Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Алёхин Леонид : " Море И Дождь " - читать онлайн

Сохранить .
Море и дождь Леонид Алёхин
        Городская фэнтези
        Оксана встретила Макса в закрытом ночном клубе. Она не знает о нем ничего: кто он, чем занимается, где и с кем проводит свободное время? Но Оксану неудержимо тянет к Максиму. Что это? Жажда секса? Желание получить какие-то новые ощущения и переживания? Или, может быть, что-то третье?
        Леонид Алёхин
        Море и дождь
        1
        Попасть к Круглову в «Точку сборки» можно двумя способами. Заплатить штуку грина за месячную членскую карту. Или понравиться Стасу. Нравятся Стасу очень красивые женщины и очень непростые мужчины. Поэтому среди богатых, красивых и непростых в «Точке» редко бывает скучно.
        Еще Стае не приветствует тяжелые наркотики. Легкие - всякие порошки-таблетки-марки, - пожалуйста, развлекайтесь. Стае в молодости сам был не прочь по грибам, увлекался, как легко догадаться, Кастанедой. Так что к взыскующим внетелесного опыта относится с пониманием. Поэтому в «Точке» весело и ненапряжно.
        А то, что в «Точке» играют лондонские диджеи, колдуют парижские повара и устроена она в выкупленном Стасом подмосковном самолетном ангаре - о таком в приличном обществе и не упоминают. Само собой разумеется.
        Макс прошелся по первому этажу, поздоровался с барменами. Знакомых лиц не было, и он направился в VIP-ложу, маленький зал на втором этаже с мягкой мебелью, коврами и своим диджеем. Вежливый до незаметности охранник на входе в ложу скользнул взглядом по запястью Макса, по красному VlP-браслету. Только после этого включил улыбку, «узнал».
        Браслет получить было сложно - Стае раздавал билеты в ложу по своему разумению. Для входа в «Точку» достаточно было ему нравиться. Чтобы подняться на второй этаж, Стаса надо было поразить. А вот потерять браслет и расположение Круглова было до обидного просто. Поэтому охранник не спешил узнавать всякого, кто подходил к заветной двери.
        Макс браслет у Круглова купил. Не за деньги, правда, за Услугу. Стае ему был симпатичен, помог ему Макс охотно. Остались довольны друг другом. У Макса появилось место, где он мог расслабиться, послушать приятную музыку и разговоры хозяев жизни.
        Сегодня хозяева жизни, обычно рассеянные по ложе, стянулись в одну точку, ближе к центру. Сначала Макс ошибочно принял за концентратора внимания необычайно яркую блондинку с матовой, будто сверкающей изнутри кожей. Тот сорт немного вульгарной красоты, который Макс характеризовал для себя как «порнографическую». При этом по манере держать бокал, по доносившимся до Макса оборотам речи он понял, что блондинка достигла своего уровня не съемками в сценах с брутальным аналом. И не прицепом за надежным папиком. Слишком расслабленна в своих дорогих украшениях. Слишком уверенно говорит.
        Но тут сидевшая рядом с блондинкой стриженная ежиком брюнетка перебила ее. И сияние дивы поблекло. Стало понятно, вокруг кого на самом деле собрались люди в красных браслетах.
        - Знаешь, Алина, твои рассуждения интересно слушать ровно до той степени, пока в них веришь, - сказала брюнетка.
        Макс присел поодаль. Он безошибочно улавливал ноту силы в голосе брюнетки. Есть люди, которые победили в себе самый мучительный страх - страх перед мнением окружающих. Таких слушают. Слепо тянутся к ним, не понимая, в чем их притягательность.
        - Если верить, что твоя «глянцевая империя», о которой напишут в «Форбс», делает реальность для людей терпимей, - тогда да, все замечательно. Что люди в состоянии забыть, читая журнал, что они пища. А красивые лица, которые смотрят на них со страниц, собираются их сожрать.
        - Солнце, не все здесь разделяют твое увлечение социобиологией, - мягко заметила Алина.
        Брюнетка сделала отметающий жест рукой.
        - Не хватайся за умные слова, которых не понимаешь! - жестко сказала она. - На прошлой неделе у меня была встреча с Трампом. Он познакомил меня с человеком, который решает на территории бывшего СССР. Тот замечательно сказал, очень характерно: «В слове consumer ошибочно употреблен активный залог. Не они потребляют, а мы их потребляем».
        - Ну, да, ну да, - некрасиво кривя рот, сказала Алина. - В консумации ты понимаешь.
        - Играешь словами? - Блондинка картинно подняла бровь. - То, в чем я понимаю, - об этом ты не напишешь. Твои журналы - поваренная книга мелкого хищника. Рассказать тебе про крупных хищников, солнце?
        - Ну, вы-то, очевидно, из крупных, - сказал Макс.
        Все повернулись к нему. Алина смотрела с удивлением, получилось, он выступил на ее стороне. Брюнетка, у нее оказались неожиданно светлые глаза, готова была перенаправить агрессию на него.
        - Я просто так понял, что, если у вас встреча с Трампом, - объяснил он, - вряд ли вы питаетесь планктоном.
        - Чудная ирония. Хотите что-то добавить к беседе?
        - Спросить. А вам не приходило в голову, что человечество на самом деле не делится, вот как вы хотите, - на хищников и жертв. Что все гораздо сложнее?
        Брюнетка тряхнула головой.
        - Да делите как угодно! Каждый делает это в меру своего развития. Я человек простой, мне ближе дихотомия. Вы, сужу по одежде и по сумочке на боку, человек сложный. Дружите, наверное, со Стасом, увлекаетесь философией. У вас в основе деления будет какая-нибудь мандала. Что меняется?
        Макс улыбался. В одной фразе ему несколько раз указали его место на общественной лестнице, подчеркнув для совсем глухих, что вход в ложу он получил по знакомству, не в силу финансовой состоятельности. А значит, происходит обычное общение хищника, да еще крупного, с жертвой.
        - Меняется многое, - сказал он. - Я когда-то собирался стать врачом. Учился. Помню, у нас была лекция о группах крови. История вопроса, первое разделение, второе, влияние на психотипы. И тут преподаватель говорит одну фразу. Он говорит - мы наблюдаем лишь поверхность. На поверхности все схожи. Медицина, биология, химия позволяют выделить различия. Мы можем отличить собаку от волка. Пантеру от тигра. Но мы все равно остаемся на поверхности. На наш поверхностный взгляд человечество состоит из особей одного вида, Homo sapiens. А под поверхностью текут четыре реки крови.
        И через сто лет может обнаружиться, что они исходят вовсе не из одного источника, как мы думаем.
        - Все это чистая фантастика, - сказал мужчина с гладким розовым лбом и характерными следами от удаления мешков под глазами. - Я врач-косметолог, хирург. То, что вы говорите, цитируете, - бред.
        - А вы знаете, что негроиды плохо плавают и избегают употреблять в пищу птицу? - спросил Макс. - Что у детей монголоидных рас формирование половых признаков происходит в среднем на сорок процентов активней, чем у европеоидов? Или, неожиданный пример, почти курьез, но все же: все лауреаты Нобелевской премии по химии имели первую группу крови?
        - Все это объяснимо, - начал хирург.
        Брюнетка положила ладонь на рукав его костюма «Бриони».
        - Да все понятно, Антон, - сказала она. - Вы, - обратилась она к Максу, - можете оставаться в рамках своей теории. Она никак не исключает того, о чем я говорю. Пусть человечество делится на четыре вида. Один из этих видов склонен жрать всех остальных. Имеете что-то возразить?
        - Я вообще-то ничуть не хотел вам возражать, - искренне сказал Макс. - Просто пытался вызвать огонь с Алины на себя.
        - Мне защитники не нужны, - сказала Алина. - Но мне ваша теория понравилась…
        - Максим. Лучше Макс. Алина, а можно увлечь вас к бару на пару минут? Я был в отъезде несколько месяцев и совершенно не знаю, чем сейчас актуально запивать беседы по социобиологии.
        По дороге Алина взяла Макса под локоть и сказала, доверительно наклоняя к нему платиновую голову:
        - Оксана - неприятная сука. Спасибо, что забрал, а то бы мы с ней опять полаялись. Сколько раз себе говорила: не брать ее с собой. Ничего, обратно сама поедет, нас мой водитель вез. А тебя я раньше у Стаса не видела.
        - Я редко бываю, - честно сказал Макс. - Больше в разъездах.
        - А география разъездов какая?
        - Широкая. За последний год где только не был. Тибет, Монголия, Новая Зеландия, Альпы…
        - Ого, - Алина слегка прижалась бедром, - серьезный размах. А чем занимаешься?
        - Я помогаю людям, - сказал Макс. - И не только.
        - Не только помогаешь?
        - Не только людям.
        Алина засмеялась, низко, с приглашением.
        - Да ты с загадкой! Сложный весь из себя. Вот чего у Ксаны, суки, не отнимешь - она любого двумя словами как в ящик уложит.
        - Вы подруги?
        - Еще не хватало! У меня издательский дом. А она представляет американского инвестора, который в меня вкладывает деньги. Хочет вложить. Сделка от нее зависит, стала бы я иначе ее с собой таскать.
        Макс подвел Алину к стойке бара.
        - Ильяс! - крикнул он. И добавил слов, состоявших на слух из жужжания и буквы «ы».
        Маленький бармен кивнул и завозился с бутылками.
        - Это на каком? - поинтересовалась Алина.
        - На монгольском. Сейчас попробуешь напиток, которым взбадривались гонцы Чингисхана. Если новость не доходила вовремя, из гонца делали «мертвецкое колесо» - заламывали ноги к затылку, пока не трескался позвоночник.
        - С нашими бы курьерами так…
        - Ты хотела сказать: «какой ужас».
        - Ну, да. И захлопать ресницами, вот так. - Алина не без успеха изобразила Барби. - Так я ближе к твоим общечеловеческим идеалам?
        - Ты в них укладываешься полностью, - сказал Макс. - Мне даже не надо раздевать тебя, чтобы это проверить.
        Шею Алины чуть тронула краска.
        - Так уж и не надо? - спросила она, касаясь Макса перламутровым коленом.
        Ильяс поставил перед ними два граненых стакана с мутной белой жидкостью.
        - Курьеру приходилось не спать по трое суток. - Макс подал один стакан Алине, второй взял сам. - Напиток, который у тебя в стакане, помогал ему держаться в седле. В него полагается, правда, добавлять еще кобылью кровь, но можно и так.
        Макс коснулся краем своего стакана Алины.
        - За успех твоей сделки с инвестором, - сказал он.
        «Хлыст кипчака» действует не сразу. Они успели вернуться на диваны, когда Алину накрыла первая волна. Ее большая грудь начала вздыматься в три раза чаще. Она придвинулась к Максу и положила руку ему на бедро.
        - Что-то кондиционер совсем не тянет, - сказала она.
        - Да, жарковато, - подхватил одутловатый мужчина за сорок, сидевший напротив.
        Он был депутат, завсегдатай «Точки». Алина посмотрела на него, как на говорящую вешалку.
        - Мне кажется, Макс, ты меня споил, - заявила она. Ее ладонь недвусмысленно заявляла на Макса права. - Нельзя доверять незнакомым мужчинам.
        - Мне ты можешь доверять. - Максу на секунду стало ее жаль.
        Алину обманывали всю жизнь. Человек выращивает свое тело сообразно боли, которую ему наносят. Крупное красивое тело Алины было телом, измученным предательствами. Макс не сомневался, что она держала под жесточайшим контролем свой бизнес, свой издательский дом, свои отношения с партнерами. А мужчины либо сбегали от нее, либо начинали ей врать.
        - Я доверю тебе секрет, - сказала Алина. Она нагнулась к уху Макса. - Я сейчас пойду в туалет. На первом этаже.
        Ее губы коснулись мочки его уха. В туалете на первом этаже были установлены динамики. Кабинки были широкими, в них без проблем можно было поместиться вдвоем.
        - Я никому не скажу.
        Алина улыбнулась ему. Поднялась, качая бедрами, направилась к выходу из ложи. Одновременно с ней поднялась Оксана. Но она шла не в туалет, а поближе к пульту диджея. Оксана шла танцевать.
        Худощавое тело Ксаны было телом, впитавшим жестокость людей и вырастившим еще большую жестокость к себе. Но скованности, присущей ее типу, в ней не было. Она мягко струилась под музыку, прикрыв глаза. Руки и плечи почти не участвовали в танце.
        Не отводя от нее глаз, Макс расстегнул свою сумку. Достал маленький барабан, поставил между колен. Диджей одобрительно кивнул ему, ускорил бит-секцию. Макс принялся ударять в барабан ладонями, в ритм рила, в ритм покачивающихся бедер Ксаны.
        Он тоже закрыл глаза. Ему представлялись капли дождя, барабанящие по листьям где-то в джунглях Амазонки. Там идут долгие хорошие дожди. А потом наступает беспощадная засуха, и местные жители готовы все отдать за жизнетворный шорох капель.
        Макс ударил в барабан последний раз. Открыл глаза. Ксана стояла перед ним.
        - Ты не знаешь, куда пошла Алина? - спросила она. - Хочу уехать.
        - Вряд ли ее водитель тебя повезет.
        - О, она с тобой поделилась планами мелкой мести. - Оксана усмехнулась. - Тогда передай ей, что я села на такси.
        - Не надо. - Макс бережно запаковал барабан, поднялся. - Я тебя отвезу.
        2
        Они остановились только под утро, выжатые досуха.
        - Не выходи, - попросила Оксана.
        Ее рука ласкала шею и затылок Макса. Ноги обхватывали бедра, подрагивая от усталости. Она вытянула их по простыне.
        - Хорошо, когда ты внутри, - сказала она. - Почему ты не забрал меня раньше? Теряли время в этой долбаной «Точке».
        Макс осторожно поцеловал ее в губы.
        - Хочешь сигарету? - спросил он. - Не удивляйся, я видел, что у тебя пепельница на полу возле кровати.
        - Хочу. Но потом. Ты все равно догадливый. Пепельница не значит, что я курю после секса.
        - А мне хочется шоколада. Я бы клал вместо пепельницы Шоколадную плитку.
        - Почему не кладешь?
        Макс провел ладонью по плечу Ксаны. Ее кожа холодила.
        - Редко трахаюсь дома, - сказал он. - Вообще редко дома бываю. Я в Москве хорошо если три месяца в году.
        - Хотела спросить, где ты трахаешься. - Оксана засмеялась. - Но ты можешь подумать, что я заявляю на тебя права. Если так редко бываешь, почему Москва - дом?
        - Я люблю Москву. Мне здесь хорошо. Мало где бывает хорошо.
        - Для тебя это слишком простое объяснение, по-моему. Теперь можешь дать мне сигарету. Они справа от тебя, в моих джинсах.
        Они разъединились. Макс дал Ксане сигарету, поднес огонь.
        - Я не сложный, как ты сказала. Простые вещи нравятся мне больше сложных.
        Оксана окуталась дымом.
        - Жаль. А мне нравятся сложные мужчины. С непростым прошлым и смутным будущим. И чтобы большой член.
        - По некоторым из пунктов я прохожу.
        Они засмеялись.
        - Ты не ответил - почему ты не забрал меня сразу? Зачем набросился на Алину? Акции повышал?
        - Ив мыслях не было. Я уже и жалею, честно говоря. Получилось, что я ее бросил.
        - За последнюю неделю ты третий, кто это делает, - сказала Оксана. - Ты хотя бы ее не трахал перед этим. Она хорошая девочка, но очень несчастливая. Очень.
        - Зачем ты тогда ее при всех обижала?
        Она потушила сигарету.
        - А я плохая девочка. Макс, давай еще раз перед сном?
        Он улыбнулся, положил руку ей на живот.
        - Только давай сзади, - попросила Оксана. - Сама запах сигарет ненавижу, не хочу тебе портить впечатление.
        Она встала на четвереньки, Макс провел рукой по ее круглым ягодицам.
        - Кроме того, с твоими размерами, когда ты сверху - я боюсь, что ты мне проткнешь грудную клетку, - сказала Оксана. И вздохнула, застонала, вцепилась зубами в подушку.
        Через пятнадцать минут они наконец заснули.
        3
        Завтракали в «Новинском». Точнее, завтракал Макс. Оксана курила, пила апельсиновый фреш. «С утра не могу на еду смотреть». От кофе и чая тоже отказалась.
        - Жизнь была веселая, - рассказывала она. - Я на четвертом месяце, муж трахает секретаршу. Денег оставляет сто долларов на месяц. В холодильнике баночка майонеза. С тех пор майонез видеть не могу. Мазала его на хлеб и ела. - Ксана разгладила накрахмаленную скатерть. - Переспала с одним знакомым. Пошла к нему работать. Был такой клуб для иностранцев - «27». Спрашиваю, почему двадцать семь. Оказывается, это член у него такой длины. - Она усмехнулась уголком рта. - В постели с ним было тяжело. Отбойный молоток. Я вот до сих пор думаю: из-за него я ребенка потеряла или из- за того, что пила каждый вечер. Пошла официанткой. А все официантки в клубе были на консумации. Разводили клиентов на выпивку.
        Макс взял ее за руку. Рксана подняла на него глаза.
        - Сочувствуешь?
        - Восхищаюсь. Ты уцелела.
        - Ну да. Хорошее слово. Уцелела. - Ксана покатала слово на языке. - Уцелела. Мне помогли. Помог хороший человек. Канадец. Вытащил меня. Не дал подсесть на кокаин. Многому научил. Когда мы познакомились, ему было под пятьдесят. Он мне протянул руку. Я ему в ответ два пальца, типа девочка-лицеистка. Я манерная была, мужики велись. Он мне сказал: «Руку надо жать так, как цепляешься за жизнь». Изо всех сил.
        - Что с ним стало?
        Оксана забрала у Макса вилку, наколола несколько листьев салата. Отправила в рот.
        - Я его бросила. Он едва с собой не покончил. Ночевал у меня под окном. Умный, сильный, состоявшийся мужчина. Сам говорил, что так случится. «Я для тебя эпизод, - говорил. - Ты махнешь хвостом и исчезнешь. А у меня, может, ничего больше и не будет». А что я понимала? Мне было двадцать Два. В голове одни мужики.
        - Сейчас бы не бросила?
        Оксана жевала салат, в ее глазах цвета морской лазури блестело лукавство. И, пожалуй, грусть. Самую чуть, грусть от понимания своих желаний.
        - Бросила бы, конечно. Не из-за модного бандита, как тогда. Но бросила бы обязательно. У меня простые желания, Макс. Мне нравятся сильные, на много способные тела. Мне нравится, когда мужчина не стремится сделать из меня аксессуар. Или копилку для своего бесценного опыта. И еще он хотел детей. А я не могла ему их дать. И никому не смогу.
        - Алина подкалывала тебя насчет консумации.
        - Ага. Думает, что раскопала горячий фактик. Дурочка. Она как только уже не пыталась на меня повлиять. Откаты, подарки. Она не представляет, с кем я работаю, что такое венчурные фонды, для которых я провожу аудит. Мне мой мужчина за столом в ресторане дарит часы «Картье» - я пишу десять объяснительных. И еще устная беседа с куратором. Они тут в Москве думают, что азиатская бизнес-модель везде работает. С кем я пила в девяностых - американцам плевать. Если я возьму у Алины, мне закроют все двери. Везде и навсегда. - Ксана сверкнула бриллиантами, посмотрела на часы на руке.
        - «Картье»? - спросил Макс.
        - «Брегет». Те «Картье» я вернула. Когда я с мужчиной расстаюсь, он имеет право на свои подарки.
        Макс улыбнулся.
        - «Брегет». Понимаю.
        - Чего ты лыбишься? - Оксана кинула в него смятой салфеткой. - У меня нет сейчас никого. У меня вообще бизн-трип, если хочешь знать. И встреча с важными людьми через полчаса.
        - Тебе надо ехать. Пробки.
        - Я на метро. За полчаса нереально. - Оксана порылась в сумке, протянула Максу визитку. - Здесь адрес. Заберешь меня часов в восемь?
        Она нагнулась через стол, жарко поцеловала Макса в губы. И тут же пошла к выходу, стянув в узел вокруг своих легких бедер взгляды всех мужчин. На скатерти возле ее чашки лежало несколько тысячных купюр.
        Макс усмехнулся, провел пальцем по губам. На пальце осталось несколько крупинок соли.
        Макс прождал возле утыканного камерами особняка до девяти часов. Оксана появилась из зеркальных дверей, села на пассажирское сиденье. Потерлась головой о плечо Макса.
        - Я усталая и голодная кошка, - сообщила она. - Голодная во всех смыслах. Меня надо накормить и трахнуть. В любом порядке.
        - Ты не кошка. Ты горностай. На заднем сиденье пакет. В нем бананы, круассаны, клубника.
        - Почему горностай? - Оксана полезла назад, зашуршала пакетом, вернулась с клубникой и круассаном. - Это не считается едой. Я хочу мяса.
        - Твое животное - горностай, - объяснил Макс, отъезжая от особняка. - У каждого человека есть животное, тотем. Я умею их видеть.
        - Мне нравятся горностаи. А какое животное у Алины? А у Круглова?
        Макс задумался.
        - Алина - крупная птица. Вроде куропатки. Точнее сказать трудно, у нее связь с тотемом сильно нарушена.
        - Клуша, короче.
        - Типа того. Круглов - собака. Охотничья порода.
        - Да, похож. На дратхаара похож, особенно когда приезжает с Гоа весь заросший. А у тебя кто?
        Макс потер указательным пальцем острый нос с горбинкой.
        - У меня королек. Это птица, которая выклевывает остатки мяса, застрявшего между зубов у крокодилов.
        - И кормит им горностая. Давай заедем куда-нибудь перекусить, королек?
        - Заедем. Сейчас выскочим на Третье, полчаса в пробке, и заедем.
        Оксана положила ему в рот клубнику.
        - Может, куда-нибудь поближе?
        - Вряд ли получится поближе. Мы едем ко мне.
        Ксана откинулась на сиденье, закрыла глаза.
        - Тогда разбуди меня, когда доедем.
        За окнами «Мазды» Макса суматошной мозаикой огней неслась вечерняя Москва.
        - Ты уверен, что это жилой дом? - спросила Оксана.
        Макс достал из машины пакеты, захлопнул дверь. Повел Оксану за собой, огибая проломы в асфальте.
        - История забавная, - начал он. - В середине девяностых один немец решил затеять пивоварню. Объездил всю Москву, купил старую заброшенную колокольню. Полностью отремонтировал, внутри сломал переборки, все заново отделал. Сделал подводку, слив, трубы проложил. Привез котел.
        Они остановились перед круглым кирпичным зданием, оплетенным сложным узором из труб разной толщины. В здание вела железная дверь с кодовым замком.
        - Деньги все вложил в производство, на взятки не осталось. Лицензию ему не дали, да еще и наехали. Машину сожгли. Как раз был самый передел. Немец собрался и уехал. Все бросил. Котел год Простоял, потом его разобрали и вывезли. Внутри все растащили. А я лет пять назад с этим немцем пересекся. Помог ему в одном деле. Он мне за вменяемую цену уступил здание. - Макс набрал код, открыл дверь, пропуская Оксану вперед. - Теперь вот живу, наездами. Добро пожаловать.
        Жилье Макса изнутри напоминало колодец, сквозь который летела Алиса, направляясь в Страну Чудес. Насколько хватало глаз, вверх уходили лепившиеся к стенам полки. Они были плотно заставлены книгами, круглыми и квадратными коробочками, черно-белыми фотографиями в рамках. Середину «колодца» занимала винтовая лестница, уводившая под самую крышу. Некрашеный дощатый пол скрипел под ногами.
        - Удивил, - признала Оксана. - Приз в номинации «Жилье года» и все такое. Я так понимаю, нам наверх.
        - Нам наверх. Лифта, к сожалению…
        - Я справлюсь. Как ты вещи снимаешь с полок?
        - Там есть специальные скобы. По ним можно карабкаться. Я так держу себя в форме.
        - Юмор. Ценю. Между прочим, я простояла сегодня три часа возле стенда с графиками и прочей лабудой. Теперь еще карабкаться…
        - Отнести тебя на руках? - предложил Макс.
        Оксана положила ему руки на плечи. Наклонила голову, заглядывая в лицо.
        - Я очень хочу к тебе на руки, - сказала она. - И не только на руки. Но лестница, особенно такая, вызывает у меня одно желание - крепко держаться за перила. Так что я вперед, а ты будь готов подхватить меня сзади. - Она решительно наступила на первую ступеньку.
        - Я тоже боюсь лестниц, - тихо сказал Макс.
        Страх в его понимании был стержнем человеческого существования. Скрученная спиралью лестница в сердце его дома напоминала Максу, что, как бы высоко он ни поднялся, он остается человеком. Один неверный шаг - и падение.
        Металлические перила холодили ладонь.
        Верхний, жилой этаж был разделен перегородкой на спальню-кабинет и кухню-столовую. Еще был чердак, на который вела тонкая лесенка и начищенная медная труба. Труба осталась от немца-пивовара, чудом избежав рук воров. А вот колокола, которые когда-то висели под крышей, пошли в переплавку десятки лет назад.
        Пока Макс жарил мясо и картошку, Оксана осматривалась. В спальне ее внимание привлек необычный предмет цилиндрической формы. Высотой человеку по грудь, толщиной в два обхвата ладоней, он был весь покрыт плетением узора - черные люди и вставшие на задние ноги животные водили бесконечный хоровод на желтовато-коричневом фоне. На ощупь предмет был сделан из дерева и покрыт лаком. С одной стороны, он напоминал сувениры, которые привозят на память из экзотических стран. С другой - обладал некой убедительностью, вещественностью, сувенирам несвойственной.
        - Это хмара, посох дождя, - сказал Макс, заходя в спальню. - Я привез его из Туниса.
        - А это что? - Оксана показала на белый с красными разводами бумажный зонт.
        Зонт лежал на подставке, похожей на подставку для самурайских мечей. Чтобы его раскрыть, потребовалось бы сначала снять с него ленту, к которой на нитке была подвешена целая гроздь глиняных печатей.
        - Каса-но-обакэ. Японский зонтик-привидение. Пойдем есть, остывает.
        Оксана подняла голову. Под потолком висела обычная лампочка в патроне на длинном шнуре. Своеобразным абажуром ей служило прибитое к потолку колесо от телеги. Шнур был пропущен сквозь осевое отверстие. К колесу крепились нитки, на которых парили вырезанные из бумаги облака и смешные человеческие фигурки с крыльями.
        - Интересно у тебя здесь, - сказала Оксайа. - Расскажешь, зачем тебе все эти штуки?
        Макс улыбнулся, но не ответил.
        После еды он мыл посуду. Оксана подошла сзади, расстегнула и приспустила на Максе джинсы. Запустила в них обе руки.
        Следующие полтора часа они провели в спальне. Бумажные облака и картонные ангелы парили над кроватью, над изгибом позвоночника Ксаны, лежащей на Максе. Над его бедрами, зажатыми между ее коленями. Над ее коротко остриженной головой, размеренно двигающейся у Макса между ног.
        Оксана встала, накинула рубашку Макса, пошла на кухню. Вернулась с дымящейся сигаретой и круглой металлической коробочкой, похожей на коробки для чая.
        - Искала пепельницу. У тебя над столом на полке таких штук тридцать, - сказала она. - Я попробовала открыть, но не смогла. Что там?
        Она потрясла коробочку. Внутри что-то пересыпалось с сухим звуком.
        - Ты же не просто так спрашиваешь, да?
        Оксана села на край кровати.
        - У меня была большая любовь. После мужа, после того эпизода с канадцем. Яркий, очень необычный человек. Авантюрист, бывший дизайнер, ушедший в криминал, потом в бизнес. Ты мне чем-то его напомнил в первую секунду. Наверное, поэтому я так агрессивно среагировала. Мы расстались три года назад. Он умер в прошлом году. В клинике для наркоманов.
        Макс потянулся к ней, поцеловал в колено. Осторожно забрал коробочку из рук.
        - Я не торчу. Увлекался когда-то, давно прошло. Да я бы и не стал хранить дрянь на кухне. Здесь полно мест, где можно спрятать.
        - Лучше всего прятать на виду.
        - Мне нечего скрывать. - Макс смотрел Оксане в глаза. - В этих коробочках дожди. Я собирал их в разных местах земного шара. Там есть летние дожди Подмосковья. Тропические ливни. Лондонская хмарь. Ледяной град из Северной Европы. Есть даже уникальная зимняя гроза, за которой я охотился пять лет.
        - Я не понимаю, - растерянно проговорила Ксана.
        Макс решительно встал с кровати. Взял прислоненный к стене дождевой посох.
        - Я тебе покажу, - сказал он.
        Они поднялись на чердак. Обнаружилось, что две трети круглой крыши вырезано сектором. Ночное небо перемигивалось звездами и дышало прохладой. Справа и слева нависали угрюмые глыбы корпусов безымянного для Оксаны завода. У горизонта шарил белыми пальцами лучей марсианский треножник Останкинской телебашни.
        Макс ногой захлопнул люк в полу. В одной руке у него был хмара, в другой жестяная коробочка с дождем.
        - Это один из моих первых дождей, - сказал он, с усилием откручивая крышку. - Я собрал его в Крыму, летом, в горах. Четырнадцать лет назад. - Он потряс коробочку, заглянул внутрь. - Совсем мало осталось. - Макс улыбнулся, посмотрел на Ксану. - Но для тебя не жалко.
        Оксана села на пол, обхватила колени руками. Макс вынул из торца хмары пробку и насыпал в отверстие из коробочки темный порошок. Вставил пробку на место.
        - У меня к тебе просьба, - сказал он. - Сейчас я буду танцевать. Постарайся хлопать или стучать по полу в такт. Вдвоем мы призовем дождь быстрее.
        - Как скажешь. - Оксана была настроена подыгрывать ему до конца.
        Улыбка на ее лице говорила, что она настроена не очень серьезно, но без ехидства. Скорее Ксана ожидала демонстрации какого-нибудь фокуса, после которого можно будет вернуться в теплую постель. Мужчинам редко приходил в голову более сложный способ ее развлечь, чем продемонстрировать ходовые качества нового спортивного болида или яхты. Оксане было интересно.
        Макс стянул через голову футболку, оставшись в одних джинсах и босиком. Он взял дождевой посох двумя руками перпендикулярно земле. Переступил с ноги на ногу, подбросил хмару, поймал и ударил нижним концом посоха о доски. После этого он начал танцевать.
        Раскачиваясь из стороны в сторону, Макс топтался на месте. Он постепенно ускорял темп, непрерывно потрясая перед грудью хмарой. Порошок шуршал внутри посоха, ступни Макса звучно ударяли по настилу. Его глаза были закрыты, танец с первых секунд захватил его целиком. Колени поднимались все выше, Макс не просто топал, он перепрыгивал с ноги на ногу. Пол гудел. Загадочным образом гудение, ритмизированное шорохом-стуком дождевого посоха, передалось медной трубе, направленной зевом в отверстие в крыше. Оксана могла поклясться, что труба вибрирует в такт прыжкам Макса.
        Почти против своей воли Оксана начала отстукивать ритм ладонями о колени, потом о доски. Голова Макса теперь моталась вверх-вниз, как у болванчика за задним стеклом машины. Руки трясли посох с такой силой, что шорох не прекращался ни на секунду. Более того, он становился громче, отражался от стен, все больше напоминая звук дождевых капель.
        Воздух отчетливо посвежел. Оксана почувствовала, что покрывается мурашками. Торс Макса блестел от пота. Потрясая хмарой, он поднял посох над головой. Его глаза открылись, слепо глянув выкаченными белками. Медная труба протяжно запела, наполняя все здание вибрацией. Небо вдруг помутнело, останкинские лучи запутались в серых клубах туч.
        Макс упал на колени и из последних сил трижды ударил хмарой о пол. На первый раз небо раскололо синей вспышкой. На второй - сверху обрушилась громовая лавина.
        На третий раз хлынул дождь.
        Макс лежал головой у Оксаны на коленях. Раскрытым ртом он глотал теплые водные струи. Под пальцами Ксаны его свитые вервием мышцы постепенно расслаблялись. Дождевой посох откатился к стене.
        - Признавайся, что ты это подстроил, - ласково говорила Оксана.
        - Ты прогноз смотрела на сегодня? - Макс задыхался. - Неделя без единого облачка.
        - Может, он поменялся.
        - Ага. Запах крымского моря тоже был в прогнозе?
        Оксана положила ладонь на его горячий лоб.
        - Я никогда не была на море, - призналась она. - Не знаю, как оно пахнет.
        Макс сел, опираясь руками о пол. Их взгляды переплелись, как руки альпинистов над пропастью. Дождь стекал по их лицам.
        - Ты не была на море? Почему?
        - В жизни не сложилось. Выросла на Севере, отца не было, мать не могла себе позволить. В Москву переехала учиться - тоже ездить не было возможности. Вышла замуж, забеременела - врачи запретили. А потом все завертелось без передышки. Последние четыре года если езжу, то в горные санатории или в Швейцарию. Многие не верят.
        - Я верю. - Макс потянулся к ней, накрыл ладонями груди, просвечивающие сквозь мокрую ткань рубашки. - Этот дождь пахнет морем.
        - Мне нравится.
        Они поцеловались.
        - Пойдем вниз, - тихо попросила Оксана. - Это, конечно, здорово романтично под дождем. Но я боюсь, что окоченею раньше, чем мы приступим. И нечего ржать! - Она стукнула Макса по плечу.
        - Я не над тобой. У меня, кажется, ноги уже окоченели. Встать не могу. Ты сможешь меня стащить с чердака?
        Хохоча, они повалились рядом на пол. Невидимая нить, протянувшаяся между ними в «Точке», задрожала с упругим звоном и стянула их в одно горячее, вздыхающее целое. Мокрая одежда никак не хотела слезать, но в конце концов сдалась.
        - Тебе не холодно? - спрашивал Макс, целуя Оксану в плечо.
        Вместо ответа она изо всех сил притягивала его к себе. Ее ногти оставляли багровые следы у него на лопатках, но Макс Даже не вздрагивал.
        Боль, настоящая боль будет потом.
        4
        - Привет.
        - Привет. Извини, не могу говорить. Перезвони через час.
        - Оксана.
        - Занята. Перезвоню.
        «Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети».
        - Макс, милый, извини. День сегодня сумасшедший. Привет.
        - Привет, Ксана. У меня тоже полный хаос сегодня. Зато, кажется, помог паре хороших людей.
        - Ты где? Не в Москве?
        - Нет, я Питере. Я скучаю.
        - И я. Приезжай, а?
        - Я не могу, родная. Я улетаю завтра утром. На месяц в Европу.
        Молчание.
        - Оксана?..
        - Неправильно говорить такое по телефону.
        - Я знаю. И то, что я скажу дальше, тоже будет неправильно.
        - Да?
        - Речь идет об издательском венчуре. Американцы решили форсировать. На следующей неделе в Москву прилетает Бергер. Он примет решение на месте.
        - Макс!
        - Не перебивай. Бергер будет встречаться с Алиной, Кузьминым и Поташевым. Однако твое слово будет решающим. В Лос-Анджелесе тобой очень довольны, собираются тебя промотировать на место Поташева.
        - Макс, откуда?
        - Я договорю. Бергер уверен в доходности издательского венчура, но влиять на твое решение не будет. Им важно убрать Поташева. Если ты рекомендуешь подписать венчур, его обвинят, что он отклонил его год назад, когда требовалось в два раза меньше денег, припомнят сделку с «Кубанью» и переведут. Если ты выступишь против, Бергер спустит на Поташева внутреннюю безопасность, потому что Егор лоббирует интересы Алины. У Поташева есть несколько офшорных счетов, неподотчетных американцам. Он уйдет до того, как ему придется объясняться по их поводу. Так и так ему конец. Так и так ты въезжаешь в его кабинет.
        - Ты… ты не можешь всего этого знать!
        - Могу. Издательским домом будут заниматься люди Бергера напрямую, готовить его к IPO и последующей продаже. Ответственность с тебя снимут. Теперь моя просьба: дай положительную рекомендацию. Ситуация именно такова, как я описал. Твое решение позволит Алине остаться на плаву. Несколько сотен хороших людей сохранят работу. На твою дальнейшую карьеру это повлияет минимальным образом.
        Молчание.
        - Оксана?
        Молчание.
        - Оксана, ты здесь?
        - Я здесь. Не буду спрашивать, откуда ты знаешь. Все и так понятно. Уважуха Алине.
        - Ксана, ты неправильно понимаешь. Я оказываю услугу, о которой Алина попросила после нашего знакомства.
        - Макс, я не думала, что дождусь вранья от тебя. Хотя теперь понятно, что для правды все было слишком красиво. Блин, как же я могла повестись?!
        - Слушай, ну как мне тебя убедить? Алина не могла ничего знать про прилет Бергера. Он ни тебя, ни Егора не предупредил. В Лос-Анджелесе считаные люди знают, что он летит в Москву. Я прошу тебя, без эмоций, обдумай все, что я сказал.
        - Да. Без эмоций. В последнее время эмоций было слишком много.
        - Оксана!
        - Я кладу трубку, Макс. Твои слова я обдумаю. Не звони мне, пожалуйста, больше. Это будет глупо. Привет, Алине.
        «Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети».
        5
        Макс положил телефон на прикроватную тумбочку. Опустил голову на руки.
        - Тебе привет, - глухо сказал он.
        Алина сидела, поджав ноги, в кресле напротив. Платье из тончайшего черного шелка словно струилось по ее телу. Туфли «Маноло Бланик» лежали под креслом.
        - Я боюсь тебя, - сказала она. - Боюсь, потому что не понимаю. Ты же любишь ее. Ты от меня даже скрывать не пытаешься.
        Макс поднял голову и посмотрел на нее. Он молчал.
        - Если любишь так сильно, почему предаешь?
        - Чаще всего предают тех, кого любят. Ты хорошо должна это знать.
        Алина сделала защитное движение рукой.
        - Не надо. Не мсти мне за то, что ты сделал с Оксаной. Ты сам предложил мне помощь.
        - А ты согласилась. К чему эти разговоры?
        Алина молчала, царапая ногтем подлокотник.
        - Я пытаюсь разобраться в себе. Что меня на самом деле в тебе пугает? Ты правильно говоришь - я понимаю в предательстве. Обычно я боюсь, что мужчина солжет мне, повернется спиной. Но не с тобой. Еще бывают темные люди, без закона в глазах. Поташев такой. Животное. Он когда кончает, рычит. Я с ним рядом заснуть не могла. С такими страх простой, физический, элементарного насилия боишься. Ты сильный, но ужаса не внушаешь. При этом меня все время холодком обдает. Ты знаешь то, что знать не должен. Говоришь то, что говорить напрямую нельзя. С тобой рядом как в грозу гулять. Молния вряд ли убьет, но страху натерпишься.
        - Если тебе страшно, зачем ты прилетела в Питер?
        Алина встала с кресла, подошла к Максу. Он смотрел в пол и видел золотистый лак, белые полоски французского педикюра, цепочку с бриллиантом на тонкой щиколотке.
        - Мне уйти? - спросила она.
        Макс поднял взгляд на Алину. Положил ладони ей на бедра, осторожно привлек к себе. Прижался щекой к животу.
        - Останься, - сказал он, целуя шелк. - Я рад, что ты здесь.
        Ему казалось, что он тонет в ее душистом, полном нерастраченной любви теле. Макс не дал Алине выключить свет, он хватался за ее щедрую красоту как за соломинку. Ему хотелось свернуться калачиком, зародышевым комком.
        - Сладкий мой. - Она гладила его ладонями по лицу, двигала бедрами, стремясь поймать ритм, который унесет их двоих к дальним берегам. - Где ты? Где же ты?..
        И ее ласка, умелые движения ее таза, покачивание груди сделали наконец свое дело. Макс прижался к ее шепчущим губам, поймал язык своим. В его действиях появился напор, потом настоящая похотливая ярость. Алина стонала, выгибалась й ни на секунду не закрывала глаза, следя за каждым движением его тела.
        Оргазм случился с ней почти беззвучно. Только задрожал живот и по щекам побежали слезы.
        - Не останавливайся, пожалуйста, - попросила она. - Не отпускай меня.
        Макс перевернулся, чтобы она была сверху. Слезы капали ему на грудь, он накрыл их ладонью. Когда настала его очередь, Алина помогла ему ртом, нежно сжимая рукой мошонку.
        Потом она поцеловала его бедро и легла Максу на живот. Он гладил ее спину левой рукой. В кулаке правой Макс сжимал гранулы жемчужного порошка.
        Пойманные слезы. Его награда за оказанную услугу.
        6
        Кабинет Поташева был обставлен без пафоса. Почти ничего не хотелось выбросить, кроме стоявших по углам мертвых древесных стволов. И еще картин - по одной на каждой стене, абстрактные узоры красной и синей краской, вызывающие необъяснимое отвращение. Будто кто-то размазал по стене моллюска. Оксана не удержалась, сняла картины и поставила у двери.
        На обратной стороне всех четырех холстов обнаружилась одинаковая метка - неровно нарисованный восьмиугольник. Рисовали от руки, но при этом все четыре восьмиугольника Были идеально похожи.
        Странным, неприятным человеком был Егор. Оксана была рада, что передача дел обошлась практически без личных встреч. Большей частью из-за отсутствия Поташева. Похоже, Егор решил избежать объяснений с Бергером. А объясняться было за что.
        Пришел угрюмый техник, проверил оборудование для видеоконференции. Оксана села в кресло, положила перед собой блокнот.
        На экране появился Бергер, как никогда похожий на доброго дедушку. Он сидел на веранде своего дома на побережье. Лабрадор Мэти положил голову поверх клетчатого пледа, которым Бергер укрывал колени.
        - Здравствуй, милая, - сказал Бергер. - Поздравляю тебя со вступлением в должность.
        - Спасибо, Джозеф. Рада тебя видеть.
        - И я тебя. Очень жаль, что передача дел затянулась на два месяца. Обычно все происходит быстрее.
        - Ты же знаешь, я не особо сюда рвалась.
        С Бергером Оксана всегда была откровенна. Джозеф безошибочно чувствовал фальшь, не терпел лести и желания выслужиться. Работа с ним была хорошей школой. Болезненной, но хорошей.
        - Выбор дается нам редко, милая. Я рад, что мы будем работать с тобой напрямую, без Егора. Последнее время он был не очень эффективен.
        - Я тоже рада, Джозеф. Если позволишь, я начну. У нас уже почти полночь.
        - Да, извини старика. Окончательно запутался в часовых поясах. Начни, пожалуйста, с состояния дел по издательскому дому.
        Оксана открыла блокнот.
        - Процедура согласования закончена. На следующей неделе планируется первый транш. Алина согласилась на ввод нашего финансового директора в штат компании.
        - Долго бодались.
        - Долго. Я уверена, что они подчищали серые схемы.
        Бергер махнул рукой, блеснув антикварного вида золотыми часами.
        - Не имеет значения. Через три месяца будем полностью реструктурировать их финотдел, перейдем на нашу форму отчетности. Пусть поиграют в независимость, пока можно.
        - Тем не менее задержка транша сыграла свою роль. Алина согласилась на все наши условия.
        - Прекрасно. Давай кратко пройдемся по оставшимся дедам Поташева, и я тебя отпущу. В твоем возрасте надо высыпаться.
        Оксана перевернула страницу. Завтра ей надо быть на месте в семь утра. Сон ей заменит баночка энергетика по дороге на работу.
        - Невыясненной осталась только ситуация с ипотечным фондом. Я писала в отчете неделю назад.
        - Я помню, помню. Финансирование строительства по федеральным заказам.
        - Да. Так вот, никаких федеральных заказов не поступало и не планировалось. Я проверила через источники в администрации, фонд не участвовал ни в одном тендере. Из отчетов следует обратное, но уже ясно: тендерные заявки, как и договора с подрядчиками, - подделка. Фонд занимался скупкой земельных участков и продажей их по заниженной стоимости нескольким компаниям. География покупок занимательная. Я попросила программистов перенести данные на карту России. Еще я жду информацию по компаниям-перекупщикам. Завтра выдам мини-отчет.
        - Очень интересно. - Бергер погладил Лабрадора, почесал пса за ухом. - Надеюсь, мне все же удастся лично побеседовать с Егором. Я попросил нужных людей устроить нам встречу. Твой отчет будет прекрасным дополнением к предстоящему разговору. - Джозеф посмотрел на часы. - Езжай домой, девочка, - сказал он. - Рад был тебя видеть.
        - До завтра, Джозеф.
        Оксана выключила связь, откинулась в кресле, потянулась, зевая. Замерла.
        Прямо над ее головой на потолке был нарисован восьмиугольник - точная копия рисунков на обратной стороне картин. Только этот рисовали огнем зажигалки на штукатурке.
        - Совсем у тебя с башкой было плохо, Поташев, - тихо сказала она. - Ничего, Бергер тебе мозги вправит.
        Добрый дедушка умел быть злым, когда надо.
        7
        Возле офиса Оксану поджидала неприятность. Она сдавала задом со стоянки и едва не сбила бомжа. Сутулая фигура в длинном пальто и шляпе не предприняла никаких попыток уйти от столкновения. Истошный писк парковочного сонара заставил Ксану ударить по тормозам. В зеркало заднего вида было не разобрать лица бомжа. Оксана чувствовала, что он разглядывает ее, стоя у самого бампера.
        Выругавшись, она сделала полукруг и выехала на дорогу. Бомж так и не сдвинулся с места. Бледное пятно под шляпой повернулось вслед отъезжающей «Вольво».
        Кварталов через пять она успокоилась. Затормозив у светофора, набрала номер Олега.
        - Солнце мое, я не приеду. Не обижайся, пожалуйста. Я у себя буду ночевать, мне завтра с утра на совещание. А субботу и воскресенье у тебя, обещаю.
        Отношения с Олегом отличались приятной необременительностью. Рядом с ним было спокойно и надежно. Иногда слишком спокойно.
        - Конечно, соскучилась. Не веришь? И как мне тебя убедить? Нет, солнце, я не приеду. Давай ты меня за это накажешь в субботу…
        Оксана уловила краем глаза движение, повернула голову. Вскрикнула, роняя телефон.
        В боковое стекло с ее стороны заглядывало лицо. Бледная нечистая кожа, обветренные губы, седые волосы из-под полей шляпы. На левой щеке лиловое пятно застарелого ожога.
        Оксана ударила по газам.
        - Нет, все в порядке. Да не волнуйся так. Стояла на светофоре, в окно заглянул бомж. Ничего он не делал, просто смотрел. Солнце, давай я тебя из дома наберу, хорошо? Целую.
        Это же не мог быть тот самый бомж? Пальто, шляпа - мало ли таких шляется по улицам… Оксана вцепилась покрепче в руль, давя дрожь в руках. В животе крутился холодный комок. Что-то происходило вокруг, что-то неприятное.
        Следующий светофор она проскочила на красный. Хотелось как можно быстрее оказаться дома, залезть под одеяло. Спать до утра без снов.
        Фигура в плаще выросла прямо перед капотом. Завизжали тормоза. Адреналиновая волна подхватила Оксану, вынесла ее из машины.
        - Ты куда прешь?! - закричала она.
        Горло перехватило. Давешний бомж смотрел на нее с улыбкой. Зубы у него были черные, гнилые. До Ксаны дошло, что шрам-ожог на щеке имеет форму неровного восьмиугольника.
        - Неосторожно водите, Оксана Владимировна, - сказал бомж с упреком. - Так и до беды недалеко…
        Не став слушать дальше, Ксана бросилась обратно в машину.
        Дальше события развивались как в ночном кошмаре. Она повернула ключ в замке зажигания. Машина не завелась. Внезапно она ощутила чужое присутствие, гнилостный запах. Хотела закричать, но навалившаяся на грудь невидимая тяжесть не дала.
        Бомж сидел рядом на пассажирском сиденье.
        - Вы оказались в неприятной истории, Оксана Владимировна, - назидательно сказал он. - Искренне надеюсь, что у нас вместе получится найти из нее выход.
        Оксана попыталась открыть дверь, выскочить из машины, но ручку заклинило.
        - Вам помочь? - участливо спросил бомж.
        Вдруг он оказался снаружи, со стороны водителя. Чудовищным рывком он с мясом вырвал дверь, швырнул ее в сторону.
        - Вам не приходило в голову, что Поташев действует не сам, Оксана Владимировна? Что кто-то диктует ему решения? Что ваше с Бергером вмешательство нарушает куда более серьезные планы, чем вы можете представить?
        Бомж протянул руку, собираясь взять Ксану за горло. Страх облегал ее тело, как смирительная рубашка, она не могла даже шевельнуться.
        Потянуло холодом. Дождь… не дождь - ливень мощно и тяжело обрушился с небес. Дробью хлестнул по крыше, пленкой растекся по лобовому стеклу. Бомж съежился, глядя вверх. С хрустом ломая кости небес, прокатился над головой гром.
        Синяя вспышка, выжигая белые пятна на сетчатке, ударила в бомжа, протащила его кувырком по асфальту. Оксана выпала из машины, чудом оставшись в сознании.
        Сквозь радужную роящуюся взвесь она видела, как бомж поднимается с земли. Его движения были неестественными, как у сломанной куклы, которую тянут вверх за ниточки. Шляпа откатилась в сторону, длинные седые волосы растрепались. Плащ дымился.
        - Какая неожиданная встреча, - прокаркал он.
        Перед лицом Оксаны появилась рука.
        - Вставай, - сказал Макс. - Не хватало еще простудиться.
        В правой руке он держал посох дождя. За его спиной на перевязи был укреплен бумажный зонт. Воздух вокруг него едва заметно искрил и потрескивал.
        - Для вас никогда не существовало правил, - сказал Макс, брезгливо кривя рот. - Но вы не представляете, на кого подняли руку в этот раз.
        - Ты знаешь больше, чем Восемь, Танцор? - спросил бомж.
        Его голос изменился. Он дрожал и расщеплялся, будто несколько человек говорили одновременно. Под тканью пальто кочевали туда-сюда отвратительные бугры.
        - Вы зашли слишком далеко. - Макс потряс хмарой. - Вы обидели морскую деву.
        Бомж подобрался и неожиданно прыгнул вперед, протягивая невероятно длинные руки. Макс ударил посохом о землю. Молния упала с небес, ударила в посох, отскочила в бомжа. Стекла «Вольво» брызнули в разные стороны.
        Теперь бомж поднимался медленнее. Седые волосы сгорели, кожа на голове пошла пузырями. Левый глаз вытек и застыл потеком на щеке. Оксана упала бы, но рука Макса обнимала ее за талию.
        - Твоя сила! - прошамкал бомж. - Мы не понимаем…
        - Это ее сила. Я просто проводник.
        Бомж застыл в замешательстве. Боли он, похоже, не чувствовал.
        - Это пат, Танцор, - сказал он наконец. - Если ты убьешь наше тело, тебе придется стать одним из нас. Право Октагона. Мы не можем справиться с тобой, пока она рядом. Вопрос, как долго она продержится на ногах?
        - Я не собираюсь это выяснять.
        Очередная молния откинула многоголосого бомжа метров на тридцать. Он был жив, скреб черными ногтями по земле, пытаясь подняться.
        Макс повернулся к Оксане.
        - Сейчас я уведу тебя отсюда, - сказал он. - Важно: пока я не разрешу говорить, ты должна молчать. Ни слова. Ни звука. Возьми. - Он сунул ей в ладонь большую серебряную монету. - Положи на язык. Будет напоминать тебе о необходимости молчать. Прошу тебя, быстрее.
        Оксана послушалась. Макс кивнул, тоже сунул в рот монету. Вынул из-за спины и раскрыл зонт.
        Окружающий мир полностью утонул в пелене дождя.
        8
        Оксана никогда не жаловалась на умение ориентироваться на местности. Даже в незнакомых городах она прекрасно обходилась без карты. Москву знала, конечно, хуже старых таксистов, но тоже прилично.
        Сейчас она не могла понять, куда ведет ее Макс. Более того, сама реальность их прогулки была под вопросом. Сквозь струи ливня проступали смутные силуэты домов, не похожие на сталинки, окружавшие место ее встречи с бомжем. Да что там, где во всей Москве можно найти трехэтажные домики со стрельчатыми витражными окнами? На смену им выползает неровная, мокрая и мрачная громада - без окон, с хаотично разбросанными от фундамента до крыши проемами, соединенными выступающими из стены ступеньками. Просто ожившая картина Эшера.
        Макс все время ускорял шаг, тревожно оглядываясь по сторонам. Они почти бегом преодолели оплетенную мертвым плющом арку. Дождь постепенно стихал, дома вокруг приобретали все более и более привычный вид. Оксана заметила, что Макс устал. Его грудь часто вздымалась, он сбивался с шага.
        Дождь прекратился. Они остановились.
        Медленным движением смертельно вымотанного человека Макс сложил японский зонт. Выплюнул в ладонь монету. Оксана сделала то же самое.
        - Макс…
        Он помотал головой.
        - Пожалуйста. Вопросы позже. Пожалуйста.
        Он указал зонтиком на ближайший подъезд панельного двенадцатиэтажного дома. Они стояли во дворе, окруженном с четырех сторон домами-близнецами. Поблизости наблюдались гаражи-ракушки, мусорники, детская площадка, но никаких признаков увитой плющом арки.
        - Нам туда.
        Рука с зонтиком дрожала.
        Они поднялись на лифте на верхний этаж, по ободранной железной лесенке на чердак. Макс навалился плечом на дверь, и они вышли на крышу. Пахло сыростью.
        - Нам надо находиться под открытым небом, - сказал Макс. - Какое-то время. Дождь смыл наши следы, но нельзя быть уверенным до конца.
        - Я хочу знать, что происходит, - сказала Ксана. - Что будет с моей машиной? Что за человек напал на меня? Кто ты такой?
        Макс вздохнул. Опустился прямо на мокрый гудрон.
        - Могу подстелить тебе свою куртку, если хочешь сесть, - предложил он.
        Оксана решительно уселась напротив него. Джинсы моментально намокли, захотелось в туалет.
        - Говори.
        - Есть мир, которого ты не знаешь… Нет, не так. Представь себе, что есть место, где возможно все… Да, так тоже не очень понятно. Однажды я умирал от укуса непонятной ядовитой твари, и местный шаман… Так получится слишком длинно. - Макс закрыл глаза, сжал руками виски. Помолчал. - Есть место, оно зовется по-разному. Зиккурат, Стеклянная Башня. Столп Тысячи Граней. Я говорю просто - Башня. Есть люди, которые ищут возможности попасть в нее…
        - Зачем? И как это связано?..
        - Зачем - это правильный вопрос. Как связано, я объясню, не перебивай. Люди ищут, иногда на протяжении нескольких жизней. Ты спросишь: как это - несколько жизней? Ответ такой: сам поиск входа в Башню уже дает человеку силу делать невозможное. Обманывать смерть, как это делает наш общий теперь друг Восемь, например. Или собирать дожди, как другие собирают марки.
        - Макс, у меня чувство, что я сошла с ума.
        - Нет. Морские девы не сходят с ума.
        «Вы обидели морскую деву», - сказал Макс многоголосому бомжу. Он имел в виду ее.
        - Я тебя не понимаю. Совсем не понимаю.
        Макс подался вперед, сжал руки Оксаны в своих.
        - Ты помнишь свою мать? - спросил он.
        Оксана прикусила губу.
        - Только урывками. Их очень рано не стало, родителей. Я росла у деда с бабушкой. Как это связано?
        - Расскажи мне про свою мать. Как она познакомилась с отцом? Как умерла?
        Руки у Оксаны совсем заледенели. Ее била мелкая дрожь.
        - Отец был коком на сейнере. Жил в Мурманске, он там родился. С матерью познакомился во время стоянки на Итурупе. Бабушка говорила, что ее родители были вулканологами. Они погибли во время прорыва гейзера.
        Макс закрыл глаза, покачиваясь на месте.
        - У морских дев нет прошлого, - прошептал он.
        - Бабушка маму не любила. Она говорила, что мама порченая. И что отца она тоже испортила. Когда отец привез маму в Мурманск, они почти год не разговаривали. Пока я не родилась.
        - У морских дев нет друзей.
        - Мама пропала, когда мне исполнилось три года. Дед рассказывал, она пошла гулять на берег океана. И не вернулась.
        - Морские девы уходят, не прощаясь.
        - Отец так и не оправился. Начал пить. Уволился с сейнера. Чуть ли не в мусорниках рылся. А потом какая-то темная история случилась. Непонятная. То ли газ прорвало, то ли кто- то специально поджег. Дом, в котором он жил, сгорел. Отец тоже. Я уже давно тогда у деда с бабкой жила. - Оксана смотрела покрасневшими глазами сквозь Макса. - Я совсем не плакала, Макс. Не умела и не умею.
        - Морские девы не плачут. Их слезы - это морская вода.
        - О чем ты говоришь? Кто такие морские девы? Макс, с меня хватит загадок на сегодня.
        - Нет никаких загадок. Этот мир принадлежит не только людям.
        - Кому еще? Ты опять про свои группы крови?
        - И про них тоже. Оксана, есть признаки, которые отличают морскую деву, живущую среди людей. Я видел их в тебе с первой секунды. Ты отворачиваешь лицо, утоляя жажду. Ты не пьешь кипяченую воду, у тебя дома даже нет чайника. Ты не плачешь. Ты всегда засыпаешь в ванне, когда вода доходит тебе до подбородка, но ты никогда не боялась захлебнуться. Ты никогда не была на море. Окажись ты хоть раз на берегу, ты не вернулась бы больше к людям. Как твоя мать.
        Оксана вырвала у Макса руки, прижала их к ушам.
        - Я не могу это больше слушать! - закричала она. - Я не могу, не могу, не могу! Что ты хочешь от меня?!
        Макс придвинулся к ней, обнял, нежно отвел ладони от головы.
        - Я хочу отвести тебя домой, - тихо сказал он.
        9
        Они были у Макса дома, сидели, завернувшись в пледы. Только лежавший под рукой Макса посох дождя напоминал, что где-то рыщет по их следам чудовище по имени Восемь.
        Макс рассказывал Оксане про Башню.
        - Путь к Башне скрыт. Вход в нее тоже. Путем и входом ведают сущности, принимающие облик людей, но от нас бесконечно далекие. За крупицы знаний о Башне они взимают плату. Мне, например, приходится расплачиваться с ними настоящими слезами.
        - Что это?
        - Слезы, которые люди проливают в момент высшей искренности. От любви, от ненависти, от сильной боли. Выше всего ценятся слезы, пролитые на грани смерти, но это редкий товар.
        Оксана скривилась. Макс хмыкнул.
        - Без цинизма, боюсь, в моем деле не выжить. Тебе лучше не знать, чем с хранителями расплачиваются люди вроде Егора Поташева.
        - Он тоже?..
        Макс кивнул.
        - Поташев служил Октагону. Это древний и мрачный союз. Восемь магов, отдавших хранителям Башни все, даже свои тела. Они пользуются вестниками, одного из них ты видела. Не хочется про них говорить, если честно. Мы давно не ладим…
        - А кому служишь ты?
        - Я сам по себе. Поэтому я не играю в высшей лиге. Если бы не ты, Восемь размазал бы меня по всей Малой Ордынке.
        - Если бы не я, тебя там не было бы. Почему ты взялся мне помогать, Макс?
        Макс ответил далеко не сразу.
        - Если я скажу, что ты похожа на женщину, ради которой я ищу вход в Башню, это будет неправда. Ты совсем другая. Но ты могла бы быть ею.
        - Я опять перестала тебя понимать.
        Впервые Оксана увидела, что слова даются Максу нелегко.
        - Говорят - и тем, кто говорит, стоит доверять, - что Башня дает шанс прожить жизнь заново. - Макс, опустив голову, вязал в косички бахрому пледа. - Прожить жизнь со знанием того, что ты можешь исправить. Я любил женщину. Я потерял ее. Если Башня не сможет вернуть меня в день, когда это случилось, она, по крайней мере, заберет мою память о нем.
        Оксана поняла, что сейчас не время для вопросов. Ей стало тесно в бывшей колокольне вместе с собирателем дождей и его воспоминаниями.
        - Вызови мне такси, Макс, - попросила она.
        - Тебе безопасней оставаться здесь.
        Оксана усмехнулась. Невесело.
        - Я же морская дева. Кто посмеет меня обидеть?
        10
        Будильник поднял ее в пять тридцать утра. Разглядывая свои сморщившиеся от воды ладони, Оксана слушала, как телефон надрывается в коридоре. Она заснула в ванне. Такое с Ней приключалось нередко. Что же, теперь у нее есть подходящее объяснение всем своим чудачествам.
        Через час за ней приехал водитель. Оксана попросила секретаря прислать машину и заодно справиться в ГАИ о судьбе ее «Вольво». Думать о работе после вчерашнего казалось невозможным.
        Бергер прислал смс. «К сегодняшней видеоконференции я заказал шампанского. Отпразднуем твое назначение». Оксана представила фальшивую радость на лице офисных подхалимов, и ее едва не стошнило.
        - Остановите не доезжая, на углу Сметниковской, - попросила она водителя. - Я хочу прогуляться полквартарала пешком.
        Перелом нас тупил в половине двенадцатого. Сначала на ее электронную почту пришло письмо из технического отдела. Программисты по ее заданию сделали «схему Поташева» - нанесли данные о покупках по фиктивным договорам с ипотечным фондом на карту России. Оксана хотела понять, что стоит за махинацией Егора. Нефть? Бокситы? Уж очень широк был географический разброс между сделками.
        Ей не потребовалось и минуты, чтобы угадать узор, который получался, если соединить линиями кляксы земельных участков, приобретенных Поташевым на подставных лиц. Восьмиугольник. Его центр находился в Подмосковье. Именно в этом месте было сделано последнее приобретение фонда.
        Во рту появился неприятный кислый привкус. Происходило что-то за гранью ее понимания.
        Зазвонил внутренний телефон.
        - Оксана Владимировна. - Секретарша была взволнована. - С вами хотят говорить из Управления внутренних дел. Майор Калугин.
        11
        Макс любил приходить на Маяковку. С этой площади началось его знакомство с Москвой. Нельзя сказать, что оно было приятным. Тот апрель выдался морозным, а на нем были тонкие брюки и какая-то смешная ветровка. Минус пятнадцать, под ногами поземка, в руках бутылка портвейна.
        Прогулка по апрельской Москве закончилась неприличным фурункулом в заднем проходе. Название этой радости, колопроктит, Макс помнил со студенческих времен. Его бил озноб, температура прыгнула за сорок. «Отморозил, дружок, - ласково сказал заведующий отделением проктологии, - надо резать». Макс сунул доктору мятый полтинник, лег на железный стол, подложив под голову клетчатую сумку. На наркоз денег не было.
        «На-ка, прикуси», - сказал врач и протянул Максу кусок эластичного бинта. Секунду в прямой кишке ощущался холод от скальпеля, потом была очень сильная боль. Выплюнув бинт, Макс орал от души. Удивительно, как не отрубился.
        Пока Макс не ухитрился перебежать дорогу одному мстительному шаману и тот не натравил на него сольпугу, Макс был уверен, что сильнее боли в его жизни не будет. Уходя, он не забыл подобрать резиновый бинт и долго хранил его как память.
        С тех пор многое изменилось. Память перестала быть главным сокровищем. Именно с памятью он боролся, глотая портвейн у памятника поэту, которого не любил и не понимал. Все эти ноктюрны водосточных труб, весь звенящий надрыв поздних стихов.
        «И все же есть у нас что-то общее, да, Володя? Посмотри, до чего довели нас наши бабы. Впору закаменеть».
        Телефон зачирикал в кармане. Мелодия Оксаны. Как давно ее не было слышно.
        - Макс…
        - Что-то случилось? У тебя такой голос…
        - Макс, Поташева убили. Мне звонил следователь Калугин.
        Макс посмотрел на небо. Ни облачка. Хороший день для псов Восьмерки.
        - Этого следовало ожидать. Тебе надо быть очень осторожной. И мне тоже.
        - Я больше не могу, Макс. Безумие сплошное. Что творится?
        Октагон не щадил никого, даже собственных слуг. Поташев не справился, его убрали с доски.
        - Оксана, не волнуйся. Все скоро закончится.
        Ее голос зазвучал так отчетливо, что Макс даже обернулся, не стоит ли Оксана рядом:
        - Макс, я не хочу быть здесь. Забери меня. Забери меня Домой.
        12
        - Этот город называется Дивноморск, - сказал Макс. - Иногда его называют Фальшивый Геленджик, но название дурацкое. Последний раз я был здесь студентом, на втором курсе медика.
        Они почти не спали в дороге. Гнали бешено, сменяясь за рулем. Макс пил кофе из термоса, Оксана глотала энергетики с красными, демоническими узорами на банках.
        Уже на подъезде к Дивноморску накопившееся напряжение, свинцовая усталость, чудовищные дозы кофеина нашли выход. Они свернули на обочину и трахнулись прямо возле машины. Оксана стояла на четвереньках, и он не видел ее лица, глаз. Да и боялся видеть, если честно. Потом они несколько часов проспали на заднем сиденье. Во сне не касались друг друга.
        - Это центральная улица. Она упирается прямо в море, в городской пляж. Если по нему идти вправо, будет пансионат нефтяников «Факел». У них еще в мою бытность было богато. Дальше был дикий пляж, сейчас, думаю, там все облагородили.
        Макс не был уверен, что Оксана его слушает. Чем сильнее они приближались к морю, тем больше она уходила в себя. Да и сам Макс говорил, а мысли его неслись вскачь. Словно незримая волна катилась перед капотом, возвращая новому городскому пейзажу памятные черты.
        «Вот здесь был ларек, где мы покупали пиво и водку. В нем работала удивительной красоты девочка, ты еще сказала, что будешь с ней спать. То ли чтобы позлить меня, то ли завести. Там дальше парапет, где мы покупали шмаль у местного барыги. Волейбольная площадка, где я на измене прятался за столбом. Дискотека, куда мы так и не попали вместе. Как она называлась? „Фламинго“? А вот здесь я уронил арбуз, и мы ели его прямо с земли. Ты достала из джинсов нож, чтобы вырезать мякоть, и я узнал, что ты всегда ходишь с ножом. Даже в аэропорт ты его взяла, когда я провожал тебя последний раз».
        - Куда мы едем? - спросила Оксана. - В гостиницу?
        В закатном небе клубились, толкались тучи. Макс чувствовал их так же, как Оксана чувствовала близость моря.
        - Мы почти приехали, - сказал он.
        «Надеюсь, пляж, где мы с тобой купались голышом, еще невесь замостили привозной турецкой плиткой».
        13
        Солнце прорвалось, окровавленное и кричащее, сквозь тучи, чтобы рухнуть в хмурую водную гладь.
        Оксана и Макс стояли на щербатых камнях. За их спиной вздымался белый склон, которому институтский друг Макса дал прозвище «лунный пейзаж».
        - Оно мне снилось, - сказала Оксана. - Я всегда забывала сны, когда просыпалась, но теперь вспомнила. Мне снилось море.
        - Пойдем. - Макс взял ее за руку. - Познакомимся с ним поближе.
        Оставив обувь на камнях, они спустились к воде. Оксана крепко держалась за ладонь Макса, но ее лицо было отрешенным, чужим. Море звало ее.
        Вода, коснувшаяся их ног, была холодной, но Оксана не вздрогнула. И не остановилась. Теперь уже не Макс вел ее, а она увлекала его за собой.
        По колено. По бедра. По пояс.
        - Оксана.
        Он чувствовал ее ладонь, ее пальцы. Они шевельнулись.
        - Оксана.
        С заметным усилием она повернулась, посмотрела на Макса. Глаза Оксаны потемнели, лазурь сгустилась.
        - Я… - Он прочистил горло. - Я рад, что встретил тебя.
        Она улыбнулась. Кажется, впервые с тех пор, как они покинули Москву.
        - Мы разве прощаемся?
        Макс покачал головой, не в силах продолжать. Продолжая улыбаться, безмятежно, светло, она вновь повернулась к горизонту и сделала шаг. Потом еще один. И еще.
        Соленая вода теперь дохлестывала Максу до груди, Ксане до подбородка. Дно под ногами могло пропасть в любую секунду.
        Волна пришла ниоткуда, взметнулась, накрыла их с головой. В ушах Макса зазвучал шепот множества голосов.
        Он почувствовал, как рука Оксаны не просто оставляет его ладонь, а растворяется в ней. Когда волна схлынула, вокруг Макса была только белая пена. И ни одного человека на сотни метров вокруг.
        Морские девы уходят, не прощаясь.
        14
        Тучи догнали солнце, вместе с ним окунулись в море, напились соленой влаги. И, не в силах больше сдерживаться, разродились ливнем. Темная стена шла к берегу, к камням, на которых сидел человек в мокрой одежде.
        Плечи человека вздрагивали. Из его широко открытых, невидящих глаз катились слезы. Сейчас, сейчас дождь ласково хлестнет человека по лицу. Слезы упадут вниз, в подставленные ладони, крошечными прозрачными кристаллами.
        Это плата за возможность вернуться сюда, на «лунные камни», сквозь годы тоски и утраты. Или же за возможность забыть то, за чем хотел вернуться.
        По дороге к Башне, вход в которую отмечен на «схеме Поташева», у человека будет возможность подумать над выбором. Но это будет потом.
        Сейчас он просто точка на границе дождя и моря. И его слезы - это просто слезы, а не плата хранителям Башни.
        «Прощай. Помни».
        Тучи накрыли берег, и белые камни потемнели от дождевых струй.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к