Сохранить .
Царский пират Иван Апраксин
        Пираты русских морей #2
        Русь шестнадцатого века…
        Вчерашние поморы и бывшие стрельцы Степан да Лаврентий бороздят Варяжское море на борту «Святой Девы» - первого русского военного корабля. Командир, боярский сын Василий Прончищев, доволен своими молодцами, но ему не терпится привести корабль к стенам Нарвы, где войско Ивана Грозного едва сдерживает натиск шведских головорезов. И команда «Святой Девы» обязательно поспела бы к сроку, если бы начинающий колдун Лаврентий не столкнулся в Священной роще с мощью языческих богов, которые не принимают силы Алатырь-камня…
        Иван Апраксин
        Царский пират
        
        
        Капитан, обветренный, как скалы,
        Вышел вморе, недождавшись нас.
        На прощанье подымай бокалы
        Золотого терпкого вина.
        П.Коган «Бригантина»
        
        Глава1
        Земля богов
        Сначала остров казался крошечной точкой набескрайней шири Варяжского моря. Затем он становился все больше ибольше, вырастая излинии горизонта. Море было покрыто белыми барашками волн, иостров постепенно какбы вырастал изпенящегося водного простора…
        Когда бриг «Святая Дева» подошел совсем близко, стало видно, насколько он велик. Обрывистые скалистые берега нависли над морем, иобих камни сшумом разбивались набегающие волны. Вглубине острова заопоясавшей его каменной грядой видны были низкие, пригнутые постоянными ветрами деревья, составлявшие редколесье.
        Неприветливый исуровый вид берега несмутил Степана, стоявшего накапитанском мостике возле штурвала. Загоды плавания посеверным ледовитым морям он привык инектаким пейзажам. Острова, накоторые впоисках охотничьей добычи высаживались поморы, выглядели зачастую куда суровее. Здесьже, вВаряжском море, хотябы можно неопасаться сплошныхльдов.
        Но где можно причалить? Отвесные скалы, выраставшие прямо изводы, выглядели негостеприимно.
        Корабль медленно двигался вдоль берега, иСтепан зорким глазом выискивал пригодное место для стоянки.
        - Люди здесь неживут,- пояснил Каск, стоявший уштурвала.- Наострове жить нельзя, он принадлежит богам. Там, вглубине, есть священная роща иогромные камни- это место силы.
        - Откудаже ты знаешь про это?- спросил Степан, неотрывая взгляд оттянущихся поберегу скал.- Если тут люди неживут?
        - На острове нельзя ночевать,- ответил эстонский рыбак.- Ноте, кто хочет посоветоваться сбогами или попросить уних что-то, приплывают сюда иидут всвященную рощу. Апотом возвращаются насвои шхуны.
        - Теперь гораздо меньше, чем раньше,- вставил подошедший Лембит.- Это ведь- древняя вера, амы стали христианами. Священники водин голос говорят, что поклоняться идолам- смертный грех.
        - Все равно кое-кто приплывает сюда,- упрямо заметил Каск.- Ядаже видел одного такого- он арендатор насоседнем хуторе. Хвастался, что доплыл, поговорил сбогами, принес жертвы иблагополучно вернулся домой.
        - Правильно делает, что хвастается,- сказал Степан.- Скалы здесь такие опасные, что мог иневернуться домой. Разбиться тут ничего нестоит.
        - Это место недля людей,- пожал плечами рыбак.- Оно так иназывается- Готланд, земля богов.
        Место для стоянки пришлось искать почти весь световой день. Проще всего былобы бросить якорь поблизости отнеприступного острова, азатем подойти кберегу нашлюпке. Ноимелся огромный риск, что шлюпку просто разобьет оприбрежные скалы: остров стоял посреди бурного моря, иволна уберегов была высокая. Да исам бриг возле этих берегов немог оставаться вбезопасности- стоит ветру усилиться, и,не ровен час, корабль сорвется сякорей иполетит накамни…
        За день команда вымоталась допредела: чтобы удержать корабль вблизи острова, нужно было постоянно держать паруса вопределенном положении ипокоманде капитана менять их наклон иразворот. Управлялось это десятками канатов, аработоспособных людей набриге было всего двенадцать.
        Стало уже темнеть, когда сподветренной стороны острова Степан увидел небольшую бухту, вкоторой бриг мог спрятаться отслишком высокой волны. Зайти внее оказалось тоже делом нелегким. Задве недели плавания людей удалось приучить ккомандам икое-как сделать изних моряков, новусловиях быстро наступающей темноты зайти вбухту при неспокойном море- трудная задача даже для хорошо обученной команды.
        Об острове Готланд Степану рассказали Каск иЛембит, они неплохо знали эту часть Варяжского моря имогли послужить проводниками. Безлюдный остров, стоящий встороне отморских путей,- самое пригодное место для убежища.
        «Святая Дева» вышла изпорта Сан-Мало вначале ноября изадве недели прошла мимо датских островов, германских ипольских берегов, атеперь настала пора остановиться. ДоНарвы- конечной цели плавания, оставалось два-три дня пути.
        План действий разработали Степан, как капитан корабля, исотник Василий, сын Прончищев, особенно рвавшийся поскорее вернуться наслужбу московскому царю Ивану. Война продолжалась, иВасилий буквально сходил сума отнетерпения- ему хотелось поскорее вновь принять участие вбоях. Тем более что теперь он был охвачен великолепной идеей- послужить государю ненасуше, как все остальные боярские дети, анаморе- вчужой инезнакомой стихии.
        - Мы- первый русский военный корабль!- говорил он Степану ивсем остальным членам команды.- Небыло еще своего флота уРусской державы! Нобудет, амы- первые!
        Василий был убежден втом, что русская армия вновь подступила кНарве исейчас стоит лагерем под ней, готовясь крешительному штурму. Согласно разработанному плану, Степан сВасилием явятся кцарским воеводам иобъявят себя. Объяснят, что, оказавшись вплену, сумели захватить вражеский корабль итеперь сами стали управлять им.Адальшеуж- дело воевод решить, как лучше использовать ввойне вооруженный корабль.
        Крепость Нарва нестоит наморе, носнабжаться сморя она может: корабли поднимаются изустья реки Наровы ипод защитой крепостных пушек разгружаются. Арусской армии остается лишь скрипеть зубами отбессильной ярости, потому что воспрепятствовать этому она никак неможет- нет своего флота.
        Аесли нет своих кораблей, тоивойна наморе, считай, что заранее проиграна. Что толку осаждать крепость, если она имеет отличное снабжение всем необходимым? Начто надеяться? Начудо? Нагероизм воинов, которые будут раз заразом погибать наприступах ккрепости?
        - Но теперь все изменится,- своодушевлением говорил Василий.- Мы станем перехватывать суда, идущие кврагу, иНарва обессилеет. Тогда ивзять ее будет куда проще!
        Каковоже будет изумление врагов, когда под стенами Нарвы вдруг появится корабль сиконой Богородицы напарусе исрусской надписью поправому борту- «Святая Дева»! Может быть, одного ошеломления отнеожиданности окажется достаточно для успешного штурма.
        Но, перед тем как приступить кисполнению плана, Степан настоял наостановке уострова Готланд. Это решение было связано снесчастным греческим юношей. Неудавшийся купец Димитрий Кордиос умер отраны, полученной им отфранцузских пиратов. Испускал дух он долго, мучаясь отнестерпимых болей взагнившей ивоспалившейся ране. Перед смертью он смотрел стекленеющими глазами насклонившихся кнему Степана иМарко Фоскарино, умоляя впоследний раз выполнить его волю.
        Просьб уДимитрия было две: небросать его тело вморе, апохоронить вземле, как положено христианину. Ивторая- отвезти его сундук сзолотом наРодос, чтобы сестра нестала ответчицей поего долгам.
        Если первая просьба была более или менее исполнима, тонасчет второй уСтепана имелись сильные сомнения. Он обещал умирающему исполнить его волю, новнутренне находился всмятении. Родос- это остров, как ему уже объяснили. Ногде он расположен? ВСредиземном море… Учивший Степана старец Алипий изхолмогорского монастыря ничего неговорил про Средиземное море.
        - Наверное, можно добраться итуда,- размышлял про себя поморский капитан.- Есть морские карты, иастролябия неподведет. Ингрид умеет сней обращаться, да имне стоит научиться. Нодальний путь! Понезнакомым морям!
        Где родная Кемь иБелое море игде неведомый остров Родос?
        - Родос найти- это тебе ненаГрумант ходить,- говорил сдосадой Степан Лаврентию- единственному человеку, скоторым мог быть доконца откровенен иперед которым небоялся показаться слабым инеуверенным всебе…
        Лаврентий вответ молчал изагадочно улыбался. Видно было, что карельскому колдуну нечего сказать оРодосе, пока он непосоветовался сдухами предков инеповорожил.
        Правда, кчувству досады уСтепана примешивалось идругое чувство. Он хотел этого плавания! Хотел испытать себя, пройти повсем морям иувидеть весь огромный загадочный мир! Разве он несумеет, несправится? Английские, испанские идругие капитаны ходят повсем морям-океанам, аразве русский помор хуже?
        Пройти вморозном тумане наобледенелом поморском коче изКеми наГрумант он, Степан, может. Араз это может, тоидоРодоса доплывет, благо там, говорят,льдов совсем нету…
        Но сначала- война! Василий прав: если давали присягу царю Ивану, прозываемому внароде Грозным, тонадо исполнить воинский долг доконца. Тем более что их воинская помощь сморя может оказаться бесценной.
        Однако сундук сзолотом, который нужно доставить наРодос… Неидтиже навойну стаким богатством. Можноли подвергать это золото опасности? Добробы, оно принадлежало Степану или всей команде- тогда можно рисковать. Ноотнего ведь зависит судьба, если несама жизнь далекой незнакомой девушки. Инепросто девушки, асироты, ктомуже лишившейся даже единственного брата, очем ей еще предстоит узнать…
        Счувством тревоги Степан Кольцо подумал вдруг отом, что ему волей-неволей вручена судьба этой девушки, которую он даже незнает иникогда невидел. Димитрию Кордиосу угодно было назначить его, Степана, своим душеприказчиком. Точнее, унесчастного Димитрия просто небыло иного выхода, кроме как довериться Степану- практически незнакомому человеку.
        Аразве такое доверие можно обмануть?
        Когда наступил поздний рассвет истало видно все вокруг, скорабля спустили шлюпку. Бриг покачивался надвух якорях вмаленькой бухте, окруженной поросшими кустарником скалами. Вшлюпку спустили завернутое вплащ тело Димитрия, азатем его сундук, обитый железными скобами. Лаврентий сел навесла, следом спустились Степан имрачный венецианец Марко Фоскарино. Впоследний момент вшлюпку стала спускаться Ингрид, ноЛаврентий вдруг строго остановил ее.
        - Нет,- сказал он.- Хоронить- это неженское дело.
        - Но яхочу,- упрямо произнесла Ингрид, уже занесшая ногу, чтобы перелезть через борт корабля.- Явсе это время ухаживала заним. Теперь яхочу положить его вмогилу.
        Ее глаза потемнели: Ингрид нелюбила, чтобы ей противоречили. Степан уже думал согласиться, тем более что девушка ивправду ходила заумирающим греком, как сестра. Почемубы ей инепохоронить его?
        Но Лаврентий проявил неожиданную твердость.
        - Здесь место силы,- сказал он изменившимся голосом.- Рыбаки говорили правду, яэто чувствую. Вместе силы женщинам неместо. Ингрид, останься накорабле.
        Степан был уверен, что девушка вответ возмутится, но, как нистранно, она послушалась Лаврентия. Сверкнула глазами иосталась напалубе корабля. Сборта наотплывающую шлюпку смотрела вся команда воглаве ссотником Василием. Рядом стояли одноглазый Ипат сосвоим вечным другом Агафоном иновым воспитанником- Чертом, как упорно называли чернокожего гиганта М-Твали…
        Подняться наберег тоже оказалось проблемой: среди скал нужно было найти узкую расселину. Наконец, поузкой тропинке, ведущей круто вверх, все трое поднялись наземлю острова. Тащить мертвое тело наплечах вызвался Марко Фоскарино. Он был уже немолод, иделать это было ему трудно, однако он угрюмо буркнул:
        - Ябыл дружен сего отцом. Теперь это- единственное, что ямогу сделать для сына.
        Степанже тащил тяжелый сундук, обхватив его обеими руками иприжав кживоту. Это было страшно неудобно, норучек усундука неимелось.
        Положив тело наземлю, они отправились осмотреть остров. Сморя он казался больше, чем был насамом деле, новсеже нато, чтобы обойти Готланд, понадобилось несколько часов.
        Ничего удивительного втом, что люди тут неживут. Каменистая почва врядли может дать урожай, адля рыболовецкого промысла берегауж слишком неудобные, поднимаясь наберег испускаясь кморю, каждый раз рискуешь сломать себе шею.
        Сильно задувавший доэтого ледяной ветер немного стих, ипошел мокрый снег- крупные влажные хлопья покрывали землю, камни, деревья соблетевшими листьями. Снег быстро таял, ивлага чавкала под ногами.
        - Вот она,- вдруг сказал Лаврентий, вытягивая вперед руку.- Священная роща.
        Вотличие отостального редколесья, здесь были дубы. Расположенная всамом центре острова внизине, дубовая роща состояла изневысоких, нокряжистых деревьев столстыми стволами иветками, далеко тянущимися над землей. Сейчас, поздней осенью, листва сних давно облетела, новдругое время года под сенью этих деревьев наверняка можно было ходить, неопасаясь дождя или солнца. Длинные ветви широко раскинулись ипереплелись между собой.
        Всередине рощи стоял огромный камень-валун. Высотой он был вполтора человеческих роста ипримерно такойже вширину. Побокам отнего располагались еще шесть камней поменьше размером: три содной стороны, итри- сдругой.
        - Семь камней,- прошептал Лаврентий.- Яже говорил, это- место силы.
        Никто изних неудивился тому, что Лаврентий вдруг заговорил шепотом. Ветер стих, вдревнем святилище стояла тишина. Вприсутствии этих тысячелетних дубов игигантских молчаливых камней, стоящих вопределенном порядке, казалось кощунственным разговаривать громко.
        Все вокруг казалось немного страшным итаинственным.
        - Mater Misericordia, oro pro nobis,- сдавленным голосом произнес венецианец.
        - Пресвятая Богородица, моли Бога онас,- отозвался Степан.
        Они оба перекрестились.
        - Этого здесь ненужно,- прошептал Лаврентий.- Здесь, всвященной роще, мы итак находимся под защитой богов.
        Двигаясь как зачарованный, колдун пошел покругу, обходя валуны один задругим. Останавливаясь возле каждого, он осматривал его совсех сторон ишептал что-то при этом.
        Затем остановился изабрался рукой себе под рубашку. Вытащив оттуда мешочек, колдун достал осколочек камня-Алатыря. Постояв немного, Лаврентий сделал шаг ксамому большому валуну, стоявшему посередине. Вытянул руку сзажатым камешком перед собой исделал еще один шаг.Теперь довалуна оставалось лишь совсем небольшое расстояние.
        Наблюдавший задействиями друга Степан почувствовал, как он напряжен. Лаврентий какбы вытянулся вструнку, спина изатылок чуть вибрировали- вероятно, колдуна била дрожь.
        Впоследний момент он обернулся кСтепану, истало видно, какие унего округлившиеся застывшие глаза. Вних стоял страх- колдун боялся.
        Вследующее мгновение Лаврентий шагнул вперед иприжал Алатырь кмокрой отпадающего снега поверхности валуна.
        Итут произошло невероятное! Никаких звуков небыло. Вполной тишине словно молния ослепительно сверкнула втом месте, где камень-Алатырь прикоснулся квалуну. Сначала мелькнула вспышка, итотчасже сноп белых искр рассыпался вокруг.
        Неведомая сила резко отбросила колдуна назад, ион упал наспину. Шапка свалилась наземлю, ноотброшенная всторону рука продолжала сжимать Алатырь.
        Венецианский купец отнеожиданности шарахнулся всторону, аСтепан бросился кЛаврентию, лежавшему неподвижно сзакрытыми глазами. Чуть оттащив друга подальше отвалуна, Степан склонился кнему.
        Неужели мертв? Этот проклятый валун убил его?
        Лаврентий открыл глаза ибессмысленным взглядом уставился наСтепана. Затем пошевелил губами, будто пробуя, слушаетсяли его язык.
        - Так яизнал,- прошептал он.- Так изнал. Это другое колдовство.
        - Аесли знал, тозачемже полез?- поинтересовался Степан, успокаиваясь: если друг разговаривает, значит, его жизнь вне опасности.
        - Нужно было проверить,- пробормотал колдун.- Теперь все ясно: вэтой священной роще живут другие боги. Они неприняли камень-Алатырь, он им чужой.
        Он сел, азатем попробовал встать. Руки иноги неслушались Лаврентия, ион снова опустился наземлю.
        - Ну, вот ихорошо,- заметил Степан, подавая другу руку, чтобы тот еще раз попытался встать.- Теперь ты убедился и,слава богу, остался жив. Пойдем отсюда.
        - Нет, это место силы,- упорно проговорил Лаврентий.- Теперь-тоуж яполностью убедился. Отсюда нельзя уходить дотех пор, пока здешние боги незахотят сомной говорить. Оставь меня здесь, япобуду сними наедине.
        Поймав встревоженный взгляд Степана, он слабо улыбнулся.
        - Не бойся,- сказал он.- Ябольше небуду доставать Алатырь. Ядолжен был попытаться, ноэто оказалось ошибкой. Иди, ядогоню вас.
        Находиться вэтом странном месте Степану было неуютно ссамого начала, апосле увиденного вообще стало страшно, так что он нестал спорить. Чтоже касается Марко Фоскарино, тот он был ввосторге отидеи убежать отсюда иникогда невозвращаться.
        - Надеюсь, мы небудем хоронить Димитрия поблизости отэтой рощи?- спросил он утвердительно.- Димитрий был добрым христианином, иему былобы неприятно лежать тут.
        Двумя заступами они вырыли могилу между двух небольших деревцев иположили туда завернутое вплащ сног доголовы тело несчастного грека. Тудаже положили все четыре иконы, бывшие сним: Иисуса-Пантократора, Богородицы, Димитрия Солунского иархиепископа Николая, Мирликийского Чудотворца. Вероятно, этой последней иконой молодой человек запасся специально перед путешествием поморям…
        Засыпав могилу, сверху выложили измелких камешков крест, азатем встали визголовье.
        - Кто будет молиться?- спросил Степан, обращаясь квенецианцу.- Он был твоим другом исыном твоих друзей.
        - Лучше это сделать тебе,- ответил Марко, вытирая запачканные землей руки орукоятку заступа.- Все-таки вы сним принадлежите кодной церкви. Будет правильно, если над могилой схизматика будет молиться схизматик. Ты умеешь это делать?
        Степан хотел было ответить, что годы, проведенные заучением вхолмогорском монастыре, непрошли даром. Молиться ислужить Богу- это второе, что он умеет делать хорошо после вождения кораблей постуденому морю…
        Прочитав молитву Господню, канон Пресвятой Богородице итропарь всем святым, Степан приступил кпогребальному обряду.
        - Еще молимся обупокоении раба божьего Димитрия, иопроститеся ему вся согрешения его вольныя иневольныя, словом-делом, ведением иневедением…
        Сбоку приблизился Лаврентий. Он встал вногах могилы и, осенив себя крестным знамением, присоединился кмолитве. Марко опустился наколени.
        - Иупокой его, Господи, вселениях праведных, идеже несть нискорби, нипечали, нивоздыхания, ножизнь бесконечная…
        Место было возвышенное, и,когда ветер сморя усилился, слова стали еле слышны. Ледяные порывы Балтики посвистывали вокруг, унося обрывки молитв всторону. Когда Степан запел «Сосвятыми упокой», Лаврентий присоединился кнему. Их громкие голоса, силившиеся перекричать морской ветер, зазвучали вунисон, сильнее.
        Они молились нетолько оДимитрии, нообо всех своих товарищах, погибших впоследнее время. Стоя посреди пустынного острова, обдуваемого всеми ветрами, оба почувствовали, что время для такой молитвы настало, иместо- самое подходящее.
        - Со святыми упокой, Господи,- силясь преодолеть вой ветра, выводили Степан сЛаврентием,- души усопших раб Твоих…
        - Теперь сундук,- охрипшим отпения наветру голосом сказал Степан.- Надо поискать место, чтобы потом сразу найти.
        - Лучше всего- всвященной роще,- предложил Лаврентий.- Там легко запомнить место порасположению камней.
        Заметив смущение налицах Степана иМарко, колдун пояснил:
        - Всвященной роще нельзя хоронить людей. Апредметы как раз хорошо прятать там, под защитой богов.
        Пока поочереди тащили тяжелый сундук, венецианец, наконец, невыдержал изадал Лаврентию вопрос, который мучал его давно.
        - Слушай,- сказал он.- Объясни все-таки мне, ты христианин или язычник?
        Но отвечать наэтот вопрос Лаврентий научился еще вдетстве, когда под руководством дедушки-колдуна только начинал заниматься своим главным делом.
        - Ячту всех богов,- миролюбиво сказал он.- Раньше были древние боги, атеперь пришли новые. Язнаю, что наступит время- истарые боги уйдут отнас. Нопока что они еще сильны имогут помочь людям также, как новые. Да ивообще, зачем делать различия? Старые иновые боги- это одно итоже вжизни человека.
        Этот уклончивый ответ, конечно, неудовлетворил Марко, ноделать было нечего- венецианец озадаченно вздохнул иумолк. Честно говоря, Степан исам незнал, как следует относиться ксверхъестественным силам испособностям своего друга. Поморский Север издревле богат колдунами, нопришедшее вэти края христианство выработало какие-то формы мирного сосуществования состаринной магией иволшебством. Покрайней мере- всердцах людей-поморов.
        Наметив место всвященной роще, они закопали сундук вземлю наглубину втри локтя- вполне достаточно для того, чтобы даже сильный ливень несмог размыть грунт иобнажить сокровище. Перед тем, как закопать сундук, Степан взглянул нанего иподумал отом, какая странная судьба уэтого предмета. Ему нужно было проделать долгий путь отРодоса вВенецию, чтобы затем быть зарытому напустынном острове посреди холодного северного моря.
        - Апотом он, так инебудучи открыт, вернется наРодос,- закончил свою мысль Степан.- Ноэтоуж будет моя забота.
        Неожиданность поджидала чуть после, когда Лаврентий вдруг отказался возвращаться накорабль.
        - Нельзя уезжать, пока янепомирюсь создешними богами,- заявил он.- Повсему видно, что вэтих краях, вэтом море они очень сильны. Без их помощи нам всем будет трудно. А,кроме того, мне нужно поворожить, иместо для этого подходящее.
        Он собирался провести всвященной роще весь остаток дня иночь.
        - Но какже ты останешься один?- снедоумением поинтересовался Степан.- Утебя нет еды инегде укрыться ответра соснегом.
        Но колдун только улыбнулся вответ.
        - Боюсь, мне будет жарко,- ответил он.- Может быть, даже слишком жарко. Аеды здесь предостаточно.- Он обвел глазами валуны святилища.- Отсюда исходит огромная сила. Разве ты сам нечувствуешь?
        На корабле царило безмятежное спокойствие- все были заняты делом. Большая часть команды занималась починкой парусов иприводных канатов, которые часто рвались. Агафон использовал время для того, чтобы обучить пищальному бою иобращению схолодным оружием новичков- Федора иКузьму. Оба они совсем невладели этим искусством, итеперь Агафон вроли строгого учителя наслаждался выпавшей ему ролью.
        Чтоже касается одноглазого Ипата, тоон ссамого начала сходил сума откорабельных пушек. Он осматривал их, чистил, любовался ими. Видя, как Ипат поглаживает чугунные ибронзовые стволы иприговаривает что-то при этом, Степан даже сневольной усмешкой догадывался, что новоиспеченный канонир дал каждому изорудий какое-то имя итеперь общается сними.
        Ссотником Василием Ипат неразговаривал никогда. Более того, оба старались невстречаться взглядами, будто несуществовали друг для друга. После конфликта, случившегося врабском кубрике, когда Василий вернулся откапитана Хагена, аИпат злобно издевался над ним, между канониром ибоярским сыном немогло быть никаких отношений. Степан краем глаза лишь замечал, как напрягается лицо Ипата, когда он проходит мимо Василия Прончищева, авременами перехватывал устремленный наканонира взгляд сотника- тяжелый изадумчивый, словно налитый свинцом.
        - Что-то еще будет,- стревогой понимал капитан Кольцо.- Несейчас, так потом. Нотак просто эта ситуация неразрешится.
        Надо думать, Ипат уже сто раз успел пожалеть отом, как вел себя поотношению кбоярскому сыну. Поспешил тогда, поторопился сиздевательствами. Теперь все развернулось по-другому, исотник Василий вновь стал тем, кем идолжен был. Пусть некапитаном корабля, новсеже явным воинским начальником: всякоуж нечета Ипату…
        Зато уканонира имелось свое удовольствие. Однажды он заметил, скакой ловкостью его чернокожий «воспитанник» кидает вдеревянную переборку короткий ножик. Взмах рукой, исверкающее лезвие, перекувырнувшись ввоздухе несколько раз, точно вонзается встенку. Такому глазомеру мог позавидовать каждый, иИпат решил сделать изМ-Твали артиллериста, себе вподмогу.
        Чернокожий гигант был ввосторге отсвоего нового положения. Он научился заряжать орудия всчитаные секунды, автом, чтобы перекатывать их попалубе, ему вообще небыло равных- физической силой И-Твали превосходил всех остальных. Однажды сразрешения Степана Ипат устроил «учебные стрельбы», использовав для этого десять ядер иззапаса, значительно пополнившегося после стоянки вСан-Мало.
        Из досок разломанного снарядного ящика был сооружен маленький плот, который, привязав длинной веревкой, бросили заборт. Когда расстояние между бригом иплотиком значительно увеличилось, Ипат начал стрельбу понему.
        Это было настоящей боевой практикой: корабль качало волной, цель была маленькая, ипопасть внее было крайне сложно. Вся команда, столпившись уборта, наблюдала застрельбами. Пушки поочередно грохотали, Ипат матерился, сизый пороховой дым ел глаза всем присутствовавшим.
        Четвертым выстрелом Ипат опрокинул плотик так, что он перевернулся. Шестым- разнес его вщепки. Это был очень хороший результат- ведь маленький плот куда меньше, чем вражеский корабль.
        Последний, десятый выстрел гордый собой канонир позволил сделать своему новому помощнику.
        - Давай, Черт,- снисходительно сказал Ипат.- Покажи себя. Чему ятебя научил…
        Сверкая белозубой улыбкой, М-Твали ловко откатил тяжелый пушечный лафет изарядил орудие. Закатив вжерло ядро, он несколько раз мягко, носильно сунул банником, забивая заряд поглубже. Затем, перескочив кказенной части, навел пушку наоставшуюся плавать среди волн доску. Выстрел- идоска взмыла кверху, ядро угодило ей вкрай.
        Вообще чернокожий убийца спиратской галеры наделе оказался добродушнейшим парнем. Он поминутно улыбался, стараясь угодить всем, авИпате вообще души нечаял. Только при виде Степана он как-то собирался иотводил глаза всторону: неловко было, ведь вбою он чуть неубил поморского капитана.
        Кроме прочего, М-Твали оказался очень восприимчив кязыку. Напиратской галере сним никто неразговаривал: его держали вклетке, как дикого зверя, ивыпускали только вбою, когда нужно было убивать неизвестно кого замиску похлебки. Аоказавшись наборту русского корабля, африканец погрузился вязыковую стихию, вскоре ставшую для него понятной. Никто специально неучил его, ноМ-Твали слушал речь, обращенную ксебе извучащую вокруг себя, так что результаты незамедлили сказаться.
        Конечно, тут постарался иИпат, ревниво следивший нетолько заартиллерийскими успехами, ноизаобщим развитием своего помощника. Однажды он даже устроил аттракцион для всей команды, когда перед всеми вдруг задал вопрос:
        - Скажи нам, Черт, кто ты таков?
        Видно, сЧертом уже репетировали этот номер, потому что тот сготовностью улыбнулся исужасным акцентом, ночетко отрапортовал:
        - Стрелец московского царя!
        - Аскем ты должен сражаться, Черт?- задал следующий вопрос одноглазый педагог.
        - Снемцами, шведами ибусурманами,- последовал немедленный ответ.
        - Вот вернемся вРоссию,- обращаясь ковсем, сказал Ипат.- Зачислим Черта встрелецкий полк пушкарем инавойну пойдем. Отодного его вида басурмане разбегаться будут.
        Сейчас, вернувшись сострова накорабль иувидев знакомые лица взнакомой обстановке, Степан испытал облегчение. Только сейчас он понял, что имел ввиду Лаврентий, говоря о«месте силы». Действительно, наострове он ощущал угнетенность, словно вприсутствии какой-то незримой, ногрозной силы. Будто десятки глаз наблюдали затобой, раздумывая, оставить тебя вживых или уничтожить одним могучим ударом.
        Во второй половине дня настало время обеда. Готовить еду для команды Ингрид решительно отказалась ссамого начала.
        - Никогда нелюбила этого,- заявила она Степану.- Только для мужа стану готовить. Аповарихой насобственном бриге небуду. Давай, лучше ятебя научу обращаться састролябией- это куда интереснее.
        Поваром пришлось сделаться Лембиту, которого это вполне устроило. Накорабле он оказался самым старшим повозрасту- ему было под сорок лет, иголова сбородой давно сделались седыми. Лембит вюности надорвался изаработал себе грыжу, так что участвовать вполевых работах немог.Ходить вморе нашхуне- другое дело, анадсаживаться вполе сбороной он немог.Новедь несидетьже сложа руки. Вот хозяин хутора иприноровился помогать своей жене готовить обед для большой семьи иработников. Кстати, как доверительно пояснил Лембит Степану, так выходило даже экономнее: жена вечно жалела людей истаралась положить вкотел побольше продуктов, аон, будучи хорошим хозяином, положил конец такому расточительному безобразию…
        Правда, кулинарные способности хозяина хутора Хявисте были незатейливы. Точнее, они полностью соответствовали тому, чем ипривыкли питаться наэстонских хуторах: это была жидкая овсяная или ржаная каша сплавающими вней кусками сала. Привыкшие крусским калачам икулебякам стрельцы негодовали идавились, ноИнгрид была хозяйкой корабля иобучала капитана морским наукам, абольше никто наборту готовить неумел.
        Но обед наострове Готланд оказался праздничным. Воспользовавшись стоянкой вбухте, сборта корабля забросили сеть ивнесколько приемов выловили довольно большое количество трески. Накаждого члена команды пришлось потри рыбины. Лембит сварил рыбу ссолью вогромном котле, где привык варить кашу. Крыбинам он выдал подве галеты изпартии, которую закупили вСан-Мало. Перед тем, как есть, этими галетами, согласно старинной морской традиции, следовало долго изо всех сил стучать постолу или полавке. Заслышав накорабле мерный исильный стук, каждый мог безошибочно догадаться- наступило время обеда иматросы стучат галетами, выбивая изних черных мучных червей…
        Обрадованные рыбой наобед, стрельцы потребовали принести бочонок скрепким пивом или вином, также закупленными визобилии, нотут Степан воспротивился.
        - Завтра сутра выходим опять вморе,- объявил он.- Нечего напиваться. Скоро начнем войну, тогда ибудем пировать хоть каждый день. Счет будет такой: один потопленный вражеский корабль- один бочонок пива или вина, наваш выбор. Как ты- согласен, боярский сын?
        Василий солидно кивнул идовольно усмехнулся. Степан исам понимал: разуж они возвращаются навойну ибудут взаимодействовать срусским войском, боярский сын снова станет важной фигурой. Раз так- сним нужно держаться почтительно. Хотя отношения уних между собой были хорошие, всеже двум независимым людям трудно сохранять паритет…
        Степан сидел втрюме застолом вместе совсеми, шутил исмеялся, азатем поднялся вкапитанскую каюту вместе сВасилием иМарко Фоскарино, где уже сидела Ингрид скнигой вруках. Находясь вСан-Мало, она вдруг водной лавке присмотрела икупила себе книгу вкожаном телячьем переплете- ужасно толстую идорогую. Книга была печатная, что делало ее гораздо дешевле прежних- рукописных, новсе равно стоила одну золотую монету. Это были деньги, закоторые можно было купить корову. Называлась книга «Рассуждения онебесной сфере».
        Вкниге было много рисунков- схемы движения небесных светил, таблицы, спомощью которых исчислялись расстояния доних отЗемли, атакже рассказывалось опараболах, эллипсах имагнитных силах морей.
        - Ты сможешь это понять?- поинтересовался Степан удевушки, пораженный тем, что она купила себе вот эту книгу, аненовое платье или золотые украшения, столь обильно продающиеся влавках пиратского Сан-Мало…
        - Сначала непойму,- засмеялась Ингрид.- Потом прочту еще раз ипойму мало. Затем прочту снова иснова инаконец пойму.
        Внимательно посмотрела намолчащего Степана. Ивдруг выпалила:
        - Иты поймешь. Тебе тоже придется прочитать эту книгу ипонять ее. Потому что другого выхода нет. Это называется наука, абез нее ты недолго проплаваешь поморям иокеанам.
        Потом засмеялась изакончила миролюбиво, хотя ичуть насмешливо:
        - Ничего, япрочту ее первой. Если тебе потом невсе будет понятно, ястану тебе объяснять.
        Все время, пока он находился накорабле, Степана неоставляло чувство тревоги. Мысль постоянно возвращалась кострову икневедомому святилищу, где остался Лаврентий.
        Что там сейчас происходит? Как отнесутся боги здешних мест кчужаку? Примутли они нового человека издальних мест истанутли сним разговаривать? Негрозитли Лаврентию что-нибудь страшное?
        Всякий знает, что занятия колдовством- это опасная вещь. Опасная прежде всего для самого колдуна. Понезнанию или поошибке можно вдруг вызвать такие силы, которые набросятся натебя искоторыми ты несовладаешь.
        Конечно, Степан уже имел возможность убедиться втом, что его друг- сильный колдун. Новедь они сЛаврентием прибыли сюда изсовсем других, далеких мест. Будетли действенным колдовство Лаврентия наэтом затерянном среди морей острове?
        Отделаться отэтих мыслей Степан немог, как нистарался. Единственным человеком наборту, который разделял его тревогу, была Ингрид. Она постоянно озиралась, глядела наберег и,наконец, невыдержала.
        - Как ты думаешь,- сказала она,- сЛаврентием там ничего плохого неслучится? Все-таки он остался там один…
        - Хочешь присоединиться кнему?
        - Нет,- помотала головой девушка.- Лаврентий сказал, что мне туда нельзя, иязнаю, что он прав. Ноявсе равно боюсь занего.
        Этот короткий разговор еще больше добавил Степану нервозности.
        Когда стемнело, он объявил команде, что отправляется наберег.
        - Тыже ненайдешь ничего втемноте,- неуверенно заметила Ингрид, нопоглазам девушки Степан понял, что она обрадовалась.
        - Боишься заЛаврентия?- усмехнулся капитан.- Ничего сним нестанет. Ятак просто- пойду, погляжу. Автемноте нестрашно- возьму фонарь.
        Вдуше Степан внезапно ощутил некий укол. Ингрид явно была неравнодушна кЛаврентию инесобиралась это скрывать. Вот исейчас она обрадовалась, что колдун будет ночью наострове неодин.
        Былали это ревность? Нет, Степан это точно понял. Ингрид была ему симпатична, ноон небыл внее влюблен. Это был укол неревности, нозависти: оЛаврентии беспокоятся, занего тревожатся. Можно сказать, что уЛаврентия вмире есть один человек, который кнему неравнодушен.
        Аможноли сказать такое оСтепане? Нет, нельзя. Кому он нужен, кто его любит, кто занего боится?
        Вжизни почти каждый человек проходит через три этапа. Вдетстве он нуждается вблизких людях: он ищет уних любви, участия, помощи. Затем он начинает этим тяготиться- его раздражает опека, давление чужих авторитетов. Вэти годы он хочет независимости, самостоятельности. Он силен, иему никто ненужен. Апотом все возвращается назад, хоть инадругом этапе: близкие люди становятся снова нужны. Пусть даже для того, чтобы оних заботиться. Авпротивном случае вжизни наступает пустота. Ты побеждаешь идобиваешься успеха, нокто порадуется вместе стобой? Скем разделишь ты свое торжество?
        Еслибы неЛаврентий, аСтепан остался наночь наострове, врядли Ингрид также волноваласьбы. Точнее, волноваласьбы, потому что кто поведет корабль иудержит вповиновении команду, если сним что-то случится? Ноэто былобы всеже другое волнение.
        Об этом Степан думал сневольной завистью кдругу, пока греб налодке, правя кнедалекому берегу бухты.
        Когда он причалил ивытащил лодку накамни, стало уже совсем темно. Масляный фонарь кое-как освещал дорогу нашаг вперед, новсе равно найти верную тропу иподняться наверх среди камней икустарников было нелегко.
        Зато стоило Степану это сделать, как он сразу убедился- дальнейший путь для него ясен.
        Недалеко отберега, втом месте, где располагалось святилище, капитан увидел яркое свечение. Столб света поднимался кверху, рассеивая ночной мрак. Чем выше, тем слабее он становился, новнизу, возле земли, был очень силен. Это было совсем не похоже накостер, потому что пламя костра красное, и, кроме того, оно пылает неровно, всполохами. Здесьже было холодное ровное свечение, какое Степан видел только вморях северных широт, когда над горизонтом небо становится вдруг такимже- палево-сияющим.
        - Что там происходит?- спрашивал себя поморский капитан, продираясь сквозь густой кустарник всторону священной рощи. Нафоне свечения черные ветви оголившихся ветвей, сплетенные между собой, казались руками зловещих чудовищ, делающих таинственные знаки…
        Оказавшись всвященной роще иувидев святилище, Степан сразу понял: Лаврентий неошибся, иэстонские рыбаки неврут- здесь действительно место силы. Перед ним была картина, поражавшая своей необычностью.
        Все семь камней, расположенных наопушке, светились. Они оставались камнями, нооткуда-то изнутри исходил ровный иочень сильный свет. Он освещал опушку, кроны деревьев ивсе вокруг, устремляясь вверх, кчерному ночному небу.
        Ярче других светился самый большой валун, ивсвете его Степан различил шевелящиеся силуэты. Вглядеться вних было невозможно, как Степан нистарался: силуэты стремительно видоизменялись, колебались исогромной быстротой сменяли друг друга.
        Лаврентий сидел наземле рядом свалуном, обхватив руками согнутые колени изакрыв глаза. Он недвигался ивыглядел спящим.
        Живли он? Что делает он здесь, рядом сэтими удивительными камнями, вчужестранном святилище?
        Больше всего вту минуту Степану хотелось убежать. Перед ним была картина явного волшебства, вкоторой он ничего несмыслил идаже немог решить, грозитли она какой-нибудь опасностью.
        Но вид сидящего неподвижно Лаврентия взволновал его. Стараясь неглядеть насветящиеся камни инедумать оплохом, капитан приблизился кдругу иосторожно потряс его заплечо.
        - Лаврентий, ты жив?
        Колдун неоткликнулся идаже непошевелился.
        Степан тряхнул его сильнее, азатем приложил руку кшее, чтобы проверить, естьли вжилах биение жизни. Так всегда делали, желая удостовериться, наэтомли свете человек или уже переступил роковую черту.
        Лаврентий открыл глаза, нонеповернул головы иневзглянул насклонившегося над ним Степана. Взгляд колдуна, устремленный водну точку перед собой, был совершенно бессмысленным иничего невыражал. Затем губы разомкнулись, ипослышался голос:
        - Не трогай его, Степан Кольцо.
        От этого совершенно чужого голоса капитан вздрогнул. Сним говорил другой человек!
        УЛаврентия голос молодой идовольно тонкий, асейчас изего уст слышался дребезжащий голос старика.
        - Кто ты?- затаив дыхание, спросил Степан.
        - Нас много,- сказали губы Лаврентия, нонаэтот раз голос был женским, даже девичьим.- Ты нас незнаешь, амы незнаем тебя. Отойди, немешай своему другу. Он сейчас нестобой, аснами.
        Это был настоящий ужас! Оцепеневший Степан застыл возле валуна, невсилах оторвать взгляд откаменного лица Лаврентия иотего губ, скоторых слетали слова других голосов. Кто поселился вего теле? Что засонмище чудовищ говорит сейчас, пользуясь его губами?
        Голос стал детским изасмеялся- шепеляво, захлебываясь, как иногда смеются совсем маленькие дети.
        - Иди, иди,- сказал он.- Служи своему Богу иоставь нас впокое. Ането…
        Вследующее мгновение силы оставили Степана. Ноги его сделались ватными, тошнота подступила кгруди, аотнахлынувшей слабости вглазах сделалось темно. Он отступил нашаг иопустился наземлю, невсилах больше стоять. Сделав над собой последнее усилие, капитан попытался отползти всторону- подальше отстрашного места, ноэто ему уже неудалось: мгла окутала сознание, ион провалился впустоту.
        Очнулся он уже утром, когда неяркий солнечный свет, пробивающийся через облака, освещал поляну. Над головой, всплетенных ветвях гортанно покрикивали чайки. Рядом сидел Лаврентий- навид живой издоровый. Только бледность заливала его лицо, абелки глаз выглядели желтоватыми, как усильно уставшего человека.
        - Как ты?- выдавил изсебя Степан, сужасом ожидая услышать изуст своего друга голос чужого. Вдруг эти голоса поселились внем навсегда?
        - Голова сильно болит,- ответил колдун равнодушно. Потом взглянул наСтепана.- Акак ты здесь оказался? Яведь был тут один, авы должны были ждать меня накорабле. Что ты здесь делаешь?
        - Решил проведать тебя,- вымолвил Степан.- Испугался, что ты здесь один. Вот иприплыл- решил проведать, как ты тут.
        - Ну икак, проведал?
        Степан принялся рассказывать другу отом, что видел ичто произошло здесь ночью, начто Лаврентий лишь качал головой ихмурился.
        - Это святилище древних богов,- серьезно сказал он, выслушав рассказ.- Тебе неследовало приходить сюда водиночку. Это могло быть опасно.
        - Но яже неводиночку,- заметил Степан.- Яшел сюда, зная, что ты находишься здесь.
        - Меня здесь небыло,- покачал головой колдун.- Ты сам это видел, иэто тебя испугало. Мое тело было здесь, ичерез него стобой разговаривали боги здешних мест. Аянаходился совсем вдругом месте.
        Как тотчасже выяснилось, Лаврентий непомнил ничего отом, что было ночью. Днем накануне, оставшись наострове один, он ходил посвятилищу. Гладил стволы деревьев священной рощи, беседовал сними, настраивался наих лад. Потом точно также сделал скамнями наопушке ипод конец почувствовал, что святилище готово впустить его ибеседовать сним. Только тогда колдун надел снова свою шапку сбубенчиками ипринялся колдовать. Он выполнил привычные ритуалы ипроговорил все необходимые заклинания для перехода впотусторонний мир.
        Он добился своего: святилище впустило его, ион потерял сознание. Впотусторонний мир он попал, нонавсе это время перестал существовать вэтом мире. Оттого иневидел, как светились вночи гигантские валуны, как пришел Степан икакие тени мелькали всветовом столбе.
        - Наверное, это были картины будущего,- предположил он.- Всвете, окотором ты говоришь, отражались картины нашего будущего, которые явидел всвоем сне. Ведь яспрашивал богов именно обэтом.
        - Ичто они сказали тебе?- спросил Степан, садясь наземле.- Ичто это были забоги?
        Лаврентий усмехнулся снова.
        - Янемогу сказать тебе всего,- ответил он.- Тем более, сейчас. Многого ты непоймешь, амногое изтого, что явидел, скорее всего, неслучится. Ведь мы получили предупреждения омногом, иябуду стараться направлять тебя. Конечно, если ты будешь слушать моих советов.
        Он посерьезнел.
        - Но четыре вещи могу сказать тебе уже сейчас. Хорошо, что ты пришел сюда, имы стобой наедине, потому что команде обэтом знать необязательно.
        УСтепана небыло сомнений втом, что друг скажет ему правду. Прошедшей ночью он воочию убедился втом, что колдун имеет власть над силами потустороннего мира, исказанное им действительно передано отбогов. Ну, пусть небогов, номогущественных существ, которым многое подвластно.
        - Мы несможем вернуться домой,- сказал Лаврентий.- Путь народину для нас заказан. Заклятие капитана Хагена все еще действует. Он нешутил инелгал: поего заклятию мы обречены скитаться посвету, невсилах вернуться домой.
        - Это первое,- заметил Степан.- Вобщем-то, ничего нового. Мы стобой инедумали, что Хаген шутит. Давай дальше.
        - Дальше,- сказал Лаврентий.- Опятьже онашем возвращении. Хаген наложил нанас заклятие, ионо действенно, потому что он владеет осколком камня Алатырь большего размера, чем тот, который есть уменя. Ичтобы снять заклятие, мы должны найти настоящий камень-Алатырь.
        - Ну, это мы стобой тоже знали,- нетерпеливо перебил Степан.- Аесть что-нибудь новое?
        - Да,- кивнул колдун.- Ябыл наострове. Натом острове, где ты уже побывал. Там стоит бел-горюч камень-Алатырь, там растет дерево слистьями для исцеления народов. Итам сидит красная девица, которая ждет тебя. Мне был показан этот остров.
        - Ну, ичтоже ты скажешь?
        - Скажу лишь, что, судя повиду, этот остров- неГрумант,- засмеялся Лаврентий.- ИнеГотланд. Этот остров находится очень далеко отсюда. Там земля, растрескавшаяся отсолнца, акругом море. Нетакое море, как здесь, асинее-синее иочень яркое. Наверное, это далеко наюге. Впрочем, ты учил географию вмонастыре, аядаже неперешагивал порога монастырской школы, так что тебе лучше знать.
        Степан встал, чтобы размять ноги. Теперь, при свете дня, обстановка вокруг была совершенно прозаической. Серое небо, начал накрапывать ледяной дождик смокрым снегом. Он сыпал надеревья священной рощи, намагические камни, расставленные всвятилище, иничто неговорило отом, что ночью могло быть здесь…
        - То, что ты говоришь- неновость,- сказал Степан другу.- Мы найдем этот остров вюжном море, найдем камень-Алатырь ивернемся затем домой.
        - Есть только две трудности,- сообщил невозмутимо Лаврентий, также поднимаясь на ноги.- Во-первых, это- капитан Хаген. Мы забыли онем, ноон отнюдь незабыл онас. Он следит занами иготовится сделать нечто, что наверняка способно погубить нас.
        - Ачто именно, тебе несообщили?
        - Здешние боги против него,- сказал Лаврентий.- Они дали мне это понять. Ноунего вруках камень-Алатырь, ипоэтому ему никто неможет помешать. Нам постоянно нужно быть настороже, он готовится нанести удар.
        - Авторое?- спросил капитан.- Вторая трудность?
        - Вторая трудность звучит нетак страшно, как первая,- озадаченно улыбнулся Лаврентий.- Ноона неменее огорчительна. Дело втом, что ктому моменту, когда мы найдем тот самый остров скамнем, деревом идевицей, мы стобой оба должны оставаться девственниками. Впротивном случае, если мы несохраним девство, камень несможет нам помочь.
        Степан недоуменно промолчал. Это была неожиданная новость…
        - Вообще-то…- нерешительно сказал он.- Камень, как мы знаем, помогает икапитану Хагену. Ауж он-то точно непохож надевственника. Достаточно спросить обэтом Василия.
        При этих словах друзья, неудержавшись, одновременно прыснули. Нехорошо смеяться, дауж больно смешно прозвучало.
        - Хаген- недевственник, это точно,- подтвердил Лаврентий.- Номы стобой непременно должны ими быть- таково условие. Аведь мы незнаем, когда удастся найти этот остров скамнем-Алатырем. Может быть, через десять лет. Или через двадцать. Так что придется запастись терпением.
        - Слушай,- сраздражением спросил Степан,- аоткуда эти твои боги вообще знают, что ядосих пор девственник? Ну, стобой понятнее- ты совсем молодой парень. Ноя-то всвои двадцать пять уже могбы инебыть девственником. Что, если так?
        - Ты досих пор неверишь вколдовство,- грустно покачал головой Лаврентий.- Казалосьбы, столько видел, столько знаешь. Авсе-таки доконца неверишь. Конечноже, древним богам все про тебя известно. Стоило тебе появиться наэтой опушке, иони все уже про тебя знали. Признайся, ведь они правы- ты девственник?
        - Да,- мрачно кивнул Степан.- Хотя, надо признаться, это меня уже стало беспокоить. Вближайшем порту якак раз собирался избавиться отэтого своего недостатка.
        - Придется потерпеть,- кротко вздохнул колдун.- Что поделаешь? Воля богов…
        - Я-то потерплю, если надо,- язвительно заметил Степан.- Додвадцати пяти лет дожил, можно иеще двадцать потерпеть. Авот тебе придется несладко: Ингрид натебя явно глаз положила. Ты это заметил?
        - Заметил,- нехотя признался Лаврентий.- Поправде сказать, только вчера заметил. Асегодня ночью- вот инатебе! Нельзя!
        - Ингрид ведь- нето что наши поморские девушки,- ехидно посочувствовал капитан.- Она нестанет натебя долго засматриваться да стыдиться. Илицо платком прикрывать небудет. Аподойдет, да ипотребует своего, желанного. Как выкручиваться будешь?
        Лаврентий пристально взглянул надруга иответил негромко:
        - Знаешь, Степан, если будешь издеваться, тоямаленько поворожу, иИнгрид влюбится втебя. Иутебя сразу появятся лишние проблемы. Хочешь?
        Они оба засмеялись, после чего колдун сказал:
        - Поедем скорее накорабль. После вчерашнего дня иэтой ночи уменя зверский аппетит.
        Итолько уже сидя влодке, направлявшейся кбригу, Лаврентий вдруг сказал:
        - Да, кстати. Томесто, которое раньше было показано тебе, асегодня ночью- мне. Остров, дерево, камень, девица… Это ведь неостров, яувидел. Это какбы полуостров. Он соединен сземлей очень узким перешейком. Такая песчаная тропка между двух морей.
        Глава2
        Морская удача
        Пользуясь сильным попутным ветром, «Святая Дева» сразвернутыми парусами шла всторону Нарвы. Обогнув западный берег Сааремаа, бриг уже приближался кострову Муху, иЛембит сКаском оживились: они размахивали руками ипоказывали друг другу хорошие места для ловли салаки…
        До Нарвы оставалось два дня пути, аесли ветер неослабеет, тодаже полтора.
        - Корабль! Корабль!- закричал сидевший наперекладине грот-мачты Демид.- Прямо впереди!
        Очень скоро стало видно, что это- галера. Крупный итяжелый корабль двигался медленно, несмотря нато что кроме парусов ходу способствовали весла: подвадцать скаждого борта. Кроме всего прочего, галера была мощно вооружена- бронзовые стволы пушек торчали над фальшбортом.
        - Восемь,- сказал Степан, отнимая отглаз подзорную трубу, купленную вСан-Мало.- Восемь содного борта и,значит, восемь сдругого. Шестнадцать пушек, немало.
        - Откуда ты знаешь?- отозвался стоявший рядом Василий.
        - Мы уже достаточно насмотрелись здешних кораблей. Может быть, пушек всего восемь, иони просто перекатываются попалубе, вкакую сторону нужно.
        После того, как «Святая Дева» покинула бухту наГотланде, боярский сын почти неотступно стоял накапитанском мостике, всматриваясь вморскую даль. Степан понимал, отчего это происходит- сотнику нетерпелось поскорее найти вражеское судно ивступить вбой. Помере приближения кберегам Ливонии такая возможность становилась все больше осуществимой. Строго говоря, вэтой части Варяжского моря почти каждый встреченный корабль мог быть вражеским.
        Больше всего Степан нехотел идти наконфликт сосвоими товарищами. Вбой рвался нетолько Василий Прончищев- все члены команды хотели иметь цель плавания, атакой целью могла быть только война сврагами. Врагамиже России вЛивонской войне были почти все страны, расположенные поберегам Балтики.
        - Мы ведь небудем нападать нашведские корабли?- сутвердительной интонацией вголосе спросила Ингрид несколько дней назад, едва бриг миновал датские острова ивошел вВаряжское море.
        Ее лицо при этом было тревожным ивыжидательным.
        - Не будем?- переспросил Степан.- Нопочему? Ведь Швеция воюет снами.
        - Но несомной,- ответила Ингрид твердо.- Знаешь, этот корабль, накотором мы сейчас плывем, это ведь был корабль моего отца, аон был шведом. Иянаполовину шведка, незабывай обэтом. Пусть ялишилась этого корабля, имы все вместе потом захватили его уХагена, новсеже…
        Она покраснела отдосады, что Степан делает вид, будто непонимает ее, иприходится словами объяснять очевидные вещи.
        - Моему отцу непонравилосьбы, что его дочь наего корабле воюет соШвецией. Подумай сам, если мы нападем нашведский корабль изавяжется бой, тоявсе время буду думать отом, что там находятся товарищи моего отца. Может быть, его старые друзья.
        Чтоже делать? Степан оказался всложном положении. Он понимал девушку иее чувства, нопопробуй объясни это Василию, который только имечтал сразиться сврагами России. Он неделал разницы между этими врагами, как ився команда брига. Разве что только Лембиту иКаску было безразлично, скем воевать: они просто хотели вернуться домой.
        Оставалось лишь надеяться нато, что первый встречный вражеский корабль окажется нешведским. Ивторой- тоже. Итретий…
        Сейчас корабли шли насближение. На«Святой Деве» царило молчание- все столпились наносу судна, всматриваясь вгалеру. Бриг шел наперерез под всеми парусами, итолько высокая боковая волна мешала ему двигаться быстрее.
        Ингрид нервно перехватила уСтепана подзорную трубу истала разглядывать судно. Вдруг лицо ее просветлело.
        - Явижу штандарт накорме,- сказала она, отнимая трубу отглаза.- Там зеленый крест накрасном поле. Это штандарт Ливонской конфедерации.
        Для Степана это было удачей! Насей раз конфликта удалось избежать. Ливонская конфедерация была главным врагом России ввойне. Швеция иДания тоже воевали, нонаступление русских войск велось именно наливонских землях, иконфедерация являлась главным потерпевшим отагрессии Московского царства.
        - Вы собираетесь напасть наэтот корабль?- снезависимым видом поинтересовался Марко Фоскарино, вылезший изкаюты иприсоединившийся кстоящим намостике.- Вас несмущает, что наборту столько пушек? Это явно военное судно.
        - Смущает,- ответил Степан.- Ноэто ведь наши враги. Галера идет вРигу или Ревель. Ато, что она сильно вооружена, как раз говорит отом, что наборту- ценный груз.
        - Вы надеетесь справиться?- вежливо поинтересовался венецианец.- Совсем уважением скажу вам, что орех этот может оказаться вам непозубам. Напав накрупный вооруженный корабль, вы скорее рискуете сами оказаться вроли побежденных.
        Степан вздохнул. Он исам видел, что купец совершенно прав. Но…
        - Видители,- ответил он.- Вся наша команда хочет принять участие ввойне исражаться сврагами московского царя. Они знают, что мы идем навойну, иэто их воодушевляет. Если мы струсим перед первымже вражеским судном, это сломит иозлобит людей.
        - Они готовы умереть вбою?- недоверчиво спросил Марко итотчасже, вспомнив недавние события, махнул рукой.- Ах да. Ясовсем забыл, что имел счастье убедиться втом, что это действительно так. Пожалуй, вы правы, капитан.
        Обсуждать тут было больше нечего: общее настроение команды передалось инакапитанский мостик.
        - Кбою!- зычно закричал боярский сын, входя впривычную для себя роль военачальника.- Пушки, пищали заряжай! Фитили пали!
        Правда, команд инетребовалось- люди сами поняли, куда клонится дело, иуже вооружились. Мелькали заряжаемые мушкеты ихолодное оружие. Вруках усотника была длинная сабля, скоторой он нерасставался. Сейчас она была высоко поднята над головой.
        - За царя Ивана!- крикнул Василий, воодушевляя бойцов.- Заземлю русскую! Заверу христианскую!
        Видимо, инагалере уже поняли, что боя неизбежать- над бортом вражеского судна взвились характерные дымки зажженных фитилей.
        - Ребята!- снова крикнул Василий, размахивая саблей.- Сгалерой мы уже справлялись, знаем это дело! Главное- небойся, стреляй метко, руби твердо! Постоим зарусскую державу! Варяжское море будет Русским!
        Но теперь уже пора стало вступить всвою роль капитану- бриг следовало развернуть бортом. Нетаранитьже тяжелую галеру!
        Начинать разворот нужно было немедленно. Вот тут иприходилось горько пожалеть омалочисленности команды. Всем людям наборту брига пришлось отложить уже взятое вруки оружие исхватиться заканаты парусов. Хорошо еще, что каждый теперь знал свое место илюди знали, что икуда тянуть покоманде капитана.
        - Кпушкам, кпушкам!- закричал Степан, увидев, что Ипат сМ-Твали присоединились костальным товарищам ивзялись зауправление парусами.
        - Пушки небросать, готовиться!
        Еще нехватало, чтобы разворот был выполнен, ибриг развернулся бортом кврагу, апушкари при этом оказались неготовы! Такое означалобы заранее проигранный бой.
        - Все пушки направый борт!- скомандовал Степан, ичернокожий гигант принялся перекатывать через палубу тяжелые лафеты счугунными пушками. Рядом суетился коренастый Ипат сбанником вруках.
        Бриг начал разворот, иего стремительное движение наперерез галере остановилось. Видя это, замедлила ход игалера. Весла наее бортах взметнулись кверху изамерли. Впреддверии боя над морем царила тишина, разрезаемая лишь хриплыми криками чаек- морских хищников, почуявших скорую добычу.
        Совсем рядом соСтепаном, возле борта судна, стоял Лаврентий сконцами двух канатов вруках. Намгновения их взгляды встретились, иколдун ободряюще улыбнулся.
        - Мы победим?- навсякий случай спросил Степан друга.
        - Этого янезнаю,- мотнул головой Лаврентий.- Номы стобой останемся живы.
        - Точно знаешь?
        - Яэто видел,- сквозь зубы, неотрывая глаз отуправляемого канатами паруса, ответил колдун:- Там, наострове богов. Мне явились сцены изнашей стобой жизни, которые будут после этого боя. Значит, нам предстоит пережить его.
        Чтож, хорошая новость. Вот только знатьбы, вкаком виде они переживут сражение. Ведь остаться вживых можно по-разному. Впрочем, судя повсему, Лаврентий несобирался откровенничать оподробностях своих видений…
        Скапитанского мостика брига более высокого, чем галера, была хорошо видна палуба вражеского судна. Через стекла подзорной трубы Степан крупно иотчетливо видел, как рыжебородый человек всверкающей кирасе распоряжается расстановкой солдат полевому борту галеры. Было их довольно много- вжелезных шлемах, сдлинными копьями вруках. Видел поморский капитан инаставленные наего корабль жерла пушек, исосредоточенные лица канониров, ожидающих приказа стрелять. Ясно было, что нагалере только терпеливо ждут, когда «Святая Дева» завершит разворот иподставится правым бортом.
        Именно так все ипроизошло: стоило бригу встать параллельно галере, как сее борта немедленно раздался дружный артиллерийский залп. Облако плотного порохового дыма окутало судно. Заряды прошли над головами, поверху, нанося ущерб лишь парусному вооружению «Святой Девы». Треснула инакренилась бизань-мачта, вовсе стороны полетели щепки. Нагрот-мачте были сбиты обе поперечные реи, исредний парус упал, накрыв собой нос корабля.
        Крупная щепка изразбитой мачты ударила Ингрид вспину, ита закричала. Поняв, что ничего страшного непроизошло, девушка осталась намостике рядом соСтепаном. Ему хотелось прогнать ее втрюм, ноон твердо знал- она несогласится. Да, вобщем-то, правильно сделает, потому что он ведь прекрасно помнил, как она вбою спасла ему жизнь.
        Сейчас вруках уИнгрид был длинный кинжал, авглазах уже появился знакомый Степану безумный блеск- торжества инаслаждения смертельным боем. Как раз товыражение, которое восхищало его вэтой девушке истакойже силой отталкивало…
        Краем глаза Степан успел заметить ито, что Марко Фоскарино нет напалубе. Предусмотрительный венецианец предпочел нерисковать жизнью испустился втрюм. Он решил, что это неего война, ион ниначьей стороне. Ктобы нипобедил вэтом бою, его дело- сторона.
        «Мудрый человек,- суважением подумал Степан.- Хотя легко быть мудрым вего положении. Что ему здешняя война? Даже если очень скоро мы проиграем бой ивсе будем мертвы, асудно захватят вот эти ливонцы, венецианскому купцу они, скорее всего, ничего дурного несделают».
        Зачемже ему сражаться?
        Впрочем, все эти мысли пронеслись вголове капитана заодно мгновение, потому что вследующее грянул ответный залп со«Святой Девы». Это был даже невполне залп, адва залпа- почетыре заодин раз. Учеловека ведь только две руки, аканониров набриге имелось только двое- Ипат иМ-Твали. Каждый поднес запальные фитили кдвух пушкам, азатем повторил…
        Бриг дважды сотрясся оторудийных выстрелов. Теперь весь его правый борт был впороховом дыму, истолпившиеся там люди ничего немогли видеть. Зато скапитанского мостика Степан отлично разглядел результаты стрельбы.
        Толи Ипат вовремя своей работы наПушечном дворе вМоскве усиленно тренировался встрельбе, толи отрождения имел сноровку иметкость, нотолько единственный глаз ирука насей раз неподвели его. Удары снарядов, заряженные любимой Ипатом картечью, прошлись прямо попалубе вражеского корабля, внеся опустошения вряды ливонских солдат. Отчетливо послышались громкие крики раненых.
        - Ура!- закричал боярский сын Василий и, сочтя, что теперь его место рядом сбойцами, спрыгнул скапитанского мостика. Он бросился кборту и,схватив изрук Кузьмы заряженный мушкет, выстрелил изнего всторону галеры. Этот выстрел, конечно, ушел ввоздух, но, следуя примеру сотника, остальные бойцы принялись стрелять. Делали они это куда профессиональнее своего командира. Измушкета, как иизпищали, бессмысленно стрелять «срук»: торопливость тут никчему неприведет. Ствол мушкета слишком длинный, да исам он слишком тяжелый, чтобы можно было прицелиться изнего. Без упора стрелять бесполезно, сначала нужно приладить ствол итогда уже целиться.
        Вобычном бою стрельцы всегда использовали вкачестве упора бердыш, асейчас, накорабле, прилаживали стволы ккраю фальшборта итак только вели огонь.
        Вответ тотчасже затрещали выстрелы сборта галеры. Однако куда опаснее были бронзовые пушки. Надеяться накачку инато, что благодаря ей следующие снаряды опять пройдут мимо, было нелепо. Степан, понимавший все это, давно уже бросился кштурвалу илихорадочно выкручивал его так, чтобы судно приблизилось квражеской галере как можно плотнее. Вморском бою, да еще когда упротивника превосходство вогневой мощи, рассчитывать можно было только наабордажный бой.
        Штурвал крутился, руль корабля медленно двигался, приближая борт «Святой Девы» кгалере, нопроисходило это слишком медленно. Слишком медленно для того, чтобы избежать следующего залпа.
        Пушки загрохотали снова- наэтот раз собоих кораблей одновременно. Следующие минуты боя проходили вусловиях полного отсутствия видимости. Белесые клубы порохового дыма оказались такими густыми, что невидно было собственной протянутой руки. Когдаже налетевший порыв ветра стал разгонять дым, корабли ударились друг одруга бортами. Ударившись, тотчасже дрогнули иотскочили, ноСтепан своими манипуляциями соштурвалом добился своего. Теперь дело было заВасилием Прончищевым- любителем рукопашных схваток.
        Стоявшие наготове сбаграми вруках Агафон иФрол-балалаечник стремительно выбросили вперед деревянные древки скрючьями изацепились заборт галеры. Путь для абордажного боя был открыт.
        «Нас слишком мало,- стоской подумал Степан.- Мы все погибнем!»
        Инадоже было им налететь сразу натакой серьезный корабль! Выбратьбы что-нибудь помельче для начала…
        Самому Степану больше нечего было делать накапитанском мостике- он выполнил свою задачу. Ссаблей вруке поморский капитан спрыгнул смостика икинулся ксвоим людям. Многие изних уже лезли через борт ливонской галеры. Совсем близко, вдвух шагах, мелькали оскалившиеся лица вражеских воинов иморяков. Сверкали шлемы, слышались крики нанезнакомых языках.
        Бросив орудия, Ипат сосвоим чернокожим «воспитанником» присоединились катакующим. Выстрелов больше небыло слышно, дым постепенно рассеивался, относился ветром всторону. Оглянувшись вокруг, Степан увидел, что напалубе «Святой Девы» никого неосталось- все члены его команды уже яростно рубились наборту вражеского судна.
        «Чтож,- мелькнула мысль.- Очень хорошо, пусть будет так. Теперь все пути отрезаны. Мы либо погибнем все доодного, либо победим».
        Он прыгнул через фальшборт иоказался напалубе чужого корабля. Ударил саблей тотчас налетевшего нанего солдата, носабельный клинок прошел вкось, лишь оттолкнув нападавшего. Ливонец оказался невысокого роста, сбледным одутловатым лицом, заросшим редкой бороденкой. Оловянные глаза его были выпучены толи отстраха, толи отбоевой ярости. Это лицо Степан запомнил навсю жизнь, потому что вследующее мгновение он ударил снова, исабельный удар пришелся прямо внезащищенную шею врага. Казалось, оба противника были сильно удивлены, инамгновение замерли, неверя всаму возможность происходящего.
        Для Степана это был первый убитый им человек. Доэтого он воевал идрался врукопашных схватках, ноубивать ему неприходилось. Если только выпущенная им изстрелецкой пищали пуля иубила кого-то, ноэто ведь- совсем другое дело. Когда убиваешь пулей нарасстоянии, это какбы инесовсем ты: убивает ведь пуля…
        Сейчас сабельный клинок рубанул пошее ливонца иглубоко вошел вчеловеческую плоть. Рука Степана, державшая саблю, ощутила этот момент- сталь клинка резала тело человека. Сабля убивала, икапитан ощущал это, словно намгновение слившись субиваемым водин организм.
        Адля ливонца этот момент был немыслимым, потому что даже если ты навойне ичасто видишь смерть вокруг себя, сам ты реально представить собственную гибель все равно неможешь. Человек неможет поверить всвою смерть, пока она неприходит.
        Со стороны все произошло занесколько коротких мгновений. Да так оно ибыло насамом деле, нотолько недля двух участников схватки: убившего иубиваемого.
        Впрочем, понял все это Степан только потом, когда воскрешал всвоей памяти события этого боя, но тем неменее осознание совершенного им непоправимого ибесповоротного вошло вдушу…
        Обливаясь кровью, ливонский солдат повалился напалубу спиной назад, аСтепан уже развернулся кследующему врагу. Он рубился еще содним, азатем сдругим противником, краем глаза выхватывая куски изпроисходящего вокруг.
        Заметил, что оставленная экипажем «Святая Дева» отошла отгалеры итеперь качается наволне уже нанекотором расстоянии.
        «Это клучшему,- решил он.- Значит, отступать некуда. Нидля меня, нидля кого излюдей нет соблазна сбежать».
        Между тем бой продолжался: сотник Василий, отчаянно крутя ввоздухе саблей, гнал нескольких ливонских канониров попалубе дотех пор, пока незарубил одного задругим. Одноглазый Ипат, рыча, как медведь, исквернословя, бросался наобступивших его врагов, тыча саблей вразные стороны, ивсякий раз кто-то изливонцев отскакивал сболезненным криком либо падал напалубу.
        Гигант М-Твали избрал для себя достойную жертву- рыжебородого командира всверкающей кирасе. Видимо, он был обучен нападать насамого главного врага: неслучайно впрошлый раз он кинулся наСтепана. Бородач был вооружен длинной итяжелой саблей, которой размахивал так, словно эта тяжесть была ему нипочем. Видно было, что это опытный воин, прошедший много сражений насуше инаморе. Он неиспугался чернокожего гиганта, бросившегося нанего сдвумя кинжалами вобеих руках.
        М-Твали полез наабордаж без одежды, он скинул ссебя все иостался водной набедренной повязке, отчего его огромное черное тело казалось устрашающим. Рыжебородый командир рубил нападавшего саблей, иискры сыпались скинжалов, которыми М-Твали прикрывался. Вфизической силе он превосходил своего противника-ливонца, ируки его были способны выдерживать удары саблей. Номогли невыдержать исломаться кинжалы!
        Сражение шло спеременным успехом. Сначала команда «Святой Девы» воспользовалась моментом иоттеснила защищавшихся отборта кцентру палубы, азатем строй был потерян, исхватка неизбежно рассыпалась накучки сражающихся. Вся палуба галеры превратилась вполе боя. Несомненно, люди Степана хоть краем глаза, нозаметили, что их корабль отошел отгалеры ичто им остается лишь победить либо погибнуть здесь исейчас. Проиграть бой они немогли- вэтом случае никакой надежды напощаду неимелось. Никто неоставилбы их вживых, ведь насей раз они выступали вроли нападавших.
        Удар тяжелого копья был нацелен прямо вголову Каска. Тот уклонился, но, поскользнувшись намокрой открови палубе, упал прямо под ноги ливонцам. Один изних бросился вперед ивонзил кинжал вплечо эстонскому рыбаку. Тот еще пытался подняться наноги, новторой удар кинжала чиркнул повиску. Обливающийся кровью Каск снова встал, пошатываясь иобводя помутневшим взглядом поле битвы, итут его настигла смерть- еще один ливонец, подскочив вовремя, достал-таки его саблей…
        Вспоминая потом этот бой, все как один говорили отом, что враги защищались как-то вяло инеуверенно. Насамом деле силы были слишком неравны, инападение нагалеру являлось своенной точки зрения чистейшим безумием. Как выяснилось впоследствии, галеру защищали пятьдесят человек солдат иматросов, анападавших было всего двенадцать.
        Но два фактора определили исход сражения. Ливонская галера вообще непредвидела никакого нападения, ионо явилось полной изумляющей неожиданностью. Вэтой части Балтийского моря уЛивонской конфедерации попросту неимелось врагов! Кто мог предположить появление откуда нивозьмись корабля сизображением православной иконы напарусе исрусским экипажем? Ведь Россия неимеет флота…
        Второй удачей, определившей успех «Святой Девы», был весьма удачный артиллерийский залп, данный Ипатом, иссамого начала нанесший большой урон защитникам галеры: шестнадцать человек, пораженные картечью, разом вышли изстроя. Само посебе это произвело ужасное впечатление наостальных- первый выстрел часто бывает решающим.
        Последним ударом оказалась гибель командира- рыжебородого красавца, всегда вселявшего уверенность всвоих солдат. Улучив подходящий момент, М-Твали отскочил всторону и,уклонившись оточередного удара саблей, вдруг вскинул руку скинжалом иметнул его.
        Метание ножей никогда небыло частью европейского военного искусства. Зато оно было основным вплемени назападном берегу Африки, идаже там, народине, среди своих соплеменников, М-Твали вэтом искусстве незнал себе равных.
        Лезвие кинжала вошло воткрытый рот ливонского командира и, пробив шейные позвонки, пригвоздило его голову коснованию фок-мачты. Глаза убитого вылезли изорбит, словно уставившись влицо нежданному победителю.
        Как нистранно, впылу битвы, среди криков имелькания сабель, случившееся увидели все. Одновременно все увидели также, как Ингрид, пробившаяся накорму вражеского корабля, сорвала штандарт Ливонской конфедерации ишвырнула его встуденое Балтийское море.
        Судвоенной силой русские пираты бросились насмутившихся врагов. Вэту минуту многих покинуло чувство опасности. Теперь только одно чувство- ярость- владело нападавшими. Какльвы, они бросались наотступавших попалубе ливонцев, тесня их ккорме. Уже втретий раз люди Степана Кольцо захватывали судно таким образом!
        Оставшиеся без командира иподавленные отчаянной храбростью нападавших, ливонцы вскоре побросали оружие. Они надеялись намилость победителей инеошиблись. Еще вСан-Мало Степан узнал отом, что пираты делятся надве основные категории: натех, кто захватывает пленников, инатех, кто вплен никого неберет, убивает всех подряд. Эта вторая категория пиратов имеет насвоем флаге специальный знак- предупреждение. Это изображение песочных часов как символа быстротекущего времени иконечности земного бытия. Если мореплаватели видят напиратском флаге рисунок песочных часов, они твердо знают- им следует либо проявить чудеса мужества ипобедить пиратов, либо готовиться кнеминуемой смерти.
        Еще тогда, узнав обэтом обычае, Степан Кольцо возмутился. Его поразила сама постановка вопроса: как можно убивать людей невбою, апросто так? Разве мыслимо так поступать доброму христианину?
        - Значит, ты никогда нестанешь настоящим пиратом,- заметила Ингрид, рассказавшая осимволике флагов.- Ну, честно говоря, мне именно это втебе инравится. Да ивтвоих людях тоже- вы неубийцы.
        - Все- неубийцы?- удивился Степан, оценивавший своих спутников несколько иначе.
        - Все,- твердо ответила девушка.- Даже одноглазый. Он дикий зверь, нонеубийца.
        Сдавшихся ливонцев поспешили загнать втрюм галеры инакрепко заперли. Демид сЛембитом остались возле двери, чтобы стеречь пленников. Такая предусмотрительность была совсем нелишней: пленных ливонцев было почти двадцать пять человек, включая раненых- все еще гораздо больше, чем победителей.
        Сразу после окончания боя стало известно отом, что маленькая команда «Святой Девы» понесла существенные вее положении потери. Кроме убитого Каска, тяжело раненным оказался Фрол-балалаечник. Он получил свое ранение всамом начале, когда вместе сАгафоном притягивал багром галеру кборту. Когда это уже удалось, ливонский солдат ударил саблей Фрола поправой руке ипочти отсек ее. Стрелец понял, что ранен, но, необратив наэто внимания, перехватил саблю влевую руку ивместе совсеми перепрыгнул напалубу галеры. Он сражался плечом кплечу сосвоими товарищами дотех пор, пока неослабел отпотери крови.
        Сейчас Фрол спомутившимся взором лежал напалубе, привалившись плечом кмачте, аизразрубленной руки его хлестала инеостанавливалась кровь. Вроли лекаря насей раз выступил Лаврентий. Он нестал применять свои колдовские приемы- наэто небыло времени.
        Как поступать стяжело раненной конечностью, знал каждый помор, да ивообще каждый охотник. Потерять руку или ногу- обычное дело наохоте. Нападающим может быть медведь, или тюлень, или даже морж, если будешь недостаточно осторожен вовремя промысла.
        Лаврентий тяжелым ножом отсек висящую налоскуте кожи кисть Фрола, азатем изо всех сил туго забинтовал обрубок разорванной надлинные клочья рубахой. Осистеме кровообращения, открытой доктором Гарвеем, никто вте времена недогадывался, нонапрактике каждый лекарь знал: чтобы остановить потерю крови, бинтовать нужно как можно туже.
        После этой несложной операции оставалось только молиться инадеяться нато, что рана незагноится, как это случилось снесчастным Димитрием Кордиосом…
        Из-под палубы слышался глухой невнятный гул- это переговаривались между собой взволнованные галерные гребцы. Как это было принято повсеместно, гребцы здесь немогли покинуть своих мест влюбом случае- каждый был прикован заногу цепью ксвоей скамейке. Все это время они были пассивными свидетелями происходившего, нотеперь волновались- ведь решалась иих судьба.
        Степан собрался уже было спуститься кгребцам иразобраться сними, нотутже прибежала Ингрид исообщила, что вкормовой каюте обнаружены спрятавшиеся там люди, непринимавшие участия всражении.
        - Там даже девушка есть,- сказала она.- Очень красивая, только напугана досмерти. Вы ведь несобираетесь ее убивать?
        - Мыже стобой уже решили эту проблему,- ответил Степан.- Ты сама сказала, что янеубийца, имои люди тоже неубийцы.
        Тутже он вспомнил, что совсем недавно убил человека- ливонского воина, ивдуше что-то неприятно перевернулось. Новедь это- неубийство, ачестный бой. Разве нетак?
        Поручив своим людям спустить шлюпку ипритянуть веревкой поближе «Святую Деву», чтобы брошенный бриг неуплыл далеко, капитан отправился взглянуть наважных незнакомцев.
        Главная каюта галеры была очень богато украшена. Засвою жизнь Степан Кольцо, несчитая поморских кочей, видел три корабля- «Святую Деву», накоторой плавал сам, пиратскую галеру, захваченную вблизи нормандских берегов, ианглийский военный корабль, накотором побывал вгостях. Пиратская галера была грязной изапущенной: пираты незаботились ниочем, кроме пьянства, убийств играбежа. Наанглийском корабле все было надраено ицарила чистота, нообстановка выглядела бедно даже вадмиральской каюте.
        Здесьже Степан столкнулся свеликолепием, которого никогда невидал.
        Каюта была большая, сузкими стрельчатыми окнами, выходящими натри стороны. Наних даже имелись шелковые занавески, чего Степану накораблях видеть неприходилось. Дощатый пол каюты был застлан большим ковром сизображением затейливого орнамента, анастенах висели ковры размером поменьше свытканными наних рисунками. Никогда прежде поморскому капитану недоводилось видеть такой искусной работы. Наодном ковре был выткан олень светвистыми рогами, стоящий нафоне поросшей лесом горы. Надругом- несколько красиво одетых женщин, идущих подороге сбукетами цветов вруках.
        Все это выглядело так естественно иизображено столь натурально, что оставалось лишь удивляться искусству неведомых мастеров, создавших такие чудесные украшения.
        Но все это Степан ухватил одним взглядом, потому что гораздо большее внимание его привлекали люди, находившиеся вэтой роскошной каюте. Все трое явно заслуживали того, чтобы ими заинтересоваться.
        Влюбом ином случае первым, накогобы Степан обратил внимание, былабы девушка, стоящая вуглу каюты, будто забившаяся туда впоисках спасения. Ингрид неошиблась- незнакомка действительно была очень красива, акроме того, великолепно идорого одета. Ослепительная красота незнакомки сразу бросилась вглаза Степану, ноон мгновенно отвел взгляд. Здесь было кое-что поинтереснее…
        Вцентре каюты находилось резное кресло, вкотором сидел крупный мужчина лет сорока срезкими чертами лица иволевым, выступающим вперед подбородком. Из-под кустистых бровей смотрели серо-стальные глаза, ивзгляд их был бесстрашен. Этот прямой взгляд приковал ксебе внимание Степана: безоружный человек вкресле небоялся его!
        На незнакомце была шерстяная сутана лилового цвета, анаседеющих волосах- плоская шапочка такогоже цвета. Намогучую широкую грудь свешивалась золотая цепочка сзолотымже крестом.
        Это был священнослужитель, как сразу догадался Степан, причем очень высокого ранга. Наулицах Сан-Мало поморскому капитану приходилось видеть католических священников. Их одеяния ивообще внешний вид сильно отличались оттого, как выглядели священники греческого обряда, ккоторым он привык сдетства. Отсутствие бороды инепривычный покрой сутан непозволял ошибиться. Нотамошние священники выглядели иначе, чем тот, который сидел сейчас вкресле. Властный вид, ямочка наподбородке, да иткань дорогой одежды свидетельствовали отом, что это- непростой священник.
        Третьим вкаюте был юноша- невысокого роста, скромно одетый, дрожащий отстраха.
        Сзади наСтепана напирал Василий, стоявший вдверях, так что пришлось войти вкаюту изакрыть засобой дверь. Теперь они остались трое натрое. Содной стороны- красивая незнакомка, священнослужитель июноша, асдругой- Степан сВасилием изашедшая вместе сними Ингрид.
        - Кто вы такие?- резким голосом спросил сидящий вкресле человек, окидывая суровым взглядом вошедших.- Что вам надо? Почему вы напали нанаше судно?
        Говорил он по-немецки, так что присутствие Ингрид оказалось очень кстати,- она вкоторый уже раз взяла насебя роль переводчицы. Завремя плавания срусской командой общительная Ингрид даже успела заговорить по-русски, так что нужда вдвойном переводе отпала. Лишь всложных случаях она использовала родной язык, скоторого Степан уже переводил Василию.
        Василий собрался было отвечать назаданные вопросы, ноСтепан толкнул его вбок, исотник осекся.
        Поморскому капитану непонравился властный взгляд ирезкий голос. Задававший вопросы человек вкресле явно ощущал себя выше его, аделение людей нанизших ивысших выводило Степана изсебя еще наМосковской Руси. Один человек невыше другого, люди равны. Аесли кто-то хочет быть выше других, ему еще нужно доказать свое право наэто. Пока что Степан, Василий илюди со«Святой Девы» доказали совсем обратное, они вышли победителями вбою.
        - Задавать вопросы буду я,- твердо заявил помор.- Ты будешь отвечать наних, когда явелю тебе. Аесли станешь дерзить, топойдешь кормить рыб вморе.
        Наступила пауза. Священнослужитель невыглядел испуганным, он задумчиво крутил пальцами дорогой перстень наруке, ивлице его ничто неизменилось. Впрочем, Степан инерассчитывал напугать этого человека: видно было, что он неизпугливых. Нужно было лишь обозначить, кто вданную минуту является хозяином положения.
        Человек влиловой сутане принял решение.
        - Я- епископ Хуго фон Штернберг,- сказал он, вскинув голову.- Ивнастоящее время направляюсь вРигу вкачестве легата Его Святейшества Папы. Уменя особое поручение отСвятого Престола. Атеперь пора итебе назвать себя изаодно объяснить, кто ты сам ипочему напал нанас.
        Степан услышал, как стоящий рядом сним Василий поцокал языком. Нуда, как тут неудивиться! Что такое легат? УИнгрид спрашивать неудобно, номожно догадаться, что это важная персона. Отсамого Папы Римского!
        Теперьуж Василий несмог промолчать. Такая удача свалилась им наголову всамом начале! Папский легат!
        Сглотнув отволнения слюну, Василий сказал:
        - Сейчас вЛивонии идет война. Что делать легату отПапы вРиге? Что запоручение утебя? Иеще: что это залюди стобой? Кто эта девица?
        Хуго фон Штернберг усмехнулся ичуть склонил голову.
        - На последний вопрос яответить могу,- сказал он.- Моя племянница Эвелин имой секретарь Георг Браушвиц.
        Он небрежно взмахнул рукой, какбы представляя своих спутников, азатем добавил:
        - Ну вот, это все, что вы вправе были спросить уменя. Теперь назовитесь сами. Или вам нечего сказать ивы обыкновенные морские разбойники?
        Он взглянул насмешливо, иСтепан вкоторый раз удивился самообладанию этого властного исмелого человека. Перед ним стояли два разъяренных битвой человека собнаженными саблями, налезвиях которых запеклась недавно пролитая кровь, аон разговаривал сними без тени страха.
        Степану вдруг вспомнились слова старца Алипия изхолмогорского монастыря.
        - Увсякого человека можно чему-то поучиться,- назидательно говорил иеромонах, по-старчески прикрыв веками выцветшие глаза ислегка покачивая седой головой втакт собственным словам.- Всякий человек- творение Божье ипоэтому обязательно имеет нечто Божественное. Хотябы капельку. Если ее распознать, тоименно этой капельке можно унего научиться.
        Вспомнив тот разговор вмонастырской библиотеке, Степан подумал отом, что унемецкого епископа вполне можно поучиться многому.
        - Мы неразбойники,- вскинулся Василий.- Яже сказал тебе- вЛивонии идет война, имы воины.
        - Воины?- вскинул кустистые брови епископ.- Очень интересно! Икакойже страны вы воины, раз напали налегата Его Святейшества?
        Он снова сурово усмехнулся исжал тонкие волевые губы.
        - Акроме того,- заметил он.- Что-то вы не похожи нашведов идатчан. Так чьиже вы воины?
        Снова настал черед Василия. Он выставил вперед свою ибез того крутую грудь игордо сказал:
        - Мы- воинский корабль Ивана, царя Московского ивсея Руси. Вы плыли под флагом Ливонской конфедерации. Азначит, корабль ваш- вражеский, изахватили мы его вчестном бою.
        Слова Василия, казалось, непроизвели наХуго фон Штернберга никакого впечатления. Он хрустнул костяшками пальцев и,презрительно усмехнувшись, промолвил:
        - Вы лжете. Урусских нет никаких военных кораблей. Ацарь Иван сидит где-то далеко влесах иникогда невидел моря.
        Он попросту неповерил! Совсем неповерил! Степан сВасилием переглянулись.
        Увидев, как его слова ошарашили незнакомцев, епископ решил, что пришла пора переломить ситуацию.
        Он встал вовесь рост, оказавшись мужчиной громадного роста имогучего телосложения. Взявшись правой рукой закрест, висящий нагруди, Хуго сказал:
        - Судя повашему языку, ядумаю, что вы поляки. Раньше яслужил вТорне, где много поляков, ипривык квашему языку. Вижу сейчас, что бес вас попутал. Вы- добрые католики, которые попросту совершили ошибку.
        Голос епископа сделался гораздо мягче, чем прежде, аналице появилось строгое, ноувещательное выражение.
        Удивленные Степан сВасилием молчали, иепископ, приняв их изумление засмущение, продолжил, все больше уверяясь вуспехе.
        - Все совершают ошибки,- говорил он.- Вы совершили грех, неподумав. Напали насудно, убили много людей- своих братьев воХристе. Незнаю, что толкнуло вас наэто, но,если вы сейчас встанете наколени иискренне покаетесь, яподам вам отпущение греха. Бог вас ненакажет, ивы останетесь по-прежнему сынами святой Католической церкви ибудете пребывать вмолитвенном общении ссамим предстоятелем Святого Престола.
        Он окинул отеческим взглядом стоявших перед ним иеще мягче проговорил:
        - Ну, чтоже вы? Несмущайтесь! Нет греха, который Богбы непростил при покаянии. Вставайте наколени ипокайтесь.
        Теперь Хуго фон Штернберг улыбался- мягко, любовно, отечески. Он стоял прямо, властный ивеличественный, иотимени Бога обещал прощение этим заблудшим овцам.
        Первой хихикнула Ингрид. Она неудержалась и, переводя последние слова, откровенно развеселилась. Заней засмеялся Степан, идаже ошеломленный Василий нерешительно улыбнулся.
        - Милый человек,- задушевно сказал Степан.- Ты, чем болтать попусту, лучше вокно посмотри. Видишь наш корабль? Вот его как раз подтащили квашему борту. Посмотри, посмотри, мы неторопимся.
        Епископ подошел квысокому узкому окну инекоторое время разглядывал «Святую Деву». Выглядела она очень неважно: безнадежно сломанная мачта исильно поврежденная другая. Этоуж неговоря опробитых вомногих местах парусах, которые точно теперь нужно полностью менять- такие прорехи непочинишь.
        Но парус сизображением Пресвятой Богородицы, нарисованной Федором повсем правилам греческого иконописного мастерства, остался неповрежденным, иепископ увидел его. Увидел иславянские буквы, тянущиеся поборту брига.
        Потрясенный епископ обернулся, ивыражение его лица теперь вовсе непоходило напрежнее. Наэтот раз он поверил сказанному, точнее- собственным глазам. Носмириться сэтим немог, как немог доконца осознать случившееся. Хуго фон Штернберг сдетства твердо знал, что Балтийское море принадлежит немцам, шведам идатчанам. Ну, еще немножко полякам, носамую малость. Арусские- кто они? Дикие люди, которые где-то далеко взвериных шкурах бродят понепроходимым лесам. Правда, сейчас они напали нанесчастную Ливонию ипытаются выйти кморю. Ноим это никогда неудастся, потому что быть такого неможет! Дикие скифы всвоих меховых шапках уберутся влеса надолго, если ненавсегда.
        Ичтоже это? Вцентре Балтийского моря, вблизи ливонских берегов его захватили вплен эти самые дикие скифы!
        - Как вы оказались здесь?- спросил он.- Кто вы икак проникли внаше море?
        - Мы?- переспросил Степан.- Якапитан корабля «Святая Дева». Имя мое Степан Кольцо.
        Василий вновь приосанился ивыступил вперед.
        - Ая,- сказал он,- сотник московского стрелецкого войска боярин Василий Прончищев. Авы находитесь унас вплену ибудете доставлены вставку русских войск. Аморе это- неваше, имы внего непроникли. Мы пришли сюда силой своего оружия иповоле Божьей останемся здесь, наэтих берегах, доскончания века. Иморе станет нашим. Теперь все ясно?
        Отвечать надальнейшие вопросы епископ наотрез отказался. Он был потрясен иподавлен, нотвердость духа осталась при нем. Более того, он даже стал еще более высокомерным сэтими дикарями. Он- Хуго фон Штернберг, недолжен был уронить высокое звание европейца ихристианского епископа перед захватчиками.
        Скакой целью плывет он вРигу? Какое задание имеет отПапы Римского? Что должен передать?
        Все эти вопросы были заданы, нониодного ответа получено небыло. Епископ молчал, лишь задумчиво крутя перстень напальце, его племянница сидела, оцепенев отужаса, аюный секретарь был бледен, как полотно, и,казалось, вовсе лишился дара речи.
        - Потом поговорим,- решил Степан, которому нетерпелось пойти ксвоим людям, считавшим полученные трофеи. Он обратился кИнгрид исказал:- Вели Лембиту встать тут удверей иникого изкаюты невыпускать. Малоли что этот епископ может придумать.
        - Будем пытать?- спросил Василий, когда они вдвоем покинули каюту.- Под пыткой вовсем сознаются…
        Степан неждал этих слов, нокогда они прозвучали, его словно подбросило. Он резко обернулся кбоярскому сыну и, глянув влицо, отрывисто спросил:
        - Акто пытать будет? Ты?
        - Нет, конечно,- попятился отнеожиданного отпора Василий.- Почемуя? Янеумею ине стану…
        - Иянеумею,- также резко бросил Степан.
        - Но Ипат,- нерешительно предположил боярский сын.- Он все может.
        - Ода,- кивнул Степан.- Ипат ивправду все может, это ты правду сказал. Жаль, что мы сЛаврентием спасли тебя однажды отИпата. Ты имел возможность лично убедиться втом, что он может все.
        Василий понял намек, илицо его побагровело. Воспоминание освоем позоре, острахе исмятении, атакже гнев наСтепана, напомнившего ему обэтом,- все вместе возмутило юного сотника. Авозмутившись, он перестал контролировать себя, как делал все последнее время.
        - Ты как смеешь, холоп?- вскричал он, нототчасже оборвал себя, увидев, как изменилось лицо капитана. Вглазах уСтепана потемнело отнахлынувшего гнева. Вся затаившаяся глубоко вдуше ненависть ипрезрение кмосковским обычаям требовали выхода, ноон сдержался. Невремя, неместо, да ивообще- нестоит.
        Он прерывисто вздохнул, набирая воздух ивыпуская его через ноздри, чтобы успокоиться.
        - Здесь нет бояр ихолопов,- сказал он.- Мы воюем заправославного царя изаславу Руси, это так. Погибнем заэто, если придется. Нопорядков ваших здесь незаводи. Иеще запомни, боярский сын: пытать здесь никого небудут. Боевой корабль- немосковский застенок, амы стобой- командиры над свободными людьми, анепалачи.
        Сказал это исразуже похвалил себя. Правильно сделал, что сдержался, сказал веско, носпокойно. Потому что иВасилию Бог дал ума- тот понял его. Если иобиделся, товида больше непоказал. Улыбнулся вответ Степану ихлопнул его поспине.
        - Поговорили иладно, капитан,- сказал он.- Что ругаться попусту? Да еще после такого боя итакой удачи! Какая птица-то кнам залетела,а? Пойдем, натрофеи посмотрим- богатали добыча.
        Они спустились втрюм, где члены команды как раз заканчивали осматривать то, что казалось им ценным наливонской галере. Никакого груза тут небыло- кроме личных вещей солдат иматросов, галера перевозила только оружейные припасы. Главным грузом был епископ ссопровождавшими его людьми.
        Правда, захваченные пушки очень понравились Ипату. Они были небольшие, нозато бронзовые, тоесть более современные инадежные, чем чугунные. Теперь все думали отом, каким образом перетащить их ксебе набриг.Перегрузить такие тяжести скорабля накорабль вусловиях неспокойного моря исильной качки- задача нелегкая. Зато теперь «Святая Дева» будет вооружена так, что сможет сражаться слюбым противником: такого мощного артиллерийского залпа неможет дать почти никто.
        Одно печалило иоставалось проблемой- нехватка людей. Их нехватало даже для полноценного управления кораблем, ауж вбою малочисленность экипажа могла сделаться роковой. Невсегдаже будет так везти, как повезло сегодня.
        Что делать дальше икак поступить сгалерой иее экипажем, решали все вместе, поднявшись напалубу. Степан, как капитан корабля, наотрез отказывался принимать важные решения единолично. Кое-кто непонимал этого ихотел получать приказы, нопомор настоял насвоем.
        - Если мы вместе плывем ивместе сражаемся,- сказал он,- тоисудьбу свою должны решать сами, тоже все вместе.
        - Что будем делать сливонцами?- задал вопрос Степан, встав посредине круга изстолпившихся людей.
        - Отпустить,- ответили все. Только Ипат сАгафоном открыли было рты, чтобы потребовать убийства, ноиони, увидев всеобщее единодушие, хмуро кивнули- отпустить. Этоже непираты, которые напали наних вСеверном море, аобычные солдаты иматросы. Зачем их убивать, раз сдались?
        - Если отпустим,- мрачно заметил кровожадный Ипат,- они попадут ксвоим истанут сражаться против наших войск. Своихже врагов отпускаем.
        - Высадим наближайшем острове,- сказал Степан.- Найдем островок подальше отберега, да там ивысадим. Оттуда они долго ксвоим непопадут. Ктому времени уже война закончится.
        - Асгребцами как быть?- задал капитан следующий вопрос.- Освободить? Они- люди подневольные, нацепи сидят.
        - Освободить!- заговорили снова все разом.
        - Аесли кто изних захочет снами идти, топринять,- предложил Василий.- Атомало нас. Некому сражаться, сами видели. Сколько нас осталось-то?
        Все переглянулись иприуныли. Действительно, сейчас, после того как погиб Каск инеизвестно, выживетли Фрол, боеспособных людей оставалось лишь десять человек. Стаким количеством бойцов вморе неповоюешь.
        - Если захотят изгребцов кнам присоединиться- возьмем,- повторил сотник, нотут вмешались Федор сКузьмой. Еще недавно они сами были гребцами нагалере итеперь обеспокоились.
        - Осторожнее надо,- сказал Кузьма.- Среди гребцов ведь неодни пленные. Туда преступников сажают- убийц, воров, грабителей. Мы пока сФедором вгребцах были, всякого насмотрелись. Там народ такой бывает, что прямо беда. Кудажих брать ксебе?
        Вэтот момент скормы раздался истошный крик Лембита, звавшего напомощь.
        - Пожар!- кричал он, что было силы.- Сюда! Пожар!
        Главная каюта была охвачена пламенем. Огненные языки лезли позанавескам наокнах, лизали поразившие Степана гобелены сизящными сценками, трещало горящее дерево.
        Лембит стоял настраже возле дверей каюты, где находились пленники, иничего подозрительного незамечал. Азатем вдруг почуял запах дыма. Потянул носом, потом еще раз принюхался ипонял- дым идет изкаюты. Когда он распахнул дверь, тоувидел, что епископ лежит наполу, адевушка исекретарь, онемевшие отужаса, жмутся поуглам, отступая отогня, разведенного прямо наковре вцентре помещения.
        Пожар накорабле- огромное бедствие. Воды кругом полно- море, нокак ее достать? Нагалере нашлось две бадьи, которые пришлось опускать наверевке, азатем поднимать наверх. Тушить пытались вдесятером, ночто могут сделать десять человек, укоторых есть только две бадьи?
        Ктомуже весть опожаре услышали все находившиеся наборту, икорабль буквально дрожал откриков. Кричали ибились вдверь запертые пленники, вопили опомощи прикованные цепями галерные гребцы. Кому охота сгореть заживо втрюме пылающего корабля?
        Вместе сосвоими товарищами Степан таскал воду из-за борта, плескал ее вогонь ипостоянно чувствовал ужас. Пленных ливонцев, допустим, еще можно выпустить изпомещения ипредоставить своей судьбе. Норасковать сорок гребцов никто просто неуспеет- наэто нужно часа два, апожар ждать нестанет.
        Пламя удалось сбить ипотушить лишь всамую последнюю минуту, когда горящие доски пола уже готовы были упасть втрюм, после чего пожар былобы неостановить.
        Из сгоревшей каюты спасли всех. Девушка отстраха потеряла сознание, асекретарь надышался дыма иструдом приходил всебя. Только епископ, которого вытащили изогня первым, лежал неподвижно, без признаков жизни.
        - Сдох, латинская собака,- сказал Василий ипнул носком сапога мертвого епископа.- Отстраха сдох.
        Но Степану было ясно, что это совсем нетак. Покойный Хуго фон Штернберг, похоже, незнал страха иуж, покрайней мере, был неменее храбр, чем сотник Василий. Отчегоже он умер?
        Кто устроил пожар? Идля чего?
        Поняв, что они несгорят вогне, пленники игребцы постепенно успокоились. Приказав людям перегружать набриг захваченное оружие ибоеприпасы, Степан решил вплотную заняться оставшимся вживых секретарем епископа. Может быть, он будет более сговорчивым, чем его покойный господин?
        Первое впечатление необмануло Степана: юный Георг Браушвиц был именно таким человеком, каким казался- патологическим трусом. Отохватившего его страха он был готов рассказать все, идаже больше того, нотрясся так, что немог говорить.
        Сбольшим трудом, итолько пригрозив смертью, секретаря удалось разговорить.
        - Янеразводил огонь,- трясущимися губами поведал Георг.- Его преосвященство приказал мне, ноянесмог.Он сделал все сам. Нужно было сжечь бумаги.
        - Какие бумаги?
        - Важные бумаги,- закивал Браушвиц.- Очень важные бумаги. Письмо отЕго Святейшества Папы кархиепископу Риги иеще другие.
        Внезапно он спохватился:
        - Но ячитал все эти документы,- умоляюще заглядывая вглаза Степану, сказал он.- Имогу дословно пересказать вам их содержание.
        Но бумаги неинтересовали поморского капитана. Что толку всожженных бумагах, когда так много важных дел вокруг?
        Осознав это ижелая вочтобы тонистало спасти свою жизнь, секретарь Браушвиц рассказал самое главное- архиепископ вез деньги для сражающейся Ливонии.
        - Вот тут,- прошептал он, встав наколени иуказывая дрожащей рукой насундук, стоявший устенки каюты.- Вот здесь огромные драгоценности, которые Его Святейшество послал вРигу. Мой господин- архиепископ фон Штернберг должен был передать их. Это деньги отсвятой Католической церкви для поддержки ливонцев против русского нашествия. Это- главное, что вез господин архиепископ.
        - Здорово,- прохрипел сдавленным голосом сотник Василий из-за плеча Степана.- Эти сокровища- как раз то, что нам нужно. Сэтим сундуком мы иявимся вМоскву. Все увидят, как мы служим великому государю.
        Сэтим Степан спорить нестал. Действительно, забавно будет, если деньги, предназначенные для войны сРоссией, попадут как раз вруки русскому царю. Чтож, наэто он согласен. Главное теперь, чтобы команда неузнала обэтих громадных богатствах- такое известие может помутить разум умногих.
        Открыв сундук, Степан сВасилием ахнули- он был наполнен золотом докраев. Можно было себе представить, как терзался несчастный Хуго фон Штернберг, осознавая, что теперь все это богатство попадет вруки тех, против кого оно предназначено. Ноуничтожить сундук сзолотом он неимел возможности. Вокно невыкинешь, асжечь невозможно- золото негорит. Теперь понятно стало, отчего он покончил ссобой- ототчаяния ибессилия. Сделал все, что смог: уничтожил важные бумаги иушел изжизни.
        Вероятно, эта мысль пришла вголову Степану иВасилию одновременно. Они взглянули друг надруга ипомолчали несколько мгновений.
        - Надо будет похоронить архиепископа по-человечески,- сказал Василий после паузы.- Серьезный мужик был. Невсякийбы вего положении так себя повел.
        - Аденег здесь,- ответил Степан, кинув оценивающий взгляд насверкающую груду золота.- Царю Ивану еще нагод войны хватит.

* * *
        Взятых нагалере пленников оказалось почти тридцать человек, несчитая гребцов. Оставалось только поражаться, какой силой икаким волшебством команде «Святой Девы» удалось одержать победу над таким большим ихорошо вооруженным кораблем.
        Глядя назахваченных пленников, крепких моряков исолдат, наих оружие, теперь собранное вкучу напалубе, Степан да иего товарищи лишь диву давались: как удалось им одолеть столь сильного врага.
        - Вследующий раз нестанем рисковать,- сказал капитан.- Однажды случилось чудо, имы победили, авследующий раз нужно поостеречься- нечего Бога искушать.
        Пленникам объявили, что зла им сделано небудет, апросто высадят их напустынном острове да бросят напроизвол судьбы иморской стихии. Хоть известие было иневеселым, пленники обрадовались. Для попавших вруки пиратов высадка наострове считалась самой большой извозможных удач- чаще всего пленников попросту убивали исбрасывали заборт.
        Остров подсказал Лембит- знаток Балтийского моря, исходивший его нашхуне вдоль ипоперек. Хозяин Хявисте знал Балтику также хорошо, как Степан знал родные поморские края- Белое море.
        - Есть небольшой остров,- сказал он.- Люди там неживут, икорабли туда незаходят. Ноимеется родник спресной водой, деревья, чтобы построить шалаши, арыбу можно ловить вморе самодельными сетями.
        - Авдруг наши пленники неумеют ловить рыбу?- спросил Василий, тоже принимавший участие ввыборе места.- Или неумеют сплести сети?
        - Научатся,- усмехнулся Лембит.- Человек многому может научиться, когда есть сильно захочет. Отголода наБалтике еще никто неумирал. Отчумы умирают, отвойны умирают, аотголода- нет. Море всегда прокормит.
        - Но наши пленники ведь неморские люди,- заметил Василий, вкотором вдруг проснулось сострадание клюдям.- Они могут просто неуметь кормиться морем.
        Но Лембит несдавался.
        - Ничего,- упрямо сказал он.- Всему можно научиться. Яже научился быть пиратом, хотя никогда вжизни немог представить себе, что стану им.Что делать, пришлось.
        Когда указанный Лембитом остров показался навиду, всех захваченных нагалере опросили, нежелаетли кто присоединиться кэкипажу «Святой Девы». Изморяков исолдат невызвался никто, лишь несколько гребцов изъявили желание стать пиратами. Их было шестнадцать человек, изкоторых троих пришлось забраковать- они выглядели настоящими преступниками идержались соответственно. Видно было, что эти трое попали вгалерные рабы непотому, что их захватили вплен, апоприговору суда- заразбой иубийства.
        - Асами вы что- неразбойники?- обиженно сказал один изпреступников, получив отказ.- Вы разбойники, имы разбойники, какая разница? Арезать мы умеем нехуже вашего.
        Но Степан был тверд: хоть он формально имог считаться пиратом, икорабль «Святая Дева» мог быть признан пиратским, всеже задачи перед ним стояли совсем другие- неличное обогащение начужой крови, ноучастие вЛивонской войне ислужба Русской державе.
        Бриг удалось подвести совсем близко кострову. Погода стояла тихая, иморе было гладким, спокойным.
        - Перевозить будем налодках,- решил капитан.- Вода вморе студеная, апока еще они там наострове костры разведут.
        Когда шлюпка стала наполняться пленниками, которым позволили взять ссобой даже личные вещи, кСтепану подошла Ингрид. Лицо унее было озабоченным, ивидно было, что девушка волнуется.
        - Нельзя Эвелин ссаживать состальными наостров,- сказала она.- Яэтого немогу допустить.
        - Кого?- непонял сразу Степан илишь потом сообразил, что речь идет оплемяннице покойного архиепископа. Он обратил нанее внимание всамом начале, потому что девушка поразила его своей красотой, нопотом вхлопотах забыл оней. Степан лишь несколько раз машинально отмечал про себя, что видит Эвелин вобществе Ингрид. Это было естественно, что хозяйка корабля взяла под свое покровительство прекрасную пленницу.
        - Что Эвелин станет делать наострове вокружении всех этих мужчин?- возмущенно пояснила Ингрид.- Бог знает, что может случиться стакой красавицей влапах этих солдат иматросов.
        Степан поежился. Он ибез Бога отлично знал, начто способны моряки исолдаты, оказавшиеся без присмотра начальства…
        - Да,- сказал он.- Никто несобирается причинять этой девушке неприятности. Новедь неможемже мы таскать ее ссобой повсюду. Куда ее девать? Разве она нужна тебе накорабле?
        - Совсем нет,- засмеялась Ингрид.- Этой неженке ибелоручке совсем неместо напиратском корабле. Именя она только раздражает, так что ябуду рада избавиться отнее. Ноэто совсем неозначает, что ее можно высадить наостров вместе сматросами. Ничего такого Эвелин незаслужила. Она просит отвезти ее ктетушке, так она мне объяснила.
        - Ктетушке?- удивился Степан.- Нуифантазии уэтой архиепископской племянницы! Словно нам больше нечем заняться, кроме того, что развозить избалованных барышень потетушкам!
        Вэтот момент красавица Эвелин сама приблизилась кним иостановилась, глядя наСтепана своими огромными голубыми глазами.
        - Капитан,- сказала она умоляюще.- Япрошу вас проявить милосердие! Вы неможете обречь меня намучения!
        Степан нахмурился- ему ненравился шантаж. Да ивообще изнеженные девушки были ему непонраву.
        - Явовсе несобираюсь подвергать вас мучениям,- ответил он сухо.- Просто вы хотите невероятного. Какая еще тетушка? Унас нет времени доставлять вас куда-то.
        - Уменя нет родителей,- сказала Эвелин.- Идядя Хуго был моим единственным защитником ипокровителем. Теперь он мертв, ияосталась совсем одна. Нотетушка ждет меня иприютит. Вам нужно только доставить меня кней.
        Девушка держалась скромно, новголосе ее была такая настойчивость, абездонные глаза смотрели так умоляюще, что Степан дрогнул. Эвелин совсем ненравилась ему- было вней что-то непонятное, однако…
        - Мне очень жаль, что ваш единственный покровитель умер,- ответил он сдержанно.- Новы ведь недумаете, что ястану покровителем взамен его.
        - Но тетушка,- начала было снова Эвелин, однако Степан прервал ее.
        - Где живет ваша тетушка?- спросил он.
        - На острове.
        - На каком острове?
        Но вэтот момент Степана отвлекли. Подошел Марко Фоскарино исказал, что два пленника хотят поговорить скапитаном. Их уже заталкивали вшлюпку, ноони окликнули венецианца, иодин изпленников обратился кнему полатыни.
        - Эти юноши- непростые солдаты,- объяснил Марко.- Простые солдаты неговорят полатыни. Они очень просят, чтобы капитан уделил им внимание.
        Степан увидел двух молодых людей впорванной одежде, неумытых ирастрепанных. Впрочем, так выглядели все пленники после тяжелого боя, азатем долгих суток, проведенных взаперти под палубой. Вид уюношей был измученный, нооба старались держаться сдостоинством.
        Один изпленников был старше другого нанесколько лет, зато он выглядел подавленным иапатичным, ноглаза младшего буквально горели огнем. Вего взгляде была отчаянная решимость.
        - Капитан,- обратился он кСтепану.- Мы ваши пленники, ивы вольны поступать снами так, как пожелаете.
        - Это верно,- улыбнулся поморский капитан.- Тут ты совершенно прав. Ивы должны благодарить Бога зато, что мы всего лишь высадим вас нанеобитаемый остров. Неправдали?
        - Но мы вам невраги,- произнес юноша совсей силой убеждения.- Аесли окажемся нанеобитаемом острове, токто знает, когда мы снего выберемся.
        - Не враги?- переспросил стоявший рядом Василий.- Все ливонцы- наши враги.
        - Но мы неливонцы,- приложил обе руки кгруди молодой пленник.- Мы- баварские дворяне. Мой брат ияотправились изродного дома, куда глаза глядят впоисках славы идоблести. Нам сказали, что везут воевать смусульманами идикарями, асейчас мы видим, что были обмануты. Зачтоже нам страдать наэтом проклятом острове?
        Выслушав эту сбивчивую речь юноши, Степан сВасилием надолго замолчали. Им многое было непонятно всказанном.
        - Бавария- это королевство наюге германских земель,- вмешался Марко Фоскарино, поняв, что без его помощи необойтись.- Это место гораздо ближе кмоей родной Венеции, чем кздешним местам. Насамом деле даже непонятно, зачем икаким образом баварские юноши забрались так далеко.
        Глава3
        Баварские рыцари
        Они подошли кгородским воротам назакате, когда уже стало темнеть. Вгород стража их впустила, новедь нужно было еще найти себе пристанище напредстоящую ночь. Или надве ночи, или натри…
        Братья были впути уже месяц иминовали заэто время много городов. Они хорошо усвоили, что свой путь нужно строить так, чтобы прийти вочередной город, где придется ночевать, всередине дня. Тогда еще есть возможность пройтись поулицам иприсмотреться кпостоялым дворам. Априсмотреться- значит выбрать. Авыбрать- значит сторговаться вцене запостой изаеду.
        Прийтиже вгород вечером означало ссамого начала поставить себя вкрайне невыгодное положение. Когда стемнеет иулицы станут непроходимыми из-за кромешной тьмы, придется зайти впервый попавшийся постоялый двор. Атамуж уповать только насовесть хозяина, который увидит перед собой двух путешественников ибудет иметь возможность диктовать им любую цену…
        Аночевать наулице нельзя, пусть даже ночи случались теплыми: городская стража так ирыскала, отлавливая бездомных путников. Найдя ночующих наулице, сначала тащила втюрьму, аутром- вРатхаус, где после долгого ожидания подозрительным личностям предстоял допрос спристрастием.
        Такое сними однажды уже случилось, ибратья нехотели повторения. Всередине пути, вЛейпциге, их схватили наулице вночное время. Нуинатерпелисьже они сначала холода втамошней городской тюрьме скаменными сырыми стенами, азатем вовремя допроса вогромном зале Ратхауса, облицованном камнем, свысокими стрельчатыми окнами, выходящими набазарную площадь.
        - Кто вы?- строго спросил ратман, осмотрев приведенных кнему задержанных.
        - Братья фон Хузен,- ответил Франц.- ИзНижней Баварии.
        Он всегда отвечал первым ипервымже заговаривал, когда нужно было очем-то спросить или обратиться спросьбой. Альфред старше надва года, нозато Франц считался бойчее…
        Вот итогда он говорил сратманом смело, без запинки. Вконце концов, чего им бояться? Никаких законов Священной Римской империи они ненарушили.
        - Асколько вам лет?- поинтересовался ратман- высокий ихудой мужчина спергаментно-желтым лицом, одетый вроскошный костюм изсинего сукна, сзолотой цепью нагруди.- Икуда вы направляетесь?
        - Моему брату двадцать лет,- ответил Франц, взглянув настоявшего рядом Альфреда.- Амне восемнадцать. Мы идем насевер, вгород Любек. Точнее,- добавил он,- нам нужен порт Любек.
        Братья стояли перед ратманом, развалившимся настуле свысокой деревянной спинкой. Сзади переминались сноги наногу два стражника, которые утром привели их изтюрьмы.
        Ратман перевел взгляд наАльфреда.
        - Скажи,- сказал он,- твой брат умеет говорить? Судя потвоим словам, он старше тебя. Так чтоже он молчит? Эй, юноша, как тебя зовут?
        Альберт чуть качнулся вперед и,словно выходя иззадумчивости, негромко назвал свое имя.
        Ратман усмехнулся.
        - Знаешь, мой друг,- сказал он.- Натвоем месте ябылбы немного разговорчивее. Утвоего младшего брата имеется ссобой бумага,- ратман кивнул належащую перед ним настоле грамоту,- вкоторой сказано, кто он такой икуда идет. Остается только выяснить, действительноли этот молодец,- ратман перевел испытующий взгляд наФранца,- действительноли этот молодец дворянский сын Франц фон Хузен. Ноэто мы как-нибудь установим. Авот про тебя нам ничего неизвестно.
        Это был самый опасный момент путешествия, которого братья боялись сильнее всего. Отразбойников налесной дороге можно отбиться, если владеешь мечом, аперед государственными властями человек без документов бессилен…
        Ратман встал из-за стола, иего тяжелая цепь зазвенела.
        - Вграмоте твоего брата сказано, что родители отпустили его издома для того, чтобы он нашел себе место военной службы,- сказал он Альфреду.- Тут имеется подпись бургомистра ипечать баварского нотариуса, заверившего документ.- Ты ведь младший сын всемье,да?
        Ратман снова обратился кФранцу, итот кивнул, слегка покраснев отдосады. Младшим сыном быть почетно, нонепрестижно. Есть вековые традиции, которые сдетства определяют жизненный путь каждого человека. Изменить свой жизненный путь очень трудно, чаще всего невозможно. Если ты старший сын всемье, тоты наследуешь землю идом, словом, все недвижимое имущество, истановишься бароном. Если ты второй сын, тополучаешь изрядную сумму денег для передачи вмонастырь истановишься монахом. Учитывая эту сумму, отданную Церкви, атакже то, что ты, будучи баронским сыном, получил изрядное образование, можешь твердо рассчитывать нато, что вскором времени станешь аббатом монастыря, азатем даже епископом.
        Но вот если ты третий сын или четвертый итак далее, тодело обстоит куда хуже. Наследства ты неполучаешь вовсе- нивкаком виде. Получаешь лишь образование, наряду сдругими братьями, военную тренировку, оружие иконя. Ивот сэтим капиталом можешь отправляться навсе четыре стороны. Это можно называть по-разному: искать счастья, удачи. Или можно сказать- служить Церкви икоролю. Суть отэтих слов неменяется.
        Вцелом это мудрое жизненное устройство называлось Законом Крови иЗемли. Главная его цель- недопустить дробления баронских хозяйств, чтобы небыло дележа между сыновьями.
        Франц был как раз третьим сыном всемье, так что он сдетства знал отом, что ему предстоит стать рыцарем- безземельным воином, который будет служить заплату, иесли повезет ион останется вживых, тозаслужит почет ивысокие воинские должности при дворе сюзерена.
        Оподвигах рыцарей, орыцарской доблести ичести сложены поэмы ипесни, оних повествуют рыцарские романы, известные каждому юноше. Их можно слушать супоением, их можно читать, витая грезами взаоблачных высотах.
        Франц так иделал, новедь мир вокруг него изменился, стал другим. Канули впрошлое славные Крестовые походы, потерпели военные поражения иотступили назадний план рыцарские ордена, овеянные славой прошлых столетий.
        Никого непосвящали больше врыцари ударом меча поплечу. Никто нескакал нарыцарских турнирах сшарфом Прекрасной Дамы, повязанным налевой руке. Артиллерийский огонь сметал вбою отважных рыцарей целыми рядами…
        Однако Закон Крови иЗемли оставался неизменным, итретьему сыну предстояло уходить изотчего дома исоружием вруках добывать себе если нечесть, тосредства для пропитания.
        - Куда ты двинешься?- спросил Альберт умладшего брата накануне дня, когда Францу предстояло отправиться вдорогу ивсе было готово котъезду.
        - На север,- сказал Франц.- Хочу добраться доЛюбека.
        - До Любека?- удивился Альберт, нахмурившись.- Азачем тебе вЛюбек? Это далеко, да ичто там вообще делать- насевере?
        ИФранц рассказал брату освоему замысле, созревшем унего уже полгода назад, когда через деревню проходили бродячие монахи иостановились переночевать вих бедном замке. Один измонахов рассказывал оНовом Свете- одалекой земле, расположенной заморями иокеанами. Туда можно доплыть набольшом корабле, иэто- земля невиданная, полная чудес. Там золото лежит прямо наповерхности земли иможно собирать его горстями иохапками. Местные красавицы искусны влюбви ипленительны.
        Но Новый Свет- место для настоящих рыцарей, потому что жизнь там полна опасностей. Орды злобных дикарей-язычников нуждаются вусмирении иприведении кКресту Господнему…
        Монах рассказывал обо всем этом влюдской, где собралось квечеру много народу. Горел огонь вочаге, разгоняя подступающую изкаменных углов зимнюю сырость. Трое монахов направах гостей расположились ближе всех когню, авокруг расселись надеревянных лавках домовые слуги: всем было охота промозглым вечером послушать путников- пусть расскажут свои небылицы. Вдеревне скучно, иновостей никаких недоходит, так что визит бродячих монахов тоже сделался событием.
        Франц слушал рассказ монаха, как сказку, неочень-то веря внее. Идействительно, разве мало приходилось слушать поэм ипесен, сложенных одиковинных землях, покоренных крестоносцами впрошлые века? Время отвремени доводилось слушать миннезингеров- бродячих певцов, которые исполняли огромный репертуар песен насамые разные темы- отлюбовных довоенных. Большое место врепертуаре занимали песни отом, как отважные рыцари впоисках Святой земли заблудились иоказались вневедомой земле, населенной удивительными существами.
        - Эх, хорошая жизнь вэтом Новом Свете,- заметил конюх Ганс, выслушав рассказ монаха, азатем философски заметил:- Да ведь только как туда добраться? Донеба недойти, изаморе-океан неперешагнешь…
        Ясно было, что Ганс, как ивсе присутствующие, неверит вреальное существование какого-то Нового Света иотносится крассказам онем как кчасти привычной поэзии орыцарских приключениях.
        Однако ответ монаха, произнесенный негромким голосом, поразил Франца.
        - Добраться туда можно наиспанском корабле,- сказал он.- Только испанцы плавают вНовый Свет. Они знают туда дорогу.
        Услышавшие эти слова слуги непридали им значения. Незнакомое слово «испанцы» показалось им смешным, они заулыбались. Испанцы- это, наверное, тоже сказочное изобретение, вроде людей ссобачьими головами, обитающими вчудесных краях…
        Но Франц-то учился вмонастырской школе иотлично знал, что испанцы- это реальные люди, жители богатого иобширного королевства Испания. Слышал он иотом, что Испания- великая морская держава, повелительница морей-океанов.
        После слов обИспании рассказ монаха оНовом Свете вдруг перестал быть для Франца очередным вариантом сказки.
        Когда огонь вочаге стал гаснуть иперед сном все потянулись назадний двор справить нужду под моросящим дождиком, Франц задержал монаха и,отведя его втемный угол комнаты, расспросил подробно.
        - Там был мой старший брат,- сказал монах.- Он беспутный человек, служащий греху. Он нанялся наиспанский корабль иплавал вНовый Свет. Эти края еще называют Западная Индия, хотя местные жители наиндийцев совсем непохожи иуних нет пряностей. Ачто это заиндийцы без пряностей?
        Стого дня Франц решил для себя- он хочет пробраться вНовый Свет, вЗападную Индию, где его ждут опасности иприключения, где он добудет золото иразбогатеет. Игде, конечноже, он непременно женится накрасавице- дочери индийского короля.
        Дело было теперь занемногим- оставалось лишь добраться доИспании.
        Отец ничем немог помочь Францу- он никогда непокидал пределов Баварии инеинтересовался географией. Апосле смерти жены, произошедшей десять лет назад, вообще перестал интересоваться чем-либо, кроме крепкого пива инастойки изгорьких трав.
        Эвелин фон Хузен родила мужу трех сыновей: Михаэля, Альберта иФранца, после чего ее организм какбы почувствовал себя исчерпанным. Словно песок вчасах вытекла тонкой струйкой ее жизнь. После смерти жены Хорст фон Хузен неженился, асказал, что останется вдовцом ипосвятит себя хозяйству ивоспитанию сыновей, чтобы Эвелин нанебесах радовалась тому, что видит.
        Сначала так оно ибыло, носгодами отец все меньше обращал внимание насыновей, ахозяйство постепенно начало приходить вупадок. Все чаще Хорстом овладевало тягостное безразличие, апатия, он терял интерес ковсему насвете.
        Хотя, чего еще можно ждать отмужчины ввозрасте сорока восьми лет? Втаком преклонном возрасте человеку остается лишь надеяться напомощь сыновей, намилость Божью да отдавать последние распоряжения обимуществе.
        Старший брат Михаэль уже давно присматривался кхозяйству, ккрестьянам-арендаторам иявно строил планы поусовершенствованию дел, запущенных вечно больным иплохо соображающим отцом.
        УМихаэля был глобус, который он привез ссобой изИнгольштадтского университета, где проучился целый год. Этот глобус символизировал образованность будущего хозяина поместья Хузен, что близ деревни Райхенхаль. Это встарые времена бароны гордились тем, что неумеют читать иписать, доверяя это дело монахам. Теперь времена изменились, ивкаждой семье считалось приличным посылать сыновей учиться вуниверситет. Заканчивать университет необязательно, инеобязательно получать ученую степень бакалавра или магистра. Это удел простолюдинов- детей купцов, лавочников, лекарей. Ноиметь всвоей комнате глобус инесколько ученых книг почти обязательно для дворянина, претендующего науважение соседей.
        Кстаршему брату Франц иобратился заразъяснениями поповоду Испании иНового Света.
        Михаэль некоторое время задумчиво крутил глобус, укрепленный намедном стержне искрипевший отредкого употребления. Нового Света наглобусе, конечноже, неоказалось, как ниразглядывали братья поверхность испещренного надписями шара.
        - Вот Испания,- ткнул пальцем Михаэль.- Добраться донее можно посуше ипоморю. Посуше, как видим, дорога идет через земли франков. Это страна Франция. Адальше идут горы- Пиренеи, вот они изображены. Наверное, даже выше, чем наши Альпы. Ауже потом начинается Испанское королевство.
        Братья завороженно смотрели наглобус, прикидывая примерное расстояние отБаварии доИспании, атакже трудности, которые могут ожидать путешественника натаком длинном исложном пути.
        Про горы они знали много- вершины Альп хорошо видны изРайхенхаля, да ислюбой точки Южной Баварии. Строго говоря, эти края- уже предгорья Альп. Если неведомые Пиренеи хотябы вполовину такие высокие, пересечь их будет большой проблемой.
        - Акроме того, Франция- недружественная страна,- сказал Михаэль.- Нечего идумать отом, чтобы водиночку пересечь это огромное пространство. Имы незнаем, естьли там вообще дороги…
        Единственным реальным путем вИспанию было море. Корабль плывет поморю- естественной дороге, где нет разбойников, пограничной стражи, ухабов, гор ирек, которые вплавь непересечешь.
        - На севере есть порт Любек,- сказал Михаэль.- Мой друг, скоторым япознакомился вуниверситете, уехал туда жить иприслал мне письмо. Это город Ганзейского торгового союза, имой друг Адольф помогает там дяде-нотариусу. Современем он станет нотариусом, авпортовом городе это выгодное дело.
        Михаэль неспросил младшего брата, зачем тому ехать вИспанию или еще дальше- вкакой-то Новый Свет. Этот вопрос он обошел полным молчанием инепроявил никакого интереса.
        Причина была понятна, хоть иобидна. Отец мог умереть влюбое время, иМихаэль готовился принять наследство истать полноправным хозяином поместья. Он станет владетельным бароном ибудет всем здесь распоряжаться. Инезачем двум другим братьям болтаться тут под ногами.
        Средний брат Альберт уедет вмонастырь Святого Якоба исовременем станет там приором. Сумма денег занего уже послана вмонастырь идавно оприходована, так что монашеская келья ждет Альберта, как только старый Хорст умрет, иего сын явится вмонастырь. Аизмонастыря обратно ходу нет: кто принял постриг, домой уже никогда невернется- насей счет имеются древние истрогие законы. Человек, ставший монахом, умирает для мира.
        АФранц должен будет уехать издома, это решено. Нопусть уедет подальше, чтобуж небыло соблазна вернуться. Иесли он хочет уехать вИспанию, тодля Михаэля это большая удача, он имечтать немог отом, чтобы младший брат уехал втакую даль. Чтож, скатертью дорога. Михаэль даже готов помочь идать письмо ксвоему товарищу вЛюбек.

* * *
        Старый Хорст фон Хузен отнесся кпросьбе младшего сына отпустить его навсе четыре стороны, как иожидалось, вполне равнодушно. Когда Франц предстал перед родителем иобъявил, что хотелбы уехать изродового гнезда ипоступить навоинскую службу, отец некоторое время молчал, переводя взгляд слезящихся глаз сглиняной кружки навыскобленную поверхность соснового стола. Потом внимательно, словно давно невидел, осмотрел стоящего перед ним Франца.
        - Да, ты уже вырос,- наконец произнес он задумчиво идаже какбы удивленно.- Виделабы бедняжка Эвелина, каким молодцом стал наш маленький Франц…
        Потом, чуть поразмыслив, тряхнул остатками светлых волос:
        - Чтож, мой милый, если хочешь отправиться искать счастье сейчас, недожидаясь моей смерти,- так тому ибыть. Ябуду скучать потебе, мне будет нехватить тебя… Норешил ты, наверное, правильно. Куда ты поедешь?
        Франц смотрел насвоего престарелого отца, иему было жалко его. Он неверил вто, что отец будет по-настоящему скучать понему: это были одни слова. Хорошие, правильные слова, которые отец вподобных случаях должен говорить своим сыновьям, иХорст вовремя вспомнил оних ипроизнес кместу. Ноясно было, что насамом деле он уже долгие годы отчаянно борется спустотой вдуше иснарастающим безразличием кжизни. Ивборьбе этой безразличие побеждает…
        Вот вто, что понему будет тосковать Фридегунд- юная дочь хозяина замка Тиглиц, что стоит навозвышенности зарекой Залах,- вэтом Франц несомневался. Они были знакомы сдетства, когда отец Франца еще невпал вокончательное оцепенение иездил сдетьми вгости ксоседям. Потом встречались вовремя ярмарок, устраивавшихся вгороде, инапоследних рыцарских турнирах, куда съезжалось все окрестное дворянство. Старики говорили, что турниры стали совсем нете, что бывали прежде. Сетовали нато, что постепенно ушли впрошлое понятия рыцарской доблести, что распадаются рыцарские ордена, авместе сними старинные обычаи турниров.
        Наверное, старики были правы, потому что вскоре турниры совсем прекратились. Рыцари несобирались больше для того, чтобы продемонстрировать свое боевое искусство ичтобы блеснуть перед прекрасными дамами.
        Но Франц еще помнил эти турниры, накоторых присутствовал ребенком. Он смотрел наконных рыцарей вполном боевом облачении. Глотал пыль, клубами несшуюся сбоевой арены, имечтал отом, как вбудущем прогарцует вот также вблестящем шлеме наголове, украшенном плюмажем перед публикой, авособенности перед Фридегунд. Эта белокурая девочка ссамого детства волновала его воображение.
        Они были знакомы, но, кажется, никогда ниочем неразговаривали, так что влюбленность Франца была его личным делом. Он незнал, нравитсяли Фридегунд, инесмел обэтом спросить.
        Впрочем, довольно быстро он понял, что нечего испрашивать. Прелестная Фридегунд была дочерью богатого владельца замка Тиглиц ипредназначалась для замужества стакимже бароном, как ее отец. АФранцу- младшему сыну внебогатом доме, предстояла совсем другая судьба- воина искитальца почужим землям ичужим замкам. Осознание этого было слишком сильно, чтобы предаваться пустым фантазиям. Часто вовремя встреч Франц как будтобы ловил насебе заинтересованные взгляды прекрасной девушки, новсегда стремительно отводил взгляд. Зачем растравлять себя несбыточными мечтаниями? Ичто толку будет, если они начнут перемигиваться? Унего иуФридегунд неможет быть общего будущего…
        Вот если он разбогатеет вчужих краях! Вот если он вернется домой сославой, сзолотом или вернется королевским военачальником- тогда другое дело. Нокогда это будет, если даже случится, инестанутже Фридегунд иее суровый отец ждать так долго.
        Неприятнее всего было то, что Михаэль частенько засматривался наФридегунд. Франц нераз видел, как пристально глядит старший брат натайную избранницу его сердца. Михаэль буквально глаз снее несводил, анесколько раз даже заводил сотцом разговор осостоянии старого барона Тиглица иотом, сколько унего дочерей.
        Дочерей было три, номладшая была хромой, потому что упала вдетстве свысокого крыльца, асредняя переболела оспой, ивсе лицо ее теперь было покрыто рябинками. Авсем известно, что лучше юной девушке умереть отоспы, чем выжить иостаться рябой навсю жизнь.
        Юная Фридегунд была единственной надеждой отца:уж эту красавицу ему удастся хорошо выдать замуж. Вэтом случае барон Тиглиц непоскупится наприданое для невесты. Франц хорошо понимал, что Михаэля больше всего интересует именно приданое, которое можно получить заФридегунд. Правда, оставался еще большой вопрос: сочтетли барон Тиглиц Михаэля достойной партией для своей дочери? Пусть Михаэль- старший сын всемье инаследник замка Хузен, новедь сам замок весьма небогат, аземли вокруг плохие. Да имало этих земель. Так что весьма может статься, что Михаэль- наследник обедневшего инеслишком знатного рода вовсе неподойдет взятья старому барону.
        Впрочем, размышлял Франц, может оно иклучшему, иначе былобы совсем обидно. Ревность задушилабы его. Куда проще думать отом, что девушка, которой ты восхищаешься икоторую желаешь всей душой ивсем молодым горячим телом, станет принадлежать некоему абстрактному другому мужчине, чем твоему собственному брату. Вэтом случае открывается простор для фантазий- сколь возбуждающих, столь игорестных, аэто неприводит кдобру.
        Представлять себе любимую девушку впостели ссобственным старшим братом- что может быть мучительнее?
        Так что Франц принял решение: он будет любить прекрасную Фридегунд втайне отвсех. Никто недогадается оего страсти. Это закалит его сердце исделает его чувства похожими нате, окоторых так много поется встаринных рыцарских балладах ипеснях миннезингеров. Почти вся рыцарская любовная поэзия посвящена этой теме- безмолвному ибезнадежному служению своей избраннице. Иесли твоя избранница вреальной жизни принадлежит другому, атебе позволено лишь восхищаться ипреклоняться перед нею состороны- тем выше твое страдание, азначит, идоблесть.
        Рыцарь неможет быть счастлив влюбви. Он- одинокий воин, чье величие как раз изаключается вслужении избранному образу Прекрасной Дамы без всякой надежды навзаимность. Разве необэтом поют миннезингеры повсем замкам, услаждая слух почтенной публики?
        Пел обэтом иФранц. Отец хоть имало интересовался своими сыновьями, но,согласно обычаю, нанял бродячего миннезингера для того, чтобы все три сына научились играть налютне ипеть. Наряду сграмотой иначатками образования это входило вперечень дворянских умений.
        Михаэль иАльберт выучились этому навыку идаже продемонстрировали отцу умение играть налютне. Хорст фон Хузен послушал это, кивнул головой иотпустил учителя, заплатив ему оговоренную сумму. Стех пор нистарший, нисредний брат неприкасались клютне, иотец никогда невспоминал обэтом. Сделано- исплеч долой. Может быть, Михаэлю когда-нибудь взбредет наум позабавить молодую жену игрой намузыкальном инструменте…
        Чтоже касается Франца, тоон пристрастился кизящному искусству. Перебирая пальцами струны лютни, он наслаждался стройностью имелодичностью извлекаемых звуков. Их слаженное звучание ласкало его сердце, ислова выученных песен так ирвались сгуб. Вслушателях недостатка небыло: хотя отец инеинтересовался музыкой ипением, стоило Францу летним вечером выйти водвор замка слютней, как тотчасже вокруг собирались все, свободные отработы- конюхи, служанки идаже пришедшие вгосподский дом поразным надобностям крестьяне издеревни. Известно было, что младший сын барона под настроение поет такие интересные ичувствительные песни.
        Начинал свое пение Франц всегда песней оКрестовом походе вИерусалим, сочиненной когда-то давным-давно членом их семьи, отдаленным предком- славным рыцарем имузыкантом Фридрихом фон Хузеном. Он сам участвовал вКрестовом походе ипел отом, что видел вбоях ссарацинами. Это были песни охрабрости Христовых рыцарей, обих стойкости, одружбе иогероизме вбоях сврагами имени Божьего.
        Но когда Франц запевал баллады олюбви, наглазах окружавших его женщин появлялись слезы- так сладостны были строфы поэзии, так распевно выпевал их Франц под звуки своей лютни…
        Яприветствую милую песней своей,
        Яневсилахуж больше страдать;
        Закатились те дни, когда мог перед ней
        Свои песни ясам распевать!
        Как уныло кругом, как печалюсяя!
        Если встретится вам дорогая моя,
        Передайте привет отменя.
        Когда снею ябыл, явластителем был
        Необъятных сокровищ истран,
        Атеперь нет ее, след прекрасный простыл -
        Все рассеялось, словно туман.
        Лютню Франц взял ссобой иприторочил кожаный чехол кседлу сзади. Какбы нерастрясти долгой дорогой деревянный корпус инструмента! Какбы неповредить усладу своей души!
        Кроме оружия, лютня была единственной крупной вещью, которую Франц забрал ссобой изродительского дома. Да иненавьючишь налошадь слишком много…
        Хотя слошадью как раз повезло. Хорст фон Хузен накороткое время очнулся изсвоей апатии и,осознав отцовский долг, спустился вконюшню, где сам выбрал для сына коня. Это была самая лучшая взамке- без всяких сомнений. Выносливая кобыла палевой масти, сдлинными ногами икрепкой шеей. Звали ее Альфа. Одной изпричуд Хорста было называть лошадей буквами алфавита.
        - Это- конь для настоящего рыцаря,- заискивающе сказал конюх Ганс, удивляясь вдуше выбору хозяина.- Унас вхозяйстве нет лошади лучше. Если ваша милость захочет куда поехать, придется запрягать ледащую Йоту. Остальные еще хуже…
        Старый Хорст горделиво усмехнулся.
        - Да ведь явыбираю коня для своего сына,- ответил он, похлопывая Альфу позагривку.- Для рыцаря конь всего дороже. Амой Франц едет, чтобы стать славным рыцарем. Разве могу ядать ему плохую кобылу? Бог меня накажет.
        Точно также отец необидел сына соружием ипрочей воинской амуницией. Если суждено Францу уехать изродного дома искать воинской славы, топустьуж нележит настаром бароне вина зато, что напоследок перед расставанием, может быть навсегда, он плохо снарядил его…
        На вопросы, куда именно он направляется, Франц отвечал уклончиво. Поедет вРегентсбург кодвору императора Максимилиана.
        - Думаешь, наняться наслужбу кимператору?- спросил отец ипокачал головой.- Боюсь, там слишком много юношей ипознатнее тебя. Хотя уимператора теперь обширные владения. Венгрия, Хорватия, Богемия. Везде должны пригодиться отважные рыцари.
        - Этоуж неговоря обОсманской империи,- заметил присутствовавший при разговоре Михаэль.- Наш император хоть заключил мир стурками, номира ждать неприходится. Мусульмане- это нете люди, скоторыми можно мирно сосуществовать. Они непонимают отношений равенства. Для них ты либо сильнее, итогда они тебя боятся. Либо ты слабее, итогда тебя нужно топтать ногами.
        - Этому учит их религия,- вздохнул Альберт, также присутствовавший насемейном совете, посвященном отправке Франца прочь отродного порога.- Исламская вера непризнает равенства. Один выше другого или ниже другого. Как можно сними договариваться? Мусульман можно только держать встрахе, аиначе они непонимают.
        - Аесли при дворе императора неудастся устроиться?- поинтересовался отец уФранца.- Тогда куда?
        - Говорят, что вПизе герцог Козимо Медичи основал недавно рыцарский орден Святого Стефана ипринимает туда всех католиков,- сообщил Михаэль.- Медичи готовится квойне сфранцузами, иему нужны воины.
        - Но ведь доПизы еще нужно добраться,- сказал отец, наливая себе вкружку крепкое пиво избольшого жбана, стоявшего наполу.- Пересечь Альпы понезнакомой местности да водиночку- непростая штука.
        - Аразве наш Франц немолодец?- ободряюще возразил Михаэль.- Да инестанет он пересекать горы водиночку. Наверняка сумеет прибиться ккаким-нибудь благородным людям, идущим караваном. Адорога через горы недолжна быть слишкомуж плохой- между Баварией иитальянскими землями ездит много людей.
        - Франц станет рыцарем ордена Святого Стефана,- засмеялся Альберт, потирая руки, озябшие всырой комнате замка. Он сидел вдалеке отогня, горевшего вочаге, ивсе время зябко поеживался.
        - Подойди комне, мой милый,- внезапно сказал отец, протягивая руку кФранцу.- Вдетстве янетакуж часто ласкал тебя. Давай приголублю хоть напоследок. Кто знает, когда ты вернешься кнам, если вообще вернешься.
        Впорыве чувств он обнял младшего сына: накануне разлуки встаром Хорсте внезапно проснулись дотоле дремавшие отцовские чувства.
        - Главное, помни, сынок,- сказал он.- Главное, помни: неважно, куда ты поедешь иккому поступишь наслужбу. Пусть это будет император или Козимо Медичи, или еще кто… Главное, чтобы ты храбро сражался сврагом. Снашим извечным иисконным врагом. Ты обещаешь?
        Франц иоба брата прекрасно понимали, какого врага имеет ввиду старый Хорст фон Хузен. Все мужчины вих роду были рыцарями ивоевали содним врагом- смусульманами. Огромная Османская империя, как зловещая черная туча, извека ввек нависала над южной Европой. Разбойничьи набеги, вовремя которых сжигались деревни ицелые города, когда уводились врабство тысячи людей,- все это сопровождало жизнь изстолетия встолетие. Итальянские государства, Австрия, Венгрия- весь европейский юг напротяжении жизни многих поколений страшился угрозы сВостока, откуда, как черная саранча, шли ишли несметные полчища под зелеными знаменами ислама.
        Дедушка Франца погиб, сражаясь при осаде турками Вены в1526году, асовсем дальний предок- знаменитый музыкант ипоэт был участником Крестового похода и,забросив нежную лютню заспину, храбро бился заосвобождение отневерных Гроба Господня.
        Конечно, теперь отец ждал, что младший сын станет защитником родины отмусульман.
        - Яобещаю, отец,- сказал Франц, потупившись.
        Ему было неловко. Оба брата прекрасно знали, куда он собирается направиться. Вовсе некимператору Максимилиану исовсемуж некКозимо Медичи. Оказавшись возле этих великих людей, непременно рискуешь затеряться втолпе такихже, как ты. Много бродит вокруг безденежных рыцарей, многие ищут себе службы ипристанища как минимум, акак максимум- славы ивоинских почестей. Слишком много таких, как Франц. Слишком много обедневших дворян, слишком много младших сыновей, слишком мало для них земли. Слишком тесно стало встарой Европе…
        Идти проторенной дорогой легко, новедь вэтом случае ишансов науспех почти нет. Успех ждет того, кто отважится идти всторону отпроверенных надежных путей.
        Оба брата прекрасно знали обэтом решении Франца, иполучалось, что теперь они все вместе дурачат отца. Отэтого ощущения Францу было неловко: отец совершенно незаслуживал такого отношения. Пусть он старый, апатичный иравнодушный. Ноон их отец, инезачем над ним потешаться. Конечно, правду ему говорить нельзя- иначе он попросту неотпустит Франца издома илишит родительского благословения. Хорста наверняка возмутит безумная идея младшего сына уехать вНовый Свет сражаться там синдийцами надругом краю Великого Океана. Сего точки зрения, это- чистое мальчишество.
        Перед самым отъездом Франца отец был вынужден исполнить старый обычай: вместе стремя сыновьями он объехал свизитами окрестных соседей. Старый Хорст уже давно неимел желания покидать свой дом ивообще нежелал встречаться ссоседями, нонарушить обычай считалось нехорошо. Если втвоей семье происходят важные события, тоты должен оповестить обэтом соседей, анетовокруге подумают, что ты живешь слишком закрыто, азначит, скрываешь что-то неблаговидное.
        Отъезд младшего сына- это важное событие, итаить его нельзя. Пусть все знают отом, что Франц, согласно древнему обычаю, покинул отчий дом.
        Поначалу Хорст собирался ехать верхом, ностоило ему сесть наоседланную лошадь, как он переменил свое решение.
        - Давненько янеездил верхом,- пробурчал он.- Здоровье уже нето. Спину ломит, иглаза плохо видят…
        Хорст поехал вповозке, авсе трое сыновей- вокруг него верхами.
        Во всех домах, куда они заезжали, хозяева встречали гостей вином изсвоих виноградников инежалели выпивки. Вконце концов, отъезд младшего сына фон Хузен изродного замка- это событие, которое вкачестве основного будет обсуждаться весь следующий месяц, если недва.
        Поэтому, когда ближе квечеру добрались дозамка Тиглиц, старый Хорст, да ивсе его сыновья были уже навеселе. Барон Тиглиц вышел навстречу иисполнил все обязанности погостеприимству. Налице его была кислая мина, он вообще, казалось, был неслишком доволен доставленным беспокойством отнежданных гостей, ностарался виду неподать.
        Как ивсе вокрестностях, он знал отом, что старший сын фон Хузена Михаэль собирается посвататься кего дочери, ноотца это нерадовало, аскорее смущало. Красавица Фридегунд должна была составить куда более интересную партию, чем какой-то захудалый Михаэль. Пусть Михаэль истанет современем полновластным хозяином поместья, новедь само поместье было неочень-то богато. Нет, старому Тиглицу хотелось заполучить жениха гораздо богаче ивлиятельнее. Сдругой стороны, иближайшему соседу отказывать неприятно…
        Находясь всмятенных чувствах, барон приказал принести вина иусадил гостей задлинный деревянный стол всаду под свисающими ветками яблонь.
        - Хорошего вина вэтом году немного,- посетовал он вожидании угощения, закоторым послал слуг.- Июль выдался прохладным…
        - Это витальянских землях все лето стоит жаркое,- заметил, чтобы поддержать разговор, старый Хорст.- Вот виноград там ивызревает, как следует. Аунас, известное дело,- лето налето неприходится. Казалосьбы, совсем недалеко итальянские земли- только через Альпы перейти, ивсе, аклимат куда лучше. Страна лета!
        - Дауж, сжарой нам неслишком повезло,- засмеялся Тиглиц.- Бавария- страна вечной осени.
        Франц все время смотрел навышедшую кним Фридегунд истарался поймать ее взгляд, ноему это неудавалось. Даже когда отец принялся рассказывать отом, что его младший сын наднях уедет вдальние края, взгляд девушки оставался равнодушным. Речь шла оФранце, ипоэтому она приветливо смотрела нанего, нониединой искорки неуловил молодой человек вэтих прекрасных карих глазах- ниединой.
        Аведь было время, Франц готов был поклясться вэтом, когда красавица Фридегунд глядела нанего ласково, заинтересованно. Ему вте минуты даже казалось, что чувство его кней взаимно. Ну, хоть покрайней мере девушка им интересуется…
        Но сейчас- нет, Фридегунд оставалась мила, нонеприступна. Инамека небыло наее интерес кФранцу.
        Уже всамом конце, при прощании, Франц не выдержал и,целуя руку девушки, поднял нанее глаза исказал:
        - Прекрасная Фридегунд, яуезжаю далеко и,может быть, навсегда. Яхотелбы иметь память отебе. Подари мне что-нибудь отсебя, ипервуюже битву, вкоторой буду участвовать, япосвящу тебе.
        Произнести все это без смущения было тяжело, иязык уФранца заплетался отволнения, ночто еще оставалось ему делать? Он уезжал, может быть, навсегда, ивремени нато, чтобы объясниться сдевушкой, унего небыло. Да инеоставит никто их вдвоем- это вообще непринято.
        Но, против ожидания, никто неподнял его насмех. Фридегунд опустила глаза, ресницы ее затрепетали, она ничего неответила илишь зарделась. Астарый барон Тиглиц по-отечески покачал головой идобродушно сказал:
        - Фридегунд еще слишком молода, чтобы ее избирали вдамы сердца. Мы уверены, что ты вернешься домой сославой итогда… Тогда она ответит тебе. Если муж разрешит.
        Все засмеялись столь удачному ответу, илишь глаза Михаэля тускло сверкнули недовольством. Он уже представлял себя мужем прекрасной Фридегунд. Ион,уж можно несомневаться, непозволит жене сделаться дамой сердца Франца…
        Десятого сентября 1571года впоместье Хузен, что близ деревни Райхенхаль, закончился сбор урожая. Пшеницу иовес ссыпали нахранение всараи, виноград отправили надавильню. Иодиннадцатого сентября ранним утром при слабо моросящем дождике Франц фон Хузен накобыле Альфе покинул родной дом.
        Впервый день пути Франц сумел отъехать отродного дома совсем недалеко. Сначала улошади искривилась подкова, иона захромала, так что пришлось сворачивать ккузнице иждать там два часа, пока мастер все исправит. Азатем хлынул дождь, идорогу развезло.
        Франц знал, что ночевать под открытым небом- обычное дело для рыцаря. Нодождь лил как изведра инегде было притулиться. Проехав кое-как доокраины ближайшего городка иузнав его название- Траунштайн, Франц попросился наночлег внебогатом доме. Ехать дотрактира, расположенного вцентре городка, было уже невозможно: лошадь устала, иее ноги разъезжались вглубокой грязи.
        Хозяева ничего невзяли сюного воина заночлег, что было весьма кстати- денег уФранца было очень мало. Непоскупившись наконя, наодежду иоружие, отец сденьгами замялся ивручил сыну весьма небольшую сумму.
        Абесплатный ночлег непредполагает особенных удобств. Ночевал Франц вконюшне насене вкомпании двух хозяйских лошадей исвоей Альфы. Сначала развернул притороченный кседлу сверток сдомашними припасами, взятыми вдорогу: козьим сыром, колбасой имягким еще, недавно испеченным хлебом. Запахи еды сразу напомнили родной дом, оставленный если ненавсегда, тоочень надолго.
        Альфа косила нахозяина своим большим карим глазом, какбы удостоверяясь втом, что она неодна здесь, вчужом месте. Хозяйские кони, возбужденные присутствием чужаков, нервно перетаптывались ихрипели, задирая головы кверху.
        Франц лежал насвоей соломе, закинув руки заголову, идолго немог уснуть. Впервые он оказался один вмире, без поддержки иопоры. Конечно, это нормально ипора стать мужчиной- рыцарем. Нокак долог путь доневедомого Любека, также долга может оказаться идорога кмужественности. Нескем посоветоваться, нескем разделить свои мысли инадежды. АдоЛюбека, как говорят знающие люди, еще десять дней пути…
        Ранним утром, сразу после рассвета задомом закричали петухи, ихозяин загрохотал инструментами, начиная новый трудовой день. Как вовсех крестьянских хозяйствах, вставали здесь вместе сосветовым днем иложились спать сразу после его окончания- экономили масло для ламп.
        Увидев вдверях конюшни заспанного Франца, дородная хозяйка вбольшом коричневом чепце, из-под которого выбивались начавшие седеть белокурые волосы, приветливо махнула рукой, приглашая гостя вдом. Ступив вкухню, стены которой были отделаны изразцами синего тона, Франц увидел настоле уже приготовленный для него завтрак. Всвинцовой миске дымилась каша изполбы, анадеревянной дощечке лежали нарезанные крупными кусками вареные овощи схозяйского огорода- турнепс ибрюква.
        - Молодому господину предстоит долгая дорога сегодня,- улыбаясь, сказала хозяйка.- ДоТраунройта целый день пути, адоэтого нет жилья, где передохнуть. Дороги вчера развезло, так что вы доберетесь доночлега уже затемно.
        Окинув взглядом кухню, Франц накороткое мгновение ощутил всердце укол тоски понедавно оставленному дому. Вих замке точно также уютно было накухне, где мерцали угольки ввысокой изразцовой печи, итакже сверкала расставленная подлинным полкам начищенная доблеска медная иоловянная посуда. Когда теперь суждено Францу вернуться вродной дом?
        Пока юноша насыщался, хозяйка сидела перед ним и,подперев рукой подбородок, без умолку говорила отом, что ее двоюродная сестра как раз живет вТраунройте, куда Франц доберется лишь кночи. Говорила отом, какие отличные вышивки пополотну делают вэтом городе икак хорошо былобы навестить сестру икупить такое разукрашенное полотно…
        Говорила она вродебы много инепрерываясь, номысль ее топталась наодном месте- все вокруг мастерства траунройтских рукодельниц, так что Франц скоро перестал слушать- ему было, очем подумать. Предстоял тяжелый путь доТраунройта, икночи он совершенно измотается, так что оставалось лишь сосредоточиться наприятном. Франц думал отом, как все тяготы длинного пути погерманским землям будут позади, ион поплывет наиспанском корабле поморю-океану вдалекий Новый Свет. Корабли он видел накартинках ислышал, что они бывают разных размеров. Наверное, те, что пересекают море-океан, совсем большие…
        Вдоволь наслушавшись хозяйкиной болтовни, Франц встал ипоблагодарил заприют иугощение.
        - Благослови вас Господь иПресвятая Дева,- сказал вошедший накухню хозяин.- Ивсе святые пусть хранят вас, молодой господин, ввашем пути. Вкакомбы войске вы нислужили, самое главное- защитите нас отмусульманского нашествия.
        - Для чего даны нам такие славные рыцари,- улыбаясь, добавила хозяйка, сумилением глядя нарасправившего плечи Франца,- как недля того, чтобы сохранить родину отэтой черной саранчи? Разве нетак, молодой господин?
        Оседлав Альфу, Франц двинулся через город насевер. Окраины Траунштайна напоминали деревню, новцентре имелась круглая площадь, окруженная каменными домами, схрамом иколокольней. Площадь была замощена булыжником, иАльфа гордо процокала покамням копытами, явно наслаждаясь ровной поверхностью после размокшей отдождя дороги.
        Звон подков окамень привлек внимание нескольких прохожих, которые взглянули наФранца синтересом, ион тотчас приосанился. Ещебы, молодой рыцарь едет через город! Жаль, что среди людей наплощади нет хорошеньких горожанок…
        - Эй! Эй, молодой господин! Эй! Остановитесь!
        Услышав этот крик, Франц оглянулся исизумлением понял, что обращаются кнему. Вдверях расположенного надругой стороне площади трактира стоял человек вдлинном белом фартуке имахал ему рукой.
        Ктобы это мог быть? Вглядевшись внезнакомца, Франц непризнал его. Дернув поводьями, он подъехал поближе.
        Розовощекий малый, оказавшийся слугой втрактире, был очень оживлен.
        - Увас палевая кобыла, молодой господин,- радостно сообщил он.
        - Да,- незная, что ответить, пожал плечами Франц.- Она палевой масти. Ичто изэтого?
        - Аеще увас синий плащ,- еще радостнее сказал слуга.- Ивы очень молодой, вот.
        - Ты позвал меня, чтобы сказать это?- Франц незнал, что идумать. Может быть, этот человек- сумасшедший? Новрядли: никто недержит сумасшедших слуг…
        Слуга смотрел нанего вовсе глаза иулыбался еще радостнее.
        - Чему ты так радуешься?- невыдержал Франц, ерзая вседле отзамешательства.
        - Вы дадите мне геллер, молодой господин,- свосторгом поведал малый вфартуке.- Иваш друг тоже даст мне геллер. Это несомненно, раз явас опознал. Иуменя будет целый пфенниг, адля утра буднего дня это очень хорошее начало.
        - Что ты несешь?- окончательно возмутился Франц.- Какой еще друг? Исчего это ядам тебе геллер?
        - Ваш друг приехал ночью,- затараторил слуга.- Он сразу стал спрашивать овас. Так иописал: юноша всинем плаще инапалевой кобыле. Все очень точно, явас сразу узнал. Ваш друг очень расстроился, что ненашел вас. Теперь он спит навтором этаже… Вы дадите мне геллер сейчас или когда увидите его?
        Какой еще друг? Конечно, Франц отъехал отродных мест неслишком далеко, иеще имелась вероятность встретить кого-то иззнакомых, изсоседей поокруге. Ноктоже мог специально расспрашивать онем?
        Франц слез слошади, ислуга тотчас принял поводок.
        - Заходите, молодой господин,- продолжал он, неостанавливаясь.- Выпейте пива, аяпока что разбужу вашего друга. Он очень утомился сдороги инаверняка еще спит.
        Но слестницы, которая вела навторой этаж, уже спускался Альберт. Бледное лицо его было помято, авволосах запуталось несколько соломинок- видно, гостиничная подушка была набита сеном.
        Удивлению Франца небыло предела: ведь еще вчера они сбратом расстались упорога родного дома иАльберт несобирался никуда ехать.Уж неслучилосьли чего сотцом?
        Смятение столь явно отразилось налице Франца, что старший брат поспешил успокоить его.
        - Все впорядке,- сказал он, хлопнув младшего брата поспине.- Здорово, что ты нашелся. Ядумал, ты успел ускакать вперед, итогда трудновато былобы догнать тебя. Уменя ведь нет лошади. Нотеперь все впорядке.
        - Что впорядке?- ошеломленно протянул Франц.- Что ты тут делаешь? Ядумал, ты остался дома…
        - Давай сядем ивыпьем пива,- предложил Альберт.- Тогда ты все поймешь. Эй, принеси пива, только легкого, атонам предстоит долгая дорога сегодня.
        Усевшись надеревянную лавку, Альберт объяснил все произошедшее. Францу оставалось только дивиться тому, насколько мало он знает своего брата, итому, как ловко тот умеет притворяться.
        Не успел Франц накануне отъехать отзамка, как Альберт пустился ему вдогонку. Как оказалось, он заранее договорился ссыном мельника отом, что тот поедет поделам вТраунштайн ивозьмет ссобой Альберта. Негодится дворянину ездить вкрестьянской телеге, нодругого выхода уАльберта все равно небыло.
        - Пешком ябы затобой неугнался,- пояснил он.- Аяочень хотел тебя догнать.
        Поскольку умельниковой телеги впути ничего несломалось, алошадь была запряжена молодая и быстрая, токвечеру Альберт уже стоял упорога траунштайнского трактира, где надеялся застать брата.
        - Вот тут яиспугался,- сообщил он.- Подумал, что ты ускакал дальше. Ауменя ведь нет лошади… Нотеперь все хорошо. Кстати, надобы дать геллер этому парню-слуге. Еслибы он тебя неузнал помоим описаниям, тыбы проехал мимо.
        - Он хочет два геллера,- заметил Франц.- Один геллер- оттебя, иодин отменя.
        - Но уменя нет денег,- пожал плечами Альберт.- Откудабы взяться уменя деньгам? Меняже отец неснабдил надорогу.
        Это было верно. Франц прекрасно понимал, что отец вообще незнает отом, где его средний сын…
        - Зачем ты меня догонял?- наконец спросил он.- Вчем дело? Что-нибудь случилось дома?
        Хотя, что такого могло случиться заодин день его отсутствия?
        Франца смущал тот факт, что прошло уже несколько минут после их встречи, абрат все еще несказал, вчемже причина их встречи. Зачем Альберт догонял его?
        - Видишьли,- начал Альберт изакашлялся, незная, как ответить напрямой вопрос младшего брата.- Видишьли…
        Он снова замолчал, какбы запнувшись, апотом вдруг выпалил:
        - Ясовсем нехочу становиться монахом. Совсем нехочу провести свою жизнь вмонастыре. Это недля меня.
        Ну ину! Этого Франц совсем немог ожидать. Оставалось лишь удивиться скрытности Альберта- завсе время он ниразу необмолвился отом, что его тяготит избранная для него судьба. Судьба, обычная для второго сына всемье идаже завидная для многих. Ведь Альберту предстояло сделаться совсем непростым монахом- это было ясно всякому ссамого начала. Если человек дворянин, если он учился вуниверситете ивдобавок ковсему, что самое главное, занего внесена значительная сумма вмонастырь, тоего судьба скорее всего будет совсем нетакой, как упростого бедного парня, который пошел вмонахи. Неслишкомуж рады видеть такого вмонастыре. Простой бедный парень, едва умеющий читать иписать, вероятнее всего, навсю жизнь так иостанется рядовым монахом- обитателем крошечной кельи без окна, который будет доконца дней своих гнуть спину вкакой-нибудь монастырской мастерской или всаду.
        Альбертаже ожидала благополучная судьба- современем сделаться игуменом или даже епископом. Далеко невсякий человек может надеяться натакую завидную участь.
        - Нет,- помотал головой Альберт.- Ямного думал обэтом. Мне совсем нехочется становиться епископом.
        Выпалив главное, он теперь чуть успокоился иразговорился.
        - Бог дал мне всего одну земную жизнь,- сказал он.- Разве кто-нибудь спросил меня, как яхочу ею распорядиться? Нет, меня никто неспрашивал. Все говорят: так принято, так нужно. Так было всегда. Второй сын становится монахом иизбирает духовное поприще. Ноэто все ивсегда. Анея. Я- это невсе, ия- невсегда. Я- Альберт фон Хузен, нехочу становиться священником. Знаешь,- он резко понизил голос, чтобы никто, кроме Франца, неуслышал его слов: - Явообще нехочу быть католиком. Мне ненравятся Папа, его курия ивсе остальное.
        Вот этода! Чего только неузнаешь особственном родном брате однажды сентябрьским утром!
        Самому Францу никогда неприходилось задумываться отаких вещах. Конечно, он считал себя католиком, да ибыл таковым посути вещей. Католиками были все его предки, исам он твердо знал, что ввоскресенье должен вместе совсей семьей быть вцеркви иполучить изрук священника Святое Причастие- частицу тела Господня. Нодальше этого мысль Франца нешла.
        Атеперь вдруг выясняется- Альберт нехочет быть католиком! Самому Францу подобная идея немогла ивголову прийти! Хотя, сдругой стороны, что тут удивительного? Загоды учебы вуниверситете, проводя часы зачтением книг ичасто бывая вмонастыре, Альберт, конечноже, имел куда больше возможностей, чем младший брат, для того, чтобы размышлять натемы религии…
        - Яхочу стать протестантом,- доверительно сообщил Альберт.- Мне нравится учение доктора Мартина Лютера.
        - Что ты знаешь оМартине Лютере?- пожал плечами Франц. Сам он незнал почти ничего, кроме того, что протестантизм- это еретическое учение, осужденное святой Католической церковью.
        - Ямного знаю,- негромко ответил Альберт.- Ячитал его книги. Иячитал изданную доктором Лютером Библию нанемецком языке. Насамом деле вБиблии почти все противоречит тому, чему нас всех учат вКатолической церкви. Просто никто неумеет прочитать полатыни инепонимает, что нас вводят взаблуждение. Аятеперь понимаю- протестанты правы.
        Он понизил голос еще сильнее идобавил взаключение:
        - Да ведь исам император. Ты слышал?
        Франц кивнул. Да, обэтом все слышали, хотя говорить обэтом, мягко выражаясь, непринято. Его величество Максимилиан, император Священной Римской империи,- скорее всего тайный протестант. Вовсяком случае, своих симпатий кучению доктора Лютера инеприязни кПапе он отнюдь нескрывает.
        Эти упорные слухи бесили духовенство, да имногих приверженцев Католической церкви, да что поделаешь? Глубоко проникла «Лютерова ересь»! Даже император оказался подвержен вздорным ибунтовщическим идеям!
        Впрочем, услышанные отбрата странные рассуждения заинтересовали Франца лишь косвенно иненадолго: все равно он неслишком разбирался врелигиозных вопросах.
        - Так ты сбежал издома?- уточнил он свою догадку.- Нозачем? Ты хочешь поступить впротестантский монастырь?
        - Упротестантов нет монастырей,- засмеялся Альберт.- Втом-то идело. Никаких монастырей, никаких икон, статуй ипрочего, что затмевает людям глаза инепозволяет видеть Бога.
        - Ичтоже?
        Теперьуж Франц точно ничего непонимал.
        - Любить Бога,- пояснил Альберт,- значит действовать вЕго интересах. Если ты любишь Бога- мало сидеть замонастырскими стенами ипеть «Аве, Мария». Задело Бога нужно сражаться!
        Ну, это Франц как раз хорошо понимал. Всякий рыцарь сражается задело Бога. Разве незадело Бога сражались крестоносцы вСвятой земле? Разве незадело Бога сражаются рыцари посей день сневерными? Вэтом утверждении Франц сразу понял брата.
        - Икак ты собираешься сражаться?- недоверчиво спросил он брата. Франц все еще немог отделаться отпривычного представления обАльберте как очеловеке, предназначенном для духовных дел…
        - Яотправляюсь вместе стобой,- торжественно сообщил Альберт.- Вот зачем ятебя догонял. Утебя есть деньги, есть лошадь, ауменя ничего этого нет, ведь мне пришлось бежать издома без всего необходимого. Один янедоберусь.
        - Но куда ты направляешься?- все еще непонимал Франц, хотя главное уже понял: всем, что он взял вдорогу, теперь придется делиться сбратом. Ахватитли надвоих?
        - Какая разница?- усмехнулся Альберт, откинувшись навысокую спинку деревянного стула иотхлебывая темное пиво, только что услужливо принесенное слугой:
        - Ты ведь едешь вЛюбек? Ну, вот ихорошо. Любек- большой порт иничем нехуже любого другого места. Аневерных нанаш век хватит, так что найдем, куда наняться воевать сними.
        Франц хотел было сказать, что война сневерными неслишком его привлекает. Нет, нето чтобы он нехотел сразиться смусульманами, разуж так повелось извека ввек повсей Европе- затачивать острые мечи обисламские шеи. Почему нет? Нокуда больше Франца привлекала перспектива оказаться вНовой Индии заокеаном итам разбогатеть. Лишьбы застать впорту Любек испанский корабль, накотором можно добраться взаманчивый Новый Свет…
        Поскольку отделаться отАльберта неудалось, братья дальше двинулись вместе. Правда, уже вТраунройте пришлось продать набазаре Альфу. Без денег нечего было идумать отом, чтобы добраться вдвоем доЛюбека- дорога обещала быть долгой.
        Продавать такую отличную икрасивую лошадь было безумно жалко- дослез. Когда братья вышли вутренний час набазарную площадь Траунройта, Франц так судорожно цеплялся рукой заповодок Альфы, что Альберт поднял его насмех.
        - Решил стать рыцарем,- сказал он.- Асам чуть неплачешь при расставании скобылой. Такиели испытания предстоит тебе перенести стойко и мужественно? Не-ет, мой друг, ты еще вспомнишь, как плакал при расставании скакой-то лошадью.
        Продавать Альфу нехотелось еще ипотой причине, что дворянину положено наниматься наслужбу ссобственным конем: вэтом его отличие отпростолюдина. Пусть ты молодой, пусть небогатый, пусть ты нанимаешься напростую службу, ноесли ты насвоем коне, тоты баронский сын ипретендуешь название рыцаря. Аесли ты пришел пешком, тоисмотреть натебя будут, как насына ремесленника или крестьянина, будь утебя хоть ворох дворянских грамот запазухой.
        Утешало лишь то, что вЛюбеке все равно предстояло продать лошадь: негрузитьже Альфу накорабль, идущий вИндию…
        Целый час братья торговались севреем, покупавшим их лошадь. Еврей все время снижал цену, находя убедной красавицы Альфы все новые иновые недостатки. Он привередничал, кривлялся, повременам вообще начиная нести всякий вздор.
        - Откуда язнаю, где вы взяли эту лошадь, молодые господа,- говорил он.- Может быть, она неваша? Или нет? Аоткуда она увас?
        Внизко надвинутой налоб меховой ермолке он ходил вокруг Альфы, поминутно сплевывая сквозь редкие зубы, икосился желтыми глазами набратьев.
        - Авот копыто плохо подковано,- говорил он, тыча заскорузлым пальцем вотличную новенькую подкову.- Авот, смотрите, подпалина набрюхе. Да она больная увас, ваша кобылка-то…
        Напрасно Альберт пытался покрикивать наеврея- тот ничего небоялся. Он клялся, божился, что дает единственно возможную, самую высокую цену затакую плохую лошадь, алицо его при этом оставалось высокомерно-глумливым. Он словно нинамиг несомневался всвоем превосходстве над этими двумя баронскими сыновьями.
        Вобщем-то, еврей был совершенно прав: он знал, что сможет обдурить этих дворянских недорослей, иунего это получилось. Торгуя всю жизнь ивсю жизнь ведя себя нечестно, Хацкель готов был торговаться хоть доутра. Оскорбления нанего недействовали, ругань посвоему адресу он просто неслушал- просто стоял насвоем ирассчитывал, как всегда, взять измором. Так унего ивышло: когда солнце уже стояло взените истановилось жарко, акрики ифиглярство еврея окончательно надоели, братья согласились напредложенную им цену.
        Пряча деньги вмешочек напоясе, Франц стоской смотрел вслед Альфе, которую уводил срынка проклятый торговец. Деньги какбы невзначай хотел взять себе Альберт. Видимо, так он представлял себе роль старшего брата, ноФранц вовремя спохватился- лошадь-то ведь была подарена отцом ему…
        Спустя несколько дней братья чуть было нелишились всех денег, которые уних были. Случись это- ибылабы настоящая катастрофа.
        После Траунройта они вышли наоживленную дорогу, покоторой ехало много повозок, всадников, ишли люди- такиеже путники, как они сами. Эта артерия связывала юг исевер германских земель, так что братья поначалу даже оробели, увидев, сколь оживленна будет их дорога. Повозки икареты, едущие вобе стороны, встречались едвали некаждый час, авсадники ипешие путешественники- итого чаще. Эта дорога сохранилась еще сримских времен идосих пор называласьVia Regia- Королевская дорога.
        Баварский лес сменился полями, поля- рощами, адорога все вилась ивилась отгородка кгородку- насевер, через княжества, герцогства имаркграфства. Необремененные большой поклажей, братья проходили засветовой день большие расстояния, останавливаясь наночлег снаступлением темноты. Гостиницы ипостоялые дворы вгородках они почти неиспользовали из-за дороговизны, так что чаще всего приходилось проситься наночлег вкрестьянских домиках или даже влесу, соорудив наскоро шалаш. Поначалу иэто было возможно из-за теплой погоды, которая еще упорно держалась всентябре иоктябре.
        Однако двигались братья хоть медленно, новсеже насевер, иосень все больше вступала всвои права. Однажды, проснувшись утром вшалаше, путешественники обнаружили, что листья веток осины, использованной ими для ночного укрытия, покрылись инеем исделались ломкими, хрустящими. Приближались серьезные заморозки, следовало двигаться быстрее.
        Деньги, вырученные отпродажи Альфы, стали уходить- теперь уже нужно было ночевать втрактирах инапостоялых дворах. Аэти злополучные ночевки сделались для Франца настоящим испытанием. Стоило братьям войти втрактир, облюбованный наночь, как Альберт, едва утолив голод иотдохнув сдороги, начинал присматриваться кдевицам легкого поведения. Вкаждом трактире или постоялом дворе девиц этих было навалом- налюбой вкус икошелек. Именно так: налюбой кошелек, кроме тощего, конечно.
        АуАльберта небыло вовсе никакого кошелька. Зато кошелек имелся уФранца, ипоэтому Альберт изводил младшего брата просьбами оденьгах. Он неотставал, рассказывая Францу отом, какие терпит муки без женского общества.
        - Ты моложе меня, еще совсем сосунок,- говорил он раздраженно.- Утебя никогда небыло женщин, ипоэтому ты просто непонимаешь- для настоящего взрослого мужчины невыносимо половое воздержание. Понимаешь, что ятебе говорю? Укого хочешь спроси, тебе всякий скажет, что если ты уже попробовал женщину, тотеперь навсю жизнь для тебя немыслимо неудовлетворять свою страсть сженщиной регулярно.
        После уговоров Альберт распалялся еще больше истановился невыносим. Для Франца это были самые тяжелые минуты вих совместном путешествии. Неудобно было отказывать брату. Неудобно было оставаться глухим кего мольбам. Ноидавать деньги надевок Франц немог- он твердо знал, что их бюджет этого невыдержит. Если тратить деньги наразврат, им попросту нехватит средств доконца путешествия.
        Францу казалось странным, что Альберт этого непонимал. Казалосьбы, это так просто- элементарная арифметика. Нельзяже становиться настолько животным, чтобы забыть оздравом смысле.
        Аодин раз братья сильно поссорились. Это произошло ночью, когда они уже улеглись спать впредоставленной им комнатушке под крышей постоялого двора вМагдебурге. Спали братья водной кровати, как было принято, ивдруг, проснувшись, Франц обнаружил, что Альберта нет рядом.
        Может быть, спустился водвор понужде?
        Поворочавшись несколько минут, Франц забеспокоился. Содвора доносились крики подвыпивших гостей, смех ивизгливые голоса гулящих девок. Что там происходит? Где Альберт?
        Первым делом Франц проверил кошелек сденьгами иудостоверился втом, что он наместе- под подушкой.
        Встал, надел сапоги нанатруженные днями ходьбы ноги. Вышел, спустился поскрипучей лестнице вниз ипринялся искать брата.
        Вбольшом зале еще продолжалась пьянка, хотя задлинными столами осталось лишь несколько наиболее крепких выпивох. Внезапно откуда-то сбоку отзастывшего иприслушивавшегося Франца раздались некие звуки. Насторожившись, он понял, что звуки доносятся изчулана, куда вела расположенная под лестницей дверь.
        Крадучись, шаг зашагом, чтобы незаскрипели половицы, юноша приблизился кчулану ираспахнул дверь. О,он несомневался втом, что сейчас предстанет перед его взором! Видеть такое ему приходилось нераз- вродном замке слуги тоже небыли слишком строгих нравов. Лишняя кружка пива или вина, исприслуги слетали вся набожность ивнешнее благочестие: опьяневшие служанки стреляли глазами вконюхов, сторож иистопник хватали закрепкие задницы поварих исудомоек, ипод вечер вкаждом темном углу можно было обнаружить стонущие отутоляемой страсти пары. Старый барон ругался ибил заэто прислугу чем попадется под руку, ночеловеческую природу непеределаешь. Ее можно лишь умерять строгостью идисциплиной.
        Но товедь глупые слуги! Асейчас Франц, открыв дверь, увидел вколеблющемся свете свечного огарка голую белокожую задницу дворянина! Эта задница ритмично поднималась иопускалась между двух широко раскинутых женских ног…
        Как Франц иожидал, белокожая задница, поросшая редкими рыжеватыми волосками, была ему очень хорошо знакома.
        Спустив штаны доколен, Альберт вовсю пользовал трактирную служанку, обслуживавшую их вечером- здоровенную волоокую девицу скрутой грудью инеобъятных размеров ягодицами.
        Девушка носила позалу глиняные кружки спивом, ипри каждом шаге ее ягодицы призывно колыхались под чуточку тесным для ее фигуры полосатым платьем. Длинные светлые волосы ее были собраны кверху вбольшой пучок намакушке.
        Сейчас волосы девушки были распущены ирассыпались помешкам суглем, накоторых парочка устроилась. Повсему заметно было, что оба получают удовольствие отсвоего занятия. Альберт деловито сопел идвигался ритмично, алежавшая под ним трактирная служанка стольже ритмично ахала отнаслаждения ипыталась обхватить спину мужчины ногами, вжать его всебя посильнее.
        Услышав звук открываемой двери, Альберт резко обернулся, иего помутневший взгляд встретился свозмущенным взглядом брата.
        - Вот ты где!- только исумел выдавить изсебя Франц.
        - Долженже ябыл попробовать эту девку,- осклабившись, сказал Альберт, снеохотой выходя излона служанки. Все равно он уже понял, что продолжить столь удачно начатое младший брат непозволит.- Вечно ты являешься невовремя,- добавил Альберт, завязывая тесемку штанов.- Только начал, аты тут как тут…
        Девица села намешках суглем иоправила длинную юбку, прикрыв голые ноги. Она выглядела недовольной. Ее распаренное лицо скрасными пятнами возбуждения было хмурым.
        - Агдеже подарок?- мрачно поинтересовалась она, небрежно скручивая волосы впучок.- Ты обещал подарок. Яневиновата, что твой брат непозволяет тебе развлекаться сженщинами.
        Она противно хихикнула, хотя ее раздражение можно было понять.
        Уже успевший подняться наноги иприведший себя вотносительный порядок, Альберт хмуро огрызнулся:
        - Нет уменя никакого подарка для тебя.
        - Как нет?- опешила девица, явно неожидавшая такой наглости.- Да онже утебя вкармане! Ты мне сам показывал краешек, когда уговаривал.
        - Это ятебя уговаривал?- возмутился баварский дворянин.- Да ты рехнулась, ей-богу! Зачем мне тебя уговаривать, когда ты мне весь вечер глазки строила? Анасчет подарка ятебя обманул, нет уменя ничего.
        Девица уже готова была вскочить ивцепиться вволосы обидчику, новситуацию вмешался Франц. Ему вдруг стало любопытно, что заподарок насамом деле посулил брат этой девушке.
        - Что там утебя?- запальчиво сказал он.- Ну-ка, покажи! Аговорил, что ссобой ничего невзял издома!
        Водно мгновение он выхватил изкармана Альберта неслишком глубоко запрятанный туда синий шелковый нашейный платок. Что это? Откуда?
        А,вот ивышитая наплатке монограмма. Наверняка ее вышивали тонкие руки какой-нибудь благородной барышни. Ночто это?
        - Да это ведь герб баронов Тиглиц!- изумленно воскликнул Франц, окончательно развернув богато украшенный вышивкой платок.- Откуда он утебя?
        Авсердце внезапно закралась ужасная мысль: неужели этот платок, вышитый прекрасной Фридегунд, она сама иподарила брату? Неужели Фридегунд тайно влюблена вАльберта? Вэтого похотливого мерзавца?
        Она сидела уокна всвоем замке нагоре истарательно, слюбовью инежным чувством вышивала этот платок иподарила его Альберту. Ачтоже он? Эта бесчувственная скотина готова была подарить такое сокровище первой попавшейся трактирной девке заминутное удовольствие вчулане намешках суглем!
        Сердце Франца готово было разорваться отразочарования вжизни. Молча, неглядя друг надруга, братья поднялись навторой этаж всвою комнату. Впрочем, Альберт оказался несовсемуж конченым человеком, потому что стоило им запереть дверь иостаться наедине, как он, потупив голову исопя, сказал:
        - Слушай, брат! Конечно, янегодяй, новедь только вожделение движет моими поступками, иты должен простить меня. Аплаток этот Фридегунд попросила меня передать тебе. Она как-то догадалась отом, что яскоро увижусь стобой и…
        Альберт рассчитал все правильно. Конечно, услышав такое, младший брат обиделся нанего еще сильнее, но,сдругой стороны, известие отом, что прекрасная Фридегунд послала ему платок и, таким образом, сделала ему благородный намек насвое расположение, потрясло юношу. Теперь он, как настоящий герой рыцарских романов истаринных песен, может идти сражаться навойну, имея наруке повязанный шарф отдамы своего сердца!

* * *
        Чем ближе ксеверу, тем становилось неспокойнее набольшой дороге. Совсем не случайно братьев задержали вЛейпциге идоставили надопрос кратману- вземлях севернее города частенько шалили банды разбойников.
        Ратман тогда отпустил их: Альберт иФранц показались ему неопасными. Ратман поверил их рассказу отом, куда изачем они направляются изродных мест.
        КФранцу вообще немогло быть никаких претензий: он предъявил выправленные бумаги отом, что он- дворянский сын, идущий наниматься навоенную службу. Чтоже касается Альберта, топозакону ратман должен был задержать его иотправить домой. Нобольноуж ратмана позабавила история отом, как Альберт незахотел стать монахом ибежал издома.
        Религиозные войны кэтому времени уже закончились, ивсе германские государства так или иначе присоединились кобщему соглашению овзаимном непреследовании католиков ипротестантов. Ушли впрошлое времена, когда вЛейпциге могли спокойно убить забредшего сюда католика, авБаварии- отправить накостер еретика-протестанта. Народы германских государств уже успели устать отвзаимного озлобления нарелигиозной почве. Ивсеже старинные предрассудки продолжали владеть умами.
        Альберт- бежавший издома кандидат вмонахи, вызывал впротестантском Лейпциге покровительственный смех идаже симпатию.
        - Ага, незахотел стать папистом, сынок?- засмеялся ратман, услышав правдивую историю Альберта.- Утебя открылись глаза, иты увидел истину?
        Альберт навсякий случай кивнул иотвел глаза. Франц, стоявший рядом, прекрасно понимал, что причина смелого поступка брата кроется совсем неврелигиозных догматах. Вовсе неиз-за поклонения Деве Марии, неиз-за догмата опредопределении Альберт решил круто изменить свою жизнь.
        - Аты,- ратман обратился кФранцу.- Ты тоже хочешь перейти вевангельскую веру? Знать, вам обоим сильно опротивели римские уловки…
        - Яеще нерешил твердо,- сказал Франц, переминаясь сноги наногу.- Номонахом тоже быть нехочу.
        - Ну, насколько японимаю, тебя-то вмонахи никто постригать несобирался,- заметил добродушно ратман.- Утебя впереди воинские подвиги, так ведь? Иутебя, наверное, тоже.- Он взглянул наАльберта.- Раз ты решил стать воином ипредпочел меч иружье католическим побрякушкам, которыми они заманивают глупых женщин илегковерных мужчин. Акуда вы направляетесь? Где хотите наняться наслужбу?
        Это было начало уже куда более доброжелательного разговора, ибратья окончательно успокоились. Хорошо, что их задержали впротестантском государстве. Вкатолическом поступок Альберта мог вызвать возмущение.
        Ратман даже предложил братьям подумать отом, чтобы вступить вармию герцога Саксонского, ноАльберт сФранцем торопливо отказались. Недля того они двинулись встоль дальний путь, чтобы осесть сравнительно неподалеку отродного дома. Да икакую воинскую славу можно приобрести наслужбе вСаксонии? Тут иврагов-то серьезных почитай что нет…
        Впрочем, вэтом вопросе ратман, вспомнив собственную юность, был готов их понять.
        - Конечно,- вздохнул он, почесав под роскошным камзолом впалую грудь.- Что иговорить, унас тут особенно нечем отличиться. Вы ведь хотите воевать смусульманами, верно? Отсюда доних, правду сказать, далековато…
        Насчет расстояния братья исами все прекрасно понимали. Выйдя изЛейпцига, они ускорили шаг.Впереди оставалось еще много дней пути.
        Вдуше Франц несколько раз сраздражением думал обрате. Вот ведь навязался кнему нашею этот Альберт! Велено ему было готовиться кдуховной карьере- вот иготовилсябы. Зачем тогда вуниверситете просиживал штаны? Шелбы себе вмонахи, сталбы епископом, вот ихорошо. АФранцабы оставил впокое.
        Ведь из-за Альберта пришлось всамом начале пути продать лошадь, да еще какую отличную- Альфу, которую даже скуповатый отец непожалел.
        Будь Франц налошади, онбы уже давно достиг Любека.
        Атак что? Обувь отдолгой дороги почти сносилась. Никакие сапоги невыдержат сотни миль[1 - Так называемая саксонская миля- принятая всредневековых германских землях мера длины, равная примерно 9километрам.] пешего пути. Можно былобы занебольшие деньги ехать спопутными телегами набольшой дороге, какой былаVia Regia- Королевская дорога, покоторой шли братья, всегда найдется попутный транспорт. Ноэтого никак нельзя: дворянин неможет ехать вкрестьянской телеге. Пусть даже никто этого неувидит иникому нерасскажет- ты сам будешь всю жизнь помнить отом, что однажды проехался вкрестьянской телеге ипоэтому, конечноже, неимеешь права нарыцарское достоинство…
        - Лучшебы мы ссамого начала пошли наюг,- как-то всердцах сказал Франц брату.- Все-таки там дорога хоть через горы, нозато короче. Атеперь мы дозимы недоберемся доЛюбека- уж больно далеко.
        - Язнал, что ты пойдешь насевер,- усмехнулся Альберт.- Потому иприсоединился ктебе. Анаюге мне делать нечего.
        Это было верно: беглый монах невызвалбы вюжных странах среди католиков такой симпатии, как вызвал упротестанта-ратмана вЛейпциге. Уже витальянских землях, узнав отом, кто такой Альберт, его, скорее всего, принялибы заеретика-протестанта, ипоследствия могли стать неожиданными инеприятными.
        «Ну ичто?- сраздражением хотел сказать вответ Франц брату.- Это твои проблемы. Небегалбы отдуховной карьеры, тебе предназначенной, инезналбы проблем. Имнебы непришлось возиться стобой…»
        Ксчастью, он сдержался, хоть иизпоследних сил. Аспустя несколько дней ему стало безумно стыдно засвои злые мысли.

* * *
        Едва миновали шумный ивеличественный Магдебург, украшенный готическими шпилями, как братья угодили вразбойничью засаду.
        Такие вещи всегда происходят внезапно инеожиданно. Навсех постоялых дворах ксеверу отЛейпцига Франца иАльберта предупреждали отом, что наVia Regia неспокойно. Отряды стражников снашитыми наодежду гербами саксонского герцога тоидело попадались навстречу. Взгляды солдат были подозрительными, аих командиры придирчиво расспрашивали обоих путников отом, кто они такие. Нобратьев спасала грамотная речь идворянские манеры- разбойники были изкрестьян, их иискали. Ктомуже сильный баварский акцент выдавал, что путники явно неместные, идут издалека.
        - Куда идете?
        - Сражаться стурками.
        - Но туркиже наюге. Вам вдругую сторону.
        - На юге высокие горы, нам непройти. Идем вЛюбек, чтобы сесть накорабль.
        Обычно этого объяснения бывало достаточно.
        Несколько раз вгородках попути братья видели повешенных наплощадях разбойников. Были это действительно разбойники или просто бродяги, пойманные стражей, неизвестно. Окоченевшие полураздетые трупы качались наосеннем ветру.
        Висели такиеже трупы ивМагдебурге нарыночной площади, что встороне отторговых рядов. Но, видимо, невсе разбойники попались вруки правосудия.
        Едва братья вышли изМагдебурга через северные ворота, как обратили внимание нато, что заними следует крытая повозка содиноко сидящим накозлах кучером. Как нибыстро шли братья, всеже конному экипажу следовалобы их обогнать, ноповозка упорно следовала заними шагов насто позади.
        Несколько раз Франц сАльбертом оглядывались ирассматривали экипаж, но,кроме морщинистого лица возницы, закутанного вплащ инадвинувшего налоб шляпу, ничего невидели.
        Солнце встало взените, затем медленно поползло кзападу. Широкие поля, окружавшие Магдебург, постепенно стали перемежаться перелесками, пока дорогу собеих сторон необступил густой лес.
        - Может быть, остановим эту телегу испросим увозницы, какого хрена он едет прямо занами инеобгоняет?- предложил Альберт, который нервничал, казалось, еще сильнее, чем Франц.- Меня раздражает, что эта колымага тащится сзади, будто преследует.
        - Не стоит,- ответил младший брат, снова нервно озираясь.- Мужик может подумать, будто мы его боимся. Амы ведь небоимся его.
        - Конечно, мы небоимся мужика вколымаге,- согласился Альберт.- Авот как насчет разбойников? Тех самых разбойников, окоторых все вокруг говорят?
        - Разбойников мы тоже небоимся,- заверил его исебя Франц, машинально проверяя, наместели заброшенная заспину сабля.- Ктомуже врядли разбойники нападают среди дня. Наверное, они нападают ночью.
        - Аты что, собираешься проверить это?- стревогой возразил Альберт.
        Но закончить этот разговор они неуспели. Внезапно сзади раздался пронзительный свист. Это возница экипажа, привстав накозлах изасунув пальцы врот, подал сигнал.
        От неожиданного свиста вспорхнула светки стая птичек, аиз-за поворота дороги, из-за деревьев вышли три человека. Вруках удвоих были топоры сдлинными рукоятками, аодин держал крестьянские вилы. Все трое были одеты просто- вдлинные рубахи изнекрашеной холстины имеховые безрукавки, сшитые изовчины. Наголовах уних были черные шляпы, из-под полей которых недобрым блеском сверкали глаза, угрожающе устремленные напутников.
        Втом, что это были разбойники, сомнений неоставалось. Они встали плечом кплечу, широко расставив ноги вкрестьянских сапогах изяловичины иперегородив дорогу.
        Вэтот момент возница сзади, прекратив свистеть, хлестнул лошадей, иэкипаж, скрипя игрохоча колесами, рванулся вперед. Стало совершенно ясно, что братья попали взаранее приготовленную засаду, вкоторой было учтено все, вплоть допсихологического фактора. События стали развиваться стремительно инепредсказуемо.
        Если сзади сейчас набратьев налетит экипаж, сомнет лошадьми, бросит наземлю, тодальше сними будет справиться совсем легко.
        «Вот оно как,- мелькнуло вголове уФранца.- Вот, оказывается, как это бывает!»
        Сколько раз приходилось ему слышать онападениях разбойников набольшой дороге! Сколько раз, слыша отом, как убивают играбят путников, Франц думал отом, что снастоящими рыцарями такого случиться неможет. Что, попади он втакую ситуацию- иуж он-то задаст жару какому-то мужичью…
        Ну, вот это ислучилось сним. Пустынная дорога, кругом лес, трое разбойников спростым, ногрозным оружием, да еще сзади натебя несется экипаж, вкотором могут оказаться еще трое такихже. Чтож, юный Франц фон Хузен- сейчас самое время показать себя!
        Братья успели отпрыгнуть всторону, наобочину дороги, иразогнавшаяся повозка резко остановилась рядом сними. Возница остался наместе, лошади, встревоженные внезапным рывком, хрипели.
        Дверца экипажа открылась, иперед путниками оказались еще двое молодых мужчин, вооруженных саблями. Выпрыгнув надорогу, они, уже нетаясь, бросились наюношей.
        Братья одновременно оценили обстановку ипоняли, что главное- прикрыть спину. Сражаться лицом клицу спротивником- это нестрашно, ноесли зайдут вспину, дело кончится плохо.
        Скрестились сабли, зазвенела сталь. Франц иАльберт сражались, стоя спиной клесу, больше напоминавшему бурелом, ипротивников перед ними было двое. Крепкие мужчины яростно размахивали оружием инаступали, новидно было- владеют саблями они неслишком хорошо. Теперь оставалось тянуть время, прощупывать вбою их слабые места иследить боковым зрением затроицей стопором ивилами…
        Но нетут-то было: спокойного боя неполучилось. Видимо, разбойники понимали, что вчестной схватке им непобедить, ипоэтому решили взять числом. Пока Франц сАльбертом скрещивали сабли сосвоими противниками, выскочившими изкареты, трое других стали заходить сзади. Продираясь через бурелом вблизи дороги, один изних, вооруженный вилами, наконец выбрался излеса, иострие вил ткнулось Францу прямо под лопатку.
        Видимо, нападавший поспешил нанести удар, иему нехватило размаха, так что Франц лишь ощутил, как острия прокололи одежду икоснулись спины. Он рванулся вперед, чуть было при этом неналетев навыставленную саблю своего противника.
        Одновременно топор другого разбойника угрожающе взлетел над головой стоящего кнему спиной Альберта…
        Братьям пришлось изменить тактику: они встали спиной кспине. При этом Альберт сражался свооруженными саблями мужчинами, аФранцу достались трое свилами итопором.
        Здесь уже немогло быть правильного боя- слишком разным оружием были вооружены стороны. Для начала Франц решил вывести изстроя того, что свилами- они казались ему наиболее опасными. Насаженный надлинную деревянную ручку трезубец вот-вот готов был вонзиться ему вживот. Нападающий тыкал вилами прямо воФранца, стараясь попасть ниже груди. Авживот ведь бывают самые болезненные иопасные раны…
        Деревянная ручка вил подвела разбойника: изловчившись, Франц изо всей силы рубанул саблей повилам, иручка треснула. Трезубец отлетел всторону, иоставшийся безоружным разбойник бросился бежать.
        Издав победный крик, Франц обратился коставшимся парням стопорами. Здесь действовать было уже проще. Топор хоть инадлинной рукоятке, новсе равно сабля длиннее, а, кроме того, тяжелым топором действовать несподручно.
        Куда опаснее было положение Альберта- перед ним как-никак оказалось двое действительно вооруженных людей. Альберт дрался лихо, хотя солнце нещадно било вглаза исмотреть было трудно.
        Братья стояли, прижавшись спинами друг кдругу, иукаждого крутилась вмозгу одна итаже отчаянная мысль: ачто, если брата сейчас ранят ион упадет? Тогда сразуже конец имне- спина останется открытой, чем сразу ивоспользуются. Драться водиночку счетырьмя людьми физически невозможно…
        Но недаром баронских сыновей сдетства учили обращаться схолодным оружием. Недаром жестокий учитель бил палкой порукам, выбивая детские шпажки изих слабых ручонок, абессердечный отец смеялся, глядя наэто.
        - Дворянин должен владеть саблей!- Эти слова были непустым звуком, иони оказались спасительными ивэтом случае.
        Братья уже успели устать. Солнце палило нещадно ибило вглаза, четверо разбойников наседали, подбадривая себя зловещими криками, исилы уходили. Нонаступил миг, ипочти одновременно Франц достал саблей голову одного измужланов, ион выронил топор, аАльберт выбил саблю изрук противника инанес ему тяжелый рубящий удар победру.
        Это решило дело. Оставшиеся невредимыми двое нападавших развернулись ибросились наутек. Сражаться двое надвое они были несогласны. Догонять бегущих братья нестали- они утомились, были напуганы ипоэтому остались наместе. Перед ними было двое поверженных бандитов: один сраной бедра, авторой сзалитым кровью лицом- сабля Франца сильно ободрала ему кожу сголовы, как будто сняла скальп…
        По всей видимости, оба немогли ходить.
        - Что станем делать?- тяжело дыша, спросил Альберт.- Бросим их тут? Или добьем?
        - Разве можно добивать врага?- удивился Франц. Мысль брата даже показалась ему дикой, ноАльберт тутже пояснил:
        - Ониже невраги, аразбойники сбольшой дороги. Если мы их добьем, двумя разбойниками насвете станет меньше, икто-то сохранит свою жизнь.
        Слова брата показались Францу справедливыми. Вконце концов, какого черта? Еслибы они сАльбертом оказались нетакими ловкими ихорошо обученными владеть саблей, тоэти бандиты, незадумываясь, убилибы их. Разве это воины? Разве был бой?
        Нет, все было иначе: пятеро негодяев напали надвух путников. Ито, что между ними произошло наэтой дороге,- несражение. Просто два баварских дворянина как следует проучили группу мерзавцев. Добить этих двоих сейчас- будет благодеянием для человечества.
        - Ну-у,- пробормотал Франц.- Акто будет добивать? Мне что-то неохота…
        - Если просто оставить их тут, они могут спастись,- задумчиво сказал Альберт.- Тогда они снова будут разбойничать. Незабывай, что, еслибы ты оказался здесь один, тебебы отних плохо пришлось.
        Эти слова показались Францу уколом состороны старшего брата.
        - Еслибы яоказался здесь один,- ответил он,- тоехалбы налошади. Анаконных редко нападают.
        Альберт надулся, ноФранц хлопнул его поспине исказал:
        - Да ладно тебе. Необижайся. Насамом деле ядоволен, что мы теперь вместе. Хоть ты эгоист ивдобавок похотлив, как мартовский кот, всеже стобой нетак скучно пускаться впутешествие.
        Дискуссия отом, что делать сранеными преступниками, закончилась ничем. Послышался топот копыт, ивскоре из-за поворота показалась группа всадников назаморенных лошадях. Это были городские стражники, патрулировавшие дорогу поприказу князя. Командовал ими грузный мужчина лет сорока срешительными манерами иострым взглядом. Он сразу оценил обстановку, едва увидел всю картину.
        - Кто такие?- грозно спросил он убратьев, когда его люди окружили место происшествия.
        Братья принялись рассказывать опроизошедшем, ноибез всяких слов картина была ясна опытному взгляду командира стражников.
        - Знаю яих,- кивнул он всторону лежащих наземле окровавленных разбойников.- Давно поним виселица плачет. Опасные негодяи, между прочим. Даже странно, что два молодых господина сумели отбиться вдвоем отпятерых. Неувсех это получается…
        Командир повнимательнее посмотрел наФранца сАльбертом ивдруг сказал:
        - Зря вы так далеко идете. Что вам искать заморями? Моглибы поступить вкняжескую стражу. Вы- дворяне, ябы представил вас князю, идело сконцом. Аплатит наш князь стражникам очень хорошо.
        Видимо, накомандира произвело впечатление то, как ловко отбились они отпяти преступников.
        Но нет, отхорошего предложения пришлось сблагодарностью отказаться. Молодые дворяне должны сражаться навойне, анеловить разбойников полесам ибольшим дорогам. Натакой службе рыцарского титула незаслужишь.
        Да илошади устражников выглядели какими-то худыми иободранными, что наводило намысль отом, что нетакуж щедр здешний князь, как обэтом только что говорилось…
        - Зря,- посетовал командир, сразу поскучнев.- Мне храбрые люди оченьбы пригодились.
        Потом он вздохнул и, указав своим солдатам надвух раненых разбойников, решительно приказал:
        - Повесить.
        Разбой вкняжестве достиг небывалого размаха. Обедневшие крестьяне ипросто те, кто нежелал ничего делать, брали вруки вилы, топоры иколья ивыходили набольшую дорогу. Проезжающие иместные жители, доведенные всем этим доотчаяния, нераз жаловались князю напроисходящее, так что правителю это вконце концов надоело. Он разослал повсем дорогам группы своих стражников спростым иясным приказом: ловить бандитов иотнюдь нетратить время нато, чтобы доставлять их ксудье, аказнить немедленно, наместе преступления.
        Глядеть наказнь братья нестали- неих это дело. Пусть городские стражники исполняют свой долг, абудущие рыцари пойдут своей дорогой.
        Франц подумал отом, что, как никрути, аименно присутствие брата спасло ему жизнь. Еслибы он ехал водиночку, пусть даже налошади, встреча с разбойниками могла закончиться трагически для него.
        Ктомуже гнев наАльберта уже давно прошел. Пусть брат слишком похотлив ислишком любит выпить пива впридорожных харчевнях, новедь он все-таки передал Францу платок отпрекрасной Фридегунд. Правда, чуть было неподарил его девке втрактире запять минут любви вугольной кладовой. Но, может быть, Альберт необманывает, когда уверяет, что просто показал девке платок иобманул ее таким образом, анасамом деле вовсе несобирался вручать ей платок? Чтож, все может быть…
        Франц воспользовался этим воспоминанием, чтобы увлечь себя мыслями освоей возлюбленной. Да-да, именно этим словом он сам ссобой называл прелестную дочь фон Тиглица. Атеперь, получив переданный ею платок, он почувствовал, что ивпрямь имеет наэто некоторое право…
        Когда братья пересекли границу Гольштейн-Готторпского герцогства идорога потянулась вдоль живописных берегов реки Траве, стало понятно- Любек уже близко.
        Теперь цель долгого путешествия была уже совсем рядом, и казалось, что все приключения итрудности позади. Оставалось лишь найти испанский корабль исесть нанего, чтобы отправиться вНовый Свет зазолотом иславой.
        Миновав деревни наберегу Траве, Франц сАльбертом поднялись нахолм, иперед ними открылся вид нагород ипорт Любек. Сомнений втом, что это именно Любек, небыло никаких- город, окруженный крепостными стенами сбашнями, смногочисленными шпилями соборов внутри, выглядел большим изначительным. Как-никак это был вольный город, крупнейший порт, уважаемый член торгового Ганзейского союза.
        Миновав массивные Гольштейнские ворота, братья двинулись поузкой идлинной улице всторону Ратушной площади. Людей здесь было много- пеших, налошадях ивэкипажах. Аеще больше было тяжелых груженных товаром повозок, тянувшихся изпорта инаправлявшихся вовсе концы германских земель.
        - Нужно найти постоялый двор,- сказал Альберт.- Переночуем, асутра отправимся впорт. Кстати, нужно отметить наше прибытие. Долгоже мы сюда добирались. Надеюсь,уж сегодня-то ты небудешь жадничать, братец, имы погуляем наславу.
        Но теперь для Франца настала минута торжества. Он заранее предполагал, что неугомонный Альберт поприбытии вЛюбек сразу заведет разговоры оразвлечениях, опиве ипортовых девках. Наэтот случай уФранца был приготовлен для брата сюрприз.
        - Нам ненужно останавливаться напостоялом дворе итратить деньги,- спокойно заметил он.- Денег унас очень мало, имы будем вести себя скромно.
        - Ха, агдеже ты собираешься ночевать?- воскликнул Альберт, уже чувствуя подвох.
        Итут Франц достал изсвоего мешка споклажей аккуратно свернутое трубочкой письмо, которое дал ему Михаэль перед самым отъездом.
        - Яобещал помочь тебе,- торжественно заявил старший брат.- Ивот, держу свое слово. Передай письмо моему товарищу вЛюбеке. Можешь обратиться кнему запомощью, он меня хорошо помнит. Запомни, его зовут Адольф Арценгрубер. Ну, издоровоже мы проводили сним время вуниверситете…
        Глаза Михаэля при сладких иозорных воспоминаниях даже подернулись пеленой сентиментальности. Ах, юность, юность… Теперь-то Михаэлю уже двадцать четыре, молодость прошла, ипора готовиться стать хозяином поместья.
        Остановиться наночлег вчастном доме- это совсем нето, что втрактире, так что Альберт был сильно раздосадован. Там врядли удастся крепко выпить, ауж ошлюхах нечего имечтать. Когдаже выяснилось, что дом нотариуса Арценгрубера расположен насамой окраине города, вдальнем отпорта конце, Альберт совсем загрустил. Он раздраженно тащился позади Франца ипыхтел.
        Впостроенном изкрасного кирпича двухэтажном доме нотариуса Арценгрубера братьев приняли хорошо. Адольф оказался симпатичным человеком исразрешения своего дяди- хозяина дома, выделил им маленькую комнатку навтором этаже, под самой крышей.
        - Отдыхайте пока что,- сказал он, указывая намассивную кровать, занимавшую почти все пространство комнатки.- Акужину вас позовет прислуга.
        После долгого дня пешего пути братья повалились накровать прямо водежде, нераздеваясь. Правда, вскоре раздеться всеже пришлось, потому что появилась золотушная девица впростеньком платье служанки ипринесла медный таз сводой, акнему- вкоробочке золу изпечки.
        По очереди братья натерлись золой, азатем, брызгая насебя ладонями, обмыли тела почастям. Чище всего можно вымыться вречке или возере- там, где много воды. Носейчас почти зима, издесь, насевере, это чувствуется- вводу несунешься. Правда, ивБаварии декабрь- совсем невремя для купаний…
        Аводном тазу особенно невымоешься, да еще вдвоем. Вконце концов, после уговоров девица согласилась принести еще один тазик, ноион, конечно, дела нерешил. Авмытье чувствовалась острая необходимость. Завремя пути братья успели подцепить насебя всех возможных мелких животных: отползающих- вшей, допрыгающих- блох. Ачему тут было удивляться? Этой живностью были полны все трактиры ипостоялые дворы, да иночевки влесу вэтом смысле ничуть нелучше…
        Ужинали вчетвером: спустившись вниз, братья обнаружили встоловой старого нотариуса иего племянника, уже знакомого им Адольфа.
        - Завтра будет мороз,- заметил старый нотариус, кивнув намужика, возившегося урастопленной печки согромной корзиной угля.- Кости так икрутит- это кнепогоде иморозу. Наверное, будет ипурга.
        Несмотря напылающий впечи огонь, тепло вкомнате небыло. Хозяин иего племянник поверх камзолов надели меховые безрукавки, иФранц сАльбертом пожалели отом, что несделали тогоже, аоделись кужину вспециально вытащенную измешков нарядную одежду. Встоловой зуб назуб непопадал…
        Посередине стола стояло блюдо свареным мясом, что выдавало нешуточный достаток хозяина. Мясо вбудний день- явный признак богатства. Были еще вареные овощи- брюква исвекла сморковью, неискусно украшенные выращенной дома зеленью.
        Прислуживала застолом рябая служанка лет под пятьдесят, увидев которую Альберт совсем заскучал, рухнула его последняя надежда. Девица, таскавшая гостям воду для помывки, смотрела волком иназаигрывания Альберта нереагировала, так что нанее небыло надежды ссамого начала.
        - Втакую ледяную погоду следовалобы предложить вам чего-нибудь покрепче,- усмехнулся старый нотариус, показывая почти полное отсутствие зубов ворту.- Ноянепривык держать вдоме крепкие напитки. Мне пить крепкое уже поздно, аАдольфу- рано, он еще ничего недобился вжизни.
        Беседа текла вяло, собеседники тянули слова какбы нехотя, под ровное гудение пламени впечке. Мясо наблюде было предварительно нарезано кусками, так что разрывать его руками небыло необходимости. Франц невольно отметил это- вего родных краях кусок мяса резали или разрывали начасти прямо настоле.
        «Наверное, заморский обычай,- подумал он.- Ведь здесь порт имного иноземных судов совсего света».
        - Куда вы направляетесь, молодые люди?- поинтересовался нотариус.- Каковы ваши планы?
        Здесь уже можно было говорить правду, иФранц рассказал освоем замысле про Новый Свет. Может быть, нотариус даже даст совет, куда следует обратиться двум путешественникам.
        Но старый господин Арценгрубер только покачал седой головой.
        - Нет,- сказал он.- Нет ниединого шанса…
        Жевал он медленно, осторожно двигая беззубыми челюстями. Видимо, он перетирал пищу деснами, что, конечноже,- нескорый процесс.
        Прожевав, наконец, господин Арценгрубер снова покачал головой.
        - Очем вы только думали, когда отправлялись впуть?- добавил он.- Вы действительно надеялись вот так запросто найти испанское судно инанем переправиться вНовый Свет?
        Нотариус оторвал взгляд своих тусклых глаз отблюда состатками мяса иовощей ипосмотрел сначала наАльберта, потом инаФранца. Вего глазах засветился огонек иронии.
        - Вам казалось,- продолжал нотариус,- что можно сидеть ссвоем замке вБаварии, апотом, когда вдруг придет охота, просто приехать вЛюбек ипоплыть вНовый Свет? Да, так?
        Он скрипуче засмеялся ипосмотрел насвоего племянника, какбы приглашая иего разделить свое веселое недоумение. Адольф, впрочем, промолчал, отводя взгляд всторону. Ему было неловко смеяться над своими гостями, ведь сих братом Михаэлем они были друзьями…
        Но дядя-нотариус небыл ничьим другом имог настарости лет позволить себе смеяться над всем тем, что казалось ему нелепым.
        - А,ядогадался,- воскликнул он, скорчив уморительную гримасу.- Нуконечноже, как ясразу несообразил! Вы, наверное, собрались вНовый Свет непросто так, асобирались там храбро сражаться сневерными истрашно разбогатеть наэтом?Да? Вы собирались вернуться изНового Света смешками золота идрагоценных камней?
        Альберт метнул всторону брата мрачный взгляд. Конечно, он считал, что из-за бредней Франца они попали теперь внелепое положение. Над ними смеются!
        - Мне все равно, куда плыть,- заметил Альберт хозяину.- Просто брату захотелось вНовый Свет, аябыл готов закомпанию.
        - Ачто, собственно, такого смешного внашем желании?- Франц уже давно вспыхнул отобиды ибыл готов наговорить дерзостей бесцеремонному нотариусу. Малоли, что он хозяин дома, ималоли, что он старше повозрасту. Все равно: какое право он имеет потешаться над двумя баронскими сыновьями?- Почемубы нам неотправиться заславой вНовый Свет?- повторил Франц.- Аесли мы там разбогатеем вборьбе сневерными, точто вэтом будет плохого? Даже крестоносные рыцари обогащались вПалестине, ауж они точно были героями…
        Старый нотариус расхохотался так, что унего избеззубого рта полетели крошки. Он даже хлопнул себя поживоту, азатем поляжкам.
        - Нет, Адольф,- сквозь смех сказал он, обращаясь кплемяннику.- Они наверняка даже неслышали про битву уЛепанто. Молодые господа, вы ведь ивправду неслышали про Лепанто?
        Франц сАльбертом мрачно переглянулись. Тут явно крылся какой-то подвох, ноделать было нечего- пришлось кивнуть. Да, они даже незнают, что означает слово «Лепанто».
        - Ну да,- примирительно сказал господин Арценгрубер.- Откуда вам знать? Выже вэто время были впути. Месили грязь нанемецких дорогах. Адольф, расскажи своим друзьям оЛепанто. Пусть они будут вкурсе дела, чтобы лучше планировать свою жизнь.
        Францу сАльбертом предстояло узнать отом, что 7октября, пока они шли сюда, вСредиземном море возле греческих берегов угорода Лепанто состоялась морская битва. Помасштабам такой битвы еще невидел свет. Содной стороны был громадный флот Османской империи, асдругой- объединенный флот европейских держав- Испании, итальянских королевств, Венецианской Республики имного кого еще. Битва была долгой икровавой, аврезультате ее европейский христианский флот под командованием Хуана Австрийского иДжанандреа Дориа одержал блистательную иполную победу.
        Братья еще немогли знать обэтом идоконца своих дней неузнали, нопосле битвы при Лепанто военно-морское могущество Османской империи было навсегда сломлено, имусульманская угроза уже никогда больше ненависала над южной Европой так грозно, как бывало прежде.
        - Все испанские корабли там,- пояснил Адольф, чтобы братья доконца поняли его дядю.- Здесь, впорту Любек, нет сейчас ниодного испанского судна. Идолго еще небудет. Некому везти вас вНовый Свет.
        - Вся Европа сейчас там, уЛепанто,- вздохнул старый нотариус.- Вот там теперь действительно можно неплохо поживиться. Ну, тем, кто уцелел, разумеется. Говорят, битва была устрашающая.
        Он помолчал иснова усмехнулся.
        - Так что, молодые господа,- заключил он, вставая из-за стола,- дажеуж инезнаю, где вам теперь применить ваши храбрость иотвагу. ДоНового Света вы вближайшие год-другой недоберетесь, иненадейтесь. Аневерных мусульман только что разгромили так, что вам придется их долго искать.
        Он закашлялся инедовольно посмотрел наплемянника.
        - Заговорились мы, авремя уже позднее. Дай гостям огарочек свечи, да пусть они идут спать. Аунас стобой сутра регистрация сделки наверфях. Ты приготовил бумаги для голландских моряков?
        Потом обернулся кбратьям.
        - Завтра погуляйте погороду,- сказал он.- Загляните впорт. Полюбуетесь морем, азаодно убедитесь втом, что ябыл прав насчет испанских кораблей. Вечером приходите ужинать.
        Он вдруг неожиданно подмигнул изаговорщицки добавил:
        - Может быть, кзавтрашнему вечеру уменя будет для вас какая-нибудь полезная информация. Есть тут уменя одна мысль…
        Старый нотариус сдержал свое слово: через два дня братья, успев вдоволь набродиться попортовому Любеку, получили, наконец, адрес, покоторому их ждали.
        - Найдете таверну, называемую «Увеселого рыбака»,- объяснил Адольф.- Атам после захода солнца появляется Давид Розенштейн. Поговорите сним, будет интересно. Может быть, это как раз то, чего вы ищете.
        - Еврей?- удивленно вскинули брови оба брата. Имя Давид еще кое-как могло принадлежать христианину, потому что оно имеется вБиблии, ноцветистая фамилия звучала, как явно искусственно составленная.
        - Скаких это пор евреи стали определять наслужбу дворянских сыновей?- спросил Альберт.- Может быть, ввашем Любеке они уже ирыцарские титулы раздают?
        - Нет,- засмеялся Адольф.- Титулы Давид нераздает, новремена действительно меняются. Новесьма влиятельные люди часто прибегают куслугам евреев, вособенности когда дело касается чего-то неслишком законного.
        Час отчасу нелегче! Последние слова прозвучали совсемуж подозрительно.
        - Это что-то незаконное?- спросил Франц ипомотал головой.- Тогда мы лучше вовсе непойдем вту таверну.
        - Да нетже,- уверил Адольф.- Для вас вэтом небудет ничего незаконного. Закон касается только граждан Любека икняжества Голштинского, авы- баварцы. Обаварцах вздешних законах ничего несказано.
        Сопаской Франц иАльберт вечером следующего дня отправились нарозыски окраинной таверны изагадочного Давида. Что-то приготовила им судьба? Новедь, сдругой стороны, другого выхода уних небыло: мечта уплыть накорабле вдалекий Новый Свет рушилась наглазах…
        Таверна «Увеселого рыбака» находилась вбедном районе наузкой извилистой улочке, тянувшейся отпортовых кварталов кгородским воротам. Ходить после захода солнца поэтим местам нерекомендовалось, нобратья были вооружены, апроверив свои силы всхватке сразбойниками налесной дороге, уверовали всвои силы.
        Фонарей тут неимелось, иединственным светом служили лишь тонкие полоски между закрытыми ставнями окон. Осторожно ступая побулыжной мостовой, чтобы невляпаться сапогом вкучу навоза или лужу вылитых помоев, братья медленно продвигались вуказанном им направлении, пока неуслышали доносящиеся изоткрытой двери таверны голоса инеувидели тусклый свет масляных ламп.
        Вобщей комнате народу было довольно много- гуляли моряки изпришедших накануне впорт кораблей, инекоторое время Франц сАльбертом озирались внизком идушном помещении.
        - Давид?- переспросил прислужник вдлинном фартуке, залитом пивом ивином.- Есть такой… Он сидит вон втой комнате, откуда вход через кухню. Выйдите наулицу иобойдите дом- там увидите.
        Вэтом небыло ничего удивительного: евреям вгерманских землях запрещалось посещать общие залы таверн, да они исами обычно кэтому нестремились.
        Сидевший вотдельной комнате задубовым столом Давид Розенштейн, казалось, ждал братьев.
        - Какие красавцы!- восхищенно сказал он, вставая иотвешивая вошедшим легкий полупоклон.- Настоящие рыцари, дай бог вам здоровья иуспеха вбитвах! Достопочтенный господин Арценгрубер говорил мне овас, нояипредставить себе немог таких бравых воинов. Будетели вы пить пиво или вино?
        Он указал настоявшие настоле глиняные кувшины.
        - Нет, еврей,- сдостоинством ответил Франц.- Спасибо. Нам сказали, что утебя есть нечто, чтобы предложить нам. Ты знаешь уже, что мы ищем достойную службу. Говори, мы ждем.
        Но Давид выглядел, да идержался совсем нетак, как евреи нарынках, которых братья видели вомножестве завремя своего долгого путешествия. Это был крупный мужчина средних лет сумным лицом инемигающим взглядом голубых глаз. Соломенного цвета пейсы свисали из-под глубоко надвинутой наголову меховой ермолки, достигая подбородка.
        - Молодым рыцарям нужно сначала присесть,- сказал он спокойно.- Стоя наногах, они будут невнимательно меня слушать. Аесли слушать невнимательно, можно неправильно понять.
        Он произнес это, ивголосе его прозвучали властные нотки уверенного всебе человека. Он был готов держаться любезно иговорить комплименты, ночувствовалось- этот человек несобирается лебезить иплясать под чужую дудку. Дудка унего одна, иэто его дудка.
        - Нам сказали,- заявил Альберт, едва они уселись налавку,- ты хочешь предложить нам что-то незаконное. Если так, тоты даром теряешь время.
        - Боже упаси!- притворно ужаснулся Давид.- Разве можно нарушать законы? Да ичто незаконного втом, чтобы помочь двум молодым рыцарям отправиться навойну спроклятыми мусульманами?
        Он прищурил один глаз иметнул испытующий взгляд всторону сидевших перед ним баварцев.
        - Вы ведь именно этого хотите, неправдали?
        - Ты нетак догадлив, как хочешь казаться,- стараясь говорить надменно, ответил Франц.- Онашем желании тебе сказал господин Арценгрубер. Ивнем нет ничего смешного или неумного. Все христианские воины хотят сражаться смусульманами. Ты называешь нас рыцарями, нолукавишь: ты видишь, что мы еще нерыцари. Мы хотим ими стать идля этого готовы пролить свою христианскую кровь. Впрочем, тебе, еврей, этого непонять.
        Вот так он ответил- сдостоинством, отчеканил каждое слово. Покосившись набрата, Франц приосанился.
        Давид чуть заметно усмехнулся. Затем его глаза сделались серьезными, анаподбородке появилась ямочка- признак волевого характера.
        - Прекрасно сказано,- заметил он.- Вот яипредлагаю вам пролить вашу благородную христианскую кровь вбитвах смусульманами. Подпишите договор ипоступите наслужбу крижскому архиепископу. Ваша кровь прольется гарантированно.
        Братья оцепенели отнеожиданности.
        - Ккому поступить наслужбу?- после короткой паузы спросил Альберт:- Кархиепископу Риги? Этоже где-то далеко наВостоке?
        Теперь Давид уже усмехнулся открыто.
        - Благородный дворянин изучал географию,- сказал он.- Наверное, даже учился вуниверситете. Высокое образование сразу видно… Рига действительно находится навостоке, нонетакуж далеко отсюда. Накорабле всего неделя или две, атам уже иРига. Кстати, платит архиепископ очень хорошо. Заметьте это себе навсякий случай.
        - Но откуда там взялись мусульмане?- все еще нежелал понимать Альберт.- Смусульманами ведь сражаются поберегам Средиземного моря.
        - О,мусульмане теперь повсюду,- улыбнулся Давид.- Сними сражается весь христианский мир. Аназемли уБалтики напали дикие русские изМосковии. Московский царь привел громадное войско. Оно разоряет земли, сжигает замки идома, убивает людей. Войскам Тевтонского ордена ирижскому архиепископу пришли напомощь шведы, ноиэтих объединенных сил нехватает для того, чтобы отразить нападение диких орд. Вот яивербую людей для отправки наэту войну.
        - Но русскиеже немусульмане,- вдруг произнес Альберт, покопавшись впамяти.- Счего ты взял, еврей, что московиты мусульмане? Они христиане, только греческого обряда, тоесть схизматики. Яточно помню, ведь яучился вуниверситете.
        Давид скривил лицо ивыпятил вперед нижнюю губу.
        - Не очень-то яразбираюсь вваших религиозных делах,- ответил он.- Нотолько знаю, что мне велено вербовать наемниками всех христиан для того, чтобы сражаться срусскими дикарями. Ауж христиане они или нет- выясните наместе. Бои там идут серьезные, так что, если вы хотите заслужить воинскую славу- это самое подходящее место.
        Как выяснилось вскоре, город Любек идругие протестантские государства Германии запретили вербовать своих подданных наэту войну. Тевтонский орден ирижский епископ все еще оставались католиками, инепристало протестантам приходить им напомощь даже ввойне сдикарями.
        - Но вы оба изБаварии, иностранцы,- заметил Давид.- Иникто изнас ненарушит закон, если язавербую вас наслужбу ккатоликам. Ведь правда? Позвольте, япрочитаю вам условия воинского контракта.
        Как могли, братья разузнали обидущей вПрибалтике войне, ноинформация неизобиловала разнообразием. Московский царь Иоанн послал огромное войско своих дикарей вмеховых шапках, чтобы покорить города Дерпт, Ригу ивыйти кБалтийскому морю. Боевые действия ведутся спеременным успехом, инужда вумелых отважных воинах большая.
        - Конечно, русские- никакие немусульмане,- сказал Альберт младшему брату.- Они схизматики греческого обряда, отколовшиеся отВселенской церкви. Новедь ипротестанты тоже откололись отнее… Впрочем, давай поедем, повоюем сэтими русскими. Христиане они или нет, дикарями они остаются влюбом случае. Ведь все равно ничего другого нам пока неостается. Когда еще мы попадем навойну смусульманами или вНовый Свет!
        Вконтракте, который братья подписали, был прописан пятилетний срок службы, аполовинное жалованье запервый год Давид, стиснув зубы иприщурив один глаз, отсчитал прямо впорту, куда Альберт сФранцем явились ранним утром.
        - Вот ваши деньги,- сказал вербовщик.- Авот галера, накоторую вам нужно сесть. Взойдя наее борт, вы сразу становитесь воинами рижского архиепископа ипопадаете под его юрисдикцию. Запомните это. Вот деньги, держите.
        Засунув мешочки ссеребряными монетами поглубже, братья ступили наборт галеры, выходившей изпорта Любек инаправлявшейся вРигу.
        На средней мачте развевался красочный штандарт, из-под палубы доносился гул человеческих голосов- это шумели гребцы, готовящиеся ксвоей тяжелой работе.
        Наемников построили напалубе, ибратья смогли взглянуть насвоих будущих товарищей пооружию. Увиденное их необрадовало. Давид Розенштейн говорил правду: война вПрибалтике шла напряженно, идела ссолдатами урижского архиепископа были нехороши. Расположенные посеверному краю Европы протестантские государства запретили своим подданным вербоваться всолдаты ккатоликам, так что набирать приходилось «сбору пососенке».
        Всего наемников было пятнадцать человек. Среди них были четверо ирландцев, два испанца, аостальные- немцы, при этом навид это были скорее головорезы сбольшой дороги, чем воины.
        «Чтож, чем хуже, тем лучше,- решили Франц сАльбертом. Если дело обстоит действительно так, тотем больше уних шансов выдвинуться вбоях изаслужить себе деньги ирыцарские почести. Интересно, имеетли право рижский архиепископ посвящать доблестных дворян врыцари? Если нет, то, наверное, этим правом обладает Тевтонский орден…»
        Глава4
        Ивангород
        Что делать сдвумя баварскими дворянами, решали довольно долго.
        - Они- наши враги,- заявил сотник Василий.- Самиже признались, что завербовались наемниками вармию рижского епископа, тоесть ввойска Ливонской конфедерации. Адля чего завербовались? Чтобы воевать как раз снами- русскими.
        - Но ихже обманули,- возражал Степан.- Им сказали, что воевать придется смусульманами.
        - Аони что, маленькие?- упорствовал сотник.- Они что, незнали, что Россия- христианская страна? Нет, они лукавят. Испугались теперь, что сгниют наэтом острове, вот ирешили переметнуться.
        Но насторону Степана встал Марко Фоскарино. Он слушал спорящих, азатем позволил себе вмешаться.
        - Знаете,- сказал он.- Эти молодые люди прибыли издалека. Они ищут войны, чтобы заработать денег истать рыцарями. Уних просто нет другого выхода, авам они невраги. Еслибы вербовщик вЛюбеке сказал им, что надо наняться сражаться вармии московского царя Ивана, эти дворяне точно также нанялисьбы. Им все равно, служить рижскому епископу или русскому царю: для них война- это просто средство снискать славы иденег.
        На этом ипорешили. Франца иАльберта оставили набриге сусловием, что они становятся членами команды ибудут сражаться наряду совсеми остальными. Итак будет продолжаться дотех пор, пока ситуация неизменится.
        - Если захотите уйти вкаком-нибудь порту- уйдете,- милостиво разрешил Степан.- Нодотой поры, пока вы находитесь наборту- служите московскому царю, как все остальные. Согласны?
        Визвестном смысле эти двое баварских дворян были ценным приобретением. Вотличие отгребцов сгалеры, пожелавших стать членами команды «Святой Девы», Франц иАльберт имели настоящую воинскую выучку. Морских навыков уних небыло- Бавария сухопутная страна, новладели оружием братья хорошо. Годы обучения этому делу взамке непрошли даром.
        Ктомуже Степану просто понравились эти баварцы, иЛаврентий, окинув их колдовским взглядом, одобрил решение товарища.
        - Видно, что парни без затей,- сказал он.- Храбрые ичестные, глаза всторону неотводят. Могут пригодиться.
        Сложнее обстояло дело скрасоткой Эвелин. Хоть инехотелось Степану возиться сэтой девушкой итаскать ее поморю засобой, новедь, сдругой стороны, сердце- некамень. Небросатьже теперь круглую сироту вбеспомощном положении.
        - Хорошо,- сказал он вконце концов.- Доставим ее кэтой тетушке под крыло.
        Он внушительно посмотрел наглядящую нанего вовсе глаза Эвелин идобавил:
        - Мы боимся Бога ипоэтому неоставляем вбеде сирот ислабых. Ноотвезем тебя ктетке твоей несразу. Сначала дойдем доНарвы, она тут рукой подать, инайдем своих- русское войско. Апотомуж итебя завезем, куда скажешь.
        Он повернулся кИнгрид:
        - Апока что держи ее при себе иприсматривай, раз ты такая добрая.
        Оставленные наострове пленники, столпившись наберегу, среди прибрежного камыша ивалунов, стоской смотрели на«Святую Деву». Им предстояло долгое время провести тут, питаясь выловленной рыбой иожидая, когда какой-нибудь проходящий мимо корабль обратит наних внимание. Такое ожидание может длиться недели, аможет имесяцы…
        По случаю одержанной победы Степан решил устроить для команды развлечение. Это стоило сделать, ведь экипаж брига увеличился вдвое, пополнившись большим количеством новых людей. Скомандой издвадцати слишним человек вполне уже можно действовать смело ирешительно!
        Адля того, чтобы влившиеся вкоманду чужаки не ощущали себя чужаками ичтобы люди скорее познакомились, Степан приказал устроить праздник.
        - Впереди унас переход доНарвы,- объяснил он команде, собранной накорме возле капитанской каюты.- Апод Нарвой нужно еще отыскать наши войска. Аливонцы сошведами наверняка нестанут спокойно нанас смотреть, так что придется исразиться сними снова. Одним словом, впереди война, асейчас отпразднуем нашу победу над врагом.
        Кроме пиршества задумана была ипраздничная иллюминация. Сзахваченной галеры сняли все ценное: вооружение, запасы продовольствия идаже позолоченную отделку внутренних помещений капитанской каюты. Затем опустевшее судно отвели подальше от«Святой Девы» изажгли.
        Занимались этим Агафон сДемидом- им выпала честь поджечь вражеское судно. Запалив трюм, они сели влодку ивернулись набриг.Заих спинами языки пламени постепенно выбивались извнутренних помещений галеры, охватывая весь корабль.
        Сборта брига люди наблюдали это захватывающее зрелище- плывущий поморской глади полыхающий корабль, еще недавно бывший грозным боевым судном Ливонской конфедерации.
        - Жалко, что добро пропадает,- сказал Ипат, моргая единственным глазом, вкотором отражалось пламя горящей галеры.- Еслибы продать, много денег можно получить- галера-то хорошая.
        Конечно, содноглазым канониром можно было согласиться, новморском воинском промысле такое неосуществимо. Когда еще продашь корабль вусловиях войны, при враждебном окружении? Атаскать засобой поморю пустое судно хлопотно. Да икому продашь: доСан-Мало сего перекупщиками далеко, аздесь, всеверной части Варяжского моря, кругом одни только враждебные гавани. Стоит зайти туда «Святой Деве»- ибоя неминовать.
        Рассыпая снопы искр, сохваченными огнем мачтами галера медленно удалялась внаступившую вечернюю темноту, как плывущий поморю огромный факел.
        Праздник удался наславу. Ингрид сЛембитом выкатили изтрюма несколько бочонков спивом, иеще один- скрепким напитком, захваченным наливонской галере. Жидкость эта обжигала снепривычки гортань, была мутноватая иобладала совершенно отвратительным запахом. Привыкшие уже кзапаху виски люди морщились иостерегались пить: квиски они привыкли, ноэта жидкость была неменее крепкой, однакохарактер ее запаха невозможно было определить. Ктомуже виски- прозрачный напиток, аэтот- мутный.
        Хлебнув изкружки ипоперхнувшись, Степан вопросительно посмотрел наИнгрид. Та отрицательно покачала головой: отец никогда непривозил такого изчужих стран, да иуХагена подобного неводилось.
        Усмехнувшись, помотал головой иМарко Фоскарино.
        - Не знаю, что это,- заметил он.- ВВенеции ивовсем цивилизованном мире пьют вино или пиво нахудой конец. Британцы делают виски, нотакого яникогда непробовал.
        Ситуацию разрешил неожиданно баварский дворянин, увидевший возникшие затруднения. Выпив половину своей кружки одним махом, Альберт фон Хузен пояснил:
        - Это называется шнапс. Крестьяне выкуривают его изфруктов- яблок или груш. Акзапаху просто нужно привыкнуть. Конечно, это напиток недля благородных господ.
        Сэтими словами Альберт долил себе еще шнапса изалпом выпил снова. Годы, проведенные заучебой вуниверситете, закалили его основательно…
        Но шнапс оказался неединственным продуктом, который русские моряки увидели впервые. Среди продуктов сзахваченной галеры оказались некие круги, похожие натолстых свернувшихся змей. Правда, запах был хотябы понятен- он напоминал копченое мясо.
        - Это колбаса,- пояснила Ингрид.- ВШвеции колбасу тоже делают. Берется мясо, перемалывается, азатем засовывается вперемолотом виде вкишку ивтаком уже виде коптится.
        - Диковинка,- промолвил Лаврентий, вертя вруках отрезанный кусок колбасы иразглядывая его снедоверием.- Азачемже мясо перемалывать? Для чего портить мясо?
        Впрочем, когда шнапса оказалось выпито уже достаточно, моряки смогли есть идиковинную колбасу. Новые члены команды постепенно начали чувствовать себя свободнее, разговорились. Среди бывших галерных гребцов оказались поляки, скоторыми русские могли разговаривать, да иостальные, даже непонимая языка друг друга, находили возможность объясняться между собой.
        Только Франц сАльбертом держались отчужденно, стараясь быть поближе кСтепану исотнику Василию. Их пугала непонятная обстановка русского корабля, чужая речь, да исам факт братания людей изразных социальных групп. Баварским дворянам было непонятно, как ипочему капитан корабля сидит рядом ичокается кружкой сбоярским сыном. Апростой матрос чокается скапитаном…
        Уже немного освоившись ипоняв обстановку, Франц шепнул брату, что следует держаться поближе кВасилию- он боярский сын, тоесть граф. Аесли так, то,вероятно, он имеет право посвящать врыцари, ипосвящение будет действительным. Услышав это, Альберт важно кивнул, соглашаясь. Да, навсякий случай это следовало иметь ввиду…
        Веселье было всамом разгаре. Напалубе медленно плывущего брига горели факелы, илюди сидели вокруг составленных бочек, накоторых было разложено угощение. Дул свежий ветер, постепенно, снаступлением ночи становящийся ледяным, нотепло одетые моряки необращали наэто внимания. Да ишнапс разогрел их как следует.
        Вэтот момент стоявший уштурвала Демид вдруг страшно закричал. Он всматривался вночную темноту перед носом идущего корабля ивнезапно увидел надвигающуюся громаду. Демид неумел управлять кораблем, иего поставили уштурвала лишь поодной причине: он страдал животом ивоздерживался отпитья спиртного, так что пировать ему было незачем. АСтепан покарте точно знал, что никаких препятствий напути брига небудет еще долго- ниостровов, нирифов, ниберегов. Задача уДемида была самая простая: держать штурвал прямо иглядеть вовсе глаза вперед, чтобы неналететь надругое судно, если оно вдруг ненароком встретится вночной темноте.
        Ночью вморе страшны недругие корабли- их можно увидеть позажженным фонарям наносу инакорме, аименно берег, рифы, острова. Там-то фонарей негорит.
        Ивдруг прямо перед носом «Святой Девы» возник остров!
        Он возник ниоткуда, изморской тьмы, стоя прямо покурсу, идонего оставалось совсем немного- нужно было немедленно останавливать бриг.Кому охота налететь наприбрежные скалы ипропороть днище?
        Все разом вскочили, заметались попалубе. Покатилась опрокинутая бочка, рассыпалась еда, иполетели вразные стороны кружки икувшины. Все накорабле уже приобрели кое-какой опыт вморских делах, икаждый прекрасно понимал: если сейчас несделать что-то быстро, через пять минут все могут оказаться попояс вледяной воде, да еще ночью.
        Опустили оба тяжелых якоря, забанили ход крутым поворотом руля, ноостановить бриг удалось лишь совсем поблизости открутого обрывистого берега, черневшего прямо перед носом «Святой Девы». Еще повезло сприбрежными камнями- их тут неоказалось, анетомоглобы стать поздно…
        Вечер был испорчен, все разбрелись покубрикам втрюме, аСтепан еще долго стоял накорме, вглядываясь встранный остров ипытаясь понять, какже он здесь оказался. Затем пошел вкапитанскую каюту и,запалив свечку, принялся сверяться скартой. Нет, он недопустил ошибки: корабль шел воткрытом море. Разве что каким-то образом вдруг поменялся курс? Ноэто невозможно: Демид крепко держал штурвал, как ему приказали. Так чтоже это?
        Вошел Лаврентий, лицо его было загадочно.
        - Ну что?- спросил он.- Нашел накарте этот остров? Нет? Ну, так яидумал.
        Он засунул лицо вподнятый воротник и,усевшись накровати, замолчал.
        - Что ты имеешь ввиду?
        После некоторой паузы колдун сказал:
        - Это непростой остров. Очень даже непростой. Яэто чувствую, хотя немогу сказать, вчем тут дело.
        Потом пояснил свои туманные слова:
        - Здесь колдовство. Отэтого острова заверсту несет темными силами. Он неслучайно возник унас напути.
        Ксловам Лаврентия стоило прислушаться, Степан это уже знал. Ноказалось, что колдун исам точно неосознает, что его встревожило.
        - Капитан Хаген?- спросил Степан.
        НоЛаврентий только покрутил головой ихмыкнул. Вытащил из-за пазухи заветный полотняный мешочек ипоказал другу.
        - Мой Алатырь ненагревается,- сказал он.- Значит, Хагена нет поблизости. Пока что нет, покрайней мере. Неисключено, что Хаген тут появится. Больноуж темное место этот остров. Изачем-то ведь он появился нанашем пути?
        Оставалось ждать утра, адотой поры нужно было попытаться заснуть, чтобы восстановить силы.
        - Фрол умирает,- апатично произнес Лаврентий, уже засыпая.- Ясейчас был унего втрюме, осматривал. Жар сильный инеспадает никак. Горит Фрол весь, как вогне, аяничего немогу поделать.
        - Потеряем парня?- вздохнул Степан.- Акак он набалалайке играл- заслушаешься!
        До чегоже невыносимая боль- терять товарищей. Людей, скоторыми тебя сблизили совместные тяготы ипобеды, ккоторым привык. Доэтого казалось, что Фрол- неблизкий человек, иникакой особенной дружбы сним небыло. Атеперь ясно стало: каждый, скем многое прошел вместе, стал тебе дорог, ивозможность его утраты тяготит, сосет сердце…
        - Может быть, мы все выпили слишком много этого шнапса?- спросил себя Степан, уже засыпая ислыша похрапывание Лаврентия рядом наширокой кровати:
        - Вот нам после шнапса всем ипривиделся этот остров? Хотя нет, так небывает, чтобы пьяные видения возникали увсех сразу.
        Впрочем, долго спать непришлось. Уже нарассвете вдверь каюты забарабанила Ингрид.
        - Эвелин просит лодку,- заявила она спорога.- Говорит, что это как раз тот самый остров, где живет ее тетя.
        - Да?- удивился Степан, садясь исвешивая ноги скровати.- Какое совпадение…
        - Это несовпадение,- вдруг тихо сказал Лаврентий.- Яеще вчера почувствовал что-то неладное, нонехотел тебе говорить. Остров притянул нас ксебе.
        Степан сИнгрид вытаращили глаза наколдуна.
        - Такого небывает,- ошарашенно заметил поморский капитан.- Всякое колдовство мы видели, ноотаком ядаже неслышал. Разве такое возможно?
        Лаврентий пожал плечами: откуда язнаю? Он пошарил всундучке и,вытащив оттуда колдовскую шапку сбубенчиками, надел ее.
        - Пойду напалубу,- сказал он задумчиво.- Посмотрим, что получится.
        Вдверях он столкнулся сЭвелин, ждавшей решения капитана. Она была закутана втеплый платок отночного холода, иглаза ее по-прежнему были умоляющими. Лаврентия словно отбросило отнее. Будто некая сила развела этих двух людей впространстве, непозволив им столкнуться друг сдругом. Колдун пошатнулся, его лицо сделалось растерянным. Он внимательно взглянул наЭвелин, нодевушка молчала. Несомненно, она тоже ощутила отталкивание.
        Лаврентий озадаченно покачал головой и,выразительно взглянув наСтепана, боком, обходя Эвелин, двинулся квыходу. Вторая попытка ему удалась.
        - Зайди,- сказал Степан девушке.- Говоришь, это остров, накотором живет твоя тетя?
        Она кивнула.
        - Ты что, уже бывала здесь? Ты узнаешь его?
        Эвелин отрицательно покачала головой.
        - Нет,- ответила она:- Наэтом острове яникогда небывала идаже тетю никогда невидела. Просто тетя- это единственный родной человек, который уменя остался после смерти родителей.
        Семья Эвелин фон Хузен жила вСаксонии, ижила богато иблагополучно. Дотех пор, пока пришедшая сВостока чума нескосила треть жителей, вчисле которых оказались иродители девушки. Аумирая, они успели сказать дочери, что после их смерти ей остается только одно- ехать кродной тете, которая должна защитить ее ипомочь ей. Тетя живет наострове Ихме вБалтийском море, итуда ее отвезет дядя Хуго. Конечно, если сам останется вживых после эпидемии. Моровое поветрие- чума необходила никого, втом числе иархиепископов…
        Но Хуго фон Штерберг выжил. Может быть, это случилось оттого, что все время, пока чума бушевала вгерманских городках идеревнях, архиепископ просидел вмонастыре среди полей Тюрингии. Едва весть очуме достигла тех краев, ворота монастыря закрылись плотно, иниодин человек небыл впущен внутрь снаружи. Запасы продовольствия вмонастыре имелись огромные, так что автономное существование втечение длительного времени было обеспечено. Кто-то избратии роптал иговорил отом, что вовремя бедствий монахи должны помогать страждущим. Нонаэти рассуждения умонастырского приора иархиепископа фон Штернберга был заготовлен суровый ответ. Чума- это наказание Божие людям заих неисчислимые грехи. Поэтому раз Бог послал кару, Он самже ипоможет. Алюдям, тем более служителям Божиим, неследует вмешиваться вБожественный промысел…
        Ворота монастыря святой Бригитты были заперты втечение трех месяцев, пока чума неотбушевала вокруг инепожала свой обильный урожай. Вся братия иархиепископ Хуго остались живы.
        Получив известие отом, что племянница осталась сиротой, архиепископ поспешил вСаксонию. Дядя был добр кЭвелин исказал, что как раз собирается плыть вРигу позаданию Папы иготов доставить племянницу наостров Ихме.
        Но вот беда: Хуго фон Штернберг незнал, где остров расположен. Тетя была сестрой матери Эвелин, аХуго- братом отца.
        - Ну, это небеда,- заявил он ободряюще.- Мы прибудем вРигу, атамуж знающие люди подскажут нам, где остров Ихме. Мы стобой погостим вРиге, анаобратном пути язавезу тебя ктете.
        - Так почемуже ты думаешь, что этот остров- именно тот, который тебе нужен?- повторил свой вопрос Степан.- Тыже никогда здесь небыла.
        - Яиспугалась,- объяснила девушка.- Испугалась, когда вы напали нанашу галеру, когда ушел изжизни дядя. Мне стало очень страшно, что вы недовезете меня дотети ичто яникогда непопаду кней. Иястала молиться. Вчера вечером, когда вы устроили ужин напалубе, яушла втрюм итам молилась Богу.
        - Доброе дело,- нетерпеливо заметил Степан.- Ичтоже? Ты хочешь сказать, что сам Бог привел нас кэтому острову? Нуисильнаже ты вмолитвах!
        - Ямолилась,- повторила девушка.- Ноответил мне неБог.Явдруг услышала всвоей голове тихий женский голос, который мягко, нонастойчиво говорил мне, чтобы яуспокоилась. Что она- эта женщина, обо всем позаботится ичто утром яуже буду наместе без всяких хлопот.
        - Женщина?- переспросил недоверчиво Степан.- Дауж, тогда это точно был неБог.
        - Бог может говорить иженским голосом,- вмешалась Ингрид.- Ивообще, почему все думают, что Бог- это обязательно мужчина? Если он Бог, торазве неможет представать ивобразе женщины? Иговорить женским голосом?
        - Это- ересь,- покачал головой Степан.- Ты еретичка, Ингрид. Впрочем, сейчас необэтом речь. Немое дело наставлять тебя ввере. Нужно подумать, что теперь делать.
        - Ачто тут думать?- удивилась Ингрид.- Эвелин хочет сойти наберег иостаться наэтом острове. Разве имы нехотим поскорее доставить ее наместо? Пускай сходит.
        Степан встал идвинулся квыходу изкаюты. Он небыл готов совершать какие-либо действия дотех пор, пока неубедится вих разумности.
        Спалубы остров был отлично виден. Невесь, конечно, потому что корабль стоял почти вплотную кберегу- донего можно было добраться вплавь, еслибы неледяная вода.
        Берег был скалистый ипочти отвесный. Камни, среди которых рос низенький кустарник, поднимались кверху почти сразу отводы.
        - Там есть тропинка среди камней,- раздался заспиной уСтепана голос Эвелин.- Поней можно подняться наверх, атам уже будет легко идти.
        - Идти куда?- все еще непонимал происходящего Степан.
        - Да ктетеже,- нетерпеливо сообщила девушка.- Тетя сказала мне, что нужно делать. Пожалуйста, дайте мне лодку, чтобы ядоплыла доострова. Тетя ждет меня. Там, наверху, ее дом.
        Глаза смотрели умоляюще, икапитан невольно заколебался.
        Сзади приблизился Лаврентий всвоей колдовской шапке, сполузакрытыми глазами. Вид унего был какой-то полусонный или сосредоточенный, какой был наострове Готланд, когда колдун общался сдухами.
        - Отпусти ее,- медленно произнес он.- Отпусти ее наберег.Анам надо поскорее убираться отсюда. Здесь- ненаше место.
        - Это действительно остров Ихме?- спросил Степан.- Здесь живет ее тетя?- Он кивнул всторону Эвелин.
        - Не знаю название этой земли,- все также медленно ответил Лаврентий, поводя мутными сонными глазами.- Ноземля эта возникла прямо изморя ипритянула наш корабль ксебе. Атеперь она неотпустит нас дотех пор, пока мы неотдадим эту девушку.
        - Тебе так сказали духи?- навсякий случай поинтересовался Степан. Колдун постоял несколько мгновений молча, азатем тряхнул головой так, что звякнули бубенчики. Пожалуй, это было ответом…
        Инстинктивно Лаврентий старался держаться подальше отдевушки. Сила, отбросившая его отЭвелин вкаюте, все еще пугала его.
        Степан еще раз оглядел загадочный остров, всмотрелся внагромождение валунов, составлявших высокий берег, окоторый разбивалась невысокая волна. Затем посмотрел напалубу, где стояло несколько проснувшихся моряков.
        Эвелин заговорила снова.
        - Увас есть раненый товарищ,- сказала она.- Он очень страдает иможет умереть. Сейчас унего сильный жар.
        - Да,- удивленно проговорил Степан, вспомнив ораненом Фроле.- Откуда ты знаешь онем?
        Смомента ранения несчастный балалаечник Фрол лежал вдальнем кубрике трюма, куда его отнесли после ампутации руки. Эвелин врядли могла его видеть ичто-нибудь знать оего состоянии. Если только Ингрид сказала…
        - Яонем незнаю,- как зачарованная, ответила девушка.- Это говорит мне тетя. Она ждет меня усебя вдоме наверху иговорит, что, если вы доставите меня наберег, она позаботится овашем товарище. Он поправится истанет здоров.
        Она испуганно посмотрела наСтепана иробко добавила:
        - Это иправда неяговорю. Это слова тети, которые звучат уменя вголове. Она сейчас обращается квам, аятолько повторяю.
        Верить или неверить?
        - Все,- сказал Лаврентий, закатывая глаза исловно впадая вкакой-то удивительный транс.- Пора уходить отсюда. Духи волнуются занас, нам тут неместо.
        - Спускайте лодку!- приняв решение, крикнул Степан сгрудившимся возле борта матросам.- Двое- навесла. Высадите девушку исразу возвращайтесь обратно.- Он повернулся кЭвелин идобавил:- Если ты хочешь сойти наберег- твое дело. Передай поклон своей тете, амы двинемся дальше.
        Затем поколебался исказал напоследок:
        - Аесли она ивправду хочет помочь нашему товарищу, топередай ей, что мы будем благодарны.
        Через короткое время лодка тяжело плюхнулась наводу, идвое моряков спустились внее. Они приняли наруки Эвелин и,усадив ее, принялись грести кострову.
        Степан сборта смотрел наудаляющуюся лодку идаже увидел, как девушка показала гребцам точное место, куда следует причалить. Лодка ткнулась носом вприбрежные камни, идевушка, выпрыгнув изнее, тотчас исчезла среди камней икустарника: видимо, там действительно начиналась тропинка. Чуть погодя ее голова мелькнула среди камней уже гораздо выше- тропинка вела вверх…
        - Чудны дела Твои, Господи,- произнес Степан иперекрестился.
        - Это неГосподь,- пробормотал Лаврентий, постепенно приходя всебя.- Нет, неГосподь. Хорошо, что мы сейчас уберемся отсюда. Эта девушка неврала:уж незнаю, кто именно сней говорил, чей голос она слышала, ноздесь очень давит чужая магия.
        Колдун сказал, что унего сильно разболелась голова отнапряжения, иушел вкаюту, аСтепан велел кликать всех наверх иразворачивать судно. Пора было двигаться дальше.
        Разворот занял довольно много времени, потому что вблизи острова следовало действовать очень осторожно, чтобы неналететь намель или накамни. Однако это оказалось удачно, потому что при выполнении сложных манипуляций спарусами Степану удалось хоть чему-то научить новых членов экипажа.
        Когда разворот был завершен ибриг взял курс насеверо-восток, команда смогла расслабиться. Ветер дунул вподнятые паруса. «Святая Дева», слегка покачиваясь, стала набирать скорость. Впереди расстилались морская гладь иширокий простор Варяжского моря. Атам, загоризонтом, прямо попроложенному курсу стояла цель их плавания- Нарва, азаней- родная русская земля.
        Хорошо, что так или иначе отделались отэтой красивой, нонепонятной девушки Эвелин. Пусть племянница архиепископа, дай бог ей здоровья, будет счастлива, только пусть это будет подальше от«Святой Девы» иее экипажа!
        Подумав обэтом, Степан оглянулся, чтобы впоследний раз посмотреть натаинственный остров, итутже ахнул вголос идаже чуть присел отнеожиданности.
        Никакого острова небыло! Позади корабля, закормой, также как ивпереди, расстилалось море без каких-либо признаков суши. Остров исчез зате несколько минут, что люди набриге отвернулись ивыпустили его извида! Он будтобы провалился сквозь толщу воды иопустился надно. Надноли морское?Уж невсамуюли преисподнюю? Впреисподнюю, где только иесть настоящее место для таких островов, которые притягивают ксебе вморе корабли, где слышатся женские голоса игде карельский колдун едва нелишается чувств…
        Видимо, остров точно также ивозник прошлой ночью. Просто внезапно вырос черной громадиной прямо перед носом уплывущего корабля.
        Стремительное исчезновение острова заметили все. Степан увидел, как онемевшие люди осеняют себя крестным знамением, спасаясь отнечистой силы.
        - Ачто тут удивительного?- пожал плечами Лаврентий, когда очнулся оттяжелого забытья.- Яже ссамого начала говорил: остров ненастоящий. Да очем еще говорить? Тыже исам понимаешь, о чем спрашиваешь: он ведь так иназывается- Ихме.
        Остров Чудо. Чудесный остров. Остров чудес.
        - АФролу-то стало лучше,- заметил Василий спустя некоторое время.- Язаходил его проведать, так он гораздо бодрее, чем вчера.
        - Ижар спал,- подтвердила Ингрид.- Яуж иненадеялась, аон напоправку пошел.
        - Правда, набалалайкеуж неиграть нашему Фролу,- причмокнул губами сотник.- Акак играл! Хоть ипоправится, дай бог, аправая рукауж все равно неотрастет.
        - Это фея его излечила,- вставила Ингрид.- Фея острова Ихме. Тетя нашей Эвелин.
        - Нашей?- усмехнулся Лаврентий.- Скаких это пор Эвелин стала нашей?
        - Ачто,- возразила Ингрид.- Хорошая девушка. Сначала мне непонравилась, апотом яприсмотрелась, иничего. Она добрая, иунее родители умерли, как уменя. Яее жалела.
        - По всему видать, тетка унее- волшебница,- покачал головой Лаврентий.- Или, как ты говоришь,фея. Фея острова. Ачто, эта Эвелин- тоже волшебница?
        - Нет,- засмеялась Ингрид.- Ничего она неволшебница! Эвелин сама страшно испугалась, когда мы кострову подошли, иона вдруг стала слышать женский голос усебя вголове. Даже комне прибежала запомощью. Думала, что сошла сума!
        - Это такой остров,- подвел итог Лаврентий.- Он появляется ниоткуда, когда хочет, ипритягивает ксебе то, что пожелает. Наш корабль, например. Азатем также исчезает. Вот отчего его нет накартах.
        - Ну, так или иначе,- решил быть справедливым Степан.- АФролу нашему эта фея помогла. Изабрала девушку, скоторой мы незнали, что делать. Так что инатом спасибо.
        Ксередине дня, поколдовав напалубе састролябией, Ингрид сказала, что теперь следует повернуть круто навосток- устье реки Наровы окажется прямо покурсу корабля.
        Теперь следовало быть особенно осторожными: вблизи Нарвы, где находился театр военных действий, кишели ливонские ишведские корабли. Навсякий случай Степан приказал Ипату иего помощникам зарядить пушки ибыть готовыми кбою.
        Море выглядело неспокойно. Поднялся сильный ледяной ветер, ввоздухе закружила метель. Нетакая метель, как была наГотланде, ауже самая настоящая.
        «Скоро зима,- подумал Степан.- Интересно, море здесь замерзает, как наше- Белое?»
        Лембит, которого он спросил обэтом, пожал плечами.
        - Когда как,- ответил он.- Год нагод неприходится. Бывает, что лед только уберега, аслучается, что весь залив лежит подольдом. Вовсяком случае, зима внаших краях- невремя для плавания поморю.
        - Внаших- тоже,- вздохнул Степан, вспомнив отом, как приходится канатами таскать польду Белого моря поморские кочи, неуспевшие вовремя дойти доберега. Оставалось надеяться нато, что здешний климат всеже непозволит Варяжскому морю замерзнуть стольже стремительно иосновательно…
        - Пора запасаться тулупами,- сказал Лембит, поглядывая насвинцово-серое небо, скоторого летел илетел колючий снег.- Начинается зима. Когда дойдем доНарвы, явас покину- мой хутор совсем недалеко. Там есть все необходимое. Порауж мне настарости лет посидеть возле горячей печки. Хватит сменя морских приключений. Ты ведь невозражаешь, капитан?
        - Не возражаю,- усмехнулся Степан. Конечно, жаль было расставаться стаким надежным ибывалым человеком, как хозяин Хявисте, однако надо ведь ичесть знать. Лембит уже немолодой человек. Вел он себя все время достойно, нотеперь, когда они подошли кего родному хутору, имеет право вернуться домой.
        Да что там говорить: как ниинтересны были Степану приключения внезнакомых краях, плавание наиноземном большом корабле исама новая для него должность капитана пиратского судна, авсе равно, онбы скуда большим удовольствием сидел дома вродных краях, возле печки, сосвоей семьей. Так что Лембита он прекрасно понимал.
        Простоуж так вышло, что нидома, нисемьи уСтепана теперь небыло. Некуда спешить, некуда стремиться. Его семья теперь- это старый друг Лаврентий, новсеже какая это семья? Да иЛаврентий ведь всегда рядом…
        Увидев напалубе двух братьев-баварцев, Степан подозвал их ксебе накапитанский мостик. Заодно позвал иИнгрид, чтобы она помогла вразговоре.
        - Вижу, что вы соружием,- сказал он, кивая на сабли, скоторыми баварцы нерасставались.- Это хорошо, потому что мы приближаемся кместам боев икругом враги. Хорошо иметь оружие втакое время.
        - Мы готовы сражаться,- заверил Франц.- Мыже обещали…
        - Одно плохо,- задумчиво сказал поморский капитан.- Напасть нанас могут ливонцы, аони одной крови свами. Плохо сражаться сосвоими соотечественниками- это неправильно.
        Франц сАльбертом переглянулись между собой. Поих лицам было ясно, что они ничего непоняли изсказанного.
        - Ливонцы снами совсем неодной крови,- заметил недоуменно Альберт.- Одной крови снами только баварцы.
        - Но ониже говорят свами наодном языке,- всвою очередь, удивился такой непонятливости Степан.- Ведь правдаже, янеошибся? Вы говорите по-немецки, иливонцы тоже.
        - Малоли кто говорит по-немецки,- улыбнулись братья.- Какое это имеет значение?
        Вэту минуту Степан вспомнил отом, что ведь инаРуси новгородцы совсем несчитают себя земляками смосквичами, апсковичи- срязанцами. Только сейчас царь Иван Московский объявил себя единым государем всех этих разных народов, говорящих по-русски. Видимо, вгерманских землях похожего еще неслучилось…
        - Но выже собирались сражаться как раз снами- срусскими?- напомнил он.- Так вы говорили?
        Братья кивнули.
        - Ну да,- согласился Франц.- Нам сначала сказали, что вы- мусульмане. Номы сразу поняли, что это ложь. Итогда нам сказали, что вы- дикари, иэтому мы поверили.
        - Исейчас верите?- усмехнулся поморский капитан.
        - Нет, сейчас мы знаем, что это совсем нетак,- твердо сказал Франц.- Мы увидели благородного капитана играфа.- Он кивнул всторону Василия Прончищева, прохаживавшегося напалубе неподалеку.- Идругих славных воинов, скоторыми приятно будет стоять вбою плечом кплечу. Поэтому мы сами изахотели остаться свами.
        Пока Франц говорил, Альберт метнул вего сторону вопросительный взгляд. Ему показалось, что брат говорит слишком выспренно, словно пересказывает какие-то фразы изрыцарских песен, которые распевают трубадуры. НоСтепан ничего этого незаметил. Ингрид переводила только общий смысл сказанного: немецкий язык всеже отличается отшведского…
        - На самом деле мы хотели попасть вНовый Свет,- сказал Альберт, пользуясь случаем поговорить подушам скапитаном.- Там огромные просторы имножество действительно диких племен, которые нужно покорять. Там место для настоящих рыцарей.
        Степан задумался. Его глаз уже успел выхватить вдали показавшееся устье реки Наровы, ивголове невольно проснулись мысли ородной земле, ккоторой он теперь уже был так близок.
        - Новый Свет?- повторил он.- Яслышал оНовом Свете… Чтож, все может быть. Может быть, мы свами еще ипопадем туда. Посмотрим, что там задикие племена.
        Говоря это, он был совершенно искренен ссамим собой. Ведь ждетже их сЛаврентием где-то островок срастущим там деревом. Апод деревцем тем стоит бел-горюч камень-Алатырь. Анакамне том ждет его, Степана, прекрасная девица слицом Богородицы Небесной. Где это? Где тот заветный остров?Уж невНовомли Свете? Как знать…

* * *
        Неподалеку отустья Наровы спустили паруса ибросили оба якоря- стоянка обещала быть долгой. Сначала нужно было послать лазутчиков. Где находится русская армия? Далеколи отНарвы? Идетли вообще все еще война или уже подписано мирное соглашение?
        На воду спустили шлюпку. Для Степана большой проблемой было отобрать надежных людей, чтобы послать их вразведку. Ненавсякого можно было положиться. Вдушу никому незаглянешь. Пока увсех общая судьба, все иведут себя одинаково. Авглубине души каждый имеет свою мысль, свой интерес. Стоит человеку оказаться одному, насвободе, ион может повести себя совсем нетак, как про него кажется, пока он вместе совсеми.
        Авыбор был невелик. Посылать вновь примкнувших ккоманде корабля людей было нельзя- они неориентируются нинаместности, нивобстановке. Их, если поймают, скорее всего, запросто повесят напервом попавшемся суку. Да иненайдут они ничего, инезнают, укого расспрашивать.
        Оставались только те люди, которые были товарищами Степана еще попленению. Нодалеко ненавсех он мог положиться.
        Ипат сАгафоном? У-у-у-у… Это еще вопрос, как они поведут себя, оказавшись вдали откорабля, наберегу. Уних есть сильные поводы обижаться наСтепана замногое. Неврагили они? Может быть, что инет, нонестоит это проверять сейчас.
        Демид? Он вродебы недолжен был затаить ничего дурного вдуше, новедь больноуж хочет он попасть домой. Недрапанетли он вообще, едва окажется наберегу? Достанет крестьянский зипун, дырявую шапчонку, возьмет вруки выструганный посох, да ипобежит лесами-оврагами ксебе вдеревню. Больно нужно ему служить тут разведчиком…
        - Пойдут Лаврентий сЛембитом,- вконце концов решил капитан.- Все разузнают ивернутся. Амы пока будем их тут ждать.
        Рисковать Лаврентием совсем нехотелось, да ибоялся занего Степан, ноникого лучше выбрать несмог.Надежный друг: никуда несбежит, обязательно вернется. Кроме него, уСтепана никого больше нет насвете, да ведь иуЛаврентия, кроме Степана,- тоже никого.
        Ну, апро Лембита понятно, он- почти что местный житель, ему впервую очередь иидти вразведку. Лембиту тоже подводить нерезон: он ведь уже договорился соСтепаном отом, что уйдет домой. Да ивообще хозяин Хявисте вызывал укапитана уважение своей основательностью.
        Разведчики уплыли налодке, инакорабле воцарилась атмосфера ожидания. Отустья Наровы досамой Нарвы почти полдня пути, если идти пешком. Аведь еще нужно провести собственно разведку. Иидти обратно полдня, так что раньше чем через двое суток Лаврентия сЛембитом неожидали.
        Команда хотела поэтому случаю расслабиться, ипошли разговоры отом, что втрюме еще много недопитого пива ивонючего шнапса, апуть поморю был долгим, так что… НоСтепан пресек эти мысли, заявив, что враг может напасть каждую минуту, ипоэтому экипажу приказывается оружие держать наготове изапалы- зажженными.
        Это была чистая правда, потому что, хоть парус сизображением Богородицы был опущен инебросался вглаза совсех сторон, внимание ливонцев ишведов могла привлечь русская надпись наборту или еще что- малоли бывает случайностей. Авсе время уповать наудачу- негодится!
        Больше всех нетерпение проявляли два человека- сотник Василий иМарко Фоскарино. Василию нетерпелось явиться крусским воеводам идоложить осебе, вновь начать службу московскому царю, авенецианский купец желал как можно скорее продолжить свое путешествие вРоссию.
        Два дня прошли набриге втревожном ожидании, аутром третьего дня Степан вподзорную трубу увидел, как отберега отвалила знакомая лодочка сдвумя людьми. Слава богу, оба разведчика благополучно возвратились!
        Известия, привезенные Лаврентием иЛембитом, казались утешительными. Русские войска вернулись под Нарву ивновь заняли крепость Ивангород. Брали ее штурмом, так что теперь встенах имеются проломы, которые русские активно заделывают.
        - Одним словом, все вернулось впрежнее положение,- судовлетворением заметил Василий.- Две вооруженные крепости стоят напротив друг друга. Нам есть, куда идти.
        Крепость Ивангород была построена прямо напротив Нарвской крепости еще при отце нынешнего царя- при великом князе московском Иване Третьем, ивходе Ливонской войны неоднократно переходила изрук вруки. Когда русская армия чувствовала всебе силы, она пересекала реку Нарову иштурмовала Нарву, выжигая палисады. Когда сила оказывалась настороне противника, уже тевтонцы сливонцами при поддержке шведов лезли через Нарову ипытались выбить русских изИвангородской крепости.
        Лаврентий сЛембитом, проводя разведку, высадились напологий каменистый берег вустье Наровы и, спрятав лодку, долго шли пешком полевому берегу реки досамой крепости Ивангород. Заходили нахутора, расположенные поберегу Наровы, и, прикидываясь рыбаками, спасшимися сзатонувшего суденышка, расспрашивали обобстановке. Никаких подозрений уместных жителей разведчики невызывали. Лембит был практически здешним жителем, ауЛаврентия хоть выговор был инепохож наэстонский, ноего принимали заижорца- тоже почти соседа…
        Все кляли последними словами ведущуюся войну, которая уже много лет приносила убытки крестьянам ирыбакам.
        - Когда уже кто-то изних возьмет верх?- сказал один старый хозяин хутора.- Нам все равно, кто это будет. Нопусть уже, наконец, восстановятся законы ипорядок, иконница небудет топтать мое поле!
        По слухам, русскими войсками руководил воевода князь Иван Хованский, ибудтобы он, вернув царю Ивангород, ныне готовился крешительному штурму Нарвы.
        - Самое время нам сейчас туда явиться,- сказал Василий.- Перед штурмом как раз наша помощь может очень пригодиться. Мы встанем снашим бригом вустье Наровы ивсамый решительный момент прервем сообщение крепости сморем.
        Особенно обрадовался Василий, услышав имя воеводы Ивана Хованского.
        - Яего знаю сдетства,- пояснил он.- Наши поместья под Москвой почти что водном месте. Князь Хованский- друг моего отца, они вместе ездили насоколиную охоту.
        Аперед охотой ипосле нее князь Хованский частенько заезжал впоместье ксвоему другу боярину Прончищеву и, случалось, качал наколене маленького боярского сына- Василия.
        Какая удача встретить такого близкого человека!
        Ктомуже Василий был горд тем, что непросто явится перед старинным отцовским другом ипрославленным воеводой вкачестве бежавшего изплена, апридет свысоко поднятой головой: он привел целый захваченный корабль свооружением, атакже привез сундук сгромадным количеством золота, предназначавшегося ливонцам, атеперь доставшегося царю всея Руси!
        Едва закончилось обсуждение привезенных разведчиками известий, как тотчасже Лаврентий подошел кСтепану и, выразительно поглядев нанего, потянул зарукав всторону.
        - Поговорить надо,- сказал он угрюмо.
        Степан сразуже повозвращении друга заметил, что тот явно невсебе- угнетен чем-то исильно подавлен. Видно было, что колдун хочет чем-то важным поделиться сним, Степаном, нонежелает, чтобы обэтом знали остальные.
        - Не случайно было мне вещее видение всвященной роще,- сказал колдун, когда друзья остались одни.- Так яизнал заранее, итебя предупреждал, что опасность близка. Ивсе равно неожиданно получилось.
        Уже наобратном пути, возвращаясь из-под стен Ивангорода, Лембит сЛаврентием заглянули вхарчевню, расположенную возле самого берега Наровы напути кморскому побережью. Заведение это держал старый знакомый хозяина Хявисте- Рейн схутора Анде. Когда-то Лембит иРейн вместе ухаживали заодной девушкой иззажиточной семьи. Вместе поджидали ее увыхода изприходской церкви, вместе танцевали вокруг костра насельском празднике вИванов день. Было это уже давно- вдни юности. Закончилось дело тем, что девушка сделала свой выбор ивышла замуж заЛембита, отвергнув Рейна. Сильно обозлился тогда Рейн, идаже додраки между парнями дело дошло, нообошлось без особенного кровопролития. Стех пор если инестали они друзьями, товсеже стечением лет боль иобида отвергнутого жениха улеглись. Изгода вгод, если доводилось Лембиту оказываться вэтих местах, он непременно заезжал вхарчевню кРейну Анде, где они схозяином мирно выпивали попять глиняных кружек кислого деревенского пива, беседуя обурожае овса иячменя, атакже отом, где лучше забрасывать сети вустье Наровы.
        - Зайдем, хоть горло промочим,- предложил Лембит, иЛаврентий невыдержал- согласился.
        Харчевня располагалась внизком бревенчатом помещении, где посередине стояли бочки спивом, изкоторых хозяин разливал пиво гостям, апостенам были устроены длинные столы славками для гостей.
        Гостей тут было насей раз много: война- хорошее время для содержателей питейных заведений. Солдаты воюющих армий вечно испытывают жажду. Им страшно, они либо боятся предстоящего боя, либо хотят забыться после только что состоявшейся битвы. Надоже где-то икаким-то образом снять накопившееся напряжение ивыпить заупокой души погибших товарищей. Правда, этиже солдаты зачастую сильно перебирают пива, итогда между ними вспыхивают ссоры идраки, отчего нередко кабак оказывается вконец разгромленным, ахозяину остается лишь подсчитывать убытки отразбитой посуды иразломанных столов. Итем неменее даже эти убытки слихвой окупаются огромным наплывом посетителей.
        Вмирное время нетак-то много желающих сидеть вхарчевне уРейна Анде итратить свои кровные денежки, заработанные тяжелыми трудами внеспокойном море изасохой среди каменистых полей. Ктоже незнает: пьешь, веселишься ипохваляешься перед товарищами своей молодецкой удалью, апотом ведь нужно идти домой. Адома сидит, ждет тебя, недождется разъяренная жена, которая только иждет повода устроить скандал натри дня. Только иждет, когда ты придешь домой, чтобы тотчасже, стоит тебе ступить напорог, закричать:
        - Вот ты куда деньги деваешь! Жизнь мою загубил, одетяхбы подумал!
        Ктоже незнает таких вещей? Оних вспомнишь- ивеселье пивное неврадость.
        Совсем нето- солдаты. Они- люди свободные, дом уних далеко, ичувствуют они себя вполном праве предаваться перед лицом опасности исмерти любому разгулу. Разве что начальник-командир потом будет ругаться, новедь разве может воинский командир сравниться позлобности сразъяренной супругой? Нет, конечно, далеко ему дотакого озверения…
        Харчевня, вкоторую, опустив головы, чтобы незадеть притолоку, зашли Лембит сЛаврентием, была полна солдатами. Немецкие ишведские воины заняли все столы, шумели икричали. Местные жители втакие дни нерисковали заходить сюда: не ровен час, нарвешься наскандал- пьяные солдаты всегда агрессивны.
        Рейн, стоявший посреди зала иразливавший пиво, сразу заметил двух вошедших путников ихотел было уже сказать им, чтобы убирались подобру-поздорову, если нехотят оказаться побитыми, нокогда новые гости откинули капюшоны, узнал Лембита Хявисте.
        Оставив старшего сына засебя разливать пиво иполучать монеты, Рейн вышел навстречу гостям и,опасливо озираясь, сказал:
        - Привет, Лембит, давненько невиделись. Куда ты запропастился? Ходили слухи, что ты сгинул вморе. Врали, как видно. Кто это стобой?- он бесцеремонно уставился наЛаврентия.
        - Ларри изПаламузе,- нашелся Лембит, случайно вспомнив название дальнего хутора, где никто изздешних жителей небывал.- Он ижорец.
        - А-а,- рассеянно протянул кабатчик, утратив кнезнакомцу всякий интерес:- Да, плохие времена нынче пошли. Война, одно слово.
        - Ну, для тебя-то, кажется, времена вполне хорошие,- заметил Лембит, обводя взглядом наполненный людьми зал харчевни.- Выручка, небось, большая?
        Рейн уклончиво промолчал иделовито нахмурился: никто нелюбит, когда начинают считать деньги вего кармане.
        - Вам пива?- спросил он, наконец, когда посчитал, что долг вежливости исполнен.- Только япосажу вас вон втом дальнем углу, ладно? Там темновато идует из-за щели встене, новсе равно- вам там будет лучше. Если будете сидеть навиду, солдаты квам наверняка привяжутся. Атогда вам несдобровать. Да имне тоже- все мои кружки разобьют оваши головы.
        Он засмеялся иотвел гостей втот самый дальний угол, где стоял стол, закоторым пили пиво местные жители. Их было немного: двое рыбаков, которых Лембит знал, ипожилой бродяга, незнакомый ему.
        Рыбаки, уставшие друг отдруга, обрадовались возможности поговорить сЛембитом изХявисте исЛарри изПаламузе- свежими людьми. Разговор завязался быстро, тем более что повоенному времени новостей было много.
        Старый бродяга сидел над своей кружкой пива иникак неучаствовал вразговоре. Казалось, он вообще безразличен кокружающему, настолько отрешенный был унего вид. Впрочем, никто особенно инервался завязать сним беседу: очем добрым хозяевам говорить сбродягой?
        Оборванный старик только раз метнул взгляд всторону вновь пришедших, азатем отвернулся ипродолжал сидеть, свесив крючковатый нос всвою кружку. Бродяга производил отталкивающее впечатление: губы унего были мокрые, он их постоянно облизывал, далеко высовывая язык. Лицо, изборожденное морщинами, было вдобавок покрыто угрями, агноящиеся серые глаза слезились.
        Он пил пиво мелкими глотками, постоянно давясь икашляя…
        Внезапно Лаврентий ощутил знакомое ипугающее чувство вгруди. Прислушавшись ксебе, он осознал- это волшебный камень, подвешенный вмешочке. Камень-Алатырь нагревался!
        Но почему?
        Лаврентий повнимательнее глянул насидевших рядом рыбаков ипонял, что ниодин изних непохож навладельца волшебного камня. Значит, вот этот неопрятный старик? Ноон был похож еще меньше…
        Акамень нагрелся так сильно, что уже жег грудь колдуна. Просунув руку под рубаху, Лаврентий сжал раскалившийся камень, какбы спрашивая унего, откуда грозит опасность.
        Вэтот миг старик поднял голову ипристально посмотрел колдуну вглаза.
        - Чувствуешь?- спросил он негромко, шамкая беззубым ртом.- Ядавненько тебя поджидаю! Нодождался, как видишь.
        УЛаврентия похолодело все внутри отнедоброго предчувствия.
        - Азачем ты меня ждал?- осторожно спросил он, пытаясь заглянуть вслезящиеся мутные старческие глаза:- Дедушка, чего тебе отменя надо?
        Он старался говорить спокойно, нозуб назуб унего непопадал, потому что приближение зла карельский колдун умел чувствовать хорошо. Исидящий напротив старик это увидел. Он усмехнулся своими тонкими мокрыми губами иответил:
        - Не только оттебя, колдун, нетолько. Откапитана твоего, иотсотника, иотдевки-предательницы, которая вам помогла. Всех вас ядождался. Теперьуж неуйдете!
        Лицо старика вмгновение ока преобразилось. Оно изменялось прямо наглазах уонемевшего Лаврентия. Это произошло водин миг: кожа налице разгладилась, исчезли морщины, нос сократился вдлине, аглаза престали слезиться. Подругую сторону стола перед Лаврентием сидел капитан Хаген.
        Это длилось всего одно мгновение, авследующее старик-бродяга встал из-за стола имолча направился квыходу шаркающей иковыляющей походкой. Это вновь был никчемный бродяга- грязный изапущенный.
        Лаврентий вскочил, чтобы догнать Хагена, который уже снова небыл Хагеном. Колдун был неготов кстоль стремительным преображениям ирастерялся. Он даже незнал, что станет делать, когда догонит. Задушит прямо здесь исейчас? Ударит? Убьет?
        Но ничего этого неслучилось. Вскочив, Лаврентий поскользнулся, азатем долго выбирался из-за длинного стола. Когда он, наконец, выскочил наружу, никакого старика-Хагена ивпомине небыло, анаместе его удалявшейся фигуры сейчас шел ливонский солдат вкожаном колете иметаллическом шлеме спивной кружкой вруках…
        Никто, кроме самого Лаврентия, ничего незаметил. Лембит был увлечен беседой сосвоими знакомыми, авсем остальным вообще небыло дела докакого-то бродяги.
        - Вот яибоюсь теперь,- закончил колдун свой рассказ.- Боюсь, что Хаген нападет неожиданно. Он может изменяться, может менять свой облик. Как быть кэтому готовым?
        - Никак,- пожал плечами Степан.- Ты хорошо сделал, что никому обэтом нерассказал. Незачем пугать людей, тем более что мы исами незнаем, как быть стаким Хагеном. Будем начеку, нам все равно больше ничего неостается. Анаших планов это недолжно изменить.
        Больше друзья неговорили обэтом, но, несмотря навнешнее спокойствие, рассказ Лаврентия произвел накапитана тяжелое впечатление.
        Следовало решить, как двигаться кИвангороду. Легче всего было войти вНарову прямо набриге иподняться поней. Ливонские ишведские корабли так иделали, ноСтепан поостерегся. Причалить возле Ивангорода означало сначала пройти мимо Нарвы, азатем встать прямо навиду уврага. Достанутли нарвские пушки добрига? Если достанут, тостоит «Святой Деве» приблизиться кИвангороду, как всчитаные минуты снаряды, пущенные изнарвской крепости, разнесут ее вщепы…
        Нет, так делать было нельзя!
        - Корабль оставим здесь,- твердо сказал Степан.- Только сначала замажем русское название, чтоб, не ровен час, нас неопознали. Асами пойдем вИвангород налодках. Пойдем ночью, втемноте, чтоб непопадаться наглаза врагу.
        Оставалось лишь снова выбрать, кто отправится всоставе «посольства», акто останется стеречь бриг иждать дальнейших указаний.
        Вдвух имевшихся лодках было достаточно места, так что его хватило для Марко Фоскарино сего двумя объемистыми сундуками идля самого главного сундука- ссокровищами отПапы Римского, предназначавшимися рижскому епископу. Эти сокровища стали теперь какбы верительной грамотой для вернувшихся бывших пленников- их дарами царю Ивану, добычей, принесенной ими свойны вцарскую казну.
        Впервую лодку сели Степан сВасилием ивенецианский купец. Вовторую- Лаврентий, Лембит ибратья фон Хузен. Франца сАльбертом взяли, как самых знатных людей после боярского сына Василия- знатных иноземцев, вступивших нарусскую службу.
        Как влодке оказался Лембит, потом никто вспомнить несмог: вероятно, хозяин Хявисте сел влодку пособственному усмотрению, решив, что без него необойдутся инаэтот раз. Правда, Лаврентий потом утверждал, что Лембита отправили сними вместе карельские духи, предвидевшие все, что сними случится, ижелавшие их спасения…
        Старшим накорабле оставили одноглазого Ипата, иэто было довольно безопасно. Ипат сего звериной яростью вполне способен был поддерживать порядок среди команды, ноуправлять кораблем он неумел, так что ожидать отнего неожиданностей неприходилось.
        Когда стемнело, лодки вошли устье Наровы, после чего пришлось приналечь навесла. Грести против течения натяжелых лодках было нелегко, новсе старались изо всех сил. Хоть итемно, нопуть доИвангорода следовало пройти как можно быстрее.

* * *
        Ведва забрезжившем свете раннего утра сначала показались мощные бастионы Нарвы, иуставшие заночь гребли люди вздохнули соблегчением- конец долгого пути был виден. Теперь оставалось лишь проскользнуть незамеченными пореке. Нескольких снарядов, пущенных умелой рукой изкрепости, вполне хватилобы, чтобы уничтожить лодки дерзких смельчаков.
        - Приналяжем,- выдохнул обессиленный, как ивсе остальные, Степан.- Рук нежалеть, скоро будем наместе.
        Вокруг себя он слышал тяжелое дыхание своих товарищей- подъем поНарове навеслах оказался действительно изматывающим. Напряжение непокидало все время, пока лодки медленно плыли вдоль нарвских укреплений. Еще несовсем рассвело, так что караульные набашнях незаметили лодки.
        На нешироком берегу между обрывом реки истенами крепости видно было множество тяжелых икрепких плотов. Сколоченные изтолстых бревен, они явно предназначались для того, чтобы поднять большую тяжесть ибыть устойчивыми наводе.
        «Зачем это ливонцам понадобилось столько плотов?- мелькнула мысль уСтепана.- Похоже, они собираются штурмовать Ивангород. Надо им реку переплыть, вот они иприготовились. Надо будет воеводе непременно рассказать, чтоб знал. Сивангородских стен этих плотов невидно, амы теперь знаем…»
        Но вот ивысокие каменные стены Ивангорода. Круглые башни, над главной изкоторых трепещет наветру штандарт московского царя. Из-за стен поднимаются дымки- это стрельцы растапливают печи, варят кашу.
        Втащив лодки наберег, Степан стоварищами подхватили все три сундука идвинулись вту сторону, где находились крепостные ворота. Состен их, несомненно, заметили, исверху слышались возбужденные голоса стрельцов, ноникто нестрелял. Видимо, запередвижениями странной группы людей внимательно следили.
        Когда начали стучать взапертые дубовые ворота, изнутри сразу ответили- ждали.
        - Стрелецкого войска сотник Василий, сын Прончищев,- прокричал боярский сын вответ навопрос, прозвучавший из-за ворот.- Скомандой ратных людей!
        Видимо, сквозь щели вворотах незнакомцев внимательно рассматривали, азатем суровый голос спросил:
        - Апочему виноземном платье?
        - Вкакомже нам платье быть, раз мы отливонцев да отшведов бежали?- рявкнул Василий.- Открывай, собака, боярскому сыну, да отведи нас ккнязю Хованскому!
        Но все делалось нетак быстро ипросто. После продолжительного разглядывания ворота, наконец, открылись. Вкрепостном дворе два десятка стрельцов первым делом окружили пришедших ипотребовали сложить оружие. Крики Василия освоем боярском достоинстве ичине сотника впечатления непроизвели.
        Когда снятое ссебя оружие было сложено наземлю, всем велели садиться иждать.
        - Что всундуках?- строго спросил начальник стражи, заросший посамые глаза бородой человек изопричников.
        - Вэтих двух- товары венецианские,- ответил Василий, указав наМарко Фоскарино, сидевшего рядом сперекошенным встревоженным лицом.- Авэтом- сокровища великие для государя Ивана Васильевича.
        - Сокровища?- заинтересовался опричник, иглаза его вспыхнули.- Аоткуда они увас взялись?
        Но сбить столку Василия оказалось непросто.
        - Что засокровища иоткуда взялись- нетвоего ума дело,- отрезал он.- Это- царское достояние. Веди нас ккнязю Ивану, нечего тянуть. Якнязю- близкий друг, так что еще посмотрим, как стобой обойдутся зато, что нас тут держишь ивопросы дурацкие задаешь.
        Опричник нахмурился изамолчал. Может быть, поопыту знал, что случай покуражиться унего еще будет…
        Во дворе крепости начиналась утренняя жизнь. Менялась стража настенах, варилась каша вмедных котлах, растрепанные прачки шли наберег реки сгрудами солдатского белья. Степан вовсе глаза глядел наокружающее. После долго плавания ивсех выпавших наих долю приключений странно было вновь ощутить себя посреди русского войска. Диковато было видеть сплошь бородатых людей, нелепыми казались долгополые одежды.
        - Чтож,- вздохнул Степан.- Придется заново привыкать. Это- наша родина.
        На сидевших под охраной чужаков тоже смотрели. Конечно, было начто- ведь выглядели Степан иего товарищи странно. Вчужеземном платье, синостранным оружием. Особенно бросались вглаза смуглый старик- Марко Фоскарино, одетый вполосатые короткие штаны оранжевого цвета, идва брата-баварца, надевшие поторжественному случаю подобающие наряды. Поним сразу видно было- люди изчужих, далеких краев.
        Спустя некоторое время навысокое крыльцо деревянного дома, стоявшего посредине обширного крепостного двора, вышел сам воевода. Князь Иван Хованский был дородным мужчиной лет пятидесяти, слицом воина, изборожденным глубокими морщинами- следами трудных походов, жестоких боев идворцовых интриг.Его седая борода лежала нагруди, аодет он был вдлинный синий кафтан ссеребряными пуговицами ишубу насоболях, наброшенную сверху наплечи. Шуба, крытая синимже сукном, волочилась сзади поземле.
        Осмотрев незнакомцев скрыльца, князь Хованский медленно, ступенька заступенькой сошел вниз инаправился вих сторону. Опричник пошел ему навстречу, очем-то докладывая.
        Василий соСтепаном встали, заними- все остальные. Подошедший воевода вмолчании взглянул каждому влицо. Потом вновь вернулся взглядом кВасилию ипромолвил удивленно:
        - Тебяли явижу, сын Прончищев? Амне сказывали, что ты погибуж давно вбою. ВМоскве потебе отец сматерью панихиды служат, аты вон где!
        - Мы изплена бежали, дяденька Иван,- вымолвил сын Прончищев затрясшимися губами. Он неожидал такого сурового приема ототцовского друга…
        - Из плена?- вскинулся князь Хованский, иглаза его потемнели.- Акакже вы изплена бежали? Да еще виноземное платье вырядились! Вам что, ливонцы все это выдали?
        - Лазутчики они,- вставил из-за плеча воеводы опричник.- Сказываю тебе, боярин, верное слово. Платье иоружие иноземное, ивидно, что бороды брили. Только сейчас заново обросли, чтоб своими показаться.
        Но Василий был еще далек оттого, чтобы прийти вотчаяние отнезаслуженных обвинений. Он стакими трудами добрался сюда, вставку русского войска, он так стремился вернуться наслужбу! Иему повезло: князь Хованский его старый знакомый!
        - Мы захватили корабль,- почти выкрикнул он.- Накорабле мы сражались сврагами великого государя итеперь приплыли сюда. Унас есть боевой корабль, мы хотим служить!
        - Так вас доставили сюда накорабле?- уточнил опричник, вылезая вперед.- Смотри, боярин, они сами признаются! Наливонском корабле сюда доставлены, чтобы шпионить ивредить!
        Воевода многозначительно молчал. Василийже буквально затрясся всем телом отнезаслуженных обвинений. Потом взял себя вруки.
        - Дяденька Иван,- сказал он смиренно.- Ради отца моего, ради матери! Выслушайте меня наедине, явам все толком объясню. Мы неизменники, непредатели, аславно сражались ивернулись изплена наслужбу великому государю. Позвольте мне все вам объяснить сглазу наглаз, вы поймете.
        Воевода раздумывал несколько мгновений.
        - Он говорил, что вот вэтом сундуке сокровища для великого государя,- вставил опричник.- Надобы посмотреть. Прикажи открыть, боярин.
        - Нет,- решил, наконец, князь Хованский.- Невремя сейчас инеместо. Сундук отнести комне вдом, аты, братец,- он обратился кВасилию,- пойдем сомной. Хочешь наедине поговорить- хорошо, неоткажу. Уважу ради старинной дружбы.
        Стрелецкая охрана отступила нашаг, иВасилий приблизился квоеводе. Затем поклонился инегромко сказал:
        - Дозволь еще икапитана ссобой взять, дяденька. Вот он- Степан Кольцо. Он тоже все тебе объяснит.
        - Какого еще капитана?- взгляд воеводы Хованского устремился наСтепана, одетого дороже других- вкоричневом кафтане намедных пуговицах исшейным шарфом желтого цвета.- Он что- тоже русский?
        Степан поклонился впояс, как, вспомнил он, полагается вмосковском войске.
        - Капитан брига «Святая Дева» Степан Кольцо. Бывший стрелец русского войска.
        - Ага, еще один изменник,- прошипел опричник, ухмыляясь.- Сами вовсем признаются. Страха неимеют.
        Чуть подумав, воевода согласился.
        - Ладно,- сказал он.- Пусть иэтот капитан пойдет. Сказал, что выслушаю внимательно, так исделаю. Объясняйте, как сможете.
        Двое стрельцов, подхватив тяжелый сундук, потащили его вдом квоеводе, асзади двинулся сам князь ирядом сним Василий соСтепаном.
        Оглянувшись, Степан поймал отчаянный взгляд Лаврентия, носказать уже ничего неуспел. Да инечего было говорить.
        «Ох, выйдули яиздома воеводы,- пришла насердце нехорошая мысль.- Увидимсяли сЛаврентием- верным товарищем? Увижули еще наш корабль? Что-то будет?»
        Поднявшись навысокое крыльцо соскрипучими ступеньками, вошли вдом. Вчисто убранной горнице стоял тесовый стол сразложенными нанем картами, аполавкам лежали предметы воинского дела: стальной панцирь воеводы, шлем сблестящим шишаком, татарская кривая сабля. Это было жилище военачальника. Стрельцы, внесшие сундук, поставили его исами удалились.
        Князь сел налавку возле стола, подобрав края длинной шубы, иобратил свой взор настоявших перед ним Василия иСтепана. Сесть им он непредложил, что было уже явно дурным знаком. Занеплотно прикрытой дверью слышались осторожные шаги иперешептывания караульных стрельцов.
        Рассказывать принялся Василий. Он сбивчиво, нотолково пересказал воеводе злоключения свои исвоих товарищей. Поведал иотом, какие победы они одержали. Рассказал отом, что стремились как можно скорее вернуться наслужбу кцарю Ивану.
        Князь Хованский слушал молча, изредка кивая головой ипоглаживая свою седую бороду. Когда речь зашла осундуке сзолотом, он предложил открыть его. Увидев сверкание драгоценностей иоценив их количество, снова кивнул. Лицо его оставалось по-прежнему замкнутым исуровым, новглазах зажегся огонек интереса кситуации.
        - Агде ты научился водить суда поморю?- осведомился воевода, переводя взгляд наСтепана. Услышав отом, что перед ним бывалый помор, крякнул.
        - Подозрительный вы народ- поморы,- заметил князь Хованский.- Глаз да глаз завами надо иметь. Неуспел еще великий государь вами заняться- времени унего мало, завсем недоглядишь.
        - Чтоже внас подозрительного?- невыдержал Степан.
        - По морю свободно плаваете- уже подозрительно,- как очем-то само собой разумеющемся сказал князь.- Синоземцами общаетесь, разве нет? Ивсе без государева догляда. Иметь общение синоземцами- этоже прямая измена российской державе! Нет, подозрительные вы люди. Вот дойдут довас руки государя.
        Потом нахмурился испросил:
        - Ачто закупца ссобой привезли?
        - Купец изВенеции,- пояснил Василий.- Едет вМоскву предложить свои товары идоговориться овыгодной торговле.
        - Это- доброе дело,- согласился воевода.- Великий государь Иван Васильевич привечает заморских торговых людей. Отторговли государство крепнет. Ачто еще заиноземцы свами?
        - Баварские дворяне Франц иАльберт хотят наняться нарусскую службу. Взяты нами вплен наливонской галере, ноготовы служить великому государю верой иправдой.
        - Верой они служить немогут,- поправил воевода.- Они немцы- ненашей веры. Внаемники хотят, чтоли? Это можно, ивсолдатах иноземного строя нуждается великий государь Иван Васильевич.
        Разговор явно подходил кконцу. Василий соСтепаном рассказали все, ответили навсе вопросы князя идаже показали содержимое сундука. Лицо Ивана Хованского стало мягче, снего ушла тревога. Видно было, что воевода уже принял какое-то решение.
        - Так чтоже,- спросил, наконец, Василий,- можно нам считаться вновь служилыми людьми московского войска? Мы верно служили, сражались загосударя. Илюди наши- верные, надежные.
        - Корабль отличный,- вставил Степан сгордостью.- Мы назвали его «Святая Дева» вчесть Пресвятой Богородицы- под ее небесным покровом пребывает русская земля. Наэтом корабле мы можем сражаться сврагом ипринести много пользы царю Ивану.
        Но князь Хованский уже все решил для себя. Последние вопросы он задавал уже так- без особого интереса. Вглавном решение было принято.
        Воевода помолчал, постучал костяшками пальцев постолу. Потом вскинул взгляд выцветших глаз напоморского капитана и, сдерживая злость, медленно ираздельно ответил:
        - Не тебе, холоп, чудь белоглазая, рассуждать опользе великого государя! Кто тебе вообще разрешил называть себя капитаном?
        Затем повернулся кВасилию. Он смерил его взглядом исказал безразличным тоном:
        - Иди, Василий. Иди ксвоим людям. Сундук здесь останется, аты иди. Ясейчас обо всем распоряжусь.
        Все также под охраной стрельцов они вернулись водвор. Василий был мрачен иподавлен. Хоть разговор своеводой вродебы закончился хорошо, настроение было испорчено. Чтоже касается Степана, тоон ссамого начала неслишком-то верил вхороший прием увоеводы…
        - Садитесь,- приказал старший стрелец, указывая наземлю.- Всем кучно сидеть, чтоб навиду были.
        - Ну что?- спросил тихонько Лаврентий, когда Степан опустился рядом сним нахолодную землю.- Неласково принял нас воевода? Смотрю, ибоярский сын стобой обратно вернулся. Непризнал его старый отцовский друг?
        - Напрасно мы сюда такуж стремились,- ответил Степан.- Лучше было вморе оставаться.
        - Ну, мы стобой нетакуж истремились,- заметил справедливости ради Лаврентий.- Мне других жалко. Василия вособенности- он так хотел послужить. Все надеялся повоевать зацаря Ивана…
        - Молчать!- закричал ближний стрелец, угрожающе тыча бердышом.- Насвоей тарабарщине небалакать! По-русски говорите, изменники!
        Они замолчали, авскоре издома воеводы выскочил получивший ясные указания опричник. Уже полицу его было понятно, что именно ему приказано сделать, оно светилось торжеством.
        Приблизившись кгруппе сидящих наземле людей, он приказал встать венецианскому купцу идвум баварским дворянам.
        - Тебя воевода велел звать вдом,- сказал он Марко Фоскарино.- Никакой опалы тебе чинить невелено. Забирай свои сундуки иследуй вдом князя, будешь его гостем. Авы,- он повернулся кФранцу иАльберту,- идите кполковому командиру. Представьтесь искажите, что князь велел вас надовольствие зачислить. Апосле вМоскву вас пошлют- там формируются полки иноземного строя. Великий государь привечает добрых солдат!
        Затем опричник отошел напару шагов игромко сказал:
        - Остальным встать! Преступникам иизменникам небудет пощады отгосударя! Ишь ты, обдурить нас хотели, ливонские засланцы! Вотуж будет вам теперь!
        Вмгновение ока окружавшие стрельцы бросились вязать пленникам руки заспину. Отошедшие всторону Марко Фоскарино идвое баварских дворян ошеломленно глядели нато, как приведших их сюда людей, их недавних спутников итоварищей вмгновение ока превращают варестованных преступников.
        Руки вязали снятыми ссебя кушаками- накрепко, выворачивая кисти. Затем повели под конвоем.
        На Василия жалко было смотреть. Лицо боярского сына стало белым, как чистое полотно, аглаза метались изстороны всторону. Лембит тоже казался потрясенным: он вообще непонимал, что происходит. Чтоже касается Степана сЛаврентием, тоони были удивлены лишь наполовину. Степан ипрежде небыл уверен втом, что врусском военном лагере такуж обрадуются их появлению. Предвидел, что кпобывавшим вплену отнесутся сподозрением: московские нравы он уже знал. Ноареста он, конечноже, непредвидел. Вконце концов, они несделали ничего, кроме хорошего. Отбили уврага корабль, привели его сюда идаже доставили сундук сгромадными ценностями. Чегожеще?
        - Похоже, капитан Хаген сдержит свое слово,- проговорил сзади идущий Лаврентий.- Он ведь пообещал, что мы никогда невернемся народину. Когда нас казнят здесь, проклятие можно будет считать исполнившимся- народину мы уже невернемся.
        Хорошо, что Василий непонял сказанного,- он ибез того выглядел совершенно обезумевшим ототчаяния иужаса. Зато понял Лембит, который резко обернулся кЛаврентию, идрогнувшим голосом спросил:
        - Казнят? Азачто? Уменя дома ждет семья, иэто уже так близко… Аснами даже непоговорили…
        Вели их недалеко: между крайней башней крепости иконюшней находилась глубокая яма, специально вырытая иукрепленная бревнами. Глубина вяме была вдва человеческих роста, иесли спрыгнуть внее можно было самостоятельно, товыбраться наружу без веревки казалось невозможным.
        Прыгая вяму, Лембит поскользнулся намокрой земле ивывихнул ногу. Он сразу сел надно исостонами принялся ее массировать.
        На дворе была уже поздняя осень, инаповерхности земли зябли руки иноги, авяме царил ледяной холод. Все четверо ощутили это, едва спрыгнули наземляной пол суровой крепостной тюрьмы. Сверху яму закрыли тяжелой деревянной решеткой- навсякий случай, если среди узников найдется прыгун или акробат, способный преодолеть такую высоту.
        Яма оказалась хоть инеслишком тесная, ноходить поней было невозможно. Пронизывающий холод сковывал все тело, изо рта шел пар.
        - Что теперь будет?- посиневшими губами вдруг спросил Василий уСтепана.- Что снами сделают?
        Ссориться взаключении, вобщей беде неследует, нехорошо, ноСтепан несмог удержаться отсарказма.
        - Что теперь будет?- язвительно переспросил он.- Это лучше утебя спросить, боярский сын. Ты нас сюда привел. Ты говорил, что нас тут примут сраспростертыми объятиями. «Наслужбу кцарю, воевать зацаря Ивана»!- передразнил он.- Ну, икак тебе возвращение?
        Василий чутьли небился головой одеревянную оплетку земляной ямы.
        - Но ведь мы непросто вернулись изплена,- стоской инедоумением говорил он.- Мы даже привезли огромные богатства, отбитые уврага! Целый сундук золота! Почемуже мы сидим здесь?
        Сотник Василий был человеком храбрым исчувством чести, ноум небыл его сильной стороной- это уже давно стало понятно.
        - Да потому исидим здесь,- раздраженно ответил Степан.- Что сундук золота привезли. Еслибы неэтот сундук проклятый, все моглобы совсем подругому повернуться. Сиделибы сейчас втеплом месте иели кашу ссалом. Явидел, как раз вкотлы сало закладывали…
        Боярский сын недоуменно посмотрел наСтепана, непоняв его мысль. Ему попросту неприходило вголову, что знатный князь Хованский может оказаться настолько бесчестным человеком. Такую возможность он недопускал…
        Извечная тема ибольшое искушение для ума: порядочный человек попадает впросак истановится жертвой просто потому, что неможет представить себе, насколько подлым может оказаться другой человек. Если сам неспособен наподлость, токажется, что идругой неспособен…
        - Еслибы мы просто так изплена явились, сголыми руками,- объяснил Степан.- Тонас, может быть, поголовке инепогладилибы, нообратнобы приняли, как миленьких. Отругалибы, нонакормили потом, напоили, кафтанбы форменный выдали. Ибылбы ты опять сотником встрелецком полку, амы сЛаврентием,- он мрачно усмехнулся.- Мы снова сталибы холопами-стрельцами.
        Он похлопал заледеневшими руками, потопал задубевшими вкожаных сапогах ногами ипродолжил, глядя влицо смотревшему нанего вовсе глаза Василию:
        - Уже то, что мы отбили вражеский корабль, научились плавать нанем ивернулись сбоевым бригом- это уже подозрительно, вызывает неприязнь уначальства. Потому что действовали самостоятельно, без спросу, без указки сверху. Асамостоятельных людей вМосковском царстве нелюбят, боятся их. Отжалкого инесчастного хоть пользы мало, да зато его можно плетьми сечь, холопом называть. Амы целый корабль спушками привели, ивсе без спросу. Аяеще посмел себя капитаном назвать…
        - Асундук сзолотом тут при чем?- озлобленно спросил Василий. Он интуитивно чувствовал, что Степан говорит правду ивозразить нечего, нозлоба ототчаянного положения охватывала боярского сына.- При чем тут сундук сзолотом для царя?
        - Да вот при чем, ятебе расскажу,- снисходительно сказал Степан.- Сундук тут- самое главное. Еслибы небыло сундука, тонас, наверное, арестовали, обвинили визмене иотправили вМоскву вжелезной клетке, направеж. Ассундуком, Вася, совсем другое дело получается. Кто знает обэтих драгоценностях? Мы знаем, потому что мы их привезли. Акто еще? Князь Хованский. Аеще кто? Никто, Вася. Ачто это означает? Это означает, что мы четверо должны исчезнуть. Умереть должны, понятно? Итогда весь сундук сзолотом достанется воеводе князю Ивану Хованскому. Иконцы вводу, никто ничего неузнает.
        Несколько мгновений Василий стоял молча, переваривая услышанное ипытаясь втиснуть это всвое сознание, примириться.
        - Опричник знает,- выдавил он изсебя, наконец.
        - Да-а?- притворно удивился Степан.- Ачто он знает? Содержимое сундука он невидел. Слышал отом, что мы говорили, новедь малоли что изменники ипреступники могут говорить? Так что нет, Вася, опричник князю Хованскому нестрашен. Да ипогибнет этот опричник, если станет опасен. Шальная стрела вкрепость залетит, или пуля ненароком ливонская достанет. Или кашей подавится. Малоли что случается сосвидетелями…
        - Аеще вернее,- вставил Лаврентий.- Что опричнику этому никакого золота иненужно. Он онем инедумает, потому что нужно ему совсем другое. Яему вглаза заглянул пару раз иувидел там, что ему слаще всего вжизни. Что ему дороже любого золота-серебра, любого богатства.
        - Ичтоже?- вскинулся сотник.- Что ему нужно?
        - Алюдей терзать,- спокойно ответил Лаврентий.- Мучить да пытать, кости ломать. Насильничать, апотом казнить. Так что воевода велит нас казнить- так ему другого удовольствия иненужно. Есть такая порода…
        Всередине дня появился опричник. Его лицо нависло сверху, через деревянную решетку.
        - Ну, как вы там?- спросил он.
        - Атебе какое дело?- злобно отозвался Василий.- Тебя, собачьего сына, сюда незвали.
        Все это время сотник находился вподавленном состоянии. Разговор соСтепаном иЛаврентием только взбесил его. Он был растерян инезнал, что делать. Впрочем, делать было совершенно нечего. Половина дня прошла вяме вполном молчании. Его изредка прерывал Лембит, который все порывался рассказать хоть кому-то отом, что его ждет семья. Что он почти добрался додома, атеперь вот вдруг случился такой ужас…
        - Адело мне довас есть,- заявил опричник вответ наокрик Василия.- Вы тут вяме сидите, амы своеводой важный вопрос решаем: сразу вас казнить или сначала допрос вам надыбе учинить.
        Он радостно засмеялся.
        - Как надумаем,- добавил он.- Тогда явам сразу расскажу. Надыбе-то вы, голубчики, сразу вовсем признаетесь. Про то, как ливонцы вас сюда заслали искаким заданием. Заодно ипро корабль свой расскажете. Мы его тоже захватим. Там, наверное, еще много изменников прячется…
        - Любишь дыбу,да?- спросил Лаврентий, сненавистью глядя снизу вверх нарасплывшееся лицо опричника.- Нравится тебе это дело?
        Несколько мгновений опричник озадаченно молчал, неожидая такого внезапного нападения, нопотом пожал плечами исдостоинством ответил:
        - Надоже вгосударстве измену искоренять. Нам великий государь велел строго заизменой следить. Так что мы свой долг исполняем. Вот идовас, голубчиков, добрались!
        - Ирождаются ведь насвет Божий такие уроды!- всердцах плюнул себе под ноги сотник Василий.- Весь народ кровь навойне проливает, задержаву Русскую сражается, аэти упыри нанашу голову родились!
        - Но-но!- закричал опричник сверху.- Вот когда повертишься уменя надыбе, ятебе эти слова припомню! Куски мяса изтебя рвать буду!
        - Уродами нерождаются,- спокойно, ногромко заявил Лаврентий.- Уродами становятся. Ты, Михайла, часто детство свое вспоминаешь,да?
        - Какое еще детство?- снова закричал взбешенный опричник.- Ты откуда имя мое знаешь?
        - Имя твое знаю, потому что яколдун,- ответил Лаврентий.- Мне про тебя духи рассказали. Или ты сам, Михайла, хочешь нам рассказать, как тебе мамка детородный орган свечкой прижигала? Икак заставляла себя лизать внепотребном месте? Нехочешь обэтом рассказать? Ну, чтож, тогда ярасскажу. Ты ведь отэтого уродом исделался! Вот яиспрашиваю тебя: детство свое поганое часто вспоминаешь?
        Степан ожидал, что после этих слов опричник вытащит Лаврентия изямы изадушит собственными руками. Ноничего этого непроизошло. Наверху царило молчание. Лицо опричника отодвинулось отдеревянной решетки, азатем ивовсе пропало. Теперь над головами пленников снова было свинцово-серое небо, скоторого начал идти снег…
        - Ты чтоже- все про всех знаешь?- ошарашенно спросил Василий.- Ипро меня тоже?
        - Про тебя тоже,- хмуро подтвердил колдун.- Только про тебя мне неинтересно.
        - Анебоишься, что этот опричник тебя надыбе запытает? Он ведь злой, собака!
        Лаврентий чуть помолчал, азатем совсем тихо пробормотал:
        - Нетуж, опричника Михайлу ясовсем небоюсь. Сдается мне, что он недоживет дорассвета. Что-то такое унего влице… Что-то нето, как упокойника.
        - Да увсех опричников рожи, как упокойников,- вырвалось усотника Василия. Видимо, впервые вжизни он ототчаяния иобреченности перестал бояться.
        - Не увсех,- сосредоточенно ответил Лаврентий.- Атут что-то нето.Уж инезнаю…
        Холод вяме становился нестерпимым. Снеба валил снег, который тутже таял, носоздавал дополнительную сырость. Мокрая земля под ногами узников начала чавкать.
        - Не знаю, доживетли дорассвета опричник Михайла,- раздраженно заметил Степан.- Номы недоживем, это точно. Замерзнем ипомрем.
        - Нас сначала еще пытать будут,- проговорил синими отхолода истраха губами Василий.
        - Нет,- покачал головой Степан.- Вот этого янедумаю. Опричнику такбы хотелось, новоевода неразрешит, это точно. Покрайней мере, наего месте ябы неразрешил. Аон, похоже, умный человек.
        - Сволочь,- выругался сотник.- Смоим отцом чарку пил, наохоту ездил, меня наколене качал. Атеперь чтоже? Неждал яотдяди Ивана.
        - Золото,- пожал плечами Степан.- Слишком много золота мы привезли втом проклятом сундуке. Вот ипозарился твой дядя Иван. Нопытать он нас непозволит. Изнаешь, почему? Потому что вовремя пыток будут лишние разговоры, их могут запомнить разные люди. Акнязю Ивану это никчему теперь.
        - Так чтоже будет?- невыдержал Василий ичутьли незакричал. Лицо его исказилось, он плохо владел собой. Впрочем, как было его непонять- человек пережил такой моральный удар.
        - Что будет?- переспросил задумчиво Степан.- Казнят нас. Просто так, без всяких пыток илишних разговоров. Как изменников иливонских засланцев. Асундук сзолотишком достанется князю Хованскому- целым инетронутым. Вот так-то.
        Ближе квечеру опять появился Михайла. Его лицо снова свесилось сквозь деревянную решетку.
        - Решили,- радостно сообщил он.- Воевода приказал завтра нарассвете вас всех накол посадить. Сутра пораньше! Целый день умирать будете! Сейчас колья уже вкапывают. Слышите, стучат? Вот завтра потеха-то будет.
        - Хотьбы поесть дали,- пробормотал окончательно окоченевший Лембит. Невсилах стоять больше наногах, он сел накорточки, обхватив себя заплечи руками.
        - Зачем тебе еда?- рассмеялся опричник.- Голодному накол легче садиться. Живот пустой, скорее провалишься иподохнешь.
        - Аскажи, Михайла,- поднял голову кверху Лаврентий.- Когда мамка тебе половой член лучиной жгла, ты сильно плакал? Зачто она тебя так? Мужиков сильно ненавидела? Обидели ее?
        Опричник поднялся наноги, итеперь лица его было больше невидно.
        - Пытать вас воевода недозволил,- послышался его приглушенный голос сверху.- Нодля тебя, колдун, яспециально велю кол потолще затесать. Чтоб проваливался ты подольше ипобольнее. Аябуду тебе вглаза смотреть.
        Можноли заснуть накануне собственной казни? Можноли заснуть, находясь вглубокой ледяной яме, где под ногами чавкает мокрый снег?
        Наступил вечер, стемнело, азатем наступила ночь. Изямы были слышны звуки засыпающей крепости: перекличка часовых настене, ржание лошадей врасположенной поблизости конюшне, перекрикивание отходящих косну стрельцов…
        Ночью слегка подморозило. Степан стоял, прислонившись спиной кдеревянному креплению ямы. Он закрыл глаза, потому что смотреть все равно было неначто- царила полная тьма. Говорить тоже было нескем. Лаврентий совершенно углубился всебя итолько шевелил губами. Толи молился Богу, толи разговаривал сдухами, аможет быть, посиневшие губы просто дрожали отнестерпимого холода.
        Василий замкнулся всебе ибольше неотвечал навопросы. Он сидел рядом сЛембитом втакойже позе, опустив голову. Вспоминал свое детство вродительском доме? Думал отом, узнаетли когда-нибудь отец отом, какой смертью погиб его единственный сын? Или будет по-прежнему дружить скнязем Хованским, так инедогадываясь ниочем?
        Опредстоящих муках наколу Степан недумал. Этого ему нехотелось. Что толку думать отом, чего все равно неизбежать иначто ты никаким образом неможешь повлиять? Будет кол, будет боль, будут страдания. Нокогда это случится, тогда ислучится, аторопить это иужасаться заранее нестоит.
        Степан думал отом, что завтра они все четверо примут смерть инавсегда исчезнут слица земли. Будто их инебыло никогда. Воевода Хованский все верно рассчитал. Кто вспомнит обих появлении вкрепости? Стрельцы? Да они забудут через три дня каких-то чужаков-лазутчиков, посаженных наколы поприказу воеводы. Опричник? Да, носколько еще жить осталось этому опричнику?
        Князь Хованский приберет себе этот самый сундук сзолотом истанет еще богаче прежнего. Иникто никогда обэтом неузнает.
        Ачто случится теперь скораблем- сих «Святой Девой»?
        От холода Степан даже уже недрожал, он словно превратился вдеревянный столб. Вдругое время это беспокоилобы его- можно насмерть простудиться, новсвете завтрашних событий это уже неимело никакого значения.
        Вкрепости царила тишина, нарушаемая лишь изредка раздававшимися криками часовых:«Посматрива-а-а-ай!»- редким тявканьем приблудных собачонок ипофыркиванием мирно спящих лошадей.
        Внезапно откуда-то издалека исверху послышался странный гул. Этот гул нарастал, становясь все сильнее, как нарастающий шум морского прибоя. Так море шумит вовремя шторма! Валы катятся один задругим и,сгрохотом разбиваясь оберег, накрывают один другой. Если случается встретиться уберега трем мощным валам подряд, тошум их все нарастает, нарастает, икажется, что сейчас случится всемирный потоп…
        Через несколько мгновений грохот перестал быть однородным, он переместился. Неподалеку отямы, где сидели узники, что-то рухнуло. Затем вкрепостном дворе полыхнуло огнем, иСтепан увидел тускло освещенные лица своих товарищей. Ох, лучшебы он несмотрел наних вту минуту: ему показалось, что он видит лица покойников.
        Раздались крики. Караульные настенах поднимали тревогу, звали коружию. Водворе, совсем рядом стюремной ямой послышались встревоженные голоса, отрывистые воинские команды. Проснувшиеся лошади вконюшне тревожно заржали.
        Грохот повторился. Наэтот раз снескольких сторон послышались звуки чего-то бьющегося, разрушающегося. Сразу вслед заэтим- человеческие вопли иновая вспышка пламени.
        - Что это?
        - Ливонцы пошли наштурм,- округлив глаза, сказал встрепенувшийся ивскочивший наноги Василий.- Недаром мы плоты видели. Ночью пошли: видно, хорошо приготовились.
        Крики вокруг усилились. Изямы ничего небыло видно, нозато ясно было, что водвор крепости упало несколько зажигательных бомб. Мечущиеся отсветы огня достигали итюремной ямы.
        Ситуация стала ясна. Ливонцы неслучайно изготовили такие тяжелые икрупные плоты: наних были установлены пушки. Плоты вышли насередину реки, после чего сблизкого расстояния неожиданно ударили поивангородской крепости. Одновременно надругих такихже плотах через Нарову переправлялись войска.
        - Чтоже наши-то нестреляют?- сжимая кулаки, вскричал Василий.- Дают себя расстреливать, асами неотвечают! Опять, чтоли, забыли снаряды заранее приготовить? Нуже, ну!
        Степан синтересом посмотрел насотника: вправдули он переживает? Да, похоже нато: сотник действительно волновался, удастсяли удержать крепость после такого внезапного нападения.
        Странно, подумал Степан. Чего ему волноваться? Если удержат инепустят сюда ливонцев, тонаутро как раз нас всех иказнят. Вчесть победы… Колы-то уже вкопаны…
        - Анепорали нам уже выбраться отсюда?- вдруг осторожно сказал Лаврентий.- Охраны занами вродебы нет. Чего нам тут сидеть?
        - Как?- ответил Степан, всердце которого внезапно блеснул лучик надежды.- Высоко, асверху решетка. Недолезем, невыйдем.
        - Ну да,- апатично согласился колдун.- Наверное, надо еще подождать.
        После чего снова сел накорточки изакрыл глаза. Что-то такое говорили ему духи вту минуту? Наконец, стали отвечать пушки ивангородской крепости. Состен послышались близкие выстрелы. Сначала одиночные, азатем после короткой паузы последовал дружный залп. Видно было, что после первой растерянности командиры сумели организовать людей.
        Послышался зычный голос князя-воеводы Хованского:
        - Снаряды! Снаряды подноси!
        Пальба слышалась теперь отовсюду. Выстрелы пушек сотрясали воздух, слышался топот множества бегущих ног- это стрельцы парами таскали изпорохового погреба снаряды настены- поближе кведущей огонь артиллерии.
        - Отобьемся,- сказал Василий спосветлевшим лицом.- Сейчас как наши пушкари вдарят, так ливонцам мало непокажется!
        Ему никто неответил: все напряженно прислушивались кпроисходящему.
        - Давай, ятебя подсажу,- вдруг предложил Лаврентий Степану.- Встанешь мне наплечи, авось иувидишь чего.
        Он наклонился, иСтепан, поставив ноги ему наплечи, попытался выглянуть наружу. Тяжелая деревянная решетка мешала смотреть, асдвинуть ее неудавалось- была укреплена. Нокраем, искоса Степан увидел, что весь двор освещен- мелькали многочисленные факелы, авнескольких местах догорали зажигательные бомбы, перелетевшие через крепостную стену.
        Большая часть защитников крепости находилась настенах- готовились отражать штурмующих. Грохотали пушки, стоял треск пищальных выстрелов…
        - Ну, что?- нетерпеливо спросил снизу Василий.
        - Сражаются,- ответил Степан.- Храбро дерутся. Если отобьют, тонаши колья навсякий случай уже врыты.
        Бой продолжался. Орудийный обстрел затих, и, судя поусилившимся крикам, ливонская пехота полезла настены. Несчитая человеческих криков ивыстрелов изпищалей, стало значительно тише.
        Ивэтот момент все разом изменилось. Чуть встороне отглавной башни взметнулся вчерное небо столб пламени. Затем, ноуже через мгновение раздался ужасный грохот, иучасток каменной стены вдруг затрясся иобвалился почти дооснования. Густой иплотный дым клубами заволок все пространство.
        - Подорвали стену,- прокомментировал поморский капитан, обращаясь ксвоим товарищам, жаждавшим получить хоть какие-то известия.
        - Дым столбом, ничего невидно. Ностена рухнула водном месте.
        Снова послышался голос воеводы, он приказывал всем свободным отнепосредственной защиты стен стрельцам бежать кпролому.
        «Как это оказалось возможным?- подумал Степан.- Пушками такую стену невозьмешь. Подкопа состороны реки сделать невозможно…»
        Потом он вспомнил отом, как бывалые стрельцы рассказывали отаком способе: вовремя штурма специальная группа людей, которых всеми силами прикрывают, подкатывает пороховые бочки ккрепостной стене иустраивает взрыв. Дело это очень опасное иненадежное. Попробуй, подберись вплотную кобороняемой стене крепости! Сто раз успеют тебя расстрелять излуков ипищалей, апотом еще икипящей смолой обольют, так что жив неостанешься. Нодаже если доберешься достены иустроишь взрыв, товедь взрыв должен быть очень мощным, чтобы достичь какого-то результата. Сразу несколько пушек спорохом- заряд немалый. Анаправить его невозможно. Так что взрываешь огромный заряд ипри этом незнаешь, вкакую сторону пойдет взрыв. Аесли втвою? Задание если недля смертников, тодля чрезвычайно храбрых людей. Для тех, кому жизнь недорога.
        Пороховой дым стал рассеиваться, аследом заэтим начала оседать каменная икирпичная пыль, поднятая рухнувшим участком стены. Изпролома показались нападающие. Изнутри, вкрепостном дворе, их уже ждали изготовившиеся котражению атаки стрельцы. Горели запалы пищалей, сверкали обнаженные сабли изаостренная сталь бердышей- грозного стрелецкого оружия. Всвете факелов метались люди.
        Из пролома рванулись вбой нападающие. Они лезли покамням рухнувшей стены, перепрыгивая через завалы. Икак они выглядели!
        «Это неливонцы,- успел подумать Степан.- Инешведы».
        Никогда он невидел такого! Воины были вжелезных кирасах ипанцирях, аповерх были надеты белые полотняные безрукавки сизображением прямого черного креста. Вкрепостной пролом рванулись рыцари-монахи Тевтонского ордена!
        «Вот для кого жизнь недорога,- ответил насвой собственный вопрос Степан.- Вот кто устроил взрыв, рискуя жизнью, икто сейчас первым идет вбой! Это тевтонцы!»
        Теперь стало понятно, что происходит. Тевтонцам ивправду было нечего терять. Эстляндская земля сгородами Ревель иДерпт была их единственной страной, изкоторой им некуда было отступать. Католический Тевтонский орден оказался зажатым между протестантской северной Германией иРоссией, исповедующей восточное христианство погреческому обряду. Помощи тевтонцам ждать было неоткуда, отступать им было составшей родной земли некуда, асдаться они немогли. Да царь Иоанн попрозванию Грозный инесталбы принимать капитуляции узаклятых врагов Греческой церкви.
        ВЛивонской войне каждый бой для рыцарей-тевтонцев был как последний. Они шли внего сомкнутыми рядами, счерными крестами нагруди- ненажизнь, анасмерть.
        Началась сеча: стрельцы вступили всхватку стевтонцами. Рассветало, первые проблески утренней зари прорвались сквозь затянутое тучами небо иосветили кровавый бой, кипевший вокруг ивангородской крепости. Вхолодном воздухе мелькали бердыши, лезвия сабель, ислышались хрипы умирающих…
        - Держаться!- яростно кричал состены воевода Хованский, размахивая тяжелым палашом.- Слышите? Держать пролом!
        Сбоку оттюремной ямы послышался топот копыт- это выводили изконюшни иседлали лошадей.
        Оседавший пороховой дым, которым был окутан двор крепости, проник ивяму, отчего воздух сделался удушливым. Ветер сюда недостигал, апороховые газы заполнили пространство. Узники закашлялись.
        - Эй, капитан!- послышался сверху голос, казавшийся поначалу незнакомым.- Капитан, вы здесь? Отзовитесь, мы ничего невидим.
        Кричали по-немецки, так что, кроме слова «капитан», Степан ничего непонял. Понял только, что обращаются кнему, илишь спустя миг догадался, что это был голос Франца фон Хузена- младшего избаварских братьев.
        Впрочем, ибез всяких слов было предельно понятно: настал последний иединственный момент, когда возможно спасение отнеминуемой смерти. Этот миг пройдет стремительно, он промелькнет ибольше неповторится. Ипропустить его нельзя.
        Они закричали все вчетвером! Орал Василий, вопил Степан, пронзительно визжал Лаврентий, иим вторил очнувшийся отступора Лембит…
        Наверху Франц рубил деревянную решетку попавшимся под руку топором. Альберт, склонившись, светил ему догорающим факелом. Вниз летели щепки, слышались хруст дерева игрубая баварская брань. Спустя минуту вобразовавшуюся брешь просунулась всклокоченная голова Франца иего протянутая рука.
        Оказавшись насвободе, бывшие пленники огляделись. Нелегко было впервые мгновения разглядеть, что происходит. Еще несовсем рассвело, иврассветном сыром тумане повсюду виднелись лишь огни факелов, костры имечущиеся подвору крепости люди.
        Неподалеку седлали лошадей: поприказу воеводы стрельцы заранее готовились котступлению вслучае неудачи. Нобой настенах еще продолжался, авпроломе стены кишели схватившиеся группами ипоодиночке русские итевтонцы. Застенами крепости ревели трубы, призывая наступающих приободриться.
        - Скорее,- сказал Франц.- Скорее, мы знаем одно место…
        Лембита пришлось вытаскивать изямы всем вместе- его вывихнутая нога распухла, ион немог наступать нанее.
        Братья побежали впротивоположную отместа сражения сторону, азаними кинулись Василий сЛаврентием иСтепан сЛембитом, тяжело повисшим унего наплечах. Подороге Василий нагнулся ивыхватил изножен убитого снарядом стрельца длинную саблю.
        Сзади слышался гвалт битвы, нотеперь все внимание беглецов занимало другое- собственное спасение.
        Внизкую, окованную железом дверь первым нырнул Альберт, заним Франц, апотом все остальные. Оказавшись вподвале сосводчатым потолком икирпичными стенами, они пробежали узким подземным переходом, пока неуткнулись веще одну дверь, надежно запертую висячим замком.
        Возле двери копошилась человеческая фигура. Человек вдлинном, дополу кафтане ивостроверхой шапке смеховой опушкой пытался отпереть замок. Услышав сзади топот ног, он нервно оглянулся, ивсе тотчас узнали опричника Михайлу. Увидев освободившихся узников, он замер наместе, невсилах пошевелиться отужаса.
        - Что, брат,- зловеще сказал Василий, оттесняя плечом товарищей ивыступая вперед.- Нелюбишь воевать?
        Опричник ничего неответил. Его глаза метались изстороны всторону, он нервно сглатывал…
        - Про великого государя любишь рассуждать,- продолжал Василий, стараясь говорить спокойно, носнарастающей яростью вголосе.- Только сражаться загосударя ты нелюбишь. Твои товарищи там настенах погибают, аты бежать вздумал?
        - Он людей пытать надыбе любит,- вмешался Степан.- Инакол сажать…
        - На колени!- зверски оскалясь, закричал боярский сын.- Слышишь, кому говорю, крапивное семя? Наколени!
        Ноги опричника подкосились. Он повалился перед Василием, ивглазах его вдруг вспыхнула надежда: он решил, что, стоя наколенях, сумеет вымолить себе жизнь. Всякий палач вглубине души уверен, что сможет избежать расплаты. Стоит только поползать наколенях…
        - Прости,- трясущимися губами вымолвил он.- Простите, бес попутал…
        Но времени наразговоры больше небыло, исотник понимал это нехуже других.
        - Бог простит,- отрезал он и, взмахнув саблей, аккуратно снес голову сплеч Михайлы. Сабельное лезвие перерубило шею, как тростинку. Изартерий брызнула несколькими фонтанчиками кровь, заливая нарядный кафтан, иобезглавленное тело повалилось на бок.
        Голова, оставляя кровавый след, покатилась под ноги стоявшим.
        - Вот это хорошо,- умиротворенно сказал Лаврентий, отодвигая голову носком сапога.- Вот это ты правильно сделал, боярский сын. Ирука утебя твердая, исам ты непромах. Дай бог тебе здоровья.
        Сзамком надвери пришлось повозиться. Франц пытался рубить его топором, ножелезо неподдавалось. Щеколда тоже была сделана изтолстой железной ленты, так что топор ее небрал.
        Вконце концов, оказалось, что все куда проще: вруке зарубленного опричника был зажат ключ…
        Франц сАльбертом еще днем заметили эту дверь. Определив надовольствие, их отправили помогать хозяйственной команде. Вот тут-то ивышел конфуз: нужно было выносить бочку снечистотами. Воевода распорядился вкрепости нужник неустраивать воизбежание заразы. Вырытую уже было яму для этих целей он приказал закопать, авместо этого поставить бочку. Икаждый день эту бочку опорожнять влесу. Вот для этих целей ислужила дверь, запиравшаяся изнутри иотпиравшаяся лишь раз всутки, чтобы вынести вонючую бочку.
        Поскольку дело это грязное инеприятное, стрельцы старались отнего отлынивать. Акогда появились новички, да еще иноземцы, их первым делом нарядили кбочке.
        Естественно, стоило братьям понять, очем идет речь, они делать это наотрез отказались. Тогда сотник разъярился ипригрозил плетьми заослушание. Наэто Франц иАльберт попытались объяснить, что они- дворяне ибаронов нельзя сечь плетьми. Носотник непонимал по-немецки, да ивообще несобирался вникать вдворянские тонкости, так что бочку тащить все-таки пришлось. Чтож, дверь эту потайную братья запомнили…
        Теперь, оказавшись влесу заворотами ивангородской крепости, беглецам оставалось лишь осмотреться ирешить, вкакую сторону двигаться. Адвигаться нужно было быстро, потому что, судя поусилившейся стрельбе икрикам,бой подходил ксвоей наивысшей точке. Ктобы нипобедил внем, отвсего этого следовало держаться подальше.
        Проблема была сЛембитом- он немог ходить. Степан итак запыхался, таща его изкрепости. Отом, чтобы вместе содноногим человеком, стонущим отболи, пробираться тридцать верст кберегу моря, немогло быть иречи.
        - Да иненадо мне накорабль,- морщась, проговорил Лембит.- Мыже договорились: явас провожаю докрепости, апотом иду ксебе домой. Меняже семья ждет! Ониуж наверняка думают, что умер, ая…
        - Аты только что чуть ивправду неумер,- весело подтвердил Лаврентий.- Вот посадилибы тебя завтра утром накол- иточно, былбы мертвый. Неошиблисьбы твои домашние.
        После целого дня иполовины ночи, проведенных вледяной исырой яме, без сна ибез хлеба, вожидании мучительной казни, нечего было идумать отом, чтобы прямо сейчас пробираться обратно ккораблю. Лодки убеглецов небыло, аидти пешком вдоль берега Наровы тридцать верст повраждебной территории ведущейся войны было безумием.
        - Мы недойдем,- сказал Степан, иЛаврентий согласился сним. Василий чуть подумал итоже кивнул. Есть предел человеческим силам.
        - Адалеко твой хутор?- поинтересовался Лаврентий уЛембита.
        Тот сразу все понял ипросиял. Это была первая улыбка запоследние сутки…
        - Ниже пореке живет Эвальд,- сказал он заговорщицки.- Если взять уЭвальда лошадь сподводой, тодомоего хутора доедем задва часа. Ну, может, затри, если лошадь ледащая.
        - Адаст Эвальд лошадь?- сопаской поинтересовался Василий, который заистекшие сутки успел пересмотреть свои взгляды намир иосознать, что невсе так просто…
        - Даст,- засмеялся Лембит, обрадованный, что скоро окажется дома:- Увидит боярского сына да капитана корабля. Скажет: «Лембит, вкакой ты хорошей компании оказался». Идаст лошадь. Он мой свояк, мы женаты насестрах.
        На хуторе свояка задержались совсем недолго. Хозяин, увидев живым иневредимым своего родственника, вернувшегося после столь долгого отсутствия, буквально оцепенел. Навсякий случай даже потрогал Лембита рукой, чтобы убедиться окончательно вреальности происходящего. Незнакомцы его насторожили, но,узнав отом, что отнего лишь требуется подвода, Эвальд обрадовался ивелел работникам запрягать каурую кобылу…
        - Хорошо, что ты вернулся,- доверительно сообщил он, по-родственному хлопая Лембита поспине:- Яуж сильно испугался, что твоя семья останется без кормильца. Мне ведь тогда пришлосьбы помогать им, аоткуда уменя средства? Своя семья большая, ивремя сейчас тяжелое…
        На радостях, что непридется сажать себе нашею вдовую сестру сдетьми, Эвальд даже выбрал несамую дурную лошадь, так что двадцать верст додома Лембита беглецы преодолели затри часа.
        Хутор Хявисте стоял навысоком взморье среди сосен иокнами смотрел наморскую ширь. Волны накатывали напесчаный берег совсем рядом сдомом. Напеске лежало несколько небольших лодок, перевернутых днищами кверху ипросмоленных перед наступающей зимой. Видно было, что сыновья Лембита после пропажи отца нерастерялись ипродолжали вести хозяйство.
        По случаю благополучного возвращения хозяина нахуторе закололи свинью- одну изпяти, самую маленькую.
        Хутор представлял собой дом, окруженный хозяйственными постройками. Все постройки здесь были издерева, крытые дерном, одноэтажные, кроме риги- высокой, как полагается. Сам дом представлял собой одну огромную комнату, вкоторой жило больше десяти человек- вся семья Лембита. Послучаю чудесного возвращения хозяина было устроено пиршество. Хозяйка, уже успевшая заэти месяцы оплакать супруга ипримириться сосвоей вдовьей судьбой, незнала, куда лучше усадить дорогих гостей. Сам Лембит заметно повеселел, иуСтепана даже зародилось подозрение,уж несимулировалли он травму ноги…
        Но нет- нога ивправду была распухшая, так что хозяин Хявисте, расположившись налавке, уложил вытянутую ногу рядом ссобой. Задлинный стол, ккоторому приставили еще один- поменьше, уселись все. Рядом сЛембитом иего женой- Василий иСтепан, дальше Лаврентий, иоба немецких дворянина. Подругую сторону- рослые сыновья хозяина сосвоими женами ивдовая сестра Лембита, жившая напопечении брата.
        Угощение было хоть исобрано наскорую руку, нообильное. Ксчастью, печка вдоме топилась ссамого утра, так что зажарить куски свинины удалось быстро. Аеще настоле было много всякой всячины: копченая салака, соленые грибы идаже пареная репа целиком- огромным темно-желтым шаром.
        Только снапитками оказалось нехорошо. Домашнее пиво гостям непонравилось- было мутное ижидковатое. Оставалось лишь вспоминать отом, что наборту «Святой Девы» остались бочонки свиски ивином, захваченным еще изСан-Мало.
        Степан внезапно ощутил чувство, которого никогда неиспытывал прежде. Ему приходилось слышать отом, что люди тоскуют подому, породным местам. Слышал отом, что тоска эта порой становится невыносимой, ичеловек готов навсе, чтобы вернуться вродные места.
        Сам он никогда подобного неощущал. Сначала потому, что никогда инеуезжал изродных мест особенно далеко. Учебу вХолмогорском монастыре все-таки нельзя было назвать слишком дальней поездкой- это было все тоже родное Беломорье, стемиже обычаями, нравами, природой. Азатем, когда судьба забросила Степана далеко отродной Кеми, он нескучал породине. Слишком интересный мир раскрывался перед ним. Слишком много нового окружало его. Хотелось узнать так много, многому научиться. Нет, чувство ностальгии Степану было незнакомо.
        Атеперь вдруг оно накатило нанего вполной мере. Он сидел вгорнице большого крестьянского дома- почти такогоже, каким был родительский дом вКеми. Конечно, многие бытовые мелочи иобычаи были здесь другими, иначе выглядели, ноощущение большого дома, стоящего наберегу моря, показалось родным иблизким.
        Впоморских домах женщины несадятся застол вместе смужчинами, иначе выглядит домашняя утварь, иугощение настоле совсем иное, непохожее. Чуть по-другому люди одеты… Новостальном, вглавном, Степан увидел родство изатосковал. Побольшой семье, живущей дарами моря иземли, покрепкому дому окнами наширокую водную гладь. Помирному труду народине.
        Скосив глаза наЛаврентия, Степан понял, что идруг испытывает теже самые чувства. Более того, друг знает отом, какие мысли пришли ему вголову. Мысли отом, что пора домой.
        Но куда- домой? Домов-то уних сЛаврентием как раз нет: сожжены шведами. Их домом стал бриг «Святая Дева». И,кроме того, уних есть обязательства. Обязательства перед людьми, которые им доверились- перед командой. Перед Ипатом, Агафоном, негром М-Твали, Фролом, Демидом иполутора десятками других. Этоуж неговоря обИнгрид. Какимибы нибыли эти люди, ноони вверили свою судьбу капитану- Степану Кольцо, ион неможет бросить их.
        Аглавное обязательство- перед мертвым греком. Как, бишь, его? Димитрий Кордиос. Он, Степан, обещал спасти его сестру. Может быть, насвою голову, новедь это произошло! Обещал умирающему, атакие клятвы следует исполнять…
        Вечером, когда все крепко выпили инаелись, стали укладываться спать. Лембит извинился зато, что вдоме нет места для лишних пяти человек, ивелел уложить гостей вриге насеновале. Рига имела одну стену сконюшней, ипечь, выстроенная посередине, отапливала оба помещения.
        Спать насене без подстилки нельзя- может случиться сенная лихорадка. Поэтому издома принесли хранящиеся взапасе куски парусной ткани, чтобы расстелить их вриге. Занималась этим сестра хозяина поимени Сальме- тридцатипятилетняя вдова, чей муж несколько лет назад утонул вморе вовремя шторма- обычная судьба рыбака.
        Сноровисто лазая посеновалу ирасстилая материю, Сальме какбы тайком, искоса посматривала напятерых мужчин, готовящихся косну. Степан заметил, что Василий иАльберт также неотводят глаз отэтой крупкой женщины сширокими бедрами икрасивым лицом. Выпитое сделало свое дело: увсех слегка мутилось сознание, идолгое вынужденное воздержание сказалось насостоянии молодых мужчин.
        Сальме готовила постели долго, тщательно раскладывая материю. Заэто время она успела обменяться несколькими словами скаждым измужчин. Взоры собеих сторон становились все более распаленными: мужчины заводились отблизости зрелой крутобедрой красотки, Сальме возбужденно хихикала…
        Перед самым отходом косну Василий вызвал Степана водвор.
        - Знаешь,- сказал он,- язавтра свами накорабль невернусь. Буду вМоскву пробираться, искать справедливости увеликого государя.
        - Анебоишься?- спросил Степан.- Здесь чуть было неказнили заизмену, еле спаслись, да иточудом. Небоишься, что вМоскве тоже самое повторится? Только ведь чуда дважды неслучается- оттуда можно инеспастись.
        - Боюсь, конечно,- честно ответил сотник.- Нотеперь уменя просто нет другого выхода. Князь Хованский, едва окажется вМоскве, первым делом доложит царю Ивану отом, что яизменник. Ичто тогда? Царя Ивана недаром Грозным называют. Несдобровать моему отцу: заизмену сына отца накол посадят. Яже немогу этого допустить. Заодно, кстати, иосамом Хованском царю расскажу: отом, как князь золото себе присвоил, утаил отгосударя.
        - Думаешь, поверит тебе царь?- усомнился Степан.- Князя Хованского он хорошо знает, доверяет ему, раз воеводой под Нарву послал. Аутебя нет никаких доказательств.
        - Ацарю Ивану доказательства ненужны,- засмеялся Василий.- Когда это великий государь интересовался какими-то доказательствами? Закричу «Слово идело»- меня доставят кцарю, потому что ябоярский сын, атам ярасскажу про сундук сзолотом. Хованского сначала надыбу итерзать дотех пор, пока он непризнается изолото неотдаст, азатем голову отрубят- это еще влучшем случае. Отольются кошке мышкины слезки! Тут главное- успеть вМоскву первым, пока воевода туда невернулся.
        Василий помолчал идобавил уже менее уверенным тоном:
        - Может ничего инеполучиться. Может, напрасно яголову сложу вМоскве. Ноиневернуться янемогу- родители тогда пострадают. Заизмену царь Иван карает беспощадно всю семью без разбора.
        Степан задумался. Конечно, неему осуждать Василия. Ведь парень действительно попал вужасное положение. Ему нужно самому явиться вМоскву, чтобы опровергнуть перед царем обвинение визмене. Страшно ему или нет, аидти нужно: ведь под угрозой жизнь его родителей.
        - Как думаешь добраться?- только поинтересовался он.- Ведь если подороге поймают- непощадят. Теперь, после нашего побега, наверняка повсем дорогам заслоны поставлены.Уж воевода постарается…
        - УЛембита одолжу армяк, который поплоше,- усмехнулся сотник.- Шапчонку дырявую, да иприбьюсь ккакому-нибудь обозу. Авось дойду доМосквы.
        - Ну, тогда последняя ночь унас вместе,- заметил Степан.- Завтра расстанемся. Давай, полезай насеновал, атоголова сама несвоя, да ивсе тело гудит.
        После всего, что случилось сними запоследние сутки, да еще после сытного ужина ивыпивки, все заснули мгновенно. Пахло сеном, застенами риги завывал ветер, приглушенно шумело море, новнутри было довольно тепло отпечки.
        Степан проснулся очень скоро, едва заснув. Потелу шарили чьи-то руки, анашее он чувствовал чужое жаркое дыхание. Впервое мгновение он испугался, нототчасже понял- рядом сним лежала Сальме. Голая игорячая отжелания, она забралась под Степанов кафтан иприжалась всем телом. Ее быстрые жадные поцелуи покрыли лицо ишею поморского капитана, обожгли его. Вту минуту он недумал ниочем- жаркая волна животного желания овладела им.Сильная ипышущая неутоленной страстью голая женщина взгромоздились наСтепана, расстегивая его одежду идыша влицо. Еще несколько мгновений, ион соединится снею!
        Рядом втемноте раздался шорох, итрезвый голос Лаврентия втишине произнес:
        - Не надо.
        - Что- ненадо?- как будто сонно пробормотал Степан, хотя прекрасно понял товарища. Нопротивиться охватившей его сладостной истоме желания он немог- это было куда выше человеческих сил. Усталость, накопившаяся занесколько дней, словно ушла куда-то, отступила, инаместо ее пришел прилив сил. Тех звериных сил, которыми сопровождается желание овладеть женщиной, взять ее, насытить свое мужское естество обнаженным ижаждущим ласк женским телом.
        - Говорю- ненадо,- монотонно повторил Лаврентий.- Ты сам знаешь, почему.
        Теперьуж пришла очередь возмутиться Сальме. Недля того она прибежала сюда издома голая, чтобы какой-то чудак мешал ей получить удовольствие, которое она заслуживала.
        - Что- ненадо? Что- ненадо? Заладил одно итоже,- набросилась она наЛаврентия, неотрывая своих губ отшеи Степана.- Говоришь, асам незнаешь, что говоришь. Тебе какое дело? Яктебе пришла? Нет, нувот инелезь невсвое дело…
        - Это мое дело,- неотступал колдун, твердо решив настоять насвоем.- Степан, остановись. Если неостановишься, мне придется…
        - Не смей,- пробормотал капитан, поняв угрозу друга.- Несмей это делать, нето…
        Но Лаврентий, поняв, что уговоры втаком деле бессильны, уже совершил это. Внезапно Степан почувствовал, что ласки Сальме утратили свою власть над ним. Ему по-прежнему было приятно лежать сней рядом. Ему были приятны ее поцелуи иее горячее прерывистое дыхание, нотело его обмякло. Силы, вошедшие внего внезапно, стольже стремительно исчезли. Осталась сладкая истома, ножелание близости пропало совсем.
        Ощутила это иСальме. Прямо под ее умелыми руками здоровый игорящий страстью мужчина вдруг превратился ввялое бесполое создание.
        - Это ты сделал?- садясь рядом соСтепаном, громким шепотом накинулась она наЛаврентия.- Итебе нестыдно, колдун проклятый? Что ты себе думаешь,а?
        - Ему нельзя быть стобой,- миролюбиво старался пояснить Лаврентий.- Понимаешь, он должен непременно сохранить девственность. Далеко, заморями-океанами, надальнем острове его ждет девушка, владеющая волшебным камнем Алатырем. Знаешь такой, слышала?
        - Ты мне зубы незаговаривай,- бросила Сальме, все еще тяжело дыша.- Какой волшебный камень?
        - Бел-горюч камень-Алатырь,- повторил колдун:- Вот Степан идолжен остаться дотой поры девственником. Атут ты!
        - Ачтоя?- зашипела Сальме.- Откуда язнаю про ваши дела? Уменя мужа нет, всемье все мужики при женах, асработниками водиться нельзя- брат неразрешает.
        - Слушайте,- раздался внезапно изтемноты голос Василия.- Янепонимаю, очем вы там говорите, но, по-моему, могу помочь. Надо женщине облегчение сделать, авы что-то кобенитесь. Нас вдоме хорошо приняли, гостеприимство проявили, авы свару схозяйкой устроили. Нехорошо.
        Идотого ясно было, что отвозни иразговоров проснулись все, находившиеся вриге. Теперь мужчины лежали насене иприслушивались кпроисходящему. Потому что сразу после Василия послышался голос Альберта. Он что-то сказал по-немецки…
        - Ага,- быстро заговорил Лаврентий, обращаясь краздраженной Сальме.- Вот, видишь, как удачно получается. Боярский сын тебя ксебе зовет, он поженскому телу истосковался впоходах наших. Ему девственником быть необязательно, да он давноуж инедевственник. Давай, красавица, недержи наменя сердце, да кнему ступай. Он мужчина видный, красивый, понему все девки сохнут.
        Ворча ивозмущаясь, Сальме перелезла через Степана ипоползла втемноту наголос сотника…
        Расслабленный поморский капитан даже ненашел всебе силы, чтобы по-настоящему разозлиться настарого друга. Силы окончательно оставили его, ион провалился всон. Среди ночи он несколько раз просыпался, ворочаясь под своим кафтаном, ислышал, как протяжно исладко стонет Сальме, исосредоточенно-деловито сопит трудящийся над нею Василий. Затем сознание вновь покидало Степана, ион забывался сном.
        Наутро, когда петухи уже вовсю надсадили свои глотки исолнце взошло как следует, Лембит приковылял вригу, чтобы разбудить спавших богатырским сном своих бывших товарищей поприключениям.
        - Пора,- сказал он.- Налодке отсюда докорабля плыть часа четыре, так что кполудню успеете. Волна небольшая, дойдете спокойно.
        Степан поднялся первым, стряхивая ссебя остатки сна иприслушиваясь ксвоему телу- нормальноли отдохнул.
        - Мои сыновья вас налодке доставят,- объяснил Лембит.- Вдвоем навесла сядут, быстро доберетесь. Идите кашу есть, моя хозяйка сегодня ссамых петухов хлопочет. Довольна, что муж домой вернулся!
        Хозяин Хявисте радостно засмеялся, иСтепан вновь позавидовал ему. Хоть иждут их впереди еще приключения идальние страны манят ксебе, нохорошо всеже человеку, оказавшемуся усебя дома среди близких.
        Василий спал один итеперь, проснувшись и усевшись, озадаченно крутил головой. Увидев, что голова прекрасной Сальме покоится насене рядом сголовой Альберта, удивленно крякнул.
        - Однако,- заметил он, неудержавшись.- Нуиненасытные женщины живут наэтом хуторе! Или настоящих мужиков тут давно невидели?
        Тоже увидевший сестру рядом сАльбертом, Лембит только улыбнулся.
        - Когда еще такое раздолье ей поженской части будет,- сказал он миролюбиво.- Годами мается без мужика, атут сразу пятеро подвалили. Нельзяже было бабе упускать такую возможность. Ятак изнал, что она здесь: вот, даже платье ее захватил.
        Лембит подал наверх платье сестры, иЛаврентий, стараясь хотябы галантностью исправить невыгодное впечатление осебе, подал его проснувшейся Сальме. Та встала и, натянув платье наголое тело, вызывающе-дерзко огляделась. Лицо ее при этом было довольным, ивыглядела она привлекательно- розовощекая сосна, ссеном, застрявшим вдлинных распущенных волосах.
        Она ловко спрыгнула ссеновала иодернула платье.
        - Беги вдом,- сказал Лембит сестре, легонько хлопнув ее попопе.- Набаловалась всласть? Давай скорее, надо помочь сзавтраком. Там только что хлебы впечку поставили.
        День выдался солнечным, инастроение увсех было хорошим. Надворе еще больше похолодало, апо поскрипывающей тронутой инеем траве было понятно, что ночью прошел первый осенний заморозок.
        Оночном происшествии больше невспоминали. Степан, еще ночью хотевший поругаться сдругом, теперь нетаил нанего зла. Лаврентий был совершенно прав, ивсвете наступившего дня Степан это понимал. Действительно, нанего под влиянием горячей женщины иее ласк нашло наваждение, ион забыл отом, что должен хранить девственность для Девы Острова- так он теперь называл ее всвоих мыслях. Противно было лишь воспоминание отом, как Лаврентий наслал нанего чары, ион утратил мужскую силу. Думать обэтом было неприятно, норазве уколдуна был иной выход втой ситуации? Как еще мог он уберечь друга отсоблазна?
        Василий сАльбертом сначала посмотрели друг надруга волком, азатем расхохотались ихлопнули друг друга поспине. Асразу после завтрака начали прощаться.
        - Бывай здоров,- сказал сотник, обнимая Степана.- Удачи тебе, поморский капитан. Спасибо тебе завсе, что было, ипрости, если что нетак.
        - Итебе спасибо, боярский сын,- целуя сотника, ответил Степан.- Иты меня прости, коли обидел тебя чем-нибудь.Уж незнаю, свидимсяли мы стобой. Ты- вМоскву, кцарю Ивану, анам- вдальние моря-океаны.
        - Свидитесь,- неожиданно скрипучим голосом произнес Лаврентий.- Еще как свидитесь. Яточно видел.
        Василий пристально посмотрел наколдуна, апотом улыбнулся.
        - Это хорошо, если ты видел,- сказал он задумчиво итряхнул головой.- Если еще свидимся, то,значит, явживых останусь. Яведь вМоскву иду…
        На прощание Сальме расцеловала всех мужчин, вособенности нежно- Василия иАльберта. Степануже сказала:
        - Когда найдешь свою красавицу надалеком острове исвой волшебный камень- возвращайся. Ты, красавец, мне ибез девственности подойдешь. Аты,- она повернулась кЛаврентию,- сюда больше неходи. Атоянатвои чары свои чары наведу. Никакого оттебя проку женщине нету, только портишь все.
        Василий водолженном уЛембита крестьянском одеянии взял вруку посох и, отвесив последний поклон всем, двинулся впуть подороге, которая должна была далеко впереди вывести его натракт, ведущий всторону Пскова. Его спина встаром армяке еще долго мелькала среди деревьев.
        - Храни тебя Бог,- вздохнул капитан, крестя воздух всторону уходящего сотника.
        Все остальные стали грузиться влодку.
        Уже отплыв отберега наприличное расстояние исидя враскачивающейся наволне лодке, Степан видел ставший заэту ночь почти родным хутор Хявисте сдомом окнами наморе истоящими там фигурами Лембита иего семьи.
        Глава5
        Фея острова
        - Где вы были? Что случилось? Ячуть сума несошла!- кричала Ингрид, попеременно бросаясь нашею токСтепану, токЛаврентию. Нарадостях она расцеловала даже баварских дворян, скоторыми была вообще еще мало знакома.
        Счастью девушки небыло пределов. Все время, пока Степан сЛаврентием невозвращались, Ингрид держалась молодцом. Она старалась выглядеть веселой истрого обрывала Ипата, когда тот натретий день начал заводить разговоры отом, что начальники могут невернуться ичтоже тогда делать?
        - Они вернутся,- отвечала она твердо.- Просто задерживаются. Малоли что могло случиться. Может быть, русский воевода захотел подольше сними поговорить.
        Но насамом деле страх иотчаяние закрадывались вее сердце. Каждый час ожидания отзывался томительной болью отсознания того, что ее друзья могут оказаться вопасности или даже погибнуть. Действительно, что станет делать Ингрид, если друзья невозвратятся? Останется накорабле вкомпании Ипата ипрочих?
        Но теперь она бурно ликовала ибыла невсилах сдержать рвущиеся изнее эмоции. Слишком долго она сдерживалась, чтобы выглядеть строгой инепреклонной. Нехотела показать страха, терзавшего ее…
        Когда Лаврентий, взяв насебя роль главного рассказчика, повествовал отом, что произошло, все слушали молча. Столпившись накорме, люди переживали каждую перипетию- кто бурно, акто вяло. Ингрид прижимала ладони кпылающим отволнения щекам, аглаза ее блестели, словно она готова была вот-вот разрыдаться.
        - Ведь, кроме вас, уменя больше никого нет,- пожаловалась она Степану иЛаврентию, вкоторый раз уже обнимая обоих ичуть неплача отрадости.
        Известие отом, что неудастся послужить наморе отечеству, была принята экипажем спокойно. Большая часть команды теперь уже небыла русской, так что тоска породине небеспокоила этих людей. Арусские тоже довольно равнодушно отнеслись ктому, что придется уходить ивоткрытом море искать свою удачу исвою судьбу. Степан ираньше знал, что море обладает такой притягивающей силой: оно манит человека, зовет его все дальше идальше вневедомые края.
        - Кудаже теперь?- завсех собравшихся спросил Ипат.- Коли Москве наша служба неугодна, то, стало быть, мы теперь- люди вольные?
        - ВНовый Свет,- ответил Степан решительно.- Там новый мир, там просторы.
        - Адоведешь?- неуверенно спросил Агафон.- ДоНового Света, чай, далеко?
        - За морями, заокеанами,- добавил Демид.- Эх, невидать мне больше родного дома!
        Ородном доме Демид страдал ссамого начала, нотеперь всем вдруг вего голосе показалось, что говорит он ородном доме скорее поинерции. Его тоже постепенно затянула жажда морских странствий иприключений.
        - Много ты дома невидел!- весело сказал почти совсем поправившийся Фрол, стоявший сзавязанной рукой всторонке.- Охота тебе всю жизнь заженину юбку держаться! АвНовом Свете мы тебя напринцессе женим!
        Все засмеялись. Больше других радовались баварцы- Франц иАльберт. Само собой так все сложилось, что они теперь попадут туда, куда ссамого начала стремились. Вот так удача!
        - Но сначала- нагреческий остров,- твердо заявил поморский капитан.- Яобещал умиравшему греку. Помните Димитрия Кордиоса? Так вот: сначала нужно исполнить обещанное инайти его сестру. Так что сперва- греческий остров, асразууж затем- вНовый Свет.
        И,оглядев собравшихся, скомандовал:
        - По мачтам! Поднять паруса!
        Плавание началось весело. Укоманды было приподнятое настроение: закончились дни ожидания неизвестно чего, ивпереди лежали новые дороги иновые возможности. Ветер дальних странствий дул впаруса.
        Стоя накапитанском мостике, Степан полной грудью вдыхал свежий ветер Варяжского моря иглядел нато, как ловко члены его команды научились исполнять его команды. Да исам он уже ощущал всебе силы стать настоящим капитаном. Раньше такого небыло. Не случайно Агафон задал свой вопрос: адоведешь? Еще месяц назад Степан замешкалсябы сответом…
        Скрипели канаты, гудели паруса, ибриг, чуть раскачиваясь накрутой осенней волне, шел по ветру.
        Свободный отработы Фрол, выбравшись напалубу, пробовал научиться играть насвоей любимой балалайке левой рукой…
        Мрачен был только Лаврентий. Его что-то мучило стого момента, как он ступил напалубу «Святой Девы». Сначала Лаврентий ничего несообщал, алишь ходил покораблю, словно принюхиваясь. Полицу его Степан видел, что нечто тревожит колдуна. Нонеторопил его, потому что знал- непришло еще время расспрашивать, пока Лаврентий сам неразобрался сосвоими предчувствиями.
        - Не нравится мне,- наконец, сказал колдун.- Здесь что-то случилось. То, что случилось- нехорошее. Ионо непрекратилось…
        Пояснять свои слова колдун отказался. Лишь его лицо час отчасу становилось все тревожнее. Он внимательно присматривался кчленам команды, заглядывал вглаза, касался какбы невзначай рукой. Люди тоже заметили неладное вповедении Лаврентия, стали его испуганно сторониться. Кому охота стать объектом внимания колдуна?
        - Ингрид,- изрек Лаврентий вконце концов, приблизившись кСтепану так, чтобы никто больше немог его слышать.- СИнгрид что-то невпорядке. Она боится нам рассказать.
        - Что рассказать?- непонял Степан.- Уж отИнгрид-то мы стобой ведь неожидаем подвоха, так?
        - Так,- согласился колдун- Но тем неменее отнее исходит волна страха ичувство вины. Издесь необошлось без черных сил.
        - Хаген?- одним словом выразил свою тревогу Степан.
        Лаврентий кивнул, апотом пожал плечами.
        - Не уверен,- ответил он.- Ноесли нанашем корабле побывали черные силы, то надо полагать, что без Хагена дело необошлось.
        Тень проклятого капитана Хагена сего заклятием, сего коварным волшебством снова нависла над Степаном. Чтоже случилось? Каким образом Хаген настиг их ичто он сотворил? Конечно, они сЛаврентием никогда инесомневались втом, что капитан Хаген будет им мстить, ивтом, что его заклятие- непустые слова. Ноказалось, что нетак-то просто будет зловещему Хагену исполнить обещанное. Ивот…
        Впрочем, допрашивать Ингрид непришлось: девушка будто почувствовала, что развязка близка, иприбежала сама. Уединившись сЛаврентием иСтепаном вкапитанской каюте, она попросила выслушать ее.
        На Ингрид теперь небыло лица- она была бледна иочень сильно встревожена.
        - Явиновата,- сказала она.- Яужасно виновата, новедь яниочем недогадывалась. Янехотела вас предавать!
        Она побледнела еще сильнее изарыдала. Лаврентий подошел кней ивзял заруку, надеясь успокоить. Ноотего прикосновения девушка затряслась еще сильнее, иодним порывистым движением вскочила ибросилась кнему нагрудь. Спрятав голову нагруди уколдуна, словно это была ее единственная защита, Ингрид призналась втом, что совершила ужасный проступок.
        - Вечером вы уплыли налодках вИвангород,- рассказала она.- Ауже утром кнашему бригу подошла рыбачья шхуна. Там было несколько рыбаков. Простые люди изАбо. Это ведь мой родной город, ипоэтому мне было приятно увидеть земляков.
        Рыбаки сосвоей шхуны окликнули ипредложили купить уних рыбы.
        - Улов оченьуж велик,- объяснили они.- Недойдем догавани. Арыба хорошая, иотдадим загроши.
        Ингрид знала, что срыбаками такое случается. Шхуна может понескольку дней впустую забрасывать сети ипотом вернуться домой нисчем. Абывает наоборот: сети полны рыбой, истаким грузом недойти додома- приходится продавать встречным судам задешево.
        «Отчего некупить?- подумала девушка.- Цена ничтожная, анадоже чем-то кормить команду. Тем более что людей наборту сильно прибавилось».
        Ктомуже ее тронуло то, что шхуной командовала женщина- редкое явление. Ингрид сама уже давно была единственной женщиной наборту брига, так что для нее неожиданностью было увидеть даму втакомже положении. Хозяйка шхуны была боевая иочень общительная. Она забралась наборт «Святой Девы» ипосочувствовала Ингрид.
        - Трудно женщине одной вокружении мужиков,- говорила она.- Да еще если мужа нет. Бедная вы моя, тяжко вам приходится.
        Осведомившись офамилии Ингрид иотом, что они изодного города, рыбачка расчувствовалась.
        - Яведь была знакома свашей матерью,- заявила она жалостливо.- Дочего была замечательная икрасивая женщина. Все нанее засматривались, особенно вмолодости. Жаль, что так рано умерла, бедняжка. Какже вы так давно небывали дома?- спросила она уИнгрид, чье сердце тронула эта встреча.- Нетоскуете породной земле?
        Инапоследок, когда сделка совершилась- деньги уплачены ирыба перегружена сошхуны набриг, вдруг предложила:
        - Знаете, милая, уменя вкаюте есть несколько цветков вящиках. Яих сама вырастила, иони всегда рядом сомной. Как-то напоминают оземле, осуше, ородном доме. Глядишь, глядишь наморской простор, да инадоест. Итоска тебя берет, акак увидишь цветок- сразу легче становится. Явам один сейчас подарю.
        Хоть Ингрид для приличия иотказывалась отнежданного подарка, нонасамом деле ей очень захотелось иметь цветок. Эта мысль прежде даже неприходила ей вголову, аведь оказалось все так просто: действительно, цветок ведь будет вносить разнообразие вее жизнь!
        Ингрид всегда любила цветы, вродительском доме их было много. Асейчас девушка совсем забыла оних…
        Цветок оказался очень красивым. Бледно-розовый, сширокими лепестками инежно-зелеными листочками настебле. Он выглядел таким веселым ипривлекательным. Аего запах? Уже много месяцев Ингрид недоводилось вдыхать аромат цветов!
        Цветок рос вдеревянном ящике сземлей, так что был довольно тяжелым. Девушка поспешила ксебе вкаюту, расположенную втрюме под палубой, ипоставила ящик намаленький стол, приделанный кборту. Затем, полюбовавшись несколько мгновений, снова поднялась напалубу.
        Рыбачья шхуна уже отвалила отборта «Святой Девы» имедленно удалялась. Хозяйка ее- милая женщина, стояла исмотрела набриг.Ингрид хотела помахать ей рукой напрощание, ивдруг произошло чудовищное! Водин миг мир словно перевернулся вее глазах…
        На палубе шхуны стояла совсем нехозяйка. Ивообще- неженщина, скоторой Ингрид только что разговаривала. Там стоял капитан Хаген.
        Сначала Ингрид неповерила своим глазам. Она решила, что зрение подводит ее или разыгралась фантазия.
        Зажмурилась, снова открыла глаза. Хаген встарой капитанской шляпе собвисшими полями, всером плаще стоял, чуть сутулясь, ипристально глядел нанее судаляющейся шхуны. Его лицо, изборожденное ранними морщинами, было искажено торжествующей улыбкой. Он усмехался!
        Ингрид оцепенела, пытаясь совладать сподступившим ужасом. Сомнений небыло: никакой подмены непроизошло! Кней накорабль забирался капитан Хаген. СХагеном она беседовала освоей семье иоцветах. Хагену она отдала деньги зарыбу, ион взял их. Это Хаген вручил ей ящик сцветком!
        Но почему она принимала его занезнакомую женщину? Инетолько она: вся команда брига видела именно толстую женщину вкоричневом платье ичерном переднике- хозяйку рыбачьей шхуны. Какое наваждение наслал наних Хаген сего проклятыми колдовскими чарами?
        О,это чудовище дождалось момента, когда Степан сЛаврентием уплыли наберег, ипоявилось только тогда! Хаген догадывался, что Лаврентий наверняка раскусит его. Накарельского колдуна чары могли инеподействовать.
        Но зачем Хаген проделал все это? Чего он хотел, чего добивался? Судя поего торжествующей ухмылке, он достиг своей цели. Нокакой? Для чего явился он сюда под видом доброй тетушки?
        - Рыбу немедленно заборт,- приказала Ингрид.- Немедленно! Ниодной рыбешки недолжно остаться унас.
        Первой ее мыслью было, что рыба отравлена. Выбросить ее!
        Моряки сизумлением глядели наее самодурство: только что она уних наглазах купила эту рыбу, атеперь велит выкинуть ее.
        - Скорее!- крикнула девушка.- Поторопитесь!
        Бывший всему свидетелем, Ипат решил невмешиваться. Он разумно подумал, что оставлен накорабле застаршего недля решения хозяйственных дел, адля обороны навсякий случай. Еголи дело спорить сИнгрид поповоду пустячных дел? Пусть дурит, сколько хочет.
        Моряки были весьма недовольны. Они уже предвкушали, как будут вечером лакомиться жареной рыбой, ивдруг ее пришлось выбрасывать.
        Но когда рыба оказалась забортом, Ингрид сообразила, что дело, наверное, невэтом. Хаген несмог удержаться ивконце всеже показался ей всвоем истинном обличье. Он сделал это, потому что считал свою задачу выполненной иторжествовал. Он сбросил маску, потому что она, Ингрид, уже совершила нечто непоправимое!
        Но что это могло быть?
        Цветок! Девушка вспомнила оцветке всвоей каюте иопрометью бросилась туда. Дело неврыбе, дело вцветке!
        Влетев вкаюту, Ингрид снова обомлела. Затовремя, что она провела напалубе, цветок успел пустить множество длинных тонких корней, которые проросли через щели ящика ипрочно углубились вдеревянный борт судна.
        Корни были телесного цвета ивыглядели необычайно нежными. Как будто человеческая плоть, принявшая форму тонких цветочных корней, оплела доски ящика, азатем иборта корабля. Это зрелище показалось Ингрид отвратительным.
        Она схватилась заэти корни, чтобы оторвать их. Разорвать, уничтожить! Растоптать этот проклятый цветок- плод ее наваждения, насланного Хагеном!
        Но втотже миг она подпрыгнула наместе изакричала отпронзившей ее боли. Она обожглась! Руки, которые девушка тотчас отдернула, горели, как вогне.
        Цветок обжигался! Кнему невозможно было притронуться!
        Еще совсем недавно, когда Ингрид несла его вкаюту, это был самый обычный цветок. Атеперь перед нею был враг.Самый настоящий враг- яростный, атакующий. Будтобы вся черная сила ився ненависть Хагена воплотились вэтом подобии цветка. Цветка, который был цветком лишь поформе, повидимости. Как лишь повидимости напалубе брига только что была хозяйка шхуны- толстая суетливая исердечная женщина. Это был фантом!
        Женщина сошхуны обернулась Хагеном, аподаренный ею цветок- грозным оружием, призванным уничтожить корабль.
        Вотчаянии Ингрид пыталась резать корни цветка ножом, ноони неподдавались- были как железные. Она принесла топор ипыталась рубить корни, новместо этого разрубила вщепки столик иящик, однако тонкие ицепкие корни остались невредимыми.
        - Ябоялась вам рассказать!- бормотала Ингрид, прижимаясь все теснее кЛаврентию.- Это так ужасно! Иявовсем виновата!
        - Да невиновата ты,- облегченно утешал ее колдун.- Этот Хаген сумел ведь всех обмануть, нетолько тебя. Разве могла ты догадаться отаком подвохе?
        Слушая рассказ Ингрид, Степан несколько раз переглядывался сЛаврентием. Какже он казнил себя вэти минуты! Ведь это он похвалил друга зато, что тот только ему рассказал освоей встрече вхарчевне сизменяющимся Хагеном. Еслибы Ингрид тоже знала обэтой истории, она былабы настороже и, может быть, непозволилабы так легко обвести себя вокруг пальца!
        Получалось, что это он, Степан, глупо себя повел, когда решил скрыть отвсех происшествие сЛаврентием. Значит, именно Степан, вконечном счете, виноват втом, что все так получилось.
        Колдун поднял руку ипогладил девушку поголове. Она затрепетала иперестала плакать. Потом улыбнулась, посмотрев вглаза Лаврентию.
        Степан вту минуту подумал, что перед ним зарождающаяся любовь, идевушка явно «положила глаз» наего друга, ноунего теперь появились другие заботы- ивесьма серьезные. Какбы этой любви непришлось прерваться слишком рано…
        Нужно было осмотреть этот проклятый цветок, оценить грозящую опасность.
        Когда Степан сЛаврентием вошли вкаюту, оказалось, что все обстоит гораздо хуже, чем они думали. Точнее, стало окончательно ясно, чем именно «цветок» угрожает их плаванию.
        Корни вонзились между досками борта иоплели их. После этого они стали утолщаться, буквально разламывая корабль. Доски еще держались, нокорни, словно стальные щупальца, охватили их ираздирали вразные стороны. Исход был совершенно очевиден: это был вопрос времени.
        Кроме всего прочего, щупальца расползлись отпрежнего места вразные стороны, увеличив площадь поражения.
        - Еще день, ивнашем борту будет дыра,- заметил Степан.- Аздесь ведь как раз при нашей посадке проходит линия воды. Как только эта дрянь раздерет нам борт, сюда хлынет вода.
        - Ичто?- спросил Лаврентий.- Ты хочешь сказать, что мы затонем?
        - Запросто,- ответил капитан.- Посмотри, каких размеров будет эта дыра. Столько воды нам невычерпать, бриг погибнет.
        Слышавшая его слова Ингрид снова зарыдала.
        - Никому изкоманды неговорить,- приказал Степан навсякий случай.- Делаем вид, что все идет как надо. Только паники нам нехватало.
        Они поднялись напалубу, нонастроение было тяжелым. Оставалось отсилы несколько часов дотого момента, когда вборту образуются щели, ивних начнет течь вода. Некоторое время ее можно будет вычерпывать. Ноочень скоро щели расширятся, итогда кораблю придет конец.
        - Два вопроса,- сказал Степан своему другу.- Можемли мы каким-то образом выдрать эту гадость изкорабля? Топор ее неберет. Может быть, возьмет огонь?
        - Ага, имы сожжем корабль,- меланхолично заметил Лаврентий.- Знаешь, давай сэтим неспешить. Потерять корабль мы успеем ибез огня. Ивообще,- добавил он грустно.- Еслибы этот «цветок» можно было выдрать, Хаген несталбы его сюда присылать. Нет, еслиуж он неполенился прикинуться доброй старушкой изАбо, то,значит, действовал наверняка. Отэтой штуки нам неизбавиться.
        - Акак он сумел прикинуться женщиной?- спросил Степан.- Да так ловко, что втечение долгого времени нетолько Ингрид, новся команда видели вместо него эту женщину-фантома?
        - Магия,- односложно ответил колдун.
        - Аты могбы так?- неудержался капитан.
        - Янепробовал,- спокойно ответил Лаврентий.- Наверное, могбы, еслибы постарался. Нозачем? УХагена была цель, ауменя пока такой цели нет. Для чего мне тратить силы иприкидываться собакой? Людей пугать?
        - Когда-нибудь может пригодиться,- сказал Степан.
        - Когда пригодится,- ответил колдун,- тогда ипопробую. Асейчас мне есть очем поразмыслить. Кстати, утебя ведь, кажется, был второй вопрос?
        Второй вопрос касался того, успеетли бриг дойти докакого-нибудь тихого порта, прежде чем развалится накуски изатонет…
        - Вы тут пока что сИнгрид посмотрите вместе карту,- сказал колдун.- Аяпойду, еще раз взгляну, нельзяли что-нибудь сделать сэтим поганым «цветком».
        Ближайшим портом был Ревель, адальше- Рига.
        - Ну, нам это врядли подходит,- заметил Степан, разглядывая карту.- Ревель иРига- это ливонские порты, итам нас первым делом арестуют ипосадят вказематы. Авказемате мы уже совсем недавно побывали.
        Перспектива вырисовывалась ужасная. Они шли воткрытом море наразваливающемся корабле. Точнее, накорабле, который вот-вот начнет разваливаться прямо под ними.
        Обе лодки они потеряли вИвангороде, так что когда бриг начнет тонуть, даже спасаться будет неначем. Авода вморе ледяная!
        Чтож, замысел Хагена удался вполне! Их общая смерть вводах Варяжского моря будет поистине устрашающей…
        Вернулся Лаврентий, кривясь отболи. Руки его были обожжены, напальцах вздулись багровые волдыри.
        - Ты что, хватал эти корни руками?- закричала Ингрид, испуганно вскакивая.- Зачем ты это делал? Аеслибы еще хуже было?
        Она заметалась покаюте, ища, чембы смазать ожоги. Конечно, ничего ненашла исобралась бежать втрюм заподсолнечным маслом.
        - Не надо,- остановил ее Лаврентий.- Ничего янехватал. Просто долженже был япопробовать что-то сделать. Яперевязал эти корни. Нарвал тряпочек иперевязал.
        - Нашел, чем бороться,- сказал Степан итотчас осекся. Он понял, что это были совсем непростые тряпочки…
        - Ну да,- кивнул Лаврентий вответ, хотя Степан ничего несказал.- Ты правильно все понимаешь. Тряпочки, конечно, обычные, нояих заговорил. Одна ленточка- отдухов леса. Одна- отдухов моря. Одна- отдухов предков иотдельно еще одна- оттотема Волка. Наша семья всегда принадлежала ксемье Волка. Волки были нашими предками.
        Вглазах Лаврентия мерцала полная уверенность вправильности своих слов идействий. Каждый раз, когда он говорил такое, Степану хотелось спросить друга, когда он бывает искренен: молясь вправославной церкви или колдуя отимени духов предков итотема Волка.
        Иногда спрашивал, ночеткого ответа неполучал никогда. Точнее, неполучал такого ответа, которыйбы ему понравился.
        - Там итам- жизнь,- обычно говорил колдун.- Одно дополняет другое, иодно без другого недействует.
        Сейчас было недоспоров инедопраздного любопытства. Тем более что, еслиуж натопошло, такие «цветки», какой сейчас разламывал их корабль, тоже непредусмотрены христианской верой…
        - Может быть, удастся остановить рост этих корней,- объяснил Лаврентий.- Эти лоскутки, которыми яперевязал, имеют большую силу. Язаговорил их ивдобавок освятил травой, которую нарвал наГотланде вдревнем святилище.
        - Аесли неполучится остановить корни?- спросила Ингрид.
        - Значит, магия Хагена сильнее моей,- ответил колдун и, пожав плечами, добавил какбы невзначай:- Итогда мы все погибнем. Исполнится его заклятие. Онже сказал, что мы никогда невернемся домой. Так вот, утопленники действительно домой невозвращаются…
        Весь день прошел втревожном ожидании. ТоИнгрид, тосам Лаврентий бегали вкаюту, чтобы посмотреть, оказываютли действие повязанные лоскутки. Сначала им показалось, что корни даже стали расти иутолщаться быстрее прежнего. Потом рост вродебы остановился, ивсе трое вздохнули соблегчением. Азатем все началось снова…
        Квечеру началась течь. Пол каюты покрылся водой, которая сначала мочила башмаки, азатем поднялась дощиколоток. Скрывать происходящее откоманды уже неимело смысла идаже становилось опасным. Еще немного, ивода изкаюты выльется вкоридор трюма, станет заполнять другие кубрики.
        Сидевший весь день вкаюте над картой Степан был вотчаянии. Еще утром он радовался тому, как ловко он сам икоманда научились управлять кораблем. Ичто толку вэтом теперь?
        Получив известие отом, что все ухищрения Лаврентия смогли лишь накороткое время оттянуть развязку ичто вода уже заливает трюм, капитан вышел напалубу иприказал всем лезть намачты- разворачивать паруса.
        - Берем курс наРевель,- объяснил он.- Делать нечего, ивыбирать неприходится. ДоРиги мы уже недойдем, неуспеем.
        - ВРевеле нас всех арестуют иотберут корабль,- возмутился Агафон, услышав приказ капитана.- Или, может быть, ты наслужбу кливонцам собрался?
        КАгафону тутже присоединился Ипат сего вечной подозрительностью иворчливостью.
        - Свои тебя неприняли,- сказал он.- Еле ноги унес, так теперь решил кливонцам податься? Аесли мы все нехотим?
        - Да-да,- подхватил Агафон.- Нежелаем отечеству изменять. Тут ты нам неуказ! Непойдем служить ливонцам итебе непозволим! Война идет, аты кврагу переметнуться решил!
        - Корабль тонет!- попытался образумить товарищей Степан.- Унас открылась течь, иона будет увеличиваться. Сбегай втрюм исам посмотри, Агафон! Иты сбегай, Ипат, чтоб тебе ясно стало.
        - Ага!- закричал Ипат, разгадав, как ему казалось, коварный замысел капитана.- Мы- втрюм, аты нас запрешь ипо-своему сделаешь. Ишь чего выдумал: корабль тонет. Лучше ничего придумать несмог?
        - Авот мы тебя самого сейчас заборт кинем!- бешено вскричал Агафон, подступая ккапитану сявным намерением схватить его.- Тебя, идевку твою, полюбовницу.- Он кинул злобный взгляд назадрожавшую Ингрид.- Идруга твоего приближенного- чародея, Богом проклятого. Всех вас вводу, истанем себе хозяева. А,ребята?
        Агафон обвел взглядом столпившихся матросов. Люди смотрели апатично, ибыло непонятно, станут они слушаться Агафона сИпатом илиже нет.
        Рядом сИпатом встал гигантский М-Твали. Он непонимал, что происходит, нохотел продемонстрировать верность своему старшему другу иучителю канонирного дела- одноглазому Ипату.
        «Так,- подумал Степан.- Корабль тонет, но мы можем оказаться вморской воде даже раньше».
        Как назло, унего небыло ссобой оружия. Ипат сАгафоном своей вздорностью ипостоянной склонностью кбунту так надоели ему, что, случись унего сейчас под рукой сабля, он, может быть, попробовалбы раз инавсегда положить конец распрям сэтими смутьянами…
        Эх, жаль, что рядом нет сотника Василия. Вот как обернулось: еще суток непрошло стех пор, как они расстались ибоярский сын пошел своей дорогой, аон, Степан, уже сильно нуждается внем. Былбы здесь Василий, онбы сразу утихомирил людей.
        - Вяжи их, ребята!- крикнул Ипат, протягивая руку кЛаврентию. Тот было отшатнулся, ноотступить несмог- сзади уже напирали несколько матросов изновеньких, почуявших бунт ижелавших принять внем участие.
        - Не робей, их всего трое!- поддержал Агафон, устремляя ненавидящий взгляд накапитана.- Вяжи изменников, предателей. Вморе их!
        Вэтот момент совсем рядом тускло блеснул взлетевший стальной клинок, исабля плашмя ударила Агафона поголове. Он пошатнулся, ноустоял наногах, дико озираясь после неожиданного нападения. Однако долго стоять ему неудалось: следующим ударом Франц фон Хузен свалил стрельца напалубу.
        Альберт нестал обнажать оружия вовсе- его кулак описал дугу, иотудара вправое ухо Ипат присел наполусогнутых ногах. Другой удар пришелся влевое ухо, после чего одноглазый канонир упал наколени, тряся головой ибессмысленно глядя впалубу. Его язык вывалился наружу…
        - Был ты слепой,- сказал Альберт, возвышаясь над поверженным бунтовщиком,- абудешь еще иглухой,- изахохотал. Только потом вытащил изножен саблю и,подняв ее кверху, обвел взглядом столпившихся матросов.
        - Ну,- сказал он.- Кто тут еще желает противиться приказам капитана?
        Агафон попытался сесть. Поголове его текла кровь, заливала лицо. Хоть Франц бил неострием, аплашмя, нозато изо всей силы, так что лезвие сабли рассекло кожу наголове Агафона.
        Сгрудившаяся было толпа отшатнулась. М-Твали посверкал белками своих огромных глаз, носдержался: связываться сдвумя вооруженными баварцами никому нехотелось.
        - По местам!- грозно крикнул Степан.- Намачты, кому сказано!
        Едва зародившийся бунт был подавлен всамом начале, икапитан понял- теперь ибез Василия ему есть накого опереться. Лишьбы корабль хоть как-то дошел доберега! Лишьбы выжить теперь испасти всех этих людей!
        Но как раз вэтот момент судно вдруг дало крен. Сначала оно как будто просело, палуба поехала под ногами. Затем бриг вродебы выровнялся, новследующее мгновение снова качнулся вправо исильно накренился.
        - Вода! Вода заливает трюм!- послышались крики снизу, инапалубу выскочили несколько человек.
        Степан сЛаврентием бросились вниз. Едва спустившись полесенке втрюм, они поняли, что дело обстоит куда хуже, чем они ожидали. Дыра вборту, видимо, настолько расширилась, что вода хлестала беспрепятственно. Уровень ее поднялся вкоридоре, разделявшем кубрики, почти доколена.
        Оставаться внизу дальше было бессмысленно: заделать дыру все равно невозможно, тем более что она постоянно расширялась- ее продолжали раздирать корни злополучного «цветка», непрекращавшего свою разрушительную работу.
        Из-за крена люди боялись лезть намачты итеперь, испуганные, толпились напалубе. Они ожидали команд откапитана, нокакие распоряжения мог отдать Степан вту минуту. Он сужасом подумал отом, что спустя недолгое время все они попросту окажутся вледяной воде. Ауж отом, что вней долго непроживешь, помор знал куда лучше других…
        - Ни докакого Ревеля мы недойдем,- обернувшись кЛаврентию, сказал капитан.- Похоже, что Хаген победил.
        Ингрид, уже нетаясь, прижалась кЛаврентию иобхватила его обеими руками. Ее расширившиеся глаза выдавали охватившее девушку отчаяние. Впрочем, всвоем отчаянии она была неодинока…
        - Это все из-за меня,- шептала она, как заклинание.- Это все явиновата!
        - При чем тут ты?- сказал колдун, обнимая Ингрид ивторой рукой гладя ее поголове.- Это Хаген виноват, анеты.
        Наступил вечер, стало быстро темнеть. Уже невидно было море вокруг, нанебе появились блеклые северные звезды. Ветер сделался тише, приближалась ночь. Ночь, которая могла стать последней вжизни экипажа погибающего корабля.
        Трюм наполнялся водой, ипомере этого судно теряло ход, все сильнее кренясь вправо.
        - Пушки- налевый борт,- скомандовал Степан.
        Люди засуетились, бросились исполнять приказ. Наверное, большинство изних, как сам капитан, понимали бессмысленность этого действия. Чего они добьются, перетащив пушки налевый борт? Они нанекоторое время выровняют посадку брига, ночто толку? Еще некоторое время, и«Святая Дева» попросту пойдет кодну…
        Тем неменее лучше любое занятие, чем пассивное ожидание смерти. Пушки загрохотали понакренившейся палубе, искоро бриг стал идти ровнее. Однако судно осело уже сильно итеперь стало «клевать», зарываясь носом вволны.
        - Сколько мы еще продержимся наплаву?- спросил Франц, приблизившись вместе сбратом кСтепану.
        - Ты хочешь спросить, скороли конец?- горько усмехнулся поморский капитан.- Задолго дорассвета корабль пойдет кодну. Зато есть ихорошее известие: вледяной воде смерть наступает быстро, без мучений. Неуспеешь досчитать доста, ивсе. Это проверено…
        Внезапно все ощутили сильный толчок, как будто корабль натолкнулся носом накакое-то препятствие. Тотчасже послышался скрежет бортовой обшивки окамни, и«Святая Дева» наклонилась влевотак сильно, что стащенные туда пушки стали съезжать спалубы, грозя обрушить левый фальшборт.
        Кругом стояла кромешная тьма. Единственный масляный фонарь напалубе брига немог осветить пространство вокруг, его едва хватало нато, чтобы выхватывать изтемноты бледные, перекошенные страхом лица…
        «Мы сели намель? Близколи берег?- пронеслось вголове уСтепана.- Да инедолжно тут быть никакого берега. Судя покарте, доберега еще далеко, нам недойти…»
        Зажгли факелы, икинувшиеся вдоль бортов люди осветили окружающее. Втемноте корабль сам собой, без всякого управления, зашел втихую бухту, защищенную ответра, исейчас застрял возле самого берега вкрупных камнях. Волны тут небыло, лишь легкая рябь шла поводе.
        Отаком можно было только мечтать! Да что там- имечтать неследовало, потому что вположении брига натакую удачу неследовало рассчитывать. Войти ночью вбухту- сложная задача для любого капитана, ачтобы корабль сам зашел туда послучайности- такое бывает водном случае намиллион.
        Все ощущали одно итоже чувство. Все понимали: только что чудесным образом они, ожидавшие скорой смерти, оказались спасены! Они какбы родились заново! Им была вновь подарена жизнь!
        Степан упал наколени, ивслед заним намокрую палубу опустились все остальные.
        - Слава ввышних Богу, иназемле мир, вчеловецех благоволение!- возгласил поморский капитан, осеняя себя крестным знамением.
        - Gloriain excelsis Deo etin terra pax hominibus bonaevoluntatis,- громко вторил ему Альберт, сложивший молитвенно руки ипротянувший их кневидимым, номилосердным небесам.
        - Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную,- вколеблющемся свете факелов, разгонявших ночную мглу, взывал Степан.- Славную Владычицу нашу Богородицу иПриснодеву Марию, совсеми святыми помянувши, сами себя, идруг друга, ивесь живот наш Христу Богу предадим!
        После благодарственных молитв все встали наноги, азатем Степан недал людям ниминуты передышки досамого рассвета. Осмотреть окрестности втемноте неудавалось, ноясно было, что берег совсем близко инужно его найти.
        Когда берег обнаружили наощупь, капитан распорядился немедленно снять сбрига все, что только можно, иперетащить наберег.Корабль застрял накамнях вмелководье, иволны вбухте сильной небыло, норисковать он нежелал. Ветер может усилиться, вода может прибывать, икорабль снова снесет наглубину, где он непременно затонет. Значит, все имущество скорабля должно быть вытащено.
        Люди заволновались. Они устали отсобственного страха, были измучены ивалились сног.Сейчас им больше всего хотелось сбежать сбрига наберег, зажечь костры иповалиться спать. Нопозволить им это означалобы рисковать всем имуществом корабля. Степан был тверд идаже раздал несколько затрещин тем членам команды, которые медлили сисполнением приказа. Правда, таких оказалось немного: недавний эпизод сИпатом иАгафоном был убедителен.
        Аперетаскивать нужно было очень многое. Несколько человек встали редкой цепочкой попояс вводе, освещая путь отбрига доберега. Остальные принялись затяжелый труд.
        - Сначала- пушки,- распорядился Степан.- Затем пороховой запас, да будьте осторожны, чтоб незамочить подороге.
        Разгрузка закончилась лишь нарассвете, когда свостока нанебе появилась тонкая светло-розовая линия. Только тогда все оказалось складированным накаменистом берегу.
        Развели костры, наспех собрав изприбрежных кустов валежник иклочья сухой травы. Едва огонь разгорелся, мокрые иобледеневшие люди получили возможность уснуть тревожным сном. Степан намеревался выставить караул, нопонял, что это бессмысленно- среди членов экипажа небыло ниодного человека, который незаснулбы теперь. Капитан судил обэтом посебе: глаза закрывались сами собой, авсе тело было как ватное.
        - Будь, что будет,- решил он, засыпая.- Если нам небыло суждено погибнуть вморе, то, авось, непогибнем итеперь.
        Хворосту ивалежника было собрано мало, так что разведенные костры довольно скоро погасли. Никто этого незаметил, ноутром сразуже пришлось идти затопливом снова.
        Солнце взошло уже высоко, его лучи били прямо вглаза, заставляя проснуться. Люди садились, жмурились, сужасом вспоминая опрошедшей ночи ирадуясь чудесному своему спасению.
        Теперь, всвете дня настала пора оглядеться. Бухта была небольшая, заросшая лесом поберегам. Внекоторых местах сквозь зелень проступали скалы- берег выглядел довольно крутым. Стрепещущим сердцем приблизился Степан к«Святой Деве»: страшно было убедиться втом, что корабль- их верный надежный бриг, их надежда- развалился начасти, растерзанный поганым колдовским цветком- последним приветом откапитана Хагена.
        Но нет: корабль стоял между прибрежными камнями, наполовину погрузившись вводу, однако оставался целым. Прыгая скамня накамень, Степан приблизился кпострадавшему борту брига, чтобы осмотреть зияющую дыру. Взглянул- иахнул. Мерзкий цветок увядал буквально наглазах! Его длинные-предлинные корни, перевязанные лаврентьевскими колдовскими ленточками, съежились, почернели ибессильно обвисли.
        - Ага,- сказал себе Степан судовлетворением, если несгордостью засвоего друга.- Так, значит, колдовство нашло наколдовство, исила моего Лаврентия тоже оказалась несовсем слабой. Кто знает, каковы былибы размеры дыры вборту, еслибы неэти ленточки! Может быть, неповяжи их Лаврентий вовремя, мы пошлибы кодну гораздо раньше, чем достигли этого спасительного острова.
        - Подействовало?- послышался сзади голос карельского колдуна.- Так яидумал! Просто поздновато яих повязал. Знатьбы раньше- вообще уморилибы эту гадость всамом начале. Лучше наших заговоров ничего нет, ауж если освятить травами изсвятилища, токуда там Хагену сосвоей магией…
        Лаврентий стоял, подбоченясь, иявно гордился собой. Ещебы ему было негордиться!
        Солнце стало припекать сильнее. Воздух прогрелся, как вжаркий летний день, отчего захотелось скинуть ссебя кафтан, иСтепан невольно удивился: вчера еще были чутьли неночные заморозки нахуторе Хявисте, асейчас они словно попали всередину июля…
        Друзья стояли накамнях иразглядывали бриг, когда сберега раздались тревожные крики. Команда как раз собралась готовить еду иразжигала костры для этого, ивдруг все замерли.
        По лесной тропинке, вьющейся сверху вниз покрутому скалистому берегу, сходили пять девушек. Они шли одна задругой ивыглядели весьма необычно. Наних были длинные, допят, белые одеяния изнастолько тонкой ткани, что влучах солнца она выглядела почти прозрачной. Гибкие, стройные тела девушек просвечивали, ибыло видно, что под своими тонкими одеяниями они обнажены. Наголовах уних были искусно сплетенные венки изполевых цветов, иоставалось лишь удивляться, вкаких теплицах можно вырастить эти цветы вначале зимы близ эстляндских берегов.
        Вруках каждая издевушек несла перед собой большой кувшин сшироким горлышком, скорее напоминающий вазу.
        Степан сЛаврентием опрометью бросились кберегу, едва неломая себе ноги вприбрежных камнях. Люди наберегу застыли внемом оцепенении, глядя надвижущуюся кним процессию.
        Мысль отом, что остров, ккоторому их принесло ночью, обитаем, уже приходила вголову Степану, и, наверное, нетолько ему. Вэтом случае следовало ожидать, что рано или поздно появятся местные жители: рыбаки сближайшего хутора или пастушонок, пасущий коз наверховых лугах…
        Но пять девушек впрозрачных одеждах исвенками наголовах?
        - Срам-то какой,- хмыкнул Лаврентий, когда процессия приблизилась иедва скрытые тканью гибкие тела стало можно увидеть совсем рядом.- Инестыдятся ведь…
        - Ну идела!- сипло сказал Демид, стоявший рядом сокруглившимися глазами.
        - Добро пожаловать,- произнесла одна издевушек, останавливаясь перед Степаном иглядя ему прямо вглаза.- Мы нехотели вас будить, потому что вы устали этой ночью.
        Вторая девушка выступила вперед итакже, глядя капитану вглаза, протянула ему кувшин.
        - Это поможет вам подкрепиться,- сказала она.- Выпейте, вам обязательно понравится.
        Степан взял протянутый ему кувшин изаглянул внего. Затем опустил вширокое горлышко нос ипринюхался. Нуда, сомнений неоставалось- это было вино. Самое настоящее вино! Красное, терпкое, судивительным тонким ароматом.
        После стоянки вСан-Мало имногочисленных бочек вина, захваченных сначала напиратском корабле, азатем нагалере, Степан уже мог сказать, что отчасти знает толк ввинах. Это было одно изсамых лучших, высшего сорта!
        Этоже подтвердил ишагнувший вперед Альберт фон Хузен. Он также заглянул вкувшин ипонюхал.
        - Ну, вино нелучше баварского,- скептически заявил он.- Но, похоже, очень хорошее.
        - Выпейте,- повторила девушка.- Это самое лучшее, что унас есть. Мы приготовили его специально квашему прибытию.
        Пить или непить? Вгорле уСтепана пересохло как отохватившего его волнения, так иотнаступившей неожиданной жары.
        Но, во-первых, странно пить сутра- это непорядок. Аво-вторых, неподмешаноли ввино что-либо? Например, сонное зелье? Они выпьют изаснут инесмогут оказать сопротивления. Так очень скоро можно вновь, уже втретий раз, оказаться узником…
        Аеще хуже- отрава! Что, если ввине смертельный яд?
        Девушки протягивали свои кувшины всем морякам, исложный вопрос одопустимости риска внезапно решился сам собой. Агафон шагнул вперед и,крепко ухватив протянутый ему кувшин, запрокинул голову ипринялся жадно пить. Спрошлой ночи он был сам несвой, ижизнь была ему немила. Собвязанной тряпицей головой, бледный инапуганный, он готов был выпить теперь что угодно- хоть яд…
        Следом засвоим товарищем ккувшину припал Ипат. Оба они, попытавшись ночью бунтовать, оказались проигравшими. Непросто проигравшими, аизбитыми иуниженными. Сейчас они незнали, как себя вести, ипотому были готовы насамые безрассудные поступки.
        Степан глядел нато, как два его врага пьют неизвестный напиток, ивголове его зарождались нехристианские мысли.
        «Вот отравятся,- злорадно думал он.- Ибудет очень хорошо. Двумя смутьянами наборту меньше, итослава богу. Иябуду тут совершенно нипри чем- сами решили рискнуть».
        Но собоими ничего непроизошло. Они кончили пить, утерли губы рукавом иостались живыми.
        - Вы боитесь?- внезапно спросила девушка уСтепана.- Ненадо бояться, капитан Кольцо! Это приветственный напиток. Вы- желанный гость нанашем острове.
        Итолько сейчас, вэту минуту, допоморского капитана вдруг дошло то, что раньше неприходило ему вголову. Чего он незамечал. Девушка неговорила! Она стояла перед ним, полуоткрыв лепестки своих розовых губ, нослова невылетали изее рта. Все, что она «сказала», прозвучало лишь вголове уСтепана иего товарищей.
        Девушка просто доносила доних свои мысли, облеченные вслова. Иэти слова напрямую звучали унего вголове.
        Он резко обернулся иобратился кстоявшему рядом Альберту:
        - Ты понимаешь, что она говорит?
        Баварец кивнул, ивтотже миг его глаза сверкнули- он тоже внезапно понял.
        - На каком языке она говорит?- спросил Степан, ноэто было уже лишнее: девушка обращалась мысленно и, таким образом, говорила навсех языках мира одновременно. Каждый человек понимал ее слова насвоем собственном языке, без всякого перевода иабсолютно точно, потому что это были неслова, аоблеченные вязык мысли.
        - Это- волшебство,- прошептал сдавленным голосом Лаврентий.- Такого неумел делать даже мой дедушка, аон умел все!
        Он схватил Степана заруку исдавил ее.
        - Нужно убираться отсюда,- шепнул он.- Здесь такая магия, против которой ябессилен. Илюбой человек бессилен.
        - Нам что-нибудь угрожает?- спросил также шепотом Степан, новответ колдун лишь неопределенно пожал плечами. Он ничего незнал инепонимал вэтом странном месте…
        - Вам ничего неугрожает,- раздался вголове голос девушки, ипоморский капитан невольно покраснел. Как он недогадался, что глупо шептать вприсутствии этих девушек: если они могут доносить дотебя свои мысли, тоуж наверняка могут иуслышать твой шепот…
        Собственно, нужно было пить вино: ничего другого неоставалось. Непозоритьсяже дальше сосвоими страхами. Еслибы кто-то хотел их поубивать, онбы легко сделал это ночью, когда они были беспомощны ислабы.
        Запрокинув голову, Степан пил вино, показавшееся ему райским напитком. Оно несло всебе ароматы заморских фруктов, внем был воздух диковинных стран ивкус умиротворения. Выпив этого вина, хотелось умереть отблаженства, потому что такая минута может никогда неповториться.
        - Как называется ваш остров?- спросил капитан, передавая кувшин стоявшему поблизости Альберту.
        Услышав, что остров называется Ихме, он оживился.
        - Так мы ведь уже были здесь,- сказал он.- Мы высаживали здесь Эвелин- племянницу архиепископа фон Штернберга. Она хотела, чтобы мы доставили ее ктете.
        - Эвелин… Эвелин,- проговорил голос девушки вголове уСтепана.- Она здесь, снами. Вы непременно увидите ее. Если вы уже отдохнули иготовы идти, томы приглашаем вас подняться наверх. Наш остров ввашем распоряжении.
        - Ачто ждет нас наверху?- чуть осмелев, задал вопрос Лаврентий. Глаза его были безумны, он весь трясся. Степан вспомнил, как плохо чувствовал себя колдун втот раз, когда бриг причалил кИхме, высаживая Эвелин. Видимо, ему тут неклимат…
        - Вас ждут водворце,- последовал ответ. Лицо девушки оставалось бесстрастным, нонехолодным, неотстраненным, аисполненным глубокого покоя.
        - Акто живет водворце?- спросил Альберт, уже напившийся вина ивытиравший губы свесьма довольным ивеселым видом.- Красавица, кто правитель вашего острова?
        - Фея Эйоле,- сказала девушка.- Разве вы никогда неслышали овладычице Эстии? Владычица Эстии фея Эйоле,- какбы пропела она, декламируя…
        - Но если она владычица Эстии,- возразил недоумевающий Степан,- топочему живет здесь? Отсюда доэстляндского берега несколько часов пути морем.
        - Как вы непонимаете,- печально сказала собеседница.- Этоже так просто иясно! Прекрасная Эйоле может жить только наИхме. Кажется, это должно быть понятно…
        От выпитого вина слегка закружилась голова. Солнце шпарило вовсю, илюди стали один задругим снимать ссебя теплые суконные кафтаны, меховые безрукавки, толстые кожаные колеты. Неужели наэтом острове свой собственный климат? Судя повсему- да, потому что влюбом другом случае насевере Балтики вконце ноября неслучается такой теплой погоды.
        Наверх двинулись поузкой тропинке гуськом. Впереди шли пять девушек, нагибкие, почти обнаженные тела которых Степан старался несмотреть, хотя это неудавалось. Следом шел он сам, заним- Ингрид, державшая заруку Лаврентия, адальше- все остальные члены экипажа «Святой Девы».
        Утром, осмотрев дыру вборту брига, капитан решил, что сейчас первымже делом он организует работы поремонту корабля. Это было самой насущной необходимостью. Сейчасже стало ясно, что ремонт судна придется отложить.
        Пробираясь между скалами икустарником, сплошь покрывавшим прибрежный обрыв, тропинка привела наверх. Здесь расстилался зеленый луг ссочной травой иедва распустившимися под лучами утреннего солнца полевыми цветами. Теперь стало понятно, изчего сплетены венки наголовах удевушек. Нооткуда такая зелень ираспускающиеся цветы вконце осени?
        - Куда мы попали?- негромко спросил Лаврентий, останавливаясь позади Степана.- Ты когда-нибудь слышал остранах, где царит вечное лето?
        - Слышал, конечно,- ответил капитан, припомнив уроки погеографии вхолмогорском монастыре.- Такие страны есть, они расположены заморями иокеанами. Туда плыть много дней пути. Если еще доплывешь, конечно. Доплыть туда- настоящее испытание для самого опытного моряка, так что немногие оказываются там.
        - Но мыже неплыли много дней,- пожал плечами Лаврентий. Азатем вдруг пожаловался:- Знаешь, яничего непонимаю. Что это? Где мы? Что снами происходит?
        Вообще он выглядел растерянным ссамого начала: глаза унего были несчастными, авыражение лица- смятенным инапуганным…
        Глядя настарого друга, Степан даже удивился: все вопросы, заданные сейчас Лаврентием, он исам задавал себе, как, впрочем, ивсе бывшие сними рядом люди. Однако про себя Степан всеже немогбы сказать, что сильно напуган. Вчувствах его скорее преобладали любопытство ижелание разобраться вситуации.
        За зеленым лугом находилась большая роща, состоявшая издеревьев спышными раскидистыми кронами, апод ними виднелось строение смножеством островерхих башенок.
        - Вас ждут водворце,- сказала старшая издевушек, указывая нарощу издание вней, стоящее среди деревьев.- Фея Эйоле приглашает вас иваших спутников.
        При этом Степану без слов дали понять, что «спутниками» являются Лаврентий, Ингрид, два брата-баварца ипочему-то одноглазый Ипат.
        - Акакже остальные?- навсякий случай спросил он.- Куда пойдут они?
        - Никуда,- прозвучал спокойный ответ девушки, нешевелившей губами.- Им ненужно больше никуда идти, они останутся здесь. Разве здесь плохо?
        Нет, здесь было очень хорошо. Луг зеленел, цветы благоухали, анад всем этим великолепием светило теплое летнее солнце. Многие изспутников Степана уже сели натраву, авокруг них кружили ласково улыбающиеся девушки вбелых полупрозрачных одеяниях.
        - Моглибы иприкрыться,- ворчливо заметила Ингрид, поджав губы.- Ничего нет вних особенного, чтобы так выставлять напоказ.
        Она ревниво покосилась наЛаврентия, нотот явно был вне всяких подозрений: никакие девушки втот момент его решительно неинтересовали. Глаза колдуна блуждали изстороны всторону, аналице застыла беспомощная улыбка, словно человек прислушивался ксебе.
        - Пошли, друзья,- сказал Степан.- Удивляться тут можно долго, ноответы нанаши вопросы находятся там.- Он кивком указал навиднеющееся между деревьев строение сбашенками.
        Вблизи здание выглядело неменее поразительно, чем все остальное наэтом острове. Это был самый настоящий дворец, только очень маленький. Степан прежде невидел дворцов вообще. ВХолмогорах, Великом Новгороде ивСан-Мало- везде, где ему довелось побывать, никаких дворцов неимелось. Ноокаменных зданиях он всеже имел представление исейчас, оказавшись здесь, сразу понял, что перед ним- именно дворец.
        Другое дело, что впервую минуту поморский капитан опешил, непонимая, изкакого материала дворец построен. Он был насыщенного желтого цвета, истены его, сложенные изкамня, выглядели полупрозрачными. Сделав вперед несколько шагов икоснувшись рукой стены, капитан неповерил себе- дворец был выложен изянтаря!
        Янтарный дворец был одноэтажным, украшенным несколькими островерхими башенками, иочень маленьким. Народине Степана некоторые поморские избы были побольше размерами. Хотя, конечно, водворце ведь нет необходимости держать скот вхолодное время года. Да ибываетли здесь вообще холодное время года?
        - Войдите,- прозвучал голос, ноон принадлежал недевушке, которая привела их сюда. Повеление войти прозвучало как-то иначе- тверже, соттенком приказа икак-то капризно…
        «Делать нечего,- решил про себя Степан.- Пока что все складывалось хорошо. Сейчас уже совершенно ясно, что наш бриг снова притянула ксвоему острову фея. Впервый раз она это сделала для того, чтобы мы смогли высадить ее племянницу. Азачем притянула сейчас? Мы тонули инаверняка все погиблибы вморской бездне, афея притянула нас вэту благословенную бухту. Для чего? Врядли для того, чтобы убить. Араз так- надо поблагодарить заспасение отсмерти!»
        Сэтими мыслями поморский капитан перешагнул порог ивошел вянтарный дворец. Заним последовали остальные.
        Маленькая женщина схрупкой точеной фигуркой ирассыпавшимися поплечам светло-золотистыми волосами полулежала нашироком ложе под балдахином. Балдахин поддерживался четырьмя резными ипозолоченными подставками, покоторым вились гибкие стебли растений. Кисея балдахина была откинута, иложе было видно целиком, как иего хозяйку- вуже знакомом одеянии изпрозрачной белой ткани. Она нюхала цветок, зажатый вмаленькой ручке…
        - Ты- капитан Степан Кольцо?- спросила она, дерзко оглядев гостя, остановившегося водном шаге отложа.
        - Сдается мне, хозяйка, что ты сама это знаешь,- невыдержал нервного напряжения Степан инизко поклонился.
        - Знаю, знаю,- быстро сказала женщина.- Яразглядела тебя еще впервый раз, когда ты высаживал наберег мою племянницу. Тогда еще яподумала, что надобы нам стобой познакомиться.
        - Спасибо тебе, что отсмерти нас спасла,- проговорил Степан иснова поклонился.- Чуть было непогибли мы совсем.
        - Какже неспасти такого красавца!- засмеялась женщина и, отбросив цветок всторону, вскочила сосвоего ложа ивстала нанем босыми ногами. Видно было, что ступня унее совсем маленькая иузкая, как ладошка ребенка. Налетевший через дверной проем ветерок колыхнул белое полупрозрачное одеяние, иобнаженное под ним тело какбы выступило наружу. Ингрид покраснела иопустила глаза- видно было, что она менее всех присутствующих довольна происходящим…
        Маленькая женщина была очень красива. Ее стройное тело казалось выточенным изблагородного камня, настолько все формы его были совершенны.
        Онемевший Степан смотрел навставшую сложа хозяйку янтарного дворца, ивнутри него рождалось твердое непоколебимое убеждение втом, что перед ним насамом деле неживая женщина, нечеловек изплоти икрови, асоздание высших сил.
        - Я- фея Эйоле,- сказала хозяйка дворца своим тонким, почти детским голосом.- Владычица Эстии иповелительница Балтийского моря. Авы отныне будете моими гостями.
        Вдруг она улыбнулась совсем светло инаивно, будто ребенок, испросила:
        - Ведь правда? Вы будете моими гостями?
        За своей спиной капитан услышал глухой стук иобернулся: оба баварских дворянина опустились наколени. Их сабли звякнули обпол, аголовы склонились. Сдетства они слышали песни менестрелей отом, как славные рыцари попадают кПрекрасной Даме, нуждающейся вих служении…
        За ними последовал Лаврентий, хоть инепособственной воле: после слов феи последние силы оставили его. Глаза колдуна закатились, ион, пошатнувшись, стал оседать. Ингрид подхватила его внезапно окончательно ослабевшее тело, и таким образом оба они оказались наколенях.
        Увидев все это, фея улыбнулась, новследующее мгновение ее лицо сделалось капризным инедовольным.
        - Аты почему невстаешь наколени, красавец-капитан?- обратилась она кСтепану, оставшемуся наногах, апотом перевела взгляд наИпата.- Аты, одноглазый канонир?А?Может быть, вы- гордецы?
        Фея нахмурилась итребовательно глядела надвоих стоявших.
        - Прости нас, добрая хозяйка,- снова, еще ниже прежнего поклонился Степан.- Мы чтим тебя иуважаем, ауж облагодарности занаше спасение иговорить нечего- требуй отнас любой службы. Нонаколени становимся только перед Богом- Отцом Небесным, иперед Пресвятой Богородицей-Девой.Уж негневайся инесуди нас строго.
        - Да?- удивилась фея.- Это поразительно! Неужели так-таки больше ниперед кем нестановитесь?
        Внезапно лицо ее просветлело, иона засмеялась звонко изаливисто. Азатем хлопнула владоши исказала:
        - Впрочем, как все это скучно! Пойдемте лучше налуг, там зацвели мои любимые медовые цветы.
        Легким движением фея спрыгнула сосвоего ложа и, подлетев кподнявшейся сколен Ингрид, схватила ее заруку.
        - Пойдем, милая,- сказала она весело.- Ихватит уже дуться! Никто тут тебя необидит!
        Подхватив Ингрид, фея двинулась коткрытому проему сводчатой двери, закоторой расстилался луг.Все остальные последовали заней.
        - Вот эти цветы,- защебетала хозяйка, подбегая ккусту сраспустившимися диковинными золотистыми бутонами.- Понюхайте их, это- мои любимые.
        Ингрид была первой, азаней идругие гости склонились ккусту. Степан ощутил необычайно сладостный аромат- это был запах трав игустого меда, смешанный еще скакими-то оттенками, придававшими запаху совершенно необычный характер.
        Только подошедший последним Лаврентий нестал склоняться кцветам. Вид унего по-прежнему был ошеломленный икакой-то подавленный.
        - Ты знаешь,- обратился он кСтепану, увидев, что друг стревогой наблюдает заним.- Тут творится что-то необычайное. Ячувствую, что теряю силы.
        - Оттого ты чуть неупал вобморок только что?- уточнил Степан.- Слабость? Ты утомился.
        - Да нет,- покачал сокрушенно головой колун.- Слабость яощущаю именно из-за того, что моя сила уходит отменя. Точнее, уже вся вышла. Стой минуты, как мы оказались наэтом острове, яначал чувствовать себя обычным человеком. Духи предков оставили меня, иябольше немогу общаться ссилами иного мира. Для меня это так непривычно!
        - Толи еще будет!- засмеялась фея, внезапно обернувшись кЛаврентию.- Ноты нерасстраивайся, колдун. Зачем тебе колдовство наэтом острове? Ибез него обойдешься, атолишняя трата времени. Наострове Ихме колдовство никчему.
        - Акак поживает Эвелин?- вдруг, набравшись храбрости, поинтересовалась Ингрид.- Она действительно ваша племянница? Она так нам сказала…
        - Да, она моя племянница,- ответила фея, сделавшись чуть серьезнее.- Моя сестра захотела жить обычной жизнью. Ну, вы понимаете: она решила стать обычной женщиной ипрожить обычную жизнь. Фи, яникогда немогла этого понять.
        Она тряхнула головкой, иее легкие, как пух, золотистые волосы разлетелись встороны.
        - Говорят, что родные сестры похожи друг надружку,- продолжила она.- Какая ерунда, ничуть небывало! Моя сестра покинула наш остров, хоть яиотговаривала ее. Яее предупреждала. Более того, ядаже показывала ей ее будущее. Ичтоже? Она уперлась инежелала ничего слушать.
        - Ичтоже случилось дальше?- неудержавшись, спросила Ингрид.- Ваша сестра уехала?
        - Ачто могло случиться дальше?- раздраженно пожала плечами фея.- Только то, что идолжно было случиться при столь безрассудном поведении. Сестра стала обычной женщиной, вышла замуж, родила дочь- Эвелин. Апотом, как водится, умерла. Нуда, именно умерла! Эта неприятность случается совсеми обычными людьми, яее предупреждала. Да-да, предупреждала, так что моя совесть абсолютно чиста!
        Она уселась натраву, поджав ноги, ижестом пригласила всех присоединиться кней.
        - Вы хотите сказать, что бессмертны?- хрипло спросил Степан. Вгорле унего снова пересохло. Вотуж недумал, что будет так волноваться…
        - Здесь все бессмертны,- очаровательно улыбнувшись, ответила фея.- Аты как думал, красавец? Все, кто попадает сюда, становятся бессмертными.
        - ИЭвелин стала бессмертной?- спросила Ингрид.
        - Ну, конечно,- ответила фея, снова беря девушку заруку.- Иты станешь, если захочешь остаться. Правда, одна ты мне ненужна: девушек тут ибез тебя хватает, ты сама видела. Так чтоуж необижайся, милочка.
        - Амы можем остаться?- задал вопрос Альберт. Его глаза горели, ивид был решительный.
        - Конечно,- кивнула фея.- Нет ничего проще. Нообэтом можно поговорить ипотом, аясейчас устала отразговоров. Ненавижу длинные разговоры, это так скучно!
        Она снова вскочила наноги ипредложила:
        - Давайте танцевать. Какую музыку вы хотите услышать? Япозову моих девушек- они умеют исполнять любую. Итак?
        Франц сделал нерешительный шаг вперед ислегка поклонился.
        - Прекрасная госпожа,- начал он, робея отсобственной смелости.- Может быть, вы позволите мне показать вам свое искусство? Моя лютня осталась среди вещей наберегу, ноямогу быстро ее принести.
        - Какая прелесть!- воскликнула хозяйка острова.- Лютня, да еще вруках такого замечательного музыканта!
        Она топнула ножкой.
        - Ислышать нехочу никакой другой музыки! Только зачем бегать наберег? Сейчас мы все устроим.
        Вследующее мгновение накраю луга показалась одна издевушек сцветочным венком наголове, слютней Франца вруках. Взяв свой инструмент, баварец тронул струны пальцами и,слегка поклонившись, сел натраву.
        Франц запел одну изсвоих самых любимых баллад оПрекрасной Даме, которая стоит уокна своего замка иждет возлюбленного рыцаря, уехавшего вдальние края. Законный супруг удамы весьма строг ихмур, иона совсем нелюбит его. Сердце дамы принадлежит юному рыцарю, ноон беден ипоэтому вынужден был отправиться искать счастья ибогатства побелому свету.
        Эта баллада нравилась Францу потому, что вней был открытый финал, тоесть повествование ничем незаканчивалось. Оставалось неизвестным, вернетсяли рыцарь кдаме своего сердца, останетсяли он жив, дождетсяли она…
        Большинство баллад наэту тему заканчивались рассказом отом, что дама так инедождалась своего рыцаря, аоднажды осенним вечером ей принесли известие отом, что бедный рыцарь погиб геройской смертью вбою ссарацинами.
        Францу такие финалы ненравились, он несобирался погибать. Наоборот, больше всего насвете ему хотелось вернуться домой сденьгами исославой, чтоб жениться напрекрасной Фридегунд. Отом, что ктому времени она, скорее всего, уже будет женой его брата Михаэля, Франц старался недумать.
        Сейчас он пел отвсей души, иего звонкий красивый голос разливался позалитому солнцем лугу. Францу очень хотелось угодить фее- хозяйке острова. Вего представлении она была настоящей владетельной дамой, перед которой следовало преклоняться.
        Степанже плохо слушал балладу, да инепонимал он по-немецки, так что голова его была занята совершенно другими заботами. Среди них главным был вопрос спочинкой корабля. Удастсяли его поправить? Аесли удастся, токак им выбираться сэтого острова?
        Пусть хозяйка острова Ихме спасла их втрудную минуту, избавила отсмерти. Нозахочетли она теперь отпустить их инакаких условиях?
        Втом, что этот остров- волшебный, сомнений больше неоставалось. Здесь нет смерти, ифея предлагает всем желающим остаться тут. Да разве такое предлагают бескорыстно? Смерти нет только нанебесах, новедь здесь ненебеса. Так чтоже здесь?Уж непреисподняяли?
        Франц закончил петь, ималенькая фея, вскочив, радостно захлопала владоши.
        - Великолепно,- сказала она.- Ты прекрасно играешь, Франц, иголос утебя очень нежный, мелодичный. Завтра ятоже буду играть для вас, только наарфе. Ах да, вы ведь никогда неслышали звуки арфы…
        Она пустилась впляс, прямо без всякой музыки. Фея, раскинув свои маленькие ручки, будто порхала полугу, совершая круги. Белая одежда наней развевалась, ивсе могли любоваться ее стройным телом. Впрочем, музыка тоже присутствовала, нонезримая, она звучала нежной бархатистой мелодией вголове каждого изсидящих натраве.
        Время здесь летело необычайно быстро, и, что самое главное, человек неощущал своего тела, его потребностей. Например, завтрак так инебыл сварен, иникто неел совчерашнего дня, однако ниСтепан, никто-либо изего людей нечувствовал голода.
        Стало смеркаться, жаркое солнце клонилось кзакату.
        Фея, усевшись после танца налугу, казалось, слегка утомилась итеперь раздумывала, чембы еще заняться. Ее голубые глаза бесцельно блуждали посторонам, алицо сохраняло выражение непоколебимого спокойствия иумиротворения.
        - Почтенная хозяйка,- обратился кней Степан, набравшись решимости.- Могули япросить тебя ответить нанаши вопросы? Ты принимаешь нас, как дорогих гостей, имы благодарим тебя отвсего сердца. Номы хотим спросить утебя…
        Он перевел дух, нотут фея Эйоле надула губки инедовольным голосом сказала:
        - Вы хотите? Ты уверен, что именно вы? Что-то янезамечаю, чтобы кто-то здесь, кроме тебя, испытывал желание задавать вопросы.
        Степан растерянно обвел глазами своих товарищей и,кизумлению своему, понял, что фея права. Все сидящие рядом сним его товарищи были настроены совсем иначе. Их лица имели такоеже выражение, как минутой прежде было ухозяйки острова- наних разливалось безмятежное спокойствие исладостная истома. Может быть, они погрузились вспячку?
        Лаврентий поймал взгляд Степана иулыбнулся. Ингрид приоткрыла сомкнутые дотого глаза итоже улыбнулась. Ипат клевал носом, абаварские рыцари сидели свыражением полного блаженства налицах.
        Да, похоже, что фея права: он единственный, кого что-то интересует…
        Но это ничего неменяет. Если Степан остался единственным, кто хочет задавать вопросы, тоон все равно будет их задавать.
        - Меня интересует наш корабль,- сказал Степан, медленно иосторожно подбирая слова. Он уже убедился вочень неровном характере феи истарался ее нераздражать.- Наш корабль имеет огромную дыру вборту. Из-за нее мы чуть было непогибли, иеслибы нетвоя помощь…
        - Ах, да хватит уже обэтом,- досадливо заявила хозяйка острова, еще пуще надув губки.- Какой ты скучный инастырный человек, Степан Кольцо! Говори прямо ибыстро, чего ты еще хочешь. Если тебе мало того, что яспасла тебя итвоих друзей, итого, что предлагаю остаться здесь навсегда уменя вгостях.
        Поморский капитан вздохнул. Он еще неуспел задать ниодного вопроса, афея уже раздражается. И,что самое главное, вопросов становится все больше ибольше!
        «Хорошо,- решил он.- Пока что отложим про ремонт корабля».
        - Что значит остаться здесь утебя вгостях?- спросил он.- Что мы тут будем делать? Зачем мы нужны тебе?
        - Зачем вы мне нужны?- несказанно удивилась фея.- Азачем вы можете быть мне нужны?
        Она пожала плечами:
        - Зачем мне нужны деревья, вот эта трава, кусты, полевые цветы? Правда, они такие прелестные, вособенности вечером, когда закрывают свои бутоны?
        Она сорвала ближайший ксебе цветок иподнесла его кносику:
        - Какой тонкий аромат…
        - Подожди, неотвлекайся, пожалуйста,- попросил Степан, боясь, что фея сейчас вновь унесется мыслями далеко.- Номыже недеревья, нетрава, некусты,- сказал он.- Отних тебе есть польза. Акакая будет отнас? Зачем ты приглашаешь нас остаться? Кем мы тут будем утебя наострове?
        - Какой ты непонятливый,- вздохнула маленькая фея.- Нетолько настырный искучный, ноеще инепонятливый! Аеще капитан… Заладил одно: кем мы тут будем… Яже ясно сказала- деревьями, травой, кустами. Может быть, муравьями или полевыми мышами. Знаешь, эти полевые мыши бывают такими очаровательными!
        Ага, вот вчем дело! Степан сужасом покосился намогучие деревья, составлявшие рощу вокруг янтарного дворца, нацветы, накусты. Ему захотелось встать стравы, накоторой он сидел…
        - Ты хочешь сказать,- сглотнув слюну, спросил он,- что все эти растения имелкие букашки, которые ползают под ногами, были когда-то людьми? Вот эта травинка,- он вырвал изземли стебель какой-то травы,- тоже была человеком?
        - Они все сами этого захотели,- улыбнулась фея Эйоле.- Неужели ты думаешь, что якого-то заставляю насильно? Вовсе нет, ятолько предлагаю, илюди охотно соглашаются.
        Она окинула безмятежным взглядом деревья, луг вокруг себя изасмеялась, тряхнув волосами:
        - Яуж инепомню сейчас, кто есть кто. Кажется, вот эти деревья были рыбаками, чья шхуна разбилась оскалы, иони попали сюда. Акем были эти травинки, яуже непомню: так много кораблей терпит бедствие кругом, так много людей попадает сюда, наостров. Кем были эти травинки? Матросами, купцами, прекрасными девушками? Раньше ястаралась запоминать, атеперь уже нет. Какая разница? Тем более что они выбрали для себя самую лучшую участь. Теперь они счастливы.
        Леденящий ужас охватил Степана. Пожалуй, никогда еще прежде ему небывало так страшно. Даже когда коч однажды застрял вольдах, вокруг бушевала пурга изакончились продукты, такого страха он неиспытывал. Даже вбою, где свистели ядра исверкала обнаженная рубящая сталь, надуше было спокойнее. Потому что самое плохое, что могло случиться,- это смерть. Обычная человеческая смерть, влюбом случае ожидающая каждого- рано это будет или поздно.
        Но превратиться вдерево? Стать травинкой? Сделаться прекрасным цветком, распускающимся назаре,- одним изтех, которые так чудесно пахнут?
        Нет, это несравненно страшнее. Да разве могут люди добровольно согласиться натакое?
        - Ты совсем незнаешь людей,- засмеялась фея, прочитав его мысли.- Многих как раз очень даже привлекает такое. Сам посуди- никаких забот, никакой ответственности низасебя, низадругих. Нет страха, нет смерти…
        - Инет жизни,- пробормотал потрясенный капитан.
        - Конечно, акак ты думал?- снова рассмеялась фея Эйоле.- Где нет смерти, там нет жизни. Инаоборот. Акогда нет ничего- это иесть счастье. Небытие. Ведь тебе ненужно объяснять, что мое имя как раз это иозначает. Разве янесчастлива?
        Внезапная догадка озарила Степана, да так ясно, что похолодел.
        - Агде теперь Эвелин?- спросил он.- Почему ее нет рядом стобой?
        - Как это нет?- соттенком возмущения ответила фея.- Онаже моя любимая племянница! Вы доставили ее комне наостров, итеперь она всегда сомной. Разве ты невидишь?
        Эйоле обвела вокруг себя рукой, иее изящный пальчик указал накуст сдиковинными прекрасными цветами.
        Ну да, Степан верно догадался…
        Чтоже делать теперь? Бежать? Нокак икуда? Отсюда неубежишь. Как убежать сострова Ихме отженщины, которая Эйоле?
        Между тем фея вскочила иоправила свое одеяние. Она раздраженно посмотрела наСтепана, какбы спрашивая, что ему еще нужно отнее. Она устала, играя целый день, идурацкие вопросы ее утомили…
        - Послушай,- торопливо сказал Степан, тоже поднимаясь наноги.- Ноясовсем нехочу оставаться здесь. Мне нравится быть человеком, и…
        Он перевел дух изакончил решительно:
        - Имоим друзьям тоже нехочется становиться травой ицветами.
        - Ойли?- наморщила носик фея.- Ты так уверен? Яже говорила, что ты совсем незнаешь людей. Да ты исам упрямишься только потому, что незнаешь своего будущего. Еслибы знал, топринялбы мое предложение.
        Безумная мысль пришла вголову поморскому капитану. Он исам понимал, что мысль безумна, норазуж все вокруг сошло сума, топочемуже ему оставаться встороне отбезумия?
        - Аты?- спросил он.- Ты знаешь мое будущее?
        - Яипрошлое твое знаю,- бросила через плечо фея.- Только оно скучное, как итвое будущее. Что вообще может быть скучнее человеческой жизни? Странно, что некоторые люди так дорожат ею…
        Потом она обернулась ипристально посмотрела наСтепана. Налице ее появилась шаловливая улыбка.
        - Может быть, ты хочешь сам посмотреть насвое будущее?- спросила она.- Как мне раньше непришло вголову? Это ведь может быть тоже очень весело! Показать?
        Она засмеялась, очень довольная тем, что вдруг придумала себе новую забаву. Повернувшись кянтарному дворцу, фея взмахнула рукой, инастене появилось движущееся светящееся изображение. Сначала Степану показалось, что настене вспыхнул огонь, ион отшатнулся, нопотом сообразил, что эта картинка изжизни, вызванная магической силой перед его взором.
        Мутные фигуры, разноцветные пятна испирали кружились клубком вэтом ярком пятне. Они наползали друг надруга, переливались, меняли цвет, исчезали изатем трансформировались вочто-то новое. Это клубящееся изображение насамом деле неизображало ничего.
        Степан стоял внаступившей вечерней темноте. Вчерном небе над его головой зажигались звездочки, аперед ним, разгоняя земной мрак, светилась картинка, переливаясь под движущимися пальцами хозяйки острова.
        - Ты родом изКеми?- спросила фея.- Незнаю, что это заместо такое, изнать нехочу. Кемь- это япросто выудила изтвоей памяти…
        Вот твое рождение!
        Изображение накартинке стало гораздо четче, ивнезапно стало можно разглядеть все конкретно. Степан увидел стены родной избы, вкоторой родился, вырос ижил. Тесаные бревна, печь-лежанка, лавки постенам илампадка под святыми иконами.
        Что это заженщина лежит налавке, укрытая лоскутным разноцветным одеялом? Одеяло Степан сразу узнал- он спал под ним вдетстве. Аженщину сутомленным лицом икапельками пота налбу неузнал. Как иеще одну женщину- полную, вплатке, повязанном посамые глаза, скрошечным голым младенцем наруках. Имужчину вуглу- худого, сгорящими глазами иторчащим треугольным кадыком, который все время двигался…
        Вот только поэтому кадыку Степан иузнал своего отца. Неудивительно, что сразу неузнал роженицу- свою мать. Итетку Христину, которая принимала роды. Конечно, какбы он сразу узнал? Ведь здесь они были совсем молодыми, он непомнил их такими.
        Но даже ахнуть иизумиться Степан неуспел, потому что картинка вдруг переменилась. Возникла комната свыбеленными стенами, низкое окошко, наполовину занесенное снегом, исвеча настоле. Что-то очень знакомое, даже родное неменьше, чем отчий дом, увиденный только что. Авот исам Степан- совсем юный, усы иборода еще нерастут. Он сидит, уткнувшись втолстую книгу, иводит пальцем построчкам, шевеля при этом губами. Акто это рядом? Сседой бородой досередины груди, вфиолетовой камилавке. А,этоже старец Алипий- наставник Степана вовремя монастырской учебы.
        Фея взглянула накапитана идаже подпрыгнула отвосторга. Она взвизгнула радостно исказала:
        - Виделбы ты сейчас свое лицо! Это такая умора! Ну, ничего- сейчас будет еще смешнее: япокажу твое будущее. Вотуж тогда мы оба обхохочемся.
        Картинка вспыхнула снова, нотеперь оцепеневший Степан ничего непонял. Был пасмурный зимний день. Наповерхности земли, покрытой снегом, стояли гигантские прямоугольники светло-серого цвета, покрытые ровными рядами окон. Напервый взгляд это было похоже напчелиные соты. Окна располагались рядами, одно задругим. Внекоторых прямоугольниках таких рядов окон было три, авнекоторых- пять.
        Может быть, это дома, вкоторых живут люди? Новрядли: домов такого размера Степан нетолько невидел никогда, нодаже неслышал оподобном. Аподороге, проложенной между этими огромными сотами, двигались коробочки различной формы. Приглядевшись, можно было увидеть, что каждая коробочка имеет четыре колеса странного вида, нооставалось непонятным, каким образом они передвигаются- лошадей или других тягловых животных небыло. Но, что показалось непонятнее всего, были лучи яркого света, исходящие спереди издвух точек, расположенных вкаждой движущейся коробке. Таких лучей неможет быть, только солнце светит так ярко!
        - Узнаешь?- сулыбкой спросила фея, но,увидев потрясенное лицо Степана, отрицательно помотавшего головой, спохватилась.
        - Ах, явсе напутала,- досадливо сказала она.- Ошиблась, нерассчитала. Это точно твоя Кемь, нотолько, наверное, уже вбудущем, когда ты умрешь. Вечно явсе путаю. Я- такая невнимательная.
        Она кокетливо хихикнула иснова взмахнула ручкой.
        - Вот, теперь это точно твое будущее,- пояснила она, когда всветящемся окне появился пылающий корабль, плывущий огромным факелом поморю. Трещали ломающиеся мачты, искры снопами рассыпались ипадали вчерную морскую гладь. Горели паруса, горели борта: это выглядело, как погребальный костер!
        Неужели это их бриг? Неужели Степан видит картину погибающей впламени «Святой Девы»?
        Он неуспел подумать обэтом, как изображение вновь сменилось. Теперь это был остров- тот самый, который снился ему втаинственных пророческих снах. Дерево, камень-Алатырь- сверкающая насолнце громадина, идевушка- та самая, слицом Пресвятой Богородицы.
        - Ну, это совсем скучно,- капризно сказала фея итотчас сменила картинку. Степан увидел бескрайнюю степь, скачущих всадников вдали изалитое кровью лицо сотника Василия.
        Неужели им сбоярским сыном еще предстоит встретиться? Ногде икогда? Почему Василий умирает? Неужели это будет делом рук Степана?
        - Ну, как тебе?- поинтересовалась хозяйка острова Ихме своим тонким мелодичным голоском.- Ты все еще хочешь пережить это? Может быть, передумаешь? Может быть, все-таки стать травинкой куда лучше? Или тебе больше посердцу муравей? Муравей вечно куда-то спешит, бежит, суетится- совсем как ты. Разве нетак?
        Потрясенный поморский капитан стоял, нешелохнувшись. Все тело его словно задеревенело. То, что показала ему фея, перевернуло многое унего вдуше. Страшно увидеть свое будущее. Да ипрошлое свое увидеть так, словно это инестобой, асостороны, чужим взглядом постороннего наблюдателя- тоже страшно.
        Всплыло воспоминание опылающем корабле. Он будет там? Будет стоять напалубе этого плывущего среди морских волн костра? Так вот как суждено ему погибнуть!
        Вдруг Степан вспомнил нечто, что неукладывалось вего голове. Апочему вдруг появилась та картинка изсовсем далекого, немыслимого будущего? Капитан допускал, что фея ивпрямь перепутала. Для нее ведь несуществует времени, она живет впустом мире, где нет жизни инет смерти. Новсеже, отчего появилась та картинка Кеми вдалекие, будущие времена? Ведь самого Степана там небыло ибыть немогло…
        - А,это,- угадав вопрос, который Степан неуспел задать, недовольно сказала фея,- томесто появилось случайно, нооно тоже имеет отношение ктебе. Это место, где ты похоронен. Там будет лежать твое тело спустя много времени.
        - Где?- непонял капитан.- Втех огромных сотах, которые явидел? Это кладбище? Ая-то думал…
        - Да нет,- поморщилась фея.- Ты еще ибестолковый впридачу. Твое тело будет лежать прямо под дорогой. Видел дорогу, покоторой ездят? Нувот, кладбище снесут, ипрямо понему проложат дорогу. Так что твои косточки будут все время сотрясаться идрожать. Итак будет вечность.- Она снова рассмеялась.- Подумай лучше отом, чтобы стать травинкой, Степан Кольцо. Это куда спокойнее.
        «Так явсе-таки буду похоронен народине, вКеми,- подумал Степан, уже необращая внимания напоследние слова феи.- Хоть Кемь, как видно, станет совсем другой, неузнаваемой. Правда, это будет уже спустя много времени после моей смерти, так что врядли стоит обэтом думать. Значит, янесгорю натом корабле, авернусь народину- это гораздо важнее».
        Внезапно он обессилел. Слабость накатила внезапно, все тело сделалось ватным, аноги отказывались держать его. Капитан сиспугом посмотрел нафею, ноона покачала головой.
        - Нет, Степан,- сказала она.- Этого нестоит опасаться, янестану превращать тебя втравинку против твоего желания. Уменя нет такой необходимости: желающих итак предостаточно. Если ты так твердо намерен остаться человеком, страдать имучиться всю жизнь досамой смерти, апотом умереть- твое дело.
        Фея приблизилась иссожалением погладила Степана пощеке своей маленькой нежной ручкой. Он ощутил это прикосновение, как своего рода ласку- ему стало тепло иуютно. Шуткали сказать: впоследний раз пощеке его гладила только родная мать, аэто было давно…
        Он опустился наколени, затем сел боком натраву, апосле уже немог себя контролировать: глаза слипались, итело мягко повалилось. Звезды сночного неба мягко сияли, освещая его лежащую налугу фигуру, авокруг благоухали цветы, инеподалеку слышалось щелканье кузнечика.
        Вместе снакатившим сном Степана вдруг посетила странная мысль:
        «Зачемже они кладбище-то снесли? Наверное, оно ктому времени уже старое станет, новсе равно- нехорошо как-то. Неужто другого места для дороги ненашлось?»
        Проснувшись, Степан некоторое время лежал, неоткрывая глаз. Он прислушивался всвоему телу. События иразговоры вчерашнего дня настолько потрясли инапугали его, что страх так инепрошел. Что, если фея обманула его? Что, если его участь зависит вовсе неотего добровольного решения, ауже решена? Фея ведь могла просто играть сним, как кошка смышкой.
        Сейчас он проснется окончательно, откроет глаза иобнаружит, что стал деревом. Или кустарником. Или ярким иблагоуханным цветком вроде того, вкоторый превратилась Эвелин…
        Наконец, он открыл глаза иувидел над собой голубое небо без единого облачка. Затем встал стравы иразмялся. Рядом налугу сидели его товарищи. Вот одноглазый Ипат, арядом сним трет заспанное лицо Лаврентий, идва баварца ошалело глядят посторонам. Авот иИнгрид, тревожно глядящая наСтепана.
        - Ты доволен?- послышался голосок феи, внезапно оказавшейся рядом.- Твои друзья оказались такимиже безрассудными, как ты. Никто изних незахотел остаться иукрасить собой мой остров. Теперь вы можете уходить.
        Фея казалась недовольной, иСтепан решил неискушать судьбу. Он поклонился как можно ниже, чутьли невпояс, исказал:
        - Мы все очень благодарны тебе, добрая хозяйка. Ты спасла нас отсмерти вморе, приютила, мы были твоими гостями. Спасибо тебе заласку иприветливость. Как мы можем тебя отблагодарить?
        Но она уже удалялась отних своей летящей шаловливой походкой.
        - Ствоего позволения, хозяйка,- крикнул вслед фее Степан.- Мы отремонтируем наш корабль иотчалим своим путем.
        - Отремонтируете корабль?- обернувшись, засмеялась маленькая хозяйка острова.- Да ладноуж, янетакая злыдня, как ты подумал про меня, капитан. Плывите себе наздоровье, если охота идальше мучиться: корабль ваш готов котплытию. Ауменя еще много дел- хочу полюбоваться новыми цветами. Они там, залугом. Нехотите пойти сомной посмотреть? Они невероятно красивые: ясама придумала им форму ицвет.
        Степан, азаним все остальные отрицательно затрясли головами. Видимо, всем здесь уже было дано знание отом, что означает насамом деле предложение остаться наострове. Все знали уже отом, как появляются тут новые цветы, деревья итравинки…
        Корабль стоял вбухте, как новенький. Еще спускаясь потропинке вниз, Степан увидел, что бриг действительно отремонтирован. Насамом деле, никакой дыры вборту больше небыло, идаже следов ремонта несохранилось.
        Авот скомандой все обстояло совсем иначе. Горстка людей, ждавшая наберегу, озадачила Степана. Накануне утром, уходя вслед задевушками наверх, водворец феи, капитан оставил влагере около двух десятков человек. Теперьже его встречали всего восемь…
        Так вот откуда уфеи появились новые цветы! Вот кому она придала причудливые формы ияркий цвет! Вот кем она предлагала полюбоваться сней закомпанию!
        Сволнением капитан смотрел влица встречавших его товарищей. Вот бунтарь Агафон, сним рядом Фрол сосвоей неизменной балалайкой. Чуть поодаль- два новгородских монаха-стригольника, освобожденных спиратской галеры, иеще четыре человека. Чернокожий гигант М-Твали бросился кмрачному Ипату иотрадости, что дождался своего наставника, исполнил какой-то импровизированный танец.
        - Агдеже остальные?- растерянно спросил Альберт.- Куда все подевались?
        - Они стали цветами,- ответила Ингрид. Она пожала плечами.- Наверное, им так захотелось.
        - Агдеже Демид?- спросил капитан, новсеобщее молчание послужило ему красноречивым ответом.Уж больно тяготился московский стрелец Демид опасными приключениями. Оченьуж тосковал он попокою имирной тишине. Чтож, теперь он наслаждается желанным покоем: уцветов мало беспокойства…
        - Грузите пушки ивсе имущество наборт,- приказал Степан. Он первым вошел вводу, заним последовали Лаврентий ивсе остальные. Теперь людей снова было мало, итаскать сберега накорабль оружие, бочки имешки оказалось долгим итрудным делом. УСтепана даже мелькнула мысль, что нужно было нескромничать ипопросить феюуж заодно перенести их вещи наборт брига. Что ей стоило, если она была вподходящем настроении?
        «Ничего,- оборвал свои мечтания Степан.- Насамом деле, слава богу, что ноги унесли. Цвелибы сейчас иколосились налугу. Или покачивали ветвями. Нетуж! Мы нетакие! Ненатех напала, добрая фея!»
        Он был несказанно горд засвоих товарищей. Затех, кто остался человеком, кто имел возможность выбора ипредпочел жизнь, исполненную опасностей. Затех, кто теперь стоял сним рядом, плечом кплечу. Ему хотелось обнять ирасцеловать их всех, даже Ипата сАгафоном, потому что побольшому счету все они прошли свое самое главное испытание- испытание настойкость иволю кжизни. Даже точнее: волю кжизни иволю ксмерти. Ведь, выбирая жизнь, они вместе снею выбрали исмерть- одно без другого небывает.
        Уже оказавшись наборту своего корабля, они обменялись соображениями поповоду того, что сними случилось. Только соСтепаном фея Эйоле разговаривала лично. Остальные какбы постепенно уснули, тоесть впали внекую дрему, вовремя которой каждый получил соответствующее предложение. Каждому представилась возможность сделать выбор.
        - Расстаться сосвоей силой, сдухами предков, сживотными своего тотема?- сказал Лаврентий.- Ивсе это ради того, чтобы превратиться вничто? Втраву или вдерево? Да низачто насвете. Или янекарельский колдун?
        - Ямог стать приором монастыря Святого Якоба,- заявил Альберт фон Хузен.- Это один изсамых богатых монастырей вюжной Баварии. Ияотказался отэтого, потому что хочу стать рыцарем иобогатиться. Обогатившись, ясмогу делать все, чего пожелаю.
        Он несказал, что желает вжизни только одного- поиметь неменьше ста женщин, ивэтом случае будет считать свою жизнь удавшейся. Впрочем, уже успев немного узнать Альберта, все итак догадывались оего сокровенном желании.
        - Еслибы ямечтал опокое, тоуж лучше сталбы монахом, анебессловесным деревом,- сказал Альберт напоследок.
        Чернокожий М-Твали никак некомментировал свое решение остаться человеком, нотак нежно поглаживал бронзовый ствол самой крупной пушки, что ниукого неоставалось сомнений: он отклонит любое предложение, несвязанное свозможностью стрелять…
        Ингрид тоже молчала, нохищные ивместе стем ласковые взгляды, которые она бросала наЛаврентия, ясно свидетельствовали отом, что ее интересы имеют сугубо человеческий характер.
        За товремя, пока команда вполном составе перетаскивала наборт корабля оружие иимущество, Ингрид успела приготовить обед. Едва люди ушли сострова ивновь ступили напалубу брига, голод вспыхнул вних совсей силой. Сейчас очень понадобился копченый окорок, захваченный схутора Хявисте икруглые хлебы, испеченные вдорогу супругой Лембита иненасытной Сальме.
        - Поднять паруса!- скомандовал Степан.- Средний нагрот-мачте инижний- нафок. Будем делать разворот ивыходить избухты. Оденьтесь потеплее!
        Ясно было, что стоит кораблю отойти отострова Ихме, как сам остров исчезнет- такое моряки уже видели однажды. Авместе состровом исчезнет иего собственный климат, вновь наступит суровая поздняя осень.
        «Святая Дева» медленно поворачивалась, разгоняя мелкую рябь наводе иустремляясь квыходу воткрытое море. Когда нос корабля миновал узкое горлышко бухты, солнце сразу закрылось тучами. Налетел ледяной ветер, ивлицо Степану, стоявшему уштурвала, ударили хлопья мокрого снега. Море слегка штормило, икорабль раскачивался наволне, но, послушный парусам, упрямо набирал ход.
        - Куда мы теперь?- спросил Франц, рассматривая свои ладони, накоторых после манипуляций спарусным канатом уже начали вздуваться волдыри.- ВНовый Свет?
        - Пока еще нет,- ответил поморский капитан, принимая изрук Ингрид астролябию, скоторой уже научился управляться.- Сначала- наюг.Нам нужно попасть вСредиземное море, атам мы поищем остров Родос. Нас ждет там одна девушка- ей очень нужна помощь.
        notes
        Примечания
        1
        Так называемая саксонская миля- принятая всредневековых германских землях мера длины, равная примерно 9километрам.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к