман ответил испуганным взглядом: «А чего я такого сказал?»
        Ролфи зажмурился и вздохнул: «Сейчас увидишь сам».
        Но Филину только того и надо было. Он тут же воспрянул духом и метнул в янамарца взгляд, полный охотничьего азарта.
        - Значит, вы, сударь мой, полагаете, что плана моего изготовления достанет для победы?

«О, когти Локки!- мысленно простонал ролфи.- Нет! Не попадайся! Сейчас начнется…
        Он так усиленно моргал и корчил Рамману рожи, что тот недоуменно на него покосился, но, по всему было видно, в фельдмаршальских силках уже увяз.
        Графу Янамари ничего не оставалось делать, кроме как нервно кивнуть в знак согласия.
        Лимонно-золотые очи Илдреда Кана победно сверкнули.
        - А вы что скажете, лейтенант?
        Лэхри напустил на себя вдохновенный вид и изрек:
        - А я, сударь, много раз слышал от эрна Рэймси, что ни один великолепный план не выдерживает реального столкновения с противником,- и едва удержался от торжествующей улыбочки. Лейтенанта ролфийской армии так просто не проведешь, нет! Ролфийские лейтенанты - люди ученые.
        Весь облик Носатого Филина говорил: «Думаешь, выкрутился, волчонок?» - прищур такой особенный, а ноздри по-охотничьи вздрагивали.
        - То есть вы хотите сказать, что уважаемый эрнРэймси пренебрегает всяческими планами?
        Ловушка, на взгляд Раммана, была идеальная.
        Но даже на такой случай в арсенале ролфи нашлось верное средство. Лэхри окаменел лицом, выдвинул вперед челюсть и, вперив в пространство остекленевший взгляд, отчеканил:
        - Не могу знать, ваше высокопревосходительство!
        - А что вы сами думаете? А? Раз уж вы так внимательно слушаете речи его высокопревосходительства, то и собственное мнение у вас имеется,- и добавил вкрадчиво, почти ласково, чтобы напомнить о том, кто здесь главный: - Вы сейчас у меня в подчинении, и я желаю знать ваши мысли, эрн Лэхри.
        А эрн Лэхри, окончательно впадая в армейский экстаз, упрямо стоял на своем:
        - Так точно, ваше высокопревосходительство! Не смею иметь собственного мнения, ваше высокопревосходительство! Ибо субординация, ваше высокопревосходительство!
        Но не зря Илдред Кан столько лет «охотился с филином», уж он-то научился настаивать на своем:
        - А я приказываю вам иметь свое мнение. Ибо субординация.

«Тьфу на тебя! У-у, Носатый! Испортил все веселье…» Ролфи с досадой вернул своему лицу человеческое выражение и укоризненно заметил:
        - Ну что же вы, ва-аше превосходительство, право… Пренебрегает ли эрн Рэймси планами, при случае спросите у него самого. Я всего лишь цитировал. Что до меня, то не сомневаюсь - план у вас был. Только хоть убейте меня, не представляю какой. Мне вот другое интересно: к примеру, если бы вас сейчас… м-м… ранили…- и мечтательно прижмурился.- Например, вам бы оторвало… что-нибудь… или глаз бы выбило… или…
        Фельдмаршал довольно похлопал по своей деревяшке. Наконец-то он услышал то, что хотел услышать.
        - А ничего не было бы,- убежденно заявил Филин.- Генерал Дэмфрин Орисс прекрасно справится с ситуацией, а возможно, и гораздо удачнее меня самого распорядится предоставленными судьбой ли, ситуацией ли возможностями. Солдаты у нас храбрые, неплохо обученные; пушки новейшие, а баталия эта, в общем-то, заурядная… Словом, все равно победим. Со мной или без меня. Ха-ха… Вы же не думаете, Лэхри, что вся эта… м… заварушка… я имею в виду, разумеется, самые последние события, как то: отделение Файриста, союз с Ролэнси и эту войну,- случайны и неожиданны? А вы, Рамман?
        - Конечно, нет,- согласился янамарец.
        Они с главнокомандующим не единожды беседовали на эту тему. То ли долгие годы жизни, то ли философский склад ума заставляли Илдреда Кана искать истинную суть происходящего, побудительные причины событий и явлений.
        А между тем глухой рокот становился все ближе, сила его нарастала, и фельдмаршалу пришлось повышать голос, чтобы его расслышали сквозь усиливающийся вой и грохот:
        - Все шло к тому, судари мои…
        Пушка оглушительно громыхнула где-то совсем-совсем близко, но одиноко и совершенно безответно, зато возобновилась беспорядочная стрельба.
        - Власть эсмондов в Синтафе обречена была рухнуть, ибо построена была почти исключительно на магии и страхе перед оной,- рассуждал между тем Илдред.- Магия, точно высокая башня, дает хороший обзор и преобладание в тактическом плане, кто бы спорил.
        Сквозь канонаду стали отчетливо слышны человеческие вопли. Затем нестройным залпом вновь пальнули из нескольких пушек.
        - Вот только основание у нее слишком маленькое - хватит сильного порыва ветра, чтобы повалить. Поэтому…
        Но закончить лекцию его высокопревосходительству не дали. Лисчанский холм содрогнулся до самого основания. По правде говоря, Рамман ничего, кроме резкой вспышки света, не увидел и ничего, кроме пронзительного визга, отдающегося болью в зубах, не услышал.
        Рядом громко заругался Лэхри, но еще громче хохотал сам Илдред Кан. Еще бы! Ведь картечь разбила в щепки его деревянный протез.
        - Это ж надо! Ну вы только полюбуйтесь, господа! Нет, сегодня определенно мой день.
        Прискакавшему от генерала Орисса фельдъегерю пришлось докладывать главнокомандующему, стоя на четвереньках, чтобы тот лежа смог расслышать его голос.
        - Поднимите меня! Ну же!
        - Когти Локки!- буркнул Лэхри, подхватывая увечного фельдмаршала под мышки и с натугой пытаясь оторвать его от земли.- Да помогите же мне, Никэйн! Для филина вы какой-то чересчур откормленный, ваше высокопревосходительство, позволю себе заметить… Но какая прекрасная иллюстрация к вашему утверждению… уф-ф… Этот поразительный случай… о, наконец-то! Ставьте это кресло сюда, господа!.. несомненно, украсит мои заметки!
        Самым же поразительным оказалось то, что креслу фельдмаршала, отброшенному и перевернутому, ровным счетом ничего не сделалось. Водворенный на прежнее место командующий любовно погладил обивку:
        - Что я говорил, а? Счастливое!
        Скоро к Лаци стала подходить помощь, а солдаты генерала Орисса вообще отличались смелостью, потому чаша весов медленно, но уверенно склонялась в пользу файристян.
        - Сконцентрируйте огонь орудий против центра «Бронзового» корпуса!- передал курьером Илдред.
        И Рамман уже ни на миг не усомнился в том, что через время, потребное гонцу доскакать до сражающегося генерала, он услышит рев пушек именно оттуда, откуда надо было его услышать.

«Все дело в умении наладить связь между главнокомандующим и командирами подразделений,- думалось янамарскому владетелю.- Сила Носатого не в мистической удачливости, а в умении заставить всех работать слаженно, цельно, как работает человеческий организм». Хотя при взгляде на разбитый деревянный протез мысли о божественном благоволении так и лезли в голову. И не только одному Рамману.
        - Атакуйте,- энергично махнул рукой контуженный Филин и поморщился.- Пусть Лаци и Орисс отбросят имперское войско на исходные позиции. Передайте генералам, что к вечеру я хочу, чтобы синтафские позиции оказались охвачены с обоих флангов. Такая вот маленькая просьба.
        Хищная у Кана улыбочка получилась, плотоядная. Точь-в-точь как у Аластара или эрна Рэймси. Что укрепляло Раммана в верности мысли о том, насколько они все одинаковы, эти вершители судеб, все как один - опасные, хитрые звери в человеческой плоти.
        Тем временем в сторону Лисчанки потянулись раненые - поодиночке и группами, поддерживая друг друга и согнувшись в три погибели, брели они, окровавленные, грязные, но все-таки живые, чтобы сберечься от пуль и картечи. Но когда прокопченный насквозь фельдъегерь, не дожидаясь доклада, провещал на всю округу:
        - Полковник Кэйро выбил имперцев из Купайна! Мы взяли Купайн! Ура!- измученные солдаты подхватили его хриплый вопль, позабыв ненадолго о собственных ранах.
        - Отлично, замечательно, превосходно,- обрадовался Кан.- Мы обойдем их с тылу и отрежем от сообщения с Намой, а стало быть, оторвем от баз снабжения. Если, конечно…
        Фельдмаршал задумчиво поскреб сквозь штанину место, где заканчивалась его живая нога. Культя зудела нестерпимо, и Кан, полуприкрыв золотистые очи, с наслаждением чесался минут десять подряд, если не больше.
        - Если не что?- не выдержал Рамман.
        - Если… Уф, как хорошо! Если «Бронзовый» Таммар испросит соизволения своего руководства на отступление. И если Херевард не совсем идиот, то он это соизволение ему даст. Я бы дал, а Оро не дурак.
        И снова принялся чесать культю, рискуя поранить тонкую кожу до крови. Но, как известно, самая приятная болезнь - это чесотка. Чешешься, и еще хочется. Не то что война. «Повоевав» совсем немного, Рамман Янамари так не проникся прелестью битв, но подозревал, что все «удовольствие» у него еще впереди.
        Грэйн
        Форт Кэйдрон, основная достопримечательность небольшого портового городка Кэйдри, возвышался над заливом в полулайге к югу по побережью, а единственными кораблями, бросавшими якоря на его рейде, не считая рыбачьих кечей и шхун, были курьерские шнявы вроде «Прыткой» да патрульные шлюпы, и рынок был специфическим. Полно рыбы и прочих даров Морайг, а вот хорошей лошади не сыщешь. Грэйн, конечно же, могла отправить письмо своему управляющему, и отставной сержант ир-Фрэйд приехал бы за владетельницей. На телеге, потому как выезда у эрны Кэдвен отродясь не водилось. Но отрывать управителя от весенних работ и вечных разборов с арендаторами ради счастья придержать ей подол форменной юбки? Смешно. А нанимать в Кэйдри экипаж, чтобы добраться до такого поистине «волчьего угла», как имение Кэдвен, не то чтобы совсем не по карману, но все равно накладно. Эрна Кэдвен с досадой сплюнула и поморщилась от густой струи характерного запаха, долетевшего до чувствительных ноздрей ролфийки из рыбных рядов. В течение всего рейса шнявы Е.С.О «Прыткая» от пирса Вэймса до пристани Кэйдри ее мутило, а осознание того, что
сука-Конри все-таки сумел ее достать и оставление рядов Гончих существенно ударило по и без того тощему карману владетельницы Кэдвен, хорошего самочувствия тоже не добавляло. А тут еще и до поместья придется топать, судя по всему, пешком. Все сорок с лишним лайгов - если по дороге, и тридцать шесть - если по прямой, через холмы. Может, все-таки написать ир-Фрэйду и остановиться в комнатах местного трактира в ожидании управляющего с повозкой? Заодно и прицениться на рынке к строевому лесу? Стропила на овечьем загоне давно пора было заменить, Грэйн собиралась заняться этим еще позапрошлой весной, но сука-Конри сдернул ее тогда ради очередного «дельца» в трижды проклятом Синтафе…

«Не хочу вспоминать Синтаф!- тряхнула головой Грэйн и сморщила нос.- И Конри тоже!»
        - Владетельная!- окликнула ее торговка, примостившаяся в конце рядов, у самой воды - типичная конрэнтская рыбачка, в скрипучей кожаной куртке, толстом свитере и просоленной парусиновой юбке, ароматная, как целая гора блестящего серебристого улова в ее лодке: - Владетельная эрна! Рыбки не желаешь?
        Нравы на острове Конрэнт испокон веков были простые, и благородное «выканье» местному населению ну никак не прививалось. Да и сами владетельные эрны, встречаясь за столами в охотничьих клубах или в собраниях ополчения, не гнушались окликать друг друга на «ты».
        Грэйн посмотрела на раздувающиеся жабры, выпученные глаза и бьющие в агонии хвосты и позеленела. К горлу мгновенно подкатил мерзкий комок тошноты. Да что же это за напасть, а?
        - Э-э, владетельная, да ты не тяжела ли, часом? Не носить моей сестрице юбки, если не тяжела!
        - Что?- с трудом сглотнув, эрна Кэдвен недоуменно нахмурилась, а потом вскинулась, поняла и заглушила изумленное «ах!» прижатой к губам ладонью.
        - А то,- ухмыльнулась рыбачка и обожгла на миг мелькнувшим серебром в зеленом взгляде.- Чего ж ты хотела, приемыш Локки? Дала слово - так исполняй.
        - А…- ролфийка дернулась было отступить на шаг, огляделась - и поняла, что никакого рынка вокруг и вовсе нету, только узкая полоса желтовато-серого песка да свинцовые волны моря Кэринси, ластящиеся к ногам среброглазой женщины в лодке. А рыба, кстати, осталась.- Ага-а…- и пожала плечами: - А я и не отказываюсь от своих слов, Мать Всех Ветров. А ты пришла проследить, что ли?
        - Зубы спрячь,- с усмешкой ответила Морайг и перекинула за плечо зеленоватую косу.- Будет сын, назовешь его Сэйвардом. Это будет правильно. И загляни в трактир - думается мне, что тот мой сын, что уже второй день ищет попутчика в сторону владения Дэйвир, не откажется нанять повозку с тобою вскладчину. Ну что, насчет рыбки не надумала?
        - Э…- Грэйн нахмурилась и помотала головой: - Благодарю, но нет.
        - Ну, тогда и пошла отсюда! Нечего стоять и глазеть, раз брать не собираешься!- Морайг взмахнула мокрой ладонью, и несколько тяжелых капель попали в лицо эрне Кэдвен. Пока та протирала глаза, пропала и рыбачка, и лодка - и тошнота.
        - Что-то я подустала от обилия высокого внимания,- мрачно сообщила Грэйн насмешливо шипящей у мысков ее сапог волне и орущей невдалеке портовой кошке.- Теперь осталось еще только Глэнне ко мне явиться собственной божественной персоной, и будет полный комплект. Тьфу!
        В буквальном смысле божественной дланью Морайг посланный Грэйн попутчик оказался застенчивым, но смешливым юношей - свежепроизведенным из мичманов лейтенантом, в послужном списке которого нашлось место и службе под началом самого прославленного Рэйса эрн-Сэйлита, и участию в битве в Лейриаррском заливе, и взятию Вэймса. Собственно, последнему пункту сего славного перечня юный эрн-Дэйвир и был обязан производством в чин и отпуском для устройства семейных дел. Ехал молодой офицер вступать в права владения поместьем погибшего дяди - бездетного вдовца и к своей новой фамилии еще не привык, норовя представиться прежним именем - ир-Дайвин. Но общество его оказалось безусловно приятным, ибо юноша, несмотря на молодость, уже отличался той особенной, чуть щеголеватой галантной манерой поведения с дамами, что свойственна большинству флотских офицеров, и неважно, под каким флагом они ходят. Вполне возможно, что им ее, эту манеру, вместе с кортиками выдают, кто знает? Или это эрне Кэдвен так везло. Так что два дня дороги до поворота на Кэдвен пролетели очень быстро. За разговорами о видах на урожай и
возмутительно взлетевших ценах на овес, ячмень, горбыль и льняное волокно и, наоборот, понизившихся закупочных на шерсть Грэйн и сама не заметила, как повозка неспешно докатила до путевого камня.
        - Нет-нет, эрна Кэдвен, даже не думайте идти пешком!- возмущенно вскинулся попутчик.- Нет, крюк получается совсем небольшой, и я не могу позволить, чтобы благородная женщина в вашем положении сбивала ноги на этих камнях. Я не приму отказа.
        - Тогда и я не приму,- отрезала Грэйн.- И непременно велю Сэйринн испечь пастуший пирог и угощу вас чаем, эрн. Да-да. И вас, почтенный, тоже.
        Эрна Кэдвен сказала это и тихонько хмыкнула. В подобной заботе не было ничего удивительного - как только юный спутник заметил синий «шнурок Глэнны» в косе Грэйн, каковой вкупе с серебряным яснее всяких слов говорил, что перед эрном Дэйвиром дама не просто замужняя, а еще и беременная, то немедля преисполнился чисто ролфийским щенячьим восторгом перед этаким чудом. Чадолюбие у детей Морайг и в самом деле в крови - той самой, что щедро льется сейчас на полях Конфедерации. А может, уже и не льется, если Вилдайр Эмрис и впрямь замирил Идбер так ловко, как все надеялись. В любом случае без дела не останется никто, ни на войне, ни дома. Есть же еще и северяне. За синтафскими событиями об Угрозе с Севера все как-то подзабыли, но и восторженный эрн-Дэйвир, и молчаливый хозяин повозки, и сама Грэйн отлично понимали - северные «варвары» еще о себе напомнят. Эрна Кэдвен зябко повела плечами, отгоняя незабываемый образ того, жуткого и лысого, которого они с Удэйном прикончили на болотах между Идбером и Эббо. Всю добычу и славу Грэйн оставила на долю названого брата - в конце концов, карьеру бывшему
синтафскому полукровке надо же с чего-то начинать! И лучше - с чего-то громкого и запоминающегося, с чего-то существенного. Лысый убийца, как бишь его, Луикс, кажется, станет для посвященного Локки ир-Апэйна отличной первой ступенькой в карьерной лестнице в Канцелярии. А второй ступенькой - все те гадости, что братец Удэйн напоет в уши Конри о самой Грэйн. «Ты уж распиши меня поотвратней,- посоветовала она Апэйну на прощание: - Припомни хорошенько, как сильно ты меня любил после Синхелма! Конри понравится, вот увидишь». Прощание вышло скомканным и бестолковым - Грэйн, привязчивая, как все ролфи, с трудом заставила себя помахать с борта «Прыткой» провожавшему ее Удэйну. С Джойн они попрощались раньше и не разревелись только оттого, что рядом с леди Янамари отирался господин Тиглат.
        А еще там, за морем, среди скал Шанты… Нет, когти Локки. Нельзя об этом думать. Рано.

«А насчет леса думать не буду,- решила эрна Кэдвен, привстав в повозке и жадно вглядываясь в знакомые очертания холмов.- Вот приедет Фрэнген и подскажет. У него в таких делах опыта, верно, побольше!»
        Разумеется, ни Грэйн, ни ее капитан не собирались вмешиваться в налаженный и устоявшийся быт поместий друг друга. Имение Фрэнген прекрасно существовало все эти годы и без Грэйн и еще столько же простоит, равно как и Кэдвен без Рэйберта эрнФрэнгена не рухнет. Но умный и своевременный совет вмешательством не считается, а эрна Кэдвен от советов никогда не отказывалась. Даже от божественных. Тем паче…
        - Что это?- почуяв в дыхании ветра, долетевшего от показавшихся вдали крыш Кэдвена, нечто знакомое и совершенно невероятное здесь, Грэйн вскочила, рискуя вывалиться и свернуть себе шею. Ухватила всполошившегося попутчика за рукав и требовательно дернула: - Вы чуете, эрн-Дэйвир? Этот запах?
        Едва уловимый, сладкий, прекрасный, он струился в ноздри и кружил голову. В горле ролфийки вдруг стало щекотно, а в ушах зашумело так, что она не сразу расслышала удивленное:
        - Да это же яблони! Смотрите! Там, за домом… Это яблони! Они же… цветут? В июле?! Это Глэнна!
        - Это Джойн…- одними губами прошептала она и сморгнула выступившие на глазах слезы.
        - Что вы, эрна Грэйн? Вы плачете?
        - Нет-нет, ничего,- улыбнулась Грэйн.- Это все ветер. Просто ветер.
        Джойана Ияри
        Когда шуриа некуда больше деваться, они прячутся на Шанте. Среди скал и озер, в высоком травостое, за бурными горными речками и крутыми обрывами лучше всего пережидать сложные времена. Последняя гавань для тех, кто желает повременить с окончательным выбором. Стоять на распутье - это, знаете ли, не самая удачная диспозиция. Дует со всех сторон потому что, и вообще неуютно.
        Джона колебалась не так долго, как, должно быть, кому-то показалось. Она дождалась вестей от Аластара. Он победил Хереварда при деревне Кошкин Брод, Файрист победил Синтаф, но только в первых битвах, и война еще не окончена. Она, по большому счету, даже не начиналась. Но надо же убедиться, что Аластар и Рамман живы и невредимы.
        Закрылась в своих апартаментах и раз двадцать перечитывала письмо сына - подробное, старательное, детально описывающее все впечатления от участия в сражении. Смаковала каждое слово, как вино. Ах, как он писал, как писал! Стиль, обороты, образы. Не зря все-таки Джона заставляла сына читать классику жанра - древних авторов переписки. И, недолго думая, бывшая синтафская графиня завела папочку, чтобы сохранить для далеких потомков письма великого человека, воображая себе тисненный золотом корешок книги «Рамман Янамарский. Письма к матери».

«Тщеславная змеище!» - сказал бы доблестный предок эрн Янэмарэйн и был бы прав. Старшим сыном Джона гордилась несказанно, видя в его успехах свой небольшой, но весомый вклад.
        А вот письмо от Аластара никогда не увидят охочие до пикантных подробностей потомки. Незачем им знать о том, как князю со столь обширными полномочиями, что его власть граничит непосредственно с тиранией, приходится делать нелегкий выбор между желаемым и возможным в пользу последнего.

«Есть границы, за которые никто не может шагнуть безнаказанно»,- написал он. Конечно, есть. Джоне не знать ли?
        Она сожгла письмо, обернув в пепел слова горечи и неволи, очередной неволи диллайнского князя. Пусть никто не узнает, как ему было больно и стыдно. Кабы не цивилизованные времена, тьфу на них, то приказала бы казнить гонца, чтобы не проболтался за рюмкой, как мучительно скрипело пестрое перо в костлявой руке у Эска - их удачливого вождя, сумевшего, судя по всему, склонить на свою сторону древних богов. Как подрагивали его пальцы со сбитыми в кровь костяшками, когда отдавал запечатанный сургучом пакет с пометкой «Лично в руки».
        Аластар нуждался в союзниках с Ролэнси, а Вилдайру позарез требовалась милость Глэнны. Что нужно Джоне, обоих мужчин интересовало меньше всего. Нет, конечно же, они оба учитывали мнение шурианки, но разве она сама не понимает, в каком сложном положении оказались они все втроем? Понимает прекрасно. Она хоть и шуриа, но одновременно еще и синтафская аристократка, и уж она-то лучше всех знает, что такое долг. Она - исполнившая свой долг перед своими соплеменниками.
        И так как стоять на распутье - занятие неблагодарное, Джона подумала-подумала, да и решила, что для загнанной в угол шуриа самое лучшее место - остров Шанта. Если бедной слабой женщине сложно сделать выбор, то пусть и ее могущественным мужчинам будет не слишком удобно. Очень по-шуриански, но что ж тут сделаешь, если связались с женщиной змеиного племени. Только терпеть. И ждать.
        Вилдайр поморщился, но согласился, Аластар согласился, не поморщившись. Джона же щелкнула смуглыми пальчиками и скомандовала: «На Шанту…»
        В густой траве разноголосо звенела всяческая насекомая мелочь. Как водится, были среди хрупких творений лета и всяческие кровопийцы. Но Джойана Ияри, уподобившись какой-нибудь бодливой корове или норовистой кобыле, бойко отбивалась стебельком пижмы от назойливого внимания к своей крови - хлестала себя по плечам и бедрам, точно хвостом.
        - Мне здесь нравится,- сказала она.- Тут будем строиться.
        Губернатор Тэлдрин сдвинул на затылок двууголку и по-простецки почесал укушенную слепнем шею. Идеальным решением проблемы, с его точки зрения, было бы поселение кня… первой шурианской дамы в форте под защитой толстых стен, пушек и неусыпной охраной бравых ролфийских воинов. Но Его Священной Особой предписано было всячески угождать пожеланиям леди Ияри относительно капитального обустройства оной на острове Тэлэйт. Вот эрн-Тэлдрин и угождал - тем, что молчал и не вмешивался в выбор места для строительства поместья.
        - А что? По-моему, лучше не придумаешь. Ручей, озеро, рощица…- не слишком уверенно, но и без явного недовольства заявил Джэйфф Элир.- Конечно, если ты не задумала какой-нибудь синтафский дворец возвести на зависть всем императорам,- и некуртуазно сплюнул разгрызенной травинкой.
        Этого ползучего гада никакая жужжащая тварь не ела.
        Нет, на дворец Джона не претендовала, но и ютиться в хижине «княгине Шанты» не пристало. Тем паче официальной Невесте Священного Князя.

«Тщеславная маленькая змеюшка», насмешливо шепнул где-то в глубинах памяти голос Безумного Эйкенна. А ведь одно время всерьез засматривалась чуть ли не на императорский венец. Бойся желаний, маленькая змеюшка, они сбываются.
        Джона шлепнула болтуна веткой и азартно взобралась на вершину пологого холма, с которого когда-то впервые увидела форт Шила-Сигрейн. Сейчас-то он разросся, и город вокруг тоже раздался вширь и ввысь. Самое время Шанте обзаводиться светской жизнью и высшим светом.
        - Здесь мой дом!- крикнула Джойана Ияри стоящим у подножья мужчинам.- Теперь я буду тут жить!
        И упрямо топнула ножкой.

* * *
        В доме Майрры Бино собрались почитай все Синицы. Даже Лимна явилась с трехдневным младенчиком на руках. В кои-то веки из войска письмо пришло, и не просто какая-то писулька на куске газеты, а всамделишнее письмо на хорошей бумаге. Лакей из Янамари-Тай доставил, вручив неумело сложенный конвертик очумевшей от такой милости Майрре в собственные руки. Дурная баба надумала было лишиться чувств, заподозрив себя во внезапном и горестном вдовстве, но внушительный малый, затянутый в графскую ливрею, заверил хозяйку фермы, что письмо писано под диктовку ее супружника. Так что созывать соседей на тризну рановато. А еще сказал, что граф Рамман лично побеспокоился о земляке, взяв на себя труд передать послание солдата на родину. Ценить надо, а не в пылюке валяться. Майрра тут же начала ценить: усадила на почетное место, угостила посланника прохладненьким компотом из ранней вишни, приказала отсыпать его лошадке овса. Узнав, что муж, слава Меллинтан, живехонек, женщина успокоилась, и теперь ее интересовало - кто будет читать ценное послание.
        - Я в храмовую школу ходила, но читаю лишь по-печатному, почерков не разбираю. Мать моя, так она вообще грамоте не обучена,- сокрушалась фермерша.
        Пришлось гордому слуге янамарского графа читать сельчанам письмо.
        Младшего сына, милостиво оставленного вербовщиками на хозяйстве, послали за соседями. И вот уже в благоговейной тишине развернут лист, и чтец движением руки призывает слушателей к вниманию:
        - Писано со слов Арагира Бино старшим писарем Четвертого Янамарского стрелкового полка сержантом Луром. Дорогая супружница моя Майрра, сообщаю тебе, что жив я и здоров, только немного ранен в руку. В скобочках дополнение - задет осколком, все уже почти зажило, как на собаке, ты же знаешь. Спешу порадовать тебя, дорогая супруга, что врагов-«кухарей» на поле при деревне Кошкин Брод мы разбили наголову. Эсмондские прихвостни бежали, поджав… Э-э-э… Тут зачеркнуто нехорошее слово, сударыня. Что там у них осталось, то и поджали. А дело вышло туго поначалу. Ихний, эсмондский главный генерал пытался ударить не с флангу, как полагается по военной науке, а в стык между нашими армиями - янамарской и канаваррской, но наш Сычара, то бишь фельдмаршал Кан, все равно извернулся и ударил по «кухарям» изо всех сил. Солдатушек полегло много, кого картечью посекло, кого драгуны порубили, кого постреляли, но мы все-таки выстояли. Мне чуток не повезло, а мальчишки наши без единой царапины. А того сержанта помнишь? Расмаса Тина, который нас в лагерь загреб? Так вот ему картечью ногу оторвало. Но тоже живой остался.
Будет теперь на деревяшке скакать. Вот такие дела. А еще я собственными глазами видел самого князя Эска. Солидный дядька, скажу я тебе, женушка. Настоящий диллайн, и сослепу не перепутаешь. Говорят, по ночам он обращается в сову и летает над вражескими позициями.
        Тут лакей насмешливо хмыкнул, дивясь невероятной дремучести янамарцев.
        - А Предвечному мы тут не молимся, зато, говорят, Мать Меллинтан являет чудеса, но я врать не буду, ничего такого видать не довелось. Так вот князь Эск нам речь сказал. Хорошо так сказал. Только я почти ничего не запомнил. Однако же понравилось всем нашим. Мы потом с ребятами из взвода обсудили и решили, что с таким князем обязательно войну выиграем. Так всем синичанам и скажи, дескать, правда на нашей стороне. И эти мои слова совсем не потому, что так писать положено по Уставу, чтобы не смущать гражданские умы. Мы ж не слепые, мы ж видим. Вот такие, значит, мои дела. За младшим смотри хорошо - самый поганый возраст у пацана. С любовью. Жди меня крепко. Твой Арагир.
        - И все?- встрепенулась заслушавшаяся и заплаканная от избытка чувств фермерша.
        - Все. И так целый лист.
        Чтец в доказательство показал всем убористо исписанную страницу.
        - Вот ведь, голова дырявая. А чего ж не написал, когда эта война кончится?
        - Твой муж, женщина, простой солдат. Откуда ему знать?
        - А его светлость граф Рамман знает? Он ведь с самим князем на дружеской ноге. Ничего не говорил?
        Посланец графа только вздохнул тяжко в ответ:
        - Долгая будет война, госпожа Бино, очень долгая.
        - Пред… Меллинтан! Как Великий Раздор?- с ужасом охнула фермерша, всплеснув руками.
        - Хуже. Ни у нас, ни у эсмондов нет острова за морем, куда можно сбежать.
        Он ушел, а Майрра Бино все плакала и плакала, прижимая к губам драгоценное письмо - все, что останется ей от Арагира и двоих сыновей, которые никогда не вернутся в родной дом.
        Приложение №1
        О мире и некоторых народах, его населяющих
        Три луны:
        Желтая (Совиная)- Дилах (шур.) / Меллинтан (дилл.)/ Локка (ролф.)
        Белая (Волчья)- Хёла / Фаолхэ /Морайг
        Сизая (Змеиная)- Шиларджи / Лаунэйд / Глэнна
        Три лунных народа:
        Диллайн (дети Дилах/Меллинтан/Локки), они же Первые, они же Одержимые
        Дух-покровитель - Сова (огненная)
        Единый Бог - Предвечный
        Предстоятели (переделанные из богов других народов)- Эзелока, Идглен, Милдрит, Ион, Иманон
        Магия - духовная
        Священники - эсмонды (мужчины - тив, женщины - аннис)
        Государство - Великая Империя Синтаф
        Столица - Саннива
        Император - Атэлмар Восьмой, Атэлмар Вайерд Ол-Асджер (асджер - священные земли императора)
        Ролфи (дети Морайг/Хёлы/Фаолхэ), они же Вторые, они же Бешеные
        Дух-покровитель - Волк (Белый)
        Боги:
        Оддэйн, бог-творец, бог солнца, отец-волк, отец дружин
        Его дочери-луны:
        Локка-Огненная, богиня огня и войны, покровительница воинов, создательница диллайн
        Морайг-Неверная, богиня моря, покровительница моряков и создательница ролфи
        Глэнна-Щедрая, богиня земли, покровительница женщин-матерей, создательница шуриа
        Его свита - Белые волки Оддэйна (Свора Оддэйна)
        Магия - рунная
        Государство - Священное Княжество Ролэнси (Земля Народа, Архипелаг Ролэнси, состоящий из нескольких островов)
        Столица - Эйнсли
        Священный Князь Ролэнси - Вилдайр Эмрис эрн-Лэнси (владетель Лэнси), самый сильный рунный колдун, Возлюбленный Трех Лун, выборный светский и духовный лидер народа
        Шуриа (дети Шиларджи/Лаунэйд/Глэнны), они же Третьи, они же Про#клятые
        Дух-покровитель - Змея
        Исчезающий народ, обреченные на Внезапную Смерть, не имеющие государства, последние шуриа живут на острове Шанта (Тэлэйт)
        Магия - шаманство
        Конфедерация Свободных Республик (бывшие провинции, отколовшиеся от Империи Синтаф, буржуазные республики, экономически объединившиеся между собой): Базил, Идбер, Фиртсвит, Хродвин, Эббо, населены полукровками всех трех народов
        Приложение №2
        Памятка чинов Ролфийского Экспедиционного корпуса
        О законах и обычаях сухопутной войны
        Каждый воин должен твердо усвоить следующие руководящие основания для боя.
1.Иди вперед, хотя бы передних и били.

2.Воюешь с неприятельскими войсками, а не с мирными жителями. Неприятелем могут быть и жители неприятельской страны, но лишь в том случае, когда видишь их с оружием в руках.

3.Безоружного врага, просящего пощады, не бить.

4.Не щадить лживую веру, ее храмы и служителей.

5.Мирных жителей неприятельского края не обижай, их имущества не порти и не отбирай, удерживай от сего своих подчиненных и товарищей. Жестокость к обывателям только увеличивает число наших недругов.

6.Когда кончилось сражение, раненого жалей и старайся по мере сил помочь ему, не разбирая, свой он или неприятельский. Раненый - уже не враг твой.

7.С пленными обращайся человеколюбиво, не издевайся и не притесняй их.

8.Обирание пленных, а также раненых - величайший стыд для честного солдата, польстившемуся на такое действие грозит наказание как за разбой.

9.Если приставлен будешь к пленным, охраняй их от приставания посторонних. При попытке пленного бежать задерживай его, при необходимости действуй оружием.

10.В палатки и дома, обозначенные соответствующими флагами, где находятся раненые и больные, не стреляй и не ломись.

11.Не трогай людей, хоть бы и в неприятельской форме, у которых на рукаве санитарская повязка,- они ухаживают за больными и ранеными и лечат их.

12.Увидишь неприятеля с белым флагом - не стреляй в него, а направь к начальству. Это переговорщик, лицо неприкосновенное.

13.Будучи начальником, не залезай в дела младшего, когда видишь, что он толков: в бою и своего дела довольно будет. Всякий чин имеет свой круг самостоятельности и ответственности.

14.В бою нет смены. Раз попал в бой, останешься в нем до конца: поддержка будет, смена - никогда.

15.Пока дерешься, выручай здоровых; только побив врага, вспоминай о раненых. Кто о них хлопочет во время боя и оставляет ряды - трус. Для подбора раненых есть особые команды.

16.Нет того положения, из которого нельзя было бы выйти с честью.
        notes
        Примечания

1
        Кэйнигэск - Гнездо Эсков (диллайн.).

2

«Эджарта» - «Правда», национально-освободительное движение шуриа террористического толка, одним из лидеров которого является Шейз Тиглат.

3
        Анбаркироваться - погрузиться на суда, корабли.

4
        Вивисекция, живосечение - проведение хирургических операций над живым организмом (животным или человеком) с целью исследования функций организма (либо извлеченных отдельных органов).

5
        Лаунэйда - дочь луны Лаунэйд (диллайн.), то есть шуриа.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к