Алешина Ольга, По Ту Сторону Реальности- библиотека РусЛит

По ту сторону реальности (сборник) Ольга Алешина
        Основу сборника составляет повесть «В зеркале», в которой молодожены Климентина и Андрей, устав жить с родителями, ухаживать за престарелым дедом и содержать большую семью, решили снимать жилье самостоятельно. Нашлась и отличная квартира, вот только хозяйка-старушка сдает ее со странными условиями: денег не берет, себе звонить не разрешает и намекает на странное зеркало. Кем оказалась хозяйка квартиры и как отгадка настоящего может скрываться в далеком прошлом - об этом и рассказывается в этой повести.
        В сборник так же вошли рассказы автора, написанные за последние 10 лет.
        Ольга Алешина
        По ту сторону реальности
        Сборник


        В зеркале
        Мама повернулась к Климентине и тихо сказала:
        - Эгоистка.
        Тине стало не по себе, она - приготовилась к обвинениям и упрёкам, но услышала одно-единственное слово и сникла. В подавленном настроении, она схватила сумочку и выбежала из дома, хлопнув дверью.
        Ну, почему всё так? Мама её не понимает, сестра Катерина оказалась легкомысленной болтушкой! Рассказала маме о том, что Тина с Андреем переезжают на другую квартиру. До сих пор в ушах звенит звонкий Катькин голосок:
        - Как же ты, Климентиночка, дедушку оставишь? Он же совсем слабенький, мама работает, я учусь. Что вы, с Андреем, у нас жить не можете?
        У нас! Да они с мужем по горло сыты бесконечным маминым недовольством, постоянной нехваткой денег. Ведь сколько Андрей ни заработает, деньги всё равно делятся на всю семью: на маму, дедушку, Катьку и семилетнего Олежку, младшего брата. Катька скоро школу заканчивает, а ему в сентябре идти в первый класс.
        За два года мама так и не перестала прохладно относиться к Андрею, постоянно находила в нём несуществующие недостатки. Тине ужасно надоело оправдывать каждый его шаг и, не смотря на все старания, осознавать, что малейшая мелочь приводит к конфликту. Мама словно не видела, что Андрей старается ей угодить и, из вежливости, пропускает мимо ушей все её колкие замечания.
        Как Тина устала жить в доме, где нельзя устанавливать свои порядки, где каждому что-то надо от неё. И от Андрея, конечно. Ну, от него, разумеется, деньги. А от Тины уборка, готовка и постоянный присмотр за дедушкой. Нашли Золушку! А своя жизнь у неё когда-нибудь будет? Уже второй год она замужем, но в свадебное путешествие с мужем они так и не съездили. И уж, какая там Италия, на Черноморский курорт денег не наскребли! То маме новая стиральная машина понадобилась, старая сломалась, то Катьке экскурсия с классом в Суздаль, то Олежеку дорогой велосипед. И так без конца! Маминой зарплаты диспетчера и дедушкиной пенсии на всё не хватало, зато Андрей в должности старшего менеджера по продажам в довольно крупной фирме, мог взвалить на себя множество чужих проблем. Да, в конце концов, он и не отказывался.
        Что такого она маме сказала?
        - Я не хочу, так же, как и ты, остаться без мужа.
        И услышала в ответ одно ужасное слово. Какая несправедливость! Тина закусила губу. Сейчас она приедет на квартиру к Глафире Степановне и договорится о цене. Милая старушка сразу понравилась им с Андреем, а точнее, понравилась её маленькая квартира на другом конце города. Глафира Степановна охотно показала им комнату и кухню, распахнула окно и обвела рукой аккуратный дворик. Да, в такой квартире жить молодой семье будет уютно. О сумме они решили договориться в следующий раз. Следующий раз наступил быстро, дольше ждать оказалось невозможно. Болтушка Катерина сразу рассказала о решении Тины и Андрея маме, и Тина уже ругала себя, что поделилась новостью с младшей сестрой. Разумеется, Катька сразу поняла, что теперь все заботы о дедушке лягут на неё. А на дворе лето, подружки забегают, и мальчики давно уже обращают внимание. Когда ей заниматься уходом за дедушкой? Но и Тина не железная, сколько могла, она сделала и, наконец, ей хочется пожить для себя.
        Дверь открыла Глафира Степановна и впустила Тину, как будто не удивляясь её быстрому возвращению:
        - Что девушка, решились со своим молодым человеком снять моё жильё? Быстро надумали, хорошо. Совсем вас, видно, заели на прежнем месте.
        Ничего они вчера с Андреем Глафире Степановне не рассказывали, но у старушки, наверное, немалый жизненный опыт, и людей она видит насквозь. Вон, глаза, у неё какие внимательные, смотрят на Тину, словно книжку читают.
        - Я, Глафира Степановна, приехала договориться о цене, - робея с первых слов, сказала Тина. - Сколько Вы хотите?
        Старушка чему-то усмехнулась и пошла в комнату. По дороге обронила:
        - Там видно будет, милочка. Тебя Тиной зовут? Так вот, Климентина, мне деньги мало нужны, я в хороших постояльцах нуждаюсь.
        Всё это звучало странно. Во-первых, Тина не называла своего полного имени, как Глафира Степановна его узнала? Ну, допустим, догадалась. Много ли имён заканчивается на Тину? Алевтина, Мартина… ладно, но, во-вторых, вопрос о деньгах! Что за разговор - видно будет? Это же квартира в Москве, а не пучок редиски.
        - Ты не удивляйся, девушка, - продолжила странная старуха, словно прочитала мысли. - У меня постояльцы не приживаются, вот беда. Пужаются они. Вы-то с мужем, вроде люди не нервные, спокойные. Психически уравновешенные. Мне такие и нужны, голубушка.
        Как странно было слышать от бабушки после слова «пужаются», словосочетание «психически уравновешенные». Она словно забавлялась с языком, или нарочно использовала разные типы речи. Но Тина и над этим долго не задумалась, ей не давал покоя вопрос о цене. Решить его, позвонить Андрею, и сегодня же вечером переехать!
        - И, всё-таки, сколько, Глафира Степановна? - спросила она, надеясь услышать сумму.
        - Не торопись, Тиночка, - старушка сильнее сгорбилась и с кряхтением опустилась в высокое кресло. - Небось, во всём себе отказываете, денег самим не хватает? Так я не зверь какой, понимаю. Договоримся так. Вы с Андрюшенькой сюда переезжайте, ключи на столе, вечером меня здесь уже не будет, и хозяйничайте. Условие у меня одно: ничему не удивляйтесь, ничего не бойтесь, меня глупыми звонками не беспокойте. Один раз позвоните - съедете. Мне беспокойные жильцы не нужны. Да не округляй так глаза, голубушка. Говорю же - денег с вас не возьму, живите да радуйтесь. Но ежели что не так покажется, страх там под кожу проберётся, слабенькими вы окажетесь, что ж… не удерживаю. И вопросов мне не задавай, считай меня умалишённой старой ведьмой. Думай, что выжила из ума твоя хозяйка, да и муж твой пусть так думает. Вам легче, и у меня одной проблемой меньше. А то объясняй вам, что да как с зеркалом, кто да что в нём отражается! Согласна?
        Тина ничего не поняла из сумбурных объяснений Глафиры Степановны про зеркало, но одна мысль сразу заглушила все сказанные странности: квартира сдается бесплатно! Ключи блестят на столе, надо соглашаться! О том, что старушка выжила из ума, она подумает позже. И про какое-то там зеркало тоже. Сейчас надо позвонить Андрею и сказать, что чудеса всё-таки случаются. И добрые люди бывают, чтобы там не говорили о жестокости в современном мире. Есть же такие чудные старушки!
        - Я согласна, Глафира Степановна. Но, может, у Вас есть ещё какие-то пожелания?
        - Никаких, милая Тиночка, - покачала головой старуха. - Приживитесь здесь, больше ничего не потребую. Возможно, со временем, станешь мне родной внучкой. Но пока не беспокойте меня. Я к сестре перееду, телефон её, на самый крайний случай, вон, на подоконнике. Но запомни - случай должен быть самым крайним. Звонок от вас будет означать, что вы съезжаете.
        Старушка неожиданно легко встала и показала пальцем на ключи:
        - Бери!
        Тина взяла их и положила в сумочку. Потом подошла к подоконнику и взяла клочок бумажки с телефонным номером.
        «Ну и денёк сегодня, - думала она, спускаясь с третьего этажа. - Андрей удивится! Но чем раньше переедем, тем лучше. Там, дома, ещё будут упрёки и неприятные разговоры. Надо торопиться. Глафира Степановна, правда, немного того… не в своём уме. Да нам с Андреем какая разница? Нам просто повезло».
        Она позвонила мужу на работу и коротко объяснила условия. Он сначала не поверил, но когда узнал, что в сумке у Тины ключи от нового жилья, согласился:
        - Слышал я про бесплатный сыр, но здесь, кажется, всё чисто. Ладно, Тинка, переезжаем. Ты вещи мои часам к семи собери и держись там! Знаю, как тёща будет недовольна, но такой шанс нам с тобой упускать нельзя.
        - Да, Андрей, - согласилась Тина и нажала отбой. Тут же телефон заиграл знакомую мелодию.
        - Слушаю, - сказала Тина.
        - Сестричка, - прозвучал в трубке голосок Катерины. - Ты где? Маме некогда, а я не умею. Надо за телефон заплатить. И ещё, картошка кончилась.
        Не дождавшись согласия раздосадованной Тины, Катерина отключила связь.
        «Ничего, научишься», - подумала старшая сестра.
        С каждой минутой девушка всё больше осознавала, какое счастье на неё свалилось. Отдельно жить, это же мечта всех семейных пар!
        Домой она впорхнула в самом радужном расположении духа. Мама из своей комнаты не вышла, Катерина с Олегом куда-то ушли, но тем лучше. Тина быстро достала из-под кровати чемодан и принялась его собирать. Сначала свою одежду, потом одежду Андрея. Всё не поместилось, и пришлось взять ещё две спортивные сумки. Косметика, парфюм, зубные щётки. Ах, да, документы и ноутбук! Тина чуть не забыла, но вовремя спохватилась. Ничего лишнего, ещё одна сумка с обувью, десяток мелочей, ключи, деньги. Вот и всё.
        Тина присела на кровать. Время - половина седьмого вечера. Не хотелось, но надо было проститься с мамой и с дедушкой. К дедушке она зашла осторожно. Прикрыла дверь и встретилась с ним взглядом.
        - Уезжаешь, внученька? - тихо спросил он, с трудом поворачиваясь в каталке.
        «Мама рассказала!» - решила Тина, но вслух ответила:
        - Да, дедуль. Не скучай без меня. И не обижайся, нам с Андреем хочется жить одним. Неужели мы не имеем на это права?
        На добром морщинистом лице деда появилась едва заметная улыбка:
        - Да с чего ты взяла, что я обижаюсь? Живите, как вам нравится.
        Тине на глаза навернулись слёзы, она подбежала к деду и обняла его за плечи:
        - Ты один меня понимаешь, спасибо! Я тебя люблю!
        Он кивнул и погладил её по голове:
        - Тебе жить, тебе решать. Но на Нину не обижайся, замоталась она, устала. Прости мать, Тиночка.
        Тина ещё крепче обняла деда и едва не расплакалась.
        - Ну, всё, всё, иди, - дедушка почему-то убрал её руки и отвернулся.
        Она быстро выскочила из его комнаты. С мамой, сестрой и братом она так и не простилась, приехал Андрей, взял вещи и вынес их за порог. Тина оглянулась на мамину комнату, сделала к ней пару шагов, но потом развернулась и выбежала за мужем.

* * *
        К новому дому они подъехали, когда наступил вечер. Прохлада после жаркого дня подействовала на обоих ободряюще. Тина тут же принялась распаковывать вещи, а Андрей проверил городской телефон, воду в кранах и оба замка. Они как-то сразу почувствовали себя хозяевами на новом месте. Немного разобравшись, обнялись и сели на кровать.
        - Всё, Тинка, конец рабству, - шепнул Андрей, целуя её в шею.
        Да, она знала, как не заладилось у него с мамой. Классический пример отношений между тёщей и зятем. Да и Катька «повисла» на Андрее, догадавшись, что стоит ей сказать:
        - Андрей, пожалуйста! - и он выполняет все её просьбы. Он вообще, какой-то безотказный, за это Тина немного на него сердилась. Ну, ничего, теперь они вместе, и никто им больше не помешает!
        Ночь прошла замечательно. Полная любви, и конечно, без сна на новом месте. Но это у Тины без сна, а Андрей уже в три часа спал, как убитый. Ветер из приоткрытого окна шевелил занавески, свежесть заполнила пространство, и Тина долго лежала, привыкая к очертаниям нового жилья. Потом встала, чтобы выглянуть на улицу и распахнула окно настежь. Свет огромной луны пролился в комнату, и все предметы таинственно задрожали. Трудно понять, что за прелесть проникла в их спальню. Но гадать не хотелось, лунный свет всегда приносит странное очарование.
        Она подошла к большому трёхстворчатому зеркалу, вспоминая непонятные предупреждения Глафиры Степановны. Вот глупость, бояться совершенно нечего, тем более, муж рядом, его легко разбудить. Да и что страшного можно увидеть в зеркале? Своё тройное отражение?
        И Тина увидела. Сначала ничего не поняла, просто присела возле зеркала и машинально взяла в руки расческу. Три разных Тины, почему-то все слегка зеленоватые в лунном свете взяли расчески. Вдруг центральная провела ей по длинным волосам и нахмурилась. Левое и правое отражения повели себя не менее странно. Левая Тина зло улыбнулась и, повертев расчёску в руках, вернула её на столик. А правая совершила совсем уж немыслимое действие - она встала, зло сверкнула глазами, отступила на три шага назад и скрестила на груди руки.
        Незеркальная Тина подавила крик ужаса и в полной тишине принялась переводить взгляд с одного отражения на другое. Но что она ожидала увидеть? Центральная перестала хмуриться и уставилась на девушку немигающим, жутким взглядом. Такими же злыми глазами смотрели и две другие псевдо-Тины. Левая принялась бледной рукой играть с прядью волос, а правая усмехнулась и села на место, повернувшись к хозяйке спиной.
        Вся фантасмагория длилась пару минут, и настоящая Тина похолодела от ужаса. В тишине движения её зеркальных двойников смотрелись зловеще. Почему-то не хватало сил вскочить и разбудить Андрея. Её сковал страх. Она так и смотрела на нереальные, зеленоватые копии самой себя, пока те не переглянулись, не встали и не покинули комнату, пройдя сквозь разные стены. Тина очнулась и захлопнула створки зеркала, в котором отражалась пустая комната.
        Она не помнила, как добралась до кровати и как укрылась с головой одеялом. Туманные, лунные тени мерещились ей и сквозь закрытые глаза. Внезапный сон избавил её от невозможных видений.
        Утром Тина постаралась убедить себя, что ночью ей приснился обычный кошмар. Когда она проснулась, Андрей уже ушёл на работу, в окно светило солнце, но ощущение ночной жути не прошло. Девушка встала и нерешительно приоткрыла створки зеркала. То, что створки оказались закрытыми, неприятно укололо её. Если это был сон, то трёхстворчатое зеркало должно было остаться в прежнем виде, распахнутым. Но, может быть, Андрей, зачем-то прикрыл его? Объяснение должно было найтись, иначе можно сойти с ума! Да нет, просто остатки кошмара ещё будоражили её воображение. Когда она приоткрыла створки, все три отражения оказались на месте и не вытворяли ничего сверхъестественного. Чтобы отвлечься, Тина решила позвонить подруге.
        - Алло, Алён? Как хорошо, что ты дома!
        - Тинуля? Что случилось? Что-то у тебя голос взволнованный, с мамой поссорилась?
        Тина устало вздохнула:
        - Да, и с мамой опять поссорилась… но это не важно. Алён, мне такой сон кошмарный приснился! Мы вчера с Андреем переехали на новую квартиру, сняли у одной бабушки, я тебе говорила. И бабушка странная, денег не взяла, и сон…
        - Вы всё-таки решились! - перебила её Алёна. - Ну и правильно! Знаешь, сколько разводов происходит потому, что людям не дают спокойно жить?
        - Знаю, - отмахнулась Тина. - Я сейчас про сон хочу рассказать.
        - Ой, да какой сон! - не унималась Алёна. - Старуха бесплатно вам сдала, говоришь? Обалдеть! Так не бывает!
        - И я тоже так думала. Но вот уже один день живём, а денег не требуют. Странная эта Глафира Степановна. Говорит: стану её внучкой. Но давай я расскажу, что мне ночью приснилось.
        - Да ну причём сейчас твой сон? - возразила подруга. - Вы же на клад набрели! Бабуля, наверное, из ума выжила: сдать квартиру за просто так! Не могу поверить!
        - Да, Алён, я сама ничего не понимаю, - Тина устало перевела дыхание. Ей тоже всё это казалось необычным. Когда она вчера рассказала Андрею про странный разговор, он только пожал плечами.
        - Вот повезло! - обрадовалась Алёна. - Ненормальная твоя Глафира, ты уж ей подыграй, скажи, что она для тебя, как родная бабушка. Нет, ну надо же, как бывает!
        - Вспомнила, - оживилась Тина. - Она сама мне сказала: считай меня умалишённой старой ведьмой. Алён, думаешь, она совсем ничего не понимает? И ещё, насчёт зеркала предупредила.
        - Какого зеркала? - не поняла подруга.
        - Я же пытаюсь тебе рассказать! Глафира говорит: не приживаются у неё жильцы. Боятся чего-то. И намекнула, что боятся именно зеркала. А мне оно этой ночью приснилось! Да ещё так, как будто всё наяву было!
        - Подожди, - решила рассудительная подруга. - Жильцы не приживаются? Что-то здесь не так. Рассказывай свой сон. Но я уверена - сон твой ерунда. Наверное, у Глафиры вашей покруче заскоки случаются, раз жильцы от неё сбегают. Будет вас преследовать, надоедать по любому поводу. Старухам всегда делать нечего, у них вагон времени.
        - Нет, не похоже, - отрицательно помотала головой Тина. - Она даже условие поставила - не беспокоить её. Один звонок, и мы из квартиры вылетаем. Вы, говорит, главное, приживитесь. Больше никаких условий.
        В трубке повисла тишина. Видимо, Алёна обдумывала услышанное. Наконец, ответила:
        - Не знаю я, в чём подвох. Ладно, ты пока считай, что вам повезло. Рассказывай свой сон.
        Тина медленно, стараясь не упустить ни одной детали, поведала ночной кошмар. И снова, при воспоминании о злых взглядах зеленоватых дев, так похожих на неё, ей стало не по себе.
        Алёна внимательно выслушала и ни разу не перебила. Потом задала вопрос:
        - Ты уверена, что не спала?
        - Уверена! - не выдержав, выкрикнула Тина. - Но очень стараюсь убедить себя, что мне всё приснилось!
        Алёна что-то прошептала, а потом тихо сказала:
        - Слышала я подобную историю. Пока тебе не расскажу. Поживи, если ничего странного не произойдёт, то считай, что увидела просто сон. Ну, а если… позвони мне тогда, ладно?
        И не прощаясь, она повесила трубку. Не очень-то похоже на разговорчивую Алёну, но Тина не обиделась. Зато после разговора стало немного легче.
        Она окончательно успокоилась, когда принялась наводить порядок. Пылищи, оказывается, здесь накопилось столько, что даже руки опускались. Почему она раньше не бросалась в глаза? Тина намочила тряпку и принялась за работу. Когда кухня и прихожая приобрели сносный вид, девушка перешла в комнату и сразу принялась вытирать пыль с подоконника. Она совсем отвлеклась от своих тревожных мыслей, но, вдруг, боковым зрением увидела, как в зеркале что-то мелькнуло. Быстро обернувшись, она выронила тряпку. Всего одно, центральное отражение внимательно смотрело сквозь Тину. Почему сквозь?
        «Куда делись два других отражения? - лихорадочно думала девушка, сдувая со лба чёлку. - Что происходит?!»
        Она вскочила на кровать и схватила телефон:
        - Андрей? Она здесь!
        - Кто? - Андрей чуть не выронил трубку, услышав визг жены.
        - Тина из зеркала! Смотрит на меня, нет, даже сквозь меня! Ужас!
        Пауза длилась секунд пять.
        - А что ты хотела увидеть в зеркале? Ну, отражение, ну, смотрит. Тин, чего ты испугалась?
        - Откуда она взялась? Мне страшно!
        - Откуда взялась?! Тин, что с тобой?
        Девушка едва не задохнулась:
        - Ты понимаешь, она там одна! Ещё двух нет, они пропали! - и, немного успокоившись, она добавила. - Извини, что кричу. Но мне кажется, я схожу с ума.
        - Тинка, всё хорошо, бояться нечего, - рассмеялся Андрей. - Створки, похоже, не до конца открыты. Вот ты в них и не отражаешься. Что у тебя в школе было по физике? А ты, оказывается, трусиха!
        Ей стало немножко стыдно, но зато всё объяснилось. Ничего сверхъестественного, створки действительно, слегка сдвинуты. Рассказывать Андрею о ночных кошмарах как-то расхотелось. Он поднимет её на смех и снова назовёт трусихой.
        - Андрюш, всё. Я с этим переездом совсем стала нервная. Пойду пить чай.
        - Да ладно, - ответил муж. - Ерунда, Тинка. До вечера. Извини, я занят.
        На кухне Тина вспомнила, что в доме нет продуктов. Андрей ушёл, не позавтракав, и самой Тине, не то, что чая, кусочка хлеба не найдётся! Значит, надо идти в магазин. Но неожиданно её взгляд упал на кухонный стол, на нём стоял заварочный чайник. Девушка открыла крышку и уловила душистый аромат свежезаваренного чая. Она пошарила по полкам и нашла сахар и вазочку с печеньем. Это Глафира Степановна им оставила, больше некому. Тина улыбнулась, поставила на огонь чайник и достала жёлтую чашку. Чаепитие не отменяется, а потом она сходит в магазин.
        Чай оказался необычайно терпким и вкусным. Печенье, судя по всему, домашней выпечки, тоже получилось вполне съедобным, и она с удовольствием позавтракала. Потом оделась, взяла сумку, но возле двери остановилась. Вернулась в комнату и подошла к зеркалу. Приятные мурашки бегали по её телу, но страх она больше не чувствовала. Легкое возбуждение, любопытство, и… и что-то совершенно новое, незнакомое. Неожиданно её охватило бесшабашной веселье! И мелькнула мысль: «Хороший чаёк!»
        Она убедилась, что все отражения на месте и вышла за дверь.

* * *
        «Ничего себе сюрпризики! - думала Тина по дороге в магазин. - Возможно, в чае наркотик, но мои отражения взбунтовались раньше. Заварка на меня, конечно, подействовала, но наркотики не при чём! Отгадка в другом. Кто такая Глафира Степановна, и зачем ей жильцы в её странной квартире?»
        Но чем дальше она отходила от дома, тем больше в ней росла уверенность, что всё происходящее не галлюцинации, а непонятная пока реальность. Но, как бы там ни было, она не сбежит, как прежние жильцы Глафиры Степановны. Сначала разберётся и поймёт, что там к чему.
        Все эти мысли не могли принадлежать ей прежней, но из новой улетучились весь страх и осторожность. В магазине девушка нетерпеливо выбирала на полках продукты и понимала, что её тянет домой. Неожиданно она подумала, что уже называет домом чужую квартиру. Ну и что, если в этой квартире им с мужем хорошо, и здесь они, наконец-то, будут счастливы?
        На обратной дороге она остановилась возле цветочной палатки и залюбовалась свежими розами. Как давно Андрей не дарил ей цветы? Последний букет месяца два назад. Жаль.
        Тина вернулась домой и сразу принялась выкладывать продукты.
        Когда пришёл Андрей, она навела в квартире полный порядок. Приготовила обед, развесила в шкафу одежду, вымыла пол. И себя не забыла, успела подвести чёрным карандашом глаза и покрыть алым лаком длинные ногти. Своими руками она могла любоваться сколько угодно.
        - Какая ты красивая сегодня! - улыбнулся Андрей и вручил Тине букет красных роз.
        Она удивилась, вспомнив, как совсем недавно мысленно упрекнула мужа в том, что он забывает дарить жене цветы, поцеловала его и поманила на кухню.
        Вечер прошёл чудесно, Тина неожиданно поняла, что не хочет рассказывать Андрею о странном чае, а он, в свою очередь, чувствовал необычайную радость оттого, что она оживлена и весела, как никогда прежде. Они шутили, немного дурачились и вели себя, как получившие свободу подростки. Но им обоим так надоело быть серьёзными, решать чужие проблемы, не шуметь и стараться всем угодить. Свобода пьянила их, к тому же Андрей достал из сумки красное вино.
        - За новоселье! - сказал он, и Тина с удовольствием выпила бокал до дна. На третьем бокале вино закончилось, и они чокались стеклянными тарелками и целовались. Никогда Тина не смеялась так заразительно, Андрей с удовольствием наблюдал, как у неё раскраснелись щёки и заблестели глаза.
        «Переехать сюда оказалось верным решением», - подумал он и ласково погладил жену по разметавшимся волосам. Она снова, без причины, рассмеялась, но вдруг смех оборвался, и она показала пальцем на цветы в вазе. Недавно яркие, они почернели. Андрей взглянул на них, потом на Тину и удивлённо приподнял бровь:
        - Солнышко, ты забыла налить воды?
        - Нет! - она вскочила и подошла к цветам. Они не просто завяли, они высохли. - Андрей, я поставила их в воду. Что с ними?
        Он тоже встал, приблизился к цветам, потрогал их сухие головки.
        - Тинка, я не понимаю. Вода, что ли, отравленная?
        - Из водопровода? - не поверила Тина. - Нет, Андрюш, в этой квартире происходят странные вещи. Глафира Степановна предупреждала - ничему не удивляться. Если мы её побеспокоим - съедем. Что же нам делать?
        Андрей обнял жену за плечи:
        - Не паникуй. Я не разбираюсь в цветах, может, это сорт такой?
        - Но когда они успели засохнуть? - недоумевала Тина. - Андрей, это же ненормально!
        Он подвёл её к кровати и усадил возле себя:
        - Тин, я не знаю. Я не ботаник. Но ведь не может же такая мелочь заставить нас съехать?
        Ей стало жалко мужа, он, как ребёнок, радовался тому, что они остались одни. Да и в чём дело? Ну, засохли цветы, подумаешь! Вино ещё не выветрилось из её головы и, вместо того, чтобы задуматься над произошедшем, она потянулась к мужу. Какие тёплые у него губы! Она его любит, сильно любит, а остальное уже не важно.

* * *
        Ночью Тина проснулась с неясным чувством беспокойства, ей показалось, что в комнате звучат голоса. Она лежала тихо и прислушивалась.
        - Я справлюсь с ней, - послышался странный шепот. Еле слышный и, от этого, ещё более жуткий. В темноте казалось, что вошёл кто-то незнакомый и стоит возле кровати. Или незнакомая, шепот похож на женский.
        - Ты неисправима, - ответил в тишине очень похожий голос. - Увидишь, она моя.
        - Она наша, - прошелестел третий голос, почти не отличимый от первых двух. - Никуда не денется.
        Тина села в кровати и коснулась босыми ногами пола:
        - Кто здесь?
        Вопрос остался без ответа. Голоса смолкли. Тина уже приготовилась встать, но услышала странный смех. Тихий смех, и смеялись где-то рядом. Долго слушать не хватило терпения.
        Она преодолела страх и встала. Сделала несколько шагов и замерла: смеялись из зеркала! Кошмар повторялся! Она подошла ближе и убедилась - три её отражения улыбались, и их смех еле слышно звенел в комнате. Зеленоватые девы не сводили любопытных глаз с растерянной Тины. Ничего хорошего эти взгляды не предвещали.
        - Кто вы? - спросила Тина, понимая, что каждая из трёх - это не она сама. Они, хоть и красивые, но страшные её тени в туманном пространстве зеркала.
        - Хочешь знать? - спросило левое отражение и, к ужасу Тины, приблизилось к зеркальной границе. - Я Нинмах.
        - Я Нинхурсаг, - сказало правое и встало так же близко.
        - Я Дамгальнуна, - сказало центральное. Все три отражённых Тины переглянулись и протянули к ней руки. Бледные пальцы с длинными ногтями прошли сквозь стекло.
        - Прими нас, - проговорили они хором, и Тине показалось, что сейчас она потеряет сознание. Она отступила на шаг и неуверенно сказала:
        - Я вас не боюсь.
        - Заварка, - послышалось шипение. - Ты догадалась принять зелье…
        На этом силы её кончились, Тина из последних сил крикнула:
        - Андрей!
        …И очнулась у него на руках, посередине комнаты.
        - Что с тобой? - Андрей понёс её в кровать, но она успела заглянуть в зеркало. Её отражения повернули головы и, улыбаясь, провожали их взглядами. И эти злые улыбки напугали её больше, чем всё, что они ей сказали.
        - Андрей, - обняла мужа Тина. - Они - там! Мне страшно! Я сказала, что не боюсь, но мне очень, очень страшно!
        - Кто они? - не понял он, укладывая её поверх одеяла. - Ты вся горишь. Сейчас я принесу тебе аспирин и вызову врача. Как ты меня напугала!
        - Не надо аспирин. И врача не надо, - отмахнулась девушка. - Это не сон. Там, в зеркале, находятся три Тины. Нет, не слушай меня, не Тины! Они - не я, они - чудовища! Пожалуйста, поверь мне. Посмотри сам, все три сейчас там, но все они не мои отражения!
        Трудно при лунном свете понять, что отобразилось на лице у Андрея. Но по его голосу Тина поняла, что он ей не верит:
        - Тиночка, ты бредишь. Какие ещё чудовища в зеркале? Я принесу тебе лекарство и тёплый чай.
        - Нет! - вцепилась в него Тина. - Не оставляй меня одну! Впрочем…
        Её руки немного ослабли:
        - Да, принеси мне чай из заварочного чайника. Они говорили про заварку. Но, Андрюш! Сначала посмотри в зеркало и скажи, что они делают?
        Она казалась такой взволнованной, что он решил не спорить:
        - Аспирин, чай и врача. Успокойся, я уже иду к зеркалу. Тиночка, это обычное зеркало. Вижу себя и не вижу никаких чудовищ.
        Андрей вернулся через пару минут, с чашкой в руках. Передал её жене и достал телефон.
        Тина сделала несколько глотков и вдруг, выхватила трубку из его руки:
        - Нет, не звони врачу! Мне уже лучше. Вот, потрогай меня - жара нет.
        - Действительно, - пробормотал озадаченный Андрей, коснувшись её лба. - Температура спала.
        - Я вообще прекрасно себя чувствую, - вскочила на ноги Тина, прижимая ладонь к губам, словно боялась рассмеяться. - А они не страшные! Совсем не страшные!
        Она отдала телефон Андрею и всё-таки расхохоталась.
        Чем больше Андрей смотрел на развеселившуюся жену, тем меньше понимал, что происходит.
        - Тебе, правда, хорошо? - недоверчиво спросил он. - Ты же была без сознания, когда я проснулся.
        - Да, очень! - со смехом подтвердила она. - Да перестань ты волноваться. Мне очень хорошо! А ты ложись спать.
        Она села на кровать и, с хитрой улыбкой, принялась гладить прядь волос. Андрей постоял над ней, подумал и решил:
        - Пойду курить на лестницу. Ты, родная, меня с ума сведёшь.
        - Может быть, - в след ему, тихо согласилась Тина.
        До утра отражения её больше не беспокоили. Андрей уснул, а она несколько раз прошла мимо зеркала, но никого там не увидела. Её и самой словно сейчас не существовало в этой комнате и в этом мире, но страх исчез, а ночь наполнилась светом луны и таинственными шорохами. Иногда ей казалось, что она слышит чей-то шепот, а несколько раз её заставил обернуться тихий вздох. Призрачная пустота комнаты была загадочна и… как ни странно, очень приятна! Все предметы остались на месте, Андрей спокойно спал, а Тина исчезла. Растворилась, перестала существовать по ту сторону стекла, и как же это… весело! Да, весело! Она снова бы рассмеялась, но не хотела будить мужа. Ему всё равно не понять, какие токи сейчас наполняют тело его жены и как волшебно чувствовать неясную и необъяснимую силу. Прежняя Тина и не знала, что можно так измениться.
        «Да, это всё заварка! - мелькнула одна тревожная мысль. - Зелье может кончиться, а без него…»
        Не додумав, она бросилась на кухню и открыла крышку заварочного чайника. Тёмной жидкости в нём осталось чуть больше половины, и девушка облегчённо вздохнула. Пока всё в порядке. А что будет потом? Да какое ей дело? Сейчас, сейчас ночь волшебна, а завтрашнего дня нет, будущего нет, ничего нет, и не может быть! Кроме одной-единственной прекрасной ночи! Тина поняла, какая сила в ней проснулась: тело стало лёгким, почти невесомым, хотелось подпрыгнуть и полететь к потолку. Она вдруг поняла, что очень скоро сможет летать. Голой пяткой она нетерпеливо стукнула об пол, но ничего не произошло.
        - Добавить зелья? - вслух спросила девушка, уверенная, что кто-то её слышит.
        Смех раздался из разных углов кухни.
        - Что вы смеётесь?! - разозлилась Тина. - Если вы мои отражения, то замолчите! Покажитесь, я вас больше не боюсь!
        - Ох, и торопишься ты, голубушка, - послышался приглушённый голос Глафиры Степановны. - Не спеши, всему своё время.
        Луна за окном качнулась, рука послушно вернула крышку на чайник. Злость прошла. Осталось странное чувство разочарования, словно Тину неожиданно притормозили и не дали дотронуться до самого интересного. Ну, ничего! Впереди целая жизнь, полная пьянящей радости и других волшебных ночей. А сейчас… веки вдруг отяжелели, и навалилась усталость. Тина с полуприкрытыми глазами добрела до постели и нырнула под мягкое одеяло. Спать… как хочется спать… она устала… сон… сон!

* * *
        Сон приснился удивительно яркий. Ярче, чем реальность. Тина находилась в комнате и хорошо понимала, что спит. Неожиданно, прямо из воздуха, возникла сестра Катя. Тина уже хотела спросить, зачем Катька пожаловала, как та повернулась и подошла к двери. Сестра нерешительно поднимала руку и отдёргивала её, словно боялась дотронуться до ручки. Затем Катя помедлила, глубоко вздохнула и всё-таки распахнула дверь. Из открытого проёма хлынула вода. Тина беззвучно закричала, а вода, пройдя сквозь Катю, мгновенно заполнила комнату до потолка. Вещи, как им и положено вести себя в воде, медленно поплыли. С неубранной постели поднялась простынь и выплыла на середину комнаты. Разные мелочи отправились мимо в неизвестность. Тина очень хотела броситься к сестре, но не смогла пошевелиться. А Катя, оказавшись в воде, нырнула, как русалка, убрала с дороги простынь и подплыла к зеркалу. В воде её волосы красиво расплетались, двигались и закручивались в кольца. Она не задыхалась и, кажется, чувствовала себя нормально. Тина поняла, что и сама дышит под водой, или вообще не дышит, но точно не задыхается. Просто не может
пошевелиться. Катька взялась руками за створки и приблизила лицо к зеркалу. Сквозь прозрачную воду было видно, как её отражение шевелит губами. Вдруг Катя резко отпрянула, оттолкнулась от зеркала и поплыла к Тине. Глаза у сестрёнки расширились от страха. Она что-то беззвучно говорила, и слова сами медленно проникали в сознание:
        - Появятся три сущности, имена им Нинмах, Нинхурсаг и Дамгальнуна. И будут предлагать тебе принять их. Бойся их. Откажись. Иначе погубишь себя, меня и невинных.
        Катя оглянулась и плавно поймала проплывающую мимо розу. Она приблизила почерневший цветок к лицу, и Тина услышала непонятное слово:
        - Нюнефар!
        Эхо в воде повторило его несколько раз: нюнефар… нюнефар… нюнефар…
        Сквозь этот странный звук прозвучал Катин крик:
        - Они уже здесь! Эта роза вчера была свежей. Розы сохнут рядом…
        «Рядом с кем?» - хотела спросить Тина, но не успела. Водяная Катя растворилась, и сон оборвался.

* * *
        Утром солнышко развеяло ночные грёзы, и сон потерял свою красочность. Но, встав с постели, Тина сразу решила позвонить Алёне и рассказать ей о новом кошмаре. Подруга быстро взяла трубку:
        - Да, Тинуль. Как дела?
        По её голосу стало понятно, что Алёна ждала звонка. Тина рассказала всё, что смогла вспомнить, и под конец поведала свой сон. Алёна на редкость внимательно слушала, а услышав про слова водяной Кати, тихо ахнула:
        - Тин, это не просто сон. Катя тебя предупреждала. Послушай, что я знаю. Летом в нашей деревне был такой случай: приехала новенькая девочка из Питера, мы подружились, а потом она пошла к тётке Алисе. Помнишь, я тебе про неё рассказывала, в нашей деревне её считали ведьмой?
        - Да, немного, - пробормотала Тина.
        Алёна каждое лето уезжала в деревню под Саратов, где у неё жили родственники. И каждую осень привозила оттуда разнообразные истории. Про деревенскую ведьму Алису Тина слышала с самого детства. И как местные её боялись, и как шли к ней все те, кому уже помочь было нечем. И про то, что тётка Алиса гадала, убирала с дороги разлучниц, наводила порчу, отыскивала пропавшие вещи и делала многое другое, о чём ходили самые невероятные слухи.
        - Так вот, - продолжила Алёна. - Тётка Алиса всю жизнь прожила одна, потом состарилась и заболела. Но деревенские так её боялись, что в дом к ней ни ногой! А она вдруг стала кричать, да так громко, что вся улица слышала. Вот Женька к ней и пошла. Все ей говорили: берегись, девушка! А Женька только смеялась:
        - Ох, не верю я в ваши суеверия, - и продолжала ходить.
        Потом тётка Алиса поправилась и говорит Женьке:
        - Живи в моём доме, я его, за доброту твою, на тебя запишу. Мне недолго осталось, хочу напоследок съездить к сестре в Саратов. А ты пока живи, привыкай.
        Женька обрадовалась: то она своих родных теснила, у неё одних племянников в нашей деревне одиннадцать человек, а то целый дом станет её собственностью. В общем, не знаю, о чём они там говорили, но ведьма уехала, а Женька в её доме поселилась. И началось! На следующее утро бедняжка к своим вся в слезах прибежала: трясётся, бледная, ужас!
        - В зеркале, - говорит, - не я отражаюсь! Я, да только моё отражение ходит по комнате, куда ему вздумается!
        В деревне уже многое про Алису знали, и старые люди Женьке сказали:
        - Беги оттуда, ведьма тебя к дому приваживает, ей умирать пора. А пока она свою силу молодой не отдаст, помереть не сможет. И будет она смерть призывать, да всё бесполезно. А когда помрёт, то в таких страшных мучениях, что не приведи Господи.
        Женька испугалась и вечером домой уехала. Ну, а зимой тётка Алиса померла. Говорят, она несколько дней кричала, волком выла, просила ей дыру в потолке проделать, но никто к ней в дом не сунулся.
        Я тогда подумала - вот какие люди чёрствые и тёмные бывают! Старая женщина болела, страдала, и никто ей даже стакан воды не подал. Одна Женька была человеком! Но твой рассказ меня очень напугал. Ты, точь-в-точь, как Женечка, видишь, как твои отражения ходят по комнате. И у тебя их, к тому же, целых три! Тинуля, беги из этой квартиры!
        После разговора с Алёной Тина долго сидела молча. Всё происходящее казалось ей невероятным кошмаром! Они с Андреем еще не распаковали ноутбук, но сделать это недолго. Подключив мобильный Интернет, она ввела слово «нюнефар».
        «Водяные лилии или мёртвые розы».
        Исчерпывающий ответ, значит нюнефары не плод её воспалённого воображения. И водяная Катя знала, о чём предупреждала, но возможно, когда-то услышанное и забытое слово случайно возникло из подсознания? Да, но тогда бы она сразу вспомнила и его значение! Что-то в рассуждениях не складывалось.
        Тина решила, что сегодня поедет домой и поговорит с Катей. Сестра обязательно посмеётся над Тининым сном, и весь дурман окончательно выветрится из головы. Ей надо было поговорить с кем-то, кто развеял бы все бредни, убедил бы её, что зеленоватых дев она видела во снах, а снам доверять нельзя. И ещё, надо помириться с мамой и проведать дедушку. Да и по Олежке Тина уже соскучилась.
        Не рассуждая долго, она собралась и поехала. По дороге купила торт и, зайдя в подъезд, пообещала себе, что будет милой, терпеливой и постарается ни с кем не ссориться. Вздохнув, она открыла дверь и переступила порог. Дома оказался один дедушка. Олег убежал гулять, Катерина тоже отправилась по своим делам, а мама, конечно же, ушла на работу.
        Тина зашла в дедушкину комнату и улыбнулась:
        - Привет, дедуль. Как ты себя чувствуешь?
        Дедушка повернулся, знакомо скрипнула коляска, и Тина увидела доброе дедушкино лицо.
        - Здравствуй, Тиночка. Я - что? Я, как всегда - нормально. Ну, а как вы на новом месте? Нравится?
        - Ох, дедуль, - Тина подошла к нему и поцеловала в щёку. - Даже не спрашивай. Странно там, и сны мне непонятные снятся. А Катька скоро придёт?
        Дедушка посмотрел на внучку внимательно и чуточку тревожно:
        - Через часик, укол мне сделает. Ты, Тиночка, расскажи, что за сны такие? Беспокоят?
        Тина улыбнулась: вот всегда он волнуется за всех, кроме себя. И для каждого найдёт доброе слово.
        - Нет, дедуль. Просто странно.
        Она села в кресло и прикрыла глаза. Спокойно у дедушки в комнате: на стене тикают старинные часы, пахнет валерианой и чем-то родным. Как в детстве, когда с ней случались неприятности, Тина удобнее устроилась в кресле и принялась рассказывать. Она отчего-то опустила свои сны и рассказала Алёнину деревенскую историю о Женьке и тётке Алисе. Дедушка слушал, не перебивая, иногда кивал. Закончив, Тина задала вопрос:
        - Дедуль, а ведьмы бывают? Настоящие ведьмы в нашей жизни?
        Ответ прозвучал не сразу, похоже было, что дедушка серьёзно отнёсся к её рассказу:
        - Бывают, - сказал он и неожиданно добавил. - Мне встретилась одна.
        Тина встрепенулась, готовая засыпать дедушку вопросами, но он сам принялся рассказывать:
        - Когда мы с твоей бабушкой поженились, то решили переехать в город. Любушка и слышать не хотела о жизни в селе. Книг начиталась или фильмов насмотрелась, я не знаю, а только принялась твердить мне сразу после свадьбы: переедем к дядьке в Москву, он нам комнату сдаст. Это правда, дядька её родной давно Любу к себе звал, а когда узнал, что она замуж вышла и ребёночка ждёт, письмо прислал. Приезжайте, мол, вы мне не в тягость. Работы в городе навалом, ребетёнок в детский садик пойдёт, а вы за мной присмотрите, сам я уже старый.
        Ну, вот мы и переехали. Квартира у дядьки в новостройке, дом новый, жильцы друг дружку не знают. И оказались нашими соседками две сестры. Одна из них, младшая, Аглая, на меня вдруг, как бы это сказать… глаз положила. У меня жена молодая, беременная, любимая, зачем мне другая? Но против моей воли потянуло меня к этой Аглае. Не знаю, что в ней было, а встречу её, и ноги слабеют. В голове туман, дышать нечем. Наваждение какое-то, ночами спать перестал, сам начал встречи искать. У соседей дверь хлопнет - я вздрагиваю и под любым предлогом из дома. Был грех - один раз целовались мы с Аглаей на лестнице. Я, как с цепи сорвался, а она в руках моих так и растаяла… Любушка моя, она умница, когда обо всём догадалась, скандалить не стала, а собралась и уехала. Я чуть рассудка не лишился, ведь любил я её! Но вместо того, чтобы за ней ехать, я в комнате заперся. Решил - если три дня выдержу и к Аглае не побегу, то верну Любушку. Как у вас, у молодёжи, называется, когда всего крутит, наизнанку выворачивает, и терпеть уже нет никакой мочи?
        - Колбасит, - скривилась Тина.
        - Ну вот, значит, колбасило меня молодого так, что в пору в петлю. Закрываю глаза - Аглая! Смеётся, манит. Открываю - Любушка с фотографии смотрит! Дядька в дверь стучится, а я мычу в ответ, что болен, чтобы оставил меня в покое. Никому не дай Бог испытать того, что я испытал!
        - Дедуль, а дальше? - Тина от нетерпения придвинулась ближе.
        - А дальше… на третий день силы меня оставили, я Любушкину фотографию со стены снял и собрался на поклон к Аглае. Мысли глупые были, что заберу её и уедем мы с ней далеко-далеко, где нас никто не найдёт. Когда я понял, что жизни мне без неё нет, вернулась Любушка. Вошла и смотрит на меня, а я и сказать ничего не могу.
        - Спасу я тебя, - говорит. - Была в селе, люди научили. Вот, пойдём, посмотри, что покажу!
        И повела меня к порогу. Потянулась рукой вверх, а живот мешает, и просит:
        - Ты сам вон ту иголку из косяка вынь, я не достану.
        Я поглядел, а там не одна иголка, а целых семь, осторожно так воткнуты, сразу и не заметишь!
        Любушка говорит:
        - Это называется подклад. Умные люди научили: если иголку найду, мух дохлых на пороге или порошок какой - всё убрать. Приворот на тебя сделали, Серёженька. Не виноват ты ни в чём.
        Я иголки вытащил, а Любушка их пламенем опалила и отнесла куда-то, закопала.
        К ночи меня отпустило. Как пелена с глаз упала, смотрю я на Любушку - насмотреться не могу! Родная она мне, близкая, ближе не бывает! И Нинка у неё в животе уже шевелится, на свет просится.
        Ну, забрал я Любушку, простились мы с дядькой и переехали в семейное общежитие. Были раньше такие. А потом мне на работе квартиру дали.
        Вот так, Тиночка. Не верил я в колдовство, как же: комсомолец, идейный, сознательный! А сам столкнулся и убедился - есть оно. И ведьма может всю жизнь человеку сломать, если захочет.
        Да, а с Любушкой мы скоро тайно венчались, тогда открыто нельзя было, и больше я Аглаю не вспоминал. Да дико мне было о чужой бабе думать, когда у меня жена любимая и дочь. Вот такая история.
        Тина сидела тихо, вспоминала бабушку, как они с дедушкой хорошо жили, как любили друг друга. И как у дедушки ноги отказали, когда она умерла. На похоронах он ещё стоял, а на утро с постели не встал. И только звал свою Любушку и тихо плакал. Неужели могло такое быть, что когда-то он её чуть не бросил? В голове не укладывалось!
        - Дедуль, - Тина сглотнула комок. - Я тебя люблю. Давай пить чай, я торт купила.
        Не успела она вскипятить чайник, вернулась Катя. Впорхнула смеющаяся, весёлая, весеннее облачко счастья, а не сестра! Тина обняла её, отстранилась и залюбовалась:
        - До чего ж ты быстро растёшь, принцесса!
        Катя снова рассмеялась и обернулась к зеркалу:
        - Стараюсь, сестричка!
        Пока они втроём ели торт, шутили, Тина посматривала на часы. Теперь ей надо было поговорить с Катей, но не при дедушке. С улицы прибежал Олежек, бросил Тине своё обычное:
        - Привет! - и опять убежал к друзьям.
        Ничего у них в доме не изменилось, осталось только помириться с мамой. Но сначала рассказать Кате сон. Тина встала из-за стола, собрала грязные тарелки и пошла на кухню. На пороге обернулась и кивком позвала Катерину за собой.
        Начала рассказывать, пока мыла посуду, а закончила в их бывшей комнате. Катя сначала отвлекалась, но когда услышала про себя, притихла и удивлённо спросила:
        - Я тебе этой ночью приснилась?
        Тина кивнула.
        - Странно. И ты мне тоже. Я всё расскажу, ты только не смейся. Ты у меня, Тиночка, во сне парня увела, а я на тебя за это ужасно разозлилась!
        - Которого? - улыбнулась Тина, зная, что сосчитать Катькиных парней - пальцев на руках не хватит.
        - Ты его не знаешь, - отмахнулась сестра. - Тимур, мой новый знакомый. Я, между прочим, влюбилась, Тиночка, имей это в виду.
        - Что ж, рада за Тимура, - ещё шире улыбнулась Тина, вспоминая, сколько раз уже слышала от Кати подобные признания.
        - Вот и зря ты не веришь, - надулась Катя. - Если бы ты видела, какой он красивый! И он, кстати, твой ровесник.
        - Катька! Ему двадцать лет?! - это было что-то новое, обычно в Катю влюблялись её одноклассники. - Неужели взрослому человеку интересно с тобой?
        - А ты думаешь, ты одна у нас такая красавица? Я что, хуже?
        - Не хуже, не хуже, - поспешила ответить Тина, зная, как Катя помешана на красоте.
        - Так вот, мы в Интернете познакомились, и его мой возраст нисколечко не испугал! Тимур мне сам предложил встретиться.
        - И ты согласилась?
        - А я что, дура? Такой красивый парень предлагает встречу, а я откажусь? Ладно, не перебивай. Вот ночью мне и снится: идём мы с ним по улице, а Тимур спрашивает:
        - Где Тина?
        Я удивилась:
        - Зачем она тебе?
        А он:
        - Надо её найти. Она нужна одному человеку.
        И мы, как сумасшедшие по городу побежали, тебя искать. И вдруг, возле набережной ты нам на встречу идёшь. Тимур тебя увидел, мою руку отпустил и к тебе. А ты ему улыбнулась, ну вот прям, как сейчас, мне ручкой помахала и увела его. Как же я на вас разозлилась!
        Тина не выдержала и рассмеялась:
        - Спасибо, дорогая. Теперь, уж точно, снам верить не буду! Что б я у сестры парня увела?! Не дождёшься! Выходит, твой сон кошмарнее моего.
        Она облегчённо вздохнула, но вдруг что-то вспомнила и задумчиво спросила:
        - Кать, чтобы совсем покончить с этой мистикой, скажи - тебе знакомо слово нюнефар?
        - Что? - Катерина сморщила хорошенький носик. - Нюне… как?
        - Нюнефар. Засохшая роза, плавающая в воде.
        Тина посмотрела на Катину гримаску и невольно улыбнулась. Какой милой может быть её сестрёнка! Ещё пару лет, и берегитесь все мужчины, которых она встретит на своём пути!
        - Первый раз слышу, - уверенно сказала Катя. - Тин, откуда это слово? А вообще-то красиво: засохшая роза в воде.
        - Из сна, - отмахнулась Тина. - Спасибо, родная, успокоила. Сон - это просто сон, нельзя воспринимать его, как реальность.
        Она встала, поцеловала Катю и направилась к выходу. На прощание оглянулась и тихо добавила:
        - А во сне ты это слово знала. Странно. Да ладно, ерунда. Пока, сестрёнка.
        Так и не дождавшись маму, Тина уехала.

* * *
        В квартире Глафиры Степановны она оказалась к вечеру. Андрей ещё не вернулся с работы, и она решила приготовить ужин. Когда котлеты пожарились, ей снова захотелось попробовать странную заварку, чтобы убедиться, что никакой неуместной храбрости и галлюцинаций она не вызывает. Девушка осторожно сняла крышку с фарфорового чайника и сделала глоток тёмной жидкости. На вкус обыкновенная крепкая заварка. Тина улыбнулась, вернула крышку на место и отправилась в комнату.
        Здесь всё осталось по-прежнему. Она слегка навела порядок и подошла к зеркалу.
        - Ну что? - спросила она вслух. - Никаких движений и пугалок на сегодня? Я убедилась, что мне всё привиделось, а вы, мои отражения, ведёте себя так, как и должны вести себя любые зеркальные копии.
        После этих слов что-то немного изменилось. Сначала она не поняла, а потом заметила еле уловимое движение в отражённой глубине комнаты. Тина обернулась, но ничего подозрительного не обнаружила. Тогда она снова вгляделась в зеркало и вдруг… увидела Андрея! Он стоял возле стола и совсем не замечал Тину! Его руки что-то искали по карманам, взгляд рассеянно блуждал.
        - Андрей, - позвала его Тина, но он её не услышал. Она опять обернулась и убедилась, что в комнате пусто. Паника не успела охватить её, стало любопытно: что же такое Андрей ищет и не может найти? А он, наконец, вытащил мобильный телефон и быстро нажал вызов. Ждал недолго, и Тина услышала его приглушённый голос:
        - Лапочка, я на работе. Не надо часто сюда звонить. Да, я люблю тебя, котёнок. И скучаю. Я сам тебе позвоню. Пока, Танечка.
        Нет, Тина всё ещё не испугалась, её поразил тон, каким говорил Андрей! Так он разговаривал с ней в начале их знакомства, но котёнком никогда не называл! Танечка?! Что-то в его взгляде и торопливых движениях тоже показалось ей неестественным! Словно он опасался, что его разговор кто-то подслушает. Андрей несколько раз оглянулся, посмотрел сквозь Тину и… растаял в воздухе. Тина стояла поражённая и никак не могла придти в себя от увиденного. Андрей ей изменяет? И зеркало это показывает?!
        Неожиданно раздался тихий смех, и левое отражение Тины повело плечами:
        - Как тебе такая правда?
        Центральная Тина криво усмехнулась:
        - Обычная история - муж неверен жене. Миллион раз такое видела.
        Правое отражение не заставило себя ждать:
        - Не злобствуйте, у девочки горе. Смотрите, какой ужас в глазах. Она даже нас так не боялась!
        - А я вас и сейчас не боюсь, - разозлилась Тина. - Почему я увидела Андрея? Он же на работе.
        - Он и на работе, - успокоила центральная. - Ты видела его фантом в пространстве зеркального отражения, но точный во времени. Ты до сих пор думаешь, что тебе всё видится? Глупая, несчастная…
        Тина отскочила от зеркала и едва удержалась, чтобы не бросить в него чем-нибудь тяжелым. Страха по-прежнему не было, её охватили гнев и обида.
        - Не смейте меня жалеть! Неправда, неправда! Вы и ваше зеркало лжёте! Андрей меня любит и не может мне изменить.
        В ответ ей прозвучал смех всех трёх Тин и приглушённое шипение:
        - Не может, не может. Наивная девочка, глупая, как и все, кто верит мужчинам. Совсем забыла, кто ты.
        - А кто я? - сорвалось у неё с языка.
        - Ты? - центральная легко прошла сквозь границу зеркала и приблизилась. Вдруг её голос стал нежным. - Ты та, которая может стать Тайной. Засветится стеклянный шар, и тебе откроются законы природы.
        - Всё сокровенное станет твоим знанием, - появилась из зеркала правая.
        - И скоро ты наследуешь власть. Если примешь нас, - левая тоже оказалась рядом.
        - Прими нас, - повторили они хором и принялись медленно кружиться вокруг изумлённой Тины, - прими нас, прими нас, прими нас… мы будем в тебе, мы поможем тебе.
        Плавные движения и вкрадчивые голоса притягивали. Кольцо сужалось, а они кружились всё быстрее и быстрее. Мелькающие лица, бледные губы, тихий шепот. Руки, но не с красными, а отчего-то с тёмно-бордовыми ноктями завораживали и манили. Сквозь шепот «прими нас» стали проступать незнакомые слова на непонятном языке. Три пары красивых, слегка зеленоватых рук плыли в воздухе, реальность теряла свои очертания, знакомый мир растворялся. Ещё немного и она позволила бы потусторонним девам приблизиться вплотную и войти в себя, но… неожиданно, откуда-то из глубины сознания услышала встревоженный Катин голос:
        - Бойся их. Откажись. Иначе погубишь себя, меня и невинных.
        И тогда она закричала:
        - Нет!
        Увидев, что отражения отшатнулись, девушка вырвалась из круга и бросилась к входной двери. Оказавшись возле стола, мельком увидела, что на том месте, где стоял Андрей, на столе лежит его зажигалка. Не задумываясь, она схватила её, бросила в сумочку и выбежала прочь из квартиры.

* * *
        На улице тёплый ветер раскачивал зелёные кроны берёз. Всё казалось таким обычным, просто не верилось, что рядом происходят загадочные и необъяснимые вещи.
        «Необъяснимые? Но какое-то объяснение должно найтись! - решила Тина и открыла сумочку».
        Где-то здесь лежит клочок бумажки с телефоном Глафиры. Всё, хватит! Достаточно неверных фантомов и танцев зеленоватых дев. За два дня и две ночи случилось много такого, от чего можно тронуться рассудком. Ага, вот и номер телефона.
        Она достала мобильный и набрала нужные цифры. После разговора им с мужем придётся съехать с квартиры? Ну и пусть! Ещё пару ночей в комнате с зеркалом, и Тине прямая дорога в сумасшедший дом.
        - Алло? - спросил незнакомый старушечий голос.
        - Здравствуйте. Будьте добры Глафиру Степановну, - вежливо попросила Тина.
        - Так, это… нету её. Ушла она. Что ж передать Глафире Степановне?
        А что можно передать?
        - Скажите, что её жильцы тоже уходят. То есть съезжают. Кому я могу отдать ключи?
        Короткая пауза, затем тот же дребезжащий голос:
        - Ты Климентина? И твой муж Андрей? Записывай адрес.
        - Я запомню, - заверила Тина.
        Старуха назвала метро и улицу на другом конце Москвы. Далековато, но чем быстрее отдать ключи, тем быстрее закончится вся эта история.
        - Я сейчас подъеду.
        Странным показалось напутствие:
        - Поторопись! - но Тина о нём не задумалась, поторопиться было и в её интересах.
        На месте она оказалась через час с четвертью. Дверь ей открыла худенькая старуха в чёрной одежде. Мгновение она внимательно смотрела Тине в глаза, затем рукой пригласила пройти в квартиру и быстро закрыла дверь на несколько замков. Вопрос, зачем так осторожно закрываться, если нужно всего лишь отдать ключи, так и остался невысказанным, потому что старуха сама заговорила, да так быстро, словно боялась куда-то опоздать:
        - Климентина, ты уже догадалась? Я сестра Глафиры. Младшая я. Слушай меня, девонька. Глафира ушла по делам, у тебя с полчаса рассказать мне, что случилось. Не тяни время и не жмись, знаю я, что не всё ладно. Может, смогу помочь. Давай же!
        Да с какой стати сестра Глафиры Степановны должна ей в чём-то помогать?
        - Ведьма она, - махнула рукой старуха. - Давай, давай, рассказывай. Что непонятно - растолкую, что смогу - исправлю. Всю-то она мне жизнь испортила, так хоть на старости лет перестану её бояться!
        Очень всё это было странно, но незнакомая сестра Глафиры Степановны по непонятной причине вызывала симпатию. Ведь если одна сестра ведьма, то и другая, должна быть, тоже. Но интуиция просто кричала: доверься, торопись, рассказывай!
        - Ну-у, - нерешительно протянула Тина. - Зеркало.
        Старуха кивнула:
        - Кого видала?
        - Себя. Трёх себя. И я там двигалась, говорила. И из зеркала выходила, в комнату.
        - Не себя ты видела, - отрезала старуха. - Это сущности демонические тебя обольщали. Глафира с ними знается. Что они обещали?
        - Не знаю, - совсем растерялась Тина. - Какие-то сокровенные знания.
        Старуха трижды обернулась вокруг себя и прошептала непонятные слова. Затем снова обратилась к девушке:
        - Обычная песня, девонька. Вот, я сейчас от них защиту поставила. Больше не побеспокоят, не бойся. Теперь в зеркале останутся, выйти не смогут.
        - У них ещё имена странные, - вспомнила Тина. - Одна Дамгальнуна, остальных не помню. Кто это был, бабушка?
        Старуха ещё что-то прошептала, поплевала в разные стороны и вдруг, достала из ящика стола какую-то вещь, поднесла к ней зажжённую спичку, предмет вспыхнул, она бросила его на железный поднос и отошла в сторону. Сквозь пламя проступили очертания розовой пластмассовой расчёски.
        «Да это же моя расческа, - изумилась Тина. - Я думала, что потеряла её!»
        - Какая разница, какие имена у демонов? - сказала старуха. - Ты, девонька, не сомневайся, и они, и их имена настоящие. Главное, запомни - они обманщики. Что ещё случилось-то?
        Тина смотрела на плавящуюся расчёску, вдыхала едкий запах и думала, стоит ли говорить об измене мужа? А старуха распахнула окно и снова окинула Тину проницательным взглядом.
        - В зеркале, как в телевизоре, мой муж объяснялся в любви другой женщине, - выдохнула Тина. - Но это ведь неправда, да?
        - Ах, Глафира! - старуха даже руками всплеснула. - Опять за старое! Ты, девонька, взрослая, должна была бы знать: ведьме муж не нужен. Глафира бы тебя от него в скором времени избавила.
        Дым щипал глаза, Тина слегка пошатнулась:
        - Бабушка, а почему здесь моя расчёска? И как бы избавила?!
        - Времени у нас с тобой мало. Расчёску я у Глафиры выкрала, в ней твои волосы. Долго рассказывать, зачем ей волосы, но ничего для тебя хорошего. Стала бы ты ей послушна, как я когда-то.
        А уж как бы избавила, так она мастерица на такие штуки. Поссорила бы она вас, вот что, - сказала старуха и добавила. - А не удалось бы поссорить, тогда хуже. Тогда не жилец твой муж на этом свете, вот как.
        У Тины даже мурашки по спине побежали. Ну, уж нет, ни за что! Старуха же тем временем взяла оплавленную расчёску и завернула её в кусок холстины. Затем побрызгала на неё водой из скляночки и спрятала в складки своей юбки.
        - Бабушка, а как расчёска попала к вашей сестре? И что мне за сон про мою сестру приснился?
        Ответа она ждала долгих десять секунд. Старуха сделала ещё несколько странных движений руками, и только потом повернулась к Тине:
        - Расчёска-то? Да ты сама ей и отдала. Ночью из постели выскользнула и ей вручила. Для Глафиры этакое пара пустяков. Сон рассказывай! - последние слова прозвучали, как приказ. Но возмущаться было некогда, и Тина торопливо пересказала свой странный сон про водяную Катю. Старуха выслушала, качая головой.
        - Эт твой Хранитель заботится, - пробормотала она, глядя куда-то в сторону. - А мой от меня давно отвернулся.
        - Почему, бабушка? - спросила Тина, не совсем понимая, о чём та говорит.
        Как ни странно, старуха молчала, словно застыла. На её морщинистом лице отобразилась скорбь, в тусклых глазах заблестели слёзы. Смахнув их худой рукой, она заговорила. И говорила быстро, Тина едва успевала разобрать слова:
        - Было нас в деревне две Глаши - красавицы. И никто не мог сказать, которая из нас лицом пригожее. Парни сватались, да батюшка у нас строгий был, ни за кого своих дочек не отдавал. А тут помер батюшка, а матушки с нами уж год, как не стало, и остались мы, сиротки, две Глаши, да братец наш, Пётр… ох, и любила я его! Чистый ангел мой Петенька, кудряшки золотые, глазки голубенькие!
        Глафира тогда силу набирала и меня своей воле подчиняла. Не спрашивай, не знаю, кто ей силу тёмную передал, да только стала она меня в свои колдовские дела посвящать да рассказывать, как та сила действует. И вот однажды говорит мне:
        - Петя скоро заболеет, надо нам его вылечить. Пойдём по росе траву целебную собирать.
        Я испугалась - жуть как! Мы перед рассветом встали и пошли с ней в поле. Теперь-то я знаю, какие травы и корни собирала моя сестрица, а тогда мне невдомёк было. Глаше пятнадцать уже, а мне тринадцать, я девчонка совсем. Чего там сватались, я дитя дитём. И сколь ж я себя раз потом кляла!
        Петенька наш и, правда, заболел к вечеру. Лежит, жаром пышет, стонет, маленький. Глафира и говорит:
        - Дай-ка ему отвару травяного, потом корову подои. Молоко ему сейчас надо.
        Я и отвара дала и корову подоила, а когда в избу вернулась, вижу - Петенька мой мёртвый лежит, белый, как снег, а Глаша у него из запястья кровь пьёт. И как сверкнула на меня глазами, я так крынку и выронила. Стою, пошевелиться не могу. Смотрю, как по лицу её Петечкина кровь течёт, весь подбородок измазала. А она как расхохочется:
        - Что встала, тетёха? Не пропадать же крови невинной! Петька умер уже, а мне сила нужна. И тебе нужна. Хочешь? - и ручку его окровавленную протягивает.
        Смотрю: у меня по полу молоко растекается, затем снова на Глафиру посмотрела и чувств лишилась. Страшнее в своей жизни я ничего не видела!
        Старуха помолчала и с трудом продолжила:
        - Вот с тех пор и ношу я траур по Петеньке. Больше ничего для него сделать не могу.
        Если бы Глафира тебе силу передала, то и ты бы младшую свою тоже себе подчинила. И душу бы её загубила.
        Тине сделалось страшно. И стало ещё страшнее, когда она вспомнила про Олежку.
        - Бабушка, у нас с Катериной тоже есть младший братик. Я что, и его бы погубила?
        Ответом ей был слабый кивок головы:
        - Родная да невинная кровь лучшее подспорье для любой ведьмы. Ты думаешь, с чего Глафира такую силу набрала? Петечкина кровушка её такой сделала.
        Тина забыла про время. Чувствуя холод внутри, она представляла, в какое чудовище могла бы превратиться и содрогалась от ужаса. Олежек, такой славный и любимый, мог бы стать жертвой её болезненного желания превратиться в сильную ведьму.
        А бабушка покачала головой, вздохнула и продолжила:
        - Всю-то жизнь мне Глафира испортила. Зря деревенские шутили: две Глаши - нету краше. Не к добру нам эта красота обернулась. Глафира в скорости уехала в Москву, там себе любовничка нашла, большого начальника. Он ей квартиру справил и помер, бедолага. А Глафира меня к себе забрала, мне бы отказаться, но воля уже не моя. Что она скажет, то я и делала. Боялась я её - жуть как!
        Тина внимательно слушала, а в голове крутились слова: «Две Глаши - нету краше». Странная мысль не давала покоя. Две? Почему две? Но додумать она не успела.
        - Ну, всё, девонька, - прервала её рассуждения старуха. - Уходить тебе надо. Пора, Глафира вот-вот вернётся.
        И стала подталкивать гостью к выходу.
        - Бабушка! - торопясь, спросила Тина. - А как же Вы объясните Глафире Степановне исчезновение расчёски?
        Старушка посмотрела в сторону и усмехнулась:
        - Не твоя забота. Я тоже кой-что умею, да и жить в страхе надоело. Ты вот что, девонька, позвони мне, у меня свой телефон имеется. Я уже пятьдесят пять лет москвичка, от телефонов не шарахаюсь. Давай, вбивай номер.
        Тина не успела удивиться, достала свой мобильник и ввела продиктованные цифры.
        - Я не хочу возвращаться в ту квартиру! Сегодня же уговорю мужа уехать.
        Старушка внимательно посмотрела на девушку:
        - Не торопись. Глафира осерчает, что ты поперек её воли пошла и может в догон проклятие послать. Я тебе помогу, только слушай меня.
        - Как Вас зовут, бабушка? - спросила она, уже предчувствуя ответ.
        - Будет у тебя ещё много непонятного, но ничего не бойся. Перво-наперво: занавесь зеркало. Дальше скажу, что делать. Звони. Аглая Степановна я.
        И старуха захлопнула дверь за потрясённой Тиной. Хотя та и догадывалась, какое имя услышит, но всё равно вздрогнула. Аглая! Дедушка Серёжа, не бывает таких совпадений!
        Тина быстро сбежала по лестнице, выскочила на улицу и со всех ног бросилась к остановке. Потом опомнилась, вдруг встретит сейчас хозяйку квартиры, возле дороги подняла руку и нетерпеливо помахала пальцами. Остановилась машина, Тина быстро забралась в неё и продиктовала адрес. Всю дорогу она мысленно твердила:
        «Две Глаши - нету краше. Две Глаши - нету краше».
        Почему младшая сестра решила помочь ей? Надоело бояться? Что-то здесь не так. Может, снова обман? Но зеркало она занавесит. Страшно будет - как при покойнике, но злые сущности в нём ещё страшнее!
        Дома, выхватив из шкафа белую простынь, Тина набросила её на зеркало и только тогда перевела дух. Она старалась не смотреть на свои отражения, но всё же заметила, каким недобрым светом вспыхнули глаза центральной. Ох, а ещё ведь осталась заварка! Вылить её? Девушка задумчиво уставилась на телефон. Позвонить бы сейчас Аглае Степановне, но сначала надо кое-что узнать у дедушки. Только за окном уже темнеет, поздно. И вдруг Тина опомнилась: Андрея всё ещё нет дома! Половина десятого, а он на работе! Не может быть, Андрей должен был вернуться три часа назад, что случилось? Девушка отругала себя, как со всем этим колдовством она могла забыть о любимом муже?
        Андрей, Андрюшенька! Дрожащими руками, в нарастающей панике, она схватила телефон и нажала вызов. Гудки… гудки без ответа. В эту минуту ей действительно стало страшно. А если с ним что-то случилось? Ведь предупредила Аглая - ведьме муж не нужен. Глафира тебя от него в скором времени избавит.
        Тина поняла, что такого не переживёт!
        «Всё, что угодно, Господи, только не это! - взмолилась она. - Пожалуйста, пусть с Андреем всё будет хорошо!»
        И сразу, словно её услышали, в замке повернулся ключ. Тина бросилась в прихожую и буквально налетела на мужа.
        - Где ты был?
        - Где ты была? - одновременно спросили они.
        - Твой телефон не отвечал!
        - Твой тоже!
        Оба перевели дыхание.
        - Так, Тин, - уже спокойнее сказал Андрей. - Пойдём на кухню, я из ночного магазина, купил продукты. Пришёл, а тебя нет. Ждал, курил, пошёл в магазин. Где ты была?
        Она облегчённо вздохнула:
        - Главное, с тобой всё в порядке. Я ездила к Глафире. Разговаривала с её сестрой. Сейчас всё тебе расскажу.
        Пока они вынимали продукты, Тина принялась рассказывать. День оказался длинным, и рассказ долгим. Андрей умел слушать, но неожиданно она остановилась на разговоре с Катей и обняла мужа. Впереди целая ночь, а в эту минуту не оказалось ничего важнее поцелуя. И не было ничего важнее любви!
        Время зазвенело волшебством. Сколько же в них было нежности, не напиться и не выпить до дна! И все слова стали лишними, все, кроме их имен.
        Она очнулась только когда посмотрела на часы:
        - Андрей! Уже ночь! А мы не ужинали, и тебе завтра на работу!
        - Мелочь, Тиночка, - прошептал он ей на ушко. - Я не голодный, я уже спать хочу. А ты поешь без меня, ладно?
        - Не голодный? - удивилась она. - Да ты весь день ничего не ел!
        - Я поел на работе, - пробормотал Андрей, отворачиваясь к стене.
        Ну вот! А она так и не успела рассказать ему о встрече с Аглаей Степановной. И вообще, почти ничего ему не рассказала!
        - Завтра, Тинка. Не обижайся, солнышко, - сказал он и добавил, зевая. - Да, а зачем на зеркале простынь?
        - Я же тебе говорила о трёх Тинах, которые совсем не Тины. Ты даже не представляешь, что я о них узнала! Андрей!
        Но он уже спал, улыбаясь во сне. Ну что ж, ничего не поделаешь, утро вечера мудренее. Завтра она обязательно всё ему расскажет, и они вместе придумают, что делать дальше. Скорее всего, покинут эту страшную квартиру. Или нет? Что там Аглая говорила про проклятие, посылаемое в догон? Вот несчастье! Ладно, всё решится завтра. Тина почувствовала сильную усталость и уснула.

* * *
        Видимо, переживания так её измучили, что спала она без сновидений и проснулась в половине восьмого. Андрей уже ушёл. За окном накрапывал мелкий дождик. Стекло покрылось тонкими царапинами воды, и в комнате воцарился спокойный полумрак. Тина быстро привела себя в порядок и позавтракала. Вчерашние события показались ей абсолютно нереальными. За окном обычно испортилась капризная погода, телевизор показывает слезливый сериал, и только простынь на зеркале напоминает о невозможном вчерашнем дне.
        Но что же теперь делать? Конечно, надо позвонить домой и осторожно расспросить дедушку о второй сестре. Ох, не случайно именно его внучка оказалась втянута в эту историю. Тина пока не знала, почему Глафира нашла их с Андреем, но была уверена, что это не совпадение. Она вспомнила, как встретила милую старушку в ближайшем от дома магазине, как та пожаловалась ей, что продукты снова подорожали, а пенсия совсем маленькая. Как Тина кивала, соглашаясь, и как, незнакомая старушка вдруг призналась, что единственным доходом бедной пенсионерки может стать квартира, которую она в состоянии сдавать. Но вот беда, трудно найти подходящих жильцов! То скандалисты попадаются, то алкоголики. Вот если бы найти хорошую семейную пару, аккуратных и тихих молодых людей, без детей и без животных! Но где ж их найдёшь?
        И Тина сразу сообщила, что они с мужем, как раз и есть такая подходящая пара, к тому же, они уже давно думают о том, чтобы снять квартиру и жить отдельно. Старушка обрадовалась и представилась Глафирой Степановной. Затем написала на пробитом чеке свой телефон. Потом она долго расхваливала свою квартиру, и наконец, они договорились, что в ближайшее время Тина с мужем приедут посмотреть на новое жильё.
        Ну не странно ли, что Глафира потом отказалась от денег, на нехватку которых жаловалась при первой встрече? А главное - как старушка оказалась в магазине на другом конце города? Случайно приехала? Пенсионерке больше нечего было делать? Почему Тина раньше об этом не подумала? И почему Глафира сразу подошла прямо к Тине, бормоча о несусветных ценах и ожидая сочувствия?
        Тина посочувствовала и, вот теперь, попала в ловушку. Ни сбежать, ни остаться!
        Девушка выключила телевизор и позвонила домой.
        - Алло? - услышала она голос Олежки.
        - Братик! - Тина обрадовалась. - А я уже соскучилась! Как ты, как мама, как дедушка Сережа и Катерина?
        - Всё о'кей, - деловито сообщил Олег. - Мама о тебе не говорит, кажется, она на тебя обиделась. Помирись с ней.
        - Ох, какой ты умный! Конечно, я хочу помириться, вот приеду, когда она будет дома.
        - Катька спит, дедушка у себя, - перебил Олежка. - А я вчера майского жука поймал! Май уже кончился, а жук прилетел! Приезжай, я тебе его покажу. Сашка мне за него наклейки на плеер предлагает, но я не соглашаюсь. Жук живой, в коробке скребется.
        Тина улыбнулась:
        - Раз живой, его надо отпустить. Плохо ему в коробке, Олежка. Для него это как тюрьма, а что он такого натворил? Разве тебе его не жалко?
        Олег засопел в трубку, признавая правоту сестры и жалея жука. Но отпустить свою большую и красивую находку он ещё не был готов.
        - Я до обеда поиграю с ним и отпущу, ладно? Тин, когда ты вернёшься?
        Она вздохнула:
        - Надеюсь, скоро.
        - Насовсем?
        - Да, Олежка. Я постараюсь. А сейчас дай трубочку деду Серёже.
        - Хорошо, - сказал брат и тихо добавил. - Возвращайся, Тин.
        От его тихой просьбы у неё потеплело на душе. Олежка её не осуждал, не упрекал, братишка просто скучал по ней! Какой же он замечательный!
        - Слушаю, - раздался в трубке голос дедушки.
        - Дедуль, здравствуй! - Тина приготовила свой вопрос, но сразу не задала. - Как ты себя чувствуешь?
        - Здравствуй, внученька. У меня всё хорошо, не волнуйся.
        - Дедуль, ты только не удивляйся. Ты помнишь, как звали сестру твоей бывшей соседки Аглаи? Ну, той, о которой ты мне рассказывал?
        Дедушка замолчал, и Тине пришлось повторить вопрос:
        - Дедуль, это очень важно! Я потом тебе всё объясню. Ты помнишь её имя?
        - Да, - наконец сказал он. - Но лучше бы не помнил! Какая-то она… чёрная.
        - Что значит чёрная? - не поняла Тина.
        - Мы редко встречались, но когда сталкивались, мне казалось, что она одними глазами надо мной смеётся, и смех у неё недобрый. Я старался с ней не встречаться.
        Странно, одевалась соседка ярко, в чёрном как раз её сестра ходила, но когда я её видел, то так и думал: «чёрная». Глафирой её звали.
        Тина перевела дыхание. Догадка подтвердилась!
        - Дедуль, а почему старшая сестра тебя невзлюбила? Ты чем-нибудь её обидел?
        - Нет, Тиночка, я вообще с ней ни разу в жизни не разговаривал. Может, она обо мне и Аглае догадывалась, я не знаю. Ну, да дело прошлое… А что ты мне расскажешь?
        - Потом, дедуль. Спасибо. Ты тоже не волнуйся, у меня всё хорошо. И у Андрея. Передавай всем привет, я скоро приеду.
        Повесив трубку, Тина пошла на кухню. Вот он, заварочный чайник. Любопытно, конечно, из него снова выпить и почувствовать смелость, но сначала надо спросить Аглаю Степановну, что это за зелье? Хорошо ещё, что Андрей не пьёт чай, предпочитает кофе или, в крайнем случае, сок. Неизвестно, как бы на него подействовала колдовская заварка.
        Тина понюхала тёмную жидкость и отодвинула чайник на край стола. Вдруг ей послышался странный шум из комнаты. Как будто там возились крупные кошки. Девушка вбежала в комнату и увидела дикую картину: простынь на зеркале шевелилась, словно изнутри кто-то пытался её скинуть. Мельком она увидела, как на поверхности простыни проступили очертания, напоминающие руку.
        - Ага! - громко сказала Тина. - Дамгальнуна и другие, не помню ваших имен, не можете выбраться?
        Под простынею зашипели, белая преграда заколыхалась.
        - Впусти нас, - услышала она сквозь шипение.
        - Ну, уж нет, не дождётесь! - ответила Тина. - Отправляйтесь к своей хозяйке и пугайте её!
        - У нас нет хозяйки, - шипение усилилось. - Ни один смертный нам не хозяин.
        - Тогда убирайтесь к вашему хозяину, я догадываюсь, кто он. Назвать его имя?
        Шипение перешло в завывание, Тине даже показалось, что кто-то лязгнул зубами.
        - Убирайтесь в ад, злые демоны! - крикнула Тина. - Там ваше место!
        Вой заставлял холодеть от ужаса, и девушка схватила телефон.
        - Аглая Степановна! Они рвутся в комнату! Слышите?
        В трубке раздался кашель, затем Аглая ответила:
        - Не бойся, девонька. Больше они не смогут пройти сквозь стекло, я на них наложила заклятие. Простынь же для того, чтобы ты не пугалась, они в злобе сейчас любые образы покажут, тебе смотреть не надобно.
        Тина перевела дух. Значит, опасности нет. Но может…
        - Может, мне взять и разбить зеркало? - спросила она вслух.
        - И даже не думай! - заволновалась Аглая. - Ты же его на тысячу осколков расколешь, и в каждом демоническая сущность! Как тогда от них избавляться?
        - Но, а как это сделать? - растерялась девушка. - Они же не успокаиваются.
        - Правильно, - согласилась старуха. - Разбить надо, но предметом.
        - Каким?
        - Не знаю я, девонька. Должен быть предмет, от которого они уйдут и не вернутся. В их содействии вся сила Глафирина заключается. Они уйдут, и вся сила её уйдёт. Вот только какой это предмет, пока не знаю… для этого мне надо понять, почему Глафира именно тебя в свои наследницы выбрала. Ох, не просто так ты ей попалась, не просто так.
        Слова Аглаи Степановны перекликались с собственными мыслями Тины. Не бывает таких совпадений!
        - Аглая Степановна, я, кажется, знаю. Не всё, конечно, но Вам, я думаю, будет интересно.
        - Тогда так, - решила старуха. - Глафира сейчас проснётся, поговорить не сможем. Ты подъезжай-ка через два часа к моей станции метро, я тебя найду. Стой у входа, на улице.
        И не прощаясь, она отключила связь. Тина посмотрела на простынь. Та немного шевелилась, и сквозь тихое шипение прорывались слова:
        - Нинмах… Нинхурсаг… Дамгальнуна… позови нас…
        - Не дождётесь! - повторила девушка.
        «Кстати, - подумала она. - Раз они назвались, посмотрю я в Интернете, что означают эти имена?»
        Тина включила Интернет и ввела странные имена. И сразу прочитала:
        «Шумерская мифология. Один из наиболее типичных образов богини-матери, которая почиталась под разными именами: Дамгальнуна, Нинхурсаг, Нинмах (Мах), Нинту. На его основе позднее возник культ многочисленных женских божеств».
        Ну что ж, имена настоящие, как и говорила Аглая. Тина задумалась. «Это твой Хранитель о тебе заботится». Какая же Тина глупая, Аглая Степановна говорила об её Ангеле-Хранителе, а она не поняла!
        Неужели всё это, правда существует - ангелы, демоны, ведьмы, колдовство? Голова кругом! Впрочем, в последнее время Тина уже мало чему удивлялась. Необъяснимое вошло в её жизнь без спроса и приходилось с этим считаться.
        Дождь за окном продолжался, девушка надела туфли на высоких каблуках, хотела взять зонтик, но вспомнила, что оставила его дома. Ладно, надо торопиться, разговор предстоит серьёзный. Может быть, сегодня она узнает, как выпутаться из неприятной истории? И сделать это надо так, чтобы никто не пострадал. Она уже подошла к двери, но её задержал телефонный звонок.
        - Здравствуйте, Тина. Меня зовут Тимур. Я друг вашей сестры Кати.
        Почему это друг Кати звонит ей? И откуда у него её телефон?
        - Не удивляйтесь, Ваш телефон я подглядел в Катином мобильнике. Мне очень нужно встретиться с Вами. У меня к Вам важный разговор. Пожалуйста, согласитесь на встречу.
        Не смотря на приятный голос и вежливость собеседника, Тина возмутилась:
        - Вы Катин парень? Вот и встречайтесь с моей сестрой! А я замужем, и встречаться с друзьями сестры не намерена! Так что извините.
        - Подождите, Тина! - заторопился Тимур. - Разговор пойдёт именно о Вашей сестре. Это очень для неё важно! Существует проблема, о которой я не могу поговорить с Катей. Только Вы можете нам помочь.
        Тина немного растерялась. У Катьки проблемы? И связаны они с её новым другом? Похоже, Катин сон сбывается. Но как же быть? Парень просит помощи, надо выяснить, в чём дело.
        - Хорошо, Тимур. Сейчас я убегаю, вернусь, скорее всего, часов в двенадцать. Позвоните, и мы договоримся о встрече, только…
        - Что? - спросил он, почувствовав в её голосе колебание.
        - Только эта встреча не должна оказаться свиданием. Просто деловой разговор.
        - Крайне важный разговор, - заверил её собеседник. - Не волнуйтесь. Спасибо. Я перезвоню.
        Девушка нажала «отбой» и вздохнула. Что за проблемы у Катьки? Но рассуждать некогда, Тина схватила сумочку и выбежала за дверь.
        До остановки она добежала, слегка промокнув, но в автобусе высохла. На метро добралась быстро и ещё около четверти часа стояла под навесом, ожидая Аглаю Степановну.
        Старушка в чёрном и под чёрным зонтиком появилась из-за угла, подошла к девушке и кивнула:
        - Молодец, не опаздываешь, - затем отряхнула и сложила зонтик, поправила чёрную повязку на седых волосах и продолжила. - Рассказывай, девонька, что знаешь.
        Тина засомневалась: рассказывать на улице, где вокруг люди, как-то неудобно.
        - Аглая Степановна, давайте зайдём в кафе и там спокойно поговорим.
        Но старушка упрямо мотнула головой:
        - Некогда нам по заведениям рассиживаться! Говори здесь, никто на нас внимания не обращает. Вон, торопятся все, мелкого дождичка испугались. Эх, городские вы все, нежные.
        Тина огляделась и убедилась, что Аглая Степановна права. Люди пробегали мимо, даже не удостаивая их взглядом. Она набралась смелости и сказала:
        - Аглая Степановна, я внучка Сергея Дмитриевича, вашего бывшего соседа. Он рассказал мне, как когда-то чуть не бросил свою беременную жену и не уехал с Вами. Так же рассказал, что на него был сделан приворот, и я боюсь, что этот приворот Ваших рук дело. Аглая Степановна, может, Вы и любили моего дедушку, но разлучать его с женой не имели никакого права! Извините, но я не нахожу Вам оправдания!
        Старушка подалась назад, и вдруг закрыла лицо морщинистой рукой:
        - Серёженька… не может быть, - она опустила руку и внимательно посмотрела Тине в глаза. - Так ты его внучка. Не осуждай меня, Климентина. Я твоего дедушку любила тайно, он об этом не должен был узнать. Я же понимала - женат он, и жена у него на сносях. Но сердцу не прикажешь, промучилась я и проплакала не одну ночку. И приворот я не делала, грех это, я же Серёжу всю свою жизнь любила, поэтому и замуж не вышла.
        - Но как же так? - растерялась Тина. - А иголки в косяке над дверью, а то, как дедушка чуть к Вам не прибежал, да моя бабушка вовремя вернулась и спасла его? Как же не было приворота, когда она иголки вытащила, огнём опалила, в землю закопала, и дедушка мой только тогда в себя пришёл? А как он мучился, Вы бы знали!
        Старуха ещё дальше отшатнулась и забормотала. Тина с трудом разбирала быстрые слова:
        - Ах, Глафира подлая! Ведь намекала мне, что поможет, что побежит за мной мой Серёженька на край света! Но я не соглашалась на её помощь, насмотрелась уже, как она людей своей воле подчиняла, и какими это для них несчастьями оборачивалось! Нет, Климентина, не давала я своего согласия! Я любила Серёжу и желала ему добра. А когда твой дедушка вместе с женой уехал, даже успокоилась. Значит, Глафира сама приворот сделала, хотела мне свою силу показать. Да как же Серёжа её чар избежал? Вынуть иголки, опалить их огнём и закопать недостаточно. Здесь что-то другое нужно, сильнее Глафириных наговоров.
        Девушка пожала плечами:
        - Они с бабушкой обвенчались, когда уехали. Это же сильнее слов?
        - Да… но чтобы под венец добровольно пойти, надо полностью снять приворот. Как он это сделал? - глаза у Аглаи Степановны сощурились, и Тине показалось, что она что-то про себя говорит. Потом её рука сжала ручку зонтика, и Аглая Степановна сказала:
        - Как твоя бабушка спасла его, когда вернулась?
        - Я уже объяснила: на иголки указала, - ответила Тина.
        - На иголки, понятно. Но кто-то её научил, как приворот снять. Потом кто-то, кто сильнее Глафиры, помог ей. Знаешь, кто?
        Тина развела руками:
        - Не знаю. Вроде, люди из бабушкиного села ей что-то рассказали.
        Аглая Степановна вздохнула и спросила:
        - Как Серёжа сейчас живёт, всё ли хорошо у них с твоей бабушкой?
        У Тины даже дыхание перехватило. Ведь Аглая ничего не знает!
        - Бабушка два года назад умерла, а после её похорон у дедушки Серёжи ноги отнялись. Как её в землю закопали, так он больше с постели и не встал.
        Тина заметила ужас в глазах у старушки:
        - Как бабушки не стало, говоришь? Так это она его берегла, а ушла, и догнало Сереженьку Глафирино проклятие! Глафира змея подколодная, послала проклятие вдогон, когда поняла, что сосед из-под её воли выскользнул! Как же она не любит проигрывать! Ну, ничего! - При этих словах глаза Аглаи Степановны вспыхнули. - Жалела я тебя, Глафирушка, больше не пожалею. Верну тебе проклятие, которое ты моему единственному послала!
        - Но дедушка старенький, может, это не проклятие вовсе, а болезнь, по старости, - неуверенно произнесла Тина. - Он очень любил бабушку, врачи говорят, ноги отнялись из-за шока.
        - Много понимают твои врачи! - перебила её старуха. - Мне ли не знать, как моя сестра расправлялась с непослушными? Ладно, не твоя забота, как я это сделаю. Теперь я понимаю, почему Глафира за тебя взялась, малой ей месть показалась, решила внучку человека, оказавшего ей сопротивление, в ведьму превратить!
        Ты лучше о предмете подумай. Должен от тебя поблизости быть предмет, которым можно разбить зеркало. И ищи то, к чему прикасалась твоя бабушка. Возможно, что не просто прикасалась, а владела этим. Запомни - вещь должна быть в пределах твоей досягаемости. И ещё, не новая она, старинная штучка должна найтись. Сделанная ещё до того, как сестра моя силу набрала.
        - Да что же это?! - воскликнула Тина. - Где мне искать?
        - Не знаю, - спокойно ответила Аглая Степановна. - А ты в церковь сходи, Бога попроси, Он поможет. Я-то сама с детства в церкви не была, нельзя мне. А ты можешь.
        - Почему нельзя? - Тине стало тревожно.
        - Долго рассказывать, - сухо ответила старуха. - Ну, а ты иди, проси. Он всех слышит, всем помогает.
        - И Вас услышит, бабушка, - робко сказала Тина.
        - Поздно, - ответила Аглая, не прощаясь, повернулась и пошла прочь.

* * *
        Долго ещё стояла Тина одна, обдумывая слова Аглаи. Пальцы теребили ремешок на сумочке, взгляд рассеянно блуждал по сторонам. Потом она словно очнулась, помотала головой, отгоняя лишние мысли, и зашла в метро.
        На предпоследней от дома станции заиграла мелодия вызова.
        - Тина, это Тимур. Сейчас без пятнадцати час, мы можем встретиться?
        Надо же, какой настойчивый у Катерины парень!
        - Да, - сказала Тина. - Я готова. Где?
        Лаконичные ответы означали, что в эту минуту все мысли девушки были заняты поисками таинственного предмета.
        - Скажи, где тебе удобнее, и я подъеду.
        Она даже не заметила, как он перешёл на «ты». Девушка подумала пару мгновений и решила:
        - Через десять минут я выйду из метро «Выхино». Как далеко ты находишься?
        - М-м-м… вообще-то недалеко. Я на машине. Через десять минут буду возле станции. Как тебя найти?
        Она ещё немного подумала и сказала:
        - Я буду на остановке двести девятого автобуса. Там у него конечная. Я в жёлтом коротком платье, у меня длинные тёмные волосы, в руках…
        - Я узнаю тебя! - уверенно сказал молодой человек.
        - Фиолетовая сумка, - закончила Тина, осознав, что нисколько не удивлена заявлением Тимура. Узнает? Ну и великолепно! Скорее бы выяснить, какие проблемы у Кати. Она часто вредничала с мальчиками, любила слегка с ними поиграть и даже помучить, но с такой проблемой взрослый молодой человек навряд ли бы обратился к её сестре. Наверное, случилось что-то куда более серьёзное.
        Тина вышла из метро, перешла дорогу и села на остановке. Дождь уже кончился, сквозь разорванные тучи пробивалось солнышко. Тина положила ногу на ногу и сцепила на колене пальцы с длинными ноктями. Она склонила голову на бок и задумалась. Что за предмет имела в виду Аглая, где его искать, и главное, с чего начинать поиск?
        - Тина?
        Перед ней стоял высокий и довольно привлекательный молодой человек с ключами на ладони.
        - Тимур?
        - Я был уверен, что увижу самую красивую москвичку, и не ошибся!
        Тина нахмурилась. Такое вступление не предвещало серьёзного разговора. А ей совершенно не интересно выслушивать комплименты от парня своей сестры! Она встала и сердито посмотрела ему в глаза. И вдруг… что-то в этих глазах показалось ей неуловимо знакомым! Она отогнала от себя нелепую мысль и пожала плечами:
        - Перейдём к делу, Тимур? Что за проблемы у Катерины и почему о них нельзя поговорить с ней? Зачем нужна я?
        Он легко перебросил ключи с руки на руку и улыбнулся:
        - К светской беседе, Вы, мадам, не расположены? Хорошо. К делу. С Катей я не могу поговорить потому, что она в меня влюбилась.
        Какой самоуверенный молодой человек! Наверное, он ещё плохо знает её сестру.
        - А ты уверен, что всё не наоборот? Ты ведь видел Катю, если уж говорить о самой красивой москвичке, то значит, говорить о ней. Согласен?
        Тимур неожиданно рассмеялся:
        - Ты просто прелесть, Тина! И сестра твоя супер девочка, что очень меня радует. Поверь, я не виноват, что Катя с первой встречи увлеклась мной, но ответить ей тем же я не могу.
        - Она слишком маленькая для тебя? - спросила Тина. - Зачем тогда ты с ней встречался?
        Он перестал улыбаться и тихо сказал:
        - Мне нужно было встретиться с одной из вас. Вернее, с обеими. Катя не вылезает из «Контакта», с ней оказалось проще. А тебя в сети не найдёшь, вот я и выбрал Катю. Откуда же мне было знать, что она сразу влюбится?
        Так. Этот тип начинал её раздражать. Тина закусила губу, а потом быстро спросила:
        - Охотник, ничего попроще не нашёл? Не велика победа - вскружить голову девчонке! А ты знаешь, что ей ещё нет шестнадцати?
        Тимур махнул рукой, отгоняя Тинины слова:
        - Ты не поняла. Катя - моя сестра. И ты тоже. Садись в машину, там поговорим.
        Тина замерла и захлопала ресницами. Ей бы не пришло в голову - сесть в машину к малознакомому человеку, но неожиданно она поняла, что увидела в глазах Тимура. И не только в глазах! Он же похож на её отца! Отца, о котором она уже шесть лет старалась не думать. И всё же выбросить из головы все воспоминания о нём не получалось. Тина помнила, как после рождения Олежки отец собрал вещи и ушёл из дома. Перед этим была ссора с мамой, эту ссору Тина помнила смутно. Мама с отцом кричали, выясняли отношения, а Тина с Катей закрылись в комнате и ждали чего-то страшного.
        Страшной оказалась тишина, после того, как за отцом захлопнулась дверь. Тина хорошо помнила, как вдруг захныкал Олежка, и к ним в комнату вошла мама с заплаканными глазами.
        - Всё, девочки, - сказала она. - Больше у вас нет отца.
        Катька разревелась следом, а Тина никак не могла понять: как это нет, если он жив и просто куда-то вышел? Тогда она не могла поверить, что он ушёл навсегда. И даже не зашёл проститься с дочками!
        А когда, спустя время, она узнала, что у отца есть другая семья, то решила вычеркнуть его из своей жизни. Но как же это оказалось трудно! Ей было больно, и Катьке, и маме, неужели он не понимал, сколько горя причинил близким людям? Кажется - нет, и она медленно заставляла себя забыть его лицо, его голос, его смех.
        Дедушка с бабушкой жили тогда отдельно, и только после смерти бабушки они забрали дедушку к себе. Тина ездила к ним в гости, искала в дедушке то, что потеряла в отце, но тупая боль занозой застряла в сердце подростка, и иногда Тина тихо плакала, не в силах смириться с уходом родного человека. Прошло время и, повзрослев, она заставила себя не скучать по тому, кто их бросил, раз и навсегда запретила себе даже думать о чужом человеке.
        И вот теперь ей напомнили, что у неё есть отец. И не просто напомнили - Тимур совершенная его копия! Как же она сразу не поняла? Взгляд, улыбка, движения! Всё это трудно принять вот так сразу, но одно абсолютно точно - новообретённый брат не лжёт. Отчего же Катя не заметила явного сходства? Да ещё и влюбилась! Бедная девочка, Тимур прав, ему нельзя с ней об этом говорить. Такая новость может больно ранить их младшую сестрёнку, не привыкшую получать от жизни пощёчины. Тина живо вспомнила себя в её возрасте и поняла, что натворила бы глупостей, одна из которых могла бы оказаться прыжком с седьмого этажа! Нет-нет, с Катей должна поговорить именно Тина, Тимур правильно к ней обратился.
        Не задумываясь, она села к нему в машину. Мельком отметила, что это старенький «Мерседес» и сразу об этом забыла.
        - Значит, ты мой брат?
        - Сводный, - кивнул Тимур.
        - Может быть, сразу объяснишь мне, зачем мы тебе понадобились? Внезапно проснулись родственные чувства?
        - Не ёрничай, - поморщился он и завёл машину. - Отец попросил вас найти и привести к нему.
        - Что значит привести?! - возмутилась Тина. - А захотим ли мы… то есть, захочу ли я его видеть? За Катю решать не буду, но я в этой встрече совершенно не нуждаюсь. Ты ведь в курсе, братик, что твой папочка нас бросил?
        Тимур опять поморщился, как от зубной боли, но, тем не менее, ответил:
        - Успокойся. Он просто хочет с вами поговорить.
        - Поговорить?! - у Тины от негодования пропал дар речи. Она искала обидные слова, но Тимур тихо произнёс:
        - У него рак.
        И всё. Её раздражение как рукой сняло. Она во все глаза смотрела на Тимура, а он, словно нарочно, всё своё внимание переключил на дорогу. Пропустил несколько машин и выехал на трассу.
        - Давно? - ещё тише спросила она, потрясённая ужасной новостью.
        - Четыре месяца. Врачи говорят, осталось столько же, в лучшем случае полгода.
        - А в худшем? - зачем-то спросила Тина.
        Тимур как-то криво усмехнулся, и она почувствовала внезапную боль в сердце. Человек в беде, но это чужой человек, о котором давно стёрты все воспоминания. А вот сердце внезапно сжалось, и к глазам подступили непрошенные слёзы.
        - Ты согласна с ним встретиться? - задал вопрос брат, заметив, что Тина отвернулась к окну.
        Она молча кивнула.
        - Готова сейчас?
        «Не готова!» - хотела крикнуть она, но опять кивнула. Нет времени вспоминать обиды, нельзя думать, надо ехать.
        - Тимур, - осторожно начала Тина.
        - Зови меня Тим, - предложил он. - Меня все так зовут.
        - Тим, расскажи, какой он сейчас? И ты знаешь, почему он бросил мою маму? А мы с тобой ровесники, да? Он скучал по мне, Катьке и Олегу? Ты знаешь про Олега? Нам далеко ехать?
        - На какой вопрос мне отвечать? - посмотрел на неё Тим.
        - Ой! - Тина совсем растерялась. - Извини. Просто расскажи мне об отце, я очень давно его не видела.
        - Я понимаю. Ехать нам до Беговой, я расскажу тебе всё, что знаю. Ты, кстати, не голодна? Скоро будет кафешка, может, посидим?
        - Нет… да… не знаю!
        - Ясно.
        Он, кажется, понимал её состояние. Они зашли в кафе, и пока Тим заказывал еду, Тина удалилась в туалет. Там она намочила лоб и щёки водой и постаралась успокоиться. Потом медленно подошла к столику.
        - Тебе салат «Дамский каприз», а мне, пожалуй, «Цезарь», - сообщил он, когда она вернулась. - И шашлык нам обоим. Годится? Будешь вино?
        Тина отмахнулась.
        - Тогда сок. Я люблю вишнёвый. А ты?
        Удивительно, но она тоже любила вишнёвый. И оказалось, что она очень голодна.
        - Я не знаю, что рассказать тебе о человеке, о котором ты меня спрашиваешь, - ответил Тим на её вопросительный взгляд. - Я, точно так же, вырос без него и плохо его знаю.
        - Как?! - у Тины на лице отобразилось изумление. Она была уверена, что отец покинул их и ушёл в семью, где у него рос сын Тимур.
        - Да так, - небрежно ответил Тим, словно речь шла о чём-то незначительном. - Насколько я знаю, наш отец встречался с обеими нашими матерями, но женился, почему-то, на твоей. Моя же отказалась от алиментов, и я вырос без отца.
        - Моя тоже отказалась, когда он ушёл, - тихо сказала Тина.
        - Лет пять назад он познакомился с какой-то дамой и жил у неё. Но вот когда заболел, оказался ей не нужен. И она его выгнала.
        Тина не могла поверить:
        - Как это выгнала? А в этой семье он тоже наделал детей?
        - Нет, - немного горько усмехнулся Тим. - Больше сестёр и братьев у нас нет. Можешь быть спокойна.
        «И на том спасибо, - успела подумать Тина».
        - Ну, а как выгнала? Видимо, ей стал не нужен уже не очень молодой и больной человек. Разве ты не знаешь про такие случаи?
        Тина не знала. Выгнать больного? Это выше её понимания!
        - И, тем не менее, - продолжил Тим. - Когда это произошло, отец обратился за помощью к моей маме. Её зовут Наталья Сергеевна. И ко мне.
        - И вы его простили? - спросила Тина.
        - Мама воспитывала меня одна, но успела мне внушить, что человека в беде не бросают. Да, Тин, отец сильно изменился, возможно, ты его совсем не узнаешь. Он теперь всё кается и просит прощение. Когда-то он был успешным и далеко не бедным человеком и теперь хочет хоть как-нибудь загладить свою вину. По-моему, у него есть сбережения, которые он хочет поделить между всеми своими детьми.
        Тина неожиданно вспыхнула:
        - Мне не нужны его деньги! И никогда не были нужны! Олежка не знал отца, мы с Катей много плакали.
        Догадавшись, что сказала лишнее, она уткнулась в тарелку.
        Тим понимающе вздохнул:
        - Да и я работаю. Понимаешь, деньгами он хочет не откупиться, это я уже понял. Ему сейчас терять уже нечего. А вот чувство вины у него огромное, и он хочет немного загладить то, что сделал в своей жизни.
        Да что же за человек её отец?! Тина не понимала! Она помнила, как сказал Тим, успешного мужчину, умного, весёлого и безупречно обаятельного. Она гордилась им и любила его, как только могла, всем своим сердцем. Детским сердцем.
        - Я понял, как сильно нужно ему наше прощение, - продолжил Тим. - И взял подаренную им машину. Не подумай, я сам и новою могу купить, уже собирался. Но отец был так счастлив, когда я взял ключи! Я не прав?
        Тина пожала плечами. А как бы поступила она? Она бы никогда не простила отца, но эта страшная болезнь! Осталось четыре месяца? Нельзя обвинять и ненавидеть человека на пороге смерти!
        - Ты правильно сделал, - произнесла она тихо.
        Тим улыбнулся:
        - Честное слово, не знаю, почему, но я был уверен, что мы с тобой поймём друг друга.
        Тина слабо улыбнулась в ответ. Ей нравился её новообретённый брат. Она допила сок и поставила бокал на столик.

* * *
        Дом, в котором жил её отец, оказался старой, возможно сталинской, постройки. Тина никогда не бывала на Беговой улице, и всё казалось ей незнакомым. Рядом ездили троллейбусы, а впрочем, улица мало чем отличалась от других московских улиц.
        Они зашли в подъезд, и Тина увидела старый лифт, с решетчатой дверью. Потолки в этом доме должны оказаться довольно высокими, но и тишина за такими стенами идеальная. Это всё Тина подумала быстро, заходя в лифт. В действительности она просто не знала, какие чувства испытывает.
        Возле квартиры она слегка смутилась, но сразу отогнала от себя все сомнения.
        Дверь им открыла полная женщина, скорее всего мама Тимура.
        - Здравствуйте, - переступила порог Тина.
        - Мам, это Климентина, - сразу представил её Тим. - А это моя мама, Наталья Сергеевна.
        Женщина кивнула и жестом предложила войти. Пока Тина осматривалась, мама Тимура незаметно вышла на кухню.
        - Тим, ты предупредил маму, кто я? - спросила Тина.
        Он согласно кивнул:
        - Конечно. У нас с ней нет секретов. Она отлично знала, что ты должна приехать. Не волнуйся, всё в порядке, - сказал он и показал на дверь в одну из комнат. - Готова? Пошли.
        В первое мгновение Тим всё взял на себя. Он за плечи подвёл Тину к кровати, на которой лежал незнакомый человек и обратился к тому, кого Тина не узнавала:
        - Вот, папа. Тина приехала.
        Когда она встретилась взглядом с человеком, то невольно вздрогнула. Это был её отец! Изменившийся, сильно постаревший, но это точно был он!
        Едва уловимая, но знакомая улыбка коснулась его губ:
        - Климентиночка, дочка…
        Голос тихий, но это его голос. Рука поверх одеяла поднялась, но сразу упала. И глаза! Это его глаза, но какие они измученные! Болезнь брала своё, и в эту секунду Тина поняла, что забрав, она никогда не отдаст назад то, что уже присвоила. Стало горько, и Тина сама взяла холодную руку:
        - Папа.
        Забытое слово, которым она, даже мысленно, не называла его много лет.
        - Тинка, вот я какой, - услышала она. - Скоро помру.
        - Папа! - повторила она, словно пыталась протестовать.
        - Да, - подтвердил он. - Это уже ясно, как Божий день.
        Увидев, что дочка нагнулась над ним, он предложил:
        - Ты присядь. Сынок, подвинь стул. И оставь нас, ладно?
        Тим выполнил его просьбу и вышел из комнаты. Тина, не отпуская отцовской руки, присела.
        - Вот, дочка, - продолжил он. - Выслушаешь меня?
        Она кивнула. Только бы сейчас не расплакаться!
        - Я недолго могу говорить, а сказать многое надо. Главное… прости меня, дочка. Я виноват.
        Она снова кивнула, сосредоточившись на одном чувстве: почему-то сейчас оказалось очень важно согреть холодную руку. Словно это что-то могло изменить!
        Он заговорил, и с каждым словом голос его слабел:
        - Я эгоист. Тинка, дочка, хуже любви к самому себе… нет… ничего… я прожил жизнь беспечную, жизнь эгоиста… я встречал и бросал женщин… у тебя хорошая мама… Нина очень хорошая, но я ушёл и от неё… моя вина… мне казалось… я встретил лучше… я забыл о вас… вы - мои дети, а я забыл… о вас… прости…
        Когда отец закрыл глаза, Тина испугалась. Но он снова их открыл и посмотрел на неё:
        - Я хочу попросить прощение у Кати и у Олега. Нина не простит меня, знаю, но… возьми.
        Другая рука достала из-под одеяла белый конверт. Рука дрожала, протягивая его Тине.
        Она взяла и положила конверт себе на колени.
        - Папа, это письмо? Кому?
        - Нине, - ответил он, и снова закрыл глаза. Вдруг по его худой щеке покатилась единственная слеза. - Она не простит и не придёт, но я должен… сказать ей… дочка, отдай письмо.
        - Я отдам, - заверила она, отводя взгляд от слезы, и увидела несколько икон в изголовье кровати.
        «Отец стал верующим? - удивилась она. - Но раньше он никогда… да-да, понятно. Но почему всё так?! Они встретились для того, чтобы проститься? Несправедливо, несправедливо!»
        - Папа, - ей не хотелось отпускать его руку, но он молчал. - Что я могу для тебя сделать? Кроме письма?
        - Он устал, - услышала она шёпот Тима у себя над ухом. - Спит.
        Как Тина не заметила, когда он вошёл?
        Тим снова взял её за плечи, она нехотя отпустила руку отца, встала, но неожиданно нагнулась и поцеловала его в ту щёку, по которой прокатилась слеза.
        - Мы придём к тебе все. Все твои дети, - тихо сказала она и вышла за братом. Ей почему-то хотелось верить, что отец её услышал.
        Возле лифта Тим вдруг остановился:
        - Я отвезу тебя домой, но я кое-что забыл. Спускайся и подожди меня возле машины, ладно? Я быстро!
        Она согласно кивнула:
        - Конечно.
        Подъехал лифт, и Тина в него вошла. Прикрыв железную дверь, она нажала на первый этаж. Двери закрылись, и лифт поехал вниз.
        Через пару секунд погас свет. Сначала она ничего не поняла. Кабину тряхнуло, и лифт остановился. Тина стала шарить руками по стенам, в надежде найти кнопки. Но стены оказались гладкими. Она несколько раз провела по той стене, где они, кажется, находились, но дотронулась лишь до холодного пластика. Темнота и замкнутое пространство. Чего же она испугалась больше? Чем лихорадочнее Тина искала кнопки, тем сильнее её охватывала паника.
        Всё! Стоп! Она заставила себя замереть и медленно сесть на корточки. Ничего страшного не произошло. Ну, застрял лифт. Ну, забыла она, с какой стороны находится панель с кнопками. Сейчас она посидит, успокоится, встанет и найдёт. И сразу вызовет диспетчера. К тому же, Тим где-то рядом, он не бросит её в беде.
        Через минуту паника отступила, Тина открыла сумочку, стала искать телефон и, на ощупь, нашла зажигалку Андрея. Какое счастье, что она попалась ей в руку!
        Язычок пламени осветил окружающее пространство, и сразу стало спокойно. Тина поднялась и без труда нашла панель с кнопками. Странно, а ведь в темноте на этом месте была гладкая поверхность, неужели ей показалось? Но размышлять было некогда. После некоторого шипения в динамике, ответил диспетчер, но Тина не знала номер дома, не знала даже улицу. Наскоро объяснив, что, скорее всего, это улица Беговая, а саму Тину скоро хватятся, она услышала, что лучше бы, как можно скорее узнать точный адрес, а потом уже беспокоить людей! Связь отключилась.
        Тогда девушка нашла телефон и набрала номер Тима:
        - Тим! Я застряла в лифте, скажи мне номер дома. Подъезд всего один, а улицу и номер дома я не знаю!
        - Я тебя потерял, - услышала она его голос. - Уже пешком спустился, жду тебя возле машины, а ты в лифте прохлаждаешься.
        Сообщив диспетчеру номер, Тина прислонилась к стене и стала ждать.
        В голове вертелись грустные мысли. В тишине и в темноте, тусклый экран дисплея не в счёт, они выстроились в некую цепочку:
        «Бедный папа… как жалко его… как жаль, что он прожил такую нелепую жизнь… разрушал семьи… разве плохо ему было с нами?.. нашёл лучше… какая холодная у него рука! Он скоро умрёт?! Нет, я не хочу, это несправедливо! Не хочу! Не хочу!
        Но почему он прожил ТАКУЮ жизнь? Такую, неправильную».
        Мысленно она услышала его ответ: «Я прожил жизнь беспечную, жизнь эгоиста…»
        Эгоист! Так значит, у Тины эта черта наследственная! Именно это слово сказала ей мама, прежде чем Тина ушла из дома. И, разве это не так? Разве она не знала, что мама, Катя, Олег и дедушка могли положиться только на неё? Разве она не знала, что брат с сестрой осенью пойдут в школу, и дедушку не с кем будет оставить? Разве не знала, что у мамы крохотная зарплата, и денег всегда не хватает? Разве не знала…
        Получается, что она бросила маму так же, как когда-то бросил её отец! Конечно, Тина эгоистка! Думала только о своей комфортной и спокойной жизни. Андрей, разумеется, был не при чём. Он пришёл в их семью и готов был в ней остаться, даже не смотря на непростые отношения с тещей. Это Тина завела разговор о переезде, это ей показалось, что их брак с Андреем под угрозой из-за постоянных житейских проблем!
        Какая же она, всё-таки, эгоистка! Она должна была ухаживать за дедушкой, а не бросать своих близких на произвол судьбы.
        И ведь дедушка даже не упрекнул её, когда она сбежала. Ни словом, ни взглядом.
        Тина тяжело вздохнула. Много лет осуждала своего отца, а сама оказалась ничем не лучше.
        Как только в её голове пронеслись эти горестные мысли, послышалось тихое кряхтение. Где-то совсем рядом, над головой, вслед за кряхтением Тина услышала голос Глафиры Степановны:
        - Что же ты, голубушка, делаешь? Из моего дома ушла; тех, кто тебе нужен, в себя не впустила. Так не пойдёт, возвращайся к ним. Они тебя ждут.
        Паника сразу вернулась обратно. Услышать вкрадчивый голос Глафиры в замкнутом пространстве оказалось просто ужасно! Тина мгновенно вспомнила, что в её жизнь ворвалось колдовство, и все события последних дней пронеслись перед её мысленным взором.
        Надо срочно найти предмет! И она знает, что делать.
        Неожиданно вспыхнул свет, лифт дёрнулся и поехал вниз. Когда двери открылись, Тина обеими руками вцепилась в остолбеневшего Тима.
        - Как ты? - спросил он.
        - Всё хорошо, - ответила она, увлекая его из подъезда.
        Тим заметил, что вид у сестры был решительный, даже злой.
        - Братик, - быстро продолжила она. - У меня проблема, ты готов мне помочь? Я уверена, что готов. Совсем недавно тебя знаю, но уже доверяю тебе. Кровь, что ли? - она нервно улыбнулась. - Только не удивляйся, проблема не совсем обычная. Как ты относишься к ведьмам?
        Вопрос застиг его врасплох. Тина стояла на улице, возле машины, длинные тёмные волосы разметались на ветру, глаза сверкали лихорадочным блеском.
        «Что с ней? - подумал он. - Какая дикая и страшная красота! Уж не себя ли она записала в ведьмы?»
        - Я помогу тебе, - сказал Тим. - Но что случилось? Тинка, ты вся полыхаешь!
        - Садись в машину, - решила она. - Нам надо заехать к моему мужу на работу. По дороге я тебе всё расскажу.
        Пока они добирались до центра, пока стояли в пробках, Тина успела рассказать ему почти всю историю. Она сбивалась, путалась, возвращалась назад, но всё же поведала брату о зловещей странной квартире, о зеркале и отражённых в нём зеленоватых девах. Она рассказала об их танце, о двух Глашах и о дедушке Серёже.
        Тим слушал, вёл машину, молчал и ничем не выдавал своего удивления. Иногда он задавал наводящие вопросы, кивал и смотрел на дорогу. Тина не могла понять, верит он ей, или считает чокнутой? Последний его вопрос развеял её сомнения:
        - У тебя есть предположения, где искать предмет? Где-то поблизости от тебя и что-то старинное. Подумай.
        - Да я уже голову сломала! - воскликнула Тина. - У нас столько предметов, которых касалась моя бабушка!
        - Значит, поищем вместе, - заключил он. - Мы приехали. Где здесь, на Таганке работает твой муж?
        Тина достала телефон и вышла из машины. Тим видел через стекло, как она с кем-то говорит. Щёки у неё разрумянились, глаза по-прежнему сверкали. Изящная рука поправляла волосы, но ветер снова бросал их ей в лицо.
        «С ума сойти, как повезло с сестрой», - подумал он с усмешкой. Эта усмешка предназначалась ему самому, потому что с этого дня и до конца жизни ему придётся выносить эту тонкую и дикую красоту, постоянно помня, что это красота неприкосновенна. Впрочем, он сразу отогнал от себя странные мысли.
        Она вернулась и села рядом:
        - Андрей сейчас подойдёт. Отпросился с работы, - сказала она, убирая телефон в сумочку.
        Затем вдруг о чём-то вспомнила и снова схватила трубку.
        - Алё, Катя? Ты дома? Одевайся, мы сейчас за тобой заедем. С Тимуром. Да, вместе. Да, очень важно, но не волнуйся!
        Дальнейший разговор Тим не слышал, потому что Тина опять вышла из машины. Что она задумала? О чём она сейчас говорит Кате? Кажется, он догадывался. Вся семья, все, кого, так или иначе, касается эта история, должны собраться и всё обсудить. Но причём здесь Тим?
        Но ведь и он часть этой семьи. Неожиданно ему на память пришёл Катин сон, в котором Тина встретилась с ним. Что ж, похоже, он тоже, каким-то образом замешан в происходящем.

* * *
        Они вчетвером сидели в кафе и разговаривали. Сначала Тина, с помощью Тимура, рассказала всю историю с самого начала, а потом на них посыпались вопросы. В основном, спрашивала Катя, она сразу и безоговорочно поверила своей сестре, а вот Андрей повёл себя более сдержанно. Рациональный ум не позволял ему принять на веру мистическую и нереальную историю. Но его жена, его любимая женщина нуждалась в помощи, и он хотел ей помочь.
        Катя, на удивление, легко восприняла новость о том, что Тимур её брат и даже слегка зарделась, словно обрадовалась, когда Тина ей об этом сообщила.
        - Ты не расстроилась? - удивлённо спросила старшая сестра, убирая с Катиного лица прядь волос.
        - Нет, - беспечно пожала плечиком Катя и шепнула Тине на ушко. - Кто же откажется от такого брата? Он же супер, правда?!
        «Да здравствует легкомыслие!» - облегчённо вздохнула Тина.
        Но уже через десять минут Катя рыдала на плече у Тины, узнав о болезни отца. Конечно, она его не забыла, она обязательно к нему поедет, и единственный упрёк, который сорвался с её губ, оказался обращён к Тиму:
        - Почему ты не рассказал мне?!
        Тина с Тимуром переглянулись, и он беспомощно развёл руками. Если Катя легко забыла о своей внезапной влюблённости, то он не на шутку был озадачен неожиданно вспыхнувшим чувством девочки. Девочки-загадки. Но как ей теперь об этом скажешь? Да, и стоит ли?
        Зато всё, что Тина поведала о Глафире Степановне, привело Катю в крайнее возбуждение:
        - Я боюсь её, - зажмурившись, призналась она. - А тебе, Тиночка, разве не страшно?
        Андрей смотрел на жену, он вспомнил, как она пыталась поделиться с ним своими страхами. И как ночью потеряла сознание, а потом вдруг стала необычайно весела и очень странно повела себя.
        - Это заварка, - тихо призналась Тина. - Зелье, которое оставила мне Глафира. От него я становилась… не знаю… какой-то иной. Я готова была стать ведьмой, я даже желала этого. Если бы не ты, Кать, не сон о тебе, то я бы уже впустила в себя три демонические сущности: Дамгальнуну, Нинмах и Нинхурсаг.
        А сейчас мне очень-очень страшно, я боюсь возвращаться в квартиру, боюсь зеркала, боюсь тех, кто в нём сидит!
        - Надо найти предмет, - решил Андрей и с надеждой посмотрел на Тимура. Не понятно почему, но Андрей тоже испытывал симпатию к новому брату жены.
        - Что посоветовала тебе Аглая Степановна? Где его искать? - обратился к Тине Тимур.
        - Ничего, - Тина задумалась и добавила. - Она сказала: сходи в церковь, попроси Бога, Он поможет.
        - Так всего пять часов! - воскликнула Катя. - Церковь ещё открыта. Тин, поехали! Братик, отвези нас!
        Она с таким кокетством произнесла: «братик», что Тим невольно улыбнулся.
        - Здесь рядом, на Рязанке, есть церковь, - вспомнил Андрей. - Тин, я предлагаю последовать совету Аглаи Степановны. Всё равно мы сами ничего не придумаем, а старинный предмет найти надо. Я вот только одного не пойму: ну, разобьёшь ты зеркало, я уже почти верю, что в нём живут чудовища, а что потом? Как это остановит Глафиру?
        Тина пожала плечами:
        - Спрошу Аглаю. Она что-то придумала, теперь, кажется, она ещё больше разозлилась на сестру, когда узнала, что у дедушки отнялись ноги.
        Пока все выходили из кафе, Тина задержала мужа и шепнула ему на ухо:
        - Ты во всё это поверил? Но это на тебя не похоже! Скажи, почему?
        - Потом скажу, - прошептал он в ответ.
        По дороге в церковь Тина спохватилась:
        - У меня же нет платка! И платье, просто ужас - какое короткое! И крестик я не ношу, хоть и крещённая. Нельзя мне в таком виде!
        Машина остановилась возле магазина, и Тим с Андреем отправились за покупками. Катя прижалась к сестре и положила ей голову на плечо.
        - Тин, я боюсь твою Глафиру. Зачем она свои проклятия посылает в догон? Что ей спокойно не живётся? Почему она такая злая?
        - Не бойся, - обняла сестру Тина. - Раньше я была одна, а теперь видишь, как нас много? Мы - семья. А Глафира в своей же собственной семье нажила себе врага. Получается, мы сильнее.
        Вернулись мужчины, Тина вылезла из машины, и Андрей расправил большой шёлковый платок. Он обернул его вокруг талии жены и завязал узел. Получилась длинная юбка. Второй, маленький платок, он повязал Тине на голову. Тим протянул крестик.
        - Откуда он? - удивилась Тина. - Из магазина?
        - Это мой, - просто ответил Тим.
        Больше она ни о чём не спрашивала. Они доехали до церкви, и Тина скрылась за воротами красивого здания.

* * *
        Переступив порог, Тина осмотрелась. Она ведь никогда не была в церкви. Куда надо встать и на какую икону молиться? Взяв свечку и нерешительно посмотрев по сторонам, Тина приблизилась к иконе, с которой на неё смотрела женщина с белым цветком. На руках у женщины был младенец. Легко догадаться, что это икона Богородицы. Интересно, почему Тина подошла именно к ней?
        Внизу она прочитала название: «Икона Божией Матери Неувядаемый цвет». И ещё ниже, мелкими буквами молитву:
        «О, Преблагословенная Богородице Дево, - радость и прибежище всем христианам: поклоняяся Твоему Пречистому образу, Тебе поем хвалебную песнь, Тебе приносим свои нужды, горе и слезы. Ты же, о, кроткая Заступнице наша, Тебе близки все наши земныя скорби и печали, приими же наши в молитвах воздыхания, помози нам и от бед спаси, неустанно бо и со умилением зовем Ти: Радуйся, Мати Божия, Цвете Неувядаемый».
        Пока Тина ставила свечку и шептала слова молитвы, мысли о предмете куда-то отступили. Словно в данную минуту Тина прикоснулась к чему-то более важному, чем поиск предмета. Объяснить этого она не могла и не хотела, но долго и неотрывно смотрела на белую лилию и в глубине души чувствовала, что никогда в жизни не видела такой чистоты. Странное это было чувство, лёгкое, как касание крыла бабочки, и сильное. Куда-то исчезла тревога, стало спокойно дышать.
        Из церкви Тина вышла задумчивая. Куда делись все заботы, и почему стало тихо и спокойно, она не знала. Её никто не расспрашивал, Катя молча сняла с неё платки, Тим так же молча взял свой крестик и только во взгляде Андрея что-то изменилось.
        - Я смотрел на тебя в церкви, - шепнул он ей, когда они сели в машину. - Я пошёл за тобой. Знаешь, ты была какая-то отрешённая. Тин, я не понимаю…
        - Не отрешённая. Умиротворённая, - наконец нашла слово Тина, которое выражало её состояние. И все это услышали, Тим почему-то кивнул, а Катя округлила и без того большие глазища:
        - У тебя получилось? - удивлённо спросила она. - Тиночка, ты умеешь молиться?
        - Нет, - честно призналась Тина. - Никогда не умела. И я не знаю, что там со мной произошло, не спрашивайте. Что-то хорошее. Но поможет ли это найти то, что мы ищем - я не знаю.
        - Не помешает, - сказал Тим. - Сейчас я отвезу вас домой, в ваш настоящий дом. Тина, у тебя письмо для твоей мамы, ты помнишь? Я обещал отцу.
        - Конечно! - Тина заглянула в сумку и убедилась, что конверт на месте. - Спасибо, ты весь день потратил на нашу семью.
        - Это и моя семья, - пробормотал Тим, но услышала его только Катя. Она с благодарностью посмотрела на старшего брата. Стал бы он её парнем, ещё вопрос, а как брат он теперь всегда будет в её жизни. Никто не понимает, какой это класс!
        - Андрей, - Тина прижалась к мужу. - Ты можешь рассказать, что тебя заставило мне поверить? Если хочешь, расскажи на ушко.
        Он задумался и кивнул:
        - Ладно, какие секреты от семьи? В общем, в кафе я тебе не верил до того момента, пока ты не рассказала о моём телефонном разговоре с Татьяной, который увидела в зеркале.
        Тина отстранилась, а он усмехнулся:
        - Итак, она звалась Татьяной… это самое настоящее кривое зеркало, Тинка! Разговор был. Настойчивая и странная клиентка, я, на самом деле, убеждал её больше никогда мне не звонить! Дама решила, что обязательно затащит меня в постель. Только не волнуйся! Такие клиентки, которые на спор или от безделья ищут приключений, периодически появляются в моей работе. Ты же понимаешь, что я обязан быть с ними вежливым. До определённой черты.
        - Фигасе работа, - протянул Тим. - Какой институт надо закончить, чтобы попасть к тебе?
        - Финансово-экономический, - небрежно ответил Андрей.
        - Ага, значит, я со своим Бизнеса и права пролетаю.
        - Да нет, годится, - кивнул Андрей, обнимая жену.
        - Мальчики, да вы что?! - невольно улыбнулась Тина. - А с тобой, обожаемый муженёк, я ещё поговорю! Ты почему мне ничего не рассказывал?
        - Ну, и зачем бы я стал тебя расстраивать? - шепнул он где-то возле её шеи. - У нас что, проблем мало?
        Возле дома Тим с Андреем отъехали на заправку, а сёстры отправились в родное гнездышко. Это Катя так сказала, тоже всячески стараясь поддержать хорошее настроение.
        Дома Тина сразу, не медля, вошла к маме. Мама смотрела телевизор.
        «Как же я соскучилась! - подумала Тина и прямо с порога бросилась к ней в ноги».
        Уткнувшись в её колени, Тина не решалась поднять лицо. Она виновата, виновата, виновата! Мама должна понять, как её дочь сожалеет!
        Через минуту Тина почувствовала мамину руку у себя на голове. Мама молча гладила её по волосам, тихо утешая. Слова им оказались не нужны. Но одно слово, глотая слёзы, дочь прошептала:
        - Прости!
        И услышала:
        - Что же ты плачешь, глупенькая? Я знала, что ты вернёшься. Всё уже позади. Ну, вставай, вставай. Сходи за Катей, позови Олега и своего мужа, будем ужинать. У нас сегодня овощное рагу. Ты уже поздоровалась с дедом Серёжей? Нет? Ну, зайди к нему, он обрадуется. Поужинаем все вместе.
        Тина достала сумку, которую бросила возле ног, порылась в ней и протянула маме конверт:
        - Мамочка, это тебе. Прочитай одна, я не буду мешать. Я сейчас пойду к дедушке, позову Олега. Мам, только не волнуйся! Помни, что мы все тебя очень любим!
        Смахнув слёзы, Тина вышла. На пороге она обернулась и увидела, как побледнела мама и как жадно она читает письмо.
        «Мама сильная, - успокаивала себя Тина, прикрыв дверь. - Я никогда не оставлю её. Берегись, Глафира! Ты меня не получишь. Это война!»
        Странные мысли, но увидев Олежку, она отогнала их прочь.
        - Привет! Как поживает твой жук?
        - Тинка! - обрадовался младший брат. - А Катька уже сказала, что ты приехала. Насовсем?
        - Ещё нет, но скоро вернусь насовсем, - пообещала она. - Никуда от вас не денусь.
        - Супер! - подвёл итог Олег. - А жука я уже отпустил.
        Сестра кивнула:
        - Хорошо. Катя успела рассказать тебе про Тимура?
        - Не-а, она в ванной, опять красится. Сколько можно? - повторил он мамины слова. - Тинка, кто такой этот Тимур?
        Возле дедушкиной комнаты Тина обернулась и сказала:
        - Ещё один наш брат. Старший.
        - Супер, - протянул озадаченный Олег, потому что за Тиной уже закрылась дверь.
        Дедушка встретил её, как обычно, приветливо. Выплёскивать на него сразу много разной информации Тина не решилась. Она поинтересовалась его здоровьем и сообщила, что скоро они с Андреем вернутся домой.
        - Слава Богу, - пробормотал дедушка и задал вопрос, которого Тина ждала. - Что у тебя за дела с моими бывшими соседками, Тиночка? Я уже голову сломал, на старости лет. Что за ведьмины пляски? Ты, что - поверила во всю эту чертовщину?
        Ох, как не просто было рассказать дедушке обо всём, что случилось. Особенно об отражениях в зеркале. Волновать его нельзя, но и утаивать правду дольше невозможно. Тина, как можно мягче, обходя свои страхи, поведала дедушке историю последних дней. Она зря переживала, её дед Серёжа был сильным человеком. Он спокойно выслушал о новом брате, и даже не вздрогнул, когда узнал о страшном проклятии вдогон, посланном ему Глафирой.
        - Я говорил - она чёрная, - тихо сказал он, глядя на свои неподвижные ноги. - Конечно, Тиночка, может, оно и старость, а может, и злая ведьма отомстила за мою любовь к Любушке. Кто же знает?
        - Я знаю, дедушка! - горячо возразила Тина. - Ты уже два года, по вине Глафиры, сидишь в этой коляске! Дедуль, Аглая Степановна поможет снять проклятие, а мне нужно разбить зеркало. Я не знаю, каким образом Глафира запихнула в него три демонические сущности, но они ей помогают, они охраняют её силу! Я это чувствую. Нам надо найти предмет, которого касалась моя бабушка. Это ведь бабушка берегла тебя, пока была жива! И кто-то, кто сильнее Глафиры, помогал ей. Так сказала Аглая Степановна. Наверное, этот кто-то и дал бабушке предмет. Ты знаешь, кто это был? Бабушка рассказывала о ком-нибудь из села, кто научил её, как снимать приворот? Если бы найти этого человека или его потомков!
        Дед Серёжа отрицательно покачал головой:
        - Не знаю никого. Ты, Тиночка, не беспокойся. Старый я. От старости и болезнь.
        Только она собралась возразить, в комнату вошла мама.
        - Дочка, позови Катю, мне надо с вами поговорить.
        Тина постучала Кате в ванну, и они вместе вернулись. Мама протянула маленький ключ:
        - Тин, возьми. Это от банковской ячейки. Ваш отец написал мне, что желает передать своим дочерям то, что принадлежит им по праву рождения. Надеюсь, вы знаете, что ваша вторая бабушка была дворянского рода? Её девичья фамилия - Стромилова. В ячейке лежат серьги для Кати и браслет для Тины. Позже я объясню, как их оттуда забрать. Олегу он перевёл крупную сумму денег, положил мне на сберкнижку.
        Тина с удивлением наблюдала за мамой. Спокойный голос, но по глазам видно, что недавно она плакала. И пытается это скрыть.
        - Я помню Зою Алексеевну, - вмешался дедушка. - Удивительной красоты была женщина! Сынок-то весь в неё.
        - Мы что, дворянки?! - обрадовалась Катя.
        - На одну четвёртую, - посчитав, слегка улыбнулась Тина.
        - И ещё, - вздохнув, продолжила мама. - Я думаю, пришло время. Бабушка по линии вашего отца оставила вам фамильные драгоценности, но и моя мама тоже хотела, чтобы внучки её помнили. Я ждала Катиного совершеннолетия, но раз ваш отец решил, то и мне пора.
        Мама достала из кармана коробочку, открыла её, и сёстры увидели два золотых кольца. Одно с голубым, другое с розовым камнями.
        - Мамочка! - воскликнула Катя. - Я же помню эти кольца!
        - Я тоже, - подтвердила Тина. - Бабушка надевала их на мизинцы и показывала нам. Кать, вспоминаешь, какое из них хотела взять ты, а какое я?
        - Да, - кивнула Катя. - Конечно! Ты - голубое, а я - розовое.
        - И она обещала, что когда мы вырастем, они станут нашими. Сколько же лет прошло?
        Сёстры надели кольца, а дед Серёжа вдруг показал на пальчик Климентины:
        - Внученька, а вот этот перстень с голубым камушком подарила Любушке её крёстная. А тот, что у тебя, Катерина, я сам купил и надел Любе, в день нашей помолвки. Всё как будто вчера было.
        - Подарила крёстная? - живо переспросила Катя. - Дедуль, в каком году?
        Тина с надеждой посмотрела на кольцо.
        - В каком году? Мы с Любушкой в одном селе родились, вы знаете. Крёстная подарила колечко, когда ей десятый годок пошёл. Оно ещё у Любы с пальца сваливалось. Велико ей было тогда, значит. Так она его на верёвочке, на шее таскала, подружкам хвасталась.
        - Старинное! - обрадовалась Катя. - Это оно?
        Тина пожала плечами:
        - Не знаю. Всё может быть. Надо сказать мальчикам.
        Катя выпорхнула из комнаты, а Тина покачала головой - сестра даже забыла поблагодарить маму за подарок.
        - Спасибо, - за обеих дочек сказала Тина.
        - Это бабушке Любе спасибо, - кивнула мама.
        В это время Катя уже звонила Андрею:
        - Мы нашли! Это кольцо с голубым камнем! Где вы с Тимуром?
        Услышав ответ, она опять вбежала в комнату:
        - Тин, они возле подъезда, ждут нас!
        - Кто они? - удивилась мама. Ей сразу не понравилось, что Тина упомянула о каких-то мальчиках. - И куда это вы вечером собрались?
        - Мамочка, мы тебе потом всё объясним! - Катя схватила старшую сестру за руку. - Сейчас нам надо поехать к Тине с Андреем. Возможно, я останусь у них на ночь. Мы на машине, мамочка, не волнуйся!
        Ничего более неподходящего Катя сказать не могла. Мама сразу нахмурилась и с укором посмотрела на дочек: «Кто это „мы“, и на чьей машине они поедут?»
        Как ей объяснить, что у них внезапно появился ещё один брат? Тогда придётся рассказывать всю историю с самого начала, и уж кто-кто, а мама в неё точно не поверит! Скорее она поверит в то, что у Кати появился новый парень с машиной. И это с маминым-то отрицательным отношением к легкомысленным Катькиным увлечениям!
        Тина снова покачала головой и мягко освободила свою руку. Но возбуждённая Катя этого не заметила:
        - У нас же кольцо! И нас ждут! Тинка, скорее!
        - Никуда ты не поедешь, - повернувшись к ней, спокойно произнесла мама. - А ты, Тина, решай сама. Я подумала, что ты вернулась домой, а ты…
        Тина виновато вздохнула:
        - Мамочка, мы с Андреем хотим вернуться. Но нам надо закончить важные дела, а потом мы переедем домой. Обещаю!
        Она и сама понимала, что говорит неубедительно, но совершенно не знала, что ещё сказать.
        - Не ругай их, Нина, - вдруг вмешался дедушка. - Пусть едут, куда им надо.
        Мама пожала плечами:
        - Не знаю я ваших важных дел, но Катерина никуда не поедет!
        - Мама, но я еду к родной сестре, что в этом плохого?! - возмутилась младшая дочь.
        - Завтра утром мы отправимся с тобой и с Олегом к отцу, - всё так же спокойно, словно речь шла о чём-то незначительном, сказала мама. - Надеюсь, это для тебя важнее, чем переночевать у сестры и вернуться домой к обеду?
        Все притихли. Даже дедушка Серёжа знал, что стоило его дочери принять такое решение. Катя беспомощно посмотрела на Тину.
        - Разумеется, Кать, оставайся, - сказала она. - Мы поедем втроём и сделаем… ну, в общем, всё, что нужно. Я скоро позвоню тебе.
        Тина увидела, как дедушка одобрительно махнул ей рукой. Она поцеловала маму и убежала.

* * *
        Дверь в квартиру Глафиры открыл Андрей, они вошли, и Тина взяла мужчин за руки.
        - Я не знаю, как всё будет, но не отходите от меня далеко, ладно? - попросила она.
        Когда они оказались возле занавешенного зеркала, она ещё раз предупредила:
        - Ничему не удивляйтесь, - и сорвала простынь. Белая занавесь упала на пол, и все уставились в отражённое пространство.
        Ничего необычного. В зеркале отражалось всё так, как было в реальности. Немного растерянная Тина стояла между Андреем и Тимом. Они переглянулись, и Андрей облегчённо вздохнул:
        - В принципе, я так и думал.
        Тим молчал, а Тина подняла руку с кольцом. На что она рассчитывала? Три её зеркальных двойника повторили её движение.
        - Может, надо произнести волшебное заклинание? Рэкс-пэкс-фэкс, или ещё какое-нибудь? - решил пошутить Андрей.
        - Какое же, интересно? - подхватил Тим. - Крибля-крабля-всёб…?
        Тина невольно улыбнулась. Её отражения улыбнулись вместе с ней. Кажется, ждать чего-то сверхъестественного не стоило.
        - Так мы будем разбивать чужую собственность? - совсем успокоившись, поинтересовался Андрей. - Или меня сегодня зря сдёрнули с работы?
        - Надо позвонить Аглае, - решила Тина. - Спросить, что нам делать.
        Мужчины пошли покурить на лестницу, а она взяла телефон.
        - Аглая Степановна, здравствуйте!
        - Погоди-ка, - услышала она в ответ короткое слово, и трубка отключилась на долгих пять минут. Тим с Андреем уже вернулись, а Тина так и сидела на кровати, вслушиваясь в тишину. Мужчины вышли на кухню. Телефон заиграл мелодию.
        - Я здесь, девонька, - прозвучал, наконец, голос Аглаи, - нельзя мне, вот так, при Глафире, с тобой разговаривать. Пришлось на улицу выйти. Ну, что у тебя?
        - Аглая Степановна, мы нашли предмет! - возбуждённо начала Тина. - Это бабушкино кольцо! Подарок её крёстной. Похоже, оно старинное. Но там, в зеркале, всё спокойно, отражения ведут себя, как шёлковые. Мой муж и мой брат, кажется, уже мне не верят! Как Вы думаете, мне всё равно надо разбить зеркало?
        - Ну-ну, - пробормотала Аглая. - Муж и брат, говоришь? А что ты хотела, чтобы они, демоны зеркальные, всем себя показали? Да ты их сейчас так взбесила, что хорошего не жди! Они не глупые, девонька, и показываться людям им не резон. Где ты слышала о том, чтобы дьявол сам себя обнаруживал? Ему меньше всего нужно, чтобы в него поверили. Всё тайком, тайком. А тем, кто с его слугами встретился - прямая дорога в сумасшедший дом. И никто рассказам этих людей не верит.
        - Так что же делать? - спросила Тина.
        Аглая Степановна что-то пробормотала и ответила:
        - Сначала проверь: правильный это предмет или безделушка? Возьми и проведи им по зеркалу. Давай, я подожду.
        Тина приблизилась к зеркалу и снова подняла руку с кольцом. Губы всех отражений насмешливо искривились.
        - Ага, вы здесь! - воскликнула Тина. - В прятки со мной играете? А как вам вот это колечко?
        И она провела по зеркалу голубым камнем. Отражения зашипели.
        - Они шипят, - сказала Тина в трубку. - Слышите?
        - Только шипят? - удивилась Аглая Степановна. - Это не тот предмет.
        - Как не тот?! - Тина растерялась и спрятала руку за спину. - Аглая Степановна, но ведь это старинное бабушкино кольцо, которое ей подарила крёстная!
        - Говорю - не тот, значит - не тот, - отрезала Аглая. - Продолжай искать. А у меня, девонька, своя забота сегодня. Вернула я Глафире её проклятие. Встал твой дедушка. А Глафира-змея туточки и обезножила. Пока она в моём доме бесится, виновника ищет, я по улице погуляю. Вернусь завтра к вечеру, не дать же ей с голоду умереть! Ты тоже поберегись: дух у Глаши злой и сильный. Будет она к своему зеркалу за помощью рваться. Не пускай!
        - Да как же я помешаю? - спросила изумлённая Тина. Она ещё не до конца осознала, что произошло. Дедушка Серёжа встал? Какая радость!
        - Дверь не открывай тому, кого не знаешь. Да и кого знаешь, сначала голос послушай. Ни котёночка там, ни птичку подбитую в дом не приноси. Слыхала, небось, как ведьмы в зверьё оборачиваются? Она свой дух отпустит и в какую-нибудь тварь подселит, нипочём не догадаешься! Ох, сильна Глафира, да не настолько, чтобы сквозь стены проходить. Ей сейчас до зеркала добраться надобно. И она уж постарается! Давай, девонька, держись!
        - Аглая Степановна, скажите - почему я зеркальных демонов вижу, а другие нет?
        - А ты что-нибудь у Глафиры ела? Вспоминай.
        И Тина сразу вспомнила:
        - Печенье! В первое же утро я нашла вазочку с печеньем. Кажется, оно было домашней выпечки. На кухне ещё осталась заварка, которая делала меня какой-то странной. Дамгальнуна назвала её зельем.
        Аглая тихо рассмеялась:
        - Небось, летать хотела, девонька? Ах, Глафира, Глафира… всё печенюшки свои разбрасываешь! Она и раньше пекла. Знала бы ты, сколько людей она отравила своими печенюшками.
        - Как отравила? - испугалась Тина.
        - Да как? Кого воле своей подчинила, кого страстью одурманила, кого безумием опутала. А кого и в могилу свела.
        - Что же за человек ваша сестра?! - вырвалось у Тины. - Аглая Степановна, расскажите о ней.
        - Да что рассказывать-то? Глафира хитрая, актриса она, притворщица. Перед тобой вот, в каком образе предстала? Интеллигентная старушка с академическим образованием или деревенская дремучая бабка? Она и так, и так умеет. Образование-то у неё университетское, да только на экзаменах Глаша на преподавателей морок наводила. И все они, как один, ставили ей хорошие оценки. Но один профессор заартачился, не пожелал недоучке зачёт ставить и через неделю скончался от сердечного приступа.
        Мне Глафира учиться запретила - помощницей я не стала, так служанка нужна. Она и на меня рассердилась, когда я стала упрашивать Глашу одну девицу за нелюбимого замуж не отдавать. Накричала и выгнала.
        - Ты, - говорит, - мешаешь мне, надоела. Пошла вон. Не была б ты мне сестрой, на улицу б тебя выгнала. Ладно уж, держи ключи от квартиры. Убирайся, и что б глаза мои тебя не видели!
        А я и рада была подальше от Глафиры уехать. В деревню она не отпускала, мало ли, зачем я ей понадоблюсь? Так на другой конец Москвы отправила. Откуда у неё эта квартира и спрашивать глупо. Ещё чьё-то несчастье.
        Тина притихла, а Аглая, вздохнув, продолжила:
        - Не знаю я, девонька, как у меня сегодня смелости хватило Глаше её проклятие вернуть. Я ведь многому рядом с ней научилась, зря она меня глупой считала. А любовь мою к Серёже так понять и не смогла. Да вот поди ж ты, любовь эта сильнее её проклятья оказалась! Вышла я из-под твоей воли. Нет у тебя больше служанки, сестрица!
        Аглая Степановна снова тихо рассмеялась. Тине показалось, что Аглая смеётся с облегчением. Как будто с её плеч упала тяжелая ноша.
        - Ты держись, девонька. Все замки закрой и никого не впускай. А мне надо ехать, а то метро закроют, и я до вокзала не доберусь.
        Тина поняла, что на вокзале Аглая хочет переночевать. Больше вопросов не задавала и простилась.
        Вот, значит, какой человек Глафира…
        Задумчивая Тина вошла на кухню. Мужчины сидели за столом и о чём-то тихо беседовали. Тимур сразу подвинул сестре табуретку:
        - Спросила?
        - Спросила. Это не тот предмет.
        - Не кольцо? - уточнил Андрей, переглядываясь с Тимом.
        - Нет, - Тина повертела колечко на пальце. - Слушайте, Аглая сказала: дедушка Серёжа встал! Андрей, я волнуюсь, позвони домой. Пожалуйста!
        Через минуту Андрей приложил к Тининому уху трубку, и она услышала мамин голос:
        - Чудо какое-то случилось, Андрей! Папа встал и ходит! Сейчас по комнате прошёл два раза, уже костюм спрашивает, на улицу хочет идти. Мы с Катей не знаем, что делать. Врача, что ли вызвать?
        Тина счастливо рассмеялась:
        - Какого врача, мамочка? Дедушке не плохо, ему, наоборот, хорошо! Дай ему трубочку.
        - Тина? А-а, да-да, сейчас!
        Через мгновение в трубке послышался бодрый голос:
        - Сергей Дмитриевич у аппарата.
        - Дедушка!
        - Внученька! Я хожу, ноги-то мои ожили!
        - Дедуля, - Тина почувствовала, как по щекам катятся слёзы. - Это Аглая с тебя проклятие сняла. Я же тебе говорила! Теперь всё будет хорошо. Ни о чём не волнуйся, я скоро приеду.
        - Аглая… вот, значит, как… - дедушка Серёжа задумался.
        А счастливая внучка рассмеялась:
        - Придётся маме твой костюм гладить! Запылился костюмчик в шкафу?
        - Мне бы поблагодарить Аглаю, - глухо сказал дедушка. - Как бы с ней встретиться?
        Тина не удивилась:
        - Конечно, дедуль. Я обязательно ей скажу. Ты только сегодня никуда не ходи, ты ещё не окреп. Я скоро приеду, и мы вместе пойдём на улицу. Обещаешь, что не пойдёшь один?
        Отключив телефон, Тина коротко передала Тиму и Андрею разговор с Аглаей Степановной.
        - Да, дела… - пробормотал Андрей. - Дед Серёжа ходит? Знаешь, я, кажется, начинаю верить, что две Глаши ведьмы. Но вот почему старшая свою младшую никогда не любила - не понимаю!
        - Гордыня, - вдруг сказал Тимур. - И зависть. Помните: две Глаши - нету краше? Похоже, младшая сестра оказалась красивее. Твой дедушка, Тина, сразу её заметил. А старшую проигнорировал. Думаю, Аглая была настоящей красавицей!
        - Она и сейчас красивая, - задумчиво проговорила Тина. - Есть такая красота - старческая. Глафира обычная старуха, а Аглая даже в трауре и седая, похожа на королеву. И как я раньше об этом не подумала! Конечно, зависть!
        Они ещё посидели, поговорили, Тина сварила всем кофе. А оставшуюся заварку из чайника вылила в раковину. Прощай, зелье! Не хочет она становиться ведьмой! Тёмная жидкость исчезла, и Тина вздохнула:
        - Мальчики, я только что отказалась от шанса стать могущественной колдуньей. Без этого зелья я ужасная трусиха.
        - Ты? - рассмеялся Андрей. - Ты не испугалась выйти за меня замуж, а это намного серьёзнее каких-то там зеркальных демонов. Моя жена - самая бесстрашная на свете.
        Тим слегка улыбнулся, но затем серьёзно добавил:
        - Не жалей, что упустила свой шанс. Это был билет в ад.
        - Хочешь сказать, что ты в это веришь? - удивился Андрей и в первый раз, с изумлением подумал, что возможно, теперь он и сам верит во что-то сверхъестественное. И даже в жизнь после смерти. Сегодняшний вечер переворачивал многие его убеждения.
        Сначала Тина в церкви - он хорошо видел - вдруг неуловимо изменилась, стала похожей на ангела. Как бы он усиленно ни скрывал, что постоянно восхищается своей женой, от себя же не спрячешься. Она смотрела на икону, а он смотрел на неё и видел, как просветлело её лицо, как дрогнули длинные ресницы и как на щеках появился лёгкий румянец.
        А теперь ещё и Тим не в шутку, а совершенно серьёзно говорит о дороге в ад.
        - Почему, по-твоему, я ношу крест? - ответил Тим. - Поверь, что это не дань моде. Я уверен, что ад и рай не выдумка.
        Тина тоже с удивлением посмотрела на брата. Как мало она его знает! Но ещё успеет узнать. Андрей тоже подумал, что ему хочется поговорить с Тимуром. Потом, когда закончится вся эта чертовщина.
        - Не возражаешь, - предложил он, - если мы постелем тебе на полу? Завтра выходной, но уже поздно.
        - Конечно, - подтвердила Тина. - Оставайся у нас.
        Но Тимур взглянул на часы и поднялся:
        - Ребята, спасибо, но мне надо ехать.
        - Куда? - воскликнули они в один голос.
        Тимур развёл руками:
        - Знакомиться с твоей тёщей, Андрюх. Как, кстати, её зовут?
        - Нина Сергеевна, - рассеянно ответил Андрей, но сразу спохватился. - Тебе зачем?
        - Пришла пора вашей маме узнать обо мне, - объяснил Тим. - Завтра они собрались поехать к отцу, вот я их и отвезу.
        Тина замотала головой:
        - Где ты спать собираешься? Переночуй у нас, поедешь утром.
        Но Тим снова стал серьёзным.
        - Переночую в машине, возле их дома, заодно не пропущу, когда они выйдут, - видя, что его опять собираются уговаривать, он продолжил. - Тин, ты с Андреем, и я за тебя спокоен. А за Катю нет. Глафира ведьма, но не дура. Сейчас она быстренько прощёлкает, кто её подставил. Во-первых, твоя расчёска с волосами пропала. Во-вторых, Аглая сбежала. Проследить цепочку: Аглая - ты - Катя не сложно. Думаешь, она не знает про вторую сестру? Аглая сказала, что дух у Глафиры злой и сильный, значит, Катя тоже в опасности. Буду чувствовать себя спокойнее, если буду рядом.
        Тина об этом не подумала и с благодарностью посмотрела на брата.
        - Какой ты! - она не находила слов.
        - Надёжный, - подсказал Андрей. - Повезло тебе с братом.
        Она согласно закивала.
        - Вы держитесь, ребята, - возле порога сказал Тим. - Если что, звоните. Тин, мой номер у тебя определился?
        - Да.
        - Тогда, если что, до связи.

* * *
        Оставшись одни, они закрылись на все замки, как посоветовала Аглая Степановна. Андрей проверил, закрыты ли окна и только потом, не раздеваясь, лёг на кровать. Тина ещё убиралась на кухне, потом принимала душ, и он на минуту прикрыл глаза. Когда она вошла в комнату, Андрей уже спал.
        «Хорошо, - подумала Тина. - Пусть отдыхает».
        Она выключила свет. Полная луна снова светила в окно, но её свет уже не казался таинственным и притягательным. Скорее, тревожным. Девушка невольно перевела взгляд на зеркало. Простынь висела спокойно, можно расслабиться. Только сейчас Тина почувствовала, как устала. Сумасшедший день! Она накинула халатик, прилегла рядом с Андреем и задремала.
        Разбудил её тихий стук. На часах половина второго, кто может стучаться в такое время? И Тина сразу вспомнила, что открывать никому нельзя. Почему Андрей спит и ничего не слышит?
        Любопытство боролось в Тине с осторожностью. Когда постучали ещё раз, она встала и босиком подошла к двери. Заглянула в глазок и никого не увидела. Отошла на пару шагов, и стук повторился.
        «Надо разбудить Андрея», - подумала она.
        Но стоило ей вернуться, что-то показалось странным в знакомой комнате. Вещи на месте, Андрей спокойно спит, что же не так? И она поняла - освещение. Яркая луна не заливала часть комнаты, словно свет из окна загораживали. Тина перевела взгляд и ужаснулась. В окне, покрытые длинной юбкой, висели ноги в стоптанных башмаках. Тина замерла, а тёмная фигура медленно опустилась. Девушка уже поняла, кого увидит, но всё равно отшатнулась, встретившись взглядом с Глафирой. Как ужасно изменилась старуха! За стеклом милая бабушка превратилась в злобную фурию - волосы растрёпаны, пальцы скрючены, лицо перекошено гримасой ярости. Тина никогда не видела Глафиру такой страшной.
        - Андрей! - позвала она.
        Он сразу проснулся и сел в кровати.
        - Смотри! - Тина показала на окно.
        Он быстро вскочил, обнял жену и с ужасом посмотрел на находящуюся по ту сторону окна Глафиру Степановну. Та криво усмехнулась и погрозила им пальцем.
        - Тинка, что это?!
        - В-видишь? К нам пожаловал дух Глафиры, - запинаясь, ответила она. - В воздухе висеть тело не может…
        - Ничего себе, - пробормотал Андрей, впервые воочию увидав ведьму. И вдруг невозмутимо сказал. - Значит так, не бойся. Я с тобой. Сквозь окно Глафира не пройдёт, Аглая нас предупреждала.
        Он ещё крепче обнял жену, и Тина заметила, что он не дрожит. Её саму бил сильный озноб, ноги подкашивались. Глафира постучала костяшками пальцев по стеклу. В тот же момент простынь на зеркале зашевелилась, словно изнутри кто-то снова рвался наружу. Из-за стекла на них смотрели злые, немигающие глаза ведьмы. Какое всё же гадкое лицо у этой старухи!
        - Андрей… - беспомощно прошептала Тина.
        - Спокойно, - сказал он и быстро задёрнул штору. - Она нас пугает. Но не на тех напала. Кажется, напрашивается к нам в гости, но вряд ли мы ей рады.
        Откуда у Андрея взялась сила духа, Тина не понимала. Но услышав его голос, она перестала дрожать.
        - Что дальше? - спросила она.
        В ту же секунду у них под дверью завыла собака. Протяжно и жутко.
        - Ну вот, - пожал плечами Андрей. - Сомневаюсь, что это соседская шавка. Ты, Тиночка, сядь и успокойся. Включи телевизор. Хочешь чаю?
        - Нет! - воскликнула она, вспомнив о заварке. - Только не чай!
        - Хорошо, тогда кофе, - всё так же безмятежно решил он. - Главное - ничего не бойся.
        Он не стал признаваться Тине, что если бы не её присутствие, от его самообладания не осталось бы и следа. Но он видел, как ей страшно, и не мог позволить себе поддаться панике. Кто тогда защитит его любимую женщину? Помимо этого, в голове промелькнула мысль, что рыцари в древности не боялись ведьм, судя по фильмам и книгам, они расправлялись с ними одним взмахом меча. Оружия у Андрея не было, но уступать рыцарям в смелости он не собирался. Поэтому он включил свет и отправился на кухню готовить кофе.
        Тина медленно приблизилась к окну и осторожно заглянула за занавеску. Никого! Полная луна всё так же ярко светит, красивое звёздное небо манит открыть окно, но нельзя! Неизвестно, что ещё придумала Глафира, чтобы добраться до зеркала. В нём был заключён источник её силы, или спрятаны те, кто поможет ведьме. Гадать, что произойдёт, если она соединит свою силу с зеркальными демонами, просто не хотелось. Да чёрт знает, что может произойти!
        Чтобы успокоиться, Тина постаралась подумать о чём-нибудь приятном, но все мысли вертелись вокруг Глафиры. Ужасно было чувствовать её близкое присутствие.
        - Кофе, Тиночка, - на пороге возник муж с чашкой в руке. - Выпей и успокойся.
        Она с благодарностью приняла чашку.
        - Андрей, в зеркале сидят шумерские божества. Нинмах, Нинхурсаг, Дамгальнуна… Красиво. Почему они злые, а главное, почему древние божества настоящие?
        Андрей слегка опешил.
        - Ну, мало ли…. Может, Глафира в университете их изучала, и между ними какая-то связь установилась… А вообще - почем мне знать? Примем, как факт.
        Снова завыла собака. На этот раз даже послышалось царапанье лапой в дверь. Андрей включил телевизор.
        - Тинка, смотри, как раз в тему: Мерлин сражается с очередным чудищем. Бредовый сериал о юности личного колдуна короля Артура.
        - У нас своих три чудища в зеркале и одно под дверью, - слабо улыбнулась Тина. Тон Андрея успокаивал её и отвлекал от жутких мыслей.
        - Подумаешь, три! Здесь, в каждой серии, их по десятку прибегает. Или прилетает. Этот, кажется, с крыльями. Впрочем, не знаю, я эту муть не смотрю.
        Тина допила кофе и прижалась к мужу. Лучше слушать, как рычит раненый монстр, чем прислушиваться к завываниям собаки под дверью. И, всё-таки, сквозь все эти звуки Тина услышала вкрадчивый шепот Глафиры:
        - Открой мне…
        - Нет! - закричала девушка в ответ и почувствовала, как сильная рука Андрея прижала её голову к своему плечу.
        - Не бойся.
        - Я слышу её, Андрей! Когда она хочет, она может говорить со мной!
        - Давай угадаю, - сказал он. - Глафира Степановна настойчиво требует, чтобы ты её впустила? Тиночка, ты же знаешь, что это крайне невежливо - ломиться к людям посреди ночи. Продолжаем смотреть кино. Мы заняты. Видишь: чудище подрыгало лапками и сдалось на милость победителя.
        - Открой мне, - голос стал требовательнее.
        - Это невежливо - ломиться к людям ночью, - спокойно повторила Тина слова мужа. - Я не открою.
        - Пожалеешь, голубушка… прокляну!
        - Не открою!
        Глафира говорила громко, но Андрей слышал только Тину. И та ответила в пустоту:
        - Вам мало одного проклятия, которое уже вернулось? Хотите ещё?
        Послышалось скрипучие и вредное хихиканье:
        - Ах, ты маленькая дрянь! Я до тебя доберусь. А Глашка тоже своё получит.
        - Если доберётесь, - ответила Тина.
        - О чём речь? - поинтересовался Андрей.
        - О чём? - она ещё теснее прижалась к мужу. - Она угрожает.
        Простынь на зеркале ещё несколько раз всколыхнулась, как от ветра, и застыла. Вой прекратился.

* * *
        Тим сидел в машине возле Катиного дома и дремал. Спать хотелось смертельно, Тинин кофе уже не помогал. Но, в то же время, заснуть нельзя ни в коем случае!
        «Ничего, - подумал он, - дома высплюсь, одну ночь уж как-нибудь выдержу».
        Он многое передумал о рассказе Тины, но, в отличие от Андрея, скептицизму не поддался. Конечно, история похожа на фантазию, но Тим уже кое-что слышал о ведьмах, и история сестры не противоречила этим слухам. А главное - сны сестёр, слишком уж странно переплетались в них некоторые факты. Тина сказала, что во сне услышала слово «нюнефар», а Катя понятия не имеет, что оно значит. Но Тим знал, что нюнефары - цветы вампиров. В последних, которые пьют человеческую кровь, он не верил, но в существовании энергетических даже не сомневался. Правда, к мистике это не имело отношения, просто некоторые люди живут чужими отрицательными эмоциями, осознанно или бессознательно вызывая их в окружающих. По сути, все они тоже несчастны, но рядом с ними здорово больно и некомфортно. Розы сохнут рядом… с теми, кто питается человеческим страхом - не успела договорить водяная Катя.
        Значит, это слово не просто так возникло в Тинином сне, оно явно указывало на то, что она увидела и услышала то, о чём прежде не подозревала, но о том, что существует в реальности. И даже, если предположить, что она всё придумала, а о нюнефарах знала, то как тогда объяснить Катин сон, где Тим искал и нашёл Тину? Кате он и словом не обмолвился о своем намерении найти вторую сестру. А ведь фраза из сна: «Надо её найти. Она нужна одному человеку» - здорово запомнилась ему. Если бы он решился тогда объясниться с Катей, то сказал бы именно эти слова!
        Но самое важное случилось позже. Когда они вдвоём сидели с Андреем на кухне, Тим отпил глоток из заварочного чайника. Если до этого он ещё слегка сомневался, то в тот момент все сомнения прошли. Сначала он услышал довольно противный смех, и смеялись в несколько голосов, а потом почувствовал непреодолимое желание пройти в комнату и сдёрнуть с зеркала простынь. Его тело, непослушное ему, уже сделало попытку встать, но Тим мгновенно стал мысленно читать «Отче наш». Благо, Андрей что-то рассказывал и ничего не заметил. Гадкий смех затих, но Тим уже больше не сомневался, что имеет дело с миром злых духов, а всё рассказанное Тиной - чистая правда. Какие ещё ему нужны доказательства? Предлагать Андрею повторить эксперимент с заваркой он не решился: неизвестно, как Андрюха справится с этим испытанием. Судя по всему, он не знает ни одной молитвы, и за помощью ему обратиться совершенно не к кому. Впрочем, не факт, но рисковать Тим не стал.
        Неожиданно, из подъезда, возле которого дежурил Тим, вышла Катя. Она появилась босая, в белой ночной рубашке, и распущенные волосы окутывали тонкую фигуру. Катя осторожно раздвинула волосы, освободила руки и подняла их вверх. Тим с ужасом увидел, как с чёрного неба в Катины раскрытые ладони плюхнулось что-то тёмное.
        «Птица?» - пронеслось у него в голове, пока он выскакивал из машины. В три секунды он оказался возле Кати и заглянул ей в глаза. Но девушка на него не смотрела. Ладонями она прижимала что-то к своей груди и, кажется, собиралась куда-то идти.
        - Кать, - Тим тронул её за плечо. - Что ты здесь делаешь?
        Она вздрогнула и принялась беспомощно озираться, словно не могла увидеть Тима. Потом медленно проговорила:
        - Как хорошо, что ты здесь, братик. Мне срочно нужно к сестре. Отвези меня к ней. Это так важно, ты даже не представляешь!
        Взгляд огромных Катиных глазищ блуждал, где угодно, но на Тиме ни разу не остановился. Он понял, что она его не видит.
        - Что у тебя в руках? - спросил он.
        - Да так, ничего, - на её губах появилась нехорошая улыбка. - Отвези меня к Тине.
        - Сначала ты проснёшься, - уверенно сказал он. - Но не сейчас, а утром. А сейчас покажи мне птичку, которую ты поймала.
        - Не-е-т, - протянула Катя, стараясь увернуться от невидимого Тима. - Это подарок для Тины, не смотри. Если не отвезёшь меня, я пойду к ней сама.
        И она, действительно, сделала несколько шагов, но он быстро догнал её и схватил за руки.
        - Не смей! - крикнула Катя, но Тим уже разжал её пальцы. На асфальт, к босым Катиным ногам упала летучая мышь. Тим нагнулся и поморщился - у мыши оказалась ужасно неприятная морда и острые зубы. Через мгновение летучая мышь очнулась, взмыла ввысь и скрылась в звёздном небе.
        Катя стояла отрешенная, словно потеряла к происходящему интерес. Ветер трепал её распущенные волосы.
        - Кать, иди домой и ложись в кровать, - сказал Тим. - Ты замёрзла.
        Она послушно повернулась и пошла к подъезду. Тим проводил её до квартиры и успокоился только тогда, когда за Катей закрылась дверь.
        В то же самое время Тина с Андреем услышали стук. Но стучались уже не слегка, а колотили со всей силы.
        - Да что же это такое?! - возмутился Андрей, чувствуя, как снова задрожала недавно успокоившаяся жена. - Тин, подожди - пойду, посмотрю, кто там.
        - И я с тобой, - быстро встала Тина.
        Они, держась за руки, подошли к двери, и Андрей заглянул в глазок.
        На лестничной площадке горел тусклый свет, и не было ни души.
        - Всё нормально, - сказал Андрей, пропуская жену, чтобы она убедилась в его словах. Тина выглянула и увидела… Тимура! Брат стоял и смотрел в пол. Потом поднял руку и снова постучал, но уже тихо.
        «Он, что, забыл про звонок?» - растерянно подумала Тина и вдруг снова вспомнила, что впускать никого нельзя. Сначала надо услышать знакомый голос.
        - Тим, это ты? - неуверенно спросила она.
        - Вернулся? - спросил Андрей, тоже посмотрел в глазок и уже потянулся к замку. Но Тина приложила пальцы к губам и отрицательно покачала головой. Андрей замер. А она снова заглянула в глазок и повторила вопрос:
        - Тимур, это правда - ты? Ответь.
        Брат как-то криво усмехнулся, посмотрел прямо на неё, махнул рукой и отвернулся в сторону.
        - Что? - шепотом спросил Андрей.
        - Ушёл, - коротко сказала Тина.
        - Понятно, - кивнул Андрей, хотя понятным не находил ровным счётом ничего. Но он точно знал, что Тимур не возвращался. - Это не Тим, - уверенно произнёс он, привлекая жену к себе. - Не бойся, мы не откроем.
        Они вернулись в комнату и легли в кровать. Разговаривая и прислушиваясь к звукам, оба незаметно уснули. Телевизор так и продолжал показывать сериалы.

* * *
        Разбудил их звонок. Яркий летний полдень, а в комнате горит свет. Похоже, ночью Андрей вставал курить, потому что клубы сигаретного дыма заполонили всю квартиру. Тина с трудом разлепила глаза. Звонок повторился дважды.
        - Тиночка, я посмотрю, - муж встал быстрее жены, выключил телевизор, а она ещё замешкалась, надевая платье. Андрей же вообще не раздевался.
        - Не поверишь, это снова твой брат, - крикнул он из прихожей.
        - Нормально встречаешь, Андрюх, - донёсся из-за двери голос брата.
        Тина, не обуваясь, босиком подбежала и радостно улыбнулась:
        - Открывай!
        Тим вошёл и замахал руками:
        - Вы бы хоть проветрили.
        - Так окна нельзя открывать, - мужчины обменялись рукопожатием. - Привет. Отвёз наших к отцу? - поинтересовался Андрей.
        - Да. И у меня для вас новости.
        - Проходи, проходи, - Тина потащила брата на кухню, где сразу поставила чайник. - Я на минуточку в ванну, а вы, мальчики, делайте бутерброды и ждите. Кофе я сварю сама! Тим, ты даже не представляешь, что у нас здесь творилось, - крикнула она уже возле ванной. - Ночной кошмар!
        Пока они ждали Тину, Андрей коротко поведал о визите Глафиры. Как-то без эмоций рассказал, как видел за окном ведьму, а затем и самого Тима, только бледного и молчаливого. И как тот ушёл, так и не проронив ни звука. Когда он упомянул о воющей собаке, Тим сказал:
        - Понятно. Глафира может войти, только вселившись в тело животного. Если бы могла в человека, вселилась бы в меня, но этого не было. Я всю ночь просидел возле Катиного дома.
        - Кого же тогда мы видели в глазок? - поинтересовался Андрей. - Я догадался, что это не ты.
        - Думаю, она морочила вас, Андрюх. Вам казалось - вы видите меня, а на самом деле там никого, кроме собаки не было.
        - А собака была?
        - Наверняка. Если бы вы открыли, то она бы проскочила. Кроме Глафиры к вам никто не приходил. Но она не только в собаку этой ночью превращалась.
        - А ещё в кого?
        - В летучую мышь. Потом расскажу, Тина идёт.
        Тина вошла и принялась варить кофе.
        - Мальчики, я позвоню Аглае и спрошу, можно ли днём открыть окно? Совсем нечем дышать - теперь вы оба курите.
        Мужчины переглянулись и потушили сигареты. Андрей первый вспомнил про бутерброды и потянулся за хлебом.
        - Ребята, у меня для вас важные новости. Но сначала, Тин, правда, позвони Аглае, - сказал Тим.
        - Курить очень хочется, - поддержал Андрей.
        - Хорошо, - Тина отошла от плиты. - Смотрите, чтобы кофе не убежал. Я сейчас.
        Она ушла, а они быстро нарезали хлеб, колбасу и сыр. Тим тоже спокойно и без эмоций рассказал о сонной Кате и плюхнувшейся к ней в руки летучей мыши.
        - Здорово, что ты оказался рядом, - кивнул Андрей. - Катя бы назвала адрес и приехала бы к нам, с неё бы даже денег не взяли. Только неизвестно, на кого бы она нарвалась. Могли отвезти, а могли, и…
        - Могли, - согласился Тим. - Тем более, что она собралась в одной ночной рубашке ночью гулять по Москве. Хотя, Глафира могла и отпугнуть особо озабоченных, девочка была нужна ей, как курьер.
        - И мы бы точно Кате открыли, она же не молчала?
        - Нет. Она, как лунатик, говорила во сне. Кстати, сегодня уже ничего не помнит. Я Тине рассказывать не буду.
        - Я тоже.
        Оба с тоской посмотрели на сигареты. Не успели они вздохнуть, как вбежала Тина:
        - Аглая в больнице!
        Мужчины вскочили.
        - Я позвонила, а Аглая Степановна говорит, что на неё ночью, возле Казанского вокзала набросилась большая чёрная собака! Хорошо - люди увидели, вызвали скорую.
        - Глафира… - процедил сквозь зубы Андрей.
        - Сильно покусала? - спросил Тим.
        - Собака выдрала из ноги кусок мяса, - сказала расстроенная Тина. - И чуть в горло не вцепилась, дядька какой-то оказался рядом и шибанул эту псину чем-то тяжелым. Собака убежала, а Аглая потеряла сознание. Очнулась уже в скорой. Сейчас лежит в палате, кровь остановили, всё обошлось. Она им говорит: не надо мне делать уколы от столбняка, сестра моя не бешенная, она одержимая, а врач её не понимает.
        - В какой больнице лежит Аглая? - спросил Андрей. - Надо к ней поехать.
        - Конечно, надо, - сказала Тина. - Я всё записала.
        - Я вас отвезу, - предложил Тим. - Но сначала давайте разберёмся с зеркалом.
        - Каким образом?
        - Ты нашёл предмет? - одновременно спросили они.
        - Не я, а Катя, - ответил Тимур. - Но, думаю - да, это он. Вернее, она.
        Он достал из сумки небольшую вещь и протянул её Тине с Андреем. Они готовы были увидеть всё, что угодно, но икона!.. Икона Божией Матери с белым цветком в руке.
        - Неувядаемый цвет! - воскликнула Тина.
        - Откуда она у Кати? - удивился Андрей.
        Пока Тина бережно брала и рассматривала икону, Тим рассказал:
        - Я видел, как твоя мама, Тин, вошла к отцу. Она пробыла у него несколько минут, а когда вышла, я заглянул. В первый раз я видел отца счастливым. Потом к нему вошли Катя и Олег. Катя ревела, когда вышла, и моя мама дала ей успокоительный травяной отвар. Они все сейчас там, мамы разговаривают на кухне, а я, как только Катя отдала мне икону, поехал к вам. Катя тоже хотела ехать, но отец попросил её остаться. Он и передал ей икону, сказав, что та старинная. Когда-то она принадлежала его тёще, вашей бабушке. Любовь Васильевна завещала её зятю.
        Тина с Андреем переглянулись.
        - Попробуем? - предложил Андрей.
        - Попробуем, - сразу согласилась Тина.
        Они втроём вошли в комнату и остановились возле зеркала.
        - Ну, ещё раз, - сказала она. - Ничему не удивляйтесь.
        - И мы не отойдём от тебя, - пообещал Тим.
        Тина сорвала простынь и показала своим отражениям икону. Цвет в отражении стал иным, лунным - предметы потускнели и обстановка в комнате стала стремительно меняться. По ту сторону происходили непонятные и страшные вещи. Кажется, это уже и не комната, а незнакомая местность: из пола, со скрипом растут странные деревья, где-то остался потолок, а где-то отражаются разорванные куски неба.
        Андрей поморщился - три его красавицы жены позеленели, даже их тёмные волосы превратились в светло-зелёные, и все три тихо зашипели. А Тим и Андрей вдруг медленно исчезли из отражения. Словно их стёрли. Но в реальности оба обняли Тину за талию, стараясь поддержать. Круговерть в комнате продолжалась. Вещи пропадали и возникали на прежних местах, деревья меняли форму, сплетаясь причудливыми гибкими ветвями, и снова уходили в пол, на их месте распускались ядовитые жёлтые цветы. Распустившись, мгновенно вяли. Запах гнили и тления проникал через поверхность между мирами. Обрывки неба на потолке менялись: от голубого, до сиреневого, с быстро летящими облаками. Закат сменялся ночью. Стены раздвигались, увеличивая кошмарный мир.
        Зелёные волосы трёх отражений сами заплелись в толстые косы, на конце превращаясь в змеиные головы. Головы шипели, показывая острые зубы. Тина зажмурилась, чтобы не видеть себя такой ужасной.
        «Всего этого нет!» - подумала она и открыла глаза, чтобы убедится, но невольно отшатнулась. В зеркале до бесконечности простиралось огромное топкое болото, в сумрачном небе светила чёрная луна, а взгляды отражённых Тин горели ненавистью. Руки мужчин, обнимавших её за талию, удержали девушку на месте. Она знала, что должна замахнуться, но не представляла, как можно иконой разбить зеркало? Это же икона, а не молоток! Шипение усилилось, и Тина увидела, как длинные косы со змеиными головами рывком пронзили поверхность, прошли сквозь зеркало и потянулись к мужчинам. Тим с Андреем не отступили, наоборот, подались вперёд, стараясь заслонить девушку. Возле каждого извивалось уже несколько дьявольских кос. Одна коса со змеиной головой приблизилась к лицу Андрея, и её раздвоенный язык почти коснулся любимых губ.
        - Нет! - закричала Тина и протянула руки к зеркалу. Едва икона коснулась его поверхности, раздался жуткий скрежет, и зеркало медленно покрылось трещинами. Над болотом засверкали молнии, лица адских Тин исказились, созданный ими мир стал разрушаться, змеи-косы с яростью набросились на своих хозяек. По лицам и рукам демонических Тин потекли тонкие струйки крови. Вокруг шеи Дамгальнуны обвилась её собственная коса, та самая, которая едва не укусила Андрея, и лизнула демоницу в губы смертельным жалом.
        Последняя, ослепительная вспышка молнии, и зеркало рассыпалось серебряной пылью.

* * *
        Странно после всего, что они увидели, сидеть на кухне, пить кофе и есть бутерброды. Сначала Тина думала, что она и куска не проглотит, слишком ужасно - увидеть себя с косами-змеями. Но когда она посмотрела, как мужчины спокойно завтракают, то отпила глоток остывшего кофе.
        - Тиночка, ты как? - в который раз спросил Андрей. Он испытывал благодарность к Тимуру - тот так же невозмутимо жевал колбасу, как и сам Андрей, вкуса которой тоже, наверняка, не ощущал. Но мужчины на то и мужчины, чтобы женщина рядом с ними чувствовала себя спокойно.
        - Я? Не знаю… что это было? Зеркала больше нет, - проговорила она. - Значит, демоны пропали?
        - Всё нормально, Тиночка, - подтвердил Тим. - Мы избавили себя от угрозы, а Глафиру от демонической силы. Кстати, мне показалось, что в скрежете, когда зеркало покрывалось трещинами, я различил голос старухи.
        Тина встала и распахнула окно настежь. Солнечный свет проник на кухню, и вместе с ним, долгожданный свежий воздух.
        Она помнила, что когда зеркало осыпалось, Тим взял из её рук икону, а Андрей подхватил ослабевшую Тину на руки, отнёс на кухню и усадил на стул. Тим отвернулся, а Андрей стал покрывать руки и лицо Тины поцелуями.
        - Всё хорошо, - шептали его губы. - Успокойся.
        Через несколько минут она немного пришла в себя. Муж продолжал держать её за руки и заглядывал в глаза:
        - Тебе уже лучше, да? Да, родная? - спрашивал он.
        - Да, - сказала она.
        Всё, что они только что увидели, благодаря Андрею, показалось ей страшным сном, который уже закончился.
        Прошло меньше получаса, Тина отошла от шока и молча стояла у окна, с чашкой кофе в руках. Мужчины тихо разговаривали, а она думала.
        Всё-таки удивительно, что необходимым предметом оказалась именно икона! И достаточно было всего лишь дотронуться ей до зеркала!
        Девушка высказала свои мысли, и брат ответил:
        - Помнишь, ты искала того, кто сильнее Глафиры? С помощью кого твоя бабушка сняла приворот, а затем долгие годы берегла от проклятия твоего дедушку? Кажется, ты нашла.
        - Ох! - Тина подошла к иконе, которая стояла на холодильнике. Тим совершенно прав! Вот та, которая сильнее всех зеркальных демонов, любых адских созданий, которые существуют! Тина смотрела на Божию Матерь и шевелила губами. Слова молитвы она уже не помнила, но благодарила, как умела, своими словами. Потом перекрестилась.
        Если бы Андрей увидел подобную картину раньше, он бы очень удивился, но сейчас жест жены не показался ему странным. Он встал, подошёл к ней и прошептал ей на ушко то, что уже давно хотел сказать:
        - Обвенчаемся?
        Тина внимательно посмотрела на него и поцеловала в губы.
        - Завтракаем и едем к Аглае? - предложил Тим, старательно не обращая внимания на сцену возле холодильника.
        - Ты очень добрый, братик, - Тина постаралась в слове «братик» передать кокетливые интонации Кати. - Но ты не спал целые сутки! Знаешь, что? Ложись и выспись, а когда проснёшься, мы поедем в больницу.
        - Да, Тим, ты же не железный, - подхватил Андрей. - Обещаем тебя не будить.
        - Не, как раз, разбудите меня через три часа. Иначе нас в больницу не пустят.
        Тина подумала и решила:
        - Я обещала дать деду Серёже возможность лично поблагодарить Аглаю Степановну. Думаю, надо сделать так: завтра тоже выходной, и вы, мальчики, оба не работаете. Поедем все вместе и захватим дедушку.
        - Молодец! - Андрей поцеловал Тину в нос, она шутливо отмахнулась.
        - Сегодня надо подготовить деда Серёжу. И костюм погладить, - улыбнулась Тина.
        - Решено, едем завтра утром. Тимур, останешься у нас?
        - Если только завтра мне опять сварят кофе, - поставил условие брат.
        Андрей с радостью поддался на неприкрытый шантаж:
        - Дарагой, я тэбе и коньяк в кофэ налью, только оставайся!
        - Коньяк не надо. Так я пошёл на вашу постель?
        - Да-да, отдыхай, Тимур, - сказала Тина и добавила. - Спасибо вам, мои золотые.

* * *
        Посещение Аглаи Степановны началось с её просьбы поехать к Глафире и накормить её.
        - Меня вторые сутки дома нет, а она там обезноженная!
        - Удивительная Вы женщина, Аглая Степановна, - сказал Андрей. - Она Вас покусала, тоже обезножила, хорошо, что временно, а Вы беспокоитесь о том, что она там проголодалась!
        - Так сестра она мне, - тихо ответила Аглая. - И живой человек. Нельзя же оставить. Вот вам ключи. Ты, девонька, не испугаешься съездить? Она больше не опасна. Адрес помнишь?
        - Мы все вместе не испугаемся, - заверил Тим.
        - Хорошие у тебя муж и брат, девонька, - ласково улыбнулась Аглая Степановна.
        - Чистая правда, - согласилась Тина.
        Аглая ещё не знала, какой сюрприз её ждёт! После разговоров о самочувствии, и о том, что нужно будет привезти в следующий раз, в палату вошёл дед Серёжа. Тина даже залюбовалась - как молодцевато он выглядел! Но заметила жест Андрея и покинула палату, оставив Аглаю и деда Серёжу наедине.
        - Ну, здравствуй, Аглая, - дед Серёжа подошёл и сел на стул возле кровати.
        - Серёжа? - тихо спросила Аглая, не веря своим глазам.
        - Я, Глаша. Вот и довелось нам свидеться. Пришёл тебя поблагодарить, ты меня из беды вытащила, а сама, вон оно как получилось, в беду попала.
        - Зато ты ходишь, - ещё тише произнесла Аглая и улыбнулась.
        - Я тебе обязан, и я верну долг.
        - Нет у тебя передо мной долгов, Серёжа.
        - Есть.
        Никто не слышал их тихого разговора, в палате смотрели телевизор. Ребята прождали деда Серёжу возле палаты больше часа, и когда он вышел, не решились задавать вопросы. Дед Серёжа сам сказал:
        - В беде Аглая. Пока не знаю, как ей помочь, но некоторые соображения уже имеются.
        На следующий день Тина с Андреем переехали домой, в течение недели они дважды были у Тининого отца. Тим тоже приезжал к ним, а один раз приехал вместе с девушкой Олей. Катя ревниво осмотрела Олю, но потом одобрила, лукаво подмигнув Тиму за её спиной.
        Дед Серёжа эту неделю каждый день навещал Аглаю. Однажды, во время их разговора, в палату вошла молодая женщина:
        - Здравствуйте. При больнице есть храм, все, кто хочет, может встретиться со священником. Есть желающие исповедоваться и причаститься?
        Соседка по палате что-то спросила, женщина ей ответила. Ещё две соседки промолчали, делая вид, что не замечают вошедшую.
        Аглая отвернулась и посмотрела в окно.
        - Глаша? - спросил дед Серёжа.
        - Нет, - тихо ответила она. - Мне поздно.
        - Отчего же поздно, Глаша? Я слышал - никогда не поздно, пока живёшь на земле.
        Аглая посмотрела ему в глаза и совсем тихо, чтобы никто не слышал, сказала:
        - Мне поздно, я много нагрешила.
        - Какие-такие у тебя грехи, Глаша? Это сестрица твоя, Глафира, во всём виновата. Ребята к ней ездят, кормят, переодевают, ходят за ней, как за малым дитём, а она слюной на них брызжет, бесится. Силу всю потеряла, а смириться не может. Как она Тиночку мою за волосы больно дёрнула, так теперь внученька косу заплетает. Глафира твоя скоро вся на злобу изойдёт, она теперь всех ненавидит. А ты совсем другая.
        - Другая? - губы её поджались, в глазах появились слёзы и страх. Она тихо и быстро зашептала. - А что я творила? Проклятие я возвращала с чьей помощью? Ангельской?! А демонов зеркальных в плену держала сама? И до того, полвека, я что, мало к бесовской силе прибегала? Думаешь, сама не знала, чем занимаюсь? Знала, отлично знала! Нет мне прощения!
        - Есть, - уверенно сказал дед Серёжа. Соседки по палате даже повернули головы на его громкий голос. - Ты мне, Глаш, жизнь вернула, и я тебе верну, - тише добавил он и встал.
        Он ушёл, и соседки, с изумлением увидели, как заплакала седая, спокойная пациентка Аглая Степановна, никогда ни на что прежде не жаловавшаяся.
        «Да и что ей жаловаться-то? - с завистью подумала одна из соседок. - Не жизнь, а малина. Муж заботливый, каждый день фрукты таскает, внуки уважают, на „вы“ к ней обращаются. Мне бы так!»
        На следующий день в палату вошёл молодой священник:
        - Здравствуйте! Иерей Василий Маслов, будут желающие исповедоваться и причащаться?
        Одна из женщин подала голос:
        - Я, батюшка.
        Он сел рядом с ней, они тихо поговорили, а затем священник подошёл и обратился к Аглае:
        - Просили за тебя. Разреши, я помолюсь?
        Он опустился на колени, возле её кровати и стал молиться. Через некоторое время поднялся и сказал:
        - Не ешь до утра, готовься к исповеди.
        - Меня не простят! - упрямо покачала головой Аглая. Отец Василий мягко ответил:
        - Господь, невидимо и таинственно присутствующий на Исповеди, прощает грешника.
        Дед Серёжа приоткрыл дверь и увидел, что отец Василий разговаривает с Аглаей, она его о чём-то спрашивает, но уже без прежней тоски и прежнего страха в глазах.
        - Оставалось вернуться в больничный холл и подождать окончания разговора.
        Доллирэль
        Валерия сидела возле окна на кухне и рассуждала о том, какой сложный характер достался её дочери. В шесть лет Кристина уже полноценная личность, и от этого никуда не денешься. Все эти шесть лет Лера ловила себя на мысли, что неизвестно за какие заслуги она стала мамой самой прекрасной девочки на свете. Иногда ей казалось, что Кристи умнее и старше её. Только умело это скрывает, притворяясь маленьким ребёнком. Соседка Наташа выразила их отношения короткой фразой: «Она села тебе на шею, свесила ножки, и ты млеешь». Да, Лера действительно млела. Тем более её пугало, что к старшим детям она не испытывала такого сильного чувства. Может, это потому, что старшие дети - это дети Максима? Лера вышла за него замуж, не смотря на разницу в возрасте и на то, что поначалу взрослые Антон и Соня принимали её в штыки. Понадобилось долгих два года, пока отношения между ними наладились. И дети стали воспринимать её не только, как папину жену, но и как свою маму. Настоящая мама много лет назад бросила их, но об этом старались не говорить. Сейчас уже никто не вспоминал, как вредничала Соня, пачкая вишнёвым вареньем
Лерины платья. И как, быстро ставший на голову выше Леры Антон, не ночевал дома. Тогда Лере удалось преодолеть отчуждение и подружиться с детьми. Хорошо, что Кристинка никогда не задумывалась о родственных связях в этом доме. Соню она считала идеалом красоты после мамы, а Антону доверяла даже то, что не рассказывала родителям. Больше других переживала, когда он решил жениться. И когда переехал жить в соседний подъезд. Быстрее всех подружилась с его женой и стала желанной гостьей у них в доме.
        Лера могла расслабиться, Кристи всеми любимый и добрый ребёнок, но вот характер! Каким образом доброта сочеталась в ней с тихим упрямством? Кристинино «нет» означало «нет» окончательное. Невозможно было переубедить её или задобрить обещаниями. А наказывать Лера вообще не умела. Вот последний случай: к Максиму приехал друг из Тобольска и привёз Кристине куклу. Лёшка, конечно, отличный парень. Но он мог бы подумать о том, что подарки надо делать либо всем сразу, либо никому. Разумеется, он рассуждал так, что Соне, в её шестнадцать, куклы уже не нужны, а у Антона в скором времени, наверное, и своя кукла появится. Но Лера, так болезненно относившаяся к малейшей несправедливости, касающейся детей, сразу потребовала вернуть подарок. И натолкнулась на твёрдое «нет». Кристина прижала куклу к себе и, ласково поглаживая её, замотала головой.
        Лера сделала повторную попытку:
        - Кристи, деточка, скажи дяде Лёше спасибо и отдай куклу. А ты, Лёшка, просто сумасшедший, даришь такие дорогие вещи! Куколка-то фарфоровая, под старину, сейчас такие только на заказ делают или продают в антикварных лавках.
        При этих словах Кристи ещё сильнее стиснула куклу, а легкомысленный Алексей рассмеялся:
        - Да что ты, Лерочка! Какой заказ? Я к вам через Битцевский парк шёл, а там аттракционы. И дядя Лёша метким выстрелом выиграл эту красавицу для Кристины.
        Изобразив из руки оружие, он «выстрелил» двумя пальцами в воздух, показывая, как добыл игрушку.

* * *
        Кристи сидела на своей кровати и с нежностью расчёсывала чёрные локоны Доллирэль. Синие стеклянные глаза внимательно смотрели на девочку.
        «И какой странный этот папин друг, - думала Кристи. - Предложил назвать тебя Катей или Мариной. Разве он не видел, что тебе надо совсем особенное имя? Совсем не такое, как у других кукол? Это я придумала тебе красивое имя Доллирэль, и оно тебе очень подходит. Чувствуешь, какая ты особенная?»
        Кукла внимала её мыслям и, кажется, была с ней абсолютно согласна.
        - Мама сейчас позовёт меня завтракать, - сообщила девочка вслух. - А ты подожди меня здесь и не вздумай обижаться.
        Кристи так хотелось, чтобы Доллирэль её понимала. Никогда раньше, ни к одной своей игрушке, она не испытывала такую необычайную привязанность. Ну а кукла и впрямь была хороша! Прелестные черты лица взрослой женщины, изящные ручки с тонкими пальчиками и ножки в красных лакированных туфельках кого угодно привели бы в восторг. А наряд! Кристи расправила пышное белое платье и восхищённо вздохнула. Её новая подружка снова показалась ей верхом совершенства.
        Кристи предвкушала, что весь сегодняшний день будет играть с Доллирэль, а вечером…
        - Кристи! - Лера прервала её размышления. - Иди, мой руки и давай завтракать.
        - Сейчас, мамочка, - отозвалась Кристи. - Одну минуточку!
        «С чего все они, - думала она, глядя в стеклянные глаза. - Считают, что я ничего не понимаю? Конечно, я ещё маленькая, но я знаю всё-всё-всё, ты мне веришь?»
        - Кристи! - Лера давно удивлялась, у кого Кристи научилась просить эту «одну минуточку», но минуточка могла тянуться сколь угодно долго. - Завтрак остынет.
        Не дождавшись ответа, она отправилась в комнату. Кристи по-прежнему сидела на кровати, но Лера заметила странное выражение на её лице.
        - Мама, Доллирэль не нравится, что я её оставлю. Я сказала ей, что пойду завтракать, и она отвернулась.
        - Ладно, хитрая лисичка, - улыбнулась Лера. - Успеешь ещё наиграться со своей подружкой, пойдём.
        Кристи вздохнула, аккуратно положила куклу на подушку и отправилась на кухню. Потом целый день Лера почти не слышала дочь, а к вечеру случилось первое странное событие. За пять минут до прихода Максима Кристи подошла к маме и прошептала ей на ушко:
        - Скажи папе, что дядя из шестой палаты этой ночью умрёт. Пусть папа не расстраивается, его вины в этом нет.
        Лера чуть не подавилась куском слоёного пирога, когда поняла, о чём сказала ей дочь.
        - Кристи, деточка, откуда у тебя такие страшные мысли?
        То, что её папа работал врачом в районной больнице Кристи, разумеется, знала. Но о том, что пациенты иногда умирали, Максим никогда при ней не говорил. Более того, такие случаи были редки, и Максим даже Лере не всегда об этом рассказывал. Точнее, почти никогда.
        «Неужели тот случай, в прошлом месяце? - быстро пронеслось в Лериной голове. - Она услышала наш ночной разговор? Но это невозможно!»
        - Девочка моя, - сказала Лера, справившись с волнением. - Не думай о таких вещах. Все дяди и тёти в папиной больнице скоро вылечатся и пойдут домой. Не волнуйся.
        - Я и не волнуюсь, - спокойно сказала Кристи уже обычным голосом. - Я знаю, что люди умирают.
        Лера не нашлась, что ответить, а Кристи уже занялась Доллирэль, поправляя на ней платье. Подумав немного, Лера решила не поднимать больше эту тему, втайне надеясь, что дочь скоро забудет сказанное. Мало ли, что придёт на ум ребёнку! В следующий раз надо быть осторожнее, обсуждая подобные вещи.
        Скоро пришёл Максим, и Лера не стала ему рассказывать о мрачном Кристинином пророчестве. Максим принёс ананас и позвал дочек на кухню. Соня впорхнула первая и сразу взяла большой кусок диковинного фрукта.
        - Кристи, а ты? - позвала Лера.
        - Одну минуточку, мама, - услышала она обычный ответ.
        Кристи вошла тихо, чмокнула папу в щёку, откусила кусок ананаса и, вдруг, поинтересовалась:
        - Папочка, а можно я угощу Доллирэль? Это ведь так вкусно, ей тоже хочется!
        Лера показала глазами на куклу, которую Кристи теперь не выпускала из рук и улыбнулась мужу.
        - А-а, Лёшкин подарок, - сообразил Максим. - Дай-ка мне посмотреть на твою красавицу.
        Но Кристи почему-то отвернулась от отца, загораживая свою игрушку:
        - Нет, папочка. Доллирэль не любит никого, кроме меня.
        Лера, снова одними глазами, попросила его не спорить с дочерью, и Максим согласился:
        - Ну что ж, если она такая недотрога, пусть остаётся с тобой. Надеюсь, ей понравится ананас.
        И тут Соня, не уловив переглядывания родителей, протянула руку:
        - Меня все куклы любят, дай мне. Мои, во-всяком случае меня просто обожали!
        Губы Сонечки капризно изогнулись, она всего лишь хотела показать, что принимает игру младшей сестры, но капризная гримаска сменилась удивлением, едва она коснулась куклы:
        - Ой! Она меня укусила! - не веря собственным словам, сказала Сонечка.
        Кристи отошла к окошку и из-за занавески посмотрела на Соню:
        - Я же говорила, Доллирэль любит только меня.
        Соня с недоумением потирала укушенный палец и оглядывалась по сторонам.
        - Мама, папа, кукла, правда, меня укусила, - повторила Сонечка, понимая, что ей никто не поверит.
        - Соня, а я думал, ты уже наигралась, - сказал Максим, протягивая Кристи колечко ананаса. - Угощай свою принцессу, можешь пойти с ней в комнату.
        - Да нет же! - повторила Соня. - Я почувствовала, как этот маленький ротик укусил меня! Нет, отправьте меня в дурдом, у меня галлюцинации!
        - Сонечка, - не выдержала Лера. - Тебе показалось.
        - Ей не показалось, - подала голос Кристи. - Я видела.
        - Девочки, играйте в комнате, - решил Максим. - А ты, Соня, не переигрывай. Не забывай, что малышке всего шесть. Когда тебе было шесть лет, ты уверяла меня, что резиновый бегемот в ванне сам научился плавать.
        - Бред какой-то, - пробормотала Соня, затем встала и отправилась в свою комнату. С порога она крикнула Кристине. - Как ты это делаешь, сестрёнка?
        Кристи пожала плечами и тоже пошла к себе. В этот вечер она больше ни с кем не разговаривала. Когда Лера пришла укладывать её спать, Кристи уже сладко спала, обняв куклу.

* * *
        Всю следующую неделю Лера не узнавала свою дочь. Кристи не шумела, не бегала по квартире, не шалила и не смеялась. Тихо сидела у себя в комнате и даже гулять выходила с неохотой. На улице присаживалась на скамейку возле Леры, обняв закутанную в платок Доллирэль, и не играла с детьми.
        - Посмотри, какая погода, - пыталась расшевелить её Лера. - Все дети играют на детской площадке. Пойди, побегай с ними.
        - Не хочу, мамочка, - в который раз отвечала Кристи.
        Лера касалась губами её лба, проверяя температуру, и вздыхала:
        - Ну что с тобой происходит, детка? Может, плохо себя чувствуешь? Показать тебя врачу?
        - Нет, мамочка, - глаза у Кристи хитро блестели. - Я очень хорошо себя чувствую. Просто не хочется.
        Ах, как Лера уже казнила себя за то, что не отдала её в садик конечно, причина в том, что Кристина домашний ребёнок, и друзей у неё нет.
        - Кристи, пойди, поиграй вон с тем мальчиком. Видишь, как он посматривает на тебя, - снова сделала попытку Лера, улыбнувшись вихрастому мальчишке, который, и правда, остановился неподалёку от их лавочки и смотрел на Кристину.
        - Нет, мама, - сказала Кристи. - Я подружусь с ним, а завтра он сломает руку, и я стану по нему скучать…
        - Что за дикие фантазии? - изумилась Лера. - С чего ты это взяла?
        - Просто знаю, - сказала Кристи и опустила голову.
        «Нет, непременно в садик, пусть даже в дорогой, - подумала обеспокоенная мама. - До школы остался всего год, а Кристи такой неконтактный ребёнок! Просто ужас!»
        Расстроенная мама и тихая дочь вернулись домой. А на следующий день, в том же парке, Лера встретилась с мамой того симпатичного вихрастика. Она узнала её и уже хотела окликнуть, чтобы совместными усилиями познакомить детей. Но та неожиданно вскрикнула, всплеснула руками и бросилась к своему сыну:
        - Серёжа!
        Лера, как в замедленной съёмке, увидела, что произошло. Мальчишка, уцепившись за железную перекладину, неловко подтянулся на ней, попытался перевернуться через голову и упал на землю. Женщина подбежала к сыну:
        - Серёженька, что? Рука? Да как же ты так?!
        Мальчик заплакал, и из его глаз покатились крупные слёзы. Лера непроизвольно перевела взгляд на Кристи. Девочка кивнула:
        - Да, мама.
        - Ты… тебе, - Лера не находила слов. - Ты не могла знать!
        - Успокойся, мама, - Кристи заговорила, как взрослый человек. - Рука заживёт, просто Серёжа пока не выйдет на улицу. Но всё будет хорошо.
        Кристи встала, не слушая крики и не оглядываясь, пошла к дому. Через несколько шагов она сказала:
        - Мама, купи мне птичку. У Вали будет маленький, нужна птичка.
        Дома Лера засыпала дочь вопросами. Она пыталась поговорить с Кристи, но та отмалчивалась, погружённая в игру с куклой.
        - Детка, ну объясни мне, что значат твои слова? Зачем тебе птичка? Откуда ты знаешь про маленького? Валя тебе рассказала? Когда?
        Валенька, жена Антона, часто приглашала Кристи в гости, но поделиться с ней таким важным событием, не рассказав мужу и всей семье, конечно же, не могла. Но Кристи сообщила об этом таким обыденным тоном, что у Леры побежали по спине мурашки. И этот случай с мальчиком.
        - Валя мне ничего не говорила, - сказала Кристи и внимательно посмотрела на Леру. - Ты купишь мне птичку? Нужна птичка.
        - Птичку? - Лера переводила взгляд с куклы на дочь и, наконец, не выдержала. - Положи Доллирэль и объясни мне, откуда ты узнала про мальчика и про Валеньку?
        - Нет, - Кристи упрямо покачала головой. - И её зовут не Доллирэль.
        «Всё, - подумала Лера. - Она сказала „нет“. Теперь можно даже кричать и топать ногами, Кристи не передумает. Я могла бы отобрать у неё куклу, но тогда она уже точно никогда ничего не расскажет. Вот характер!»
        Последнему заявлению Кристи, что куклу зовут как-то иначе, Лера значения не придала. Она решила дождаться мужа и узнать у него, что случилось третьего дня в больнице.
        Максим пришёл в этот день пораньше, и Лера с порога спросила, как у него дела на работе.
        - Всё нормально, Лерочка. Почему ты спрашиваешь?
        - А мужчина из шестой палаты, семнадцатого, ночью, - Лера не могла скрыть своего волнения.
        Максим озадаченно посмотрел на жену:
        - Лерунчик, сердце оказалось в порядке. Такая нелепость - тромб. Острая закупорка кровеносного сосуда, и… но откуда ты знаешь? - спохватился Максим. - Кажется, мы об этом не говорили?
        - Я… мне сон приснился, - не смогла сказать правду Лера.
        Максим недоверчиво на неё посмотрел и пробормотал что-то о том, что она устала. А она решила, что обязательно всё ему расскажет после разговора с Валенькой.
        Часом позже, у себя дома, раскрасневшаяся и счастливая Валя призналась ей в своей недавней беременности. Лера рассеянно поцеловала её в щёку, поздравила и направилась в гости к соседке.
        - Ничего себе! - воскликнула Наташа, выслушав сбивчивый рассказ. - Какое будущее ожидает твою Кристину! Она вырастет настоящей ясновидящей и прорицательницей!
        Но Лера не испытывала радости по этому поводу. Её вполне бы устроила обычная дочь. Без паронормальных способностей.
        - Да ты что! - возмутилась Наташа. - Не будь эгоисткой. Скольким людям сможет помочь твоя Кристинка! Только такие способности надо развивать. Я знаю хорошего мага-экстросенса, госпожу Натэллу. Вот тебе телефон, - Наташа что-то быстро написала и сунула ей в руку бумажку. - И не говори пока Максиму. Врач кардиолог, ему не понять такие тонкие материи. А дочка у вас просто чудо! Счастливая ты, Лерка!
        В дверях Лера обернулась:
        - Наташ, она просит птичку. Купить ей?
        - Купи канарейку. Тебе что, жалко?
        «Да уж, сомнительное счастье», - думала Лера, вернувшись домой. Целый вечер она пыталась завести разговор с мужем, но не решалась.
        «Поговорю сначала с Антоном, - решила она. - У них с Кристи всегда было удивительное взаимопонимание».

* * *
        Утром следующего дня Лера поручила Кристи Сонечке и поехала на Птичий рынок за канарейкой. Побродив по рынку, Лера приглядела хорошенькую жёлтую птичку. По совету продавца она купила сначала клетку, поилку, кормушку и корм, и только потом птичку.
        «Что-то я не то делаю. Нельзя выполнять все её капризы. Завтра Кристи захочет лошадь, а послезавтра слона».
        Но всё же в квартиру она вошла с нежной улыбкой:
        - Кто здесь просил птичку?
        Вопреки её ожиданиям, Кристи не выбежала ей навстречу с радостным криком, а медленно вышла из своей комнаты, обнимая Доллирэль.
        - Спасибо, мама. Поставь, пожалуйста, клетку в мою комнату.
        Лера почувствовала себя убитой таким взрослым тоном. Она так растерялась, что выполнила просьбу дочери. И лишь потом обратилась к Кристине:
        - Детка моя, что с тобой? Ты даже не смотришь на птичку, которую просила. И почему ты закрылась в ванной?
        - Мне нужно было поговорить с ней, - девочка кивнула на куклу. - А птичка… Мне лучше на неё не смотреть…
        - Но почему? - Лера испытала странное чувство, похожее на беспомощность. - Ты же хотела птичку.
        «Был плюшевый медвежонок, был утёнок, и со всеми Кристи разговаривала, - подумала Лера. - Отчего же меня так настораживает эта кукла?»
        - Да, хотела, - кивнула Кристи. - Спасибо.
        - Кристи, - осторожно произнесла Лера. - Отдай мне Доллирэль. Я тоже немножко поиграю с ней и верну тебе. Позволь, она сегодня поспит со мной, в нашей комнате.
        Прежде такие уловки удавались Лере без труда, Кристи действительно была доброй девочкой. Никто не мог упрекнуть её в жадности.
        - Взрослые не играют, - сказала Кристи, даже не посмотрев на маму. - И её зовут не Доллирэль, я тебе говорила. Зачем ты отнимаешь её?
        - Но детка! - Лера совсем не узнавала свою дочь. - Ты уделяешь ей так много внимания, мне это не нравится.
        - Хорошо, мама, - согласилась Кристи после недолгого раздумья. - Я буду играть с ней меньше. Пожалуйста, не отбирай её!
        Кто бы выдержал чистый взгляд упрашивающих детских глаз? Лера тут же мысленно отругала себя: нашла на кого свалить вину за своё беспокойство. На любимую дочкину игрушку! Нет, ей немедленно надо рассказать обо всём Максиму, а пока он сутки на дежурстве, Антону.
        - Антоша, я зайду к тебе в гости? Да нет, ничего не случилось. Во-первых поздравлю тебя, а во-вторых… да, случилось. Не по телефону, ладно?
        В прихожей появилась любопытная Соня.
        - Мам, я скоро стану тётей? - поинтересовалась проницательная Сонечка.
        - Ах, ты, стрекоза, - невольно улыбнулась Лера. - Побудь с Кристи, я скоро.
        Кристи проводила маму глазами и бесцветным голосом произнесла:
        - Я тоже скоро стану тётей. Ваша с Антоном мама сильно болела. Месяц назад она умерла. Она хотела приехать к вам, но там, за океаном, у неё кончились деньги…
        Даже не посмотрев в широко распахнутые Сонечкины глаза, девочка вернулась в свою комнату.

* * *
        В первый раз в жизни Антон видел Леру такой растерянной. Красивая женщина, сумевшая подружиться и с ним, и с Соней, заслуживала уважения. Тут ещё и Валенька, в полном восторге от его мачехи, разболтала ей семейную тайну.
        - Тошенька, Кристи. Она говорит такие странные вещи.
        Он выслушал сбивчивый рассказ о младшей сестре, которая неожиданно изменилась. Лера рассказала о птичке, о Доллирэль и об ужасных, сбывающихся пророчествах. Впрочем, не все пророчества ужасны: Валенькина беременность, например, чудесное событие.
        - И она ничего не хочет мне объяснять! Может, ты поговоришь с ней? - с надеждой спросила Лера. - Сейчас она разговаривает только со своей куклой.
        Антон кивнул:
        - Мам, приведи Кристи. Пока Вали нет дома, я постараюсь всё выяснить.
        Тошина готовность помочь немного приободрила Леру, и она поспешила домой. Возле лифта она услышала его голос:
        - Похоже на нелепую цепь совпадений.
        Многое бы Лера отдала, чтобы всё это оказалось совпадениями! Но…
        Дома она не находила себе места. Пока Кристи находилась у брата, она несколько раз перемыла посуду, выпила две чашки кофе и закурила. Потом вспомнила, что бросила курить и выкинула сигарету.
        Антон позвонил спустя час:
        - Мам, Кристи пошла домой. Слушай, она произносила при тебе странные слова? Ну, непонятные, взрослые?
        - Нет. Никогда.
        - Странное слово - мегаленсия. Она не отводит глаз от Кибелы, ругает какую-то Сангарию и вспоминает Аттиса.
        - Что?! - изумилась Лера. - От какой Кибелы? Какого Аттиса?
        - Кибелой зовут её куклу, разве ты не знала? Странное имя для детской игрушки. Мам, не говори ничего отцу. Пока. Я должен во всём разобраться, выяснить, что это значит. Подожди, не паникуй и не расспрашивай Кристи. И вот ещё, что означает слово «мистерия»? И где жили галлы?
        - Не знаю, - у Леры чуть не подкосились ноги. Что же происходит с её дочкой?
        - Всё, мам, я позвоню, когда узнаю. И ещё, у неё изменился не только лексикон. Она вообще стала взрослой. Пожалуйста, не переживай, ладно? Я скоро позвоню.
        Происходило что-то непонятное. Антон не стал пугать Леру ещё больше, рассказывая о том, что он заметил. У Кристи изменилась не только речь, но и движения стали другими. Прежде непоседливая девочка, теперь она двигалась медленно и плавно. Серые глаза смотрели осторожно и… как-то печально.
        Одна реплика сестры просто потрясла его. На вопрос, кто такой Аттис, Кристи взглянула на куклу и отчётливо произнесла:
        - Господь Вседержитель, пастырь звезд и царь надмирных пространств.
        Кристи рассказала ему так много, но самым тревожным было её последнее замечание:
        - Не бойся, я сделаю так, чтобы у Вали родился здоровый мальчик.
        Совсем не похоже на шутку! Антон закурил и включил компьютер.
        Лера дождалась Кристи и, послушав совета, не стала её ни о чём расспрашивать. Но в голове крутилось:
        «Ме-га-лен-си-я. Как сказала бы Соня: „Бред какой-то!“. Пожалуй, Наташа права, надо позвонить ясновидящей».
        Лера достала бумажку и набрала номер.
        - Госпожа Натэлла отсутствует. Оставьте своё сообщение.
        Вкрадчивый голос расположил Леру к откровенности:
        - Госпожа Натэлла, у нас происходят странные вещи. Моя дочь…
        - Мама! - Кристи стояла рядом. - Ещё одна колдунья нам не нужна. Повесь трубку.
        От неожиданности Лера послушала дочь, но тут же постаралась ей всё объяснить:
        - Детка, эта тётя знает, как тебе помочь. Чтобы ты не видела разные страшные вещи…
        - Я знаю, о ком ты говоришь, - сказала Кристи. - Её сила ничтожна. Та, которая с нами, неизмеримо могущественнее. Если ей служить, можно получить всё.
        Девочка смотрела внимательно и строго. У Леры закружилась голова.
        - Дочь, ты пугаешь меня.
        Кристи повернулась и пошла к себе. Дверь в комнату медленно закрылась.

* * *
        Через полчаса позвонил Антон:
        - Мам, слушай внимательно. И спокойно. Информации больше, чем я думал. Кибела, она же Исида, Астарта, Иштар - все они лишь разные облики животворящей и убивающей Матери-Природы, древняя языческая богиня. Мегаленсия - праздник в честь великой богини, отмечался в Риме до двести четвёртого года до нашей эры. Раз в году, в день весеннего равноденствия. То есть в марте.
        Аттис возлюбленный Кибелы. Но это ещё не всё. Мам, ты слушаешь?
        - Да, - прошептала Лера, не веря своим ушам. Кристи просто не могла всего этого знать!
        - Кибела требовала кровавых жертвоприношений. В честь богини, её адепты купались в свежей бычьей крови и доводили себя до наивысшей степени экстаза. При этом калечили себя и друг друга, иногда до смерти.
        Мам, ты здесь?
        Голос у Леры неожиданно охрип:
        - Тоша, что же теперь делать? Кукла - богиня? Но как?!
        - Не знаю, - ответил Антон. - Мне надо подумать. И поискать. Культ Кибелы давно в прошлом, да и не верю я во всю эту чушь. Нужно понять, что происходит с Кристиной. Может, она просто повторяет чьи-то слова?
        - Чьи? Да, а пророчества? - возразила Лера. - И вот сегодня, она запретила мне звонить магу-экстрасенсу, сказала, что та, которая с нами, намного могущественнее. Кристина знает то, что знать не может. Я боюсь эту куклу!
        - Мам, - Антон заговорил уверенно. - Если проблема в кукле, то мы от неё избавимся. Подожди ещё немного, я узнаю, как закончился культ Кибелы. Наверное, ответ надо искать в истории.
        Перед Лерой разверзлась тёмная бездна. Ей хотелось тут же пойти и отобрать у Кристи куклу, но в глубине души она чувствовала, что так поступать нельзя. Лёшка! Конечно, надо позвонить в Тобольск и узнать подробнее, где в парке он нашёл аттракционы? Пойти туда, а потом… Лера не знала, что потом, но это хоть какое-то решение.
        Она села на кровать и позвонила Алексею на мобильный. Почти сразу услышала его голос:
        - Лерочка, дорогая, слушаю!
        - Здравствуй, Лёш.
        - Как там Макс, как вы? - обрадовался Алексей. - Ничего не случилось?
        - Всё в порядке. Лёш, не удивляйся, но скажи, пожалуйста, где находятся аттракционы, на которых ты выиграл куклу Кристине.
        В телефоне возникла пауза.
        - Извини, я тебя не понимаю. Какие аттракционы? Когда?
        Лера почувствовала неприятный холодок внутри.
        - Да неделю же назад, когда ты приезжал к нам.
        - Разыгрываешь? Я уже давно у вас не был. Лето только началось, а у меня отпуск в августе. Лерочка, в чём подвох?
        У неё потемнело в глазах. Лёшка искренне не понимал, о чём она говорит.
        - Ты точно не приезжал? Но ты был… я тебя видела… мы тебя видели… - губы у Леры стали непослушными.
        - Ничего не понимаю. Неужели ты думаешь, что я забыл бы?
        - Но… Лёш… я тоже ничего не понимаю. Я же тебя видела.
        Снова пауза.
        - И Макс меня видел?
        - Нет. Ты был проездом. Заскочил на часик, подарил Кристине куклу.
        Алексей отчётливо и раздельно произнёс:
        - Послушай меня. Я к вам не приезжал.
        Она почувствовала, что весь мир вокруг завертелся, хотела ухватиться руками за воздух и потеряла сознание.

* * *
        Она очнулась от Кристининого плача. За окном темно, в комнате тоже. Почему Соня не подойдёт к Кристи? Неужели уже спит? Телефон в руке тихонько пищал. Значит, она его не выключила, прощай деньги… Кристи, деточка, мама сейчас встанет. Преодолевая слабость и головокружение, Лера поднялась на ноги. Тревога за дочь нарастала с каждой секундой. Когда Лера вошла в Кристинину комнату, то сразу кинулась к дочери.
        Кристи сидела на полу и горько плакала. По комнате летала канарейка. Слёзы катились из открытых серых глаз, девочку трясло.
        - Родная моя, что случилось?! - Лера прижала дочку к себе и принялась её целовать.
        - Ей… ей мало конфет и фруктов, - сквозь рыдания произнесла Кристина. - Она даже не хочет больше моих игрушек. Ей надо крови. Мам! Я плохая жрица! Я не смогла убить птичку.
        Кристи зашлась в рыданиях, сквозь которые Лера с трудом разобрала Слова:
        - Я должна была её задушить, а потом зарезать. Но она живая! Мам, она живая!
        Только тут Лера заметила острый кухонный нож на полу. Она отшвырнула его ногой и ещё крепче обняла девочку:
        - Хорошая моя, успокойся. Всё кончилось, всё будет хорошо.
        - Нет! - Кристи посмотрела на неё с отчаяньем. - Кибела накажет. Ей нужна кровь, её жрецы давали ей много крови! Если я её не послушаю, она отнимет у меня племянника. Ей надо поклоняться и служить. А я не смогла!
        Леру захлестнула волна негодования. Она с ненавистью посмотрела на куклу, которая стояла на столе. При свете ночника её лицо казалось мертвенно бледным, а милые черты пугающе страшными.
        Лера поцеловала дочь и отнесла в кровать. Потом схватила куклу и бросила за дверь. Вернулась к дочери и стала её успокаивать. Кристина плакала, но что-то показалось Лере отрадным. Это что-то означало, что Кристина стала прежней. Тем же маленьким ребёнком, которым была до встречи с куклой. Детские руки доверчиво обнимали маму.
        Лера убаюкивала Кристину, целовала её и даже спела красивую колыбельную. Через несколько минут девочка уснула. Осторожно поправив на ней одеяло, Лера вышла. На прощание посмотрела на угомонившуюся канарейку и решила, что поймает её завтра.
        На полу в коридоре лежала кукла и, как показалось Лере, смотрела в потолок злыми глазами.
        «Так, спокойно, - сказала себе Лера. - Надо позвонить Антону».
        Он сразу подошёл к телефону:
        - Хорошо, что ты позвонила. Валя сейчас в ванной. Я не мог позвонить раньше, не хотел её пугать. Как вы?
        Лера перевела дух и постаралась спокойно рассказать о звонке в Тобольск и о Кристининых слезах.
        - Вот так всё было, - закончила она рассказ. - Тоша, скажи, что теперь делать? Ты что-нибудь узнал?
        - Да, мам. Всё не так просто, но, кажется, я знаю, как прекратилось правление Кибелы-Астарты. А по-поводу дяди Лёши. Я не уверен, но сейчас в мире существует множество адептов культа. Слышала о секте «НИККА»?
        - И я раньше не слышал… в общем, вот, сейчас прочитаю: «Никка - неоязыческая сетевая религия, основанная на почитании природы. Современная религия древнего колдовства, которая тайно существовала в течение многих столетий, имеющая корни в дохристианском европейском язычестве».
        - Что это значит? - не поняла Лера.
        - То, что это движение ведьм, поклоняющихся Кибеле и колдовству. Их великая богиня-мать, она же Астарта-Кибела, олицетворение природы, источник магической силы, она интуиция и психический дар. Сегодня в мире около двух с половиной миллионов последователей культа.
        - Ну и что? - снова не поняла Лера. - Какое отношение это имеет к приезду Лёши? Вернее к тому, что он не приезжал?
        - Не торопись, мам, - Антон старался объяснить то, во что сам верил с трудом. - Допустим, им каким-то образом, с помощью древнего обряда или культового предмета, удалось вселить в куклу дух Кибелы. И, допустим, они выбрали своей жрицей Кристи. Не перебивай, я сам не знаю, почему. Мам, я только размышляю. Тогда они должны были послать кого-то, кому вы доверяете и кто очень похож на знакомого вам человека. Например, на дядю Лёшу.
        Такая мысль могла придти в голову только Антону. Лера вспомнила, что он с детства любил детективы.
        - Но Тоша! Ведь дух вселить невозможно! Это колдовство, современная наука его отрицает. И настолько похожим человек быть не может!
        - Колдовство? Мам Лер, ты до сих пор уверена, что оно не существует? А по поводу того, кто приезжал… Ты часто видишь дядю Лёшу?
        - Ну, - Лера замялась. А ведь Антон прав! - Где-то раз в год, раз в два года.
        - Значит, в своей жизни ты видела папиного друга всего три-четыре раза?
        - Три, - призналась Лера.
        - И с приличными интервалами во времени, - уточнил Антон. - Как же ты можешь утверждать, что хорошо изучила внешность, мимику и голос дяди Лёши? При небольшом гриме и с хорошим актёрским мастерством, любой мужчина средних лет, и похожий на дядю Лёшу, ввёл бы тебя в заблуждение.
        Получалось, что он прав. Но почему они выбрали Кристину? Леру волновал этот вопрос гораздо больше, чем приезд Лже-Алексея.
        - Давай подумаем, - предложил Антон. - Кристи родилась в четвёртом году?
        - Да, - выдохнула Лера.
        - Двадцатого марта? Тогда всё понятно. Это день весеннего равноденствия. Праздник Мегаленсия в честь богини Кибелы. Кристи родилась спустя две тысячи двести лет после заката культа великой богини. Это может оказаться причиной, по которой её выбрали. Хочешь, я расскажу тебе, кем в христианстве считают древних языческих богов и богинь?
        Лера смогла лишь кивнуть. Всё, что уже успел рассказать ей Антон, просто не укладывалось у неё в голове. Он же принял её молчание за знак согласия.
        - Валя на меня уже дуется. Так вот, в христианской религии все языческие божества считаются демонами ада. Не слабо, правда? Считают, что демоны вселялись в идолов. Хочешь узнать, как прекратился её культ? Лучше я опять прочитаю. Вот только сейчас выйдет Валенька, тогда извини, мам, я сразу закончу. Ей нельзя волноваться.
        - Конечно, - согласилась Лера. Ей и самой не хотелось посвящать во всё это беременную женщину. - Читай.
        - Вот, из Библии: «Сыны Израилевы продолжали делать злое пред очами Господа и служили Ваалам и Астартам, и богам Арамейским, и богам Сидонским, и богам Моавитским, и богам Аммонитским, и богам Филистимским; аГоспода оставили и не служили Ему».
        - И что? - поторопила его Лера.
        - Ладно, постараюсь кратко, - согласился Тоша. - Вторая заповедь: Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в водах ниже земли.
        - Хорошо, - сказала Лера. - Я где-то это слышала. Но при чём здесь кукла и вся эта история?
        - Мам, я пытался рассуждать логично. Что такое эта кукла, как не идол? Если отталкиваться от христианской точки зрения, то поклонение кукле и есть поклонение идолу, а если вдуматься глубже, то и дьяволу. Мама Лер, только не падай в обморок.
        «На сегодня обмороков уже хватит, - грустно улыбнулась Лера».
        - Вобщем, я слышу, как идёт Валя. Короче, первые христиане приходили на капища Кибелы-Астарты и сжигали деревянных идолов. На этом с культом кровавой богини было покончено. И если бы в прошлом веке не возникло неоязычество… всё, мам. Тебе привет от Вали, она машет рукой.
        - И ей привет, - рассеянно сказала Лера. Взгляд её упал на валявшуюся на полу куклу. - Спасибо, Тош. Я позвоню тебе завтра.

* * *
        «Намудрил Антон», - думала Лера. - Намудрил-перемудрил. Но что-то в его словах… Мальчик умный, в университете учится, много знает. Что он сказал? Капища? Идолы? Лера оглянулась на дверь в Кристинину комнату и подняла с пола куклу. Обычная кукла, разве волосы уж очень чёрные и глаза очень синие. Стеклянные, даже неприятные. Но если она причина страхов Кристины, Лера знает, что делать.
        Женщина зашла к себе в комнату, быстро переоделась в джинсы и майку, завязала на голове хвост и направилась в ванну. Там захватила алюминиевый тазик, бросила в него куклу и вышла из дома. Она выбежала из подъезда и быстро пошла в сторону школы. На школьном дворе в это время суток уже ничего не видно. Фонари не освещают поле за школой и, обычно, там всегда безлюдно. Лера обошла здание и вышла на пустырь. Одинокая берёзовая роща встретила её вкрадчивым шелестом. Лера пожалела, что не взяла фонарь, но и при свете луны всё видно. Женщина опустилась на колени, поставила перед собой тазик с куклой и достала из кармана зажигалку.
        И вдруг поднялся ветер. Порыв ветра сорвал с головы повязку, и тяжелые волосы рассыпались по плечам. Тихое и зловещее завывание, наклонившее ветви берёз, напугало Леру. Странно, сегодня весь день держалась хорошая погода, и ничто не предвещало грозы. Лера поёжилась. Ей показалось, что кукла повернула голову в её сторону.
        «Так, всё, - подумала Лера. - Отправьте меня в дурдом, у меня галлюцинации! Да нет же, мне это просто кажется».
        Но руки у неё задрожали. Она уже хотела чиркнуть зажигалкой, и вдруг по небу полоснула молния. Не успела Лера поднять голову, как её оглушил раскатистый гром.
        - Если я не сделаю этого, то никто не сделает, - громко сказала Лера и поднесла зажигалку к кукле. Белое платье мгновенно вспыхнуло ярким пламенем. Лера увидела, как затряслись листья на берёзах, и как заполыхало тёмное небо. Сразу множество молний, одна за другой, осветили пространство. Лера дрожала, кусала губы, но старалась не отводить взгляда от пламени. Что-то страшное видела она внутри костра. Словно в оранжевом огне извивались черные змеи. Они скользили, кусали друг друга и сплетались в шипящий клубок. Клубок разворачивался, молнии сверкали без остановки. То ли завывание ветра, то ли плач, то ли холодящие душу стоны слышала она в эту страшную минуту. И вдруг раздался дикий, болезненный крик. Этот ужасный крик оглушил Леру, и она закрыла лицо руками. И сразу хлынул ливень. Когда она решилась отнять руки от лица, то увидела, что в тазу плещется густая чёрная жидкость. Вода лилась вертикально, и сквозь плотный поток Лера почти ничего не могла разглядеть. Но в чёрной жидкости не видно было даже обрывков кукольной одежды или осколков фарфора. Кукла исчезла.
        - Всё! Тебя нет, злая ведьма, - прошептала женщина. - Ты больше ничего не сделаешь моей семье.

* * *
        В Тобольске, в своей квартире, возле окна стоял Алексей и мучительно думал, как он мог забыть о недавней поездке в Москву?
        А в Москве, в своей комнате, сидела Сонечка и смотрела на дождь. Укушенный палец давно не болел, но три минуты назад что-то стукнуло в Сонечкиной груди, и это было не сердце. Что-то чёрное и липкое разлилось внутри и наполнило её дикой, необузданной радостью.
        Дом
        - Что за прелесть! - восхитилась Таня, разглядев из окна машины необычный сад за белым забором. - Дима, остановись!
        Сад и, правда, заслуживал внимания. Аккуратная дорожка к хорошенькому, словно игрушечному дому, и распустившиеся повсюду розы. Сказочное множество цветов переполняло пространство. А розы - красавицы на балу - глаз не отвести! Таня выскочила из машины и подбежала к калитке.
        - Чудо! - сказала молодая женщина, вдыхая аромат плывущего в воздухе блаженства. - Дим, ты только посмотри - качели! И какая чудесная белая скамейка вон там, под кустом жасмина. И вон ещё озеро. Лебедя не хватает, - добавила она, поворачиваясь к мужу.
        - Танюш, во-первых, это не озеро, а искусственный круглый водоём, - возразил Дима. - А во-вторых, нехорошо глазеть на чужой сад.
        - Да разве он тебе не нравится? - удивилась она. - Смотри - на пороге сидит котёнок. Какой милый! Я хочу, хочу такой же дом и такой же сад!
        Иногда новобрачная становится чуточку капризной. Особенно, если её везут в свадебное путешествие, а по дороге ей попадается необыкновенное место. И особенно, если ей возражают.
        - Я хочу провести медовый месяц здесь, - решила она, поведя плечиком. - Не хочу на море, хочу искусственный круглый водоём. Не нужен мне шикарный пятизвёздочный отель, я хочу жить в этом удивительном доме.
        - Танюш…, - от её «хочу» Дима беспомощно развёл руками. - Мы же не знаем, кто тут живёт. И сдадут ли хозяева нам свой дом? К чему менять планы, мы же собирались…
        - А море и здесь есть, - перебила его Таня. - Море розовых цветов!
        С радостной улыбкой она взглянула на мужа - ну вот попробуйте отказать ангелу!
        - Море? - уточнил он, улыбаясь в ответ.
        - Море!
        - Ну что ж… пойду, закрою машину.
        Почувствовав непонятное притяжение, Таня дотронулась до калитки, и та медленно распахнулась. Тихо, без скрипа, словно приглашала войти в удивительный мир за невысоким белым забором. Молодая женщина сделала шаг и оказалась на празднике цветов. Как же радостно и красиво! Не думая больше ни о чём, она подбежала к дому и поискала звонок. Но, как и на калитке, ничего не нашла. Рука сама потянулась к двери, и та легко открылась. Оставалось переступить порог и, не оглядываясь, Таня шагнула в незнакомый мир.
        Едва дверь закрылась, куда-то пропали заботы и… память. Смутные воспоминания о Диме, о том, что они недавно поженились и отправились в путешествие, остались, но куда же они ехали? Где они до этого жили, зачем отправились в дорогу, что искали? Ну, конечно же, ясно, что искали они этот самый дом, разве можно представить себе что-нибудь другое? Разумеется, нет.
        Под ногами мяукнул котёнок, Таня нагнулась, чтобы погладить его, вот хитрый - проскочил вслед за ней, но серый комочек увернулся и помчался к лестнице. Теперь стоило оглядеться: необычный дом внутри казался гораздо больше, чем снаружи. Большой светлый холл, лестница на второй этаж и… фонтан. Красивая медная женщина льёт воду из кувшина, и вокруг сверкает прозрачная вода.
        Неожиданно на лестнице появилась девочка лет семи и подняла на руки не в меру шустрого котёнка.
        - Ты приехала, - утвердительно сказала она, обращаясь к гостье. - Хорошо, может, ты поговоришь со мной. Всем некогда. А как тебя зовут? Меня - Танечка.
        - А меня Таня, - улыбнулась молодая женщина, гадая - где же раньше она видела эту смешную девчонку с тонкими косичками?
        - Опять Таня, - вздохнула девочка, поглаживая котёнка. - Так мы перепутаемся. У тебя должно быть имя, которым тебя зовут сейчас.
        Котёнок мяукнул в её руках, девочка погладила его, а Таня почему-то не удивилась. Она задумалась: какое же имя она слышит каждый день?
        - Я Танюша, - поняла она, наконец. - Дима называет меня так с нашей первой встречи.
        - Кто такой Дима? - спросила девочка.
        - Мой муж, - снова улыбнулась Таня. - Скажи, а где взрослые?
        Девочка повернулась и поднялась на несколько ступенек.
        - А-а, муж… - обронила она. - Значит, ты уже замужем? Взрослых много, вот теперь ещё и ты приехала. Пойдём со мной, Танюша.
        Странные слова, девочка с котенком что-то недоговаривала, но разумнее будет последовать за ней и расспросить старших обо всём, что пока кажется непонятным. Светлые косички, красные резиночки, голубое платье… что-то казалось очень знакомым в этой куколке, но что?
        На втором этаже длинный коридор уходил вдаль, пространство зрительно увеличивалось - там, внизу, большой холл и светлые арки, казалось, занимали гораздо меньше места. Стало немного страшно, и страх усилился, когда девочка обернулась и показала на одну из закрытых дверей. В просторном коридоре легко дышалось, и ничего не указывало на опасность, но дверь! Она засветилась необычным сиреневым светом и слегка приоткрылась.
        Быстро, как можно быстрее, вниз по лестнице, и прочь отсюда! Паника, охватившая Таню, помогла ей сбежать по ступенькам меньше, чем за минуту. Едва молодая женщина оказалась на крыльце, она успокоилась. Но… что же это такое?! Дима отходит от забора, и она слышит его слова:
        - Ну что ж… пойду, закрою машину.
        Время вернулось назад? Время вне этого странного дома и пространство внутри ведут себя неестественно. Кто-то играет с ними. Что же это за игра? Но думать некогда, сейчас Дима уже закроет машину и обернётся. Увидит жену на пороге, метрах в пятидесяти, от того места, где её оставил… сколько секунд назад? Пять, десять? Что он подумает? В первый раз он пошёл за ней следом, она слышала его шаги. А теперь он далеко, там, где находился, когда Таня дотронулась до калитки! Если поверит ей и услышит невероятную историю о сиреневом свете, то ни за что не отпустит жену, посадит в машину и увезёт - ах, да, в свадебное путешествие. Кажется, память вернулась. И останется столько неразгаданных тайн! Глупо уехать, так и не узнав, что хотела рассказать и показать девочка. Ещё раз, взглянув на сад, молодая женщина проскользнула обратно.
        - Ты вернулась, - на лестнице опять стояла девочка с котёнком и снова утвердительно говорила. - Танюша, ты ушла, потому что не понимаешь. Многие сначала убегают, но потом возвращаются. Пока они не покинут сад, они могут вернуться.
        Лестница вверх, и снова просторный коридор с закрытыми дверями. Хорошо, раз девочка не боится, то взрослой женщине, и подавно, стыдно убегать. Сиреневое свечение стало ярче. Ну что ж, ладно, она войдёт в эту дверь.

* * *
        Меньше всего она ожидала увидеть свою комнату, у родителей на Котельнической набережной. Обстановка и вещи странным образом вернулись на несколько лет назад. Большого комода давным-давно нет, люстра другая и милый, дорогой сердцу стол, за которым она когда-то делала уроки стоит на прежнем месте! Как необычно - по нему рассыпана её забытая сверкающая бижутерия: браслетики, цепочки, колечки, плетённые фенечки… но главное - она сама сидит в стареньком кресле, с книжкой в руках. Себя она узнала, но это же она в тринадцать лет! Конечно, тогда она любила читать и читала что-нибудь романтичное или фантастическое. Уверенный и слегка насмешливый взгляд подростка и растерянный взгляд молодой женщины встретились.
        - Я Танюша, - не выдержала молчания старшая. - Я тебя знаю. Ты - это я.
        - Удивила, - пожала плечами младшая. - Да здесь меня больше, чем во всех зеркалах Большого театра. Ты новенькая?
        - Я… да… подожди, я знаю, как тебя зовут! - обрадовалась Танюша. - Ты сейчас читаешь «Таис Афинскую». Я помню, как мне нравилась эта книга. И долго, целых два года, я называла себя Таис. Родители ни за что не хотели привыкать к новому имени, зато моим друзьям оно понравилось!
        - Моим друзьям, - не согласилась Таис и откинула перекрашенные чёрные волосы на спину.
        «Зачем я испортила светлый цвет волос? Ах, да - я хотела стать похожей на греческую гетеру. Вот глупенькая».
        - Таис, когда твои волосы отрастут, больше не крась их, иначе два года проходишь с чёрными прядями, а они тебе не идут, - говоря это, она продолжала разглядывать свою бывшую комнату. Сколько же вокруг бесполезных, но таких важных безделушек!
        Знакомым жестом Таис повела плечиком:
        - Думаешь, мне об этом не говорили? Да каждая ты стремится научить меня, как жить и что делать. Как будто вы не знаете, что когда я уйду отсюда, то вернусь в своё время и сразу всё забуду. Лучше расскажи мне о том, чего я не знаю.
        А что могла не знать самоуверенная Таис? И Танюша вспомнила: вся её ершистость означала только одно: мучительное гадание, появится ли парень, который её поцелует?
        - Появится, - сказала Танюша. - И совсем скоро, не смотря на твои чёрные космы. Таис, ты нравишься нескольким мальчикам, у тебя даже есть выбор.
        - Ты о первом поцелуе? Это мне уже рассказали, - махнула рукой маленькая нахалка. - Но больше ни о чём не говорят. Все ругают за чёрную краску и обещают, что скоро в меня разом влюбятся несколько парней. Ты не оригинальна.
        Что же рассказать этой колючке? О чём молчат другие «я», и сколько их, то есть нас, бродит поблизости? Ладно, вот этого, возможно, Таис ещё не знает:
        - В двадцать лет ты выйдешь замуж за Диму. Он хороший, лучше всех, о ком ты читаешь в книжках. И с кем будешь до него встречаться.
        Юная воображала закрыла книгу и встала из кресла. Её лицо впервые приняло заинтересованное выражение:
        - Ты помнишь ваш первый поцелуй? Расскажи!
        «Неужели я была такой бесцеремонной? - подумала Танюша. - Да-а, как быстро забывается переходный возраст. Эта тинэйджерка сейчас грезит только поцелуями и своей красотой. Ну, до красоты ещё года два, пока не округляться некоторые формы и не исчезнет угловатость. Впрочем, я всё равно нравлюсь себе в свои тринадцать лет».
        - Это случилось, когда мы возвращались с вечеринки. Он взял меня за плечи и поцеловал в краешек губ.
        - Кто поцеловал? Твой муж? - на пороге стояла Танечка и с любопытством разглядывала двух старших себя. - Фу, какие глупости! Неужели тебе это интересно, Таис? Ты же помнишь, что когда нас целуют, нам это не нравится.
        - Ты ещё очень маленькая, - произнесли Танюша и Таис в один голос.
        - Вот только это и слышу, - вздохнула Танечка. - Все вы говорите одно и то же. Когда вы ходите друг к другу в гости, то закрываетесь, чтобы я не подслушивала. А я вовсе не глупая, мама Таня говорит, что я умнее всех вас.
        Танюша улыбнулась, но тут же удивилась - в какие гости разные Тани ходят? И ещё один вопрос не давал ей покоя:
        - Таис, а ты знаешь, почему, когда я вышла на улицу, время чуточку вернулось назад? Я увидела мужа и услышала от него то, что он уже говорил.
        Черноволосая юная мисс пожала плечами:
        - Элементарно. Как только ты за порогом, время останавливается и немного прокручивается назад. Наши нас ждут, я тоже пришла сюда с Маринкой. Помнишь её?
        Танюша кивнула:
        - Конечно, помню, мы и сейчас дружим. Марина моя свидетельница на свадьбе. Но я всё равно не понимаю - почему Марина и Дима не заходят к нам, дверь же открыта?
        Танечка всплеснула руками, а потом схватилась за косички:
        - Как ты не поймёшь - это же Татьянин дом! Все остальные ждут нас в саду.
        - Ну и народу там! - рассмеялась Таис. - Просто счастье, что они из разного времени и не видят друг друга! А то бы не протолкнулись! Одних Танечкиных друзей там целая ватага.
        - Ага, и Маринка с ними, - подтвердила Танечка.
        «Я помню, - подумала Танюша. - Маринка, Вовка, Сашка, Юрка и Оля. Все друзья моего детства. Мы всегда вместе играли, носились, как угорелые, по двору. Родителям от нас одна головная боль. А заводила, разумеется, Вовка! То подговорит всех на стройку сбегать, то на „слабо“ в подвал заманит. И девочки не трусили, мы же знали, что мальчишки вытащат нас из любой неприятности, да ещё всю вину возьмут на себя, если что! Дружный у нас был двор на Котельнической, жаль, что детство кончилось».
        Но вслух она спросила о другом:
        - Танечка, а как же ты с друзьями так далеко забралась? В семь лет нас ещё не отпускали загород. Таис бы с Мариной могли, но тебя мама бы не отпустила. И других детей тоже.
        - У Татьяниного дома нет постоянного адреса, - ответила за Танечку Таис. - Мы с Мариной шли в гости, и вдруг увидели этот дом на улице, где живёт Ольга. Догадываешься, почему я не смогла пройти мимо? Дом притягивает, ты это почувствовала? Кстати, у него есть ещё одна особенность - заметила, что тебя не очень-то удивляют встречи с самой собой? Странно, правда?
        Я увидела, как дом возник из ниоткуда, раздвинув улицу, и решила, что у меня галлюцинация. Но Маринка тоже его увидела. Мы вошли в калитку, а потом… мне давно пора вернуться, но пока я не узнала всё, что хотела. Хочу разгадать загадку мамы Тани.
        - Да нет у неё загадок! - замотала головой девочка. - Вы все только об этом и говорите, а сами что-то от меня скрываете! И ты, и молчаливая Татьяна, и та, которая вся в ромашках, и вечно грустная Татьяна Витальевна. А мама Таня просто очень добрая и улыбается. Не то, что вы!
        А я, Танюш, я попала сюда из своего двора. Дом появился летним утром, когда мы играли. И никто-никто из взрослых совсем не удивился! Они так и шли на работу, по своим делам, и ни один человек не посмотрел в его сторону. Потом Вовка предложил нам его исследовать, мы вошли в калитку, но дальше… зайти смогла я одна. И ещё котёнок, он бежал за нами от стройки. Я взяла его и вошла. А здесь столько интересного! Но со мной почти никто не разговаривает, все заняты собой, одна мама Таня иногда читает и рассказывает мне интересную историю.
        Таис положила книгу на стол, подошла и села возле Танечки на корточки. Поправила её косички и спросила:
        - Какую историю? Сказку? Расскажи нам. Ну не дуйся, я знаю тебя, ты обижена, что я всё время читаю и не болтаю с тобой на разные детские темы. Но теперь скажи: какую сказку рассказывает тебе мама Таня? Про Дюймовочку или про Гретель и Гензель?
        Девочка отрицательно покачала головой, и как показалось Танюше, вздохнула, удивляясь непонятливости самой себя:
        - Таис, ну какая ещё Дюймовочка? Я, что, совсем маленькая? А вот мама Таня так не считает, она рассказывает мне одну длинную историю об одном человеке.
        - О каком человеке? - спросили обе старшие.
        Танечка подняла с пола своего котёнка, который неотступно бегал за ней повсюду и мяукал.
        - Ну… это не совсем человек. И он очень добрый! Давным-давно он приходил на Землю, но люди обошлись с ним очень плохо. Он придёт ещё раз. А вы сами спросите у мамы Тани.
        - Да, найдёшь её! Она же призрак, - Таис встала. - И дом этот - призрак. По каким комнатам её искать?
        Девочка опустила голову, погладила своего котёнка и тихо ответила:
        - По всем.

* * *
        - Что значит - она призрак? - дрожащим голосом спросила Танюша, когда они с Таис отправились на поиски. Дом такой большой, но он вполне реальный, не призрачный. До стен можно дотрагиваться, они никуда не пропадают. Но если верить рассказам двух младших себя, дом возникает в самых различных местах. Кажется, так и ведут себя призраки. Корабли-призраки, например. И почему та, которую называют мамой Таней, тоже призрак? Она появляется, где и когда захочет? Но тогда… тогда она уже не живая! Как страшно! Танюша не хотела увидеть себя старую и мёртвую.
        - Перестань, - махнула рукой Таис, отгоняя страхи. - Ты громко думаешь. Во-первых, мама Таня не старая. Ни у кого не повернётся язык назвать её старухой. А во-вторых, ты совсем её не испугаешься. Заметила, как любит её Танечка? И не только она. Все мы, если перестаём слушать себя, видим маму Таню. Знаешь, почему она называет себя мамой?
        - Нет, - призналась Танюша. Ей не давало покоя слово «призрак».
        - Странно, - остановилась Таис. - Я слышу твои мысли. Ничьи не слышу, а твои иногда звучат, как будто ты их проговариваешь… ладно, пойдём дальше. Сюда приходили разные Тани. Недавно прибегала одна мамочка, но и час не выдержала, ушла. Смешная, не могла нам поверить, что с её малышом в саду ничего не случится. Сейчас познакомишься с ромашковой Татой. Она старше меня и младше тебя. А мама Таня потому, что у неё двое приёмных детей. Мальчишки. Оба потеряли своих родителей, и мама Таня взяла их к себе, ну, как это там говорят… оформила над ними опекунство.
        И перестань, наконец, думать о призраке! Никто не знает, жива мама Таня или нет. Она старше всех в этом доме, но по мне, и живее всех. Я сказала, что она призрак, потому что её трудно найти. Я могу много дней приходить в её комнату, но никого не увижу. А Танечка или молчаливая Татьяна зайдут к ней через минуту, и сразу сиреневый свет - она там! Я и живу здесь, чтобы понять - в чём загадка мамы Тани. Какие у неё глаза! В них… я не знаю… непонятная доброта.
        У Таты тоже счастливые глаза, сама увидишь, но в них нет никакой тайны. Кстати, вот её дверь, мы уже пришли. Тата там. Тебе будет приятно с ней встретится.
        Дверь светилась, приглашая войти.
        - У молчаливой Татьяны и грустной Татьяны Витальевны глаза несчастные, - услышала Танюша, переступая порог.

* * *
        Можно уже и привыкнуть, что в этом месте происходят самые невероятные вещи. Но небо, ветер, солнце и душистая трава под ногами окончательно перепутали все мысли. Что это? Дверь стоит посреди луга, а стены пропали! Где же ромашковая Тата, о которой говорила Таис? Стрекочут кузнечики, поют птицы, медленно плывут большие облака. Идиллия, да и только! Неожиданно память подсказала: лето в деревне у бабушки Зины. То самое лето, после выпускных экзаменов! Ещё четыре месяца до поступления в институт, Таня приехала отдышаться от городской суеты и… влюбилась, как сумасшедшая, в самого красивого парня на свете. Мишка! Только тем летом луговые травы пахли мёдом, только Мишкины поцелуи уносили Таню в небо, за облака! Вся остальная жизнь оказалась бледной тенью того удивительного лета. Любовь в жизни, она одна бывает. Где она слышала эту фразу? Миша - её единственная настоящая любовь, глоток чистой воды, ветра и счастья!
        Тогда Таня не знала об этом. Казалось, что вся жизнь будет волшебным сном. Миша называл её Таткой, поднимал на руки и кружил, а она смеялась.
        Однажды он не пришёл на свидание. Просто уехал. Не узнал её телефона, не оставил своего адреса. Провёл время с влюблённой дурочкой и вернулся к другим подружкам, таким же доверчивым и глупым. А, может быть, и не к таким, но какая разница? Лето кончилось.
        Надо вспомнить. Вон за теми берёзами снова будет луг, а на нём выросло много ромашек. Большие белые ромашки, из которых Тата каждый день плела венок. И каждый вечер опускала его в реку. Венок уплывал, а они с Мишей целовались на берегу, пока на небе не загорались звёзды.
        Да, вот она, Тата. Сидит среди луговых трав и ждёт своего любимого. Танюша подошла ближе:
        - Здравствуй.
        Тата обернулась. Какое безмятежное лицо! И какая она… хрупкая. Вся тает в необъяснимом блаженстве.
        - Здравствуй. Ты - опять я?
        - Да. Мне двадцать. А тебе семнадцать.
        - Хорошо. Танечка и Таис приходят ко мне, а те, кто старше, только машут издалека руками. Но я знаю, что все они - тоже я. Правда, забавно?
        Забавно? Значит, никто из тех, кто знает будущее Таты, к ней не подошёл. Как сказать счастливому созданию, что тот, кого она ждёт, никогда уже не придёт? Как разрушить тонкую грань между сказочным миром и реальностью? А ромашковая Тата, оказывается, удивительно хорошенькая!
        «Вот, как блестели мои глаза в то лето, и от речной воды закручивались кольцами мои волосы. Как он мог оставить девочку с улыбкой русалки и с нежным румянцем на щеках?
        Сказать ей правду? Нет, невозможно. Я же умерла в тот день, и родилась другая».
        - Тата, а мама Таня к тебе приходила?
        Молчание. Тонкая рука сорвала ромашку и поднесла её к губам:
        - Нет. Скажи, мы с Мишей уже поженились? У нас есть дети?
        «Ох, какая мука! Ладно, надо сказать ей. Но не всё».
        - Я замужем. Детей пока нет.
        - Чего вы ждёте? - Тата откинулась в траву, зажмурилась и тихо рассмеялась. - Я хочу красивого сына и красивую дочь. Ты должна помнить.
        - Я помню, - ответила Танюша. - Расскажи мне, как ты здесь оказалась?
        Тата медленно дышала, словно уснула, но спустя полминуты открыла глаза. Пряди её волнистых волос покоились на белых цветах, она тонула в ромашках и в радужных грёзах. Все её мысли витали где-то возле Миши, а гостья из будущего только отвлекала от чарующих воспоминаний. Но, делать нечего, не молчать же, когда спрашиваешь саму себя?
        - Я пришла на наше место, но Мишу не увидела. Ты же знаешь, обычно он приходит первый, но в этот раз что-то его задержало. Я немного подождала, потом мне захотелось походить босиком по траве. Я пошла и, вдруг - увидела дом! Он никогда не стоял на этом месте. Совершенно точно! Конечно, я не удержалась и вошла в калитку. Затем меня встретила одна приятная женщина, отвела к сиреневой двери на втором этаже и сказала:
        - Побудь немного с нами, Таточка. Не бойся света. Жаль, что рано или поздно тебе придётся уйти, - и исчезла в неизвестном направлении. Я зашла и снова оказалась в траве, по которой гуляла босиком. Куда же я должна уйти, если мне надо ждать Мишу? Иногда мне кажется, что я жду его целую вечность, а иногда, что всего одну минутку. И солнце ещё не село. Только разные «я» приходят и уходят. Когда же придёт он… ну да, ты-то знаешь, ты же дождалась!
        Тата села и обхватила руками колени.
        - Рано или поздно тебе придётся уйти, - повторила Танюша слова мамы Тани. То, что Тату встретила именно мама Таня, она почему-то не сомневалась. - Дверь, чтобы выйти из твоего мира, за теми берёзами. И что бы ни случилось потом, поверь мне, ты справишься.
        «Конечно, она забудет меня, когда покинет сад, но это не важно, - подумала Танюша. - Немного покоя и солнечного тепла помогут ей пережить боль. А, может быть, я тогда и не сошла с ума, потому что оказалась в доме, где происходят чудеса, пространство раздвигается, а время возвращается назад? Может, мне нужна была передышка? И все другие „я“ звали меня ромашковой Татой? Как странно…»
        - Дверь за берёзами, - повторила она, вместо прощания.

* * *
        Неизъяснимым шестым чувством Танюша знала, что Тата скоро покинет своё ромашковое царство. Откуда возникла такая уверенность? Но память подсказала - как только Тата узнает правду, она получит сильный удар. И сляжет с болью в груди. Будет лежать два дня с открытыми глазами и думать. Что тогда помогло ей встать, умыться, собрать вещи и вернуться домой? А потом найти силы, подготовиться и удачно сдать экзамены в институт?
        «Какой-то далёкий солнечный свет… и мысли, что хорошего в жизни больше, чем плохого» - ответила себе Танюша.
        Неожиданно, из двери, мимо которой она проходила, вышла женщина.
        «Неужели это тоже я?! - изумилась Танюша».
        Стройная, очаровательная и элегантная женщина дружелюбно улыбнулась и поманила к себе:
        - Ты новенькая? Таис просила меня поговорить с тобой. Меня зовут Татьяна Витальевна.
        Танюша приблизилась, робко разглядывая незнакомку. Черты лица, конечно, те же, но как она изменилась! Ухоженная дама в белом костюме имела мало общего с растрёпанной Таис. Тонкий аромат духов, плавные движения, подчёркнутое изящество во всём, от туфелек на шпильках до дорогой заколки в светлых волосах.
        «Я стану такой? Восторг!»
        - Так и будешь молчать? Из какого ты времени? - поинтересовалась женщина, осторожно убирая с Танюшиного лица прядь волос.
        - Мне двадцать лет, - смогла выдавить из себя Танюша.
        - Чудесно! - обрадовалась Татьяна Витальевна. - Ровно вдвое младше меня. Прекрасные двадцать лет, ты, наверное, только что вышла замуж, и вы с Димой едете в свадебное путешествие?
        - Я… не знаю… не помню…
        - Ничего страшного, - дама из будущего увлекла её в свою комнату. - Вспомнишь, когда уйдёшь от нас. Таис тебе ничего рассказать не сможет, слишком много читает и гадает - кто такая мама Таня? А я расскажу тебе всё, что знаю о доме и о каждой из нас.
        В комнате Татьяны Витальевны царил мягкий полумрак, на стене тускло горели два светильника, освещая роскошную обстановку большой спальни. В воздухе витал тонкий аромат духов, который Танюша почувствовала ещё в коридоре.
        - Присаживайся, - рука с длинными розовыми ногтями показала на удобное кресло. - Расслабься и ни о чём не думай. Будешь горячий шоколад с булочками?
        Атмосфера уюта и покоя окутала Танюшу, и она осторожно кивнула. Женщина улыбнулась:
        - Я вижу, ты хочешь о чём-то спросить.
        - Разве можно так выглядеть в сорок лет? Я думала - сорокалетние женщины уже не могут нравиться. Вы же великолепны! Я стану такой через двадцать лет?
        Татьяна Витальевна рассмеялась и принесла поднос с чашками.
        - Получить комплимент от самой себя - это дорогого стоит! Да, Танюша - видишь, я знаю, как тебя зовут - ты это я, а значит, ты будешь такой. Насчёт сорокалетних женщин ты сильно заблуждаешься. Но почему на «вы»? Ты это я, я это ты, и никаких выканий, пожалуйста! Мне и на работе хватает: Вы, Татьяна Витальевна. Ну, попробуй.
        - Ты…
        - Да нет, попробуй шоколад, - снова улыбнулась Татьяна Витальевна. - О чём ты хочешь узнать в первую очередь: о себе или о доме?
        Ну и вопрос! Впрочем, второе важнее. Что это за странный, возникающий дом, где появляются, встречаются и разговаривают Тани из разного времени?
        - Что ж, - с улыбкой кивнула Татьяна Витальевна. - Этот дом самая необычная, можно сказать, нерукотворная машина времени. Человеку такое создать не под силу. Появление дома в той или иной точке пространства - явление абсолютно стихийное. Как цунами. Или природное. Как закат.
        Я поехала в командировку в Милан, и там, на улице Виа Монте Наполеоне увидела этот дом. Зашла и… осталась.
        Она внимательно посмотрела на Танюшу, и та заметила затаённую боль в глазах очаровательной женщины. Что с ней? Ещё Таис предупреждала, что у Татьяны Витальевны несчастные глаза.
        - Вы… ты чем-то огорчена? - спросила она с участием.
        - Да, дом… - ответили после короткого молчания. - Он не только машина времени, но и машина по стиранию памяти. Ненавижу его! Зачем он сталкивает нас, если мы не можем ничего изменить?! Посмотри на меня - я успешная женщина, у меня прекрасный муж - Дима самый лучший и надёжный, наш сын скоро заканчивает школу, он нежный и добрый мальчик, знает английский, собирается учиться в Принстоне, грезит Америкой. Я работаю в руководящем звене престижной фирмы, и не последний человек в своём деле. И через два года я всё потеряю! Как ты думаешь, почему я осталась здесь?
        Голос немного дрожал, улыбка стёрлась. Тонкие пальцы левой руки с длинными ногтями вонзились в правую ладонь.
        - Молчаливая Татьяна - мой кошмар, - продолжила Татьяна Витальевна. - Она попала сюда сразу после того, как приняла решение уйти из жизни. Но не успела, дом возник прямо у неё под окнами. Я одна из немногих, с кем она разговаривала. Через два года мой муж и мой сын погибнут в авиакатастрофе по дороге в Лондон. В самолёте что-то взорвётся, и он упадёт. Никто не выживет. А ты даже не представляешь, как любишь своих мужчин, пока не потеряешь обоих! Разве после такого можно жить?!
        У Танюши закружилась голова. Предметы в комнате поплыли, она ухватилась руками за кресло. Зачем ей рассказали такую страшную правду?
        - Мама Таня говорит, что можно, - совсем тихо продолжила Татьяна Витальевна. - Они уже давно беседуют с молчаливой Татьяной, но та почему-то не говорит мне, о чём. Раньше я могла читать её мысли, но сейчас они скрыты от меня. Таис ищет загадку мамы Тани, я тоже её ищу, но, по-моему, разгадка в том, что она отдала заботу двум приёмным мальчикам. Похоже, молчаливая Татьяна с этим согласна. Из её взгляда ушло безумие, изредка она даже улыбается. Не понимаю! Через два года я потеряю смысл жизни, а им весело! Ненавижу эту машину времени!
        Танюша вся съёжилась. Да, зачем нужны короткие встречи с собой, если покидая дом, обо всём забываешь? И нельзя изменить судьбу, нельзя ничего исправить!
        - Думаешь, я не мечтала о том, что каким-нибудь образом смогу запомнить информацию о будущей катастрофе? Что не отпущу Диму с Павликом в Лондон, спасу их, уберегу от гибели? Но я ничего не могу! Идиотский закон времени, описанный во всех фантастических романах: нельзя вмешаться в прошлое и изменить будущее. Иначе наступит какой-то непонятный временной парадокс! Скажи, ну что изменится, если два человека не сядут в самолёт? Ведь, ничего?
        Танюша встала, подошла к самой себе и обняла несчастную Татьяну Витальевну:
        - Хотите, я останусь с Вами, и мы вместе поищем выход?
        - Выход? Я уже не знаю, где его искать. Я звонила Марине, хотела рассказать ей о дне и о рейсе, на котором нельзя лететь, но мобильник здесь не работает! Я написала записку на обычной бумаге, где указала всё, вплоть до минуты, когда случится катастрофа. Но стоило мне просунуть руку с листком сквозь забор - буквы стёрлись. Я пыталась объяснить моим друзьям, Паоле и Марко, но они точно так же всё забыли, когда покинули сад. Время прокручивается назад, они не уходят, видят меня, снова открывают калитку и возвращаются с памятью чистой, как мой листок бумаги. Двадцать раз я слышала от них: «Oh, questa casa, Tanya! Bella casa, come lui qui?» С ума можно сойти! Но пока я не найду способ сохранить память, я отсюда не уйду!
        - Что они говорят? - спросила Танюша.
        Татьяна Витальевна горько усмехнулась:
        - Ах, этот дом, Таня! Красивый дом, как он здесь оказался?
        Распахнув дверь, в комнату вбежала Танечка с котёнком. Девочка казалась чересчур возбуждённой, она даже не заметила слёзы у двух старших:
        - Молчаливая Татьяна уходит, а мама Таня её провожает! Посмотрите в окно!
        Все подошли к окну, и Татьяна Витальевна раздвинула шторы. Там наступил вечер, последние лучи солнца освещали чудесный розовый сад. В нём царили радость и умиротворение. Танюше сразу захотелось распахнуть окно и окунуться в волшебный вечерний шепот цветов, но хозяйка комнаты отрицательно покачала головой:
        - Если хочешь что-нибудь увидеть, смотри через стекло.
        Танюша увидела пять странных людей, совершенно лысых, в одинаковых балахонах, сразу и не скажешь - мужчины это или женщины?
        - А-а, Дети солнца, - услышала она позади себя голос Таис. - Сектанты. Молчаливая Татьяна притащила их за собой. Зачем?
        - Молчи! - строго сказала Татьяна Витальевна. - Это её друзья. Они готовили её к переходу в другой мир. Ты ещё не знаешь, но молчаливая Татьяна готовилась уйти из жизни.
        Все услышали, как ахнула девочка. Не говоря ни слова, она прильнула к стеклу. Там происходило что-то странное. Молчаливая Татьяна, вся в чёрном, шла по дороге к калитке вместе с женщиной, которая, наверняка, и есть та самая загадочная мама Таня. Лиц не видно, но понятно, кто из них старше. Они подошли к калитке и остановились. Странные люди в балахонах обступили беседующих женщин.
        - Сейчас… сейчас мама Таня покажет этим Детям солнца! - послышался шепот девочки. - Убирайтесь прочь, противные лысые злодеи!
        - Танечка! - уже виновато сказала Татьяна Витальевна. - Прости меня, но они желают ей добра. Я потом тебе всё объясню.
        - Добра? Смерти?! Я не хочу расти, если вырасту такой же дурой! Из всех вас хочу стать только мамой Таней!
        - Она права, - произнесла Таис.
        Молчаливая Татьяна что-то сказала странным людям и отрицательно покачала головой. Балахоны отступили, и когда мама Таня открыла калитку, все пятеро вышли. Затем вышла Татьяна, за калиткой оказалась незнакомая улица с машинами, и пошла в другую сторону от своих бывших бритоголовых друзей. Они что-то кричали и махали руками, но она не обернулась.
        «Значит, за калиткой, мы забываем не всё? - подумала Танюша. - Молчаливая Татьяна ушла. И можно изменить судьбу? Обмануть жестокую машину времени, и невозможный временной парадокс станет возможным?!»
        Все эти мысли пронеслись мгновенно, и решение тоже возникло сразу. Танюша выскочила из комнаты и побежала вниз. Скорее, скорее, только бы успеть застать маму Таню! Почему ступенек на этот раз так много? Она должна узнать, как спасти своих близких, она должна…
        - Танюша, милая, куда же ты бежишь?
        В холле стояла женщина с таким знакомым и родным лицом! Светлые пряди волос выбивались из-под шёлковой косынки. Показалось, что вокруг стало немного теплее. Женщина приветливо смотрела и слегка улыбалась, словно радовалась себе двадцатилетней.
        - Мама Таня! Мы видели, как изменилось ваше прошлое и моё будущее, когда молчаливая Татьяна ушла от сектантов. Надо помешать Диме и моему сыну сесть в самолёт!
        - Прошлое изменить нельзя, - внимательный добрый взгляд в один миг остановил порыв Танюши. - Как бы нам ни хотелось вмешаться, но всё будет именно так. Молчаливая Татьяна отказалась от эзотерических лекций Детей солнца. А вот почему? Милая Танюша, мне надо с тобой поговорить. Пойдём.
        На первом этаже вспыхнула сиреневым светом незаметная арка, которая прежде не привлекала внимания. Они вошли в неё и оказались… о Боже! На кладбище. Кресты и могилы невдалеке от дороги, на которую они вышли.
        «Я так и знала! - в ужасе подумала молодая женщина. - Мама Таня уже мертва! Ой, мамочки, как страшно!»
        - Не бойся, милая, это кладбище при Храме, я часто сюда прихожу. Здесь похоронены мои дорогие, и я их навещаю. Ничего не убережёт моего мужа и сыночка от той страшной катастрофы. Зря Татьяна Витальевна мечется и ищет способ запомнить. Сад стирает память, едва ты его покидаешь. Но в одном она права - дом и сад самая невероятная и нерукотворная машина времени, со своими правилами: запомнить и изменить ничего нельзя. Как ты не можешь изменить прошлое Танечки и Таис, так и я не могу изменить прошлое Татьяны Витальевны и молчаливой Татьяны. Для нас с тобой всё уже случилось, для них всё ещё будет.
        - Тогда зачем? - спросила Танюша, подыскивая слова для вопроса. - Зачем нужен дом, если ничего нельзя исправить?
        Они дошли до скамейки перед Храмом и сели. Мама Таня поправила косынку и перекрестилась.
        - Милая моя, такой дом есть у каждого на Земле. И дома притягивают своего человека. Ты никогда не задумывалась: откуда появляются интуиция и шестое чувство? И почему некоторым иногда кажется, что всё это с ними уже случалось? Дежа вю, да? И почему некоторые люди не сходят с ума в самых диких ситуациях? Многих спасают их дома.
        - Ты их видишь? - спросила Танюша, отчего-то веря каждому слову мамы Тани. То ли от неё исходило нежное тепло, то ли едва уловимый свет, но мама Таня успокаивала. Чем? Голосом? Ответа не нашлось, но рядом с ней хотелось находиться как можно дольше. И слушать, слушать…
        - Танюша, милая моя девочка, мне пятьдесят лет, моим приёмным детям - десять и одиннадцать, они славные мальчишки, с ними не соскучишься, и им нужна любовь. Возможно, эта любовь сделала меня зрячей.
        Мама Таня обвела взглядом осенний парк, красивый храм и кресты на кладбище. Танюшин страх исчез, растворился в жёлтых листьях. Она залюбовалась золотыми куполами, вдохнула чистый осенний воздух, и вдруг почувствовала, что замёрзла. Но любопытство оказалось сильнее холода.
        - Мама Таня, а ты знаешь, что станет с мальчиками?
        - Конечно. Я тоже видела себя старшую. Оба станут замечательными художниками. Но ведь тебя интересует другое? Многие уходят в мир с разными предчувствиями. Вот и ты уйдёшь отсюда и всё забудешь. Но у тебя появится безотчетный страх перед полётами. Объяснить его ты не сможешь, но будешь бояться даже аэродромов. Спишешь на нервы, временный психоз и, всё равно, будешь летать.
        - Зачем?! - в отчаяние выкрикнула Танюша всё то же слово. - Кому тогда надо это дежа вю?
        - Успокойся, моя хорошая. Интуиция и дежа вю всего лишь побочные эффекты дома. Главного Татьяна Витальевна не поняла. Это Дом-Сердце. Рациональный ум не позволяет ей принять жизнь после смерти.
        Танюша притихла, пытаясь понять: «Дом-Сердце… моего сына будут звать Павлик… у меня появится рациональный ум… Дом-Сердце… жизнь после смерти?!»
        Мама Таня посмотрела в небо и продолжила:
        - Я помню день, когда вдруг опомнилась, прогнала сладкоречивых Детей солнца и прибежала сюда. Долго-долго плакала на могилах, а потом поднялась по ступеням в Храм. Почему? Ведь о доме во мне не осталось никаких воспоминаний. Или остались? Маленькая девочка, из далёкого прошлого, прошептала мне что-то важное, о чём я забыла. И ещё, знаешь, что узнала та, которая сегодня нас покинула?
        Тебе я тоже расскажу. Однажды в доме появилась прекрасная молодая Татьяна: необычная, в мерцающем белом свете, пронизанная его лучами. Я догадалась, что удивительная гостья пришла из другого мира. Она встретилась со мной и сказала, что уже находится за гранью этой жизни, вместе с Димой и с Павликом. Между прочим, растворяясь, Таня обронила в саду розу. А потом сад расцвёл великолепными розовыми цветами!
        Когда молчаливая Татьяна узнала о прекрасной неземной Тане, то сначала расплакалась, а затем улыбнулась. В первый раз, с тех пор, как потеряла мужа и сына.
        - Они вместе? - прошептала изумлённая Танюша. - Неужели, это правда?! И ты самой себе… то есть, мне… то есть, каждой мне… рассказывала о том, что, спустя годы вспомнила, покинув дом? Это невероятно!
        - Только не вспомнила, а почувствовала сердцем, - кивнула мама Таня.
        Ветер прошелестел листьями по дорожке, один кленовый лист жёлтым пятном накрыл Танюшину туфельку. Листья кружились в воздухе, как мысли в голове. Хотелось узнать больше, но всему своё время. И тогда последний вопрос слетел с замёрзших губ:
        - А для чего сюда пришла я?
        Улыбка мамы Тани объяснила всё лучше сказанных слов:
        - Не знаю, может быть, тебя позвала ромашковая Тата? Теперь она уйдёт в мир с предчувствием, что всё будет хорошо.

* * *
        - Не забудь сделать глоток воды из фонтана. Вода смягчит твои страхи.
        Послышалось Танюше или, действительно, мама Таня произнесла эти тихие слова на прощание? Танюша не знала, но подошла к красивой медной женщине и зачерпнула горсть воды. Оставшаяся тревога сразу улеглась.
        Ещё помня всё, Танюша вышла в розовый сад. Снова восхитилась им и увидела Диму. Он нагнулся и завязывал шнурок на ботинке. Муж шёл за Таней, но шнурок отвлёк его. Быстрее, надо подойти к нему, пока он не поднялся.
        - Дима! - Танюша подбежала, и едва он встал, крепко его обняла:
        - Как я люблю тебя! Если бы ты знал!
        - Ну, здорово… - отреагировал растерянный муж. - Я вот думаю, если получится снять дом, тогда поездка в Ла Круа-Вальмер отменяется? Лазурный берег тебя уже не привлекает, значит, надо поехать и сдать билеты.
        - Димочка! - она уткнулась ему в плечо. - Прости меня, глупую. Забудь мой каприз, конечно, мы едем во Францию!
        - Летим, - облегчённо добавил он, когда за ними закрылась калитка.
        - Летим?!!
        Кристальный ключ
        Ему очень хотелось убежать из дома. И ещё больше хотелось остаться, закрыться в своей комнате, заткнуть уши руками и отключить себя от происходящего. А происходило самое обычное. Домашний скандал с участием подвыпившего отца, измотанной от домашних дел матери и двоих детей, один из которых он, Денис.
        Вот, с кухни послышались звуки бьющейся посуды и снова крик матери:
        - Всё побей! Всё! Не тобой нажито, ничего в дом не тащишь. Бей, бей!
        Да, послать всех и отключиться было бы самым лучшим, но Ленка! Сестрёнке всего двенадцать лет, а она уже с детства запуганная малышка с большими и молчаливыми глазами. Если он убежит или закроется, то всё достанется ей одной. И плач матери, и пьяное бормотание отца, и уборка на кухне под тяжкие стоны и всхлипывания. Да что они делают с ними!
        Нет, ни убегать, ни прятаться нельзя. У него, как у старшего брата, остаётся только один, испытанный способ действия. Всё-таки ему уже шестнадцать, и он может найти дома запуганную Ленку, отвести её в дальнюю комнату, усадить перед телевизором и на полную включить громкость. Пусть орут, она рядом с ним успокоится, уставится в экран своими глазищами и через пять минут перестанет дрожать. А войти к ним в комнату он не позволит, сила уже давно на его стороне. Не лезли бы, не приставали бы к ним, и больше им с Ленкой ничего от них не надо. А пьяные вопли перекроет громкая музыка или тупая передача о спорах взрослых людей, как же страна оказалась в таком кризисе. А что, не они, взрослые люди её туда отправили? Но, впрочем, это сейчас не волновало Дениса, он пытался справиться с судорогами на своём лице, чтобы ещё больше не напугать Ленку, когда найдёт её. Наверное, она, как обычно, залезла в большой шкаф у бабушки в комнате и стучит там зубами от нервного озноба.
        Бабушка несколько лет назад умерла, и её комната стала почти неприкасаемой. Родители, оба, не любили туда заходить, мать изредка убиралась там и всё время жаловалась, что обстановка её угнетает, напоминает ей о её бедной мамочке. Но Дениса устраивало, что эту комнату обходят стороной. Ленка больше всех приведений на свете боялась пьяного отца, и поэтому комната давно стала их убежищем.
        Денис убрал руки от лица, оказывается, он всё это время закрывал его, выпрямился, очень тихо выругался и пошёл искать Ленку. Что-то тяжёлое с грохотом упало на пол, на кухне уже принялись за мелкую мебель.
        Ленку он нашёл не в шкафу, а на подоконнике, за занавесками. Она спряталась там и сидела тихо, как мышка, надеясь, что её никто не заметит. Испуганное лицо, бледные губы. Да, она дрожит этой знакомой ему, мелкой и неприятной дрожью.
        - Дэник! - руки её слабо обхватили его, головой она неловко постаралась залезть ему куда-то под мышку.
        - Ленка, ну что ты? Успокойся, я здесь. Всё хорошо.
        Он снял её с подоконника и поставил на ноги, интуитивно стараясь заслонить спиной от двери. С кухни снова донеслись крики и несдержанный, навзрыд, плач матери. Что-то опять упало.
        - Ленка, ну ты же знаешь, сейчас они покричат и успокоятся.
        - Дэник, он ещё водку пить будет, - обречённо прошептала Ленка. - У него есть.
        - Ну всё, хватит, - решил Денис. Не мог он смотреть на то, как пугается его младшая сестрёнка, как застывает на её лице выражение детского отчаянья и белеют розовые губы. Что угодно, только не это.
        Он усадил её к кресло, включил телевизор и плотно закрыл дверь в комнату. Сел на пол и прикрыл глаза. Почему всё так? Ведь когда-то он не чувствовал себя ответственным за неё. До одного случая.
        Как-то, в первом классе он возвращался домой из школы. Шёл мелкий моросящий дождь, даже не дождь, а густое марево, похожее на туман? заволокло всю их улицу. Затянувшаяся сырая осень не прибавляла хорошего настроения, а у Дениса оно и так было неважнецким. Первая училка оказалась злющей придирой, школа - самым скучным местом на свете, а постоянное желание спать не проходило уже который день. Денис медленно вошёл во двор, лениво обвёл его взглядом и вдруг обомлел. Он увидел знакомую коляску, в которой сидела его маленькая сестра и таращила на него большие заплаканные глазищи. И рядом с ней никого не было! Он нерешительно приблизился, оглядываясь вокруг, в поисках кого-нибудь из взрослых. Но двор был пуст, даже из его друзей никто не гулял. Да и когда, все только что вернулись из школы. Денис некоторое время размышлял, сидя перед Ленкой на корточках. А она внимательно и доверчиво смотрела на него, словно понимала, что теперь в безопасности и бояться ей нечего. Так, молча, они смотрели друг на друга минут пять, а потом он встал, и решительно взяв коляску, направился домой. Дома была одна мать. Она
открыла дверь и всплеснула руками:
        - А где ваш отец?
        Денис пожал плечами и вкатил коляску через порог:
        - Мам, ты что, выбросила Ленку на улицу?
        Он искренно думал в ту минуту, что она так и сделала, и тут же получил затрещину:
        - Ах ты, сопляк! Поговори ещё! А где этого алкоголика носит, я ж его за хлебом отправила.
        Не обращая внимания на затрещину, Денис решил выяснить для себя раз и навсегда, какое место Ленка занимает в их доме:
        - Давно?
        - Ну что давно?
        - Давно отец ушёл за хлебом?
        Мать, расшнуровывая Ленкин ботинок, раздражённо пожала плечами:
        - Да часа полтора, как.
        Она осеклась, всмотревшись в заплаканное Ленкино лицо, и тихо ойкнула. Не глядя на Дениса, она осела по стенке и закрыла лицо руками.
        «Понятно», - сам себе сказал Денис и деловито стал расшнуровывать оставленный матерью ботинок. Потом он переодел Ленку, вымыл ей руки и накормил.
        «Они оба забыли про неё. Им нельзя доверять ребёнка», - с несвойственной семилетнему мальчишке серьёзностью думал он. Мысль эта была горькой, потому что Денис внезапно понял, что и о нём нечасто вспоминали, но с этого момента, не давая себе никаких обещаний, он просто стал заботиться о ней. Как будто больше было некому! Но он больше никому не доверял. Тот молчаливый Ленкин взгляд возле подъезда перевернул всю его жизнь. С этого дня Денис строго следил за тем, когда её приводили с прогулки, как одевали и чем кормили. Мать сначала отмахивалась от его заботы, а потом привыкла и стала считать это в порядке вещей. Через пару лет он уже сам водил её в детский сад и забирал домой. Воспитатели только улыбались, видя, как ловко братик научился причёсывать девочку и как настойчиво интересуется, не обижают ли её здесь?
        И не важно, что потом его дразнили, не часто брали играть и дружно высмеивали его привязанность к живой кукле. Да что они знали! Разве им приходилось находить свою младшую сестру забытой на улице?
        - Дэник, - тихо позвала Ленка, отвлекая его от мыслей.
        - Ну что? - отозвался он, стараясь смягчить свой давно сломавшийся голос.
        - Можно я уйду? - спросила она.
        - Куда?
        - К тёте Марине. К Симе.
        Серафима не была её лучшей подругой, тем более она была ровесницей Дениса, но Ленка часто заходила к ней, потому что они жили на одной лестничной площадке, и потому что Ленка всегда старалась угодить Денису. Она давно догадалась, что первая красавица у них во дворе нравится брату, и хотела чем-то ему помочь. Конечно, это была неуклюжая помощь. Сима воспринимала Ленку как маленькую несмышлёную девочку, но уж так сложилось, что их матери с детства передавали детей друг другу, когда им надо было ненадолго отлучиться. Серафима привыкла к Ленке, могла её просто не замечать в комнате, а иногда, подобрев, давала ей какие-то мелкие поручения. Ленка и этому была рада. Сделать что-нибудь для такой красивой девушки, в которую превратилась Серафима, было совсем не трудно. И можно постараться завести разговор о брате.
        - Ленка, так ведь мать туда скоро отправится, - вспомнил Денис.
        - Ещё не скоро, - вздохнула Ленка, прислушиваясь к крикам на кухне.
        «Может, и не скоро», - согласился он мысленно, но вслух сказал:
        - Лучше я провожу тебя к Насте.
        - Не-а, - протянула Ленка. - Не хочу одеваться, а к Симе я так.
        Она легко соскочила с кресла и подошла к двери, выбирая момент, когда лучше всего выскользнуть из квартиры.
        - Да не бойся, - ободряюще улыбнулся ей Денис. - Они сейчас даже себя не слышат. Ты мышкой, только дверью не хлопай.
        - Ага, - кивнула Ленка, приоткрыла дверь из комнаты, огляделась и быстро направилась к входной. Еле слышный щелчок замка, и Ленка на свободе. Денис снова улыбнулся и… вдруг увидел на полу незнакомый предмет. Окажись эта вещь в его или Ленкиной комнате, он бы мог её не заметить. Но в бабушкиной комнате всегда царила идеальная чистота.
        Не задумываясь, он подошёл и поднял с пола прозрачный ключ.
        - Кристальный, - почему-то решил Денис, разглядывая его.
        «Откуда он здесь взялся? Минуту назад его не было».
        Он задумчиво повертел ключ в руке. Нет, такой вещицы в доме раньше не встречалось. Эта штука свалилась с потолка или возникла из ниоткуда.
        За дверью послышались шаги отца. Он нетвёрдой походкой шёл к Денису требовать к себе уважения. Денис быстро продел ключ в цепочку на шее и спрятал его под футболку. Дверь распахнулась, и на пороге появился пьяный отец. Выражение его лица не предвещало ничего доброго, в лучшем случае сегодня обойдётся без драки. Мать что-то кричала ему с кухни, а Денис подумал о том, как хорошо, что Ленка ушла к соседям.
        Отец качнулся в сторону Дениса, успел поднять кверху палец и…
        Всё. Денис на одну секунду зажмурился, мысленно проговорил «не хочу», и всё пропало. Когда он открыл глаза, отца в дверях уже не было. Но не только это так сильно поразило его, а ещё и то, что он услышал, как мать на кухне нежным голоском напевает знакомую песенку, и в квартире пахнет пирожками.
        Ничего не понимая, он медленно, не оглядываясь назад, пошёл на кухню. Картина, представшая там перед ним, окончательно лишила его дара речи. Эта женщина, с голосом его матери, была не его мать! Незнакомая тётя в брючном костюме и с повязанным фартуком на стройной талии хлопотала возле их плиты. А на столе, на большом блюде, горкой лежали испечённые пирожки.
        - Ветер с моря дул, ветер с моря дул, - в который раз запела незнакомка тот же куплет, видимо, не зная продолжения. Впрочем, это не мешало ей ловко раскладывать на противне новую порцию пирожков. Белые от муки руки умело справлялись с работой, на её золотисто-рыжем затылке, среди множества завитков, поблёскивала перламутровая голубая заколка. И голос! Голос, который остался от его матери.
        Денис не выдержал и осторожно спросил:
        - Где мать?
        Дар речи ещё не совсем к нему вернулся, и женщина не услышала вопроса. Но она обернулась на звук его голоса и радостно улыбнулась:
        - Дэн! Ты вовремя. Давай-ка, съешь на пробу.
        Этого не могло быть! Мать, изменившаяся до неузнаваемости, похудевшая, улыбающаяся, даже красивая, это была она! И всё в ней было её и не её, такой она могла быть только в самых радужных мечтах Дениса. И как она его назвала? Дэн? Он давно мечтал, чтобы его так называли, но разве можно было об этом здесь заикнуться?
        - Молодой человек, что вы встали на проходе? Не поможете мне вынести ведро? - шутливо произнесла новая мама и снова отвернулась к плите.
        «Новая мама», - это он подумал сразу же, как её увидел. Не представляя, что всё это может означать, он с восхищением разглядывал её и вдруг почувствовал, что не хочет докапываться до причины, что случилось. Хорошо было на этой кухне, вкусно пахли пирожки, и… Кажется, его о чём-то просили? Он взял с блюда один пирожок, откусил его и потянул руку к ведру, стоявшему у ног новой мамы. Даже если это просто сон, он хочет ещё какое-то время побыть здесь.
        - А где отец? - с набитым ртом, на всякий случай, спросил он. Новая мама удивлённо обернулась:
        - Дэн, дорогой, разве ты не знаешь, что папа спит? Он так устаёт после двух смен.
        Возможно, но когда пьяный отец успел исчезнуть с порога в бабушкиной комнате и лечь спать? Может, Денис на какое-то время потерял сознание, и кое-что успело произойти без него?
        «Ну да, а мать успела убрать кухню, испечь пироги, похудеть и стать рыжей. А отец устал после каких-то смен. И где?» - проговорил его внутренний голос. Нет, временная отключка ничего не объясняла.
        - Он трезвый? И работает? - наугад спросил Денис, доедая пирог.
        - Ну и шуточки у тебя, - ответила новая мама и что-то бросила в ведро, которое он держал в руке. - Послушай, соверши наконец этот героический поступок и доберись сегодня до мусоропровода. А за чаем всем нам расскажешь, какие опасности ты встретил на своём пути.
        Мама смеялась! Нет, это самое невероятное, что могло произойти.
        - Я… да… это, - промямлил Денис и неловко поинтересовался. - Мам, почему ты рыжая?
        «Мам» чуть не застряло у него в горле, но он всё же выговорил слово, с которым забыл, когда в последний раз к ней обращался. Она подняла на него глаза и почти дотронулась испачканной в муке рукой до своих волос:
        - Теперь и ты, как Лён, будешь доставать меня моим золотистым каштаном?
        - Как кто? - чуть не выронил ведро Денис.
        - Лён, Алёнушка, твоя дорогая и беспокойная сестрёнка постоянно руководит, в какой цвет мне себя покрасить. По её милости я то блондинка, то шатенка. Теперь и тебе есть дело до моих творческих поисков? Дэн, раньше я не замечала, что тебя это волнует.
        - Ты назвала её Лён?!
        - А что? - с беспокойством в голосе спросила новая мама. - Ей разонравилось, когда её называют Лён? Но её все так зовут. Может, наша девушка выросла и хочет быть Еленой Викторовной? Что она тебе сказала?
        - Ничего. Ей нравится имя Лён.
        «Понравилось бы», - добавил он мысленно и поскорее покинул кухню, чтобы хоть немного прийти в себя. Уходя, он схватил с блюда ещё один пирожок и увидел, как игриво новая мама погрозила ему вслед белым пальчиком. Мгновенно вспомнился приподнятый кверху палец отца, и у Дениса почему-то участилось дыхание.

* * *
        Некоторое время, вернувшись назад, он просто ходил по квартире, рассматривая, что в ней изменилось, искал Ленку, но нигде не нашёл. Всё это не очень хорошо укладывалось у него в голове. Сказочные превращения не вписывались в его привычную жизнь. Надо найти Ленку и обсудить всё с ней. Она поймёт его или она тоже изменилась? Лён красивое имя, может, и она теперь стала совсем другой? Не понимая, почему, он не хотел, чтобы Ленка менялась. Она была единственная, кого он хотел увидеть прежней.
        Думая о ней, он отправился к Серафиме. Дверь ему открыла тётя Марина, полноватая невысокая женщина с усталым лицом. Если бы черты её лица так не напоминали черты лица Серафимы, то вообще невозможно было бы догадаться, что под этой усталостью скрывается необычайная красота. Серафима взяла всё самое лучшее от своей матери и сейчас считается признанной первой красавицей их школы и двора.
        - Здрасте, тётя Марин. А Ленка у вас? - привычно спросил Денис.
        - Здравствуй, Дэн. Ты к Симе? Заходи, - она распахнула перед ним дверь и повернулась, чтобы идти по своим делам.
        - А Ленка, тётя Марин?
        - Что Ленка? - не поняла она.
        - Ленка у вас? - теряя терпение, повторил он.
        - Алёнушка, что ли? Да она домой пошла. Заходи, сам у Симы спроси, - махнула она рукой и скрылась в комнате.
        Пошла домой? И они не встретились на одной лестничной площадке? Что-то здесь не так. Тревога за Ленку внезапно окатила его, и он быстро прошёл искать Симу.
        Серафима сидела к нему спиной на вертящемся кресле, положив свои длинные ноги на стол. Она разговаривала по телефону, но, услышав звук, сразу же обернулась вместе с креслом, грациозным движением закидывая одну ногу на другую. Раньше Денис оцепенел бы от такого зрелища, но сейчас он с беспокойством оглядывался вокруг, ища глазами Ленку. Её здесь не было.
        - Да, солнышко, я тоже возьму, - разнеженным голосом пропела Серафима и вдруг глаза её вспыхнули:
        - Ах, Дэн! Я не ждала тебя так рано. Подожди минуточку.
        И тут же добавила в трубку:
        - Всё, я занята. Да, потом. Завтра перезвоню.
        Она выключила телефон и не глядя положила его позади себя на стол. Чтобы Серафима ради него прекратила с кем-нибудь разговаривать, такого быть не могло. И её улыбка не могла быть адресована ему, он видел, как такую загадочную, русалочью улыбку она дарила заезжающим за ней на авто незнакомым молодым людям. Денис хорошо знал эти манящие в омут глаза и губы, это странное, бросающее в жар и дрожь выражение на её лице, но он так же знал, что оно было предназначено не ему. Только избранные холёные типчики с толстыми папиными кошельками могли рассчитывать на внимание почти голливудской красавицы. А он в их число никогда не входил.
        Но вопреки всем его ожиданиям Серафима поднялась к нему на встречу, плавно приблизилась, протянула руку и, коснувшись его плеча, поцеловала Дениса в щёку:
        - Здравствуй, милый. Я ещё не одета. Подожди меня.
        Сцена осуществлённой несбыточной мечты чуть не свалила Дениса с ног. Он даже не успел ни о чём подумать, а её пальчики с длинными ноготочками уже взъерошили ему волосы.
        - Ах, Дэн, Дэн. Не представляешь, как плохо я спала этой ночью.
        - Ночью? Да… Что случилось? - он хотел спросить про Ленку, но все её движения, её режущая глаз красота гипнотизировали его.
        - Ты ещё спрашиваешь! Тебе мало моего сердца, ты забираешь у меня мой спокойный сон. Это не честно, я хочу спать по ночам, а не мечтать о тебе.
        Более фантастичного признания с её губ сорваться не могло. Плохо спит, потому что мечтает о нём? Денис стал быстренько вспоминать, где он ударился головой. Глюки. Глюки появились и не кончаются. Но с такими глюками можно смириться, к ним даже хочется привыкнуть. А Серафима отпустила его волосы и принялась расчёсывать свои, явно демонстрируя их длину и густоту. Расчёска всё скользит и скользит по одной пряди, а ей конца нет. Руки с блестящими браслетиками перекидывают волосы через плечо, а Денис всё молчит, заворожённый этим зрелищем. Если он сейчас ей ничего не скажет, она рассмеётся ему в лицо и будет права.
        - Где Ленка? - наконец выдавливает он из себя непослушным голосом.
        - Кто? - Серафима удивлённо приподняла изломленную чёрную бровь.
        - Сестра. Она ушла к тебе.
        - Ах, Лён, - с облегчением вздохнула Серафима. - Так ей захотелось купить себе новые духи, и она ушла.
        - А у неё были старые? Извини, Сим, мне срочно надо домой.
        Перед глазами Дениса всё замелькало, как в калейдоскопе, он почувствовал, что не может больше выдержать столько сюрпризов за такое короткое время.
        - Да, конечно, - как-то сразу согласилась Серафима. - Но не забудь, я жду тебя.
        - Не забуду, - уже в дверях пробормотал Денис и опрометью бросился к себе.

* * *
        Прошла ночь, наступило утро, а Денис спал, не пытаясь во сне найти ответы на появившиеся вопросы. И сон ему снился приятный. Он видел Серафиму, танцующую босиком на белом песке возле воды странный танец. Плавные и загадочные движения, манящие взгляды, еле слышный смех недоступной красавицы. Во сне она снова была недосягаемой, как звезда на небе, и такой же яркой. Но вдруг где-то в небе пронзительно закричала птица, и Денис проснулся.
        Сначала он ощутил досаду, что такой сон оборвался, а потом увидел, что лежит на кровати одетый, вспомнил вчерашний день и рассмеялся. Явь была волшебнее любого сна.
        - Дэн, дорогой, ты проснулся? - в подтверждение к смеху услышал он голос новой мамы.
        - Да, мам. Сейчас встану, - отозвался он, с удовольствием потягиваясь.
        - Выходи и рассказывай, что тебя так насмешило, - мама в шутку постучала по его двери ноготочками и удалилась.
        Он быстро поднялся, сделал паузу на то время, за которое бы оделся, и вышел из комнаты. В коридоре никого не было, но, возвращаясь из ванной, он услышал из комнаты родителей мамин визг и тут же её смех:
        - Витька, не смей! Немедленно поставь меня!
        Денис отступил на два шага, и вовремя, потому что дверь в спальню родителей распахнулась, и из неё вышел отец в одних джинсах и с мамой на руках. Она весело смеялась, рассыпав свои рыжие волосы по его загорелой руке. А он, заговорщически подмигнув Денису, понёс её на кухню.
        - Витька, пусти! Витька, я буду кусаться!
        - Королева Виктория хотела посмотреть, как мужчины умеют печь блины? Сейчас увидит. И не королевское это дело - кусаться.
        - Витя, я пошутила! Витя, поставь меня!
        Они уже скрылись на кухне, а Денис остолбенело смотрел им вслед. Во-первых, у отца никогда не было таких сильных и загорелых рук, так же, как и у мамы не было таких кудрявых и рыжих волос. Во-вторых, он никогда не поднимал маму на руки и, в-третьих… В-третьих, имена Виктор и Виктория служили иногда поводом для шуток, но королевой Викторией отец её никогда не называл. По крайней мере, при Денисе. Да и без Дениса, скорее всего, тоже.
        - Ладно, - махнул он рукой. - К этому просто надо привыкнуть.
        С кухни всё ещё раздавались их смех и весёлая болтовня, когда Денис покинул квартиру, направляясь к Серафиме. То ли сон о ней не давал ему покоя, то ли отсутствие Ленки в её комнате толкало его на поиски сестры. Где-то в этом мире она должна быть? Не думая долго, он позвонил в квартиру напротив.
        - Здравствуй, Дэн. Ты к Симе? - по-вчерашнему спросила его тётя Марина.
        - Здрасте, тётя Марин, - ответил он, как обычно. - Можно?
        - Проходи, - мама Серафимы снова на удивление легко впустила его.
        «Пора ничему не удивляться», - сам себе посоветовал Денис и уверенно прошёл к Серафиме.
        - Привет, - выговорил он, увидев её в той же позе, с ногами на столе.
        «Ну, скажи - ах, Дэн», - мысленно попросил он.
        - Ах, Дэн, - незамедлительно слетело с её губ. - Где же ты был вчера?
        Она снова развернулась на кресле, открывая взгляду свои безупречные ноги.
        «Если мне каждый день суждено такое видеть, я хочу остаться в этом мире навсегда», - подумал Денис.
        - Ну, поцелуй меня, милый. Видишь, я не могу встать, - Серафима показала на чёрную кошку, свернувшуюся у неё на коленях. Он только что заметил Ляську и не сразу понял, что это из-за неё Серафима не может пошевелиться.
        «Чудно. Раньше бы она скинула Ляську со своих ног, даже не подумав, что кошку это может огорчить».
        Чувствуя себя не в своей тарелке, он подошёл к ней, нагнулся и поцеловал в нежную щёку.
        - Да что с тобой, Дэн? - тут же отреагировала красавица. - В щёку ты целуешь меня на людях, а здесь мы одни.
        - И часто? - спросил он непослушным голосом.
        - Что часто? - не поняла его Серафима.
        - Часто я целую тебя? - Денис ещё не пришёл в себя от первого поцелуя.
        - Всегда! - смеясь, объявила она.
        - Всегда? Ладно.
        Он приблизился к ней и небрежно, как будто для него это обычное дело, поцеловал Серафиму в губы.
        - Это значит «да»? - услышал он её вопрос, потому что внезапно закрыл глаза.
        - О чём ты? - переспросил он, отчётливо понимая только то, что весь мир вокруг него вертится.
        - Ну, нормально. Через неделю выпускной, я уже купила платье, а ты так и не сказал, будешь ли ты там моим бой-френдом? Не хочу я, чтобы там ко мне другие приставали. Герман, например.
        Ещё одна новость. Денис открыл глаза. Она не хочет, чтобы к ней приставали, когда она появится в новом платье. Только не Серафима. Не побеспокоить кошку она ещё могла, но не побеспокоить сердца выпускников на выпускном балу было выше её сил.
        «Выше сил её прежней», - добавил он мысленно.
        - Ну, и? - переспросила она. - Я могу на тебя рассчитывать? А то этот Герман, да и Сашка Сомов уже замучили меня предложениями.
        - А ты хочешь официально стать моей девушкой?
        - Но я уже твоя девушка, - произнесла она тоном, не терпящим возражения. - Пора уже выбираться на свет. Сколько можно от всех скрывать? Да ты и сам знаешь, что пока мы не объявим себя парой, ко мне будут приставать другие, хочу я или нет.
        В её словах была логика, в их компании пару не разбивали, существовал такой негласный закон. Но нужно было при всех об этом заявить. А Серафима ещё ни разу не встречалась со своим ровесником. Более того, на её внимание давно претендовал Герман, лидер их компании, но Серафима была единственная девушка, которая его не замечала.
        - Я сделаю, как ты хочешь, - пересохшими вдруг губами проговорил Денис. Перспектива всегда быть возле Серафимы кружила голову.
        - Вот и отличненько, - подвела она итог, довольная разговором. - Платье я тебе пока не покажу, но так и быть, скажу, что оно розовое. Воздушное и неземное.
        Платье Дениса совсем не интересовало, но из приличия он сделал кислую мину.
        - И не проси, всё равно не покажу, - ещё более довольная пропела Серафима. - Мы будем с тобой самой запоминающейся и классной парой. А теперь пойдём на улицу.

* * *
        На улице, возле белого школьного забора уже собрались их знакомые. Большинство из них были их одноклассниками, но в толпе мелькали ребята и из параллельных классов и даже младшие, или точнее, мелкие. Серафима только на секунду сморщила носик, разглядев среди них Германа, но тут же взяла Дениса за руку и повела его навстречу шумным друзьям.
        - Общий привет, - произнесла она, окидывая всех взглядом и не выпуская руки Дениса.
        - Какая птичка к нам прилетела, - шутливо приподнял свою чёрную бейсболку Герман. - И не одна. Здорово, Дэн.
        - Ну, привет.
        «И даже Герман называет меня Дэном», - отметил про себя Денис, на время забыв, что в его руке находятся пальчики Серафимы. Но она не дала ему возможности как следует переварить эту новость и быстро заговорила:
        - Так, нам с Дэном некогда. Объявляем всем официально, что любим друг друга и теперь мы пара. Вопросы?
        Звонкий голос Серафимы в конце фразы потонул в тишине. Первым пришёл в себя Юрка, лучший друг Германа. Он широко улыбнулся и весело сказал:
        - Поздравляем.
        И тут же девчонки повисли на шее у Серафимы со своими восторгами и поцелуями. Они оттащили её от Дениса и защебетали наперебой, словно и правда отдавали её замуж. Но такой обряд существовал в их кругу уже пару лет, и никто его не отменял. Девчонкам это доставляло большое удовольствие, а тем более теперь, когда главная их соперница и причина ревнивых слёз уплывала в тихую гавань.
        Улыбаться продолжал один Юрка, остальные ребята сдержанно поводили плечами. Для них заявление Серафимы было уж очень неожиданным.
        А Денис светился счастьем, потому что только сейчас поверил, что она не шутила, когда говорила ему о своих чувствах. Как бы неправдоподобно это ни было, но она с ним, и сказка продолжается. Среди всех этих радужных переживаний он неожиданно вспомнил о Ленке. Второй день он не может её найти. Что-то явно не так, если в этом мире ему хорошо со всех сторон, то она должна быть рядом. Без Ленки никакое счастье не будет полным. Да и волноваться за неё он не разучился.
        - Что грустный такой? - спросил его Тоша из параллельного.
        - Да, Дэн, ты какой-то невесёлый. В такой день, - поддержал его Юра, ослабив свою улыбку.
        - Ленка потерялась, - честно признался Денис.
        - Лён? Да ты что! Да вон она! - наперебой отозвались ребята, и даже девочки, оставив Серафиму, стали показывать ему пальцами на окна.
        - Где, где? - быстро переспросил он, стараясь понять, куда они все показывают.
        - Да в вашем окне, на кухне, - сказал кто-то.
        Денис внимательно посмотрел туда, куда указывал десяток пальцев, но кроме занавесок ничего не увидел.
        - Вы что, смеётесь? - растерянно выговорил он.
        - Что с тобой, милый? - подошла к нему Серафима и ласково взяла его под руку. - Лён машет нам рукой, ну приглядись же!
        - Лён, Лён! - закричали все и тоже замахали руками. Один Денис ничего не видел. Он видел только пустое окно на третьем этаже и ещё больше огорчился.
        - Ладно, - сказал он. - Глупый розыгрыш. Кто в последний раз видел сегодня Ленку? Я не шучу.
        - Очнись, Дэн. Лён сейчас выпрыгнет из окна, если ты ей не помашешь, - весело сказал Герман. - Или вы поссорились?
        - Да не ссорились мы! - в сердцах крикнул Денис, и все замолчали. - Скажите мне, где моя сестра?
        - Твоя сестра, Лён, смотрит на тебя из окна, - тихо повторила его одноклассница Маша. - Мы все её видим и не понимаем твою шутку.
        Денис растерянно оглядел их всех, задержал свой взгляд на изумлённых и от этого ещё более красивых глазах Серафимы, обернулся и вдруг быстро пошёл домой. За его спиной раздались недоумённые возгласы, но вслед за ним никто не побежал. Поднявшись бегом, без лифта на свой этаж, он достал ключи от квартиры и немного замешкался. Странные мысли вертелись у него в голове. Он сначала отогнал их, а потом повернул ключ в замке. Оказавшись дома, Денис сразу направился на кухню. Ленки не было. Затем он обошёл все комнаты, и устало сел на бабушкину кровать. Дома вообще никого не было. Странные мысли вернулись и обрели уверенность.
        «Здесь нам не встретиться», - отчетливо прозвучало у него в голове. Что делать? Он всё ещё держал связку ключей в руках. Два ключа от квартиры, ключ от почтового ящика и ключ-брелок, не подходящий ни к одному замку.
        - Ключ, - громко сказал он, и слово эхом отозвалось в комнате. Конечно, всё дело в ключе. Этот мир хорош, но без Ленки в нём делать нечего. И кто заступится за неё там, где он её оставил? Пора было возвращаться. Денис поднялся и вытащил на свет бабушкин кристалл.
        - Бабушка, спасибо. Ты подарила надежду на то, что на свете существуют нормальные семьи, - уже тихо прошептал он. - Твоя внучка обязательно это увидит.
        Откуда он узнал, что надо делать, он так и не смог потом вспомнить. Просто узнал и всё. Посмотрел на ключ, снова спрятал его под футболку и мысленно произнёс:
        «Назад. Хочу назад».
        Всё. Лёгкое затемнение в глазах, и вот он уже видит поднятый кверху палец отца, и слышит с кухни приглушённый плачь матери.
        И сказки как не бывало!
        Шиповник
        Последние полгода мама только и твердит:
        - Будь осторожна с мальчиками.
        Хорошо так говорить, когда не влюблена. А Маша увидела его и влюбилась. И глупо предупреждать, если на тебя смотрят такими глазами, а тебе пятнадцать лет.
        - Машенька? Тебя зовут Машенька?
        На первые два вопроса она промолчала. Только кивнула, ещё не веря, что обращаются именно к ней.
        - А меня Демьянов. Все зовут Демьяном. Погуляем?
        Не ответить на третий она уже не могла. Если ждешь любви так долго, если больше ни о чем не думаешь, то разве можно в такую минуту ответить отказом? И она сказала «да». За первым «да» последовало второе и третье. «Нет» возникло неожиданно, даже для неё. Оказавшись у него дома, она почувствовала, что не готова бесконечно повторять одно и то же слово, пусть даже оно и приводит его в восторг. Губы горели от поцелуев, но неизвестно из каких глубин подсознания возник строгий запрет, и Маша его озвучила.
        Когда на следующий день увидела его с Настей, то поняла, что жить не стоит. Сразу поняла. А зачем, если самый красивый на свете мальчик бросил её?
        Достала лезвие и села перед зеркалом. Даже не заметила, как пришла подруга. Маша почти себе поверила и смотрела на часы. Когда секундная стрелка покажет на двенадцать, случится непоправимое. Или не случится.
        - Машка! - подруга схватила её за руку. - Ты чокнутая?!
        - Ещё какая.
        - Да ты «эмо»! Хочешь, я тебя к ним отведу?
        - Нет, спасибо. Сначала я к тётушкам.
        Сказав это, решила, что так и поступит. Уже через час ехала по дороге к дачному посёлку. Обе тётушки жили по соседству, их участки разделяла живая изгородь. Она никогда не понимала, для чего у них растёт шиповник и что мешает им от него избавиться? Яркие цветы каждый год радовали глаз, но… Ведь Марина и Майя близняшки, как можно цветами разделять целое?
        - Зачем я живу? - Маше было странно задавать этот вопрос, но он сам возник у неё в голове после того, как она поведала о своём несчастье.
        - Зачем? Конечно, чтобы любить, - сказала тётушка Майя. - Но если кто-то смешивает нашу любовь с грязью, мы должны уметь за себя постоять.
        - Но тётя!
        - Надо быть сильной. Ты любишь его?
        - Да.
        - Он предал тебя?
        - Предал.
        - Тебе больно, малышка?
        - Очень.
        - Тогда отомсти!
        Тётушка посмотрела в окно, вздохнула и, не отводя глаз от тёмного стекла-зеркала, стала рассказывать. Маша сложила руки на коленях и выслушала тётушкину историю.

* * *
        Как такое могло произойти? Майя не понимала. Сначала острая боль и мысли: «Нет, это невозможно! Нет, нет, нет!». Потом медленное осознание правды и состояние, близкое к помешательству. Её Кирилл, любимый, родной, близкий человек - предатель. Изменник. Всё, как в плохом анекдоте: у Кира своя фирма, он преуспевающий бизнесмен, а она его секретарша. Хорошенькая блондинка Сонечка, тоже персонаж из анекдотов. Наглая, яркая и глупая. Какой-то банальный бред. Не могло такого случиться и именно с Майей. Не могло! Никогда! Но случилось. Знакомая из рекламного отдела, корректорша Лида, позвонила и сообщила новость. Конечно, на работе все давно знали. А жена, как это обычно и бывает, узнала последней. Майя закусила до крови губу и смела со стола пепельницу. Хотелось кричать. И от обиды, и от боли, и оттого, что узнала страшную правду. Эта дура Сонечка к тому же беременна! А у Майи детей нет. Шесть лет они с Кириллом мечтали о малыше, Майя бегала по врачам, но без результата. А тут так просто, без проблем, другая ждёт ребёнка от её мужа. У Майи потемнело в глазах. Держась за стену, она с трудом дошла до
кровати и упала. Судорожные рыдания сдавили горло. Нет, волю слезам давать нельзя, один раз заплачешь, потом не остановишься. Надо действовать.
        Взгляд упал на вчерашнюю газету, забытую мужем. Не задумываясь, Майя развернула её и пробежала глазами. Вот оно, объявление, над которым она недавно смеялась: «Госпожа Кларисса вернёт любимого, накажет разлучницу, сохранит домашний очаг». Ладно, с очагом разберёмся потом, единственное слово, которое беззвучно прошептали губы, и которое отозвалось в душе, имело сейчас значение - «накажет».
        Уже через час она звонила в дверь колдунье. Или ясновидящей, как её там? Открыла молодая тёмноволосая женщина с колючим взглядом.
        - Я по объявлению, - Майя переступила порог, стараясь высоко держать голову. Только сочувствия ей сейчас не хватало!
        Женщина молча пропустила её в комнату. Майя небрежно огляделась. Ну да, всё как она и представляла. Зашторенные окна, горящие на столике свечи, прозрачный шар в центре комнаты и разложенные на цыганской шали карты. Вполне таинственная обстановка. Впрочем, это не важно. Если эта госпожа Кларисса действительно может…
        - Дай руку, красавица, - голос довольно грубый, не смотря на молодой возраст колдуньи.
        Майя неохотно протянула ладонь. Не гадать же она сюда пришла. Ей нужны наговоры, заговоры, заклятья, проклятья, и что б все подействовали! Кларисса на лету схватила руку, словно добычу и принялась шептать что-то на непонятном языке.
        «Что она там видит? - удивилась Майя, с трудом различая линии. - Такое хорошее зрение?»
        Вдруг колдунья резко оттолкнула Майину руку и громко сказала:
        - Ведьме ведьма не нужна.
        - Что это значит? - нахмурилась Майя.
        Хозяйка отступила на шаг:
        - Эй, послушай, мне от тебя ничего не надо. Мы своих не трогаем. И ты не навреди мне, красавица.
        Красавица изумлённо таращилась на госпожу Клариссу. Та, словно испугавшись, отвела взгляд. Затем прошла в прихожую и распахнула дверь:
        - Иди своей дорогой. И не возвращайся.
        Ничего не оставалось, как направиться к выходу. Но на пороге Майя обернулась:
        - Куда же мне идти? И что делать?
        - Тебе не ко мне, тебе к Марье. Держи, вот… - скороговоркой произнесла госпожа Кларисса и протянула странную визитку без имени и без телефона, с одним адресом.
        Дверь с треском захлопнулась.
        - Ничего себе, - хватаясь за перила, пробормотала Майя. - Меня выставили!
        Этажом выше и этажом ниже раздался обидный хохот. Эхо разнесло его по всему подъезду. В первую секунду у неё побежали по спине мурашки - смеялась хозяйка. Но потом Майя вдруг разозлилась и топнула ногой:
        - Прекрати!
        Смех затих. Не оглядываясь, она сбежала по лестнице и вышла на улицу.

* * *
        Вечером она всё же поехала по незнакомому адресу. На этот раз дверь ей открыл высокий мужчина. Совершенно лысый, старше её лет на десять и с упрямыми складками вокруг тонкого рта.
        - Мне Марью, - неуверенно проговорила Майя, разглядывая его.
        - Я Марий, - усмехнулся мужчина. - Проходите.
        В прихожей странно мерцал зеленоватый свет и пахло чем-то вкусным. Со светом Майя быстро разобралась, под потолком вспыхивала и гасла зелёная лампочка, а запах… Ну, что ж. Она сегодня весь день ничего не ела, не удивительно, что ей мерещатся вкусные запахи.
        - Чем обязан такому приятному визиту? - голос у этого мужчины звучал вкрадчиво, но с отчётливыми властными нотками.
        - Меня прислала госпожа Кларисса, - Майя показала визитку.
        - Клара? - мужчина усмехнулся и жестом пригласил её пройти в комнату. - Клара шутница.
        - Она сказала… - Майя запнулась, не зная, как объяснить случившееся.
        - Она сказала, что ничем вам не поможет, - закончил фразу мужчина. - И не удивительно. Я догадываюсь, почему.
        - Хотите взглянуть на мою руку? - она почувствовала, как опять раздражается. - Ваша знакомая отказывается, вы догадываетесь. Что со мной не так?
        Мужчина взял её за обе руки, но не взглянул на них, а сложил их ладошками вместе и отрицательно покачал головой:
        - Спокойнее. Сейчас эмоции ни к чему. С Вами произошло то, что должно было произойти. Вы наша девочка. Вот и ободок черный вокруг зелёного, - добавил он, пристально вглядываясь в Майины глаза.
        И тут у неё слегка закружилась голова, предметы стали расплываться, а мерцающий свет почти потух. Не успев подумать, что происходит, она вырвала руки и схватилась за мужчину, чтобы не упасть. Он молча поддерживал её несколько мгновений на пороге комнаты, а потом, когда её раздражение и дурнота рассеялись, мягко втолкнул под тёмную арку. Майя ничего не чувствовала, ей стало всё безразлично. И когда этот странный мужчина чиркнул спичкой и зажёг в комнате свечи, она даже не стала с любопытством оглядываться. Странное оцепенение почти сковало её. Мелькнула мысль, что угрожай ей в эту минуту смертельная опасность, она никуда не побежит.
        - Скоро пройдёт, - уверенно произнёс Марий. Он что-то налил в высокий бокал и протянул ей напиток. Майя послушно взяла и сделала глоток. Жидкость по вкусу напоминала воду, но в такие бокалы воду не наливают. С третьим глотком стала возвращаться ясность сознания.
        - Что это? Где я? - очнулась она, наконец. - Вы Марий, Марья, а я…
        - Ведьма, - спокойно сказал мужчина, - Я ещё не знаю твоего имени, а ты ещё не знакома со своей силой.
        Но ведь она догадывалась, что услышит именно эти слова. Знала и не верила. А теперь, когда всё тело наполнилось лёгким покалыванием, почувствовала вдруг дикую радость. Это правда! Правда! Никто ничего ей не доказал, но это правда! Ох, что она теперь сделает с Киром!
        - Ты кого-то ненавидишь, девочка? - незаметно перешёл на «ты» Марий. Если Майя и обратила на это внимание, то скорее это «ты» было ей приятно.
        - Меня зовут Майя. И я ненавижу. Ещё как ненавижу! - ей хотелось смеяться, она опьянела от странной воды, но ей это нравилось. И нравилось чувствовать, как боль превращается в злость, а злость ищет выхода и пульсирует где-то в области солнечного сплетения.
        - Осторожнее, - услышала она голос Мария, - ты ещё понятия не имеешь, как направлять удар.
        - А мне всё равно. Я уничтожу Кира, Соню и всех, кто посмеет причинить мне…
        Марий приложил палец к её губам, и Майя замолчала. Да, не стоило так выплёскивать свою радость. Какое дело этому лысому до её проблем? Впрочем, что это? Она и на Мария злиться? Он-то ей ничего не сделал.
        - Тебе надо научиться себя контролировать, - словно читая её мысли, сказал Марий. - Особенно сейчас. Пока ты не знаешь, что делать со своей силой. Впервые по-настоящему разозлившись, ты с ней встретилась. И надо же было так кого-то возненавидеть! Надеюсь, это не на скучном любовном фронте? Не разочаровывай меня.
        - На нём, - призналась Майя, не понимая, что скучного может быть там, где кипят страсти.
        - Молодая, - вздохнул колдун. - Ладно, пока я с твоим потоком справляюсь. И помогу тебе. Но предупреждаю, не бескорыстно.
        Он подошёл к шкафу и вынул из него довольно объёмную книгу. Пока сдувал с книги пыль и чем-то любовался, Майя размышляла над его словами. Что значит не бескорыстно? Каких услуг он от неё потребует? Неужели…
        - И не мечтай, - послышался его насмешливый голос.
        Так, не мечтать. Она даже не удивилась, что он узнал, о чём она подумала, просто не обратила на это внимание. Тогда что? Деньги? У мужа денег достаточно, но взять их будет не легко. Совсем не легко, особенно наличными…
        - Всё равно отнимешь. Не мне, так себе, - прокомментировал он её мысли и протянул ей книгу, - Держи, злючка.
        Майя немного растерялась. И книга, и мысли, и ещё этот насмешливый взгляд. Как он её назвал? Злючкой? Нет, нет, только не сердиться! Надо спросить, о чём эта книга. Она, между прочим, тяжелая.
        - Здесь всё, что тебе надо. Скажем так: самые древние методики по направлению твоей силы. Наговоры, заговоры, заклятья, проклятья, и все действуют, - Марий уже точно над ней смеялся. - Тебе повезло, что ты попала к Клариссе. В океане шарлатанства ты случайно выловила жемчужину. Хочешь о чём-то спросить?
        - Да.
        - Спрашивай.
        - А зачем спрашивать, если вы…
        - Ты.
        - Если ты читаешь мои мысли?
        - Разве?
        Майя задала мысленный вопрос. И получила ответ:
        - Не мне. И не скоро. Потом. Зачем сейчас об этом думать?
        Снова по спине пробежал холодок, но Майя постаралась отогнать неприятное ощущение. Что ж, добро пожаловать в новый мир, о котором она раньше ничего не знала.

* * *
        Книга оказалась захватывающей. Майя не просто читала, она впитывала её в себя. Страницы перелистывались с удивительной лёгкостью. Никогда раньше она не запоминала так быстро с листа. Ужасно хотелось попробовать применить знания на практике, но Марий не разрешал. Брать книгу домой он тоже не разрешал и приходилось читать чуть ли не из его рук.
        - Не надо запоминать слово в слово, - сказал он, - Пойми суть. Твоя природа тебе подскажет.
        Майю это устраивало, она провела у него две недели. Её немного удивляло, что Марий не обращает на неё внимания, как на женщину, но удивление быстро прошло. И отлично, что ей не мешают. Зато она узнала, что он готовит прекрасные экзотические блюда. Стало понятно, откуда в квартире такие вкусные запахи.
        - Подпускать женщину к плите - кощунство, - заявил он однажды, чем вызвал у Майи снисходительную улыбку. Впрочем, ела она с удовольствием.
        Когда последняя страница была прочитана, книга вернулась на прежнее место, и Марий молча открыл перед Майей дверь. Она всё поняла и поблагодарила его кивком. Скинула одежду, которую он ей любезно одолжил, переоделась в свою и молча покинула его квартиру. Пора было возвращаться.
        Дома ничего не изменилось. Кирилла не было, и, кажется, он не появлялся тут с того самого дня, как она обо всём узнала. Что ж, значит, он окончательно бросил её ради глупой блондинки. Да ещё оказался трусом, побоялся придти и объясниться. Возможно, по его просьбе их общая знакомая из рекламного отдела звонила тогда Майе. Майя тряхнула волосами и сжала кулачки. Злость заполнила её до краёв.
        Спустя час, она убедилась, что Кир всё-таки приходил. Пропали некоторые его вещи, его одежда и его документы.
        - Обрадовался, что не застал меня, - с горечью прошептала Майя.
        Ну, ничего! Теперь она знает, как действовать. Сегодня как раз ночь полнолуния. Первая получит Сонечка. Сама связалась с женатым мужчиной. Весь день, до вечера Майя откровенно желала ей зла. Ближе к ночи провела обряд. Достала чёрные свечи, которые позаимствовала у Мария, нашла несколько гвоздей. Зажгла семь свечей и поставила их кругом. В центр положила гвозди. Затем, не торопясь и тихо, заговорила:
        - Душа пылает, горн полыхает, гвозди в горниле, кобыла в мыле. По гвоздям раскаленным, по пропастям бездонным, по камням-валунам, по топям-зыбям…
        С каждым словом она чувствовала, как её злоба материализуется в какую-то неясную силу и сила эта разрушительная. Но останавливаться не хотелось. Дочитав слова заговора до конца, повторила его семь раз. Затем дождалась, пока догорят свечи, собрала гвозди в чёрную тряпку и посмотрела на часы. Через двадцать минут наступит полночь. Надо торопиться.
        Сунув ноги в туфельки, выбежала за дверь. Ближайшее кладбище находилось в десяти минутах ходьбы от дома. Но Майя побежала, уже жалея, что сняла тапочки. Каблучки громко цокали в ночной тишине, привлекая внимание редких прохожих. Несколько человек с удивлением обернулись вслед странной, растрёпанной, рыжеволосой девушке. Возможно, они подумали - куда она бежит или от кого убегает, но Майе было уже всё равно.
        На кладбище она вошла без страха. Мёртвых бояться не надо, надо бояться живых. Выбрав первую попавшуюся могилу, отворила ограду и зашла внутрь. Темнота, хоть глаз выколи. Нащупав землю возле ограды, выкопала ямку и положила в неё тряпку. Так же быстро засыпала тряпку землёй. Закончив с этим, молча вернулась домой.
        Дома, в тепле, почувствовала, что всё это время её бил озноб. Почти без сил опустилась в кресло.
        - Что это я? Надо чаю горячего. И продолжать.
        Про чай она тут же забыла. Чувствуя, что в другой раз не соберётся, встала и распахнула форточку. Лишь бы за окном дул ветер. Порыв ветра выстроил её мысли в ряд. Сами всплыли в памяти слова:
        - В тёмную ночь, на светлой заре, сбудется да свершится мой наговор. Станет Кирилл умываться - вода иссякнет. Не умыться ему, не напиться ему. Станет Кирилл дышать, не вздохнёт, не выдохнет. Сядет он есть - рука не поднимется, остриё иглы коленной, кусок для него…
        Майя читала и старалась представить Кирилла. Всё в нём стало ей неприятно. Как же раньше она могла его любить? А сейчас?
        - Так и врагу моему сна не видать, глаз не сомкнуть, покоя не найти, - закончила она твёрдым голосом. Ветер унёс её слова в неизвестность. Хотя почему в неизвестность? Наговор был адресным и скоро слова, произнесённые с ненавистью, попадут в цель. Подумав об этом, Майя улыбнулась. И снова на плечи навалилась усталость, а ноги стали подкашиваться.
        «Это тот самый откат, о котором предупреждал Марий? - подумалось ей. - Ну, нет. Слишком дёшево я хочу отделаться. Завтра пойду за защитой к Марию. Он обещал». Не в силах больше ни о чём думать, она свернулась на кровати калачиком и спряталась под одеяло.

* * *
        Через неделю позвонила всё той же знакомой из рекламного отдела:
        - Лидунчик? Ну, как дела? Как там Кирилл поживает? Ты уже знаешь, он меня бросил.
        На том конце провода возникла пауза, видимо этого звонка не ждали. И, возможно, сплетницу Лиду слегка удивил бодрый Майин голос. По всему, жена босса должна сейчас прибывать в депрессии. А как же? Сами Кирилл Иванович изволили уйти из дома. Прощай сладкая жизнь, прощай денежки.
        - Да… А ты-то как? - выдавила из себя знакомая.
        - Я? Я в порядке, - заверила её Майя. - Так, беспокоюсь о Кирилле. Привычка, знаешь ли.
        Несомненно, их разговор будет передан, Лида не упустит возможность разболтать о том, что звонила жена начальника. И в первую очередь об этом узнает белокурая Соня. Ах, как быстро фаворитки обретают нешуточную власть!
        - Не в курсе, знаешь ли ты… Может, тебе неприятно, что я об этом говорю… Вобщем…
        - Не тяни резину, Лидунчик. Что случилось?
        - Соня недавно сломала ногу. Лежит сейчас в гипсе. Так неудачно упала, на ровном месте, представляешь?
        - А как Кирилл, - перебила её Майя, поймав злорадный блеск в отражённых зеркальных глазах.
        - А что Кирилл? Работает. Молчит. Каждый день навещает Соню в больнице.
        - В какой? оживилась Майя. - Ты уверена, что она лежит в больнице?
        - Конечно, уверена, - немного обиженно ответила Лида. Кто бы сомневался в её осведомлённости? - Соню на скорой отвезли в первую Градскую. Она же на улице поскользнулась, еле до дома доковыляла, оттуда сама и вызвала.
        - Ясно. Ну, спасибо. Ты, Лидунчик, как всегда, всё про всех знаешь.
        - Да ладно тебе, - растаяла от похвалы Лида. - А ты, правда, нормально?
        Ага, срывается сенсационная новость о том, что Майя убита горем.
        - Да, не беспокойся. Как-нибудь забегу, поболтаем, - и, не дожидаясь дальнейших расспросов, она нажала «отбой».
        Значит, работает! Работает! Не верилось и верилось одновременно. Несколько слов, направленная злость и, вот, пожалуйста. Значит она настоящая ведьма! А Соньку не жалко. Подумаешь, ногу сломала. Сама поломала чужую жизнь, нога срастётся, а жизнь уже нет. Так что мало Сонечка получила, мало. Майя вскочила и закружилась на месте. Теперь она знает свою силу и знает, что ей делать дальше. Во-первых, Соня получит сполна.
        - А не навестить ли мне больную дурочку? - остановилась Майя, - Есть у меня кое-что на такой случай.
        Уже через полчаса ехала в метро, предварительно узнав адрес больницы. Вышла на Октябрьской кольцевой, обогнула высокое здание и быстро нашла больничные корпуса. Узнать в справочной нужный корпус и палату, в которой лежит Сонечка, тоже труда не составило. И вот она уже возле белой двери, за которой её не ждут. Приоткрыв немного дверь, увидела спящую разлучницу. Во сне личико Сони казалось совсем детским и невинным, но Майя-то знала, что скрывается за этой невинностью. Вот она, мишень. Губы сами зашептали страшные слова;
        - Уйдёшь - вернёшься, забудешь - вспомнишь, бежать захочешь - откажут ноги, захочешь крикнуть - вздохнуть не сможешь…
        Не отводя взгляда от ненавистного лица, Майя невольно повысила голос. На середине проклятья Сонечка стала просыпаться и поворачиваться.
        - Кричащий узел внутри совьётся, гудящих стонов и чёрной желчи…
        Сонечка широко распахнула глаза:
        - Что… ты… здесь… делаешь?
        - Пылают мысли и давит слово, не жди пощады, не плачь.
        Ответить ей? Вот ещё! Майя отвернулась и пошла прочь. Больничные стены дрожали от ненависти, как и Майино сердце:
        «Взликует морок, ломая душу… Взликует!» О, теперь ей хотелось смеяться. Но смех здесь привлечёт ненужное внимание. Домой, домой, а уж этот испуганный взгляд она никогда не забудет. До утра её будут согревать воспоминания о больших и растерянных Сонечкиных глазах.
        Через три дня Сонечка потеряла ребёнка. Если что-то и кольнуло Майю при этом известии, то другие мысли быстро погасили просыпающиеся раскаянье. Этот ребёнок не имел право на жизнь, просто не имел! Это у Майи должны быть дети, а Сонька такого счастья не заслужила! Не задумываясь больше, она приступила к завершающей стадии. Побывав у Мария, ещё раз изучила все тонкости обряда на разорение. Нет, ошибся Марий, деньги она с мужа не возьмёт, но и его по миру пустит. А главное, она знала, работа для Кирилла важнее всех его похождений. Если наносить удар, то по самому больному. И Майя нанесла.
        Вышла в полночь на перекрёсток трёх дорог, был у неё такой на примете. Необычная развилка возле детского садика, рядом с домом. И как нарочно, три тропинки сходились в одну точку. Зажгла три свечи и принялась читать, охраняя руками пламя:
        Дыра дырявая, труха трухлявая, пустота пустая, тьма густая…
        Никто не прошёл мимо, никто не потревожил. Место пустынное, тёмное. Бывает, что здесь гуляют с собаками, но в эту ночь никто не вышел. Дочитав заговор и подождав, пока догорят свечи, Майя встала с колен и пошла домой, не оглядываясь.
        Весть о финансовом крахе мужниной фирмы её не удивила. Правда, на этот раз пришлось подождать. Но оно того стоило. Лидочка билась в истерике:
        - Меня уволили! Всех уволили! Всему конец, что делать?!
        Майя пожимала плечами, глядя на телефонную трубку. Конец? Очень хорошо. Что делать? А не надо было сплетни разводить.
        Новость обрушилась внезапно. Кирилл повесился. Майя сидела сражённая и не верила в то, что ей говорили. У себя в кабинете, на какой-то грязной верёвке… Нет. Нет!!! Он не мог, она не успела сказать ему… Не успела…
        Да. Но зато она отомстила.

* * *
        - Почему ты не обратилась к тёте Марине? Вы же сёстры.
        - Не знаю. Я забыла о Маринке. Никогда с нами такого не случалось. Потом она приехала на похороны.
        - С тех пор вы живёте рядом?
        - Она сама сюда переехала.
        - И вы вместе посадили шиповник?
        - Нет, я. Я посадила.

* * *
        - Зачем я живу? - Маше было странно задавать этот вопрос, но…
        - Зачем? Конечно, чтобы любить, - сказала ей тётя Марина.
        - И если кто-то смешивает нашу любовь с грязью, то…
        - То мы должны его простить.
        - Но, тётя!
        - Тебе больно?
        - Конечно.
        - Тогда прости.
        Тётушка заглянула Маше в глаза, улыбнулась и заговорила. Маша сложила руки на коленях и выслушала вторую историю.

* * *
        На ладошке горстка маленьких белых таблеток. Марина закрыла глаза, расслабилась и постаралась ни о чём не думать. Потом, потом.… Сейчас главное - раз и навсегда прекратить пытку, вырвать себя из лап этой жизни. Она решилась. Главное, не останавливаться. Так будет лучше. Всем.
        - Первая таблетка твоя, мой любимый муж, - вслух произнесла Марина и проглотила белый кружочек. Немного горько. Ну что ж, никто и не говорил, что самоубийство будет комфортным.
        Итак, Женя. Добрый, хороший, заботливый Женечка. Ах, какая у них была любовь! Почти шесть лет тепла и нежности, смеха и счастья. И всё ложь! От начала и до конца.
        Что-то холодное снова сдавило грудь, но ведь это в последний раз. Полгода обид, обмана, недосказанной правды, плохо скрываемой лжи. Другая… Конечно, Марина догадывалась. Он не старался прятать своё раздражение, и одна ссора плавно перетекала в другую. Марина требовала ответа, он отмалчивался. Она ждала хоть чего-нибудь, она так устала от неизвестности. Но когда Женя пришёл за вещами, у неё подкосились ноги:
        - Ты уходишь?
        - Ты стала стервой, Марина. Я так больше не могу. Да, ухожу.
        - К ней?
        - Какая разница? Ну, да, к ней.
        - Значит, я тебе больше не нужна?
        Она почувствовала, как задыхается. Слишком больно, чтобы что-то говорить. Слишком… Прошла уже неделя, но сердце замирает всё так же. И останавливается. Кажется, оно больше не желает биться. Не задумываясь, Марина проглотила ещё одну таблетку. На столике рядом валяется пустая упаковка. Как долго она будет их пить по одной? Вечность. Пятьдесят таблеток, надо выпить все сразу, горстью. Вода в стакане уже приготовлена. Но она растягивает своё мрачное удовольствие. Теперь ей некуда спешить.
        Закрыла на секунду глаза и проглотила ещё одну белую отраву.
        Неожиданно на колени запрыгнула кошка. Марина вздрогнула и отодвинулась. Никто не любит, надо же, а эта пёстрая ласкается к ней. Любит, что ли? Да нет, еду выпрашивает. Три дня назад соседи уехали на дачу и их бабушка попросила до выходных приглядеть за кошкой. Пока с дачи не вернётся. А вернётся она ещё через три дня. И кто будет кормить её Мурлыку?
        Глупость, конечно, человек из жизни уходит, какое ему дело до чьей-то кошки? А кошка повернулась и снова подлезла под руку, требуя ласки. Марина рассеянно провела по блестящей шерсти. Мурлыканье усилилось.
        - Ладно, - прошептала Марина.
        Глупее ничего и придумать нельзя, но она решила сходить в магазин. Купить сухого кошачьего корма и избавиться от лишней заботы. Ей не хотелось признаваться в том, что неуместная кошачья нежность немного её смутила. Всё это более чем нелепо, более чем!
        Она уже знала, за кого выпьет следующую таблетку. За того алкоголика, грубость которого стала последней каплей. Он толкнул её сегодня в магазине, опрокинул тележку с продуктами и громко выругался. И ведь никто не заступился! Все отводили глаза, словно хамство пьяного их не касается. Ещё бы! Он здоровый мужик, а она слабая маленькая женщина. Кому надо вмешиваться? Марина отложила приготовленную таблетку и стала собираться. Вернётся и вспомнит того алкоголика.

* * *
        Тёплый ветер на улице постарался отогнать отчаянье. Как же тускло и холодно было в её комнате, за шторами. Но скоро она перестала замечать краски дня, и прежние мрачные мысли вернулись обратно.
        «И зачем я пошла? Глупо, глупо. Скорее прекратить. Сейчас вернусь и тогда…»
        - Тётенька, это вы уронили? - детский голосок вывел её из оцепенения. Рядом стояла девочка, лет семи, и протягивала красный кошелёк.
        «Мой!» - испугалась Марина и тут же усмехнулась своему испугу. Да зачем ей теперь деньги? Разве что корму кошачьего купить… Но девочка смотрела на неё серьёзно и ждала ответа.
        - Да, девочка, это мой кошелёк, - проговорила Марина, удивляясь тому, что ещё может говорить.
        - Так возьмите, тётенька.
        Девочка вложила кошелёк в Маринину руку и улыбнулась.
        Ей показалось странным то, что возвращают кошелёк. Не успела она додумать, как девочка повернулась и пошла прочь.
        - Постой! - крикнула Марина. - Подожди.
        Девочка остановилась и обернулась. Достав первую попавшуюся крупную купюру, она протянула её девочке:
        - Спасибо. Возьми.
        Девочка равнодушно посмотрела на бумажку и вдруг перевела взгляд на Марину. Что-то неуловимо изменилось в детском лице, но подобного взгляда Марина не видела никогда в жизни. На неё смотрели добрые, внимательные глаза, в которых светилась… Мудрость? И Любовь! Нет, любовь прежде мудрости. Но, всё равно, такой взгляд не мог принадлежать ребёнку! Просто не мог! Она заглянула в глубину Марининой души, прочитала все мысли, ответила на все вопросы. Сразу. Нет, такого быть не могло! Марина медленно отвела руку, а девочка задержала взгляд ещё на несколько секунд и пошла.
        Не понимая, что с ней происходит, выронила деньги и прижала пальцы к вискам. В голове шумело, а в сердце таял лёд. Огромная глыба льда таяла от одного взгляда незнакомой девочки.
        «Я схожу с ума, - ничего не понимая, шептала она. - Так дети не смотрят. Так и взрослые люди не смотрят! Я теряю рассудок!»
        Чувствуя, как слёзы подступают к горлу, бросилась домой. Скорее, скорее, нет сил удерживать в себе рыдания. С трудом, ничего не видя от слёз, попала ключом в замок. Оказавшись дома, упала в кровать и дала волю горячим слезам. Хотела покончить с собой?! Никогда, никогда не забудет она этот недетский взгляд детских глаз. И никогда не поймёт его! Что в нём было? Понимание? Любовь? Сочувствие? Предостережение? Осуждение? Строгость? Опять любовь? Всё вместе и ещё больше. Больше, чем можно в себя вместить. Больше, чем может принять одна измученная человеческая душа. И в то же время достаточно, чтобы уберечь эту душу от гибели. Марина понимала что-то, пыталась что-то осознать, но понимала не всё. Она очень хотела спать. И она хотела жить! И ей стало страшно оттого, что она чуть было не сделала. Ужасно страшно. Отчаянно! И так же отчаянно радостно, что не успела. Да что с ней? Как могло? Почему с ней? Мысли путались и ускользали. Она уснула.

* * *
        На следующий день на работе увидела Жанночку. Та взглянула на часы и недовольно поморщилась.
        - Здравствуй, - с порога сказала Марина. - Я хочу поговорить с тобой.
        - Здравствуйте, - внезапно Жанна перешла на «вы». Раньше Марина не предавала этому значение, а ведь последнее время Жанна часто так к ней обращалась. Хорошо, что в отделе, кроме них, никого сейчас нет.
        - Что я тебе сделала, Жанночка? Почему ты меня не любишь?
        Жанна только успела от удивления приоткрыть свой хорошенький ротик, как в дверь постучали, и вошёл незнакомый молодой человек.
        - Кто здесь Жанна Миляровская?
        - А, это я, - очнулась Жанночка.
        - Вам посылка, - расторопный молодой человек за пару секунд оказался возле стола. - Распишитесь.
        «Курьер», - подумала Марина, сожалея, что разговор оборвался, так и не начавшись. Она уже жалела о своём порыве. Ну и дурой она, наверное, кажется сейчас Жанне! А та распечатала принесённый конверт и вдруг вся вспыхнула. Молодой человек направился к двери, а Жанна не сводила с конверта зачарованных глаз. Неожиданно курьер обернулся и протянул Марине конфету:
        - Возьмите. Вкусная.
        Марина встретилась с ним глазами. Что это? Неужели, опять?! Она же видела его лицо, когда он только вошёл в отдел. А сейчас на неё снова смотрели с пониманием, добротой и любовью. И ещё с чем-то, чем-то неизречённым! Но таким, что дыхание перехватывало! Таким…
        Жанночка захлопнула ящик стола. Марина вздрогнула, а молодой человек скрылся за дверью.
        - Что это такое? - вслух спросила Марина.
        - Это? О, это билеты в Большой театр, - по-своему поняла её Жанночка. - Мариночка Сергеевна, о чём вы меня спросили? Ну, до того, как мне принесли…
        - Ах, да, Жанночка, - Марина чувствовала, что совершенно не в состоянии выяснять отношения. - Я хотела узнать, почему ты обращаешься ко мне на «вы». Я чем-то тебя обидела?
        - Вы? - Жанна запнулась. - Ой. Ты? Мариночка, ты стала такой серьёзной в последнее время. Я решила, задаёшься. И ещё, раньше ты такой модницей была, а теперь…
        - Что теперь? - Марина спрашивала механически, стараясь осознать, что произошло. Мальчик-курьер просто не мог так смотреть. Как и та девочка.
        - Теперь, Маринка! Ты же одеваешься, как полгода назад. И где макияж? А причёска? Такие шикарные волосы закалываешь в хвост. Вот мне и показалось, что ты хочешь выглядеть солиднее. Воображаешь из себя незаменимую.
        - Ты ведь не хотела мне этого говорить, - пришла в себя Марина. - Почему же решилась?
        - Маринка, я соскучилась! Раньше мы друг другу всё рассказывали. У меня столько всего за эти полгода произошло! Вот, Вадим билеты в Большой театр прислал. Мы с ним недавно ужасно поругались, и я думала, окончательно. А он мне билеты. Значит, прощение просит.
        Жанночку прорвало. Марина слушала её с дежурной улыбкой, понимая только, что этот курьер принёс для Жанны нечто настолько важное, что вызвал у неё сильнейший прилив радужных эмоций. Вот кого надо благодарить за то, что их длительные прохладные отношения сменились прежними, непринуждёнными.
        - Я ему говорила, а он… Ну, вобщем, мы перестали созваниваться. А потом…
        - От меня муж ушёл, - перебила её Марина, сама не понимая, зачем. С тех пор, как у Женьки появилась другая, Марина замкнулась в себе. Обсуждать это с подругой на работе было выше её сил. Выше сил её прежней. Но сегодня что-то случилось.
        - Женя? Когда? Как? И ты молчала! Вот почему у тебя было такое лицо! Мариночка Сергеевна, Мариночка, ну что же ты ничего мне не сказала? Я же всё понимаю! Но так нельзя. Посмотри, на кого ты стала похожа! Немедленно, прямо сейчас приведи себя в порядок.
        - Зачем, Жан? - устало отмахнулась Марина, - Да и желания нет.
        - Желания у неё нет! Совсем уже! Потом мне всё расскажешь, а сейчас быстренько подведи глазки. - Жанночка порылась в косметичке и достала оттуда массу необходимого.
        - И волосы! Что за ужас? Дай-ка я тебе их распущу.
        Возражать было бесполезно, и через четверть часа на Марину из зеркала смотрела очаровательная молодая женщина.
        - И солярий. Ладно, сейчас лето, на пляж сходим. Но солярий лучше, - тараторила Жанночка, не давая вставить слово. - Фитнес обязательно, завтра же тебя запишу. Во что ты свою фигурку превратила? Ты же стройненькая была! Тростиночка! Нет, я тобой займусь. И не мечтай от меня отделаться.
        Марина слабо улыбалась, когда в отдел вернулись сотрудницы. Жанна уже успела сообщить, что они все ушли на важную лекцию по экологической обстановке. Жанночка так много успела сообщить, что у Марины голова шла кругом. Но она почувствовала, что ей стало легче. Намного легче. Три сотрудницы с удивлением уставились на бывших подруг.

* * *
        Дома Марина принялась за уборку. Проходя мимо зеркала, с удовольствием на себя покосилась. Жанночка права, ей пора поднимать самооценку. Жизнь не кончилась. Вот только Женька не вернётся. Ну и что? В дверь позвонили. Бросив на пол веник, Марина пошла открывать. Даже не удивилась, увидев Женю. В последнее время в её жизни стало происходить столько странного.
        - Привет, - как раньше произнёс он. Словно никуда не уходил. - Мог открыть своим ключом, но подумал, вдруг ты не одна.
        Глупая шутка, она отлично знала, что Женя предполагал увидеть её одну. С некоторых пор он был совершенно уверен в её нелепой верности. А Марина и не знала, почему так себя вела. Но сейчас она разозлилась на Женю. В голову снова полезли упрёки:
        - Каким же ты стал предупредительным! Жизнь заставила?
        Женька прошёл в комнату:
        - Марин, не начинай. Я ненадолго. Мне нужно кое-что забрать.
        - Ах, ну конечно! Личные вещи. Да бери, что хочешь!
        - Ты не возражаешь?
        - Я помогу. Чтобы ты не задерживался. Впрочем, давай сам, но побыстрее.
        - Злая ты, Маринка. Поэтому и одна.
        Марина хотела ответить, но в дверь опять позвонили. Оставив Женю, она пошла открывать. На пороге стоял незнакомый блондин с цветами.
        - Добрый вечер, - вежливо поздоровался блондин.
        - Добрый, - в голосе Марины прозвучали вопросительные интонации.
        - Не скажете, где ваша соседка из тридцать второй квартиры, Елена?
        - Леночка? - облегчённо вздохнула Марина, - Так они все на дачу уехали. И кошку мне до выходных оставили. Раньше субботы не вернуться, не ждите.
        - Вот как, - мужчина казался расстроенным. - Точно не раньше субботы? Жаль. Спасибо.
        Он направился к лифту, но вдруг вернулся и протянул Марине букет. - Возьмите. Не отказывайтесь. Пожалуйста.
        Когда так вежливо просят, невозможно отказать. Но что-то в слове «возьмите» заставило её напрячься. И точно, когда она отвлеклась от любования белыми розами, то увидела знакомый взгляд. Марина замерла. Так бы и смотрела в эти удивительные глаза, но из комнаты неожиданно позвал Женя:
        - Где тут у нас витамины?
        - Что? - растерянно спросила она и оглянулась. Женька стоял в дверях и смотрел ей через плечо. Она услышала, как открываются двери лифта и обернулась. Незнакомец исчез.
        - Какие ещё витамины? - тихо переспросила Марина.
        Женя подошёл к ней и недоверчиво показал на розы:
        - Цветы? Тебе?
        - Да, цветы. Правда, красивые? Так что за витамины?
        - Чтобы голова не кружилась. Верка, кажется, в положении. А у тебя были… Такие, розовые…
        Ещё пять минут назад у Марины дыхание бы перехватило от такой наглости. Да, и от такого известия. Но сейчас она только пожала плечами:
        - Я их выбросила, Жень. У тебя всё?
        - Да… Я тут взял… Кто это был? - перебил он сам себя.
        - Уверена, что тебя это не касается, - спокойно проговорила Марина и с нежностью провела рукой по цветам. Если бы не они, то в эти мгновения она бы испытала сильную боль. Или всё же её успокоил взгляд? Трудно сразу понять. Но смотреть на растерянного Женю было забавно. Впрочем, он очень быстро ушёл. А Марина продолжала прижимать к себе розы.

* * *
        Прошла неделя. Взгляд преследовал Марину повсюду. Бабушка в скверике, куда Марина зашла погулять, подарила ей рыжего котёнка:
        - Смотрите, Вам в масть. Возьмите.
        Милый котёнок, просто очаровашка! И, правда, они оба с Мариной рыжие. Марина, не задумываясь, сразу взяла. Потом осторожно подняла глаза на старушку. Ну, конечно! Снова на неё смотрели добрые и мудрые глаза, в которых светилась любовь. Теперь Марина точно знала, что это любовь. И ничего не понимала. Зато совсем не удивилась, когда бабушка встала и, не говоря больше ни слова, покинула сквер.
        Кто все эти люди? - задавала себе вопрос Марина. Например, человек в автобусе, вернувший ей оброненный платок. Но, сильнее других, её удивил тот самый алкоголик, который чуть было не стал для Марины последней каплей. В дождь он неожиданно возник рядом и раскрыл над ней свой зонтик. Зонтик оказался женским, и Марина даже не удивилась, когда услышала знакомое «возьмите». Одним движением он достал из плаща чёрный зонт и, посмотрев на неё тем самым взглядом, растворился в толпе.
        Когда рассказала о попытке самоубийства Жанночке, та не задумываясь, посоветовала:
        - Сходи-ка ты, подруга, в церковь. Поставь свечку. Такое выдумать, с ума сошла!
        И Марина пошла. Впервые, переступив порог церкви, замерла, поражённая. С иконы на неё смотрели те самые глаза! Тот самый удивительный взгляд, исполненный любви и мудрости. Позже Марина узнала имя святого, изображённого на иконе. Сколько она простояла в церкви, Марина не помнила. Но она поняла, что всю жизнь искала свою дорогу в храм.

* * *
        - Потом я смогла простить Женю. Потому что любви в нас гораздо больше, чем мы думаем.
        - Тётя, а ты его до сих пор любишь?
        - И его тоже. Только не так, как ты думаешь. Люди заблуждаются. Он тоже. Всех надо жалеть.
        - А кого любить?
        - Какая ты смешная. Всех.
        - А почему ты не обратилась к тёте Майе? Вы же сёстры.
        - Сама не знаю. Я почему-то забыла о Майе. Никогда с нами такого не случалось. Но скоро у неё умер муж. Конечно, я к ней приехала. И узнала…
        - Что тётя Майя ведьма?
        - Да. И что она очень несчастна.
        - Потому, что убила?
        - Потому, что не простила. Никого.
        - Тётушка, но как же жить?
        Недолгая пауза и тихий, как шелест, ответ:
        - Не знаю, Машенька…
        Тайна третьего имени
        На пригородной станции днём шла бойкая торговля. Зазывалы-продавцы перекрывали монотонный гул людских голосов, предлагая газеты и пирожки, мороженое и сувениры. К вечеру станция опустела. Лили-Ви вышла из поезда и оглянулась вокруг. Небо встретило её розово-жёлтыми красками заката на горизонте. Всё осталось по-прежнему, те же домики, те же магазины, тот же лес вдалеке. Но она никогда не приезжала сюда так поздно. Уже и тонкий месяц лукаво блестит, забавляясь, что может соседствовать с заходящим солнцем. Июньские ночи всюду легки и мимолётны, но здесь они какие-то особенные! Здесь даже луговые травы поют в тишине странную, нежную и таинственную песню. Надо торопиться, чтобы такая ночь не застала её в дороге. Через поле, потом по каменному мостику через ручей, там, где громко цокают каблучки, и по песчаной дорожке, до самого дома.
        Приехать пораньше не получилось. В городе её задержало бабушкино завещание. Много бестолковой волокиты, но теперь она вернулась сюда полноправной владелицей любимого дома и цветущего сада.
        В городе она беспокоилась, что имя Лилия-Виктория окажется нежеланным препятствием. Но вопросов ей не задавали, разве что она поймала пару-тройку удивлённых взглядов. Да и не запрещается иметь двойное имя! Когда папа придумал дочке нежное имя Лилия, мама уже решила, что на свет появилась победительница. И родители поступили мудро, не стали ссориться и ломать копья, а дали оба имени сразу. Так и получилась Лилия-Вика. Как какая-нибудь иностранная королева.
        Дом выглядел огромным, даже издалека. Всего-то два этажа, но на фоне неба и в окружении деревьев он выплывал большой серой тенью. Пустой тенью. Не горел свет в окнах, не светилась терраса, не доносились звуки сентиментального вальса. Лили-Ви осторожно приоткрыла калитку. Сказочный сад прошептал что-то на своём языке. Ей не верилось, что сейчас она переступит порог и не услышит бабушкин голос:
        - Внученька! Лили-Ви моя приехала!
        В голове не укладывалось, что её не обнимут добрые руки совсем не старой бабушки. Ведь той не исполнилось и пятидесяти пяти лет. В памяти она навсегда останется молодой женщиной, с тёмными, без единого седого волоса, косами, с гладким лицом и загадочными глазами. Ах, как Лили-Ви всегда хотелось, чтобы и у неё сияли такие же глаза! Чёрные, слегка раскосые и внимательные. Но куда там! Второй такой красавицы, как её бабушка, свет не видывал.
        Лили-Ви повернула ключ в замке, зашла на террасу и сразу же оказалась во власти знакомых запахов. Пряный аромат сушёных трав, развешанных везде, где только можно, вернул её в недалёкое прошлое. Она включила свет и осмотрелась. Всё прибрано и чистенько, пучки трав аккуратно развешены по стенам и разложены на столах. Зоя Ивановна не терпела беспорядка и никогда не позволяла Лили-Ви трогать травы и смешивать их. Бабушку считали травницей, целительницей и гадалкой. В округе её уважали, боялись и всё равно шли к ней со своими бедами. И не только местные, к Зое Ивановне приезжали люди из разных городов.
        Врачи сказали: сердце. Лили-Ви закрыла лицо руками. Как несправедливо, как рано! И ничего нельзя сделать! Она смахнула слёзы и отправилась в «свою» комнату. Тут тоже всё осталось по-прежнему. Задумчиво проведя ладошкой по обоям, она присела на кровать. Что ж, вот и пришла новая хозяйка. Почему-то сразу появилось желание заглянуть в самую дальнюю комнату. При жизни Зоя Ивановна принимала там посетителей и гадала, раскладывая на столе карты. Первое, что Лили-Ви бросилось в глаза, когда она туда вошла - запертый на ключ комод с золочёными ручками. Ей хорошо было известно, что там хранится та самая колода, которую бабушка никогда и никому не давала в руки. И особенно своей внучке. Хотя, и гадала ей иногда. Самое смешное, что всё сбывалось. Конечно, сегодня стоило бы отдохнуть и выспаться после тяжелого дня, но комод притягивал и манил к себе. Впервые у неё появилась возможность дотронуться до святая святых бабушкиного мира. С мыслью о том, что любопытство кошку сгубило, Лили-Ви потянула на себя ручку. На удивление, ящик легко поддался. Поверх множества разных предметов в нём лежала чёрная колода карт.
Дрожащей рукой, не спрашивая себя, почему ящик оказался не запертым, Лили-Ви дотронулась до карт. Лёгкое головокружение на миг смутило её. Но колода словно сама прыгнула ей в руку. Конечно, это она взяла карты, но ни одна вещь никогда прежде не казалась ей такой знакомой на ощупь. Это прикосновение стало решающим, девушка забыла о своём намерении разобрать вещи и навести порядок, она села за стол и принялась разглядывать новое сокровище.
        Прежде чем гадать, бабушка всегда разговаривала с картами, и в памяти тут же всплыли удивительные фразы. Лили-Ви в задумчивости повторила то, что раньше казалось ей бессмысленным:
        - Тридцать шесть сестёр, кумовьёв и снох, сынков и дочек, братьев и сотоварищей. Сослужите мне службу верную, дружбу неизменную. Тридцать шесть карт, четырёх мастей, скажите мне всю правду, чего ждать, ожидать, чего опасаться, за какое дело не браться. Всех вас призываю, называю и выговариваю: слово крепко и к картам липко. Аминь.
        Пока она произносила заговор, её не покидало странное чувство, что карты её слышат и медленно впитывают слова. Они кто-то или что-то, а не простые разрисованные картонки. Не желая избавляться от наваждения, Лили-Ви захотела договориться с ними. Намотав на палец колечко блестящих тёмных волос, она решилась:
        - Я дама трефовая. Будущее. Расскажите, поведайте, не утаивайте. Что меня ждёт в ближайшие дни?
        Перетасовала колоду, затем сняла карты левой рукой и сделала расклад, который видела много раз. По девять карт в четыре ряда. Конечно, она и раньше гадала сама, но никогда этой колодой. И впервые делала это серьёзно. Что-то незримое, возникшее между ней и картами, не оставило места сомнению.
        Возле трефовой дамы оказались пиковая восьмерка и ещё две дамы.
        - Сплетни, - пробормотала девушка, разглядывая разукрашенных дам. - Откуда тут сплетни? Шестёрка. Бесполезная дорога и ложный шаг. Куда дорога? А к чему семёрка червей? Не помню. В ногах король и девятка. Я знаю, это… объяснения в любви? Забавно!
        Она уже собралась мысленно соединить вертикальные линии, но не успела. На стол внезапно запрыгнула пёстрая кошка и смешала расклад.
        - Ай! - Лили-Ви вздрогнула от неожиданности. - Киса, ты чья? Как ты сюда попала? Я забыла закрыть дверь?
        Перемешанные карты больше ничего рассказать не могли. Лили-Ви погрозила кошке пальцем и встала. Стоило проверить дверь на террасу. Такая гостья не беда, но других гостей хозяйка сегодня не ждёт. Кошка спокойно последовала за ней, успевая по дороге потереться об ноги.
        - Какая ты милая, - сообщила ей Лили-Ви, спускаясь на первый этаж. - Соседская? А есть хочешь?
        Кошка замурлыкала так громко, словно поняла.
        - Посмотри-ка! Дверь действительно открыта! - Лили-Ви нагнулась и погладила пушистую шёрстку. - У меня в сумочке бутерброд, я не голодная и отдам тебе колбасу. Ты умница.
        Сытая благодарная кошка свернулась у Лили-Ви в ногах, а девушка накрылась с головой одеялом и подумала о том, что завтра ей предстоит много дел. И пришёл сон…
        …Серое небо заволокло тучами. То там, то здесь полыхали молнии. В доме казалось не так страшно, но тоскливо и одиноко. Ей с трудом удалось отвести взгляд от неба, и она тут же увидела свое отражение в большом зеркале. Зеркало огромное, старинное и, кажется, такого раньше в доме не было. Во сне она приблизилась к нему быстро, как по воздуху. Но что это? Лицо, знакомое своё лицо она не узнавала. Те же приятные черты, но что случилось с глазами?! Обычные, прежде серые, они почернели и заблестели мерцающими искрами. Радость и испуг смешались в одно неясное чувство. Она теперь красивая, по-настоящему красивая, но… это же глаза Зои Ивановны! Немыслимая и невозможная мечта сбылась. Во сне всё происходит либо мгновенно, либо тянется бесконечно долго. Отражение медленно стало расплываться, и сквозь туман проступил облик бабушки. Она смотрела с тревогой и шевелила бледными губами. По движению губ отчётливо проступали слова:
        - Только не ты. Только не моя кровь.
        Что бы это значило? У бабушки в руках появилась колода карт.
        - Не гадай, - ни звука не сорвалось с отражённых губ, но именно эти слова они произносили в тишине. - Лилия-Виктория, я передала тебе не дар, а проклятие.
        Внезапно пламя охватило колоду и с неё перекинулось на бабушкины руки. Лили-Ви в ужасе закричала и проснулась. От страха она больше не смогла уснуть и до утра просидела на кровати, поджав ноги.
        Утро прошло безрадостно, и лишь к одиннадцати часам она избавилась от остатков кошмара. Надо было сходить в магазин, накормить себя и эту пёструю приблуду, которая, кажется, и не собиралась уходить.
        На улице тёплый ветер отогнал и развеял беспокойные мысли. В знакомом магазине возле станции продавалось всё необходимое. Лили-Ви вышла на площадь и увидела трёх женщин, похоже местных, обсуждающих что-то возле входа в магазинчик. Они заметили её и тут же замолчали.
        «Какие-то неприятные у них взгляды» - подумала девушка. Ей бы замедлить шаг или отправится в другое место, но она не ожидала ничего плохого.
        - Приехала! - услышала она, когда подошла чуть ближе. - Ведьмина внучка.
        Лили-Ви вздрогнула, как от удара и, скорее интуитивно, чем осознанно, прожгла всех трёх уничтожающим взглядом. Обидеть её бабушку! Золотую, замечательную, лучшую на свете! Что она им сделала?! Лечила их близких, заговаривала раны, предупреждала о возможных несчастьях? И, вот, благодарность!
        «Зависть, зависть, - пронеслось в голове. - Моя бабушка красавица, а вы уродины».
        Она прошла мимо них, гордо подняв голову. И не сомневалась, что, как только войдёт в магазин, кумушки перемоют ей все косточки.
        «Вот и сплетни - подумала она. - Ну и ладно».
        Но на душе остался неприятный осадок. Вернувшись домой, она постаралась отогнать нехорошие мысли. Дальняя комната словно притягивала ее, и возможность снова погадать не давала покоя. Останавливал только сон, некстати приснившийся ночью. Но ведь сон - это всего лишь сон, и не надо придавать ему слишком большого значения! Лили-Ви уже почти убедила себя в том, что стоит взять в руки карты, и вдруг услышала в саду странные звуки. Кто-то насвистывал легкомысленную мелодию и совершенно очевидно, не за забором, а прямо у неё под окнами. Она выглянула в окно и увидела высокого белобрысого парня.
        - Эй! Ты кто? - крикнула она, удивляясь откровенной наглости, с которой он, не смущаясь, что его заметили, уселся на скамейку.
        - Это вы мне, девушка? - голос насмешливый, но совсем не наглый.
        Лили-Ви даже немного растерялась. Но сразу опомнилась:
        - А что, в моём саду есть ещё кто-то? Тебе, драгоценный.
        Парень привстал и смешно раскланялся:
        - Я Жан Жаныч. А ты, наверно, внучка тёти Зои? Как тебя зовут?
        Бесцеремонность, с которой он задал вопрос, чуть не возмутила её, но то, что её бабушку назвали тётей, слегка сгладило впечатление.
        - Жан Жаныч? - протянула она насмешливо, подражая его голосу. - С каких пор в этой местности поселились французы, да ещё с таким чистым русским произношением? С восемьсот двенадцатого года?
        И снова, совсем не смущаясь, он весело улыбнулся:
        - Да я не местный, девушка. Гощу здесь у тётушки с прошлой недели. Ну и наслушался про тебя. Тётушка все уши прожужжала - внучка самой Зои приедет! А вообще-то я Иван Иванович. Но так представляться не комильфо. Глупее имя и не придумаешь.
        Обезоруживающая улыбка и самокритика ей понравились. И, не задумываясь, она подняла трущуюся о ноги приблуду:
        - Это не ваше счастье? Вчера пришла.
        Жан Жаныч, или просто Ванька, отрицательно покачал головой:
        - Впервые вижу этот комок шерсти. И все же, как тебя зовут?
        - Тётушка не рассказала? Лили-Ви.
        - Лили-Ви? Обалдеть! Ты прикольная, зря тобой пугали. Лили-Ви, Лили-Ви… Так птицы поют. У тебя в роду никого по птичьей линии не было?
        - Знаешь что, Жан Жанович, - она немного разозлилась. - Ты меня отвлекаешь. Ну, посмотрел на внучку Зои Ивановны, и до свидания.
        - Да ладно тебе! - он рассмеялся. - Я Жан Жанычем уже семнадцать лет, и ничего, живой вроде.
        - Семнадцать? - протянула Лили-Ви.
        «Он на два года младше меня, - подумала она разочарованно. - А я, дурочка, уже про объяснение в любви размечталась. Нет, не вариант».
        - Ну, семнадцать. Что из этого?
        - Ничего, - поспешно сказала Лили-Ви. - Собиралась гадать на картах. Вот, захотела и тебе погадать. Ты какой масти будешь?
        - Лили-Ви, не шутишь? Тётку мою удар хватит, если она про гадание узнает! Как она от тебя оберегала! Ты бы слышала! Что б я с тобой даже случайно нигде не встретился.
        - А ты?
        - А я, как только у неё нотации иссякли, сразу к тебе пришёл.
        Девушка улыбнулась. Это ей тоже понравилось. Всё же жаль, что он такой маленький.
        - Ну, ладно, - решила она. - Будешь бубновым королём. Согласен?
        Ванька сделал серьёзное лицо, но вся серьёзность тут же пропала:
        - Почему бы и нет? Бубновым, так бубновым. Гадай!
        - На прошлое или на будущее?
        - Давай на прошлое.
        Лили-Ви решила, что гадание для него просто новое развлечение. Скучно ему здесь, что ли?
        - Странно, - сказала она. - Обычно всех интересует будущее.
        - А я хочу проверить. Тебя, - и он так хорошо улыбнулся, что обижаться на него сразу расхотелось.
        - Что ж, проверяй, - она отошла и вернулась с колодой карт. Тихо поговорила с ними и сделала расклад. Места на подоконнике оказалось достаточно, и расклад вышел удачно.
        - Значит так, Ванечка. Всё у тебя хорошо. Но недавно ты получил неожиданное известие о перемене жизненных обстоятельств и уехал. Что-то пошло не так… девятка при тузе… пики… Это потеря друга. Окончательная потеря. Но знаешь, не грусти о нём. Не надо. Друг был ненастоящий. Притворный и фальшивый. И ещё хитрый. Зря ты ему доверялся, он тебя обманывал. Тебе от него случался один вред. О-о, а вот совсем недавно ты удивился неожиданному предложению. Дама постарше предложила тебе совместное путешествие в далёкие страны. Но ты отказался. Забавненько! Так отказался, что она ужасно разозлилась. Наверно, захочет отомстить, или… нет, я ошиблась, она уже нашла себе другого спутника. А ещё… ещё, - Лили-Ви посмотрела на него и прищурилась. - Не обижайся, но ещё ты влюбился, Ванечка. Ну как, похоже?
        Ей самой стало интересно, правда ли то, что она ему наговорила. Он ответил не сразу:
        - Всё, кроме последнего. Откуда ты узнала про друга?
        - Так карты сказали. Дама была? И предложение?
        - Допустим. Лили-Ви, я поражён. Честно. Ты же ничего не знала.
        Придав загадочности своему голосу, Лили-Ви свысока посмотрела на Ваньку:
        - Я - нет. Но карты знали.
        Странно, но, кажется, она сама этому верила.
        - Ладно, пока, - сказал он и, махнув рукой, быстро перелез через забор. - Значит, карты?
        Последние слова донеслись уже из-за забора, и она пожала плечами:
        «Пришёл незваным и ушёл. Ну и что ж».
        Весь день Лили-Ви приводила в порядок дом, мыла полы, вытирала пыль. Постирала, погладила и развесила все занавески. К вечеру так умаялась, что едва вспомнила об ужине. Наскоро перекусив и накормив Приблуду, она забралась в кровать и с головой накрылась одеялом:
        «Завтра много дел, завтра, завтра…» - подумала она прежде, чем наступил сон. Во сне Лили-Ви подошла к бабушкиному комоду и дотронулась до маленькой серебряной вазы, стоявшей на нём. Старинная вещица, изящная и дорогая, в детстве Лили-Ви часто просила разрешение поиграть с ней, но всегда получала отказ. Сейчас ваза неожиданно оказалась горячей, и девушка быстро отдёрнула руку. Зеркало, то самое зеркало, которого не существовало в реальности, отразило сначала её испуганное лицо, а потом Зою Ивановну, которая опять, одними губами, произнесла:
        - Не трожь!
        Бабушка строго посмотрела на Лили-Ви и укоризненно покачала головой. В тишине внучка разобрала слова:
        - Я же просила тебя не гадать. Это отрава.
        Снова колода карт оказалась у бабушки в руках, и она с трудом добавила:
        - Тяжело мне. Не множь мою тяжесть…
        Неожиданно карты превратились в сверкающую зелёную змею. Лили-Ви не успела закричать, и внутри всё вспыхнуло оранжевым пламенем. Огонь, в мгновение ока, заслонил стеклянное пространство, и вся поверхность зеркала запылала яркими язычками. Лили-Ви в ужасе смотрела на пламя, и вдруг, оттуда, из огня, в комнату вползла блестящая змея и плавно заскользила к девушке. Крик и шипение послышались одновременно.
        «Всё! - пронеслось в голове. - Это конец!»
        Когда змея оказалась в полуметре от босых ног, неизвестно откуда, на неё прыгнула кошка. Разъярённая Приблуда вцепилась когтями в змеиную кожу, и шипящий клубок покатился к двери. С Лили-Ви тут же спало оцепенение, и она бросилась вслед за ними. Орущий и шипящий клубок скатился вниз по лестнице. Сверкающая змея вырвалась из цепких когтей и свалилась на стол с сушеными травами. Кошка кинулась следом. Пучки с травами разлетелись в разные стороны. Две противницы снова сцепились в извивающийся клубок. Через несколько секунд змея снова вырвалась и, шурша кожей, быстро поползла наверх. Лили-Ви только успела отскочить к стене. Она перевела взгляд на Приблуду, увидела, что кошка лежит внизу, на полу и не шевелится. Подняла глаза и увидела, как змея заползла в бабушкину комнату, подползла к комоду, извиваясь, по ручкам, поднялась вверх, медленно заползла в серебряную вазу и исчезла там. В зеркале ещё полыхало пламя, его отсветы плясали по стенам. Лили-Ви снова посмотрела вниз на пёстрый комочек и бросилась к кошке:
        - Киса! Кисонька!
        Она пробежала всего несколько ступенек, споткнулась и упала. Мир мгновенно перевернулся, и она проснулась.
        На этот раз оставаться в постели она не могла. Неправдоподобно настоящим показался сон, слишком ярким и страшным. И тень бабушки, проступающая сквозь языки пламени пугала её до дрожи. Лили-Ви встала и включила свет. Затем выглянула на лестницу, осторожно дошла до перил, нагнулась и посмотрела вниз. Кошки на полу не было, но… По всему первому этажу валялись разбросанные травы!
        Забежав в свою комнату, девушка быстро оделась и схватила сумочку. Здесь она больше не останется! Прямо сейчас поедет домой! И не важно, что на дворе ночь. Поезда ходят в любое время суток, главное добраться до станции.
        Не оглядываясь, она выбежала в сад. Деревья и месяц на небе показались ей заколдованной декорацией. Прохладный порыв ветра растрепал длинные волосы. Лили-Ви выбежала за калитку и побежала по песчаной дорожке. Быстрее, быстрее. Одинокий и красивый, при свете месяца, каменный мостик, поле, трава под ногами. Но чем дальше она бежала, тем выше становилась трава и спящие цветы. И никакой станции, никаких огней вдалеке!
        «Я заблудилась? - подумала она в смятении. - Но это невозможно! Вот здесь должны быть магазины. А за ними железная дорога… Но где же она?»
        Лили-Ви оглянулась, но лишь чистое поле и лес окружали беглянку. В панике она остановилась и прислушалась. Ночные звуки и луговые запахи взяли её в плен. У Лили-Ви закружилась голова.
        - Этого не может быть! - закричала она громко, но наваждение не прошло. Ночь, звёзды, месяц и трава. И куда ни посмотри - ни одного огонька, ни одного дома или магазина! Ещё несколько шагов она устало прошла и села на землю.
        - Если я потерялась, что в принципе невозможно, - заговорила она вслух, что бы придти в себя. - То мне надо вернуться назад. В ту сторону, откуда пришла. Не важно, куда подевалась станция, важно найти дорогу. И я не буду сейчас думать, что случилась во сне, не буду думать, почему разбросаны бабушкины травы. Просто успокоюсь и вернусь.
        Девушка поднялась и пошла в обратном направлении. Удивительно, но каменный мостик довольно скоро нашёлся. И ручей под ним всё так же мелодично журчал. И песчаная дорожка к дому оказалась на том же месте. Лили-Ви пошла по ней, стараясь не думать, где она плутала во тьме. Ответа всё равно не было. Заблудиться на местности, которую она знала, как свои пять пальцев, это выше её понимания!
        «Бесполезная дорога, - пришло ей на ум. - Это та самая бесполезная дорога, о которой мне говорили карты».
        При мысли о картах её охватил озноб.
        «Бабушка сказала - отрава, - и вдруг Лили-Ви рассмеялась собственным мыслям. - Отрава заползла в серебряную вазу! Нет, я схожу с ума. Верю снам и теряюсь в одном шаге от дома!»
        Вернулась она измученная, но спокойная. Ничто так не приводит в порядок мысли, как свежий воздух.
        С утра Лили-Ви по всему дому искала Приблуду. Но кошка пропала. Не было её ни в доме, ни в саду, куда девушка несколько раз выходила. Исчезновение пёстрой кошки огорчило её, и напрасно она наливала молоко в миску и звала свою защитницу. Та как сквозь землю провалилась.
        «Наверно, ушла к своим, - решила Лили-Ви ближе к обеду. - Жаль, я уже к ней привязалась».
        Вечером в саду послышался знакомый свист. Ещё одна легкомысленная мелодия возвещала о приходе Жан Жаныча.
        Лили-Ви быстро причесала волосы, облизнула губы и выскочила на крыльцо.
        - Привет! - услышала она сразу, едва открыла дверь. - Лили-Ви, у меня для тебя неприятные новости.
        Девушка мельком отметила, что вблизи он намного симпатичнее и тут же расстроилась:
        - Ванечка! У меня уже есть одна неприятная новость, моя кошка ушла. А я уже почти её полюбила. Что у тебя?
        - Кошка? - он показался растерянным. - А, да. У меня новости хуже. Тётя Зина, тётя Фая и тётя Наташа обвиняют тебя в том, что ты их сглазила. Это подруги моей тётушки. Сегодня весь день у неё проторчали. Говорят, накануне ты на них нехорошо посмотрела. У тёти Фаи прыщи пошли, у тёти Наташи фурункул на носу, а тётя Зина вообще на один глаз окривела - ячмень. Все в один голос утверждают, что это твоя работа.
        - Но я не умею, - теперь растерялась Лили-Ви. - Около магазина на станции я встретила трёх тёток, которые обозвали меня ведьминой внучкой. И я посмотрела на них. Может быть, плохо посмотрела. Но я не умею сглаживать! Ты мне веришь?
        И она взглянула на Ваню настороженно и немного жалобно.
        - Не знаю, - сказал он и вдруг схватил её за руку. - Но, в общем, ты оказалась права - я влюбился.
        И он прижал её к себе и поцеловал. Лили-Ви закрыла глаза и растворилась. Её охватила такая радость, что она даже испугалась.
        «Он же совсем маленький! Но губы! Все остальные парни отдыхают».
        - Лили-Ви, - произнёс он тихо, пока она не открыла глаза. - Я им не верю. И хочу, чтобы ты мне погадала. На будущее.
        - Нет! - она вырвалась из его рук и отступила на шаг. - И не проси меня. Я вспомнила, что означает семёрка червей.
        - При чём здесь…
        - При том, - перебила она. - Эта карта означает, что мне надо поберечься и не играть с огнем. И ещё карты мне сказали про ложный шаг. И я сделаю его, если буду с тобой.
        - Лили-Ви, что за бред?
        - Не бред, - она чуть не расплакалась. - Я хочу, чтобы ты ушёл!
        Ванька постоял молча, с удивлением и нежностью глядя на неё, потом повернулся и пошёл прочь. Возле забора он оглянулся:
        - Но ты мне ответила.
        - Я?
        - Ты мне ответила, - упрямо повторил он. - На поцелуй.
        Лили-Ви хлопнула дверью и бросилась в свою комнату. Никогда ей ещё так не хотелось взять в руки карты и проверить себя. Мысли путались, губы горели, сердце билось, как сумасшедшее. Она схватила колоду и прижала её к груди.
        «Нет, нет, нет! Гадать нельзя! Бабушка запрещает, - думала она. - Да и что я, в самом деле, разволновалась? Это не я влюбилась, а он».
        Но мысли не совпадали с чувствами, радость выплёскивалась через край. Мельком, в зеркале над кроватью, Лили-Ви увидела, что её щёки порозовели, а глаза блестят.
        - Это не я влюбилась, а он, - повторила она вслух, чтобы успокоится. - И гадать я больше никогда не буду.
        Но, не смотря на эти слова, её руки уже раскладывали на столе карты. Не окончив расклад, она вспомнила, что карты не заговорены и оставила их.
        Легла, но долго не могла уснуть. Всё перемешалось. Сны, мысли о Ване, непонятная история с неудачным побегом. О последнем она подумала, что, возможно, кто-то или что-то не хочет её отпускать. Но зачем она здесь нужна? И что она должна сделать? Мысли перескочили на Ванечку и его тёплые губы. По телу пробежали сладкие мурашки. Именно сладкие, хотя объяснить этого она не могла. Нет, она глупа, он же такой маленький! Выше её на голову, но всё равно… Приблуда… кисонька, куда ты делась? И этот странный сон про змею! Конечно, просто сон. Конечно, игра воображения. Но по веранде до сих пор разбросаны травы, как будто эта кошка дралась со змеёй. Но ведь это всего лишь сон.
        Лили-Ви не заметила, как уснула. И снова увидела бабушкину комнату и зеркало. Во сне она совсем не удивилась, сама подошла к зеркалу и позвала:
        - Баба Зоя, ты здесь?
        Но отражение не менялось, и она видела там только саму себя. Потом поверхность зеркала потемнела, и на ней проступили слова:
        «СОЖГИ ОТРАВУ»
        Лили-Ви потрогала пальцами буквы. Они стерлись, и появилась новая надпись:
        «ЛОЖНЫЙ ШАГ - ОТТОЛКНУТЬ СУЖЕННОГО»
        Буквы быстро растаяли и возникла странная фраза:
        «ДАЙ СЕБЕ ТРЕТЬЕ ИМЯ»
        Она сразу проснулась. Села в постели и протёрла глаза. За окном ночь. Странные слова не давали покоя, о том, чтобы снова уснуть не могло быть и речи.
        «Так, всё, - решила Лили-Ви. - пора с этим покончить».
        Лучшее средство от бессонницы - работа. И мысли приводит в согласие, и чувства в порядок. Стараясь не думать о снах, она оделась и принялась за уборку. В доме так много вещей, один бабушкин комод до отказа забит неизвестно чем! Лили-Ви не хотела признаваться себе, что немного сердится на него, ведь с него всё и началось! Она пришла в бабушкину комнату и распахнула верхний ящик комода. Вот здесь лежали карты. А это что? Пакет с засушенными лепестками роз, два зеркальца, древняя книга. Нет, это не книга, а старый альбом с фотографиями.
        Девушка забыла обо всём и села в кресло, чтобы рассмотреть новую находку. Много бабушкиных фотографий. Бабушка с мамой, бабушка с дедушкой, которого Лили-Ви не помнила, бабушка совсем юная! И вдруг Лили-Ви потеряла дар речи. На фотографии сидела её красавица бабушка, тогда ещё молодая Зоинька, и на коленях у неё… нет, это невозможно! На коленях у неё лежала Приблуда! Второй такой кошки с таким же пёстрым окрасом не могло существовать! Будь это чёрная или белая кошка, ошибка была бы вполне вероятна, но пёстрая трёхцветка, с серой звёздочкой на лбу могла быть только Приблудой! Конечно, фотография чёрно-белая, но удивительно отчётливая. Вот это пятно на боку, девушка готова поклясться, рыжего цвета. А кисточка на пушистом хвосте тёмно-серая.
        Лили-Ви лихорадочно стала считать. На фотографии Зое нет и двадцати, но кошки не живут до тридцати пяти лет! И если учесть, что встретила она её уже взрослую, то и до сорока! И ещё, Приблуда не выглядела старой, она смотрелась вполне молодой и здоровой кошечкой. А это значит, что кошка пришла к ней из прошлого и её уже давно нет в живых! У Лили-Ви в который раз закружилась голова. Но мысли стали проясняться. Значит, всё правда. И сны, и драка с блестящей змеёй, и надписи. Да, надписи! Первая гласила - «сожги отраву». Лили-Ви теперь не сомневалась, что это послание от бабушки. Она встала, побежала в свою комнату и схватила со стола карты. Быстро спустилась вниз, взяла на кухне спички и вернулась в комнату.
        Подойдя к комоду, она поняла, что должна сделать. Карты упали в серебряную вазу. Спичка зажглась и колода запылала. Из вазы повалил чёрный дым, и девушка настежь распахнула окно. Вот и исполнилось то, для чего она здесь задержалась.
        - Не гадать. Никогда не гадать, - прошептала Лили-Ви одними губами.
        Карты и, правда, не простые картонки, а некая сущность, вступающая через них в контакт. Лили-Ви так ясно это почувствовала, что даже изумилась. Неужели горький дым из вазы подсказал ей эти мысли? И сущность эта враждебна человеку. Но кто это такой или что это такое, она всё-таки не понимала. Дым заполнил комнату, глаза защипало, но ночной воздух быстро развеял остатки её кошмаров.
        Хорошо. Одно дело она сделала. Теперь надо дождаться рассвета и с первыми лучами солнца отправляться искать Ванечку. Как же она его найдёт?
        «Найду, - со спокойной уверенностью подумала Лили-Ви. - Много ли в этой местности живёт Иванов Ивановичей? Все пороги обойду, но найду!»
        Больше тревожила и волновала загадка третьего имени. Каким образом она его получит? И как? Лили-Ви посмотрела в окно, и неожиданно ей показалось, что откуда-то издалека она слышит нежный, тихий и переливчатый колокольный звон.
        Прелесть
        Июнь сверкал каплями дождя на стекле и манил солнечными бликами в переливах зелени. Лида дождалась отпуска и поехала в деревню, отдохнуть от суеты и мучительных проблем. В первое же утро она проснулась на рассвете и вышла в сад. Ей хотелось окунуться в безмятежность и послушать тишину. Села на траву под цветущим кустом жасмина и зажмурилась. Тёплый утренний ветер осторожно подхватил тревожные мысли и унёс их куда-то вверх. Она сорвала попавшую в руку травинку и прикусила её, наслаждаясь горечью. Листья жасмина тихо шелестели над головой. Дурманящий аромат сада пьянил, как лёгкое вино, и навевал удивительные мысли. Она открыла глаза и залюбовалась игрой света и тени в зелёном царстве жасмина. Большой шмель пролетел совсем близко, но не испугал. Какое ему дело до Лиды, у него свои заботы на коротком празднике лета. Гроздья белых цветов пели свою душистую песню. Сначала Лида ничего не слышала, но когда всё тело наполнилось негой, а перед глазами поплыли розовые круги, она различила странный и очень нежный голос:
        - Донн… песня плывёт в воздухе, данни-динни-донн. Кто ты, похожее на свет создание? Данни-донн… слышишь нас, незнакомка?
        Здесь бы Лиде удивиться, вскочить и убежать, но сладкая истома охватила её всю, до кончиков пальцев и удержала на месте.
        - Ответь нам, милая девушка. Или ты, как и другие, не слышишь нас? Как жаль… как жаль, динни-донн…
        - Я слышу вас, - осторожно проговорила Лида, вглядываясь в цветочную гроздь.
        - Цветочная королева! Вот радость! Она нас слышит! Тогда слушай нашу музыку. Ты с нами, мы с тобой. Слушай и отдыхай.
        Лида, истомленная и разомлевшая на утреннем солнце, склонила голову и улыбнулась. Она долго слушала шелест листьев и тихий звон песни, потом прикрыла глаза, легла под куст и задремала.
        Сколько она спала - неизвестно, но проснулась от холода и дождя. На небо наплыли тёмные, серо-фиолетовые тучи, солнце за ними спряталось, и крупные тяжелые капли быстро разбудили девушку. Вытирая мокрое лицо, она с удивлением посмотрела вверх, поднялась и поспешила домой.
        На крыльце её встретила бабушка Маша с тёплым пледом в руках:
        - Какая же ты неосторожная, Лидонька! Ушла и пропала.
        Плед мягко укрыл плечи, Лида добежала до лестницы, чтобы подняться в свою комнату и переодеться, но вдруг замерла. Ступенька под её ногами скрипнула, и девушке послышался тихий стон.
        - Что? - спросила она, присаживаясь на ступеньку. - Я не понимаю.
        Утром что-то случилось в саду, и сейчас снова что-то происходило в доме, но она не удивилась. Только прикоснулась к дереву и ощутила лёгкую вибрацию.
        - Шумный дом, - раздался приглушённый шепот. - Много света, мало тишины. Нас не слышно…
        - Я слышу вас, - быстро сказала Лида. - Но кто вы?
        - Слышишь? Странно. Мы духи дома.
        - Духи дома?!
        - Да. Слушай нас, мы знаем много, очень много. Раз ты нас слышишь, то ты с нами, мы с тобой. Дом хранит свои тайны, мы расскажем тебе самые загадочные.
        - Лида! - голос бабы Маши вывел её из оцепенения. - Зачем ты уселась на ступеньки? Ты вымокла, простудишься. Беги и переоденься в сухую одежду!
        - Я сейчас, - шепнула Лида деревянной лестнице и поднялась.
        В своей комнате девушка быстро стянула с себя мокрый сарафан, надела джинсы и футболку и причесалась перед маленьким зеркалом. Странно, но её не покидало ощущение, что дом за ней наблюдает и ждёт, когда Лида снова поговорит с его духами. Ей и самой не терпелось продолжить разговор.
        - Духи дома! - позвала она громко. - Вы слышите меня?
        Занавеска на окне пошевелилась, и Лида услышала знакомый шепот:
        - Да, девушка. Не кричи. Мы слышим даже твои мысли. Так редко кто-то может говорить с нами, ты - одна на миллион. А те, кто могут, чаще всего пугаются и отказываются. Да ещё пытаются лечиться от того, что не болезнь, а великий дар.
        Лида забралась с ногами на кровать и с интересом осмотрела знакомую комнату:
        - Я не буду лечить свой дар, я же не сумасшедшая!
        Послышался тяжелый вздох:
        - Тебе скажут, что все сумасшедшие считают себя здоровыми. Поэтому никому не говори, что разговариваешь с нами. Дождь кончился, на улице солнце, выходи и погуляй по лесу. А когда вернёшься, бабушка уже испечёт пироги, мы сделаем твою перину мягкой, ты съешь самый вкусный пирог, ляжешь, и мы расскажем тебе много красивых историй.
        Лиде стало весело, духи дома относились к ней дружелюбно, а в окно, действительно, уже пробивались солнечные лучи.
        «Лес рядом, там, должно быть, чудесно! - подумала она. - Как замечательно, что я приехала в деревню!»
        Не раздумывая долго, она выбежала на террасу, чмокнула бабу Машу в щёку, отметила, что бабушка уже раскатывает тесто, и, напевая незатейливую песенку, сбежала по ступенькам. Сад и чистое небо улыбнулись ей, но незнакомый лес манил новыми тайнами. До него было совсем близко, метров триста по узкой дорожке, и Лида с удовольствием побежала по влажному песку. Первые берёзы в лесу стряхнули на неё блестящие дождевые капли. Лида рассмеялась и потёрлась щекой о белую кору. Трава, на которую падали солнечные лучи, тоже сверкала, и весь лес словно радовался гостье и приветствовал её пением птиц.
        - Как хорошо, как хорошо, как хорошо! - закружилась она на месте. - Спасибо всем, кто меня любит! Тебе, трава, и вам, деревья!
        Лида обняла шершавую кору дуба и закрыла глаза. Она нарочно прислушивалась и услышала. Сквозь пение птиц до девушки долетели слова:
        - Не благодари нас, ты с нами, мы с тобой.
        - Кто вы? - обрадовалась она. - Деревья?
        - Милая девушка, мы духи леса. Ты способна нас слышать? Значит, ты особенная!
        - Да, я знаю! Дух куста жасмина разговаривал со мной, пел мне удивительную песню. Духи дома обещали рассказать много интересных историй. И вы, духи леса и деревьев, слышите и отвечаете мне. Я в сказке?
        - Лучше, милая девушка, лучше. Мы будем с тобой, мы поможем тебе, когда это понадобится, и ты всегда сможешь поделиться с нами своими печалями.
        - Но у меня нет печалей, - улыбнулась Лида. - Мне хорошо, сейчас я счастлива.
        - Тогда мы поможем сохранить твоё счастье, - прошелестело в ответ. - Не забывай, ты с нами, мы с тобой.
        Ох, и непонятное это: «мы с тобой», но Лида уже дошла до ручья, спрятанного между кустов боярышника. Наклонившись над ним, она зачерпнула рукой и сделала глоток чистой воды.
        - Ещё, - прошептала вода из ручья. - Прикоснись ко мне, почувствуй мою прохладу.
        Лида опустилась ниже, встала на колени и приблизила лицо к воде. Ручей подхватил её длинные русые волосы, и осторожно принялся их расчёсывать. Девушка на миг коснулась губами воды и услышала:
        - Мы духи воды. Ты прекрасна, человеческое дитя. Как жаль, что ты нас не слышишь.
        - Я слышу вас! - охотно сообщила Лида, - Так же, как слышу, когда со мной говорят духи дома и леса.
        - Водяная королева, чудесно! Так слушай: ты с нами, мы с тобой. Навсегда. И когда появится тот, кто обидит тебя, позови нас. А он появится, юноша с голубыми глазами и нежным голосом. Не люби его, отвернись, когда встретишь. Он злой и не подарит тебе радость.
        Лида отпрянула от ручья, мокрые волосы прилипли к футболке:
        - Откуда вы знаете про голубые глаза и голос?
        Ручей молчал, лес тоже затих.
        - Ты уже встретила его, девушка, - услышала она через минуту. - Надеемся, ты прошла мимо? Нет? О, бедное дитя…
        - Да что вы можете знать? - Лида вскочила на ноги. - И что вы мне советуете? Как пройти мимо того, кто и знать меня теперь не хочет?
        - Скажи нам его имя, - прошептала вода.
        - Скажи его имя, - прошелестели деревья.
        - Имя… - проплыл в воздухе запах жасмина, когда она вернулась в сад.
        - Скажи имя, - тихо попросили стены дома. - Ты должна сказать, как его зовут.
        - Нет! - громко ответила Лида, и голоса смолкли.
        До вечера она просидела возле бабушки, рассказывая ей о городской жизни. Всеми силами она старалась не услышать ничьих голосов, но дом молчал. Молчал и сад, когда она вышла в него. Поздно вечером Лида развела костёр, чтобы сжечь свои старые тетради. Думать ни о чём не хотелось. Пламя потрескивало сухими дровами, и вдруг, сквозь треск, Лида снова услышала голос:
        - Ты с нами, мы с тобой. Посмотри, какая звёздная ночь, и как быстро летят в небо яркие искры. О чём ты грустишь, девушка? Если тебе холодно - согрейся, если ты голодна - поешь, если устала - ложись и отдохни.
        - Кто вы? Почему я опять слышу вас? - спросила Лида громко.
        - Что, Лидонька? - отозвалась с террасы баба Маша. - Ты зовёшь меня?
        - Нет, бабушка, - испугалась Лида и примолкла.
        - Мы духи огня, - ответили ей сквозь треск. - Разве ты не поняла? Ты слышишь нас и отказываешься принять нашу помощь. Подумай, девушка.
        Лида проследила взглядом за искрами, улетающими в чёрное небо, грустно улыбнулась звёздам и отрицательно покачала головой. Ветер подул на пламя. Белые звёзды и алые искры смешались, голова слегка закружилась, а по телу пробежал лёгкий озноб.
        Огонь подарил тепло, отогнал холод, и, с новым порывом ветра, сложились слова:
        - Назови имя голубоглазого человека. Он не останется безнаказанным. Нельзя обижать ту, которая с нами.
        Лида вдруг испугалась. Безнаказанным? Если она гонит от себя плохие мысли и не смеет осуждать того, о ком они говорят, то и они не смеют! И никакая пляска искр на звёздном небе не убедит её в обратном.
        «Нет. Не вмешивайтесь в мою жизнь» - подумала она.
        - Как хочешь. Но ты ещё попросишь. Не забывай: ты с нами, мы с тобой, - новый сноп искр вырвался в ночное небо, и пламя погасло.
        Через три дня бабушка Маша вызвала родителей Лиды из города. Те приехали, испуганные бабушкиными словами:
        - Беда с нашей девочкой. Ничего не скажу, приедете - увидите.
        Лида сидела в комнате, укрывшись пледом, и никого не узнавала.
        - Что с ней, Мария Сергеевна? - с тревогой спрашивала мама.
        - Мам, объясни, что случилось, - требовал папа.
        - Сами видите, - разводила руками баба Маша, - Беда. Как раньше говорили: лишилась рассудка, спятила.
        Мама, рыдая, обняла безучастную дочку, а папа сразу решил:
        - Не время сейчас слёзы лить. Быстро в машину, и в город, к врачу.
        Лида хлопала глазами и изредка, со страхом, оглядывалась по сторонам. Иногда качала головой и повторяла единственное слово:
        - Нет, нет.
        - Доченька, да что же с тобой? - потрясла её за плечи мама, - Посмотри на меня, на папу. Мы за тобой приехали!
        - Нет, нет, - бормотала Лида, но так, словно обращалась не к родителям. Что-то или кто-то невидимый рядом заставлял её дрожать.
        Мама бросилась собирать вещи, а бабушка Маша сказала:
        - К врачу вы её, конечно, отвезёте. Но это не поможет. Лидонька не душевнобольная, у неё другое.
        - Что, мам? Говори, - замер на пороге отец.
        - Когда я ещё девчонкой была, - сказала бабушка Маша, - у нас в деревне одна девушка точно так же занемогла. Звали её Маланья. И красавица такая же, как Лидонька, и добрая, люди на неё нарадоваться не могли. Вроде соблазнил её один парень, Савелий, да бросил. И, вроде, понесла она от него. Толком мы не узнали, живот вырасти не успел. Так, слухи ходили… И, вот Маланья вдруг изменилась! С листиками, да с берёзками стала разговаривать, в лес убегала, бормотать что-то себе стала. И не разберёшь, но ведь не с людьми разговаривала. С людьми вдруг в одночасье - ни слова!
        То смеётся, то плачет, то грозит кому-то кулачком. Деревенские от неё отвернулись, так и стали говорить: спятила. А я, малявка ещё, один раз подкралась к её окну и подслушала. Вот, что Маланья-красавица бормотала:
        - Духи дома, огня, воды и деревьев! Вы со мной, я с вами. Не покидайте меня, слушайте и отвечайте. Кому напиться, кому иссушиться. Кому жить, кому умереть. Знать хочу, приказывать буду. Я вам, вы мне. Я живу, и вы живите. Я дышу, и вы дышите. Кто мне враг, пусть сгинет. Имя ему - Савелий.
        Ох, и напугалась я, запомнила её слова, всем подружкам рассказала. Те родителям, да не поверил нам никто. Мало ли, что помешанная бормочет?
        К вечеру того дня Савелий умер. Какая лихоманка его сгубила, никто не понял.
        А батюшка деревенский с Маланьей поговорил, о Савелии ей рассказал, она вдруг слушать стала, внимательно. А потом рассмеялась и в лес убежала.
        Отец Василий от неё вышел и головой сокрушенно качает:
        - Попала Маланья в прелесть, - говорит. - Сегодня же службу отслужу, бесов изгонять буду…
        И пошёл в церковь. А Маланью через час в лесу волчица задрала. На логово с волчатами красавица набрела… Или довели её туда, кто знает?
        Замолчала бабушка Маша, а Лидина мама ещё горше расплакалась:
        - Мария Сергеевна, что же нам делать?!
        - Вам - не знаю, - ответила баба Маша. - А Лидонька наша, бедняжка, делает. В одиночку сопротивляется. Добрая она у нас, и врагу своему зла не пожелала. Сейчас она спасает отца правнука моего. Видимо, нехороший ей человек попался.
        - Мама! Что за ерунду ты рассказываешь? И историю какую-то выдумала! Какой ещё правнук?! Лида, Лена, быстро в машину! Отсюда, и сразу к врачу!
        Баба Маша отвела сноху в сторону и тихонечко шепнула ей на ухо:
        - Поезжайте в Загорск, в церковь Иоанна Предтечи, к отцу Герману. Да поторопитесь, сил у Лидоньки мало.
        Улеглась пыль на дороге, закрапал дождь, а бабушка Маша ещё долго смотрела вслед уехавшей чёрной «Волге» и качала головой:
        - Попала ты в прелесть, моя внученька… попала в прелесть.
        Обман
        Ингвар стоял возле окна и смотрел в небо. Серая небесная пелена в июле не предвещала ничего хорошего. Для того, чтобы в саду у Хильды распустились новые розовые, белые и алые розы нужна тёплая и солнечная погода. Солнечные лучи дадут цветам жизнь, а уж руки его матери позаботятся о каждом цветке. Хильда знает толк в растениях, и ни у кого нет такого розового сада. Даже в поместье барона фон Гинденбурга, ходили такие слухи, розы куда как меньше и совсем чахлые.
        Сам Ингвар никогда не бывал в поместье, но оттуда каждое лето, накануне праздника Вознесения Девы Марии, приезжали люди от баронессы Эммы фон Гинденбург и брали нераспустившиеся бутоны. Ведь на праздник Вознесения никак не обойтись без красивых роз. Самые лучшие цветы Хильда отдавала, а остальные раскупали горожане, даже по одному серебряному полпфеннингу за штуку.
        Ингвар открыл окно и с удовольствием подставил лицо ветру. В двадцать три года юноше всё казалось прекрасным: и маленькие дома, и пыльная дорога, и даже прижатые к стенам лотки с овощами. Всё радовало глаз, всё веселило сердце, и душа рвалась вдаль, за горизонт, в неизведанный мир.
        - Ингвар! - мать вошла в комнату и покачала головой. - Что ты там высматриваешь? Лучше помоги мне в лавке, бездельник.
        Но юноша даже не обернулся. Он знал, что ему ещё предстоит таскать сегодня мешки с мукой и ворочать тяжелые бадьи. Он мечтал уехать в Кёльн и поступить в университет. Пока был жив отец, мечты вполне могли осуществиться, но с его внезапной смертью, Ингвар понимал, у Хильды вряд ли наберётся достаточно денег на обучение.
        Неожиданно он поймал себя на мысли, что уличные торговки куда-то исчезли, оставив сторожить товар одну толстую фрау Эрну. Щёки у фрау Эрны красны, как те помидоры, которыми она торгует, а уж характер! Ни один мальчишка не смог пока безнаказанно стащить что-нибудь с её прилавка. Глаз у фрау Эрны зоркий, а рука тяжелая.
        - Куда все подевались? - спросил Ингвар небрежно, зная, что мать всё ещё в комнате.
        - Ты не знаешь, сынок? - Хильда сердито прищурилась. - Горожане поймали ту самую ведьму, что испортила им скот и урожай. Разве ты не слышал: коровы доились кровью, а на огородах выросла одна бузина. В поле не лучше: из того, что посеяли, почти ничего не взошло. Не обошлось тут без ведьмы, это ясно.
        - Мама, какая глупость, - Ингвар даже обернулся. - Я, конечно, верю в колдовство, но чтобы одна женщина нанесла такой урон. Это невозможно.
        - Поговори об этом с нашими соседями, - быстро отозвалась Хильда. - Все рады, что ведьма попалась. Искали давно, а догадались недавно. Да и как же это не она, если она из Кведлинбурга? Попалась на том, что мазала себе запястья ведьминской мазью. Горожане так злы, что сожгут её прямо сегодня, без суда, вот увидишь. И барон не успеет вмешаться. Где мы, а где он. Да так оно и лучше. Ну, поворчит, а кого наказывать? Весь город?
        Ингвар упрямо мотнул головой:
        - А если город ошибается?
        - Скажи об этом тем несчастным женщинам, что родили мёртвых детей, - твёрдым голосом ответила Хильда. - Ты знаешь, сколько в этом году родилось мёртвых младенцев?
        - Знаю, - кивнул Ингвар. В этом году беда, и правда, постучалась в каждый третий дом. Ведьму действительно давно искали. Как её ещё не растерзали по дороге на костёр?
        - Её поведут на рыночную площадь, к ратуше, - словно услышав его мысли, сказала Хильда. - Думаю, там уже всё готово. Хочешь пойти посмотреть?
        - Нет! - юноша отшатнулся от окна. Подобные зрелища никогда его не привлекали.
        Но вот вдалеке послышались крики толпы, и он снова вернулся к окну. Теперь пасмурный июльский день показался ему мрачным и неприглядным.
        - Мама, а при чём здесь Кведлинбург? Да знаю, знаю: там, в позапрошлом году сожгли сто тридцать три ведьмы. Так и наша баронесса тоже родом из Кведлинбурга. Что ж, выходит, это и есть доказательство?
        Хильда испуганно оглянулась, словно опасалась, что за её спиной кто-нибудь расслышал слова сына:
        - Ты молчи об этом, дурачок! Досталась тебе от меня смазливая мордашка, а ума - ну ни капельки! Разве такая знатная дама, как Эмма фон-Гинденбург может быть заподозрена в ворожбе? Да ты в своём уме, сынок?
        Ингвар лишь пожал плечами. Какая в этом деле разница, знатная она дама или последняя нищенка? А Хильда уже разошлась не на шутку:
        - Да и барон у нас чересчур добрый! Устроил бы над этой-то ведьмой свой светский суд, да ещё и простил бы. Скорее всего, простил бы, уж поверь мне. Девчонка, говорят, молодая и хорошенькая, а он к таким пастушкам слабость питает. Ещё и замуж бы выдал вместо наказания, за какого-нибудь честного бедолагу. А она его через пару лет в могилу свела бы. Знаешь, ведьме угодить нельзя!
        И Хильда, махнув рукой, вышла из комнаты. Дел у неё в лавке невпроворот, а разговоры эти опасные. И у стен есть уши.
        Ингвар задумчиво посмотрел в ту сторону улицы, откуда слышался шум. Если ведьму поведут к ратуше, то непременно мимо их дома. И он не ошибся. Очень скоро толпа возбуждённых горожан оказалась под его окном. Бранные слова перемешивались со свистом и улюлюканьем. Юноша разобрал несколько отвратительных проклятий. И тут он увидел ту, которой они предназначались. Худенькая девушка еле шла, замирая от каждого восклицания. Густые каштановые волосы рассыпались по плечам и спине, из рваной одежды проступала светлая кожа. Ингвар невольно всмотрелся в хрупкую фигуру. И что в этой ведьме страшного? Такая беззащитная и несчастная. Толпа бесновалась. Не дойдя до его окна шагов двадцать, девушка упала на колени. Кто-то кинул в неё камень и угодил в висок. Потекла тонкая струйка крови. У юноши сжалось сердце. Ведьма, конечно, виновата, но всё же… девушка подняла глаза, и он замер, как поражённый громом! Такие фиалковые глаза у ведьмы?! Нет! Не может быть!
        Эти огромные глаза на нежном лице кричали, просили о помощи. Струйка крови стекла уже к подбородку, но и кровь не испортила красоту девушки. Ингвару хотелось крикнуть:
        - Люди! Разве вы не видите? Вы поймали не ту!
        И ещё он сказал бы им, что она самое прекрасное создание на свете. Но кто бы стал его слушать? Толпа никогда не отдаёт свою добычу. Им не понять того, что они мучают ангела!
        Ингвар сорвался с места и бросился вон из комнаты. Он не даст её в обиду, он будет драться за её жизнь, и если они сегодня должны умереть, то умрут вместе!
        В дверях стояла Хильда. Её сильные руки держались за косяки, белый чепец съехал на бок, волосы растрепались. Видно, мать быстро бежала по лестнице:
        - Ты куда? Не пущу! - сказала она.
        Ингвар посмотрел на неё безумным взглядом:
        - Мама, она невиновна! Мама, я должен её спасти! Уйди с дороги… Я не хочу быть грубым, но, мама, я тебя оттолкну!
        Хильда, кажется, не удивилась. Она почему-то спокойно убрала руки и вздохнула:
        - Всего-то немножко опоздала. Похоже, девочка не ведьма. Но тебя, дурачок, вмиг околдовала!
        - Мама!
        - Вижу, ты мой сын, - в голосе Хильды даже прозвучала гордость. - И я вот такая же была. Но Ингвар, ты ничего не сможешь сделать. Себя погубишь.
        - Мне всё равно! - Ингвар вырвался на лестницу и, не оглядываясь, помчался вниз.
        - Такой же. Упрямый! - вслед ему сказала Хильда. Она подошла к окну и проводила сына взглядом. Потом посмотрела в небо. Серое небо отразилось в её глазах блеском воды.

* * *
        На рыночной площади Ингвар разглядел сложенный из рубленых веток будущий костёр. Толпа волокла ангела к нему, а Ингвар действительно ничего не мог сделать. Но юноша решил - когда девушку привяжут к столбу и подожгут ветки, он бросится к ней, и… и либо успеет развязать верёвки, либо они с ангелом сгорят вместе. Может быть, ей будет не так страшно, когда он окажется рядом. Вряд ли ещё кто-нибудь смелый сунется в огонь. А того, кто избежал казни, повторно не казнят. Таков закон. План созрел у него по дороге, и он успел стащить с прилавка острый нож. Им он и перережет грязные верёвки, а пока Ингвар спрятал его в одежде.
        - Проклятая ведьма! Когда ты сдохнешь, гореть тебе в аду за твои грехи! Привыкай же гореть, дьявольское отродье!
        Много проклятий неслось в лицо бедной девушке. Она уже, кажется, смирилась или окоченела от испуга. Большие её глаза не просили больше ни о чём, худенькие плечи вздрагивали. Как же Ингвару хотелось обнять её и успокоить в своих крепких руках! Но он не мог подойти к ней ближе, чем на сорок шагов.
        «Посмотри на меня. Я здесь. Я с тобой, - просил он мысленно. - Не слушай их крики, я знаю, ты не ведьма. Ты ангел, мой несчастный ангел. Как я хочу узнать твоё имя!»
        - Девица Марион! - над толпой раздался властный голос священника, отца Буркгарда. - Признаёшь ли ты себя виновной в колдовстве и во всех злодеяниях, тебе известных? В том, что летала на метле в Брокен, что морила скот, отравляла младенцев в утробах матерей, вызывала град и разные болезни, изымала молоко у коров, наполняя их вымя кровью, превращалась в белую собаку, и занималась прочим богомерзким ведовством, вступая в преступную связь с дьяволом? Отвечай! Если покаешься, спасёшь свою несчастную душу!
        Отец Буркгард смотрел строго и не отводил взгляд. Люди, вязавшие ей руки за столбом, отступили. Отца Буркгарда уважали, его слово считалось непреложно, но сейчас это слово казнило страдалицу.
        «Марион! Тебя зовут Марион! - шумело у Ингвара в голове. - Только так тебя и могут звать, ангел с фиалковыми глазами и каштановыми локонами!»
        Девушка отрицательно замотала головой, оцепенение словно спало с неё от громких слов священника. Она с прежним испугом оглянулась вокруг. Недовольный гул толпы вновь стал нарастать, но отец Буркгард поднял руку и ропот смолк.
        - Имею власть спасти твою душу, но не твоё тело, девица Марион, - так же громко произнёс священник. - Как бы ни были тяжелы твои грехи, ты можешь освободиться от них. Предлагаю ещё раз - покайся и будешь спасена.
        Но она опять замотала головой, словно онемела от страха.
        Ингвару захотелось крикнуть так же громко, как отец Буркгард:
        - Отпустите её! Она невиновна!
        Но, посмотрев на лица тех, кто его окружал, он понял, что никакие слова сейчас не проникнут в каменные сердца этих людей. Может, сердца у них и не каменные. Вон стоят сестрички Анна и Марта Люйкен, добрые девушки, потерявшие свою красоту от болезни, испортившей их лица. А вон, добродушный толстяк пекарь, Иоганн Баранхельм, которому жена принесла мёртвую двойню. Сердца не каменные, но они огрубели от свалившихся на них бед. И отпускать виновницу никто не собирался.
        Но и Ингвар не собирался сдаваться. Он крепче сжал в руке острый нож, спрятанный в складках одежды, и пробрался в первые ряды. Встретить взгляд Марион и приободрить её у него не получилось. Пламя вспыхнуло так неожиданно, что он вздрогнул. Даже не заметил, кто из горожан поднёс факел. Голова кружилась от отчаянья, но страх не сковал движения Ингвара. С первым его шагом на костёр в небе прогремел оглушительный раскат грома. И полоснула огромная кривая молния. Кто-то закричал, а Марион, наконец, встретилась взглядом с Ингваром. Её ног ещё не коснулось пламя, но в фиалковых глазах вместо ужаса появилось удивление.
        Множество молний озарило небо, и хлынул ливень. Это настолько поразило людей, что рыночная площадь мгновенно опустела. Меньше чем за минуту возле потухшего костра остался один отец Буркгард. И хотя вода мешала хорошо рассмотреть и понять, что теперь ждать от священника, всё же тот никогда не служил святой инквизиции, Ингвар не увидел ни страха, ни паники на его лице. Взгляд отца Буркгарда выражал удивительное спокойствие. Словно ливень поведал ему о чём-то чрезвычайно важном.
        Нож Ингвара быстро перерезал верёвки, стянувшие руки Марион. Он хотел и боялся прикоснуться к той, которая смотрела на него с надеждой. Вода стекала по её лицу, мокрые губы шептали слова благодарности. Но не до благодарности было сейчас Ингвару, он схватил Марион за руку и увлёк её за собой.
        - Бежим! - крикнул он, и она его поняла. Бежали они долго, по пустынной улице, затем по просёлочной дороге к лесу, потом через луг и мимо озера, пока добрый лес не скрыл их от возможных преследователей.
        Но разве кто-нибудь из напуганных горожан погнался бы сейчас за ними? Всех сильно напугали гром и ливень. Теперь горожане будут гадать, что им довелось увидеть - знак небес или новое колдовство? Ингвар и Марион укрылись под дубом. С них стекала вода, но глаза у обоих сверкали от счастья.

* * *
        Хильда смотрела вслед удалившемуся сыну, и губы её шептали тихие слова. Но отнюдь не молитву. Встретив колючий взгляд фрау Эрны, она отступила вглубь комнаты. Не нужны ей лишние пересуды. Но и там она не перестала шептать, не отводя пристального взгляда от серого неба. При первом раскате грома Хильда расхохоталась. И чем громче гремел гром и полыхали молнии, тем безудержнее становился её смех. Чепец она давно сорвала с головы и отбросила прочь. Тёмные волосы разметались по плечам, а губы повторяли одну и ту же, последнюю фразу:
        - Не сгореть, не сгореть, вода смоет ожоги!
        О, она отлично знала, кого надо просить за единственного сына! И за ту пастушку, раз она оказалась мила его сердцу. Пусть живёт, пусть радуется. А эти горожане слишком глупы, чтобы отыскать настоящую ведьму. Вовек не отыщут! И будут покупать розы из сада фрау Хильды. Никому ведь не приходит в голову, что в остальных садах розы не цветут. Глупые горожане! Смех становился всё громче, и молнии отражались в чёрных, почти зеркальных глазах.

* * *
        Ингвар осторожно поцеловал Марион краешек губ. Он не решался выпить это счастье сразу. Гроза уже кончилась и, словно заждавшись, в одну минуту, выглянуло солнце.
        Девушка вся вспыхнула, и сама потянулась к Ингвару. Ей не верилось, что от страшной беды до огромной радости всего несколько шагов. Пусть даже эти шаги под жутким ливнем.
        - Для чего ты мазала запястья? - неожиданно спросил её Ингвар, сам не понимая, зачем. Убеждать себя в том, что она невиновна, ему не требовалось. Скорее всего он просто хотел продлить сказочный момент до первого настоящего поцелуя. И ещё услышать голос Марион.
        - Я протирала руки маслом, - ответила она. - Они загрубели от работы…
        Она ещё объясняла бы и оправдывалась, но Ингвар уже услышал её голос, а больше ему ничего не было нужно. Губы встретились, и Ингвар с Марион забыли, на каком они свете.
        Время растворилось. Дуб стряхивал на них крупные капли дождя, солнечные лучи играли с ресницами. Но длинные ресницы Марион взмахнули всего несколько раз. Как ни хотелось ей смотреть в красивое лицо благородного незнакомца, глаза непроизвольно закрывались. С ресницами Ингвара солнце играло в ту же игру. Ингвару очень хотелось смотреть на ангела, но свет больно резал глаза. Свет, или её красота?
        - Ингвар. Меня зовут Ингвар, Марион, - задыхаясь, сказал он.
        - Ингвар, - повторила она. - Почему ты разрезал верёвки?
        Ответ прозвучал не сразу. Какое значение имели сейчас слова? Дыхание и теплота губ объясняли всё лучше.
        - Я решил спасти тебя в тот же миг, когда увидел. Ты ведь ангел, верно?
        - Нет, нет, - успела рассмеяться Марион. - Я обычная, я вовсе не ангел.
        - Ты та, - перебил её Ингвар. - Чьи губы слаще мёда. Завтра мы отправимся с тобой в поместье барона фон Гинденбурга. Я слышал, барон очень добрый человек. И пусть он устроит над тобой свой светский суд, ничего не бойся. Дождь уже потушил костёр. Я знаю, барон оправдает тебя и выдаст за меня замуж. Ты согласишься пойти за меня, Марион?
        А стоило ли спрашивать?
        Они уснули на высохшей траве. Слёзы её счастья перемешались с последними сверкающими каплями дождя в зелени. Солнечные лучи забавлялись с любой водой. Они играли, им было весело согревать двух беглецов.

* * *
        Хильда не знала, что тот, кого она просила о помощи, всё равно, рано или поздно, обманет. А если и знала, то за многие годы забыла о грозных предупреждениях.
        Едва стемнело, тёмная змея выползла из кустов орешника и подползла к спящей паре.
        Змея не шипела, в тишине, извиваясь, она быстро коснулась шеи юноши и, бесшумная, как и весь притихший вокруг лес, снова уползла в кусты.
        Полина
        Выйти ночью на улицу - верный способ найти приключения и, как правило, не всегда приятные. Полина прекрасно это знала, но без страха выскользнула в ночную прохладу. Те, кого она искала, могли встретиться ей только в тёмное время суток. Сколько книг о вампирах она уже прочитала, сколько фильмов посмотрела! И всегда они выходили на охоту под покровом темноты. Ну и зачем Полине в её неполные шестнадцать потребовалась встреча с этими зловещими монстрами? В том, что они существуют, она нисколько не сомневалась. Не могли снять так много фильмов о том, чего нет. А зачем ей знакомство с нечеловеком… На этот счёт у неё имелись свои планы.
        Конечно, не обязательно она встретит вампира именно сегодня, но если сидеть дома встреча точно не состоится. Полина откинула на спину длинные тёмные волосы, облизала губы и решительно направилась вдоль по улице. Мысль пойти на ночную дискотеку пришла почти сразу. Ну конечно! Там собирается толпа людей, там легко искать жертву безжалостным ночным охотникам.
        Правда наркотики и неприличные предложения красивую девушку не интересовали, а без лёгких наркотиков невозможно ритмично двигаться на танцполе до утра, но до утра она и не собиралась там оставаться. Если в городе есть вампиры, и если хоть один из них заглянул в шумное ночное заведение, она его сразу узнает. По пронзительному блеску в привлекательных глазах, по бледности и алым губам. Облик молодого вампира она отлично себе представляла.
        Полина попала на ночную дискотеку без проблем, ведь на каблуках и с подведёнными глазами она выглядела старше своих лет.
        Толпа, ритм и вспышки света показались ей хорошей декорацией предстоящего приключения, но где же найти вампира? И она почти сразу его увидела. Парень стоял возле стойки и лениво разглядывал окружающих. Чёрная одежда, чёрные волосы, чёрные глаза и мертвенная бледность. Магнетическая притягательность образа: это, несомненно, вампир!
        Полина, не раздумывая, протиснулась сквозь толпу и приблизилась к объекту.
        - Вот так встреча! Полина! - кто-то некстати коснулся её плеча. - Что ты здесь делаешь?
        Она с досадой обернулась и увидела своего двоюродного брата Тима. Похоже, Тим уже пребывал под лёгким кайфом, потому что вёл себя развязно.
        - Растворись, - процедила сквозь зубы Полина, удивляясь, как можно встретить тут знакомое лицо. - Ты мне мешаешь.
        Но Тим не обратил внимания на такое милое приветствие:
        - Ты здесь одна?
        - Растворись, - повторила Полина. - Поговорим потом.
        Тим проследил за её взглядом и удивлённо приподнял бровь:
        - Зачем тебе Кол? Он же отморозок, ты что, не видишь? Смазливая рожа и гадский характер. Девчонок даже пивом не угощает. Хотя тебя… - Тим с интересом оглядел её с ног до головы. - Может, тебя угостит.… Но тебе здесь не место, малышка. Вот, посмотри, он сейчас под завязку накачается, дождётся рэперов и укатит с ними в клуб.
        - Рэперов? В клуб? - разочарованно переспросила Полина. - Так ты его знаешь?
        - Что? Говори громче! - Тим её не услышал.
        Она оттащила его в сторону и крикнула Тиму на ухо:
        - Ты его знаешь? Он… Обычный?
        - Самый! - расхохотался Тим. - Но что ты здесь забыла, сестрёнка? Пошли-ка на выход.
        Полина даже не упиралась, пока он вёл её к выходу. Она потеряла к происходящему интерес. Да, внешность часто обманчива, человек с лицом вампира может оказаться обыкновенным парнем. Жаль!
        На улице Тим развернул Полину лицом к уличному фонарю и довольно бесцеремонно потряс за плечо:
        - Как тебя родители отпустили?
        - Да никак, - отмахнулась девушка. - Они спали, я незаметно ушла. Да что ты ко мне привязался?
        - Брат всё-таки, - Тим усмехнулся. - Совсем не ожидал тебя здесь увидеть. На подвиги потянуло?
        - Можешь себе представить, и я не ожидала! - она с раздражением уставилась на такого взрослого брата. - Ты сам-то здесь что забыл? Из армии вернулся, дома не сидится?
        - Дома? - Тим даже голову опустил. - Дома, Полина, мне страшно. Я здесь уже месяц почти каждую ночь. Почти…
        Она хитро прищурилась:
        - Что случилось? Брат всё-таки, расскажи. Если откроешься, я тоже с тобой поделюсь, зачем сюда пришла. Может, посоветуешь что.
        Конечно, она не собиралась ничего ему рассказывать, но удручённый вид Тима вызвал в ней внезапную жалость. Она вспомнила, ей рассказывала мама, что месяц назад Тим потерял свою девушку. Кажется, та попала под машину. Полине теперь стало неловко за то, что она так зло разговаривала с братом. И она даже провела рукой по его небритой щеке.
        - Ну, Тим. Мы же родственники. Хоть и видимся редко, всё равно не чужие. И домой мне не хочется.
        Ночная свежесть и долетающие до них звуки музыки расположили его к откровенности:
        - Пошли ко мне. Сама всё увидишь. Я никому рассказать не могу, но тебе, малышка… Ты трогательная в этой своей косметике. И доверчивая. Может, ты единственная, кто поверит. Если не испугаешься.
        - Я? - рассмеялась Полина. Кто ищет встречи с вампиром, уже ничего не боится. - Я вряд ли испугаюсь. Но ты расскажи.
        - Нет, - Тим помотал головой. - Дома. Лучше ты расскажи, чего искала. Нового друга?
        Они пошли в сторону его дома и даже машину не стали ловить, Тим жил по близости.
        - Друга? - она подумала, что он просто поднимет её на смех, когда узнает о её планах. Но ночь, цветущая акация и звёзды над головой растворили ощущение реальности. В такую ночь поверишь во что угодно.
        - Ладно, я скажу, - решилась Полина. - В жизни я боюсь только двух вещей. Старости и смерти. Старости больше. Вот сейчас я молода, а через пару десятков лет стану старухой и даже в зеркало на себя смотреть не захочу. Ты когда-нибудь думал о старости, братик?
        Он слегка присвистнул:
        - Ну и мыслишки у тебя в столь юном возрасте, Полина. Тебе до старости ещё знаешь, сколько? Нашла о чём беспокоиться!
        Но девушка упрямо мотнула головой:
        - Вот никто и не хочет об этом думать. Но старость придёт, за ней болезни и смерть. А я не хочу! Хочу всегда оставаться такой же молодой и красивой. Я ведь красивая, Тим?
        В её голосе прозвучало кокетство, пусть даже от брата, но она хотела услышать подтверждение своей неотразимости.
        - Ты ничего так, - решил Тим. - Правда, маленькая пока. И сама не знаешь, чего хочешь. Наслаждайся молодостью, зачем думать о далёком будущем? Всё равно время не остановишь.
        - Остановишь! - Полина даже ножкой топнула в блестящей туфельке. - Но есть только один способ. Не будешь смеяться?
        Тим покачал головой.
        - Надо чтобы он укусил.
        - Кто? - ему стало интересно. Такая маленькая и такая уверенная сестрёнка. Наивная и бесстрашная, а тронь пальцем - сломается.
        - Вампир, - тихо проговорила Полина, уже готовая к громкому смеху Тима.
        Но он не рассмеялся, наоборот, нахмурился. И несколько шагов прошёл молча. Потом осторожно взял её за руку:
        - Дело в том, что их не существует, малышка. Как в твою голову попала такая нелепая мысль? Теперь я понял зачем ты пробиралась к Колу. Согласен, вампирская внешность. Ну и только. Многие на него западают из-за этой бледности.
        - Я на него не запала, - Полина снова мотнула головой, рассыпая тёмные волосы. - Если он не вампир, то он мне не нужен!
        - Всё, всё, - Тим отпустил её руку. - Я понял. Но вампиры - это фильмы и книги, в реальной жизни их нет. Но есть нечто такое… Поважнее вампиров. Скоро увидишь.
        К дому они подошли довольно быстро. Полина знала, что Тим жил один, он давно остался один, после смерти отца. Мать свою он никогда не знал, она исчезла, когда Тиму исполнился год. Старая и уже забытая история.
        - Хорошо, - потянулась девушка, согреваясь в тёплой комнате. - Спасибо, что не стал насмехаться. Но я уверена, ты просто не знаешь…
        - Тихо! - Тим принёс с кухни горячий чай и замер на пороге. - Если она придёт, сама спросишь. А пока грейся.
        Кто же должен придти? Кто эта загадочная она, что приходит в гости по ночам? Полина усмехнулась и с благодарностью приняла чай. Оказывается, она замёрзла. Ну а Тим прошёл в комнату, не включая свет, сел в кресло и закрыл лицо руками. Какое-то время он молчал, а потом тихо заговорил, раскачиваясь в такт словам:
        - Она приходит каждую ночь. Потому что обижена. Мы поругались, я разозлился и ляпнул, что не женюсь на ней. Юлька убежала и через пять минут попала под машину. Ровно через пять минут, Полина! Я даже не успел остыть и раскаяться, но ведь, конечно же, женился бы! Кто мне дороже моей рыжей Юльки? Ты знаешь, какая она? Сейчас сама увидишь.
        У Полины невольно похолодело внутри. Да в порядке ли её братик? Она даже не знала, что его девушку звали Юлькой. Но что значит - она её увидит? Мёртвые не возвращаются.
        - Думаешь, я сошёл с ума? - убрал руки и поднял глаза Тим. - Лучше бы сошёл! И ты ей не помешаешь, у меня тут уже куча народу перебывала. Правда, без приглашения. Трое друзей по очереди. И всё одно и то же. Сначала увидят, потом напьются, потом я их больше сам не вижу. Телевидение, что ли, позвать?
        Он так горько улыбнулся, что Полина ему сразу поверила:
        - Твоя Юля, она… Привидение?
        - Не знаю. Призраки, они показываются. А Юлька… Она всегда была особенная и теперь такой осталась, - Тим вздохнул и почему-то посмотрел на Полину с надеждой. - Вы чем-то похожи. Она тоже всё про вампиров рассказывала, да про оборотней. Глупость такая, мистику читала, даже злилась, что рыжая. Не бывает огненно-рыжих вампирелл, да ещё с веснушками, говорила. Я её в шутку рыжей вампиршей звал. Смеялась. И красилась, как ты. Чернющие такие глаза рисовала. Зачем? Я её и без косметики любил… Знаешь, я сначала думал - галлюцинации у меня. Совесть, что ли… Но когда Женька с Сашей и с Доном подтвердили, сомнения ушли. Она это, Юлька. Чудит или обижается. А мне что делать?
        Полина совсем запуталась. На что Тим намекает? Не призрак к нему является? Так кто же его в покое не оставляет?
        - Всё! - глаза у Тима расширились. - Она здесь. Чувствуешь, духами пахнет? Сирень - это её запах.
        Полина принюхалась и уловила еле различимый аромат сирени. Но, может, ей и показалось? Тим, в конце концов, так её подготовил! И толком ничего не рассказал, а уже не по себе. Только Полина ничего не боится, нет такого, что сейчас её напугает. Кроме внезапной смерти, но это вряд ли.
        - Тим…
        - Тихо! Сейчас она, как обычно знак подаст, что здесь.
        И Полина увидела, как на гладкой поверхности зеркала выступили лиловые буквы: «Юленька». Она чуть не вскрикнула, но поймала взгляд Тима и зажала рот рукой. Буквы стёрлись.
        - Юленька, - прошептал Тим. - Я сегодня здесь. С тобой. Со мной сестра Полина. Познакомься.
        Девушка ничего не успела сказать и почувствовала, как по её лбу провели чем-то холодным. Затем она услышала тихий смех.
        - Что? - нервно спросил Тим. - Что-нибудь происходит?
        - Она до меня дотронулась, - кивнула Полина. - И она смеётся. Кстати, приятный смех у твоей подружки.
        Он с удивлением уставился на сестру:
        - Ты не боишься?
        Смех затих.
        - Нет, - пожала плечами Полина. - Пока ничего страшного. Можно я с ней поговорю?
        Она не знала, бравада это или что-то другое, но раз уж она попала в необычайное приключение, надо, по крайней мере, воспользоваться ситуацией.
        - Если такая бесстрашная, говори, - разрешил Тим. - Друзья мои в этот момент уже водку открывали. Уйти-то нельзя, Юлька двери держит. При жизни весёлая была, такой и осталась. Не бойся, она не навредит.
        - Я и не боюсь, - заверила девушка и обратилась в пустоту. - Юля, вампиры есть?
        Белый листок бумаги слетел со стола, порвался на две части, и одна половинка упала Полине на колени. Обычной ручкой на нём стояла надпись: «Net».
        Тим подошёл, поднял листок, сложил его с другой половиной, и девушка увидела странные буквы: «Fairplay.Net».
        - Это я записал адрес игры, чтобы не забыть. Юлька шутница. Но ответ ты, кажется, получила?
        Полина вздохнула. Она пребывала в каком-то нереальном состоянии, ей казалось, что в эту ночь всё может произойти. Тим настежь распахнул окно.
        - Да. Получила, - сказала Полина. - Жаль… Я так не хочу умирать. Я упросила бы вампира укусить меня и жила бы вечно.
        - Ты превратилась бы в чудовище, - сказал Тим. - Пила бы кровь, убивала людей. Не страшно?
        - Об этом я старалась не думать, - проговорила Полина. - Мне умирать страшно.
        Неожиданно включился телевизор, и звонкий женский голос из какого-то ночного сериала произнёс:
        - А смерти тоже нет.
        И телевизор выключился.
        Сначала Полина вздрогнула, но потом её охватило чувство радости:
        - Ты слышал? Слышал, что сказала Юля?
        Тим тоже слабо улыбнулся и подошёл к Полине. Казалось, ему нравилось, что она не испытывала чувство страха. Её спокойное отношение к пугающим любого нормального человека событиям приводило его в восторг:
        - Ты первая, кто не боится Юльки. Её чудачеств. Знаешь, при жизни она была огонь с ртутью, энергии столько - сто человек подпитывай. Вот, мне кажется, она и теперь такая… Неуровновешанная.
        В лицо Тиму полетел брелок от ключей, давно оброненный на пол. На брелке красовалась известная утка Скрудж Мак-Дак, которая крутила пальцем у виска. Полина рассмеялась:
        - Осторожней, Тим! Твоя девушка обидчива, не нравится ей, как ты её называешь.
        И Тим тоже улыбнулся. Он посмотрел по сторонам и громко сказал:
        - Юленька, не обижайся. Ты же знаешь, я не хотел тебя обидеть. Хотел сказать, что ты живая, даже когда… Не живая…
        - Нет, Тим, Юлька сейчас запустит в тебя пепельницей и будет права! - совсем развеселилась Полина. - Ты хоть думай, когда говоришь.
        Ему всё больше нравилось смотреть на смеющуюся Полину. Такая бесстрашная девочка, или у неё не все дома? Нормальные люди в такой ситуации падают в обморок. Впрочем, а сам-то он нормален? Живёт под одной крышей с духом и даже не пытается что-то исправить.
        - Полин, - обратился он к сестре. - Вот ты тоже девушка. Подумай, скажи, что Юльке от меня надо? Я же ни в чём не виноват. Водила тот пьяный ехал, так его уже посадили… Что она к нему на зону по ночам не является? Почему ко мне? Любила, что ли?
        Полина задумалась. Ей всё больше нравился запах сирени. И всё больше нравилась незнакомая рыжая девушка, которая, как сказал Тим, живая, даже когда неживая.
        - Смерти нет, - прошептала Полина и добавила громче. - А ты её любил? Не ври, она догадается.
        - Я? - Тим не растерялся. - Я и сейчас её люблю.
        Полина встала, подошла к нему и дотронулась ладошкой до его щеки:
        - Тогда я тебе скажу, как девушка. Я бы не простила, если бы мой парень сказал, что не женится на мне. Это обидно. И несправедливо. И никуда бы не ушла, даже если бы уже ушла… Понимаешь?
        В окно залетела серая ночная бабочка и села на руку Полины, которой она всё ещё гладила щёку Тима. Полина поднесла руку к глазам, бабочка расправила крылья.
        - Ты думаешь? - спросил Тим, не отрывая взгляд от бабочки.
        - Думаю, - кивнула Полина. Она тоже, как завороженная, смотрела на тонкие крылья. - Красиво, правда?
        - Да.
        Тим отвернулся и пошёл к двери. Там остановился и задумался. Полина ему не мешала. Она думала о том, что всё так просто, а люди любят усложнять простые конструкции. Всё просто: ночь, свежий воздух, далёкая музыка в темноте, серая бабочка. Мир удивителен, и нет ничего невозможного там, где жизнь. Там, где стоит Полина. Там, где под её ногами вертится земной шар. И там, где сверкают звёзды. Она протянула руку, и бабочка вылетела в окно.
        - Юленька! - тихо, но почему-то торжественно сказал Тим. - Я женился бы на тебе, и ты это знаешь. Никого и никогда у меня не было дороже тебя. Маму я не знал, папы давно нет. Юлька, неужели ты думаешь, я отказался бы от тебя?
        И тут произошло такое, от чего у Полины загорелись глаза. Свет в тёмной комнате вспыхнул и погас. Старая гитара на шкафу зазвенела всеми струнами, шторы разлетелись в разные стороны, и порыв ветра с улицы закружил вихрь вокруг Полины и Тима.
        Ничего не поняла Полина, только услышала в ветре тихий шелест:
        - Спасибо…
        И увидела яркий сноп оранжевого света, похожий на рыжие волосы. Свет горел в комнате несколько секунд и рассыпался яркими брызгами. Наступила тишина. Музыка на улице тоже стихла. Легко-легко стало на сердце у Полины.
        - Смерти нет, - прошептала она и рассмеялась.
        Сон
        Бал! Изысканный, великолепный, утончённый! Сколько прекрасных дам в роскошных платьях, сколько кавалеров! Тысяча огней и музыка. Волшебная. Нет, тревожная. Да это же вальс! Разумеется, волшебная!
        Чья-то рука обнимает её за талию и уводит в танце.
        «Я умею танцевать вальс? Не знала. Но как хорошо!»
        Ей кажется, что она здесь самая красивая. Восторг движения, скользящие взгляды. Но что это? Тот, кто ведёт её в танце, облачён в маску. И вокруг все в масках, глаза смеются из причудливых разрезов. Так значит, это бал-маскарад? Ещё лучше! Загадочно и таинственно. Незнакомец, кто вы? Или нет, маска-маска, я вас знаю! Она смеётся, полностью полагаясь на мастерство танцора. Его крепкая рука её не отпустит, не позволит оступиться. Её смех вливается в смех кружащихся пар, тает в громкой музыке. И вдруг голос. Странно, что она слышит его в таком шуме:
        - Вам здесь нравится?
        Приятный, вкрадчивый голос. Интересно, какое лицо скрывает чёрная маска? Такой голос может принадлежать только очень искушенному человеку. Возможно, опытному любовнику. Но надо отвечать, не онемела же она:
        - Очень!
        - И вы ни о чём не жалеете?
        Странный вопрос. О чём ей жалеть? О том, что она умеет так красиво кружиться? Вот глупость! Или он имеет в виду нечто иное?
        - Кто вы? - спрашивает она.
        - Это не имеет значения. Гораздо важнее сейчас, кто вы. Вернее, какая вы, - ещё один поворот. - Вы, действительно, ни о чём не жалеете?
        Вот так вопрос! Музыка разлетается брызгами шампанского.
        - Нет, - громко произносит она, желая прекратить странную игру. И видит, как губы её партнёра раздвигаются в тонкой улыбке.
        - И никогда не жалейте, - его рука плавно снимается с её талии и в этот миг вальс умолкает. - Никогда ни о чём не жалейте. Умница.
        Ей даже не пришлось удивиться, так быстро он исчезает в пёстрой толпе. Какой это был странный танец! Она оглядывается, в надежде увидеть в сутолоке кого-нибудь из знакомых. Но все в масках, узнать никого нельзя. Странное чувство - как будто она здесь своя и не своя. Трудно понять. Снова приятная музыка и кто-то легко дотрагивается до её локтя:
        - Растерялась, милая?
        Новая маска, только белая. И человек опять совершенно незнакомый. Но что-то в нём, в его голосе не сливается с великолепием бала. Он здесь чужой? Но ведь и она, скорее всего, тоже.
        - Я не растерялась, я потерялась, - признаётся она, не отдавая себе отчёта, почему следует за ним. Они огибают колонну и словно от всех отгораживаются.
        - Не бойся. Ты слышала о добре и зле?
        Что за загадки? Ей бы узнать, как она вообще сюда попала? И зачем? При чём здесь абстрактные понятия добра и зла?
        - Зачем? Нет, милая, здесь они совсем не абстрактные. Здесь сталкиваешься с ними так близко, ближе некуда. Не попадись семерым. Если совсем запутаешься, позови меня, - и новый странный знакомый так же неожиданно поворачивается спиной и покидает её. Нет, так голова пойдёт кругом! Лучше не думать. Музыка накрывает новой волной и рядом снова чей-то голос:
        - Разрешите Вас пригласить.
        А почему бы и нет? Но на этот раз она будет разговаривать, кружиться и разговаривать.
        - Кто-то странный спросил меня только что о добре и зле. Какая несуразица, правда?
        - Отчего же несуразица? - звучит в ответ. - Вот я, например, зло.
        Она с усмешкой разглядывает скрытого под маской человека. Ему тоже хочется поиграть в эту странную игру?
        - И какое вы зло, если не секрет? - в тон ему спрашивает она, не желая показаться невоспитанной провинциалкой.
        - Я праздность. Не правда ли, на балу так славно можно ничего не делать? Развлекаться, вести легкую и приятную беседу, ни о чём не думать и ни за что не волноваться? И передать не могу, как мне приятно ваше легкомысленное настроение.
        - Вы шутите? - улыбается она. - И какое же это зло - развлекаться?
        - Вот и я говорю, - маска одобрительно смеётся. - В лени нет ничего преступного. Как вы правильно сказали - развлекаться. Вы моя, прекрасная незнакомка.
        Последние слова шепотом проникают в её ушко. Она вздрагивает, ничего интимного в тихом голосе нет, слова звучат свершившимся фактом. Ей становится неловко.
        - Отпустите меня!
        Но партнёр ещё сильнее прижимает её к себе:
        - Не раньше, чем закончится танец, моя дорогая. Оставайтесь же такой беспечной, не ищите себе забот, бегите от любой работы. Работа - скука, она серость наших дней и невыносимая тоска.
        И тут она вспоминает, что это её собственные слова. Не далее, как вчера она произнесла их в присутствии своей сотрудницы Леночки. Ой, да и своё имя она вдруг вспомнила - Лариса. А работает она в маленькой фирме на Остоженке, в отделе продаж. Мамочки, да как же она сюда попала? А танец уже кончился. Маска наклоняется и целует её холодные пальцы:
        - Удивительно приятный танец. Удивительно!
        Лара отдёргивает руку. Что за шутки? Это она-то лентяйка? На работу ни разу в жизни не опоздала, посреди рабочего дня никогда никуда не отпрашивалась. Да, а липовые больничные? А ворох дел, постоянно отложенных на послезавтра? Ну и что? Все так. У всех так. Сколько раз давала себе слово, с понедельника привести дела в порядок. Но проходит понедельник за понедельником, и ничего не меняется.
        - Ну и что? - пожимает плечиком Лара. - Подумаешь, зло! Мелочи жизни. Да если я захочу, я завтра же всё переделаю и займусь новым проектом. Правда, он неинтересный, но кто-то же должен.
        - Не займёшься, не переделаешь, я тебе не позволю, - слышит она того, кто уже от неё удаляется.
        Ей надо что-то ему ответить, но стоит ли? Говорить о серьёзном здесь и сейчас? Как нелепо будут выглядеть её возражения на невинную шутку. Лара поправляет тёмные локоны и ловит своё отражение в огромном сверкающем зеркале. Хороша! Она необыкновенно хороша! В отражении к ней приближается ещё один незнакомец и, конечно, в маске:
        - Таким прелестным женщинам нигде непозволительно скучать, - он протягивает ей руку.
        - Нет-нет, я не скучаю, - заверяет его она, вкладывая свои пальчики в его ладонь. - Вы не поверите! Здесь все пытаются сыграть со мной в какую-то игру.
        - Игру? - новый партнёр совершает необычное па и Лара понимает, что танцует уже не вальс. Но что это за танец?
        - Па де Грас, - сообщает ей партнёр. - Па-де-труа, менуэт, кадриль - вы всё умеете танцевать. Но что за игра, о которой вы упомянули?
        - Игра? - Лара ещё не верит сказанному, но её руки выполняют отточенные изящные движения. - Да, игра. Что-то о добре и зле. Одно зло мне уже встретилось.
        - Тогда я второе, - он почти не касается её, но как он при этом великолепен! - Все красавицы живут в моём окружении, а вы красавица.
        - И вы о том же, - хмурится Лара, хотя его слова ей приятны. - Какое же зло вы?
        Играть, так играть. Забавный маскарад.
        - Я тщеславие. Любуйтесь собой, восхищайтесь собой. Взгляните ещё раз в зеркало, и поймёте, что никого здесь нет лучше вас! Не лишайте себя и меня такого удовольствия.
        У неё кружится голова. Она и так, уже несколько минут бросает тайные взгляды на зеркало. Но почему же это зло? Ведь она просто женщина. Хорошенькая женщина. Нет, красивая!
        - И вы совершенно правы, Лариса. Ведь вы уже вспомнили своё имя? Красивые женщины имеют полное право гордиться своей красотой. Мне ли не знать, что это не зло, а счастье?
        Какой всё-таки необычный танец. И у неё всё получается как нельзя лучше. Некогда подумать, но что-то в его словах заставляет её не соглашаться:
        - Я вовсе не любуюсь собой, я просто танцую.
        - Конечно. Разве на свете есть что-нибудь прекраснее чувства своего превосходства над другими?
        Да нет же! Разве она самовлюблённая дура? Разве не знает, что мир прекрасен, а она только маленькая часть этого мира. Но часть совершенная. Впрочем, он её запутал.
        - И никогда не выпутаешься, - слышит Лариса и не понимает, он ли произнёс эти слова. Но его уже нет рядом, а слова растворяются в воздухе вместе с музыкой. Становится холодно. Почему-то всплывают в памяти часы перед зеркалом в спальне и самоуверенные мысли:
        «Я такое чудо! Мои глазки, мои губки. Я лучше Люды, лучше Маши. Подружкам далеко до меня. Он будет смотреть на меня, а не на одну из них! Можно не сомневаться».
        Она машет рукой. Какое кому дело до её мыслей? Она же никогда не произносила их вслух. Да, а какая разница, говорила ли она об этом, если она так думала? И продолжает думать. Но ведь всё объективно, всё так и есть, она же не слепая. Лариса вновь отмахивается от неприятных мыслей. Тоже мне зло, никому от него, кажется, никакого вреда. Но холодно по-прежнему.
        - Не желаете ли мороженого?
        Новая маска протягивает ей вазочку с белыми и шоколадными шариками. Какое сейчас мороженое, она замёрзла! Но шарики так мило подтаяли, на них даже смотреть вкусно. Ну что ж, она съест один или два, возможно, что холод ей только мерещится. Да и надоело вечно сидеть на диете.
        - Спасибо. Замечательное мороженое, - настроение поднимается, и она лукаво улыбается. - А вы тоже станете утверждать, что вы зло?
        - Я? - маска в растерянности. - Никогда не считал злом съесть что-нибудь вкусненькое. Вы другого мнения? Может быть, желаете потанцевать?
        Ну, наконец-то, первый нормальный среди шутников.
        - После одного шоколадного шарика и после одного сливочного я с удовольствием потанцую.
        - Как приятно доставить вам удовольствие. В жизни не так много удовольствий, верно? Неправильно считать еду злом.
        Руки опускаются, она едва успевает вернуть незнакомцу вазочку:
        - И вы туда же! Будете упрекать меня в обжорстве? Да посмотрите, какая я худенькая. Разве я объедаюсь? По-вашему, обжоры бывают стройными?
        - Что вы, что вы! - вазочка уже на столе, а Лариса танцует с новым знакомым. - Кто может упрекнуть вас в невоздержанности? Лишь самое вкусненькое, самое сладенькое. И лишь изредка. Совсем чуть-чуть, снять сливки с каждого блюда, так сказать. Всё это вполне допустимо. Не питаться же хлебом и водой? Во всём должен быть изыск, а в еде в первую очередь. И вы радуете меня, Лара, своим отменным вкусом. Если ломтик сыра, то самого дорогого, если круассаны, то наисвежайшие. А ваши капризы по поводу остывшего кофе? Восторг! Лара, фигура для вас на первом месте, но придирчивость к каждому съеденному кусочку выше всяких похвал!
        У неё звенит в ушах от его болтовни. На редкость невоспитанный тип. Какое счастье, что танец заканчивается.
        - Вы предлагаете мне есть всё без разбора?
        - Ни в коем случае! Да и разве я позволю испортить ваш утончённый вкус? Нет, Ларочка. Кусочек к кусочку, ягодка к ягодке. И ни одной лишней калории. Я не прощаюсь, очаровательница.
        - Кто это был? - Лариса растерянно оглядывается.
        - Чревоугодие, - новая маска подхватывает её в танце. - Неприятное знакомство. Но не бойтесь меня, я не один из семи. Со мной вы можете расслабиться.
        И снова она в движении, но музыка уже не радует её. Она может расслабиться?
        - Кто же вы? Станете указывать мне на мои недостатки?
        - Я ваша надежда. Со мной не так страшно жить. Ведь всё поправимо. Если что-то с вами не так, то пройдёт эта жизнь и наступит другая. Вы же в это верите, правда? Родитесь в новом теле и не совершите прежних ошибок. Бесконечная цепь рождений - надежда всё исправить.
        Пол уходит у неё из-под ног. Но тот, кто с ней, подхватывает её.
        - Реинкарнация? Я верю в неё, - шепчет она.
        - Вот и правильно. Разве может такая как вы исчезнуть навсегда? Эти волосы, эти губы, эти мысли и чувства, вся вы? Разве такое возможно? Внутренний голос должен подсказать вам, что нет.
        - Я знаю, - тихо соглашается Лара. - Ужасно было бы пропасть навсегда. И всё во мне протестует. Но кто эти семь, о которых вы говорите?
        Ответ шокирует:
        - Пороки. Как же вы не догадались, такая умница?
        Умница? Она уже слышала сегодня это слово. У Лары учащается дыхание. Надо осознать услышанное, она замедляет танец и останавливается:
        - Вы хотите сказать, что я танцую на балу с пороками? Вздор!
        Маска кивает и осторожно целует ей руку:
        - Потанцуйте со мной. Я же сказал, что не один из семи. И со мной вам не страшны все семеро. Вы знаете о своих будущих воплощениях и знаете, что когда-нибудь справитесь с ними. Нет и не будет предела вашему совершенству. Ничего не бойтесь.
        Хочется верить, но Лара не торопится продолжить. Она устала. Много шума, много мыслей и очень много странного. Какой-то вопрос вертится у неё на языке. Поняв, о чём ей хочется знать, она не решается сразу спрашивать. Пожалуй, лучше продолжить танец. Партнёр с благодарностью прижимает её к себе.
        - А вы тоже зло? - через пару минут слетает с её губ. Она зажмуривается, боясь услышать ответ. И - ничего. Ни его прикосновения, ни звука. Она открывает глаза, маска исчезла. Растворилась в толпе, не удостоив её ответом. Она чувствует, как по спине бегут мурашки. И трудно дышать.
        - Он не может солгать, - слышит она. - Хотел бы отрицать, но не может. Никто из нас сегодня не может солгать вам. Зато я самый приятный порок из всех пороков. Догадываетесь, какой? Смело танцуйте со мной. Я назову всего одно имя - Сергей.
        Услышав имя, она безвольно включается в танец. Серёжа, Серёженька! Что эта маска знает о нём? Что знает о них?
        - Всё, - звучит в ответ. - Ваша тайна для меня не тайна. Она тайна для его жены и, прошу прощения, для вашего мужа. Но смело смотрите мне в глаза. Ничего не раскроется. Зато сколько блаженства, любви и нежности вы дарите друг другу! Оно того стоит, правда? Какое умопомрачительное, восхитительное чувство ваша любовь! Когда, после недельной разлуки его руки обнимают вас и когда ваше дыхание встречается…
        - Не надо, - у неё нет сил продолжать слушать. - Пожалуйста, не надо. Я знаю, кто ты.
        - Вот и отлично. Отбрось все сомнения и продолжай наслаждаться жизнью. К чему упрёки совести? Разве вы виноваты, что не встретились раньше? Разве кто-нибудь страдает по вашей вине? Разве может выбрать человек, где и когда к нему придёт любовь? И разве есть теперь силы от неё отказаться? К тому же, я не дам тебе этих сил…
        Она останавливается и закрывает лицо руками. Музыка оглушает, слёзы выступают на глазах. Всё ужасно, она окружена пороками! И нет сил справиться с ними. Они везде, они сильнее её. И больше ничего нет.
        Слышала она о добре и зле? Где же тогда добро? В чём оно? Его нет.
        - Шутишь, милая? - чужие руки отрывают её ладони от лица. Белая маска! Сквозь слёзы она пытается разглядеть растворяющийся и зыбкий мир.
        - Вы? Я узнала вас.
        - Узнала меня и не узнала того, кто танцевал с тобой в начале? Не беда, тебе не обязательно различать все черные маски.
        - Они сильнее меня. Если они зло, то добро бессильно. Всю свою жизнь я танцую с пороками.
        Луна за окном качнулась и спряталась за штору. Или это Лариса качнулась? Она уцепилась руками за того, кто стоял рядом. Что она надеялась услышать? Что добро существует? Или что зла нет? И она услышала:
        - Глупо предполагать, что зло всесильно. Тебе уже надоел бал? Здесь ещё много желающих потанцевать с тобой.
        - Нет, нет, - пугается она. - Я знаю, что каждый порок считает меня своей. Не хочу!
        - Что ж, ты права. Не сомневайся, что каждый. И помимо главных семи. Просто поверь, что добро существует.
        - Но как же? - поверить хочется, но ещё пару танцев с черными масками и она себя возненавидит.
        - У добра есть то, чего нет у них. Прощение.
        Сердце Лары учащённо бьётся. Значит, не всё так плохо? И она может быть прощена? Как чудесно!
        Оглушительный всплеск музыки и тишина между танцами.
        Белая маска слегка улыбается:
        - Ты думаешь, это легко?
        Не отвести глаз
        Тринадцатого апреля в полночь Светлана почувствовала необычайную тревогу. Тревога возникла неизвестно отчего, и с каждой секундой нарастала, как снежная лавина. Ничего не предвещало неприятностей, наоборот, судьба за последние три месяца преподносила ей одни радостные события. Голова кружилась от предвкушения счастья, настоящего счастья на всю жизнь!
        Тот, с кем она познакомилась по Интернету, красивый юноша Габриэль из Португалии, приехал к Светлане в Москву. Всё это казалось похожим на сон, самый волнующий сон в её жизни. Едва она, полгода назад, взглянула на фотографию Габриэля, как сразу поняла, что они с ним созданы друг для друга. Красивее человека в своей жизни Светлана не видела. И себя, не без оснований, она давно считала сказочной принцессой, за которой просто обязан приехать такой же сказочный принц, чтобы увезти её в далёкие экзотические страны. Мечты могли остаться мечтами, но в один прекрасный день она заглянула на сайт знакомств и увидела лицо своего принца.
        Дальнейшие события развивались, как в волшебной сказке. Габриэль Ласерде написал ей письмо и на чистом русском языке выразил своё восхищение прекрасной незнакомкой из далёкой России. Потом они созвонились и больше не переставали общаться, удивляясь, как всю жизнь прожили друг без друга.
        Светлана не уставала любоваться его фотографиями, его отличное знание русского языка воспринимала, как ещё один подарок судьбы, а нежную утончённость комплиментов Габриэля приписывала хорошему заграничному воспитанию.
        - Сердечко моё, Светлана, - говорил он в трубку. - Хочу дотронуться до твоих золотых волос, почувствовать воздушную мягкость густых прядей. Твои губы, Светлана, созданы дарить блаженство. Но больше всего я люблю твои глаза! Они самые яркие звёзды, самые глубокие озёра в мире! Хочу смотреть в них всегда, хочу постоянно повторять, как люблю тебя.
        И она таяла, сама погружая взгляд в его тёмно-карии глаза. Идеальная любовь не могла слишком долго дожидаться встречи и вот, Габриэль прилетел к ней из далёкой Португалии. Их свидание произошло именно так, как оба мечтали. И первый поцелуй сказал им намного больше, чем все слова, которые они произнесли друг другу до встречи.
        Светлана не сомневалась, что скоро поедет жить в город с удивительным названием Вила-Нова-де-Гайя на севере Португалии возле Атлантического побережья. Она собирала документы, заказывала одежду, прощалась с подругами. Родители, конечно, грустили, но видели, как счастлива их дочка.
        Ничего не предвещало несчастья, но эта тревога в ночь тринадцатого апреля повергла Светлану в ужас. Как будто в душе пробудилось зловещее предчувствие чего-то непоправимого. Темнота, беззвёздное небо и порывы ветра за окном усиливали тревожное состояние.
        Светлана мысленно вернулась к вчерашней встрече с Габриэлем, вспомнила всё, о чём они говорили, даже ощутила вкус его прощального поцелуя.
        - Сердечко моё, сегодня у меня много дел, и я буду очень, очень занят. Нужно собрать вещи, получить билеты, сделать фотографию. Мои pais хотят, чтобы я привёз им фотографию из России. Но мой папа не признаёт любительские снимки, он хочет, чтобы я нашёл профессионала. Придётся искать…
        - Габриэль! - обрадовалась Светлана. - Помнишь, мы гуляли с тобой вчера по Таганке? И там такой особнячок, я ещё удивилась, что он с витринами и витрины совсем пустые?
        - Да, любовь моя, - кивнул юноша. - Помню. Что там?
        - Там как раз фотография. Вывеску недавно повесили и, наверное, ещё не успели как следует оформить фотоателье. Прежде на этом месте был какой-то магазинчик…
        - Спасибо, сердечко моё, ты очень мне помогла. Увидимся завтра, я хочу пригласить тебя в restaurante.
        - Зачем ты произносишь некоторые слова по-португальски? - рассмеялась Светлана. - Я всё равно не понимаю твой язык.
        - Чтобы ты быстрее его выучила, coracao meu.
        - А это я знаю, знаю! Сердце моё! - Светлана поцеловала жениха в губы и зажмурилась.
        В каком хорошем настроении они простились! Почему же теперь, ночью, она проснулась с предчувствием беды?
        На утро предчувствие оправдалось. Габриэль не позвонил. Не позвонил он и в обед, а на звонки от Светланы не отвечал.
        Не зная, что и думать, она отправилась в бюро переводов на португальский язык, где последние два месяца работал Габриэль. Но он уже уволился оттуда и никто не знал, где находится человек по имени Габриэль Ласерде. В квартире, которую он снимал, так же никого не оказалось. Стоило обратиться в милицию, но Светлане страшно не хотелось сообщать посторонним людям о том, что её бросил жених. Да и бросил ли? Нет, в это поверить она не могла! Но разве поймут в милиции, что такая любовь не может кончиться, и случилось какое-то несчастье? Нет. На неё будут смотреть участливо, а в душе, пожалуй, насмехаться. Нет, нет, Светлана должна найти Габриэля сама, и когда найдёт, всё окажется глупым недоразумением.
        Жаль, что у них нет общих друзей. Но что она знает о его планах на вчерашний вечер? Конечно, он собирался пойти в тот особнячок на Таганке и сделать хорошую фотографию!
        Светлана, не задумываясь, поехала в фотоателье.
        В сумочке у неё лежало несколько общих любительских снимков с Габриэлем, и если он туда заходил, его просто не смогут не узнать. Девушка очень на это надеялась, но всё равно с трепетом перешагнула порог странного дома. Странного, потому что кроме крошечной, черно-белой вывески «Фотография господина Кальпериуса» над входом ничего не указывало на открывшееся фотоателье. Вывеску же трудно было разглядеть.
        «Довольно странное имя - господин Кальпериус, - подумала Светлана. - Кто он? Немец? Здесь?»
        Звякнул колокольчик на двери, и Светлана оказалась в пустой и плохо освещённой студии. Когда глаза привыкли к сумеркам, девушка разглядела несколько столов, стеллажи, большие и непонятные конструкции, скорее всего, художественные декорации. И старинные часы на стене с большим золотым маятником. Маятник не двигался.
        - Что угодно милой барышне? - услышала тихий, скрипучий голос и увидела, как из-за стола ей навстречу поднялся невысокий худой старик в длинной одежде. Одежда совершенно не подходила для этого места. Тёмно-зелёный то ли плащ, то ли пальто и серая шляпа с широкими полями не вписывались в обстановку фотоателье. Светлану охватило странное чувство, что в детстве она видела этого человека, нарисованного в какой-то книге сказок.
        «Ну, конечно! - подумала она. - Он просто копия того злого чародея-волшебника из сказки про бедную Аннету!»
        Сказка достаточно грустная: маленькая Аннета с подругами прогнала чёрного кота волшебника, когда выплеснула из окна воду. И наутро проснулась покрытая чёрной шерстью. Девочка превратилась в котёнка, и сколько не мяукала, ни мама, ни подруги не узнавали в пушистом крошечном комочке бедную Аннету.
        «Но что за глупость! - тут же мысленно одёрнула себя Светлана. - Меньше надо сказок читать».
        - Здравствуйте, - произнесла она вслух, подойдя к старику ближе. - Помогите мне, пожалуйста. Я ищу одного человека. Насколько я знаю, вчера он сюда заходил.
        Они встретились глазами, и Светлана замолчала, смутившись под его пристальным взглядом.
        - Так-так, - произнёс старик, качая головой. - Милая барышня объяснит мне, как выглядел этот человек?
        - Да, конечно, - Светлана поспешно достала из сумочки фотографии. - Его зовут Габриэль, это мой жених. Вот, взгляните…
        - Господин Кальпериус, - добавил он, приподнимая край шляпы.
        - Господин Кальпериус, - повторила Светлана, снова удивляясь необычному имени.
        Старик взял в руки фотографии, но едва взглянув на них, вернул Светлане.
        - Удивительно красивый молодой человек, - сказал он. - Такое лицо невозможно забыть. Да, я видел его вчера. Он пожелал сделать свой портрет.
        - Да, да! - обрадовалась Светлана. - Именно за этим он и приходил к вам. С тех пор, господин Кальпериус, Габриэль пропал, исчез. Скоро уже вечер, а он так и не позвонил мне! Вы, возможно, думаете, что я напрасно паникую, но это совсем, совсем не похоже на Габриэля! Скажите, вы что-нибудь знаете о нём?
        Старик показал ей рукой на кресло возле своего стола:
        - Присаживайтесь, милая барышня.
        Светлана послушно села, наблюдая за тем, как господин Кальпериус опустился в кресло. Его морщинистые руки легли на стол, и Светлана обнаружила на левом указательном пальце крупный перстень с фиолетовым камнем.
        «Ужасно своеобразный старик, - пронеслось у неё в голове. - Весь его вид… ну… несовременный какой-то».
        - Своеобразие - моя слабость, - вдруг произнёс старик, словно прочитал её мысли. - Давайте заключим с вами сделку, милая барышня. Нет, не удивляйтесь. В силу прожитых лет я могу позволить себе некоторые странности. Видите ли, с годами я стал чрезвычайно любопытен, меня живо интересует людская природа, человеческие достоинства и недостатки, добродетели и пороки. Я задам вам несколько вопросов, вы удовлетворите моё любопытство, а потом я расскажу вам всё, что знаю о красивом молодом человеке, который вчера ко мне приходил. Согласны, милая барышня?
        Светлана слегка оторопела от такого предложения, но что-то в пристальном взгляде господина Кальпериуса заставило её согласиться:
        - Хорошо. Я не понимаю, зачем вам это надо, но отвечу на ваши вопросы. Всё это странно…
        - Прекрасно! - оживился старик. - Тогда скажите ваше имя, прелестная незнакомка.
        - Светлана.
        Господин Кальпериус достал из стола мятый исписанный листок и положил его перед собой. Затем потёр руки и задал следующий вопрос:
        - О чём Светлана, вы думали по дороге сюда?
        Вот как неожиданно! Она постаралась не удивляться и спокойно ответила:
        - Да ни о чём не думала. Съела по дороге мороженое и подумала, что оно подтаяло. Если честно, я страшно беспокоилась, что ничего не узнаю о Габриэле.
        - Мороженое?! Тринадцатого апреля? - реакция старика просто поразила её. - Вы на самом деле позволили себе съесть мороженое?!
        - Да…, - Светлана растерялась и подумала, что разговаривает с сумасшедшим. - Что же в этом плохого?
        - Съесть мороженое в Страстную неделю не позволит себе ни одна истинная христианка, - ответил он скрипучим голосом. - Может, вы и в Бога не верите? Или вы, Светлана, верите в другого бога, не христианского?
        Вот тут она растерялась окончательно. Господин Кальпериус или сумасшедший, или фанатик. Одно точно: с ним наверняка опасно разговаривать. Но если она встанет и уйдёт, то порвётся последняя ниточка, связывающая её с Габриэлем. Придётся отвечать на вопросы безумного старика.
        - Не совсем так, господин Кальпериус, я собираюсь принять католическую веру. Дело в том, что родители Габриэля католики, и они настаивают на венчании. Габриэль послушный сын, и не пойдёт наперекор родительской воле.
        Брови старика слегка поднялись вверх:
        - Католичка? Светлана, ваш жених добропорядочный католик? Гм, ну что ж…
        - Нет, - перебила его Светлана. - Вы неправильно поняли. Габриэль не спорит с родителями, он посещает мессы. Даже отвёл меня на одну. Но в душе он придерживается иных взглядов. То есть мы придерживаемся.
        - Каких же?
        - Ну, разве не глупо верить в какого-то Бога? - ответила Светлана. - К счастью, мы живём в двадцать первом веке. Всё, чего добивается человек, он добивается сам, без посторонней помощи. Всё зависит от того, насколько человек верит в свои силы и как настойчиво идёт к цели. Габриэль очень настойчив, он знает, чего хочет от жизни и всего добьётся!
        - И вы разделяете его взгляды, Светлана?
        - Полностью! - сказала девушка и вдруг увидела, как господин Кальпериус обвёл кружочком пятиконечную звёздочку на бумаге. Рядом она прочитала слово «Гордыня».
        Да что же это такое! Впрочем, пусть рисует любые кружочки, лишь бы он рассказал ей всё, что ему известно о Габриэле.
        - Ладно, переменим тему, - решил старик. - Расскажите, как Вам пришло в голову познакомиться с иностранцем? Не совсем обычное решение, право…
        Светлана облегчённо вздохнула. Об этом она ему легко расскажет.
        - Моя подруга Лиза нашла сайт знакомств с иностранцами. Очень скоро у неё начался головокружительный роман с испанцем. Рауль, её друг, оказался щедрым и галантным кабальеро. Когда он прилетел в Москву, то накупил Лизе много красивой одежды и каждый день дарил ей букет красных роз. И я подумала…
        - Вы радовались за подругу?
        - Не знаю, - Светлана решила сказать правду. - Лизка утопала в роскоши и внимании, но потом…
        Рука господина Кальпериуса обвела ещё одну звёздочку.
        - Потом он уехал, - договорила Светлана, с удивлением прочитав слово «Зависть». - У них там что-то разладилось. Но я решила попробовать… господин Кальпериус, перестаньте меня мучить! Я действительно люблю Габриэля и ужасно беспокоюсь! Скажите, что вы о нём знаете?
        Но старик отрицательно покачал головой в длиннополой шляпе:
        - Сделка, дорогая Светлана. Мы заключили с вами сделку, и у меня к вам ещё несколько вопросов. Терпение, и вы узнаете всю правду о своём красавце женихе. А он, и в правду, очень красив. Кстати, вы с ним прекрасная пара. Знаете о том, что вы тоже необыкновенно красивы?
        - Да, - опустила глаза Светлана. - Все, кто нас видел, говорят, что мы подходим друг другу.
        - И вы гордитесь своей внешностью?
        - Скажем так, мне нравится соответствовать Габриэлю. Странно, если бы у такого красивого жениха была бы безобразная невеста.
        Она даже улыбнулась неожиданной нелепой мысли. Нет, разумеется, она обязана светиться красотой и обаянием рядом с таким человеком, как Габриэль Ласерде.
        И ещё один кружочек напротив слова «Тщеславие». Но Светлана решила не обращать внимания на непонятные пометки старика. Она красавица, и пусть он рисует там всё, что ему вздумается!
        - Значит, вам тоже захотелось роскоши? - перебил он её мысли. - А сможет ли ваш жених вам её дать?
        Светлана снова улыбнулась:
        - О, Габриэль подарит мне всё, что я захочу! Он купит мне много машин, драгоценностей, дорогих вещей…
        - А если бы ваш жених был бедным человеком, вы бы любили его?
        Бестактный вопрос!
        - Но ведь он не беден, - только и сказала Светлана.
        И новая звёздочка обведена, напротив слова «Алчность».
        Нет, это уже чересчур! Да по какому праву этот безумный старик судит её!
        - Вы не имеете права… - начала Светлана.
        - И Вы свободны, барышня, - снова перебил её он. - Никто не удерживает вас в этом кресле.
        Девушка закусила губу. Ну что ж, придётся потерпеть ещё немного. Вопросы должны закончиться, и тогда она скажет ему всё, что думает об этих кружочках и звёздочках!
        - Спрашивайте скорее. Не хочу терять время, мне надо искать Габриэля.
        - О-о, очень скоро времени у вас будет предостаточно, - таинственно усмехнулся старик, наблюдая за её раздражением.
        - Разве? - ещё больше разозлилась Светлана. - Что вы можете знать? Вы мучаете меня глупыми вопросами, а я схожу с ума от беспокойства! Это отвратительно, вы не смеете так обращаться с моими чувствами!
        - Мы уже почти закончили, - произнёс господин Кальпериус, улыбаясь. Светлана вся вспыхнула от его улыбки, а он осторожно обвёл сразу два кружочка возле слов «Гнев» и «Праздность».
        - Я ведь правильно понял вас, Светлана? Благодаря деньгам вашего жениха вы намереваетесь вести праздный образ жизни? Или, всё-таки, собираетесь устроиться на работу?
        - А зачем? - Светлана еле себя сдерживала, так ей хотелось порвать глупый листок. - Зачем мне работать, если я просто могу стать хорошей женой и сделать Габриэля счастливым!
        - Откуда такая уверенность, что вы сделаете его счастливым? - старик небрежно усмехнулся. - Милая Светлана, одних слов о небесной любви недостаточно, чтобы сделать мужа счастливым.
        Ну, всё! Чаша её терпения переполнилась, и Светлана крикнула прямо в лицо этому лицемерному ханже, бестактно влезающему в её жизнь:
        - Габриэль счастлив со мной в постели! Вы это хотели услышать, господин Кальпериус? И если бы вы не шантажировали меня неизвестными мне сведениями о моём женихе, я назвала бы вас иначе! Как вам не стыдно!
        - Стыдно? Мне? - показалось, что господин Кальпериус искренне изумился. - И это говорите вы, прекрасная Светлана? Не будучи обвенчанной со своим женихом? Впрочем, достаточно.
        Он нарисовал ещё один кружочек, но Светлана не стала подглядывать, напротив какого слова.
        - Боюсь, что спасение в данной ситуации совершенно исключено, - произнёс он странным тоном. - Может быть, у вас есть какое-нибудь желание? Не смотря на вашу неприязнь ко мне, я постараюсь его исполнить. Ведь я воспользуюсь вашей незащищенностью, и значит, в какой-то степени почувствую себя обязанным.
        - Да какое желание! - Светлана вскочила на ноги. - Я хочу видеть своего жениха, и вы обязаны сказать мне всё, что о нём знаете!
        Старик покачал головой, спрятал лист бумаги в стол, и вдруг заговорил, монотонно растягивая слова:
        - Уверяю вас, вы насмотритесь на него вдоволь. Пока не пойдут часы и не рассыплется стекло, пока не сменится несть числа времён года, душа останется в плену. Утешьте ж тем, что лучшей пары я найти не смог.
        И ещё, Светлана: вы не ошиблись, мой образ действительно взят из вашего детства… Будьте же украшением господина Кальпериуса, могущественного мага, заклинателя стихий и чернокнижника.
        - Вы? - успела сказать она, и золотой маятник качнулся, книги и предметы со стеллажей полетели на пол, а диковинные декорации задвигались, оживая. Светлана закричала, и весь мир погрузился во мрак.
        Когда она очнулась, то увидела свет. Яркий свет и лицо Габриэля. Он смотрел на неё неотрывно, но что-то в его облике испугало её. Неподвижность! Знакомая улыбка застыла на безупречных губах, глаза не моргали. Светлана хотела броситься к нему, но поняла, что не может пошевелиться. Она смотрела в прекрасные глаза Габриэля и теперь, при всём желании, не могла отвести взгляд в сторону.
        Солнечные лучи пробивались сквозь толстое стекло витрины, в которой застыли два идеально красивых манекена.
        Молчаливый ангел
        Однажды вечером, перед сном, Але захотелось взглянуть на свою коллекцию чашек. К двадцати шести годам у неё набралось девять разноцветных фарфоровых чашек, подаренных ей в разное время и разными людьми. Эти люди так же отличались друг от друга, как и их подарки.
        Красную чашку Аля получила от своего первого парня, в шестнадцать лет. Антон пришёл к ней на день рождения и вручил ей большого розового медведя с чашкой в лапах. Тогда это показалось Але забавным, а через неделю она влюбилась в Антона «на всю жизнь», абсолютно уверенная в том, что уже никогда его не разлюбит.
        Смешное это было чувство! Такое же пушистое, как плюшевый медведь и такое же хрупкое, как фарфор. Правда, чашка сохранилась, а от сумасшедшей любви не осталось и следа. Аля смутно помнила неопытные руки и тёплые губы, но пережитый тогда восторг легко стёрся из памяти вместе с первым разочарованием. Она уже не могла сказать, из-за чего они поссорились, почему расстались, но всё случилось так давно, что теперь причина уже не имела значения.
        Главное, Антон был её первой сбывшейся любовью! И красная фарфоровая чашка теперь навсегда принадлежала ей. Как трофей, как напоминание и как начало странной коллекции. Аля взяла чашку в руки, стёрла с неё пыль, на секунду прижала к щеке и поставила на стол.
        Вторую чашку, Аля отлично помнила, она выпросила у Серёжи, когда находилась у него дома. Они прожили вместе несколько месяцев, и Аля сама захотела расстаться. Но перед тем как ему об этом объявить, она достала с полки жёлтую, с золотым ободком, чашку и сказала:
        - Думаю, что она моя. Можно я её возьму?
        Серёжа ничего тогда не понял: и зачем ей чашка, и почему Аля уходит, и что он сделал не так? Но Аля не могла ответить на его вопросы. Она просто знала, что пора уходить, что жизнь такая длинная, но прожить её всю до конца с одним человеком она не сможет. Не сможет, и всё!
        Потом были другие мужчины и другие чашки. Аля всех помнила по именам и помнила все любовные истории, но ни о ком не жалела.
        Правда, вот эта последняя, голубая в белый горошек чашка ещё что-то для неё значила. Человек, который её подарил, всего год назад стал Алиным мужем. И чувство к Паше ещё не прошло. Оно затаилось, спряталось от обиды, испугалось вдруг очнувшейся гордости. Но не прошло.
        Аля сильная. Она не будет страдать, она справится с этим чувством и снова станет свободной. Ведь больше всего на свете она боялась зависимости от кого-либо. Когда зависишь, то тебе так легко причинить боль! А у Паши, не смотря на всю его трогательную заботу и нежность, оказался характер лидера. Ну а два лидера в одной семье не уживутся, кому-то придётся уступить. Но не Але! Она привыкла командовать людьми, распоряжаться их судьбами, решать все проблемы самостоятельно. Разумеется, свадьба была ошибкой. Просто Але хотелось одеть белое платье, пережить новое волнение, да в конце концов попробовать вкус семейной жизни!
        Но вот Паша неожиданно оказался куда более серьёзным человеком. Пока она капризничала по мелочам: покупала вещи, указывая ему в магазине пальчиком на то, что ей понравилось, неожиданно требовала чашку, выбирала кафе для свадьбы, он не возражал. Но когда встал вопрос о том, где они будут жить после свадьбы, он проявил удивительную твёрдость:
        - Жена приходит в дом мужа, и давай, не будем ломать традицию.
        Аля подумала, что легко переубедит его, потому что Паша жил с обоими родителями, а Аля только с одной бабушкой, которая бы им не мешала. Но затея не получилась.
        - Пока мы поживём у нас, а когда бабушки не станет… Конечно, я желаю Ангелине Ивановне долгих лет жизни, но… В общем, пока поживём у нас.
        Как уверенно он это сказал! И Аля первый раз в жизни отступила. А потом так и пошло. В каких-то мелочах Паша сразу с ней соглашался, а как только разговор заходил о чём-то важном, изменить его решение становилось невозможно. Например, это он решал, куда они поедут в отпуск, на что пойдут накопленные деньги и многое другое. И Аля взбунтовалась. Но она всё ещё была влюблена в Пашу и порвать отношения не решалась. Даже настояла на красивой церемонии венчания, впрочем, Паша с ней сразу согласился.
        - Думаю, это правильно, - сказал он, и Аля даже не почувствовала вкус победы.
        Но сколько же можно было уступать! Друзья приходили и не приходили к ним в гости по его желанию. Пару её подруг Паша вообще исключил из списка желанных гостей, а когда он или Аля уставали, гости вообще отменялись. Нет, Аля не привыкла так жить! Скоро он начнёт решать, что ей есть на завтрак и какое количество сахара класть в чай!
        Конечно, она преувеличивала. Этим бы Паша никогда не стал заниматься, но всё же Аля чувствовала себя неуютно. Единственное, что её удивляло - он не решал за неё вопрос о рождении ребёнка. Как же так, такой важный момент, а он ей просто сказал:
        - Аленька, я люблю тебя и очень хочу сына, но решать тебе. Когда будешь готова, тогда и родится наш ребёнок. Не буду тебя торопить.
        И опять она испытала что-то похожее на раздражение. Почему сын? Ну, уж нет, когда придёт время, у них появится дочь, или даже две дочери! Думала она так из чувства противоречия, на самом деле она и не мечтала о ребёнке, но этот спокойный тон мужа! Почему же он её так бесит?
        Терпение у Али кончилось через год, когда состояние влюблённости немного прошло.
        «Да что я в нём нашла? - думала она. - Обычный парень, ну, симпатичный, ну, не глупый. Но ведь какой тиран!»
        Она затеяла нелепую ссору и уехала к бабушке. Главная цель, которую теперь поставила перед собой Аля: сломать Пашу, заставить его страдать, умолять её вернуться и согласиться со всеми её желаниями. А нет - так нет, она проживёт и без него!
        И вот, она держит в руках голубую в белый горошек чашку и понимает, что сердечко болит. Не сильно, а как-то чуть-чуть, словно теперь ему чего-то не хватает.
        Но всё это пустяки! Паша, вопреки ожиданиям не стал за ней бегать, страданий его она тоже не почувствовала, а единственный разговор, который у них состоялся, совсем её не удовлетворил:
        - Аля, что случилось? Я не нашёл дома твоих вещей.
        - Я ушла от тебя и забрала вещи.
        Пауза и странный вопрос:
        - Когда вернешься?
        - Да никогда! Ты совсем не считаешься с моим мнением, тебе всё равно, что я чувствую, ты…
        - Когда успокоишься, возвращайся, - перебил он её.
        Она бросила трубку. И вот, прошёл уже месяц, они не созванивались, и Аля не подозревала, что у него происходит. Невиданных размеров упрямство и гордость распрямились в ней, словно долго сдерживаемая тугая пружина.
        Голубая чашка в руках нагрелась, и Аля поставила её на стол. Сегодня она вымоет весь фарфор и опять уберёт его за стекло. А завтра… завтра будет видно, чем она займётся. Может, завтра она встретит новую, настоящую любовь и забудет тихую боль?
        Ночью Аля увидела странный сон. Окно в её комнате распахнулось, и из темноты возник ангел. От его облика исходило сияние, и Аля почувствовала необычайный трепет. Прежние её представления об ангелах складывались из рисунков, открыток и картинок в разных журналах. Чаще всего она видела там очаровательных детей с крылышками, голубоглазых и золотоволосых. Но тот, кого она увидела в проёме окна, совершенно не походил на эти милые рисунки.
        Ангел шагнул в комнату, и его свет заполнил всё пространство. Аля зажмурилась, но свет проникал даже через закрытые глаза. Тогда она почувствовала, что не сможет выносить ослепительное сияние, если не поклонится высшему существу, пришедшему к ней из неизвестной дали. Почти ничего не различая, Аля опустилась на пол и склонилась в восторженном ужасе. Чувство могло оказаться и чистым восторгом, если бы не страх перед тем грандиозным, чего Аля боялась и не понимала.
        Через мгновение сияние немного утихло, и она смогла поднять лицо. Удивительно, но она почувствовала, как легко вдруг стало дышать. Так легко дышится летом, после грозы, когда в воздухе плывёт озон.
        Но что хотел от неё ангел? И Аля вспомнила, что перед сном она сама позвала его, когда повторила по просьбе бабушки слова:
        - Ангел Божий, хранитель мой Святой, на соблюдение мне от Бога с небес данный! Прилежно молю тебя: ты мне день просвети, и от всякого зла сохрани, ко благому делу наставь, и на путь спасения направь. Аминь.
        Ангелина Ивановна давно вздыхала, глядя на внучку, но молчала. Не осуждала и не пыталась советовать. Аля испытывала перед бабушкой небольшую вину, и поэтому согласилась позвать ангела-хранителя, который бы во всём ей помог и успокоил. Так уверяла бабушка, но Аля, разумеется, ни во что не верила.
        И вот, ангел стоит перед ней, молчит и смотрит в сторону. Аля решилась проследить за его взглядом, и с удивлением увидела, что светлый ангел глядит на стол, где так и остались стоять разноцветные чашки. Не зная зачем, во сне Аля протянула руку к чашкам, и вдруг они стали лопаться и раскалываться на части. За одно мгновение весь стол покрылся осколками, и лишь одна голубая чашка осталась невредима. Але захотелось закричать, но она не смогла проронить ни звука. И ещё, ей отчего-то стало горько и стыдно. Она прошептала губами беззвучное слово и проснулась.
        В темноте Аля сидела на кровати и дрожала. Сон словно остался в комнате, а когда она встала и включила свет, то в страхе зажала рукой рот. Голубая чашка в белый горошек стояла на столе в окружении битого фарфора.
        Нет, этого не могло быть! Ангел?! Нет, невозможно! Объяснение может быть только одно: она сама ночью встала и в припадке лунатизма, о котором прежде не подозревала, перебила посуду. Но зачем? А разве лунатики отдают отчёт в своих действиях?
        Паника и недоумение смешались внутри, Аля лихорадочно искала объяснение тому, что случилось. До самого утра она пыталась успокоиться. Поверить в сон она не могла, но и забыть его, не видеть перед мысленным взором взрывающийся фарфор у неё тоже не получалось.
        Утром она позвонила Паше:
        - Здравствуй. Я… не знаю, что сказать. Мне плохо без тебя. Ты по-прежнему хочешь, чтобы у нас родился сын?